«Мариадон и Македа»

Мариадон и Македа (fb2) - Мариадон и Македа 1851K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Герцель Давыдов

Герцель Давыдов МАРИАДОН И МАКЕДА

ГЛАВА 1. САВЕЙСКОЕ ЦАРСТВО

Не будет не знающих меня нигде и никогда! Не знающие меня, станьте знающими меня! Поскольку я первая и последняя.

Я почитаемая и презираемая.

Я блудница и святая.

Я жена и дева.

Я мать и дочь.

Я руки матери своей.

Я счастлива в браке и не замужем.

Я бесплодна, но бесчисленны сыновья мои.

(Текст гимна, обнаруженного в Библиотеке Наг-Хаммади)

Двадцать первый день месяца Шеват.

«Святая Македа, Святая Македа, Святая Македа», — слышались со всех сторон голоса взрослых и детей.

Жители Савейского царства с самого утра ждали появления царицы, которая по древнему обычаю с четырнадцатого по двадцать первое число второго зимнего месяца шеват пребывала в главном Храме. Совместно с верховными жрецами она проводила эту неделю в постах и непрерывных молитвах о благополучии своих земель и подданных. Последняя из молитв должна закончиться ровно в полдень, когда солнце, особо яркое в этих краях, достигнет своего зенита. Дневное светило медленно подбиралось к наивысшей точке и, достигнув ее, словно замерло над Савейским царством, приняв форму огромного красного круга. Несмотря на яркое солнце, этот зимний день выдался на редкость холодным. Все улицы, прилегающие к центральному храму, с самого утра были заполнены жителями. Ожидавшие появления Святой Македы взрослые люди, а с ними и дети, пытались как можно ближе подойти к ограждениям, чтобы хоть краем глаза взглянуть на молодую повелительницу. Толпа выкрикивала одни и те же слова: «Святая Македа, Святая Македа, Святая Македа».

Царице Савской, коей при рождении дали имя Македа, недавно исполнилось двадцать четыре года. Пребывая в храме, она слышала восторженные голоса горожан и по завершении обрядов поспешила к выходу. В длинных белых одеяниях, скрывающих все, кроме огромных черных глаз, она вышла на задний двор храма. Поблагодарив жрецов, Македа взобралась на высокий паланкин и в окружении многочисленных стражников отправилась во дворец.

Местные жители любили свою правительницу и считали, что именно благодаря ей царство процветает и богатеет. Она была не простой царицей, подданные и жрецы знали — она воплощение божества на земле. По древнему пророчеству именно на ней должно закончиться правление женщин из их рода, а затем власть перейдет к наследнику, мужчине. Именно будущий сын владычицы, что появится от ее союза с потомком богов, явившимся в человеческом обличии, должен стать основоположником царской династии, и она будет править этими землями долгие века. Эти легенды, подкреплялись проповедями жрецов. Священники рассказывали, что бог и богиня время от времени спускаются на землю, чтобы дать жизнь наследному принцу, который должен стать венцом их духовного союза. И на этот раз именно царице Савской выпала честь стать воплощением богини на земле. Как говорилось в пророчестве, суженого своего она встретит до исполнения двадцатипятилетия. Он будет не простым человеком, а избранным, мудрее всех людей. От их союза и должен появиться на свет основоположник династии Савейских царей. Народ молился, чтобы Македа поскорее воссоединилась со своей второй половинкой, и на свет появился наследный принц. Но когда именно наступит тот самый момент, никто не знал. Святая Македа с самого детства готовилась к этой встрече и хранила себя и свою любовь только для одного единственного, предначертанного ей судьбой.

И в этот зимний день, желая для нее благоденствия, взрослые и дети, радостно приветствовали свою царицу и кричали ей вослед: «Да будет благословенна Святая Македа, да будет благословенна Святая Македа, да будет благословенна Святая Македа».

Божественная царица, на голове которой в солнечных лучах ослепительно сверкал символ власти, золотая диадема с коброй на лбу, благодушно отвечала взаимностью толпе и приветствовала всех жестом руки. Она с почтением относилась к своим подданным и, в отличие от других правителей, не обременяла их чрезмерными налогами и податями. Народ не скрывал восхищения и каждый раз с радостью выходил приветствовать ее, поскольку все остальное время царица вела затворнический образ жизни. Македа долгие дни проводила в постах и молитвах, прося о скорой встрече с избранным и благоденствия для своих подданных. Такое поведение вызывало восхищение как среди простого народа, так и в кругу многочисленных жрецов, всеми способами оберегающих свою царицу.

Понимая всю важность возложенной на нее миссии, еще в раннем детстве они запретили всем прикасаться к Македе, дабы не нарушить ее святости и не осквернить божественного происхождения. Она, тщательно выполняя их наставления, и будучи необычайно целомудренна для своего возраста, сама не позволяла себе не только прикасаться к мужчинам, но и лишний раз смотреть на них.

Легенды о ее красоте, независимости и богатстве распространялись далеко за пределы ее земель. Те, кто видел царицу, рассказывают, что она была необыкновенно грациозна. Среднего роста, весьма стройная, а горделивая осанка и манеры делали ее в глазах окружающих особо величественной. Еще поговаривали, что ее темная кожа благоухала приятными маслами и словно сверкала. Длинные темные волосы по пояс, большие черные глаза, подчеркиваемые особенными черными чернилами, делали ее необычайно красивой.

Чтобы соответствовать своему высокому происхождению, Македа носила дорогие платья, сшитые для нее лучшими мастерами. Руки, шею и уши украшали многочисленные драгоценные украшения. Правительницы других царств могли только мечтать о таком богатстве. Впрочем, Македа и без предметов роскоши представляла собой величественную особу, всем своим видом источающую красоту и изобилие. Прекрасным было все, что окружало молодую царицу, от лучших скакунов, до дворца, украшенного редкими породами леса и золотом — все это подчеркивало ее величие.

Никто из увидевших правительницу не мог оставаться равнодушным и не пасть под ее чарами, поэтому многие, не находя объяснения ее необычайной притягательности, приписывали ей демоническое происхождение. Правители соседних земель сватались к ней. Они отправляли Македе в дары дорогие подарки, караваны с золотыми украшениями, чтобы завоевать сердце царицы и получить согласие на женитьбу. Но никто из претендентов не соответствовал описанным в пророчестве требованиям, а те, кто подходил по одному пункту, не выдерживал других проверок. Это вызывало гнев и раздражение коронованных особ. Некоторые из отвергнутых, не добившись ее расположения, вынашивали планы насильственно заставить Македу стать их женой, покорив себе Савейское царство. Другие оскорбленные ее отказом даже отправляли войска, но армия царицы имела превосходящую мощь и без особого труда отбивала атаки. Несмотря на это, она понимала, что так долго продолжаться не может, и поэтому последнюю неделю молилась о скорейшем свершении пророчества, к коему ее готовили с самого рождения. Царица верила в свое высокое предназначение и наотрез отрицала мнения об ошибочности пророчества. Она просила своих богов ускорить предначертанную встречу, понимая, что из-за ее независимого поведения и богатства царству в любой момент угрожала опасность. Чтобы спастись, рано или поздно, она будет вынуждена принять предложение одного из могущественных правителей, тем самым создав с его царством военный союз. Но сейчас это никак не входило в ее планы, поскольку тем самым она нарушит обет целомудрия, хранившегося для единственного избранного. Поэтому царица старалась отгонять от себя подобные мысли.

* * *

Прибыв во дворец и сняв с себя многочисленные золотые украшения с редкими драгоценными камнями, царица собиралась немного отдохнуть, а затем продолжить молитвы, но к ней в покои постучалась пожилая женщина, носившая имя Хемсут, и попросила разрешение войти. Она была кормилицей Македы с самого детства, и та всегда была рада видеть ее. Властительница любезно попросила Хемсут войти. Несмотря на то, что она являлась наставницей царицы и практически матерью, пожилая кормилица тоже соблюдала правила придворного этикета — пройдя в царские покои, она низко склонилась и лишь затем сказала:

— Святая Дева Македа, очередной чужеземец покинул нашу землю и направился к себе. Он, прибыл сюда около двух недель назад, представляясь торговцем пряностями и пытаясь скрыться за местными одеяниями, в надежде, что его никто не узнает.

— Когда он отбыл?

— Неделю назад. Чужеземец дождался вашего прибытия в храм, а затем отправился на родину. Он пытался разглядеть вас получше, думая, что сумеет затеряться в многочисленной толпе, но наши стражники обнаружили его еще в первые дни и установили слежку за каждым шагом.

— Кто это был на сей раз? — спросила владычица, снимая с себя диадему и аккуратно укладывая на комод.

— Нам удалось выяснить, этот чужеземец — придворный царя Соломона, владыки Урушалемского царства. Наверное, послан сюда после того, как вы отвергли очередное приглашение посетить их столицу. Говорят, что он прибыл к нам по личному указанию их владыки.

— А что ему здесь было нужно? — встревожено спросила Македа.

— Он собирал информацию о вас и ваших землях. Расспрашивал местных жителей и иноземных купцов о наших устоях, религии и культуре. Говорят, что Соломон впечатлен рассказами о вашей красоте и богатстве, но после полученного отказа пребывает в ярости. Он, как и другие властители, желает увидеться с вами и даже готов прибыть в Савейское царство.

— Я бы давно приняла его предложение, но ты говорила, что он совсем юн?

Нянька поднесла Македе халат и та, накинув его, подошла к зеркалу.

— Да, недавно он встретил свою двадцать пятую весну, но, несмотря на возраст о нем говорят, как о мудром правителе. Одни говорят, что он взошел на престол в возрасте двадцати весен, а другие — что в тринадцать или в четырнадцать. За время его правления Урушалем стал весьма процветающим. Царство занимает обширные земли, и при нынешнем владыке они не ведут кровопролитных войн, как раньше. Напротив, Соломону за короткий срок удалось заключить со многими царствами мирные договоры и наладить с соседями торговые союзы.

— А чем они пополняют свою казну?

— Как рассказывают, основной доход — это сборы с многочисленных торговых караванов, проходящие через их земли из Египта в Месопотамию и обратно. Они еще торгуют с Финикией и Египтом, так как в их крае развито скотоводство и земледелие. Благодаря всему этому его казна полна, а народ счастлив. Все, кто посетил его столицу, Урушалем, говорят что он продолжает воздвигать необычайной красоты здания, каких нигде больше не видели, а дворец Соломона поражает размахом всех гостей. Совсем недавно, на юго-восточной части Урушалема, он воздвиг храм богу, коему они поклоняются. Говорят, такой красоты и благолепия никто никогда не видал. Все это построено под руководством самого правителя. Один из египетских послов говорил служителям вашего величества, что царь Соломон утопает в роскоши, в его дворце и стены, и колоны, и даже трон покрыты золотом.

— Что еще известно об их царстве?

— У них очень развита внутренняя торговля, на улицах можно встретить много иноземцев, продающих разные редкие вещи и даже животных. Наши купцы, побывавшие там, отзываются о них очень хорошо, говорят, что подданные Соломона заказывают у нас для своих дворцов и храмов дерево, изумруды, драгоценные камни, караваны с пряностями и всегда щедро платят золотом. Еще они говорят, что жители Урушалема в отличие от нас имеют светлый цвет кожи, а у некоторых даже волосы желтые, как солнце.

Царица задумалась и, присев на кровать, спросила:

— А о самом царе, что удалось узнать?

— Он весьма хорош собой, образован и происходит из очень знатного рода. Его отец, царь Давид, был отважным воином, который и объединил их земли. После множества сражений ему покорились разрозненные уделы, и он сформировал основу будущего царства. А наследный принц Соломон приумножил его богатства и укрепил границы своих владений.

После паузы кормилица поинтересовалась:

— Святая Македа, может, вам все же стоит обратить на него внимание. Вдруг царь Соломон окажется тем, кого мы ожидаем, так как очень подходит по описанию: мудр, хорош собой и храбр. Пообщавшись с ним лично, вы быстро поймете, он это или нет.

Царица немного подумав, произнесла:

— Хемсут, все это соответствует только части пророчества. Несколько правителей также подходили под эти качества, но в итоге они не проходили последующих проверок. Но раз ты советуешь, я встречусь с Соломоном и побеседую с ним, после чего испытаю его загадками. Если он на самом деле мудр, как рассказывают, и сможет разгадать их, то, возможно, это и есть тот самый, кого мы так долго ожидаем.

— Будем молиться, царица, чтобы в этот раз ваш избранный встретился на пути.

Македа, повернувшись к широкому окну, раздосадовано сказала:

— Если бы ты знала, как я устала путешествовать из одного края в другой в поисках того единственного, коего мы так долго ждем. Из-за моих частых странствий меня в соседних царствах за глаза прозвали блудницей, потому что я принимаю приглашения от знатных особ и многих из них привечаю у себя во дворце.

— Моя благородная царица, не обращайте внимания на все это.

— Я стараюсь, но слухи все множатся и множатся. Что я только о себе за последнее время не слышала! Злые языки пытаются опорочить меня, утверждают, что я разделяю ложе с каждым из повстречавшихся мне властителей, другие говорят, что я совокупляюсь со змеями. А есть и такие, кто думает, будто я для своего удовольствия совращаю всех понравившихся мне мужчин.

Посмотрев на няню, Македа добавила:

— Луна и звезды свидетели, что мне все эти мужчины не интересны, я даже стараюсь не смотреть на них, не заглядывать им в глаза. Меня никто не интересует, кроме того самого, избранного, предначертанного мне судьбой. Найти его — моя главная миссия, я обязательно выполню её, даже если это будет стоить мне жизни. Я готова пойти на край света, чтобы отыскать его в этой жизни, да и в будущих перевоплощениях.

— Вы достойная царица, Святая Дева Македа, и о ваше непорочности знают все подданные. Мы боготворим вас за верную службу богам и своему народу. Главное — продолжать поиски и не опускать руки. Я с вашего позволения отправлюсь в храм и проведу в постах несколько дней подряд, вознося мольбы богам, чтобы они поскорее устроили эту встречу.

— Спасибо, — царица задумалась и после небольшой паузы спросила: — Сколько его гонец будет добираться до Урушалема?

— Караваны на верблюдах добирались туда около месяца, а если верхом, то неделю.

— Значит, Соломон должен принять его сегодня, и если все пройдет, как полагается, то он решит прибыть сюда сам или отправит мне очередное приглашение.

— Да, моя царица, но есть один важный момент. Сейчас, когда построен храм, большое влияние на царя имеют священнослужители, особенно первосвященник Садок. Соломон прислушивается к его мнению и, как нам известно, именно он постоянно отговаривает царя от посещения нашего края и встречи с вами.

Македа внимательно слушала свою няню, а та после небольшой паузы продолжила:

— После долгих религиозных войн они искоренили в народе идолопоклонство и начали служить единому богу, коему и построили храм. Поэтому они ревностно оберегают царя от всего, что может подтолкнуть его к служению другим богам. Зная, что мы поклоняемся луне и звездам, будут делать все, чтобы заставить его не приглашать вас в Урушалем, и тем более они не позволят ему прибыть сюда.

Пройдя из другого конца комнаты, властительница, сощурив глаза, приложив указательные пальцы к вискам, пытаясь мысленно напрячься, сосредоточенно произнесла:

— Это многое усложняет. Первое, что нам нужно сделать, — дать поручение нашим верным людям больше узнать от прибывающих купцов о самом Соломоне и его царстве. Пусть не жалеют золота и вина для них! Второе — следует поселить в сердце царя неуклонное желание встретиться со мной, ослабив влияние на него первосвященника.

— Все правильно, святая Македа.

— Скажи всем жрецам, чтобы во время вечерней молитвы вознесли хвалу и подношения нашим богам по всему Савейскому царству. И еще — собери через час в моем придворном храме тех жрецов, кто проходил особое посвящение в Египте. Уверена, они без труда сумеют воздействовать на Соломона, даже не покидая пределов наших земель, и поместят в его сердце желание во что бы то ни стало встретиться со мной.

— Слушаюсь, моя царица.

Продолжая размышлять, Македа сказала:

— Я отправлю туда Юд-Юда, чтобы он незаметно подслушал разговор и рассказал, как правитель отреагировал на рассказ гонца обо мне. Нужно знать о слабых и сильных сторонах Соломона и о том, какое влияние имеет на него первосвященник. Хемсут, ты же знаешь, что мне очень важно мнение Юд-Юда, поскольку по пророчеству, после всех испытаний, именно он должен указать на избранного.

— Мне все прекрасно известно, моя повелительница.

Македа, почувствовав слабость, присела на кровать.

Хемсут некоторое время молча смотрела на царицу, потом промолвила:

— Моя госпожа, вам не стоит так волноваться. Время пророчества наступает, и вы вскоре обязательно встретите того самого, единственного, а сегодня вам лучше отдохнуть. Прилягте, царица, а я пока принесу вам поесть. Вы так исхудали за эту неделю.

— Спасибо. Я и сегодняшний день намереваюсь провести в посте и молитве богине Альмаке.

— Владычица, я прошу вас поесть хоть фрукты. Вы так обессилите. Вам нужно хорошо выглядеть перед встречей с Соломоном.

— Благодарю тебя за заботу, моя дорогая Хемсут… Я хорошо себя чувствую и свой пост в этот важный день посвящу нашим могущественным богам, а также луне, царице небес и звездам, оберегающим наш народ. Надеюсь, они ускорят нашу встречу, и за мои долгие молитвы вознаградят очередным пророчеством. А завтра буду питаться, как положено.

— Как прикажете, владычица.

* * *

Хемсут вышла, оставив царицу одну в роскошных покоях.

Достав из специально изготовленной шкатулки, стоявшей на подставке, статуэтку божества, она бережно поставила ее на комод и, опустившись на колени да скрестив руки на груди, произнесла:

— Боги мои, боги моих предков, я призываю вас помочь мне найти поскорее избранного, того самого, о котором говорится в пророчестве. Я очень устала и не знаю, сколько еще смогу удерживать свое царство от завоевания, вы же видите, что я единственная женщина в кругу правителей-мужчин. Мои боги, знаю, что именно вам я обязана всем, и прошу вас направить меня на верный путь.

Вернув статуэтку в шкатулку, владычица распахнула стеклянные двери и вышла на балкон, откуда открывался великолепный вид на большой бассейн, окруженный прекрасным садом. Повернувшись к сияющему солнцу, она трижды позвала: «Юд-Юд, Юд-Юд, Юд-Юд» — и через несколько мгновений на ее левое плечо сел необычайно красивый удод. Юд-Юд был священной птицей савейских правительниц и поэтому повиновался только Македе. Взмахивая крыльями, он произнес:

— Слушаю вас, моя госпожа.

Повернувшись к птице, Македа произнесла:

— Юд-Юд, у меня к тебе просьба. От нас в Урушалем отправился гонец.

— Я знаю, моя царица.

— Так вот, лети в Урушалем, послушай, о чем он будет говорить с царем Соломоном, затем сразу же возвращайся и поведай все услышанное мне.

Птица, сложив крылья в знак почтения и повиновения, затем взмахнув ими, направилась в Урушалем, где в то самое время Соломон готовился принять гонца из Савейского царства.

Выдался утомительный день, и царица решила прислушаться к совету няни и прилечь отдохнуть несколько часов.

ГЛАВА 2. УРУШАЛЕМСКОЕ ЦАРСТВО

Двадцать первый день месяца Шеват.

В тронном зале, колонны которого были покрыты золотом, а пол устелен белоснежным мрамором, на величественном троне восседал двадцатипятилетний царь Соломон. Он был хорош собой, высок, строен, с большими карими пронзительными глазами и черными завивающимися волосами до плеч. Его голову, как и подобало властителю, украшала золотая корона с редкими драгоценными камнями. Одежды для него шились специальными придворными портными из особенных, дорогих тканей, отделанных золотом. Все это подчеркивало его особый царский статус и ореол великого Урушалемского правителя. Даже пальцы, по обычаю лежавшие на головах двух золотых львят, венчающих подлокотники трона, говорили об этом. Их украшали семь перстней с разноцветными драгоценными камнями, каждый из коих посвящен определенному дню недели. Народ любил своего правителя, считал его мудрым и справедливым, несмотря на всю роскошь и большой гарем, коим он окружил себя. По рассказам, в гареме, что находился на территории дворца, пребывали более трехсот жен и наложниц из чужеземных земель.

Созданием дворца и тронного зала занимался самолично Соломон. По замыслу владыки, зала, примерно сорока пяти шагов в длину и двадцати в ширину, украшенная редкими и дорогими вещами, должна придавать его дворцу особенный статус в глазах посетителей. Да и сам он придавал ей особое значение, поскольку проводил здесь большую часть встреч и принимал гостей, восседая на троне, сделанном из слоновой кости и покрытом золотом…

К трону вели шесть ступенек, украшенные двенадцатью львами из чистого золота, по шесть с каждой стороны. По замыслу, эти ступеньки со львами и возвышенное расположение трона способствует дополнительному возвеличиванию царя в глазах гостей. Восседая на троне, руками царь опирался на подлокотники из двух львят, а под ногами — золотая подставка для ног, поверх нее — подушка, чтобы ноги властителя не уставали во время долгих встреч. Молва о богатстве царя и изысканном великолепии дворца ширилась во всех царствах земных. Вдобавок к этому, Соломон своими щедрыми подарками подталкивал всех чужеземных купцов, послов и министров распространять по разным царствам слухи о нем, как о богатом и необычайно мудром правителе. Первосвященники и придворные также прилагали много усилий, чтобы молодой повелитель, выглядел в глазах подданных, а также чужеземных властителей, уверенным и сильным. Это делалось для того, чтобы цари сопредельных земель относились с должным уважением к Соломону и стремились заключить с его царством мирный договор, также это должно способствовать расширению торговых связей.

Усилия были не напрасны и довольно-таки быстро возымели свое действие, и совсем скоро молодой владыка уже слыл в глазах своего и иных народов весьма мудрым правителем, над которым веял ореол любимца, помазанника бога и мудреца.

Несмотря на молодой возраст и чрезмерное высокомерие, заслуги повелителя признавали, как друзья, так и враги. Люди говорили, что сам бог, посадивший Соломона на трон, благоволит ему, поскольку за годы своего правления властитель укрепил границы, наладил торговлю с многими царствами и даже воздвиг храм единому богу, в которого они верили. Народ восхищался им, с его именем поданные связывали процветание Урушалемского царства.

В нескольких метрах от Соломона на троне поменьше, без золотой отделки, сидел пожилой первосвященник Садок. Среднего роста, с мудрыми маленькими карими глазами, длинным носом, он имел тучное телосложение, что весьма затрудняло его передвижение между храмом и дворцом. Садок носил, как и положено всем священникам, длинную бороду, давно тронутую сединой. Традиционную религиозную одежду дополняла шапка, покрывавшая его голову.

Садок являлся наставником царя с самого детства, а также одним из тех, кто поддержал его в борьбе за трон и помазал на царство. Соломон ценил все это, и поэтому именно первосвященнику Садоку, духовному лидеру Урушалемского царства, оказана высокая честь сидеть рядом с правителем.

Несмотря на то, что владыка в основном старался следовать рекомендациям старшего наставника, бывало и так, что их мнения расходились. Особенно в то время, когда первосвященник, чтобы уберечь Соломона от легкомыслия, рекомендовал выбрать себе одну спутницу жизни из девушек Урушалема, а не множить гарем наложницами из разных земель. Все эти женщины, по мнению священников, приносили с собой в Урушалемское царство, где недавно утвердилась религия единобожия, культы чужих богов и идолопоклонства. Соломон, будучи весьма не глупым, и сам это понимал и содержал весь этот гарем, чтобы поддерживать разговоры о своем богатстве. Он не уделял женщинам из гарема особого внимания и уже не первый год мечтал добавить к своему трону еще более изысканный для единственной избранницы, будущей царицы, которая будет достойно смотреться рядом с ним. Но, несмотря на все это, ему все еще так и не удалось найти ту единственную, что сможет покорить его искушенное женским вниманием сердце.

В этот вечер, Соломон, сидя на троне, слушал очередной рассказ пожилого моавитского купца, дружившего еще с его отцом, о процветающей Савейской земле и необыкновенно красивой владычице, Македе. Он рассказывал царю, что красивее той царицы нет от моря и до моря, но сердце ее так и не покорилось ни одному из правителей земных. Все эти рассказы, наделившие необыкновенно красивую девушку всевозможными легендами, пробуждали в душе владыки интерес, и Соломон все больше склонялся к неотвратимой встрече с прекрасной Македой. Вот уже второй год она не принимала его приглашения посетить Урушалем, что весьма задевало самолюбие царя и побуждало его предпринимать более решительные действия. Соломон и сам не воспользовался одним из ответных приглашений, поскольку священники не позволяли ему посещать другие земли, где под влиянием прекрасных представительниц женского пола молодой царь, потеряв голову, мог впасть в идолопоклонство.

Не выдержав, Соломон перебил моавитянина и спросил:

— Ты сам видал Македу? Так ли хороша, как ее описывают? Я уже не первый год слышу из уст иноземных купцов, прибывающих в Урушалем, о великолепии этой царицы, но лично ее никто не видел.

— Да, видал, — скромно ответил пожилой мужчина. — Я и несколько купцов составляли свиту правителя, когда он направился к ней. Мы отвезли множество подарков, шелка, золото, драгоценные камни, верблюдов, но это совсем не прельстило ее, она интересуется чем-то другим. Царица весьма целомудренна и не часто появляется на публике, но однажды вечером Македа в знак уважения устроила пир, не особо роскошный, поскольку там не принято устраивать долгие гуляния. После молитв в храме она переоделась, и придворный объявил о ее прибытии.

Соломон внимательно слушал каждое слово купца, и тот, набрав полную грудь воздуха, продолжил:

— Распахнулись золотые двери зала, приковав к себе наше внимание. Наступила такая тишина, что можно было услышать частое сердцебиение человека, сидящего рядом. Спустя некоторое время царица появилась в дверях. Все замерли. Я многое повидал на своем веку, но подобную красоту встречал впервые.

Первосвященник отрицательно относился к рассказам купцов о царице Македе, ведь ею очень интересовался властитель. Он старался, как мог, отгородить Соломона от лишних сведений, способных взбудоражить пыл молодого владыки.

— Наверное, купец устал с дороги, позвольте ему откланяться и отправиться отдохнуть, — глядя на царя, тихо произнес первосвященник.

— Спасибо Садок, но мне хочется дослушать до конца рассказ о приеме во дворце царицы.

Перебитый купец, немного помолчав, продолжил:

— Царица необыкновенно красива, все, кто видел ее, говорят, что не встречали никого краше. Как утверждают ее подданные, ей двадцать четыре года. Но из-за множества украшений и чернил, коими повелительница подчеркивает свои глаза, выглядит она намного старше. У нее черная кожа, маленький нос, отчего большие черные глаза кажутся еще больше. Когда она движется, такое ощущение, что богиня сошла с небес, вокруг нее все светится, все преображается. Ее осанка, походка, блестящая кожа, манера держаться на людях, ее длинные сверкающие волосы, все это делает ее.

Переводя взгляд с купца на царя и видя его блестящие глаза, первосвященник решил поступить решительнее:

— Довольно, — перебил он купца и, повернувшись к владыке, сказал: — Повелитель, гонец из наших северных границ ждет уже давно, может, примете его, он проделал долгий путь.

— Сейчас приму, — спокойно ответил Соломон и добавил: — Только дослушаю рассказ.

Видя возрастающий день ото дня интерес властителя к Македе, Садок ничего не мог поделать. Он понимал, что каждое напоминание о ней с еще большей силой пробуждает желание в сердце молодого царя, и поэтому он решил предпринять еще одну дополнительную попытку:

— Прошу вас, довольно засорять свой светлый разум лживыми рассказами об этой демонице из Савейского царства.

Пожилой купец, не желая портить отношения с Садоком, имевшим огромное влияние в царстве и покупавшим у него для храма много разных товаров, решил на сей раз поддержать священника и сказал:

— Повелитель, может, первосвященник прав. Вам лучше не искушать судьбу. Она обладает непонятной силой, чарами, которым никто не может противостоять. Вам прекрасно известно, скольким царям она вскружила голову, а все они опытнее и старше вас.

Слова купца разозлили Соломона. Он сжал правую руку в кулак и, стукнув ею по подлокотнику, грозно произнес:

— Я властелин самого могущественного и богатого царства на всей земле. Никто не имеет право сравнивать меня с другими правителями. Тебе должно быть известно, что я мудрее всех тех царей вместе взятых, и если Македа их отвергла, это значит, что они недостойны ее сердца.

— Вы самый мудрый повелитель, — пытаясь успокоить гнев царя, произнес пожилой купец. — Вас точно не постигнет такая учесть.

Садок молчал, понимая, что его попытки были напрасны, и Соломон не отпустит купца, пока не узнает все, что его интересует.

Царь успокоился и продолжил расспрашивать:

— Все эти рассказы о ее демоническом происхождении и о ее козлиных волосатых ногах, это правда или домыслы тех самых отвергнутых правителей, кто не смог найти ее расположения?

— Великий царь, к сожалению, ничего не могу сказать об этом. В тот вечер на ней было длинное платье, под ним невозможно разглядеть ноги, но передвигалась она не слишком быстро. Мы пробыли там несколько дней, и как только она ответила отказом на предложение нашего царя, отправились к себе.

После паузы купец продолжил:

— Наш владыка был уверен, что покорит ее сердце, но после отказа до сих пор не может прийти в себя. Ему не удалось пройти испытания, тех, что она устраивает каждому претенденту. Она, как непреступная крепость, которую сможет одолеть только самый мудрый из людей, вот поэтому все ждут с нетерпением, кого она выберет.

— А когда у нее побывал царь Моава?

— Летом. Мы отговаривали его от поездки, так как знали, что она разобьет ему сердце. Он много слышал о ней и ее красоте, но увиденное превзошло все его ожидания. Его словно одурманили, околдовали, он преисполнился решимости покорить Македы во что бы то ни стало. Для этого он был готов бросить к ее ногам свое сердце, богатство и все царство, но она не ответила ему взаимностью.

Подумав, купец продолжил:

— Может, люди правду молвят, что она обладает сверхсилой, поскольку, как говорят в моем народе, не бывает волн без ветра. Наверное, она и в самом деле демоница. Из того, что я видел и слышал, получается, что все, кто встречал ее, подпадали под ее чары и были готовы продать душу Молоху за одну только ночь с ней. Священники правильно отговаривают вас от встречи с Македой. Если вы это делаете, чтобы доказать что-то другим властителям или ответить на их насмешки, то не стоит.

Поняв, что сказал лишнее, купец замолчал.

Соломон задумался, потом спросил.

— Какие насмешки?

Купец, опустив голову, промолчал.

— Говори, — приказал царь.

— Они убеждены, что все ваши завоевания и победы, — это заслуга не ваша, а вашего военачальника Мариадона. Как только он покинет вас, то от вашего царства ничего не останется.

— Продолжай.

— Еще они говорят, что вы не можете повидаться с царицей, потому что священнослужители опекают вас, как ребенка. Они убеждены, что священники отговаривают вас от встречи с ней, считая, что сердце Македы никогда вам не покорится, и вы будете непременно отвергнуты ею, как и все другие. Еще молвят, вы такой юный, что она вас даже загадками испытывать не станет.

Разгневанный Соломон приподнялся с трона и гордо проговорил:

— Поезжай и всем передай, что я, Соломон, царь Урушалемский, скоро обязательно встречусь с Македой и покорю ее сердце, поскольку нет мужа в мире мудрее меня. Ты все понял?

Чтобы смягчить гнев Соломона, купец ответил:

— Да, великий повелитель. Я вас знаю еще с младенчества и вижу, каким мудрым владыкой вы стали.

— Ты не мне это говори, а во всех землях, куда везешь товары свои.

— Вам не стоит мне об этом напоминать, владыка. Прибывая в каждое царство, я непременно рассказываю о вашем богатом и процветающем крае, и всегда добавляю, какой мудрый и справедливый властитель им управляет.

Соломона эти слова успокоили. Подозвав своего казначея, он распорядился щедро одарить подарками моавитского купца, тот быстро откланялся. Затем придворные пригласили в зал гонца с севера, Цафона. На северные границы время от времени совершали набеги кочевники из арамейского царства. Соломон отправил туда армию во главе с непобедимым военачальником Мариадоном, поскольку нападения на караваны ставили под угрозу целостность царства и торговые отношения с соседями. Понимая, что победа — это вопрос времени, царь не уделял докладу гонца особого внимания. Слушая его, он продолжал думать о том, как ускорить встречу с царицей Савской.

Цафона уже заканчивал говорить, когда один из придворных доложил Соломону что-то на ухо. Тот оживился новостью о прибытии Барнавы, своего гонца и, прервав его, сказал:

— Мы выслушали твой доклад, из которого следует, что войска арамейского царства удалось потеснить и по дороге в Дамаск осталось взять три крепости. Направляйся на север и передай Мариадону, я рад его успехам и то, что нужно закончить захват Дамаска не позже первого числа весеннего месяца авив.

— Слушаюсь, великий царь.

— Скажи Мариадону, что я хочу видеть его на пиру в честь постройки храма десятого авива. В преддверии Песаха мы хотим освятить храм, по этому случаю сюда прибудут многие правители и богатые купцы из разных земель. Пускай он непременно явится сюда, отпразднует возведение храма с нами и сам доложит о положение дел.

— Будет исполнено, повелитель.

Подумав, властитель добавил:

— Перед всеми этими гостями, мне нужно продемонстрировать свое величие во всем, включая армию. Скажи Мариадону, чтобы при штурме одной из крепостей, обязательно использовал наше тайное оружие.

— Тайное оружие? — переспросил гонец.

— Ты ему передай мои слова, он все поймет. И еще передай ему, что если они успеют одержать победу к этому времени, то я ему дам золота и коней.

— Слушаюсь, великий правитель.

Цафона откланялся и отправился исполнять указания.

Соломон уже второй день ожидал отправленного им гонца в Савейское царство, но рассказ купца из Моава еще больше пробудил в нем интерес. Он переглянулся с Садоком, который, к его большому сожалению, тоже должен присутствовать на встрече.

Как только все покинули зал, Соломон, воодушевленно взглянув на первосвященника, приказал придворному позвать Барнаву. Первосвященник понимал, что причиной этой радости являлись вести о той самой савской демонице, коих Соломон ожидал от прибывшего из Савейского царства. По выражению лица Садока можно было понять, что он отрицательно отнесся к этой новости, так как царство Македы в глазах священников слыло местом идолопоклонства. Чужих жрецов в Урушалеме называли кмарим, в отличие от своих священников, носивших гордый титул коэнов. Кмарим, по мнению первосвященника, обращались в своих молитвах и ритуалах к темным силам, в то время как коэны исключительно к светлым. Зная страсть царя к магии, священники всячески пытались оградить молодой разум от различных чужеземных эзотерических учений, способных увлечь его и увести в сторону от официально принятого единобожия. Считалось, кто множит женщин, множит колдовство и грех.

По радостному блеску глаз Соломона становилось понятно, что наставления священников не возымели на него должного эффекта. Он с нетерпением ждал вестей от гонца, так как его желание встретиться с таинственной савской правительницей становилось все сильнее.

От мысли, что он будет первым, кому покорится эта величественная царица, гордость его не знала границ. Рассказы моавитского купца о необыкновенной красоте и богатстве, а самое главное, о недоступности Македы, делали этот недосягаемый плод еще слаще. Соломон полагал, что рядом с великим царем должна быть самая красивая, мудрая и недоступная девушка. Он уверовал, что, покорив ее, развеет все насмешки на свой счет, и тогда больше ни у кого не останется сомнений по поводу его мудрости и величия.

В то время как гонец с севера и другие подданные покинули зал, удод царицы Савской, Юд-Юд, уже занял удобное место, приготовившись выслушать рассказ гонца.

Когда в зале остались только царь и первосвященник, придворный объявил:

— Царь Соломон, гонец Барнава, по вашему указанию направленный в Савейское царство, прибыл.

— Скажи, пускай проходит, — величественно приказал Соломон.

Придворный дал знак, золотые двери на другой стороне распахнулись, и в длинный зал прошел юноша. Оказавшись на подступах к трону, он склонился и смиренно произнес:

— Будет благословен, царь Урушалема.

Соломон поприветствовал его в ответ и спросил:

— Как ты добрался? На пути не встречались разбойники? Купцы жалуются, что в ущельях, на границах и некоторых подступах к городу на караваны участились нападения.

— Спасибо, мой господин, я знаю объездные пути и добрался без происшествий. На выделенном вами коне, я мчался так быстро, что при всем желании им за мной не угнаться.

Обращаясь к Садоку, Соломон сказал:

— После празднования Песаха, нужно будет покончить со всеми этими кочевниками и навести порядок.

Первосвященник в знак одобрения спокойно кивнул.

Властитель перевел взгляд на гонца и спросил:

— Что тебе нового удалось выяснить о повелительнице савской и ее царстве?

— Владыка, как вы и говорили, под видом торговца я пробрался в их край, и, пробыв там шесть лун и семь солнц, пообщавшись с местными жителями и прибывшим купцами, собрав информацию как о тех землях, так и о их госпоже, отправился назад.

После паузы, продолжил:

— Местные жители называют свое царство Саба и говорят, что их владычица Македа имеет знатное происхождение. У нее много имен, к примеру, иноземцы называют ее Владычицей Юга, Царицей Ночи, а ее подданные — нигиста Македа, что в переводе с их языка царица Македа. Свое имя она получила при рождении и переводится Македа с их языка как огненная. Все ее предки по женской линии правили этим царством, и она взошла на престол, как законная наследница. Подданные очень любят властительницу и говорят, что ее правление знаменуется особым торговым и духовным ростом.

Царь призадумался и спросил:

— А так ли богат их край, как рассказывают иноземные купцы и ее подданные, или это только видимость? Как живет ее народ, чем они торгуют?

— Царства и в самом деле процветает. Их купцы возят караваны с золотом, древесиной, пряностями и благовониями практически во все сопредельные земли, даже в такие большие, как Месопотамия и Египет. Еще они взимают плату с караванов, проходящих через их земли, казна их полна, а подданные чтят царицу, поскольку живут в мире и достатке. По их верованию, это процветание и отсутствие войн в период правления Македы соответствует одному древнему пророчеству о последней правительнице, к коей они ее и относят. Жители ее царства уверены, что именно она должна выполнить высокую миссию, описанную в том самом пророчестве. Эта миссия, по их мнению, прославит владычицу на долгие века, пока солнце будет светить над землей, и они обожествляют ее.

Гонец замолчал.

Соломон никак не отреагировал и, желая узнать как можно больше новостей, произнес:

— Почему они ее обожествляют?

— Как я понял, по их верованию она воплощение богини, которую народ долго ждал, и поэтому ее даже называют святая дева Македа.

Садок, молча слушавший доклад, обрушился на Барнаву:

— Какая святая дева? Какая еще богиня? О ней говорят, как о распутной женщине и обольстительнице. Ты хоть думаешь, что говоришь?

— Простите меня, первосвященник, — испугано прошептал гонец. — Я только передаю то, что мне удалось выяснить по приказу царя.

— Уважаемый Садок, позволь ему продолжить, — вступил в разговор Соломон.

После слов царя Садок вновь повернулся к юноше и с грозным взглядом продолжил внимать докладу. Соломон задал очередной вопрос:

— А увидеть ее тебе удалось? Сегодня купец из Моава говорил, что она необыкновенно красива.

— Да, всего один раз, когда она прибыла в храм для многодневной молитвы. Я пытался разглядеть ее, там находилось много народу и стражников, приблизиться было невозможно. Вдобавок ко всему она вышла в таких одеяниях, что видны были только волосы и глаза.

— Правду говорят, что царица и ее подданные имеют другой цвет кожи, нежели мы?

— Да, мой повелитель. У повелительницы и ее подданных черный цвет кожи, я думаю, это из-за очень жаркого солнца в тех краях.

— От одного из купцов я слышал, что волосы у царицы рыжего цвета — это так?

— Я тоже слышал об этом, но уверяю вас, что волосы царицы темного цвета. Также я разглядел, что ее длинные волосы украшает золотая диадема на лбу с золотой коброй. У них, как и у некоторых других соседних народов, кобра считается символом мудрости и верховной власти.

— Зачем мне ее диадема? Ты лучше расскажи, как она вообще выглядит, высокая или низкая, худая или полная?

Барнава собрался с мыслями и ответил:

— Она чуть ниже среднего роста, стройная с большими черными, пронзительными глазами, весьма величественная. Как вам известно, десятки властителей из соседних и заморских земель пытаются добиться расположение Македы, но по сей день ее сердце, как и ее царство, не покорилось ни одному из них.

Соломон задумался и после короткой паузы, горя желанием узнать все о савской царице, как путник в пустыне, страдающий от жажды, продолжил:

— А что ты можешь сказать по поводу слухов, что у нее вместо ног копыта? Как будто она произошла от любви земной женщины и демона?

Задавая вопрос гонцу, он перевел взгляд на Садока.

— Да, я тоже слышал подобный рассказ от иноземных купцов, но как мне удалось выяснить, все они основываются на легендах тех земель. По одной из них, над Савейским царством властвовал дракон, и в качестве жертв жители приносили своих старших дочерей. Когда настала очередь Македы, то та, увидев дракона, прошептала молитву, и огромное дерево, находившееся за спиной дракона и укрывавшее его обычно от солнца, упало на него с такой силой, что брызги полетели во все стороны. Одна капля попала ей на пятку, и та превратилась в волосатое козлиное копыто. В другом местном сказании говорят, что во время беременности мать царицы увидела в лесу козла, и он ей так понравился, что она с особым чувством сказала, что он красив и копыта его красивые. Вследствие этого ее дочь родилась на свет с разными ногами — человеческой и козлиной. Все концовки этих историй похожи одну на другую, и в них говорится об одной или двух козлиных волосатых ногах. Некоторые считают, что именно это является причиной ее замкнутого образа жизни и боязни компании мужчин.

— Великий царь, вам это ничего не напоминает? — обратился Садок к правителю. — Вспомните рассказы о первой Хаве, у нее, по мнению священников, были волосатые козлиные ноги с копытами. Все это подтверждает то, что она демонического происхождения.

Соломон перевел задумчивый взгляд на гонца, который продолжил.

— Да, многие из видевших царицу приписывают ей демонический образ, и именно с этим связывают ее сверхъестественное влияние на мужчин. Они говорят, что при рождении ей дарована демоническая сила, что позволяет повелевать умами людей.

Рассказывают еще, что ей известны специальные молитвы, призывающие на службу мифических животных и птиц, и она ведает их язык и способна повелевать ими.

Соломон пребывал в растерянности, а Барнава продолжал рассказ:

— Как видите, мой повелитель, эти легенды похожи, но местные жители все это отрицают. Говорят, что Македа мало времени уделяет гостям, а большую часть проводит в молитвах и постах, а отвергнутые правители в отместку приписывают ей разные страшные истории. В народе молвят, что она целомудренна до такой степени, что мужчинам запрещено касаться ее, не то что видеть ноги. А если кто-то случайно коснется, то она проводит несколько дней в строгих постах, чтобы очиститься от этого. Она хранит себя для какого-то избранного, о коем говорится в том самом пророчестве. Только он сможет пройти ее проверки и будет удостоен участи быть с ней.

Переведя дух, гонец продолжил.

— Чтобы разобраться во всем этом и проверить все рассказы про козлиные ноги и то, так ли чиста и целомудренна царица Македа, мне пришлось подкупить одну из ее придворных горничных, по имени Рамеса. Ее в дар Македе привез один из гостивших у нее царей. Хоть Рамеса во дворце всего два года, она успела завоевать доверие властительницы. Из ее рассказов выходит, что все разговоры про ее мужские, волосатые или козлиные ноги, это домыслы. Горничной не раз приходилось мыть ноги госпожи после долгих путешествий и помогать надевать наряды, никаких копыт она не видела. Также Рамеса подтвердила, что владычица прекрасна, мудра и ведет весьма целомудренный образ жизни.

Садок, слушая все эти восхищенные рассказы, решил снова вступить в разговор:

— Ее придворные за твои деньги могут рассказать что угодно. Ты же говоришь, что видел ее, расскажи, как она передвигалась?

— Да, я видел ее средь бела дня в лучах солнца, она передвигалась, как обычные люди, и сама спустилась с паланкина и прошла в храм. Уважаемый Садок, если вас интересует мое мнение, то это все домыслы отвергнутых мужей, чтобы опорочить ее. Их самолюбие не дает покоя, никто не желает быть отвергнутым, побежденным, поскольку тот, кто сумеет завоевать сердце Македы, оставит всех позади.

Видя воодушевление Соломона и отрицание ее демонического происхождения, Садок насторожился и грозно сказал:

— Твое мнение никого не интересует, у нашего великого правителя достаточно мудрости, чтобы самому во всем разобраться. В твои обязанности не входит делать заключения, тем более в присутствии царя.

— Прошу простить меня, первосвященник Садок. Такого больше не повторится.

Царь не стал вмешиваться в действия своего первосвященника. Тот же, желая очернить Македу и пробудить в Соломоне хоть какое-то опасение, задал гонцу еще один вопрос:

— А что тебе удалось узнать об их религии? Правду ли рассказывают, что они идолопоклонники, и по всему их царству стоят храмы солнцу и луне?

Барнава ответил с меньшим энтузиазмом, опасаясь вновь вызвать гнев первосвященника:

— Мне так и не удалось понять, какому богу они поклоняются, но точно могу сказать, уважаемый первосвященник Садок, что у них многобожье. Может их народ когда-то и поклонялся солнцу, но сама Македа и ее подданные поклоняются луне и звездам. По всему царству воздвигаются новые храмы. Несколько лет назад по указанию царицы на заднем дворе ее дворца построили храм для древнего лунного божества Альмаке. Тамошний народ считает Альмаку, которой служит и их госпожа, и армия жрецов, своей защитницей и покровительницей. Эта богиня зооморфна и по описаниям очень похожа на первую из Хав, жену первого человека, имя коей запрещено даже произносить, тем более перед первосвященником.

— Спасибо Барнава, — довольно произнес Садок, услышав подтверждение своей версии. — Думаю, царь все узнал, и ты можешь быть свободен.

Соломон хотел было отпустить гонца отдыхать, как тот произнес:

— Повелитель, если позволите. Я вспомнил еще одну важную деталь, что удалось узнать у той самой горничной.

— Да, говори.

— Я вам уже говорил, что они ее очень любят и смотрят на нее, как на живое воплощение богини, но вдобавок к этому они считают, что по пророчеству она произведет на свет сына от самого достойного из мужчин. Их наследник положит начало долгой царской династии. В знак верования в пророчество местные жители хранят статуэтки у себя в домах и в главных храмах и молятся им. Эти фигурки изображают темнокожую женщину с ребенком на коленях, и солнечный нимб вокруг ее головы.

— И что, она так долго выбирает? — с нескрываемым возмущением спросил Садок. — Кого же она ищет?

— По пророчеству ее суженый мудр, храбр, хорош собой, слава о нем должна дойти до их земель. Если он будет отвечать всем этим качествам, то царица по обычаю приглашает его к себе или отправляется к нему, чтобы испытать загадками.

Соломон думал отпустить гонца, но тот, желая дать повелителю полную информацию и показать, какую большую работу он проделал, добавил:

— Только прошедший все испытания будет считаться избранным, то есть воплощением бога на земле, коего ожидает Македа, именно он и станет ее суженым. По их верованию, после встречи они соединятся, как Солнце и Луна, и станут целостными людьми, единым целым на духовном уровне, как наши прародители.

— Спасибо, — сказал, владыка. — Ты сослужил хорошую службу и сполна получишь свое вознаграждение.

— Я могу быть свободен?

Соломон посмотрел внимательно на него, и в голову пришла мысль, от которой засияли глаза.

— Ты мне можешь понадобиться, пока подожди, нам нужно посовещаться, — произнес он, дав знак гонцу покинуть тронный зал.

Придворные стражники проводили Барнаву за дверь. Когда в тронном зале остались только Соломон и первосвященник, не подозревавшие о Юд-Юде, слушавшем все это, царь произнес:

— Что скажешь, Садок? Может, все-таки мне стоит посетить этот край?

Садок опустил взгляд на свои ладони и предпочел промолчать.

— Видно, что ты не изменил своего мнения и все еще против нашей встречи.

Первосвященник, не поднимая глаз, ответил с отрешенным выражением лица:

— Вы наш господин, и вам принимать решение.

Чтобы попытаться переубедить первосвященника, Соломон добавил:

— Гонец же сказал, что все рассказы — выдумки отвергнутых женихов. Я непременно хочу отправиться в ее земли, но мне важно твое мнение и благословение.

— Вам прекрасно известно мое мнение по поводу этой девушки и ее царства. Вы же сами слышал от гонца, что у них абсолютно чуждая нам культура и религия. А что относительно самой царицы, то если вы отправитесь туда, она разобьет ваше сердце и затмит разум, как и другим властителям, а они значительно старше и опытнее вас. После этого, над вами будут потешаться повелители соседних земель, и вы перестанете считаться великим владыкой Урушалема, а станете очередным царем, отвергнутым ею.

— Почему ты так уверен, что она непременно отвергнет меня? Я же подхожу под многие ее описания.

— Мой дорогой господин, зачем вас должны волновать описания какой-то демоницы. Вы сами должны составлять свои описания, а не подстраивается под чьи-то, не забывайте, что вы властитель Урушалемский и ваше царство и величие намного больше, богаче и влиятельнее Савейского. Своими свершениями вы уже вписаны в истории навеки, поскольку построили храм единому богу и сделали город Урушалем центром современной цивилизации. А кто вспомнит через несколько десятков лет о ней? Люди со всех земель говорят о вас и мечтают посетить ваш город, чтобы увидеть все это великолепие. А вы готовы положить все это на закланье ради какой-то встречи.

Соломон молчал и правой рукой нервно всовывал пальцы в пасть львенка на подлокотнике.

Садок сделал паузу, затем продолжил:

— Ваш покойный отец, я и другие священники возлагали на вас большие надежды. Вы должны укрепить в нашем царстве религию единобожия и распространить ее по всему миру. Наша столица должна стать духовным центром мира, и все это зависит только от вас. Вы представляете, что будет, если царь Соломон, символ веры в единого бога, оступится? Это будет началом конца славного царства, и вместо величия на века, вы получите только скорбь.

— Ничего подобного не произойдет, ты же знаешь, что я постоянно окружен женским вниманием, мой гарем самый большой в мире. Ты готов поверить тому, что кто-то способен вскружить мне голову и заставить забыть обо всем на свете?

— Если бы речь шла о любой другой девушке, то я бы не стал препятствовать вашей встрече. По всем приметам это необычная девушка, очень сильная и влиятельная, такая с легкостью вскружит вашу юную голову. Вы, сами слышали, что о ней говорят, как о блуднице, опытной в соблазнении, перед чарами которой невозможно устоять. Она, словно демоница, ловит в свои сети встречающихся ей мужчин. Пристанище этих демонов, во главе которых и стоит эта самая царица, город Тадмор. И, как говорили мудрецы, язык у таких девушек слаще меда, а слова звучат нежнее любой песни. Они совратят своим речами, взглядом, благовониями, всех кого пожелают.

Выслушав все это, Соломон встал с трона и спустился по ступенькам в зал. Он расхаживал взад и вперед, сложив руки за спиной. Подумав, владыка промолвил:

— Садок, по-моему, ты преувеличиваешь.

— Поверьте моим словам и наставлениям наших мудрецов, запрещающих не только встречи с такими девушками, а даже слушать их речи, поскольку даже их голос может совратить человека с правильного пути. Они посылаются как искушение, наваждение и человеку невероятно сложно с этим бороться. Ему главное найти в себе силы и противостоять ее чарам, и они рано или поздно перестанут действовать.

Владыка внимательно слушал первосвященника.

— Эта демоница по всем описаниям хитрая и коварная, если ей удалось одурманить столько уважаемых властителей. Мне бы не хотелось, чтобы она вам, так же как и другим мужам, вскружила голову, ведь вы станете очередной ее жертвой, трофеем. — Садок продолжал, повернувшись к Соломону, расхаживающему по залу. — Уверяю вас, она без труда овладеет вашей волей, а затем под ее влиянием вы потеряете голову и увязнете в идолопоклонстве. Хотите, я расскажу, как она будет действовать?

Царь молча стоял у подножья трона и смотрел на Садока, который был багровым от ярости:

— Она, как змея, постепенно будет усыплять вашу бдительность своими сладкими речами, нежными касаниями и запахом благовоний. И когда ваш разум уснет, она будет в ложе рассказывать о своем царстве, предках и богах, которые им покровительствуют. Постепенно она начнет знакомить вас со своими богами, будет рассказывать о храмах и чудесах, вы и сами не поймете, как окажетесь в ее сетях.

Соломон, задумчиво слушая все это, поинтересовался:

— Ты что, сомневаешься в моей мудрости и зрелости? Думаешь, я такой глупый?

— Вы не глупы. Но демонице порой бывает очень сложно противостоять. И единственная возможность — это не встречаться с ними, или. — Садок сделал паузу.

— Что или? — переспросил властитель.

— Или их устранить. Но это ненадолго, поскольку она найдет себе пристанище в другом воплощении. Как говорили наши мудрецы, порой им удается противостоять, но зато в других воплощениях они приобретают еще большую силу. Великий повелитель, на вашу долю выпал период громадной мощи этой демоницы. Мы ничего не можем сделать, поскольку она уже приобрела разрушительное влияние на сердца людей. Все зависит только от вас, постарайтесь забыть ее, пока она не найдет другой объект возлежаний, и ее чары спадут. Они служат темным силам, наделяющие их долгой молодостью, красноречием и необыкновенной красотой. Ее жрецы расставляют силки повсюду, чтобы правители земные попадались в них.

Царь пребывал в замешательстве:

— Ты хочешь сказать, что видишь все наперед, и у меня нет никаких шансов?

Садок задумался, после чего спокойно ответил:

— Я всего лишь первосвященник, изучающий Святое Писание. Но, как говорили наши мудрецы, история повторяется, но люди, к сожалению, не меняются и, идя на поводу своих страстей, делают те же самые ошибки.

После паузы первосвященник, чтобы окончательно переубедить владыку посещать Савейское царство, добавил:

— Вспомните, что наш прародитель тоже вначале был крепок верой в Творца, пока не поддался соблазну змея в райском саду. В его случае он потерял место в раю, а ваш рай, великий правитель, здесь, это трон, который вы можете потерять. Вы уже взрослый муж и должны прекрасно понимать, что я имею в виду и к чему вас приведет эта связь.

Соломону нужно было подумать. Он, снова сцепив руки за спиной, молча прошел несколько шагов вперед, потом назад и через некоторое время, заняв свой трон, выправился и, слегка ударив ладонями по львам на подлокотниках под своими руками, сказал:

— Пожалуй, ты прав, мне будет тяжело на ее земле, и я воздержусь от поездки в Савейское царство. Я поступлю мудро, как и полагается владыке Урушалема.

Садок обрадовался и, чуть не начал праздновать победу в душе, как услышал:

— Что ты скажешь, если я приглашу царицу Македу к нам? Здесь она не сможет склонить меня к идолопоклонству, и ты, и твои многочисленные священники будете меня оберегать и помогать. Ты же знаешь, что будут судачить цари, если я снова не приму ее приглашения или не приглашу к себе.

Первосвященник пребывал в ярости, но продолжал молчать.

— Я сделаю это не ради себя, а ради процветания нашего царства. Это укрепит наши связи и влияние на остальные земли. Мы не можем жить замкнуто, мы должны лучше знать властителей соседних земель, больше знать о их культуре и религии, чтобы расширять торговые связи.

Сделав паузу, чтобы найти дополнительные доводы для священника, всем своим видом показывавшего недовольство этой идеей, Соломон сказал:

— Даже если отодвинуть на второй план торговые связи… ты же сам говорил, что по завершении строительства храма мы должны распространить религию единобожья на весь мир, так вот, предлагаю с них и начать. Для нас уже становятся тесны границы нашего царства, нам пора везде насаждать свою культуру и религию. Если мне удастся убедить Македу и весь ее народ служить единому богу, то это будет очередная моя громкая победа. Представь, какая слава пойдет обо мне, я возвеличусь над всеми царями земными. Многие люди разных земель захотят последовать ее примеру.

— И как вы себе это представляете? У них многобожие, они поклоняются солнцу, луне и звездам, им будет сложно принять одного бога. Вспомните, каких трудов и жертв стоило нам отучить жителей Урушалемского царства от идолопоклонства и перейти служить единому богу. На это ушли десятилетия, мы вели многочисленные религиозные войны.

— Если понадобится, я женюсь на ней, и ей придется принять религию нашего царства, — решительно сказал Соломон.

— Великий повелитель, вы не можете быть настолько наивным. Эта девушка не такая, как другие, она до сих пор не подчинилась ни одному из властителей, приходивших к ней с целыми караванами подарков из золота, шелков и драгоценных камней. Она коварная демоница, искусительница, появившаяся в вашей судьбе, чтобы сбить вас с истинного пути. И если даже она согласится выйти за вас замуж и поначалу перейдет в нашу веру, то только для того, чтобы усыпить вашу бдительность и настороженность. У нас абсолютно разные культуры и религии и вы можете мне не верить, но как только вы окажетесь в ее сетях, она переманит вас, и вы погрязнете в идолопоклонстве. Она не простая царица, эта Македа — воплощение одной из главных представительниц темных сил. Как вы хотите ее одолеть?

Соломон молчал.

— Уверяю вас, она никогда не предаст своих богов, напротив, будет совращать других служить им. Она, как змея, будет ждать удобного момента, чтобы ужалить вас, мой повелитель, чтобы укусом своего жала заразить своей верой. Как только ваш разум, помутненный чувствами и страстями, уснет, она поднесет вам райское яблоко и, надкусив его, вы позабудете обо всем на свете, а когда очнетесь, то потеряете все, и царицу, и свое царство.

— Ты преувеличиваешь ее значение, Садок. Барнава же сказал, что она обычная девушка, находящаяся в поисках своего единственного, и вся это история про демоницу — выдумки. Если даже что-то в этих рассказах и правда, ты же знаешь, что я великий царь Соломон, удостоившейся чести построить храм, и без труда смогу устоять перед ее чарами.

— Я ничуть в вас не сомневаюсь, мой господин, но все мы люди со своими сильными и слабыми сторонами. Разве не помните наставление своего мудрого отца: «Не приводи меня к разврату и испытаниям». Следуя этому наставлению, человек не должен идти на испытания лишний раз, тем более на такие, что способны его сокрушить.

Соломон устал убеждать первосвященника, но без его поддержки он не желал приглашать царицу Савскую в Урушалем. Ему не хотелось грубить Садоку, как другим подданным, и он принял очередную попытку заручиться поддержкой старого наставника.

— Садок, я услышал и принял твои опасения, но и ты должен меня понять. Я не буду великим властителем Урушалема, если не смогу завоевать ее сердце, а другие цари станут говорить обо мне, как о нерешительном и слабом правителе. Я прислушался к твоему совету, поскольку мне не хочется идти наперекор тебе, но теперь ты выступаешь и против того, чтобы я пригласил ее к нам. Уверяю тебя, что смогу устоять перед ней, и, увидев наше процветающее царство, богатство, она сама пожелает познакомиться с нашей культурой и религией.

— Если бы все было так просто, то я бы давно дал свое согласие на встречу с ней. Все те триста жен и наложниц, привезенные из разных земель, не имеют даже десятой части той силы, что есть у нее. Она необыкновенно сильная, хитрая и коварная, она не воспримет вас, как своего господина. Уверяю, что она прибудет в наше царство не одна, а приведет с собой армию своих кмарим, которые и на нашей святой земле продолжат поклоняться нечистым силам.

Садок продолжил:

— Мой повелитель, пусть вас не интересует мое мнение, но что скажет народ, видя все это? Мы только победили многобожие, разрушили статуи и жертвенники, скинии чужеземным богам! Царь Соломон, прошу вас, одумайтесь, пока не поздно. Я понимаю, что происходит в вашей молодой душе и как сильно желание увидеться с ней, но ваш разум должен взять верх над чувствами.

— Я не понимаю такой неприязни к ней. Ты сам ее никогда не видел, а полагаешься лишь на слухи простых торговцев с рынка. Уверяю тебя, большая часть рассказанного о ней — домыслы. Это злые языки отвергнутых женихов, гонец только подтвердил это. А ты и другие священники до сих пор считаете ее воплощением самой Лилит.

Садок встрепенулся.

— Повелитель, никогда не произносите это имя вслух. Мы столько раз наставляли вас называть ее первой Хавой. Услышав это имя, сама демоница или та, в кого она на этот раз воплотилась, может прийти в наше царство на зов.

— Это все устаревшие верования. Уверяю тебя, никакая она не демоница. Когда она прибудет в Урушалем, я тебе это докажу.

— Даже если это не так, зачем вам лишний раз подвергать свою молодую душу испытаниям, зачем гневить бога? Вы же видите, что все, кто рассказывает о ней, говорят одно и то же, что не видели никого прекраснее нее. Это жрецы царицы при помощи темных сил внушают всем одинаковые мысли. Они и вас заставляют думать о ней так часто, пробуждая непреодолимое желание встретиться с ней.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что сейчас, по их мнению, настал ваш черед, пришло ваше время для испытаний, поэтому Македа не дает вам покоя, и все вокруг говорят о ней. Вы будете думать, что сами решаете увидеться с ней, но по сути она давно все уже за вас решила. Они не оставляют попыток овладеть вашим разумом, и чтобы поскорее избавиться от этих чар, вам нужно будет завтра утром семь раз окунуться в талые воды и затем прийти в храм. Это поможет вам очиститься, смоет чары жрецов и освободит вашу душу от искушения. Все происходящее — это всего-навсего наваждение жрецов Македы, которые при помощи черной магии решили загнать вас в ловушку.

Соломон внимательно слушал.

— Повелитель, вы же понимаете, что ваше увлечение этой царицей не случайно, как и все в этом мире, это некая проверка на зрелость. Всем нам в этой жизни выпадают испытания, только одни могут устоять, а других оно сломит. И герой именно тот, кто сможет обуздать свои страсти.

— Садок, в твоих словах есть зерно истины. Мысли о ней и вправду не дают мне покоя. Я не могу выбросить царицу из головы, по ночам представляю ее, нашу встречу. Конечно, я был бы в сильной опасности, оказавшись на ее земле. Но здесь, в Урушалеме, самом центре моего царства я убежден, что мне ничего не угрожает. Она и ее кмарим будут под круглосуточным наблюдением моих придворных стражников, и в добавок ко всему ты и твои священники всегда рядом, так что под таким пристальным присмотром даже при большом желании они не смогут причинить мне вред.

— Мой царь, религия и священники могут помочь тогда, когда человек хочет противостоять греху. А когда он сам идет на огонь, который, может, поначалу и согреет его, но по мере приближения обожжет, то сложно чем-то помочь. Я не вправе перечить вашему желанию, но могу обещать, что мы со священниками с самого утра будем молиться, чтобы вы поскорее избавились от чар этой царицы.

— Не нужно ни о чем молиться, это никакое не наваждение. Я сам хочу во что бы то ни стало встретиться с ней и покорить ее сердце, вы лучше об этом молитесь. Мысли о том, что кто-то это сделает прежде меня, не дают мне покоя.

Садок, будучи мудрым первосвященником понимал, что переубедить человека в таком состоянии практически невозможно. Каждая фраза будет восприниматься враждебно, и единственное, что все расставит по местам, это время. Он много раз за свою долгую жизнь сталкивался с подобными случаями, но здесь шла речь не о рядовом жителе Урушалемского царства, а о самом великом царе Соломоне, и первосвященник не собирался уступать:

— Это не мысли, а ваше самолюбие не дает вам покоя. Вы уверили себя, что, покорив ее, возвыситесь не только над простыми людьми, но и над всеми властителями. Я еще с детства видел в вашей душе ростки тщеславия и гордости. Тогда это не казалось чем-то страшным, поскольку каждый человек приходит в этот мир с целью изменить определенные негативные качества в себе. Мне вначале показалось это правильным, поскольку должно было вас побудить учиться, стремиться к знаниям и быть лучше других. Но я надеялся, что с годами вы сможете в себе это искоренить, но, увы, вы, не следуя нашим рекомендациям о скромности в еде, роскоши, в интимных отношениях, только больше развили в себе эти качества. Мой повелитель, пока не поздно одумайтесь и обуздайте вашу гордыню, распустите этот греховный гарем и возьмите, наконец, девушку из нашего царства, чтобы она родила вам наследника. Народ шепчется, что вам уже двадцать пять лет, а у вас до сих пор нет детей.

— Я пока не встретил ту единственную, с коей смогу прожить всю жизнь, ту, увидев которую я скажу, что мне никто не нужен. В гареме я нахожу наслаждения, и я буду его пополнять пока не насытюсь.

— Царь Соломон, вы же знаете, есть люди способные насытиться и одной женщиной на протяжении жизни, а есть и такие кому не хватит и тысячи, и их душа будет постоянно опустошена. Они пребывают в поиске других в надежде на очередную порцию наслаждения. Если не верите мне, то вспомните цитату из наставлений вашего отца — «Бог пастырь мой, и не в чем я не буду нуждаться».

Властитель кивнул.

— Вы же знаете, что здесь речь идет не о земных богатствах и роскоши, тут просьба к богу о скромности, чтобы искоренить зависть в душе. Эта фраза говорит о том, чтобы рядом с человеком находилась такая женщина, с которой он сможет провести всю жизнь и не будет нуждаться в других. Примите это наставление, вы должны научиться напиваться из своего колодца, как учит религия, а не бегать от оазиса к оазису, пока не отравили свою божественную душу.

— Садок, это все давно устарело и не имеет ко мне никакого отношения.

Первосвященнику было обидно слышать подобное о поучениях отца Соломона и других мудрецов, к мнению которых молодой царь прислушиваться не желал.

— Истина всегда останется истиной, и время над ней не властно. Ваш отец следовал наставлениям священников, и поэтому успех соседствовал с ним. Он проводил многие часы в молитве и постах, чтобы побороть в себе дурные наклонности и сделаться достойным служению богу.

— Во время правления моего отца страна не была столь большой, процветающей и могущественной, и он мог себе позволить увлекаться религией. Наши люди занимались только скотоводством, земледелием и ремеслами, а сейчас мы стали центром торговли и караванных путей, у нас самая сильная армия на земле. Совсем недавно были куплены у египтян колесницы для армии, что во время правления моего отца не представлялось возможным. И если дела и дальше будут идти так хорошо, то мы обзаведемся своим флотом, чтобы открыть и морскую торговлю. Финикийцы готовы нам его построить. За время моего правления, мы из простой земледельческой страны, погрязшей в войнах, превратились в процветающее царство. И все это моя заслуга, я сумел подписать мирные и торговые соглашения с нашими бывшими врагами, сделав их союзниками.

Садок молча слушал царя.

— И ты позабыл, но именно мне, а не моему отцу было отведено построить храм, и это говорит, что я выше людей и религии. Если следовать вашей религии, я должен целый день молиться и ничего не делать, не посещать соседних царств, никого не видеть. Кто за меня все это будет делать? Кто будет содержать многочисленных священников, состоящих у тебя на службе, и их семьи, кто будет заботиться о безопасности границ? Все это процветание в нашем царстве благодаря мне и моим хорошим отношениям с правителями и купцами. Всего этого не было при правлении отца.

Садок не возражал.

— Я вас содержу, строю множество молельных залов и храмов по всему царству. И если вы не можете уберечь меня от жрецов царицы Савской, если вы их так испугались, то зачем вы тогда мне нужны? Ответь мне, Садок, если вы не в состоянии уберечь меня, то зачем содержать столько священников? Пускай они, как и все подданные, обрабатывают землю, торгуют или воюют, а в свободное время молятся.

— Великий царь, мы не боимся их жрецов и наши сердца полны верой в единого бога. Но мы хотим предостеречь вас от ошибки, вы же знакомы с военным искусством и прекрасно понимаете, что легче бороться с врагом, когда он за стенами крепости, но когда он внутри, ест и пьет за вашим столом, то он может легко опоить вас и ваше сердце, проникнуть в покои и овладеть вашей короной.

Видя все это, Юд-Юд, незаметно для глаз людей, подлетел и что-то прошептал Соломону. Правитель, пребывал в некотором недоумении, вдруг словно очнулся. Он поднялся со стула и, повернувшись к первосвященнику спиной, сказал:

— Садок, я выслушал твои рекомендации и думаю, что ты сильно преувеличиваешь силу царицы и ее жрецов. Я уже не юноша, какого может прельстить красота и сладкие речи, за годы правления мне пришлось многое повидать. Тебе должно быть известно, что мне покорилось множество женских сердец и уверяю тебя, что мне, царю Урушалемскому, Соломону, не составит труда очаровать Македу, царицу Савскую. Наш союз и признание ею единобожия станет очередной победой Урушалемского царства. Это возвеличит меня среди всех властителей земных.

Повернувшись в сторону Садока, царь продолжил:

— А если, как ты утверждаешь, ее кмарим представляют опасность, то вы, как мои духовные стражники, на то и есть, чтобы оберегать меня от воздействий других жрецов и благословлять на успех. Если вы не способны, то зачем мне вас всех содержать? Зачем я столько средств выделил на воздвижение храму богу. Я все чаще вспоминаю слова военачальника Мариадона, коего вы так недолюбливаете, что священники стали меньше заниматься своими прямыми обязанностями и стремитесь принимать за меня все решения. Если ты первосвященник, то продолжай заниматься религией, думаю, что с делами царства справлюсь и без тебя.

— За последние годы вашего общения с Мариадоном вы изменились. Ваше отношение к религии и духовенству стало меняться и, стоит заметить, не в лучшую сторону. Под его влиянием вы стали резко отзываться о духовенстве. Вспомните наставление вашего отца о наиважнейшей роли религии в царстве. Царь Давид, даже отправляясь на войну, часть воинов оставлял молиться нашему богу, и поэтому был непобедим.

— Военачальник Мариадон не молитвами, а армией защищает наши земли и пока не проиграл не одного сражения.

— Урушалемское царство оберегают не Мариадон и его войска, а наши ежедневные молитвы богу.

— Тебе так не нравится Мариадон, поскольку он самостоятелен. Он равнодушен к религии и всем этим обрядам и, что больше всего вас раздражает, его призыв отделить духовенство от влияния на царя.

Сделав пару шагов, Соломон продолжил:

— И знаешь, я день ото дня прихожу к мнению, что он прав, что духовенство пытается заменить собой власть. Мне уже двадцать пять лет, а я самостоятельно даже царицу к себе пригласить не могу. Вы, как маленького ребенка, продолжаете меня оберегать и наставлять, думая, что я буду и дальше покорно выполнять ваши рекомендации. Моему терпению пришел конец, и с сегодняшнего дня я единолично буду решать, что мне делать и кого приглашать.

Садок, до этого дня заменявший Соломону отца, был раздосадован таким сильным желание молодого правителя добиться самостоятельности. Он, как и другие верные подданные, верой и правдой служили ему и желали самого лучшего. Надеясь остудить пыл царя и вразумить его, он, подняв голову, сказал:

— Мой господин, в вас с каждым днем все больше растет гордыня, а как вы знаете, — это грех.

— О каком грехе ты говоришь, грехи это для простых людей, а я великий владыка Урушалема, помазанник божий.

Садока это разозлило. Он видел что правитель, воспитанный им в лоне единобожья, готов из-за этой Македы перечеркнуть все начинания. Он понимал, что лучше сейчас соблюсти спокойствие:

— Да, господин, в величие Урушалема есть ваша заслуга, но мы считаем, это все благодаря богу, и именно наши каждодневные молитвы помогают стране процветать.

— Пускай благодаря богу. Но этот самый бог посадил меня на трон, и ты вместе с пророком Нафаном помазал меня. Разве не так?

— Так, повелитель.

— И именно мне поручено богом воздвигнуть храм и стать правителем Урушалемским. Подданные должны мне подчиняться.

— Да, мой господин.

Садок опечалился, все его аргументы не имели для Соломона никакого значения. Первосвященнику стало ясно, что царь решил во что бы то ни стало покорить сердце властительницы Савской, и все увещевания бесполезны.

Властитель продолжал:

— Садок, я принял решение единолично, и оно окончательное. Македа прибудет во дворец на празднование Песаха, и я сегодня же распоряжусь, чтобы подготовили приглашение для нее.

— Как пожелаете, повелитель, — кротко произнес священник.

Видя покорность Садока, уже спокойным тоном Соломон продолжил:

— Ты никак не желаешь понять, что я уже не тот юнец, что только вошел на престол, и которого нужно оберегать. Мне надоело постоянно прислушиваться к твоему мнению и делать то, что ты мне рекомендуешь. Впредь я буду действовать по зову сердца. Если тебя не устраивает принятое мною решение и ты продолжишь настаивать на своем, то можешь покинуть это кресло и посвятить время своими прямым обязанностям по служению в храме. Это место займет другой священник или же я поступлю еще мудрее и позабочусь о том, чтобы это кресло совсем убрали.

Видя решительный настрой царя, Садок решил уступить. Будучи мудрым священником, он понял, что битва проиграна, и лишние доводы внесут еще больший раскол между ними, после которого он полностью потеряет влияние на властителя. Ему было обидно от признания того, что Македа одержала первую победу.

Но первосвященник понимал, что главное сражение за сердце и душу владыки еще впереди. Садок набрался сил и произнес:

— Простите, повелитель, если разгневал вас. Вы уже взрослый и мудрый правитель, который волен самостоятельно принимать важные решения. Моя обеспокоенность вызвана только одним, заботой о вас и нашем царстве. Я верой и правдой служил вашему отцу, так же, если позволите, буду служить вам, сколько вы посчитаете нужным.

— И ты меня прости, Садок, если был слишком резок. Позаботься о том, чтобы празднование Песаха прошло на высоком уровне, так как я приглашу сюда много властителей и богатых купцов. Перед самим праздником мы устроим пир в честь воздвижения храма. Я хочу, чтобы пир запомнился всем надолго, и царица увидела меня в лучшем свете, все это на твоей ответственности. Сколько нужно будет выделить денег из казны, ты получишь.

— Хорошо, мой повелитель. Я все выполню.

Садок, чтобы дать повелителю успокоиться, с разрешения царя отправился на вечернюю молитву. Как только первосвященник покинул зал, царь приказал позвать гонца.

* * *

Когда Барнава прошел в зал, Соломон, недолго думая, приступил:

— Ты молодец! За твою работу золото и коня можешь оставить себе.

— Спасибо мой царь, вы очень щедры.

— Ты получишь в два раза больше, если выполнишь еще одно мое задание.

— Что прикажете, мой повелитель?

— Сегодня отдохни, а завтра снова отправляйся в Савейское царство. Прибудешь с утра во дворец, и тебе дадут лучшего скакуна и приглашение на праздник Песах, его ты должен будешь вручить царице Македе. Возьмешь с собой в дорогу еще двух стражников, чтобы по пути на тебя не напали разбойники. Царица во что бы то ни стало должна получить это письмо как можно быстрее и прибыть сюда.

— Слушаюсь повелитель.

— Это еще не все, — после паузы Соломон продолжил: — Когда будешь вручать приглашение, на словах передай ее придворным, что если Македа и на сей раз осмелится отказать мне, то мы разорвем все торговые отношения с ее страной. До этого времени мы оставались союзниками, но в случае отказа Урушалемское царство из союзника превратится в яростного врага. Ты все понял? — грозно произнес Соломон, посмотрев на гонца.

— Да, великий царь.

— Сколько дней тебе понадобится?

— Максимум неделя.

— Хорошо. Но не больше, поскольку ее каравану идти около месяца, и она может не успеть на пир и на сам праздник. Теперь второе задание. Ты говорил о каких-то загадках?

— Этими загадками она испытывает мудрость правителей?

— Да, они самые.

— Что прикажете?

— Ты должен узнать, какие будут эти загадки. Сможешь? Тебе же удалось познакомиться с кем-то из ее придворных.

— Сделаю все, что в моих силах, повелитель.

Чтобы Барнава понял, насколько это важное задание, царь строго проговорил:

— Сделай все, что в твоих силах и не в твоих, но с пустыми руками не возвращайся. Подкупи, делай что хочешь, но чтобы загадки и желательно и отгадки к ним, оказались у меня до прибытия царицы.

— Слушаюсь мой повелитель.

— Я надеюсь на тебя. Ты можешь пробыть там сколько угодно, но возвращайся с загадками. Если справишься, озолочу.

— Спасибо великий царь. Я сделаю все, чтобы не разочаровать вас.

— Барнава, ты служишь мне давно, и я думаю, что не нужно напоминать о том, что никто не должен знать о втором задании. Абсолютно никто.

— Мой повелитель, вы можете полностью положиться на меня.

— Если вернешься без результата или проболтаешься, то отправишься защищать наши северные границы. Думаю, что подкрепление им сейчас не помещает.

— Я вас понял, властитель, не знаю, сколько времени это займет, но я все выполню.

ГЛАВА 3. СЕВЕРНЫЕ ГРАНИЦЫ ЗЕМЕЛЬ СОЛОМОНА

Двадцать первый день месяца Шеват.

В это самое время на северных границах войска под предводительством доблестного военачальника Мариадона осаждали крепость, где укрылась часть арамейских войск. Это было крупное царство, некогда покорившееся царю Давиду, отцу Соломона. Их племена то большими, то малыми отрядами периодически совершали набеги на северные земли, грабя деревни, и нападая на караваны, везшие в Месопотамию товары из Египта.

Первосвященник и некоторые из военачальников рекомендовали Соломону разгромить арамейское войско раз и навсегда из-за их непрекращающегося желания создать царство со столицей в Дамаске. Но Соломон не придавал этим вылазкам большого значения, будучи уверенным, что они не представляют большой угрозы для целостности Урушалемского царства. Только когда казначеи доложили царю, что набеги снижают прибыль от сборов с торговцев, предпочитавших менять маршруты, Соломон приказал дать решительный отпор и разместить воинский гарнизон на территории арамейского царства для предотвращения подобных вылазок в будущем. Для Соломона, предпочитавшего мирные соглашения и торговые союзы войне, это была больше устрашающая акция.

Мариадон, которому было отроду тридцать два года, вместе с одиннадцатью военачальниками, присоединившимся к нему на разных этапах жизни, доблестно охраняли границы царства. Соседние земли знали, что армия Соломона прекрасно обучена военному ремеслу, и даже не думали нападать на богатую страну, а предпочитали торговать и платить подати, когда караваны пересекали землю царя Соломона.

Главный военачальник Урушалемского царства Мариадон имел в своем подчинении одиннадцать воинских подразделений, по числу колен за исключением левитов и коэнов, составляющих двенадцатое колено. Хорошо обученные войска Мариадона потеснили противника и уже вплотную приближались к Дамаску. В армии царили порядок и жесткая дисциплина, несмотря на то, что каждый солдат мог выразить свое мнение или пожелание вышестоящему. Главный военачальник был внимателен к просьбам бойцов и относился к ним с уважением.

Все воинство Урушалемского царства делилось на военачальников, которых было одиннадцать, офицеров и простых солдат. Поскольку царство Соломона занимало обширную территорию, в армии также служили наемники с разных земель. Каждый новобранец проходил специальную подготовку и только после этого отправлялись оберегать границы. Чтобы избежать лишних потерь на поле боя, для солдат была изготовлена специальная, единая форма, состоящая из рубахи, штанов и пары башмаков. Она способствовала быстрому перемещения в боевых условиях, и отличительной ее чертой было то, что на белую рубаху солдат наносили красную шестиконечную звезду на левой стороне груди.

Наемникам, каждый из которых сражался в своей одежде, также выдали форму, чтобы солдаты воевавшие под знаменами урушалемской армии, смогли с легкостью отличить друг друга на поле боя.

Офицерам к рубахе, штанам и башмакам полагалась также серая мантия с красной шестиконечной звездой на всю спину, чтобы солдаты могли в бою следовать за ними.

Форма одиннадцати военачальников, каждый из которых был представителем знати Урушалемского царства, отличалась не только цветом мантии, которая была не серой, а белой, но и знаком. На рубаху и мантию военачальников, а также главного военачальника Мариадона, вместо шестиконечной звезды наносился знак «Т» (Тау), нарисованный также красным цветом.

В своем кругу военачальники и Мариадон, которые и ввели все эти нововведения, называли солдат — Учениками, офицеров — Товарищами, а военачальников — Мастерами, а сам Мариадон, являясь главным военачальником, носил титул Великого Мастера.

В Урушалемской армии был разработан специальный язык символов и тайных слов, открывавшийся новобранцам при поступлении на службу. В широком понимании это служило тому, чтобы чужеземцы не смогли затаиться среди войск Соломона.

Тайное слово каждого из уровней имело еще несколько функций. Раз в месяц, произнося слово, соответствующее своему уровню, военные получали полагающееся им денежное вознаграждение. Офицеры получали жалование выше солдатского, а военачальники выше офицеров, чем вызывали зависть некоторых из них. Поскольку каждое новое звание повышало не только в статусе, но и давало стремительную прибавку к жалованию, все стремились заполучить тайное слово более высокого чина: ученики — Товарища, а Товарищ стремился заполучить слово Мастера.

Военачальник Мариадон старался учитывать просьбы солдат и офицер о повышении вознаграждения, и порой это приводило к спорам с Соломоном, не желавшим повышать жалование, ссылаясь на множество строек в столице.

На одиннадцати военачальниках, получавшим высокое жалование, лежала огромная ответственность. Они руководили пехотинцами, лучниками, кавалерией и совсем недавно поступившими на вооружения колесницами. Специально для этого сформировали три боевых отряда по триста колесниц в каждой. Во главе этих отрядов, военачальники поставили трех офицеров. Муфусаил, представитель одного из колен Урушалемского царства, и два наемника, Фанор, сириец и Амру, финикиец. Отряды колесниц первыми вступали в бой при сражениях. Два первых атаковали противника с флангов, а отряд Муфусаила наносил удар по центру. Именно эти три отряда первыми принимали на себя всю мощь противника, прокладывая путь пехотинцам и кавалерии.

Высокая выучка и слаженность в действиях делали армию Соломона непобедимой. Царь гордился этим, но для Мариадона, исповедавшего принципы гуманизма, война была ненавистна. Он ставил человеческую жизнь превыше всего, и поэтому каждое сражение, где гибли солдаты, как с одной, так и с другой стороны, вызывало печаль в сердце военачальника. Мариадон жил с мечтой о мире без войн и верой в то, что цель каждого человека помогать ближнему, делая его жизнь лучше и справедливее, а не отнимать ее. Поэтому он и на сей раз вел долгую осаду, чтобы избежать большого кровопролития.

Он не собирался следовать приказу Соломона о быстром взятии укрепленных крепостей, поскольку всегда принимал решение в соответствии с обстановкой. Такая независимость раздражала первосвященника Садока, видевшего в военачальнике своего соперника за влияние на разум царя. Мариадон пользовался безграничным доверием царя и был единственным, кто мог прямо высказывать Соломону свое мнение. Это не было вызвано их разницей в возрасте или военными успехами военачальника, а имело некую историю, предпосылку. Двенадцать лет назад, Мариадон по первому зову тогда еще юного Соломона, нуждавшегося в поддержке, прибыл из земли Тирской и помог ему взойти на престол.

Внешний вид Мариадон вызывал восторг у друзей и трепет у врагов. Высокого роста, крепкого телосложения, темноволосый с большими глазами цвета меда. Всем своим величественным видом, отвагой и манерами он подтверждал свое высокое происхождение. Многие говорили об их внешнем сходстве с царем, кое-кто шептался о сходстве Мариадона с отцом Соломона, но подтверждения этим домыслам так никто найти и не смог.

Сам военачальник Мариадон был нелюдим, неразговорчив и с презрением относился ко всему мирскому. Никто из смертных не ведал о его происхождении. Многое из его прошлого, в частности, его родословная, имя его отца, место и обстоятельства рождения покрыто тайной за семью печатями. Знакомые с ним люди говорили, что его мать, которая с самого детства растила его одна, происходила из Нефелим. А после того как Мариадон прибыл в Урушалем, его, за глаза недоброжелатели стали называть сыном вдовы.

Враги боялись Мариадона, а солдаты, офицеры и одиннадцать военачальников чтили его за военный талант, мудрость и отвагу. Они видели в нем настоящего лидера, искреннего, отважного, самоотверженного, который везде выступал против несправедливости. В своем кругу одиннадцать военачальников называли его Великим Мастером. Помимо военных задач, этих людей объединяла одна общая цель, которую они клятвенно обязались не раскрывать никому.

ГЛАВА 4. МАКЕДА ОТПРАВЛЯЕТСЯ В УРУШАЛЕМ

Первый день первого весеннего месяца Адар.

Гонец в сопровождении двух военных прибыл во дворец владычицы по приказу царя Соломона. Он передал для повелительницы приглашение на Песах, не подозревая, что Македа все уже знала от своего Юд-Юда, и в ее землях шла подготовка к визиту в Урушалем. Придворному советнику Македы он передал слова властителя о том, что тот очень ждет ее визита, и если она откажется и на сей раз, то Урушалем разорвет все торговые отношения с Сабой, и даже может дойти до объявления войны. Советник принял приглашение и сказал, что обязательно все передаст.

Когда кормилица через несколько часов пришла в личные покои госпожи, та, поднявшись с пола после молитвы, пригласила ее войти.

— Моя царица, привезли приглашение от повелителя Урушалема и его угрозу о разрыве торговых отношений, все, как вы и ожидали. Также гонец, прибывший с этим посланием, просит разрешить ему сопровождать вас и ваш караван, чтобы указать короткий путь.

Няня передала приглашение Македе и продолжила:

— Получив ваше согласие, он останется, а двух стражников, сопровождавших его, отправит обратно, чтобы они возвестили Соломона о вашем скором прибытии.

Читая приглашение, владычица произнесла:

— Хорошо, пускай потомится еще пару дней, потом скажите, пусть отправит гонцов и передаст, что я прибуду. Сегодня новая луна, первый день первого весеннего месяца этого года, и хороший знак, что он привез приглашение именно сегодня.

Отложив послание, поразмыслив, она продолжила:

— Они начнут праздновать свой праздник пятнадцатого авива в Урушалеме, а за несколько дней до этого будут гуляния по поводу освящения храма. Знаешь, как мы поступим?

Не дождавшись ответа няни, повелительница сказала:

— Я прибуду туда в начале месяца, за десять дней до празднеств, чтобы получше познакомиться с Соломоном. Если это не тот, кого мы ожидаем, я сошлюсь на плохое самочувствие и отправлюсь обратно, чтобы не дожидаться пира и праздника, на который прибудут все цари. Только сначала мне с жрецами нужно будет выбрать благоприятный день, чтобы отправиться туда как можно раньше.

— Поступайте, как вам виднее, повелительница.

— Собери сегодня вечером всех жрецов в храме Альмаки.

— Хорошо.

— А как себя чувствует верховный жрец Урхеку, ему полегчало? Я не видела его в храме с того самого дня, как Юд-Юд прибыл из Урушалема. Если ему стало лучше, пусть и он придет на молитву и поможет нам выбрать благоприятный день.

Хемсут молчала.

— Ему я доверяю в выборе благоприятного дня, как никому, поскольку он с самого детства учил меня астрологии, и лучше него в этом никто не разбирается. Он, как никто другой, ждет момента, когда на нашем пути встретится тот самый, избранный.

Няня, опустив голову, сказала:

— Его состояние вчера ухудшилось, и сегодня он уже не проснулся. Другие жрецы уверены, что это урушалемские священники позаботились об этом, проведя особый таинственный ритуал.

Македа расстроилась и, сдерживая эмоции, тихо произнесла:

— Позаботьтесь о его погребении.

— Слушаюсь, моя госпожа.

После паузы, кормилица сказала:

— Владычица, может, вам еще раз стоит подумать о визите в Урушалем. Видите, как они свалили с ног нашего верховного жреца, другие священники и я начали беспокоиться о вашей безопасности. Этот народ весьма опасен, может, стоит подождать пока Соломон сам решит прибыть к нам.

— Моя няня, у нас нет выбора, время пророчества подходит. Я должна отправиться туда, хочу я этого или нет, тем более этот отказ он может воспринять как оскорбление.

— Тогда позвольте мне и нескольким жрецам отправиться с вами, здесь в беспокойстве о вас я точно долго не проживу.

— Ты же знаешь, что я рада твоему присутствию всегда, но караван до Урушалема будет идти от двадцати дней до месяца. Зачем тебе отправляться в такое долгое путешествие?

— Я справлюсь, моя госпожа. Мне будет спокойнее находиться рядом с вами и оберегать всеми возможными способами.

Македа позволила кормилице сопровождать ее. Подумав немного, она спросила:

— Тебе удалось еще что-то узнать об урушалемском государе от наших стражников?

— Да, я дала указание собирать информацию о Соломоне и его царстве. Подкупив торговцев, и урушалемских, и чужестранных, нам удалось кое-что выяснить. Первое, что рассказывают о нем, — он очень мудр и щедр. Второе, что говорят, — у него где-то триста или, по другим данным, тысяча жен и наложниц, привезенных из разных царств. На заднем дворе дворца Соломон построил для них огромный гарем, на что он отводит большие средства, чтобы вызывать зависть и восторг у всех своих гостей.

— Что, он собирается сделать меня триста первой женой? — то ли в шутку, то ли всерьез произнесла Македа.

— Рассказывают, что он хочет править миром, и поэтому набирает наложниц и жен из разных народов. Вам, моя госпожа, нужно быть бдительной. Он очень хитер, коварен и свою мудрость, как утверждают его подданные, получил в подарок от самого бога.

— Как это?

— Эта история сама по себе вызывает много вопросов. Говорят, в ночь перед помазанием на престол к нему во сне явился бог и предложил попросить все, что хочет — богатство, силы, славы. Но Соломон отказался от всего этого и выбрал мудрость. Бог был доволен его выбором и сказал: за то, что тот выбрал мудрость, а не богатство и славу, он будет иметь все это сразу.

— Как интересно, — задумчиво произнесла Македа.

— И поэтому некоторые из священников и подданных называют государя другими именами, такими как любимец бога, друг бога. Еще его называют совершенным или миролюбивый, эти два имени происходят от слова Шалем, поскольку жрецы Соломона считают, что он объединил в себе солнце и луну и является целостным, идеальным человеком. Но как бы то ни было и сколько бы имен он ни носил, люди говорят, что эта мудрость помогает ему во всем, он удачлив, и бог благоволит ему.

— Что еще?

— Кое-кто из купцов говорит, что слухи о своей мудрости он распространяет сам, используя щедрые подарки. Над своим царством он поставил двенадцать наместников, каждый из них представляет влиятельный род. Армия у него самая сильная в тех землях, а ее главный военачальник Мариадон не знает поражений. Еще говорят, что повелитель молод, и его часто посещают приступы гнева. Для того чтобы он мог совладать с собой, придворный мудрец подарил ему особый перстень. Это перстень часто помогал в моменты гнева и уныния.

— Какой еще перстень, магический? — удивленно спросила Македа, коснувшись своего кольца на мизинце.

— Говорят, что на нем высечена фраза: «Все проходит». И в моменты сильного гнева царь всегда смотрел на эту надпись, и это помогало ему обрести спокойствие. Но однажды он так рассердился, что не смог совладать с собой, даже глядя на эту надпись. В гневе он сорвал кольцо с пальца и уже собрался бросить его, как в последний момент заметил светящиеся буквы на внутренней стороне. Он приблизил кольцо к глазам — надпись гласила: «И это тоже пройдет». Царь улыбнулся и снова надел кольцо. Соломон не расстается с ним с того самого момента, как взошел на престол.

Македа расхаживала по покоям и, внимательно слушая кормилицу, спросила:

— А что удалось выяснить о той странной истории с его восхождением на престол?

— Рассказывают, что Соломон взошел на престол, являясь четвертым сыном царя.

— Как это ему удалось?

— Он не любит обсуждать эту тему, и поэтому она окутана множеством слухов и сплетен. Говорят, что два старших брата пали в войнах, что вел его отец, а третий брат, Адония, кому должен был перейти трон, после неудавшегося восстания, загадочно исчез. Ему не понравилось желание отца передать трон младшему наследнику, Соломону, и он, заручившись поддержкой некоторых священников и военачальников, считавших его законным наследником, поднял бунт. Но удача была на стороне Соломона и ему удалось изменить ситуацию. И после того как юного наследника помазал на царство первосвященник Садок и ему присягнули на верность многие военачальники, Адония сдался. Рассказывают, что царь в знак доброй воли простил его и других заговорщиков, отпустив на все четыре стороны и стал единоличным правителем Урушалема. С тех пор этот самый первосвященник Садок, высказавший поддержку Соломону, пользуется у того большим уважением.

— Пользовался, — с усмешкой сказала святая Македа. — Я же тебе рассказывала, как повелитель едва не лишил его места около себя и своего расположения. Мы смогли посеять раздор между ними, спасибо нашим богам.

— Соломон молод и эмоционален, а первосвященник хитер и найдет способ снова примириться с ним. Вы же видите, как они ответили нам, будучи на столь далеком расстоянии, и боги не смогли уберечь верховного жреца.

Македа задумалась.

— Нам нужно подготовиться к поездке, чтобы обезопасить вас в первую очередь, моя госпожа. У их первосвященника целая армия жрецов и поговаривают, что в своем новом храме они поклоняются не богу, как думает простой народ, а дьяволу. Именно ему они молятся и приносят кровавые жертвоприношения. Узнав все это, я решила во что бы то ни стало, отправиться с вами. Одну я вас туда не отправлю, моя царица.

— Спасибо тебе, кормилица, за заботу и за то, что смогла так много разузнать о Соломоне и его царстве. Мы не можем больше никого подвергать опасности, и если его священники так сильны, мы возьмем с собой туда своих жрецов, и еще со мной будет шкатулка с изображением могущественного бога Ремфана. Он поможет нам, обережет и в пути, и в самом Урушалеме.

— Нам нужно опасаться не только жрецов государя, но и его самого. Из всех рассказов видно, что он очень хитер и горделив, не остановится ни перед чем, пока не добьется своего.

— Моя няня, в этих рассказах правда может перемешаться с вымыслом, и пока мы с ним лично не познакомимся, ничего определенного сказать нельзя. Из рассказов Юд-Юда он в самом деле мудр и хорошо собой, а его царство процветает. Он так спорил с первосвященником, чтобы пригласить меня, это достойно повелителя. Из твоих рассказов следует, что у него доброе сердце, поскольку он простил заговорщиков, это тоже подходит под описанное в пророчестве. Хочется надеяться, что это он, так как пророчество обязательно должно сбыться. Вчера, перед рождением новой луны, я долго молилась, после чего легла спать, и во сне мне явился знак, видение, что, отправившись в Урушалем я встречу того самого, избранного.

— Какое именно видение?

— В небе над Урушалемом велось приготовление к Священному Союзу Солнца и Луны, они приблизились друг к другу очень близко. Это меня воодушевило. И то, что именно сегодня гонец привез приглашение, стало еще одним добрым знаком, что скоро пророчество сбудется. Поэтому, моя Хемсут, я хочу поскорее отправиться туда, чтобы испытать царя загадками. И если он в самом деле окажется избранным, я подчинюсь ему и даже приму его религию.

ГЛАВА 5. АШМЕДАЙ! АШМЕДАЙ! АШМЕДАЙ!

Ночь, пятого числа весеннего месяца Авив[1]

Была уже поздняя ночь, когда Мариадон с военачальниками, собравшись в шатре, откуда можно было разглядеть последнюю осажденную крепость на пути к Дамаску, подбирали удачное время для штурма. Расположившись вокруг стола над картой осажденной крепости, они обдумывали различные варианты.

После многочасовых рассуждений было принято решение начать штурм завтра днем, когда солнце будет в зените. После чего, военачальники покинули шатер, а Мариадон, прислушавшись к их совету, решил прилечь поспать на несколько часов, после трех бессонных ночей. Он быстро заснул и во сне увидел первую встречу с еще юным Соломоном.

— Я прибыл к тебе на помощь в трудную минуту, как и обещал царю Давиду.

— Мариадон, ты знаешь, почему я вызвал тебя из земли Тирской в Урушалем?

Мариадон ничего не ответил и продолжал спокойно смотреть на Соломона.

Совсем юный повелитель, коему через несколько месяцев должно исполниться четырнадцать лет, облаченный в дорогие платья, продолжал:

— Ты, может, уже слышал, что мой брат Адония против желания ныне покойного отца, Давида, хочет занять трон. Его поддержали первосвященник Авиафар и военачальник Йоав, к ним присоединились и другие бунтовщики. Презренные сказали, что если я не оставлю свои намерения стать правителем Урушалема и не откажусь от престола, то они расправятся со мной. Адония еще при жизни отца завел себе собственное войско, при поддержке коего и объявил себя царем. Это бунт против воли отца, желавшего самого лучшего для нашего царства.

Мариадон продолжал внимательно слушать юного Соломона. Несмотря на то, что Мариадону на тот момент исполнилось двадцать один год, он превосходил всех своих современников в военном искусстве, и ни одна армия не решалась идти войной против царства Тирского. В добавок к своим военным качествам, он был весьма мудр и сдержан. Мариадон не собирался раболепствовать перед юным царем, которому пришел на помощь, и, выполнив свою миссию, желал снова поскорее вернуться в свои земли. Но понимая, что царь очень напуган бунтом и опасается за свою жизнь, он хотел дать тому высказаться.

— Когда отец узнал, что Авиафар вопреки его желанию поддержал Адонию, то сразу же издал указ и назначил Садока единственным первосвященником Урушалема. Несмотря на это сейчас в стране два объявленных царя и два первосвященника.

Мариадон выслушав его, произнес:

— Адония старше тебя, по древнему праву он и должен наследовать престол.

Молодой властитель разнервничался:

— Сейчас совсем другие времена, эти правила не действуют, и к тому же отец выбрал своим преемником меня. Перед смертью он приказал Садоку именно меня помазать на царствование. А враги, узнав о моем помазании, собрали армию и идут на нас войной.

Соломон, прижавшись к спинке трона, просящим тоном сказал:

— Ты разобьешь войско Адонии? Поможешь сохранить трон согласно воле отца?

— Соломон, тебе должно быть известно, что я сторонюсь излишнего кровопролития и веду только оборонительные войны. Но если это воля отца, то я обязан защитить тебя. Все что я могу пообещать, что они не смогут причинить тебе физического вреда.

— Спасибо тебе, Мариадон, перед смертью отец сказал, что у вас с ним есть уговор, согласно которому я всегда могу к тебе обратиться, и ты примчишься и поможешь, как только я позову.

— Слово покойного царя Давида, для меня закон. Он был великим воином и мудрым правителем, много рассказывают о том, как он освободил наше Тирское царство, когда я только появился на свет. Повзрослев, я дал слово, что тоже буду готов защитить его земли, когда понадобится. Но он меня так и не призвал, а так как я должен выполнить данное мной слово, то его последняя воля будет исполнена, и я помогу тебе.

— Спасибо тебе, Мариадон. Проси потом, что хочешь — денег, женщин, земель, — получишь все, что потребуешь, когда расправишься с заговорщиками.

— Мне не нужно всего этого. Но прежде чем приступить к службе, нам нужно условиться.

Не дав докончить Мариадону, Соломон резко произнес:

— Проси, что хочешь.

— Условие мое такое. Как только ты станешь единовластным повелителем, и твоим землям не будет угрожать опасность, обещай, что не будешь меня здесь понапрасну задерживать и дашь вольную тем солдатам, кого я выберу, чтобы они смогли отправиться со мной.

— Я дам тебе столько людей, сколько понадобится, и вдобавок ко всему за каждый год службы ты будешь получать из казны золото и серебро, сколько пожелаешь.

— Ты обещаешь это?

— Да, обещаю. Только помоги мне занять законное место и стать единоличным правителем Урушалемского царства.

— Соломон, ты еще молод и можешь не понимать, что такое обет, но царское слово должно соблюдаться. Как я обещал когда-то прийти в любой момент на защиту ваших земель, так же и ты тоже должен будешь выполнить свой долг передо мной.

— Хорошо. Слово единого царя Урушалема. Также обещаю, что своим первым указом я сделаю тебя главным военачальником моего войска.

Мариадону посмотрел в окно и, отметив приближение ночи, произнес:

— Мне нужно подготовить оборону дворца.

— Подожди. А правда, что все говорят, будто у тебя есть чудо-оружие, демон, который якобы может уничтожать целые армии и крушить стены? Ты захватил его с собой.

Мариадон молчал.

— Можешь направить его против Адонии, чтобы навсегда стереть память о нем и других восставших против меня?

— Как ты можешь так говорить о своем брате? Соломон, если хочешь стать хорошим царем, повелителем всего Урушалемского царства, ты должен быть великодушным к своим подданным и врагам.

Внимательно посмотрев на Соломона, в глазах которого горел огонь мести и желание единовластного правления, он тихо сказал:

— Запомни, власть и сила никогда не должны служить насилию, они призваны служить добру. То самое оружие, о коем ты меня спросил, если им злоупотреблять и использовать не по назначению, в любой момент может обернуться против тебя.

— Ты мудр, Мариадон. Обещай, что научишь меня мудрости, научишь управлять этим оружием, если я стану справедливым царем.

— Тебе многому нужно еще учиться.

— Я готов учиться, поскольку хочу стать великим властителем Урушалема. С тобой мне ничего не страшно, все говорят, что ты непобедим. Исполни волю отца, сделай меня единым повелителем нашего царства. Иди и разгроми войско Адонии…

* * *

— Просыпайтесь, Мариадон, время наступило, — проговорил Бенони, молодой парень, на вид чуть больше пятнадцати лет.

Несмотря на то, что он не носил никакой формы, ему позволено находиться в шатре рядом с военачальником и даже читать его дневники, где тот записывал свои размышления. Бенони оказался рядом с Мариадоном после того как пять лет назад военачальник спас его, защищая северные границы. Во время очередного набега кочевнические племена ограбили и вырезали всю деревню, и прибывший туда Мариадон во главе немногочисленного войска освободил ее. Среди убитых, коих солдаты собирались захоронить, увидел ребенка, подававшего признаки жизни. Бенони на тот момент исполнилось десять лет. Военные лекари говорили, что ему не выкарабкаться, так как он потерял много крови, но Мариадон помог ему встать на ноги. И узнав, что всех родственников мальчика убили при нападении, пожалел его, и с того самого момента он стал его опекуном. Бенони с большим восхищением смотрел на Мариадона, видя в нем наставника и старшего брата в одном лице, и был готов пожертвовать ради него жизнью. Ему особенно нравилось, когда Мариадон называл его другом, это позволяло чувствовать свою значимость и важность. Сколько Бенони ни просил Мариадона, тот не брал его в бой, поскольку один из кочевников, напавших на их деревню, копьем пробил юноше коленную чашечку, и с того самого момента тот хромал.

Мариадон открыл глаза и, сев на кровать, спросил:

— Солнце уже закончило свой подьем?

— Да, я все время смотрел на небо, не сводил глаз, чтобы вы смогли отдохнуть.

— Спасибо тебе, Бенони. Можешь принести кувшин холодной воды? Мне нужно умыться.

— Да, конечно, уже иду.

— Только не спеши, время у нас есть.

Бенони принес воды. Мариадон, умывшись, вышел из шатра, располагавшегося на горе, откуда открывался вид на Дамаск и последнею крепость, уже неделю осаждаемую войском Соломона. Арамейцы, укрывшиеся в этой крепости, никогда не видели подобного в своей военной истории. Вокруг стен стояла тринадцатитысячная армия Урушалема, но не приступала к штурму. Со всех сторон — лучники, прикрывающие солдат, проносивших на плечах некий ящик вокруг крепости раз в день в течение недели. Впереди шли семь человек в белых одеждах и трубили в трубы.

Войска Арама пребывали в замешательстве. Обычно после продолжительной осады войска Мариадона шли на штурм, но арамейцы не знали, что на сей раз царь попросил использовать тайное оружие, чтобы показать всем врагам непобедимость своей армии. Мариадон, хоть и не сторонник применения такой силы в обычном сражении, решил уступить, в надежде, что царь наконец даст вольную его близким сподвижникам. Еще одним аргументом для него было то, что оружие, о коем знали только он и Соломон, поможет не только быстрее захватить крепость, но и сохранит жизни многим солдатам. Несмотря на все эти положительные моменты, Мариадон понимал, что каждая сила имеет и другую сторону и если ею пользоваться неумело, то она может выйти из-под контроля, нанеся ущерб тому, кто ее пробудил.

Когда один из военачальников сказал, что все готово, Мариадон дал знак, и люди с ящиком и семью трубачами снова начали обходить крепость. Но сегодня они, в отличие от предыдущих шести дней, должны обойти крепость не единожды, а целых семь раз, при этом люди в белых одеждах все время обязаны трубить в трубы. Когда они завершали седьмой обход, и трубачи уже извлекали последние звуки из своих труб, Мариадон вынул меч из ножен и проделал в воздухе определенное таинственное движение. Держа меч вверху, он произнес слово, известное только ему одному, затем, опустив руку, дал знак. Вся армия закричала: «Ашмедай, Ашмедай, Ашмедай». Через несколько мгновений стены замка обрушились. Арамейцы замешкались, и войско во главе с Мариадоном на белом коне вошла в крепость, лишенную стен, и после непродолжительного боя одержало победу.

Шестой день весеннего месяца Авив.

На следующий день, когда последние отряды арамейцев сложили оружие, Мариадон дал приказ разместить один гарнизон в самом Дамаске. Выступая после полудня с речью перед солдатами, он поблагодарил их за отвагу и предложил подойти к одной из двух колон, за которыми сидели казначеи, дабы получить вознаграждение за бои в соответствии с чином и ждать новых распоряжений, пока он приедет от Соломона. Вскоре у первого из столбов выстроилась самая большая очередь, так как там раздавали вознаграждения обычным солдатам. Они подходили один за другим, называли тайное слово и получали оплату. Около второго столба людей находилось меньше, так как там выдавали деньги офицерам.

После выступления Мариадон сказал Ашеру, одному из своих военачальников, чтобы после того как все солдаты получат деньги, поедят и пойдут отдыхать, он и другие Мастера собрались в одном из залов осажденной крепости. Несмотря на то, что среди одиннадцати приближенных военачальников в боях особо выделялся Дан, отважный воин и стратег, отряды коего побеждали всех врагов, а его люди считались непревзойденными бойцами, особые задания Мариадон поручал Ашеру. Ашер — один из самых первых военачальников его армии и самый преданный друг, но несмотря на это, руководствуясь военными навыками, Мариадон в свое отсутствие всегда оставлял за старшего именно Дана.

В указанный час один за другим Мастера стали подходить к той самой зале. Подойдя к проходу, где стоял Ашер, они шептали ему на ухо тайное слово, и только после этого им позволялось пройти внутрь. Это был обряд «Братства Змеи», во главе которого стоял Мариадон. В этот Орден допускались только самые мудрые и достойные из воинов, разделявших взгляды Мариадона на мир и справедливость. К ним недавно присоединился одиннадцатый военачальник, Йоханан. После его вступления в тайном ордене уже насчитывалось двенадцать участников, вместе с Мариадоном. Несмотря на все свои регалии и достижения в обычной жизни, внутри братства все были равны, даже Мариадон, носивший титул Великого Мастера, брал на себя такие же обязанности, что и другие братья.

Когда собрались все одиннадцать братьев, Ашер и сам прошел в внутрь. Через несколько минут к двери подошел и Мариадон в сопровождении Бенони.

— Передай мне, пожалуйста, бумаги с записями.

— Пожалуйста, — протягивая их, сказал Бенони. — Я все время бережно хранил их, как вы мне и сказали, и даже не посмотрел не разу. Если хотите, могу поклясться.

— Не стоит клясться по каждому поводу. Я тебе и так верю, мой добрый друг. Иди поешь, мы здесь долго будем.

— Я не голоден. Если вы не возражаете, я бы хотел посидеть у дверей, чтобы никто вам не мешал, а потом поем вместе с вами. Я обещаю, что никому не расскажу, даже если что-то услышу.

— Хорошо, но если проголодаешься, нас не жди.

Мариадон прошел в залу, посреди которого стоял круглый стол, а на каждой из стен висели полотна с нарисованным знаком «Т» (Тау). За столом уже расположились одиннадцать приближенных. Он произнес:

— Приветствую вас, Братья!

— Приветствуем тебя, Мастер, — произнесли собравшиеся.

В братстве все имели равный статус и обращались друг к другу на «ты». Все это должно было послужить моделью нового общества равенства и справедливости.

Заняв двенадцатый стул, он еще раз обвел всех взглядом и сказал:

— Скоро заканчивается наш срок служения царю. Мы защищали северные земли от постоянных набегов и грабежей. Сейчас Урушалемское царство в безопасности, его границы охраняют обученные воины, соседние страны даже не вздумают нападать на него. Использовав Ашмедая и разместив гарнизон в Дамаске, я исполнил последнюю просьбу царя, и после этого он должен дать вам вольную. Надеюсь, на этот раз он сдержит свое слово, и нам не придется продолжать службу в его уделах, и мы сможем послужить высшим идеалам человечества.

В знак одобрения все стали стучать ладонями по столу.

Спустя несколько мгновений Мариадон продолжил:

— Мы все здесь разделяем одни ценности, и мне приятно, что каждый из присоединившихся на разных этапах нашего Братства внес свой вклад, свои мысли и идеи в это новое учение и готов бороться за них до конца. Каждый из нас, ставший на путь просветления, должен сделать своим основным долгом служение человечеству, справедливости и создание нового общества.

Положив листы перед собой, Мариадон сказал:

— Мы с братом Ашером, несколько дней подряд старались придумать, как упорядочить все наши мысли и идеи. Многое мы записали, но успели не все. Брат Ашер, можешь их зачитать.

Протянув листы Ашеру, Мастер продолжил:

— Нам нужно как можно быстрее сформировать наше учение. Если Соломон не захочет ему следовать, то мы утвердим этот свод правил в любом другом месте вне Урушалема. Хотя бы в моем Тирском царстве или другом, где мы сможем исповедовать наше учение. Ашер, ты готов? — поинтересовался Мариадон, обращаясь к разбирающему листы брату.

— Да, Великий Мастер, — произнес Ашер и приступил к чтению: — Орден Змеи, последователи коего мы являемся, основан нами, чтобы защищать идеалы мира, добра и справедливости. Мы видим своей миссией сохранение и передачу нашим последователям мудрости и тайн человечества. Неспроста мы выбрали Змея нашим символом. Змеи являются символом мудрости, но у этого слова есть еще одно значение — «узнавать», «просветлять».

Одна из наших основных целей — стереть преграды между бедными и богатыми, власть имущими и угнетенными, поскольку все люди братья. Мы должны установить в мире идеалы справедливости, пусть не будет разделения земель и религий. Весь мир станет единым царством, и населять его будет один народ, а все разделяющие людей границы уйдут в прошлое. В этом идеальном обществе люди будут говорить на одном языке и жить, как братья. Наши души имеют один источник, и поэтому все люди равны перед своим Создателем. В новом мире, который мы стремимся создать, храмы будут возводиться не в городах из камней и песка, а внутри каждого человека. Только такие люди, ставящие во главу угла идеи равенства и гуманизма, смогут построить идеальный мир на земле.

Взяв очередной лист с записями, Ашер продолжил:

— Наш Орден должен стать для всех искателей Истины Храмом, крепостью, куда смогут приходить свободные люди. Люди вольнодумаюшие и не подчиняющиеся внутри себя никакой власти. Они могут быть разных религий и цвета кожи, объединенные одной идеей. Чтобы среди братьев не происходило разногласий, все вопросы о религии и политики внутри Ордена запрещены. Переступая порог Храма, все становятся одним народом, братьями, провозглашающие идеалы любви и справедливости. Члены нашего Ордена Змеи, должны стать для людей всего мира искрой, примером для подражания, лучом света в царстве тьмы. Тем самым Светом, который в будущем разгонит тьму религии и неравенства.

Своей основной целью Братство Змеи считает создание на земле царства истины и справедливости. В том царстве не будет ни царей, ни слуг, ни бедных, ни богатых, ни сильных, ни слабых, никто не будет никого притеснять, все будут свободны и равны, и станут жить, как одна дружная семья. И поэтому основные принципы нашего Ордена отражают слова «свобода, равенство и братство».

После паузы Ашер произнес, подняв взгляд на Мариадона:

— Это пока все записи, которые мне удалось привести в порядок.

Мариадон, внимательно, как и другие братья, слушавший Ашера, произнес:

— В нашем учении есть еще много мыслей, должных пробудить сердца людей, нужно их изложить доступным языком. Мы должны везде, где можем, утверждать идеалы справедливости, чтобы положить конец войнам и страданиям. Утром я отправлюсь в Урушалем, чтобы поговорить с Соломоном. Если он не захочет применить эти принципы в своем царстве, я получу для вас вольную, и мы отправимся в другие земли.

Попросив слово, Ашер сказал:

— Мастер, может лучше поговорить об этом уже после праздников, поскольку царь сейчас очень увлечен приготовлениями к пиру, который он дает в честь освящения храма. Поговаривают, что он пригласил множество властителей, а особенно ожидает прибытие царицы Савской.

— Пир пройдет через четыре дня. И, если я не ошибаюсь, выльется в многодневные утомительные гуляния, затем перерастет в Песах, его по всей стране будут праздновать пятнадцатого авива. Чтобы пробыть там как можно меньше и избежать всех этих гуляний, завтра утром я отправлюсь в Урушалем и через три дня буду там. Я постараюсь сразу же поговорить с Соломоном, пока память о победе свежа, узнаю, хочет ли он изменить свое правление или получить для вас вольную.

После паузы Мастер продолжил с неким неудовольствием:

— В начале своего правления Соломон разделял наши идеи и должен был отделить религию от управления царством, но в последнее время стал больше прислушиваться к священникам. Сейчас это его основная опора, и думаю, что предстоит непростой разговор.

— Мастер, разреши сказать, — обратился к нему брат Дан.

— Пожалуйста, Дан, говори.

— У нас есть армия, и мы можем захватить весь Урушалем, зачем нам ждать разрешение Соломона?

— Дан, наше учение пропагандирует мир и ненасилие, к тому же я дал слово царю Давиду, что не буду воевать против Урушалемского царства, а его я нарушить не могу. Если Соломон не согласится с нашим учением, то должен будет дать вам и вашим семьям вольные. Я выполнил свою часть договора, теперь его очередь исполнить свою, после чего мы покинем Урушалем. Вместе мы отправимся туда, где сможем создать свободное и справедливое общество. Увидев это, все люди земли захотят к нам присоединиться.

Посмотрев на воодушевленные лица своих братьев, Мариадон продолжил:

— Как и сегодня, в нашем символическом храме на четырех стенах мы видим знак «Т», символизирующий общество, где все равны, мы сделаем все, чтобы эти же принципы воцарились во всех четырех концах света. Но, мои дорогие братья, мы только в начале своего пути, и нам еще много нужно будет сделать для этого.

Наступила пауза, затем Ашер попросил слово и, разбирая листы, произнес:

— Мастер, если ты не против, я еще пару дней пробуду здесь, чтобы вместе с братьями поработать над текстами, и через два дня присоединюсь к тебе в Урушалеме?

— Конечно, брат, пока время позволяет, нам нужно записать наше учение, изложить его в такой форме, чтобы его понимали и мудрец, и простой земледелец. Это учение рано или поздно будет изучаться лучшими умами во всех землях, и последователи нашего братства покорят мир.

Все члены Ордена одобрительно застучали ладонями по столу, после чего Мариадон продолжил:

— Мои братья, мы с вами стоим у истоков великого и справедливого ордена вольных людей, который будет близок всем людям свободных нравов, вне зависимости от языка и вероисповедания. Да прибудет с нами Свет, мои дорогие братья.

— Да прибудет с нами Свет, — ответили хором братья.

После короткой паузы Мариадон в заключение произнес:

— Я постараюсь вернуться как можно скорее. Дан, как и обычно, ты в мое отсутствие за старшего.

— Слушаюсь, — произнес Дан.

Когда официальная часть работы ложи завершилась, братья встали из-за стола, чтобы провести последний ритуал, принятый ими в Ордене Змеи. Этот ритуал, когда они вставали в круг и брались за руки, носил название «Братская цепь» и имел древние корни. Согласно тайной трактовке, которую Мариадон узнал во время своей инициации в одном из древних жреческих храмов Египта, это должно символизировать свернувшегося в кольцо змея, кусающего свой хвост.

Когда братья, держась за руки, закрыли глаза, Мариадон произнес:

— Как мы скрепили свои руки и символизируем неразрывную цепь, так и идеалы нашего Братства Змеи сомкнутся, покорив собой все царства мира. Во всех уголках земли будет провозглашен созданный нами девиз так же, как мы его провозгласим сейчас в этом Храме.

После этих слов все произнесли: «Свобода, равенство, братство». Как только они проговорили эти слова, из-за дверей послышался странный шум. Мастер, объявив работу ложи закрытой, выбежал наружу и увидел, как трое офицеров отталкивают Бенони, пытающегося их остановить.

— Что вам нужно? — произнес Мариадон строгим голосом, отводя запыхавшегося юношу в сторону. — Почему вы не находитесь с другими офицерами?

Дан и другие братья, выбежав на шум, хотели вступиться, но Мариадон попросил их не вмешиваться, сказав, что готов выслушать товарищей и справится с этим сам. Когда десять военачальников отправились в комнату, где должна состояться совместная трапеза, коей завершалась каждое собрание ложи, Мариадон поинтересовался у Муфусаила, Амру и Фанора:

— О чем вы хотели со мной поговорить?

— Мы требуем достойной оплаты за наше несение службы, — произнес Муфусаил.

— Разве вам не выдали сегодня оплату, соответствующею вашему офицерскому званию и тайному слову?

— Это несправедливая плата за нашу службу. Мы давно хотим стать военачальниками и не раз говорили об этом Дану. Мы выполняем такие же функции, а получаем оплату офицеров.

— Дан уведомил меня о вашей просьбе и рассказал, что вы руководите тремя отрядами колесниц. Из-за вашей нерасторопности мы потеряли за последний месяц пятьсот колесниц и, вдобавок к этому, численность ваших войск пока не достаточна, чтобы присвоить вам звание военачальников. Вам нужно набраться немного терпения, и, когда придет время, вы будете возведены в ранг военачальников и получите тайное слово.

Выслушав слова военачальника, в разговор вступил Фанор:

— Мы не хотим ждать и требуем справедливости. Мы хотим стать военачальниками или хотя бы узнать тайное слово, оставаясь офицерами, чтобы получать достойную оплату. Если вы нам откажете, то мы будем жаловаться царю Соломону.

В это время из ложи вышел Ашер, он собрал все листы в одну стопку и решил присоединиться к остальным братьям, готовившимся к совместной трапезе. Когда он проходил мимо Мариадона и спорящих с ним товарищей, то один из них увидел самый верхний лист с надписью, сделанной большими буквами: «Братство змеи».

— Так вот вы чем занимаетесь, — потирая руки, сказал Муфусаил. — Вы создали тайное идолопоклонническое общество, Братство Змеи, куда приняли только верных вам военачальников.

Мариадон, не показывая особого раздражения, спокойно произнес:

— Вы пока не готовы стать военачальниками. Если вас не устраивает мое решение, то вы вправе жаловаться царю. Я завтра отправляюсь в Урушалем и готов повторить эти же слова перед ним.

— Не сомневайтесь, мы так и поступим, — произнес третий офицер, Амру. — Мы тоже отправимся в столицу, прямо к военачальнику Урушалема Ванее, он мой двоюродный брат. Мы обязательно обо всем ему доложим, а он уже передаст справедливому владыке Соломону.

* * *

Когда они ушли, то Мариадон подошел к сидящему на стуле Бенони и, присев на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, сказал:

— Почему ты вступил с ними в спор, сколько раз я тебя просил не делать этого, ты же еще совсем юн, а они офицеры.

Держась за больную ногу, после столкновения с офицерами начавшую болеть еще больше, Бенони, оправдываясь, сказал:

— Они хотели пробраться к вам. Я несколько раз говорил им, что нельзя, что вы заняты, но они только насмехались надо мной, толкая из стороны в сторону.

Видя боль в глазах своего юного друга, Мариадон яростно посмотрел вслед удалявшимся товарищам, но, сдержавшись, ничего не предпринял.

— Можно вас попросить о просьбе, — убрав руку с больного колена, произнес Бенони.

— Да, проси, о чем пожелаешь.

— Вы сказали, что завтра отправляетесь в Урушалем, возьмите меня с собой, я вас очень прошу!

— До Урашалема долгий путь, и я точно не знаю, сколько времени пробуду там.

— Мариадон, пожалуйста, возьмите меня с собой, вы же знаете, для меня быть рядом с вами — самое лучшее, что может быть.

Немного подумав, Мариадон произнес:

— Бенони, ты мне нужен здесь. Охраняй записи. Тебе я доверяю, как никому.

— Я так и знал, что вы меня не возьмете, — опустив голову, грустно произнес парень. — Вы меня и в бой не берете, несмотря на все мои просьбы.

— Я не беру тебя в бой не потому, что ты хуже кого-то. Ты крепок и отлично держишься в седле — стараясь подбодрить парня, сказал Мариадон — Ты нужен мне здесь, поскольку тебе я доверяю, как никому, и, зная, что ты стережешь записи, я смогу мыслями сосредоточиться на своих делах.

— Вы просто жалеете меня, и я понимаю это, хотя иногда думаю, что в самом деле делаю для вас что-то полезное. Когда вы покидаете свой шатер перед боем и говорите мне присматривать за записями, то я сразу же беру их и прячу под рубашку, чтобы, пока вы руководите войсками, их никто не смог выкрасть. Я знаю, что больше ничем не могу помочь вам. Я сижу и молюсь, чтобы с вами и солдатами ничего не случилось. Вы заменили мне семью, отца, мать. И хоть я не достоин биться рядом с вами, и вы не принимаете меня в войска, так как я не совершенен, как вы, прошу вас, возьмите меня в Урушалем.

Мариадон, опустив голову, молчал. Бенони для него за это время стал как младший брат, к коему он очень привык и всячески оберегает.

— Правы были три офицера, назвавшие меня калекой. Они сказали, что я гожусь только чтобы двери сторожить.

— Не обращай на их слова внимания, они не в своем уме. Я не беру тебя в Урушалем, так как дорога весьма утомительна, скакать три дня верхом.

— Обещаю вам, если возьмете меня, я со всем справлюсь, вы же видели, как я умею держаться в седле. Побывать в Урушалеме — моя давняя мечта, солдаты рассказывают, что там сейчас стало очень красиво.

Поразмыслив, Мариадон сказал:

— Хорошо, я возьму тебя с собой, ты этого заслужил.

— Мариадон, у меня будет к вам еще одна просьба.

— Какая? — спокойно спросил военачальник, помогая Бенони встать со стула.

— Позвольте и мне обращаться к вам Мастер, как обращаются ваши одиннадцать военачальников, когда больше никого нет рядом. Я случайно услышал это несколько раз от Дана и Ашера, может, я этого и не достоин, но для меня это будет большая честь.

— Хорошо, зови меня Мастером. Ты это давно заслужил, но пообещай не вмешиваться во все наши дела.

— Обещаю, Мастер.

Продолжая опираться на руку военачальника и прихрамывая, Бенони обратился к Мариадону с еще одной просьбой:

— А когда мы прощаемся, мне можно говорить «Свобода, равенство, братство», так же как вы говорите, когда расходитесь?

— Мой дорогой Бенони, пожалуйста, забудь то, что ты слышишь во время наших встреч, поскольку то, что мы делаем, может быть весьма опасно. Иногда я даже жалею, что взял тебя, поскольку я привык жить один, а теперь несу ответственность за двоих. Если с тобой что-то случится, тем более по моей вине, я себе этого никогда не прощу.

— Как скажите, Мастер.

Когда они подошли к комнате Бенони, Мариадон сказал:

— Сейчас отправляйся к себе, я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду, потом сразу ложись спать, завтра нам предстоит долгий путь.

ГЛАВА 6. НАПАДЕНИЕ НА КАРАВАН ЦАРИЦЫ В УЩЕЛЬЕ

Восьмой день весеннего месяца Авив.

Караван царицы Савской, состоящий из семисот верблюдов, сопровождаемый погонщиками, и более двухсот придворных: слуг, стражников и жрецов владычицы, приближался к Урушалему. Вдруг послышался шум, и сверху упало несколько глыб. Македа находилась в паланкине, рядом шли верблюды с драгоценностями. В результате она и часть каравана оказались отрезаны от основной группы, где осталась и большая часть стражников.

Верные стражники царицы, оставшиеся по эту сторону завала, сразу слезли с верблюдов и, опустив паланкин на землю, окружили его. Они понимали — эта ловушка устроена разбойниками, чтобы отделить их от каравана и завладеть золотом, что везлось в дары царю Соломону. Через мгновений банда разбойников, напала на них.

Многочисленные стражники, находящиеся с другой стороны, разбирали завалы и никак не могли помочь воинам, оберегавшим Святую Македу. Силы оказались неравны, и, когда разбойники приближались к паланкину, расправившись практически со всеми стражниками царицы, на шум битвы прискакали Мариадон и Бенони, оказавшееся неподалеку. Мастер ловко достал из ножен меч и поразил первого из нападавших, а Бенони по его приказу остался наблюдать за вторым входом в ущелье и должен предупредить о приближение новых групп разбойников. Хорошо обученные стражники уже практически изнемогали, но продолжали оказывать яростное сопротивление разбойникам. Быстро спустившись с коня и расправившись с еще несколькими грабителями, Мариадон направился к паланкину, который уже защищал всего один стражник. Сразу несколько из нападавших бросились на него, но военачальник к тому времени успел выбрать удобное место у скалы. Проткнув очередного разбойника, он бросил взгляд в сторону паланкина, где увидел девушку, сквозь накидку блестели необычайно красивые большие черные глаза. Он замер. В этот момент раздался крик Бенони:

— Мастер, осторожнее, там еще один сзади.

Видя, что его не слышат, юноша поскакал на помощь, чтобы отвлечь разбойника, пытавшегося проткнуть Мариадона со спины. Бенони достал меч и ударил по клинку нападающего, благодаря этому удар противника пришелся в бедро военачальника. Кровь начала стекать по штанам, рана оказалась глубокой. Мариадон быстро очнулся и, повернувшись, пронзил нападающего. Двое оставшихся разбойников, поняв, что им не одолеть Мариадона, и с добычей придется распрощаться, бросились бежать.

Паланкин распахнулся, Святая Македа, вышла наружу. Уцелевший воин пал перед ней ниц и произнес:

— Святая Македа, побудьте еще немного внутри, нужно удостовериться, что они больше не вернутся.

— Не беспокойся, я думаю, опасность миновала.

— Я все же прошу вас оставаться внутри, моя царица, наши люди уже на подходе, — не поднимая головы, продолжал стражник.

— Все в порядке, я должна выразить признательность тому, кто так отважно сражался и не дал разбойникам причинить мне вреда, — переведя взгляд на двух незнакомцев, проговорила девушка.

Мариадон и Бенони были поражены преданностью слуги. У них сложилось впечатление, что он и другие стражники, отдавшие жизни, чтобы спасти свою владычицу, верны ей безоговорочно.

— Я, владычица Савская, Македа, благодарна вам за вашу помощь. Если бы вы вовремя не подоспели, то мое путешествие в Урушалем закончилось бы на этом месте.

Мариадон и Бенони молчали.

— Это уже второе нападение на наш караван, но в этот раз небесные силы послали нам вас, — повернувшись в сторону стражника, царица приказала: — Принеси им шкатулку с золотом в качестве вознаграждения за смелость и отвагу.

— Вы очень щедры, но золото можете оставить себе, — произнес Мариадон, не желая смотреть в глаза госпожи, лицо коей все еще оставалось закрыто.

— Это вознаграждение за мое спасение, вы его заслужили.

Кровь продолжала течь, но Мариадон старался не подавать виду, он все сильней сдерживая рану рукой, произнес:

— Люди не должны ожидать вознаграждения за свои поступки, тем более тогда, когда кого-то спасают от смерти.

Царица с восхищением посмотрела на военачальника.

— Весьма достойно, — произнесла она. — Позвольте хоть одна из моих служанок обработает вам рану.

— Не стоит, там нет ничего опасного, — сказал Мариадон, развернувшись, чтобы найти свою лошадь.

— Я не могу так отпустить вас, вы же истекаете кровью, — с волнением сказал царица.

— Бывало и хуже, я сам сейчас ее перевяжу, а прибыв в Урушалем, сменю штаны на новые, — достав чистую ткань, заметил Мариадон.

Македа продолжала с восхищением смотреть на своего спасителя.

Обработав рану и взобравшись в седло, они дождались прибытия стражников Македы, которые уже успели обойти ущелье, спеша на помощь своей царице.

Военачальник не желал терять времени и, поняв, что Македа в безопасности, вместе с Бенони отправился в Урушалем.

ГЛАВА 7. РАЗГОВОР ЦАРЯ СОЛОМОНА И ВОЕНАЧАЛЬНИКА МАРИАДОНА

Десятый день весеннего месяца Авив. Урушалем.

Царь принял Мариадона, как только узнал, что военачальник ждет аудиенции с ним. Тот вошел в тронный зал, где в это утро Соломон сидел один, поскольку Садок занимался последними приготовлениями к пиру. Один из подданных прошептал на ухо владыке радостную весть о приближение каравана Савской правительницы. Он был воодушевлен новостью и, увидя приближение военачальника, с радостью спустился с трона в зал ему навстречу. После крепких объятий восторженным голосом произнес:

— Брат мой, как я рад тебя видеть!

— Я тоже рад тебя видеть в здравии. Урушалем заметно изменился, все говорит о приближающихся праздниках.

— Мне приятно, что ты тоже прибыл разделить с нами эти радостные события.

Мариадон промолчал.

— Ты поел с дороги, отдохнул? — спросил его Соломон.

— Я хотел как можно скорей добраться в Урушалем и поговорить с тобой.

— Мариадон, мы все наслышаны о твоих победах на Севере. Ты еще раз доказал, что ты лучший военачальник на земле. Пойдем, прогуляемся по дворцу, я так много хочу тебе рассказать и представить твоему взору новые строения.

— Спасибо, Соломон, но я прибыл сюда, чтобы обсудить важные вещи. Как тебе известно, арамейское войско, совершавшее набеги на северные границы, разбито, и в самом Дамаске размешен наш гарнизон.

Не обращая внимания на его слова, правитель продолжил:

— Теперь, после того как ты использовал Ашмедая, на нас уже точно никто не осмелится напасть. Все государи будут знать, что нет сильнее армии Соломона, во главе коей стоит доблестный военачальник Мариадон.

Видя желание царя избежать разговора о данном им обещании, Мариадон решил набраться терпения и дождаться более подходящего момента.

— Как все прошло при штурме крепости? — поинтересовался владыка.

— Мы осадили крепость, и в назначенный день Ашмедай разрушил стены. После того как стены пали, мы без труда ее завоевали.

— Поверить не могу, что у нас на службе сам Ашмедай. Я никак не пойму, почему ты все это время отказывался использовать его в бою?

— Вы же знаете, что я не сторонник излишнего применения силы.

Немного подумав, правитель произнес:

— Может, это и к лучшему, сейчас самый подходящий момент, мы достигли самой высокой точки богатства и могущества, и после того, как Ашмедай показал свою мощь, никто и не подумает больше выступать против нас. В том, что Урушалемское государство сейчас богато как никогда, есть и твоя заслуга, мой брат.

Мариадон молчал и внимательно смотрел на воодушевленного царя. Тот продолжал:

— Иногда я вспоминаю, как мы начинали, когда ты только прибыл сюда, чтобы защитить меня и мой трон. Государство было бедное, увязало в постоянных войнах, а сейчас у меня самая могущественная армия, торговля процветает, сколько новых зданий построено, и, самое главное, народ любит меня. Но я не хочу на этом останавливаться, с Ашмедаем мы сможем завоевать все царства, я стану единоличным властелином мира, — мечтательно глядя вверх, произнес молодой государь.

Встретившись взглядом с Мариадоном и не увидев в его глазах воодушевление этой идеей, повелитель менее восторженно сказал:

— Но пока я эти мысли отложу в сторону, поскольку в Урушалем уже съехалось множество правителей из разных стран, а на днях должны прибыть и остальные. Среди них есть один гость, коего я ожидаю с особенным нетерпением, а пире я вас обязательно познакомлю.

— Соломон, я прибыл сюда не пировать, а поговорить с тобой о нашем договоре. Под разными предлогами ты несколько лет отказываетесь подписать вольную моим одиннадцати военачальникам.

— Дорогой брат, как можно что-то обсуждать в такой обстановке? Давай поговорим об этом после праздников. К тому же ты мне нужен на пире. Моя армия ассоциируется с военачальником Мариадоном, и для меня важно твое присутствие. На приеме я хочу всем показать, какой у меня военачальник.

Мариадон хотел было отказаться, но Соломон, посмотрев на него и положив руку на плечо, с просьбой произнес:

— Мариадон, многие из прибывших в Урушалем не верят, что ты вообще существуешь, потому что не сопровождаешь меня в поездках в другие земли, тебя нет ни на каких праздниках и приемах. Там соберется много моих друзей и недругов, и твоя поддержка мне понадобится. Даже если отбросить всех этих правителей, я хочу, чтобы ты находился рядом, поскольку это будет важный день для меня. Я прошу тебя не как военачальника, а как брата — быть рядом со мной.

— Хорошо, Соломон, но обещай, что после пира мы вернемся к нашему разговору.

— Даю тебе слово.

ГЛАВА 8. ТРИ ЗАГАДКИ, ДВЕ ОТГАДКИ

Как только Мариадон вышел, Соломон водрузился на троне и велел пригласить гонца. Барнава, добиравшийся до Урушалема более месяца вместе с караваном царицы Савской, прошел в зал. Подойдя к трону, он сказал:

— Будьте благословенны, великий правитель Урушалемского царства.

— Почему так долго добирались?

— С Македой отправилась ее пожилая нянька и десятки прислуг, и поэтому приходилось делать много остановок. К тому же на нас дважды нападали разбойники, и поэтому в некоторых землях мы выбирали обходные пути.

— С царицей все в порядке? — взволновано спросил повелитель.

— Да, она в полном здравии, и ее караван уже приближается к Урушалему. Я, сославшись на то, что нужно вас предупредить об их прибытии, пересел на лошадь и поскакал во дворец.

— И о чем ты хочешь меня предупредить, — спокойно спросил владыка.

— Вы же сами меня отправляли, чтобы я разузнал загадки и поведал о них перед вашей встречей, даже вознаграждение большое обещали.

— Ну и как, тебе удалось что-то узнать? — продолжал Соломон.

— Я рассказывал вам, что во время прошлого визита познакомился с одной из служанок Македы. Она сопровождает ее в этой поездке, и я пообещал ей большое вознаграждение, если она узнает, какие загадки приготовлены для вас, и ответы на них.

— Узнал или нет? Говори, не испытывай моего терпения.

— Она узнала все три загадки, выбранные для вас. Вот они, — протянул папирус Барнава. — Я переписал их, а также ответы на первые две загадки.

Правитель, читая их, спросил:

— А откуда ты знаешь, что ответы верные?

— Как вам известно, она часто испытывает загадками государей, и некоторые из них отгадывали то одну, то две. Первые две уже кем-то угаданы, и служанка поведала мне их, а до третей еще никто не доходил.

Прочитав загадки и ответы на них, Соломон гордо произнес:

— Что там такого сложного? Я бы и сам до этого сразу догадался.

— Кто бы сомневался в вашей мудрости, великий повелитель! Но, это еще не все, оказывается, после этого царице нужно будет получить еще один знак…

Соломон перебил гонца:

— Какой еще знак? Говори.

— Как поведала горничная, у Македы есть волшебный удод, необыкновенной красоты, по имени Юд-Юд. Именно он должен после всех проверок указать на избранного, но пока до этого никто не дошел.

Царь, выслушав слова гонца об удоде, спросил:

— Что тебе удалось еще узнать?

Немного подумав, Барнава ответил:

— За это время, проделывая путь с их караваном, я много что узнал об их культуре и о самой царице. Многое вам известно из рассказов купцов, но кое-что вас точно заинтересует.

— Что именно? — спросил Соломон.

— Служанка сказала, что на мизинце у государыни надето кольцо, украшенное камнем астерикс. Это не простое кольцо, а колдовское, оно позволяет ей повелевать животными, птицами и понимать их язык. Как рассказала служанка, она должна принести это кольцо в дар тому, кто отгадает три загадки.

— Ты молодец. Я распоряжусь, чтобы тебе выдали сегодня щедрое вознаграждение.

— Мой владыка, я знаю, что ваша щедрость не имеет границ.

— Но это еще не все.

— Что прикажете, мой повелитель?

— Незамедлительно скачи к каравану и укажи государыне короткий путь во дворец. Затем лично проводи ее в покои, приготовленные для нее и слуг.

— Слушаюсь, мой повелитель.

— И еще, скажи, что я сегодня занят и смогу принять ее только завтра утром. За завтраком я представлю ее другим правителям, а затем она сможет отправиться со мной на ежемесячную встречу с народом, там я буду разрешать споры простых людей.

— Слушаюсь, мой повелитель.

Гонец покинул тронный зал.

ГЛАВА 9. ЗНАКОМСТВО С ЦАРИЦЕЙ МАКЕДОЙ

На завтраке, после того как Соломон представил царицу Македу гостям и подданным, она вручила ему привезенные дары. Царь отвел ей место рядом с собой, чтобы они смогли лучше познакомиться и пообщаться. После завтрака, прогуливаясь по дворцовому саду, повелитель пригласил ее посмотреть, как он судит простых людей. Правительница Савеи, тронутая заботой и вниманием, любезно приняла приглашение, сказав только, что предварительно ей нужно переодеться в другое платье, и отправилась в свои покои. Там она поделилась с Хемсут новостями. Македа рассказала няне, что государь мудр, хорош собой и, несмотря на юный возраст, может быть тем самым избранным, кого они ищут. К тому же, несмотря на столь короткое знакомство, уже успел предложить ей стать его женой и ответа он ждет уже сегодня. Кормилица разволновалась от такого стремительного развития событий и попросила царицу действовать на свое усмотрение. Они помолились богу Ремфану, деревянное изображение коего Македа привезла с собой в специально изготовленной шкатулке, после чего с небольшим опозданием отправилась на встречу с царем.

* * *

Спор двух женщин был в полном разгаре, когда в зал на специально отведенное ей место царственной, неторопливой походкой прошла Македа в сопровождении няни. Повелительница была одета в платье, а голову покрывала косынка черного цвета, сквозь которую виднелись только ее большие глаза.

Соломон, все это время ожидавший ее появления, не смог отвести глаз от прекрасной Македы. Заняв уготованное ей место, царица увидела величественно восседающего на троне государя, голову его украшала золотая корона, а напротив стояли две женщины. Одеты они совсем просто, и о чем-то яростно спорили, указывая рукой на лежавшего в корзине ребенка. В зале также присутствовало множество простых жителей Урушалема и многочисленная урушалемская знать, увлеченно следившая за процессом.

Отведя взгляд от Македы в сторону женщин, правитель строго спросил:

— Каждая из вас утверждает, что она мать этого ребенка, но никто не может этого доказать. Я последний раз у вас спрашиваю, кто мать младенца?

— Мой государь, не верьте ей, — упав на колени, в слезах произнесла одна из женщин. — Мы живем по соседству, и ребенок ее еще при рождении был очень слаб и не пережил вчерашнею ночь. Когда я спала, она пробралась в мой дом и, выкрав ребенка, подложила своего и теперь утверждает…

Не дав закончить речь и перебив ее, в разговор вступила вторая женщина и сказала:

— Не верьте ей, мой повелитель. Это ее ребенок не пережил вчерашнюю ночь, и теперь она хочет забрать моего младенца.

В зале суда царила тишина в ожидании вердикта. Приняв решение, повелитель поднял правую руку вверх и произнес:

— Раз каждая из вас утверждает, что ребенок ее, то тогда я приказываю стражнику рассечь его надвое и каждой отдать по половине.

— Пускай будет так, это справедливо, — сказала вторая.

Когда один из стражников обнажил меч, то первая женщина не выдержала и, продолжая стоять на коленях, закричала:

— Государь, прошу вас, не делайте этого, лучше отдайте ей ребенка. Только сохраните ему жизнь.

Услышав эти слова, Соломон приказал стражнику остановиться.

— Отдайте ребенка той, что пожелала сохранить жизнь младенцу: она его мать.

Женщина забрала ребенка и, поблагодарив мудрого повелителя, в слезах покинула зал. Вскоре вторая женщина во всем созналась и просила отменить строгое наказание, полагающееся тем, кто солгал государю. В преддверии наступающих праздников Соломон простил ее.

Жители Урушалема, присутствовавшие на процессе, восхищались мудростью и великодушием повелителя, продолжая выкрикивать его имя.

Когда овации стихли, владыка сказал, что сегодня он больше не намерен рассматривать дел. Соломон сообщил, что в зале находится его долгожданная гостья, царица Савская, и попросил всех поприветствовать ее. Македа восхитилась тем, каким уважением подданных пользовался царь. Осталось только испытать мудрость Соломона загадками, чтобы убедиться в его избранности.

Поднявшись со стула, царица тепло поприветствовала повелителя и подданных, пребывающих в зале. Она поблагодарила властителя за приглашение и радушный прием, а также выразила восхищение красотой Урушалема.

Когда она закончила, то молодой царь произнес:

— Македа, я много слышал о вашей красоте, но, позвольте заметить, увиденное выше всяких похвал. Нам удалось сегодня за завтраком приятно пообщаться, после чего на прогулке вы пообещали после полудня дать ответ на мое предложение. Вы подумали?

Посмотрев на него, Македа спокойно ответила:

— Государь, может, нам лучше это обсудить наедине. К чему такая спешка?

— Нет, я уже все решил и жду вашего согласия, — решительно произнес он.

— Хорошо, но прежде чем я озвучу ответ, вам нужно будет кое-что сделать.

— Все что угодно, царица, — делая вид, что не знает, о чем идет речь, произнес Соломон.

— Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько загадок. Мы можем дождаться, когда все покинут зал, и я задам вам их наедине.

Кое-кто из знати и простых людей пытался высказать возмущение проявленным Македой сомнением в мудрости их повелителя, но Соломон величественно заметил:

— Я готов ответить на ваши загадки прямо сейчас в присутствии моего народа, мне нечего скрывать. Пускай видят, какой у них владыка, — мудрый или глупый, пусть они станут свидетелями моего возвеличивания или падения.

После того как стихли одобряющие это высказывания возгласы, он продолжил:

— Но у меня к вам будет встречное предложение.

— Какое? — поинтересовалась Македа.

— Если я отгадаю ваши загадки, то вечером, на помолвке, вы подарите мне кольцо с мизинца вашей левого руки.

— Куда вы так торопитесь? — спросила Македа, согнув мизинец с кольцом, спрятав его от любопытных глаз. — Может, нам стоит получше узнать друг друга, а затем уже переходить к загадкам?

Опасаясь, что после увиденного на суде Македа может сменить загадки, Соломон продолжал настаивать, чтобы она задала их прямо сейчас. Македа, желавшая поскорее узнать, является ли он тем самым, кого они ожидают, решила уступить:

— Хорошо, я задам вам эти загадки сейчас, и если вы их отгадаете, то вечером на пире мы объявим о нашей помолвке.

Радости молодого повелителя не было предела. Сбывалась его самая заветная мечта. После паузы Македа продолжила:

— Поскольку я исполняю вашу просьбу о загадках, то и вы должны мне кое-что пообещать перед лицом вашего народа и знати.

— Все, что угодно, — гордо произнес Соломон.

— После помолвки вы не прикоснетесь ко мне, пока я вам этого не позволю. Вы даете слово царя?

Собравшимся странно слышать подобную просьбу, но Соломон, зная от гонца, что ей после загадок нужно получить еще один знак, сразу же согласился. Встав напротив государя, Македа достала из кармана свернутый в трубочку лист папируса с записанными загадками и прочла первую из них:

— Что стоит на месте, пока живо, но приходит в движение после того, как оказывается в воде?

В зале воцарилась тишина. Соломон опустил голову и, немного подумав, ответил:

— Это дерево. Оно неподвижно, пока находится в земле, а когда из него изготавливают корабль, то движется по воде.

Македа поразилась столь быстрым ответом и, сказав, что он верный, перешла ко второй загадке:

— Эта вода пригодна для питья, но она не берет начало ни в небе, ни в земле. Что это?

Соломон задумался, после чего почти сразу ответил:

— Если это не дождь, ливший с неба, и не родник, вытекающий из подземных вод, то это пот коня. Насколько мне известно, конь — это единственное из животных, чей пот не соленый и может утолить жажду.

Македа пребывала в замешательстве, еще никто так быстро не отгадывал двух загадок. Она переглянулась с няней, наблюдающей за происходящим, и, снова заглянув в папирус, задала третью загадку:

— Что исходит из земли, но в то же время питается ею. Льется подобно воде, а разливает свет.

Царь, немного подумав, ответил:

— Это нефть. Ее много в нашем крае, и она подобна воде, а если ее поджечь, то она дает огонь, свет. Македа, я много знаю об этой черной жидкости, поскольку мы иногда используем ее в качестве вяжущего материала при строительстве.

Царице ничего не оставалась делать, как признать мудрость государя и принять его предложение.

ГЛАВА 10. ПИР ВО ДВОРЦЕ СОЛОМОНА

Несмотря на то, что радость охватила царицу и няню, после того как Соломон отгадал все три загадки, Македа чувствовала внутри себя что-то неладное. Также ее настораживало, что Юд-Юд не воспринимает государя, хотя тот практически полностью соответствовал пророчеству: происходит из царского рода, мудр, хорош собой, пользуется любовью народа, и к тому же отгадал все три загадки, что до него никому не удавалось. Вдобавок ко всему жрецы предсказывали повелительнице, что в поездке в Урушалем она встретит того самого, избранного. Няня и Македа подумали, что Юд-Юд не садится на плечо Соломона, поскольку кольцо с астериксом, что дает власть над животными и помогает понять язык птиц, все еще находится на мизинце царицы. И решили, что на помолвке она вручит ему это кольцо, как знак признания его мудрости и доверия.

* * *

На пиру, проходившем в роскошном зале, присутствовало множество гостей. Слуги подносили и убирали блюда с ломящихся от угощений столов, музыканты играли на разных инструментах, ублажая дорогих гостей.

Во главе торжества сидели Соломон и Македа. По левую руку государя находился Садок, ему кусок в горло не лез от присутствия на этом пиршестве в честь освящения храма царицы Савской. Он даже не думал высказать недовольства, чтобы не вызвать в глазах царя еще больший гнев.

Гости ели, пили и веселились, когда Соломон взял слово. После того как он поблагодарил всех присутствующих за визит в его страну, они с царицей Савской объявили о помолвке и обменялись кольцами. Многие из гостивших повелителей, купцов и знатных персон пребывали в недоумении, как молодому государю удалось так быстро заполучить согласие Македы.

Затем Соломон поблагодарил Садока, организовавшего такой прекрасный прием, а также представил гостям непобедимого военачальника, Мариадона, скромно сидевшего в стороне с другими военными. Государь попросил Мариадона подняться, чтобы многочисленные гости смогли его, наконец, увидеть. Когда тот встал, сердце царицы забилось быстрее, она узнала в нем спасителя, все в той же белой форме с темно-красным знаком «Т». Она сдержала эмоции и не стала посвящать Соломона в знакомство с военачальником, а также рассказывать об инциденте, произошедшем в ущелье.

Веселье продолжалось допоздна, Соломон много пил, ощущая собственное величие. Македа, сидевшая рядом, сославшись на усталость, собиралась отправиться в свои покои, но царь уговорил ее остаться, предложив пройти на большой балкон, откуда открывался вид на звездное небо. Македе сложно было передвигаться из-за тяжести украшенного драгоценными камнями платья, к тому же она поведала государю, что подвернула днем ногу.

Когда она в сопровождении царя медленным шагом прошла на балкон, тот пригласил и других гостей присоединиться к ним. Найдя взглядом Мариадона, он подозвал его, чтобы представить будущей царице Урушалема. Государь начал рассказывать об их давней дружбе, о том, как Мариадон помог ему вернуть трон. Соломон было начал говорить о военных успехах военачальника, как вдруг один из советников подошел и что-то прошептал ему на ухо. Сказав, что у него возникло неотложное дело, царь попросил Мариадона в его отсутствие не оставлять Македу без присмотра, после чего покинул их на некоторое время.

Мариадон, глядя в сторону, молча дожидался, когда вернется Соломон, стараясь даже не смотреть на прекрасную Македу.

— Почему вы не веселитесь, как другие гости? — поинтересовалась царица у военачальника.

— Я не люблю всех этих пиров и празднеств, — продолжая смотреть в сторону, произнес Мариадона.

— Представьте себе, я тоже терпеть их не могу. В своем царстве я присутствую на пирах только в исключительных случаях, чтобы не оскорбить дорогих гостей.

— Теперь вам придется быть частой гостьей, даже хозяйкой на подобных застольях.

Македа, которую угнетало все это безудержное гуляние и лицемерие, решила промолчать. После паузы она сказала:

— Я даже не успела вас достойно отблагодарить за свое спасении в прошлый раз. У нас в народе верят, что если человек пришел к тебе на помощь в нужный момент, то его послали боги, и нужно обязательно вознаградить его, но вы почему-то отказались от золота и так быстро ускакали.

— Не стоит благодарности. Как вы теперь понимаете, это мой долг как военачальника — защитить вас от разбойников. А ускакали мы так быстро, поскольку мне нужно было поскорей попасть к царю.

— Мариадон, о ваших военных успехах говорят во всех землях. Хотя, если признаться, мне больше понравилось обращаться к вам Мастер. Если вы не возражаете, то я буду впредь звать вас именно так.

Мариадон промолчал.

— Разве не так называл вас тот юный солдат?

— Бенони не мой солдат. Он мне как брат, младший брат. И ему позволено так ко мне обращаться.

— Раз ему позволено, позвольте и мне. Как я понимаю, теперь нам часто придется общаться.

— Не думаю, я как раз закончил службу и прискакал на эти пиршества лишь для того, чтобы получить вольную для военачальников. Завтра утром Соломон подпишет документ, и мы сразу же покинем Урушалемское царство.

— И куда же вы планируете отправиться?

— Туда, где мы сможем построить новое общество без войн и насилия. В этом обществе не будет бедных и богатых, в нем все будут равны и жить как одна дружная семья.

— Как интересно! И вы думаете, это осуществимо?

— Да. Но для этого нужно упразднить все сословия, отделить религию от управления царством, другими словами — избавиться от всего, что разъединяет людей.

— А почему вы так негативно относитесь к религии?

— Я считаю, что религия — это насилие над духом человека. Она ставит перед собой цель властвовать над ним, показав всю его ничтожность перед кем-то высшим. Мы выступаем против этого, поскольку каждый человек имеет божественное начало, а поклоняясь кому-то, он теряет его, прячет глубоко внутри. Поэтому в нашем обществе не будет царей и религий, всего того, что порабощает народы, это будет абсолютно новый мир свободных людей.

— А кто же будет им править?

— Люди. Они сами станут избирать главных на определенный срок, но это будут только символические должности. Те, кого они изберут, не будут жить во дворцах с множеством слуг, а станут ютиться в таких же жилищах, как остальные. Они должны будут так же, как другие, возделывать свой удел и помогать всем нуждающимся. В этом царстве никто никого не станет притеснять и каждый будет готов прийти на помощь ближнему.

Македа увлеклась идеями Мастера. Чувствуя в нем силу и отвагу, она захотела побольше узнать о нем.

— У вас необычное имя, я никогда раньше такого не слышала.

— При рождении меня назвали Хурам, но по прибытии в эти земли, я взял себе новое имя, Мариадон.

— А вы сами откуда?

— Из земли Тирской. Мое детство и юность прошли в тех краях. Отец рано оставил нас и мать растила меня одна.

— Поэтому многие называют вас сыном вдовы?

— Так стали называть меня мои недоброжелатели только после прибытия в Урушалемское царство.

— А к какому народу принадлежит ваша мать?

— Моя мать происходит из.

Мариадон не успел докончить фразу, как услышал голос Соломона:

— Как я рад, что вам удалось поладить. Вы два самых близких для меня человека на всем белом свете, — произнес царь, держа в руках очередной кубок с вином.

Попытки Садока вразумить государя оказались тщетными. Тот, чувствуя безграничное величие, желал как следует это отпраздновать. Он гордился тем, что множество властителей прибыло почтить открытие храма, воздвигнутого им в столице Урушалема, но еще больше ему льстило, что сама царица Савская ответила согласием на его предложение. Весело улыбаясь и слегка качаясь, он сказал:

— Сейчас будет соревнование куриных яиц, приглашаю вас поучаствовать.

— Соломон, когда мы сможем поговорить? — спросил Мариадон. — Мне нужно возвращаться в гарнизон.

— Завтра, мой дорогой Мариадон. Ты же видишь, какой у меня сегодня радостный день, и мне хочется как следует отпраздновать его, — поднимая очередной кубок с вином, сказал молодой царь. — Я хорошенько высплюсь и днем, перед торжественным обедом, куда приглашены все дорогие гости, приму тебя. Только пообещай, что останешься на одно представление после нашей завтрашней беседы, я же знаю, что ты слова никогда не нарушаешь, — шатаясь из стороны в сторону, говорил повелитель.

— Хорошо, Соломон, — произнес военачальник.

Царь приблизился к нему, чтобы Македа не услышала их беседу и сказал:

— В мои руки попало кое-что невероятное, ты такого еще не видел. Это даже может быть сильнее, чем Ашмедай. Завтра сам все увидишь, а сейчас пойдемте вместе с нами в зал.

После нескольких представлений в зале на круглом столе поставили пиалу с куриными яйцами, сваренными вкрутую. Гости бились ими, проверяя, кому больше сопутствует удача.

Соломону изначально приготовили сильное яйцо, и он без труда побеждал всех одного за другим. Все веселились. Македа тоже побеждала каждого, кто желал с ней сразиться. Когда яйца остались только у нее, царя, и военачальника Мариадона, так и не принявшего участие в состязании, Соломон предложил Македе сразиться, будучи уверенным в победе. Понимая, что выиграв, он одержит еще одну моральную победу над ней. Все замерли. Он крепко сжал куриное яйцо в ладони и нанес удар, но к удивлению гостей и самого царя, ему не повезло.

Чтобы не подавать виду, он начал аплодировать и поздравлять царицу. Кто-то прокричал, что это еще не окончательная победа, поскольку целое яйцо осталось у Мариадона. Все обернулись в сторону военачальника, который, не желая принимать участия в состязании, крепко сжимал куриное яйцо в левой руке. Соломон, надеясь увидеть поверженным от рук Македы и военачальника, пригласил его в самый центр, чтобы тот сразился с непобедимой царицей. Мариадон, держа вареное яйцо в руке, прошел в самый центр зала, где стояли только они трое. Протянув руку вперед, не желая наносить удар первым, он продолжал молча стоять. Македа тоже не хотела состязаться с военачальником. Но поскольку все внимание было приковано к ним, Соломон настоял, чтобы она ударила сама, и это определило бы единственного победителя. Македа приблизилась к Мариадону и перед тем как ударить, подняла глаза, чтобы взглянуть на Мастера. Их взгляды встретились, и она замерла. Не слушая призывы царя, она, продолжая смотреть на Мариадона, слегка размахнулась и ударила по куриному яйцу в руке военачальника. Они все еще продолжали смотреть друг на друга. Оба яйца остались целыми.

Соломон, который никак не мог налюбоваться Македой, объявил вопреки правилам ничью. Ему доставляло удовольствие то, что все внимание приковано к его избраннице, и он обошел всех других властителей, претендовавших на ее руку и сердце, а это маленькое поражение никак не должно повлиять на их отношения. После некоторого времени она сказала, что устала и хотела бы пройти в свои покои. Царь не стал возражать прекрасной Македе и только попросил ее утром присутствовать на завтраке.

Она выглядела усталой, у нее болели ноги и голова. Подозвав служанку и опершись на ее руку, она отправилась к себе.

Как только Мариадон отошел от государя, Садок, стоящий неподалеку, приблизился к Соломону и, глядя вслед Македе, опирающейся на руку служанки, тихо произнес:

— Государь, что я вам говорил? Она демоница. Правду рассказывали, что у нее копыта вместо ног, поскольку она и шагу не может сделать без помощи слуг.

Чтобы развенчать сомнения первосвященника и самому убедиться, что Македа имеет человеческие ноги, государь придумал хитроумный план. Прежде чем отправиться к гостям, он сказал первосвященнику грубым тоном:

— Завтра все проверим, но если ты окажешься не прав, мы больше не будем возвращаться к этому вопросу.

Придя в свои покои, Македа села в удобное кресло и решила поделиться впечатлениями с няней, все это время ждавшей ее возвращения.

Она рассказала, что подарила Соломону кольцо с камнем астерикс и, несмотря на то, что он продолжает осыпать ее подарками и желает жениться на ней уже в следующем месяце, у нее все больше сомнений что он и есть тот самый избранный. Поскольку в предании говорилось, что избранник должен быть из царского рода, но его мудрость и сила должна быть значительно выше, чем у людей, а царь даже не смог одержать верх в простом состязании с яйцами.

Она также рассказала няне о Мастере, спасшем ее в прошлый раз от разбойников и оказавшемся на удивление мудрым и благородным. Но ее угнетала мысль, что он никак не мог соответствовать требованиям избранного, поскольку не имел царского происхождения, а только был искусным военачальником, хоть и лучшим на всей земле. Македа старалась не думать о нем, но ничего не могла с собой поделать. Она достала деревянное изображение Ремфана и, помолившись, чтобы он направил ее по правильному пути, легла спать.

ГЛАВА 11. СПОР ПЕРВОСВЯЩЕННИКА С ГЛАВНЫМ ВОЕНАЧАЛЬНИКОМ

Одиннадцатый день весеннего месяца Авив. Урушалем. Дворец Соломона.

Прибыв в назначенное время во дворец, Мариадон направился на прием к царю. Рядом с троном Соломона сидел Садок, после успешного организованного пира он снова занял отведенное ему место рядом с государем.

Пройдя внутрь и представ перед царем и жрецом, военачальник поприветствовал их. Он был крайне недоволен, вновь увидев первосвященника, понимая, что это общение снова выльется в спор по поводу роли религии в царстве. Правитель, у которого после ночных гуляний ужасно болела голова, не смог спуститься, чтобы поприветствовать Мариадона.

— Рад видеть тебя, военачальник Мариадон, — произнес царь.

— И я рад видеть тебя, Соломон.

— Тебе пришелся по нраву вчерашний пир? — поинтересовался государь.

— Ты же знаешь, что я не любитель всех этих пиршеств и веселий. Я прибыл в Урушалем не за этим, а чтобы ты выполнил свою часть договора и дал вольную моим одиннадцати военачальникам, после чего я незамедлительно отправлюсь в гарнизон.

— А как же праздник? — возмутился первосвященник.

— Садок, тебе прекрасно известно, что я не сторонник религии и не собираюсь посещать храм и читать молитвы. Мне гораздо приятнее быть среди простых солдат и военачальников, но уверен, что у вас и без меня достаточно гостей, которые только и ждут подобных событий.

— Государь, как вы позволяете ему так говорить об одном из наших самых важных праздников? — в гневе закричал Садок. — Он подданный нашего царства и должен чтить наши традиции!

— Садок, как тебе известно, я не принадлежу к вашему народу и волен поступать так, как сочту правильным, — ответил ему Мариадон.

Первосвященник не унимался:

— Государь, как вы можете такому человеку доверять нашу армию? Он же совсем не уважает наши традиции! Даже после того как вы на целую неделю доверили ему Ковчег Завета, святыню из нашего храма, оказав огромную честь, он все еще продолжает так отзываться о нашей религии, — гневно продолжал Садок, надеясь найти поддержку у повелителя.

Соломон ничего не ответил, внимательно глядя на Мариадона, говорившего спокойным голосом:

— Ковчег, отправленный в прошлом месяце из Урушалема на северную границу, уже возвращен в храм, и вопрос о доверии неуместен. Я остаюсь, верен своему слову, а тебе, Садок, может, тоже стоит прислушаться к моим словам и понять, что все эти праздники просто вымысел. Ваши мудрецы, создавшие их, хотели тем самым воздать должное астрономическим явлениям, кои, если ты обратишь внимание, по невероятной случайности каждый раз выпадают на очередной праздник.

— Это вздор, — воскликнул первосвященник. — Наши мудрецы не могли следовать передвижениям звезд, поскольку наш закон запрещает верить в астрономию. Мариадон, ты бы лучше прочитал наше Святое Писание, там описана вся история нашего народа, наших праздников и законы, по которым должны жить все жители Урушалемского царства.

Мариадон ничего не отвечал и был абсолютно спокоен, это еще больше раздражало первосвященника. Соломон, наблюдая за дискуссией Садока и Мариадона, желал как можно скорее ее прекратить и оказаться рядом с Македой. Все мысли его только о ней. Царь снова и снова представлял, как она за сегодняшним обедом займет место около него, как он будет вдыхать ее божественный аромат, а его слух станет ублажать ее нежный голос, звучащий для него восхитительней всех птиц. Но громкий голос Садока вернул внимание царя в зал.

— Мы столько делаем, чтобы возродить в людях веру в единого бога, построили храм в Урушалеме, где хранится Ковчег Завета и десять заповедей, полученных пророком нашим Моисеем от бога, а ты смеешь говорить какие-то глупости. Тебе не только как военачальнику Урушалемского царства, но и как человеку не помешало бы изучить наше учение, может, бог смилуется и вернет тебя на путь истинный.

Когда Садок закончил свой эмоциональный выпад, Мариадон продолжая сохранять хладнокровие, ответил:

— Садок, я хорошо ознакомился с вашим Писанием. Мне и моим военачальникам пришлось прочитать те пять книг не из-за какого-то интереса, а из-за того, что по этим законам должны жить наши солдаты.

— Если ты прочитал все книги, то должен знать, что пятнадцатого числа месяца авив мы будем праздновать исход наших предков из Египта. И ты своим примером мог бы показать преданность нашему царству и религии, отпраздновав его вместе с нами.

— Я не должен доказывать свою преданность ни вашей религии, ни царству, поскольку я вольный человек и никогда никому не служил. Как тебе известно, я прибыл сюда по просьбе молодого Соломона, дабы помочь ему занять трон, и в скором времени покину ваши уделы.

Садока раздражала независимость военачальника, но он ничего не мог с этим поделать.

— А в тех пяти книгах, о которых ты говоришь, нет ничего нового. Вы упростили то великое учение, что передал вам Моисей, учитель наш, до самого примитивного уровня, в надежде, что каждый, даже самый безграмотный земледелец сможет найти в нем что-то для себя.

— Ты несешь вздор, наш пророк Моисей получил эти пять книг лично от бога. Мы верим в достоверность всего, что написано в них и будем жить в соответствии с законами, дошедшими до нас.

Мариадона утомляли дискуссии с первосвященником, не желавшим слушать никаких аргументов и свято верившим в то, что написано в этих пяти книгах.

— Садок, ты первосвященник, а до сих пор не знаешь, что Моисей пытался передать вашему народу совсем другое учение, тайное, и затем на основе этой книги написаны еще три, для каждого из сословий.

Сделав короткую паузу, военачальник продолжил:

А всего книг четыре: первая — та самая, тайная, вторая книга на ее основе написана для царей, в ней многое соответствует истине, третья для знати, в ней истины меньше, а четвертая — для простых людей, там все описано в аллегорической форме, весьма примитивным языком.

Желая указать Мариадону на ошибку в его взглядах, первосвященник сказал:

— Нет никаких четырех книг и четырех сословий, есть только одно истинное учение, полученное нашим пророком Моисеем от бога, и оно записано в этих пяти книгах.

Мариадон улыбнулся.

— Вашим пророком? Ты думаешь, кто-то когда-нибудь поверит в то, что Моисей, великий потомок египетских фараонов, был из вашего народа? Ты думаешь, кто-то поверит, что в семье фараона рос ребенок из семьи тамошних рабов? Жаль, что ты не знаком с их обычаями и образом жизни.

— Да, мы все в это верим. Мы знаем, что Моисей был из нашего народа и, будучи спасенным из вод Нила, он оказался в семье фараона. В Святом Писании подробно рассказывается об этом, а также о всех событиях прошлого, от сотворения богом первого человека и до того, как наш народ вышел из Египта. Если ты читал эти книги, то должен знать, что бог избрал именно наш народ и передал это Святое Писание через пророка нашего Моисея именно нам.

— Садок, раскрой глаза, эти пять книг писались почти четыреста лет с того самого момента, как вы покинули египетскую землю и редактируются до сих пор. Ваши мудрецы облекли истинные, глубокие знания, полученные от Моисея, в различные истории, в кои даже малообразованным людям будет очень сложно поверить.

Садок покраснел:

— Ты несешь вздор. В этих книгах изложена святая правда, от первой до последней буквы. И по ним у нас живут простые люди, знать, царь и священники, и все свято верят в истину написанного. Может, тебя задевает то, что именно наш народ избран богом, чтобы получить эти святые книги и десять заповедей? Ты даже своей родословной не знаешь, а в тех книгах ясно написано, что мы избранный народ и происходим от первых людей.

— Садок, тебе бы не помешало попытаться докопаться до истины, а не свято верить во все, что написано в этих книгах.

— И в чем же, по-твоему, заключается истина? — желая высмеять взгляды военачальника перед царем, спросил первосвященник.

— Может, вы закончите уже спорить, и мы отправимся на обед? — с некоторым возмущением спросил Соломон.

— Позвольте, владыка, он утверждает что все, написанное в наших святых книгах — вымысел! Пускай выскажет свою точку зрения, — пытаясь опорочить военачальника, настаивал Садок.

Мариадон, желая хоть как-то донести до первосвященника истинную идею знаний, переданную Моисеем его народу, после короткой паузы произнес:

— А истина в том, Садок, что великая египетская цивилизация умирала, и Моисей, вместе с тестем Итро, египетским жрецом и одним из последних носителей этих тайных знаний, решили передать их вашему народу, будучи уверенным, что вы сохраните это тайное учение и передадите их последующим поколениям. А началось все с того, что, Итро, верховный жрец Мидьяна, обнаружил, что сбежавший от фараона Моисей мудрее многих людей, справедлив и сострадателен к простым людям, несмотря на его высокое происхождение. Итро, будучи хранителем священных тайн, подумал, что это знак, который он ожидал много лет, и в его лице пришел тот самый Спаситель человеческий. Он отправил Моисея к фараону и приказал передать ему, что его власти и величию пришел конец. В доказательство собственных слов он передал ему посох и новое тайное слово от ковчега, что должны подтвердить правдивость его слов. Когда Моисей пришел к фараону с посланием, сказав, чтобы тот упразднил свою власть и начал строить в Египте общество равных, тот отказался. Тогда Моисей, Итро и жрецы решили покинуть те земли с группой рабов, чтобы начать строить новое общество в новом месте. Чтобы фараон не смог воспрепятствовать их планам, они даже выкрали у него ковчег, наделявший властелина тайного слова небывалой силой. Когда фараон попытался их остановить, Моисей решил воспользоваться ковчегом и, произнося тайное слово, совершил все эти казни, после коих фараон отпустил ваш народ вместе с Моисеем, его тестем Итро и служившими у него жрецами.

Военачальник сделал паузу, увидев потрясенный взгляд Садока, время от времени поглядывающего на государя в надежде найти поддержку и остановить Мариадона. Соломон сидел с безразличным видом, поскольку знал обо всем этом и желал поскорее оказаться рядом с царицей. Он без особого внимания слушал слова военачальника.

— А преследовал фараон совсем не вас, вы были ему абсолютно безразличны, а Моисея и Итро, желая во что бы то ни стало вернуть ковчег обратно и получить то самое тайное слово. Оказавшись в пустыне, ваш народ не пожелал принять истинное учение, в котором говорится о спасение души и равенстве всех людей. Они постоянно выражали недовольство исходом из рабства, высказывая желание снова вернуться в Египет. Моисей пребывал в гневе, он никак не мог понять, почему свободе и равенству они предпочитают рабство, почему постоянно плетут заговор против него, освободившего их от гнета и ведшего в земли их предков. Несмотря на все те чудеса, совершаемые с помощью тайного слова, ваш народ не желал слушать его, принимать истинное учение, и продолжал заниматься идолопоклонством. Они продолжали поклоняться египетским богам и золотому тельцу, кстати, об этом косвенно написано в ваших пяти книгах.

Садок с изумлением слушал новую для себя версию получения святого писания.

— Моисей понимал, что его затея провалилась, но выбора у него не было. Назад в Египет он вернуться не мог и думал вместе со жрецами Итро, как бы передать те древние знания вашему народу. После смерти Итро, а затем и Моисея жрецы пришли к мнению, что стоит разделить тайное учение на четыре части, для каждого из сословий, а последнюю упростить до самого примитивного уровня. Тогда ваши мудрецы и начали писать эти пять книг для простых людей, а тайное учение египетские жрецы решили передавать из поколения в поколение только через свою касту. Они, к твоему сведению, и сейчас живут среди вашего и других народов, но по собственным законам.

Садок никак не мог принять версию Мариадона. Пока он собирался с мыслями, чтобы возразить военачальнику, тот продолжил:

— Тайное слово, сделавшее властелина этого ковчега непобедимым, Моисей передал не представителю вашего народа, а одному из тех жрецов. Надеюсь, что теперь тебе понятно, — вы получили абсолютно не то учение, из которого ваши мудрецы решили создать религию, полностью подавляющую волю человека. Несмотря на то, что ваши пять книг постоянно редактируются, и вы добавляете туда новые истории и трактовки событий, там до сих пор зашифрованы тайные знания, но откроются они только тем, кто будет их искать. Единственное, что ваши мудрецы совсем недавно добавили в эти книги от себя, это история о вашем предке Аврааме и пребывании в египетском рабстве. Все остальные истории про первых людей, их пребывание в раю, потоп — давно всем известны, поскольку переписаны из преданий египтян и шумеров.

Садок, отмечая безразличие государя, больше не мог сдерживать себя и возмущенно произнес:

— Это твои больные домыслы. Это египтяне получили тайные знания от праотца нашего, Авраама и выдавали их впоследствии за свои, чтобы предать величие цивилизации.

— Я слышал эту версию, — с улыбкой на устах произнес Мариадон. — Особенно весело было узнать, что Авраам по вашим книгам — потомок царя Зиусудры, единственно выжившего после всемирного потопа. Но и на их родстве вы не остановились и написали, что Авраам и Зиусудра, даже виделись при жизни последнего. Только не понятно, почему в книге Зиусудру вы называете Ноахом.

Властитель и Садок переглянулись.

— Да, Авраам и Ноах виделись, и последний передал Аврааму те самые знания, которые впоследствии египтяне и получили от него.

— Даже если и так, ответь мне на вопрос: как они могли встретиться, если между появлением первого и второго — аж десять поколений? Вы что, ничего лучше придумать не могли? Вы думаете, кто-то в это поверит? Вы хотя бы взяли более позднюю аккадскую поэму о первом человеке и потопе, герой которой — премудрый Атрахасис, она хоть и появилась давным-давно, но записана относительно недавно, то ли семьсот, то ли восемьсот лет назад.

Садок, воспитываемый в консервативных традициях и свято веривший в истинность религии предков, не знал, что ответить Мариадону о потопе и побагровел.

— Вы и на этом не остановились, а написали, что ваш народ восходит к первому человеку.

— Все, что написано в книгах — это истинная правда, и тебя ждет кара божья за сомнения. Ты, я и каждый человек в этом мире должны свято следовать всем заповедям и предписаниям в этих пяти книгах, за выполнение коих мы получим вознаграждение в раю, а тех, кто будут их нарушать или сомневаться в их истинности, ожидает суровое наказание в аду.

Усмехнувшись, военачальник произнес:

— Ты же сам предложил дискуссию, а теперь говоришь о каре божьей, пугаешь наказанием в аду! — посмотрев на молчащего Садока, он продолжил: — Храм Итро в Египте существует по сей день, и тебе бы не помещало побывать там, почитать папирусы, ты бы мог многое узнать. Моисей, будучи великим жрецом, пытался дать вашему народу истинные знания не о боге, а о душе. Это учение говорит только об одном, как помочь душе выйти из циклов перерождений и слиться с Творцом, Великим Архитектором Вселенной. Добиться этого можно, став свободным и просветленным. К твоему сведению, ни о каком боге, рае, аде и грехе в том учении не говорится. Единственная цель человека в этом мире, — это просвещение, работа над собственными чертами характера, исправив которые, человек способен стать равен Творцу. Именно это истинное учение мы и хотим передать людям.

— Мариадон, ты обуреваем нечистой силой, забудь про равенство, оно никогда не наступит. Все мы созданы из праха земного и должны быть покорны, покайся и прими нашу религию, — воззвал первосвященник.

— Садок, ты и твои священники многого не знаете, а насаждением религии и верой в бога совершаете непоправимую ошибку, губите людские души.

— Если ты не веришь в единого бога, то во что ты веришь?

— Я верю в людей. Верю в знания, поскольку там, где есть огонь знаний, не может быть место суевериям и религии! — после небольшой паузы Мариадон продолжил: — Я верю в то, что Творец всех душ один, и он не может избрать какой-то народ, поскольку все люди равны в его глазах. Знак «Т», «Тау», что ты видишь на моей одежде, означает именно это. Посмотри, у «Т» нет головы, он символизирует равенство, царство справедливости и благоденствия на земле.

— Если ты сам утверждаешь что Творец один, то поклоняйся нашему истинному богу, — воскликнул Садок.

— Я не знаком с вашим богом, а поклоняюсь я тому богу, коего считаю истинным.

— И где же твой бог?

— Моего бога ты видишь перед собой! Поскольку я сам являюсь богом, частицей Творца в этом мире, об этом написано и в ваших книгах, хоть и не прямо. Тебе прекрасно известно, что в каждом человеке пребывает божественная душа, это единственное напоминание о себе, оставленное Творцом, хоть он и облачил ее в тело. И цель каждого свободного человека построить для нее Храм, Храм божий внутри себя и сделать в нем обитель бога на этой земле. Раньше эти знания были доступны многим, и мир представлялся намного лучше, но со временем под влиянием идолопоклонства, религий, гнетом различных царей и фараонов многие об этом забыли. Именно это хотел передать Моисей.

— Откуда тебе, человеку, не знающему даже собственного отца, известно, что хотел передать нам Моисей? Я давно говорю государю, что ты болен душой, дерзок и самоуверен, но он отказывается меня слушать. Думаю, после твоих сегодняшних историй, он тоже придет к такому мнению. Покайся Мариадон, пока не поздно, бог милосердный, и точно простит тебя.

— Я не признаю никакого бога и тем более не собираюсь каяться за свои взгляды и готов, если надо, отдать за них жизнь.

— Гордыня большой грех, и тебе ждет суровая кара за то, что отказался признать нашего бога, единственного правителя этого мира. Разве ты сам не видишь, что он избрал наш народ, ты не видишь, как он благоволит нам? Мы наконец-то смогли объединить с его помощью все эти земли в одно царство, и вдобавок ко всему он даже позволил великому нашу повелителю, Соломону, построить в его честь храм.

— Садок, может, и ты когда-нибудь поймешь, что все эти постройки из камня и песка в материальном мире для него не имеют никакой ценности, храм должен быть внутри человека. А что касается веры, я, как и говорил, верю в то, что человек сам бог, только он забыл об этом. Но, стремясь к знаниям и достигнув просветления, он сможет спасти не только свою душу, но и указать правильный путь и другим. Такой человек становится подобным богу, освещающему факелом знаний повсеместную тьму. — Немного успокоившись, военачальник добавил: — А религия со всеми церемониями, молитвами, обрядами и поклонениями лишает человека всего этого. Только получив свет знаний, просветлившись, человек выполняет истинную миссию, заложенную в него, а если не выполнил этого, то сколько бы он ни молился…

— Религия дает свет людям и помогает им попасть в рай, — грозно произнес первосвященник. — Покайся, признай ее истину, и мы примем тебя в наш избранный богом народ.

Мариадон, желая как можно скорее закончить эту дискуссию, заключил:

— Я не верю в религию, сотворенную людьми, поскольку везде она преследует одну цель — повиновение. В Египте ее использовали, дабы держать людей в повиновении фараона, против чего и боролся Моисей, а теперь религия стала инструментом в руках царей, желающих с ее помощью укрепить свою власть. Разве ты не видишь, что она только разъединяет людей, единых изначально? Жаль, что история повторяется снова и снова. Поэтому я до конца дней буду поддерживать наше учение, утверждающее, что бог внутри человека, и его не найти ни в храмах, ни в молельных залах.

— Это гнусная ложь! Я буду настаивать, чтобы ваше учение искоренили в нашем народе и стране. Это богохульство, называть человека, сотворенного из праха земного, богом или равным ему! Я заручусь поддержкой государя, и мы будем изгонять из нашего царства всех, кто поддерживает подобные идеи.

— Мне нечего бояться. Мы никогда не скрывали свои идеалы, и если Соломон станет на вашу сторону, то мы с военачальниками, как только они получат вольную, покинем Урушалем.

Садок, очень рассерженный независимым поведением Мариадон, обрадовался тому факту, что в случае отказа повелителя поддержать их идеи военачальник покинет Урушалем. Желая внести больше разногласия и недоверия между военачальником и государем, грозно спросил:

— Куда же вы планируете направиться? Нам все уже известно о вашем Ордене Змея.

Наступила тишина. Мариадон и Соломон быстро переглянулись, поскольку, кроме царя и одиннадцати военачальников, никто не был посвящен в эту тайну. После короткой паузы Садок продолжил.

— Три офицера прибыли сюда и пожаловались на тебя военачальнику Урушалемскому Ванее. Они говорили, что вы плетете заговор против повелителя, поскольку продвижение по службе получают только те, кто верен тебе и состоит в ордене.

Военачальник сразу же возразил Садоку:

— Мы не делаем ничего против законной власти, а продвигаю я тех, кого считаю достойным. Если ты думаешь, что узнал от этих офицеров что-то новое для Соломона, то ошибаешься, он изначально уведомлен о нашем Братстве Змеи.

Садок в изумлении посмотрел на царя. Молчание того говорило о его осведомленности.

— Вы что, и повелителя пытались впутать в ваши богохульные игры? Слава богу, он сохранил рассудок и не принял ваше ложное учение, одно название которого уже вызывает отвращение. Братство Змеи!

Мариадон молчал. Садок продолжал:

— Тебе, должно быть известно, что именно мерзкий змей-соблазнитель стал причиной изгнания первых людей из рая. Поднесенным яблоком он отравил их души, и, ослушавшись бога, они были изгнаны из рая. Теперь вы, следуя примеру этого мерзкого змея, собираетесь лживым учением, соблазнять умы молодых людей и не окрепших верой простаков.

— Ты заблуждаешься, Садок. Наш орден не призван кого-то соблазнять, он должен стать храмом истины для всех искателей, крепостью, куда будут приходить свободные люди. Эту свободу не стоит понимать буквально, многие из нас могут состоять на службе у государя или купца, но духом эти люди должны быть свободны. Только свободные духом люди, смогут понять и найти Творца внутри себя, предварительно освободившись от рабства религии и суеверий. Такие люди имеют право называться вольными, и им может стать любой человек вне зависимости от цвета кожи, религии и занятий. А кто это будут — вольные рыцари, вольные каменщики или вольные властители, зависит только от них.

— У нас есть бог, коему мы служим, и государь наш его помазанник, а все твои рассказы — это вымысел больного душой человека.

— Если вымысел, то почему даже в ваших пяти книгах написано «люди, вкусившие плод от древа знаний, стали подобны богу» или «не ставьте правителя над собой»? Я же говорил тебе, Садок, внимательно читай святое писание, там есть много скрытых смыслов.

Первосвященник задумался, после чего ответил:

— Там нет никаких скрытых смыслов, и каждое предложение имеет толкование наших мудрецов. Если говорить о первом высказывании, то, вкусив запретный плод, человек обрел свободу выбора, но он никак не стал подобен богу. А во втором высказывании — «не ставьте правителя над собой» — под правителями подразумеваются другие боги, которых нашему народу нельзя ставить над собой, а также говорится об идолах, коим нельзя поклоняться. Там ни в коем случае речь не идет о царе Урушалемском, помазаннике бога, которому все мы должны верно служить. Мариадон, я же говорил, что ты понимаешь все неправильно, и тебе нужно многому учиться.

Не желая продолжать спор, военачальник предпочел промолчать, но Садок продолжил:

— У нашего народа есть один бог и один государь, ему должны служить все его подданные. И даже если вы придете к ним со своими идеями, то они ни за что не поддержат вас. Они видят, сколько для них сделал помазанник божий царь Соломон, и готовы верно следовать его указам и всему написанному в пяти святых книгах.

— Садок, нам не нужны люди, следующие религии, поскольку вольный духом человек не будет слепо кому-то подчиняться и поклоняться. Его не запугаешь грехами, адом и прочими выдумками. Покинувший этот мир царь Давид, также следовавший преданиям Моисея, всю свою жизнь мечтал построить храм в Урушалеме и даже сам спроектировал его. Но, в отличие от вашего, Храм, это не только здание из камня, а тайный смысл его, это идеальное общество, которое будет свободно и сможет создать храм внутри себя. В таком обществе не будет воин и притеснений, а все будут равны.

Садок промолчал, опасаясь что-то возразить военачальнику, поскольку речь зашла об отце владыки. Но Мариадон желая поскорее получить ответ от царя, продолжал:

— Как я уже говорил, мы не отступим от собственных взглядов. И царь должен принять решение, хочет ли он воплощать эти идеи в Урушалеме, а если нет, то, как только он даст вольную моим военачальникам, мы покинем эти земли и начнем строить новый мир.

Соломон выглядел устало и не желал участвовать в дискуссии. Понимая это, первосвященник решил воспользоваться моментом и еще раз обрушиться на военачальника. Он набрал воздуха и твердо сказал:

— У нас и сейчас справедливое общество, над которым справедливый царь. Поэтому я в очередной раз призываю тебя отказаться от лживого учения, завладевшего твой душой, покаяться и принять нашу истинную религию.

После короткой паузы, первосвященник добавил:

— Мариадон, не гневи бога, покайся пока не поздно. Когда настанет конец света и придет мессия праведный, он начнет судить народы, и тебя в их числе, за твои искаженные взгляды.

— Не волнуйся, Садок, никого конца света не будет. Это все вымысел, религия говорит о конце света и воздаяние праведным в каком-то другом мире, чтобы держать простой народ в повиновении. Но мы утверждаем совсем другое, люди будут стремиться к знаниям и, познав себя, познав мир вокруг, станут жить вечно, и на земле настанет золотой век. А воздвигнутый вами храм не нужен Творцу, поскольку Он пребывает не в стенах, сделанных из камня, а внутри каждого из нас. И только там его можно найти и соединиться с ним. Я убежден, что придет время, люди поймут это, пробудятся, и построят справедливое общество, где все будут равны.

— Знай Мариадон, за твои убеждения ты будешь гореть в аду.

Военачальник с легкой улыбкой произнес:

— Я не верю в ад.

— Уверяю тебя, что он есть и ты обязательно там окажешься, — грозно добавил первосвященник.

— В таком случае Садок, мы с тобой там обязательно встретимся.

Услышав это, первосвященник побагровел от гнева, он было собрался резко ответить военачальнику, но заметив, что царя изрядно утомил их спор, предпочел остановиться и выждать более подходящий момент для атаки. Мариадон, уставший от постоянных споров с Садоком о религии и ее месте в царстве, немного успокоившись, посмотрев на царя, сказал:

— Соломон, выбор за тобой. Мы можем воплощать эти идеи здесь, или позволь моим военачальникам покинуть Урушалемском царстве. Больше мы ждать не намерены.

Царь, выдержав небольшую паузу, хладнокровно ответил:

— Мариадон, ты же сам видишь, что сейчас в моей жизни и царстве происходит много важных событий. Я вчера обручился с Македой, через четыре дня начнется празднование Песаха. Давай перенесем разговор на следующую неделю.

— Нет, Соломон, мы и так долго ждали.

— Как ты смеешь дерзить владыке! — воскликнул первосвященник. — Повелитель же сказал, сейчас для него важнее праздники.

— Садок, прекрати, у меня жутко разболелась голова от ваших постоянных споров, — отрезал Соломон. — Отправляйся в зал и проверь, все ли готово к обеду.

Садок с недовольством встал с кресла и отправился выполнять указание царя.

* * *

Оставшись наедине с военачальником, Соломон обратился к нему.

— Брат, почему ты никак не можешь найти общий язык с Садоком?

Мариадон, немного успокоившись, ответил:

— Как я вижу, левиты держат его в полном неведении, если он продолжает так ревностно отстаивать свою точку зрения.

— Ты же знаешь этих жрецов, с ними сложно найти общий язык, и знаниями они делятся крайне скупо. Они до сих пор считают себя высшим сословием, живут в нашем царстве по своим законам, получая десятую часть от всех налогов и проводят службы в храме только по большим праздникам. А на коэнов, к коим относится первосвященник Садок, смотрят свысока, давая выполнять самую рутинную работу, молитвы и общение с людьми. Я как-то пытался сам поговорить с Садоком на тему религии и истории, но он ничего не желает слушать. Он искренне верует в религию отцов. С одной стороны это хорошо, слепой верой он заражает простой народ.

— Соломон, я никак не могу понять, почему ты отходишь от заветов отца. Почему ты не желаешь утвердить в царстве общество, где все будут равны и свободны. Урушалем, по его задумке, должен был стать столицей нового мира, чтобы люди, увидев, как хорошо в твоем царстве живет простой народ, тоже захотели построить во всех уголках земли такое же справедливое общество, для этого он даже перевез сюда Ковчег Завета. Мы должны для всех людей стать той искрой, что сделает наш мир, пребывающий во мраке, светлее. А впоследствии эта искра должна дать свет и надежду всем людям на земле. На тебя он возложил важную миссию, ты должен возглавить мировое освобождение, стать избавителем человечества от зла и несправедливости. По крайней мере, в это верил отец.

Царь молчал.

— Но вместо этого ты принялся распространять религию единобожья, чтобы иметь безграничную власть над простым народом в Урушалеме.

Государь знал о том, что именно с этой целью отец ему передал трон, желая, чтобы в Урушалеме правил мудрый и справедливый владыка, что сможет перебороть в себе гордыню и приблизит золотой век равенства и благоденствия, о коем говорилось в предании Моисея. Но, попавший в сети тщеславия Соломон не желал более следовать наставлениям отца и все больше склонялся к позиции Садока, говорившего о его богоизбранности и великой миссии, распространении религии о едином боге на весь мир. Не желая портить отношения, с Мариадоном, властитель произнес:

— Мариадон, я ничего не забыл. Религия дает полное повиновение, она поможет мне сплотить этот народ вокруг себя, а затем, используя религию в своих целях, я смогу привести их и весь мир к идеям равенства и справедливости. Задумайся на секунду, что случится, если этим земледельцам дать сейчас свободу? Они попросту взбунтуются против меня и свергнут. Ты пойми, что подавляющее большинство не умеет читать и писать, их развитие на самом примитивном уровне. Как они воспримут это учение о свободе, равенстве и братстве?

— Может, и так, но это не значит, что нужно пользоваться их непросвещенностью и навязывать поклонение богу, делая из них рабов. Это не то, чего хотел отец, который являлся последователем Моисея и хранителем тайного имени.

— Я верен клятве отцу и знаю о своем предназначении, но народ пока не готов. Всему свое время, а ты хочешь летом объявить зиму, как это возможно? Нужно дождаться подходящего момента, поэтому я и хочу распространить это упрощенное учение, записанное мудрецами в пять книг, чтобы подготовить этих простолюдинов и земледельцев к более высокому учению. Ты же читал его и не мог не заметить, что в тайной форме там сохранилось учение о свободе.

— Да, там зашифровано истинное учение Моисея. Но религия, целью коей разделить людей, а не объединить их, истолкует его по-своему. Следуя наставлением отца, в Урушалеме ты должен воздвигнуть храм истиной веры, свободы и равенства, а не храм поклонения одному богу. Этот храм с хранящимся в нем ковчегом должен был стать символом свободы и справедливости для всех людей мира, царством, где все будут равны и свободны. Разве не так, брат? — вопросил военачальник, после чего продолжил: — А что получилось? Ты окружил себя фанатично преданными религии коэнами и праздными льстецами, готовыми за щедрые дары без устали воспевать твое величие.

Выслушав военачальника, Соломон произнес:

— Эти льстецы, как ты выразился, сделали меня известным во всех уделах. Нет уголка земли, где люди не знают обо мне и моем процветающем государстве. Разве не об этом мечтал отец? А что касается преданных религии коэнов, то они обеспечивают мне всяческую власть, народ подчиняется мне беспрекословно.

— Но замысел был совсем другим, купцы со всех земель должны были прибывать сюда и, увидев справедливое царство, где все равны и свободны, с восторгом рассказывать об этом во всех уголках земли. А сейчас они только говорят о твоем роскошном дворце, богатстве и гареме.

— Заметь брат, они также говорят о моей мудрости, справедливости и о том, что я сделал Урушалем самым сильным и богатым царством в мире. Мы заставили во всех уголках земли говорить о нашем могуществе. И если постепенно мы обучим людей в моем царстве грамоте, то уже через десять, двадцать или тридцать лет сможем объявить о всеобщем равенстве, после чего и цари во всем мире последуют нашему примеру.

— Соломон, если ты не сделаешь этого сейчас, то не сделаешь никогда, поскольку с годами с властью расставаться все труднее.

— Дорогой брат, как ты себе это представляешь? Через неделю или месяц я объявлю о всеобщей свободе, и равным со мной по статусу станет земледелец, не умеющий читать и писать? Люди не готовы, уверяю тебя, они и сами этого не захотят, поскольку все их интересы — поесть, выпить и иметь крышу над головой. Они восстанут против меня, как тогда в пустыне против Моисея, желающего дать им свободу, и потребуют вернуть все обратно.

Отмечая разумность аргументов, Мариадон молчал.

— Я убежден, и отец, и ты торопите события. Садок прав, люди хотят видеть во мне единого правителя, наместника бога на земле, и поэтому время еще не пришло.

— Соломон, ты сам не поймешь, как станешь заложником власти и религии. Вспомни, в начале твоего восхождения на престол они занимали более нейтральную позицию, но год от года их доминирующая роль в царстве все возрастает. С постройкой храма они будут все больше вмешиваться в государственные дела и практически диктовать тебе свои ценности и волю.

Царь задумался. Стремясь привести весомые аргументы правильности принимаемых решений, Соломон сказал:

— Мариадон, в религии есть много положительного, жаль, что ты этого не понимаешь. Вспомни сколько времени и сил заняло у отца объединить двенадцать колен этого народа в одно царство, вспомни постоянные восстания. Но как только мы начали насаждать религию, убедили всех повиноваться одному богу и царю, его наместнику на земле, то все эти двенадцать колен, среди которых я и разделил наше царство, без единого сражения стали повиноваться мне.

Военачальник понимал, что переубедить царя вряд ли удастся. Было понятно, что он встал на сторону первосвященника и их лесть ему была слаще наставлений отца. Видя все это, Мариадон высказал предостережение:

— Соломон, ты еще молод, но запомни одно — религия, как ненасытный дракон, будет пожирать все больше и больше людей во всем мире. Она в основном для непросвещенных людей, и поэтому священнослужители будут заинтересованы в том, чтобы их становилось все больше. Борьба со знанием и просвещением будет вестись все жестче, несмотря на то, что в религиозных книгах говорится о любви к ближнему. Без насилия и борьбы с инакомыслием, религия долго не просуществует, поскольку только непосвященный будет слепо верить во все, что ему скажут, и его без труда можно будет запугать адом за непослушание религиозным предписаниям. Если ты мне не веришь, то в скором времени сможете во всем убедиться.

Соломон задумался и через некоторое время сказал:

— Мариадон, ты же сам говорил, что в Книге Судеб, показанной тебе отцом, написано, что тайное учение люди постигнут только через три тысячи лет.

— Да, это так, но оно может покорить сердца людей в любое время в течение этого периода. Если ты с этим не согласен, то дай моим военачальникам вольную, и мы покинем Урушалем.

— Мариадон, я хочу, чтобы ты остался здесь со мной! И даже если ты будешь настаивать, я все равно не смогу отпустить тебя, пока ты не передашь мне тайное слово, управляющее Ашмедаем, как того хотел отец. Без него мое царство никогда не будет в безопасности.

— Этому не бывать. Отец передал его мне, и я передам только истинному, справедливому правителю мира, или оно уйдет со мной.

Соломон был явно недоволен ответом Мариадона. Пытаясь успокоить царя, военачальник продолжил:

— Тебе незачем беспокоиться о безопасности Урушалема, я оставляю здесь сильную, обученную армию. А если ты думаешь, что я попытаюсь занять твой трон, то, как ты успел убедиться, я верен слову, данному отцу и никогда не восстану против твоей власти. Ковчег мы вернули на место в храм, а без него этим словом в других землях я воспользоваться не смогу.

— Брат, тебе прекрасно известно, что ковчег без имени — это всего-навсего сундук, и если ты покинешь эти земли, то я больше никогда не смогу чувствовать себя в безопасности. Когда ты рядом, я спокоен, поскольку полностью доверяю тебе. Но, оставив меня без тайного имени, ты сделаешь мое царство легкой добычей для соседних правителей. Следуя твоим словам, священники тоже смогут свергнуть меня в любой момент, поскольку набирают все больше власти и популярности.

Мариадон молча слушал молодого государя, взволнованного усилением влияния религиозных деятелей и беспокоящегося о безопасности своей власти.

— Поэтому ты мне нужен здесь, как противовес религии. Ты тот, кому я доверяю больше всех, и на кого всегда могу положиться. Прошу тебя, подумай. Что тебя не устраивает в моем царстве? Ты делаешь практически все, что хочешь, ты не обязан посещать религиозные мероприятия, под твоим командованием целая армия. У тебя в самом сердце Урушалема есть ложа для работ ордена, обещаю что после праздников, я как и раньше, буду посещать ее вместе с вами.

— Мы не вели работы в нашей ложе около года, поскольку рядом ты приказал возвести храм. Там и раньше было многолюдно, но после постройки храма священники кружат там целыми днями и собрания проводить невозможно.

— Выбери любое другое место в столице, обещаю, оно будет твоим или проводите работы по субботам.

— Мы не желаем скрываться. Эта ложа в Урушалеме для нас всех имеет большое значение, поскольку именно в ней мы в твоем присутствии основали наш орден.

— Мариадон, я выставлю там круглосуточную охрану, чтобы вы и дальше беспрепятственно смогли совмещать службу с учением в своем кругу. И как только придет подходящее время, мы сразу же его распространим среди простого народа.

Слова и намерения Соломона были искренними, но Мариадон понимал, что под влиянием священнослужителей царь никогда не сможет их исполнить. Садок и раньше с настороженностью относился к военачальнику, но после того, как первосвященник узнал от трех офицеров о братстве, их противостояние возрастет. Поэтому Мариадон видел единственный выход из ситуации, — получить вольную для военачальников и покинуть эти земли.

— Соломон, ты же сам видишь, как наши взгляды на устройства царство расходятся с каждым днем. Уверяю тебя, что дальше они разойдутся еще больше, тем более что священники узнали о нашем ордене.

— Я заставлю замолчать Садока, Ванею и тех трех офицеров, даю тебе слово. И все, что я прошу от тебя, остаться военачальником моей армии. Сейчас мы сильны как никогда, у тебя на вооружении появились боевые колесницы из Египта, в скором времени к ним присоединятся более десяти тысяч всадников, и все они будут под твоим командованием. Подумай только — какая это сила!

Мариадон молча слушал царя, а тот с еще большим воодушевлением продолжал:

— Брат, мы не можем оставить дело отца незавершенным и должны продолжить расширять наши границы. Как только мы завоюем весь мир, то обязательно выполним все наставления отца.

— Если вы говорите о расширении границ и новых войнах, то отец не об этом мечтал. Он хотел, чтобы идеи о равенстве и братстве ты насаждал не силой, а мудростью, справедливостью и милосердием, личным примером. Только так это учение сможет проникнуть в сердца людей во всех уголках земли. И они примут его добровольно, а не под угрозой меча.

— Без расширения границ идеи отца — это пустой звук. Вспомни, сколько войн ему пришлось вести, мы должны продолжить его путь и присоединять новые земли. Только представь, с нашей армией и Ашмедаем мы завоюем весь мир, а слава о нас переживет века.

— Соломон, ты же знаешь мои принципы, я веду только оборонительные войны и всегда выступал против излишнего насилия. А если ты завел речь о сражениях отца, то в конце жизни он понял их бессмысленность и завещал тебе быть мудрым и мирным царем в границах этих земель. Он понял, что насилие, порождает только насилие, и только милосердием можно победить несправедливость. Разве не так? Разве не потому, что на твоих руках не было человеческой крови, он доверил тебе занять трон и начать новую страницу в его учении. Но в тебе вместо смирения все громче говорит гордыня. Завладев тайным словом, ты погубишь себя и учение отца. Поэтому наши пути расходятся, и я требую, чтобы ты дал вольную моим военачальникам, как и обещал, разве царю не следует держать данное слово?

— Брат, прошу тебя, не горячись! Давай все еще раз спокойно обсудим после праздников, ты же видишь, сколько важных событий происходит, сколько прибыло важных гостей.

— Я не могу столько ждать.

Посмотрев внимательно в глаза военачальника, владыка предложил:

— Тогда давай поговорим завтра, после вчерашнего пира и выпитого вина у меня ужасно раскалывается голова.

Мариадон никак не реагировал, после чего государь продолжил:

— Брат, разве этот разговор не может подождать до завтра? Я буду лучше себя чувствовать, и мы спокойно сможем все обсудить, а сейчас составь мне компанию на обеде. Помнишь, я обещал, что ты сможешь увидеть сегодня что-то необычное, то, чего никогда не видел. Если бы ты знал, что вчера попало в мои руки! — улыбаясь, продолжал Соломон.

На Мариадона это не производило большого впечатления, но, чтобы не давить на властителя, который действительно имел не бодрый вид, он спокойно сказал:

— Хорошо, Соломон, но завтра мы решим все вопросы относительно вольной.

— Обязательно, — воскликнул царь, радуясь тому, что разговор удалось отложить.

ГЛАВА 12. КОЛЬЦО С АСТЕРИКСОМ

По дороге на обед Соломон, сопровождаемый Мариадоном, шел молча. Несмотря на то, что у него раскалывалась голова, все мысли его были заняты той самой проверкой, что он по настоянию Садока, приготовил для Македы. Соломон поведал первосвященнику слова царицы о том, что она подвернула ногу, и это служит причиной тому, что служанка помогала ей ночью. Он также пытался убедить первосвященника доводами, что прошлым утром она пришла на завтрак, а потом на суд, и везде передвигалась самостоятельно, хоть и очень медленно, но Садок оставался непреклонен и настаивал на проверке. Чтобы развеять сомнения первосвященника, а также множащиеся слухи среди народа, что начал шептаться, будто царь обручился с демоницей, Соломон дал согласие на проверку. После ночного пира он приказал покрыть верхнюю часть бассейна стеклянным полом, наполнить водой и запустить туда рыб. Для человеческого взгляда, это казалось как обычно наполненный водой бассейн, глубина коего не более двух локтей. Предварительно разместив столы с гостями по двум сторонам, чтобы царица Савская не смогла обойти бассейн, он с нетерпением дожидался ее появления. Увидев Македу у входа, он попросил пройти к нему и занять место рядом. Сделав несколько шагов и приблизившись к бассейну, владычица подняла платье, чтобы оно не намокло и, собираясь сделать шаг в воду, замерла. Взору всех гостей предстали ее ноги, к разочарованию Садока, оказавшиеся человеческими, хоть и слишком худыми. Правитель был вне себя от радости, ему удалось развеять слухи о демоническом происхождении невесты, бродившие среди гостивших у него коронованных особ, купцов, священнослужителей, а главное — среди подданных. Понимая, что теперь ничто не помещает сделать Македу царицей Урушалемской, Соломон испытывал глубокое удовлетворение.

После обеда царь, очарованный красотой Македы, отправился с ней гулять по саду, пока готовились шатры для нового представления, задуманного им для развлечения гостей и очередной демонстрации собственного величия, зрелости и мудрости. Ни одной из женщин не удавалось так очаровать Соломона. Он с каждой минутой все больше и больше влюблялся в свою избранницу, о которой не переставал думать ни днем, ни ночью, и мечтал только об одном, чтобы она поскорее согласилась стать его женой.

Прогуливаясь, повелитель много рассказывал ей о своих владениях и о том, каких успехов ему удалось добиться за столь короткий срок правления. Он поведал о непобедимой армии и желании покорить весь мир. Соломон поделился с царицей, что даже став царем объединенного под его началом мира, рядом с собой он хотел бы видеть только ее. Все, что он просил от Македы взамен, это дать согласие стать его женой, стать той единственной, ради которой он готов даже распустить весь гарем. Царица пыталась остудить пыл молодого государя и просила не торопить ее с решением о женитьбе, пока она не получит некий знак. Подойдя к одному из многочисленных кустов с цветами, на коем, в отличие от других, росла всего одна роза бордового цвета, Соломон попросил ее остановиться и присесть на скамейку.

— Ты видишь эту прекрасную розу? У нее около ста лепестков. Ее привезли мне в подарок из Египта, очень редкий сорт, — глядя на куст, произнес царь. — Она долго не приживалась в саду, и тогда я лично стал ухаживать за ней, и теперь это мой самый любимый цветок во дворце.

— Красивая, — ответила Македа, обратив внимание на растущую на тонком стебле бордовую розу с крупными колючками.

— Я часто прихожу сюда, чтобы полюбоваться именно ее красотой и подумать о жизни. Мне нравится подолгу рассматривать бутон. Раскрывшись, он превращается в красивые лепестки, и это наталкивает меня на мысли о величии Творца, создавшего все живое. Даже бегающие муравьи на земле вокруг розы, и они не перестают поражать меня своей выносливостью.

Пытаясь произвести впечатление на царицу, продолжающую смотреть на розу, он добавил:

— А еще, лицезрев эту розу, я обратил внимание, что ее шипы на редкость большие и крепкие, и это натолкнуло меня на мысль, что именно такая недружелюбная среда помогла ей так красиво зацвести.

— Да, — согласилась с ним Македа. — Иногда наши враги именно те, кто помогает нам не почивать на лаврах, а продолжать наш путь к совершенству.

— Ты очень мудрая, моя Македа, — посмотрев на нее, сказал Соломон. — С того самого момента как мы обручились, твои враги стали моими, и тебе больше не придется так волноваться по поводу желания других правителей покорить Савейское царство. Мои военачальники сразу же примчатся на помощь, и враг будет повержен.

— Спасибо, но в этом пока нет необходимости. У нас достаточно сильная армия, уверена, твои гонцы успели тебе об этом рассказать.

— Да, успели, — улыбнулся государь. — Еще они успели рассказать, что твои подданные называют тебя Святой Девой и поклоняются, как богине.

Македа ничего не ответила.

— Но это еще не все, — добавил влюбленный царь. — Еще мне доложили, что у тебя несколько имен, и они известны узкому кругу людей, это правда?

— Да, — ответила, Македа, подняв глаза на палящее солнце.

Даже опахало из перьев экзотической птицы на длинных палках, коими слуги плавно размахивали над их головами, было практически бесполезно при столь жарком солнце.

— Соломон, если ты не против, я отправлюсь в свои покои. День выдался слишком жарким, а как все будет готово, я присоединюсь к тебе в шатре.

— Уже уходишь! — грустно произнес государь. — Мне так приятно общение с тобой, я бы хотел, чтобы оно длилось вечно.

— Еще немного, и мне станет дурно от столь долгого пребывания на солнце.

— Хорошо, Македа, — согласился он и шутливо продолжил: — Я отпущу тебя, но прежде назови мне хоть одно из твоих тайных имен.

— Я не могу, — улыбаясь, ответила она. — Мои жрецы убеждены, что если человек узнает тайное имя другого, то может воздействовать на него даже на расстоянии, поэтому эти имена держатся в строгой тайне.

— Мы же с тобой обручились, и думаю, я получил право знать больше о тебе?

— Да, но пока я не получу знака, я многого не могу тебе рассказывать. Соломон, сегодня и впрямь очень жарко, позволь мне отправиться в покои.

— Назови хоть одно, пожалуйста, можешь даже то, что не покрыто страшной тайной, а потом иди, — улыбаясь, произнес царь.

— Хорошо, но я не назову его, а дам тебе загадку, и ты должен будешь догадаться сам. Ты же угадал три предыдущие, думаю, для тебя не составит труда и эта.

— Согласен, — ответил он.

Посмотрев на землю, где вокруг цветка продолжали крутиться муравьи, она шутливо произнесла:

— Внимательно сосчитай, сколько здесь муравьев, и узнаешь одно из моих имен.

После этого Македа с разрешения государя отправилась в покои, а он продолжал смотреть на землю и задумчиво считать муравьев, число коих каждый раз оставалось одинаковым, двадцать семь. «Что это может означать?» — спрашивал себя правитель, но так и не смог разгадать тайное имя царицы.

* * *

Когда все было готово, Соломон отправился в специально разбитый шатер неподалеку от дворца. В нем уже расположились гостившие в Урушалеме цари, купцы, военачальник Мариадон и министры. Государя сопровождал военачальник Ванея со стражниками, обеспечивающими безопасность правителя круглые сутки. Гости, пребывающие в шатре, с нетерпением ждали начала представления.

Правитель, в ожидание Македы, расположившись в специально отведенном для него шатре, имевшем меньшие размеры, чем тот, где должно происходить главное действо, беседовал с Садоком, выглядевшим очень нервным.

— Владыка, прошу вас, одумайтесь. Вы даже не представляете, что это такое.

— Садок, не стоит так беспокоиться, это всего-навсего волшебное кольцо. Воспользовавшись им, я прикажу птице прочирикать песню, а затем вызову ангела смерти и на глазах царицы пообщаюсь с ним, пусть видят, какой я отважный. Только ты там не появляйся. Можешь, ожидая меня, молиться в этом шатре, я не хочу, чтобы она везде видела тебя со мной. Подумает еще, что я чего-то боюсь или, еще хуже, будто несамостоятельный.

— Как скажете, повелитель! Но вам не нужно ничего ей доказывать, вы великий правитель Урушалема, а она властительница какого-то Савейского царства, поймите вы это, наконец.

— Я должен покорить ее сердце любыми путями, поскольку еще никогда не влюблялся так сильно. Без решительных действии мне никогда не добиться ее расположения, может, после всего этого она увидит тот самый знак и даст согласие стать моей женой. Я готов на все ради этого.

Понимая, что царя не переубедить, Садок открыв Пятикнижие, приступил к молитвам, а государь, дождавшись Македу, прошел в большой шатер.

Все уже было готово к началу представления. Оба заняли места на специально приготовленных двух тронах, стоявших на пьедестале в самом конце шатра, а по обеим сторонам разместились гости.

Когда все внимание было обращено к Соломону, он сказал:

— Дорогие гости, сегодня я хочу продемонстрировать вам кое-что необычное.

Он поднял вверх левую руку, на мизинце коей красовался перстень Македы, и произнес:

— Это подарок моей невесты, он позволяет понимать язык птиц, зверей и повелевать ими. Сейчас я вам это продемонстрирую.

Македа разволновалась, поскольку понимала всю ответственность и опасность происходящего, но властителя было не остановить. Когда в шатер занесли птицу, государь повернул кольцо влево так, что камень астерикс, украшавший перстень, оказался по направлению к полу, и что-то еле слышно прошептал.

Затем он приказал слуге открыть клетку, и вылетевшая птица к изумлению гостей села на ладонь Соломону и начала чирикать песню. После завершения он снова приказал птице вернуться в клетку, и слуга покинул шатер.

Отмечая удивление и восторг в глазах собравшихся, владыка решил пойти дальше. Повернув кольцо, дабы показать бесстрашие, он приказал явиться перед ним ангелу смерти, к удивлению собравшихся, представшего перед государем в грустном виде.

— Почему ты грустишь? — спросил его царь.

— Я должен сегодня забрать двух министров из твоего окружения, но никак не могу сделать этого.

— Кто эти двое? — грозно спросил государь.

Ангел смерти назвал имена двух министров, также присутствовавших в шатре, после чего Соломон повернул кольцо, и ангел смерти удалился. В надежде спасти жизни этих людей, он сразу же приказал стражникам сопроводить их в город Луз.

— А почему в Луз? — поинтересовался один из царей, будучи пораженным происходящим.

— Поскольку в город Луз ангел смерти пробраться не может.

Это решение еще больше вызвало восторг среди гостей. Они шептались о мудрости и отваге правителя.

Подняв взгляд, в крайнем левом углу шатра правитель увидел птицу редкой красоты и понял, что это и есть Юд-Юд. Удод все это время внимательно следил за происходящим в шатре. Воодушевленный успехом, но в то же время огорченный тем фактом, что Юд-Юд так и не сел на его плечо, Соломон молчал. Он не собирался отпускать удода из шатра, пока тот не укажет на него, как на избранника Македы. Он приказал Ванее завести в зал тигра, сидящего на цепи, дрессировщика и охранявшего покой властителя наряду с многочисленными стражниками.

Через некоторое время дрессировщик завел хищника в шатер. Тот держал зверя за железный ошейник на большом расстоянии от царя, обливаясь от волнения потом. Он понимал, что тигр, увидев столько незнакомых людей в закрытом помещении, может в любой момент взбеситься и наброситься на гостей, а что еще хуже, на самого царя, коего призван оберегать.

Внимательно глядя в глаза тигру, властитель в очередной раз повернул кольцо в левую сторону, камнем вниз, и после короткой паузы поспешил поделиться с гостями их диалогом:

— Я спросил его: «Сколько тебе лет, хищник?» И он ответил, что ему пять лет. Это так? — обратился Соломон к дрессировщику.

— Да, мой повелитель.

Затем владыка прошептал второй вопрос и озвучил ответ хищника, чтобы показать, что он может свободно понимать язык не только птиц, но и зверей.

— Я спросил его: «А где ты родился?» Он ответил: «В индийских лесах».

Не дождавшись подтверждений слов Соломона, один из царей, нарушил тишину, с насмешкой сказав:

— Что в этом такого великого? Так я тоже смогу и без всякого магического кольца, предварительно узнав у дрессировщика, сколько лет тигру, рассказать об этом всем.

А про поющую птицу, я вообще молчу. У меня в стране таких десятки, им даже и шептать ничего не надо, — продолжал он насмехаться над царем Урушалемским.

В шатре послышался громкий смех.

Соломон решил пойти еще дальше. Македа пыталась остановить его, понимая, что тигру очень не нравится это развлечение, но он оставался непреклонен. Повелитель любезно попросил царицу дать ему еще одну возможность использовать кольцо и утереть нос насмехающимся над ним гостям.

Тигр, не привыкший быть долго в закрытых помещениях с людьми, больше не намеревался терпеть и сильно рванул в направление Соломона, отбросив дрессировщика назад. В два прыжка хищник оказался рядом с государем и Македой. Вбежавший на шум военачальник Ванея созвал стражников, чтобы они успели защитить правителя. Но, по всей видимости, было уже поздно, тигр стремительно ринулся вперед. Видя приближающегося тигра, владыка спрыгнул с трона и спрятался за ним. Когда морда разъяренного хищника с острыми клыками приближалась к Македе, царь уже наблюдал за этим из отверстий в спинке трона, сидя на корточках.

Македа, все это время продолжавшая сидеть на своем месте, не собираясь бежать от тигра, понимая, что стражники все равно не успеют их защитить. Она закрыла глаза, чтобы принять смерть, но прошла секунда, вторая, но ни клыки разъяренного тигра, ни когти не коснулись царицы. Гости в панике бежали к выходу. Македа, слышавшая шум и крики, поняла, что еще жива. Открыв глаза, она увидела истекающее кровью левое плечо Мариадона, бросившегося без оружия на помощь. Военачальник, продолжал мужественно сражаться с тигром, который уже лежал на полу, когда Ванея и другие стражники начали колоть хищника копьями.

Увидев подбежавших стражников и истекающего кровью тигра, Соломон вышел из-за трона и приказал солдатам немедленно добить хищника, осмелившегося напасть на него.

— Прекратите, прекратите, — прокричал Мариадон. — Он уже не представляет опасности, зачем его убивать? — грозно обратился он к Ванее.

— Он угрожал жизни повелителя, а я несу ответственность за его безопасность, — произнес Ванея.

* * *

Как только дрессировщик вынес тело тигра, лужи крови коего заляпали весь пол, царь попросил Ванею и других стражников покинуть шатер. После того как они остались втроем, государь спросил Мариадона, левое плечо которого истекало кровью:

— С тобой все в порядке?

— Да, это пустяки, — прикрывая рану правой рукой, тихо ответил Мариадон.

— Я сейчас же прикажу доставить тебя к лучшим лекарям.

— В этом нет необходимости, я сам обработаю рану. На полях сражения происходили случае и посерьезнее. Жалко, что стражники убили тигра, — грустно произнес военачальник.

Царица, все это время молчавшая и очень переживавшая за здоровье истекающего кровью Мариадона, посмотрев на властителя, сердито произнесла:

— Соломон, ты должен был знать, как опасно это кольцо и что при неправильном обращении оно может привести к непоправимым последствиям. Учти на будущее, если властелин кольца не в силах справиться с тем, что вызвал, хоть на секунду заколеблется или, еще хуже, проявит страх, то демон, заточенный в это кольцо, может сделать с ним все что угодно. Может дойти до того, что он забросит тебя куда пожелает. Это может быть глухой лес в полудне езды верхом отсюда, или ты можешь оказаться так далеко от своего царства, в тех землях, где о тебе никто не знает. Поэтому, Соломон, тебе лучше не шутить с ним более. — Сделав короткую паузу после эмоционального высказывания, Македа, указывая на раненого военачальника, продолжила: — Посмотри, к чему привела твоя неосторожность, Мариадон чуть не погиб.

— Македа, ты все преувеличиваешь. Никогда не поверю, что какое-то кольцо способно перемещать людей на какие-то расстояния, — усомнился в ее словах владыка. — Мои священники говорили, что это никому не подвластно, даже тому демону, заточенному в этом кольце. А плечо Мариадона обязательно вылечим. Мы сейчас же отправимся во дворец, и его раной займутся мои лучшие лекари.

Продолжая пристально смотреть на юного владыку и пребывать в ярости от его необдуманных действий, Македа продолжила:

— Сила, заключенная в кольце, может то, о чем твои священники даже и не догадываются. При правильном обращении оно выполняет любое задание властелина и просьба о перемещении в пространстве для него обычное дело.

— Мне все это кажется выдумкой твоих жрецов, но я обязательно все проверю.

— Я бы не рекомендовала это проверять, поскольку иногда приходится платить высокую цену за необдуманный вызов демона, но не будем об этом, сейчас тебе нужно позаботиться о военачальнике.

Соломон, не сводя взгляда с взволнованной Македы, попросил Мариадона незамедлительно отправиться с ним во дворец. Македа, поддерживающая предложение государя, собиралась настоять на этой просьбе. Когда они с Соломоном повернулись в сторону военачальника, придерживавшего правой ладонью глубокую рану и с сожалением смотревшего на лужи крови поверженного тигра, то оба остолбенели. Юд-Юд спокойно сидел на правом плече военачальника.

Македа пребывала в замешательстве, поскольку по преданию птица не могла сесть на плечо простого человека, избранный должен быть царских кровей и обладать мудростью выше человеческой. Соломон также не мог поверить своим глазам, думая, — что-то не в порядке с кольцом. А птица, не заметив нового властелина магического кольца, пролетела мимо, перепутав его с Мариадоном. Он был полон решимости доказать себе, невесте и военачальнику, что птица ошиблась. Ему также не терпелось проверить силу кольца, которое по его замыслу должно перенести их в другое место, туда, где Юд-Юд будет пребывать в привычной для него среде и сможет сделать правильный выбор. После того как птица исправит это недоразумение, он сразу вернет всех обратно. Как только царь повернул кольцо и что-то прошептал, шатер опустел, и они оказались в лесу, в полудне езды от его дворца.

Оглядываясь вокруг, Македа с возмущением произнесла:

— Соломон, что ты натворил! Ты впрямь как юнец, нашедший новую забаву.

Царем, оказавшимся впервые в жизни в глухом лесу без многочисленных стражников, овладел страх. Пытаясь не показывать этого и доказать Македе свою зрелость, он произнес:

— Не волнуйся, я смогу тебя защитить. Со мной тебе ничего не угрожает.

Видя бегающие в разные стороны зрачки, Македа сказала:

— Спасибо, но, по-моему, ты волнуешься гораздо больше чем я.

Соломон ничего не ответил, продолжая со страхом смотреть по сторонам. Он был поражен тем фактом, что, как и говорила царица, демон не только помогал понимать язык птиц и животных, а выполнил даже перемещение на большое расстояние, о чем его первосвященники даже и думать не могли. Продолжая испуганно оглядываться по сторонам, он тихим голосом спросил военачальника:

— Где мы сейчас, может, неподалеку есть наша армия?

Военачальник, которому приходилось вести сражения в разных частях Урушалемского царства быстро сориентировался, и по горам, что виднелись сквозь деревья, точно указал название местности. Он также поведал, что в этих краях обитает много диких животных, и нужно как можно скорее укрыться в пещере у подножья горы, пока стражники не придут на помощь.

Македа, более не желавшая прибегать к помощи царя, подозвала Юд-Юда и попросила передать Хемсут, чтобы та отправила ее личных стражников в указанное военачальником место, а сама молилась об их спасении.

Когда птица направилась в Урушалем, Македа с волнением смотрела на истекающего кровью спасителя, думая, может, ли военачальник являться тем самым избранным. Ей не давал покоя вопрос о происхождении Мариадона и то, как царский наследник, если он и является таковым, мог служить военачальником у другого властителя, тем более в чужой для себя земле. Отложив эти вопросы и переведя взгляд на молодого государя, она сказала:

— Тебе повезло Соломон, что кольцо отбросило нас не так далеко от твоего дворца. Я же говорила тебе, что властелин этого кольца должен быть мудрым и зрелым мужчиной и использовать его только при крайней необходимости.

После того как перепуганный царь, услышав вдалеке рычание разъяренных волков, предложил использовать кольцо еще раз, дабы вернуться обратно в шатер. Мариадон и Македа ответили решительным отказом на предложение повелителя, после чего она сказала:

— Хочу тебя в последний раз предупредить, что этот демон капризный, и если его вызывать без особой надобности, то он может забросить тебя на край света, а сам, вместо тебя, занять трон.

— Как такое возможно? — взволнованно спросил царь.

— Он обладает такой неимоверной силой, что способен не только понимать язык птиц, зверей и перемещать в пространстве, но также принимать облики различных людей. Заняв твое место, он сможет говорить твоим голосом так, что подмену будет обнаружить очень сложно. В то время как о прежнем властелине кольца, который может оказаться в днях, месяцах и даже годах пути от своей страны, никто и не вспомнит.

Продолжая с волнением смотреть на Македу и слушать ее рассказы о способностях демона, молодой царь произнес:

— Македа, тебе не удастся меня запугать. Я смогу справиться с этим демоном, и твои рассказы мне кажутся не больше чем вымыслом.

— Ты в предостережения о перемещение в пространстве тоже не верил, так что одумайся, Соломон, и веди себя подобающе владыке Урушалемского царства, а не юнцу, получившему в дар новую забаву. Поэтому, пока ты не натворил что-то необратимое, прошу, верни мне кольцо.

— Ни за что. Это кольцо знак нашего союза и принадлежит мне.

— Знаешь, Соломон, с каждым разом я все больше убеждаюсь в том, что ошиблась.

— Уверяю тебя, Македа, данное тобой согласие стать моей невестой, — самый правильный поступок в твоей жизни, — гордо произнес властитель.

Возмутившись высокомерием царя, она, сняв с пальца кольцо, выкрикнула:

— Вот подаренное тобой кольцо, забери его и верни мое.

— Нет, — возмущенно ответил Соломон.

— Ты возьмешь его или я выброшу это кольцо прямо здесь, в лесу, где его больше никто не найдет.

Понимая, что царица рассержена, Соломон забрал кольцо в надежде, что, оказавшись во дворце и успокоившись, она передумает.

Но Македа не думала останавливаться:

— Я вернула тебе кольцо, но ты можешь поступать с моим, как пожелаешь. Только знай, что с этого мгновения нас больше ничего не связывает. По прибытию в Урушалем я во всеуслышание объявлю о расторжении помолвки.

Держа в руках кольцо Македы, Соломон не знал, как реагировать, поскольку любые его слова, вызывали гневную реакцию царицы. Он решил промолчать, чтобы дождаться более подходящего момента для разговора. Царица собиралась обрушить на властителя очередную порцию критики, когда в разговор вмешался Мариадон:

— Сейчас не время спорить. Здесь много волков, и нам нужно поскорее разжечь огонь или найти убежище, пока стражники отыщут нас.

Как только Мариадон произнес это, из-за дерева показался волк. Царь сразу же спрятался за спину истекающего кровью военачальника.

— Вызови Ашмедая, — посоветовал владыка.

Мариадон, взяв в руки лежавшую на полу крепкую сухую ветку, вполголоса сказал:

— Это невозможно, поскольку ковчег должен находиться рядом, а сейчас он в Урушалемском храме. Даже если бы он был здесь, я бы все равно не стал прибегать лишний раз к помощи Ашмедая. Постараюсь справиться собственными силами.

Прикрыв собой обоих, военачальник схватился за ветку обеими руками, показывая волку, что в случае нападения тот получит отпор.

Решительность военачальника остановила волка, но когда на его зов через некоторое время прибежали еще несколько зверей, царь начал паниковать. Он снова вспомнил о кольце и еще раз предложил Мариадон и Македе отправиться с ним. Военачальник наотрез отказался, сказав, что не желает злоупотреблять подобными магическими артефактами, поскольку это ставит человека в зависимость от призываемых сил, и что справится с опасностью самостоятельно. Но когда государь услышал очередной отказ возвращаться с ним во дворец и от горячо любимой царицы, пришел в неистовство и напомнил ей о долге невесты подчиняться ему. Македа, не желая долго церемониться, ответила, что больше не видит в его лице лидера и своего жениха, поэтому не намерена ему впредь повиноваться. Соломон был полон решимости переубедить царицу, но, заметив за деревьями медленно крадущуюся стаю волков, сказал, что отправляется за подмогой. Он повернул кольцо и в то же мгновенье, вопреки рассказам Македы, снова оказался в шатре, но на этот раз один.

Когда плотное кольцо из восьми волков практически окружило их, Македа спросила тихим голосом:

— Что будем делать? Может, нам стоило воспользоваться предложением Соломона?

Продолжая прикрывать собой Македу, военачальник спокойно произнес:

— Я бывал и в более сложных ситуациях, должны справиться.

Слова Мариадон воодушевили ее. Несмотря на волков, она чувствовала себя в безопасности около военачальника, и если у нее и возникали опасения, то не за свою жизнь, а за жизнь спасителя. Когда волки продолжали сжимать круг вокруг Македы и Мариадона, Юд-Юд уже долетел до Хемсут. Узнав о произошедшем, няня быстро достала из шкатулки госпожи деревянное изображения бога Ремфана и, упав на колени, вознесла ему молитвы о спасении хозяйки.

Волки приближались, и царица, находившаяся за спиной Мариадона, продолжавшего, крепко держа палку, обходить вокруг, дабы волки не осмелились напасть на нее, не знала как помочь отважному военачальнику. Мариадон, продолжая прикрывать девушку, словно очерчивая вокруг царицы маленький круг, показывал волкам, что так просто им до нее не добраться. Военачальник всякими способами хотел избежать стычки, не желая причинять боль животным, поскольку все это расходилось с его жизненными принципами. Македа, видя приближающихся хищников, упала на колени и вознесла молитву богам и предкам о спасении. Волки были уже совсем рядом. Сидящая на коленях Македа с сомкнутыми на груди руками продолжала молиться, а вокруг нее медленно с палкой в руке передвигался Мариадон, внимательно смотря в глаза разъяренным животным. Он пытался внушить им страх, предвещая нелегкое сражение, но хищники, видя, что их соперник ранен и абсолютно один, не думали отступать.

Каждое мгновение в глухом лесу для Мариадона и Македы казалось вечностью, поскольку их жизнь висела на волоске. Волки подобрались совсем близко, но не решались на атаку. Они понимали, что крепко сложенный человек с палкой не станет легкой добычей, а попасть под мощный удар военачальника им совсем не хотелось. Палка уже практически доставала носа тяжело дышащих хищников, и каждый из них ждал, что кто-то другой совершит первый бросок и примет на себя сокрушительный удар военачальника.

Македа, видя обороняющегося в одиночку спасителя, продолжала на коленях взывать к богам. В слезах, подняв руки к небесам, просила только об одном, спасти жизнь военачальнику. Она никогда ранее не встречала такого достойного человека и сожалела только об одном, что он не может быть тем самым избранным, коего она так долго ждала. Даже то, что Юд-Юд выбрал именно его, не позволяло царице сделать подобное заключение, поскольку он не был царских кровей. Она понимала, что ее миссия на земле не выполнена, и это могут быть последние минуты ее жизни. Богиня, томящаяся в человеческом теле, решила не отчаиваться и посвятить эти самые мгновенья мольбам о спасении военачальника, но голос Мариадона прервал ее молитву:

— Царица, они уже совсем близко. Я сейчас отпугну тех двух волков со стороны горы, а вы направитесь в пещеру, расположенную у подножья. Бегите что есть силы, не оглядывайтесь, а я пока задержу их.

— Нет, — решительно произнесла царица. — Боги должны услышать меня.

— Македа, я прошу вас прислушаться к моим словам, дорога каждая минута.

— Мастер, я готова отдать жизнь за вас и выполнить любую просьбу, но одного здесь не оставлю. Если нам суждено спастись, то мы спасемся вместе, а если нет, то я разделю эту участь вместе с вами, достойным и благородным из людей.

Как только она произнесла эти слова, средь ясного неба сверкнула молния, после чего грянул сильный гром. Через несколько мгновений на горизонте засверкали сотни молний и начали бить в рядом стоящие деревья, валившиеся от их силы. В лесу стоял оглушительный шум, волки, не понимая, что происходит, начали оглядываться по сторонам и в панике бросились бежать в разные стороны в надежде спастись от невиданной доселе стихии.

Дождь смывал непрекращающиеся слезы с глаз Македы. Она никогда столько не плакала, поскольку еще никто для нее не был так дорог. Слезы бежали по ее щекам все сильнее, когда она смотрела на истекающего кровью военачальника.

Как только Хемсут получила весть от Юд-Юда, что Македа в безопасности, она вернула Ремфана в шкатулку. Вызвав стражников, приказала как можно скорее отправиться в то место, о коем поведала птица, и спасти царицу.

ГЛАВА 13. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРЯ СОЛОМОНА В ШАТЕР

Встревоженный исчезновением царя, Садок продолжал усердно молиться о его спасении и скорейшем возвращении во дворец. Этот пятничный день выдался для него особенно тяжелым, и, не желая без благополучных вестей о здравии повелителя отправляться на молитву в честь великой Субботы, которая должна была начаться с появлением первых звезд, он пребывал в печали. Солнце только начинало обратный путь за горизонт, когда первосвященник в очередной раз рассказывал богу о всех заслугах царя Соломона и его отца, о том, сколько он делает для религии и формирования единобожия в царстве. Вдруг он услышал от одного из стражников радостную весть о возвращение государя. Садок искренне поблагодарил бога и сразу же направился в большой шатер, чтобы узнать о здравии господина. Он быстро прошел внутрь и, увидев, как владыка вдумчиво рассматривал лужу тигриной крови, подняв руки к небу, радостно произнес:

— Слава богу, вы живы, великий повелитель. Слава богу, вы живы. Творец сохранил вам жизнь за ваши заслуги и великие свершения в будущем. Он, милосердный, сохранил вам жизнь ради сегодняшней великой Субботы перед Песахом, которая наступит совсем скоро.

Царь ничего не ответил и в сопровождении первосвященника и многочисленных стражников, возглавляемых Ванеей, отправился в свой шатер. Прибыв туда, он дал указания Ванее отправить лучших всадников на помощь военачальнику и Македе, а затем приказал всем, кроме первосвященника, покинуть шатер. Когда они с Садоком остались наедине, царь сказал:

— Я сегодня дважды чуть не лишился жизни.

— Как это могло произойти, мой великий владыка?

— Дважды за один день, первый раз в шатре, а потом в лесу.

— Мой повелитель, главное, что вы живы и находитесь в добром здравии. Я же говорил, что бог любит и оберегает вас за заслуги перед ним. Тысячи священников по всему Урушалемскому царству молятся каждый день о вашем здравии. Ваше имя превозносится священнослужителями при ежедневных молитвах в нашем новом в храме, и после вашего сегодняшнего спасения я еще раз убедился, что они не были напрасны.

Устроившись на троне и продолжая смотреть в одну точку, перематывая в голове произошедшие события, повелитель поднял взгляд на первосвященника и с раздражением сказал:

— Садок, как я устал от твоих пустых проповедей. Если бы молитвы твоих священников имели какой-то толк, то я бы не оказался сегодня в этой ситуации. Когда ты поймешь, что вы должны не спасать меня, а делать все, чтобы я не оказывался в подобных ситуациях. Я все больше прихожу к мнению, что от тебя и твоих священников нет никакого толка.

— Как вы можете так говорить, мой великий властитель, тем более после того, как бог сохранил вашу жизнь?

— Я остался жив не из-за милости бога, а потому что постыдно спрятался за троном и Мариадон, рискуя жизнью, бросился на тигра. Он уже не первый раз спасает меня. А когда я о тебе, твоих священнослужителях и о ваших молитвах такое скажу?

Отмечая гнев повелителя, Садок решил промолчать.

— Я опозорился перед царицей и гостившими королями, повел себя, как жалкий трус, спрятавшись за троном, а теперь, воспользовавшись кольцом, сбежал из леса, оставив их там в окружении волков, — огорчено произнес царь.

— Разве кто-то из властителей или ваших подданных смеет усомниться в вашей храбрости, великий повелитель? Ваша доблесть и отвага не имеет границ, вы бы и сами одолели тигра в шатре и справились с волками, но это в обязанности владыки, тем более такого, как вы, избранника божьего, не входит. Ваше мудрое поведение в шатре и в лесу продиктовано заботой о благополучии подданных и великой миссией на земле. Вы наш лидер, великий повелитель, Спаситель! И нам даже представить страшно, что с вами может что-то случиться.

— Может, и так, но теперь она никогда не захочет быть со мной, — крепко сжимая в правой ладони кольцо, возвращенное Македой в лесу, сказал Соломон.

— Может, это и к лучшему, мой царь. Зачем вам эта демоница? Теперь ее чары будут воздействовать на кого-то другого, и вы снова станете великим правителем и возьмете себе в жены достойную девушку из нашего народа.

— Замолчи! — разъяренно прокричал повелитель, встав с трона. — Если бы твои люди что-то могли, то она бы влюбилась в меня и приняла новую религию! А твои напутствия прибереги для тех простолюдинов, для которых мы построили этот храм. Я сам решу, что для меня лучше.

— Как скажете мой повелитель, — опустив голову, смиренно произнес Садок.

Расхаживая по шатру, Соломон возмущено продолжал:

— Ты и твои священники ни на что не способны! Я столько лет вас поддерживаю, но пока никакого толку от вас не увидел.

Садок, хотел напомнить ему о процветании страны и победоносной армии, что он считал исключительно заслугой духовенства, но, видя раздражения царя, решил промолчать.

— По твоей просьбе я содержу целую армию священников, а вы не можете защитить меня даже в моем дворце! Что теперь скажут цари, что скажет Македа? — схватившись за голову и продолжая ходить по шатру, проговаривал Соломон. — Какой позор! Какой позор! — повторял он. После чего снова обрушился на первосвященника, сидевшего с опущенной головой: — Ответь мне, где был ваш хваленый бог сегодня? Где он был, я спрашиваю? Почему он меня, великого владыку Урушалемского, строителя Храма, поставил в такую ситуацию перед царицей и другими гостями?

Садок продолжал молчать, опустив голову.

— Из-за вашего бессилия я не только стану поводом для насмешек, но вдобавок ко всему потеряю ту единственную, которую полюбил больше жизни.

— Почему вы так решили, мой великий владыка? — желая узнать подробности произошедшего, поинтересовался первосвященник.

Снова схватившись за голову, царь чуть не плача начал повторять:

— Я потерял ее, я потерял ее, потерял свою Македу, это точно. Виной всему ее удод, что по преданию должен указать на избранного. После того как мы остались в шатре втроем, эта чертова птица, пролетев мимо меня, села на плечо Мариадона.

— Вы беспокоитесь о том, что она предпочтет вам, великому Соломону, какого-то военачальника? — спросил Садок.

Не слушая вопроса первосвященника, властитель с досадой продолжал:

— Удод указал на него, и мысль о том, что они сейчас вместе, сводит меня с ума. Ответь мне, Садок, почему я не могу выбросить ее из головы? Что она сделала со мной? Почему все мои мысли только о ней одной.

— Не изводите себя так, мой дорогой повелитель. Царица в любом случае не позволит ему к себе прикоснуться, поскольку ее избранником должен быть человек из царского рода, а этот Мариадон непонятного происхождения. О нем, кроме того, что он сын вдовы и был зачат неизвестно от кого, больше ничего не известно.

— Замолчи, — грозно произнес Соломон.

Садок не мог понять, почему повелитель так резко отнесся к обсуждению вопроса об отце Мариадона, но перечить повелителю не стал.

Продолжая пребывать в истерике, владыка продолжал:

— У нас все так хорошо складывалось, но теперь я не представляю для нее интереса. После того, как этот гадкий удод указал на Мариадона, Македа попросила меня вернуть подаренное ей кольцо.

— Это не стоит ваших переживаний мой повелитель, присядьте, пожалуйста, выпейте воды и успокойтесь. Вы избранник божий, помазанник, и слава о вас протянется сквозь века, а об этом инциденте в шатре скоро все забудут.

Прислушавшись к совету первосвященника, Соломон присел на стул. Выпив воды, он сказал:

— Как забудут? Все теперь только об этом и будут говорить.

— Мой великий владыка, время все расставит на свои места. Как только ваша армия одержит очередную победу, насмешливые улыбки гостящих у вас царей сойдут с их лиц, и они станут трепетать при каждом упоминание о вас.

Немного подумав, Соломон стукнув кулаком по налокотнику кресла, сказал:

— Ты прав, я великий властитель Урушалема. За эти дни мне пришлось стерпеть достаточно унижений, пока я пытался угодить искренне полюбившейся мне царице. Но моему терпению пришел конец, и за всё произошедшее сегодня она поплатится. Клянусь памятью предков, если Македа не согласится стать моей, то она не достанется никому. Я сотру с лица земли Савейское царство, и от былого величества останутся только руины.

Садок видел во всем этом большой успех для себя и устно возблагодарил бога за произошедшие события. Наконец-то его молитвы услышаны, и теперь он в одночасье может избавиться от двух ненавистных людей, демоницы Македы и военачальника Мариадона, главных соперников первосвященника за влияния на разум властителя. Понимая, что сейчас самое время еще раз поддержать государя, показав свою безграничную преданность, он с радостью в душе сказал:

— Мой великий господин, ваши верные священники, ваша доблестная армия и народ поддержат любое ваше решение. Вы всегда можете на нас положиться.

Царь поблагодарил Садока и, сказав, что ему нужно побыть одному, вновь погрузился в размышления о Македе и военачальнике. Он понимал, что не хочет потерять ни царицу, ни Мариадона, поскольку она полностью овладела его сердцем, а Мариадон был непобедимым военачальником его войска и хранителем тайного слова. Но безопасность Мариадона в этот день беспокоила Соломона гораздо меньше жизни Македы, прекраснейшей из женщин, по которой он продолжать сильно скучать и с нетерпением ждать новой встречи. Его чувства настолько сильны, что он был готов простить ей все обидные слова и оскорбления, сказанные в лесу. Только бы она осталась ему верна и не вступила по рекомендации Юд-Юда в отношения с Мариадоном. Мысли о том, что они вместе, померкли перед тем, что они остались в лесу в окружении стаи волков. Даже если они и выжили в той схватки, ночь пережить в лесу им будет совсем не легко. Тем более что Мариадон серьезно ранен. Повелитель понимал, что не сможет сегодняшней ночью сомкнуть глаз, пока все не выяснит, и приказал стражнику срочно позвать к нему Ванею.

ГЛАВА 14. МАРИАДОН И МАКЕДА В ЛЕСУ

Как только волки отступили, Македа и раненый Мариадон с Юд-Юдом на правом плече отправились в сторону пещеры. Дождь быстро прекратился, и солнце, снова показавшееся на горизонте, ярко засияло. Отойдя в более безопасное место, Македа, бережно сорвав листья лечебного растения, начала обрабатывать продолжавшую кровоточить рану спасителя. Немного передохнув, они снова отправились в путь, чтобы до наступления темноты добраться до намеченного места. Передвигались они не столь быстро, как рассчитывал Мариадон, поскольку царице требовались частые остановки из-за болей в ногах. С наступлением сумерек она уже совсем не могла ступить и шагу. Попросив Мариадона продолжить путь в пещеру, а ее оставить здесь, поскольку стражники уже спешат на помощь, Македа присела на пень некогда большого дерева. Растирая сквозь длинное платье уставшие ноги, она решила передохнуть, сказав, что больше не в силах передвигаться. Мариадон, никогда не бросавший даже тяжелораненых солдат на поле боя, заявил, что ни за что не бросит царицу одну, тем более в лесу, и попросил забраться ему на спину. Горы, к коим стремился Мариадон, виднелись все отчетливей, но путь к ним все еще не близок. Македа, отметив непреклонность военачальника, прислушалась к его словам.

— Спасибо вам за все, — сказала она раненому военачальнику, несшему ее на спине. — Вы уже в третий раз спасаете мне жизнь, первый раз по дороге в Урушалем, а сегодня спасли от тигра и волков.

— Позвольте с вами не согласиться по поводу количества, — чуть слышно произнес Мариадон.

— Именно три раза, насколько мне известно. Или я пропустила что-то еще? — с улыбкой произнесла царица.

— По поводу случая с волками, еще не понятно, кто кого спас. Мы находились в шаге от гибели, а тут вдруг разразилась страшная гроза и засверкали молнии среди ясного неба. Вы и впрямь колдунья, как люди поговаривают. Такого я никогда не видел.

— Вас это пугает?

— Абсолютно нет! И, если честно, я до сегодняшнего дня не особо верил во все это, поскольку всегда старался полагаться на свои силы.

— Вы героически вели себя, и мне стало обидно, что я ничем не могу помочь. Все, что оставалось — это взывать к богам, как я и поступила.

Мариадон, посмотрев по сторонам, после небольшой паузы ответил:

— Вы должны были послушаться меня и бежать к горам что есть силы или отправиться с Соломоном обратно во дворец. С вашей стороны это было бы мудро, а взывать к богам, находясь в шаге от гибели.

— Я до конца дней не смогла бы себя простить, оставив вас одного в лесу, и поэтому начала отчаянно молиться. С детства жрецы обучали меня работе с силами, способными воздействовать на этот мир. Но, несмотря на то, что за заслуги нашего рода эти силы благоволят мне, жрецы всегда наставляли, что взывать к ним можно только при крайней необходимости. Мы даже во время военных действий не обращаемся к ним, чтобы лишний раз не тревожить. Это и вызвало мой гнев, обрушенный сегодня на Соломона, воспользовавшегося силой кольца, когда в этом не было особой надобности.

— Я разделяю ваши взгляды на умеренное использование сверхъестественной власти, — поддержал ее военачальник.

— Вы еще спросили, почему я не побежала к горам?

— Да, — лаконично ответил Мариадон.

— Как вы успели убедиться, быстро передвигаться я не умею и даже при сильном желании далеко убежать бы не смогла. Мне гораздо спокойнее и безопаснее находиться рядом с вами, несмотря на то, что нас окружала стая волков.

Мариадон ничего не ответил.

— Вдобавок ко всему я была уверена, что если вам удалось выжить после стольких боев, значит, могущественные высшие силы покровительствуют вам и не оставят и на сей раз. По одиночке мы могли и не спастись, а так кто-то из моих или ваших богов, увидев, что мы в опасности, обязательно примчался бы на помощь, как, впрочем, и произошло.

— Меня поражает та вера, с какой вы все это говорите, — заявил раненый военачальник.

— Вы можете не верить моим словам и в высшие силы. Но в итоге мы спаслись, и если б даже боги не ответили, я бы все равно не пожалела, что осталась с вами. Ведь вы самый достойный из людей, каких мне когда-либо приходилось встречать.

Военачальник ничего не ответил и, в очередной раз посмотрев по сторонам, чтобы не сбиться с пути, продолжил путь с владычицей на спине.

— Простите, если постоянно отвлекаю своими разговорами, — сказала Македа. — Но, уверяю вас, такое со мной происходит впервые. Я весьма замкнутый в себе человек и к малознакомым людям отношусь крайне осторожно. А с вами хочется разговаривать, улыбаться снова и снова.

— Вы меня совсем не отвлекаете, царица. Скоро мы будем на месте, и вы сможете отдохнуть после сегодняшних происшествий.

Отмечая заботу Мастера, Македа разоткровенничалась:

— Сегодня я была приятно удивлена, увидев вас на обеде, а затем и в шатре, поскольку вчера вы сказали, что утром навсегда покинете Урушалемское царство и вместе со своими солдатами отправитесь строить новый мир. Наверное, боги смилостивились надо мной и сделали так, что вы остались и спасли меня.

Тяжело дыша от долгой ходьбы, Мариадон ответил:

— Уверяю вас, на сей раз в этом виноваты не боги, а количество вина, выпитого Соломоном на вчерашнем пире. Днем он был не в силах что-то обсуждать и попросил перенести разговор.

— Запомните, случайностей в жизни не бывает, все давно предрешено. Я верю в судьбу, верю в то, что в жизни ничего не происходит случайно. Высшими силами было предначертано, чтобы вы остались в Урушалеме. Но не волнуйтесь, мои стражники уже мчатся сюда. Как только они прибудут, мы сразу же отправимся в Урушалем, чтобы вы смогли поскорее закончить свои дела с Соломоном.

— Откуда вам известно, что они уже в пути?

— Вы же сами сказали, что после грозы начали верить в то, что я колдунья или, как любят говорить ваши священники, демоница. Так что будьте добры, поверьте мне на слово и на этот раз, — улыбнулась Македа.

Мариадон в очередной раз посмотрел по сторонам темного леса, освещенного тусклым светом луны, и на звездное небо, чтобы лучше сориентироваться на местности, и продолжил путь.

— Нам нужно как можно скорее добраться до пещеры, чтобы не стать добычей хищников в этом темном лесу, — сказал он.

— Не стоит сильно волноваться! Вам разве не известно, что меня называют Царицей Ночи? — желая подбодрить Мастера, заявила Македа.

— Вас называют так из-за вашего цвета кожи?

— Не совсем, — хитро улыбнулась Македа. — Эта история уходит корнями во времена сотворения первых людей. Все, что вам стоит знать — ночью я имею гораздо большую силу, нежели днем.

— Теперь понятно, откуда все эти разговоры о вашем демоническом происхождении, — улыбаясь, произнес Мастер.

Правительница Савеи хитро сощурив глаза, улыбнулась.

— Думаю, что сегодня ваши способности нам могут и не понадобиться. Пещера уже близко, там мы сможем пребывать в безопасности и развести огонь.

— Хорошо, — оглядываясь по сторонам, проговорила Македа. — Мои стражники будут скакать без передышки, и думаю, к утру уже прибудут сюда.

— Не смею с вами спорить, тем более о небывалой преданности ваших подданных слагают легенды, — поддержал ее военачальник.

— Мне очень хочется в это верить, поскольку большую часть дня я провожу в молитвах, общении со жрецами, а царством управляют министры. Каждый день они рассказывают мне о положении дел. И если требуется мое вмешательство, то я бросаю все, чтобы заключить очередной торговый союз или мирный договор с соседними царствами, делая все возможное для благополучия своих подданных. Благодаря совместным усилиям в Савейском царстве нет значительного различия между богатыми и бедными, каждый имеет средства на достойную жизнь. Единственное, о чем я прошу своих министров, чтобы лишний раз не усложняли жизнь подданных дополнительными податями. Поэтому идеи о равенстве, озвученные вами на пиру, пришлись мне по душе. Знайте, если я смогу чем-то помочь в осуществление ваших замыслов, можете на меня рассчитывать.

— Спасибо за предложение, царица. В том случае, если Соломон продолжит занимать сторону священников, придется покинуть эти земли. Тогда нам может понадобиться любая помощь. Но учтите, заняв нашу сторону, вы сильно испортите отношения с ним, и при первой же возможности он отомстит вам.

— Я уже успела понять эту черту характера Соломона, но впредь я не намерена терпеть его капризы. Несмотря на то, что наша торговля во многом зависит от мирного союза с его царством, по прибытии в Урушалем я объявлю во всеуслышание о расторжении помолвки и отправлюсь к себе, поскольку нас больше ничего не связывает. Только бы знать, как заполучить обратно подаренное кольцо с астериксом, сегодня он наотрез отказался вернуть его, — задумчиво произнесла царица.

Слушая ее рассуждения, военачальник молча продолжал путь к пещере. Раздумывая над произошедшим в последние дни, она возмущенно добавила:

— Одного я не могу понять. Как ему удалось так быстро отгадать загадки? Раньше даже двух мало кому удавалось, а здесь все три, и практически сразу. Насколько известно мне и моим жрецам, мудрый демон Агалиарепт ему в этом не помогал.

— А какими такими загадками вы испытываете всех правителей? — поинтересовался Мастер.

— Я специально отбираю эти загадки перед встречей с каждым претендентом. Мы составляем их со жрецами.

— Что в них такого сложного, что никто не мог их раньше разгадать?

— Что в них сложного? — усмехнулась Македа. — Они не такие простые как вы думаете. Могу поспорить, что вам и одну будет не так просто разгадать.

Мариадон молчал.

— Хотите попробовать?

— Не в моих правилах спорить, но загадки хотел бы послушать. Загадывайте! Будет над чем подумать по дороге в пещеру.

Македа удивилась, когда Мастер быстро нашел ответы на все три загадки, хотя вторую и третью она еще никому не задавала. Юд-Юд снова сел на плечо военачальника. Теперь тот нес на своей спине не только царицу, терзаемую сомнениями о происхождении Мастера, но и Юд-Юда уютно расположившегося на правом плече.

После недолгой паузы Мариадон, интересовавшийся местонахождением царя, произнес:

— Надеюсь, что ваше кольцо вернуло Соломона прямо во дворец, поскольку мне нужно поговорить с ним как можно скорее.

— Да, он прибыл во дворец, в целости и сохранности… только не спрашивайте, откуда мне это известно, — загадочно проговорила Македа.

— Как же после всего произошедшего сегодня я могу вам не верить? У меня и сомнений практически не осталось в том, что вы колдунья, демоница.

— Если пожелаете, могу раскрыть вам одну женскую тайну.

— С нетерпением желаю узнать ее, — чуть подбросив скатившуюся со спины царицу, проговорил военачальник.

— В каждой женщине спит демоница и ангел, а просыпается та, кого пробуждает мужчина. Так что не стоит упрекать нас во всем. Женщины как эхо, мы будем такими, какими нас делают мужчины.

— К сожалению или к счастью, я не являюсь большим знатоком женской души, так что не смею с вами спорить, — заключил Мастер.

Македа рассмеялась, после чего решилась задать один из вопросов, мучавших ее еще с первой встречи:

— А что значит знак, изображенный на вашей рубахе спереди и на мантии сзади.

Переведя дух, военачальник ответил:

— Это знак Тау, в нашем храме он расположен на четырех стенах и означает, что во всех концах света люди должны быть равны. Мы видим своей целью создание свободного общества, люди коего способны самостоятельно выбирать, как им жить, во что верить и какие моральные принципы соблюдать. Там никто не станет навязать какую-то религию, как единственную в мире истину. Люди в этом обществе будут зрелыми и не станут, подобно стаду овец, следовать за пастухом.

Раздумывая над словами Мастера, государыня произнесла:

— Ваши слова о самостоятельном выборе веры очень правильны. В моих краях человек волен сам выбирать бога или богиню, поскольку никому неизвестно, кем он был в прошлой жизни и кому поклонялся. Жрецы убеждены, что от правильного выбора зависит его дальнейшая судьба. Может, поэтому в древности у нас говорили: найдя своего Бога, мы обретаем новую жизнь, другими словами новую судьбу, а поклоняясь чужому, проживаем ее зря.

Мариадон внимательно слушал царицу и, сделав небольшую паузу, она продолжила:

— У нас до сих пор верят, что если человек страдает, прилагает много усилий к чему-нибудь, но не видит результата, значит, он молится не тем богам. Чтобы человек, впавший в отчаяние, не проклял богов, коим долго поклонялся, он должен разыскать своего бога, что подарит его душе умиротворение. Для этого несколько раз в год у нас проводятся специальные ритуалы. Во время этих ритуалов страждущий просит помощи в выборе правильных богов, посмотрев на солнце сквозь кольцо, венчающее Анкх. Затем, пройдя обряд очищения стихиями, завершающийся окунанием в воду и прыжком через костер, он как бы заново рождался, обретая новых покровителей, способных помочь осуществить возложенную на него земную миссию. Именно то, что он отклонился от своей миссии, и заставляло его страдать. Душа все это время отчаянно намекала, что он следует в неверном направлении. Обретение покровительства новых богов должно помочь ему встать на правильный путь. Выполнив эту миссию, душа обретет бессмертие. Вот поэтому символ Анкх называют у нас не только «ключом жизни», но он также является символом возрождения, бессмертия.

Внимательно выслушав ее, Мастер сказал:

— А в нашем ордене символом возрождения и вечной жизни считается цветущая акация. Истоки этого можно найти еще в египетских мистериях, где много веков назад акация стала символизировать возрождение и бессмертие.

— Символ Анкх пришел в наши края также из тех земель, — улыбаясь, произнесла Македа и добавила: — Видите, сколько общего мы смогли найти между идеями вашего ордена и нашими традициями. На пиру вы так и не рассказали, откуда он берет свое начало?

— Наш орден имеет богатую историю, уходящую своими корнями в колыбель человечества. Учение, распространяемое нами, раньше было известно только касте египетских жрецов, хранителям священных тайн. Но мне первому из посвященных позволили распространять эти знания вне жреческой среды. Поэтому мы проводим тщательный отбор среди всех желающих, и только люди искрение, мудрые и добрых нравов могут быть приняты в наше братство.

Видя, что раненому военачальнику тяжело говорить и передвигаться с ней на спине одновременно, Македа решила в последний раз до прибытия в пещеру задать вопрос:

— Вы позволите звать вас Мастером, как это делают близкие для вас люди?

Немного подумав, военачальник ответил:

— Думаю, что после того как мы оказались в одном шаге от смерти и вы повели себя весьма достойно, то заслужили полное право так ко мне обращаться. Но взамен и вы должны пообещать мне кое-что?

— Что? — спросила царица.

— В случае опасности выполните мои приказы беспрекословно, и впредь не будете подвергать свою жизнь риску.

— Хорошо, Мастер, — покорно согласилась царица, и они продолжили путь.

ГЛАВА 15. АЭНДОРСКАЯ КОЛДУНЬЯ

Урушалемское царство, город Аэндор, полночь.

— Ты уверен, что она живет здесь? Мы же не зря два часа скакали в такую ночь? — спросил первый из двух всадников.

Они были одеты в простые одежды жителей Урушалема с накинутыми поверх шерстяными плащами с капюшонами, прикрывающие их лица.

— Да, осталось узнать в каком доме, — произнес второй, в отличие от первого путника имевший при себе оружие.

— Хорошо, только не привлекай много внимания.

Найдя нужный дом, второй мужчина постучал в дверь.

— Кого принесло в столь поздний час? — раздался недовольный голос.

Дверь открылась, и они увидели пожилую женщину крупных размеров, с косынкой на голове, сквозь которую виднелись длинные седые волосы. Один из путников нагнул голову, чтобы скрыть лицо, а второй пытаясь прикрыть плащом меч, произнес:

— Мы ищем женщину по имени Баалятов. Нам сказали, что она живет здесь.

— А что вам от нее нужно?

— Чтобы она посмотрела в шар и ответила на несколько наших вопросов. Мы правильно пришли?

— Да, путники, Баалятов это я. Но должна вас огорчить, я давно не занимаюсь подобными вещами. Вы разве не знаете об указе царя, что каждый, кто занимается колдовством и гаданием, должен быть казнен?

— Нам нужно только узнать, живы определенные люди или нет, после чего мы сразу уйдем.

Женщина, в очередной раз ответив отказом, уже было собралась закрыть дверь, но, завидев, как молодой человек с оружием отстегнул от пояса увесистый кошелек с золотом и протянул его, пригласила обоих пройти внутрь. Прежде чем плотно закрыть дверь за поздними гостями, она еще раз внимательно огляделась по сторонам и только затем прошла в дом.

— За вами точно никто не следил? — подозрительно спросила колдунья. — Вам разве неизвестно, что Соломон и его священники казнили практически всех, кто занимался колдовством в Урушалемском царстве.

— Нет, за нами не было слежки, можешь быть спокойна! Мы прибыли издалека, поскольку моему другу нужно кое-что узнать. После того как ответишь, получишь еще столько же золота, — продолжал второй путник, присев напротив колдуньи, предварительно положив меч на соседний стул.

Пройдя к сундуку, Баалятов аккуратно достала шар и положила его на стол. Тяжело садясь на стул, пожилая женщина поведала путникам, что не раз думала оставить занятие колдовством, но, к сожалению, ничего другого она не умеет. Воскурив фимиам и начав проводить руками над шаром, она спросила, что они хотели узнать.

— Можешь ли ты сказать, живы некоторые люди или нет? — спросил все тот же путник, в то время как второй продолжал молча стоять спиной к женщине и смотреть в окно.

— Как их имена?

— Мариадон и Македа.

Проговорив непонятное для мужчин заклинание, женщина начала призывать духа, что должен дать ответы на их вопросы. Но как только дух явился, Баалятов вдруг в панике бросилась к ногам стоявшего у окна путника с накидкой и в слезах взмолилась:

— Не казните меня, прошу вас, государь, не казните меня, — обратилась она к мужчине.

Повернувшись к колдунье и сняв с себя капюшон, Соломон после недолгой паузы строго произнес:

— Как ты узнала, что я царь? Отвечай.

Продолжая сильно волноваться, Баалятов ответила:

— Обычно, когда я вызываю духа, он является вниз головой, а сейчас он явился головой вверх.

— И о чем это говорит?

Головой вверх он появляется только тогда, когда желает высказать свое почтение помазаннику божьему. Это уже второй подобный случай в нашей семье. Первый произошел с моей матерью, чуть более сорока лет назад, когда я была совсем юна.

— И что тот правитель сделал с твоей матерью?

Чуть успокоившись, женщина продолжила:

— Когда она признала царя, он сказал, что не казнит ее. И сдержал свое слово, несмотря на то, что предсказания для него оказались весьма печальны. Через несколько лет она умерла своей смертью вот на этой кровати, — показав на маленькую кровать в углу комнаты, произнесла колдунья. — Государь, я прошу и вас проявить великодушие и не казнить меня. Я последняя из нашего рода аэндорских волшебниц. Будьте уверены, что тайна о вашем визите покинет этот мир вместе со мной.

Слушая все это, правитель все таким же строгим тоном продолжал:

— Поднимайся и возвращайся за стол.

С трудом поднявшись и заняв свое место, колдунья продолжила:

— Клянусь вам, господин, я давно этим не занимаюсь и приняла вас только потому что ваш друг настаивал, и мне очень нужны были деньги. Прошу вас, не лишать меня жизни, я отвечу на все ваши вопросы.

— Я здесь не для этого! Ответь на вопросы, и мы отправимся в Урушалем, заплатив тебе вторую часть вознаграждения. Ну а если ты не угомонишься и разбудишь кого-нибудь в округе, мой военачальник немедленно отрубит твою болтливую голову.

Успокоившись, Баалятов еще раз задала вопрос явившемуся духу, после чего сказала, что эти два человека живы и сейчас укрылись в пещере.

— Чем они занимаются? — грозно спросил Соломон. — Что говорит дух?

— Он говорит, что они мило беседуют, хотя пока и не подозревают, что изначально созданы друг для друга, как две половинки целого. Несмотря на то, что птица уже выбрала его, в этом мире их счастье продлиться недолго.

Повелителя раздосадовало известие, что Юд-Юд не ошибся и Мариадон, а не он являлся тем самым избранным, коего ожидала царица Савская. Понимая из слов колдуньи, что счастье Мариадона и Македы продлится недолго, и будучи готовым простить все и вернуть ее расположение, с надеждой в голосе поинтересовался:

— А что ожидает меня и царицу Македу? Мы будем вместе?

Передав вопрос духу и получив ответ, Баалятов произнесла:

— Дух говорит, что ее сердце никогда не будет принадлежать вам. Она навсегда останется верна своему союзу с Мариадоном. А вы, не найдя покоя, потеряете со временем любовь жителей Урушалема и былое влияние в царстве.

Получив ответы, Соломон со своим военачальником покинул дом колдуньи, сохранив ей жизнь и выплатив вторую часть вознаграждения. Баалятов обрадовалась, поскольку с утверждением единобожья и борьбы священников со всеми видами колдовства, посетителей у нее становилось все меньше, тем более таких щедрых. Проводив поздних гостей, женщина собиралась снова спрятать шар в сундук, но услышала стук. Это вернулся Ванея, сказав, что забыл у колдуньи меч.

Пройдя внутрь, он попросил ее снова вызвать духа, чтобы проверить, как добрался в Луз его дядя, отправленный туда Соломоном вчера вместе с другим министром, дабы спасти от ангела смерти.

Когда Баалятов передала слова духа о том, что эти люди так и не прибыли в Луз, и их бездыханные тела лежат у входа в город, Ванея сильно удивился. Он требовал, чтобы колдунья еще раз все тщательно выяснила, но дух настаивал на своем. Чтобы проверить слова духа, колдунья другим заклинанием вызвала ангела смерти, на этот раз пребывавшего в веселом настроении. Тот поделился информацией, что вчера никак не мог привести этих людей к входу в город Луз, где должен был их забрать, а государь, сам того не осознавая, помог ему.

Ванея, расстроенный этой новостью, некоторое время просидел с опущенной головой в память о дяде, потом поднялся со стула и спросил колдунью:

— А ты можешь сказать, ангел смерти уже ушел?

— Да. Он отправился за душами, что должны покинуть этот мир.

— Но тогда ему придется снова сюда вернуться, поскольку ты скоро с ним встретишься, — произнес военачальник, проткнув мечом колдунью.

Когда печальный Ванея взобрался на лошадь, Соломон спросил:

— Ванея, ты забрал меч?

— Да, мой повелитель.

— А почему так долго?

— Ей вдруг стало плохо.

— Жалко старуху. Может, ей стоило дать больше денег, чтобы она держала язык за зубами?

— Нет нужды, — показывая на окровавленные сапоги, произнес военачальник Урушалемский. — Она уже никому ничего не расскажет.

Ванея произносил эти слова с грустью, вспоминая весть о смерти дяди, приведшего его еще юнцом в отборный отряд наемников, отца Соломона. Впоследствии, одним из первых поддержав молодого царя против Адонии, он получил должность военачальника Урушалема. Хоть Садоку и не нравилось, что государя охраняют люди не из его народа, а наемники из других земель, правитель, ценя их преданность, привлекал их все больше. Он, как и его отец, царь Давид, видел в них силу, что всегда поддержит его в случае бунта жителей Урушалема. Неудивительно, что треть армии уже состояла из них. Ванея, оберегавший лично владыку, стоял во главе войска, численность коего превышала 24 000 человек. Каждый из них проявлял беспрекословную преданность повелителю и был готов выполнить любое его задание. Особо важные задания Соломон поручал лично Ванее, и одним из первых приказов еще юного царя, только севшего на трон Урушалемский, было расправиться с Адонией и другими мятежниками. Хоть народу и объявили, что правитель своим указом помиловал Адонию, военачальников и первосвященника Авиафара, поддержавших его, и отпускает заговорщиков на все четыре стороны, — в живых оставили только Авиафара, предварительно лишив его звания. А трюк с забытым мечом, это его излюбленный прием, так Ванея отправил на тот свет десятки ничего не подозревавших людей. Он и на сей раз не мог себе позволить оставить в живых колдунью, признавшую царя, даже несмотря на обещание сохранить ей жизнь, данное самим Соломоном.

Государь не особо обеспокоился вестью о смерти колдуньи и, не вдаваясь в подробности произошедшего, приказал Ванее быстро скакать во дворец. Все мысли его — только о царице и Мариадоне, в это время мило беседовавших в пещере.

ГЛАВА 16. ПУТЕШЕСТВИЕ В СВЯТИЛИЩЕ ОГНЯ

Укрывшись в пещере, Мариадон развел огонь, а затем присел, облокотившись спиной о небольшой камень. Македа понимала, что военачальник, потеряв много крови, с каждой минутой становился все слабее, но не знала, как помочь.

— Продержись, пожалуйста, еще немного, мои стражники к утру будут уже здесь. Мастер, прошу тебя, только не закрывай глаза.

— Не закрою! Я ни за что не оставлю тебя одну в пещере. Только, пожалуйста, не молчи, расскажи что-нибудь, от голоса твоего боль затихает.

Немного подумав и улыбнувшись, Македа произнесла:

— Хорошо, расскажу историю об одной царевне, ты можешь верить или не верить этому рассказу.

— С удовольствием послушаю, — чуть привстав, сказал Мастер.

— Тогда слушай, — произнесла Македа и приступила к рассказу: — Давным-давно на земле родилась девочка. Несмотря на то, что она происходила из очень знатного рода и ее рождение сопровождалось массой астрономических явлений, в детстве она не догадывалась о своем высоком предназначении. Царство, где она росла, находилось там, где солнце днем очень большое, порой с красным оттенком, и создавалось впечатление, что его можно коснуться рукой. То ли из-за столь близкого расположения к солнцу, то ли из-за особенностей происхождения, люди там имели темный цвет кожи. Они были очень добрые, всегда приходили на помощь ближнему, верно служили своим богам и верили в легенду о девочке-богине, которая, победив дракона, станет великой властительницей. Тем временем девочка росла и, когда пришло ее время сразиться с драконом, она начала молиться богам, и откуда ни возьмись явился огромный демон. Обрушив огромное дерево на голову дракона, он помог девочке одолеть злодея. Глядя на бездыханное тело поверженного дракона, она спросила у демона, почему он спас ее. На то он ей ответил, что она не простой ребенок, а богиня, заточенная в человеческом теле, и должна томиться в нем ради высокой миссии. Еще он сказал, что она будет известна всем поколениям до скончания дней. Много веков люди будут дополнять историю ее жизни различными легендами, а правду о ней узнают только через тысячи лет.

— И в чем же заключалась миссия этой девочки? — поинтересовался Мариадон.

— А миссия этой девочки, по его словам, в том, что она должна стать основательницей великой династии государей, из коей в будущем произойдет Спаситель рода человеческого. Этих Спасителей будет несколько, но последний из них полностью избавит мир от страданий и несправедливости. — Сделав небольшую паузу, она продолжила: — Если говорить о Спасителях человечества, каждый из них ознаменует собой начало новой эры. В первую эру от встречи той самой девочки с избранным, который будет происходить из расы богов, люди будут находиться под влиянием идолопоклонства. Затем это уйдет в прошлое, уступив место новой эре единобожия, на смену коего придет золотой век равенства и справедливости. — Убедившись, что Мастер слушает ее, Македа добавила: — И чтобы она не спутала своего суженного с кем-то другим, демон дал ей подсказки: он будет мудрее всех людей, хорош собой, отважен и происходить из царского рода. Следуя этим знакам, она и должна найти того единственного в этом мире.

— И что потом с ней приключилось, она нашла его? — чуть приоткрыв глаза, слабым голосом спросил Мариадон.

— Она выросла, стала царицей и продолжала искать того единственного, но все безуспешно. К своему двадцатипятилетию, прибыв в одно богатое царство, она думала, что нашла человека, подходящего под эти описания, но позже поняла, что ошиблась. Что-то внутри подсказывало ей, что это не он. А потом ее догадки начали подтверждаться знаками, указывавшими на другого, мудростью и смелостью превосходящего всех людей на земле.

— А что ей помешало быть рядом с тем, на кого указывали знаки? Под какое из условий он не подходил? Не был хорош собой? — усмехнулся военачальник.

— Раньше она не обращала на него внимания, но когда разглядела, то поняла, что прекраснее него никого не встречала.

— А что тогда мешает им быть вместе?

Немного призадумавшись, Македа с грустью ответила:

— Несмотря на то, что он мудр, хорош собой, отважен и даже успел покорить ее сердце, она, не будучи уверена, что он тот самый, не сможет воссоединиться с ним. — Немного помолчав, спросила грустно: — Мастер, как бы вы посоветовали ей поступить?

— Пускай слушает сердце, оно подскажет ей правильный ответ.

— А что если сердце уже подсказало ей правильный ответ, но точно утверждать, что это именно он, она не может?

— А есть способ как-то проверить это?

— Да, есть, но только ей неизвестно, согласится ли он.

— Думаю, ради такой царицы он пошел бы на все, даже если это стоило бы ему жизни.

— Его жизнь для нее стала дороже своей, поэтому и вопросы о его происхождении терзают ее душу все сильнее.

— И что же нужно сделать, чтобы богиня не мучилась и поняла, тот ли этот человек?

— Он должен выпить зелья, после чего отправится в Святилище Огня и узнает свою родословную.

— И где же это зелье? — спросил Мастер, протягивая руку.

— Так ты уже обо всем догадался? — смущаясь, проговорила царица.

— Плохая ты рассказчица, краснеешь и совсем не умеешь врать, но зато я так и не сомкнул глаз, слушая твою историю.

* * *

Македа аккуратно сняла с цепочки, висевшей на шее, кулон с темно зеленой жидкостью и протянула Мастеру:

— Выпей все до последней капли, но знай, что тебе может не понравиться, что ты увидишь.

— Я все равно буду гордиться своими предками, кем бы они ни являлись в прошлом, — произнес военачальник, выпив содержимое кулона.

— Спасибо за храбрый поступок, Мастер. Прошу тебя, только не бойся, я не отойду от тебя ни на шаг, а сейчас смотри на огонь, пока не услышишь зов. У тебя скоро закружится голова, и начнут появляться разные образы. Ты, главное, не волнуйся и помни, что я рядом и все это время буду держать тебя за руку.

Через некоторое время военачальник стал биться в судорогах, после чего у него начала кружиться голова и стали мерещиться всякие видения в языках пламени.

Беспокоясь за Мариадона, царица спешила ему дать последние рекомендации:

— Мастер, вначале тебя позовет появившейся в огне образ, чем-то напоминающий человеческий. Как только душа, покинув тело, проследует за ним, ты заснешь. Все происходящее тебе может казаться сном, хоть и очень реалистичным, но это не сон, поэтому ты должен оставаться бдительным.

Крепко сжимая руку военачальника, Македа, волнуясь, произнесла:

— И еще важный момент. Если кто-то из близких по дороге в мир душ будет тебя звать на помощь, ни в коем случае не оборачивайся, а продолжай следовать за призраком пока он не приведет тебя к твоему родоначальнику.

— Хорошо, царица, но прежде чем я отправлюсь туда, я хотел бы сказать тебе кое-что. Кто знает, увидимся мы еще или нет, — еле слышно прошептал военачальник.

— Я слушаю тебя, Мастер.

— Что бы ни произошло, я рад что мы оказались в этом лесу. Знай, что мне дорог каждый миг, проведенный с тобой, — шептал военачальник, глаза которого уже были закрыты.

Царица не могла понять — это агония или Мастер еще пребывает в сознании, но он продолжал.

— Македа, я раньше никому не говорил таких слов, но я хочу, чтобы ты знала: что люди были правы, говоря о тебе, как о самой прекрасной из женщин. Когда увидел тебя в том ущелье, мое сердце начало биться так, как никогда ранее, но чтобы продолжить путь к своей цели я старался не думать о тебе, выбросить из головы всеми силами. Наверное, я влюбился в тебя еще тогда, в ущелье, увидев твои глаза, необыкновенной красоты, но все это время не осознавал этого или боялся себе признаться. После того как Мастер закончил свою речь, послышался голос из костра.

— Мариадон, ты готов узнать правду о своем прародителе? — Его образ и впрямь напоминал человеческий, как и говорила Македа, но он был небольших размеров и состоял сплошь из огня.

Услышав утвердительный ответ, призрак в огне попросил военачальника проследовать за ним. И как только душа покинула тело, оставив внутри только искру, поддерживающею жизнь, Мастер сразу же крепко заснул. Посмотрев со стороны на свое бездыханное тело и Македу, сжимающую его руку, душа, облаченная в огонь, проследовала за призраком под землю.

— Куда мы направляемся? — спросил Мариадон.

— В центр земли, туда, где находится душа этого мира. Там ты сможешь встретиться со своим родоначальником и услышать историю его происхождения. Немногие при жизни удостаиваются такой чести, военачальник.

— Вы знаете, что я военачальник?

Продолжая спускать Мариадона все дальше под землю, призрак сказал:

— Да, поскольку ты являешься и моим потомком.

— Как ваше имя? — изумленно спросил Мариадон, желая понять, призрак какого предка сопровождает его.

— На земле меня звали Тувал-Каином, я сын Ламеха.

Приближаясь к ярко красному кругу, жар от которого пронизал душу Мариадона, Тувал-Каин сказал:

— Вот мы и приближаемся к Святилищу Огня, где начинается владения Каина.

Душа военачальника продолжала следовать за призраком. Когда они оказались внутри огненного Святилища, Мариадон, пролетая, увидел небывало красивые здания и множество душ, одетых в огонь, по образу напоминающие людей. Каждый из них усердно занимался своими делами и не обращал никакого внимания на гостя. Приблизившись к сверкающим стенам дворца, цитадели Каина, Тувал-Каин сказал, что они достигли заветного места. Пройдя во дворец, Мариадон предстал перед прародителем своего рода, Каином, сыном первых людей. Он сидел в саду, между двумя высокими деревьями, позади которых текла река бело-желтого цвета. Хоть Каин и имел огромный рост, что даже сидя был выше деревьев, военачальнику не удалось разглядеть его поникшее лицо. Пребывающий в печали Каин, узнав, что Мариадон уже прибыл, чуть подняв голову, грустно проговорил:

— Мир тебе, сын мой.

Мастер, молчал.

— Я знаю, сколько страданий приходится вам терпеть от сынов Адама. Во всем этом моя вина, что и не дает найти мне покоя даже здесь, в самом сердце земли. Наверное, тебе известно, что именно сюда прибывают души всех умерших, поскольку мы поддерживаем огонь внутри человека. Как только истекает время пребывания на земле, огонь, что в мире называют душой, возвращается обратно, сюда в душу мира, оставляя в умершем теле только искру.

Сделав паузу, Каин продолжил:

Надеюсь, что тебе удалось увидеть величественные строение в Святилище Огня — это все творение рук, нашего архитектора, Мульцибера. Когда-то он считался главным архитектором Небес, возвел там множество величественных дворцов, крепостей, оград и зданий, но после падения решил проследовать за моим отцом.

Внимательно посмотрев на Мариадона, Каин произнес:

— Сын мой, я прекрасно понимаю, что тебя сейчас мучает много вопросов, а главный из них, почему ты стоишь именно предо мной. Давай начнем с самого начала, только знай, все услышанное тобой значительно отличается от того, что впоследствии придумали о нас потомки Адама.

Немного подождав, Каин приступил к рассказу:

— Как тебе известно, Элоим создали первых людей из высоких материй. Имена этих людей — Адам и Лилит. Но моя мать, Лилит, предпочла Адаму прекраснейшего из Элоим, коего на земле называют Денница, сын зари. Позже, чтобы вызвать отвращение к нему и всему нашему роду, потомки Адама из глины, начали называть его змеем-искусителем, Дьяволом или Сатаной. Любовь их была настолько сильна и возвышена, что они пожелали сотворить потомство свое, расу богов. Тогда отец вложил в грудь своей избранницы искру чистого света, и она зачла меня, оставаясь при этом невинной. Узнав об этом, Адам нажаловался совету Элоим, и они, объявив его бунтовщиком, решили пленить моего отца. Тогда ему с третьей частью из Элоим пришлось спрыгнуть на землю. Туда же за непослушание отправили первых людей. Когда я появился на свет, Адам думал простить моей матери все, но она сбежала, оставив меня. Позже Адаму сделали другую жену, Хаву, но уже из глины, а не огня, впоследствии от них пошли остальные люди. Адам и Хава вскормили меня и хорошо заботились, пока у них не родился Авель. Я полюбил Авеля, как брата, несмотря на свое божественное происхождение. Мы много играли вместе, и я всегда оберегал его, но все равно никак не мог найти теплоты и любви в душах Адама и его новой жены. Эти люди, сотворенные из праха земного, были злые и все больше преисполнялись ненавистью ко мне. Завидуя моему божественному происхождению и знаниям в разных ремеслах, они всю любовь отдавали только Авелю. Когда я подрос и принялся обрабатывать землю, то каждый раз приносил им дары от плодов земных, но они предпочитали им мясо убитых животных Авеля, занявшегося скотоводством. Мне не понятно, как можно не ценить жизнь живых существ, пусть даже и животных. Я много раз просил Авеля не убивать их, а питаться плодами земными. Угнетенный несправедливым отношением ко мне и моим дарам от плодов земных со стороны Адама и Хава, а также тем, что Авель не желал прекращать убивать животных, я сразился с ним и случайно убил. Несмотря на то, что позже у Адама и Хавы родился Сиф, я все равно не мог найти покоя, поскольку лишил жизни человека, и святая земля впитала его кровь. Я совершил ужасный поступок, первым пролил кровь в этом мире и, желая искупить грех, вину перед сынами Адама и Хавы, обязался оберегать их потомство 6000 лет. Несмотря на то, что мы превосходим сынов Адама, сотворенных из глины, практически во всем, будь то мудрость, ремесла, искусство войны, мы должны служить им и обучать. Все это я завещал Еноху, сыну своему, а он последующим поколениям. И ты, великий продолжатель рода отца моего, Денницы, сына зари, прекраснейшего из Элоим, верно следуешь моему завету.

Внимательно посмотрев на потомка, Каин продолжил:

— Теперь тебе известно, что ты потомок богов и должен просвещать сынов Адама, делая их жизнь лучше. Великую миссию, возложенную нами на тебя, превратить искру в сердцах людей в пламя свободы, продолжит сын твой, коего при жизни тебе увидеть не суждено. Могу сказать одно, он достойно продолжит наше дело. Орден змея, основанный тобой для просвещения людей, просуществует тысячелетия. Вступать в него будут самые великие сыны человеческие, свободные люди. Они мудрее обычных людей, поскольку, узрев всю несправедливость правителей земных, будут делать все, чтобы явить миру идеалы равенства, любви и справедливости. Но путь к этому не близок, ведь еще долгое время потомки Адама будут возвышаться над потомками твоими из-за поступка моего. И много невинной крови человеческой прольют они до тех пор, пока разгорится в сердцах людей огонь свободы.

Еще раз обратив взгляд на Мариадона, Каин тяжело вздохнув, заключил:

— Все это делает мое пребывание тут столь печальным! Но встреча с тобой, сын мой, придала мне сил. Чтобы ты запомнил наш разговор и не принял его за часть сна, на правом плече тебе сделают маленькую печать в форме буквы «Т».

Как только Каин произнес это, подлетел сараф и притронулся раскаленным железом к правой руке военачальника.

— Место на теле, где кровоточит рана, тоже обработай, — приказал Каин.

Огонь оказался такой силы, что Мариадон невольно застонал.

Еще раз посмотрев на доблестного потомка, Каин заключил:

— Сын мой, в сердце твоем уже давно пылает огонь любви ко второй половинке, так что ступай к своей единственной, она уже заждалась. Тувал-Каин проводит тебя.

Когда они покинули Святилище Огня, проделывая путь на Землю, тысячи призраков, принимавших разные человеческие облики, просили военачальника спасти их. Они молили о помощи, рассказывая разные истории, которые по большому счету оставались недосказанными, поскольку Мариадон быстро перемещался. Тувал-Каин просил его ни под каким предлогом не останавливаться и продолжать быстро следовать за ним, но когда военачальник увидел облик пожилой женщины, подзывающей его, вопреки всем наставлениям он резко остановился. Тувал-Каин, не заметив этого, продолжил путь.

— Приветствую тебя, сын, мой. Подойди поближе, — взывала она.

Военачальник пытался приблизиться к ней, но какие-то силы, крепко держа за руку, не позволяли сделать этого.

— Ты все такой же красивый и сильный, мой мальчик. Как же давно мы не виделись, — проговорила женщина.

Не веря своим глазам, Мариадон старался лучше рассмотреть черты лица и прислушаться к голосу женщины. Продолжая жалостливым взглядом смотреть на военачальника, она сказала:

— Подойди, я хочу лучше разглядеть тебя, посмотреть, как ты возмужал, мой маленький Хурам. Я так долго ждала встречи с тобой, и вот, наконец, ты нашел меня, сынок.

Услышав эти слова, военачальник опечалился, на него нахлынули лучшие детские воспоминания, и по щекам потекли слезы. Продолжая смотреть на женщину, он проговорил:

— Как тебе здесь?

— Одной было плохо, но сейчас мы здесь вместе с отцом твоим. Он все так же любит тебя и гордится!

— Я тоже люблю его и очень соскучился.

— Мы никак не можем здесь найти покоя. Как хорошо, что ты пришел, сын мой. Вместе нам будет хорошо, мы снова заживем, как тогда.

— Я бы все отдал, чтобы снова оказаться в детстве, где мы все втроем. Отец редко навещал нас, но это было самое лучшее время, — опустив голову, проговорил Мариадон, чтобы женщина не видела льющихся из его глаз слез.

— А помнишь, как он учил тебя сражаться на мечах у нас во дворе? Как он читал тебе псалмы перед сном.

— Да, помню, мне это очень нравилось. Порой, когда не мог долго заснуть в детстве, вспоминаю, как постоянно просил отца прочитать псалом «про Пастыря», — улыбаясь сквозь слезы, проговорил военачальник.

— Это твой любимый псалом. Я помню, как он сидел около твоей кровати и повторял тебе его снова и снова, пока ты не засыпал, помнишь?

Воспоминания так ярко нахлынули на Мариадона, что он отдал бы многое, чтобы хоть ненадолго вернуться в то время. Его переполняли эмоции, слезы текли все сильнее, он за долгие годы почувствовал себя рядом с родным человеком и, немного успокоившись, сказал:

— Несмотря на то, что у меня есть целая армия и верные друзья, после вашего ухода я чувствую себя абсолютно одиноким в этом мире и никому не могу в этом признаться. Часто размышляя о жизни, я никак не мог понять, почему, взрослея, мы продолжаем нуждаться в родителях, порой даже сильнее, чем в детстве, хотя должно быть абсолютно наоборот. Может, поэтому я в последнее время стал часто видеть отца во сне, мы подолгу беседуем или прогуливаемся по берегу реки, эти те самые редкие сны, когда мне совсем не хочется просыпаться.

— Сын мой, ты часто видишь его во сне, так как ему здесь плохо без тебя. Он обрадуется, узнав, что ты теперь с нами и нас больше никто не сможет разлучить.

Услышав эти слова, военачальник вдруг сбросил то, что так крепко держало его за руку и направился к женщине. Нежно улыбаясь, она раскрыла руки для объятий, но Мариадон вдруг остановился.

— Позови отца, пожалуйста. Почему я не вижу его рядом с тобой? — проговорил военачальник.

— Он скоро придет, давай дождемся его вместе. Когда он вернется и увидит, что ты уже здесь, то очень обрадуется и обязательно снова, как в детстве, прочтет тебе тот самый псалом. Наконец мы снова будем вместе, подойди и обними меня, сынок.

Немного придя в себя, военачальник задумчиво сказал:

— Отец не может пребывать здесь, поскольку его место рядом с предками в Святилище Огня.

Женщина занервничала и, чтобы развеять сомнения военачальника, сразу ответила:

— Да, он должен пребывать там, но из-за многих грехов, его не приняли в Святилище Огня, и нам приходится скитаться по подземному миру, ища утешения.

В это время в пещере царица продолжала крепко держать руку военачальника, по щекам коего текли слезы. Она понимала, что он ослушался ее совета и находится в большой опасности. Обняв бездыханное тело и умоляя душу суженого поскорее вернуться обратно в пещеру, она призывала на помощь своих богов. Молитвы были услышаны, и боги не позволили военачальнику сделать последний шаг в объятья женщины. Призрак не собирался уступать и нежным голосом продолжал:

— Теперь, когда ты здесь, все будет по-другому, подойди, обними меня, как в детстве.

Сомнения одолевали Мариадона. Посмотрев по сторонам, он увидел множество призраков, имитировавших разные голоса, взывая о помощи.

— Не слушай никого, сын мой, только я, вскормившая тебя, говорю истину.

Он было поверил в искренность слов женщины и уже приблизился к ней, чтобы крепко обнять, но в самый последний момент снова остановился.

— Прости, но я не могу.

— Почему, сын мой?

Делая шаг назад, военачальник растерянно продолжил:

— Я вспомнил, что меня в пещере ждет Македа, она там совсем одна, я должен вернуться к ней.

— Не волнуйся за царицу, она в безопасности. Стражники уже нашли ее, и они скачут в Урушалем.

Остановившись на мгновенье и поразмыслив, военачальник произнес:

— Хоть я знаком с ней совсем немного, точно знаю, что она не могла так поступить.

— Ты перестал дышать, и она, оставив твое тело в пещере, ускакала.

Опустив голову и глядя по сторонам, Мариадон пытался собраться с мыслями, чтобы постараться отличить истину от лжи.

— Нет, она не могла так поступить, поскольку любит меня больше жизни, — сказал он. — Ты все врешь.

— Это все пустые слова. Ты должен слушать свое сердце, как учил тебя отец, и оно должно подсказать тебе, что я говорю правду.

— Сердце мое пылает огнем любви к царице, этот огонь, неведомый мне ранее. И оно говорит, что владычица продолжает верно ждать меня в пещере.

Женщина раздраженно проговорила:

— Забудь ее, оставайся с нами, здесь тебе будет хорошо.

Вспомнив предостережения Македы, Мариадон грозно произнес:

— Пойди прочь, ты не моя мать.

В то же мгновенье дух принял вид ужасной старухи и поспешил удалиться, а военачальник отправился за Тувал-Каином.

* * *

Когда его душа вернулась в тело, открыв глаза, он увидел перед собой заплаканное лицо царицы.

Македа резко поднялась и быстро отвернулась, чтобы Мариадон не заметил ее в таком виде.

— Что произошло? — протирая глаза и медленно облокачиваясь спиной о камень, спросил Мастер.

— Это волшебное зелье, позволяющее делать путешествие в душу мира, центр земли.

Оглядываясь вокруг, Мариадон произнес:

— Я был так слаб, что, выпив его, сразу заснул, и у меня начались странные видения. Но сейчас чувствую себя намного лучше. Вспомнив слова Каина, что, когда он проснется, его рана заживет, Мариадон дотронулся до левого плеча рукой, но кровь остановилась. Он быстро раскрыл правое плечо и, увидев там маленькую букву «Т», задумчиво прошептал:

— Так это не сон.

Переведя взгляд на Македу, продолжающую плакать, но уже от счастья, он спросил:

— Македа, почему ты плачешь?

— Я не плачу, — вытирая слезы, проговорила царица.

— Мы же договаривались доверять друг другу.

— Я думала, что потеряла тебя навсегда, — продолжая стоять спиной к нему и вытирать катящиеся слезы, говорила царица.

Мастер медленно встал на ноги, и, подойдя к ней, обнял за плечи и сказал:

— Как видишь, я жив, и беспокоиться больше нет причин. Дай мне руку, и я расскажу тебе о произошедшем.

Когда Македа успокоилась, то они присели у костра, и военачальник пересказал ей историю, услышанную от предка. Он подтвердил, что является потомком богов, и то, что они две половинки одного целого. Также он рассказал, что на обратном пути встретил призрак в облике своей матери, пять лет как покинувшей этот мир. Она звала его и просила остаться, и как в последний момент он передумал.

Все произошедшее вызывало у военачальника множество вопросов, на какие царица поспешила дать ответ. Македа поведала, что Святилище Огня, куда он спустился, люди в этом мире называют адом. Именно туда спускаются души людей, после того как покидают этот мир. Из нашего мира, попасть туда можно только через врата, расположенные в трех египетских пирамидах, поэтому для фараонов и строили усыпальницы внутри них. Жрецы делали это для вечной жизни умерших правителей, поскольку огонь, поступающий из Святилища, продолжает поддерживать искру, остающуюся в теле после смерти фараона. Они верили, что в будущем этот огонь так же, как и до потопа, начнет в большем количестве проникать в наш мир и с новой силой воспламенит искры, пребывающие сейчас в покое. Другими словами, в будущем, души к ним снова вернутся, и они воскреснут в своих телах для вечной жизни.

Переведя дыхание, Македа также рассказала о призраке, принявшем облик матери военачальника, сказав, что между небом и Святилищем Огня мечутся души, которые из-за грехов не могут быть приняты туда. Эти призраки многое могут рассказать о прошлом, настоящем и будущем человека, принимать разные облики. Кроме того, царица поведала Мастеру, что если бы он пошел на призыв того призрака, то его душа так бы и не вернулась в тело. Ему повезло заметить неточности в словах той женщины, осознав что это призрак, прогнать его и пробудиться.

Выслушав все это, военачальник, продолжая нежно держа за руку избранницу, произнес:

— Я многое повидал в жизни и знаю немало, но после знакомства с тобой для меня открылся совсем новый мир.

Улыбнувшись на это высказывание, владычица заметила:

— Дорогой мой Мастер, мы из разных культур и, как тебе известно, в каждой из них есть истина.

Мариадон ничего не ответил.

— Может, ты во все это не веришь, но я безумно признательна свои богам, что тем самым избранным, коего я все это время ждала, оказался именно ты.

— Я тоже рад, что именно мне досталась прекраснейшая из женщин, — нежно обнимая за плечи Македу и продолжая смотреть на костер, произнес военачальник.

— Знаешь что странно во всей этой истории?

— Что? — поинтересовался военачальник.

— Моим суженым является не царская особа, как мы предполагали, а прославленный во всех землях великий военачальник Урушалема, достойнейший из людей.

— Услышав об этом, Мариадон немного подумал и произнес:

— Соломон будет в бешенстве, когда узнает, что ты предпочла ему кого-то другого, и поэтому завтра тебе лучше отправиться не в Урушалем, а в Савейское царство.

Македа занервничала, услышав о государе, и, чуть встрепенувшись, строго произнесла:

— Я не хочу говорить о нем, поскольку нас больше ничего не связывает. Кольцо я ему вернула, осталось только объявить во всеуслышание о расторжение помолвки. — Потом, немного успокоившись, продолжила: — И вообще, мой дорогой Мастер, мне совсем не хочется думать о том, что будет завтра или через год, главное, что мы сейчас вместе, и нас никто не в силах разлучить. И хочу я сейчас только одного, этой ночью навсегда стать только твоей.

— Ты же знаешь, что это невозможно? — тихим голосом произнес военачальник.

— Мой великий Мастер, ты забываешь, что я колдунья, и для меня нет ничего невозможного, — с хитрой улыбкой проговорила царица.

— Что ты задумала? — улыбнувшись в ответ, поинтересовался Мастер.

— Подожди немного.

Македа что-то прошептала и, получив от Юд-Юда ответ, поспешила поделиться новостью с военачальником:

— Сегодня ночью на горе Ашпала дает бал Князь демонов, обитающих на земле. Мы в каком-то смысле приходимся родственниками друг другу, и если сможем уговорить его, он проведет обряд скрепления душ, после чего мы уже навсегда будем вместе.

— Не собираюсь я никого ни о чем просить, — отведя взгляд в сторону, с пренебрежением произнес Мастер.

— Пожалуйста, давай я сделаю это сама. Доверься мне.

Мариадон молчал.

— Мы же с тобой две половинки одного целого и должны доверять друг другу. Пожалуйста! — взмолилась Македа.

— Хорошо, — задумчиво ответил Мастер.

Пытаясь встать при помощи военачальника, она, улыбаясь, произнесла:

— Только не подумай, что я делаю все это для того, чтобы поскорее оказаться в твоих объятьях, милый Мастер. Возомнишь еще о себе непонятно что.

— У меня даже и мысли подобной не было, — улыбаясь, ответил Мариадон.

Он уже твердо стоял на ногах и помогал подняться своей избраннице. Встав и встряхнув платье от пыли, Македа продолжила:

— Я делаю это, чтобы мы стали неразлучны и больше никто не мог овладеть мной.

— Хорошо, моя госпожа.

— Но знай, что и ты больше никому не будешь принадлежать.

— Тебя одной мне вполне достаточно, — продолжал шутить Мастер.

— Юд-Юд сказал, что этот демон последние четыреста лет пребывает в глубинах этой самой пещеры, и нам нужно найти его как можно скорее, поскольку следующий бал только осенью.

Прислушиваясь к словам царице, Мариадон взял горящую палку, заменившую им факел, и они отправились вперед.

Пройдя вглубь сырой и холодной пещеры, они остановились напротив большого камня, преграждавшего путь в обитель Князя демонов. Убедившись, что это именно то самое место, Македа набрала воздуха в легкие и прокричала что было сил:

— Бафэмет!

После того как эхо, заполнившее пещеру, стихло, из-за камня послышался грубый голос:

— Чтобы я появился, меня нужно позвать трижды.

— Бафэмет, Бафэмет, Бафэмет, — произнесла Македа.

Послышался глухой хлопок и непонятно откуда из черных клубов дыма перед ними на троне возник пожилой человек, одетый в дорогие одежды. Внимательно рассматривая стоящих перед собой влюбленных, он медленно произнес:

— Мое почтение, царица Македа, великая представительница нашего рода. И тебе мое почтение, великий военачальник Мариадон. Чем я могу быть вам полезен?

— Мы хотим пройти таинство венчания как можно скорее.

— Для меня это большая честь, и осенью я обязательно исполню вашу просьбу, царица.

— Мне сказали, что у вас сегодня пройдет бал. Почему нельзя нас обвенчать на нем?

— Великая Македа, приемы давно расписаны, мы с демоном Бегемотом, который руководит каждым подобным балом, составляем их задолго до самого события, поэтому прошу вас прибыть в следующий раз, осенью. Вдобавок ко всему у вас будет время, чтобы проверить свои чувства, поскольку этот обряд, в отличие от земных, соединяет души людей навсегда. После него ни ты, и ни военачальник во всех последующих перевоплощениях, конечно, если вы в них не встретитесь, больше никому другому не сможете принадлежать. Пройденный обряд воссоединит ваши половинки душ, воедино и, как первые люди, вы станете целостными, и больше никто другой вас не будет интересовать. Поэтому хорошо подумайте над этим еще раз.

— Мы все решили, — с волнением произнесла властительница, переведя взгляд на Мастера, опасаясь, что, услышав все эти предостережения, он может передумать.

Бафэмет тоже перевел взгляд на военачальника, подтвердившего слова правительницы о намерениях соединить свои души как можно скорее. Недолго раздумывая, Бафэмет произнес:

— Как я уже говорил, мы планируем бал заранее и все уже подготовили, но сколько мы ни искали достойную королеву для нашего весеннего бала, увы, так и не нашли.

Македа и Мариадон внимательно слушали.

— Чтобы я не пребывал во главе сегодняшнего бала в одиночестве, могу вам предложить сделку?

— Какую? — не раздумывая, поинтересовалась царица.

Продолжая держать указательные пальцы у висков, Бафэмет медленно продолжал:

— Я готов обвенчать вас, если ты, Македа, согласишься стать королевой моего сегодняшнего бала.

— Нет, — сразу же ответил военачальник и уже решил двинуться к демону, чтобы сразиться с ним из-за неуважительного отношения к царице, но Македа остановила его, преградив путь.

— Подожди, любимый, это не то, что ты думаешь.

Бафэмет усмехнулся:

— Военачальник, ты слишком горяч. Жаль, тебе не известно, что королева олицетворяет собой.

— Я такой, какой есть, — грозно ответил Мариадон, не дав Бафэмету договорить.

— Как я понимаю, вы для себя уже все решили, и если мое предложение вас не устраивает, то я не смею вас больше задерживать.

Македа крепко схватила военачальника за руку, пытаясь смягчить его пыл и дослушать Бафэмета до конца. Когда Мариадон немного успокоился, то Князь тьмы переложив ногу на ногу таким же умиротворенным тоном продолжил:

— Королева олицетворяет собой величие бала, а если на сей раз ею будет сама царица Савская, то этот бал запомнится на века. Я даю слово, что верну тебе ее в целостности и сохранности. Через несколько часов наступит полночь, если вы принимаете мое предложение, то Македе нужно будет отправляться..

Снова не дав Бафэмету договорить, военачальник настороженно спросил:

— Отправляться куда?

— Царица отправится готовится к балу, а вас доставят на гору Ашпала, куда уже начали прибывать гости. Решайтесь, — все также спокойно проговорил Князь демонов.

Македа взяла Мариадон за руку и, подойдя поближе прошептала на ухо: «Дорогой, доверься мне, пожалуйста. Я многое знаю об этих балах и уверяю тебя, что со мной ничего не случится. Это прекрасная возможность соединить наши души навсегда, пожалуйста, позволь мне начать приготовления к балу».

Мариадон мучился в сомнениях. Чтобы склонить его на свою сторону, она продолжила:

— Поверь мне, все будет хорошо! Мы же две половинки и должны доверять друг другу, разве не так?

Военачальник молчал.

— Скажи, разве я могу обмануть единственного, того, кого люблю больше своей жизни? Прошу тебя, наберись терпения и отправляйся на бал, я скоро прибуду.

Обнимая царицу, готовую на все ради любимого, даже отдать жизнь, Мастер грустно сказал:

— Я ужасно не хочу с тобой расставаться, ни на минуту.

— Прошу тебя, это в последний раз, потом мы навсегда станем едины. Наконец исполнится моя мечта, и я в веках буду принадлежать только одному мужчине и душой, и телом.

Видя желание царицы пройти таинство венчания именно сегодня, он не смог отказать любимой. Получив одобрение Мастера, Македа радостно воскликнула:

— Бафэмет, мы согласны.

Поняв, что влюбленным нужно попрощаться, хоть и ненадолго, демон произнес:

— Сообщите, когда будете готовы, после чего тебя начнут готовить к балу тысячелетия, а военачальника доставят на гору.

Македа подошла поближе и, поцеловав в щеку Мастера, сказала:

— Не волнуйся милый, я только твоя, и никто не прикоснется ко мне до скончание веков. После этого обряда мы соединимся навсегда и станем неразлучны.

Мариадон молча выпустил из своей руки ладонь владычицы, чтобы та направилась в сторону Бафэмета. Когда они удалились, один из приближенных демонов Бафэмета, Баальзвув, вмиг доставил военачальника в распложенный на горе Ашпала храм, где и должен пройти бал.

ГЛАВА 17. ВЕСЕННИЙ БАЛ У БАФЭМЕТА

Храм располагался к юго-западу от Урушалема, и с горы можно было разглядеть не только стены столицы, но даже и дворец Соломона. Обычно в нем молились иноземные наложницы царя, но дважды в год, в ночь осеннего и весеннего равноденствия, он заполнялся гостями Бафэмета. Из толпы военачальник мог видеть, что часть из приглашенных, выглядевшие, как обычные люди, уже находятся внутри храма, мило беседуя друг с другом, в то время как ожидающих своей очереди становилось все больше. Двери храма охраняли два стражника с мечами в руках, преграждающими тем самым вход нежелательным гостям. Каждый из ожидающих своей очереди шептал на ухо одного из стражников определенные слова, после чего мечи опускались, и гостя пропускали внутрь. Военачальник видел схожесть ритуалов со своими. В отличие от их ордена, где пароль для входа никогда не менялся, пароль в храм Бафэмета меняли каждый раз, от бала к балу, и осенью он должен быть уже другим, как пояснил военачальнику доставивший его на бал Баальзвув. Также он рассказал, что гору Ашпала, в народе называют горой Поругания, поскольку именно здесь иноземные наложницы Соломона поклоняются чужеземным божествам, принося им жертвоприношения, тем самым оскверняют эту самую гору.

Чтобы военачальник не скучал в долгой очереди среди абсолютно незнакомых людей, Баальзвув также рассказал, что все ожидающие в очереди — принявшие человеческие обличия демоны самых высоких рангов. Они прибыли сюда из разных концов света. Указав на одного из гостей, с угрюмым лицом шептавшего тайное слово стражнику, Баальзвув поведал: это один из самых могущественных демонов земли, известный среди людей как Мефиц-тофет, хотя некоторые его называют Мефистофель. Он финикийский жрец бога Молоха, идол коего стоял в долине Тофет, близь Урушалема. Сейчас эти земли принадлежат Соломону, саму гору переименовали в Тофель, а почитание божества запретили, но, несмотря на это, он продолжает среди жителей Урушалема и других земель распространять культ бога Молоха в долине Тофет, поэтому его так и называют Мефиц-тофет.

Предвкушая вопрос военачальника, Баальзвув пояснил, что Мефистофель грустит, поскольку сейчас эта долина пустует. Культ Молоха стал ненавистным и проклятым символом зла. Вместо почитания бога, запрещенного жителям под страхом смерти, священники приказали на том месте сжигать городские отбросы и выбрасывать тела казненных за идолопоклонство. По возможности он очищает долину от скверны, веря, что почитание бога Молоха обязательно вернется туда.

Заметив, что очередь военачальника приближается, Баальзвув предварительно попросив оставить все металлические предметы снаружи, прошептал ему пароль и вскоре подвел военачальника к стражникам. Они, получив пароль, пропустили его внутрь.

Очутившись в ярко освященном факелами и горящими свечами храме, пол коего выложен из крупных, чередующихся между собой белых и черных плиток одинаковых размеров, военачальник решил осмотреться. Люди в храме одеты в нарядные халаты и мило беседовали между собой. Прибыли они, по всей видимости, из разных краев земли, это можно понять по различающейся одежде, цвету лиц и речи. Вокруг множество украшающих храм цветов, на стенах изображены пятиконечные звезды, к удивлению военачальника перевернутые острыми концами вниз. Пройдя внутрь, Мариадон увидел по центру два столба с непонятными для себя иероглифами. А в десяти метрах от этих столбов, в самом центре зала, стоял мраморный пьедестал, где размещены два трона. Сам пьедестал был с человеческий рост, чтобы всем собравшимся в храме были видны восседающие на нем Князь демонов и королева бала. Когда оба стражника прошли внутрь, закрыв врата Храма, гости неспешно принялись занимать места по обе стороны пьедестала.

— Час до полуночи, господа! — объявил громким голосом распорядитель, Верделет, с посохом в руках.

Это оказался мужчина средних лет, высокого роста и крепкого телосложения с гладко зачесанными назад волосами.

— Я призываю всех, кто не занял свои места, сделать это и ждать Великого Князя демонов и его сегодняшнюю королеву, — добавил он.

Когда в храме воцарилась тишина, Верделет в очередной раз всех обвел взглядом и, трижды стукнув посохом по полу, дал служащим понять, что пора затушить факелы. Теперь зал освещали только свечи вокруг пьедестала и свет полной луны, пробивающийся сквозь открытые окна. В эту ночь весеннего равноденствия, совпавшую с полнолуньем, луна казалось необыкновенно большой, и было впечатление, что она остановила свое движение и повисла над окнами храма, наблюдая за происходящим.

Через некоторое время в окно храма на черном козле влетела царица Македа! Волосы ее распущены, а тело прикрывала лишь белая накидка, практически полностью обмазанная темно-красной жидкостью, похожей на кровь. Пролетая над заполнившими храм людьми, она искала взглядом своего Мастера, коего из-за большого количества гостей сложно было разглядеть. Проделав еще несколько кругов над собравшимися в храме, козел подлетел к пьедесталу, получив знак от появившегося непонятно откуда и уже восседающий в своем троне Бафэмета. Он был одет в черный халат, обвитый золотыми нитками. Князь тьмы медленно поднялся с трона и, прихрамывая на левую ногу, прошел к краю пьедестала, учтиво подав руку царице. Македа осторожно спустилась с козла и заняла свое место на троне, в то время как Князь демонов продолжал стоять. Распорядитель приказал снова зажечь факелы, и Бафэмет принялся внимательно разглядывать прибывших гостей. Его переполняло чувство гордости от того, что у него есть столько верных последователей во всех концах света.

Поприветствовав присутствующих, Князь попросил царицу подняться с трона и громко произнес:

— Дорогие мои гости, сегодняшний бал будет необычным, поскольку королевой его выступает не кто-нибудь, а сама правительница Савская.

Собравшиеся с восторгом и восхищением принялись стучать ногами по полу.

— Для нас всех большая честь, что царица Македа согласилась присутствовать на этом бале в честь празднования начала весны, — добавил к своим словам. После чего Князь демонов под топот восхищения, прихрамывая, проводил королеву бала к трону, а затем занял и свой.

Переведя дух, он продолжил:

— Сегодня у нас насыщенный событиями бал, и я рад, что нам всем удалось собраться в столь знаменательную ночь в этом Храме на горе Ашпала.

Рассказав о том, чем примечательна эта ночь и какие ритуалы необходимо проводить, Бафэмет быстро перешел к следующей теме и назвал имена демонов, получивших повышение в чине. Затем все присутствующие с вниманием слушали доклады глав демонов со всех концов земли, после чего перешли к опросу под повязкой.

Вышедший к двум колоннам, расположенным на западе Храма, приближенный Бафэмета, летописец Гавауд, молодой человек лет двадцати с трубой в руке, став напротив Князя и его сегодняшней королевы, протрубив трижды, доложил:

— Великий Князь, уважаемая королева и собравшиеся, мы получили тысячи просьб о готовности вступить в ряды храмовников Бафэмета. Мы тщательно рассматривали каждую кандидатуру и нашли среди них весьма достойных претендентов. Но по установленным правилам выбрали только одного, он сейчас ожидает с повязкой на глазах за дверьми храма.

Вкратце пересказав Бафамэту, королеве и другим присутствующим биографию писателя, после долгих духовных поисков изъявившего желание вступить в ряды храмовников, претендента под повязкой провели в храм, поставив между двух колонн, напротив тронов Бафэмета и королевы. Каждый из демонов высших чинов имел возможность задавать разные вопросы, дабы проверить его мудрость и искренность. После того как получили ответы, претендента поблагодарили и, сказав, что в скором времени уведомят о принятом решении, проводили обратно.

Затем в храм пригласили художника, единогласно принятого в храмовники после успешного опроса под повязкой на осеннем балу. Ему оставалось только пройти обряд посвящения. Молодой человек очень волновался и, несмотря на то, что успешно прошел опрос под повязкой, ему и в этот раз предстояло пройти в храм с завязанными глазами. Когда он вошел, к распорядителю присоединились несколько помощников. Они начали водить художника с повязкой на глазах по храму, по дороге создавая разные препятствия. Бафэмет взмахнул рукой, и за окнами начали сверкать молнии, шум коих сопровождал каждый обряд посвящения. Молодой человек, то спотыкался, то падал, после чего отважно поднимался на ноги, чтобы продолжить странствия в темноте. Этот древний обряд намерено сопровождался препятствиями и шумом, дабы показать молодому храмовнику, что ожидает человека, ставшего на путь просветления. С каждым последующим кругом препятствий становилось все меньше, а дорога все спокойнее. Это должно донести до нового посвященного мысль — несмотря на то, что путь вначале сложен, впоследствии его ожидает душевное спокойствие и умиротворение.

Когда художник прошел три круга странствий, его также поставили между колоннами, напротив Бафэмета.

Демон церемонимейстер, Верделет обнажил левую сторону груди молодого человека перед собравшимися. Когда один из стражников приложил к ней острие шпаги, потекла тонкая струя крови, и один из самых почетных демонов, Аззазелу, также принявший облик мужчины лет сорока, глядя на молодого человека, строго спросил:

— Готов ли ты работать над собой и передавать последующим поколениям истинные знания? Бороться с мраком невежества и несправедливости?

— Да, готов, — не задумываясь, ответил художник, с лица его стекали капли пота, не то от тягот странствий, не то от волнения.

— Готов ли ты прийти на помощь другим храмовникам и помогать им по возможности в любой точке земли?

— Да, готов! — Без тени сомнения продолжал отвечать он.

— Готов ли ты держать в тайне все, что услышишь и увидишь в храме?

— Готов! — послышался решительный ответ молодого человека.

Услышав три утвердительных ответа, демон получил указание продолжить церемонию, которая должна продлиться до пяти положительных ответов от вступающего в ряды храмовников. Это соответствовало каждому из концов пятиконечной звезды.

Дав художнику передохнуть, он таким же строгим голосом продолжил:

— Готов ли ты отдать жизнь за наши идеалы?

— Да, готов! — прозвучал очередной ответ.

Снова переглянувшись с Бафэметом, Аззазелу перешел к пятому вопросу:

— Готов ли ты сейчас выпить кубок с ядом и доказать искренность своих намерений? — После небольшой паузы, демон добавил: — Хорошенько подумай, у тебя еще есть время развернуться и живым отправиться в свои края.

Молодой человек, с дрожащими руками, собрался и решительным голосом ответил:

— Я готов.

Когда демон Авадон передал ему кубок с жидкостью, приготовленный Бегемотом, устроителем бала, а также главным хранителем кубка, и молодой человек уже собирался испить из него, то в разговор вступил Бафэмет:

— Подожди! Ты должен знать, после того как ты выпьешь из кубка, твоя прежняя земная жизнь подойдет к концу.

— Многие просвещенные проходили этот обряд. И если мне сегодня суждено покинуть этот мир, то я сочту за честь, что это произойдет именно здесь, в храме Бафэмета.

— Если ты сделал выбор, пей, — строго проговорил Аззазелу.

Медленно поднося кубок с неприятной на запах жидкостью, молодой человек залпом осушил его. Он зашатался, но нашел в себе силы устоять на ногах.

— Ты знаешь, что совсем скоро умрешь? — продолжил Аззазелу, забирая кубок из рук художника.

— Меня это не пугает, я сделал выбор.

— По законам нашего храма тебе сейчас поднесут кубок с противоядием. Выпив, его ты останешься жив и сможешь покинуть сей храм.

Держа в руках второй кубок, молодой человек сказал, что отказывает испить из него.

Подняв взор на Бафэмета и получив от него одобрение, демон сказал:

— Если твои намерения окончательны, то верни кубок и прими смерть.

Молодой человек, продолжая пребывать с повязкой на глазах, протянул кубок, так и не испив из него. Он уже более уверено стоял на ногах и готовился принять смерть от яда, но услышал голос Бафэмета:

— Тебе, наверное, известно, что все мои слова — истина. Сделав выбор, ты в самом деле умрешь.

Полнейшая тишина воцарилась в храме. Дав молодому человеку возможность осознать все происходящее, Князь демонов продолжил:

— Ты был искренен и с достоинством прошел все испытания! Запомни эти мгновенья. Это последнее, что напомнит тебе о прошлой жизни. После этого обряда в тебе умер пребывавший в этом мире невежда, и теперь тебе предстоит начать совсем новую жизнь, жизнь просвещенного. Добро пожаловать в Храм!

После этих слов с него сняли повязку. Он получил порцию света, и ему оставалось принести торжественную клятву верности Бафэмету и другим храмовникам. Немного передохнув, он лег на застеленный ковер перед колоннами и поднес к своему сердцу острый кинжал. Шестеро стражников, стоявшие по обе стороны от него, на вытянутых рукав держали шпаги направленные к сердцу художника. Когда все формальности были соблюдены, и молодой человек громко повторил за демоном текст клятвы, в храме снова послышались топот и ликование в честь нового храмовника. После этого распорядитель позволил ему занять место около пьедестала.

По завершению обряда посвящения, Бафэмет рассудив несколько спорных дел, пригласил военачальника на пьедестал. Когда тот взобрался, главный храмовник сообщил всем присутствующим, что Мариадон и Македа изъявили желания пройти тайный обряд венчания, и пригласил всех выйти к костру. Погода стояла чудесная, от короткого дождя с грозой не осталось и следа, только огромная луна продолжала висеть над Храмом.

Бафэмет, объявив начало церемонии, попросил Македу и Мариадона взяться за руки и начать ходить вокруг костра. Остальные должны образовать два дополнительных круга, первый из женщин, коих было меньше, а второй из мужчин. Мариадон и Македа, взявшись за руки, кружились с запада на восток, второй круг двигался в обратную сторону, с востока на запад. Мужчины, образуя третий круг, двигались в обратном направлении от женщин, синхронно с царицей и военачальником. Красивое зрелище! Мариадон и Македа, влюбленными глазами глядя друг на друга, кружились под звуки гимнов любви и верности.

Затем на подносе им поднесли острый нож и кубок с темно-красным вином, после чего Бафэмет сказал, что они должны надрезать безымянные пальцы друг друга и добавить капли своей крови в кубок.

Военачальник первым аккуратно надрезал безымянный палец царице, затем Македа выполнила такой же надрез. Когда в кубок попало достаточно капель крови влюбленных, они, дав клятву верности, схватили его с двух сторон и не сводя глаз друг с друга, испив из него, стали единым целым.

Мариадон и Македа были неимоверно счастливы, все поздравляли их и продолжали кружить хороводы. Время приближалось к полуночи, и Верделет с посохом в руках, в очередной раз стукнув по полу, объявил:

— Наступает полночь. Всех прошу пройти внутрь храма.

Когда храм заполнился, факелы снова затушили, оставив горящими только свечи вокруг пьедестала, откуда уже убрали оба трона. К удивлению военачальника, ровно в полночь все собравшиеся начали принимать странный вид.

Бафэмет, непонятным способом оказавшийся на пьедестале, уже без королевы бала, объявил начало всеобщему веселью и сам принялся ликовать. На глазах Князя демонов храмовники превращались в полулюдей-полуживотных, вскоре он и сам принял облик козла с человеческим телом.

Мариадон крепко схватил Македу, хоть и происходившую из демонов, не поменявшую обличия до пояса, а вместо ног ее — сияющий огонь. Все продолжали танцевать и веселиться, Мариадон и Македа также присоединились к пляскам.

Собравшиеся продолжали водить хороводы, но в этот раз не вокруг костра и влюбленных, а у пьедестала, где в воздухе возвышался Бафэмет, человек с козлиной головой. Между длинными рогами Князя демонов горел факел, в ночной темноте освящавший облик Бафэмета для всех присутствующих. Он имел женский торс, а ниже пояса был мужчиной, что говорило о его природной двуполости. На спине у него — два больших черных крыла, а вместо ног козлиные копыта. Храмовники продолжали кружить вокруг Князя, все больше впадая в экстаз от происходящего и поднимая сжатые кулаки с вытянутыми вверх указательными пальцами и мизинцами. Они радостно приветствовали парившего над пьедесталом Бафэмета и совокуплялись со своими парами. Даже плясавшего в круге Мефистофеля, пребывающего в начале бала в печали, охватило всеобщее веселье, и он громко хохотал.

Македа, стоявшая вместе с Мастером в стороне, объяснила ему древний обряд весеннего равноденствия, символизировавший начало весны и пробуждение природы. Бафэмет, храм коего до прибытия в Урушалемское царство, находился в египетском городе Джедет, является богом плодородия. В Египте он носил имя Банеб, хотя встречались и такие, кто, вознося ему мольбы о хорошем урожае, называли его также Банебджед. Его культ широко почитался в тех краях, но после того как ковчег, одна из святынь египтян, переместился в эти земли, он проследовал за ним.

Через несколько часов, когда веселье переместилось на саму гору Ашпала, Македа подошла к Бафэмету, все еще пребывающему в образе получеловека-полукозла и отвечающему на разные вопросы прибывших демонов по поводу будущего, к ее удивлению, с закрытым ртом, через нос. Она дождалась своей очереди и попросила Князя демонов вернуть ее и Мастера в их тела.

Благодарный царице за оказанную услугу, он в тот же миг приказал подать чашу со специальным зельем. Испив из него, влюбленные вернулись в свои тела.

Когда они подошли к Бафамету, чтобы попрощаться, он еле слышно, через нос, проговорил:

— Знайте, что вы единое целое, и больше никто не сможет вас разлучить. Все, что вам осталось, это насладиться плодами вашего союза. Военачальник Мариадон, отправляйся к стенам Урушалема, сейчас твою суженую подготовят и приведут.

Мариадон поблагодарил Бафэмета и отправился в указанное место. В это время Македу украшали в нарядные одежды. Когда она была готова, ее отправились провожать сотни девушек с факелами в руках, напевая гимны любви и верности.

Когда она подошла к стенам Урушалема, где ее с нетерпением ждал Мастер, ее вторая половинка, то они воссоединились и, познав друг друга, сладко заснули.

* * *

С первыми признаками наступления рассвета, повенчанные Мариадон и Македа снова очутились в своих телах в пещере. Пустая капсула, лежащая в правой руке пробуждающегося от сна Мастера, покатилась к костру. Когда он попытался расправить онемевшую левую руку, то, раскрыв глаза, увидел спящую на ней царицу. Не желая тревожить Македу, нежно обнимающую его во сне, он неподвижно лежал, пока не послышались человеческие голоса и топот копыт. Гладя длинные волосы Македы, Мастер тихо произнес:

— Просыпайся любимая, думаю, твои стражники уже близко.

Македе ужасно хотелось спать, но она нашла в себе силы подняться и, протирая глаза, произнесла:

— Доброе утро любимый. Как я рада, что с тобой все в порядке.

До них все отчетливее стали доноситься крики стражников, скакавших на помощь правительнице ночь напролет. Выйдя из пещеры, Македа что-то прокричала на савейском языке, и преданные воины, воодушевленные тем, что царица пребывает в полном здравии, поспешили к ним.

— Мариадон, я думала по поводу твоих слов о Соломоне и прошу тебя отправиться со мной в Савейское царство. Он не смирится с поражением и никогда не позволит нам быть вместе.

— Спасибо, любимая, но мне осталось закончить одно дело в Урушалеме. Ты езжай к себе, а я после того, как получу вольную для своих военачальников, сразу же вместе с ними прибуду в Савею.

Понимая, что военачальник непреклонен, Македа обняв его, сказала:

— Любимый, ты снова забыл, что мы с тобой две части одного целого. Если ты едешь в Урушалем, то я отправлюсь с тобой. Мне не хочется и одного мгновенья провести вдали от тебя.

— Македа, прошу тебя.

— Я хоть и обещала подчиняться тебе, но одного туда не отпущу.

Понимая, что спорить с царицей бесполезно, Мастер предложил:

— Хорошо, но Соломону о помолвке пока ничего рассказывать не будем. Сегодня в Урушалем прибудут все мои военачальники, и как только они получат вольную, мы вместе отправимся в твои земли.

— Спасибо, любимый.

Немного подумав, Мариадон добавил:

— Но помимо военачальников со мной отправится еще Бенони, тот парень, кого ты видела в ущелье. Мы с ним никогда не расстаемся. Если ты принимаешь меня, то должна принять и его, он для меня как брат и самый близкий человек на земле.

— Да, конечно. В моем дворце места хватит для всех, — улыбнулась Македа.

Когда прискакали стражники, она приказала передать Мастеру специально привезенного для нее белого скакуна.

— Это мой любимый жеребец Сафанад, он быстро домчит тебя до Урушалема.

Мастер поблагодарил царицу и, сев на коня, произнес:

— Я поскачу впереди, чтобы после полудня успеть поговорить с Соломоном, а ты со стражниками можешь прибыть к вечеру.

Смотря вслед скачущему Мастеру, Македа молилась богам, чтобы в дороге с ним ничего не приключилось. Затем и сама взобралась на лошадь и в окружении верных стражников отправилась в путь. Направляясь в Урушалем, царица даже и не подозревала, что прошлой ночью у стен города Мастер вложил в ее грудь искру чистого света, и она носит под сердцем будущего сына, оставаясь при этом абсолютно невинной.

ГЛАВА 18. СЛОВО В ОБМЕН НА ВОЛЬНУЮ

Двенадцатый день весеннего месяца Авив. Урушалем.

После субботней молитвы Садок, обеспокоенный тем, что царь с самого утра сидит в тронном зале и ничего не ест, отправился к нему. Он занял свое место около государя и молча наблюдал, как Соломон, пребывающий в печали после предсказания провидицы, поворачивал кольцо на пальце. Владыка ни о чем не просил демона, находящегося в кольце, и не задавал никаких вопросов, поскольку понимал, что из-за него потерял то, что любил больше всего на свете.

— Чем вы так опечалены, великий правитель? — пытаясь подобрать удачный момент, чтобы не вызвать гнев опечаленного Соломона, задал вопрос первосвященник Садок.

Государь молчал.

— Вы ничего не едите, никого не принимаете, только теребите это дьявольское кольцо.

— Ты даже не представляешь, сколько оно принесло мне бед. Все началось из-за этого чертового кольца.

— Что произошло, мой повелитель? Вы же знаете, что можете мне доверять.

Не вслушиваясь в слова Садока, царь продолжал бормотать:

— Это из-за него они сейчас вместе! Зачем я только попросил его у царицы? Я, сам того не ведая, помог Македе понять, что ее суженый — Мариадон. А еще вдобавок ко всему стражники, сопровождавшие по моему указанию двух министров в Луз, утром поведали, что те погибли у входа в город.

Садок внимательно слушал владыку, а тот, пребывая в печали и гневе, продолжал:

— Может, Македа специально его подарила мне, чтобы лишить рассудка. Я абсолютно не понимаю, что происходит. Вначале она тепло относилась ко мне, но вчера все переменилось.

Отмечая сохранившиеся теплые чувства Соломона по отношению к царице, дабы не раздражать его лишний раз, первосвященник решил не говорить ничего плохого о ней, а высказаться только о кольце:

— Я много раз предупреждал вас, мой великий повелитель, что во всей этой истории с кольцом замешаны демоны. Чтобы вызвать доверие властелина кольца и показать, что в этом мире есть и другие силы, кроме единого, милосердного бога, они вначале дают невиданную власть, богатство, все, что пожелает человек. Но затем либо он становится их рабом, либо лишается всего.

Заметив, как задумчиво лицо Соломона, Садок решил сделать небольшую паузу, после чего продолжил:

— Вы великий правитель, избранник единого бога, праведник, и поэтому все, что вы делаете с этим дьявольским кольцом, обращается против вас. Если не верите мне, то сами посудите. Желая сблизиться с царицей Савской, вы помогли ей понять, что ее избранник — военачальник Мариадон. А в случае с министрами, коих, пытаясь спасти от смерти, отправили в Луз, вы сами стали частью коварного плана и по сути помогли осуществить его.

— Да, ты прав! Если бы не это кольцо, ничего этого не произошло. Не было бы того случая с тигром в шатре, не произошло бы случая с волками, а Македа, продолжая находиться во дворце, осталась бы моей. После паузы он грустно и чуть не плача поделился с первосвященником: — Они всю ночь провели вместе в пещере, я думаю, что потерял ее.

— Откуда вам это известно?

— Мы вчера вместе с Ванеей посетили колдунью, она, в отличие от твоих священников, оказалась на многое способна. Она даже смогла признать во мне владыку, хотя видела впервые.

Узнав о посещении государем колдуньи, Садок волнительно произнес:

— Господин, вам же прекрасно известно, что Святое писание запрещает обращаться к нечистым силам.

Услышав эти слова из уст первосвященника, Соломон раздраженно бросил:

— Я в который раз тебе повторяю, что эти книги написаны не для повелителей, а для простолюдинов. Я буду поступать, как сам считаю нужным, а не как указано в писании.

Поняв, что его замечание вызвало гнев царя, первосвященник поспешил исправить ошибку:

— Как скажете, мой повелитель. Вы избранник божий, мудрости вашей нет предела, и вольны поступать, как считаете правильным.

Подумав немного, Садок проговорил:

— Только бы об этом никто не проведал, поскольку посещение колдуньи может вызвать недовольство среди простого народа. По вашему приказу мы казнили всех колдуний и гадалок, утверждая веру в единого бога. А если начнут распространяться слухи, что сам царь Соломон посетил их, то люди отвернутся от нас.

— Можешь не беспокоиться, никто об этом не узнает, — резко отрезал государь. — Ванея сказал, что она мертва.

— Слава богу, слава богу, что об этом никто не узнает, — проговорил Садок, обращая взгляд к небесам, после чего сказал: — Мы так долго шли к установлению единобожия, построению храма, нашему торговому процветанию. А с прибытием этой правительницы все перевернулось вверх дном. Господин, пока еще не поздно, прошу вас, отпустите их. Позвольте этим демонам, царице Савской и военачальнику Мариадону покинуть нашу святую землю.

Посмотрев на Садока, Соломон с насмешкой произнес:

— Твои слова и недальновидность иногда меня поражают. Предположим, я отпущу их, кто тогда будет оберегать наши границы? Твои священники? Или ты сам возглавишь наше войско? Неужели ты все еще думаешь, что молитвами сможешь победить в сражении с врагами?

Садок был раздосадован столь грубым выпадом царя в сторону духовенства, но ответить ничего не осмелился.

Соломон продолжал:

— Как только враги прознают, что Мариадон покинул нашу армию, они растерзают нас, и тогда твои священники уже не смогут целыми днями спокойно молиться в храме, а плененными рабами отправятся в другие земли.

Понимая правильность слов относительно перспектив оставить армию без военачальника Мариадона, Садок, опустив голову, молча продолжал слушать.

— Ты должен понимать, чтобы сохранить наше величие, нам понадобится нечто большее. А с вашими бестолковыми молитвами мы окажемся стадом агнцев, брошенных на съедение окружающим их волкам. — Продолжая смотреть на уставившегося в пол первосвященника, владыка спросил: — Что ты молчишь? Я разве не прав? Ваши молитвы не могут мне помочь в простых вопросах. А если мы потеряем Мариадона, то царство распадется на части, чего я допустить не могу. Он человек чести и верен слову, данному отцу, поэтому будет служить мне столько, сколько я пожелаю.

Садок, желавший поскорее избавиться от Мариадона и его влияния на государя, даже был готов ради этого обратиться к нечистым силам, которые так строго осуждал в своих проповедях, поинтересовался:

— Великий повелитель, вы же говорили, что Мариадон владеет ключом к оружию, способному заменить целую армию.

— Да, это тот самый Ашмедай, пребывающий в ковчеге. С ним бы мы стали непобедимыми властелинами мира.

— В чем тогда дело, великий повелитель? Ковчег хранится в храме, и он всегда в вашем распоряжении.

— Этот ковчег сам по себе не представляет особой ценности. Мариадон получил от отца тайное слово, позволявшее вызвать Ашмедая и повелевать им.

— Так вы прикажите ему отдать вам это слово, и пускай потом отправляется ко всем чертям. Ему прекрасно известно, что ваш отец избрал именно вас, самого мудрого и достойного из людей, наследником трона, и поэтому слово должно принадлежать вам.

Обведя взглядом огромный тронный зал, владыка произнес:

— Я уже как-то говорил с ним об этом, но он ответил отказом.

— Как он осмелился отказать вам, законному наследнику трона Урушалемского царства? — с возмущением спросил священник, а потом, пытаясь подбодрить властителя, продолжил: — Отдаст, никуда не денется, только нужно найти его слабые стороны.

— Все дело в том, что у него нет слабых сторон, — недовольно ударив по ручкам трона, выкрикнул Соломон.

— У каждого человека есть слабые места. Нужно узнать, чем он дорожит больше всего. И в обмен на это получить то самое заветное слово. Заполучив его, мы станем непобедимы и сможем утвердить истинную веру отцов наших и писание, полученное Моисеем от бога, во всех уголках земли. Вы станете единым правителем мира, мудрым и справедливым, а мы будем вашими верными подданными.

Государь задумался над предложением Садока, а тот продолжал:

— Вы же знаете, я и мои священники всегда с вами, даже во время восстания Адонии мы были на вашей стороне. Многие отвернулись от вас, но мы даже под угрозой смерти не покидали законного наследника трона. Мы готовы и сейчас пожертвовать жизнями по первому вашему приказу, великий правитель.

— Я все помню и ценю твою преданность, Садок.

— Поэтому, мой властитель, мы поддержим любое ваше решение, тем более от этого зависит судьба нашего народа. Я убежден, что мы сможем заполучить это слово уговорами, хитростью или шантажом.

Царь задумался над словами первосвященника, в то время как тот продолжал:

— Великий царь, кому как не вам знать слабые стороны Мариадона. Деньги и власть его не интересуют, но должно быть то, чего сейчас больше всего он хочет получить.

Надеясь все еще вернуть расположение Македы, Соломон не стал раскрывать близкую связь военачальника и царицы, чтобы первосвященник не предложил использовать ее в торге за тайное слово. Однако, желая воспользоваться предложением Садока о шантаже, властитель сказал:

— Есть кое-что! Он уже долгое время хочет получить вольную для своих одиннадцати военачальников, чтобы в одном из царств распространить идеалы Братства Змеи.

Подумав немного, Садок, потирая руки, произнес:

— Замечательно, давайте этим воспользуемся. Вы можете пообещать Мариадону, что выполните его просьбу в обмен на тайное слово.

Соломон погрузился в раздумья. Чтобы привести дополнительные аргументы, Садок добавил:

— Вы, мудрейший из властителей, прекрасно понимаете, что опасно держать рядом с собой такого влиятельного военачальника. Своим авторитетом в армии он может в любое время поднять бунт против вас. Это как находиться в клетке с тигром, способным броситься на вас в любое мгновенье.

Повелитель задумался над словами первосвященника, а тот все продолжал:

— Разве вы, великий владыка, не замечаете того, что он ведет себя весьма вызывающе в вашем присутствии, а порой имеет наглость даже дерзить вам, величайшему из властителей. Но скоро мы положим этому конец, и больше никто не посмеет вам перечить! Заполучив слово, мы сделаем нашу армию непобедимой, а он пускай со своими военачальниками отправляется на какой-нибудь забытый остров и строит там новое общество. А вы станете великим правителем, у ног коего лежит весь мир.

Услышав слова поддержки первосвященника, государь выпрямился в троне и воодушевленно сказал:

— Ты прав, Садок, заполучив слово, мы избавимся от него и станем единовластные правителями мира. Больше никто не осмелится мне перечить, указывать, что делать и встать на моем пути к мировому господству!

Как только государь произнес эти слова, в зале показался стражник. Получив разрешение пройти внутрь, он промолвил:

— Простите повелитель, что прерываю вашу беседу с уважаемым первосвященником Садоком. Прибыл военачальник Мариадон и просит принять его.

Садок и государь переглянулись, после чего первосвященник, впервые обрадовавшийся вести о прибытии военачальника, заметил:

— Видите, как бог благоволит вам. Мы только начали говорить о вашем мировом господстве и единобожье на всей земле, как птичка сама прилетела в клетку.

Повелитель никак не отреагировал на слова первосвященника и с нетерпением ждал появления Мариадона. Справившись о здравии его и Македы, он озвучил предложение, по которому военачальники получат вольную в обмен на тайное слово. К удивлению Соломона и первосвященника, Мариадон спокойно отреагировал на это предложение, сказав, что должен посоветоваться с прибывающими сегодня в Урушалем военачальниками, а завтра будет готов дать окончательный ответ.

Удалившись, Мариадон, направился к себе, чтобы еще раз все обдумать перед вечерней встречей с военачальниками. Дома его с нетерпением дожидался верный друг Бенони, преисполненный волнением за жизнь Мастера.

Государь и Садок пребывали в приподнятом настроении после ухода военачальника и продолжили строить планы по будущему устройству государства и мира.

Через некоторое время снова вошел стражник и сказал, что встречу с царем ожидают три офицера, Муфусаил, Амру и Фанор. Государь, не видя смысла в общении с ними после принятия его условий военачальником Мариадоном, сказал, что не намерен говорить с офицерами. Товарищей раздосадовало решение повелителя, и они решили во что бы то ни стало добиться от Мариадона заветного слова Мастера, позволяющего получать жалование военачальника. С наступлением вечера, узнав у Ванеи где проживает Мариадон, они направились к нему.

ГЛАВА 19. БЕНОНИ РАД ПРИБЫТИЮ МАСТЕРА

Пройдя в дом, Мастер увидел, как Бенони в его рубахе со знаком «Т» отрабатывает удары мечом. Юноша радостно воскликнул:

— Мастер, вы вернулись!

После чего бросился приветствовать его. Обняв юношу в ответ, Мариадон поинтересовался:

— Как ты провел этот день без меня?

— Ужасно, Мастер. Как только узнал, что вы ранены во время схватки с тигром и находитесь в лесу без оружия и лошади, я собрался отправиться на поиски, но Ашер остановил меня.

Подойдя к деревянному столу, вокруг которого стояли четыре стула, военачальник присел, чтобы отдохнуть от произошедшего.

— Мастер у вас усталый вид, позвольте я принесу вам поесть и попить? — предложил Бенони.

— Спасибо, мой верный друг, буду признателен, — когда юноша оправился за продуктами, военачальник произнес: — Надеюсь, что ты составишь мне компанию, у меня для тебя важная информация.

— Да, конечно, — с радостью проговорил юноша.

Разложив все на столе, Бенони, не снимая накидки, присоединился к Мастеру.

— Почему ты не снимаешь эту накидку? Я уже дома, и ты можешь быть спокоен.

— Позвольте я еще немного в ней похожу. Раньше они на меня были велики, а сейчас впору. Хотите, расскажу смешную историю?

— Рассказывай, — принимая пищу, проговорил военачальник.

— Сегодня заходил Ашер, я намерено сел спиной к двери. И знаете что, он в этой накидке принял меня за вас, Мастер, — улыбаясь, рассказывал юноша. — Я много смеялся, а он сказал, чтобы я так больше не делал.

— Он военачальник, и тебе нужно прислушиваться к его словам. Когда меня нет рядом, он за старшего, понятно?

— Да, Мастер. То, что Ашер перепутал меня с вами, весьма почетно для меня.

— Это значит, что ты уже взрослый и крепкий юноша.

— Я много упражняюсь, чтобы стать таким же крепким, как вы. И уже научился владеть мечом, так что могу заколоть тех, кто посмеет, насмехается надо мной.

— Ты забыл главное правило нашего братства. Мы применяем силу только в особых случаях.

— А если опасность, я смогу применить силу для самообороны, чтобы дать отпор своим обидчикам?

— Да, можешь, — тихо ответил военачальник, собираясь прилечь поспать пару часов перед встречей с военачальниками, спешившими в столицу.

— Почему у вас такой усталый вид, Мастер?

— Был тяжелый день. Сейчас посплю пару часов, и стану как новый, — улыбаясь, произнес Мариадон.

Несмотря на разговор с Соломоном и вечернюю встречу с военачальниками, Мариадон все время думал о своей царице, ожидая новой встречи с любимой.

— Мастер, можно сказать вам кое-что?

— Да, — возвратившись из своих мыслей о Македе, тихо ответил военачальник.

— Вы изменились за эти сутки. Не знаю, что произошло, но вы стали совсем другим. Несмотря на то, что выражение вашего лица не изменилось, в глазах появилась радость.

Тихо улыбаясь, Мариадон заметил:

— Об этом я и хотел поговорить, мой дорогой друг.

Бенони замер в ожидании. Мастер сказал:

— Я, наверное, скоро женюсь.

Юноша ничего не ответил, а опечаленно опустил голову.

— Тебе не понравилась эта новость.

— Вы женитесь, а что же будет со мной? У вас будет семья, дети, я вам буду только мешать.

Посмотрев на поникшего Бенони, Мастер промолвил:

— Я рассказал ей о тебе, и она с радостью согласилась, чтобы ты жил с нами.

— Спасибо, Мастер. Я с удовольствием буду жить с вами и нянчить ваших детей, — не скрывая радости, сказал юноша. — А кто ваша избранница?

— Македа, Царица Савская, — поведал военачальник.

— Та самая, караван коей вы спасали от разбойников в ущелье? — восхищенно спросил юноша.

— Да.

Затем Бенони вдруг отвел взгляд и грустным голосом проговорил:

— Но Ашер рассказывал, что на днях она обручилась с царем.

— Да. Но, поняв, что Соломон не тот, кого она искала, Македа вернула ему в лесу кольцо. Ночью мы с ней обвенчались и уже приходимся друг другу мужем и женой, — вымолвил военачальник.

— Поздравляю вас, Мастер, — искренне изрек Бенони.

— Ты должен пока держать это в тайне, но быть готовым к тому, что скоро нам придется покинуть эти земли.

— А когда именно?

— Пока не знаю. Это может произойти завтра или через неделю. Осталось уладить с Соломоном один вопрос.

В этот момент прозвучал стук в дверь. Бенони отправился открывать, это пришел Ашер.

Он тоже обрадовался, увидев Мастера в полном здравии. Указав Бенони на то, чтобы тот все же снял накидку, поскольку стражники Соломона могут за это бросить в темницу, присел за стол.

Юноша послушно пошел в комнату и поменял одежду, в то время как Мастер рассказал Ашеру о предложении царя. Ашер пока не знал, как правильно поступить, поскольку тайное слово даст Соломону безграничную власть, и желал дождаться совета. Он предложил пригласить туда одного из глав колена левитов, с кем у него наладились хорошие отношения. Он поведал, что разногласия между левитами и царем осложняются с каждым днем из-за влияния Садока. Они могут не только дать хороший совет, но и вступить с ними в союз.

Мастер знал, что среди этого колена и скрывается та самая каста жрецов, покинувшая Египет вместе с Моисеем, и был бы рад таким гостям на собрании.

Получив согласие на приглашение главы левитов принять участие в совете ордена, Ашер отправился к себе, дабы позволить Мастеру отдохнуть несколько часов перед столь важным событием.

ГЛАВА 20. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРИЦЫ В УРУШАЛЕМ

В Урушалеме наступил вечер, когда прибывшая во дворец Македа отправилась в свои покои. Она решила прислушаться к совету Мастера и пока не объявлять во всеуслышание о расторжение союза с государем. Единственная, с кем Македа поспешила поделиться радостной новостью о тайном венчании, — ее любимая няня.

Через некоторое время Соломону доложили о прибытии царицы, и он приказал передать, что желает незамедлительно встретиться с ней.

Переодевшись, Македа направилась в сад, где у той самой египетской розы ее ожидал владыка. Когда государыня присела, он приказал всем стражникам отойти на несколько шагов, чтобы у них появилась возможность спокойно все обсудить.

— Я пригласил тебя сюда, что поговорить о произошедшем.

— Внимательно слушаю тебя, Соломон, — ответила Македа.

— Я волновался за тебя, всю ночь не мог сомкнуть глаз.

— Спасибо, как ты видишь, я жива и здорова.

Продолжая смотреть на розу, которую уже освещал не дневной свет и палящее солнце, а огонь факелов и свет луны, властитель произнес:

— Македа, я долго думал о твоих словах по поводу расторжения помолвки и решил.

После этих слов, царь сделал паузу, собираясь озвучить свой хитроумный план. Он был полон желания вернуть расположение царицы и в скором времени жениться на ней, для этого нужно заставить ее повременить с расторжением помолвки. Прекрасно понимая, что сердце ее пылает любовью к военачальнику, и она без него не покинет пределы Урушалема, государь протянул ладони, в каждой — по одному кольцу, и сказал:

— Царица Македа, несмотря на то, что та искра любви, которую ты разожгла в моем сердце, пылает с каждым мгновеньем все сильней, я решил отпустить тебя. В лесу ты сказала, что желаешь расторгнуть помолвку, сейчас выбор только за тобой. В левой ладони лежит подаренное тобой кольцо. Ты можешь забрать его и покинуть эти земли. В правой ладони кольцо, подаренное мной в знак нашего союза. Надев его, ты продолжишь оставаться здесь в качестве моей невесты.

Македа задумалась.

— Выбрав мое кольцо, — продолжал Соломон, — ты будешь иметь возможность в любой момент передумать, и я сразу же тебя отпущу. — Дав ей некоторое время, правитель снова повторил условие: — Выбирай. Ты надеваешь мое кольцо и сопровождаешь меня на сегодняшнем ужине и других мероприятиях или покидаешь Урушалемское царство.

Перед ней стоял непростой выбор. Она переводила взгляд с руки на руку, но потом, взяв кольцо с правой ладони и надев его, сказала:

— Я остаюсь.

Ликованию Соломона не было предела, но он делал все, чтобы не демонстрировать этого. Надев кольцо, Македа произнесла:

— Надеюсь, ты помнишь о нашем уговоре по поводу знака.

— Помню, но я принял его, находясь под твоими чарами. Верно говорят, женская красота может затмить рассудок даже правителя, но за прошедший день я немного прозрел и впредь намерен соблюдать твое условие только в том случае, если ты примешь одно мое условие. Так будет справедливо, разве нет?

— Какое условие? — поспешила уточнить правительница.

— Узнаешь на сегодняшнем ужине. Если выполнишь его, то клянусь, что не прикоснусь к тебе, пока не позволишь.

ГЛАВА 21. СОВЕТ ВОЕНАЧАЛЬНИКОВ С ЛЕВИТАМИ

В указанное время отдохнувший Мариадон отправился в дом Ашера на встречу с братством. Несмотря на все уговоры юноши, военачальник не взял его с собой, а попросил дождаться дома, за что даже разрешил надеть военную рубаху и упражняться с мечом. Бенони подчинился приказу Мастера. Проводив его, при свете нескольких свеч, стоящих на столе, приступил к тренировкам.

Он отрабатывал удары атаки и приемы защиты, а потом вдруг услышал, как кто-то громко стал стучать в дверь.

— Мариадон, открой, нам нужно с тобой поговорить, — раздался знакомый голос.

Юноша от страха спрятался под стол, пытаясь удерживать в трясущихся руках меч.

— Открой, мы не уйдем, пока не поговорим с тобой, — сказал второй.

Они продолжали стучать, пока не послышался голос пожилого соседа, живущего напротив.

— Что шумите?

— Мы ищем военачальника Мариадона. Он здесь живет?

— Да, здесь, но недавно он ушел.

— А когда вернется? Мы его военачальники. У нас срочное послание, — продолжал первый из прибывших.

Воспользовавшись моментом, Бенони подошел к окну, чтобы незаметно посмотреть, кто это. Несмотря на то, что мужчины стояли к нему спиной, он быстро признал в первом из них Муфусаила, а позже смог разглядеть и двух других, Фанора и Амру. Это они совсем недавно требовали от Мариадона в грубой форме повысить их в звании, дав тайное слово военачальника.

— А мне откуда знать? — ответил сосед и добавил: — Если не прекратите шуметь, позову городских стражников, чтобы упрятали вас в темницу на пару дней за нарушения порядка.

Извинившись за шум и дождавшись, пока сосед вернется к себе, Муфусаил прошел в небольшой дворик перед домом военачальника. Когда за ним прошли и двое других, он предложил:

— Мы останемся во дворе и дождемся прихода Мариадона. Если он не скажет нам тайного слова, то клянемся убить его.

— Клянемся, — поддержали призыв двое других.

— Нам нужно напасть неожиданно, поэтому вы спрячетесь сзади, а я встречу его у дверей и поинтересуюсь, готов ли он назвать слово. Если откажется, то дам знак, и вы нанесете ему удары в спину. Главное, чтобы он не успел достать меч. Все понятно?

— Да, — ответили Фанор и Амру и заняли свои места, дожидаясь прихода главного военачальника.

Узнав о коварном плане заговорщиков, Бенони быстро переоделся в свои одежды и, покинув дом через заднюю дверь, кинулся во дворец Соломона. Прибыв к дворцу, юноша, тяжело дыша, со слезами на глазах поведал, что приходится братом военачальнику Мариадону и требовал пропустить его к государю.

Стражники, никогда не видевшие раньше юношу, приказали пойти прочь. Но Бенони настойчиво пытался объяснить, что на военачальника Мариадона готовится покушение. Он требовал проводить его к царю, чтобы остановить коварный план заговорщиков. Желая вызвать доверие к своим словам, он перечислил поименно всех военачальников Мариадона, известных только в среде военных.

Стражники попросили его успокоиться и доложили Ванее о прибытии странного юноши. Выслушав Бенони, Ванея похлопал его по плечу и сказал, что сейчас же все доложит государю. А юноше он приказал возвращаться домой и дожидаться прибытия стражников. Понимая, что дорога каждая минута, Бенони поспешил обратно. Он опасался, что ничего не подозревающий Мариадон мог вернуться в любую минуту и попасть в западню. Прихрамывая, падая и поднимаясь, он добрался до дома. Быстро пройдя внутрь через заднюю дверь, он продолжил незаметно смотреть в окно, дожидаясь прибытия стражников.

Юноша не подозревал, что Ванея, будучи родственником Амру, сам поведал офицерам, где проживает военачальник Мариадон. Он изначально не собирался отправлять стражников на его защиту и тем более что-то рассказывать Соломону. Ему была на руку расправа над Мариадоном, поскольку в таком случае он бы стал не только военачальником города, но и всего царства.

* * *

Встреча затянулась допоздна, и Мариадон в сопровождении Ашера отправился домой. Они продолжали обсуждать слова главы левитов о том, что ни при каких условиях нельзя погрязшему в роскоши и попавшему под влияние священников царю передавать тайное слово.

Собравшиеся понимали, что, заполучив это оружие, Соломон станет неуправляем. И может не только передумать по поводу обещанной вольной, но также начать покорение всего мира. Братство решило выиграть время, чтобы реализовать план исхода военачальников и их семей в Савейское царство завтрашним днем. Глава левитов, пребывавший в доме Ашера в свойственной одежде для своего колена — мантии изумрудного цвета — выразил готовность отправиться вместе с ними, чтобы основать в Савейском царстве новый Урушалем. Они придумали хитроумный план, позволивший бы Соломону получить желаемое на первом этапе. Как только они покинут царство, Ашмедай должен перестать его слушаться, и ковчег потеряет всякую силу.

Даже после заседания братства Мариадон с провожавшим его до дома Ашером продолжали обсуждать идею получения вольной для военачальников, после чего они бы покинули эти земли и отправились строить новый мир.

Трое заговорщиков отдаленно слышали разговор приближавшихся к дому военачальников, хоть ничего им так разобрать и не удалось. Они с нетерпением ждали, когда Мариадон распрощается с Ашером и пройдет к себе, чтобы напасть на него.

Бенони, не дождавшись стражников Соломона, думал, как предупредить Мастера. Когда они попрощались, и Ашер отправился к себе, Бенони, достав меч, выбежал из передней двери. Еле слышно выкрикнув слово «Мастер», поскользнулся и упал. Звук был таким слабым, что Мариадон не услышал его призыва.

Завидев лежавшего на пороге Бенони, Муфусаил раздраженно проговорил:

— Снова этот калека болтается у нас под ногами.

Найдя в себе силы подняться, Бенони протянул меч в сторону Муфусаила, готовясь сразиться с ним. Тот одним движением выбил оружие из рук юноши и тихо приказал Фанору, поджидавшему вместе с Амру у ворот:

— Угомоните его, чтобы не испортил наш план.

Фанор закрыл юноше рот, а Амру направил к его животу острый меч, показывая, что его ожидает за непослушание.

— Если пискнешь, встретишься с предками, — грозно произнес Амру.

Бенони сожалел, что выбежал раньше времени, и Мастер, находившейся не совсем близко к дому, так и не услышал его предупреждения. Притворяясь испуганным, Бенони трясся будто от страха, дабы притупить бдительность Фанора и Амру. Дождавшись приближения Мастера, он вдруг сильно укусил руку Фанора. Как только тот отдернул ее, Бенони что было сил выкрикнул:

— Мастер, бегите!

На сей раз Бенони прокричал это так громко, что его призыв услышал даже Ашер на соседней улице. Поняв, что их план о внезапном нападении провалился, раздосадованный Муфусаил прокричал:

— Прикончи его.

После чего холодный меч Амру, проткнул тело юноши.

Заметив, как военачальник Мариадон, достав меч, спешит на помощь Бенони, они бросились бежать на другую сторону улицы.

Мастер не стал их преследовать, а поспешил на помощь другу, лежавшему на земле и истекающему кровью. Бенони все это время, сжимая и разжимая правую ладонь, не оставлял попыток схватить выбитый из рук меч.

Рана оказалась слишком глубокой, и Мастер быстро прикрыл ее рукой. Подоспевший на крик Бенони Ашер, убедившись, что с Мастером все в порядке, предположил, что юноша просто упал. И, тяжело дыша, произнес:

— Мастер, я догоню их и расправлюсь.

Склонившемся над юношей, военачальник Мариадон не двигался, а потом, медленно повернувшись к Ашеру, грустно произнес:

— Оставь их.

Чтобы не вселять панику в раненого Бенони, он медленно поднял вверх окровавленную руку, что на их языке означало призыв о помощи, давая понять, что юноша тяжело ранен.

— Беги что есть сил за лекарем.

Ашер не мог двинуться с места, продолжая смотреть на истекающего кровью Бенони, который за все эти годы и для него уже стал как родной сын.

— Быстро, чего ты ждешь? — проговорил Мастер, после чего военачальник поспешил выполнять указание.

— Бенони, держись, Ашер уже отправился за лекарем. С тобой все будет хорошо.

— Мастер, вы за столько лет так и не научились лгать, — с трудом улыбаясь, произнес раненый юноша.

Не понимая, как помочь ему, военачальник проговорил:

— Почему ты не остался дома, как я приказывал тебе?

Тяжело дыша, юноша оправдывался:

— Я выполнял ваш приказ, Мастер, но потом услышал, как эти трое готовятся внезапно напасть на вас. — Немного передохнув и набрав воздуха, он продолжил: — В Урушалеме я никого, кроме вас и Ашера, не знаю. За эти дни, я так и не узнал, где живет Ашер, поскольку вы не позволяли мне покидать дома. И даже если бы знал, то навряд ли ночью нашел бы его дом в этом огромном городе.

Продолжая корить себя за произошедшее, Мастер молвил:

— Нужно было мне послушаться тебя и взять с собой, так бы с тобой ничего не случилось.

— Вы не виноваты, Мастер. Это все судьба, — выговорил юноша, улыбаясь.

Мастер ничего не ответил. Он молчал и смотрел сквозь слезы на истекающего кровью Бенони.

— Прошу вас, Мастер, не печальтесь. Главное, что вы целы и невредимы, а от меня и так немного проку.

Военачальник, слезы которого падали на раненого Бенони, продолжал сильно прижимать рукой рану.

— Мастер знаете, что обидно?

— Что? — еле слышно спросил Мариадон.

— Я столько тренировался, но так и не смог дать им достойного отпора. Муфусаил одним ударом выбил меч из моих рук.

— Ты еще всем им покажешь, — проговорил сквозь слезы военачальник.

— Может быть, покажу, но не в этой жизни, Мастер.

Мариадон с нетерпением ждал, когда прибудет Ашер с лекарем.

— Знаете, если я перерожусь, то снова хочу встретить вас, великий Мастер. Но в следующий раз я не хочу быть таким же. Я хочу родиться здоровым, чтобы воевать бок о бок с вами и быть принятым в братство.

— Ты и в этой жизни сможешь вступить в него, когда доберемся до Савейского царства, поскольку ты достоин этого больше, чем кто-либо другой. Ты истинный человек, в тебе нет лукавства, ты готов отдать жизнь за ближнего. И нам всем далеко до тебя, — со слезами на глазах проговорил Мастер.

Отмечая состояние Мастера, Бенони сдерживался, стараясь не плакать и не показывать, как ему больно. Из последних сил он пытался взять себя в руки и промолвил:

— Прошу вас, Мастер, не корите себя, вы здесь ни при чем. Я абсолютно не жалею о своем поступке. И если выпал бы второй шанс, я поступил бы так же. Много раз в своих мечтах я желал в качестве благодарности за помощь и спасение отдать за вас жизнь. И вот, когда моя мечта сбылась, вы совсем не радуетесь.

Мастеру было не до шуток, он понимал, что каждая минута дорога. И постоянно посматривал в сторону улицы, дожидаясь прихода лекаря.

— Где же они? — одной рукой держа рану Бенони, а другой сбивая слезы с глаз, говорил он.

— Военачальник, я первый раз вижу вас таким, но обещаю, что никому не расскажу. Вы же знаете, что можете мне доверять, я умею хранить тайны.

Повернувшись в сторону улицы, Мариадон еле слышно произнес:

— Если бы ты знал, как я хочу, чтобы на этот раз ты нарушил слово, и у тебя была возможность кому-то это рассказать. — Переведя взгляд на юношу, добавил: — Пожалуйста, держись, если ты покинешь этот мир по моей вине, я никогда себе этого не прошу.

— Что вы, Мастер! Ваша жизнь намного важнее моей. Вы можете изменить этот мир, а я калека, мне даже меча в руках не удержать.

— Не смей так говорить, — сказал военачальник. — Ты прекраснейший из людей, потому что истинный человек — это его душа, а не тело, а душа твоя чистая и добрая.

Бенони с каждой минутой становилось все хуже, его пугала неизвестность. Он, нервно дергая руками, промолвил:

— Мастер, не подумайте, что я струсил и боюсь смерти. Просто обнимите меня, мне почему-то стало холодно.

Когда Мариадон обнял его, и Бенони не замечая мокрых глаз военачальника, изрек:

— Мастер, я солгал вам. Мне очень страшно, но стыдно признаться в этом. Мне не хочется, чтобы вы считали меня трусом.

— Если тебе хочется, то плачь, не по этому судится — смелый человек или трус. Видишь, я тоже не могу сдержать слез.

От сильной боли по щекам юноши потекли слезы, он был рад, что Мастер не видит в этот момент его лица. Бенони понимал, что совсем скоро ему придется распрощаться навсегда со своим старшим другом, и его молодую душу одолевал страх перед неизвестностью.

— Мастер, расскажите, пожалуйста, как это происходит? Вы же все знаете.

Еще сильнее прижав к груди Бенони, продолжая плакать, военачальник вымолвил:

— Близкие, покинувшие этот мир, приходят за человеком, чтобы проводить душу в указанное место. Когда душа покинет тело, она сможет свободно передвигаться и проследует за ними в лучший мир. В мир, наполненный любовью, без войн и правителей, где все равны.

— Это то, что вы хотите сделать на земле?

— Да, мой дорогой Бенони, Это то, что мы пытаемся сделать на земле, построить новый мир, где все люди станут одним народом, их больше не будут разделять языки и религии. В этом новом мире, все начнут жить, как одна дружная семья и никто никого не станет притеснять.

— Как бы мне хотело жить в таком мире. Жаль, что я не увижу всего этого вместе с вами. А еще больше я жалею о том, что мы не сможем вместе с вашей избранницей отправиться в землю Савейскую, и я не буду нянчить ваших детей.

Речь Бенони становилась медленнее, а голос тише. Заметив, что он теряет силы, Мариадон положил его на землю.

— Какое красивое небо. Как много звезд, и луна так ярко светит. Знаете, Мастер, у нас верили, что после смерти человек отправляется на свою звезду, чтобы потом спуститься в этот мир снова.

— Бенони, я внимательно слушаю тебя, ты, главное, не закрывай глаза.

Но юноша продолжал пристально смотреть на звезды. Создавалось ощущение, что Бенони уже не слышал слов Мастера и бредил, но вскоре он проговорил:

— Мастер, вы величайший из людей. Несмотря на то, что я потерял родителей, мне было хорошо с вами. Пожалуйста, пообещайте мене кое-что.

Заметив подбежавшего Ашера с лекарем, Мариадон попросил их остаться снаружи, так как понимал, что Бенони скоро покинет этот мир.

— Что? — продолжая плакать, проговорил он.

— Пообещайте, что мы еще встретимся.

— Обязательно встретимся, — не раздумывая, ответил Мастер.

— И построим лучший мир, где все будут братьями, где не будет войн, насилия и несправедливости.

— Обязательно построим. Каждый из нас готов жизнь отдать за это.

— Жаль, что я родился таким, и мне так и не удалось стать одним из вас.

— Ты один из нас, даже самый лучший.

— Не нужно утешать меня. Вы все великие воины, а мне даже не довелось сражаться на поле боя в ряду простых солдат. Может, в следующей жизни я смогу вступить в ваши ряды, а в этой для меня — большая честь служить вам, великий Мастер.

Посмотрев на теряющего сознание Бенони, военачальник сказал:

— Это была не служба. У нас все равны, и ты один из нас, брат Бенони.

Видя, что Бенони не отреагировал на то, что его назвали братом, как одного из посвященных в Братство Змеи, Мариадон понял, что осталось недолго. Юноша уже не смотрел на Мастера, а, глядя на звезды, еле слышно шептал:

— Мастер, я вижу приближающиеся призраки отца моего и матери моей, они спешат, чтобы проводить меня в лучший мир. Прошу вас… — набрав воздуха, он продолжил: — Прошу вас, дайте мне в руки меч. Я хочу, чтобы родители, когда прибудут, увидели, что я погиб, как воин, с мечом в руках, и могли гордиться мной.

Мариадон вложил меч в ладонь Бенони, продолжая держать его другую руку.

— Спасибо вам за все, Мастер. Они уже совсем близко, я обязательно расскажу им о вас. О том, как вы заботились обо мне и какой вы великий воин. Прощайте!

— Не закрывай глаза, — приказным тоном сказал Мастер.

Но юноша его уже не слышал. Его душа покинула тело и начала движение к звездам.

ГЛАВА 22. ЦАРЬ В ПОКОЯХ МАКЕДЫ

В это время веселье на ужине было в полном разгаре. Танцовщицы исполняли экзотические танцы, музыканты ублажали красивой музыкой слух гостей, вместе с которыми сидели Соломон и Македа. Царь с наслаждением наблюдал за происходящим, чувствуя себя властелином мира, поскольку рядом с ним снова находилась прекраснейшая из женщин. Понимая, что Македа находится в безвыходном положении, он не сомневался, что на сей раз правительница Савская согласится стать его женой.

— Как ты находишь пир, как тебе музыка, как кушанья, прекрасная царица?

— Я нахожу пир очень красивым, — с натянутой улыбкой произнесла Македа. Она лукавила, поскольку обстановка на пиру весьма угнетала ее, а еда казалась чересчур соленой.

— А как тебе дворец, как тебе моя золотая посуда? Как вино из моих виноградников, как вода из моих родников? — продолжал расспрашивать царь.

— Все очень достойно, Соломон.

— Знаешь, почему я обо всем этом расспрашиваю?

Македа молча слушала царя.

— Поскольку все это имеет отношение к моему условию.

Македа насторожилась.

— Несмотря на то, что я имею такой же, как у тебя, царский титул, и на то, что мое царство намного больше и богаче, я согласился выполнить твое условие.

— Я благодарна тебе за это.

— В саду я сказал, что теперь и тебе нужно будет выполнить одно мое условие, чтобы наш договор имел равную силу.

— Я слушаю тебя.

Немного подождав, Соломон озвучил свой коварный план:

— Если ты выпьешь хоть каплю воды или вина в моем царстве, то должна будешь подарить мне незабываемую ночь.

Расчет его был прост. Македу рано или поздно одолеет жажда, и она непременно нарушит условия договора. Ночь, что они проведут вместе, свяжет их, и она уже навсегда будет принадлежать ему.

Царица задумалась. Она понимала намерения владыки, но выбора у нее не оставалось. Македа не могла покинуть Урушалем, не дождавшись своего Мастера.

— Так ты согласна, Македа?

— Да, — чуть слышно ответила она.

Получив одобрительный ответ, царь в приподнятом настроении продолжил упиваться вином и наслаждаться танцами. Садок и на этот раз не решился сделать замечание государю, явно перебравшему с выпивкой. Когда повелитель вышел на балкон, чтобы проветриться от выпитого вина, Македа, томимая жаждой из-за специально подсоленных для нее блюд по приказу властителя, не сдержалась и выпила из кубка воды. Слуги сразу же доложили правителю, и Македе ничего не оставалось, как подарить ему незабываемую ночь.

Она признала, что нарушила условия и, сказав не совсем трезвому повелителю, что через час будет готова принять его в своих покоях, отправилась к себе. Соломон был вне себя от радости и продолжил с гостями праздновать свой успех.

Рассказав о произошедшем няне и помолившись, царица готовилась к приходу государя. Когда стражники еле державшегося на ногах Соломона убедились, что в покоях, кроме Македы, ее няни и служанки, кои должны выполнять прихоти хозяев, никого нет, то остались снаружи. Повелитель сам прошел внутрь и, оказавшись в опочивальне, приказал принести им вина и фруктов. Служанка все приготовила, затем няня забрала у нее поднос с кубками вина и приказала вначале отнести только фрукты. Выслушав рассказ служанки о происходящем в опочивальне, она передала два кубка с вином. Владыка, продолжая упиваться, пытался произносить тосты, превозносящие красоту и тонкий стан царицы. Македа с улыбкой на лице выслушивала их, мечтая, чтобы это ужас поскорее закончился. После очередного кубка он попросил ее задуть свечи и выполнить данное слово.

ГЛАВА 23. ЦАРЬ ПОЛУЧАЕТ ТАЙНОЕ СЛОВО

Тринадцатый день весеннего месяца Авив. Урушалем.

Проснувшись в постели царицы, Соломон поинтересовался у служанки, сверкающей от радости, где Македа. Поднеся завтрак, служанка сказала:

— Государыня отправилась на утреннюю молитву к своим жрецам и просила передать, чтобы вы ее не дожидались.

Отказавшись от предложенного завтрака, царь отправился в свои покои. У него ужасно болела голова, и воспоминания о ночи с госпожой были весьма мутные и обрывистые. Немного придя в себя, он принял теплую ванну, позавтракал и отправился в тронный зал.

В это самое время к дворцу, после того, как предали земле тело Бенони, приближался военачальник Мариадон. Пройдя к Соломону, у которого после бурной ночи продолжала раскалываться голова, он сказал, что готов передать слово в обмен на подписание указа о даровании вольной своим военачальникам. Владыка согласился с предложением Мариадона. Но, прислушавшись к рекомендации Садока, сказал, что хочет все проверить и будет ждать его после обеда у разбитых во дворце шатров. Туда, по словам повелителя, доставят ковчег, а также распоряжение о даровании вольной его одиннадцати военачальникам, кои там же он и подпишет. Мариадону пришлось принять условия Соломона, понимая, что готовым к отбытию военачальникам с семьями и левитам придется еще немного подождать и отправиться в путь после полудня.

Когда Мариадон покинул тронный зал, Садок сказал:

— Мой великий повелитель, почему у вас такой вид? Вы что, не рады происходящему?

— У меня дурное предчувствие, — тихо произнес Соломон.

— С чего это? Вы скоро станете властелином мира.

— Прошлую ночь я провел в покоях царицы Македы и видел непонятный сон, — потирая от боли виски, выговорил властитель.

— Что вам такого могло присниться? Что могло омрачить ваше настроение, повелитель, в столь важный для вас день? — поинтересовался первосвященник.

Соломон, вспомнив еще раз увиденный сон, перешел к изложению:

— Во сне я увидел яркое солнце. После долгих странствий оно опустилось над нашим царством, озаряя все вокруг. Дневное светило словно остановило свое движение, повиснув над Урушалемом. Но затем начало стремительно покидать нашу столицу и направилось в сторону Савейского царства, — правитель с трудом вспоминал детали сна: — Над Савеей оно остановилось навсегда и оттуда продолжило яркими лучами озарять весь мир.

Садок, задумавшийся над тайным смыслом сна, проговорил:

— Повелитель, сны не всегда несут в себе пророческую весть. Но если говорить о солнце во сне, то оно обычно символизирует рождение сына. Но в вашем случае это могло означать, что, заполучив тайное слово, вы скоро станете правителем Савеи, а затем и всего мира.

Государь удовлетворился ответом первосвященника, мечтавшего о воцарении религии единобожия, как единственно верной, на всей земле. Садок, и другие священники, коэны, понимали, что этот процесс может занять века, и раздумывали, как в данный момент заполучить полноту духовной власти в самом Урушалеме. Поэтому, не желая упустить возможности расквитаться со своими давними оппонентами, левитами, являвшимися кастой египетских жрецов и имевшими привилегированное положение над всеми другими коленами, Садок сказал:

— Мой великий господин, хочу донести до вашего сведения, что глава левитов вчера принял участие в совете Братства Змеи. Я могу ошибаться, но тем самым они проявили недовольство вами, величайшим из царей. — Садок, продолжая глядеть на задумчивое лицо Соломона, продолжал: — Хочется заметить, что поведение левитов вызывает все большее недовольство в вашем царстве. Народ не желает более платить им обязательную десятину.

Выслушал первосвященника, государь ответил:

— Ты же прекрасно понимаешь, что против них мы сделать ничего мы не можем. Они получили такой статус еще при Моисее, во время исхода из Египта. Кому как не тебе знать, что именно они обучили ваших первосвященников, коэнов, и весь народ религиозным ритуалам и служению в храме.

— Великий повелитель, вы же сами сказали, что левиты нас уже всему обучили. Зачем тогда они нам здесь нужны? Простые люди все больше жалуются на их высокий статус и отводимую им десятину.

— Садок, ты заблуждаешься, левиты научили вас далеко не всему. Они хранители древних знаний и тайны эти передают только своим потомкам.

Первосвященнику уже не первый раз говорили, что левиты выбрали коэнов, чтобы те озвучивали народу их предписания, но Садок наотрез отказывался верить в это. Будучи убежденным в том, что они владеют всей полнотой знаний, и в левитах более нет необходимости, тем более после получения тайного слова, он сказал:

— Сегодня, мой господин, вы станете властелином мира, и мы, наконец, сможем изгнать этих паразитов, сидящих на шее вашего народа. Они не подчиняются вам, великому царю Соломону, не желают подчиняться даже законам, написанным для нас.

Соглашаясь с Садоком, что, если он заполучит тайное слово, в левитах, кои и раньше выступали против абсолютной власти Соломона, отпадет необходимость, царь решил принять сторону первосвященника:

— Раз они пошли против меня, став на сторону военачальников и Мариадона, то пускай с ними и отправляются. Как только получим слово, я объявлю, что в Урушалемском царстве им больше никто не будет платить десятину, и они вольны отправляться на все четыре стороны. Без средств к существованию они будут вынуждены покинуть Урушалем, а вы, верные мне коэны, единолично станете руководить всей духовной жизнью царства.

Садок удовлетворился ответом повелителя и с нетерпением ждал момента, когда тот получит тайное слово.

Прибыв в назначенное время к шатрам, Мариадон увидел, как священники вокруг ковчега произносят какие-то молитвы. В то самое время Соломон, восседавший на троне, смотрел в сторону северной стены дворца. Преданный ему Ванея, стерегущий покой государя, был удручен известием о неудачном покушении на Мастера.

Мариадон подошел к властителю, и они направились к ковчегу. Когда военачальник прошептал на ухо Соломону некое слово, тот, сияя от радости, шевеля губами, произнес его, и из ковчега начал появляться огромный демон Ашмедай. Повелитель собирался незамедлительно применить его в действии, разрушив одно из близстоящих зданий или даже стену дворца, но Мариадон поведал, что для этого необходим специальный ритуал, длительностью в неделю. Он являлся обязательным, и именно его пришлось соблюсти на сверенных границах царства совсем недавно. Подробно рассказав о ритуале, Мариадон напомнил о вольной для военачальников. Желая прежде проверить Ашмедая в деле, властитель приказал ему вырвать с корнем многовековое дерево и швырнуть его в лес. Демон без труда выполнил указание господина, после чего тот подписал указ, дарующий вольную одиннадцати военачальникам. Мастер поспешил покинуть Соломона, сияющего от радости, чтобы направиться в дом Дана, где уже все приготовились к путешествию в Савею. Проходя мимо покоев царицы, Мариадон дал знак одному из жрецов Македы. Пока он отвлекал стражников, государыня вместе с кормилицей, переодевшись в простые одежды, смешавшись с толпой торговцев, незаметно покинула дворец. Когда военачальники вместе с семьями собирались покинуть Урушалем, к дому Дана прискакали стражники. Получив тайное слово и уже считающий себя правителем мира, Соломон издал срочный указ гласивший, что первенцы каждого военачальника должны остаться в Урушалеме.

Военачальники возмутились указом и не соглашались покидать Урушалем без своих первенцев. Они готовились дать бой стражникам, но Мариадон попросил их воздержаться от насилия и отправляться в путь, заверив, что останется в Урушалеме и поговорит с царем. Подчинившись приказам Мариадона, военачальники с подписанными вольными, что должны были помочь беспрепятственно покинуть пределы царства, вместе с семьями заканчивали последние приготовления, прежде чем отправиться в Савею.

ГЛАВА 24. ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР МАРИАДОНА И МАКЕДЫ

После того как Мастер с военачальниками обсудили дальнейшие действия, он направился к царице, ожидающей его в одной из комнат. Мариадон не знал, как сказать Македе, что ей предстоит отбыть в путь без него, поскольку он вынужден остаться в Урушалеме, пока Соломон не отпустит первенцев военачальников. Завидев Мастера, Македа попросила няню оставить их, бросилась в его объятья.

— Даже не верится, что сегодня мы отправимся в мое царство и навсегда будем вместе, — радостно произнесла правительница.

Мариадон промолчал. Царица вспомнила, что военачальник вчера потерял друга, и отошла от него.

— Я сожалею о смерти Бенони, — грустно сказала она. — Хоть мы с ним так и не познакомились, ты всегда говорил о нем с большой теплотой, как о младшем брате.

Не желая обсуждать больную для себя тему, военачальник сказал, что ей нужно отправляться, терять нельзя ни минуты.

— У меня все готово. Как только ты скажешь, мы все вместе отправимся в путь. Наконец, мой Мастер, ты увидишь, как прекрасно мое Савейское царство и насколько добрые люди населяют его. Тебе обязательно понравится там.

Видя, что Мариадон никак не реагирует, она поняла, — что-то пошло не так — и, внимательно посмотрев на военачальника, взволнованно спросила:

— Ты что, не едешь с нами?

— Мне нужно остаться здесь еще на пару дней.

— Что произошло?

— Соломон отказался отпускать первенцев военачальников, желая оставить их в качестве заложников. Это он еще не знает, что я ему дал не то слово, и с закатом Ашмедай перестанет ему подчиняться.

— Ты что, солгал ему? На тебя это не похоже, — хитро улыбаясь, проговорила государыня.

— Когда он протрезвеет от пьянящей гордыни и тщеславия, то еще поблагодарит меня за то, что предостерег от совершения неисправимых поступков.

— Даже не представляю, что будет, когда он все поймет, — задумчиво изрекла владычица.

— Я давно знаю его и, думаю, смогу убедить отпустить детей. А тебе нужно сейчас же отправляться в свое царство вместе с военачальниками и их семьями. Завтра мы вас догоним.

— Нет, без тебя я никуда не уеду.

— Македа, вчера я позволил тебе вернуться в Урушалем, чтобы ты смогла выполнить задуманное, но здесь тебе больше оставаться нельзя. Ты же обещала прислушиваться к моим словам.

Отмечая решительность Мастера, она покорно произнесла:

— Как скажешь, мой повелитель, тем более что все дела в Урушалеме я закончила. Здесь меня больше ничего не держало, пока ты не сказал, что остаешься из-за первенцев.

Поняв, о чем говорит Македа, Мастер удивленно спросил:

— Неужели твоя затея с кольцом удалась?

Македа, прищурив глаза, хитро улыбнулась, затем медленно раскрыла небольшой кусок ткани, показала военачальнику кольцо.

— Значит, ты не зря вернулась вчера вечером, твой план удался.

— Да, я же просила тебя довериться мне, любимый. На деле, все оказалось еще проще, он сам пытался меня соблазнить, и мне даже не пришлось ничего выдумывать, чтобы затащить Соломона в свои покои.

— Он так ничего и не заподозрил?

— Во-первых, он был настолько пьян, что еле стоял на ногах, а во-вторых, няня приготовила такое зелье, что даже в трезвом виде он не отличил бы барана от козла, — улыбаясь, продолжала Македа. — После того как он уснул, няня сняла с его пальца кольцо и надела специально изготовленную копию.

— Ты у меня умница, — произнес военачальник, обнимая царицу.

Подняв глаза на Мастера, она спросила:

— Любимый, ты же знал, что я бы скорее покончила с собой, чем позволила Соломону или другому мужчине прикоснуться ко мне.

Мариадон молчал.

— Ты же мне веришь? Знаешь, что это так? — продолжала она.

— Верю, спокойно ответил военачальник.

Услышав, что Мариадон верит в ее безграничную преданность, правительница, улыбаясь, продолжила свой рассказ:

— Он даже и не подозревает, что возлег этой ночью не со мной, а со служанкой, а утром ему сказали, что я отправилась молиться со жрецами. Не желая больше встречаться с ним, я ждала только твоего знака, чтобы покинуть дворец.

Слушая, Мариадон задумался, после чего сказал:

— Ты дала мне замечательную идею, только нужно подумать, как ее исполнить.

— Какую идею? — поинтересовалась государыня.

— У левитов есть точный чертеж ковчега, — задумчиво произнес Мастер. — Я позже все тебе расскажу, вначале мне нужно обсудить этот план с Даном.

Согласившись с Мариадоном, немного подумав, владычица произнесла:

— Мастер, я не могу тебя здесь оставить одного. Разве тебе неизвестно, как он поступает с теми, кто вставал у него на пути?

— Со мной он ничего не сделает, тем более, поняв, что я все еще являюсь последним хранителем тайного слова. Ему ничего не останется, кроме того, как выполнить мое требование. Ну а если ты будешь здесь, у него появится возможность шантажировать меня.

Не собираясь отступать, Македа проговорила:

— Любимый, я готова выполнить твой приказ беспрекословно и покинуть Урушалем, но знай, что в Савейское царство я без тебя не отправлюсь. Прошу тебя, позволь мне дождаться тебя в той пещере, где мы провели вместе незабываемую ночь. Как только ты прибудешь туда с первенцами, мы все вместе отправимся в наше царство.

Понимая, что Македа не отступит, военачальник произнес:

— Хорошо, можешь дожидаться меня в пещере. Разговор с Соломоном предстоит непростой, но главной своей цели я уже добился. Мои военачальники вольны, и память об этом сохранится на тысячелетия. С этого самого дня и во веки веков каждый, кто захочет переступить порог нашего храма, будет называться вольным, — вольным писателем, вольным купцом или вольным каменщиком. Всех этих людей будет объединять стремление к истине и справедливости.

— Как прекрасны слова твои, мудрейший из людей. Я бы слушала и слушала тебя целыми днями, — вздыхая, молвила Македа.

— Все это записано в нашем учении, что мы возьмем с собой, покидая эти земли. А у тебя с собой много вещей? — поинтересовался Мастер.

— Чтобы не вызвать подозрений стражников Соломона, мы с кормилицей вынесли из дворца только шкатулку со звездой Ремфана, а все подарки, золото и драгоценности остались в моих покоях.

— Хорошо, что твоя няня будет сопровождать тебя. Только не пойму, почему ты везде носишь эту шкатулку. Ты не устала? — улыбаясь, проговорил военачальник.

— Прошу тебя не говори так о моих богах, — грустно изрекла царица. — Ты и так многое изменил во мне. После встречи с тобой, мой Мастер, я поняла, что такое любовь, что такое быть частью целого, просыпаться и засыпать с мыслями о любимом. Не понимаю, как тебе это удалось? Как удалось так быстро покорить мое сердце? Я все больше ощущаю свое бессилие перед тобой, и поэтому прошу только об одном, не заставляй меня отказываться от своих богов.

Поняв, что Македу, с трепетом относящуюся к этой самой шкатулке, обидело это высказывание, Мариадон, желая загладить свою вину, улыбаясь, проговорил:

— Как скажешь. Впредь такого не повторится.

Царица сразу же простила своего возлюбленного. Теперь она молчала, улыбаясь и сузив хитро глаза, и пристально смотрела на Мариадона.

— Что произошло?

— Няня просила пока не говорить, но я не могу сдержаться.

— О чем?

— У нас будет ребенок. Как и говорилось в пророчестве, я зачла, оставаясь девой, — глядя на спокойное лицо Мариадона, Македа с изумлением промолвила: — Ты все знал? А я, наивная, думала, рассказывать тебе или нет, а тебе, оказывается, все уже известно.

— Надеюсь, теперь ты поняла, что колдунья среди нас не только ты, я тоже кое-что умею, — улыбаясь, сказал Мастер.

— Ты все умеешь, поскольку ты у меня самый лучший из мужчин, самый прекрасный и достойный. В Савее я много слышала о твоей храбрости и мудрости, но не верила словам, пока не прибыла сюда и не увидела все своими глазами. Я до конца своих дней буду благодарить судьбу, что избранным оказался именно ты.

Мариадон ничего не отвечал. Немного подумав, она с грустью в глазах изрекла:

— Представить не могу, как раньше я могла без тебя жить, не видя твоих умных глаз, не слушая твоих мудрых речей. Ты заменил мне целый мир, пробудив те чувства, спавшие до встречи с тобой. Ума не приложу, как тебе это удалось, — задумчиво произнесла Македа.

Мастер нежно обнял любимую. По щекам женщины покатились слезы от предстоящей разлуки, и она вымолвила:

— Все так хорошо складывалось, а теперь ты говоришь, что нужно расстаться.

— Дожидайся меня в пещере, завтра вечером я буду уже там.

— Хорошо, любимый. Пожалуйста, будь осторожен и помни, что скоро у нас родится ребенок, и ему нужен отец. Ты же не хочешь, чтобы его тоже называли сыном вдовы?

— Это будет обычный разговор с Соломоном, после чего я направлюсь к тебе, — проговорил Мастер.

Продолжая обнимать ее, военачальник вспомнил о пророчестве в Святилище Огня, что от него родится сын, коего он не увидит. Пытаясь скрыть свое волнение, продолжил:

— Что бы ни произошло, ты должна помнить — в твоих землях родится не только наш сын, но и орден, основанный нами. Это дело моего отца, дело всей моей жизни и жизни моих одиннадцати братьев, поэтому мы очень надеемся на твое содействие.

— В этом ты можешь на меня положиться, у вас будут все условия для нормальной работы ордена. По прибытию я отдам приказ, чтобы специально для вас построили храм, где вы сможете продолжать сколько пожелаете.

— Не все так просто. Из-за возрастающего влияния священнослужителей нам все это время приходилось тайно собираться в ложе, поскольку мы мешали насаждению их религии единобожья. Уверяю тебя, что и в твоей стране Соломон и его священники не дадут покоя нашему братству.

— Моя армия достаточно сильна, а если к ней присоединишься ты и твои военачальники, то воинство Соломона будет полностью повержено.

Молча подойдя к окну и увидев печальные лица военачальников, стоящих во дворе, Мастер сказал:

— Мы дали слово, что не будем воевать против него, и должны покинуть в ближайшем будущем эти края. Это одно из условий вольной, поэтому ты должна начать строить корабли, чтобы они со мной или без меня смогли отправиться в новые земли. Военачальники во главе с Даном — лучшие воины в мире, и без труда смогут одолеть целую армию.

— У меня уже есть три корабля, и они в вашем распоряжении.

— Чтобы поместить военачальников, членов их семей и продовольствие для длительного плавания, понадобится минимум пять, а может, и шесть кораблей. Как только прибудешь к себе, начни их строительство.

— Хорошо, — ответила Македа.

— Освобожденных первенцев также нужно будет отправить вместе с военачальниками в новые земли, а мне придется на некоторое время задержаться в Савее, пока не завершу одно дело.

— Какое дело? — поинтересовалась царица.

— Вернуть ковчег, принадлежавший моим предкам. Я не могу позволить, чтобы он оставался в руках Соломона и его священнослужителей.

— В чем сила этого ковчега? Почему все так трясутся над ним?

Отведя взгляд в сторону, Мастер поведал Македе историю, связанную с ковчегом:

— В этом ковчеге хранится тайное оружие, способное дать своему властелину власть над миром. Заняв трон, отец вручил его народу Урушалема в надежде, что сумеет построить здесь новое общество. Начатое дело он передал Соломону, а тот под влиянием священнослужителей принялся выполнять миссию, возложенную отцом, по-своему. И вместо храма единству, равенству и братству, построил храм единому богу. Поэтому обязательно нужно увезти ковчег в безопасное место. — Посмотрев на Македу, он продолжил: — Мы с военачальниками придумали несколько вариантов, как осуществить это. Ты своим рассказом о кольце подсказала дополнительный, убежден, что хоть один обязательно сработает.

Государыня внимательно слушала Мастера.

— Македа, помимо постройки кораблей, тебе придется возвести новый город.

— В моем царстве десятки городов. Для чего нужен еще один? — удивилась она.

— Это должен быть хорошо укрепленный город, куда чужеземным армиям и судам, будет сложно пробраться. У Дана есть все инструкции, он поможет подобрать подходящее место для нового города. Именно туда нужно перенести ковчег, чтобы хранить в безопасности долгие века.

— Я все поняла, мой Мастер.

Немного успокоившись, военачальник добавил:

— Во многом с Соломоном можно согласиться. Люди сейчас не готовы принять столь вольное учение, им гораздо ближе религия, упрощенная до примитивного уровня. Именно поэтому он решил отойти от идей отца и построить справедливое общество другим путем. Они со священниками решили повсеместно насаждать религию единобожья, что в свою очередь, провозгласит его наместником бога на земле. Именно поэтому идет такая борьба с идолопоклонством, где культивируется многобожье, поскольку людям проще свыкнуться с мыслью, что есть один бог, и у него есть единственный наместник на земле. — Дав царице воспринять услышанное, Мастер заключил: — Став правителем единого мира, Соломон сложит царские полномочия и, объявив себя Спасителем, который по пророчеству должен быть потомком нашего отца, принесет людям свободу.

— Вот к чему он так стремится, — задумчиво произнесла Македа.

— Да, он так же, как и я мечтает выполнить возложенную отцом миссию, не понимая того, что прибегая к силе и насилию, он вызовет новое насилие. Об этом ему не раз говорил отец, но сейчас он не желает прислушиваться ни к чьим советам. В итого получится, что после его правления из всего задуманного останется только религия. Вместо того чтобы стать спасителем, освободившим людей, он станет основателем религии единобожья, которая вместо объединения только продолжит сеять семена раздора и еще больше всех разъединит.

Сделав паузу и посмотрев на внимательно слушавшую его царицу, военачальник продолжил:

— Радует одно, моя прекрасная Македа, что мир, как и монета, имеет две стороны. Обязательно сквозь религию пробьется наше учение, которое сможет воплотить на земле идеи отца о храме единства, равенства и братства для всех людей без исключения. Тогда все человечество заживет в справедливом мире без войн и насилия, где все станут называть друг друга братьями и будут жить долго и счастливо.

— Ты думаешь, что это когда-нибудь произойдет? На то, чтобы реализовать эту прекрасную идею, тем более во всем мире, уйдет не одно столетие, если не тысячелетие.

— Я все понимаю, но в будущем это обязательно произойдет, поскольку так говорил мой отец, мудрейший из людей. Будучи еще ребенком, я с восхищением слушал его рассказы о новом справедливом обществе. Он говорил, что мир обязательно станет таким, а наша цель — напоминать людям через тексты, знаки и символы, что искра свободы постоянно пребывает в их сердцах. Наступит время, когда эта искра устанет от притеснений и несправедливости, запылает пламенем свободы. И тогда люди восстанут против правителей земных, и на развалинах их дворцов построят храм единства, равенства и братства.

— Как красиво, — задумчиво вымолвила Македа.

— Я с детства впитал все эти идеи и готов отдать за них жизнь, как и каждый из братьев. Мой отец был носителем священных тайн и рассказывал, что подобное общество в древности уже существовало на земле. То время называли Золотым веком, но, к сожалению, оно было разрушено. Люди в том обществе жили в гармонии с собой и природой, и в будущем такое общество обязательно возродится, но в этот раз уже навсегда, — немного подумав, Мастер продолжил: — Как времена года чередуются друг за другом, подобно тому, как одна эра сменяет другую, обязательно наступит и это время. Предвестником Золотого века станет развитие культуры, распространение знаний. В сердцах людей, проникшимися этими идеями, запылает огонь свободы, что и ознаменует начало Новой Эры.

— Дожить бы до этих времен, — мечтательно сказала Македа.

— Мы только в начале пути, и многое предстоит сделать, — Мастер снова посмотрел в окно, где солнце уже начало свой обратный путь. — Македа, тебе пора отправляться. Я скажу, чтобы все направились в Савею, а ты, твоя кормилица, вместе с Даном и Ашером дожидайтесь меня в пещере. Может, нам с первенцами придется бежать, и понадобится их поддержка.

— Пожалуйста, милый, побудь со мной еще, — прижавшись к груди Мастера, произнесла царица, по ее щекам потекли слезы из-за предстоящей разлуки. — Никакие воды не в силах загасить любовь, пылающую во мне. Клянусь тебе всеми богами, любимый, так будет до последнего моего вздоха. Пожалуйста, помни, я ношу в себе плод нашей высокой любви.

Мастер, обнимая царицу, ничего не говорил.

— Надеюсь, что завтра утром я снова увижу тебя вместе с первенцами. Поэтому, отправившись в пещеру, я сразу лягу спать, чтобы поскорее наступил час нашей встречи с тобой.

— Хорошо, моя царица.

— Но это еще не все, мой Мастер. Уснув, я буду искать тебя в своих сновидениях и, когда найду, мы будем подолгу разговаривать, и никто не сможет нам помешать. Затем мы договоримся с тобой об условном месте. И каждую ночь, засыпая, я буду стремиться именно туда, чтобы хоть на мгновенье увидеть твои умные глаза, — глядя вдаль, мечтательно говорила властительница. Но вдруг встрепенулась и, посмотрев на Мастера, добавила: — Только остерегайся того, чтобы во сне я не увидела тебя рядом с другой. Я наброшусь на нее и разорву ей все волосы, — глаза ее сузились, а голос стал грозным.

— Не увидишь, — успокоил ее Мастер.

— Я не позарюсь на чужое и свое никому не отдам. Буду биться до последнего, вцеплюсь в горло, как львица за своего детеныша, — продолжая внимательно смотреть на Мастера она, продолжала: — Запомни, ты только мой, и я не собираюсь делить тебя с кем-то, даже во сне. Клянусь, что и сама не буду никому, кроме тебя, принадлежать. Мы с тобой две половинке одной души, и должны и в жизни и даже во сне быть вместе. Разве не так? — вопросительно посмотрела владычица на Мастера.

— Так, моя Македа, — улыбаясь, сказал Мариадон.

— И в следующих жизнях ты тоже будешь принадлежать только мне. Мы встретимся и снова сразимся против Соломона и его священников, — улыбаясь, проговорила царица.

Но Мастер не улыбнулся ей в ответ, лишь печально произнес:

— Вчера, после смерти Бенони, я многое осмыслил и решил раз и навсегда отказаться от насилия. Несмотря на то, что в этой жизни я вел только оборонительные войны, мне все равно пришлось пролить много крови. И поэтому вчера я поклялся памятью предков, что в этой и в следующих перерождениях, если они будут, больше не пролью кровь человеческую, а вместо войн и сражений буду проповедовать мир и любовь.

— Я полюбила тебя, как искусного воина, полюблю, как проповедника, главное — это быть с тобой рядом.

Мастер усмехнулся.

— Зря ты сомневаешься в моих словах, любимый. Тебе прекрасно известно, что я колдунья. Где бы ты ни находился в будущих жизнях, я все равно отыщу тебя, даже если придется потратить долгие годы. Как только я услышу, что в каком-нибудь крае появился проповедник мира и любви, я, как блудница, отправлюсь искать его. Ясно тебе? — переспросила Македа.

— Обязательно отправишься искать, — улыбаясь, проговорил Мариадон, — а теперь отправляйся в пещеру, пока не стемнело. Мне нужно поговорить с Даном по поводу первенцев и ковчега, потом он и Ашер присоединяться к вам.

— Хорошо любимый, Сафанад донесет тебя в пещеру, словно ветер, — выпуская руку Мастера и глядя на него грустными глазами, проговорила сквозь слезы царица.

ГЛАВА 25. МЕСТЬ ЦАРЯ СОЛОМОНА

Вечером, дабы показать свое величие, Соломон пригласил всех царей, купцов, министров и, конечно же, правительницу Савскую в шатер. В указанное время все, кроме Македы, находились в шатре, угощаясь разными яствами. Когда прибыл сам владыка, всех гостей попросили выйти, чтобы посмотреть на его новое оружие. Священники все так же стояли вокруг ковчега и шептали какие-то молитвы. Соломон взмахнул рукой, все разошлись. Вытащив из ножен меч, он произнес тайное слово, полученное от Мастера, но, к его удивлению, Ашмедай не появлялся. Гости с недоумением смотрели на государя, шепчущего что-то себе под нос, пока кто-то из правителей не начал подшучивать над ним. Владыка попросил всех оставаться на месте и продолжал снова и снова повторять тайное слово. Шутки становились все язвительней. Когда обсмеявшие Соломона цари ушли, он поспешил отправиться в тронный зал и в гневе вызвал к себе Садока и Ванею.

* * *

Соломон продолжал пребывать в скверном настроении. Даже ожидающему за дверьми военачальнику Мариадону слышались его крики и оскорбления в адрес Садока и Ванеи. Первосвященник говорил, что не может объяснить, в чем дело. А военачальник предположил, что все дело в магическом мече, который, по словам трех офицеров, Мариадон поднимал в воздух при вызове Ашмедая на северных границах. Несмотря на то, что история рассказанная офицерами, похожа на вымысел, Ванея продолжал утверждать, что в мече и кроется власть над Ашмедаем, и именно в нем секрет непобедимости военачальника Мариадона. Царь, выслушивая предположения своих подданных, все еще пребывал в гневе, требуя от них незамедлительно выяснить, что произошло с ковчегом и куда подевалась царица. Когда с багровыми лицами они покинули зал, немного успокоившись, повелитель пригласил Мариадона.

Когда Мастер предстал перед царем, он, внимательно смотря на него, сказал:

— Ты обвел меня вокруг пальца, а я, как ребенок, поверив тебе, подписал вольную твоим военачальникам. Зачем так поступил со мной, брат?

— Ты не оставил мне выбора. В своем упрямстве ты зашел очень далеко, и порой сам не понимаешь, что творишь.

— Так не поступают с родными людьми! Я доверял твоему слову, как никому в этом мире, а ты обманул меня, — громко прокричал владыка.

Внимательно глядя на него, Мариадон спокойно отвечал:

— Ты же знаешь, что моим военачальникам давно полагалась вольная. А ты все время откладывал, требуя, чтобы я продолжал оставаться в твоей армии. Даже будучи уверенным, что обладаешь тайным словом, ты все равно нарушил уговор, оставив здесь их детей.

— На счет первенцев у нас не было никакого уговора. И правильно, что Садок в последний момент посоветовал задержать их здесь, чтобы вы не замышляли бунта против меня. Теперь твои военачальники вольны и пускай убираются на все четыре стороны, а первенцы останутся здесь.

— Мы дали слово, что никогда не нападем на твое царство, поэтому все твои опасения беспочвенны. Вдобавок к этому тебе известно, что я связан словом, данным отцу и его я не нарушу никогда.

— А если с тобой что-то случится, они забудут данное ими слово и нападут на нас! Твои военачальники долгие годы руководили воинами, и многие из них могут поддержать бунт и перейти на их сторону.

— Я и мои братья по ордену — единое целое. Мое слово — это наше слово. Будь уверен, что до конца дней ни один из них не нападет на Урушалем, основанный отцом. Это дань уважения не как тебе лично, а памяти отца, а это я и мои братья чтим свято.

Властитель задумчиво смотрел на Мариадона.

— Поэтому отпусти первенцев, и мы отправимся в новые земли. Ты больше никогда не услышишь о нас. Подумай до завтрашнего утра.

— Я отпущу их после того как ты скажешь тайное слово, в обратном случае они никогда не покинут границы Урушалемского царства, — строго произнес правитель.

— Этому не бывать. Я не смогу передать тебе слово, даже если прикажете лишить меня жизни.

Поняв, что шантаж с первенцами не удался, и Мариадон настроен решительно, Соломон сбавил тон и спокойно изрек:

— Я не собираюсь лишать тебя жизни, брат. Будь по-твоему, пусть слово останется при тебе, но ты продолжишь служить в моей армии военачальником. Завтра же утром я отпущу всех первенцев. Ты же не нарушишь слово, данное отцу и не оставишь меня без защиты?

— Я все это время был верен данному мной слову, но больше я не связан клятвой о защите твоего царства.

— Почему? — удивился государь.

Вспоминая слова своего предка, Каина, и смерть Бенони, Мастер грустно произнес:

— Вчера ночью я поклялся раз и навсегда отказаться от насилия. Раньше я позволял себе вести только оборонительные войны, но больше я не пролью ни одной капли крови, — после паузы он добавил: — Поэтому, Соломон, тебе придется найти другого военачальника.

Повелитель Урушалемский задумался, после чего раздраженно произнес:

— Ты что, хочешь оставить мое царство на съедение хищникам? Все, что столько строил отец, будет разрушено за считанные годы.

Мариадон ничего не отвечал.

— Почему ты не хочешь понять, что отказом передать мне тайное слово, ты рушишь не только мое царство, но и миссию, возложенную на меня отцом. С ковчегом весь мир стал бы одной страной, а я его справедливым правителем.

— Соломон, я прекрасно знаю тебя и уверяю, что тобой движет не миссия отца, а тщеславие. Все эти годы мы верно служили тебе, будучи уверенными, что ты продолжишь его дело. Мы были готовы отдать за тебя жизни, считая, что ты тот самый Спаситель мира, избавитель, о ком так много говорил отец, но ты избрал совсем другой путь, — немного помолчав, Мариадон продолжил: — Отец, проведя долгие годы в сражениях, понял, что насилием насаждение идей справедливости невозможно. Поэтому они с левитами разработали план мирного объединения всех земель путем торговых союзов со столицей в Урушалеме и заключением династических браков с царскими дочерями. — Позволив еще раз вспомнить наставления отца, Мариадон продолжил: — Вначале у тебя все получалось, ты сделал Урушалем центром нашего региона, взял множество жен из царский дочерей, заключив с ними договор о мире и торговле. Но затем, идя на поводу у священнослужителей, ты решил сменить тактику и, насаждая силой религию единобожья, поработить весь мир.

— Как ты сам успел заметить, дорогой брат, я все это уже испробовал. Торговыми союзами мы не покорим этот мир и за десятки лет. Даже за сотни, — усмехнулся Соломон.

— Если отец избрал для тебя такой путь, значит, он единственно верный. Посуди сам, если ведя бесконечные войны, он сумел объединить только территории этого царства, то тебе, чтобы объединить весь мир под своим началом, не хватит нескольких жизней.

Выслушал Мариадона, повелитель спокойно ответил:

— Ты ошибаешься, брат. Мне хватит одной жизни, даже десяти, максимум пятнадцати лет, если Ашмедай будет служить мне или ты поведешь мою армию покорять новые земли.

— Это снова путь к насилию, против чего выступал отец. Жаль, что ты перестал придерживаться его наставлений и готов совершить страшную ошибку.

— Хочешь я докажу тебе, что идеи отца невыполнимы без насилия, — приподнявшись в кресле, произнес Соломон.

— Внимательно слушаю, — промолвил Мастер.

— План левитов сделать из Урушалема торговую столицу мира, куда будут добровольно присоединяться остальные земли, с треском провалился. Как ты видишь, к нам никто не спешит присоединяться, несмотря на то, что мы самое могущественное и богатое царство в этих землях. Это все потому, что каждому хочется управлять самостоятельно и быть независимым правителем в своем царстве. Правители скорее разорвут торговые отношения с Урушалемом, чем присоединится к нам добровольно, а народ поддержит своего великого повелителя. Я согласен, что это прекрасный план, но он намного опережает свое время. Чтобы его осуществить, должна быть сменяемость власти, а нынешние цари во всех землях правят единолично и до конца своих дней.

Сделав короткую паузу, Соломон продолжил:

Ты должен понимать, что для осуществления этой задумки нужно, чтобы правители добровольно поделились своей властью или во всех землях подданные свергли их и установили власть таких царей, кои после определенного периода будут постоянно меняться. Только временные правители, понимая, что скоро их правлению придет конец, не будут так сильно держаться за власть и согласятся пойти на многие уступки.

Мариадон, отмечая истину в словах Соломона, молчал.

— Я до последнего времени строго следовал заветам отца, но, как ты видишь, дальше наших границ мы так и не продвинулись. Поэтому я и прошу тебя передать мне тайное слово, как поручил тебе отец. Я убежден, если бы он сейчас находился с нами, то поддержал бы меня в данной ситуации.

— Соломон, тебе прекрасно известно, что этим ковчегом может воспользоваться человек только с чистыми помыслами, для защиты своих земель. А пользоваться им для праздного удовольствия, демонстрируя свое величие перед правителями или руша все царства вокруг, нельзя, это ни к чему доброму не приведет.

— Брат, пойми, моя власть в опасности! Я отпустил твоих военачальников, и ты больше не готов защищать его. Как только повелители соседних земель узнают об этом, они нападут на нас. Кому как не тебе знать, что они выжидают подходящий момент, чтобы свергнуть власть отца нашего.

— Я давно нахожусь в этом царстве, часто общаюсь с простым народом и могу сказать, что бояться тебе нужно не царей из других земель, а бунта своего народа. У простого народа вызывает недовольство то, что ты постоянно увеличиваешь налоги ради грандиозных построек в Урушалеме. Даже терпению тех, кто яро придерживается религии единобожья, может прийти конец. А напасть на Урушалем извне еще долго никто не осмелится. Я подготовил одну из сильнейших армий в регионе, поэтому в ближайшее время твоим землям ничего не угрожает, это я обещаю, — внимательно посмотрев на Соломона, Мариадон, продолжил. — А даже если кто-то и осмелится, я сразу же прибуду сюда и встану на защиту земель отца нашего, и если будет необходимо, задействую и Ашмедая.

Поняв что Мариадон непреклонен и ни при каких условиях не готов передать ему слово, владыка, еле сдерживая слезы, проговорил:

— Ты обманул меня, брат. Как ты мог?

— Соломон, ты не оставил мне выбора. В последнее время между нами все больше разногласий, особенно это касается твоего стремления во всем угодить священнослужителям, желающим лишь силой насаждать религию. Мне непонятно их стремление не просвещать народ, а поработить его.

— Мариадон, ты многое можешь говорить о религии, но тебе неизвестна ее истинная сила. Благодаря этой самой религии, я уже достиг того, о чем отец и мечтать не мог. Да, было много жертв, но теперь люди свято верят в единого бога и чтят меня во всех уголках моего царства. Священнослужители, в отличие от тебя, превозносят меня, как наместника бога, Спасителя и никогда не обманывают.

Выслушав пылкую речь царя, Мариадон спокойно произнес:

— Брат Соломон, ты еще молод и только с годами поймешь, какого дракона вскормил для защиты своей власти, но будет поздно. Вынужден повторить, что здесь наши пути расходятся, поскольку своими речами ты стал мне все больше напоминать того правителя из рассказа отца.

— Какого еще рассказа?

— Об отравленном колодце. Отец тебе в детстве не рассказывал эту историю? Тебе бы не помешало ее знать.

— А о чем в ней говорится?

— Когда народ стал проявлять недовольство одним царем, тот созвал мудрецов, и они посоветовали ему изготовить волшебное зелье, что будет утешать и давать людям надежду на лучшую жизнь. Они вылили его в колодец. И люди, каждый день выпивая эту воду, становились спокойнее и счастливей, а государь и его приближенные мудрецы продолжали пить чистую воду из своего источника. В скором времени подданные начали замечать странности в поведении владыки. Подумав, что тот заболел или сошел с ума, не веселясь, как они, и не разделяя их веры в лучшее будущее, они начали требовать его отречения от престола. Властитель снова созвал мудрецов. Чтобы сохранить власть, они посоветовали ему испить из общего колодца и стать таким же. Когда перед народом появился веселый и разделявший их веру правитель, то все снова восславили его и продолжили верно ему служить.

Думая над скрытым смыслом услышанного, Соломон поинтересовался:

— Ты намекаешь на то, что, насаждая религию, я тоже начну следовать ее законам, но ты глубоко заблуждаешься, — усмехнулся повелитель.

— Нет, брат, эта история говорит о том, что если многие веруют во что-то, это не обязательно истинно. А что касается твоих подданных, некоторое время они могут веровать в то, что ты наместник бога, но рано или поздно тебе придется сделать выбор, — предать истинное учение отца и стать одним из них, приняв их религию, или быть свергнутым.

— Поживем — увидим, — произнес гордо царь. — Ты плохо знаешь меня, брат, я свято чту память своих предков и следую, как и ты, советам отца, утверждавшего, что человек сам творец своей судьбы. Садок, чтобы вызвать еще большую преданность народа, просил позволения и мою мать, как когда-то и нашу прапрабабушку Руфь, и отца Давида, приписать к их народу, но я на отрез запретил делать это. Я никогда не предам своих корней, и если придется выбирать, я лучше обращусь к богам моей матери, предки коей вообще были идолопоклонники, чем приму придуманную людьми религию. Поскольку именно эти боги веками оберегали наш род, а не эта религия и ее священники.

— Выбор богов, это твое личное дело, а увидимся мы еще или нет, никто не знает.

Отметив, что Мариадон собирается покинуть дворец, Соломон, немного подождав, решил предпринять очередную попытку выторговать заветное слово:

— Брат, передай мне тайное слово. Я даю царскую клятву, что позволю тебе и первенцам военачальников завтра же покинуть Урушалем. Не спеши с ответом, подумай до утра.

— Это не вопрос торга, Соломон. Завтра утром я приду за первенцами, чтобы военачальники не нарушили данное мне слово и не сокрушили твое царство. Они в ярости, и я ничем не смогу тебе помочь, поскольку связан клятвой о защите и с ними, так что выбирай.

Мариадон решил припугнуть повелителя, дабы тот отпустил первенцев, прекрасно понимая, что его военачальники ни за что не подвергнут опасности жизни своих детей, находящихся в заложниках, и не нарушат клятву о ненападении.

Владыка задумался над словами Мариадона.

Спокойно глядя на царя, Мариадон произнес:

— Соломон, позволь нам с миром покинуть эти земли, и на руках твоих не будет напрасной крови.

— Я подумаю, — тихо произнес властитель.

— А сейчас подойдите ко мне, брат, я хочу обнять тебя, — произнес Мариадон.

Когда государь спустился с трона, Мастер, нежно обняв его, сказал:

— Я все равно люблю тебя, брат. У нас один отец, а от него не мог бы произойти на свет недостойный сын. Подумай над моим предложением и поступай так, как считаешь правильным.

* * *

После того как Мариадон покинул дворец, правитель продолжал думать над его предложением. Понимая, что если завтра вместе с первенцами Мариадон покинет царство, так и не сказав тайного слова, то ему навсегда придется забыть о мировом господстве. Не желая верить в подобное развитие событий, он тешил себя надеждой, что Мастер все же передал ему заветное слово, поскольку Ашмедай появился и выполнил его указание днем. А перед вечерним представлением священники могли что-то сделать с ковчегом. Также владыка предполагал, что Ашмедая можно вызвать только раз в сутки, а может, все дело в том самом мече Мариадона, как говорит Ванея. Все эти вопросы занимали голову молодого государя, и он прекрасно понимал, что этой ночью ему предстоит сделать непростой выбор. Единственным утешением осталась мысль о скорой встрече с Македой, за коей он и отправил Ванею.

Через некоторое время в тронный зал зашел запыхавшийся от быстрой ходьбы первосвященник Садок.

Соломон холодно встретив первосвященника, даже не дав отдышаться, спросил:

— Ты опросил своих бестолковых священников, стерегших ковчег?

— Великий повелитель, — тяжело дыша, проговорил Садок, — я сделал все, как вы приказали, опросил всех священников, стоявших вокруг ковчега. Но все, как один, уверяют, что ничего необычного с ковчегом не происходило.

Отмечая, как тяжело дышит Садок, одной рукой держащийся за сердце, владыка строго произнес:

— Пройди, отдышись, от тебя, как от твоих священников, нет никакой пользы.

Тяжело взбираясь по лестнице, первосвященник занял свое место.

— Может, это их бестолковые молитвы спугнули Ашмедая? — продолжил властитель.

— Я все это предусмотрел, великий повелитель, и поэтому с самого утра запретил им читать молитвы вслух, они только шептали еле слышно.

Сильно ударив кулаками по ручкам трона, Соломон возмущенно спросил:

— Почему тогда Ашмедай не появился вечером?

Садок, опустив голову, молчал.

— Днем он отозвался на это слово, а вечером так и не появился.

— Может, вам Мариадон дал не то тайное слово, великий правитель? Или, как утверждал Ванея, все дело в его мече, — с опаской глядя на повелителя, произнес первосвященник.

— Ты бы лучше сам сказал что-то умное, а не пересказывал слова Ванеи.

— Простите, царь, этого больше не повторится.

Государь задумался.

— Вы не отчаивайтесь, мы обязательно подберем нужно слово.

— Пока вы его подберете, в Урушалеме никого не останется, — грозно произнес Соломон.

— Что вы имеете в виду?

— Ты разве не помнишь о подобных попытках в пустыне, когда священнослужители мгновенно умирали, пытаясь в обход Моисея подобрать правильное слово? Тебе придется запастись еще одной армией священников.

— А что тогда делать, премудрый господин?

— Любым способом разузнать слово у Мариадона, пока он еще в Урушалеме, а также заполучить его меч, может, и в самом деле дело в нем. После ужина с царицей вы с Ванеей никуда не отлучайтесь, я провожу ее, и затем спокойно поговорим.

— Как скажете, мудрейший повелитель.

В это время стражник доложил, что военачальник Урушалемский просит принять его. Ванея, так же, как первосвященник, вошел, тяжело дыша.

— Повелитель мы все обыскали, но ее нигде нет.

— Кого ты искал и зачем?

— Вы же отправили меня узнать, почему царица Македа не пришла в шатер, а также приказали пригласить ее на ужин.

Соломон насторожился.

— Помните, днем ее служанка сказала, что Македа плохо себя чувствует и не сможет прибыть по вашему приглашению в шатер?

— Ну и что в этом такого?

— Сейчас, когда я поинтересовался, где царица, она ответила то же самое. У меня возникли подозрения, и я попросил одну из жен священников пройти внутрь. Когда она вышла, то сказала что ни вашей невесты, ни няни в покоях нет.

— Как это могло случиться? — грозно прокричал владыка. — Я доверил тебе охранять дворец, а из-под твоего носа пропала моя невеста.

Ванея, сильно нервничая, продолжал оправдываться перед повелителем:

— Лучшие стражники сейчас допрашивают ее, она обязательно все расскажет.

— Может, ее похитил кто-то из гостей? — продолжал кричать Соломон.

Военачальник, быстро собравшись, ответил:

— Исключено, стражники целый день дежурили у ее покоев и, услышав крики, пришли бы ей на помощь.

— А где тогда Македа? Что говорят твои бестолковые стражники? — все таким же резким тоном спрашивал повелитель.

— Они ничего подозрительного не видели. Утром она с кормилицей отправилась на молитву к жрецам, жилище коих расположено рядом.

— А что потом? Они испарилась? — продолжал гневаться повелитель.

— Нет. У меня есть догадки, но скоро служанка сама все расскажет.

— Какие догадки? Говори.

— Скорее всего, она переоделась в одежды служанки и покинула дворец. У них одинаковое телосложение, а голову и лицо она, вероятно, прикрыла накидкой. Стражники могли не обратить на это внимания и пропустить их.

— Зачем ей сбегать, объясни! — продолжал кричать владыка.

— Не знаю, — опустив голову, ответил Ванея.

У Садока было время перевести дух, пока Соломон продолжал орать на военачальника.

— Я ей предлагал вчера покинуть дворец, но она сказала, что хочет остаться со мной. Мы вместе провели ночь, и теперь ты приходишь и говоришь, что она сбежала. Ты видишь в этом какой-то смысл?

— Нет, — продолжая держать голову опущенной, проговорил военачальник Урушалема.

— Я тоже никакого смысла во всем этом не вижу, — гневно продолжал царь.

— Если позволите, повелитель, — пытаясь вмешаться в разговор, тихо произнес Садок.

— Говори, может, хоть раз от тебя услышу что-то разумное.

Собираясь с мыслями первосвященник произнес:

— Может, она сбежала с военачальниками? Вы же сами говорили, что она провела ночь с Мариадоном в пещере, и они могли сблизиться.

— Как ты смеешь говорить такое о моей невесте? — Соломон обрушил гнев на первосвященника.

— Простите, господин, за высказанную мной глупость, больше такого не повторится, — поспешил оправдаться он.

— Если она собиралась сбежать вместе с ними, то зачем ей понадобилось вчера возвращаться. Вы что, хотите дурака из меня сделать? — переводя взгляд с Садока на Ванею и обратно, повелитель гневно продолжал: — Я повторяю, что вчера она вернулась и сказала, что хочет быть со мной. После ужина мы провели с ней ночь. Ты же знаешь, как трепетно она относится ко всему этому.

— Знаю, повелитель, — тихо ответил Садок.

Один из стражников, на одежде коего были видны следы крови, попросился пройти к Ванее, владыка позволил сделать это. Быстрым шагом подойдя к военачальнику и что-то прошептав ему на ухо, тот поспешил удалиться из зала.

— Что он хотел? — возмущенно спросил Соломон.

— Он сказал, что на допросе служанка созналась. Еще днем царица с няней покинули дворец и отправились вместе с военачальниками в Савею.

— Этого не может быть! Этого не может быть! — грозно повторил повелитель несколько раз подряд.

— Чтобы усыпить бдительность стражников, она оставила во дворце жрецов, своих многочисленных слуг и стражников. Мы всех схватили, сейчас их уже допрашивают.

Государь задумался над словами Ванеи, потом грустно произнес:

— Получается, она бросила меня.

Ему был непонятен ее поступок. Он обратил свой взгляд на единственное, что напоминало о прекрасной Македе, подаренное ею кольцо.

Немного подождав, военачальник продолжил:

— Стражники говорят, что и левитов во дворце не видно, возможно, они сбежали с ними.

Владыка, слушая Ванею, молчал, пребывая в раздумьях о Македе, затем он произнес:

— Если левиты тоже сбежали, значит, это точно заговор. Садок говорил, что они вчера встречались с Мариадоном и другими военачальниками.

— Государь, они не могли далеко ускакать, мы догоним их, — проговорил Ванея.

— Нападение на военачальников будет нарушением подписанного мной указа о вольной, что навсегда подорвет мою репутацию миролюбивого царя, верного своему слову. Вдобавок ко всему среди них находятся левиты, а они неприкосновенны, их смерть может навлечь множество проклятий.

— Вы же знаете, господин, я не страшусь никаких суеверий и готов по вашему приказу отправить на тот свет кого угодно, — положив ладонь на меч, продолжал Ванея.

— Отец наказывал строго оберегать их жизнь, как хранителей святых тайн, в этом я не могу его ослушаться.

— Как скажете, повелитель, — тихо произнес раздосадованный ответом военачальник.

Видя в отъезде левитов добрый знак для себя, Садок поспешил поддержать владыку:

— Да, пускай эти левиты убираются в Савею. Теперь мы, верные государю коэны, наконец-то перестанем подчиняться этой касте египетских жрецов и по праву займем высокое место в Урушалеме.

Властитель снова взгрустнул и, тяжело вздохнув, произнес:

— Я бы всех их променял на одну Македу! Мне она дороже всего на свете. Как я буду без нее?

— Не грустите, повелитель, все еще может измениться, — продолжая поддерживать государя Садок.

— Все изменится только в одном случае, если мне удастся разузнать то самое слово или заполучить меч военачальника. — Немного подумав, повелитель продолжил: — Только так я смогу стать властелином мира, спасителем, кому покорятся все народы. И тогда она сама ко мне вернется. Я заставлю ее пожалеть о совершенном поступке и докажу, что я, а не кто-то другой являюсь избранным, мудрость коего признают все народы.

Садок чуть не произнес вслух: «Забудьте вы ее». Но промолчал, дав Соломону продолжить.

— Они пожалеют, что выставили на посмешище самого государя Урушалемского. Я убежден, это все дело рук Мариадона, а правительница Савеи здесь абсолютно ни при чем, поэтому я не успокоюсь пока не отомщу ему за содеянное.

Услышав эти слова, военачальник Урашалема, приободрился и сказал:

— Зачем владыке марать свои руки? Есть те, кто давно мечтают отомстить ему. Обещаю, что сегодня им удастся выведать тайное слово и отобрать меч, а вы будете абсолютно ни при чем.

Властитель собирался приказать Ванее остановить заговорщиков, но, подумав о том, что меч Мастера, вернет ему расположение царицы, промолчал.

Военачальник продолжил:

— Государь, эти те самые три офицера, прибывшие в Урушалем и жаловавшиеся на Мариадона.

Соломон внимательно слушал его.

— Вчера они поджидали военачальника, но вмешался его друг, и им пришлось заколоть того. Следуя законам Урушалемского царства, мои стражники схватили их. Но, как мне стало известно, они планируют совершить побег, чтобы снова напасть на Мариадона.

— Если им столько времени не удалось выведать слово чина военачальника, навряд ли что-то удастся и на сей раз, — усомнился владыка. — Мариадон говорил, что они бестолковые офицеры, и из-за них я потерял пятьсот колесниц.

— На сей раз они не оплошают, — заверил царя Ванея.

Владыка задумался:

— А что если, узнав о нападение на Мариадона, военачальники, отправившиеся в Савею, решат напасть на нас?

Ванея молчал, в разговор вступил Садок.

— У нас сильная армия. Если вы поставите главным военачальником всего Урушалемского царства Ванею, они потерпят сокрушительное поражение. Но я убежден, что они никогда не осмелятся напасть на нас, пока мы удерживаем их первенцев, — уверил правителя первосвященник.

Владыка, размышляя над предложением Ванеи, поинтересовался у первосвященника:

— Садок, а с религиозной точки зрения это не считается грехом?

— Нет, — не раздумывая, ответил первосвященник, после чего продолжил: — Я поражаюсь вашему милосердию, коему нет предела, великий повелитель. Как вы можете жалеть его после всего того, что он вам сделал? Вы должны хоть иногда прибегать к правилу, записанному в святом писании: «око за око, зуб за зуб».

Думая над словами Садока, властитель произнес:

— Они же могут его случайно ранить или покалечить, он не будет защищаться, поскольку отказался от насилия.

— По религиозным законам мы абсолютно невиновны, поскольку не отдаем личного приказа напасть на кого-то, мы просто не осведомляем стражников о готовящемся побеге. В мои и тем более в ваши обязанности, великий повелитель, это не входит, у нас и без этого много дел.

— Следуя этой логике, можно что угодно оправдать, — сказал с ухмылкой государь.

Найдя подходящие аргументы, Садок промолвил:

— Великий повелитель, сейчас не время для милосердия. После сегодняшних событий вы должны проявить решительность. Он дал вам не то тайное слово, выставив вас на посмешище перед правителями. Обманом получил вольную для своих военачальников и вдобавок ко всему спланировал побег вашей невесты. Он должен поплатиться за неуважительное поведение по отношению к вам, избраннику божьему.

Раздумывая над словами первосвященника, Соломон спросил:

— И что скажут потомки? От государя сбежала невеста, и он организовал покушение на соперника? Я же буду высмеян в веках.

— Не волнуйтесь, великий повелитель. Мы сами пишем историю. Уверяю вас, в нашей истории для Мариадона и ему подобных не найдется места. Если понадобится, для правдоподобности мы можем записать его вашим казначеем, архитектором или слугой. Через некоторое время о нем никто и не вспомнит. Память о нем уйдет вместе с ним, а вас люди будут чтить во все времена, говорить как о мудрейшем человеке из когда-то живших, о великом правителе Урушалема.

Соломон понимал, что если трое заговорщиков случайно убьют Мариадона, он останется совсем один в этом мире. Поэтому душа его пребывала в смятении, борясь между местью и братскими чувствами. Заметив, что повелитель сомневается, первосвященник продолжил:

— Пока не наступит мессианский период, о коем говорил ваш великий отец, мы вынуждены пребывать в мире, больше напоминающем животный. В таком мире выживают и побеждают не сильные, а хитрые. Великий повелитель, у вас не должно быть абсолютно никаких угрызений совести, поскольку лично вы приказов не отдаете. Если бы Ванея не рассказал о готовившемся побеге, мы бы так ничего и не узнали.

Владыка ничего не ответил. Перед тем как Садок и Ванея собрались покинуть тронный зал, царь спросил у военачальника:

— А где сейчас эта служанка? Я хочу задать ей несколько вопросов по поводу прошлой ночи.

Ванея, после слов Садока уже успевший получить от царя Соломона титул главного военачальника Урушалемского царства, спокойно ответил:

— Стражник сказал, что она не выдержала пыток. Думаю, что и другие подданные Македы не переживут эту ночь.

Оставшись один, повелитель продолжал думать о произошедшем. Его одолевали непонятные чувства, но обратного пути уже не было. Он вспоминал свою первую встречу с еще молодым Мариадоном, прибывшим защищать его от Адонии. Вспоминал и о том, какой долгий путь им пришлось пройти вместе. Но многое с тех пор изменилась. Владыка, находя для себя оправдание в словах Садока, так и не решился сообщить Мастеру, о готовящемся на него покушении.

ГЛАВА 26. ПОКУШЕНИЕ НА МАСТЕРА

Покинув дворец, ничего не подозревающий Мариадон, огибая стены Урушалема, направился на еще свежую могилу Бенони. Из темных облаков полил сильный дождь, но это не могло остановить Мастера. Завтра ему предстояло покинуть столицу, и он понимал, что больше такой возможности ему может и не представится.

Просидев над могилой, он было собрался отправиться к себе, как навстречу ему из южных ворот вышел Муфусаил. Заговорщикам, как и говорил Ванея, удалось сбежать из темницы и, несмотря на то, что их мечи остались у стражников, они были полны решимости осуществить задуманное. Мастер не собирался оказывать какого-либо сопротивления. Когда он в очередной раз отказался назвать заветное слово и передать магический меч, Муфусаил нанес ему удар молотком по голове. Будучи раненым, Мариадон продолжал двигаться в сторону западных ворот, где его уже поджидал Фанор. После того как Мастер ответил молчанием на его призыв раскрыть тайное слово, тот нанес ему удар наугольником. Истекающий кровью Мариадон, спотыкаясь, направился к восточным воротам. По дороге он выбросил в глубокий колодец меч, коим чертил в воздухе магический знак «Тау». У восточных ворот его дожидался третий товарищ, Амру, вонзивший циркуль в грудь Мариадона. Мастер упал на землю и что-то шептал. В надежде узнать все то же заветное слово, Фанор и подоспевшие Муфусаил с Амру приблизились, но слышали только, как уста его произносили: «Свобода, равенство, братство!» После того как Мастер несколько раз повторил эту фразу, его сердце перестало биться. Убийцы поспешили скрыть следы преступления. Они закопали тело на одном из холмов, за стенами города, воткнув в землю ветвь акации, чтобы никто и не подумал искать тело Мастера в этом месте.

ГЛАВА 27. СОН ЦАРЯ

Македа верно ждет своего избранного вот уже второй день. Царица, вместе с кормилицей и военачальниками прислушиваются к каждому шороху, чтобы возрадоваться скорейшему возвращению Мастера с первенцами. Беспокойство в душе находящейся в пещере государыни нарастало, и она никак не могла найти себе места. Она даже отправила в Урушалем Юд-Юда, надеясь разузнать о суженом, но волшебная птица вернулась без вестей, не желая известием о смерти Мастера волновать беременную хозяйку. Пребывая в неизвестности, властительница продолжала усердно молиться. Вдруг послышался топот копыт, и царица радостно направилась к выходу из пещеры, ожидая встретить своего любимого, восседающего на Сафанаде. Но, к ее глубокому разочарованию, жеребец примчался без всадника. Волнение в душе владычицы усилилось. Стараясь отогнать страшные мысли, она предположила, что Мастера схватили, а возможно, и оставили в заложниках вместе с детьми. Дан и Ашер решили сейчас же отправиться в Урушалем. Несмотря на все уговоры военачальников дождаться их возвращения в пещере, Македа отправилась вместе с ними.

* * *

Царь беззаботно спал, когда перед самым рассветом ему приснился сон. В нем он прогуливался по улицам Урушалема в окружении семидесяти стражников и вдруг, к своему удивлению, увидел незнакомое здание. Открыв тяжелые двери красного цвета, он прошел внутрь, приказав стражникам остаться снаружи. Здание имело два ряда колонн, поддерживающих крышу, а в самом центре строения стоял трон государя. Обратив внимание, что на другом конце зала находилось место, отведенное судье, Соломон заключил, что находится в здание суда. На вопрос правителя, есть ли здесь кто-нибудь, никакого ответа не последовало, и он решил пройти внутрь. Продолжая свои путь, он вдруг встрепенулся, когда из-за одной колонны появились Адония с военачальником Йоавом. Проходя мимо повелителя, ничего не сказав, они толкнули его плечом. Спящему все казалось реалистичным, несмотря на то, что Адония и военачальника уже нет в живых. Он не стал оборачиваться, продолжая путь к трону, стоящему в центре, как вдруг резко остановился, увидев человека в одежде пастуха. Мужчина, сидевший на полу, облокотившись спиной о высокую колонну, что-то наигрывал на лире.

Подойдя ближе, государь радостно произнес:

— Отец, это ты? — не веря своим глазам, владыка продолжил: — Отец, если бы ты знал, как я рад видеть тебя! Что ты делаешь в этом здании? Почему не приходишь ко мне во дворец? Прошу тебя, поднимайся с пола. Пойдем, я покажу тебе Урушалем, покажу, каким стал город, основанный тобой. Когда ты увидишь его, то обязательно возрадуешься и будешь гордиться своим сыном, Соломоном.

Человек с лирой, к удивлению государя, совсем не обрадовался встрече и, не обращая внимания на его слова, продолжал наигрывать грустную мелодию.

— Отец, это я, Соломон, сын твой, — продолжал властитель, показывая рукой на себя, но мужчина, будто ничего не слыша, смотрел в одну точку.

Повелитель не мог понять, в чем дело и отчаянно закричал:

— Что случилось, отец? Почему ты не узнаешь меня? Я так долго мечтал встретиться с тобой, а теперь ты даже не смотришь в мою сторону и молчишь. Прошу тебя, встань и обними меня. Если ты не желаешь покидать этого здания, то пройдем к трону. Я сейчас же прикажу, чтобы принесли еще один, для тебя, и мы вместе будем судить народ. — Соломон эмоционально продолжал: — Прошу тебя, не молчи. Хочешь, я прикажу, чтобы для тебя принесли трон выше моего, и его украшало еще больше золота и драгоценных камней.

Отмечая, что и этим предложением он не обратил на себя внимания, царь, сев на корточки, чтобы можно было посмотреть в лицо отцу, продолжил:

— Отец, если ты из-за Адонии не желаешь говорить со мной, то в первый раз я пощадил его, но затем он снова пытался занять трон, и у меня не оставалось выбора. Разве ты забыл, как он поднял мятеж, когда ты объявил меня своим наследником?

Но и оправдания не возымели желаемого результата. Человек продолжал смотреть в одну точку, перестав играть на лире. Государь, не понимая, в чем дело, решил предпринять еще одну попытку и грустным голосом проговорил:

— Адония был одержим желанием занять мое место. Но если ты думаешь, что я приказал казнить его из-за жажды власти, то я готов уступить трон тебе. Да, ты не ослышался, я готов вернуть тебе трон без раздумий, а сам сяду туда, куда прикажешь. Для меня главное, что мы снова вместе.

Мужчина поднялся на ноги. Он не стал по призыву Соломона двигаться к трону, а продолжал смотреть в ту же точку.

— Отец, что с тобой? Почему ты не рад видеть меня? Прошу тебя, ответь, чем я заслужил такое отношение с твоей стороны? Или, может, ты не признал меня? Взгляни еще раз, это я, твой сын, Соломон. Разве ты забыл, как нянчил меня, читал мне псалмы перед сном? Умоляю, не молчи.

Мужчина перевел взгляд на царя и молча смотрел на него, после чего, повернувшись к нему спиной, направился в другую сторону.

— Отец, пожалуйста, не покидай меня. Почему ты уходишь, даже не обняв своего наследника? Чем я вызвал гнев в глазах твоих? — со слезами проговаривал государь.

Но человек с лирой в руках продолжал движение, после чего на мгновенье остановился и, повернув голову к владыке, грустно проговорил:

— Я разочарован!

Затем продолжил все дальше отдаляться от Соломона.

Повелитель не понял его поведения. Он понимал, что смерть Адонии, еще при жизни отца поднявшего бунт, не могло вызвать такого холодного отношения. Раздумывая над этим, он прошел к центру зала, заняв трон напротив места, отведенного судье. Его размышления внезапно прервал громкий голос.

— Почему ты пролил кровь брата своего, Мариадона?

Услышав это обвинение, властитель понял, что в этот раз ему предстоит выступать не в качестве судьи, а пребывать на месте подсудимого:

— Я не проливал кровь Мариадона, — уверенно ответил он.

— Ночью четырнадцатого авива на него было совершено нападение, а ты, зная о подготовке покушения, не предупредил его.

— Нет, я ничего не знал, — пытаясь выгородить себя, продолжал Соломон.

— Нам известно, что Ванея докладывал тебе о готовившемся покушении, но ты не пожелал оповестить брата своего.

Поняв, что отпираться бесполезно, владыка уже менее уверенным голосом изрек:

— Да, я знал, но я не виноват. Я не планировал никакого нападения, это дело рук трех заговорщиков, а оповещать кого-либо в обязанности мои не входят. Если вам известно о том разговоре, то вы не можете не знать, — первосвященник Садок сказал, что в нашем поступке нет никакого греха.

— Когда очередь дойдет до первосвященника, он сам будет нести перед нами ответ, а ты должен говорить только за себя.

Немного переведя дух, царь с ухмылкой произнес:

— Это все его упрямство, он не хотел передать мне тайное слово и меч, вот поэтому я не стал останавливать заговорщиков. — Решившись перейти в атаку, он добавил: — С чего вы вообще взяли, что он мертв? Теперь из-за нескольких капель крови этого лжеца вы устраиваете властителю Урушалемскому судилище. — Государь внимательно смотрел на судейское кресло. — Передав мне ложное слово, он обманом заполучил вольную для своих военачальников, выставив меня на посмешище. Вдобавок к этому он спланировал побег царицы, невесты моей, кою я полюбил больше всего на свете. Но даже несмотря на все это, я приказал Ванее, чтобы те трое направились к Мариадону без мечей во избежание кровопролития. Как по мне, он заслуживал гораздо большего наказания за содеянное.

— Какое наказание может быть хуже, чем лишение жизни? — послышался все тот же голос.

— У вас неверная информация. Жизни его никто не лишал, это все его выдумки, — немного подумав Соломон, как будто осененный мыслью, задумчиво проговорил: — Как я раньше не догадался? Эту историю выдумал Мариадон, чтобы отец не пожелал говорить со мной. Уверяю вас, он живой и все вам соврал, его никто не убивал. Ванея сказал, что Мариадон куда-то пропал, даже не пришел на следующий день за первенцами и, скорее всего, покинул пределы царства с моей невестой. Прошу вас, передайте отцу, что Мариадон жив и, спрятавшись где-то, выдумал всю эту историю, чтобы рассорить нас.

— Тело твоего брата уже второй день покоится в земле, а душа его достигла Святилища Огня, — продолжил тот самый голос.

— Этого не может быть. Если не верите мне, пойдемте, я допрошу Ванею и тех троих офицеров, — произнес властитель, забывая, что находится во сне.

— Тебе еще представится такая возможность, поскольку трое заговорщиков убили Мариадона, а тело закопали. Даже Ванее пока ничего неизвестно об этом.

— Этого не может быть, этого не может быть, — в растерянности твердил Соломон.

Когда наступила тишина, огласили приговор:

— Тебе, царь, должно быть известно — того, кто пролил кровь Каина, ожидало семикратное возмездие, а за пролитую кровь Ламеха семидесятикратное, а за кровь Каина и Ламеха, текшую в жилах Мариадона, ожидает наказание семь раз по семьдесят.

В этот момент камни вокруг трона один за другим провалились в глубокую пропасть. Соломон сильно испугался и, закрыл глаза, боясь упасть в бездну, и крепко схватился за ручки трона. Через несколько мгновений он почувствовал, что все еще сидит на нем, а не летит в бездну, и осторожно открыл глаза. Он был все еще жив, а его трон, держась на нескольких камнях, висел над пропастью. Каждое движение могло привести к гибели и поэтому, продолжая крепко держаться руками за трон, он перестал смотреть вниз.

— В чем вина моя? В том, что я не оповестил Мариадона? — продолжал оправдываться владыка. — Клянусь вам, я никогда не позволил бы им лишить жизни брата, тем более что он последний близкий человек, оставшийся у меня в этом мире, — оглянувшись, Соломон в слезах, оправдываясь, кричал: — Отец, если ты слышишь меня, знай, что я не виноват в смерти брата. Да, я не предотвратил нападения, но смерти его я не желал. Если это возможно, то я готов до конца своих дней искупать этот поступок, прося прошения у предков, пребывающих в Святилище Огня. Мне очень важно их прошение, но главное для меня, Отец, чтобы ты простил меня.

Выслушав речь Соломона, голос продолжал:

— За заслуги отца ты сохранишь трон до конца дней твоих, но дети твои не унаследуют его. Трону, на котором ты восседаешь, все эти годы символизировавшему твое величие, суждено пасть от древесного клеща, который будет точить его все глубже день ото дня.

После этих слов из-под трона появился маленький клещ и приступил исполнять приговор.

— Тебе не будет доподлинно известно, когда именно это произойдет, поэтому каждый день, восседая на нем, ты будешь жить в страхе.

В панике от услышанных слов он повторял:

— Отец, я ни в чем не виноват! Прости меня. Мировая душа, прошу тебя также простить меня. Прошу простить меня, я не виновен в смерти брата.

С этими самыми словами на устах властитель проснулся в холодном поту.

ГЛАВА 28. ЦВЕТУЩАЯ ВЕТКА АКАЦИИ

Семнадцатый день весеннего месяца Авив. Урушалем.

Вскочив с кровати, Соломон еще долго не мог прийти в себя от увиденного во сне. Немного успокоившись, он прошел в тронный зал и приказал пригласить к нему Ванею.

Военачальник клятвенно заявлял, что ничего не знает о смерти Мариадона, а тех заговорщиков с того дня не видел. Царь приказал разыскать и привести их к нему, чтобы узнать подробности произошедшего той ночью. Ванея отправился выполнять приказ государя, пребывавшего в страхе после услышанного во сне приговора.

Через некоторое время ему доложили, что царица Савская вернулась во дворец и требует, чтобы властитель незамедлительно принял ее. Спустившись с трона, он направился приветствовать Македу, но скакавшая всю ночь властительница не собиралась любезничать с ним. Его смущал вид царицы — волосы растрепаны, одежда местами порвана от верховой езды по лесу.

Она без всяких церемоний прокричала:

— Где Мариадон, ты схватил его и держишь в заложниках вместе с первенцами?

— Клянусь тебе, мне неизвестно, где Мариадон. Только что я отправил Ванею и его лучших стражников на поиски.

— Он же остался здесь, чтобы освободить первенцев, — плача, проговорила владычица. — Что ты с ним сделал?

— Мы поговорили, а потом он сказал, что прибудет на следующее утро, но так и не появился во дворце. Ванея предположил, что Мариадон отправился с тобой и военачальниками.

Ты же прекрасно знаешь, что он никогда бы не бросил здесь первенцев.

Соглашаясь со словами царицы, Соломон все больше начинал верить в смерть Мастера.

— Он остался в Урушалеме, чтобы поговорить с тобой и с тех самых пор мы его не видели.

— Прошу тебя, Македа, не волнуйся, мои люди скоро все выяснят.

— Нет, — продолжая плакать, прокричала владычица. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, и сама отправлюсь на его поиски.

Видя состояние Македы и желая, чтобы она хоть немного успокоилась и передохнула, он сказал:

— Переодень платье, отдохни, и я вместе с тобой отправлюсь искать брата.

Но она не стала его слушать и отправилась в рваных одеждах искать своего Мастера.

К ней присоединились служанки, находящиеся в ее покоях, которые после гибели жрецов и стражников, никак не могли покинуть Урушалем. Они сопровождали свою владычицу, ищущую возлюбленного внутри стен города, так и за его пределами. Жители Урушалема насмехались над женщиной в рваных одеждах, в слезах опрашивавшей каждого, кто попадался ей, не видели ли они военачальника Мариадона. Когда торговцы и простые жители узнали в той самой женщине правительницу Савскую, то схватили ее и, чтобы удостовериться в словах священников о том, что царица демоница с козлиными копытами, сорвали с нее платье. Служанки, прикрывая ее, пытались вместе с ней протиснуться сквозь толпу, насмехающихся горожан, но безуспешно.

Только прискакавшие Дан и Ашер, сопровождавшие царицу в Урушалем, отогнали от нее буйствующих, громко смеявшихся мужчин, женщин и детей, продолжавших толкать заплаканную властительницу из стороны в сторону. Поскольку это был первый рабочий день после нескольких праздничных, жители целыми семьями отправлялись на рынок, расположенный на главной городской площади, чтобы пополнить запас продовольствия и воды. Военачальникам оказалось не просто отогнать зевак от Македы. И как только последние из них покинули место на центральной площади, где беспомощная владычица продолжала плакать, сидя на холодных камнях, служанки помогли ей переодеть платье. Дан и Ашер долго раздумывали, прежде чем рассказать, что нашли тех самых трех офицеров. Они сразу признались в убийстве Мастера, и сказали где искать тело. Но о том, что вопреки просьбе Мариадона они в честном бою убили заговорщиков, отомстив за смерть Бенони и Мариадона, военачальники так и не рассказали.

Когда царица Македа в сопровождение Дана и Ашера прибыла на место погребения Мастера, там успела зацвести акация. Владычица горько оплакивала любимого, но когда начало темнеть, Дан и Ашер попросили ее проследовать во дворец Соломона.

Царь, искреннее раскаивающейся в произошедшем, приказал Ванее доставить тело Мариадона в ложу ордена около храма и под покровом ночи, вместе с Македой, Даном и Ашером они захоронил его.

Соломон был буквально убит горем, понимая, к каким страшным последствиям, привело его вероломство.

Сколько государь ни упрашивал беременную владычицу остаться, продолжая следовать клятве, что не притронется к ней, та предпочла вернуться на родину, чтобы продолжить дело Мастера. Даже после отбытия в Савею, для всех остальных Македа с Соломоном продолжали оставаться женихом и невестой, дабы другие властители не пытались искать расположения прекраснейшей из женщин.

ГЛАВА 29. УПАДОК УРУШАЛЕМСКОГО ЦАРСТВА

Урушалемское царство, двадцать три года спустя.

Шел двадцать третий год со смерти Мастера, но царь Соломон все еще не мог простить себя за произошедшее. С годами он все меньше времени уделял государственным делам, предпочитая пребывать в одиночестве, подолгу размышляя над произошедшими событиями и смыслом бытия. Бессонными ночами он записывал на папирусах свои мысли, которыми желал поделиться с последующими поколениями. Впоследствии они переросли в три книги, описывающие разные периоды жизни государя. Дела в Урушалеме шли не так хорошо, как прежде, и советники повелителя настойчиво рекомендовали ему подумать о снижении налогов и отмены некоторых видов повинностей, но он не желал придавать этому большого значения.

Несмотря на то, что часть духовенства продолжало верить в Соломона, как в того самого мессию, Спасителя человеческого, приписывая ему даже победу над змеем морским, недовольство в народе возрастало. Для возвеличивания владыки в глазах подданных по всему царству выставили его статуи, изображающие как он, восседающий на коне, вонзает копье в змея морского, имя коему Левиафан. В образе этого змея, больше напоминавшего дракона, священники объединили древнего змея, обольстившего первую женщину, а также змея морского, пытавшегося соблазнить весь мир ложным учением. Возвеличивая властителя, как защитника религии, священники все больше трактовали победу над Левиафаном, коего в народе называли Дьяволом, как победу религии единобожья над идолопоклонством. Но никакие рассказы священников не могли усмирить подданных Соломона, выражавших недовольство владыкой все сильнее. Народ возмущало постоянное повышение налогов на содержания двора, армии и священнослужителей, что непомерной ношей ложилось на их плечи. Пытаясь воспользоваться ситуацией, состоящий на службе у властителя Яравам предпринял попытку поднять народное восстание, но Соломону удалось удержать ситуацию под контролем. Чтобы избежать смертной казни, заговорщику пришлось бежать в Египет.

Среди духовенства тоже не было единодушия относительно симпатий к царю. Постоянно растущий гарем насчитывал уже семьсот жен и триста наложниц. Все эти женщины приносили со своих земель всевозможных божеств, коим продолжали поклоняться даже во дворце. А слухи о том, что Соломон под их влиянием построил на горе близ Урушалема капища для Астарты, Мильхома, Хамоса и Молоха, особенно возмущало священнослужителей.

ГЛАВА 30. АКСУМ. НОВЫЙ УРУШАЛЕМ

Савейское царство, город Аксум.

Македа выполнила предписания Мастера, построив корабли и возведя город Аксум. В нем для царицы соорудили дворец с небольшим храмом, а неподалеку проживали военачальники с семьями. Они никак не могли покинуть Савею без своих первенцев. Все эти годы они продолжали вести работы в построенном неподалеку от дворца здании, воздвигнутом по эскизу Храма отца Соломона, но в меньших размерах.

В то же время Менелику, сыну Македы, коего она зачла, оставаясь девой, исполнилось двадцать два года. Царевич рос красивым и мудрым юношей, но мать так и не рассказала, кто является его настоящим отцом. Кроме военачальников, никто не был посвящен в подробности той ночи в пещере. И он, продолжая думать, что является сыном великого правителя Соломона, искренне восхищался отцом.

В отличие от повелителя Урушалемского, трон под коим все больше шатался, подданные и жрецы Македы продолжали боготворить владычицу. После того как пророчество сбылось, и Македа, оставаясь невинной, родила сына от потомка богов, люди по всему царству стали размещать в храмах вырезанные из черного дерева статуи властительницы с младенцем на руках, головы их украшали желтые короны. Жрецы и жители Савеи повсеместно начали поклоняться черной деве с ребенком, моля ее о защите и всепрощении.

Менелик очень хотел повидаться с отцом, постоянно отправлявшим ему множество подарков. И после двадцать второго дня рождения мать позволила сделать это. С царевичем, коего в путешествии сопровождали лучшие стражники и жрецы, владычица передала много ценных подарков для Соломона, а также в знак признательности она вернула ему магическое кольцо. Также она отдала сыну два письма. Первое, приветственное, он должен передать по прибытию владыки, а второе лично для Менелика, что по наставлению царицы он должен открыть через месяц после приезда в Урушалем. Только после того как Менелик клятвенно пообещал исполнить все, что написано во втором письме, Македа благословила сына в дорогу.

* * *

Вернувшись в Аксум после путешествия в Урушалемское царство, Менелик в ужасном настроении поспешил во дворец Македы. Попросив кормилицу со служанками оставить их наедине, раздраженно спросил:

— Почему ты заставила меня сделать это? Мне пришлось предать отца из-за данной тебе клятвы.

— Сынок, ты не обнимешь свою мать с дороги? — пытаясь успокоить Менелика, сказала царица Македа.

— Нет, после всего произошедшего я больше не хочу видеть тебя, и отправляюсь в столицу. Этим поступком я предал не только отца, но и свои идеалы. Теперь до конца дней буду презирать себя за содеянное, — продолжал гневаться царевич.

Видя, что Менелик, даже после долгого путешествия из Урушалема в Савею так тяжело воспринимает случившееся, государыня поняла, что он может никогда ее не простить.

— Сядь, успокойся сынок. Прости, что так пришлось поступить с тобой, обещаю, что такого больше никогда не повторится. Я готова целыми днями просить твоего прощения на коленях, если это поможет.

Слова и объятия матери задели душу, и юный царевич занял трон. Снова прокрутив в голове произошедшие события, он заплакал от обиды:

— Что теперь отец подумает обо мне? Как ты могла заставить меня так поступить с ним? — Подняв голову и посмотрев в сторону царицы, Менелик продолжил: — Ты представить себе не можешь, как он был рад видеть меня. Отец велел выделить мне и моим подданным лучшие покои и делал все, чтобы нам понравилось в его царстве. Он не отпускал меня ни на шаг. Мы подолгу беседовали, и он все время рассказывал о дедушке и о храбром военачальнике Мариадоне, не потерпевшем не одного поражения на полях битвы.

После этих слов Македа опустила голову.

— Несмотря на то, что многие придворные говорили о нашем сходстве, отец постоянно повторял, что я больше похож не на него, а на отца его, царя Давида, моего деда в дни его юности. Он не мог налюбоваться, каким взрослым и мудрым я вырос, и называл меня своей кровинушкой.

Правительница, молча плача, слушала рассказ сына.

— Отец подарил мне множество одеяний и золотых украшений и даже приказал сделать такую же, как у него корону, со множеством драгоценных камней. Он приказал поставить около себя такой же трон, и мы вместе восседали в зале и на судах. Все проходило так хорошо, пока не пришло время вскрыть твое письмо, — вытирая слезы, заключил Менелик.

— Я все понимаю, — тихо произнесла правительница, — но прошлого не воротишь.

Не прислушиваясь к словам матери, царевич продолжал:

— Узнав о твоем чудовищном плане — выкрасть первенцев и подменить ковчег, я, будучи скреплен клятвой, выполнил это. И мне пришлось той же ночью покинуть царство. Теперь ты всем довольна?

Владычица предпочла промолчать, дабы не вызывать еще большее раздражение сына. Не дав ей произнести и слова, царевич негодующе продолжил:

— Из-за всего этого я даже с отцом попрощаться не успел.

Отмечая подавленное настроение Менелика, царица, пытаясь оправдаться, говорила:

— Что мне оставалось делать? Ты бы не отправился в Урушалем, узнав о нашем замысле.

— Да, я бы предпочел остаться здесь, чем предать отца. Ты все продумала. Даже втайне от меня отправила копию ковчега со жрецами, — плача, продолжал он.

Желая хоть как-то уговорить сына успокоиться, правительница сказала:

— Сынок, поверь мне, ты все правильно сделал. Придет время, сам все поймешь.

— Ничего не хочу слышать. Я думал, ты отправила меня повидаться с отцом, а ты придумала все это, чтобы воплотить в жизнь свой коварный план. Знай, этого я тебе никогда не прошу. Теперь, когда я так поступил со своим отцом, получается что и мой сын имеет право так же поступить со мной? Благодаря тебе, у него будет прекрасный пример для подражания.

— Не говори так, сынок. Царь Соломон силой удерживал первенцев военачальников, и было необходимо вернуть их к семьям. Ты совершил благородный поступок! — желая подбодрить Менелика, произнесла Македа.

— Когда ты прекратишь наговаривать на отца моего? Еще в первые недели визита, до того, как я вскрыл твое лживое письмо, он самолично подписал вольную всем детям военачальников, приказав им отправиться со мной.

— Не может этого быть, — удивилась Македа.

— Можешь поверить мне на слово. Тебя, в отличие от своего отца, мне еще обманывать не приходилось. Но кто знает, теперь от меня всего можно ожидать.

— Соломон сам отпустил их? Ты уверен?

— Да, поэтому ни в каких твоих планах необходимости не было. Когда по царству стали ползти слухи, что отец собирается объявить меня своим преемником и даже приказал первенцам военачальников во главе с сыном первосвященника Азарией обучать меня культурным и религиозным традициям единого бога, то священнослужителями овладел ужас. Они были готовы на все, чтобы я поскорее покинул царство. Тогда отец поставил им условие. Когда я вернусь в Савею, они отправятся со мной, чтобы продолжить обучать меня и моих подданных религии единобожья.

— Ничего не понимаю, — задумчиво проговорила Македа. — Сначала он держал их в заложниках, а теперь сам отпустил.

— Да, он подписал им вольную. Они прибыли в Аксум вместе со мной. Как ты видишь, никого выкрадывать не пришлось, и все твои рассказы о благородном поступке — откровенная ложь. — После паузы, царевич продолжил: — Я долго размышлял по дороге сюда и решил, что наши поданные заслуживают лучшего правителя и поэтому завтра во всеуслышание я отрекусь от престола навсегда. Это будет ответом, на то, как подло ты заставила меня поступить с отцом, из-за чего я даже не успел его обнять и поблагодарить за теплый прием. Сын первосвященника, Азария, не отходил от нас ни на метр. Чтобы он не поднял шума после подмены ковчега, пришлось украсть его и сбежать той же ночью.

— Не отрекайся от престола, — взмолилась царица. — Да, я поступила неправильно, но я должна была это сделать… Я обещала…

— Кому ты обещала обмануть отца моего, вонзить в его спину нож предательства и лжи?

Македа, подумав, тихо изрекла:

— Настоящему твоему отцу.

— Прости, владычица, но я вынужден покинуть тебя. Ты не в своем уме? Твоя ложь с каждым разом становится все ужаснее.

— Я не лгу, — опустив глаза в пол, проговорила Македа.

— Вначале ты отправляешь меня к отцу. Я, воспользовавшись его гостеприимством, любовью и доверием, выкрадываю ковчег. А теперь заставляешь поверить в ужасную ложь, утверждая что царь Урушалемский, мудрейший из людей, не мой отец.

— Царь Соломон не твой отец, и заслужил более сурового наказания, чем похищение ковчега.

— Если вы не живете вместе, это не дает тебе право так говорить о своем женихе, отце моем.

— Хоть он и является моим женихом, он никогда не был твоим отцом, — грубо добавила царица.

Менелик отказывался слушать это и желал, чтобы все произошедшее осталось страшным сном, проснувшись после которого, он продолжал с трепетом и почтением относиться к тем, кого все эти двадцать два года считал родителями.

Мать не собиралась отступать и, понимая, что более подходящего момента не будет, решила раскрыть сыну всю правду:

— Менелик, он не твой отец. Твой отец совсем другой человек, мудрый и благородный, жизнь коего оборвали стражники Соломона.

Царевич пребывал в замешательстве, понимая, что мать не стала бы попусту делать подобные заявления.

— Твой настоящий отец повелел мне осуществить этот план, но мы с военачальниками ничего другого придумать не смогли. Прости, что так пришлось поступить с тобой, — бросившись к сыну, произнесла царица.

Не желая верить словам матери, он грубо произнес.

— Это ложь. Все эти годы ты говорила, что царь Соломон, мудрейший из людей, является моим отцом, а теперь ты придумываешь историю с новым.

— Менелик, на сей раз я говорю чистую правду, Соломон не твой отец. Мы распространили эту весть среди жителей всех земель, чтобы никто не осмелился напасть на нас. Почему ты не веришь мне?

— Если тебе больше нечего сказать, то я отправляясь в столицу. Мне более не хочется быть твоим наследником.

Македа решила использовать последний аргумент, к коему в их краях прибегали крайне редко.

— Менелик, я клянусь тебе, что твоим отцом является не царь Соломон, а тот самый военачальник Мариадон.

Царевич задумался, потому что люди из их рода прибегли к клятве в крайних случаях.

— Да, Менелик, военачальник Мариадон, о ком рассказывал царь Соломон, и есть твой отец. Подменить ковчег — это его задумка. Прости меня, сын, что впутала тебя во все это.

— Я не желаю тебя более слушать и верить твоим лживым словам и клятвам. Перед тем как отправиться в столицу, могу сказать одно. Отец все еще любит тебя, за время твоего отсутствия он написал три замечательные книги, я читал их всю дорогу назад. В одной из них он описал историю вашей любви и то, как он продолжает питать к тебе чувства. Вот эти книги, — встав с трона и раскрыв ткань, оставленную на столе у входа, произнес царевич.

Владычица, взяв их в руки и грустно посмотрев на Менелика, сказала:

— Прости меня, сын. Я знала, если бы мы тебя посвятили в этот план заранее, ты бы наотрез отказался исполнить его. И поэтому мне пришлось взять с тебя клятву заблаговременно. Искренность, благородство и справедливость живут в твоем сердце, но властителю иногда нужно поступиться принципами, ради блага других людей.

— Я никогда не позволял себе предавать кого-то и идти против своей совести, поэтому все твои слова бессмысленны, я уже для себя все решил. После этого поступка я больше не хочу общаться с тобой и быть наследником твоего трона.

Перед тем как отправиться в столицу, Менелик, попросив мать передать ему одну из книг и раскрыв ее, достал письмо.

— Чуть не забыл. Это тебе передал отец, за день до нашего побега. Как будто предчувствовал, чего от тебя ожидать.

Отложив письмо в сторону, Македа пыталась обнять сына, но не желавший слушать никаких объяснений обманутый царевич, собрался покинуть комнату.

— Менелик, все, что я делаю — это ради тебя и твоего блага. Ты же сам прекрасно знаешь, что все эти годы я жила только тобой, ты единственный смысл в моей жизни. Понимаю, что ранила твои чувства, но прошу выслушать меня. Если после услышанного ты захочешь отречься от престола, я не буду этому препятствовать.

Менелик взял себя в руки и вернулся к трону.

— Да, ровно двадцать три года назад, по приглашению Соломона я отправилась в Урушалем. Предполагая, что он тот самый избранный, я дала согласие стать его невестой. Но потом поняла, что ошиблась. Мне до сих пор не понятно, как он разгадал те загадки. И только то, что Юд-Юд упорно не признавал в нем избранного, не дало мне стать его женой. Затем я встретила того самого отважного военачальника Мариадона, о коем рассказывал тебе Соломон, и мы полюбили друг друга больше жизни. Половинки наших душ объединились, и счастью нашему, продлившемуся недолго, не было предела. Вернувшись в Урушалем, Мастер с военачальниками хотели покинуть царство и отправиться в новые земли, но Соломон в последний момент приказал не выпускать первенцев. Твой отец, отправив военачальников с семьями в Савею, остался, чтобы убедить правителя отпустить их, но ночью на него напали трое заговорщиков и, пытаясь выведать тайное слово, убили.

Внимательно слушая мать, Менелик сказал:

— Я не склонен верить всем эти вымыслам о тайном слове. В Урушалеме все просто помешались на этой легенде, жрецы и мудрецы до сих пор продолжают перебирают всевозможные варианты.

— История о тайном слове — правда, но дослушай рассказ до конца.

Когда Соломон узнал, что они лишили жизни его брата по отцу, пришел в бешенство и приказал найти убийц. Он в самом деле изменился и, поняв к чему привело его рвение к мировому господству, поник. При нашем последнем разговоре с ним, я, по рекомендации Дана и Ашера, сказала, что ожидаю от него ребенка. Узнав об этом, он упрашивал меня остаться, чтобы у него появилась возможность защитить меня и помочь воспитать законного наследника Урушалемского трона, но я отказалась. Мы договорились, что не будем разрывать помолвку, чтобы властители других земель не искали моего расположения, а его священники и военные не осмеливались убеждать его напасть на Савею. Вдобавок я даже согласилась ежегодно платить определенную дань в казну Урушалема. Наш план сработал, мы получили гарантию ненападения с их стороны, а Соломон смог сохранить лицо перед военачальниками и священнослужителями, давно мечтавших покорить наше богатое царство. Вернувшись сюда, военачальники смогли продолжить работу ордена и все эти годы мы думали, как вернуть первенцев и ковчег в Аксум, чтобы исполнить волю твоего отца.

Менелик задумчиво смотрел на царицу, продолжавшую рассказ.

— Мне по просьбе Соломона даже пришлось сказать, что я уверовала в единого бога, чтобы священнослужители и подданные правителя не судачили, что его первенец, наследный царевич поклоняется другим богам.

— Если ты пообещала принять их религию, почему не следуешь ей?

Вопрос царевича возмутил Македу.

— Потому что я продолжаю служить нашим богам, богам наших предков. Тебе прекрасно известно, что я не имею ничего против их религии. Многие из священнослужителей, чиновников, зодчих и слуг, отправленных Соломоном вместе со мной, продолжают исповедовать в нашем царстве религию единобожья. Они соблюдают субботу, молятся, и никто их не притесняет, — сделав паузу, правительница продолжила. — Тогда мне пришлось пойти на этот шаг, ради сохранения независимости. Поскольку в то время Урушалемское царство было весьма могущественным. Главное, что мы с миром пережили эти годы. И теперь нам, наконец, удалось вернуть детей военачальников.

Менелик раздумывал над словами матери. После чего раздражено сказал:

— Если все дело в первенцах, коих отец и так собирался отпустить со мной, то не пойму, зачем было красть Ковчег Завета? Почему среди наших жрецов, ты отправила молодых сынов левитов, в отличие от меня, с самого начала знавших о готовящемся. Только не начинай мне рассказывать истории о его волшебной силе, ты же знаешь, что я не верю во все эти легенды про волшебный ковчег завета и тайное слово. В нашем царстве тысячу подобных золотых ковчегов, и, как тебе известно, никакой особой силой они не обладают.

Македа, присев, сказала:

— Сын, это необычный ковчег. Дети левитов отправились с тобой, поскольку к нему имеют право прикасаться далеко не все. Этот самый ковчег был символом египетского могущества, но после того как Моисей забрал его, власти и могуществу Египта пришел конец. Затем он перешел в руки твоего деда, царя Давида, отца Мариадона и Соломона, как продолжателя рода жрецов, приказавшего поместить его в Урушалемский храм. Ковчег способен наделить человека неимоверной силой, и ты даже представить себе не можешь, что случится, окажись он…

Не дав, царице закончить, Менелик сказал:

— А что, в Урушалемском храме он не надежно был спрятан? Там десятки священников охраняли его ежедневно, но ты решила присвоить его себе. Ты же из-за ковчега приказала мне прибыть не в столицу, а в этот маленький городишко на севере. Теперь твой план удался, наслаждайся неимоверной силой этого ковчега. Он в Аксуме, жрецы с левитами уже поместили его в твой храм.

— Поверь мне, сынок, придет время, ты сам все поймешь и не будешь так осуждать свою мать. Я не собираюсь пользоваться этим ковчегом. Даже если захочу, не смогу, поскольку для этого необходимо тайное слово, — царица, взгрустнув, продолжила: — С гибелью твоего отца это слово утеряно, может, на долгие тысячелетия, поэтому мы и выкрали ковчег, чтобы священники случайно не подобрали его. Найдя то самое слово, они бы поработили весь мир.

Менелик, прокручивая в голове, как мать просчитала каждый шаг, чтобы добиться достигнутой цели, произнес:

— Ты прекрасная мать, но за свою жизнь я заметил одно. Когда тебе нужно чего-то достичь, ты ни перед чем не остановишься. Ты превращаешься в демоницу, для которой нет ничего святого. Посуди сама, ты готова оставаться невестой, не любя человека, готова пообещать принять религию его народа, а продолжать служить своим богам и даже отправить сына обокрасть отца.

Македа уже более грубым тоном сказала:

— Я устала повторять. Все, что я делаю, для твоего блага и блага моих подданных. Ты прав, что ради этого я готова на все и ни перед чем не остановлюсь. Мой материнский долг обязывает оберегать вас, как тигрица оберегает своих младенцев, и быть готовой наброситься на каждого, кто осмелится даже подумать причинить вам вред, — немного успокоившись, она продолжила: — От подмены ковчега я не извлеку никакой выгоды. Без тайного слова им воспользоваться невозможно, и поэтому тебя не должна мучить совесть. Отправившись за первенцами и ковчегом, ты совершал благородный поступок. Понимая это, боги с самого начала благоволили нам, в противном случае у тебя ничего бы не получилось. Уверяю, их бог тоже посчитал, что ковчегу будет здесь безопаснее, иначе бы не позволил выкрасть его, — государыня продолжала, пытаясь убедить сына не отказываться от престола. — Менелик, ковчег представляет огромную опасность, поэтому твой отец повелел привести его сюда и спрятать от посторонних глаз. Мы поместим его в надежное место, а в Аксумском храме выставим копию, поскольку даже отсюда его могут выкрасть. На его поиски устремятся все правители будущего и, поняв, что в Урушалемском храме копия, их армии отправятся сюда. Поэтому мы решили сделать множество копий и разместить их в храмах по всей Савее. Несколько копий мы даже отправим вместе с Даном в новые земли, чтобы запутать все следы о месте нахождения настоящего Ковчега Завета.

Возмущаясь, Менелик сказал:

— Ты всеми этими историями о первенцах, ковчеге, и о том, что мой отец не царь Соломон, а кто-то другой, пытаешься избавить меня от угрызения совести, хочешь, чтобы я забыл о том, что предал отца, коего любил больше жизни. Но твои усилия напрасны. Я никогда не прощу себе этот поступок, и мне не интересны твои рассказы о военачальнике и ковчеге, можешь не продолжать. Использовав меня против отца, ты добилась, чего хотела, но знай, что меня ты потеряла навсегда.

Владычица взмолилась — Сынок, все рассказанное мной — правда. Клянусь тебе.

Не зная, как добиться доверия сына, она, оглядываясь по сторонам, остановила взгляд на лежавшем на столе письме, сказала:

— Возможно, это письмо хоть как-то прольет свет на произошедшее, пожалуйста, прочти его первым.

Менелик встал с трона и, собравшись двигаться к двери, произнес:

— Ты же учила меня, что царевичу не подобает читать чужие письма, хотя после того как позволил себе обмануть отца, от меня можно чего угодно ожидать.

— Пожалуйста, не уходи, — взмолилась властительница.

Остановившись, царевич произнес:

— Тебе были нужны первенцы и ковчег, я выполнил твою просьбу, и больше меня здесь ничего не держит.

— Мне нужен ты, сын мой, мне нужно твое прощение. Позволь, я сама открою его и быстро прочту вслух. Уверяю тебя, что оно обязательно прольет свет на произошедшее, и ты поверишь моим словам.

— Это письмо адресовано тебе, будь так добра, прочти его молча, я подожду.

Повелительница вскрыла письмо и приступила к чтению, внимательно вчитываясь в каждое слово. На ее лице чередовались то слезы, то улыбка. Дочитав до конца, она, с облегчением вздохнув, поднесла его царевичу и произнесла:

— Пожалуйста, прочти. Царь Соломон все написал в этом письме.

— Я не собираюсь его читать.

— Оно адресовано и тебе, — протянула письмо мать.

* * *

«Дорогая царица, спасибо, что позволила мне повидаться с Менеликом. Это единственное событие за прошедшие двадцать три года, хоть на время позволившее моей душе обрести спокойствие. Я снова ощутил, что рядом родной человек, своим видом напомнивший мне отца, а доблестью и отвагой брата Мариадона. Надеюсь, что царевич добрался до Савеи без происшествий. Прошу тебя, после того как прочтешь это письмо, обязательно дай прочесть и Менелику, наверное, он места не может найти после случившегося.

Полагаю, и до твоих краев дошли вести, что мое царство уже не так богато и могущественно, как прежде, а возмущение подданных становится все сильней. От мысли, что великое Урушалемское царство, некогда вверенное мне отцом, распадется, мою душу охватывает тревога. Единственное, что еще больше тревожит меня, это встреча с предками, после того как я покину этот мир. Представить не могу, как после всего произошедшего, я смогу посмотреть в глаза своему великому отцу и благородному брату, о коем мне бы хотелось сказать добрые слова в этом письме.

Я до сих пор оплакиваю его смерть, и душа моя с момента убийства пребывает в тревоге. Эта ужасная трагедия, к коей я тоже имел некое отношение, но, как известно, время назад не воротишь. Поэтому я поклялся сделать все возможное, чтобы помочь его ордену покинуть эти земли и отправится строить новый мир. Понимая, что без своих первенцев, находившихся в Урушалеме, военачальники не покинут эти земли, я долго молил духов предков предоставить мне возможность все исправить. И, наконец, они услышали мои молитвы.

Как только я узнал, что Менелик собирается посетить Урушалем, я придумал план их спасения и распорядился, чтобы по прибытии царевича первенцы военачальников обучали его обычаям и традициям нашего царства. Это вызвало некое возмущение в кругу духовенства, но я настоял, чтобы это были именно они.

Когда Менелик прибыл, мои подданные намерено начали распространять слухи, что я готовлюсь наследовать ему свой трон. Священники сильно перепугались, поскольку готовы поддержать кого угодно, кроме ребенка правительницы Савской. Недолго раздумывая, они единогласно согласились позволить первенцам отправиться с Менеликом в Савею и там продолжить его обучение. Я знал, что отправка первенцев с Менеликом не встретит бурного сопротивления священников, но позволить ему и жрецам увести с собой ковчег они бы не согласились никогда».

Менелик поднял глаза на мать и спросил:

— Получается, что отец все знал? Это письмо он передал мне за день до того, как мы подменили ковчег.

— Читай дальше, — спокойно проговорила она.

Царевич снова направил взгляд на письмо:

«Царица Македа, мне не составило особого труда догадаться, кому пришло в голову подменить ковчег копией. Тогда я и не сразу разгадал трюк с подменой кольца, будучи под воздействием зелья, но ваш безумный план по подмене ковчега, охранявшегося священниками, как зеница ока, был обречен на неудачу. Представить не могу, как они собирались выкрасть ковчег из храма, где всегда находится множество священников, и затем еще беспрепятственно покинуть пределы царства.

Дорогой мой Менелик, ты не должен винить себя, поскольку мне еще в первые дни вашего прибытия, все было известно. Мы не могли понять, почему с тобой прибыли дети левитов, но после того как Ванея, обыскивая покои, передал мне письмо твоей матери, все встало на свои места. Я приказал ему никому ничего не говорить и спокойно вернуть письмо обратно. Подслушав один из разговоров, Ванея передал, что у вас нет четкого плана. Из услышанного стало ясно, что вы хотите дождаться подходящего момента, после чего собираетесь бежать.

Признаться, мне тяжело расставаться с ковчегом, но его дальнейшее нахождение в Урушалеме представляло большую опасность, как со стороны духовенства, так и со стороны соседствующих правителей.

В первые годы после смерти Мариадона Садок со священнослужителями упорно пытался подобрать тайное слово. Загублены тысячи жизней священников, но слово так и не нашли. Наверное, со смертью Мастера это слово утеряно навсегда.

Македа, не нужно быть пророком, чтобы осознавать, что дни объединенного Урушалемского царства сочтены, его неизбежно ожидает раскол. Жители Урушалема все больше хотят видеть на троне человека из своего народа, как было до появления моего отца, Давида, мир ему, и народные волнения все возрастают. Совсем недавно мне удалось подавить один из бунтов, позволив заговорщику сбежать в Египет, но смогу ли я противостоять следующим, это вопрос. Понимая, что совсем скоро ковчег может оказаться в руках заговорщиков или иноземных царей, я начал думать, как помочь вам осуществить этот план. Это должна быть не простая подмена, где бы вас сразу заметили священники, а подмена, после коей у вас осталось бы время беспрепятственно покинуть пределы Урушалемского царства.

Как только подвернулась первая удобная возможность, под предлогом обсуждения подготовки к предстоящему празднику в присутствии Менелика я вызвал к себе всех священников храма, без исключения. Тем самым дал потомкам левитов возможность выкрасть ковчег, поместив вместо него копию.

Македа, я понимаю, что моему молчаливому согласию в нападении на Мариадона нет прошения, но надеюсь своим поступком хоть как-то загладить вину перед тобой и предками. Из уважения к памяти отца и брата я сделал все, чтобы этот ковчег достался законному наследнику нашего рода, Менелику.

В письме, я намерено не называю Менелика сыном, поскольку твоя служанка все рассказала о той ночи пытавшим ее стражникам Ванеи. Ему и наемникам я приказал держать язык за зубами, чтобы последнему представителю нашего великого рода, коего ты предпочла растить без меня, ничего не угрожало. Встреча с Менеликом подарила много радости моему сердцу, спасибо, что смогла воспитать достойного продолжателя нашего рода».

Менелик, поняв правдивость слов матери, с виноватым взглядом посмотрел на нее, после чего продолжил читать письмо.

«Македа, теперь когда первенцы вернулись, а ковчег находится в надежном месте, военачальники могут отправиться в новые земли, чтобы начать строительство нового общества, где не будет войн, правителей, а все будут равны. Они должны продолжить дело отца моего и брата, чего мне, к сожалению, сделать не удалось.

Великая царица, оглядываясь назад, могу сказать, что я наделал много ошибок, пренебрегая наставлениями предков. Моя власть с годами все больше зависит от священников, и я невольно стал орудием в их руках. Мне приходится со многим мириться, чтобы они выразили свою поддержку Рехаваму, моему сыну, законному наследнику на трон. Дошло даже до того, что они сделали меня символом борьбы против учения отца, и с этим я уже ничего не могу поделать.

Может, в самом деле бог на их стороне, поскольку только они выиграли от всего произошедшего. Возможно, он вознаграждает этот народ за их фанатичную, порой слепую веру. И наблюдая все это, начинаешь задумываться над словами их мудрецов, что в мире существует только один бог, а другие, даже если и жили, то давно вымерли. При мысли о всемирном единобожье становится страшно, поскольку в таком обществе идеи о равенстве и братстве — несбыточный миф, но время все должно расставить по своим местам.

Для многих из них, я все еще являюсь тем самым спасителем, мессией, что распространит религию единобожья во всем мире. Они даже установили по всему царству статуи, изображающие меня, восседающего на коне и пронзающего копьем змея, сразу после того как вы покинули Урушалем. В вашем изгнании они усмотрели символы победы единобожья над идолопоклонством и в их понимании эта победа должна достигнуть мирового масштаба. Страшно представить, что для этого, придется стереть с лица земли сотни уникальных культур и народов с тысячелетней историей.

Утешение я нахожу в словах отца: «насилие порождает насилие, а сила другую силу». И поэтому я убежден, что это только начало сражения длиною в тысячи лет, и раненый Левиафан, зализав раны, обязательно нанесет ответный удар. Учение отца о мире без царей и религий, где не будет насилия, обязательно покорит все земли. Народы, устав от бесконечных войн и несправедливости, восстанут против правителей земных и на обломках их дворцов построят храм мира и любви».

* * *

Менелик долго не выпускал из рук письмо царя и, восседая на троне, продолжал размышлять о произошедшем, спросил мать:

— А что будет дальше?

Македа, немного подумав, ответила:

— Военачальники и левиты с женами, первенцами и другими детьми отправятся по морю в новые земли, далеко на север. Там они смогут продолжить работу ордена и начать строительство нового общества. А мы здесь продолжим дело твоего отца. С сегодняшнего дня в Аксуме началась новая история, и теперь не Урушалем, а этот маленький город на севере Савеи будет считаться духовной столицей мира, новым Урушалемом.

Менелик внимательно слушал мать.

— С этого времени здесь будет располагаться твоя резиденция и резиденция всех других правителей. Сегодня я сложу с себя полномочия царицы Савской, и завтра в Аксумском храме пройдет твоя коронация. Ты станешь первым владыкой Савейкого царства, после многовековой династии правителей-женщин.

— Хорошо, — ответил Менелик.

— Но перед тем как вступить на престол, ты в ночь перед коронацией должен прочитать «Книгу о славе царей». В ней рассказывается об истории нашего рода, а также о моем визите в Урушалемское царство и знакомстве с твоим отцом. С твоего восхождения на престол начинается новая династия Савейских царей, и только они имеют право знать истинную историю о произошедшем в Урушалеме непорочном зачатии и твоем чудесном рождении.

— А где эта книга? Я желаю больше узнать об отце своем.

— Мои летописцы уже закончили ее. Сейчас допишут, как ты вернул в Савею первенцев и привез сюда Ковчег Завета, а ночью ты уже сможешь приступить к изучению.

Менелик одобрительно кивнул. Македа подошла к нему и, нежно обняв, произнесла:

— Ступай, сынок, Хемсут покормит тебя, затем приляг, отдохни. У тебя было долгое путешествие и сложный день. Ночью ты запрешься в специально отведенной комнате и приступишь к чтению книги, а утром должен быть готов к коронации.

Менелик молча слушал царицу.

— Двадцать три год назад сбылось великое пророчество, я зачла тебя, оставаясь девой, значит, в будущем свершатся и остальные.

— О каких пророчествах ты говоришь?

— Мой сын, тебе выпала огромная честь стать первым правителем Савеи, династия твоя будет править в этих землях тысячелетия. От тебя произойдут коронованные особы и великие полководцы, что покорят земли от края и до края земли. Произойдут от тебя Спасители земные, мессии, поклоняться коим будут во всех уголках мира, и род твой продлится до скончания времен.

— А когда это произойдет?

— Мессии будут посещать этот мир, но их учение исказят, а их самих сделают инструментами в порабощении людей, как произошло недавно в Урушалеме. Но в Книге Судеб написано, что через три тысячи лет люди повсеместно начнут провозглашать идеалы свободы, равенства и братства, что и станет предвестником Золотого века. В те далекие времена весь мир станет единым царством, а народы одной семьей. Теперь ты понимаешь, какая великая миссия выпала тебе, Менелик. Ты должен стать достойным сыном великого Мастера.

— Скажи, пожалуйста, тот Мастер, о ком вы постоянно упоминаете с военачальниками, и есть мой отец?

— Да. Это тот самый великий военачальник Мариадон, но для меня он навсегда останется Мастером. Ночью ты сможешь узнать, каким на самом деле был твой отец, и историю нашего знакомства. Стремись стать таким же мудрым и справедливым правителем, уважающим всех людей и религии.

ГЛАВА 31. ДЕТИ ВДОВЫ

Прощание с отплывающими военачальниками, левитами и их семьями было долгим. Как и наставлял Мастер, возглавил это непростое путешествие военачальник Дан. Перед тем как отправиться в путь, они выбрали подходящее место к северу от Савеи, куда по расчетам должны доплыть через три месяца. Македа старалась снарядить шесть кораблей, каждый назван в честь одного из королей ее династии, большим количеством подарков, платьев, золотых украшений, а главное, запасами еды и питья. Некоторые из отплывающих взяли с собой маленькие статуэтки девы с младенцем на руках из черного дерева, веря, что это поможет легче перенести длительное морское путешествие.

Перед отплытием Дан с другими военачальниками подошел к царице и уже севшему на трон Менелику и произнес:

— Правительница Македа, царь Менелик, от себя и всех военачальников я хотел бы поблагодарить вас за теплый прием и возможность на этих огромных кораблях отправиться в новые земли. Может получиться так, что и там это учение не сразу будет воспринято, оставаясь достоянием лучших умов в тайных обществах. Но придет время, когда люди, уставшие от войн и насилия, добровольно станут вступать в наши ряды и, принимая эти идеи, начнут строить вокруг себя лучший мир. Со временем наши последователи, коих везде будут называть просвещенными, поскольку в их число будут отбираться самые талантливые и честолюбивые люди своей эпохи, займут самые важные должности во всех уголках земли и объединят мир под знаменем свободы, равенства и братства, — переведя дух, Дан продолжил: — Владычица, вам прекрасно известно, что Мастер для нас гораздо больше, чем наставник и великий военачальник. С его уходом мы потеряли лидера, на полях сражений, а в жизни он приходился нам братом. И поскольку Мастер для нас является духовным наставником, братом по ордену, посовещавшись, мы решили так же, как и он, считать себя сыновьями вдовы. Перед вашим лицом мы даем обет, что с этого момента все наши последователи из века век в память об основателе нашего ордена, будут называть себя детьми вдовы.

Македа поблагодарила Дана и военачальников за теплые слова, и они отправились в путь.

Продолжая провожать взглядом отплывшие на север корабли, правительница сказала Менелику:

— Я выполнила данное Мастеру обещание, его военачальники с семьями отправились в новые земли, ковчег спрятан в надежном месте, и теперь я смогу покинуть Аксум и поселиться в маленькой крепости неподалеку.

— В какой именно, повелительница?

— Не припомню названия, мы со жрецами обнаружили эту крепость в горах совсем недавно. Там можно проводить все необходимые ритуалы, в ней я буду дни напролет молиться богам о тебе и твоих потомках. А когда состарюсь, отправлюсь в Тадмор, где, как и мои предки, покину этот мир. И когда моя душа выберется из темницы тела, я наконец-то снова встречусь со своим Мастером.

Продолжая смотреть на отдаляющиеся от берега корабли, которые становились все меньше, Менелик спросил:

— Моя мудрая мать, теперь, когда первенцы отправились с военачальниками в новые земли, ковчег в Аксуме, получается, что это конец истории, связанный с твоим посещением Урушалема?

Хитро улыбнувшись и прищурив глаза, царица Македа сказала:

— Нет, царь Менелик, это не конец истории, начавшегося с моего визита в Урушалем, а только начало новой мировой истории.

Примечания

1

Новый день начинается с восходом луны, а заканчивается с закатом.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1. САВЕЙСКОЕ ЦАРСТВО

ГЛАВА 2. УРУШАЛЕМСКОЕ ЦАРСТВО

ГЛАВА 3. СЕВЕРНЫЕ ГРАНИЦЫ ЗЕМЕЛЬ СОЛОМОНА

ГЛАВА 4. МАКЕДА ОТПРАВЛЯЕТСЯ В УРУШАЛЕМ

ГЛАВА 5. АШМЕДАЙ! АШМЕДАЙ! АШМЕДАЙ!

ГЛАВА 6. НАПАДЕНИЕ НА КАРАВАН ЦАРИЦЫ В УЩЕЛЬЕ

ГЛАВА 7. РАЗГОВОР ЦАРЯ СОЛОМОНА И ВОЕНАЧАЛЬНИКА МАРИАДОНА

ГЛАВА 8. ТРИ ЗАГАДКИ, ДВЕ ОТГАДКИ

ГЛАВА 9. ЗНАКОМСТВО С ЦАРИЦЕЙ МАКЕДОЙ

ГЛАВА 10. ПИР ВО ДВОРЦЕ СОЛОМОНА

ГЛАВА 11. СПОР ПЕРВОСВЯЩЕННИКА С ГЛАВНЫМ ВОЕНАЧАЛЬНИКОМ

ГЛАВА 12. КОЛЬЦО С АСТЕРИКСОМ

ГЛАВА 13. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРЯ СОЛОМОНА В ШАТЕР

ГЛАВА 14. МАРИАДОН И МАКЕДА В ЛЕСУ

ГЛАВА 15. АЭНДОРСКАЯ КОЛДУНЬЯ

ГЛАВА 16. ПУТЕШЕСТВИЕ В СВЯТИЛИЩЕ ОГНЯ

ГЛАВА 17. ВЕСЕННИЙ БАЛ У БАФЭМЕТА

ГЛАВА 18. СЛОВО В ОБМЕН НА ВОЛЬНУЮ

ГЛАВА 19. БЕНОНИ РАД ПРИБЫТИЮ МАСТЕРА

ГЛАВА 20. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРИЦЫ В УРУШАЛЕМ

ГЛАВА 21. СОВЕТ ВОЕНАЧАЛЬНИКОВ С ЛЕВИТАМИ

ГЛАВА 22. ЦАРЬ В ПОКОЯХ МАКЕДЫ

ГЛАВА 23. ЦАРЬ ПОЛУЧАЕТ ТАЙНОЕ СЛОВО

ГЛАВА 24. ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР МАРИАДОНА И МАКЕДЫ

ГЛАВА 25. МЕСТЬ ЦАРЯ СОЛОМОНА

ГЛАВА 26. ПОКУШЕНИЕ НА МАСТЕРА

ГЛАВА 27. СОН ЦАРЯ

ГЛАВА 28. ЦВЕТУЩАЯ ВЕТКА АКАЦИИ

ГЛАВА 29. УПАДОК УРУШАЛЕМСКОГО ЦАРСТВА

ГЛАВА 30. АКСУМ. НОВЫЙ УРУШАЛЕМ

ГЛАВА 31. ДЕТИ ВДОВЫ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg