«Шепот ветра»

Легенда гласит, что в кровавом сражении на реке Литл-Бигхорн под командованием генерала Кастера[1] не выжил ни один белый. Это не совсем верно, один выживший все же был. Колонист-скаут по имени Бен Крейг в возрасте двадцати четырех лет. Вот его история.

Только благодаря острому обонянию скаут уловил его первым: слабый запах дыма от костра, который принес ветер прерий.

Он скакал во главе отряда, ярдов на двадцать опережая группу дозора из десяти кавалеристов. Следом за ними вдоль западного берега ручья Розбад двигалась основная колонна.

Даже не обернувшись, скаут вскинул правую руку и резко натянул поводья. Скакавшие позади сержант и девять солдат сделали то же самое. Скаут спешился, оставил лошадь мирно щипать свежую травку и побежал к низкому берегу между дорогой и ручьем. Потом распластался на земле и прополз оставшиеся до обрыва несколько ярдов. А затем, скрытый в высокой густой траве, осторожно приподнял голову и стал осматриваться.

Ну да, так и есть. Они устроили лагерь между склоном горы и берегом ручья. Лагерь маленький, не больше пяти жилищ, рассчитан на одну большую семью. Форма типи[2] указывала на принадлежность к северным шайеннам. Скаут хорошо в них разбирался. У сиу типи более высокие и узкие; шайенны предпочитают строить широкие в основании, приземистые, почти квадратной формы. Шкуры расписаны изображениями сцен удачной охоты, тоже весьма характерно для шайеннов.

Скаут прикинул и решил, что такой лагерь может вмещать от двадцати до двадцати пяти человек. Но половина мужчин сейчас отсутствует, ушли на охоту. Об этом можно судить по низкорослым индейским лошадкам: их всего семь, пасутся возле типи. Чтоб такой лагерь мог переехать с места на место, нужно, как минимум, двадцать лошадей, учитывая, что мужчины, женщины и дети не идут пешком, да еще перевозятся притороченные к седлам сборные типи, домашняя утварь, припасы, оружие и прочее.

Он услышал, как к нему, шурша травой, крадется сержант, и жестом дал понять, чтоб все остальные члены отряда оставались на месте. И вот рядом возник синий рукав униформы с тремя шевронами.

– Ну что там? – хриплым шепотом спросил сержант.

Было девять утра, но солнце уже палило немилосердно. Они проскакали без передышки часа три. Генералу Кастеру хотелось разбить свой лагерь как можно раньше. Но, несмотря на раннее время, скаут улавливал запах виски изо рта лежавшего рядом мужчины. Скверный виски военных времен, и запах у него был просто отвратительный, он перебивал аромат цветущей дикой сливы, вишни и мелкой вьющейся розы, которая в таком изобилии росла вдоль берегов ручья, что, собственно, и дало ему название.[3]

– Пять типи. Шайенны. В лагере только женщины и дети. А храбрецы отправились на охоту, по ту сторону ручья.

Сержант Брэддок не стал спрашивать, откуда скаут знает все это. Просто принял как должное. Харкнул, выплюнул струю коричневатой от табака слюны и оскалил в улыбке пожелтевшие зубы. Скаут отполз от обрыва и поднялся.

– Давайте оставим их в покое. Они не то, что мы ищем.

Но Брэддок не за тем провел долгие три года на Великих равнинах в составе 7-го кавалерийского полка. Редкие вылазки, мучительно долгая и скучная зима в форте Линкольн, где единственным развлечением были шашни с прачкой да случки с время от времени появляющимися там шлюхами. Он приехал сюда убивать индейцев и вовсе не хотел, чтоб ему отказывали в этом праве.

Бойня длилась минут пять, не больше. Десять всадников галопом слетели с обрыва и ворвались в лагерь. Скаут остался в седле и с высокого берега с отвращением наблюдал за тем, что там происходит.

Один из солдат, совсем еще молодой рекрут, так плохо держался в седле, что свалился с лошади. Зато остальные учинили жестокое и кровавое побоище. Они оставили кавалерийские шашки в форте Линкольн, а потому орудовали револьверами «кольт» и недавно полученным новым оружием – винтовками «Спрингфилд» 73-го калибра.

Заслышав топот копыт, несчастные скво побросали свои горшки и котелки и бросились за детьми, в надежде, что сумеют спастись вместе с ними. Но было уже слишком поздно, добежать до реки им не удалось. Всадники настигли их у самой кромки воды, потом вернулись в лагерь, где открыли стрельбу по всему, что движется. Когда все старики, женщины и дети были мертвы, солдаты спешились и обошли типи в поисках занимательных сувениров, которые можно было бы послать домой. Раздалось еще несколько выстрелов – видимо, в жилищах были обнаружены все еще живые дети.

Скаут проскакал отделявшие его от лагеря четыреста ярдов. Похоже, в нем не осталось ни единой живой души. Солдаты, посвечивая фонариками, продолжали обходить жилища индейцев. Один из них, совсем еще мальчик, новичок, выблевывал, свесившись с седла, свой завтрак из жесткой лепешки и бобов. Сержант Брэддок был доволен собой. Он одержал победу. Нашел где-то головной убор из перьев и приторочил его к седлу рядом с флягой, где по уставу полагалось держать только питьевую воду. Скаут насчитал четырнадцать трупов. Валялись, как сломанные куклы, там, где настигла их смерть. Кто-то из солдат предложил ему трофей, но он отрицательно помотал головой и повел лошадь к берегу ручья напоить чистой свежей водой.

Она лежала полускрытая тростниковыми зарослями, струйка ярко-красной крови стекала по обнаженной ноге. Пуля, выпущенная из ружья, попала в бедро, когда она бежала к реке. Он мог бы отвернуться, сделать вид, что не заметил ее, и поскакать обратно, к пылающим типи, но не успел. Брэддок проследил за направлением его взгляда и тут же примчался.

– Чего нашел, парень? Ты смотри-ка, еще одна гадючка, и все еще жива!

Он вытащил из кобуры «кольт» и прицелился. Девушка смотрела на них пустым от ужаса взглядом. Но тут скаут перехватил руку ирландца, теперь дуло револьвера смотрело вверх. Грубая, красная от виски физиономия Брэддока потемнела от ярости.

– Оставь ее в живых, она может что-то знать, – сказал скаут.

Это был единственный выход. Брэддок призадумался, потом кинул:

– Дело говоришь, парень. Отвезем ее генералу, вот будет для него подарочек.

Он сунул револьвер в кобуру и вернулся к своим, посмотреть, чем они там занимаются. Скаут соскочил с лошади и шагнул в заросли, оказать помощь девушке. К счастью для нее, рана оказалась не опасной, чистой. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, настигла ее на бегу и насквозь прошила мышечную ткань бедра. Он увидел входное и выходное отверстия, оба маленькие, круглые. Скаут снял шейный платок, намочил его в ручье, промыл рану чистой холодной водой и сделал плотную повязку, чтобы остановить кровотечение.

Только покончив со всем этим, он смог как следует разглядеть девушку. Та тоже не сводила с него глаз. На шею и спину спадает грива волос, блестящих и черных, как вороново крыло. Широко расставленные темные глаза затуманены страхом и болью. Далеко не все индейские скво красивы, на взгляд белого мужчины, но среди всех племен самыми красивыми считаются женщины шайеннов. И эта девушка, беспомощно лежавшая в тростниковых зарослях, совсем еще молоденькая, лет шестнадцати, отличалась поразительной, почти неземной красотой. Скауту было двадцать четыре, воспитанный на Библии, он еще не познал женщины в том смысле, как об этом сказано в Ветхом Завете. Он вдруг почувствовал, как быстро и глухо забилось у него сердце, и смущенно отвел взгляд. Потом поднял девушку, перекинул через плечо и понес в разоренный лагерь.

– Давай ее на лошадь! – крикнул ему сержант.

И отпил очередной глоток из фляги. Но скаут покачал головой.

– Волокуша, – сказал он, – иначе она умрет.

На земле, возле превращенных в дымящийся пепел типи, лежало несколько волокуш. Каждая состояла из двух длинных упругих шестов, перекрещивающихся под острым углом, и поперечины. Верхний конец крепился к луке седла, а свободные концы волочились по земле; посреди, между шестами, была натянута буйволиная шкура, на которой и перевозилась кладь. Везти раненого или больного человека на волокуше намного удобнее, чем на телеге или в повозке, которыми пользовались белые, в них немилосердно трясло.

Скаут заарканил одну из низкорослых индейских лошадок. В лагере их осталось всего две. Четыре, как только началась стрельба, умчались неведомо куда. Лошадка отчаянно брыкалась. Она учуяла запах белого человека, а этот запах всегда приводил индейских пони в состояние, близкое к бешенству. Кстати, наблюдалось и обратное: лошади, входившие в кавалерию США, становились практически неуправляемыми, стоило им зачуять запах индейцев с Великих равнин.

Скаут, крепко обняв лошадку за шею, нежно подул ей в ноздри, и постепенно животное успокоилось. Десять минут спустя волокуша была закреплена на луке седла, завернутую в одеяло индейскую девушку уложили на буйволиную шкуру. И дозорный отряд вновь двинулся в путь искать генерала Кастора и свой 7-й кавалерийский полк. Случилось все это 24 июня памятного 1876 года.

Летние кампании, связанные с покорением и завоеванием Великих равнин южной Монтаны, начались несколько лет тому назад. И вот наконец в Южной Дакоте, в священных горах Блэк-Хиллз, нашли золото, и туда потоком устремились старатели. Но к тому времени земли в районе Блэк-Хиллз уже были отданы в бессрочное пользование индейцам племени сиу. Индейцы восприняли это как предательство и ответили вылазками и жестокими нападениями на старателей и караваны белых.

Белые реагировали с не меньшей яростью; гнева подбавляли слухи о чудовищной жестокости и варварстве индейцев, зачастую ложные или изрядно преувеличенные; и вот чаша терпения переполнилась, и белые общины начали засыпать Вашингтон жалобами. Правительство ответило временной приостановкой действия договора Ларами и издало распоряжение, согласно которому равнинные индейцы загонялись в резервации, то есть небольшой участок земли все же отдали в их распоряжение. Но то был жалкий клочок, а условия существования в резервациях – просто невыносимыми. Резервации располагались на территориях Северной и Южной Дакоты.

Но Вашингтон подумывал также о создании блока так называемых территорий без уступки прав. То были места традиционной охоты сиу, все еще очень богатые дичью, где во множестве паслись стада бизонов и оленей. Восточную границу блока отмечала вертикальная линия вдоль западных периметров Северной и Южной Дакоты. Западной ее границей стала чисто условная линия, проведенная с севера на юг и далее на 145 миль к западу. Линия, которой индейцы никогда не видели и не могли себе вообразить. На севере эти территории были ограничены рекой Йелоустон, протекающей через земли Монтаны и далее – в обе Дакоты; на юге – рекой Норт-Платт в штате Вайоминг. Именно там сначала и разрешили охотиться индейцам. Но продвижение белых на запад продолжалось.

В 1875 году сиу начали убегать из резерваций Дакоты и тоже направлялись к западу, туда, где была разрешена охота. Позже, в тот же год, Бюро по делам индейцев определило им срок: все они должны были вернуться в резервации к 1 января 1976 года.

Но сиу и их союзники не приняли этого ультиматума, попросту проигнорировали его. Надо сказать, что большинство из них вообще о нем не слышали. И они продолжали охотиться. И когда на смену зиме пришла весна, занялись главным своим промыслом, добычей бизонов, оленей и антилоп, водившихся здесь во множестве. В начале весны бюро передало управление этим стихийным процессом армии. Военным была поставлена четкая задача; искать индейцев, брать их в окружение и отправлять в резервации в Дакоте. Но армия не знала двух вещей: сколько именно индейцев сбежало из резерваций и где они находятся? А по первому вопросу вообще была введена в заблуждение. Резервации управлялись специальными агентами, которые все до одного были белыми, и среди них попадалось много нечистых на руку людей.

Из Вашингтона они получали гуманитарную помощь: скот, зерно, муку, одеяла и деньги. Все это следовало распределять среди подопечных. Но они обманывали и грабили индейцев, женщины и дети начали голодать. Это еще больше подстегивало сиу к возвращению на равнины, где можно было охотиться.

У агентов была еще одна причина лгать. Стоило им заявить, что резервация заполнена на все сто процентов, и они получали соответственную гуманитарную помощь, тоже на все сто процентов. А потому они занимались приписками и извлекали для себя немалую материальную выгоду. Весной 1876 года агенты сообщили военным, что в резервациях недостает лишь жалкой горстки сбежавших индейских воинов. Они лгали. Сбежавших были многие тысячи, и все они направлялись на запад, через границу, охотиться на территориях без уступки прав.

А что касается того, где именно они находились, то найти их можно было лишь одним способом. На поиски в южную Монтану отправили войска. Всего три колонны, смешанные, состоявшие из пехоты и кавалерии.

Из форта Линкольн в северную Дакоту отправился генерал Алфред Терри, ему предстояло двигаться на запад, вдоль реки Йелоустон, к северным границам охотничьих территорий. Из форта Шо в Монтане вывел свои отряды генерал Джон Гиббон, он направился на юг, к форту Эллис. Затем должен был свернуть к востоку и тоже двигаться вдоль реки Йелоустон до тех пор, пока не встретится с колонной Терри.

И наконец, из форта Феттермен, что находился к югу от Вайоминга, выдвинулся генерал Джордж Крук со своими людьми. Они двигались на север, затем должны были переправиться через ручей Крейзи-Вумен, потом – через реку Танг и держать направление на долину Бигхорн, где предполагалась встреча с двумя другими колоннами. По расчетам военных, одна из этих колонн и должна была обнаружить основные скопления сиу. Все они отправились в поход в марте.

В начале июня Гиббон и Терри встретились в том месте, где река Танг впадает в Йелоустон. Ни единого воина в головном уборе из перьев им обнаружить не удалось. Единственное, что они знали, так это то, что индейцы находятся где-то к югу от них. И вот генералы договорились, что Терри двинется отсюда к западу, а Гиббон будет идти следом. Так они и сделали.

20 июня эта объединенная колонна достигла места, где Розбад впадает в Йелоустон. Здесь было решено, что если индейцы находятся где-то выше по течению, то приданный Терри 7-й кавалерийский полк, сопровождавший его на всем пути от форта Линкольн, должен отделиться и направиться к истоку Розбад. Кастер может найти индейцев там. И там же встретиться с генералом Круком.

Однако никто из них не знал, что 17 июня Крук наткнулся на крупные силы индейцев, состоявшие из сиу и шайеннов, и его колонну изрядно потрепали. И ему оставалось лишь развернуться и отправиться назад, к югу. Никаких гонцов на север, чтоб предупредить своих, он не посылал, а потому Терри с Гиббоном не знали и не ведали, что теперь поддержки с юга ждать нечего. И продолжали свой путь.

На четвертый день форсированного марша через долину Розбад один из дозорных отрядов вернулся с сообщением об одержанной ими победе над маленьким лагерем шайеннов и с одной пленной скво.

Генерал Джордж Армстронг Кастер гордо скакал во главе своей колонны. Он торопился. Ему вовсе не хотелось останавливать продвижение ради какой-то пленницы. Он кивком поблагодарил сержанта Брэддока и приказал ему доложить начальнику своего подразделения. Информация, если таковую вообще удастся получить от этой скво, может подождать и до вечера, пока они не разобьют лагерь.

Весь остаток дня пленная девушка оставалась на волокушах. Скаут привязал индейскую лошадку к одному из фургонов, что двигался в составе колонны. И вот она, туго натягивая поводья, послушно трусила следом, таща за собой волокуши. А скаут на всякий случай оставался поблизости. Он не слишком долго пробыл в составе 7-го кавалерийского, но этого времени вполне хватило на то, чтоб составить о солдатах свое мнение. Ему крайне не нравилось то, чем они занимались. Не нравился и командир, грубый пьяница-сержант, а что касалось генерала Кастора, так его он прозвал про себя хвастливым ослом. Впрочем, он держал это мнение при себе. Звали скаута Бен Крейг.

Отец его, Джон Нокс Крейг, был иммигрантом из Шотландии, лишившимся собственной маленькой фермы из-за алчности лендлорда. В начале 1840-х трудолюбивому и честному фермеру пришлось уехать в Соединенные Штаты, другого выхода он просто не видел. Там, на востоке, он повстречался с девушкой из шотландской пресвитерианской семьи и вскоре женился на ней. И пара в поисках работы и пристанища двинулась на запад. К 1850 году они достигли южной Монтаны, там Джон Крейг решил попытать счастья и стал золотоискателем. Прииски находились у подножия Прайор-Рэндж.

В те дни он был одним из первых. Жизнь была трудной и нищей, зимы выдавались суровые, холод в их маленькой хижине возле лесного ручья стоял порой просто невыносимый. Зато летом их окружала почти идиллическая красота. Девственные леса кишели дичью, серебристая форель выпрыгивала из ручьев и рек, прерии покрывал ковер диких цветов. В 1852-м Дженни Крейг родила ему первого и единственного сына. Два года спустя у них родилась дочь, но малышка умерла еще в младенчестве.

Бену Крейгу было десять, когда обоих его родителей убили напавшие на поселок воинственные индейцы племени крау.[4] Десять дней спустя траппер по фамилии Дональдсон, охотившийся в горах, случайно наткнулся на мальчика, голодного и горюющего возле пепелища, оставшегося на месте сгоревшей хижины. Они вместе похоронили Джона и Дженни Крейг на берегу ручья и поставили над могилами два деревянных креста. Удалось ли Крейгу-старшему накопить за все время хотя бы небольшой мешочек золотых крупинок, так и осталось неизвестным. Но если жестокие «вороны» и нашли в хижине порошок желтого цвета, то наверняка выбросили, приняв его за речной песок.

Дональдсон был опытным старым охотником, долгие годы провел в горах. Ставил ловушки и добывал волка, бобра, охотился также на медведей и лис. И каждый год сдавал шкурки в ближайшей фактории. Из жалости к сироте старый холостяк взял мальчика с собой и воспитывал как родного сына.

Образованием Бена занималась мать, и под ее руководством он успел ознакомиться всего лишь с одной книгой. Это была Библия, и мама читала Бену длинные отрывки из нее. И хотя сам он так и не научился толком писать и читать, мысли, высказанные в этой великой книге, запомнились и глубоко запали в душу. Отец учил его искать и промывать золото в лотке, но именно Дональдсон обучил всем премудростям жизни в дикой природе. Теперь Бен различал птиц по пению, знал, как называется каждая из них, умел выследить зверя по следу, научился держаться в седле и стрелять без промаха.

На охоте он познакомился с другими трапперами, индейцами из племени шайеннов, они, как и Дональдсон, тоже сдавали шкурки в факторию. И он узнал обычаи индейцев и их язык.

За два года до начала летней кампании 1876 года старик-охотник ушел в мир иной. Промахнулся, целясь в матерого бурого медведя, и обезумевший от ярости зверь задрал его до смерти. Бен похоронил своего приемного отца возле хижины в лесу, затем взял из нее все самое необходимое, а хижину сжег.

Старик Дональдсон всегда говорил: «Когда я уйду, малыш, бери все что хочешь. Все здесь твое». И он взял острый, как бритва, нож в кожаных ножнах, расписанных в шайеннской манере, охотничье ружье «шарпс» 1852 года выпуска в кожаном чехле. Взял также двух лошадей, седла, одеяла, запас вяленого мяса и муки. Больше ему и не нужно было. А потом спустился с гор в долину и поскакал на север, к форту Эллис.

Там он какое-то время охотился, объезжал диких лошадей, когда в апреле 1876 года в форт прибыл генерал Гиббон. Генерал набирал скаутов, знавших земли к югу от Йелоустона. Оплата была вполне приличной, и Бен Крейг согласился.

Вместе с колонной добрался он до истоков реки Танг, где состоялась встреча с генералом Терри; вместе с остальными поскакал уже в объединенной колонне назад, пока они вновь не вернулись к истокам реки Розбад. Здесь 7-му кавалерийскому полку под командованием генерала Кастера было приказано идти к югу, вверх по течению, и еще – найти людей, которые могли бы объясняться по-шайеннски.

У Кастера уже было два толмача из скаутов, владевших языком сиу. Один из них был чернокожим кавалеристом по имени Исайя Дормен, ему довелось жить в племени сиу. Другой, командир скаутов Митч Бойер, был полукровкой, полуфранцузом, полуиндейцем сиу. Но хотя шайенны всегда считались ближайшими родственниками и традиционными союзниками сиу, говорили они на совершенно разных языках. Крейг поднял руку, его тут же отвели к генералу Кастеру, который приказал ему присоединиться к 7-му кавалерийскому.

Гиббон также предложил Кастеру три дополнительных кавалерийских отряда под командованием майора Брисбина, но тот отказался. Терри предложил ему пулеметы Гэтлинга,[5] но он отказался и от них. В состав выступившего от Розбад 7-го кавалерийского полка входили двенадцать рот, шесть белых скаутов, свыше тридцати скаутов индейцев, караван из фургонов и трое гражданских – в общей сложности 675 человек. В колонну входили также коновалы, кузнецы и погонщики мулов.

Кастер оставил свой полковой оркестр с Терри, а потому выступила колонна не под звуки его любимого военного марша, но под звонкое бряцание чайников, котелков, кастрюль и прочей утвари, гроздьями свисавшей с бортов фургонов. И Крейг то и дело задавался вопросом: каких таких индейцев генерал надеялся захватить врасплох? Шум, который поднимала колонна, пыль, взлетавшая из-под трех тысяч копыт, – все это можно было заслышать и завидеть за многие мили.

На протяжении тех двух недель, что они шли от Танг до ручья Розбад, Крейг имел возможность вдоволь наглядеться на знаменитый 7-й кавалерийский и его командира. И чем больше он видел и замечал, тем тоскливей становилось у него на сердце. Оставалось лишь надеяться, что они не столкнутся лицом к лицу с большим отрядом сиу и шайеннов, готовых драться не на жизнь, а на смерть. Но он опасался, что такое вполне может случиться.

Весь день колонна двигалась к югу, вдоль ручья Розбад, но ни одного индейца на этом пути они не видели. Однако время от времени ветер, дующий с востока, от прерий, заставлял лошадей нервничать, брыкаться, даже вставать на дыбы, и Крейг был уверен, что они зачуяли в этом ветре запах опасности. Сожженный лагерь не может долго оставаться незамеченным. Столб дыма, поднимающийся над прериями, виден за многие мили. Так что застать кого-либо врасплох не получится.

Ближе к вечеру, около четырех, генерал Кастер приказал колонне остановиться и разбить лагерь. Солнце уже начало клониться к далеким и невидным отсюда Скалистым горам. Палатки для офицеров поставили быстро. Кастер со своими приближенными предпочитал палатку-лазарет, самую просторную и удобную. Расставили складные столы и стулья, лошадей повели к ручью напиться, начали разводить костры и готовить еду.

Шайеннская девушка молча лежала на волокуше и смотрела в темнеющее небо. Она готовилась умереть. Крейг наполнил котелок свежей водой из ручья и принес ей. Она смотрела на него огромными темными глазами.

– Пей, – сказал он по-шайеннски.

И поднес котелок с прохладной водой к губам. Губы разомкнулись. Она отпила глоток. Он поставил котелок рядом.

Когда сумерки сгустились, из второй роты прискакал гонец, он искал Бена Крейга.

Нашел и тут же умчался назад, докладывать. Минут десять спустя появился капитан Эктон. Его сопровождали сержант Брэддок, капрал и два солдата. Все они спешились и столпились вокруг волокуши.

Все скауты, приписанные к 7-му кавалерийскому полку, среди которых было шестеро белых, несколько крау и человек тридцать или около того арикара, образовывали довольно дружную и сплоченную группу с общими интересами. О местной жизни и обычаях они знали не понаслышке.

Вечерами, собравшись вокруг костров, они вели долгие беседы. Обсуждали офицеров, начиная с генерала Кастера и кончая командирами рот. Крейг был удивлен, насколько непопулярен генерал среди своих подчиненных. Его младшего брата, Тома Кастера, командующего третьей ротой, любили куда как больше, но самым ненавистным среди всех был капитан Эктон. Крейг разделял эти антипатии. Эктон был выходцем из богатой семьи, что жила на востоке, и стал военным уже после Гражданской войны. Типичный карьерист, он вот уже на протяжении десяти лет был тенью генерала Кастера. Тощий, с узким жестоким лицом и злобно поджатыми губами, он производил самое неприятное впечатление.

– Так, стало быть, сержант, – сказал Эктон, – это и есть ваша пленница? Давайте выясним, что она знает. Кажется, это вы говорите на языке этих дикарей? – обратился он к Крейгу. Скаут кивнул. – Пусть скажет, кто она такая, к какой группе принадлежит. И где находятся основные силы сиу. Валяйте, спрашивайте прямо сейчас!

Крейг склонился над девушкой. И заговорил на шайеннском, используя не только слова, но и жесты, ибо у равнинных индейцев словарный запас был ограниченным, и, чтоб смысл сказанного стал ясным, надо было подкреплять фразы жестикулированием.

– Скажи мне свое имя, девушка. Тебе не причинят вреда.

– Я зовусь Ветер, Который Говорит Тихо, – ответила она.

Военные стояли вокруг и слушали. Они не понимали ни слова, следили лишь за жестами девушки и скаута. Наконец Крейг поднялся:

– Она сказала, что звать ее Шепот Ветра, капитан. Она из северных шайеннов. Семья ее принадлежит к роду Высокого Лося. Именно их хижины сержант приказал стереть с лица земли сегодня утром. В деревне было десять мужчин, и все они, в том числе и ее отец, отправились охотиться на оленей и антилоп к востоку от Розбад.

– Ну а где сконцентрированы племена сиу?

– Она говорит, что не видела никаких сиу. Ее семья пришла с юга, из-за реки Танг. С ними были и другие шайенны, но неделю тому назад они расстались. Каждый пошел своей дорогой. Высокий Лось предпочитает охотиться один.

Капитан Эктон взглянул на перебинтованное бедро девушки, потом наклонился и сильно сдавил ее ногу пальцами. Девушка скрипнула зубами от боли, но не проронила ни стона.

– Это ее маленько взбодрит, – сказал Эктон.

Сержант заржал. Крейг взял капитана за запястье и отвел его руку.

– Не поможет, капитан, – заметил он. – Она рассказала мне все, что знает. И если сиу нет на севере, откуда мы пришли, и нет на юге и на востоке, они могут быть только на западе. Так и передайте генералу.

Капитан Эктон выдернул руку с таким брезгливым видом, точно скаут был заразным. Затем выпрямился, достал из кармашка серебряные часы и глянул на циферблат.

– Генерал сейчас ужинает, – сказал он. – Я должен идти. – Похоже, он потерял всякий интерес к плененной девушке. – Сержант, когда совсем стемнеет, отведете ее в прерии и прикончите там.

– А вы не будете против, если мы прежде маленько позабавимся с этой шлюхой? – спросил сержант Брэддок.

Мужчины одобрительно рассмеялись. Капитан Эктон взлетел в седло.

– Если честно, сержант, мне плевать, чем вы там будете с ней заниматься.

И с этими словами он ускакал к палатке генерала Кастера, расположенной в самом начале лагеря. Остальные последовали его примеру. Сержант Брэддок наклонился к Крейгу и заметил с грязным смешком:

– Береги ее, парень. Мы еще вернемся.

Крейг побрел к ближайшему фургону полевой кухни, взял тарелку с солониной, кукурузными лепешками и бобами, нашел короб из-под амуниции, уселся на него и стал есть. И тут ему вспомнилась мать, как пятнадцать лет тому назад она сидела и читала ему из Библии в сумеречном свете одинокой свечи. Вспомнил он и об отце, терпеливо промывающем лоток за лотком в надежде отыскать хотя бы крупинку золота. А потом он подумал о старике Дональдсоне, который всего лишь раз наказал его. Снял ремень и выпорол как следует за то что он, Крейг, жестоко обращался с попавшим в ловушку зверем.

Незадолго до восьми, когда над лагерем сгустилась тьма, он поднялся, вернул тарелку и ложку в фургон и подошел к волокуше. Девушке он ничего не сказал. Просто отвязал два шеста от луки седла и опустил их на землю.

А потом поднял девушку с земли и взвалил на спину лошади. И, сунув в руки поводья, указал в сторону прерий.

– Скачи! – сказал он.

Секунду-другую она молча смотрела на него. Тогда он сильно шлепнул лошадь по крупу, и та рванула вперед. Еще несколько секунд спустя они растворились во тьме, и лошадь, и девушка. Он знал, что эта выносливая низкорослая лошадка не подведет, найдет дорогу в просторах прерий и вывезет ее к своим, еще издалека учуяв знакомый запах. За всем происходящим наблюдали с расстояния футов пятидесяти несколько скаутов арикара.

Солдаты явились за ней в девять и были просто вне себя от ярости. Крейга держали двое солдат, а сержант Брэддок нещадно избивал его. Когда скаут потерял сознание и осел на землю, они подхватили его и поволокли в лагерь к генералу Кастеру. Тот сидел за столом перед палаткой, в свете нескольких масляных ламп и окружении самых близких офицеров.

Джордж Армстронг Кастер всегда был загадкой. В этом человеке самым непостижимым образом соединялись добро и зло, светлые и темные стороны души.

К светлым сторонам относились веселость, готовность посмеяться над самой незамысловатой шуткой, общительность, умение быть приятным в любой компании. К тому же он обладал неисчерпаемой энергией и выносливостью, жаждой знаний и стремлением участвовать в самых невообразимых проектах. Так даже во время военной кампании он отдал приказ отлавливать в прериях диких животных и отправлял их на восток, в зоопарки, всерьез увлекался также таксидермией. И, несмотря на частые походы, был всегда верен своей жене Элизабет, которую просто боготворил.

В молодости он много пил, но теперь превратился в трезвенника, отказывался даже от бокала вина за обедом. Сам никогда не ругался и не терпел, чтобы в его присутствии произносились бранные слова или непристойности.

Четырнадцать лет тому назад, еще во время Гражданской войны, он проявил такие отчаянные мужество и отвагу, продемонстрировав полное отсутствие страха, что очень быстро прошел путь от лейтенанта до генерал-майора. А потом, сколь ни покажется это парадоксальным, попросил понизить его до звания подполковника, лишь бы остаться командовать маленькой армией уже в послевоенное время. Он вел своих людей в самую гущу огня, но его ни разу не задела ни одна вражеская пуля. Он был героем для миллионов гражданских, но при этом не пользовался любовью и доверием со стороны даже самых приближенных к нему военных.

А все потому, что он был злопамятен и мстителен и никому никогда не прощал ни малейшей обиды или промаха. Сам ни разу не получив даже царапины, он в этой войне умудрился потерять больше солдат и офицеров убитыми и ранеными, чем любой другой командующий кавалерийским полком. Он не жалел своих людей и проявлял в боях безрассудство. Солдаты, как известно, не очень-то жалуют командиров, которые посылают их на верную смерть.

Во время войны с индейцами он ввел в полку телесные наказания, а потому и дезертиров у него было намного больше, чем у других командиров. 7-й кавалерийский таял просто на глазах, так как по ночам дезертиры, их еще называли «дроздами», бежали из полка чуть ли не толпами. И полк нуждался в постоянном пополнении рекрутами, но генерал проявлял мало интереса к их обучению и тренировкам, а потому умелых и опытных кавалеристов из них не получалось. Несмотря на долгие осень и зиму, проведенные в форте Линкольн, в июне 1876 года 7-й кавалерийский представлял собой довольно жалкое зрелище.

Кастеру также было свойственно огромное личное тщеславие, он обожал читать газеты с восхваляющими его статьями, если таковые удавалось раздобыть. Неординарная внешность тоже добавляла ему популярности: он носил желто-коричневый костюм из бычьей кожи и прическу из длинных темно-рыжих кудрей – так, во всяком случае, описывал генерала Марк Келлог, журналист, сопровождавший полк в походе.

И еще ему, как командиру, были присущи два весьма существенных недостатка, которые могли в любое время привести к гибели как его самого, так и его солдат. Во-первых, он постоянно недооценивал противника. Он пользовался репутацией великого борца с индейцами и верил в это заблуждение. Но истина состояла в том, что восемь лет тому назад, на реке Вашита в Канзасе, он стер с лица земли деревню шайеннов вместе с вождем по прозвищу Черный Котелок. Просто окружил спящих индейцев ночью и перерезал почти всех поголовно – и мужчин, и женщин, и детей. Недавно шайенны подписали новый мирный договор с белыми, и генералу казалось, что он теперь в безопасности.

Позже ему довелось участвовать в четырех мелких схватках с индейцами. Причем потери во всех он понес немалые. По сравнению с кровопролитными сражениями Гражданской войны эти стычки вряд ли заслуживали упоминания. Однако читателям на востоке страшно хотелось чего-нибудь героического. И уж тут на славу постарались журналисты: расписывали жестокость индейских воинов, называли их дикарями и сущими демонами. Был даже издан сборник газетных статей, превозносивших генерала до небес, а чуть позже – и его собственная книга под названием «Моя жизнь на Великих равнинах», что опять же немало посодействовало росту его популярности.

Второй недостаток заключался в том, что генерал Кастер никогда никого не слушал. В отряде на марше с ним шли опытные скауты, но он игнорировал одно их предупреждение за другим. Вот каков был человек, перед которым избитый Бен Крейг предстал вечером 24 июня.

Сержант Брэддок объяснил, что случилось, добавив, что предательству скаута были свидетели. Кастер, окруженный шестью офицерами, не сводил глаз с представшего перед ним мужчины. Он видел молодого человека, лет на двенадцать моложе его самого, высокого, почти шести футов росту, в костюме из бычьей кожи, с вьющимися каштановыми волосами на груди и пронзительно-синими глазами. Белый, даже не полукровка, как большинство здешних скаутов, но при этом на ногах мягкие кожаные мокасины, а не кавалерийские сапоги. А в косичку, свисающую с затылка, воткнуто бело-серое орлиное перо.

– Это очень серьезное обвинение, – заметил Кастер, когда Брэддок закончил. – Это правда?

– Да, генерал.

– И почему же вы так поступили?

Крейг рассказал о допросе, которому подверглась девушка, и о том, что собирались сделать с ней солдаты ночью. Кастер нахмурился и смотрел неодобрительно.

– Я такого в своем полку не потерплю, пусть даже речь идет о скво! – грозно рявкнул он. – Это правда, сержант?

Тут вмешался капитан Эктон, до этого стоявший за спиной у генерала. Говорил он очень гладко и убедительно. Сказал, что лично допрашивал пленницу. Что допрос был чисто словесным и велся через переводчика. Что никакого вреда или боли девушке причинено не было. И что, уходя, он будто бы распорядился не трогать ее, даже приставить к пленной охрану, чтобы наутро ее мог лично допросить сам генерал. А уж потом принять решение, что делать с ней дальше.

– Думаю, мой сержант может это подтвердить, – сказал он в конце.

– Да, сэр! В точности так оно и было, – рявкнул Брэддок.

– Что ж, – кивнул Кастер, – обвинение можно считать доказанным. Арестовать его и держать под стражей до суда. Пошлите за офицером военной полиции. Вы, Крейг, обвиняетесь в том, что дали девчонке убежать, и теперь она может предупредить наших врагов. Это предательство, и трибунал может приговорить вас к смертной казни.

– Она отправилась не на запад, – сказал Крейг. – Она поскакала на восток, чтоб найти свою семью, если, конечно, кто-то из них остался в живых.

– И все равно, это ничуть не помешает ей предупредить наших врагов, – сердито возразил генерал.

– Им и без того известно, где мы находимся, генерал.

– С чего это вы взяли?

– Да с того, что они шли за нами весь день.

Минут десять у палатки царила напряженная тишина. Явился офицер военной полиции, крупный, грубовато-добродушный ветеран по фамилии Льюис.

– Займитесь этим человеком, сержант. Поместите его под арест. И чтоб глаз с него не сводить! Завтра на рассвете состоится трибунал. Приговор будет вынесен и приведен в исполнение прямо на месте. Все!

– Но завтра воскресенье, день господень, – сказал Крейг.

Кастер призадумался.

– Вы правы. Грех вешать человека в воскресенье. Отложим казнь до понедельника.

Рядом с генералом стоял его адъютант, капитан Уильям Кук, канадец по происхождению, и добросовестно записывал каждое слово Кастера. Он уже начал даже прикидывать примерный план судебной процедуры. Позже эти бумаги будут найдены в его седельной сумке.

Тут вдруг к палатке подскакал один из скаутов, Боб Джексон. Вместе с ним были три скаута индейца из племени арикара и один крау. Они вышли в дозор на закате и только что вернулись. Джексон был наполовину белым, наполовину индейцем. Его сообщение заставило Кастера возбужденно вскочить на ноги.

Незадолго до захода солнца скаутам Джексона удалось обнаружить следы большого лагеря в прериях. О том, что он там находился, свидетельствовали округлые вмятины в земле, в местах, где стояли типи. Судя по следам, индейцы направились на запад, подальше от долины Розбад.

Кастер возбудился по двум причинам. Генерал Терри приказал идти вдоль русла ручья Розбад и одновременно предоставлял право действовать по собственному усмотрению, если вдруг поступит свежая информация. И она поступила. Теперь Кастер должен был самостоятельно выбрать стратегию и тактику, а если придется, то и план боя, не следуя чьим-либо приказам. Но еще сильней возбуждала вторая причина: похоже, им наконец удалось напасть на след основных сил сиу. В двадцати милях к западу, в соседней долине, протекала другая река, под названием Литл-Бигхорн. Она впадала в Бигхорн, а затем – в реку Йелоустон.

Через два-три дня объединенные силы под командованием Гиббона и Терри должны были достичь этого места и повернуть к югу, вниз по течению Бигхорн. И тогда сиу окажутся в западне, и они их просто раздавят.

– Свернуть лагерь! – прокричал Кастер, и его офицеры разбежались по вверенным им соединениям. – Выступаем сегодня, будем идти всю ночь. – Он обернулся к сержанту военной полиции: – Глаз с арестованного не спускать, сержант Льюис! Привяжите его лошадь к своей. И следуйте прямо за мной. Пусть сам увидит, что произойдет теперь с его друзьями.

Они шли всю ночь. Продвижение затрудняла пересеченная местность, особенно на выходе из долины, там дорога почти все время поднималась в гору. Люди и лошади начали уставать. У водораздела, в высшей точке между двумя долинами, они оказались перед самым рассветом в воскресенье 25 июня. Тьма стояла, хоть выколи глаз, зато над головой ярко сверкали звезды. Миновав водораздел, они наткнулись на маленький ручеек. Митч Бойер узнал в нем истоки ручья Денс-Эшвуд. Воды его стремились на запад, вниз по склону горы, чтобы уже позже, в долине, соединиться с водами Бигхорна. Колонна двинулась вдоль ручья.

Незадолго до рассвета Кастер приказал всем остановиться, но распоряжения разбить лагерь не давал. Усталые люди повалились на землю в надежде прихватить хоть пару часов сна.

Крейг и охраняющий его сержант Льюис скакали примерно ярдах в пятидесяти позади Кастера, составляя тем самым как бы часть авангарда. Крейг сидел верхом на своей лошади, но ружье «шарпс» и нож у него отобрал сержант Льюис. Ноги Крейга были связаны ремнями из сыромятной кожи и привязаны к подпруге седла. Руки связаны за спиной.

Перед рассветом Льюис, будучи человеком хоть и грубоватым, но не лишенным сострадания, развязал Крейгу ноги и позволил спешиться. Руки арестованного оставались связанными, но Льюис сам напоил его водой из фляги. Наступающий день снова обещал быть жарким.

Именно в этот момент Кастер принял первое свое ошибочное решение в тот день. Призвал своего заместителя капитана Фредерика Бентина и приказал ему, взяв три роты, немедленно отправиться к югу и проверить, нет ли там индейцев. Находясь на расстоянии всего нескольких ярдов, Крейг отчетливо слышал, как возражал командиру Бентин, самый опытный и профессиональный вояка в полку. Если впереди, на берегах ручья Бигхорн, их поджидают большие силы противника, то какой же смысл распылять свои силы?

– Приказ ясен? Выполняйте! – гаркнул генерал Кастер и отвернулся.

Бентин пожал плечами, ему ничего не оставалось, как повиноваться. И вот из шестисот бойцов, входивших в колонну Кастера, сто пятьдесят ускакали прочь и затерялись где-то между бесконечных холмов и долин этой дикой местности. То была совершенно сумасбродная затея.

Крейгу и сержанту Льюису так и не довелось узнать о том, что после нескольких часов бесплодных скитаний Бентин со своими вконец измотанными людьми и лошадьми вернулся в долину, но было уже слишком поздно, и никому помочь они уже не могли. Впрочем, это опоздание спасло им жизнь. Отдав приказ Бентину, Кастер распорядился снова свернуть лагерь, и 7-й полк двинулся вдоль ручья к реке.

Когда небо над горизонтом озарили первые лучи солнца, в колонну вернулись посланные в разведку скауты крау и арикара. В точке слияния ручья Денс-Эшвуд и реки им удалось обнаружить холм. Местность была им хорошо знакома. На холме росли высокие сосны, и вот один из индейцев взобрался на дерево и смог наконец обозреть всю долину.

Еще двое индейцев из племени арикара вскарабкались на то же дерево и увидели то же самое. Узнав, как собирается действовать дальше Кастер, они уселись на землю и затянули песню смерти.

Солнце поднялось и тут же стало сильно припекать. День обещал быть жарким. Ехавший впереди Крейга Кастер снял кожаный мундир, свернул его и закрепил сзади, на седле. И остался в синей хлопковой рубашке и широкополой кремовой шляпе, чтобы солнце не слепило глаза. Колонна приблизилась к холму, поросшему соснами.

Кастер въехал на него и поднес к глазам бинокль, посмотреть, что там впереди. Они находились на берегу ручья, примерно в трех милях от места слияния его с рекой. Затем он спустился с холма и начал совещаться с оставшимися офицерами, а по колонне поползли тревожные слухи. Генерал видел часть большой деревни сиу, над крышами типи поднимался дымок. Утро было в разгаре.

Через ручей, к востоку от реки, тянулись низкие горные хребты, они не позволяли рассмотреть всю долину. И однако же, Кастер нашел своих сиу. Сколько именно их там, он не знал и отказывался слушать предупреждения скаутов. И принял решение атаковать врага – то был единственный маневр в его лексиконе.

План битвы сводился к тому, что противника надо брать в клещи. Вместо того, чтобы дождаться Терри и Гиббона, которые могли отрезать северный фланг противника, а самому заняться южным флангом, он решил разделить свои отряды пополам и нанести удар силами 7-го кавалерийского, вернее, того, что от него осталось.

Бен Крейг был по-прежнему привязан к лошади и ждал трибунала, который должен был состояться после битвы. И слышал, как генерал выкрикивает команды. Майору Маркусу Рено предстояло вести три роты и двигаться на запад. Там они должны были переправиться через реку, повернуть вправо и отрезать деревню с юга.

Одну роту Кастер оставил охранять караван с продуктами и боеприпасами. А с оставшимися пятью намеревался продвинуться к северу, перебраться через горный хребет и выйти к северным подступам к деревне. Там он должен был продвинуться вдоль реки, переправиться через нее и атаковать сиу. Он был твердо уверен, что тремя ротами Рено и пятью под собственным руководством он вполне может взять индейцев в клещи и разгромить их.

Крейг не знал, что скрывалось там, за пологими хребтами, зато он достаточно хорошо изучил поведение скаутов-индейцев из племен крау и арикара. Те знали и поэтому готовились умереть. А видели они несметные силы сиу и шайеннов, собравшиеся в одном месте, такого скопления индейцев прежде не доводилось видеть никому из них. Шесть огромных племен объединились для совместной охоты и разбили лагерь у западного берега реки Литл-Биг-хорн. Там было от десяти до пятнадцати тысяч индейцев, стекшихся на эту равнину из разных мест и племен.

Крейг знал, что у равнинных индейцев мужчина в возрасте от пятнадцати до сорока лет обязан быть воином. Стало быть, одна шестая этого огромного поселения состоит из воинов. Их там никак не меньше двух тысяч, и они не из тех, кто безропотно позволит увести себя в резервацию. Тем более что настроились на охоту, зная, что эти края так и кишат дичью, оленями и антилопами.

Но что гораздо хуже – и никто пока что не знал об этом, – неделю тому назад индейцы повстречались с отрядом генерала Крука и наголову разбили его. И совсем перестали бояться солдат в синей униформе. И не разошлись на охоту, как поступил накануне Высокий Лось со своими людьми. Весь вечер 24 июня они праздновали победу над Круком.

Причина недельной отсрочки празднования была проста. Согласно традиции, неделю полагалось скорбеть по погибшим в битве с Круком, которая произошла 17 июня, так что праздник мог состояться только вчера. И вот утром 25 июня индейцы отходили от плясок и возлияний, сопровождавших весь вчерашний вечер. На охоту не пошли, боевую раскраску с тел смыть не успели.

Но, даже не зная всего этого, Крейг подозревал, что столкновение будет нешуточным. Это вам не спящая деревенька возле Вашита. Лишь в начале первого генерал Кастер наконец разделил свои силы в последний раз.

Скаут видел, как майор Рено со своими людьми ускакал к переправе. Командир второй роты капитан Эктон покосился на скаута, которого, в сущности, приговорил к смерти. На тонких губах его заиграла насмешливая улыбка, и он ускакал прочь. Ехавший следом за ним сержант Брэддок злорадно оскалился, глядя на Крейга, и последовал за своим командиром. Через два часа оба они будут мертвы, а остатки трех разбитых наголову рот майора Рено закрепятся на холме и станут оказывать отчаянное сопротивление в надежде продержаться до прибытия Кастера. Но Кастер так и не придет им на подмогу, два дня спустя их спасет генерал Терри.

Крейг наблюдал за тем, как еще сто пятьдесят солдат отправились вниз по ручью, силы таяли прямо на глазах. Сам он хоть и не был солдатом, но не слишком верил в этих вояк. Полк Кастера на тридцать процентов состоял из новобранцев, толком обучиться чему-либо они просто не успели. Кое-кто вообще еле держался в седле, а что будет, когда начнется бой и лошади станут шарахаться из стороны в сторону? Да и с ружьями они управлялись плохо.

Другие сорок процентов, прослужившие дольше, ни разу не сделали ни единого выстрела по индейцу, ни разу не сталкивались с ними в бою, а многие так вообще не видели ни одного представителя этой расы – ну разве что смирными и загнанными в резервацию. «Любопытно знать, – подумал Крейг, – как же они прореагируют, увидев, что на них накатывает целая орда испускающих грозный вой раскрашенных индейцев, которым нечего терять и которые будут до последней капли крови защищать своих детей и женщин?» На этот счет у него были самые мрачные предчувствия, и они вскоре оправдались.

И наконец, был еще один, последний фактор, и он знал, что Кастер всегда отказывался прислушаться к нему. Вопреки расхожим легендам равнинные индейцы считали жизнь священной и ценили ее недешево. Даже на тропе войны всячески старались избежать тяжелых потерь, а потеряв двух-трех своих лучших воинов, предпочитали оторваться от противника и уйти. Но ведь Кастер собирался напасть на их родителей, жен и детей. В таких случаях само понятие о чести запрещает мужчинам отступать. Индейцы будут сражаться до последнего, пока не перебьют всех белых. Пощады от них не жди.

Когда пыль, поднятая копытами лошадей из отряда Рено, растаяла вдали, Кастер приказал фургонам стоять на месте, придав им в охрану одну из шести оставшихся у него рот. И вот вместе с пятью ротами двинулся к северу, к долине, скрытой за грядами холмов, где были сосредоточены главные силы индейцев, чего он тогда еще не знал. Уже трогая лошадь с места, он крикнул сержанту военной полиции:

– Бери арестованного и вперед, за нами! Пусть посмотрит, как мы расправляемся с его дружками!

А затем развернулся и поскакал. За ним последовал остаток 7-го кавалерийского в составе пяти рот обшей численностью двести пятьдесят человек. Крейг понял, что Кастер просто не осознает опасности – мало того, что распылил силы, так еще тащит за собой троих гражданских, полюбоваться представлением. Среди них был тощий очкарик-журналист Марк Келлог. Мало того, Кастер взял с собой двух родственников, за судьбы и жизнь которых нес ответственность. Одним был его младший брат, девятнадцатилетний Бостон Кастер, другим – шестнадцатилетний племянник по имени Оти Рид.

Тропа была узкой, и мужчины скакали по двое, таким образом процессия растянулась на добрые полмили. Вслед за Кастером ехал его личный адъютант, капитан Кук, за ним – дневальный генерала, рядовой Джон Мартин, являвшийся одновременно полковым горнистом. Настоящее имя его было Джузеппе Мартино; выходец из Италии, он некогда служил старшим лакеем у самого Гарибальди и до сих пор еще слабо владел английским. Сержант Льюис и привязанный к лошади Крейг держались примерно в тридцати футах от Кастера.

Въехав в горы, но еще не достигнув вершин, они, повернувшись в седлах, могли видеть, как майор Рено со своими людьми переправляется через реку Литл-Бигхор. В этот момент, заметив мрачные лица скаутов крау и арикара, Кастер предложил им повернуть обратно. Второго приглашения они ждать не стали. Тут же развернули лошадей и ускакали прочь. Это спасло им жизнь.

Так отряд проскакал примерно три мили, и вот они уже достигли вершины, откуда наконец можно было увидеть всю долину. Сержант Льюис придержал лошадь, и Крейг услышал, как он тихо ахнул, а потом пробормотал: «Святый боже!..» Внизу по берегу реки раскинулся целый океан типи. Даже с этого расстояния Крейг отчетливо различал форму жилищ и раскраску, говорившую о принадлежности к разным племенам. Всего он насчитал шесть отдельных деревень.

Путешествуя, равнинные индейцы двигались обычно колоннами, одно племя за другим. А останавливаясь лагерем, возводили отдельные деревни исходя из племенного принципа. Лагерь протянулся вдоль берега длинной узкой полосой, шесть деревень были расположены кругообразно, и к отдельным типи подступала вода.

Индейцы шли на север, но несколько дней тому назад им пришлось остановиться. Честь разбить лагерь первыми была предоставлена северным шайеннам, а потому их деревня располагалась ближе к северному окончанию этого громадного поселения. Рядом с ними остановились их ближайшие союзники, сиу оглала. Вслед за оглала шли сиу сан-арк, а уже затем – племя «черноногих». Предпоследними к югу разбили свой лагерь миниконжу, а на самом южном краю, где и собирался атаковать индейцев майор Рено, стояла деревня хункапа, вождем и шаманом которых являлся прославленный сиу Сидящий Бык.

Были там и другие, более мелкие племена, примостившиеся рядом с ближайшими родственниками: санти, брюле, ассинибойн сиу. И теперь солдаты 7-го кавалерийского видели то, чего не могли видеть прежде из-за гор. А именно, что атака майора Рено на южный фланг, где обосновались хункапа во главе с Сидящим Быком, будет просто самоубийством. Индейские воины толпами выбегали из типи, многие тут же вскакивали на лошадей и находились при полном вооружении и в самом воинственном состоянии духа.

Было уже почти два часа дня. Отряд Рено быстро и умело окружили с левого фланга конные воины и, не входя с ним в прямое столкновение, качали оттеснять от прерий назад, к берегу реки, через которую солдаты только что переправились.

Многие из солдат спешились и побежали в лес, другие не могли справиться с обезумевшими от страха лошадьми, и те их просто-напросто сбросили. Новобранцы теряли ружья, которые хункапа тут же с радостью подбирали. Через несколько минут остаткам отряда пришлось переправляться обратно через ту же реку и искать убежища на вершине высокого холма, где они затем в течение полутора суток держали осаду.

Генерал Кастер оглядел раскинувшуюся перед ним долину, и находившийся всего в нескольких ярдах Крейг внимательно следил за выражением лица этого «великого победителя» индейцев. Теперь в лагере остались лишь женщины и дети, воинов видно не было. И этот факт приятно удивил Кастера. Крейг слышал, как он отдал приказ столпившимся вокруг него командирам: «Сейчас спускаемся, переправляемся через реку, и лагерь наш!»

Затем он подозвал к себе капитана Кука и продиктовал послание. Адресовалось оно капитану Бентину, который с самого утра ускакал в прерии. В записке говорилось: «Возвращайтесь. Немедленно. Большая деревня. Прихватите пакеты». Под пакетами имелись в виду запасы амуниции. И он отдал записку горнисту Мартино, которому тоже посчастливилось выжить и поведать затем всю эту историю.

Итальянец, по счастливой случайности, так и не нашел Бентина, видно, этот хитрый офицер предпочел затеряться в прериях. А потому ему пришлось вернуться обратно, к ручью, и в конце концов он оказался на холме, где держали осаду люди Рено. Теперь сообщить о своей неудаче обреченному Кастеру он просто не мог. Мартино ускакал выполнять задание, и Крейг, развернувшись в седле, долго провожал его взглядом. И заметил еще кое-что интересное: человек двадцать пять солдат из роты капитана Йетса развернулись и пустились наутек без всякого на то приказа. И никто не пытался их остановить. Крейг снова покосился на Кастера. Неужели этот напыщенный павлин так до сих пор ничего и не понял?

Генерал привстал в стременах, приподнял над головой красивую кремовую шляпу и крикнул: «Ура, ребята, вперед! Считай они уже у нас в руках!»

То были последние слова командира, которые услышал скачущий прочь итальянец, позже он доложил об этом комиссии по расследованию. Крейг впервые заметил, что, как это бывает у многих мужчин с тонкими рыжими волосами, у Кастера в его тридцать шесть уже наметилась на макушке лысина. У индейцев он носил прозвище Длинные Волосы, но перед началом летней кампании коротко остриг их. Возможно, именно по этой причине скво из племени оглала позже не признают в нем погибшего военачальника белых, а их воины сочтут, что с него не стоит снимать скальп.

Выкрикнув эту команду, Кастер пришпорил коня и помчался вперед, за ним последовали оставшиеся под его началом 210 человек. Дорога полого шла под уклон, к берегу реки, и спуск не представлял особых трудностей. Примерно через полмили колонна начала сворачивать влево, рота за ротой, продолжая спускаться к реке, чтоб тут же атаковать. И в этот момент деревня шайеннов вдруг словно взорвалась.

Казалось, кто-то потревожил осиное гнездо, и индейские воины слетались тучами. Голые до пояса, в боевой раскраске, выкрикивающие на высоких пронзительных нотах свой боевой клич «Йип, йип, йип!», мчались они к реке, с плеском бросались в нее и тут же оказывались на противоположном, восточном берегу, куда подходили силы белых. Всадники в синих униформах застыли в растерянности и ужасе.

Скакавший рядом в Крейгом сержант Льюис резко послал лошадь вперед, и скаут услышал, как он снова пробормотал: «Боже святый!» Оказавшись примерно на середине реки, они увидели, как шайенны спешиваются и бегут к воде, ныряют в густые травяные заросли, становясь невидимками, пробегают там несколько ярдов и выныривают снова, но уже в другом месте. Вокруг кавалеристов начали падать первые стрелы. Один их них зарылся лицом в лошадиную гриву, пытаясь укрыться от стрел, но обезумевшее от страха животное с пронзительным ржаньем встало на дыбы и сбросило своего всадника.

– Спешиться! Лошадей назад!

Команда последовала от Кастера, и повторять ее не было нужды. Мужчины попрыгали с седел, из каждой роты было выделено по нескольку человек, которые брали лошадей под уздцы и пытались увести назад, спрятать за гребнем холма. Но вскоре к ним присоединились всадники, которых перестали слушаться лошади, уже давно почуявшие ненавистный запах индейцев. И вся эта конная масса постепенно отступила. Крейг с Льюисом продолжали наблюдать, не слезая со своих лошадей. Первая атака захлебнулась, настало затишье. Но впечатление было обманчиво. Индейцы и не думали отступать, просто рассредоточились в попытке окружить противника.

Позже говорили, что сиу полностью разгромили Кастера в тот же день. Но это не совсем так. Шайенны пошли в лобовую атаку. Их ближайшие родственники, сиу оглала, предоставили шайеннам честь первыми защитить свою деревню, на которую и намеревался прежде всего напасть Кастер. Но при этом они активно помогали им и постепенно окружали противника с флангов, стараясь отрезать им всякую возможность к отступлению. Крейг видел, как оглала подползают в высокой траве слева и справа. И вот через двадцать минут люди Кастера были полностью окружены. Пули и свистящие стрелы стали падать все ближе. Одному из всадников стрела вонзилась прямо в горло, и он рухнул на землю, хрипя и захлебываясь кровью.

У индейцев имелись ружья, среди которых попадались даже совсем старые, еще кремниевые, но в целом огнестрельного оружия у них было не так уж много. Зато к концу дня они стали обладателями целого арсенала из новеньких «спрингфилдов» и «кольтов». Индейцы предпочитали луки со стрелами, у этого вида оружия были свои преимущества. Во-первых, стреляли они бесшумно, а потому не выдавали местонахождения индейца. Многие кавалеристы погибли в тот день от вонзившейся в грудь стрелы, так и не успев заметить, откуда к ним пришла смерть. Во-вторых, индейцы выпускали в воздух почти вертикально целые тучи стрел, которые затем обрушивались на противника и страшно пугали лошадей. За первый же час примерно дюжина всадников погибла от этих падающих стрел. А лошади так просто взбесились. Рвали поводья, сбрасывали всадников и мчались куда глаза глядят. Другие, не задетые стрелами, следовали их примеру. Далеко не все люди Кастера были перебиты, лошадей у них не осталось, и вместе с ними улетучилась и последняя надежда на спасение. И тут солдат охватила паника, распространявшаяся со скоростью лесного пожара. Несколько ветеранов-офицеров пытались как-то образумить своих подчиненных, но контроль над ними был уже полностью потерян.

Вождем шайеннской деревни был Маленький Волк, но его в момент атаки там не оказалось. И когда он вернулся в лагерь, битва вот уже час как закончилась, и его стали упрекать в том, что он в ней не участвовал, не вел своих воинов вперед. Упреки эти были не совсем справедливы. Именно Маленький Волк возглавлял отряд скаутов, следующий по пятам за колонной Кастера до реки Розбад и затем – к берегам Литл-Бигхорн.

В его отсутствие лидерство перешло к первому заместителю, воину из племени южных шайеннов по имени Хромой Белый. Было ему где-то под тридцать, и ни хромым, ни белым этот индеец вовсе не был. Когда группа из тридцати солдат под командованием офицера пыталась прорваться к реке, он вышел на них один, сломил их моральный дух и погиб в этой неравной схватке, как настоящий герой. Ни одному из тридцати солдат так и не удалось прорваться к реке и спастись. Видя все это, их товарищи потеряли последнюю надежду остаться в живых.

Находившиеся на вершине холма, Крейг и Льюис слышали, как молились и плакали солдаты, прощаясь с жизнью. Какой-то солдатик, совсем еще мальчишка, не выдержал напряжения и, ревя во весь голос, точно младенец, прорвался через окружение. Взбежал вверх по холму в надежде захватить одну из оставшихся лошадей. Но через секунду в спину ему вонзились сразу четыре стрелы, и он, скорчившись, рухнул на землю и больше не поднимался.

Противник приближался, и мимо Крейга и Льюиса просвистело несколько стрел. Чуть ниже, на склоне холма, все еще оставалось от пятидесяти до ста солдат, но больше половины из них были ранены стрелой или пулей. Изредка какой-нибудь индейский воин взлетал в седло и мчался среди беспомощных и не оказывающих никакого сопротивления солдат, стрелял наугад в самую гущу и уходил целым и невредимым, но покрытым славой. И еще отовсюду доносились пронзительные крики индейцев.

Солдатам казалось, что это воинственный клич. Но Крейг знал, что это не так. Этим угрожающим кличем индейцы приветствовали собственную смерть. Как бы доверяли тем самым свои души вездесущим духам.

Но что окончательно добило в тот день 7-й кавалерийский полк, так это страх попасть в плен и подвергнуться пыткам. Солдаты наслышались самых невероятных историй о том, в каких муках умирают взятые индейцами пленные. В большинстве своем то был чистой воды вымысел.

У равнинных индейцев вообще не было принято брать пленных. Но противник мог сдаться с честью, потеряв половину своих людей. Через час с небольшим как раз столько и потерял Кастер. Но по индейским законам, если в этом случае враг продолжает сопротивляться, его следует добить, уничтожить до последнего человека.

А если враг все же попадал в плен, то подвергнуть пыткам его могли лишь в двух случаях: признав в нем человека, некогда давшего клятву не идти против индейцев этого племени и нарушившего ее, или же если он проявил в битве трусость. Считалось, что у такого воина отсутствует честь.

Восстановить утраченную честь, по понятиям сиу и шайеннов, можно было, лишь пройдя через муки и проявив храбрость и стоицизм. Лжецу или трусу предоставлялся такой шанс, их ждало испытание болью. Кастер некогда поклялся шайеннам, что никогда больше не будет с ними воевать. Две скво из этого племени в конце концов опознали Кастера среди павших и проткнули ему, уже мертвому, барабанные перепонки железным шилом – чтоб в следующий раз лучше слышал, что сам говорит.

И вот сиу и шайенны сомкнули кольцо, и среди оставшихся в живых солдат началась паника. Бездымного оружия в те дни еще не изобрели, и весь холм затягивала плотная пелена серого порохового дыма, а в ней метались раскрашенные фигурки индейцев. Воображение подскажет вам остальное. Многие годы спустя один английский поэт напишет:

Ты ранен и брошен на афганском плато, Добить тебя враг подползает за то, Что ты просто солдат. Так жми на курок, и стреляй в висок, И уйди к богу в рай, как солдат!

Ни одному из оставшихся на холме не было суждено услышать эти стихи Киплинга, но они поступили именно так, как он написал. Крейг услышал, как раздались первые выстрелы – это раненые солдаты решили избавить себя от плена и пыток. Он обернулся к Льюису.

Сержант с побелевшим как мел лицом по-прежнему находился в седле, лошади их стояли рядом. Путь к бегству был отрезан: внизу, у подножия холма, так и кишели оглала.

– Сержант, вы же не допустите, чтоб меня прикончили, как связанную свинью! – взмолился скаут.

Секунду-другую Льюис колебался, затем соскочил с лошади, достал нож и перерезал веревки на ногах Крейга.

А уже в следующую секунду произошли сразу три вещи. Две стрелы, выпущенные с расстояния не более сотни футов, вонзились в грудь сержанта. Зажав в руке нож, он изумленно смотрел на них, потом колени у него подогнулись, и он рухнул на землю лицом вниз.

Из высокой травы вдруг вынырнул сиу, прицелился в Крейга из старинного кремниевого мушкета и выстрелил. Но, видно, он заложил слишком много пороха. Мало того, он совершил еще более фатальную ошибку: забыл вынуть шомпол. Казенная часть мушкета с грохотом взорвалась, правая рука индейца превратилась в кровавое месиво. Если б он стрелял с плеча, ему наверняка бы снесло голову, но он стрелял с бедра.

Казенная часть отлетела от ствола, точно гарпун. Крейг находился лицом к индейцу. Кусок металла вонзился его лошади прямо в грудь, проник до самого сердца. Несчастное животное повалилось на землю. Крейг, руки у которого до сих пор оставались связанными, извернулся всем телом, чтоб она не придавила его. Он упал на спину, ударился затылком о камень и потерял сознание.

Через десять минут погиб последний белый солдат Кастера. Скаут не видел, как это произошло, но развязка наступила быстро. За одну минуту сиу перебили последнюю дюжину оказывающих сопротивление белых, и Вездесущий Дух тут же унес их прочь. На деле же большинство из солдат прибегли к помощи ружей и «кольтов». Некоторые добивали раненых товарищей, а потом кончали жизнь самоубийством.

Крейг пришел в себя и почувствовал, что голова у него раскалывается от боли, а перед глазами все плывет. Затем он понял, что лежит на боку, прижавшись щекой к земле, и что руки у него связаны за спиной. Перед глазами двоились и раскачивались высокие зеленые травинки. Затем в голове немного прояснилось, и он услышал чью-то мягкую поступь, возбужденные голоса вокруг, изредка раздавался торжествующий крик. В глазах тоже прояснилось.

По склону холма мелькали ноги, обутые в мягкие мокасины, воины сиу искали и собирали трофеи. Один из них, должно быть, уловил на себе взгляд Крейга. Радостный возглас – и чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и рывком поставили на ноги.

Его окружили четыре индейских воина – лица раскрашены и искажены яростью. Вот один из них вскинул палку с привязанным к ней камнем, явно намереваясь размозжить ему череп. В ту долю секунды, что Крейг ждал смерти, перед ним успела пронестись вся его недолгая жизнь. И еще он подумал: что же ждет его там, по ту сторону земного существования? Но удара так и не последовало. Он услышал голос: «Стой!»

Поднял глаза. Мужчина, остановивший индейца, сидел верхом на лошади и находился футах в десяти. Заходящее солнце освещало его со спины, и Крейг видел лишь силуэт.

Голова непокрыта, волосы темным плащом падают на спину и плечи. У всадника не было ни копья, ни томагавка. Значит, не шайенн.

Лошадка, на которой сидел мужчина, сместилась на фут в сторону, теперь солнце освещало его сбоку. Тень всадника надвинулась на Крейга, и тот смог разглядеть его уже более отчетливо.

Лошадка не была пегой в отличие от большинства индейских пони. Нет, шкура у нее отливала медно-рыжим блеском, такую масть тут называли золотой оленьей. Крейг был немало наслышан об этих лошадях.

Мужчина, сидевший на ней, был гол, если не считать набедренной повязки и мягких мокасин на ногах. Одет, как простой воин, но осанка и манеры выдавали в нем вождя. И еще Крейг заметил, что к левой его руке не был привязан щит, это означало, что воин пренебрегает опасностью. Зато в той же руке он сжимал каменную пращу. Стало быть, сиу.

Боевая праща индейцев была грозным оружием. Палка восемнадцати дюймов в длину заканчивалась рогатиной. В эту рогатину вставлялся гладкий камень размером с крупное гусиное яйцо. Крепился он там с помощью ремней из сыромятной кожи, которые предварительно замачивали в воде. Затем на солнце кожа высыхала, сжималась и крепко держала камень. Удар таким орудием мог размозжить руку, плечо, сломать ребра, раскроить человеческий череп, будто орех. Но применять его можно было только с близкого расстояния, что делало еще больше чести воину.

Мужчина заговорил снова, и Крейг понял, что говорит он на наречии оглала, родственном сиу языке, который был неплохо знаком скауту.

– Зачем связали этого белого?

– Мы этого не делали, Великий Вождь. Нашли его уже связанным. Это сделали его люди.

Взгляд темных глаз упал на обрывки веревок, которые все еще находились на лодыжках Крейга. Сиу заметил их, но промолчал. А потом сел на землю и впал в задумчивость. Грудь и руки его были разрисованы белыми кружками, символизирующими градины, от уха к подбородку в шрамах от пуль тянулась черная зигзагообразная линия, изображавшая молнию. Никаких других рисунков на теле у него не было, но Крейг уже понял, кто перед ним. Легендарный вождь оглала по имени Неистовый Конь. Он правил этим племенем вот уже двенадцать лет и был известен своим бесстрашием, бескорыстием и почти мистической силой.

С реки потянуло прохладным ветерком, вечерело. Ветер растрепал волосы вождя, высокие травы зашелестели, белое орлиное перо, украшавшее прическу скаута, опустилось ему на плечо. Неистовый Конь заметил и это. Перо было знаком особой чести у шайеннов.

– Он будет жить, – приказал вождь. – Отведите его к Сидящему Быку, пусть сам с ним разберется.

Воины были разочарованы, но повиновались. Крейга снова поставили на ноги и повели вниз, к реке. Только теперь смог он по-настоящему оценить масштабы кровопролития.

Склон холма был покрыт телами убитых, лежали они в тех позах, в каких застигла их смерть. Двести десять бойцов из пяти рот, не считая скаутов и дезертиров. Индейцы отобрали у них все, что могло представлять хоть какую-то ценность, а затем изувечили тела умерших. Шайенны обычно отрезали ноги, чтоб покойный не смог преследовать их на том свете. Сиу разбивали лица и черепа камнями. Индейцы других племен отрубали руки, ноги и головы.

Ярдов через пятьдесят скаут увидел тело Джорджа Армстронга Кастера. Генерал лежал абсолютно голый, не считая белых хлопковых носков, тело отливало под солнцем мраморной белизной. Он остался неизувеченным, если не считать проколотых барабанных перепонок; таким позже и найдут тело генерала люди Терри.

Из карманов и седельных сумок извлекалось все подчистую. Прежде всего забирали оружие и боеприпасы. А уже затем – табак, кошельки, часы в стальных корпусах, очки, фляги, портмоне с семейными фотографиями, любой из этих предметов, даже совсем ненужный и незначительный, считался трофеем. Затем шли головные уборы, обувь, ремни и униформа. Склон холма кишел воинами и подоспевшими на помощь скво.

На берегу реки стояли индейские пони. Крейга заставили сесть на одного из них, и вот он в сопровождении эскорта из четырех индейцев поскакал через Литл-Бигхорн к западному ее берегу. Затем они ехали через деревню шайеннов, и из типи выскакивали женщины и выкрикивали оскорбительные слова в адрес оставшегося в живых белого, но, завидев орлиное перо, тут же замолкали. И недоумевали: кто же он, друг или предатель?

Группа проскакала через лагеря сан-арков, затем миниконджи и вот, наконец, достигла деревни хункпапа. Тут царило небывалое возбуждение.

Этим индейцам не довелось сразиться с Кастером на холме; они встретили и оттеснили отряд майора Рено, остатки которого успели перебраться через реку и держали теперь оборону на вершине горы, где к ним присоединился Бентин. И солдаты недоумевали, отчего это Кастер не спешит им на выручку?

«Черноногие», миниконджи и хункпапа носились по лагерю, похваляясь трофеями, отобранными у убитых солдат Рено. То там, то здесь видел Крейг белокурый или рыжий скальп, которыми размахивали индейские воины. И вот в окружении крикливых скво достигли они типи, где обитал великий вождь, шаман и лекарь Сидящий Бык.

Эскорт из оглала объяснил вождю, что приказал Неистовый Конь, передал ему пленника и ускакал прочь, чтобы продолжить поиски трофеев на холме. Крейга, грубо подтолкнув в спину, заставили войти в типи, где оставили на попечении двух престарелых скво, вооруженных огромными ножами.

На улице уже давно стемнело, когда наконец за ним послали. В типи ворвались не меньше дюжины вооруженных воинов и вывели его. Кругом по всему лагерю пылали костры, и в красноватых отблесках пламени воины выглядели особенно грозно. Но в целом воинственное настроение уже улетучилось, несмотря на то, что примерно за милю, из-за реки, доносились одиночные выстрелы. Это означало, что сиу не оставили своих попыток штурмовать высоту, на которой укрепились остатки отряда Рено.

В целом в этой битве сиу приняли участие в тридцати с лишним схватках. В них было задействовано около тысячи восьмисот индейцев, враг был разгромлен, и теперь началось оплакивание павших. Вдовы и матери опускались на колени перед телами убитых мужей и сыновей и готовили их к Великому Путешествию.

В центре деревни хункпапа горел один огромный костер, вокруг него собрались вожди, ближайшие советники Сидящего Быка. Самому Быку в ту пору едва исполнилось сорок, но выглядел он значительно старше. А лицо оттенка красного дерева казалось еще темней в отблесках пламени и было прорезано глубокими морщинами. Говорили, будто бы его, как и Неистового Коня, однажды посетило пророческое видение, и теперь он знал не только будущее своего народа, но и судьбу буйволов, пасущихся на Великих равнинах. Видение было безрадостным: все индейцы и все быки были стерты с лица земли одним белым человеком, после чего вождь возненавидел всех представителей этого племени.

Крейг стоял слева, футах в двадцати от него. Вожди долго разглядывали его. Затем Сидящий Бык отдал какой-то приказ, которого скаут не понял.

Один из воинов достал из ножен нож и зашел к нему за спину. Крейг приготовился распрощаться с жизнью.

Но нож один махом рассек веревки, стягивающие его запястья. Впервые за сутки он мог пошевелить кистями и пальцами и обнаружил, что они не слушаются его вовсе – затекли. Но кровообращение начало восстанавливаться, и вскоре скаут почувствовал боль. Лицо его при этом оставалось неподвижным.

Сидящий Бык заговорил снова, на этот раз с ним. Крейг не понял, но отвечал по-шайеннски. Вокруг послышался удивленный ропот. Один из вождей, по имени Две Луны, заговорил с ним по-шайеннски.

– Великий вождь спрашивает, за что белые привязали тебя к лошади и связали руки за спиной.

– Я их оскорбил, – ответил скаут.

– Сильна ли была их обида? – Весь остальной допрос переводил Две Луны.

– Вождь синих мундиров хотел меня повесить. Завтра.

– Что ты им сделал?

Крейг задумался. Брэддок разрушил лагерь Великого Лося, неужели это было только вчера? И он подробно рассказал о том, что там случилось, и закончил тем, что его приговорили к повешению. От внимания его не укрылось, как Две Луны кивнул при упоминании о типи Высокого Лося. Они уже знали. Две Луны исправно перевел все сказанное им на сиу. Когда с этим было покончено, вожди начали совещаться. Затем Две Луны обратился к одному из своих людей.

– Скачи в нашу деревню. И приведи сюда Высокого Лося и его дочь.

Индеец вскочил на лошадь и отправился выполнять поручение. Сидящий Бык возобновил допрос:

– Как получилось, что ты пошел войной на Красных Людей?

– Мне сказали, что во всем виноваты сиу, сбежавшие из резерваций в Дакоте. И солдаты вовсе не собирались убивать их. До тех пор, пока генерал Длинные Волосы не взбесился.

Вожди снова принялись шумно обсуждать услышанное.

– Так Длинные Волосы был здесь? – спросил Две Луны.

Только сейчас Крейг понял, что индейцы даже не знали, с кем сражались.

– Да, он был на том холме, за рекой. Он убит.

Вожди снова зашептались, затем воцарилась тишина. Совет вождей – дело серьезное, и излишняя спешка тут совершенно ни к чему. Примерно через полчаса Две Луны спросил:

– Почему ты носишь это белое орлиное перо?

Крейг объяснил. Десять лет тому назад, когда ему было четырнадцать, он присоединился к группе молодых шайеннов, и они отправились на охоту в горы. Индейцы были вооружены луками и стрелами, Крейгу же Дональдсон разрешил взять охотничье ружье «шарпс». И тут неожиданно на них напал старый медведь гризли. Зубов в пасти этого «ветерана» почти не осталось, но в когтистых лапах сохранилась сокрушительная сила – одним ее взмахом он мог убить человека. Медведь выскочил на них из чащи с грозным рыком.

В этот момент один из индейцев, сидевший за спиной у толмача, перебил рассказчика:

– Помню эту историю. Это случилось в деревне моего двоюродного брата.

Нет ничего лучше, чем, сидя у ночного костра, рассказывать страшные и поучительные истории.

Крейга попросили продолжить, и сиу, вытягивая шеи и стараясь не пропустить ни слова, слушали его повествование в переводе индейца по имени Две Луны.

– Медведь надвигался на нас, как гора, причем на удивление быстро. Шайенны разбежались и попрятались за деревьями. Но маленький белый охотник тщательно прицелился и выстрелил. Пуля просвистела совсем рядом с мордой зверя и вонзилась ему в грудь. Тогда гризли поднялся за задние лапы и стал казаться высоким, как сосна. Он умирал, но не желал сдаваться и шел прямиком на своего обидчика. Тогда белый охотник вставил новый патрон. И выстрелил еще раз. Вторая пуля угодила прямо в широко раскрытую пасть, прошла в голову и вышибла зверю мозги. Медведь сделал еще шаг и ткнулся носом в землю. Кровь и слюна забрызгала колени юного охотника. Но тот не шевельнулся.

Юноши послали гонца в деревню, и вскоре им на подмогу явились воины с волокушей. И стали разделывать монстра, чтоб сделать затем из его шкуры одеяло для отца моего двоюродного брата. А потом устроили большой пир и дали белому новое имя: Убивает Медведей Без Страха. И еще подарили орлиное перо, отличительный знак настоящего охотника. Так рассказывали в моей деревне сотни лун тому назад, когда индейцы еще не переселились в резервации…

Вожди закивали. То была хорошая история. В это время к костру подъехали всадники. К седлу одной из лошадей была привязана волокуша. Двух индейцев Крейг никогда не видел прежде. Но, судя по одежде и заплетенным в косички волосам, то были шайенны.

Один их них звался Маленьким Волком. Он рассказал, что, охотясь к востоку от реки, вдруг увидел клубы дыма, поднимающиеся над Розбад. Помчался туда и обнаружил на месте лагеря убитых женщин и детей. И, находясь там, вдруг услышал, как возвращаются солдаты в синих мундирах. Маленький Волк спрятался, и они его не заметили, а потом он преследовал этот отряд день и ночь, пока тот не вошел в долину, где был разбит лагерь белых.

Второго индейца звали Высокий Лось. Он возвращался с охоты, когда основная колонна уже прошла. И все еще скорбел по своим убитым женщинам и детям, когда вернулась его дочь. Раненая, но живая. И вот вместе с девятью воинами он пустился в путь и тоже скакал день и ночь, пока не нашел лагерь шайеннов. Прибыли они незадолго до битвы и приняли в ней самое активное участие. Сам он искал смерти на холме Кастера и лично убил пятерых белых солдат, но Вездесущий Дух отказался забрать его к себе.

Последней выслушали девушку, лежавшую на волокуше. Она была бледна и страдала от раны и тяжелого пути от Розбад, но говорила громко и отчетливо.

Рассказала о побоище, которое учинили белые в ее лагере, и о большом белом мужчине с нашивками на рукаве. Она не понимала их языка, но прекрасно поняла, что они собирались с ней сделать перед тем, как убить. Она рассказала, что мужчина в кожаной куртке дал ей напиться, потом поделился с ней едой. А после посадил на лошадь и отпустил к своим.

Вожди начали совещаться. Вердикт был озвучен Сидящим Быком, хотя решение было принято сообща. Белый будет жить, но возвращаться к своим не должен. По двум причинам: они или убьют его, или же он может рассказать им о местонахождении сиу. Белого передадут на попечение Высокому Лосю. Тот волен обращаться с ним как с пленником или гостем. Весной он может уйти. Или, если захочет, остаться с шайеннами.

Собравшиеся вокруг костра воины одобрительно закивали. Решение казалось им справедливым. Крейг поскакал в лагерь Высокого Лося, где его поместили в отдельный типи и приставили охрану из двух индейцев. Утром весь огромный лагерь зашевелился, точно муравейник, индейцы готовились в путь. Но еще на рассвете прискакали скауты и сообщили, что на севере замечены большие скопления синих мундиров. А потому было решено двигаться к югу, к горам Бигхорн, и посмотреть, будут ли преследовать их белые.

Приняв Крейга в свой клан, Высокий Лось проявил щедрость и благородство. Были найдены четыре уцелевшие лошади из 7-го кавалерийского. И Крейгу позволили выбрать себе одну. Равнинные индейцы не очень-то ценили лошадей белых, предпочитая им своих низкорослых пони. Последние были очень выносливы и прекрасно адаптированы к суровым зимам в прериях. К тому же лошадей белых надо было кормить сеном, которое индейцы не заготавливали, и вряд ли эти лошади могли продержаться зиму, питаясь, подобно пони, лишайником, мхом и корой ивовых деревьев. Крейг выбрал крепкую гнедую лошадку и назвал ее Розбад, в честь того места, где повстречался с девушкой по имени Шепот Ветра.

Хорошее седло тоже подобрали без труда, ибо индейцы никогда не пользовались седлами. А чуть позже они нашли и вернули Крейгу, хоть и с неохотой, охотничий нож и ружье «шарпс». Патроны к нему он нашел в седельных сумках, остававшихся на холме. Ничего ценного там больше обнаружить не удалось. Индейцы забрали все, что им понравилось. Лишь бумаги и документы не представляли для них ни малейшего интереса, и по всему холму летали и застревали в высокой траве белые листки. Среди них были и заметки капитана Уильяма Кука о первом допросе Крейга.

Сборы продолжались все утро. Сворачивали типи, складывали утварь в узлы, женщин, детей и пожитки грузили на волокуши. И вскоре после полудня лагерь тронулся с места.

Мертвых оставили. Они лежали в типи, раскрашенные подобающим образом, в лучших своих нарядах, в головных уборах из перьев. Согласно традиции, все их личные вещи были разбросаны вокруг по земле.

Когда на следующий день в долину вошли с севера люди Терри, у них создалось впечатление, что сиу и шайенны покидали свой лагерь в страшной спешке. Но это было неверное впечатление, обычай предписывал индейцам разбрасывать вещи погибших. Ведь на том свете они им все равно не понадобятся.

Несмотря на многократные заявления равнинных индейцев о том, что они хотят только охотиться, но не сражаться, Крейг знал, что армия вскоре оправится от потерь и будет искать случая отомстить. Возможно, не сейчас, не сразу, но позже. Совет племени Сидящего Быка тоже это понимал. И вот через несколько дней было решено, что племя должно разбиться на маленькие группы и разойтись в разные стороны. Так синим мундирам будет трудней их обнаружить, к тому же это давало индейцам шанс перезимовать на свободе, а не в резервациях Дакоты, где они просто голодали бы.

Крейг отправился в путь вместе с остатками клана Высокого Лося. Из десяти охотников, потерявших своих жен и детей у реки Розбад, двое погибли в сражении при Литл-Бигхорн, двое были ранены. У одного была колотая рана в боку, не слишком опасная, и он мог скакать на лошади. Второму пуля угодила в плечо с близкого расстояния, и его было решено везти на волокуше. Высокому Лосю и еще пяти его соплеменникам предстояло найти себе новых жен. А потому они решили объединиться с другими двумя большими семейными кланами, насчитывающими в общей сложности шестьдесят человек, включая детей и женщин.

Узнав о решении вождей расколоться на мелкие группы, они собрали совет и стали думать, как же им лучше поступить и куда направиться. Большинство стояли за то, чтоб двигаться на юг, по направлению к Вайомингу, а затем укрыться в горах Бигхорн. Спросили мнения и у Крейга.

– Синие мундиры туда точно придут, – сказал он. И вывел палкой в песке очертания реки Бигхорн. – Будут искать вас вот здесь, на юге, и здесь, на востоке. Но я знаю одно местечко на западе. Называется Прайор Рэндж. Я там вырос.

И он рассказал индейцам о тех местах.

– Склоны гор так и кишат дичью. Лес густой, деревья высоченные, так что прикроют дым от костров. В ручьях и реках полно рыбы, а выше, в горах, есть озера, тоже очень богатые рыбой. Белые туда никогда не сунутся.

Вожди согласились. И вот 1 июля они отделились от основного отряда шайеннов и, ведомые Крейгом, направились на северо-запад, в южную Монтану, стараясь избегать встреч с патрульными отрядами генерала Терри, которые постоянно делали вылазки от Бигхорна, но слишком далеко на запад не заходили. В середине июля они добрались до Прайор Рэндж. И там все было именно так, как рассказывал Крейг.

Типи установили среди деревьев, и с расстояния полумили они были практически незаметны. На вершине горы, носящей сегодня название Краун Баттс, устроили наблюдательный пост, с него открывался вид на многие мили вокруг. Охотники добывали оленя и антилопу, коих тут оказалось во множестве, а ребятишки вылавливали из ручьев крупную жирную форель. Шепот Ветра так и лучилась молодостью и здоровьем.

Рана ее давно затянулась, и в скорости бега она могла посоперничать с оленем. Иногда Крейг ловил на себе взгляд ее темных глаз, и всякий раз при этом сердце у него замирало, а потом начинало биться, как бешеное. Но девушка ничем не выказывала своих чувств и, поймав на себе его взгляд, всегда опускала глаза. Откуда было знать Крейгу, что всякий раз при этом, стоило девушке заметить на себе взгляд его темно-синих глаз, сердце ее начинало трепыхаться, как птичка в клетке, а к груди приливало приятное тепло. Той осенью эти двое просто полюбили друг друга.

Первыми, разумеется, заметили это женщины. Подав пищу мужчинам, девушка выбегала из типи раскрасневшаяся, и кожаная туника на ее груди бурно вздымалась. Женщины постарше понимающе покачивали головами и многозначительно усмехались. Мать ее погибла, даже ни одной тети не осталось в живых, и все эти скво были из других семей. Но у них имелись сыновья, неженатые и считавшиеся завидными женихами. Интересно, гадали они, кто же из парней завоюет сердце этой красивой девушки? И они поддразнивали Шепот Ветра, пугали тем, что скоро лучших женихов разберут другие девушки, но та лишь отмахивалась и просила, чтоб не говорили ерунды.

К концу сентября листва на деревьях облетела, и лагерь переместили повыше в горы, под защиту хвойных деревьев. С октябрем пришли ночные холода. Но охота всегда была удачной, и пони могли вдоволь наесться последней травы, прежде чем перейти на мох, лишайники и кору. Лошадка Крейга Розбад быстро освоилась, и изредка Крейг спускался вниз, в прерии, и возвращался с целым мешком свежей травы, которую срезал с кочек своим острым ножом.

Если б у девушки была мать, она могла бы переговорить с Высоким Лосем, но, поскольку тот овдовел, ей пришлось самой рассказать все отцу. Он впал в неописуемую ярость.

Да как смеет она даже думать об этом? Проклятые белые перебили всю ее семью. К тому же этот мужчина рано или поздно вернется к своим, а там ей не место. Кроме того, воин, раненный в плечо в битве у Литл-Бигхорн, уже почти поправился. Раздробленные кости срослись. Звали его Бродячая Сова, и он считался одним из самых опытных и храбрых воинов. Вот кто годится ей в мужья. И он, Высокий Лось, объявит об этом завтра же. Это его последнее слово.

Возмущению и беспокойству Высокого Лося не было предела. За этим белым глаз да глаз. Его следует охранять днем и ночью. Теперь он не должен вернуться к своим людям, ведь он наверняка расскажет им, где находится лагерь. Пусть перезимует здесь, и глаз с него не спускать. На том и порешили.

И вот Крейга неожиданно и без объяснения причин подселили к другой семье. Теперь он делил типи с тремя одинокими воинами, которым было велено тщательно следить за ним, особенно ночью.

В конце октября она пришла за Крейгом. Он лежал без сна и думал о ней, когда вдруг лезвие ножа бесшумно прорезало одну из шкур, покрывающих типи. И он тихо поднялся и выскользнул в эту щель. И увидел в свете луны ее. Шепот Ветра стояла и молча смотрела на него. И они обнялись впервые в жизни.

Затем она высвободилась из его жарких объятий и поманила за собой. Они шли среди деревьев, удаляясь от лагеря. В кустах стояла оседланная Розбад с перекинутой через седло буйволиной шкурой. Тут же лежало его ружье. Седельные сумки были полны припасов и амуниции. Рядом нетерпеливо перебирал мохнатыми ногами пегий пони. Скаут обернулся, и они поцеловались в этой холодной темной ночи. И она шепнула ему на ухо:

– Увези меня подальше в горы, Крейг, и сделай своей женщиной.

– Так тому и быть, Шепот Ветра. Ты моя, отныне и навсегда.

И они сели на лошадей и тихо двинулись среди деревьев. Вскоре впереди показался просвет, они пересекли ручей и направились к равнине. Но на восходе опять пришлось спрятаться в лесу, у подножия гор. Там они просидели до сумерек, а чуть позже их заметил небольшой отряд крау, правда, издали. Индейцы видели, что они направлялись к северу, к форту Эллис, на Бозмен Трейл.

Шайенны послали за ними погоню. Всадников было шестеро, и передвигались они быстро, поскольку пустились в путь налегке: ружья за спиной, томагавки за поясом, вместо седел подстелены одеяла. У них был приказ от Бродячей Совы. Девушку вернуть живой, белый должен умереть.

Отряд крау мчался к северу, они страшно спешили. Один из них был скаутом в армии этим летом и знал, что синие мундиры назначили большую награду за белого предателя. На эти деньги можно было накупить много лошадей и всякого другого товара.

Крау так и не удалось добраться до Бозмен Трейл. Примерно в двадцати милях к югу от реки Йелоустон они наткнулись на небольшой дозорный отряд – десять кавалеристов под командованием лейтенанта. Бывший скаут объяснил, что они видели, используя язык жестов, и лейтенант его понял. И двинулся со своим отрядом на юг, к горам, а крау служили ему проводниками, в надежде получить награду.

Известие о полном разгроме и уничтожении полка Кастера поразило Америку, точно громом. 4 июля 1876 года на востоке страны самые могущественные и высокопоставленные представители нации собрались в Филадельфии, этом городе братской любви, отметить столетие независимости. Новости с западных границ показались им просто невероятными. Немедленно распорядились провести расследование.

После боя солдаты генерала Терри, державшие осаду на холме, начали придумывать оправдания этому несчастью. Сиу и шайенны ушли сутки назад, и у Терри не было ни малейшего желания их преследовать. Уцелевшие бойцы отряда Рено, разумеется, радовались тому, что остались в живых, но так толком и не могли рассказать, что же произошло. Только и видели, как Кастер со своими людьми скрылся из виду за холмами.

Был обследован и тот злополучный холм у берега реки, собраны все предметы, могущие пролить свет на происшедшее, разложившиеся тела солдат были преданы земле. Среди прочего в траве нашли листки бумаги, в том числе и записи, сделанные капитаном Куком.

Ни одного свидетеля допроса Бена Крейга Кастером не осталось в живых, но записи адъютанта говорили о многом. Армии важно было знать, кто стал причиной и виновником несчастья. И вот он нашелся. Дикари были предупреждены заранее и успели хорошо подготовиться. Ничего не подозревающий Кастер попал в засаду. Козел отпущения был найден. Ни о какой некомпетентности не могло быть и речи, все дело в предательстве. Скаута следовало взять живым или мертвым, вознаграждение за его поимку составляло тысячу долларов.

Но упорные поиски долго ничего не давали. До тех пор, пока в конце октября отряд крау не обнаружил беглеца с какой-то индейской девушкой. Направлялись они к горам Прайор.

Лошади у лейтенанта были свежие, резвые, хорошо откормленные. И он гнал их во всю мочь, на карту была поставлена его карьера.

Вскоре после восхода солнца Крейг и Шепот Ветра достигли ущелья Прайор, глубокой расселины между главным хребтом и одинокой вершиной Вест Прайор. Переправились чрез нее и оказались у подножия гор, в так называемых бесплодных землях. Впереди, миль на пятьдесят, тянулись поросшие травой каменные уступы и глубокие овраги.

Их цель отчетливо виднелась вдалеке, поблескивала и манила к себе в лучах утреннего солнца, застывшего в холодном синем небе. Он держал путь к Абсароке, диким местам, где еще мальчиком охотился с Дональдсоном. Редко ступала сюда нога человека – непролазные чащи чередовались со скалистыми плато, и простиралась эта пустошь до хребта под названием Бэртус, что в переводе означало Медвежий Зуб.

Даже с дальнего расстояния Крейг видел застывшие, точно часовые в сверкающих снежных шапках, вершины этих гор: Гром, Священная гора, затем Шаманка, а вон и Медвежий Зуб. Там человек с хорошим ружьем может выдержать осаду целой армии. У ручья он остановился, дал вспотевшим лошадям напиться, затем снова пустился в путь, держа направление на вершины, точно пригвоздившие землю к небу.

Позади, милях в двадцати от него, двигался отряд из шести воинов шайеннов. Глаза так и обшаривали землю в поисках следов от копыт с подковами. Двигались их пони быстро, но не галопом, а рысью, такая скорость позволяла лошадям долго сохранять силы.

А в тридцати милях к северу кавалерийский патруль держал направление на юг, пытаясь напасть на след беглеца. Обнаружили они его в полдень, к западу от пика Прайор. Скауты из племени крау резко натянули поводья и начали кружить на одном месте, разглядывая клочок высохшей под солнцем земли. Потом указали на отпечатки подков и след неподкованного пони. А неподалеку от этого места им удалось обнаружить следы от пяти-шести других пони.

– Стало быть, – пробормотал лейтенант, – у нас имеются конкуренты. Впрочем, неважно.

И он отдал приказ двигаться дальше, на запад, хотя, лошади уже начали уставать. Через полчаса, оказавшись на равнине, он поднялся на небольшой холм и поднес к глазам бинокль. Беглецов видно не было, зато он заметил облачко пыли, а затем различил и шесть крохотных фигурок. Всадники на пегих пони направлялись к горам.

Пони шайеннов устали, но индейцы прекрасно понимали, что то же самое происходит и с лошадьми беглецов. У ручья Бриджер индейцы дали своим пони напиться, а потом устроили получасовой привал. Затем один из шайеннов, прижав ухо к земле, различил приближающийся сзади топот копыт. И они тут же оседлали своих пони и поскакали дальше. Примерно через милю их предводитель велел всем спрятаться за скалу, а сам поднялся на вершину и стал осматриваться.

В трех милях к востоку он увидел кавалерийский отряд. Шайенны ничего не знали ни о бумагах, разбросанных на холме, ни о том, что за голову белого беглеца обещано вознаграждение. Они решили, что синие мундиры преследуют их, хотят отправить в резервацию. Индейцы затаились и ждали.

Достигнув развилки, кавалерийский отряд остановился, скауты спешились и начали изучать следы на земле. Шайенны увидели, что скауты указывают на запад; вскоре кавалерийский отряд проследовал именно в этом направлении.

Шайенны двинулись за ними следом, но параллельно, выслеживая синие мундиры, как некогда Маленький Волк шел тенью за полком Кастера до самой реки Розбад. Но где-то к середине дня крау их заметили.

– Шайенны, – сказал один из скаутов.

Лейтенант пожал плечами:

– Ну и что с того? Пусть себе охотятся. Нам сейчас не до них.

Оба отряда продолжали преследование вплоть до наступления темноты. Крау шли по следу беглецов, а шайенны двигались по пятам за патрулем. Когда солнце зашло за вершины гор, обе группы поняли, что лошадям надо дать отдохнуть. Иначе они просто падут. Кроме того, земля становилась все более твердой и каменистой, и отыскивать на ней след было все трудней. А в темноте, без фонарей, они вообще ничего не увидят, так что продолжать преследование и дальше невозможно.

Бен Крейг, находившийся в десяти милях впереди, думал то же самое. Розбад, конечно, кобыла крупная и сильная, но она уже преодолела пятьдесят миль с всадником на спине и солидным грузом, причем по сильно пересеченной местности. А Шепот Ветра не была столь уж опытной наездницей и тоже выбилась из сил. И вот они решили разбить лагерь у Медвежьего ручья, к востоку от современного поселка под названием Ред Лодж, однако костер разводить не стали.

С наступлением темноты сильно похолодало. Они завернулись в бизонью шкуру, и через несколько секунд девушка уже крепко спала. Крейг не мог уснуть. Ничего страшного, потом отоспится. Он выполз из-под шкуры, завернулся в красное шерстяное одеяло и сторожил свою возлюбленную.

Никто их не потревожил, но поднялся он еще до рассвета. Крейг разбудил Шепот Ветра, и они наскоро перекусили вяленым мясом антилопы и лепешками из кукурузной муки, запивая все это холодной водой из ручья. Преследователи их тоже были на ногах уже при первых проблесках рассвета. Расстояние между ними составляло девять миль и неумолимо сокращалось. Крейг знал, что шайенны непременно будут преследовать его, что нет ему теперь прощения. Но о кавалерийском отряде он и не догадывался.

Земля становилась все более каменистой, продвижение вперед замедлилось. Он понимал, что преследователи скоро настигнут их, и решил сбить их со следа. Через два часа беглецы приблизились к тому месту, где сливались два ручья. Слева, с гор, бежал шумливый и бурный ручей Рок, перебраться через него практически невозможно. Впереди протекал ручей под названием Вест, менее каменистый и более мелкий. Крейг спешился, привязал поводья от пони к седлу своей лошади и повел Розбад под уздцы.

Они сошли с берега под углом к ручью Рок, вошли в воду, немного пропетляли и, выбравшись на берег, направились к другому ручью. Ноги Крейга занемели от холодной воды, он прошагал по каменистому руслу мили две. А затем свернул влево, к горам, и вот, выбравшись на берег, они поскакали к густому лесу.

Пологие склоны поросли деревьями, вершины их не пропускали солнца, и в лесу было очень холодно. Шепот Ветра поплотней завернулась в одеяло и медленно ехала следом за Крейгом.

В трех милях позади кавалерия достигла ручья и остановилась. Крау указывали на след, оборвавшийся у берега ручья Рок, и вверх по течению. После недолгого совещания лейтенант приказал отряду двигаться вдоль русла этого ручья. Они взяли ложный след. Как только отряд скрылся из вида, к ручьям вышли шайенны. Они не стали входить в воду, чтоб запутать свои следы. Но разгадали уловку Крейга и двинулись вдоль русла ручья Вест, все время осматривая противоположную его сторону в надежде увидеть двух всадников, выходящих из воды и направляющихся в горы.

Мили через две им удалось обнаружить на берегу участок мягкой и влажной земли. Они переправились через ручей и углубились в лес.

К середине дня Крейг выбрался на знакомое ему еще с детства место – большое и открытое всем ветрам каменистое плато под названием Силвер Ран, отсюда открывалась прямая дорога в горы. Они находились на высоте одиннадцати тысяч футов, хоть и не знали об этом.

Отсюда открывался вид на ручей, по руслу которого они шли. И тут справа от себя, в том месте, где сливались ручьи, Крейг заметил крохотные человеческие фигурки. Бинокля у него не было, но видимость была отличная благодаря хрустально-чистому горному воздуху. И он разглядел, что это вовсе не шайенны, нет. Десять синих мундиров, и с ними еще четыре скаута. Армейский патруль, он возвращался вниз вдоль русла ручья, видимо осознав свою ошибку. Только теперь Крейг понял, что и армейские будут преследовать его за то, что отпустил девушку.

Он достал ружье «шарпс», вставил один патрон, нашел камень, на который удобно было опереться, и прицелился.

«Первым делом всегда снимай лошадь, – учил его старик Дональдсон. – В этой стране человеку без лошади никуда».

И он прицелился в голову лошади, на которой скакал офицер. Грянул выстрел, эхо его многократно повторили горы, раскаты гремели, как гром. Пуля попала лошади в голову, у левого плеча. Животное рухнуло на землю, увлекая за собой офицера. Лейтенант при падении сломал ногу.

Вояки тут же рассредоточились и побежали к лесу. Все, за исключением сержанта, который пытался вытащить своего командира из-под лошади. Лошадь была еще жива. Сержант пристрелил ее, чтобы избавить от мучений. А потом потащил офицера к деревьям. Ни одного выстрела больше не последовало.

Шайенны, находившиеся в лесу на склоне горы, быстро спешились, улеглись на подстилку из сухих игл и затаились. У четверых из них имелись «спрингфилды», трофеи, добытые в сражении с 7-м кавалерийским, но они, как и все равнинные индейцы, не слишком мастерски обращались с огнестрельным оружием. К тому же они прекрасно понимали, что может натворить со своим «шарпсом» молодой белый, тем более с такого близкого расстояния. И вот они потихоньку начали отползать назад, в глубину леса. Один из шайеннов, оставленный при лошадях, вел их за собой.

Крейг разрезал одеяло на четыре части и обвязал этими кусками ткани копыта Розбад. Ткань, конечно, непрочная, долго ей не продержаться, хватит разве что на полмили, зато стука подков не будет слышно, да и характерных царапин на камнях не останется. И вот беглецы двинулись через плато на юго-запад, к вершинам.

Пройти предстояло пять миль, и никакого укрытия. Мили через две Крейг обернулся и заметил подвижные точки, перевалившие через хребет и начавшие движение по каменному шельфу. Он продолжал скакать дальше. Ни застрелить с такого расстояния, ни догнать его они уже не могут. Через несколько минут появилось еще несколько точек: это отряд кавалеристов продрался наконец через лесную чащу и тоже вышел на плато, но примерно в миле к востоку от шайеннов. И тут вдруг Крейг увидел впереди пропасть. Прежде он никогда не забирался так высоко и не знал о ее существовании.

Узкая и глубокая, с отвесными краями, поросшими сосной, по дну бежит ручей с ледяной водой. Крейг двигался вдоль ее края и озирался в поисках места, где края были бы более пологими, чтоб спуститься вниз и переправиться. И такое место нашлось, в тени горы под названием Гром. Правда, при этом он потерял полчаса.

Изнемогая сам и подстегивая вконец обессилевших лошадей, он вел их по дну ущелья. Потом они медленно поднялись по отвесному склону и увидели, что перед ними раскинулось последнее на пути плато под названием Хеллроринг. Едва он вышел на него, как над головой просвистела пуля. Засевшие по ту сторону пропасти солдаты заметили какое-то движение среди сосен. Потерянные полчаса дорого обошлись Крейгу, он не только позволил преследователям догнать себя, но и указал им путь.

Впереди на три мили простиралось ровное и плоское плато. За ним вставали спасительные нагромождения гор, в пещерах и скалах которых так легко скрываться, где беглецов уже никому не достать. Дышать на такой высоте было трудно, люди и лошади жадно глотали разреженный воздух, но кислорода не хватало. Скоро стемнеет, и тогда ему уже ничего не стоит затеряться среди лесов и скал между вершинами гор. Сюда не добраться ни одному человеку. За Священной горой начинался водораздел, уже более пологие холмы и горы тянулись дальше до самого Вайоминга. Здесь они смогут отгородиться от всего враждебного мира. Поженятся и проживут в этих диких местах всю жизнь. Сгущались сумерки. Бен Крейг и Шепот Ветра оставили своих преследователей далеко позади.

Уже в почти полной темноте они забрались так высоко в горы, что увидели на земле полоски ледников, отмечавших подступы к вершинам, на которых снег не таял никогда. Здесь они обнаружили плоский уступ размером примерно двадцать на пятьдесят ярдов, а под ним – глубокую пещеру. Вход прикрывали несколько сосен.

Крейг стреножил лошадей и отпустил пастись, оголодавшие животные стали поедать сосновые иглы. Холод стоял страшный, но у беглецов имелась буйволиная шкура.

Скаут отнес седло и одно оставшееся одеяло в пещеру, достал ружье и положил рядом с собой, потом расстелил на земле у входа буйволиную шкуру. И вот они улеглись рядом, прижались друг к другу, укрылись одеялом и свободным краем шкуры. И лежали, грея друг друга, и вскоре в этом уютном коконе им стало тепло. Девушка прижалась к Крейгу еще крепче.

– Бен, – прошептала она. – Я хочу стать твоей женщиной. Прямо сейчас.

И Крейг начал стягивать кожаную тунику с ее разгоряченного желанием тела.

– То, чем вы занимаетесь, неправильно. Нехорошо.

В горах стояла полная тишина, а потому эти слова, произнесенные тихим старческим голосом на шайеннском, были отчетливо слышны.

Крейг одним движением вынырнул из-под шкуры и через долю секунды оказался у входа в пещеру с ружьем в руках.

Он никак не мог понять, почему не заметил этого человека прежде. Тот сидел, скрестив ноги, под соснами, на самом краю плоского уступа. На голую грудь свисают длинные пряди серо-стальных волос, лицо морщинистое, темное и напоминает поджаренный в огне каштан. Он был очень стар и набожен, этот шаман, незваный гость, забравшийся в глухие и дикие края, чтобы попоститься, помедитировать, получить наставления от всевышнего.

– Это ты говорил, священный? – почтительно обратился к старику скаут.

Так называли индейцы людей преклонного возраста, наделенных даром ясновидения и мудростью. Откуда этот старец явился, он понятия не имел. Как он мог подняться так высоко в горы, даже представить невозможно. Как мог выжить при таком холоде без одежды и одеял – просто уму непостижимо. Крейг знал одно: встречаются на земле пророки и ясновидящие, само существование которых отрицает все известные законы.

Тут он почувствовал, как к нему подошла Шепот Ветра и встала рядом, у входа в пещеру.

– Это неправильно в глазах Человека и Мейяха, Вездесущего Духа, – сказал старик.

Луна еще не взошла, но звезды в чистом и темном небе сияли так ярко, что уступ скалы купался в бледном голубоватом свете. И Крейг видел, как сверкают глаза старца, сидящего под деревом.

– Но почему, священный?

– Она обещана другому. Ее суженый храбро сражался с белыми. Он человек чести. Он не заслуживает такого предательства.

– Но теперь она моя женщина.

– Она будет твоей женщиной, человек гор. Но не сейчас. Еще не время. Так говорит Вездесущий Дух. Она должна вернуться к своим людям и суженому. Если вернется, настанет день, и вы снова соединитесь, и тогда она будет тебе женой, а ты ей – мужем. Навеки, навсегда. Так говорит Мейях.

Старик поднял лежавшую рядом палку, оперся на нее и поднялся. Обнаженная кожа была темной и морщинистой и вся покрыта мурашками от холода. На нем была лишь набедренная повязка и мокасины. Старик повернулся и медленно зашагал в глубину леса. И вскоре скрылся из вида.

Шепот Ветра робко подняла глаза на Крейга. По щекам ее катились слезы, но не падали, замерзали от холода, не достигнув подбородка.

– Я должна вернуться к своим людям. Это судьба.

Спорить было бессмысленно. Крейг понимал, что это ни к чему бы не привело. А потому он молча приготовил ее лошадку, пока Шепот Ветра надевала мокасины и укутывалась в одеяло. Вот он крепко обнял ее в последний раз, усадил на лошадь, протянул поводья. И она медленно направилась вниз по склону горы.

– Ветер, Который Говорит Тихо! – окликнул он ее.

Она натянула поводья, остановилась, обернулась. И молча смотрела на него.

– Мы все равно будем вместе. Так было обещано. И пока растет трава и текут реки, я буду ждать тебя, слышишь?

– И я тебя, Бен Крейг.

И она исчезла. Крейг сидел у входа в пещеру и смотрел в небо до тех пор, пока холод стал уже совсем невыносимым. Потом взял Розбад под уздцы, завел ее в пещеру и принес ей пригоршню сосновых игл. Укутался в буйволиную шкуру и уснул.

Взошла луна. Индейцы еще издали заметили одинокую фигуру всадника на голом каменном плато. А девушка увидела два костра, пылавшие на опушке сосновой рощи, и услышала гортанный крик совы. И направилась к индейцам.

Они ничего не сказали ей. Пусть говорит ее отец, Высокий Лось. Но приказ следовало исполнить до конца. Белый, нарушивший их законы, должен умереть. Они дожидались рассвета.

Около часа ночи над горными хребтами нависли низкие тяжелые тучи, стало еще холодней. Мужчины, сидевшие у костра, зябко ежились и еще плотней заворачивались в одеяла, но бесполезно. Они поднялись, стали подбрасывать в огонь сухие ветки, но холод пробирал до костей.

И шайеннам, и белым доводилось зимовать в этих суровых краях, и они знали, что ночи в горах бывают страшно холодными, но ведь сейчас только конец октября. Слишком рано для таких морозов. А температура падала все ниже. Примерно в два часа ночи повалил снег, густой белой стеной. В лагере, разбитом кавалерийским отрядом, первыми поднялись скауты крау.

– Мы пойдем, – сказали они офицеру.

Тот страдал от боли в сломанной лодыжке, но не собирался отказываться от намерения арестовать предателя. То было делом чести.

– Да, холодно. Но скоро наступит рассвет и потеплеет, – сказал он индейцам.

– Это не обычный холод, – возразили скауты. – Это Холод Долгого Сна. Никакие одежды и одеяла от него не спасут. Белый, которого ты ищешь, уже мертв. Или умрет до восхода солнца.

– Что ж, уходите, – сказал офицер.

О том, чтоб выслеживать предателя, теперь не могло быть и речи. Его жертва затерялась высоко в горах, снежные вершины которых мерцали в голубоватом свете луны. Без проводников Крейга не найти.

Крау вскочили на лошадей и растворились во тьме. Они двинулись обратно через плато Силвер Ран, а затем – вниз, по склонам горы к долине. Покидая плато, один из скаутов издал резкий пронзительный крик ночной птицы.

Шайенны услышали его и переглянулись. То было предупреждение об опасности. И они тоже повскакали на своих лошадей, забросали костер снегом и забрали девушку с собой. А температура все падала.

Сход лавины начался примерно в четыре утра. Она обрушилась с гор и покрыла плато толстым слоем снега. Сплошная белая стена с угрожающим свистом и треском двигалась к озеру Форк, а затем обрушилась в пропасть, увлекая все за собой. Оставшиеся в живых люди и лошади не могли двигаться; холод пригвоздил их к тому месту, где они стояли или лежали. А снег все заполнял ущелья и устья рек и ручьев, пока не остались торчать лишь верхушки сосен.

* * *

Утром небо расчистилось, выглянуло солнце. Все вокруг было белым-бело. Затаившиеся в миллионах норок лесные звери знали, что пришла зима и что теперь им остается лишь впасть в спячку и дожидаться прихода весны.

Высоко в горах, в глубине пещеры, спал, закутавшись в буйволиную шкуру, скаут.

А когда проснулся, то, как это иногда бывает, долго не мог понять, где находится. В деревне Высокого Лося? Но вокруг тишина. Ни звука. Ни криков детей, ни веселой перебранки скво, готовящих еду у костра. Он открыл глаза, отогнул край буйволиной шкуры, выглянул. Увидел стены пещеры, и память тут же вернулась к нему. Он резко сел и потряс головой, пытаясь прогнать остатки сна.

У входа виднелся край уступа, заваленный белым, сверкающим на солнце снегом. Он вышел и полной грудью вдохнул утренний воздух. Как он свеж и сладок на вкус!

Тут из пещеры вышла Розбад и принялась пощипывать молодые сосновые побеги. Утреннее солнце находилось по правую руку; стало быть, смотрит он сейчас на север, туда, где находятся далекие равнины Монтаны.

Он подошел к краю шельфа, спрыгнул и глянул вниз, туда, где находилось плато Хеллроринг. Никого. Даже дымка от костра не было видно. Стало быть, его преследователи ушли.

Он вернулся в пещеру, натянул костюм из кожи, надел пояс. Потом взял охотничий нож, подошел к кобыле и перерезал веревки, связывающие ее передние ноги. Кобыла благодарно заржала и ткнулась бархатистым мокрым носом ему в плечо. Только тут Крейг заметил нечто очень странное.

Мягкие светло-зеленые побеги, которые поедала его лошадь, они ведь бывают только весной!.. Он огляделся. Устоявшие при сходе лавины самые высокие и толстые сосны выбросили к солнцу молодые побеги. И он с запозданием и некоторым внутренним содроганием вдруг понял, что, подобно лесному зверю, провел в спячке всю зиму.

Он слыхал, что такое возможно. Старик Дональдсон рассказывал ему об охотнике, перезимовавшем в медвежьей берлоге. Он не погиб, просто проспал, подобно медведице с медвежатами, до самой весны.

Крейг нашел в седельной сумке остатки вяленой оленины. Она затвердела, и разжевать ее было почти невозможно, но он заставил себя съесть все. А вместо воды набрал горсть рассыпчатого снега. Размял в пальцах и слизал образовавшиеся капли. Так лучше, чем просто есть снег.

В сумках также нашлась круглая охотничья шапка из лисьего меха, и он натянул ее на голову. Оседлал Розбад, потом проверил ружье «шарпс» и нашел двадцать патронов к нему. Убрал их обратно в сумку, потом свернул тяжеленную буйволиную шкуру, которая спасла ему жизнь, и привязал сзади к седлу. И вот, когда сборы были закончены и в пещере ничего не осталось, перекинул ружье через плечо, взял Розбад под уздцы и начал спускаться к плато.

Он еще не решил, что делать дальше, но знал, что внизу, в лесах, полно дичи. Если умело расставить ловушки, с голоду не пропадешь.

Он медленно пересек первое плато, настороженно озираясь в попытке заметить какое-то подозрительное движение или услышать выстрел. Но ни того, ни другого не последовало. Достигнув глубокой расселины, он не заметил и следа своих преследователей. Видимо, они отказались от охоты за ним. Откуда было скауту знать, что крау сообщили властям о гибели всех синих мундиров во время схода лавины и о том, что парень, которого они преследовали, тоже, очевидно, мертв.

Крейг нашел путь к озеру Форк. Солнце поднималось все выше, и он почувствовал, как становится теплей. Он спустился вниз по склону поросшей соснами горы, потом пошла полоса лиственного леса – самое подходящее место, чтобы разбить первый лагерь. Был уже полдень. Из гибких раздвоенных на конце прутиков и примерно ярда бечевки, взятой из седельной сумки, Крейг соорудил ловушку для кроликов. Прошло около часа, прежде чем первый ничего не подозревающий грызун показался из норки. Крейг прикончил его и освежевал, потом с помощью трута и кремня развел костер. И полакомился жареным мясом.

В этом лагере на опушке леса он провел неделю. Охотился, ел, набирался сил. Свежего мяса было в избытке, к тому же в незамерзающих ручьях и мелких речушках водилась форель.

К концу недели он решил, что надо выходить на равнину. Шел ночью, при свете луны, днем прятался и наконец добрался до Прайор, где можно было построить хижину и обосноваться уже на более длительное время. А позже он разузнает, куда ушли шайенны, и обязательно дождется, когда Шепот Ветра станет свободна. Он не сомневался, что именно так все и случится. Он верил предсказаниям.

На восьмую ночь Крейг оседлал лошадь и выехал из леса. Направлялся он на север, ориентируясь по звездам. Луна стояла высоко, и вся земля кругом купалась в ее бледном голубоватом свете. Всю ночь он шел, а к утру решил разбить лагерь у высохшего ручья, где никто его не найдет. Костров он больше не разводил и питался исключительно заготовленным в лесу вяленым мясом.

На следующую ночь он повернул на восток, к Прайор. И вскоре пересек длинную полосу из твердой черной земли. Незадолго до рассвета миновал еще одну такую же и решил устроить привал. Впереди раскинулась сильно пересеченная местность, земля, по которой трудно ходить и ездить верхом, зато здесь легче укрыться.

Он продолжал свой путь. Как-то раз увидел целое стадо коров, молчаливо пасущееся при лунном свете, и подивился глупости его владельца, оставившего скот без присмотра. Стоит крау обнаружить его, и они устроят настоящий пир.

Под утро, уже на четвертый день пути, впереди показался форт. Крейг разбил лагерь на холме и, когда взошло солнце, разглядел его уже более отчетливо. Форт находился у подножия горы Вест Прайор. В течение целого часа он издали изучал его, пытаясь заметить признаки жизни, уловить принесенное ветром блеянье овцы или ржанье лошади, заметить дымок, поднимающийся над крышей казармы. Но ничего этого не было. Форт выглядел совершенно необитаемым. Встало солнце, и он, спрятавшись в кусты, уснул.

За вечерней трапезой Крейг размышлял, что же делать дальше. Места кругом дикие, а потому человек, путешествующий в одиночестве, не может чувствовать себя в безопасности. Совершенно очевидно, что этот форт построен недавно. Прошлой осенью здесь его не было. Стало быть, армия хочет расширить свой контроль над исконными землями индейцев крау. Год тому назад ближайшим фортом являлся Смит, что к востоку от Бигхорна; чуть подальше, к северо-западу, находился форт Эллис. В последний ему никак нельзя, там его сразу узнают.

Но если этот новый форт не занят 7-м кавалерийским или солдатами из полка Гиббона, вряд ли кто-нибудь там узнает его, к тому же он может назваться вымышленным именем… Крейг оседлал Розбад и решил обследовать новый форт под покровом ночи.

Он подъехал к нему в свете луны. Ни флага на флагштоке, ни единого огонька, ни признака, что форт обитаем. Ободренный царившей вокруг тишиной, он подъехал к воротам. Над ними висела доска, на ней были выведены два слова. Первое он узнал сразу, «Форт», потому как видел его раньше и очертания букв были знакомы. Но вот второе… Что-то совершенно непонятное. Начиналось это слово с буквы, состоявшей из двух вертикальных палок. А между ними перекладина. Высокие двустворчатые ворота были заперты на замок с цепью.

Он поехал вдоль стен высотой не меньше двенадцати футов. Почему армейские построили этот форт и не пользуются им? Может, на них напали и перерезали всех до единого? Может, внутри одни мертвецы? Но зачем тогда замок? Он встал на седле и ухватился за колья. И через несколько секунд оказался на внутреннем карнизе, на высоте семи футов от земли. И огляделся.

Он увидел казармы для офицеров и солдат, стойла для лошадей и кухню, бочки для воды, маленькую лавку и кузницу. Все на месте, все как положено, но кругом ни души.

Он мягко спрыгнул вниз, на землю, и, держа ружье наготове, начал обследовать форт. Да, совсем новый, сразу заметно. Было видно по свежим срезам на бревнах. Командный пункт тоже на замке, но все остальные помещения вроде бы не заперты. Имеется казарма для солдат, и еще одно довольно просторное помещение, видно, для путешественников. А вот отхожих мест, вырытых прямо в земле, не видно, что очень странно. У задней стены, на противоположной стороне от ворот, притулилась маленькая часовня, рядом с ней в стене видна дверца, закрытая снаружи на засов.

Он отпер ее и шагнул внутрь. Обошел наружную стену вокруг, взял Розбад под уздцы и ввел внутрь. Затем запер дверь на засов. Он понимал, что оборонять форт в одиночку невозможно. Стоит индейцам напасть на него, и они переберутся через стены с той же легкостью, что и он. Но в качестве временной базы форт вполне годился. И он может пожить здесь до тех пор, пока не узнает, куда ушел клан Высокого Лося.

Днем он обследовал конюшню. Там были стойла на двадцать лошадей, оборудованные всем необходимым. В углу свалены охапки сена и мешки с овсом. А на улице, у стены, пролегал желоб со свежей водой. Он снял с Розбад седло, наскоро протер ее шкуру найденной тут же жесткой щеткой, а потом устроил своей лошадке настоящий пир – принес целое ведро овса.

В кузнице он нашел банку жира и принялся чистить и смазывать ружье до тех пор, пока все металлические и деревянные его части не заблестели. В лавке он обнаружил целый склад ловушек для разной дичи и гору одеял. Из последних Крейг соорудил себе темное и уютное гнездышко на койке в хижине, предназначенной, по всей видимости, для гостей. Единственное, что удручало, так это полное отсутствие еды. Но, как следует обыскав лавку, он нашел полную банку конфет, которыми и поужинал.

Первая неделя пролетела незаметно. Утром он выезжал ставить ловушки и охотиться, днем обрабатывал шкурки пушных зверей, чтобы сдать потом в факторию. Свежего мяса было предостаточно, к тому же он знал, где искать и выкапывать корешки, из которых варил очень вкусный и питательный суп.

В лавке он также нашел кусок мыла и выкупался голым в ручье, где вода хоть и была холодна, как лед, зато прекрасно освежала. Там же, у ручья, нашлась молодая зеленая травка для Розбад. На кухне было полно котелков и оловянных тарелок. Он набрал сухих веток, развел костер и вскипятил полный котелок воды, чтобы побриться. В числе прочих вещей он прихватил из хижины Дональдсона старое бритвенное лезвие в узком стальном футляре. Просто удивительно, до чего легко и приятно проходит процесс бритья при наличии мыла и горячей воды. На охоте или на марше приходилось довольствоваться холодной водой без мыла.

Весна плавно перешла в раннее лето, но возле форта так никто и не появился. Крейг размышлял над тем, как и где ему узнать, куда направились шайенны, куда увезли Шепот Ветра? А иначе где ее искать? Но он опасался скакать на восток, к форту Смит, и на северо-запад, к форту Эллис, где его наверняка узнают. Если б он точно знал, что армейские не отказались от намерения повесить его за предательство, то мог бы назваться Дональдсоном.

Он прожил в форте с месяц, когда вдруг появились незваные гости. Самого Крейга на месте не оказалось, он ставил ловушки в горах. Компания насчитывала восемь человек, и прибыли они в трех очень странных сооружениях. То были длинные стальные трубы, катившиеся на вращающихся черных дисках с серебряными центрами, причем двигались эти штуковины сами по себе, без лошадей.

Один из мужчин был, видимо, гидом, остальные семеро – его гостями. Гидом являлся профессор Джон Инглз, глава факультета по изучению истории Дикого Запада в университете Монтаны в Бозмене. Главным гостем был сенатор штата, проделавший весь этот долгий путь из Вашингтона. Его сопровождали три члена Законодательного собрания из города Хелена и три чиновника из министерства образования. Профессор Инглз отпер замок, и гости вошли в форт, с интересом и любопытством озираясь по сторонам.

– Сенатор, джентльмены, добро пожаловать в форт Херитейдж![6] – сказал профессор.

Он так и лучился радостной улыбкой.

Профессор принадлежал к числу немногих счастливчиков, наделенных безграничным добродушием и чувством юмора, а также без памяти влюбленных в науку, которая составляла для них весь смысл жизни. Лично он посвятил всю свою жизнь изучению Старого Запада и его истории. Он знал все об истории Монтаны до войны, во время войны, знал все о Великих равнинах, об индейских племенах, которые воевали и охотились там. Форт Херитейдж был его мечтой, он вынашивал ее долгие десять лет, выбивал деньги, посетил заседания сотен комитетов. И вот наконец мечта его осуществилась.

– Этот форт и фактория – точная копия, позволяющая до последней и мельчайшей детали показать, что представляли собой эти сооружения времен бессмертного генерала Кастера. Я лично наблюдал за строительством и сумел позаботиться о том, чтоб все эти детали ничем не отличались от оригинала.

И он начал водить своих гостей от одного сооружения к другому, попутно объясняя, как зародился этот проект, сколько средств удалось собрать Историческому обществу Монтаны и Фонду культуры, сколько еще фондов удалось убедить вложить средства для создания столь замечательного памятника истории.

Он рассказал, что проект соответствует оригиналу до дюйма, что в строительстве использовали только местные породы дерева, что в погоне за совершенством были даже заказаны специальные железные гвозди и скобы, в точности копирующие старинные.

Его энтузиазм передался гостям. А он, лучась улыбкой, сообщил им следующее:

– Форт Херитейдж, безусловно, будет иметь огромное образовательное и воспитательное значение для молодежи, причем не только из Монтаны, но и, как я смею надеяться, из других штатов тоже. Уже зарезервированы все билеты на автобусные туры, люди готовы ехать даже из Вайоминга и Южной Дакоты.

Возле резервации крау у нас имеется огороженный участок земли в двадцать акров, там выращивают траву и заготавливают сено для лошадей. Причем, жать траву будут серпами, как в старину, мы уже нашли специалистов. И наши посетители увидят и поймут, каков был уклад жизни в этих краях сто лет тому назад. Смею уверить, этот опыт просто уникален, ничего подобного в Америке пока что не существует.

– А мне нравится. Даже очень нравится, – заметил сенатор. – Ну а каким же образом вы будете набирать штат?

– О, это самое интересное, сенатор. Здесь будет не музей, а настоящий действующий форт конца девятнадцатого века. Фонды позволяют нам нанять человек шестьдесят молодых людей, но только на лето, на время национальных праздников и школьных и студенческих каникул. В основном привлекут молодежь из драмкружков и школ сценического искусства из всех крупнейших городов Монтаны. И знаете, студенты с большой охотой откликнулись на наш призыв. Возможность подзаработать, приятно и с пользой провести летние каникулы. К тому же привлекает грандиозность поставленной нами задачи. У нас уже есть шестьдесят добровольцев. Сам я буду играть роль майора Инглза из 2-го кавалерийского, роль начальника форта. Будут у меня и помощники: сержант, капрал и восемь солдат. Все эти студенты умеют прекрасно держаться в седле. Лошади и седла будут любезно предоставлены дружественно настроенными владельцами ранчо. Предполагается привлечь и несколько молодых женщин, они будут играть роль поварих и прачек. Платья, разумеется, по тогдашней моде. Другие студенты будут играть роль трапперов, скаутов, первопоселенцев, направляющихся на запад в поисках лучшей доли. К нам согласился присоединиться настоящий кузнец, так что посетители увидят, как подковывают лошадей. Сам я буду проводить службы вот в этой часовне, и мы будем распевать гимны тех дней. У девушек, конечно, будет своя отдельная спальня. И еще наставница из университетских дам, Шарлот Бевин. Солдаты будут жить в одной казарме, гражданские – в другой. Уверяю вас, мы все предусмотрели, до последней детали.

– Ну а что касается вещей, без которых нынешние молодые люди просто не мыслят существования? Я имею в виду проблемы соблюдения личной гигиены, всякие там свежие фрукты, овощи и прочее? – спросил конгрессмен из Хелены.

– Вы абсолютно правы! – снова расцвел в улыбке профессор. – Здесь мы предусмотрели три маленькие хитрости. Во-первых, здесь не будет настоящего огнестрельного оружия. То есть все пистолеты и ружья будут всего лишь копиями, за исключением нескольких, из которых можно стрелять холостыми, да и то под нашим присмотром. А что касается гигиены, видите вон ту выставку оружия? Там представлены копии «спрингфилдов», но за этим шкафом фальшивая стенка, а за ней – самая настоящая ванная с горячей водой, туалетами, кранами, всякими там биде и душами. Видели на улице огромную бочку для сбора дождевой воды? Так вот, под нее подведена труба. За бочкой имеется маленькая дверца. Она открывается в огромную холодильную камеру, работающую по принципу газоохлаждения. Там хранятся всякие стейки, котлеты, овощи и фрукты. Газированная вода. Но никакого электричества. Здесь можно пользоваться только свечами и масляными лампами.

Они стояли у двери в хижину для гостей. Один из чиновников приоткрыл ее и заглянул внутрь.

– А один обитатель у вас, похоже, уже имеется, – заметил он.

И указал на застеленную одеялами койку в углу. Затем они обнаружили и другие следы пребывания непрошеного гостя. Лошадиный помет в конюшне, угольки от костра. Сенатор так и покатился со смеху.

– Похоже, кое-кто из ваших артистов не мог дождаться, – сказал он. – А что, если здесь поселился настоящий колонист тех времен, а?

Присутствующие ответили дружным смехом.

– Нет, если серьезно, профессор, работа просто отличная. Думаю, все с этим согласны. Примите мои поздравления. Ценнейший вклад в развитие нашего штата.

С этими словами они и вышли из форта. Профессор запер за собой ворота, продолжая ломать голову над тем, откуда взялись одеяла в хижине и лошадиный помет на конюшне. И вот автомобили направились по ухабистой дороге к длинной полосе черной земли, шоссе под номером 310, а затем свернули к северу, к Биллингзу и аэропорту.

Билл Крейг возвращался с охоты два часа спустя. И тут же заметил, что одиночество его было нарушено. О том свидетельствовала дверь в стене возле часовни, запертая изнутри на засов. Он точно помнил, что закрыл ее, но запереть изнутри никак не мог. А стало быть, проникший в форт незваный гость или ушел через главные ворота, или же все еще находится внутри.

Он проверил ворота, они оказались заперты. Но снаружи виднелись какие-то странные следы. Примерно такие оставляют колеса фургона, только эти были значительно шире, и в середине имелись зигзагообразные полоски.

Зажав ружье в руке, он перелез через стену, но после почти часового обхода всех помещений убедился, что в форте, кроме него, никого нет. Тогда он снял засов, открыл дверь и впустил Розбад. Отвел лошадь на конюшню, покормил. Потом пошел еще раз взглянуть на подозрительные следы у входа. Обнаружил следы туфель и тяжелых охотничьих ботинок, еще множество зигзагообразных полосок, но ни одного отпечатка копыта. И что самое интересное – человеческие следы за воротами обрывались. Очень странно.

Две недели спустя прибыла первая партия – штат музея. И, по стечению обстоятельств, Крейг в это время снова расставлял ловушки у подножия горы Прайор.

Караван являл собой весьма внушительное зрелище. Три автобуса, четыре автомобиля, в каждом по два водителя, и целых двадцать лошадей в одном огромном серебристом трейлере. Когда разгрузка была закончена, все машины уехали.

Еще в Биллингзе сотрудники переоделись в костюмы, соответствующие их ролям. У каждого также имелся запас сменной одежды. Профессор лично проверил все вещи и настоял на том, чтоб ничего «современного» в форте не было. Никаких электроприборов, никаких штучек, работающих на батарейках. Для некоторых добровольцев сама мысль о расставании с любимым транзисторным приемником была просто невыносима, но следовало подчиняться условиям договора. Не разрешалось даже брать книги, напечатанные в двадцатом веке. Профессор Инглз неоднократно подчеркивал, что полное погружение в прошлое, на целый век назад, важно как с точки зрения аутентичности, так и в чисто психологическом плане.

– Со временем вы действительно поверите в то, что являетесь первопроходцами и живете в те славные и трудные времена, – не уставал повторять он.

На протяжении нескольких часов студенты театральных училищ, вызвавшиеся стать обитателями форта не только из желания подзаработать на летних каникулах, но и ради того, чтобы набраться столь необходимого для успешной карьеры опыта, обследовали новое место с все возрастающим восторгом.

Кавалеристы заводили лошадей в стойла, а потом принялись обустраивать свою казарму. Два плаката с изображениями Рэкел Уэлш и Урсулы Андрес были пришпилены к стенке и немедленно конфискованы. Повсюду звенел смех, настроение было праздничным.

Гражданские персонажи, то есть кузнецы, торговцы, повара, скауты и пионеры с Востока, заняли вторую большую казарму. Для восьми девушек была выделена спальня, куда они и проследовали под предводительством мисс Бевин. Затем прибыли два громоздких фургона, крытых белой холщовой тканью. В них были запряжены огромные тяжеловозы; фургоны решили припарковать у главных ворот. В чисто рекламных целях, для привлечения внимания туристов.

К концу дня Бен Крейг стоял на опушке леса, держа Розбад под уздцы, и с расстояния полумили со все возрастающим чувством тревоги наблюдал за тем, что творится в форте и вокруг него. Ворота распахнуты настежь. Внутри видны два фургона, кругом снуют люди. Над воротами гордо развевается на ветру звездно-полосатый флаг. Он заметил также двух военных в синих мундирах. Он ждал несколько недель, чтоб навести справки о Шепоте Ветра, узнать, наконец, куда увезли ее шайенны, и вот теперь боялся подойти к этим людям и спросить.

Промучившись с полчаса, он все же решился. Едва успел въехать в ворота, как двое солдат бросились закрывать их. Они с любопытством оглядели его, но ничего не сказали. Он спешился и повел Розбад в конюшню. Но был остановлен на полпути.

Мисс Шарлот Бевин была очень славной молодой женщиной, добродушной и приветливой в чисто американском стиле. Белокурые волосы, веснушчатый носик и широкая искренняя улыбка. Ею она и одарила Бена Крейга.

– Приветствую вас.

Было слишком жарко, чтобы носить шляпу, а потому скаут просто склонил голову.

– Мэм!..

– Вы один из наших?

Мисс Бевин, будучи ассистенткой профессора и его же аспиранткой, с самого начала принимала активнейшее участие в проекте и участвовала во всех отборочных турах. И была твердо уверена, что ни разу не видела этого молодого человека.

– Полагаю, что да, мэм, – ответил незнакомец.

– Знаете, это немного против правил, раз вы не в штате. Но уже слишком поздно, чтоб выгонять вас и заставлять провести ночь в прериях. Можем устроить вас на ночь. Так что заводите свою лошадь в конюшню, а я поговорю с майором Инглзом. Сможете подойти на командный пункт через полчаса?

И она направилась к командному пункту и постучала в дверь. Профессор, облаченный в униформу майора 2-го кавалерийского полка, сидел за письменным столом, заваленным бумагами.

– Садитесь, офицер, – сказал он мисс Бевин. – Ну что, все ваши молодые люди устроились?

– Все, и даже есть один лишний.

– Что?…

– Какой-то молодой человек на лошади. Просто прискакал из прерий. Похоже, что опоздавший волонтер из местных. Хочет к нам присоединиться.

– Не уверен, что мы можем взять еще одного человека. Штат полностью укомплектован.

– Но он захватил с собой все снаряжение. Лошадь, кожаный костюм, изрядно, надо сказать, потрепанный, седло. А к нему приторочены целых пять шкурок пушных зверей. Сразу видно, что парень очень старался.

– Ну и где он сейчас?

– Ставит лошадь в стойло. Я сказала, чтоб зашел сюда через полчаса. Подумала, может, вы захотите на него взглянуть.

– Ладно, взглянем.

Часов у Крейга не было, но он уже давно научился определять время по солнцу с точностью плюс-минус пять минут. И вот он постучал в дверь, и его пригласили войти. Джон Инглз сидел за столом, застегнув мундир на все пуговки. Рядом с ним стояла офицер Бевин.

– Хотели видеть меня, майор?

Профессор был потрясен тем, как достоверно выглядит этот молодой человек. Он сжимал в руке круглую лисью шапку. Бронзовое от загара, открытое честное лицо, спокойные и внимательные синие глаза. Волосы, каштановые и не стриженные вот уже много недель, подхвачены сзади тонким кожаным шнурком, в косичку воткнуто белое орлиное перо. Костюм из кожи явно сшит вручную, таких он никогда не видел прежде на живом человеке.

– Ну-с, молодой человек, офицер Бевин сказала мне, что вы хотите к нам присоединиться, побыть какое-то время?

– Да, майор. Очень хотелось бы.

Профессор принял решение. Фондом предусматривалась статья на «непредвиденные» расходы. Что ж, этого молодого человека можно вполне подвести под эту статью. Он достал бланк анкеты из множества пунктов, обмакнул ручку со стальным пером в чернильницу.

– Хорошо, тогда давайте заполним эту анкету. Имя?

Крейг колебался. Пока что его вроде бы не узнали, но стоит назвать имя, и это может навести «майора» на определенные мысли. Но «майор» какой-то слишком рыхлый и бледный. Не похоже, что только с фронта. Наверняка недавно явился с Востока. А там вряд ли знают в подробностях о событиях прошлого лета.

– Крейг, сэр. Бен Крейг.

Он настороженно ждал реакции «майора». Нет, похоже, это имя ему ничего не говорило. Пухлая рука аккуратно вывела в соответствующей графе: «Бенджамин Крейг».

– Адрес?

– Не понял, сэр?

– Где живешь, сынок? Откуда пришел?

– Да отсюда, сэр.

– Стало быть, из прерий? Из этих диких мест?

– Да, сэр. Родился и вырос в горах.

– О господи. – Профессор был наслышан о семьях, которые до сих пор жили в лачугах, вдали от всех благ цивилизации. Но встречались они в основном в лесах Скалистых гор, в Юте, Вайоминге и Айдахо. И он аккуратно записал в бланк: «Без определенного места жительства».

– Имена родителей?

– Оба умерли, сэр.

– О!.. Прискорбно слышать.

– Ушли лет пятнадцать тому назад.

– И кто же вас воспитывал?

– Мистер Дональдсон, сэр.

– Ага!.. И он проживает?…

– Тоже умер. Его задрал медведь.

Профессор отложил ручку. Он что-то не слышал о случаях нападения медведей на человека со смертельным исходом. Хотя, конечно, туристы могли бы быть и поаккуратнее и не разбрасывать в лесу пищевые отходы, привлекающие диких зверей. Надо соблюдать правила поведения на природе. Похоже, этот красивый молодой человек действительно сирота.

– Ну а ближайшие родственники?

– Сэр?…

– Кого нам извещать, в случае если… с вами что-то случится?

– Да никого, сэр. Некого извещать.

– Понимаю. Дата рождения?

– Пятьдесят второй. Кажется, конец декабря.

– Так вам почти двадцать пять лет?

– Да, сэр.

– Хорошо. Номер карточки социального страхования?

Крейг изумленно уставился на профессора. Тот вздохнул:

– Видно, вы сумели выскользнуть через ячейку в этой сети. Ладно. Подпишите вот здесь.

Он перевернул бланк. Подтолкнул его через стол и протянул Крейгу ручку. Тот взял ее. Слов «подпись заявителя» он прочесть не мог, но где подписываться, было ясно. Он наклонился и черкнул пером. Профессор взял бумагу и уставился на нее, глазам своим не веря.

– Боже милостивый, мальчик мой… – И он показал листок Бевин.

Вместо подписи на бумаге красовался выведенный чернилами крест.

– Что ж, офицер, – откашлялся профессор и поднял глаза на Бевин, – полагаю, этим летом вам, как педагогу, будет над чем поработать.

Она сверкнула белозубой улыбкой.

– Да, майор. Полагаю, что так.

Ей было тридцать пять. Один раз успела побывать замужем, но брак оказался неудачным, и детей у нее не было. И она подумала, что этот молодой человек, выросший в диких краях, наверняка наивен и невинен, как ребенок. И еще очень уязвим. Он нуждается в ее защите.

– Вот и прекрасно, – сказал профессор. – А теперь ступайте, Бен, и устраивайтесь. Увидимся в столовой за вечерней трапезой.

«А еда тут хорошая, – подумал скаут, – и ее полно». Подавали еду в эмалированных металлических тарелках. Ел он с помощью своего охотничьего ножа, ложки и корочки хлеба. Кое-кто из присутствующих с трудом подавлял смешки, но Крейг не заметил этого.

Молодые люди, с которыми он поселился в казарме, приняли его очень приветливо. Все они, похоже, явились сюда из городов и поселков, о которых он прежде никогда не слышал, и решил, что они с Востока. День выдался долгий и утомительный, читать при свечах было не очень-то удобно, а потому все скоро угомонились и улеглись спать.

Бена Крейга не слишком интересовали новые товарищи по казарме, однако от внимания его не укрылось, что все они какие-то странные. Вроде бы тут собрались скауты, ковбои, объезжающие лошадей, трапперы, но в ремесле своем почти ничего не смыслят. Правда, ему тут же вспомнились рекруты, набранные Кастером. Те тоже мало что понимали в ружьях, лошадях и не знали практически ничего об индейцах с Великих равнин. «Да, – подумал он, – видать, в мире мало что изменилось за тот год, что он прожил с шайеннами, а потом – в полном одиночестве».

Согласно расписанию, две первые недели были отведены на обустройство и репетиции перед прибытием первой партии туристов. И все это время обитатели форта должны были заниматься приведением его в порядок, практиковаться в своих ремеслах и слушать лекции майора Инглза, которые тот предполагал проводить на открытом воздухе.

Крейг ничего этого не знал и с утра, как обычно, решил отправиться на охоту. Он направлялся к главным воротам, которые теперь стояли распахнутыми днем и ночью, как вдруг на полпути его окликнул молодой ковбой по имени Брэд.

– Что это тут у тебя, а, Бен? – И он указал на чехол из овечьей шкуры, в котором Крейг держал свое ружье.

– Ружье, – ответил Крейг.

– Можно глянуть? Я в ружьях кое-что понимаю.

Крейг вытащил «шарпс» из футляра и протянул Брэду. Тот пришел в неописуемый восторг:

– Bay, вот это да! Красотища какая! Настоящий антиквариат. Что это?

– «Шарпс» пятьдесят второго калибра.

Брэд прицелился из ружья в колокол, висевший на раме над воротами. В него обычно трезвонили, заметив приближение врага, предупреждая таким образом тех, кто находился за его пределами, и призывая поскорее вернуться. А потом спустил курок.

Он уже было собрался воскликнуть «Бах!», но «шарпс» сделал это за него. Парня так и отбросило назад, уж очень сильная была отдача. Если б пуля угодила в колокол, он бы разлетелся на мелкие кусочки. Но Брэд промахнулся, и пуля со свистом улетела в никуда. Однако колокол все же загудел, и все в форте так и замерли. Профессор выбежал из своего офиса.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил он.

И только тут заметил Брэда, сидящего на земле с тяжелым ружьем в руках.

– Ты что это делаешь, Брэд?

Брэд поднялся на ноги и объяснил. Инглз укоризненно взглянул на Крейга.

– Возможно, я забыл предупредить тебя, Бен, но настоящее огнестрельное оружие у нас здесь запрещено. Мне придется забрать его и поместить в витрину.

– Как это? Никаких ружей, майор?

– Никаких ружей. По крайней мере, настоящих.

– Ну а как же сиу?

– Что, сиу? Насколько мне известно, все они проживают в резервациях, в Северной и Южной Дакоте.

– Но они всегда могут вернуться, майор.

Только тут профессор оценил чувство юмора Крейга. И одарил его заговорщицкой улыбкой:

– Ну конечно, могут вернуться. Но только не этим летом. А до тех пор, пока этого не произошло, ружье будет находиться под замком.

Через три дня было воскресенье, и весь штат форта посетил утреннюю службу в часовне. Священника у них не было, и майор Инглз исполнял эту роль. Примерно на середине службы он поднялся на кафедру и приготовился прочесть отрывок из Библии. Огромная старинная Библия была открыта на соответствующей странице, заранее отмеченной закладкой.

– Сегодня мы прочтем отрывок из Священного Писания, из Книги Пророка Исайи, глава одиннадцатая, стих шестой. Здесь пророк говорит о времени, когда на землю снизойдет божья благодать, – и он начал читать: – «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе; и лев…»

Тут он перевернул страницу, но два тонких листка рисовой бумаги слиплись, и он запнулся, следующий ниже текст не соответствовал прочитанному. Он смущенно зашуршал страницами, как вдруг из середины третьего ряда зазвучал уверенный молодой голос:

– «И лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей; ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море».

В часовне воцарилась мертвая тишина. Все, разинув рты, взирали на молодого человека в грязном кожаном костюме, с торчащим из конского хвоста прически орлиным пером. Джон Инглз наконец нашел нужную страницу.

– Да, именно так. На этом наш первый урок закончен.

– Что касается этого молодого человека, так я просто теряюсь в догадках, – говорил он после обеда мисс Бевин, они находились в его кабинете. – Он не умеет ни читать, ни писать, зато наизусть цитирует целые отрывки из Библии. Видимо, выучил ребенком. Кто из нас чудак, я или он?

– Не беспокойтесь, думаю, мы скоро это выясним, – сказала она. – Но одно совершенно очевидно: он родился у супружеской пары, которая долго жила в глуши. И когда родители его умерли, действительно был усыновлен, наверняка неофициально и незаконно, неким пожилым и одиноким человеком, который растил его как собственного сына. А потому остался без образования. Зато у него просто море знаний по трем предметам: Библии, которую читала ему мать, способе выживания в необитаемых местах, а также истории Старого Запада.

– И откуда же он всего этого набрался?

– Вероятно, от того старика. Если тот умер года три тому назад в преклонном возрасте, ну, скажем, лет в восемьдесят, стало быть, он родился в последней четверти прошлого века. Отсюда и все знания о тогдашнем образе жизни. Вот и делился тем, что помнил, с мальчиком.

– Но этот молодой человек играет свою роль как-то слишком уж убедительно. Вы не усматриваете в этом опасности?

– Нет, – ответила Бевин. – Какая здесь опасность? Он просто фантазирует. Он сумел убедить себя в том, что имеет право охотиться и ставить ловушки, когда ему захочется, как это было в прежние времена.

– Так, стало быть, просто играет свою роль?

– Ну да. Как все мы, разве не так?

Профессор громко расхохотался:

– Да, разумеется, мы только этим и занимаемся. Но у него получается просто блестяще.

Она поднялась:

– Потому что он в это верит. Он лучший актер из всех. Я о нем позабочусь. Прослежу за тем, чтоб не нарвался на неприятности. Кстати, две девушки уже вовсю строят ему глазки.

А Бен Крейг меж тем находил все новые странности в поведении своих товарищей. Так, к примеру, раздеваясь на ночь, они снимали с себя все, кроме коротких трусов из хлопка, сам же он предпочитал спать в белом нижнем белье – безрукавке и кальсонах до щиколоток. Через неделю в связи с этим возникла одна проблема, и парни пожаловались мисс Бевин.

Она нашла Бена Крейга на задворках кухни, где он, ловко орудуя топором на длинной рукоятке, готовил лучину для растопки.

– Могу я задать тебе один вопрос, Бен?

– Конечно, мэм.

– И пожалуйста, называй меня «офицер».

– Слушаюсь, мэм, то есть офицер.

– Скажи, Бен, ты когда-нибудь принимаешь ванну?

– Ванну?

– Ну да. Раздеваешься и моешь с мылом все тело, а не только лицо и руки?

– Конечно, мэм. Регулярно.

– Что ж, рада слышать, Бен. И когда ты делал это в последний раз?

Он призадумался. Еще старик Дональдсон внушал ему, что регулярно мыться просто необходимо, но как-то не слишком тянуло залезать в ручей, где текла ледяная вода.

– Да вроде бы прошлым месяцем.

– Так я и знала. А почему бы тебе не сделать то же самое прямо сейчас, а?

Минут через десять она увидела, как Крейг выводит оседланную Розбад из конюшни.

– Куда собрался, Бен?

– Купаться, офицер, мэм. Как вы велели.

– Где?

– В ручье. Где ж еще?…

Каждое утро он выходил в поросшие высокой травой прерии по нужде. Потом мыл руки и лицо в желобе-поилке для лошадей. Чистил белые крепкие зубы заостренной на конце веточкой ивы, но это можно было делать и в седле.

Она повела его в оружейную комнату, отперев дверь ключом, прикрепленным к поясу. За рядами висевших на стене «спрингфилдов» находилась потайная дверца. Открывалась она нажатием кнопки. И вот они вошли в помещение, оборудованное ваннами и раковинами.

Крейгу и прежде доводилось видеть ванны с горячей водой, еще во время службы в форте Эллис. Но там они были деревянными, скрепленными бочарными клепками. Эти же были эмалированные, металлические. Он знал, что для того, чтоб из крана шла вода, в колонку следовало натаскать много ведер горячей воды с кухни. Но «офицер» Бевин просто повернула какую-то ручку, и из крана хлынула горячая вода.

– Я вернусь через десять минут, Бен. И хочу, чтоб ты оставил на лавке всю свою одежду, за исключением кожаного костюма. Его можно просто вывесить за дверью и просушить. Потом я хочу, чтоб ты с мочалкой, щеткой и мылом влез в эту ванну и как следует вымылся. Весь. Отскреб бы всю грязь. А потом ты должен взять вот это и вымыть волосы.

И она протянула ему флакончик с зеленой жидкостью, пахнущей сосновыми почками.

– А потом ты оденешься. Нижнее белье и рубашку найдешь вот здесь, на полках. Когда будешь готов, дай знать. О'кей?

Он повиновался. Никогда прежде не принимал он горячей ванны и нашел, что это довольно приятно, хотя не сразу разобрался, как действуют все эти краны, и залил весь пол. Вымывшись, он намылил шампунем волосы. И увидел, как с них стекает серая вода. Затем нащупал в дне ванной затычку, и наблюдал за тем, как выходит вода.

Пошарив на полках, он выбрал хлопковые трусы, белую майку с короткими рукавами и теплую рубашку в клетку. Оделся, воткнул в волосы орлиное перо и вышел. Мисс Бевин ждала его. Сидела на стуле и грелась на солнышке. В руках она держала расческу и ножницы.

– Я, конечно, не специалист, но все же лучше, чем ничего, – сказала она. – Садись.

Он сел, и она подстригла его каштановые волосы, оставив нетронутой лишь одну длинную прядь с пером.

– Вот так-то лучше, – заметила она. – И пахнет от тебя просто замечательно.

Затем она убрала стул обратно, в оружейную, и заперла дверь. Она ждала бурных изъявлений благодарности, но скаут был мрачен. И смотрел так несчастно.

– Скажите, офицер, мэм, вы можете со мной прогуляться?

– Конечно, Бен. Ты что-то хотел мне сказать?

Она обрадовалась представившейся возможности. Может, теперь наконец она разгадает загадку этого странного молодого человека, обитателя гор и прерий. Они вышли из ворот, и Крейг повел ее к ручью. Он был молчалив, погружен в свои мысли. Она с трудом подавляла желание начать разговор первой. До ручья было не меньше мили, и они прошагали в полном молчании минут двадцать.

Прерии пахли зрелой травой и цветами, несколько раз молодой человек поднимал взгляд к горам Прайор, высившимся к югу, на горизонте.

– Наверное, здорово там, в горах, – заметила она, поймав его взгляд. – Красиво.

– Там мой дом, – коротко ответил он и вновь замолчал.

Дойдя до ручья, он опустился на большой плоский камень возле воды, она, подобрав летнюю юбку в пышных складках, уселась рядом.

– Так о чем ты хотел поговорить, Бен?

– Могу я задать вам один вопрос, мэм?

– Офицер. Да, конечно. Конечно, можешь.

– И вы не будете мне врать?

– Ну, что ты, Бен. Какое вранье. Одна чистая правда.

– Какой теперь год?

Она была потрясена. Она надеялась услышать откровения, что-нибудь на тему того, какие отношения сложились у него с другими молодыми людьми из группы. Она смотрела в его широко расставленные темно-синие глаза и думала… да, пусть она на десять лет старше, но…

– Как какой? Тысяча девятьсот семьдесят седьмой, Бен.

Такой реакции она никак не ожидала. Молодой человек низко опустил голову, обхватил ее обеими руками. И плечи его затряслись.

Она лишь раз видела, как плачет взрослый мужчина. На шоссе, по дороге от Бозмена к Биллингзу, где произошла автокатастрофа. Она подалась вперед и положила ему руки на плечи.

– Что такое, Бен? В чем дело?

Бен Крейг и прежде испытывал страх. Когда, к примеру, в горах Литл-Бигхорн прямо на него вышел медведь гризли. Но подобного ужаса он не испытывал никогда.

– Я родился, – пробормотал он после долгой паузы, – в тысяча восемьсот пятьдесят втором.

Бевин не слишком удивилась. Она предполагала проблему в этом роде. Обняла Крейга, прижала к груди и стала гладить по голове.

Она была современной женщиной. Начиталась о всяких таких вещах. В молодости увлекалась мистической философией Востока. Была наслышана о разных теориях реинкарнации и отчасти даже верила в них. Читала о том, что некоторым людям свойственно ощущение deja-vu,[7] убеждение, что они существовали прежде, давным-давно.

Так вот в чем проблема! Феномен заблуждения, самообмана. Но с этим прекрасно умеет справляться современная психиатрия. И этому милому мальчику непременно помогут.

– Ничего, Бен, – пробормотала она, укачивая его, как младенца. – Все в порядке, все хорошо. Все будет просто прекрасно. Ты веришь в это… что ж, чудесно. Проведешь лето здесь, в форте, все мы будем жить, как в добрые старые времена, сто лет тому назад. А осенью можешь вернуться в Бозмен. Вернемся вместе, и я найду людей, которые тебе помогут. Ты будешь в полном порядке, Бен. Верь мне.

Она достала из рукава беленький носовой платочек и вытерла ему слезы. Просто удивительно, какое сострадание вызывал у нее этот милый молодой человек.

В форт они пошли вместе. «Офицеру» Бевин даже начало нравиться это длинное хлопковое платье (при том, что белье под ним она носила самое современное), нравился простой безыскусный образ жизни, который они вели здесь, на природе. Утешала мысль и о том, что в случае травм и заболеваний можно получить немедленную помощь и самые современные лекарственные средства из Мемориального госпиталя в Биллингзе – всего несколько минут вертолетом. К тому же она была уверена, что поставила Крейгу правильный диагноз.

Лекции «майора» Инглза были обязательны для всех. Погода в конце июня стояла теплая, и он проводил их на лужайке перед казармами, где были расставлены скамьи для студентов. Сам же Инглз ставил перед собой нечто вроде пюпитра, на котором размещался изобразительный материал. Начал он с лекций об истории Старого Запада, эта тема была его коньком.

Через десять дней они дошли до войны на Великих равнинах. Инглз установил на пюпитре большую фотографию главных вождей сиу. Бен Крейг не сводил глаз со снимка Сидящего Быка, сделанного, когда тот был уже почти стариком. Знаменитый шаман племени хункапа бежал в Канаду, но затем вернулся и вместе со своими людьми сдался на милость армии США. Снимок был сделан незадолго до его убийства.

– Но самым необычным из всех был, пожалуй, вождь племени оглала по прозвищу Неистовый Конь, – говорил профессор. – По каким-то своим причинам он никогда не разрешал фотографировать себя белому человеку. Верил, что фотоаппарат может забрать у него душу. А потому ни одного снимка Неистового Коня не существует. И мы никогда не узнаем, как он выглядел.

Крейг открыл было рот, но тут же закрыл.

В другой лекции профессор в деталях описывал военную кампанию, закончившуюся сражением при Литл-Бигхорн. Так Крейг впервые узнал о том, что произошло с майором и его людьми, узнал, что капитан Бентин вернулся и присоединился к солдатам, державшим оборону на холме. И был рад тому, что большинство из них были спасены благодаря генералу Терри.

И вот в последней лекции профессор рассказал студентам о том, как в 1877 году расправились войска с разрозненными группами сиу и шайеннов, которые затем были загнаны в резервации. Закончив, Джон Инглз спросил, есть ли у кого вопросы. Крейг поднял руку.

– Да, Бен? – Профессор был рад ответить на вопрос слушателя, который никогда не переступал порог даже начальной школы.

– Скажите, майор, существуют ли упоминания о вожде клана по имени Высокий Лось? Или об индейском воине по имени Бродячая Сова?

Профессор растерялся. Основные справочники и материалы остались на кафедре, в университете, но на память он никогда не жаловался. Он ожидал от Крейга простого вопроса. И вот теперь никак не мог вспомнить.

– Нет. Не думаю, чтоб кто-либо когда-либо слышал об этих людях. В материалах о жизни индейцев с Великих равнин они не упоминаются. А почему вы спрашиваете?

– Да говорили, будто бы Высокий Лось откололся от основной группы, сумел избежать встречи со всеми патрульными отрядами Терри и провел зиму неподалеку от этого места, в горах Прайор, сэр.

– Первый раз слышу. Если и так, то этого Лося вместе с его людьми должны были обнаружить весной. Можно справиться в «Хромом Олене», центре резервации северных шайеннов. В мемориальном колледже «Тупой Нож» тоже кто-то может знать.

Бен Крейг запомнил имя. Осенью он непременно найдет этого Хромого Оленя, кем бы он там ни был, и спросит.

Первые туристы появились в этот уик-энд. А потом уже повалили целыми толпами. В основном добирались автобусами, но кое-кто и на своих машинах. Тут были группы студентов и школьников с учителями, некоторые приезжали целыми семьями. Но все они должны были парковаться примерно в полумиле от форта, чтобы не «портить вида», и подвозили их потом до ворот в фургонах, запряженных лошадьми. По мнению профессора Инглза, это помогало созданию соответствующей атмосферы.

И он не ошибся. Ребятишек, а посетителями форта были в основном дети, приводила в полный восторг поездка в фургоне, и, уже приближаясь к воротам, все они воображали себя настоящими первопроходцами. Шумными, возбужденными стайками высыпали они из огромных фургонов.

Крейг обрабатывал шкурки пушных зверей, они были натянуты на специальные рамы во дворе. Он солил и скоблил их, только после этого можно было начинать процесс дубления. Солдаты маршировали, кузнец раздувал огромные мехи, девушки в длинных хлопковых платьях стирали белье в больших деревянных чанах, а «майор» Инглз был повсюду и руководил всем. Водил экскурсантов по форту, объяснял занятие каждого работника, посвящал в детали и особенности жизни в прериях.

В штате форта имелись два студента-аборигена, они изображали дружественно настроенных индейцев, работавших в форте проводниками и следопытами. Солдаты же готовились отразить атаку враждебного отряда индейцев. Носили они холщовые штаны, синие полотняные рубахи, кожаные сумочки, привязанные к поясу, а на головах у них красовались парики из длинных черных волос и смешные остроконечные шляпы.

Но посетителей больше всего привлекали кузнец и Бен Крейг, работавший над шкурками.

– Ты их сам, что ли, поймал? – спросил его школьник из Хелены.

– Ага.

– А лицензия у тебя есть?

– Чего?

– А почему ты носишь в волосах перо, хотя сам не индеец?

– Шайенны подарили.

– За что?

– За то, что помог им завалить гризли.

– Потрясающая история! – заметила учительница, сопровождавшая класс.

– Да вранье все это, – сказал мальчик. – Он актер, как и все остальные.

В каждой новой толпе людей, высыпавших из фургона, Крейг искал взглядом каскад черных волос, характерный изгиб щеки, пару больших темных глаз. Но она все не приезжала. Кончился июль, настал август.

Крейг отпросился на три дня в прерии. Выехал он рано, еще до рассвета. Нашел в горах молоденькое вишневое деревце, достал топор, одолженный у кузнеца, и принялся за работу. Получился большой лук, он приладил к нему захваченную из форта бечевку, поскольку сухожилий диких животных у него под рукой не оказалось.

Стрелы вырезал и выточил из молоденького ясеня. Приладил к ним хвостовые перья, позаимствованные у зазевавшейся дикой индейки. У ручья нашел осколки кремня – из него получились прекрасные и острые наконечники для стрел. И шайенны, и сиу делали наконечники из кремня или металла, вставляли их в расщепленную на конце стрелу и привязывали тонкими кожаными ремешками.

У индейцев с Великих равнин стрелы с кремниевыми наконечниками считались более грозным оружием. Железный можно было вытащить вместе со стрелой, но кусок кремня, застрявший в теле, обычно ломался и оставлял глубокие и трудно поддающиеся заживлению раны. Крейг сделал четыре стрелы. И на утро третьего дня свалил с помощью лука самца оленя.

И поскакал в форт, перекинув добычу через седло, со стрелой, вонзившейся в сердце. Отнес оленя на кухню, подвесил на крюк, выпотрошил, освежевал, а потом разрубил тушу на куски. И на глазах изумленной публики преподнес повару шестьдесят фунтов свежайшего мяса.

– Ты недоволен моей готовкой? – спросил его повар.

– О, нет, все очень вкусно. Особенно мне нравится сырный пирог с такими цветными кусочками.

– Называется «пицца».

– Просто подумал, что могу побаловать всех свежим мясцом.

Пока скаут мыл руки в желобе-поилке для лошадей, повар вытащил из груди оленя стрелу и помчался на командный пункт.

– Прекрасный образчик древней культуры, – заметил профессор, любуясь стрелой. – До сих пор, разумеется, видел их только в музеях. А вот эти хвостовые перья принадлежат дикой индейке, что характерно для стрел шайеннов. Интересно, где он ее взял?

– Говорит, будто сам сделал, – ответил повар.

– Но это невозможно. Теперь никто не умеет отбить кремний так, чтоб получился острый наконечник.

– Так он их целых четыре штуки смастерил, – заметил повар. – И одна, вот эта самая, торчала прямо из сердца оленя. Сегодня буду угощать вас жареной олениной.

Барбекю устроили на природе, за стенами форта, и всем страшно понравилось.

Профессор наблюдал за тем, как Крейг умело срезает тонкие пластины мяса с туши с помощью острого, как бритва, охотничьего ножа, и вспомнил уверения «офицера» Бевин. Наверное, она права, но у него возникли сомнения. Этот странный молодой человек может быть опасен. К тому же он давно уже заметил, что четыре его студентки определенно неравнодушны к этому неукрощенному дикарю, а тот не обращает на них ни малейшего внимания. Взгляд у него всегда отсутствующий, слово мысли витают где-то далеко-далеко.

К середине августа Бен Крейг начал отчаиваться. Он пытался убедить себя, что Вездесущий Дух ему не лгал, что он его не предал. Неужели девушки, которую он так любил, давным-давно нет в живых?

Он уже принял решение, но не стал делиться им ни с кем из своих новых товарищей. Если к концу лета он не найдет свою любимую, то отправится в горы, заберется в самый дикий и укромный уголок и сведет там счеты с жизнью, чтоб присоединиться к ней в другом, уже загробном, мире.

Неделю спустя к воротам форта в очередной раз подкатили огромные фургоны, и возницы эффектно остановили взмыленных лошадей. Из первого выпорхнула стайка крикливых и восторженных ребятишек. Он убрал в ножны нож, который точил о камень, и направился к воротам. Одна из учительниц стояла к нему спиной. Прямые, черные, как вороново крыло, волосы спадают почти до талии.

Вот она обернулась. Круглое кукольное личико, японка американского происхождения. Скаут отвернулся и быстро отошел в сторону. Внезапно в нем взыграла ярость. Он остановился, вскинул руки к небу, потряс кулаками и закричал:

– Ты лгал мне, Мейях! Ты мне наврал, старик! Ты велел мне ждать, а сам забросил меня в это чертово время, как какого-то выродка, не нужного ни богу, ни людям!

Все присутствующие обернулись и уставились на него. Впереди Крейг заметил удаляющуюся фигуру. То был один из «ручных» индейцев. Внезапно он остановился.

Лицо старика, сморщенное и коричневое, как жареный каштан, древнее, как камни далекой горной гряды, из-под остроконечной шапки свисают космы снежно-белых волос. Старик не сводил с Крейга пристального и пронзительного взгляда. И еще в его глазах светилась неизбывная грусть. А потом он медленно покачал головой. Поднял глаза к небу и молча кивнул, точно заметил там нечто знакомое и ожидаемое.

Крейг поднял глаза, но не увидел ничего. Снова взглянул на старика. Но на его месте стоял новый приятель Крейга, Брайан Хевишилд, один из актеров, изображающих индейцев. И смотрел на Крейга так, точно тот сошел с ума. А потом отвернулся и зашагал к воротам.

В это время из второго фургона высыпали новые посетители. Целая куча ребятишек, они плотной толпой обступили свою учительницу. Джинсы, рубашка в клеточку, на голове бейсбольное кепи. Вот она разняла двух повздоривших мальчишек, оттерла рукавом вспотевший лоб, и тут с головы ее свалилось кепи. Поток вырвавшихся на свободу темных волос плащом спадал на спину. Она почувствовала на себе взгляд Крейга и обернулась. Овальное личико, пара огромных черных глаз. Шепот Ветра…

Он словно прирос к земле. Не мог вымолвить ни слова. Он понимал, что должен что-то сказать, подойти к ней, сделать хоть что-нибудь. Но не мог, просто смотрел. Она смутилась, покраснела, отвела взгляд и повела своих подопечных на экскурсию. Примерно через час ее группа подошла к конюшне, где обязанности экскурсовода выполняла «офицер» Бевин. Как раз в это время Бен Крейг расчесывал гриву Розбад. Он знал, что они придут. Посещение конюшни было непременной частью экскурсии.

– А вот здесь мы держим лошадей, – сказала Бевин. – Часть из них принадлежит кавалеристам, на других ездят скауты и охотники. Бен ухаживает за своей лошадкой по кличке Розбад. Бен охотник, следопыт, скаут и человек с гор.

– Мы хотим видеть всех лошадок! – выкрикнул какой-то мальчик.

– Конечно, дорогой, мы их всех увидим. Только не подходите слишком близко сзади, иначе они могут лягнуть копытом, – предупредила Бевин.

И повела школьников вдоль стойл. Крейг с черноволосой девушкой остались наедине.

– Простите, что я так пялился на вас, мэм, – сказал он. – Позвольте представиться, Бен Крейг.

– Привет. А я Линда Пикет. – Она протянула ему руку.

Он взял ее. Рука девушки была теплой и маленькой, в точности такой, как он помнил.

– Могу я спросить вас кое о чем, мэм?

– Вы что, каждую женщину называете «мэм»?

– Да, пожалуй. Так меня учили. А что, это плохо?

– Ну как-то слишком официально. И старомодно. Так что же вы хотели спросить?

– Вы меня помните?

Девушка слегка нахмурилась:

– Да нет. Разве мы прежде встречались?

– Очень давно.

Она рассмеялась. Смех звонкий и переливчатый, в точности такой он слышал у костра в лагере Высокого Лося.

– Ну, наверное, тогда я была еще совсем маленькой. И где же это было?

– Идемте, покажу.

Он вывел девушку из конюшен. За бревенчатой стеной форта виднелись вершины Прайор Рэндж.

– Знаете, что это за горы?

– Бэртус Рэндж?

– Нет. Те дальше, к западу. А это Прайор. Там мы и познакомились.

– Но я никогда не была в этих горах. Когда была еще девочкой, брат брал меня в походы, но так далеко мы никогда не забирались.

Он не сводил глаз с прелестного личика любимой.

– Так вы теперь учительница?

– Да. В Биллингзе. А почему вы спрашиваете?

– Приедете сюда еще?

– Точно не знаю. У нас составлен план экскурсий. Может, и придется поехать с еще одной группой. А что?

– Хочу, чтоб вы приехали еще раз. Пожалуйста, приезжайте! Я должен увидеть вас еще раз. Ну, обещайте, что приедете!

Мисс Пикет снова залилась краской. Она была очень хороша собой и привыкла к вниманию парней. Обычно отшивала их с коротким смешком, не оскорбительным, но ясно дающим понять, чтоб отстали. Но этот молодой человек был совсем не похож на других. Он не льстил, в улыбке и манерах не было и намека на пошлость. Он казался искренним и еще почему-то наивным. Она смотрела в его ясные темно-синие глаза и вдруг ощутила волнение. Тут из конюшен вышла «офицер» Бевин с группой школьников.

– Не знаю, – тихо пробормотала девушка. – Я подумаю.

Час спустя экскурсанты уехали.

Прошла неделя. И, о чудо! Она появилась снова. У одной из ее коллег заболел кто-то из родственников, и она сама вызвалась сопровождать ее группу. День выдался на удивление жаркий. На ней было простое ситцевое платьице.

Крейг попросил Бевин посмотреть, значится ли в списке посетителей ее школа.

– Положил на кого-то глаз, да, Бен? – ехидно спросила она.

Нет, она вовсе не была против, считала, что отношения с разумной и порядочной девушкой лишь поспособствуют реабилитации и его возвращению к реальности. Она радовалась тому, как быстро он научился читать и писать. Для начала она дала ему две простенькие книжки для чтения, и он затем пересказывал ей целые главы слово в слово. «Ничего, – думала она, – настанет осень, и я подыщу ему в городе жилье. А там, может, удастся устроить его на работу, продавцом в магазине или официантом в кафе. А она будет наблюдать за его выздоровлением и напишет диссертацию». Крейг подождал, пока из фургонов не выйдут все ребятишки с учителями.

– Не желаете ли прогуляться со мной, мисс Линда?

– Прогуляться? Куда?

– Да в прерии. Там можно спокойно поговорить.

Она возражала. Говорила, что ей надо присматривать за детьми, но одна из коллег, учительница постарше, многозначительно подмигнула ей и шепнула, что отпускает ее прогуляться с новым поклонником. Если, конечно, она, Линда, этого хочет. Она хотела.

Они отошли от форта и присели на гладкие валуны в тени деревьев. Крейг утратил дар речи.

– Откуда вы родом, Бен? – спросила она, заметив его смущение.

Он кивком указал на застывшие вдали горные вершины.

– Так вы выросли там, в горах?

Он снова кивнул.

– И какую же школу посещали?

– Никакой.

Она пыталась осмыслить это. Провести все детство, охотясь и расставляя ловушки, не посещать школы… Странно, очень странно.

– Там, в горах, должно быть, так тихо и спокойно. Ни машин, ни радио, ни телевизора.

Он не знал, о чем она говорит, но догадывался, что речь идет о вещах, производящих шум, совсем непохожих на шелест листвы или пение птиц.

– Это звуки свободы, – заметил он. – Скажите мне, мисс Линда, вы когда-нибудь слышали о северных шайеннах?

Она удивилась тому, что он сменил тему, и одновременно испытала облегчение.

– Ну конечно. Вообще-то моя прабабушка по материнской линии была из шайеннов.

Он так и подался к ней, орлиное перо в волосах трепетало от ветра, темно-синие глаза смотрели умоляюще.

– Пожалуйста, расскажите мне о ней!

Линда Пикет вспомнила, как бабушка однажды показала ей тронутую временем фотографию какой-то морщинистой старухи и сказала, что это ее мать. Даже на этом пожелтевшем снимке было видно, какой красавицей была старая скво в молодости – большие глаза, точеный нос, высокие скулы. Бабушка рассказала Линде все, что знала о своей матери.

Эта женщина из племени шайеннов вышла замуж за воина-индейца и родила ему мальчика. Но в 1880 году в резервации, где они проживали, разразилась эпидемия холеры, и ее муж и сын погибли. Два года спустя молодую вдову взял в жены священник из белых, чем вызвал огромное неудовольствие своих родственников и знакомых. Он был по происхождению шведом, такой огромный светловолосый мужчина. У них родились три дочери. Младшая из них, родившаяся в 1890 году, и стала бабушкой мисс Пикет.

Она тоже вышла замуж за белого и родила сына и двух дочерей, младшая появилась на свет в 1925 году. Старшая, по имени Мэри, еще совсем молоденькой девушкой приехала в Биллингз и устроилась на работу в недавно открытом Фермерском банке.

В соседней с ней кабинке работал честный и трудолюбивый кассир по имени Майкл Пикет. В 1945-м они поженились. Отец Линды не попал на войну, потому что был очень близорук. У дружной и счастливой пары родилось четверо сыновей, все как на подбор крупные белокурые красавцы. А сама Линда родилась в 1959-м. Ей недавно исполнилось восемнадцать…

– Уж не знаю, почему, но родилась я с длинными черными волосами и черными глазами. И совсем не похожа ни на маму, ни на папу. Ну вот, собственно, и все. Теперь ваша очередь.

Крейг промолчал. А потом спросил:

– У вас есть отметины на правой ноге?

– Откуда вы знаете?

– Пожалуйста, позвольте мне взглянуть.

– Но, простите… Это неудобно.

– Пожалуйста, прошу!

Девушка немного отодвинулась, приподняла край ситцевой юбки и обнажила стройное загорелое бедро. На нем виднелись две ямочки. Входное и выходное отверстия от пули, выпущенной солдатом на берегу ручья Розбад Крик. Линда тут же стыдливо опустила юбку.

– Что-нибудь еще? – с сарказмом спросила она.

– Всего один вопрос. Вы знаете, что означает по-шайеннски «эмос-эст-се-ха»?

– О господи! Нет, конечно.

– Это означает Ветер, Который Говорит Тихо. Могу я называть вас Шепот Ветра?

– Ну, не знаю. Наверное. Если вам так того хочется. Но почему?

– Потому что некогда это было ваше имя. Потому что я долго мечтал о вас. О, я так долго вас ждал! Потому… что я люблю вас.

Девушка страшно покраснела и вскочила на ноги.

– Просто безумие какое-то! Вы же совсем ничего обо мне не знаете. И я о вас – тоже. Впрочем, как бы там ни было, но я уже помолвлена.

И она, не проронив больше ни слова, поспешила к форту. Бен был уверен, что все кончено раз и навсегда.

Но она вернулась, приехала снова. Этому предшествовала долгая внутренняя борьба, она пыталась убедить себя, что все это глупости, безумие и надо выкинуть этого странного парня из головы раз и навсегда. Но при этом видела перед собой спокойные и пристальные темно-синие глаза и мрачноватую улыбку на мужественном лице Крейга. И вот она твердо решила последний раз повидаться с молодым человеком и убедить его, что встречаться впредь им просто нет смысла. Так она, во всяком случае, твердила себе.

В воскресенье, за неделю до начала школьных занятий, она села в туристический автобус, едущий из города, и доехала до форта, где всех пассажиров высадили на стоянке. Он, похоже, чувствовал, что она приедет. Стоял у ворот и ждал, держа под уздцы оседланную Розбад.

Она подошла. Он протянул ей руку, помог взобраться на лошадь, и они поскакали в прерии. Розбад прекрасно знала дорогу к ручью. Там они спешились и, сев на камни, долго смотрели на быстро бегущую воду. Там Крейг рассказал ей о своих родителях, которые умерли, когда сам он был еще ребенком, о мистере Дональдсоне, охотнике с гор, который вырастил его как собственного сына. Там он объяснил, почему вместо учебников и карт изучил следы всех диких зверей, мог определить по крику любую птицу, знал каждое дерево и каждую травинку в этих диких местах.

Она же в свою очередь объяснила ему, что привыкла к размеренному и вполне обычному образу жизни. Что жених ее прекрасный молодой человек из хорошей и очень богатой семьи, что, по словам матери, он даст ей все, о чем только может мечтать женщина. И нет никакого смысла…

Тут он ее поцеловал. Она пыталась оттолкнуть его, но, когда губы их встретились, словно обессилела и, чтоб не упасть, беспомощно обняла его за шею.

Изо рта у него не пахло ни алкоголем, ни сигаретами, чего никак нельзя было сказать о ее женихе. И еще он не лапал ее, грубо и жадно. И пахло от него просто чудесно: оленьей кожей, дымком костра, сосновыми почками.

– Останься со мной, Шепот Ветра.

– Не могу.

– Мы созданы друг для друга. Так было сказано еще давным-давно.

– Я не могу, не знаю! Мне надо подумать. Это безумие! Я помолвлена.

– Скажешь ему, пусть подождет.

– Нет, это невозможно.

Из ворот форта выезжал фургон, он должен был проехать мимо парковочной стоянки. Она подняла руку. Фургон остановился, она влезла в него. Бен Крейг вскочил на Розбад и поскакал следом. На стоянке люди выходили из фургона и пересаживались в автобус.

– Шепот Ветра! – крикнул он. – Ты еще вернешься?

– Я не могу. Я должна выйти замуж за другого.

Несколько пожилых дам с неодобрительным видом воззрились на молодого всадника с какой-то совершенно дикой внешностью, который приставал к приличной девушке. Двери затворились, водитель завел мотор.

Розбад издала тонкое испуганное ржанье и встала на дыбы. Автобус тронулся с места, постепенно набирая скорость на тряской дороге, что вела к шоссе. Крейг пришпорил лошадь, поскакал следом и перешел в галоп, как только автобус прибавил скорость.

Кобыла страшно боялась этого монстра, который мчался рядом с ней. Он фыркал вонючим дымом и грозно ревел. И вдруг пассажиры услышали крик:

– Шепот Ветра! Поедем со мной в горы! Будь моей женой!

Водитель покосился в зеркало заднего вида и, заметив раздутые ноздри и дико выкатившиеся глаза лошади, нажал на педаль газа. Автобус рванул вперед и помчался по грязной дороге. Пассажиров безжалостно подбрасывало. Мамаши закричали, вцепились в своих отпрысков. Линда Пикет вскочила и опустила стекло.

Автобус перегонял мчавшуюся галопом лошадь. Охваченная ужасом, Розбад подчинялась тем не менее твердым коленям хозяина, сжимавшим ее бока и посылавшим вперед. Из окна показалась темноволосая головка. И через рев мотора пробился крик:

– Да, Бен Крейг! Я согласна!

Всадник натянул поводья и вскоре исчез из вида в клубах пыли.

Она очень долго сочиняла это письмо, тщательно подбирая слова, стараясь ничем не задеть адресата, не спровоцировать взрыв вспыльчивости с его стороны, чему сама не раз становилась свидетельницей. А потом, дописав уже четвертый вариант, поставила свою подпись, вложила в конверт и отправила. Ответа не было неделю. Затем состоялась встреча – краткая и очень бурная.

Майкл Пикет был известным и уважаемым в городе человеком, президентом и главным управляющим Фермерского банка Биллингза. Начав скромным кассиром еще до войны, он очень быстро сделал карьеру. И все благодаря своему исключительному трудолюбию, порядочности и высокой сознательности, которые не укрылись от внимания основателя и владельца банка. Тот к тому же был холостяком и не имел наследников.

Уходя на заслуженный отдых, этот джентльмен предложил Майклу Пикету выкупить банк. Хотел оставить в нем надежного человека, продолжателя своих традиций. Он помог преемнику получить ссуду, и сделка купли-продажи была успешно завершена. И все у Пикета шло хорошо, как вдруг в шестидесятые начались проблемы: перерасходы средств, лишение прав выкупа заложенного имущества, большие задолженности. Чтобы спасти основной капитал, Пикет был вынужден продать часть ценных бумаг на рынке. Кризис миновал, ликвидность бумаг была восстановлена.

Через неделю после получения письма мистера Пикета не пригласили, а, скорее, вызвали на встречу с отцом жениха дочери на знаменитое ранчо «Бар-Ти», что раскинулось на берегах реки Йелоустон, к юго-западу от Биллингза. Они встречались и до, и после помолвки своих детей, но, как правило, встречи эти проходили в обеденном зале клуба «Кэттлмен».

Банкира проводили в огромный кабинет с отполированным до блеска паркетным полом и отделанными деревянными панелями стенами, которые украшали разнообразные охотничьи трофеи, дипломы в рамочках и головы оленей с ветвистыми рогами. Мужчина, сидевший за массивным письменным столом, даже не встал ему навстречу. Лишь жестом указал на кресло, стоявшее напротив. Банкир уселся в него, а хозяин дома не спускал с него холодного взгляда и многозначительно молчал. Мистер Пикет ощутил неловкость. Он догадывался, о чем пойдет речь.

Но оба они, и фермер-богач, и финансовый магнат, не спешили начинать неприятный разговор. Отец жениха закурил толстую сигару и протянул Пикету через стол листок бумаги. Пикет прочел. Это было письмо его дочери.

– Мне страшно жаль, – заметил он. – Она мне рассказала. Я знал, что она написала ему письмо, только до сих пор не видел его.

Скотовод подался вперед, лицо красное, мясистое, глаза сердито сверкают из-под полей шляпы «Стетсон», которую он не снимал нигде, даже в кабинете.

– Не получится! – Он пригрозил пальцем. – Не позволю, понял ты? Ни одной девчонке не позволю так обращаться со своим мальчиком!

Банкир пожал плечами.

– Я тоже, как и вы, разочарован, – сказал он. – Но сами знаете, эти молодые люди… могут иногда и передумать. Оба они слишком молоды, так к чему гнать такую спешку?

– Поговорите с ней. Убедите в том, что она делает страшную ошибку.

– Я уже с ней говорил. И мать – тоже. Но она и слушать не желает. Только и твердит, что хочет разорвать помолвку.

Владелец ранчо откинулся на спинку кресла и окинул взглядом свой роскошный кабинет, думая о том, сколь многого достиг. А ведь начинал простым ковбоем.

– А теперь что касается моего мальчика, – сказал он.

Забрал письмо Линды и подтолкнул к Пикету пачку каких-то бумаг.

– Вот, прочти-ка это!

Уильям Брэддок по прозвищу Большой Билл действительно прошел долгий путь. Дед его был родом с запада, из Бисмарка, что в штате Северная Дакота, где родился, женился, а потом служил в кавалерии. И погиб в сражении на Великих равнинах. У деда также имелся собственный магазинчик, и, хоть дела в нем шли ни шатко ни валко, он не расставался с ним всю жизнь. Сын пошел по стопам отца и больших успехов в коммерции тоже не достиг. Зато внук переплюнул их всех. И начал свое восхождение с работы на скотоводческом ранчо.

Он был огромным грубым и жестким парнем и предпочитал решать споры кулаками – как правило, исход всегда был в его пользу. А после войны не упустил возможности открыть собственное дело: приобрел грузовик-рефрижератор и на нем доставлял свежую говядину из Монтаны за несколько сот миль.

Дело, начавшееся с грузовика, неуклонно расширялось, вскоре он прибрал к рукам скотобойню, а спустя еще какое-то время контролировал уже весь бизнес, начиная от выпаса скота и кончая разделкой туш и расфасовкой мяса. Он даже создал свою собственную торговую марку: «Бифштексы от Большого Билла» – свеженькие, сочные, и завалил мясом все местные рынки. И стал в здешних краях большим боссом.

Ранчо «Бар-Ти», приобретенное им десять лет тому назад, буквально преобразилось после перестройки, а дом Большого Билла считался самым роскошным особняком на Йелоустон. Жена, слабенькая худенькая особа, на его взгляд – почти невидимка, умудрилась произвести на свет единственного сына. Но тот, увы, в Брэддоков не пошел. Кевину было двадцать пять – легкомысленный, избалованный, он смертельно боялся отца. Но Большой Билл был просто помешан на своем отпрыске; считал, что тот заслуживает только самого лучшего.

Майкл Пикет закончил читать бумаги. Он был бледен, руки дрожали.

– Я не совсем понимаю… – начал он.

– Чего тут понимать, Пикет, все очень просто. Я целую неделю только тем и занимался, что скупал все ценные бумаги, имеющиеся на руках у людей в этом штате. Сие означает, что я стал держателем контрольного пакета акций. И твой банк теперь принадлежит мне. Уж поверь, этот гребаный пакет обошелся мне недешево. А все из-за твоей дочурки. Да, хорошенькая, признаю, но глупа, как пробка. Мне плевать, кто тот парень, с которым она спуталась, знать не желаю! Но ты должен приказать ей бросить его! Пусть напишет моему сыну новое письмо, сознается в своей ошибке. И помолвка будет считаться действительной.

– Но что, если я не смогу ее убедить?

– Тогда скажешь ей, что она станет причиной полного твоего разорения. Я заберу у тебя банк, заберу дом, отниму все, что ты имеешь! Скажешь ей, что тогда она и чашки кофе в этом штате в кредит не получит! Понял?

Майкл Пикет ехал домой и чувствовал себя конченым человеком. Он знал, что Брэддок не шутит. Большой Билл уже проделывал такие штучки с другими людьми, посмевшими стать ему поперек дороги. Пикета также предупредили, что свадьба должна состояться в середине октября, то есть через месяц.

Состоялся семейный совет. Особенно усердствовала миссис Пикет. В ход пошли угрозы и уговоры. Да соображает Линда, что делает? Понимает, чем все это может закончиться? Да свадьба с Кевином Брэддоком в один миг вознесет ее на самый верх, она получит все, ради чего другие люди работают всю жизнь: прекрасный дом, имение с садом, где так хорошо будет ребятишкам, лучшие школы, положение в обществе. Как можно отказаться от всего этого ради какого-то глупого увлечения жалким безработным актеришкой, разыгрывающим роль скаута для развлечения студентов и школьников на каникулах?

На семейном совете присутствовали также два брата Линды. Один вызвался поехать в форт Херитейдж и по-мужски поговорить с этим выскочкой. Оба брата, зная мстительный нрав Брэддока, были просто уверены, что могут потерять работу. Старший из них находился на государственной службе, а у Брэддока были очень влиятельные друзья в Хелене.

Отец сидел молча, протирал очки с толстыми стеклами и выглядел таким несчастным. Жалость к нему – только это и заставило Линду Пикет изменить свое решение. Она кивнула, поднялась и пошла к себе в комнату. И написала там два письма.

Первое предназначалось Кевину Брэддоку. В нем она признавалась в глупом девичьем увлечении молодым ковбоем и клялась, что теперь с этим покончено. Она очень сожалела, что написала ему то, первое письмо, и теперь просит у него прощения. Она считает их помолвку действительной и с нетерпением ждет свадьбы, которая непременно состоится в октябре.

Второе письмо было адресовано мистеру Бену Крейгу, форт Херитейдж, графство Бигхорн, штат Монтана. Оба письма были отправлены на следующий же день.

Помешанный на придании форту достоверности, профессор Инглз все же сделал две уступки современной цивилизации. Телефонных линий к форту проведено не было, но он держал у себя в кабинете портативный радиотелефон, работающий на чрезвычайно мощных самозаряжающихся кадмиево-никелевых батарейках. И еще ему доставляли почту.

Почтовое отделение в Биллингзе согласилось доставлять в форт всю корреспонденцию. Заключило договор с местной компанией по автобусным перевозкам, и мешок с почтой доставлялся через водителя, обслуживающего очередную экскурсию. Таким образом Бен Крейг получил письмо через четыре дня после его отправки.

Пытался прочесть его, но не получалось. «Офицер» Бевин обучила его чтению текстов, набранных печатными буквами, а тут неразборчивый почерк взволнованной молодой девушки. Он отнес письмо мисс Бевин. Та прочла его и подняла глаза на Бена. В них светилась жалость.

– Прости, Бен. Письмо от твоей девушки. Линда, кажется?

– Пожалуйста, прочтите его мне, офицер.

«Дорогой Бен,

– начала читать Бевин, –

две недели тому назад я совершила страшную ошибку. Когда ты кричал мне вслед, а я крикнула тебе в ответ из окна автобуса, мне действительно казалось, что мы можем пожениться. Но, вернувшись домой, я поняла, какую делаю глупость.

Я помолвлена с прекрасным молодым человеком, которого знаю вот уже несколько лет. И просто не могу разорвать эту помолвку. Мы должны пожениться в следующем месяце.

Пожалуйста, пожелай мне удачи и счастья. Того же искренне желаю тебе. Прощай и прости. Линда Пикет».

Офицер сложила письмо и протянула его Крейгу. Тот отсутствующим взором смотрел в окно, на горы. Бевин положила ему руку на плечо.

– Мне страшно жаль, Бен. Но такое случается. Она увлеклась тобой, и я ее понимаю. Но по зрелом размышлении решила остаться с женихом.

Крейг долго молчал. Смотрел на горы, а потом вдруг спросил: «Кто ее жених?»

– Не знаю. Она не написала.

– А вы не могли бы выяснить?

– О боже, Бен, ну зачем тебе неприятности?

Некогда за молоденькой мисс Бевин ухаживали сразу два молодых человека. Ей это льстило. Но это было давно и с ней. И она вовсе не хотела, чтоб ее молодой и пылкий протеже ввязался в выяснение отношений и драку из-за какой-то пусть хорошенькой, но глупой девчонки, которая являлась в форт целых три раза и только провоцировала его.

– Нет, офицер, никаких неприятностей. Мне просто любопытно.

– Но не собираешься же ты мчаться в Биллингз и затевать с ним драку?

– Офицер, я просто хочу получить то, что по праву принадлежит мне. Она была обещана мне Вездесущим Духом. Давным-давно, сто лет тому назад.

Ну вот, снова говорит загадками.

– Но ведь не Линда же Пикет?

Он, жуя травинку, на секунду задумался.

– Нет, не Линда Пикет.

– Ты обещаешь, Бен?

– Обещаю.

– Хорошо. Посмотрим, что тут можно сделать.

У «офицера» Бевин была подружка по колледжу в Бозмене. Она стала журналисткой и работала в «Биллингз газет». Бевин позвонила ей и попросила просмотреть прошлые выпуски местных газет, где содержалось бы объявление о помолвке девушки по имени Линда Пикет. Ждать ей пришлось недолго.

Спустя четыре дня ей по почте доставили конверт, где лежала вырезка из летнего номера. Мистер и миссис Майкл Пикет, а также мистер и миссис Уильям Брэддок имеют честь объявить о помолвке дочери Линды и сына Кевина. «Офицер» Бевин многозначительно приподняла бровь и присвистнула. Неудивительно, что девушка не захотела разрывать помолвку.

– Это сын Брэддока по прозвищу Большой Билл, – сказала она Крейгу. – Слыхал об этом короле бифштексов?

Скаут отрицательно покачал головой.

– Ну, конечно, откуда тебе, – заметила Бевин. – Ты ведь добываешь мясо без лицензии. Короче, Бен, его отец очень богат. Живет к северу отсюда, в знаменитом особняке на Йелоустон. Знаешь такую речку?

Крейг кивнул. Он прошел каждый дюйм южного берега этой реки вместе с людьми генерала Гиббона, от форта Эллис до слияния с рекой Танг, к востоку от ручья Розбад, где они повернули обратно.

– А можете выяснить, когда состоится свадьба?

– Ты помнишь, что обещал мне, Бен?

– Да, мэм.

– Ладно. И все же, что у тебя на уме? Хочешь сделать молодоженам маленький сюрприз?

– Угу. Вроде того.

Офицер Бевин позвонила подруге еще раз.

Сентябрь кончился, настал октябрь. Но погода стояла теплая, мягкая. Согласно долгосрочным прогнозам, жителям этого края обещали долгое бабье лето с солнечной теплой погодой. До самого конца октября.

Десятого октября ей с туристическим автобусом прислали экземпляр «Биллингз газет». В записке от подруги говорилось, что там, в разделе светских сплетен, свадьбе посвящена целая колонка. Она зачитала ее Крейгу.

Журналист, захлебываясь от восторга, описывал предстоящее бракосочетание Кевина Брэддока и Линды Пикет. Церемония должна состояться на роскошном ранчо отца жениха, к югу от Лаурель Таун, 20 октября. Погодные условия будут благоприятствовать, а потому начнется торжество на просторных лужайках этого огромного имения ровно в два часа дня. На свадьбу приглашено около тысячи гостей, сливки общества, деловая элита штата Монтана. Бевин дочитала колонку до конца. Бен лишь кивал и молча запоминал нужные ему детали.

На следующий день командующий собрал их всех на плацу. И объявил, что форт закрывается на зиму 21 октября. Летний эксперимент как нельзя более удался, отовсюду приходили поздравления и благодарственные письма и телеграммы.

– Так что, друзья мои, в эти последние четыре дня нам предстоит немало работы, – сказал профессор Инглз молодым людям. – Зарплату и премиальные получите накануне отъезда. Но прежде нам следует навести здесь порядок, прибрать, подготовить все инструменты и имущество к хранению перед долгой и суровой зимой.

После собрания «офицер» Бевин отвела Крейга в сторонку.

– Ну вот, Бен, игра подошла к концу, – сказала она. – Через четыре дня можно будет переодеться в свою нормальную одежду. Впрочем, о чем это я, на тебе и так твоя обычная одежда. Зато тебя ждет вознаграждение, получишь весьма кругленькую сумму в долларах. И мы поедем в Биллингз и купим тебе нормальные ботинки, джинсы, красивые спортивные рубашки и пару теплых курток на зиму. А потом… Потом мне хотелось бы, чтоб ты поехал со мной в Бозмен. Найду тебе там славную уютную квартирку. Познакомлю с людьми, которые смогут тебе помочь.

– Хорошо. Спасибо, офицер.

Тем же вечером он постучался в кабинет профессора. Джон Инглз сидел за письменным столом. В углу топилась дровами старомодная железная печь с округлыми боками, пламя отбрасывало розоватые блики на стены, прогоняло ночную прохладу. Профессор тепло приветствовал молодого человека. Надо сказать, он был потрясен глубиной его знаний о дикой природе и жизни в прериях, этот молодой человек ни разу не вышел из роли и был просто безупречен. Если с такими-то знаниями ему удастся получить еще и диплом колледжа, он, Инглз, непременно найдет ему хорошее место в кампусе.

– Чем могу помочь, Бен, мальчик мой?

Он предполагал, что Крейг пришел просить нечто вроде отеческого совета или напутствия на будущее.

– У вас есть карта, майор?

– Карта? О господи!.. Ну да, разумеется, есть. А какой именно район тебя интересует?

– Этот, где форт. И еще к северу от Йелоустон. Пожалуйста, если можно, сэр.

– Прекрасная мысль. Всегда полезно знать, где именно находишься и что тебя окружает. Вот, смотри.

И он расстелил на столе карту и принялся объяснять. Крейгу и прежде доводилось видеть карты, но только военные. И на них не было практически ничего, кроме отметок, обозначавших местонахождения трапперов и скаутов. Эта же сплошь была покрыта какими-то линиями и кружочками.

– Вот здесь наш форт, к северу от горы Вест Прайор. А вот тут протекает Йелоустон. Вот здесь находится город Биллингз, а вот тут – Бозмен, откуда я родом.

Крейг прочертил пальцем сотни миль, отделяющие один город от другого.

– Бозмен Трейл? – спросил он.

– Совершенно верно. Именно так раньше и называли. А теперь здесь, разумеется, проложена скоростная автомагистраль.

Крейг не знал, что такое скоростная автомагистраль, но подозревал, что это и есть длинная черная полоса плотно утоптанной земли, которую он видел тогда в лунном свете. На карте были отмечены дюжины маленьких городков и поселков, в точке впадения речки Кларк в Йелоустон было обозначено имение под названием «Ранчо „Бар-Ти“». Крейг увидел, что место это чуть-чуть отклоняется к западу от прямой линии, проведенной от форта на север, и что расстояние равно примерно двадцати милям. Он поблагодарил майора и вернул ему карту.

В ночь на 19 октября Бен Крейг улегся спать рано, сразу после ужина. Никто не удивился. Весь день молодой человек драил и чистил металлические части ружей и инструментов, а потом еще и смазывал их, чтоб не заржавели до весны. Его соседи по казарме улеглись в десять и сразу же заснули крепким сном. И никто из них не заметил, что Бен Крейг, укрывшийся одеялом до подбородка, улегся в постель полностью одетым.

Поднялся он в полночь, натянул на голову круглую лисью шапку, свернул два одеяла, захватил их с собой и бесшумно выскользнул из казармы. Никто не видел, как он пробрался в стойла и начал седлать Розбад. Но прежде убедился, что лошадка его как следует наелась овса. Силы ей понадобятся.

Лошадь, сытая и под седлом, осталась ждать хозяина в стойле, а сам Бен Крейг потихоньку прокрался в кузницу и взял там несколько вещей: ручной топорик в ножнах, которые можно привязывать к седлу, фомку и металлические кусачки.

С помощью фомки он взломал замок на двери в оружейную, и, оказавшись внутри, поработал кусачками над цепью, пропущенной под спусковыми крючками ружей. Все ружья были муляжами, за исключением одного. Он забрал свой «шарпс» 52-го калибра и вышел.

Затем подвел Розбад к маленькой дверце, что рядом с часовней, снял засов, отворил ее и вывел лошадь. Сунул под седло два одеяла, свернул буйволиную шкуру и прикрепил сзади к седлу. Перекинутое через плечо ружье в чехле свисало вдоль левой ноги, возле правого колена был закреплен кожаный колчан с четырьмя стрелами. Лук висел на спине. Сразу садиться на лошадь он не стал, провел ее под уздцы примерно с полмили от форта и только тогда взлетел в седло.

И вот Бен Крейг, охотник и скаут, единственный уцелевший в кровавом сражении при Литл-Бигхорн солдат, выехал из достопамятного 1877 года и оказался в последней четверти двадцатого века.

По положению луны он определил время – два часа ночи. Ему предстояло проскакать двадцать миль до ранчо «Бар-Ти» и не слишком утомить при этом Розбад. Он нашел Полярную звезду и направился на северо-запад.

Вскоре прерии перешли в фермерские угодья, там и здесь на пути вставали столбы с натянутой между ними металлической сеткой. В ход шли кусачки, и он двигался дальше. Он пересек границу, отделявшую Бигхорн от графства Йелоустон, но даже не подозревал об этом. На рассвете перед ним открылись берега реки Кларк, и он двинулся параллельно ее извилистому руслу. А когда солнце окрасило вершины гор на востоке золотисто-розовым цветом, он увидел перед собой бесконечную белую изгородь и вывеску с надписью: «Ранчо „Бар-Ти“. Частная собственность. Посторонним вход воспрещен». Он прекрасно разобрал эту надпись и ехал вдоль изгороди до тех пор, пока не нашел дорогу, ведущую к главным воротам.

Ворота находились в полумиле от него, за ними виднелся огромный дом в окружении амбаров и конюшен. Дорогу у ворот преграждал полосатый шлагбаум, рядом стояла сторожевая будка. В окошке был виден свет. Он отъехал назад, еще на полмили, и, оказавшись в лесу, спешился, расседлал Розбад и отпустил ее попастись. А сам прилег на осеннюю траву, но не спал, был все время настороже, как дикое животное.

Надо сказать, что репортер из газеты явно недооценил великолепие предстоящего торжества, задуманного Большим Биллом в честь бракосочетания его любимого сыночка.

Прежде всего Билл потребовал, чтоб невеста сына прошла тщательный осмотр у семейного врача Брэддоков. И несчастной и униженной сверх всякой меры девушке ничего не оставалось, как подчиниться. Большой Билл прочитал отчет доктора, и кустистые его брови поползли вверх.

– Она что?… – спросил он врача. И ткнул толстым, как сосиска, пальцем в непонятные слова.

– О, да, не подлежит никакому сомнению. Девственница.

Брэддок ухмыльнулся:

– Ну и везунчик, молодой Кевин! Ну а насчет всего остального?

– Безупречна. Очень красивая и здоровая молодая девушка.

Для превращения особняка в волшебный замок из сказки были приглашены самые модные дизайнеры, которых только можно было нанять за деньги. На лужайке площадью в акр, примерно в двадцати ярдах от ограды, был возведен алтарь. Перед алтарем были расставлены ряды кресел для гостей, разделенные проходом. По нему под звуки свадебного марша и должна будет пройти к алтарю пара – впереди Кевин со своим шафером, за ними Линда под руку со своим папашей-тряпкой.

Банкет должен бы состояться тут же, на лужайке. Денег на угощение Большой Билл не пожалел. На столиках высились пирамиды хрустальных бокалов, было закуплено целое море шампанского самых дорогих и знаменитых марок. Билл не хотел опозориться перед высокопоставленными гостями.

Из Сиэтла самолетом были доставлены омары, крабы и устрицы во льду. Для тех, кто предпочитал напитки покрепче шампанского, стояли графины с дорогим французским коньяком. В ночь накануне свадьбы сбившийся с ног от всех хлопот Большой Билл забрался в свою постель под балдахином, но долго не мог уснуть. Все вроде бы в порядке, но его беспокоил сын. Мальчишка снова напился, а потому утром ему придется не меньше часа простоять под душем, чтоб выглядеть пристойно.

Гости будут веселиться и пировать, а молодожены отправятся в медовый месяц на личный остров Брэддоков на Багамах. Для развлечения гостей Большой Билл решил провести родео в стиле Дикого Запада. Его участники, как и целый штат прислуги, поваров, барменов и официантов, тоже были наняты. Только охрана была из своих, постоянных людей.

Страшно озабоченный собственной безопасностью, Билл держал в имении армию охранников. Не считая трех-четырех личных телохранителей, которые безотлучно находились при хозяине, остальные работали ковбоями на ранчо. Но все прекрасно владели огнестрельным оружием, имели боевой опыт и подчинялись каждому его приказу. Ну и платили им соответственно.

В день свадьбы все эти тридцать человек должны были держаться возле дома. Двое охраняли въезд у главных ворот. Личные телохранители под началом бывшего Зеленого Берета будут рядом с ним. Остальным придется исполнять роли барменов и официантов.

Все утро целый поток роскошных лимузинов доставлял гостей из аэропорта в Биллингзе. Машины подкатывали к воротам, каждую из них проверяли и пропускали дальше, Крейг наблюдал за всем этим из своего укрытия. В начале первого прибыл священник, сразу за ним – музыканты.

Еще одна колонна, состоявшая из фургонов и всадников, участников родео, попадала на территорию имения через другие ворота. Гости их пока что не видели. Ровно в час музыканты принялись настраивать инструменты. Заслышав эти звуки, Крейг вскочил в седло.

Он выехал в прерии и двинулся по периметру белой изгороди. Сторожевая будка скрылась из вида. Потом он пришпорил Розбад, и та, перейдя из рыси в галоп, плавно перелетела через изгородь. И скаут оказался на огромном выгуле для лошадей, примерно в четверти мили от амбаров. Стадо длиннорогих молодых волов мирно пощипывало травку.

В дальнем конце поля Крейг заметил ворота, проехал через них и оказался возле амбаров и прочих хозяйственных строений. Двор был вымощен булыжником. И тут его остановили двое конных охранников.

– Ты, должно быть, из артистов?

Крейг кивнул.

– Так тебе не сюда. Езжай вон туда, там собираются все ваши.

Крейг поскакал по аллее в указанном направлении, потом обернулся, увидел, что охранников нет, и повернул обратно. Ехал он на звуки музыки. Мелодия свадебного марша была ему неизвестна.

У алтаря уже стоял Кевин Брэддок вместе со своим шафером. На женихе красовался безупречно пошитый белый фрак. Узкоплечий, но широкий в талии и бедрах, он был дюймов на восемь ниже отца и весил фунтов на пятьдесят меньше. Прыщики на щеках, от которых никак не удавалось избавиться, были искусно припудрены пуховкой матери.

Миссис Пикет и чета Брэддок сидели в первом ряду, разделенные проходом. И вот появилась Линда Пикет под руку с отцом. Она была божественно хороша в белом шелковом платье от Баленсиага, доставленном прямо из Парижа. Вот только личико бледное и печальное. Глаза отсутствующие, на губах ни тени улыбки.

Тысяча голов дружно повернулись, чтобы полюбоваться невестой, идущей по проходу к алтарю. Толпы официантов и официанток тоже застыли и наблюдали стоя. За их спинами показался одинокий всадник.

Майкл Пикет подвел дочь к жениху и уселся рядом с женой. Она приложила к глазам кружевной платочек. Священник поднял глаза:

– Дорогие и возлюбленные дети мои! Мы собрались здесь, чтоб стать свидетелями тому, как этот мужчина и эта женщина сочетаются священными узами брака, – начал он, и музыка тут же смолкла.

Если он и видел всадника, застывшего ярдах в пятидесяти от него в проходе, то не подал виду. Официанты расступились, пропустив лошадь вперед еще на несколько шагов. Даже дюжина охранников, стоявших по периметру лужайки, не обратили на всадника внимания, они пялились на жениха с невестой. Священник меж тем продолжал:

– … эти двое, представшие перед алтарем, сейчас соединятся в священном…

Миссис Пикет рыдала уже во весь голос. Брэддок сердито покосился на нее. Священник удивился, заметив, как по щеке невесты медленно ползет одинокая слеза. Наверное, плачет от радости, решил он.

– А посему, если найдется здесь человек, знающий, что эти двое по каким-то веским и законным причинам не могут сочетаться священными узами брака, пусть говорит!..

Он поднял глаза от текста и улыбнулся пастве.

– Я скажу. Она обещана мне!

Голос был молодой и сильный, он разнесся по всей лужайке. Лошадь рванулась вперед. Официанты бросились врассыпную. Два охранника кинулись к всаднику. Но каждый получил удар по физиономии, парни отлетели и попадали на гостей, сидевших в двух задних рядах. Мужчины орали, женщины пронзительно визжали, губы священника сложились в удивленное «о».

Розбад перешла в галоп и оказалась у алтаря в считанные секунды. Всадник натянул поводья, нагнулся, обхватил невесту за талию, затянутую в скользкий шелк, и одним рывком поднял на лошадь. В воздухе мелькнули пышные белые юбки, и вот девушка оказалась в седле за его спиной, обхватила Крейга руками, и они умчались прочь.

Лошадь, точно птица, взвилась над изгородью и ускакала в высокую траву прерий. На лужайке творился настоящий хаос.

Все гости вскочили на ноги, кричали и жестикулировали. Стадо перепуганных волов снесло ограду и ворвалось на лужайку. Один из личных охранников Брэддока промчался мимо священника, вытягивая на ходу револьвер из кобуры, и прицелился в удаляющуюся лошадь. Майкл Пикет взвыл: «Не-е-ет!» – и набросился на охранника. Схватил его за руку, завернул ему за спину. Они продолжали бороться, грохнуло три выстрела.

Все смешалось. Окончательно взбесившиеся волы переворачивали столы и стулья, омары и крабы разлетались в разные стороны. Местного мэра отшвырнуло на пирамиду хрустальных бокалов, и она обрушилась подобно сверкающему водопаду из мелких осколков. Священник, ища спасения, нырнул под алтарь и встретился там с женихом.

У главных ворот были припаркованы две патрульные машины. Местный шериф лично распорядился направить сюда четырех полицейских. Они регулировали движение, но после приезда гостей их пригласили перекусить. Заслышав выстрелы, полицейские переглянулись, побросали недоеденные гамбургеры и помчались к лужайке.

Один из них наткнулся на удирающего со всех ног официанта. Схватил его за лацканы белой куртки.

– Что, черт подери, тут происходит? – закричал он.

Другие трое, разинув рты, наблюдали за творившимся на лужайке бедламом. Полицейский выслушал официанта и приказал одному из своих подчиненных:

– Ступай к машине и сообщи шерифу, что у нас тут проблемы.

По воскресеньям шериф Пол Льюис обычно не бывал у себя в офисе, но у него скопилось много бумажной работы, и он хотел навести порядок перед началом новой недели. Примерно в два двадцать в дверь к нему постучался дежурный.

– В «Бар-Ти» какие-то проблемы.

В руке он держал телефон.

– Там, у Брэддоков, свадьба, ну, вы знаете. Звонит Эд. Говорит, похитили невесту.

– Похитили, ЧТО?… Переключи его на мою линию!

На аппарате замигала красная лампочка. Шериф схватил наушники:

– Это Пол, Эд. Ну, излагай, что там у тебя стряслось!

Он молча выслушал своего подчиненного. Как и всем мирным полицейским, ему была ненавистна сама идея киднепинга. Во-первых, само по себе мерзкое преступление, жертвами которого чаще всего становились дети и жены богачей. Во-вторых, оно входило в разряд серьезной уголовщины, а это означало, что люди из ФБР будут трепать ему нервы. За тридцать лет службы, десять из них в должности шерифа, он трижды сталкивался с взятием заложников. Все эти истории закончились благополучно, без жертв, но ни одного случая киднепинга в графстве еще не было. И он тут же решил, что в деле замешана целая банда гангстеров на скоростных автомобилях, может, даже на вертолете.

– Одинокий всадник?… Ты что, совсем спятил? Куда он направился?… Так, перепрыгнул через изгородь и ускакал в прерии. Чудесно. Стало быть, где-то там у него спрятана машина. Я вызову подкрепление и попрошу блокировать все основные автомагистрали. Послушай, Эд, ты должен опросить свидетелей. Как он туда пробрался, как себя вел, как захватил девушку, как скрылся? Перезвони!

Полчаса он висел на телефоне, вызывая подкрепление и организуя блокирование всех основных дорог, ведущих к северу, югу, востоку и западу от графства. Патрулям было велено проверять каждую машину, каждый багажник. Они должны искать красивую молодую брюнетку в белом шелковом платье. Было уже около трех, когда Эд перезвонил ему из машины:

– История очень странная, шеф. Мы опросили около двадцати свидетелей. Всадник пробрался на территорию, потому что его приняли за участника родео. Одет в костюм из оленьей кожи, был верхом на крупной гнедой кобыле. На нем меховая шапка, типа тех, что носят трапперы. В волосах перо, на спине лук.

– Лук? Какой еще лук? Репчатый или зеленый?

– Да я не в том смысле, шеф. Лук, из которого стреляют стрелами. Странное дело.

– Чудней не бывает. Ладно, что дальше?

– Все свидетели в голос твердят, что, когда он подскакал к алтарю, девушка сама протянула ему руки, и он помог ей взобраться на лошадь. И еще такое впечатление, будто она его знала, даже обняла за талию, когда они перемахнули через изгородь. Впрочем, если б она этого не сделала, то просто свалилась бы с лошади. И была б сейчас тут.

Шериф испытал невероятное облегчение. Слава тебе, господи, повезло! Он имеет дело не с киднепингом. Просто тайный сговор и бегство с возлюбленным. Губы расплылись в улыбке.

– Так. Стало быть, они в этом уверены, Эд? Он не бил ее, не сшибал с ног, не перебрасывал бездыханную через седло, не удерживал насильно?

– Судя по всему, нет. Но ущерб был нанесен немалый. Брачная церемония прервана, все раскидано и разбросано, угощение растоптали, жених описался от страха. И невесту у него увели.

Ухмылка на лице шерифа стала еще шире.

– Ужас какой! – насмешливо протянул он. – Ну ладно. Кто-нибудь знает, кто он такой?

– Возможно. Отец невесты сказал, что его дочка втрескалась в одного из молодых актеров, ну, что развлекали все лето публику в форте Херитейдж. Он изображал там скаута и охотника. Слыхал?

Льюис знал о форте все. Его дочь возила туда внуков на экскурсию, и все они остались очень довольны.

– Короче, из-за этого парня она разорвала помолвку с Кевином Брэддоком. Родители сумели ее переубедить, и вот сегодня должна была состояться свадьба. Парня зовут Бен Крейг.

Шериф приказал помощнику продолжить сбор свидетельских показаний, а сам уже собрался связаться с фортом. Но тут ему позвонил профессор Инглз.

– Может, я напрасно вас беспокою, – начал он, – но один из моих молодых людей сбежал. Сегодня ночью.

– Он что-нибудь украл, профессор?

– О, нет, ничего такого. Просто забрал свою лошадь и одежду. Но у него еще было ружье. На время работы форта я его конфисковал. Но сегодня ночью он взломал замок и взял его.

– Интересно, для чего оно могло ему понадобиться, как вы думаете?

– Надеюсь, что для охоты. Вообще он очень славный молодой человек, только немного диковатый. Родился и вырос в Прайор Рэндж. Родители тоже жили в горах. Школу не посещал.

– Послушайте, профессор, это может иметь самые серьезные последствия. Как вы считаете, этот ваш молодой человек может быть опасен?

– О, нет. Надеюсь, что нет.

– Что у него еще при себе?

– Охотничий нож. И еще, кажется, он украл топорик. Плюс еще шайеннский лук и четыре стрелы с кремниевыми наконечниками.

– Так он совершил кражу из вашего музея?

– Нет. Он сам их смастерил.

Шериф принялся медленно считать до пяти.

– Скажите, а звать его случайно не Бен Крейг?

– Да. А откуда вы знаете?

– Нам понадобится ваша помощь, профессор. Скажите, у него не было романа с молодой и хорошенькой школьной учительницей из Биллингза, которая приезжала к вам в форт?

Он услышал, что ученый говорит с кем-то, называя его офицером.

– Да, вы знаете, он по уши влюбился в эту девушку. И сначала она отвечала ему взаимностью, а потом написала письмо, где говорилось, что между ними все кончено. Он воспринял это очень болезненно. Он даже узнавал, где и когда состоится свадьба. Надеюсь, он не натворил глупостей?…

– Ну, как сказать. Просто выкрал ее прямо из-под венца.

– О господи!

– Послушайте, а он мог пересесть с лошади в машину?

– Боже мой, нет, конечно! Он вообще не умеет водить. Ни разу даже не сидел в машине. Скакал себе на своей лошадке по прериям, вот и все.

– Куда, по-вашему, он мог направиться?

– На юг, к горам Прайор. Почти уверен в этом. Он прожил там всю жизнь, охотился и все прочее…

– Спасибо, профессор, вы очень нам помогли.

Шериф отозвал дорожные патрули и вызвал вместо них вертолет с пилотом. И попросил его подготовить машину к полету и ждать дальнейших указаний. А сам стал ждать неизбежного звонка от Большого Билла.

Шериф Пол Льюис был хорошим офицером, честным, смелым, но недостаточно жестким. Он предпочитал помогать людям, а не сажать их за решетку. Но закон есть закон, и он был обязан без колебаний следовать ему до последней буквы.

Дед его был солдатом и служил в кавалерии. Погиб на войне с индейцами и оставил в форте Линкольн вдову с младенцем. Вдова вышла замуж за другого солдата, того перевели на службу в Монтану. Так что отец шерифа рос и воспитывался в этом штате и был дважды женат. От первого брака в 1900 году у него остались две дочери. После смерти жены он женился снова, и в возрасте сорока четырех лет в 1920 году произвел на свет единственного своего сына.

Шерифу Льюису шел пятьдесят восьмой год, и через два года он собирался на пенсию. А после этого… О, он знал в Монтане и Вайоминге такие озера, где форель можно было ловить чуть ли не голыми руками, так что ему будет чем заняться.

На свадьбу его не пригласили, чему он ничуть не удивился. Причина была ясна. Раза четыре за последние два года ему со своими людьми приходилось разбирать пьяные дебоши, зачинщиком которых был Кевин Брэддок. В каждом случае пострадавшим владельцам баров щедро компенсировали потери, после чего они забирали свои заявления. Шериф не слишком строго относился к парням, которым не терпелось испытать силу в кулачных драках, но совсем по-другому смотрел он на Брэддока-младшего, который однажды избил девчонку за стойкой бара, посмевшую чем-то ему не угодить.

Шериф отправил его в кутузку и готовился предъявить обвинение по всей форме, как вдруг девчонка внезапно передумала, отозвала заявление и сказала, что просто упала с лестницы.

Имелась у него и еще одна информация, которой он пока что ни с кем не делился. Три года тому назад ему позвонил старый друг, работавший в полицейском управлении города Хелена. Они вместе учились в полицейской академии.

Коллега рассказал, что его офицеры проверяли один ночной клуб. Там торговали наркотиками. Были зафиксированы адреса и имена всех посетителей. Одним из них оказался Кевин Брэддок. Если у него и были наркотики, то он успел избавиться от них в последний момент. А потому пришлось его отпустить. Мало того, клуб был исключительно для «голубых».

Зазвонил телефон. Это был мистер Валентино, личный адвокат Большого Билла Брэддока.

– Вы, очевидно, слышали, что произошло у нас сегодня днем, шериф. Ваши помощники подъедут через несколько минут.

– Слышал, что не все прошло по плану.

– Оставьте свои дурацкие шутки, шериф Льюис. Имело место самое настоящее похищение при отягчающих обстоятельствах! Преступник должен быть схвачен!

– Я прекрасно слышу вас, мистер Валентино, так что не надо кричать. Но у меня есть свидетельские показания гостей и прислуги, по которым выходит, что юная леди не сопротивлялась, когда ее посадили на лошадь. Даже наоборот. А также что у нее был роман с тем молодым человеком, всадником. Так что все это больше смахивает на бегство двух влюбленных.

– Глупости, шериф. Если б девушка действительно хотела разорвать помолвку, никто бы ее не остановил. Девушку похитили с применением грубой физической силы. Преступник нарушил закон, вторгся на чужую частную территорию, ударил по лицу двух слуг мистера Брэддока, нанес огромный и злонамеренный ущерб его имуществу. Так кто должен ловить этого бандита, мы или вы?

Шериф Льюис терпеть не мог, когда с ним разговаривают таким тоном.

– Надеюсь, вы и ваш клиент не собираетесь взять на себя функции блюстителей закона? Это было бы крайне неразумно с вашей стороны, мистер Валентино.

Адвокат проигнорировал это предупреждение.

– Мистер Брэддок глубоко обеспокоен безопасностью своей невестки. Он имеет полное право участвовать в ее поисках.

– Скажите, а брачная церемония была завершена?

– В каком смысле?

– Сын вашего клиента и мисс Пикет действительно женаты по закону?

– Ну…

– В таком случае она не является невесткой вашего клиента.

– Однако она до сих пор официально является невестой сына моего клиента. И он действует, как и подобает озабоченному ее судьбой гражданину. Так вы собираетесь заняться этим хулиганом? Если нет, мы всегда можем обратиться в Хелену.

Шериф Льюис вздохнул. Он знал, каким влиянием обладает Большой Билл на некоторых законодателей столицы штата. Впрочем, не слишком-то он их и боялся. А вот этому молодому человеку, Бену Крейгу, придется туго.

– Ладно. Как только нападу на его след, тут же сообщу, – сказал он и бросил трубку.

И подумал, что будет куда как лучше, если он, а не люди Брэддока первым достанет этих влюбленных голубков.

Он связался с пилотом вертолета. Было уже четыре, через два часа зайдет солнце и стемнеет.

– Джерри, хочу, чтоб ты добрался до ранчо «Бар-Ти». Оттуда полетишь к югу, к Прайор. И смотри в оба, не пропусти.

– А что я должен искать, Пол?

– Одинокого всадника, направляющегося к югу, возможно, в горы. За спиной у него девушка в белом свадебном платье.

– Это розыгрыш, что ли, Пол?

– Да какой там розыгрыш! Какой-то мальчишка на лошади увел невесту сына Билла Брэддока прямо из-под венца.

– А знаешь, мне уже нравится этот парень, – заметил пилот.

– Ты просто найди мне его, Джерри.

– Не вопрос. Если он там, считай, я его уже нашел. Ладно, бывай!

Пилот оказался над имением Брэддоков уже через пять минут и взял курс на юг. Летел он на высоте в тысячу футов, достаточно низко, чтоб разглядеть внизу скачущего всадника и обозревать окрестности миль на десять по обе стороны.

Справа он видел шоссе под номером 310, а также железнодорожную линию, что пролегала к югу, к деревне Уоррен, и тянулась дальше, через равнины Вайоминга. Впереди виднелись пики гор Прайор.

На тот случай, если Крейг вздумает перехитрить преследователей и свернет к западу, для чего ему придется пересечь автомагистраль, шериф Льюис отдал приказ дорожным патрулям двигаться по 310-й и внимательно следить за прериями по обе стороны дороги. Вдруг над травой мелькнет торс всадника.

Большой Билл тоже не сидел сложа руки. Оставив слуг наводить порядок на лужайке, он со своими охранниками проследовал к себе в кабинет. Ни один из них никогда не видел своего хозяина в такой ярости. Какое-то время он сидел за столом в мрачном молчании. Двенадцать охранников молча и почтительно ждали его распоряжений.

– Что нам делать, босс? – решился наконец один их них.

– Думать! – рявкнул Билл. – Думать и еще раз думать. Мужчина, верхом на лошади, груз большой. Далеко ему не удрать. Куда он направится?

Макс, бывший Зеленый Берет, изучал карту на стене.

– Не к северу, это ясно. Иначе бы ему пришлось пересекать Йелоустон. А река в этих местах глубокая. Стало быть, к югу. Может, к тому новому форту в горах?

– Правильно. Мне нужно десять человек. Все на лошадях, все вооружены. Скачите к югу, рассредоточенно, чтоб покрывать фронт примерно в пять миль. И гоните во всю мочь. Надо его взять.

Когда десять ковбоев были готовы и сидели на лошадях, он вышел и сказал им следующее:

– У каждого из вас есть рация. Оставайтесь на связи. Если кто заметит этого мерзавца, пусть тут же вызывает подкрепление. Когда загоните его в угол, девчонку взять и вернуть сюда. А если он попытается угрожать вам или ей, не мне вас учить, сами знаете, что надо делать. Девчонка должна быть здесь. Кроме нее, мне никто не нужен. Вперед!

Десять всадников вылетели из главных ворот, развернулись и тут же перешли в галоп. Преследуемый имел преимущество во времени, сорок минут, но лошадь его несла двух наездников, седельные сумки, ружье и тяжелую буйволиную шкуру. Тем временем адвокат Валентине докладывал своему шефу:

– Шериф отнесся к этому не слишком серьезно. Но тем не менее организует поиски. Подключены патрульные машины на дорогах и еще, кажется, вертолет, – сказал он.

– Не хочу, чтоб он настиг их первым! – рявкнул Брэддок. – Но мне нужна вся информация, которой он будет располагать. Ступай в радиорубку, Макс. Хочу, чтоб мы прослушивали каждый полицейский канал в округе. Постоянно прослушивали! Мой личный вертолет тоже подключить. Опередить всадников. Найти этого выродка! Навести наших людей на него! Нет, одним вертолетом тут не обойтись. Наймите напрокат еще два, в местном аэропорту. Ступайте. Выполняйте! Живо!

Однако все они ошибались. И профессор, и шериф, и Брэддок. Скаут направился вовсе не к Прайор. Он понимал, что этого от него и ждут.

В пяти милях к югу от ранчо он остановился, взял одно из одеял и укутал в него Шепот Ветра. Одеяло было ярко-красным, но все лучше, чем ослепительно белое свадебное платье. Однако о том, что на свете теперь существуют вертолеты, он понятия не имел, Затем он пришпорил лошадь, и они двинулись на юго-запад, к тому месту, где, как он помнил, ему весной пришлось пересечь длинную полосу черной утоптанной земли.

Примерно через милю он различил впереди столбы с натянутой между ними проволокой. Они тянулись насколько хватало глаз. То была телефонная линия, идущая параллельно шоссе.

Половина четвертого Джерри позвонил из «Сикорского» Льюису.

– Ты вроде бы говорил, Пол, одинокий всадник. А я вижу целую толпу всадников.

«Наверняка люди Брэддока», – подумал шериф.

– А что ты конкретно видишь, Джерри?

Голос доносился издалека, перебиваемый легким потрескиванием.

– Я насчитал минимум восемь всадников. Скачут галопом на юг. Судя по всему, парни Брэддока. Путешествуют налегке. Ну и еще вижу вертолет. Летит на большой высоте над холмами, держит курс к форту Херитейдж.

Льюис чертыхнулся. Надо было ему самому полететь с Джерри, а не торчать здесь, в конторе.

– Вот что, Джерри. Если тому парню с девчонкой удалось оторваться достаточно далеко, постарайся догнать их первым. Потому как, если бандиты Брэддока схватят беглецов, им несдобровать.

– Понял, Пол. Постараюсь.

Радиооператор на ранчо Брэддока деликатно постучал и заглянул в дверь кабинета.

– Вертолет шерифа летит прямо над нашими парнями, мистер Брэддок, сэр.

– Получается, у нас возник свидетель, – проворчал Макс.

– Передай ребятам, пусть спокойно делают свое дело, – сказал Брэддок. – Потом всегда сумеем отмазать их, коли дело дойдет до суда.

Без пяти минут пять в офисе шерифа раздался звонок, и тут Пол Льюис порадовался тому, что остался контролировать ситуацию. Возбужденный мужской голос прокричал в трубку:

– Вижу их!

– Уточните!

– Говорит машина «Танго-один». Нахожусь на триста десять. Он только что пересек шоссе, движется к юго-западу. Заметил издали, а потом он скрылся среди деревьев.

– Так на триста десятом, говоришь?

– Да. В четырех милях к северу от Бриджер.

– Подтвердите, что я правильно вас понял. Что теперь цель находится к западу от шоссе, – приказал Льюис.

– Подтверждаю, шериф.

– Оставайтесь на шоссе, вдруг он надумает петлять и вернется.

– Есть, сэр!

Шериф Льюис принялся изучать висевшую на стене карту. Если всадник будет двигаться в том же направлении, то ему придется пересечь железнодорожную линию и еще одну автомагистраль, но уже федерального значения, под номером 212. А ведет она прямиком в горы, к графству Парк, штат Вайоминг.

По автомагистрали 212 курсировали две патрульные машины. Он связался с ними и попросил держать направление к югу и следить за любым человеком, который попробует пересечь дорогу с востока на запад. Затем связался с пилотом вертолета.

– Послушай, Джерри, его только что видели. К западу от тебя. Пересек шоссе 310, держит курс на юго-запад. Можешь туда подлететь? Это примерно в четырех милях от Бриджера. Местность там открытая.

– О'кей, Пол. Но только горючее уже почти на исходе и скоро начнет темнеть.

Шериф снова взглянул на карту, где маленьким кружком был отмечен поселок Бриджер.

– Там, в Бриджере, есть маленький аэродром. Так что, если горючее подойдет к концу, можешь сесть там. Можешь даже там и переночевать. Я позвоню Джейни.

На ранчо «Бар-Ти» прекрасно слышали все эти переговоры. Макс изучал карту.

– Ни к каким горам Прайор он не едет. Это было бы слишком просто. Он направляется на запад, к хребту Бэртус. Рассчитывает попасть в Вайоминг и затеряться там. Умно, ничего не скажешь. Я бы тоже так поступил.

Оператор Брэддока связался с конными охранниками и велел им повернуть на запад, пересечь шоссе и держать ухо востро. Они согласились, но предупредили, что если будут так же гнать своих лошадей, то миль через пятнадцать те просто падут. К тому же скоро совсем стемнеет.

– Надо бы послать туда пару машин с людьми, – сказал Макс Большому Биллу. – Потому как, если этот гад хочет попасть в Вайоминг, ему придется пересечь автомагистраль.

Тут же отправили два джипа-внедорожника, в которых разместились восемь вооруженных мужчин.

Подъехав к автомагистрали, Бен Крейг спешился, затем вскарабкался на дерево на небольшом холме и принялся изучать препятствие. Дорожное полотно было слегка приподнято, железнодорожные пути, одно из ответвлений на Берлингтон, шли параллельно ему и находились на насыпи. Время от времени в южном и северном направлениях по шоссе проезжали машины. А вокруг раскинулась пересеченная местность со скалами, холмами, мелкими ручейками и оврагами, и высокой, по пояс, никогда не кошенной травой прерий. Он слез с дерева и достал из седельной сумки трут и кремень.

Ветер был не сильный и дул с востока, и сухая трава занялась сразу. Огненная полоса шириной с полмили двинулась по направлению к дороге. К темнеющему небу вздымались густые клубы дыма. Ветер нес их на запад, дым перемещался быстрее огня. Дымовая завеса окутала автостраду, и она стала не видна.

Полицейские, находившиеся в патрульной машине в пяти милях к северу, заметили дым и двинулись туда, посмотреть, что случилось. Дым становился все гуще и темней, и в конце концов им пришлось остановиться, видимость была нулевая. Пришлось повернуть обратно.

Водитель большегрузного трейлера, следовавшего на юг, к Вайомингу, слишком поздно увидел впереди хвостовые огни. Однако успел ударить по тормозам, и тяжелая машина остановилась. Но второму трейлеру, что двигался следом, повезло меньше.

Трейлеры с прицепом – машины замечательные. Но имеют одно подлое свойство – складываться, как перочинный нож. Второй трейлер врезался сзади в первый. И в результате проделанного ими маневра движение на шоссе оказалось блокированным в обоих направлениях. А благодаря ограждениям по обе стороны и отвесной насыпи объезд места аварии был невозможен.

Патрульные офицеры сообщили о случившемся, а затем вышли из своей машины и пошли разбираться с водителями трейлеров.

Сигнал их был принят. Из города выехали пожарные машины и тяжелый подъемный кран и направились к югу, к месту аварии. Завал разгребали всю ночь. Только к рассвету движение на дороге было восстановлено. В Вайоминг поступило распоряжение перекрыть все движение к югу от гор. Но тем, кто уже оказался на дороге, пришлось проторчать в своих машинах до утра.

Воспользовавшись всей этой сумятицей, а также густыми клубами дыма, одинокий всадник незаметно пересек автомагистраль и поскакал к западу. Предварительно он повязал лицо платком, а девушку, сидевшую у него за спиной, защищало от дыма одеяло.

Проскакав несколько миль, всадник спешился. Мышцы под блестящей шкурой Розбад дрожали от усталости и напряжения, а до леса, где можно было укрыться, оставалось не меньше десяти миль. Шепот Ветра осталась в седле, но весила она вдвое меньше своего возлюбленного.

Она скинула одеяло с плеч, белое шелковое платье смутно мерцало в сумерках, густые черные волосы плащом спадали до талии.

– Куда мы едем, Бен?

Он указал на юг. В последних лучах заходящего солнца острые пики хребта Бэртус пылали, словно охваченные пламенем.

– Вон через те горы, в Вайоминг. Там нас никто не найдет. Построю тебе хижину, буду рыбачить и охотиться. Там мы будем свободны. Там мы будем жить вечно.

Она улыбнулась. Она очень любила его и верила каждому его слову. И снова была счастлива.

Личному пилоту Брэддока ничего не оставалось, как повернуть назад. Горючее было на исходе, приземление в темноте тоже грозило неприятностями. Он дотянул до ранчо буквально на честном слове.

Десять всадников с трудом добрались до поселка Бриджер, лошади их были измучены вконец. Парней пустили в закусочную, где они поели, а потом заночевали, устроив постели из подседельных одеял.

Джерри посадил вертолет на маленьком аэродроме Бриджера, и тамошний управляющий пригласил его в дом переночевать.

На ранчо Большого Билла бывший Зеленый Берет Макс продолжал составлять план дальнейших операций. Десять всадников из его армии остались в Бриджере со своими истощенными лошадьми; еще восемь человек застряли в джипах в пробке на автомагистрали. И те и другие проторчат на своих местах до утра, это точно. Макс оценил оставшиеся силы – двенадцать человек, не считая его самого и Билла Брэддока. Он снова был в своей стихии, составлял план военных действий, как некогда во Вьетнаме. На стену повесили еще одну карту.

– План номер один, – сказал Макс. – Отрезать ему пути, в прямом смысле слова. Вот здесь, через хребет, пролегает глубокая впадина или расселина, до самого Вайоминга. Называется «Рок Крик». Параллельно ей тянется горная дорога-серпантин, выходит на равнину вот здесь, по южную сторону. Как только пробка на шоссе рассосется, наши ребята должны ехать туда и успеть отрезать ему путь на Вайоминг. Ну а если он там появится, они знают, что делать.

– Согласен, – буркнул Брэддок. – Ну а что, если он будет скакать всю ночь и пробьется туда раньше?

– Исключено, сэр. Лошадь его уже на последнем издыхании. Лично я считаю, он пересек шоссе, направляясь в лес. А уже оттуда намерен двигаться к горам. Вот, видите, для этого ему придется пересечь Национальный лесной заповедник имени Кастера. А оттуда дорога все время будет подниматься в гору. Здесь расселина под названием «Вест Форк», ее тоже придется преодолевать, а потом снова в гору, чтоб попасть на плато Силвер Ран. А потому имеется и план номер два. Мы подключаем два нанятых напрокат вертолета, попросим их захватить по пути наших ребят, что остались ночевать в Бриджере, На плато они высадятся и образуют цепь из стрелков. Стоит ему выйти из леса на это плато, и он будет представлять прекрасную мишень для наших ребят, которые укроются за камнями.

– Принято, – сказал Брэддок. – Что еще?

– План номер три, сэр. Все остальные наши войдут на лошадях в лес на рассвете и будут гнать его к этому самому плато, как паршивого волка. Так или иначе, но мы его возьмем!

– А что, если он нападет на нас в лесу?

Физиономия Макса расплылась в довольной улыбке.

– Не проблема, сэр! Даром, что ли, я прошел выучку в джунглях. Прихвачу с собой трех-четырех парней, которым тоже довелось побывать во Вьетнаме. Пусть только попробует устроить заварушку в лесу – и он наш!

– А как, интересно, мы попадем туда на лошадях, если автострада до сих пор блокирована? – спросил один из охранников.

Макс ткнул в карту пальцем.

– Тут имеется маленькая объездная дорога. Ответвляется от шоссе на Биллингз в пятнадцати милях к западу отсюда. И обрывается у Ред Лодж, как раз у самого входа в расселину Рок Крик. Отправим людей с лошадьми в трейлерах сегодня же ночью. На рассвете сядут на них и начнут преследование. А теперь предлагаю поспать часика четыре, чтоб ровно в полночь можно было выехать.

Брэддок кивнул в знак согласия.

– И еще одно, майор. Я еду с вами, и мой сын Кевин – тоже. Пора наконец нам увидеть мерзавца, который так унизил и опозорил нашу семью.

У шерифа Льюиса тоже была карта, и он пришел к аналогичным выводам. Запросил подкрепления из городка Ред Лодж. К рассвету ему обещали прислать туда дюжину всадников на свежих лошадях. К тому времени Джерри должен заправиться и быть готовым к вылету.

Затем шериф связался со службами, ликвидирующими последствия аварии на автомагистрали, и ему сообщили, что к четырем утра движение будет восстановлено. Он попросил, чтоб две его машины пропустили первыми. И собирался быть у Ред Лодж в четыре тридцать.

Несмотря на воскресный день, найти добровольцев не составляло труда. Мирному провинциальному населению всегда не хватает адреналина, к тому же была обещана настоящая охота за живым человеком. Помимо Джерри, он решил подключить к операции пилота, у которого имелся личный спортивный самолет; еще десять добровольцев должны были участвовать в наземной операции. Более чем достаточно на одного всадника. Он долго и пристально разглядывал карту.

– Смотри, только не вздумай сунуться в лес, малыш, – пробормотал он. – Потому как найти тебя там будет ох как непросто!

Как раз в это время Бен Крейг и Шепот Ветра приблизились к опушке и скрылись между деревьями. Под кронами огромных корабельных сосен царила непроницаемая тьма. Примерно в полумиле от опушки Крейг решил разбить лагерь. Расседлал усталую Розбад. Снял с нее девушку, сумки, ружье и одеяла. Среди деревьев Розбад тут же нашла ручеек со свежей водой и сочные сосновые иглы. И принялась восстанавливать силы.

Костер скаут разводить не стал, но Шепоту Ветра он был и не нужен. Едва завернувшись в шкуру, девушка тут же уснула крепким сном. Крейг взял топорик и ушел. Отсутствовал он шесть часов. А когда вернулся, подремал часок и принялся сворачивать лагерь. Времени у него было в обрез. Он знал, что впереди находится ручей, благодаря которому ему некогда удалось перехитрить кавалерию и шайеннов. Надо успеть переправиться через него и выйти как можно дальше на противоположный берег, прежде чем преследователи окажутся на расстоянии выстрела.

Розбад повеселела, быстро оправилась от изнурительного марафона вчерашнего дня. Он вел ее под уздцы. Но знал, что силы ее подорваны, а им еще предстояло пройти много миль, прежде чем они достигнут спасительных вершин.

Так они шли примерно с час, ориентировался Крейг по звездам, проблескивающим сквозь вершины деревьев. Далеко к востоку, над священными Черными холмами Дакоты, начало розоветь небо. И вот они оказались у первого препятствия, преградившего им путь, – пропасти с отвесными склонами под названием «Вест Форк».

Крейг сразу понял, что бывал здесь прежде. Там была тропинка, по которой можно спуститься вниз и переправиться, вот только надо ее найти. Поиски заняли примерно час. Розбад напилась холодной воды из ручья, и, оскальзываясь на камнях, они начали подниматься вверх по склону.

Там, наверху, Крейг снова дал лошади передохнуть, а сам нашел укромное местечко, откуда можно было наблюдать за окрестностями. Интересно, сколько же их явится? Ну что все они вооружены и что лошади у них будут свежие, это ясно. Но имелось еще одно обстоятельство. У этих людей появились странные металлические коробки, которые парили в небе, подобно орлам, только крылья у них были на спине и вращались с непостижимой скоростью. И еще эти штуковины издавали чудовищный рев, точно самцы оленей во время гона. Он еще накануне заметил в небе эти летающие коробки.

Дорожные службы слово сдержали, и вскоре после четырех утра движение по автомагистрали было восстановлено. Патруль помог проложить путь в пробке двум полицейским автомобилям шерифа Льюиса, и вскоре они уже направлялись на юг, к Ред Лодж, расстояние до которого составляло пятнадцать миль.

Восемь минут спустя их обогнали летевшие на бешеной скорости два джипа-внедорожника.

– Ну что, попробуем их догнать? – осведомился сидевший за рулем полицейский.

– Да пусть себе едут, – сказал шериф.

Внедорожники с ревом промчались через Ред Лодж и направились к каньону, где дорога шла параллельно Род Крик.

Дорога постепенно сужалась, скалы становились все отвеснее. По правую руку высота обрыва составляла футов пятьсот, слева высились поросшие лесом горы. Повороты становились все круче.

Идущий впереди внедорожник слишком резво взял пятый поворот, а водитель его слишком поздно заметил преградивший дорогу ствол сосны. Машина врезалась в него и перевернулась. В ней сидело пять человек. Четыре ноги были сломаны, к ним добавились три перелома рук, два перелома ключиц и смещение костей таза.

У водителя второго джипа был выбор: резко взять вправо и свалиться в пропасть или же вывернуть руль влево и столкнуться с горой. Гора победила.

Десять минут спустя самый легко раненный тащился к шоссе за помощью, но тут из-за поворота вылетел первый грузовик-трейлер. Тормоза у него по-прежнему работали отлично. Остановился он вовремя, но снова сложился, как перочинный нож. А затем трейлер медленно и сонно начал заваливаться набок.

Шериф Льюис со своими семью помощниками добрался до Ред Лодж, где его встретил местный офицер полиции с лошадьми. Его сопровождали двое рейнджеров. Один из них разложил на капоте машины карту и показал на ней Национальный лесной заповедник Кастера.

– Этот лес рассечен пополам, с востока на запад, вот этим ручьем под названием «Вест Форк», – объяснил он. – По эту сторону есть дороги, там же находятся летние лагеря для туристов. Но стоит перейти через этот ручей, и сразу попадаешь в совершенно дикие и необитаемые места. Если ваш парень направился туда, машины придется оставить. Там не проедешь, разве что на лошадях.

– А лес густой?

– Да уж, гуще не бывает, – усмехнулся рейнджер. – К тому же погода стоит теплая, и листва еще не облетела. За лиственным лесом начинается сосновая роща, дальше каменное плато, до самых горных вершин. Сомневаюсь, чтоб вашему парню удалось там выжить.

– Насколько мне известно, он родился и вырос в диких краях, – вздохнул шериф.

– Ничего, не проблема. У нас в распоряжении самая современная техника, – заметил второй рейнджер. – Вертолеты, спортивные самолеты, радиосвязь. Мы его найдем, не сомневайтесь.

Собравшиеся уже двинулись к своим машинам, но тут из офиса шерифа поступило сообщение. Звонил диспетчер воздушной службы с аэродрома в Биллингзе.

– У меня тут два больших вертолета, ждут разрешения на взлет, – сказал он.

Они с шерифом Льюисом знали друг друга давным-давно. Вместе рыбачили, и отношения у них были самые дружеские.

– Я должен их пропустить, но только что узнал, что они арендованы Биллом Брэддоком. Согласно полетному плану, должны следовать на Бриджер. А Джерри сказал, что у тебя там какие-то проблемы. Что-то связанное со свадьбой в «Бар-Ти», да? Передавали в утренних новостях.

– Задержи их. Дай мне лишние десять минут.

– Понял. Ты их получишь.

Шериф Льюис вспомнил, как Джерри говорил ему, будто бы заметил группу вооруженных всадников, направляющихся к югу от ранчо. Логично было бы предположить, что ночь застигла их далеко от дома и что они могли остановиться на ночевку или в прериях, или же в Бриджере. Вряд ли их отозвали обратно на ранчо, а стало быть, утром они продолжат погоню на отдохнувших лошадях. И он позвонил еще одному своему приятелю, начальнику местного отделения ФУГА – Федерального управления гражданской авиации в Хелене. Тот мирно спал дома, и его разбудили.

– Вообще-то у меня сегодня выходной, Пол. Чего тебе неймется по воскресеньям?

– У меня тут возникла небольшая проблема. Два беглеца направляются в заповедник Абсарока. Я иду по следу с ребятами из полиции и парой рейнджеров, чтоб завернуть их обратно. Но тут у нас имеется один сильно озабоченный гражданин, который собирается превратить это дело в стрельбу по индейкам. Ну а пресса прибудет позже. Скажи, ты можешь объявить заповедник на сегодня закрытым?

– Конечно.

– А еще на поле в Биллингзе два вертолета готовятся к взлету.

– Кто там у них командует?

– Андерсон.

– Беру все на себя.

Десять минут спустя с пилотами вертолетов связались из диспетчерской:

– Простите за задержку. Вы получаете разрешение на взлет. Можете держать курс куда угодно, кроме зоны, закрытой ФУГА.

– Какой зоны? Это почему еще закрытой?

– Полностью закрыта зона для полетов над заповедником Абсарока.

В вопросах контроля над воздушным пространством и безопасностью в воздухе слово Федерального управления гражданской авиации является законом. И нанятые Большим Биллом пилоты вовсе не хотели терять свои лицензии. Они выключили моторы, и огромные лопасти перестали вращаться.

Билл Брэддок и оставшиеся десять его помощников к рассвету подъехали по объездной дороге к Ред Лодж. В пяти милях от города, на опушке леса, они вывели лошадей из трейлеров, проверили оружие, вскочили в седла и двинулись в глубину леса.

У них имелись также портативные передатчики, позволяющие в любой момент связаться с радиорубкой на ранчо. Когда первые лучи солнца тронули вершины деревьев, Брэддок узнал, что два его джипа с десятью бойцами потерпели аварию в Рок Крик и что еще десять человек застряли в аэропорту, не получив разрешения на вылет. Грандиозным планам под номерами один и два не суждено было осуществиться.

– Ничего. Достанем этих ублюдков сами! – проворчал Билл Брэддок.

Его сын, неуверенно державшийся в седле, в очередной раз приложился к фляге с виски. И, рассредоточившись, цепочкой шириной примерно в четверть мили, они двинулись в глубину леса, тщательно осматривая землю в поисках следов. В первую очередь их интересовали свежие отпечатки копыт. Минут через тридцать один их них нашел след, заметил отпечатки копыт Розбад, а рядом с ними еще один отпечаток, похожий на след ноги в мокасине. По радио он связался с остальными, подзывая их к себе. Теперь они держались рядом.

Отстав примерно на милю, за ними двигался отряд, возглавляемый шерифом Льюисом. Острый глаз рейнджера заметил следы минут на десять раньше.

– Сколько лошадей у этого человека? – спросил он шерифа.

– Всего одна, – ответил Льюис.

– Но тут их полно, – сказал рейнджер. – Минимум от четырех лошадей.

– Черт бы побрал эту тварь! – выругался шериф.

Связался с дежурным из своего участка и попросил соединить его с личным адвокатом Брэддока мистером Валентине. Тот находился у себя дома.

– Мой клиент страшно обеспокоен судьбой юной леди и ее безопасностью, шериф Льюис. Да, он вполне мог организовать поисковый отряд. И смею вас заверить, он имеет на это полное право.

– Вот что, адвокат, если кому-то из этих молодых людей причинят вред, если кого-то из них, не дай бог, убьют, я тут же предъявлю обвинение в убийстве и буду преследовать вашего шефа по закону. Так ему и передайте.

И он отключил связь, не дав адвокату вымолить и слова.

– Но, Пол, – пробормотал старший офицер Том Барроу, – этот парень действительно похитил девушку, и при нем ружье. Так что, возможно, нам самим сначала придется стрелять, а уже потом задавать вопросы.

– Есть свидетели, подтверждающие, что девушка сама вскочила на лошадь! – рявкнул в ответ Льюис. – И я не допущу, чтоб парня пристрелили только за то, что он перебил гору хрусталя!

– И врезал двоим по морде.

– Да, и врезал двоим по морде.

– И подпалил прерии, в результате чего на дороге произошла авария.

– Да, да, список внушительный! Но он там один, с красивой девушкой. И еще при нем вконец измотанная лошадь и ружье 1852 года выпуска. Ах, да, еще лук и стрелы. На нашей стороне вся мощь современной техники, а у него ничего. Так что поимейте совесть. И не теряйте этот след.

Бен Крейг, затаившийся в кустарнике, увидел, как к ручью подъехали пятеро всадников. С расстояния пятисот ярдов он различил высокую фигуру Билла Брэддока и вторую, пониже, его сына. Тот нервно ерзал в седле, видно, с непривычки натер задницу. На одном из спутников Брэддока была камуфляжная форма, высокие ботинки и берет.

Они не искали ни переправы через ручей, ни удобного места, где можно было бы подняться на противоположный склон. Они просто шли по следам Розбад, чего и следовало ожидать. Шепот Ветра не могла идти по камням и грязи в белых шелковых туфельках, Розбад не могла скрыть отпечатки копыт в мягкой земле.

Он увидел, как преследователи спустились к ручью, стали пить и плескать в лица холодной водой.

Никто не услышал свиста стрел, никто не увидел, откуда они вылетели. Они открыли бешеную и беспорядочную стрельбу по деревьям и опустошили магазины, а стрелок из лука исчез. Ступая бесшумно, не оставляя следов, он прокрался к тому месту, где оставил Розбад и девушку, и повел их вверх по склону.

Стрелы попали в цель. Вошли в мягкую плоть, раздробили кости, кремниевые наконечники разбились на несколько осколков. Двое всадников рухнули на землю, завывая от боли. Макс, ветеран вьетнамской войны, взлетел вверх по склону, спешился, распластался на животе и оглядел заросли, за которыми, по его предположениям, скрылся стрелявший. Но не увидел ничего. Впрочем, Макс был уверен, что беглец скрывается где-то поблизости, и на всякий случай выпустил по кустам длинную очередь.

Люди Брэддока бросились к раненым оказать им первую помощь. Те продолжали выть от боли.

– Надо бы убрать их отсюда, босс, – сказал один из охранников. – В больницу их, и быстро.

– Ладно, помогите им сесть на лошадей, пусть скачут в больницу, – ответил Брэддок.

– Да они не могут скакать, босс. И идти тоже не могут.

Пришлось нарезать веток и соорудить нечто вроде носилок. Чтоб нести их, потребовалось еще четыре человека. Потеряв целый час и шестерых бойцов, отряд Брэддока возобновил движение вперед, прикрываемый автоматом майора Макса. Продираться через деревья с носилками было очень непросто. Они не знали, что в подобных обстоятельствах волокуши были бы куда удобнее, да и тащить их было легче.

Шериф слышал стрельбу и уже начал опасаться, что случилось самое худшее. Но мчаться в таком густом лесу галопом просто невозможно, к тому же можно было схлопотать пулю от людей Брэддока. Однако они все же двинулись на звуки и вскоре встретили четверых носильщиков.

– Что, черт возьми, с ними случилось? – спросил шериф.

Люди Брэддока объяснили.

– А сам он, что, удрал?

– Да. Майор Макс искал его на том берегу, но он исчез.

Носильщики продолжили свой путь к цивилизации, а отряд шерифа поспешил к ручью.

– И уберите эти дурацкие ухмылочки с физиономий! – раздраженно прикрикнул шериф на своих молодых помощников. – Сейчас войну луком со стрелами не выиграть. Сейчас у нас на дворе 1977 год!..

Оба раненых лежали на носилках лицом вниз, у каждого из левой ягодицы вертикально торчала шайеннская стрела с индюшачьими перьями. Шериф и его команда начали переходить через ручей, лошади оскальзывались на камнях и упирались, пришлось тащить их за поводья. И вот они оказались на противоположном берегу. Здесь, на этой стороне леса, пикников не устраивали. Здесь пейзаж остался таким же, как в те времена, когда мир был еще молод.

Джерри летел в вертолете на высоте тысячи футов над лесом и наконец заметил отряд всадников, перебирающихся через ручей. Это сужало круг поиска. Беглецы должны быть где-то впереди этой группы.

Но тут его подвела техника. Густые кроны деревьев не давали возможности связаться с шерифом по переносной рации. Шериф слышал вызов, но не слышал того, что говорил ему пилот. Слишком громкий стоял треск от помех, и голос не мог через них пробиться. А Джерри говорил следующее: «Нашел! Я его вижу!»

Он действительно заметил одинокую лошадь, ведомую под уздцы, и различил у нее на спине фигуру девушки, укутанной в одеяло. В этот момент беглецы пересекали небольшую поляну. И тут вдруг над лесом возник вертолет и начал кружить над прогалиной. Пилот видел их всего секунду, в следующую они уже скрылись под деревьями.

Бен Крейг, задрав голову к небу, следил за стрекочущим монстром.

– Человек, который в нем сидит, скажет охотникам, где мы, – тихо пробормотала Шепот Ветра.

– Да как его услышат через весь этот шум? – удивился Крейг.

– Не волнуйся, Бен. У них есть способы.

Но и у скаута были свои способы. Он достал «шарпс» и зарядил его одним-единственным крупным патроном. Чтоб лучше видеть, Джерри снизился на шестьсот футов и находился теперь на высоте в двести ярдов. Машина кружила над лесом, слегка опустив нос вниз, пилот взглядом выискивал просвет между деревьями, где могли показаться беглецы. Крейг тщательно прицелился и выстрелил.

Тяжелая пуля пробила пол, прошла меж растопыренных ног пилота и пробила звездообразную дыру в обшивке над головой. «Сикорский» описал в воздухе полный круг, потом завалился на бок, потом задрал нос верх. Джерри с трудом удалось выровнять машину. Он заорал в микрофон:

– Слушай, Пол, этот придурок меня подбил! Просверлил насквозь, точно шилом. Так что я лечу в Бриджер, надо проверить, что с машиной. Только еще надо долететь. Если задет узел сцепления, мне крышка! Ладно, к черту! Ты на меня не в обиде, нет?

Но шериф не слышал ни единого его слова. Он слышал в наушниках лишь отдаленный выстрел, а затем увидел, какие кульбиты выделывает винтокрылая машина на фоне голубого неба. Затем вертолет скрылся за горизонтом.

– И все равно, на нашей стороне самые современные средства, – пробормотал один из рейнджеров.

– Придержи язык, – буркнул Льюис. – Этот парень знает здесь все вдоль и поперек и умеет за себя постоять. Ладно, не расслабляться. Держите ружья наготове, а глаза и уши открытыми. Вот сейчас и начнется настоящая охота.

Макс тоже слышал выстрел. И находился в это время куда ближе, примерно в полумиле. Как он и предполагал, скаут опередил основные силы преследования.

– Он ведет лошадь под уздцы, сэр, а стало быть, преимущество в скорости за мной. Он и не услышит, как я к нему подберусь. Стоит этому гаду оказаться на вырубке, и я сниму его с расстояния нескольких футов.

Брэддок кивнул в знак согласия. Макс скользнул вперед и начал перебираться от укрытия к укрытию, неустанно обшаривая взглядом густые заросли в надежде уловить там хотя бы намек на движение. Выстрел подсказал ему, в каком направлении следует двигаться, преследуемый находится где-то в полумиле впереди и чуть правей от следа, И с каждой секундой он его нагонял.

Меж тем Бен Крейг зачехлил ружье и продолжил движение. До каменного плато под названием «Силвер Ран» оставалось ярдов шестьсот. Он уже видел в просвете между деревьями склоны горы, они становились все ближе. Он знал, что задержал преследователей, но чувствовал, что те не отступятся. Они все еще здесь, все еще идут по его следу.

В кроне деревьев у него за спиной запела птичка. Он знал эту птицу и знал ее крик: многократно повторенное «ток-ток-ток». Вот он затих. На крик ответила другая птица, те же «ток-ток-ток». Они предупреждали друг друга об опасности. Он остановил Розбад, отошел ярдов на двадцать от следов, оставленных ее копытами, и углубился в сосновый лес.

Макс продвигался короткими перебежками, ориентируясь по отпечаткам копыт, и вскоре вышел к поляне. Здесь в камуфляжной форме и с разрисованным черными полосками лицом он был не виден в темной зелени среди деревьев. Он внимательно осмотрел поляну и ухмыльнулся, заметив, как блеснула в траве медная гильза. Старый трюк. Противник ждет, когда он бросится посмотреть, что там, и тут же схлопочет пулю. Слишком очевидная приманка. И он медленно, дюйм за дюймом, принялся изучать листву на той стороне поляны.

И вдруг увидел, как дернулась веточка. Кустарник вздымался высокой плотной стеной. Легкий ветерок шевелил листву, но дул он совсем не туда, где шевельнулась ветка. Он впился глазами в сплетение веток и разглядел мутновато-рыжее пятно примерно на высоте шести футов от земли. Он еще вчера знал, что скаут носит круглую лисью шапку траппера.

У Макса было при себе любимое оружие: короткоствольный карабин «М-16», легкий и невероятно надежный. Большим пальцем правой руки он бесшумно перевел рычажок на отметку «автоматическая стрельба» и открыл огонь. И выпустил в сторону кустарника чуть ли не половину магазина. Пули с треском рвали листья и ветки, рыжее пятно исчезло из вида, затем он увидел его на земле. Шапка свалилась. Лишь после этого Макс осмелился покинуть свое укрытие.

Шайенны никогда не пользовались каменными пращами. Предпочитали им томагавки, которыми можно наносить удары даже сидя на лошади, а также метать в цель с большой точностью и силой.

Летящий топорик вонзился майору в бицепс правой руки, разорвал мышцы, раздробил кость. Карабин выпал из онемевшей руки. С побелевшим, как мел, лицом Макс смотрел на страшную рану, потом выдернул топорик, и из нее хлынул поток ярко-красной крови. Он тут же зажал рану левой рукой, пытаясь остановить кровотечение. Затем развернулся и бросился бежать.

Скаут отбросил пятидесятифутовую кожаную плеть, с помощью которой шевелил ветки кустарника. Подобрал топорик и шапку и пошел искать свою лошадь.

Брэддок с сыном и еще трое оставшихся при них людей обнаружили майора на опушке. Окончательно обессилев от потери крови, тот стоял, привалившись спиной к дереву.

Шериф слышал стрельбу из карабина. Она совсем не походила на одиночные выстрелы из ружья Крейга, и Льюис поспешил на помощь. Старший рейнджер оглядел страшную рану на руке Макса. Коротко бросил: «Турникет», – и достал аптечку.

Пока он оказывал первую помощь, Брэддок рассказывал шерифу, как это произошло. На рейнджера он поглядывал с презрением.

– Я должен арестовать всех вас! – рявкнул шериф. – И если б мы не забрались так далеко от всех благ и институтов цивилизации, так бы и сделал, немедленно. Так что советую вам, мистер Брэддок, прекратить эту затею, пока не поздно, и отправляться восвояси.

– И не подумаю! – огрызнулся в ответ Брэддок. – Этот дикарь украл невесту моего сына, серьезно ранил троих моих людей и…

– Которым здесь просто нечего делать. И обвинение этому мальчишке буду предъявлять я лично. И не желаю осложнений с фатальным исходом. А пока что позвольте забрать все имеющееся при вас оружие. Прошу сдать, и немедленно!

Брэддок увидел, что его отряд под прицелом. Рейнджеры помогли полицейским отобрать у людей Брэддока винтовки и револьверы. Шериф обернулся к рейнджеру, который занимался рукой майора.

– Как оцениваете его состояние?

– Нужна срочная эвакуация, – ответил рейнджер. – Можно, конечно, отправить его с эскортом на лошади, но до Ред Лодж добрые двадцать миль по бездорожью. Он может и не выдержать.

– Впереди плато Силвер Ран. Место открытое, там наши радиоприемники работать будут. И мы сможем вызвать вертолет.

– Так что вы посоветуете?

– Вертолет, – коротко бросил рейнджер. – Ему нужно срочное хирургическое вмешательство, иначе он потеряет руку.

Они двинулись к плато. По пути на поляне обнаружили брошенный карабин и гильзу. Рэнджер изучил ее.

– Надо же! Кремниевые стрелы, томагавк, ружье для охоты на буйвола. Что это за тип, а, шериф?

– Мне и самому хотелось бы знать, – ответил Льюис. – Пока еще не понял.

– Что ж, – заметил рейнджер, – ясно одно. Никакой он не безработный актер.

Бен Крейг стоял на опушке леса и смотрел на плоскую, мерцающую в лучах солнца скалу. Пять миль до последнего, затаившегося в ущелье ручейка, потом еще две через плато и последняя миля вверх по склону горы. Он потрепал Розбад по голове, нежно погладил бархатно-мягкий нос.

– Ну еще один, последний бросок, прежде чем зайдет солнце, – сказал он ей. – Еще немного, и мы свободны.

И он сел на лошадь и направил ее легким галопом к плато. Через десять минут они его достигли. Издали Крейг и Шепот Ветра на лошади казались маленькой точкой на огромной и ровной плоскости.

Стоило отряду преследователей выйти из леса, и рации снова заработали. Шериф Льюис связался с Джерри и справился о судьбе маленького «Сикорского». Джерри сообщил ему, что взял напрокат более крупный «Белл Джетрейнджер».

– Лети прямиком к нам, Джерри. О снайпере не беспокойся, он в миле отсюда, по ту сторону хребта. Необходимо срочно эвакуировать раненого. И еще, сможешь найти того добровольца на «Пайпер Каб»? Скажи, что он мне тоже срочно нужен. Пусть летит над плато Силвер Ран, на высоте не меньше пяти тысяч футов. И ищет одинокого всадника, направляющегося в горы.

Было уже половина четвертого, и солнце медленно и верно клонилось к западу, к вершинам гор. Стоит ему скрыться за ними, и настанет тьма.

Джерри на своем «Белл» прилетел первым, застрекотал на фоне синего неба, прежде чем сесть на плоскую скалу. Майора подняли на борт, один из полицейских полетел вместе с ним. Когда машина поднялась в воздух, он связался по радио с Мемориальным госпиталем Биллингза, запросил посадку на вертолетной площадке и предупредил, чтобы бригада медиков из хирургии и травматологии была готова к приему пациента. Отряд, возглавляемый шерифом, двинулся по плато.

– Есть там один ручеек, о котором мало кто знает, – сказал старший рейнджер Льюису. – Называется «Лейк Форк». Протекает в глубокой расселине с отвесными берегами. Там есть только один спуск вниз, и только одно место на другой стороне, где может пройти лошадь. Сразу этот парень вряд ли его найдет. Так что надо попробовать взять его там.

– А что, если он будет поджидать нас, затаившись среди деревьев, и начнет стрелять? Не хочу терять ни одного из своих людей.

– Так что нам делать?

– В любом случае не торопиться. Он отсюда все равно никуда не денется, даже в Вайоминг не попадет без самолета или вертолета.

– Если только не будет идти всю ночь.

– Лошадь у него на последнем издыхании, а на девушке бальные шелковые туфельки. Времени у него в обрез, и он это понимает. Просто надо держать его в поле зрения на расстоянии с милю и дождаться спортивного самолета.

И они поскакали дальше, не выпуская из поля зрения ползущую по плато крошечную фигурку.

Пилота пришлось отозвать с работы в Биллингзе, у него там был магазин спортивных товаров. Показались вершины деревьев на берегах обрыва, по дну которого протекал Лейк Форк. В наушниках шерифа прорезался голос пилота:

– Что вы хотели узнать?

– Мы преследуем одинокого всадника, за спиной у него в седле девушка, завернутая в одеяло. Видите его?

Самолет, покачивая крыльями, полетел к расселине.

– Вижу. Там, на дне, узкий ручей. Всадник входит в лес.

– Не снижайте высоты. У него ружье, и он отменный стрелок.

Они увидели, как самолетик взмыл над горами и, пролетев мили две, снова повернул к ручью.

– Я все еще вижу его. Ведет лошадь под уздцы. Вдоль по течению ручья.

– Ему из этой пропасти никогда не выбраться, – пробормотал рейнджер. – Вот теперь можно подобраться к нему поближе.

Лошади перешли в галоп, Брэддок с сыном и оставшимися тремя безоружными охранниками двигались за отрядом шерифа.

– Не снижайся! – предупредил пилота шериф. – Он все еще может выстрелить, если окажешься близко. Так случилось с Джерри.

– Джерри летел на высоте шестьсот футов, – откликнулся пилот. – Я же лечу со скоростью сто двадцать узлов на высоте трех тысяч. Кстати, похоже, он нашел место, где можно подняться по склону. Он направляется к плато Хеллроринг.

Шериф чертыхнулся и покосился на рейнджера.

– Вряд ли он бывал тут прежде, – смущенно пробормотал рейнджер.

– Может, и бывал, – фыркнул Льюис.

– Да быть того не может. Мы-то знаем каждого, кто бывает в этих краях.

Отряд подъехал к краю обрыва, но за деревьями не было видно изнуренного человека, который, ведя лошадь под уздцы, медленно поднимался по склону.

Рейнждер знал только одну тропу на спуске к ручью, но, судя по следам копыт Розбад, и Крейгу она была хорошо знакома. Когда команда шерифа оказалась на втором плато, беглец снова выглядел крошечной точкой вдали.

– Темнеет, и горючее кончается, – сказал пилот. – Мне пора заворачивать обратно.

– Один последний круг! – взмолился шериф. – Где он сейчас?

– Спустился с горы. Теперь поднимается на другую, по северному склону. Но, похоже, лошадка у него совсем выбилась из сил. Едва плетется. Думаю, к рассвету вы его нагоните. Удачной охоты, шериф!

И самолет, развернувшись в темнеющем небе, скрылся из вида.

– Ну, что, продолжим, босс? – спросил Льюиса один из полицейских.

Шериф отрицательно покачал головой. Воздух здесь был сильно разреженный, кислорода не хватало, к тому же ночь на носу.

– Нет, в темноте нельзя. Разобьем лагерь, дождемся рассвета.

Они разбили лагерь в соснах у края обрыва. И в сравнении с громадой высившихся над ними гор казались в наступающих сумерках жалкими крошечными точками.

Достали из-под седел теплые куртки-дубленки, накинули их на плечи. Под деревьями нашлись сухие опавшие ветки, и вскоре на краю обрыва запылал яркий костер. Брэддок с сыном и своими людьми разбили отдельный лагерь в сотне ярдов от них.

Никто из них не знал, что ночь придется провести так высоко в горах. Они не захватили с собой ни одеял, ни еды. Сняли с лошадей седла, сидели на них вокруг костра и жевали шоколад. Шериф Льюис задумчиво следил за пляшущими язычками пламени.

– А что будем делать завтра, Пол? – спросил его Том Барроу.

– Завтра я пойду за ним один. Никакого оружия. Выброшу белый флаг и еще захвачу мегафон. Попытаюсь уговорить его спуститься с горы вместе с девчонкой.

– Но это опасно. Он же совершенно дикий парень. Может и убить, – сказал рейнджер.

– Он запросто мог убить сегодня троих, – пробормотал шериф. – Мог, но не стал этого делать. И еще он должен понимать, что девчонке его в такой глуши не выжить. Вряд ли он станет стрелять в офицера с белым флагом. Сперва все же выслушает. Попытка того стоит.

Вместе с темнотой горы окутал холод. Толчками, рывками, уговорами и мольбами Крейгу все же удалось заставить Розбад подняться вверх по крутому склону, и вот они оказались на плоском выступе скалы перед входом в пещеру. Лошадь дрожала от напряжения, глаза были подернуты мутной пеленой. Крейг снял с нее девушку.

Крейг ввел Шепот Ветра в пещеру, развязал свернутую рулоном буйволиную шкуру и расстелил на камнях. Затем снял колчан с двумя оставшимися стрелами, снял лук со спины и уложил их рядом на землю. Отвязал от седла чехол с ружьем и тоже положил рядом. И наконец, ослабил подпруги и снял со спины лошади седло и две сумки.

Освобожденная от всего этого груза гнедая кобыла сделала несколько шагов к деревьям и опавшей листве под ними. Но тут задние ноги у нее разъехались, и она тяжело осела на круп. А потом подкосились и передние ноги. Розбад повалилась на бок.

Крейг присел рядом на корточки, положил голову Розбад на колени и принялся гладить. Она тихонько заржала, точно благодарила за ласку, а потом ее храброе сердце остановилось.

Сам молодой человек тоже валился с ног от усталости. Он не спал два дня и две ночи, почти ничего не ел и проделал путь почти в сто миль. Но дел еще было полно, а потому пришлось взять себя в руки.

Он подошел к краю шельфа и увидел внизу, к северу, два костра. Потом нарезал веток и сложил костер. Отблески пламени танцевали на стенах пещеры, испещряли розоватыми бликами затянутую в шелк фигурку девушки, первой и последней его любви.

Он открыл седельные сумки и достал еду, захваченную из форта. Они сидели на одеялах у костра и делили первую и последнюю в их жизни совместную трапезу.

Крейг понимал, что раз лошадь его пала, погоню можно считать оконченной. Но старый шаман обещал ему эту девушку в жены, то же говорил и Вездесущий Дух.

Измученные сверх всякой меры преследователи говорили мало, а вскоре и вовсе умолкли. Сидели в полной тишине, глядя на огонь, и лица их освещало мерцающее пламя.

На такой высоте, где воздух разреженный, тишина стояла абсолютная. Легкий ветер шевелил кроны деревьев, но и они не издавали шума. И вдруг послышался звук. Он долетел к ним сквозь ночь, с гор, и донес его мягкий, словно кошачьи лапки, ветер. То был крик, протяжный и громкий. Голос женщины. И он был вовсе не криком боли или страдания, нет. В нем звучала страсть, не поддающаяся ни описанию, ни подражанию.

Полицейские переглянулись, затем понурили головы, и шериф Льюис заметил, как задрожали их согбенные спины и плечи. Сидевший в нескольких сотнях ярдов от них Билл Брэддок встал и отошел от костра. В его позе и взгляде читались такие ярость и ненависть, что спутники не осмеливались взглянуть ему прямо в лицо.

Примерно в полночь температура начала падать. Сперва мужчины объясняли это тем, что забрались на большую высоту, а ночью высоко в горах всегда холодно. Они дрожали и лишь плотней запахивали на себе куртки. Но холод проникал сквозь джинсы и овчину, пробирал до самых костей, и они придвигались все ближе и ближе к костру.

Ниже нуля, а температура все продолжала падать. Взглянув на небо, полицейские заметили, как над вершинами гор сгущаются тяжелые черные тучи. Вдалеке, на склоне, они заметили огонек костра, но пелена тумана тут же скрыла его из вида.

Помощники Льюиса были люди крепкие, закаленные зимними холодами, но ведь теперь последняя декада октября, и для настоящих холодов еще рано. В два часа рейнджеры прикинули и пришли к выводу, что сейчас не меньше минус двадцати. Они поднялись и начали прыгать и бегать вокруг костра, дуя на замерзшие руки и подкидывая в костер все новые ветки. Но толку было мало. В небе закружили первые снежинки, с шипением падали в костер, отбирали тепло. Старший рейнджер, лязгая зубами, подошел к шерифу:

– Знаешь, мы с Кэлом решили ехать к нашей хижине, в заповедник Кастера.

– А там что, теплей?

– Наверняка.

– Что, черт возьми, тут происходит?

– Небось подумаешь, что я рехнулся, шериф?

– Ладно, говори.

Снег валил все гуще, звезд на небе не было видно, на них надвигалась мутная белая пелена.

– Здесь пролегает граница между землями крау и шошонов. Много лет тому назад, еще до прихода белого человека, здесь сражались и гибли индейские воины. Индейцы верят, что духи погибших все еще бродят по этим горам. И считают это место заколдованным.

– Очень мило. Но при чем тут эта чертова погода?

– Я же говорю, похоже на бред сумасшедшего. Но индейцы считают, что сюда еще является Вездесущий Дух. Он приносит с собой Холод Долгого Сна, против которого не выстоит ни один человек. Нет, конечно, я понимаю, это какой-то климатический феномен, явление природы. Но как бы там ни было, надо отсюда сматываться. Иначе замерзнем.

Шериф Льюис призадумался, потом кивнул.

– Седлайте лошадей, – сказал он. – Мы уезжаем. А ты поди скажи Брэддоку и его людям.

Рейнджер вернулся через несколько минут.

– Сказал, что спустится к устью ручья, но дальше отсюда никуда не пойдет.

Дрожа от холода, шериф, рейнджеры и полицейские переправились через ручей и через густой сосновый лес двинулись в сторону плато Силвер Ран. В лесу было теплее, около нуля. Они развели костры и выжили.

Примерно в половине пятого утра с гор сошла снежная лавина и обрушилась вниз. Огромная белая волна стеной надвигалась на скалы, потом рухнула в пропасть, на дне которой протекал ручей, и завалила ее снегом до краев. И остановилась примерно в полумиле от края плато Силвер Ран.

Два часа спустя шериф Льюис стоял на опушке леса и глядел на юг. Горы были белым-белы от снега. Восточные склоны порозовели, близился рассвет. Небо приобрело цвет индиго. Всю ночь шериф держал рацию под курткой, согревал ее своим телом, а потому она работала.

– Джерри, – сказал он, – ты нам нужен здесь, и быстро. Плохи дела, с гор сошла лавина, и страшно похолодало… Нет, мы на опушке леса, в том месте, откуда ты вчера эвакуировал раненого. Там нас и найдешь.

Четырехместный вертолет приземлился на свободном от снега участке плато. Льюис сел рядом с пилотом, остальные разместились сзади.

– Летим вон к той горе.

– А как же этот ваш снайпер?

– Не думаю, что кто-то будет в нас стрелять. Если они выжили, им, можно считать, крупно повезло.

Вертолет полетел тем же маршрутом, что и накануне. Форк Крик был завален снегом, торчали лишь верхушки деревьев. От людей Брэддока не осталось и следа. И машина направилась к горе. Шериф пытался определить внизу то место, где вчера видел костер. Пилот явно нервничал, описывал широкие круги и не снижал высоты.

Льюис заметил первым маленькую чернильно-черную точку на склоне горы. То был вход в пещеру, а перед ним находилась присыпанная снегом площадка, на которую вполне мог сесть вертолет.

– Садись, Джерри.

Пилот, осторожно маневрируя, полетел между скалами, прицеливался, точно снайпер, боялся зацепить склоны, боялся снова нарваться на пулю. Но человека со старинным ружьем видно не было. Вертолет сел, но винты Джерри выключать не стал, на тот случай, если вдруг придется срочно взлететь.

Шериф Льюис спрыгнул на землю, держа револьвер наготове. За ним из вертолета вышли полицейские с ружьями и окружили вход в пещеру полукольцом. Никакого движения там не наблюдалось. Шериф крикнул:

– Эй, выходи! Руки вверх! Сдавайся, и ничего тебе не будет.

Ответа не последовало. Шериф осторожно приблизился к входу. И заглянул в пещеру.

Лишь какой-то продолговатый сверток на полу, больше ничего. Он подкрался и посмотрел. Шкура какого-то животного, по всей видимости очень старая, полусгнившая, весь мех облез. Он приподнял заплесневевший край.

Под шкурой лежала она. Белое свадебное платье, каскад черных волос, припорошенных инеем. Спала, точно заколдованная принцесса на брачном ложе. Он дотронулся до ее руки. Холодна, как мрамор. Шериф подхватил девушку на руки и выбежал из пещеры.

– Снимайте куртки, надо ее завернуть! – крикнул он своим людям. – В вертолет ее, живо, попробуйте там отогреть своими телами.

Полицейские сорвали себя куртки на меху и завернули в них тело девушки. Потом положили ее на заднее сиденье вертолета, и один из полицейских принялся энергично растирать ей ступни и руки. Шериф подтолкнул второго на переднее сиденье и крикнул Джерри:

– Доставишь ее в клинику в Ред Лодж! И постарайся побыстрей! Там предупредишь врачей, что у нее сильное переохлаждение. Включи в кабине печь, на полную катушку. Хоть и маленький, но шанс еще есть. А потом возвращайся сюда.

Он проводил взглядом вертолет. Тот пролетел над плато, затем над заснеженным лесом и вскоре скрылся из вида. А шериф со своими людьми отправился обследовать пещеру. Но ничего интересного они там не нашли. Шериф вышел, уселся на камень у входа и устремил задумчивый взгляд на неузнаваемый после схода лавины пейзаж.

Врач и медсестры клиники Ред Лодж сорвали с девушки обледеневшее свадебное платье и принялись работать над ней. Энергично растирали руки и ноги, делали массаж грудной клетки. Температура тела оставалась ниже критической.

Но вот минут через двадцать врач уловил внутри слабое биение, молодое и сильное сердце боролось за жизнь. Дважды сердце останавливалось, дважды пришлось применять электрошок, чтоб завести его снова. Температура тела хоть и медленно, но поднималась.

Еще одна остановка сердца. Врач начал делать искусственное дыхание рот в рот. В реанимационной было жарко, как в сауне, ноги девушки обернули специальными одеялами с электроподогревом.

Примерно через час веки ее вдруг дрогнули, и прежде синие губы стали медленно розоветь. Медсестра вновь смерила температуру – критический уровень был преодолен, она продолжала подниматься. Сердцебиение стало более стабильным и ровным.

Еще через полчаса Шепот Ветра открыла большие черные глаза и еле слышно прошептала: «Бен?» Врач про себя вознес благодарственную молитву Гиппократу.

– Я Люк, но это неважно. Мы уже боялись, что потеряли тебя, детка.

Шериф, сидевший перед пещерой на камне, первым заметил возвращавшийся вертолет. Увидел его за многие мили, высоко в небе, грозный рев винтов становился все громче. А до этого в горах стояла такая благостная тишина. Но вот Джерри приземлился, и Льюис крикнул сидевшему рядом с ними полицейскому:

– Возьми два одеяла и иди сюда! – Когда тот выполнил распоряжение и подошел, шериф указал в сторону зарослей возле площадки и сказал: – Его тоже надо забрать.

Молодой человек брезгливо поморщился.

– Но, шериф…

– Делай, что тебе говорят. Он тоже был человеком. И заслуживает, чтоб его похоронили по-христиански.

От валявшейся на боку лошади остался один скелет. Объеден весь дочиста, ни клочка шкуры, мышц, сухожилий не осталось. Даже хвоста и гривы не было, видно, птицы растащили все по волоску, чтоб свить себе гнезда. Сохранились лишь крупные желтоватые зубы, истертые жестким кормом. Уздечка превратилась в прах, остались лишь стальные поблескивающие колечки. Коричневые копыта выглядели нетронутыми, и все четыре подковы были на месте.

Скелет человека находился в нескольких ярдах, лежал на спине, точно человек умер во сне. От одежды почти ничего не осталось, лишь прилипшие к ребрам обрывки кожаного костюма. Полицейский расстелил на снегу одеяло и принялся перекладывать на него кости, одну за другой. Шериф занялся личными вещами всадника.

Ветер, снег и дождь сделали свое дело – за долгие годы седло, подпруга и седельные сумки превратились в груду сгнившей кожи. Но в ней поблескивали несколько медных патронов. Шериф Льюис забрал их.

Нашелся также охотничий нож, коричневый от ржавчины, при первом же прикосновении ножны, украшенные бусинами, рассыпались в прах. Чехол от ружья был в клочья изодран клювами птиц, но само ружье уцелело, хоть и проржавело насквозь.

Но шерифа удивили две другие находки. Две стрелы с кремниевыми наконечниками и маленький топорик выглядели почти как новенькие. Нашлась также медная пряжка от ремня. И сам ремень, сделанный из длинной и крепкой полоски кожи, тоже сохранился.

Шериф собрал все эти вещи, завернул их во второе одеяло, огляделся, проверяя, не пропустил ли чего, и направился к вертолету.

И вот «Джетрейнджер» взмыл в небо в лучах утреннего солнца, в последний раз пролетел над двумя плато и необозримым зеленым массивом Национального заповедника.

Шериф Льюис глянул вниз и увидел заваленную снегом пропасть Лейк Форк. Придется посылать специальный отряд спасения, раскапывать трупы, ибо он твердо знал, что никто из людей Брэддока выжить не мог. Он смотрел на горы и размышлял над тем, что за человек был этот Крейг, которого ему пришлось преследовать в этих диких местах.

С высоты пяти тысяч футов он видел по левую руку Рок Крик, видел автомагистраль, по которой открыли движение, видел свалившуюся со склона сосну, ставшую причиной аварии. Они пролетели над Ред Лодж, и Джерри связался с оставшимся там полицейским. Тот сообщил, что девушка до сих пор в реанимации, но сердце у нее бьется.

До Бриджера оставалось четыре мили, летели они вдоль шоссе, и шериф видел сотни акров почерневших от пожара прерий, а впереди, в двадцати милях, находились возделанные лужайки и призовые мулы ранчо «Бар-Ти».

Вертолет пролетел над рекой Йелоустон, затем – над дорогой на Бозмен и начал снижаться.

– «Мужчина рожден женщиной, но срок его жизни на этой земле недолог…»

Стоял конец февраля, и на маленьком кладбище в Ред Лодж было страшно холодно. В дальнем его конце виднелась свежевскопанная могила, над ней на двух слегах – простой и дешевый гроб из сосны.

Священник ежился от холода, два могильщика томились в ожидании, прихлопывая руками в варежках. У изножья могилы одиноко стояла скорбящая женщина. Высокие сапоги на меху, стеганое пальто, а голова непокрыта. И на плечи спадает волна черных, как вороново крыло, волос.

Поодаль, под высоким тисом, стоял крупный мужчина и следил за происходящим, но не приближался. На нем была теплая куртка-дубленка. К лацкану воротника приколот шерифский значок.

Странная выдалась нынче зима, размышлял человек под деревом. Овдовевшая миссис Брэддок скорби особо не предавалась и быстро прибрала к рукам бизнес мужа. Она сделала новую прическу, подтяжку, шикарно одевалась и не пропускала ни одной вечеринки.

Кстати, она навестила девушку в больнице, и та ей понравилась. И миссис Брэддок предложила Линде Пикет отдельный коттедж на ранчо и работу личного секретаря. Оба предложения были приняты. Мистеру Пикету в качестве компенсации был возвращен контрольный пакет акций банка.

– «Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху», – монотонно бубнил священник.

Две крупные снежинки опустились на гриву черных волос, точно цветки белой дикой розы.

Могильщики взялись за веревки, выбили из-под гроба слеги и опустили его в могилу. Потом отошли и снова принялись ждать, поглядывая на лопаты, воткнутые в кучу свежей земли.

Патологоанатомы из Бозмена сделали все, что было в их силах. Установили, что найденные кости принадлежали мужчине ростом не меньше шести футов, очень крепкому и здоровому физически. Они не обнаружили ни переломов, ни ран, которые могли бы оказаться смертельными. И сделали вывод, что человек, по всей видимости, погиб от переохлаждения.

Дантистов особенно заинтересовали зубы: ровные, белые, ни единой полости от кариеса. Они же и определили возраст мужчины: от двадцати пяти до тридцати лет.

Ученые занялись другими находками шерифа. Тесты и анализы показали, что фрагменты одежды, а также кожаных изделий и меха датируются 1870–1875 годами.

Но совершенно неожиданными были результаты исследования лука, стрел и топорика. Все эти предметы были изготовлены в наше время. Пришли к выводу, что группа американских аборигенов недавно посетила пещеру, и все эти трофеи были оставлены возле останков давным-давно умершего человека.

Охотничий нож очистили от ржавчины и отреставрировали. Дата его изготовления значилась на костяной рукоятке, и его передали профессору Инглзу, который с тех пор так и держал нож у себя в кабинете. Шериф затребовал себе ружье. Его тоже отреставрировали, и оно висело на стене за его письменным столом. Выйдя на пенсию, он собирался забрать его домой.

– «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Могильщики ожили и принялись энергично забрасывать яму землей. Священник обменялся несколькими словами с девушкой, отечески похлопал ее по руке и торопливо зашагал к часовне. Она осталась у могилы.

Следствие, опираясь на показания Линды Пикет, данные еще в госпитале, отказалось от дальнейших розысков похитителя. В газетах писали, что он, должно быть, ускакал в горы ночью и, оказавшись в Вайоминге, затерялся а тамошних диких краях. А ее оставил умирать в пещере.

Могильщики соорудили холмик из свежей земли, обложили его камнями и посыпали вокруг гравием.

Затем, приподняв меховые шапки, распрощались с девушкой и ушли. Крупный мужчина, до того стоявший в стороне, приблизился к девушке. Та не проронила ни слова. Она знала, что он будет здесь, и знала, кто он. Он снял шляпу и держал ее в опущенной руке.

– Мы так никогда и не найдем вашего друга, мисс Пикет, – сказал он.

– Да. Знаю.

В руке она держала цветок, алую розу на длинном стебле.

– И никогда ничего о нем не узнаем.

– Да.

Он взял розу из ее онемевших от холода пальцев, шагнул вперед и положил цветок на холмик. В изголовье могилы высился деревянный крест, его соорудили на добровольные пожертвования жителей Ред Лодж. Кто-то из местных умельцев выжег на дереве надпись:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ СКАУТ

ПОГИБ В ГОРАХ ОК. 1877 Г.

БОГ ПРИНЯЛ ЕГО К СЕБЕ

ПОКОЙСЯ С МИРОМ…

Мужчина выпрямился.

– Могу я чем-то помочь? Отвезти вас домой?

– Нет, спасибо. Я на своей машине.

Он надел шляпу и отдал ей честь.

– Удачи вам, мисс Пикет.

И ушел. Полицейский автомобиль был припаркован у входа на кладбище. Он поднял глаза. Юго-западные вершины хребта Бертус сверкали в лучах солнца.

Девушка пробыла у могилы еще какое-то время. Потом развернулась и зашагала к воротам.

Порыв ветра с гор распахнул полы ее длинного стеганого пальто. Под юбкой слегка выпирал животик. Срок беременности был еще небольшой – месяца четыре.

Примечания

1

Битва на реке Литл-Бигхорн произошла в штате Монтана 25 июня 1876 года между индейцами племен тетонов и шайеннов и 7-м кавалерийским полком во главе с генералом Дж. Кастером. Кавалеристы потеряли 265 человек убитыми, включая Кастера. Это был последний случай, когда индейцам удалось одержать победу над армейским подразделением.

(обратно)

2

Типи – коническая разборная палатка, служившая жилищем у индейских племен Великих равнин, представляла собой деревянный каркас, обтянутый бизоньими шкурами.

(обратно)

3

Ручей Розбад (Rosebud) – «бутон розы» (англ.).

(обратно)

4

Крау, они же абсаррка, «вороны» – индейское племя, обитавшее в Монтане и Вайоминге.

(обратно)

5

Пулемет Гэтлинга – первый американский пулемет, изобретен в 1862 г., предшественник «максима», назван в честь изобретателя Ричарда Гэтлинга.

(обратно)

6

Херитейдж (Heritage) – в переводе с английского «Наследие».

(обратно)

7

Deja-vu (фр.) «дежа-вю» – я где-то уже видел это.

(обратно)

Оглавление

. . . . . . . .