«Перстень с трезубцем»

Перстень с трезубцем (fb2) - Перстень с трезубцем 1855K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Александрович Теущаков

Александр Теущаков Перстень с трезубцем

Посвящается моему деду, мадьяру Ашвани Михаилу

Часть 1. Сокровища графа Жомбора

Пролог

В Западной Европе есть удивительная страна – Трансильвания. Мадьяры называют ее – Эрдеем, а немцы – Семиградьем.

Изумительным ореолом красоты окружила природа горы и леса. Величественные родовые замки, города-крепости, монастыри и древние обители веками хранят свои истории и тайны. Одна из таких легенд заняла свое место в летописи былых времен и по сегодняшний день вызывает споры, а поэтому рождаются все новые и новые слухи.

Эта история приключилась в Южных Карпатах, в начале XVI столетия, когда османское иго захлестнуло горем народы Венгрии, Трансильвании, Валахии и другие прикарпатские королевства и княжества. В эпоху экспансии османской империей Европейских государств, национальные герои поднимали мадьярский народ на защиту своих земель. Среди множества таких защитников выделялся Ва́шар А́ндор – неуловимый гайдук, не признающий дворян, идущих в услужение к османской знати и австрийским королям Габсбургам. Турецкие наместники прозвали его маридом, а Трансильванские дворяне – «Черным гайдуком». Вашар захватывал и сжигал обозы, нападал на небольшие отряды турок, возвращая свободу захваченным в плен людям. Справедливо разбирался со знатными помещиками, грабившими свободных крестьян.

Горы и могучие леса скрывали неуловимого гайдука и его ватагу. Люди молвили – он часто появлялся в Южных Карпатах в ущелье Дьёрдя Дожа, откуда делал тайные вылазки в укрепленные замки и нападал на турецкие обозы. Вашар Андор со своими людьми проникал по тайным ходам в крепости и наводил ужас на турецкие гарнизоны. Крупное вознаграждение назначил за его голову вице-визирь Алишер-паша за то, что Вашар посмел захватить сокровища, собранные подчиненными паши во многих крепостях, замках и домах знатных дворян.

Турки, собирающие налоги с населения, не успевали докладывать своему начальству, что Черный гайдук вновь обобрал их до нитки. Вашар избрал именно это ущелье, названное в честь его земляка Дожа, национального героя Венгрии. Старые солдаты и крестьяне называли предводителя повстанческого движения Дьёрдем Секеем. В 1514 году в этом ущелье планировался общий сбор войск Дожа перед ударом по всем турецким форпостам, расположенным на южных границах Трансильвании. Через тридцать лет Вашар соберет повстанцев и крестьян в том же ущелье и даст решительный бой турецкому войску, разгромив его до основания.

Внезапная встреча гайдука с богатой графиней Жомбор Ребекой, стала неожиданным поворотом в его судьбе. Сначала, они расходились во взглядах, и долгое время враждовали, но затем сошлись в общем деле – борьбе с турецкими захватчиками. Некогда коварная и мстительная графиня, увлеклась отчаянным гайдуком, и долгие годы любила его страстно и преданно.

Параллельно с существованием гайдука Вашара, идет жизненный путь знаменитого графа Ласло, справедливого и храброго воина, живущего в своем замке «Железная рука». Ласло не по душе, когда его соотечественники открыто выражают свои симпатии турецкому султану, а другие преклоняются перед королем Австрии – Фердинандом I. Ласло Михал влюблен в прекрасную девушку – Йо Этель, они помолвлены с самого детства, но перед свадьбой беда ворвалась в их жизнь, Этель была похищена неизвестными людьми.

И кто бы мог подумать, что в этой истории была замешана гордая Жомбор Ребека, об отце которой ходили, страшные слухи: поговаривали, что он обучал орлов нападать на людей…

С этого места и начинается подробный рассказ.

Глава 1.Осада замка

Высоко в небе над Орлиным ущельем парят две птицы. Это орлы-беркуты, самец и самка, затеяли брачные игры. Взмыв в верхнюю точку, самец прижал крылья к хвосту и, расправив плечи, срывается в пике. Достигнув скалистых выступов ущелья, орел резко меняет траекторию полета и снова возвращается на прежнюю высоту. Самка, делая витки, догоняет и бросается на него, выставив сильные когти. Но все это – игра. Они сходятся в полете, паря в высоте и кружась по спирали, медленно приближаются к земле.

В труднодоступной скале есть небольшое углубление, там и гнездятся великолепные птицы. Чуть выше, над гнездом виднеется проход, довольно широкий, через него в пещеру может спокойно пройти человек.

Два-три раза в неделю в ущелье появляются люди. Молодая женщина в охотничьей одежде приезжает верхом на вороном коне. Спустя день или два, сменяя нее, появляется мужчина в мадьярском костюме. Проходя по сложным проходам, они оказываются рядом с гнездом. Тайной окутано посещение ими пещеры.

Несколько лет назад ущелье называлось «Волчьим», из-за облюбовавших скальные углубления и подземные норы многочисленных стай хищников. И вот однажды появились люди, которые привезли с собой орлов и, обучив охоте, постепенно выжили волков из ущелья.

Сидя на высокой скале, орел примечал жертву, затем соскальзывал вниз и, падая на большой скорости, впивался когтями в позвоночник. Подняв добычу, беркут сбрасывал ее на камни, а затем добивал. Иногда он хватал хищника на взлете, одной лапой за голову, а другой за хребет и если позволял вес, прямо в воздухе переламывал позвоночник или разрывал клювом крупные сосуды на шее.

Иногда по ущелью проезжали люди, срезая путь к перевалу «Трезубец», где разместились подряд три высоких горы. При появлении «чужаков», в скалах раздавался пронзительный свист, похожий на крики орла. Некоторых путников удивляло, как пара орлов, повинуясь, зову своего собрата, дружно спускались на скалы.

Однажды пожилой старик, пасший недалеко отару овец, не досчитался одной, и пошел через ущелье в сторону перевала. В тот день он стал свидетелем страшной картины. Стук копыт по камням отвлек его от мыслей и чтобы не оказаться замеченным, пастух скрылся за скальным выступом. Показался всадник на вороном коне и, как только он приблизился, старик увидел, что это была молодая, красивая женщина, в изящном, гусарском мундире. Все, что произошло дальше, поразило старика.

С разных сторон к женщине приближались двое мужчин, облаченных в рваную одежду. Видимо они готовились к этой встрече заранее и, вооружившись длинными палками, подошли близко к ней. По их решительному виду можно было определить, что они не с благой целью остановили всадницу. Пастух не расслышал слов, произнесенных разбойниками. Высунувшись из укрытия, он увидел, как один нападавших схватил коня под уздцы, а другой, угрожая палкой, что-то потребовал от женщины.

Она поднесла какую-то вещь к своим губам, и тут же раздался пронзительный звук, похожий на орлиный клекот. Женщина выхватила нагайку из-за голенища сапога и огрела стоявшего перед ней разбойника. Удар пришелся по лицу. Он взвыл от боли и закружился. Она еще два раза стеганула по спине, заставив мужчину упасть на колени. Второй разбойник опешил и стоял в нерешительности, держа в руках палку. И в этот момент старый пастух увидел, как с высоты, на огромной скорости, что-то приближается к земле. Еще миг, и это что-то, превратилось в большого орла, нависшего над стоявшим разбойником. Внезапно появился еще один хищник и, повинуясь сигналу женщины, напал на второго разбойника. Картина была жуткая – птицы рвали когтями и клювами живую, людскую плоть. Они часто взмахивали огромными крыльями, балансируя ими в воздухе, и продолжали атаковать обезумевших от страха разбойников. Женщина отъехала на расстояние, чтобы не мешать птицам продолжать свое кровавое дело. Один из разбойников, прикрывая голову руками, бросился бежать, но всадница быстро догнала его и, подняв скакуна на дыбы, обрушила на разбойника град ударов нагайкой, и вдобавок, он получил от коня передними копытами по спине.

Боясь пошевелиться, старик остолбенел, ему никогда не приходилось видеть, как орлы нападают на людей, если бы кто-то раньше рассказал ему об этом, ни за что не поверил. Подобное зрелище отбило у него охоту ходить впредь через Орлиное ущелье.

Женщина поднесла что-то к губам, и снова послышался орлиный клекот. Хищники послушно поднялись в воздух и, набирая высоту, запарили над ущельем.

Испуганный пастух дождался, когда женщина покинет ущелье, а затем украдкой, с опаской, поглядывая на небо, вышел из-за скалы. Двое разбойников, плача и ругаясь, ковыляли в сторону перевала «Трезубец».

Слухи об орлах, нападающих на людей, быстро разнеслись по окрестным селениям и, подкрепленные разными небылицами, превратились в страшную легенду о жестокой графине, которая вырастила своих орлов, и обучила нападать на людей. А следом разлетелась весть страшнее первой: графиня начинала обучение орлов, натравливая их на маленьких детей.

Так это было на самом деле или это людские выдумки, никто точно не знал, но многие перестали срезать путь через ущелье, и ходили к перевалу другой дорогой.

Одинокий всадник, мужчина, одетый в национальную мадьярскую одежду, остановил своего коня на перевале и осмотрел с высоты Трансильванские Альпы. С раннего детства он влюбился в красоту Южных Карпат. Его взор перекинулся на подножие гор, где расположились обширные долины, изборозжденные речушками и крупными реками, несущие свои чистые воды в главную артерию княжества – Дунай. В предгорьях раскинулись лесостепи, сменяющиеся буковыми лесами. Вековые дубы заполнили нижний пояс гор. Расплескавшись по склонам зеленым покрывалом, деревья поднимаются до километровой отметки. Выше в горах начинается смешанный лес: бук, ель, пихта. Перед вершинами хребтов, хвойные деревья уступают кустарникам и альпийским лугам. Далее начинаются осыпи и скалы, местами поросшие лишайниками. Выше разместились карликовые ивы, уцепившись корнями за камни.

Мужчине вспомнилась красивая легенда, существующая среди Трансильванского народа об образовании двух горных систем.

…В давние времена, к земле приблизились два гигантских существа в образе огнедышащих драконов, оба обладали огромной, разрушительной силой и были подобны огненным смерчам. Один из них, упав на поверхность земли в районе Среднедунайской равнины, пробороздил Европу. Пройдя под землей тысячу с лишним километров в длину, и несколько сот километров в ширину до Лигурийского моря, дракон остановился. Вот так образовалась горная система под названием – Альпы, которая пролегла дугой через Германию, Францию, Италию.

Второй дракон, своим падением создал другую цепь гор – Карпат, протянувшихся от верхней Венгрии до реки Дунай. Громадный исполин проложил дугообразный путь через Словакию, Польшу, Украину, Румынию, протяженностью до полутора тысяч километров. Два дракона как бы пытались соединиться друг с другом, так как восточные отроги Альп – Лейтские горы, отделяются от западных отрогов Карпат всего на полтора десятка километров.

Мадьярский мужчина возвращался с прогулки в свою обитель, туда, где среди бескрайних горных массивов, между городами Надьсебен и Караншебеш, недалеко от «Соляного ущелья», на высоком, каменистом холме, возвысился замок «Железная рука». Рядом с ним, в окрестных пещерах, два века подряд добывается соль. Он направил коня по основной дороге и, огибая утесы и нагромождения скал, приблизился к замку. Остановился возле глубокого рва и, спешившись, пошел по мосту, одна часть которого поднимается, а другая половина нависает надо рвом. Над аркой в стене красуется выбитый в камне герб в форме щита, в центре которого размещена облаченная в латы рука с саблей, что означает верность воинскому долгу. Это старинный родовой герб, много веков принадлежащий графам Ласло. Мужчина – мадьяр, и был последним из отпрысков знатного рода графов.

Крепкие, окованные железом дубовые ворота, постоянно открыты. Однако в глубине проходной арки видна массивная, опущенная решетка. По территории замка между двумя стенами, ведет широкий проход. За внутренними воротами видна вымощенная булыжником площадь, в конце которой возвышается главное сооружение замка – донжон, а справа часовня, где ведет свои проповеди священник, придерживающийся лютеранской веры. Вдоль стен расположены башни разных размеров и предназначений: жилые помещения, кухня, баня, конюшня. С западной стены крепости виднеется небольшое озеро, считающееся очередной загадкой природы Трансильвании.

Взрослые мужчины и женщины, живущие на территории замка, постоянно предупреждают детей, что в этом озере нет дна. Никто из ныряльщиков не мог определить глубину с правой стороны водоема, даже удлиненная в несколько раз веревка с камнем на конце, не достает дна. Так глубоко это озеро. Видимо давным-давно между скалами образовалась расселина. Больше всего жителей окрестных деревень и самого замка удивляло, что левый берег был пологим, где ребятня часто купалась в озере.

По поводу глубокой расселины Ласло Михал слышал продолжение легенды о драконах: один, как раз застрял в недрах земли в этом самом месте. Много веков назад он извергал гигантское пламя внутри пещеры, где сейчас расположены соляные копи графа Ласло, а огромная впадина в озере – это следствие движения гор, когда дракон пытался высвободиться из каменного плена.

Ласло Михал обогнул водоем и, поднимаясь к скалистым, отвесным стенам, направился по узкой дорожке. Граф присмотрелся и различил на сухой земле едва заметные следы от обуви, они вели дальше по камням вверх, к низвергающемуся водопаду. Он подошел к самому краю… Это было удивительное место, прозванное жителями окрестных селений – «Отпечатком сатаны». Если взглянуть с высоты, то можно увидеть на скале небольшое плато и углубление, заполняемое проточной водой – это натуральная каменистая ванна перед обрывом, походившая на огромный отпечаток ноги.

Взрослые никогда не пускают сюда детей, да разве за ними усмотришь, нередко кто-нибудь со стен замка заметит детей и крикнет во двор:

– Болгарка! Опять твой сын затянул ребятню на «Сатанинский след». Смотри, попадет тебе от господина графа. Хозяин замка Ласло, строго наказал родителям и взрослым, чтобы они не пускали детей на «Отпечаток сатаны». А маленьким сорванцам любопытно увидеть своими глазами, с какой высоты падает вода. Двое ребят берут за ноги третьего и он, подползая к краю, заглядывает вниз. Дух захватывает, ощущение такое, что сейчас вместе с потоком воды мальчик устремится в озерную бездну. Насмотревшись, отталкивается руками и спешит покинуть опасное место. Не многие из ребят отваживаются на подобное любопытство.

Граф вспомнил, как год назад девятилетний мальчуган, не послушав взрослых парней, осмелился подползти к краю и, сорвавшись, упал в пучину. Его долго искали, но кто рискнет нырнуть в холодное озеро, тем более глубина его не позволяет ныряльщикам сильно погружаться. Тело ребенка всплыло по истечении двух недель.

…В 1510 году в семье Ласло родился мальчик – первенец – это и был будущий граф Ласло Михал. После его рождения произошел спор деда с отцом младенца – Лайошем, как назвать малыша. Старик-граф хотел дать мальчику имя Атилла, в честь вождя гуннов. Мать ребенка – Мария и ее муж склонялись, чтобы назвать его Михалом, в честь друга семьи – чеха О́то. Участвуя в военной компании, направленной войсками венгров против армии Мехмеда II, в начале июля 1456 года при штурме турками Белграда, Ото спас графа Лайоша от смерти.

Экспансия османской империи в конце 15 века на территории Венгрии временно приостановилась.

Шестьдесят пять лет османская империя не предпринимала широкомасштабных боевых действий, но в 1521 г. под натиском войск Сулеймана, пал город Белград.

В этом же году в семью Ласло ворвалось горе, была убита жена Лайоша – Мария, мать одиннадцатилетнего Михала. Граф в составе гарнизона защищал от турок город Землин. Попав в окружение, он с венгерскими воинами прорывался через реку Сава на нескольких плоскодонных лодках. Жена Лайоша находилась рядом с мужем, когда османская стрела поразила ее насмерть. Тело Марии привезли в замок Железная рука, где и похоронили в фамильном склепе.

Ото – нареченный отец Михала, будучи старцем, вложил много знаний в мальчика, на половину осиротевшего. Он научил его стрелять из ружей, лука, владеть саблей и булавой, ловко ездить на коне, вскакивая и соскакивая прямо на ходу. Научил читать, писать, говорить на разных языках. В шестнадцать лет паренек бесстрашно переплывал озеро вдоль и поперек.

Однажды Михал удивил и в тоже время напугал своих родственников. Стоя на краю водопада, он ждал, когда солнце выйдет из-за тучи и затем вытянувшись по струнке, прыгнул в пучину. Своим поступком он решил доказать суровому отцу, что смел и отважен, так как до него, по доброй воле, ни один человек не решался прыгнуть со скалы. Лайош жестоко наказал молодого графа, избив плетью, но даже при экзекуции Михал не проронил слезинки и не издал ни звука, тем самым заставил отца согласиться, что он заслуживает уважения. Так формировался характер молодого графа.

Шли годы…

В 1526 году турецкая армия осадила город Мохач. Часть войск, выискивая разные пути и подходы к крупным городам, пробивала себе новые дороги. Одной из них турки решили воспользоваться, и нашли проводника, согласившегося провести боевые отряды между холмами, скалами и ущельями. Пройдя условную границу между Валахией и Трансильванией, османские отряды намеривались добраться до реки Марош и, повернув на запад, достичь Сегеда. А дальше, ускоренным стокилометровым маршем, подоспеть на помощь основной османской армии.

Многочисленные колонны солдат, одетых в пеструю одежду, под звуки труб и барабанов, спускаясь с холмов, стекались в единый людской поток. Замок Железная рука, как раз оказался на их пути.

Престарелый Ласло Лайош и Ото все продумали, организовав умелую оборону. Подступы к замку были напичканы потайными ловушками. Искусно замаскированные волчьи ямы располагались в шахматном порядке и затрудняли быстрое передвижение турок. На дне каждой из них, торчали острые колья и противник, попавший в ловушку, оставался заложником долгой и мучительной смерти.

Крепость имела стратегическое значение, ее гарнизон практически контролировал проход к ущелью, к которому рвались османские войска. Узкая дорога не давала туркам широким фронтом идти в наступление, к тому же на стенах замка были установлены пушки, готовые бить по большому скоплению неприятеля.

Тяжелую артиллерию невозможно было протащить в сложной местности, потому османские военачальники в большей степени рассчитывали на численность своих войск и на несостоятельную оборону замка, но здесь Кара-бей, возглавивший турецкое войско, просчитался. Отряды добровольцев из числа крестьян, рабочих соляных копей, торговцев, скотоводов, заполнили лесные массивы. Оборонительные линии окружали замок с юго-востока.

С левой стороны продвижению турок к крепости мешало озеро и скалистая местность, а справа густой лес. Днем воинам ислама удавалось немного продвигаться через заросли, посылая вперед сторожевые отряды, но ночами на них внезапно нападали вооруженные люди.

Опасаясь, что турки пройдут ущельем и смогут напасть на их земли с тыла, дворяне откликнулись на призыв старого Ласло, и помещики с окрестных селений помогли осажденным в крепости подкреплением.

Когда турки подошли ближе к стенам замка, то наткнулись на глубокий ров и вал земли, перемешанной с камнями. Длина лестниц не позволяла перекинуть их на противоположную сторону, и османским воинам ничего не оставалось, как с опаской спуститься на дно рва. Вот тут-то, со стороны озера послышался шум приближающейся воды – венгры открыли шлюзы. Бурным потоком вода смыла людей, увлекая их к крутому обрыву, сбрасывая на острые выступы каменных глыб. Туркам пришлось отступить от наполненного водой рва. Ночью они предприняли попытку захватить замок со стороны леса, но и там их ждала неожиданная неприятность: со стоящих стеной скал на турок обрушился град крупных камней и булыжников. С ужасающим грохотом огромные валуны врезались в гущу неприятеля, давя людей и переламывая им кости. При свете мечущихся факелов невозможно было сосредоточить и направить воинов в безопасные места. Со стен на головы османских воинов обрушились потоки кипящей смолы и жира. Копья и стрелы осажденных поражали плотные ряды нападающих. С бруствера замка ударили одновременно несколько пушек и ряды турок дрогнули. Пришлось снова отступить, отойдя на безопасное расстояние к озеру.

Ласло Михал не спал уже вторую ночь, он носился с одного конца крепости к другому, отдавая распоряжения отца и дяди Ото. Не зря парня учили боевому искусству и владению разными видами оружия. Он быстро и ловко вбегал по каменной лестнице на наружные стены и вставал рядом с крестьянами, отбивающимися от назойливых турок. Копья, камни, булыжники – все шло в ход. Через какое-то время молодого графа уже видели на сторожевой, угловой башне, где он, натягивая тетиву лука, выпускал стрелы в сторону противника.

Старики, женщины и дети расположились под наружными стенами, с кадками, корытами, кожаными ведрами, готовые в любой момент погасить пожар. Турки, находясь на расстоянии от крепостной стены, выпускали просмоленные, горящие стрелы. Жителям замка пришлось обильно пролить водой все деревянные крыши. Некоторые осажденные спрятались в помещении главной башни-донжона, она являлась внутренней, укрепленной частью замка.

Через подземный потайной ход на территорию крепости проник посыльный от графа Жомбора, жившего в своей крепости в восьмидесяти верстах от замка Железная рука. Он сетовал перед графом Ласло, что не может помочь подкреплением, так как его боевые отряды направляются сейчас под город Мохач, где османские военачальники сосредоточивают основные силы.

Поздно вечером противник произвел еще одну попытку захватить главный мост и разрушить подъемную решетку. Нападавшие перебросили через ров длинные бревна, но сверху, где располагалось караульное помещение, на головы турок выплеснули несколько чанов с кипящей смолой. С боковых башен, выступающих за наружные стены, на врага посыпались сотни стрел. Туркам опять пришлось отступить.

Ночью, престарелый Лайош и Ото созвали совет в оружейном помещении под главной цитаделью. Они решили послать человека к воеводе с прошением о помощи. Еще день, два они в состоянии сдерживать превосходящие их силы противника. На исходе продукты, порох. Люди, несмотря на надежные укрытия, гибнут. Турецкие лучники, хорошо обученные в боях, подстерегали осажденных в любых частях крепости. Даже не спасали машикули – подвесные бойницы, и там стрелы турок достигали своей цели.

Надеждам осажденных мадьяр не суждено было осуществиться. Не прошло и суток, как был отправлен посыльный к воеводе, а уже поступило тревожное известие, что турецкая армия под предводительством султана Сулеймана, разбив венгерскую армию под Мохачем и обезглавив витязей, направилась на город Буду. Венгерский государь Лайош II тоже погиб во время битвы.

Днем турки возобновили атаку на замок, подтащив длинные стволы, только что срубленных в лесу елей, и перебрались на другую сторону рва. Приставив к стенам лестницы, османские воины штурмовали крепость. Осажденные длинными шестами отбрасывали лестницы от стены, турки в безумии, со страшными криками срывались в воду. Стрелы тучами посылались в отважных защитников крепости.

Ближе к вечеру, турки разместили около рва несколько небольших пушек и метательных орудий, привезенных верхом на лошадях. На осажденных обрушились сотни массивных копей, камней и туш убитых животных. По всей крепости разнеслось зловоние. Затем посыпались огненные шары. Начались пожары, люди были не в состоянии погасить разбушевавшееся пламя.

Стареющий отец подозвал к себе сына:

– Михал, бери с собой несколько воинов, уводите женщин и детей из замка. Прячьтесь в горах, туда турки не осмелятся сунуть нос.

– Отец, мое место рядом с тобой.

– Нет, ты должен это сделать! Ты не можешь ослушаться, людей необходимо спасти. Когда турки покинут крепость, вы вернетесь.

– А ты, а дядя Ото?

– За нас не беспокойтесь, как только вы уйдете в горы, мы тоже оставим крепость. Что поделать сынок, как не жаль бросать нам своего гнезда, где упокоились наши предки и твоя мать, но жизни свои мы должны сохранить. Турки уйдут, пусть даже они оставят гарнизон, мы все равно выбьем их из нашей крепости. Ступайте с богом! – Помолчав немного, добавил. – Я признаю сынок, ты стал настоящим воином, теперь ты в состоянии защитить и отстоять наш род и мы с дядей Ото гордимся тобой. – Он крепко обнял сына на прощание.

Михал в сопровождении Ото вышел на площадь перед цитаделью, где их уже ждали люди. Всех оповестили об отходе. В толпе слышался женский и детский плач. Жены прощались с мужьями, дочери и сыновья с отцами. Кто знает, суждено ли им встретиться, ведь на утренней заре турки пойдут в новое наступление и одному Богу известно, кому суждено выжить в этом жестоком сражении.

Граф Лайош взошел на зубчатые стены донжона. При свете факелов и догорающих деревянных построек, смотрел, как ровная колонна людей покидает через потайной ход территорию замка.

Утром турки при помощи минеров подорвали главные ворота и ворвались в замок. Оставшихся в живых защитников, османский командующий Кара-бей приказал сжечь на костре живьем.

Вследствие междоусобных войн и распрей между дворянами, Венгрия в 1526 году была разделена на три части. После битвы под Мохачем и падением города Буды, избранный король Ян Запольяи надежно держал свою власть в восточных венгерских комитатах и Трансильвании. Образовавшееся новое государство – Трансильванское княжество, попало в политическую зависимость к Османской империи.

Осенью 1529 года Сулейман направил 120 – тысячное войско на осаду Вены – столицы Австрии. В авангарде ехали двадцать тысяч всадников. Акынджи – мешочникам была поставлена задача: нещадно истреблять население Венгрии и Австрии, подготавливая огромные территории к оккупации обеих государств турецкими войсками. Акынджи, проходя по комитатам, на две трети уничтожили мирное население. В целом было разграблено и уничтожено большое количество замков и крепостей.

Турецкие войска не смогли овладеть штурмом столицей Австрии и, потерпев поражение под стенами Вены, вынуждены были повернуть назад. Проходя по территориям завоеванных государств, они угнали в плен около десяти тысяч жителей.

Возмужавший за 15 лет Ласло Михал, теперь правил родовым поместьем, восстановив полностью сожженный турками замок. Ото – нареченный отец Михала, погиб при осаде крепости. Родной отец – граф Ласло, вернувшись после захвата и разграбления замка, попал в хитросплетенную интригу, устроенную богатым дворянином Жомбором, хотевшего правдами и неправдами присвоить себе замок Железная рука. Жомбор считал, что его род появился в Трансильвании намного раньше, чем пришли из южных земель предки Ласло.

Спустя год после осады турками замка, старый граф узнал, что все козни исходят от жестокосердного Жомбора. Лайош, не медля отправился в замок Черный коршун, и угодил в плен к туркам, захватившим к тому времени крепость. Сам Жомбор скрылся в Польше, но через своих доверенных лиц в Трансильвании готовил захват замка Железная рука.

Граф Ласло Михал не мог понять, откуда исходит прямая угроза, по настоянию некоторых дворян, друзей его отца, он добился аудиенции у королевы Изабеллы. Она выслушала молодого человека и пообещала помочь. Узнав, как он с отцом и жителями замка трое суток бесстрашно противостояли в крепости тысячам османских воинов, выпросила у султана прощение для молодого графа, упомянув, что он является теперь его вассалом. Сулейман, уважая храбрых и отважных воинов, даровал молодому графу свободу и право владеть замком. Железная рука вновь обрел прежних хозяев и молодой Ласло, наняв управляющего, за годы полностью восстановил разрушенный замок.

Все эти годы Михал пытался отыскать следы пребывания отца в Черном коршуне. Жив ли он или турки его убили, Михал не знал. Наслышанный о коварстве графа Жомбора и его дочери Ребеки, Михал предпринимал попытки отыскать отца через них. Но вскоре графа Жомбора, вернувшегося из Польши, схватили турки и казнили, а его дочь Ребека скрылась. До сих пор место ее пребывания держится в строжайшей тайне.

Ласло Михал сидел недалеко от водопада и всматривался в воду. Перекатываясь по камням, она заполняла «Сатанинский отпечаток». Осторожно, не спеша, она подкрадывалась к краю и, как бы набравшись смелости, падала с тридцатиметровой высоты. Он любил это место, вспоминалось многое: часы, проведенные в одиночестве, когда разъяренный отец, порой вымещал на нем свой гнев и маленький Михал убегал подальше от замка. Здесь он впервые увидел гостью – мадьярскую девочку, навестившую крепость со своим отцом, бароном Йо. Тогда Михалу было одиннадцать лет, а Йо Этель восемь. Он тихо подошел к девочке, сидевшей на берегу озера и присел рядом. Несмотря на осенний ветерок, принесший со стороны озера прохладную свежесть, она была одета в короткую белую рубашку с широкими рукавами и темную сборчатую юбку. На ее хрупкие плечики была накинута пруслика. На голове у маленькой Этушки красовался чепец, расшитый зигзагами и разноцветными ленточками, на ногах маленькие, красные сапожки. Одежда влияла на облик девочки, меняя ее возраст, отчего она выглядела годами наравне с Михалом.

Мама Михала погибла в этом же году при турецком нашествии на Белград, ему только-только исполнилось одиннадцать лет. Он часто вспоминал о ней и тяготился без материнской ласки. Воспитывал Михала отец и недавно поселившийся в замке друг семьи Ласло – Ото.

Оказалось, что гости приехали сватать свою дочь маленькому графу и перед их отъездом, Михалу и Этель объявили, что они помолвлены. Дети сдружились буквально за несколько дней и совсем не были против, что когда вырастут, станут мужем и женой. Михал в тайне ото всех, привел Этушку в пещеру, где они, подражая взрослым, провели свой детский, свадебный обряд. Он показал ей потайное место, где прятал настоящее оружие и немного богатств: золотой браслет, несколько наконечников от стрел из золота и самое главное – ожерелье из жемчуга, работы итальянского мастера, некогда принадлежавшего его матери. Мальчик вручил драгоценность Этушке и поклялся ей в верности до конца жизни.

Ласло Михал тяжело вздохнул, вспоминая свою невесту, пропавшую три года назад, вид его был опечаленным: «Где отыскать тебя, драгоценная моя, сколько еще пройдет времени, пока мы не обнимем друг друга. Ласковая моя, любимая. Жива ли ты, Этушка?».

Глава 2.Тайное письмо

Крупный олень замер, высоко подняв голову с ветвистыми рогами. Шевеля ушами, он вслушивался в звуки и шорохи величественного леса. Далеко, под склоном большого холма послышались людские голоса и похрапывание лошадей.

Красавец олень оберегал покой небольшого стада. Самки с детенышами, встревоженные внезапным появлением людей, устремились в густую чащу и вожак, дождавшись, когда они скроются, быстро последовал за ними.

Небольшой отряд османских турок, спускаясь с альпийских лугов, продвигался по лесной дороге, петляющей между елей и кустарников. Впереди всех на рыже – пегом коне ехал проводник, валашский охотник, хорошо знающий эти края и взявшийся за вознаграждение провести турок до реки Марош. В нескольких верстах от нее, в небольшой долине, расположилась укрепленная крепость Черный коршун – вот туда и спешил турецкий отряд.

Остался позади перевал, не менее опасный, чем предыдущие. Преодолевая последнее препятствие на своем пути, отряд спускался по крутому, каменистому склону. Лошадь, подвернув ногу, упала и нагруженная телега, на миг, потеряв управление, потянула за собой оступившееся животное. Телега моментально съехала под уклон, увлекая за собой бедную лошадь в пропасть.

На протяжении всего пути от укрепленного форта «Золотой шатер» до «Перевала смерти», отряд потерял одного воина и трех лошадей. Пересекая границу Трансильванского княжества, отряд из двадцати всадников попал в засаду малочисленной ватаги разбойников, но смог вырваться и, укрывшись в густом лесу, продолжить путь до крепости Ду́бравица. Окончательным пунктом их опасного путешествия являлся замок «Черный коршун», принадлежащий теперь туркам.

Впереди небольшой колонны ехали верхом на конях четыре губера – смуглолицых араба, зорко осматривающих окрестности дубравы. За ними на расстоянии, двигалась телега с кибиткой, в которой разместились пять женщин. Одна из них, молодая турчанка Зульфия, одета в красивую одежду – это наложница, она имела при себе служанку Зэйру. Две девушки, рабыни, семнадцати лет, были захвачены турками по дороге, их привязали крепкими веревками к телеге. В самом углу кибитки сидела женщина, на вид около тридцати лет, она была прикована цепями к телеге, и кроме этого, на ее шею было одето железное кольцо. Этой женщиной была графиня Жомбор Ребека. Очаровательная, пленительная, волос черный, лицо худощавое, волевое, красивое. Ее кожа имела темноватый оттенок. В уголке рта образовался крупный кровоподтек, обезобразив ее прекрасное лицо.

Герей-ага ехал рядом с повозкой на вороном жеребце, он был главным в отряде, все воины беспрекословно подчинялись ему. Он иногда бросал взгляд на пленную женщину через приоткрытый полог, теперь он не жалел, что отдал за нее породистого коня. Когда он повстречался с отрядом воинов-дербенджи, то заметил ее среди пленных. Герей-ага что-то подумал про себя и решил договориться с командиром отряда. Сошлись на породистом коне, которого ага отдал за пленную. За эту женщину в Турции на невольничьем рынке он получит хорошую сумму и потому не решился отправить ее попутным караваном в свой родной город, а прихватил Ребеку с собой, надеясь сохранить ее возле себя до конца путешествия. Несомненно, он узнал ее, это была та самая графиня, которую в 1527 году турки взяли в плен вместе с ее отцом. Правда, ей удалось тогда бежать из замка, где их содержали под стражей, а вот ее отцу комендант крепости Хаджи-бей отсек голову.

Следом тянулись четыре повозки, набитые доверху трофеями: одеждой, утварью и оружием. На небольшом расстоянии, растянувшись, ехали охранники и завершали процессию навьюченные лошади.

Герей-ага спешил, он должен передать срочное донесение для коменданта крепости, обосновавшегося в замке Черный коршун. На Трансильванской территории недалеко от крепости, у аги располагался небольшой участок земли – тимар, выделенный вице-визирем Алишер-пашой в качестве вознаграждения за верную и безупречную службу. Поселение еще служило торговой точкой по пути в Турцию.

Алишер-паша, имея резиденцию в крепости Дубравица, на время своего отсутствия оставлял комендантом и начальником гарнизона Хадияр-бея.

Герей-ага после доставки секретного документа, заверенного печатью третьего визиря, получит права на более обширные земли комитата в Трансильванском княжестве.

Красавицу Зульфию Герей-ага взял с собой, чтобы на время похода скоротать свое мужское одиночество. Турчанка была влюблена в своего господина и ничуть не страдала угрызениями совести по поводу присутствия в скромном гареме аги еще трех жен, оставшихся на родине.

Два воина, посланные в разведку, вернулись и доложили командиру о спокойствии, царившем в лесной дубраве. Последний отрезок пути Герей-ага считал самым опасным, так как его отряд мог попасть в засаду гайдуков или разбойников из числа разоренных турками крестьян, коих в этих краях за последнее время пребывало множество. Он не захотел ждать похода основных турецких сил, спускающихся по альпийским лугам к большаку, а избрал другой путь через Южные Карпаты и пошел со своим малочисленным отрядом по глубоким ущельям и труднопроходимым перевалам.

Уставшие путники, наконец, выбрались из дубравы и, достигнув мало заросшего деревьями склона, направились вниз. Выбирая дорогу между крутыми оврагами и густыми елями, они продвигались дальше.

Всматриваясь в оставшуюся позади очередную долину и восхождение на гору, Герей-ага был под впечатлением – какой трудный путь пришлось преодолеть отряду: перевалы, спуски, и наконец, подножие гор, где расположились окраины величественных дубовых и буковых дубрав. Впереди по пологому склону, петляет дорога, уходящая в густой, еловый массив. С левой стороны, за хвойными лесами, тянутся неровные ряды гор, и между ними проглядывается расселина. Утренний туман, насыщенный влагой и прохладой, постепенно таял, уступая место прозрачному и нагреваемому солнцем воздуху.

Охрана, приостановив коней, прислушалась, но кроме ветра, гулявшего по верхушкам елей и разноголосого пения птиц, ничего не уловила. Вдруг первый всадник резко натянул поводья, да так, что от боли заржал конь. Какой-то непонятный звук заставил его остановиться. В тот же миг его высокий, белый колпак, слетев с головы, был пригвозжден к стволу дерева, выпущенной кем-то стрелой. Остальные всадники, опасаясь налета разбойников, разделились на две группы: одни спешились и остались охранять повозки, а другие, чтобы обнаружить противника, обнажили сабли и, выставив пики, верхом на конях, пустились в лес.

Герей-ага соскочил с жеребца и скрылся за одной из повозок, затем, вытащив ружье, внимательно осмотрел местность. Рядом вскрикнул от боли засевший в укрытии араб и, скуля, завалился на левый бок – стрела попала ему в грудину с правой стороны, глубоко проникнув в легкое. Ага увидел оперение стрелы, странное по форме, оно выглядело словно трезубец, насаженный на тыльный конец древка. Другой охранник-араб, прикрываясь щитом, плетеного из прочных прутьев, подбежал к хозяину и указал рукой на трех всадников, появившихся на дальнем холме. Герей-ага прицелился и выстрелил, но видимо запоздал, так как люди невредимыми скрылись за деревьями. В лесной чаще раздались крики и турецкая брань, затем прозвучал выстрел со стороны нападавших, сменившийся мужскими восклицаниями. Видимо пуля достигла своей цели.

Ага уловил странный звук, как будто, вращаясь, что-то пролетело рядом с ним. Глухой удар заставил его оглянуться. Он увидел, как падает второй араб, сраженный в грудь кинжалом. Герей-ага отметил про себя, как умело и точно был брошен кинжал. Двое воинов из его отряда, укрываясь за повозками, спешили к своему командиру. Стрелы одна за другой впивались в скарб, наполнявший доверху телеги. Из-за широкой ели, метрах в тридцати от обоза, выглянул мужчина в шапке, отороченной соболиным мехом и увенчанной соколиным пером. Он прицелился из ружья и выстрелил. Один из турок, вскинув руки, рухнул рядом с Герей-агой.

В лесу тоже шел бой, слышались крики османских турок и перекликающиеся между собой голоса на мадьярском языке. Несколько охранников, вытесненных из леса, подбежали к повозкам и заняли оборону, но так как нападавшие действовали со всех сторон, один за другим турки теряли своих воинов. Между выстрелами с одной и другой стороны иногда наступало затишье; воины, отвечавшие за готовность ружей, в спешке засыпали порох и забивали в стволы пули.

В повозке, где расположилась Зульфия с прислугой и двумя пленницами, послышался резкий, женский вскрик и в тот же миг откинулся полог. С телеги соскочила испуганная девушка и, отчаянно размахивая руками, подавала знаки гайдукам, что она своя. В ее левое предплечье угодила стрела. Девушка упала на землю и голосила от боли, упрашивая, чтобы ее скорее увели подальше от опасного места. На ее правой руке, при каждом взмахе, болталась оборванная веревка.

Упал, сраженный наповал последний воин и Герей-ага был вынужден признать, что остался один перед таинственными людьми. Он предположил, что основную часть отряда перебили, так как из леса больше не показывались его люди. Ага взял круглый, деревянный щит, обитый кожей и прикрываясь от стрел нападавших, подскочил к повозке. Откинув полог, он строго сказал своей женщине:

– Зульфия, быстро иди за мной.

– Мой господин, я боюсь, кругом стреляют.

– Я сказал, бери с собой Зэйру, и ступайте за мной! – еще строже крикнул он.

Турчанка повиновалась и, схватив за руку служанку, выбралась из повозки. Герей-ага злобно посмотрел на пленную женщину и, вытащив из-за пояса ятаган, хотел полоснуть ей по горлу. Ему не хотелось оставлять госпожу в живых. Графиня, почувствовав неминуемый конец, забилась в угол кибитки, прикрываясь какими-то тряпками. Ага не стал взбираться на телегу, а обойдя ее, прицелился, чтобы ударить кинжалом сквозь полог. Он размахнулся, но вдруг услышал за спиной резкую команду на мадьярском языке и, обернувшись, увидел, как огромный, лохматый пес, черный, как смоль, прыгнул на него.

Прикрываясь левой рукой, Герей-ага почувствовал, как челюсти собаки сомкнулись на его запястье: раздался хруст перегрызаемой кости. В горячке он махнул кинжалом и успел полоснуть по лапе. Обученный пес отпрыгнул от противника и, скаля окровавленные клыки, принял угрожающую стойку.

– «Фекете», – прозвучал низкий голос мужчины, – ко мне! Рыкнув, пес метнулся к гайдуку и, устроившись возле ног коня, принялся зализывать рану.

Герей-ага потянулся за ружьем и увидел, как двое молодых мужчин, одетых в венгерскую одежду спешат к нему. Оставив затею с незаряженным ружьем, Ага выкинул вперед руку с кинжалом и, размахивая им в стороны, угрожающе произнес:

– Ну – же собаки! Подходите, я перережу вам горло.

Мужчина, отдавший команду собаке, слез с коня и подошел ближе. Его лицо закрывала повязка из черного шелка, отороченного золотым шнурком. Это был Черный гайдук, так его называли Трансильванские дворяне и османские турки, а в народе он слыл отважным гайдуком – Вашаром Андором. Он вынул из-за пояса две короткие палки, связанные между собой сыромятным ремешком. Размахивая палкой, гайдук предупредил:

– Брось кинжал, если тебе дорога жизнь.

– Ты, собака – гяур, не подходи, иначе я вскрою тебе живот.

Черный гайдук рассмеялся и ответил:

– Ну, как ты нас всех перепугал, аж под коленками слабость проснулась.

Товарищи поддержали его дружным смехом.

– Сними повязку, открой свое лицо, или ты боишься?! – ага старался пристыдить гайдука.

– Дышло тебе в горло, он еще вздумал срамить меня, а ну, выходи на круг, сразимся, мне надоели твои оскорбления.

Герей-ага поморщился от боли в перекушенной руке, но вызов принял. Он бросался из стороны в сторону, размахивал кинжалом, делая при этом выпады вперед. Черный гайдук легко отскакивал, ловко уворачиваясь от ударов ятагана, он повторял движения противника, посмеиваясь, ходил по кругу и резко вращал палкой. Ага удивился выбору мадьяра, что он предпочел для поединка палку, но ощутив на себе силу двух ударов, понял, что глубоко ошибался в несовершенстве данного оружия.

Для Черного гайдука, две скрепленные между собой палки не были новшеством. Еще в раннем детстве, когда крестьяне молотили хлеб, отец Вашара увидел, как один из его работников ловко управляется с ручной молотилкой. Укоротив палки и, залив в одну из них свинец, отец обучил своего сына владеть новым оружием, по форме оно напоминало кистень, на конце которого крепился груз, а в данном случае – буковая палка.

Изловчившись, Герей-ага ударил кинжалом и слегка располосовал одежду на груди противника. Вашар, отскочив, с размаху ударил палкой по запястью аги. Ятаган упал на траву. Резким ударом сапога Вашар Андор опрокинул навзничь турка и, держа у его горла, выхваченную из ножен саблю, спросил:

– Ты по – прежнему хочешь увидеть мое лицо?

– Кто ты? Как ты смеешь угрожать посланнику вице-визиря!

– Да хоть самого султана, – рассмеялся ему в лицо Черный гайдук.

– Если ты человек чести – назови свое имя, – превозмогая боль в обеих руках, сказал турок.

– Я даже открою свое лицо, но после этого, я убью тебя.

– Ты не пощадишь меня? Ведь бой между нами был честный.

– Возможно, я отпущу тебя, если ты отдашь бумаги, которые везешь в крепость.

– Мадьяр, в своем ли ты уме! О каких бумагах ты говоришь?

– Которые передал тебе Алишер-паша.

– Кто это? Я даже не слышал о таком.

– Врешь собака, знаешь! Ты только что упомянул о вице-визире.

Ага удивился осведомленности гайдука.

Вашар заглянул в кибитку и, увидев закованную в кандалы женщину, спросил агу:

– Кто это?

– Одна знатная графиня, я ее выменял на породистого скакуна у воинов-дербенджи.

– А кто эта женщина? – спросил Черный гайдук, указывая на турчанку. Зульфия стояла поодаль, закрыв лицо накидкой, лишь красивые дуги ее бровей, да жгучие глаза, полные ужаса, проглядывались сквозь узкую щель ткани.

– Это моя жена.

– А девушки, твои пленницы?

– Мой добрый витязь, – подбежала одна из упомянутых к Вашару, целуя ему руку, – нас с подругой насильно увели в рабство, мою мать и двух старших братьев, убили турки. Всю нашу деревню сожгли, нам с Фружиной удалось спрятаться в камышах у реки, но турки подожгли траву и схватили нас.

Вашар, глядя в ее заплаканные глаза, ласково спросил:

– Как зовут тебя моя девочка и как название вашей деревни?

– Меня зовут Ре́кой, а деревню нашу называли Добрикой, может Вы слышали, там еще старостой был Дрогба.

– Имре Дрогба?!

– Да, мой господин, его тоже убили турки.

– Это он вас пленил?

Черный гайдук указал концом сабли на агу.

– Нет, мой господин, нас с подругой передали этому турку позже, когда два османских отряда встретились у подножия горы Хештау.

Человек в повязке тихо отдал распоряжение своему другу:

– Бо́рат, возьми девушек и отвези их к старой Марселле, пусть пока присмотрит за ними, а потом мы отдадим их в хорошие руки.

Затем Вашар кивнул одному из воинов, и он обхватил руками раненную девушку.

– Эх! – произнес грустно мадьяр и кивнул Черному гайдуку, – ей бы вина дать, а то бедняжка сойдет с ума от боли. На этот раз в ватаге ни у кого не оказалось крепленого напитка.

Вашар вставил девушке в рот обломок ветки и, накалив над пламенем факела кончик кинжала, сделал аккуратный надрез. Фружина дернулась и дико закричала, выронив палку изо рта. «Лекарь» снова вставил ее между зубов и, погладив по голове бедную девушку произнес:

– Потерпи девочка, потерпи, мне нужно достать наконечник.

Крупные слезы потекли по щекам девушки. Фружина, стиснув палку в зубах, отвернула голову и, кивком дала согласие. Раздвоенный наконечник долго не выходил наружу, лишь после третьей попытки удалось вытащить его. Девушка обмякла в руках мадьяра, ее сознание отказалось терпеть адскую боль.

Вашар перевязал плечо и вспрыснул водой лицо Фружины. Девушка очнулась и застонала. Река, подхватив подругу под здоровую руку, повела в сторону чащи, где в ожидании разместились остальные всадники.

Плененная графиня продолжала оставаться в повозке и с любопытством смотрела, как спаситель вынимает стрелу из руки девушки. Наклонив голову, Ребека из-под лобия наблюдала за людьми, ее черные, как угли глаза, внимательно присматривались, особенно к Черному гайдуку. Ей доводилось раньше слышать это имя, оно произносилось с таинственностью и осторожностью, ибо османские турки и богатые люди Трансильвании и Венгрии не жаловали неуловимого разбойника, грабившего их в течение многих лет. Простые же люди чествовали его как национального героя – гайдука.

В этом графиня Жомбор была права. Особые неприятности он доставлял туркам, назначившим за его голову хорошее вознаграждение. Вашар появлялся везде, но только не там, где его ожидали. Если нападали на обоз турецких сборщиков налогов, то гайдуки старались выбирать дождливую погоду, когда телеги застревали в грязи, затрудняя дальнейшее продвижение. Высоким начальникам турецких войск докладывали, что ему помогает сам Шайтан. Неуловимого венгра турки называли – маридом. Многие понимали, что он – не простой воин, а человек грамотный и хорошо обученный боевому искусству. Отпущенные им пленные разносили легенду, что он обладал даром колдовства и в самые опасные моменты исчезал, растворяясь в облаке дыма. Они были отчасти правы, так как Вашар, пользуясь кремнем, моментально воспламенял мешочек с взрывной смесью и пока противник оставался в недоумении, быстро скрывался. Еще в юности, меняя пропорции калиевой селитры, древесного угля и серы, он научился делать самодельный порох. В бою, он как тигр был бесстрашен, и отважен, будто лев. Голос Черного гайдука с мягким, низким баритоном не раз приводил в восторг пленниц – знатных дам и бросал в жар их мужей.

Самое поразительное, о чем слышала графиня Ребека – это слухи и даже некоторые подтверждения тому, что благородный разбойник всегда оставляет своеобразную метку при ограблении. Он наносил удар перстнем, расположенным на среднем пальце левой руки по кованому сундуку или мраморной колонне, ибо в ближнем бою его правая рука была занята двумя буковыми палками, скрепленными между собой ремешком из сыромятной кожи. На месте удара оставался кровавый след от трезубца – оружия царя морей Посейдона. Поговаривали, что Черный гайдук сохранил жизнь Хаджи-бею – правой руке вице-визиря, но при этом оставил на его лбу отпечаток трезубца, теперь неуловимый мадьяр числится его злейшим врагом.

Графиня наблюдала за мужественным человеком и гадала, завершит ли он свой заключительный жест, оставив памятный знак?

Прежде чем принять решение по плененному турку, Вашар завел его за кибитку и учинил допрос:

– Нас немного отвлекли, продолжим. Меня предупредили, что ты везешь Хаджи-бею важное донесение. Как обещал, я сохраню тебе жизнь, взамен на бумагу.

– Не доставлю послание, куда следует – мне отрубят голову. Я ничего не выигрываю, если ты убьешь меня.

– Как зовут тебя?

– Герей-ага.

– Откуда ты держишь путь?

– Из форта Золотой шатер.

– Я правильно сказал – это Алишер-паша передал тебе бумаги для Хаджи-бея? – Герей-ага не ответил. – Я еще раз спрашиваю, кто послал тебя? – настаивал Вашар.

– Я не знаю, как звали того человека, но он точно действовал от имени вице-визиря – это истинная правда.

– Документы! – мадьяр протянул руку. Герей-ага замотал головой и отступил на шаг.

– Фекете, – Вашар подозвал пса. Он терпеливо лежал поодаль и ждал команды. Огромный Фекете вскочил и подбежал к Черному гайдуку.

Увидев вновь перед собой скалящегося пса, Герей-ага, несмотря на боль в ушибленной руке, прикрыл горло.

– Убери этого шайтана, – в глазах аги заметался неподдельный страх.

– Бумаги, – резко сказал Вашар, – или я спущу на тебя собаку.

Турок неохотно опустился на траву и стал стягивать с правой ноги сапог. Ему с трудом удавалось делать это одной рукой, вторая рука, плетью свисала вдоль тела. Он протянул обувь мадьяру.

– Вспори подкладку.

Вашар извлек сложенный вдвое лист и прочел про себя содержимое:

«Волей третьего министра и его верноподданного вице-визиря Алишер-паши, Хаджи-бей, повелеваю тебе: передать груз подателю сего письма. Всю операцию держать в строжайшей тайне. Караван направишь по ранее обговоренной дороге. Перед отправкой пошли ко мне с вестью верного человека».

– О каком грузе идет речь? – спросил Вашар.

– Я должен только передать письмо и поступить в распоряжение Хаджи-бея, больше мне ничего не известно.

– Куда ты направлял свой обоз?

– В крепость Черный коршун, там сейчас находится Хаджи-бей.

– Что? В этот рассадник убийц и мучителей! Бей знает тебя в лицо?

– Да. Я долгое время состою у него на службе. На этом их беседа закончилась.

Графиня, сидя в повозке, невольно подслушала разговор турка и мадьяра. Она напряглась при упоминании крепости Черный коршун. Еще бы, Ребеке не знать это место, ведь крепость была ее родовым гнездом. Жомбор Иштван – ее отец, выкупил укрепленный замок у состоятельного саксонца и теперь, когда графа нет в живых, имущество по наследству перешло к дочери. Родовые корни Жомбор Ребеки по материнской линии имели шведское происхождение, ее бабушка была из знатного рода. Назвали ее Ребекой не зря. По этимологии ее имя означало – «заманивающая в ловушку». Графиня имела смуглый цвет кожи, вероятно, сказывалась валашская кровь по линии отца, но на людях Ребека старалась выглядеть иначе: она носила светлый парик и пудрила лицо, подкладывала под корсет материал, отчего грудь увеличивалась. Бедрам тоже уделяла внимание, придавая им пышные формы. Проделывала она этот обряд часто, меняла облик, сохраняя в тайне другую сторону своей жизни.

Услышав, как Вашар нелестно высказался о замке Черный коршун и его хозяевах, Ребека не хотела выдавать своего истинного имени, потому – что жизнь и деяния ее отца, многим венграм были не по душе. Что он порой вытворял с пленными турками, для окружающих не казалось страшной новостью. Кого-то из них он закапывал заживо в землю, отрезал носы, уши, языки, а то и головы. Вскрывал им вены и сливал кровь в сосуды, заставляя пить своих воинов, как это случалось в давние времена, при правлении Атиллы-завоевателя. Однажды дочь увидела, как ее отец сам приложился к кубку с вражеской кровью, но это не было для нее неожиданностью, она сама не раз пила кровь животных, подстреленных на охоте оленей или забитого на скотном дворе кабана. С раннего детства, когда кололи скотину, подражая взрослым, она пила кровь, внемля словам отца, что это придаст ей силы и красоты. Ее отец – граф Жомбор оброс дурной славой среди секеев (венгров), и среди саксов (немцев). Имея власть и крепкие связи с воеводами трех прилегающих к Трансильвании государств: Валахии, Молдавии, Венгрии, он содержал несколько замков и селений, прилегающих к ним. Жомбор был властным и жестоким по отношению к соседям и знакомым. Нередко споры могли закончиться избиением, а то и убийством, поэтому многие побаивались Жомбора и не противились его воле.

В августе 1526 года он поступил, как национальный герой. Собранные им крестьяне и гайдуки добровольно направились по реке Марош до Сегеда. Дальше на конях они прибыли на поле под Мохач, где приняли участие в сражении с турками.

В течение последующего года османские полчища захватили обширные территории Венгрии и Трансильвании. Империя укрепила свою власть, подав руку князьям, признавшими своим сюзереном султана Сулеймана.

Граф Жомбор и его дочь Ребека, скрылись в Польше и только через год тайно вернулись в Трансильванию в свои владения. Воины Хаджи-бея устроили графу и его дочери засаду и, схватив на выходе из подземелья замка, доставили к бею. Графиню поместили в помещении для пыток, а спустя два дня она узнала зловещую новость: комендант-турок отрубил голову ее отцу и, подвесив тело за ноги, выставил на всеобщее обозрение. Голову графа поместили в стеклянный сосуд и залив медом, отправили Алишер-паше в Дубровицу.

Графиня иногда принимала участие в экзекуциях над османскими воинами, потому ее тоже решили убить, но прежде поджарить на железном кресле и применить к ней другие пытки, в надежде выпытать место, где ее отец спрятал свои сокровища. Слуга-турок, служивший графине, по ее настоянию, накануне перешел на сторону бея. Он преклонялся перед своей хозяйкой за ее доброту и хорошее отношение к себе. В свое время он отказался от ислама и принял христианскую веру, давшую ему новое имя – Корнель. Слуга уговорил Хаджи-бея не торопиться с пытками и пообещал, что выпытает у графини место, где спрятаны сокровища. Утром, прежде чем попасть на дыбу, Ребека со слугой покинули замок через тайный ход, ведущий на южный склон холма.

Не медля, графиня Жомбор скрылась в болотистой местности, расположенной недалеко от реки Марош. Там, вдали от людских глаз, за великолепным еловым лесом, за высоким частоколом, стоял дом, где ее ждали верные люди.

Их родовым замком овладел вице-визирь Алишер-паша, назначивший комендантом крепости Хаджи-бея. Гарнизон пополнился свежими силами турок, наемников – арабов и кое-кого из валашских крестьян, перешедших на сторону османских войск.

Ребека считала себя вполне удачливой, но на определенных этапах жизни судьба насмеялась над ней, дважды бросив графиню в плен к туркам. В первый раз, тринадцать лет назад ей удалось бежать, а на этот раз мюриды ислама, не ведая, что за птица попала в их сети, обменяли графиню Герей-аге на породистого коня.

Ребека не ошиблась, после того, как из сапога Герей-аги были извлечены важные документы, Черный гайдук ударил турка перстнем в лоб. Потерявшего сознание агу, связали и, положив поперек седла, отправили в сторону Дубравицы. Следом за плененным турком, поспешили на лошади Зульфия и Зэйра.

В последний момент Черный гайдук решил не отпускать Герей-агу, после того, как он сказал, что знаком лично с Хаджи-беем, у Вашара в голове моментально созрел план, он должен узнать, что за груз передаст комендант-турок Герей-аге.

Захваченный у турок обоз, разбив на несколько частей, решили отправить по разным деревням и селениям. По приказу Вашара, все добро уложенное в телеги, раздадут бедным людям и крестьянам.

Лишь после всех указаний, мадьяр обратился к пленнице:

– Ну, а с тобой графиня, что нам делать? Как название твоего рода и где твое поместье?

Когда графиня услышала разговор Герей-аги с мадьяром, то в его голосе прозвучали недовольные нотки при упоминании Черного коршуна. Ребека решила слукавить и назвать не свое имя, а ее умершей матери, ей не раз в своей жизни приходилось использовать вторую фамилию – это помогало графине выходить из самых сложных ситуаций.

– Меня зовут Ма́рош Илона, а поместье мое находится под Пештом.

– Как ты попала в плен к туркам?

– Я совершала поездку в южные районы Трансильвании и намеривалась попасть в Валахию к родственникам и вот, чем закончилось мое путешествие.

– А как же договоренность с турками? Существует указ о неприкосновенности к состоятельным особам, ведь они являются вассалами султана.

– Об этом лучше спросить Герей-агу, почему он пошел против указа Великолепного.

– Вот и спросила бы его, – шутя, заметил Вашар.

– А я и спросила, – Ребека прикоснулась рукой к разбитым губам.

Андор освободил цепь, которой Ребека была прикована к телеге, но на время разговора попросил графиню остаться в кибитке. Он опустился на траву, положив палки возле себя. Графиня присела на краешке телеги и, кинув взгляд на палки, спросила:

– Ты левша?

– Верно заметила.

– Где ты так ловко научился управляться палками? Никогда бы не подумала, что они могут быть грозным оружием.

– В детстве я любил ходить на склоны холмов и наблюдать, как пастухи пасут овец. Однажды на отару напали волки, они настолько осмелели, что даже человек их не пугал. У пастуха в руках оказалась лишь одна длинная палка, размахивая ею, он пытался отогнать хищников. Мой отец увидел схватку пастуха с волками и поспешил на помощь. Выхватив из-за пояса две короткие палки, он бросился на стаю. Волк – зверь опытный, в его памяти много разных запахов и всегда присутствует запах железа, они боятся его, но видимо на палку не отреагировали. А напрасно! Отец так ловко расправился с серыми разбойниками, что они вынуждены были убраться в лес. Я попросил отца, научить меня управляться палками.

– Никогда не встречала людей с таким снаряжением, своеобразный вид оружия.

– Еще бы, на вид они выглядят просто, а на самом деле увесистые.

Вслушиваясь в голос женщины, Андор определил, что она не чистокровная мадьярка и, желая сменить тему разговора, он спросил Илону:

– У тебя странный акцент, кто твои родители?

– Мои предки по материнской линии состояли на службе шведского короля, а бабушка была фрейлиной королевы, в детстве я жила и воспитывалась у нее, оттуда поведение и произношение.

– Хорошо Илона, я отпущу тебя и дам коня. Ты в состоянии добраться одна до своего имения?

– После того, что со мной случилось, не уверена. Если судить по действиям и занятости твоей ватаги, то сопроводить меня вы не сможете.

– Я могу лишь только указать дорогу, дать пищу и свой плащ.

– Благодарю. Я обязана тебе жизнью и свободой, а большего мне не нужно. Я сама найду дорогу.

– Куда ты сейчас направишься?

– На север. – Графиня немного помолчала и спросила, – как зовут тебя, кого мне вспоминать в молитвах?

– Вашар Андор.

– Это твое настоящее имя? – Ребека улыбнулась, но тут же приложила руку к опухшим губам. Зудело ушибленное место.

– Турки называют меня маридом, а кое-кто – Черным гайдуком, но для всех, кто меня знает, так или иначе, я – Вашар.

– Ну, Вашар, так Вашар! Победителей и освободителей не судят. Я не знаю, как бы сложилась в дальнейшем моя судьба: выкупили бы меня или продали в неволю, но тебя послал сам господь Бог. Андор, мне неловко, я невольно подслушала твой разговор с агой. – Вашар насторожился и пристально взглянул графине в глаза. – Подожди, не кори меня за это, возможно я помогу тебе и хоть чем-то отблагодарю за свое спасение.

Андор удивленно спросил:

– Значит, ты подслушала весь разговор? После этого, мне бы не хотелось тебя отпускать, – но увидев умоляющий взгляд графини, снисходительно добавил, – ладно, зла ты мне не причинила, можешь быть свободна.

Услышав, что Вашар собирается проникнуть в Черный коршун, Ребека решила отомстить бею за смерть своего отца руками неуловимого Черного гайдука. И еще, она горела желанием взглянуть на сокровища, спрятанные ее отцом и убедиться, что они до сих пор лежат в надежном месте. Ребека не напрасно заволновалась, когда услышала в разговоре о таинственном грузе. В голову ей пришла мысль: «А вдруг турки обнаружили спрятанные отцом богатства и пытаются переправить их в Турцию».

– Чем ты мне поможешь? – спросил Вашар.

– Я слышала, что ты интересуешься Черным коршуном, – оживилась Ребека.

– Да, мне было бы интересно узнать, сколько воинов у Хаджи-бея в крепости, что за груз он собирается отправить и куда?

– Тогда я дам тебе карту подземных ходов замка и даже укажу тайную дверь, ведущую прямо в покои Хаджи-бея.

– Странно, откуда у тебя такие сведения?

– Пусть это будет моей тайной, – улыбнулась графиня, – но ты должен пообещать, что выполнишь мое условие.

– Какое?

– Ты оставишь для меня Хаджи-бея и не убьешь его.

– Зачем он тебе? Мне – понятное дело… меня интересует груз.

– Дочь графа Жомбора – Ребека, просила отомстить бею за смерть своего отца.

– Жомбора?! Этого пожирателя сердец!

– Почему ты так говоришь?!

– А разве тебе не известно, что Жомбор вырезал сердца своим пленникам и съедал их в сыром виде.

– Нет, я этого не знала. Жомбор погиб как герой, люди признали его таковым, после битвы под Мохачем.

Вашар разгневался при упоминании о кровавом графе.

– Его дочь не далеко отошла от своего отца, я слышал, что и она принимала участие в гибели людей.

– Кто тебе сказал такое?

– Те, кому удалось вырваться из рук Жомбора и его дочери.

– Вашар, забудь о них, отец мертв, дочь бесследно исчезла.

– Но не для меня, пока я жив, я обязан помнить об их зверствах.

Неудивительно, что упоминая о семействе Жомбор, Андор заговорил об изуверстве графа. Жестокость в средневековье была на вооружении у многих состоятельных особ. Отец Вашара, как-то рассказывал: в 1514 году Дьёрдь Дожа, офицер-кавалерист, возглавил крестьянское восстание. Вице-король Трансильвании Янош Запольяи, венгерские магнаты и местные воеводы подавили бунт. Парламент приговорил крестьян к имущественному и пожизненному порабощению. Дьёрдя Дожа казнили на железном кресле, поджарив заживо, и надели на его голову раскаленную корону. Его сподвижников заставили есть мясо своего предводителя, после чего самих же и убили.

По слухам, Жомбор любил метить плененных турецких солдат, отрезая им носы. Так что люди, встретившие безносого турка, смеясь, говорили: «О! Это же Жомборский крестник!»

Ребека, понимая теперь, что Вашар ненавидит семейство Жомбор, обрадовалась, что не назвала своего настоящего имени, возможно Черный гайдук знает что-то из прошлого ее отца, да и ее самой и потому графиня предпочла оставить все в тайне. «Как хорошо, что Вашар вовремя отправил Герей-агу, а то бы он раскрыл мое подлинное имя. Какой же тайной обладает разбойник и почему ему так ненавистен наш род?» – подумала Ребека, нащупав на своей груди талисман с изображением орла-беркута. Она поправила ворот темной кофты, закрывая шею и грудь от взора мадьяра. Графиня тяжело вздохнула. Наконец-то она может избавиться от корсета, всю дорогу она мечтала снять его с тела. Однажды в пути она попросила Зэйру – служанку Зульфии, чтобы она развязала шнурки на спине. Девушка с трудом проникла под кофту и рубашку графини, прежде чем расшнуровала корсет. Дышать стало свободнее, но, чтобы совсем избавиться от широкого пояса, ей пришлось бы обнажить наполовину свое тело. В той ситуации ей совсем не хотелось снимать одежду, и потому графиня терпела.

Черный гайдук приказал своим людям расковать пленницу и снять с ее шеи железный обруч. Теперь она была свободна.

Ребека в знак благодарности склонила голову перед Вашаром и протянула обе руки. Подхватив за талию женщину, он с легкостью опустил ее на траву. Она жестом намекнула гайдуку, что ей нужно ненадолго удалиться в заросли. Вашар, улыбнувшись, не стал возражать, и графиня скрылась за кустами. Быстро скинув с себя кофту и шелковую рубашку, Ребека спереди развязала корсет и, сняв его с тела, бросила в траву. Вздохнув полной грудью, почувствовала легкое головокружение. Провела руками по обнаженной груди, животу и брезгливо поморщилась: тело было потным и грязным, для нее подобное состояние было настоящим наказанием. Поблизости она не увидела ни ручья, ни водоема и ей пришлось одеть на себя пропахшую потом одежду.

У кибитки Ребеку ожидал вороной конь, тот самый вороной жеребец, на котором ехал верхом Герей-ага. Она приметила его с самого начала своего плена, видимо коня забрали у какого-то знатного воина. Герей-ага неумело справлялся с красавцем-конем, побаиваясь его. Подходил спереди с опаской, а если пытался пройти мимо, то старался не подходить близко к его крупу. Графиня молча посмеивалась над боязливостью аги, она знала толк в лошадях и сразу определила породу: Ахалтекинский жеребец, участвующий в формировании арабской породы.

Высокий, сильный, конь стоял и прял ушами, искоса поглядывая на людей. Вашар одолжил Илоне скакуна и помог подняться в седло. Дав ей в дорогу небольшой бурдюк с водой и сумку с едой, на прощание сказал:

– Будь здорова Илона, дай Бог скоро свидимся. Знаешь Орлиное ущелье между горами? Через десять дней жду тебя там. Не забудь про обещанную карту.

Она кивнула, еще бы ей не знать это место, ведь в том горном овраге находится гнездо ее любимых орлов-беркутов.

– Благодарю тебя Вашар за все, что ты сделал для меня. Не беспокойся, я выполню свои обещания, но и ты помни – без точного плана не суйся в крепость, там много потайных мест, где могут засесть турки.

Она ударила ногами по бокам жеребца и унеслась по склону холма, ловко лавируя между деревьями.

«А наездница она неплохая, да и женщина красивая», – заметил про себя Вашар и, сев на гнедого коня, махнул своим воинам, чтобы они направлялись следом за ним.

Глава 3. В пещерах горы «Барса»

Граф Ласло, пройдя по берегу озера, обогнул замок с южной стороны и направился к скалам. Едва заметная тропинка привела его в узкую расселину в горах, местами заросшую деревьями, называемую в этих краях «Соляным ущельем». Идти было неудобно. Валявшиеся камни и глыбы, заставляли двигаться с осторожностью, перепрыгивая с одного валуна на другой, один неверный шаг и нога могла попасть в расщелину.

Небольшой ручей, заросший мелкими кустарниками, протекал по дну расселины и устремлялся к озеру. Ущелье расширилось. Вскоре опасное место, где периодически случались камнепады, сменилось на ровные, заросшие травой и кустарниками полянки.

Чудно распорядилась природа, если с левой стороны пологий склон ущелья зарос елями, ольхой, ясенем, вперемешку с кустарниками, то правая сторона была скалистой. Лишь на одном участке кусты орешника и черешни закрывали густой стеной узкий проход в скале.

Михал раздвинул ветви и проник вглубь, открывшейся его взору пещеры. Взяв со стены факел, поджег его и направился по дорожке, уложенной булыжником. Шел, не пригибаясь, полусферический свод позволял человеку с его ростом, без труда идти по замысловатым лабиринтам таинственной пещеры. Непосвященный человек, попавший внутрь горы, рискует остаться там навеки. Вода веками создавала проходы, которые переплетаясь между собой, образовали сеть дорожек и ходов. Но граф сотни раз бывал в пещере и в уме, отсчитывая шаги, мог по памяти с закрытыми глазами, двигаться по главным лабиринтам.

Заколыхалось пламя факела, потянуло сильным сквозняком, и Ласло оказался на площадке, где проход раздваивался. Он выбрал правый и осторожно, обходя плиты на земле, подошел к стене. Запустив руку за каменный выступ, он нащупал железное кольцо и с силой повернул вправо. От стены отделилась кованая решетка и, поскрипывая, опустилась на пол. Михал, осторожно ступая на железные прутья, прошел по решетке. Уперевшись рукой, сдвинул в сторону небольшой щит, замаскированный под каменную стену, и прошел в маленькое помещение. Он вставил факел в специальное гнездо и принялся вращать деревянное колесо, наматывая цепь на ось. Решетка поднялась и заняла место в стене.

Не проделай Михал всех этих действий, лежать бы ему сейчас на дне глубокого колодца среди останков людей, попавших ранее по неосторожности в пещеру. Сколько их там, граф не знал, но когда ему приходилось открывать люк, то при свете огня он различал на дне, едва заметные очертания скелетов. Наступая на плиты, человек моментально срывался вниз и люк при помощи механизма снова закрывался.

Тайным проходом в пещере пятнадцать лет назад он с мадьярскими воинами уводил людей в каньон. Не этим, а другим, что располагался рядом. Никто из спасшихся от турок людей не знал о существования второго тайного хода. Желания, просто так ходить по лабиринтам у людей не возникало, некоторые знали по слухам, что подобное путешествие может закончиться трагедией.

Сменив факел, Михал снова продолжил путь. Его шаги гулким эхом отдавались под сводами, даже отчетливо прослушивался звук падающих в воду капель. Впереди показалось углубление в форме водоема. С потолка и стен свисали причудливого вида сталактиты. Просачивающаяся вода веками, стекая с потолка и стен пещеры, образовала известковый налет.

Граф обошел подземную чашу, наполненную водой, и скрылся в следующем проходе. За многослойными толщами каменистых пород, за сложными, замысловатыми переходами, находились соляные копи.

Род Ласло уходил корнями в глубину веков. Там, где заканчиваются Трансильванские Альпы, и начинается долина, на реке Дунай есть узкое место, называемое «Железными воротами». С крепости Голубац, построенной королем Зигмундом, начали свой путь на север отпрыски знатного рода. Два века назад предки Ласло, перебравшись в горные местности Южных Карпат, получили разрешение от короля Венгрии Лайоша I, добывать соль, платя исправно в казну королевства налог и ренту за землю, на которой располагались рудники. Железные ворота на Дунае и горное озеро в Трансильванских горах разделяло около восьмидесяти верст, где и разместился замок Железная рука.

В XIII веке владения государства были обширными, наряду с мадьярами жили саксы, славяне, половцы, печенеги. В 1366 году румыны были исключены из собраний управления Трансильванией из-за расхождений точек зрения в религии. Крепла Венгрия, а с ней и Трансильвания.

Шло время… Менялись государи, но два рудника продолжали работать. Недалеко от замка Железная рука расположились деревни и шахтерский городок Хэди, в которых вот уже два века жили рабочие со своими семьями. Владения Ласло расширялись, народ постепенно прибывал. Не зря в свое время граф Жомбор пытался наложить руку на замок и его земли. Немалый доход приносила в казну графа Ласло добыча соли, отправляемая затем в близлежащие государства и страны. Рядом с соляной горой расположился небольшой завод по переработке рассола, добываемого из глубин пещеры, там же проводилось выпаривание соли, которую складывали в амбары, а затем перевозили в городок.

После того, как королева Изабелла выхлопотала Ласло Михалу прощение от султана, граф восстановил добычу соли и укрепил рудники. В казну королевства потекли немалые суммы золотых. Богатый род графов Ласло на территории Трансильвании, некогда пришедший в упадок из-за набегов турок и междоусобиц магнатов, постепенно возрождался.

В соляные копи имелся еще один вход, он располагался со стороны скальной расселины, которую люди прозвали горой «Барса», издали, по своей форме она напоминает крадущегося вверх хищника.

В глубине горы Барса находится «Адская пещера». В давние времена из недр земли поднимались длинные языки пламени, пещеру и два ведущих к ней прохода окутывал едкий дым. Потому и названо было это место адским. Теперь сатанинский дух успокоился и не изрыгал больше огонь.

Существует еще одна легенда, дающая объяснения выбросу пламени из недр земли. Дракон, прилетевший много веков назад на землю, угодил в каменную ловушку. Пытаясь выбраться, он тревожил горы своим движением и изрыгал пламя, но окаменев, так и остался в подземных недрах навеки.

Михал, не доходя двухсот шагов до выхода из пещеры, услышал знакомое поскуливание собаки. Он свернул в отдельное помещение, откуда навстречу ему вышел крепкий мужчина, одетый в старую овчинную шубу и высокую, изогнутую на конце шапку. Он с поклоном обратился к графу:

– Доброго здравия господин Михал.

– И тебе того же Ба́лаж. Ну, как Фекете, заждался меня?

Мужчина провел графа в другое помещение, где за мощной решеткой их буковых палок располагалась просторная клетка. Пес давно учуял знакомый запах и нетерпеливо поскуливал и как только Михал открыл дверцу – лохматый Фекете подскочил и, положив обе лапы на плечи хозяина, лизнул в лицо.

– Соскучился мой хороший, – Михал трепал его по бокам и, взбивая на холке шерсть, приговаривал, – не балует тебя Балаж прогулками. – Пес, опустившись на мощные лапы, терся лбом о ногу графа, при этом послушно опускал голову, как бы жалуясь на долгое отсутствие хозяина.

– Я покормил его и выгулял, мы недавно вернулись.

– Порез на лапе заживает?

– Как на собаке, – усмехнулся Балаж.

В соседней клетке находились два таких же обученных пса, отнесшиеся к появлению Михала настороженно и молчаливо. Граф кинул куски мяса в клетку и, посмотрев пристально на псов, задумался: «Отличные собаки, выносливые, послушные. Балаж молодец, хорошо с ними занимается. К сожалению, до уровня Фекете, они не дотягивают, придется их на охрану крепости пустить».

Многие годы ушли на выведение данной породы. История поколений собак перед появлением Фекете на свет, уходит в глубину веков. Несколько тысячелетий назад, когда римские легионы вторглись в Азию и возвращались в Европу, за ними шли Тибетские псы. Невероятно больших размеров собаки прекрасно выдерживали походы и перемену климата, но сохранить их в первозданном виде могли только люди, усердно занимающиеся продолжением рода псов. Этими людьми были монахи из обители святого Бернара де Ментон, расположенной в Альпах. Граф Ласло Лайош и дядя Ото привезли из обители щенков, когда Михал был еще маленьким. По масти, среди псов были черные, и с белые с подпалинами, дополняя окрас большими коричневыми пятнами. Чтобы добиться такого, как Фекете, пришлось годами выводить собак и изучить много пометов, а затем вырастить такую помесь, которая не уступала бы другим псам, содержавшимся в замке графа Ласло.

Балаж числился главным умельцем в выращивании и выведении породы и строго натаскивал Фекете на людей, одетых в турецкую одежду. Пес бросался на человека только по команде и что самое интересное, он не лаял. Удивительная собака имела такую выдержку, что при двухдневном голодании, не прикасалась к ароматному куску мяса, положенному перед ее мордой. Иногда за Фекете приходил Борат, друг Ласло и забирал его, затем приводил пса на место и отдавал в руки Балажа.

Михал на прощание потрепал собаку по боку и направился вглубь пещеры, где содержат пленных, в основном турок. Закованных в кандалы, их выводят на рудники, где с утра до вечера они добывают соль.

Граф Михал хранит эту тайну, так как политическая сторона вопроса в Трансильвании не позволяет богатым людям держать в неволе воинов османской империи. Пленные надежно охраняются и содержатся в отдельном отсеке пещеры. Посредине расположен глубокий колодец, наполненный водой. Естественный свет в помещение не проникает, только установленные факелы, да коптилки, тускло освещают дощатые настилы, на которых спят подневольные. Когда провинившийся пленник был неугоден дворянину, его сбрасывали в глубины «ада», туда же отправляли и покойников. Но в основном такая участь постигала турецких невольников или отъявленных разбойников, на чьем счету не одна загубленная, человеческая жизнь.

Несколько дней назад поступила новая партия пленных, и Михал заинтересовался одним из захваченных в плен турок. Это был ага-офицер, служивший до пленения в подразделении кавалеристов-сипахи, его захватили повстанцы, скрывающиеся в горах и так как у Ласло была договоренность с ними, некоторых пленников насильно доставляли в соляные копи. Когда Ласло Михал узнал, что Герей-ага направлялся в замок Черный коршун, у него возник свой интерес к турецкому офицеру.

Ненавистная крепость Черный коршун и ее обитатели не давали Михалу покоя, причиной этого недовольства служила непонятная история. Вот уже несколько лет он пытался отыскать свою невесту Этель, пропавшую безвести. Свадьба, которую граф ожидал с трепетом в сердце, должна была состояться в конце лета. Последний раз невесту видели у озера, когда она пошла купаться, и до сего времени о ней не слышно ничего.

После безуспешных поисков молодой баронессы, многие в замке смирились, ведь женщину могли взять в плен османские воины, и теперь она находится где-нибудь в турецкой неволе. Михал долго разыскивал ее, опрашивая всех подряд, но она как в воду канула, никто не мог сказать, кто и зачем похитил мадьярку. Граф ни на минуту не оставлял надежду, что когда-нибудь найдет свою невесту.

Лишь один человек рассказал графу Ласло о пропавшей баронессе, предполагая, что речь идет именно о ней. Это был странствующий священник, пришедший из города Дьюлафехервар. Их разговор с Михалом для всех остался тайной, из которого граф Ласло узнал, что следы похищенной невесты необходимо искать в крепости Черный коршун. Родственник монаха жил и работал в замке и поделился с ним тайной о мадьярской пленнице.

История, рассказанная странствующим монахом, взбудоражила ум Михала. Если верить ему, то Этель была все-таки в замке Черный коршун. По описанию, она как раз походила на невесту графа и что важно, сообщал монах, женщина была из знатного рода и хорошо воспитана. Держали ее турки в главной башне. Рабочим и слугам, сновавшимся во дворе, иногда удавалось видеть красивую госпожу, она приоткрывала витражное окно и смотрела в сторону гор. Однажды она попыталась заговорить с людьми, находящимися во внутреннем дворе, но стражники закрыли окно и она долгое время не появлялась. Перед тем, как венгерская госпожа совсем исчезла из замка, она предприняла еще одну попытку пообщаться с кем-нибудь их слуг. Выкинув какой-то сверток, успела сказать исключительно три слова: «Найдите графа Ласло». В завернутой тряпице оказалось ожерелье из жемчуга. Старший повар, готовивший на огне во дворе пищу, опасаясь, что турки могут убить кого-нибудь из слуг, передал сверток начальнику стражи. Комендант крепости Хаджи-бей, «отблагодарил» повара двумя ударами плети, за то, что он ослушался господина и посмел обратить внимание на мадьярскую госпожу. Больше о ней ничего не было известно, видимо турки увезли ее из крепости.

Чтобы иметь достоверные сведения, Михал решил послать в замок своего человека – Керима. Он служил раньше в османских войсках, но попав в плен, со временем принял христианскую веру, распространяемую в Венгрии в свое время Лютером и Кальвином. Керима, хорошо знающего родной язык, можно было использовать, как бежавшего из плена воина. На это и рассчитывал граф.

Горение одного факела продолжается четверть часа, в руках Ласло догорал уже второй. Наконец Михалу удалось добраться до одного из рудников, он подозвал начальника стражи и приказал привести к нему турецкого агу.

Через некоторое время пленного вывели на свежий воздух и впустили в небольшое каменное строение, находящееся вне стен замка, где его дожидался граф.

Герей-ага постоянно жмурился от яркого света и пытался прикрыть глаза правой рукой, но сопровождающие охранники при каждой попытке поднять ее, били по скованному запястью. Левая же рука, прокушенная собакой, продолжала висеть плетью вдоль тела.

Михал пригладил свои усы и, сняв шапку, жестом указал турку подойти ближе. Он покорно поклонился, хотя в глазах вспыхнуло недовольство. Граф, заметив недобрые огоньки в его взгляде, с усмешкой обратился к пленнику:

– Сколько времени ты находишься здесь?

– Восемь суток.

Герей-ага направил свой взор на кувшин, стоявший на столе, и сглотнул слюну. Ласло догадался о его желании и, наполнив ковш вином, пододвинул к турку. Звеня цепями, он с жадностью выпил и, утерев губы рукой, поблагодарил графа:

– Да, ниспошлет тебе Аллах здоровья и богатства.

Граф не сомневался, что перед ним настоящий турок, ибо только они при разговоре могли панибратствовать с незнакомыми людьми.

– Хочешь есть? – спросил его Михал. Пленный кивнул. Граф наказал стоявшему поодаль воину в красно-синей одежде, и он вышел наружу.

– Итак, некогда достопочтенный Герей-ага, каким ветром занесло тебя в наш край? Мне сообщили, что ты один остался в живых из всего отряда. Что заставило тебя с малочисленным воинством свернуть с большака и углубиться в наши леса? Неужели ты не боялся, что можешь попасть в руки разбойников или тех же гайдуков – мадьяр.

Ага, внимательно слушал и, глянув на граф, учтиво обратился:

– Позволь узнать твое имя, господин.

– Граф Ласло Михал.

– Мы не могли раньше с тобой встречаться, по-моему, я где-то уже слышал твой голос?

– Ты ошибся Герей-ага, в Венгрии и Трансильванском княжестве очень много мужчин с похожими голосами. Так жду ответа на мои вопросы.

– Я направлялся в замок Черный коршун, мне необходимо было встретиться с одним человеком.

– С кем и за какой надобностью?

– Господин Ласло, – турок пытался увильнуть от прямого ответа, – я знаю, что между нашими почтенными покровителями существует договоренность: ваши магнаты и дворянство признали великого султана сюзереном, мне было бы интересно узнать, почему меня держат здесь закованным в кандалы?

– Ты не учтив со мной. Отвечай, когда тебя спрашивают или ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, в какой шкуре ты сейчас находишься, – нахмурился Ласло, – хотя? Пожалуй, я отвечу на твой вопрос – это ты вероломно пришел на мою землю, а не я, и тебе подобный, убил мою матушку, когда мне было одиннадцать лет. И не ваши ли воины вырезают под корень венгров и угоняют в рабство наших жен и дочерей, не ваши ли турецкие начальники набирают себе в войско наших маленьких сыновей и превращают их в послушных воинов-янычар?! Или тебе объяснить, что такое потерять любимую женщину, с которой я был обручен с раннего детства! Ты – турецкий пес, стоишь предо мною в кандалах и пытаешься объяснить, что Сулейман от чистого сердца подписал мирное соглашение с паршивыми собаками, лижущими его руки.

Герей-ага, увидев, как гневно засверкали глаза венгерского графа, отступил на два шага и низко поклонился в пояс.

– Прости меня господин, я не хотел тебя обидеть. Не я принимаю высочайшие решения, я ведь подневольный человек и только исполняю приказы.

– Зачем ты направлялся в Черный коршун? Не вздумай обманывать меня, иначе я прикажу содрать с тебя кожу живьем.

– Граф Ласло, – Герей-ага сильно понизил голос и почти шепотом произнес, – я вез срочное донесение, но мадьярский разбойник отнял его у меня.

– Это ты так называешь народного героя – Вашара Андора?!

– Пусть будет по – твоему, мой господин, я полностью с тобой согласен… Он не договорил, в помещение вошла смуглолицая девушка с плетеной корзинкой и, поклонившись, на валашском языке спросила разрешение у графа, выложить еду на стол. Михал кивнул и, откинувшись на спинку деревянного стула, продолжил разговор:

– У этой валашской девушки турки убили родителей прямо на ее глазах, а жениха посадили на кол, но перед этим, отрезали язык, уши и нос. Теперь же, по – вашему мирному договору, мы, соседствующие народы – венгры и валахи, должны признать, что османские войска несут нам мир на кровавых копьях.

Турок приложил правую руку к сердцу и слегка качнул головой, боясь, что граф разгневается еще больше.

Девушка, поклонившись Михалу, вышла за дверь.

– Господин Ласло, может, ты знаешь? Со мной была моя наложница со служанкой. Что с ними, они живы?

– Их отправили на северо-запад в Темешвар. Если тебе дорога жизнь, ты расскажешь мне все: кто и зачем отправил тебя из Золотого шатра в Черный коршун и обещаю, что ты встретишься со своей женщиной. Будешь молчать – тебя ждет мучительная и долгая смерть на рудниках.

– Ты знаешь, откуда я держал путь?!

– Конечно! И мне ведомо, что ты не пошел главной дорогой, а направился через «Перевал смерти».

– Видно тебе сказали об этом разбой… – Он запнулся и тут же поправился, – люди, взявшие меня в плен.

– Не важно, кто сказал мне об этом.

– Господин Ласло, если я сообщу кое-что важное для тебя, ты даруешь мне жизнь, отпустишь? У меня на родине остались дети. У тебя есть дети?

– Теперь, когда ты стоишь на пороге смерти, ты вспомнил о своих детях, а когда ты убивал наших младенцев и детей, ты думал, какое горе несешь нашему народу?! Сколько османская империя убила, замучила и угнала в рабство?!

– Аллах свидетель, я не убивал маленьких детей, я – воин.

Герей-ага, стоя на ногах, безуспешно пытался отломить правой рукой кусок от краюхи хлеба. Михал помог ему и пригласил сесть за стол.

– Что у тебя с рукой?

– Злобный пес набросился на меня.

– Интересно, почему Вашар оставил тебя в живых и продал мне? Он ненавидит турок и готов мстить вам за порабощение нашего народа. Ты чем-то откупился от него?

– Мне пришлось выложить ему свою тайну.

– Так ты мне предлагаешь то, что уже известно другому? Хитрить со мной вздумал, собака?!

Герей-ага цеплялся за каждую мелочь, которая помогла бы ему освободиться из плена, он вспомнил, как комендант крепости Черный коршун Хаджи-бей рассказывал ему о вражде графов Ласло и Жомбор. О некогда плененной графине Ребеке и о том, что ей вот уже третий раз удается от него бежать.

– Нет-нет, господин Ласло, я не обманываю тебя, Вашару я сказал не все, а только часть своей тайны.

– Выкладывай все, что тебе известно.

– Ты отпустишь меня?

– Поглядим.

– Несколько лет назад, когда я собирался возвращаться в Стамбул из крепости Черный коршун, мой командир Хаджи-бей снарядил отряд воинов для моего сопровождения. Среди нескольких повозок отличалась одна, богаче остальных, напоминавшая золотую карету. Вместо крыши, на карете была натянута кожа. В ней находилась в одиночестве мадьярская госпожа.

После этих слов, Михал внимательнее прислушался к турку.

– Я должен был доставить ее в Дубравицу, – продолжал пленник, – на вид ей, лет двадцать пять. Молодая женщина была из знатного рода, и Хаджи-бей имел свой интерес, решив выторговать ее у отца мадьярки.

Михал привстал с кресла и, расширив глаза, спросил:

– Ты помнишь, как ее звали?

– Йо. Это была дочь барона Йо Чонгор.

– Как, как ты сказал?!! – не веря услышанному, граф схватил Герей-агу за руку. Он поморщился от боли, правая рука от удара палкой Вашара, все еще болела.

– Да – да, ты не ослышался – эту женщину звали Этель.

– Этель!!! Господи, неужели это она? Что с ней? Ты увез ее в Дубравицу?!

– Нет, господин, Трансильванские дороги не безопасны. Не успели мы проехать и половину пути до крепости, как на нас в лесу напали вооруженные разбойники. Моим воинам пришлось жарко. Когда шел бой, я слышал ругательства на разных языках, там были мадьяры, валахи и еще – Аллах их разбери. Некоторые нападавшие были одеты в цыганскую одежду. Часть обоза пришлось бросить и прорываться. Хорошо, что Дубравица была недалеко, я послал гонца, чтобы нам в помощь направили отряд.

– А госпожа, что с ней стало?

– Этель захватили разбойники и увезли с собой.

– Ты хотя бы кого-нибудь из них запомнил?

– Запомнил, – лукаво заулыбался Герей-ага, понимая, что зацепил Ласло своим рассказом, – ты думаешь, я не вижу, как горят твои глаза.

– Не томи басурман, не – то я снесу тебе голову. Кого ты видел среди напавших на вас?

– Женщину! Внешне она походила на валашку, лицо ее закрывал платок. Она как смерч носилась между нами и так хорошо владела саблей, что двое моих нукеров пали под ее ударами. Мне показалось, что эта женщина имела в шайке большое уважение.

– Почему ты так решил?

– Все выполняли ее приказы и к тому же, подумал я, простолюдинка не станет прятать свое лицо под повязкой, выходит, она боялась, что ее узнают. Но для меня перестало быть тайной, когда во время сражения платок соскользнул с ее лица.

– Ты узнал ее?! Как ее имя?

– Ты отпустишь меня?!

– Ее имя, – грозно прорычал Ласло и стал вынимать саблю из ножен.

– Графиня Жомбор.

– Что?! Ты не ошибся, ведь прошло столько лет. Почему ты считаешь, что это была она?

– Я узнал ее, когда платок слетел с ее лица. Графиню и ее отца нам с Хаджи-беем удалось в 1527 году схватить в их же замке, но ей повезло, Ребека бежала. И вот, несколько дней назад, когда было нападение на наш отряд… – Герей-ага прищурился, – в общем, существует еще одно доказательство, подтверждающее, что разбойница была именно Жомбор Ребека.

– Что за доказательство?

– Я выпустил вслед графине стрелу, которая впилась ей в правое плечо. Она так и ускакала на коне, не вытащив ее. Несколько дней назад, – Герей-ага хитро прищурил глаза, – перед тем как Вашар уничтожил моих воинов…

– Ну-ну, продолжай, не томи душу! – поторапливал его граф.

– Когда мы прошли через «Перевал смерти», встретили отряд воинов-дербенджи и решили вместе отдохнуть, вот тогда я увидел взятую ими в плен женщину. Узнав, что за птица попала в их сети, я не задумываясь, предложил выменять графиню на доброго коня. Они с радостью согласились. После того, как воины отдали мне женщину, наши пути разошлись, а я решил не отправлять Ребеку с обозом в Стамбул, уж слишком дорогая была птичка. Это ее люди спустя три года отбили у меня Йо Этель, а восемь дней назад, под пытками я заставил ее признаться, кто она на самом деле. У графини не было выхода, она созналась, тем более я сорвал с ее плеча одежду и убедился, что там остался шрам от наконечника стрелы.

– Вот как! Это, пожалуй, интересно! Где сейчас графиня Жомбор?

– Спроси у Вашара, ему лучше знать, где она. Гайдук оглушил меня ударом перстня, после чего я оказался в плену.

– Подними свой колпак.

Герей-ага приподнял головной убор, надвинутый на брови, и взору Михала предстал шрам в форме трезубца, вокруг которого образовалась покрасневшая опухоль.

– Это он тебя приголубил?

– Да, собака! Ух, попадется он мне, – строжился ага.

– Хорошо, я при встрече передам Вашару, что ты вновь хочешь с ним увидеться.

– Нет – нет!! – испуганно воскликнул Герей-ага, – это я так, со злости на него. Граф, когда же ты отпустишь меня?

– Как только найду графиню Жомбор.

– А вдруг ее убьют.

– Тогда ты будешь моим вечным пленником.

– А если я тебе еще что-нибудь интересное расскажу, ты отпустишь меня?

– Что, про запас берег? Говори же!

– А отпустишь?

– Если это поможет в розыске баронессы Йо, то я отпущу тебя.

– Так вот, когда Этель пыталась через слуг послать весточку на свободу, ее закрыли в одной из комнат замка.

– Что она хотела передать?

– Ожерелье из жемчуга, и еще, она крикнула, чтобы его передали Ласло.

– Она так и сказала?!!

– Да, охрана развязала язык повару, и он все рассказал Хаджи-бею.

– Что ж, пожалуй, я поверю тебе Герей-ага, когда-то, я действительно подарил своей невесте жемчужное ожерелье. У кого оно теперь?

– У Хаджи – бея.

– Сколько людей у бея?

– При всем желании тебе не удастся захватить крепость, там сильный и хорошо вооруженный гарнизон, не успеешь ты сделать выстрел, как им на помощь примчится конница из Дубравицы.

– Это не твоя забота.

– Когда же ты меня отпустишь?

– Как только вернусь из Черного коршуна.

– Ласло – это безумие, тебе не стоит нападать на Хаджи-бея, ты лучше постарайся разыскать графиню Жомбор. Она-то точно знает, где находится Этель.

– Герей-ага я признателен тебе за сведения. Как только я вернусь, решу, что с тобой делать, а пока я прикажу, чтобы тебя не выводили на рудник, будешь помогать женщинам, очищать прутья от коры. Кстати, кто обучил тебя мадьярскому языку?

– У меня в семье живет венгерский юноша, он научил меня, да и потом – нужда заставила, я при Хаджи-бее был, что-то вроде драгомана. Ласло, а вдруг ты не вернешься, накажи своим воинам, чтобы отпустили меня, – с надеждой и мольбой попросил Герей-ага.

– Хорошо, я подумаю над этим, тебя сейчас проводят в камеру.

Граф Ласло покликал охранника и передал ему что-то на словах. Когда турка увели, через некоторое время в помещение вошел мужчина средних лет, он был одет в черные узкие штаны, подпоясанные красным кушаком. Несмотря на летнюю жару, на плечах был накинут копеньяк и голову прикрывала шапка из плотной ткани.

– Керим, сейчас ты переоденешься в турецкую одежду и мои гайдуки немного «поколдуют» над твоим лицом. Ты уж не обессудь. Тебя подсадят к турку, войдешь к нему в доверие и скажешь, что давно находишься в плену. Если спросит, почему избили, скажешь, что пытался бежать. Попробуй разговорить агу, узнать от него, сколько воинов в замке Черный коршун, где размещены тайные посты. В общем, запоминай все, что он тебе расскажет. Я через два дня должен отбыть из крепости, к этому времени постарайся что-нибудь выудить у Герей-аги.

– Слушаюсь мой господин, я все сделаю так, как ты сказал.

Глава 4. Встреча в «Орлином ущелье»

Прошло десять дней с тех пор, как Вашар расстался с Илоной, он много думал над ее рассказом, сопоставлял услышанное и пришел к выводу, что графиня Марош Илона не та, за кого себя выдает.

Во-первых: далеко в округе нет состоятельных дворян с подобной фамилией. Во – вторых: ему не верилось, что графиня Жомбор сама попросила Илону совершить возмездие над Хаджи-беем. И, пожалуй, третье: откуда сестре Ребеки, ни дня не живущей в замке, известны все тайные ходы и каким образом карта расположения потайных переходов и подвалов в крепости, попала в ее руки? Можно конечно, согласиться, что настоящие данные ей передала Ребека Жомбор, но это маловероятно, ведь речь шла о сокровищах, спрятанных ее отцом в подземельях замка. Почему Вашар так думал? Наверно потому – что его верные люди сообщили ему, что покойный граф Жомбор много лет назад вернулся на родину, чтобы вывести свои сокровища.

На первых порах, не доверяя Ребеке, Вашар послал своего верного друга Гиорджи, чтобы он проследил, куда направится всадница.

Мадьяр вернулся спустя двое суток. Лицо его было в ужасном состоянии, во многих местах кожа содрана до самого мяса, правый глаз перевязан, да его и не было, так как он вытек. Накидка на плечах была изодрана в клочья. Руки изборождены глубокими царапинами, как будто он сражался с хищником. Сначала Андор подумал, что на Гиорджи напала рысь, но когда друг поведал всю историю, произошедшую недалеко от Орлиного ущелья, Вашар был потрясен.

Гиорджи скрытно проследовал за графиней до глубокого ущелья между горами. Дальше путь лежал через долину к реке Марош – притока Тиссы. Ребека резко повернула коня в обратную сторону и, добравшись до перевала «Трезубец», спустилась к хвойному массиву.

Гиорджи держался на расстоянии, опасаясь, что графиня заметит его, но попав в еловый бор, потерял ее из виду. Мадьяр остановил коня и прислушался. Поблизости из елового бора, послышался свист, похожий на крик орла. Гиорджи направил коня к середине обширной поляны. Он оглянулся и, не увидев графини, хотел спрыгнуть с седла, чтобы осмотреть следы от копыт. Вдруг над его головой послышалось хлопанье крыльев. Гайдук, не подозревая об опасности, вскинул голову и в тот же миг, крупная, хищная птица камнем упала на него сверху. Мадьяр не успел прикрыть лицо рукой и удар клювом пришелся ему прямо в глаз. Гиорджи моментально слетел с коня и попытался отбиться от стервятника. Кровь залила лицо, мешая бороться с птицей, пустившую в ход острые когти. Он зарылся лицом в траву и, закрывая голову руками, почувствовал, как остервеневший хищник рвет копеньяк на его плечах, стараясь добраться клювом до шейных позвонков. Вслепую, отмахиваясь руками, Гиорджи пытался скинуть птицу со своей спины.

Вдруг прозвучал пронзительный свист, донесшийся из чащи. Гайдук подумал, что летит еще один стервятник и бессильно упал лицом вниз, приготовившись к самому худшему – смерти. Он услышал, как захлопали большие крылья и, оторвавшись от его спины, птица взлетела ввысь. Мадьяр, постанывая от боли и бессилия, сел. Вытерев, забрызганный кровью здоровый глаз, он увидел в шагах тридцати за елями всадницу – это была Марош Илона. Гайдук так и не разобрал, какая птица сидела на плече женщины, то ли это был орел или большой, черный коршун. Гиорджи даже показалось, что графиня зло усмехнулась и, повернув Ахалтекинца, скрылась за деревьями.

«Прирученная птица! – осенило Вашара, когда он дослушал рассказ товарища, – Черный коршун!!! Ну, конечно же, родовой знак на гербе графа Жомбора и слухи о том, что графы используют хищников при нападении на людей. Все это подсказывает мне, что она и есть Ребека! Так вот кто скрывается за личиной Марош Илоны! Ведьма! Обманула меня. Ладно, пусть думает, что мне ничего не известно, а я попробую сыграть в ее игру, но правила устанавливать буду уже я!»

Спустя сутки Андор скрытно пришел в поселок Хэди, чтобы навестить Гиорджи, он еще лежал в постели в своем доме, не отойдя, как следует от пережитого потрясения. Правую, пустую глазницу закрывала повязка.

– Так какая же все-таки птица порвала тебя?

– Не знаю Андор, может быть большой, черный коршун!

– Гиорджи, тебе показалось, не может этого быть, даже крупная самка коршуна не достигает таких размеров.

– Андор, я заметил, что клюв и лапы у птицы были желтые.

– Ну и что! У белохвостых орланов тоже клюв и ноги желтые.

– То орланы, у них хвосты белые, а у того, что напал на меня, хвост темный.

– Ничего не понимаю Гиорджи, не могут коршуны быть таких размеров. Показалось тебе.

– Может и показалось, – стал сомневаться мадьяр, – кто его знает, что со страху не померещится. Я ведь тогда точно напугался, думал, он растерзает меня. Не случись это со мной, я до сих пор бы не верил, что коршун может напасть на человека.

– А я слышал от своего дядюшки и отца, вечная им память, что в наших краях хищные птицы нападали на маленьких детей и заклевывали их до смерти.

– Вашар, ты же рос не послушным ребенком, вот они и пугали тебя своими страшными рассказами.

– Не скажи. Историю о графах Жомбор слышал?

– О том, как они на людей хищных птиц натаскивали.

– Ну, да. О них такие страсти рассказывали, мол, долго не кормили птиц, не давали им спать, а потом в подземелье, где их держали, забрасывали маленького ребенка…

– Да уж, зверства ей с отцом было не занимать. Хорошо этого изверга турки подвесили на крючья, так опять же, графиня – эта кровопийца, исчезла напрочь.

Вашар не стал пока говорить другу о своих предположениях, касающихся графини Жомбор.

– Поправляйся Гиорджи, мне пора идти.

– Будь осторожен Андор, я знаю, что тебе предстоит встреча с этой ведьмой, как бы она еще чего не придумала.

– Ладно друг, за твой глаз она поплатится своим зрением.

Вашар направился к своему коню, ожидавшего терпеливо хозяина за городской стеной. На завтра Андору предстояла встреча с графиней, назначенной в Орлином ущелье.

На следующий день, с самого утра Черный гайдук послал своих людей в ущелье. Спрятавшись в кустах, они пристально вели наблюдение. Андор осторожничал и заранее обдумал, что может предпринять или решить противник при встречах такого рода. История с Гиорджи натолкнула Вашара на мысль, и на всякий случай он приказал своим воинам держать ружья и луки наготове. Мало ли, что может придумать коварная графиня.

Ближе к полудню, недалеко от условленного места, высоко в небе, спрятавшиеся мадьяры увидели двух, круживших над ущельем коршунов. Вашар догадался, почему здесь появились птицы, а его товарищи подумали, что стервятники кружат здесь не к добру. До людей долетали мелодичные голоса птиц, разносившихся над ущельем: «клюх – клюх», затем звонкий клекот «кьяк – кьяк – кьяк».

Андора насторожили их голоса, он прекрасно знал, как разносят свой клекот коршуны, а это были крики орлов-беркутов, похожих на собачий лай.

Вашар, стараясь произвести впечатление на графиню, приехал на встречу нарядно одетый. Лицо наполовину закрывала все та же черная повязка. На левое плечо накинут копеньяк из темно-синей ткани, расшитой золотыми узорами. Внутренняя часть подкладки, выполнена из турецкого белого шелка и хорошо контрастировала с лицевой стороной.

Под копеньяком красовался жакет, украшенный горизонтальными петлицами из декоративного золотистого шнура. Боковые швы на штанах закрыты золотым позументом. На ноги обуты сапоги с длинными, узкими голенищами. Шапка с отороченным соболиным мехом и воткнутыми в нее тремя соколиными перьями лежала на излучине седла.

Гнедой рысак, похрапывая, нетерпеливо перебирал копытами, ожидая, что хозяин вот-вот воткнет шпоры в его бока, но Черный гайдук соскочил с седла и привязал повод к стволу ясеня.

Впереди, за густыми кустарниками, замелькала фигура человека. Графиня ехала верхом на буром жеребце и держала под уздцы коня, одолженного у Вашара. Прежде, чем она соскочила на землю, внимательно осмотрелась, ища кого-то глазами. Гайдук, как бы угадав ее мысли, тихо присвистнул. Из-за скалы показался черный пес, он подождал, когда хозяин жестом указал ему и лег на траву. При виде огромной собаки бурый конь Ребеки приостановился, она натянула поводья и, успокаивая его, похлопала по шее.

Несмотря на прогулку по пересеченной местности Ребека не хотела «ударить в грязь лицом», она, как и Вашар прихорошилась, одевшись в гусарский мундир, чем и удивила гайдука. На руках шелковые перчатки, ноги обуты в высокие красные сапоги. Привычку, одевать мундир в определенных случаях, она переняла у своего бывшего жениха – ныне покойного, погибшего от руки нанятого убийцы.

Андор помог ей спуститься с коня и, накрыв платком каменный валун, галантно пригласил даму присесть. Ребека отвязала от седла мешок и бросила рядом с конем. Вашар увидел, как в нем что – то зашевелилось. Графиня, слегка улыбнувшись, приподняла полы копеньяка и присела на камень.

– Что-то стервятники сегодня разлетались, как будто здесь пир намечается для них, – взглянув в небо, произнес Вашар.

– Вероятно, их зоркие глаза заметили в ущелье какую-нибудь добычу, – поддержала она разговор.

– Странно, если это черные коршуны, то мне стоит знать о них больше.

– Например?

– Я слышал, что эти птицы улетают на зимовку в теплые края.

Вашар замолчал и слегка прищурил глаза. За повязкой на его лице, графиня не могла заметить ухмылку гайдука.

– И, что дальше Андор?

– В прошлом году, в ноябре месяце, в одном из ущелий, недалеко от деревни Ражица, я увидел двух коршунов, они парили высоко в небе. Непонятно, что задержало птиц, почему они остались в горах на зиму?

– Вашар, да Бог с ними, с этими коршунами, у нас есть дела важней, – Ребека пыталась перевести разговор на другую тему.

– Не скажи графиня, если учесть, что на одного человека не так давно напала хищная птица, то у меня к тебе вопрос, – что ты делала десять дней назад в горах? Мой гайдук видел тебя в Орлином ущелье.

– Если бы я знала, что это будет твой человек, – хотела оправдаться графиня.

– Так рассказ о коршуне – это правда?

– Почти, – Ребеке не хотелось продолжать эту тему.

– Что значит почти?

– Андор, а ты не подумал, что вместе с картой замка, графиня Жомбор могла подарить мне своих драгоценных птиц.

– Я совершенно о другом подумал.

– Подожди… Я попытаюсь угадать, что за мысли пришли тебе в голову. Ты подумал… Что я и есть графиня Жомбор, – засмеялась женщина.

– Ты умеешь читать мысли людей?! – удивился Вашар.

– Нет, просто некогда два знатных графа были осведомлены о жизни друг друга и весьма подробно. Я говорю о графах Ласло и Жомборе.

– А какое отношение имеет без вести пропавший Ласло к нашему разговору?

– Он вечно утверждал, что граф и его дочь обучали хищных птиц, для охоты на людей. Я сама слышала эти сплетни, потому мне смешно от подобных нападок на графиню Ребеку, похожие слухи только оскверняют их родовой герб. Ты ведь знаешь, что на стене замка графа Жомбора выбит в камене герб, в виде орла-беркута.

– Черного коршуна, – поправил ее Андор, – даже крепость имеет такое же название.

– Официально, действительно – Черный коршун, а на самом деле история рода Жомбор основана на легенде об орле – беркуте.

Вашар взглянул в небо и, кивнул головой.

– Теперь я понял, что это не белохвостые орлы. Так о чем гласит легенда?

– …Много веков назад, когда Венгрии не было и в помине, на этих землях жили даки, которыми правил прославленный в боях с римлянами царь Децебал. Как и все, древние племена, даки имели много преданий. Одно из них заставляло племя даков идти на крайние меры: если долго не шли дожди, и засуха могла уничтожить посевы, народ просил у Богов защиты и милости. Ради этого приносили в жертвы молодых людей, сбрасывая их с высоты на острые колья. Смерть постигла молодую, супружескую пару, но дождь так и не прошел. Тогда Децебал приказал бросить на колья их ребенка. Младенца тоже бросили вниз, но в тот же миг, огромный орел-беркут, подхватив мощными лапами малыша, унес в горы. Поговаривали – это был первый мужчина из древнейшего рода, породнившегося через много веков с пришедшими сюда мадьярами, а именно с родом Жомборов.

– Занятная история, правда, не пойму, какое ты имеешь отношение ко всему сказанному, ведь ты назвалась Марош Илона? Почему ты так отстаиваешь Ребеку, и кое-что знаешь об ее роде?

– Я сестра Жомбор Ребеки.

– Ты?!! Насколько мне известно, у графа была лишь одна дочь. Ты случаем не самозванка?!

– Жомбор Иштван – мой родной отец. Я незаконнорожденная дочь. У графа в Пеште есть замок, который теперь принадлежит мне. Долго мне пришлось отстаивать права на усадьбу, не помоги мне в свое время сестра Ребека, вряд ли я смогла бы владеть этим замком.

– Если верить твоим словам, то ты теперь прямая наследница графа Жомбора.

– Почему прямая, а моя сестра?

– Но ведь графиня бесследно исчезла… Или я ошибаюсь?

– Да, ты прав, она пропала, оставив все дела на меня.

– В том числе и наследство графа.

– Да – это так, но только после того, как в совете венгерского дворянства признают мои документы подлинными.

– Разве незаконнорожденный ребенок может вступить в права наследства своего отца?

– Я же сказала тебе, все сдвинулось с места, благодаря Жомбор Ребеке.

– Илона, значит, я заблуждался, путая тебя с Ребекой?

– Я догадывалась об этом.

– И ты посвящена во многие тайны своей сестры?

– Да, во многие.

– Как это не похоже на графиню Жомбор, – недоверчиво произнес Андор.

– У сестры не было выхода, ее разыскивают турки, и ты догадываешься, что ее ждет, когда она попадет к ним в руки.

– Догадываюсь, но кроме турок ее ищут мадьяры, чтобы приговорить за злодеяния. Я бы тоже не отказался поджарить Ребеку на знаменитом кресле.

– И тебе совсем не жаль эту женщину?!

– Это не женщина! Это – дьявол во плоти!

– Чем же она досадила тебе, что ты люто ненавидишь ее?

– Илона, еще не пришло твое время, чтобы узнать мой секрет.

– Но и ты Вашар покрыт тайной, ты даже не хочешь открыть свое лицо. Учитывая, что у тебя такой красивый голос, я думаю, что ты прячешь под повязкой не менее впечатляющий облик, – льстила Илона.

Вашар улыбнулся и подумал: «Как она тонко подводит меня к разоблачению, думает, что я и впрямь поверил ее рассказу. Ладно, пусть продолжает свою игру, сделаю вид, что я ей поверил».

– Кто тебя воспитывал и где ты жила все это время?

– Моя мать. Мы жили недалеко от Будайской крепости, но после того, как турки взяли Буду, граф Жомбор помог ей и мы переселились в комитат Пешта. Там она и раскрыла тайну моего рождения.

– Меня интересует один момент, – Вашар резко сменил тему, – когда ты выехала из Орлиного ущелья и направилась в горы, откуда взялись орлы?

Видимо Ребека была готова к такому вопросу и, не задумываясь, ответила:

– Я держу орлов в надежном месте, а мой слуга за ними присматривает, иногда хищным птицам необходимо поохотиться. В тот день я как раз позвала орлов с помощью свистка. Хочешь убедиться? Я говорю тебе правду, – хвасталась Ребека. Вашар удивленно поднял брови.

– Что ты придумала?

Графиня поднялась, следом вскочил Фекете, внимательно следя за каждым ее движением. Вашар рукой подал знак собаке, и она снова улеглась.

Ребека подошла к мешку и, развязав его, вытряхнула на землю молоденького олененка. Вскочив на ножки, он шарахнулся от людей в сторону и, почуяв свободу, пустился бежать вдоль ущелья. Графиня преподнесла к губам висевший на шее золотой свисток. Раздался пронзительный звук, похожий на клекот орла.

Вашар успел подать знак товарищам, чтобы они не стреляли. Сверху, кружа, на землю спускался орел, он сделал еще два витка над ущельем и камнем бросился на убегавшего олененка. Второго орла поблизости не было видно.

Беркут приближался на большой скорости, чтобы схватить бедное животное мощными когтями. Черный пес, зашуршав по камням, бросился в их сторону. Вашар специально не стал окрикивать собаку и сделал движение рукой, попридержав графиню, хотевшую просигналить в свисток. Все произошло быстро: орел стремглав приблизился к олененку и, схватив в когти бедную добычу, сделал два глубоких взмаха крыльями.

Беркут, обладая феноменальной способностью вращать головой на двести шестьдесят градусов, вовремя заметил угрозу, но было поздно, в тот момент Фекете прыгнул на орла и, клацнув зубами, вырвал из крыла несколько перьев. Выпустив добычу из когтей, хищник взмахнул сильными крыльями и попытался подняться в воздух. Из-за кустов прозвучал выстрел, и подстреленный беркут моментально рухнул на землю. Фекете даже не дал ему пошевелиться и, прыгнув на птицу, рванул клыками шею. Охота, начавшаяся на олененка, обернулась смертью для орла. Бедный олененок, упав на землю, перекувыркнулся два раза и, подскочив на ножки, во всю прыть понесся по ущелью.

Ребека в растерянности стояла и смотрела, как одна из ее птиц погибла. Она повернула разгневанное лицо к Вашару, но он, не менее враждебно, посмотрел на графиню и произнес:

– Илона, смерть твоего орла не стоит выклеванного глаза моего друга. Благодари Бога, что мы вторую твою птицу оставили в живых. Я не хочу сказать, что мы с тобой в расчете, но удовлетворение от сегодняшней охоты, я получил. Веди себя спокойно, видишь, как Фекете не сводит с тебя глаз, он думает, что ты хочешь наброситься на меня, – предостерег ее Андор.

– Ты нарочно это сделал?! Ты знаешь, сколько стоит обученный орел – беркут.

– Обученный чему? Нападать на людей и лишать их глаз?! А если бы обе птицы набросились на беднягу? Я бы и не узнал о гибели своего друга, так что ты сделала ошибку, отпустив его.

– И теперь жалею об этом.

– Не очень-то далеко ты отошла от своей сестры. Ладно, Илона, присядь и успокойся, дела у нас предстоят куда важнее, чем оплакивание погибшего орла.

Ребека была вынуждена согласиться, что Вашар на этот раз оказался хитрее и проворнее, она снова села на свое место. Теперь она поняла, что совершила ошибку, показав орлов гайдуку. Хитрый Вашар все продумал заранее и оставил в засаде гайдуков, чтобы отомстить за своего друга.

– Итак, Марош Илона, прежде чем мы начнем с тобой обговаривать планы нашей совместной борьбы против Хаджи-бея, я бы хотел спросить тебя вот о чем, ты знаешь графа Ласло?

– Кто же его не знает – это знаменитый человек в Трансильвании и не только. А почему ты спросил о нем, разве он имеет какое-то отношение к нашему разговору?

– Мы давно с ним знакомы и я знаю историю его семьи. Мне довелось услышать от Михала, как старый граф Ласло бесстрашно пошел один добиваться справедливости у твоего покойного отца Жомбора Иштвана. После этого граф Ласло бесследно исчез.

Ребека опустила взгляд и, отведя его в сторону, внутренне напряглась, но старалась держаться спокойно, не показывая перед Андором свое волнение.

– Мне ничего об этом не известно. Я не могу понять сути твоего рассказа.

– При жизни твой отец имел притязание на земли Ласло и разными способами добивался лишить его прав владения землями. В свое время он даже просил поддержки у вице-короля Трансильвании Яноша Запольяи. Но род Ласло исходит из глубины веков и крепко стоит на ногах, многие его отпрыски, имея состояние, разошлись по всем странам. Нынешний владелец замка граф Михал готов заплатить немалые деньги тому, кто раскроет тайну исчезновения его отца.

– Мне ничего не известно, здесь я бессильна чем – либо помочь графу. Скорее всего, мой отец доверял Ребеке и посвятил ее в свои планы, но со мной она не поделилась историей вражды между графами.

Вашар не ожидал иного ответа от Илоны и задал вопрос:

– Тебе известно имя Йо Этель?

– Впервые слышу.

– А то, что баронесса Этель является невестой Ласло Михала, ты тоже не слышала?

– Для меня это новость. У графа Ласло есть невеста?!

– Была, к сожалению, ее несколько лет назад пленили турки, но когда ее перевозили из замка Черный коршун в Дубровицу, на отряд турок напали разбойники, и командовала ими – Жомбор Ребека. Скрываясь, ее люди прихватили с собой Этель.

Графиня вскинула голову и, сделав удивленный вид, произнесла с иронией:

– Надо же, а мне сестра ничего об этом не рассказывала. Как жаль бедную женщину, да и самого графа Ласло. Наверно они любили друг друга? Может Ребека отпустила ее?

– Об Этель ничего неслышно уже несколько лет.

– Правда, мне жаль. Бедный граф, понимаю его состояние, два таких несчастья обрушились на его голову.

Вашар почувствовал в голосе Илоны хорошо завуалированные нотки иронии и ни чуть не сомневался, что она знает о двух упомянутых историях. Учитывая, что основное подозрение с нее не снято, и что перед ним сидит настоящая Ребека, Андор начинал понимать, что имя данное графине при рождении соответствует, как нельзя ее поступкам. «Заманивающая в ловушку» – вот главное предназначение ее истинного имени.

Когда Вашар был юношей, ему часто приходилось общаться с людьми, старше его по возрасту и один из них всегда поучал молодого Андора: «Человек – это скотина, но очень мыслящая. Почему скотина? Он может привыкать к любому образу жизни. Оказавшись в опасности, он способен изощриться до такой степени, что преодолевает буквально все преграды на своем пути. Именно разумом он и отличается от животных. Накопление веками опыта и знаний поставило его выше всего живого на земле. Если ты, Андор собираешься охотиться на зверя, ты должен знать его повадки, – наставлял его учитель, – так и с турецкими завоевателями, чтобы нападать на них, необходимо предвидеть, что они предпримут до или после битвы».

Вашар пытался найти ключик к отгадке и проникнуть в тайные замыслы графини, но для этого нужно время, а его, к сожалению, не хватало и, потому он решил прибегнуть к хитрости.

– Только что, я узнал одну тайну, которая откроет перед человеком, овладевшим ею, путь к богатству. Ты хотела бы стать этим счастливчиком?

– Вашар, я давно вышла из того возраста, когда верила в сказки. Просто так, на голову с неба, богатство не падает. Почему бы тебе самому не воспользоваться этой тайной и не обогатиться? Ты покинешь Трансильванию и свободно заживешь где-нибудь в Германии, Франции. Все равно прятаться по лесам ты долго не сможешь.

– Ты умно рассуждаешь, но тебе не хватает одного – это хватки. Такой шанс дается раз в жизни. Я предлагаю тебе стать моим напарником в одном очень важном деле. Я не напрасно заговорил о богатстве, по всей вероятности на днях оно покинет территорию Трансильвании и будет перевезено в Стамбул.

Ребека явно не ожидала такого поворота дела и заинтересованно взглянула на Вашара.

– Чем же тебе может помочь слабая женщина?

– Многим. Для начала, ответь мне на один вопрос, только честно: куда ты направлялась и зачем, когда тебя взяли в плен турки?

– Я же говорила, к родственникам в Валахию, возможно, мне посчастливилось бы увидеть там свою пропавшую сестру, собственно она и направила меня туда, я должна была пригнать из Валахии табун породистых лошадей.

– В такое опасное время путешествовать одной, без охраны, что-то я слабо верю в это.

– Я не была одна, мою охрану перебили турки.

– Хочешь, откровенно выскажу свое мнение по поводу тебя.

– Хочу.

– По складу ума и по изворотливости, ты больше походишь на свою сестру, вероятно это качество досталось вам от вашего отца. Я все-таки склоняюсь к тому, что ты знаешь куда больше и многое скрываешь. Мне не нужна твоя карта, она уже ничем не поможет нам, мой человек находится в крепости, – Вашар решил ускорить сближение с графиней и все больше интриговал ее, – время потеряно, как я уже сказал, ценный груз отправится на днях в Турцию. Мне осталось узнать лишь время отправления и дорогу, по которой его направят.

Его слова подействовали, и графиня заметно занервничала.

– Ты говоришь о грузе, упомянутом в бумаге, которую хранил у себя Герей-ага?

– Именно! И ты явно догадываешься, о каком грузе идет речь. Последний раз предлагаю тебе влиться в мою компанию. Или мы сейчас едем в одно укромное место и занимаемся разработкой плана по захвату груза, или расходимся в разные стороны и покидаем ущелье.

– Ты намекаешь на сокровища моего отца?

– Конечно, турки, по всей видимости, перерыли весь замок вдоль и поперек, ища клад Жомбора.

– Ну, хорошо, – она была вынуждена согласиться, – что я должна сделать для тебя?

– Поднапрячь память и вспомнить, куда пропали граф Ласло и его будущая невестка.

Ребека от изумления подняла брови и хотела что-то возразить, но Вашар остановил ее движением руки:

– Всего лишь раскрытие двух тайн на обмен сведений о сокровищах твоего отца, ведь я правильно понимаю, речь идет именно о них.

– Но я не знаю ничего о графе и его невестке!

– Тогда я не смогу тебе помочь и возможно богатство, спрятанное твоим отцом в замке, скоро покинет его территорию. Нам больше не о чем разговаривать, почтенная Илона.

Вашар поднялся и, откланявшись женщине, направился к коню. За спиной он услышал оклик:

– Подожди, Андор! Кажется, я что-то припоминаю.

Вашар оживился:

– Понимаешь Илона, у меня перед графом Ласло есть кое-какие обязательства, чтобы сохранять дружбу в наших отношениях я пообещал ему, что раздобуду сведения об его отце и невесте. Так я слушаю тебя.

– Об отце Ласло мне действительно ничего не известно, а вот о его невесте… – Ребека задумалась, давая понять Черному гайдуку, что силится что-то вспомнить, – в разговоре со мной, сестра упоминала, что есть на самом деле такая мадьярская женщина из богатого рода и она в какой-то степени может помочь Ребеке в разрешении спора между старыми графами.

– Иными словами она была заложницей в решении вопроса о захвате земель графа Ласло.

– Я не знаю всех планов Ребеки и не имею сведений, где находится та женщина, но припоминаю, как сестра говорила, что направила госпожу Йо в один из комитатов Пешта.

– Твои сведения скудны и не могут пролить свет на тайну исчезновения графа и мадьярской госпожи. Мне жаль Илона, но разговора больше не получится.

– Подожди, не спеши Вашар. Я попробую встретиться с сестрой и узнать у нее тайну, но для этого нужно время.

– У нас его нет. Скоро груз покинет крепость Черный коршун, а за это время ты не сможешь встретиться с Ребекой. Так что, прощай.

– Ну, подожди же! Что ты так торопишься, – графиня еще больше занервничала и потому стала терять контроль над собой. – Два дня ты сможешь подождать?

– А если груз отправят завтра, или даже сегодня!

– Почему ты так решил?

– Ситуация так складывается. Посуди сама, Хаджи-бей ждал человека с письмом и получил его, какой смысл продолжать держать в крепости богатый груз.

– Как получил?! – перебила его Ребека, – твой человек отдал письмо бею?!

– Да. Это часть моего плана.

– Вот как! Право я не знаю, как это получилось у тебя, а вдруг Хаджи-бей что-то заподозрит.

– Не беспокойся, мой человек надежный. Ну, так как, Илона, ты готова увидеть и ощупать своими руками сокровища, принадлежащие вам с Ребекой. Ты должна назвать мне место, где содержится Йо Этель. Я думаю – это равнозначная сделка.

– Вашар дай мне немного подумать, ты поставил меня в весьма затруднительное положение, если я раскрою тебе место, где находится Этель, то навлеку на себя такую немилость со стороны сестры, что может быть даже богатство отца станет ничтожным по сравнению с величиной предательства, совершенного мною.

– Но ведь ты не сообщишь ей об этом, – в глазах Вашара проскочила смешливая искорка, – зато преподнесешь ей такой подарок, что Ребека незамедлительно ускорит процесс по введению тебя в отцовское наследство.

– И насколько мы можем доверять друг другу? Кто первый из нас сделает шаг навстречу?

– Пожалуй ты, ведь от тебя зависит тот момент, когда невеста Ласло окажется в его объятиях.

– А чем ты можешь поручиться? Вдруг что-то пойдет не так и сокровища не попадут ко мне.

– Даю тебе слово благородного человека.

– Так ты дворянин?

– На данный момент, для тебя это важно?

– Может быть!

– Илона, пока мы с тобой топчемся на месте, бедная Этель умирает от тоски, а Хаджи-бей, вот-вот отправит с человеком груз в Турцию.

– Не знаю Вашар, убедил ли ты меня, но я склоняюсь к тому, чтобы первой сделать этот шаг. Имей в виду, ты вынудил меня так поступить.

– Не лукавь, Илона! Все, что хранит Жомбор Иштван в тайнике – это и есть твоя цель, а остальное все мелочь.

Ребека недобро глянула на Черного гайдука, заставившего ее принять решение, не входящее в дальнейшие планы, но она была не той женщиной, чтобы отступиться от главного. Ей нужен был Хаджи – бей, вернее, чтобы Вашар уничтожил его, и таким образом Ребека отомстит бею за смерть своего отца.

– Хорошо, – согласилась она окончательно, – я отправлю Этель в замок Ласло, но ты пообещай мне, что не станешь следить за мной. – Ребека вынула из отворота кителя плоский пакет и протянула Вашару, – здесь точное расположение тайных ходов в подземелье, двери, помещения. И еще очень важно, на карте указаны места, где расставлены ловушки, так что будь внимателен, а то ты или твои люди угодите в одну из них. Я не знаю, где отец спрятал сокровища, но предположительно, как объясняла мне Ребека, есть одна комната. По замыслу отца она и является сокровищницей, вход в которую ведет через дно колодца, находящегося в одной из башен замка. Свидетелей, видевший клад не осталось, ты сам знаешь, как отец относился к подневольным людям, отсюда и делай вывод.

– Ценная карта. Покажи мне ход, ведущий в покои Хаджи-бея.

– Я не могу знать точно, где он спит ночами, но если рассуждать разумно, то в спальной комнате, она принадлежит только хозяину замка, – Ребека указала пальцем на карте.

– А еще есть вход в подземелье замка?

– Да, с южного склона холма. У меня нет карты расположения тайных ходов и выбраться с того подземелья нет шансов.

– Так уж и нет.

– Ты слышал легенду о лабиринтах Минотавра?

– Приходилось.

– Так вот – сложные переходы, созданные моим отцом, еще никто не разгадал, и кто попадет туда, уже никогда не выберется живым.

– Не поверю, все это выдуманные россказни.

– А ты проверь Вашар, но только я не советую тебе этого делать.

– Сказку слышала про волшебный клубок, как выбирались из подземелья по нити?

– У человека, попавшего в лабиринты Жомбора, есть только один путь – в могилу и никакой клубок ему не поможет.

– Ладно, Илона, нет время спорить с тобой, мне еще нужно побывать в одном месте и к ночи пробраться в Черный коршун. Значит – договорились, ты освободишь и направишь Йо Этель к Ласло, а я обещаю тебе, что не позднее завтрашнего вечера, ты будешь купаться в сокровищах своего отца.

– Твоими устами, да мед пить. Ах, чуть не забыла, Андор, я понимаю, что у тебя есть свои интересы к сокровищам моего отца, но если тебе все же удастся их найти… – Она на миг смолкла, – не так давно из коллекции моего отца пропала очень дорогая вещь – это семейная реликвия. Ребека рассказывала мне о ней. Золотая статуэтка орла с гравировкой на мраморном постаменте. Пообещай, если ты найдешь ее – отдай мне.

– Мое слово!

– Хорошо, Вашар, я склонна доверять тебе. Давай прощаться. Да поможет тебе Бог!

– Может тебе дать людей для сопровождения?

– Нет, не нужно, я сама доберусь. Не пускай больше своих друзей по моему следу, сам понимаешь – это опасно.

Вашар подошел к Илоне так близко, что она почувствовала его дыхание через повязку. Он протянул руку и стряхнул с ее плеча веточку, затем поправил воротник рубашки, выбившегося из – под мундира. Она широко раскрыла красивые глаза и не без тени любопытства заметила про себя: «А он воспитан и галантен. Вот бы еще взглянуть на его лицо». Кивнув ему в знак благодарности, она отступила на шаг, и с опаской поглядывая в сторону черного пса, осторожно подошла к своей лошади. Вашар последовал за ней и, обхватив талию руками, помог женщине подняться в седло. Он взглянул на стоявшего поодаль красавца – Ахалтекинца и видимо, что-то решив, спросил:

– Илона, я слышал, твоя сестра разводит лошадей?

– Да, в Польше и Молдавии у нее есть конное хозяйство. А почему ты спросил? – она впилась глазами в Ахалтекинца, предчувствуя, что может стать его обладателем.

– Хочу сделать ей подарок. Он протянул Илоне повод Ахалтекинца и, слегка хлопнув его по крупу, на прощание сказал: – добрый конь, пусть он будет первым и хорошим знаком в поиске Этель.

Ребека с нескрываемой радостью кивнула головой и направила коня в ущелье.

Когда Илона скрылась за кустами, Андор свистнул и, тут же из-за выступа в скале показался Борат – друг Вашара.

– Возьми с собой двух человек, проследите за графиней, где находится ее логово. Будьте осторожны, ведьма использует орлов-беркутов, ты уже знаешь, что случилось с Гиорджи, потому держите оружие наготове. Вот это применишь на случай опасности, грозящей вам со стороны графини, и отвлечешь внимание беркутов.

Андор протянул товарищу золотой свисток на шелковом шнурке. Пока он отряхивал с плеча графини сор и поправлял одежду, ему удалось ловким движением срезать шнурок с ее шеи.

– Борат, по крайней мере, какое-то время она не сможет позвать на помощь орла. Как только убедитесь, что Этель освобождена и направляется в сторону Железной руки, схватите графиню и доставьте ее в Адскую пещеру. По пути обыщите ее дом или где она там прячется: каждый уголок, каждую щель, но найдите мне доказательства, что вот эта дама и есть Жомбор Ребека. После того, как мы управимся в Черном коршуне, встретимся на нашем месте.

– Андор, я хочу участвовать с тобой в походе на замок.

– Пойми друг, Этель необходимо освободить, а взять под стражу графиню Жомбор – святое дело. Только тебе я могу доверить это важное поручение.

Они хлопнули друг друга по плечу и разошлись в разные стороны. Вашар, взяв с собой двух человек, направил коня в сторону Дубровицы, ему предстояло выполнить еще одно дело.

Не так давно Борат рассказал Черному гайдуку, что один, не совсем порядочный помещик бесчинствует над крестьянами. Речь шла не о его челяди, над которой он постоянно измывался, а о свободном крестьянине, по имени Гюри и его дочери. Когда и каким образом помещик успел высмотреть крестьянскую девушку, Гюри не мог объяснить, но разжиревший деспот всеми силами и средствами пытался овладеть прелестной мадьяркой.

Барину удалось насильственно наложить «контрибуцию» на крестьянина и потребовать с него скорейшей выплаты. Сумма была огромная, и выплатить ее в срок бедный отец не мог. Вот тогда барин предложил Гюри передать дочь ему в услужение. Родители очень любили свою единственную девочку и не могли отдать на растерзание злому и алчному помещику, но срок выплаты неумолимо приближался и перед крестьянином действительно встал выбор – залезть в долги или отдать дочь барину. Просить защиты у повстанцев-гайдуков побоялся, зная, что за связь с разбойниками, люди воеводы жестоко карают. Редко кто обращался за помощью к Черному гайдуку – последствия были неотвратимы, крестьянин мог поплатиться своей жизнью.

Вашар, узнав об этом, вскипел от ярости и решил помочь бедному отцу девушки. Но сделать это нужно по-хитрому, чтобы помещик не догадался, что между свободными гайдуками и крестьянином существует связь. Он наведался к Гюри и предложил свою помощь, заплатив всю сумму, требуемую злобным барином. Крестьянин через посыльного, сославшись больным, передал барину, что готов выплатить деньги. Помещик оказался не только жадным, но и глупым, он решил сам приехать за деньгами.

Вечером, с охраной из трех человек, он поехал к дому Гюри. Барина проводили к «больному» крестьянину.

– Что с тобой стряслось? – весело спросил помещик, когда мешочек с золотыми монетами оказался в его руках.

– Как только ты потребовал мою дочь, так я сразу и слег.

– А деньги где взял? Небось, продал что-то или заложил? – с издевкой спросил барин, оглядывая бедно обставленные комнаты.

– Пришлось, – тяжело вздохнул Гюри, – теперь мне век не рассчитаться.

– А я предлагал тебе, отдай свою дочь, теперь бы не ломал голову. Ладно, пока мы с тобой в расчете, а дальше все будет зависеть от твоей дочери.

У крестьянина от наглости барина пропал дар речи, он только удивленно заморгал глазами, и осуждающе покачав головой, отвернулся к стене.

На обратном пути в ущелье, барина уже поджидали гайдуки. Завидев вдали всадников, Вашар отдал команду и, все заняли свои места. Барские люди поравнялись с засадой, и были атакованы гайдуками. Они не успели оказать сопротивление, как были сброшены с коней и связаны. Их обыскали, забрали оружие и все ценное, что при них имелось. Вашар обошел вокруг пленников и, схватив за ворот барина, протащил его несколько десятков шагов. Он упирался, потому – что был уверен, что Черный гайдук сейчас убьет его.

– Ну, что Хашаш, – обратился он полному помещику, – вот ты и допрыгался.

Вашар вынул из ножен саблю и для отстраски крутанул ее несколько раз в руке, затем размахнувшись, рубанул с плеча.

– И-и-и-и!! – раздался испуганный возглас барина. Он втянул голову в плечи, но услышав, как сабля прошелестела рядом с ухом, выкатив глаза, уставился на гайдука.

– Догадываешься, за что сейчас ответ держать будешь?

Барин, не понимая, замотал головой.

– Да ты что?! Надо же, какой непонятливый! Разве не ты у крестьянина дочку силой хотел взять.

– А-а???

– Да-да, правильно сообразил. Прощайся с головой, – и Вашар опять замахнулся.

– Уважаемый, забери все, что у меня есть, но не убивай.

– Надо же, дышло тебе в горло, с каких пор я стал для таких как ты уважаемый, – усмехнулся Андор и вложил саблю в ножны, – жить хочешь?

– Хочу.

– До меня слухи дошли, что ты обошел санджакбея, не выплатив ему дань. Ты знаешь, что грозит тому, кто утаил от Блистательной Порты налог? Или ты забыл, что теперь являешься вассалом, преклонившим свои колени перед сюзереном?!

– Я все оплатил, у меня нет долгов перед турками. А откуда ты меня знаешь? Ты назвал меня по имени.

– Хашаш, твои сделки с дворянами Ковачем и Банди в Лугоше, может быть неизвестны воеводе и санджакбею, но мимо меня они не могли проскользнуть.

Барин округлил глаза и, озираясь по сторонам, спросил:

– Откуда тебе все известно?

– Не твое дело. Завтра поутру суть вашей сделки дойдет до санджакбея, и тогда посмотрим, каково тебе будет в шкуре обвиняемого. Ведь так ты поступил с Гюри и его дочерью. Своих мало крепостных, так ты еще на других позарился? Да ты знаешь, кем приходится эта девушка графу Ласло?! Мало того, что тебе придется уплатить двойной налог воеводе и санджакбею, так о твоей сделке с Лугошскими дворянами станет известно Ласло. Если я не ошибаюсь, ты ему должен.

Услышав о графе, барин от удивления еще больше округлил глаза. Вот уж с кем ему не хотелось иметь дело, так это с графом Ласло, которому он задолжал крупную сумму.

– Можно как-то выйти из этого положения? – спросил он с мольбой в голосе.

– Можно. Ты оставишь крестьянина и его дочь в покое, и если не дай Бог с их головы упадет хоть один волосок, я сам вздерну тебя на первом суку, а твое поместье сожгу до тла. Ты меня понял?!

– Договорились, я согласен.

– Нет, ты только посмотри на него – он, видите ли, согласен, – Вашар потянулся за саблей.

– Нет-нет, я все понял!

– Ну, раз ты все понял, тогда закрепим наш договор, чтобы ты запомнил навечно, – и Вашар ударил барина кулаком в лоб. На месте удара лопнула кожа и пока не пошла кровь, выступил ясный отпечаток трезубца. Барин завалился на бок и на время затих.

Гайдуки, вскочив на коней, поспешили по дороге на север, им предстояло еще одно важное дело: до наступления темноты, прибыть к замку Черный коршун.

Глава 5. След пропавшей невесты

Ребека спешила. Миновав ущелье, она добралась до долины и, поднявшись в горы, переправилась через перевал. Дальше путь лежал до реки Марош, где была назначена встреча со слугой Корнелем. Графиня строго наказала ему, чтобы он не следовал за ней в Орлиное ущелье, потому как догадывалась, что Вашар приедет не один.

Ребеке сегодня же необходимо отправить посыльного в горы, где расположились табором цыгане. Главное, чтобы они были предупреждены и по первому зову, прибыли в указанное место. Три года назад турки преследовали табор, и графиня на время приютила у себя цыган, затем переправила в горы. Позже вожак Дими́тр – смуглолицый здоровяк, не раз помогал ей в делах и однажды со своими людьми принял участие в нападении на отряд турок.

Графиня хорошо помнила тот случай, о котором рассказал ей Вашар, когда она отбила у Герей-аги молодую мадьярскую женщину и несколько груженых повозок. Бедная пленница, не искушенная в интригах, доверилась графине и назвала свое имя. Острый ум Ребеки сразу же уловил выгоду, что она сможет в дальнейшем обменять дочь барона Йо на соляные копи, принадлежавшие графу Ласло. Таким образом осуществится замысел ее отца по захвату соседних земель.

Она обманом завлекла Этель к себе в дом, расположенный в глухом лесу недалеко от болот. Великолепные ели со всех сторон окружали усадьбу. Опасаясь случайных набегов турок или разбойных людей, графиня обнесла высоким частоколом дом и выставила людей для охраны.

Ребека поместила женщину в большой комнате, окружив ее мнимой заботой, она всегда появлялась перед баронессой Йо в облике белокурой дамы, слегка пышноватыми формами и облаченной в дорогое одеяние. Умело подбирая ключик к ее душе, графиня разговорила молодую женщину, и она в порыве благодарности, рассказала ей историю, как какие-то люди похитили ее на берегу озера, затем привезли в замок Черный коршун и отдали в руки турецкому коменданту. Ребека была очень удивлена и, пыталась добиться от Этель, кто же все-таки ее украл и для каких целей, но баронесса сама не знала и потому ее похищение для многих оставалось тайной.

Йо Этель была милой и доброжелательной женщиной, она поведала Ребеке, что осенью должна была состояться ее свадьба с Ласло Михалом. Графиня Жомбор была удивлена, почему баронесса и граф не обвенчались раньше, ведь они были помолвлены с детства. Этель объяснила, что османские турки совершили очередной поход на северные территории Венгрии, потому их семья была вынуждена уехать в Хорватию. Какое-то время они жили в Загребе, затем все вместе: отец, мать и Этель, переселились в Австрию в Брно. Когда наступление турок временно приостановилось, семья Йо решила вернуться в Венгрию и какое-то время проживала в Пресбурге. Но после болезни умер ее отец. Дочь барона с матерью и прислугой уехала в Трансильванию, поселившись в своей усадьбе в Бестерце.

Как только граф Ласло узнал, что Этель прибыла в Трансильванию, не раздумывая, переселил их семью в свой замок, это случилось в начале лета 1538 года, а осенью должна была состояться свадьба.

По истечении недели, Этель напомнила графине, что она обещала отпустить ее к Ласло, но Ребека предложила баронессе остаться еще немного погостить. Прошла неделя, и Йо Этель пыталась настоять, чтобы графиня Марош Илона (Ребека назвалась ей этим именем), отправила ее к Михалу в замок. Жомбор стала придумывать разные истории: будто граф Ласло, вынужденный скрываться от османских турок, покинул замок и, разыскивая своего отца, попал в плен. Всячески оттягивая освобождение Этель, она придумала еще одну историю о том, что граф, после того, как турки освободили его, вынужден был покориться воле знатных дворян, выкупивших его, и взял себе в жены дочь богатого саксонского вельможи.

Этель и без того подавленная, впала в депрессию. Но случай, произошедший с ней через два дня, помог молодой женщине понять, что графиня держит Этель умышленно и все рассказы об измене Ласло, всего лишь повод, чтобы ее не отпускать.

Баронессе Йо разрешалось выходить за частокол к ручью и бродить по бережку под присмотром слуги. Она все время думала о Михале, о том, что их ждала свадьба. «А как же матушка? Если граф женился, что тогда стало с моей матерью, может он отправил ее в Бестерце? Нет, в это невозможно поверить! Михал такой добрый и хороший, он не мог так поступить с нами. Не зря же мой отец, взглянув на него в первый раз, сказал, что из него вырастет благородный дворянин. Михал так меня любил! Когда мы переехали в его замок, он не отходил от меня ни на шаг, всегда был внимателен, добр ко мне и матушке. Когда мы были в разлуке, в письмах всегда говорили друг другу о любви. Мы мечтали и ждали того дня, когда вновь будем вместе.

Михал! Мой милый Михал! Как же ты мог так поступить? Я бы и рада не верить словам графини, но кто развеет мои сомнения, кто скажет мне всю правду?»

Прогуливаясь по берегу ручья, она решила спуститься вниз по течению. Слуга Корнель, занятый мытьем коня, отвлекся на время и позабыл об Этель. Увлеченная мыслями о графе Ласло, она не спеша приблизилась к заводи, по берегам которой разросся густой камыш. Пройдя еще немного, Этель решила повернуть назад, как вдруг, увидела за кустами двух лошадей. Любопытство взяло вверх и она медленно пробираясь сквозь заросли ивы, подкралась к стоянке. Ее тут же облепили комары, которых на болоте водилось великое множество. Кони мирно паслись, пощипывая траву возле воды и, не обращали внимания на прятавшуюся в ивовых зарослях женщину. Чуть в стороне послышались голоса и по мере приближения Этель, стали отчетливее. Сквозь листву, она едва разглядела мужчину и женщину, они разговаривали. Этель прислушалась.

– Барон, ты не можешь так поступить со мной, – говорила женщина гневным голосом, – я всегда помогала вашему собранию и шла с вами в одном направлении. Или ты забыл, как мы, знатные дворяне Трансильвании, приняли участие в гибели Лодовико Гритти – этого предателя! Ты и твои благодетели прекрасно знаете, что Сулейман потворствовал его замыслам и после гибели Гритти даже послал войска в Восточную Славонию.

– Ребека, ты должна покинуть Трансильванию – это не должно обсуждаться. Я не хочу, чтобы ты стала жертвой интриг между венгерской и австрийской знатью. Я знаю твои независимые взгляды и потому предостерегаю тебя от необдуманных решений. Тайный сговор между Фердинандом и королем Яношем Запольяи не должен стать оглаской, а тем более достоянием ушей султана. Мы должны поддержать своего короля и объединить силы с Габсбургами, а на случай смерти короля Яноша отдать его владения под корону австрийского короля.

– Странно, а другого выбора у магнатов и примкнувших к ним дворян разве нет, как только объединяться с Габсбургами! И почему я должна покинуть Трансильванию? У меня здесь столько незавершенных дел: необходимо вернуть мой родовой замок и попутно прибрать к рукам соляные копи графа Ласло.

Баронесса Йо была вся во внимании и, услышав имя своего жениха, еще больше насторожилась. Для того, чтобы разглядеть таинственную пару, она слегка раздвинула ивовые ветки и отчетливо увидела мужчину в плаще и шляпе. Рядом с ним стояла белокурая женщина в военном мундире, узких брюках и высоких сапогах, ее голову покрывала черная шляпка, а лицо было скрыто под темной вуалью. Не смотря на то, что молодая женщина скрывала свое лицо, Этель узнала ее – это была графиня. «Но почему она назвалась мне Марош Илоной, а мужчина зовет ее Ребекой?»

– Только Фердинанд сейчас может протянуть Венгрии руку помощи. Графиня, ты нужна нам в Вене и наш тайный совет принял решение отправить тебя и еще нескольких дворян в Австрию. Что касается графа Ласло, то мы поможем тебе отнять у него земли вместе с рудниками. Дай срок, мы вернем тебе замок. Нам сейчас необходимо время и деньги.

– С деньгами я вам помогу, они у меня имеются, да и отец оставил кое-что.

– Ребека, ты же знаешь, как я отношусь к тебе и мне не безразлично твое будущее…

– Гаспар, не нужно сейчас об этом, – перебила его графиня, – не время выяснять отношения, да и после гибели моего жениха, я не могу смотреть доброжелательно на мужчин.

– Ребека, любезная моя, все в этом бренном мире течет и меняется, видимо Богу было угодно, чтобы твой жених почил навеки. В тот момент ты сама прекрасно знала, как к нему относился твой отец, да и люди вокруг не двусмысленно говорили, что он тебе не пара.

– Да, действительно, мой отец и ты, были против нашей помолвки, вот именно поэтому я не желаю больше разговаривать с тобой на эту тему. Наш союз с Юстином был крепок любовью. Вадаш, почему я должна перед тобой отчитываться за свои чувства? Давай прекратим эти разговоры, – произнесла она недовольно, но сменив строгие нотки в голосе на более мягкие, добавила, – я все же решила остаться на время в Трансильвании.

– Графиня Жомбор, мы не можем рисковать, тебя повсюду ищут турки и дворяне, примкнувшие к султану. Если тебя схватят, то непременно посадят в кресло, а как они искусно это делают, ты сама знаешь. Поверь, после подобных пыток мало кто держал свой язык за зубами. Подумай над моим предложением и поторопись, иначе будет поздно.

Как только мужчина назвал графиню по имени Жомбор, Этель призадумалась и пропустила часть разговора. «Так это не Марош Илона! Жомбор… Жомбор – это же фамилия графа, о котором мне рассказывал Михал. Значит эта женщина родственница покойного Жомбора. Может дочь? Почему она обманула меня, назвавшись Марош? Графиня называет своего собеседника Гаспаром, где-то я уже слышала это имя». Опасаясь упустить что-нибудь важное в их разговоре, Этель снова напрягла слух.

– Я сейчас держу заложницу – это баронесса Йо, она невеста Ласло, попробую заставить графа отказаться от рудников.

– Вот как!!! – удивился Гаспар, – так она дочь барона Йо.

Барон, своим чрезмерным удивлением озадачил Ребеку.

– Ты что, знал ее?

– Нет, что ты. А как она попала к тебе?

– Я отбила ее в частью обоза у турок, – графиня вдруг умолкла, болезненная гримаса исказила ее лицо, она повела правым плечом.

– Ребека, тебя что-то беспокоит?

– Меня ранили турки стрелой в плечо, именно, когда я перехватила у них Йо Этель.

– Тебе нужно в постель, давай я помогу тебе.

– Так пройдет, мне некогда залечивать рану.

Барон сочувственно кивнул.

– Я знавал дворянина под фамилией Йо Чонгор, мы неоднократно встречались на приеме у нашего общего знакомого в Брно, кстати, у меня с ним часто возникали острые споры, затрагивающие политику Венгрии и Австрии. Что ты собираешься делать с баронессой?

– Пока подержу эту глупую и доверчивую женщину у себя, а как только Ласло вернется из поездки, я намерена твердо предъявить ему: или его невеста или рудники. Думаю, что он выберет баронессу, ведь он так любит ее. Глупышка, она поверила мне, что Ласло женился и теперь места себе не находит.

После оскорбительных слов в свой адрес, Этель была уже не в себе, она невольно вскрикнула и бросилась к берегу ручья. За спиной послышался шум приближающихся шагов, она выскочила из ивовых кустов и побежала к лесу. Теперь Этель знала точно, что никогда не вернется в дом графини. Собрав свои силы, пустилась к большому холму, где в еловом лесу может быть ее спасение, но не успела молодая женщина добежать до подножия холма, как услышала перестук конских копыт. Оглянувшись, она с ужасом увидела летящую на коне графиню. Несмотря на свое ранение, Ребека махнула левой рукой, и нагайка опустилась на голову Этель. Удар был настолько сильным, что потеряв сознание, баронесса повалилась на траву.

Графиня применяла особый вид нагайки при охоте на волков, и удар данного оружия, мог сбить с ног человека, а не то, что хищника.

Этель очнулась, лежа поперек седла со связанными спереди руками. Графиня со злостью стеганула два раза плетью слугу, потому – что он не усмотрел за мадьяркой, и приказала ему закрыть молодую женщину в помещение, где раньше держали свиней. Корнель бросил Этель свежей соломы и закрыл снаружи дверь на засов. Спустя время пришел управляющий усадьбой и, заковав Йо одну ногу и руку в кандалы, посадил на цепь.

Потекли томительные дни ожидания. Графиня не приходила. Посещал только слуга, принося Этель пищу и воду, но она отказывалась есть и лежала сутками в углу на соломенной подстилке. Через неделю у баронессы поднялся жар, и она почувствовала себя плохо. Корнель, увидев ее в полуобморочном состоянии, пошел доложить госпоже.

Ребека пришла ночью и при свете фонаря застала баронессу, лежавшую без чувств. Ощупав ее лоб и, положив руку на грудь, графиня приказала слуге ехать в селение и позвать местного знахаря. Этель расковали и перенесли в дом.

Утром привели лекаря и, осмотрев больную, он определил, что у нее началась малярия. Скорее всего, на болоте баронессу укусил комар. Знахарь – самоучка вынул из походной котомки две склянки и с одной влил в полуоткрытый рот Этель немного жидкости – это был настой сирени. На следующее утро он принес еще лекарства, от лихорадки помогала толченая кожура апельсинов и сок черной редьки. Знахарь приказал всем убраться из комнаты и, раздев молодую женщину, обмыл ее приготовленной специально водой. Вытерев тело насухо, он переодел ее в чистую рубашку и положил на грудь мешочек с хинином. Укрыв больную, он вышел и наказал слуге, чтобы он поил ее каждый день настоями трав, которые он оставил возле постели Этель.

Спустя две недели мадьярка оправилась от болезни, но вид ее был ужасен: лицо осунулось, вокруг глаз образовались темные круги. Спутавшиеся волосы уже не напоминали великолепные, белокурые пряди. Руки обескровились, и казалось, поднеси их к пламени очага, они бы просвечивались. В этот период Этель не хотелось смотреть на себя в зеркало.

Болезненное и угнетенное состояние баронессы беспокоило графиню, ведь ей предстоит навязать сделку Ласло и если он согласится, то баронессу Йо придется освободить. Ребека была наслышана о твердом и решительном характере графа, и потому приказала слугам тщательно ухаживать за пленницей.

После того, как Этель поправилась, Ребеке срочно понадобилось уехать в Вену и дальнейшие обстоятельства сложились так, что баронессу она смогла увидеть спустя год. Пока графиня Жомбор находилась в Австрии, ей практически ничего не угрожало, но возвращаясь в Трансильванию, ее чуть ли не на каждом шагу ждали крупные неприятности, грозившие перерасти в смертельную опасность. Каждый раз, когда Ребека возвращалась на родину, приходилось менять свою внешность. Графиня надевала на голову светлый парик и высвечивала разными кремами и пудрами кожу на лице. Без грима ее мало кто видел, только беззаветно преданных себе людей, она могла посвятить в свою тайну. Графиня Жомбор несколько раз посетила дом на болоте и, убедившись, что с баронессой ничего не случилось, снова покидала страну.

Три года Этель провела в неволе за частоколом, она потеряла надежду, что Ребека ее отпустит, и втайне готовилась к побегу. Боясь наказаний со стороны графини, слуги больше не выпускали ее за ворота и заставляли справляться по хозяйству. Баронесса готовила пищу, стирала и убирала в доме, хотя двое слуг постоянно проделывали эту работу. Управляющий, оставленный графиней вместо себя, как бы издеваясь над молодой женщиной, постоянно подтрунивал и заставлял выполнять тяжелый труд.

Этель иногда приходилось наблюдать, как высоко в небе парили большие птицы, они появлялись над домом два раза в неделю. Она не могла знать, что логово орлов-беркутов находится в нескольких верстах от лесной усадьбы в Орлином ущелье. Однажды один из орлов, спустившись низко к земле, залетел во двор и уселся на перекладине деревянного колодца. Этель поразила величественность птицы, ее острый взгляд и, пожалуй, размеры. За частоколом послышался свист и беркут, тяжело взмахнув крыльями, улетел в лес.

Вернувшись после освобождения из турецкого плена, графиня Жомбор приказала снова заковать в кандалы госпожу Йо и не подпускать к ней никого, кроме слуги Корнеля, безмерно преданного своей хозяйке. Через десять дней Ребека уехала, но вернулась в этот же день и приказала привести к ней Этель.

Баронесса, увидев незнакомую женщину, была удивлена ее появлением в глухом месте. Графиня молча оценила ее взглядом и сказала:

– Если бы я знала, что тебя держат здесь столько времени, наверное, попробовала бы освободить.

Этель изумленно посмотрела на смуглую женщину, ее голос был очень похожий на голос графини Жомбор.

– Я не понимаю Вас, сударыня.

– Повезло тебе баронесса, если бы не обстоятельства, гнить бы тебе до конца своей жизни в этом болоте. Сегодня ты покинешь этот дом, тебя отвезут в замок Железная рука.

– Как!!! – воскликнула Этель, – госпожа, Вы меня отпускаете?!

– Ишь ты, обрадовалась. Повторяю тебе, если бы не обстоятельства. Ладно, Этель, забудь, что у тебя было с Ребекой Жомбор, – графиня жестом пригласила мадьярку к столу и, наполнив небольшой серебряный кубок вином, протянула ей, – за твою свободу!

Этель, недоумевая над словами Ребеки подняла кубок и замерла в нерешительности.

– Ну же, пей! Чего же ты медлишь?!

– Госпожа, я так давно не пробовала вина. Вы не объясните мне, что значат Ваши слова о графине Жомбор?

– Пей, пей, сегодня можно. К вечеру ты уже будешь у Ласло. Не хотела тебе говорить, но видимо придется, меня в действительности зовут Марош Илона, а Жомбор Ребека моя сестра по отцу. Нас вдвоем никто не видел, потому трудно судить, похожи ли мы друг на друга.

– Разве там – на болоте, не Вы были в компании с мужчиной?

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Но, Вы же ударили меня нагайкой?

– Дорогая моя, я первый раз вижу тебя, а ты говоришь о каком-то истязании. Хотя, узнаю свою сестру. На твой взгляд, как ты считаешь, мы похожи с ней внешне?

– Совсем нет, Вы смуглолицая, а Ваша сестра белокурая. – Этель до сих пор не верилось, что у Ребеки есть сестра, – а вот голос у вас почти одинаковый.

– Да голоса у нас действительно похожи. Госпожа Йо, я не знаю, что хотела от тебя Ребека, но она передала мне срочный приказ – отпустить тебя и доставить в графство Ласло.

– А где сама графиня?

– Ее нет, неотложные дела заставили уехать из страны. Ну, чего же ты ждешь? Пей вино, за свое освобождение.

Этель слегка пригубила вино, но Марош настояла, и ей пришлось сделать еще несколько маленьких глотков.

После обеда Этель усадили на коня и в сопровождении слуги Корнеля отправили к Орлиному ущелью. Их путь лежал на юг во владение графа Ласло.

Ребека, наскоро собрав вещи, пришпорила вороного Ахалтекинца и, махнув двум сопровождавшим ее всадникам, понеслась вверх по холму. Они повернули коней на северо-запад, чтобы на следующий день достичь перевала «Трезубец», где расположился цыганский табор.

Конь под графиней оказался изумительный, подарок Вашара действительно пришелся ей по сердцу. Она уже дала ему имя, ласково называя «Мате», что означало подарок Бога.

Проскакав пару миль, всадники галопом понеслись по равнине между холмами и достигли Орлиного ущелья. В двух верстах от въезда располагалась небольшая пещера, где ее верный человек присматривал за орлами, но теперь уже одним, учитывая, что второго убили люди Вашара.

Только они поравнялись с кустарниками, как один из слуг громко вскрикнув, вылетел из седла, сраженный стрелой из лука. Второй, не успев вынуть ружье из чехла, тоже был пронзен стрелой. Ребека, пришпорив коня, рванулась с места, но дорогу ей преградил здоровенный мужчина, прозванный среди людей Вашара – Ароном. Размахнувшись лесиной, он кинул ее перед Ахалтекинцем. Жомбор успела натянуть поводья, но было поздно, вороной, налетев на сухое дерево, споткнулся и, подмяв под себя передние ноги, свалился на землю. Ребека успела выпрыгнуть из седла и, выхватив саблю, приготовилась к схватке. Левой рукой она пыталась нащупать на шее шнурок со свистком, но не найдя его, решила, что потеряла и, взяв в свободную руку нагайку, приготовилась к обороне.

– Ты случайно не это ищешь графиня? – послышался за ее спиной мужской голос. Она резко обернулась и увидела в шагах десяти от себя венгра, принимавшего участие в нападении на турецкий обоз и ее освобождение из плена. Это был Борат, на пальце он крутил шнурок с золотым свистком. Другая рука сжимала ружье, направленное стволом ей в грудь.

– Не вздумай шутить, отправлю вслед за отцом, – пригрозил он.

– Борат?! – удивилась Ребека, – что ты здесь делаешь, тебя Вашар послал за мной следить?

– Для тебя это уже не важно. Брось саблю!

Ребека подчинилась и кинула оружие под ноги мадьяру. Подошли двое здоровых мужчин и, схватив ее за руки, подвели к Борату. Он поднял нагайку графини и умелыми движениями связал ей руки, затем, скомкав платок, засунул в рот и завязал повязкой, чтобы пленница не смогла позвать на помощь.

– Мы сейчас проедемся к твоему дому, где ты прятала госпожу Йо, – Ребека изумленно взглянула в глаза Борату, но он, как ни в чем не бывало, продолжил, – только не вздумай бежать, у меня приказ – убить тебя немедля, так что веди себя благоразумно.

Гайдуки подхватили графиню под руки и усадили на вороного, теперь их путь лежал в сторону реки Марош, впадающую через полтораста верст в Тиссу.

Проскакав по лесной дороге несколько миль, Этель в сопровождении слуги, направилась к Дубровице. Корнель опережал ее на сотню метров и зорко вглядывался вдаль – не пылит ли дорога под копытами всадников, не покажутся ли какие люди. Ведь попасть в руки к туркам – значит вечный плен. Кроме османских отрядов по дорогам рыскали разбойничьи шайки, готовые обобрать путников до нитки, а то и продать влиятельным дворянам или тем же туркам в рабство. Что касалось Корнеля, то он не сильно опасался встречи с турками, ведь в прошлом сам служил в османском войске, а вот выполнить приказ графини и довезти баронессу до места, для него было свято.

Радостное настроение постепенно перешло в тревогу, Этель часто оглядывалась, чтобы не оказаться застигнутой врасплох. Три года неволи дали о себе знать, ей не хотелось вновь попасть в чьи-то руки.

Вот так, с оглядкой, разведывая опасные участки пути, они достигли границы графства Ласло. Впереди показалась развилка и знакомая дорога, ведущая к озеру и скалистым горам. Сердце учащенно забилось в груди, неужели она скоро увидит родную мать и своего жениха. Многих жителей замка и городка Хэди Этель не забывала, и в тяжелые годы плена вспоминала часто. Вероятно, ее не ждут в крепости и внезапное появление многих взволнует. Видимо, так и есть на самом деле, ее до сих пор считают погибшей, и только близкие люди надеются на чудо, и оно свершилось, правда, не без помощи всевышнего – так считала Этель. Она не могла знать, кому обязана своей свободой, что благородному гайдуку Вашару удалось перехитрить злобную графиню, и добиться освобождения невесты Михала.

Вдали показались зубчатые стены крепости и по мере приближения, стали отчетливее видны шпили на башнях замка. Охранники на сторожевой башне заметили всадников и, повинуясь команде, мгновенно подняли мост через ров. Этель и слуга подъехали к краю рва и спешились. Воин за зубчатым парапетом грозно прикрикнул:

– А ну, стойте! Пароль! – не получив ответа, громко спросил, – кто такие, зачем пожаловали?

С центральной, верхней площадки и с высоты боковых башен уже свисали головы любопытных, пытавшихся рассмотреть пришельцев. Командир стражи, пожилой, польский офицер Людвик поднялся на площадку, внимательно разглядывая незнакомцев.

Баронесса, вступив на мост, скинула капюшон плаща с головы, чтобы ее разглядели.

– Господа, – крикнула молодая женщина, – вы не узнали меня? Это же я – Йо Этель.

За стенами произошла заминка, затем в простенке мерлона показалась фигура командующего охраной замка. Он пригляделся и радостно закричал:

– Иисус Мария! Да вы посмотрите – это же действительно наша панночка! Эй вы, олухи! – крикнул он стражникам, находившимся внизу, – живее открывайте ворота. Эй, люди! Бегите за госпожой Йо, скажите, что ее дочь вернулась, – радостно крикнул он столпившимся во дворе.

Заскрипели мощные цепи, и мост опустился. Открылись тяжелые ворота, затем поднялась решетка, и в проход устремились люди, одетые в гражданскую и военную одежду.

Душа Этель была переполнена радостью, лицо светилось от счастья, улыбка не сходила с губ. Она передала повод слуге Корнелю и устремилась на опустившийся мост. Офицер Людвик, несмотря на свое грузное тело, спешил впереди всех и, оказавшись перед Этель, учтиво припал на одно колено. Низко склонив голову, он произнес:

– Госпожа, как мы рады снова видеть Вас в замке. Какое счастье для вашей матушки и господина Ласло.

– Так мама здесь?! – удивилась баронесса, – поднимись же Людвик, дай обнять мне тебя.

Этель прильнула к широкой груди офицера. Он постоянно был к ней добр и относился по-отечески.

– Да-да, ее сейчас позовут, девочка моя. Радость-то какая, – не переставая восторгаться, говорил Людвик.

На мосту скопился народ. Сквозь гомон и шум толпы послышался голос женщины:

– Люди, пропустите же меня! Где, где моя дочь?!

Народ расступился, и Этель увидела свою матушку. Обе бросились в объятия друг к другу. Пожилая баронесса, Йо Кэйтари́на разрыдалась и сквозь слезы запричитала:

– Деточка моя! Солнышко мое! Этушка моя миленькая! Господи – и, благодарю тебя, что вернул мне дочь!

– Мама, родная моя! Как я рада видеть тебя. Ты мое счастье – мама!

Этель обнимала и ласкала матушку, одновременно ища глазами в людской толпе Михала. Когда волнения по поводу ее возвращения немного улеглись, Этель пригласили в замок. Она оторвалась от матери и подошла к слуге.

– Корнель, если хочешь, можешь остаться в замке. Я поговорю с господином Ласло, и тебя оставят на службе, – добродушно предложила Этель.

– Благодарю Вас госпожа, но я должен вернуться.

– Подожди, Корнель. Скажи, у графини Жомбор действительно есть сестра?

Слуга опустил голову и, молча повернув коней, пешком направился на другую сторону рва.

Этель снова обвела глазами людей и, не заметив среди них Михала, с тревогой обратилась матери:

– Мама, а где Михал, почему он не вышел меня встречать?

– Дочка, он уехал по делам и обещал скоро вернуться. Как он переживал за тебя. Неделями его не было в замке, Михал разыскивал тебя везде и когда он возвращался один, мы страдали вместе с ним. Все эти годы он ждал и искал тебя, – Йо Кэйтарина тяжело вздохнула, – пойдем родная, ты расскажешь обо всем, что с тобой приключилось.

Пока Этель с матушкой шли к донжону, где располагались их покои, люди приветствовали пропавшую невесту Ласло восторженными выкриками и хлопаньем в ладоши. Для них Этель была очень доброй женщиной и, несмотря на свою молодость, отличалась умом, сдержанностью и хорошим воспитанием. Она с состраданием относилась к людям, работающим на соляных копях, и не раз просила графа об улучшении условий труда, и содержания рабочих семей. Молодая женщина помогала бедным семьям, чем могла, приносила в местную церковь пожертвования, давала деньги матерям больных детей и всегда пыталась встать на защиту бесправных женщин. Благодаря отношениям с графом Ласло ей это удавалось.

При жизни Лайоша Ласло – отца Михала, к рабочим и крепостным людям, отношение со стороны господ, было жестким и порой не уступчивым. Но молодой граф, видимо унаследовал по крови своей матери благородство и милость, он часто отзывался на просьбы людей и помогал. За все время, пока в замке и округе властвовал Ласло Михал, у него не было явных врагов со стороны крестьян и рабочих. Были, правда, случаи, когда влиятельные господа из соседних комитатов пытались перетянуть свободных от барщины людей в свои владения и подговаривали, чтобы они устраивали показные недовольства против графа Ласло. Но крестьяне и рабочие, в большей степени относились к графу хорошо. Несмотря на тяжелый труд, нелегкие времена, турецкие набеги, налоговые поборы, закабаление крестьян после восстания в 1514 году и междоусобицу господ в разных районах Трансильвании, люди всегда находили приют и крышу над головой в соседствующих с замком селениях.

Суров был порой Ласло Михал, но справедлив. Угрюмости ему добавляли склоки между дворянами, разделяющими взгляды патриотически настроенных венгров, не желающих идти в услужение паше – наместника султана и теми, кто, преклоняя колени перед Австрийскими королями – Габсбургами, разрывал Венгрию на части. После того, как в 1541 году армия Фердинанда осадила крепость Буду и при приближении турецкой армии была вынуждена отступить, королеву Елизавету, родившую будущего короля Венгрии – Яноша Жигмонда, султан распорядился отправить в Липпу. Области Затисья и Трансильвании были объединены в одно целое княжество – Трансильванию.

Тяжело было графу Ласло и практически невозможно оставаться в гордом одиночестве, он не принимал сердцем ни турок, ни лояльно настроенных к ним дворян. Если бы не поддержка королевы и еще нескольких состоятельных дворян, то род Ласло постепенно бы угас.

Михал чувствовал, что ему необходимо пустить корни и переживал об отсутствии наследника. Во время разлуки с Этель ему много раз предлагали девушек из богатых сословий и родов, но он всегда отказывался от подобных предложений. Словно гранитный монолит, воздвигнутый за годы их дружбы – любовь к Этель не давала ему право на принятия иного решения. После появления в замке Йо Этель с матерью, многие жители заметили перемены в поведении графа: он стал добрее и еще с большим пониманием относился к людям. Михал всегда любил детей, он никогда не проходил мимо плачущего ребенка, не поинтересовавшись, почему он был обижен.

После разграбления замка турками, ему пришлось помогать семьям, оставшимся без кормильцев. Мужчин, защищавших крепость и захваченных в плен, турки сжигали на кострах живьем.

Появление молодой и красивой Этель окрылило графа, и он громогласно объявил о свадьбе.

Вот потому и почувствовали люди, что хозяину замка нужна именно она – Йо Этель, способная и умеющая поддерживать вокруг себя атмосферу любви и доверия. Потому все приветствовали возвращение ее в замок и радовались за господ, за их предстоящую счастливую встречу.

Глава 6. Вот оно – сокровище Жомбора!

Смеркалось. Вашар стоял под сенью деревьев и всматривался в силуэты башен и стен замка Черный коршун. На его лице, как и прежде, находилась черная повязка, во время схватки с противником он никогда не снимал ее. Только близкие друзья знали его в лицо, для остальных же, оно оставалось в тени.

Крепость со всех сторон окружало открытое пространство, но с запада к ней подступал густой лес, не доходя полмили до наружного рва. Замок располагался на холме и несколько веков назад возводился в стратегических целях. Черный коршун бы важен туркам, поэтому турецкий паша был крайне заинтересован данным форпостом и разместил в нем хорошо вооруженный гарнизон. В том месте, где стояла крепость, происходило сужение между двумя грядами гор, если каким-либо войскам предстояло обойти цитадель далеко с флангов – это означало потерю времени, и затрудняло переброску орудий, провианта и фуража.

Прежний хозяин замка граф Жомбор был убит турками, а крепость конфискована из-за его участия в сопротивлении. Ребека – его дочь, имея враждебные взгляды против османской империи, на тот момент куда-то скрылась.

Вашар понимал, почему Герей-ага умолял освободить его. После того, как ага перевез бы груз, он мог смело просить у вице-визиря тимар – часть плодородных земель вокруг замка, на которых расположены крестьянские селения. Это было некстати, потому Вашару пришлось заковать Герей-агу в цепи и отослать на соляные рудники.

О прямом нападении на замок не могло быть и речи. Высокие стены, кольцевой ров заполненный водой и гарнизон турок, исключали проникновение его малочисленной ватаги за крепостные стены. Андор мысленно перенесся во внутренний двор, где находилось еще одно препятствие – донжон, окруженный стенами с въездными воротами, фланкирующими башнями и встроенными машикулями.

На днях графом Ласло были посланы в замок два человека, якобы уцелевшие после боя в лесу и доставившие бумагу Хаджи-бею. Теперь комендант знает о нападении неуловимого марида на турецкий отряд.

Одним из посыльных был Керим, имевший хорошую легенду, а самое главное, в его руках был документ, поступление которого с нетерпением ожидал бей.

Керим поможет в дальнейшем Вашару докопаться до истины. Отправляемый в Стамбул обоз должен в строгой секретности пересечь несколько границ. Воинов, которых пошлет Хаджи-бей, видимо будет не достаточно и по уразумению Вашара турки должны дополнительно усилить охрану каравана и возможно это произойдет в крепости Дубравица.

На окраине леса, в некоторых местах лежали огромные, каменные валуны. Как указывалось на карте, среди подобных глыб имелся тайный проход под землей, ведущий к крепостной стене и соединяющийся с главными лабиринтами подземелья замка.

Шестеро человек, подручных Вашара, притаились в кустах и ждали команды вожака. Андор обсуждал детали с гайдуком, которого звали Бе́рток, как им лучше достичь донжона, проникнув в него через подземелье. У Вашара было два друга: Гиорджи и Борат, которым он доверял, как самому себе. Бертока привел с собой Борат и только после нескольких нападений на турок, Вашар стал ему в какой – то мере доверять.

– Андор, как ты думаешь, сокровища Жомбора имеют отношение к грузу?

– А ты откуда об этом слышал?

– Борат рассказывал мне, что в подземелье Черного коршуна до сих пор хранятся сокровища.

– Трудно сказать. Пока мы не найдем тайную комнату, где граф спрятал свои богатства, мы не узнаем о них. Я жду сведений от своего человека, возможно, он поможет раскрыть этот секрет, но Хаджи-бей не настолько наивен, он попробует проверить посыльного вице-визиря и, наверное, приставит к нему человека. А это значит… – таинственно прервал свою речь Андор.

– Вот бы добраться до сокровищ! Клянусь Богом, я бы достойно зажил и ни в чем бы себе не отказывал, – мечтательно произнес Берток.

– И что ты сделаешь в первую очередь?

– Куплю себе большой дом в Хэди, а потом возьму в жены Болгарку, которая живет в замке Железная рука.

– Это сестра Гиорджи, у которой двое детей?

– Да, ее муж – мой друг, погиб при нападении турок на замок. Мне жаль мадьярку, да и дети у нее славные.

– Дело нужное, осталось за малым, найти клад Жомбора, – усмехнулся Вашар, – а ты разве не накопил себе на дом?

– Есть кое-что, но этого не хватает на хорошую обитель.

– Ладно, Берток, обещаю тебе, если у нас все получится, купишь ты себе дом и не маленький, а настоящий дворец.

– Андор, твои бы слова до Бога.

– Возьми Фекете на привязь и пойдешь первым, остальные за тобой, я в конце.

Отдал распоряжение Вашар и присвистнул. Тут же из кустов выскочил пес и, прижавшись к его ноге, дал одеть на себя ошейник. Вслед за собакой, осторожно, чтобы не шуметь, один за другим спустились в проход шесть гайдуков.

Зажгли факелы и, пригибаясь под низким сводом, люди направились за Бертоком. Вашар замыкал процессию. Приходилось с трудом пробираться сквозь завалы, расчищая путь. Видимо этим проходом давно не пользовались. Местами перебирались на четвереньках, так как свод опускался слишком низко к земле.

Учитывая данные карты, Вашар определил, что удалось пройти половину пути. Проход немного расширился и поднялся в высоту, идти стало намного легче.

– Подсветите – ка мне, – попросил Андор, – сейчас главный проход закончится, и на развилке две дорожки уходят в стороны. – Он склонился над картой и пальцем постучал по указанному месту, – Куда пойти, вправо или влево? Оба пути в конце, сходились в одном помещении.

– А что за место? – спросил Берток.

– Кабы я знал, – отозвался Андор, – ладно, как меня учили мои предки, всегда нужно держаться левой стены. Какими бы не были лабиринты, мы все равно дойдем до места. Если судить по карте, то впереди нет тупика.

Снова пустились в путь. Старались идти тихо, чтобы не создавать шума, мало ли что, вдруг турки выставят караул в одном из проходов и тогда вся затея сорвется.

«Вот и конец, сейчас должно быть помещение», – подумал Вашар, вспоминая начерченные на карте лабиринты. Но что это! Там, где должен быть проход группа гайдуков уперлась в кладку из камней.

Андор попросил топор и попробовал пробороздить металлом по швам.

– Схватилась. Что будем делать? Не долбить же стену, вдруг на той стороне басурмане.

– Может мы пропустили тот самый проход, – засомневался Берток.

– Нет, – ответил Андор, – кладка свежая, это видно по раствору. Боюсь, что нам придется вернуться до развилки и пойти другим проходом.

– Но ведь там тупик, так указывают стрелки на карте, – возразил Берток.

– Может, ты другой путь знаешь?

– Нет, Вашар, не знаю, наверно ты прав и нам стоит вернуться.

Товарищи повздыхали: делать нечего, все повернули назад. «Вот незадача, – подумал Андор, – должен же быть по идее еще один проход. Неужели мы упремся в тупик?»

– Стойте, нужно вернуться и осмотреть все как следует, иначе мы не попадем в крепость, – предложил Андор, – или давайте посмотрим карту повнимательней, наверняка мы что-то пропустили, ведь по словам графини – это единственный путь.

При свете двух факелов все склонились над разложенной картой.

– Вот смотрите, чуть в стороне от замурованного прохода указан тупик, – Вашар пальцем вел по карте, – а для чего там ответвление?

– Может, хотели еще один проход прорыть? – предположил один из гайдуков.

– Хотели, да не довели до конца? Странно. Надо посмотреть.

– Интересно, а кто замуровал вход?

– Кто же кроме турок.

– Там за стеной стрелка указывает в проход, а дальше упирается в пол. Что бы это могло значить?

– Вот попадем туда, и увидим, а сейчас всем внимательно осмотреть стены прохода, – скомандовал Вашар.

Гайдуки принялись ощупывать кладку в небольшом отсеке подземелья, но ничего не обнаружив, снова собрались в одном месте.

– Ну, что делать – то будем? – обратился ко всем Вашар, – неужели придется с помощью кошки и веревки лезть на стену крепости?

– На каждой башне стража и ночью по стенам факельщики освещают. Ничего не выйдет, – советовал гайдук Габор.

– Выход один – ломать кладку прохода, – предложил Берток.

– Дышло тебе в горло, – выругался Вашар, – должен же быть выход.

Он взял из рук гайдука факел и снова пошел вдоль стены. Дойдя до тупика, он приблизил факел и стал водить им, осматривая каждый камень. Вдруг в одном месте пламя колыхнулось. Вашар остановился.

– Есть! Идите все сюда, из щели чувствуется сквозняк, – воскликнул он, – берите топоры и расшатывайте камни. Видимо когда-то здесь был еще один вход и его заложили, используя непрочный раствор.

К всеобщему удивлению гайдуков, камни поддались и задвигались от расшатывания топорами. Вытащив таким способом несколько каменных брусков, все увидели еще одну кладку, но и там раствор, осыпаясь на пол, легко поддавался. Две кладки пришлось разобрать гайдукам, видимо оставалась последняя, так как со щелей сильно потянуло сквозняком. Попытались вытащить камень, потянув на себя, но он не сдвинулся с места. Выход один – выдавить небольшую часть кладки наружу. Все прислушались. Тишина. Двое взяли товарища под руки и он, разместившись в лазе, стал тихонько выдавливать ногами камень, наконец, он сорвался и загрохотал где-то внизу. Все замерли и притихли. Заскулил Фекете и, просунув голову в лаз, обнюхал воздух. Шерсть на загривке встала дыбом. Вашар догадался: там за стеной, поблизости были люди. Осторожно освободили проход от трех камней и Берток, просунув факел, взглянул по другую сторону стены. До пола было метров пять. Бертока обвязали пояс веревкой и спустили вниз. Осмотрев помещение, он громко хохотнул:

– Кому пришло в голову на высоте пяти метров заложить проход камнями?

Его слова эхом разнеслись в пустоте. Одного за другим, в том числе и собаку, спустили на пол. Подергивая веревку, Вашар освободил зацепленную за камни кошку. Осмотрелись вокруг, в одной стене виднелся узкий проход.

– Вот теперь все встало на свои места, – сказал Андор, разглядывая карту, – через этот проход мы попадем в следующее помещение, и наш путь будет лежать уже по территории замка.

– Так кто же все – таки замуровал проход? – не унимался Берток, – турки или кто-то до них?

– Марш ничего не говорила об этом, – ответил Вашар.

– Андор, а тебе не кажется, что она слишком легко согласилась дать тебе карту.

– У нее не оставалось другого выхода, я заинтриговал ее рассказом, что послал человека с письмом к Хаджи-бею, видимо у нее не было время собрать людей и самим попробовать отыскать сокровища Жомбора. Понимаешь, в чем ситуация, для одного – двух человек путь к сокровищам очень опасен, они спокойно могут угодить в расставленные ловушки, но если проход найдут турки, то их не остановят никакие преграды. Потому Марош и беспокоится, как бы ее сокровища не унесли из замка преждевременно.

– Интересно, Борату удалось схватить ее?

– Сегодня узнаем. Ну, все братцы, заканчиваем отдых и идем дальше. Не забывайте, в любом случае мы должны до рассвета вернуться в лес, иначе турки могут выставить дозоры и нас обнаружат.

Пройдя через узкий проход, товарищи очутились в просторном, круглом помещении. Высокие своды и узкие бойницы говорили о том, что они находятся внутри башни. Судя по карте – это и была угловая башня второй стены, расположенной внутри крепости. Пол был устлан ровными гранитовыми плитками и в центре находился колодец, прикрытый круглой решеткой. С потолка свисала веревка. Вдоль стены поднимались каменные ступени и заканчивались на площадке перед массивной деревянной дверью. Здесь же на стене крепились два факела, на полу бочонок с водой, чтобы уходя, можно было их затушить.

– Пригасите факелы, – предупредил Вашар, – пока мы не завесили бойницы, свет в башне обязательно привлечет внимание турок.

Вдруг, ведущий себя спокойно Фекете, подошел к колодцу и глухо зарычал. Берток успокоил собаку и нагнулся над решеткой. Внизу послышались чьи-то голоса. Сквозь раздавшиеся вопли и стенания невозможно было разобрать слова. Двое гайдуков завесили отверстия бойниц и четыре факела осветили жерло глубокого колодца.

Во многих крепостях и замках были устроены шахты или глубокие колодцы, они служили тюрьмой, и вход в них был только один, через устрашающую дыру.

На дне темницы еле различались силуэты людей. Зазвенели цепи, и чей-то слабый голос прокричал по-мадьярски:

– Господин ага! Вытащите покойного, он уже начал смердеть.

– Эй! Ты кто?! – крикнул Берток.

Услышав родную речь, пленник оживился и ответил:

– Мы солдаты из гарнизона Будайской крепости. А вы кто?

– Свои! Сколько вас?

– Четверо, один уже Богу душу отдал. У вас есть вода?

– Сейчас спустим.

– А что вы здесь делаете, вы работаете в крепости?

– Угадал.

– Жалко, так хочется выбраться из неволи. А у вас есть что-нибудь из еды? Дайте хлеба?!

Гайдуки, наполнив котомку едой и бурдюком с водой, прицепили к веревке и опустили пленным.

– Нам идти нужно, потом еще вам спустим еды.

– Господа, вы не поднимете покойного.

– Как только турки закончат обход, и пройдет смена караула, мы вернемся.

Гайдуки распрощались с несчастными и вновь, развернув карту увидели, что стрелка указывает на основания стены, расположенного под каменной лестницей.

– А вот эта стрелка указывает на темницу, – подсказал Берток.

– Верно, здесь больше нет ничего, во что бы она уперлась, – недоуменно проговорил Вашар, – Ну, ладно, доберемся до Хаджи-бея, а там вернемся и узнаем, что пытались подсказать люди, составившие эту карту.

– Андор, бей наверно «обрадуется» встрече, – пошутил Берток, – после того, как ты оставил ему на лбу отпечаток трезубца, он горит желанием продолжить вашу «дружбу».

– Эта встреча будет последней для Хаджи-бея. Хотя я повременю убивать его, может он прольет свет на исчезновение старого графа Ласло. Берток, а ты откуда слышал эту историю? Я ведь не рассказывал тебе об этом.

– Борат рассказал.

Вашар как-то недоверчиво посмотрел на гайдука, но не стал больше ничего говорить.

– А это что? – спросил Берток, указывая, на сложенные друг на друга деревянные бочонки, – может вино?!

Вашар кончиком кинжала осторожно откупорил пробку и на каменный пол заструился ручеек черного сыпучего вещества. В бочках был порох. Он жестом приказал факельщикам отойти на безопасное расстояние.

– Странно, кто оставил здесь порох, турки или прежние хозяева? – обратился он с вопросом к гайдукам. – Хотя какая теперь разница, все равно о бочках известно в крепости, тем более, здесь содержат пленных. Странно, что их не перенесли в подземные склады.

Раскидали кучу соломы и увидели деревянный щит. Отодвинув его в сторону, один за другим, гайдуки исчезли в проходе. Очутившись в тоннеле, при свете факелов они прошли дальше и оказались в галерее, ведущей к основным помещениям замка.

Двое гайдуков приготовили арбалеты на случай дальней стрельбы, остальные обнажив сабли, тихо крались по каменному полу. Фекете зарычал, предупреждая людей, что впереди учуял человека. Вашар и Берток, обходя массивные колонны галереи, пошли вперед. Если судить по карте, им необходимо подняться по лестнице на второй этаж, где расположены покои хозяина замка. В самом низу лестницы, на каменной ступеньке, сидел турок-охранник. Он спал, обхватив обеими руками древко копья, его голова склонилась на грудь.

Андор подкрался к нему и зажал рот рукой, Берток тем временем ударил турка кинжалом в грудь. Подержав еще немного руку, Вашар убедился, что охранник мертв. Они оттащили тело за угол и, махнув рукой остальным гайдукам, стали подниматься по лестнице.

Да! Покойному Жомбору нужно отдать должное, он знал что приобретал. Замок, возведенный в готическом стиле, что снаружи, что изнутри, представлял собой подобие музея, в котором словно на просмотр выставлены картины, оружие и рыцарские доспехи.

Поднявшись наверх, гайдуки удивленно закрутили головами, восхищаясь убранством коридора. Дальше их взору предстала большая зала, стены которой были увешаны различными видами оружия. Вашар хорошо разбирался в подобных предметах и, разглядывая их, оценил собранную коллекцию. Лунный свет, пробиваясь сквозь мутные стекла больших оконных проемов, осветил манекен, облаченный в полный комплект доспехов. Это была работа миланского мастера доспешника Томазо да Миссалья 1450 года. На стенах висели скрещенные алебарды времен Максимилиана I, современные глефы с вытравленными на них изображениями. Топоры, копья, арбалеты и многие другие атрибуты воинствующих рыцарей прошлого времени.

Вашар удивился, что турки до сих пор не разграбили замок до конца, но если судить по заинтересованности вице-визиря, то можно быть уверенным, что скоро все эти стены опустеют от дорогого, старинного оружия. Он примерно догадывался, что могло входить в тайный груз, который Хаджи-бей хотел оправить в Стамбул: богатые, инкрустированные золотом сундуки, оружие, некогда побывавшее в руках королей и принцев, посуда из драгоценных металлов и украшения разных сортов, все это грабилось десятками лет и отнималось у состоятельных людей Венгрии. Некоторые замки стояли в запустении, не представлявшие на тот момент ценности. Голые стены и ветер, гуляющий по пустым коридорам и комнатам – вот все, что осталось от некогда роскошных замков и крепостей.

Подобное произошло и в Будайской крепости в 1521 году с замком бывшего короля Венгрии Матьяша Хуньяди. Знаменитая библиотека Матьяша (Корвина) была варварски разграблена и часть ее отправлена в Турцию.

Кто только не грабил и не увозил национальные богатства Венгрии, начиная от высокого полководца османской армии и, заканчивая кавалеристом – сипахи, простым губером и акынджи-мешочником.

Замок Железная рука тоже был обчищен турками до основания, графу Ласло теперь приходится по крупицам восстанавливать подобные комнаты, некогда красовавшиеся богатыми убранствами и великолепными видами оружия.

Тайна ценного груза попала Вашару не случайно, он был осведомлен, что высшие чины османской армии не все душой искренно были преданы султану и на протяжении оккупации захваченных территорий, присваивали себе ценности, утаивая их от турецкой казны. В Диван Сулеймана входили три министра: великий визирь, второй визирь, третий визирь. Алишер-паша состоял на службе у третьего Визиря и тоже был в числе желающих присвоить себе часть награбленного богатства. Некоторых высоких чиновников даже не страшила казнь за утаивание богатств, поступающих в казну.

Тайная сделка между знатными людьми была обговорена, и Андор получил точные сведения: кто, куда и зачем отправит груз. Что именно будет входить в состав груза? Вот это, его больше всего интересовало.

Вашар приложил палец к губам, давая понять товарищам, чтобы сосредоточились. В конце коридора послышался сухой кашель, кто-то поднимался по противоположной лестнице. Все прижались к стене. Учуяв запах приближающегося человека, умный пес не проронил ни звука. Андор и Берток, спрятавшись за колоннами, ждали, когда покажется стражник. Шаги приближались. И вдруг, на лестнице, по которой они поднялись, послышались приглушенные голоса. Видимо шла смена караула и, не увидев стражника, охранявшего внизу вход на второй этаж, проверяющие решили отыскать его наверху. Пришлось моментально разделиться на две группы. Вашар и Берток напали на охранника и быстро успокоили его, как и прежнего. С двумя турками пришлось повозиться, хотя боя не произошло, но шум от борьбы разбудил того, кто находился в спальне.

– Эй! Кто там?! – Раздался возглас на турецком языке. Вашар Андор, знающий османский язык, тихо сказал в открытую им дверь:

– Мой господин, не извольте беспокоиться, собака забежала в оружейную залу, и нам пришлось побегать, пока ее не выгнали.

– А-а, – протянул заспанный комендант, – смена караула уже прошла?

– Да мой господин, все вокруг спокойно, можете отдыхать дальше.

В ответ послышалось посапывание, Хаджи-бей мгновенно заснул.

Вашар облегченно вздохнул, обрадовавшись, что все обошлось, тем более бей был обнаружен в покоях. Он решил взять турка – коменданта в плен и увести к темнице, где томились венгерские воины.

Хаджи-бей даже не пикнул, когда ему в рот засунули кусок ткани и связали за спиной руки. Он еще толком не успел отойти ото сна, как его уже тащили по коридору и лестнице. Бей с опаской разглядывал мрачные лица людей и до его сознания дошло, что похитителями оказались мадьяры. Когда бея заволокли в помещение, где располагался колодец, к нему подошел Вашар.

– Я же говорил тебе Хаджи – бей, что мы скоро встретимся. Смотри, даже шрам на твоем лбу не затянулся, как следует.

– Марид Вашар?! – пробормотал в растерянности бей, – что случилось, зачем я тебе нужен?

– Говорят, ты получил на днях бумагу от Алишер-паши и если я не ошибаюсь, в ней идет речь о каком – то грузе?

– Откуда тебе известно? – бей растерялся еще больше, – об этом мало кто знал.

– Твой подданный Герей-ага передает тебе пламенный привет, а к нему прилагает просьбу, чтобы ты пожалел его жизнь и рассказал мне, что за груз вы решили отправить на днях в Турцию.

– Собака – значит, он жив?! – А человек, посланный ко мне с бумагой?

– А-а! Это те двое, которым удалось убежать, – Вашар нарочно так сказал, чтобы отвести подозрения от своего человека, – ну, что бей, будешь упрямиться или скажешь все, как на духу.

– Тебя не заинтересует этот груз – так себе, барахло одно: пленные солдаты, женщины с детьми, скот – вот и все, что мы погоним в Турцию.

– Врешь скотина! Не станет вице-визирь слать тебе послание такого содержания, – и Вашар по памяти пересказал бею, что было изложено в письме.

Бей сконфузился и ничего не ответил. Пока Вашар допрашивал Хаджи-бея, на поверхность подняли с помощью веревки покойного и троих пленников. Им объяснили, что они свободны. Вид их был ужасен: избитые, изможденные, оборванные и едва стоявшие на ногах, они сразу набросились на бея:

– Это он – турецкий пес скинул нас в темницу. Дайте мне саблю, я изрублю его на куски, – выкрикнул один из них, видимо его считали главным.

– Подожди, еще не время, – одернул его Берток, – а ты сам-то кто?

– Меня зовут Варшани, я младший сержант из передового отряда, который первым принял на себя удар турок в Будайской крепости. Со мной солдаты из другого подразделения, нас всех взяли в плен. Где-то, в подземельях прячут остальных. Мы поначалу были вместе со всеми, да надумали бежать, а этот гад, – сержант замахнулся на бея, – бросил нас в яму.

Вашар приказал одному гайдуку взять освобожденных мадьяр и, прихватив Фекете, возвращаться в лес. Товарищи помогли поднять их наверх по веревке. Затем Андор посоветовался с Бертоком, и они решили осмотреть дно колодца, куда указывала стрелка на карте, но прежде, закончить допрос Хаджи-бея.

– Бей, я предупреждал тебя, не попадаться мне больше на глаза, – турок согласно кивнул, – такова судьба, я спущу тебя в яму, и ты проведешь там столько времени, пока тебя не хватятся. Убивать я тебя не стану, если тебя найдут свои – твое счастье. Хотя, что с тобой возиться, – и Вашар, вынув из-за пояса кинжал, поднес кончик к левому глазу бея.

– Чего ты хочешь?

– Что бы ты ответил на мои вопросы. Если ты попытаешься увильнуть, я сначала выколю тебе оба глаза, затем отрежу язык, уши и заставлю съесть.

– Я согласен, у меня нет выхода.

– Сколько лет ты командуешь гарнизоном в крепости?

– Пятнадцать.

– Значит, ты помнишь, как старый граф Ласло приезжал в замок Черный коршун?

Хаджи-бей сосредоточился и ответил:

– Я помню его, он пришел один и потребовал, чтобы к нему вышел граф Жомбор, но Ласло тогда не знал, что мы его обезглавили.

– Что ты сделал с Ласло?

– У меня не было на его счет указаний сверху, но я решил узнать, не опасен ли он для нас, и потому запер под замок.

– Я спросил, что ты с ним сделал? – Вашар поправил перстень на пальце, как бы намереваясь ударить бея.

– Я продал его.

– Кому?!

– Человеку, прибывшему в крепость, он был заинтересован, чтобы заполучить старого графа.

– Он назвал свое имя?

– Нет, но он представился дворянином, состоящим в окружении Лодовико Гритти, верного человека султана.

– И за сколько ты продал несчастного графа?

– За пару мешочков золотых.

– Дешево же ты оценил венгерского героя, – лицо Вашара побагровело, и он с силой ударил бея в лоб. Кожа лопнула, и на обескровленном месте образовался отпечаток трезубца. Хаджи-бей вскрикнул от боли и затряс головой, не имея возможности потереть ушибленный лоб. Кровь закапала на каменный пол. Один из гайдуков наложил ему повязку на голову, и Вашар продолжил допрос:

– В каком месте хранится груз?

– На конюшне, там уже ждут отправки телеги.

– Повторяю вопрос, что ты должен отвезти Алишер-паше?

– В основном – это драгоценности, дорогие вещи, оружие.

– И пленные?!

– Да.

– Сколько воинов будут сопровождать обоз?

– До Дубровицы двадцать, потом охрана будет усилена.

– Когда отправляется обоз?

– Через двое суток, ближе к ночи.

– А ты не боишься, что на вас могут напасть разбойники? – в голосе Вашара зазвучали веселые нотки.

– Перевозка груза проходит в строжайшей тайне.

– Какая же это тайна, если мне о ней известно. Сокровища Жомбора тоже входят в обоз?

– Какие сокровища?! От Жомбора? Ничего нет!

– Врешь!

– Клянусь Аллахом! Да отсохнет мой язык, если я говорю неправду. При захвате замка мы не нашли основного золота, даже под пытками граф не сказал, где прячет свои богатства.

– Кто заложил вход в подземелье?

– Я приказал и совсем недавно. Мало ли, я же не знаю, куда уходят тайные ходы. Судя, потому как ты здесь оказался, мне стоило бы проверить все подземелье.

– Тебе приходилось покидать крепость тайно?

– Приходилось, но я всегда оставлял за себя человека.

– Теперь ответь мне на последний вопрос, заметь, от того, как ты ответишь, будет зависеть твоя жизнь. Три года назад в этой крепости ты удерживал насильно мадьярскую госпожу Йо Этель. Было такое?

Бей призадумался, видимо ему не хотелось распрощаться с жизнью, и потому он тщательно вспоминал тот день, когда к нему доставили венгерскую госпожу.

– Да, я действительно помню, что в том году получил письмо от неизвестного человека, он предлагал мне сказочно обогатиться. В замок Железная рука прибыла невеста графа Ласло, он очень сильно ее любил, а потому дорожил ею. Этот человек писал, что выкрав невесту, можно запросить за нее любую сумму и граф выплатит незамедлительно.

– Письмо!! Ты сохранил его?!

– Да, оно лежит в ларце, в спальне.

– Значит, ты не ведаешь, кто писал его?

– Нет, господин Вашар.

– Что было потом?

– Я отправил своих воинов, и в тот же день молодая женщина была уже в замке. Ее никто не обижал! Клянусь Аллахом!

– Что с ней случилось дальше?

– Я отправил ее в Турцию под присмотром Герей-аги, но потом мне сообщили, что на караван напали разбойники и отбили госпожу Йо. Больше я ничего о ней не знаю.

– У-у, вражина! Убил бы тебя, да нужен ты одному человеку. У госпожи было ожерелье из жемчуга, оно осталось при ней?

– Нет. Она пыталась заплатить ожерельем слуге, чтобы он сообщил графу Ласло, где ее держат. Ожерелье я забрал себе.

– Где оно теперь?

– Все в том же ларце.

– Неужели! – Произнес радостно Вашар, – хорошо Хаджи – бей, ты отсрочил день своей гибели. А теперь, вот тебе бумага, чернила – пиши приказ. – Хаджи-бей в недоумении взглянул на Вашара. – Приказ об отправке обоза, – настаивал Андор, – ты понял меня?!

Бею развязали руки и он, согласившись, написал на бумаге все, что продиктовал Вашар и в том числе обращение к начальнику охраны, сопровождающему груз.

Берток подошел к Вашару и сказал:

– Его нужно убрать, понимаешь Андор, если турки хватятся бея, то обоз не тронется с места.

– Это мне решать, а не тебе, – одернул он гайдука, – а что касается обоза, то в бумаге ясно сказано: «Подателю сего, дозволяется сопровождать груз до Стамбула». А это значит, что наш человек будет в обозе с пленными, тем более он уже примелькался среди турок.

– А что скажут в гарнизоне об отсутствии Хаджи-бея?

– Бей – комендант и ему не пристало докладывать своим подчиненным, когда и насколько он покидает крепость.

– А если турки хватятся пропавшую смену караула?

– Мы спрячем трупы в подземелье, а в письме укажем, что Хаджи – бей взял их с собой для сопровождения.

Берток приложил руку к груди и слегка поклонился.

– Да будет так.

Хаджи-бею снова заткнули рот и связали руки. Двоих гайдуков поставили на входе, еще двоих оставили охранять бея. Вашар, Берток и оставшийся гайдук Габор, спустились на дно колодца. Внизу стоял невыносимый запах от бадьи, служившей нужником. Разбросанная солома источала не лучший душок, на которой трое суток пролежал умерший человек. Сгребли всю солому в одно место и при свете факелов начали осмотр. Швы между плитами и камнями заполнены раствором и не было ни единого намека, что здесь должна находиться потайная дверь. Но ведь стрелка не зря нарисована, до последнего момента карта ни разу не подвела гайдуков и еще, Андор вспомнил, что графиня упоминала о колодце, в котором скрыта дверь в подземелье. Значит, вход нужно искать именно здесь, на дне этого смердящего колодца. Обшарив по окружности всю стену, Вашар и Берток склонялись к тому, чтобы подняться наверх, но в последний момент Андор увидел в глубине щели между камнями, кусок металлической пластины. Он ухватил ее пальцами и потянул на себя. Когда железка вышла из стены на длину локтя, внутри раздался щелчок и пластина прочно зафиксировалась. Вашар, подергав ее из стороны в сторону, стал поднимать вверх. Большой кусок стены отошел от основания и сдвинулся внутрь. Когда Андор поднял пластину до упора, в стене образовался проход, в который мог спокойно пройти человек. Заколыхалось пламя на факеле и потянуло сквозняком. Вздохнув полной грудью свежего воздуха, гайдуки вошли в проход. Показалось странным, что своды и стены подземного лабиринта не были выложены, как везде из камня, а грубо отесаны или выдолблены в скальной породе.

Пройдя шагов пятьдесят, гайдуки оказались в небольшой комнате, имевшей сферический купол. В самом центре, на два локтя от пола, возвышался квадратный постамент, прикрытый гранитной плитой. Попробовали сдвинуть ее с места, но тщетно. Вашар, перевернув обратной стороной карту, вгляделся в дополнительные обозначения и заметил, что отдельный чертеж, чем-то напоминает по форме помещение, в которое они только что вошли. На бумаге была нарисована лапка коршуна и находившаяся под ней стрелка указывала вниз. Согнувшись, Андор стал осматривать окружную стену, но не нашел на ней изображения, похожего на когтистую лапку коршуна.

Берток с нетерпением смотрел на него и не мог понять, что он задумал, а Вашар между тем, вынув из-за пояса кинжал, стал рукояткой простукивать каждый камень в кладке стены. Обойдя, таким образом, одну треть помещения, Вашар уловил пустой звук в стене. Он подцепил кончиком кинжала плоский камень. Поддавшись, он упал на пол.

Вот она – лапка коршуна! Андор взял рукой бронзовую лапку и нажал на нее. Но что это?!!! Со всех сторон из щелей показались острые пики и стали сходиться к центру комнаты. Вашар и его подручные, побросав факелы на пол, были вынуждены кинуться к гранитной плите, чтобы не оказаться проткнутыми насквозь. Запрыгнув на нее, они плотно прижались друг к другу и стояли не шелохнувшись. Пики сошлись вокруг квадратной плиты и остановились в нескольких дюймах от растерявшихся гайдуков.

– И что теперь? – шепотом спросил Берток.

– Стой и не двигайся, если не хочешь оказаться в роли мяса, нанизанного на пики.

– Вот ведьма, а ведь она нас заманила в ловушку…, – только Берток произнес последнее слово, как плита под ногами двинулась с места. Гайдуки, осторожно переступая, уперлись в края открывшегося квадратного колодца. Плита остановилась. Один факел почти погас, а пламя другого немного отбрасывало свет на потолок и, отражаясь, немного освещало открывшийся колодец. Стояли и боялись шелохнуться. Острые пики находились рядом с их телами и вдруг, они заскрипели, заскрежетали и медленно стали уходить в стены, пока не скрылись совсем.

– У – уф! – облегченно выдохнул Вашар, переминаясь с ноги на ногу, – стойте, где стоите, я попытаюсь поднять факел. Держась за руку Бертока, он осторожно спустился на пол, каждую секунду ожидая, что пики снова поползут из стены. Вашар поднял оба факела и подошел к гайдукам. Озираясь с опаской на стены, они спрыгнули на пол. Когда посветили вглубь колодца, из груди Черного гайдука вылетел восторженный крик:

– И-ё-ё-ё!!! Дышло тебе в горло! А ведь графиня нас не обманула. Вот они сокровища графа Жомбора!!

Три головы свесились в жерло колодца и созерцали на бликующее от света великолепие.

– Габор, беги скорее за веревкой, да смотри не проговорись там, что видел здесь. Не хватало, чтобы турок услышал, что у него под носом лежит столько богатств, – весело произнес Андор.

Ожидая возвращения гайдука, он призадумался: «Не могла Ребека так просто доверить сокровища Жомбора малознакомому человеку. Учитывая ее непростую, коварную и полную интриг натуру, я не должен доверять ей до конца. Почему она не предупредила меня об опасности, таящейся в комнате? Или она сама не знала о ловушке? Нет! Здесь что-то не так. Отдать мне все сокровища»…

– Берток, дай-ка мне твою нагайку.

– Что ты опять задумал?

– Я хочу немного спуститься, подержи меня за руку, я должен убедиться, что в жерле колодца нам не угрожает опасность.

Упираясь ногами в стену, Андор одной рукой держался за руку Бертока, а другой стал размахивать нагайкой по кругу. Как он и предполагал, конец нагайки за что-то зацепился, скорее всего, там были натянуты тонкие веревки. Под его ногами, промелькнуло что-то железное. При свете факела он различил, как острая пластина, похожая на огромную саблю снова проскочила под потолком сокровищницы.

– Теперь ты понял? – произнес Вашар, вылезая из колодца.

– Как можно такое напридумывать, ведь эти штуковины должны как-то запускаться.

– Граф Жомбор хорошо поработал над этим, вероятно он приглашал большого умельца в таких делах. В Италии живет мастер Микеланджело, я слышал, он теперь работает в Ватикане и расписывает алтарную стену в Сикстинской капелле. Так он столько навыдумывал разных вещей, что некоторые люди не могут до конца разобраться в его творениях. Я не удивлюсь, если внизу нас еще ждут «сюрпризы».

– Что-то мне расхотелось туда спускаться, так можно и без головы остаться.

– Ты заметил, что все механизмы срабатывают, когда мы прикасаемся к рычагам, а потом нам уже ничего не угрожает. Я думаю, что не нужно трогать плиту и рычаг внутри колодца.

– И после всего, что с нами здесь случилось, мы будем утверждать, что графиня спокойно доверила тайну сокровищ своего отца?! – возмущенно произнес Берток.

– Меня самого настораживает ее поступок, если мы должны здесь погибнуть, то какой смысл было давать мне карту. Или она действительно не знает о месте, где хранятся сокровища или графиня таким способом решила произвести разведку.

– Так или иначе, она желает тебе только смерти.

– Дышло ей в горло и все-таки, богатство ее интересует больше, чем моя жизнь, иначе бы она не согласилась на такую авантюру.

Вернулся Габор, принеся с собой веревку. Первым отважился спуститься Вашар и предупредил гайдуков, чтобы они были на готове, мало ли какие еще «сюрпризы» могут ожидать их впереди. Держа в одной руке факел, а другой, придерживаясь за веревку, Андор осторожно коснулся ногами каменного пола. Он был восхищен количеством и великолепием собранных здесь предметов. Хотелось потрогать их руками, приблизить к глазам. Помня, что каждый предмет может таить в себе опасность, Вашар не спеша обошел небольшое помещение. На каменном полу, возле стены он увидел истлевший труп. Скелет был облачен в одежду, из его груди торчала стрела. Сколько времени он пролежал здесь, не понятно, но судя по высохшему трупу – давно.

Золотые, серебряные чаши, кубки, блюда, покрытые слоем пыли, беспорядочно валялись на полках и на полу. В шкатулках лежали алмазные и жемчужные браслеты, ожерелья, золотые и серебряные цепи. Дополняли дорогое убранство: кинжалы с инкрустированными золотом ручками и вставленными в них драгоценными камнями. Несколько закрытых сундуков таили в себе неизведанные сокровища.

Спустился Берток и как завороженный уставился на все это великолепие.

– Не трогай ничего руками, – предупредил его Вашар, – иначе останешься здесь вечным стражником, как этот бедолага, – Вашар указал на скелет. Берток широко раскрыл глаза и, перекрестившись, прошептал:

– Святая дева Мария, огради нас от напасти, постигшей этого человека.

Вашар заметил какой-то предмет, накрытый тканью и осторожно, подцепив ее кончиком сабли, приоткрыл. Под тканью было скрыто то, о чем просила его графиня. Фамильная реликвия рода Жомборов! Золотая статуэтка орла, распростершего крылья и убивающего зажатую в мощных лапах змею.

Это была знаменитая статуэтка работы мастера Микеланджело. На постаменте выгравирована надпись на итальянском языке: «Только сила дает право властвовать». Много легенд и слухов витало вокруг ее. Считалось, что золотой орел был похищен из коллекции графа. Род Жомборов был очень состоятелен, в статуэтке заключалось большое богатство, как материальное, так и духовное, она уже не один десяток лет олицетворяла могущество их фамилии.

Вашар дунул на голову орла, освобождая ее от пыли, как вдруг раздался звук, похожий на шипение змеи.

– Ты слышал?! – обратился он удивленно к Бертоку.

– Змея?!

– Значит, мне не показалось и где-то здесь прячется гадина.

Они стали осторожно осматривать все кругом, освещая факелами, но ничего похожего на змею не обнаружили.

Берток заметил еще какой-то предмет, накрытый тканью и, скинув ее, увидел небольшую скульптуру из белого мрамора.

Перед их глазами явилась уменьшенная копия трех Родосских скульпторов: Агесандра, Полидора и Афинодора – троянского жреца Лаокоона с сыновьями, борющимися со змеями. Забыв об опасности, рука невольно потянулась к статуэтке, чтобы ощутить гладкую поверхность. Вашар, вовремя заметив движение товарища, отвел его руку в сторону.

– Андор, да я только поглажу, ничего же не случится.

– Нужно быть осторожными, – он еще раз указал на скелет, – как ты думаешь, какие предметы больше всего бросились тебе в глаза?

– Наверное, золотой орел. Я бы первым делом сунул в мешок эту статуэтку.

– Я тоже так подумал и хочу подтвердить свое предположение.

Берток удивленно взглянул на вожака. Вашар отрезал небольшой кусок веревки и, сделав петлю, накинул на голову золотого орла. Свернув в несколько слоев ткань, постелил ее на пол и присев на корточки, приказал Бертоку сделать то же самое. Андор подергал слегка веревку, но фигурка не поддалась. Тогда он сильнее потянул веревку и статуэтка, сорвавшись с места, упала на ткань. В тот же миг раздался странный звук и в том месте, где должен стоять человек, пронеслась стрела и, ударившись наконечником в каменную стену, упала на пол.

– Вашар, ну, ты даешь! Как тебе все это в голову приходит? Меня бы давно уже разорвало на кусочки этими ловушками.

– Ладно, похвалы будешь потом раздавать, сейчас берем самое ценное и покидаем кладовую. Придется в ближайшее время снова посетить подземелье. Проследи, чтобы гайдуки не оставили после себя следов. Хаджи-бея придется взять с собой, у меня родился один план, – хитро улыбнулся Вашар.

– Вашар, давай побольше наберем, смотри, сколько здесь всего, – глаза у Бертока загорелись пуще прежнего.

– Времени у нас мало, я же сказал, скоро еще раз вернемся сюда.

Они прихватили с собой золотого орла, мраморную статуэтку Лаокоона и шкатулку с лежавшим в ней четырехрядным ожерельем. Украшение было выполнено из жемчужин, каждое размером с лесной орех. Все это необходимо показать графине.

Вашар, вылезая последним, накинул петлю из веревки на рычаг, тем самым предотвращая проникновение посторонних людей в сокровищницу. Выпроводив Бертока и Габора из верхней комнаты, он с опаской стал задвигать гранитную плиту на место. Видимо взаимосвязь бронзовой лапки в стене и самой плиты были очевидны, потому как раздался типичный щелчок. Подняв плитку с пола, он вставил ее в стену, закрыв бронзовую лапку.

Гайдуки снова прокрались на второй этаж, и Вашар отыскал в спальне ларец, в котором лежали письма и ожерелье, подаренное некогда графом Ласло Этель.

Через четверть часа, гайдуки вместе с Хаджи-беем вылезли из потайного лаза и были встречены дружескими приветствиями товарищей.

Глава 7. Графиня в плену

Оказавшись рядом с домом, отгороженным частоколом, Борат дал указание Арону и Бернату, чтобы они проникли во двор и управились с людьми, охраняющими усадьбу.

Все шло тихо, двое гайдуков перелезли через частокол с тыльной стороны дома и скрылись во дворе. Вдруг остервенело залаяла собака, предупреждая хозяев о непрошенных гостях. Затем раздался собачий визг и тишина. Какое-то время Борат прислушивался: не послышатся ли какие-то звуки, не позовут ли товарищи на помощь.

Ребека, одетая в плотный камзол, изнемогала от сентябрьской жары. Она терпеть не могла грязной и влажной от пота одежды, и потому с нетерпением ожидала, когда можно будет попасть в дом и переодеться.

Вдруг во дворе послышался шум борьбы, звонкие удары металла о металл подсказывали, что идет поединок на саблях. Затем все стихло. Открылась воротина, и показался Арон с довольным лицом. Он махнул рукой и Борат, взяв под уздцы коня графини, проехал во двор. Возле колодца лежал без движения мужчина – это был управляющий. Заметив незнакомых людей, он бросился на них с саблей, но в поединке был зарублен. Возле стены сарая лежал бездыханный пес, в его боку торчали вилы.

Бернат поспешил в дом, где еще могли прятаться люди, но застав лишь одного слугу, связал его и закрыл в чулане. Борат завел Ребеку в дом и освободил ей рот от кляпа. Она молча прошла и села на лавку.

Гайдуки осматривали каждый угол, но пока не нашли ничего, указывающее на то, что Марош является графиней Жомбор.

От жары мучила жажда, хотелось пить. На столе оставалась неубранная после расставания с Этель еда и кувшин с вином. Слуга, не получив указания от госпожи, не стал убирать снедь со стола. Бернат понюхал содержимое кувшина и, улыбнувшись, предложил Борату, но, занятый поисками, он отказался от напитка. Бернат сделал несколько больших глотков и смакуя, произнес:

– Ух и вино! Вкуснотища! Ты будешь? – предложил он Арону.

Здоровяк принял кувшин из рук друга и тоже приложился. Вскоре глиняный сосуд опустел, и товарищи продолжили поиски доказательств.

У Ребеки загорелись глаза, когда она увидела, как гайдуки с жадностью опростали кувшин, она переводила взгляд с одного на другого, ожидая каких-то последствий, но ничего худого с этими здоровяками не происходило. Когда Борат зашел в спальню, Ребека заволновалась и пристально смотрела в проход, надеясь, что гайдук ничего там не найдет. Но увидев его выходящим с рулончиком бумаги, обвязанным золотистым шнурком, невольно приподнялась с лавки. Ее движение не осталось незамеченным Боратом, присев за стол, он развернул свиток. Это был составленный документ, на передачу рудников графа Ласло графине Жомбор, но еще не подписанный ни одной из сторон. Графиня даже не предполагала, что неотесанный мужик сможет заглянуть внутрь полой фарфоровой статуэтки в виде богини Афродиты.

– Что здесь написано? – спросил ее Борат.

– Ода богине любви и красоты.

Борат недоверчиво взглянул на графиню и, засунув рулончик бумаги за пазуху, недовольно буркнул:

– Ладно, потом разберемся.

Ребека обратила внимание, что гайдуки никогда не называли друг друга по имени.

В гостиную вошел Бернат, держа в руках большой портрет, написанный маслом неизвестным художником.

– Смотри, – обратился он к Борату, – похожа на нее?

Борат перевернул холст в рамке и увидел надпись на австрийском языке, но так как не был обучен грамоте, спросил графиню:

– Что здесь написано?

– Любимой внучке от бабушки.

– Это ты на портрете?

– Ты разве не видишь, здесь портрет светлоликой девушки? А теперь взгляни на меня.

– Так кто же это?

– Моя сестра Жомбор Ребека.

– Сколько ей здесь лет?

– Семнадцать. Ты разве не заметил дату под надписью.

Гайдуки вновь продолжили поиски, но не найдя ничего, засобирались в путь. Вашар наказал им прибыть к входу в Адскую пещеру, где на завтрашнее утро был назначен общий сбор.

– Вы мне дадите переодеться? – попросила графиня.

Борат хохотнул:

– Разрешаю, но только при мне.

– Не издевайся! Это тебе дубине неотесанной все равно, в какой одежде ходить, в грязной или…

Гайдук не дал графине договорить, а прикрыв ей рот рукой, дерзко сказал:

– Я сейчас тебя так обстрогаю, что не пройдет и года, как ты родишь маленького Жомборенка.

Гайдуки веселым смехом подхватили его шутку. Борат завел Ребеку в комнату и закрыл дверь, а сам кивнул головой Арону, чтобы он шел во двор и встал под окном.

Переодевшись, Ребека вышла и шепотом попросила Бората оказать ей еще одну услугу. Он улыбнулся и, выведя графиню во двор, проводи до уборной.

Заткнув Ребеке рот и усадив на коня, гайдуки опять направились в сторону замка Железная рука.

Михал Ласло возвращался к себе в замок. Он торопился и неустанно погонял коня. Бедное животное казалось, вот-вот откажется от сумасшедшей скачки и прекратит бег, но хозяин спешил, и конь это чувствовал, как никогда. За ним следовали семь гайдуков в полном боевом снаряжении. Неспокойно нынче на дорогах Трансильвании и знатным особам не пристало разъезжать одним без сопровождения.

Михалу уже доложили, что его невеста вернулась и теперь находится в его замке. «Боже! Три года изо дня в день я надеялся, что она отыщется. Ведь верил же, чувствовал, что она не может, вот так – бесследно исчезнуть. Этушка моя! Любимая! Благодарю тебя Господи, что ты услышал мои молитвы!»

Чтобы сократить путь, Ласло направил коня к Соляному ущелью и сквозь гору Барса собирался попасть в замок с другой стороны, где располагался центральный вход на рудники. Так он хотел сохранить в тайне свое прибытие в замок и сделать сюрприз невесте.

Через два часа отряд въехал в ущелье с северной стороны и остановился у входа в пещеру. Передав коня воинам, Ласло через тайный ход прошел в крепость. Увидев его, стражники обрадовались хозяину и, думая, что он еще не знает о возвращении Этель, поделились с ним радостной новостью. Он улыбнулся в ответ, смешно пошевеливая усами, и приказал стражникам соблюдать тишину.

Пройдя через центральную галерею, Михал поднялся на второй этаж донжона и направился в центральную залу, где обычно собиралась вся знать замка. Заслышав шаги, ему навстречу вышли слуги и приветливо улыбаясь, сказали, что госпожа находится у себя в спальне.

Уже был полдень, и Ласло был удивлен, почему Этель до сих пор не покинула своих покоев. Увидев понурый взгляд личной служанки госпожи, Михал спросил:

– С Этель все в порядке, она хорошо себя чувствует?

– Господин Михал, госпожа Этель плохо сегодня спала и поэтому недомогает, она Вас так ждет…

Он уже не слышал последних слов служанки и быстрым шагом направился в спальню к невесте.

Услышав разговор в зале, Этель приподняла голову с подушки и почувствовала, как ее вновь затошнило. Еще с вечера показалось, что кружится голова и под языком скопилась неприятная слюна. Ночью она проснулась от сухости во рту и, попив воды, почувствовала легкую тошноту. Все это она списала на волнение и смену обстановки, ведь три года не могли бесследно пройти, да и болезнь малярией, как предположила Этель, могла дать о себе знать.

Когда она услышала стук в дверь, то подумала, что вернулась служанка и попыталась громко сказать, но голос ее сильно ослаб:

– Войдите, кто там?

Дверь распахнулась, и баронесса увидела графа Михала. Она хотела приподняться, но граф опередил ее и был уже у постели. Любопытные лица старались заглянуть в комнату, но служанка притворила дверь и, прижав указательный палец к губам, жестами отогнала прислугу.

– Михал, мой дорогой! Что же ты не предупредил никого, мы ждали тебя, но не знали, когда ты вернешься. Ты мой родной!

– Этушка! – он припал на одно колено и, целуя ей руку, приговаривал, – милая, как я счастлив видеть тебя. Золотая моя, бесценная!

Она гладила его длинные, волнистые волосы и тоже приговаривала:

– Я так скучала! Каждый день я думала о тебе. Я верила, что когда-нибудь мы будем вместе.

– Я тоже думал о тебе каждый день. Я часто ходил на наше с тобой место. Помнишь, на озере?

– Да, там мы с тобой поклялись любить друг друга вечно.

– Я не переставал любить тебя ни на минуту.

– И я люблю тебя горячо, как и прежде. Родной мой!

Этель сидела на краю постели. Михал встал с колена и, приподняв ее за талию, нежно прижал к себе. Она обвила его шею руками и гладила волосы. Он слегка отстранился, и их губы слились в долгом поцелуе.

Вот она – минута счастья и наслаждения, о которой они мечтали три года, думали и каждый по-своему приближал. Все отступило перед этим поцелуем: бессонные ночи, полные тревог и волнений, ежедневные поиски, заканчивающиеся неудачами. Ее взгляд в ночную пустоту, молящий о помощи, ее судорожные, беззвучные рыдания, наполненные горечью и безысходностью. Его печаль в минуты одиночества, душевные муки и сознание того, что это не должно было с ними случиться, потому что они любили друг друга. И только искорка надежды никогда не гасла в их груди, она каждый день вспыхивала с новой силой. Любовь подпитывала этот неугасающий огонек и, видимо сам Господь Бог, смиловавшись над ними, послал помощь.

Вдруг Этель обмякла в руках Михала и стала сползать вниз. Он подхватил ее и уложил на постель.

– Что с тобой, Этушка?!

– Не знаю, у меня слабость в ногах и голова кружится.

Ласло бросился к двери.

– Лекаря! Быстро позовите лекаря! – крикнул он громко в залу.

К нему поспешила мать Этель – Кэйтарина.

– Михал, дорогой, как я рада видеть тебя. Что случилось, кому понадобился лекарь?

– Тетушка Кэйтарина, я тоже рад Вас видеть. С Этель что-то неладное, она плохо себя чувствует.

Пожилая баронесса кинулась в спальню дочери и, увидев ее бледное лицо, с тревогой спросила:

– Родная моя, что с тобой, тебя что-то беспокоит?

– Я не знаю, но такое со мной случалось, когда болела малярией.

– Малярией?! – удивился Михал.

– Да-да, там, у графини… – Этель, облизывая пересохшие губы, пыталась объяснить, но у нее это плохо получалось. Кэйтарина, разволновалась и вывела всех, кроме Михала из комнаты. С шумом по коридору спешили слуги, впереди всех быстро шел лекарь. Он попросил всех выйти из комнаты и закрыл дверь, оставшись один на один с Этель.

Через полчаса он вышел, и граф Ласло немедля обратился к нему:

– Метр Э́рно, что с ней?

– К сожалению, я сейчас не могу определить причину ее сильного недомогания, но у меня есть подозрение, что она отравилась чем-то. Сейчас я пошлю своего помощника, и он принесет мне кое-какие лекарства. Когда Этель примет их, через два часа я могу точно сказать, отравилась она или у нее просто упадок сил.

– Эрно, помогите ей, я Вас очень прошу, – взмолилась Кэйтарина, она ведь только вчера нашлась. О Господи! Не дай моей дочери повторения болезни.

– О какой болезни она говорит?! – изумился лекарь.

– Когда Этель держали в неволе, она переболела малярией.

– Так вот оно что! Тогда попробую дать ей другое лекарство.

Лекарь отошел в сторонку и задумался.

Вдруг в конце залы показался офицер стражи Людвик и махнул рукой Михалу. Когда они отошли в сторону, капитан доложил:

– Господин Ласло, в угловой башне Вас дожидается Балаж, он принес срочное сообщение.

– Людвик, мне сейчас не до этого, пусть подождет.

– Он просил передать, что это очень важно, его прислали из Адской пещеры.

– Вот как! Ну, хорошо иди и передай ему, что я скоро приду.

Ласло предупредил лекаря и матушку Этель, что ненадолго покинет их и, заглянув в спальню, приветливо махнул рукой невесте.

Балаж поднялся со скамьи и, поклонившись, сделал шаг навстречу Ласло.

– Ну, что у тебя за срочность? – спросил граф.

– Борат передает Вам на словах, что двое его людей, только что умерли в Адской пещере.

– Кто эти люди?

– Бернат и Арон.

– Что?! Ты хочешь сказать, что два здоровенных мужчины ни с того и не с сего умерли в одночасье.

– Арон умер чуть позже Берната. Господин Михал, их отравила графиня.

– Вы в своем уме?! Ее же задержали! Как она могла их отравить?

– Борат подозревает, что в доме на болотах, когда обыскивали все вокруг, Бернат и Арон выпили на двоих кувшин с отравленным вином.

– А Борат?

– Он отказался пить.

– Так вот в чем дело! – У Михала от догадки похолодело в груди. – Где их тела?

– В пещере.

– Балаж передай мой приказ, пусть их перенесут из пещеры в угловую башню, я пошлю лекаря, он осмотрит их. И смотри, чтобы никому ни слова. Что с графиней, ее привезли?

– Да мой господин, ее закрыли в тайной комнате, где Вам угодно иногда проводить допросы.

– Ладно, ладно, я понял. Иди, и запомни, никому ни слова о смерти гайдуков.

Ласло вернулся в донжон и, дождавшись лекаря, спросил:

– С Этель можно поговорить?

Эрно отрицательно замотал головой.

– Господин, сейчас ей необходим покой.

– Метр Эрно, я задам ей только один вопрос.

– Ну, хорошо, недолго.

Михал, улыбаясь, подошел к постели Этель, она приоткрыла глаза и тоже улыбнулась.

– Милая, я наверно не должен тебя сейчас тревожить и о чем-то спрашивать…

– Не беспокойся дорогой, мне уже получше, Эрно напоил меня какими-то лекарствами. О чем ты хотел меня спросить?

– Перед тем, как тебя отпустить, Марош Илона предлагала тебе вино? Вспомни, может ты пила что-то особенное?

– Да, конечно, она предложила мне испить вина из кубка.

– И ты выпила?!

– Да, правда слегка пригубила, но потом Марош настояла, чтобы я выпила еще. А что тебя так расстроило?

– Да нет, это я так, когда мы с лекарем обсуждали твое недомогание, он сказал, что может быть, ты съела или выпила что-нибудь несвежее. Эрно не разрешает долго беспокоить тебя, поправляйся, счастье мое, я утром обязательно тебя навещу. Нагнувшись, он поцеловал ее в уголки губ. Этель погладила его по волосам и на прощание произнесла:

– Не уезжай, мой любимый.

– Ну, что ты радость моя, теперь я не покину тебя. Спи, моя любимая.

– Михал, дорогой, задержись, я должна сказать тебе кое-что важное, – Этель приподняла голову с подушки, – когда графиня Жомбор обманом удерживала меня в своем доме, я случайно подслушала ее разговор с мужчиной. Пользуясь случаем, что я нахожусь в руках графини, они хотели захватить соляные рудники и попытаться угрожать тебе. Это одно. Второе – Ребека пропала, но вместо нее появилась ее сестра Марош Илона. Михал, мне кажется, что Жомбор лукавит, внешность можно изменить, но голос трудно. Будь осторожен, графиня Ребека состоит в каком-то тайном обществе венгерских дворян, они все настроены против королевы и хотят передать корону австрийским Габсбургам. По-моему – это заговор.

– Я понял тебя, постараюсь проверить эти сведения, но в одном могу тебя успокоить, Марош арестована.

Этель, сжав руку Михала, спросила удивленно:

– Кем?

– Мною, и пока она находится в моей тюрьме.

– Что ты с ней сделаешь?

– Сначала я хочу убедиться, что две сестры – это чистый вымысел графини, а затем, если все подтвердится, передам ее в руки правосудия, за графиней Жомбор и ее отцом тянется страшный, кровавый след убийств.

Ласло вышел из спальни и сразу же попросил лекаря пройти с ним в графские покои. Оставшись вдвоем, Михал твердо заявил:

– Этель отравлена вином.

– С чего Вы взяли?!

– Эрно, сейчас Вы пройдете в угловую башню замка и осмотрите двух покойных, они отравлены одним и тем же вином, что и Этель, вот только им пришлось выпить лошадиную дозу, а ей немного.

– Если все обстоит именно так, как Вы говорите, теперь понимаю, почему у госпожи сухость, тошнота и общая слабость. Я должен сделать ей промывание. Вы не спросили, когда она принимала вино?

– Вчера днем и совсем немного.

– М-да, я пока не знаю состав яда, но возможно его количество повлияло на состояние госпожи, и потому она еще борется. После того, как я закончу с ней, я осмотрю двух умерших. Да упокой их души Господи.

Замок окутала мгла. Постепенно смолкли людские голоса, уступая стрекотанию ночных цикад и сверчков. Оставив метра Эрно у постели заснувшей Этель, граф Ласло прошел в покои, где находилась баронесса Йо. Они долго разговаривали об исчезновения его невесты, и Кэйтарина подробно поведала Михаю о том, что не успела рассказать ему Этель. В гневе он покинул покои баронессы, порываясь бежать в допросную комнату и вырвать признание у Марош. Немного успокоившись, он вызвал к себе Балажа, занимавшегося не только разведением собак, но и проводившего по указу Ласло разного рода экзекуции. Иногда он играл роль палача, умерщвляя жертву, сбрасывал ее в огромное жерло адской пропасти.

Балаж прошел по темным коридорам, подсвечивая себе путь фонарем, внутри которого горела свеча и, постучав, зашел в комнату хозяина. Помещение освещалось несколькими канделябрами. Граф подробно объяснил ему, что от него требуется.

– Сначала будешь задавать вопросы пленнице, и если понадобится, посадишь ее на кресло. Возьми с собой вот этот портрет и бумаги, они послужат доказательством вероломства графини. Запомни Балаж, никакие мольбы о помощи и пощаде не должны остановить тебя, в противном случае ты сам окажешься в том кресле.

– Я все понял господин, будьте спокойны. Вы знаете меня, я ни разу Вас не подводил.

– Эта бестия может любого человека уговорить. Я понаблюдаю за вами в сторонке.

Вскоре они подошли к Адской пещере, и двое охранников проводили их в глухой отсек к массивной двери допросной камеры.

Когда Ребеку завели в помещение, предназначенное для допросов, то на левую руку надели кандалы, прикованные цепью к стене. Она сидела на широкой деревянной скамье в кромешной тьме и, поджав под себя ноги, с опаской смотрела по сторонам. Она слышала писк крыс, и порой ей казалось, что они собрались вокруг нее. Графиня постоянно дергала ногами, гремя цепью, размахивала руками, предполагая, что омерзительные животные находятся рядом.

«Как скотину заковали, видимо я здесь надолго задержусь, – обдумывала она свое положение, – Борат, человек Вашара – значит, по его приказу меня приволокли сюда. Собаки, вновь обыграли меня. Ох, если б мне удалось добраться до табора, сейчас бы мы схватили Черного гайдука и всех его сотоварищей. Шкуру бы с него сняли живьем за мои унижения. Откуда он взялся, этот неуловимый Вашар? По всему видно, что он грамотный и умный человек. Уж точно не простолюдин! Замашки барские, разговор властный, простые люди не ведут себя так. Кто же он на самом деле? Удалось ли ему добраться до сокровищ моего отца? Ха-ха-ха, карта! Это для простачков она составлена. Еще никто живым не возвращался из подземелья замка, и ни одному не удалось подобраться так близко к нашему богатству. Я уверена, что Вашар не вернется, ибо его там ждут мучения и последующая смерть. Только мы с отцом знали, как безопасно проникнуть к сокровищам. Жаль, конечно, что главарь гайдуков не успеет расправиться с Хаджи-беем, но ничего, я сама это сделаю, мне бы только выбраться из этого проклятого подземелья».

Ее мысли прервали голоса за дверью и скрежет открываемого засова. Ребека зажмурилась от яркого света фонаря. Она разглядела две мужские фигуры, одетые в плащи и посаженные низко на лоб шапки. Один прошел и сел слева в тени каменного выступа. Другой, подойдя к Ребеке, убедился, что ее рука закована в кандалы.

Балаж повесил фонарь на стену и обратился к пленнице:

– Граф Ласло хочет задать Вам несколько вопросов и от того, как Вы ответите, будет зависеть Ваша жизнь.

– Вот как?! Давно нам с сестрой хотелось встретиться с достопочтенным Ласло Михалом, но как-то судьба не сводила нас прежде.

Ребека пыталась сквозь мерцающий свет свечи получше разглядеть лицо графа, но Ласло сидел в тени, так что он оказался невидимым для графини.

– Итак, Марош Илона, граф утверждает, что Вы и есть Жомбор Ребека, – предъявил ей Балаж.

– С чего вы взяли? Может мы немного и похожи с сестрой, но только характерами, а внешне мы разные, она в сравнении со мной, пышная. Вы разве не знаете, что Ребеке сейчас приходится скрываться от османской тайной службы?

– И Венгерской тоже, – просипел Ласло.

– Это Ваш портрет? – спросил Балаж, показывая его Ребеке.

– Вот этот?! – удивилась она, – это, как раз портрет моей сестры, он написан, когда она еще жила в Австрии.

– Значит, ты утверждаешь, что тебя зовут Марош Илона?

Ребека кивнула.

– Так это ты отравила госпожу Этель и людей, пленивших тебя? – спросил граф, намеренно продолжая менять свой голос.

– Этель?! О чем Вы говорите?! – произнесла возмущенно графиня, – никого я не травила.

– Твое вино было отравлено, мой лекарь уже осматривает трупы, но с баронессой ты просчиталась, Этель нам удалось спасти.

– Это полный бред, я никого не травила, – решительно заявила графиня.

– Ты по-прежнему будешь утверждать, что ты Марош?

– Да!

– Тогда тебе придется ответить за действия своей сестры.

– Что Вы от меня хотите?

– Я многого хочу, – ответил Ласло, – сейчас тебе зачитают список и попробуй тогда отпереться, что ты не Жомбор Ребека, но прежде я хочу рассказать тебе интересную историю, произошедшую с тобой три года назад, и она прольет свет на твое родство с Марош Илоной. Ты хорошо знаешь Герей-агу? – Ребека насторожилась, но промолчала. – Знаешь, знаешь, это он вез тебя пленницей в своем обозе. Так вот, этот самый Герей-ага три года тому назад перевозил кое-какие ценности из замка Черный коршун в крепость Дубравица, и ты со своими людьми напала на обоз. Во время сражения тебе не повезло, Герей-ага ранил тебя в плечо выстрелом из лука. Что скажешь на это? Или ты будешь утверждать, что Марош Илона тоже была ранена в то же место.

– Кто сказал тебе об этом? – Ребека сменила официальный тон, – неужели Герей-ага?

Ласло не ответил ей и кивнул стоящему поодаль палачу. Балаж развернул лист и, поднеся его ближе к фонарю, стал зачитывать:

– Госпожа графиня, Вы обвиняетесь в убийстве детей, на которых натаскивали орлов-беркутов, чтобы они впоследствии нападали на людей. Вы и ваш отец принимали участие в уничтожении крестьян, пытавшихся освободиться из жестокого рабства, Вы незаконно выкрадывали людей и торговали ими. В строящихся подземных лабиринтах вашего замка, Вы загубили сотни невинных душ. Вы и ваш отец были замечены в вампиризме, и по этой причине загубили немало людей. Ко всему прочему, Вам предъявляется обвинение в измене венгерскому государю в пользу австрийского короля.

– Неправда! Это гнусная ложь!

– Нет, правда! Это доказано очевидцами, которым удалось бежать из вашего плена, у нас есть письменные свидетельства.

– Да кто вы такие, чтобы судить меня?! – гневно вскричала Ребека.

– Графиня, ты сейчас не в том положении, чтобы оправдываться. После перечисления твоих мерзких дел, тебя ждут объятия «Железной девы», надеюсь, ты слышала, что это такое? Если ты во всем раскаешься и ответишь мне на вопросы, то избежишь пыток.

– Граф, ты благородный человек, неужели опустишься до истязания пытками бедной женщины.

– Занятно слышать подобные речи из уст женщины-убийцы.

– Граф Ласло, кругом идет война с османской империей, где гибнут сотни, тысячи людей, неужели тебе есть дело до того, как граф Жомбор при жизни обращался со своими крепостными.

– Не списывай свои зверства на войну, графиня Ребека, ты все равно ответишь перед Господом за все свои злодеяния.

– Ошибаешься граф, я не та, за которую ты меня принимаешь.

– А вот это мы сейчас и увидим.

Балаж, подойдя к графине, взял ее за правое плечо и, ухватив за ворот, с силой рванул. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь увернуться, но сильные руки палача пригнули ее голову к скамье и Ласло, подойдя с фонарем, увидел белый шрам на плече графини.

Палач отпустил ее и прошел к двери, в маленькое окошко он приказал кому-то войти в камеру.

Ласло отступил к стене и продолжал смотреть, как двое мужчин срывают одежду с графини, затем освободив ее от кандалов, посадили в железное кресло. Стальные шипы вонзились в тело повсюду, они давили на ягодицы, на привязанные к подлокотникам руки. На шею Ребеке набросили кожаный ремень и притянули голову к подголовнику кресла так сильно, что стальные шипы, вдавились в ее затылок. Подручный палача принес с собой железное ведро, в котором тлели угли. Высыпав их под креслом, он стал раздувать угли специальным приспособлением.

Графиня, до сих пор терпевшая все, что с ней проделывают, не выдержала и закричала:

– Граф, не нужно этого делать! Побойся Бога!

– Вспомнила о Боге! А о тех несчастных, что ты и твой отец отправили на смерть, ты не вспоминаешь?

– Я не знаю, о ком ты говоришь. Прекрати, граф! Мне больно!!!!!

Но Ласло был неумолим, на его скулах заходили желваки:

– Так ты Жомбор Ребека?

– Нет!!!!!

– Продолжайте, – сказал Михал палачам. Он вышел, чтобы не видеть, как графиню будут пытать.

Крики и негодование посыпались ему вслед, но граф только усмехнулся, он прекрасно знал, что скоро Ребека во всем признается и не понимал, для чего ей нужно оттягивать время, разве только для того, чтобы палачи изуродовали ее красивое тело.

Через час в башню пришел Балаж и с мрачным выражением на лице, сообщил:

– Она два раза теряла сознание, но не призналась, мы не стали ее больше поджаривать и поместили в Железную деву.

– Продолжайте, мне нужно ее признание. Как только она заговорит, дайте ей одежду, напоите водой и закройте в другом помещении. Пошлете за мной человека, а сейчас я хочу немного отдохнуть.

За окнами замка забрезжил рассвет, когда Михал услышал стук в дверь, это пришел слуга и доложил, что Балаж срочно зовет господина в пещеру. Ласло умылся, разгоняя остатки сна, и направился в покои Этель.

Метр Эрно и Кэйтарина всю ночь пробыли у постели больной. Лекарь сделал ей промывание и часто поил лечебными снадобьями. К утру молодой баронессе стало еще хуже, она металась в жару, ее тело обливалось потом. Эрно был вынужден спустить Этель кровь из-за поднявшегося высокого давления, после чего она забылась в глубоком сне.

– Михал, дорогой, метр Эрно сделал все, что мог, – в слезах обратилась к нему баронесса Йо, – Этель сейчас в руках Господа, только он один может решить, вернется к нам наша Этушка или… – не договорив до конца, она заплакала.

Ласло, выслушав матушку Кэйтарину, горестно вздохнул. Пообещав, что скоро вернется, полный решимости разделаться с графиней, он направился в Адскую пещеру.

Балаж и его помощник затащили Ребеку в другое помещение и, положив на скамью, укрыли простыней. Все тело графини было в синяках и кровоподтеках. Лицо по настоянию графа, палач не трогал, но особенно досталось ногам и рукам, а на спине графини теперь красовалось выжженное клеймо в форме трезубца. Перед тем, как поставить его, палач произнес:

– Графиня, господин Вашар передает Вам горячий привет и напоминает о выклеванном глазе его друга, а к привету очень просил приложить к Вашей нежной спинке вот эту штуковину. Ребека лишь успела увидеть раскаленное на огне тавро, которое впилось ей между лопаток. От боли она потеряла сознание.

Ласло присел на лавку рядом со скамьей и без сожаления посмотрел на графиню. Нет, он не настолько кровожаден, чтобы наслаждаться ее муками. Несколько часов назад Михал готов был убить ее собственноручно, а теперь он понимал, что Жомбор Ребеке на своей шкуре пришлось испытать, каково это – издеваться над людьми.

Вероятно, она истратила последние силы и перестала сопротивляться. Поняв, что прощения ей не будет, Ребека приготовилась к самому худшему – смерти и решила попросить графа, чтобы ее убили быстро и без мучений. Она сдалась на милость победителя и была готова открыть свои карты.

– Ты понимаешь, что не выйдешь отсюда живой! – сказал Михал с такой решимостью в голосе, что у графини погасла последняя надежда. – Я бы мог кое-что тебе простить, но смерть Этель…

Глаза Жомбор широко открылись, при таком заявлении.

– Она мертва?!

– Почти. Лекарь сказал, что ей осталось жить немного. Если это произойдет, я сброшу тебя живьем в пропасть к твоему господину – дьяволу.

Ребека закрыла глаза, и устало произнесла:

– Не успела…

– Чего ты не успела?

– Выполнить волю своего отца и пустить твой род по ветру.

Она умолкла. Да, видимо изнурительные пытки вымотали ее до основания, тем более графине дали понять, что палач занимался ею весьма слабо. Ей необходимо было немного времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, но мозг упорно не хотел искать выхода, на это не было сил!

– Если ты еще совсем не потеряла человеческое лицо – молись, ибо скоро тебя ожидают страшные муки в аду.

– Ты дашь мне хотя бы маленькую надежду остаться живой? – просипела она, так как ее горло болело от сдавливаемого хомута.

– А зачем? Чтобы ты подняла на меня всю свою рать или снова, как мою невесту кого-нибудь отравила?! Хотя, у тебя есть возможность, я могу отдать тебя в руки королевы, и это будет справедливо. Пусть она судит тебя. Итак, я слушаю тебя. Ты Жомбор Ребека?

– Да, я единственная дочь своего отца.

– Я в этом не сомневался, ты Вашара Андора могла одурачить, но и он не сильно-то верил в твои россказни. Я знаю, что твой покойный отец и ты в том числе, хотели завладеть моими рудниками. Последние годы ты готовила план захвата, удерживая силой Йо Этель, чтобы произвести выгодный обмен, ты возвращаешь мне невесту, а я подписываю купчую, и мои земли с рудниками переходят в твою собственность.

Ребека кивнула. Сейчас она была в таком состоянии, что могла согласиться со многими вещами. И вдруг ей в голову пришла спасительная мысль.

– Твоей Этель могу помочь только я.

Граф оживился.

– Что ты предлагаешь?

– Сохрани мне жизнь и тем самым спасешь свою невесту.

– Продолжай.

– У меня есть противоядие, но Этель должна принять его сегодня же, потом ей даже сам Господь не поможет.

– Хорошо, я согласен, – не задумываясь, сказал Михал, – ты объяснишь, где лежит снадобье и мои люди привезут его.

Ребека замотала головой.

– Они ничего не найдут, противоядия там нет. Мне нужно самой приготовить его.

– Опять ты пытаешься обмануть меня.

– Нет граф, противоядие нельзя долго хранить, после того, как его приготовят, нужно принять в течение двух суток, затем оно теряет свою силу.

– Тебе принесут все необходимое.

Ребека опять замотала головой:

– Твои люди принесут почти все, но только одно растение способно поставить Этель на ноги и оно растет в Орлином ущелье. Я одна знаю, что это за цветок и сколько его добавлять в снадобье. Думаю граф, если ты дорожишь жизнью своей невесты, ты должен поверить мне и отпустить.

– Хорошо, тебя будут сопровождать мои люди и помни, одно неверное движение и голова скатится с твоих плеч.

Ребека закрыла глаза и блаженно вздохнула. У нее появилась реальная возможность остаться в живых и освободиться из плена.

– Ты в состоянии сесть на коня? Твои кости целы?

– Мое тело ломит, как будто его до сих пор сжимает Железная дева, но я соберу все силы и доберусь до места. Граф, я знаю, ты человек чести и даже перед лютым врагом держишь слово. Как только опасность смерти минует Этель, ты отпустишь меня?

– Да, ты получишь свободу, даже, несмотря на мою ненависть к тебе. В твоем распоряжении будет полдня, чтобы покинуть мои земли, потом мои люди станут тебя разыскивать и тебе уже ничего не поможет, ты все равно окажешься в аду. – Ласло поднялся, чтобы выйти, но видимо, что-то вспомнив, задал вопрос, – графиня, а почему ты не воспользовалась своей легендой и не сказала Герей-аге, что ты не Жомбор Ребека, а Марош Илона?

– А почему ты об этом спрашиваешь?

– Странно получается, ты вынесла столько пыток и не хотела говорить, что являешься графиней Жомбор, а ему призналась всего лишь после нескольких ударов.

– Он турок и многого не знает, тем более я не собиралась долго задерживаться у него в плену.

– Как понимать твои слова?

– Мой слуга, как после выяснилось, уже вел людей для моего освобождения.

– И кто были эти люди?

– Тебе не обязательно знать их имена, – холодно ответила графиня.

– Ну-ну, не хочешь, не говори, – не стал настаивать Ласло.

– Граф, палач сказал мне, что Вашар жив – это правда?

Михал не ответил, а только открыл дверь и поднял с пола мешок. Он запустил руку и вынул сначала статуэтку Лаокоона. Графиня сделала вид, что не признала вещь, принадлежавшую ей, но после того, как граф вытянул еще одну вещь, ее взору открылась во всем своем великолепии золотая фигурка орла-беркута. Она глазам своим не поверила и на миг, забыв о боли, приподнялась на скамье и удивленно воскликнула:

– Это же наш родовой знак! Откуда он у тебя?!

– Вашар просил показать тебе его и передал на словах: «Нет таких препятствий и секретов, чтобы свободный венгр, не преодолел и не разгадал их». Теперь я понимаю Ребека, почему ты думала, что он мертв. По – твоему замыслу он не должен был пройти все ловушки по пути к сокровищам твоего отца. Ты проиграла, они уже никогда не достанутся тебе в наследство.

Жомбор сильно заскрежетала зубами и, закрыв глаза, со злостью прошипела:

– Ненавижу-у-у-у!!!

– Ну-ну, не сломай себе зубы, они когда-нибудь тебе пригодятся грызть сухари в тюрьме. Полюбуйся своим орлом, тебе не придется больше его увидеть, – сказал Ласло с иронией и, открыв дверь, вышел наружу.

Ребека с нетерпением ожидала момента, когда граф покинет помещение и, превозмогая боль села на ложе. Она взяла статуэтку в обе руки, дунула на голову орла и в тот же миг, прозвучало шипение змеи. У Жомбор загорелись глаза.

Да, это был он – их родовой символ власти! Она вспомнила, как в детстве любила дуть в свисток, встроенный в клюве орла. Ее отец заплатил мастеру большие деньги, чтобы статуэтка была неповторимой и богатой. Мастеру удалось создать шедевр. В замке обитал мангуст и когда Ребека, дуя в открытый клюв змеи, создавала шипение, храбрый зверек уже бегал по комнате и выискивал добычу. Девочку это забавляло, она снова и снова дразнила маленького, верткого мангуста.

«Ну, что же граф Ласло, видимо самому провидению угодно, даровать мне жизнь, но помни, скоро вы с Вашаром будете восседать на самых высоких кольях, какие сам князь Цепеш не возводил!»

Сжав зубы, она поднялась и одела принесенную ей одежду.

Глава 8. Этель между жизнью и смертью

Собрав часть своих людей возле горы Барса, Вашар держал совет:

– Перед мостом через ущелье, турки выставили дозор из десяти воинов-дербенджи. Перед тем, как колонна с пленниками подойдет к мосту, Гиорджи со своими гайдуками тихо перережет турок. Пятнадцать человек во главе с Боратом перехватят турецкий обоз. Взятых турками в плен людей отпустить всех до одного. Ценные вещи и драгоценности отправите отдельными повозками. Все остальное добро люди могут поделить между собой, остатки сожгите. Борат, постарайтесь не наделать шума и смотрите, чтобы никто из турок не вырвался, а то с Дубровицы примчится подкрепление. Не забывайте, что в обозе двое наших людей, они помогут вам перебить охрану.

– Андор, кстати, говоря о подкреплении, – обратился к нему Гиорджи, – каким образом турки получают сообщения, что на их обозы или отряды нападают гайдуки? Такое уже не раз случалось.

Вашар хитро улыбнулся.

– Взойди на самую высокую гору, чтобы вдали виднелась крепость Дубравица, и ты увидишь, что называется сигнальным огнем. Воины-дербенджи, охраняющие перевалы, всегда держат наготове сушняк и после того, как зажгут костер, бросают в него сырые еловые ветки. Как только произойдет какое-нибудь событие в Черном коршуне или где-то поблизости, турки тут как тут.

– Ты думаешь, они применяют для этого костры, а не посыльных или еще что-то другое?

– Конечно, это старинный способ оповещать об опасности.

– Вот оно в чем дело! А я-то думаю, как туркам это удается.

– Гиорджи, я сам недавно заметил это, теперь мы возьмем себе на вооружение подачу сигналов турками. Хотя есть еще одна хорошая штука – это зеркало, и чем оно больше, тем дальше и ярче посылается сигнал, но вот одно неудобство, зеркало нужно держать напротив солнца, а в те минуты, когда его нет на небе, зеркало оказывается ненужной на тот момент вещью. Я вот что подумал, если нападение на турок пройдет успешно – значит, так тому и быть. А вдруг пойдет что-то не так? Отправь тогда несколько гайдуков на перевал, пусть они уничтожат охрану дербенджи и для отвлекающего маневра запалят костры, пусть турки думают, что сигналят свои и пошлют им на выручку воинов. Вы же тем временем, уничтожите охрану обоза. Повторяю – это на тот случай, если что-то пойдет не так.

Андор отвел в сторону Бората и строго спросил его:

– Ты доверяешь Бертоку?

– Конечно, мы с ним не в одном нападении на турок и деспотов-дворян участвовали. А что случилось?

– Поменьше рассказывай ему о том, что творится у нас, да и вообще… – Вашар нахмурил брови, – Борат, мы знаем друг друга давно, а твои люди мне не очень знакомы, умей держать язык за зубами. Это пока все, о чем я хотел тебя предупредить.

Вашару не хватало людей. «Кого послать с графиней Ребекой? – соображал он, – придется отправить Бертока и четверых солдат из охраны соляных копей».

– А ты Андор, с кем пойдешь? – спросил его Борат.

– Я буду согласовывать все ваши действия. Неотложные дела на этот раз заставляют меня остаться на месте, так что полагаюсь на вас, друзья мои. Борат, скажешь Бертоку, как только графиня передаст снадобье для Этель, пусть следует за ней неотступно. За границей земель Ласло пусть снова схватит ее, доставит к горе Барса и сдаст охране.

– Может ее того, – Гиорджи провел ребром ладони себе по горлу, – а то она опять что-нибудь выдумает.

– Я бы придушил ее, – со злостью произнес Борат, – из-за этой змеи мы потеряли двух лучших людей.

– Нет, ей дано слово с оговоркой, что она будет в безопасности полдня, – сказал главарь свое последнее слово.

– Вашар, а как быть с богатствами Жомбора? Не дай Бог конечно, но если графиня окажется на свободе, то постарается опередить нас. До сих пор не могу понять, зачем ей было просить тебя, чтобы ты нашел их? – спросил Борат.

– Ей нужно было убедиться, что сокровища по-прежнему недосягаемы для людей, а заодно избавиться от меня, она никак не рассчитывала на мою способность выискивать такие клады, и не нужно забывать, что графиня мстит мне за своего погибшего орла, – улыбаясь, сказал Андор. – Все, собирайтесь и по коням, время дорого. Да прибудет с нами Господь! – обратился он с напутствием ко всем гайдукам.

Отправленный графом Ласло в замок Черный коршун Керим, после того, как передал Хаджи-бею бумагу от Алишер-паши, занял в гарнизоне твердое положение. Бей, узнав от Керима, что Герей-ага исчез, обрадовался, что не придется теперь делить должность коменданта крепости. Он намеривался отправить Керима с письмом к паше, прежде чем караван начнет свой путь в Турцию, но его планы были нарушены внезапным появлением в подземелье гайдуков. Далее Керим передал заместителю коменданта письменный приказ от Хаджи-бея, что он в сопровождении четырех воинов в спешном порядке, на время покинул Черный коршун.

Керим, осуществляя дальнейший план Ласло, с подложным письмом и заверенный печатью Хаджи-бея, отправил человека в османский стан к Алишер-паше, предупреждая его, что караван двинется в определенный день. В письме содержалась просьба, чтобы вице-визирь выслал навстречу обозу к южной границе Трансильвании вооруженных всадников.

К вечеру во дворе крепости турки собрали все повозки. Закованных в цепи пленников согнали в одну толпу и предупредили, что они будут двигаться пешим ходом. Маленьких детей и некоторых полонянок, усадили на телеги. Вооруженный отряд турок обступил обоз со всех сторон, и командир охраны объявил, что под покровом темноты им надлежит доставить груз и пленных в крепость Дубравица. После чего небольшой отряд перед отправкой к границе, дополнят воинами. По приказу вице-визиря скот оставили в крепости, чтобы ночью не создавать шума вовремя передвижения колонны. Турки проверили колеса на телегах, и чтобы они не скрипели, предварительно смазали свиным салом. Пленников строго-настрого предупредили, чтобы не брякали кандалами и не звенели цепями. Людей кое-как накормили в дорогу, коней напоили. Как только ночь спустилась на землю, открылись главные ворота и караван повозок, двинулся в путь.

Керим, временно возглавивший обоз, занял место впереди колонны и гарцевал на кабардинском скакуне. До следующего форпоста предстояло пройти пятьдесят верст, примерно на середине пути при переходе моста через ущелье, отряд гайдуков нападет на обоз. Керим еще в крепости присмотрелся к нескольким венгерским пленникам, ему дозволялось посещать разные уголки замка, в том числе и конюшни, где держали пленных. Он тайно обговорил с одним мадьяром часть плана и передал ему напильник, чтобы пленники в нужный момент освободились от кандалов.

Продолжая путь, Керим подъехал к идущему мадьяру, как бы удостовериться, надежно ли он закован, нагнулся и подергал его за цепь. Затем шепотом предупредил:

– Услышите свист – это будет сигналом, бросайтесь на стражников.

Керим слегка огрел плетью мадьяра по спине и грубо выкрикнул:

– Пошевеливайся собачий сын!

Люди, закованные в цепи, понуро брели. Босые ноги то и дело натыкались на камни. Пленные быстро устали, но подгоняемые частыми ударами плеток, с ворчанием, брели дальше. Только те, кто был осведомлен о ночном нападении, шли легко и подбадривали своих товарищей.

Женщины с печалью смотрели на маленьких мальчиков, собранных в первых телегах, которых с малых лет ожидало военное обучение в чужой стране. Такой товар особенно ценился на рынках оттоманской империи, их воспитывали сильными, бесстрашными и послушными воинами-янычарами. Девочек брали неохотно, приписывая как прислугу в дома, или растили для продажи в гаремы.

Молодые девушки-полонянки, сидели молча на телегах и, прижав к себе ребятишек, отвлекали их тихими разговорами. Как только малыш хотел заплакать, они всячески его успокаивали, ибо турки предупредили, чтобы из колонны не доносилось ни одного детского плача.

Много трудных верст осталось позади, пленники все дальше удалялись от родных мест. Многие из них уже потеряли надежду вернуться в свои дома: у кого-то их вообще не осталось, турки сожгли их начисто.

Страшные минуты пришлось пережить детям, наблюдая, как их родителей вырезали рассвирепевшие воины, как на протяжении плена, всех, кто был способен к сопротивлению, подвешивали вниз головой или зарывали в землю по самые плечи. Вечерами, когда турки готовили на кострах себе пищу и пили вино, развлекались тем, что пускали лошадей по кругу, где были зарыты пленники. Напуганные ударами плеток, кони носились по земле и копытами давили людские головы, редко кому удавалось выжить, раненных пленников турки тут же добивали ударами сабель или палашей. Османские воины относились к рабам как к простым вещам. Даже захудалый конь ценился намного дороже обыкновенного невольника. Самым непослушным турки отрубали ноги, руки, а то и головы. Сотни людей умирали во время пути в рабство от голода, болезней и истязаний.

Страшное это дело – война, когда мирные люди становятся заложниками разыгравшихся баталий. Не успевших вовремя покинуть место боя, ожидала неминуемая смерть. С особой жестокостью сталкивались в бою соперники, нанизывая друг друга на копья, или одним взмахом сабли отсекали головы от туловища. Кровь, крики, мучения и последующие ужасы плена, все это приходилось видеть маленьким, беззащитным детям.

На протяжении десятилетий люди видели тиранию и издевательства турецких воинов, старшие поколения до сих пор помнят, как в 1526 году под проливным дождем, перед шатром султана сложили пирамиду из двух тысяч отрубленных голов венгерской знати, показывая своему господину, что ожидало тех, кто не покорился Блистательной Порте в битве под Мохачем.

Пройдя половину пути, караван оказался на развилке. Дорога, пролегающая слева, виляя между холмами и горами, вела дальше в долину, где располагалась крепость Дубровица. Этот путь был намного длиннее, чем дорога, уходившая вправо от развилки. Она вела к глубокому ущелью, через которое в самом узком месте был подвешен мост.

Конструкция его выдерживала не только спешившегося всадника с конем, но и наполненную до верха повозку. Этой дорогой и решили воспользоваться турки, намного сокращая путь до крепости.

Ночь была светлой, яркая луна освещала путь, только изредка лохматые тучи закрывали ее от людского взора. Высвечивающиеся силуэты гор и неровные края облаков просматривались при лунном свете.

Достигнув переправы, колонна остановилась. Конвойные стражники разрешили пленным сесть на землю и отдохнуть. Где-то недалеко разместились воины-дербенджи, охраняющие переход через ущелье.

В шагах тридцати от стоянки, перед высоким скалистым склоном, разместилось кладбище. Множественные холмики, выложенные камнями и булыжниками, покоили под собой погибших воинов. Иногда на мосту возникали бои между османскими воинами и отрядами венгров и валахов.

Не заметив охраны, Сагир, начальник стражи, в сопровождении двух воинов осмотрел площадку перед въездом на мост. Он обратился к подъехавшему Кериму на турецком языке:

– Странно, а куда подевалась охрана?

– А ты разве не слышал, что многих воинов сняли с постов, и направили на главный перевал, там ожидается прибытие высокого гостя.

– Это кого же?

– Сам Алишер-паша скоро пожалует в Дубравицу.

Сагир кивнул головой, удовлетворенный объяснением Керима. Откуда же ему было знать, что десять воинов-дербенджи уже покоятся на дне ущелья, час назад гайдуки, придерживаясь плана, тихо перебили их.

Выставив временную охрану, начальник стражи подошел к Кериму и заговорил с ним:

– Может нам следует пойти по другой дороге, пока еще не перебрались на ту сторону ущелья?

– У нас мало воинов и дорога через долину проходит между лесами, там могут затаиться мариды. Да ты и сам знаешь, что не я решал по какому пути нам двигаться, приказ исходит от Хаджи-бея.

– А он точно в Дубравице?

– Ты не веришь его письму?!

– Почему не верю? Верю! Это так похоже на него, он и раньше уезжал из крепости на день или на два. – Сагир на миг умолк, но что-то вспомнив, спросил, – Керим, а ты видел в глаза Вашара марида?

– Из кустов за ним наблюдал.

– Ну, и какой он? Говорят страшный, и лицо всегда прикрыто черной повязкой.

– Не знаю, мужчина, как мужчина, правда, он всегда при сражении размахивал какими-то палками.

– А ты слышал, его еще колдуном называют, он с самим шайтаном в сговоре. Мне даже рассказывали, как он исчезал в дыму.

– Врут, наверное. Вот увижу сам, тогда поверю. А что он нашим начальникам отметки оставил на лбу – это точно.

– Что еще за отметки?

– Шрамы в форме трезубца. Я сам видел, как он ударил Герей-агу в лоб.

– А-а! Об этом и я слышал, даже пришлось одного такого увидеть, только он раскалил клинок на огне и прижег тот самый трезубец, видимо не хотел позора. Алишер-паша не любит, когда ему рассказывают о мариде, а особенно когда он метит воинов ислама меткой шайтана.

– Это еще что, был такой граф Жомбор, так он вообще отрезал нашим воинам носы и вырывал сердца, – Керим нагонял ужаса на начальника стражи.

– А-а, которого наш достопочтенный Хаджи-бей оставил без головы.

Керим кивнул в ответ и огляделся вокруг. Убедившись, что рядом нет воинов, вытянул руку вперед и, вытаращив глаза, проговорил:

– Ну и разговор мы с тобой завели на ночь глядя, смотри, там кто-то стоит!

Начальник охраны обернулся, и тут же сильная рука Керима зажала ему рот. Засвистело, заклокотало перерезанное горло и турок, разбрызгивая по сторонам кровь, завалился на бок. Обтерев тесак об одежду убитого, Керим огляделся и пошел к другому турку, ведущему наблюдение за окрестностями, который, заслышав шаги, тут же обернулся. Увидев знакомого командира, добродушно улыбнулся беззубым ртом и отвернулся. Забилось тело в предсмертных конвульсиях, еще один охранник успокоился навеки.

В ночной тишине раздался пронзительный свист, всполошивший в окрестных кустах сонных птиц. Турки, вскочив на ноги, закрутили головами:

– Кто свистел? – спрашивал голос с одного конца колонны.

– Не знаю, – отвечали с другого конца.

– Где командир?

– Эй, Сагир, где ты?

Внезапно зазвенели цепи и обрушились на головы охранников. Из полумрака показались фигуры людей и метнулись к туркам. Испуганные внезапным появлением противника, турецкие воины замешкались и потеряли драгоценные секунды. Пленные мадьяры и гайдуки набрасывались на охранников: кто душил их цепями, кто колол саблей или кинжалом. Вскоре перекликавшиеся между собой люди убедились, что вся охрана колонны перебита.

После сражения подсчитали свои потери: трое гайдуков были убиты, один тяжело ранен в живот, двое освобожденных мадьяр погибли и еще один ранен в руку.

Борат приказал снести все трупы убитых врагов в одну кучу и не досчитался одного турка. Если он доберется до крепости, то погони не миновать и гайдук дал указание обыскать все вокруг.

Маленький мальчик, сидевший на одной из телег, тянул ручонку и указывал пальчиком куда-то в темноту. Девушка-мадьярка сначала не поняла, чего хочет малыш, но сидевший рядом, взрослее мальчик, подсказал ей:

– Туда прыгнул турок.

Девушка сказала гайдукам, что под обрывом прячется османский воин, и они бросились к пропасти, в надежде обнаружить его под обрывом. Но было уже поздно, охранник, ухватившийся за корни склоненного над пропастью дерева, болтался в воздухе и, не найдя под ногами опоры, сорвался, и с диким воплем улетел на дно ущелья.

Борат отдал распоряжение и его люди сразу же откатили в сторону несколько телег с ценными вещами и сундуками, а остальные повозки разделили между освобожденными пленниками.

– По главной дороге не езжайте, – предупредил Борат, – обходите замки и крепости, особенно те, что заняты турками. Детей распределите по людям. Старайтесь пробираться ночами, чтобы снова не попасть врагам в руки.

– Да куда же мы с детьми? Опять к господам? На своих дворян спину гнули, от турок убежали. Как нам быть?

– Тем, кому действительно некуда податься, советую идти в городок и селения графа Ласло, там вам дадут приют и пищу. Если, кто из вас изберет другой путь, тогда идите на север в соседние государства.

Два всадника, отделившись от основной колонны, завели между собой разговор:

– Керим, тебе нужно вернуться в крепость и поднять тревогу, чтобы турки не засомневались, что ты свой, а не лазутчик. Затем действуй согласно плану, тебе следует прибыть в Дубравицу, потому что вице-визирь скоро приедет туда. Он будет рвать и метать, ведь у него из под носа увели целое состояние.

– Борат, а если он не поверит мне?

– Твоя легенда, что ты являешься воином-сипахи и состоял в отряде Герей-аги, будет тебе хорошим прикрытием. Не забудь, далее доложить вице-визирю, что покойный Герей-ага успел перед смертью отдать тебе письмо. Ты доставил его в турецкую крепость и отдал Хаджи-бею.

– А вдруг Герей-ага вырвется из плена?

– Не беспокойся Керим, Герей-ага не скоро покинет рудники, потому действуй смело, не боясь, что он объявится. Да, вот еще что, у тебя хранится план подземных переходов замка Черный коршун. Вашар получил донесение, что Алишер-паша действительно скоро прибудет в Дубравицу и после чего навестит Черный коршун. К тому времени ты должен войти к нему в доверие. Андор настаивает на том, чтобы ты пробрался через тайный ход в покои паши, наверно он будет хранить у себя какие-то ценности, а может быть документы, связанные с последними событиями. Держи ухо востро, не забывай, что твое время будет ограничено, как только за стенами замка произойдет что-то похожее на сражение, воспользуйся сумятицей и покинь крепость. Помни, Вашару необходимы любые документы, так что бери все, что попадется под руку, потом разберемся.

– Хорошо Борат, да поможет нам Бог.

Попрощавшись, они, разъехались в разные стороны. Времени, хоронить своих людей не оставалось, трупы взяли с собой, а убитых турок скинули в пропасть. Колонну повозок, отбитых у неприятеля, Борат повел к горе Барса, только там можно было надежно их укрыть.

Граф Ласло допускал, что графиня может в очередной раз заманить его людей в ловушку и отдал приказ Борату, чтобы посланный с графиней Берток, на случай опасности убил ее без промедления. Не доверяя ее словам, Михал рисковал, посылая людей, но выбора у него действительно не было, Этель находилась между жизнью и смертью, и сейчас для него было самым главным – спасти свою невесту.

Как и было задумано товарищами, Берток взял с собой четверых наемных солдат из числа охраны рудника для сопровождения графини Жомбор к ее дому на болотах, а затем к Орлиному ущелью.

Не успело солнце выглянуть из-за вершин гор, как небольшой отряд был уже в пути. В сентябре по ночам ощущалась прохлада, и потому всадники накинули на плечи теплые плащи.

Ребеку мучили боли, особенно в пояснице и в руках, ощущалась постоянная ломота в коленных суставах и локтях. Она понимала, что после тяжелых пыток ей необходимо, как минимум неделю отлежаться в постели, а здесь такая скачка, не считая двух коротких остановок. Проехав несколько миль, она почувствовала, что не может сидеть в седле и, махнув Бертоку рукой, остановила коня.

«Если скакать такими темпами, и до вечера не доберемся» – подумал гайдук и, отцепив от седла бурдюк с жидкостью, протянул Ребеке.

– Выпейте и соберите все свои силы, до полудня мы должны быть на месте.

Графиня открыла бурдюк и припала к горлышку губами, как тут же закашлялась.

– Это же вино?! – отдышавшись, произнесла она.

– Конечно! Доброе вино, три года настаивалось, крепкое, аж голова кружится. Вы пейте-пейте, графиня, больше пейте, не так боль будете ощущать.

Ребека, следуя совету гайдука, приложилась к бурдюку и пила столько, пока не закончился воздух в легких.

Действительно, после хорошей порции вина, боль отступила, но не совсем, потому на протяжении всего пути до лесного дома, она еще несколько раз прикладывалась к бурдюку. Солдаты с завистью смотрели, как Ребека поглощает крепкий, виноградный напиток, но уловив сердитый взгляд Бертока, отказались от возникшего искушения.

С того времени, как Борат с гайдуками и графиней побывали в доме, по всей видимости никто больше не появлялся, так как неубранные трупы управляющего и собаки продолжали лежать на прежних местах. Ребека, проходя по двору, заметила следы от лошадиных копыт, но времени рассматривать их, не было. Зайдя в дом, первым делом заглянула в чулан и, увидев валявшуюся на полу веревку, радостно подумала: «Корнеля нет – значит, он развязался или ему помогли освободиться».

Графиня наскоро собрала кое-какие травы, развешанные на стене и незаметно от солдат, всунула за голенище сапога хозяйственный нож. Выйдя во двор, Ребека кинула взгляд на след от копыт чьей-то лошадью. Она сразу же узнала подковы рысака, подаренного ею вожаку цыган – Димитру. Поднялось настроение от вновь выпитого вина и от мысли, что верные ей люди, находятся где-то поблизости.

Добравшись до середины ущелья, графиня слезла с коня и, делая вид, что рассматривает растения, шаг за шагом приближалась к скале, где вверху в пещере разместилось орлиное гнездо.

«Если Корнеля не убили, он обязательно даст знать Гаспару, что меня схватили, или на крайний случай доберется до горного плато в цыганский табор», – подумала Ребека. Она охала и постоянно держалась за поясницу, действие вина закончилось, и боль вновь дала о себе знать.

Берток двигался пешком за графиней, держа коней под уздцы. Бдительные солдаты, не покидая седел, осматривали скалистые выступы и не спускали с графини глаз.

Вдруг, с высоты скалы упал крупный обломок породы и, рухнув прямо перед всадниками, окутал все вокруг пылью. Второй, третий – падали обломки. Ущелье наполнилось испуганным ржанием коней и людскими выкриками. Берток, отскочив в сторону, прижался к каменной стене. Не имея возможности высунуться из-за падающих камней, он крался вдоль скалы, пытаясь разглядеть графиню за облаком пыли. Раздался выстрел, за ним еще один. Берток не мог разобрать, кто стрелял, то ли его солдаты, то ли неприятель. Наконец, когда пыль немного улеглась, он взял ружье наизготовку. Трое его солдат бежали к нему. Старший доложил, что двое из их команды остались лежать на земле неподвижными.

– Кто стрелял? – спросил Берток.

– Какие-то люди, со скалы.

– Где графиня, ее кто-нибудь видел?

– Мы ее упустили, разве в такой пылище что увидишь.

Вскрикнул от боли стоящий рядом солдат и упал лицом вниз, под его левой лопаткой торчала стрела. Берток увидел, как несколько человек, одетых в рваную, пеструю одежду крадутся к ним. Он выстрелил в ближайшего и он, взмахнув руками, повалился на землю. Солдаты, вынув сабли, кинулись в рукопашный бой. Берток, отступая спиной к скале, отчаянно отбивался от наседавших на него троих оборванцев. Вдруг сверху на гайдука посыпались камни, и один угодил ему в голову. Нападавшие быстро разделались с двумя солдатами, располосовав их тела саблями.

Когда бой закончился, появился здоровый цыган, одетый в синий доломанс серебряными пуговицами, в красные штаны и сапоги с ботфортами. Его сопровождали пятнадцать человек, таких же цыган. Кто был одет в штаны из бычьей кожи, покрытые частыми заплатками, другие вообще смотрелись оборванцами. Красные, синие, желтые рубахи, развеваясь оборванными лоскутами, пестрели на худых и смуглых телах. Кое-кто из цыган совершенно был босой. Убитых солдат тут же принялись раздевать и стаскивать обувь. Из-за выступа в скале показалась графиня и, едва держась на ногах, приблизилась к цыганской ватаге.

Димитр кивнул головой двоим разбойникам, и они подскочили к Ребеке, пытаясь помочь. Она брезгливо отошла от них и присела на большой камень.

– Вон того, приволоките сюда, – указала она на бесчувственное тело Бертока. Двое цыган подхватили гайдука под руки и бросили перед графиней. Димитр взял бурдюк с водой и полил на голову Бертока. Он очнулся и, встряхнув головой, попытался сесть, но тут же получил несколько ударов ногами по телу.

Графиня жестом приказала прекратить бойню. Она могла бы убить его сразу, но его поведение относительно ее, подсказало, что Берток в дальнейшем может ей пригодиться. Тяжело вздохнув, Ребека спросила:

– Жить хочешь? – гайдук кивнул, – тогда говори, где сейчас скрывается Вашар?

– Я не знаю.

Ребека что-то шепнула на ухо Димитру, и он замахал руками, приказывая всем удалиться на расстояние.

Подошел Корнель – слуга графини, на правой руке у него сидел беркут с колпаком на голове. Женщина обратилась к вожаку, что-то шепнув ему на ухо, и он покорно отошел к своей ватаге. Слуга левой рукой взял острый кинжал и провел кончиком лезвия по груди Бертока. Рубаха, моментально пропитавшись кровью, расползлась на месте пореза.

– Меня интересует, каким образом Вашар добрался до сокровищ в подземелье, как он смог пройти все ловушки?

– Вы же сами дали ему карту.

– В которой были указаны только ходы, двери и одна комната, где Вашара ждала неминуемая смерть.

– Он разгадал все Ваши секреты.

– Кроме золотого орла, вы еще что-то прихватили с собой?

– Какую-то белую статуэтку и жемчужное ожерелье.

– Повторяю вопрос, вы еще что-то взяли с собой?

– Все осталось там, у нас не было возможности вынести сокровища.

– А если ты мне врешь?

Ребека подала знак слуге. Корнель надавил концом кинжала Бертоку под глаз, капельки крови покатились по лезвию.

– Это правда, графиня, все осталось там, – произнес гайдук, боясь пошевелить головой.

– Корнель, позови Димитра, свяжите пленного и спрячьте в пещере, я с ним позже разберусь.

Ребека, не в силах терпеть боль, стала сползать с камня. Слуга, передав одному из цыган орла, подскочил к графине, бережно помогая ей опереться на его руки. Она попросила, чтобы сняли с вспотевшей лошади седло, а затем уложили ее на спину животного. Корнель в недоумении пожал плечами и с помощью двух людей подняли графину, и она вытянулась вдоль спины лошади. Затем попросила уложить седло к себе на спину и в таком положении находилась некоторое время.

Ребеку сняли с коня и она, смотря на любопытные взгляды Димитра и Корнеля, объяснила:

– Так делали лекари в давние времена, потное седло помогает от болей в спине.

Но видимо ее позвоночник не был рассчитан для железного кресла, на котором ее пытали, да и подобное лечение помогало в большей степени больному лихорадкой, и потому боли снова дали о себе знать.

Изготовив, что-то вроде носилок, четверо цыган понесли Жомбор к выходу из ущелья, она уже была не в состоянии двигаться, силы окончательно покинули ее. Поманив взглядом Корнеля, шепотом сказала:

– Бери бумагу, чернила и пиши. – Ребека тихо продиктовала слуге текст, поставила под ним свою печать. Корнель, свернув послание в рулон, засунул себе под рубаху.

– А теперь срочно скачи к барону Вадашу, он сейчас находится в Бестерце, передашь ему письмо, в нем все написано. Вопрос жизни и смерти, ты меня понял?!

– Да госпожа, я все сделаю, – и, поклонившись, ускакал прочь.

Ласло, каким-то шестым чувством угадывал, что напрасно отпустил Ребеку. Вот уже несколько лет он искал ее и наконец, она попала к нему в руки. С того времени, как его солдаты и графиня покинули замок, его постоянно что-то тревожило и не давало покоя. Находись он сейчас рядом с Жомбор Ребекой, все выглядело бы иначе. И все же, не смотря на смутное состояние, он надеялся, что Бертоку и наемным солдатам удастся привезти графину назад в пещеру.

Томительно, медленно текло время. Михал каждые полчаса заглядывал в покои Этель, надеясь увидеть ее в сознании, но метр Эрно мотал головой и скорбно поджимал губы.

Невыносимо было ожидание. Михал наказал офицеру Людвику, что будет находиться возле озера. Он прошел до места, где они любили бывать с Этель. Ветерок, набежавший с озера, теребил густую шевелюру графа, он опустился на колени и, подняв к небесам голову, стал молиться. Затем сел на берегу и задумался: «Смогу ли я когда-нибудь полюбить еще кого-то из женщин так, как люблю Этушку? Зачем я так о ней? Ведь она еще жива! Привезет графиня противоядие и Этель поправится. А вдруг нет? Как тяжело на душе. Как пусто будет вокруг без нее. Господи! Услышь меня. Помоги ей! Только об одном прошу тебя, верни мне мою Этель». Глаза заволокло слезами. Он опустил голову на руки и уже более не мог сдерживать себя. Огляделся виновато вокруг, как бы стыдясь, что кто-то заметит его слезы, ведь люди никогда не видели графа плачущим.

В таком состоянии он просидел час. Вдруг со сторожевой башни раздался выстрел. Граф моментально подскочил и, подхватив шапку, помчался к воротам, на ходу придерживая болтающуюся саблю. «Неужели вернулись?» – с такими мыслями вбежал он на мост.

– Кто стрелял?! – спросил граф стоявшего за зубчатой стеной Людвика.

– Я стрелял, господин Ласло!

– Зачем?

– Господин Михал, бегите скорее в покои Этель, – радостно крикнул офицер.

– Да что случилось, наконец, ты можешь мне объяснить?!

– Госпожа очнулась!

Граф, подобно урагану вбежал в открытые ворота и, не замечая ничего перед собой, пробежал площадь и с быстротой бегущего оленя, перепрыгивая через несколько ступеней, достиг главной залы на втором этаже. Он ворвался в комнату Этель и первым делом увидел склонившегося над ней лекаря, он поил госпожу из серебряной чаши. Кэйтарина, увидев графа, вытянула обе руки и, улыбаясь, поманила его к постели. Михал подошел к Этель и увидел, как она, окончив пить, глубоко вдохнула. Затем слабо улыбнулась и взглядом поманила его к себе. Ласло опустился на одно колено и припал губами к руке Этушки.

Эрно, улыбнувшись, радостно сказал:

– Мои снадобья все-таки поднимут госпожу. Слава Господу Этель обладает сильным здоровьем и переборола хворь. Кризис миновал, теперь я с полной уверенностью могу сказать, что госпожа пойдет на поправку.

– Значит противоядие уже не нужно? – наивно спросил граф.

– Да будь оно на самом деле, то вряд ли помогло, думаю, что Жомбор просто воспользовалась случаем и обманула Вас граф.

– Ну и черт с ней и с ее противоядием! Главное, что моя жемчужина снова заблистала.

– А Вы знаете граф, что сказал по поводу яда один знаменитый врачеватель: «Все в жизни нашей является ядом, лекарство от него отличается только дозой».

– Кто это сказал?

– Филипп Гогенхейм или как в народе зовут его – Парацельс.

У дверей комнаты послышались громкие голоса и служанка, просунув голову в приоткрывшуюся щель, обратилась к графу:

– Господин, здесь Вас требует какой-то человек.

– Что значит какой-то?! – Раздался возглас, – а ну позовите графа.

Мужчина снял с головы шапку, и все увидели Гиорджи, с перевязанным черной лентой глазом.

Михал улыбнулся, прошел к двери и, похлопав по плечу своего друга, отвел в сторону.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как видишь, я снова готов махать саблей, правда уже не так вижу, что творится с правой стороны, но ничего, привыкну. Михал, только что прискакал гонец и сообщил, что удалось захватить обоз. Телеги с богатством с минуту на минуту прибудут к горе Барса.

– Что с людьми?

– Часть направили в наши селения, а других послали на север. Освобожденные солдаты подались в войска Фердинанда.

– Какие потери с нашей стороны?

– Три человека.

– А у турок?

– Их всех перебили.

– Молодцы братцы. Накорми людей, пусть отдыхают. Гиорджи, примешь телеги и спрячешь все добро. Много Алишер-паша награбил?

– Несколько подвод завалены всякой всячиной: ларцы с драгоценностями, доспехи, оружие, дорогая одежда и даже книги. Что с этим добром будем делать?

– Я взгляну на предметы, если среди них есть именные, отдам прежним хозяевам.

– Дворянам?!

– Гиорджи, а если меня ограбят турки, а какой-нибудь гайдук вернет мне сокровища, так честь и хвала ему! Так что часть передам в национальную партию, королеве, и о простых людях не забудем. Сколько прибывает новых крестьян? Их разместить нужно, помочь. Солдат и гайдуков тоже не обойдем. От Бертока были известия?

– Пока нет.

– Если к вечеру он не вернется, придется посылать гайдуков. Как только приедет Борат, пусть сразу же идет ко мне. Проследи, чтобы следом за телегами никого не было, если все-таки кто-то увязался, схватите и допросите.

Друзья распрощались, и граф вернулся к своей невесте. Его глаза излучали теплоту, и загадочная улыбка не сходила с губ. Михал, присев рядом с Этель, взял ее руку и что-то вложил в нее. Она пыталась на ощупь определить и вдруг широко раскрыла глаза, подняв руку, увидела жемчужное ожерелье.

– Михал – это-то самое?! – Он кивнул, – но как тебе удалось? Ведь оно осталось в крепости Черный коршун?

– Вот когда мое солнце поправится, тогда услышит подробный рассказ о том, как ее драгоценность долго-долго искало свою госпожу, – граф улыбался, забавно пошевеливая усами.

Глава 9. Вице-визирь начинает действовать

В сентябре 1541 года общая картина в Венгрии складывалась следующим образом: Габсбургский король Фердинанд укрепил свою власть в северных и восточных частями страны, управляя из Вены. Османская империя обосновалась в центральных комитатах, превратив их в свои провинции.

Фердинанд, собрав под своим началом немецких и австрийских аристократов, вошедших в его администрацию и Тайный совет, теперь диктовал условия венгерским магнатам. Подкупая и раздаривая земли и владения венгерским баронам, братья Карл и Фердинанд Габсбурги надеялись таким образом сбалансировать политическое и экономическое положение среди них. Другая же часть венгров, утвердившаяся на землях Трансильвании, находилась под влиянием Блистательной Порты. Распри, склоки между богатыми дворянами привели Венгрию к расколу, что было на руку австрийским Габсбургам и Оттоманской империи.

Барон Гаспар, некогда примкнувший к господствующему классу австрийской знати, в последнее время в большей части находился в Вене. Значительная поддержка короля Венгрии и Богемии Фердинанда, давала дворянам и в том числе ему, возможность войти в Тайный совет. Имея знакомых среди венгерской знати, Гаспар путем подкупа и обещаний склонял все больше и больше господ под знамена Габсбургов.

Многие годы для Гаспара, воспитателем, советчиком и наставником был его отец – Вадаш Казмер. Все, что он накопил за свою жизнь: состояние, богатства и свои навыки, барон передал сыну. Казмер ввел его в круг состоятельных людей. Гаспар унаследовал от отца хитрость, смелость и смекалку. Вадаш и познакомил сына с графом Жомбор и его дочерью Ребекой.

Спустя годы, когда Вадаш Казмер погиб при осаде турками Вены, Гаспар примкнул к австрийским дворянам и стал чаще видеться с Жомбор, посещая графиню в Польше в их замке, недалеко от города Сано́к, а так же в Черном коршуне в Трансильвании.

Воспылав любовной страстью к графине, он при каждой встрече пытался уговорить ее покинуть опасные земли и перебраться в Вену. По натуре своей Вадаш Гаспар был тщеславным человеком и зная, что корни Ребеки происходили от знатного шведского рода по линии матери, не оставлял надежды на родство с графиней. Тем самым барон хотел приумножить свое состояние, ведь он прекрасно был осведомлен, что графиня не только именита, но и богата. Хотя второе ее качество сильно пошатнулось после того, как турки лишили ее основного богатства, нескольких поместий и замка Черный коршун.

Гаспар в свое время уговаривал ее отца, чтобы он не противостоял османскому вторжению и гибче относился к политике турок и северных соседей – Габсбургов. Но спесивый и гордый Жомбор, настроенный против тех и других, вошел в круг патриотов венгерских дворян, поддержал их деньгами, оружием и своим участием в военных действиях, чем и навлек на свою голову беду.

Бывший возлюбленный Ребеки, Юстин – капитан королевских войск Польши, имел при жизни скромное положение, он не был богат, но держался бравым молодцом. Юстин быстро продвигался по военной, карьерной лестнице и мог бы достигнуть высокого положения среди польской знати, но приехавшая в свой замок графиня Ребека спутала все его планы. После встречи с Жомбор, капитан влюбился в нее до безумия, и через некоторое время она уговорила своего отца, чтобы он взял ее возлюбленного к себе на службу. Их любовь действительно заслуживала внимания и уважения, но граф Жомбор, узнав, что его дочь влюблена в бедного капитана, дал ей категорический отказ в своем благословлении. Граф не мог справиться с упрямством дочери, и был вынужден обратиться за помощью к барону Гаспару, чтобы он как-то повлиял на польского гусара, при этом Жомбор пообещал барону, что в скором времени Ребека станет его законной женой.

Гаспар нанял человека и он, спровоцировав ссору, совершил нападение на капитана, в результате чего, от нанесенных ран Юстин скончался. Никто не мог ожидать, что Ребека так близко примет к сердцу смерть своего возлюбленного и на долгое время замкнется в себе. Ни ухаживания Гаспара, ни уговоры отца, не помогали, графиня оставалась неприступной, как крепость.

Только спустя годы, когда Ребеку начали преследовать люди из тайной службы Блистательной Порты, она стала более благосклонна к барону. Поняв, что Гаспар имеет хорошее положение среди дворян и по-прежнему ее любит, графиня стала больше задумываться над тем, чтобы приоткрыть свое сердце Гаспару.

После падения Буды, временной столицей Венгрии стал город Пресбург, где разместилась вся венгерская знать. Барон приобрел недавно большой, красивый дом, построенный в готическом стиле. Он располагался недалеко от городской ратуши, являющейся теперь местом для созывов сеймов и переговоров Австрии и Венгрии.

Неотложные дела заставили его посетить Бестерце, его приезд как раз совпал с приездом слуги Ребеки – Корнеля.

Глубокой ночью, в ворота снятого бароном дома, кто-то отчаянно постучал. Слуги доложили Вадашу, что прибыл человек от графини Жомбор. Услышав милое ему сердцу имя, Гаспар приказал без промедления пропустить посыльного в гостиную.

Корнель, сняв с себя шляпу и запыленный плащ, поклонился барону и передал ему в руки свернутую в рулон бумагу. Это было письмо от графини, в котором она просила незамедлительно прибыть к Черному коршуну для осуществления ее замысла – переправку сокровищ Жомбора в безопасное место. Она доверяет Гаспару и просит укрыть все богатства пока у себя, еще графиня указывала, что не может по причине болезни присутствовать на месте сбора.

Корнель протянул барону плоский пакет.

– Это подробный план замка и его тайных переходов. Но Вы один не сможете найти место, где спрятаны сокровища, и потому графиня дает Вам проводника, который согласился ценою своей жизни провести Вас до места.

– Как это понимать?

– Он втайне от разбойников согласился помогать графине.

– Что с Ребекой?

– Она недомогает, сильно простудилась и к тому же в последнее время не сидела на одном месте, одним словом сильно вымоталась.

– Где я могу встретиться с проводником?

– Как только Вы прибудете, его доставят к крепости.

– Странно, граф Жомбор всегда окутывал тайной свои сокровища, а тут какой-то проводник знает, где они хранятся. Что-то графиня не договаривает в письме.

– Я не знаю ничего об этом, господин барон, мне велено было только передать Вам срочное послание.

– Хорошо Корнель, иди на кухню, тебя покормят. Через час мы выезжаем.

Мгла окутала предместье замка Черный коршун, укрывая своим темным покрывалом отряд вооруженных всадников. Вот и знакомая опушка леса, где расположены валуны, под одним из которых скрыт тайный лаз в крепость.

Вашар приказал увести коней вглубь леса и разместил наблюдателей на густых ветвях елей. У него было предчувствие, что не только его гайдуки посетят это место. Ребека, по-видимому, догадывается, что Андор постарается в ближайшее время забрать сокровища и обязательно предпримет какие-то шаги. Она видела статуэтку орла, и этого было достаточно, чтобы графиня поторопилась с принятием решения.

«Куда пропал Берток? Неужели его с вместе солдатами убили? По всей вероятности, да. Истек срок его возвращения. Жалко товарища. Что поделать, времена тревожные, мы теряем близких друзей и людей. А что если она перехитрила его, схватила и под пытками он проговорится? Хотя знает он немного, его привел Борат, и я не до конца доверял Бертоку».

Мысли Андора прервал крик ночной совы, донесшийся из густой чащи. Он прокричал в ответ, тем самым давая понять, что начинаются основные действия. Часть группы под его командованием через тайный ход должна проникнуть в помещение и забрать все самое ценное. Вторая часть отряда будет находиться в засаде. Если гайдукам удастся без шума довести дело до конца, на этот случай имелся хорошо продуманный план, который Вашар приведет в действие, но только при появлении неприятеля.

Наблюдение за замком показало, что турки в несколько крат увеличили численность солдат. Сам Алишер-паша пожаловал в крепость, видимо захват каравана гайдуками не давал ему покоя. После нападения на колонну с пленниками и обоз, Хадияр-бея – коменданта Дубравицы, известили об этом и вдобавок сообщили о пропаже Хаджи-бея. Выступив во главе своего отряда, Хадияр-бей прибыл в крепость Черный коршун. Окрестности замка были прочесаны, все селения и дороги взяты под усиленный контроль османскими воинами.

Приказ Алишер-паши звучал как приговор, не найдет Хадияр-бей обоз – значит, лишится не только своего места, но и доходного тимара.

Не ведомо было турецкому начальнику, что у него под носом горстка отчаянных гайдуков замышляет что-то опасное и дерзкое. Каждая минута была дорога, и Вашар понимал, если люди графини покажутся здесь раньше, чем он вынесет из крепости сокровища, разгорится бой и сразу же привлечет внимание турок.

Путь был знаком, и ватага в составе десяти человек быстро добралась в помещение с колодцем. Турки, видимо занятые поисками Хаджи-бея, забыли о пленниках и гайдуки не обнаружили выставленной охраны. Создали цепочку из людей, по которой будут передаваться наверх драгоценности и прочие ценные вещи. Проделав все знакомые ему действия с ловушками, Вашар с двумя подручными, вновь оказался в сферической комнате. Выбирая необходимые вещи и укладывая их в мешки, осторожно, чтобы не повредить, стали переправлять их наверх.

Закончив с драгоценностями, Андор приказал всем покинуть помещение, где размещался гранитный колодец. Он решил устроить великий сюрприз Алишер-паше. Заложив шнур в бочки с порохом, Вашар планировал подорвать угловую башню и тем самым устроить завал, перекрыв путь к оставшимся в подземелье сокровищам. Несколько бочонков перенесли в комнату, где были расположены основные ловушки.

По сговору, один их гайдуков скроется в башне, и будет ждать сигнала из леса, после чего подожжет шнуры и покинет крепость. Вашар и этот момент учел, если начнется пальба за стенами крепости, то гайдук не сможет различить условного выстрела, и потому приготовил бомбу, уж ее-то взрыв обязательно долетит до ушей человека, оставшегося у бочек с порохом.

Не успел последний повстанец покинуть тайный ход, как из зарослей показался наблюдатель.

– Командир, – обратился он к Вашару, – по лесной дороге продвигаются какие-то люди, их много, нам нужно поспешить.

Андор отдал последние указания, и основная часть отряда скрытно расположилась вдоль опушки леса, а небольшой караван с навьюченными лошадьми скрылся в зарослях.

Таинственные всадники не заставили себя долго ждать. Сквозь ночную мглу трудно было различить, кем были гости, но Вашар и так догадывался, что прибыли люди графини. Он дождался, когда отряд спешится и дал сигнал к началу боевых действий.

Люди барона Вадаша не зажигали факелов, так как боялись быть обнаруженными турками со стен крепости. Берток, выполнявший роль проводника, руководил людьми, он направил десять человек в подземелье и приказал ждать его на первой развилке. Как только половина отряда скрылась в лазе, под землей сразу же громыхнуло. Это взорвалась заложенная бомба, завалив тайный проход обломками камней и земли.

После взрыва, Вашар про себя досчитал до двухсот, после чего со стороны замка услышал глухой шум, походивший на гром во время дождя. За первым прозвучал второй взрыв – это гайдук уничтожил бочонки с порохом. Ему следовало переодеться в турецкую одежду и в создавшейся суматохе покинуть стены замка.

От неожиданности люди барона Вадаша заметались в панике. Заржали испуганные лошади. Со стен крепости послышались встревоженные голоса турецких стражников и прозвучали предупредительные выстрелы. Не успели воины Гаспара опомниться, как из главных ворот крепости верхом на конях и с факелами в руках, вылетели турки, они быстро приближались к месту взрыва. Вдруг со всех сторон раздались выстрелы – это гайдуки, целясь в ночных гостей, пытались посеять среди них сумятицу. Произведя залп, люди Вашара, как было обговорено, покинули опасное место. Через несколько минут турки, беспорядочно открыв огонь из ружей, пытались взять в полукольцо опушку леса.

Гаспар, почувствовав, что попал в хитросплетенную ловушку, отдал приказ покинуть окраину леса и, подхватив под уздцы лошадь Бертока, поскакал в чащу. В темноте творилось невообразимое – стрельба и крики раздавались со всех сторон. Смешалась турецкая речь с венгерской, слышались возгласы на валашском языке. Ржание, топот коней, слились с людскими воплями. Со стороны крепостных стен ударили пушки, но видимо холостыми зарядами, так как османские солдаты боялись попасть в своих воинов.

Вашар со своей ватагой был уже далеко, и только отдаленные выстрелы напоминали о том, что на окраине леса творится настоящий переполох. Громко смеясь, и кружа на своем жеребце вокруг товарищей, он подбадривал их задорным голосом:

– Веселей братцы, не отставать! Всыпали мы им перцу, теперь у графини надолго отпадет охота возвращаться в свой замок.

– А турки-то, турки! – смеясь, воскликнул Борат, – они наверно подумали, что на крепость напало целое войско.

– Да, братцы, здорово у нас получилось, – произнес радостно Гиорджи, – а все благодаря нашему командиру.

Гайдуки, весело покрикивая, восхваляли Вашара за его смекалку и выдумку.

Отряд, достигнув ущелья, скрылся во тьме, их путь лежал к горе Барса в Адскую пещеру.

Оказавшись на безопасном расстоянии, Гаспар с недоумением спросил Бертока:

– Ты что-нибудь понял из всего этого?

– Догадываюсь, что это были люди Вашара и как не прискорбно звучит, но своих сокровищ графиня, по-моему, больше не увидит.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Вашар побывал в крепости. Вы слышали два взрыва? Там же находились бочки с порохом, и если я не ошибаюсь, их подорвали.

– И что, теперь невозможно туда попасть?

– А как? Если башня рухнула, то вход в тоннель завалило. Хотя я мог ошибиться, и взорвали не помещение, где лежат сокровища, а что-нибудь другое. Да, Вашар вас обхитрил, он поднял переполох среди турок и тем самым направил их в лес.

– Ты хорошо его знаешь?

– Я не был в числе его приближенных, он доверяет только двум своим людям.

– Но ты знаешь, где у него логово, где он прячет награбленное?

– Я знаю только вход в пещеру, ведущую куда-то вглубь горы Барса, но меня и многих других, никогда туда не пускали.

– Ты можешь указать дорогу к этой горе?

– Могу, но только что это даст? Там столько ходов и наверняка расставлено много ловушек. Вашар умный и хитрый, он никогда не говорил гайдукам, где хранит свои богатства.

– Ты сам как думаешь, что это за место, где скрывается разбойник?

– Вообще, эта земля принадлежит графу Ласло, и я слышал, что где-то там находятся рудники, где добывают соль.

– Вот как! Значит там, и находятся знаменитые копи графа Ласло.

– Барон, я не знаю точно, но если Вы хотите узнать о пещерах больше, то можно попытаться проникнуть в них.

– Как выглядит Вашар, ты можешь описать его?

Берток замотал головой:

– Он всегда в черной повязке, я никогда не видел его лицо.

– Так кому доверяет разбойник?

– Вашар доверяет больше всех Гиорджи и Борату.

Берток не стал говорить о Болгарке, что она доводится Гиорджи родной сестрой. Он действительно ее любил, и потому не хотел для нее неприятностей.

– Ну, их-то ты видел в лицо, сможешь указать на них при надобности?

– Смогу.

Берток понуро опустил голову.

– Берток, я думаю, что тебе необходимо вернуться к Вашару. Мы подготовим тебе хорошую легенду, и ты разузнаешь, где он все-таки прячет награбленное. Я и графиня не останемся в долгу, ты будешь щедро вознагражден. Не забывай, что Жомбор даровала тебе жизнь на обмен сокровищ, но теперь, когда нам не удалось их вынести из замка, ты должен отработать свою жизнь в другом деле. Иначе, ты знаешь, что с тобой сделает графиня. Какая у тебя цель в жизни? Чтобы ты сам хотел?

– Хочу большой дом и землю.

– Я дам тебе все, но с одним условием, ты должен узнать, где находится логово Вашара Андора.

– А если Вашар что-то заподозрит? У него нюх на разные уловки, он как будто чувствует подвох, трудно будет его обмануть.

– Ничего, я же сказал тебе, легенду мы тебе подготовим настоящую, но главное, чтобы ты не забывал, кто теперь твой хозяин, – барон прищурил глаза.

– Да, господин барон, я помню об этом и постараюсь все сделать так, как будет угодно вам с графиней Жомбор.

– Так-то! – Барон хлопнул ладонью по крупу лошади, на которой сидел Берток, – догоняй, засветло мы должны быть у графини.

Между тем, заместителя третьего министра – вице-визиря Алишер-пашу известили, что его караван с богатством и пленниками был отбит при переходе через ущелье и все воины охраны уничтожены напавшими разбойниками. Дав указания санджакбеям, отвечающих за прилегающие территории к крепости Черный коршун, паша усилил гарнизоны и отправил воинов-секбанов, прочесать окрестности.

Человек, прибывший в Дубравицу к паше, назвался Керимом и подробно рассказал господину, как погиб Герей-ага. Так же сообщил о том, как ага перед смертью успел передать письмо, написанное рукой вице-визиря коменданту крепости, и еще доложил, что ему по чистой случайности удалось избежать гибели во время нападения на караван, он буквально на несколько минут приотстал, справить нужду. Заметив, что разбойники захватили обоз, он скрылся в темноте и, добравшись до Черного коршуна, поднял тревогу в гарнизоне.

– Почему ты сразу не нашел меня, когда бежал от маридов, а пошел к Хаджи-бею? – недоверчиво спросил Керима паша.

– Герей-ага так приказал.

– Все равно, нужно было в первую очередь известить меня. Ладно, что поднял тревогу, отблагодарю тебя. Ступай к Хадияр-бею, скажи, что я послал тебя к нему в помощь.

Алишер-паша был взбешен, поражаясь неслыханной дерзости мадьярского гайдука, и поднял цену за его голову. По его приказу были выставлены дополнительные отряды воинов-дербенджи для охраны мостов через ущелья и перевалы. Паша при встрече с Трансильванскими дворянами, лояльно относящихся к султану, всегда настаивал, чтобы они оказывали помощь в поисках Вашара.

Учитывая последний фирман султана, утверждающий сбор налогов и вливание в казну Блистательной Порты захваченных ценностей, каждый военачальник, управляющий пашалыком, теперь обязан отчитываться за добытое в бою богатство. Алишер-паша входил в ранг чиновников, не платящих налоги, они питались из государственной казны, и заниматься коммерческими делами не имели права. Исключение составляли воины-акынджи, участвующие в широкомасштабных боевых действиях и грабившие население государства, идя впереди основного войска. Чтобы прекратить глобальные грабежи в «зоне мира», Сулейман своим указом запрещал войскам причинять ущерб местному населению, но переходя в «зону войны», ситуация в османской армии складывалась в противоположную сторону.

Замок Черный коршун в данный момент принадлежал Алишер-паше и становится ясно, почему его до сих пор не разграбили турецкие воины. Его наместник Хаджи-бей до поры справлялся со своей задачей, но после его исчезновения у паши возник вопрос, кого назначить на должность коменданта крепости и выделить ему тимар за безупречную службу. Таким человеком был Герей-ага, но, по словам Керима, вырвавшегося из окружения, ага погиб. На время паша отдал приказ и назначил комендантом крепости Хадияр-бея.

Находясь в Дубравице, Алишер-паша решил посетить Черный коршун и собственными глазами увидеть, что творится в крепости.

В одну из ночей его разбудили выстрелы и крики охранников. Взволнованный происходящим, паша наскоро одевшись, выскочил из донжона. Хадияр-бей объяснил ему, что недалеко от крепости какие-то люди выстрелили из пушки, и он направил турецких воинов, охранявших замок, в сторону леса. Другая половина, оставшегося гарнизона была рассредоточена на стенах замка. Не успел Алишер-паша, как следует разобраться, в чем дело – два взрыва один за другим потрясли угловую башню внутренней крепостной стены. При свете факелов было видно, как стены башни рухнули, окутав клубами пыли всю прилегающую территорию.

За стенами крепости разыгралась целая баталия: были слышны беспорядочные выстрелы с обеих сторон, крики турок и нападавших людей. Затем внезапно все стихло и воины, опасаясь подвоха со стороны противника в сумерках, вернулись за стены крепости.

Алишер-паша и Хадияр-бей с несколькими офицерами направились в покои, чтобы обсудить происходящее, но зайдя в комнату, вице-визирь был озадачен исчезновением священного знамени и в том числе золотого ларца, в котором хранилась вся гарнизонная казна. Знамя представляло собой красное полотнище из камчатной ткани, с золоченой вышивкой символа веры и стихов из 48‑й суры Корана. Он тот час отдал распоряжение арестовать солдат из личной охраны, стоящих у входа в его покои и после недолгих разбирательств отдал приказ их казнить.

Потерять знамя в зоне боевых действий! Паша был зол и взбешен, но не это его беспокоило сильно, а то, что лежало в похищенном ларце. Письмо к султану – вот что было главным на тот момент. Ладно, почерк писаря, его любой подделает, а вот печать Алишера-паши указывала, что письмо к султану исходило именно от вице-визиря.

Летом, когда османские войска продвигались мимо форпоста Черный коршун в сторону осажденной Будайской крепости, третий визирь закрепил за Алишер-пашой замок с прилегающими к нему землями. Проход для войск имел стратегическое значение, и со дня на день ожидалось возвращение войск Сулеймана назад в Турцию, но это была лишь часть войска, двигающаяся к границам Валахии. Основные же силы перемещались на судах по Дунаю в Сербию, отошедшую к Османской империи.

В письме к султану паша указывал, что его лазутчики предупреждают о готовящемся покушении на его Великолепие и просит его не передвигаться в этом направлении. В числе заговорщиков состоят родовитые дворяне Трансильвании и часть из венгерской знати, примкнувших к Габсбургам. На самом деле у паши не было никаких лазутчиков, а все данные о готовящемся покушении на султана исходили от Хаджи-бея, который направил Алишер-паше тревожные вести, основанные на рассказах тайных лазутчиков.

Хаджи-бей пропал, и подтвердить свои слова не сможет, а письмо к султану похищено и при тщательном осмотре был обнаружен оттиск трезубца, оставленный на мраморной столешнице у ложа паши. По крайней мере, вице-визирю теперь было известно, кто похитил у него важное письмо и знамя, но это обстоятельство его никак не успокаивало, он прекрасно знал, что неуловимый марид-Вашар может жестоко повлиять на его дальнейшую военную карьеру, а может и жизнь, если всплывут кое-какие факты, порочащие имя паши.

Офицеры охраны доложили, что нигде не могут найти подчиненного Герей-аги, Керима. После размышлений, начальники все же решили, что именно он украл знамя и ларец и каким-то таинственным образом покинул замок и еще, паша и офицеры не могли понять, как враг мог проскочить в покои, ведь у дверей стояла стража.

На какой-то миг Алишер-пашу охватил ужас, он представил, если султану донесут, что он утерял священное знамя, и врагу досталась тайная переписка с Сулейманом, что с ним сделают кадии. В лучшем случае лишат звания и отправят в изгнание, а в худшем…

Паша понимал, что Вашара кто-то предупреждает и дает сведения о действиях османских военачальников, иначе его давно бы схватили, тем более за голову разбойника назначена хорошая цена. Алишер-паша догадывался, что Вашар, человек не из голытьбы, а умный и расчетливый, обычно такие вожаки являются выходцами из знати. Простых грабителей и разбойников быстро разыскивали, так как они постоянно совершали одни и те же ошибки, но Вашар… Теперь паше предстояло утроить поиски гайдука и его окружения.

Городские правители и дворяне, живущие на своих землях, платили налог, страшась наказания за неподчинение, но на воинов-повстанцев и разбойных людей, подобный страх не распространялся, ибо они считали себя вольными людьми, неподвластными османскому правлению.

На протяжении нескольких лет, происходили случаи нападения на обозы турецких сборщиков налогов, и как выяснилось, за всем этим стоит Черный гайдук. Совсем недавно паше пришлось разбираться с подобной историей, которую рассказал ему местный воевода. К нему пришли старосты из разных деревень, расположенных в нескольких верстах от Дубравицы. Они обратились с низким поклоном к воеводе:

– Отец ты наш верный, защити нас от турок.

– Чем же я могу вам помочь? – спросил воевода.

– Обобрали сборщики налогов с ног до головы, хозяйства разорили, скот увели, а у тех, кого нечего было забрать, родных взяли в залог и угнали.

– По-вашему я должен отбить у турок обоз и вернуть все отобранное назад? Я не могу пойти против законов султана.

– Но ведь мы твои подданные, кто же кроме тебя защитит нас.

– А меня кто защитит от паши? За то, что заступлюсь за вас, сам попаду в опалу. Так что ступайте с Богом и смиритесь, может в следующий раз турки не станут брать с вас налоги.

Казалось, знакомая история, каких в Трансильвании случается не мало, но ее последствия взбесили Алишер-пашу. Он даже не предполагал, что Черный гайдук обернется так быстро. Обоз, из множества телег, нагруженных доверху, уже был на подходе к Дубравице, как на него напали разбойники. Стражу перебили до последнего воина, а люди, взятые в залог и телеги, исчезли, как будто их и не было. Посланные две сотни воинов из крепости, облазили все окрестные горы и ущелья, но так не обнаружили следов пропавшего обоза.

Что оставалось Алишер-паше? Он схватил старост и прилюдно отдал приказ казнить их. Но воевода подал прошение к высшему начальству и старост помиловали, зато преподнесли такой налог, что людям в селениях и свет был не мил.

В недалеком прошлом, взор Алишер-паши пал на земли одного знатного графа, он являлся состоятельным дворянином, владеющим соляными копями. Лакомный кусок – эти земли, они могли бы войти в пашалык вице-визиря. У паши состоялся тайный разговор с князем Запольяи, пытавшегося захватить земли графа Ласло. Но события минувших лет отодвинули затею о захвате рудников на неопределенное время: умер Запольяи, но мечта, овладеть копями не выходила у Алишер-паши из головы. Если бы не покровительство королевы и благородный жест султана в сторону Ласло, то летом 1541 года замок Железная рука принадлежал бы Алишер-паше. А идти против воли султана вице-визирь не осмелился, перед его глазами был хороший пример, как Сулейман лишил звания Фархада-пашу, за то, что он присвоил себе власть в некоторых провинциях и незаконно казнил людей. В последствие по воле султана, Фархад-паша был казнен.

Учитывая политическое значение, Сулейман являлся не только завоевателем, но и старался дипломатическим путем урегулировать положение в Венгрии и Австрии. Указы, изданные им, предписывали, чтобы воины соблюдали дисциплину и порядок, ведя себя дружественно с простыми людьми. Из записей дневника Сулеймана доходили до людей такие примеры: «Один из всадников был избит палками за то, что затоптал урожай пшеничного поля. Пехотинец обезглавлен за кражу репы с огорода».

Потому не спешил Алишер-паша с захватом земель Ласло, а ждал удобного случая, чтобы в ближайшее время осуществить свою мечту. Но пропажа священного знамени, гарнизонной казны и письма к султану, помешали его планам.

Поразмыслив, он написал еще одно письмо и под вымышленным именем, послал его третьему министру, предупреждая, чтобы султан избрал другой путь, для возвращения на родину.

Вечером в дверь комнаты паши постучали, и офицер охраны доложил, что у ворот крепости стоят две молодые женщины с просьбой, чтобы их пропустили к паше. Одна из них заявляет, что является женой аги.

Алишер-паша заинтересовался и отдал приказ привести женщин. Он принял их в другом помещении и обратился с вопросом:

– Кто вы и что привело вас в крепость?

Облаченная в турецкую одежду женщина, ответила:

– Меня зовут Зульфия, а это моя служанка Кьяра. Я жена Вашего подданного Герей-аги. Господин, как только я узнала, что Вы прибыли в эту страну, сразу же направилась из Темешвара к Вам.

– Вот как?! – удивился паша, – давно ли ты видела своего мужа?

– Почти три месяца прошло, как мы расстались, его взяли в плен мадьярские разбойники.

– Как в плен?! Так твой муж жив?

– Не знаю мой господин, но когда его увозили связанным, он еще был жив, – и она заплакала.

Алишер-паша указал своим слугам, чтобы увели служанку, а Зульфию попросил успокоиться и сообщить обо всем, что она знает.

Турчанка рассказала, как обоз попал в засаду гайдуков на перевале, как по пути Герей-ага выменял графиню на коня, а потом на них напали мадьяры и перебили всех воинов, а ее мужа захватили в плен. Выслушав ее, паша спросил:

– Кто была графиня, кто-нибудь упоминал ее имя?

– Точно не помню, но кажется Герей-ага назвал ее Ребекой, а после всего, что там случилось, главный разбойник почему-то называл ее Илоной.

– Припомни хорошенько, может, кто – то называл ее полным именем.

Зульфия, задумавшись, напрягла память.

– Кажется Чонгор или Жонгор…

Паша прищурился и, приподняв от удивления правую бровь, произнес:

– Может Жомбор?

Зульфия воскликнула:

– Да-да, мой господин, так ее называл мой муж!

Алишер-паша призадумался и жестом указал, чтобы Зульфия вышла из комнаты. «Кажется, я догадываюсь, как мариду Вашару удалось перехватить мой караван. Он вырвал у Герей-аги мое послание, адресованное Хаджи-бею. Теперь я понимаю, что этот собака – Керим, действительно был заслан в крепость мадьярским разбойником. Интересно, гайдуки оказались в дубраве случайно или кто-то сказал им, что Герей-ага пойдет именно через «Перевал смерти» к Дубравице? Где Герей-ага и куда подевалась графиня Жомбор?»

Паша хлопнул в ладоши и приказал, чтобы нашли Хадияр-бея. Через некоторое время комендант предстал перед господином.

– Опроси как следует Зульфию и немедля выезжай с отрядом воинов в сторону Дубравицы, где, по словам жены аги произошел бой с мадьярами. Я хочу, чтобы ты отыскал кого-нибудь из местных жителей и допросил, наверно они могли видеть отряд гайдуков. Отыщи след, ведущий к логову разбойников. Ты знаешь о том, что Герей-ага жив и сейчас находится в плену?

– Господин, для меня это новость! А кто его пленил?

– Преступник Вашар.

– О, Аллах! Неужели мы на правильном пути и скоро этого разбойника посадим на кол. Мой господин, я обратил внимание на оперение стрел, торчавших в телах наших убитых воинов, и заметил, что они похожи на трезубец.

Бей протянул паше несколько обломков стрел. Вице – визирь осмотрел их внимательно и кивнул головой.

– Еще одна шайтанская метка марида – Вашара, это лишний раз подтверждает, что мадьярские разбойники напали и отбили груз в ущелье. Хадияр-бей, привезешь мне голову Вашара, получишь хороший тимар. Я уже распорядился, чтобы составили на тебя документ, на право собирать налог с нескольких селений, как только ты разыщешь его, тебе лишь останется подписать бумагу.

У бея загорелись глаза. Шутка ли, такое счастье идет само в руки, сначала его назначили комендантом крепости, а теперь паша преподнесет ему землю.

Он услужливо поклонился в пояс и заверил господина:

– Я переверну все верх дном, но разбойника разыщу, не пройдет и месяца, как его голова будет лежать перед моим господином на блюде.

Паша кивнул и подал знак, чтобы бей удалился.

«Глупый, хвалится поймать Вашара. Хотя пусть старается, может сам шайтан ему поможет. Пока он разыскивает его, я займусь поисками графини Жомбор, и если Зульфия не ошиблась, то эта женщина и есть преступница, которую разыскивает третий визирь».

Барон Вадаш Гаспар, пока не поправится графиня Жомбор, приютил ее в своем доме в городе Пресбурге и окружил заботой и вниманием. Лучший лекарь взялся за лечение графини. Он восстанавливал ее кожу, местами поврежденную после пыток. Применяя разные мази, он втирал ее в изуродованное тело, и постепенно кожа Ребеки приобрела свой первозданный вид. Ей пришлось сделать операцию и вскоре изображение трезубца исчезло, но как напоминание о страшном плене, остался шрам между лопаток.

Гаспар не находил себе места, он рвался отомстить графу Ласло за свою возлюбленную, но понимая, что не сможет прямо призвать его к ответу, готовил свой план по уничтожению графа. Барон намеривался через своих знакомых дворян подключить к захвату рудников короля Фердинанда и тем самым положить конец династии Ласло. Но он знал, что добыча соли графом процветает, благодаря милости королевы Изабеллы, а так как она и ее маленький сын на тот момент являлись правителями Трансильвании, находящихся под рукой султана, то Гаспару требовалось время и средства, чтобы осуществить свой план.

Жомбор Ребека поправилась и отошла от болезненных ощущений, но ее ущемленная гордость и унижения перед графом Ласло, не давали ей покоя. После того, как вернулись Гаспар с Бертоком и сообщили ей о сорвавшейся вылазке, направленной на захват сокровищ, она еще больше призадумалась: «Кто же такой Вашар? Почему он всегда опережает меня во всем, и постоянно забирает то, что мне так дорого?» Подрыв башни, под которой хранились богатства Жомбора, вывели ее из терпения, и она была готова обратиться хоть к самому дьяволу, лишь бы любыми способами уничтожить Вашара и Ласло.

Намериваясь подвести своего человека поближе к Андору, графиня приказала своим людям избить для вида Бертока и затем подкинуть в ущелье, где обычно скрывались люди Вашара. Но проведя целый день, в ожидании, что кто-то из разбойников появится, люди графини вынуждены были оставить Бертока и он, превозмогая боль, сам добрался до тех мест, откуда обычно отряд Вашара направлялся на разные вылазки. Воины графини проследили за ним, и после доложили госпоже, что солдаты из гарнизона графа Ласло, объезжая территорию, прилегающую к рудникам, обнаружили Бертока и увезли с собой. Таким образом, она и Вадаш Гаспар вернули своего человека в ряды гайдуков.

Ребека не совсем доверяла Бертоку и в глубине души презирала предателя-гайдука, но зная его слабые стороны, относительно вознаграждений, пыталась и дальше им управлять.

Вашар Андор был ненавистен ей за его удачливость и умение выворачиваться из многих сложных ситуаций. Она никогда не видела его лицо, спрятанное под черной повязкой, но замечала его темные глаза и слышала приятный голос. Его статная фигура, осанка, умение отлично ездить верхом и владеть многими видами оружия, вопреки ненависти приводили ее в восторг. Но самое главное, Ребеку поражала его манера разговора, когда он говорил с ней. Его приятный баритон всегда задевал живые струнки ее души, его галантный вид, жесты и обращение с женщиной, а именно с ней, наводили ее на мысли, что Вашар получил хорошее воспитание и совсем не похож на неотесанных мужиков, взявших на себя роль вожаков-повстанцев. Ум Андора совершенно отличался от многих его сподвижников, которые беспрекословно выполняли команды своего главаря.

Конечно, она не могла простить, что он отдал ее в руки Ласло и тем самым обманул графиню. Хотя понимала, что ее попытка отравить Йо Этель разозлила обоих, как Вашара, так и графа Ласло. Графиня отметила единственное на тот момент обстоятельство в пользу ее и Вашара – это жгучую ненависть к османским завоевателям и общее желание бороться против вторжения османов на их Родину. Нехристям в тюрбанах, она готова была мстить за смерть своего отца и потерю крепости Черный коршун. Только об одном упоминании о них, в душе закипала злость и она, глядя на Вашара, какими методами он борется с турками, иногда завидовала ему, что не могла сплотить вокруг себя именно таких людей, которые были под командованием неуловимого Черного гайдука.

Барон Вадаш Гаспар не до конца отвечал ее требованиям, она догадывалась, что он в большей степени руководствовался ее богатствами и положением среди дворян и только после всего перечисленного, питал к ней любовь. Ребека сама по себе была сильной женщиной, и чтобы Гаспар овладел ее разумом и сердцем, ему необходимо было самому стать сильным, но при виде графини он всегда проявлял слабость и тем самым раздражал ее. А вот в Андоре она не замечала подобной слабости, такой мужчина был ее мечтой, примерно, как ее погибший, возлюбленный Юстин. Потому в последнее время ее мысли странным образом были прикованы к Вашару, она ловила себя на мысли, что хочет еще раз услышать его красивый голос и… Чего уж скрывать, ей хотелось его прикосновений. Она с трепетом вспомнила, как он поправлял ей воротничок рубашки, выбившийся из-под мундира. Ах, как бы она сама хотела сделать что-то похожее, прикоснувшись руками к его груди, провести по его сильным плечам. Заглянуть в глаза и убрать, наконец, повязку с его лица.

«Неужели он мне так нравится? И что? После всего, что он сделал со мной, я буду искать с ним встречи?!» – Убеждала она себя, сжимая руку в кулак. Но откуда-то изнутри, мягкий голос, успокаивая ее воспаленный ум, нашептывал, – «Он не такой, как все мужчины, он – особый. Нужно просто подобрать ключ к его сердцу, обворожить Андора и пленить».

Ребека тряхнула головой, как бы разгоняя наваждение, окутавшее ее сознание, и постаралась подавить в себе признаки слабости. Но другая мысль, закравшаяся в ее ум, подсказала ей выход их создавшегося положения. «Я знаю, что сказать Андору при встрече. Я попробую объяснить ему, что у меня не было иного выхода. В конце концов, мы с ним можем заключить союз для совместной борьбы против турок». И Ребека снова окунулась в мечты, связывающие ее незримой нитью с недосягаемым и неуловимым Вашаром.

Графине наскучивало сидеть в доме барона, и она изредка выбиралась на улицу. Ее почему-то не особо привлекала пышность и убранство богатых домов и разодетых ярко горожан. Ее неудержимо тянуло в свою стихию, туда, где она родилась и выросла – в ее родовые земли, в замок Черный коршун.

Ребека мечтала вскочить на своего любимого коня и галопом промчаться по долине, ощущая свист ветра в ушах, войти в сказочный лес, окружавший уютное гнездышко на болотах. Побывать на конном хозяйстве, где они с отцом когда-то разводили лошадей. Упасть в свежее сено на конюшне, как когда-то в детстве и ощутить ароматный запах цветущих лугов и хотя бы на миг забыться, окунувшись в то незабываемое время, напоминавшее ей о счастливых и радостных встречах с ее мамой, когда она была еще жива и изредка навещала замок Черный коршун.

Ребека тяжело вздохнула, вспомнив о неясных отношениях мамы с отцом, это сейчас ей понятно, что родители практически не жили семьей, а предпочитали находиться каждый в своем имении. Да, она сильно скучала по тем временам и по родным местам – это были земли, милые сердцу, на ее родине – Трансильвании.

Она вспомнила о ночных прогулках, когда луна, выглядывая из-за туч, освещала центральную часть замка и, отражаясь в окнах, наводила слегка чувство беспокойства и страха, появившихся у девушки от разных легенд и ужасных историй, связанных с оборотнями и людьми-вампирами. Не без содрогания она слышала от своих валашских родственников рассказы о князе Цепеше, безжалостно сажающего в прошлом веке людей на высокие колья. Но когда подросла и поприсутствовала в подземельях замка при пытках, так называемых разбойников, Ребека перестала страшиться подобных историй. На ее глазах происходило то, что называли в средневековье – очищением души от преступления через боль. В девичестве она испытывала катарсис от увиденного, но с годами это чувство притупилось и ее озлобленная душа постепенно завоевывала все доброе, что когда-то теплилось в сердце.

Наконец прибыл Берток и сообщил ей новость, что граф Ласло скоро готовится взять себе в жены Йо Этель. Глаза графини злобно сверкнули при упоминании графа и его невесты, но совладав с гневом, она обратилась к гайдуку:

– Ты сможешь через своих людей организовать мне встречу с Вашаром?

– Я попробую, госпожа графиня, но вот захочет ли он встретиться с Вами.

– Передай на словах, чтобы это дошло до Вашара, что у меня есть сведения, от которых зависит жизнь супругов Ласло, а также самого Черного гайдука.

– Госпожа, намекните хотя бы немного, о чем пойдет речь, я думаю, что Вашар будет сильно заинтересован таким сообщением.

– Твое дело исполнять, а не думать, – холодно произнесла Ребека, – этого будет достаточно для того, чтобы они оба зашевелились. Ты обещал мне, что узнаешь, как можно пробраться на рудники графа. Что скажешь?

– К сожалению, госпожа, меня пока не допускают к тайнам, видимо мое долгое отсутствие, как-то повлияло на доверие, и Вашар до сего времени даже не удосужился поговорить со мной.

– Что еще слышно в тех краях, что творится среди населения?

– Говорят, что основное войско турок возвращается в свои земли. Алишер-паша теперь находится безвыездно в вашем замке, видимо он отвечает за передвижение войск через долину. А население боится. После нападения разбойников на караван турок, османские воины совсем остервенели, разыскивая Вашара и его ватагу.

– С чего ты взял, что на обоз напал именно Вашар?

– Не знаю госпожа, люди так поговаривают.

– Ладно, Берток, возвращайся в Трансильванию, я скоро тоже буду там и разыщу тебя, а ты к тому времени сделай то, о чем я тебя просила.

– Хорошо госпожа, – гайдук замялся, делая вид, что ему что-то нужно. Ребека поняла его намек и, пройдя в соседнюю комнату, вернулась через минуту с кошелем в руке. Она бросила его, и Берток ловко подхватил. Услужливо поклонившись, он засунул мешочек за пояс.

Возвращаясь назад, Берток всю дорогу думал, как ему выполнить указание графини. Видимо он действительно сделал что-то не так, раз Вашар перестал ему доверять. Борат в последнее время посылает его выполнять незначительные поручения, а Гиорджи он не видел с тех пор, как на него напал коршун.

Берток был зол на Вашара, ведь он обещал заплатить ему, но последние события не давали вожаку возможности встретиться с Бертоком. «Или здесь что-то другое? – гадал он, – неужели они заподозрили в чем-то меня? А может среди людей графини у Вашара имеется свой человек? Тогда бы я кормил червей где-нибудь на дне ущелья. А вдруг действительно они догадываются, что я продался графине и ждут момента, чтобы меня убрать. Если это так, то мне стоит что-то придумать, иначе мне не сдобровать. Так, стоп! Алишер-паша! А что если я обращусь к нему и скажу, что в пещерах горы граф Ласло держит пленных турок. Ведь я слышал от Бората, что Ласло действительно где-то прячет их. Графиня мне тоже не доверяет, и какой смысл добывать для нее сведения, если есть турецкий паша, который мне заплатит куда больше, чем какая-то опальная графиня. А может Алишер-пашу заинтересует ее особа, и тогда я избавлюсь сразу от двух своих недругов: от Вашара и графини».

После обдумывания Берток повернул коня в сторону Дубравицы, чтобы добраться до самого паши, пока он еще находится в Черном коршуне.

Глава 10. Долгожданная свадьба

Супружеский брак в Венгрии испокон веков считался непреложным и молодые люди, достигшие подходящего возраста, скрепляли свои сердца священным союзом в церкви.

Йо Этель выздоровела и, следуя объявлению ее жениха Михала, приняла окончательное решение и готовилась войти в его замок законной супругой.

Стоял октябрь месяц, теплый и солнечный. Осень окутала золотистым покрывалом деревья и кустарники. В горах свежий воздух по утрам уже отдавал легким морозцем, но днем было по-летнему тепло.

Кэйтарина тоже готовилась к свадьбе дочери. Баронесса считалась богатой вдовой и выдавала Этель с хорошим приданным. Она хотела показать Ласло богатый дом в Бестерце и свою усадьбу под Пештом, но граф, занятый приготовлениями к свадьбе, деликатно отклонил предложение будущей родственницы: неотложные дела не давали ему покидать надолго свои земли. Да и неспокойно было под Пештом и в Бестерце, а чтобы добраться до них, нужна хорошая охрана для сопровождения. У графа Ласло сейчас каждый солдат был на счету.

Так как помолвка Михала и Этель состоялась еще в раннем детстве и была скреплена обоими покойными отцами жениха и невесты, священник указал особо на это обстоятельство. При отсутствии отца у Этель, на смотрины и «просьбу» в роли свата, пришел Гиорджи. Он пламенно произнес речь, не забыв упомянуть любовь Адама и Евы и не гаснущую легенду о Тристане и Изольде.

Перед свадьбой, на некоторое время Этель с матерью переселились в дом, находящийся в шахтерском селении, недалеко от замка. Это было необходимо для свадебного обряда. Этель с радостным чувством готовилась к свадьбе и примеряла на себя все лучшее, что хранилось у нее в гардеробе. Счастливая мысль не покидала ее, что теперь уже ничто, и никто не помешает их свадьбе.

В городке Хэди приятная весть мгновенно облетела людей, многие уже были наслышаны о доброте и благородстве Этель, потому открыто превозносили молитвы Всевышнему о будущей и крепкой семье Ласло. В честь их свадьбы граф дал указание, чтобы направили несколько подвод с вином и приготовленным кушаньем, людей в городке ждало угощение со свадебного стола.

В назначенный день, ближе к обеду, Михал с друзьями верхом на конях подъехали к дому невесты, ей и жениху предстояло вместе пойти в церковь для освещения брака. Невесту одевали подруги, рядом с дочерью постоянно находилась счастливая Кэйтарина.

Свадебная процессия, сопровождаемая сотнями людей, двинулась в церковь. Выслушав наставления священнослужителя и приняв от него благословление, Михал и Этель были объявлены мужем и женой. Затем по свадебному обряду, их пути разошлись. После венчания Йо удалилась в свой дом, а граф Ласло уехал в замок Железная рука. Но спустя несколько часов отряд из нарядно одетых всадников, сопровождая карету, подъехал к воротам дома невесты.

Этель в сопровождении матери и подружек, приняла приглашение и села в карету жениха. Свадебный кортеж, с песнями, с веселой музыкой, тронулся к замку. Зазвучали трубы, оповещая жителей крепости о приближении свадебного шествия. Один за другим, прогрохотали пять выстрелов из пушек со стен цитадели. Через опустившийся мост и поднятую решетку, нарядно одетые люди под веселые крики и приветствия жителей, въехали во двор замка. Михал, открыв дверь кареты, протянул руку Этель и, припав на одно колено, произнес слова верности. Он пригласил невесту войти хозяйкой в его замок. Супруга с очаровательной улыбкой на лице, приняла его приглашение.

Звучавшая музыка сопровождала жениха с невестой по дорожке, усыпанной лилово-розовыми лепестками вереска. С крепостной, внутренней стены полетели цветы и разноцветные ленты, украшая их шествие. На площади перед главной башней-донжоном установили столы, ломящиеся от разных яств. Под навесом сновали повара и помощники, наливая в глиняные жбаны вино из бочек. Кругом разносился запах, зажаренного на вертелах мяса.

В центре основного стола расположились жених с невестой, Кэйтарина и близкие люди. По левую сторону гости: приглашенные дворяне, и знатные господа, прибывшие с разных провинций. Приехал из Темешвара барон Балинт со своей семьей, он в свое время был дружен с отцом Этель, бароном Йо. Сопровождал его общий друг семьи Йо – Габор.

Немаловажным событием этого дня, стало прибытие посыльного от самой королевы Изабеллы, она поздравляла Ласло и Йо и в подарок передала документ, подтверждающий продление аренды земли, в пределах которой располагались соляные рудники. Вот это был поистине королевский подарок!

В самый разгар свадебного пира, Михал увидел, как на крепостной стене показался Людвик, он подал условный знак графу, чтобы они смогли поговорить. Ласло догадался, что произошло что-то серьезное и, извинившись перед невестой и гостями, прошел в караульное помещение. Поднявшись на крепостную стену, он вопросительно глянул на коменданта крепости.

– Господин Ласло, взгляните туда, – капитан указал в сторону дороги, ведущей в замок.

Михал увидел всадников, приближающихся к крепости. По одежде и расцветке знамени он определил, что это были турки. По приказу Людвика, солдаты подняли мост через ров и закрыли главные ворота. Ласло с несколькими воинами вышел через калитку, чтобы пообщаться с непрошеными гостями.

– Где хозяин замка? – спросил спешившийся турецкий офицер.

– Перед тобой, я граф Ласло. С чем пожаловали? – спросил Михал.

– Господин граф, я приехал сюда от имени Алишер-паши, мне необходимо осмотреть твои рудники.

– Под замком моя земля, а рудники находятся на государственной территории, так что пусть твой хозяин возьмет разрешение у королевы Изабеллы, тогда я позволю тебе пройти в соляные копи.

– Граф! – возмутился Хадияр-бей, – как ты смеешь перечить приказу самого вице-визиря. По прибытию в Черный коршун, я немедленно доложу о твоей дерзости.

– Ступай с миром офицер и передай Алишер-паше, что сам Сулейман оказал благосклонность хозяину этого замка. На крайний случай ты должен подать мне письмо от паши, и пусть он изложит, что именно он хочет увидеть на моих рудниках.

Хадияр-бей оказался в замешательстве, но предпринял еще одну попытку склонить графа к послушанию.

– По нашим сведениям, в районе соляных пещер прячутся опасные разбойники, которых разыскивает секретная служба Блистательной Порты. Если ты откажешься провести меня, граф я обещаю тебе крупные неприятности. Завтра я приеду сюда уже не с двадцатью воинами, а с целым войском.

– Командуй у себя в крепости, а если ты и твои солдаты сделаете, хотя бы один шаг вперед, я прикажу открыть огонь, – грозно произнес Ласло.

– Ну, смотри граф, я тебя предупредил. Клянусь Аллахом, ты умоешься кровью. Не будь я Хадияр-бей, – крикнул он с ненавистью и, вскочив на коня, стеганул его плетью. Отряд турок, поднимая клубы пыли, ускакал прочь.

Вернувшись к гостям, Михал успокоил их, кивнув миролюбиво головой.

Веселье продолжалось до поздней ночи. Жених с невестой покинули гостей, уединившись в одной из комнат замка, предназначенной теперь для семьи Ласло.

Началась их семейная жизнь, наполненная, радостью и трепетными чувствами.

Прошло два месяца, после свадебного торжества в замке. Зима пришла в Южные Карпаты, укрыв белым покрывалом землю. Постепенно замирала жизнь в окрестностях замка. В горах покрепчал мороз, там всегда холоднее. В ущельях и по пологим склонам гор, холмов продолжают сбегать мелкие речушки и ручьи, не скованные ледяным пленом. В низинах температура воздуха стоит чуть выше, потому, даже в январе часто оттаивает снег. В зимние месяцы влажность и тепло не покидают Трансильванию, так как с Атлантики дуют ветра, а со стороны степей Венгрии идет сухой поток воздуха.

Недалеко от Железной руки, на водной поверхности озера, до сих пор можно увидеть отражение облаков и прибрежных скал. Лед образовался местами и только возле берегов.

Михал, выйдя утром на крепостную стену, всматривался вдаль, туда, где расположился между горами и лесом шахтерский городок Хэди. Над крышами домов из печных труб, столбами поднимались ввысь струйки дыма.

На время зимних месяцев некоторые помещения замка не отапливались, как и главная зала, но в жилых комнатах и гостиной всегда было тепло. Возвратившись в комнату, натопленную камином, Михал ласково обнял жену, еще нежившуюся в постели. Она нежно обняла его за шею и, поцеловав в губы, спросила:

– Почему ты так рано встал?

– Мне пора, управляющий уже ждет на соляных копях. Скоро вернусь, не скучай. – Михал на прощание поцеловал Этель.

Работа на рудниках не прекращалась ни днем, ни ночью. Соль считалась нужным продуктом и всегда имела спрос. По слухам, на Хустских рудниках, расположенных в восточной части Венгрии, изготавливались монеты из соли, которыми расплачивались при покупке товаров. Соляными копями владел к тому времени Габсбургский король – Фердинанд.

Ласло Михал понимал, что на протяжении существования его соляных копей, велась непрерывная, тайная война за право владения рудниками. Ослабь он, хотя бы на день существующее положение и охрану, копи в один миг захватят магнаты или турецкие паши. Потому приходилось порой секретно добывать разные сведения о состоянии дел дворян и османских военачальников.

В долгие зимние вечера, когда за стенами замка иногда кружил снег, и вода покрывалась тонким льдом, граф и его друг Гиорджи, сидя перед камином, играли в шахматы. Ласло любил эту стратегическую игру, она помогала ему в жизни мыслить масштабно. Еще в детстве дядюшка Ото научил его играть в шахматы и в последствие, найти равных Михалу в этой игре, было трудно.

Гиорджи и Михал часто предавались разговорам, иногда они переходили в спор и их громкие голоса были слышны далеко за пределами гостиной залы.

– Мне не нравится, какую политику ведут дворяне, – попивая вино из кубка, говорил граф, – неужели в нашем княжестве и во всей Венгрии не найдется такого предводителя, который не станет целовать сапоги Габсбургам и султану. Чего мы добились? Только перегрызлись между собой, как собаки. А властители тем временем, воспользовавшись междоусобицами, разрознили наших дворян. Вспомни Гиорджи, как рассказывал мой отец, когда в 1514 году Дьёрдь Дожа поднял народ против магнатов, ведь эти скупые толстосумы во главе с Запольяи отказались идти на войско султана.

– Не забывай Михал, что возглавлял тот крестовый поход против турок – Бакоц, этот неудавшийся кандидат на папский престол и он же в самый опасный для нас момент, приказал отменить наступление. В тот год, много твой отец отправил крестьян на войну? Мало! Никто из дворян не хотел отдавать в войско своих подневольных.

– А волнение крестьян росло, и дело дошло до серьезных стычек, а затем и до восстания. Жгли поместья и грабили замки богатых и, несмотря на сопротивление дворян, Дьёрдю Дожа при помощи монахов-францисканцев удалось убедить народ, что помещики саботируют защиту королевства и готовы в угоду магнатам передать его в руки несостоятельного короля.

– А ты сам-то Михал вспомни, как мы слушали рассказы о том, как твой отец в ущелье Дьёрдя, направил не одну сотню крестьян и рабочих, чтобы поддержать Дожа-секея. Выходит на восстание он нашел, кого отправить, а на защиту от турок мало кого послал.

– И тем самым чуть не попал в немилость королю. Вот тогда-то граф Жомбор, воспользовавшись случаем, решил оттяпать часть наших земель. Отец рассказывал, как он нагло нарушал границы угодий и устраивал незаконную охоту. Затем избил до смерти крестьянина и заявил, что граф Ласло обманом переманил его к себе.

– Да, Михал, какой бы не был твой отец строгий, а за своих крестьян, он стоял горой, потому его считали справедливым.

– А представляешь, как в городах на ярмарках и базарах помещики не любили наших крестьян и рабочих, как только речь заходила о Ласло, сразу же возникали ссоры и потасовки между торговцами. Многие завидовали, что граф Ласло богаче и имеет больше люду, так как владеет соляными копями, да и против протестантской веры граф не имел ничего.

– Да, Михал были времена, – вздохнул Гиорджи, – теперь дворяне не способны объединиться и ударить по туркам, им лучше дань платить, откупаться от нехристей.

– Среди венгров много было героев. Кто остановил экспансию турок в западную Европу? Мы – венгры! Кто первыми принял на себя весь гнев варваров? Мы – венгры! Кого лишили Родины? Нас – венгров!

Они перешли на тихий разговор, чтобы их не было слышно.

– Знаешь Гиорджи, что я думаю, куда мои преподношения уходят. То, что я отдаю церкви – это одно, но ведь другая часть идет в казну национальной партии, откуда мне знать, что эти деньги не пойдут тому же Фердинанду или Сулейману на выплату им дани. Скажу тебе по секрету, если бы не королева Изабелла, я бы и ломанного гроша не отдал.

– Хвала ей Михал, ведь, по сути, она спасла твой замок и соляные рудники от турок.

– О! Изабелла еще не знает, как ее покойный муж хотел присвоить себе соляные копи Ласло. Дело это прошлое, меня сейчас другое беспокоит, что будет с Трансильванией в скором будущем?

– Против такой силищи не попрешь: с севера австрийцы жмут, с юга турки давят. Как наше княжество может противопоставить двум армиям?

– В свое время королева свела меня с одним человеком, ты наверно его знаешь – это отец Дьёрдь, – поделился Ласло своим секретом.

– Варадский епископ?

– Да – это он, его еще называют Мартинуцци. Меня один человек просветил, что он состоит в национальной партии, и к тому же ведет двойную игру. Как ему удается одновременно давать обещания Фердинанду и Сулейману? Вот я и опасаюсь, что добром это не кончится, когда-нибудь Мартинуцци окажется между молотом и наковальней.

– У каждого свои причуды, – усмехнулся Гиорджи.

– Мне, кстати, помимо государственного налога в казну Трансильвании, приходится отдавать часть денег на уплату дани султану, к тому же я плачу еще каждому своему крестьянину и рабочему, помогая им.

– Но ведь тебя не заставляют этого делать, пусть они сами как-то выкручиваются.

– Нет Гиорджи, ты не прав, а жить им на что? Вот я и помогаю.

– Михал, но это же здорово – помогать людям, – выкрутился мадьяр, – вспомни, как два раза турки замок осаждали, так с окрестных деревень, сколько людей пришло на помощь. Они добро ведь тоже помнят, не забывают. А церковь, какую ты помог отстроить, ни одной такой в округе нет!

– Кстати о церкви, ты слышал, что католическая церковь пытается восстановить свои утерянные позиции?

– Против нас – протестантов?

– Да, наш святой отец анабаптист читает подобные проповеди, объясняя своей пастве, что учения Мартина Лютера имеют достаточную силу, чтобы сегодня противостоять католицизму.

– Михал, а на что нам приверженцы католической веры, которые с бедных людей снимают последние портки. Вот твой отец, к примеру, или Петер Переньи – воевода Трансильвании, тоже приняли протестантство. Реформы в церкви брат, они коснулись каждого.

– А я так думаю, Гиорджи, не вторгнись турки на наши земли, то католическая вера задавила бы протестантскую.

– А по мне Михал, нам – простым людям по сердцу та вера, которая несет свободу всем людям. А тем церковникам, наживающимся на людских бедах, ближе старые вероучения.

– Гиорджи, была бы моя воля, я своим крестьянам вольную бы дал.

– Михал, да не все могут жить самостоятельно, ты их освободишь, а они к тебе назад вернутся. Ты для них сейчас и отец родной и защитник. Для нас – простых людей, правды от господ не добьешься, семь шкур сдерут с крепостного, а от своего не откажутся. Дьёрдь Дожа двинул им крестьянским кулаком под дых, да оправились помещики, заломали бедноту, согнули. Кто теперь будет землю Трансильванскую защищать?

– Если турки захотят захватить мой замок, то из знатных господ уже никто не поможет. Тревожно мне Гиорджи, думаю, есть от чего. Я тебе и Борату больше всех доверяю, и потому делюсь секретом: князь Запольяи хотел в свое время прибрать мои рудники к рукам, мне стало известно, что он вел при жизни тайные переговоры с Алишер-пашой. Это благо, что после смерти князя, королева Изабелла протянула мне руку помощи. Помнишь, когда в день нашей с Этушкой свадьбы, турки пожаловали ко мне в замок и потребовали, чтобы я разрешил им пройти на соляные копи.

– Помню, конечно, ты их тогда взашей выпроводил.

– Так оно и было, а кто подослал турок, ты догадываешься? – Гиорджи, округлив глаза, замотал головой. – Берток!

– Да ты что?! Кто тебе сказал?

– Ты не поверишь, но одна важная особа передала Вашару, что Берток предал его, пытаясь услужить сразу обоим хозяевам, то есть паше и Андору.

– А-а! Кажется, я догадываюсь, что это за особа. Неужели ей можно доверять? Постой, Михал, а откуда Ребеке известно, что Берток тайно служит Алишер-паше? Она ведь может просто оговорить его.

– Она может и выдумать, но мой человек, находящийся в Черном коршуне, уже два раза видел, как Берток посещал тайно пашу.

– Тайно?

– Большего я тебе сказать не могу, – улыбнулся Михал. – Это еще не все, Ребека влюблена в Вашара.

Гиорджи поперхнулся выпитым вином и, прокашлявшись, с удивленной улыбкой спросил:

– Она сама ему призналась?

– Такой мужчина, как Вашар не мог не уловить ее намеков, – усмехнувшись, ответил Михал.

– Как графиня после всего, что произошло между Вашаром и ею, решила рассказать Андору о Бертоке?

– После того, как Вашар с гайдуками унесли часть сокровищ, произошло два взрыва, Ребека, и в том числе осведомленный о богатствах Алишер-паша, так и думают, что помещение завалило скальными породами. Теперь потребуется время, чтобы их откопать. Поначалу Ребека не хотела прощать Вашара за его вероломный поступок, но потом сама изъявила желание встретиться. Во время встречи она и сказала Вашару, кто предал меня. Я сам был удивлен не меньше твоего.

– Ах, Берток! Ах, скотина! А ведь и у меня были подозрения, что кто-то из приближенных к Вашару ведет нечистую игру. Так вот оно, в чем дело! Что заставило Бертока поступить с нами так подло?

– Трусость! Он побоялся, что Жомбор Ребека убьет его в Орлином ущелье и согласился проводить к сокровищам.

– Что будем с ним делать, Михал? Вдруг он наведет на нас людей графини или того хлеще, приведет к пещере турок.

– Здесь ты прав, находясь в ущелье нужно быть осмотрительными, я уже выставил скрытые дозоры, чтобы в пещеру не проникли не замеченными, непрошеные гости.

– Может схватить Бертока, да сбросить в Адскую пещеру или поступить с ним так, как делали наши предки за предательство: выжечь глаза и залить в уши расплавленный свинец. Мне сестру Болгарку жаль, влюбилась она в Бертока, уже и свадьбу на весну наметили, и вдруг такое… Не знаю Михал, после его предательства, я наверно бы убил его. Ты сам-то, что думаешь?

– Не спеши брат, убить его мы всегда успеем, я все же хочу докопаться до истины, что толкнуло Бертока на предательство. У меня на этот счет есть хитрый план, пусть Берток не ведая, что мы знаем о его предательстве, сослужит нам службу. Мы отправим его к Алишер-паше, пока он находится в Дубравице, и усыпим его бдительность. Я постараюсь к тому времени раздобыть сведения, что Алишер-паша утаивает целое состояние от казны Блистательной Порты, и главным доказательством будет служить, статуэтка золотого орла, посланного в подарок третьему визирю. Но почему-то по пути к министру ее перехватят какие-то люди и, убив сопровождающих воинов, завладеют дорогой вещью.

– И кто будут эти люди?

– Графиня Жомбор, как только узнает, что родовой знак уходит к визирю, не перед чем не остановится, чтобы вернуть себе орла.

– Ну, что ж, твой план со статуэткой поможет столкнуть лбами графиню и турок. Ты хочешь, чтобы Алишер-паше отрубили голову за казнокрадство?

– Конечно, мы убьем сразу двух фазанов, предотвратим возню вокруг соляных копей и уберем ненавистного нам пашу.

– Михал, я только одного не могу понять, как пострадает Алишер-паша от султана, если графиня ограбит посыльного, везущего статуэтку третьему визирю.

– Очень просто, люди графини будут одеты в турецкую одежду, а золотая статуэтка каким-то непонятным образом окажется в покоях Алишер-паши.

– Через потайную дверь?! – догадался Гиорджи.

– Ну, конечно же! Только все это нужно сделать так быстро, чтобы я успел навести людей из тайной службы Блистательной Порты на Алишер-пашу.

– А графиня, разве она захочет расстаться со своим сокровищем?

– Нет, конечно, но если в будущем ей возвратят замок Черный коршун, то она согласится потерять статуэтку.

– Как?! Да турки никогда не вернут ей крепость.

– Ей нет, а вот Марош Илоне – да!

– Я не понимаю тебя Михал.

– Ребеке придется влезть в шкуру Марош и забыть о своем прежнем имени, она является врагом Порты и по этой причине не может выставлять свою кандидатуру на оспаривание прав на замок. Но ее сестра Марош Илона может, тем более официальные документы на наследование замков и земель уже утверждены и скоро вступят в силу. Важна сама хитрость. После возвращения замка графиня будет соблюдать соглашение, и пропускать войска турок, проходящих через ее земли.

– Михал, я не очень силен в политике, но думаю, что Ребека не согласится, ведь она ненавидит турок.

– Это ей решать, если она хочет вернуть себе земли вместе с крепостью, то должна закусить свое упрямство и проявить политическую хитрость. Турки пришли надолго и уже укрепили за собой провинции на занятых территориях.

– А тебе-то, зачем помогать графине? Ведь она чуть не отравила Этушку. А мой потерянный глаз?! Люди, которых они с отцом заживо похоронили в каменоломнях и подземельях замка.

– Я думал над этим. Единственное, что меня сдерживает уничтожить ее, так ее неукротимое желание бороться против турецких завоевателей. Частично, мы отомстили графине, но есть наказание для женщины, куда страшнее смерти и я применю его к Ребеке.

Тем временем графиня Жомбор поделилась своим планом с бароном Гаспаром. Услышав, что его возлюбленная хочет сменить официально имя и тем самым поставить крест на своем прошлом, барон запротестовал:

– Дорогая моя, что мешает тебе совсем перебраться ко мне в Пресбург? Мы построим еще больше дом, да что там дом – целый дворец. Зачем тебе отказываться от своего имени?

– А что я теряю? Разве только свое имя. Или тебе не нравится называть меня Илоной, – графиня рассмеялась.

– Ребека, подожди еще немного, и мои люди помогут тебе вернуть замок.

– Барон, сколько лет я слышу эти обещания? – перебила она его, – я хочу вернуться туда незамедлительно и для этого у меня появился шанс.

– А если Блистательная Порта разнюхает, кто ты на самом деле, тебя же сразу казнят. Не забывай, что не все знатные венгры относились к твоему отцу благосклонно, да и к тебе тоже.

– Не волнуйся, я уже успела громко заявить о себе, как о Марош Илоне.

– А граф Ласло и его жена? Неужели ты думаешь, что они тебя простят, они первыми откроют твою тайну. И зачем тебе рисковать. Я уже неоднократно предлагал тебе выйти за меня замуж, почему ты каждый раз откладываешь этот разговор? Ребека, дорогая, ты же знаешь, как я люблю тебя, я готов жизнь отдать, но только бы ты была моей.

– А зачем ты мне мертвый, – засмеялась графиня, – кто мне будет мыть, и массажировать ноги перед сном. А что касается Ласло, то ты так и не выполнил своего обещания, рудники как принадлежали ему, так и до сих пор принадлежат.

Барон понимал, что она издевается, а потому занервничал.

– Ты же прекрасно знаешь, пока королева пребывает в Липпе, граф находится под ее покровительством.

– Не он, а его рудники, которые приносят Изабелле немалый доход в казну. Значит ты, и твои люди слабы перед Ласло, раз он до сих пор не свергнут.

– Я готовлю план по его уничтожению, при первой возможности мы избавимся от него.

– Кто это мы? Дворяне, которые боятся пересечь северные границы Венгрии и заявить, что они на своей земле хозяева, а не турки.

– Еще не время объединяться, османы сильны и без помощи австрийцев мы бессильны противостоять врагу. Не забывай, что случилось под Мохачем, нас – венгров, было слишком мало.

– О чем ты говоришь Гаспар, под Мохачем половина венгерского войска состояло из иностранцев. Так что в будущем, говоря о войске – уточняй, кого именно призвали под знамена короля Венгрии.

– Ребека, если ты вернешься в замок, ты не сможешь открыто противостоять туркам, тебе придется взять на себя роль безропотной жертвы, коих в Трансильвании теперь великое множество. Подумай о будущем, сделав такой шаг, ты потеряешь покровительство дворян, находящихся под защитой Габсбургов и, оказавшись между двух неприятелей, ты окончательно лишишься не только своего имени, но и головы.

Графиня резко встала и, гордо подняв голову, заявила:

– Зато я – графиня Жомбор, не стану прятаться за спинами дворян, не способных защитить свою Родину. Барон, я приняла решение и возвращаюсь в Трансильванию, на днях я получу соответствующие бумаги и один человек поможет мне снова вернуться в Черный коршун.

Гаспар широко открыл глаза, его лицо покраснело от прилива крови. Он рассчитывал, что после сегодняшнего разговора графиня согласится с его доводами и примет очередное предложение пойти с ним под венец. Услышав о каком-то человеке, в нем разгорелась ревность.

– Кто он, о ком ты говоришь?

– Я не могу назвать его имени.

– Почему, разве у тебя появились тайны от меня или это касается твоей личной жизни? – допытывался Гаспар.

– Да! Могу я, наконец, иметь свои секреты?! Барон, а не много ли ты задаешь вопросов? Я уже стала твоей собственностью!? – Ребека разозлилась. – Ты переходишь дозволенные границы, из положения друга, ты уже перешел в моего опекуна. Я не давала еще согласия на наш брак, так, что закуси удила, барон.

– Ребека, что за тон?!

– Оставь меня! Я ухожу, завтра же меня не будет в этом городе.

Молча, она начала собирать свои вещи.

– Куда ты? Не уходи. Ну, прости меня, я погорячился.

– Переночую в гостинице, не хочу слыть должником, – она бросила кошель с золотыми на стол.

Барон хотел вспылить, но вовремя одумавшись, подошел к графине и обнял ее за плечи.

– Не уходи, прошу тебя, останься. Он припал на одно колено и поцеловал ей руку, – прости Ребека.

Жомбор хотела отдернуть руку, но уловив умоляющий взгляд барона, смягчилась:

– Хорошо, я останусь, но ненадолго, своего решения я менять не стану или ты Гаспар принимаешь все, как есть или мы расстаемся навсегда.

– Ребека, сейчас зима, я думаю для тебя не лучшее время решать свои дела, останься хотя бы до весны.

– Гаспар, не удерживай меня больше, я не повторяю дважды.

– Я согласен любовь моя, будь, по-твоему.

Она кивнула и, слегка отстранившись от барона, сказала:

– Я устала и хочу отдохнуть.

Повернувшись, графиня ушла в отведенные ей покои. Ребека успокоилась и привела раскрасневшееся лицо в порядок, затем, улыбнувшись себе в зеркало, подумала: «Разве я смогу жить с таким слизняком? Скорее бы вернуться на Родину. Андор! По возвращении я увижу его». Что-то шевельнулось в области паха и холодком пробежало верх по животу. Такое с ней происходило, когда она была влюблена в своего польского гусара и теперь, при упоминании в мыслях Вашара, вновь испытала подобное чувство.

Глава 11. Перемирие

В помещениях каменной пещеры зимой всегда холодно. Там, где содержались пленники, приходилось устанавливать железные корзины, в которых сжигали дрова и хоть как-то отапливать. Окон в пещере естественно не было, только слабый свет из общего коридора проникал через небольшое отверстие в двери.

Граф Ласло в очередной раз посетил камеры, где содержались турки, и решил поговорить с Хаджи-беем. План Михала состоял в том, чтобы столкнуть лбами двух османских офицеров. Пообещав в свое время выпустить из неволи Герей-агу, граф понимал, что так просто на ветер он не может бросать своих слов. Если турок вернется к своим, то обязательно доложит, что Ласло использует пленников в тяжелом рабском труде и тут же явятся османские воины, чтобы освободить своих людей. Не зря же в день его свадьбы приезжал Хадияр-бей, ведь Берток доложил вице-визирю о пленных, содержащихся в пещерах горы.

Турки – народ хитрый и жестокий и тем более они находятся на оккупированной ими земле. Пусть кто-то говорит, что они относятся к простым людям мягче, чем венгерские магнаты или австрийские дворяне, но для Ласло они были врагами. Понимал граф – выступи он открыто против османских захватчиков, не сносить ему головы, потому хитрость и смекалка всегда были у него на вооружении.

Содержали бея и агу отдельно, чтобы до поры они не могли видеть друг друга и общаться. Михал зашел в камеру и заговорил первым:

– Хаджи-бей, я прекрасно знаю, что ты хочешь очутиться на свободе, но ты сам понимаешь, если я тебя отпущу, ты тот час приведешь сюда воинов.

– Нет-нет, господин граф, об этом не может быть и разговора. Да пусть отсохнет мой язык, если я проговорюсь кому-нибудь.

Ласло замотал головой.

– Я не настолько глуп, чтобы верить твоим словам. Но… У меня есть к тебе предложение.

Бей весь напрягся, улавливая, что граф дает ему хоть какую-то возможность выскользнуть из этой камеры.

– Ты знаешь Герей-агу?

– Конечно, мы вместе служили под командованием Алишер-паши.

– Сколько лет ты служишь паше?

– Больше шестнадцати. Время летит быстро, вот уже пятнадцать лет прошло, как Алишер-паша назначил меня комендантом Черного коршуна.

– А что ты еще можешь сказать о Герей-аге?

– Не знаю, наверно мы плохо знали друг друга, ничего не могу сказать о нем, кроме того, что он исправно служил под моим командованием.

– А разве тебе не было известно, что после того, как караван предназначенный паше, благополучно прибудет в Турцию, Герей-агу назначили бы комендантом Черного коршуна и он в награду за службу получил бы доходный тимар.

– А как же я?! – удивился Хаджи-бей, – неужели паша хотел меня снять с этой должности?

– То-то и оно. Герей-ага постарался нашептать паше на ушко и вот тебе результат. Но этим перестановкам не суждено было случиться, ваш общий враг Вашар нарушил все планы и теперь вы оба находитесь здесь.

– Как, Герей-ага у тебя в плену?!

– Конечно, и скоро я его отпущу. Возможно, Алишер-паша вознаградит его за мужество и отвагу, как и обещал, назначит агу комендантом крепости.

– И ты его отпустишь, граф? Он сразу же приведет сюда войско.

– Понимаю, конечно, приведет, потому я подумал, что не могу отпустить сразу обоих, кто-то из вас должен остаться здесь навсегда. Я пообещал Герей-аге, что отпущу его.

Хаджи-бей, приложив руку к груди, низко поклонился графу.

– Я буду нем, как рыба. Слушаю тебя граф, что я должен сделать, чтобы ты поверил мне?

– Избавиться от своего соперника, вот тогда, пожалуй, я отпущу тебя и буду уверен, что ты никому не расскажешь, что видел здесь.

– Ты хочешь, чтобы я убил Герей-агу?!

– Это тебе решать Хаджи-бей. Я могу просто отдать приказ своим людям, и вас завтра же погонят работать на соляные копи.

Бей несколько минут раздумывал, затем, видимо на что-то решившись, сказал:

– Хорошо, я согласен, но у меня нет оружия.

– Ты его получишь, но чуть позже, когда будешь в одной камере с Герей-агой. И последний вопрос к тебе Хаджи-бей, как получилось, что граф Жомбор оказался в твоих руках? Ведь он появился в замке тайно. Тебе кто-то доложил, что граф в крепости, или это было случайностью?

– Мои воины подкараулили его при выходе из подземелья, он действительно не ожидал, что его могут схватить. Человек, доложивший мне, что Жомбор находится в замке, знал графа хорошо, и потому указал мне точное время и место.

– Бей, мне известно, что ты получил письмо от таинственного человека, в нем он извещал тебя, что ты можешь пленить мадьярскую госпожу Йо и получить за нее большой выкуп. Случайно это был не тот таинственный человек, сообщивший тебе о графе Жомборе?

– Не знаю, я не думал об этом.

– А письмо, в котором он просил тебя выкрасть госпожу Этель, оно написано не одной и той же рукой?

– Как ты узнал о письме?! – бей удивленно уставился на графа.

– Не твоего ума дело! Так ты ответишь на мой вопрос?

– Мне тогда действительно показался знакомым его почерк, но я не придал этому большого значения.

– Ты можешь назвать мне имя этого человека? Подумай хорошенько! Твоя свобода стоит того, чтобы ты раскрыл мне имя незнакомца, написавшего тебе два письма.

– Господин граф, клянусь Аллахом – он не раскрылся мне!

Не зная почему, но Ласло поверил словам Хаджи-бея, у него возникли мысли, что письмо, найденное в шкатулке бея, может сослужить ему хорошую службу.

Через час после их разговора дверь камеры отворилась, и перед взором бея предстал тучный, в оборванной одежде человек. Он прошел и сел на каменный выступ, служивший ложем. Два турка, молча разглядывали друг друга при догорающем факеле, но вот Герей-ага оживился:

– О Аллах! Это же ты – Хаджи-бей!

– Постой-постой, а ты кто такой? – сделав изумленный вид, произнес бей. – Неужели… Вот тебе раз! Да это же Герей-ага!

Неподдельно обрадовавшись, он хлопнул агу по плечу. Герей-ага отвел тело в сторону и болезненно поморщился.

– Ты ранен?

– Да, поганый Вашар спустил на меня своего злобного пса, до сих пор рука болит.

– Вашар сказал мне, что его люди взяли тебя в плен.

– Да. А как ты попал сюда? – спросил удивленно Герей-ага.

– Его разбойники выкрали меня из Черного коршуна, я даже не успел предупредить своих воинов.

– А я только один остался в живых из всего отряда, Вашар отдал меня графу Ласло. Интересно, почему нас с тобой вместе посадили? Может граф что-то задумал?

– Я слышал, что новую партию пленных пригнали, места не хватает, вот нас и решили потеснить.

– Хаджи-бей, как бы весточку Алишер-паше отправить?

– Не знаю. Ты же сам видишь, нас даже на рудники не выводят.

– Может, кого из охраны уговорить.

– Шутишь, они словно евнухи в султанском гареме – все на подбор.

– Ласло обещал, что отпустит, да что-то тянет. Я никак не могу до него достучаться, стража говорит, что он уехал по делам. А ты его видел?

– Нет, – соврал Хаджи-бей, – мне тоже самое сказали. Придется ждать возвращения графа.

– Бей, а ты видел лицо Вашара?

– Нет, он скрывал его под черной повязкой.

– Мне его голос показался знакомым, как будто я его раньше где-то слышал. Не могу припомнить никак.

– Кто их разберет этих венгров, все они по-мадьярски лопочут.

– Я не о языке, а о голосе.

Спустя некоторое время, дверь приоткрыл стражник и позвал пленников, чтобы приняли еду. Жбан с водой, по миске каши и по продолговатой буханке хлеба. Охранник, протягивая хлеб Хаджи-бею, глазами указал, что там что-то спрятано. Бей, пройдя на свое место, надломил буханку и увидел сверкнувшее лезвие ножа, он отложил хлеб в угол широкой скамьи и принялся есть кашу рукой.

Ночью, когда Герей-ага, отвернувшись к стене, крепко заснул, бей тихо, чтобы не потревожить его сон, вынул из буханки нож и подкрался к турку. Хаджи-бей резко повернул агу к себе лицом и потряс за грудь. Герей-ага открыл глаза и сквозь, едва пробивающийся через окошко свет от коридорного фонаря, различил фигуру, склонившуюся над собой. Сначала ага не понял, что произошло, но увидев над собой блеснувший нож, вскрикнул. Два сильных удара в грудь, заставили Герей-агу замолчать навсегда.

Наутро Хаджи-бея обыскали и, забрав нож, вывели из камеры. Завязав глаза и руки, повели по замысловатым, подземным лабиринтам. Ему освободили запястья и позволили снять повязку с глаз. Бей прищурился от яркого света и какое-то время не открывал веки. Ему подвели гнедого коня и дали в сопровождение молодого парня, одетого в венгерскую одежду. Хаджи-бей, молча сел в седло и поспешил за человеком, они поскакали вдоль ущелья.

Всю дорогу он думал, что граф сдержал свое слово, отпустив его на свободу, теперь бей точно доберется до крепости. Он уже знал, что вот этот всадник, скачущий впереди, сегодня же приведет османских воинов к той самой пещере, откуда его выпустили. Они схватят графа Ласло, и прежде чем он умрет, испытает на себе, что такое дыба, железное кресло и самый высокий кол.

Всадники пересекли долину и поднялись в горы, затем миновав перевал, направились по утоптанной, снежной дороге в сторону Дубравицы. Снега в начале зимы выпало мало, и потому они передвигались без труда. Парень объяснил на ломанном турецком языке, что им лучше срезать путь, чтобы засветло добраться до крепости. Хаджи-бей не стал возражать проводнику и послушно направил коня за ним вслед. Вскоре они попали еще в одно ущелье. Бей услышал над головой крик птицы и, подняв голову, увидел, как в вышине парил орел и, плавно кружась, по спирали спускался к земле. Вдруг парень-мадьяр резко остановил коня, и бей увидел, как исказилось от гнева его лицо. Он поднял ружье и наставил в грудь турку. Удивляясь агрессивности мадьяра, бей натянул поводья и приостановил коня. За спиной проводника послышался топот лошадиных копыт. Подскакавшие всадники в количестве, двадцати человек охватили кольцом Хаджи-бея и один из них, с покрытым черной тканью лицом, подъехал близко.

– Вот мы и встретились с тобой шакал, – произнес всадник женским голосом. Он снял повязку, и взору бея открылось, смуглое, красивое, женское лицо, с яростным блеском в глазах. Хаджи-бея тут же стащили с седла и скрутили руки назад.

– Узнал меня песий сын? – обратилась она к изумленному турку. – Он замотал головой. – Я напомню тебе басурман проклятый, как ты убил моего отца и прежде, чем ты собака дохнешь, испытаешь все, что пережил мой отец перед смертью.

Хаджи-бей широко открыл удивленные глаза и настороженно спросил:

– Кто ты, женщина, кто твой отец?

– Граф Жомбор! Я его родная дочь и пришла призвать тебя к ответу, турецкий пес.

– Граф Жомбор… – повторил бей. Он опустил голову, и какое-то время пребывал в таком состоянии, но видимо бодрость духа вернулась к нему и, выправившись, он сказал:

– Аллах всему свидетель, твой отец был достойным противником. Я готов к смерти.

Ребека была удивлена ответом и поведением бея, она ждала, что он будет ползать у нее в ногах и вымаливать пощаду, но вспомнила из рассказов об османах, что многие турки принимают это известие, как должное, как фатальный исход. Они умели умирать, молча и безропотно. Но графиня не хотела, чтобы убийца его отца ушел с легкостью на тот свет, и потому отдала приказ своим людям, доставить Хаджи-бея в дом на болоте. Он примет все муки на дыбе, а затем, две отсеченные от туловища головы, будут отправлены Алишер-паше. Парень-мадьяр передал ей мешок с отрубленной головой Герей-аги.

Спустя неделю, по слякотной дороге, в сторону крепости Черный коршун, проехала повозка, запряженная в двух старых, худых волов. Крестьянин уныло погонял животных, изредка постегивая кнутом по костлявым крупам. Оказавшись около рва, он остановил повозку и, сняв шапку, помахал ею стражникам. Из дверцы ворот вышло несколько турок-солдат и дежурный офицер.

– Тебе чего надо? – обратился он мужику на ломанном мадьярском языке. Крестьянин ответил на валашском:

– Господин начальник, мне нужно передать кое-что вашему главному начальнику.

– А ты сам-то, кто такой?

– Валашский крестьянин я, еду к себе домой под Дубровицу.

– Так какого начальника тебе нужно?

– Сказали, чтобы я передал самому главному.

Офицер переглянулся с солдатами и послал одного за комендантом. Через какое-то время он предстал перед крестьянином.

– Вы тут главный? – крестьянин протянул свернутую бумагу. Хадияр-бей, развернув ее, прочел про себя: «Достопочтенный Алишер-паша, примите от славных венгерских витязей скромный подарок, который напомнит Вам о Ваших доблестных воинах: Герей-аге и Хаджи-бее.»

Комендант удивленно взглянул на мужика и спросил:

– Кто передал тебе это письмо?

– Вон там, – крестьянин махнул рукой в сторону леса, – на дороге, ко мне подъехали двое, с виду не бедные люди, они заплатили и сказали, чтобы я отвез кое-что в крепость и передал главному. Они дали мне бумагу и вот этот мешок.

Он кивнул на телегу. Хадияр-бей приказал охранникам, чтобы они развязали мешок и после того, как они это сделали, увидел на их лицах ужас. Бей заглянул внутрь, там лежали две человеческие головы. Не было ни какого сомнения, что когда-то они принадлежали двум турецким офицерам.

Крестьянина сразу же арестовали и провели в крепость для более тщательного допроса, а Хадияр-бей послал несколько воинов с донесением в Дубравицу к Алишер-паше. Возглавив отряд, бей, не медля поскакал в направлении, куда указал крестьянин, чтобы разыскать двух таинственных всадников. Какое-то время удавалось идти по следам копыт лошадей, но когда они вывели отряд турок на главную дорогу, то затерялись в грязи среди множества других.

После того, как из покоев Алишер-паши таинственным образом пропало письмо и знамя, он установил свой шатер на площади под пристальными взорами охранников, но с наступлением холодов перебрался из Черного коршуна в Дубравицу, и в ближайшее время собирался отбыть в Турцию.

Его раздражали действия неуловимых разбойников. Хадияр-бей не обнаружил их логово. По мере того, как османские войска покидали земли Трансильвании, паше необходимо было заниматься безопасностью на вверенных ему территориях. Он прекрасно был осведомлен, что в крупных городах укрепились турецкие законы, и там действовало государственное управление: сбор налогов, судебная и регулирующая власть. Паша мог оставить вместо себя управляющего делами, но постоянное чувство тревоги не покидало его. Он с замиранием сердца ожидал, что где-то, у кого-то, всплывут доказательства его недобросовестной службы султану. След Ребеки Жомбор был утерян, по непроверенным слухам она теперь скрывалась в Австрии. Поездки к соляным копям не принесли положительных результатов, спесивый граф Ласло даже близко не подпустил османских воинов. Марид Вашар так и не был обнаружен. Все эти неудачи заставили задуматься пашу основательно, ему необходимо было что-то предпринять, чтобы высшие органы турецкой власти дали ему разрешение на карательные операции. И такой случай представился незамедлительно.

Сообщение о том, что доблестные офицеры-воины были казнены, всколыхнул своей дерзостью турецких начальников. В крепостях и замках, захваченных османскими войсками, были усилены гарнизоны. По главным и прилегающим к ним дорогам, сновали патрули, хватая всех подозрительных людей. Если было малейшее подозрение на принадлежность к разбойникам, задержанного тут же казнили, вешая его или отрубая голову. Особо подозрительных людей свозили в Черный коршун, и в камерах, приспособленных к пыткам, проводили устрашающие допросы, применяя жестокие пытки.

В замок Железная рука были посланы два отряда: один из воинов-сегбанов, а другой состоял их кавалеристов-сипахи. Хадияр-бей сам возглавил их и привел к крепости.

Граф Ласло, прочтя бумагу вице-визиря, был вынужден проводить турок для осмотра соляных копей. Естественно там они не обнаружили следов пленных турок и каких-либо разбойников. Часть отряда Хадияр-бей направил в ущелье, по имеющимся данным, там располагался вход в пещеры. Управляющий копями предупредил турок, что в лабиринтах слишком опасно, потому что имеются множественные завалы и тайные ловушки. Он рассказал о «Черном дьяволе», блуждающем в подземным коридорам и если ему на пути попадается человек, он разрывает его на части. Турки не послушали управляющего и, вооружившись факелами, проникли внутрь горы Барса. Подождав полчаса, бей направил еще несколько человек в пещеру, но спустя время вылез только один с ужасом на лице. Он сообщил, что в каменных недрах, одного из проходов, появилось пламя, и затем удушливый дым заполнил все вокруг. Перепуганный насмерть турок попытался объяснить, что видел того самого Черного дьявола, но бею стало смешно, мало ли что может привидеться человеку после услышанной легенды. Тем не менее, две группы турок остались там, по всей вероятности, удушенные парами, просочившихся из земли газов. Хадияр-бей не поверил Ласло, рассказавшего о легенде подземного духа и послал еще одну группу, но и та не вернулись.

Не рискуя больше жизнями людей, бей отдал приказ, покинуть территорию рудников и ни с чем предстал перед суровым взором вице-визиря.

– Где расположен главный вход в соляные рудники? – обратился к нему паша.

– С левой стороны замка, там, где озеро, каждое утро на работу приходят сотни людей.

– Ты оставил воинов у входа в пещеры со стороны горы Барса?

– Да, мой господин и, кроме того, я приказал выставить охрану по другую сторону рва, чтобы в крепость не проникли подозрительные люди. Ласло не пустил меня на территорию замка.

– По данным от моего человека, со стороны самого замка есть еще один проход в пещеры, в прошлые года во время захвата нашими войсками крепости, старый граф увел своих людей именно через тот проход.

– Но как пройти за стены? Граф отдал приказ – под страхом смерти никого не пускать на мост.

– Скоро я получу фирман, после чего даже покровительство королевы не спасет Ласло. Соляные копи и замок все равно будут принадлежать мне.

– Господин, что делать с женщиной погибшего Герей-аги?

– Отправь ее с караваном в Турцию.

Хадияр-бей замялся и, потупив взгляд, проговорил:

– Можно я оставлю ее около себя?

Алишер-паша строго спросил:

– Она была женой Герей-аги?

– Нет, господин, Аллах не соединял их сердца.

– Смотри Хадияр-бей, если это не так, возьмешь грех на душу. Даже великий визирь не может взять мужнюю жену и для него существует наказание.

– Нет-нет, мой господин, она сказала мне сама, что была его наложницей.

– Хорошо, если Зульфия приглянулась тебе, пусть остается, – улыбнулся Алишер-паша, – и с серьезным видом добавил, – сообщи Бертоку, я хочу его видеть, сюда больше пусть не приходит, направь его в Дубравицу.

Зимой в Бестерце встретились два турецких влиятельных вельможи. Исходя из последних фирманов султана, третий визирь дал указания Алишер-паше, чтобы он убрал гарнизон из крепости Черный коршун. Из политических соображений с многих замков и форпостов сняли статус стратегического значения.

– Кому теперь будет принадлежать замок? – спросил паша.

– Переходит по наследству одной графине.

– Что?! Неужели речь идет о Жомбор Ребеке?

– Нет, в сообщении присланного из Австрии, Жомбор бесследно исчезла, в права наследства переходит некая Марош Илона – вторая дочь покойного графа Жомбора, – ответил собеседник паши. – Она не опасна для Блистательной Порты.

– Ей нельзя отдавать замок.

– Алишер-паша, не нам с тобой решать, что можно, а что нельзя, – и турок указал пальцем в потолок. – Тем более к этому замку приложила руку королева Изабелла, она обратилась к султану с просьбой возврата Черного коршуна.

– А как же тимары, выделенные нашим доблестным воинам?

– По закону они останутся в их руках, а окрестные земли замка перейдут графине.

– Когда гарнизон должен покинуть крепость?

– Самый большой срок – два месяца. Собирай все, что имеет ценность и перевози пока в Дубравицу, а по весне, как просохнут дороги, переправишь в Турцию.

Алишер-паша возвращался в Черный коршун в плохом настроении. Ему следовало сворачивать работы по расчистке тоннелей, а это значило, что оставшиеся сокровища Жомбора, ему не видать, как своих ушей. Остаются только музейные экспонаты, развешанные по стенам замка, да крестьяне со скотом, к его великому сожалению это было все, что осталось от некогда богатого хозяина.

Вашар! – воскликнула Ребека, – как тебе удалось заполучить разрешение на замок?

– Есть еще в Трансильвании и Венгрии люди, способные решать дела на высоком уровне, – улыбнулся Андор.

Но опять графиня не могла увидеть его лицо, закрытое черной повязкой.

– И когда я смогу заехать в свой замок? – спросила она, чувствуя, как радостно трепещет ее сердце.

– Как только Алишер-паша уберет гарнизон из крепости. Но хочу тебя огорчить, паша ускорил работы по расчистке прохода в сокровищницу, думаю Илона, что тебе придется с этим смириться.

– Там много осталось?

– Свою долю я забрал, – но заметив, как графиня нахмурила брови, миролюбиво продолжил, – отбрось все обиды, что было, то было. Для того, чтобы мы могли узнать друг друга лучше, нам необходимо было кое-что испытать. Не огорчайся, я приготовил тебе сюрприз, который приведет тебя в восторг.

Ребека расправила морщины на переносице и была вся во внимании. Вашар достал кожаный мешок, из которого извлек золотую статуэтку орла. Он протянул ее графине со словами:

– Возвращаю тебе святыню вашего рода.

Ребека задохнулась от переполнившего ее грудь восторга. Она обхватила статуэтку руками и, вращая ее во все стороны, качала головой, еще не веря, что ее главное сокровище находится перед ней. Графиня дунула в открытый клюв орла, и раздалось знакомое шипение. Она кивнула и, отложив на столик статуэтку, в порыве эмоций, бросилась Вашару на шею. Не ожидая подобного с ее стороны, он был не в силах расцепить, сомкнувшиеся вокруг его шеи руки. Ребека почувствовала щекой усы Андора под повязкой. Отстранившись, она слегка зарделась, и как бы молча извиняясь, учтиво склонила перед ним голову.

– Андор, ты даже не можешь себе представить, какую радость доставил мне. Ты понимаешь, что значит для меня эта реликвия?

Вашар ответил кивком. Когда возбужденное состояние Ребеки улеглось, гайдук заговорил:

– Ты хочешь получить все, что осталось в подземельях замка?

Она с недоверием взглянула на него.

– Что ты опять задумал?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Да, конечно же, хочу.

– И хотела бы поскорее заехать в Черный коршун? – интриговал он ее.

– Ну, да-да! Хочу. Андор, не томи, договаривай.

– Мне необходима твоя статуэтка.

– Что?! Если я правильно поняла, ты опять хочешь забрать ее у меня.

Он кивнул.

– С ее помощью я хочу свалить Алишер-пашу.

– Ударить по голове, – иронизировала Ребека.

– Нет, – улыбнулся в ответ Андор, – ты поможешь сотворить одно чудо, которое, еще называется – хитростью.

И он подробно посвятил графиню в тайну своих замыслов. Выслушав Вашара, она сказала:

– А вдруг все пойдет не так, как ты предполагаешь, и золотого орла отправят в Турцию.

– Ты можешь сделать все по плану?

Графиня кивнула.

– Тогда тебе не о чем переживать.

– Дай немного поразмыслить, твое предложение совсем меня озадачило.

Ребека вышла во двор своего дома в лесу и, походив некоторое время, вернулась к Вашару.

– Хорошо, я готова, но мне нужно время, чтобы собрать своих людей. Я так думаю, как только от тебя поступит сигнал, я должна быть в условленном месте.

– Жди моего посыльного и постарайся, чтобы твои люди не выдали себя, от ваших действий зависит успех этой затеи. Но, кроме всего прочего, Илона, ты должна выполнить одно очень важное условие – отказаться от мести к семье Ласло.

– Вашар, ну почему ты всегда оставляешь важное на самый конец. Никогда я не прощу графу оскорбление, нанесенное мне так жестоко.

– Но ведь семья Ласло простила тебе похищение и отравление Этель.

– Благодаря тебе.

– Это не важно, главное чтобы ты не мстила им.

– Не могу Андор, я как вспомню, как они меня пытали, внутри все клокочет от ненависти к графу.

– Ты забыла о Герей-аге и Хаджи-бее?! Кто помог тебе отомстить за своего отца? Разве не граф.

– Опять же, это ты упросил его.

– Илона, я открою тебе маленький секрет, но дай мне слово, что никому не расскажешь.

– Хорошо, я умею хранить тайны.

– Графу Ласло ты обязана возвращением в свой замок.

– Графу?!!

– Да, именно ему, это он добился аудиенции у королевы, и она включила твой замок в список других, подлежащих возврату прежним хозяевам. Султан подписал свой фирман, и в число помилованных господ дворян вошло твое имя – Марош Илона.

Ребека призадумалась, ей было интересно услышать такую новость, чтобы ее злейший враг пошел на мировую, протянув руку помощи «кровожадной» графине. Его безвозмездная помощь наталкивала ее на мысль, что Ласло проделал все это, преследуя какую-то цель. Но какую именно? Пока она не могла знать. Может, пойди она на соглашение с семьей Ласло, тогда узнает о причине их благосклонности. Ведь они-то точно знают, что она никакая не Марош, а настоящая Жомбор. Ну, что ж, пусть будет так, как хочет Вашар. Если бы не он, она бы ни за что не пошла на мировую.

– Хорошо Андор, я даю слово, что не буду больше мстить Ласло, но мне бы хотелось кое-что с ним обсудить. Это возможно?

– Думаю, что да. Я передам ему, что ты хочешь встретиться с ним.

Ребеке сильно захотелось увидеть лицо Андора, и она невольно протянула руку к повязке. Стрельнув в нее глазами, он шутливо погрозил пальцем.

– Всему свое время, не спеши графиня.

– Скажи Андор, почему ты прячешь от меня свое лицо, я ведь не скрываю от тебя свои тайны.

– Нет, Илона, ты вынуждена это делать, а мне необходимо оставаться в тени, даже в кругу своих близких друзей.

– Ты и меня относишь к их числу?

– Мы с тобой связаны делами и только.

– Г-м. А что мешает тебе познакомиться со мной ближе.

Она лукаво стрельнула в него взглядом.

– Моя клятва.

– Ты поклялся кому-то и хочешь остаться целомудренным?

– Ты верно заметила.

– Но ты не принадлежишь к ордену Тамплиеров. Кому же ты дал клятву? – вопрошала она.

– Илона – это тоже тайна.

– Ну, хорошо, а лицо ты можешь свое открыть, – хитрила Илона.

– Ты так и хочешь, чтобы я назвал тебя снова Ребекой – заманивающей в ловушку, – улыбнулся Вашар.

Графиня тяжело вздохнула и ответила ему печально:

– Если бы мне удалось расположить тебя к себе, а не заманить…

Вашар прекрасно понял ее намек, но не ответил и, кивнув на прощание, вышел во двор, где его ожидали конь и верный пес Фекете.

Перед тем, как покинуть Трансильванию, третий министр получил секретное письмо, посланное ему таинственным способом. Утром на столе он обнаружил странный свиток бумаги, в котором сообщалось, что завтра к его высокой милости будет отправлен отряд всадников. Они должны передать ему что-то очень важное, это касается чести одного высокопоставленного вельможи. Если визирь пренебрежет посланием, то ему никогда не удастся узнать, что хранилось в письме, посланного султану одним из его подданных. Еще в таинственной бумаге упоминалось о знаменитой, золотой статуэтке орла, некогда принадлежавшей покойному графу Жомбору и которою в знак глубокой признательности, венгерские витязи посылают в подарок третьему министру.

Визиря заинтриговало письмо, и он был вынужден опросить стражу и прислугу, но не один из них не мог дать точного ответа, как послание оказалось на столе визиря. Он был вынужден отложить завтрашний отъезд в Турцию.

Вечером того же дня, визиря снова удивили, подбросив в его усадьбу продолговатый сверток. Когда его доставили к паше, он от удивления, чуть не лишился речи. Перед ним лежало красное священное знамя и тут же находилось письмо, адресованное султану Сулейману от Алишер-паши. Прочитав сопроводительную бумагу, третий визирь понял, что это знамя было вручено паше и каким-то немыслимым образом утеряно. Для военачальника Алишер-паши – это позор! А письмо к Великолепному султану, как оно могло попасть в руки таинственных отправителей? Министр задумался, но не смог пока дать ответ на все, интересующие его вопросы. Завтра он пошлет своих людей в замок Черный коршун, и они доставят к нему Алишер-пашу. Вот он-то точно ответит на все его вопросы.

Наутро следующего дня, к крепостной стене Дубравицы подъехал отряд всадников, одетых в турецкую, военную одежду. Старший по должности из приезжих, попросил, чтобы вызвали коменданта. Представившись турецким подданным, он вручил коменданту срочный пакет и большой сверток, который надлежало незамедлительно доставить третьему визирю, находящемуся сейчас в Бестерце. Офицер заверил, что его отряд вот уже несколько месяцев добирается до Буды и не может изменить маршрут. Вся надежда теперь лежит на коменданта Дубровицы, он передал пакет и сверток своему заместителю и, выделив отряд воинов, приказал срочно выехать в Бестерце.

К обеду посланные турецкие воины достигли злополучного моста через ущелье, и как только последняя лошадь вступила на противоположную сторону, на отряд напала группа всадников, и что самое интересное, они тоже были одеты в турецкую одежду. Схватка была короткой и жестокой, только одному человеку удалось скрыться с места побоища.

Напавшие всадники, прихватив странный сверток, тут же устремились в направлении замка Черный коршун.

Ближе к полудню, третьему визирю опять передали письмо, в котором сообщалось, что его помощник Алишер-паша замешан в тяжком преступлении. По его приказу, подчиняющиеся ему люди, напали на турецких воинов, посланных из Дубравицы с очень ценным подарком для министра. Все доказательства по этому преступлению сейчас хранятся под спальным ложем Алишер-паши в крепости.

Третий визирь незамедлительно организовал поездку в замок и в сопровождении своих воинов вскоре прибыл на место.

Алишер-паша был крайне удивлен появлением в Черном коршуне своего начальника, у него даже не было времени подготовиться к его приезду. По виду министра он заметил, что он приехал не в гости, а вероятнее всего, с проверкой, так как сразу приказал отвести его в покои Алишер-паши.

Оцепив все вокруг своими воинами, третий визирь приказал достать все, что можно только обнаружить под ложем, где спал вице-визирь, и каково было удивление последнего, когда извлекли из большого свертка статуэтку золотого орла, с гравировкой на мраморном постаменте.

– Что ты на это скажешь? Как эта вещь оказалась в твоих покоях?

– Не знаю господин, вероятно, она осталась от прежних хозяев.

Третий визирь гневно сверкнул глазами и приказал привести воина, которому удалось выскользнуть живым с места нападения на конников из Дубровицы. Выслушав его до конца, министр вопросительно посмотрел на своего заместителя.

– Но это не мои воины напали на отряд. Мало ли что взбредет в голову оставшемуся в живых, теперь он будет утверждать, что в разговоре слышал, что статуэтку нужно доставить в Черный коршун.

– Но, тем не менее, она оказалась у тебя.

– Господин, но это наговор, я требую расследования! – вскипел Алишер-паша.

– А что ты ответишь на это, – министр жестом приказал, чтобы развернули красное полотно, – как священное знамя, доверенное тебе, оказалось в руках венгров.

Алишер-паша от изумления раскрыл рот и хотел что-то сказать в оправдание, но визирь махнул рукой.

– А это письмо?! Ты понимаешь, что с тобой будет, когда я отдам его в руки султана.

– Господин, у меня выкрали знамя и письмо, а золотого орла подбросили. Кому-то выгодно, чтобы меня судили. Не верьте никому, я не виновен!

– Завтра я отбываю в Стамбул. Тебя я вынужден арестовать и по прибытию на родину, отдать на справедливый суд султана.

Алишер-паша хотел еще что-то возразить, но грозный жест третьего визиря остудил его пыл.

Через две недели, после того, как третий визирь покинул Трансильванию, поползли слухи, что во время пути в Турцию, умер сам министр и его помощник вице-визирь Алишер-паша. Что послужило причиной смерти, оставалось для всех загадкой.

Глава 12.Тайна Черного гайдука

Наступила долгожданная весна. В Южные Карпаты она приходит рано, с яркими, теплыми лучами солнца и весело бегущими ручьями. Склоны гор быстро освобождаются от снега и буквально следом, на прогретой земле всходит молодая, сочная трава.

У графа Ласло, кроме озера было еще одно излюбленное место, которое он иногда посещал. Минуя гору Барса, дорога ведет через ущелье в долину. Поднимаясь по пологому склону на самую высокую гору, перед глазами открывается обширное пространство. Вдали, в самом низу виднеются озерца и большие холмы, густо заросшие елями. Узкая дорожка, петляя между оврагами, уходит дальше и скрывается между пологими горами.

Самым удивительным, как считал Михал – были облака, проплывающие низко над вершинами гор. Светло-серые, волнистые, слой за слоем, быстро гонимые ветром, они создавали иллюзию, словно находятся так низко, что Михал может дотронуться до них рукой.

Сегодня здесь он был не один, а со своей любимой женой Этель. Обученная с раннего детства верховой езде, она хорошо держалась в седле и потому не отставала от Михала. Кони, застоявшиеся за зиму в стойлах, почувствовали простор и, улавливая хорошее настроение хозяев, резво неслись по альпийским лугам к верхнему, горному плато.

Супруги Ласло спешились и, оставив пастись лошадей, поднялись вверх по склону. Достигнув самой высокой отметки, Этель была изумлена, открывшимся перед ней видом. Находясь на вершине горного плато, она осознавала, как все-таки велика и неповторима Трансильвания, с ее горами, долинами, ущельями и лесами.

Михал всегда с радостью на сердце посещал эти места и вот теперь, его настроение в полной мере передалось жене. С тех пор, как Этушка выздоровела, в ее душе постоянно присутствовало ощущение праздника. Опасения, тревоги улеглись, и сменились спокойствием. Родной, ее сердцу Михал, был всегда рядом, она постоянно была в гуще событий, происходящих в самом замке и в окрестных селениях. Но кроме всего, она понимала и видела, что граф был занятым человеком и часто отлучался из замка. Добыча соли, скотоводство, которым занимался Михал помимо рудников, отнимали у него уйму времени, иногда он не был с женой по два дня, а то и неделю. По возвращении графа из поездки, она всегда чувствовала, как он скучал по ней, об этом говорили: взгляд, объятия, поцелуи и нежность в произносимых словах. Этель отвечала ему тем же, ни на минуту не забывая, что она доводилась ему не только женой, но и вдохновителем многих идей и высоких поступков.

Михал чувствовал ее внутреннюю силу, дар и умение объяснить кое-какие вещи и это, пожалуй, не были навязчивые супружеские действия, а наоборот: дружеские советы, полезные и умные.

Многие женщины и девушки ранее, были бы не прочь, встать под венец с графом Ласло, но возлюбленных влекла друг к другу неведомая, притягательная сила. Многие называли это любовью, но Михал и Этель были связаны не только чувствами, но и убеждением, что нашли они себя в этом мире, только благодаря Всевышнему, а это как раз было дано не каждой паре. Мужчины и женщины моги искать свою половину всю жизнь, но, так и не найдя, шли под венец с не любимыми. Жизнь супругов Ласло наводила многих людей на мысли, что они с раннего детства были отмечены Богом и им суждено пройти свой путь от начала до конца вместе.

Михал сидел и наблюдал за Этель, как она, улыбаясь, подставила лицо свежему ветру и устремила далеко свой взор. Как он любовался ею в такие моменты, когда она находилась в задумчивом состоянии. Он подошел и, обняв ее за плечи, повернул к себе. Затем пристально взглянул в глаза и догадался по выражению лица, что Этель хочет что-то сообщить.

– Михал, дорогой, я должна сказать тебе… – она пыталась подобрать слова.

– Ну, ну, – подбадривал он, – смелее.

– Я на днях ездила к метру Эрно.

– И что?! – встревожился граф.

– Понимаешь, мне плохо. Одним словом, мама отправила меня, чтобы лекарь осмотрел.

– Этушка, да что случилось, что беспокоит тебя?

– Михал, родной мой, у нас будет ребенок.

Ласло широко открыл глаза и глубоко вздохнул. Затем, ловко подхватив Этель на руки, закружил ее, приговаривая:

– Вот это радость! Вот это новость! А ты не ошиблась?

– Нет, мама первая догадалась, она ведь знает, как все это происходит. Не волнуйся, все говорит о том, что ты скоро станешь отцом.

Михал поставил ее на ноги и радостно воскликнул:

– Ты родишь мне сына!

– Это уже как Бог даст, но я бы тоже хотела, чтобы первым у нас был сын. – Она прижалась к нему и тревожно добавила, – женщины много сейчас рожают мальчиков, я слышала, что такое происходит, когда на земле идут войны.

– Тогда пусть вторым ребенком будет дочь, – успокаивал он ее, – чтобы войны закончились.

– А сколько бы ты хотел детей?

– Много! Я всегда мечтал иметь брата или сестру, отец с матерью обещали подарить мне их, но, к сожалению, моя мама умерла, она погибла от османской стрелы, а отец больше не женился.

– Я заметила еще в детстве, как ты ухаживал за мной. Не смотря, на свой возраст, ты старался заботиться обо мне. Когда я стала взрослее, то часто вспоминала о нашей первой встрече, когда ты подошел ко мне на озере. Ты был так обходителен, – улыбнулась Этель.

– Да, ты больше подходила мне, как сестра, я не понимал тогда, что значит муж и жена, просто я думал, что они живут вместе. Не скрою, когда я смотрел на сестренку Гиорджи, мне всегда хотелось, чтобы она была и моей сестрой.

– Это ты Болгарку имеешь в виду?

– Да. Мы с самого детства вместе. Отец Гиорджи когда-то стоял в одном ряду с моим отцом и дядей Ото, обороняя от турок Белград. Гиорджи мне, как родной брат.

– Теперь я понимаю, почему на него так косятся дворяне, он запросто хлопает тебя по плечу и заходит без стука в твои покои. Михал, а как умерла твоя мама?

– В 1521 году, когда Сулейман привел свои войска под стены Белграда, отец с мамой гостили в городе Землин у маминого брата. Я тогда остался в своем замке, они не взяли меня с собой.

Вместе с венгерскими воинами они храбро защищали город, но перед многочисленным войском турок, вынуждены были отступить. Мама, отец и несколько воинов, переправлялись через реку Сава, и в тот момент ее настигла вражеская стрела. Мать называли – Ласло Лайош Мария, ее привезли в родной замок и похоронили. Вот такая печальная история, – Михал тяжело вздохнул.

– Мне очень жаль, я даже не представляю, как ты все это время жил без нее, для меня смерть мамы, была бы и моей смертью. А какая она была?

– Добрая. Я вспоминаю один случай: когда мне было пять лет, я набрал целую охапку грецких орех. Рядом со мной стояли мальчишки из крепости, но я не поделился ни с кем. Вот тогда мама подошла ко мне и, взяв орехи, угостила всех ребят. Ее слова я запомнил на всю жизнь: «Не жадничай, делись со всеми». Я очень часто вспоминаю о ней, и об отце тоже. Хоть он и был строгим, но в трудные минуты, я всегда мог рассчитывать на его помощь.

При упоминании Михала об отце, Этель спросила:

– Тебе удалось узнать что-нибудь о нем?

– Мне сообщили, что отец находился несколько дней в плену у турок в Черном коршуне, но затем кто-то из состоятельных людей выкупил его у османского бея. Его след пропал, но совсем недавно меня известили, что можно узнать имя человека, который увез моего отца из крепости.

– Тебе пообещали назвать его имя?

– Пока нет, дело это серьезное, нужны доказательства, – Михал ласково посмотрел на Этель и нежно пригладил ее волосы. – Ведь тебя я нашел, моя драгоценная, может, и отца разыщу, хотя все сроки возвращения, уже давно прошли. Этушка, мне ненадолго нужно отъехать, понимаешь, время поджимает…

– Ты проводишь меня до замка, а то мне одной как-то страшно возвращаться.

Михал кивнул в сторону, и жена увидела нескольких всадников, ожидавших их ниже, на склоне горы.

– Тебя доставят в целости, не переживай.

– Так они следили за нами?

– Скорее сопровождали на расстоянии.

Этель запрыгнула в седло и, взглянув на мужа, заметила перстень на его пальце:

– Какой красивый, а что на нем изображено?

Михал слегка сконфузился, но ответил:

– Перстень принадлежит не мне, я должен вернуть его хозяину.

Он показал Этель печатку.

– Трезубец!! Мне уже приходилось видеть его. Если я не ошибаюсь, точно такой же я заметила на пальце твоего отца, когда мы с родителями приезжали к вам в гости, хотя таких перстней может быть несколько. Помнишь нашу помолвку?

Она улыбнулась. Михал ответил улыбкой и кивнул, но сразу не нашел, что ответить Этель на ее вопрос. Он никогда не обманывал ее и порой переживал, что ему рано или поздно, но придется приоткрыть свои тайны.

– Да, моя милая, этот перстень когда-то принадлежал моему отцу. Он был утерян, но мне случайно удалось узнать, что именно такой же видели на пальце у одного человека.

– В своей жизни я дважды видела такой перстень. Михал, ты прости меня за прямоту, но я хочу напомнить тебе о слухах, некогда будоражащих умы очень знатных людей. Ты слышал что-нибудь о Черном гайдуке, который несколько лет назад грабил состоятельных людей и нападал на турецких воинов.

– Если я не ошибаюсь, его имя Вашар, и он продолжает свое дело до сих пор.

– Нет-нет! Я тоже слышала об этом гайдуке, но речь идет о более ранних временах, когда турки захватили ваш родовой замок.

– Ты что-то знаешь о Черном гайдуке?

Этель кивнула и стала рассказывать:

– Когда наша семья временно скрывалась в Австрии, мы жили тогда в Брно, к моему отцу приезжали земляки. Они частенько собирались в доме и разговаривали о политике. В один из вечеров, из Бестерце приехал человек, он был в черном плаще и шапке. Я не смогла разглядеть на расстоянии его лицо, но уловила несколько слов, произнесенных моим отцом, он как бы поучал прибывшего: «Когда-нибудь для тебя, все закончится плачевно. Ты должен, хотя бы на время прекратить. Дай мне его на хранение». – Что имел в виду мой отец, я не знала, но увидела, как человек в черной одежде передал что-то отцу и уехал.

– Так что же это было? – спросил Михал с любопытством.

– Папа не говорил нам о своей болезни, но мы с мамой догадывались по его состоянию и когда он почувствовал, что его дни сочтены, он позвал нас с мамой к себе. «Кэйтарина, доченька Этель, – обратился он к нам, – там за картиной в стене тайник, среди бумаг вы найдете бархатный мешочек, в нем лежит одна вещица. Когда меня не станет… – Я в ужасе сдавила его руку, – когда я уйду, за этой вещицей придет один человек – это мой очень хороший знакомый. Передайте ему мешочек и вот это письмо… – Отец больше не проронил ни слова, на следующий день его не стало.

– Когда это случилось?

– Пятнадцать лет назад.

– Сколько же тебе было лет?

– Четырнадцать.

– Человек в черном, он посетил вас?

– Он нашел нас на окраине Пресбурга в придорожной корчме, когда мы с мамой и слугами переехали границу Австрии и Венгрии. Мама отдала мешочек и письмо таинственному человеку.

– А перед тем, как вернуть его, ты посмотрела, что было в мешочке?

– Да, это был тот самый перстень с трезубцем. Знаешь Михал, о чем я сейчас думаю, ведь человек в черном был похож на твоего отца.

– Почему ты так решила, он открылся тебе?!

– Нет, он даже не показал своего лица, но голос… Как бы он не менял его, я узнала – это был голос твоего родного отца.

Михал призадумался, но затем спросил:

– Ты прочла письмо?

– Да, когда отца похоронили, я из любопытства заглянула в мешочек и так как бумага была не опечатана, я прочла письмо.

Этель прямо смотрела в глаза Михалу.

– А матушка Кэйтарина читала письмо и видела перстень?

– Да.

– Как ты думаешь, она знала, кто посещал ее мужа?

– Наверно нет Михал, у нас с мамой никогда не было тайн друг от друга.

– Но раз ты утверждаешь, что слышала голос моего отца, неужели этого не заметила твоя матушка.

– Может ее спросить, ведь здесь нет ничего тайного. Я думаю, что мама многое знает и не хочет меня беспокоить.

– Этушка, ты можешь раскрыть мне содержание этого письма? Ведь это касается моего отца.

– В первых строках не было ничего таинственного, папа видимо прощался со своим другом, но в конце меня заинтересовало упоминание о неком бароне Вадаше Гаспаре, который предал своих друзей. Он скрывается в Австрии и его нужно опасаться больше всего. Но, что меня заинтересовало, так это имя графа Жомбора, о котором упоминал отец в своем предсмертном письме. Понимаешь Михал, когда графиня Ребека удерживала меня в плену, она встречалась у болот с бароном. Я потом сопоставила два события и поняла, что упомянутый в письме барон и человек, встретившийся с Ребекой, был один и тот же мужчина.

– Г-м! Ты действительно в этом уверена?

– А разве баронов Вадашей Гаспаров много, тем более он проживал тогда в Австрии.

– Интересно, что хотел сказать твой отец о графе Жомборе человеку в черном?

– Михал, а ты не хочешь со мной согласиться и признать, что это был твой отец.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что он каким-то образом виновен в грабежах и нападениях на знатных дворян и его тогда называли Черным гайдуком.

– Михал, я не глупая женщина и понимаю, что твой отец мог пойти на этот шаг не из жажды обогащения, а вполне мог иметь другие помыслы.

– Например.

– Все богатые люди в основной массе скупы и алчны, многие бароны, графы, князья имеют достаточно средств, чтобы вести тайную жизнь. Ты же знаешь, что они набирают свое войско, обучают людей военному делу. Существует немало случаев, когда господа нападали друг на друга, отнимая земли и крепостных людей. Своеволие дворян необходимо контролировать, а такие, к примеру, как граф Жомбор и его дочь Ребека, творили беззаконие. Какую жизнь они вели? Если все, что о них говорят люди – правда, как земля не горит под ногами графини. А на самом деле, разве мало таких людей?

– Ты права, их очень много, тем более кругом свирепствует война и политика заставляет многих знатных людей идти в услужение султану и австрийскому королю, чтобы только горе не коснулось их рода. Так вот где нужно искать тайные следы исчезновения моего отца. Исходя из письма, барон Вадаш Гаспар кого-то предал из своих друзей. Но кого именно? Значит, барон может пролить свет на эту историю. Этушка, как же так получилось, что ты столько лет владела этой тайной и только сегодня сказала мне об этом?

– Ты знаешь Михал, я и правда боялась подумать, что речь идет о твоем отце. Я и сейчас колеблюсь, а вдруг я ошиблась, и голос человека в черном не принадлежал твоему отцу. Ты сам, что можешь на это сказать? И откуда у тебя этот перстень?

– Мне нужно время, чтобы разобраться во всем и думаю, что скоро я узнаю о своем отце. А перстень… Ну, что ж, выходит и я, так же как и ты, какое-то время хранил его, а теперь мне необходимо вернуть его хозяину.

– Его зовут марид-Вашар?

– А что ты о нем знаешь, чтобы называть его разбойником?

Этель пожала плечами.

– Слухи, Михал не остановишь, люди разное говорят, будто он грабит замки и раздает добро бедным людям, а другие судачат, что он кровожаден и даже не щадит женщин и детей.

– Этушка, не верь этим глупостям, это всего лишь слухи, а на самом деле, если бы не Вашар, мы бы с тобой больше не увидели друг друга. – Этель изумленно посмотрела на мужа. – Да-да, это Андор заставил Ребеку отпустить тебя.

– Так ты знаешь Вашара?!

– Да! Но пусть эта тайна не уйдет дальше тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Теперь понимаю. Если твоя связь с Вашаром станет известна дворянам или туркам… Михал, дорогой, мне становится страшно, а вдруг…

– Не переживай любовь моя, все будет хорошо. Я обещаю тебе.

– Ты сейчас поедешь на встречу с ним?

– Не только, мне теперь необходимо найти людей, которые выведут меня на барона Гаспара. Этушка, я так благодарен Господу и тебе, вы помогли мне ухватиться за нить, которая приведет к раскрытию тайны о моем отце. – Михал на миг задумался и спросил Этель, – тебе когда-нибудь приходилось слышать об отце Дьёрде?

– Никогда.

– А господине Мартинуцци?

– Что-то припоминаю, по-моему, они встречались с моим отцом.

– Это одно и то же лицо. У твоего отца и Мартинуцци, были какие-то совместные дела?

– Михал, я ничего об этом не знаю, ты спроси у моей мамы, она должна больше знать. И еще, спроси у нее о бароне Вадаше, она должна что-нибудь о нем слышать. Родной, если можно, у меня к тебе есть еще вопрос.

– О чем ты? Конечно, задавай.

– Может это не мое дело, но мне бы хотелось знать, как ты поступаешь с пленными, турецкими воинами?

– Тебе кто-то сказал, что я их держу в плену или это твое предположение? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет, не беспокойся, никто мне не говорил, просто я слышала от разных людей, что некоторые господа держат турок в плену.

– У меня на рудниках работает несколько турок, кроме них, там находятся отъявленные негодяи, по шее которых, «плачет» веревка. Я бы мог отпустить басурман на родину, но не хочу.

– Ты опасаешься, что они наведут на тебя военных.

– Не только поэтому, существует другая, более серьезная причина, держать их в неволе. Османские головорезы, захватывающие нашу землю: сотнями, тысячами угоняют людей в рабство. Сколько погибает детей, женщин, стариков, пока их не доставят на невольничьи рынки. В чем провинились эти люди, за что их убивают невинными? Османским правителям проще всего, прикрываясь войной, истреблять население на нашей земле. Конечно, я бы мог вешать их, как собак, иногда я так и поступаю с турками. Но есть простые воины, попавшие в плен, я стараюсь отпускать их, если конечно, они сдаются.

– Может лучше обратить их в нашу веру, как ты поступил с Керимом и другими пленными. В городке уже живут несколько семей турецкой национальности.

– Ты считаешь, я не должен держать их в неволе?

– Михал, решать тебе, если ты хочешь услышать мое мнение, то ты знаешь мое отношение к рабству, я против этого. Если ты поступишь с пленными справедливо, отпустив их, то на небесах тебе зачтется, – улыбнувшись, она добавила, – и на земле тоже.

– Хорошо Этушка, я так и поступлю, но не сразу и возможно не буду в дальнейшем использовать турок, как рабов. А сейчас мне пора.

– Будь осторожен, мой милый. Не забывай, что у тебя будет ребенок, а ему нужен отец.

Граф обнял на прощание жену и, отстранив слегка, сказал:

– Теперь я буду помнить об этом каждую минуту, нам есть, для кого жить. Я люблю тебя, моя лебедушка.

Михал вскочил на коня и, махнув своим людям, поскакал в противоположную сторону склона. Небольшой отряд разделился на две части, одни припустили за графом, а оставшиеся, обступив полукольцом графину, сопровождали ее до самого замка.

Глава 13.Что таилось в статуэтке Золотого орла?

Досада брала на турок, слезы горечи жгли изнутри при виде замка или вернее того, что от него осталось. В памяти графини Жомбор сохранилась последняя картинка, когда она покидала Черный коршун через тайный ход. Тогда комнаты и галереи блистали великолепием, двор был чистым, ухоженным. Каменные стены вымыты и очищены от зеленой плесени, замок был похож на сказочное творение. А теперь что? Во что его превратили турецкие захватчики?! За обидой последовала злость и ярость.

Разграбленный турками Черный коршун теперь походил на мрачную, неухоженную и зловещую обитель. Мусор и конский навоз разбросаны по всей площади, во многих окнах отсутствуют стекла. В главной башне выбиты витражи, заказанные в свое время отцом во Флоренции. А где вся амуниция и доспехи, которые были развешаны и расставлены в главной зале? Венецианские зеркала, некогда украшавшие спальную комнату Ребеки, были похищены. Шкафы, сундуки, кресла, столы, были поломаны или перевернуты. Шторы, портьеры из шелка, а кровать под балдахином? Варвары! Изрубили саблями всю постель, как будто она в чем-то виновата.

С содроганием смотрела графиня на церковный собор. Турецкие захватчики надругались над христианской верой, превратив поначалу собор в конюшню, а затем переделали в мечеть.

Ребека с нетерпением направилась к угловой башне, через которую когда-то лежал путь к сокровищам Жомбора, но на ее месте обнаружила одни развалины. На площадке перед башней навалена груда камней и осколков скальных пород. Видимо Алишер-паша отдал приказ расчистить вход в подземелье, и нанятые люди сваливали мусор прямо на площади. Первый взрыв, произведенный гайдуками, был настолько сильным, что обрушил не только своды подземного хода, но и саму скалу, завалив при этом проход в основное помещение. Второй же взрыв подорвал основу угловой башни, и она всей массой обвалилась внутрь и таким образом «похоронила» под развалинами сокровищницу.

Отдав распоряжение слугам, Ребека направилась в главную башню-донжон. Она спустилась в подвальное помещение и зажгла факел. Пройдя по нескольким коридорам, графиня спустилась по ступеням еще ниже и оказалась в просторной комнате, напоминавшей по виду камеру для пыток. Так и было на самом деле: здесь когда-то пытали людей и проводили жестокие допросы. Остались целыми страшные орудия пыток: дыба, железное кресло, на котором зажаривали людей заживо, цепи, вмонтированные в стены и разные приспособления для «развязывания языков». Она посветила на пол и заметила бурые, засохшие пятна в стоках, выдолбленных в каменном полу. Это была засохшая людская кровь.

Она вспомнила, как сама не раз была свидетелем пыток, отец приводил ее сюда, чтобы она смотрела и «матерела» при виде кричащих и корчившихся от боли людей: молодых парней, девушек, мужчин и женщин, а то и детей. Ребека перекрестилась несколько раз и при этом прочла молитву за упокой их душ.

Всплыла в памяти страшная картина, когда пытали отца семейства, который не хотел говорить графу Жомбору о людях, посетивших тайно крестьянина. Тогда на дыбе растянули его десятилетнего сына, порвав связки и жилы. Отец не вынес его душераздирающих криков и признался, что это были люди, пришедшие с гор, то есть – разбойники. На самом же деле это были повстанцы-гайдуки. Он снабжал их пищей и делился кое-какими сведениями о положении господ-помещиков. В тот же день крестьянина, его жену и двух детей казнили по приказу Жомбора. Но на удивление графа, младший сын замученного крестьянина, чудом остался жив и выбрался на волю. Обо всем, что он видел в подземельях, мальчик рассказал в деревне, где жил и тогда главенствующие люди в селении направили посыльных к воеводе-князю, но откуда простым людям было знать, что граф Жомбор и князь, были заодно. Многие помнили крестьянское восстание в 1514 году и один только намек на сочувствие или приверженность к вольнодумным людям пресекался жестоко.

Потайной ход, которым сын крестьянина выбрался из крепости – вот что интересовало Ребеку. Ни отец, ни стражники не могли понять, как ему удалось вырваться, а молодая графиня тогда из любопытства, превозмогая тошноту и брезгливость, через потайную дверь пробралась в подземелье. В нем были замурованы трупы умерщвленных людей. Сколько их было, не мог сказать даже главный мучитель – «Шруз». Барон Вадаш Гаспар порекомендовал в свое время графу Жомбору жестокого экзекутора, бежавшего из Германии, в которой к тому времени произошла страшная, крестьянская война. Шруз был преданным и отъявленным палачом, говорили, что он начинал свою деятельность у Рейнского епископа и отправил к предкам не одного еретика: пытая, сжигая бедных людей и выламывая им кости. После захвата турками замка Черный коршун, Шруза тайно переправили в Австрию под покровительство барона Вадаша Гаспара.

Ребека прошла зловещее место. Открыв ключом массивную дверь, она очутилась в просторном помещении, тоже предназначенном для пыток, сюда приводили разных людей, содержа их в строгом секрете. Чего теперь греха таить, среди них были и знатные господа. Посредине располагалась массивная колонна из тесаных камней, подпирающая свод. От центра потолка к углам до самого пола тянулись дугообразные каменные балки.

Графиня присела на корточках и, ухватившись руками за угол колонны, с силой потянула на себя. Несмотря на массивность, одна сторона отодвинулась и Ребека, осветив углубление, осторожно спустилась по винтовой, каменной лестнице вниз. Она хмыкнула и хитро прищурившись, подумала: «Если бы Вашар знал, что к сокровищнице ведет еще один ход».

Дойдя до определенного места, она нащупала в стене рычаг и, надавив на него, заблокировала плиты в полу. В противном случае она бы рухнула в глубокий колодец, на треть заполненный водой. Второй и последней ловушкой была дверь в потайную комнату, где хранились богатства Жомбора. Ребека перебрала связку и, выбрав нужный ключ, вставила в замочную скважину. Повернув его два раза против оси, она отошла в сторону и резко потянула на себя дверь. В проеме, сверху моментально выскочили четыре острых пики и, пронзив пустоту, замерли. Графиня, протиснувшись между стеной и крайней пикой, очутилась в той же комнате, которую не так давно посещал Вашар. Изнутри потайную дверь трудно было заметить, так как она сливалась со стеной.

Ребека подняла факел и увидела, что остро заточенная железная пластина была «на взводе», значит Вашар после того, как покинул помещение через отверстие в потолке, зарядил снова ловушку. Увидев лежавшую на полу стрелу, она поняла, что Андор сообразил и спустил механизм, задействованный с золотой статуэткой орла и, тем самым избежал смерти. Заметив истлевший труп человека, она вспомнила, как отец сказал ей, что в сокровищнице оставил одного из подневольных, вечно охранять богатства. Оглядев внимательно помещение, она с облегчением вздохнула, гайдуки прихватили с собой меньше половины того, что осталось здесь. Все полки и пол были покрыты толстым слоем пыли, под ногами зашуршали мелкие частицы осыпавшегося с потолка раствора. Видимо взрыв наверху потряс потолок сокровищницы, но мощные стены выстояли.

Годами, десятилетиями собирал отец эти богатства, да и сама Ребека некогда приложила руку, чтобы пополнить сокровища. Упоминание о том, что пришлось пожертвовать Золотым орлом, привело ее в тихую ярость. «Где теперь находится реликвия? Наверное, хранится или красуется в одной из комнат какого-нибудь визиря, а может ее подарили более могущественному господину, например султану. Хорошо бы, если так случится, ведь статуэтка имеет два секрета: один общедоступный, – это клюв орла, в который можно подуть и услышать шипение змеи, а второй секрет хранит в себе смерть, которая постепенно настигает свою жертву.

Графиня, перед тем, как расстаться с Золотым орлом, повернула мраморный постамент и вытащила из углубления маленькую склянку. Она влила в нее яд, пары которого, постепенно просачиваясь через открытый клюв, перемешивались с воздухом. В малых дозах яд безвреден, но когда помещение наполнятся его парами, то смерть медленно станет душить владельца Золотого орла.

Ребека точно знала, от чего умер третий визирь и его помощник Алишер-паша. Правда, остались вопросы: «Надолго ли хватит яда и к кому попадет Золотой орел?».

Она так надеялась в свое время, что преподнесет статуэтку графу Ласло, но видимо еще не настала минута его смерти. Огонь мщения бушевал у нее в груди и до сих пор не давал ей покоя. Она не могла остановиться и не закончить дело своего отца – захватить рудники ненавистного ей графа и покончить со всем его родом, В голову часто приходили мысли: «Как только мои планы, касаемые графа Ласло начинают осуществляться, тут же, словно препятствие, возникает Вашар Андор. Он является тенью Ласло или человеком, входящим в круг близких друзей графа? Почему он неуловим и до сих пор пользуется уважением и поддержкой населения? Вероятно, Вашар вовлечен во многие интриги дворян, раз ему удается получать сведения о состоянии их дел. А все его действия в отношении турецких вельмож? Как Андору удается получать секретные данные и вовремя реагировать на те или иные действия османских военачальников? Я бы могла направить весь свой гнев на отмщение Андору за мое унижение, ведь клеймо между лопаток я никогда ему не прощу, но в последнее время он столько полезного сделал для меня. Вернуть замок – это немыслимо, как ему и Ласло удалось то, что не смог за годы сделать Гаспар? Ох, если бы мне удалось прибрать к своих руках Андора, как я опутала барона, то многие нерешенные вопросы отпали бы сами по себе. Почему Андор помогает мне? По сути – я его злейший враг, но он почему-то повернулся ко мне лицом: отдал мне убийцу моего отца, помог вернуть замок, я не беру в счет мелкие просьбы, которые он выполнил без отказа. Какую цель он преследует и кому из женщин поклялся в верности. Разве я не хороша собой и не привлекаю внимание многих мужчин. Почему Андор не отвечает на мои знаки внимания? Неужели я так сильно влюблена в этого мужчину или он обладает какой-то внутренней силой притягивать к себе женщин? Сколько все-таки вопросов к одному человеку и пока я не разберусь в себе, я не смогу овладеть сердцем Андора. Передо мной стоит только одна цель – это уничтожение Ласло и все, что мне препятствует в этом, я должна убрать со своего пути и, пожалуй, единственный камень преткновения – Вашар Андор, а это значит, что я не должна проявлять признаков слабости к этому мужчине».

Коварство порой переполняло ее сердце, и она забывала об обещании, данное Андору, чтобы не мстить Ласло. Но это были всего лишь мысли и возникали они после того, как Ребека расставалась с Вашаром, но проходил день, два от силы, как они снова навязчиво заполняли ее голову.

Еще одно, не понятное ей обстоятельство, не давало покоя в последнее время. Ребека слышала раньше от отца и от нескольких человек о существующем когда-то таинственном разбойнике, грабившем состоятельных людей Трансильвании и что самое интересное – Вашар и неуловимый разбойник, обиравший знать четверть века назад, оставляли после нападения, один и тот же отпечаток трезубца.

«Совпадение?! Нет, в это я не верю. Значит, существует прямая связь между Андором и тем человеком. Двадцать с лишним лет назад Вашар был юношей и соответственно не мог действовать, как взрослый мужчина. Может это близкий ему человек? Как подобраться к тайне Вашара? Пожалуй, только хитростью и обольщением я могу взять его. Время покажет».

Графиня взвела механизм и поставила ловушку на страже дверей, острые пики медленно поползли вверх. Затем закрыв замок, она направилась по узкому проходу в то место, из которого крестьянскому сыну удалось покинуть подземелье замка. Многочисленные лабиринты исключали возможность проникновения именно в тот, который вел наружу и Ребеке было не совсем понятно, как мальчику удалось попасть в нужный. Если руководствоваться правилом «левой руки», все равно можно плутать сутками по подземелью и не попасть в нужный проход, так как он представлял собой многосвязанный лабиринт и, идя по тоннелям, приходилось возвращаться туда, откуда начинался путь.

Сменив факел, она миновала опасные плиты в полу и добралась до винтовой лестницы. Еще раз, взглянув на карту, графиня убедилась в правильности своего выбора. Вглубь тоннеля вели два прохода, но это ничего не меняло, блуждая по ним, можно все равно зайти в тупик и вернувшись назад, попасть в новый лабиринт смерти. Только ей была известна потайная дверь в стене, через которую вел выход наружу. В тот день, когда убежал крестьянский мальчик, дверь была приоткрыта, для ее отца и самой Ребеки это было загадкой: может быть, кто из бывших рабочих забыл ее замкнуть? Дверь – это одно, но как щупленький на вид мальчик отодвинул гранитную плиту в усыпальнице, для графини было неразгаданной загадкой.

Первый раз, когда пришлось искать по карте нужный лабиринт, ей сразу же удалось попасть в него. Ребека без труда выбралась из подземелья далеко за пределами крепости. Второй раз она посетила это место, убегая от турок. Хорошо, что запомнила, иначе ее похождения закончились бы плачевно: она могла бы остаться здесь навеки, рискуя попасть в какую-нибудь скрытую ловушку.

Ребеке становилось понятно, почему ее отец прикладывал столько средств и желания, чтобы сделать подземные лабиринты таинственными и практически не разгадываемыми посторонними людьми, останки которых ей приходилось обнаруживать в результате путешествия по подземным тоннелям.

В двухстах метрах от крепостной стены расположен вход в фамильный склеп Жомбор. Над аркой, выполненной из камня, возвышается гранитный крест, а под ним – двухстворчатая дубовая дверь, желающие свободно могут посетить усыпальницу Жомбор. Попадая в нее, человек сталкивается с надгробной плитой, на которой выбит текст по латыни: «Все пути нашего рода сходятся здесь – в этой гробнице». Как ни странно, но плита легко скользит по каменному обрамлению усыпальницы, но при надобности ее можно заблокировать рычагом. Под ней, вглубь подземелья ведут ступени, а дальше начинаются замысловатые лабиринты.

Люди в округе знают, чем может закончиться подобное путешествие. Мальчик, вырвавшийся из подземелья, сильно удивил взрослых и потому они считали, что ему невероятно повезло.

Многие люди в средние века суеверны, когда обезглавленное тело графа Жомбора таинственным образом исчезло с крестовины, закрепленной у ворот, поползли слухи, будто не упокоенные души умерщвленных им людей, забрали его в подземелье. Теперь его дух бродит по лабиринтам и кое-кто уже успел столкнуться с призраком.

На самом деле его дочь, при помощи слуг, тайно сняла тело, и перенесла в родовой склеп.

Ребека остановилась. Вот и то место, где скрыта дверь, сливающаяся со стеной. Чтобы не пропустить ее, стоит взглянуть на потолок тоннеля, там имеется выступающий, каменный бортик, служивший хорошей меткой для посвященного человека, ибо на всем протяжении пути, подобного больше не существует. Придавив плечом край потайной двери, графиня попыталась открыть ее, но видимо механизм от времени проржавел, и потому пришлось повторить попытку несколько раз. Наконец дверь поддалась, и Ребека очутилась в следующем тоннеле, имеющего небольшой уклон. Над головой Ребеки находился ров с водой. Инженерное сооружение было продумано до мелочей, даже подтеков воды по стенам не замечалось. Так хорошо выстроил в двенадцатом веке крепость немецкий феодал, продавший впоследствии замок графу Жомбору.

Графиня через несколько десятков шагов поднялась по ступеням в родовой склеп. Без усилий она сдвинула плиту и выбралась на свежий воздух. Ребека закрыла глаза от яркого света, а когда открыла, то увидела, как недалеко по дороге едут два всадника. Это были два монаха, облаченные в длиннополые рясы. Один из всадников был пожилым мужчиной и имел грузный вид, другой, моложе и по всей вероятности сопровождал его.

Выйдя на дорогу и поравнявшись с путниками, графиня заинтересованно взглянула на священника. Она узнала в нем аббата, настоятеля мужского монастыря, расположенного недалеко от замка Жомбор в Польше. Монастырь официально до сих пор являлся собственностью господ Жомбор. Покойный Иштван купил замок-крепость, стоявший на реке Сан, где река пересекала горный хребет, и расположился мужской монастырь.

Путники остановили коней, и монах помог престарелому человеку спуститься с седла. Священник, перекрестившись, поклонился в сторону креста и приветливо кивнул женщине.

– Госпожа, да пошлет Вам Господь своей милостью здоровья и процветания. Подскажите, кто владелец того замка?

– Графиня Жомбор.

– О! Слава Господу, мы добрались. Вы не могли бы проводить меня к воротам замка, я был бы Вам очень признателен.

– Отчего же, я как раз направляюсь туда.

Ребека поцеловала протянутую руку священника.

– Кто Вы, дочь моя? По – Вашему одеянию, Вы производите впечатление знатной дамы.

– Я дочь одного их господ Трансильвании, мы находимся с визитом у хозяйки замка.

Ребека не спешила открывать своего имени.

– Вы католичка?

– Нет, совсем недавно я приняла протестантскую веру… А Вы, святой отец, вижу против моего выбора? – спросила она, обратив внимание, как сошлись брови на переносице аббата.

– Все мы ходим под Богом, дочь моя, – ответил он осторожно, чтобы не обидеть собеседницу, – если Ваши помыслы исходят от чистого сердца, то особой разницы я не вижу, хотя мне, было бы предпочтительнее видеть в Вас смиренную католичку.

– Как Вас зовут? Откуда путь держите?

– Илия, аббат Илия, а это мой прислужник Яцек. Едем мы из Польши, из-под города Санок. Нам пришлось пройти через Мункач, Хуст и Бестерце, чтобы попасть сюда.

– Видимо у Вас неотложное дело к графине, раз Вы преодолели такой длинный путь.

Священник кивнул и поинтересовался самочувствием графини:

– Как здоровье Ребеки Жомбор?

– Ребеки?! – переспросила удивленно госпожа, – а разве Вы не слышали, что она отдала Богу душу.

– Как! Графиня Жомбор умерла?!

– Да, совсем недавно ее заломал медведь, она ведь любила охотиться. Это было ужасное потрясение для всех, – произнесла скорбно графиня.

– Вот горе-то. Знать напрасно мы спешили, – горестно вздохнул аббат. Странно, но Вы только что сказали, что замок принадлежит графине Жомбор. – произнес он удивленно.

– Так и есть, замком теперь управляет ее родная сестра – Марош Илона, с недавнего времени взявшая фамилию своего отца – Жомбор.

– Вот как! Мне доводилось слышать от Жомбора Иштвана, что у него была еще одна дочь, но я никогда не видел ее.

– А Ребеку Вы знали?

– Да, я знал ее лично, но время людей меняет, видимо она перед смертью…, – аббат умолк, и пристально, вглядевшись в графиню, спросил, – а Вы и есть Илона?

– Почему Вы так решили?

– У Вас есть что-то схожее с Ребекой. Может глаза. Ты не заметил, Яцек? – обратился он к монаху. Тот молча кивнул головой.

– Вы угадали святой отец, я действительно Жомбор Илона, – она протянула свой перстень и вдобавок показала родовой медальон с изображением орла-беркута. Аббат закивал в ответ, он знал этот перстень, который раньше принадлежал Жомбору Иштвану.

– Я рад, что могу лицезреть Вас воочию дочь моя, но мне бы хотелось иметь более веские доказательства, что Вы являетесь наследницей графа и не обманываете меня. Простите меня графиня, за столь неучтивое обращение, но документ, который надлежит передать, должен попасть в руки только госпоже Жомбор.

– Прошу за мной святой отец, правда в замке царит хаос мне его только что вернули после разграбления турок, но мы найдем приличное и уединенное место, чтобы нам никто не помешал.

Небольшая процессия прошла по мосту через ров и вошла в ворота. Навстречу графине поспешил Корнель и, увидев аббата, низко поклонился. В последние годы не часто здесь приходится видеть священнослужителей.

– Турки, не препятствовали Вам в пути? – спросила Ребека, пока они шли к башне-донжону.

– Бог миловал, но один раз нас все-таки остановил патруль. На этот случай у меня есть документ, разрешающий беспрепятственно проезжать по Трансильвании.

– Отец Илия, сейчас Вас покормят с дороги, отдохните, я буду ждать Вас на втором этаже, там немного навели порядок. Я пошлю за Вами слугу.

«Что за срочность сорвала аббата с места, он мог бы послать кого-нибудь из своих приближенных, – гадала Ребека, устраиваясь в комнате, единственно приспособленной на данный момент к приему гостей, – видимо что-то важное, раз, не доверяя никому, аббат сам прибыл в замок».

Через час они сидели вдвоем, и Ребека протянула священнику бумаги, подтверждающие ее имя и владение Черным коршуном.

– Дорогая графиня, – убедившись, что перед ним госпожа Жомбор, Илия протянул ей запечатанный пакет, – как Вы догадались, я не просто прибыл с визитом. Узнав о смерти Вашего отца, мне долгое время приходилось разыскивать Ребеку, но, к сожалению безуспешно. Я посылал несколько человек, чтобы они нашли ее, но, увы… Госпожа Илона, ваш отец оставил мне письмо, адресованное своей дочери, я не знаком с его содержанием. Граф Иштван просил меня ни кому не раскрывать тайну. Он говорил Вам или Вашей сестре, что оставил послание в монастыре?

– Ребеке не удалось увидеть отца, его казнили турки, он многое не успел передать. Спустя три года после его смерти, моя сестра, чувствуя надвигающуюся опасность со стороны Порты, передала мне документы на право владения землями и исчезла. Мы встречались редко, пока ужасное известие о ее смерти не дошло до меня.

– Вы знаете, где ее похоронили?

– Да, но я храню это в строжайшем секрете.

– Правильно, не нужно знать ее врагам, где покоится прах графини.

Ребека, молча кивнула и, разорвав пакет, прочла письмо. Она подняла глаза и увидела вопросительное выражение на лице аббата. Наверное, ее лицо в тот момент выглядело ужасно. Желваки заходили на ее скулах. Глаза заметали молнии. Она опустила руки на колени.

– Что встревожило Вас?

– Святой отец, Вы знали барона Вадаша Гаспара?

– Да, мне доводилось встречаться с ним в замке Жомбор недалеко от Саноцкой крепости. А почему Вы спрашиваете?

– А мой отец рассказывал Вам что-нибудь о бароне?

– В общих чертах, я слышал, что барон связан с людьми, имеющими принадлежность к Габсбургам. Так что же Вас все-таки встревожило?

– А о капитане Юстине Вы что-нибудь слышали? – уклонилась она от ответа.

– Илона, Ваша покойная сестра, при жизни очень любила польского офицера. Ребека хотела выйти замуж за Юстина, но отец был категорически против.

– Вы точно не читали это письмо? – графиня слегка сконфузилась.

– Конечно, нет! Это как тайная исповедь человека, тем более граф Жомбор просил меня об этом. Госпожа Илона, если письмо содержит какую-то тайну, то я пойму Вас.

– Спасибо Вам святой отец, что Вы нашли меня. Здесь действительно речь идет о тех вещах, которые мне бы не хотелось раскрывать, даже не смотря на то, что после написания письма прошло почти четырнадцать лет.

– Госпожа Илона, я не случайно взял с собой Яцека. Вы, вероятно, ничего о нем не знаете, но вот Ваша сестра видела его в монастыре не один раз. Так вот, Илона, Яцек случайно увидел, как барон встречался с человеком, по всей вероятности он был замешан в убийстве Юстина. После их ссоры, человек исчез, а жених Ребеки скончался от потери крови.

– Яцек мог бы узнать этого человека? Неужели это возможно, ведь прошло столько лет! – удивилась графиня.

– У него хорошая память на лица, не беспокойтесь, он узнает его.

– Все равно, трудно доказать, что барон причастен к убийству, нет свидетеля, кто присутствовал при дуэли.

– Я вот что хочу сказать, дорогая Илона, как только Вы разыщете этого человека, Яцек непременно явится к Вам и укажет на него. Я понимаю, что эта история не может Вас сильно затронуть, но в память о сестре, Вы найдете и накажете убийцу Юстина.

Они еще долго беседовали, затем графиня написала письмо управляющему замком Жомбор вблизи города Санок и выделила необходимую сумму на содержание замка и монастыря, хотя деньги ей самой были необходимы для восстановления Черного коршуна.

На следующий день Ребека отправила аббата и Яцека в Польшу, в надежде, скоро снова увидеться, а сама послала гонцов к своим людям, чтобы они сообщили им о срочном сборе в замке графини.

Ребека еще раз внимательно прочла строки, написанные ее отцом.

«Дорогая дочь, не знаю, буду ли я жив, когда это письмо попадет к тебе в руки, но все равно ты должна знать всю правду. Во первых – прости меня! За своего жениха и за то, что я не хотел вас благословить на брак. Во-вторых, я невольно замешан в смерти Юстина, так как попросил барона Вадаша Гаспара разобраться с поляком. Я не хотел его смерти, но Гаспар решил по-своему, он ведь любит тебя и потому пошел на крайность. Учитывая сложное положение среди венгерской знати, прошу тебя, будь осторожна, а самое главное не доверяй Гаспару. Он обманул не только меня одного, за маской дружелюбия он скрывает предательскую натуру. Вадаш Гаспар – человек Габсбургов. Мы – патриотически настроенные дворяне, не лижем пятки австрийским королям и туркам и должны сами восстановить власть в Трансильвании, но Гаспар своим предательством лишил многих дворян воли, чтобы честно служить своей Родине. Будь с ним крайне осторожна, ему нужны наши богатства, а не ваш семейный союз.

Письмо тебе передадут только в случае моей смерти. Я всегда любил тебя – мою единственную дочь. Храни тебя Господь».

Видимо судьбе было угодно свести Ребеку и Вашара по одному и тому же делу. После перемирия Ребеки и Андора, так уж сложились их отношения, они волей-неволей были втянуты в ряд событий, которые требовали их совместного вмешательства.

Ласло Михал, получив сведения о неком бароне Вадаше Гаспаре, решил сначала посредством Вашара обратиться за помощью к графине Жомбор. Она знала барона и потому могла пролить свет на события, произошедшие с Этель и ее отцом, и затронувшие семью Ласло. Сама же Ребека, прочитав письмо, оставленное ее отцом, была ошеломлена новостью, что Гаспар разделался с ее женихом. Вечером того же дня она встретилась с Вашаром, чтобы обсудить с ним важное дело.

Выслушав друг друга, они попытались разобраться в сложившейся ситуации.

– Ты знаешь, с кем связан барон Гаспар? – спросил Андор графиню.

– Конечно, в основном это дворяне из Австрии и Польши, кое-кто из венгерской знати примкнул к ним.

– А ты не задумывалась, что барон может твою ситуацию обыграть по-своему?

– Ты имеешь в виду мой переезд в Черный коршун?

– Не только. Ты теперь отступница для них, так как получила свой замок из рук Порты, а это значит, что ты Илона преклонилась перед королевой Изабеллой, которую барон Вадаш Гаспар считает враждебной по отношению к Австро-венгерской коалиции. Турки на сегодняшний день лояльны к господам из Трансильвании.

– Меня не это сейчас волнует, а то, что Гаспар нанял убийцу Юстина, никогда не прощу ему этого.

– Илона, тебе нужно затянуть к себе барона хитростью, а если ты открыто заявишь ему об этом, то ни я, ни твои люди, не сможем тебе помочь, Гаспар избавится от тебя.

– Он любит меня и поэтому не возникнет трудности заманить его в ловушку.

– Не знаю, не знаю – это ты так думаешь, а Гаспар рыба хитрая, так что лучше пока быть с ним сговорчивее. Илона, а ты пригласи его в Черный коршун! Пусть он думает, что ты хочешь восстановить с ним прежние дружеские отношения. В остальном положись на меня, Гаспар нужен мне для другого дела, он должен «поделиться» со мной одной тайной.

– А меня ты, как свою союзницу, посвятишь в эту тайну? – спросила графиня, лукаво улыбаясь.

– Илона, твой отец и граф Ласло некогда были злейшими врагами, но это осталось в прошлом. Я не хочу, чтобы ты и Михал продолжали войну между собой, начатую давно их отцами. У тебя на данный момент все хорошо складывается: твое имя дает тебе право развивать ваши родовые традиции, вы же когда-то занимались разведением лошадей. Черный коршун твой, земли и замки, что когда-то принадлежали твоему отцу, перешли к тебе по наследству. Тайна, о которой я сказал, затрагивает многих людей и я не вправе разглашать ее до конца, но приоткрыть завесу я могу. Если бы ты не сказала о полученном письме, я бы не связал свои интересы с твоими. Выходит, что барон Гаспар прошелся вероломно не только по твоей жизни, но и семье Ласло принес неприятности.

– Я не совсем тебя понимаю, что сделал барон графу Ласло?

– Я сейчас пытаюсь раскрыть факты причастности Гаспара к пропаже одного важного человека. Может это в какой-то мере прольет свет на исчезновение старого графа Ласло.

Ребека, удивленно взглянула на Вашара и напомнила:

– Но события прошлых лет говорят совсем о другом – графа пленили турки.

– А затем Хаджи-бей продал его неизвестному лицу.

– Вот как! Интересно и кто же был тот человек?

– Это я и хочу узнать. Илона, у тебя случайно не сохранилось какое-нибудь письмо от барона Гаспара?

– Зачем тебе?

– Мне необходимо сверить почерк.

Ребека с изумлением посмотрела ему в глаза, но согласившись, поднялась с кресла и подошла к резному шкафу. Она выдвинула ящичек и достала связку писем. Вытащив одно из пачки, бегло пробежалась глазами и, убедившись, что оно не содержит тайн, протянула Вашару. Он разложил два письма на столе, и еще больше изумленная Ребека увидела, что они начертаны одной и той же рукой.

– Что в нем написано? – спросила она.

– Если ты правильно поняла, это Вадаш Гаспар написал оба письма, здесь он пишет Хаджи-бею, чтобы он выкрал невесту Ласло и запросил за нее выкуп.

– Вот как! – удивленно воскликнула графиня, – ай да барон, ай да песий сын! Мне ни слова, ни полслова не сказал, а еще говорил о дружбе, да клялся в любви.

– Было еще одно письмо, но Хаджи-бей не сохранил его, если бы он это сделал, то мы бы узнали – кто предал твоего отца и сдал его туркам. – Ребека насторожилась и внимательно, молча слушала Андора. – Только барон Гаспар сможет открыть нам эту тайну, но его необходимо вывести на разговор. Ты должна быть с ним осторожна, раскрытие тайны поможет нам разобраться в неясных моментах прошлых лет, это во многом касается графа Ласло.

Графиня ухмыльнулась и немного помолчав, спросила:

– Андор, скажи, почему ты помогаешь графу Ласло? Мне иногда кажется, что вас с ним связывает не одна тайна.

– Это давняя история – наши отцы когда-то были дружны, они во многом помогали друг другу и с годами их отношения передались нам, то есть их сыновьям.

– А кто был твой отец? Он жив?

– К сожалению умер. Прости, но я не могу раскрыть тебе имя своего отца.

– Кажется, я догадываюсь, кем он был в начале этого века.

– Интересно услышать твои предположения.

– Это легко можно вычислить, если связать две истории в одну. Мне доводилось слышать о Черном гайдуке, который в свое время наводил страх на турок и состоятельных господ в Трансильвании. Трезубец – вот что связывает тебя и его! Я угадала?

– Ты наблюдательна и умна, – улыбнулся Андор, – но это всего лишь твои домыслы. Кстати, не только ты одна так думаешь, но и многие, кто успел в своей жизни встретиться со мной.

– Или вернее сказать, кого ты потрепал, – засмеялась графиня, – но если серьезно, то я хотела бы услышать более прямой ответ.

– Всему свое время Илона, когда-нибудь и ты узнаешь мою тайну. Так ты поможешь мне заманить Гаспара?

– Я думаю, это не составит большого труда, мне придется обвинить его в убийстве Юстина, хотя он может отказаться от предъявленного ему обвинения.

– Не беспокойся, я найду способ развязать ему язык, главное, чтобы он выбрался из Пресбурга и поспешил к тебе.

– Я пошлю гонца с письмом, и очень скоро барон будет в Черном коршуне. Ты уже уезжаешь? Побудь еще немного со мной, – графиня вздохнула.

– Не могу Илона, меня ждет человек – это очень важная встреча.

– Кто же ты, Черный витязь, который появляется так же внезапно, как и исчезает? Где живешь, почему ты всегда один? – таинственно спросила она.

– Мои дела и жизнь заставляют держаться в стороне от людей. Мой дом – Трансильвания! А один я, потому что не хочу подвергать опасности близких мне людей.

– С некоторых пор мы дружны с тобой, а друзья, по крайней мере, не должны скрывать друг от друга своих лиц, – улыбнулась графиня, – я только слышу твой голос и вижу глаза, а мне бы хотелось…

– Нет, и не проси! – прервал он ее, – если ты считаешь меня своим другом, то смирись, а иначе при следующих встречах я буду надевать рыцарские доспехи, – отшутился Вашар.

Ребека довела его до ворот крепости и еще долго стояла, провожая взглядом удалявшуюся фигурку своего возлюбленного. Там, под холмом в полумиле от замка, к Андору присоединились всадники. Графиня, тяжело вздохнув, вернулась в свои покои писать послание барону Гаспару.

Глава 14.Тайна смерти графа Ласло Лайоша

Барон Вадаш Гаспар в последнее время плотно занялся политикой. Наравне со своими покровителями – австрийскими дворянами, склонившими основную часть Трансильванской знати на сторону короля Фердинанда, барон следил за действиями королевы.

Изабелла подписала договор о переходе Трансильвании под власть Гамбургского короля. Но военные события в июле 1542 года нарушили эти соглашения. Французский король Франциск – I объявил войну императору Карлу V.

Габсбурги отвлеченные на эту войну потеряли влияние на господ Трансильвании и королева Изабелла в 1543 году на собрании дворян в Торде отказалась от договора с Фердинандом. Вся власть в Трансильвании перешла к ее сыну Яношу Жигмонду, и теперь княжество по договоренности начало выплачивать дань турецкому султану. Сулейман, выполняя часть договора, совершил шестой поход на северные территории Венгрии, в результате чего его войска заняли несколько городов и крепостей.

Гаспар, получив послание от Ребеки, раздумывал, как ему поступить. Дела не давали ему надолго отлучаться из Пресбурга, но желание встретиться со своей возлюбленной оказалось сильнее, и он отдал распоряжение своим людям, собираться в путь. Тем более его недавно посетил Берток и доложил барону, что ему удалось узнать больше о пещере расположенной в горе Барса и что графиня Жомбор каким-то образом держит связь с графом Ласло.

Заинтригованный сообщением Бертока, барон, решил на месте разобраться в этой ситуации и с помощью графини подобраться к Ласло ближе.

Начиная свой карьерный путь на службе у австрийского короля Фердинанда, Гаспар правдами и неправдами склонял часть Трансильванского дворянства на сторону Габсбургов. В ход шли посулы, угрозы, подкупы и даже физические устранения. Некоторых знатных господ, имевших независимое положение от австрийского короля и турецкого султана, приходилось путем шантажа, а то и хитростью склонять в пользу северных соседей. Но не все имели продажную сущность, а оставались преданными сынами родной Трансильвании. В их число когда-то входили графы: Ласло и Жомбор. Очень влиятельные люди княжества, богатые и неподкупные. Но беда их была в том, что они с давних времен враждовали между собой.

Имея кое-какие сведения о графах, Гаспар решил в свое время стравить еще больше этих господ между собой.

Если Вадашу Гаспару удалось влезть в душу графу Жомбору, то с графом Ласло дело обстояло хуже. Он не подпускал барона близко к себе, видимо, имея о нем нехорошие сведения. После очередной попытки склонить Ласло на сторону Австрии, барон был подвергнут унизительной экзекуции. Об этой истории, кроме Вадаша Гаспара, графа Ласло и таинственного в те времена Черного гайдука, никто не знал.

Все произошло на охоте, когда молодой барон Вадаш Гаспар развлекался в своих угодьях. Увлеченный погоней за оленем он углубился в лес и, упустив его, решил повернуть назад. Ему преградили дорогу три всадника. Один был одет в черный плащ и, лицо закрывала повязка. Он обратился к Гаспару:

– Барон, до меня дошли слухи, что ты пытаешься склонить к предательству знатных людей Трансильвании. Я знаю, что ты лижешь подметки австрийскому королю, и потому делаю тебе предупреждение: оставь эту затею, иначе ты плохо кончишь.

Барон не был труслив и дерзко ответил незнакомцу:

– Зря стараешься – разбойная рожа, ты не напугаешь меня своим грозным видом, если ты взял на себя роль защищать никчемных дворян, то выглядишь жалко.

Чтобы было удобно отбиваться от троих противников, Гаспар спешился и выхватил саблю из ножен. Черный гайдук принял его вызов и жестом остановил своих людей, давая понять, что справится сам.

Они сошлись в поединке на саблях, чувствуя при этом, что оба сильны и ловки. Барон взял в левую руку кинжал, а Черный гайдук вооружился двумя палками. Противник барона был левша. Ловко управляясь саблей и палкой одновременно, после нескольких удачных выпадов, оставил Вадаша без оружия. Повергнутый на землю барон, старался отползти назад, чувствуя кончик сабли возле своего горла. Упершись затылком в дерево, он закрыл глаза, чтобы принять смерть. Сильный удар в лоб отключил его сознание.

Когда его нашли, у Гаспара на лбу красовалась кровавый рубец в форме трезубца. Впоследствии ему пришлось сделать операцию, и изображение исчезло, но остался шрам. Если его кто-нибудь спрашивал, что за пятно у него на лбу, он всегда отвечал, что напоролся на обломанный сук.

Таким образом, барон Вадаш оказался жертвой таинственного Черного гайдука, нападавшего на турецких захватчиков и знатных господ, наводя на них ужас своим трезубцем. Он долго пытался разыскать гайдука-разбойника, собирая все сведения о нем, но тщетно. Нападения на дворян и в том числе османских вельмож, постепенно затихали и наконец, слухи о Черном гайдуке умолкли. О нем стали забывать.

Прошло пять лет и в 1527 году барону Вадашу удалось выйти на след Черного гайдука. Гаспару сообщили, что в Черном коршуне у турок содержится пленник – граф Ласло. Удача сама шла в руки барона, ему теперь можно было покончить со своим неприятелем и заодно выпытать у старого Ласло тайну о Черном гайдуке. По ходу своих размышлений, барон предполагал, что между разбойником и графом существует некая связь. Пока это были только догадки, но подвергнув пыткам графа Ласло, он надеялся узнать от него о предполагаемой связи.

Осенним днем барон посетил замок Черный коршун. Коменданту крепости Хаджи-бею он представился дворянином, входящим в круг Лодовико Гритти – богатого венецианского банкира, в то время состоявшего на службе у султана. После недолгих уговоров, турок обменял старого графа на два мешочка золотых.

Гаспар привез графа Ласло в свой дом, расположенный недалеко от крепости Токай. Теперь ему нужен был человек, который «умело» вытянет из графа интересующие барона сведения. Им оказался рейнский палач Шруз, рекомендованный некогда самим Гаспаром графу Жомбору. Палач какое-то время скрывался у Ребеки в доме на болотах.

Барон Вадаш умел входить в доверие к людям и извлекать из этого свою выгоду. Ему посчастливилось услышать историю о Черном гайдуке, переплетающуюся с остальными легендами и, бросавшую едва заметную тень на графа Ласло.

Шруз, по настоянию Гаспара, проводил допрос медленно, и умело вытягивал жилы из старого графа вместе со словами. Барон присутствовал при пытках и не скрывал своего лица, решив наперед, что после признания графа, он отдаст приказ убить его. Когда задавался вопрос о Черном гайдуке, Ласло, не смотря на мучительную боль, упорно молчал.

Шруз, имея огромный опыт в делах подобного рода, поначалу надел на графа тяжелые, железные башмаки, в подошвах которых торчали острые металлические шипы. Находясь в подвешенном состоянии, графу приходилось вставать на цыпочки, но как только он опускал ноги на полную ступню, острые шипы впивались в пятки.

Убедившись, что подобная пытка не приносит желаемых результатов, Шруз применил еще одну, не менее устрашающую. Он обвязал шею графа кожаным ремешком, на котором крепилась двухсторонняя вилка, уперев один конец в грудь, а другой в подбородок. Ласло, со связанными назад руками, должен был постоянно держать голову прямо. Как только голова склонялась, вилка впивалась одновременно в грудь и в нижнюю челюсть.

Пытки не приносили успеха, граф не сдавался и тогда Шруз подвесил его на вертикальной дыбе, выворачивая плечевые суставы. Он часто терял сознание. Палачу приходилось приводить его в чувства, обливая лицо холодной водой.

Проходили дни за днями, граф Ласло потерялся во времени и порой совсем не ощущал боли. Малоэффективные пытки не помогали, а тяжелые Ласло не выдерживал и впадал в беспамятство. Это вывело из себя барона, и он дал указание палачу применить к графу изощренную пытку: его ноги поместили в ящик, состоящий из двух половинок, ступни торчали наружу. Двух голодных крыс запустили внутрь. Ноги графа Шруз обмазал каким-то составом. Сначала крысы пытались слизать пахучее вещество, от чего Ласло приходилось переносить не только боль, но и щекотку. Затем Шруз располосовал до крови ноги графа и крысы принялись поедать мясо. Боль была адской и невыносимой, и это заставило графа ответить на несколько вопросов барона, но когда речь снова зашла о Черном гайдуке, Ласло опять замолчал. Гаспар готов был смириться, что граф действительно ничего не знает, так как не помогли изощренные пытки и приказал на время прекратить допросы. Икры ног графа были изуродованы крысиными зубами, постоянно кровоточили и гноились. Затем началось общее заражение крови, и вскоре граф Ласло отмучился. Палачи обнаружили его мертвым.

Барон приказал закопать его тело на заднем дворе, где уже имелось несколько таких скрытых от людских глаз могил.

Спустя годы, имея скудные сведения, он все же решил докопаться до истины и найти пресловутого Черного гайдука. События, произошедшие недавно, заставили его поверить в то, что такой человек существует, даже более того – он действует, так как в Трансильвании снова объявился неуловимый гайдук, которого люди называют Вашаром Андором.

Минуло шестнадцать лет после смерти графа Ласло Лайоша до того момента, как Ребека направила письмо Вадашу Гаспару.

Пятьсот верст от Пресбурга до Черного коршуна – путь не малый и если учитывать, что все дороги, проходящие по левому берегу Дуная контролировались османскими войсками, то надлежало ехать через Трансильванию. Гаспар взял с собой пятерых надежных человек, в том числе и Шруза, который, по мнению барона скоро ему понадобится. Добравшись до Бестерце, барон Вадаш и его люди повернули на юго-запад, заехав в город Дьюлафехервар, где жили надежные дворяне, лояльно относящиеся к австрийскому королю. Гаспар всегда мог рассчитывать на их помощь, но сегодня он слишком торопился и не мог надолго задерживаться в старом городе. Ему даже пришлось отказаться от предложенных дворянами людей.

Выходит напрасно пренебрег он их участием, в этом барон убедился позже, когда продолжил свое опасное путешествие по Трансильвании. Если до Дьюлафехервара добрались без приключений, то дорога, ведущая в местечко Дева, была полна неожиданностей. Спускаясь в долину, поблизости от реки Марош, отряд Гаспара столкнулся с всадниками, которые заметив их, пустились в погоню. Но, благодаря вооруженному отряду, проезжавшему недалеко и входившему в состав дружины какого-то знатного дворянина, Гаспару и его людям удалось избежать ограбления. Обменявшись приветствиями и поблагодарив гусар, два отряда разъехались в разных направлениях.

К вечеру возникла необходимость заночевать. Барон и его люди свернули на постоялый двор, расположенный на окраине местечка Дева. Хозяин-секей по договоренности выделил комнату и накормил уставших путников ужином. Пока они ели и переговаривались между собой, хозяин по произношению определил, что его дом посетили люди из числа австрийских подданных. Трактирщик послал своего старшего сына в Деву, чтобы он сообщил властям о незнакомцах. Ничего неподозревающие постояльцы, улеглись в комнате и крепко уснули.

Барон пробудился ото сна, услышав громкое ржание лошади. Выглянув в окно, он заметил во дворе всадников, переговаривающихся между собой и хозяином хутора. Гаспар тихо, чтобы не шуметь, разбудил своих людей. Пришлось прокрасться через зал и покинуть помещение через черный вход. Оставив лошадей и кое-что из вещей, они, перепрыгнув через плетень, скрылись в лесу.

На следующий день Гаспар и его путники добрались до крупного селения и на базаре купили пять лошадей. Больше в незнакомых местах они не останавливались.

Но на этом их злоключения не закончились. Ближе к вечеру, на одной из дорожных развилок, им пришлось обратиться за помощью к цыгану – безногому калеке; сидя на обочине, он просил милостыню. Приняв от барона мелочь, он махнул рукой в сторону, куда по его указанию лежал путь в земли графства Жомбор. Пятеро всадников проехав немного, очутились на окраине густого леса.

Гаспар не мог точно припомнить, проезжал ли он прошлый раз по этой дороге, ведь тогда их отряд сопровождал проводник и добирались они до крепости Черный коршун ночами. Обнажив сабли и приготовив два ружья, всадники въехали в лес. Примерно через полмили неожиданно раздался свист и, с треском повалилось дерево, преградив путь небольшому отряду. На двух всадников, замыкающих процессию, набросили сеть и они, барахтаясь, запутались в ней. Среди разбойных людей Гаспар заметил оборванных цыган и сообразил, что калека на перекрестке, специально заманил их сюда. У Гаспара даже не было времени, чтобы обратиться к разбойникам, он предположил, что это могли быть люди цыганского вожака Димитра, о котором иногда упоминала Ребека.

Спасаясь от смерти, барон и ехавший впереди его Шруз, произвели два выстрела в напавших цыган и, огибая упавшее дерево, быстро умчались вперед. Гаспар обернулся, чтобы разглядеть, что творится на месте нападения и увидел, как один из его воинов, вскинув руки, свалился с коня. Стрела попала ему в спину. Несколько всадников устремились за ними в погоню. Чтобы сбить с толку преследователей, Гаспар и Шруз были вынуждены разъехаться в разные стороны.

Барон, дождавшись темноты, взял под уздцы коня и, тихо пробираясь сквозь заросли леса, вернулся на развилку; цыгана-калеки уже не было. Зарядив ружье, он направил коня по другой дороге. К полудню барон доскакал до межгорной долины и, спускаясь к ручью, заметил конный разъезд. Вооруженные люди, оказавшиеся в охранении прилегающих к замку земель, окружили незнакомого человека. Вадаш Гаспар объяснил им, что ему необходимо срочно увидеться с графиней Жомбор, но командир приказал разоружить подозрительного незнакомца и, ссадив с коня, Гаспара повели в сторону крепости.

Доехав до ворот замка, главный из всадников вызвал начальника стражи и передал задержанного в его руки. Через несколько минут, уставший и обескураженный Гаспар увидел улыбающуюся Ребеку. Он искренне обрадовался графине, и бросился было к ней, но встретив ее холодный взгляд, остановился.

– Я не узнаю тебя Гаспар, на кого ты похож? Тебя что, целое турецкое войско преследовало? – встретила она его шуткой.

– На этот раз Ре… – барон увидел, как графиня приложила палец к губам, – Илона, меня и моих людей просто ограбили. Я потерял в еловом лесу Шруза, его наверно убили преследователи.

– Вот как – значит, Шруз был с тобой? Кто были эти разбойники, так нагло, напавшие на вас?

– Они мне не докладывали, но среди них я заметил цыган, – барон напустил на себя тучный вид.

– Цыгане?! А где это случилось?

– Там, за холмами, в верстах тридцати отсюда. Это случайно не люди Димитра?

Графиня, молча, отвела взгляд в сторону и, нахмурившись, что-то обдумывала, затем, чтобы успокоить барона миролюбиво произнесла:

– Не горячись Гаспар, ты сам понимаешь, что наши дороги сейчас небезопасны. Если бы я знала, что ты недалеко, послала бы навстречу своих людей. Я благодарна тебе, что откликнулся и приехал ко мне.

Она прикоснулась рукой к обросшей щетиной щеке и повела Гаспара в главную башню.

Когда барон помылся и поел с дороги, графиня пригласила его в одну из зал и, оставшись с ним наедине, начала разговор:

– Ты наверно не догадываешься, зачем я тебя так срочно позвала?

Барон, молча, замотал головой и уловил недобрые нотки в словах Ребеки. Сидя по другую сторону стола, она кинула барону лист бумаги.

– Читай, и объясни мне, почему я раньше этого не знала?

Барон вынужден был подняться и взять со стола листок. Сев на прежнее место принялся читать письмо. Он выпрямился и, сделав вид, что ничего не произошло, сказал:

– Чушь! Полная чушь! Я не убивал Юстина, просто твой отец не хотел, чтобы ты выходила за него замуж, а чтобы ты не держала на него зла, он выдумал эту историю.

– Я верю своему отцу и тем более у меня есть свидетель, который видел убийцу Юстина, когда он разговаривал с тобой.

– Но это неправда! Зачем мне было убивать твоего жениха.

– Чтобы оказаться ближе к моему отцу и ко мне тоже. Вадаш, то, в чем обвинял тебя мой отец, доказывает, что ты – предатель и убийца!

– Не верь, Илона, все это ложь, у твоего отца постоянно были споры среди дворян Венгрии, многие не хотели слушать его, и ему ничего не оставалось, как в бессильной злобе и безысходности плести интриги между австрийской и венгерской знатью. А что касается твоего жениха, то ты сама знаешь историю его гибели, между ним и неизвестным человеком произошла ссора, и он смертельно ранил Юстина.

– Я повторяю Гаспар, убийцу поляка видели с тобой рядом, без сомнения ты заплатил ему, чтобы он расправился с офицером.

– Кто видел, ты можешь сказать имя того человека?

– Чтобы ты его убил, как Юстина.

– Может, оставишь при себе бездоказательные обвинения! Ты для того позвала меня, чтобы оскорблять? Не забывай Ребека, что твое положение шаткое и помочь тебе, никто, кроме меня не сможет.

– Ты что, Гаспар, пытаешься меня запугать? Неужели ты думаешь, что мне некому помочь. Ты специально хочешь позлить меня, называя Ребекой, я же просила забыть это имя.

– Графиня Жомбор, – Гаспар повысил голос и перешел на более высокую интонацию, – запомни одно, если бы ты не нужна была мне, я бы давно раскрыл твою тайну, и тебя давно бы постигла участь твоего отца.

– А для чего я тебе нужна? Баронский титул не дотягивает до графского? Или ты будешь снова утверждать, что любишь меня. Так знай Гаспар, я испытывала подобное чувство к Юстину, и он показал, как любят настоящие мужчины. От тебя я не чувствовала подобного. Неужели ты думаешь, что мой отец был настолько циничен ко мне и в своем предсмертном письме хотел посеять интригу между мной и тобой. Ты ведь пользовался его доверием, а исподтишка пытался склонить его к предательству и потому, – Ребека замолчала, поняв, что в порыве эмоций может проговориться о письме, раскрывающем тайну Вадаша Гаспара.

– Договаривай, что ты хотела этим сказать?

– Только то, что сказала.

– Не-е-ет, Ребека, ты что-то пытаешься от меня скрыть, – Гаспар забеспокоился, – что ты хочешь от меня, чтобы я сознался? Но в чем!? В том, что твой отец, не послушав меня и дворян, сделал по-своему, снарядив отряд на бойню под Мохачем или в том, что твой жених, еще не успев отвыкнуть от лаптей надел сапоги?!

– Не выворачивай все наизнанку, ты должен сознаться в убийстве.

– Ладно, если уж на то дело пошло, чем ты лучше меня?! Ты забыла, кто твой отец и что ты собой представляешь? Сколько зарыто людей в ваших подземельях? Для каких целей привезли из России орлов-беркутов твоему отцу? Так я напомню тебе Ребека. На твоих руках крови больше, чем на моих, и не тебе выпытывать у меня, в чем мне сознаваться, а в чем нет!

Гаспар, понимая, что графиня хотела сказать что-то очень важное и умолкла, решил вынудить ее.

– Последняя наша встреча в Пресбурге показала, что ты совсем не любишь меня, я не могу постоянно тянуть из тебя «клещами» признания в любви. Я-то думал, что ты скучаешь, и позвала меня, а ты вон что удумала – обвинить меня в смерти своего польского пажа…

– Прекрати отзываться так о Юстине, ты ему и в подметки не годишься.

– Ах вот ты как заговорила! Выходит твои обещания – это пустые слова, которые и ломаного гроша не стоят. Ну, хорошо, поступай, как знаешь, но ты мне больше не союзница. Я немедленно покину твой замок.

– Скатертью дорога! На вот, не забудь свое колечко, – и она, сняв с пальца кольцо, бросила через стол барону, – у меня такого добра целый воз.

– Ну, что ж графиня, ты сама бросила мне вызов, не я это затеял, теперь бойся меня.

– Напугал. Что ты мне можешь сделать? – скривив губы, она злила барона.

– Я раструблю на каждом перекрестке, пусть все узнают, кто ты такая есть – Жомбор Илона.

– Барон, я давно заметила, что мужского в тебе не на грош. Ты никогда не любил меня, а только пытался прикрыть свои мерзкие помыслы лживыми высокими чувствами. Теперь, когда у меня в руках документы на право владения своими землями, я не боюсь твоих угроз. Ты опоздал, дворяне на венгерском и польском сеймах признали меня наследницей Иштвана Жомбора, а какое у меня имя, им теперь все равно.

– Что купила себе имя?

– Нет, восстановила.

– А я смотрю, ты в последнее время стала мягкотелой, видимо кто-то влияет на тебя. Я угадал? А впрочем, мне уже все равно. По прибытии в Вену, я дождусь аудиенции у короля Фердинанда и представлю ему доказательства, что ты убийца и истязательница многих людей. Кстати, у меня есть свидетель, который в суде даст показания против тебя.

Ребека проигнорировала угрозу и дерзко ответила:

– А мне не нужно ехать далеко, доказательства твоего предательства находится здесь, в замке.

– О чем ты?

– О письме, которое ты послал Хаджи-бею.

Услышав имя турка, барон, изменившись в лице, привстал из-за стола. Он потянулся правой рукой к поясу, на котором в ножнах висел кинжал. Портьера в нише стены откинулась, и перед взором барона предстал Корнель. Он натянул тетиву лука и готов был выпустить стрелу в Вадаша. Барон сел на место. Ребека указала рукой слуге, чтобы он скрылся, а сама положила перед собой пистолет – пуффер, готовая в любой момент пустить пулю в барона.

– Что ты знаешь о Хаджи-бее? – любопытствовал Гаспар.

– Его уже нет в живых, но письмо, посланное ему тобой, сохранилось и находится у меня. Как оно попало ко мне – это секрет, но скажу одно, денег оно стоит много.

– Что в нем упоминается?

– Как ты подбиваешь Хаджи-бея на похищение Йо Этель.

– И это все, что ты имеешь против меня?! – выдохнул облегченно Гаспар.

– Если тебе этого мало, есть еще одно… – Она выдержала паузу.

– Какое еще одно!? – Гаспар, сорвался на крик.

– То самое, которое доказывает, что ты подло предал моего отца.

– Покажи.

– Только в присутствии моих людей.

– Боишься, как бы я тебя не отправил вслед за отцом, – съязвил барон, – ну, так зови их и показывай письмо.

– Оно хранится в сокровищнице моего отца, а как ты знаешь, вход туда завален.

– Так зачем ты мне все это говоришь, раз письма нет?

– А затем, что я хочу отдать все письма одному человеку, он очень заинтересован в этом.

– Ах вот ты о чем, решила призвать себе в союзники графа Ласло, – догадался барон и захохотал, – ну-ну, интересно, что он может мне сделать.

– Убьет, как паршивого пса.

– Ну, хватит! – снова вскричал барон, – сколько стоит твое письмо?

– Много! Целое состояние, ведь ты дорожишь своей шкурой и готов дорого заплатить за нее, – графиня улыбалась, пытаясь еще больше вывести Гаспара из себя.

– Сначала товар, потом деньги.

– Хорошо, но нужно сходить за ним, здесь недалеко. Открою тебе маленький секрет, я узнала совсем недавно тайну подземелья, в сокровищницу есть еще один вход. Ну, так что, идем за письмом?!

Гаспар с недоверием посмотрел на нее, затем перекинул взгляд на пистолет.

– Ах, ты этого опасаешься, он останется на столе. Слугам я тоже прикажу не покидать донжона, мы спустимся в подземелье только вдвоем. Тебя устраивает такое предложение?

– Вполне, – ответил барон. Расстегнув пояс с кинжалом, он положил его на стол. Гаспар не переживал, что остался без оружия, как водится у настоящего фехтовальщика, у барона всегда был припасен за голенищем сапога еще один кинжал.

Глава 15. Поединок

Прошел день с тех пор, как Вашар получил сигнал от графини Жомбор, что барон Вадаш Гаспар выехал из Бестерце в сопровождении пяти человек. Полагаясь на свои силы и смекалку, Андор не стал брать с собой гайдуков, они остались на южном склоне холма.

Илона (таким именем просила называть себя Ребека) отправила своих людей в еловый лес, для засады на барона. При любых обстоятельствах его должны захватить живым, остальные люди графиню не интересовали. Если этот вариант каким-то образом не сработает, то Илона должна заманить Гаспара в подземелье, где их будет ждать Вашар. Графиня рисковала своей жизнью, так как после признания, что у нее есть письма, компрометирующие барона, она может оказаться в роли жертвы. Но, именно таким способом они с Андором пытались вынудить Гаспара раскрыть свою тайну, а по-другому он может не заговорить.

Вашар сидел на каменном приступке в помещении, где располагались страшные орудия пыток. Он не зажигал факела, потому что в любой момент могли появиться барон с графиней, и запах дыма в какой-то мере спугнет Гаспара. Андор сидел в кромешной тьме и размышлял: «И все-таки, имя Ребека графине лучше подходит, она ловко заманивает в ловушку людей, особенно мужчин. Можно конечно Гаспара растянуть на дыбе и насильно добиться от него признания. А вдруг он ничего не скажет, возьмет да и отдаст Богу душу. Скорее дьяволу! Если он так поступил с Этель, безжалостно продав ее туркам, и расправился с женихом графини Юстином, то в нем сидит не иначе, как сам – Сатана! Интересно, сможет ли Илона «развязать» ему язык? Ладно, если он будет упорствовать, отправлю его в гору Барса к Балажу, у него он заговорит как миленький…».

Его размышления прервали отдаленные шаги и людской разговор за массивной дверью. Вашар поднялся и спрятался за одной из колонн. Заскрежетал ключ в замке и дверь отворилась. Первой вошла графиня, за ней с факелом в руке Гаспар. Она тихо сказала:

– Сейчас мы спустимся по лестнице, и ты убедишься, что я тебя не обманываю, письма лежат в золотом ларце в сокровищнице. Проходи вперед и подсвети мне факелом.

Она нагнулась и потянула руками угол колонны. Барон увидел открывшийся проход.

– Ты закроешь вход? – спросил он графиню.

– Нет, пусть остается открытым, а то нам придется обходить дальним коридором, чтобы снова попасть в главную башню.

Подойдя к опасным плитам в полу, Илона остановилась. Гаспар, увлеченный рассматриванием подземного коридора, не заметил, как графиня быстрым движением руки, заблокировала рычаг в стене.

Вашар, осторожно ступая и держась на расстоянии, двигался за ними следом. Вот впереди послышался звук открываемого замка и прозвучал голос графини:

– Вадаш, держись в стороне, если хочешь дожить до того момента, когда письма окажутся в твоих руках, – в ее голосе звучали веселые нотки, видимо она нагоняла страх на барона.

Раздался скрежет дверных петель, и Андор услышал, как барон вскрикнул от неожиданности. Это сработала ловушка – четыре пики, выскочив в дверном проеме, преградили путь в помещение.

– Что, страшно!? – засмеялась Илона, протискиваясь между стеной и крайней пикой, – иди за мной и ничего не трогай руками, если хочешь жить, – продолжала она запугивать барона.

Вашар остановился за дверью и прислушался, видимо графиня водила по помещению Гаспара, показывая сокровища. Открыв ларец, она взяла письма и указала барону на дверь:

– Все барон, посещение закончено, прошу покинуть комнату, – шутливо произнесла она.

Вашару пришлось быстро вернуться к винтовой лестнице. Графиня решила продолжить разговор с бароном в другом месте, уводя его из сокровищницы.

Оказавшись в помещении для пыток, Илона зажгла еще один факел и села на каменную скамью. Она протянула оба письма барону. Прочтя их, и вместо того, чтобы вернуть, он засунул письма к себе под одежду.

– Верни письма, Вадаш. Сначала заплати за них, а потом можешь пользоваться.

– Может, поговорим, – игнорируя слова графини, барон подошел к ней вплотную, – а то потом некогда будет, да и не с кем.

– Что ты… – графиня не успела договорить, как Гаспар грубо развернул ее и, очутившись позади, придавил горло рукой. Скомканной тряпкой заткнул ей рот. Затем он заломил графине обе руки назад и с силой подтолкнул к свисавшим с потолка цепям. Накинув кандалы на руки графине, он затянул их накрепко и медленно стал поднимать подвешенную пленницу. Она издала не членораздельные звуки, пытаясь освободить рот от куска ткани. Гаспар зафиксировав цепь, сел на каменный стульчик.

– Вот ты и попалась пташка, сейчас мы с тобой поговорим, а потом я тебя оставлю здесь под присмотром крыс. Веди себя тихо, если не хочешь, чтобы я залил тебе в рот порцию раскаленного свинца, здесь я вижу его еще много.

Илона, кивком головы, дала согласие, что будет молчать. Руки ныли от растяжки, казалось, что плечевые суставы вот-вот вывернутся. Носки сопог едва касались пола.

– Вадаш, ты в своем уме! – произнесла она гневно, когда он освободил ей рот, – я отдала тебе письма, чего же ты еще хочешь? Моей смерти?!

– Вот именно, ты много знаешь и потому опасна для меня, сейчас я кое-что тебе расскажу, а затем отправлю к твоему отцу, он заждался тебя, – хохотнул барон.

– Ты не выйдешь из замка, тебя убьют мои люди, так что не делай глупостей и отпусти меня пока не поздно.

– А где эта грань – между рано и поздно? Я бы давно избавился от тебя, да все ждал, когда ты дашь согласие на наш брак. После того, как ты сменила свое имя, я понял, что у меня нет шансов стать графом. Сейчас, когда мы с тобой одни, никто не помешает мне сказать всю правду. Да, это я подослал убийцу к твоему жениху – этому ничтожному «Пся крев». Твой отец хотел, как-то иначе повлиять на него, но я решил, что будет лучше, если он исчезнет навсегда.

– Это ты так расчищал путь к моему сердцу?! – вскипела Илона.

– И к вашему богатству тоже. Граф при жизни хотел, чтобы я женился на тебе, но когда он узнал, что я состою на тайной службе у Габсбургского короля и склоняю его на сторону Фердинанда, то обвинил меня в предательстве. Он оскорбил меня, и прогнал как собаку. Ох! Как я ненавидел его в тот момент! Его, графа Ласло и всех подобных им дворян. Ишь, удельные «князьки», независимости им захотелось. Псы!

– Барон, отпусти мне руки, больно! – попросила графиня.

– Нет уж, болтайся. Такой ты мне больше нравишься, чем спесивой и причудливой барыней. Ты хотела правду – так получи ее. Да! Это я предупредил Хаджи бея, что граф Жомбор в замке и даже указал место, где его можно подкараулить. Теперь ты довольна? Это я навел турка на твоего отца.

Ребека замотала головой и зарычала:

– Пес! Мерзкий, отвратительный предатель!

– Ха-ха-ха! – засмеялся в ответ Гаспар, – злись змея, разбрызгивай свой яд, да вот только недолго тебе осталось. Сейчас я тебе такое устрою, еретичка! Напомню все «прелести» инквизиции.

Он накинул на щиколотки графини кандалы и крепко затянул их, затем к ее ногам прикрепил тяжелый камень. Приподняв графиню выше, барон снова зафиксировал цепь.

– Все, Гаспар, хватит, я буду молчать. Отпусти, слышишь! Мне больно!!! – закричала Илона.

– А теперь отвечай, ты общаешься с графом Ласло?

– Нет, ты же знаешь – он мой враг.

– Не обманывай меня, Берток передал, что ты связывалась с ним. Так да или нет?

Барон поднялся, чтобы натянуть цепь.

– Да-да! Он иногда помогает мне.

– В чем?

– Он помог мне вернуть замок, королева добилась от султана благосклонности и меня, как Жомбор Илону приблизили к Трансильванским дворянам.

– У-у, собаки! Как бы я хотел, чтобы и Ласло болтался с тобой рядом, но ничего, скоро ему представится такая возможность, он, как и его отец закончит на дыбе.

Илона притихла на миг, а затем спросила:

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что графа Ласло, мы со Шрузом уничтожили.

– Так это ты выкупил графа у турок?! Значит смерть Ласло – это твоих рук дело?

– А что тебя так разволновало, ведь Ласло были вашими заклятыми врагами или после того, как граф помог тебе, ты стала лестно отзываться о них. Да, я выкупил его у Хаджи – бея и привез в Токай. Через месяц он сдох под пытками. Нет его больше! Я зарыл графа на заднем дворе, как собаку. Двух своих врагов я отправил на тот свет, теперь настала твоя очередь.

Барон, поднявшись, подошел к графине и взял тряпку, чтобы заткнуть ей рот.

Что-то сверкнуло сбоку и обрушилось на него. Гаспар чудом успел увернуться и увидел, как сабля ударила в пол, высекая искры. Он успел схватить стоявшую возле стены алебарду и прикрылся от следующего удара. Отскочив на середину помещения, барон пытался разглядеть в сумраке, кто же напал на него.

Мужчина в плаще и черной повязке ожесточенно наступал, барон отчаянно отбивался от сабельных ударов. Со стороны было хорошо видно – два противника прекрасно обученные искусству фехтования, не уступали друг другу.

Вашар пытался преградить путь барону, рвущемуся к подвешенной графине, и наносил удары по древку алебарды. Гаспар под натиском был вынужден отступить. Размахнувшись в очередной раз, направил свое оружие в висок Андору, но он вовремя пригнулся, и слева, нанес удар перстнем барону под глаз. Алебардой все-таки зацепило левое плечо Вашару, порвав при этом одежду и распоров мышцы. Оружие выскользнуло из рук барона и отлетело в сторону. Отскочив к железной корзине, стоявшей возле стены и одновременно утирая кровь с лица, барон схватил металлическую пластину с цепями на концах и, размахивая ею, контратаковал Вашара.

Андор, отбиваясь, отступил на несколько шагов и споткнулся о каменный стульчик, не заметив его в сумраке. Упав, он едва успел увернуться от цепи, при этом больно ударившись раненным плечом. Барон на миг перестал размахивать пластиной, вглядываясь в открытое лицо противника. Вашар в горячке даже не заметил, как повязка слетела с его лица, но в помещении не хватало света, и потому барон увидел только усы на худощавом лице. Последние действия происходили за спиной Ребеки, она не могла увидеть лицо своего союзника.

Гаспар, изловчившись, ударил Вашара концом цепи в правое плечо, и разоружил его. В голове помутилось от боли, и Андор чуть не потерял сознание. Барон, воспользовавшись замешательством противника, поднял алебарду с пола и острым концом упер ее в грудь поверженного Вашара. Немного отдышавшись, он спросил:

– Кто ты? Тебя наняла Ребека? Отвечай или я проткну тебя насквозь.

– А тебе, не все ли равно барон, теперь мы с ней в твоей власти, – превозмогая боль и стараясь не провоцировать Гаспара, ответил Вашар.

– Что-то мне твой вид знаком, кажется, я где-то встречался с человеком в подобном одеянии. Черная шапка, плащ, повязка на лице – все это говорит о том, что ты разбойник. Покажи свою левую руку, что у тебя на пальце, чем ты меня ударил?

Вашар повернул печатку перстня внутрь ладони и зажал его в кулаке.

– Только после моей смерти.

– Потерпи, немного осталось, скоро ты с ней встретишься, – барон надавил острием алебарды в левую руку Андора и при свете догорающих факелов пытался разглядеть, что прятал поверженный противник. Вашар хотел ударить барона раненной рукой, но он, отбив удар, с силой придавил ногой запястье гайдука. У Вашара от боли помутилось сознание, он почувствовал, как Гаспар пытается сорвать с пальца перстень, но тщетно. Барон каблуком сильно ударил по сжатому запястью Вашара, да так, что хрустнули пальцы. Затем с силой вывернул руку и при слабом отблеске огня попытался рассмотреть изображение на перстне.

– Ладно, сейчас я тебя прикончу и сниму этот перстень, но перед тем, как сдохнуть, назови хотя бы свое имя.

– Пустое дело ты затеял барон, лучше оглянись.

Гаспар, поддавшись на подстрекательство гайдука, отвлекся на мгновение и, оглянувшись, увидел входящего в помещение с дубиной в руках слугу Ребеки. Вашару было достаточно мгновения, собрав всю силу, ударил ногой барону в бок. Он отлетел от гайдука и получил удар увесистой дубиной по голове.

Подав руку, Корнель помог Андору подняться на ноги и оба бросились освобождать графиню. Она сильно застонала от боли. Руки и ноги не слушались. Ее осторожно перенесли на каменную скамью.

Вашар, на какое-то время отвлекся от барона и, взяв факел, пытался найти свою повязку. Корнель, занятый графиней не заметил, как пришедший в себя барон, поднявшись, кинулся в открытый проход, ведущий к винтовой лестнице.

Первым рванулся Андор, пытаясь настигнуть барона, но голос графини остановил его:

– Вашар, брось его. Ему все равно не найти выход из подземелья, мало того, там кругом ловушки. Корнель, перевяжи руку господину и иди наверх. Приведи сюда людей, вдруг эта сволочь надумает вернуться. И еще, направь трех человек в помощь людям Вашара, они стерегут выход из подземелья на южном склоне холма.

Андор, проводив слугу, присел рядом с графиней:

– Ты все слышала?

– Да. Теперь мы точно знаем, кто предал моего отца и убил графа Ласло. Андор, барон увидел твое лицо, ты не боишься, что он раскроет тебя?

– Здесь довольно темно, не уверен, что он на свету узнает меня.

Тебе было больно? – Он погладил графиню по руке.

– Господи, как же это невыносимо терпеть, я думала, мои кости выскочат из суставов. Андор, зато наш план удался, мы теперь знаем всю правду.

– Илона, у Вадаша есть дом в Токае или он снимает его? Он сказал, что захоронил там тело Ласло Лайоша?

Графиня на миг задумалась и видимо что-то вспомнив, сказала:

– В Токае есть у него дом, но я в нем ни разу не была.

Вашар согласно кивнул и, подойдя к потайному входу, спросил:

– Ты уверена, что Вадаш Гаспар не выберется из подземелья, а вдруг он найдет еще какой-нибудь выход?

– Если он пойдет в сторону сокровищницы, то окажется на дне колодца. Изберет другой вход – пропадет в лабиринтах. Оттуда выхода нет.

– А на южном склоне?

– Я рассказывала тебе, что добраться до него нет никаких шансов, барон без еды и воды через неделю сдохнет, тем более факел он с собой не прихватил, он же не кошка – бродить в темноте, там есть такие места, где пробираться нужно пригибаясь, он расшибет себе голову.

– Кроме твоего отца и тебя, еще кто-то знает о выходе из лабиринта?

– Никто. Был, правда, один ребенок, он случайно выбрался наружу.

– Ну, вот видишь – значит, есть способ выбраться.

– Это исключено, нужно знать одну дверь, ведущую в единственно верный проход, а о ней знаю только я.

– Хорошо, ты меня успокоила.

– Хотя постой, Андор! – воскликнула встревожено графиня и приподнялась, – есть еще один человек, которому известно, как выбраться. Я совсем забыла о нем.

– Кто он?

– Шруз – слуга барона, который пытал графа Ласло. Палач не раз спускался в подземелье с моим отцом и наверняка мог знать о существующей двери. Я не уверена, конечно, но исключать этого не стоит.

– И где он сейчас?

– Барон сказал, что им пришлось убегать от напавших разбойников, в лесу их дороги разошлись. Так, Вашар, нам нужно срочно выбираться наверх. Я пошлю человека к цыганскому вожаку, может быть, Димитр скажет, куда скрылся Шруз.

– Или его убили?

– Вполне, ведь я отдала приказ – оставить в живых только Гаспара.

– Илона, подумай хорошенько, может в подземелье есть еще вход. Барон и Шруз не должны встретиться.

– Не переживай, у Шруза остается только один путь – это южный склон холма, а там сейчас твои и мои люди. Здесь тоже все перекрыто, – Илона положила свою руку ему на грудь и ласково произнесла, – останься у меня в замке на несколько дней. Нам необходимо отдохнуть и набраться сил, да и твою рану нужно залечить.

– Не могу Илона, я вынужден поспешить, меня в условном месте дожидается человек.

– О-о! Ты еще в состоянии двигаться, а я чувствую себя словно после пыток, когда граф Ласло так «приветливо» меня принял в своем убежище.

Вашар отстранился, и слегка сжимая ее руку, ответил:

– Ласло будет очень благодарен тебе за сведения, об убийцах его отца.

– А ты? Ты отблагодаришь меня?

– Конечно! Какую форму благодарности ты предпочитаешь?

– Поцелуй меня… – Ее просьба прозвучала неожиданно и так нежно. В темноте он не видел глаз графини, а только чувствовал ее близкое дыхание. На какой-то миг им овладело оцепенение, и он не нашел, что ответить. Илона приподняла повязку и ее губы прикоснулись к губам Андора. Придерживая руками ее спину, он почувствовал, как дрожь пробежала по телу графини. Чтобы избавиться от внезапно возникнувшего чувства, ему пришлось отодвинуться от нее. Вашар, молча, поднялся со скамьи и движением руки предложил графине покинуть помещение.

– Подожди Андор, задержись. Я хочу сказать тебе…

Вашар прикрыл ее рот рукой и тихо сказал:

– Не нужно Илона. Я должен напомнить тебе о моей тайне. Прости, но я не должен поступать наперекор своему сердцу.

Она вздрогнула и спросила:

– Ты не свободен? У тебя есть жена или возлюбленная?

– Я не могу сейчас ответить на твой вопрос.

– Но почему! Почему я не могу знать о тебе больше, ведь я в какой-то мере имею на это право.

– Как понять твои слова?

– Андор, – она видимо засмущалась, но полумрак был ее союзником, Вашар не мог в тот миг видеть ее раскрасневшееся лицо, – я люблю тебя!

Он в нерешительности замер, не зная, как отреагировать на ее признание.

– Что же мне с тобой делать, Илона? – спросил он ласково, – мне так жаль, что с нами все это случилось. Ты не должна была говорить мне…

Настал черед Илоны, закрыть ладонью его рот.

– Я ничего не могу с собой поделать. Разве сердцу, возможно приказать, что бы не любить тебя?

– Я чувствовал, с тобой что-то происходит, и понимал, что рано или поздно ты откроешься мне и потому предупреждал тебя, что не могу быть с тобой рядом. Слышишь Илона, мы не можем быть вместе.

– Ну почему?! Ответь мне. Намекни хотя бы, чтобы я не мучилась. Если тебя не будет рядом со мной, как после своего признания я смогу жить. Что за тайна не дает тебе раскрыть свое сердце? Андор, пощади меня, скажи, что тебя сдерживает?

– Илона, не обижайся на меня, но я вынужден кое-что сказать тебе. Ты не спрашивала меня – хочу ли я быть с тобой. Могу ли я поддаться соблазну и открыть тебе свое сердце. Ты – красивая и умная женщина, ворвалась внезапно в мою жизнь, но не поинтересовалась, свободен ли я от любви к другой женщине. Почему ты не хочешь услышать меня, я ведь не раз говорил тебе, что не вправе переступать эту черту. Теперь я вижу, что любовь меняет тебя, ты становишься совершенно другой, даже Вадаш Гаспар заметил, что ты изменилась. Ты поменяла свое имя, может в надежде изменить свою жизнь и в последнее время твои поступки говорят сами за себя. Скажи, что заставило изменить твою жизнь? Действительно любовь или смена вероисповедования?

– Протестантская вера здесь не причем, хотя я стала часто молиться и вымаливать у Бога прощение за совершенные мною грехи. Мои чувства к тебе – это главный ответ на твой вопрос. Мне всегда хотелось, чтобы ты увидел меня с лучшей стороны, и потому доводила себя до истерики, споря сама с собой. Только любовь к тебе погасила во мне ненависть к Ласло, через тебя я простила ему все, хотя понимаю, что во многом была несправедлива к нему. Ты чем-то напоминаешь мне Юстина – моего бывшего жениха, он тоже старался «обуздать» мою строптивость и ему удавалось многое, потому что я любила его. С его смертью я потеряла что-то человеческое, что помогало моей душе менять натуру. И встретив тебя, я стала понимать, что ты и есть тот мужчина, который сможет разжечь во мне угасающую любовь. Она тяжело вздохнула и продолжила с печалью, – а теперь ты хочешь, чтобы я заглушила все чувства к тебе. Разве это возможно?! Андор!

Вашар, проникнутый откровением Илоны, не стал больше огорчать ее своим отказом и, немного подумав, спокойно произнес:

– Пойми Илона, многие называют меня – разбойником. Я не знаю, что меня ждет на следующий день, может он будет последним. Меня ищут турки, магнаты, местные дворяне, чтобы отрубить голову. Мне суждено прожить свою жизнь, скрывая от людей свое лицо за этой черной повязкой… – Он не успел высказаться до конца, за приоткрытой дверью, в проходе послышались приближающиеся шаги, видимо Корнель, привел людей к ним на помощь.

Разъехавшись в разные стороны с бароном Гаспаром, Шруз направился по лесной тропинке. Он гнал коня, с силой нахлестывая плетью по его бокам. Уворачиваясь от веток и пригибаясь от сучьев деревьев, он проскакал в таком темпе несколько миль. Погоня отстала, видимо разбойники потеряли его из виду и повернули назад. Шруз удивился, что так легко отделался и направил коня вниз по склону. Он решил сделать основательный крюк, чтобы миновать тропу, на которой разбойники устроили засаду.

В лесу стемнело. Ехать верхом и тем самым создавать шум от копыт лошади становилось опасно и Шруз, спешившись, повел коня за собой. Его внутренний ориентир в незнакомой местности сработал плохо, плутая, он все еще не добрался до дороги. Приняв левее и пробираясь сквозь кусты, он только к утру вышел к основному тракту. Наконец он достиг развилки и, свернув налево, пустил коня галопом. Шруз намеривался доскакать до Черного коршуна и предстать перед графиней Жомбор, но по пути призадумался. Нехорошее предчувствие заставило его приостановить коня и спешиться. «А если барона схватили, графиня с меня голову снимет, скажет – оставил в беде хозяина. Видно дело у нее спешное, раз барон бросив все свои дела, отозвался на ее зов».

Не зря щемило под сердцем. Шруз при встрече с Ребекой постоянно чувствовал, что она недолюбливала его. При жизни стареющего графа, он слушался только хозяина и порой возникали откровенные стычки с графиней, а она терпеть не могла, когда челядь и прислужники не выполняли ее требований. После смерти Жомбора Иштвана, барон Вадаш Гаспар снова забрал его к себе и только изредка Шрузу доводилось встречаться с графиней. У рейнского палача были свои причины недолюбливать спесивую графиню. Еще несколько лет назад, находясь при графе Жомборе, Шруз сопровождал его в поездке по Польше. Посетив свой замок под городом Санок, отец столкнулся там с Ребекой, она должна была в это время находиться в Трансильвании. Граф просил и уговаривал ее уехать на родину, но дочь не соглашалась ни в какую, тогда у нее только-только начался любовный роман с польским офицером.

Иштван, тайно узнав об этом, не пожелал, чтобы его дочь связывала свою жизнь с плебеем. Он решил подослать Шруза к слуге Юстина – возлюбленного графини, чтобы разузнать об офицере больше. Но слуга оказался верным хозяину и, не захотев стать доносчиком, прогнал Шруза. Ребека, узнав об этом, сначала набросилась с обвинениями на Шруза, но поняв, что бесполезно, обратилась к отцу, чтобы он наказал палача. Граф, естественно принял сторону Шруза и отправил графиню в Трансильванию. С тех пор Ребека недолюбливала Шруза.

«Как она встретит меня, если в крепости нет барона? Думаю, не лучше, когда мне пришлось прятаться у графини в доме на болотах. Гаспар уговорил ее принять меня на какое-то время. Стерва! Разве я знал, что она способна была на такую дерзость. Напустила на меня своего орла-беркута, он едва не лишил меня глаза. Такая и со света сживет, вся в отца пошла. Хорошо Вадаш Гаспар быстро забрал меня к себе в Пресбург, а то ведь графиня могла бы подстроить что-нибудь. Где же барон? Как мне быть? Куда ехать дальше? Без Вадаша мне в замке графини делать нечего. А что если я тайно проберусь в крепость и узнаю, там барон или нет? С северной стороны вход взорвали гайдуки, но зато с южной, есть вход в подземелье. Насколько я помню, как мне показывал граф Жомбор, там расположены две ловушки, а сами лабиринты представляют собой гиблые места. В одном из них, есть потайная дверь, но ключа-то у меня нет. Толку в том, что я проберусь, попасть в замок я не смогу. Есть правда один лабиринт, но о нем знал только граф, через тот проход, минуя дверь, можно пробраться в камеру пыток. Как открыть ту дверь, я знаю. Ладно, пойду, все равно идти мне некуда, если не найду барона, придется пробираться в Австрию, здесь мне оставаться опасно».

Поздно вечером, Шруз, стреножив коня и оставив его на краю леса, осторожно прокрался к арке в подземелье. Предчувствие не обмануло его, не доходя несколько шагов, он услышал голоса. «Вот беда, дозор выставили. Зачем? Кого ждут и что это за люди?» Ползком, подобравшись ближе, он увидел в темноте три фигуры. Не разводя костра, они сидели и негромко разговаривали. Шруз прислушался.

– И долго мы еще будем ждать его? – спрашивал один голос.

– А бес его знает, – отвечал второй, – жрать захочет, сам вылезет.

– Лучше бы он остался там, нам мороки меньше.

– Говорят, он один без охраны приехал к графине.

– Эй, вы, заканчивайте бубнить, – послышался еще один голос.

Шруз определил, что в дозоре сидело пять человек, они разбились на две группы. Тот, который прикрикнул, негромко добавил:

– Будем здесь сидеть до второго пришествия, поняли? И чтобы тихо, без разговоров, а не то спугнем барона, – услышал Шруз последнюю фразу.

«Вот так да! Что бы это значило? Уж ли не барона Вадаша они здесь караулят? Ничего не понимаю, если судить по их разговору, то какой-то барон находится там – в подземелье. Ну, не с этой же стороны, так бы они сидели внутри. Он приехал без охраны, значит – это Гаспар! Что же там случилось, почему барон вынужден скрываться в подземелье? Пожалуй, мне нужно как-то проскочить туда, чтобы узнать, тот ли это барон».

Ждать пришлось долго. Трое, что были ближе к Шрузу, прикорнули и он, извиваясь, как змея, подполз к арке. Один стражник спал, другой сидел, держа в руках пику, направив ее наконечником в сторону входа.

Сколько прошло времени, Шруз не ведал, нападать и поднимать шум ему не хотелось, и потому решил ждать. Но вот человек с пикой поднялся и, зайдя за арку, закряхтел, видимо стягивая штаны. Раздалось журчание. Шруз, воспользовавшись заминкой охранника, быстро и тихо проскользнул к двери, ведущей в склеп. Чтобы исключить скрип металла, налил из бурдюка в ладонь немного вина, и побрызгал на верхнюю и нижнюю петли. Надавив на одну из створок двери, он очутился в усыпальнице. Сдвинув плиту, спустился по ступеням и пошел по лабиринту. По памяти, пройдя несколько десяткой шагов, он уперся в глухую стену и, шаря по ней правой рукой, направился дальше. Нащупав факел, достал кремень с трутом и, добыв огонь, пошел под уклон подземелья в сторону потайной двери.

Память не изменила ему, в потолке увидел дугообразный выступ и, нащупав дверь, саданул пару раз плечом. Закрыто! Шруз присел на корточки и стал раздумывать, что делать дальше. «Искать лабиринт, который приведет к камере пыток, или пройти вглубь подземелья и позвать барона. Если не докричусь, буду возвращаться. Как пройти через дозор? Днем бесполезно – значит нужно управиться затемно».

Глава 16.Подземные лабиринты Жомбора

Гаспар, очутившись на винтовой лестнице, на ощупь спустился в проход. Он запомнил, по какому тоннелю шли они с графиней, но ради собственной безопасности решил пойти по второму.

В голове шумело и саднило под глазом. Напавший разбойник ударил его чем-то железным, попав в челюстную кость. Вытянув из-за голенища сапога тонкий кинжал и опираясь рукой о стену, пошатываясь, барон двинулся вдоль лабиринта. Часто останавливался, прислушивался, но улавливал только собственное дыхание и звон в ушах от гробовой тишины.

Какое-то необъяснимое ощущение свербело в области живота. Он остановился, призадумался: «Как же мне без света пробираться по темным лабиринтам? Слышал из рассказов, что такие подземелья напичканы ловушками: стрелы, копья, скрытые колодцы – все это может ожидать меня впереди».

Продолжил путь дальше, остерегаясь западни в полу, и поэтому каждый следующий шаг начинал с притопывания. Вот так и шел, пританцовывая и махая кинжалом впереди себя, боясь попасть в ловушку. Вдруг, наткнулся на стену и, обшарив ее в обе стороны, понял – это тупик. Прибавил шагу, пришлось возвращаться, дорога назад была проверенной, а значит безопасной. Прошел отрезок пути, казалось, где-то здесь должен быть вход на лестницу, но ничего подобного не встретил. Барон был вынужден идти дальше, может быть там, он найдет другой выход? Но его помыслам не суждено было осуществиться, он снова наткнулся на глухую стену. Почувствовал, как закружилась голова. Его стошнило, пришлось присесть на пол и отдохнуть. Веяло прохладой и сыростью. В ушах по-прежнему стоял шум, рана под глазом перестала кровоточить.

«Черт! – выругался он, – что делать, как выбраться из этого проклятого подземелья? Вот тварь – Ребека, обманула меня, заманила в ловушку. Чуял сердцем, не хотелось ехать, да подумал, что решилась графиня на нашу женитьбу. Вот я олух, размечтался, а она хитрее меня оказалась. Кто этот гусь в маске? Может Ребека его наняла? Сволочь, умеет драться, как ловко меня саданул, – барон ощупал рваную рану под глазом. – Теперь графиня все знает и передаст Ласло обязательно, а он попытается отомстить за смерть своего отца. Да, попал я, как зверь в волчью яму. Кто все-таки тот мужчина в черном? Больно одежда его знакома. А не такую ли носил Черный гайдук?! Может совпадение. Как же отсюда выбираться? Если покричать кого, то смерти не избегу, найдут по голосу. Как будто у меня есть выбор, так или иначе, все равно не сносить головы. Вот черт! Как же я забыл взять с собой карту подземелья, которую Ребека передала мне с Бертоком. Подумай бы заранее, сейчас не плутал бы по этим лабиринтам. Так опять же, факела нет. Ладно, сиди не сиди, а выход искать нужно».

Гаспар вновь продолжил свой путь. Он плутал по лабиринтам, каждый раз надеясь, что найдет выход, но оказавшись в очередной раз в тупике, плевался, злился и рычал от злобы. Затем до его сознания дошло, что вот так, можно бродить бесконечно и в один прекрасный момент он угодит в ловушку или свалится от усталости.

Он не знал, сколько прошло времени, как спустился в подземелье, казалось, что он бродит здесь целую вечность. Умаявшись, барон решил отдохнуть и прилег прямо на пол. Он долго лежал, обдумывая свое горестное положение, как вдруг ему показалось, что в глубине подземелья, что-то промелькнуло. Кругом была кромешная мгла, и Гаспар удивился, потому что видение слегка было освещено светом. Он напряженно вглядывался в темноту и снова уловил таинственное существо. Теперь у барона не было сомнения, что видит привидение и по мере того, как оно приближалось, стал четко различать контуры фигуры и даже черты лица. Он с ужасом заметил, что привидение сильно походило на него. Барон заградился рукой и плотно сжал веки.

Открыв глаза, ничего не увидел и с облегчением вздохнул. Видимо его воспаленный мозг переутомился и ему привиделся собственный двойник. Еще долго сидел и думал, что это было, кратковременный сон или на самом деле в этом подземелье существуют привидения? Отчаяние вновь овладело его разумом, Гаспар уже был готов, чтобы его подобрали люди Ребеки, только бы быстрее выбраться отсюда.

Вдруг ему показалось, что кто-то крикнул. Гаспар моментально вскочил на ноги и напряг слух. Теперь он отчетливо услышал где-то вдалеке, едва различимый голос человека. Барон рванулся по лабиринту, забыв об опасности. Наткнувшись на глухую стену, снова вернулся и побежал другим путем. Часто останавливался, прислушивался и как только услышал голос, сразу закричал в ответ:

– Эй, кто там! Вы слышите меня? Так продолжалось некоторое время, пока голос из лабиринта не стал звучать отчетливее.

Радостно забилось сердце, и Гаспар бросился в сторону кричавшего человека. Он не сразу понял, что произошло, и на какой-то миг ощутил, как его ноги потеряли почву под ногами. Но когда его тело обдало холодной водой, сообразил, что провалился под каменный пол. При падении кинжал выпал из руки. Вынырнув, барон отчаянно заработал ногами и руками, пытаясь определить ширину водоема. Проплыв вдоль стены, выложенной из камней, понял, что это был круглый колодец. Намокшая одежда и сапоги мешали держаться на плаву и через некоторое время, почувствовал, что его тянет на дно. Набрав полную грудь воздуха, барон погрузился под воду и попытался снять сапог. Когда вынырнул, с ужасом понял, что не сможет избавиться от обуви. Он отчаянно закричал, в надежде, что его кто-то услышит.

Выбиваясь из сил, Гаспар водил руками по стене колодца и наконец, нащупал трещину между камнями. Ему удалось зацепиться за нее пальцами. С облегчением вздохнул и еще раз крикнул. Гулким эхом пронесся в пустоте его призыв о помощи. Пальцы соскользнули, и он погрузился в воду. Собрав последние силы, барон сделал рывок и снова уцепился за спасительную трещину. Вдруг наверху, в отдалении услышал, как кто-то кричит:

– Господин барон, Вы ли это? Подайте голос – это я, Ваш слуга Шруз.

– Шруз! Молодчина, здесь я, здесь! – закричал он, что было сил, – я в колодце, осторожно не упади. – Сверху послышались звуки открываемого люка, затем огонь залил ярким светом жерло колодца.

– Шруз, дорогой ты мой, помоги, у меня уже нет сил.

– Сейчас господин барон, я только размотаю веревку, держитесь, я Вас вытащу.

Пальцы снова соскользнули и барон не в силах бороться с водой, пошел ко дну. Пока в легких был воздух, он еще мог двигать руками, правда это мало помогло и его тело медленно погружалось. Почувствовал, как что-то задело его руку, и машинально ухватился за предмет, болтающийся в воде, им оказалась спасительная веревка. Тело барона уверенно пошло вверх. Наконец, оказавшись на поверхности, понял, что спасен и выдохнул с победным криком.

Гаспар лежал на полу и в полусознательном состоянии силился во тьме нащупать руками слугу. Факел пришлось на время притушить.

– Шруз, дорогой, дай я тебя обниму! – благодарно произнес барон.

Никогда палач не испытывал от барона ласкового обращения к своей особе и понимая, что спас ему жизнь, прильнул к спасенному. Он протянул хозяину небольшой бурдюк с вином, и тот с жадностью сделал несколько глотков.

Отдышавшись, барон воскликнул:

– Это просто чудо! Как ты оказался здесь? Это невероятно!

Шруз рассказал Гаспару о своих похождениях и в конце спросил:

– А Вы-то барон Вадаш, как попали сюда?

– Зови меня просто Гаспар, я тебе очень обязан и потому, прими от меня глубокую благодарность, отныне ты мой друг.

Барон посвятил Шруза в некоторые тайны, которые удалось раскрыть за последние сутки. В своем рассказе он дошел до того места, когда увидел привидение и спросил:

– Как ты думаешь, что бы это значило?

Палач покряхтел, делая вид, что ему не хочется разъяснять подобное видение, но повинуясь твердому желанию барона, с дрожью в голосе сказал:

– Я слышал, такое происходит, когда душа покидает тело и видит себя со стороны вне плоти, говоря по-иному – это предзнаменование смерти.

– Ты что такое говоришь?! – забеспокоился барон, – глупости все это.

– Наверно Гаспар тебе все во сне привиделось, – успокаивал он барона, – ты столько пережил за последние часы, такое и за год не испытаешь.

– Шруз, как будем выбираться отсюда?

– Иди за мной, на всякий случай обвяжи свой пояс веревкой, мало ли покойный Жомбор понаставил здесь ловушек.

– А ты веришь, что дух графа может бродить по подземелью?

– А почему нет! Я даже очень в это верю.

– А голова? Ведь ее нет на теле. Как может туловище перемещаться без нее?

– То ж дух, а он в груди обитал, – по-своему рассудил Шруз, – давай барон выбираться отсюда, а то не ровен час, графиня пошлет кого за тобой.

Запалив факел, они двинулись в сторону склепа, откуда недавно пришел палач.

Вашар, оказавшись с графиней в главной башне, прошел за ней в ее покои. Он позволил Илоне снять с себя копеньяк, куртку и рубашку. На обнаженном плече гайдука зияла рваная рана. Кровь унялась, но во избежание заражения необходимо было обработать плечо. Андор накинул на тело копеньяк, чтобы не смущать своим голым торсом Илону.

– Ты умеешь терпеть боль, – спросила она, указывая взглядом на нож. Вашар, скрутил полотнище, приготовленное графиней и, закусив его зубами, кивком дал понять, что готов. Она накалила над пламенем лезвие ножа и прижала к ране. Андор вздрогнул, зрачки его глаз расширились, но не один звук не слетел с уст. Запахло паленым мясом. Илона, поморщившись, отложила нож в сторону и, прижавшись лицом к руке Андора, замерла. Он погладил ее по голове, и устало поблагодарил:

– Спасибо, теперь можно перевязать рану.

После того, как он оделся, Илона с надеждой спросила:

– Когда мы увидимся?

– Думаю, скоро. Пока не разыщем Вадаша Гаспара и Шруза, нам придется какое-то время согласовывать наши действия. Им нельзя позволить покинуть Трансильванию, иначе тебе и Ласло не сдобровать. У барона есть свои люди среди дворян, сочувствующих Габсбургам, потому его ответ нам с тобой будет незамедлительным и жестоким. И помочь нам может только то, что живем мы с тобой в Трансильвании, где австрийского короля не особо жалуют. Я понимаю тебя, ты уже отомстила Хаджи-бею за смерть своего отца, а теперь пытаешься расправиться с бароном, но не забывай, что скоро графу Ласло будет известно об убийцах его отца, а он так не оставит этого дела – Гаспара и Шруза ждет смерть.

– Может ничего не говорить графу Ласло, пока мы не найдем их?

– Нет, Илона, ведь я только за этим прибыл сюда.

– И только… – она ревностно посмотрела ему в глаза.

Вашар, обратив внимание на печальное лицо Илоны, улыбнулся и ответил:

– Мы же друзья…

– И только? – снова повторила она с обидой в голосе.

– Проводи меня, я очень спешу.

Она бережно погладила по его больному плечу и тяжело вздохнув, повела Андора к выходу из гостиной залы.

– Чуть не забыла, Андор, – Илона взяла со стола письма и протянула Вашару, – возьми, пригодится.

– Они же лежали за пазухой у барона, – удивился Андор.

– Корнель подобрал их с пола, видимо во время поединка барон обронил письма.

Через пять минут он сел на коня и, подхлестывая его плетью, миновал подъемный мост. В двух милях от замка к нему присоединились три всадника и, поднимая клубы пыли, помчались вниз по северному склону в сторону леса.

Илона, стоя на бруствере крепостной стены, наблюдала за ними, пока они совсем не скрылись из вида. По ее щекам текли слезы. Первый раз, за долгое время она почувствовала, что плачет по-настоящему, не от обиды и горечи, а от тоски и нежности, исходящей из ее груди к любимому мужчине. Ей так захотелось быть среди гайдуков, скакать рядом с Андором и радоваться жизни вместе с ним.

Ласло Михал, только что вернулся в замок с очередной поездки, сопровождая со своими воинами большое количество скота до города Надьсебен. Там он продал скотину саксонским скототорговцам, выручив при этом большую сумму денег.

По возвращении он любил внезапно появляться в Железной руке и въезжал не через главные ворота, а миновав ущелье, проходил по пещерам соляных рудников. И только тогда появлялся в крепости со стороны запасного входа.

Вот и теперь, отправив охрану, он заглянул в помещение, где варили соль. Михал обратил внимание на двух рабочих, копавшихся возле огромного чана с кипящей водой. Тот, что был наверху, возился с задвижкой, а второй рабочий, потеряв терпение, когда же напарник спустит воду, занялся чисткой желоба. В очередной раз он взглянул наверх и, не услышав команды напарника, присел на корточки, как вдруг, заслонка пришла в движение, и поток крутого кипятка хлынул по желобу прямо на рабочего. Ласло вовремя заметил опасность и, кинувшись к мужчине, оттолкнул его в сторону. Вода ошпарила их обоих, но не так сильно: рабочему обожгло ноги, а Ласло руку.

Срочно вызвали метра Эрно. Прежде чем он взялся осматривать ошпаренных, Михал отвел его в сторонку и что-то шепча, объяснил. Эрно удивленно взглянул на него и, по всей видимости, хотел возразить, но увидев нахмуренное лицо графа, согласно кивнул головой. Пока лекарь обрабатывал обваренные места каким-то вязким составом и накладывал повязки, Михал, улыбаясь, разговаривал с мужчиной.

– Ну, что брат, достанется нам от наших жен. Кто теперь кормить семьи будет?

– Заживет как на собаке, господин Михал, правда недельку-другую придется подлечиться.

– Ты почему не дождался команды напарника? Первый день работаешь что ли, зачем подставился?

– Это он виноват, не предупредил.

– Оба виноваты! Если еще раз подобное повторится, пеняйте на себя, – сказал он строго, но смягчившись, спросил, – дети есть?

– А как же, у нас с женой – дочка маленькая.

– А как звать жену?

– Фружиночка.

– Которая у бабки Марселлы жила?

– Жила, пока я ее замуж не взял.

– Если мне память не изменяет у бабки еще кто-то жил из девушек.

– Река. Она и до сих пор с ней живет, помогает по хозяйству. Говорили, что у Реки турки всех родичей вырезали, а ее добрый гайдук спас.

– Было дело, слышал, – кивнул Михал, затем дал указание управляющему, чтобы он помог пострадавшему, а сам в сопровождении доктора, пошел в замок.

Плохие вести, так же как и добрые, быстро перемещаются с помощью людей. Не успел граф зайти в башню, как ему навстречу уже спешила Этель. Увидев мужа с перевязанной рукой, она осторожно, чтобы не причинить боль, прикоснулась к его щеке губами.

– Здравствуй милый. Как же это случилось? Сильно обварило?

– Здравствуй ласточка, – приветствовал граф жену, целуя в губы, – пустое, скоро заживет.

Не поверив, она вопрошающе взглянула на Эрно.

– Не волнуйтесь госпожа Этель, ожог не опасный, я вот Вам мази оставлю, так Вы за мужем поухаживайте, – сказал доктор, успокаивая графиню.

Оставшись вдвоем, Этель спросила Михала:

– Как съездил? В пути все было спокойно?

– Все хорошо, деньги за скот выручил, так что обошлось без приключений.

– Есть, какие новости об отце? Ты виделся с Вашаром?

Михал помрачнел.

– Да родная, новости есть, и еще какие. Вашару удалось раскрыть убийц моего отца. Сам Андор чуть не погиб, им с графиней Жомбор удалось заманить барона Вадаша в замок, но он оказался проворнее, и ему удалось скрыться в подземелье крепости. Вашар мне такое сообщил… Понимаешь, Этушка, барон в течение месяца мучил моего отца пытками до тех пор, пока он не умер, затем его закопали. Я скоро поеду в Токай и заберу его останки, в нашем родовом склепе он упокоится рядом с мамой.

Слезы навернулись на глаза Этель.

– Михал, дорогой, мне очень жаль. Я всегда помнила о нем, как о добром человеке.

– Ну, не совсем он раньше был добр к людям, всякое случалось… Ладно, чего уж теперь, за последние годы своей жизни он действительно изменился.

– Он был справедливым, я замечала это по его поступкам.

– Да, Этушка, ты верно заметила, – Михал обнял ее правой рукой и губами прикоснулся к соленой от слез щеке.

– Что ты намерен делать? – спросила жена.

– Мне нужно собрать и вооружить людей, Вадаш Гаспар не должен покинуть земли Трансильвании. Хоть Вашар успокаивает, мол, барону не вырваться из подземелья, но чем черт не шутит. Если он выберется, то будет преследовать меня и графиню Жомбор. Ты знаешь, а ведь барон Вадаш и ее чуть не убил.

– Как!? Он же любит ее!

– Это была игра, ему нужна была не сама графиня, а ее титул и богатства, когда Гаспара вывели на чистую воду, он был в бешенстве и если бы, не подоспел вовремя Вашар, барон убил бы Ребеку. К тому же, стало известно, что Гаспар предательски отдал туркам графиню и ее отца – Иштвана Жомбора, и ему отрубили голову.

– Ужас! Так значит, барон виновен в смерти не только твоего отца?

– Да, милая, он и тебя продал Хаджи-бею. Вот, прочти это письмо, в нем ты все узнаешь.

– Мама моя милая, – закачала головой Этель, – как же его только земля носит. Я-то, что ему плохого сделала?

– Помнишь предостережение твоего отца на счет Вадаш Гаспара, он в письме упоминал о предательстве барона.

– Да. Ты думаешь, то обстоятельство как то связано с моим похищением?

– Несомненно. Барон решил отомстить семье Йо за оскорбление, некогда нанесенное ему твоим отцом. Вот так ты и оказалась в плену.

– Негодяй! – воскликнула Этель, прочтя письмо до конца, – какой же он гадкий человек. Чего добивается?

– Пока барон живет рядом с Австрией, ему нечего опасаться, а вот кое-кто из знатных людей Трансильвании, ему как кость в горле. Дай Бог, если он останется в подземелье, а то будет охотиться за нами и госпожой Илоной.

– Илоной? – переспросила Этель, – ты назвал ее Илоной?

– Да, теперь официально ее везде называют графиней Жомбор Илоной.

– Ты все-таки помог ей?

– Меня об этом попросили. В последнее время графиню будто подменили, она совершенно неузнаваема, мне кажется, она сожалеет о прошлом.

– Сожалеет?! Как-то нехорошо звучит по отношению к загубленным людям. Она должна каждый день до крови свой лоб разбивать, что бы вымаливать у Бога прощения.

– Молится, молится, – усмехнулся Михал, – она даже приняла протестантскую веру.

– Надо же, – недоверчиво произнесла Этель, – Михал, и ей можно верить?

– Неприязнь между Ласло и Жомбор уходит в прошлое, дети не должны повторять ошибок своих отцов. Главное, Этушка, что мы простили Илону, а в остальном – время покажет.

– У тебя доброе сердце, – улыбнулась она и нежно прижалась к его груди, – не умеешь ты долго держать зла. Вот потому я с тобой рядом, мой дорогой Михал. Я очень тебя люблю и дорожу нашей семьей.

– Ты у меня самая светлая! На всем белом свете не сыщешь такую красавицу, я тоже тебя люблю, ласточка моя. Чтобы с нами не произошло, помни, я всегда с тобой рядом и буду до конца. Скоро нас будет трое, я так счастлив.

– Береги себя любимый. Когда бьешься в бою, помни, что мы тебя ждем живым и невредимым.

Михал слегка отстранился и увидел заблестевшие от слез глаза Этель. Он нежно поцеловал ее в губы и, смахивая слезинку с ее щеки, произнес:

– В тяжелое время нам суждено жить, я не вправе прятаться за чужими спинами, скоро все равно, нам дворянам придется подняться против общего врага, а на сегодняшний день их двое – это султан и австрийский король.

– А теперь еще и барон Вадаш.

– Ну, если ему суждено выбраться из подземелья на свет Божий, мы этого предателя повесим на позорном столбе.

– Ты скоро отбываешь?

– Да дорогая, вот только соберу людей и в путь.

– Михал, а твой ожог, тебе постоянно нужно делать перевязки.

– Я возьму с собой все необходимое, не расстраивайся, заживет, как на собаке.

– С мамой не забудь поздороваться и попрощаться, она всегда переживает за нас с тобой.

– Прямо сейчас и пойду. После мне нужно сходить к друзьям и обговорить планы нашего похода.

Михал еще раз поцеловал жену и открыл дверь. Нечаянно задев больным плечом косяк, он непроизвольно воскликнул:

– Дышло тебе в горло!

Этель кинулась к нему и хотела помочь, но Михал поморщился и сквозь боль улыбнулся.

– Сейчас пройдет, задел больную руку.

– Михал, ты как-то странно произнес эти слова, как будто не своим голосом.

– Дышло тебе в горло, – смеясь, повторил он.

– Нет-нет! Как-то иначе… А хотя… Может мне показалось.

Ласло вышел из гостиной залы и направился к госпоже Йо.

Постучав в соседнюю дверь, он услышал в ответ приглашение войти в покои. Кэйтарина обрадовалась графу, но увидев его перевязанную руку, с тревогой спросила:

– Михал, на Вас напали в пути?

– Нет, матушка Кэйтарина, неполадки на соляном заводе, слегка ошпарило руку. Не расстраивайтесь, это не опасно. Я зашел попрощаться, мне срочно нужно ехать в северные комитаты. Вы уж присматривайте за Этель.

– Конечно Михал, я не оставлю ее одну. Надолго уезжаете?

– Как дела будут обстоять… – Он замялся, – я еще вот по какому вопросу к Вам зашел. Это касается тех лет, когда Ваш муж был жив.

Кэйтарина с нескрываемым интересом взглянула на графа и склонила голову в знак согласия.

– Я слушаю Вас Михал.

– Припомните хорошенько, имя Мартинуцци, Вам не о чем не говорит? Может оно упоминалось при разговорах Вашего мужа с дворянами.

– Это известная личность. Отец Дьёрдь изредка был гостем у моего мужа. Их совместные политические взгляды и духовные связи сближали друг друга. Если я не ошибаюсь, то сейчас Мартинуцци является советником королевы Изабеллы. А у Вас, почему возник интерес к этому человеку? Вы его знаете, Михал?

– Да, знаю, но мне бы хотелось услышать о нем более подробно.

– А что Вас интересует?

– В первую очередь его отношение к Габсбургскому королю.

– Отцу Дьёрдю приходится вести тонкую политику в отношении австрийского короля и султана, Вы же понимаете Михал, если они оба узнают, насколько Мартинуцци хитер, то гнев одного из них рано или поздно обрушится на голову отца Дьёрдя.

Граф улыбнулся.

– Вы так хорошо осведомлены в политике матушка Кэйтарина.

– Мне иногда приходится общаться с бывшими друзьями покойного мужа, а они, уж поверьте, знают куда больше, чем я.

– Так стоит ли доверять Мартинуцци?

– На сегодня – это один из более честных людей Трансильвании, которым можно доверить общественные деньги. Во всяком случае, я так считаю.

– А королева, она может доверять Мартинуцци?

– Пока корона Венгрии находится на голове Сулеймана, Изабелла вынуждена принимать его условия. Мартинуцци – лояльная личность, он склоняет королеву на сторону сильного правителя.

– И кто же, на Ваш взгляд, таковым является на сегодня?

– Если Фердинанд остановит и отбросит войска султана, то национальная партия во главе с Мартинуцци, примет сторону австрийского короля.

– А если Сулейман возьмет Вену?

– То Мартинуцци переметнется на сторону султана.

– Иными словами отца Дьёрдя на одном месте не возьмешь, – пошутил Михал.

– Вы правильно поняли меня Михал, если бы Венгрия имела сильного мадьярского короля, такого, как Матьяш Хуньяди и его армию, то Трансильвания сейчас была бы в ее составе, хотя и этот король был валашского происхождения. На протяжении многих лет мы имели королей, разных национальностей и кровей. Почему Габсбурги претендуют на венгерскую корону, Вы знаете?

– Потому что король Лайош II, состоял в родстве с Габсбургами, женившись на Марии Габсбург.

– Правильно… Михал, я вижу, Вы спешите, а политика – штука исключительно долгая, договорим в следующий раз, а что касается отца Дьёрдя, можете доверять ему, по крайней мере, друзья моего мужа, а значит и мои друзья, хорошего мнения о нем.

– Приятно было с Вами побеседовать, матушка Кэйтарина. Оставляю Вас с Этель, если что… Вы знаете, где меня искать.

Попрощавшись с баронессой, он пошел в сторону соляных копей, где в ущелье его ждали друзья.

Глава 17.Сражение в тумане

Целый год Хадияр-бей находился в Турции. После внезапной смерти третьего визиря и его помощника Алишер-паши, бея несколько раз допрашивали. Он рассказал все, о чем знал, и что могло бы помочь в расследовании смерти двух влиятельных людей. В конечном результате лекари не выявили истинных причин их смерти, а сделали предположение, что смерть произошла от странной болезни, которая возникла мгновенно и унесла жизни влиятельных особ.

Хадияр-бей, обнаружив трупы министра и паши, спрятал статуэтку золотого орла и письменный доклад, в котором подробно было изложено о подозрениях третьего визиря в отношении Алишер-паши. В дальнейшем бею пригодилось письмо, послужившее доказательством в обвинении умершего Алишер-паши, ведь в нем говорилось, что у вице-визиря выкрали боевое знамя и письмо к султану. Кроме этого, на пашу пало подозрение в нападении на воинов ислама с целью присвоения какой-то дорогой вещи. Так как название вещи в письме не указывалось, бей стал обладателем золотой статуэтки.

Хадияр-бея повысили в звании. Месяц назад он получил секретное донесение от Бертока, в котором сообщалось, что в рудниках графа Ласло действительно тайно содержат пленных турок и что Бертоку удалось выследить, где примерно прячется повстанец-гайдук Вашар.

У бея зачесались руки, в ближайшем будущем он может стать обладателем зеамета, расположенного недалеко от замка Железная рука. Бей постарается получить несколько тимаров для своих сыновей за верную службу султану. Если он добудет сведения против Ласло, то непременно разделается с ним. Ему не терпелось раскрыть еще одну тайну – это исчезновение графини Жомбор, вместо которой объявилась ее сестра и теперь владеет Черным коршуном. Хадияр-бей слышал историю о заваленных под замком сокровищах и через Бертока собирался докопаться до истины.

По своей природе Хадияр-бей не был глупым человеком и во время дознания умолчал о статуэтке золотого орла, которую видели несколько воинов третьего министра и в том числе сам бей. Никто не стал допытываться, куда исчезла статуэтка и вскоре о ней совсем забыли. Бей, обладая алчной натурой, не захотел отдавать золотого орла в руки мусульманских судей-кадиев, полагая, что выручит за нее крупную сумму денег. Он прекрасно понимал, что для людей его сорта, махая саблей в бою, военную карьеру не поправить, нужен совершенно другой подход – умственный. Имея свой тимар, приносящий ему небольшой доход, он мечтал о более богатой жизни. Но на должности командира кавалерийского подразделения сипахи ему не светил пашалык, который получали от султана за безупречную службу влиятельные чиновники империи. Что для него дань с двух-трех деревень? Когда другие получают куда больше, имея доходы с городов. Другое дело если бы он брал всю сумму с налога, а то ведь приходилось получать какую-то часть, остальные деньги шли в казну султана.

Потому он обратился с разными предложениями и мыслями к вновь вступившему на пост третьего визиря Хадим-паше и после совместных раздумий, ими был выработан план.

Получив от паши полномочия, он теперь имел право собрать с нескольких тимариотов небольшое войско и, ссылаясь на бумагу визиря, действовать в интересах Блистательной Порты. Живя в не военной зоне в мирное время, воины ислама трудились пастухами, шорниками, кузнецами, но получая приказ от командования, они быстро собирались на войну и шли на нее с большим воодушевлением, как на какое-то торжественное событие.

Снарядив и возглавив отряд из двух сотен сипахи-кавалеристов, Хадияр-бей прибыл во владения короля Трансильвании Яноша Жигмонда. Он считал, что путь до Дубравицы еще далек и кто знает, что может случиться по дороге. Проезжая мимо разных тимариотов, он теперь соберет больше воинов, а в крепости Дубравица получит достаточное подкрепление и обязательно навестит соляные копи, а заодно накажет спесивого графа, который так бесцеремонно, выпроводил однажды его из своих владений.

Турецкие всадники в количестве семи человек, дождавшись рассвета, медленно поднимались по дороге в гору. Это была дозорная группа, в задачу которой, входила разведка дальнейшего пути. В двух милях от «Туманного перевала», разбил свой шатер Хадияр-бей, готовый в любую минуту поднять отряд по тревоге.

Именно на этом перевале иногда возникает туман, он движется, как лавина снега, спускаясь сверху и накрывая своим жутким покрывалом все живое вокруг.

Ехавший впереди воин, широко раскрыв глаза от удивления, указал на гору. Над перевалом поднималось огромное облако тумана, оно медленно спускалось вниз по склону. На первый взгляд создавалось впечатление, будто гигантская волна, поднятая неведомой силой, сброшена с вершины горы. Некоторые воины видели подобное зрелище впервые и потому с замиранием сердца наблюдали за спуском огромного облака. Кавалеристы остановили лошадей, чтобы переждать. Очутившись в центре плотного тумана, они уже в трех шагах не могли различить друг друга.

Внезапно послышался вскрик, за ним последовали глухие удары. Почти одновременно, несколько всадников замертво упали с коней. Со свистом пролетели стрелы, и ушли в туман, не достигнув своей цели. Кони сбились в кучу и, встревоженные появлениям чужих людей, беспокойно заметались. Они пытались выбрать свободный путь, но тут же натыкались на других лошадей.

Оставшиеся в живых турки, оправились от первого шока и попытались прорваться сквозь плотный туман, но перед ними возникли люди в военной одежде. Удар копьем вышиб первого сипахи из седла, попавшегося на пути венгров-повстанцев, второй, хватаясь за горло, пытался освободиться от лассо. Еще один турок, расчищая себе путь плеткой, хлестал испуганных лошадей, но, не проехав и нескольких шагов, был сражен сабельным ударом. Только одному из семи воинов удалось вырваться из западни. Часто оглядываясь и отчаянно нахлестывая плетью коня, он спускался вниз по склону.

Вдруг за спиной турка раздался короткий свист, похожий на крик птицы и что-то черное, тяжело дыша, помчалось в сторону удаляющегося всадника. Кавалерист – турок уже обрадовался, что ему удалось прорваться, как за своей спиной расслышал утробное рычание какого-то животного или зверя. Он приостановил коня, чтобы разглядеть, кто же на самом деле его преследует, как кто-то набросился на него сзади. Толчок был настолько сильным, что турок моментально вылетел из седла. Он еще не успел сообразить и вскочить на ноги, как увидел перед глазами огромную, раскрытую пасть зверя. Секунды не хватило турку, чтобы прикрыться рукой, как мощные челюсти Фекете впились в его горло, разрывая живую плоть.

Через некоторое время туман рассеялся и на месте, только что разыгравшегося сражения, лежало семь трупов турецких воинов.

Вашар осмотрел все вокруг и приказал своим людям убрать тела убитых.

– Гиорджи, – обратился он к другу, – проследи, чтобы не осталось никаких следов. Хадияр-бей не должен преждевременно узнать, что находится под нашим наблюдением. Ты узнал, сколько у него воинов?

– Наш наблюдатель доложил, что около двух сотен сабель.

– Да, маловато нас, чтобы вступить в открытый бой. Ничего, пока турки дойдут до Дубравицы, мы пощиплем им крылышки. Возьмешь на себя командование, тебе в помощь останется Борат со своими людьми, мне необходимо встретиться с Илоной.

– Андор, как ты считаешь, до Хадияр-бея дошло донесение от Бертока, что граф Ласло использует пленных турок на своих рудниках?

– Я думаю, что да, и скоро может быть от соляных копей турки не оставят камня на камне. Это прямой повод для захвата Железной руки Хадияр-беем.

– Я предупреждал тебя, что это очень рискованно.

– А иначе, как было выманить бея из Турции. Мои верные люди доложили, что он готовит поход в Трансильванию против графа Ласло и еще кое-кого из господ дворян. Бей, к тому же может наделать неприятности графине Жомбор, ему ведь известно о существовании сокровищ.

– Неужели графиня настолько глупа, чтобы держать богатство в подземелье.

– Ты правильно рассуждаешь Гиорджи, скажу тебе по секрету, в сокровищнице теперь лежит одна мишура, графиня давно уже перенесла все ценное в другое место.

– Андор, что говорит Берток по поводу барона Вадаша?

– Пока молчит, но я думаю, что скоро барон даст о себе знать, если, конечно ему удастся выбраться из подземелья.

– А графиня, она не рискует, встречаясь с тобой в лесу. Может ей лучше находиться в своей крепости, там намного надежнее. Я конечно не всевидящий, но здесь и так понятно, что Вадаш Гаспар не успокоится, пока не отправит ее на тот свет.

– После того, как я с ней встречусь, мы решим и подсчитаем, сколько направить воинов к вам в помощь. Ты оставишь двух человек для наблюдения за Хадияр-беем и его войском. Соберетесь возле моста через ущелье, помнишь, где наши воины напали на караван. – Гиорджи кивнул. – Графиня Жомбор, – продолжал Вашар, – тоже направит своих людей к ущелью. Несколько отрядов повстанцев прибудет туда через день. Общими силами мы разобьем войско Хадияр-бея и заставим турок трепетать, а то в последнее время они слишком смело разъезжают по нашим дорогам. Бея пока оставьте в живых, он мне нужен. – Вашар поморщился и потрогал больное плечо.

– Что, сильно болит?

– Да, не отпускает. Дышло тебе в горло, – ругнулся он, – и пальцы перебиты, невозможно саблю держать.

– Андор тебе бы руку подлечить.

– Эх, собрать бы больше людей, да ударить по крепости Дубравица, – сменил разговор Вашар, – глядишь, еще одним форпостом у турок станет меньше.

– Что толку, Андор – это на время, потом они снова захватят крепость, для турок она имеет огромное значение. Эх, бедная Венгрия, – тяжело вздохнул Гиорджи, – раздробили ее на части, что теперь от нее осталось, все южные рубежи заняли проклятые турки. В прошлом веке Славония, Хорватия, Босния, Трансильвания – это все считалось нашими землями, теперь же, вся центральная часть Венгрии находится под турками. С северо-запада Габсбурги облизываются на наш пирог, с каждым годом он все худеет и худеет. Ты прав Андор, поднимать нужно народ, иначе превратят нас в турецких, да австрийских рабов.

– Хватились дворяне, да поздно, раньше нужно было думать, как магнатам руки целовать – продали они нашу родину за свое богатство и спокойствие.

Вашар, взяв с собой пятерых товарищей, направился в сторону замка Черный коршун. По дороге он обдумывал, как лучше поступить ему с Бертоком: направить его в Пресбург, чтобы он поджидал барона Гаспара или оставить его поблизости от крепости Дубравица, для ожидания встречи с Хадияр-беем.

После того, как Вашар узнал всю правду о Бертоке, у него и его друзей возникло жгучее желание уничтожить предателя. Но первым препятствием, остановившим Андора от карательного шага, была женитьба Бертока на Болгарке, которую он взял с двумя детьми. Гиорджи был родным братом Болгарки и намекнул ей, что рано или поздно Бертока все равно убьют за предательство, но сестра бросилась к его ногам и слезно умоляла оставить мужа в живых. Андор вынес на совет трех гайдуков поступок Бертока, и они решили: пусть он сыграет в их игру.

Берток честно признался во всем: что под страхом смерти Ребека заставила его тайно служить ей и барону Вадашу Гаспару. А дальше все, что происходило с участием Бертока – это был хорошо продуманный план графа Ласло. Впоследствии Вашар и его друзья признали, что правильно поступили, не убив Бертока, его двойная игра помогла им раскрыть многие планы барона Вадаша, вице визиря Алишер-паши и бывшего коменданта Черного коршуна Хадияр-бея.

Вашар почувствовал общую слабость, боль в плече не унималась. Он натянул повод коня и засунул руку под копеньяк. Кровь просочилась сквозь повязку, мало того, к ране невозможно было прикоснуться, видимо прижигание не принесло должного результата, и рана стала гноиться. Андор, чувствуя, что у него начинается жар, вытер со лба пот. До леса осталось немного, там он встретится с Илоной и насколько ему позволит здоровье, вернется в пещеру, ему необходимо немного отлежаться и долечить рану.

Оставив гайдуков на расстоянии, Вашар приблизился к условленному месту. День был пасмурный, и определить по солнцу точное время он не смог. Подождав немного, увидел, как вверх по склону мчится всадник – это была Илона. Еще издали она увидела между деревьев Андора и приветливо замахала рукой. Когда она подъехала ближе, гайдук заметил тревогу на ее лице. Осадив коня, графиня легко спрыгнула на землю и подошла к лошади Андора. Превозмогая боль, он попытался слезть с седла. Илона сразу же заметила его болезненный вид. Приветливо кивнув и поддерживая его за талию, помогла спуститься. Ее прикосновение вызвало у Андора боль, он поморщился и слегка отстранился от нее, но, не смотря на болезненное ощущение, обменялся дружественным приветствием.

– Андор, тебе плохо? Ты ужасно выглядишь. Это из-за раны, дай я посмотрю ее.

– Потом посмотришь. Ты сама-то, почему неважно выглядишь, у тебя что-то стряслось?

– Люди на южном склоне, сторожившие вход в склеп… В общем, на месте нашли четверых убитых, трое из них – мои и один твой.

– А где второй?

– Его не нашли. Мои гайдуки, осмотрев все вокруг, заметили следы трех человек, видимо его увели или он ушел по доброй воле. Я так думаю, что ночью Гаспар выбрался из подземелья, и пока стража спала, он перерезал их.

– Один?! Просидевший двое суток в подземелье, без воды и пищи, нет, здесь что-то не то. Ты говоришь, по следам был третий, видимо он и помог барону. Может это был кто-то из твоих людей?

– Не знаю, кроме трех убитых, мои люди все на месте.

– Вот пес, все-таки выбрался, я почему-то был в этом уверен.

– А я наоборот думала, что барон сгинет в подземелье.

– Значит тот, кто помог ему выбраться, хорошо знал расположение ходов и лабиринтов. Кто, по-твоему, этот человек?

– У меня есть догадка. Димитр – цыганский вожак сказал, что его люди не смогли догнать двух человек, я предполагаю, что это были Вадаш Гаспар и его слуга Шруз. Выходит, что рейнский палач пробрался в подземелье через склеп и нашел барона. Он знал о существующих лабиринтах, так как не один раз спускался с моим отцом.

– Как он проник в склеп, если вход охраняли пять человек?

– Так же, как и вышел, стража видимо спала.

– Если они взяли в плен моего человека, то вероятно будут его пытать.

– Он может что-то знать о тебе?

– Ничего особенного, если учесть, что меня видели в черной повязке не один десяток, «ощипленных» мною дворян, то это не страшно. Как ты думаешь, Илона, куда они направились?

– Гаспар будет рваться в Пресбург, там он посоветуется со своими людьми и постарается организовать охоту на меня и графа Ласло.

– И на меня, кстати, тоже, теперь он знает, кто оставил ему отметину под глазом.

– У них два пути, один по реке Марош, а другой лежит через Бестерце. Так каким же путем они пойдут?

– Илона, у нас мало людей, сейчас ты должна послать своих к Дубравице, около моста через ущелье будет сбор. Мои гайдуки уже там.

Вашар пошатнулся, и графиня вовремя подхватила его.

– Тебе срочно нужно к лекарю, иначе ты свалишься где-нибудь.

– Да, ты права, мне нужно отлежаться.

– Дай я все-таки посмотрю твою рану.

– Ладно, я согласен, у тебя есть на примете хороший лекарь?

– В деревне, недалеко от замка живет такая старушка, она быстро вылечит тебя.

– Хорошо, мы едем к ней, я только накажу кое-что гайдукам.

Вашар жестом указал старшему из группы приблизиться и отдал распоряжение:

– Двое останутся при мне, ты с остальными поедешь к Гиорджи, передашь ему, что я задержусь ненадолго.

Андор и Илона, спустившись в долину, направили коней шагом в обход замка. Вслед за ними, не отставая, ехали два гайдука.

– Ты позволишь мне остаться с тобой?

– Илона, давай сразу договоримся, ты возьмешь надежных людей и незамедлительно направишь их по обеим дорогам. Осмотрите все придорожные корчмы и постоялые дворы, опросите людей. Гаспару и его сообщнику нужна пища, они обязательно где-нибудь объявятся. Как только я почувствую, что могу сидеть в седле, сразу же подключусь к тебе. Кому принадлежит деревня, в которую мы едем?

– Это мои крепостные.

– А как же в плане дани, кто там собирает налог?

– Как кто? Я и отвечаю за это.

– А турки? Я слышал, что они сами наведываются в твои селения для сбора налогов.

– У меня есть человек, отвечающий за сбор дани, но видимо он не всегда справляется с этим делом, когда меня нет. Я так думаю, что турки, не получив очередной выплаты, сами пытаются собрать налоги.

– Ты уверена, что твоя бабка надежная?

– Ты мне не доверяешь? – в ее голосе проскользнули обидные нотки.

– Илона, не думай так, просто мы с тобой не в лесу живем, кругом люди и желающих получить за мою поимку награду, найдется не мало. Так ты хорошо знаешь эту бабку? Ей можно доверять?

– Не беспокойся, к кому попало, я не повезу тебя. Она живет вместе со своей внучкой, которая помогает ей в знахарском деле. Даже сами дворяне иногда обращаются к старухе, не одного она подняла на ноги после болезни или ранений. Некоторые называют ее ведьмой, может потому что она нелюдимая или за то, что варит разные зелья. Падет скотина на чьем-нибудь дворе – виновата ведьма, прижилась черная кошка в ее доме – значит, злой дух переселился к ней в дом. Крестьяне в деревне доводят сами себя до одури, развешивают на воротах чернобыльник, чтобы отпугнуть бабку-ведьму, но как только случается какая болезнь с их дитем, то лучше знахарки не сыскать во всей округе. К ней и едем. Тебя это устраивает?

– Понимаешь Илона, я не уверен, что могу бороться с болью дальше. Вдруг я потеряю сознание, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то увидел мое лицо.

– Ты доверяешь мне?!

– Да.

– Тогда будь спокоен, старуха и девушка, даже если и увидят твое лицо, будут молчать обо всем, что там будет происходить. Андор, ты мне очень дорог и лишиться тебя… – она на миг смолкла. – Для меня это значит, не просто потеря друга…

– Спасибо тебе Илона, я всегда буду помнить об этом.

– Андор, а вдруг когда-нибудь я узнаю твою тайну, это как-то отразится на нашей дальнейшей дружбе?

– Не хочу тебя заранее расстраивать, но если я открою свое истинное имя, многие будут по-настоящему удивлены.

– А я ведь не глупая и догадываюсь, что ты не простой крестьянин, пытающийся поднять людей на вооруженное сопротивление против турок. Имя твоего предшественника до сих пор остается в тайне. Не просто так Трезубец уже много лет оставляет свой «кровавый» след. И заметь, человек, владеющий перстнем, ни разу не ограбил простолюдина, а нападал только на очень состоятельных людей и в том числе турок. Я боюсь за тебя, что когда-нибудь, ты все же попадешься к ним в руки, и тогда твоя тайна сама по себе будет раскрыта. Я хотела бы в тот момент находиться с тобой рядом, чтобы разделить плаху, с которой скатятся наши головы.

– Пусть лучше это будет османский кол, чем меч венгерского или австрийского палача, – улыбнулся болезненно Вашар. Да, Илона, будь ты мужчиной, я бы признал тебя своим лучшим другом или даже братом.

– А разве женщина не может быть близким другом?

– Соратником в делах – конечно, но не в связи между мужчиной и женщиной.

– Значит, ты считаешь, что дружбы между нами не может быть.

– Да, я так думаю. Пока ты не полюбила меня, я мог считать тебя своим другом, но не более.

– А разве дружба и любовь – это не одно и то же. По-моему одно другому не мешает.

– Дружба – это крепкие отношения и общие взгляды, а любовь – глубокое чувство, даже друзьям не дано постичь ее истинных проявлений.

– Но ведь я способна на крепкие отношения и на глубокое чувство, так выходит, что я права – любовь и дружба крепко связаны между собой.

– Господь соединяет сердца влюбленных и складывает их в одно целое и если любовь крепка, то это навеки, я думаю, что только смерть может разъединить их на этой земле. Любовь – вечна, она на небесах вновь соединяет души влюбленных.

– Выходит, что после смерти моя душа встретится с Юстином, ведь мы любили друг друга.

– Да это часть твоей души, и вы обязательно когда-нибудь встретитесь, – это предначертано Богом.

– А на земле? Я ведь тебя люблю – значит, в другой жизни мне придется делить свою душу на две части.

– Я не вечный Илона, ты когда-нибудь встретишь и полюбишь другого мужчину, потому твоей душе суждено будет поделиться еще на одну часть.

– Только не в этой жизни, я не полюблю больше никого так, как люблю тебя. Скажи, Андор, ты хоть чуточку меня любишь? Но не говори только, что мы друзья, и что с твоей стороны, любви не может быть. И не нужно мне объяснять, что ты – разбойник и тебя кругом все ищут.

– Илона, мы ведь уже говорили об этом. Не пытайся разорвать мое сердце на части. Я не принадлежу только себе, пойми и не обижайся. Когда-нибудь ты все узнаешь, но не сейчас…

Конь Вашара слегка споткнулся и встряхнул хозяина, причинив ему боль в плече. Гайдук нагнулся к излучине седла и ухватился обеими руками, чтобы не свалиться на землю. Разговор пришлось прервать. Илона, прижав своего коня к ноге Андора, поддержала его, тут же на помощь подоспели двое гайдуков.

Глава 18. Ханга

Впереди показались крыши домов небольшой деревни, и графиня направила своего коня к самому крайнему.

Пока Андору помогали спуститься с коня, Илона подошла к полуразвалившемуся крыльцу, где ее с поклоном встретила юная девушка, которую звали Ханга. Графиня прошла в убогий домик, указав девушке рукой, чтобы следовала за ней. Входная дверь была низкая, пришлось нагнуться, чтобы переступить порог.

Посреди избы стояла покосившаяся печь, труба которой уходила под крышу. Между стенкой и печью разместились полати. Потолка в доме не было, над головой сразу же находилась двухскатная крыша, покрытая снаружи тростником и соломой. По стенам были развешаны пучки трав и растений, видимо собранные хозяевами для последующего отвара. Слева за дверью стояла большая кадка с водой, а в углу разместился стол с двумя скамейками. Пройдя по земляному полу, Илона увидела у маленького окошка, сидящую старушку. Урсула, узнав графиню, улыбнулась беззубым ртом. Ее седые волосы выбились из-под платка. Ханга подошла к бабке и, улыбаясь, прижалась к ней.

Как только Илона вошла в избу, сразу стало понятно, что ей здесь рады. Хоть изредка, но госпожа бывала в деревне и постоянно заглядывала к старушке и ее внучке. Илона знала, что Ханга не была ее родной внучкой, но старалась не выдавать девушке тайну. В деревне, злые языки поговаривали, что девушка была подкинута старой бабке еще младенцем и, что сам дьявол приложил к этому руку. Но в действительности дело обстояло так: четырнадцать лет назад, граф Жомбор и его дочь Ребека, тайно возвращаясь из Польши, столкнулись с обозом турок, везущих на телегах награбленное имущество. Охрана графа была одета в мундиры польских кавалеристов, и потому им не пришлось скрывать от турок, что они мадьярские воины. Граф всегда относился жестоко к захватчикам и на этот раз не помиловал отряд врага. Они изрубили саблями и перекололи пиками турок, а пленных мужчин и женщин с детьми, отпустили восвояси. Пожилая женщина протянула сверток графу, умоляя забрать то, что в нем находилось. Когда развернули тряпки, то увидели дите-девочку, которой не было еще и шести месяцев. Она не плакала, а оглядывала людей своими светлыми глазками, из-под платка просматривались белые волосы.

Положение, в котором пребывали граф и его дочь, не давало возможности приютить бедное дитя, но Ребека вспомнила об одной старухе-знахарке, живущей в деревне. Турки убили у нее дочь, а маленькую внучку угнали в полон. Вот так попала Ханга к старухе и стала ее внучкой. Откуда она взялась, у кого забрали ее турки, никто не мог сказать. Все, что было при ребенке – это висевший на ее шее серебряный медальон, в центре которого был изображен круглый щит и рука с мечом, видимо басурманам было не до осмотра ребенка, и медальон остался незамеченным.

Ребека отнесла девочку к старухе и, дав ей денег, попросила присмотреть за ней. Вскоре граф Жомбор был убит, а графиня долгое время скрывалась и только изредка навещала принадлежавшую ей деревню.

– Бабка Урсула, я вижу, у вас тут ничего не меняется, как были «хоромы», так и остались, – обратилась Илона с шуткой к старухе.

– А что нам еще нужно, вода есть, краюха хлеба тоже, что Бог пошлет – тому и рады. А ты – госпожа, я слышала, вернулась в замок. Э-хе-хе, как же тебе удалось выкорчевать оттуда нечисть басурманскую.

– Сама не знаю, видимо и мне Бог помог, – улыбнулась графиня, – ну, а ты Ханга, как поживаешь? Наверно женихи табунами вьются вокруг тебя, смотри, в какую красавицу превратилась.

Девушка смущенно заулыбалась, но ничего не ответила.

Их разговор был прерван появлением гайдуков. Едва протиснувшиеся в двери и поддерживая Вашара, они завели его в избу. Бабка вскочила с лавки и, всплеснув руками, указала на полати. Илона кивнула вошедшим людям на дверь. Мужчины, положив бережно Андора на спину, вышли во двор.

– Бабка Урсула, этого воина необходимо вылечить, он ранен в левое плечо. Я не повезла его к себе замок, ему нужна твоя помощь. Скажу вам с Хангой одно, никто не должен видеть его лицо. Двое гайдуков разместятся во дворе под навесом и будут охранять его днем и ночью. Едой и всем необходимым, я вас обеспечу. Подними его на ноги, чем быстрее, тем лучше. Я буду навещать вас каждый день. Что скажешь?

– Взгляну на рану, тогда и скажу, а пока я только вижу, что он вот-вот в беспамятство впадет. Дочка, – обратилась она к Ханге, – разожги во дворе огонь и поставь казанок с водой. А ты госпожа, пока побудь со мной. Илона села на лавку к окну, а старуха принялась стягивать с Андора одежду.

– Ай-яй-яй! – запричитала Урсула, – это где ж тебя родимый так угораздило. – Она осторожно освободила от повязки воспаленную рану, осмотрев ее, покачала головой, – жар у него сильный, как бы чего недоброго не приключилось.

Встревоженная ее словами Илона, поднялась и подошла вплотную к полатям.

– Заражение?!

– Поправлю руку, напою снадобьями, к утру будет видно, а пока госпожа, я должна остаться с ним одна. Не мешай. Иди с Богом, завтра приедешь.

– Хорошо бабка Урсула, я пришлю человека, он привезет все, что нужно. Повязку с лица пока не снимай и помни, чтобы никто в этой деревне не узнал, что у тебя кого-то прячут.

– А я в деревню-то не хожу и никого не приглашаю к себе, будь спокойна госпожа, а сокола твоего, я постараюсь поднять на крылья.

Графиня вышла на улицу и, отдав распоряжения гайдукам, прыгнула на коня и поскакала к своему замку.

Урсула зажгла коптилку и, раздев больного до пояса, стала колдовать над его раной. Ханга приготовила нехитрые приспособления, обработав их в кипятке и над огнем. Пришлось сделать надрезы ножом, и под легкими прикосновениями пальцев старухи, потекла сукровица. Внучка помогала ей, обтирая рану вокруг, и бросала на пол пропитанные гноем тряпки.

Повязка на лице Вашара при каждом вздохе прилипала к носу и рту, затрудняя при этом дыхание, ее пришлось снять. Перед их взором открылось худощавое, мужественное лицо, украшенное большими усами. Его длинные и вьющиеся волосы разметались по постели. От боли и слабости, туман застилал глаза, Андор сквозь пелену разглядел старуху и юную девушку, он попытался дотянуться правой рукой до своего лица, и ему это удалось. Веки на глазах задрожали и плотно сомкнулись, а рука беспомощно опустилась на постель. Он потерял сознание. До поздней ночи его мучил сильный жар, тело горело, но со временем, благодаря питью, приготовленного Урсулой, ему стало легче. Бабка два раза обтирала тело больного лечебным составом, затем ее сменила Ханга, она присела рядом с постелью и обтирала со лба выступающий пот.

Бабка вышла во двор и налила коню полведра воды и, не дав допить до конца, забрала ведро. Она какое-то время ворожила, что-то нашептывая над ведром, а затем остатками воды умыла тело Вашара.

Урсула, после всего проделанного, составила из двух скамеек подобие ложа и прилегла у окна.

В избе было душно от постоянно горящей коптилки. Укрыв бережно больного, девушка открыла дверь. Рядом, на земляной завалинке сидел гайдук и, как бы спрашивая, молча кивнул головой, в каком, мол, состоянии находится их предводитель. Девушка шепотом ответила:

– Плохо, может к утру оклемается.

И действительно, только забрезжил рассвет за окном, Вашар пробудился и увидел сидящую рядом с полатями девушку, она низко склонилась над постелью, ее голова покоилась на руках. Он взглянул на свое перевязанное плечо и правой рукой слегка прикоснулся к волосам девушки. Она мгновенно подняла голову и, выпрямившись, виновато взглянула ему в глаза.

Вашар, передвинув тело к стене, шепотом произнес:

– Ты поспи еще, небось, всю ночь просидела со мной.

Она, молча, отодвинулась, давая понять, что выспалась. При тусклом свете он разглядел ее. Милое личико девушки обрамляли светлые волосы, они были стянуты к затылку и заплетены в косу. На стройное тело одета длинная, холщовая рубашка, поверх которой, была наброшена на плечи темно – коричневая пруслика без рукавов. Ханга напоила Андора из глиняной плошки, наполненной лечебным отваром и, промокнув его губы чистой тряпкой, улыбнулась.

– Спасибо красавица. Как зовут тебя?

– Ханга, – скромно ответила девушка.

Вашар обвел взглядом убогое жилище и с сожалением спросил:

– Как вы можете так жить? Здесь наверно зимой холод лютый.

– А вот так и живем, сокол ты наш, – прокряхтела старуха, поднимаясь со скамеек, – того и гляди, ветром сдует. Да и времечко тяжелое нынче, давеча я платила подать только за себя, а как появилась внучка, совсем ободрали окаянные. Графиня-матушка с нас не берет теперь дань, да вот турки житья не дают, как приезжает сборщик налогов, так мы в лесу прячемся. Нечем платить, скоро последнюю хибару за долги заберут. Да и за Хангу боюсь, как бы басурмане не угнали ее на чужбину.

– А как же графиня? Взяла, да помогла бы вам.

– Она если раз в год, словно ясно солнышко покажется, так и польза от нее есть, а так мы с внучкой знахарством перебиваемся, что люди подадут и на том спасибо. Раньше сюда знатные господа наведывались, всем нужна была бабка Урсула, а теперь видно все заговоренные стали от смерти, да от болезней.

– Ханга, мои люди здесь? – обратился Андор к девушке.

– Там, во дворе сторожат, – махнула она рукой.

– Позови кого-нибудь, мне пошептаться нужно.

Девушка открыла дверь и поманила пальцем гайдука, он вошел и поклонился Вашару.

– Присядь. Поедешь сейчас в замок к графине Жомбор, скажешь от моего имени, пусть подводу приготовит: еды, платья там какие и утварь пусть прихватит. Деньги возьми, золотом не нужно, серебра немного, больше медяками, чтобы любопытства у людей не было. Графиню мне срочно привези, без нее не возвращайся.

Гайдук, молча, кивнул и, выйдя во двор, предупредил товарища, что уезжает.

– Говорят ты искусная знахарка, – обратился Андор к бабке.

– Кхе-кхе, – хмыкнула старуха, – говорят под Пештом коровы стали нестись.

– А внучка обучена твоему делу? – пропустил он шутку старухи.

– Почитай она и выхаживает тебя, я только настои да лекарства делаю.

– Хочешь в добротном доме жить, людей лечить? Да и внучка смотрю, у тебя скоро будет на выданье.

– А нам и здесь хорошо, мил-человек, куда нам еще идти-то от «сладкой» жизни. Мне-то уж собираться скоро, а вот за Хангу была бы тебе витязь признательна, если приютишь ее.

– Ничего бабка, ты еще поживешь. Если согласишься, то прямо хоть завтра в путь, тебя вместе с Хангой к хорошим людям отвезут. Что вам, правда, здесь делать, не дай Бог, турки приглядят девицу.

Девушка после его слов с тревогой посмотрела на старуху.

– Вот приедет госпожа, там и решим. А ты поспи, поспи еще сокол, ишь как расщебетался, знать на поправку пошел.

Ханга еще раз попоила гайдука целебным отваром, и с заботой укрыв его, вышла во двор управляться по хозяйству. Андор заметил, что с ее губ не сходит улыбка, видимо его предложение переехать в другое селение, запало в душу юной девице.

До того, как солнце перевалило за полдень, с улицы послышался конский топот и скрип тележных колес. Графиня, в сопровождении шести стражников, въехала во двор. Она сразу же отдала распоряжение, разгрузить телегу и, не медля, поспешила в избу.

Андор лежал на полатях, с повязкой на лице. Они поприветствовали друг друга.

– Как ты себя чувствуешь, – спросила она, подсаживаясь к больному.

– Спасибо бабке Урсуле, да ее внучке, меня даже знатные лекари так быстро не приводили в чувство. Отоспался, так что еще денек и можно на коня.

– Не спеши витязь, рано еще, как сядешь на коня, так и свалишься, – предостерегла его старуха.

Он оглядел присутствующих в избе и взглядом намекнул Илоне, чтобы она выпроводила всех во двор. Графиня, указа на дверь рукой и дождавшись, пока старуха с внучкой не покинут жилище, обратилась к Андору:

– Нам не удалось перехватить отряд Хадияр-бея. Только что прибыл человек из ущелья, он сообщил, что к бею прибыло подкрепление, и турки благополучно добрались до крепости Дубравица.

– Пусть войдет прибывший, – попросил Вашар.

– Господин Андор, – обратился к нему гайдук, Борат передал Вам, что к двум сотням воинов, к бею на помощь пришли из крепости еще столько же. Два отряда повстанцев испугались и отказались нападать на турок. Гиорджи и Борат отдали приказ – пропустить врага через ущелье.

– Неужели кто-то предупредил коменданта крепости о приближении Хадияр-бея? Что говорят люди, следившие за его отрядом, может кто-то из турок проскочил в Дубравицу? – спросил Вашар гайдука.

– После того, как бей обнаружил убитых воинов на перевале, он спешно направил свой отряд в крепость.

– Я же приказал, надежно спрятать трупы. Ладно, потом разберемся. Гиорджи или Борат наблюдали за вершинами гор, может турки разжигали костры?

– Не знаю, – ответил гайдук.

– Андор, ты думаешь, что турки могли просигналить кострами в Дубравицу? – удивленно спросила Илона.

– Не исключаю, моим воинам нужно было зорче наблюдать за этим делом, – ответил он графине и следом задал вопрос гайдуку, – где сейчас мои друзья?

– Они с гайдуками направились в Соляное ущелье.

– Срочно передай им мой приказ, разместить людей на входе и выходе из ущелья, в более узких местах подготовить завалы из камней. Илона, ты можешь направить своих людей на помощь моим гайдукам?

– Могу. Так ты думаешь, что Хадияр-бей сразу же ринется к соляным копям графа Ласло?

Вашар не ответил сразу, а отправил гайдука с посланием к Гиорджи и Борату и попросил передать на словах, что дня через два, он сам прибудет в ущелье, только после этого он ответил Илоне:

– Как говорят кузнецы: «Железо куют, пока оно горячее», Хадияр-бей прибыл в Трансильванию не для того, чтобы собирать дань, здесь и без него хватает сборщиков, у него другая задача, принудить графа Ласло, чтобы он подчинился бею. Если Хадияр-бей подойдет к замку со стороны центральных ворот, то от его войска останется мокрое место. А вот попади он снова в пещеры, наверно добудет доказательства, что там держат турок силой.

– Может у бея есть лазутчик среди твоих людей. Ты по-прежнему доверяешь Бертоку?

– Есть обстоятельства, которые не дадут Бертоку совершить измену во второй раз. Болгарка – его жена, ждет ребенка, а для Бертока – это важнее его собственной жизни.

– Под пытками и от дитя откажется.

– Не вижу смысла. Он добрый воин, но тебе Илона удалось сломить его волю, просто мы дали ему шанс. Через него нам удалось выманить бея из Турции.

Хорошо, будь по-твоему, тебе виднее. Но как ты собираешься через два дня взять оружие в руки, ведь ты еще слаб?

– Ничего, главное, чтобы рана заживала, а с недомоганием я в седле справлюсь. – Вашар замолчал, но что-то обдумав, продолжил, – Илона, ты разрешишь бабке с внучкой переселиться в другое место?

Графиня удивленно посмотрела на Андора.

– Я сама хотела поселить их у себя в замке. Ты что, хотел таким образом их отблагодарить?

– Почему ты раньше не думала о них? Могла бы и помочь.

– Ты сам прекрасно знаешь, почему не смогла.

– Отправила бы их в дом на болотах.

– Андор, мне не до этого было, свою шкуру нужно было спасать.

Тебе – то, зачем они понадобились.

– Жалко мне их, хочу, чтобы они по-человечески зажили. Ну, так как, отпустишь?

– Куда?

– В селение графа Ласло.

– Вот тебе раз! А чем им будет хуже, если они будут жить у меня.

– Там люди кругом, а в твоей крепости они будут чувствовать себя подневольными. У бабки руки золотые, не пропадет ее знахарство, да и девица найдет себе жениха хорошего.

– Андор, а ведь Ханга бабке Урсуле не родная внучка.

– С чего ты взяла?

Илона рассказала ему всю историю, как они с отцом отбили младенца у турок.

– И что, о ней совсем ничего неизвестно, кто например, были ее родители?

– Ничего, есть правда, одна интересная вещица – на шее Ханги хранится медальон, по-моему, он имеет отношение к ее рождению, я точно не помню, кажется, на нем есть изображение сабли.

– Сабли?! Интересно взглянуть бы на медальон, может это геральдический знак какого-то рода. Позови девушку.

Ханга вошла и, смущаясь по-прежнему графини, остановилась в двух шагах от полатей.

– Покажи нам Ханга свой медальон, – обратилась к ней графиня.

Девушка с готовностью сняла через голову вещицу и протянула госпоже. Илона, разглядев медальон, передала в руку Андора. Ханга поднесла ближе коптилку, и гайдук уставился на изображение, затем перевел взгляд на девушку, и еще раз на медальон.

– Откуда он у тебя?

– Бабка надела еще в детстве.

– Позови бабушку, я хочу с ней поговорить, – попросил Вашар.

Пока Ханга ходила за старухой, Илона спросила Андора:

– У тебя были такие глаза, словно перед тобой явилась святая Дева Мария. Что примечательного ты заметил в медальоне? Он тебе что-то напомнил?

– Странно, занятная вещица, как она могла оказаться у ребенка?

– Андор, может, объяснишь, в чем дело?

– Потом, потом, Илона, мне стоит разобраться в этом деле. Пока ничего не могу сказать, мне самому интересно. После этой истории я не стану настаивать, пусть они живут у тебя в замке, ведь по сути, Ханга обязана тебе свободой, а может и жизнью, не отбей вы ее у турок, погибла бы по дороге в Турцию.

Старуха вошла в сопровождении внучки, и Андор сходу задал им вопрос:

– Хотите переехать к госпоже в замок и жить там?

– Ой! – Воскликнула девушка и всплеснула руками. Ее глаза радостно засветились.

Урсула молча села на лавку у окна.

– Бабка Урсула, так вы поедете жить ко мне? – в нетерпении спросила графиня.

– Стара я уже, не хочу с родного места подниматься. Ты хочешь госпожа, чтобы две пташки поселились в дорогой и красивой клетке?

Умру я там с тоски. Возьми лучше Хангу, пусть она справно прислуживает тебе.

– Бабушка, я без тебя никуда не поеду, – воскликнула девушка и прижалась к старухе.

– Ну, вот – тебе и ответ. Не серчай госпожа графиня, за помощь благодарствуем тебе, но жить в каменных стенах мы не сможем.

– Что я тебе говорил! – сказал Андор Илоне, – а со мной поедете? – обратился он к старухе и внучке.

– Если госпожа позволит.

– Так вы заранее сговорились?! – возмутилась графиня, – выходит за ним, вы хоть на край света, а я… – обиженно, как ребенок, она надула щеки.

– Илона, пожалей старого человека, – пытался успокоить ее Андор, – ну, правда, зачем их держать в крепости, пусть живут среди людей. Я уверен, что им там очень понравится. А ты будешь их навещать.

Я потом тебе кое-что скажу, и ты сама будешь рада, что отпустила их.

Илона подняла брови от удивления, затем взглянула на бабку, перевела взгляд на Хангу, вздохнула глубоко и сказала:

– Пусть сами решают, надумают, дам им денег и в дорогу подарю лошадь с телегой.

Девушка с восторгом вскликнула и, подскочив к госпоже, поцеловала ей руку. Бабка Урсула наблюдая за всеми, улыбнулась.

– Ребенок, что с нее взять, замуж ей пора, там и повзрослеет. Ради нее брошу все. Решили – значит, будем собираться.

Оставшись наедине, Илона присела рядом с Андором и, нежно погладив его рукой по груди, сказала:

– Ну, куда ты так торопишься, ведь тебе даже бабка говорит, свалишься с седла. Путь не близкий, тебе еще лечиться нужно.

– Да понимаю я вас, но времени у меня нет разлеживаться тут, если Хадияр-бей направит отряд в ущелье, то битве не миновать. И не могу я здесь долго находиться, мало ли за мной охотится людей, не дай Бог узнают. Что я могу сделать – раненный, да с двумя гайдуками.

– Перебирайся на время ко мне в замок, там ты будешь под надежной защитой, а как легче станет, уедешь к своим товарищам.

Вашар задумался: «А что? Верно она рассуждает, в замке куда надежнее, чем в этой хибаре».

– Зови людей, будем собираться, – решительно заявил Андор.

Рот Илоны расплылся в улыбке, она живо вскочила и, открыв дверь, крикнула гайдуков.

Вечером к избе бабки Урсулы подъехали вооруженные всадники, и помогли сложить весь нехитрый скарб на телегу.

В миле от замка Черный коршун небольшой отряд разделился на две части, одна направилась в крепость, а другая взяла направление на юго-восток, где был расположен замок графа Ласло – Железная рука.

Глава 19. Хитрый план

Двое суток прошло с тех пор, как барон бежал из камеры пыток и, плутая по подземелью, был обнаружен своим слугой. Благодаря хорошей памяти Шруза и неоднократному посещению лабиринтов Жомбора, им с бароном Гаспаром удалось найти путь в склеп.

Сквозь щель в двери они определили, что на поверхности был день и стража, охранявшая подступы к гробнице, все так же находится на месте. Подкрепившись остатками пищи и запив вином, они решили дождаться темноты, чтобы напасть на людей графини. Шруз отдал барону свою саблю, а себе взял кинжал.

На землю опустилась мгла. Палач прислушался. Люди, охраняющие вход, не издавали звуков. Только стрекотание цикад и сверчков, да пение ночных птиц, нарушали ночную тишину. Он тихонько приоткрыл дверцу, в которую ранее проник в склеп и увидел спящих охранников. Видимо спокойные ночи, и отсутствие опасности притупили их внимание. Двое, как и два дня назад, расположились рядом с аркой, а трое отдыхали поодаль.

Гаспар и Шруз подкрались к людям и четкими движениями убили одного за другим спящих. Оставили в живых только одного, связав руки веревкой, потащили за собой к окраине леса, где два дня назад Шруз оставил стреноженного коня. На месте его не оказалось, видимо бедное животное развязалось и умчалось прочь.

Посоветовавшись между собой, решили дождаться утра и только после допроса охранника двинуться в направлении Бестерце. Барон Вадаш понимал, что Ребека и ее таинственный помощник, после того, как обнаружат трупы людей, разошлют воинов на его поиски. Это значило, что им со Шрузом нужно опередить неприятеля и как можно дальше уйти от замка. Потому разбудив слугу и, подняв пленника, они направились по дороге к местечку Дева. На злополучный, постоялый двор, где их чуть не схватили, заходить не было смысла – значит придется добираться до Дьюлафехервара, к родному дяде Гаспара.

Хотелось пить и есть, денег осталось совсем мало и только тех, что лежали на дне тощего кошелька Шруза. Свой шелковый кошель барон по всей видимости утопил в воде, когда выбирался по веревке из колодца.

Как только расцвело, Шруз предложил заняться мадьяром. Он поставил его на ноги и, привязав веревкой к дереву, учинил допрос:

– Кому ты служишь?

Пленник упорно молчал.

– Кто приезжал к склепу за последние двое суток? Молчишь?! Ну, сейчас ты у меня заговоришь.

Палач заткнул ему рот тряпкой и достал из-за голенища сапога кнут, концы которого увенчались железными бляшками. Размахнувшись, Шруз ударил пленника между ног. Тряся головой, он дико зарычал от боли. Палач ударил еще два раза и, дождавшись, пока истязаемый не успокоится, вынул кляп.

– Продолжим.

– Меня наняли на службу.

– Кто тебя нанял, кому ты служишь?

– Люди Вашара, они приказали сторожить вход в склеп. Я больше ничего не знаю. Отпустите меня.

– Марид – Вашар, ты видел его в лицо? – подключился к допросу Гаспар. Пленник отрицательно замотал головой.

– Где находится логово разбойника?

– Не знаю, нам всегда приказывали собираться в ущелье.

– Как называется ущелье?

– Дьердя Доже.

– Сколько человек у Вашара?

– Не знаю.

– Так, я вижу, ты не хочешь добром отвечать – значит, поступим с тобой по-другому. Продолжай, – барон кивнул палачу.

Шруз опять заткнул пленному рот и, вынув кинжал, поднес к уху. Мадьяр замычал и задергался, но палач, ухватив его за ухо, моментально отсек и мазнул кровью по его лицу. Подождал, пока мадьяр утихнет, палач, улыбаясь, тихо спросил:

– У тебя есть женщина? – Мужчина не понял вопроса и уставился ошеломленными глазами на палача. – Я спрашиваю, жена или женщина у тебя есть?

Бедный пленник закивал головой. Шруз кинжалом надрезал тесемку на поясе мадьяра, и штаны соскользнули вниз.

– Если ты сейчас не скажешь, где прячется ваш главный разбойник, я лишу тебя мужского величия.

Пленник умоляюще закивал головой и после того, как ему вынули кляп, быстро заговорил:

– В нескольких местах, в горах скрываются люди, их называют повстанцами. У Вашара есть товарищи, они набирают людей для нападений на турок и на всякие другие дела.

– Где живут его друзья и как их зовут? – спросил барон Вадаш.

– Я не знаю, – заплакал мадьяр от унижения и боли, – отпустите меня ради Бога, я правда больше ничего не знаю.

– А ты сам, где живешь?

– От замка Железная рука на север, в десяти верстах есть деревня Мольнар, там еще мельница разрушенная стоит. Вот там и живу с женой и детьми.

– Ладно, брось его, нам спешить нужно, – приказал барон Шрузу.

– Просто так бросить? А вдруг он преждевременно отвяжется и наведет на нас людей графини.

– Ну, тогда сам знаешь, что делать, – кинул на ходу Гаспар.

Палач подошел к мадьяру и презрительно сощурившись, ударил его ножом в живот. Тело бедного пленника обвисло на веревках, и голова склонилась на грудь. Шруз обтер кинжал об его рубаху и поспешил за бароном. До Дьюлафехервара им предстояло преодолеть сто верст.

Рана на плече Вашара заживала, но очень медленно и при движении рукой повязка вновь пропитывалась кровью, так что приходилось держать ее на перевязи.

Бабке Урсуле удалось снадобьями снять жар, и Андор уже подумывал, когда ему вернуться в Соляное ущелье. Гайдуки, которых он направил к своим товарищам, передадут им план по разгрому отряда Хадияр-бея и по пути завезут знахарку с внучкой в городок Хэди. В запасе у Вашара было всего два дня, чтобы собрать как можно больше людей и разместить их небольшими отрядами в разных местах. Ни один турок не должен покинуть живым поле боя.

Андор мог только догадываться, сколько бей соберет конников для нападения на гайдуков в ущелье. Турки не только умели воевать, но и быстро управляться на оккупированных территориях. Каждый из воинов, получивший тимар за доблестную службу, обязан по приказу или по тревоге встать под боевое знамя султана. Чем состоятельнее был господин, тем больше он направлял своих людей в собираемое войско.

Вашар тоже мог собрать людей и не одну сотню, но в Трансильвании с недавнего времени действовал договор с султаном и никто из влиятельных особ не хотел впасть в немилость к Великолепному. Даже королева вынуждена отдать корону Венгрии султану, пока подрастает ее сын и не имела возможности бороться с оккупационными войсками турок.

Получалось численное превосходство противника, а это значило, что громить его нужно хитро и умело. За эти два дня Андор должен принять окончательное решение и на утро третьего дня покинуть замок Черный коршун.

Уединившись с Илоной, он долго расспрашивал ее о Вадаше. Куда он мог направиться, к кому обратиться за помощью, был ли смысл возвращаться Гаспару в Пресбург, не отомстив графине. Илона знала многое из жизни барона, вероятно, поэтому он хотел избавиться от нее.

– Гаспар может в кратчайший срок собрать людей? – спросил Андор графиню.

– Конечно, у него есть знакомые в разных городах, готовые оказать помощь. В Дьюлафехерваре живет его дядя, я слышала от Гаспара, что он готов всегда ему помочь. Вот только я не думаю, что барон из-за нанесенного мною унижения, пойдет брать силой замок.

– А если у него будет возможность заманить в засаду Вашара, как ты думаешь, он откажется от такого предложения.

– Вадаш хитер, он проверит сведения.

– Но тебе Илона он поверил, – усмехнулся Андор.

– После всего, что произошло с нами, он ненавидит меня и вряд ли когда-нибудь поверит.

– А Бертоку Вадаш поверит?

– Думаю да, но это должно быть, что-то невероятное.

– Ну, например, точное место, где скрывается Вашар и хранит свои награбленные богатства.

– Что ты затеваешь? Ты хочешь, чтобы барон…

– Вот именно, я хочу, чтобы он клюнул на эту наживку.

– Что ты еще придумал?

– Есть одна мудрая пословица: «Не наступай дважды на одни и те же грабли», но если барону Гаспару хитро преподнести сведения обо мне, он обязательно наступит еще раз.

Илона рассмеялась:

– Ты имеешь в виду случай, когда ты столкнул Гаспара с турками возле моего замка. Ну, уж нет, Гаспар второй раз не пойдет на это.

– Почему же?! Я ранен, он прекрасно об этом знает и стоит только Вадашу протянуть руку, как несметные богатства посыплются ему в ладонь и к тому же он теперь знает, что мы с тобой Илона действуем заодно. Для него есть шанс рассчитаться и с тобой, если он не глупый, то обязательно подумает над этим, после того, как к нему прибудет Берток.

– А турки? Ведь по твоему замыслу их как раз и не хватает.

– Есть одна задумка, но мне нужно быть рядом со своими друзьями. Поможешь мне?

– Говори, что нужно сделать.

– Для начала позови моего гайдука, я отправлю его за Бертоком. Мне нужны пять крепких воинов, они сопроводят Бертока до Дубровицы, а затем до Дьюлафехервара.

– Так ты хочешь, чтобы Берток посетил дядюшку барона? Или… Может сам Вадаш окажется в городе?

– Ты догадлива, и если судить по твоей осведомленности, дядя Гаспара не откажет ему в помощи и снарядит людей на поиски логова неуловимого гайдука. Илона, я завтра должен ехать, без меня моим друзьям будет трудно управиться.

– Но ведь ты еще слаб! Одно дело рассуждать и готовиться к бою, а другое, участвовать в нем.

– Хорош тот командир, у которого все люди на своем месте и знают наперед, что им предстоит делать. Руководить я могу и без сабли в руке, не век же мне быть хворым, когда-то должен я поправиться, а лежать здесь и ждать – это мне не подходит.

Графиня погрустнела после его слов, она видимо думала, что Андор из-за ранения задержится у нее в замке, но упрямый гайдук не хотел оставаться даже на два дня, как предполагал в начале.

– Илона, неужели ты так привыкла ко мне?

– Ты еще спрашиваешь! Я только и жду с тобой встречи.

– Мне порой кажется, что ты просто упрямая девчонка, забившая себе в голову мечту о героическом и самоотверженном принце. Мы с тобой взрослые люди и понимаем, что в нашем положении, наш союз может быть только в военном деле. Вероятно, ты не хочешь усвоить для себя, что я человек слова и не привык дважды повторять…

– Андор, я уже не раз это слышала от тебя, – перебила она.

– Вот и я тебе повторяю, что ты упрямая и не хочешь, чтобы мы были с тобой просто друзьями. Скажи честно, чего ты хочешь? Чтобы я стал твоим мужчиной? Или тебе будет достаточно, что я сниму с лица повязку?

– И того и другого.

– Во первых я уже говорил тебе, нам не суждено быть вместе, а во вторых, завладев моей тайной, ты никогда не добьешься моей любви.

Недобрые искорки блеснули в глазах графини, но она предпочла промолчать.

– Илона, мы должны с тобой раз и навсегда покончить с этим. Я хотел договориться раньше, но помешало мое ранение.

– Андор, ты ведь знаешь, что я тоже скрывала от людей свое настоящее имя, и мне приходилось менять свою внешность, но, тем не менее, я открыта перед тобой и не скрываю своих тайн.

– Не забывай одно, что мы встретились с тобой слишком поздно, чтобы объединиться для супружеской жизни. В делах – да, здесь нам пришлось прийти к согласию, но об остальном я даже не предполагал, а уж тем более не давал тебе никаких надежд. У меня своя жизнь, полная неожиданностей и я не готов менять ее в угоду любви! – Вашару захотелось прекратить этот разговор, и он сделал особенный упор на последние слова.

– Да, понимаю, мы не договорили с тобой, – Илона собралась внутренне, напустив на себя холодность, – и вижу, что мои старания были напрасны. Конечно, я мечтала, что мы будем вместе, так как некоторые дела объединили нас в единое целое. Я о многом думала, но если честно, то не хотела соглашаться с тем, что твое сердце отдано другой женщине. Может быть, мне было бы легче, узнай я, что у тебя кто-то есть, но когда ты умалчиваешь об этом, у меня остается маленькая надежда, что ты когда-нибудь повернешься ко мне лицом. Я догадываюсь, что ты, скрывая свое лицо, хранишь очень серьезную тайну и даже перед своими товарищами по оружию не готов раскрыться. Но у тебя есть друзья, которым ты доверяешь! Так почему ты хочешь, чтобы мы с тобой оставались друзьями, а продолжаешь скрывать от меня свои тайны?! Я готова поклясться, чем хочешь, что твоя тайна умрет вместе со мной, даже под самыми жестокими пытками у меня не вырвут ее. Но ты и здесь не готов открыться мне! Значит, существует что-то такое, что мешает тебе сделать признание. Что это?

– Я думаю Илона, пришел тот момент, когда я должен объясниться с тобой до конца. Ты умная женщина – это бесспорно, но в силу своих внутренних противоречий ты не можешь понимать людей, ты привыкла, что все исполняли твои прихоти, ты добивалась многого путем своего характера. Но я не тот человек, который по мановению твоей руки, пойдет за тобой безропотно. Я могу открыться перед тобой хоть сейчас, но ты тогда примешь для себя одно решение – мы расстанемся с тобой навсегда. Ты больше не увидишь меня, в этом я тебе могу поклясться. Ты готова к такому решению? Вот здесь и сейчас, реши для себя окончательно: или ты принимаешь все, о чем я тебя прошу или мы расстаемся навеки.

Вашар потянулся к повязке, давая понять Илоне, что готов сорвать ее с лица.

То, о чем говорил Андор, сейчас боролось в графине Жомбор. Злость и ненависть к прежнему Вашару до сих пор не угасли в ее груди. Шрам, оставленный между лопаток по приказу гайдука, взывал о мести. Но сейчас перед ней был совсем другой Вашар, он был ее другом. Прими сейчас она решение, и они останутся друзьями навеки. Но только друзьями. И вдруг в ней проснулось другое чувство: она уже не сможет больше говорить ему о своей любви и никогда искорка надежды не вспыхнет в ее сердце огоньком, она своим решением поставит крест на своей мечте. Все это перемешалось в голове Илоны и с сумасшедшей силой давило на ее сознание. Она понимала, что сию минуту должна дать любой ответ и как это бывало раньше, заглянула в глубину своего сердца и на какой-то миг отрешилась от всего происходящего. Она сделалась прежней Ребекой – холодной, расчетливой, уверенной в собственных силах и готовой принимать любые решения. Силой своего темперамента, она подавила чувства, мешавшие ей быть собой.

Она холодно взглянула на Вашара, и протянула руку к его повязке. Он снял ее, и Илона увидела мужественное лицо зрелого мужчины. Его темные глаза под густыми бровями, прямой нос, пышные черные усы и красивые губы. На подбородке виднелась небольшая ямочка, как бы разделяя его на две части. Она никогда раньше не видела этого человека. Илона усмехнулась и про себя подумала: «Ну вот, я и добилась своего, теперь я увидела его лицо. Но только что теперь это значит? Сейчас нам придется расстаться, и я больше не увижу Андора». Она отвернулась, чтобы не видеть его лицо и сказала:

– Одень повязку, тебя могут увидеть мои люди. Почему ты молчишь? Разве тебе нечего сказать?

– Илона, ты приняла правильное решение, оно поставило точку в нашей с тобой, не начавшейся связи. Возможно, скоро ты узнаешь больше, и я хочу, чтобы ты выслушала меня до конца. Мы сейчас разойдемся, и каждый из нас пойдет своей дорогой. Я понимаю тебя прекрасно, что ты имела право знать мою тайну, хотя бы потому, что в последнее время мы были повязаны серьезными делами, от раскрытия которых, нас казнят незамедлительно. Я хочу напоследок сказать тебе: оставайся Илоной – доброй, чуткой, внимательной, а не Ребекой, которая сейчас берет верх над прекрасным человеком. Нам еще суждено с тобой встретиться и не раз, потому что мы продолжаем одно дело – это освобождение нашей родной страны от захватчиков. Наши отцы жили в тяжелые времена, им тоже пришлось бороться за свободу Венгрии, они почти одновременно ушли из жизни. Если бы я не знал твоего истинного отношения к туркам и Габсбургам, я бы больше не находился с тобой в одном ряду. Это твое право, помогать или не помогать мне, но твой народ и твоя родина сейчас нуждается в тебе. Пусть наши усилия по освобождению людей от рабства и насилия кажутся незначительными, но придет время, мы объединимся и нанесем решительный удар. Завтра нам предстоит вместе бить турецких захватчиков и наших недругов в лице барона Вадаша. Вот здесь мы с тобой едины и если ты сейчас дашь своим личным, злобным помыслам захлестнуть свой разум, то мне будет, очень жаль, потерять такого хорошего союзника. Ты порвала с прошлым. Действия твоего отца не должны ложиться тенью на твое будущее, ты вправе бороться за свое доброе имя. Своими праведными делами и поступками ты докажешь людям, что способна на их понимание и прощение. Но самое главное на предстоящий момент я считаю – это борьба с врагами нашей родины, как с внешними, так и с внутренними. Предатели кругом, они попрали законы наших предков, отдав корону Венгрии в руки чужеземных завоевателей. Народ должен вздохнуть свободно и сбросить с себя иго магнатов и бороться за отмену крепостного права за свободу наших граждан. Если ты так же думаешь, то вот тебе моя рука. Я до самой смерти клянусь быть твоим товарищем по оружию и всегда помогать тебе в беде.

Илона была тронута словами Андора и черные мысли, только что роившиеся в ее голове, постепенно отступили и их место снова заняли светлые, дружеские помыслы. Она протянула руку и, слегка сжав ладонь Андора, произнесла:

– Хорошо, останемся союзниками. Я постараюсь справиться со своими чувствами, может со временем мне это удастся. – Илона, движением руки пригласила Андора в гостиную залу, где слуги уже накрыли стол. – Отобедаем, а заодно и обсудим наши дальнейшие планы, – улыбнувшись, она пошла вперед.

Вашар облегченно вздохнул, казалось, сбросил со своих плеч тяжелый груз, но следом за спокойствием пришли тревожные мысли:

«Теперь она видела мое лицо и думаю, что скоро узнает мою тайну».

Расчеты Вашара и графини Жомбор оправдались, барон Вадаш, путешествуя по глубинке Трансильвании, не мог рассчитывать на широкую помощь дворян, только прибыв в Дьюлафехервар, он заручился поддержкой своего дяди. Здесь Гаспара ждал сюрприз – вот уже сутки его дожидался Берток, доставивший ему хорошие и плохие новости.

– Господин Вадаш, вы знаете о том, что все постоялые дворы и корчмы контролируются людьми графини и Вашара?

– Догадываюсь, потому нам со слугой пришлось ночами добираться сюда. А подробно ты можешь рассказать обо всем? Хотя подожди, ответь мне сначала на вопрос, как ты узнал, что я нахожусь в Дьюлафехерваре?

– Я получил приказ от Вашара перекрыть все дороги, ведущие на север Трансильвании, он ясно выразился, что нам предстоит захватить Вас в плен или на крайний случай убить. Ждать Вас Бестерце еще рано, так я подумал, что Вы прибудете сюда к своему дяде.

– Что с Вашаром и где сейчас Ребека?

– С Вашаром все плохо, он сильно ранен в левое плечо и на этой же руке перебиты пальцы. Рана загноилась, и он потерял сознание, его привезли в логово.

– Куда привезли?!

– В ущелье Дьёрдя Дожа.

– Так ты узнал, где он прячется?

– Да, я сам заносил его в пещеру.

– Вот это хорошая новость! Ты намекнул, что есть еще плохие известия.

– Да, кроме того, что Вас разыскивают, есть еще одна тревожная новость, граф Ласло каким-то образом оказался посвящен в Ваши тайны. Теперь он со своими воинами и при поддержке войск национальной гвардии едут в направлении Дьюлафехервара. Вам незамедлительно нужно отправляться на запад и по реке Марош, через Сегед, двигаться к северным границам Венгрии.

– Это Ребека рассказала все Ласло, теперь я уверен, что она с ним заодно. А где находится ущелье, в котором прячется разбойник Вашар?

– Южнее реки Марош, есть каменная гряда, она уходит далеко в сторону южных границ Трансильвании на придунайскую равнину. Между скалами протекает быстрая речка, но рядом с ней есть проход, где можно пройти с лошадьми. Слышали историю о том, как с этого ущелья Дьёрдь Дожа в начале века собирался идти с войском на охрану южных рубежей?

– Приходилось. Так ты знаешь, где Вашар прячет свои богатства?

– Думаю, что в этой пещере и прячет. Как-то раз, мне с гайдуками пришлось привезти туда две телеги с добром, мы разгрузили их у входа, а приближенные Вашара перетаскали. Я уверен, что там хранит Вашар награбленное добро.

– Сколько человек может при необходимости собрать разбойник?

– Двадцать пять от силы, но если он разошлет гонцов, то сотни две наберутся.

– Кто они – эти люди?

– Крестьяне, подневольные люди и есть еще повстанцы, они прячутся и живут в горах, а для власти, так или иначе они все являются крамольниками.

– А Ребека, она может помочь Вашару?

– Она сейчас занята Вашими поисками.

– Ладно, Берток, иди на кухню, там тебя покормят, а я пока поразмышляю над твоими словами.

– Что скажешь? – обратился Вадаш к Шрузу, после того, как гайдук вышел из комнаты.

– Складно все говорит, я бы на месте Вашара и графини поступил бы так же, перекрыл тебе все пути отхода. Гаспар, а ты точно ранил Вашара?

– Точнее не может быть, алебардой я развалил ему все плечо.

– Тогда Берток не врет. Ему можно доверять?

– Он продался Ребеке и мне. Время от времени поставляет нам сведения о графине и разбойниках.

– Вдруг это ловушка, придуманная графиней и гайдуком?

– Берток предал своих людей и если это откроется, его сразу же убьют, он прекрасно знает о том, что я в любое время могу раскрыть его тайну.

– А графиня, она же с Вашаром заодно, вдруг она выдаст тайну предательства Бертока.

– Ребеке выгоднее держать его на привязи и иметь постоянные сведения о состоянии дел Вашара, так что ей не нет смысла раскрывать Бертока.

– Наверно ты прав, – согласился с бароном Шруз, – а сколько людей может дать твой дядя?

– Сотню. Я объясню ему, что люди нужны для поимки разбойника Вашара, многие дворяне ненавидят гайдука и готовы даже заплатить за то, чтобы он оказался в петле. Ты-то, что думаешь, Шруз, стоит нам ввязываться в драку с разбойниками.

– Если их будет даже полсотни, мы легко перебьем их, главное никого не выпустить из ущелья.

– Ладно, я обговорю с Бертоком все тонкости и окончательно приму решение, прорываться на север или направиться в ущелье Дожа.

Глава 20. Битва в ущелье

Хадияр-бей получил сведения от своего лазутчика, что Вашара доставили без сознания в одну из пещер ущелья Дьёрдя Дожа. Берток передал ему точный план расположения пещеры и скрытых мест, где размещены в карауле гайдуки. Ущелье на входе и выходе охраняется несколькими группами. Бей обрадовался, за голову мадьярского марида он получит щедрое вознаграждение, потому что много лет турецкие воины, сборщики налогов несут потери и убытки от повстанца Вашара. Но здесь, пожалуй, всему виной – национальная гордость, с которой простые люди относятся к гайдуку. Он по-прежнему неуловим, так как имеет везде свои «глаза и уши», его вовремя предупреждают об опасности и, как правило, быстро и неизвестно куда скрывается. Вот теперь бею доложили о месте, где залег раненный гайдук.

Хадияр-бей созвал офицеров-кавалеристов, находящихся в его подчинении и, рассмотрев рукотворную карту, они наметили основные подходы к ущелью, где им необходимо выставить заслоны, при случае, если разбойники попытаются бежать. Путь, по которому им предстояло продвигаться, изредка, огибая перелески, пролегал по долине. На подходе к ущелью дорога спускается в крутой овраг и после подъема пролегает вдоль горной речки.

По ходу обсуждения командиров, было принято решение: глубокой ночью часть воинов, спешившись, пройдет несколько верст по высокогорному плато и, достигнув перевала, спустится в ущелье, перекрыв северный проход. Основная часть войска, рассредоточившись на входе в ущелье, тщательно укроется в скалах. Учитывая, что на протяжении всей расселины пробегает бурная речка, будет трудно провести навьюченных лошадей, значит, придется оставить их в овраге. Все нужно проделать с особой осторожностью, чтобы дозорные гайдуки не смогли заметить передвижений османских воинов. Как только первые лучи солнца коснутся вершин скал, воины ислама захватят гайдуков врасплох.

– Один отряд останется в резерве вот в этом овраге, – показал Хадияр-бей на карте, – в случае возникновения опасности со стороны дороги, разделяющей овраг, наши кавалеристы нападут на разбойников. Сколько в общей сложности собрано воинов?

– Подразделение сипахи составляют основную часть, их численность триста всадников, сто пятьдесят воинов-дербенджи осуществят обход по горам, еще сто пятьдесят воинов-сегбанов будут сопровождать основной отряд пешим ходом. Я думаю, шестьсот человек будет достаточно, чтобы окружить и захватить мадьярских разбойников, – доложил ага-офицер.

– Мне нужно посвятить вас еще в одну боевую операцию, – обратился Хадияр-бей к офицерам, – после захвата Вашара и его людей, мы направимся в земли графа Ласло, нам предстоит вызволить из плена своих людей, томящихся в соляных копях. Я раньше уже пытался проникнуть в пещеры, но там много ловушек. Основными силами сипахи мы быстро доберемся до крепости и перекроем путь к воротам замка. Нужно запретить вход и выход всем людям, работающим на заводе. Другая часть воинов направится вдоль озера к главным воротам соляных пещер, и до прихода воинов-сегбанов, будет удерживать занятые позиции. В нашу задачу входит: найти камеры или помещения, где содержат турецких пленных, как только мы их разыщем и освободим, я имею разрешение на захват и удержание всего замка под надзором, до окончательного решения великого визиря. Вот приказ, полученный третьим министром на арест графа Ласло, но только после того, как будет доказана его вина, что он содержит в плену воинов ислама.

У офицеров загорелись глаза, каждый знал, что означали слова командира, в замке Железная рука они найдут много, что скрасило бы их службу и проживание в чужой стране, начиная от богатств и заканчивая пленными детьми и женщинами.

В назначенный день после обеда из ворот крепости Дубравица выехал большой отряд всадников, замыкали его пешие ряды воинов. До вечера им необходимо достичь горной гряды и до наступления ночи укрыться в овраге. Впереди на белом коне ехал Хадияр-бей. На голове его красовался большой тюрбан со страусиными перьями. С правой стороны ехал знаменосец, держа в руках развивающийся от ветра алем, на полотнище которого были вытканы золотом религиозные изречения из 61‑й суры Корана.

Согласно намеченному плану, турки, добравшись до оврага и спустившись в него, затаились. Хадияр-бей выслал вперед лазутчиков и через некоторое время они вернулись, доложив командованию, что в ущелье все спокойно, но в двух верстах, в северном направлении, обнаружили две небольшие группы гайдуков, находящихся в дозоре.

Разбив весь отряд на три части, офицеры приступили к осуществлению операции. Часть секбанов и сипахи, составляя резерв, укрылись в овраге, а подразделение дербенджи, разделившись на две группы, направились вверх по горам в обход пещеры.

На землю опустилась ночь, в ущелье все стихло, изредка тишина нарушалась криками ночных птиц, да всплесками воды, перекатывающейся на порогах и больших валунах.

Рассредоточившись, турки ждали рассвета, чтобы напасть на спящих гайдуков. Ночь прошла спокойно. Если бы запоздалый путник, решивший пройти в ночное время ущельем, прислушался, то не уловил бы ни единого звука со стороны спрятавшихся воинов.

Как только на небе начала заниматься утренняя заря, на горизонте показались очертания гор. По пыльной дороге, в направлении ущелья Дьёрдя Дожа неслась сотня вооруженных всадников. Они не имели опознавательных знаков, и со стороны невозможно было определить, чьи это люди, и к каким войскам относятся.

Отряд остановился, и какое-то время ожидал, пока не вернутся посланные вперед разведчики. Двое мужчин, выделяющиеся среди всех, по-видимому и были предводителями, так как отдавали приказы. Выслушав доклад, они отдали последние распоряжения, и всадники разделились на две группы. Одна, спешившись, пошла вдоль речки по ущелью, а другая осталась охранять вход и ждать сигнала, для того, чтобы в нужный момент прийти на помощь.

Турецкие дозорные еще издали заметили незнакомых всадников и только когда они подскакали близко, доложили бею, что их численность составляет около сотни человек. Хадияр-бей приказал ждать и не предпринимать никаких действий к появившемуся внезапно вооруженному отряду. Он держал совет со своими офицерами.

– Неужели это люди Вашара?

– Может его предупредили о нашем приходе, ведь у них везде свои глаза и уши.

– Даже если и так, мы не станем менять план операции, – решительно заявил Хадияр-бей, – пусть противник окончательно завершит свои передвижения, и тогда мы нападем на него. Ты, Сагир-ага, со своими воинами перекроешь им выход из ущелья.

– Я предлагаю окружить и уничтожить оставшуюся часть противника в овраге, – предложил офицер, – но начнем мы атаку одновременно по сигналу и ударим по тем, кто продвигается по ущелью.

– Главное не упустить Вашара, – и, подняв руку с саблей, бей предупредил, – всем быть наготове!

Полторы сотни турецких воинов, обошли противника со стороны перелеска и, расположившись над оврагом, стали ждать сигнала к атаке.

Утреннюю тишину внезапно разорвал звук трубы, призывающей войска турок к началу боевых действий. С громкими призывами, сопровождаемые редкими выстрелами, османские воины скатились по склону оврага и набросились на спешившихся всадников. Впереди, на входе в ущелье так же раздались первые выстрелы и крики, призывающие воинов ислама вступить в бой.

Люди барона Вадаша опешили и в растерянности заметались по оврагу, пытаясь подхватить по уздцы перепуганных лошадей. Внезапное появление турок парализовало их действия, и пока они приходили в себя, добрая половина была уже перебита. Тридцать человек против ста пятидесяти – это ощутимый перевес в численности и тем более внезапность противника сыграла решающую роль, они не могли понять, откуда здесь взялись турки.

Несколько человек, оставшихся в живых, прорывались с боем к основным силам, бьющимся в ущелье, но и там положение было не из легких. Численный перевес турецких воинов и ранее занятые ими позиции предопределили сражение. Ряды воинов Вадаша Гаспара дрогнули и поспешили назад к оврагу, где оставались в засаде часть отряда и лошади.

Турки, растянувшись поперек дороги, направили стволы ружей в разрозненную толпу и произвели залп. Гул прокатился по ущелью, дополненный криками раненных людей. Первые ряды османских солдат разомкнулись и в атаку устремились легкие на вооружение воины-секбаны. Несколько человек барона Вадаша, имевшие ружья, выстрелили и, обнажив сабли, ринулись в контратаку. Барон со Шрузом и еще десятка два человек, спустились ближе к реке и крадучись направились в сторону оврага. Не успели они проделать и пятидесяти шагов, как со скалы раздались выстрелы. Несколько воинов барона свалились в воду, сраженные меткими попаданиями. Оказавшись зажатыми между турецкими воинами и размещенными на скале людьми, Гаспар принял решение перейти вброд речку и укрыться под скалами, хотя бы от одного противника. Но как только его люди начали переходить брод, сверху посыпалось множество каменных обломков и булыжников.

Турки не сразу поняли, что кто-то пытается им помочь, и открыли огонь из ружей по вершине скалы. Ага-офицер внимательно осмотрел поле боя и отдал приказ не стрелять по людям, прятавшимся наверху. Пока часть его воинов отвлеклась на сражение у входа в ущелье, основные силы уже подходили к пещере.

Хадияр-бей крикнул своим воинам, расположившимся наверху, чтобы они скинули веревки. Вход в пещеру находился в метрах пяти от земли, и подняться без помощи средств, было невозможно.

Вдруг с противоположной стороны ущелья раздался оглушительный гром, казалось, разверзлось небо, и сотни каменных глыб обрушились с небес. Узкий проход моментально завалило скальными породами. Турки в изумлении глянули вверх и увидели, как один за другим, турецкие воины с ужасными воплями слетали со скал и падали вниз, разбиваясь о камни. Теперь в замешательстве оказались не только люди Гаспара, но и сами турки.

Отряд Хадияр-бея, преследующий остатки войск противника, углубился в ущелье и с победными криками скинул последних в речку. Все силы, задействованные в резерве, были вовлечены в бой. Офицеры и бей не имели возможность определить численность противника, а тем более узнать, где рассредоточены его основные силы.

Первые лучи солнца коснулись верхушек скал и сквозь дым и пыль турки увидели, как множество неопознанных, вооруженных людей растянулись вдоль ущелья. Они вылезали из-за выступов, из углублений и, натягивая тетиву на луках, пускали стрелы в османских воинов. Копья, булыжники, обрушились на них.

Обрадованные первой удачей, турки были уверены, что отряд гайдуков был разбит начисто, только человек семь сумели прорваться к оврагу, остальные приняли смерть в ущелье. И вдруг, этот грохот в отдалении, люди, непонятно откуда взявшиеся на скалах…

Хадияр-бей пытался разобраться во всей этой сумятице. Он послал несколько десятков воинов в сторону, где засели в засаде воины-дербенджи и часть сипахи отправил к оврагу, где остались все лошади.

Вдруг на их головы сверху посыпались камни, затем, грохоча покатились огромные булыжники. Узкая дорога мгновенно была завалена грудой каменных обломков, похоронив под собой несколько турок.

Следом, со свистом полетели десятки стрел и копий, местами появлялись облачка белого дыма и за ними следовали выстрелы.

Оставшийся в живых ага-офицер подскочил к Хадияр-бею и, указывая рукой на верхушки скал, тревожно спросил:

– Кто эти люди? Их не пятьдесят, ни сто! Их больше, чем мы предполагали. Бей, неужели это повстанцы?!

– Теперь, я кажется догадываюсь, что проклятый гайдук заманил нас в ловушку. Мы должны признать Сагир-ага, что воины-дербенджи погибли. Все, кто сидел в засаде в другой стороне ущелья были перебиты.

– Так сколько же тогда разбойников? Может это войска национальной гвардии Трансильвании?

– Нет, ага, нас бы предупредили о готовящемся бунте дворян. Это мог придумать только Вашар и собрать весь этот сброд. Отдай приказ об отступлении, попробуем прорваться и через брод выйти на другую сторону речки, а там добраться до оврага.

– Хадияр-бей, посмотри на оперение стрел, их вынули из тел наших убитых воинов. Странные они какие-то.

– Да это же метка марида Вашара! – воскликнул бей, – я давно заметил, что он применяет такие стрелы, когда нападает на наших воинов. Значит, он здесь командует, но ничего, мы доберемся до него, и сегодня его голова будет красоваться на острие копья.

Собрав все подразделения в один отряд, Хадияр-бей направил половину своего войска вперед, туда, где в версте от них, преградив ущелье, стояли плотными рядами гайдуки.

Сагир-ага с тревогой осмотрел ущелье и приостановил движение колонны турок. Его нерешительность раздражала Хадияр-бея.

– Ты что, струсил?! Неужели тебя напугали две сотни каких-то разбойников.

– Бей, они что-то замышляют. Посмотри, со скал исчезли люди, я думаю, что они разделились и сейчас направляются в обе стороны. Пока мы пробиваемся на север, гайдуки с юга закрепятся в ущелье и нам останется только продвигаться вперед. А как же фураж, кони? Они ведь остались в овраге. Может воинов, охраняющих наш тыл, уже перебили?

– Мы должны пробиться и помочь воинам. Сколько дербенджи находится там наверху?

– По-моему Хадияр-бей им сам Аллах уже не поможет.

– Ты тоже, как и я, считаешь, что их всех перебили?

Ага, молча кивнул головой.

Лицо бея исказила злобная гримаса, подняв вверх руку с саблей, он громко крикнул:

– Правоверные, вперед! Раздавим эту мадьярскую нечисть?

– Аллах акбар! – ответили ему сотни голосов сипахи и секбанов.

– За наших храбрых, погибших воинов! – еще громче крикнул Хадияр бей, раззадоривая турецких солдат.

– Аллах! Аллах! – звучали голоса в ответ.

Взметнулись вверх флаги с полумесяцами и сипахи, прикрываясь щитами и бряцая доспехами, устремились навстречу гайдукам.

Посыпались стрелы, поражая бегущих впереди турок. Из-за скальных выступов и больших валунов, на время выстрела выскакивали фигурки воинов и снова скрывались.

Гайдуки, дождавшись приближения противника, быстро развернулись и бегом устремились по ущелью.

– Не отставайте от противника, – громко крикнул ага, – иначе нас забросают камнями!

Но было поздно, в пустующее пространство между гайдуками и османскими воинами, обрушилось огромное количество камней разной величины. Там, где стояли гайдуки, было самое узкое место и, попав под град булыжников, турецкие воины с воплями сваливались с крутого обрыва прямо в реку. Стрелы, камни, копья, стволы от деревьев – все полетело на головы турок.

Гайдуки, отбежав на расстояние, повернулись лицом к противнику и, натягивая луки, посылали одну за другой стрелы.

Хадияр-бей, увидев в узком проходе сумятицу среди воинов, сделал знак, и трубач заиграл отход. Некоторые сипахи рванулись по склону к реке и, воспользовавшись бродом, поспешили на другой берег, в надежде укрыться там от стрел и камней.

Сагир-ага окончательно разгадал план гайдуков, когда увидел на входе в ущелье клубы пыли, поднятые от завала камней. В том месте со скал спускались мадьярские воины, закрыв путь к отступлению турецкому войску. Со стороны оврага показались всадники и, растянувшись по всей ширине входа в ущелье, ожидали сигнала к атаке.

Хадияр-бей был вынужден признать, что его воины попали в ловушку, и приказал командирам выстроить людей так, чтобы держать оборону с обеих сторон. Подоспевшая к ним на помощь другая часть отряда со свежими силами была готова кинуться на прорыв в северный проход. И вдруг случилось то, чего не мог предвидеть ни один турецкий офицер. С высоты скал на турок полетели бомбы, заранее приготовленные гайдуками по особому способу. Достигнув земли, они разрывались и разбрасывали в разные стороны противника. Мало того, после разрыва бомбы по земле расползался дым, желтовато-белого цвета, от которого турки начинали кашлять и задыхаться. Опешившие от внезапной бомбардировки, основные части турок бросилась к завалу и попали под брошенные на них бочки со смолой. На дне ущелья разгорелся пожар, за один миг, превратив это место в кромешный ад. Пламя от смолы и дым от бомб довершили свое дело, турецкие воины бросились к обрыву и спешно спустились к речке, некоторые из них, объятые пламенем, срывались и с воплями падали вниз. Один за другим погибали они от стрел и летящих с высоты камней.

Сагир-ага громкими криками пытался выправить положение, направляя воинов в самые безопасные участки. Рассредоточившиеся лучники контратаковали гайдуков и заставили их отступить за каменный завал.

Как только турки бросились с тропы в воду, Вашар с облегчением вздохнул, переломный момент в битве наступил и противник, теряя самообладание, поддался панике. Еще раз подтвердилось незыблемое правило командира в бою: «Воевать не большим количеством воинов, а умело расставлять их по местам!» Андор находился на безопасном расстоянии от стрел, наблюдая за ходом сражения. Изредка он отдавал команды гайдукам, и они моментально скрывались среди скал, спеша выполнить приказы командира. Рядом постоянно находился воин небольшого роста, закованный в латы, забрало на его шлеме было опущено, так что, его лицо никто не видел. При каждой попытке турок обстрелять гайдуков стрелами, он прикрывал Вашара большим щитом. Выстрелы со стороны османских воинов прекратились, потому что перезаряжать ружья, не было времени.

Андор наблюдал, как гайдуки, закончив атаку бомбами, переключились на небольшие бочонки со смолой, они разбивались о каменистое дно ущелья и, разгоревшаяся в огне смола, преграждала путь врагу. Там, где проходила тропа, невозможно было увидеть, что происходит, мешал дым, расползавшийся густой пеленой по дну ущелья.

Число турецких воинов заметно поредело, трупы были разбросаны на камнях, а тех, кто искал спасение в быстром течении речки, настигала смерть. Вода уносила их безжизненные тела или бросала с силой на торчавшие камни.

Когда сражение стало постепенно затихать, Вашар решил объявить передышку и приказал прекратить огонь. Выстрелы со стороны нападавших мадьяр прекратились и там, где располагалась пещера, турки увидели фигуру человека, одетую в черный плащ и шапку.

Вашар поднялся во весь рост и чтобы его услышали, громко крикнул:

– Хадияр – бей, прекрати бессмысленное сопротивление, прикажи своим воинам бросить оружие, иначе мы уничтожим вас всех.

– Кто ты такой, чтобы ставить мне условия? – громко спросил бей.

– Я Вашар Андор, а они, – он махнул рукой, – свободные венгерские люди, восставшие против вас – турецких собак.

– Значит, ты решил обхитрить меня и таким способом заманил в ловушку мой отряд?

– Ты сам поспешил послать своих воинов на встречу с Аллахом, я не звал тебя сюда. Зачем ты вернулся в Трансильванию, тебе захотелось выслужиться перед начальством?

– Может, спустишься, поговорим, а то не пристало бею разговаривать с мадьярским псом, задрав высоко голову.

Вашар на дерзость бея с усмешкой ответил:

– Мое ранение не позволяет отрезать твой язык вместе с головой. Я последний раз предлагаю тебе и твоим воинам сдаться. Мое слово твердое – они могут вернуться в свою крепость, но ты пока побудешь у меня в «гостях».

– Нет, разбойник, по-твоему не выйдет. Твою голову я отправлю в Стамбул великому султану, а всех твоих воинов мы посадим на кол, пусть они своими зловонными трупами указывают путь на Дубровицу.

Вашар не стал больше отвечать на оскорбления бея и незаметно подал знак засевшему за каменным выступом Борату. Грянул выстрел и высокий зеленый тюрбан со страусиными перьями, слетел с головы Хадияр-бея. Громким смехом гайдуков огласилось ущелье, и тут же последовали дружные выстрелы. Несколько турецких солдат упало замертво.

Ага-офицер подал сигнал, и воины открыли ответный огонь из ружей по засевшим за завалом гайдукам. Он ослушался приказа бея и повернул всех оставшихся в живых, в сторону оврага, стараясь вывести воинов из узкого места.

Со стен на турок посыпались камни, стрелы и копья. Бомбометатели кинули в противника несколько зарядов, и снова ущелье заполнило едким дымом. Атака османских воинов захлебнулась, снова в их рядах образовалась паника. Отброшенные от завала воины, бросились к спасительной воде; может там им удастся проскочить мимо гайдуков.

Вашар заметил, что последние усилия турок прорваться к оврагу, окончились неудачей, и отдал приказ: бея взять живым, а остальных турок можно не щадить. После этого, они с воином в латах, направились поверху ущелья, чтобы встретиться с основными силами отряда в овраге. Но в этот момент произошло непредвиденное, с севера, по скалам приближались турки. Это были оставшиеся в живых воины-дербенджи, человек двадцать, им удалось укрыться от напавших на них гайдуков. Заметив небольшую группу повстанцев, турки пытались окружить их и с обнаженными саблями кинулись в бой.

Вашар и воин в латах были вынуждены вернуться к пещере, а остальные, преградив путь туркам, отчаянно отбивались. Кто-то свистнул, подавая сигнал мадьярам и тут же вверх по скале, проворные, словно горные барсы, устремились воины. Андору было трудно, его снова трясло от жара, слабость не давала взять оружие, оставался один выход, пока на помощь не подоспеют товарищи, скрыться в пещере. Воин в латах неотступно следовал за Вашаром, прикрывая его спину щитом, но в этот момент трое турецких солдат набросились на рыцаря, и ему пришлось защищаться. Выхватив меч и, размахивая им из стороны в сторону, он не пускал турок внутрь пещеры. Вашар почти скрылся в узком проходе, как один их османских воинов, натянув тетиву, выпустил ему вслед стрелу. Она угодила гайдуку между лопаток. Басурман на миг обрадовался и не заметил опасности, меч опустился ему на голову, развалив ее пополам.

Борат первым достиг площадки перед пещерой и, ловко орудуя саблей, отправил двоих турок вниз. Он не видел, как дербенджи выстрелил в его друга, а только заметил, как воин в латах вскрикнул и, сорвав шлем с головы, бросился в пещеру. Пока Борат отбивался от назойливого турка, стараясь отступить вглубь прохода, послышался резкий женский выкрик:

– Андор, держись!!

Последовала тишина, и затем пещера огласилась женским воплем. Борат подскочил к воину, стоявшему перед обрывом в пещере, и увидел, что это был не мужчина, а женщина и хотя ее роскошные волосы были прибраны под подшлемным колпаком, он узнал графиню Жомбор. Она указала рукой в глубокую расщелину и крикнула:

– Борат, он сорвался вниз. Помоги мне скорее снять, эти чертовы доспехи, – она пыталась освободиться от них и попробовать спуститься.

– Что случилось? – обратился он к ней, стараясь разглядеть хоть что-то в темноте.

– Стрела попала Андору в спину, я не успела ему помочь, турки рвались к пещере, я не пускала их. Я только увидела, как он пытается пройти в узком проходе и вдруг сорвался и полетел вниз.

Из-за отсутствия в пещере света не было никакой возможности разглядеть дно, куда упал Вашар. До воина, стоявшего у входа, долетели слова женщины и он, выскочив на площадку, крикнул:

– Командира убили!! Стоявшие недалеко гайдуки кинулись к нему.

– Как убили, где?!

– Там в пещере, он погиб от стрелы и сорвался вниз.

На крики выскочил Борат и со всего размаху ударил кулаком в лицо кричавшему воину.

– Ты что же зараза, преждевременно хоронишь командира! Ты видел его мертвым?!

Но весть о гибели вожака подхватили другие и уже внизу, в ущелье люди бросились к скале, в надежде узнать подробности. Борат подошел к краю и крикнул:

– Воины, не поддавайтесь панике, командир легко ранен, сейчас его перевязывают.

По скале уже карабкался Гиорджи и, оказавшись рядом с Боратом, протянул руку, он втащил друга на площадку и что-то тихо говоря, повел в пещеру. Сквозь мглу они увидели стоявшую на коленях на краю расщелины графиню, она била железной перчаткой по камню и приговаривала:

– Андор, Андор, милый мой Андор! Но как же это так? Отзовись, подай голос! – кричала она в пустоту пещеры.

– Андор, – закричал Гиорджи, – затем позвал людей, – огня, быстро сюда факелы и веревку.

Спустя некоторое время, два гайдука спустились вниз и, пробыв там немного, оповестили:

– Здесь никого нет. Там внизу вода и быстрое течение, его наверно унесло.

Снова раздался женский крик и стенание:

– О нет! Нет! Нет! Смотрите лучше, он должен быть там. Андор, отзовись! – кричала Илона, не в силах сдерживать рыдания.

Гиорджи обнял ее за плечи и, слегка прижав к себе, тихо сказал:

– Не рви себя, пойдем наверх, мы будем его искать и пока не найдем, не уйдем из ущелья.

Картина после битвы была ужасающей, вся тропа и обрыв к речке были усыпаны трупами. В основном это были турецкие воины, разодетые в пеструю одежду, но среди них лежали погибшие гайдуки и крестьяне. В состав убитых людей так же входили люди барона Вадаша.

Из ущелья не удалось выбраться никому живым, всех турок, кто пытался выплыть по речке из ущелья, ждала смерть, с легкостью повстанцы перебили их стрелами и копьями. В общей сложности в плен попали девять турецких воинов и что удивительно, среди них, раненный в ногу Хадияр-бей.

Не нашли после боя барона Вадаша, который с небольшой группой, пытался прорваться по бурной речке.

Повстанцы понесли большие потери, в общей сложности из собранных трехсот человек, в живых осталось чуть больше сотни. Собирая трупы и раненных воинов, гайдуки не могли найти нигде Бертока, он от начала до конца участвовал в сражении, но к концу боя пропал.

Гиорджи и Борат понимали, что Берток совершил большой подвиг, ведь с его помощью удалось заманить злейших врагов. Рискуя собственной жизнью, он помогал Вашару и всем его товарищам приблизить день, когда народ Трансильвании сбросит со своих плеч иго иностранных завоевателей. Особенно горевал по Бертоку Гиорджи, он даже не мог себе представить, как его родная сестра воспримет печальную весть.

Но особенным горем для всех гайдуков-повстанцев, стала гибель Вашара. Все, кто близко знал его, теперь поняли, какую невосполнимую потерю они понесли. Для одних он был братом, для других другом и боевым товарищем, а для остальных воинов, он был предводителем восставших.

Сегодня 27 июля 1543 года, все они совершили подвиг и прекрасно понимали, что этот бой был дан не только турецким захватчикам, но и внутренним врагам народа Трансильвании и Венгрии, ибо продажные шкуры в лице барона Вадаша растаскивали и разрывали их Родину на части, продавая лакомые куски северным соседям – австрийским и немецким Габсбургам.

Сколько суждено еще им дать вот таких сражений, чтобы их земля освободилась от чужестранных поработителей и продажных, ненасытных магнатов и дворян. Кто и на каком уровне, поднимет теперь народ на борьбу против захватчиков?

Илона, еще не освободившись от доспехов, стояла на краю расщелины и надеялась, что там внизу, гайдуки разыщут ее любимого Андора.

Не могли найти после боя ее верного слугу Корнеля, он по приказу Илоны отбыл в распоряжение Бората. Видимо его тело унесло быстрым течением.

До самого вечера люди искали вожака в глубинах пещеры и даже пытались высмотреть в речке, ведь подземные воды могли унести его тело и потому никто не терял надежду, что тело Вашара Андора будет найдено. Как только в ущелье спустилась мгла, поиски были остановлены и гайдуки собрались в овраге, чтобы принять окончательное решение. Часть добычи: коней, оружие и амуницию, разделили между повстанцами и крестьянами. Лошадей, принадлежавших османскому войску, было решено отправить графу Ласло, так как посчитали, что гнать табун в земли графини Жомбор, слишком опасно. Она разводила лошадей и конечно могла принять часть их, но риск, оказаться разоблаченной турками, ее не устраивал, ведь на многих из животных стояло клеймо. Нужно было спешить, промедли они некоторое время, османские военачальники в крепости обязательно хватятся пропавших и пошлют своих людей в разведку.

Похоронив с почестями своих погибших воинов, поредевшее войско повстанцев разбрелось в разные стороны, в надежде, что когда-нибудь, их снова кто-то сплотит и простые люди Трансильвании, узнав об этом сражении, встанут под знамена Венгерской армии, для освобождения родной земли.

Часть вторая. Тайна перстня с трезубцем

Глава 21. Близнецы

Летом 1551 года граф Ласло, собрав достаточное количество скота для продажи, решил в этот год гнать его в другой город. По договоренности с крупными торговцами он всегда продавал скот в Надьсебене, но получив не так давно тревожные сведения о готовящейся войне между Фердинандом и Сулейманом, решил быстро сдать скот в Темешвар.

С собой в поездку он взял жену Этель и сына Лайоша, родившегося в 1543 году, как раз после событий, произошедших в ущелье Дожа.

Они ехали в небольшой коляске с откидным кожаным верхом. Скот охраняли пятьдесят всадников из числа служащих и наемных солдат графа Ласло. В последнее время стало тревожно в приграничном с Валахией крае. Граф Ласло и его близкие друзья дворяне, были встревожены действиями королевы, она подписала в июле акт об отречении от короны и собиралась в скором времени покинуть земли Трансильвании. Войска Фердинанда вторглись в ее владения и пытались прочно закрепиться в пределах княжества. С южных границ вот-вот подойдет большое войско турок под командованием бейлербея Мехмеда Сокуллу.

Графу необходимо было увидеться с дворянами, некогда бывшими в дружеских отношениях с бароном Йо – отцом Этель. Проехав условную границу темешварского комитата и Трансильванского княжества и, не доезжая нескольких миль до крепости Темешвар, Ласло и его охрану встретили купцы. Они предложили доставить скот в огромный загон, находящийся в полумиле от главной дороги. Получив деньги от продажи скота, Ласло с воинами налегке направились в Темешвар.

Оставив на попечение стражи жену и сына, Михал в сопровождении нескольких воинов, отправился на встречу с дворянами, ожидавших с нетерпением его приезда. Графа радушно встретили и проводили в дом.

– Как доехал граф, спокойно ли было в дороге? – обратился к нему барон Балинт.

– Слава Богу, все хорошо. Правда было опасение, что могут напасть лихие люди, ведь нынче скот всем нужен, вот и пришлось взять с собой надежную охрану.

– Как ты только рискнул гнать скот, а если бы турки? – тревожно заметил Габор, друг барона Балинта.

– А что, турки уже на подходе к нашим границам? – ответил вопросом на вопрос Ласло.

– Если судить по рассредоточению войск Фердинанда, то скоро в Темешваре и соседствующих городах произойдут столкновения с турками.

– Разве венгры в состоянии защищать свои города от многотысячной армии осман? Ведь численность австрийских войск не превышает и восьми тысяч, – уверенно произнес Ласло, сравнения численность войск обеих армий.

– Мартинуцци попросит еще подкрепление у Фердинанда и с Божьей помощью нам удастся отстоять свои крепости.

– Балинт, а что ты скажешь о договоре отца Дьёрдя, чтобы отдать земли Трансильвании Фердинанду, ведь в 1549 году представители с обеих сторон подписали этот документ.

– Ласло, чем ты так взволнован? Отец Дьёрдь – Мартинуцци ведет тонкую политику между Габсбургами и Султаном.

– Эта политика ему и в том числе нашему народу вышла боком. Сулейман не простил Дьёрдю «продажи» Трансильвании Фердинанду и все продолжилось тем, что прошлом году Молдавский воевода Рареш и Валашский господарь Мирчи Чобан при поддержке турок вторглись на венгерскую землю.

– Но нам удалось отбить их, Мартинуцци действует в интересах княжества. Королева не осталась внакладе, она со своим сыном Яношем Жигмондом получила от Фердинанда два герцогства в Силезии.

– Но прежде она была против такого соглашения, и склонялась к тому, что отец Дьердь совершил измену, – не унимался Ласло.

– Тем не менее, королева была вынуждена заключить договор с Фердинандом.

– А самую последнюю новость вы слышали? – обратился Ласло к обоим собеседникам, – королева на днях отреклась от короны.

Балинт и Габор в недоумении посмотрели на графа.

– Вот это новость, – удивился Балинт, – ходили подобные слухи, но мы не верили, что она способна отречься и отдать власть австрийскому захватчику.

– Друзья мои, может, я что-то не понимаю, тогда объясните мне одну простую вещь: дворяне, состоящие в национальной партии, поддерживают королеву и ее сына Яна-Сигизмунда, так почему же Мартинуцци уговорил ее отказаться от короны в честь австрийского короля Фердинанда? Неужели сама королева, ответственная за судьбу Трансильвании, послушала Мартинуцци и отреклась от своего народа?

– Граф Ласло, – объяснял ему Балинт, – отец Дьердь – он же Варадский епископ и кардинал римской церкви, заручился поддержкой святейшего римского престола и заключил союз с Фердинандом, который в свою очередь пообещал королеве, что организует поход против турок и поможет Венгрии освободиться от османского ига. Бедную королеву запутали в политических интригах, и она вынуждена сделать этот непопулярный для нее и народа шаг.

– И вы думаете, что султан простил отца Дьёрдя за такое лукавство? Вот и выходит, что мы со дня на день ждем прибытия большого войска турок.

– Граф, – как можно спокойнее, обратился к Ласло барон Балинт, – Мартинуцци вынужден вести себя, как хитрая лиса. Если мы хотим, чтобы Трансильвания оставалась сильным княжеством, мы должны выбрать из двух зол одно. Вот ты, к примеру, за что ратуешь?

– За свободную и независимую Венгрию, в состав которой входит наша Трансильвания.

– Мы тоже солидарны с тобой, но два могущественных льва грозятся разодрать на части беспомощную косулю, которой на данный момент является Венгрия. Что мы можем сделать перед лицом грозящей нам опасности? Выступить и погибнуть, как в битве под Мохачем? А кто потом защитит от турок наших жен и детей, они угонят их в вечное рабство. Разве наш народ сейчас в состоянии остановить турецкую чуму, сметающую на своем пути все: нашу веру, обычаи наших предков, все границы, некогда принадлежащие нам.

– А ты Балинт, думаешь, что Фердинанду наша протестантская вера нужна? Да с его католицизмом нас скоро всех на костер отправят. Я понимаю, что в истории нашей страны назревает опасный период, когда королева вынуждена покинуть Трансильванию и Габсбурги с турками постараются разорвать нашу Трансильванию на части, как это они сделали с Венгрией. А ты не подумал, что станет с нашим народом, землями, городами, крепостями-замками. Мы лишимся всего, что сейчас нам принадлежит. Уже сейчас мелкие дворяне вынуждены бежать за границу или вступать в боевые отряды.

– Так что ты предлагаешь, граф?

– Поднять народ на восстание, пока еще не поздно. Мы сможем защитить своих детей от рабства, а жен от бесчестия.

– Нет, граф, – обратился к нему Габор, – наши дворяне никогда на это не пойдут, они приняли закон о не вооружении крестьян в 1514 году и отстранили их от участия обороны Трансильвании.

– Вот! Теперь вы видите, что натворили недальновидные олигархи, боясь дать свободу крестьянам, они обрекли себя на поражение в борьбе с турками. Но народ можно еще поднять, если дворянство на собрании поднимет этот вопрос.

– Я бы многое отдал граф Ласло, – подхватил Балинт, – чтобы заглянуть в завтра и увидеть нашу родину твоими глазами. Но, увы! Слишком поздно, израненная косуля не сможет превратиться в хищника, нам остается преклонить свои колени перед властью победителя. Вот потому Мартинуцци ведет двойственную политику, умасливая обещаниями двух влиятельных господ. Так что граф, научись и ты хитрить, если хочешь, чтобы твои соляные копи и земли не занял какой-нибудь османский паша или влиятельный австрийский дворянин. Я слышал, что твоими рудниками в свое время интересовались такие люди, как граф Жомбор и вице-визирь Алишер-паша, но тебе сказочно повезло, они пребывают теперь в ином мире.

– Да, Балинт ты прав, и сейчас многие хотят прибрать к рукам мои соляные копи, только благодаря помощи королевы Изабеллы, мне удавалось сохранить за собой право владеть ими.

– Граф, как ты думаешь, может тебе самому обратиться к королеве? Я понимаю, что у нее не хватает времени на государственные дела, а тут вдруг Ласло со своими рудниками, но ведь в свое время она выручила тебя. Быть может Изабелла даст тебе хороший совет, как поступить в дальнейшем.

– А что, Балинт, я тоже над этим думал, ты только подтвердил мое решение поехать к королеве.

– Господа, а вы слышали, что с войсками Фердинанда в Темешвар прибыл капитан. Сегодня на главной площади под его руководством шел набор наемников в войска австрийского короля, – обратился Габор к соратникам, пытаясь сменить тему разговора.

– Кто такой, наверно из подданных Фердинанда? – спросил Ласло.

– А-а, я знаю этого негодяя, – ответил Балинт, – это же барон Вадаш, теперь он открыто служит королю Австрии. Кстати он был недругом барона Йо, предав его австрийским дворянам, как впрочем, и нас с господином Габором. Раньше он не мог себе позволить смело передвигаться по Трансильвании, а теперь его можно увидеть разъезжающим по всему княжеству. Если б вы видели этого выскочку, говорят, он лишился одной руки. Он всем хвастает, что потерял руку при осаде турками Будайской крепости, а я знаю, при каких обстоятельствах ему оттяпали левую руку.

– Интересно, где-то я уже слышал это имя, – сказал заинтересованно граф Ласло, – а, не важно, и где же он потерял руку?

– Я слышал от уважаемых людей, что семь лет назад он разыскивал разбойника Вашара и наконец, обнаружив его, решил взять в плен, да волей судьбы встретился с турками в ущелье Дьердя Дожа, тогда барон едва остался жив.

– Да, я тоже слышал об этом сражении, турки были разбиты подчистую, но и Вашар погиб в том бою. Пусть ему земля будет пухом, вот какие люди нужны Венгрии – бесстрашные, отчаянные.

– Ой, не криви душой граф, этот Вашар не добрался до твоей казны, сейчас ты по-другому бы вспоминал о нем.

– Пусть как угодно его называют, но я преклоняюсь перед храбростью этого гайдука, разбить столько турок…

– Да, в том бою он действительно показал себя как герой, а не как разбойник, – согласился Балинт.

– А ранее, разве он занимался только грабежами? В сороковых годах Вашар напал на отряд турок, гнавших пленных венгров в Турцию, это случилось в ущелье перед Дубровицей, – граф Ласло отстаивал доброе имя Андора, – да мало ли было таких случаев? А награбленные турками богатства? Разве Вашар к себе в карман положил?

– А то куда же? – возразил Габор.

– Одного ты не знаешь Габор, что некоторые дворяне получили часть своих сокровищ обратно и королева с Мартинуцци остались довольны влившимися в их казну деньгами.

– Между нами, Михал, – тихо обратился к нему Балинт, – тебе, откуда это известно?

– Я был посредником передачи кое-каких богатств.

Габор и Балинт были удивлены признанием Ласло.

– А теперь подумайте над тем, что турок в ущелье Дожа было больше, чем повстанцев, да еще против них барон Вадаш выступил. Как Вашару удалось разбить их всех?

– Верно, – поддержал графа Балинт, – видимо у Вашара была действительно отчаянная голова, да и его ватага не мирилась с трусостью. Но мне все-таки кажется, что гайдук не из патриотических соображений нападал на дворян и турок. Если ты граф Ласло считаешь, что Вашар герой, то почему он не поднял крестьян на восстание, как это сделал Дьёрдь Дожа? Вашар только и делал, что оставлял отметины трезубца на лбах турецких начальников и знатных трансильванских дворян, – обратился к нему Балинт.

– Многих дворян, угнетающих крестьян, давно пора поставить на место, я поддерживаю действия гайдука, – защищал граф Ласло имя гайдука Вашара.

– Михал, но ведь ты тоже состоишь в числе именитых дворян, – возразил Балинт.

– Душой я всегда с простыми людьми, а не с теми, кто ищет разные выгоды от Габсбургов и турок. А что касается Вашара: просто он не успел собрать всех обездоленных под свое знамя. Да вы и сами прекрасно понимаете, что одними силами крестьян невозможно противостоять Габсбургам и Сулейману, здесь нужно сплочение. Разве сражение под Мохачем не доказало, что армия без народа – это еще не войско. Если бы весь народ поднялся в тот год, то вдарили по туркам так, что у них отпало бы желание нападать на наши земли. Так что Балинт, отвечаю на твой вопрос, будь наши дворяне ближе к народу, то не пришлось бы Венгрии оплакивать своих витязей после жестокого сражения под Мохачем. И пока такие предатели и негодяи, как Вадаш прислуживают нашим врагам, нам остается безропотно соглашаться с тем, что крестьян Венгрии и Трансильвании не перестанут набирать в армию Фердинанда.

– Да граф, действительно, ждите скоро у себя этого «героя Вадаша», будет ваших мужиков под знамена Габсбургских королей нанимать, – мрачно произнес Габор.

«Плетью бы его встретить, а лучше всего саблей», – подумал Михал, но вслух сказал:

– Я не стану наниматься, чтобы защищать родную Трансильванию, я и так могу отдать за нее свою жизнь, чует мое сердце, что скоро господа мы с вами будем стоять бок о бок на одном бастионе.

Дворяне дружно закивали. Граф поднялся, поблагодарил за гостеприимство и пошел к воротам, где его в нетерпении дожидались солдаты и, только что подъехавшие с базара жена с сыном.

Выехав на коне за пределы Темешварской крепости, Михал пересел в коляску. Он видел, как сын Лайош с нетерпением хочет поделиться с ним своими покупками.

– Ой, что это у тебя такое красивое? – Михал протянул руку к игрушке.

– Пап, это мне мама купила.

– И как ты назвал свою куклу?

– Это не кукла, – засмеялся Лайош, – это же мадьярский герой Вашар Андор.

Отец удивленно раскрыл глаза и с вопрошающим видом взглянул на Этель.

– Михал, ну ты же видишь, что деревянный человечек одет в черный доломан и на голове у него шапка с перьями, вот только повязки на лице нет.

– А почему именно Вашар, а ни пастух?

– Потому что в руках у него игрушечная сабля, а не пастуший посох, – по-взрослому ответил сын.

– Нет, правда, почему вы решили, что он похож на гайдука Вашара?

– Михал, ну что ты привязался к ребенку, это продавец так назвал свою игрушку.

– Да нет, мои хорошие, я совсем не против его имени, пусть дети знают, что раньше жил такой герой.

Михал взглянул на серьезное лицо Этель и его насторожил ее взгляд, она смотрела на него, слегка прищурившись.

– Что? Я что-то не так сказал? Почему ты так на меня смотришь?

Жена оторвала взгляд от мужа и внимательно посмотрела на сына.

– Мам, ты чего? – спросил удивленный Лайош.

Этель позвала молодого командира стражников:

– Гергей, возьми к себе на коня Лайоша, нам с графом Ласло нужно побыть вдвоем.

Михал еще больше удивился, не понимая настроения жены и ее просьбе, на время убрать из коляски сына.

Сев вполоборота к графу, Этель загадочно начала:

– Идем мы себе по базару с Лайошем, высматриваем, покупаем, вот так и дошли до рядов, где лошадьми торгуют, да утварью всякой конской. Сын игрушечную лошадку разглядывает, а я высматриваю, где же отстали сопровождающие охранники и вдруг, вижу: Лайош наш уже на другой стороне стоит и за рукав чужую женщину держит.

Михал молчал и удивленно смотрел на жену, терпеливо ожидая, чем закончится ее рассказ.

– Но смотрю, одежда-то на сыне совсем другая, поворачиваю голову, а Лайош в трех шагах от меня…

Этель замолчала.

– Ну-ну, продолжай, – в недоумении произнес граф.

– Я послала слугу, чтобы он справился, кто эта женщина с мальчиком, а заинтересовало меня, что он, как две капли воды похож своим лицом на нашего Лайоша…

Этель снова замолчала.

Теперь уже Михал нетерпеливо заерзал на сидении.

– И что? Слуга узнал, кто эта женщина?

– Да узнал – это была графиня Жомбор!

– Что?! Графиня Жомбор! – переспросил Михал, – Этель, что ты хочешь этим сказать?

– Михал, подожди, не кипятись, я ведь не обвиняю тебя в измене, но такое сходство мальчика с нашим сыном, невольно заставило меня призадуматься.

– Этушка!! Да ты что такое говоришь, чтобы я! Да с графиней Жомбор! Извини, но мне кажется, что ты все надумала.

– Хорошо, я допускаю природное сходство, но почему именно это случилось с той женщиной, которая была у тебя в плену?

– Ах, вот оно что! Ты подумала, что я взял ее силой, пока она находилась у меня в тюрьме. Да понимаешь ли ты, что для меня в тот момент, ты была дороже всего на свете. И еще, запомни раз и навсегда, я никогда в своей жизни ни одну женщину не брал силой.

– А лаской и любовью? – не стесняясь, открыто спросила Этель.

– Ты у меня была, есть и будешь единственной моей желанной и любимой. Этушка, неужели ты мне не веришь?!

– Всегда верила и даже мысли не допускала, а как увидела мальчика рядом с графиней, у меня от плохого предчувствия сердце сжалось. Михал, разве можно допустить такое сходство, повторяю тебе, они как два брата-близнеца.

– Господи, да как тебе еще объяснить, что после того, как графиня сбежала от меня, я и в глаза-то ее не видел. Нет-нет! Я ничего не могу понять, я знаю себя и свое отношение к тебе и вдруг такое…

Граф был взволнован и расстроен, он отодвинулся и, отвернувшись от Этель, молча уставился в одну точку.

Графиня тоже сидела молча, не в силах сделать движение рукой, чтобы утешить мужа. Что-то внутри надломилось и не давало ей так быстро примириться с мыслью, что ее муж не виноват в этой истории.

Оба гордые, независимые в своих суждениях, мысленно решили подождать с ответом на такой сложный вопрос.

Добравшись до замка, Михал поцеловал сына и отдал распоряжения охране, чтобы они следовали за ним. Он не стал прощаться с Этель, хотя понимал ее состояние, у нее на душе, так же, как и у него, скребли кошки.

Он поехал верхом на коне в городок Хэди к своим друзьям Гиорджи и Борату, чтобы посоветоваться, а еще он хотел отправить Бертока к графине Жомбор, чтобы сегодня же, не откладывая, назначить с ней встречу к ночи около Черного коршуна. Ему нужна была эта встреча, он предположил, что его подозрение падало тенью на Жомбор Илону и Вашара Андора.

Выслушав его рассказ, друзья не меньше удивились случившемуся. Как такое могло произойти? Здесь действительно могла помочь только графиня, другой возможности узнать эту тайну, не было.

Берток, получив четкое задание, не раздумывая, отправился в Черный коршун. Давно он не виделся с Илоной, пожалуй, года два. В тот роковой день, когда не стало Вашара и гайдуки с повстанцами разбили турецкий отряд, его раненного, исковерканного выбросило на камни быстротечной речки. Из последних сил ему удалось выбраться на берег, где без сознания он пролежал до рассвета. Его нашла графиня Жомбор, дождавшись утра, он продолжила поиски своего возлюбленного. В то утро она спутала Бертока с Андором и, тормоша раненного, приговаривала: «Андор, миленький, очнись». Но когда увидела, что это не Вашар, громко разрыдалась. Успокоившись, повезла Бертока к себе в замок и вызвала лекаря. Вот так Берток был спасен, если бы ни Илона, то не видать бы ему своей родной Болгарки и детей. Он был обязан графине жизнью и потому изредка встречался с ней и безотказно выполнял все ее просьбы.

Конечно, он не знал, что у графини есть воспитанник и потому удивился, что Илона приютила у себя мальчика. Она до сих пор хранила память об Андоре и, похоже, не собиралась подыскивать себе жениха.

Жомбор Илона встретила своего старого знакомого приветливо и проводила в гостиную. Сейчас ее готический замок не узнать, он ничем не напоминал те грязные и разграбленные турками строения, где даже в небольшом соборе османские воины устраивали временную конюшню. Все было отмыто и выкрашено, многие элементы интерьера обиты позолотой и инкрустацией, стены обтянуты шелковыми тканями. Снова Берток, как когда-то давно, вертел головой и восхищался красотой и богатым убранством помещений и залов.

Выслушав Бертока, Илона была удивлена желанием графа Ласло встретиться с ней тайно, но когда речь зашла о бароне Вадаше, она забеспокоилась и сразу же дала согласие на встречу.

Новость о возвращении в Трансильванию Гаспара встревожила ее не на шутку, вот уж кого графиня не ожидала встретить в этих краях живым, так это предателя и косвенного убийцу своего отца, ведь барон, как многие другие, тоже бесследно исчез в день сражения повстанцев с турками.

Последним, кто видел Вадаша, был Борат и он же оказался свидетелем произошедшего случая, когда увидел, как люди людей барона покидали место битвы по горной речке.

В тот день пес Фекете без устали носился, как черный призрак от одного турка к другому, нанося им рваные раны, а порой и смертельные, смыкая свои челюсти на их глотках. Весь левый бок его был залит кровью, видимо вспоротый кинжалом или саблей обороняющегося от собаки турка. Борат, увидев барона, отдал команду Фекете и он, пустившись вслед за Вадашем, настиг его в речке. Обученный пес, «стальными» челюстями перегрыз барону левую руку, но подоспевший на помощь Шруз, с кинжалом в руке бросился на пса. В жестокой схватке, злобно рыча, бились человек и собака. Разрывая мясо клыками и карябая когтями тело Шруза, Фекете подбирался к горлу своего врага. Одновременно сжались челюсти собаки на шее палача, и смертельный удар кинжалом унес жизнь верного пса Вашара Андора.

Услышав сегодня, что барон Вадаш появился на площади в Темешваре, Борат воскликнул:

– Вот Фекете умница был, отгрыз все-таки руку этому извергу, а жаль, что не голову! Эх! Такой пес пропал.

Графиня Жомбор Илона все семь лет после битвы в ущелье, жила в своем родовом поместье Черный коршун.

Почти через год после гибели ее любимого Андора у нее родился мальчик, и назвала она его тоже Андором в честь его отца. Тайну рождения ее сына кроме нее, никто не знал. Заботясь о мальчике, она говорила интересующимся людям, что взяла ребенка на воспитание.

Илона перевела из Польши и Молдавии конное хозяйство и, восстановив полуразрушенные конюшни, плотно занялась разведением племенных лошадей. Еще при жизни отца она помогала ему в этом деле и лично для себя тщательно изучала и совершенствовала разные породы. Графиня Жомбор годами добивалась определенной разновидности, познавая, наблюдая и скрещивая порой по 10–12 различных типов и только по истечении долгого времени, объезжая и используя коня, можно было судить, сможет ли он в дальнейшем принять участие в формировании необходимого племени.

При рождении жеребенка трудно определить его масть по окрасу, только по истечении полугода можно узнать, что он будет представлять собой в дальнейшем. К примеру, появлялся на свет жеребенок серого окраса, то он будет вороным жеребцом, но на показатели влияет все: условия содержания, кормежка и даже возраст.

У арабских народов бытует поговорка: «Велик аллах! Сохранит он жизнь каждому, у кого будет эта лошадь!» Речь шла о золотисто-рыжей кобылице с белым чулком на левой задней ноге и со звездочкой во лбу и ее называли лошадью пророка Магомета.

Еще до взятия замка турками, графиня приняла грех на душу: в хозяйстве строго следили за разделением лошадей разных пород. Когда кони гуляли по обширным загонам, работникам, обеспечивающим уход за лошадьми, под страхом смерти запрещалось отвлекаться. Если жеребец одной породы покроет чистокровную кобылицу – это будет катастрофа. Годами, десятками лет, а то и сотнями следили за чистотой определенного типа. И вот однажды случилось непредвиденное – карабахский красавец «Вихрь» грудью сшиб ограждение и по недосмотру работника покрыл кобылицу другой породы. Узнав об этом, графиня в ярости приказала наказать небрежного работника, его затащили в подземелье и били плетьми до тех пор, пока он не испустил дух.

В Валахии графине Жомбор часто приходилось покупать и приобретать лошадей разных пород. Живущие там цыгане, чего уж греха таить, могли увести из-под носа турок таких лошадей, каких не сыщешь во всей Европе. Ее очередное путешествие за лошадьми однажды чуть не закончилось трагически, когда она попала в руки к Герей-аге.

Когда замок Черный коршун насильственно отошел в руки османских турок, они с отцом перевели часть конного хозяйства в Польшу в свое имение под городом Санок, а другую часть в Молдавию.

Очень усердный и старательный труд – разведение лошадей и потому он требовал от графини времени, которого у нее порой не хватало. Но благодаря своему упорству и стараниям, ее дело процветало и когда ее жеребцы и кобылы выставлялись на торгах, они не нуждались в широком оповещении известности хозяйства Жомборов, их лошади уходили нарасхват. Многие знатные дворяне Венгрии, Трансильвании, Польши и других стран, хорошо знали о лошадях и порой ждали долгое время, пока жеребец или кобыла не достигнут определенных показателей и возраста, чтобы перейти к ним в руки.

Графиня Жомбор отлично разбиралась в породах лошадей, она с первого взгляда определяла Ахалтекинца или Карачаевского жеребца, Карабахского скакуна и арабской лошади, выведенной бедуинами в Аравии.

Услышав легенду о разведении Карачаевской породы, она применяла ее на практике. Загнав несколько молодых жеребцов в Орлиное ущелье, она приказывала завалить самый узкий проход камнями, затем отъезжала на значительное расстояние и, подражая ржанию кобылы, звала жеребят. Самый сильный, ловкий из них выбирался из завала – вот его Илона в последствие и запускала в группу кобыл.

Местность в Трансильвании имеет разнообразный ландшафт, в южной части пролегают огромные горные массивы, потому и спрос на породистых лошадей, был особый. Карачаевцы, как раз относились к данной породе, они имели темный окрас, крепкие рога на копытах и саблистые, задние ноги.

Она могла часами рассказывать маленькому Андору о лошадях, о разных легендах и преданиях. Одна из них запомнилась мальчику:

«Однажды джигит увез из дома родителей любимую девушку, и разгневанный отец послал за ними в погоню всадников на конях. Парень, видя, что его скоро настигнут, повернул своего гнедого карачаевца в горы. Преследователь на коне в белых чулках совсем отстал, так как его лошадь была слабее, а темно-гнедой конь джигита крепче и выносливее».

Лучшим подарком матери для Андора, когда он подрос, стал изящный Ахалтекинский скакун. Мальчик сам дал ему имя, назвав «Ветром», а когда оставался с конем один на один, звал его ласково – «Ветерок». Он долгое время не отходил от скакуна, ухаживал, даже разговаривал с ним. Иногда отпрашивался у матери и в сопровождении охраны, мчался на «Ветре» к реке Марош, где купал коня в воде. Устраивал скачки с работниками конного хозяйства или гайдуками из личной охраны матери.

Илона подмечала, как Андор тянется к лошадям, и ей было приятно, что ребенку передалось по крови ее самое основное увлечение. И вообще, она заметила, что сын растет добрым и отзывчивым. Наблюдая, как он утрами кормит птиц, она с улыбкой на губах думала: «Пусть с малого приобщается к доброте: сначала забота о птицах, затем о лошадях. С людьми сложнее, они хитрее и коварнее, чем животные, но такое качество, как доброта, прорастет в нем, пусть сын не поступает так, как в свое время действовали его дед и мать», – Илона тяжело вздохнула.

Графиня показывала Андору самые ценные книги, в которых рассказывалось о лошадях и об их разведении. Объясняла сыну, что лошади могут быть хорошими предвестниками погоды. Почувствовав холод, они спят стоя или наоборот, ощущая тепло – ложатся.

Лошади для графини были не только частью денежного дохода, но если речь шла все-таки о цене, то в свое время король Ричард III обещал за коня полцарства. Лошадь для Илоны являлась чем-то божественным, как например, для Александра Македонского конь Буцефал, когда он погиб, его похоронили с королевской почестью и великий полководец в честь его назвал город.

Графиня давно заметила для себя, что спускаясь с коня никогда не чувствовала усталости, конь обладал целебным свойством, восстанавливая силы человека.

Вот так – в делах и заботах проходили годы, и Андор вырос, превратившись в крепкого подростка.

Ночь опустилась на землю, когда из ворот замка выехали три всадника и направились вверх по склону, где начинался густой лес.

Один из них, ехавший впереди, отдал команду, чтобы его ждали на месте, а сам въехал в заросли.

Это была графиня Жомбор. Услышав похрапывание коня, она, слегка попридержав своего вороного, соскочила на землю. В нескольких шагах от себя Илона заметила едва различимые силуэты – вероятно, это и был граф Ласло.

– Граф – это Вы?

– Да графиня. Я один, так что можно не опасаться, что нас кто-то услышит.

– Приветствую тебя граф Ласло. Вот уж не ожидала встретиться с тобой.

– Здравствуй Илона, – Михал подошел к ней ближе, – Берток передал тебе, почему такая спешность во встрече?

– Да, я удивлена появлением барона, я думала, что он погиб при сражении в ущелье.

– Мы тоже так думали до сегодняшнего дня, пока он не появился на площади в Темешваре.

– Вот так раз! Я тоже была сегодня там, правда не на самой площади, а на базаре, мне нужно было купить несколько уздечек и седел.

– Ты была одна?

– Конечно.

– А мне сказали, что при тебе был мальчик.

Илона на мгновение замолчала, но собравшись с мыслями, ответила:

– Да, это мой воспитанник, я брала его сегодня с собой.

– Не обманывай меня Илона, я знаю, что это твой сын.

Графиня насторожилась, никто не мог знать о ее тайне.

– Г-м. С чего ты взял?

– Объясню позже. А на базаре тебя видела моя жена.

– Этель?!

– Да. Ну, об этом давай все же чуть позже, я хочу тебя предупредить, что барон Вадаш состоит на службе короля Фердинанда и имеет полномочия заниматься набором солдат в войско его величества. Возможно, через день или два он посетит тебя.

– Зачем?

– У него есть право входить в любой замок и договариваться с хозяевами о привлечении его крепостных или просто служащих в войско.

– Я сама в состоянии выступить со своими людьми.

– Я тоже, но, тем не менее, ваша встреча после событий в подземелье может как-то испортить твою дальнейшую жизнь.

– Я просто не пущу его за ворота своего замка.

– И тем самым навлечешь на себя неприятности. Ты знаешь о том, что королева скоро покинет Трансильванию.

– Нет, впервые слышу об этом, – затревожилась Илона.

– Княжество заполняют войска Фердинанда, большое войско турок скоро перейдет границы Трансильвании и тогда нам придется сделать свой выбор: встать на сторону Габсбургов или продолжать лояльничать с султаном.

– Господи, хоть бы кто предупредил меня об этом!

– Для этого я здесь.

– Спасибо тебе граф. Я право не знаю, как мне поступить, если помогу одним, то другие могут «попросить» меня из замка. А что ты на это скажешь?

– Мне нужно время, чтобы определиться. Пока турки не подойдут к нашим владениям, я не могу ничего уяснить в этой ситуации. Если Мартинуцци окажет им сопротивление, то многие дворяне Трансильвании поддержат его.

– А если его сил будет недостаточно?

– То многие дворяне окажут поддержку султану.

– Черт бы их всех побрал, – выругалась Илона, – и здесь палка с двумя концами. Предатели!

– Если что, жди от меня гонца.

– Еще раз, спасибо тебе граф.

– А теперь Илона, давай разберемся с твоим воспитанником. Раскрой тайну его рождения. Кто его отец?

– Я не могу тебе сказать об этом и никому не скажу.

– А здесь и говорить не нужно, он как две капли воды похож на моего сына.

– Что?! Граф, ты разыгрываешь меня?!

– Отнюдь. У меня уже сегодня состоялся неприятный разговор с женой и как ты догадываешься, я был обвинен в измене.

– Но этого не может быть! Какое отношение имеет мой мальчик к тебе?!

– Ко мне может и никакого, а вот к Вашару Андору – прямое.

– Андору… – тихо произнесла Илона. Голос ее задрожал, спазмы не давали ей говорить спокойно. – Михал, зачем ты так говоришь…

– Илона, я знаю, что ты любила его и потому мне тоже больно вспоминать о его смерти. Если ты не раскроешь тайну рождения своего воспитанника, то я потеряю свою семью, а я совсем не хочу, чтобы это случилось.

– Михал, я не могу – у… – Илона заплакала.

Он положил ей руку на плечо и тихо произнес:

– Ну, не переживай так, успокойся.

При его словах она вздрогнула и, отступив на шаг, сквозь слезы, со страхом в голосе спросила:

– Кто ты? Ты не граф Ласло! – замотала она головой.

– Илона, успокойся, прошу тебя. Я настоящий граф Ласло и другого, поверь на земле не существует.

– Но ведь голос, каким ты сказал эти слова…

– Он похож на голос Андора?

Илона не могла больше сдерживать себя и, бросившись к стволу дерева, разрыдалась.

Вот теперь Ласло убедился, что эта женщина без ума любила Андора и до сих пор любит.

Он подошел к ней и тихо, положив ей руку на плечо, спросил:

– Этот мальчик от Андора?

Ее плечи перестали вздрагивать.

– Скажи Илона, это так?

Она упорно молчала.

Граф взял сухую ветку и высек из кремня искру. Поджег трут, а затем и ветку.

Повернувшись, она увидела лицо Ласло.

– Ах! – Вскрикнула графиня, – этого не может быть! Ты… Ты – Андор! – воскликнула она.

– Нет, Илона, я всего лишь копия своего брата-близнеца.

– Нет-нет! Ты обманываешь меня, такого не может быть, ты Андор! Андор! Андор! – повторяла она, всхлипывая от накативших слез.

Михал еще раз, но уже настойчивее спросил:

– Твой воспитанник – это сын Андора?

Вся в слезах и не в силах больше хранить свою тайну, она тихо произнесла:

– Да, это мой сын… Михал, а теперь ты мне объясни, как же так получается, что твой сын сильно похож на моего мальчика? Почему ты говоришь, что Андор твой брат близнец? Хоть убей, ничего не могу понять.

– Андор действительно мой родной брат. Фамилию Вашар ему дал мой отец еще давно. Помнишь, ты скрывала свое истинное имя, для одних ты была Жомбор Ребекой, а для других Марош Илоной. Что-то подобное произошло со мной и Андором, только мы не знали друг друга, пока не пропал наш отец, и как позже выяснилось, его убил барон Вадаш.

– А как же ваша родная мать, она же знала о существовании второго ребенка?

– Знала до одиннадцати лет, пока не погибла от османской стрелы. Отец увез Андора, когда ему было мало лет, его воспитывали и обучали в тайне ото всех в северной провинции Венгрии в городе Пресбурге.

– Теперь мне становится ясно, почему твой брат был грамотен и обучен многому.

– О да! С ним занимались лучшие мастера фехтования на саблях и по стрельбе из ружья, его обучили нескольким языкам и он знал много хитростей, которые помогали ему в дальнейшей жизни.

– К примеру, как исчезать в дыму.

– И это тоже.

– А как вы встретились с Андором?

– После исчезновения отца, он приехал ко мне и открыл свою тайну. Я был тогда поражен его рассказом.

– Но ведь слава о Черном гайдуке шла уже давно, не мог же Вашар в начале века грабить турок и дворян, ему было тогда немного лет.

– Это и до сих пор остается тайной, ее унес с собой Андор.

– Значит, с тех пор, как вы встретились, ты постоянно знал о делах Андора?

– Не только знал, но и помогал ему, например, я добился того, чтобы турки вернули тебе замок.

– Да, кстати, я не имела случая поблагодарить тебя за это. Спасибо тебе огромное.

Михал кивнул, принимая благодарность.

– Теперь ты окончательно ответишь на мой вопрос – это сын Андора?

Графиня кивнула в знак согласия.

– Как могло такое случиться, я знаю, что Андор не мог так поступить, у него была одна тайна…

– Я тоже знаю, – перебила она Михала, – он говорил мне об этом и не один раз. Но что я могла с собой поделать, я так сильно его любила.

– Что же произошло между вами?

– Неужели, услышав правду, ты передашь все своей жене, только чтобы оправдаться перед ней? – вновь слезы заполнили ее глаза.

– Нет, я даю тебе слово, что твоя любовь не пострадает.

Ласло подошел к своей лошади и, ослабив подпругу, расстегнул ремни, стягивающие седло. Он снял его с коня и положил перед графиней.

– Садись, я так понимаю, наш разговор еще не закончен.

– Михал, что ты еще хочешь от меня услышать?

– Правду!

Илона тяжело вздохнула и уверенно произнесла:

– Не нужно винить Андора, это я во всем виновата. В моем замке он был в безопасности, но находился в тяжелом состоянии. Этим я и воспользовалась, опоив его зельем. Надеюсь, ты теперь все понимаешь?

Выслушав Илону, Ласло понял все, ему не нужно было еще что-то объяснять и чтобы как-то сменить разговор, он спросил:

– Когда вы покинули твой замок, что произошло дальше?

– На следующий день нас закружило, словно в вихре, в ущелье прибывали все новые и новые люди. Повстанцы секеи, цыгане, валахи и еще Бог знает кто, многие тогда откликнулись на призыв Вашара разбить турок. Андор, не смотря на ранение, отдавал приказы и распоряжения. Я всегда была рядом с ним и в последний момент перед битвой, одела доспехи, чтобы меня никто не узнал. К вечеру появились турки и, скрытно расположив своих воинов, стали ждать утра. И тут прибыл барон Вадаш со своей сотней. Михал, наверно ты знаешь все, что случилось дальше.

– Конечно, меня обо всем известили, – Ласло тяжело вздохнул, – да Илона, задала ты мне задачу – значит, ты воспитываешь сына Андора? Теперь я понимаю, почему сходство мальчуганов так поразило Этель. А как ты назвала сына?

– Андором.

Ласло немного помолчал и, утвердительно кивнув, произнес:

– Это твое право, и откровенно говоря, мне нравится, что ты назвала мальчика в честь его отца. – Помолчав немного, Ласло спросил, – Илона, ты что-нибудь слышала об исчезнувшем после битвы в ущелье Хадияр-бее?

– После битвы в ущелье, турки послали из Дубравицы полтысячи воинов, но нашли там одни трупы. Я слышала, что бея взяли в плен, только не знаю, куда увезли.

– Ко мне в пещеры.

– В самом деле?!

– Да. И вот, спустя семь лет он хочет преподнести тебе подарок.

– Подарок?! От Хадияр-бея?

Михал обошел вокруг седла, на котором сидела Илона, и отвязал мешок. Запустив вовнутрь руку, не спеша что-то вытащил. Перед глазами графини опять, как много лет назад, предстала великолепная статуэтка орла-беркута.

Она с нескрываемым восторгом приняла творение великого мастера Микеланджело из рук Михала и дунула в клюв орла. Раздалось знакомое шипение. На миг она дернулась, поддаваясь порыву, чтобы обнять Ласло, но опомнившись, с благодарностью произнесла:

– Дорогой Михал, я так благодарна тебе, у меня правда нет слов, – она снова заволновалась, но искренне удивившись, воскликнула, – черт возьми, но как тебе это удалось?!

– Хадияр-бей завладел этой вещью, когда третий визирь и Алишер-паша направились на встречу с Аллахом, а когда оказался в плену у меня, то пытался выторговать себе свободу с помощью статуэтки.

– Не знаю, говорил ли тебе Андор, но это я помогла, как ты говоришь, встретиться туркам с Аллахом.

Михал улыбаясь, молча кивнул в ответ.

– Ты отпустил Хадияр-бея?

– К сожалению, правда не знаю к чьему, он не дожил до того великого дня. Его укусила ядовитая змея, непонятно каким образом, заползшая в камеру, где он сидел. Я не сильно горевал о нем, зная одно – мой родной брат был отомщен.

– Прямо волшебство какое-то, все снова возвращается на круги своя. – Илона тяжело вздохнула, – вот только моего любимого Андора уже не вернуть.

– Его частичка живет рядом с тобой. Теперь я знаю, что у меня есть племянник и я готов Илона принять участие в его дальнейшей жизни. Ответственность за свою родню, я беру на себя.

– Спасибо тебе Михал. Спасибо за все! Знаешь, когда мы были с тобой врагами, я бы сочла сумасшедшим того, кто сказал бы мне, что мы с тобой в будущем породнимся.

– Да уж, – засмеялся Ласло, – что было, то было, но как говорят: «быльем поросло». Ого! Смотри, уже светает, нам пора расходиться. Надеюсь, мы скоро встретимся, чтобы обсудить одно очень важное дело, – интригующе произнес Михал.

– Ты совсем как Андор, нисколечко не отличаешься от него, что хоть за дело? – улыбнулась она, судорожно вздыхая.

– Объединим свои усилия и общими силами ударим по врагу.

– Барону Вадашу?!

– Вот! Я знал Илона, что ты не только мудрая, но и еще сообразительная женщина.

Он помог подняться Илоне в седло и, рассматривая коня, спросил:

– Неужели это тот самый конь? Ведь Андор подарил когда-то его тебе?

– Да, так и есть – это мой любимый и верный Мате. Я с ним не расстаюсь, однажды он даже спас мне жизнь, когда стая волков преследовала меня в ущелье. Я отбивалась от них саблей и нагайкой, а Мате одного волка ударил копытом по носу, да так, что из того дух вон, другому задним копытом ребра переломал. Если бы не он – не уйти бы мне от стаи.

Михал и Илона расстались, унося с этой встречи ощущение, что стали друзьями.

Глава 22. Признание

Ласло Михал возвращался в свой замок, когда солнце поднялось высоко в небе и осветило долину, горы и леса ослепительным светом.

Гайдуки, окружив графа плотным кольцом, неотступно сопровождали его. Ласло слегка натянул поводья, когда с ним поравнялся Берток, по его виду граф понял, что он хочет о чем-то спросить.

– Как прошла встреча? – спросил Берток.

– Вполне дружелюбно.

– Как Илона отнеслась к появлению Вадаша в Трансильвании?

– Такое событие сильно озаботило ее.

– Михал, ты только не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь, скажи, а в каком образе ты с ней разговаривал?

– В своем. А в каком же еще? – улыбнулся граф.

– Поражаюсь, как тебе это удалось, – удивленно и в то же время, восхищаясь, произнес Берток.

– Сам не знаю, как я на это отважился.

– А мальчик, ты узнал кто он?

– С ним все сложнее. Я должен во многом разобраться. Меня сейчас больше заботит разговор с Этель, вчера мы расстались, даже не попрощавшись. Мне кажется, я сильно ее обидел.

– Хорошая она женщина, я несколько раз разговаривал с ней, она мудра и проницательна.

– Да она такая, потому скрыть от нее что-то весьма сложно. Хочу я этого или не хочу, но мне придется с ней объясниться по поводу сына Илоны.

– Так это ее сын?!

– Да, Берток – это ее родной сын.

– Черт побери! – воскликнул Берток, – графиня Жомбор и в роли матери! Ни в жизнь не поверю. Вот это да. И кто же отец ребенка?

– Рано или поздно ты все равно узнаешь всю правду, у Илоны растет сын от Вашара Андора.

Берток от такого признания натянул поводья, да так, что конь захрапел и, уставившись на графа удивленными глазами, протянул:

– Вашара-а!

– Помалкивай пока, я доверяю тебе, потому и поделился этой тайной.

– А-а?.. – Хотел еще что-то спросить Берток.

– Я сказал, держи язык за зубами, – строжился граф.

– Понял Михал, понял.

Ближе к обеду небольшой отряд достигнул ворот замка Железная рука. Еще издали Михал заметил, как из бойницы караульного помещения свисает темноволосая голова его сына. Он ждал его и высматривал дорогу и как только увидел отца, приветливо махнул ему рукой. Голова скрылась, видимо он поспешил вниз навстречу.

«Сколько времени он провел там, пока не дождался моего возвращения?» У Михала защемило сердце, от воспоминаний вчерашних событий, уезжая, он поцеловал Лайоша на прощание, даже не объяснив, куда и на какое время покидает его.

Спустившись с коня перед мостом, улыбаясь, он раскинул руки, Лайош стремительно подбежал и бросился к нему в объятия.

– Ты уже успел соскучиться по мне, – подняв его над головой, радостно произнес Михал. Сын приобнял его за шею, кивнул и неожиданно для Михала спросил:

– Папа, а почему мама плакала, когда ты уехал?

– А ты спросил ее? Что она ответила?

– Она сказала, что все будет хорошо, что ты скоро вернешься. Пап, но она раньше не плакала, когда ты уезжал.

– Я поговорю с ней сынок, раз мама тебе пообещала, что все будет хорошо – значит так и будет. Беги, скажи ей, что я очень по ней соскучился.

И радостный Лайош, побежал через мост к открытым воротам.

Зайдя в крепость, граф поманил к себе начальника стражи Людвика. Приосанившись, он подошел к хозяину и отдал честь:

– Господин граф, в крепости все спокойно, никаких происшествий за время Вашего отсутствия не произошло. Только вот…

– Ну-ну, договаривай.

– Госпожа Этель вчера очень долго просидела на берегу озера и вернулась в замок, когда уже было темно. Она была очень чем-то расстроена.

– М-да, Людвик, благодарю, я приму это к сведению. Ты не видел графиню?

– Нет, господин Михал.

– Теперь о деле, Людвик. С сегодняшнего дня, все ворота замка и соляных заводов держать закрытыми. Усилить охрану и дополнительно выставить на стенах крепости солдат. Со стороны горы Барса круглосуточно, скрытно держать отряд. О всех происшествиях докладывать мне незамедлительно. Проверь все камеры, чтобы в них не осталось ни одного турка.

– Так давно их там нет, содержим только опасных разбойников без вывода на работы.

– Это я так сказал, для пущей убедительности. В общем, ты меня понял, при приближении к замку посторонних всадников поднимать по тревоге весь гарнизон и докладывать мне.

– Что-то случилось господин Михал?

– Наши территории находятся в предвоенном положении, возможно, скоро нам придется защищать свои заводы и крепость от турок.

– О! Иисус Мария! Так у нас же договоренность с ними.

– Людвик, время быстро течет, а с ним меняются законы и состояния дел между Трансильванским дворянством и османским двором. Так что будем наготове.

– Слушаюсь, господин Ласло.

Михал, пройдя площадь, зашел в башню донжона и, поднявшись по лестнице на второй этаж, заглянул в покои графини. Там ее не оказалось, тогда он постучал в двери комнаты баронессы Йо.

Кэйтарина приветливо встретила графа и, указав на стул, пригласила сесть.

– Матушка Кэйтарина, вчера я виделся с бароном Балинтом и Габором, они передали Вам сердечный привет.

– Спасибо Михал, друзья не забывают меня. Как обстоят их дела в собрании?

– Вынужден сообщить Вам, что плохо. Вероятно, Вы уже знаете, что королева отреклась от короны в пользу австрийского короля. Пока власть держится в руках Мартинуцци, но в скором времени все изменится. Фердинанд посылает войско во главе с генералом Джанбаттистой Кастальдо. Султан недоволен действиями отца Дьёрдя, за ведение двойственной политики, вот и получается, что скоро нас ждут потрясения. Я уже отдал приказ об усилении охраны замка, рудников и Хэди.

Баронесса озабоченно покачала головой, она хотела сначала спросить совсем о другом, но выслушав графа, взволнованно произнесла:

– Ты считаешь, что нам не избежать войны?

– Так и есть.

– Что будет с нами, с жителями замка, городка, с заводскими рабочими? Кто теперь защитит нас от влиятельных особ с обеих сторон.

– Получается, что только мы сами. Королева занята более серьезными делами, что ей до нас, простых дворян.

– Михал, а ты попытайся встретиться с ней.

– Я уже думал об этом.

– Изабелла мудрая правительница, не смотря на неустойчивые действия отца Дьёрдя, она еще в состоянии повлиять на дворян Трансильвании и, пожалуй, договориться с султаном. О! Горе! Горе нашей Венгрии! Михал, Ты понимаешь, что произойдет, если королева покинет Трансильванию?

– Междоусобица среди дворян доведет нас до безумия, пока мы грыземся, как собаки из-за кости, Фердинанд и Сулейман разорвут нашу Родину на части.

– Михал, постарайся встретиться с Изабеллой. Может она поможет тебе чем-нибудь, уж на худой случай даст совет, и ты будешь знать, к чему готовиться.

– Хорошо матушка Кэйтарина, отдохну денек и поеду к королеве.

– Михал, дорогой, ответь мне честно, между тобой и Этушкой что-то произошло?

Ласло прямо посмотрел в глаза баронессы.

– Почему Вы так решили?

– Вчера ее состояние встревожило меня. Она отмалчивается, ничего не говорит, я вижу, что с ней что-то происходит. Я вчера до поздней ночи ждала ее, Этель провела у озера шесть часов, просидев в одиночестве на берегу. У вас все хорошо?

– Я был в ее покоях, но Этель там нет, я хочу поговорить с ней.

Не переживайте матушка Кэйтарина, я все улажу. Поверьте, ничего опасного не произошло, что могло повлиять на наши с ней отношения. Я обязательно с ней увижусь и объяснюсь перед тем, как поехать к королеве.

Баронесса отпустила графа, искренне пожелав счастья их семье. «Храни вас Бог, дети мои», – подумала она, перекрестив Михала вслед.

Граф, не найдя нигде Этель, опросил слуг и в том числе сына, но они тоже не видели графиню. Проходя по площади, он услышал короткий свист, с южной стороны крепостной стены ему махнул рукой Людвик.

Михал подошел ближе к стене и начальник стражи, как можно тише сказал:

– Этель в часовне.

Граф поднялся на ступени и, открыв дверь, прошел внутрь. Он снял шапку и, перекрестившись, прошел к алтарю. Впереди на приступке, он увидел жену. Она стояла на коленях, опустив низко голову и сжав перед собой ладони, молилась.

Михал подошел к ней и встал на колени рядом, перекрестившись, прочитал молитву. Взглянув в ее глаза, он увидел слезы, они стекали по щекам, падая на одежду и на пол. Молча, он предложил ей последовать за ним, и она смиренно пошла.

Пройдя через площадь, супруги направились к воротам и, выйдя в калитку, пошли вдоль рва к озеру. Он привел ее на то самое место, где они любили бывать вдвоем, им никто не мешал в такие минуты.

Михал припал на одно колено, поднял высоко голову и, заглянув в глаза жены, заговорил:

– Этушка, прости меня за вчерашнее, я должен был с тобой попрощаться.

– Михал, ты никогда так не поступал, потому я не знала, что и подумать. Ты скажешь мне, куда ты вчера уехал?

– Ну, конечно же скажу, радость моя, – вставая с колена, ответил он, чувствуя, что Этель настроена к нему миролюбиво. Он скинул со своих плеч копеньяк и постелил на траву. Усадил рядом супругу и, обняв ее за плечи, сказал:

– Вчера я был у графини Жомбор. – Этель вздрогнула, в глазах ее отразилось удивление, вперемешку с горечью. – Ты не о том подумала, моя хорошая, мне не нужна эта женщина, я встретился с ней, чтобы узнать правду о сыне.

– Ее сыне?!

– Да. Я знаю, что тебя больше всего волнует, почему ее сын так похож на нашего Лайоша. – Этель кивнула. – Ты готова выслушать мою историю? – Этель опустила голову и вновь, молча кивнула.

– Илона Жомбор родила ребенка от Вашара Андора.

– Правда?! А почему же он так похож на нашего сына?

– Потому что Андор – мой родной брат-близнец.

– Нет, Михал, этого не может быть! Ты говоришь неправду.

– Этушка, я скажу тебе самое главное, а потом объясню все по порядку. Илона опоила Андора зельем, когда он был тяжело ранен и находился в ее замке два дня. Он до последнего не ведал, что она таким способом пыталась добиться его любви. Как ты уже слышала от меня, она любила его и пыталась привлечь внимание Андора к себе, но ему она была не нужна.

– Михал, я не могу поверить, что у тебя был брат, даже если все, что ты говоришь, – правда, то почему о его существовании никто не знал.

– Выслушай меня, любовь моя и постарайся понять. Если ты по-прежнему любишь меня так же крепко, то ты примешь меня таким, какой я есть.

– О чем ты Михал?! Что за тайну ты скрываешь от меня? Я люблю тебя очень и нашего дорогого Лайоша тоже. Я готова пойти хоть на что, лишь бы мы были все вместе. Говори, говори скорее, не томи меня.

– Я всегда считал, что наши отношения должны строиться на честности и полном доверии. Десять лет мы с тобой не могли упрекнуть друг друга ни в чем, и заметь, мы всю жизнь шли к этому. Только один раз в жизни я был вынужден сказать тебе неправду, но сделал я это не по злому умыслу, а щадя нашу с тобой любовь. Я скрыл от тебя правду, потому что дал клятву своему отцу и дал я ее раньше, прежде чем мы с тобой встали под венец. Поклянись мне Этель, что никогда и никому не откроешь моей тайны.

– Клянусь.

– Помнишь, у тебя были подозрения на счет моего отца. – Этель, молча кивнула. – Так это была правда, Черный гайдук и был мой отец.

– Откуда тебе это известно, он что, сам тебе сказал?

– Да, прежде чем он покинул замок в 1527 году, он во всем признался мне, что все эти годы наводил ужас на дворян Трансильвании и на турок тоже.

– Значит, я была права, подозревая его, и не ошиблась, когда услышала его голос.

– Так и есть.

– Ответь мне Михал, какая причина была у твоего отца встать на столь опасный путь?

– Пожалуй, ненависть к дворянам, которые относились к простым людям, как к скотам. В 1514 году, когда мне исполнилось четыре года, в Трансильвании было поднято крестьянское восстание, и возглавил его офицер-кавалерист Дьёрдь Дожа. Крестьяне шли в войско не только для того, чтобы не допустить иностранное иго на свои территории, но и чтобы скинуть с себя дворянский гнет, они требовали уменьшения отработки – барщины у своих хозяев и церкви. После подавления восстания началось массовое угнетение крестьян. Вспышки восстаний проходили в течение десяти лет. Я стал задумываться над словами и объяснениями отца и когда он исчез, понял окончательно, для чего он избрал такой путь.

– Теперь я догадываюсь, что у твоего отца был еще один сын, и он его скрывал. Это Вашар Андор?

– Нет, дорогая, у моего отца был единственный сын – это я.

– Михал, я совсем запуталась и ничего не понимаю, а причем тогда здесь Вашар, какое отношение он имеет к вашей семье? Кто он вообще такой и почему ты называешь его своим родным братом?

– Чтобы больше не запутывать тебя, я продолжу все по порядку.

В 1527 году под руководством Ивана Черного вспыхнуло крестьянское восстание, и после его подавления, напуганные до смерти магнаты и феодалы, в этом же году приняли закон о создании в комитатах дворянских судов, которые должны расправляться над разбойниками, смутьянами, убийцами и ворами. Тогда так дворянское сословие называло крестьян, выступающих против них.

После того, как я узнал всю тайну о моем отце, вскоре он пропал. Я не мог найти следов его исчезновения и через какое-то время совсем отчаялся разыскать его.

Однажды, ко мне обратился с жалобой один крестьянин секей, он жил в деревне, недалеко от границы с замком Жомбора. Слуги и гайдуки графа Жомбора вторглись в мои земли и бесчинствовали в одной деревне. Жену крестьянина и их семнадцатилетнюю дочь силой уволокли в лес и прежде чем убить, надругались над ними. Крестьянина под страхом смерти заставили молчать. Он долго не осмеливался обратиться за правосудием ко мне, боясь, что Жомборовские разбойники убьют его маленького сына и его самого. Люди посоветовали ему и он, пересилив свой страх, пришел ко мне. Что я мог тогда сделать? Как доказать со слов крестьянина, что изверги Жомбора расправились с бедной женщиной и ее дочерью. Я и раньше слышал, что граф мучил и даже убивал людей, все сходило ему с рук. Его высокое положение, богатство и связь с воеводой, не давали мне шансов на справедливое возмездие. Я в те годы только начинал вставать на ноги и едва окреп после пропажи отца. Зайдя однажды в пещеру, по карте, оставленной отцом, я добрался до тайных комнат и до тех камер, где находятся страшные орудия пыток. Я нашел его тайник, там были богатства, и вещи, среди них я увидел черный плащ, повязку на лицо, оружие. Там же я обнаружил перстень с трезубцем. И тогда мне пришла в голову мысль: «А что если я отомщу Жомборовским убийцам своим способом, переодевшись в одежду отца?» Я даже повеселел от принятого мною решения. На следующий день я посоветовался со своим другом Гиорджи, и он согласился мне помочь. Мы поговорили еще с одним надежным, на наш взгляд парнем, его звали Борат и приобщили к своей тайне. Вот так родилась наша ватага. С первых дней мы были друзьями и остались таковыми до конца.

Мы выследили трех человек графа Жомбора и убили их, но перед тем, как умереть, они узнали, за что их приговорили. У каждого убийцы на лбу я оставил отметины трезубца.

Крестьянина и его сына я переселил в городок, поближе к себе и дал ему работу. Он догадался, когда узнал, что убийцы его жены и дочери были жестоко наказаны и потому остался верен мне.

– Михал, извини, я перебью тебя. Скажи, твой отец пытал людей, ведь ты сказал, что есть такая камера пыток?

– Я никогда не присутствовал при допросах, отец не хотел, чтобы я это видел, но я сам в последствие иногда прибегал к таким жестоким мерам.

– Значит, орудия пыток применяли к людям до тебя? Как это ужасно! Я не хочу, чтобы дурная слава ходила за тобой следом. Михал, дорогой, откажись от этого, ведь есть другие способы заставить человека говорить или признаться в чем-то.

– Ты права – это выглядит страшно. Я больше не применяю эти орудия и уже давно.

– Избавься от них. Я наблюдаю за твоими увлечениями, ведь собирать оружие былых лет для тебя многое значит, но только не такое…

– Я так и поступлю.

– А когда ты встретился с Вашаром Андором? – спросила Этель, желая услышать дальше историю мужа.

Ласло, улыбнувшись, ответил:

– Никогда. Позже, когда наш отряд пополнился новыми людьми, мы стали делать набеги на турецкие обозы налогосборщиков, на дворян, ведущих себя жестоко с крестьянами и слугами. Жалоб на них было предостаточно, так что отметина трезубца стала чаще появляться в разных замках и лбах турецких начальников и жестоких богатеев. Я взял себе тайное имя и по всей Трансильвании и даже за ее пределами Вашар Андор стал наводить жуть на турецких завоевателей и проклятых, жадных дворян.

– Значит, все это время я любила и жила не только с графом Ласло, но и с его вторым «Я», а из этого следует, что сын Жомбор Илоны – твой сын.

– Да, Этушка, все так.

– Вот теперь все встало на свои места. Я вспомнила, как привезли тебя всего израненного и метр Эрно кое-как вернул тебя к жизни. Выходит, что твой ожег, был предлогом, и ты пытался прикрыть им опасное ранение. А твои переломанные пальцы, а наконечник стрелы, торчащий в твоей спине? Когда я услышала, что в ущелье было разбито много турок, я так и подумала, что ты помогал Вашару. Михал, ну почему ты сразу не рассказал мне о себе, неужели ты думал, что я отнеслась бы к тебе иначе?

– Я слишком далеко зашел и не мог посвятить тебя в свои тайны.

Когда ты сообщила мне радостную весть, что ждешь ребенка, это только усилило мои внутренние противоречия, я прекрасно понимал, что моя тайная жизнь рано или поздно будет раскрыта. Неустойчивое положение королевы и ее министра отца Дьёрдя, наталкивало меня на мысль, что австрийцы и турки скоро захватят Трансильванию и мне, как Черному гайдуку рано или поздно, придется взойти на эшафот. А что касается графини Жомбор, то я всячески старался избегать тесных общений с ней, но нас связали общие дела, вынуждая меня встречаться с ней снова и снова. Но я всегда был против близости между нами, я любил только тебя одну и люблю по-прежнему.

Этушка, милая моя, прости, что я не смог в беспамятстве противостоять ее тайным умыслам. До вчерашнего дня я не знал о существовании родившегося вдали от меня ребенка.

– Она рассказала тебе?

– Да, Илона призналась мне во всем.

– И как ты объяснил ей свое сходство с Вашаром.

Граф Ласло передал Этель весь разговор, состоявшийся накануне ночью с Жомбор Илоной.

Этель вздохнула и, взяв Михала за руку, тихо произнесла:

– Как же ты теперь будешь делить себя между двумя семьями?

– Этушка, только одна единственная семья дана мне Богом, – это вы с Лайошем. Все, что касается графини Жомбор – это на ее совести. Я простил ее, пусть она воспитывает мальчика. Я понимаю, что это мой сын и не откажусь помогать ему, но она пообещала, что тайну рождения своего сына никто и никогда не узнает.

– А сходство? Его ведь не скроешь.

– С этим я согласен с тобой.

– Я понимаю Михал, как тяжело все это вынести, столько лет ощущать себя в постоянной опасности, разве это под силу обыкновенным людям.

– Ты считаешь меня необыкновенным?

– В какой-то мере – да. Сейчас я ясно вижу твою жизнь: в первую очередь твоя идея – творить справедливость, затем твое окружение, и твое стремление бороться с врагами способом, который отвергают многие люди. Ты задумывался над тем, если не дай Бог тебя схватят, что станется со всеми людьми, за которых ты ответственен? Тебе много лет пришлось отстаивать свои принципы, доказывать не согласным с тобой, что твое отношение к крестьянам и рабочим мягче и справедливее, чем у других дворян. За это тебя не любят и готовы в любой момент сделать тебе подлость, только бы ты споткнулся, а затем уничтожить тебя. Получается, что при всей своей благородности ты остаешься один в поле воин. Пока никто не знает о твоей тайной жизни, им и дела нет до какого-то Вашара, лишь бы он не трогал их. Но, как только все узнают, кто ты есть на самом деле, объявится столько недоброжелателей, что у тебя самого появится отвращение к людям. Ведь ты столько лет боролся с несправедливостью и помогал, как мог людям, а многие тебя не поняли и не поддержали.

– Если ты имеешь в виду простых людей, то я для них стараюсь. Богатый в состоянии защитить себя, он может купить себе эту защиту. Что может сделать против них бедный человек? Ничего! Когда приходят сборщики налогов и отнимают последнее добро, куда крестьянину податься, кому пожаловаться на произвол власти магнатов? Если нет возможности оплатить налог, посадят в яму, пока родные или близкие за него не рассчитаются. Сколько раз мне приходилось выкупать бедных людей, а затем наказывать сборщиков налогов.

– Михал, ты ведь не хуже меня знаешь, что любое государство живет за счет собираемых налогов и, здесь ничего не поделаешь.

– Но государство не должно драть с человека семь шкур. Австрийцы, турки, свои толстосумы, приплюсуй к этому разбойничьи шайки и набеги других инородцев – вот сколько приходится на одну спину бедного крестьянина. После всего этого, чем кормить семью? Все вокруг понимают, видят, но продолжают вести свою грабительскую политику.

На заседании совета национальной партии, мне всегда приходится поднимать подобные вопросы, но те, кто ближе к магнатам, не хотят даже слушать об этом, называя порой мои речи крамольными.

Этушка, я знаю, случись беда, не то что турки и Габсбурги постараются стереть меня в порошок, но и свои же дворяне из Трансильванской знати, даже пальцем не пошевелят, чтобы как-то помочь мне или хотя бы моим родным. А о крестьянах и рабочих я вообще молчу, их давно уже мечтают отдать в рабство, я уже неоднократно слышал завистливые речи, что они под крылышком графа Ласло живут слишком вольготно. О своей семье я позаботился на случай военных действий, если замок захватят турки или австрийские войска, вы уедете на север. В Бестерце поселитесь в усадьбе, она принадлежит мне.

– Что ты такое говоришь, Михал? Что означают твои слова?

– Этушка, завтра я еду к королеве и если я не получу от нее поддержки, то в ближайшее время мне придется организовывать оборону замка и рудников. Надвигается война, и тихо отсидеться на этот раз нам не удастся. Мне придется сделать выбор: воевать на стороне австрийского короля или пойти против его в составе турецких войск. Третьего не дано. Правда есть другой выход, поднять своих людей на борьбу с теми и другими, но это означает верную гибель. Потому я пребываю сейчас в затруднительном положении. Вашару, если честно признаться, куда было легче, он кинул призыв, и люди откликнулись. Разбили неприятеля и разошлись кто куда. Здесь же, все обстоит намного сложнее, на мне лежит ответственность не только за своих родных, но и за каждого человека, живущего на моей земле, и мне предстоит всех защитить от поработителей.

Этель опустила голову на плечо Михала и, молча перебирала рукой его пальцы, ощущая тепло и шероховатость кожи. Она не могла даже представить себе, что когда-нибудь наступит такой момент, что эта мускулистая, крепкая рука может потерять свою силу. Сколько раз ему приходилось избегать смерти, ведь каждое выступление гайдуков во главе с Михалом, могло окончиться трагично.

После его рассказа она вдруг ясно себе представила, что Михал, по сути, не смог бы жить другой жизнью, все передалось ему от матери и отца: доброта, справедливость, мужество и ум. Что успела вложить в него мать за одиннадцать лет, она – Этель пополнила в копилку его души добрые качества за совместно прожитые годы. Он действительно мог бы отказать бедному крестьянину и не мстить за смерть его родных, но Михал помог. И тогда может быть, его жизнь потекла по другому руслу. А при обороне замка от турок? От многих людей Этель слышала, как храбро и мужественно защищал шестнадцатилетний паренек не только свой родовой замок, но и людей, уводя их в горы от смертельной опасности. Даже к своему врагу он отнесся с благородством, не уничтожив его, а дав шанс исправить жизнь, и он этого добился, ведь жестокая Ребека превратилась в хорошую Илону, которую в последнее время стали уважать люди.

Да, Этель простила Михалу вынужденную измену. Хотя назвать ее изменой нельзя, он честно признался ей во всем и доказал, что всегда ее любил и по-прежнему любит.

Теплота ее руки передалась Михалу, и он чувствовал это, в этот момент не нужно было слов, им обоим и так стало понятно, что их сердца продолжали стучать в унисон, и все мрачные мысли покинули их, уступая место светлым и теплым чувствам.

Уже смеркалось, когда две фигурки приближались к крепостным воротам. Престарелая Кэйтарина, стоя на крепостной стене и, сжав ладони перед собой, молча поблагодарила Бога за своих детей. Они возвращались вместе.

Глава 23. Таинственный медальон

Минуло семь лет, с тех пор, как Ханга и бабка Урсула переселились в шахтерский городок Хэди. Много воды утекло с той поры, когда юная девушка вышла в люди. Нелюдимая, осторожная, она основное время проводила в доме или хлопотала по хозяйству во дворе. Изредка ей приходилось выбираться на рыночную площадь за продуктами или какой-нибудь одеждой.

Не ускользнуло от ее взора, как молодые парни заглядывались ей вслед, удивляясь невесть откуда появившейся в их городке белокурой красавице. Ее стесняло общение с людьми и как только Хангу о чем-нибудь спрашивали, опускала голову и старалась скрыться.

Кто-то пустил слух, что ее бабка может оказывать на людей порчу и потому некоторые из горожан встречали Хангу настороженно. Но прослышав, что девушку и бабку Урсулу опекает сам граф Ласло, злые языки умолкли, тем более их дом стал часто посещать метр Эрно.

Пять лет назад Ханга похоронила бабушку. Не смогла старушка выдержать перемену места, уж больно она тосковала по своей деревне и старенькому дому. Как бы не заботилась о ней внучка, а бабка Урсула все же покинула ее навсегда. Только после того, как не стало Урсулы, Ханга узнала от графа Ласло свою историю, каким путем она оказалась у бабки.

Несколько раз она навещала графиню Жомбор, выражая при каждой встрече свою благодарность, за то, что она сейчас живет в Трансильвании, а не в османской империи.

После того, как Ханга осталась одна, граф предложил ей пожить какое-то время в крепости, но мэтр Эрно, узнав об этом, обратился к Михалу с просьбой: пусть девушка переберется в дом к одинокому стареющему человеку. Она во многом помогала ему, особенно по докторскому делу. Урсула обучила внучку изготавливать снадобья, разные целебные отвары. Эрно заметил рвение девушки и стал помогать ей. Во первых, он научил ее читать и писать, а затем приобщил к чтению интересных книг и Ханга открыла перед собой совершенно другой мир. Она уже не так стеснялась людей и на шутки парней отвечала улыбкой. В отсутствии метра Эрно девушка принимала людей с разными просьбами, касаемых докторской помощи.

Заметив, что девушка тяготеет к книгам, граф Ласло разрешил ей пользоваться своей библиотекой, и потому она периодически посещала замок.

Однажды Ханга отправилась в лес для сбора трав и растений и не заметила, как заблудилась. Она долго шла среди огромных деревьев, пока не вышла на холмистые пастбищные луга. Девушка заметила дымок, вьющийся от костра. Ханга приблизилась к шалашу и увидела коня, мирно пасущегося на лугу. Возле костра сидели двое мужчин. Один из них пожилой в длинной меховой накидке-шубе, на его голову была натянута черная шапка, сшитая из шкуры молодого барашка.

Ханга поняла, что это был пастух, присматривающий за стадом овец. Рядом с ним она увидела молодого парня, одетого в нарядный мундир военного. С его плеча свисал короткий копеньяк, расшитый узорами, а на левом бедре, девушка заметила красивую саблю. Его голова на тот момент была без убора, и длинные вьющиеся волосы трепетали на легком ветру. Несмотря на свою молодость, парень носил длинные усы, которые придавали его лицу взрослость. В темных глазах мелькали смешливые искорки и на его губах при появлении незнакомки, появилась добродушная улыбка.

Оба, как по команде, поднялись и приветливо пригласили девушку присесть возле костра. Первым назвался пастух, его звали Фехер, он месяцами пасет здесь овец, принадлежавших рабочим городка. За ним представился парень, он приехал навестить своего отца-пастуха и назвался Гергеем. Когда Ханга объяснила им, что заблудилась, пожилой пастух заулыбался и успокоил девушку:

– Не кручинься красавица, такой молодец, как Герге знает все в округе. Мой сын служит в войске графа Ласло. Мы хорошо знаем эти места, я всю жизнь провел в лесах и на альпийских лугах, а сын частенько приносил мне еду. Вот какого сокола я вырастил, – нахваливал он Гергея.

– А где вы живете, я не видела вас раньше в городке?

– А мы из деревни Мольнар, ответил Фехер, – раньше мой отец держал мельницу, да проклятые турки сожгли ее, а от нашего дома камня на камне не оставили. Теперь я пасу скот, а мой сын подался служить графу.

Приветливо поговорив, старый Фехер угостил Хангу козьим молоком и в дорогу завернул свежего сыра.

Гергей вызвался проводить девушку через лес. Попрощавшись с пастухом, они направились вверх по склону. Ханга шла не спеша, а рядом, держа под уздцы коня, и украдкой посматривая на красавицу, шел Гергей. Засидевшейся без подруг и друзей, Ханге не терпелось пообщаться с понравившимся ей бравым офицером. Захотелось поговорить с ним, поделиться своими познаниями во врачевании. Она отвечала с охотой на вопросы Гергея, но о своей прошлой жизни Ханга ни словом не обмолвилась.

Вот так, за разговорами он довел ее до окраины городка и, пообещав, что когда-нибудь навестит метра Эрно, смущенно удалился.

За семь лет, прожитых в городке, Ханга из юной девушки превратилась в молодую статную женщину. Она всегда выглядела опрятно, с людьми была приветлива и, оценивая свой скромный характер, держалась от парней на расстоянии, подчеркивая свою сдержанность и порядочность.

Постоянные посещения графа Ласло в доме метра Эрно, иногда давали людям повод посплетничать: «Мол, не только к метру приезжает граф, но и к его приемной дочери». С некоторых пор, Эрно взялся основательно опекать Хангу, не давал спуску парням, увивающимся за белокурой красавицей.

Полтора года Ханга скрывала ото всех, что ее сердцу мил молодой офицер, служащий в войске графа Ласло. Гергей по просьбе своей девушки, никогда не посещал открыто дом метра Эрно, им удавалось встречаться в лесу, когда Ханга под предлогом сбора трав, порой уходила до самого вечера. Зная строгий нрав своего опекуна и графа Ласло, Ханга боялась даже намекнуть, что ей очень нравится Гергей, а в последнее время они прямо маялись от разлуки, когда им не удавалось подолгу увидеться. Оба чувствовали, что любовь сильно сплетает их сердца и желание видеться чаще, не давало молодым покоя.

Метр Эрно заметил ощутимые перемены в поведении и настроении приемной дочери и попытался вывести ее на откровенный разговор, но девушка уходила от ответа или пыталась убедить опекуна, что с ней иногда такое случается. Но старого человека трудно обмануть, тем более он тоже в своей жизни испытал на себе головокружительные чары любви и решил проследить за Хангой, куда она отлучается.

После очередного свидания в лесу Ханги с Гергеем, Эрно все же удалось выследить приемную дочь, он не воспрепятствовал их встрече, зато вечером, разгневанный Эрно обрушил на Хангу такой поток обвинений, что девушка ужаснулась и не знала, что ответить. Она никогда не видела его в таком злобном состоянии.

Закрыв ее под замок, Эрно отправился к графу, чтобы поделиться с ним плохой, на его взгляд новостью.

Михал и Этель приняли его и, выслушав, решили тут же разобраться в ситуации. Графиня, как всегда, в свойственной ей манере, стала защищать Хангу. Граф пока, молча, слушал и не вмешивался в общий разговор.

– Метр Эрно, Ханга уже взрослая девушка и она вправе найти себе суженого, не станете же Вы опекать ее до самой старости.

– Уважаемая Этель, я желаю счастья своей приемной дочери и потому хочу, чтобы она не делала поспешных выводов. Молодой человек, с которым она тайно и бесстыдно встречается, ей точно не пара.

– Эрно, а ты узнал, кто он? – спросил граф.

– Это сын бедного пастуха Фехера, кстати, этот молодой человек служит у Вас граф.

– Кто же он? – удивился Михал.

– Немет Гергей.

– Михал – это же Герге, командир одного из твоих подразделений! – воскликнула Этель.

– М-да, когда этот парень успел опутать Хангу, – с улыбкой произнес граф.

– И чем же он Вам не понравился, метр Эрно? – спросила Этель.

– Графиня, я хотел сам устроить судьбу Ханги и для этого подыскал ей вполне подходящую кандидатуру.

– Как-то не хорошо Вы сказали Эрно, как будто перед Хангой выстроилась дюжина кандидатов. А Вы спросили девушку, хочет ли она пойти против своего сердца?

– Я растил ее, дал образование, обучил своему делу, так неужели я не имею права решить ее будущую судьбу.

– Метр Эрно, Господь решает людские судьбы, а мы люди, только вмешиваемся, а почему бы тебе действительно не спросить Хангу, пожелает ли она поступить так, как хочется тебе – предложил ему граф.

– Я не обязан спрашивать ее об этом, она должна уважать мои требования и чтить меня, как подобает воспитанной девушке.

– Эрно, по закону ты не имеешь никаких прав на Хангу, ты только добровольно взялся ее опекать, она не твоя собственность, – в голосе графа зазвучали железные нотки, – имей ты на нее права, я бы слова против не сказал. Не забывай – это я привез в городок Урсулу и Хангу, и между прочим у них тогда был выбор, они могли остаться у одной знатной особы, так что Эрно, советую тебе поступить со свободной венгерской девушкой справедливо.

Михал сделал особый акцент на слове «венгерской».

– Граф, не хотите ли Вы своими словами подчеркнуть мою принадлежность к саксонцам? – Эрно встал, давая понять, что затянувшийся разговор ему неприятен, и он хочет уйти.

– Метр Эрно, – мягко обратилась к нему Этель, – в нашем графстве любой человек, независимо от того, мужчина он или женщина, имеет право на свободное мышление, а если речь идет о выборе, то здесь он имеет полную свободу.

Метр, молча, поклонился.

– Предлагаю тебе Эрно пригласить к нам молодых и в твоем присутствии выслушать их. Что ты на это скажешь?

– Ничего граф, – холодно произнес лекарь, – я уже высказал свое мнение на этот счет, у меня есть, кого предложить Ханге в женихи.

Волна недовольства поднялась в груди графа, но он ощутил, как его руку накрыла ладонь Этель, пытаясь смягчить гнев. Михал, понимая жену, сдержанно спросил Эрно:

– И кто же этот счастливчик?

– Мой племянник.

– Что?! – возмущенно спросил Ласло. – Этот?!.. Который служит в войсках австрийского короля?

– Да граф, Генрих завтра приедет ко мне в гости. Он помогает набирать наемников в войска Фердинанда. Мой племянник видел Хангу уже не один раз и мое предложение стать ее женихом встретил с восторгом. Мне показалось, что и Ханга не осталась к нему равнодушной. Граф, а почему Вы так отреагировали на моего племянника?

– Эрно, пока ты занимался медициной, то выглядел в моих глазах непревзойденным мастером, но когда я услышал от тебя хвалебные речи в сторону Габсбургских королей, то мне в голову пришла одна мысль: «А не хотелось бы тебе видеть правителем моего замка какого-нибудь немецкого вассала?».

– Граф, простите меня, если я Вас растревожил напоминанием о своем племяннике-саксе, мне бы хотелось покинуть Вас незамедлительно. Извините еще раз, меня ждут дела.

И метр Эрно покинул гостиную залу.

– Вот сволочь саксонская! Пригрел я у себя под боком змею. Я к нему по-человечески, а он чем ответил, – кипятился Ласло.

– Михал, не нужно из-за поведения одного человека бросать тень на всех саксонцев, я думаю, необходимо поговорить с Хангой и если она согласится, то пусть живет в нашем замке.

– Кто бы знал, я ведь предлагал ей переехать в замок, так нет же, Эрно отговорил меня, пусть, мол, у меня живет, помогает мне. Знал бы я тогда, к чему он клонит, ни за что не согласился. Хорошо Этушка, я сейчас пошлю за ней своих людей. Хотя нет, постой, пусть ее привезет Гергей, я думаю, что в этом есть свой здравый смысл.

Не успел Михал отдать приказ, как вошел дежурный стражник и доложил, что по другую сторону рва графа ожидает барон Балинт с двумя, сопровождающими его воинами.

Вскоре граф и барон, обменявшись дружескими рукопожатиями, сидели в зале возле камина.

– Неужели Балинт ты так быстро соскучился по мне, – весело произнес Михал.

– О нет, граф, меня совсем другое дело привело к тебе и как ты догадываешься – безотлагательное, – озабоченно ответил он.

– Что-то серьезное?

– Да, мне стала известна примерная дата отбытия королевы в Силезию – это начало августа. Бейлербей Сокуллу скоро подведет свои войска к Темешвару. От тайных лазутчиков пришло сообщение, что турецкие войска под командованием паши Али и вице-визиря Ахмеда-паши, возможно, примут участие в военной компании этого года.

– Та-ак, – многозначительно произнес граф, – значит, мне уже сегодня следует ехать к королеве.

– Для этого я приехал к тебе, мы поедем вместе.

– О! Буду рад твоей компании. А где Габор?

– Он сейчас с людьми направился в Липпу, там укрепляют крепость на случай турецкого нашествия.

– Значит, решено Балинт, сейчас ты идешь к баронессе, она будет рада тебя увидеть, а ближе к вечеру мы отправляемся в путь.

Прошел час, Михалу доложили, что офицер Немет Гергей привез Хангу в крепость, и они оба ждут графа на площади перед часовней.

– Пригласите их ко мне.

Только дежурный закрыл дверь, как вернулся Балинт и Михал рассказал ему вкратце историю Ханги, правда не упомянул о медальоне, посчитав, что это не столь важно для барона.

Гергей отдал честь и пропустил вперед девушку. Она зарделась и, увидев перед собой господ, поклонилась. От какого-то предчувствия у нее сжалось сердце, она даже почувствовала, как пересохли в этот момент ее губы.

– Проходите, садитесь. Ханга, выпей напиток, – предложил граф, наблюдая, как девушка двигает пересохшими губами.

Барон Балинт уставился на Хангу и какое-то время даже не моргал, затем он перевел взгляд на ее слегка обнаженную грудь и заметил медальон. Поджав губы, он сдвинул брови и о чем-то думал.

– Ну, что, дорогие мои, – обратился открыто к молодым Михал, – может, вы сами объясните мне, почему я до сих пор не знаю, о ваших тайных встречах. Ханга широко открыла глаза, не в силах произнести ни слова. На выручку ей пришел Гергей.

– Господин граф, позвольте все объяснить, мы с Хангой любим друг друга.

– О-о! Смело заявлено, – улыбнулся граф, – и как давно?

– Уже больше года, господин граф.

– Ханга – это правда? – обратился к ней Михал.

Девушка опустила голову и слегка кивнула.

– Гергей, вы мечтаете пожениться? – переключился на него граф.

– Да.

– И что же вы не сказали о своем решении нам, а продолжаете скрытно встречаться и тем самым порождаете слухи. Нехорошо так поступать, – улыбался Ласло, – ну, а ты Ханга, что скажешь? Любишь Гергея?

Краска залила лицо девушки.

– Ну-ну, дорогая моя, не стесняйся, ведь теперь вашу тайну знаем мы, так что, можешь смело сказать об этом.

– Господин Михал – значит, Вы не против? – пролепетала взволнованная девушка.

– Против чего? Чтобы вы соединили свои сердца, – засмеялся Ласло, – да разве я, когда был против любви. – Но перестав смеяться, серьезно добавил. – Только нужно, как-то это по-людски сделать, узаконить перед Богом свои отношения и справить свадьбу.

– А мэтр Эрно? – спросила Ханга.

– Я знаю, что он против… – Михал немного помолчал и затем уверенно сказал, – Ханга, я обещал твоей бабушке, что ты не будешь ни в чем нуждаться и если ты действительно любишь своего Гергея, то я с превеликой радостью благословлю вас.

Девушка и парень одновременно поднялись и подошли близко к графу. Михал протянул руку, и Ханга поцеловала ее. Гергей припал на одно колено и тоже поцеловал руку графу и затем восторженно произнес:

– Господин Михал, мы так Вам благодарны…

– Полно молодые, вам не зачем теперь скрывать ото всех свою любовь, можете смело об этом заявить. Готовьтесь к свадьбе и как только осенью соберем урожай, отыграем на славу. А теперь можете идти, нам с бароном еще нужно кое-что обсудить.

– Гергей, ты иди, а девушка твоя пусть задержится, – попросил Балинт.

Молодые удивленно переглянулись, но просьбу барона выполнили.

– Скажи Ханга, откуда у тебя этот медальон? – спросил барон Балинт.

– Бабушка Урсула повесила мне его на шею.

– А кто была твоя бабушка?

– Так, – перебил их Ласло, – давай-ка барон, я расскажу тебе одну историю, чтобы ты не задавал лишних вопросов. – И граф передал ему все, что услышал некогда от Жомбор Илоны, каким путем маленькая Ханга оказалась у бабки-знахарки.

– Вот это да! – восхитился барон. Слушайте люди, да вы и представить себе не можете, я что-то подобное тоже слышал и могу смело вас заверить, что знаю начало этой истории.

Граф и Ханга, удивленно смотрели на Балинта.

– Да-да, не удивляйтесь и всему виной вот этот медальон!

– Тебе уже приходилось его видеть? – спросил Ласло.

– И, между прочим, не один раз, – интриговал он своих слушателей.

– Ну-ка, ну-ка, барон, поведай-ка нам свою историю, я весь сгораю от нетерпения! – воскликнул Михал.

– Прежде чем, я начну свой рассказ, пригласите сюда баронессу Кэйтарину и ее дочь Этель, им будет тоже интересно кое-что узнать, ведь речь пойдет о бароне Йо.

Ласло отдал распоряжение слугам и через некоторое время, удивленные мать с дочерью, приняли участие в таинственном разговоре.

– Граф, ты прекрасно знаешь, что с давних лет я дружу с семьей барона Йо. Дай мне Бог памяти, кажется, это было в 1527 году перед смертью Вашего мужа, – Балинт кивнул в сторону Кэйтарины, – по просьбе Йо Чонгора я не мог разгласить тайну, в которую он посвятил меня и потому я никогда не заводил об этом речь, – интриговал всех Балинт. – Однажды, когда я посетил Пресбург, барон Йо обратился ко мне с весьма странной просьбой:

– Балинт, обращаюсь к тебе, как самому близкому другу. Я хочу, чтобы ты помог одному человеку, а вернее женщине.

– Чонгор, я всегда рад помочь женщине.

– Не смейся, прошу тебя, это очень серьезно и тайна эта не только моя. Я поклялся одному человеку своей честью, что выполню его просьбу. Он просил после своей смерти позаботиться об одной девушке, живущей в Пресбурге, мало того, она должна вот-вот родить. Как не прискорбно это звучит, но человек этот пропал. Балинт, я сам скоро покину вас… – его вдруг разразил сухой кашель.

– Чонгор, ну что ты такое говоришь!

– Да-да, я вполне серьезно, я тяжело болен, и скрываю от своих родных, и чувствую, что дни мои сочтены.

В зале раздались всхлипы и все обратили внимание на Кэйтарину, она первая поняла, что речь идет о ее покойном муже и не могла сдержать своих слез.

– Простите меня, – тихо произнесла она, вытирая платком влажные от слез глаза.

– Чонгор, – продолжал рассказ Балинт, – кто эта женщина, и чем я могу ей помочь?

– Она незаконная жена моего друга, после его пропажи девушка осталась одна. Возьми деньги и письмо, передашь той женщине, ее зовут Бианка. Поклянись, что ты будешь хранить эту тайну.

– Да клянусь же!

– Балинт, я не могу тебе сказать, кто мой друг, но прошу тебя только об одном, найди ее и не бросай в беде.

Барон Балинт умолк.

– Ты нашел девушку? – спросил Ласло.

– Конечно, она жила в доме, адрес которого, указал мне Чонгор. Ей было лет двадцать с небольшим, она была хороша собой, статна, с великолепными, белокурыми волосами. К тому времени, как я нашел ее, она уже родила девочку…

Балинт, интригуя слушателей, замолчал и затем обратился к Ханге:

– Ханга, ты хорошо сидишь в кресле, держись крепче за подлокотники, иначе ты можешь упасть на пол. Я не знаю точно, тот ли это был медальон, но на шее родившегося ребенка я увидел точно такой же, как и у тебя.

Девушка вскочила с кресла, не смотря на предостережение Балинта. Она сняла медальон и, протягивая его к барону, умоляюще произнесла:

– Посмотрите барон, это точно он?

– Да-да! Я не мог его спутать, на том медальоне тоже был нанесен щит, а на нем рука с саблей.

Этель вскликнула:

– Но это же родовой герб графа Ласло.

– Подождите, подождите друзья мои, – пытался утихомирить всех граф. – Это еще ничего не доказывает, рука с саблей может присутствовать на любом родовом гербе венгерских дворян. Я, к примеру, знаю, что Тамоши Эсе тоже имеет такой герб. Нужно обратиться в геральдическую палату и только после этого делать выводы. И вообще, Балинт, ты не мог сначала сказать нам по секрету, а потом уже рвать сердце девушке, а вдруг это совпадение или ты ошибся и на медальоне совсем не то изображение, о котором ты нам поведал.

– Граф, я видел этот медальон столько раз, сколько бывал в доме Бианки, так что ошибиться я не мог. Как вы думаете, что больше всего ввергло меня в изумление, когда Ханга вошла в эту комнату? Вы думаете медальон?! Нет! Ее внешность! Если бы я не знал, что эта девушка Ханга, то настаивал бы на том, что она Бианка, хотя прошло с тех пор больше двадцати лет. Они очень похожи друг на друга.

– Ах! – воскликнула Ханга.

– Что же было дальше? – в нетерпении спросила Кэйтарина.

– Я не мог часто приезжать в Пресбург и на какое-то время дела задержали меня в Трансильвании. Спустя два месяца я снова пришел в тот дом, но, увы, Бианки и ее дочки Марии там не оказалось. Сосед по дому поведал мне неутешительную историю, Бианку неоднократно домогался какой-то дворянин – повеса. Прохода ей не давал, даже выглядывал девушку возле дома. Понятное дело, такую красавицу разве можно обойти мужским вниманием, тем более незамужнюю. Она уехала, продав наскоро дом. А куда? Никто не мог мне сказать. Вот так друзья, – вздохнул тяжело Балинт, – она пропала навсегда. Я пытался ее разыскать, ведь с ребенком ее было проще найти, но она видимо уехала из города.

– Барон, а ты уверен, что сможешь ее узнать спустя много лет? – спросил Михал.

– Вот ее отражение, – указал Балинт на Хангу, – разве можно их спутать.

– Да-а, барон, не веселый конец у этого рассказа.

– А Жомбор Илона не могла бы что-то добавить к этой истории? – спросил Балинт.

При упоминании графини, Этель неожиданно вздрогнула и спросила:

– Барон, а почему Вы вспомнили именно о ней?

– Этушка успокойся, – попросил ее муж, – в 1527 году граф Жомбор со своей дочерью Ребекой отбили у турок обоз, и в нем вместе с остальными пленниками находилась маленькая девочка. Теперь она сидит перед вами – это Ханга.

– Ханга, девочка! – воскликнула Этель. – Михал, но как ты мог держать все это в тайне, – с укором обратилась она к мужу.

– Меня просили об этом молчать, – с виноватым видом ответил Михал.

– Господа, так может та девочка Мария и есть наша Ханга, – с надеждой произнесла баронесса Кэйтарина.

– А кто же все-таки отец девочки? – изумленно спросила Этель, но уловив встревоженный взгляд Михала и прислоненный к его губам палец, умолкла.

– Ханга, ты можешь дать мне на время свой медальон? – попросил граф.

– Да господин Михал, – она протянула ему свою реликвию.

– Я предлагаю на сегодня закончить обсуждение, – вставая, сказал граф Ласло, – сейчас все в гостиную, там накрыли стол.

Он отдал распоряжение, чтобы к столу пригласили Гергея, нареченного жениха Ханги.

Так как ужин закончился поздно, Ласло предложил барону Балинту поехать к королеве утром. Затем, когда все разошлись, граф послал своих людей в сопровождении Ханги в дом метра Эрно, чтобы она собрала вещи и переехала в замок, ей выделили комнату на втором этаже. Для Эрно он передал письмо, в котором указал, что по согласию Ханги, граф до определенного времени берет над ней опекунство.

Михал уединился со своей женой в покоях и предупредил, что рано утром ему и Балинту предстоит ехать в замок к королеве. Половину ночи они провели в беседе. Этель и Михал, понимая, что о чем-то догадываются, решили высказать друг другу свои предположения.

– Михал, помнишь, ты мне рассказывал о своем отце, когда он скрывал свое лицо под черной повязкой. – Граф утвердительно кивнул. – А не мог ли друг барона Йо оказаться как раз твоим отцом?

– Я тоже об этом подумал, потому жестом попросил тебя не продолжать этот разговор. Если все выглядит так, как мы с тобой думаем, то Бианка могла оказаться женой моего отца, а ее дочь Мария…

– Твоей сестрой!!

– Ох! Этушка, не рви мое сердце. Все так непонятно складывается, я даже не знаю, верить ли мне во все или эта история, просто совпадение.

– Ну, кто еще мог быть близким другом моего папы и, сохраняя тайну, он поклялся своей честью? Черный гайдук, чувствуя, что его могут раскрыть, доверяет тайну моему отцу, а он в свою очередь, накануне своей смерти, обращается с просьбой к барону Балинту. Все сходится. Твой отец попадает в плен к туркам, а Бианка остается одна и ждет его. Потом в ее доме объявляется Балинт, передает письмо и деньги от моего отца.

– Может все и так, Этушка. Я сегодня пристально вглядывался в лицо Ханги, и ты знаешь, мне показалось, что ее глаза и губы чем-то похожи на отцовские.

– Давай утром пригласим ее в гостиную, постарайся поставить ее в такое место, чтобы ее лицо было на одной линии с портретом твоего отца. И тогда ты точно увидишь, похожа она на него или это просто твое воображение.

Глава 24. По следу пропавшей Бианки

Проснувшись рано утром, Михал стал собираться для отъезда в замок к королеве. Поцеловав Этель и спящего Лайоша, он прошел в главную залу, где его уже ожидал Балинт, поднявший с постели еще раньше Ласло.

Не дожидаясь, когда в замке встанут остальные домочадцы, наскоро собрались и, взяв с собой охрану, дворяне поспешили в путь. Не забыл Ласло и подарки для королевы, прихватив с собой белоснежную лошадь с золоченой сбруей.

Сто верст они преодолели за несколько часов, и не успело солнце войти в зенит, граф и барон уже докладывали страже дворца, что им необходимо попасть на прием к высочайшей особе.

Граф вполне был осведомлен, что так просто попасть на прием к Изабелле трудно или почти невозможно, необходимо сначала пройти ряд формальностей, а после того, как состоится беседа с отцом Дьердем: по какому вопросу и как долго посетитель хочет изложить свое прошение, затем получает разрешение или деликатный отказ.

Королева отреклась от короны, и пока вся власть не перешла в руки Фердинанда, формально делами управлял Мартинуцци. Михал знал об этом и, помня доброе отношение Изабеллы к себе, надеялся все же на скорейший прием.

Несмотря на занятость, отец Дьердь принял знатных дворян Темешвара и Трансильвании и, выслушав Ласло, не увидел в его словах каких-либо прошений к бывшей королеве. Пообещав, что доложит ей лично, он распорядился, чтобы Ласло и Балинта проводили в соседний дом для ожидания.

– Михал, ты думаешь, что Изабелла сможет тебе дать совет?

– Прежде всего, я начну разговор о соляных копях, а дальше будет видно.

– Может, стоило сначала все-таки поговорить с отцом Дьердем.

– По опасному пути он идет, хоть ты и объяснял мне, что ему необходимо вести двойственную политику в отношении Фердинанда и Сулеймана, я все равно не доверяю ему до конца.

– Смотри, тебе виднее.

– А ты Балинт, если не секрет, так и не сказал мне, зачем ты хочешь видеть королеву?

– По сути, для разговора, мне нужен только Мартинуцци, он в состоянии решить мои дела.

– Теперь я понял, зачем ты спешил вместе со мной в замок к королеве, – усмехнулся граф.

Ласло не ожидал быстрого решения от министра королевы, но, ближе к вечеру за графом пришли дворцовые служащие и проводили его в тронный зал.

Изабелла сидела в кресле и, увидев возмужавшего графа, приятно улыбнулась. Десять лет изменили не только графа, но и саму Изабеллу. Тогда она выглядела юной девушкой, и для молодого графа было интересно видеть ее королевой Трансильвании.

Михал, как только переступил порог, согласно этикету, поклонился и приблизился к Изабелле. За ее креслом, стояли двое стражей с алебардами. Никого из придворных в тронном зале не оказалось.

Она была еще прекраснее, чем десять лет назад. На ней было одето темно-синее платье, с шеи свисало четырехрядное ожерелье из крупного жемчуга. Граф, подойдя к Изабелле, припал на одно колено и поцеловал протянутую руку.

– Здравствуйте госпожа, – обратился он к ней на польском языке. Изабелла плохо говорила на венгерском и потому ответила на своем родном языке:

– Рада Вас видеть граф. Как поживаете? Слышала, у Вас родился сын.

– Не жалуюсь госпожа, рудники работают, городок Хэди постепенно разрастается, а Лайошу моему уже семь лет.

– Да, время летит, вот и моему Яношу уже десять исполнилось.

Значит граф, у Вас все хорошо, – она слегка наклонила голову, – так зачем Вы ко мне пожаловали? Догадываюсь, – движением руки она успокоила Ласло, – Вас привело ко мне какое-то неотложное дело.

– Да госпожа, но прежде разрешите преподнести Вам подарки.

Изабелла, улыбнувшись, кивнула.

– Для Вас – моя королева, я пригнал белую кобылицу Кабардинской породы, она ожидает Вас во дворе.

Граф открыл инкрустированный золотом ларец.

– Вот это, я преподношу Вам от чистого сердца.

На бархатном дне ларца лежали: золотая диадема, браслет и дорогое жемчужное ожерелье. В довершение, граф положил рядом с ларцом красивый кинжал, работы дамасских мастеров, с встроенным в ручке большим алмазным камнем. На лезвии была выгравирована надпись: «Королю Яношу от его верноподданных. 1551 г.».

Изабелла, осмотрев подарки, осталась довольна и, кивнув головой, пригласила графа сесть в кресло недалеко от себя.

– Граф, я теперь королева без венца, может быть только моя вдовствующая участь, дает мне право называть себя так. На сейме в Коложваре я отказалась от короны, предназначенной моему сыну. Это уже не тайна.

– Я уже слышал об этом госпожа, вот только не пойму, зачем?

– Чтобы спасти мадьяр.

– Разве Фердинанд в состоянии спасти Венгрию от турок?

– А Вы граф, смелы в своих рассуждениях, но я, пожалуй, отвечу на Ваш вопрос, Австрия – это европейское государство и оно дороже моему сердцу, чем Турция. Хотя Вы сами прекрасно понимаете, что Карл и Фердинанд Габсбурги, прикрываясь благими намерениями по защите от Турции Венгрии и Трансильвании, всеми силами и средствами пытаются присоединить их к Австрии и к тому же, лишить моего сына венгерской короны, одев ее на голову Фердинанда. А Сулейман хитер и дальновиден, он готов отдать корону моему Яношу, когда он достигнет совершеннолетия, но, ни в коем случае не Габсбургам. Вот и судите сами граф, в какую сторону мне обратить свой взор. Иногда приходится подчиняться силе. Надеюсь, граф, Вы понимаете, о чем я говорю.

Михал понял, что Изабелла имела в виду мощь Блистательной Порты.

– Итак, граф Ласло, слушаю Вас, что Вы хотели?

– Вы были и до конца моих дней останетесь моей королевой. Уважаемая госпожа, меня сейчас волнует одно, вдруг Вы покинете Трансильванию…

– Кто Вам об этом сказал, я не собираюсь уезжать их Эрдея.

– И все же, моя королева, Ваши рудники могут попасть в руки австрийского короля или турецкого султана. Я действительно не знаю, как в этой ситуации повести себя. Ни одна из сторон меня не устраивает и если… – Изабелла понимающе кивнула, и граф продолжил – мне не к кому больше обратиться за помощью и советом, – закончил Ласло.

– Я понимаю граф Ласло, что подобная конъюнктура способна повлиять на работу соляных копей, и Ваша озабоченность вполне мне ясна. Я уже думала об этом и не Вы одни граф, к сожалению, оказались в такой ситуации. Но… – Изабелла улыбнулась, – я постараюсь Вам помочь. Если Вы, конечно, не будете предпринимать враждебных шагов в сторону австрийских или турецких войск, то думаю, что соляной завод под моим непосредственным присмотром, будет приносить Вам дальнейшие вознаграждения.

– Я понял Вас, моя королева, – обрадовался граф.

– Не смотря ни на что, – Изабелла загадочно улыбнулась, – соответствующие бумаги Вам доставят. А в остальном, граф Ласло, советую Вам помнить, что Венгрия и Трансильвания – неразрывно связаны между собой многовековыми традициями и такими храбрыми дворянами, как – Вы. Изабелла сделала знак рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

Ласло вернулся в домик, но Балинта еще не было, и потому он решил до его прихода немного вздремнуть.

– Граф, нас ждут великие дела, – смеясь, приговаривал барон, тормоша за плечо Михала. Он моментально соскочил с кровати и, уставившись заспанными глазами на Балинта, спросил:

– Ты где пропал, я уж думал, тебя куда-то отправили.

– Мартинуцци не так краток, как Изабелла, – усмехнулся барон, – потому наш разговор затянулся. Ну, рассказывай, как твои дела? Изабелла поможет тебе? – Ласло утвердительно кивнул. – Да ты что?! – удивленно произнес Балинт, – и тебе ничего не грозит со стороны австрийцев и турок?

– Ну, как не грозит, от меня многое будет зависеть, как я поведу себя, а королева обещала со своей стороны надежное прикрытие, рудники будут продолжать работать.

– Я рад за тебя. А у меня не все так гладко. Отец Дьердь просит, чтобы я не покидал пока Темешвар. Как я и предполагал, там назревает что-то опасное, – Балинт, перешел на шепот, – одним словом, граф, нам предстоит сражение с турками. Ты не узнал, правда ли королева покидает Трансильванию?

– Нет, Балинт – только языки без костей могут молоть с утра до вечера во всеуслышание, а серьезные решения принимаются в тайне.

– Не такая уж эта тайна – отъезд Изабеллы и ее сына Яноша, раз до нас дворян дошли эти слухи.

– Время покажет, барон. Ну, куда дальше путь держим?

– Есть у меня одно дело Михал, ох, как оно тебя касается, – хитро улыбнулся Балинт.

– Готов отсыпать золото тебе в ладонь, – ответил шуткой граф.

– Если серьезно, Михал, давай проедемся до Бестерце.

– Ого! Ближняя дорога. Что ты там оставил, чтобы в такое время ехать на северо-восток?

– Вспомни хорошенько, в каком местечке графиня Жомбор и ее покойный отец отбили у турок Хангу?

– Между Мункачом и Хустом.

– Точно?!

– Ну-да, а какой смысл Илоне привирать. А зачем тебе это?

– Давай предположим следующее: Бианка, продав дом, покидает Пресбург и вдруг ее следы обнаруживаются в Мункаче, а затем ведут в сторону Хуста. Если Мункач относится к Габсбургской территории, а Хуст к Трансильвании, окажись ты на месте Бианки, куда бы подался?

– Предположу, после того, как ее дочь оказалась в руках турок.

– Да.

– А что мне делать на севере, я пошел бы искать свою дочь на юг, куда ушел отряд турок.

– А это значит, она могла бы пойти в сторону Бестерце и не найдя ее там, направиться в сторону Дьюлафехервара или Надьсебена.

– О-о! Так мы Бианку никогда не разыщем. А может она не выжила после того, как потеряла девочку. И вообще, по каким приметам мы отыщем ее?

– Михал, я не хотел при всех в твоем замке говорить об одной вещице, потому, как она может в какой-то степени уронить тень на знатных и добропорядочных людей. Ты когда-нибудь слышал историю о перстне с трезубцем?

Сердце сжалось в груди у Михала об упоминании перстня.

– Слышал и не один раз. Вашар Андор оставлял подобный след на теле турок и кое-кого из дворян.

– А как ты считаешь, Бианка могла бы быть хранительницей этой тайны?

– Бианка?! С какой стати? Почему ты вдруг решил, что она с этим связана?

– На ее пальце я видел что-то подобное. Но перстень, скажу я тебе, был очень дорогой, перед моим последним отъездом я спросил девушку, откуда у нее такой красивый перстень, она поведала, что его подарил ей на память один знатный человек.

– Что я могу сказать тебе на это Балинт, из твоих уст все звучит, как таинственная загадка. Таких перстней может быть множество.

– Да Бог с ним, с этим перстнем. Если он ей дорог, как память, то будь она сейчас жива, она никогда не расстанется с ним. Ты понял, к чему я клоню.

– Ты хочешь сказать, что Бианку нужно искать в северных городах Трансильвании, а не на земле, принадлежащей теперь Габсбургам.

– Совершенно верно. Бианка – личность приметная и думаю, могла запечатлеться у кого-то в памяти. Правда прошло немало лет, но такая женщина не могла потеряться бесследно. Скажу тебе по секрету, не будь я тогда женат, то обязательно остановил свой выбор на Бианке.

– Она понравилась тебе?

– Очень. Красота этой девушки была неописуема, да и умом она не была обижена, не зря видимо на нее обращали внимание состоятельные люди.

– Не объясняй мне много, глядя на Хангу, можно и так догадаться о красоте ее матери, – Михал вздохнул, – если Бианка только приходится девушке матерью.

– Вот это нам и предстоит узнать. Ну, что граф, едем?

– А как же твои дела с Мартинуцци?

– А мы их уже решили. Заглянем по дороге в замок Альвинц в Дьюлафехерваре, мне там нужно забрать пакет.

– Тогда в путь! – весело сказал Ласло.

В средние века некоторые ученые люди мира утверждали, что наша земля имеет форму шара, а не трех слонов, расположенных на огромном панцире черепахи. Так вот, чтобы не происходило с людьми, как бы они не устраивали свою жизнь, в какое бы путешествие не отправлялись, везде присутствовала сила провидения. Насколько эта сила имела свою мощь, можно было убедиться, наблюдая за двумя группами всадников, двигавшихся навстречу друг другу в окрестностях Дьюлафехервара.

Граф Ласло и барон Балинт в сопровождении охраны подъезжали к городу, как вдруг им навстречу выехала с второстепенной дороги карета, светло-коричневого цвета с открытым верхом. Ее сопровождали воины в доспехах, по развевающемуся флагу можно было определить, что сидевшие в ней господа принадлежали к знатному сословию и другому государству.

Ласло успел заметить среди двух мужчин, женщину средних лет, прикрывающуюся полупрозрачной накидкой от палящего солнца. Балинт тем временем был занят своими мыслями и потому не мог увидеть белокурую женщину.

Вдали показались крыши домов и высокие шпили на верхушках соборов. Конная процессия, подъехав к замку Альвинц, остановилась. Барон Балинт, спешившись, прошел к воротам замка и после того, как назвал пароль, его пропустили.

Пробыв там четверть часа, барон вернулся, и группа всадников продолжила свой путь на северо-восток в город Коложвар.

Балинт оказался в поисках весьма расторопным человеком, он обошел ряд постоялых домов, трактиров, опросил их содержателей и при этом лишился определенной суммы денег. На всякий случай обошли корчмы, разбросанные по окраинам и внутри города. Никто не мог ничего сообщить о белокурой женщине. При опросе упоминалось два обстоятельства, девушка искала ребенка-девочку, и на ее пальце мог размещаться перстень.

Вечером, встретившись на постоялом дворе, граф и барон решили наутро отправиться в Бестерце, чтобы там продолжить поиск Бианки. У каждого из них оставались дома семьи, и срочные дела не давали затягивать розыск, потому пришлось с утра до вечера опросить уйму людей.

Видимо слухи о том, что они ищут женщину, расползлись по городу и желающих получить вознаграждение за сведения, увеличивалось с каждым часом. Приходили оборванцы, в надежде получить хотя бы незначительный барыш. Плели разные околесицы, прямо на ходу выдумывали небылицы, что видели богатую госпожу, разыскивающую чуть ли не пропавшую принцессу – дочь. Одним словом вся история поиска Бианки стала обрастать невероятными слухами, которые докатились до одного, небогатого дворянина.

Утром, когда граф и барон собирались покинуть Коложвар, на постоялый двор въехал всадник, одетый в венгерскую одежду. Не слезая с коня, он крикнул:

– Эй, трактирщик!

– Ну, чего тебе? – откликнулся хозяин двора.

– Господа, что остановились у тебя, еще здесь?

– А кто тебе нужен? Граф или барон?

– Без разницы, если они ищут какую-то женщину, то они как раз те, кто мне нужен.

Ласло, услышав разговор приехавшего мужчины с хозяином, вышел во двор. «Еще один желающий заполучить плату», – подумал он, подходя ближе к всаднику.

– Ну, а ты что выдумал, давай скорее выкладывай, у меня мало времени.

– Кто ты? – спросил графа человек на коне.

– Граф Ласло.

Мужчина сразу же соскочил с коня и, поклонившись, учтиво обратился к графу:

– Ваше превосходительство, позвольте Вас пригласить в дом моего хозяина, он живет недалеко. Услышав, что Вы ищете какую-то женщину, он послал меня за Вами.

Через некоторое время, граф и барон сидели во дворе, в беседке местного дворянина. Это был пожилой венгр, некогда служивший под командованием князя Яноша Запольяи.

Изложив суть своего поиска, Ласло, слышавший невероятные ответы от разных людей, даже не надеялся получить хороший результат.

– Почему я запомнил именно тот случай, – начал свой рассказ хозяин дома, – в 1531 году, а это было три года спустя после восхождения на трон короля Яноша Запольяи, в Коложвар прибыла делегация от короля Франции Франциска I, ее возглавлял виконт де Шантуан. Если вы господа помните или знаете, в конце 1528 года король Янош заключил союз с турками и с Францией.

Ласло кивнул в знак согласия.

– Я уже служил в свите короля и меня назначили, как раз охранять виконта. В тот день мы сопровождали его в Дьюлафехервар. Погода была мерзкая, шел дождь, ведь стоял сентябрь. Не доезжая до города, мы увидели на обочине, лежавшую на мокрой траве, молодую девушку. Она была без сознания. Подол ее платья был изодран, белые волосы, спутавшись, выбились из-под платка. Мы еще подумали тогда, что крестьянка не дошла до дома и, утомившись, прилегла отдохнуть.

Виконт осмотрел бедную девушку и понял, что она сильно простудилась, и ей незамедлительно нужна была помощь. Он приказал страже отвезти девушку в свой дом.

Какое-то время я не видел ее и даже забыл о ней, но когда, получив приказ от виконта, привезти в Коложвар спасенную нами девушку, был изумлен. Между нами говоря, – крякнул от удовольствия дворянин, – она выглядела настоящей королевой. За тот месяц, что я не видел ее, она оправилась от болезни и очень похорошела. Не мудрено было в нее не влюбиться, что и произошло с виконтом. Он строго-настрого приказал нам молчать о нашей находке и для всех, кому виконт представлял девушку, она была французской подданной.

– Ты не помнишь, как звали девушку? – спросил Ласло.

– К сожалению, нет, но я не забыл, как ее называл виконт де Шантуан: «Моя Дора, моя Дорика». Он считал, что сами небеса подарили ему эту очаровательную девушку, имя которой означало – подарок Бога.

– Ты не заметил, при ней были какие-нибудь дорогие вещи: медальон, ожерелье или перстень, – обратился к дворянину Балинт.

– На счет ожерелья и прочих драгоценностей не могу сказать, а вот красивый перстень на ее пальце увидел. Когда мы ее нашли, я тогда подумал, мол, бедная крестьянка, а носит дорогой перстень.

– Что за перстень? – спросил Ласло.

– Точно не скажу, она почему-то всегда прятала печатку внутрь ладони, так что перстень на пальце смотрелся, как обыкновенное кольцо.

Граф и барон, переглянувшись, кивнули друг другу. Эта история, как нельзя лучше ориентировала их, что они шли в правильном направлении.

– Что стало с девушкой? – в нетерпении спросил Балинт. После того, как дворянин описал ее, у барона кровь забурлила в жилах.

– Виконт увез ее во Францию, я так слышал.

– У-у-у! – Разочарованно протянул Балинт, – где же теперь ее там найдешь. Жаль, очень жаль.

Дворянин лукаво улыбнулся и налив гостям по кубку вина, интригующе произнес:

– Ну, гости дорогие, я не ищу от вас особой выгоды, но если его превосходительство граф Ласло поможет мне в получении одного разрешения от влиятельных господ, то я готов сообщить вам две хорошие новости.

– Что тебя интересует?

Дворянин вкратце объяснил, что ему нужно подписать один документ, разрешающий беспрепятственно заезжать со своим товаром во многие укрепления и замки.

– Подпись Мартинуцци тебя устроит, – предложил Балинт.

– О! Бог мой! – воскликнул дворянин, – это было бы дорогим подарком для меня. Неужели это возможно?

– Выкладывай свои новости, а мы со своей стороны беремся решить твои сложности.

– В 1543 году, я находился по делам в Торде и случайно оказался возле здания собраний господ Трансильвании. Оттуда выходило множество народа. Я увидел подъехавшую к парадному крыльцу карету, из нее вышел виконт де Шантуан, а с ним рядом была… – дворянин хитро прищурился, – Кто? Подумали бы вы.

– Девушка по имени Дора? – догадался Балинт.

– Совершенно верно, но это была уже не девушка, а молодая, умопомрачительной красоты – женщина. Я не мог тогда подойти к ним, как-то застеснялся. Кто я такой виконту? Охраняющий когда-то его младший офицер. Но я тогда узнал их, это точно были они.

– А вторая новость? – спросил Ласло.

– А вот вам и вторая, – интригующе произнес дворянин, – вчера, проходя по главной площади, я увидел карету, ее сопровождали нарядно одетые воины – стражники. Она остановилась у входа в здание городского управления, из нее вышел виконт де Шантуан. А на сидении сидела все та же его бессменная спутница.

– А карета была светло-коричневого цвета и с гербом Франции на дверце?! – изумленно спросил Балинт.

– Да. А вы, что тоже ее видели?

– Видели, она выезжала из замка Альвинц.

– Так господа, – остановил рассуждения граф Ласло, – а теперь давайте поразмыслим, может ли оказаться виконтесса разыскиваемой нами девушкой?

– А, правда, – помрачнел Балинт, – мы увлеклись слушанием описания ее красоты и совсем забыли, что мы ищем простую девушку, а теперь уже сорокалетнюю женщину.

– Но главным нашим ориентиром было то, что она разыскивала свою дочь.

– Так оно и было! – воскликнул дворянин, – я совсем упустил этот момент. Краем уха я тогда слышал, что Дорика искала какого-то ребенка. Но господа, правда, я больше ничего об этом не знаю, – сожалел дворянин.

– Тем не менее, ты сообщил нам потрясающую новость, – произнес радостно Балинт – и я обещаю, что не позднее недели ты получишь подписанный отцом Дьердем документ.

– Да вас сам господь Бог послал ко мне!

– И по всему видно, тебя тоже, – засмеялся граф Ласло.

Гости, довольные добытыми сведениями и, поблагодарив еще раз хозяина дома, отправились на дальнейшие поиски Бианки.

– Как ты думаешь, куда направлялась карета виконта, когда мы встретили ее на выезде из Альвинца? – спросил Балинт Михала.

– Ума не приложу. В Деве им делать нечего. В Темешвар? Лугош? Время тревожное, для того чтобы посланник французского короля разъезжал по мятежным землям Темешварского вилайета.

– Что остается? Надьсебен? – продолжал барон.

– Там в управлении преобладают саксонцы, хотя иногда представители господаря Мирчи Чобана бывают в этом городе.

– Значит, берем направление на Надьсебен?

– Давай лучше заедем в Альвинц, может тебе удастся что-то разузнать, – предложил Ласло барону Балинту.

– И может быть, мы что-то узнаем о Бианке.

– Представляешь Балинт, если эта женщина именно та, которую мы ищем.

– Конечно, представляю, она просто имеет какой-то дар, притягивать к себе людей знатного рода.

– Да уж, – согласился Михал, – а сам подумал: «Меня в дрожь бросает от мысли, что она может быть матерью Ханги или того серьезнее – молодой женой отца, а из этого выходит, что Ханга моя сестра».

В замке Альвинц не удалось узнать, куда направилась карета с французским поданным. Но глазастый страж за один форинт подсказал, что видел, как карета на перекрестке направилась в южном направлении. А это значило, что графу и барону предстояло преодолеть семьдесят верст и прибыть в Надьсебен.

Глава 25.Виконтесса де Шантуан

Уже смеркалось, когда группа всадников въехала в городские ворота. Балинт и здесь проявил дипломатию по поводу ночлега. Он приметил богатый, ухоженный дом и, постучав в ворота, доложил, что его превосходительство граф желает до утра попросить приюта в доме. Хозяин радушно разместил гостей в отдельных комнатах. Поужинав, путники легли спать, ведь утром им следует разгадать тайну или ни с чем вернуться в замок Железная рука.

С волнением и надеждой, ожидая предстоящего дня, ворочались до полуночи в постели граф и барон, каждый думая о своем, но, в конечном счете, их мысли сводились к одному вопросу: «Эта ли женщина, которую мы ищем?»

Когда Ласло проснулся и постучал в дверь комнаты, барона уже не было. Солдаты доложили, что Балинт, взяв с собой лишь одного охранника, до рассвета ускакал в город.

Граф поблагодарил хозяина за постой, отдал приказ остальным солдатам, чтобы следовали за ним. Он тоже поехал осматривать улицы и решил начать с городской площади. Проверив все улицы, прилегающие к площади и, не обнаружив кареты, граф решил вернуться к центру города, как услышал позади цокот конских копыт по вымощенной булыжником мостовой. Обернувшись, он увидел улыбающегося барона.

– Ты где пропал Балинт? Ни тебя, ни кареты французских господ… Может, виконта вообще не было в этом городе?

– А вот и не угадал, – рот барона расплылся в широкой улыбке.

– Что, ты их разыскал?!

– И не только, граф. Я разговаривал с самой Бианкой!

– Что?! – не поверив, воскликнул Михал, – это она? Балинт ты ее нашел!

Граф стиснул в объятиях барона.

– Ваше превосходительство, господин граф, – шутливо отозвался барон, не пристало солидному человеку вести себя, как юноше, – и тут же звонко рассмеявшись, добавил:

– Да Михал, нам с тобой нескончаемо везет. Я сегодня утром разговаривал с ней. Твою милость пригласили к обеду, нам нужно привести себя в порядок, после отпустим солдат в город, а сами поедем в дом, где остановился виконт.

– Как Бианка отреагировала на твой откровенный рассказ, она была удивлена твоему появлению?

– Еще бы. Правда она не сразу меня узнала, ведь двадцать лет назад без бороды я выглядел моложе. Я не стал ходить вокруг да около, а сразу напомнил ей, кто я такой. Ты бы видел Михал, как она удивилась и растрогалась, слушая меня, кровь прилила к ее щекам.

– А виконт знает о том, что произошло с Бианкой?

– Да, она с ним поделилась о своей былой жизни.

– А что у нее пропала дочь, он знает?

– И об этом Бианка рассказала виконту.

– Она успела поведать тебе, что произошло с ней дальше, после того, как не дождалась тебя в Пресбурге?

– Нет, у нас не было времени, виконт очень торопился на встречу, и потому нам сделали предложение, продолжить разговор во время званого обеда.

– Балинт, я так рад, а ты?

– Да граф, я очень рад этой встрече, но… – Барон на миг замолчал, и его лицо помрачнело, – госпожа Бианка на сегодняшний день является законной женой виконта де Шантуана. Прошу тебя учесть этот момент и при встрече с виконтами не задавать пока вопросов, касаемых нашей тайны, а особенно ее дочери Марии.

– Ханги! – сердце заколотилось в груди графа.

– Это уже решать матери и дочке, как им лучше называть друг друга.

– Господи, неужели Ханга скоро увидит свою мать. Бианка действительно тебе нравится? – угадал граф состояние Балинта.

– Да, я уже говорил тебе, если бы я не был тогда женат. Ее образ так врезался в мою память, что до конца своей жизни его невозможно забыть. Знаешь Михал, когда я увидел ее, у меня возникло такое чувство, что совершил путешествие в свою молодость.

– Неужели она не изменилась?

– Она стала еще краше, чем была. Все те же глаза, волосы, лицо…

– Если Ханга действительно ее дочь, то так же красива и умна, как ее мать. Можно смело утверждать, что они обе похожи на два прекрасных цветка одного растения.

С трепетом в груди Ласло ехал в дом, где остановилась семья виконтов. С одной мыслью он уже начал свыкаться: Бианка и Ханга – мать и дочь. Но другое обстоятельство его волновало больше, чем первое: доводилась ли Бианка женой его отцу? Если да, то как он должен начать об этом разговор. Такое известие шокирует виконтессу или наоборот обрадует? Знает ли Бианка о тайной стороне жизни отца или он не посвятил ее в это? Как повести себя с Бианкой во время уединенного разговора, что за человек она? Не сможет ли откровенность Ласло навредить ему самому?

Обдумав острые моменты предстоящей встречи, Михал решил, пока не раскрывать Бианке всей тайны, а только чуть-чуть приоткрыть завесу.

Графа и барона уже ждали в усадьбе. Стол был накрыт во дворе под густой сенью нависших ветвей орешника. Просматривался вкус виконтов, подчеркнутый в одежде обоих супругов и слуг. Утонченные манеры при общении и доброжелательность. Когда Михал увидел виконтессу, в первую очередь бросилось в глаза ее поразительное сходство с Хангой. Как обрисовал Балинт ее, такой граф увидел Бианку во всем великолепии. Завораживающий, притягивающий взгляд, пышные, красивые волосы, правильный овал лица, коралловые губы, все это сочеталось в виконтессе и придавало ее внешности неотразимость.

Представив графа Ласло и супругов де Шантуан друг другу, барон Балинт украсил свое присутствие среди них, зажигательной речью:

– Уважаемые господа: виконт де Шантуан и Ваша очаровательная супруга Бианка, и наконец, достопочтенный граф Ласло. Не буду долго объяснять, сколь был долог и труден наш путь, пока мы по воле Всевышнего не собрались за этим столом. Для меня и вас, в том числе, очень важен момент, когда через двадцать лет, после долгих поисков нам все-таки удалось встретиться с Вами – уважаемая Бианка. Вам – виконт, очевидно известен путь Вашей супруги и так как Вы доводитесь ей самым близким человеком, то смею Вас заверить, что много лет назад я имел честь быть знакомым с почтенным, ныне усопшим бароном Йо, который был для Бианки дорогим другом, он же и передал мне заботу о ней. Я безмерно счастлив, что госпожа, наконец-то нашлась, и мы находимся сегодня рядом с вами. Я думаю, что раскрыв перед вами часть нашей общей тайны, лично я не остановлюсь после этого. Я постараюсь помочь нашей очаровательной Бианке найти самое дорогое для нее, что все эти годы терзало ее прекрасное сердце. Для этого сегодня к вам прибыл уважаемый граф Ласло.

Виконты сначала были польщены словами барона, но когда он закончил таинственными словами свою речь, удивились. Ласло, как то осуждающе взглянул на Балинта, но он, поведя правой бровью, успокоил графа, давая понять, чтобы он доверился барону.

Интригу ему удалось посеять, и пока гости с хозяевами пили и отведывали различные яства со стола, все смотрели на Балинта, ожидая от него продолжения.

– Виконт, в первую очередь я обращаюсь к Вам, как главе семьи де Шантуан и прошу Вашего разрешения продолжить разговор. Я хочу быть откровенным с Вами, так как раскрытие этой тайны затронет всех присутствующих за этим столом.

– Барон, что же это за тайна, от которой у меня пропал аппетит, – пытался шуткой разрядить обстановку виконт.

– Виконтесса де Шантуан, Вы готовы? – обратился к ней Балинт.

Ласло нервничал и, хмуря брови, два раза пытался приподняться из-за стола, но всегда при этом встречал умоляющий взгляд Балинта.

– Уважаемая Бианка, я понимаю, как Вам сейчас тяжело вспоминать о некоторых моментах вашей прошлой жизни и все же, очень прошу Вас, поведайте нам, что произошло с Вами после того, как Вы не дождались моего приезда в Пресбург. Обещаем Вам, что мы отнесемся с глубоким уважением и сочувствием к Вашему рассказу.

Бианка не смутилась от такой просьбы, а только задумалась и вопросительно взглянула на мужа.

– Да дорогая, а почему бы нет, – поддержал виконт жену.

Граф Ласло облегченно вздохнул, поняв окончательно, какую игру затеял Балинт и после того, как Бианка получила поддержку мужа, благодарно взглянул на барона. Балинт игриво повел бровями, показывая графу, как нужно дипломатично устраивать подобные разговоры.

– В 1528 году, не дождавшись Вас в Пресбурге, – Бианка кивнула в сторону Балинта, – я вынуждена была покинуть город и так как очень торопилась, продала домик по низкой цене. Взяв с собой свою дочурку Марию, решила добраться до города Коложвар в Трансильвании.

Ласло и Балинт переглянулись, как бы подтверждая свои правильные предположения.

– Я тогда еще подумала, зачем мне ехать по занятой турками центральной территории Венгрии, когда я могу добраться до Трансильвании северными провинциями. Итак, мой путь лежал сначала до Мункача, а затем в сторону Хуста.

Граф и барон снова переглянулись, улыбнувшись при этом.

– В одном городке, на рынке меня обокрали, и оставшаяся часть деньг от продажи дома быстро заканчивалась, не хватало еды для дочки, приходилось постоянно откладывать и припасать. Пришло время, когда я была вынуждена зарабатывать на пропитание и снятие крохотной комнатки. Нанималась стирать белье, таскать воду, убирать в домах, лишь бы как-то протянуть зиму. Хотела подкопить немного денег и весной отправиться в Коложвар.

– Извините, Бианка, а почему именно в Коложвар? – спросил граф Ласло.

– По рассказам отца моего ребенка, там жил его друг, который по моему первому требованию должен передать мне деньги и часть какого-то наследства. Я только и жила надеждой, что тот человек мне поможет. Но до Коложвара еще нужно было добраться, и потому я бралась за любую работу, лишь бы накормить мою девочку и отложить, хоть что-то на дорогу. Господи, если б я только знала, что меня ждет впереди, – на глаза Бианки навернулись слезы, – наконец, дождавшись теплых дней, я с маленькой дочкой отправилась на юг. Напуганная рассказами людей о безжалостных турках и разных разбойниках, старалась идти в основном краем леса или кустарниками. Если впереди меня ждали долины и овраги без лесов, то шла ночами. Продукты, взятые с собой, заканчивались, возникла угроза, что дочку нечем будет кормить, помогало то, что я кормила ее своим молоком. Не доходя до Хуста, мне пришлось заночевать в старой корчме, добрые хозяева выделили мне место на сеновале. Кто же мог знать, что они задолжали турецкому сборщику налогов, и уже который год не могли выплатить подать.

Под утро, с небольшим отрядом, турки вошли во двор к корчмарю. Главный из них отстегал плетью старого хозяина, его жену – старуху они заперли в сарае, на крыше которого мы с дочкой прятались. Турки пригрозили старику сжечь сарай вместе с женой, если он сейчас же не выплатит долг. Он упал перед ними на колени и слезно упрашивал об отсрочке. Но потом что-то шепотом объяснил им, показывая на крышу сарая. Я подглядела за ними и все поняла. Меня с Марией стащили с сеновала. Документы, которые я имела при себе, не помогли, нас усадили на телегу и повезли на юго-восток. В других телегах тоже находились люди, потом я узнала, что турки гнали их в полон. Я очень боялась, что у меня отнимут ребенка и постоянно думала, как бы сбежать. Однажды вечером, когда мы проезжали мимо леса, турки решили устроить привал и, съехав с дороги, разбили лагерь. Улучшив момент, я подхватила дочку и бросилась в кусты, да видимо турки, заслышав мои шаги, бросились в погоню. Я не смогла далеко убежать и, чувствуя, что теряю последние силы, упала на землю и, прикрыв собою дочку, замерла. Я услышала, как они на конях мчались где-то рядом, потом почувствовала удары по спине. Последний, сильный удар в голову я получила копытом лошади. Очнулась вся в крови, лежа на том же месте. Ничего не помнила. Потом догадалась, что они топтали меня лошадьми. Видимо турки подумали, что я мертва и бросили меня в лесу. Не увидев рядом с собой ребенка, я снова лишилась чувств.

Очнулась ночью от холода. Куда идти? Где искать Марию? Не знала. Я вышла на дорогу и, осматривая следы от копыт, пошла в сторону, куда уехали турки.

Виконтесса умолкла, видимо собираясь с мыслями. Все сидели, молча, ожидая дальнейшего рассказа. Промокнув платочком слезы, Бианка продолжила:

– Я мучительно соображала, как мне быть? Податься на север или идти в Коложвар? Еды не было, денег тоже. По следам от телег и конских копыт я шла от селения к селению, и меня успокаивало только одно, жители мне рассказывали, что в обозе турок они видели пожилую женщину с ребенком на руках. Сердобольные люди подавали мне: кто хлеба, кто молоком попоит, кто просто с огорода зелени даст. Самым страшным для меня был дождь, который смыл все следы и дальше в деревнях мне говорили, что не видели никакого обоза турок с пленными и награбленными вещами.

Бианка закрыла платком глаза и в голос заплакала, виконт, замахав руками, принялся утешать жену.

Дальше можно было не продолжать всю историю, ее уже знали граф Ласло и барон Балинт.

– А теперь граф Ласло твоя очередь рассказывать, – обратился к нему барон Балинт. Михал глубоко вздохнул, как бы собираясь духом, и подсел к виконтессе. Когда она перестала плакать и успокоилась, граф обратился к ней:

– Дорогая Бианка, прежде чем я начну свой рассказ, я хочу, чтобы Вы взглянули на одну вещицу, – он протянул руку и разжал ладонь. Бианка, разглядела медальон, теперь уже на цепочке и, увидев его, вскрикнула:

– Граф, откуда он у Вас?!

– Вы видели его прежде?

– Да-да, именно такой медальон я оставила на шее моей девочки. Граф, умоляю, не мучайте меня, скажите, где Вы его взяли?!

Ласло сосредоточился и рассказал всю историю, которую они с Балинтом знали до самого конца. Начиная с того места, как граф Жомбор и его дочь Ребека отбили обоз у турок, продолжая тем, как маленькая девочка попала к бабке Урсуле и заканчивая, как девушка по имени Ханга ждет не дождется, когда мать обнимет ее. И что вот этот самый медальон она сняла несколько дней назад со своей шеи.

Что было дальше, без содрогания невозможно было смотреть: виконтесса разразилась громким плачем, закрыв лицо руками, она долго и безудержно рыдала. От услышанного рассказа виконт на время лишился дара речи и не смог ее вовремя утешить. Постепенно Бианка успокоилась, и еще до конца не осознав, всего, что услышала, с надеждой посмотрела на графа Ласло.

– Бианка, все это истинная правда, – решительно произнес Михал.

Только после подтверждения графом рассказа, она с благодарностью поцеловала его руку. И вот тут, все устремись утешать Бианку, поглаживая ее и объясняя, что все позади, и что скоро она увидит свою родную дочь Марию. Наконец, окончательно успокоившись, она произнесла:

– Уважаемый граф, можно я сама одену ей медальон на шею.

– Ну, конечно же, – улыбнулся Михал, – он по праву принадлежит Вам, Бианка.

– Граф, а моей девочке хорошо у Вас?

– Она умница, научилась лечить людей, ее обучили грамоте, знает хорошо три языка и самое главное, скоро у нее будет свадьба, на которую Вы непременно поспеете.

– Шарни, – ласково обратилась она к мужу, – я и дня не выдержу, мне необходимо ехать к графу Ласло. Ты меня понимаешь?

– Да, моя Дорика, тебе действительно нужно сейчас быть рядом с ней.

– А ты? Ведь тебе необходимо возвращаться во Франции, тебя ждут в Париже.

– Придется тебе довериться графу и барону, я не смогу тебя сопровождать. Моих сообщений король ждет лично. Я поеду по южной границе Трансильвании. Когда я встречусь с королем, то непременно найду тебя.

Виконт, повернувшись к Ласло, спросил: – граф, куда следует мне прибыть?

– В замок Железная рука – это недалеко от границы с Валахией, между Караншебешем и Надьсебеном. Если начинать путь отсюда, то по прямой – сто верст.

– Граф, я найду ваш замок, Вы только берегите моих женщин. Слышите граф, не отпускайте их никуда, в наше время это опасно.

– Не переживайте виконт, я даю Вам слово, что с ними ничего не случится, они будут под моей защитой. Завтра с утра, мы тронемся в путь. А сейчас, если виконт позволит, мне бы хотелось поговорить с виконтессой без свидетелей. Михал прижал к груди ладонь и склонил голову.

– Дора, ты в распоряжении графа Ласло.

Оставив за столом людей, граф с виконтессой прошли в небольшой сад и сели в беседку, увитую плющом.

– Бианка, остается вне сомнения Ваше родство с Хангой, то есть с Марией. Простите, привык так ее называть, теперь остался невыясненным один момент. Некогда вы носили на пальце перстень…

В глазах виконтессы появилась настороженность.

– Вы не должны меня бояться, поверьте, я – Ваш друг и тайну, которую вы свято храните уже много лет, я никому не раскрою.

Женщина машинально дотронулась рукой до своей груди, нащупала бархатный мешочек, висевший на шее и убедившись, что ее вещь на месте, с удивлением посмотрела в глаза Ласло.

– Я не хочу показаться невежливым, но ответьте мне Бианка, это чей-то подарок? Или вернее будет сказано, этот перстень подарил Вам отец Марии.

– Михал, можно я Вас буду так называть?

– Конечно Бианка, и еще лучше, если мы откинем фамильярности и перейдем на «ты».

– Я согласна Михал. Скажи, откуда тебе стало известно, что мне подарил перстень мой муж?

– Муж?!

– Да, незаконный муж, и медальон, который я повесила дочке на шею, тоже его подарок. Он был очень прозорливый – мой муж, теперь я ему вдвойне благодарна, что он позаботился о том, что я смогла найти потерявшуюся дочь.

– Ты не назвала первую причину, по которой ты благодарна ему.

– Моя дочь Мария – это и есть благодарность Лайошу.

– Ты назвала его Лайошем?! А сколько лет было ему, когда вы познакомились? Извини, может этот вопрос, я поставил неуместно.

Бианка улыбнулась и тихо, с нежностью начала рассказ:

– Я была еще совсем девочкой, когда мы впервые увиделись с ним. Да, конечно, я больше годилась ему в дочери, чем в жены, но со временем ему удалось овладеть моим сердцем. Я жила в то время одна, сначала погиб мой отец, при столкновении венгров с австрийцами, затем мама после болезни, покинула меня. Я батрачила на богатых людей, ты наверно понимаешь, как может относиться барин к своей батрачке, тем более внешность у меня сильно приметная. Молодой барич проходу мне не давал, это благо, что его отец был старым солдатом, и у него еще была совесть, он иногда заступался за меня.

Не знаю, как об этом прослышал один пожилой граф, но он помог мне. Молодой барич сильно оскорбил графа, и он вызвал его на дуэль, барича он заколол насмерть. Граф предложил мне уехать от греха подальше и снял маленький, уютный домик на окраине Пожони.

– Пресбурга.

– Ну да, Пресбурга. Вот так он стал меня опекать. Я, конечно, понимала, что граф старше меня намного, но он был очень добр ко мне, и я чувствовала, что он любит меня. Не знаю, может он и любил меня по-отечески, но потом все получилось, как-то само собой, мы стали мужем и женой.

– А где жил граф?

– Сначала он вообще ничего не говорил мне, а потом сказал, что у него есть замок в Трансильвании. Для меня этот край был далеким и каким-то сказочным, не зря люди называют его Эрдеем. Он много рассказывал о горах, ущельях, долинах, описывая красоту тех мест, и мне всегда хотелось побывать в той сказке.

Перед тем, как ему пропасть, я сказала Лайошу, что жду от него ребенка. Знаешь Михал, как он обрадовался, я редко видела его таким счастливым. После этого он погрустнел и как сейчас помню, сказал мне такие слова: – «Моя жизнь, девочка моя, для многих людей – сплошная тайна. Всем моим недоброжелателям хотелось бы поскорее разгадать эту тайну. Я чувствую, мне осталось немного и я безумно счастлив, что встретил именно тебя. Ты родишь мне сына или дочь, и я не знаю, может быть, ребенку не доведется увидеть своего отца, но запомни одно, я всегда буду любить вас, даже там, на небесах, я буду с вами рядом». – Больше я не видела Лайоша.

– Ты не пыталась его разыскать?

– А как? Он действительно был человеком-тайной, никто о нем даже не слышал.

– А его замок в Трансильвании?

– Да там их столько? Где же его найдешь?

– Кроме перстня и медальона дочери, у тебя ничего не сохранилось от него?

Бианка кивнула в ответ и встала со скамейки.

– Подожди немного Михал, я сейчас кое-что тебе покажу, – и направилась по аллейке к дому.

Пока Бианка ходила, Михал сидел, обхватив голову руками, и мучительно задавал себе один и тот же вопрос: «Неужели это отец? Все говорит о том, что это он».

В таком состоянии застала его Бианка. Она бережно развернула тряпицу и протянула свернутый вчетверо лист бумаги.

Строки запрыгали перед глазами Михала, – он узнал почерк своего отца:

– Дорогая Бианка, нет возможности приехать, посылаю весточку через знакомого. Если нам с тобой не суждено будет встретиться, тебя найдет в Пресбурге мой друг, он представится бароном Йо. Доверься ему, он поможет тебе и ребенку. На крайний случай найди в Коложваре человека, о ком я тебе говорил не раз, ты знаешь, как его зовут, он обеспечит всем тебя и ребенка.

Я хочу, чтобы вы никогда и ни в чем не нуждались. Пусть наш ребенок знает, что его отца звали Лайошем, а большего вам и не нужно знать. Помни одно, я вас люблю, и всегда буду любить.

Будьте счастливы.

Лайош. 1527 г. 2 сентября.

Прочтя письмо, Михал первым делом спросил:

– Бианка, тебе удалось найти человека в Коложваре?

– Нет, к сожалению, о нем мне ничего неизвестно, он пропал.

– Ты наверно подумаешь, что я многого хочу, но не могла бы ты сказать имя того человека, я постараюсь его разыскать.

– А стоит ли граф? Я состоялась в жизни и мне того богатства, о котором упоминал Лайош, уже не нужно.

– Хорошо, Бианка, не будем ворошить прошлое, давай лучше завершим наш разговор, но прежде я тоже открою тебе одну тайну и очень прошу тебя, пока держать ее при себе. Почему я хочу открыться тебе? Объясню. По прибытию в мой замок, ты сразу же обратишь внимание на родовой герб Ласло, который выбит на каменной стене над воротами, думаю, что ты сразу же заметишь сходство с изображением, которое присутствует на медальоне.

Слушая внимательно графа, Бианка сразу же уловила главное и осторожно задала вопрос:

– Они имеют прямую связь?

Ласло кивнул. Немного помолчав, виконтесса продолжала спрашивать:

– Это замок графа Лайоша?

Михал опять кивнул.

– Граф, не хочешь ли ты… – она с изумлением взглянула ему в глаза. Ласло молча сомкнул веки и снова кивнул.

– Господи! – воскликнула она, – так Лайош твой отец?!

– Граф Ласло Лайош действительно мой родной отец.

– Боже мой! Михал! Значит, ты доводишься братом моей Марии! О нет! Я не могу в это поверить. Дай я еще раз как следует осмыслю все это… Бианка раскраснелась и, раскрыв веер, стала отмахиваться.

– Когда я впервые увидел на шее Марии медальон, я сразу же подумал, что он не случайно оказался у нее. Я прекрасно знаю свой родовой герб. В Венгрии есть подобный ему, но некоторые детали на гербе выглядят по-другому. Одно меня сдерживало, прежде чем окончательно признать Марию своей сестрой, я хотел знать, каким образом медальон очутился у нее. Вот посмотри, – и Ласло протянул такой же медальон, – он достался мне от отца и как видишь, Бианка – сходство полнейшее.

– Михал, милый мой Михал, – Бианка подалась к графу. Он приобнял ее, затем отстранившись, взял за обе руки и произнес:

– Как все-таки чудесно, что отец позаботился, чтобы мы нашли друг друга. У тебя и Марии теперь большая семья и я рад, что вы скоро воссоединитесь. Только у меня к тебе Бианка просьба, пока никому не говорить об этом. Всему – свое время.

– Понимаю Михал, тайна еще не раскрыта до конца, перстень с трезубцем – вот что тебя беспокоит. Я угадала?

– Ты проницательна. Но не только это меня беспокоит, я знаю тайну гибели моего отца и твоего мужа.

Для Бианки такое признание было потрясением. Она так сильно разволновалась, что Михаю пришлось дать слуге указание, чтобы он принес воды.

– Прости, мне следовало отложить этот момент на потом, а то для тебя столько потрясений на сегодня.

– Скажи Михал, чтобы я знала, что он меня не бросил, что произошло с Лайошем?

– Он погиб от руки одного негодяя, и потому не смог вернуться к тебе, это случилось в конце 1527 года, как раз, когда родилась Мария.

– Какой ужас! И ты знаешь имя его убийцы?

– Несомненно. Он сейчас находится недалеко от моего замка в Темешваре. Потому мое сердце неспокойно, этот подонок знает, что я ищу убийцу своего отца и готов отомстить ему. На сегодняшний день он находится под высоким покровительством австрийского короля, но это не помешает мне совершить возмездие.

– Скажи, кто он?

– Барон Вадаш Гаспар, некогда предавший барона Йо, Балинта и в том числе много других дворян, живущих в Трансильвании. Он сейчас занимается наймом солдат в войско Фердинанда и меня тревожит его присутствие недалеко от моего замка.

– Тебе нужно спешить Михал, я правильно поняла?

– Да Бианка, рано утром мы выезжаем.

Граф и виконтесса, поднявшись, вышли из беседки и направились к столу, где их с нетерпением ожидали остальные.

Глава 26. Похищение Ханги

Проснувшись, чуть позже обычного, Этель не увидела Михала в постели, но заметив на подушке цветы, улыбнулась – значит, он попрощался с ней таким образом. Одевшись, она тихо прошла к двери, чтобы не потревожить сон Лайоша. В гостиной зале ее ждала Ханга, видимо она хотела что-то сообщить важное, потому как в ее поведении угадывалось нетерпение, и она обрадовалась появлению графини.

– Госпожа Этель, из Хэди приходили люди, они спрашивали графа, Людвик сказал им, что господин Михал уехал по делам.

– Да Ханга, Михал с бароном Балинтом собирались в Дьюлафехервар еще с вечера, да засиделись вчера допоздна.

– Госпожа графиня, начальник охраны Хэди передал мне, что метр Эрно тоже куда-то уехал, а в городке одной женщине стало плохо и помочь некому. Вы разрешите мне сходить и посмотреть, что с ней случилось?

Этель задумалась, муж просил ее, чтобы без особой необходимости до его приезда Хангу из замка не выпускали. Решив, что это и есть особый случай, она ответила:

– Возьми с собой солдата из числа охраны, граф переживает за тебя и просил быть осмотрительной, ты заметила, что в крепости усилена охрана, и в самом городке пришлось распределить часть гарнизона замка.

– Что-то случилось? Почему солдаты охраняют Хэди?

– Случилось, войска Фердинанда вступили на землю Трансильвании, теперь они будут кругом командовать, собирать налоги и нанимать людей в австрийское войско, и со стороны турок наблюдается беспокойство, видимо султану не нравится близкое соседство с австрийским королем. Так что прими предостережения графа, как добрый совет и без охраны не покидай стен замка.

– Хорошо госпожа Этель, я так и поступлю, а можно я попрошу Гергея, чтобы он проводил меня до Хэди?

– Гергей уехал с поручением от графа Ласло и будет только к вечеру, передай Людвику, чтобы он выделил тебе человека, скажешь ему, что я просила.

Пока они разговаривали, Этель старалась перемещаться по гостиной так, чтобы Ханга, глядя ей лицо сменила место и встала под портретом старого графа Ласло. Графиня приметила кое-какое сходство с лицом Ханги, но не могла окончательно разобраться в деталях, ведь красивое лицо девушки никак не хотело походить на мужественное лицо старого графа.

Проводив девушку, Этель направилась в покои своей матушки.

Прошло некоторое время после ухода Ханги, и со сторожевой башни заиграла труба, предупреждая об опасности. Стража, заметив издали приближение группы всадников, подняла тревогу. Комендант крепости Людвик, поднявшись на сторожевую башню, приказал на всякий случай зарядить пушку. После приказа графа Ласло, он имел право применять оружие на случай насильственных мер со стороны незнакомых, вооруженных людей.

По головному знамени и другим флажкам на концах копий, Людвик определил, что это были австрийские воины.

Спешившись, начальник отряда, подошел ближе к поднятому мосту и крикнул:

– Позовите хозяина замка.

– Его нет в крепости, обращайтесь ко мне – я капитан охраны Людвик. Кто Вы и что хотели?

– Мне необходимо поговорить с графом Ласло, а Вы меня не интересуете.

Этель, встревоженная звуком трубы, спешно прошла площадь. Поднялась по ступеням наверх караульной башни и, услышав переговоры, решила помочь коменданту.

– Я графиня Ласло, чем могу Вам помочь? Представьтесь, господин офицер.

– Я барон Вадаш, командир полка его величества Фердинанда и имею предписание для найма людей, желающих поступить на службу к австрийскому королю.

– К сожалению, господин барон, без графа я не могу решать подобные вопросы и в замок Вас не смогу впустить.

– Я знаю, что в крепости у графа свои солдаты и гайдуки, потому не претендую на его воинство, а вот в городок Хэди я могу войти и без его разрешения, у меня письменный приказ и если кто-то попытается воспрепятствовать мне, я уполномочен применить силу.

Этель была обескуражена ответом барона, и тревожно переглянувшись с комендантом, сказала австрийскому офицеру:

– Барон Вадаш, во избежание недоразумения, я Вас предупреждаю, что городок охраняется солдатами графа Ласло и если ваши солдаты станут бесчинствовать, у охраны есть приказ, применить оружие.

– Не беспокойтесь графиня, мы добровольно призываем людей, желающих наняться на службу за деньги.

Вадаш прыгнул на коня и, махнув культей, направил своих воинов в сторону Хэди. Рядом, сопровождая его, гарцевал на своей лошади, бравый лейтенант Генрих.

Этель не могла заметить за клубами пыли, поднявшейся от копыт лошадей, как в середине колонны, проехал метр Эрно в коляске. Бравым лейтенантом оказался его родной племянник.

Просмотрев документ, предъявленный капитаном, начальник стражи городка был вынужден пропустить отряд. Он приказал своим солдатам сопроводить приезжих на главную площадь.

С высоты телеги глашатай призывал граждан городка вступить в австрийскую армию, собирая вокруг себя толпу людей.

– Жители Хэди, от имени его величества Фердинанда, короля Австрии, Богемии и Венгрии, объявляю прием желающих вступить в его войско. Нанятый солдат в войско короля, сразу же получает денежное довольствие, обмундирование и оружие. На время военных действий он может пользоваться правами победителя, а именно: захватывать трофеи у противника, имущество, богатства, оружие, вплоть до взятия в плен граждан.

– А как же королева, разве ей больше не нужны войска? – раздался вопрос из толпы.

– Королева отреклась от короны, если вы еще не слышали, – громко крикнул барон Вадаш, – теперь власть в Трансильвании перешла к Фердинанду.

– А турки? Они что, отказались от власти в Трансильвании? – раздался следующий вопрос.

– А как вы думаете, для чего мы набираем солдат, как раз для того, чтобы вас защищать от турок.

– А национальное собрание, что оно скажет по этому поводу?

– Варадский епископ, отец Дьердь сейчас стоит во главе партии и он тоже готов помочь всеми силами королю Австрии в борьбе с турками, – ответил Вадаш.

Пока военные переговаривались с гражданами, два молодых парня затеяли между собой разговор, один явно склонял другого поступить на службу к австрийцам.

– Буйко, а давай, и мы запишемся, будем турок бить.

– Пете, тебе что, мать свою не жаль?

– Ну, не буду же я век за ее юбку держаться, когда-то надо мужчиной стать.

– Женись и ты станешь мужчиной, – пошутил Буйко.

– Да ну тебя, – обидчиво произнес Пете, – нет, правда, давай запишемся. Смотри парень молодой на коне, а уже офицер. Гляди, как на него наши девушки смотрят, представляешь, приезжаем мы домой, а нас с цветами встречают, а девчонки так и вьются вокруг нас.

– Ага, ты еще галопом по городку пронесись, – подтрунивал над ним Буйко, – если на то дело пошло, то поступи на службу к графу Ласло.

– Нет, не хочу, у графа строго, лишний раз без разрешения не уйдешь.

– Ну, тогда иди в соседнее графство, говорят, графиня Жомбор тоже принимает к себе на службу людей.

– Нет, я ее совсем не знаю. Ну, так что Буйко, пойдешь?!

– Не-а.

– Тогда я сам по себе, – и хлопнув по плечу друга, Пете стал пробираться сквозь толпу к телеге.

– Меня записывай, – обратился он к офицеру.

– Как зовут?

– Сабо Пете.

– Куда его? – обратился офицер к записывающему.

– В седле хорошо держишься? – спросили Пете.

– Конечно, – соврал юноша.

– Зачисляй в кавалерийскую часть.

Вдруг из толпы раздался крик матери юноши:

– Это что ж ты удумал, сорванец ты эдакий! Ты на кого мать родную бросаешь, – она перешла с крика на причитание, – Пете-е, кровинка моя, что же ты делаешь? Умру ведь я без тебя, сироткой останешься.

– Не кручинься мать, – обратился к ней солдат-австриец на венгерском языке, – не успеешь глазом моргнуть, а твой сокол столько наград получит.

– Да уж, наград, – съязвил пожилой крестьянин, – крест ему в ногах поставят и по всему видать, очень скоро.

– А это уже кому, как повезет, – ответил австрийский солдат.

Пока шла запись наемников, лейтенант Генрих с дядей Эрно в сопровождении двух солдат, отделились от толпы и направились в дом к лекарю.

Во дворе они увидели гайдука. Подставив чурку к плетню и взобравшись на нее, он наблюдал, что творилось на площади. Поздоровавшись с метром Эрно и лейтенантом, гайдук проводил их взглядом до самого дома.

Открыв дверь, на пороге перед ними предстала удивленная Ханга.

– Дядя Эрно? – она виновато оглянулась и указала рукой на лежащую на полатях женщину, – а я тут без вас больную осматриваю.

– А ты как здесь очутилась? – неприветливо спросил он девушку.

– За мной в замок прислали человека, сказали, что вы куда-то отъехали и помочь бедной женщине некому.

– Граф Ласло приехал?

– Нет еще.

– А графиня?

– Она в замке.

– Что с больной?

– С животом у нее что-то, говорит рези, ей очень больно.

– А ты сама-то, что думаешь?

– Больная говорит, что кабана вчера закололи, вот она шкурок наелась, да видимо многовато ей было. Я думаю, печень давит.

– Правильно подумала, возьми в шкафу склянку, – он указал пальцем, – напои лекарством и пусть спокойно полежит с часок, а мы пока с тобой и Генрихом в одно место съездим.

Лейтенант удивился, но уловив строгий взгляд дяди, подыграл ему:

– Да-да Ханга, тут недалеко, мы мигом на коляске обернемся.

– Дядя Эрно, графиня запретила покидать городок, мне нельзя ехать – девушка замотала головой.

– Почему нельзя? Ты кто, ребенок или взрослая девушка? – пытался пристыдить он Хангу.

– Я слово дала госпоже Этель, что никуда из городка не уйду. Она со мной и солдата направила.

– А где он, что-то я его не вижу?

– Там во дворе, видимо наблюдает, что на площади творится.

Эрно прищурился и подмигнул племяннику, он уловил намек и вышел из дома. Вскоре он вошел и глазами утвердительно подал знак доктору. Охраняющего Хангу гайдука, они умудрились связать и, заткнув ему рот тряпкой, затащили в сарай.

– Ну, так что, поедем, – обратился лекарь к Ханге, – в соседней деревне прооперировать нужно человека, медведь его в лесу заломал, а мне без твоей помощи никак не обойтись.

Девушка замялась.

– Ханга, человек умирает, – взывал Эрно к ее совести.

В таком деле девушка не могла отказать и, кивнув головой, стала собирать инструменты для операции.

Как только коляска, в которой сидели лейтенант, Эрно и Ханга поравнялась с воротами, дорогу им преградил гайдук.

– Не велено девушку выпускать из городка, – сказал он строго.

– Мы оперировать человека едем в соседнюю деревню.

– Я сказал нельзя, у меня приказ.

– Чей приказ? – спросил вызывающе Генрих.

– Госпожи графини Ласло. Пошлю сейчас в крепость человека, даст разрешение графиня, тогда пусть Ханга едет.

– Георгиу, – обратилась к нему Ханга, – будь добр, пропусти, там правда человек умирает.

– Умирает?!

– Да, медведь его задрал, помощь срочная нужна.

– Ну, хорошо Ханга, проезжайте, но я все равно пошлю своего воина графине. И он махнул гайдукам, чтобы они пропустили коляску.

Через полчаса, завершив запись наемников, за ними последовал весь отряд, пополнившийся шестью жителями Хэди, в том числе и молодым Пете.

– Предатели! – выкрикнул кто-то из толпы.

Барон Вадаш резко остановил коня и, внимательно осмотрев разбредавшуюся толпу, громко сказал:

– А туркам лизать пятки, – это не предательство?! Вас же защищаем. Я и впрямь смотрю, что граф дал вам свободу. Ладно, попомните меня еще, – и, пригрозив кнутом, с силой хлестнул коня, вымещая на нем свою злость.

Проехав пару миль до развилки, Эрно хлопнул кучера по плечу, приказав ему ехать прямо.

– Дядя Эрно, так в деревню же налево! – воскликнула Ханга.

Лекарь зло усмехнулся и ответил:

– Сиди спокойно и не задавай вопросов.

– Куда вы меня везете? – забеспокоилась Ханга, привстав с сиденья.

– Сиди тихо, я тебе сказал, – грубо дернул ее за руку Эрно, – будешь брыкаться, свяжем.

Только теперь до Ханги дошло, что метр Эрно ее обманул, и она попыталась упросить его, остановить коляску.

– Дядя Эрно, прикажите кучеру остановиться. Ну, зачем Вы так поступаете? Вы ведь для меня, как отец.

– Отец говоришь, а почему ты меня не послушала? У графа решила спасения от меня найти! Так вот что я тебе скажу, – он ткнул пальцем в грудь Генриха, – он твой жених, а не сын голытьбы из Мольнара. Побудешь пока в тихом месте, затем, вашу свадьбу сыграем. Спасибо еще мне скажешь, а то ишь, за оборванца замуж собралась.

– О нет! – Взмолилась Ханга, – дядя Эрно, Вы не сделаете этого!

– Я не сделаю?! Да я вас вместе с графом, знаете что… В порошок сотру. Кончилось его время, мое настало. Сейчас приедем на место и решим с бароном Вадашем, что с ним сделать, повесить этого разбойника или на кол посадить.

Ханга от ужаса раскрыла глаза и, не веря, что в злобе произнес лекарь, тихо спросила:

– За что Вы его так?

– Многого ты еще не знаешь, заморочил тебе голову граф, хорошеньким представился, а сам по ущельям разбойников прячет, да на людей их натравливает. Разбойник он – марид проклятый!

Ханга, закрыв лицо руками, вдруг сильно заплакала. Она не в силах была сдерживать себя от чудовищных обвинений в сторону графа.

И вдруг, резко прекратив плакать, она вспомнила старую хижину бабки Урсулы, графиню Жомбор и раненного гайдука. Да-да, того самого гайдука Вашара Андора, погибшего в битве с турками. Она помнила его лицо и никогда в жизни не забудет. А потом принесли всего израненного графа Ласло и она с дядей Эрно в прямом смысле вытаскивали его с того света. И вот тогда лекарь сделал намек, что, мол, граф Ласло помогает разбойникам. Сам-то он достоверно не знал, а мог только предполагать, судя по ранениям графа. А Ханга догадалась и промолчала, потому, как граф был для нее душевным и добрым человеком и друг его Вашар Андор был таким же. Не могла она тогда выдать ни того и не другого и до сих пор хранила эту тайну в себе.

«И вот теперь метр Эрно хочет уничтожить графа Ласло. Что я в данный момент могу сделать? Мне нужно успокоиться и что-то решить, скорее всего, бежать, но сейчас это будет сделать трудно, даже невозможно». Ханга оглянулась, за коляской вереницей растянулись повозки, сопровождаемые полусотней воинов-австрийцев.

«Граф Ласло уехал, чтобы найти для меня самого дорогого на свете человека – маму. Как все хорошо складывалось: любимый Гергей, свадьба, намеченная на осень, может, действительно найдется мама и вдруг такое… Страшно! Хотят заставить меня идти под венец с этим австрийским воякой, дядюшкиным племянником, которого я совсем не люблю, да и терпела его только из-за мэтра Эрно. Господи! Что-то нужно придумать. Куда меня везут? Как помочь графу, как послать весточку, дать ему знать, что он находится в смертельной опасности?».

Перед тем, как отправиться домой в замок, граф Ласло послал вестового, чтобы он предупредил жену, что муж возвращается.

Попрощавшись с виконтом Шарни, Бианка, взяв с собой одного слугу и, навьючив поклажей лошадь, пустилась в путешествие по южным Карпатам. Очарованная давними рассказами графа Лайоша, она не переставала удивляться дивными пейзажами, постоянно меняющимися по мере путешествия виконтессы. Проезжая по долине и пересекая небольшую речку, они оказывались в густом лесу, плотно заросшим елями и буковыми деревьями. Поднимаясь высоко на холмы, она опять видела горы, не острые, покрытые ледяными шапками, какие ей приходится часто видеть в Альпах, а с покатыми верхушками, сплошь заросшими деревьями.

Пробираясь через перевал, небольшой отряд, сокращая путь, вошел в ущелье Дожа.

– Это и есть знаменитое ущелье, где семь лет назад Вашар Андор со своими гайдуками разбил турок, – объяснил Ласло.

– И погиб, как герой, – добавила она. – А что Михал, неужели у него не остались друзья, знакомые, кто мог бы более подробно о нем рассказать? Ведь я слышала о нем легенду, как он бесстрашно нападал не только на турок, но и на дворян.

– Конечно, остались люди, которые его помнят и будь уверена Бианка, что еще не раз под боевым знаменем соберутся гайдуки и повстанцы, чтобы снова принять бой с врагами.

– Интересно, и кто же поднимет это знамя?

– Учитывая сложную обстановку в нашем крае, я думаю, найдутся смельчаки, чтобы снова встать на защиту своей земли.

– А ты бы смог, Михал? – без тени смущения, спросила виконтесса.

– В определенной ситуации, пожалуй, смог бы, – ответил он уклончиво.

– А легенда о Черном гайдуке, владеющим трезубцем, тебе о чем-то говорит?

– О! Бианка, когда это было? В начале века, да и то непонятные слухи ходили, будто обладателем этого перстня был богатый человек. Не понимаю, имея богатства, зачем ему приходилось грабить дворян?

Граф искоса взглянул на ехавшую рядом виконтессу, как бы пытаясь увидеть на ее лице реакцию на свои слова.

– Но ведь и Вашар Андор владел таким перстнем, – возразила она, – хотя он мог просто повторять действия Черного гайдука. А я вижу граф, тебе не очень приятен разговор о них.

– Против них я ничего плохого не имею, а вот слухам, порочащим их имена, я совсем не рад.

– Михал, меня всегда интересовал один вопрос, сколько может быть таких перстней? Учитывая твой интерес к этому богатому кольцу, меня начинает мучить и другой вопрос: ты знал о перстне отца?

Граф улыбнулся, несомненно, Бианка старалась вывести его на откровенный разговор, умно расставляя при этом вопросы-ловушки.

«Может быть, она о чем-то догадывается или прослышала что-то. Понятное дело, ей в наследство достался такой атрибут. У кого она еще может спросить об этом, как не у сына Лайоша».

– О самом перстне я знал, даже видел его, но то, что его обладателем был мой отец, я не ведал.

– Ты видел трезубец? И где, если не секрет?

– На пальце левой руки Вашара Андора.

– Ты был знаком с Вашаром?! Ты можешь о нем хоть что-то рассказать?

– Случайно виделся. К сожалению, мы не знали друг друга.

– Жаль, по-моему только он бы мог раскрыть тайну моего перстня, – Бианка приложила руку к бархатному мешочку.

Глава 27. Поединок с бароном Вадашем

Проехав ущелье, отряд спустился в овраг и, как только первый из гайдуков, охраняющий господ, выехал на ровную дорогу, вдалеке, поднимая клубы пыли, показался одинокий всадник.

По мере приближения, у графа менялось выражение лица, он пристально всматривался и наконец, убедился, что это тот гайдук, которого он посылал в замок.

Ласло поднял руку и отряд остановился. Он поехал навстречу приближающемуся гайдуку. У лошади, проскакавшей широким наметом от замка до ущелья, губы и бока покрылись пеной. Гайдук на ходу соскочил с коня и бросился с докладом к графу.

– Господин Ласло, – начал он тревожно и сбивчиво, – меня послала госпожа Этель. Она боялась, что Вы приедете раньше и потому…

– Покороче! Ты можешь четко изложить свой доклад.

– Да, Ваше Превосходительство. В Хэди побывал отряд австрийцев, они нанимали людей в свое войско. Господин граф, они увезли с собой помощницу лекаря Хангу.

– Что?!! Как увезли?! Ну-ка давай подробней.

– Графиня Этель подозревает, что метр Эрно обманом заставил Хангу уехать с ними.

– Тебе известно, куда направились австрийцы.

– Я только слышал, что они поехали в сторону Темешвара.

– О Господи! Ничего нельзя им доверить. Смени коня, и быстро за нами. Граф махнул рукой и на ходу крикнул:

– Австрийцы были в городке, двое из охраны со мной, остальные чтобы в целости доставили виконтессу в замок.

– Михал, что случилось? – с тревогой спросила Бианка.

– Извини Бианка, совсем нет времени объяснять, доберетесь до замка, там все выяснится. Ласло переключился на барона:

– Балинт, ты не теряй времени, езжай в Темешвар, за нас не беспокойся, мы управимся с австрийцами.

– Хорошо Михал, как только передам пакет, я обязательно приеду к тебе в замок. Может, все-таки тебе помощь нужна?

– Спасибо друг, справимся сами. И Ласло погнал коня во всю прыть.

Доскакав до замка, граф быстро отдал распоряжения, и приказал собраться на площади, свободных от службы гайдуков.

– Людвик, собери мне с городка и с рудников людей, хорошо владеющих оружием. Гергей, – граф махнул молодому человеку рукой, – ты уже слышал? Офицер кивнул и с готовностью обратился к Ласло:

– Господин Михал, возьмите меня с собой.

– Езжай к горе Барса, возьмешь человек двадцать из охраны, отдашь мой приказ командиру гайдуков из Хэди, пусть они дождутся меня у въезда в ущелье.

Граф быстро побежал к донжону, ему навстречу уже спешила Этель.

– Этушка, совсем нет времени, вкратце объясни ситуацию: сколько было в городке военных, кто командовал, куда направились?

– Барон Вадаш с метром Эрно обманули Хангу и схватили ее. У Вадаша около полусотни вооруженных солдат, но видимо одна треть среди них, еще необученные наемники. А поехали они по дороге на Темешвар. Михал, дорогой прости меня, это я виновата, что отпустила в городок Хангу.

– Не вини себя, позже разберемся. У меня сердце разрывается, я ведь везу мать Ханги в замок.

– Боже, Михал, вы нашли ее?!

– Нашли… В общем, Этушка, предупреди всех без исключения, чтобы никто не говорил о похищении Ханги. Прими, как подобает виконтессу. Выдумывай все, что угодно, но только бы она ничего не заподозрила. Все, родная, мне пора, без Ханги я не вернусь.

Встревоженные сборами, к графу подошли его друзья: Гиорджи, Борат и Берток. Михал, лихорадочно соображая, обратился к ним:

– Гиорджи, ты остаешься в городке с остатками охраны и будешь следить за порядком. Борат, ты возглавишь часть людей на случай разделения нашего отряда. Ты Берток, бери Керима и быстро езжайте в Дубравицу. Пусть Керим обратится к коменданту и объяснит, что видел, как вооруженные люди в австрийской одежде напали на обоз турецкого сборщика налогов. Да пусть не забудет переодеться в турецкую одежду. По моему уразумению, люди барона Вадаша не смогут уйти далеко от дороги, ведущей в Лугош, так что пусть Керим послужит проводником для турок, а наш человек должен будет вовремя сообщить Кериму, в каком месте произойдет битва между моим отрядом и солдатами Вадаша. Чтобы операция не сорвалась, будем постоянно держать связь между собой, посыльные должны иметь при себе запасных коней.

Друзья переглянулись, они снова в общем деле и, похлопав друг друга по плечу, быстро разошлись выполнять команды графа.

Михал, выскочил на площадь и, обведя взглядом полсотни вооруженных людей, отдал команду выдвигаться из замка.

По пути, проезжая мимо соляных копей, к ним присоединилось еще двадцать человек из числа охраны. Группа всадников, направив лошадей галопом, поспешила к ущелью Дожа, где ее будет ждать Гергей с двадцатью гайдуками.

Объединившись с основными силами графа Ласло, Гергей высказал догадку, что австрийцы, выехавшие неделю назад из Темешвара, могут и не вернуться назад, а заехать, к примеру в Лугош или уйти на север в Липпу, ведь им необходимо набрать определенное число наемников.

– Похоже, ты прав, – согласился граф, – отряд Вадаша может повернуть на Караншебеш, сейчас мы, как раз находимся между двумя крепостями. Придется разделить наш отряд на две части, одна поедет по дороге в Лугош, а другая на юг, к Караншебешу. Борат, как мы условились, возглавишь часть людей, а я беру себе в помощники Гергея. Все, быстро по коням!

Один день разделял небольшое войско графа Ласло от австрийского отряда, но учитывая, что барон Вадаш выполнял миссию по набору наемников, его отряд несколько раз задерживался в дороге.

К вечеру граф Ласло со своими людьми достигли арьергарда противника. Видимо барон Вадаш решил устроить своих людей на ночлег, так как все повозки расположили по кругу, оставив между ними узкий проход.

Граф Михал незамедлительно направил гонца к Борату, чтобы уже к утру он со своими воинами был здесь – в небольшой долине, между слияниями рек – Тимиша и его притока. Для выяснения обстановки он послал разведчиков к лагерю барона Вадаша. Люди Ласло за ночь должны перекрыть все пути отхода, чтобы ни один из солдат не ушел живым. Граф понимал, упустят хотя бы одного, его будут ждать крупные неприятности со стороны австрийского командования, расположившегося сейчас в Темешваре.

Берток и Керим должны выполнить его поручение, и до того, как турки объявятся в долине, граф обязан разбить отряд барона.

Вернулись разведчики и доложили, что среди повозок им не удалось разглядеть коляску, в которой метр Эрно увез девушку. Среди солдат и наемников они заметили барона Вадаша и лейтенанта.

Ласло забеспокоился: «Где Ханга? Если Вадаш здесь и его помощник лейтенант, то где сейчас Эрно? Где эти скоты прячут девушку?»

– Гергей, – шепотом подозвал он офицера, – бери с собой десять гайдуков и возвращайтесь назад, но по пути проверьте все прилегающие к дороге деревни. Действуйте осторожно, не волнуя крестьян и не создавая шума.

– Кого искать?

– Хангу, к сожалению, в обозе ее нет.

– Как нет?!

– Остается одно, метр Эрно свернул куда-то, и возможно через какое-то время будет ждать барона с его людьми в укромном месте. Проверьте все вокруг деревень, исключите всякую возможность этому саксонцу, проскочить мимо вас. Эрно сейчас взбешен и может сотворить с Хангой непоправимое. Герге, – по-отечески обратился он к парню, – я чувствую, что творится у тебя на душе, но и ты пойми меня, если ты едешь искать свою любимую невесту, то Мария дорога мне, как сестра.

– Мария?! – удивился Гергей.

– Да, это настоящее имя Ханги, которое дала ей мать при рождении. Пока ты ездил с поручением к графине Жомбор, мы нашли мать Ханги. Я понимаю, как невероятно звучит для тебя эта новость, но это так и потому прошу тебя, найти ее – вопрос жизни и смерти.

– Господин Михал… – У Гергея от волнения дрогнул голос, – я найду ее, чего бы мне это не стоило, даже если погибну, Хангу привезут к Вам в замок.

– Нет, друг мой, ты ей живым нужен, так что будь добр, не умирай, – и, улыбнувшись, дружески похлопал его по плечу.

Солдаты Гергея, обмотав копыта лошадей тряпками, в темноте покинули место стоянки своих товарищей.

Не успела ночь уступить место раннему рассвету, как подоспел Борат со своими людьми, и войско Ласло в полном составе взяло в кольцо австрийский обоз.

Граф лежал за земляным бугорком и, покусывая травинку, наблюдал за противником. Он рассуждал про себя: «Чуть рассветет, снимем часовых и нападем на них. Как же поступить с людьми, нанявшимися в армию австрийцев? Глупцы, ради денег подались воевать, а сами не понимают, что завтра станут пушечным мясом для короля Фердинанда». Ласло вспомнил предостережение Изабеллы, чтобы во избежание серьезного конфликта, он не противостоял австрийским и турецким войскам. «Что же делать? Хоть один солдат выскользнет и доберется до гарнизона в Темешваре, завтра австрийцы уже будут стоять у стен моего замка. Перебить всех? А как же молодые парни, вступившие по своему недомыслию во враждебное мне войско? Может, попробовать уговорить их образумиться. Дышло австриякам в горло, тогда я потеряю внезапность! Ладно, рискну».

Рано утром, как только можно было четко различить силуэты людей, граф громко крикнул в сторону повозок противника:

– Барон Вадаш, твой отряд окружен, бессмысленно сопротивляться. Сложите оружие, и мы вас отпустим. Наемников мы тоже отпускаем, пусть возвращаются к своим семьям. Капитан Гаспар, скажи, где ты прячешь девушку, и будем считать это происшествие исчерпанным. В противном случае, живыми мы вас отсюда не выпустим.

– Ты кто такой? Еще один разбойник объявился. Ты знаешь, что мы воюем на стороне австрийского короля?

– Хватит разговоров, даю тебе и твоим солдатам несколько минут.

– Господин граф, можно я кое-что скажу своему другу? – обратился Буйко.

– Ну, давай, только быстро.

– Пете, ты меня слышишь? Уходи оттуда, не будь предателем. Бери с собой наших парней, и переходите к нам.

– Буйко – это ты?! – раздался восторженный голос за телегами.

– как ты там оказался?

– Пете, мы с тобой друзья, я не могу тебя бросить. Решай скорее.

– Слушайте вы – разбойничьи рожи, я вам сейчас такие переговоры устрою, – закричал барон Вадаш, и тут же после его слов, раздался выстрел в сторону солдат графа.

Гайдуки открыли в ответ прицельный огонь и пока перезаряжали ружья, полсотни воинов ползком уже подбирались к телегам.

Грянул недружный залп со стороны австрийцев. Вскрикнул гайдук, задетый пулей.

Вдруг из-под одной повозки выскочило несколько человек, они бросились бежать в сторону солдат графа.

– Не стреляйте, это я Пе… – Грянул позади залп и паренек, сраженный выстрелом лейтенанта Генриха, упал в траву. Меняя ружья, он прицельно стрелял по убегающим рекрутам. Вдруг он резко замер, словно истукан, и по его лбу, стекая на лицо, пробежала струйка крови. Пуля размозжила ему голову, и молодой лейтенант рухнул на землю лицом вниз.

Гайдуки уже ворвались во вражеский стан и, громя австрийцев саблями, топорами и копьями, заставили попятиться. Некоторые решили найти спасение за повозками, но были встречены дружными выстрелами гайдуков. Неопытные наемники, сразу же побросали оружие и в страхе сбились в одну кучу. Старые австрийские солдаты, не раз повидавшие смерть, бросились в контратаку, но превосходящие силы гайдуков, быстро переломили ситуацию. Несколько брошенных бомб, рассеяли их до основания. Тех, кто не захотел сдаться, перекололи копьями и изрубили саблями.

Ласло в пылу боя не заметил, как девять человек прыгнули на коней и, отделившись от обоза, пустились по дороге в Темешвар. Борат вовремя заметил их и свистом отвлек графа, указывая рукой на удалявшихся всадников.

Михал на ходу отдал необходимые распоряжения и, взяв с собой гайдуков, бросился в погоню.

Проехав несколько верст, три австрийских всадника отделились от основной группы и, свернув направо, стали быстро удаляться. Борат, заметив этот маневр, послал за ними несколько гайдуков.

Капитан Гаспар и двое солдат, вырвались вперед, а остальные заметно отстали. Через некоторое время, последних прямо на скаку, гайдуки срубили ударами сабель.

Страшная это картина, когда разгоряченный гайдук настигает своего противника. взмах саблей и разрубленное тело, раскинув руки, вываливается из седла. Или же копье, направленное умелой рукой, пробивает со спины насквозь тело и при этом убегавший противник на всем скаку падает с коня.

Прошелестел в воздухе метко брошенный кинжал и скакавший рядом с Вадашем солдат, резко вскрикнув, завалился на шею буланого коня, он еще долго скакал по дороге, пока не свернул на обочину и не остановился.

Показались первые перелески, и равнина постепенно перешла в холмистую местность.

Вадаш, привыкший к подобным гонкам, сначала уверенно шел впереди. За ним на расстоянии сотни футов, скакал Ласло. Барон постоянно нахлестывал своего буланого, пытаясь выжать из него все невозможное и наконец, слабея, конь сбавил бег.

Граф даже не прикоснулся к плети, его вороной, как черный вихрь мчался по дороге, вытянув вперед шею. Сквозь топот копыт улавливался разгоряченный храп коня. На некотором расстоянии от графа, придерживая иногда рукой слетающую с головы шапку, мчался гайдук, за ним, отчаянно погонял коня Буйко.

Вдруг барон принял коня вправо и, выскочив на косогор, спешился. Он выхватил саблю и обвел глазами площадку, на которой ему предстояло скрестить оружие со своим противником.

Ласло, подскакав к деревьям, натянул поводья, и вороной сделав полукруг, остановился.

Барон был одет в мундир, а граф, скинув с плеч копеньяк, остался в доломане. Они перемещались по кругу, проверяя боевое мастерство друг друга. Их поединок в подземелье Жомбор – не в счет, Вадаш даже не догадывался, что перед ним Ласло Михал, а иначе сказать Вашар Андор.

– Может, скажешь перед смертью, кто ты? – спросил барон, искусно крутя в руке саблю.

Граф повернул голову и, убедившись, что два гайдука находятся на расстоянии, ответил:

– Почему бы нет. Помнишь замок Черный коршун, как в подземелье ты столкнулся с Черным гайдуком? – После этих слов, Михал сделал выпад и, очертив саблей круг в воздухе, резко направил ее концом в грудь барона. От подобного признания, Гаспар едва не пропустил удар и отбив саблю, отскочил назад.

– Так выходит ты и есть знаменитый разбойник Вашар?

– Не только барон. Пока я не убил тебя, спешу сказать – ты мой самый заклятый враг, – обрушивая на Вадаша серию ударов, признался Михал.

– Так кто же ты на самом деле? – отбиваясь от сильных ударов, спросил барон.

– Я, тот, кто сейчас отомстит тебе за убитого тобой графа Ласло – моего отца, – граф моментально нагнулся от пролетевшей над его головой сабли и, сильно припав на левую ногу, полоснул по сапогу противника изогнутым клинком.

– Ах ты зараза! – вскрикнул барон, и прихрамывая, отскочил как можно дальше от графа. Из разрубленного сапога потекла кровь. – Как же я сразу не догадался, ведь были у меня подозрения, что старый граф Ласло – разбойник. Так ты его сын?! – Барон едва успел увернуться от удара.

– Ты правильно понял.

– Вот дьявол! Теперь я знаю, кто оставил мне две отметины на лице, – со злостью произнес барон, – увертываясь от очередного удара сабли. – Ты ответишь мне сейчас за все!

– Гаспар, где девушка, куда ты ее отправил?

– Туда, где ей надлежит быть – в могилу, – Вадаш сосредоточился и пошел в атаку, стараясь наносить сильные удары. С косогора ему было удобнее наступать. Произведя стремительное нападение, он почувствовал, как сила в руке начала иссякать. Отбежав назад и снова заняв удобную позицию, он предложил графу:

– Граф Ласло, может, передохнем, а заодно и поговорим.

– А-а! Уставать начал?! Собачий сын. Сыт я твоей хитростью по горло, два раза ты от меня ускользал, на этот раз я не дам тебе уйти. – Ласло достал из-за голенища две буковые палки и, крутя их в левой руке, приближался к барону.

Вадаш занервничал и, делая частые выпады, направлял конец клинка в грудь Ласло, не давая ему приблизиться. Граф резко взмахнул палкой и обрушил ее на руку барона. Рукоятка сабли выскользнула из рук Гаспара, но благодаря цепочке, не упала на землю.

Дальше поединок проходил в строгом молчании. Двое гайдуков сидели под ветвями дерева и наблюдали за жестокой схваткой.

Непонятно на чьей стороне была удача, казалось, сейчас граф окончательно разделается с бароном, как он резко, перехватив инициативу в свои руки, обрушивал на Ласло град ударов. Затем выдохнувшись, переходил в оборону, и удача в ожесточенном поединке переходила на сторону графа, неистово рубящего своего противника.

Да, что и говорить, соперники попались друг другу достойные, нужно отдать должное умению фехтовать барону, но и приуменьшать роль Ласло в этом плане не стоило. Случись, встретиться им в мирное время на турнире, может быть, поединок закончился бы вничью. Но сейчас речь шла о мести, которая придавала графу силы и барон, почувствовав это, стал терять способность к нападению. Он только оборонялся и с каждой минутой понимал, что его шансы выжить в затянувшемся поединке, катастрофически тают.

Тяжело вздыхая, он оперся саблей о землю и опустился на одно колено, давая уняться боли в раненной ноге.

– Граф, – прохрипел он тяжело, – одну минуту. Я прошу только одну минуты для передышки…

– Четверть минуты, – произнес Ласло.

– Так мало…

– Этого времени тебе будет достаточно, чтобы сделать последний вздох.

Сабля графа, со свистом пронеслась в воздухе. Со всей силы и с оттяжкой рубанул он по шее барона. Отсеченная голова глухо ударилась о землю и, прокатившись немного, остановилась. В открытых, но уже мертвых глазах, застыл ужас. Два шрама от удара перстнем заметил Ласло на неподвижном лице барона, третий удар саблей оказался для него роковым.

Михал присел на землю и, сорвав пучок травы, отер саблю. В сотне шагов от него послышался стук конских копыт и, повернув голову, он заметил бежавшего к нему Бората, отчаянно размахивающего шапкой.

Ласло слабо улыбнулся и откинулся спиной на траву. Высоко в небе он заметил маленькую точку и, услышав трель жаворонка, глубоко вздохнул полной грудью.

«Какое чистое небе, не единого облачка. Кругом так тихо, как будто нет войн. Как в детстве. Хорошо там было, никаких забот, только рядом родные мама, отец…»

Он на миг закрыл глаза и представил замок, как будто в сказке появившийся на высоких скалах. Он сидит у озера и любуется водопадом, падающим с высоты противоположного берега. И вдруг кто-то позвал его: «Сынок, пора к столу». Голос матери отчетливо звал его. Михал не открывал глаза. Погрузившись в быстротечные грезы, ему не хотелось покидать их, хотя бы еще чуть-чуть задержаться в далеком, безоблачном детстве… Но дрогнули веки, и опять чистое небо раскинулось над его головой.

Борат стоял в нескольких шагах и держал в руке длинное копье, на конце которого была нанизана голова барона Вадаша.

– Всех перебили или кто-то ушел? – спросил граф Бората.

– Трое поскакали в сторону гор, одного нам удалось убить, а двое скрылись в лесу.

– Плохо Борат! Ты понимаешь, что они могут добраться до Темешвара и поднять по тревоге весь гарнизон. Нужно их найти. Перекройте ущелье Дожа и выставьте скрытый дозор по дороге на Темешвар. Они не должны дойти до крепости живыми.

– Хорошо Михал, я все исполню.

Вернувшись в лагерь австрийцев, граф приказал увести трупы гайдуков. Несколько убитых солдат-австрийцев, раздев донага, обрядили в турецкую одежду. Расположили телеги так, чтобы создать видимость, будто воины защищались от напавших на них солдат Фердинанда. Остальные трупы были сброшены в реку.

Пете оказался жив, пуля, попав ему в правый бок, прошла навылет. После перевязки, Ласло поговорил с ним и простил парня за его поступок, списывая все на молодость. Но у графа в голове возник план, по которому Пете должен послужить ему. Сейчас он в сопровождении надежного солдата, направится в Темешвар и доложит командованию австрийского гарнизона, что турки напали на их обоз. В сражении перебиты все, в том числе командир отряда барон Вадаш и его заместитель лейтенант Генрих. В доказательство Пете должен доставить отрубленную турками голову барона, которую в спешке бросили на поле боя. На какое-то время лазутчик Пете останется в Темешваре, и будет сообщать графу о дальнейших передвижениях наемных войск.

Отряд Ласло покинул место сражения. Это было первое его столкновение с частью Габсбургского войска, закончившееся полной победой графа.

Через несколько часов, на место побоища прискакал кавалерийский отряд из воинов-сипахи. Турки, осмотрев внимательно трупы османских воинов и чужих солдат, убедились окончательно, что австрийские войска, пришедшие с северных провинций, стали открыто нападать на турецких воинов, собирающих налоги.

Комендант Дубравицы послал срочное донесение бейлербею Сокуллу, который по приказу Сулеймана собрал 80‑тысячное войско для отражения и изгнания из Трансильвании и южных рубежей Венгрии Габсбургских войск. Он уведомил его, что, не смотря на грозное предупреждение султана, части войска короля Фердинанда, продолжают вторгаться в земли вассалов-дворян Трансильвании.

Глава 28. Гергей находит Хангу

Переждав ночь, Гергей и его малочисленный отряд, приступили к осмотру деревенских дорог. В первую очередь обращали внимание на следы от колес. Некоторые из них доводили гайдуков до селений. Опрашивали всех жителей, осматривали подворья и большие пристройки, но коляски нигде не было. Гайдукам приходилось уезжать и ни с чем, покидая одну деревню за другой.

В одном хуторе им показался подозрительным хозяин, который долго не выходил на стук в ворота. Когда его опросили, видел ли он коляску, а в ней пожилого мужчину с девушкой, он как-то замялся и ничего не ответил. Когда уезжали, пришлось оставить одного гайдука, притаившегося недалеко от его дома, но через некоторое время он настиг остальных товарищей и объяснил, что из дома никто не выходил.

Свернув с дороги, подъехали к очередной деревне. За плетнем и покосившимися воротами расположилась ветхая мазанка. Во дворе гайдуки заметили «журавль» над колодцем и слева полуразвалившийся сарай. Завидев всадников, пожилой крестьянин-секей, сняв шапку, поклонился в пояс офицеру.

– Доброго здоровья деда, – поприветствовал Гергей.

Удивленный его обращением, хозяин дома ответил:

– И тебе мил человек желаю того же.

Парень спрыгнул с коня и, передав поводья гайдуку, подошел к плетню.

– Не видел тут на днях, может, проезжали какие вооруженные люди?

– Видел несколько подвод, а за ними много всадников проскакало.

– Дед, не заметил, чье войско было?

– Я не сильно-то разбираюсь в чужестранной одежде, да флагах, но точно скажу – не наши. Мадьяр, да даже саксов за версту определю. Точно не наши были.

– А сюда они не сворачивали?

– Не-е, что им в нашей деревеньке делать, разве, что шкуры рваные с плетней поснимать, поскакали мимо в сторону Темешвара.

– Вспомни дед, может какая коляска сворачивала и проехала мимо вашей деревни? – спросил Гергей, отвязывая от пояса кожаную фляжку с вином. – Отведай, – предложил он деду. Взболтнув ее пару раз, старый мадьяр понюхал и сделал несколько глотков. Крякнул от удовольствия и, обтерев усы тыльной стороной руки, сказал:

– А вы дальше бы проехали, там хутор будет, так за ним, версты через три, не доезжая гор, деревня, – там саксонцы живут.

– Саксонцы! – заинтересованно произнес Гергей и переглянулся с гайдуками.

– Ну, да, к ним постоянно родственники из Надьсебена наведываются, так они мимо нас частенько проезжают.

– А вчера?

– Я не видел. А ну-ка, подожди, – крестьянин впился глазами во фляжку, – может моя старуха чего видела.

Гергей улыбнулся и протянул старику вино. Сделав еще несколько глотков, он крикнул:

– Кинче, а ну, поди сюда! Ты чего там оглохла, слышь зову, служивые хотят тебя спросить.

Из дома вышла старуха, одетая в длинную юбку и короткую рубашку из домотканого холста.

– Чего зовешь-то? – проскрипела она своим старческим голосом.

Гергей достал из кармашка мундира форинт и протянул старику:

– Передай ей и скажи, что это очень важно.

Старуха, увидев деньги, заулыбалась и, выслушав гайдука, сказала:

– Вчерась, кто-то поздно вечером проехал.

– Бабушка, а на чем?

– Кажись на телеге.

– Заметили, кто в ней сидел? – допытывался Гергей.

– Так темно ж было.

– А в какую сторону проехали, помните?

– Туда, – махнула она рукой, – кажись опять в саксонскую деревню.

– Бабушка, ты не ошиблась, может в другую сторону.

– Я-то еще в своем уме, это он его весь пропил, – недобро взглянула она на мужа, – кто такие, не видела, но проехали точно.

Поблагодарив стариков, гайдуки посоветовались и решили ехать в объезд следующей деревни прямо к саксонцам. Договорились пробираться скрытно, чтобы остаться незамеченными.

Гергей почему-то зацепился за подсказку стариков, ведь метр Эрно – саксонец. «А чем черт не шутит, может он и есть. Подумал лекарь и решил, мол, зачем с австрийским обозом мотаться, остановимся где-нибудь у своих. – Гергей, тяжело вздохнул, – найти бы любимую Хангу. Тяжело. Чувствую, что она в беде, а помочь не могу. Что же этот проклятый Эрно задумал? Графиня Ласло говорила, будто бы Хангу он хотел отдать за своего племянника, да и я раньше этого лейтенанта видел, правда, он боялся открыто появляться в австрийской форме, а теперь, после прихода войск Фердинанда, перестал трусить. Да, прав был граф Ласло, теперь они будут наглеть и подтверждением всему – пленение Ханги. Граф просил, взять его живым. А стоит ли? Вдруг сбежит, да доложит австрийцам, что граф со своими людьми воспротивился их воле. А так прикончу его и за невесту свою отомщу. Ладно, что загадывать, добуду его живым – значит, повезет лекарю».

Мысли его прервал, вернувшийся из разведки гайдук.

– Герге, там, в деревне возле одного дома, стоят на привязи две лошади. Седла, сбруи добротные, кони ухоженные. По-моему – это австрийцы.

– А их самих ты видел?

– Нет.

– Может это родственники саксов? Значит так, давайте разделимся, четверо обойдут деревню и перекроют путь отхода к горам. Трое с одной стороны деревни, трое с другой. Встречаемся возле того дома. Ружья держать наготове. Метра Эрно брать только живым – это приказ графа. Все, быстро разъезжаемся.

По дороге пришлось попросить помощи у крестьянина, чтобы он вызвал хозяина, а заодно гайдуки поинтересовались у него, кто приехал в тот дом.

– А вы кто сами будете? – спросил крестьянин.

– С Надьсебена мы едем, с секретным поручением к хозяину, да вот смотрим, лошади у его дома. Нужно сделать так, чтобы хозяин один вышел. Понимаешь, дело серьезное, – Гергей достал два форинта и протянул мужику.

– Ладно, скажу ему, что скотину гонят на пастбище раньше обычного, отвлеку его от гостей.

Подъехав к ближе дому, Гергей заметил приставленное к стене копье, на конце его был прикреплен прямоугольный флажок с двумя косицами, он принадлежал австрийцам.

Гайдуки не стали приближаться, а спрятавшись за плетнем, ждали, когда выйдет хозяин. Он шел позади крестьянина и что-то возмущенно ему доказывал. Услышав, что его хотят видеть люди, приехавшие из Надьсебена, он заторопился и вышел за ворота. Гайдуки тут же схватили его. Хозяину заткнули рот и отвели на безопасное расстояние. Крестьянин, увидев всю картину, пошел быстрым шагом по дороге, подальше от неприятности.

Саксонец испуганно заводил глазами, разглядывая вооруженных людей.

– Кроме хозяев, кто в доме есть? – Гергей взял в руку кинжал и приставил к животу сакса, – отвечай, или распрощаешься с жизнью.

– Двое ночью приехали, попросились остаться до утра.

– Кто такие, они сказали тебе?

– Говорят, что спешат в Темешвар.

– Они в порядке, я имею в виду, ранений у них нет?

– У одного нога перевязана, прихрамывает он.

– Кто еще в доме есть? – продолжал допрашивать Гергей.

Саксонец замялся, не желая отвечать на вопрос. Офицер сильнее прижал острие кинжала к его животу.

– Дочка у меня больная, так лекаря вызвал. Он сейчас около нее находится.

– Метр Эрно, из Хэди?

Хозяин не ответил на заданный вопрос.

– Герге, дай я ему кистенем по одному месту дам, чтобы он сговорчивее был, – вышел из терпения один из гайдуков.

– Да-да, – испугавшись, согласился саксонец.

– Девушка с ним?

– Какая девушка? Не было никакой девушки, он один приехал.

А-а, – протянул хозяин, – вы говорите о его помощнице, так он правда один приехал.

У Гергея заходили желваки.

– Ну, гад, если обманываешь нас, первым отправишься на тот свет. Иди в дом впереди нас. Скажешь, пастух приходил. Только попробуй подать им сигнал, враз головы лишишься.

Хозяин, не спеша вошел во двор и направился к крыльцу. Гайдуки, перепрыгнув через плетень, крадучись обошли дом с двух сторон.

Не успел саксонец открыть дверь, как его оттолкнули и шестеро гайдуков вломились в дом.

Один австриец сидел на лавке и смотрел в окно, а второй лежал в соседней комнате, видимо досматривая седьмой сон. Его сразу же пригвоздили саблей, не дав проснуться. Гайдуки тщательно осмотрели весь дом, но Ханги и метра Эрно нигде не было, только обнаружили в дальней комнате хозяйку и ее дочь, испуганно прижавшихся друг к другу.

– Ты из отряда барона Вадаша? – спросил Гергей солдата, сидевшего на лавочке. Гайдук саблей припер его к стене, не давая двигаться.

– А вы кто такие?

Один из гайдуков подскочил к австрийцу и, сжав ему щеки, заставил разжать челюсти. Он засунул ему в рот рукоятку плети и процедил сквозь зубы:

– Скажешь пес, иначе я вгоню тебе ее в глотку. Он тряхнул, как следует солдата. Гергей остановил его движением руки и задал вопрос австрийцу:

– Где метр Эрно?

Солдат замотал головой. Гайдук отошел на шаг от него и, размахнувшись, хотел рубануть с плеча, но австриец, прикрывшись рукой, отчаянно закричал на ломанном мадьярском:

– Выскочил он на улицу.

– Где девушка?

– Эрно сказал, что она спрятана в горах, мы должны были ее после полудня отвести в Темешвар.

Гергей и двое гайдуков рванулись во двор.

– Что с ним делать? – спросил один гайдук другого.

– Приказ был один, только лекаря оставить в живых.

Австриец не понял, о чем они говорили по-венгерски, но увидев занесенную над его головой саблю, попытался защититься рукой, но не успел, клинок перерубил ему ключицу и глубоко вошел под основание шеи.

Спрятав Хангу в одной из пещер ущелья, метр Эрно намеревался дождаться своего племянника у родственников в саксонской деревне. К полудню, он собрался навестить пленную девушку, как подъехали двое солдат из отряда Вадаша. Они сообщили ему, что неизвестные вооруженные люди напали на австрийцев и в перестрелке был убит его племянник, а барону Вадашу с несколькими воинами удалось вырваться.

Эрно был поражен этим известием, Генрих был ему очень дорог, теперь метру придется сообщить своему родному брату, что он потерял сына.

Лекарю все же пришлось доехать до ущелья и посмотреть на пленницу. Убедившись, что Ханга на месте, напоил и предупредил, что завтра заберет ее. Веревки на руках и ногах развязывать не стал, побоялся, что девушка сбежит. Вернувшись в деревню, он посоветовался с солдатами. Решили заночевать прямо в доме и дождаться барона, который по всей вероятности скоро прибудет сюда, где и была назначена встреча.

Эрно еще с вечера оставил на задах свою лошадь, и как выяснилось позже, оказался предусмотрительнее двоих солдат. Увидев из окна крестьянина, подходившего к воротам, он решил понаблюдать за ним и тихо вышел во двор. Лекарь прошел за сарай и, высунув голову из-за плетня, чуть не ахнул. Крестьянин разговаривал с гайдуками.

У Эрно не было времени, чтобы предупредить солдат, даже закричать он не мог, так как боялся обнаружить себя. Он прокрался к своей лошади и тихо, чтобы не создавать шума, вывел ее за пределы деревни. Вскочив на коня, он во всю прыть понесся в сторону гор к ущелью. Только Эрно выехал за околицу, как услышал пронзительный свист и тут же навстречу ему выскочили гайдуки. Огрев плетью коня, лекарь проскочил засаду и, вырвавшись на простор, стал быстро удаляться. Добравшись до скал, он подъехал к тому месту, где вчера бросил коляску. Привязав к ней коня, метр устремился к густо заросшему ущелью.

Иногда, охотясь с родичами на диких козлов, он наблюдал, как животные ловко перепрыгивают с камня на камень и таким образом проходят самые труднодоступные для человека места. Он заранее высмотрел пещерку и решил спрятать там Хангу, потому как в деревне ее могут найти гайдуки.

Путь до пещеры, где он оставил девушку, был труден и проходил по горной тропе. Приходилось преодолевать не один крутой спуск и подъем, пока не добрался до отвесной стены. Спускаясь по тропе, где обычно проходят горные козлы, Эрно достал из тайника веревку, только с ее помощью, страхуясь, можно преодолеть небольшое расстояние, разделявшее тропу с пещерой.

Вдруг, сверху посыпались камни. Эрно подумал, что козы решили пробраться по скале, но отодвинувшись немного от стены, увидел, как сверху по тропе спускаются гайдуки. Оказывается, все это время они скрытно преследовали его.

Эрно остановился в раздумье: «Что делать? Если они позовут Хангу, она тут же откликнется. Вчера со слезами она еле прошла опасный участок, пока мы не попали в пещеру. Спуститься без посторонней помощи, она конечно не сможет. Если я сейчас пойду к ней, то схватят гайдуки. Так идти вперед или спуститься по веревке ниже?».

– Ханга – а, – послышался крик сверху, – и снова повторился, – Ханга, где ты? Отзовись!

На его призыв никто не ответил.

– Метр Эрно, остановись! – как предостережение прозвучала команда недалеко от лекаря.

– Стойте глупцы, ни шагу больше, иначе я сброшу ее со скалы, – угрожал лекарь, но увидев, как один из гайдуков целится в него, крикнул, – убьешь меня и не узнаешь где Ханга.

Гергей тронул за руку гайдука, и он опустил ружье.

– Показывай, где ты ее прячешь?

И вдруг, со стороны скалы, недалеко от стоящего Эрно, раздался женский крик, он звучал приглушенно, как будто доносился из глубины колодца. Все затаились и прислушались. Крики снова отчетливо повторились и гайдуки расслышали:

– Герге – ей! – Женский голос отчаянно звал на помощь.

– Ханга! – закричал в ответ парень, – Ханга, где ты?

– Я в пещере, у меня связаны руки и ноги.

Гайдуки из-за выступа в скале не могли заметить пещеру. Они видели только лекаря Эрно, он стоял и не мог решиться, что ему делать дальше. Наконец, видимо приняв решение, он двинулся к пещере. Два-три шага отделяло его от выступа, как вдруг нога сорвалась, и он рухнул вниз. С ужасным криком проходило его падение, но крепкая веревка не дала разбиться Эрно о дно ущелья. Когда гайдуки подкрались к тому месту, где только что стоял лекарь, то увидели, как он беспомощно болтается на веревке. Один гайдук, шутя размахнулся саблей, как бы намериваясь перерубить веревку, но Гергей остановил его:

– Э-э! Он нам нужен живой.

– Давай отпустим его, Герге, пусть немного полетает, – шутил он.

Но офицер уже не слышал товарища, а крепко держась за выступы камней, шаг за шагом, шел по опасной тропе. Вот он достиг небольшой площадки и, нагнувшись, проник вглубь пещеры.

– Ханга, милая, где ты?

– Здесь я Герге, иди скорее ко мне.

Девушка полулежала на какой-то тряпичной подстилке со связанными ногами и руками. При каждой попытке вскочить, Ханга все время заваливалась на бок.

– Подожди, любовь моя, я сейчас веревки разрежу.

Как только Гергей разрезал кинжалом веревку, руки Ханги уже обвили его шею. Она раньше стеснялась называть его любимым, но теперь, сквозь слезы твердила:

– Любимый мой Герге, любимый!

Он целовал ее лицо, чувствуя слезы на своих губах, и тоже приговаривал:

– Сердечко ты мое, Ханга, лапушка. Любушка ты моя.

Наконец, ему удалось разрезать веревки на ее ногах. Наклонившись, чтобы не задеть головой низкий свод пещеры, она обняла Гергея и, прижавшись к нему, тихо сказала:

– Я чувствовала, что ты меня найдешь. Ночью лежала и думала, что ты скоро придешь. Ты веришь мне?!

– Верю, моя родная. Пойдем на свет, нас друзья ждут.

Как только они появились на площадке, раздались веселые крики и свист. Гайдуки приветствовали молодых. Двое уже подтягивали наверх лекаря, ухватившись за веревку руками, он перебирал ногами по скале.

Граф Ласло и его воины, после того, как покинули место побоища, решили разыскать двоих австрийцев. Михал понимал, если они доложат своему командованию, то в гарнизоне легко могут догадаться, что руководил сражением граф. Ведь когда Буйко и Пете переговаривались, все слышали, что они называли друг друга друзьями.

Разделившись на две группы, гайдуки пустились на поиски. Михал со своей половиной воинов поехал в сторону гор, а другая половина во главе с Боратом, направилась по дороге, где располагались деревни.

Во время пути, пока всадники не достигли высоких холмов, Михал рассуждал про себя: «Возвращаться в замок без Ханги нет смысла. Бианка может не выдержать такого потрясения, она и так держит себя в постоянном напряжении. Я не знаю, что скажет ей Этель, каким образом ей удастся усыпить подозрительность Бианки, связанной с отсутствием в замке дочери. Сейчас вся надежда на Гергея, сможет ли он разыскать девушку. А метр Эрно? Как быть с ним? Вдруг ему удастся уйти и забрать с собой Хангу. Но теперь, когда его племянник мертв, зачем ему девушка? Хотя лекарь пока не знает о его смерти. Было бы лучше, если Эрно погибнет. Эрно, Эрно, – вздохнул граф, – что же ты наделал? Зачем порвал добрые отношения с нами, ведь ты спас наши жизни – мою и Этель, неужели смена власти так повлияла на твое решение или ты был всегда такой и ждал, когда придут австрийцы? Выходит так, раз он смело пошел против меня – значит, Эрно заручился поддержкой племянника и барона Вадаша. Да, если б Эрно знал, что их уже нет в живых. Ради чего он похитил Хангу? Чтобы сделать ей больно или чтобы нам с Этель насолить. Но за что?»

С такими невеселыми раздумьями граф достиг скалистой местности. Вдруг один из гайдуков, ехавший впереди, поднял руку, а затем указал в сторону ущелья. Спешившись, все пристально разглядывали, как вдалеке за деревьями замелькали фигурки людей, ведущих под уздцы лошадей.

Гайдуки, затаившись за каменистым склоном горы, стали ждать приближения неизвестных людей. Как только они вышли на ровное место их пересчитали, отряд состоял из двенадцати человек, включая женщину.

Ласло, догадавшись, что это его люди, вскочил и первым бросился навстречу, он уже различил Хангу и потому, не обращая внимания на валуны и камни, торчащие из земли, бежал по склону холма со скоростью ветра.

В группе Гергея тоже заметили приближающихся гайдуков. В небо полетели шапки. Приветственно замахали руками, засвистели, восторженно что-то выкрикивая, бросились навстречу.

Михал вне себя от радости подбежал и обнял Хангу, она с таким же рвением поддалась его порыву.

– С тобой все в порядке? – осматривая покрасневшие от веревок запястья, просил Михал.

– А, не беда, господин Михал, пройдет, – ответила она весело.

– Ну, наконец – то, мы вас обыскались, чего только не передумали, – радостно произнес граф и приобнял подошедшего Гергея.

– Гергей, какой ты молодец! Нашел все-таки. Как тебе это удалось?

– Ханга своими молитвами направляла меня к себе, – улыбался офицер.

Михал приветливо махнул всем гайдукам рукой и, заметив среди них метра Эрно, сразу же помрачнел. Он схватился было за рукоятку сабли, но в последующий момент погасил в себе вспышку ярости. Михал подошел вплотную к лекарю и, взглянув в его глаза, мрачно сказал:

– Ты не только наплевал нам с Этель в душу, но ты еще предал всех людей, с которыми жил рядом. Пока живи, мы отвезем тебя в крепость, и я сам буду судить тебя справедливым судом.

Ханга дождалась, когда граф отойдет от лекаря и, улыбнувшись, сказала:

– Господин Михал, Гергей уже рассказал мне, что госпожа Бианка приехала к Вам в замок.

– Ханга, девочка моя, я понимаю, что ты совсем не помнишь свою мать, но постарайся понять, что все это время она жила только одной надеждой – это найти тебя. Она не забывала ни на минуту, что у нее есть родная дочь. Постарайся принять ее и называй мамой. Прошу тебя, не обращайся к ней иначе, перед Богом и людьми вы чисты и обе достойны предстоящей встречи.

– А вы говорили с ней?

– Конечно, она много рассказывала о тебе, когда ты была еще малюткой.

– А мой отец? Она скажет, кто он?

– Непременно, радость моя, ты узнаешь все, как только мы вернемся в замок. Хочу сказать тебе Ханга, что кроме встречи с матерью, тебя ждет такой сюрприз, думаю, от него ты будешь в восторге.

– Как все интересно, мне даже не верится, что со мной все это происходит. А в отношении мамы я постараюсь, господин Михал, – пообещала девушка.

– Не называй меня больше господином, сегодня ты войдешь в наш дом, как равная по положению, – загадочно произнес граф.

– Я Вас не поняла, – брови Ханги поднялись от удивления.

– Твоя мама теперь виконтесса и ты соответственно займешь свое место в ее семье.

– Я должна буду уехать? – тревожно спросила Ханга, поглядывая на своего жениха.

– Не расстраивайся, ты вправе сама решать и выбирать свой путь, – граф недобро перевел свой взгляд на метра Эрно. – И еще одна просьба к тебе, чтобы не расстраивать мать, скажи, что ты выезжала к больному, ты же у нас лекарь, – улыбнулся Михал.

Отступив от нее на шаг, граф воскликнул:

– О Боже! В каком виде ты предстанешь перед родной матушкой!

И правда, юбка ее была порвана в нескольких местах, рубашка выпачкана грязью. Сапожки на ногах девушки выглядели не лучше.

Гергей тоже обратил внимание на изорванную одежду Ханги и, что-то сообразив, отреагировал просьбой на замечание графа:

– Господин Михал, разрешите ненадолго отъехать.

Граф удивленно посмотрел на него, но кивнул в знак одобрения.

– Только быстро, у нас мало времени, мы будем ждать тебя на дороге.

Граф приказал запрячь в коляску коня, брошенную метром и, усадив в нее Хангу, махнул гайдукам рукой.

– Пятеро со мной, – приказал Гергей и, вскочив на коня, поехал вверх по склону в сторону саксонской деревни.

Поднимая клубы пыли, гайдуки подъехали к дому саксонца. Увидев снова мадьярских всадников, хозяин дома перекрестился и вышел встречать не прошеных гостей.

Гергей, спешился и подошел к саксу.

– Твоя дочка дома?

– Дома, – ответил он тревожно, – господин офицер, а зачем она Вам?

– У нее найдется одежда, но только новая?

– Есть, конечно, а зачем Вам?

– Очень нужно, я куплю ее, ты не переживай. Пойдем, посмотрим ее гардероб.

Хозяин с недоумением прошел в дом и что-то объяснил жене и дочери. Они неохотно пошли выполнять его просьбу и вскоре принесли девичью одежду.

Офицер обратил внимание, что в том месте, где был убит австрийский солдат, были замыты полы от крови, он заглянул в другую комнату и увидел чистую постель.

– Куда вы дели трупы? – обратился он к хозяину.

– За околицу унесли и там схоронили.

Гергей стал рассматривать женскую одежду, и ему приглянулось белоснежное платье с небольшим вырезом на лифе, к низу оно переходило в сборчатые складки, и на поясе была закреплена широкая голубая лента.

Венгерских девушек в провинции не часто увидишь в таком великолепном одеянии, разве, что в городах, да в знатных домах на дорогих приемах или по случаю торжеств одевали они подобные наряды. Видимо отец купил своей дочери платье именно для такого случая.

Гергею удалось уговорить хозяина, пообещав ему, что он купит точно такое же, и вернет его девушке. Рассчитавшись с хозяевами, он предупредил, чтобы помалкивали о том, что сегодня произошло в их доме и беспокоить больше никто их не будет. Гайдуки мирно покинули деревню.

Встретившись на дороге с графом Ласло, все направились в сторону замка Железная рука, и через несколько миль к ним присоединился отряд Бората.

Теперь Михал был спокоен. Всю дорогу до дома на его губах играла улыбка. Догадываясь, какое сегодня вечером состоится торжество, он решил устроить сюрприз. Для Ханги и тем более ее матери Бианки, присутствие на торжестве Жомбор Илоны вызовет неподдельную радость, ведь, по сути, благодаря графине, состоится сегодня их встреча. Понимая, что графиня Илона на прием к графу может взять с собой сына, Михал слегка заволновался. Этель может его понять, так как знает всю правду, а вот остальные, когда увидят рядом двух мальчиков Андора и Лайоша, точно останутся в недоумении, глядя на их сходство.

«Пусть думают и рисуют у себя в голове разные истории, в конце концов, дети не должны быть виновны за поступки своих отцов, станут взрослыми, может, и узнают правду о своем родстве».

Глава 29. Долгожданная встреча

С тех пор, как Бианку привезли в замок Железная рука прошло три дня. Она познакомилась со всеми его обитателями. Особенно ей понравилась жена Михала Этель и ее матушка Кэйтарина. Разговорившись, они вспомнили об общих знакомых, это помогло им быстро сблизиться. Баронесса рассказала ей о своем муже, который взялся помогать и опекать еще совсем молоденькую девушку в 1527 году. Так же упомянула о друге семьи – Балинте, принимавшего участие в судьбе Бианки.

Когда виконтессу пригласили в гостиную, она с замиранием сердца приблизилась к портрету графа Лайоша, висевшего на стене. Долго всматривалась в его лицо, вспоминая их последнюю встречу. В тот год он сильно постарел и выглядел намного старше, чем был изображен на портрете, но Бианка сразу признала его. Теперь не было никакого сомнения, что Ласло Михал был сыном Лайоша, тем более, герб на стене, о котором говорил граф, виконтесса сразу же заметила, когда переезжала подъемный мост.

Но не это волновало Бианку, она все время показывала своим видом, что хочет увидеть Марию. Не встретив ее в замке, она восприняла известие об отъезде дочери с печалью, ведь она всю дорогу готовилась к этому событию, по несколько раз репетируя про себя сцену их встречи. Этель успокоила виконтессу, сказав, что Ханга срочно выехала к больной женщине и вероятно ее присутствие около пострадавшей обязательно.

Уже третий день Бианка не находила себе покоя. Два дня подряд она поднималась на крепостную стену и с надеждой смотрела в сторону дороги, идущей вдоль озера, но дочь так и не появлялась. Только несколько раз какие-то всадники приближались к воротам замка, и виконтесса с замиранием сердца надеялась увидеть среди них свою дочь.

Она маялась и порой ходила из угла в угол комнаты, в которую ее поселили. Кэйтарина решила скрасить ее одиночество и пригласила виконтессу с собой в городок. Они посетили местную церковь, показавшуюся Бианке чудом архитектурного творения в отдаленном от больших городов месте. Хэди приглянулся виконтессе, с его необыкновенными, а порой вычурными домами и чистыми улочками. Большая площадь перед зданием управления городком и аккуратными аллейками перед церковью говорили сами за себя, жители здесь соблюдают порядок и постоянно поддерживают чистоту. Виконтесса так же заметила, что вокруг всего городка была возведена стена, и на входе дежурили в карауле солдаты. Кэйтарина объяснила ей причину усиления охраны Хэди, что возможно скоро боевые действия между войсками Фердинанда и войском Сулеймана коснутся и их городка.

Затем они посетили соляные копи, и виконтесса впервые увидела грандиозные заводские сооружения для добычи соли, а так же прошла по удивительным проходам соляных пещер, но только туда, где стояла стража, им не разрешили пройти, дальше была запретная территория. Они обошли вокруг замка, и Бианка была поражена красотой озера и ниспадающего в него водопада. Кэйтарина вкратце рассказала Бианке об истории возникновения замка, и как древний род Ласло поселился здесь несколько веков назад, придя из южных земель Трансильвании. Весь день провели женщины в путешествии по окрестностям и только к вечеру, уставшие, но довольные прогулкой, вернулись в замок.

С любопытством виконтесса осматривала укрепления крепости: стены с зубчатыми парапетами, боковые башни, каменные пристройки, предназначенные для разных целей. Большая кузня располагалась в промежутке между главной и внутренней стеной. Просторная кухня под навесом и даже баня – ничего не ускользнуло от взора Бианки. Впечатлял размах территории замка, несравнимый с землей и домом виконта де Шантуана, расположенного на окраине Парижа. Ее поразила коллекция оружия графа Ласло, расположенная в центральной зале донжона. Мечи, сабли, алебарды, ружья – все виды оружия имели своих мастеров, некогда изготовивших их. На лезвиях сохранились монограммы оружейников XV–XI веков.

Бианка долго оставалась под впечатлением от всего, что увидела днем и на время отвлеклась от своих томительных мыслей, но с наступлением ночи, снова замаялась.

– Не расстраивайтесь Бианка, ни сегодня завтра, Михал и Ханга приедут, – успокаивала ее Этель, а саму начали одолевать тревожные мысли: «Что же там происходит, нашлась ли девушка, что с мужем?»

– Этель, как Вы думаете, моя дочь возьмет свое прежнее имя – Мария?

– Здесь нужно выслушать ее, моя дорогая Бианка, – мягко ответила Этель, – двадцать с лишним лет она жила под именем Ханги и если примет от Вас это предложение, то ей будет необходимо привыкнуть к новому имени. Понимаете, мы все ее так зовем, в том числе и ее любимый парень.

Виконтесса согласно кивнула.

– А какая она, Ханга? Расскажите о ней.

– Прекрасная девушка, ее воспитала удивительная старушка и обучила врачеванию. Она заменила ей родную мать, оберегая от недобрых людей. Сколько раз Урсуле удавалось прятать ее от турок, когда они врывались в их деревню для сбора налогов. Ханга обучена трем иностранным языкам: немецкому, французскому и итальянскому.

– Французскому?! – удивилась Бианка.

– Да, метр Эрно обучил ее. – Этель немного помолчала, после упоминания лекаря, но собравшись с мыслями, продолжила, – она способна самостоятельно сделать операцию. Вы знаете, сколько у нее благодарных людей, которых она вылечила. Вот и сейчас она поехала к больной.

Этель слегка покраснела, она не выносила говорить неправду, но сегодняшний случай заставил ее солгать. Ей не хотелось причинить боль виконтессе, Этель и так видела, как она мучается.

Всю ночь Бианка провела в ожидании, вскакивая порой от шума, подходила и открывала окно во двор замка. Вслушивалась в редкие людские разговоры, да перекликания ночной стражи.

Когда солнечные часы на стене замка показали около полудни, она сидела в своей комнате, занятая мыслями. Не выспавшаяся после бессонной ночи, она прибывала в плохом самочувствии. Побаливала голова.

Вдруг за окном громко заиграла труба, призывая своей мелодией воспрянуть духом всех жителей крепости, но прозвучал не сигнал тревоги, а короткая часть из бравого марша.

Это Людвик отдал команду трубачу, завидев вдали отряд из всадников и знакомые флажки на концах копий. Сразу же поднялась решетка, и солдаты бросились вращать колесо, опуская мост.

Бианка выскочила в главную залу и подхваченная восторженными выкликами Этель и Кэйтарины, поспешила с ними во двор. Жители замка уже собирались на площади, многие рвались на стену, чтобы первыми разглядеть возвращающееся войско. Лайош, как всегда уже махал рукой отцу, завидев его впереди отряда. Прозвучал холостой выстрел из пушки, теперь и в городке были предупреждены, что граф и гайдуки вернулись.

Застучали копыта по деревянному настилу моста и всадники ровной колонной по двое, под приветственные крики и свист жителей, въехали в крепостные ворота.

Михал спешился и шел впереди колонны, ведя под уздцы своего коня. Навстречу, как всегда, выскочил сынишка Лайош и со всего разбегу бросился к нему на шею. Граф нежно поцеловал его в щеку и, потрепав ласково по голове, спросил:

– Ну, помощник коменданта, докладывай, все ли спокойно на вверенной тебе территории?

Мальчик соскочил на землю, выпрямившись, с серьезным видом, подражая Людвику, доложил:

– Господин граф, за время Вашего отсутствия в замке все спокойно, за исключением приезда гостей.

– Каких гостей? – улыбнулся Михал.

Лайош обернулся и, увидев Бианку, показал рукой:

– Госпожа виконтесса пожаловала к нам в гости.

– Ты принял ее, как подобает графу? – опять улыбнулся Михал.

– Да, отец, – с серьезным видом заявил Лайош.

Взрослые улыбались, глядя на мальчика и подмечая в нем черты его отца.

Гергей подал руку Ханге и бережно помог ей спуститься с подножки коляски. Она выглядела великолепно в белом платье. Кто-то из жителей замка даже на первых порах не узнал девушку и был удивлен очаровательной незнакомке.

Люди расступились и перед графом предстали родственники. Обняв Этель, он поцеловал ее, а затем, поклонившись, поздоровался с Кэйтариной. Улыбнулся и, припав губами к руке Бианки, сделал шаг в сторону, пропуская ее вперед.

Мать и дочь, с нескрываемым интересом глядя друг на друга, остановились. Увидев поразительное сходство между молодой женщиной и девушкой, в людской толпе раздалось несколько изумленных восклицаний. Граф поднял руку, чтобы все замолчали. Тишина нависла нал толпой.

Первой шагнула виконтесса и медленно приблизилась к Ханге. У обеих учащенно забились сердца в груди. Глаза Бианки заблестели от слез. Ханга чувствовала и понимала, что эта красивая женщина и есть ее мама. Девушку в тот момент тоже поразило сходство между ними. Увидев, как женщина раскрыла перед ней свои объятия, Ханга робко прижалась к ее груди. Бианка, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, отступила на полшага и протянула обе руки с медальоном. Ханга, увидев свой медальон, наклонила слегка голову. Фамильная реликвия заняла место на груди своей прежней хозяйки. После этого Ханга сильно прильнула к своей матери. Они долго стояли, обнявшись и изредка утирая слезы, глядели друг другу в глаза.

– Девочка моя, доченька, – произнесла Бианка, – прости, что не доглядела за тобой.

– Ну, что Вы… – Ханга застеснялась назвать ее матерью, но видимо предварительный разговор с графом дал свои ростки, она нежно произнесла, – мама… Вы, ни в чем не виноваты. Это Вам спасибо, что не забывали меня и всегда искали. Они снова горячо обнялись.

Затем Бианка подошла к графу и, поклонившись ему, сказала:

– Михал, от всего сердца благодарю тебя, ты снова вернул мне счастье, – она завертела головой, в надежде увидеть еще одного человека – барона Балинта, но, к сожалению, его не оказалось на площади среди людей.

По толпе прошел слушок и, распространяясь с неимоверной быстротой, оповестил всех жителей о счастливой и долгожданной встрече двух женщин. Жители замка, разобравшись, наконец, в чем дело, захлопали в ладоши и восторженными возгласами приветствовали мать и дочь.

Ханга взяла за руку своего парня и подвела к матери.

– Вот, мама – это мой жених Гергей.

Виконтесса с улыбкой осмотрела молодого офицера и, найдя его симпатичным и любезным, протянула руку для поцелуя.

– Гергей, рада познакомиться с тобой, мне уже успели рассказать о тебе, я горда, что у моей дочки такой славный парень, – она еще раз мило улыбнулась.

– Теперь всем нужно отдохнуть с дороги, – громко заявил граф, – вечером, когда в замок приедут гости, мы отпразднуем это радостное торжество.

Он приказал достать из погреба несколько бочек с вином и отправить в Хэди, пусть и люди порадуются такому событию.

Сквозь толпу собравшихся людей, к графу приближались пришедшие горожане, впереди их шествовали Гиорджи и священник. Михал, как всегда, приобнял друга за плечи и повернувшись, поклонился святому отцу, при этом поцеловал ему руку.

Первым делом небольшая процессия из господ замка вошла в часовню и, помолившись, отдала благодарность Всевышнему за его неисповедимые повороты в их судьбах. Затем все прошли в донжон, чтобы порадовать друг друга последними новостями.

Графу вкратце пришлось рассказать о сражении с австрийцами и как ему удалось отвести подозрения от себя со стороны турок и их врагов – Габсбургских наемников. О том, что им удалось разыскать и освободить Хангу, естественно пришлось умолчать. Никому не хотелось омрачать счастливую виконтессу.

– Так барона Вадаша больше нет? – еще не веря до конца, спросила баронесса Йо.

– Да, матушка, – ответил Михал, – человек, некогда предавший Вашего мужа и отца Этель – мертв. Теперь, когда виконтесса де Шантуан, а иначе уважаемая нами Бианка, наконец-то вошла в нашу дружную семью, я с полной уверенностью могу заявить, что ее муж граф Ласло Лайош отомщен и его убийца наказан мною за все свои злодеяния.

Как гром среди ясного неба прозвучало это признание. Баронесса Йо привстала от крайнего удивления. Ханга, крепко сжав ладони перед грудью, изумленно смотрела во все глаза на Михала.

– Да-да, моя милая Ханга, ты не ослышалась, Ласло Лайош твой родной отец, а если яснее выразиться, то мы с тобой доводимся друг другу братом и сестрой по отцу. Видимо для молодой девушки такое признание на сегодняшний день было лишним, от переизбытка волнения, голова ее закружилась и она, прикрыв глаза, рухнула в кресло.

Женщины бросились помогать, обдувая ее лицо. Гергей не растерявшись, набрал из кувшина в рот воды и спрыснул на лицо Ханги. Веки ее задрожали и открылись, кто-то протянул ей платок и девушка, постепенно приходя в себя, вдруг заплакала. Баронесса Йо, выставив вперед руки, остановила всех:

– Пусть поплачет – это сейчас единственное средство, которое поможет ей скорее прийти в себя. Да, Михал, растеребил ты наши души, – обратилась к нему Кэйтарина, – вот значит, какую тайну хранил граф Лайош и доверил ее только моему мужу. Оказывается, у него была молодая жена, и никто об этом не знал. Ай да граф, ай да старый лис, – улыбнулась она. Потом взглянула на Этель и подозрительно спросила:

– А ты дочь, почему-то странно молчишь? Ты знала обо всем?

– Кое-что, мама. Это была не моя тайна. Прости, если обидела тебя своим молчанием.

– Господи, да разве я в обиде! – воскликнула она, – это невероятно!! – Граф Ласло, – обратилась она к Михаю официально, но с шутливой ноткой, – сегодня день раскрытия тайн, может быть у тебя припасено еще, что-то неожиданное, потрясающее.

– Думаю, что достаточно на сегодня, госпожа баронесса, – ответил он, в свойственной ей манере.

– Ну, почему же Михал, Ханга уже успокоилась, а нам всем будет приятно окунуться в тайны семьи Ласло.

– Приятного мало, матушка, когда после стольких лет, выплывают наружу тайны, от которых наши жизни начинает затягивать в горестный водоворот непоправимых случайностей.

– Тем не менее, граф, мы все твои родственники и готовы выслушать тебя.

– Ну, что же, будь по – Вашему матушка Кэйтарина. Гергей, не обижайся, я прошу тебя выйти, особых секретов у меня нет от родственников, но пока ты не женился на Ханге, ты не входишь в наш круг.

Поклонившись, офицер вышел за дверь.

– Я хочу обратиться к вам с одной просьбой, – продолжал Михал, – все равно когда-то у вас возникнут вопросы, относительно моего отца, графа Лайоша и мне бы хотелось, чтобы вы ради его спокойного пребывания в ином мире, сохранили эту тайну до конца и даже наши дети и внуки не должны ее коснуться. Матушка Кэйтарина некогда Вы держали в своей руке вот этот перстень, – граф протянул ей печатку с трезубцем.

– Да, действительно мне приходилось видеть эту вещь, которую по просьбе моего мужа я должна была передать одному человеку.

Вдруг от догадки ее глаза широко раскрылись, и она открыла рот, чтобы продолжить.

– Да, матушка, этим человеком был мой отец. А теперь ты Бианка покажи свой.

Виконтесса вынула бархатный мешочек из выреза платья и протянула графу. Он достал перстень и вкруговую обвел его перед глазами изумленных родственников, – вот, это тот самый перстень с трезубцем. Я не могу сказать вам многого, потому что это тайна моего отца, и я поклялся ему не разглашать ее, но вы вправе догадываться кое о чем, потому что этот перстень имеет другую историю – он не один раз оставил свой отпечаток на лбах турок и знатных дворян. Теперь, делайте вывод, но еще раз прошу вас сохранить эту тайну.

– Но после смерти Лайоша эта история продолжалась вплоть до наших дней, – заинтересованно сказала Кэйтарина, – кто-то, владея этим перстнем, продолжал разбойничать и нападать на дворян. Напрашиваются вопросы, у кого был этот перстень, и как он попал к Бианке?

– Это и есть тайна графа Ласло Лайоша. Дорогие мои, большего сказать я вам не могу.

– Что же все-таки означает изображение на этом перстне? – спросила баронесса Йо, – или подобный перстень появлялся где-то раньше до твоего отца?

– Я пытался разобраться сам, но мои познания в этой области ограничились скудными сведениями: легенда о происхождении трезубца, как символа, упирается в глубину веков и всплывает среди арийского народа.

– Точно Михал, я вычитала об этом в книге, из твоей библиотеки, – радостно поддержала его Ханга, – там говорится о Небесном Свароге, начертавшем своей рукой огненные руны.

– Да-да, – продолжил Михал, – Он как бы подсказывал людям на спасительный маяк, указывающий на забытые и грубо нарушенные, Великие Знания.

– Еще трезубец появлялся на золотых и серебряных монетах киевского князя Владимира «Красного солнышка», – подсказала Ханга.

– И в древнегреческой мифологии, где трезубец является обожествленным предметом, наделенным магической силой в руках царя морей – Посейдона, – добавила Кэйтарина.

– Так что дорогие мои, я не могу сказать, почему граф Ласло Лайош выбрал для борьбы с османами и некоторыми дворянами именно этот символ, – попытался закончить обсуждения граф Ласло, – если честно, то для меня это осталось неразгаданной загадкой.

Михал встал и подошел к Бианке и ее дочери.

– Судьба, как бы посмеивается над нами, вот и я хочу доказать это – ты Бианка, по воле случая теперь доводишься мне второй матерью, – Михал улыбнулся, – а Ханга моей сестрой. Как видите, все встало на свои места. Но есть небольшой секрет, который ты Бианка пытаешься разгадать уже много лет.

– Михал, тетушка Кэйтарина видимо была права, сегодня день сюрпризов, – удивленно произнесла виконтесса.

– Да, действительно – это так. Помнишь, ты искала человека, который в Коложваре должен был передать тебе какие-то ценности.

– Конечно, помню.

– Так вот, я его нашел, и он передал тебе кое-что, – граф хитро сузил глаза и протянул бумагу, свернутую в рулон и опечатанную, – прочти это.

Бианка, сломав печать, развернула лист и, дочитав до конца, воскликнула:

– Но здесь же говорится о части наследства графа Ласло Лайоша!

– Правильно, и эта часть принадлежит его жене и родившейся дочери, что же здесь удивительного?

– Но… – Бианка была в замешательстве, – я же незаконная жена Лайоша и кто тот человек, который должен был передать мне это письмо?

– В завещании говорится именно о тебе Бианка. А тот человек…

– граф сделал вынужденную паузу, – я к Вашим услугам, госпожа виконтесса.

– Ты! Михал, ты был тем человеком?!! Но Лайош называл совершенно другое имя.

– Ото.

– Верно! – Бианка не переставала удивляться.

– Да, я должен был выполнить просьбу отца и какое-то время жил в Коложваре под этим именем, но дела заставили меня уехать в свой замок, я оставил вместо себя человека, но, к сожалению, девушка, которая должна была приехать за документом и показать мне перстень с трезубцем, не появилась. Ну, а теперь дорогие мои, я предлагаю всем заняться своими делами, кто-то пожелает дальше общаться, а нам – хозяевам, нужно готовиться к приему гостей.

Михал, поклонившись, первым покинул гостиную залу.

Ближе к вечеру в замок стали съезжаться приглашенные гости. Барон Балинт приехал из Темешвара с женой и другом Габором. Пока их занимала разговорами Кэйтарина, граф и графиня Ласло встречали новых гостей. Вот уж не ожидал Михал, что именно в этот день к нему пожалует человек от Изабеллы. Он поклонился графу и отдал ему в руки опечатанный рулончик, эта была бумага за подписью Изабеллы, в которой стояли и еще несколько подписей влиятельных господ, в том числе министра австрийского короля и Великого визиря Османской империи.

Поблагодарив гонца, Михал протянул бумажный свиток Этель и весело произнес:

– На какое-то время наши рудники и жители Хэди защищены от нападения наемников Фердинанда и турецких воинов.

Михал отвлек от беседы Балинта и Габора и отвел их в сторонку.

– Как вам друзья последняя новость?

– Это ты граф о нападении турок на отряд Вадаша или о его смерти?

– Обо всем вместе, – улыбаясь, ответил граф.

– Ошеломительная новость! Это известие уже докатилось до генерала Кастальдо, ведь Вадаш набирал наемников именно в его войско.

– Черт бы их побрал, – выругался Ласло, – кого там только нет, весь сброд: испанцы, итальянцы, немцы, австрийцы и, к сожалению даже венгры.

– Тебе не нравится, что мадьяры вступают в его войско? – спросил Габор.

– Если честно, то мне все не нравится, что Трансильванские дворяне имеют статус вассалов султана и что в северных провинциях Венгрии дворяне присягнули Фердинанду.

– Если говорить о людях, преданных своему государству, то Иштван Лошонци набирает в свое войско, как раз венгров, – заметил Балинт.

– Я понимаю барон, – вздохнул граф Ласло, но в целом это не меняет общего положения – Венгрия разорвана на части. – Чтобы перейти снова к недавнему событию, он весело сказал: – Но на сегодня меня радует то, что турки не отрубили Вадашу последнюю руку, а сразу же лишили его головы.

Габор и Балинт улыбнулись удачной шутке графа, для них смерть Гаспара стала облегчением, предатель заслужил то, что с ним произошло.

Следующих гостей граф встретил с трепетом в груди, ими оказались графиня Жомбор и ее сын Андор, сопровождаемые вооруженными всадниками. У каждого в руках было длинное копье, на концах которого развевался флажок. Знаменосец держал большое, колыхающееся на ветру знамя, с изображением черного коршуна.

Одна только Этель ревностно посмотрела на графиню. Да, она была действительно красивой, смуглой женщиной: темный волос, жгучий взгляд, приподнятые слегка и изогнутые в дугу брови. Графиня Ласло оценила свою соперницу, она выглядела великолепно, хоть и прошло много лет, как они расстались в доме на болотах. Но не графиня, опять же поразила ее, а сходство сына Илоны с Лайошем. Что-то томящее зашевелилось в ее груди и, похоже – это «что-то» не собиралось покидать насиженного, теплого места. Но собрав свою волю, она улыбнулась Илоне, и знаком пригласила гостей к накрытому во дворе столу.

Жомбор Илона, давно не видевшая Этель, оценила по достоинству жену Ласло: ее выразительный взгляд, великолепные волосы, прямую осанку и, пожалуй, ту самую неизменную доброту, которой порой подкупала Этель, находясь когда-то в плену у графини.

Ханга, увидев Илону, обрадовалась и рукой сделала приглашение своей матери, для знакомства.

– Здравствуй тетушка Илона, – произнесла девушка со свойственной ей непринужденностью.

– Здравствуй дорогая Ханга. – Она осмотрела девушку и, покачав головой, искренне произнесла, – выглядишь великолепно, ты просто – само очарование.

Илона приобняла девушку и заметила рядом незнакомую женщину. У графини от удивления даже приоткрылся рот. Она с изумлением глянула на Хангу, затем опять на женщину и, зажмурив глаза, почему-то замотала головой. Видимо таким образом пыталась избавиться от наваждения.

Ханга заметив, что графиня крайне удивлена, прикоснулась к руке Илоны и с улыбкой на губах сказала:

– Тетушка Илона, познакомьтесь, – это моя мама.

– Ма – ма? – У графини слегка отвисла нижняя челюсть, – вы что? Ха-ха… – неестественно хохотнула графиня, – решили меня разыграть?!

– Илона, – граф Ласло решил объяснить ей ситуацию, – виконтесса де Шантуан действительно мать нашей Ханги. Мы не успели предупредить тебя об этом, так что получился еще один сюрприз.

– Сюрприз? – переспросила Илона, – а как это все понимать?

Граф взял под локоть подошедшего Балинта и, кивая на него головой, с улыбкой сказал графине Жомбор:

– Барон Балинт все объяснит тебе подробно. Извини Илона, но нам с женой нужно встречать гостей.

Андор и Лайош, представленные друг другу, пошли сразу вглубь двора, где их ждала целая ватага ребятишек. Многие были наслышаны о графине Жомбор, но еще не видели в глаза ее сына.

Через какое-то время к мальчикам подошел граф Ласло и, обняв их обоих за плечи, сказал:

– Я вижу, вы уже познакомились.

– Да, пап. Смотри, что Андор подарил мне. Он протянул отцу две палки, скрепленные между собой сыромятным ремнем.

– Андор, где ты взял это?! – изумился Михал.

– Мне мама сказала, чтобы я подарил Лайошу палки.

– Мама Илона дала тебе эти штуки, чтобы ты передал их Лайошу? – удивленно переспросил граф.

Андор кивнул.

– Вот так дела! Ну, что же, спасибо за подарок. А ты – Лайош, поблагодарил Андора?

– Конечно пап, я ему свой лук подарил, ну, помнишь, ты его сделал для меня, – сын засмущался.

– Вот и молодцы, что обменялись подарками.

– Пап, а почему ребята дразнятся, они говорят, что мы с Андором из одного теста сделаны.

– Это ты о том, что вы лицами похожи?

Лайош кивнул.

– Понимаете ребята, Господь Бог создал так людей, что через поколения черты деда могут передаться его внуку. Или даже от более ранних наших предков нынешнему поколению. Тоже самое произошло и с вами, видимо наши прадеды и прабабки постарались, чтобы вы были похожи друг на друга. А на мальчишек не обращайте внимания, поговорят, да перестанут, главное, чтобы вы свою дружбу крепко держали в руках и в нужный момент сумели защитить себя.

– А мы уже… – сказал Андор, опустив голову.

– Что уже? – Ласло осмотрел ребятишек и, заметив сына Гиорджи, поманил его пальцем.

– Кто тебя? – указал граф на его содранную щеку.

– Никто. Я сам упал.

Граф заулыбался:

– Ладно, друзья мои, я смотрю, вы уже перезнакомились. Это хорошо. Но венгры должны крепко пожимать друг другу руки при знакомстве, а не лезть в драку. Запомните – мы дружный народ и в обиду своих не дадим, а потому живите всегда в мире, как мы с твоим отцом живем вот уже много лет, – и Ласло потрепал по голове сына Гиорджи.

Пока граф разговаривал с ребятишками, графиня Жомбор все это время поджидала его и, улучшив момент, с укором сказала графу Ласло:

– Граф, я выслушала историю Ханги и ее матери. Ты что, не мог действительно предупредить меня об этом? Я же не чужая Ханге!

– Извини Илона, но события так стремительно развивались, я своих родных даже не успел предупредить.

– Ну, ладно граф, прощаю. А кто-то обещал мне, что скоро общими силами ударит по врагу.

– Ах, это ты о Вадаше, уважаемая Илона, прости, но он не захотел ждать, когда я пошлю за тобой гонца, – ответил он шуткой.

– Ты точно с ним расправился? Этот демон имеет способность перевоплощаться во что-то другое, – графиня еще до конца не могла поверить в смерть барона.

– Его голову отправили в Темешвар. Отряд Вадаша атаковали турки, а они страшно, как любят отсекать головы, – опять шутил Михал.

– В самом деле, турки?! – недоверчиво усмехнулась Илона, – узнаю родство Вашара и Ласло, – шепотом произнесла она.

– Не расстраивайся Илона, на наш век врагов хватит. У нас еще будет время поговорить об этом, а сейчас давай радоваться за наших сыновей. Он протянул кубок и выпил до дна.

– Спасибо тебе за подарок Илона.

– Какой подарок?

– Который твой сын подарил моему Лайошу. Я одно время обыскался кругом, не мог найти буковые палки, которые Андор на поединках применял.

Илона слегка сконфузилась и кивнула в ответ. Сегодня, ей вспомнилась давняя история. Услышав рассказ о Ханге и ее матери, всплыл разговор с Андором: семь лет назад он просил ее отправить девушку с бабкой Урсулой в городок Хэди. Илона поначалу не соглашалась, но после того, как Андор пообещал раскрыть ей какую-то тайну, она согласилась с ним. Вероятно, Вашар Андор имел в виду как раз медальон на шее Ханги.

– Илона, все хотел спросить у тебя, что случилось с твоими орлами, где они?

– После гибели самки у меня остались два молоденьких самца и один взрослый. Я не стала заказывать другую самку, хотя могла бы натаскать ее на бой с человеком, но не стала. Одно время они жили в ущелье и прилетали к дому на болотах, но видимо почувствовали, что не ограничены в свободе, стали улетать в горы. Сначала ненадолго, потом их не было сутками и, в конце концов, они улетели совсем, – вздохнула с грустью графиня. Она задумалась, вспоминая моменты встречи с Андором в Орлином ущелье.

Прикоснувшись к плечу графини, Ласло вывел ее из раздумий и, улыбнувшись, направился на другой край стола.

«А я-то думал, где потерял палки, оказывается, я их оставил у Илоны в замке, когда она меня раненным принимала у себя», – думал граф, подходя к Этель. Он сел рядом и слегка приобняв за талию жену, нежно произнес:

– Не грусти родная, ты у меня единственная, с тобой нам суждено идти по жизни до самого конца.

Этель благодарно улыбнулась Михалу и, прижавшись к его плечу, ласково ответила:

– Да, мой родной, до самого конца.

Когда веселье в замке шло самом разгаре, к воротам соляных копей подъехал Гергей с солдатами. Он отдал распоряжение страже, чтобы к нему привели арестованного метра Эрно.

Солдат, открыв допросную камеру, приказал лекарю:

– Выходи.

– Куда? Меня ведь только что привели сюда.

– Ничего не знаю, мне приказано доставить тебя.

Эрно предчувствуя что-то неладное, уныло поплелся по пещерному проходу. Он шел и думал, что его сейчас казнят. Метра завели в помещение, где он предполагал столкнуться с графом Ласло и палачом, но увидев только одного Гергея, удивился.

– Господин Эрно, я пришел с приказом от графа Ласло.

– Приказом? – настороженно переспросил Эрно.

– Да приказом, о Вашем освобождении. Отныне Вы свободны, но Вам надлежит покинуть территорию земель Ласло и никогда больше здесь не появляться. И еще… – Гергей протянул ему листок бумаги, – прочтите, я должен уничтожить его сразу.

Метр расправил бумагу и прочел строки, написанные женской рукой, – это был почерк Этель.

«Метр Эрно, по приказу графа Ласло Вас отпускают, он прощает Вас. Но хочу от себя добавить: не думайте, что мы забыли, кому обязаны своими жизнями. Не знаю, что заставило Вас совершить ряд плохих поступков, ведь Вы всегда помогали людям, так зачем же свои добрые, человеческие качества Вы поменяли на злодейство? Ханга, до сих пор Вас любит, она благодарна Вам за все годы и старания, что Вы посвятили ей. Вы научили ее многому, и потому она тоже прощает Вас. Будьте счастливы.

Мне искренне вас жаль. «Э.»

Прочтя последние строки, у метра задрожала рука. Он устыдился перед юношей, навернувшихся на его глаза слез и ничего не сказал, а только сделал жест рукой, что готов идти.

Гергей забрал у него письмо и выведя за ворота, указал на стоявшего недалеко коня.

– Там к седлу приторочен мешок, в нем еда, одежда и деньги. Все метр Эрно, Вы свободны.

Лекарь кивнул Гергею в ответ и, вскочив на коня, не спеша направился к озеру. Скоро его одинокая фигурка скрылась из виду, а счастливый Гергей направился в замок, где во всем разгаре шло веселье.

Глава 30. Гибель отца Дьёрдя

Прошло ровно два месяца с той поры, как Изабелла и ее сын Янош, покинули Трансильванию. Отец Дьердь, поверил в обещания короля Фердинанда, что территория Эрдея и дворянство будут надежно защищены войском наемников под командование генерала Кастальдо. Мартинуцци еще в сентябре призвал в армию венгров и валахов и таким образом доказал Фердинанду свое расположение. Совместными действиями в нескольких крепостях удалось усилить гарнизоны, в том числе и в Темешваре, считающейся в то время одной из самых укрепленных цитаделей.

Мешая планам Фердинанда захватить Трансильванию и восточную Венгрию, Сулейман осадил несколько крепостей: Бече, Бечкерек, Надьлак, Чанад и Липпу. Дошла очередь и до Темешвара. Многотысячные войска под командованием Мехмеда Сокуллу оккупировали восточные земли Венгрии.

Барон Балинт уже давно предупреждал графа Ласло о наступлении турок и, выполняя некоторые указания отца Дьердя, по долгу службы, проезжая в Темешвар, заглянул к Михалу в гости.

Приблизившись к крепости он заметил разъезд гайдуков. Узнав барона, они взялись проводить его до замка. Балинт, разбираясь в фортификационных делах, сразу же обратил внимание, что на данной местности производится оборонительная подготовка. Если простой человек мог пройти мимо и ничего не заметить, то Балинт увидел скрытые ямы-ловушки и еще ряд хорошо замаскированных препятствий для противника.

Граф, как всегда встретил его приветливо и, как бы понимая друг друга, что это больше деловой визит, чем дружественный, приступили к обсуждению.

– Я смотрю, Михал ты тоже готовишься, – обратился барон к графу, – ты все-таки решил защищать своими силами Хэди, соляные рудники и свой замок. Но от кого, граф?

– Балинт, надоело делать вид, что мне все нравится: турки с их лживым покровительством, Габсбурги с их грабительским подходом. Я уже не верю никому, да и не верил никогда. Пришло время показать и тем и другим, что не все дворяне и люди Трансильвании готовы целовать им сапоги.

– Ты обрекаешь себя и людей на гибель.

– А вы, защищая Темешвар, на что надеетесь? Вы сможете отстоять крепость перед несметным войском? Что значат несколько тысяч наемников Кастальдо и венгров во главе с Шолонци против десятков тысяч турок?

– Мартинуцци послал за помощью к Фердинанду.

– Балинт не смеши меня, ты сам прекрасно знаешь, что Фердинанд способен только грабить народ Венгрии, обкладывая его налогами. Несколько раз он собирал войска для отражения и наступления на войска Сулеймана, да в последний момент распускал их. Не будет проку от его наемников. Венгрии нужна своя армия, а не разрозненные силы отца Дьердя и Шолонци.

– Так давай объединяться! Ты поможешь нам, а мы поможем тебе… Но в одном ты прав граф, малыми отрядами да гарнизонами нам не сокрушить врага и лично мне остается только одно – подчиняться приказу Мартинуцци и помогать в обороне Темешвара.

– Балинт ты слышал, что турки взяли Липпу и еще несколько крепостей.

– Да, знаю, попытаемся отбить их назад, Мартинуцци готовит войско. Ну, ладно Михал, а то мы все о войне, да о войне. Как там молодые поживают?

– Ханга с Гергеем после свадьбы пока живут в Хэди. У них все прекрасно.

– А Бианка, скоро приедет?

– Виконт де Шантуан звал Хангу жить во Францию, но девушка приросла к нашим местам, да и куда же она поедет без Гергея. Бианка скоро приедет и если у тебя будет все спокойно, то я обязательно дам тебе знать, когда она окажется в Железной руке.

– Что слышно о графине Жомбор?

– Она тоже готовит свой замок к обороне.

– Значит, решила последовать твоему примеру, а ведь ей будет намного труднее, Черный коршун когда-то был в руках у турок и имеет большое стратегическое значение. Теперь, когда королевы нет, турки постараются вернуть себе этот укрепленный форт.

– Знаю Балинт и не раз говорил Илоне об этом, но она приняла решение не отдавать туркам крепость и защищать до последней капли крови свое родовое гнездо.

– А как же ее сын? Жаль будет мальчонку, если погибнет, как ни как внук Иштвана Жомбора.

– Мы позаботимся о мальчике.

– Кто это мы?

– Я намерен скоро отправить Этель с ее матерью и Лайошем в Бестерце, пусть там побудут, пока здешняя обстановка не прояснится. Если Илона согласится, с ними отправим и ее сына Андора.

– Михал, это конечно не мое дело, но мне кажется, что Лайош и Андор похожи друг на друга. Ты не заметил? Можешь не отвечать на мой вопрос, как мужчина, я могу тебя понять.

– Этель была и останется единственной моей женой, а сходство мальчиков… – Михал, усмехнувшись, закончил двусмысленно, – все мы ходим под Богом, что только в нашей жизни не случается. Балинт, а как быть с твоими женой и детьми, вдруг турки захватят Темешвар?

– Я хотел тоже отправить их подальше на север, но жена категорически не хочет покидать меня. Ладно, Михал, мне пора. Береги себя и своих родных.

– И ты тоже. Понадобится моя помощь, дай знать, я помогу.

Оба понимая, что может быть видятся в последний раз, крепко обнявшись, расстались. Балинт перед тем, как покинуть замок попрощался с Этель и Кэйтариной.

Вечером того же дня, к Михалу пришел его верный слуга Керим и рассказал графу, что получил весточку от людей на его родине, в ней сообщалось, что нашлись дети Керима, жена его к сожалению умерла.

– Что ты хочешь Керим, чтобы я отпустил тебя домой?

– Мой господин, Вы знаете, как я предан Вам. Я только повидаю своих детей и обязательно вернусь. Клянусь Богом!

– Ты уже давно не клялся Аллахом, приняв нашу веру, – улыбнулся граф, – если честно, Керим, мне тяжело с тобой расставаться, ты столько для меня сделал хорошего… Если ты считаешь, что твое присутствие рядом с детьми обязательно, я так и поступлю: ты можешь ехать к ним.

– Спасибо Вам граф, я всегда буду о Вас вспоминать добрым словом. Керим поклонился в пояс.

Михал снарядил в дорогу коня и, дав денег с продуктами, распрощался с Керимом.

Спустя две недели, после встречи с Балинтом, граф отлучился из замка и побывал в Токае со своими людьми, ему удалось разыскать дом барона Вадаша, где с палачом Шрузом они пытали в подвале Ласло Лайоша. По одежде и именной пряжке на перевязи, удалось обнаружить останки графа, зарытые на заднем дворе. Михал доставил их в свой замок и с почестями перезахоронил в фамильном склепе. Теперь душа Михала была на своем месте, он выполнил свою клятву, отомстив за отца барону Вадашу, и упокоил в усыпальнице бренные останки графа Ласло Лайоша.

Во второй половине октября турецкие войска осадили Темешварскую крепость. Боевые отряды, собранные под знамена Иштвана Лошонци мужественно отбивали атаки противника. Трудно было противостоять многотысячному войску, не хватало людей. Хоть в гарнизоне участвовали в сражении наемные войска, но этого было недостаточно.

Мартинуцци, взяв на себя оборону крепостей и городов, хорошо видел общую картину: назревало великое побоище, если полчища Мехмеда Сокуллу успеют до зимних холодов перейти в наступление, то никакая крепость не выдержит и падет под натиском турок.

Отец Дьердь запросил дополнительную помощь у Фердинанда, и он выслал несколько тысяч наемников. Темешвар удалось отстоять.

Воодушевленные несколькими победами, войска Мартинуцци подошли к осажденной турками Липпе и приступили к ее осаде. Но в скором времени отец Дьердь убедился, что не сможет малочисленными, плохо обученными наемниками и призывниками из крестьян противостоять турецким войскам.

Он снова попал в затруднительное положение и, руководствуясь хитростью, решил вывернуться, как бывало раньше. Мартинуцци собрал дань, которую ежегодно посылал в Порту и начал тайные переговоры с Мехмедом Сокуллу, в результате чего осажденные в Липпе войска турок, были выведены. Мехмед в конце октября отвел свои войска с южных границ Венгрии на зимние стоянки.

До наступления переломного момента в жестоких сражениях между войсками Фердинанда и султана Сулеймана, Мартинуцци уже предвидел свой близкий конец и чтобы, хоть как-то погасить гнев султана, пошел на крайние меры.

Король Фердинанд, как только узнал, что Мартинуцци снова его обманул и стал лояльничать с Портой, отдал приказ генералу Кастальдо, чтобы он покончил с изменником, таковым на тот момент считали отца Дьердя при австрийском дворе.

Трагедия произошла 17 декабря. Кастальдо со своими подчиненными посетил Мартинуцци в его замке и, уже имея при себе секретный приказ от Фердинанда, подло напал на безоружного отца Дьердя. После жестокого убийства на его теле насчитали не один десяток тяжелых ран. К тому времени Мартинуцци был кардиналом Римской католической церкви и чтобы последующие разбирательства не уронили тень на Фердинанда, он громогласно обвинил Мартинуцци: в роспуске ранее собранного ополчения, в плохом руководстве над вверенным ему королевским войском и воссоединении с Блистательной Портой.

Наступивший 1552 год стал самым тяжелым для Венгрии и Трансильвании. Европа с опаской смотрела на действия Сулеймана, который предпринял целенаправленный поход на Габсбургских королей, чтобы покончить с их властью в трех частях венгерского королевства. Франция, являясь союзницей Порты, подвела свои войска к Страсбургу.

80‑тысячное войско вице-визиря Ахмеда-паши быстрыми темпами продвигалось по южным землям Трансильвании, взяв северное направление на Темешвар и Липпу. Часть его войск, как и в 1526 году, направилась через горные перевалы, и неминуемо должна была пройти через замок Железная рука. Затем в задачу османских войск входило взятие Караншебеша и Лугоша. Река Тимиш проходила через эти два города и поворачивала свое русло на запад к городу Темешвар.

Снарядив корабли войсками и оружием, османские войска продвигались на соединение с другими частями под Темешварскую крепость. Другие полчища шли в северном направлении для взятия Черного коршуна, а затем вдоль реки Марош выйти на Липпу.

Тревожно встречал Трансильванский народ известие о подходе с востока войск Рареша – Молдавского воеводы и Мирчи Чобана – Валашского господаря. Как всегда они отозвались на призыв Сулеймана и вторглись на Трансильванские земли.

В воздухе запахло гарью, и потянуло в сторону соляных копий графа Ласло.

Когда Михалу сообщили, что война неизбежна, оборонительные сооружения были уже закончены.

Двумя неделями раньше, он получил от турецких властей уведомление, что его земли, завод и селения переходят под власть второго министра Кара Ахмеда-паши. Естественно, никакие ранее подписанные бумаги не имели значения. Если при королеве можно было заплатить дань, то теперь речь шла только о стратегическом значении данной территории.

Граф Ласло это предвидел и отчасти ему было легче перенести такое известие, чем его родным и близким, которые были уверены, что Михал никогда не согласится отдать свое родовое имение на поругание туркам и станет сражаться до конца.

Графиня Жомбор, получив точно такое же предписание от турок, тоже была готова оборонять свою крепость. Несколько встреч, проведенных между Ласло и Жомбор, направленных на решение боевых действий, расставили все по своим местам. Илона в большей степени ждала войска турок со стороны Молдавии, выступивших совместно с крымчаками.

В минуты, когда Илона и Михал обсуждали совместные планы, она всегда ловила себя на мысли, что вместо графа Ласло, с ней рядом находится Вашар Андор. Его голос, интонации, а порой просто движения, напоминали графине о ее любимом.

Однажды Михал проговорился, и ему пришлось объяснять Илоне, что высказывание: «Дышло тебе в горло», изначально исходило от него, а Вашар, услышав от своего брата, подхватил крылатую фразу. Поверила ли ему Илона, он не знал, она искусно прятала свои подозрения за утонченной натурой.

– Илона, как ты поступишь с Андором, оставлять его в крепости – полное безумие.

– Может ему лучше с женщинами и остальными детьми отсидеться в подземелье, – отвечала графиня, не желая отправлять сына в нетронутые войной края.

– А что потом? Сколько дней твой гарнизон продержится? Ты думай о том, что у турок есть мощные орудия, которые превратят твои стены в груду камней. Я тебя раньше предупреждал об усилении стен, но ты надеялась, что подобной войны больше не будет.

– С кем я его отправлю, Михал? Ладно бы близкие родственники были, отослала бы в Санок и была бы спокойна за сына. Есть у меня один человек – это аббат Илия, он бы мог позаботиться о моем Андоре. Но ведь его нужно довести до Польши, да я с ума сойду, не ведая, как сын доберется до аббатства.

– Я в такой же ситуации. Не хочу, чтобы моя жена и ребенок оставались в крепости. Мне предстоит задача, уговорить их уехать. Думаешь, это будет легко сделать, особенно склонить Этель к отъезду.

– Михал, что с нами будет? Умереть не страшно, другое страшит, что будет с Андором? Людей в крепости и вокруг замка тоже бросить не могу, они ждут моего решения или им подаваться на север, либо брать в руки оружие.

– Но ведь ты приняла решение – дать бой туркам, так объяви о нем сегодня, а то завтра будет поздно. Илона, я вот о чем подумал: Андор не чужой мне, а может его вместе с моими в Бестерце отправить? Этель и Кэйтарина присмотрят за ним, думаю, и Ханга с ними поедет. Как ты на это смотришь?

Графиня оживилась:

– А что скажет Этель?

– Ничего. У нее сердца на сто Андоров и Лайошей хватит.

– Можно я сама с ней об этом поговорю.

– Не возражаю, – улыбнулся Михал, – а теперь Илона, давай о деле. Позиции твоего гарнизона никуда не годятся. Я пришлю тебе человека, хорошо разбирающегося в обороне. Особо на ров с водой не рассчитывай, у турок хорошие стенобитные орудия, несколько дней и твои слабые места станут для них главными проходами. Нужно каким-то образом напугать их солдат. У тебя есть хороший минер?

– Да, итальянец, он хорошо в своем деле разбирается, к тому же он отлично умеет наводить пушки. Кстати, он в свое время учился у Николо Тартали – итальянского математика и совершенно владеет квадрантом. Михал, а что ты задумал?

– Заминировать основные подходы. Я дам тебе один порошок, от него турецкие солдаты не то что кашляют, а совсем задыхаются. В соляных пещерах на стенах есть серные отложения, я изобрел бомбу и добавляю в нее серу. Ты наверно помнишь, как Вашар применял их в ущелье. Илона заинтересованно закивала, она видела, как турецкие воины задыхались от едкого дыма.

– У тебя много пороха?

– Я подготовилась, завезла в крепость достаточно бочонков.

– Вот смотри, – Михал указал ей на ровное место перед замком, – турки, скорее всего, разместят свои орудия там, на взгорке подальше от стен, чтобы твои снаряды не могли достать их пушек. Вот там и нужно заранее заложить мины, чтобы в удобный момент подорвать их орудия. Даже если не будет в том месте пушек, все равно взрывы расстроят ряды турок и заставят их трепетать. Ты должна дать задание людям, пусть готовят бомбы из глины и пороха и в зависимости от дальности броска ставят фитили, некоторые из бомб пусть наполнят порошком. Мои солдаты привезу тебе одну пушку, которая посылает ядра на дальние расстояния. Раз у тебя есть хороший пушкарь – значит, обучение его отпадает.

– За пушку, спасибо тебе Михал.

– При большом скоплении противника твой итальянец будет стрелять по минам.

– А как он узнает, куда именно посылать снаряды?

– На месте закладки мины, посадите небольшое деревце – это и будет прекрасным ориентиром. Илона, оборону крепости можно организовать и, пожалуй, долго держать ее, но если противник прорвется, то своей численностью подавит твой гарнизон. Помощи нам ждать не от кого. В Темешваре и других крепостях такое же положение. Воинов везде не хватает. Твоя крепость – это не ущелье Дьердя Дожа, где противник был зажат со всех сторон скалами, у турок здесь простор для маневра. Но единственное, чего им будет не хватать, так это времени, не станут же они до зимы осаждать твою крепость. – Граф тяжело вздохнул, – были бы у тебя обученные солдаты, да орудия хорошие, можно держать оборону. А так…

– Если что, я с оставшимися в живых воинами, уйду через южный склон холма, а там подамся в горы. У меня ведь дом на болотах так и стоит, на первое время укрыться можно, а затем продолжим свою борьбу. А ты Михал, о своей крепости, что думаешь?

– Бог даст – отобьемся, а если что, тоже в горы уйдем, главное женщин, детей и стариков вовремя увести. Не забывай Илона чаще оповещать меня, посылай гонцов. Я со своей стороны тоже буду снабжать тебя известиями. Не затягивай с Андором, приезжайте быстрее, чтобы успеть отправить его до прихода турок.

– Михал, ты как считаешь? Турки и Габсбурги всегда выдавали себя за покровителей трансильванского народа, но каждый из них рвался к власти в Трансильвании и нас дворян, они слушали только тогда, когда им нужно было укрепить в Эрдее свою власть. Теперь убит Мартинуцци, и вдруг стало некому защитить наш народ. Королева сбежала, получив герцогство в Силезии. Король Фердинанд разграбил наши земли. Сулейман, после вторжения австрийского войска намерен поработить не только восточную Венгрию, но и Трансильванию. Что нам остается?

– Ты сама ответила на эти вопросы: ни тем, ни другим верить нельзя и нам с тобой остается только одно – самим защищать свои земли и крепости. Мы с тобой решились на это, и я думаю, что людей, преданных своему отечеству, найдется немало и когда-нибудь весь наш народ поднимется против австрийцев и турок. Ты сама понимала, что у Вашара во многом были развязаны руки и он, не страшась, мог выступить против врага. Нам же, приходится дорожить своими детьми, родными и всеми людьми, за которых мы ответственны, потому мы не можем бросить их в беде и будем защищать до последнего вздоха.

Графиня призадумалась и видимо что-то вспомнив, заинтересованно обратилась к Ласло:

– Однажды, находясь в гостях у родственников в Валахии, я услышала историю о князе Владе Цепеше, он правил страной в прошлом веке. Так вот, он жестоко обращался с дворянами, не хотевшими идти к нему в услужение, и перенял от турок один вид казни – это сажание на кол. Всех неугодных себе дворян, Цепеш пересажал на кол. Но есть еще и другой случай, когда турецкие войска столкнулись с войском Цепеша, то увидели на холме страшную картину: вдоль дороги на высоких колах умирали сотни людей. Когда турецкому паше доложили об этом, даже он содрогнулся от жестокости князя.

– Какова связь между этой историей и предстоящим сражением? Не хочешь ли ты… – прищурился Михал.

– Да нет же Михал, я совсем о другом. Может, стоит попробовать насадить на колья чучела, одев их в турецкую одежду.

Граф усмехнулся:

– Хочешь разозлить турок? Времена уже не те, Илона, османские военачальники за каждое такое чучело десятерых твоих защитников посадят на кол. Сейчас их этим зрелищем не напугаешь, они одними только пушками сравняют крепость с землей.

Илона, еще больше растревоженная приближением врага со стороны Молдавии, призадумалась и, пока не распрощавшись с графом, спросила:

– Михал, а может нам с Андором вместе с тобой поехать в замок?

Я очень за него переживаю. Не станет меня, он возглавит и продолжит наш род. Я не хочу, чтобы мой мальчик попал в плен и став янычаром, через какое-то время убивал своих же соотечественников.

– Илона, я тоже этого не хочу. Собирайтесь, мы едем вместе в мой замок. Возьми все необходимое с собой и не забудь снарядить хорошую охрану. Заодно твои воины доставят к тебе в замок пушку. Я поговорю с Боратом и Бертоком, чтобы они помогли тебе в организации обороны, ты же знаешь, они в этом деле имеют опыт.

Графиня разослала в восточном и южном направлении дозоры, чтобы они вовремя оповестили о появлении противника и, отдав необходимые распоряжения коменданту крепости, отбыла вместе с сыном в замок Железная рука.

Всю дорогу Михал наблюдал за Андором, как умело он управлял конем. Мать с раннего возраста научила его уверенно держаться в седле. Мальчик постоянно находился на конном заводе, который вот уже много лет прославлял имя графини. Спрос на хороших коней был огромный, и в таком товаре отбоя не было. Некоторые знатные дворяне Трансильвании и зарубежных государств, становились в очередь, чтобы купить у Илоны потомственного жеребца или кобылицу.

Ласло давно уже свыкся с мыслью, что у него растет второй сын, но он так редко его видел и в последнее время, после расставания, скучал по нему. Андор напоминал ему Лайоша, не только внешностью, но и манерами. Михал гордился теперь, что у него два сына и потому переживал за обоих одинаково, стараясь оградить их от грядущей беды.

Иногда взгляды отца и сына пересекались. Михал одобрительно кивал Андору головой, давая понять, что доволен им. Илона, ехавшая верхом между ними, поглядывала то на одного, то на другого. Она изредка улыбалась, затем ее лицо становилось сосредоточенным, взгляд отдаленным, графиня погружалась в тревожные думы.

К вечеру группа всадников достигла замка и получила приказ, с коней не слазить и продвигаться строго в указанном направлении. Михал объяснил гостям, что вся прилегающая местность перед рвом, заполнена ловушками и вырытыми «волчьими» ямами.

Заслышав сигнал трубы, на стенах стали собираться люди, но уже в большей степени вооруженные и одетые в военные доспехи. В последнее время в замке и городке шло постоянное обучение, и как только раздавался сигнал тревоги, все занимали свои места, согласно ранней договоренности.

Лайоша теперь не выпускали за ворота, и встречал он отца уже на территории замка, за опущенной решеткой. Сын и жена были удивлены появлением Илоны и Андора, но Михал подал им знак, чтобы они проводили гостей в донжон.

Глава 31. Прощание

В крепости и за ее пределами все было готово к отражению любого противника. Над крышей караульной башни, высоко поднятые на древках, трепетали три флага: Венгерский, Трансильванский и родовой Ласло. На площади и вдоль стен размещались бочки и ведра с водой, на случай поджога строений. На фланкирующих боковых стенах установлены пушки. Кузня не переставала работать ни днем, ни ночью, ковались наконечники для стрел и копий. Усиленные караулы солдат патрулировали весь периметр крепости. Кругом витало ощущение предстоящей битвы. Мальчишки, подражая взрослым, вооружились самодельными луками, деревянными саблями и копьями, разили невидимого врага. Для крепких мужчин и молодых парней, оборона – это нормальное состояние, а стариков и женщин не покидала тревога. Не забыто еще сражение 1526 года, когда пришлось покинуть крепость и уйти в горы, а все оставшиеся воины погибли, защищая от турок замок.

И все-таки присутствие духа не покидало людей, какая бы не ходила молва, что в Трансильванию идет большое войско турок, народ постепенно укреплялся в вере, что наступает именно тот момент, когда уже пора встать на защиту своего отечества.

Десятилетиями – города, села и деревни, не желающие находиться под турецким игом, сопротивлялись, а в результате поработители отвечали убийствами, грабежами, поджогами. Убивали людей массами и угоняли навечно в рабство. Население Венгрии и Трансильвании постепенно сокращалось, пустели провинции, зарастали травой плодородные пашни. Люди покидали страну, уходя в соседние государства.

Граф Ласло решил основательно поговорить с Этель, но прежде кратко объяснил ей внезапное появление графини Жомбор в их замке.

Встревоженная объяснениями Михала, Этель обратилась нему с вопросом:

– Ты считаешь, что турки скоро нападут на Черный коршун?

– Без всякого сомнения.

– Как скоро это случится?

– В любое время. Графиня Жомбор ждет от дозорных сигнала о приближении войск. Этушка, мы точно в таком же положении. Битва неминуема, нас ничего не спасет. Турки не оставят нас в покое. Родная, выслушай меня внимательно. Скоро здесь будет настоящий ад и присутствие женщин и детей настолько опасно, что я не могу дать ни малейшей гарантии, что кто-то из вас останется в живых. Вам необходимо уехать на север в Бестерце, там наше имение.

Михал всегда считал Этель умной женщиной и, глядя сейчас в ее глаза, он не увидел недоумения и ужаса. Она все прекрасно понимала и ждала с тревогой этого разговора, хотя тщательно скрывала свое волнение.

– Михал, а ты не подумал, каково нам будет вдали от тебя? Мое сердце будет обливаться кровью, от мысли, что ты погиб. Как я смогу пережить все это. Нет, Михал, я ни за что не брошу тебя. Пусть мама с Лайошем уедут, они будут в безопасности.

– А тебе не жаль будет сына, что он там будет без матери?

– Ну, как не жаль! Тяжело мне, ведь мы вынуждены разделить нашу семью. Я много думала об этом и вспомнила, как твоя мама не бросила своего мужа Лайоша и пошла за ним в Белград, а ведь тебе тоже было, как и нашему сыну одиннадцать лет. Не думай, что я легко приняла это решение. Жизнь Лайоша мне дороже собственной жизни, но и ты мне дорог не меньше. Сын, мама и Ханга будут вместе, и если нам с тобой даст Бог, мы вернемся к ним.

– Нет, милая, я не пойду на это, ты должна ехать с ними. Пойми меня родная, чтобы с нами не случилось, ты должна воспитать и вырастить сына. Знаешь, как мне было тяжело без мамы, я только делал вид, что мужественно переношу ее смерть. Не хотелось, чтобы отец видел меня слабым, а на самом деле, мне было очень больно. Нет, Этушка, мне будет намного спокойнее от мысли, что вы будете в безопасности. Не волнуйся за меня, ведь ты же знаешь: в каких только сражениях я не участвовал, и умирал я уже не раз. Как видишь, я до сих пор перед тобой, – улыбнулся Михал, – согласись, любовь моя, все будет хорошо.

У Этель навернулись слезы на глаза, она поняла, что Михал прав и оставить Лайоша она не сможет. И еще, одно очень важное событие не давало ей окончательно определиться с решением остаться в крепости – она была беременна.

– Михал, родной, я все тянула, не хотела преждевременно говорить тебе, – Этель заглянула в его глаза и тихо, нежно, ласково произнесла, – я жду ребенка.

Он нежно прижал ее к себе и, покрывая лицо поцелуями, гладил волосы и приговаривал:

– Вот и хорошо. Это же прекрасно Этушка – наш род продолжается. Я счастлив за нас всех! Теперь ты должна понимать вдвойне, что живешь не только для Лайоша, но и для не родившегося малыша. Все будет хорошо, я обещаю, что буду себя беречь.

Этель молча плакала и слушала его мягкий, красивый голос, умеющий всегда ее успокоить. Она уже согласилась с мужем и теперь должна привыкнуть к мысли, что скоро им придется расстаться.

– Когда мы должны уехать?

– Завтра.

– Так скоро?!

– Этушка, время не терпит, войска воеводы Рареша с крымчаками идут на Темешвар, вам нужно опередить их, пока они не успели оккупировать наши земля. Завтра вы покинете замок и Хэди.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы взяли с собой Андора?

– Да Этушка. Я не хочу, чтобы тебя тревожила мысль, что это сын Илоны. Он так же и мой сын, пусть даже родившийся без моего согласия.

– Я не думаю так, ведь ребенок ни в чем не виноват и знаешь, Михал, я даже могу понять Илону, как женщину. Я все вижу, как она смотрит на тебя, когда вы разговариваете, от меня ничего не ускользает. Она по-прежнему любит тебя.

– Меня?! – Удивленно произнес Михал.

Этель кивнула.

– Этушка, но ведь она любила Андора, а не графа Ласло.

– Нет, Михал, ты не прав, она продолжает любить тебя, как Андора, это ты думаешь, что тебе удалось усыпить ее любовь неправдой, а на самом деле Илону не обманешь.

– Ты действительно так думаешь?

– Я уверена в этом.

– Может поэтому ты и хотела остаться со мной в крепости.

– И поэтому тоже.

– Не скрою, женщина она красивая, но ведь я не люблю ее. Я всегда любил и люблю только тебя.

– Я это чувствую и потому готова поговорить с Илоной, она ведь за этим сюда приехала?

– Да, действительно, она сама пожелала увидеться с тобой.

– Позови ее. Михал, постарайся поговорить с обоими мальчиками, ты для них словно Бог. Я думаю, что тебе удастся объяснить им, для чего необходимо ехать в Бестерце.

Оставшись наедине с графиней Жомбор, Этель сразу же перешла к делу:

– Илона, мне объяснил Михал цель твоего визита и я без всяких тонкостей прямо скажу тебе – я позабочусь об Андоре. Он будет находиться вместе с Лайошем. Воспитывать и относиться к нему в нашей семье, естественно будут, как к графу. Что касается его рождения, уверяю тебя, мальчик не будет посвящен ни в какие тайны.

Илона была ошеломлена прямотой Этель, но к разговору она была готова и потому начала с извинения:

– Этель, ты умная женщина, я поняла это давно. Я поражаюсь широте твоей души. Казалось, что ты должна ненавидеть меня лютой ненавистью, но ты ни разу не выказала своей неприязни при наших встречах. Я хочу попросить у тебя прощения за все, что мне пришлось тебе сделать в прошлом. Поверь, я искренне сожалею обо всем.

Этель не ожидала от Илоны такой откровенности. Она была готова услышать просьбу, но не проявление ее искренних чувств.

Графиня Ласло глубоко вздохнула и слегка улыбнувшись, сказала:

– Я прощаю тебя Илона. Благодаря Господу и такому мужчине, как Вашар Андор, ты стала совершенно другой. Мне доводилось слышать от людей о твоей нынешней жизни и, хотя меня не должно было это радовать, но я почему-то принимала твои хорошие поступки, как очищение перед Богом и людьми. Поверь, ты заслуживаешь уважения.

Илону слегка бросило в жар, при упоминании Андора, она прекрасно понимала свою собеседницу, кого именно Этель имела в виду.

– Спасибо Этель.

– Илона, я все знаю, Михал не скрывает от меня тайн. Не будем вдаваться в подробности, но прошу тебя об одном, продолжай вести себя так, как будто бы считаешь, что Вашар Андор погиб. Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

– Значит, ты знала с самого начала, что мой сын Андор…

– Да, я знала и Михал делает вид, что Андор его племянник.

У Илоны заблестели глаза от слез.

– Как же ты с этим жила?

– Илона, прошу тебя, не будем больше об этом вспоминать.

– Спасибо тебе Этель, – графиня достала платочек и, вытерев слезы, тихо сказала, – не знаю, смогла бы я так жить, но делить любимого человека, так тяжело.

Она заплакала и уже не отнимала платочка от глаз.

Этель подсела к ней рядом и, проведя по плечу рукой, успокаивающе произнесла:

– Михал всегда любил меня и любит, потому я спокойна за нашу семью. Ты не вини себя слишком, ведь сердцу не прикажешь, оно без нашего согласия любит.

– Я всегда знала, что Михал тебя любит, и эта любовь вам дана свыше, теперь я окончательно это поняла. Этель, я клянусь тебе и обещаю, чтобы с нами не случилось в жизни, я никогда не встану между тобой и Михалом.

– Вот и тебе спасибо, Илона, – Этель улыбнулась и продолжила шуткой, – а то я не хотела оставлять мужа одного, всякое в голову лезло.

– Когда вы тронетесь в путь? – судорожно вздохнув, спросила Илона.

– Как Михал решит, может это случится завтра. Ты не переживай Илона, мальчик будет в полной безопасности.

– Этель, вот возьми, – Илона протянула ей мешочек, – здесь все документы на Андора, деньги на первое время. В Пресбурге по адресу найдешь человека – это поверенный в моих делах, если что, он оформит наследство на сына, а пока он несовершеннолетний, я хочу, чтобы ты взяла над ним опекунство и управление над всем нашим имуществом в Трансильвании и за границей. На случай, если бумаги, подтверждающие родство Андора, будут утеряны в пути, есть еще отдельный документ, он находится у того же человека. Бумагу я напишу, и заверим ее в Хэди. Храни эти вещи – это родовой перстень и медальон, потом передашь Андору. Я вывезла заранее все свои богатства из крепости, в документах ты найдешь все, что тебя будет интересовать. Мне больше не к кому обратиться, ты тот человек, которому я могу доверить все свое состояние. Ты готова все это принять?

– Ну, зачем ты так Илона, надейся на хорошее, ты сама приедешь и заберешь Андора.

– Всякое может случиться.

Этель была действительно удивлена и озадачена, но, так как ее кристально чистая душа не имела плохих помыслов, то решила принять завещание графини Жомбор.

– Я обещаю тебе Илона, все выполнить, как ты просишь. За своего сына не переживай, он ни в чем не будет нуждаться, и обделять его лаской и вниманием я не стану.

Им пришлось прервать разговор при появлении графа Ласло. Вместе с ним в залу вошли: Кэйтарина, Ханга, Гергей и все друзья Михала. Умиротворенный услышанным, что Этель и Илоне удалось договориться, граф приступил к делу.

– Борат, и ты Берток, согласно военному положению, по моему приказу вы сегодня же отправляетесь в замок Черный коршун. Возьмете с собой пушку и снаряды к ней. Поможете графине Жомбор своими умелыми действиями в обороне. – Увидев на их лице уныние, граф смягчился, – друзья мои, считайте, что Черный коршун – это линия обороны, проходящая вдоль наших крепостей. Мы должны помогать друг другу и ваше умение в бою, очень пригодится графине и ее воинам.

Теперь, что касается вывода нашей семьи и людей из замка. Завтра вы покинете крепость. Главным сопровождающим я назначаю Гиорджи.

– Михал, я хочу остаться здесь, неужели больше некому поручить.

– Хорошо, я пошлю Людвика с солдатами, после того, как он всех доставит в Бестерце, вернется в крепость.

Кэйтарина и Ханга были уже извещены о решении графа и потому молча слушали. Слова и возражения были излишни, все понимали, что скоро в замке и вокруг него произойдет побоище.

– Дорогие мои родственники, друзья, – обратился Михал, – наступил тот момент, когда мы вынуждены принять решение. Соберите все свое мужество, запаситесь терпением, ибо неизвестно, чем закончится сражение. Но чтобы не произошло, помните, что те, кто останется здесь – встанут на защиту родной земли, а значит и вашу в том числе. Сколько таких сражений уже было и будет. Сейчас многие венгры поднялись против проклятых турок и не только мы защищаем свои города и крепости. Войска Ахмеда-паши осадили Темешварскую крепость, воины Иштвана Лошонци и наемники генерала Кастальдо отражают атаку за атакой. Не хочу вас пугать, но многие крепости пали: Липпа, Надьлак, Чанад, Бечкерек и не известно, что ждет нас – жителей Железной руки и Черного коршуна.

Поймите меня, дорогие мои женщины и дети, я не хочу, чтобы вас – гордых и непокорных венгров, которые не захотели попасть под власть турок, гнали кнутами в неволю. Лучше смерть на поле брани, чем прислуживать в рабстве нехристям поганым. Но вы должны сохранить наших детей, для дальнейшей борьбы и потому, ваш уход из крепости – это шаг ради спасения будущих поколений. Прощайтесь, у вас есть одна ночь, завтра вы покинете замок. Я сейчас поеду в Хэди и поговорю с рабочими и крестьянами, пусть каждый решит, как ему поступить, кому уехать из городка, а кому защищаться от турка.

Ханга и Гергей подошли к графу, по их виду он сразу понял, что молодая пара не захотела расставаться и, не дав им начать разговор, сказал:

– Ханга, я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе, ты тоже должна уехать.

– Михал, ты извини меня конечно, но я теперь замужем и решение принимала вместе с Герге. Я никуда не поеду и буду рядом с мужем до конца.

– А как же твоя мать, что мы ей скажем?

– Напишем письмо и передадим через Этель.

– Сестра – это очень опасно, еще неизвестно, что нас ждет, может, мы все здесь погибнем.

– Господин Михал, если у меня будет хоть маленькая возможность, то в самый опасный момент я выведу Хангу и женщин из крепости.

– Значит, Гергей, ты тоже хочешь, чтобы твоя Ханга осталась здесь?

– Разве можно ее убедить в обратном, – улыбнулся парень.

– Михал, я думаю, что в замке после нападения турок, будет много раненных, кто поможет им, как не я, – выставила неоспоримый аргумент Ханга.

– Ну, хорошо, – согласился граф, – но чтобы ты не высовывала нос из донжона и раненных с места сражения, будут подносить к тебе. Тебя это устраивает?

– Михал, я согласна, – глаза девушки радостно засветились.

Граф тяжело вздохнул и направился со своими друзьями в Хэди.

После выступления на площади в городке, Михал воспрял духом, в основном мужское население Хэди приняло его призыв встать на защиту городка и крепости. Завтра, поутру первые обозы с женщинами, детьми и стариками направятся на север, а кто и в горы. В Хэди было объявлено военное положение.

Ласло наставлял Бората и Бертока, как им лучше справиться со своими обязанностями.

– Берток, следи за Илоной, будь ее тенью. В бою зорко смотри, чтобы не одна стрела или сабля турок не ударила ей в спину. Борат, постоянно держите со мной связь, в случае прорыва обороны, обязательно шли гонца. Следите за северным склоном, с его стороны крепость менее защищена. Усильте там стены пушками. Бомбы берегите, понапрасну не бросайте, дождитесь, когда турки подойдут к стенам.

После разговора с ними, Ласло направился на рудники, и прошел в тюрьму. Он обратился к преступникам:

– В связи с надвигающейся войной, я вынужден закрыть тюрьму, у вас есть два выбора: кто хочет защищать свою родину от турок, сегодня отправятся в соседнее графство, а кто не пожелает – не обессудьте, останетесь здесь навеки.

Для разбойников, пожелавших жить, действительно выбора не было и они дали согласие на отправку в Черный коршун.

К вечеру небольшой отряд, погрузив на подводы пушку и снаряды, отправился в Черный коршун. Долго вслед Бертоку махали руками дети и его любимая жена Болгарка.

Наступила ночь, окутав землю темным покрывалом. Только ночные фонари, поскрипывая на ветру, освещали своим тусклым светом площадь. Луна изредка показывалась из-за туч и при ее свете виднелись две одинокие фигурки, сидящие на бруствере крепостной стены.

Подстелив под себя овчинный тулуп, Илона со своим сыном сидели между амбразур, они смотрели в темноту, силясь разглядеть, как вдалеке серебрится при лунном свете падающая со скалы вода.

Андор, положив голову на колени матери, слушал ее тихий голос и ощущал, как она перебирала его пряди волос. Они прощались, времени в запасе оставалось всего несколько часов. Иногда у Илоны выступали на глазах слезы, от этого менялся ее голос и в такие моменты сын, поднимая голову, спрашивал:

– Мам, ты плачешь?

– Чуть-чуть, сынок.

– Не плачь, а то мне тоже становится грустно. Мама, я надолго поеду в Бестерце?

– Нет, сынок, ненадолго, как только турки пройдут, я сама приеду за тобой.

– Я бы тоже хотел вместе с тобой бить турок. Почему я должен ехать?

– Андор, оставаться в замке опасно. Нашу крепость уже брали османские войска, и она много лет находилась под ними.

– А лошадей, куда ты денешь, мам?

– Одних продам, других отдам венгерским солдатам, а породистых, племенных, отгоню на север.

– Жалко, они такие хорошие.

– Ты же берешь с собой «Ветра».

– Конечно, он же мой друг, как я его брошу.

Илона вдруг опять почувствовала, как спазмы душат ее горло, задели за живое слова сына. «Вот и я бросаю его. Как же ему будет плохо без меня. Господи, а ведь может случиться и такое, что я никогда больше его не увижу». Она прижалась к его волосам губами и слезы закапали из ее глаз.

– Мам, ты плачешь?

– Чуть-чуть.

Послышались тихие шаги, кто-то приближался к ним.

– Вот вы где, а я уж обыскался вас, благо стражники подсказали, – послышался тихий голос Михала. Илона шикнула, давая понять графу, что мальчик заснул. Ласло присел рядом и, сняв с себя доломан, накрыл сына. Андор мирно посапывал.

– Ты уже попрощался со своими?

– Да, рано утром обоз тронется в дорогу.

– Плохо мне Михал, с того момента, как погиб Андор, мне не было так тяжело.

– Крепись Илона, мы еще увидим своих сыновей.

– Ты думаешь, мы останемся живыми?

– Не хорони себя заранее, если человеку на роду написано утонуть, то от османской стрелы он не погибнет.

– Кабы, еще знать, что мне написано.

– Живи, не оглядываясь, у тебя такой парень растет, не грусти, все будет хорошо, – Ласло поднялся и, погладив ее по голове, так же тихо, как и пришел, скрылся в темноте.

Рано утром во дворе крепости собралось множество людей и подвод. Укладывали вещи и все необходимое и ценное. Отряд гайдуков под командованием Людвика был в полной готовности, к нему подключились десятка два вооруженных жителей Хэди, чтобы сопроводить обоз до Бестерце. Среди покидающих крепость часто раздавались плачущие возгласы, сквозь людской гомон слышались напутствия, пожелания. Ребятишки не слезали с рук отцов, старших братьев, тут же рядом жены со слезами на глазах обнимали своих родных мужей и сыновей.

И вот раздался звук рожка, и Людвик скомандовал колонне, начать движение. Плач и стенания усилились, женщины тянули руки, не желая расставаться, дети кричали что-то на прощание. Ряд повозок медленно двинулся по мосту.

Михал ехал рядом с коляской, где сидели Этель, Кэйтарина и мальчики. Рядом с ним, провожая, ехали верхом Гергей и Ханга. С другой стороны дверцы, нагнувшись к Андору, ехала на коне графиня Жомбор.

Достигнув Хэди, колонну пополнили еще повозки из жителей городка и в последний раз остановились для прощания.

Этель обняла мужа, едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Кэйтарина стояла рядом и, держа Михала за руку, молча кивнула ему головой. Ласло поднял Лайоша высоко над собой и, опустив, крепко прижал его к себе, затем он так же попрощался с Андором, сказав им на прощание:

– Слушайте Этель и бабушку Кэйтарину, заботьтесь о них и берегите. Мы приедем за вами, вот только прогоним турок. Верьте, все будет хорошо.

Михал последний раз обнял мальчиков и махнул рукой Людвику, стоявшему во главе колонны.

Путь обоза лежал через Орлиное ущелье к реке Марош, а затем миновав Деву, на север Трансильвании.

Илона и ее воины сопровождали обоз до развилки, после чего направились на северо-запад в свою крепость.

Долго с телег и повозок люди махали руками, прощаясь с жителями Хэди и Железной руки, и как только последняя подвода скрылась за холмом, граф Ласло повернул своих воинов в крепость.

«Только бы они успели проскочить до прихода войск турок и Рареша. Эх, нужно было их раньше отправить». Михал, втайне от всех, передал приказ Людвику, если оккупационные войска займут земли Жомбор и Ласло, то обозу надлежит вернуться назад. Для безопасного продвижения Людвик должен проводить постоянную разведку и только после этого продолжать путь на север.

На утро четвертого дня прибыл гонец от Этель и передал письмо графу Ласло. Это была радостная новость. Обозу удалось за эти дни преодолеть более трехсот верст и добраться до Бестерце. Она сообщала Михалу, что в их имении все спокойно, но в самом городе дворяне обеспокоены действиями турок на юге. Во время пути они не раз наблюдали подобную картину, как повозки и колонны людей двигались по дорогам в северные провинции, покидая опасные территории.

Людвик, в составе десяти человек, доставив благополучно обоз, возвратился домой в крепость. Часть охраны по приказу графа Ласло осталась в имении.

Поступили тревожные сведения из замка Черный коршун от Бората и графини Жомбор, они сообщали, что началась осада замка. Сначала турки хотели, чтобы солдаты гарнизона мирно покинули крепость и послали своих людей с предложением сдаться, но получив отказ, начали штурм.

Михал, принял гонца и, прочитав письмо от Бората и Илоны, попросил посланца рассказать, что происходит вокруг замка и на его территории.

– Турки теперь стали умными и хитрыми, – начал рассказ гонец, – они не полезли через ров и не применили таран, даже, как сказал Борат, они не пустили в ход другие осадные орудия. Подкатили пушки и с расстояния ударили по стенам крепости. Стены выдержали, только в некоторых местах образовались большие сколы в камнях. Некоторые заряды попали на площадь и разнесли в щепки повозки.

Первую атаку пушками мы выдержали. Подошли свежие полки турок и войска воеводы Рареша. Я никогда не видел, чтобы их было так много. В глазах пестрило от разноцветной одежды и флагов. Крепость обошли со всех сторон и дали последнее предупреждение. Наши пушкари пришли в себя и стали прицельно бить по войскам, которые стояли слишком близко. Получив несколько ядер, и оставив на месте убитых, турки отошли на безопасное расстояние. И здесь, случилось самое интересное, наш знаменитый пушкарь-итальянец стал бить по тем местам, где турки установили пушки. Не знаю, как у него это получалось, но он подорвал несколько турецких пушек и сжег их снаряды.

Ласло улыбнулся, его план с закладкой мин сработал.

– Турки оттащили орудия за горку и открыли ответный огонь, – продолжал рассказчик, – но их ядра не долетали до стен, а если и попадали, то не сильно разрушали крепостные камни. Ночью туркам пришлось жарко, они переправились вплавь через ров и хотели заложить мину под воротами. Наши дозорные, увидев их, кинули несколько глиняных бомб и басурмане, надышавшись дымом от взрывов, как очумелые кинулись назад. Наши воины с луков и ружей, добили проклятых нехристей. До утра они больше не сунулись.

Но днем по крепости стали бить пушки. Что оставалось нам, только укрыться и ждать, когда они закончат бомбардировать? Затем полезли янычары, крымчаки, воины Рареша. Переправились через ров и кинулись с лестницами к стенам. Закипела работа наших защитников: полилась горячая смола, жир. Полетели копья, стрелы.

На южном склоне и со стороны леса турки не так осаждали, там крутой обрыв и ров не давали им штурмовать стены. А вот со стороны ворот и восточнее, нам пришлось жарко. Как саранча приближались и лезли на стены басурмане. Борат отдал приказ, кидать бомбы и только после этого турки, задыхаясь от дыма, отступили снова за ров.

Ласло снова улыбнулся, подумав о своем изобретении. Хороший результат приносит порох и сера в высушенной глине.

– Много гайдуков и солдат погибло? – спросил граф гонца.

– Убитые есть. Особенно от стрел нет спасения, турки тучами посылали их. Как только появится наш воин в амбразуре, так меткие лучники сразу же его обстреливают. Мало у наших воинов доспехов. Кто старые приволок, доставшиеся от отцов и дедов. Но ведь от ядер в них не спасешься, если попадет заряд, так и нет никакого спасения.

– Значит, держатся воины?

– Пока да, а там не знаю, господин граф, уж больно турок многовато. Графиня говорила, что помощи ждать не от кого, кругом в крепостях точно такое же происходит. Одна говорит надежда, турки спешат в западную и центральную Венгрию и задерживаться им надолго в этой долине некогда. А у вас как дела граф?

– Ждем врага с минуту на минуту. Но нам проще, у турок преимущество только со стороны леса, но и там их ждут «сюрпризы». Жители Хэди могут в большей степени пострадать, а мы в крепости можем долго оборону держать.

Глава 32. Штурм Железной руки

Михал хорошо понимал военную обстановку и потому с благодарностью, уже в который раз вспоминал о своих предках, построивших замок Железная рука. Только с южной стороны противник мог подойти близко. Сражение с турками в 1526 году научило графа Ласло, как правильно держать оборону крепости. Мощные пушки практически невозможно подкатить на близкое расстояние, мешали скалы и озеро. Оставалась малая артиллерия, но для массивных стен она не страшна. Не пугало так же графа большое скопище турок перед рвом. Враг постоянно находился под прицелом пушек, которые почти за тридцать лет были усовершенствованы и в большей мере отвечали требованиям осажденных. Одни пушки могли бить на дальнее расстояние, не давая основным силам противника достигнуть моста через ров, другие – меньше по размерам, уступали в боевой мощности, но не в маневренности. Их можно было легко и быстро перемещать с места на место. Основным оружием для ближнего боя являлись бомбы, отлично зарекомендовавшие себя со времен битвы в ущелье Дьердя Дожа. На этот счет Михал был спокоен, так легко турецкие военачальники не возьмут крепость и оставят под ее стенами множество своих воинов.

А вот саксонцы, возводившие замок Черный коршун, не предусмотрели боевой мощи орудий последующих поколений. Обороняя крепость несколько веков назад, феодалы были в полной уверенности, что его стены выдержат любое стенобитное орудие, но на современные зарбзены фортификационные сооружения, рассчитаны не были.

Михал понимал, что оборона Черного коршуна обречена на провал. Будь хотя бы поддержка извне, можно было надеяться на успех, но без помощи, чуда не произойдет. Потому он посоветовал Илоне на случай прорыва обороны турками, не губить свои жизни. Уйти подземельями на южный склон, лесом добраться до горной местности и дойти до Железной руки. Ведь человеческая жизнь, по сути, дороже каменной крепости, которую можно заново отстроить, а вернуть жизнь – никогда.

Михал не мог знать, сможет ли Илона последовать его совету, и потому просил Бората, чтобы он следил за боевой обстановкой в крепости. Вовремя ощутить самый опасный момент и покинуть вместе с солдатами стены замка.

Гергей, прикомандированный к коменданту Людвику, все время находился наверху в караульной башне, зорко всматриваясь в дальние вершины гор. Уже несколько дней он ждал сигнала от гайдуков.

Ожидая гонца из Темешвара, Ласло не мог разобраться в общей обстановке. Если судить по последним сообщениям, то войска Ахмеда-паши должны были давно вторгнуться в его владения.

«Может Ахмед-паша послал основные силы по Дунаю, западнее Трансильвании, – гадал граф, – а как же сведения лазутчиков? Ведь войска турок видели южнее Караншебеша. Значит, нужно ждать».

Предположение Ласло оправдалось, часть турецкого войска, как предполагалось, была направлена вдоль горной гряды на северном направлении к реке Марош и если бы в авангарде была одна кавалерия, турки уже достигли бы замка.

К полудню с дальних горных вершин, Гергей заметил в трех местах дым. Сомнений не было, сигналили люди Ласло, предупреждая, что войска турок на подходе.

Над стеной, где развивался флаг Венгрии, появился человек, в руках его была труба с занавесью, на которой был изображен герб Ласло, он громко протрубил общий сигнал, и войска Ласло приготовились к обороне Хэди и крепости.

Первым появился отряд из ста турецких всадников, они достигли озера и направили не спеша коней по узкой дороге вверх к замку. Но, видимо посоветовавшись, конники спешились и стали дожидаться подхода основных сил. Раздались звуки барабанов и ревущих труб. Из-за скал показались первые ряды воинов. По мере сужения прохода, им пришлось вытянуться в одну колонну. Словно два ручья разошлись в разные стороны людские потоки. Одна часть направилась по дороге к замку, а другая пошла к лесу, обходя крепость справа. Акынджи спешились, не рискуя потерять лошадей. Следом в пестром одеянии продвигались асабы. Янычары в синих шароварах и белых колпаках. Сипахи тоже спешились, так как были лишены маневра передвигаться верхом на лошадях.

С воплем провалились первые воины в «волчьи» ямы, расположенных в шахматном порядке, их душераздирающие крики далеко разнеслись, оповещая защитников крепости о первых жертвах. Осторожно, обходя предполагаемые ловушки, двигались дальше асабы, но вот опять несколько человек с криками сорвались в ямы. Вперед вышли воины и, прощупывая дорогу тыльной стороной копий, медленно продвигались наверх.

Вдруг сработала другая ловушка и длинное массивное копье, запущенное с метательного орудия, прошило насквозь двух воинов одновременно. В рядах нападающих возникла задержка. Ага-офицер, поднял руку и приказал расступиться воинам. Турецкие военачальники, участвующие в прежней осаде замка, видимо помнили, чем может закончиться подобное восхождение к крепости, и погнали впереди себя пленных. Подгоняемые жестокими ударами плеток, под крики и визг, продвигались вперед мужчины, подростки, женщины. Попадая в ловушки-ямы, невольники становились жертвами губительной изобретательности турецких командиров.

Граф Ласло, не ожидал, что турки воспользуются пленными, как прикрытием и отдал команду пока не открывать огонь из пушек. Но вдруг, среди гонимых впереди невольников, произошло движение, вырвавшись вперед, они кинулись к обрыву, ища спасения у озера. Но многие из них пали под стрелами и копьями врага.

Ласло махнул рукой и первое ядро, пролетев значительное расстояние, разметало взрывом турок, второе легло чуть дальше. В стороне леса, куда направилась вторая колонна, тоже прозвучали выстрелы из пушек. Это пушкари били с восточной стены замка по опушке леса, где скопились полчища турок.

На взгорке, где заканчивался лес, прогремел дружный залп из ружей, крестьяне и рабочие соляных копий, встречали неприятеля плотным огнем. Полетели копья, стрелы, выпущенные из луков и арбалетов. Крестьяне постепенно отходили в лес и турецкие воины, возбужденные преследованием, попали в засаду, организованную гайдуками.

Численное превосходство было на руку басурманам и они, широким фронтом, развернув передовые подразделения, преследовали отступающих. Каждое дерево, кустик ожили, встречая противника стрелами и выстрелами из ружей.

Командиры янычар, хорошо обученные в боях и подготовленные к разным ситуациям, разгадали тактику гайдуков и, открыв ответный огонь из ружей и луков, заставили отступить крестьян вглубь леса. Несколько воинов ислама, не расслышав команды, продолжили преследование, но тут же оказались жертвами метких стрелков.

Ага, не желая терять людей, дал сигнал к отходу и подразделения вернулись на исходные позиции.

Очистив проход от трупов и, обезвредив другие ловушки, турецкие воины подошли вплотную ко рву. Вода из канала была спущена, и потому пришлось ждать, что прикажут начальники. Засвистели стрелы, раздались ружейные выстрелы. Досягаемые пулями противника, турецкие воины вынуждены были отойти на безопасное расстояние.

Воины Ахмеда-паши подтянули легкую артиллерию и пока производили пристрелку, бомбя крепостные ворота и верхушки стен, граф Ласло успел разместить свои дальнобойные пушки в удобных местах.

Громыхнули выстрелы и снаряды разметали расположения орудий противника.

Кара-бей, участвующий в походе 1526 года, отдал приказ войскам, отступить на безопасное расстояние. Умудренный тактикой противника, он решил возобновить наступление на крепость ночью, но чтобы его воины не оказались в западне, он послал минеров для подрыва плотины. Когда вода заполнит ров, в ночных сумерках будет легче пересечь его вплавь. Не имея карты расположения сооружений и подхода к замку, турки были лишены возможности быстро добраться до плотины. Мешали высокие скалы, поднимающиеся стеной от самого озера. Отрядив группу воинов-дербенджи, хорошо лазающих по скалам, Кара-бей надеялся, что к ночи они пустят на воздух плотину.

Ласло, предвидя такой ход со стороны турок, устроил засаду и когда первые воины достигли верхней площадки, с легкостью были перебиты гайдуками.

Бея известили о гибели минеров, и он был вынужден отдать распоряжение, готовить войска к ночному штурму. Валили лес, подготавливая стволы к переправе через ров. Изготавливали плоты на случай пуска венграми воды, сооружались заградительные щиты из бревен от стрел и копий.

Как только начало смеркаться, Михал собрал всех своих командиров и держал с ними совет.

– Твои разведчики Гергей доложили, что главный шатер Кара – бея расположен под склоном большого холма, там они заметили знамя – алан и воинов с бунчуками бея. Сколько конских хвостов вы видели на бунчуках? – обратился граф к разведчикам. Они в недоумении пожали плечами. – Гергей, ты должен обучать своих людей таким тонкостям. Запомните на будущее, количество хвостов означает звание: три хвоста – паша в ранге визиря, два хвоста – наместник или беглебеги, один хвост – санджагбег или по-иному губернатор. Так сколько хвостов вы заметили?

– Один, – уверенно ответил разведчик – Буйко.

– Точно?

– Да господин Ласло, точно помню один.

– Ладно, Буйко если твои наблюдения подтвердятся – быть тебе командиром разведчиков. Гергей, возьмешь с собой десятка два гайдуков, переоденетесь в турецкую одежду и ночью проберетесь в стан бея, наведите мне такую панику среди них, чтобы они подумали, что на них напало целое войско.

– Нужны бомбы.

– Получите у интенданта, хоть у нас каждая бомба на счету, но для такого дела, не жалко.

Раздав всем указания, граф отпустил командиров за исключением Гергея.

– Как там Ханга, справляется?

– Несколько человек были ранены. Одному стрела попала в артерию, он истекал кровью, Ханга сделала ему операцию, сейчас он в безопасности.

– Молодец сестра, хоть я был против того, чтобы она осталась в крепости, но без ее помощи нам было бы тяжело. Береги ее Герге, она нам очень дорога. Под ядра и стрелы чтобы не лезла, пусть раненых подносят другие, ее задача лечить.

– Господин Михал, меня тревожит мать Ханги – Бианка. Вдруг она, прибыв в Бестерце и не найдя там дочь, отправится сюда.

– Я тоже об этом думал, и на всякий случай отдал письмо жене, чтобы она передала его Бианке.

– Вот это хорошо! А то у меня душа не на месте, по – моему ее трудно будет остановить, узнав, что Ханга осталась в замке лечить и приглядывать за раненными. Господин Михал, Вы не подумайте, что я хочу навлечь беду, просто мысли лезут в голову, а вдруг турки возьмут крепость?

– На этот счет ты должен следовать моему четкому указанию. Не зависимо от ситуации, как только враг войдет в крепость, ты возьмешь Хангу и несколько воинов. Вы покинете через тайный ход Железную руку и пещерными проходами выйдете к горе Барса. И без всяких возражений, – граф нахмурился, увидев, как Гергей хотел воспротивиться, – отвезешь мою сестру в Бестерце. Гергей, можешь расценивать это, как приказ. Ты понял меня?!

– Да господин Михал, я выполню все, что Вы мне прикажите.

– Вот и молодец. Герге, пойми сынок, погибнуть много ума не нужно, важно сохранить жизнь наших жен для воспитания детей, чтобы они были после нас защитниками нашей Родины и своих родных и близких. Таких девушек, как Ханга, днем со гнем не сыщешь и тебе очень повезло в жизни, что ты встретил ее, ибо вашей любви можно только позавидовать.

– Как и Вашей, с госпожой Этель.

Граф улыбнулся и с нескрываемой гордостью сказал:

– Да, мы счастливы с Этушкой и чтобы со мной не случилось, я буду спокоен за нее, такая женщина всегда приносит только добро и счастье окружающим. Так что Герге, на тебя возложена обязанность оберегать их всех, запомни это крепко и никогда не забывай, – Граф Ласло тяжело вздохнул, – тревожит меня отсутствие известий из Черного коршуна. Гонца послали неделю назад, и до сих пор нет ответа.

– Может он не дошел?

– И такое могло случиться. Меня беспокоит оборона замка, они не смогут долго там держаться.

– Господин Михал, так Вы думаете, что они обречены на погибель?

– Да Гергей, гарнизон не в состоянии долго сдерживать врага. Я думаю, что в окрестных селениях происходит именно это. Как там Борат, Берток, графиня Жомбор?

– Господин Михал, а по-Вашему, сколько они могут продержаться?

– Суток четверо, не больше, а на самом деле прошло уже восемь дней. Вот, потому и тревожусь.

– Может послать еще одного человека?

– Подождем еще два дня.

Их разговор был прерван появлением командира подразделения, он доложил, что у северного входа в замок, приготовлена солома, в больших объемах.

Поздно вечером, со стороны плотины по дну рва крались несколько десятков защитников крепости. Они укладывали на насыпи пучки соломы недалеко друг от друга.

Как только наступила ночь, караульные заметили движение со стороны врага. По дороге к крепости, извиваясь, словно гигантский, огненный змей, приближалась с факелами колонна турок. Граф ждал и отдал приказ не стрелять, даже если войска неприятеля попытаются пересечь ров. Его тактика была рассчитана на усыпление бдительности командования противника. Дать им время перекинуть через ров стволы деревьев, раз они боятся спускаться на дно рва.

Со стен крепости в сторону турок устремились сотни зажженных стрел, они влетали в пучки соломы, воспламеняя их. Вся граница, проходящая вдоль стены, была ярко освещена. За стрелами полетели камни и мощные копья, запущенные с катапульт, затем огненные шары со страшным шипением пронеслись надо рвом и упали в гуще противника. Началась паника, переросшая в бегство. Несколько сот турок успели переправиться по дну рва и уложенным бревнам. Они подставляли лестницы к стене и как кошки, вскарабкивались наверх. Растопленные жир, смола, горящие угли, все это полилось и посыпалось на турецких солдат. Предсмертные вопли и крики огласили округу. Прикрываясь передвижными, деревянными щитами, часть воинов достигли моста. Вдруг его настил вспыхнул, как пучок сухой соломы, преграждая огнем дальнейший путь туркам. Наступление захлебнулось, и прозвучал сигнал трубы об отходе. Подбирая убитых и раненных, противник отошел от крепости на безопасное расстояние.

Увидев, что в канал не запущена вода, Кара-бей смекнул: «За давностью лет, шлюзы могли выйти из строя», и посоветовавшись с командирами подразделений, отдал приказ – начать штурм крепостных стен. Началась бомбардировка орудиями, затем лучники послали тучи стрел. Войска, достигнув рва, устремились по дну и, как только основная часть турок достигла середины, с северной стороны раздался шум. При свете факелом турецкие воины с ужасом увидели, как на них устремился водный поток. Поворачивать назад или вскарабкиваться на насыпь было поздно. Подхваченные быстрым течением воины ислама с дикими воплями устремились в проход и с большой высоты слетали вниз вместе с водой, при этом разбиваясь о скалы и камни. Вода, заполнив ров в человеческий рост, успокоилась и только небольшим потоком низвергалась со скалы вниз.

Находясь в тылу своего войска, Кара-бей руководил битвой, как вдруг в стане, где располагался его шатер, прогремело несколько взрывов. Затем еще один, более страшной силы, потряс всю округу. В ночное небо взметнулось огромное пламя, осветив все вокруг грандиозным феерическим светом. В первый момент ему пришла мысль, что в лагере взорвались снаряды. Непроизвольно взгляд бея перекинулся от крепости до шатра и мысль о том, что прилетел снаряд, стала нелепой, разделяло слишком большое расстояние. Но когда раздались оружейные выстрелы с двух сторон, сомнения рассеялись – в турецкий стан была произведена вылазка противника. Трудно в темноте разобрать, где прячутся вражеские солдаты и когда лагерь окружили со всех сторон, их след исчез.

Результаты ночной вылазки гайдуков поразили Кара – бея, был взорван пороховой склад и часть снарядов к пушкам. В нескольких местах лежали безжизненные, изуродованные тела убитых воинов.

При разбирательстве, солдаты охраны доложили, что видели офицера и нескольких турецких солдат в османской форме. Естественно, пароль у своих они не спросили. Видимо ими и оказались вражеские лазутчики.

Начальника охраны и нескольких солдат, охраняющих склад, взяли под стражу, и после сражения их ожидал суд и жестокое наказание.

Кара-бей слышал раньше о графе Ласло, о его независимом положении среди дворян и лояльности к турецким военачальникам.

Он был удивлен в свое время, когда узнал, что замок Железная рука был возвращен прежним хозяевам, но разве он мог возражать против решения самого султана. И вот теперь, когда он смотрел на разметанные во все стороны тела погибших и разбомбленные бочки из-под пороха, он окончательно убедился, что брать изнурительным штурмом эту крепость бессмысленно. Погибнут тысячи его воинов, пока им удастся овладеть замком. Нужны мощные дальнобойные орудия, которые превратят за несколько дней крепость в груду камней. Но как протащить их сюда, через горное ущелье и два перевала. Если бы не военный совет, созванный турецкими военачальниками, решившими захватить форпост Железная рука, так как он в любое время может послужить пространством, удобным в военном отношении для наступающих войск Фердинанда и Трансильванских отрядов национальной гвардии.

Кара-бей теперь обязан собрать малый совет начальников всех подразделений и принять решение, как им поступить дальше.

Время неумолимо поджимало, его войска ждали в северных провинциях. Бею необходимо было в кратчайший срок соединиться с отрядами воеводы Рареша и крымчаков. Посыльные уже доложили, что под натиском их войск пал знаменитый замок Черный коршун, где и должны были встретиться все войска. Темешвар, Липпа, Сольнок, Эгер – все эти крепости ждали каждого воина ислама. И вдруг задержка. Ахмед-паша не простит Кара – бею такой оплошности. Хотя, если судить из донесений, присланных из Темешвара, там творится тоже самое. Две с половиной тысячи венгров и наемников короля Фердинанда держат войско Ахмеда-паши.

К Ласло поступило очередное сообщение из Хэди, гарнизон мужественно отбивает атаку за атакой. Один раз туркам даже удалось прорваться в ворота городка, но установленные на площади две пушки, остановили противника. Граф Ласло понимал, что гарнизон не продержится долго, численное превосходство турок окончательно повлияет на ход сражения.

Удивительная новость поразила Михала, Гиорджи сообщил ему, что в Хэди вернулся метр Эрно и тут же с ходу принялся оказывать помощь раненным. Что повлияло на его возвращение? Если графу суждено будет встретиться с Эрно, он обязательно узнает об этом.

Ханга тоже не покладала рук, поступали все новые и новые раненные. Приходилось часто делать операции, вытаскивать наконечники от стрел, копий, а иногда проводить сложные удаления частей рук и ног, пораженных во время битвы. В помощницы к ней пошла молодая женщина Река из городка, им раньше уже приходилось встречаться.

Поздно вечером, когда утих шум сражения и турки отошли в свой лагерь, графа Ласло позвали к потайному входу в западной стене. Прибыли люди из соседних земель, пройдя через гору Барса, пещерными проходами они прошли в Железную руку.

С волнением в сердце встречал Михал защитников Черного коршуна. Он сдержанно поздоровался с Бертоком и искал глазами Бората, но гайдук, опустив голову, мрачно сказал:

– Михал, нет больше с нами нашего друга. Он погиб, когда с боем отходили последние, кто остался в живых. Ценой своей жизни он и его товарищи помогли нам уйти в подземелье. Ласло молча стиснул руки Бертока и тяжело вздохнул. И тут он увидел женщину. Она шла уставшая, замыкая вереницу людей. Михал непроизвольно дернулся ей навстречу и если бы не десятки глаз, наблюдавшие за ним, он бы обнял Илону.

Взяв ее за обе руки, он несколько мгновений молча смотрел на ее смуглое, угрюмое лицо, затем кивнув головой, тихо произнес:

– Рад видеть тебя Илона в моем замке живой и невредимой.

Она кивнула в ответ и попросила, чтобы ее проводили в донжон, графиня хотела немного привести себя в порядок.

Михал распорядился согреть воду, помыть и переодеть воинов. Затем выслушал Бертока, только после этого, поднялся в комнату, где отдыхала Илона.

Она лежала, уткнувшись в подушку лицом, ее плечи вздрагивали при каждом судорожном вздохе. Граф тихо подошел и присел на стул рядом с постелью. Она уловила звук и резко поднялась. Глаза ее были мокры от слез.

– Прости, – произнесла она виновато, – всю дорогу сдерживала себя, а как только осталась одна, не смогла. Я тоже рада видеть тебя Михал. Мне уже сказали, что здесь идет сражение за сражением. Ты был прав, мы не смогли долго держать замок в обороне. Слишком сильным и многочисленным оказался наш враг. Это все, что осталось от гарнизона, нам удалось уйти через подземелье к южному склону и ночью скрыться в лесу. Крестьяне, оставшиеся в живых, ушли в горы. Все деревни в округе крепости турки сожгли до тла. Не щадили никого, даже женщин и детей, мстя за погибших воинов. От замка практически ничего не осталось, только груды камней, да разбитые и обвалившиеся стены. Все Михал, нет больше моего гнезда, – она тихо опустила голову на его плечо, и тяжело вздохнула, – но и нехристей там полегло немало. Весь ров и вся земля возле крепости усеяна трупами. Сначала их оттаскивали, затем бросили, на четвертые сутки их тела стали смердеть, стаи воронья слетались на свое пиршество. Жуткая картина. Михал, я в первый раз участвовала в таком сражении. В ущелье Дожа было по-другому, там мы чувствовали себя постоянно победителями, а в моей крепости я такого не ощущала. Поначалу было страшно, не скрою, но потом привыкла и стояла рядом со всеми мужчинами на стенах. Спасибо Бертоку, он два раза спасал меня от смерти. Жутко.

– Ты видела, как погиб Борат?

– Нет, он принял на себя командование оставшимися солдатами, а мне и Бертоку с воинами приказал уходить. Я не видела его мертвым.

– Может ему удастся уйти, – с надеждой произнес Михал, – да, Илона, война никого не щадит, одни умирают сразу, другие чуть позже, но видимо Господь Бог видит и дарует жизнь некоторым и я действительно рад, что мы опять встретились.

Графиня, со времени прихода в крепость, первый раз улыбнулась и, как бы спохватившись, тревожно спросила:

– Михал, есть известия о моем сыне?

– Не беспокойся, все хорошо, они все благополучно добрались до Бестерце.

– Слава Богу, а я-то вся измучилась, думая, как они там.

– Людвик вернулся и сказал, что устроились они хорошо, в моем имении большой дом, всем места хватит. Если что, можно будет дальше на север уйти.

– Как здесь обстоят дела?

– Держимся. Правда в городке не хватает сил сдерживать турок, видимо скоро придется его оставить, но крепости своей мы им так просто не сдадим.

– А из Темешвара, были какие известия?

– Там тоже нелегко, последнее сообщение было невеселым, турки подтянули к крепости несколько тяжелых стенобитных орудий. Ищут слабые места, чтобы прорвать оборону. Войско огромное, лезут, как саранча, ни взирая на убитых. Здесь такая же картина, но подходы у турок ограничены и им приходится с этим считаться. Думаю, что долго они не смогут осаждать замок.

– Ты думаешь, они уйдут, не захватив крепость?

– Если бы нам кто-то помог или зарядов для пушек было во много раз больше, то до осенних холодов мы бы продержались, но турки торопятся, им необходимо уже быть под Темешваром.

– А что будет после?

– Балинт предупреждал, что с севера навстречу Ахмеду-паше двигается войско паши Али. Таким образом, они стараются захватить всю центральную часть Венгрии, завоеванную Фердинандом и двинуть свои войска на Австрию.

– Да, теперь я понимаю, что помощи нам ждать не от кого…

Их разговор прервали громкие выстрелы из пушек, сопровождаемые залпами из ружей. Команды и крики на южной стене, заставили всех отдыхающих от последнего сражения вскочить и занять свои места на стенах.

Илона и Михал тоже поспешили из донжона, турки начали очередной штурм.

На протяжении двух, последующих дней, были отбиты три атаки османских войск, пытавшихся прорваться к центральным воротам. К крепости подкатили сооружение из бревен, внутри которого располагалась пушка. Несколько выстрелов удалось произвести по воротам замка, после чего меткий пушкарь Ласло разнес в щепы сооружение.

В замок пришли последние защитники Хэди во главе с Гиорджи. Еще раз удивился Михал, увидев среди них мэтра Эрно. Он ничего не сказал лекарю, а только крепко сжал ему локоть. Слова были излишни, раз Эрно пришел со всеми в замок – значит, он принял это решение самостоятельно. Турки со всех сторон обошли городок, и ночью ворвались на улицы. Начались массовые убийства, сопровождающиеся грабежами и пожарами. Городок через несколько часов после разграбления был сожжен. Захваченную у гайдуков пушку, турки развернули и обстреляли церковь, разрушив ее лицевую стену.

Все оставшиеся в живых жители Хэди, с раненными подались к ущелью в горы. Люди, и в том числе метр Эрно, пожелавшие биться с врагом до конца, направились с Гиорджи через пещеры в замок Ласло.

Глава 33 Последнее сражение

В один из последних дней июля в Железную руку прибыло несколько человек, которым удалось бежать из крепости Темешвар. Среди них был Пете. Тот самый Пете, которого граф Ласло отправил в Темешвар. Это он провел нескольких воинов – защитников крепости в замок графа и передал прощальное, короткое письмецо от барона Балинта.

С замиранием сердца Михал читал строки, написанные под жестоким и яростным напором турок.

«Дорогой граф, нет времени на подробности, Темешварскую крепость пришлось сдать. Турки разнесли несколько башен и ворвались внутрь. Оставшимся в живых воинам и в том числе Иштвану Лошонци разрешили покинуть крепость. С прискорбием сообщаю о гибели моей жены и друга Габора. Своих детей я успел отправить на север. Дай Бог тебе избежать всего, о чем я поведал. Прощай мой друг и помни, что для меня наша дружба была самой светлой. Передай сердечный привет Кэйтарине и Этель и, пожалуй, моим незабываемым, любимым Бианке и Ханге…» На этом короткое письмо прерывалось.

– Что случилось с воинами, им разрешили покинуть крепость? – задал вопрос граф. Пете, понуро опустив голову, рассказал, что пришлось ему увидеть в последние часы.

– Мне и нескольким воинам удалось ночью выскочить из крепости, нас отправили, потому – что мы были самыми молодыми среди защитников. Мы залегли недалеко и видели, как днем выходили оставшиеся в живых люди. Вдруг турки накинулись на них с оружием. Лошонци и его воины погибли в бою, а остальные были отпущены.

– А Балинт, что с ним, как он передал тебе письмо?

– Он и направил меня и ребят в Вашу крепость, чтобы мы сообщили обо всем. Господин барон не вышел с остальным войском, он погиб еще утром.

– Почему ты так решил?

– Мне потом сказали, что его и нескольких дворян, схватили турки и казнили прямо на площади.

– Значит, Темешвар пал, – громко произнес граф Ласло, – ну, что же, там защитники сражались как герои и память о них останется всегда в наших сердцах. Воины! Нам тоже предстоит до последнего вздоха защищать свою землю от проклятых турок, не посрамим свою честь. Нас не пугает, что наш враг сильнее и многочисленнее, пусть они сами боятся при каждом выстреле наших пушек и при отражении каждого штурма. Погибли наши друзья и товарищи: Борат, барон Балинт, Габор и тысячи неизвестных нам героев, но мы свято верим, что они до последнего защищали свою Родину. Они – венгры, верившие в свободу своей родной земли и не предавшие своих отцов и предков. Мы будем помнить о них вечно.

Наступила тишина, все встали и, сняв головные уборы, почтили молчанием погибших.

Недолго продолжалось затишье, со стороны караульной башни раздался оглушительный выстрел из пушки, оповестивший об очередной атаке турок на замок.

Теперь у врага появилось больше шансов захватить крепость. Со стороны Хэди шла горная дорога и, соединяясь с основной, вела к воротам замка. Скалы и ров, по-прежнему были главным препятствием турецких войск, но осаду они начали одновременно с трех сторон.

Воины-дербенджи, оснащенные веревками и длинными шестами, как кошки карабкались по скалам, помогая друг другу подниматься выше и выше. Несколько пушек подкатили ближе ко рву и под прикрытием щитов, били по воротам.

Ласло приказал беречь снаряды и использовать их только для подавления пушек врага. С боковых башен громыхнули два выстрела, и самый близкий щит разметало по сторонам, следом два снаряда угодили в лафет и саму пушку, отбросив ее ко рву.

Воспользовавшись заминкой со стороны защитников замка, сотни турецких солдат ринулись под стены, на ходу приставляя лестницы и забрасывая «кошки» на длинных веревках. Первые басурмане, которые достигли зубчатого парапета, полетели вниз вместе с лестницами, отчаянно размахивая руками и громко крича, вспоминали Аллаха. Брань, крики, рычания раздавались с обеих сторон, стрелы сыпались градом. На головы турок полилась смола и горячий жир. Когда под стенами собралось огромное количество османских воинов, защитники, поджигая фитили, побросали вниз бомбы, которые, разрываясь, несли смерть и заражали воздух. Едкий дым расползся по земле, заставляя воинов противника отступить. Кашляя и проклиная венгров, они были вынуждены отойти за ров. Вдогонку прозвучало несколько выстрелов из пушек и ядра, врезавшись в скопление турок, находили свои жертвы. Опять дорога, ведущая вниз, была усеяна множеством трупов.

Такие победы радовали каждый раз, но подсчитывая свои потери, граф с болью в сердце осознавал, что ряды защитников крепости быстро редеют. Приходилось беречь каждого воина, ибо подкрепления со стороны ждать не приходилось.

Михал иногда приходил в помещение донжона и проведывал Хангу. Бедная девушка не знала покоя, ей иногда в промежутках между атаками турок, удавалось немного поспать, а все остальное время она проводила операции, перевязки и принимала новых раненных. Река – ее помощница уже не справлялась и к ним в помощь прислали еще женщин. Метр Эрно постоянно находился на стенах, к нему тоже подносили раненных, он перевязывал их, а если требовалась операция, отправлял к Ханге. Михал заметил, что он не пытался прикрываться и прятаться от стрел и пули, посылаемых врагами, как будто он сам искал смерти, а не она его.

Граф Ласло, предвидя, что защитников крепости ожидает впереди, отдал приказ, чтобы раненных небольшими партиями переправляли по подземным переходам в ущелье и дальше в горы. Он никому не хотел объяснять и даже не пытался намекать, что еще день-два, при надлежащем напоре, и турки ворвутся в крепость. Раненных людей либо сожгут на кострах живьем, или сбросят в ров с водой, а то и просто со скал.

Берток отправил Болгарку и детей вместе с женщинами и стариками из крепости, пообещав беречь себя. Ханга категорически отказалась уйти с раненными воинами.

Илона всегда находилась рядом Ласло. Ему даже казалось, что она в самые опасные моменты пытается закрыть его собой. Ворвавшиеся, во время последнего штурма турецкие воины, бросились на гайдуков. Завязалась кровавая схватка. Ласло, отбиваясь от двоих турок, медленно отступал к стене, и в этот момент Илона со своим незаменимым мечом обрушила град ударов на головы врага. Ласло и графиня добили их вместе и общими силами скинули турок со стен.

Таких случаев с каждым разом было больше и больше. Не хватало людей, чтобы защищать все стены. Приходилось с боем отстаивать каждую башню, каждый лестничный спуск.

Собрав вечером оставшихся в живых командиров, граф держал совет:

– Положение тяжелое, сами видите, воинов не хватает, даже на то, что бы удерживать стены. Разделимся на равные части. Ты Людвик, остаешься у центральных ворот, ты Гергей будешь держать со своими людьми оборону со стороны Хэди, я же буду сдерживать турок со стороны соляных копий. Крепитесь, если турки ночью пойдут на штурм, мы должны отбить все атаки. Соберите последние бомбы и разделите их поровну. Осталось несколько снарядов, берегите их, бить только по скоплению врага. А теперь о главном: если турки ворвутся в замок, уходите через тайный ход в соляные пещеры, как только преследователи достигнут разветвления проходов, следует подорвать бочки с порохом. Ни один из вражеских воинов не должен проникнуть вглубь пещер.

– А ты Михал, почему ты о себе не говоришь, разве ты остаешься? – спросил тревожно Гиорджи.

– Мы всегда будем вместе, не переживайте, я последним покину свой замок.

– Мы с тобой, в голос произнесли Гиорджи и Берток.

– Спасибо друзья мои, что готовы до конца быть со мной. Он взглянул в сторону Гергея и сказал, – не забудь Герге, о чем мы с тобой договаривались, возьмешь еще с собой графиню Илону.

– Ну, уж нет, – возразила графиня, – я ни о чем и ни с кем не договаривалась и мое место рядом с тобой граф. Позволь мне самой решать, как поступать дальше. Если ты прикажешь мне, то хочу напомнить тебе, что я сама являюсь графиней, и мое решение не может оспорить никто.

Ласло осталось только согласиться с ней кивком головы.

Затруднения турок было в том, что ни с одной стороны замка невозможно сделать подкоп под стены и заложить мины. Фундамент и сами стены были воздвигнуты на монолите скалы.

Кара-бей видел в своей жизни разные замки и по величине они во много раз превосходили Железную руку, но расположение крепости было настолько удобным для обороны, что ему вспомнился рассказ его отца о взятии одной из крепостей на Дунае. Она располагалась в самом узком месте – Железных воротах, и называлась – Голубац, которую несколько веков назад воздвиг король Зигмунд. «А не те ли это Ласло, о которых мне рассказывал отец, защищавших в свое время неприступную крепость. Она ведь тоже располагалась на скале и досталась нашим войскам дорого. Если это действительно они, то мне понятно, кого нанимали предки Ласло для строительства крепости. Сегодня будет последний штурм замка, если мне не удастся его взять, то придется оставить на время. Неприятно конечно будет оправдываться перед Ахмедом – пашой, ведь под его ударами пали близлежащие крепости в Темешваре и Липпе. Возьмем мы Железную руку, но теперь уже на обратном пути».

Глубокой ночью прозвучал оглушительный взрыв возле центральных ворот – это турки, прокравшись между трупами, заложили на поверхности заряд из нескольких бочек с порохом. В образовавшуюся брешь сразу же ринулись османские воины. Несколько десятков успело проскочить, но они уперлись в кованую решетку, сквозь которую их встретили защитники крепости стрелами, копьями и выстрелами из ружей. Остальных же нападающих ожидали льющиеся сверху потоки кипящего жира и смолы.

Начался очередной штурм. При свете факелов было видно, как центральную часть стены густо облепили турки, по приставленным лестницам и веревкам они карабкались наверх. Лучники и воины с ружьями начали свою охоту, они тщательно целились в гайдуков, появляющихся в амбразурах или между зубцами стены. Стоило защитнику появиться, как в то место летели десятки стрел и пуль.

Один за другим погибали воины Ласло, раненных не успевали оттаскивать в безопасное место, они лежали или полусидели тут же на крепостных стенах.

Обходя с Илоной укрепления, граф увидел сложенных в одном месте погибших защитников. Он заметил среди них лежащего без движения метра Эрно. Михал молча постоял над ним и, тяжело вздохнув, мысленно простил его за все и, попрощавшись, последовал дальше.

Завязался ожесточенный бой на стене караульной башни и граф спешно метнулся на помощь к Людвику и его солдатам. Двое турок ловко орудуя копьями, зажимали коменданта в угол фланкирующей стены. Он отчаянно отбивался саблей, а другой рукой пытался вынуть кинжал, но один турок, изловчившись, ударил Людвика в грудь копьем и как только он замер, второй удар сразил его наповал. Ласло с налету разрубил турка, а второго достала своим мечом Илона. В запале и горячке Михал не заметил, как его спина оказалась на линии огня противника.

Что-то подтолкнуло Илону в тот момент, и она бросилась к Ласло, прикрыв его своим телом. Вдруг она резко замерла, затем медленно повернулась к Михаю и как-то удивленно посмотрела на него. Ноги Илоны подкосились, и она повалилась на землю. Ласло успел подхватить графиню, прежде чем она упала, и заметил, как тонкая струйка крови вытекала из уголка ее губ. Михал обхватил рукой ее спину и почувствовал липкую кровь.

Он подтащил ее к лестнице и, подхватив на руки, стал спускаться. Кто-то предложил свою помощь, но он отказался и, пройдя площадь, внес Илону в здание донжона.

Ханга, увидев на руках Михала ослабшую графиню, без слов указала на полати и попросила уйти графа за занавеску. Много смертей пришлось увидеть девушке за эти дни, она казалось, уже привыкла к этому страшному зрелищу, но уход близкого ей человека, размягчил ее душу и слезы потекли по ее щекам. Она вытащила обломок стрелы с наконечником и перевязала смертельную рану Илоны. Догадываясь о ее скорой кончине, тихо успокаивала:

– Тетушка Илона, Вы поправитесь.

Графиня, покачав головой, прошептала:

– Девочка моя, присмотри за моим Андором. Позови Михала…

Ханга, отдернув занавеску, поманила рукой графа и тихо прошептала ему на ухо:

– Прощайся Михал, она умирает. С этими словами, откинув полог занавески, девушка отошла в сторону.

Михал сел рядом с графиней и положил ее голову себе на колени. Поглаживая ее волосы, он спросил:

– Илонка, куда же ты собралась?

Дрогнули веки и графиня тихим голосом ответила:

– Срок пришел, мой дорогой Андор.

– Как ты меня назвала?!

– Мой милый и любимый Андор.

– Значит ты все это время…

Илона сомкнула веки в знак согласия. Она искала его руку. Михал нежно взял ее руку и нагнувшись над умирающей, сказал:

– Не надо Илона, не уходи.

Она едва пошевелила головой и шепотом сказала:

– Береги нашего сына. Поцелуй меня…

Михал прикоснулся своими губами к ее губам и почувствовал, как рука Илоны замерла. Он посмотрел ей в лицо и, увидев безжизненные глаза, прижал голову Илоны к своей груди.

«Ушла. Какой я был глупый, разве сердце любящей женщины возможно обмануть». И вдруг он вспомнил, как она звала его в пещере, когда он, раненный в спину, упал вниз. Как в подземелье ее замка, Илона призналась ему в любви. Он все помнил…

Подошла Ханга и, утирая слезы платком, присела рядом с умершей Илоной.

– Ты все слышала? – спросил ее Михал.

– Да. И более того, тетушка Илона уже давно поведала мне часть твоей тайны.

– Какой?

– Когда я была в гостях у нее в крепости, она заговорила о тебе, и как бы невзначай спросила о твоей ране в спину от турецкой стрелы. Я не думала тогда, что это тайна и сказала, что рана давно зажила.

– Значит, Илонка давно догадывалась, что я и есть Андор, а ведь молчала и даже вида не подавала.

– Да Михал, она умела хранить тайны.

Граф обнял сестру за плечи и, скорбно смотря на Илону, сказал:

– Трудно от вас женщин что-то скрыть, вы все чувствуете нутром.

– Так Андор, твой сын? – Михал кивнул. – Теперь понятно его сходство с Лайошем. А Этель, она знает об этом?

– Да, Ханга, знает. Все случилось в замке Илоны, когда я был в беспамятстве.

Девушка больше ничего не спрашивала и, низко склонив голову, прикоснулась губами к холодеющей руке Илоны.

Он позвал Гергея и двух гайдуков. Илону перенесли в часовню, где святой отец, прочитав над ней молитву, отпел ее. Михал после всего обратился к Гергею:

– Захороните Илону пока в пещере. Гергей, запомни это место, когда будет возможность, ее нужно будет перезахоронить в фамильном склепе Жомборов. Затем придешь и заберешь с собой Хангу.

– Уже пора уходить? – с тревогой спросил Гергей.

– Если турки сейчас не возобновят атаку, то утром нам все равно некому будет защищать замок. Иди сынок и сделай так, как я тебя просил.

– Господин Михал…

– Герге!

– Я все понял.

Турки действительно прекратили штурм и оттянули войска от стен крепости. Кара-бей не хотел больше посылать на смерть своих воинов. Он заметил, что пушки в крепости молчали, ружья отвечали только редкими выстрелами. Видимо защитников осталось слишком мало. Он отдал приказ, и его солдаты подкатили несколько пушек ко рву, так и не встретив сопротивления со стороны осажденных.

Началась длительная бомбардировка крепости. Сначала взрывами разнесло остатки ворот, затем рухнула на землю решетка. Следом караульная башня, рассыпаясь на части, обвалилась, засыпав проход к площади. Били прицельно по тем местам, где раньше располагались пушки защитников.

Когда прекратилась канонада, и рассеялся дым, сотни турецких солдат ворвались в полуразвалившуюся крепость. Собравшись на площади и, ощетинившись пиками и саблями, они смотрели во все стороны, пытаясь заметить хоть одно движение со стороны противника. Но на территории замка стояла тишина. На миг все затихло, только ржавое ведро поскрипывало на ветру, висевшее у входа в кузницу. Облазив вокруг башни и галереи, турки убедились, что гайдуки, все до одного покинули крепость.

Заполонив донжон, турецкие воины поднялись на второй этаж и, поражаясь великолепию и убранству комнат и залов, ждали команды для начала грабежа. Но прежде чем разрешить воинам срывать со стен дорогое старинное оружие и набивать свои мешки вещами, Кара-бей сам решил взглянуть вглубь сердца замка. Собрались остальные офицеры и, отдав приказ солдатам пока не трогать богатства, сопровождали бея по залам. Вдруг один солдат поднялся по лестнице и, поклонившись бею, боязливо проговорил:

– Мой повелитель, там внизу какой-то одноглазый разбойник требует, чтобы Вы спустились к нему.

– Что значит, требует?! – возмутился офицер, стоявший рядом с беем. Почему до сих пор его не убили?

– Он сказал, что Кара-бей к последнему защитнику отнесется милостиво, как подобает великому воину, гайдук хочет взглянуть в глаза победителю.

Группа военачальников медленно спустилась на первый этаж. Перед их взорами предстал мужчина, одетый в черный доломан. Он снял с головы шапку и все увидели его улыбающееся лицо. Один глаз у мужчины был перевязан черной повязкой.

– Достопочтенный бей и вы – презренные шакалы. После его слов турки кинулись было к нему, но бей прикрикнул и, подняв руку, остановил солдат. Гиорджи продолжил:

– Позвольте передать Вам привет от его превосходительства графа Ласло, – Гиорджи поклонился и в конце обращения добавил, – и ко всему прочему, господин граф передает Вам подарок. Гиорджи держал в руках зажженный фонарь. Вдруг он нагнулся, и огонь свечи лизнул что-то лежащее на полу. Три дымных ручейка растеклись в разные стороны и не успели турки прийти в себя, как три мощных взрыва потрясли донжон.

С улицы османские воины увидели, как здание, подорванное изнутри, вздыбилось и рухнуло, развалившись на огромные каменные куски. Все, кто в тот момент находились в здании донжона, были похоронены под его обломками.

Вот так Гиорджи отомстил Кара – бею за смерть своего отца, погибшего при первом наступлении турок в 1526 году и за всех защитников крепости, сожженных заживо османскими захватчиками.

Оставшиеся в живых защитники крепости пробрались в соляные копи, их осталось всего семнадцать человек. Граф разделил отряд на две части и приказал Гергею и в том числе Ханге, уходить через гору Барса.

– Михал, как мы можем бросить вас, – запротестовала девушка.

– Сестра моя, мы же ненадолго расстанемся. Мы сейчас дождемся Гиорджи и нагоним вас.

– А если он не вернется, и турки скоро появятся здесь, – не унималась Ханга. Она была единственным человеком среди воинов, способная повлиять на графа.

– Не переживайте за нас, мы обязательно придем, – успокаивал Ласло свою сестру и гайдуков, – Герге, как выйдете из ущелья, в лощине вас будет ждать Балаж с лошадьми и провиантом. Если не поспеем вовремя, нас не ждите, скачите в Бестерце. На территории, занятой турками, лучше всего пробирайтесь ночами. Прибудете в имение, передашь Этель вот это письмо, – граф протянул Гергею бумажный пакет.

– Михал, мой хороший, ну прошу тебя, пойдем с нами, – взмолилась Ханга, предчувствуя беду.

– Не могу, мое солнышко, я должен последним покинуть свои владения и убедиться, что там никого не осталось. Не волнуйся, мы вернемся.

Ханга подошла и, обняв брата, взглянула ему в глаза и тихо сказала:

– Береги себя, мы все тебя ждем, помни об этом. Мы все тебя любим.

Небольшая группа людей, вытянувшись в одну линию, скрылась в темном проходе пещеры.

– Ну, что Берток, будем ждать Гиорджи или пойдем ему на помощь, – произнес Ласло, подбрасывая на руке ружье.

– Может, подождем еще чуть-чуть.

– Время прошло много, вдруг турки схватили его, и он не успел запалить фитиль. Я проберусь тайным ходом в донжон и если там все так и произошло, подорву башню.

– Михал, ты рискуешь быть взорванным.

– А Гиорджи не рискует? Останетесь в подземелье и дождетесь моего возвращения. Все, я пошел.

Только он произнес последние слова, как снаружи пещеры раздался сильный взрыв.

Ласло кивнул головой.

– Подорвал. Теперь будем ждать возвращения Гиорджи.

Прошло время, но друг не появлялся. Тревожная мысль закралась в голову графа: «А вдруг он сам себя…». Михал замотал головой, отгоняя прочь дурную мысль. Вдруг со стороны входа послышались множественные шаги.

– Это не Гиорджи – это турецкие собаки, – произнес Берток.

– Кремень, – сказал Ласло и протянул руку к Бертоку.

– Михал, дай я сам подорву пещеру, а вы уходите.

– Берток, не спорь со мной, дай трут и кремень.

Друг, нехотя протянул Ласло вещи.

– Идите знакомым путем, не сворачивая, я вас догоню, здесь есть более короткий путь. Если что, встречаемся в лощине, где ждет Балаж с лошадьми. Все братцы, прощаемся. Семеро мужчин крепко обнялись и шестеро, оставив своего предводителя, ушли в пещерный проход.

Светало. Прошло два часа после того, как Гергей, Ханга и пять гайдуков добрались до выхода из горы Барса. Пройдя ущелье, они достигли лощины, где их ждали Балаж и еще один человек с навьюченными лошадьми.

В тот же миг все отчетливо услышали шум взрыва, донесшегося со стороны замка. Видимо Гиорджи подорвал заминированный донжон. Но через какое-то время с той же стороны донесся непонятный гул, как будто где-то прогремел гром. И вот, наконец, показались фигурки людей и, по мере приближения можно было разглядеть, что это были гайдуки. Но когда группа из пяти человек приблизилась к отряду Гергея, среди них не было Михала.

Ханга бросилась им навстречу и буквально, затерзала вопросами Буйко. Он понуро опустил голову и передал ей, что граф остался поджидать Гиорджи.

– А где Берток?!

– Он вернулся к графу Ласло, а нам приказал идти в лощину.

Буйко с волнением закончил объяснения и, поджав губы, еще больше помрачнел.

– Буйко, что случилось? – спросила Ханга.

– Мы слышали взрыв в пещере, видимо господин граф взорвал вход в соляные копи.

– Ты думаешь… – у Ханги от ужаса округлились глаза.

– Я ничего не понимаю, господин граф приказал нам идти к вам, а сам остался ждать Гиорджи, – снова повторил он.

– Нам нужно вернуться, – затревожился Гергей.

– Конечно, конечно, – подхватили остальные гайдуки.

– А как же предупреждение Михала о турках, вдруг они не станут дожидаться рассвета и пошлют разведку в ущелье, – предостерегла Ханга.

– Мы мигом, – предложил Буйко, – правда, Пете, – обратился он к другу.

– Да-да, Гергей мы только узнаем, где господин Михал и Берток, – поддержал друга Пете.

– Боже мой! Боже мой, – догадка прокралась в сознание Ханги, – как я зразу не додумалась: три товарища никогда не оставят друг друга в беде. Эти взрывы… Боже мой! Они все погибли, – и Ханга затряслась в рыданиях.

Гергей утешал жену, обняв ее за плечи:

– Милая, успокойся, не нужно так убиваться, они вернутся, вот увидишь. – А сам, пока успокаивая Хангу, махнул рукой Буйко и Пете, чтобы они быстрее ветра бежали в пещеру. – Не плачь, радость моя, вот уже наши парни поскакали на конях встречать их. Ханга посмотрела в сторону ущелья и, заметив клубы пыли, судорожно вздохнула.

Только через час вернулись Буйко и Пете и рассказали, что вход в соляные копи завален основательно. Они облазили весь завал и убедились, что выйти теперь из пещеры в сторону замка, нет никакой возможности. Хангу потрясло это известие. Она столько дней держала себя в напряжении, и теперь ее словно прорвало, она долго плакала и не могла успокоиться. Уговорами, объятиями Гергею удалось все же успокоить жену.

– Что же теперь нам делать? – спросила она, тяжело вздыхая.

– Нам необходимо помнить предостережение Михала, что турки могут поехать мимо горы Барса. Давайте спрячемся вон в том лесу, и подождем Михала и Бертока, – предложил Гергей.

Не зря они спрятались, спустя час из ущелья показались турки, их было сотни две и все на конях. Видимо это была разведка. Но вскоре они вернулись и скрылись в ущелье. Прождав до вечера, Гергей, как старший по званию, отдал приказ:

– Едем в Бестерце. Как условлено, пробираться будем ночами.

Эпилог

Самый опасный отрезок пути, отряду Гергея пришлось преодолевать ночами. Дорога на север вела к реке Марош. Первые восемьдесят верст были самыми тяжелыми. Два перевала, ущелья, долины остались позади, когда всадники добрались до местечка Дева. Затем вдоль реки Марош их путь лежал в Дьюлафехервар.

В этих землях обстановка была более спокойная. Мятежные крепости и города находились южнее и боевые действия османских войск, в основном происходили там. В Дьюлафехерваре люди с тревогой обсуждали последние события: взятие турками Липпы, затем городов – Лугоша, Караншебеша и многих укреплений на Темешварской территории. О северной части Венгрии пока сведений не было, но все и так понимали, что летний поход Сулеймана направлен на разгром войск Фердинанда и завоевывание земель, ранее захваченных султаном.

Тяжело было на душе. Осталось позади сражение за Железную руку, за чистый и ухоженный городок Хэди, а так же крепость Черный коршун. Трудно было осознавать, что их больше нет, они практически стерты с лица земли. Удастся ли их восстановить? Сколько лет еще будут властвовать турки, дадут ли народам Венгрии и Трансильвании придерживаться своей веры или как это было принято турками в Балканских странах, обращать людей в мусульманскую веру. Христианские церкви рушили или перестраивали в мечети.

Но самая большая утрата, как считали Гергей и Ханга, была гибель графа Михала. Конечно, его смерть была под сомнением, теплилась еще маленькая надежда, что он остался жив. Но граф не такой человек, чтобы оставить своих воинов и уйти, бросив их без помощи – значит, случилась непоправимая беда.

Перед глазами Ханги теперь явственно промелькнула вся жизнь ее брата Михала, она знала всю тайну их рода. Пусть ее мать Бианка не была из знатного рода Ласло, но по линии отца, Ханга унаследовала кроме богатств, все тайны. Она знала, что неуловимый гайдук Вашар Андор и граф Ласло Михал – это одно и то же лицо. Все его друзья: Гиорджи, Борат и Берток всегда были его товарищами и первыми помощниками, в течение многих лет боровшихся против турецких захватчиков и осатанелых, жадных до богатства дворян, для которых первостепенным делом было, набить свою утробу и мошну. Что для таких людей сплоченное и сильное государство, когда они привыкли считать только свои барыши и количество крепостных крестьян. Теперь Ханга понимала, почему ее отец Ласло Лайош и граф Ласло Михал ненавидели этих господ. Она всегда видела отношения Михала к простым людям, он приходил к ним на помощь, не взирая, на свой статус, что так не нравилось состоятельным дворянам. Для Михала дружеское рукопожатие его друзей значило больше, чем насыпанные в пригоршню золотые монеты. «Ах, если бы большинство дворян были таковы! То не находилась бы сейчас наша земля под турецким игом. А сколько их продалось Габсбургским королям? Почему павшие крепости защищали в основном иностранцы, нанятые на службу Фердинандом. Неужели венгерский народ не в состоянии сам защитить себя и свои земли?».

Вот теперь и вспомнились Ханге рассказы Михала о знаменитом секейском герое Дьёрде Дожа, поднявшего простых людей на восстание. Родную землю шли защищать от турок крестьяне, скотоводы, ремесленники, одним словом – беднота, а сытые и ожиревшие от богатства дворяне предали свой народ и тем самым положили начало гибели всей страны. Что теперь происходит? Венгрия разделена на части двумя страшными правителями: Фердинандом и Сулейманом и каждый, радея за спокойствие нашего народа, преследует свою цель – закабаление всех людей, живущих в Венгрии и Трансильвании.

Много еще чего объяснял Ханге Ласло Михал, чтобы сейчас она рассуждала именно так, а не иначе. Она чувствовала, что в ее жилах текла кровь Ласло, бурлила в непокорной, свободолюбивой натуре и, глядя на всю свою родню: Этель, бабушку Кэйтарину, своего племянника Лайоша, маму, она понимала, что иначе они не смогут жить.

Михал учил ее добру, от него она перенимала мужество и умение принимать правильные решения. Для Ханги поступки ее брата всегда были примером, и она с гордостью вспоминала, и всегда будет помнить о нем.

Она теперь знала всю историю Ласло и Жомбор от начала до конца и тайну, в которую ее посвятила тетушка Илона, она будет хранить до конца своих дней. Вот как в жизни случается, сначала два состоятельных рода враждовали между собой, а закончилось все родством: Лайош и Андор два родных брата по отцу.

Еще два дня ушло на дорогу. Проехали города Турда, Коложвар и вот, наконец, впереди показались крыши Бестерце.

Бабушка Кэйтарина говорила Ханге, что у нее тоже есть большой дом в этом городе, но имение графа Ласло находилось на некотором расстоянии от самого Бестерце. На развилке, дорога увела путников влево. Через несколько верст, показались строения деревень, а затем и самого дома. Это было каменное, одноэтажное здание, утопающее в зелени растущих вокруг деревьев. Проехав главные ворота, отряд направился по аллее. Стройными рядами по обеим сторонам дорожки стояли красивые, пушистые ели, образуя зеленый проход. Затем ели сменили аккуратно подстриженные кустарники. Перед зданием разместилась огромная клумба с цветами, дополняя своей красотой общую картину усадьбы.

Вдруг из дверей дома выскочил подросток и с восторженными криками бросился к спешившимся всадникам. Это был сын Михала – Лайош. Он подбежал к Ханге и по-детски, не обращая внимания на других, крепко обхватил руками ее талию, и прижался девушке. Ханга перецеловала его лицо и с улыбкой произнесла:

– Мой дорогой Лайош, как я рада тебя видеть.

– И я тебя, моя добрая Ханга.

Лайош протянул руку Гергею и по-взрослому пожал ее. Затем он приветливо кивнул всем гайдукам и, подражая взрослому, указал рукой на широкое крыльцо:

– Милостивые господа, в нашем доме рады гостям. Прошу всех пройти. Встревоженные возгласами Лайоша, на террасу стали выходить хозяева дома. Ханга, увидев среди них свою мать, крайне удивилась, но, не раздумывая бросилась к ней в объятия.

– Мама, мамочка, как ты здесь очутилась?! Я ведь совсем не ожидала увидеть тебя в Трансильвании.

– Михал в своем письме просил меня дождаться в их имении. Доченька, моя родная, да как я рада тебя видеть. Осунулась, похудела… – у Бианки навернулись слезы. Она еще раз крепко обняла дочь и поздоровалась с Гергеем.

– Здравствуй дорогой Герге! Спасибо тебе за дочь, я ведь понимаю, как вам всем было трудно и опасно. Она отвернулась, не в силах сдерживать слезы.

Кэйтарина рассаживала приезжих на стулья и послала слугу за Андором. Когда подросток показался в дверях, Ханга поднялась и пошла ему навстречу. Глотая слезы, она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Обняв Андора, она долго гладила его по голове, а затем спросила:

– Как тебе здесь?

– Хорошо, – ответил он сдержанно.

– Андор, я хотела тебе сказать… – Ханга выдержала паузу, – понимаешь, мой хороший…

– Ханга, я уже знаю о смерти мамы.

Девушка отстранила от себя Андора и удивленно спросила:

– Кто сообщил тебе об этом?

– Сюда прибыл гонец, он и рассказал о последних днях моей мамы.

Ханга, нежно обхватив голову мальчика, прижала к своей груди.

– Она была замечательным человеком, мужественной и смелой.

Ты должен гордиться, что у тебя была такая мать. Поверь мне, таких женщин очень мало. Помни всегда о ней, она тебя очень любила.

Андор понимающе кивнул.

Гайдуков увели мыться с дороги, а женщины сидели и обсуждали последние события. Ханга силилась заговорить о самом главном, и все время поглядывала на Этель. Она была крайне удивлена поведением графини. Почему она не задает свой главный вопрос: «Где граф Ласло? Ей что, совсем не интересна судьба ее мужа?» Кэйтарина и Этель в ответ тоже поглядывали на девушку, но не вопросительно, а как бы вкладывая во взгляд чувство ожидания. Как будто они ждали от нее начала рассказа. Ханга уже не могла больше себя сдерживать и, подняв высоко голову, решилась заговорить. Но в этот момент из дверей дома вышел мужчина, увидев его, Ханга ахнула и от удивления прикрыла рукой рот. Это был Берток. Он подошел к ошеломленной девушке и взяв ее руку, поцеловал.

– Берток?!! Откуда ты здесь?! Она обвела взглядом всех присутствовавших и, увидев на их лицах улыбки, еще больше удивилась. Но затем между ее бровей пролегла складка и она строго спросила:

– Чему вы все улыбаетесь?

– Милая Ханга, – Этель подошла и присела рядом, – у тебя очень чувствительная натура и нам не хотелось снова вводить тебя в крайнее смущение. Дело в том, что… – Этель не успела договорить, как Ханга резко поднялась, увидев выходящего на террасу мужчину.

– Михал! – резко выкрикнула она и бросилась на шею брата, – родной мой, а я уже не надеялась увидеть тебя живым.

– На этот раз, моя хорошая, мне снова удалось уйти от смерти.

Михал обнял Гергея и похлопав его по плечу с благодарностью произнес:

– Герге, спасибо тебе за сестру. Ты настоящий витязь, я очень горжусь тобой.

– Кроме всего, господин Михал, она моя любимая жена, – весело ответил Гергей.

– Михал, что случилось в пещере, где ты пропал? – обратилась к графу Ханга.

– Во первых Ханга, я с великим прискорбием сообщаю тебе о смерти Гиорджи. Когда турки сбросили с крыши донжона венгерский флаг, видимо нашему герою показалось это оскорбительным, и он принял свое решение. Недолго развивалось басурманское полотнище над нашей крепостью, Гиорджи подорвал здание вместе с собой. Честь и слава нашему Гиорджи! Вечная память!

Все поднялись, чтобы почтить молчанием подвиг мадьярского героя.

– После того, как я приказал вам покинуть пещеру, – продолжал Михал, – я увидел, как турки приближаются к главному входу. Дождавшись, когда они соберутся в галерее, я поджег шнур и пошел вглубь горы. Не предполагал я, что взрыв будет таким мощным, кроме входа завалило и часть прохода, ведущего к развилке. Благо, я успел отскочить вглубь маленькой пещеры и тем самым спасся. Я бы остался там навечно, если бы не мой друг Берток. Ведь догадался же, нашел меня. Откопали мы проход и покинули соляные копи. Конечно же, вас на месте не оказалось и нам пришлось добираться до Бестерце вдвоем.

Вот, благодаря другу, мы сейчас все вместе, – сказал с улыбкой Михал и обнял за плечи Бертока.

– Что будем делать, господин Михал, когда теперь нам удастся вернуться в крепость? – спросил Гергей.

– Я думаю Герге, что пока жить в замке нам не придется. Мы вернемся, чтобы отдать дань нашим друзьям, перезахороним Илону, поставим памятник погибшим героям, защищавшим нашу землю. Там похоронены наши предки, мои родители. Будем осваивать эту местность, пока нам есть, где жить. С местными дворянами я скоро пообщаюсь, встречусь с воеводой. Даст Бог, может скоро королева вернется в Трансильванию. Будем продолжать жить и накапливать силы для новой борьбы со своими врагами.

Михал подозвал к себе Лайоша и Андора и приобняв их, с гордостью произнес:

– Вот какие витязи у нас растут! Все, что мы совершили – это для них. Им жить дальше и освобождать нашу Родину от врагов. Будем вечно помнить о людях, которые ценой своей жизни, стремились к свободе и независимости нашей Венгрии и родной Трансильвании.

Июль 1552 года. Эрдей

От автора

Эту историю я услышал от своей мамы, когда мне было пять лет отроду. По мере моего взросления ее рассказы обрастали новыми подробностями.

В свое время мать услышала эту удивительную историю от своего отца Михаила. Трагично, именно так сложилась его жизнь. Во время первой мировой войны он воевал в составе Австро-венгерской армии против России. Попал в плен, его сослали в Сибирь, в село Кожевниково Томской области, где он и познакомился с моей бабушкой Аксинией. Семья у них была большая, семь детей, но выжили только три девочки, остальные дети умерли от болезней в раннем возрасте. Средняя из сестер, и была моя мама.

До войны с Германией огромная территория называлась Западно-Сибирским краем. В 1938 году мой дед Ашвани Михаил получил в Новосибирске разрешение вернуться на родину в Венгрию. До того, как попасть в плен, он проживал в городе Кечкемет и имел свою сапожную мастерскую. По пути из Новосибирска в апреле месяце он сильно простудился и по прибытии в Кожевниково слег. Семья продала дом, хозяйство и уже собиралась отбыть в Венгрию, как дед Михаил умер, так и не повидавшись со своими близкими мадьярскими родственниками.

Эту историю-легенду он услышал от отца, который в свою очередь от своего отца и так далее, пока жизнь не отмотала время назад и, не остановилось в начале 1500 года.

Прекрасная, полная тайн и загадок страна Трансильвания. В те далекие времена с 1438 года она обладала автономией и находилась в составе Венгерского королевства. Ею управлял воевода, (обычно венгерский магнат), происходивший, как правило, из числа секеев (этническая группа венгров) или саксов (немцы). Его войска охраняли южные рубежи государства. В феврале того же года был создан союз трех наций (мадьяры, саксы, секеи) по совместному управлению Трансильванией.

Крепко запал в моем сознании рассказ о Валашском князе Дракуле, которого люди «прославили» в легендах, как вампира. Но в его реальной жизни не было места вампиризму, он запомнился людям своими жестокими убийствами. В народе его прозвали Влад Цепеш, что означало «Сажающий на кол». Не осталась без внимания мрачная и кровавая история о графине Батори Эржебет, которая поразила меня в раннем возрасте, заставив содрогнуться от ее нечеловеческих поступков.

У каждого народа существуют свои легенды, предания, они переходят их уст в уста, перешагивая сквозь годы и столетия. Эта история запомнилась мне чистотой любви, вспыхнувшей в сердцах графа Михала и баронессы Этель, они умели терпеть и верить, меня восхитило их благородство, воспитание, храбрость и отвага.

Пусть сотни лет разделяют нас от событий в европейской стране, множество войн и катаклизмов, но красивый, запоминающийся рассказ не забывался с раннего детства.

Для общей истории нашей земли небольшой отрезок времени с 1510 по 1552 гг. – это миг, но очень важно, чтобы он не затерялся среди множества событий, произошедших в маленькой стране, под названием Трансильвания.

Оглавление

Часть 1. Сокровища графа Жомбора

  Пролог

  Глава 1.Осада замка

  Глава 2.Тайное письмо

  Глава 3. В пещерах горы «Барса»

  Глава 4. Встреча в «Орлином ущелье»

  Глава 5. След пропавшей невесты

  Глава 6. Вот оно – сокровище Жомбора!

  Глава 7. Графиня в плену

  Глава 8. Этель между жизнью и смертью

  Глава 9. Вице-визирь начинает действовать

  Глава 10. Долгожданная свадьба

  Глава 11. Перемирие

  Глава 12.Тайна Черного гайдука

  Глава 13.Что таилось в статуэтке Золотого орла?

  Глава 14.Тайна смерти графа Ласло Лайоша

  Глава 15. Поединок

  Глава 16.Подземные лабиринты Жомбора

  Глава 17.Сражение в тумане

  Глава 18. Ханга

  Глава 19. Хитрый план

  Глава 20. Битва в ущелье

Часть вторая. Тайна перстня с трезубцем

  Глава 21. Близнецы

  Глава 22. Признание

  Глава 23. Таинственный медальон

  Глава 24. По следу пропавшей Бианки

  Глава 25.Виконтесса де Шантуан

  Глава 26. Похищение Ханги

  Глава 27. Поединок с бароном Вадашем

  Глава 28. Гергей находит Хангу

  Глава 29. Долгожданная встреча

  Глава 30. Гибель отца Дьёрдя

  Глава 31. Прощание

  Глава 32. Штурм Железной руки

  Глава 33 Последнее сражение

  Эпилог

  От автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg