«Кентаврида»

Кентаврида (fb2) - Кентаврида 972K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Галина Божкова - Алексей Божков

Галина Божкова, Алексей Божков КЕНТАВРИДА

«Скажи мне, что не меняется? Или что кажется неизменным, потому что мы не успеваем заметить перемен…»

«Бытовая фантастика»

Глава 1 «Роза ветров»

Океан успокоено дышал. Издалека сглаженными гребнями шли волны, словно где-то за выпуклым горизонтом во времена великанов уронили камень такой величины, что волны разошлись от места его падения и целую вечность не могут остановиться.

Молодой помощник капитана Зиг Раушенберг в который раз залюбовался видом бирюзовой вздыхающей массы. Он представил, что волна, только что огладившая бок его корабля, пришла из сказочной страны, где цветут диковинные деревья и поют райскими голосами невиданной красоты птицы, и вечное лето никогда не остывает. Он как наяву увидел разноцветный солнечный мир, в котором ему хотелось бы очутиться. Но не одному, а как Адам и Ева в кущах рая, – вдвоём с любимой.

Молодой человек прислушался к словам знакомой с детства протяжной песни, что напевал матрос, штопавший рядом с мачтой запасной парус.

«Защити мою Гретхен, мой бог! Сбереги от цепей и тревоги. Верю, скоро на милый порог Приведут меня снова дороги. В деревянных своих башмаках Выйдет Гретхен встречать моряка. Да сияет огонь маяка В тихой бухте. Защити мою Гретхен, мой бог! Год – не повод для нашей печали. Корабли повернём на восток, Мы не зря паруса поднимали! В деревянных своих башмаках Выйдет Гретхен встречать моряка. Да сияет огонь маяка В тихой бухте».

– Мой милый будущий капитан Зиг! – девушка подошла неслышно и прикоснулась к ладони Зига, лежавшей на бортике ограждения.

– Доброе утро, Тильда, жена моя! – мужчина радостно обернулся, обнял высокую стройную девушку с волосами цвета спелой пшеницы, заплетёнными в две толстые косы. Её удивительно голубые огромные глаза на слегка удлинённом лице смотрели насмешливо, как обычно. Губы Тильды были немного полными, не яркими, но такими притягательными…

Девушка ловко вывернулась из объятий молодого человека:

– Вот как? Ты уже называешь меня женой? С каких это пор я ею стала? – притворно возмутилась она, воинственно уперев руки в бока.

Зиг с восхищением заметил, как её атласное синее платье подчёркивало нежность светлой кожи и желтизну волос, обрисовывало полную девичью грудь, ему ещё больше захотелось прижать Тильду к себе и не отпускать никогда и ни за что.

– Как же ты мне нравишься, моя морская Валькирия!

– Это не повод торопиться. Вот сойдём на берег…

– Мой Бог! Я готов сам дуть в паруса подобно греческому Борею, только бы поскорее добраться до него! До нашего с тобой берега…

– Кхе-кхе! – громкое хриплое покашливание раздалось рядом.

На палубе стоял капитан Вальтер Клаус, широкое обветренное лицо его, окаймлённое ровно постриженной чёрной бородой, казалось суровым.

Молодые люди отскочили друг от друга. Тильда Клаус спряталась за парня, торопливо вытерла губы. Она выглянула из-за спины вытянувшемуся Зига и невинно улыбнулась отцу, только смех никак не хотел уходить из её глаз:

– А… а мы разговаривали о свадьбе. В каком платье я буду на венчании, в таком синем, с белым кружевным воротником…

– Вот уж не думаю, что моего помощника интересуют такие вещи! Ты глазками-то не моргай! Меня этим не обманешь! – недовольно прохрипел капитан Клаус, тыкая пальцем в сторону дочери. – Марш на камбуз! И чтобы к обеду был пирог! Смотри у меня! Доннер-веттер-тойфель!

– Конечно, папочка! – Тильда чмокнула грозного капитана в висок и убежала. Ей самой ужасно хотелось накормить драгоценных мужчин чем-то очень вкусненьким.

Сдвинув брови, капитан Вальтер Клаус посмотрел, как дочь спустилась вниз по трапу, потом повернулся к стоящему навытяжку помощнику, оглядел его подозрительно, будто искал к чему придраться. Двадцатилетний, одного с ним роста, парень был действительно хорош, да к тому же чрезвычайно аккуратен. После ночного шторма он уже успел переодеться и побриться, хотя вряд ли спал хотя бы час за последние двое суток. Про таких говорят: «In Rick und Schick» – в полном порядке.

– Парусную оснастку сам проверял? Заменили?

– Да, капитан. Всё в порядке. Все наши люди целы. Течи в трюмах нет, товары в сохранности.

– Я смотрел. Да… Хорошо нас потрепало, но и корабль не подвёл. Ты определялся, где находимся?

– Да, капитан. Я оставил отметки на карте и записку в Вашей каюте.

Капитан Вальтер Клаус обеими руками взялся за перила, глянул вдаль:

– Доннер-веттер-тойфель! Паршивые широты. Далеко от своих отбились, плохо. Какой курс задан рулевому?

Помощник чётко ответил:

– Зюйд зюйд-вест.

Глубокие задубелые морщины взбугрили кожу на коричневом от ветров лбу капитана. Зиг подтянулся ещё больше.

– Ты знаешь, я к тебе хорошо отношусь… Но на корабле дисциплина должна соблюдаться неукоснительно! И никаких поцелуев на палубе! Ты что, хочешь, чтобы матросы взбунтовались?! – прохрипел капитан громким шёпотом. – Девочка по молодости может этого не знать, а ты – моряк! Дай только слабину подчинённым – и конец порядку.

– Простите, капитан! Я всё понимаю. Обещаю, что больше такого не повторится. На палубе – никаких поцелуев!

Капитан Клаус покраснел до бордового состояния:

– У Тильды научился?! Я тебе покажу, на палубе! Доннер-веттер!

– Простите, капитан! Это случайно! Я не так выразился! Ничего плохого я не имел в виду. Я хотел сказать, что никаких вольностей себе не позволю. И Тильде тоже, – помощник капитана вытер выступивший на лбу пот.

– Другое дело. А то совсем распустились тут! – проворчал капитан и направился на мостик, краем глаза заметив, как молодец облегчённо выдохнул и встряхнул светлыми, словно белое золото, волосами. Что поделаешь, этот стервец нравился не только Тильде, но и самому капитану Вальтеру Клаусу – грозе морей и океанов, разменявшему шестой десяток, Морскому Коту, как его за глаза называли матросы. Он вновь с печалью и нежностью подумал, что дочь сделала достойный выбор, хотя покойница-мать мечтала о другой, более спокойной и приземлённой, судьбе для девочки.

– Земля! Земля! – закричал матрос, работавший на рее.

– Корабль на горизонте! – раздалось из гнезда на верхушке мачты.

Капитан Клаус взлетел на мостик, достал подзорную трубу, всмотрелся в чужой корабль. Выдохнул:

– Пираты! Свистать всех наверх! Ставить паруса! Доннер-веттер!

Команды пролетели по кораблю, и сразу всё живое на нём пришло в движение. На всех трёх мачтах рухнули, принимая ветер, белые паруса. Немецкое торговое судно «Роза ветров» стало грузно набирать ход.

Прибежал сосредоточенный помощник Зиг Раушенберг, доложил, встал рядом, ожидая приказаний. Капитан Клаус минуту всматривался в далёкий берег. Потом сердито схлопнул подзорную трубу:

– На берег с этой стороны не высадиться. Рифы там со всех сторон. Укрыться нам негде, острова здесь хоть и большие, но необитаемые. Доннер-веттер! Пиратский край! Паршивые широты… Выдать оружие команде! Приготовиться к сражению!

Помощник капитана торопливо сбежал вниз к оружейной. Он неукоснительно выполнял инструкции, делал всё необходимое, но каждую минуту с тревогой и болью думал о самой замечательной девушке на свете Тильде Клаус, о своей семнадцатилетней невесте, о том риске, которому она подвергается.

Молодой француз Лион Мерсье, пассажир парусника, вальяжно подошёл к помощнику капитана, тряхнул головой, откидывая назад аккуратно завитые длинные светлые волосы:

– Привет, мой друг! Не осталось ли и для меня какой-нибудь сабельки? – зелёные, изящно очерченные как у девушки, глаза аристократа будто бы невинно смотрели на помощника капитана.

– Слушай, Лион! Ты бы со своими детскими играми не совался в мужские дела! – помощник капитана терпеть не мог слащавых манер француза. Если честно, за несколько недель пути к берегам Нового света, тот ему не то что бы надоел, но Зиг с удовольствием выбросил бы потомка французского маркиза за борт и сделал вид, что это был скользкий многолапый кальмар. Мало того, что Лион постоянно обыгрывал всех на корабле в карты и в кости, он ещё позволял себе оказывать внимание Тильде. И что возмутительнее всего, Тильде это, похоже, нравилось. Поэтому и жениху её постоянно приходилось держать ухо востро, да к тому же вести себя не хуже французишки. При прямолинейном характере помощника капитана это было страшным испытанием для его самолюбия.

Лион Мерсье невозмутимо расправил пышные кружевные манжеты белоснежной рубашки:

– Мой любезный друг, если Вы сомневаетесь в моей мужественности, то схватка с пиратами – лучший повод проверить мои способности. Не так ли? Да и лишняя шпага не помешает. Как я понимаю, немецкие бюргеры, спустившиеся в трюм к своим товарам, драться не собираются? А по виду они – весьма крупные особи мужского пола.

– На! – помощник капитана сунул французу в руки старую короткую шпагу. – Всё равно она нашим морякам не по размеру.

– Большое спасибо, благородный моряк! Дело не в размере, а в умении… – почти промурлыкал Лион, мягко грассируя на звуке «р». – Зачем смотреть на меня с таким подозрением, милый Зиг?

В проходе мелькнуло синее платье Тильды. Помощник капитана быстро запер опустевшую оружейную, и побежал за невестой. Он нагнал девушку у трапа на капитанский мостик, преградил дорогу:

– Тильда! Тильда Клаус! Стой!

– В чём дело? Я к отцу, – недовольно нахмурилась она.

– Во время сражения женщинам положено сидеть в своих каютах! – как можно серьёзнее произнёс парень, чувствуя, что внутри него, под самым сердцем, болью разливается тревожная нежность.

– Вот ещё! – фыркнула девица.

Щёки Тильды покраснели, губы упрямо сжались.

– Прошу тебя, Тильда, уйди с палубы! Бог знает, как мы с твоим отцом беспокоимся за тебя.

Подошёл Лион Мерсье, вежливо поклонился девушке. Она, к удовольствию жениха, ничего не заметила.

– Я в безопасности только около вас, как ты не понимаешь! – упорствовала Тильда, пытаясь обойти преграду. Когда это не получилось, подластилась к парню. – Будь со мной, и мне ничего не страшно!

– Именно! С тобой мы быть не можем. Укройся в каюте. Когда отобьёмся, я обязательно первым приду к тебе. Прошу тебя, любимая! На корабле должна соблюдаться строжайшая дисциплина! Тебе говорил об этом отец, не так ли?

– Всегда вы так! Чуть что – дисциплина! Как она мне надоела! – опять фыркнула девушка, но послушно отправилась в каюту. На ходу обернулась, будто что-то вспомнив. – Милый Лион, не проводите меня? Как любезно с Вашей стороны опекать беззащитную женщину!

Помощник, успокоенный согласием подруги, даже подскочил. Он увидел, как злорадствующая Тильда взяла под руку француза, и они вместе направились в сторону каюты капитана.

Но тут пришла ещё одна неприятная весть от наблюдателя:

– Галера по левому борту!

Зиг помчался на своё место, отложив разборки с французиком на потом. Капитан, следивший за другим приближающимся кораблём, развернулся в сторону запада. Галера отрезала путь к отступлению. Сейчас торговому кораблю приходилось выбирать между пиратами и рифами негостеприимного острова. Гружёный корабль не мог развить достаточную скорость, чтобы проскочить между быстрыми и лёгкими пиратскими кораблями. Это была ловушка.

На мостик прибежал помощник, деловито и внешне спокойно доложил:

– Оружие выдано. К бою готовы.

– Ближе к берегу! Примем сражение в виду острова.

– Капитан, там меньше возможности для манёвра.

– Тойфель! Боюсь, манёвр нам не поможет. Остаётся надеяться на счастливый случай. И помоги нам Бог!

Мимо корабля пролетело пушечное ядро, ударилось в воду рядом с бортом «Розы ветров», звук выстрела догнал его почти сразу. Корабли пиратов находились достаточно близко для стрельбы.

– Так. Пушки у них имеются… – проворчал капитан.

И крикнул во весь голос, сурово и яростно:

– К бою готовсь! Не стрелять, пока не подойдут на расстояние выстрела из мушкета!

Капитан Клаус обернулся к своему помощнику, сказал вполголоса:

– Шансов у нас мало. Если что, позаботься о девочке. Приготовь шлюпку. Если пираты захватят корабль, ты… сделай так, чтобы Тильда не попала в их руки. Я прошу тебя об этом, как отец. Благослови вас Бог! – он отвернулся в сторону быстро приближающего парусника. – На палубу, Зиг! Доннер-веттер, отправим этих подонков в преисподнюю!!!

Ядра полетели густо, с остервенелым шипением падали в воду или грохотали при попадании в торговый корабль. «Роза ветров» сотрясалась от взрывов. Глухо загудело пламя, пожирая паруса и доски палубы. Матросы стреляли и пытались потушить огонь. Вскоре пиратские корабли друг за другом стукнулись о борта «Розы ветров». С пиратских судов на палубу торгового судна посыпались люди. С вражеского парусника одним из первых прыгнул пышно одетый высокий мужчина лет тридцати и ринулся в сторону капитанского мостика. Зиг рубился недалеко и заметил его бросок. Он стал пробиваться в сторону мостика. Рядом вдруг оказался Лион Мерсье, ловко отбивающийся от пиратов. Он помог Зигу расчистить дорогу, но сам остался внизу прикрывать от нападающих трап.

Пистолетный выстрел прозвучал на мостике, когда Зиг уже пробился к штурвалу. Зиг увидел капитана, падающего с простреленной головой, и стоящего над ним высокого пирата. Рулевой Генрих с перерезанным горлом валялся у штурвала. Зиг бросился на убийцу с саблей. Все заряды в его пистолетах кончились во время схватки на палубе. Пират ловко выхватил запасной пистолет и выстрелил. Пуля задела левое плечо, но взбешённый Зиг этого даже не заметил. Высокий пират увернулся от первого яростного удара и выхватил свой палаш. Зиг попытался взять себя в руки и не торопиться, он прекрасно видел, что перед ним бывалый и опытный воин.

Сабля и палаш скрестились. Зигу казалось, что они ударяются беззвучно, такой шум стоял на атакуемом корабле. Он следил только за убийцей капитана. Сейчас у парня не было другой цели, как только уничтожить подонка.

Соперники сближались, в напряжении оскаливая друг на друга зубы. Они обрушивали удары и отражали их. Они оба упивались бешеной радостью схватки и уже не думали о близкой смерти, холодно и жадно сверкающей на остриях. Они потеряли счёт времени, забыли о других опасностях боя.

Они оба были ранены: у Зига кровь сочилась из шрама на лице, пират получил множество мелких уколов и царапин.

И в какой-то момент Зиг увидел странное выражение на лице пирата, тот отступил, держась за грудь, и опустился на палубу. Из-под смуглых удлинённых пальцев соперника потекла тёмная кровь. Зиг ощутил странную тишину за спиной. Только что шёл бой, и вдруг… Он оглянулся: вокруг места схватки стояли пираты с обнажёнными саблями, с пистолетами и ружьями, но смотрели не на него, а на умирающего. Неожиданно поверженный пират хрипло засмеялся. Ему трудно было это сделать, потому что кровь вырывалась из горла, мешая дышать. В напряжённой тишине все услышали его последние слова на английском:

– В аду… я посмеюсь ещё… над тобой! Он… теперь ваш! – пират, напрягаясь из последних сил, стащил с окровавленного пальца кольцо и бросил в ноги помощника капитана. И будто жизнь сразу ушла из него, и тонкая струйка крови застыла на губах, не истекая дальше.

Настороженный Зиг отступил к штурвалу. Толстый крупнорукий пират с ярко-красной повязкой на голове склонился над трупом, притронулся к шее лежащего, покачал головой, потом выпрямился:

– Капитан Беримор Фолк умер.

Теперь все взгляды были обращены на парня, убившего пиратского вожака. Зиг Раушенберг стоял, широко расставив ноги и сжимая в руках саблю; он готовился вступить в последний бой за свою жизнь.

Кто-то из толпы пиратов спросил гнусавым голосом:

– Что делать будем, боцман? Беримор сказал, что теперь этот парень наш.

– Значит, так. Эй, немец! – обратился к Зигу толстый боцман, рассматривая его из-под нависающих бровей. – Ты английский понимаешь? А?

– Я не собираюсь болтать с вами, грязные висельники! И живым вы меня не возьмёте!

Парень прекрасно видел, что шансов на спасение у него нет, но собирался взять с собой хотя бы одного из пиратов. Может, этого борова-боцмана, который невозмутимо разглядывал его, будто собрался покупать, как раба на восточном базаре.

– Так… – протянул боцман. – Значит, понимаешь. Хорошо говоришь. Вот что, ребята! Берём то, что само идёт к нам в руки! Это правило нас ещё никогда не подводило. Верно?!

– Верно! Точно! Так! – дружно заорали чем-то довольные пираты.

– Традиции братства будут соблюдены! – прорычал боцман.

Его снова криками поддержали в толпе, вскидывая вверх оружие и шляпы.

Зиг растерянно озирался. На него никто не нападал. Напротив, пираты стали расходиться и заниматься погрузкой на свои корабли части товаров и пленников. За распределением захваченного наблюдал долговязый, загорелый до черноты, пират с золотой серьгой в ухе.

У Зига вдруг всё похолодело внутри, ноги в коленях ослабли: он вспомнил о невесте. Тильду нигде не было видно, криков её он тоже не слышал. Парень обернулся в сторону острова. Дым стелился у воды, с борта торгового судна вряд ли можно было что-то увидеть. Но с высоты мостика он заметил шлюпку. В ней виднелись двое: женщина в синем платье сидела, сгорбившись, на носу, а мужчина в белой рубашке довольно быстро грёб в сторону берега, ловко уворачиваясь от зубцов рифов. У Зига немного отлегло от сердца. Он повернулся лицом к пиратам, попробовал отвлечь их от наблюдения за морем:

– Вы! Трусы! Кто хочет последовать в ад за вашим капитаном?! – закричал он в сторону толстяка, который разговаривал с парой пиратов довольно дикого вида.

– Ну и глотка у тебя, парень! Давно ходишь под парусами? – вполне дружелюбно поинтересовался пиратский боцман.

– Пятый год, – растерявшись, ответил Зиг.

– Ты подвинься от штурвала в сторонку, трупы вынести надо. Нехорошо, когда трупы на мостике.

– Не троньте капитана!

– Это почему? Родственник, что ли?

– Да. Он отец моей… жены.

– Так, значит… – огорчённо прогудел боцман, но потом подозрительно прищурился. – Женат, говоришь? А почему кольцо не носишь? Знаю я вас, немцев; из-за дурацких условностей удавитесь. Так что не ври старику Сильвестру. Сильвестр Краб тебе ещё не однажды пригодится! Ладно, не хмурься… Похороним твоего капитана рядом с нашим Беримором на берегу, честь по чести. Традиции надо соблюдать, кто мы без них? Не люди – никчемный бессильный сброд…

За ними по-прежнему наблюдали с десяток пиратов, они стояли полукругом, не приближаясь к вооружённому и настороженному парню. Эти головорезы выглядели богато одетыми или особо свирепыми. Было заметно, что они привыкли не столько подчиняться, сколько принимать самостоятельные решения. Оружием, дорогим и зловещим, они обвешались с ног до головы. Пираты сняли шляпы, у кого они имелись, когда мимо них пронесли капитана Беримора Фолка. Они явно уважали погибшего и жалели о потере этого человека.

«Неужели в них есть что-то человеческое?» – подумалось Зигу, он даже затряс головой, отгоняя подобные мысли. Пираты – убийцы и враги всякого порядочного моряка.

Трупы обоих капитанов снесли вниз, завернули в парусину и загрузили в трюм галеры. Убитого рулевого стащили с мостика и просто выкинули за борт. За ним последовало несколько пиратов и моряков с «Розы ветров». «И в смерти мы не равны… – с горечью подумал бывший помощник капитана. – Вот так и заканчиваются карьеры… И жизнь».

В плен попали все оставшиеся в живых. С ними говорил один из пиратов, настойчиво спрашивал, они не слишком охотно отвечали. Потом он что-то сказал им, отчего по толпе пленников прошёл оживлённый гул. Теперь пленники смотрели вверх, на стоящего рядом со штурвалом помощника капитана Раушенберга, будто надеялись на его помощь и защиту.

– Что вы собираетесь делать с нашей командой? Наши люди только защищались, вы напали первыми, – надменно вздёрнув подбородок, обратился Зиг к боцману.

Пираты принесли кресло из капитанской каюты, в которое уселся боцман Краб. За красным кушаком Сильвестра виднелась пара пистолетов, сбоку торчал кривой нож и свисал белый шёлковый платок. Около его ног примостился негритёнок лет восьми в шитой серебряными нитями сиреневой курточке и таких же шароварах. Пират, говоривший до этого внизу с моряками и пассажирами захваченной «Розы ветров», быстрым шёпотом что-то сказал боцману, потом прошёл к толпе стоящих пиратов, переговорил с ними. Они удовлетворённо кивали.

Боцман Сильвестр Краб заговорил громко и чётко, чтобы все слова были понятны окружающим:

– Нам гребцы на галеру нужны. Все будут жить. Только есть одно условие. Их жизнь зависит от тебя. Ты нужен нам. Нужен твой опыт, твои знания, – боцман оглядел стоящих рядом пиратов, как бы спрашивая их согласия, кивнул. – Юнга, принеси то колечко.

Шустрый негритёнок поднял окровавленный перстень и уважительно протянул боцману. Тот протёр платком золотое украшение, полюбовался на отблески огромного прозрачного камня в оправе, дыхнул на него, будто оживляя утопленника. Сильвестр приказал мальчику-негру, указывая на Зига:

– Возьми у него оружие, Гарри!

Негритёнок Гарри без страха приблизился к вооружённому парню и доверчиво протянул руки. Зиг оглянулся на своих людей, уводимых в неволю, затем отдал негритёнку разряженный пистолет, ножи и саблю. Мальчик остался стоять с ним рядом, с детским восторгом разглядывая красивого светловолосого моряка с отчаянно голубыми глазами.

– Надеюсь, вы сдержите слово, хоть и пираты, – Зиг скрестил на груди руки.

Боцман хмыкнул, встал с кресла:

– Подойди ко мне!

Зиг сделал два шага и остановился:

– Я не сделаю ничего, что противоречит чести моряка!

– Мы тоже моряки не из худших! Не забывай об этом, молодой капитан!

– Не уверен, что взял бы в свою команду убийц и грабителей! – возмутился Зиг.

И увидел довольные ухмылки на физиономиях пиратов. Боцман открыто рассмеялся, потрясая животом:

– А придётся!

– Не понял… – ошарашенный странной реакцией на свои слова, помощник капитана «Розы ветров» дико оглядывался. Странное подозрение зародилось в его голове.

– Ты теперь наш капитан! – объявил боцман и вложил в ладонь Зига перстень. – Как самый старший из присутствующих, объявляю решение команды. Одень этот знак власти – и наши судьбы и жизни в твоих руках.

– Но я не хочу… Что за глупости! – совершенно растерялся Зиг.

– Не глупости, а традиции! Ты у нас пятый за последние двенадцать лет. И мы ещё ни разу не пожалели, предоставив выбор капитана судьбе. Ты укокошил Беримора, тебе его и заменять. Вот наше единственное условие: твои люди поработают пока на галерах, на чужих галерах, чтобы ты не передумал. Случись что, их перережут, как свиней. Потом, если мы будем тобой довольны, моряки получат свободу. По опыту я знаю, что почти все остаются с нами, вступают в команду. С торговцев мы стребуем выкуп и отправим по домам. Это тоже долгий срок, купцы войдут в команду заложников. Согласен?

– Мне надо подумать…

– Одну минуту. Потом мы начнём их резать. Эй, приведите парочку раненых на мостик! Чтобы капитану веселее думалось.

– Не надо. Я согласен, – новоиспечённый капитан надел кольцо. – Чёрт с вами!

– Вот именно! – довольный боцман снова плюхнулся в кресло. – У нас три галеры, теперь есть два парусника. Так что целый флот в твоём распоряжении, капитан. Командуй!

Преодолевая головокружение от потери крови и от напряжения в связи с последними событиями, новый капитан пиратов как можно твёрже сказал:

– Приказываю… спустить шлюпку!

Боцман поморщился:

– Не стоит. Здешние рифы ещё никому не удалось пройти живыми. Так что твоя невеста уже на дне океана.

– Врёшь!!! – Зиг обернулся, с бешеной надеждой разглядывая пенистое побережье, и не увидел ни лодки, ни людей.

Глава 2 Остров в океане

Джон Стоун, статный мужчина тридцати двух лет, с высоты борта быстроходной бригантины «Русалка севера» поплёвывал в океан, выкуривая очередную трубку. Его серые глаза сейчас внимательно вглядывались в очертания неизвестной суши прямо по курсу корабля. Джон, как всегда в минуты раздумий, провёл рукой по ухоженной бородке в стиле испанских кабальеро, которая ему очень шла. Огромный остров, когда-то бывший вулканом, скалился серозубой ухмылкой рифов прямо ему в лицо. Что же, Джон не впервые принимал вызов новых земель. И не впервой ему было сражаться своей прославленной шпагой с туземцами, если таковые имелись вообще. Прекрасное время! Любой мог, обладая сноровкой и связями, приобрести в своё полное владение кусок земли. Только не ленись – ищи! А, если подвернётся случай, не грех и отнять такой кусок у законного владельца. Тем более, всё решает сила!

Джон обернулся, почувствовав чужой взгляд. Эта девушка с тонкой книгой псалмов в руках опять исподтишка рассматривала его! Вполне миленькая, достаточно скромная и спокойная. Такая наверняка будет терпеливой женой какого-нибудь переселенца-фермера. Джона интересовали совсем другие. Он отвернулся.

– Кентавры плывут! – закричал матрос из бочки на мачте корабля.

Все пассажиры ринулись к борту, где стоял Джон. Капитан также соизволил спуститься на палубу. Он приподнял шляпу, здороваясь с Джоном и не обращая внимания на остальных пассажиров.

– Дорогой Джон, теперь Вы сможете своими глазами убедиться в истинности моих рассказов, – почти торжественно произнёс капитан Томас Рич, горделиво попыхивая своей трубкой красного дерева. Кстати, именно пристрастие к курению трубок когда-то свело вместе этих двух достаточно разных по характеру людей. Счастливый случай свёл их в лавке за поиском наилучшего табака, привезённого из новых владений Англии за Океаном. Даже странные привычки, как оказалось, способны принести немалую пользу.

Джон Стоун с удивлением и некоторым смятением разглядел в воде подплывающие фигуры. Они ловко обходили рифы, приближаясь к паруснику. И чем более различимыми становились их очертания, тем удивлённее смотрел Джон. Сквозь прозрачнейшую воду были чётко видны разномастные конские крупы, ноги с копытами почти белого цвета. На поверхности мелькали только головы с длинными волосами, напоминающими гривы. Мужские торсы, в которые незаметно переходили конские шеи, тоже были погружены в воду, а крепкие мускулистые руки неутомимо гребли, так же, как и конские ноги. Да, это были настоящие кентавры! Кентавры из невероятных мифов Греции, из рассказов капитана Томаса Рича, в которые до последнего времени не очень-то верилось скептически настроенному к морским байкам Джону. Но собственным глазам приходилось доверять!

На спинах некоторых из полуживотных верхом сидели почти раздетые пышногрудые девы, с кудрявыми длинными тёмными волосами, полными алыми губами на очаровательных загорелых лицах.

– Кто это? – невольно воскликнул Джон, у которого дыханье перехватило от их дикарской, своенравной и необычайно яркой красоты.

– О! На это стоит посмотреть, не правда ли? – блаженно улыбался капитан, всё сильнее пыхтя трубкой. – Это цыганки, так их здесь называют, подруги кентавров. Только не вздумайте влюбиться в которую, тотчас пропадёте!

Джон пожирал глазами гибкие стройные тела смеющихся женщин. Они махали кусками яркой материи, приветствуя пассажиров. Те восторженно, особенно мужчины, отвечали им. Только один из пассажиров, отец той девушки, которая заглядывалась на Джона, казался недовольным. Он что-то ворчал себе под нос, не решаясь открыто высказать своё мнение о неприличном поведении местных женщин.

– Добрый день, Хозяин Мозер! – прокричал капитан самому мощному седому кентавру, зацепившемуся руками за приглашающе спущенный трап.

– Рады приветствовать Вас, капитан Рич, и всех приплывших на нашу землю! – голос кентавра Мозера звучал так же мощно и величаво, как выглядел он сам. – После досмотра судна мы проводим вас в бухту Солнечного Дня. Торговцы уже ждут вас.

Кентавр помог своей ловкой спутнице подняться по трапу, сам остался в воде.

– Хозяйка Таурина! Как я рад видеть Вас такой юной и цветущей! – капитан с удовольствием приложился к упругой руке женщины.

Красавица громко и открыто рассмеялась:

– Капитан! Почему Вы каждый раз повторяете одно и то же? Неужели нет других слов, которыми можно встретить меня?

– Я их забываю, как только вижу Вас на горизонте!

– Уж не объяснение ли это в любви?! – она опять засмеялась, откровенно показывая жемчужно-белые зубы.

– О-хо-хо, Таурина, если бы не Ваш супруг… – вздохнул капитан, тут же смягчив слова шутливой улыбкой.

Джон подошёл к болтающей паре, широко и приветливо улыбнулся:

– Рич, не представите ли меня Вашей очаровательной знакомой?

– С удовольствием! Прошу любить и жаловать, как говорят русские, это Джон Стоун, совладелец нашего корабля с прошлого года. Таурина, супруга главы острова, кентавра Хозяина Мозера, – последнее прозвучало как предостережение.

– Джони? Можно мне так Вас называть? – пропела тёмнокудрая сирена низким вибрирующим голосом.

У Джона пересохло в горле. Он прокашлялся, удивляясь себе:

– Я предпочёл бы имя Джон, моя прелесть…

– Не надо фамильярности, Вы совершенно правы. Простите мою нетактичную шутку, – Таурина равнодушно отвернулась к капитану.

Джон покраснел, кулаки его сжались:

– Проклятая дикарка… – проворчал он себе под нос, но тут же заметил, как Таурина бросила в его сторону настороженный взгляд, будто услышала тихое ругательство. Но женщина рассмеялась очередной шутке обхаживающего её капитана, и Джон, всё сильнее раздражаясь, отошёл к борту.

За время разговора-знакомства ещё несколько цыганок поднялись на палубу, доставленные своими друзьями-кентаврами. Женщины с цветными лентами в волосах и в минимуме одежды весело и шумно разошлись по всем помещениям корабля, осматривая груз и дружелюбно переговариваясь с пассажирами. Таурина по-прежнему оставалась с капитаном и только изредка перебрасывалась репликами с проходившими мимо цыганками на странном мелодичном языке. Пассажиры внимательно наблюдали за женщинами в облегающей одежде и улыбались в ответ на их добродушные и лукавые улыбки.

Через четверть часа смуглянки собрались вместе, что-то обсудили с Тауриной и друг за другом попрыгали прямо с борта в море, где их поджидали кентавры. Пассажиры «Русалки» и команда корабля с восторгом встретили этот трюк, весело поддерживали визг цыганок криками и хлопаньем по чему попало. Капитан Томас Рич предложил руку Таурине, она встала на ограждение, прыгнула вниз и, пару раз перевернувшись, почти без брызг вошла в воду. Красавица подплыла к Хозяину Мозеру и обняла его за талию. Потом выскочила из воды и уселась к нему на спину. Кентавр повернулся человеческим корпусом и, обняв, поцеловал Таурину в алые приоткрытые губы. Джона передёрнуло от такого откровенно-чувственного жеста, до этого он всё не мог поверить, что эта женщина действительно жена полуконя.

– Мерзкие твари…

– Что Вы, они такие милые! – с лёгкой укоризной произнёс кто-то рядом.

Стоун зло повернулся на голос:

– Поражаюсь Вашей безнравственности, Вы ещё так молоды, но уже настолько испорчены!

Девушка в сером платье с маленьким белым воротничком, с наивными серыми глазами на чистом лице, всхлипнула:

– Я… Почему?… – она закрыла лицо руками и убежала.

– Вертихвостка! – Джон никак не мог успокоиться.

– Друг мой, ну зачем Вы так напугали бедную мисс Мон? Она совсем ребёнок и, конечно, даже не подозревает, какая буря сейчас бушует в Вашей груди, – капитан мерно попыхивал трубкой рядом с Джоном.

– А Вы – знаете? – вскинулся Стоун.

– Знаю, я сам прошёл через это. Таурина прекрасная женщина, Джон, но любит проверять на прочность характер мужчин. Пройдёт время, и вы подружитесь. Просто станете друзьями, – он глубоко вздохнул.

– Ставить паруса! – вдруг рявкнул капитан и ушёл на мостик, отмахнувшись от ответа Джона.

Бригантина медленно, постоянно поворачиваясь, шла среди рифов за одиноким белым кентавром с золотыми волосами. Он был молод, хорошо сложен, даже с точки зрения Джона. Все остальные кентавры со своими спутницами уже вышли на берег светлой песчаной лагуны, где был построен довольно большой причал. В основании его лежали глыбы серого камня, сверху – на дубовых брёвнах были настелены широкие крепкие доски из корабельной сосны. Городок из крашеных белой известью высоких домов, что расположился по краю лагуны и живописно взбирался на ближайшие холмы, радостно приветствовал прибывающий корабль. Как и рассказывал Джону капитан Рич во время их долгого путешествия, для города каждое прибытие корабля было большим праздником. Не так уж часто посещали этот уголок земли люди с больших континентов, а ближайший островок, заселённый в основном пиратами, находился в трёх днях пути к востоку. Но мирные жители города и Земли кентавров, как они сами называли свой остров, не хотели общаться со столь беспокойными соседями. Только друзья, старые знакомые, такие, как капитан Томас Рич, могли беспрепятственно навещать остров и его весёлых жителей. Они же привозили новых поселенцев – весьма разношёрстную публику, которая, впрочем, через пару лет становилась вполне добропорядочными гражданами Кентавриды. Кстати, приезжих было не очень много; по мнению Мозера, нельзя допускать, чтобы местное население попало под влияние больших групп переселенцев: устоявшиеся традиции следовало соблюдать. Это было залогом нормального развития острова, спокойной жизни его граждан, как и в любом государстве, основанном людьми.

Что уж говорить о том, насколько избранным капитанам был выгоден подобный промысел! Жители острова-полиса щедро расплачивались и за товары, и за доставленных людей. Единственным условием кентавров, подлинных хозяев острова, было соблюдение их тайны. Вполне понятное, опять же, требование, предотвращающее нарушение устоев, предохраняющее от захвата тех же пиратов – беспокойных соседей Кентавриды.

Джон Стоун понимал, что никогда не узнал бы о богатой Кентавриде, не приобрети он долю в деле капитана Рича, которому уже не под силу было управиться со всеми заказами островитян. Население острова росло, а к появлению новых людей кентавры относились настороженно. Поэтому капитану Ричу пришлось сначала испросить их согласия и только потом искать компаньона.

Капитан Томас Рич был основательным сорокалетним англичанином, оставшимся без семьи в одну из эпидемий чумы в столице. Именно тогда он узнал от умирающего отца секрет Кентавриды и удачной торговли с этим островом. В тот злополучный год он потерял не только отца, но и молодую жену с нерождённым младенцем. Капитану Ричу тогда было всего девятнадцать лет.

Выходец из Шотландии Джон Стоун заработал свои деньги, охраняя английские торговые корабли, а иногда наоборот, помогая захватывать их же в жарких широтах Мирового океана. Работы оказалось достаточно, чтобы собрать небольшой капиталец и уйти с рискованной службы. В отличие от своих приятелей, Джон не увлекался загулами, при которых в момент спускались все заработанные смертельным трудом деньги. У него была цель. Цель, ради которой он жил и убивал. Своя земля. Когда-то у его клана были обширные и богатые владения, Джон ещё помнил, как ребёнком скакал на прекрасных лошадях по ему принадлежащим полям и лесам. И где всё это? Растаяло, как детский сон. Ни отца, ни матери, ни родной земли теперь у Джона не было. Он побывал в Америке, но неустроенность земель, дикость и стойкость индейского населения, необходимость трудиться в поте лица, чтобы отвоевать у лесов хотя бы клочок плодородной земли, – всё это не привлекло Джона. Законники Нового Света уже наложили лапы на отобранные у коренных жителей богатые земли, пропитанные кровью захватчиков и их жертв. Слишком тесно казалось Джону среди разномастного и наглого сброда со всего мира. Стоун вернулся в Англию, но не смог вытерпеть чопорности и размеренности жизни самоуверенных англичан, которых втайне ненавидел с детства. Шотландское воспитание давало о себе знать на каждом шагу. Не мудрено, что, узнав о неоткрытой для остального мира освоенной людьми и кентаврами земле, Джон Стоун пожелал немедленно отправиться туда.

И вот эта желанная земля приветствовала Джона криками и улыбками людской толпы. Только над людьми возвышались кентавры, а на их широких спинах пританцовывали прекрасные женщины и смотрели, как медленно, отсвечивая в воде выбеленными на солнце парусами, причаливает корабль капитана Томаса Рича и его компаньона Джона Стоуна. Джон стоял у борта «Русалки севера» и свысока смотрел на встречающих.

* * *

Капитана Рича и его компаньона проводили в дом главы острова кентавра Хозяина Мозера. Старинное здание с колоннами белого мрамора, более напоминающее храм какого-то языческого бога южной Европы, скорее всего, было перестроено под вполне земные нужды. Конюшней здесь и не пахло. Высокие потолки, широкие двери, большие окна – всё было приспособлено для рослых хозяев и гостей. Джону показалось здесь вполне уютно, даже при небольшом количестве мебели. Он и раньше бывал в богатых домах, правда, дальше прихожих его туда старались не пускать, но в этом просторном светлом доме он был гостем, ему отвели большую комнату на солнечной стороне. Три окна его спальни выходили на гавань, свежий запах моря с рыбным привкусом был очень приятен. Но все запахи забивались ароматом роз и каких-то совершенно невероятной роскоши цветов разных оттенков и величины. Под окнами, вокруг всего дома, был разбит сад с высокой травой вокруг цветущих кустарников. Песчаные тропинки с вкраплениями ракушечника и блестящего кварца изгибались и уводили взгляд то в беседку, то к большому чёрному камню, стоящему на холмике, то к прозрачному ручью. Джону захотелось спуститься вниз, пройтись по этим дорожкам, напиться свежей воды из журчащего родника, играющего струями, смыть соль путешествия в сверкающем на солнце ручье, витиевато протекающему по всему саду и обложенному скальными камнями.

Джон услышал лёгкие шаги за спиной. Вошедшая а комнату сероглазая девушка побледнела, увидев его лицо. Она нервно сцепила тонкие пальцы и заговорила, то и дело спотыкаясь:

– Хозяин Мозер… Он просил проводить Вас… Здесь прекрасные ванны на первом этаже…

– Кто ты? – не слишком вежливо спросил её Джон. – Это ты была на корабле?

Голубые глаза девушки испуганно заметались, но она взяла себя в руки:

– Да, сэр Стоун. Мы с отцом приехали работать. Хозяин Мозер пригласил садовника и служанку. Садовник – мой отец, Стивен Мон.

– Вроде бы, помню. Худой высокий мужчина в сером плаще. Он, кажется, постоянно кашлял?

– Да, – почти обрадовалась девушка, – он болен, врачи посоветовали ему жить в морском, солнечном климате, где чистый воздух…

– А ты, значит, служанка? – перебил её торопливую речь Джон.

Девушка несколько поникла:

– Да, сэр Стоун. Простите…

– Так как же тебя зовут? – мужчина равнодушно отвернулся, созерцая манящий пейзаж под окном.

– Рейчел…

– Красивое имя… – пробормотал Джон и тут же забыл его. – Что же, проводи меня.

– Идёмте, сэр, – она хотела добавить ещё что-то, но промолчала.

Ванная комната действительно была великолепной и напоминала турецкие бани, в которых Джону довелось побывать пару раз. Он с удовольствием скинул одежду и нырнул в неглубокий, закруглённый на углах, бассейн. Очень тёплая, но не горячая вода с лёгким запахом и привкусом уксуса приятно обволокла тело, размягчая задубевшую на солёных ветрах кожу. Он блаженно закрыл глаза, откинувшись на бортик, отделанный гладким мрамором. Некоторое время он наслаждался приятными ощущениями, даже мысли о будущем начисто вылетели из его головы.

Мягкий перестук копыт заставил Джона очнуться от полудрёмы. Белый кентавр, который утром проводил корабль через рифы острова, возвышался над ним. Джон невольно провёл глазами по корпусу коня и только затем, опомнившись, взглянул в лицо златогривого кентавра. Тот улыбался одними глазами.

– Добрый день! Надеюсь, Вы довольны купанием? Я принёс Вам чистую одежду, простыни и душистое мыло. Его делают здесь, на острове. Если Вам что-то понадобится ещё, позовите меня, я буду рядом.

Джон заторможено качнул головой. Кентавр, удаляясь, произнёс:

– Моё имя Лаур. Всегда к Вашим услугам, – последовал лёгкий кивок златокудрой головы.

– Да, конечно… Лаур… – Джон не мог не оценить красоты этого странного, гармоничного тела, увиденного настолько близко. Но блаженное состояние пропало, он задумался о том, что и враги бывают прекрасны, но не перестают от этого быть врагами. Даже Враг человеческий, по легенде, был чертовски привлекателен…

Однако купание продлилось достаточно долго, чтобы Джон почувствовал утомление и пресыщенность наслаждением. Он по широким ступеням поднялся из купальни и вытер капли воды мягким льняным полотном, рассматривая себя в огромном зеркале на стене и усмехаясь. Определённо, Джон нравился себе в таком виде. Он подумал, что в старомодной Англии подобное бесстыдство стоило бы ему репутации, если бы она у него была. Там до сих пор с раскрытыми ртами слушали байки бывалых людей об островах, где люди ходят совсем голыми. Особенно ахали жеманные девицы и их увядающие мамаши.

Джон не без удовольствия надел по-восточному яркий шёлковый халат, вышитый диковинными птицами и растениями. Мягкие туфли с загнутыми носками ласкали размягчённые ступни, пряный запах действительно прекрасного мыла слегка кружил голову. Джон поднялся к себе, не встретив никого по пути. Он выпил стоящий на подносе бокал отличного красного вина, съел несколько ягод сладкого винограда, развалился на огромной кровати под балдахином и легко заснул.

Пробуждение его оказалось столь же приятным, как и сны, красивые и бестревожные, которые хочется смотреть не переставая. Солнце отбрасывало красноватые предзакатные блики на стены комнаты. Джон заметил на туалетном столике рядом с кроватью серебряный прибор для умывания, свежее, приятно пахнущее полотенце, ему сразу захотелось встать и умыться, чтобы ощутить прохладу пресной воды и мягкую нежность ткани.

Кто-то постучал в дверь.

– Входите, – немного раздражаясь непрошеным вторжением, предложил Джон.

– Добрый вечер, сэр Стоун! Вас просят спуститься в столовую, обед будет подан через несколько минут.

– А, это ты, серая мышка! Передай, что я уже спускаюсь. Кстати, где моя одежда? – недовольно спросил Джон, оглядывая комнату.

Девушка торопливо подбежала к стоящему у стены массивному сундуку:

– Ваша одежда вся здесь, сэр Стоун. Хозяин приказал приготовить для Вас несколько новых костюмов, это подарки… – неуверенно закончила девушка, заметив, что Джон встал с постели и приблизился к ней, точнее – к сундуку с аккуратно уложенной одеждой. Она попыталась спрятаться за боковой стенкой сундука.

Джон заметил её шараханья и разозлился:

– Прекрати отскакивать от меня, как чёрт от девы Марии!

Девушка испугалась ещё больше.

– Я что, похож на привидение? Или на пирата? – и тут же сам усмехнулся: пиратом, или почти пиратом, он был всего каких-то полтора года назад.

Девушка отнесла усмешку за свой счёт и постаралась ответить:

– Не… очень…

Джону стало весело, захотелось вдруг понравиться этой глупенькой серой мышке:

– Как тебя звать, крошка?

– Я не крошка, сэр Стоун, – попыталась возражать девушка. – Меня зовут Рейчел Мон, я уже говорила…

– Ах да, крошка Рейчел! А у тебя симпатичные глазки… и губки тоже. Тебе уже говорили об этом?

– Я порядочная девушка, сэр…

– Значит, говорили, – прервал её Джон, вгоняя девушку в краску. Он склонился к её лицу.

– Нет! – испуганно пропищала служаночка, выскакивая из комнаты.

Вместо милой мордашки в дверь просунулась светлогривая кентавриная морда:

– Что-нибудь случилось, мистер?

– Ты что, под дверью подслушиваешь?! – возмутился Джон.

– Да нет, проходил мимо… – насмешливо ответил кентавр. И добавил:

– Там на обед собираются, между прочим, в честь вашего приезда… – кентавр захлопнул дверь перед самым сапогом, запущенным Джоном в его нахальную морду.

По коридору неторопливо протопали мягкие копыта.

Глава 3 Секреты Кентавриды

– Дыни, арбузы, дыары! Свежие, только что с поля! Листья ещё не завяли… – кричал приземистый торговец, поочерёдно подбрасывая массивные шары жёлтых, полосатых и зелёных плодов. – От всех болячек лечит дыар! Если у вас непорядок с желудком – ешьте дыни! Если кровь застоялась в жилах – пейте арбузный сок! Посолите корки – и у вас будет прекрасная закуска к любому вину! Даже к самогону мамаши Полли!

– Сладкие цукаты! – голосила рядом его жена, арбузными листьями отмахиваясь от скопища бесцеремонных ос. Насекомые сыто жужжали, упивались тягучей патокой и тяжело взлетали, унося весть о пиршестве своим полосатым подругам.

– Ещё раз про самогон, Арам, и я не пущу тебя домой! – проворчала жёнушка торговца, показывая тому увесистый кулак. – Ты мусульманин или где?

– Зато твой папаша-гяур не ходит мимо курильни Полли. И не всё ли тебе равно, мусульманин я или нет? Тебя же никто в мечеть не тянет…

– Попробовал бы! – увидев подошедших покупателей, женщина принялась им улыбаться и весело тараторить, расхваливая товар. Муж только головой покачал, широко и добродушно улыбаясь.

Гортанный голос турецкого торговца разносился, как молитва муэдзина с островерхого минарета под жарким небом Стамбула:

– Украшения на любой вкус! На любой кошелёк! Красавица! Ты так хороша, что твой возлюбленный не пожалеет для тебя ничего! – сверкал он на очередную жертву своего обаяния весёлыми глазами. Женщины улыбались, девушки смущённо опускали глаза прямо на предложенный товар.

Сидя на солнце в широких тростниковых шляпах, две молодые китаянки, громко переговариваясь высокими голосами, рисовали на прозрачных шёлковых шарфах удивительно красивых птиц в окружении переплетающихся цветов на фоне голубого неба с ослепительно-белыми завитками облаков. Все контуры картин девушки обводили золотой каймой. Седовласый улыбчивый старичок под навесом готовил для них краски, пахнущие как-то по-особенному приятно, и в завершение рисунков делал поверх них тонкими кисточками чёрные или красные надписи странными знаками. Джон Стоун, как и многие прохожие, залюбовался нарисованным миром, призрачным и невероятным. Пока он смотрел, как девушки работают, они успели закончить картины и поставили себе по новому холсту. Морской волк смог наконец отвести взгляд от райского мира и, сожалея о чём-то недостижимом, отправиться дальше.

Две ювелирные мастерские на рынке не пустовали. Джон заглянул в ту из них, у дверей которой в деревянных бочках росли две пальмы, явно привезённые из жарких мест, возможно, из Африки. Джон некоторое время наблюдал за посетителями и работниками мастерской. Несколько человек принесли драгоценные камни, самородки золота, переплавленное серебро. Цыганка, самоуверенная и весёлая, рассыпала перед хозяином груду крупного жемчуга из бархатного мешочка. Хозяин, плотный мужчина средних лет, сказал цену. Цыганка засмеялась и легко согласилась. Джон проследил взглядом за уходящей красавицей, она это заметила, но восприняла его внимание, как должное.

Стоун приценился к некоторым вещицам. Он мог бы позволить себе такие траты, если бы захотел. Недаром капитан «Русалки севера» именно здесь, на Кентавриде, закупал драгоценности для перепродажи в Европе. Прибыль в триста процентов ещё никому не мешала.

– Абигаль! – позвал хозяин мастерской.

Из соседней комнаты вышла смуглая девушка, её тёмные волосы были уложены в высокую причёску, что особенно подчёркивало грациозность длинной шеи. Белое платье без рукавов и с большим вырезом открывало гибкие руки и красивую грудь. Ожерелье из розовых жемчужин трижды огибало шею девушки. Это было не просто красиво, а… возбуждающе!

Девушка кивнула Стоуну, чуть улыбнулась. Обратилась к хозяину ювелирной мастерской:

– Отец, мама просила принести ещё жемчужин.

– Отлично! Посмотри, что я сегодня купил, – он выложил несколько шариков из мешочка, повертел их в пальцах. – Возьми, отнеси матери, а потом приходи мне помогать.

Девушка плавно повернулась, как бы невзначай провела длинными пальцами по шее, касаясь ожерелья. Джон следил за её скользящими движениями, дыхание его учащалось. Ему внезапно захотелось обнять кокетку, перебирать жаркими пальцами холодный жемчуг и целовать её губы, шею, грудь…

Гибкая, как индийская лань, Абигаль окинула его оценивающим взглядом и ушла.

– Не хотите ли холодного сидра из свежих яблок? Моя жена превосходно умеет его готовить, она добавляет туда мороженые дольки ананаса.

Джон словно через плотную ткань услышал голос хозяина мастерской. Он обернулся в его сторону, приходя в себя. На серебряном подносе на стойке уже стояли два запотевших бокала с жёлтым напитком.

Хозяин мастерской вышел из-за стойки к гостю:

– Разрешите представиться: меня зовут Иеремия Гаусс, потомственный ювелир.

– Джон Стоун, торговец, бывший офицер флота Её Величества королевы Англии, потомственный аристократ, – подчеркнул посетитель.

– Очень, таки очень приятно, господин Стоун! Моя семья встречала Ваш корабль в порту, как и весь город, впрочем… Таки я заметил, что Вас заинтересовал наш товар, а? Насколько я знаю, «Русалка Севера» теперь принадлежит не только капитану Ричу, но и Вам, господин Стоун, – добродушно улыбнулся мужчина. Глаза его золотисто блеснули.

– И я рад познакомиться. Не откажусь и от сидра, – Джон взял напиток, пригубил холодную влагу. Сидр оказался изумительно вкусным.

Хозяин приветливо продолжил:

– Не сочтите меня назойливым, но нельзя ли пригласить вас с капитаном Томасом Ричем посетить наш дом? В любое удобное для вас время. Обещаю таки отменное вино и превосходные закуски. Вы курите? Прекрасно! У меня есть табак редкостного вкуса. Даже у Хозяина Мозера такого не найдёте! При желании, можно таки выкурить кальян. Вы пробовали восточный кальян?

– Да, приходилось. Благодарю за приглашение! Сегодня же поговорю с капитаном Ричем.

– Будем ждать, господин Стоун. Очень хочу познакомить Вас со своим семейством. Мою дочь вы изволили видеть, жена тоже здесь, но занята срочной работой. Ещё имею прекрасного сына, думаю, вы можете с ним таки подружиться. Всесторонний и образованный молодой человек. Имею в планах нашу встречу в ближайшем будущем… Всего хорошего!

– До свидания! – Джон пожал протянутую руку, слегка наклонил голову и вышел из мастерской.

Солнце будто ударило в глаза после приятного полумрака дома, а в ушах снова загудел шум яркого многолюдного и благожелательного базара. Молодой мужчина покрутил головой, осознав, что базар очень аккуратно и свободно спланирован, а мусор – всегдашний спутник торговли, совершенно не виден, даже склады товара удобно устроены и ничуть не портят облик города.

– Шерсть! Лучшая шерсть! Краска для шерсти! – неутомимо призывал покупателей кентавр с густой шевелюрой из прядей разноокрашенных волос.

Покупатели густой толпой струились вокруг продающих, останавливались, образуя небольшие завихрения, и двигались дальше. Цены никого не смущали, хотя некоторые азартно торговались, создавая толпу вокруг себя, но больше ради интереса. Джон Стоун продолжал внимательно наблюдать: многое ему могло пригодиться.

– Ткани самых лучших цветов! Шелка! Лён! Бархат! Что угодно и сколько угодно, – голос второго помощника капитана Рича и одновременно его приказчика Люка Стампа разносился по торговой площади у причала, куда Джона вынесла наконец жизнерадостная толпа. «Рынок – вечный праздник для состоятельного человека!» – вспомнилась присказка одного знакомого купца из Хорезма, как-то встреченного им на дорогах Франции. Похоже, все жители Кентавриды являлись вполне состоятельными людьми…

Приказчик Люк Стамп – очень высокий долговязый ирландец с резкими угловатыми чертами лица, всегда был чем-то недоволен, но прекрасно играл в карты, что делало его незаменимым компаньоном в долгих путешествиях. Считал он так же быстро, как перемешивал колоды карт, к тому же отличался прекрасной памятью. Даже он на рынке острова поднабрался оптимизма: Стамп улыбнулся Стоуну.

Джон Стоун уже полдня разгуливал по площади, приглядываясь, прицениваясь к товарам и пытаясь разобраться в местных отношениях. В конце концов, Джон вернулся в лавку, совладельцем которой он также стал благодаря соглашению с капитаном Ричем. Давненько он не видел такой разношёрстной публики, разве что на восточных базарах в пору осенней торговли, когда со всего мира спешат к богатым берегам корабли из разных стран, от северных до южных, а через жёлтую пустыню двигаются караваны верблюдов, сопровождаемые конными воинами. Джон представил, как бы выглядели кентавры в арабских бурнусах, азартно орущие «Алла!» и размахивающие изогнутыми саблями. Конь и воин в одном лице – большая экономия. К тому же, как приметил Джон за обедом, осторожно приглядываясь к кентаврам, ели они немного, вовсе не за двоих, как ему сначала представлялось. И точно не траву.

Джон заметил в толпе светлогривого Лаура, тот всё время наклонялся к кому-то вперёд, весело болтая. В руках у него была корзина с овощами и зеленью. Джон наступил на большой упакованный в холстину тюк с тканью и разглядел рядом с кентавром Рейчел. Служаночка, розовая то ли от смущения, то ли от приятного ей внимания кентавра, покупала продукты и складывала их в корзину, заботливо подставляемую Лауром. Она приоделась в лимонного цвета платье с узкой талией и белым кружевным воротником. Рукава пышно окаймляли её открытые от локтя тонкие руки, слегка окрашенные свежим загаром. Она напомнила Стоуну лукавого мотылька, любящего солнце и бегущего от теней жизни. «Надо же, как одежда меняет не только облик, но и повадки женщин!» – подумал Джон, усмехнулся и почему-то позавидовал беспечному Лауру.

– Вот обхаживает девчонку, – проворчал рядом приглушённый голос Люка Стампа. – Цыганок им мало!

Джон обернулся к приказчику, с трудом оторвав взгляд от стройной фигурки служанки, спросил:

– Кстати, я не замечаю женщин-кентавров. Как-то не додумался поинтересоваться об этом у капитана.

Приказчик ответил, разматывая один из тюков с бархатом:

– Если они и существуют, то я их никогда не видел. Может быть, их прячут где-нибудь на острове. Маленьких кентаврят Вы тоже не увидите в городе. С этим у них строго, вот. Здесь кентавры гуляют либо парами с цыганками, либо приклеиваются к девушкам горожан.

– А что же люди? Их это не возмущает? – Джон зашёл за прилавок, прислонился к стеллажу с тканями.

– Бывает, ворчат. Только недовольные, если не отступятся, враз исчезают, будто их и не было никогда, вот.

– Но остров недостаточно велик, чтобы люди исчезали бесследно, – заинтересованно продолжал расспрашивать Джон.

– Если никто не ищет, никто и не найдёт, вот так.

– Так-так… – задумчиво огладил подбородок Джон. – А северная сторона острова, на ней есть причалы, поселения?

Приказчик Стамп пожал плечами:

– Юг острова весь густо заселён. За городом от деревни до деревни шагов по сто, не больше. И везде маленькие поля да грядки, вот. А север… По-моему, ничего там нет. Там горы, каньоны, реки слишком бурные, чтобы по ним можно было плавать. Тут одну реку даже Бешеной зовут, вот. Говорят, что хороши леса и луга в предгорьях. Думаю, там-то и скрыта настоящая Земля кентавров. Если там и есть живность, так это овцы, козы и прочая мясная скотина. Крупную скотину оттуда и привозят, вот. Мелочь всякую обычно здесь разводят. Вы бы посмотрели на местных кроликов! Никогда не видел таких пухлявчиков! Вот что мне тут нравится, так это жареная крольчатина! А куропатки!.. Гуси опять же…

– Это интересно… – Джон похлопал по плечу Стампа и продолжил обход базара. Ноги сами понесли его в сторону, куда направились служаночка и наглый кентавр.

– Я сама, – девушка в ярком платье цвета лимона попробовала взять корзину у молодого кентавра.

– Нет, – закрутил тот головой так, что искристые кудри заплясали по загорелым плечам. – Я помогу и выполню свой долг до конца.

– Но ведь служанкой работаю я! – попробовала возмутиться Рейчел.

– Ру, разве я могу оставить тебя наедине с этой огромной корзиной?! Ни один уважающий себя кентавр не взвалит непосильную ношу на плечи хрупкой девушки. Тем более, такой милой… – Лаур запереступал задними ногами из стороны в сторону.

Окружающие люди шарахнулись от его крупа:

– Осторожнее!

– Моя нога! Ты наступил мне на ногу! – возмутился толстенький торговец зеленью, прискакивая от боли на одной ноге. Его лоток, висящий на шее, прискакивал вместе с ним и пучками трав.

– Извините, почтенный! Не хотел. Раскаиваюсь. Удаляюсь, – Лаур подхватил Рейчел одной рукой за талию, легко поднял и боком посадил себе на спину.

Она испуганно пискнула и обняла обеими руками его обнажённый торс. Лаур торопливо, раскланиваясь направо и налево, выбрался из толпы.

Через некоторое время Рейчел опомнилась, и краска стыда опалила её лицо:

– Немедленно опусти меня на землю!

– Разве тебе неудобно? – невинно поинтересовался Лаур, приподнимая светлые брови.

– Очень неудобно! – прошипела девушка, заметив понимающе-насмешливые взгляды горожан.

Кентавр осторожно опустил девушку на землю, но корзину так и не отдал, шёл рядом с Рейчел, беззаботно напевая легкомысленную песенку и помахивая корзиной с покупками. Вскоре самой Рейчел тоже захотелось запеть вместе с ним, что она и сделала бы, если бы знала слова.

– Смотри, книжная лавка! Зайдём? – предложил Лаур, делая уморительно-умоляющее лицо.

– Зачем? – пренебрежительно пожала плечиками девушка.

– Ты… я видел, что ты читаешь, – полувопросительно наклонился к её лицу кентавр.

– Да, меня научил отец. Он в молодости служил у престарелого графа Марльборо, тот требовал, чтобы все слуги поместья знали грамоту и могли читать ему письма и книги. Особенно на ночь: он легче засыпал. Чтение – лекарство от бессонницы – так он говорил.

– Капризный старикан!

– Наверное, – хихикнула Рейчел. – Я его в глаза не видела.

– Слушай, давай я куплю тебе что-нибудь занимательное, можно?

В голосе Лаура было столько елея, что Рейчел не выдержала, засмеялась и согласилась.

Первый раз в жизни Рейчел сама выбирала книги, она вместе с довольным помощником копалась в пыльных залежах лавки и повизгивала от удовольствия, если находила что-либо интересное для себя. Кентавр в меру своих познаний и устремлений пытался ей помогать:

– Смотри, Ру, «Поучения отца Семеона о плотской любви и греховных помыслах». Хочешь?

– Не-е-е… – смеялась на чудное название Рейчел. – Лаур, а что-то более приличное не мог найти?

– Какая ты непорочная! А на вид не скажешь!

И кентавр, даже не подумав увернуться, получил в бок пыльным томом очередного поучения, на этот раз «О греховных помыслах и способах их изживания путём поста и молитвы» того же автора.

– У-у! Какая ты злая! Вот куплю тебе «Трактат о благонравии жён и дев монаха Иеремии», тогда узнаешь! И почему это монахов тянет на плотскую любовь дев и жён? – он потешно наморщил нос.

В результате поисков, добродушных переругиваний и препирательств, Лаур поволок кроме корзины ещё связку толстых книг и светских учебников, что не мешало его лёгкой походке и весёлому настроению…

Садовник Стивен Мон занимался прополкой роскошных клумб в саду около Дома кентавров, когда Джон Стоун к ужину вернулся в дом Хозяина Мозера. Джон остановился невдалеке от работающего садовника, решил заговорить с ним:

– Добрый день! Я вижу, Вам нравится сад кентавра?

– Да, господин Стоун, – садовник увидел, что Джон заинтересованно остановился рядом, продолжил, разогнув спину и вытирая выполотой травой руки, испачканные в земле. – Для понимающего человека здесь кладезь новых знаний, великолепные растения, а почва такая, что воткни палку – и она расцветёт. Давно не работал с таким удовольствием. Да и климат для меня самый подходящий, чувствую себя просто великолепно. Хозяйка Таурина научила меня заваривать чай из местных растений. И смотрите: кашля как не бывало!

– И что же интересного в этом саду? – хочешь узнать человека, заговори с ним о его любимом деле – это Джон понимал очень хорошо. И развёл таким образом многих доверчивых людей.

Садовник воссиял лицом:

– Да вы поглядите сюда. Думаете, это что? – лукаво наклонил он голову, предвкушая неудачу Стоуна.

Джон посмотрел на стелющийся куст с небольшими гладкими листьями, приподнятый рукой садовника:

– Ну… Я не очень… Наверное, это розы? – спросил он неуверенно.

– Спорыш! Обыкновенный спорыш, который растёт в Англии на каждом пустыре. Только там его никто не замечает, настолько он мелок. А несведущие люди даже не знают, как он цветёт! – радостно объяснил Стивен Мон и загорелся рассказать ещё что-то чрезвычайно любопытное для него.

Джон сухо и равнодушно спросил:

– А где же Ваша дочь? Она служанка, так, кажется? Я вроде бы видел её сегодня на базаре.

– Ещё не возвращалась… – растерянно потёр лоб садовник и как-то сник.

– Не возвращалась… Конечно, это не моё дело…

– Что такое?

– Мне кажется неприличным, когда молодая девушка принимает ухаживания… кентавра. Вы же знаете, какие вольные у них нравы. Им всё равно, что цыганка, что порядочная женщина.

Садовник мял в руках фартук:

– Я… Я не знал… Я поговорю с дочерью.

Джон отошёл от него не прощаясь:

– Первый камушек в кентавриный огород брошен, – тихо сказал сам себе и самодовольно улыбнулся.

Вечером, едва небосвод стал темнеть, Хозяин Мозер пригласил Джона Стоуна прогуляться по саду. Седовласый кентавр выступал по дорожкам, сложив на мощной груди узловатые крепкие руки, лишь изредка наклонялся к какому-нибудь цветку, не срывал, а только медленно втягивал его запах.

– «Бутон розы рассматривая, подари себе время для раздумия»… – прикрыв глаза, продекламировал кентавр.

Улыбнувшись одними губами, Джон закурил любимую трубку, доставшуюся ему по наследству от убитого им года три назад капитана-испанца. Странное чувство возбуждения охватывало его, когда горячий дым входил в лёгкие, будто последнее предсмертное дыхание того отчаянного бойца.

Кентавр прошёл в крытую медными листами белую беседку, выдвинутую над обрывом, прислонился к колонне. Он стал похож на бронзовое изваяние какого-то греческого бога. Джон недавно побывал в Греции и наслушался разных легенд о былом могуществе и богатстве нищего ныне острова, о его чудесах, богах и героях. Может, поэтому он так спокойно воспринял рассказ капитана Рича о Земле кентавров.

Посреди беседки стоял плоский камень чёрного цвета, чем-то напоминающий мраморную надгробную плиту. Джону показалось, что сеточки на поверхности камня напоминают строгий геометрический узор. Совершенно гладкие две его противоположные плоскости отражали дом и морской пейзаж. Джон присел боком на скамью напротив каменного зеркала, положил ногу на ногу и залюбовался предзакатным морем.

– Как Вам нравится Кентаврида, мой друг? – казалось, Хозяин Мозер начал обычную вежливую беседу с приятным гостем.

Джон проследил за отлетающим дымком от своего выдоха, потом ответил:

– Как я заметил, это достаточно большой и богатый остров по сравнению с другими. Обычно острова в этих широтах заселены туземцами, где роскошь – глиняная посуда или тростниковая циновка в хижине. Я встречал островитян, у которых в ходу вместо денег раковины, скорлупа орехов или цветные просверленные камушки. У вас – иначе. Ваши люди занимаются огранкой драгоценных камней, изготовлением украшений. Как говорил капитан Рич, даже французы, известные любители изящного, с удовольствием приобретали их.

Джон ненадолго замолчал, потом спросил, стараясь скрыть особую заинтересованность:

– Камни, что, есть на острове?

– Да. Мы имеем несколько месторождений. Встречаются даже алмазы. В предгорьях. А на западном побережье, в дюнах около древних сосновых лесов – янтарь, причём, удивительно прозрачный. Я Вам как-нибудь покажу свою коллекцию. Моя жена Таурина занимается добычей и обработкой янтаря на острове, есть потрясающие экземпляры! В застывшей смоле мы часто находим то попавшее туда насекомое, то какое-нибудь экзотическое растение.

«Случайной каплей остановлен миг, И огненной смолы молчанье О вечном рассужденья длит…»

– так пишут мудрые китайцы, хотя у них нет своего янтаря, только дорогой привозной. Вообще культура континентального Китая чрезвычайно интересна, а их письменные источники – огромная ценность как для философов и поэтов, так и для обычных коллекционеров. Ведь они начали издавать полноценные книги ещё в восьмом веке после рождества Христова! Впрочем, я увлёкся… Моя слабость – камни, геология, история возникновения островов, редкие языки, обычаи разных народов. Когда-то я писал об этом книги… Вы хотели ещё что-то спросить?

– Вы бывали на материке? Вы, кентавр?

– Э-э… Нет, конечно нет. В образе кентавров мы не можем покидать этот остров. Согласитесь, мы дико выглядели бы среди строгого суеверного общества старой Европы. Я внимательно читаю книги, которые мне привозят. Сам отсылаю свои рукописи некоторым знакомым, заочно, разумеется, – издателям. Но это не так важно.

Стоун не стал прояснять вопроса о книгах и рукописях кентавра, его это мало интересовало. А вот система снабжения островов питанием была для него сейчас намного важнее.

– Я нигде не встречал такого обилия необычных плодов. По правде говоря, обычно питание на островах достаточно однообразное и скудное. При таком количестве людей…

– Это Вы верно заметили, Джон. У нас прекрасные садовники! Это благодаря им появилось так много растений, пригодных в пищу. Вы, видимо, заметили, что мы предпочитаем растительность мясу или рыбе. Так уж мы, кентавры, устроены, – Мозер широко улыбнулся, блеснув крепкими зубами. – Это целенаправленная и продуманная работа. Например, с каждым кораблём из разных мест земли привозят нам семена, мы приглашаем хороших садовников, которые становятся весьма уважаемыми людьми на Кентавриде. Я и сам не прочь покопаться на грядках. А для удобрений мы используем отходы, кхм… конечно известняк, уголь, даже водоросли специально добываем. Там, за рифами, есть отмели, жемчужные отмели. Раковины, кстати, тоже оттуда.

Кентавр Мозер подвинул к Джону большую витую раковину с голубоватыми перламутровыми стенками, которая лежала возле него на перилах:

– «Витиеваты океана мысли и глубоки. А раковины – дневники дней бесконечных».

Смотрю на это творение природы, и сами собой вспоминаются строки любимых стихов. Каюсь, неравнодушен к изящному слову. Я думаю, Вам подойдёт для пепла?

– Спасибо, Хозяин Мозер. Красивый подарок для морского волка.

Они помолчали, пока Джон вытряхивал трубку и набивал её свежим ароматным табаком из мягкого кожаного кисета.

– Вы чувствуете себя волком? Хищником? – седой кентавр вглядывался в темнеющее море, где иссякал огонь заката.

В трубке Джона полыхнул огонёк.

– Когда я в море – я альбатрос, парящий над волной. Паруса – мои крылья, полёт – моя жизнь, охота – моя радость! Хищники – самые быстрые и живучие твари и в море, и на земле, и в воздухе. Разве не так?

– К счастью, не самые многочисленные…

Джон погрозил кентавру пальцем:

– Э, тут я с Вами готов поспорить! Дело не в количестве, а в силе!

– А может, в желании убивать?

Джон вовремя засмеялся, поняв, что разговор зашёл не совсем туда, куда стоило допускать посторонних. Тем более, кентавров.

Но кентавр, видимо, хотел ещё пообщаться с гостем, поэтому помолчал, а потом снова заговорил:

– Кстати, мне пришло на ум одно стихотворение, не знаю, стоит ли…

Стоун сделал вид, что заинтересовался:

– Тоже из японской поэзии?

– Нет, скорее мой вольный перевод одного из романсов. Представляете, восьмой век – и романсы?

– Не очень… Любопытно послушать. Тем более это Ваш перевод?

– Думаю, у меня получилось выразить замысел и настроение автора.

И Хозяин Мозер стал читать как бы в пространство, размеренно, чётко произнося слова:

Седой кентавр устал идти, И стёрлись старые копыта. Закатом ранним на пути Как кровью дерево омыто. И чёрный грач – пророк беды Кричит с вершины одиноко. Кентавра зябкие следы — В прищуре раненого волка. Бредут… Один – чуть впереди, Другой хромает неотступно. Уже привычные враги, И им вдвоём почти уютно. Но им придётся умирать, Кляня друг друга и прощая: Их битву жаждет наблюдать Шакалья стая.

Отчего-то по спине Стоуна пробежали мурашки внутренней нервной дрожи. И он не сразу понял, что его насторожило; какие кентавры в Японии?! Вот драконы были бы кстати. Так зачем читался этот странный текст? Намёк или откровенное подозрение? Взяв себя в руки, Джон проговорил:

– Да… Впечатляет… – а что он мог сказать?

* * *

Прошла неделя, а Джон Стоун никак не мог подступиться к решению своей задачи. Он бродил по острову, разговаривал с людьми, расспрашивал о кентаврах. Дружелюбные жители много говорили о своей работе и жизни, но замолкали, едва разговор переходил на кентавров или цыганок. Он попытался просить Хозяина Мозера о посещении северной стороны острова, но услышал в ответ, что всему своё время.

Что больше всего поразило Джона, так это отсутствие на Кентавриде обычных портовых развлекательных заведений. Конечно, были таверны, где посетителей ждало прекрасное пиво и вино за вполне умеренную цену, но кентавры, владевшие ими, строго следили за порядком и соблюдением приличий. Поэтому моряки со шхуны давно обзавелись на острове своими семьями, причём венчались или соблюдали другие обряды, каждый в соответствии со своей религией. Почти у всех матросов на острове были собственные дети. Не удивительно, что они с уважением относились к кентаврам и их порядкам.

Гуляя по чистому городу, утопающему в зелени садов, Джон вспомнил о дочери ювелира, решил, что надо бы выполнить обещание и зайти в гости к Иеремии Гауссу. Конечно, сейчас не время строить далеко идущие планы, но когда-нибудь придётся подумать о создании семьи здесь, на Кентавриде. Приглашение ювелира Гаусса было явным намёком на более близкое знакомство не только с семейством весьма состоятельного мастера, но и с юной красоткой Абигаль. Почему бы и нет?…

На восьмой день после прибытия «Русалки севера» на Кентавриду, Джон Стоун и капитан Томас Рич вместе отправились в гости к ювелиру Гауссу, предварительно через шустрого юнгу Пита известив его о своих намерениях.

Двухэтажный каменный дом семьи Гауссов, с верандой, мансардой и балконом, располагался на склоне холма недалеко от базара. За чугунной декоративной оградой, украшенной позолоченными розетками, раскинулся тенистый фруктовый сад. Лестница с широкими ступенями из серых обтёсанных булыжников ненавязчиво привела гостей к крыльцу дома. На веранде перед главным входом, словно чудесный занавес, свешивались тёмно-зелёные ветви винограда; его спелые сиреневые гроздья влажно блестели после недавнего полива, а листья расцвечивались радужными каплями. Джону показалось, что это маленькие бриллианты отражают солнечный свет и готовятся осыпаться прямо в его руки.

Из-за виноградного занавеса вышли ювелир Иеремия Гаусс и его смуглолицая жена. На пальцах супругов гость сразу заметил массивные золотые перстни с крупными драгоценными камнями. Стоун, ответив на приветственный реверанс худощавой женщины, отметил для себя, что она неплохо сохранилась для своих лет и была достаточно мила.

Гаусс протянул руки сначала капитану:

– Дорогой друг! Мы очень рады вас видеть. Думаю, сегодня после обеда у нас найдётся таки время для обсуждения новой сделки. Я уже припас кое-что.

– Разумеется, Рем, обязательно выкурим пару трубок. Хороший табак делу не помеха, верно? – Томас Рич обнял своего старого приятеля.

– Господин Стоун! Сам Господь таки привёл Вас на наш благословенный остров! Позвольте представить моё семейство.

К гостям вышла очаровательная девушка, которую Джон уже видел в лавке ювелира, и юноша лет шестнадцати, очень на неё похожий, но более высокий и мускулистый, с колким и умным взглядом тёмных глаз. На девушке было надето розовое платье без рукавов, на открытой шее сияло золотое ожерелье с крупными изумрудами, запястья охватывали витые браслеты, а высокую причёску поддерживала ажурная золотая диадема тоже с проблесками более мелких изумрудов.

– Это моя гордость, старшая дочь Абигаль.

– Джон Стоун. Целую руки прекрасной госпожи, – Джон коснулся губами протянутых пальцев, приметил, что на каждом из них сверкало по широкому кольцу. Когда Стоун поднял глаза, то увидел, что девушка внимательно смотрит на него, будто спрашивая, правильно ли он оценил её. Они понимающе улыбнулись друг другу.

– Моя драгоценная супруга Сара. Её поварское искусство вы сможете таки оценить несколько позже, а вот насколько она знает ювелирное дело, можете увидеть таки на примере украшений нашей дочери. Весь туалет выполнен её бриллиантовыми ручками.

– Восхитительно! – искренне воскликнул Джон. – Госпожа Гаусс, вы превосходный мастер! Никогда не слышал, чтобы женщина могла делать что-то подобное. Одно дело – вышивка золотом и серебряными нитями, другое – работа по металлу!

– Но и для того, и для другого нужны золотые руки, дорогой Джон. Вы не обидитесь, если я стану называть Вас так? – женщина вежливо склонила красивую голову.

Стоун несколько насторожился, вспомнив недавнюю встречу с красавицей Тауриной, уколовшей его пренебрежением, но быстро опомнился и ответил вежливо, с нотками лести и приязни:

– Сочту за честь, госпожа Гаусс!

– Сара, Джон, просто Сара… – чёрные ресницы прикрыли сияние её лукавого взгляда.

– А вот и мой сын, наследник и продолжатель дела – Рон, – представил ювелир молодого человека.

– Рон Гаусс, приветствую, – достаточно сухо поздоровался серьёзный юноша, решительно пожав руку Стоуна. Гость заметил, что ладонь Рона горяча и сильна, несмотря на кажущуюся хрупкость длинных «музыкальных» пальцев.

Хозяин дома с воодушевлением продолжил:

– Рон таки прекрасный кузнец. Он также умеет работать не только с драгоценностями, но и со стеклом. Здесь в горах неплохие запасы слюды, а на побережье – отменный мелкозернистый песок. А как Рон рисует! Вам непременно надо таки посмотреть его наброски.

Но почтенная Сара Гаусс остановила говорливого мужа:

– Иеремия, не пора ли нам за стол? Служанки всё приготовили.

– Да, что это я?! Прошу, дорогие гости, прошу к столу!

Джон предложил руку юной красавице и провёл её на затенённую сторону террасы, приготовленной к приёму гостей. Девушка слегка сжала пальцы на его руке, сказала:

– Спасибо, что навестили нас. На острове так редко можно увидеть людей из большого мира.

– Разве сюда не заходят другие корабли?

– Да, конечно. Но это давние наши знакомые, как ваш капитан Рич, например. А приезжают сюда жить в основном люди бедные и незнатные, из тех, что не смогли по каким-то причинам прижиться у себя на родине.

Джон только вежливо улыбнулся на это замечание девушки, подвинул ей стул с высокой резной спинкой и сел рядом. Перед ним оказался сын ювелира, Сара Гаусс заняла место между мужем и сыном, а хозяин, сидящий во главе стола, усадил напротив себя капитана Рича. Небольшой по размерам сосновый стол на веранде позволял людям общаться, не повышая голос. Джон сразу почувствовал себя уютно, лёгкое возбуждение охватило его.

Обилие блюд на обеденном столе Гауссов радовало не только глаза, но и желудок. Джон, по доброжелательной рекомендации хозяйки, попробовал почти всё. Мидии в винном соусе, крабы и рыба, отваренное до удивительной сочности мясо, запечённая в душистых специях и различных гарнирах птица, вино с изумительным послевкусием и ароматом, желе, фрукты и муссы – испробованное привело Джона в блаженное состояние веселья и расслабляющего пресыщения. Разговор за столом в основном поддерживали сам Гаусс, его жена и капитан Рич. Они успели обсудить новые проекты ювелиров, моду на украшения в Старой Европе и на Новых Землях, поговорить о превратностях и опасностях большого мира, как выразилась Сара Гаусс, многозначительно поглядывая на дочь.

Джон с самого начала обратил внимание на фарфоровый сервиз, в блюда, супницы и тарелки которого две бойкие девушки накладывали всяческие вкусности. Такой сервиз равнялся по стоимости неплохому особняку с видом на Темзу. Кроме того, ложки, вилки, щипчики и ножи из продемонстрированного служанками набора были не просто серебряными, но с узорчатой окантовкой из чистого золота. Супруга из семьи Гаусс, вне всякого сомнения, стоила дорого. Даже если бы была страшна как смертный грех. Но Абигаль прелестна! Джон чувствовал, как тепло расплывалось по его телу. Он подумал, что играючи может завоевать сердце явно неравнодушной к нему Абигаль, а также её приданное, наверняка припасённое богатеньким ювелиром. Если бы у него не было более грандиозных целей. «А впрочем, одно другому не помешает», – решил Джон и более чем благосклонно стал рассматривать девушку. Та делала вид, что смущена его вниманием.

После обеда подали душистый горячий чай с кардамоном и лимонными дольками. Джон не увлекался чайными напитками и сделал только глоток любезности. Жена ювелира пригласила Джона осмотреть дом. Она с гордостью провела его по обоим этажам, не пропустив даже семейную спальню. Абигаль сопровождала Джона, он старался оказывать ей знаки внимания, но без лишнего рвения. В который раз хорошие манеры и знание этикета выручали его! Никому не пришло бы в голову, что Стоун не из высшего света. Тем более, при разговорах он старался намекнуть о своих связях в Англии, Франции и заморских колониях, рассказывал о дворцах и их обитателях. Множество интересных, трагических или смешных, историй он знал с детства или нахватался в мужских клубах и салонах престарелых дам, куда покупал себе пропуск втридорога, как недостаточно знатный, но состоятельный и воспитанный господин.

Сын ювелира Рон Гаусс покинул гостей сразу после обеда, сославшись на срочность заказа. Это только развязало язык Джона, он с удовольствием отвечал на вопросы дам, азартно хвалил их способности, а также умение прекрасно обустроить дом.

Вскоре хозяин пригласил мужчин на первый этаж выкурить кальян в специально устроенную комнату. Кальяны для гостей приготовил старый слуга, по виду похожий на индуса. Он же поставил на низкие столики, инкрустированные дорогим деревом и серебром, небольшие золотые тарелочки с халвой, кишмишем, пастилой и другими восточными сладостями, названия которых Джон не знал. Старый слуга сначала поправил подушки гостей и хозяина, потом устроился на полу со своими инструментами и тоже затянулся невесомым дымом. Стоуну не хотелось курить и впадать в полусонное состояние, поэтому он подождал, пока капитан Рич и Гаусс забудутся в голубых дымах кальянов, и тихо вышел из дома на террасу. Застыл у двери.

На крыльце за виноградным пологом негромко разговаривали двое.

– Ты не в себе, сестра… Как ты можешь этого желать? Не знаешь Стоуна, а строишь такие нереальные планы!

– Неправда, отцу он понравился, это видно сразу. Потом, разве не его рекомендовал капитан Томас Рич? Он-то тебе хорошо известен!

– Это так, но не стоит ли подождать?

– Сколько? Год? Два? Когда будет достаточно? Когда я постарею, да?

– На острове много достойных…

Абигаль не дала брату закончить фразу:

– Нет, нет и нет! Хочешь ли ты меня понять?! Ты – мужчина, можешь увидеть мир, когда пожелаешь! Кентавры тебе доверяют, я знаю. Даже лучший друг у тебя – Лаур, кентавр, любимчик Хозяина Мозера!

– И что? – сухо прозвучал голос сына Гауссов.

– А то! – всё более распалялась Абигаль. – Не думай, что я не знаю! Капитан Алексей Махов просил у тебя моей руки? Никогда, слышишь, никогда я не стану женой этого безродного бродяги, забияки и гордеца!

– Он мой друг… – предостерегая от дальнейшего, сухо заметил юноша.

Джон замер у стены, разглядывая силуэты говоривших. Огромный диск голубой луны просвечивал сквозь листву, делая невидимым всё, что находилось на террасе.

– Я хочу жить в большом мире! Хочу бывать на балах у знатных вельмож, танцевать до рассвета, чтобы мне дарили драгоценности, а не я их шлифовала и продавала! Я красива, молода, мои предки – знатнейшие люди Германии! И я – здесь!!! На оторванном от общества острове, где не имеет значения, баронесса ты или простолюдинка!

– Ты говоришь глупости. Понимаю, что мама слишком восторженно описывала свои юные годы. Но разве она не предупреждала, насколько тяжела, непредсказуема и смертельно опасна жизнь на материке? Ты забыла, почему родителям пришлось бежать сюда? Это счастье, что семья смогла выжить и найти пристанище. Жить под жестоким гнётом облачённых властью бездарных вельмож – разве это счастье?! По-твоему, человек более благороден, если его предки были знатны или богаты, а не потому, что он своим трудом заслужил признательность людей? Разве Лаур или Хозяин Мозер не доказали своей жизнью, что имеют право на уважение? Не потому, что знатны, а потому, что в этих кентаврах больше человеческого, чем в некоторых людях.

– Ты никогда не поймёшь меня! – топнула ногой Абигаль.

– Трудно понять человека, губящего свою жизнь!

– Всё равно будет по-моему, увидишь! – почти прорычала красотка.

– Я против этого союза, сестра!

– Решать будешь не ты, а отец! Стоун устраивает отца, в отличие от других моих… друзей. С ним я никогда не стану временной вдовой!

Руки девушки качнули, открывая, занавес из виноградных ветвей, Джон метнулся в открытую дверь и быстро прошёл к своему диванчику. Старик, воскуривший кальяны, открыл глаза, туманно посмотрел из угла в его сторону, вдохнул глубоко и опять уплыл в свои затуманенные дали. Двое старых друзей, похоже, крепко спали: мундштуки их кальянов лежали на цветастых подушках. Масляные фонари, висящие под потолком, слабо освещали комнату. Об их стёкла бились ночные мотыльки, сгорая, падали на специальные медные тарелочки, закреплённые под цветными фонарями. Через некоторое время с улицы послышалось тихое постукивание, нежный голос позвал:

– Джон… Джон…

Стоун встал, стараясь не нарушать сонную тишину, подошёл к двери:

– Я здесь, моя прелесть…

С притворной робостью девушка опустила голову:

– Можно поговорить с тобой?

– В саду? – подсказал Джон.

– Да. У нас есть искусственный грот, там очень уютно…

– И темно? – усмехнувшись, поинтересовался Стоун. – Не будут ли возражать Ваши родители, милая Абигаль?

– Главное, чтобы ты не возражал, Джон, – ответила кокетка, протягивая ему руку.

– Никогда я не стану возражать тебе, прекрасная Абигаль! Кто может устоять перед твоей неземной красотой? – Джон поцеловал тёплые пальцы, мягкую щёку. Видимо, лицо у девушки пылало румянцем. Этот жар оказался весьма заразительным.

Дочь ювелира повела мужчину к гроту в глубине сада. Около входа в грот в мраморной купели фонтанчика мерцала вода, виноградные лозы, закреплённые на деревянных арках, окружали потаённое место.

Девушка, не отпуская руки Джона, провела его внутрь, опустив за собой тяжёлый занавес, закрывший вход. В пещерке на столе горела свеча в витиеватом золотом подсвечнике. Кто-то, видимо, зажёг её полчаса назад, не более. Предусмотрительная Абигаль взяла свечу, разожгла ею другие, свет заиграл на золотой посуде и бокалах с вином, обозначил у стены широкое ложе под шёлковым покрывалом.

Абигаль проследила за взглядом Стоуна, подняла на него выразительные, казавшиеся огромными, глаза:

– Это неправильно, знаю… Но… разве не любовь лишает нас благоразумия?! – она часто дышала, украшения её сияли, в глазах мерцала влага.

– Всё, что ты делаешь, все твои желания – светоч истины для меня, для всех! Я готов убить каждого, кто возразит тебе! Я себя убью, если не выполню твою волю, моя королева! – Джон упал на колени, прижался губами к рукам девушки.

Пол грота был покрыт мягким ковром, видимо, персидским. Стоять на коленях оказалось удобно. Стоун поднял голову, смотрел снизу на довольное лицо дочери ювелира, говорил горячо, с восторженным придыханием:

– Я сделаю тебя царицей мира! Только ты достойна такого! Моя любовь вознесёт тебя на любой трон, который ты пожелаешь, звезда моя!

– Джон!.. Ты любишь меня?

– Люблю ли я?! Как можно не любить тебя, императрица! – Стоун резво встал, подхватил девушку на руки. – Я готов нести тебя на край света, куда укажет твой пальчик, куда ты только пожелаешь отправиться! Прикажи, прекрасная!

Джон опустил девушку на ложе, присел рядом:

– Позволь насладиться твоей красотой, Абигаль! Позволь моим устам произносить твоё имя, Абигаль! Позволь мне… – распалившийся Джон уже сам забыл, что хотел ещё добавить.

Его выручила сама девушка, пылко призвав:

– Да, любимый, да!..

…Примерно через два часа Джон покинул приветливый дом ювелира (точнее – тайный грот юной красавицы), не простившись с хозяевами.

Только вкус солёных поцелуев мужчины остался на губах Абигаль обещанием скорого исполнения её мечты. Так она старалась рассуждать, легко отгоняя другие, виноватые и обидные для неё, мысли.

«Всё-таки жаль, что она не оказалась девственницей, – думал Джон Стоун, шагая по тихим улицам городка к Дому кентавров. – Однако, к чему все эти детские тайны и секреты? Я бы не отказался вполне официально просить её руки. Всё равно этот союз будет незаконным с точки зрения европейцев. Но почему она не хочет, чтобы я сделал предложение сейчас?»

* * *

На следующий день на рассвете Джона Стоуна разбудил суетливый шум в Доме кентавров. Он вышел в коридор и поймал за руку пробегавшую мимо служаночку. Она ойкнула и залилась румянцем. На тонкой шее девушки Джон заметил ожерелье из жемчуга, которого ещё вчера не было. Ещё Джон отметил про себя, как девочка похорошела за эти дни после прихода корабля. Пожалуй, можно будет заняться ею на досуге. А пока спросил:

– Что случилось, крошка?

Девчонка поджала губы, но на этот раз не решилась возражать ему:

– Корабль у входа в гавань. Хозяин Мозер говорит, что он слишком рано вернулся. Ждали примерно через два месяца, после ухода вашей шхуны. Сейчас собираются идти его встречать. Если хотите, завтрак на столе, все уже в столовой.

– Сейчас приду, крошка! – не удержался Джон, чтобы не похлопать по щеке пугливое создание. Она по-воробьиному взъерошилась и убежала.

– Интересно, отец уже поговорил с ней? И кто, кроме рыжего кентавра, мог подарить ей жемчуг? Однако, щедрый подарок… Неужели и кентавр занялся «просвещением» девчонки? – бубнил он себе под нос, пока продвигался в обеденный зал.

В высокие вытянутые окна столовой Дома кентавров врывалось утреннее солнце. Угловая стена, в которой было вставлено несколько чёрных каменных зеркал для украшения, странно отражала солнечные лучи по всему залу, будто все зеркала смотрели в разные стороны.

Стоун поздоровался с хозяевами, прошёл к обильно накрытому столу. Сидящие и стоящие за столом люди и кентавры продолжили прерванный с появлением Стоуна разговор.

– Слишком рано… Почему он вернулся? – Хозяйка Таурина взволнованно перебирала пальцами монисты из золотых монет разных стран на груди. Джон едва смог отвести глаза от их завораживающего движения.

– Доброе утро, Джон, – Мозер успокаивающе положил сильную узловатую ладонь на пальцы жены, сидящей на высоком стуле рядом с ним. Сам Хозяин Мозер стоял за столом, как и другие кентавры.

– Прекрасная погода для встречи корабля, – Джон Стоун прикрыл глаза бокалом с розовым вином, сквозь стекло приглядываясь к седому кентавру.

Тот недовольно поджал губы, тряхнул головой, будто отмахиваясь от назойливого слепня. Джон насторожился. В разговор вступил капитан Рич:

– Я догадывался, что у вас есть в запасе другие корабли, но так получалось, что никогда не встречался с ними у острова. И мне кажется, вы тоже обеспокоены появлением корабля. Он не пиратский, случайно? Мы могли бы помочь…

– Нет, это не пираты. Это наш собственный парусник «Виктория». Командует им капитан Алексей Махов.

Уже где-то слышанное имя зацепило внимание Стоуна. Он вспомнил о вчерашней ночи, о разговоре в саду Абигаль и её брата Рона. Интересно было бы познакомиться с этим неудачливым женихом. Но в планы Стоуна никак не входили наверняка хорошо вооружённые и организованные люди под командой «забияки и гордеца».

Седой кентавр продолжал:

– Корабль ходит на север, в Россию, в Нормандию.

– Так далеко?! – капитан Томас Рич более чем удивился. – Даже наши мореплаватели не всегда рискуют ходить северным путём, да и не вижу в этом смысла. Всё, что есть в России, возможно найти на рынках более тёплых и безопасных стран. И намного ближе!

– Однако есть вещи, которые можно достать только там, во льдах Севера. Капитан Махов родом из тех холодных мест, он хорошо знает побережье, традиции русских. Впрочем, дело в другом… – Мозер упёрся руками в столешницу. Его мускулы заиграли, и Джон понял, почему стол здесь такой массивный и крепкий.

– Этот нежданный приход корабля как-то касается нас? – капитан Рич был достаточно разумным человеком.

– Да, – Мозер поднял на него глаза. – Очень касается. Боюсь, вам надо немедленно собираться в обратный путь.

– Но мы практически ничего не успели… И команда ждала отдыха почти два месяца, это тоже следует принять во внимание. Каждый раз мы отдыхали здесь полных два месяца, не менее, это записано в договоре. И семьи матросов…

– Именно поэтому вам следует как можно быстрее покинуть остров! – голос Мозера стал непреклонным, как острые рифы вокруг Кентавриды.

Джон подчёркнуто спокойно встал:

– Мы против нарушения договора. Вы понимаете, что мы потребуем выплатить неустойку?

– Разумеется, – кентавр с достоинством кивнул массивной головой.

– Плохая новость для наших матросов… Некоторые наверняка захотят остаться, – капитан Рич тоже встал. – Пойду, соберу людей. Не представляю, как бригантина выйдет в море без полной команды.

«Для меня это не просто плохая новость. Это катастрофа!» – едва не закричал Джон, сжимая в руке серебряный столовый нож.

– Нет, капитан. Уйти должны все люди, не проживающие постоянно на острове, – Хозяин Мозер опустил голову. Теперь Таурина прижалась к нему, поддерживая.

– Да, жена. Придётся говорить и об этом…

Джон, уже собравшийся уходить вместе с капитаном, развернулся к кентавру:

– О чём? – он чувствовал, что сейчас имеет право требовать ответа.

– Почему должны уйти все? – поддержал его капитан Рич.

– Да, мы вынуждены многое скрывать от людей, но только потому, что нам приходится защищать свой мир. И мы всегда старались делать это не в ущерб людям.

Джон непроизвольно положил ладонь на рукоять шпаги. Мозер поднял руку:

– Не волнуйтесь, мы не причиним вреда никому. Капитан, мы достаточно долго знакомы, чтобы доверять друг другу. Присядьте. Мы попробуем найти выход. Вместе.

В разговор с согласия Мозера вступила Таурина:

– Муж мой, надо сначала узнать, что случилось, почему корабль вернулся раньше срока. Потом мы обсудим, как поступить. Не стоит торопиться.

Джону очень не понравилась осторожность Таурины. И что скрывали кентавры?

Глава 4 «Золотой гусь»

В портовой таверне «Золотой гусь», где и вправду как основное и постоянное блюдо подавали запечённую до золотистых хрустящих корочек, истекающую жиром гусятину, вечером было не протолкнуться. Матросы и корабелы, рыбаки и торговцы, да и просто обычный люд собирались здесь настолько часто, насколько им позволяли это кошельки и супруги. Зелень и жгучие приправы к блюдам подавались бесплатно, что только улучшало аппетиты посетителей. Серьёзный хозяин «Золотого гуся» Проспер – бывший боцман, крепкий, кряжистый, с увесистыми кулаками, один из постоянно живущих на острове людей, – строго следил за порядком. Пожалуй, это была единственная таверна, где управляющим был человек, а не кентавр. Его две упитанные дочери в самой подходящей для женитьбы поре помогали ему обслуживать посетителей. Они ловко проскакивали в любой уголок таверны, несмотря на «нечаянно» протянутые в их стороны руки. Хозяин только самодовольно усмехался, если очередной кавалер слетал с табурета от лёгкого подзатыльника работающих женщин. Тем не менее, приезжие моряки, а особенно новички, как-то спокойнее чувствовали себя именно в «Золотом гусе». Здесь каждый говорил о своём, и никто никому не мешал.

Возле прорубленного в бревенчатой сосновой стене окна обедали Джон Стоун и приказчик Люк Стамп. Обед незаметно перешёл в ужин. Пару раз к ним подбегал резвый юнга с «Русалки» Пит, спрашивал, что принести ещё. Он здесь был явно за своего и помогал девушкам; похоже, с дальним прицелом относительно их благосклонности. Постоянную подругу парень заводить не желал, заявляя, что свобода для моряка дороже света маяка.

Джону сегодня совсем не хотелось возвращаться в дом кентавров. Почему-то перед его глазами постоянно мелькали гибкие пальцы Таурины, перебирающие мерцающие монисты. Иногда это сияние от монет сливалось в светящийся ручей, и тогда Джону хотелось опустить руки в расплавленное золото и дотронуться до загорелой кожи, как до песчаного дна ручья во время изнуряющей, жестокой жары. И Джону становилось томительно-жарко от этих мыслей.

Люк налегал на пиво и беспрерывно что-то рассказывал. В основном о ценах и торговле. Кто о чём, а вшивый – о бане… Джон помалкивал. Он заказал уже вторую бутылочку лёгкого виноградного вина к гусиным шейкам с луковым бульоном и жареным картофелем – лакомством даже для него, бывавшего в молодых заморских колониях на земле индейцев и переселенцев из ветшающей Европы.

Уловив в словах приказчика нечто любопытное, Джон внимательнее прислушался к тому, что тот пьяно бубнил.

– Люк, приятель, ты женишься?! Не может быть! Не ты ли уверял меня, что ничто тебя не привяжет к острову этих животных? – подвыпивший Джон Стоун откровенно захохотал над словами приказчика.

– Хозяин, женщина – штука, без которой трудно обойтись, вот, – философствовал Люк Стамп, опрокидывая в себя очередной жбан пива. Жирок от гузки гуся стекал по его небритой и умиротворённой физиономии.

– Да уж! – Джон протянул ему лист салата, увидев, что тот ищет, чем бы вытереть руки после закуски.

Приказчик Люк Стамп утёрся листом и тут же прожевал его. Ему явно хотелось поговорить:

– Мне тут одна ещё с прошлого раза приглянулась… Временная вдова, вот!

– Как это – временная? Уж если кто и помирает, то это навсегда. Проверено, – опять засмеялся Джон.

Люк хитровато прищурил глаза:

– А это такая маленькая хитрость! Вот! – приказчик проводил сальными глазами одну из дочерей хозяина таверны, проскочившей мимо них к соседнему столу с блюдом дымящегося мяса. – Хороши девки, ничего не скажешь, откормил папаша. Так я о вдовах… Ну, ушёл матрос в море и не вернулся в назначенное время. Бывает такое?

– Бывает, – мотнулся в сторону приказчика Люка Джон, разбрызгивая вино.

– А женщине жить надо?

– Надо, – решил согласиться Стоун.

– Во-от! – палец Стампа указал в потолок. – Бабы, конечно, стервы, но умны-е-е!

– Выпьем!

– Выпьем! Вот!

Люк опустошил кружку и стал слишком задумчивым. Джону пришлось подтолкнуть его, чтобы очнулся.

– Вот я и говорю… А о чём? – Люк сосредоточенно уставился на Джона.

– О временной вдове, на которой ты собрался жениться, – напомнил собутыльник.

– Хи-хи, – неестественно тонко пропищал Люк. – Они что придумали! Объявляют женщину временной вдовой и разрешают замуж выходить. Если первый муж возвращается, она опять его женой может стать. Законной!

– Это же двоежёнство! – приходилось говорить достаточно громко, чтобы расслышать друг друга.

– Двоемужество! А то так и на троих одна жена, вот. Неплохо устроились, верно? – Люк опять захихикал.

– Действительно, неплохо! И для меня тоже, – пробурчал Джон себе под нос и огляделся. Впрочем, в таверне стоял такой гул разнообразных мужских голосов, что вряд ли кто услышал бы его, даже сидя очень близко.

В «Золотой гусь» ввалились уже основательно подвыпившие музыканты с волынкой, бубном и разными дудочками. Они устроились в углу на табуретах, затянули сначала протяжную мелодию, но гости тут же возмущённо застучали кулаками и кружками. Поняв, что скоро могут застучать тем же самым по их головам, музыканты лихо вдарили и вдули развесёлую мелодию, под которую ноги сами собой начинают подпрыгивать, а руки – размахивать. И вот уже первые плясуны вышли к играющим и затопали в такт музыке. На танец это, конечно, ещё не было похоже, но чувствовалось, что скоро народ здесь разойдётся не на шутку.

Джону не захотелось оставаться, он расплатился и вышел в прохладу ночи, оставив приказчика Стампа храпеть за столом. За того можно было не беспокоится: Люк Стамп жил здесь же, на втором этаже таверны. Хозяин после закрытия заведения часто сам разносил своих постояльцев по комнатам. Да и воровства не допускал.

На площадке перед таверной в свете нескольких факелов боролись два моряка с «Русалки севера» в окружении любителей развлечений. Оба матроса в одних набедренных повязках были вымазаны гусиным жиром, поэтому вся трудность борьбы заключалась в захвате и удержании противника. Джон вместе со всеми посмеялся их выкрутасам, но ставки делать ни на кого не стал, а пошёл в сторону моря, окликнув крутившегося в толпе юнгу с «Русалки севера» вездесущего Питера. Пятнадцатилетнего парня Стоун год назад подобрал в лондонском притоне, где тот промышлял мелким воровством и постоянно голодал. За последнее время, хоть юнга и не бывал голодным, толщины в нём не прибавилось нисколько, возможно, из-за излишней суетливости.

– Что тебе удалось узнать, Пит? – заговорил Стоун на ходу.

– Да что тут, кэп! Жрут да пьют. Трактирщик Проспер через день в горы ездит. Возвращается с тушами баранов. Уже без шкур. Там, видно, разделывает, в горах, – юнга высморкался в сторону, вытер руку о грубые полотняные штаны, которые болтались на его ногах, как на палках. – И вино оттуда возит, то, виноградное, что вы любите, кэп.

– Ты следил за ним?

– Да я напросился тут с ним проехаться. До первой деревни довёз и высадил. Сказал, что дальше не поедет, сестру навестит сначала. Ха! Сестру… Видел я, как они целовались. С цыганкой, между прочим. Во! – пошмыгивая носом, рассказывал юнга.

– Так-так… Интересно. А потом?

– Они напару и уехали к вечеру. Я за ними пробовал бежать, так ведь я не кентавр. Копыта не те. И галопом не умею. А там дорог много и темно, – почти обиженно высказался Пит.

– Ладно, ты молодец, парень! Ступай обратно в таверну. Небось тепло у девок под боком-то? – хлопнул юнгу по плечу Джон.

– Так ведь они думают, я дитё какое-то. Жалеют. Даже вон постригли, рубаху подарили. Ну я за ними тоже приглядываю, – мальчишка нетерпеливо оглянулся на дерущихся.

– Вот и ступай. Приглядывай.

Пит, подпрыгивая, будто в ногах у него было вставлено по пружине, радостно побежал назад, а через минуту Джон услышал его ликующий вопль:

– Так его, так! Дави! Дави!

В эту ночь многие не спали. Пока Джон Стоун дошёл до причала, он встретил с десяток компаний кентавров, приглушённо что-то обсуждающих. Несколько раз его облаяли псы стражи, регулярно обходящей улицы города и склады. Стражники с факелами молча рассматривали Джона и проходили дальше. К бригантине он добрался по свету горящих масляных фонариков вдоль причала. Потемневшая вода не отражала ни звёзд, ни луны, только эти маленькие язычки света.

– Кто идёт? – без особой настороженности спросил из темноты грубый голос.

– Компаньон капитана, Стоун. Как дела? – Джон по трапу поднялся на палубу «Русалки севера».

– Всё в порядке, кэп. Здесь я, Мюррей. Со мной Дикси и Шенон. Как договаривались, – приглушил свой зычный голос плечистый матрос с золотой серьгой в ухе.

– Где все остальные? Из экипажа.

– На корабле никого не осталось. Все моряки – почти что местные. Только мы, новички, без жён. Кстати, тут Дикси приударил за одной вдовушкой. Только я это дело прекратил, – Мюррей при свете масляного фонаря бросил из-под чёрных густых бровей взгляд на Дикси.

Молодой патлатый парень примирительно поднял руки:

– Уж и погулять нельзя! Я же не всерьёз!

– А то ты не слышал, как нашего брата здесь к рукам прибирают! Едва мужик в постель, – а тут кентавры со священником. И женят, будь ты хоть шахом с гаремом на тысячу жён.

– Так вы в курсе этих куртуазных дел? – переспросил Джон у Мюррея.

– А? А… Вечерами в кубрике много чего наслушаешься. А бабы в разговоре по душам – дело первое. И второе, и третье, если начистоту.

Джон похлопал своего старого приятеля по плечу:

– Правильно поступил, Мюррей. И впредь будь осторожнее. Капитан Рич на корабле часто бывает?

– Нет, в основном он в городе. Смены мы не просили, к чему? Так он нами очень доволен.

– Прекрасно. Как наши маяки? – Джон всё-таки решил прикурить от факела Мюррея и остановился, прислонившись к перилам.

– Шенон на шлюпке рыбачит по всему фарватеру. Конечно, хорошо бы проследить хотя бы за проводкой ещё одного корабля с нашей стороны, с берега. Так точнее будет.

– Я тут заметил корабль, только не похоже, что его приходу рады, – Шенон, длиннорукий и сгорбленный от привычки пригибаться из-за своего высокого роста, сплюнул через борт в море.

– А кентавры к нему плавали? – насторожился кэп.

– Нет ещё. Днём сигналили о чём-то, а в темноте и они не рискнут между рифами шастать.

– Они не рискнут, а нам придётся. Другого пути здесь нет, – Джон Стоун внимательно всмотрелся в тёмное лицо Мюррея. – Как думаешь, наши пройдут?

– Сам проведу. Через экватор проходил, мимо Мыса Горн пролез – уж тут-то как-нибудь. Только бы успеть метки поставить. Ничего от Зигфрида не слышно? – он потрогал золотую серьгу в ухе – напоминание о морских походах.

– Пока нет, – Стоун вглядывался в спрятанное рифами открытое море. – Я сначала подумал, что корабль пришёл за нами. Ещё удивился, что так рано. Думаю, посланец уже добрался до Зигфрида. А Золотой немец ещё не потерял ни головы, ни нюха на хорошую добычу. Иначе придётся отложить наши дела до следующего раза.

– Зигфрида нелегко пришить. Крепкий моряк. Лучшего не найдём.

– Повесить могут кого угодно. Моряк, не моряк – на рее любой закачается на девять баллов! – буркнул одетый в чёрный плащ Шенон.

– Сплюнь! Любишь каркать! Ты своё дело сделай, а за нас не бойся, – Мюррей повернулся к Джону. – Вы, кэп, только вовремя предупредите, мы будем готовы дня через два. Верно, Шен?

– У меня и так на руках кровавые мозоли от вёсел. Да ещё рыбу таскать приходится… – Шенон услышал недовольный рык Мюррея и замолчал.

– Отдыхайте пока. Завтра пришлю вам вина и еды со стола самого Хозяина Мозера, – Джон сбежал по трапу на пристань и направился в сторону Дома кентавров.

Глава 5 Чума

Следующим утром кентавры всё-таки поплыли к стоящему на якоре перед рифами кораблю. В этот раз из цыганок была с ними только Таурина. Обеспокоенный Джон с капитаном Ричем ждали их возвращения на причале. Толпы встречающих не было, видимо, кентавры не предупредили население города о приходе «Виктории». Это убедило Джона, что с кораблём у кентавров будут неприятности. И неприятности случились…

Вернулись кентавры молчаливыми и расстроенными. Старейшины собрались тут же, на причале. Корабль пока оставался на рейде. Джон внимательно прислушался к тихому разговору между Хозяином Мозером и Тауриной.

– Если они не высадятся сейчас, многие просто погибнут. Мы должны их спасти. Обычными средствами здесь не обойтись. Только в горах… – Таурина, отжимая волосы, настороженно смотрела на мужа.

– Слишком много… Слишком, – Мозер махнул рукой. – Ты права, у нас нет другого выхода. Трудно, но необходимо.

Хозяин Мозер обратился к сопровождавшим его кентаврам:

– Друзья мои! Предстоит большая работа. Дик и Дерек! Вы отвечаете за порядок в городе после нашего отъезда. Сейчас готовим мулов, повозки, всех пострадавших и здоровых перевозим в горы. Всех, ещё раз повторю, никаких исключений, никаких встречающих! Лаур, объясни людям, что на корабле – смертельная болезнь, но всех мы вылечим, если не будет распространяться эпидемия. Главное, внуши женщинам, что волноваться не стоит. И предупреди цыганок, пусть подготовятся. Больных будет много…

Светлоголовый Лаур стразу же поскакал в сторону городской площади, где через некоторое время зазвучал низкоголосый гонг, созывающий окрестный люд.

Джон Стоун и капитан Томас Рич приблизились к Мозеру. Капитан спросил:

– Нужна ли наша помощь? Можно собрать команду…

– Большое спасибо. Только… Для людей это слишком опасно. Мы справимся сами, кентавры невосприимчивы к чуме.

– Чума?! Это чума?! – переспросил похолодевший Стоун, глаза его непроизвольно расширились.

– Да, дорогой Джон. Поверьте, мы справимся.

Голос Хозяина Мозера был настолько уверенным, что Джон немного успокоился. Только холодная испарина выступила на его лбу. Джон заметил, как капитан Рич отступил от кентавра, присел на бревно причала, тяжело опираясь руками на колени. Капитан помертвевшими губами еле различимо повторял страшное имя смерти, когда-то унёсшей дорогих ему людей.

* * *

Сын ювелира и кузнец Рон Гаусс забежал домой на минуту, чтобы собрать необходимые вещи. Родители и служанки работали в городе; ювелир Иеремия Гаусс не собирался сложа руки дожидаться объявленного прихода болезни. К тому же он доверял кентаврам, обещавшим помощь. Рон без помех поднялся на второй этаж родительского дома. В коридоре его поймала за рукав рубашки сестра:

– Постой, Рон! Я тебя везде искала. Ты где был?

– Извини, не сейчас!

– Нет, погоди! Объясни, что происходит!

– Аби, мне совершенно некогда. Надо помочь заболевшим морякам. Они умрут без нашей помощи.

Абигаль не отставала:

– На рынке говорили, что вернулся корабль этого русского… Все больны?

Рон отстранил девушку, прошёл в свою комнату. Сестра вошла за ним, что есть силы сцепила красивые пальцы:

– Не думай, я всё понимаю: чуму нельзя вылечить. Все умрут?

В её голосе на самом деле не было равнодушия. Рон почувствовал это, оглянулся:

– Как ты говоришь, «этот русский» очень болен. Я его видел. Он борется. И я хочу ему помочь. Я могу это сделать.

Глаза Абигаль наполнились слезами, лицо потемнело под загаром. Рон с удивлением смотрел на неё. Но, когда капли превратились в блестящие ручейки, а девушка в отчаянии закрыла предательские глаза ладонями, брат обнял её, как маленькую.

– Сестрёнка, ты что, что? Алексей и не в таких переделках побывал. Помнишь, он тебе рассказывал?

– Я думала, он хвалится. Этот противный Махов мог и сочинить… – всхлипывая, Абигаль спряталась в надёжных объятиях брата.

– Алексей очень честный и мужественный человек, поверь. И мой лучший друг. Он мне как старший брат, понимаешь?

Девушка зарыдала в голос:

– Че-е-естный, да? Другие мужчины готовы меня хоть сейчас взять и увезти с этого бесполезного острова. А Махов даже не обещает!

Рон насторожился, отстранил от себя сестру, заглянул ей в лицо:

– Ну-ка, ну-ка! Ты сейчас о Стоуне, да?

– А хоть бы и о нём! – задиристо ответила Абигаль. – Опять скажешь, что он мне не пара?!

– Скажу, что он мне не нравится! Слишком много обещает некоторым…

– Мне всё равно! Всё равно! – топнула ногой девушка и выбежала из комнаты брата.

– Если у кого-то в голове ветер, то у моей сестры – тайфун…

* * *

Расстроенный капитан Томас Рич вернулся на корабль, предупредил находящихся там моряков, чтобы не сходили на берег без особой необходимости, и остался с ними. Джон Стоун по просьбе Мозера присоединился к кентавру Лауру, чтобы объяснить происходящее людям на берегу. На сходе жителей острова было без особой суеты решено, чтобы люди не выходили из домов, пока кентавры не вывезут всех больных в горы, подальше от поселений, где и будут их лечить. Цыганки и некоторые из женщин отправились на огороды собирать лекарственные травы под предводительством Таурины. Стоун проследил за выполнением приказа о временном закрытии рынков и таверн вокруг пристани и складов, прошёл к работающей кузнице. Он поздоровался с братом Абигаль, но тот сделал вид, что не заметил его. Юный Рон Гаусс помогал кентаврам готовить телеги и другие средства передвижения для перевозки больных. Он постоянно носил в кузницу какие-то железки, что-то исправлял, что-то мастерил. Лаур ушёл организовывать доставку носилок и лодок к причалу. Стоун решил, что следует покинуть причал до появления больных. Ещё не хватало подцепить заразу!

Джон попробовал вернуться на свой корабль, но на «Русалку севера» кентавры из охранения его уже не пропустили, а попросили вернуться в дом Хозяина Мозера, пока разгрузка с зачумлённого корабля не будет завершена. Из беседки на обрыве он смог наблюдать, как большая группа кентавров вплавь отправилась к кораблю. Они тащили на верёвках широкие лодки, в которых сидели цыганки. Саму погрузку из-за рифов видно не было, однако через довольно короткое время кентавры опять протащили лодки, наполненные людьми. Стоун подумал, что теперь его сообщники смогут более точно проследить с «Русалки севера» подходящий фарватер для корабля.

Тем временем от причала одна за другой отъезжали телеги, запряжённые мулами. Они удалялись по дороге, ведущей в горы. Стоун считал кентавров, сопровождающих повозки, и беспокойство его росло. Их оказалось больше, чем он предполагал по рассказам капитана Рича да и по своим наблюдениям. К тому же, ещё какое-то количество может прийти этим полуконям на помощь из живущих в горах. Джон впервые засомневался в реальности своих планов. Если бы не страх перед чумой, он рискнул бы сейчас проследить за передвижениями кентавров и выследить их логово. Но ему приходилось довольствоваться только наблюдением издалека.

В саду копался со своими любимыми растениями отец служаночки Рейчел, обеспокоенно поглядывал вниз на причалы, осторожно косился на Стоуна, но так и не решился что-либо выспрашивать у него.

Уже стало смеркаться, когда из-за рифов прошли последние лодки с цыганками и больными. Джон увидел, что небо за рифами озарилось огнём, а затем повалил чёрный дым, как от горящего земляного масла. Потом цыганки и кентавры вытащили на берег лодки, сложили рядом и тоже подожгли их, обсыпав порохом. Влажное дерево загорелось легко и ярко.

Караван с больными иссяк. Цыганки притащили бочки с каким-то белым средством, устроились на последние повозки, уходящие в горы, и стали ковшами сыпать порошок на причал, на дорогу, на обочины. Белый след слегка отсвечивал в быстро темнеющем пространстве, указывая чёткую дорогу. Дорогу к настоящей Кентавриде!

* * *

Сегодня вечером Джон ужинал в одиночестве, ему прислуживала мышка Рейчел. Правда сейчас она уже не казалась серой мышкой, а скорее была похожа на распускающийся цветок того же розоватого спорыша, выращенного садовником Моном. Её светлые локоны выбивались из нестрогой причёски, щёчки просвечивали румянцем, а губы, которые она непроизвольно покусывала в волнении, выглядели влажными, яркими и зовущими…

Большой зал столовой смотрелся довольно сумрачно, несмотря на горящие в серебряных канделябрах пахнущие мёдом жёлтые свечи. Будто жизнь ушла из этих стен вместе с кентаврами. Слишком большое количество еды на столе навело Джона на интересную мысль.

– Рейчел! Поужинай со мной. Пожалуйста… Сегодня такой печальный день…

– Извините, но у меня много дел, – попыталась отказаться девушка, хотя было видно, что ей не по себе.

Мужчина заметил её колебания:

– Прошу тебя, не оставляй меня одного, – он взял её за руку, ненавязчиво, опасаясь спугнуть, усадил рядом. – Ты слышала, что произошло?

– Да, Лаур заходил с утра в дом. Да и люди на площади рассказывали. Как это страшно! – огорчённая Рейчел закрыла лицо ладонями, плечики её приподнялись, будто она собралась заплакать.

– Не бойся, мышка моя… Хозяин Мозер сказал, что всех больных спасут. Правда, я не знаю, как моряки смогли добраться до острова живыми.

Служаночка чуть оживилась:

– У матросов был запас настоев и трав от Таурины. Она объясняла моему отцу, как снаряжают корабли, какие снадобья обязательно готовят цыганки для путешествия, из каких растений. Это для того, чтобы отец знал, что обязательно должно расти на огороде и в саду, – Рейчел, всхлипывая, объясняла Джону и сама постепенно успокаивалась.

– Это Хозяйка Таурина рассказывала? Очень умная и опытная женщина… – Джон взял девушку за руку, пересадил, словно ребёнка, к себе на колени. Расстроенная Рейчел восприняла это как должное.

– И Лаур тоже. Они много знают, цыганки и кентавры. Они давно здесь живут. Лаур говорит, что кентавры появились здесь раньше, чем на остров пришли люди из нашего мира.

– А что он ещё рассказывал? – Джон поглаживал тонкую руку девушки, перебирая и массируя её пальцы.

– Он говорит, что Кентаврида очень красивая, скоро мы отправимся в горы, там раздолье и чистый воздух. Цветов видимо-невидимо. Отцу ведь нужен целебный воздух. А ещё есть горячие родники. Они тоже целебные. Лаур говорит, что даже помолодеть можно, если в них искупаться…

Джон обнял девушку и осторожно притронулся губами к её мягким губам. Они настороженно дрогнули, но Рейчел не отстранилась, доверчиво устроив голову на его плече. Он отстранился сам, пробегая глазами по её лицу, впитывая удивлённый и восторженный взгляд, уже настойчивее и плотнее прижался к её сжатым губам и попытался их раздвинуть. Джон точно определил, что Рейчел целовалась так впервые в жизни. Он-то хорошо понимал, что в таких случаях поспешность может испугать неопытную девушку, и действовал осмотрительно. Его неожиданно взволновало и обрадовало, что именно он может стать первым мужчиной у этой пугливой мышки, а не какой-то получеловек Лаур.

Пальцы Джона, ласкавшие шею Рейчел, зацепили прохладные жемчужины бус. Он побурчал недовольно:

– Откуда это у тебя?

И Рейчел виновато схватилась за жемчужную нить:

– Лаур… Он… Это всего лишь дружеский подарок! – она готова была расплакаться.

– Больше никогда не принимай такие подарки от посторонних мужчин. Ты понимаешь, что они обязывают к определённым… отношениям?

– Я больше не буду, – совсем по-детски пролепетала девушка.

– Я сам подарю тебе, вот, дай пальчик! – Джон снял с мизинца тонкое золотое колечко и одел его Рейчел на безымянный палец.

Она ошеломлённо смотрела то на кольцо, то заглядывала в глаза Джона. Он улыбался уголками губ, вспоминая, как выиграл кольцо в кости у англичанина, пропивавшего последнее имущество в кабаках английской столицы.

– Это мне?!

– Да, девочка моя, на счастье. На твоё и моё счастье! – многозначительно добавил Джон. – Пусть это будет началом нашего вечного союза!

Мужчина налил в бокалы розовое вино и выпил его вместе с Рейчел. На её щеках горел румянец, а застенчивая улыбка не сходила с лица.

После обеда Джон позвал кухарку, чтобы она убрала посуду, а сам проводил Рейчел к её комнате. Они ещё некоторое время шептались у двери о каких-то пустяках, потом мужчина поцеловал девушку в шею, отодвинув холодные жемчужины.

– До завтра, любовь моя! Надеюсь прийти в твои сны…

– Спокойной ночи! Джон… – неуверенно добавила она имя.

– Да, мышка моя?

– Ты давно заметил?

– Что?

– Что ты мне нравишься. Очень.

Джон не растерялся, только подумал, что действительно женщины любят ушами, как говорят французы. А уж они-то понимают толк в куртуазных делах. Он с медовой нежностью на языке ответил, взяв девушку за руки:

– Конечно, ещё на корабле. Только приличия удерживали меня от более близкого знакомства. Там ты была как бы в гостях у меня. А здесь всё по-другому! На Кентавриде ты – хозяйка, а я – твой гость.

– Правда?

– Конечно!

– А… Ничего, что я служанка?

– Какое это имеет значение? Сословия остались далеко-далеко за морями. К нашему счастью… – он наклонился и церемонно поцеловал девушке руки. – Ты – моя королева!

Подумалось, что на меньшее титулование, чем королева, женщина не согласна. Разве что на императрицу! Наивно и смешно, но полезно для мужчин. И, кстати, ничего не стоит…

По-девичьи неуклюжая Рейчел обвила его руками и сама попыталась поцеловать. Он умело ответил на её детское прикосновение. Наивная страсть обожгла и его, он поднял Рейчел на руки и по пустым коридорам отнёс в свою спальню. Она доверчиво прижималась к нему, боясь поднять глаза. Он осторожно положил её на кровать:

– Ты хочешь этого? – он ещё надеялся остановить себя. Риск был слишком велик. И странная жалость к наивной девчонке будто царапнула его сердце. Но сладость… сладость ожидания наслаждения помутила рассудок.

– Да… – еле слышно позвучало в сумерках комнаты.

И единственная свеча перед зеркалом задохнулась от торопливого выдоха мужчины.

* * *

На следующий день Джон проснулся позже обычного. В комнате было тепло, поэтому покрывало лежало в ногах, скинутое прошлой ночью. Служаночки Рейчел, мягкой и нежной, рядом не было, и это несколько огорчило его. Он спустил ноги на ковёр и почувствовал под ступнёй что-то твёрдое. Это оказалась голубая бусина из ожерелья служанки. Мужчина вспомнил, как ночью порвал нить, а бусины раскатились по постели. Рейчел пыталась в темноте собрать их на ощупь, но нашла только несколько штук, да и те вскоре выпустила из кулачка, задыхаясь и смеясь одновременно.

Улыбаясь, Джон опять упал на подушки, закинув руки за голову. Он подумал, что было бы неплохо, если бы Рейчел лежала рядом, тёплая и доступная. Или искала бы эти проклятые бусины, ползая по кровати, вынимая их из-под его спины, касаясь его ног, бёдер…

Ритмичный стук в дверь рассердил Стоуна. Он встал и накинул на себя халат:

– Войдите!

В дверь прошёл зеленоглазый кентавр Лаур:

– Доброе утро! Я пришёл позвать Вас к завтраку. Рейчел немного нездоровится. Если что-то нужно, я готов помочь, – он бросил взгляд на смятую постель.

– Спасибо, управлюсь сам. Я сейчас выйду, только оденусь и приведу себя в порядок.

Джон опять наступил на жемчужину и поморщился. Потом поднял её и бросил к дверям под копыта уходившего кентавра. Тот на мгновенье застыл. Бусинка простучала через порог и выкатилась в коридор. Джон видел, как напряглась спина Лаура и вздыбились мускулы на его руках. Потом кентавр вышел и слишком осторожно закрыл за собой дверь.

Когда копыта простучали по коридору, Джон опомнился и выпустил из руки судорожно сжатую шпагу. Она упала на ковёр, едва не задев голые пальцы на ноге. Джон этого даже не заметил.

– Дурак! Дурак! – он злился на самого себя, на то, что ему хотелось разозлить кентавра, указать ему на место. Что, если Лаур захочет, чтобы Джон немедленно женился?! Именно этого требуют традиции Кентавриды.

– Нет… Вряд ли… Если я правильно понял его поведение, то он ничего не скажет другим, – Джон Стоун стал торопливо одеваться. – Сейчас всё и узнаем!

В коридоре он встретил Рейчел. Она неуверенно подняла на него глаза:

– Я уберу постель…

– Да, конечно…

– Вы… не считаете меня слишком легкомысленной?

Джон взял в ладони её голову и поцеловал так, как делал это прошедшей ночью. Она прижалась к нему, успокаиваясь и распаляясь одновременно.

– Джон…

– Иди, девочка моя… Встретимся вечером! Иди! – почти приказал Джон. – У меня дела, понимаешь?

– Да, Джон… – она смотрела любимому вслед, сияя от радости и гордости за себя, пока её неповторимый сэр Джон не спустился по лестнице.

В зале столовой, куда вошёл Стоун, находились только два кентавра. Молчаливый Лаур не удостоил Джона взглядом. Он сосредоточился на еде и даже забыл представить ширококостного кентавра с золотистой шкурой, который стоял рядом с ним за столом.

Джон как мог радушно улыбнулся незнакомцу:

– Разрешите представиться: Джон Стоун, компаньон капитана Рича с «Русалки севера».

Кентавр вежливо кивнул головой:

– Алинир. Вы впервые на Кентавриде? – голос полуконя казался несколько напряжённым и неуверенным, будто он заново привыкал к нему после сильной простуды.

– Да. Замечательный остров, – Джон заметил усталость в солнечно-охристых глазах Алинира.

– Извините, мне надо уйти ненадолго. Надеюсь, у нас ещё будет время поговорить, – золотистошкурый кентавр попытался отойти от стола, но его сильно качнуло.

Лаур очнулся, подхватил товарища, закинул его руку себе на плечи и молча вывел из зала. Алинир переступал ногами как новорожденный жеребёнок, будто проваливался в невидимые канавки. От дверей он кивнул Джону на прощанье, виновато улыбаясь. Джон заметил, как побледнело его лицо.

– Так, так… Наверное, пора заняться делами, пока остальные кентавры не вернулись, – Стоун торопливо перекусил и направился на базар.

Глава 6 Пропасть

Несмотря на то, что кентавры разрешили торговлю, на базаре было мало народа. Прибытие корабля с больными чумой разогнало людей по домам или срочным делам за городом. Кентавров вообще не было заметно.

Приказчик Люк Стамп и невысокий полный мужчина восточного вида самоотверженно торговались около тюков с тканью. Покупатель брал много материала разных расцветок. Тончайшие льняные и шёлковые ткани постепенно перекочёвывали в повозку грузного человека в голубом тюрбане и голубом же халате с вышивкой золотыми нитями по краям. Рядом стояли два громоздких полуобнажённых негра в белых тюрбанах и лёгких шароварах, перехваченных поясами из красного атласа, и терпеливо дожидались решения двух торговцев. Как только очередная сделка заключалась, они неторопливо перебрасывали товар в повозку с высокими плетёными краями. Джон Стоун остановился невдалеке, решив не отвлекать Люка.

– Почтенный Фархад! Ваши знаменитые портные творят чудеса! Мы оба знаем, сколько вы заработаете, продав наряды из нашей ткани, вот. И при этом боитесь уплатить лишний грошик… Ай-ай! Мне говорили, что с приходом каждого корабля на острове играется до сорока свадеб! Зачем же так мелочиться? – Стамп искренне таращил выпуклые глаза.

– Вах! А сам что же не скинешь цену? Не мелочь беру, – почтенный Фархад вытер обильный пот большим платком, висевшим у него на поясе. – И потом корабль-то чумной! Не до свадеб… Не пришлось бы белой ткани на саваны продавать.

– Зачем так мрачно! Кентавры клялись…

– Вах! Клялись! Судьбы наши в руках Аллаха всемилостивого! – он поучительно поднял палец с массивным золотым перстнем. Зелёный изумруд – камень Аллаха сверкнул на солнце. – Кентавры тоже созданы Всевышним, и не им решать, что Он сотворит с людьми! Скинь ещё 10 с метра, хорошая цена. Твой хозяин доволен будет! А?

– Да он меня убьёт собственной рукой, вот! А мне самому жениться бы не помешало… Сами знаете, уважаемый, какие расходы… Вот если бы платье моей невесте, а? Да? Скину пять, больше не могу, хоть режьте! Кому бы другому – ни за что бы не уступил, вот!

– Аллах велик! Умеешь уговорить, ничего не скажешь… Согласен! Али, Махат, грузите! – прикрикнул Фархад на негров. – Давай деньги считай!

Люк под внимательным взглядом торговца стал пересчитывать деньги, раскладывая их на прилавке. Старательно мусолил палец и сортировал деньги по видам. На острове использовались деньги всех торгующих сторон, поэтому отдельно считались серебряные рубли и медные копейки, отдельно – золотые динары, серебро испанцев или старые дублоны, бумажные купюры Франции и Англии. Люк Стамп выписал на бумажку количество всех денег и пересчитал их. Портной Фархад не удержался, чтобы не сказать:

– Смотри, дорогой, я всё честно отсчитал. Честь купца – это его настоящее богатство!

И буднично добавил, устраиваясь на мягкой подушке на передке повозки:

– За платьем приходи послезавтра, ближе к вечеру. Сам шить буду, уважаемый, учеников даже близко не подпущу. Доволен будешь.

Когда отяжелевшая повозка почтенного Фархада, переваливаясь и поскрипывая, отъехала, Джон подошёл к Люку:

– Хороший день!

От неожиданного хлопка по спине Люк подскочил, едва не просыпав золотые и серебряные монеты из двух бархатных кошельков. Увидев знакомое лицо, он перевёл дух, всё ещё прижимая деньги к груди обеими руками:

– Господин Стоун!

– Ну-ну! Чего испугался-то? Я смотрю, удачная сделка? – кивнул Джон в сторону кошельков.

– Да, неплохая… Торговля идёт, – уже намного бодрее отрапортовал Люк Стамп.

– А у меня к тебе дело.

– Слушаю, господин Стоун, – заинтересовался приказчик.

– Я тут слышал, что многие сомневаются в обещании кентавров. Я имею в виду, по поводу этой болезни…

– А… И вы, получается, слышали… И что это значит?

– Я думаю, нам самим надо проверить, куда именно вывезли они людей и что с ними делают, – решительно заявил Стоун.

У Люка вытянулось лицо:

– Да вы что! Ни за что не полез бы в эти горы! И никому не советую, вот. Да и как?… Сплошные тайны и секреты.

– Очень просто! – Джон присел на тюк, знаком предложил Стампу сделать то же. – Ночью дождя не было. Значит, следы все остались. Потом, цыганки насыпали везде белого порошка. Я так думаю, чтобы чума дальше не пошла. И вся дорога этим порошком помечена. Если пойдём по следам, выйдем к стоянке кентавров. Да мы только издалека посмотрим! – попытался успокоить приказчика Джон.

– А торговать?

– Позови помощника. Он справится.

– Молодой ещё… Только разве присмотрит за товаром… Мы ведь ненадолго?

– Туда и обратно. Возьмём тройку твоих коней, так безопаснее, – облегчённо проговорил Стоун.

– Безопаснее? – прицепился к словам и опять засомневался Люк.

– Я хотел сказать, что лучше не заразимся, – раздражаясь, ответил Джон. – Ты зови своего парня, а я схожу на корабль, возьму кого-нибудь из матросов. Зайдём сюда и двинемся. У тебя оружие есть?

– Зачем? – совсем поник приказчик.

– Мало ли… Тут что, хищников нет?

– Дикие собаки есть… Так они только трупы…

– Вот и хорошо! Мы-то живые! – Джон бодро стукнул Стампа по спине.

Тот хрюкнул растерянно и кивнул головой.

– Собирайся и жди меня! – приказал Джон Стоун и ушёл быстрым шагом в сторону причала, где на лёгких синих волнах покачивалась «Русалка севера».

* * *

Не прошло и часа, как трое мужчин проскакали по дороге к горам, серыми зубцами перегородившими остров на северную и южную части. Кентавров они по пути не встретили, хотя Джон думал, что дорога вполне может охраняться. Закончились сады и огороды с небольшими аккуратными домиками крестьян, стоящими достаточно далеко от помеченной порошком дороги. Видимо, местные земледельцы пользовались другими тропами. Никто не проявил любопытства по поводу путешественников. Джон непроизвольно усмехнулся, неожиданно подумав: вполне может быть, что их издалека принимали за кентавров.

Через некоторое время всадники достигли предгорий. На этом пути по-прежнему не встречались ни люди, ни кентавры.

– Какая беспечность! Кентавры, видимо, привыкли, что их никто не беспокоит, – Джон внимательно оглядывался вокруг.

– Так это отлично! – ответил Джону матёрый моряк с золотой серьгой Мюррей во время небольшой передышки. Он возвышался на самом крупном коне, увешанный холодным оружием. Джон был вооружён только любимой шпагой, приказчик Люк взял широкий нож-мачете, каким в колониях срезают сахарный тростник. Он постоянно оглядывался вокруг, словно ожидал нападения какого-нибудь диковинного страшилища. Джон даже засомневался, был ли прав, уговорив приказчика отправиться с собой. Но не стал его отправлять назад; Джону нужны были свидетели любых действий кентавров. Торговавшего на базаре Стампа знал весь остров, а не только моряки с «Русалки», что было крайне важно в предстоящем деле.

Склоны предгорий оказались достаточно крутыми, поэтому спутники не решались гнать лошадей. После небольшого леска из молодых сосен они выбрались на открытое пространство. Дорога теперь была выложена из стёсанных булыжников, а местами проглядывали обработанные людьми гладкие скальные плиты. Подковы коней стали чаще соскальзывать, высекая искры. Мюррей, Джон и Люк Стамп вынуждены были идти дальше пешими и вели коней в поводу. Часа через два подъёма по извилистому серпантину каменной дороги они вышли на почти ровное плато, которое вдруг оборвалось мрачным ущельем. Моста над бурлящим в пенной глубине потоком не было. Да и на другом берегу высились непреодолимые отвесные скалы. Только маленькая площадка виднелась на противоположном уступе. И на стене с той стороны были выбиты барельефы кентавра и человека, подробно и в полный рост. Они смотрели друг на друга, как бы приветствуя, вот и руки их почти соприкасались…

– А где же?… – растерянно завертел головой Люк Стамп, когда осознал, что дорога кончилась.

– Дымом несёт, – заметил Мюррей.

Джон вернулся по дороге к тропе из едко пахнущего белого порошка:

– Мы немного отклонились. Здесь выемка в скале, – и замер на краю углубления.

Мюррей и Люк быстро подошли к Джону и встали рядом.

– Не может быть! – руки приказчика затряслись. – Они всё сожгли! А люди?

Мюррей спрыгнул к остывшему кострищу, достал палаш, стал разгребать почти полностью сгоревшие доски повозок. Только пепел курился над потревоженными останками дерева и тряпок, да изредка раздавался скрежет железа.

– Костей не видать, – мрачно сказал Мюррей, поднимая голову к стоящим наверху мужчинам. – Разрази меня гром! Что же это?

– Конечно… Обрыв рядом. Все концы в воду… – Джон с трудом говорил через судорожно сжатые зубы. А ведь ему до конца не верилось в коварство таких внешне дружелюбных и разумных кентавров!

– Не может быть! – всё не мог остановиться приказчик. Дрожь волнами ходила по его длинному телу.

– Проклятые нелюди! Клянусь, мы отомстим! – Джон Стоун уже подсчитывал в уме, какую огромную выгоду он может извлечь из неожиданного преступления кентавров. – Уже скоро… Скоро!

– Скоро!!! – прокричал Джон в пустоту, пронизанную бездушными глыбами гор, и эхо отразило и раздробило его отчаянный клич праведного гнева на тысячи голосов.

* * *

В таверне «Золотой гусь» за массивным столом пили трое. Крепкое вино первым сморило бредившего во сне обгоревшими покойниками Люка Стампа. Джон Стоун и Мюррей продержались до ночи и вместе вывалились из заведения в темноту улиц. Обнявшись, они неустойчиво, но решительно направились к причалу.

– Эх, надо было рассказать нашим морячкам! Мы бы устроили им! – в который уже раз повторял Мюррей, размахивая свободным кулаком.

– Нет. Ещё рано, – рассудительно внушал ему Джон. – Запомни, удар наноси тогда, когда это выгодно тебе, а не противнику. Наше время скоро наступит… Скоро…

– Р-разрази меня гром, если не скоро! – рычал в ответ Мюррей.

По деревянным сходням, подталкивая друг друга, они поднялись на «Русалку севера». У борта курил капитан Рич, мрачно разглядывая просвечивающий огнями окон аккуратный прибрежный город.

– Здравствуйте, Джон! – остановил он компаньона, который собирался пройти мимо в свою каюту. Мюррей проскользнул в трюм по другому борту.

– Не спите, капитан? Странно… – Джон привалился к борту.

– Что-то муторно на душе. Тоска давит… Как подумаю о чуме, становится страшно. Как моряки на берегу? Я так и не выходил весь день… – капитан затянулся трубкой.

– В городе всё спокойно, если вы это хотите узнать, – злясь на весь мир, ответил Джон. – Кентавры ушли в горы обделывать свои дела. Начхать им на город! Они и без людей прекрасно проживут!

– В чём дело, Стоун?! Вы пьяны? – строго спросил капитан.

– Я трезв, пока на ногах! – Джон попытался выпрямиться, но ударился спиной о бортик, будто судно качнуло на волне.

– Мне кажется, это ненадолго, – капитан прихватил его и поволок в каюту.

Сознание Джона действительно отключилось, он ещё некоторое время бессвязно говорил, а потом умолк на своей корабельной постели.

* * *

Джон Стоун очумело разглядывал потолок, по которому скользили серые волны, пока до него не дошло, что он в своей каюте. Он тяжело поднялся и поискал на откидном столике бутылку. Она оказалась на месте, и Джон отхлебнул глоток, смывая сухость во рту. Он высунулся в открытый иллюминатор и с удовольствием вдохнул солёный морской воздух, смешанный с запахом арбузов и дынь. Почему-то у воды ими пахло особенно сильно.

В дверь без стука зашёл Мюррей. Он ухмыльнулся Джону, сказал негромко:

– «Тильда» пришла утром. Был сигнал. Никто, кроме нас об этом не знает, – хищно оскалил он зубы.

На Джона накатила такая волна счастья, что он едва не расхохотался в голос:

– Получилось! Чёрт побери, получилось! Капитан Рич на судне?

– Курит на палубе. Приказал, как проснёшься, прийти к нему. С утра чем-то недоволен, на парней набросился, отлаял по первое число. Так просто, на пустом месте.

– Ты ему, случайно, ничего не сказал? – что-то волновало Джона, что-то он никак не мог вспомнить.

– Нет… Разрази меня гром! Чего это я перед капитаном распинаться буду?

Джон ополоснул лицо, оделся, покосился в сторону своего сундучка, где лежала пара заветных бутылок, вздохнул и вышел на палубу.

Погода обещала быть ясной и тёплой. Утренний воздух легко проветрил утомлённую вчерашними возлияниями голову Стоуна. Он бодро подошёл к капитану:

– Вы звали меня, Томас?

– Да, мистер Стоун. Мне необходимо переговорить с вами, – капитан Рич повернулся к своему помощнику и компаньону. Лицо его было сосредоточенным и хмурым. – Идёмте ко мне. Что-то зябко сегодня…

Джон удивлённо оглянулся на солнце. Было достаточно тепло… Он пожал плечами и двинулся за ссутулившимся капитаном в каюту.

В каюте капитана Рича прохладный сумрак укрывал предметы недорогой мебели. После солнечной палубы Джон сначала не мог разглядеть обстановку, он ненадолго задержался на входе. Капитан прошёл внутрь и сел за небольшой рабочий стол, привинченный к полу. Рич пошуршал бумагами и картами, разложенными на столе, а потом свернул их и убрал в ящик. Джон присел на стул у стены, откинулся на мягкую спинку. Молчание затягивалось. Капитан выбил пепел из трубки и опять набил, закурил.

– Мистер Стоун, мы знакомы давно, и я надеюсь, хорошо…

– К чему такое странное вступление? – нетерпеливо спросил Джон.

Капитан крутил в руках трубку, глаза его блуждали по углам:

– Вчера вечером Вы кое-что говорили. Когда я отводил Вас в Вашу каюту…

Джон насторожился:

– Я вроде бы спал… Не помню.

– Может, это Ваша фантазия, я не уверен, но… Вы говорили, что выследили кентавров. Они, по Вашим словам, убили всех заболевших людей. Сбросили в пропасть, сожгли… Что Вы на это скажете?

– Это чистая правда! – решительно ответил Джон.

Капитан Рич дёрнулся, словно от удара по лицу.

– Если вы хотите подтверждения, можете сейчас вызвать Мюррея или Люка Стампа. Мы видели место преступления, мы стояли вместе над пропастью, где погибли десятки людей, где были безжалостно казнены невинные. Их палачи – кентавры. Я уверен, я знаю!.. Спросите ваших людей! – жёстко и напористо говорил Джон, убивая малейшее сомнение в своих словах.

Капитан обхватил голову руками, трубка ударилась о стол, вспыхнув искрами.

– Не может быть…

– Капитан, ещё раз повторю, мы всё видели своими глазами. Разве кентавры не угрожали вам смертью, если вы откроете правду о местонахождении острова?

– Что?… Нет, тайна была выгодна мне тоже…

– А куда исчезают неугодные кентаврам люди? Ведь у вас уже были случаи, когда исчезал кто-то из команды? – настаивал Стоун.

– Моряки иногда остаются здесь, у них же семьи… – неуверенно ответил Томас Рич.

– А вы их когда-нибудь потом видели?

– Не всех… – всё больше горечи и безнадёжности звучало в голосе капитана Рича. – Что же нам теперь делать?!

Джон встал перед капитаном:

– Бороться.

– Кентавры – мои друзья, – капитан поднял глаза на Джона.

– Пока вы им нужны. А потом? Если вы тоже заболеете, как те несчастные моряки, которые приплыли за помощью, а получили смерть?! Они тоже считали себя друзьями кентавров?! Поймите, это же не люди, они грязные животные, подлые и коварные! Что им стоит сбросить в пропасть сотню человек! Лишь бы самим остаться в безопасности.

Через минуту отчаянной тишины капитан сказал:

– Едем на то место. Я сам хочу увидеть. Сейчас же!

Капитан и его компаньон прошли по трапу. Мюррей стоял на причале, разговаривая с Шеноном. Джон Стоун подозвал их:

– Ну, ребята, действуйте! Мюррей, пошли Люка Стампа переговорить с нашими матросами, отбери надёжных и выдай им оружие. Взломайте оружейную. Шенон, в полдень начинай проводку корабля. Мы с капитаном Ричем отлучимся ненадолго. Я думаю, он станет нашим союзником. Или просто не будет мешать.

* * *

– Рейчел, что с тобой? Ты с утра сама не своя… – Лаур приблизился к девушке незаметно, мягко переступая копытами, поэтому она вздрогнула от неожиданности.

– Я напугал тебя? Извини.

Рейчел опять повернулась в сторону причала, оперевшись на перила беседки в саду кентавров:

– Ничего… Лаур, ты не видел сэра Стоуна? Его не было за завтраком. И в спальне тоже… Я убиралась там. Он, наверное, голоден… – девушка поспешила исправить свою оплошность.

– Нет, не видел, – Лаур прислонился к колонне. – Ру, прости, что я спрашиваю… Ты сама сняла ожерелье? Ну, которое я подарил тебе.

Рейчел прикусила губу, но потом ответила, стараясь сохранить решимость:

– Нить порвалась. Я бусинки собрала, они у меня дома в шкатулке. Ты не дари мне больше ничего, видишь, какая я неаккуратная…

– Я старался выбрать прочное ожерелье. Я скажу торговцу, чтобы он поменял тебе. Там все жемчужины?

– Где?

– В твоей шкатулке.

– Наверное, я не знаю. Не надо мне ничего менять!

– Если хочешь, я поищу по дому. Где порвалось ожерелье?

– Я прошу тебя, не надо! Мне ничего не надо! Папа! – замахала рукой Рейчел, увидев отца на тропинке.

Садовник Стивен Мон торопливо подошёл к беседке:

– Что случилось, дочка? – он неодобрительно посмотрел на молодого кентавра.

– Можно, я помогу тебе? В доме сейчас никого нет, – Рейчел взяла отца под руку, она старалась не оглядываться на белого кентавра.

– Ты иди, дочка, я сейчас принесу инструмент, мы вместе пострижём вон те кусты. Да и букеты свежие в дом надо собрать. Ты иди, – садовник легко подтолкнул дочь в сторону тропинки. Она торопливо ушла.

– Я хочу Вас попросить, господин Лаур…

– Да, я к вашим услугам.

– Прошу Вас не преследовать мою девочку. И так в городе уже поползли нехорошие слухи… Не приближайтесь к ней! Я отец, я имею право требовать это!

– Но… Мы всего лишь друзья! Если бы у меня были серьёзные намерения, и если бы она не возражала, я попросил бы руки вашей дочери. С радостью!

– Вы с ума сошли! Неужели вы думаете, что моя дочь свяжется с кентавром?! Никогда! Слышите?! Ни-ког-да! – садовник развернулся и ушёл вслед за дочерью.

Кентавр некоторое время ещё постоял у беседки, обдумывая слова садовника Мона, потом сорвал цветок на тонком стебельке и задумчиво пожевал его. Прошептал невнятно:

– Неужели и у Ру есть предрассудки? Или она полюбила другого?…

По дорожке приближался белый кентавр Алинир.

– Ты, как всегда, вовремя… Меня тут только что отправили лесом, как ты говоришь…

– Садовник, что ли? – приподнял брови друг Лаура, усмехнулся печально.

– И садовник, и дочь его… Я думал, у нас неплохо идёт дело. Рейчел мне очень симпатична…

– Она не первая, так?

– Так да не так, то есть совсем не так! Ну что ты смеёшься? А если у меня серьёзное чувство?

– Да не смеюсь я! Самому горько: к любимой подойти не могу, она всё нос воротит. Что ей надо, не пойму никак… Ох, влипли мы оба, как мухи в блюдо с мёдом! А не сходить ли нам в баню, авось мозги прочистим парком да веничком? О! Давай веник из этих травок наберём, подушистее, подухмянее, похлеще! – Алинир распахнул сильные руки, повернулся, будто охватывая весь сад. – А красота-то какая, друг сердечный! Жить бы да жить, да девок любить!

Кентавры захохотали и дружно пошли ломать кустики без колючек непонятно каких растений.

Глава 7 Нападение

На корабле «Русалка севера» человек тридцать матросов получали оружие из рук мосластого Мюррея. Он подбадривал их, ещё и ещё раз объяснял, что надо делать, когда придёт подмога. Здесь не было сомневающихся в правоте предстоящего дела. Все были искренне возмущены коварством кентавров. Месть была не только справедлива, но и жизненно необходима.

Склянки пробили полдень. По-прежнему ни в городе, ни в Доме кентавров никто не замечал приготовлений к бунту. Обычная охрана кентавров была снята. Базар не открывался в связи с последними событиями, многие люди семьями уехали за город к родственникам, чтобы провести там беспокойные дни. Кентавры заранее предупредили людей, чтобы в городе осталось как можно меньше народа во избежание распространения болезни. Это было, конечно, правильно, и способствовало удачному бунту.

Подручный Мюррея матрос Дикси, сидевший в гнезде на верхушке мачты, закричал:

– Корабль на горизонте! Они идут!

Матросы сгрудились у борта, наблюдая, как медленно через рифы идёт парусник, ведомый лодкой Шенона.

– Да, это «Тильда»! – подтвердил Мюррей, поднимая над головой кулаки. – Наш знаменитый капитан Зигфрид Раушенберг! Его ещё зовут «Золотой немец». Я познакомился с ним, когда он ещё не был капитаном пиратов. Да пятнадцать лет назад он вообще не был пиратом. Зато потом!.. Ребята, это он ограбил испанский галеон, полный золота! Он смел, как тысяча чертей вместе с дьяволом!

– Ура капитану! – кто-то попробовал закричать.

– Тихо, тихо! – остановил Мюррей. – Не сейчас. Нельзя спугнуть добычу. Вы ведь знаете, насколько богаты кентавры? Всё их богатство станет нашим! Весь остров будет наш! Только имейте терпение. Без матросов Зигфрида нам не управиться. Поэтому ждём!

Парусник приближался к причалу, уже были чётко видны вооружённые люди на палубе. На мостике «Тильды» стоял высокий, с коротко стрижеными белыми волосами мужчина. Он был одет как простой матрос в серую холщовую робу без рукавов, только за красным шёлковым поясом виднелись рукоятки двух очень дорогих пистолетов, и на ногах его были надеты кожаные высокие сапоги с отворотами. Скоро моряки с «Русалки севера» смогли разглядеть на его лбу старый шрам, спускающийся на правую бровь.

– Швартовы! – прозвучал приказ, когда корабль ткнулся бортом о причал с противоположной от «Русалки севера» стороны.

«Тильда» удачно пришвартовалась, Мюррей подбежал к спущенному трапу:

– Капитан! Славная команда «Тильды»! Приветствуем вас на Кентавриде!

Капитан Зигфрид Раушенберг и группа его моряков спустилась по трапу. Зигфрид крепко обнял старого знакомого:

– Рад тебя видеть, старина Мюррей! Всё ещё цел? И здоров, как бык! – хлопнул моряка по крутым плечам капитан пиратов.

– Последнее время жилось спокойно, вот и отрастил мясцо да брюшко. Мы с кэпом денежки проедали, что вместе с тобой в последний раз добыли. Хорошая тогда драчка была, есть что вспомнить!

– А где Стоун? Где отчаянный друг мой Джон?

– Он скоро присоединится к нам. Тут проблема возникла с капитаном Ричем, вот он поехал его на нашу сторону переманивать. Он и покойника уговорит по бабам пройтись, ты же знаешь, разрази меня гром!

– Да уж, язык у него без костей. Начнём пока без него. Куда в первую очередь?

– Я со своими и частью твоего отряда пойду в город. Мы знаем, где живут кентавры. Да и чтобы наши морячки не возражали. Против своих они не пойдут. А тебя Шенон и Дикси проводят к Дому кентавров, где живёт их предводитель Хозяин Мозер с женой. Там остались только прислуга да, возможно, парочка кентавров. Ты по дороге оставь свою охрану у портовых складов, потом их почистим. Сейчас главное – внезапность.

– Хорошо! Малыш Бали, шпагу! – предводитель пиратов взял у негритёнка лет двенадцати шпагу с золочёным эфесом и поднял её над головой. – Вперёд, морские волки! Займёмся кониной!

* * *

Капитан Томас Рич и Джон Стоун возвращались в город. Они нахлёстывали коней, будто те были виноваты во всех грехах человечества. На въезде в город их встретил Мюррей, выставлявший дозоры из пиратов на дорогах.

– Зигфрид здесь, на берегу? – прокричал вопрос Джон, резко осаживая своего коня.

– Раушенберг и вся его команда в городе. Наши морячки охраняют двух кентавров, которых захватили в городе. Их хорошо помяли. А Золотой немец сейчас ушёл к Дому кентавров!

Стоун развернулся к капитану:

– Так Вы с нами? Ну, решайте!

– Я не могу… Несмотря ни на что, я не могу в этом участвовать. Простите, Джон… Я, пожалуй, останусь здесь. Не хочу появляться в городе, – капитан спешился, хотел похлопать коня по холке, но рука его зависла над шкурой взмыленного животного.

– Уж мне-то ничто не помешает разобраться с этими тварями! До встречи, парни! Мюррей, ты со мной?

– Да, конечно! Чтобы я пропустил такое дело, разрази меня гром! Капитан Рич, я возьму Вашего коня, – моряк взял узду из растерянно опущенных рук Томаса Рича, легко вскочил в седло.

– Ах-хо! – одновременно Джон и Мюррей хлестнули по бокам коней концами уздечек и ринулись вниз, к белеющему на окраине города Дому кентавров.

Они успели вовремя. Зигфрид Раушенберг, предводитель прибывших на Кентавриду пиратов, был достаточно осторожен. Он не привык поднимать шум заранее, а делал всё тихо и незаметно. Его моряки осторожно пробрались в сад Дома кентавров, перехватали слуг, которые в это время там находились. Связанных людей пираты стащили в общую кучу за пышными кустами каких-то цветов, оставив с ними негритёнка Бали и несколько человек охраны. Когда к воротам сада прибыли Джон Стоун и Мюррей, их остановили и проводили к Раушенбергу. Зигфрид и Джон крепко обнялись, но даже шёпотом не стали разговаривать, отложив болтовню на потом. Раушенберг протянул Стоуну один из своих кремневых пистолетов с золотой насечкой. Зигфрид жестами приказал пиратам заходить в дом. К счастью, как ещё заранее отметил Джон, сад был таким цветущим, что из окон не было видно, что происходит даже в нескольких шагах перед домом, вокруг имелась масса укрытий для недоброжелателей кентавров.

Зигфрид вместе с Джоном рванулся в широко открытые двери центрального входа. За ними спешило с дюжину моряков, увешанных оружием и верёвками. Моряки проскользнули в комнаты прислуги, некоторые пробежали на второй этаж. Всё происходило в полном молчании. Только раз Джон услышал приглушённый женский крик, и он показался ему чем-то знакомым. Но Стоун не стал отвлекаться на пустяки.

Двоих кентавров пираты обнаружили в ванной первого этажа. Те беззаботно плескались в горячей воде бассейна, всё помещение заволокло паром, в котором витали запахи пропаренного сена и цветов. Истрёпанные веники валялись неподалёку. Над водой виднелись только человеческие торсы и мокрые лохматые шевелюры. Пираты выскочили на край бассейна и удивлённо замерли, как и кентавры. Да, пиратам говорили о кентаврах, описывали их, но увидев полуконей своими глазами, закалённые моряки были поражены. Сдержанный Зигфрид и Джон встали рядом, направив на кентавров пороховые пистолеты.

– Прошу вас покинуть бассейн. Лаур и Алинир, кажется? – Джон усмехался. – Выходите, выходите!

Алинир сделал осторожный шаг к лестнице, но Лаур остановил его движением руки. Золотоволосый кентавр приветливо улыбнулся Стоуну и морякам:

– В чём дело, Зи… ребята? Джон, не лучше ли обсудить наши разногласия за хорошо накрытым столом? Скоро время обеда. Прикажите слугам, они быстро…

– Слуги давно связаны, на помощь вам никто не придёт, не надейтесь, – прервал его Джон. – Город тоже в наших руках. Вы сами виноваты, что люди возненавидели вас!

– Даже так? Странно… Мы старались, чтобы у кентавров с людьми не было никаких существенных противоречий. И почему так грубо? Кто эти люди, Джон? Почему бы нам не поговорить в присутствии нашего давнего знакомого капитана Рича?

– Гладко говорит. Не люблю. Прекращай болтовню, друг, – обратился к Джону Зигфрид, качнув пистолетом.

– Выходи! – зло крикнул Лауру Стоун. – Пристрелю, как скотину.

– Когда так вежливо просят, отказаться трудно, почти невозможно. Пойдём что ли? – спросил Лаур своего друга и первым неторопливо вышел по лестнице из бассейна.

Над конскими крупами завивался клубочками пар. Лаур отряхнулся, как собака, когда выбегает из воды. От неожиданности Стоун едва не выстрелил, но сдержался и вытер брызги рукавом свободной руки. Прошипел:

– Я тебе и это припомню, рыжий!

К кентаврам сразу бросились несколько матросов, пытаясь связать ноги, как обычным коням. Только один из пиратов догадался, что надо бы связать и руки. Он первым и отлетел к стене от крепкого удара Лаура. А потом в ход пошли не только кулаки, но и упругие копыта кентавров. Джон нажал на курок, целясь в голову Лаура. Рядом над его ухом щёлкнул пистолет Зигфрида. Выстрелов не было.

– Доннер веттер! – проорал капитан пиратов, зло бросая подмокший пистолет и выхватывая шпагу.

И получил копытом по белобрысой арийской башке. А кентавры уже выскочили из комнаты и галопом мчались по длинному коридору к выходу.

– Держите! Держите их! Не выпускайте из дома! – дурным голосом орал Джон Стоун, выбегая за ними со шпагой в руке.

– Джон!!! – закричала женщина в коридоре на пути кентавров, бьющаяся в руках у пары пиратов. Платье лимонного цвета на ней было уже порвано в нескольких местах, на скуле наливался темнотой синяк. Ей попытались зажать рот. Она впилась зубами в чужую волосатую руку.

– Бешеная! – заорал пират и ударил её ножом в бок.

– Хватайте кентавров! – снова закричал Джон, понимая, что ему не угнаться за галопирующей парой.

Пока насильники воевали с девушкой, кентавры сбросили их с дороги. Лаур мощным движением закинул себе на спину теряющую сознание Рейчел. Они вырвались в сад, раздались выстрелы. Несколько пуль процарапали кровавые следы на светлых шкурах, одна вонзилась в тело девушки. Тонкая струйка крови потекла и с её плеча. Алинир что-то крикнул на своём языке, Лаур ответил на ходу. Кентавры, не отвлекаясь на боль, прорвались через ворота и поскакали по знакомой Джону дороге, туда, где были найдены остатки сгоревших телег.

– Мюррей! Коней! Скорее, иначе они предупредят остальных! Живо! – кричал Джон, расталкивая нерасторопных, как ему казалось, моряков. Вокруг всё суетливо завертелось.

Коней было немного, поэтому в погоню бросилось не более дюжины пиратов. Из дверей дома вышел, покачиваясь, Зигфрид, махнул рукой Джону:

– Не ждите меня, я не удержусь сейчас верхом! Саданул же, зверюга! – он прислонился к стене, к нему на помощь спешили его люди.

За воротами на дорогу перед Джоном и Мюрреем вывалился садовник Стивен Мон, умоляюще протягивающий руки:

– Моя девочка! Куда они увезли её?! Господин Стоун, возьмите меня с собой, я умру от страха за девочку! Помогите мне!

Джон нервно провёл рукой по подбородку и приказал:

– Дайте ему коня!

Он крикнул отцу Рейчел, уже отъезжая:

– Поторопитесь! Надо спасти вашу дочь! – и дал шпоры коню. Сам тут же подумал: «Как благородно! Прямо рыцарь в сияющих доспехах!»

* * *

Кентавры Лаур и Алинир легко прорвались через дозор, оставленный на дороге к злосчастной пропасти. Капитан Томас Рич даже не попытался что-либо сделать. Пираты, поражённые видом кентавров, поминали их на чём свет стоит, но тоже не пытались организовать погоню. Кавалькада преследователей пролетела мимо дозора несколько минут спустя.

Несколько раз Джону казалось, что пираты смогут догнать кентавров. Полукони бежали резво, но с Рейчел удирать им было достаточно сложно. Однако они перекладывали бесчувственное тело девушки на ходу друг на друга, и так могли хоть немного отдохнуть. Джон знал, что на вершине у беглецов не будет возможности скрыться, и уже предвкушал миг их гибели. По закону людей и по совести он становился защитником слабых и угнетённых, он мстил за гибель невинных, за насилие над беззащитными. Такая роль ему определённо нравилась.

Как и предполагал Джон, кентавры остановились на вершине, на краю смертельного обрыва. Но и кони людей уже не могли сдвинуться с места, одна из лошадей упала замертво на подступах к вершине, пришлось спихнуть её в сторону и спешиться всем остальным. Расстояние с десяток шагов разделяло преследователей и беглецов. Они замерли напротив друг друга, дыша прерывисто и тяжело. Всем не хватало воздуха.

Из-за спин матросов, качаясь от усталости, вышел садовник Мон. Он не остановился на границе, как бы разделяющей две группы, а пошёл к кентаврам.

– Моя дочь… Подлые воры!.. Верните мою дочь! – сквозь сипение прорывались его упрямые слова.

Златоглавый Лаур прижал рукой бесчувственное тело девушки, крикнул её отцу:

– Мы спасаем её! Она ранена! Ру не выжить без нашей помощи!

– Верните дочь! Верните! – хрипел оглушённый горем отец, двигаясь на кентавров.

И Джон скомандовал:

– Вперёд!

Алинир кинулся навстречу пиратам, а Лаур разбежался и прыгнул через пропасть. Если бы он был один, может быть этот могучий прыжок спас бы его. Но он рухнул в тёмный провал, унося с собой девушку в платье солнечного цвета.

Садовник Мон, не замечаемый никем в толчее драки, тяжело подошёл к обрыву, заглянул в пропасть, будто ещё не верил в падение дочери. На дне каньона бурлила река, поднимая мелкие брызги. Никаких следов на островерхих камнях, грозно выставленных из потока, не было заметно. Тёмно-серые мрачные стены ущелья будто проглотили без остатка и кентавра, и девушку. Садовник зашатался и осел на краю обрыва. Его бледные высыхающие глаза смотрели в небо и больше не видели ясной высоты.

Алинир сражался с яростным азартом. Он явно был не новичок в драках, его кулакам и изворотливости мог бы позавидовать любой портовый забияка. Но усталость и раны подтачивали его силу, да и у пиратов было явное преимущество. А когда Джон Стоун проткнул ему бок, Алинир свалился, придавливая своей тяжестью нескольких нападавших. Бесчувственное тело кентавра по приказу Джона спихнули в выемку на скале, где оставались следы костров.

– Пусть здесь останется. Края высокие, ему никуда не деться. Живучая скотина! – Стоун вытер пот с лица, вынув из кармана камзола вышитый платок, им же протёр шпагу. Оглянулся в поисках садовника, только что о нём вспомнив.

– Эй, парни, а Мон-то, садовник здешний, помер… – услышал он от обрыва голос Мюррея. Тот стоял над телом садовника и рассматривал его то ли брезгливо, то ли с опаской.

Джон присел на корточки перед мертвецом, закрыл его глаза:

– И за это мы отомстим… Все убедились, какие это твари? – он встал перед пиратами. – Потери есть?

Все переглянулись, громко окликая приятелей. Кто-то ответил:

– Живы – да, а вот целы…

– Кто не покалеченный есть? Идите сюда!

Перед Джоном Стоуном встали четверо, все рожи в синяках, но ни сломанных рук, ни ног у них не оказалось. Остальные, кроме самого Стоуна и Мюррея, который в драку лез с осторожностью и только наверняка, были побиты основательно. У кого челюсть на сторону, у кого руки-ноги покалечены.

– Хорош коняга, отлягался отменно… – Мюррей почти с восхищением подвёл итоги осмотра оставшихся сил.

– Вы, четверо, пойдёте пешком, остальным помогите взобраться на лошадей. Труп берём с собой. Его надо предъявить горожанам.

– Капитан Стоун, а вдруг кентавры за своим дружком придут?

– Тут другой дороги нет, так что придётся быть осторожными, когда спускаться будем. А потом сюда парней с «Русалки севера» вышлем, пусть охраняют. Хоть какая-то от них польза, – Джон подошёл к провалу, встал на колено и заглянул в пропасть.

Неведомая сила затягивала его туда, ему вдруг нестерпимо захотелось упасть и лететь вниз, к камням, к грозному потоку, к своей гибели. Он схватился за эфес шпаги, сжал его со всей силой, и морок исчез, отступив перед живой болью. Джон встал и перекрестился, поцеловав золотой перстень с ликом мадонны на пальце:

– Быстро в город! С нами Бог!

Глава 8 Цыганка

Сознание Рейчел то ускользало, то проявляло странные картинки. Сначала перед глазами мелькало что-то серое, потом она вдруг услышала голос отца и хотела ему ответить, но сухие губы даже не шевельнулись. В другой момент прояснения она почувствовала, что Джон рядом, но не замечает её. Девушка пыталась закричать, но не смогла. Ей было очень неудобно лежать на чём-то горячем и влажном, но не было сил даже простонать об этом. После очередного провала сознания она вдруг ощутила, что парит в воздухе, подобно чайке, под ней далеко-далеко внизу виднеется вода. Потом голова Рейчел странно закружилась, будто её крутили, как веретено, тянущее из пряжи нить. Она опять перестала воспринимать мир.

Глаза её открылись и увидели голубое небо с поблескивающей радугой, слух уловил плеск воды. Было удивительно приятно лежать на мягкой траве. Пальцы шевельнулись и запутались в ласковой зелени.

– Я люблю тебя, Ру!

Девушке показалось, что с ней говорит ангел, только этот голос она уже где-то слышала. Наверное, в соборе, когда под его сводами звучали такие прекрасные и чистые голоса, что сердце замирало от умиления и восторга. И хотелось верить, и хотелось жить…

– Ру, милая…

Холодная влажная ладонь коснулась её щеки. Совсем по-земному. Она осознала, что тело у неё есть. А боли больше нет. Она задумалась: «Значит, была боль? А потом – полёт… А сейчас – рай?» Она повела глазами в сторону голоса. Голова послушно повернулась следом.

Он улыбался ласково и восхищённо. До сознания девушки с трудом доходили слова, произносимые красиво очерченными губами:

– Всё хорошо, Ру… Ты уже можешь встать. Не бойся, теперь у тебя новая сила. И новая жизнь.

Он протянул ей руки и помог сесть. Она разглядывала его обнажённый торс и вдруг поняла, что он совсем голый. И испугалась. Она дико оглянулась вокруг, непроизвольно вцепившись в руки мужчины. Рядом с травяным пляжем, где она оказалась, пенилась довольно широкая горная река. Это от её дыхания струилась по телу свежесть. Вверх тянулись стены ущелья, а по берегу, повторяя его изгибы, вилась выложенная стёсанными камнями дорога. Она полого спускалась к огромной долине в голубой дымке, окружённой горами. Там, внизу, среди трав и цветов, виднелись пёстрые шатры и маленькие фигурки кентавров. Река растекалась по всей равнине извилистыми ручьями, ненадолго скрывалась в небольших рощах, а кое-где застывала в озёрах, отражавших небо.

– Это и есть настоящая Кентаврида! Она прекрасна и добра к людям и кентаврам. Тебе здесь будет хорошо, вот увидишь! – ласковый голос звучал рядом.

Девушка схватилась за голову, боль в висках была вязкой и очень неприятной. Девушке вдруг показалось, что где-то рядом остановилось сердце дорогого ей человека. Она увидела как наяву светлые глаза отца, почему-то тусклые и неживые. Будто она смотрела сейчас на него сверху вниз.

– Отец… – робко позвала она. И видение пропало.

– Твой отец остался там, наверху, – мужчина вытянул руку в сторону неба. Он, конечно, имел в виду обрыв, на котором сейчас стоял на коленях чем-то знакомый девушке мужчина и смотрел на неё, но не видел.

– Это же Джон! – крикнула она, вскакивая. Она призывно подняла вверх руки. Чёрные кудрявые волосы, как у цыганки, скользнули по коже, прикрывая её наготу. Если бы мужчина не поддержал её, девушка непременно бы упала: ноги подкосились, от резкого движения закружилась голова.

– Что со мной? Кто… кто ты?! Поставь меня на землю!

– Тебе неудобно?

– Очень! – крикнула девушка и вспомнила всё: солнечный день, базар на острове, весёлые крики торговцев, встречу с кентаврами, жизнерадостного Лаура, мужественного Джона, его любовь и ревность, нападение каких-то страшных людей и то, как она ощутила боль, которая унесла её в небытие.

Она оттолкнула незнакомого мужчину, осторожно поставившего её на траву:

– Что тебе надо?!

– Я всего лишь хочу помочь тебе, Ру. Ты не узнала меня?

– Я… Рейчел? – вспомнила она своё собственное имя.

– И да, и нет. Посмотри в зеркало, оно здесь, в стене. Подойди сюда, – он хотел опять взять девушку за руку, но она не позволила и сама сделала несколько шагов в сторону.

Там, в светло-серой скале, мерцало большое тёмное зеркало. Не из стекла, а как будто из чёрной слюды. Поэтому отражение было слегка затемнённым, но достаточно чётким. В каменном зеркале виднелась стройная молодая женщина, явно цыганка. Чёрные кудрявые волосы до колен как полупрозрачной накидкой прикрывали её удивительно стройное обнажённое тело. Рейчел прикоснулась руками к зеркалу, незнакомка повторила её движение. Это лицо было очень похоже на её собственное, только оно выглядело ярче и выразительнее. Словно художник уверенными мазками подкрасил губы, подчеркнул глаза и брови, подправил округлые линии подбородка и скул.

– Это я? Что со мной? Здесь должна быть рана… – она раздвинула волосы, ощупала бок. – Даже не болит… Это не я!!!

Рейчел отшатнулась от зеркала и ударилась спиной о другого человека. Она испуганно замерла. В зеркале девушка увидела плечи и рыжеволосую голову мужчины, стоящего за ней.

– Лаур? – она развернулась, но кентавра не было. Рядом стоял человек.

– Хорошо, что ты узнала меня, Ру. Я всё объясню. Только нам надо спуститься в лагерь у озера, видишь, он совсем недалеко. Накинь на себя эту ткань, – он протянул кусок полотна яркой расцветки.

Рейчел схватила ткань и отвернулась. Она заметила, что Лаур уже накрутил себе на бёдра светлую материю в виде юбки. Жар окатил её с ног до головы. Девушка торопливо обвила полотно вокруг тела, как это делали многие островитянки, которые в жаркие дни позволяли себе ходить не в обычных платьях, а в таких вот полосках ткани. Краем глаза она глянула в зеркало. Отражение выглядело очень даже неплохо. Рейчел закинула волосы назад и попыталась как-то прибрать их. Лаур протянул ей розовую шёлковую ленту. Она неуверенно взяла её и отвернулась к зеркалу. И увидела, как пылают её щёки.

– Ру…

Девушка старалась не смотреть на мужчину, подвязывая непокорные волосы:

– Да?

– Ты такая красивая!

Она непроизвольно оглянулась на зеркальную гладь. Незнакомое отражение теперь не казалось ей уж настолько чужим. Она промолчала, но Лаур заметил, как гордо приподнялась её голова, как стали более спокойными и плавными движения её грациозных рук.

Лаур достал из выемки в скале серебряный кувшин с тонким горлышком, вытащил плотно забитую пробку. Рейчел даже на расстоянии почувствовала удивительно приятный запах вина. Девушка часто разливала такое же за столом кентавров и знала, насколько они его ценят за великолепные свойства. Последний раз она пробовала это чудесное вино, когда сидела на коленях у Джона… Тоска с новой силой накатила на неё, подкашивая колени, сжимая сердце. Взгляд её невольно устремился к краю пропасти, откуда она только что рухнула вниз, возродившись в совершенно новом обличье. Да. Она именно упала вместе с Лауром, теперь девушка ясно видела это, будто в момент падения была в сознании…

– Ру, выпей, пожалуйста, вина. Оно придаст тебе сил, – Лаур протягивал ей золотой кубок, инкрустированный солнечным янтарём.

Девушка, чувствуя, что ей это действительно необходимо, чтобы прийти в себя, сделала несколько глотков. Тепло разлилось в её горле, стало легче дышать, тоска отступила перед волшебством напитка, который впитал в себя сладость и негу солнечных дней Кентавриды, пряный привкус лёгкого морского бриза, веселье добродушных жителей.

Лаур, приняв кубок из её рук, быстро и, как показалось Рейчел, жадно, с наслаждением опустошил его. Потом он стоял и смотрел на смущённую девушку. Рейчел вдруг почувствовала, что Лаур готов так же жадно выпить и другой кубок – кубок её любви. Никто ещё так не смотрел на неё. Если нежность бывает горячей и пламенной, то девушка почувствовала её жар, исходящий от стоящего рядом мужчины. Она торопливо, перебивая свои фантазии-видения, спросила:

– Что нам делать дальше? Ты говорил, что хочешь быть мне другом… – и замерла, зябко кутаясь в яркую ткань, словно с гор подул ледяной ветер. Только лицо её пылало.

Лаур отвернулся, чтобы поставить кубок на место и закрыть кувшин. Руки слушались его плохо, и он всё не мог закупорить сосуд с вином; то падала пробка, то выскальзывал сам кувшин. Не оборачиваясь, как можно спокойнее ответил на вопрос Рейчел:

– Да, я твой друг. Не сомневайся во мне, Ру. Мы пойдём вниз, в долину, в Летний город. Я думаю, нас уже ждут, – он повернулся к Рейчел, грустно улыбнулся ей. – Идём, Ру.

Девушка не смогла отказаться от помощи спутника, когда они стали спускаться по дороге в долину кентавров. Сначала спуск был достаточно крутым, да и ноги почему-то не очень слушались. Потом началась сосновая роща, крутизна спуска уменьшилась, но Рейчел так и держалась за руку своего вежливого помощника. Он не переставая рассказывал о растениях, цветах и птицах, увиденных ею впервые именно в этом уголке острова.

Как только молодые люди вышли из леса, зазвучала многоголосая песня со странными переливами. Рейчел замерла от удивления и восторга. Пели цыганки, им вторили низкие басы кентавров, будто поддерживая хрупкую мелодию детских, таких высоких и чистых голосков. Рейчел впервые увидела детей цыганок. Все они были людьми. И мальчики, и девочки, так непохожие на своих родителей. Впереди толпы кентавров и цыганок стояли обычные дети, разного цвета кожи, с разноцветными волосами. Только пара девочек могла похвастаться такими же тёмными кудрями, как у их матерей.

Вперёд вышла Хозяйка Таурина, подняла руки к небу, закрыла глаза, прислушалась к какому-то звуку. Она махнула рукой, и наступила тишина. Было слышно пение птиц, ветер шумел в высокой траве и ветвях деревьев, струилась вода, в траве кто-то шуршал и звенел, а люди стояли и молчали. Будто тоже пытались расслышать то, что искала в дыхании долины Таурина. И раздался её красивый сильный голос:

– Руна! – пропела она.

И эхо размножило возглас, будто каждая гора Кентавриды гулко повторила слово королевы кентавров. Новое имя обновлённой женщины.

– Руна!!! – закричали все, как только затихло эхо.

Дети прыгали, окружая девушку:

– Руна! Руна!

Кентавры гудели, потрясая бронзовыми кулаками:

– Руна! Руна!

Женщины танцевали и пели странное имя:

– Руна! Руна!

– Руна… Вот, оказывается, как зовут тебя…

Странно, что среди всеобщего шума девушка услышала голос Лаура, стоявшего за её спиной. Она только сейчас почувствовала на плечах его горячие руки, хотя понимала, что он стоит так с самого начала встречи.

– Да будет счастливым новое рождение! – Хозяйка Таурина приблизилась к девушке, протянула ей руки.

Ладони двух женщин соединились, и между ними установилась едва уловимая, но осязаемая всеми связь. Девушка вдруг ощутила, что её и Таурину в будущем связывает нечто большее, чем просто дружба. Ей представилось, как королева кентавров принимает у неё роды. Таурина поднимает к голубому ясному небу тельце светлого мальчика, давая солнцу пропитать его кожу, и говорит что-то на певучем языке. Через секунду видение пропало, оставив девушку в смущении.

– Руна!

Певучий голос цыганки ещё раз повторил имя, и девушка приняла его всем своим существом. Странное тепло разлилось по её телу, слёзы нежности и грусти появились на глазах. Будто то, что она нашла, казалось прекрасным, но то, что потеряла, было привычным и милым.

Кентавры подвели к Руне коляску, украшенную яркими лентами и цветами, запряжённую двумя белыми миниатюрными лошадками. Лаур помог девушке устроится на сиденье, потом шёл рядом, держась за край повозки. Таурина села рядом с Руной и непринуждённо правила лошадьми. Она часто ласково поглядывала на девушку, молча улыбалась ей. Иногда Руне казалось, что та пристально вглядывается в её глаза, будто ищет неведомый ответ на ещё незаданный вопрос. С другой стороны коляски пристроился совсем юный кентавр, у него была мраморного цвета шкура, русые прямые волосы и светлые до невероятия голубые глаза, которые с нескрываемым восхищением смотрели на новую цыганку. Пухлые губы парнишки широко растянулись в улыбке. Он подпрыгивал, опираясь на край повозки, поэтому Таурина строго прикрикнула на него:

– Кеш! Перестань нас раскачивать! У тебя ещё будет возможность повидаться с Руной.

Мальчишка-кентавр смешно покраснел, смутившись, перестал прыгать, но от коляски не отошёл, боясь потерять из вида прекрасную девушку.

По дороге люди и кентавры весело пели, звучали цыганские бубны, лютни и испанские кастаньеты, звенели монисты, в воздухе мелькали платки и ленты. Даже кентавры приплясывали, как дрессированные кони под аристократами на песчаном манеже.

Недалеко от каменистой дороги, по которой продвигалась процессия, рядами извивались виноградники, ниже в долинах плодоносили фруктовые сады, а вокруг синего озера раскинулся палаточный город кентавров и руины старинных зданий с рядами колонн, разваленных каким-то катаклизмом или просто временем лестниц и арок. На въезде в город Руну приветствовали другие жители долины, и возглавлял их сам Хозяин Мозер. А дорога продолжалась дальше, через поселение, мимо озера, через страну кентавров в сторону долин и заросших чайными плантациями и негустым лесом гор.

Грациозная Таурина легко выпрыгнула из коляски прямо в руки мужа. Он мягко поцеловал её, поставил на землю, а она что-то зашептала ему на ухо. Могучий кентавр кивнул, голос его переполнил небо и землю вокруг:

– Приветствую тебя в Летнем городе, цыганка Руна! Ты равна нам, мы равны тебе. Будь нам сестрой, будь нам другом. А мы клянёмся защищать и оберегать тебя, уважать и считаться с твоей волей!

– Клянёмся! – разноголосый хор поддержал Хозяина Мозера.

– Просим тебя, будь нашей с Тауриной гостьей сегодня!

– Спасибо вам… – совсем растерялась Руна.

Сильные мужские руки подхватили её, осторожно поставили на землю и неохотно отпустили стройную девичью талию. Руна едва не упала, то ли потеряв опору, то ли пытаясь увернуться от рук Лаура. Цыганята, плотно окружившие девушку, ехидно захихикали. Всё-то эта малышня подмечает! Только юный кентавр Кеш насупился, ревниво поглядывая на бывшего кентавра Лаура.

– Ну-ну! Не пугайте нашу подругу! – прикрикнула на малышей Таурина. – Благодарю, друзья, за встречу нашей новой сестры! А сейчас разойдёмся до вечернего сбора. Руне надо отдохнуть. Сами знаете, что такое Переход…

Махая новой цыганке руками, напевая незнакомые Руне мотивы, люди и кентавры бодро расходились по своим делам. Девушки подхватывали корзины, кентавры – детей или подруг на спины и уходили кто в виноградники, кто в поля, кто в сады. Кучка малышей, взявшись за руки, засеменила вслед за молодой цыганкой в сторону песчаного берега. Мальчишки постарше, прихватив тонкие сети и остроги, гурьбой побежали к озеру. Только некоторые из кентавров остались на месте, опираясь на тонкие стволы, образующие деревянную ограду вдоль дороги. Кеш остановился с ними рядом, копытом ковыряя землю на обочине дороги и исподтишка наблюдая за Руной.

Таурина взяла девушку под руку (та ещё нуждалась в поддержке) и повела к своей палатке, находящейся в центре городка. Когда Руна оглянулась перед входом в палатку на дорогу, она увидела Лаура, стоящего у повозки. Он смотрел ей вслед и ласково гладил шелковистую мордочку лошадки. Та розовыми в чёрную крапину губами пыталась ухватить его ладонь, будто, как ромашки на лугу, пробовала на вкус линии его судьбы. Руне вдруг нестерпимо захотелось нежности крепких и надёжных мужских рук, которую она только недавно открыла для себя в объятиях Джона Стоуна, и новое тело цыганки будто вспыхнуло изнури страстью и предчувствием неги. Девушка торопливо отвернулась и зашла в шатёр. Она уже не увидела, как Лаур ткнулся лбом в шею приветливой лошадки, будто пытался высказать ей свои печальные думы.

Внутри жилья Хозяина Мозера было светло и прохладно. Яркие узоры на ткани расцвечивались солнцем, цветными пятнами ложились на скромную мебель и мягкие ковры, расстелённые повсюду. Пол устилали приятно пахнущие подсушенные травы, в середине, под отверстием в пологе, был сложен очаг. Таурина подвела Руну-Рейчел к небольшому возвышению, усыпанному подушками разных цветов и размеров, предложила прилечь:

– Отдохни немного, тебе будет на пользу мирный сон. Мы встретимся вечером. А пока тебе никто не будет мешать. Спи, Руна, спи…

Голос прекрасной цыганки звучал так успокоительно и спокойно, что Руна уснула, едва закрыла глаза. Она даже не вспомнила о тяжёлом дне, о боли и возможных несчастиях на приютившей её Кентавриде.

Таурина прикрыла девушку шерстяным покрывалом, обернулась к мужу, стоящему у входа, негромко сказала:

– Кажется, Руна хорошо пережила сам Переход. Она оказалась достаточно сильной для нового рождения.

– Да. Это прекрасно. Только… Лаур принёс плохие новости, жена. Да и зеркала показывают странные вещи. Выйди, нам надо поговорить.

Седой кентавр и Таурина вышли из шатра, прикрыв полог. Хозяин Мозер жестом подозвал Лаура:

– Идём к озеру, расскажешь подробно, что произошло.

* * *

Этим же вечером в трактире «Золотой гусь» пираты отмечали удачно проведённый налёт. Богатства в Доме кентавров оказалось настолько много, что этого не ожидал даже Джон Стоун. Речной и морской жемчуг, самоцветы, искусно огранённые алмазы, изумруды и рубины, а также золото и серебро в слитках заполняли подвалы Дома. Там же обнаружилось различное оружие, вплоть до корабельных пушек разного калибра. Зигфрид Раушенберг решил поставить вопрос о завершении набега, но Джон категорически воспротивился этому. Он по-прежнему настаивал на полном захвате острова и уничтожении или пленении кентавров.

– Как ты не понимаешь, немец, что сам остров намного важнее и богаче, чем вся наша добыча?! – горячился он.

– Но, Джон, ты собираешься сам добывать в этих местах жемчуг или серебряную руду? Копаться в земле? Ты хочешь оставить морские набеги и перейти в разряд сухопутных крыс? – пьяный Зигфрид укоризненно качал головой. – Рановато тебе вываливаться на берег, подобно скользкой престарелой медузе. Фу, даже подумать о таком мерзко! «Der Wolf andert wohl das Haar, doch bleibt er, wie er war» или, по-вашему, «Волк каждый год линяет, а нрава не меняет!» Не верится, что ты окончательно бросишь наши морские дела.

– Мой золотой Зигфрид! Ты уйдёшь, когда захочешь. Поделим ценности – и ты снова свободен. Весь океан в твоём распоряжении! А меня оставь тут. Но прошу тебя, дай мне часть своей команды. Мне одному со здешним народом не справиться. Хочешь, возьми под своё командование моряков с «Русалки севера». Какая тебе разница?

– Не решай за меня, Джон… – в голосе «Золотого немца» прозвучали нотки угрозы. – Такие вопросы я обдумываю только на ясную голову. А сейчас пей! Иначе я не посмотрю, что ты мой давний приятель!

Джон решил согласиться, зная упрямый характер немца. Помолчав, задумчиво спросил:

– Помнишь боцмана Сильвестра Краба? Старик помер год назад. Как и мечтал, в своей постели, на берегу. А ведь я помогал ему построить собственный дом. Он так радовался, прямо как ребёнок. Всё твердил, что передаст свою собственность по наследству единственному сыну.

«Золотой немец» встрепенулся:

– У него же не было детей. По крайней мере, он их не знал. Неужели нашлась какая-то девка, что привязала его к себе? Что-то не верится! – засмеялся Зигфрид.

– Точно, детей не было, – подтвердил сидящий рядом Мюррей, обсасывая гусиную косточку.

Джон доверительно положил ладонь на плечо Зигфрида:

– В бумагах он написал твоё имя, немец. Это тебя он считал своим кровным сыном.

Зигфрид громыхнул кулаком по столу так, что подскочили не только тарелки, но и пираты:

– Чёрт возьми! Я тоже любил его, как отца! Пусть земля ему будет пухом, раз уж он решил помереть на берегу! А ведь я познакомился с ним в самый тяжёлый момент своей жизни… Мюррей, помнишь, как вы захватили наш парусник? Он тогда назывался «Роза ветров».

– Ещё бы! Тогда ты укокошил нашего капитана, англичанина Беримора, а сам ещё не хотел становиться пиратом! – Мюррей разглядывал своё раздваивающееся отражение в большом чёрном зеркале, установленном в зале трактира. Его голове явно шла старинная чёрная треуголка, обшитая позолоченной тесьмой, чему пират был очень доволен.

– Было дело… А! Что об этом говорить! Давайте выпьем! Эй, хозяин! Вина!

Хмурый хозяин таверны «Золотой гусь» Проспер сам подавал на столы. Его дочери так и не показались на глаза пирующим пиратам. Поздний вечер уже затемнил город за окнами, везде горели костры, а вокруг них бродили и пили пираты. Моряки с «Русалки севера» разбрелись по домам и постоялым дворам. Они не могли доверять новым союзникам: днём много чего произошло; не все женщины смогли избежать жестокого внимания одичавших мужчин. Новоиспечённые союзники уже пару раз схватились между собой из-за женщин и барахла. К счастью, никто не погиб, но двое полуконей, зачем-то вернувшиеся в город ещё до нападения пиратов и выловленные в городе, были заперты в подвале Дома кентавров. Зигфрид Раушенберг, любящий показать свою справедливость, решил провести суд над ними на следующий день, на площади перед Домом. Благо места там было предостаточно.

– Проспер, где твои девчонки? Ну где? Они у тебя такие… – пристал к хозяину таверны шатающийся Дикси, молодой моряк с «Русалки севера».

Тот сначала не хотел отвечать, но заметив слишком внимательный и достаточно трезвый, несмотря на все возлияния, взгляд Джона Стоуна, буркнул:

– К сестре уехали.

Джон Стоун, сидящий рядом с Зигфридом, откинулся к стене и откровенно уставился на хмурого трактирщика:

– А далеко ли живёт твоя сестра, добрый Проспер?

Трактирщик, стоя перед пиратами, нервно сжимал в руках деревянный поднос:

– Далеко.

– А не мог бы ты, щедрый Проспер, сходить за ними? Моим друзьям не нравится, что здесь нет женщин, – Джон вертел в руках свой кинжал, слегка воткнув его остриём в столешницу.

– Нет! – решительно ответил трактирщик, но, смирив себя, закончил примирительно. – Сегодня и завтра мне совсем некогда. Работы много.

– А ты оставь «Золотого гуся» на нашего кока, а сам ступай. Мы тебе и спутников подберём. Вон, Дикси с тобой пойдёт. Пойдёшь, Дикси?

– А то! – развеселился парень и полез обниматься с Проспером.

– Не пойдёшь, тебе же хуже. Думаю, рея от твоего веса не сломается, – Зигфрид отбросил от себя изгрызенную баранью кость. – Джон, ты думаешь, он что-то скрывает?

– Уверен. Похоже, он знает, как найти кентавров. Баранина-то откуда? Отары пасутся только в горах, а где-то там прячутся эти нелюди. Так, покладистый Проспер? Я сразу заметил, что ты сам ездишь за мясом. Кроликов и птицу в деревнях берёшь, а баранину – на телеге из-за гор привозишь. Поделись секретом.

Трактирщик из-под выгоревших до седины бровей взглянул на Стоуна, ухмыльнулся:

– Вот тебе, предатель, я уж точно ничего не скажу.

– Взять его! – крикнул Джон Стоун, кинжалом указывая на трактирщика.

Проспер развернулся и подносом снёс пару матросов, бросившихся к нему со спины. Орудуя деревяшкой, бывший боцман расчистил себе выход. Трактирщик уже толкнул дверь в темноту, когда кинжал Джона ударил ему прямо в сердце. Тело умирающего рухнуло на порог, перегородив выход. Из сумрака на шум выскакивали пираты с факелами.

– Какого повара ты завалил, Джон! Ну как тебе не стыдно! – высказал своё мнение Мюррей и сыто отрыгнул.

– Стыдно, стыдно, – отмахнулся Стоун. У него портилось настроение от всех несуразностей и передряг, а всего обиднее было нежелание «Золотого немца» помогать в захвате острова.

– Та-а-к… – протянул Зигфрид. – И кто нам теперь покажет дорогу к убежищу кентавров?

Джон сплюнул, сказал огорчённо:

– Прости, друг! Выпил сегодня много. Да и разозлил меня этот трактирщик! Но ты не волнуйся, у нас ещё есть в запасе живые кентавры, та заблудшая парочка. Мы ведь их не станем сразу убивать? Завтра с утра и начнём с ними беседовать.

– Хорошо. Но будь аккуратнее, Джон Стоун! – Зигфрид поднялся, опираясь на подскочившего к нему молодого негра. – Гарри, где твой брат? Бали!

– Я здесь, мой капитан! – негритёнок выскочил откуда-то из-под стола.

– Голова всё ещё кружится… Проклятый кентавр! Бали, идём спать, малыш! Всем спать! – прокричал капитан пиратов и, сгорбившись, отправился по лестнице наверх, в отведённую для него комнату. Из осторожности он не захотел ночевать в Доме кентавров, только приказал оставить там б ольшую часть команды на случай нападения. Не верилось капитану Раушенбергу, что кентавры не попытаются освободиться от пиратов. Не слабаки же они!

В нетрезвой голове капитана пиратов бродили какие-то странные мысли, бывало, что на него накатывало желание всё бросить и уйти на покой. Когда-то ему говорили родители: «Zwang w ahrt nicht lang» – насилие долго не длится, он действительно устал от собственной жестокости: изначально Зигфрид был обычным парнем, сильным, смелым, порядочным. И к чему привело его пиратство? О такой ли судьбе мечталось?

Братья Гарри и Бали – верные слуги капитана, помогли ему устроится на постели, сами прилегли вместе на соседней. Молодые парни заснули сразу. Раушенберг долго ворочался, прислушиваясь к их спокойному сопению, в конце концов его глаза закрылись и сны-воспоминания нахлынули на мужчину. Когда сознание его полностью провалилось в беспамятство, он уже не заметил.

Стоун посмотрел, как укладываются пираты и пошатываясь направился на свой корабль. Некоторое количество людей Зигфрида расположилось на тюфяках на полу таверны, часть – прямо на улице, под тёплым звёздным небом. С дюжину относительно трезвых пиратов охраняли корабли.

Глава 9 Найти и потерять

Джон Стоун, ночевавший в своей каюте на «Русалке севера», проснулся поздно от настойчивого чужого прикосновения. Голова трещала, в ушах стоял звон, глаза не хотели отображать мир в естественном состоянии.

– Господин капитан! Капитан Стоун! – кто-то активно тряс его за плечо.

– Спаси и сохрани, святая дева Мария! – Джон шарахнулся от чёрного лица, нависшего над ним, ударился о стену каюты и окончательно проснулся. – Гарри! Дьявол тебя побери! Что ты тут делаешь?!

– Капитан Раушенберг… Он ждёт всех к себе. Капитан сейчас в Доме кентавров. Говорит, надо допросить пленных.

– Ладно. Я скоро, – Джон неохотно поднялся. – Слушай, пойдёшь мимо камбуза, скажи коку, чтобы принёс что-нибудь перекусить. И кислого попить, от головы.

– Хорошо, капитан Стоун!

Пока Джон одевался и придавал себе приличный образ, пришёл кок с подносом. Морс из каких-то местных кислых ягод Джон проглотил в первую очередь. Ему сразу полегчало. Потом перекусил жареной рыбой с рисом в пряном соусе и отправился решать дела с Раушенбергом. Сейчас Джон уже не сомневался, что «Золотого немца» не интересует этот клочок земли в океане. А вот у него, похоже, может осуществиться самая заветная мечта. Цель, к которой он стремился почти с детства, была до невероятия близка!

В саду на открытой площадке перед крыльцом Дома кентавров толпился народ. Здесь были моряки с «Русалки севера», горожане, деревенские жители, прослышавшие о нападении на остров и пришедшие прояснить обстановку. В толпе даже виднелось несколько женщин. Почему-то все разговаривали вполголоса, будто на похоронах. Пираты расположились ближе к крыльцу, напротив толпы. В свободном пространстве между двумя группами людей стояли два могучих бронзовокожих кентавра, чрезвычайно похожих друг на друга. Они были стреножены, а мускулистые руки их связаны. Держались кентавры независимо, страха в их карих глазах не было заметно.

Джон Стоун в сопровождении Мюррея, Дикси и Шенона подошёл к креслу на крыльце, где восседал «Золотой немец», одетый в свой лучший костюм. Зигфрид Раушенберг встал, два капитана пиратов демонстративно обнялись. По толпе прошёл шум. Видимо, ещё не все знали о роли Стоуна во вчерашних событиях.

Затем Зигфрид, не опускаясь в кресло, обратился к толпе:

– Я, Зигфрид Раушенберг, капитан парусника «Тильда», приветствую жителей прекрасного острова! Я говорю вам, и моё слово – золото! Никто из мирных жителей не пострадает! Мы пришли отомстить кентаврам за убийство целой команды моряков с «Виктории». Многие из вас наблюдали, как сгорел корабль, как были вывезены беспомощные больные моряки. Капитан Джон Стоун, стоящий рядом со мной, видел своими глазами место, где были сброшены в пропасть несчастные люди. Кентавры даже не попытались их спасти! Они просто избавились от людей, жестоко убив их!

Гул толпы нарастал. Однако Джон не улавливал в настроении людей той ожесточённости и ненависти, каких он ожидал после подобных известий. Он недоумевал. Стоун сделал шаг вперёд, с напором заговорил:

– Свободные люди свободного острова! Я, капитан Джон Стоун, подтверждаю слова моего друга и соратника, честного моряка Зигфрида Раушенберга! Я прибыл сюда с самыми добрыми намерениями. Я надеялся обрести здесь друзей. И как подло я был обманут в своих лучших чувствах! Кентавры убили всех до одного, всех моряков, пришедших к ним за помощью. Я видел место их гибели… – Джон сделал вид, что задохнулся от боли. – Погибла моя невеста, добрая милая девушка – Рейчел Мон, погиб её отец Стивен Мон. И это сделали кентавры! Один из них – Лаур, он ответил за смерть моей любимой собственной гибелью. Но другой, по кличке Алинир, ещё жив. Он ожидает вашего суда и справедливого приговора!

И опять неопределённый шум возник в толпе. Даже моряки с «Русалки», ещё вчера принимавшие активное участие в захвате острова, теперь стояли, потупившись. Они почему-то не реагировали на слова Джона. Он яростно крикнул, пытаясь завести толпу:

– Смерть убийцам! Смерть кентаврам!

Его поддержали только пираты Раушенберга. Островитяне молча переглядывались.

– Он лжёт! – спокойно и сильно прозвучал голос одного из связанных кентавров. – Мы спасли всех до единого. Сейчас русские моряки выздоравливают, они слабы, чтобы спуститься с гор. Через три дня вы увидите их здесь, живыми и невредимыми!

– Я подтверждаю слова моего брата Дика. Так и будет! – крикнул в толпу второй кентавр.

И люди оживились, радостные возгласы раздались в ответ.

– Как вы можете им верить?! – не выдержал Джон. – Они обманывают вас, они всегда обманывали вас! Они – убийцы!

Через гущу народа протиснулся купец Фархад. Рядом с ним встали его слуги Махат и Али. Сегодня за их широкими поясами Стоун заметил изогнутые сабли и пистолеты. Раньше никто из местных жителей, кроме стражи, не носил оружия. Это насторожило Джона Стоуна. Он не понимал, что же произошло за последние часы, или он неправильно повёл себя?

Купец обратился к стоящим на крыльце капитанам:

– Я – Фархад Фарид Фариде Бей, почтенный человек на Кентавриде, купец, сын и внук почтенных купцов. И ещё я портной, лучше которого нет не только на острове, но и на всём Востоке, откуда родом был мой почтенный дед Фарид Акме Фариде Бей.

– Да! Знаем! – раздалось из толпы. – Говори дальше!

Джон пытался проследить, кто это поддерживает Фархада-какого-то-там-Бея, но ничего не заметил.

– Скажи, что ты хочешь, купец! Мы выслушаем любого из свидетелей вероломства кентавров, – Раушенбергу ничего не оставалось делать, как кивнуть Фархаду и сесть в кресло, приняв позу полного и почтительного внимания.

– Так вот. Никто из вас не сможет сказать, что я нарушил слово, данное кому-либо. Никто из вас не сможет сказать, что я обманул или недостаточно добросовестно выполнил свою работу.

– Совершенно верно! – толпа чьим-то голосом опять поддержала почтенного Фархада.

– Мы мирно и в согласии жили с кентаврами много лет. Мы, слава Аллаху Всемилостивейшему и справедливому, имели выгоду от общения друг с другом. Кого из нас обманули кентавры в торговле или в работе?

Фархад сделал паузу, и сразу же раздалось:

– Никого! Никогда!

И Джон опять не уловил, кто говорит. Речь почтенного Фархада начала его существенно раздражать. Неизвестно куда портной мог повернуть настроение людей. Что самое неприятное, Фархада слушали намного внимательнее, чем его.

Почтенный портной развернулся к главарям пиратов:

– А вы пришли, нашумели, убили почтенного трактирщика Проспера, ворвались в чужой дом, ограбили его…

– Мы никого не грабили! – почти искренне возмутился Зигфрид. – Мы захватили пристанище злодеев и убийц. И трактирщик пытался уничтожить моих людей, он напал первым! Мои люди только защищались! А вот эти нелюди, которых вы выгораживаете, убили десятки людей, а сейчас лгут вам в лицо!

Почтенный Фархад Фарид Фариде Бей невозмутимо продолжил:

– Надругались над некоторыми нашими женщинами… Нехорошо. Так кому же нам верить?! Тем, кто нас всю жизнь уважал, нашим старым друзьям-кентаврам, с которыми мы выросли, или людям, обманом захватившим наш благословенный остров?!

– Кентаврам! Старым друзьям!

Джон Стоун уже проклинал себя последними словами за то, что выдал накануне оружие команде «Русалки севера». И зря он не разузнал как следует о запасах вооружения на острове. Заметил, что островитяне не используют его в обыденной жизни, и успокоился. Джон переглянулся с Раушенбергом. Тот не хотел столкновения с населением. Стоун всегда считал Зигфрида чистюлей. «Золотой немец» был прекрасным воякой, но если дело касалось мирных людей, старался найти какое-то согласие. Джон даже захотел, чтобы из толпы напали первыми. Тогда у пиратов не будет выхода. Но слишком много островитян сейчас противостоит им!

Небольшая группа людей подошла к воротам. Островитяне расступились перед ними, пропуская к крыльцу. В группе подошедших Джон заметил брата Абигаль – юного Рона Гаусса. Похоже, что именно он и предупредил этих незнакомых Джону островитян о сегодняшней встрече. Пираты вглядывались в пришедших, ещё не понимая, что они принесли им – мир или войну.

– А я всё гадаю, ты или не ты, незабвенный и неповторимый Зиг!

Глаза немца расширились до предела, Зигфрид вскочил, стремительно сбежал с крыльца. Остановился, потрясённый, перед гибким как леопард молодым человеком с насмешливыми глазами. Джон Стоун насторожился: пришедший ему кого-то напоминал.

Побледневший Раушенберг выдохнул:

– Ты жив! Лион! Мерсье! Проклятый мальчишка! – он схватил Лиона в охапку.

Со стороны могло показаться, что капитан пиратов задушит пришедшего в объятиях. Но тот невозмутимо ухмыльнулся:

– Может, поставишь меня на землю? Как-то сподручнее говорить, стоя на своих собственных ногах.

– Чёртов француз! Это и впрямь ты! – Зигфрид выронил его из объятий. – Я думал, вы оба погибли…

Зигфрид замолчал, ожидая и боясь ответа на незаданный вопрос. Из-за спины широкоплечего немолодого мужчины, легко держащего в руке боевой топор, вышла женщина, закутанная в тёмную накидку. Из-под накидки был виден подол синего атласного платья. Лион молча отступил в сторону.

И все увидели, как яростный капитан пиратов упал перед женщиной на колени. Зигфрид медленно поднял голову, пытаясь разглядеть её лицо. Голубые глаза женщины, обращённые на него, блестели от слёз. Из-под накидки показалась рука, на пальце которой отблескивало золотое венчальное кольцо.

– Я тоже думала, что потеряла тебя… Прости меня, Зиг… Траур не мог длиться вечно, – она протянула к Зигфриду обе руки, накидка спала, открыв юное лицо и стройную девичью фигуру. Только глаза были слишком понимающими; в них отражался опыт пережитой печали.

Капитан пиратов осторожно прильнул к её ладоням, укрывая в них своё лицо. Она почувствовала влагу, истекающую из его глаз, и тоже встала на колени, целуя короткие светлые волосы. Минуту они стояли так среди уважительного молчания. Островитяне и пираты столпились вокруг, пытаясь понять, что происходит. Джон почувствовал, как напряглась и похолодела спина, словно страшный полярный зверь смотрел в неё пристальным взглядом, готовясь к неминуемому и роковому нападению. Джон Стоун сглотнул и нетерпеливо позвал:

– Капитан! Капитан Раушенберг!

Женщина глянула на него странно знакомо, её огромные колдовские глаза полыхнули голубым холодом. У Джона мороз прошёл по коже. Он испугался того влияния, которое оказала на Раушенберга незнакомка, едва появившись перед ним. Но женщина опустила пушистые ресницы, приподняла покорную голову Зигфрида:

– Я счастлива, что нашла тебя. Прошлое вдруг улыбнулось мне. Ты расскажешь, как жил без меня? Нам о многом надо поговорить, милый Зиг… Но нам надо обсудить, и срочно, некоторые дела. Я была уверена, что ты погиб… Потеря тебя и отца для меня была полной катастрофой. Мне не хотелось жить, и если бы не наш друг Лион и тот, другой, кого я полюбила всем сердцем… Теперь я жена настоящего владельца острова. Его имя – Морис Ксавье.

– Я ничего не слышал об этом человеке! – возмущённо воскликнул Джон. – Все уверяли меня, что остров принадлежит кентаврам!

Незнакомка и Раушенберг поднялись с колен. Они держались за руки, будто снова близкая разлука нависла над ними. Лион Мерсье почтительно накинул на плечи женщины тёмный плащ.

– А мы слышали! – вступил в разговор вездесущий Фархад Фариде Бей. – Я могу подтвердить, что Морис Ксавье – законный властелин нашего благословенного острова. Он воистину приходит тогда, когда нельзя не прийти! Слава Аллаху, у острова есть хозяин! Его бумаги, выданные ещё английской королевой в благодарность за особые заслуги нашего почтенного Ксавье, заверил я и какой-то там министр королевского кабинета. Король Франции также выдал нам грамоту на свободное владение островом.

– Тоже за особые услуги? – попытался иронизировать Джон Стоун, у которого не просто почва, а целый остров уходил из-под ног.

Почтенный Фархад лукаво улыбнулся, поиграл чёрными бровями:

– А как же! Золотая диадема с алмазами и колье для его очередной любовницы стоят какого-то необитаемого острова, до которого никому во Франции дела нет.

Он будто смущённо потупился и продолжил:

– Конечно, не хочу хвалить себя, но несколько платьев для короля и его юной возлюбленной, да продлит Аллах их годы, я сшил собственноручно! Из лучшей парчи и лионских кружев. Король был мною очень доволен.

– Портной-дипломат! Это что-то новенькое!

– Э-э! Дорогой! Портной всегда лучше дипломата. Дипломат гоняет войска и тратит чужие деньги, а я всего лишь красиво одеваю. Но хотел бы я посмотреть на голого посла! Или, не допусти Аллах, короля!

В толпе засмеялись перебранке между Джоном Стоуном и портным Фархадом. Джона всё больше бесило пассивное поведение Раушенберга, который никак не мог наглядеться на свою даму.

– Зигфрид! Зиг! Нам надо решить вопрос с кентаврами! – напористо потребовал Джон. – А где кентавры?! Кто проворонил?! Догнать!

Однако островитяне и матросы с «Русалки севера» даже не думали расступаться перед Стоуном и его тремя спутниками. Остальные пираты в замешательстве оглядывались на своего капитана.

– Стойте! – наконец-то подал голос Раушенберг. – Ради такой встречи я прощаю этих кентавров. Бог с ними, Стоун!

– Ты всё такой же великодушный! – восторженно смотрела на него золотоволосая красавица.

– А ты ничуть не изменилась со времени нашей разлуки. Такая же юная и прекрасная! Наша любовь неподвластна времени!

– Ты дурак, Раушенберг! Слепой, влюблённый кретин! – не выдержал Джон, он едва не взвыл, как раненый волк. – Кто тебе эта чужая жена?! И кто тебе мы, люди, которых ты повёл в бой и бросил посредине пути?!

Раушенберг ответил на обвинение в предательстве странно миролюбиво:

– Сам ты дурак, Стоун… Это моя Тильда, это жизнь моя и сердце моё…

Джон заорал что-то непереводимое и бросил выхваченную было шпагу в соседнюю клумбу:

– Всё… Кончился пират «Золотой немец»! Из-за какой-то юбки кончился!

Раушенберга интересовала только возлюбленная:

– Понимаешь, Тильда, я не хотел становиться пиратом. Однако у тех, которые захватили наш корабль, был обычай заменять убитого капитана на того, кто его убил. Поэтому я остался тогда в живых. Тильда, я думал, что навсегда лишился тебя. И мне нечего было уже терять…

– Хороший обычай… – прошептал Джон, поднимая шпагу из травы.

Он вытер лезвие о рукав своего камзола и огляделся исподлобья. Рядом с Раушенбергом не стоял ни один пират. Да и верзила с топором, охранявший женщину, куда-то исчез, кстати, вместе с юным Гауссом.

Гулко над самым ухом Джона прогремел выстрел. Он резко обернулся. Долговязый Мюррей опускал пистолет, недавно подаренный ему Раушенбергом. Закричала женщина. Джон обернулся в её сторону. Раушенберг падал на землю, Тильда и Лион Мерсье пытались удержать уже мёртвое тело. Мюррей всегда бил без промаха. И только наверняка. Толпа пиратов загудела и качнулась в сторону убийцы. Он поднял обе руки и раздельно сказал:

– Традиции братства будут соблюдены! Я – ваш капитан! Прости, Стоун, но иногда меткий выстрел легко решает все вопросы.

Пираты зароптали, но никто не посмел открыто выступить против нового предводителя. Люди замолчали, переглядываясь. Мюррей торжествующе улыбался.

– Будьте вы прокляты!.. – негромкий голос женщины в голубом нарушил тишину, царапнув каждую неправедную душу.

Чёрная тень мелькнула за спиной Мюррея. Негр прыгнул ему на спину и ударил ножом в грудь. Мюррей упал. Гарри оседлал его и продолжал бешено наносить удары. Тело несостоявшегося капитана превращалось в кровавое месиво.

– Гарри! Остановись, Гарри!!! – закричал Джон.

Но к негру с обезумевшими белыми глазами было не подступиться. Стоун выхватил у ближайшего пирата пистолет и выстрелил в молодого негра. Гарри медленно замахнулся в последний раз, воткнул нож в свою жертву и сам рухнул на рукоятку, вдавливая лезвие ещё глубже.

Ошеломлённые люди стояли вокруг убитых. Голова Раушенберга лежала на коленях Тильды Ксавье, кровь его ещё струилась по синему атласному платью. Сквозь строй пиратов протиснулся маленький негритёнок. Бали растерянно остановился, разглядывая трупы брата и капитана. Мальчик сел на землю между ними и заплакал.

Глава 10 Капитан Стоун

Джон Стоун вышел вперёд, повернулся к пиратам. Скорбно склонил голову перед погибшими. Решительно заговорил:

– Я понимаю, что по законам братства именно я становлюсь вашим капитаном. Но… Если вы этого не хотите, я готов отказаться от великой чести быть вашим предводителем на море и на суше!

– Нет! Согласны! Слава капитану Стоуну! – удручённые потерей капитана Зигфрида Раушенберга, пираты оживились. – Приказывай, капитан! Мы с тобой!

Те, кто отмалчивались, были в явном меньшинстве. Похоже, это были немцы, собранные с торгового судна, на котором когда-то ходил Зигфрид, именно он являлся их предводителем и спасителем. Джон взял немцев на заметку.

Свежеиспечённый капитан Джон Стоун обратился к островитянам:

– Вы можете разойтись по домам. Даю слово, что мои люди никого из вас не обидят. Но надеюсь, что и вы не станете мешать нам разбираться с кентаврами. Они – убийцы! И я докажу это!

Почтенный Фархад со сложенными на обширном животе руками, ответил, предварительно оглянувшись на жителей острова:

– Пусть будет так! Однако… Нам бы хотелось услышать от вас заверения, что корабль «Тильда» покинет Кентавриду в ближайшее время. Разумеется, со всей командой.

– Но я капитан двух кораблей! «Русалка севера» также принадлежит мне!

Портной опять обернулся к толпе, затем продолжил:

– Команда «Русалки севера» признаёт только одного капитана – почтенного капитана Томаса Рича, нашего давнего друга. Да продлит Аллах его дни на земле!

– Да! Верно! Только так! – подтвердили своё решение моряки с «Русалки», потрясая оружием.

Джона так и подмывало скомандовать пиратам «На абордаж!» Но он сдерживал себя: островитян было раза в три больше. Да ещё мозолила глаза непонятная и хорошо вооружённая компания Лиона Мерсье, окружившая жену законного владельца острова.

Тильда осторожно опустила голову Раушенберга на землю, невесомым касанием губ прикрыла его веки и поднялась с колен:

– Нам уже не вернуть моего Зигфрида… – она опять посмотрела на Стоуна так, что у него нервно задёргалось веко. – Но мы должны сделать всё, чтобы мир и покой снова снизошли на наш остров. Покой…

Женщина с косами цвета золотистой соломы накинула на голову свой тёмный покров. Снова повторила, как в забытьи:

– Покой…

* * *

Юный кентавр Кеш весело подпрыгивал, делая широкие круги, центром которых была Руна. Он вёз на спине лёгкие корзины, сплетённые из высушенных листьев камыша.

Руна вместе с другими цыганками собирала на лугу целебные травы. Их нужно было набрать много, так как некоторые кентавры были не совсем здоровы. Они как бы заново учились ходить. Для них женщины постоянно делали отвары, настойки, добавляли в еду целебную зелень.

– Кеш, у меня от твоих прыжков уже голова закружилась! Может, пойдёшь, поможешь другим женщинам?

– Ты меня прогоняешь?…

И такое искреннее огорчение было написано на мальчишеском лице, что девушка рассмеялась:

– Господи, какой ты ещё ребёнок! Я тебя не гоню, конечно, просто мне хотелось бы побыть одной. Разве с тобой такого не бывает?

Кеш закрутил головой:

– Нет, вроде бы… – он задумался. – Знаешь, мне всегда хотелось быть с людьми. В море, когда штормит, я всегда с нашими матросами сидел, даже когда совсем плохо было. У нас в России говорят, что на миру и смерть красна.

– Как это?

– Это значит, и помереть не страшно, когда друзья рядом.

– Ты родом из России? Постой, ты тоже был человеком?

– Конечно! Меня подобрал капитан Махов, Алексей Петрович. Нас с отцом в море Студёное унесло, лодку льдами затёрло. Мы на льдине помирали совсем. Вот такие охоньки. А тут корабль Алексея Михайловича. Капитан Махов нас спас. Правда, папка мой уже на борту умер. Обморозился сильно. Он ведь в воду сорвался, когда лодку спасти хотел. Я-то сухой был, тёплый.

– Это Махов привёз тебя на Кентавриду?

– Ага, капитан. Кентавром я стал только что. Таурина сказала, что у меня новое имя – Кеш. Мне не нравится. Ты зови меня Кешка, ладно? – подластился кентаврик.

Девушка не удержалась от улыбки:

– Хорошо, Кешка! Но всё-таки расскажи, почему тебя превратили в кентавра.

– Ладно, слушай… Это был мой второй выход в море с капитаном Маховым. Нам здорово не повезло. Через неделю пути капитан приказал высадиться на острове. Наши моряки там всегда свежей водой запасаются. Да и едой разной. Судовой врач, как положено, воду проверил, мы все пили из речки, купались. Потом только узнали, что накануне на этом острове высаживались английские солдаты. Они оставили нескольких больных в посёлке вверх по течению реки. Сами уплыли дальше; они в океане на пиратов охотятся. Вот такие охоньки. Наши матросы тоже стали болеть. Паршиво нам пришлось. Только наш Петрович держался, всем помогал. Сразу корабль приказал развернуть и плыть домой. Лекарствами и травами отпаивал. Никто не умер. Только и капитана свалила болезнь проклятая.

– Да, я тоже это слышала.

– Вот такие охоньки. Нас шестьдесят душ на судне, всех спасать надо. Вот Хозяин Мозер и приказал нам прыгать со скалы Перехода. Ты её знаешь. Он нам объяснил, что, только превратив в кентавров, может нас спасти. Алексей Петрович первым в пропасть упал. Мы ему поверили. Как не поверить! И вот все теперь живы-здоровы. А что, мне нравится быть кентавром. Знаешь, как я быстро бегаю!

– А мама твоя жива? – посочувствовала Руна. И ей вдруг показалось, что она знает печальный ответ подростка. Как это могло быть, она не понимала.

– Никого у меня нет, кроме капитана, – но Руна не услышала глубокой печали в голосе паренька, тут была даже гордость. Так бывает, когда человек чувствует свою причастность к родному клану, семье, сильным друзьям.

– А почему ты говоришь, что капитана зовут Махов, а потом – что Петрович. У него разные фамилии?

Кентаврёнок Кешка засмеялся:

– Нет, ты что! Петрович, это не фамилия, это отчество. По-английски… Ну, то, как звали его отца. У Махова отца звали Пётр, поэтому отчество у него – Петрович.

– Почему так сложно? – заинтересовалась девушка.

– Если русского человека уважаешь, его надо по отчеству называть. Так у нас принято, обычай. Вот я капитана нашего очень-очень уважаю. Я тебя с ним познакомлю, сама увидишь, какой он. Глядишь, влюбишься. Хотя, нет, не надо в него влюбляться; у него девица любимая уже есть. И потом я сам скоро вырасту, дождёшься?

– Дождусь, может быть, – непроизвольно улыбнулась цыганка. – Но мне интересно, какое у тебя от-че-ство?

– Отца звали Феофаном, значит я – Феофанович.

– Хочешь, я буду называть тебя Кешка Феофанович? – с трудом выговорила странное имя Руна. Русский язык показался ей трудноватым.

Кешка захохотал, хватаясь за живот:

– Здорово у тебя получилось! Только моё имя полностью – Иннокентий. Это ты говорить замучаешься! Иннокентий Феофанович! Ха! Это как меня зауважать надо, чтобы такое выговаривать каждый раз! Нет уж, не надо такой чести. Зови, как все – Кешка. Я не обижусь.

– Действительно, странное у тебя имя, – заулыбалась девушка. – Но всё-таки, если можно, оставь меня одну, займись чем-нибудь. Не обижайся, ладно?

– Да что там! Пойду к пастухам, они где-то здесь, недалеко. Молока принести? Козьего?

– Принеси. И сыра немного.

– Ну пока?

– Пока!

Кешка развернулся и резво поскакал в сторону гор, мягко стуча светлыми копытами. Где-то там паслись стада коров, овец и коз. Табун некрупных лошадок протрусил мимо, ведомый пожилым кентавром в сторону посёлка. Кентавр приветливо махнул рукой задумавшейся цыганке. Она улыбнулась мужчине, обдумывая сказанное Кешкой:

«Получается, каждый может стать кентавром… А наоборот? Что же я не спросила?»

Небо в редких кучевых облаках казалось особенно глубоким и голубым. Просторы долины и блестевшее в низине озеро радовали взор. Пёстрые палатки кентавров подобно цветочным клумбам рассыпались по всей долине, по предгорьям. Но особенно много их было всё-таки на берегу. Руна заметила несколько отар, пасущихся на зелёной сочной траве горных склонов. Чистый воздух вливался в лёгкие, как нектар, настоянный на цветах. Из-под ног постоянно выпархивали мелкие птицы, шурша, разбегались пёстрые куропатки и длиннохвостые фазаны. Руна чувствовала себя великолепно, ей нравилось новое гибкое и почти невесомое тело. Она прошлым вечером у костров напевала вместе с цыганками их песни и легко запоминала слова. Будто когда-то она знала язык, но забыла со временем. А сейчас вспоминала и радовалась узнаванию.

Руна увлеклась и не заметила, что собирает не просто травы, какие ей показали цыганки, а букет из полевых цветов. Когда девушка обратила на это внимание, она засмеялась своей рассеянности. И подумала о Таурине, которая тоже любит собирать цветы и составлять букеты для своего дома. Руне вдруг стало грустно. Показалось, что её любовь к великолепному Джону Стоуну стала забываться. Она укорила себя за то, что давно, со вчерашнего ужина, не думала о нём. Как хорошо, если бы он был рядом! Понравилась бы она любимому в новом обличье?

Руна немного отошла от группы работающих цыганок, поднялась на пригорок и увидела на невысоком холме мраморную беседку, около которой что-то делали два кентавра. Один из них, на вид помоложе, отличался пёстрой шкурой с золотистыми, чёрными и белыми пятнами по всему крупу. Другой был, если можно так выразиться, мышиной масти – шкура серого цвета, тем не менее, выглядела очень ухоженной, гладкой и блестящей.

Девушка согрелась на солнце, теперь ей захотелось посидеть в тени и умыть лицо ключевой водой. Она знала, что беседки стояли в местах, где из земли били льдисто-холодные ключи. Руна подошла ближе к мраморному строению. Кентавры поздоровались, но никто из них не посмел заигрывать с ней, как молодые кентавры обычно поступали, беззаботно болтая с другими незамужними цыганками. Она подумала, что они, видимо, знают о её огромной и неповторимой любви к Джону Стоуну. Щёки Руны потеплели от смущения. Она прошла в беседку и присела на низкий бортик с мраморной купелью, опустив руки в прозрачную воду. Там неуловимо извивалось её разбитое отражение.

Она пошатнулась от внезапного видения, ударившего в мозг. Руна даже закричала от страха: против её Джона замышлялось недоброе.

Кентавры, стоявшие у чёрного каменного зеркала, обеспокоено обернулись на её крик. А у Руны сердце трепыхалось, как мелкая рыбёшка, выброшенная на сухой каменистый берег. Словно издалека, из-за пределов реальности, она слышала голоса подошедших кентавров, пыталась им что-то ответить. Постепенно морок прошёл, Руна смогла нормально слышать и говорить.

– Там несчастье! С Джоном! Ему нужна помощь! – закричала она.

Кентавры переглянулись. Затем один из них, с серой шкурой и короткой стриженой гривой, сказал, глядя девушке в глаза:

– Идём. Тебе надо это увидеть.

– О чём вы?! С Джоном что-то не так! Я же чувствую!

– Руна, посмотри в зеркало, здесь, с теневой стороны, – молодой пёстрошкурый кентавр осторожно потянул за собой девушку.

Она, недоумевая, приблизилась к гладкой поверхности чёрного зеркала и удивлённо замерла. Там, как будто в глубине камня, двигались фигурки людей. Она дотронулась рукой до гладкой холодной поверхности, попробовала стереть изображение. Только капельки воды остались на глади от прикосновения её мокрых пальцев.

Ослабевшим голосом она спросила:

– Это колдовство?…

– Нет, что ты! Это приспособление, чтобы видеть то, что происходит на острове.

– Но это же камень!

– Нет, Руна. Это только кажется камнем. Каждое зеркало связано со всеми другими, что есть на Кентавриде. И мы смотрим в эти зеркала. Сейчас мы видим сад перед Домом кентавров. Помнишь, там чёрная пластина над входом в дом? Ты смотри внимательнее! Вот Джон Стоун. Его хорошо видно, он как раз на крыльце. Жив и здоров. Оп-па! – воскликнул серый кентавр, увидев, как оседает на землю застреленный капитан пиратов.

Руна упала на колени, чтобы лучше видеть, что там происходит. Видно было достаточно, чтобы разглядеть Джона. А потом Руна обратила внимание и на других. Все события, быстро промелькнувшие перед её глазами, заставили девушку зябко обхватить себя руками, но они прошли, как бы не сильно касаясь её сознания. Руна-Рейчел всё время следила за Джоном Стоуном. Ей казалось, что она сможет отвратить беду, если опасность будет угрожать любимому. Она разглядела в толпе Лаура-Лиона и ей показалось, что именно он хочет напасть на Джона. Но потом она обратила внимание на лицо красивой женщины, когда та поднялась в полный рост и посмотрела на Стоуна. Руна сразу ощутила, что Джону надо опасаться именно её – женщины в ярко-синем платье.

Эта красивая, с ледяным взглядом женщина повернулась лицом в сторону Руны и руками стала совершать странные движения. Руна вспомнила, что это похоже на язык глухонемых. Её догадка подтвердилась, так как кентавры, стоящие рядом с ней, стали повторять слова, показываемые женщиной. Руна услышала, что именно тихо говорили кентавры:

– Идём к скале Первого Перехода. Ждите внизу. Будьте готовы принять новых людей. Я постараюсь вернуться в город. Удачи нам всем…

Девушка закричала:

– Что это значит?!

Ответил старший из кентавров:

– Нам надо поспешить к скале, где ты совершила Переход. Боюсь, там у нас могут быть неприятности. Если хочешь, садись мне на спину. Мы сейчас спускаемся в лагерь у озера, а потом сразу поскачем к скале. Ты с нами?

Руна сомневалась недолго, она приняла помощь пёстрого кентавра и боком уселась на серую спину старшего. Он крикнул ей:

– Крепче держись за пояс! – и поскакал вниз, стараясь ступать как можно мягче.

Пёстрый сначала сообщил новости цыганкам, собиравшим травы, а потом присоединился к всаднице и её полуконю.

* * *

Джон Стоун с подозрением наблюдал за движениями рук Тильды Ксавье, жены настоящего, но отсутствующего в данный момент, хозяина Кентавриды, всех её земель и богатств. Если бы тот посмел показаться сейчас, вряд ли Джон удержался бы от того, чтобы не напасть на трижды проклятого Мориса Ксавье! Смерть! Смерть им всем! Всем, кто мешает ему стать землевладельцем и почтенным человеком! Ничего! Не всё ещё потеряно! Джон с трудом выдавил из себя улыбку, сказал в толпу:

– Пусть с нами пойдут самые уважаемые люди! Пусть они своими глазами увидят следы преступлений кентавров – этих лживых нелюдей!

Обернулся к своим спутникам. Приказал:

– Дикси! Ты останься в Доме кентавров, следи за порядком. Здесь останется часть моих людей, отбери их сам. И сделай приготовления к погребению погибших. Шенон идёт со мной.

Пираты разделились на две неравные части. Большинство осталось, человек пятнадцать – все кого можно было посадить верхом, выстроились на лошадях перед воротами, ожидая решения схода островитян.

Как и предполагал Джон, выбрали портного-дипломата с его работниками, несколько человек из команды «Русалки севера» и в полном составе группу Тильды Ксавье. Рядом с Тильдой стояли Лион Мерсье и пятеро по виду бывалых рубак с боевыми топорами в руках и метательными ножами за поясами. У Мерсье имелась превосходная, по оценке Стоуна, шпага с позолоченным эфесом, а в запасе – пара пороховых пистолетов. И вряд ли он не умел ими пользоваться. Островитяне и матросы с «Русалки» погрузились на две телеги портного Фархада, а Лион Мерсье и Тильда Ксавье сели верхом на белых лошадей, которых им подвели их спутники. Джон Стоун выехал вперёд и дал сигнал к движению. Он и пираты двигались впереди, за ними – жена хозяина острова с сопровождающим её французом, далее на телегах, запряжённых парами мулов, – все остальные.

На склоне горы их встретил отряд под руководством капитана «Русалки севера» Томаса Рича. Пираты и моряки жгли костёр и поджаривали на нём куски мяса и хлеба. Томас Рич застыл, увидев женщину на белом коне, будто призрак явился ему из загробного мира. Тильда Ксавье поздоровалась с Ричем кивком головы, отрешённо скользнув по его лицу взглядом.

– Как дела? Никто не пытался пройти? – спросил Джон у капитана.

– Н-нет… – растерянно протянул Томас Рич.

– Вы уже знакомы с Тильдой Ксавье? Капитан Рич, почему я ничего не знал о настоящем владельце острова?

Томас Рич перевёл рассеянный взгляд на Джона Стоуна, будто только что увидел его:

– А? Я не видел их уже лет десять… Как-то не пришло в голову спросить у кентавров. Они всегда управляли островом самостоятельно… Ксавье был очень стар, когда я последний раз встречался с ним…

Джон Стоун в который раз подумал о лицемерии молодой женщины, одурманившей «Золотого немца» и взявшей под каблук дряхлого Мориса Ксавье. Интересно, чем она приворожила старика? Чёртова колдунья!

– Идёмте с нами, капитан. Все следуйте за нами! – приказал Джон, втайне надеясь на то, что сумеет всё исправить.

Лион Мерсье, приостановивший коня рядом с Джоном Стоуном, недовольно скривил губы, но промолчал. Откуда-то сбоку подъехал на коне молодой Гаусс, переглянулся с французом. Эти переглядывания здорово разозлили Стоуна, он спросил, в чём дело. Мерсье равнодушно ответил, что молодой человек просто задержался, подыскивая подходящую лошадь для поездки в горы. Кузнец Гаусс кивком головы подтвердил слова француза и пристроился рядом с капитаном Ричем. Оглядываясь назад, Джон постоянно замечал, что Томас Рич беседует о чём-то со своим молодым спутником. Но Стоун не мог оставить без присмотра Лиона Мерсье и его даму, молча ехавших впереди.

По скальной дороге поднялись к зловещей пропасти. Стоун первым подъехал к выемке, где был оставлен раненый кентавр. Алинир, видимо, пытался самостоятельно выбраться на дорогу, но не смог. Раненый кентавр стоял, прислонившись к скале, и тяжело дышал. Шкура его была покрыта пеплом, засохшей и свежей кровью.

– Вытаскивайте его! – приказал Стоун своим матросам.

Те опустили в выемку приготовленные верёвки, но никто из них не решился спуститься вниз, к ослабевшему, но не укрощённому кентавру. Тот с весёлой злостью следил за действиями пиратов, склонив набок голову, как любопытная собака. Можно было не сомневаться, что просто так он не сдастся.

Гибкий и стройный на вид Лион Мерсье легко спрыгнул к сгоревшим повозкам, спокойно подошёл к полуконю и молча стал обвязывать его верёвками. Тильда, наблюдавшая за происходящим со спины своего коня, достала из дорожной сумы ленты из белой ткани, окликнула Лиона и бросила их своему спутнику, потом спустилась на землю. Лион Мерсье перевязал кровоточащую рану на плече Алинира, несколько глубоких царапин. Стоуна так и подмывало вмешаться, но он не решился, и терпеливо дожидался, когда закончится ненужная перевязка. Вскоре Лион дал знак пиратам и горожанам, пришедшим к ним на помощь, вытаскивать кентавра. Алинир перебирал руками по скале, подтягивался, помогая тянущим его наверх людям. Он явно не боялся мести со стороны пиратов, что Джона особенно бесило. Ему так хотелось увидеть тварь дрожащую, чтобы выместить хоть на ком-то свою ярость.

Кентавр Алинир встал на ноги, оперевшись на плечо выбравшегося следом Лиона Мерсье. Стоун решил взять дело в свои руки, он приблизился к пропасти, указал на неё картинным жестом:

– Смотрите все! Здесь погибли моряки, пришедшие к кентаврам за помощью. Здесь коварные звери уничтожали следы своего преступления! Сюда, в эту пропасть, на глазах моих товарищей, у меня на глазах проклятый Лаур бросил мою любимую. Моя невеста Рейчел Мон погибла. Не выдержал горя её отец. Его смерть тоже на совести бесчестных кентавров! Клянусь святой Девой Марией, что каждый из нелюдей достоин смерти! Вот этот, по кличке Алинир, помогал Лауру убивать людей. Я тому свидетель! Смерть кентаврам! Смерть кентавру Алиниру!

Неуверенная поддержка пиратов погрязла в странном молчании. Было слышно дыхание людей, раненого кентавра, скольжение ветра по голым камням. Тильда Ксавье стояла, потупив глаза и смиренно сложив ладони. Джон Стоун был уверен, однако, что она не смотрит на него, опасаясь выдать свои истинные чувства. Он сам пылал ненавистью к ведьме, разрушившей все его надежды.

Джон не выдержал:

– Что вы стоите?! Разве кентавр не достоин смерти?! Осталось только выбрать, как он умрёт, – и он направил шпагу на полуконя.

У Джона сладко заныло сердце от предощущения схватки и исполнения планов мести. Но он не смог сделать и шага: белый кентавр ринулся на него, схватил в мощные объятия и прыгнул в пропасть. Джон даже не успел испугаться, только услышал удаляющийся крик. Мир исчез в головокружительном падении.

Глава 11 Кентавры и люди

– Руна, девочка! – позвал Хозяин Мозер девушку, которая внимательно всматривалась в сумерки зеркала, показывающего площадку перед обрывом.

Большая группа цыганок и кентавров собралась на травяной лужайке у скалы Первого Перехода. Именно здесь Рейчел превратилась в цыганку Руну. Старшему кентавру пришлось ещё дважды назвать по имени девушку, увлечённую странными событиями на вершине скалы, где находился сейчас её Джон Стоун.

– Да? – растерянно спросила Руна, оборачиваясь, наконец, к Хозяину Мозеру.

– Мне срочно надо поговорить с тобой! – как можно твёрже сказал Мозер, уводя девушку от зеркала.

У Руны на глазах выступили слёзы, она ощущала нервную дрожь, будто замогильным холодом веяло, но не от реки, а сверху, с той скалы, откуда она упала вместе с Лионом-Лауром. Ей всё время казалось, что отведи она взгляд от стоящего наверху Джона, и случиться что-то страшное, непоправимое.

– Я слушаю, Хозяин Мозер, – торопливо сказала Руна. – Но что происходит? У меня плохие предчувствия, понимаете?

– Да, я заметил. Прошу тебя, представь, что может произойти сейчас. Мне важно это знать.

– Разве это возможно? – растерялась девушка.

– Не знаю. Но ты попробуй… – неуверенно попросил Мозер.

Руна кивнула и закрыла глаза, подняв лицо к небу. Отчаянье нахлынуло на неё, подкашивая ноги, сжимая сердце. Будто сквозь клочья тумана она увидела падающее тело Джона. Вокруг него вертелось что-то размытое и страшное, будто пыталось тянуть его вниз ещё быстрее, ещё неотвратимее. Девушка рванулась вперёд, открывая глаза, и упала на руки Хозяина Мозера:

– Он… Он… – только и могла выговорить Руна.

– Успокойся! – приказал кентавр. – Слышишь? Что ты увидела? Скажи! Руна!

– Он падает!

– Один или?…

– Их двое, – Руна немного пришла в себя. – Он не разобьётся? Нет? Я же не разбилась, правда?

Мозер спокойно смотрел в переполненные отчаянной надеждой глаза девушки:

– Конечно, ничего страшного не случится, вот увидишь. Здесь нет опасности. Мы поможем твоему Джону.

В этот момент кто-то из цыганок испуганно вскрикнул. Руна кинулась к зеркалу. Но пёстрый кентавр показывал рукой вверх. Она вскинула голову и увидела сначала падающие тела Джона и белого кентавра, потом будто серебряная, радужно искрящаяся нить стала наматываться на стремительное веретено, скрывая от глаз две фигуры. Руна в ужасе замерла. И в следующее мгновенье колдовское веретено перестало вращаться. Из него медленно поплыли вниз тела кентавра и человека, окутанные серебристым туманом. Только кентавр был чёрным, а человек – не Джоном Стоуном. Они были опущены невидимой силой ветров на травяной ковёр берега, где совсем недавно пришла в себя цыганка Руна, обретшая новое тело и новую жизнь.

Спотыкаясь, почти падая, Руна побрела в сторону упавших. На обнажённого человека в это время накинули цветную ткань. Он пришёл в себя, улыбался цыганкам и кентаврам, пробовал подняться. Ему помогли и проводили к повозке.

– Алексей! Капитан! Ну ты крут! – кентавры, встречавшие человека, буквально сияли от радости.

– Так и мы людьми станем? – спросил кто-то.

– Не испугаетесь снова со скалы сигануть, станете… – уверенно ответил им Алексей Махов, задорно улыбаясь. – Тут только с духом собраться надо. А что, дух захватывает, так ничего, даже интересно; сработает механизм али нет…

– Рисковый ты мужик, капитан!

– А то! Только вот слабость на меня накатила, братцы, голова кругом…

Повозка с человеком отправилась вниз, с ней – несколько воодушевлённых примером капитана Махова кентавров и прижимающихся к полуконям подруг-цыганок. Этой кавалькаде было явно легко и весело.

Руна осталась возле кентавра, уже понимая, что произошло. Но поверить в случившееся она всё ещё не могла. Предчувствия терзали её, девушка жадно всматривалась в полуконя, пытаясь увидеть в нём черты любимого.

У кентавра дёрнулись ноги. Он открыл коричневые, заполненные мраком, не воспринимающие окружающий мир глаза…

Джон приходил в себя рывками, зрение то возвращалось, то исчезало. В голове его не существовало ещё связных мыслей и образов. Сознание постепенно, отрывочно, сумбурно проявлялось внутри его мозга, словно огонь факела подносили к глазам, а потом снова прятали его в кромешной, непонятой, неосознаваемой темноте. Первое, что понял Джон, было светом. Он ещё не знал своего имени, но уже видел свет, и понимал, что видит именно свет. Ему привиделась мама, стоящая рядом с его постелью там, где-то в знакомой, но ненастоящей жизни. Он увидел её слёзы, понял, что они означают потерю. Он услышал от неё своё имя, почувствовал боль, осознал её и очнулся, словно содрал с себя могильный саван, в который был плотно завёрнут.

Джону было очень неудобно лежать на боку. Что-то мешало повернуться на спину. Он разозлился, и чувства проснулись в нём. Над ним склонилась красивая девушка с тёмными, сочувствующими и беспокойными глазами.

– Ты кто? – голос Джона не хотел ему подчиняться.

Но девушка облегчённо улыбнулась и ответила невпопад:

– Я так испугалась за тебя! Ты пришёл за мной, да?

– Какого чёрта! Ты кто?! – сердито прошипел Джон, упорно пытаясь повернуться на спину. Ему показалось, что к ногам привязана какая-то огромная бочка, точнее, ноги замотаны целым кулём из тряпок и тяжёлых шкур.

– Ты не узнаёшь меня? – девушка казалась разочарованной. – Я – Руна, то есть Рейчел, любимый.

– Кто?! – мужчина дико взглянул на цыганку, назвавшуюся именем наивной служаночки, гибель которой он видел собственными глазами. От резкого движения голова закружилась, поэтому он не очень удивился появлению Хозяина Мозера. Только странное беспокойство заставило его снова попробовать встать. Он не смог этого сделать. Заметил, что кентавры окружили его и девушку, не враждебно, но настороженно смотрели, как он пытается подняться. Джон неосознанно искал рукой шпагу, постепенно вспоминая о том, что перед ним – враги.

Откуда-то сверху приглушённо, словно из-за стены тумана, долетел женский голос:

– Джолин… Да будет счастливым новое рождение!

Мозер наклонился над лежавшим на траве:

– Приветствуем тебя, Джолин, на земле кентавров! Стань равным среди нас, стань нашим братом! Мы поможем тебе, кентавр Джолин.

Чёрный кентавр оцепенело-медленно повернул голову, приподнялся на руках и увидел конский корпус, чёрную лоснящуюся шкуру, ноги с блестящими, будто только что натёртыми воском, копытами. Судорога свела его человеческую спину, боль ударила в голову, и он потерял сознание.

* * *

Едва кентавр и новый капитан пиратов Стоун в смертельных объятиях сорвались в пропасть, Лион Мерсье выхватил пистолеты:

– Сдавайтесь! Вы окружены!

Пока пираты растерянно озирались, из-за скальных выступов выскочили кентавры и люди, вооружённые ружьями, пистолетами, разнообразным холодным оружием.

– Бросайте оружие! Ну! – прикрикнул Лион и выстрелил в воздух.

– Не сопротивляться! – приказал капитан Рич своим матросам и первым бросил оружие на землю.

Видя полную бесполезность сопротивления, потеряв очередного капитана, пираты неохотно расставались с оружием. Нахохлившийся, как промокший ворон, Шенон добавил пессимизма, проворчав:

– Кончилось везение «Золотого немца»… Проклят его корабль и все мы вместе с ним… И всё из-за бабы…

Лион громко, чтобы все слышали его, заговорил:

– Никто из пленных не будет убит, даю слово! Мы доставим чужаков на корабль «Тильда» и выведем в открытое море. Команда «Русалки Севера» останется пока на острове. Капитан Томас Рич должен разобраться с каждым. Все моряки, в том числе и пираты Раушенберга, желающие остаться на Кентавриде, могут это сделать, обратившись к своим капитанам. Капитаном «Тильды» временно назначается Рон Гаусс. Рон, покажись своей потрёпанной команде!

– Это я, парни, – юный Рон встал перед пиратами. – Построится! В два ряда!

Пленные вяло попытались встать в какое-то подобие колонны. Молодой моряк с «Тильды», фигурой напоминающий серую цаплю, откинул назад длинную чёлку, презрительно фыркнул:

– Да он же сосунок, его пальцем насквозь проткнуть можно! Тоже мне, капитан головастиков!

Рон Гаусс медленно подошёл к длинноногому пирату, посмотрел снизу на его ухмыляющуюся физиономию, ударил кулаком в челюсть. Морячок с «Тильды» не успел увернуться от резкого удара и отлетел в сторону товарищей по несчастью. Два человека упали, придавленные парнем. Рон поднял чью-то отброшенную шпагу и руками изогнул её так, что она сломалась. Часть пиратов отшатнулась от назначенного капитана.

– Ещё вопросы есть? – поинтересовался Рон Гаусс, отбрасывая железки.

Кто-то из пиратов громко пробурчал:

– Нет вопросов, капитан Гаусс!

Почтенный Фархад Фариде Бей с помощью слуг слез с повозки, поклонился Тильде, насколько это позволял ему вместительный живот:

– Госпожа Ксавье, я полагаю, первый шаг в освобождении острова сделан, но в городе осталась команда головорезов, не почитающих священных законов собственности. Без твёрдой руки своего предводителя, я думаю, они могут причинить вред как имуществу, так и жизни горожан.

– Мы завтра же освободим город, почтенный купец. Сегодня нам надо спрятать пленных и собрать все силы. Чтобы отправить отряд в город, нужно время.

– Так-так… Тогда я со слугами должен спуститься вниз, чтобы защитить свой дом, имущество и любимое семейство. Аллах даст нам силы!

– Это опасно… Впрочем, вы могли бы… Ступай сразу в Дом кентавров, скажи пиратам, что Стоун приказал передать им, чтобы не волновались и оставались до завтра в доме и ни в коем случае не выходили в город. Скажи, что Стоун и все мы отправились в долину, где живут кентавры, якобы мы нашли потайную дорогу.

– Понимаю, понимаю… Это разумно, – кивал головой портной.

– Ты и сам можешь придумать «сто причин и тысячу доказательств», так, кажется, написано в Священной книге, которую ты давал мне почитать?

– Истинно так, госпожа, да продлит Аллах дни твои и твоего почтеннейшего супруга!

Портной поклонился, резво развернулся, приказал охранявшим его слугам:

– Али, Махат! Возвращаемся в город! – когда хотел, велеречивый Фархад мог быть лаконичным.

Фархад Фариде Бей и его спутники уехали на телеге, колонна с угрюмыми пленными двинулась в сторону ущелья, ведущего в тайную пещеру, а оставшиеся на вершине Лион и Тильда приблизились к пропасти. Тильда закрыла глаза, прислушиваясь к шумам окружающего мира, потом наклонилась к провалу, держась за руку Лиона:

– Джолин… Да будет счастливым новое рождение! – крикнула она в сторону реки, обтекающей в глубине серые камни. – Если бы я была в этом уверена…

Никто, кроме Лиона, не слышал её печальный шёпот.

* * *

Вновь созданный Джолин так и не очнулся, пока кентавры устраивали его на широкие носилки, пока несли его в долину к озёрному городу, перекладывали в цветном шатре на широкую постель. Сопровождающие процессию цыганки тихо переговаривались, как у постели умирающего, дети убежали на озеро, не собираясь скучать со взрослыми.

Руна всю дорогу проплакала, опираясь на холку шагающего рядом Кешки. Он предложил девушке сесть себе на спину, уверяя, что у него хватит сил доставить её с лёгкостью хоть до Дома кентавров на побережье. Но девушка хотела быть как можно ближе к Джону-Джолину, надеясь, что тот снова придёт в себя, что всё будет хорошо, он примет её в новом обличье, как она уже приняла его в виде великолепного чёрного полуконя с мягкой шелковистой шкурой, пронзающе-чёрными огромными глазами… Осознав это, Руна поняла, что воспринимает кентавра Джолина, как человека Джона Стоуна, что её, как ни странно, нисколько не удивило и не огорчило его превращение. Для неё он всё равно остался тем очаровательным и дорогим Джоном, каким она запомнила его на корабле, в Доме кентавров, на таких кратких и желанных свиданиях. Руна немного успокоилась. Девушка хотела остаться в палатке, которую отвели для Джолина, но Кешка вызвал её на улицу, сказав, что её ожидает Мозер.

Хозяин Мозер пригласил Руну зайти в свой шатёр, где пока жила и она. Он усадил её на подушки, встал напротив, скрестив на груди могучие руки:

– Руна, дорогая Руна… Не могу не сказать, что твоё отношение к Джолину, как кентавру и человеку, говорит о любви. Я ошибаюсь?

Руна едва не заплакала снова:

– Нет, не ошибаетесь…

– Таурины сейчас нет в Летнем городе. Конечно, было бы лучше, если бы она поговорила с тобой… Но у нас нет времени. Джолин в любую минуту может прийти в себя, захочет задать тебе вопросы. Ведь ты будешь рядом?

– Если можно…

– Разумеется, можно. Зная твоё отношение к Джолину, я буду рад, если первым человеком, с которым ему придётся общаться здесь, будешь ты.

Седой кентавр помолчал, решая с чего начать, затем заговорил:

– Очень много лет назад, когда я был, пожалуй, моложе тебя, мы с отцом отправились в далёкое путешествие по Великому океану. Отец составлял карты открываемых земель, описывал океанские течения, растения, рыб, животных, людей. Конечно, это была военная экспедиция. Власть испанской короны, которой мы служили, должна была распространиться по всему новому миру. Я тоже тогда так думал… Мы считали себя самыми достойными людьми, которые имеют право распоряжаться жизнями каких-то дикарей. Даже мой любимый отец, один из самых образованных людей страны, думал так же, как и простой испанский солдат. Мы несли дикарям свою религию, свою великую культуру…

– А… разве это плохо, что бедных дикарей обращают в добрых христиан? – осмелилась спросить девушка.

– Может быть, и не плохо, но только не с помощью ружей и пушек!

Руна заметила, как сжались загорелые кулаки кентавра.

– В то время, как, впрочем, и сейчас, никто не интересовался мнением самих туземцев. Вряд ли они хотели тех перемен, что принесли им мы. Они уже были по-своему счастливы. Мы хотели сделать их ещё счастливее, а сделали несчастными… или мёртвыми.

– Вы… убивали дикарей?

– Я делал это. Мне казалось, что я таким образом защищаю свою родину, прекрасную Испанию, делаю её ещё более могущественной, более уважаемой. Нас должны были уважать, а для этого следовало сделать так, чтобы боялись! Да, именно так я рассуждал в те времена, когда был молод и… Нет, не глуп, это было бы слишком просто… Я был как все.

– Постойте! Хозяин Мозер, Вы были человеком? – только сейчас увлечённая рассказом Руна поняла это.

Седой кентавр печально улыбнулся:

– Разумеется. Правда, я надеюсь, что сумел остаться человеком и сейчас, в обличье кентавра.

– Значит, все кентавры были людьми? И могут превращаться обратно?

– Да, Руна.

– Джолин должен это узнать! Немедленно! Он так расстроен, что стал кентавром, – девушка вскочила.

Кентавр поймал её за руку, вежливо усадил обратно:

– Именно этого делать никак нельзя.

– Почему? Ему так плохо, он не привык…

– Именно потому, что Джолин не понимает, что не шкура и копыта делают человека зверем. Разве тебе плохо жить среди нас, кентавров?

– Что вы, здесь так интересно, я не чувствую себя среди вас чужой. Наоборот, мне кажется, что и я стала немного лучше. Я думала, что понравлюсь Джолину вот такой… – огорчённо добавила Руна. – Я же видела, как он смотрел на цыганок, на Вашу жену… Ой!

Старый кентавр улыбнулся невинной оговорке девушки:

– Не бойся, я знаю. Мы с женой любим друг друга, я ни в ком не уверен более, чем в Таурине.

Руна подумала об отношениях цыганок и кентавров и густо покраснела. Она едва набралась храбрости спросить:

– А как же… Вы не человек, а Таурина – человек… Это неправильно…

Кентавр захохотал, а, отсмеявшись, ответил готовой убежать девушке:

– Действительно, со стороны это кажется странным. А разгадка проста: кентавры становятся людьми. Тут нет серьёзных запретов. Кто-то всё время остаётся человеком, кому-то интереснее и удобнее ходить в облике кентавра. И потом постоянные превращения исцеляют и людей, и кентавров. Ты сама была тяжело, смертельно ранена, а преобразование сделало тебя совершенно здоровой, верно?

– Я плохо помню, что случилось. И очнулась уже цыганкой.

– А я давно бы умер, оставайся человеком… Мне уже очень много лет, девочка. Наверное, когда я устану от жизни, превращусь в человека, такого древнего разбитого старика…

– Спасибо… – ладонью Руна вытерла вновь выступившие слёзы.

– За что, милая?

– Вы спасли меня, я знаю. И вы так откровенны со мной…

Сильной рукой кентавр осторожно погладил девушку по голове, взял её за руки:

– Руна, я доверяю тебе тайну Кентавриды. Тайну ценой в наши жизни. Прошу, никому и никогда не говори о ней. Даже Джолину. Тем более – ему!

– Почему? Он же стал кентавром. Значит…

– К сожалению, это ещё ничего не значит, – мягко перебил её Мозер. – Мы пока не знаем, поможет ли превращение человека в кентавра стать Джону Стоуну нашим другом. Не уверен, что после всего, что произошло, что он натворил, мы можем ему хоть в чём-то доверять. У нас уже есть крайне печальный опыт, увы… Стоун предал нас, будучи человеком. Станет ли он благороднее в образе кентавра?

Руна вырвала руки из широких ладоней седого мужчины-полуживотного:

– Джон предал? Кого? Что случилось? Джон не мог предать! Он замечательный! Вы его совсем не знаете!

Кентавр Мозер печально и открыто смотрел в рассерженные девичьи глаза. Сказал чуть нараспев:

– Трудно поверить в плохое чистому человеку… Это не мои слова, Руна. Один восточный поэт так написал. Думаю, он прав. На моего друга Томаса Рича этот человек тоже произвёл хорошее впечатление. Я надеялся уже здесь, на острове, более внимательно присмотреться к Стоуну. Не успел… В этом моя вина. Стоун обманул нас.

Кентавр видел, что девушка не верит горьким словам. Он прошёл в угол шатра, откинул вышитое покрывало, открывая гладь чёрного каменного зеркала.

– Если ты не веришь мне, посмотри это, – Мозер что-то небольшое вставил в выемку сбоку камня.

Тёмная гладь просветлела, девушка увидела широкое крыльцо Дома кентавров, а на нём – незнакомого человека, который дружески обнимал Джона.

– Ты уже видела подобное?

– Да, в горной беседке у источника… Когда поняла, что Джону грозит опасность, – она показала пальцем на незнакомца. – Этого человека позже убили, я видела. Кто он?

– Зигфрид Раушенберг, главарь пиратов, пытавшийся захватить Кентавриду. Он немец, бывший помощник капитана торгового судна, старый знакомый Лаура, то есть Лиона Мерсье. И бывший жених моей Таурины. Случилось это много лет назад, послушай рассказ, что я знаю со слов Лиона и моей жены…

…Лион Мерсье грёб изо всех сил. К счастью, дым от горящих снастей корабля «Роза ветров» скрывал лодку от нежелательного внимания пиратов. Тильда Клаус старалась рассмотреть, что происходит на палубе. Спасительная завеса дыма не давала увидеть ей ни отца, ни жениха, только шум ожесточённого сражения долетал до её слуха.

– Они погибнут?

– Не знаю, – Лион оглянулся на близкие рифы. Вода бурлила там, перетекая между каменными зубьями в такт мощному дыханию океана. Вот где сейчас была главная опасность!

– Лион! – закричала девушка. – Смотри, кто-то плывёт в нашу сторону! Останови лодку!

Мерсье отпустил вёсла, приподнялся, вглядываясь в океанские волны. Он тоже заметил, как плывущий взмахнул несколько раз рукой. Дым начинал рассеиваться, выстрелов уже не было слышно.

– Скорее! Сюда! – позвала Тильда. Её звонкий голос был услышан.

Плывущий, спасая свою жизнь, ещё быстрее заработал руками. Вскоре он схватился за борт, тяжело дыша. Это был пожилой моряк с «Розы ветров».

Лион сразу же начал грести. Времени не оставалось, в любой момент их могли заметить. Они подошли вплотную к рифам. Лодку понесло в узкий просвет между камнями. Молодой француз пытался противостоять потоку, но силы его и океана были неравны. Людей бросило в расщелину. Бортами лодка проскрежетала по остриям, но выдержала первый удар. Моряк в воде закричал от боли: он ногами ударился о подводную скалу, кровь окрасила воду. Мужчина ещё попытался, подтягиваясь на руках, забраться в лодку, но следующая каменная преграда зацепила его и оторвала от бортика. Тильда видела, как он скрылся под водой. Ей самой приходилось держаться за сиденье, чтобы не вылететь из отчаянно вздрагивающей лодки.

Теченье несло лодку дальше, протаскивая её через частокол камней, каждый мог оказаться последним. Лион вынул весло из уключины, пытался отталкиваться от камней, пока весло не сломалось. Потеряв равновесие, юноша упал на дно лодки. Полетели щепки от днища, вода хлынула внутрь ненадёжного убежища двух людей. От очередного удара Тильда потеряла сознание, Лион обнял её, удерживая внутри судёнышка. Он успел увидеть спокойную лагуну за рифами, деревья на берегу, но лодка не выдержала столкновения с серой глыбой и рассыпалась. Люди оказались в солёной воде.

Лион, теряя последние силы, плыл, держа на спине девушку. Юноша, как мог, оберегал её от смертельных ударов. Всё тело его кровоточило, пальцы рук были сломаны. Он упорно двигался к спасительному берегу.

Внезапно Лион ударился обо что-то мягкое. Его сознание почти отключилось, он воспринимал мир отрывками. Вот кто-то подхватил его и освободил от тянущей на дно ноши. Потом солнечный песок обогрел израненную спину. Лион хотел крикнуть, что ему невыносимо больно, но не мог. В следующий миг он смотрел, как мимо двигается серая стена, а он сам плывёт куда-то, размеренно покачиваясь. А потом он падал, и боль растворялась в голубом, с серебряными нитями дождя, небе…

– Вот так Лион Мерсье и Тильда Клаусс попали на остров. Их спасли два кентавра-близнеца. К счастью, они собирали целебные водоросли на том берегу, напротив которого произошёл захват немецкого торгового судна «Роза ветров». Ещё чуть-чуть, и помощь была бы напрасной. Израненные Тильда и Лион умирали. Их спасением стала скала Первого Перехода и то, что мы называем преобразователем. Тильда превратилась в прекрасную Таурину, Лион – в кентавра Лаура. А дальше была жизнь…

Глава 12 Морок

Кентавры и их союзники напали внезапно. Никто из пиратов не заметил, как они проникли внутрь Дома кентавров и атаковали захватчиков в полной тишине. Некоторые из пиратов успели выскочить в сад, но без единого выстрела были переловлены людьми и кентаврами. Слуг и портного Фархада с его спутниками, оставленными захватчиками в заложниках на всякий случай, освободили, а вот пираты были связаны и отправлены в подвал. Руководил захватом вездесущий Лион Мерсье. Он приказал ещё раз осмотреть дом, сам вместе с другими поднялся на второй этаж. В спальне Стоуна заметил смятую постель, бросился к окну. По дорожкам сада, пригибаясь, убегал в сторону обрыва молодой Дикси, оставленный Стоуном приглядывать за домом. За ним, прихрамывая, бежал вооружённый пистолетами моряк с «Тильды».

– Не стрелять! Я за ними! – крикнул Лион спутникам. – Давайте за мной!

С подоконника свешивалась простыня, связанная с длинным шёлковым шарфом. Лион схватился за импровизированную верёвку и быстро спустился в сад. Последовал за убегающими. Ноги Лиона ступали мягко, и беглецы не оборачивались, все силы отдавая скрытному уходу.

Оставалось два прыжка, когда бегущий последним обернулся. Глаза у него вылезли из орбит, рука с пистолетом поднялась. Острие шпаги Лиона пронзило его горло. Пират всхлипнул и упал. Взлохмаченный Дикси обернулся, выставив перед собой саблю. Лион с разбега повалил его, попробовал выбить оружие. Дикси оказался достаточно изворотливым и выскользнул из захвата, вскочил, собираясь пришпилить врага к земле. Лион выбросил руку со шпагой вперёд и проткнул грудь потерявшего равновесие моряка. Конец шпаги задрожал, выйдя наполовину из спины Дикси. Молодой пират, как окунь на суше, открыл несколько раз рот и захлебнулся собственной кровью.

Лион столкнул с себя размякшее тело, вытащил из него шпагу, сел, пытаясь восстановить дыхание. Когда подбежали два моряка из команды Алексея Махова, которые в последнее плавание с ним не ходили по своим семейным делам, попросил:

– Проверьте, может, жив…

Те склонились над пиратом, переглянулись:

– Тут и смотреть нечего. На том свете ему русалки песни поют, – сказал один их них без сожаления.

– Отошёл, – подтвердил второй, известный Лиону как Иван Суров.

Бородатый, с вечно насупленными густыми бровями на крупном лице, Иван Суров числился у Махова боцманом, слыл серьёзным и въедливым мужиком, хозяйственным и весьма разумным.

– Эй, други! – Суров по-русски позвал знакомых моряков, обыскивающих сад. – Давайте-ка этих увальней в подвал снесём, на ледник. Не дело покойников на такой жаре оставлять.

Мужики молча подхватили убитых, понесли их к дому. Лион поднялся, вытер шпагу о какой-то широкий лист цветущего растения, окликнул Сурова, оглядывавшего оружие пиратов:

– Иван! Собирай свою команду у крыльца, пойдём на пристань. Пока брат Махов чистит город, надо успеть захватить оба судна. Не хватало ещё, чтобы из корабельных пушек стали палить по домам.

– От пристани я к Махову пойду, надо его успокоить, что стрельбы лишней не будет, а ворам бежать некуда. Словом, одна нога здесь, другая – там, – качнул бородой Суров.

– Действуй! – хлопнул его по бугристому плечу Лион. – Буду с вами через пару минут, только из беседки гляну на причал, что там поделывают пираты.

– Дело! – Суров развернулся, размашисто зашагал к Дому кентавров.

Лион Мерсье оглянулся: вокруг благоухали цветущие кусты жасмина и розмарина, барбариса и роз, растревоженные людьми бабочки и мотыльки нервно порхали, снова опускались на цветы, успокоено складывая хрупкие крылья. Сердце мужчины больно сжалось, но не от страха за себя или за приютившую его Кентавриду. Лиону было больно даже думать о маленькой девушке, напоминающей легкокрылую бабочку, с наивным сердцем, переполненном любовью к другому, недостойному её человеку.

– Как говорит Махов, кому бы морду набить… – горько засмеялся Лион и побежал к белой беседке над обрывом, спугнув рой голубых мотыльков с края лужицы.

* * *

Солнце заглянуло в проём шатра, разделив его сияющей полосой на две половины. Стоун открыл глаза, веки показались ему слишком тяжёлыми. Он не мог сфокусировать взгляд на чём-либо, окружающее цветными пятнами мозаики всё никак не желало складываться в цельную картину.

– Доброе утро!

Голос был знакомым, и Стоун повернулся на приятный для слуха звук. Лицо симпатичной цыганки вдруг смертельно напугало его, ещё не придя полностью в себя, он попытался вскочить. Ощущение связанных ног разозлило его, Стоун чертыхнулся, упал руками на ковёр. Полог шатра над ним заколыхался.

– Осторожнее, милый! Всё хорошо, успокойся! – Руна отложила книгу, которую читала, присматривая за кентавром, подошла к нему и едва не попала под удары копыт.

Четыре ноги дёргались непроизвольно, бывший человек пытался их выпрямить.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! – Стоуна охватила паника, какой он ещё никогда не испытывал. Он вырывался из приросшей шкуры, будто мог её сдёрнуть с себя, Стоун руками упёрся в бока и выталкивал себя из тела коня. На ногтях его показалась кровь, белки обезумевших глаз покрылись кровавыми сетками, будто трещинами, он дышал с надсадным хрипом, разрывая лёгкие.

Испуганная Руна пыталась говорить с кентавром, он не слышал её в своих бешеных попытках вырваться из собственного тела. Девушка выскочила из шатра, закричала. К счастью, Мозер был недалеко, с серебряношкурым кентавром они заскочили в шатёр, прижали Джолина к земле. Тот безудержно пытался выскользнуть из их захватов, отбивался и отбрыкивался что есть силы, обзывал кентавров последними словами, мягчайшими из которых были «звери» и «падаль». Хозяин Мозер ударил его кулаком по макушке, только тогда чёрный кентавр затих. Руна беззвучно рыдала в углу, руками размазывая слёзы по лицу. Мозер повернулся к ней:

– Руна, девочка, Таурина оставила тебе питьё? Принеси, пожалуйста…

Всхлипывая, Руна отыскала закрытый кувшинчик с лекарственным питьём. Она протянула его седому кентавру, спросила:

– Он придёт в себя? Почему он не узнал меня? – и горечь разочарования слышалась в её голосе.

– Мы сделаем всё, чтобы помочь. Не думал, Арчи, что Стоун настолько тяжело перенесёт Переход, ведь он достаточно молод, чтобы привыкнуть… – обратился Мозер к серому кентавру.

Тот задумчиво смотрел на лежащего, неодобрительно качал головой:

– Друг мой, прости, но я считаю, его следует держать под присмотром. Хотя бы в Пещере чёрных камней. Там крепкие двери и запоры. Не думаю, что Стоун способен примириться со своим новым состоянием. Не обманет ли он нас снова?

– Арчи, не в наших правилах держать кентавра на привязи. Вспомни, как было с тобой, но разве мы не приняли тебя в свой мир и ты не принял наш мир? Да и кто из нас безгрешен?

Серый кентавр замотал головой:

– Здесь другой случай! У меня было желание заслужить ваше доверие, стать равным среди равных. И к тому же я воспринял новую жизнь в облике кентавра, как спасение, очищение, как путь искупления. Да, мне было страшно первое время, пока я не осознал, что остаюсь человеком, даже более того, становлюсь лучшим человеком.

– Может и Джолин…

– Ты же видишь, как он реагирует. И там, у скалы Перехода, и здесь – уже второй раз. Нам надо принять меры, скоро Джолин станет сильным, он может быть опасен…

– Хорошо, надо обсудить это… Он приходит в себя. Арчи, помоги поднять голову, а я волью настой.

Руна смотрела, как кентавры заставляют Джолина пить, а его чёрные кудри рассыпаются по плечам, вызывая желание гладить, перебирать и целовать их. Когда кентавры оставили Руну в шатре наедине с ослабевшим Джолином, она опустилась на ковры у изголовья любимого, осторожно положила его голову к себе на колени и стала пропускать пряди сквозь пальцы, рассказывать кентавру о том, что случилось с ней за время их разлуки. Чёрный кентавр, не имея возможности вырваться или что-либо сказать, постепенно стал прислушиваться к её словам. В голове его, затуманенной питьём, вертелись и повторялись мысли, что всё случившееся – адский морок, скоро он очнётся и снова будет человеком, мужчиной, везучим морским волком и законным владельцем земель Кентавриды. Он понимал, что непроизвольно обманывает себя, но это был сладкий, оживляющий его сознание обман. Так ему думалось.

* * *

– Господи, где же Рон? – госпожа Сара Гаусс пыталась приготовить что-нибудь незатейливое на обед, но никак не могла унять нервную дрожь в руках.

Служанки ещё до захвата острова пиратами уехали к родне в дальнюю деревню на несколько дней, испугавшись чумы. Как ни уговаривала их хозяйка, страх перед смертельной болезнью оказался сильнее возможности потерять выгодную работу. Дочь хозяев дома, красавица Абигаль, отсиживалась в тёмном гроте, не желая даже разговаривать с матерью.

– Ужас! Я так надеялась, что на этом забытом людьми острове мы сможем жить спокойно, без кошмарных погромов и убийств!

– Дорогая, сейчас не до причитаний! Помоги лучше завернуть драгоценности. Надо успеть таки всё спрятать.

Ювелир Иеремия Гаусс со стариком-индусом укладывали золотые изделия и драгоценные камни в небольшие железные ящички и ставили их в тайник внутри стены.

– Да, дорогой, – тяжело вздохнула госпожа Гаусс, отложила нож, которым она резала лук для супа, и присоединилась к супругу. – Ты думаешь, погромы будут?

– Удивляюсь, что их таки ещё нет… – проворчал ювелир, жмурясь от запаха лука.

Через некоторое время ювелир и старик заделали тайник кирпичами, замазали белой глиной. Все вместе завесили свежую штукатурку старым ковром, прибив его короткими гвоздями с широкими шляпками. Мадам Гаусс вытерла испачканный пол, устало опустилась на стул:

– Иеремия, может, нам уже стоит спрятаться самим, например, уйти к соседям? У почтенного Фархада хорошая охрана, если он дома, то не откажет в помощи.

– Увы, увы… Он ушёл ещё вчера утром, где он теперь, что с ним – неизвестно. Его первая жена приходила ночью, сказала, что едет с детьми и слугами к кентаврам, под их защиту. Прости, дорогая, ты только заснула, я не стал тебя будить.

Женщина заговорила тихо, будто кто-нибудь мог их подслушать:

– Как ты думаешь, слухи о Стоуне – правда?

– Ах, Сара! Ели бы мы могли таки читать мысли других!

– Дорогой, как же быть с Маховым? Абигаль не желает говорить о нём с тех пор, как пришло известие о болезни.

– Она и раньше о Махове слышать не хотела… – проворчал ювелир.

– Но не так! – с напором ответила рассудительная Сара Гаусс.

– Как это? Жена, ты сама слышишь, что говоришь?

Госпожа Гаусс обиженно поджала губы, но не успела ответить: в запертую на засов дверь громко постучали. Сара Гаусс схватилась за сердце, ноги у неё обмякли, она тихо всхлипнула.

– Кто там? – неуверенно спросил ювелир.

И услышал сердитое:

– Отец! Пусти меня!

– Аби! – теперь и Иеремия схватился за сердце, но сразу же открыл дверь.

– Я замёрзла, – Абигаль куталась в белоснежную хлопковую шаль, неприбранные тёмные волосы были небрежно закручены и брошены поверх шали на плечо.

Мать заметила её покрасневшие глаза, попыталась обнять, но девушка вывернулась из материнских рук, сказала, опустив глаза:

– Я наверх… – и убежала по лестнице в свою комнату.

Ювелир снова запер дверь на все запоры, посмотрел на них с грустью и махнул рукой.

– Не пообедать ли нам, дорогая?

– Господи, по кому она так убивается? – невпопад ответила супруга и стала накрывать стол на двоих.

Едва почтенные супруги устроились за столом с недорогими приборами, входная дверь с треском отлетела к стене. В дом уверенно вошли чужие люди, направив шпаги на пожилую чету, за первыми пришельцами по веранде топали сапогами другие.

– Птички дома! – радостно воскликнул Пит, бывший юнга с «Русалки севера», не раз забегавший за своим капитаном Стоуном в гостеприимный дом ювелира. – А где же их жемчужные зёрнышки?

– Сидеть!!! – рявкнул на привставшего Гаусса пират зверского вида со шрамами по всему тёмному от солёных ветров лицу. Он схватил Гаусса за плечо, удерживая на месте. Сара Гаусс сама не смогла бы встать на ослабевшие ноги.

– Зови меня господин Рональд! – встал перед хозяином дома тёмный пират. – Отвечай, где золото и прочие побрякушки? В лавке их нет, мы проверили. Так что врать не советую.

С трудом подавленный неприятным известием ювелир смог выдавить из себя:

– Возьмите… в той шкатулке… – он неуверенно протянул руку в сторону буфета.

Шустрый Пит подскочил к указанному месту, достал большую, выложенную перламутром шкатулку, вывалил её содержимое на стол, сдвинув локтем тарелку горячего супа:

– Парни! Золотишко! – юнга придержал ладонью покатившиеся монеты.

Шестеро других пиратов оставили перед входом корзины и мешки, разбрелись по комнате, заглядывали в лари и ящики, один простукивал стены, сдирал ковры и сбрасывал картины. Хмурый предводитель бандитов оглядел россыпь украшений и золотых кружков на столе, хмыкнул зло:

– Это откуп. За дураков нас не считай, паршивец! – пират не очень сильно ударил Гаусса по лицу, но так, чтобы тот знал, что будет продолжение. – Где слитки, камни? Ну!

– Что случилось? – сверху с лестницы спросила Абигаль, свешиваясь через перила, охнула, увидев пиратов.

– Беги, дочка! – крикнул ювелир и упал от безжалостного удара Рональда на пол.

– Сотня виселиц на вашу голову! – заорал предводитель на своих матросов. – За девкой! Тащите её сюда!

Сначала Пит, а за ним и остальные пираты, толкаясь и мешая друг другу, бросились на лестницу.

– Аби, Аби… – одними губами шептала Сара Гаусс, сжимая кулаки.

…Отряд капитана Алексея Махова торопливо обходил город. Опять наткнулись на группу пиратов из пяти человек, грабивших жилища зажиточных горожан. До дома ювелиров Гауссов оставалось всего ничего, но пришлось драться с мародёрами. Со зла Махов лично порубил двоих, как он выразился, «в капусту», трое, видя такую жестокую кончину приятелей, предпочли сдаться. Подоспел боцман Суров с новостями от Лиона Мерсье, что здорово обрадовали капитана. Махов подозвал кентавра Кешку:

– Беги побыстрее к дому ювелира, если что, не ввязывайся в драку, возвращайся за помощью. Сердце у меня не на месте… А тут эти гады без конца под ногами путаются! Ну вот, опять! – заметив бегущего навстречу отряду мужчину, раздражённо взмахнул саблей.

– Я сейчас! – крикнул весёлый кентавришка. – Проведаю, как там твоя красна девица, капитан!

Кешка поскакал по улице, выбивая из мостовой весёлую дробь, не стал задерживаться у домов, которые отметили посещением пираты, в него даже пальнули пару раз, но парнишка лихо увернулся и удалился, демонстративно подняв хвост в сторону стрелявших. На крыльце около дома Гауссов никого не было, но Кешка заметил сорванную с петель дверь, осторожно подобрался к дому, заглянул сквозь свисающие виноградные ветки. Внутри на полу заметил сидящего ювелира, рядом с ним, сжав руки, что-то шептала его жена, около них ходил с обнажённой шпагой пират. Наверху сначала затрещало дерево, потом закричала Абигаль и неразборчиво заругались пираты. Кешка прокрался к двери. Пират смотрел в сторону лестницы. Кентаврёнок подобрался и бросился к нему, со всей силы ударил ножом в бок: пират уже начал поворачиваться на стук его копыт. Кешка подхватил пиратскую шпагу, передал ювелиру, сам наклонился, вытаскивая из-за пояса убитого два пистолета. На лестнице появились пираты, впереди спускался Пит, за ним двое тащили вырывающуюся Абигаль. Тощий Пит застыл на месте, увидев направленные на себя пистолеты, пираты тоже заметили препятствие.

– Отпустите девушку! Вы окружены! – и подражая капитану Махову, решительным голосом добавил. – Сдавайтесь, иначе пощады не будет!

– Ты чего, парень? – тонким жалобным голоском заговорил Пит, выкатывая светлые глаза в мнимом испуге. – Я тут случайно, разве не видишь, я служу юнгой у капитана Томаса Рича, зашёл в гости, а тут такое дело…

Брыкаясь, Абигаль попыталась крикнуть, один из пиратов зажал ей рот, она укусила его в ладонь, тот затряс рукой от боли, в это время Пит скатился кувырком с лестницы и резко кинул зажатый в ладони стальной стилет. Кешка коротко крикнул и выстрелил в юнгу. Худое тело Пита упало у последних ступеней лестницы, пираты бросили девушку, рванулись назад, на второй этаж. Но кентаврёнок уже не мог выстрелить, не мог даже держаться на ногах. Колени у него подогнулись, он недоумённо глянул на торчащий из груди стилет и завалился на бок. Абигаль, негромко плача, спустилась к кентаврёнку, повернула ему голову и увидела помутневшие голубые глаза с едва заметной крапиной невидящего зрачка.

Один из пиратов выглянул в проём, крикнул остальным:

– Убит! Пошли, ребята, надо поторапливаться. Э, да и нашего Рональда прихлопнули!

Пираты гурьбой повалили по лестнице, Абигаль схватила выпавший из руки кентаврёнка пистолет и не целясь выстрелила в них. Первый бегущий упал, покатился вниз и сбил её с ног. На миг пираты замерли, потом бросились к ней. Если бы не шпага в руках отца, пираты разорвали бы Абигаль там, где она упала. Гаусс неумело, но сильно размахивал шпагой, что несколько задержало четырёх грабителей, у которых, к счастью, не оказалось заряженных пистолетов. Девушка отползла под защиту отца, встала у него за спиной. Пираты окружили их и разом набросились. От первого же удара Гаусс упал, придавливая дочь к полу, но ещё ни одно лезвие не задело Абигаль. Она яростно закричала, понимая, что сейчас их убьют, а она не может даже пошевелиться. Рядом заорал пират: на него упала горячая супница с сегодняшним обедом – всё, что попалось под руку Сары Гаусс. Женщину ударили по голове, она обмякла и опустилась по стене на пол. За криками пираты не заметили новых действующих против них лиц, а потом уже некому было замечать: все четверо рухнули под мощными ударами Алексея Махова и его боцмана Ивана Сурова.

– Эх, что бы пораньше! – заметив тело Кешки, склонился над погибшим парнишкой Суров, в отчаянии качая головой.

Алексей помог подняться раненому в руку и бок Гауссу, встал на колени перед Абигаль, у которой будто горели щёки:

– Что ты, солнышко моё, цела ли? – Махов даже не заметил, что говорит по-русски.

Девушка обвила руками его шею, уткнулась в такое надёжное, горячее мужское плечо и разрыдалась.

– Ох ты, красна девица… – Махов с виноватой тоской смотрел на мраморную шкуру Кешки, обнимая бесценную и так долго ожидаемую невесту.

– Сара! Сара! Жена моя… – растеряно повторял Иеремия Гаусс, пытаясь привести в чувство свою героическую супругу. Он развязал спереди шнуровку её платья, открывая доступ свежему воздуху.

– Ну что ты делаешь, дорогой! Здесь же посторонние! – женщина отвела руки супруга от своей груди, качаясь, приподнялась с помощью Гаусса-старшего. – По-моему, мне надо прилечь…

И в это время Сара Гаусс заметила кровь на рубахе мужа:

– Как? Ты ранен?! Какое безобразие! – и куда девалась её слабость: женщина встала и занялась перевязкой и лечением любимого.

Махов осторожно отнёс Абигаль в её комнату, уложил на постель, потрогал лицо, измазанное кровью. Девушка похвасталась:

– А я пирата убила, а другого укусила… Это кровь не моя, не волнуйся…

И добавила по-русски:

– Любый мой!

– И где ж ты слов наших набралась?

– Братец мой неугомонный научил. Где он, что с ним? – встревожилась девушка.

– Он герой, вроде всё хорошо с другом моим. Кстати, не ожидал, милая моя, что ты смелая такая. Мы с тобой всех пиратов положили…

– А то! – захихикала капризная красавица. – Ты теперь от меня не сбежишь!

– Не сбегу. Но только не сегодня. Мне ещё город в порядок приводить. Я тут Сурова с ребятами оставлю. Учись ждать моряка, моя морячка…

От поцелуя, крепкого и нежного, Махов всё-таки не отказался.

Глава 13 Мир уходящему

Два дня прошло с тех пор, как кентавры и их друзья очистили город от пиратов и мародёров. Отличились капитан Махов со товарищи, их решительные и быстрые действия предотвратили более тяжёлые последствия для жителей Кентавриды. Всё-таки пришлось решать судьбу пиратов, от их удаления с острова вынуждены были отказаться. Боялись раскрытия местонахождения острова, раскрытия тайны кентавров. Теперь пираты работали на восстановлении города и причалов, на строительстве нового корабля для русской команды, как здесь называли людей Махова, хотя там была смесь из разных национальностей, только человек двадцать оставалось из русских. Многие в своё время укоренились на острове, завели семьи, детей, открыли своё дело.

И вот сегодня пришло время прощания с погибшими…

Печальная процессия свернула с городской дороги в сторону небольшой низины. Руна шла рядом с носилками, которые несли рослые кентавры. Она держалась за деревянные перекладины из свежей душистой сосны, как совсем недавно держался за её повозку Кешка, встречая рождение новой цыганки. Только тогда кентаврёнок был полон жизни и веселья, а теперь он недвижимо лежал в окружении нежных полевых и ярких садовых цветов. По щекам девушки неудержимо текли слёзы; сегодня она провожала в последний путь не только доброго друга, но и – мысленно – отца, уже похороненного, но о гибели которого она узнала вчера, когда убили Кешку и ещё нескольких островитян. Рядом с Руной шёл капитан Алексей Махов, обнимая рукой свою невесту Абигаль, русские матросы из команды Махова пели протяжную песню, мужские голоса звучали мужественно, торжественно, без надрыва, будто пытались вознести в небеса невесомую душу парнишки, и этим своим гордым напевом они трогали людские сердца больше, чем просто рыданием.

Вчера вечером, когда город был освобождён, почти все кентавры и цыганки вернулись из горной долины. Руна ушла вместе со всеми, оставив Джолина на попечении Арчи, который и так уже помогал ей в уходе за крайне рассерженным чёрным кентавром. Никакие уговоры на Джолина не действовали, он не хотел говорить ни с кем, кроме Руны, не желал вставать, отталкивал еду и питьё, ему всё казалось отвратительным.

Несмотря на своё горе, девушка не могла не думать о любимом. И эти мысли не приносили радости: Руна чувствовала, что Джон не просто охладел к ней, но она ему крайне неприятна, будто именно она виновата в его поражении. Лион Мерсье, идущий сейчас рядом, словно почувствовал её мысли, приобнял за плечи так нежно, по-дружески, что Руна непроизвольно положила голову ему на грудь, прижалась, как маленькой девочкой прижималась к отцу, прячась от детских неприятностей. Лион ничего не говорил, лишь держал в объятиях, позволяя ей в любой момент отстраниться.

Хозяин Мозер, шедший во главе процессии, остановился и поднял руку. Горожане и кентавры встали по краю выемки, наполненной белым и очень мелким песком. Почти ровный круг диаметром в десяток метров был ограждён серыми камнями. Песня матросов смолкла, заговорил Мозер:

– Друзья мои и братья! Мы хороним достойных людей, погибших при освобождении нашей драгоценной Кентавриды. Они будут погружены в Чашу памяти, которая уже не один век остаётся для людей местом последнего пристанища на этой земле. Пусть служители религий скажут своё слово, а мы будем помнить друзей и родных до конца дней своих!

Все вместе островитяне выслушали каждого представителя известных на острове верований, потом прощались с погибшими. Мускулистые кентавры протолкнули, как по воде, носилки с людьми и кентаврёнком в песчаный круг. Потом Руна увидела, что песок пропустил внутрь углубления все тела, медленно засасывая их. На поверхности некоторое время оставались погребальные предметы и цветы, но и они вскоре пропали под слоем песчинок. Последним затянуло в небытие синий полевой колокольчик с луга, где совсем недавно весело скакал Кешка.

– Иннокентий Феофанович, – по слогам тихо проговорила Руна.

– Они будут жить в нас, пока существует Кентаврида! Светлая память! – громко сказал над странной могилой Мозер и преклонил колено. Другие кентавры последовали его примеру, кто-то крестился или читал молитву, цыганки подняли вверх свои бубны и звенели колокольчиками, пришитыми к ним. Капитан Махов поднял пистолет и выстрелил в воздух. Это было сигналом его команде: каждый выстрелил либо из ружья, либо из пистолета.

В Дом кентавров Руну провожал Лион Мерсье. Небо заволокло тучами, с моря шла гроза, у видимого горизонта ветвились беззвучные молнии. Было что-то завораживающее в их огненном безмолвии. Руна непроизвольно возвращалась взглядом к ним и не замечала, с какой печалью смотрит на неё мужчина, идущий рядом.

– Хочешь, пойдём к причалу. Мне показалось, что…

– Да, – девушка прервала Лиона. – Мне нелегко возвращаться туда, где…

Слёзы снова навернулись на её глаза, судорога сжала горло. Лион осторожно прижал девушку к себе, подавляя желание целовать и ласкать любимую, открыть свои чувства. Он боялся неосторожным словом или действием разрушить дружбу, которую только и могла предложить эта девушка, не замечающая своей красоты и невероятной нежности.

Молодые люди дошли до причала, где были пришвартованы два судна. На пиратской «Тильде», проведённой к причалу кентаврами в первый же день борьбы с пиратами, на мачте не было никакого флага, по палубе ходили часовые, охраняющие пленных. Мимо прошли два кентавра из дозора, они приветливо поздоровались с Лионом и Руной.

Девушке нестерпимо захотелось одиночества, чтобы обдумать свои отношения с новым кентавром Джолином; когда она была рядом с ним, все её мысли занимал он, боязнь за любимого делало девушку болезненно-беспокойной. Молодые люди прошли дальше, мимо складов, спустились к воде, где тревожно покачивались привязанные рыбацкие лодки.

– Скоро начнётся дождь…

Руна кивнула на слова Лаура-Лиона, но присела на камень, всматриваясь в ограниченное скалами водное пространство. Лион некоторое время стоял рядом, не мешая ей думать, когда девушка оглянулась на него, сел рядом на гравий, взял за руку.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Руна.

– Про кентавров?

– Да. Историю Кентавриды.

– А давай я сначала прочту стих Мозера, ты же знаешь, он не только переводчик, но и неплохой поэт. Так мне кажется…

– Прочти, – согласилась Руна, кивнув головой.

Её спутник начал без предисловий:

– Центурион красив и жаден. Ему бы стать героем Рима. Любовью охлос беспощаден. Нарушить строй – шаг первый. Прима. Горяч песок пустынь Египта. Вода темна, с питаньем скудно. Шакалам с древних манускриптов Не запугать солдат! Секунда. Но терция! Александрия! Квадраты белоснежных зданий, Дворцы, рабы полунагие, Глаза неведомых ваяний. Коней блистательная квадра, Из золота скользит повозка, А в ней – царица Клеопатра С лицом отбеленного воска. Мелодий гулкие аккорды, Вина играющего пинта, Центуриона профиль гордый — В её ладонях юных… Квинта! Шестое чувство обожанья. Что мы без женщин – меньше пары. Была любовь, – придут прощанья. Была весна, – настанет старость. Он будет драться рядом с нею, Но, обретая честь и славу, Он безнадёжно устареет Для Рима. Септима… Октава.

– Мне кажется, я читала похожую историю. Печальную историю любви. Почему так часто любовь приносит печаль, а не радость? Не понимаю…

– Я запомнил это стихотворение как-то сразу. Тогда мы с Тильдой учились в академии, там ведёт занятия по мировой истории Хозяин Мозер. Он часто читает стихи, наверное, для того, чтобы студиозусы лучше запоминали некоторые моменты. Вообще, он очень хороший учитель…

– Да? А мне можно будет учиться? Я посещала школу при нашем соборе, но там в основном рассказывали о Святом писании, как его правильно понимать. Но этого мало, верно? Знаешь, хочется многое узнать…

– Конечно, учиться можно всем, кто пожелает! И бесплатно. Занятия начнутся примерно через месяц, ты сможешь подготовиться. Я с радостью помогу!

– Ты обещал историю, – напомнила Руна, улыбаясь воодушевлённому парню.

Молодой человек сосредоточился, несколько секунд помолчал, потом стал говорить негромко и раздумчиво:

– Давно, я даже не знаю, сколько веков назад, на месте этого острова был большой материк.

– Больше Англии?

Лион снисходительно улыбнулся:

– Намного больше. Итак, здесь были города и селения, в которых стояли красивые каменные дома. Ты видела их развалины на Кентавриде. Жители этой страны научились создавать очень сложные механизмы, мы даже не можем представить, что они могли. Учёные в гордости своей решили, что владеют поистине волшебной силой. Они спорили о том, как усовершенствовать тело человека, чтобы он мог жить дольше и лучше. Одни говорили, что надо заменить органы механизмами, более прочными, чем мягкое тело человека. Другие предлагали сделать живые организмы, дополняющие органы людей. Учёным удалось сделать и то и другое…

– Как грустно ты это сказал… – полувопросительно заметила Руна.

– Просто в результате механические создания превзошли своих создателей. Они не стали захватывать власть, им это оказалось не нужно. Они работали и думали быстрее, к тому же поступали по-своему, считая людей слишком слабыми животными. Самоуверенные люди хотели получить дополнительную силу для себя, а получили чуждую им силу.

– Знаешь, мне кажется, что я вижу этот мир… Лион, почему я чувствую боль и страх, жар белого огня и дрожь? Это не дым, это страшное облако! Всё горит и исчезает… Земля! Она рушится в океан!

Видение пропало, Руна увидела себя на берегу в объятиях Лиона, слёзы текли по её щекам, ей стало очень холодно.

– Неужели всё так закончилось? – у девушки стучали зубы, когда она спрашивала об этом своего спутника.

– Да, от той могущественной страны остался только этот остров и совсем немного людей, выживших после страшного землетрясения. Но тебе холодно, идём домой, Ру, и никаких возражений! – Лион помог подняться девушке. – Жаль, что я не кентавр, а то бы в минуту доставил тебя на место. Тебе понравилось на мне кататься?

Руна улыбнулась сквозь слёзы на шутливое замечание, и вдруг на неё опять нахлынуло видение, но другое: она увидела кровь на своих руках. И это была кровь Лиона Мерсье!

С серо-свинцового неба закапал дождь, обещая скорый ливень. Лион и Руна почти бежали в сторону причала. Из-за деревянного склада выскочили двое, в руках у них были шпаги и пистолеты, они сразу же набросились на Лиона. Он увернулся, одновременно выхватывая свою шпагу и отталкивая за спину девушку. Одна из пиратских шпаг проткнула ему ногу. Лион умело отбивался, но и его противники были сильны, кроме того он не мог подпустить бандитов к Руне, что ограничивало его движения. Но и пираты не могли воспользоваться пистолетами, иначе их бы услышали постовые. Наконец, Лиону удалось порезать одного. Пока тот наклонился, зажимая рану, Лион ударил его гардой по голове, оставив лежать без сознания. Теперь он всерьёз взялся за второго бандита. Только тут Руна, опомнившись от неожиданности, закричала что было сил, призывая помощь. И пират, понимая, что ему уже нечего терять, выстрелил в Лиона в упор. Лион рванулся и воткнул шпагу в живот стрелявшему. Они упали вместе. Руна кинулась к другу, лежащему без движения рядом с пиратом.

– Лион, милый! Только не умирай, ладно? Ну пожалуйста! Помогите!!! – Руна рукой зажимала глубокую рану на его груди, кровь сочилась сквозь пальцы, унося дорогую ей жизнь. Девушка посмотрела на свои окровавленные руки, сняла шаль, оторвала кусок от нижней юбки и стала быстро бинтовать раны своего защитника и спасителя.

Прискакали кентавры из дозора, помогли остановить кровь раненого. Дальнейшее Руна запомнила урывками: люди уложили Лиона на повозку, её подсадил туда же один из кентавров, потом была быстрая скачка в горы, к знакомому ей обрыву у скалы Первого Перехода. Она что-то шептала в горячке, склоняясь над светлой головой Лиона, гладила его волосы, заглядывала в глаза. Он не отвечал.

Когда кентавры подняли на руки тело Лиона и бросили со скалы, Руна закричала в отчаянье, готовая сама прыгнуть вслед за ним. Но сильные руки кентавра удержали её, вскоре она смогла услышать слова, немного успокоившие её.

– Я думаю, Лион выживет, ведь он был ещё жив, по-моему, когда мы его поднимали. Теперь остаётся только молиться, чтобы переход удался.

И девушка молилась изо всех сил, пока её в грозу везли в Долину кентавров, пока она бежала по лужам в сторону шатра Лиона, в страхе даже не спрашивая о нём никого. Девушка быстро отдёрнула полотно, прикрывающее вход, и ударилась о мощный круп кентавра. Светлого кентавра! Ноги у неё подогнулись, и она упала в знакомые руки, такие сильные, горячие и живые!..

* * *

Темнело, чёрный кентавр Джолин заснул, выпив приготовленного цыганками напитка, и Руна вышла из его шатра. Гроза закончилась, ветер уже успел просушить траву. У большого костра на берегу сидели цыганки, кентавры подносили дрова, делая запас на весь вечер. Не было слышно весёлых песен, даже дети притихли и прижимались к матерям. Уставшая за этот странный день Руна подошла, села на бревно рядом со знакомыми женщинами, смотрела на огонь, облизывающий дерево, ей на миг показалось, что огонь живёт где-то внутри и сейчас прорастает лепестками жёлтых и оранжевых цветов, горячих и прозрачно-тонких. В озере плескалась рыба, предвещая на завтрашний день ясную погоду, в лугах и ближнем лесу ещё пели птицы, но уже застрекотали цикады, солнце обозначилось тонкой полоской у горизонта и пропало.

– Сегодня Джолин гулял у озера, – цыганка Лада, жена кентавра Арчи, устроилась рядом с Руной, на её руках сладко посапывал кудрявый малыш лет двух, лицом весь в отца, как уверяла всех гордая молодая мать.

– Да? Он мне ничего не сказал… – растерянно ответила Руна.

– Да уж! Бродил мрачнее тучи, на нас всё косился, будто мы не люди, а не знаю кто, – обиженно заметила Лада. – По-моему, он совсем не горит желанием научиться ходить. Вообще, может, у него нет никаких желаний?

На Руну этот разговор производил всё более неприятное впечатление, она удивилась тому, что не хочет слушать о Джолине, что это сейчас ей не интересно. Она одёрнула себя, мысленно обругав, что не оказывает своему любимому должного внимания.

– Джолин обедал?

– Да, только у себя в шатре. Не захотел к нам выйти. Мы поминали днём погибших. Кстати, Хозяин Мозер вернётся завтра, он просил нас с мужем присмотреть за тобой и Джолином. Так что, если понадобиться, обращайся.

– Хорошо, спасибо, Лада, – Руна старалась быть вежливой, никто не виноват, что у неё плохое настроение. Пройдёт несколько дней, Джолин крепко встанет на свои новые ноги, ему понравится стремительно скакать по горным лугам, где так много цветов и трав, ему обязательно захочется посадить на спину подругу и радостно смеяться вместе с ней, он поймёт, какими замечательными и верными друзьями могут быть кентавры… Особенно – Лаур. Или погибший Кешка.

Девушка почувствовала, что готова расплакаться, поэтому встала и пошла в сторону гранитных развалин. Гладкие коричневые столбы стояли здесь в два ряда, видимо, раньше они поддерживали деревянную крышу длинного здания, выгнутого дугой по очертанию озера. Она обернулась к костру, там ходили тени, а на небе ярко проступили звёзды, от горизонта еле заметно двигалась к зениту полупрозрачная луна. Полнолуние… Голубой свет сделал окружающее таинственным и необычным, тёмные тени казались провалами в иной подземный мир. Размерянное хлопанье крыльев со стороны леса несколько напугало девушку, низко пролетела крупная сова, словно вестница ночи. И тут Руна увидела полоску света в каменном полу, на который она осторожно ступила. Она оглянулась ещё раз на костёр; если закричать, люди у огня её услышат. Она пыталась уверить себя, что здесь не может быть посторонних, а тем более – неупокоившихся душ, про которых так часто рассказывал ей отец.

Отец… Ещё одна боль сегодняшнего дня, ещё одна утрата…

– Печаль проходит в лунном мире, как свет луны…

Руна вздрогнула от тихого голоса, но, узнав его, сразу успокоилась:

– Я не заметила, как ты подошёл, Лаур! Ты меня напугал!

– Я соскучился…

– Когда это? Мы расстались часа три назад.

Кентавр вздохнул:

– Вот видишь, как давно! – В лунном свете его улыбка показалась Руне лукавой и загадочной одновременно.

– А ты что здесь делаешь?

– Пришёл почитать. Ты со мной спустишься в библиотеку?

– Это о ней говорил Хозяин Мозер? Он рассказывал, что собирал книги со всего света.

– И не только. Здесь хранятся записи, свитки и фолианты погибшей цивилизации аттлиндов, о которых мы сегодня говорили с тобой на причале. Здесь же были найдены необычные картины из света и теней.

Руна колебалась недолго, она взяла Лаура за руку и стала спускаться по ступеням в слабо освещённый изнутри проём. Кентавр взял факел у входа, поднёс его к высокому светильнику на стене и повернул маленькое колёсико под ним. Один за другим загорались стальные факелы, освещая огромный зал с гранитными стенами и колоннами. На полу из серого гранита разлился голубоватый свет, но не мертвящий лунный, а живой и мерцающий. И всюду на полках лежали аккуратно сложенные книги, закутанные в полотно свитки, на стенах висели картины в золотых рамах и отблёскивали чёрным светом тёмные зеркала. Лаур-Лион полной грудью вдохнул сухой воздух древнего хранилища знаний, широким жестом пригласил девушку выбрать нужные книги, а потом, когда она устала рассматривать их, достал стеклянные квадраты с тонкими золотыми и серебряными нитями внутри и вставил один из них в проём сумрачного зеркала в рост человека.

И распахнулись светлые дали, и люди с высоты птичьего полёта казались маленькими и безобидными, они под ярким солнцем на свежей траве просторной долины убивали друг друга. Потом появились странные создания, отдалённо похожие на людей, только значительно выше и мощнее их, в стальных доспехах и с закрытыми лицами. Они бросили в толпу несколько вещиц, похожих на маленькие камешки, и там, где эти камешки упали, взвились огненные костры, разбрасывающие землю и людей.

– Не надо! – Руна закрыла лицо руками.

Лаур поспешно вытащил кубик из паза, изображение пропало.

– Прости, я уже давно разглядываю подобные картинки, привык… Не обижайся, ладно? Я сейчас что-нибудь весёлое найду! Вот здесь праздник…

– Лаур, пойдём домой, я устала. Мы вернёмся завтра, ты всё покажешь, а сейчас сил у меня не осталось… – девушка только сейчас почувствовала, насколько тяжёлым был этот день. Волнения, которые бодрили раньше, теперь истощили её силы, глаза слипались, она готова была заснуть прямо в библиотеке.

Кентавр привычно взял её на руки, устроил на своей спине и вынес в прохладу ночи. Руна увидела костёр, и сон сморил её прямо на спине Лаура.

Мужчина-кентавр осторожно нёс Руну, всей обнажённой шкурой ощущая её тёплое тело, и невыносимая нежность переполняла его. Девушка шевельнулась, устраиваясь поудобнее, он придержал её и остановился. Если бы мог, Лаур закричал бы от боли, сладкой и убивающей, но кентавр вытер ладонью выступившие слёзы и, мягко ступая по траве, обошёл костёр по широкой дуге. Он отнёс девушку в шатёр Мозера, уложил на постель. Руна так и не проснулась, только зябко свернулась калачиком. Лаур накрыл её покрывалом, несколько минут постоял, почти не видя её лица в темноте, только чувствуя спокойное дыхание, и тихо вышел в звёздную ночь.

Луна звала Лаура беззвучно и яростно. Наверное, именно такому призыву отвечают волки, поднимая морды к недоступному и желанному сияющему диску. Лаур вдруг подумал, как он понимает диких зверей, всем сердцем желающих недостижимого. Он пошёл быстрее, потом, уже за палатками, перешёл на рысь и мчался так до изнеможения, пока колени его не согнула усталость, и он не уснул на влажной траве, ожидающей появления более яркого светила.

Глава 14 Чёрный кентавр

Прошло три дня, но ничего для Руны не менялось к лучшему. Она старалась быть рядом с Джолином-Джоном, он учился ходить, иногда принимая заботу и помощь цыганки, но чаще – прогоняя её. Джолин шарахался от кентавров и цыганок, как от прокажённых, смотрел на них так, что у мужчин сжимались кулаки, а женщины и дети сами уходили от него куда подальше. Девушка держала слово и ничего не говорила чёрному кентавру о переходах, но совесть терзала её каждый раз, когда тёмные мрачные глаза Джолина устремлялись в её сторону или она сама думала о нём…

На следующий день после первого посещения библиотеки, Руна и Лаур уже при солнечном свете спустились туда, несколько окон-фонарей делали помещение достаточно освещённым, чтобы видеть книги и тёмные камни, показывающие и настоящее, и прошлое в записи на круглых небольших дисках. Они вместе посмотрели записи праздников, потом опытов по Преобразованию людей в кентавров и наоборот. Оказалось, что именно женщина отказались в своё время превращаться в кентавров – это противоречило их природе. Потом Лаур проводил девушку к другому преобразователю, уже здесь, в библиотеке. Круглый зал, продуваемый с нескольких сторон ветрами, создавал ту же установку, как и на скале Первого Перехода. Там они полюбовались на серебристую радугу. Механизм не останавливался ни на минуту, как пояснил Лаур, никто из ныне живущих не умел ни отключать его, ни включать. Была только надежда, что он не сломается внезапно, как уже случилось с некоторыми – радуга в них остановила своё вращение и умерла. К счастью, эти поломки были замечены и никто не пострадал.

– Почему та скала называется Первый Переход? – спросила Руна. – Ты знаешь?

Лаур, мягко улыбаясь, ответил:

– Переходов несколько, но о них узнали много позже, когда открыли библиотеку. А о скале… Это уже более близкая история, рассказанная самим Стариком.

– Стариком? Кем это?

– Так зовём иногда Хозяина Мозера. Он же Ксавье – один из первых людей нашего времени, ставших кентаврами. И случилось это почти сто лет назад!

Девушка вопросительно посмотрела на кентавра, приподняв красивую бровь. Лиона будто молнией пронзило от этого незамысловатого движения. Он отчётливо понимал, почему в присутствии Руны все чувства его обостряются до предела. Лаур давно не был неопытным юнцом, не отличавшим простое влечение к женщине от глубокой и всепоглощающей любви. Мужчина прокашлялся, делая вид, будто что-то попало ему в горло, стал рассказывать дальше:

– Мозера с отцом сбросили со скалы Первого Перехода аборигены, которые остались от некогда великого народа. Было за что. Их корабль с конкистадорами умудрился проникнуть в бухту, разумеется, испанские солдаты попытались захватить остров…

– Они несли веру и культуру… – прошептала цыганка и потеряла сознание, потому что увидела эту картину во всей полноте, красоте и ужасе.

* * *

Руна не могла смотреть, как мучается Джолин. Вот он опять ушёл из поселения кентавров в лес на склоне горы, один, опираясь на суковатую палку. Руна последовала за ним, стараясь не привлекать внимания. Она увидела, как чёрный кентавр зло отбросил свой посох, выйдя на свободное от леса, больше похожего на высаженный когда-то и позже заброшенный сад, пространство. Девушка не могла больше укрываться за деревьями, она набралась смелости и вышла к получеловеку. Он рассерженно оглянулся:

– Опять следишь за мной?!

– Нет… Я просто хотела поговорить, если ты не против…

– Что тебе ещё надо?

– Ты стал очень красивым, самым красивым среди кентавров, – попробовала польстить ему Руна.

Джолин уставился на неё, как на полоумную:

– Красивым?! Вы превратили меня в животное! Мерзкое животное, с мерзким запахом, с отвратительным телом!

– Нет же! Ты прекрасен!

Кентавр захохотал, дико, до слёз.

– Ты не понимаешь, это не мы сделали, это такое природное явление… – девушка пыталась прорваться к сознанию чёрного кентавра.

Он отвернулся от неё, блестящие волосы взвились вокруг его головы тёмным ореолом.

– Джолин, я понимаю, ты рисковал жизнью ради меня… Ты хотел меня спасти, только меня не надо было спасать… – торопилась рассказать Руна, забегая сбоку.

– Да при чём здесь ты?! Как я вас всех ненавижу!.. – Джолин заковылял вверх по горному лугу. – Как я вас ненавижу!..

– Подожди! Я же люблю тебя! – растерянно прокричала ему вслед Руна.

Но не примиренный с самим собой чёрный кентавр зло отмахнулся от неё.

– Ты не сможешь жить один! – забежала вперёд него девушка. – Пойми, это очень важно, то, что я тебе сейчас скажу…

Джолин не дал ей закончить, он своими сильными руками оттолкнул Руну так, что она покатилась вниз по склону и на какое-то время потеряла сознание. Когда девушка пришла в себя, Джолина рядом не было, его след вёл в сторону леса на вершине трёхзубой скалы. Руна обессилено заплакала, с трудом поднялась и стала спускаться к поселению. Она с ужасом думала о том, что только что едва не предала кентавров, не нарушила своего слова, и о том, насколько трудно будет ей говорить с Джолином при следующей встрече. Он не любил её… Руна хотела успокоиться, но слёзы снова и снова прорывались на волю и текли по её щекам. Джолин не любил её!!!

Кентавр Лаур скакал ей навстречу по тропе, его золотые волосы отблёскивали на солнце. Он помахал девушке рукой, на бегу наклонился и сорвал голубой цветок цикория. Приблизившись, озабоченно спросил:

– Что случилось? У тебя вид увядшей незабудки…

Руна зарыдала и прижалась к другу. Верному другу.

– Это Джолин обидел тебя?

Руна почувствовала, как напряглось тело золотоволосого кентавра, и испуганно отстранилась, вытирая заплаканное лицо:

– Нет, ничего, я просто оступилась и упала. Просто оступилась…

– Руна, пойми, Джолин ещё не готов принять правду. Сейчас он настолько озлоблен против нас, что может совершить любую глупость. Дай ему побыть одному. Ему надо привыкнуть к себе, к новому миру. И многое понять…

– Но я так хочу помочь ему! – Руна почти кричала.

– Я понимаю. Но пока это бесполезно. Сейчас он не осознаёт, кто ему друг, а кто враг.

– Для него даже сама жизнь – враг… – на тропе стоял Мозер, на его спине боком сидела жена.

Руна покачнулась от слов старого кентавра. Она вдруг отчётливо представила дорогу к пропасти у трёхзубой скалы и фигуру спотыкающегося чёрного кентавра.

– Стой… Не надо… – едва прошевелила она обескровленными губами.

Таурина подалась вперёд, спросила встревожено:

– Что? Что ты видишь? Отвечай!

– Он… – Руна никак не могла собрать остатки своих сил. – Он идёт к пропасти…

– Ну же! К какой?! – Таурина не отпускала сознание девушки в провал обморока.

– У трёхзубой скалы… Там…

Лаур подхватил падающую девушку, осторожно устроил её у себя на спине.

Обеспокоенная Таурина прокричала мужу:

– Там нет преобразователя! Он идёт к скале гибели!

– Держись, – сурово приказал Мозер Таурине. Обернулся к Лауру:

– Скорее наверх! Надо остановить его!

Кентавры прыжками помчались к вершине, придерживая руками своих подруг. Они неслись, теряя дыхание, напрягая все силы. Руна рывками приходила в сознание, шептала то ли наяву, то ли в бреду:

– Подожди… Джолин…

Срывая собственное сердце, Лаур только крепче прижимал её к своей взмокшей спине, чувствуя, что если остановится, то упадёт в обессиливающих рыданиях. Как ни сдерживался, ни пытался отвлечься, ни напрягал силы, на глазах всё равно блестели слёзы несправедливой обиды.

На вершине скалы, над пропастью стоял чёрный кентавр и заглядывал в бездонный провал, пробитый в скалах горной рекой. Бешеной рекой. Он обернулся на тяжёлый топот измученных кентавров. Шагнул в сторону провала.

– Остановись! – гулкий голос Хозяина Мозера легко достал до него. – Нам надо поговорить…

Женщины осторожно спустились со спин кентавров. Лаур вытер мокрое лицо, сделал несколько шагов в сторону чёрного полуконя.

Руна умоляюще протянула руки к мрачному Джолину:

– Подожди…

– Животные! Как я вас ненавижу!!! – закричал Джолин и сделал последний шаг.

Лаур кинулся к нему и успел схватить за вскинутую руку. Светлого кентавра тяжестью висящего над пропастью тела потащило вниз. Он едва сумел зацепиться за острый камень, грузно упал, обдирая о камни светлую шкуру. Мозер бросился ему на помощь, прижал своим корпусом, наклонился, пытаясь перехватить руку Джолина. Тот поднял на них чёрные обезумевшие глаза:

– Ненавижу… – и толкнулся копытами от отвесной скалы.

Когда Джолин боком ударился о стену пропасти, Лаур закричал от боли в сломанной руке и не смог удержать его. Таурина схватила в объятия Руну, бросившуюся вслед за падающим телом чёрного кентавра. Все четверо видели, как тот упал в бурлящие воды Бешеной реки и исчез, навсегда став частью этого замкнутого мира кентавров.

– Почему?! Почему вы не сказали ему правду?! – кричала на тяжело дышащих кентавров Руна.

Мозер встал с колен, нежно положил бугристую от мускулов руку на её голову, попытался погладить, как ребёнка:

– Ты и сама заешь ответ… Иногда понять, что такое человек, можно только перестав им быть. Но только человек имеет право быть человеком.

Светлый Лаур, с закушенной губой, бледный, придерживая неправильно изогнутую руку, встал и приблизился к девушке:

– Прости меня, Ру…

– Я тоже хочу умереть, – жалко пролепетала Руна.

– Нет, девушка, – Таурина ласково обнимала её. – Не надо себя обманывать. Ты только начала жить по-настоящему. И впереди у тебя и у нас – долгая и счастливая жизнь. Разве ты не видишь её, Предсказательница?

Об авторе

Божкова Галина Валентиновна, род. 10.02.1957 года в Костроме, образование высшее техническое, инженер по специальности «Ткачество», 11 лет проработала на ткацких фабриках мастером, начальником цеха, бригадиром, агентом Госстраха, затем – секретарём в коммерческой газете «Деловое обозрение». Занималась в литературной студии при газете «Молодёжная линия», с 1996 года являюсь координатором и секретарём Литературно-творческого объединения «Клуб поэтов». Обычно пишу короткие рассказы, но имеется и несколько повестей: «Кентаврида», «Пост», «Слепой огонь» – в соавторстве с младшим братом Алексеем (умер в 2009 году), сказка «Щукариха»; несколько работ не закончено.

Официально повести нигде не публиковались. Рассказы печатались в журналах Ярославля и Москвы, в общем сборнике Костромского ОО СП России «Приз».

8-910-955-82-54,

156003, г. Кострома, ул. Коммунаров, 3-Г

«ВКонтакте» – Клуб поэтов

Я, Галина Божкова, с кубком для победителя конкурса в номинации «русская каллиграфия». С картиной – абсолютный победитель конкурса «Красивописание»-2012 Крутиков Фёдор Александрович, пенсионер, г. Кострома.

Оглавление

Глава 1 «Роза ветров»

Глава 2 Остров в океане

Глава 3 Секреты Кентавриды

Глава 4 «Золотой гусь»

Глава 5 Чума

Глава 6 Пропасть

Глава 7 Нападение

Глава 8 Цыганка

Глава 9 Найти и потерять

Глава 10 Капитан Стоун

Глава 11 Кентавры и люди

Глава 12 Морок

Глава 13 Мир уходящему

Глава 14 Чёрный кентавр

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg