«Мудрость всех эпох»

Мудрость всех эпох (fb2) - Мудрость всех эпох 1077K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Валерьевна Кузина

Мудрость всех эпох (Авт. -сост. С. Кузина)

© Кузина С.

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Предисловие. Почему одним приходят в голову умные мысли, а другим нет?

Труднее всего познать самого себя. Так утверждают мудрецы. А не познаешь себя, то и мир останется для тебя вечной загадкой. Поэтому философы во все времена пытались и пытаются изучать человеческую природу и донести свои знания до нас, простых смертных.

Но почему кто-то одарен, а кто-то обделен природой? Почему одним приходят в голову умные мысли, а другим нет? И вообще, отчего зависит одаренность? Может быть от массы мозга? Ведь, известно, что у Тургенева он весил 2012 граммов. Скорее да, чем нет, уверяет профессор РАМН, доктор биологических наук, руководитель отдела эмбриологии НИИ морфологии человека РАМН Сергей Савельев. Люди с большим мозгом имеют больше шансов стать гениями. При средней массе мозга человека 1400 граммов у одаренных личностей головной мозг в 72 % случаев превышает среднюю массу. И все расчёты показывают, что у человека с массой мозга выше среднего уровня шансов оказаться обладателем особых способностей примерно в 6 раз больше, чем у обладателя небольшого мозга.

– Эта закономерность не означает, что все люди с небольшим мозгом заведомо бездарны, – уточняет профессор. – Просто вероятность возникновения способностей, превышающих средний уровень, существенно снижается.

Хотя и у обычных людей без особых талантов может быть большой мозг. Были случаи, когда мозг простых рабочих даже превосходил массу мозга самых выдающихся личностей. Поэтому, по большому счёту, размер головного убора не может быть критерием интеллектуальных способностей его владельца.

Для подтверждения этого вывода обычно приводится пример с двумя известными писателями: тот же Иван Тургенев и Анатоль Франс. Против тургеневских 2012 граммов у Франса было всего 1017 граммов. Двукратная разница массы мозга при сходных литературных талантах опровергает предположение о связи между способностями людей и крупным мозгом.

Взвешиванием головного мозга одаренных людей занимались более 700 лет. Основное внимание было сосредоточено на мозге представителей искусства, науки, литературы, политики. Исследователи надеялись, что удастся обнаружить связь между массой мозга и талантом. Казалась очевидной связь между большим мозгом и необыкновенным даром творить и генерировать идеи. Но многочисленные измерения массы мозга людей самых разных социальных групп, наклонностей и реализованных способностей показали, что очевидных связей между массой мозга и одаренностью не существует. Вероятнее всего – это показали последние исследования – одаренность зависит не от массы мозга, а от массы его конкретных отделов. Например, зрительное поле может иметь объем от 3 до 6 тысяч кубических миллиметров, соответственно человек с маленьким мозгом, но максимальным зрительным полем будет большим ценителем живописи, а человек с большим мозгом, но маленьким зрительным полем скорее всего так и не поймет, для чего люди малюют красками холсты. Кроме того, выяснилось, что одаренные люди появляются на свет один на тысячу.

…Так почитаем, что нам пишут одаренные!

VI–V век до нашей эры

Конфуций

(551 г. до н. э., близ Цюйфу (Китай) – 479 г. до н. э., Цюйфу)

Древний мыслитель и философ Китая. Его учение оказало глубокое влияние на жизнь Китая и Восточной Азии, став основой философской системы, известной как конфуцианство.

Если тебе плюют в спину, значит ты впереди.

Лишь та – ошибка, что не исправляется.

Мудрец стыдится своих недостатков, но не стыдится исправлять их.

Побороть дурные привычки легче сегодня, чем завтра.

Безумец жалуется, что люди не знают его, мудрец жалуется, что не знает людей.

Молчание – верный друг, который никогда не изменит.

Легче зажечь одну маленькую свечу, чем клясть темноту.

Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.

Напрасно обучение без мысли, опасна мысль без обучения.

Плати за зло по справедливости. А за добро плати добром.

Только самые мудрые и самые глупые не поддаются обучению.

Блажен, кто ничего не знает: он не рискует быть непонятым.

Кто постигает новое, лелея старое, тот может быть учителем.

Народ можно принудить к послушанию, но его нельзя принудить к знанию.

Когда малый человек смел, но несправедлив, он становится разбойником.

Человек способен сделать путь великим, но великим человека делает путь.

Утром узнав истину, вечером можно умереть.

Благородный муж постигает справедливость. Малый человек постигает выгоду.

Древние предпочитали промолчать, стыдясь, что могут не поспеть за словом.

Мудрый человек не делает другим того, чего он не желает, чтоб ему сделали.

Обдумай, верно ли и возможно ли то, что ты обещаешь, ибо обещание – есть долг.

Середина есть точка, ближайшая к мудрости; не дойти до нее – то же самое, что ее перейти.

Благородный человек предъявляет требования к себе, низкий человек предъявляет требования к другим.

Когда ведешь себя правильно, то за тобой пойдут и без приказа; когда же ведешь себя неправильно, то не послушают, хоть и прикажешь.

Стрельба из лука учит нас, как надо искать истину. Когда стрелок промахивается, он не винит других, а ищет вину в самом себе.

В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Нынче учатся для того, чтобы удивить других.

С ученым, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать.

В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях, и в речах. В стране, где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах.

Встретив достойного человека, стремитесь с ним сравняться; встретив недостойного, вникайте внутрь себя.

Признаваться в своих недостатках, когда нас упрекают в них, – это скромность, открывать их своим друзьям – простодушие, выставлять же их перед всеми – гордость.

Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем еще, что такое жизнь?

Лао-Цзы

(579 г. до н. э. – 499 г. до н. э.)

Древнекитайский философ. Его имя переводится как Старый Младенец или Мудрый Старец. Основоположник религиозно-философского направления «даосизм».

Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага.

Никогда не говори «никогда», потому что дни бегут так быстро и ничто не остается неизменным.

Путь в тысячу ли начинается с первого шага.

Тот, кто знает – не говорит. Тот, кто говорит – не знает.

Когда множатся законы и приказы, растёт число воров и разбойников.

Наводить порядок надо тогда, когда еще нет смуты.

Когда нет врагов, то не бывает войны.

Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует.

Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать того, что может вызвать зависть, то не будут волноваться сердца народа. Поэтому, управляя страной, совершенно мудрый делает сердца подданных пустыми, а желудки – полными. Его управление ослабляет их волю и укрепляет их кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знания не смели бы действовать. Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие.

Беда всего мира происходит из мелочи, как великое дело – из малых.

Умеющий управлять другими силен, но умеющий владеть собой еще сильнее.

Когда народ много знает, им трудно управлять.

Когда потеряна истинная добродетель, является добродушие; когда потеряно добродушие, является справедливость; когда же потеряна справедливость, является приличие. Правила приличия – это только подобие правды и начало всякого беспорядка.

Истинные слова не бывают приятны, приятные слова не бывают истинны.

Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает.

Будьте внимательны к своим мыслям, они – начало поступков.

Нет такого дела, в котором не пригодился бы шпион.

Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое – из малого.

Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет.

Тот, кто знает и делает вид незнающего, тот на высоте. Кто без знаний делает вид знающего, тот больной.

Кто много говорит, тот часто терпит неудачу.

Достойный муж надевает на себя худую одежду, но в себе имеет драгоценный камень.

Лучше быть мягким снаружи и твердым внутри, чем твердым снаружи и мягким внутри.

Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит.

Не ищите, в противном случае вы потеряете. Не ищите – и вы найдете.

Целостное существо знает не уча, видит не смотря, и достигает не делая.

Долг без любви не радует. Истина без любви делает человека критичным. Воспитание без любви порождает противоречия. Порядок без любви делает человека мелочным. Предметные знания без любви делают человека всегда правым. Обладание без любви делает человека скупым. Вера без любви делает человека фанатиком. Горе тем, кто скуп на любовь. Зачем жить, если не для того, чтобы любить?

По воле фортуны человек может управлять целым миром некоторое время, но по воле любви и добра он может управлять миром вечно.

Кто не борется, тот непобедим.

Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло.

Вами управляет тот, кто вас злит.

Освободитесь от стремления иметь.

Если вы измеряете свой успех мерой чужих похвал и порицаний, ваша тревога будет бесконечной.

Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках.

Жизнь коротка, и поэтому не следует терять времени, нужно наслаждаться ею.

Будда Шакьямуни

(563 г. до н. э. – 483 г. до н. э.)

Его имя переводится как «Пробуждённый мудрец (молчальник) из рода Шакья (Сакья)». Духовный учитель, легендарный основатель буддизма, одной из трёх мировых религий.

Все для всего всегда.

Победи себя и выиграешь тысячи битв.

Не отвечайте злом на зло, иначе злу не будет конца. В ответ на обиду поцелуй врага своего, и ему станет намного больнее.

Три вещи нельзя скрыть: солнце, луну и истину.

Истинно перо, выпавшее из крыла маленькой птицы, производит гром на дальних мирах.

Тот может, кто думает, что может.

Думать, что кто-то другой может сделать тебя счастливым или несчастным, – просто смешно.

Вы сами, как никто другой во всей вселенной, заслуживаете своей любви и преданности.

То, что мы есть сегодня, – это следствие наших вчерашних мыслей, а сегодняшние мысли создают завтрашнюю жизнь. Жизнь – это порождение нашего разума.

Ненавистью не одолеть ненависть. Лишь любовью ненависть побеждается. Это вечный закон.

Если вы хотите знать, что делали в прошлой жизни, – посмотрите на свое нынешнее состояние. Если вы хотите узнать свое будущее, посмотрите на свои сегодняшние действия.

Всякая усиленная привязанность ко всему земному – страдание.

Победа порождает ненависть; побежденный живет в печали. В счастье живет спокойный, отказавшийся от победы и поражения.

Тысячи свечей можно зажечь от единственной свечи, и жизнь ее не станет короче. Счастья не становится меньше, когда им делишься.

Даже разумный человек будет глупеть, если он не будет самосовершенствоваться.

Что за смех, что за радость, когда мир постоянно горит? Покрытые тьмой, почему вы не ищете света?

Посвятивший себя суете и не посвятивший себя размышлению, забывший цель, цепляющийся за удовольствие завидует самоуглубленному.

Что толку в красноречии человека, если он не следует своим словам?

Когда вода в резервуарах загрязнена, то все краны дадут только грязную воду. Ваше сердце – это резервуар. Ваше видение и мысли нечисты, ваша речь грязна. Когда сердце загрязнено подобным образом, чувства обречены быть осквернёнными.

Знать избранных есть добро, а жить с ними – истинное счастье; счастлив тот, кому не приходиться сходиться с глупцами.

Не думай легкомысленно о добре: «Оно не придет ко мне». Ведь и кувшин наполняется от падения капель.

Самое необходимое – это любящее сердце.

Все, что мы есть – это результат наших мыслей.

Бессмертие может быть достигнуто только непрерывными деяниями доброты.

Лучше будет, если взамен тысячи слов ты отыщешь одно, но такое, что вселяет Мир.

Отрешиться от всего зла, приумножать добро, очистить свой разум: Вот совет всех Будд.

Не по рождению определяют высшую и низшую личность, а делами своими человек подтверждает эту принадлежность.

Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей. Он отказался от гордости и лишен желаний. Такому даже боги завидуют.

Все дрожат перед наказанием, все боятся смерти – поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству.

Те, кто знает, что все мы здесь обречены погибнуть, не тратят время на пустые ссоры…

V–IV века до нашей эры

Гиппократ

(460 г. до н. э., остров Кос, Греция – 377 г. до н. э., Лариса, Греция)

Древнегреческий врач, естествоиспытатель, философ, реформатор античной медицины.

Всё хорошо, что в меру.

Жизнь коротка, искусство вечно, случайные обстоятельства скоропреходящи, опыт обманчив, суждения трудны.

Праздность есть источник всех пороков. Где нет праздности, там нет зла.

Труд и покой врачуют тело и душу.

Первая заповедь врача: не навреди.

Врач лечит, природа исцеляет.

Больной должен вместе с врачом бороться с болезнью.

Как суконщики чистят сукно, выбивая его от пыли, так гимнастика очищает организм.

Никогда и ни в чём нельзя исключать случайности.

Часть болезней происходит только от образа жизни.

Беспричинная усталость предвещает болезнь.

Противоположное излечивается противоположным.

Хочешь быть настоящим хирургом – следуй за войском.

Медицина поистине есть самое благородное из всех искусств.

Если сон облегчает страдания, болезнь не смертельна.

Есть люди, которые проявляют свое искусство в злословии искусств.

Исцеление – это дело времени, но иногда это также дело возможности.

Тоска и печаль не приходят без причины и без причины не проходят.

Врач – философ; ведь нет большой разницы между мудростью и медициной.

Брак – это лихорадка наоборот: он начинается жаром и кончается холодом.

Ни насыщение, ни голод и ничто другое не хорошо, если переступить меру природы.

Любые резкие, внезапные перемены опасны и вредны.

Старики болеют меньше, чем молодые, но их болезни кончаются лишь вместе с жизнью.

Разум – лучший лекарь.

Во всякой болезни не терять присутствия духа и сохранять вкус к еде – хороший признак; противоположное – дурной.

Некоторые больные, несмотря на сознание обречённости, выздоравливают только потому, что уверены в мастерстве врача.

Никогда не откладывай лечение на потом.

Очень часто лучшее лекарство – это обойтись без него.

Новую пищу можно принимать только тогда, когда из желудка выйдет старая.

Болезнь всегда происходит либо от излишка, либо от недостатка, то есть от нарушения равновесия.

Лечение болезни требует не только искусства врача и лекарства, но так же много забот и ласки по отношению к больному.

Врач должен помнить, что, обращаясь к нему, больной ждёт не рассуждений о болезни и объяснений, а помощи.

Клятва Гиппократа

«Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно, и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.

Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и своё искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».

Аристотель

(384 г. до н. э., Стагира, Македония – 322 г. до н. э., Халкида, Греция)

Древнегреческий философ, ученик Платона, воспитатель великого полководца Александра Македонского.

Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, несвойственно упорствовать в ошибке.

Те, кто губит состоятельных людей или народную массу слишком решительными законами, в сущности, разрушает государственный строй.

Всего приятнее для нас те слова, которые дают нам какое-нибудь знание.

Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители: одни дарят нам только жизнь, а другие – добрую жизнь.

Есть люди столь скупые, как если бы они собирались жить вечно, и столь расточительные, как если бы собирались умереть завтра.

Наслаждаться общением – главный признак дружбы.

Хотя Платон и истина мне дороги, однако священный долг велит отдать предпочтение истине.

Властвует над страстями не тот, кто совсем воздерживается от них, но тот, кто пользуется ими так, как управляют кораблем или конем, то есть направляют их туда, куда нужно и полезно.

Начало есть более чем половина всего.

Дружба не только неоценима, но и прекрасна; мы восхваляем того, кто любит своих друзей, и иметь много друзей кажется чем-то прекрасным, а некоторым кажется, что быть хорошим человеком и другом – одно и то же.

Лучше в совершенстве выполнить небольшую часть дела, чем сделать плохо в десять раз более.

Остроумие – это дерзость, получившая образование.

Преступление нуждается лишь в предлоге.

Власть над свободными людьми более прекрасна и более соответствует добродетели, нежели господство над рабами.

Пословица – сохранившийся обломок древней философии.

Между человеком образованным и необразованным такая же разница, как между живым и мертвым.

В чем смысл жизни? Служить другим и делать добро.

Везение – это удачи, к которым непричастен испытующий разум.

Человек по своей природе есть существо общественное. Человек вне общества – или бог, или зверь.

Ученикам, чтобы преуспеть, надо догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади.

Справедливость является величайшею из добродетелей, более удивительной и блестящей, чем вечерняя или утренняя звезда.

Сократ

(470/469 г. до н. э., Афины – 399 г. до н. э., там же)

Древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в философии – от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека.

Я знаю, что ничего не знаю, но другие не знают и этого.

Сколько же есть вещей, без которых можно жить!

Женись, несмотря ни на что. Если попадется хорошая жена, будешь исключением, а если плохая – станешь философом.

Брак, если уж говорить правду, – зло, но зло необходимое.

Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть.

Кто хочет делать – ищет способ, кто не хочет – ищет причину.

Заговори, чтобы я тебя увидел.

Человек как мыслящий есть мера всех вещей. Если ты мыслишь – ты свободен!

Людям легче держать на языке горячий уголь, чем тайну.

Лучшая приправа к пище – голод.

Красота – это королева, которая правит очень недолго.

Невыгодно считаться богатым, храбрым и сильным, не будучи таковым: к таким предъявляют требования, превышающие их силы.

Не очень то легко найти работу, за которую не услышишь упреков; очень трудно сделать что-нибудь так, чтобы ни в чем не ошибиться.

Хороший советник лучше любого богатства.

Нетрудно хвалить афинян среди афинян.

Чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам.

Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет себя.

Высшая мудрость – различать добро и зло.

Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится.

У солнца один недостаток: оно не может видеть само себя.

Распаляется пламя ветром, а влечение – близостью.

Если будешь любознательным, то будешь многознающим.

Какой человек, будучи рабом удовольствий, не извратит своего тела и души?

Невозможно жить лучше, чем проводя жизнь в стремлении стать совершеннее.

Женишься ты или нет – все равно раскаешься.

Без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности.

Богатство и знатность не приносят никакого достоинства.

Быть ниже самого себя – это не что иное, как невежество, а быть выше самого себя – не что иное, как мудрость.

В одежде старайся быть изящным, но не щеголем; признак изящества – приличие, а признак щегольства – излишество.

Злой человек вредит другим без всякой для себя выгоды.

Молодым людям следует почаще смотреться в зеркало: красивым – чтобы не срамить своей красоты, безобразным – чтобы воспитанием скрасить безобразие.

Природа наделила нас двумя глазами, двумя ушами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили.

Это изумляет: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, сколько имеет друзей, настолько они не в цене.

Платон

(428/427 г. до н. э., Афины – 348/347 г. до н. э., там же.)

Древнегреческий философ и педагог. Ученик Сократа, учитель Аристотеля. Он полагал, что только в мире идей и заключается действительная истина.

Бог в нас самих.

Судьба – путь от неведомого к неведомому.

Не удивляйся происходящему, ибо ничто не происходит случайно, всё идёт так, как должно идти.

Ничто в мире не заслуживает больших усилий.

Книга – немой учитель.

Сократ – друг, но самый близкий друг – истина.

Женский пол – это другая часть нашего человеческого рода: правда, ввиду своей слабости он уродился более скрытным и лукавым.

Те, кто достаточно умен, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих.

Сколько рабов – столько врагов.

Демократия перерождается в тиранию.

Любимое часто ослепляет любящего.

Любой человек поэт, когда он любит.

Любовь – это серьезное психическое заболевание.

Основа всякой мудрости есть терпение.

Быть обманываемым самим собой – хуже всего, потому что в таком случае обманщик постоянно присутствует при обманываемом.

Всеми силами души надо стремиться к истине.

Человек, поглупевший от суеверия, есть презреннейший из людей.

Стараясь о счастье других, мы находим свое собственное.

Воля – целеустремленность, соединенная с правильным суждением.

Никто не становится хорошим человеком случайно.

Тесная дружба бывает у сходных меж собою людей.

Почти все то, что зависит от человека, может развратиться от золота.

Помощь – препятствие для существующего или возможного зла.

Хороший человек – тот, кто способен платить другому добром.

Недобросовестные ораторы стремятся представить плохое хорошим.

Рассудительность – это умение обуздывать свои вожделения и страсти.

Надежды – сны бодрствующих.

Мне кажется, всякий, кто в здравом уме, всегда стремится быть подле того, кто лучше его самого.

Глупца можно узнать по двум приметам: он много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, про что его не спрашивают.

Астрономия заставляет душу смотреть вверх и ведет нас из этого мира в другой.

Герой рождается среди сотни, мудрый человек есть среди тысячи, но совершенного можно не найти и среди сотни тысяч.

IV–III век до нашей эры

Эпикур

(341 г. до н. э., Самос, Греция – 270 г. до н. э., Афины, Греция)

Древнегреческий философ. Философию делил на физику (учение о природе), канонику (учение о познании) и этику (наука о морали).

Не бойся смерти: пока ты жив – её нет, когда она придёт, тебя не будет.

Счастье – это вытеснение страдания и беспокойства.

Не порти впечатление от того, что имеешь, желая того, чего у тебя нет. Помни о том, что когда-то ты лишь только надеялся получить то, чем обладаешь сейчас.

Если ты хочешь сделать кого-то богатым, нужно не прибавлять ему денег, а убавлять его желания.

Удовольствие – это начало и конец счастливой жизни.

Глупо просить у богов то, что человек способен сам себе доставить.

Каждый уходит из жизни так, словно только что вошел.

Величайший плод ограничения желаний – свобода.

Не избегай делать мелкие услуги: будут думать, что ты также способен и на большие.

Ни один глупец не является счастливым, ни один мудрец не является несчастным.

Человек, недовольный немногим, не бывает доволен ничем.

Поблагодарим мудрую природу за то, что нужное она сделала легким, а тяжелое – ненужным.

Кто не помнит о прошлом счастье, тот старик уже сегодня.

Умение хорошо жить и хорошо умереть – это одна и та же наука.

Совсем ничтожен тот, у кого есть много причин для ухода из жизни.

Редко судьба препятствует мудрому.

При философской дискуссии больше выигрывает побежденный – в том отношении, что он умножает знания.

Привыкай думать, что смерть для нас – ничто; ведь все – и хорошее, и дурное – заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений.

Из всего того, что мудрость доставляет тебе для счастья всей жизни, самое важное есть обладание дружбой.

Вселенная беспредельна. Все, что ограничено, предельно, имеет крайнюю точку, а крайняя точка может быть различима при сравнении с другой.

Из крапивы извлекай нитки, из полыни – лекарство. Нагибайся только затем, чтобы поднять павших. Имей всегда больше ума, чем самолюбия. Спрашивай себя каждый вечер, что ты сделал хорошего. Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе – полную бутылку, в саду – свежий цветок.

Всегда работай. Всегда люби. Люби жену и детей больше самого себя. Не жди от людей благодарности и не огорчайся, если тебя не благодарят. Наставление вместо ненависти, улыбка вместо презрения.

Необходимость есть бедствие, но нет никакой необходимости жить с необходимостью.

Законы изданы ради мудрых – не для того, чтобы они не делали зла, а для того, чтобы им не делали зла.

Если Бог желает предотвратить зло, но не может этого сделать, тогда он бессилен. Если он мог бы это сделать, но не хочет, тогда он исполнен злобы. Если он имеет как силу, так и желание, то откуда берется зло? Если же он не имеет ни силы, ни желания – тогда за что называть его Богом?

II век

Марк Аврелий

(121 г., Рим – 180 г., Виндобона, совр. Вена).

Римский философ. Последний из «пяти хороших императоров», во времена которых Римская империя достигла своего наивысшего расцвета.

Жить каждый день так, как если бы он был последним, никогда не суетиться, никогда не быть равнодушным, никогда не принимать театральные позы – вот совершенство характера. Наша жизнь – это то, во что её превращают наши мысли.

Всюду, где можно жить, можно жить хорошо.

Наша жизнь есть то, что мы думаем о ней.

Скоро ты забудешь обо всём, и всё, в свою очередь, забудет о тебе.

Человек живёт только в настоящее мгновение. Всё остальное или прошло уже, или, неизвестно, будет ли.

Терпит вред тот, кто упорствует в заблуждении и невежестве.

Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием: часто она состоит именно в бездействии.

Человек должен быть честным по натуре, а не по обстоятельствам.

Время человеческой жизни – миг.

Её сущность – вечное течение.

Ощущение смутно.

Строение всего тела бренно.

Душа неустойчива.

Судьба загадочна.

Слава недостоверна.

Одним словом, всё, относящееся к нему,

Подобно потоку, относящееся к душе сновидению и дыму.

Жизнь – борьба и странствие по чужбине.

Посмертная слава – забвение.

Но что же может вывести на путь?

Для счастливой жизни нужно совсем немного. Все дело в самом человеке, в его образе мышления.

Безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течение сорока лет ли же десяти тысяч лет. Ибо что увидишь ты нового?

Приставлять одно доброе дело к другому так плотно, чтобы между ними не оставалось ни малейшего промежутка, – вот что я называю наслаждаться.

Всё настоящее – мгновение вечности.

Следует раз и навсегда положить конец дискуссиям о том, каким должен быть хороший человек, и просто… стать им.

Помни, что изменить своё мнение и следовать тому, что исправляет твою ошибку, более соответствует свободе, чем настойчивость в своей ошибке.

Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чём он хлопочет.

Говорить правду – это не столько дело воли, сколько привычка.

Когда в силу обстоятельств нарушается равновесие духа, восстанови самообладание как можно быстрее и не оставайся в подавленном настроении слишком долго, иначе тебе будет уже нельзя ничем помочь. Привычка восстанавливать гармонию усовершенствует тебя.

Настоящий способ мстить врагу – это не походить на него.

Люди рождены, чтобы помогать друг другу, как рука помогает руке, нога ноге и верхняя челюсть нижней.

Не думай, что позорно принимать помощь. Ты должен исполнять предназначенный тебе долг, как солдат на посту.

Самый презренный вид малодушия – это жалость к самому себе.

То только истинное благо и добро, что благо и добро для всех.

Авиценна (ибн Сина)

(980 г., около Бухары – 1037 г., Иран)

Ученый, философ, врач. Был врачом и везиром при разных правителях. Долгие годы он работал над «Каноном медицины» – медицинской энциклопедией, которая принесла ему мировую славу.

Постоянное пьянство вредно, оно портит натуру печени и мозга, ослабляет нервы, вызывает заболевание нервов, внезапную смерть.

Безделье и праздность не только рождают невежество, они в то же время являются причиной болезни.

Море слов сокровенного смысла полно,

Этот смысл я читать научился давно.

Но когда размышляю о тайнах Вселенной,

Понимаю, что мне их прочесть не дано.

Как от слепцов скрыт солнца ясный свет,

Так для глупцов дороги к правде нет.

Если друг мой дружит с моим врагом, то мне не следует водиться с другом. Остерегайся сахара, который смешан с ядом, берегись мухи, которая сидела на дохлой змее.

Растительную если ты предпочел еду,

То с пищею скоромной будь строго не в ладу.

Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений.

Ты, оставивший в мире злодейства печать,

Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать.

Не надейся: вовеки не будет прощенья,

Ибо сеявший зло – зло и должен пожать.

Душа Вселенной – истина.

Сердца наши, скальной породы, связала любовь оттого,

Что ты неприступна, как камень, а я – терпеливей его.

Если я не проложу тропы к сердцу людей, они не будут общаться со мной, хотя они не будут ни за, ни против меня.

О мудрости твердят: она бесценна,

Но за неё гроша не платит мир.

Кто счастья не ценил, тот близится к несчастью.

Коль смолоду избрал к заветной правде путь,

С невеждами не спорь, советы их забудь.

Велик от Земли до Сатурна предел,

Невежество в нем я осилить хотел.

Я тайн разгадал в этом мире немало,

А смерти загадку, увы, – не сумел.

Кто стар, тот молодым огнем пылать не может.

Благо, если до последней из дорог

Ум не знал бы ни сомнений, ни тревог.

С ослами будь ослом – не обнажай свой лик!

Ослейшего спроси – он скажет «Я велик!»

А если у кого ослиных нет ушей,

Тот для ословства – явный еретик!

Вино – наш друг, но в нём живет коварство:

Пьёшь много – яд, немного пьёшь – лекарство.

Не причиняй себе излишеством вреда,

Пей в меру – и продлится жизни царство…

Басмой волосы окрашу, снова буду молодым,

Но не ранее, чем ворон, сможет стать, как я, седым.

Воистину чудесные дела: возносятся безмозглые тела,

Их наделила тупостью природа, а родовая знатность вознесла.

Заклинаю тебя, небо, бога ради, дай ответ:

Ты вращаешься, но есть ли в этом смысл какой иль нет?

Когда к невеждам ты идешь высокомерным,

Средь ложных мудрецов ты будь ослом примерным.

Ослиных черт у них такое изобилье,

Что тот, кто не осел, у них слывет неверным.

Когда умрём, то все до одного

Познаем, что не знаем ничего.

Чем реже рука поднимает застольную чашу вина,

Тем крепче в бою и храбрее и в деле искусней она.

Спокойно зажил бы, отраду обретя,

О, если бы познать, кто я! Хотя бы раз

Постигнуть, для чего скитаюсь я сейчас?

А нет – заплакал бы я тысячами глаз.

XIII век

Фома Аквинский

(1225 г., замок Роккасекка, Италия – 1274 г., монастырь Фоссанова, около Рима)

Философ и теолог, его называли «князем философов» за то, что сформулировал пять доказательств бытия Бога.

Я часто раскаивался в том, что говорил, но редко сожалел о том, что молчал.

То, что ты не хочешь иметь завтра, отбрось сегодня, а то, что хочешь иметь завтра, – приобретай сегодня.

Каждый есть сам творец жизни своей и да воздастся ему смерть, кою он заслужил деянием своим.

Правители нуждаются в мудрецах значительно больше, чем мудрецы в правителях.

В каждой душе живет тяготение к счастию и смыслу.

Нельзя желать того, что до этого не было познано.

Кого можно считать умным? Того, кто стремится лишь к достижимой цели. Знание – настолько ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника.

Мы должны искренне любить других ради их собственного блага, а не ради нашего.

Пусть мысли, заключенные в книгах, будут твоим основным капиталом, а мысли, которые возникнут у тебя самого, – процентами на него.

Наш долг – ненавидеть в грешнике его грех, но любить самого грешника за то, что он – человек, способный на благо.

Как может настоящее счастье проистекать из богатства, если для приобретения богатства приходится претерпеть страдания?

Счастливому человеку нужны друзья и не для того, чтобы извлекать из них пользу, ибо он и сам преуспевает, и не для того, чтобы восторгаться ими, ибо он владеет совершенными восторгами добродетельной жизни, но, собственно для того, чтобы творить добрые дела для этих друзей.

XV–XVI век

Никколо Макиавелли

(1469 г., Флоренция, Италия – 1527 г., там же)

Итальянский политический мыслитель, историк. Ради упрочения государства считал допустимыми любые средства. Отсюда термин «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали.

Цель оправдывает средства.

От частоты откровения истинность не стирается:

«Счастье – это когда тебя понимают».

Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими.

Война сладка тому, кто её не изведал.

Не строй скромных планов – они не способны взволновать душу.

Достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой.

Наименьшее зло следует почитать благом.

Не следует никому давать советы и пользоваться чужими советами, кроме общего совета – правила каждому – следовать велениям души и действовать смело.

Честолюбивые устремления людей не знают конца: сначала они стремятся к тому, чтобы не обижали их самих, затем сами начинают обижать других.

Чтобы узнать, что должно случиться, достаточно проследить, что было. Это происходит от того, что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому неизбежно будут должны давать одни и те же результаты.

Надеюсь я, не веруя в успех;

Я слезы лью – в них сердце утопает;

Смеюсь, но внутрь не проникает смех;

Пылаю весь – о том никто не знает;

Страшусь и звуков и видений всех;

Мне все вокруг мучений прибавляет.

Надеясь, плачу и, смеясь, горю,

Всего страшусь, на что ни посмотрю.

Не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото.

Обманываясь в общих вопросах, люди никогда не обманываются в частных.

Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.

Люди не умеют быть ни совсем дурными, ни совсем хорошими.

Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто недобродетелен.

Кто сам хороший друг, тот имеет и хороших друзей.

Каждый видит, каким ты кажешься, мало кто чувствует, каков ты есть.

Добро приедается.

У победителя много друзей, и лишь у побежденного они настоящие.

Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие, и станешь истинным князем.

Лучше быть смелым, чем осторожным, потому что судьба – женщина.

Какое бы дело мы ни затевали, время всегда кажется неподходящим, и никогда не бывает абсолютно благоприятных обстоятельств. Кто ждёт идеального случая, так никогда и не начнёт дела, а если и начнёт, то зачастую его ожидает печальный конец.

Пусть судьба растопчет меня – я посмотрю, не станет ли ей стыдно.

Войны начинают когда хотят, но завершают, когда могут.

Эразм Роттердамский

(1469 г., пригород Роттердама, Нидерланды – 1536 г., Базель, Швейцария)

Филолог, богослов, писатель. Получил прозвище «князя гуманистов» за подготовку первого издания оригинала Нового завета с комментариями.

Принести спасение человечеству мы можем только собственным хорошим поведением; иначе мы промчимся, подобно роковой комете, оставляя повсюду за собой опустошение и смерть.

Люди разумные часто бывают ненавистны могущественным властителям.

…Природа никогда не заблуждается… Ненавистна природе всякая подделка, и всего лучше бывает то, что не искажено ни наукой, ни искусством.

…Истинно рассудителен тот, кто, будучи смертным, не стремится быть мудрее, чем подобает смертному, кто снисходительно разделяет недостатки толпы и вежливо заблуждается заодно с ней.

Каков супруг, во многом зависит от супруги.

Потакать слабостям своих друзей, закрывать глаза на их недостатки, восхищаться их пороками, словно добродетелями, – что может быть ближе к глупости?

То, чем мы грешим в молодости, приходится искупать в старости.

Предвидение будущего получается не от оракулов и авгуров, а от мудрости.

Лучше меньше знать и больше любить, чем больше знать и не любить.

Нет зверя настолько дикого, чтобы он не отзывался на ласку.

Никакие житейские блага не будут нам-приятны, если мы пользуемся ими одни, не деля их с друзьями.

Ничего нет трудного для человека, имеющего волю.

Ничто так не ускоряет старости, как неумеренные попойки, необузданная любовь и не знающая меры похотливость.

Поразительна мудрость природы, которая при таком бесконечном разнообразии сумела всех уравнять!

Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное… А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни.

Что постановит страсть, то непродолжительно, мимолетно; что определит разум, в том век не раскаешься.

Счастье состоит главным образом в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим положением.

Тот, кто делает добро другу, делает добро себе.

Церковь основана на крови, кровью скреплена и кровью расширилась.

Любая вещь имеет два лица. Снаружи как будто смерть, а заглянешь внутрь – увидишь жизнь, и наоборот, под жизнью скрывается смерть, под красотой – безобразие, под изобилием – жалкая бедность, под позором – слава, под ученостью – невежество, под мощью – убожество, под благородством – низость, под весельем – печаль, под преуспеванием – неудача, под дружбой – вражда, под пользой – вред.

Любовь – это все, что у нас есть, единственный способ, которым мы можем помочь другому человеку.

К вещам доступ труден, даже к самым легким, вроде грамматики, а мнения усваиваются легко и просто, и их одних с избытком хватает для достижения счастья.

Если кому-либо не хватает даров природы, он возмещает этот изъян усиленной дозой самодовольства.

Язык – лучший посредник для установления дружбы и согласия.

Человек должен любоваться самим собой: лишь понравившись самому себе, сумеет он понравиться и другим.

Чем меньше у человека причин дорожить существованием, тем крепче он за него цепляется, не подозревая даже, что такое пресыщение и тоска.

Знаю, что значит любовь: любовь – помраченье рассудка.

Изящество потребно не в одних искусствах, но во всех делах человеческих.

Иметь много друзей значит не иметь ни одного.

Блез Паскаль

(1623 г., Клермон-Ферран, Франция – 1662 г., Париж, Франция)

Французский математик, физик, писатель и религиозный философ.

Я одинаково порицаю и берущих на себя задачу восхвалять человека, и видящих в нем только унизительные стороны, а равно и тех, которые думают лишь, как бы развлечь его; одобрять же могу только с воздыханием ищущих истину. Стоики говорят: взойди внутрь себя, там твой покой; и это неправда. Другие говорят: не углубляйся в себя, ищи своего счастья вне себя – в развлечениях; и это неправда. Наступят недуги, и счастье окажется ни внутри, ни вне нас: оно в Боге и вне, и внутри нас.

Мы такого высокого понятия о душе человека, что не можем переносить ее презрения, обойтись без того, чтобы хотя какая-нибудь душа нас не почитала; все блаженство людей состоит в этом почете.

Самая низкая черта в человеке, но, вместе с тем, и величайший признак его превосходства – это искание славы. Действительно, чем бы человек ни обладал на земле, каким бы здоровьем и удобствами ни пользовался, он недоволен, если не пользуется почетом у людей. Он так уважает разум человека, что, имея всевозможные преимущества, если не занимает выгодного места в умах людей, он недоволен. Это место ему нравится больше всего на свете: ничто не может отвлечь его от этого желания; и это самое неизгладимое свойство человеческого сердца. Даже презирающие род людской, приравнивающие его к животным, и те хотят, чтоб люди удивлялись и верили им. При этом они противоречат самим себе, своим собственным воззрениям: природа их, которая все превозмогает, убеждает их в величии человека сильнее, чем разум – в его низости.

Несмотря на все обуревающие нас немощи мы не можем подавить в себе невольного возвышающего нас инстинкта.

Величие человека так заметно, что доказывается даже самою его немощью. Что свойственно природе животных, то в человеке мы называем слабостью, доказывая этим, что если теперь природа его уподобляется природе животных, то стало быть, он лишился лучшей природы, некогда ему свойственной.

Человек велик, сознавая свое жалкое состояние. Дерево не сознает себя жалким. Следовательно, бедствовать значит сознавать свое бедственное положение: но это сознание признак величия.

Так как о ничтожестве судят по величию, а о величии по ничтожеству, то одни доказали полную нищету человека тем легче, что основали это доказательство на величии; а так как другие доказывали с таким же успехом величие, выводя его из самой бедственности, то все, что одни могли привести в доказательство величия, послужило другим лишь аргументом в пользу бедственности, потому что бедствие тем ощутительнее, говорили они, чем полнее было предшествующее ему счастье; другие же утверждали противное. Так споры их вращались в кругу бесконечном, ибо, по мере разумения своего, люди находят в себе и величие, и ничтожество. Одним словом, человек сознает свое жалкое состояние. Он жалок потому, что таков и есть на самом деле; но он велик, потому что сознает это.

Я легко могу представить себе человека без рук, без ног, без головы, так как только опыт научает нас, что голова нужнее ног; но я не могу вообразить себе человека без мысли: это был бы камень или животное.

Следовательно, мысль отличает существо человека, и без нее нельзя себе его представить. Чем именно мы ощущаем удовольствие? Пальцами ли? Рукою ли? Мышцами ли, кровью ли? Понятно, что это ощущающее в нас должно быть нечто невещественное.

Не в пространстве, занимаемом мною, должен я полагать свое достоинство, а в направлении моей мысли. Я не сделаюсь богаче чрез обладание пространствами земли. В отношении пространства, вселенная обнимает и поглощает меня как точку; мыслью же своею я обнимаю ее.

Человек самая ничтожная былинка в природе, но былинка мыслящая. Не нужно вооружаться всей вселенной, чтобы раздавить ее. Для ее умерщвления достаточно небольшого испарения, одной капли воды. Но пусть вселенная раздавит его, человек станет еще выше и благороднее своего убийцы, потому что он сознает свою смерть; вселенная же не ведает своего превосходства над человеком.

Таким образом, все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем должны мы возвышаться, а не пространством и продолжительностью, которых нам не наполнить. Будем же стараться хорошо мыслить: вот начало нравственности.

Опасно слишком много указывать человеку на его сходство с животными, не показывая ему его величия. Опасно также слишком часто обращать его внимание на его величие, не напоминая о его ничтожестве. Опаснее всего оставлять его в неведении того и другого. Напротив, весьма полезно представлять ему то и другое.

Не следует человеку думать, на что он равняется животным, ни что он равен ангелам, и нельзя допускать, чтобы он не ведал ни того, ни другого; следует ему знать и то и другое одновременно.

Пусть человек узнает теперь цену себе. Пусть он любит себя, так как в его природе есть способность к добру; но пусть он ради этого не любит присущих ему злых сторон. Пусть презирает себя, так как эта способность праздная; но не презирает для этого и своей естественной наклонности к добру. Пусть ненавидит, пусть любит себя: он носит в себе способность познавать истину и быть счастливым; но самой истины, постоянной и удовлетворяющей, в нем нет.

Поэтому мне хотелось бы возбудить в человеке желание отыскать эту истину, довести его до свободы от страстей и готовности последовать за истиной туда, где найдет ее. Зная, насколько его познание затемнено страстями, мне бы хотелось, чтобы он возненавидел в себе чувственность, управляющую его волею, чтобы она не ослепляла его при выборе и не в силах была бы остановить его, когда выбор будет сделан.

Я сознаю, что мог бы совсем и не быть, ибо мое «Я» заключается в моей мысли; стало быть, я, который мыслю, не существовал бы, если б мою мать убили прежде, чем я получил душу; следовательно, я существо не необходимое. Равно, я ни вечен, ни бесконечен; но я ясно вижу, что есть в природе Существо необходимое, вечное и бесконечное.

Гордость перевешивает все немощи. Она или скрывает их, или если и обнаруживает, то тщеславится их сознанием. Среди всех наших слабостей, заблуждений и пр. она так от природы сильна в нас, что мы с радостью отдаем самую жизнь, лишь бы только о том говорили.

Тщеславие так укоренилось в сердце человека, что похвалиться не прочь и солдат, и денщик, и повар, и носильщик; всякому любо иметь своих поклонников; да и философы не чужды этому чувству. Сами пишущие против славы хотят иметь славу хороших писателей, а читатели их похвалиться, что прочли их; да и сам я, пишущий это, имею, может быть, то же желание, а равно и читатель.

Любознательность тоже тщеславие. Чаще всего мы хотим знать только для того, чтобы сообщить об узнанном. Не стали бы разъезжать по морям ради одного удовольствия видеть море без надежды когда-нибудь рассказать виденное.

В городе, чрез который только проезжают, не заботятся приобрести уважение; иное дело, если приходится пробыть в нем некоторое время. Но сколько именно? Смотря по продолжительности нашей суетной и жалкой жизни.

Удивительно, что столь очевидная вещь, как людское тщеславие, до такой степени мало известно, что кажется странным я необыкновенным назвать глупостью стремление к почестям и величию.

Без благодати человек полон врожденного и непоправимого заблуждения. Ничто не указывает ему истины; напротив, все вводит его в обман. Оба проводника истины, разум и чувства, помимо присущего обоим недостатка правдивости, еще злоупотребляют друг другом. Чувства обманывают рассудок ложными признаками.

Разум тоже не остается в долгу: душевные страсти помрачают чувства и сообщают им ложные впечатления. Таким образом, оба источника для познания истины только затемняют друг друга.

Как трудно предложить что-нибудь на обсуждение другого, не повредив его суждения самым способом предложения! Если сказать: я нахожу, что это хорошо или что это неясно, или тому подобное, то мнение судьи или увлекается этим суждением, или, напротив, раздражается. Лучше ничего не высказывать; тогда он будет судить о предмете, как он есть, то есть сообразно тому, каков он в то время, и согласно других обстоятельств, приданных предмету не по своей воле. Но если вы и не высказали никаких замечаний, то весьма возможно, что само молчание ваше произведет свое действие, смотря потому, как он отнесется к нему, как объяснит себе его, – и может быть также, что, если он физиономист, то самое выражение вашего лица или тон вашего голоса повлияют на его решение. Так трудно не сдвинуть суждения с его природного основания, или, скорее, как мало твердых, незыблемых суждений!

Самое важное в жизни – выбор ремесла. Выбор этот зависит от случая. По обычаю становятся каменщиком, солдатом, кровельщиком. «Он хороший кровельщик», или «солдаты дураки» говорят одни; другие выражаются, наоборот, так: великое дело – только война, остальные занятия – пустяки. Как с детства наслушаются похвал известным ремеслам и порицания всех других, так и выбирают; потому что всякий естественно ищет похвального занятия, а не смешного. Отзывы окружающих несомненно действуют на нас; мы ошибаемся только в применении их. Сила обычая так велика, что из тех, кого природа создала просто людьми, вырабатываются представители всевозможных специальностей; целые области дают только каменщиков, другие только солдат и т. д. Конечно, природа не так однообразна, но она подчиняется обычаю. Иногда берет верх и природа, удерживая человека в его прирожденных наклонностях, несмотря на обычай, хороший ли, дурной ли.

Наше воображение так расширяет пред нами конечное время здешней жизни, вследствие постоянного размышления о нем, и так уменьшает вечность, благодаря недостаточному размышлению о ней, что из вечности делаем ничто, а из ничего вечность. И все это так глубоко укоренилось в нас, что никакая сила рассудка не может защитить нас от этого.

Кромвель готов был потрясти весь христианский мир: семейство короля погибло, его же, казалось, навсегда приобрело могущество, но мелкая песчинка попала в его мочевой пузырь – и что же? Когда самый Рим начинал трепетать перед ним, эта малая песчинка умертвила его, низвела в прежнее состояние его семейство, водворила мир и восстановила короля на престоле.

Воля – один из главных органов верования: она не образует верования, но дает оценку вещам, которые можно считать или истинными, или ложными, смотря по тому, как смотреть на них. Воля, отдающая преимущество одному пред другим, отвращает разум от исследования свойств вещи, ей не угодной, а потому ум, идущий в шаг с волею, останавливает свое внимание на том, что укажет воля, и судит по тому, что видит.

Воображение увеличивает мелкие предметы до того, что они всецело наполняют нашу душу, и, по безрассудной дерзости, уменьшает великие предметы до своих собственных размеров, говоря, например, о Боге.

Все занятия людей клонятся к приобретению имущества, но люди не сумели бы доказать, что владеют им по всей справедливости. Право их основывается только на фантазии законодателей, и самая прочность владения весьма сомнительна. То же и по отношению к знаниям: болезнь отнимает их у нас.

Мы предполагаем, что все люди одинаково воспринимают впечатления внешних предметов, но предположение это делаем наугад, ибо никаких доказательств на то не имеем. Я понимаю, что одинаковые слова употребляются в тожественных случаях, и всякий раз, когда двое видят, что тело или предмет меняет свое место, оба выражают впечатление от одною и того же предмета одними и теми же словами, говоря тот и другой, что он движется. И из этой тождественности определений выводят сильное доказательство тождественности идей. Но последняя вряд ли доказывается этим окончательно, хотя и многое можно сказать в защиту такого вывода. Мы знаем, что одни и те же последствия нередко выводят из различных предположений.

Видя действие, повторяющееся постоянно при одних и тех же данных, мы выводим из этого понятие естественной необходимости, как ожидаем, что завтра будет день и так далее; но часто природа нас обманывает и не подчиняется своим собственным законам.

Легче умереть, не думая о смерти, чем перенести мысль о смерти, не подвергаясь опасности.

Если бы человек вообще был счастлив, он чувствовал бы себя тем счастливее, чем менее бы его развлекали. Но такое счастье ведомо только Богу и святым.

Да, но разве не значит быть счастливым, находя удовольствие в забаве? Нет, ибо это счастье внешнее и зависит от множества случайностей, которые могут быть причиной неизбежных огорчений.

Единственным средством, утешающим нас в наших горестях, служит развлечение, но в то же время в нем и величайшая беда наша, потому что оно-то, главным образом, мешает нам думать о себе. Не будь его, мы бы жили в скуке, а эта скука побудила бы нас искать более верных средств от нее избавиться. Но развлечение услаждает нас, и с ним мы нечувствительно доживаем до смерти.

Состояние человека: непостоянство, скука, беспокойство.

Всего невыносимее для человека, это полный покой, без страсти, без дела, без развлечения. Он чувствует тогда свое ничтожество, свое несовершенство, свою зависимость, немощь, пустоту. Немедленно из глубины души поднимается скука, мрак, горесть, печаль, досада, отчаяние.

Когда солдат или работник жалуются на свой труд, оставьте их без всякого дела.

Вера, конечно, открывает нам нечто, чего чрез чувства мы познать не можем, но никогда им не противоречит. Она выше их, а не против них.

Играя на человеке, думают, что играют на обыкновенном органе; это действительно орган, но орган странный, изменчивый, трубы которого не следуют одна за другой по близлежащим степеням. Умеющие играть только на обыкновенных органах не вызовут на таком органе стройных аккордов.

Никогда зло не совершается полнее и радостнее, как вследствие ложного вывода совести.

Бенедикт Спиноза

(1632 г., Амстердам – 1677 г., Гаага)

Нидерландский философ. Один из главных представителей философии Нового времени.

Сущность всего того, что может быть представляемо несуществующим, не заключает в себе существования.

Вещи, происходящие от внешних причин, состоят ли они из большого или малого числа частей, всем своим совершенством или реальностью, какую они имеют, обязаны могуществу внешней причины, и, следовательно, существование их возникает вследствие одного только совершенства внешней причины, а не совершенства их самих.

Итак, совершенство не уничтожает существования вещи, а скорее полагает его. Напротив, несовершенство уничтожает его, и, следовательно, ничье существование не может быть нам известно более, чем существование существа абсолютно бесконечного или совершенного, т. е. Бога.

…в природе Бога не имеют места ни ум, ни воля.

Сущность вещей, произведенных Богом, не заключает в себе существования.

В природе вещей нет ничего случайного…

Итак, все равно, представляется ли воля конечной или бесконечной, всегда найдется причина, которая определяла бы ее к существованию и действию, и потому воля не может быть названа свободной причиной, но только необходимой или принужденной.

Бог не действует по свободе воли.

Если бы… вещи могли быть иной природы или иначе определяться к действию, так что порядок природы был бы другой, то, значит, могла бы быть и иная природа Бога, чем та, которая существует. И следовательно, эта иная природа Бога также должна была бы существовать, и, таким образом, могло бы быть два Бога или несколько, а это нелепо.

…могущество, какое обыкновенно придают Богу, есть не только могущество человеческое (а это показывает, что Бога представляют человеком или по образу человека), но даже заключает в себе бессилие.

В Боге существует познание всего, что имеет место в отдельном объекте какой-либо идеи только поскольку он имеет идею того же объекта.

…чем какое-либо тело способнее других к большему числу одновременных действий или страданий, тем душа его способнее других к одновременному восприятию большего числа вещей; и чем более действия какого-либо тела зависят только от него самого и чем менее другие тела принимают участие в его действиях, тем способнее душа его к отчетливому пониманию.

Отсюда ясно, что такое память. Она есть не что иное, как некоторое сцепление идей, заключающих в себе природу вещей, находящихся вне человеческого тела, происходящее в душе сообразно с порядком и сцеплением состояний человеческого тела.

Люди заблуждаются, считая себя свободными. Это мнение основывается только на том, что свои действия они сознают, причин же, которыми они определяются, не знают. Следовательно, идея их свободы состоит в том, что они не знают никакой причины своих действий; что же касается того, что они говорят, будто человеческие действия зависят от свободы, то это слова, с которыми они не соединяют никакой цели. В самом деле, что такое воля и каким образом двигает она тело, этого никто из них не знает; те же, которые болтают о другом и придумывают седалища и места пребывания души, обыкновенно возбуждают лишь смех или отвращение.

…от одного только воображения зависит то, что мы смотрим на вещи, как на случайные, как в отношении к прошедшему, так и в отношении к будущему.

…хотя каждая отдельная вещь определяется к известного рода существованию другой отдельной вещью, однако сила, с которой каждая из них пребывает в своем существовании, вытекает из вечной необходимости божественной природы.

Что же касается до того, что люди не имеют столь же ясного познания Бога, как познание общих понятий, то это происходит потому, что они не могут воображать Бога так, как воображают тела, и что слово Бог они связывают с образами вещей, которые обыкновенно видят; они и не могут избежать этого, так как беспрестанно подвергаются действию со стороны внешних тел.

Воля и разум – одно и то же.

На второе возражение я отвечаю отрицанием того, будто бы мы имеем свободную способность удерживаться от своего суждения. Когда мы говорим, что кто-либо удерживается от своего суждения, мы говорим этим только то, что он видит, что познает вещь неадекватно. Таким образом, воздержание от суждения на самом деле есть восприятие, а не свободная воля.

…это учение, кроме того, что оно дает совершенный покой духу, имеет еще то преимущество, что учит нас, в чем состоит наше величайшее счастие или блаженство, а именно – в одном только познании Бога, ведущем нас лишь к тем действиям, которые внушаются любовью и благочестием. Отсюда нам становится ясным, как далеки от истинной добродетели те, которые за свою добродетель и праведные действия ожидают себе от Бога величайших наград, как за величайшие услуги; как будто бы сама добродетель и служение Богу не были самим счастьем и величайшей свободой.

Но мой принцип таков: в природе нет ничего, что можно было бы приписать ее недостатку, ибо природа всегда и везде остается одной и той же; ее сила и могущество действия, т. е. законы и правила природы, по которым все происходит и изменяется из одних форм в другие, везде и всегда одни и те же, а следовательно, и способ познания природы вещей, каковы бы они ни были, должен быть один и тот же, а именно – это должно быть познанием из универсальных законов и правил природы.

…и самый опыт не менее ясно, чем разум, учит, что люди только по той причине считают себя свободными, что свои действия они осознают, а причин, которыми они определяются, не знают и что определения души суть далее не что иное, как сами влечения, которые бывают различны сообразно с различными состояниями тела. В самом деле, всякий поступает во всем сообразно со своим аффектом, а кто волнуется противоположными аффектами, тот сам не знает, чего он хочет, кто же не подвержен никакому аффекту, того малейшая побудительная причина влечет куда угодно. Все это, конечно, ясно показывает, что как решение души, так и влечение и определение тела по природе своей совместны или, лучше сказать, – одна и та же вещь, которую мы называем решением, когда она рассматривается и выражается под атрибутом мышления, и определением, когда она рассматривается под атрибутом протяжения и выводится из законов движения и покоя.

…мы стремимся к чему-либо, желаем чего-нибудь, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот, мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его.

…любовь есть не что иное, как удовольствие (радость), сопровождаемое идеей внешней причины, а ненависть – не что иное, как неудовольствие (печаль), сопровождаемое идеей внешней причины.

Вследствие одного того, что мы видели какую-либо вещь в аффекте удовольствия или неудовольствия, производящей причины которого она вовсе не составляет, мы можем ее любить или ненавидеть.

Такое стремление к тому, чтобы каждый одобрял то, что мы любим или ненавидим, есть в действительности честолюбие. Отсюда мы видим, что каждый из нас от природы желает, чтобы другие жили по-нашему. А так как все одинаково желают того же, то все одинаково служат друг другу препятствием и, желая того, чтобы все их хвалили и любили, становятся друг для друга предметом ненависти.

…из того же самого свойства человеческой природы, по которому люди являются сострадательными, вытекает также то, что они завистливы и честолюбивы.

…страх… располагает человека избегать предстоящего зла при помощи зла меньшего.

…мы по своей природе таковы, что легко, что легко верим в то, на что надеемся, и с трудом верим в то, чего боимся, или судим об этом преувеличенно, или придаем ему менее значения, чем следует. Отсюда вытекают суеверия, которым люди повсюду подвержены.

…названия аффектов возникли скорее из обыкновенного словоупотребления, чем из точного их познания.

Всякий завидует только добродетели себе равного.

…каждый раскаивается в каком-либо поступке или гордится им сообразно с тем, как он был воспитан.

Впрочем, эти аффекты, а именно приниженность и самоуничижение, крайне редки. Ибо природа человеческая, рассматриваемая сама в себе, восстает против них всеми своими силами; так что те, которых всего более считают самоуничиженными и приниженными, в огромном большинстве случаев бывают самыми честолюбивыми и завистливыми.

Но здесь, должно заметить, кроме того, что как пространственное, так и временное расстояние мы можем отчетливо воображать только до известного предела, т. е. подобно тому, как мы воображаем обыкновенно, что все объекты, отстоящие от нас более чем на 200 шагов, иными словами, расстояние до которых от того места, в котором мы находимся, превышает то, которое мы отчетливо воображаем, отстоят от нас одинаково и потому находятся как бы на одной и той же поверхности; точно так же мы воображаем, что все объекты, время существования которых, по нашему воображению, отстоит от настоящего на больший промежуток, чем какой мы обыкновенно отчетливо воображаем, отстоят от настоящего времени все одинаково, и относим их как бы к одному моменту времени.

Мы называем добрым или злым то, что способствует сохранению нашего существования или препятствует ему.

Кто говорит, что белое и черное сходно только в том, что ни то, ни другое не красно, тот вообще утверждает, что белое и черное ни в чем не сходно. Точно так же, если кто говорит, что камень и человек сходны только в том, что и тот и другой конечен, бессилен или не существует по необходимости своей природы, или, наконец, что их бесконечно превосходит могущество внешних причин, тот вообще утверждает этим, что камень и человек ни в чем не сходны между собой. Ибо вещи, сходные в одном только отрицании, иными словами – в том, чего у них нет, на самом деле ни в чем не сходны.

…справедливость и несправедливость, преступление и заслуга составляют понятия внешние, а не атрибуты, выражающие природу души.

Здесь должно заметить, что, по моему понятию, тело подвергается смерти тогда, когда его части располагаются таким образом, что они принимают относительно друг друга иной способ движения и покоя. Ибо я осмеливаюсь утверждать, что человеческое тело без прекращения кровообращения и прочего, по чему судят о жизненности тела, может тем не менее измениться в другую природу, совершенно от своей отличную. Я не вижу никакого основания полагать, что тело умирает только тогда, когда обращается в труп. Самый опыт, как кажется, учит совершено другому. Иногда случается, что человек подвергается таким изменениям, что его едва ли можно будет назвать тем же самым.

Сострадание в человеке, живущем по руководству разума, само по себе дурно и бесполезно.

Раскаяние не составляет добродетели, иными словами, оно не возникает из разума; но тот, кто раскаивается в каком-либо поступке, вдвойне жалок и бессилен… Ибо подобный человек вначале дозволяет победить себя дурному желанию, а затем неудовольствию.

Чернь (толпа) страшна, если сама не боится.

…как сострадание, точно так же и стыд, хотя и не составляет добродетели, тем не менее хороши, поскольку они показывают, что человеку, который стыдится, присуще желание жить честно, точно так же как боль называется хорошей, поскольку она показывает, что поврежденная часть еще не загнила.

Познание зла есть познание неадекватное.

В сокращенном виде деньги представляют все вещи. Отсюда и произошло, что их образ обыкновенно всего более занимает душу черни, так как они едва ли могут вообразить себе какой-либо вид удовольствия без сопровождения идеи о деньгах как причины его.

Однако мы будем равнодушно переносить все, что выпадает на нашу долю, вопреки требованиям нашей пользы, если сознаем, что мы исполнили свой долг, что наша способность не простирается до того, чтобы мы могли избегнуть этого, и что мы составляем часть целой природы, порядку которой и следуем. Если мы ясно и отчетливо познаем это, то та наша часть, которая определяется как познавательная способность, т. е. лучшая наша часть, найдет в этом полное удовлетворение и будет стремиться пребывать в нем.

Аффект лишь постольку бывает дурен или вреден, поскольку он препятствует душе в ее способности мыслить.

Бог, собственно говоря, никого ни любит, ни ненавидит.

Кто любит Бога, тот не может стремиться, чтобы и Бог в свою очередь любил его.

…душевные беспокойства и неудачи главнейшим образом берут свое начало от любви к вещи, подверженной многим изменениям, и которой мы никогда обладать не можем. Ибо всякий тревожится и беспокоится лишь о той вещи, которую он любит, и все обиды, подозрения, враждебные отношения и т. д. возникают единственно вследствие любви к предметам, истинное обладание которыми никому не доступно.

Душа может воображать и вспоминать о вещах прошедших, только пока продолжает существовать ее тело.

Поэтому хотя мы и не помним о своем существовании прежде тела, однако мы чувствуем, что душа наша, поскольку она заключает в себе сущность тела под формой вечности, вечна и что существование ее не может быть определено временем или выражено во временном продолжении.

Отсюда следует, что Бог, любя себя самого, любит людей и, следовательно, любовь Бога к людям и познавательная любовь души к Богу – одно и то же.

…природа человеческой души может быть такова, что та часть ее, которая, как мы показали, погибает вместе с телом, в сравнении с той, которая остается, не будет иметь никакого значения.

Блаженство не есть награда за добродетель, но сама добродетель; и мы наслаждаемся им не потому, что обуздываем свои страсти, но, наоборот, вследствие того, что мы наслаждаемся ими, мы в состоянии обуздывать свои страсти.

Таким образом, я изложил все, что предполагалось сказать относительно способности души к укрощению аффектов и о ее свободе. Из сказанного становится ясно, насколько мудрый сильнее и могущественнее невежды, действующего единственно под влиянием страсти. Ибо невежда, не говоря уже о том, что находится под самым разнообразным действием внешних причин и никогда не обладает истинным душевным удовлетворением, живет, кроме того, как бы не зная себя самого, Бога и вещей, и, как только перестает страдать, перестает существовать. Наоборот, мудрый как таковой едва ли подвергается какому-либо душевному волнению; познавая с некоторой вечной необходимостью себя самого, Бога и вещи, он никогда не прекращает своего существования, но всегда обладает истинным душевным удовлетворением. Если же путь, который, как я показал, ведет к этому, и кажется весьма трудным, однако все же его можно найти. Да, он и должен быть трудным, ибо его так редко находят. В самом деле, если бы спасение было бы у всех под руками и могло бы быть найдено без особого труда, то как же могли бы почти все пренебрегать им? Но все прекрасное так же трудно, как и редко.

XVII–XVIII век

Бенджамин Франклин

(1706 г., Бостон, США – 1790 г., Филадельфия, США)

Политик, дипломат, учёный, изобретатель, журналист, издатель. Один из лидеров войны за независимость США. Первый американец, ставший иностранным членом Российской академии наук.

Некоторые люди умирают в 25, но их не хоронят до 75.

Критики – наши друзья: они указывают нам на наши ошибки.

Корона не излечивает от головной боли.

Разврат завтракает с Богатством, обедает с Бедностью, ужинает с Нищетою и ложится спать с Позором.

В каком бы положении люди ни находились, они всегда могут найти удобства и неудобства.

В двадцать лет человеком властвует желание, в тридцать лет – разум, в сорок лет – рассудок.

Одолжи деньги врагу, и ты приобретешь друга; одолжи деньги другу, и ты потеряешь его.

Тот, кто однажды сделал вам добро, охотнее снова поможет вам, чем тот, кому вы помогли сами.

Кто утверждает, что деньги могут сделать все, вполне вероятно, сам может сделать все ради денег.

Лучше красиво делать, чем красиво говорить.

Глаза хозяина делают больше работы, чем его руки.

Не исправление ошибки, а упорство в ней роняет честь любого человека или организации людей.

Самое лучшее, что вы можете дать своему врагу – прощение; оппоненту – терпимость; другу – ваше сердце; ребёнку – хороший пример; отцу – уважение; матери – поведение, благодаря которому она будет гордиться вами; себе – уважение; всем людям – милосердие.

Вы будете иметь всё, если не будете переживать, кому достанутся награды за ваши заслуги.

Тот, кто не подчиняется, не может командовать.

Многие люди думают, что они покупают удовольствие. На самом деле они продают себя ему.

Всегда будь в войне со своими недостатками, в мире со своими соседями, и каждый новый год находи себя лучшим человеком.

Настоящая честь – это решение делать при всех обстоятельствах то, что полезно большинству людей.

Тот не владеет богатством, кто позволяет богатству овладеть собой.

Если ты не хочешь, чтобы тебя забыли, как только ты умрешь и сгниешь, пиши достойные книги или совершай поступки, достойные того, чтобы о них писали в книгах.

Если хочешь продлить свою жизнь, укороти свои трапезы.

Не скрывай свои таланты. Они даны тебе для того, чтобы ими пользоваться. Какая польза от солнечных часов в тени?

Тому, кто хочет жить в мире и покое, не следует говорить все, что он знает, и судить то, что он видит.

Стекло, фарфор и репутация легко дают трещину и никогда полностью не восстанавливаются.

Кто живет надеждой, рискует умереть голодной смертью.

Ни о ком не говорите плохо, но расскажите всё хорошее, что знаете о каждом.

Настоящий трагизм жизни заключается в том, что старыми становятся слишком рано, а мудрыми слишком поздно.

Поскольку ты не уверен даже в одной минуте, не трать попусту ни одного часа.

Гордость, обедающая тщеславием, получает на ужин презрение.

Инвестиции в знания всегда дают наибольшую прибыль.

Вольтер

(1694 г., Париж, Франция – 1778 г., там же)

Французский писатель и философ эпохи французского Просвещения. Считал, что познание трансцендентного (например, при решении вопроса о бессмертии души и свободе человеческой воли) невозможно, и особенно рьяно боролся с церковью из-за ее догматизма.

Если бы Бога не было, следовало бы его выдумать.

Там рай земной, где обитаю я.

Я умею только сомневаться.

Дружба великого человека – дар богов.

Предрассудки – разум глупцов.

Прекрасно только то, что естественно.

Труд устраняет скуку, порок и нищету.

Глаза дружбы редко ошибаются.

Часто блистает на вторых ролях тот, кто меркнет на первых.

Вся сила женщин – в слабостях мужчин.

Платье внушает глупцам уважение.

Осмельтесь мыслить самостоятельно.

Медленная рука времени сглаживает горы.

Не неравенство тягостно, а зависимость.

Всякое желание есть зачаток новой скорби.

Все что становится обыденным, мало ценится.

Люди легко верят тому, чего страстно желают.

Честь – это бриллиант на руке у добродетели.

Послушание несправедливым приказам есть преступление.

Самыми чувствительными обидами бывают насмешки.

Беда тому, кто говорит все, что он может сказать.

Счастье – это только сон, а горе – действительность.

Для великих дел необходимо неутомимое постоянство.

Опасно быть правым, когда правительство ошибается.

Всегда наслаждаться – значит вовсе не наслаждаться.

Предрассудок есть мнение не основанное на рассудке.

Нельзя иметь верного понятия о том, что не испытано.

Жан-Жак Руссо

(1712 г., Женева – 1778 г., близ Парижа)

Французский писатель и философ. Осуждал религиозную нетерпимость. Выдвинул лозунг «Назад к природе!»

Дайте детству созреть в детстве.

Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества.

Мужчина говорит то, что знает, женщина – что нравится; первый, чтобы говорить, нуждается в знаниях, вторая – во вкусе; первый должен иметь в виду полезные вещи, вторая – приятные.

Мужчина лучше женщины философствует о сердце человеческом, но женщина лучше его читает в сердце мужчин.

Надо найти такую общую форму соединения, которая защищала бы и охраняла своей общей силой личность и имущество каждого своего члена и посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе, оставаясь столь же свободным, как и раньше.

Наши истинные учителя – опыт и чувство.

Два противоположных состояния ввергают людей в оцепенение безделья: одно из них – то душевное спокойствие, в силу которого мы довольствуемся тем, чем обладаем; второе – это ненасытное вожделение, дающее чувствовать невозможность его удовлетворения. Тот, кто живет, не имея желаний, и тот, кто знает, что не может получить того, что желает, равным образом пребывают в бездействии. Чтобы действовать, нужно и стремиться к чему-либо, и быть в состоянии этого достигнуть.

Доброе – это прекрасное в действии.

Доброта, высказанная нам каким-либо человеком, привязывает нас к нему.

Дураки не бывают застенчивы, хотя застенчивость принимает все виды глупости.

Всякая власть – от Бога, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?

Мы видим вокруг нас почти только таких людей, которые жалуются на свою жизнь, и многих таких, которые лишают себя жизни, когда это в их власти; законы, божеский и человеческий, вместе едва способны остановить беспорядок. А случалось ли вам когда-либо слышать, чтобы дикарь на свободе хотя бы только подумал о том, чтобы жаловаться на жизнь и кончать с собою. Судите же с меньшим высокомерием о том, по какую сторону мы видим подлинное человеческое несчастье.

Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые.

Много рассуждают о качествах хорошего воспитания. Первое, которое я потребовал бы от него – а оно предполагает и много других, – это не быть человеком продажным.

Ложное может выступать в бесконечных сочетаниях, истина же существует лишь в одном виде.

Любить глубоко – это значит забыть о себе.

Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте такими для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку.

Люди от природы ленивы; но страстное стремление к труду – это первый плод благоустроенного общества; и если народ вновь впадает в состояние лени и безразличия, то это происходит опять-таки из-за несправедливости этого же самого общества, которое не придает уже больше труду той цены, которой он заслуживает.

Всякая злость происходит от бессилия.

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.

Недостаточно сказать гражданам: «Будьте добрыми!» – надо научить их быть таковыми; и даже пример, который в этом отношении должен служить первым уроком, не есть единственное необходимое здесь средство. Любовь к отечеству всегда действенна, ибо всякий человек добродетелен, когда его частная воля во всем соответствует общей воле; и мы с охотою желаем того же, чего желают любимые нами люди.

Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться.

Всякого рода привилегии выгодны для частных лиц, которые их получают, и ложатся бременем на нацию, которая их дает.

Вся нравственность человека заключается в его намерениях.

Главные движущие силы, которые заставляют людей действовать, если их хорошенько рассмотреть, сводятся к двум: сластолюбию и тщеславию; если вы отнимете у первого то, что принадлежит второму, то обнаружите при окончательном рассмотрении, что все сводится почти что к одному только тщеславию.

Всякий, кто зависит от других и не имеет своих внутренних средств, не сможет стать свободным. Союзы, договоры, доверие людей – все это может привязать слабого к сильному, но не сильного к слабому.

Всякий праздный гражданин является вором.

Вообще люди, мало знающие, много говорят, а те, которые много знают, говорят мало.

Воспитание человека начинается с его рождения; он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению.

Время – движущийся образ неподвижной вечности.

Все, что нарушает единство общества, никуда не годится; все установления, ставящие человека в противоречие с самим собою, не стоят ничего.

Дени Дидро

(1713 г., Лангр, Франция – 1784 г., Париж, Франция)

Французский писатель, философ-просветитель и драматург, основавший «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел».

Величайшее недоразумение – это вдаваться в мораль, когда дело касается исторических фактов.

Везде, где признают Бога, существует культ, а где есть культ, там нарушен естественный порядок нравственного долга, и нравственность падает.

Верх безумия – ставить себе целью разрушение страстей.

Воображение! Без этого качества нельзя быть ни поэтом, ни философом, ни умным человеком, ни мыслящим существом, ни просто человеком.

Врачи непрестанно трудятся над сохранением нашего здоровья, а повара – над разрушением его; однако последние более уверены в успехе.

Вся сила нравственной совести заключается в осознании сделанного зла.

В тот момент, когда художник думает о деньгах, он теряет чувство прекрасного.

Где бы ты ни очутился, люди всегда окажутся не глупее тебя.

Где, как не в браке, можно наблюдать примеры чистой привязанности, подлинной любви, глубокого доверия, постоянной поддержки, взаимного удовлетворения, разделенной печали, понятых вздохов, пролитых вместе слез?

Если бояться смерти, ничего хорошего не сделаешь; если все равно умираешь из-за какого-нибудь камешка в мочевом пузыре, от припадка подагры или по другой столь же нелепой причине, то уж лучше умереть за какое-нибудь великое дело.

Если ложь на краткий срок и может быть полезна, то с течением времени она неизбежно оказывается вредна. Напротив того, правда с течением времени оказывается полезной, хотя может статься, что сейчас она принесет вред.

Если нет цели, не делаешь ничего, и не делаешь ничего великого, если цель ничтожна.

Есть моральная тактичность, которая у гуманного человека сказывается во всех его поступках и которой не имеет злой человек.

Женщины пьют льстивую ложь одним глотком, а горькую правду каплями.

Глубокие мысли – это железные гвозди, вогнанные в ум так, что ничем не вырвать их.

Дать обет бедности – значит поклясться быть лентяем и вором. Дать обет целомудрия – значит обещать Богу постоянно нарушать самый мудрый и самый важный из его законов. Дать обет послушания – значит отречься от неотъемлемого права человека – от свободы. Если человек соблюдает свой обет – он преступник, если он нарушает его – он клятвопреступник. Жизнь в монастыре – это жизнь фанатика или лицемера.

Два качества необходимы художнику: чувство нравственности и чувство перспективы.

Жизнь злых людей полна тревог.

Знание того, какими вещи должны быть, характеризует человека умного; знание того, каковы вещи на самом деле, характеризует человека опытного; знание же того, как их изменить к лучшему, характеризует человека гениального.

Искренность – мать правды и вывеска честного человека.

Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном.

Истина любит критику, от нее она только выигрывает; ложь боится критики, ибо проигрывает от нее.

Когда мужчины неуважительно относятся к женщине, это почти всегда показывает, что она первая забылась в своем обращении с ними.

Любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет, и дает тем, у кого его нет.

Люди, выдающиеся своими талантами, должны тратить свое время так, как этого требует уважение самих к себе и к потомству. Что подумало бы о нас потомство, если бы мы ничего не оставили ему.

Люди перестают мыслить, когда перестают читать.

XVIII–XIX век

Виктор Гюго

(1802 г., Безансон, Франция – 1885 г., Париж)

Французский писатель, поэт, прозаик и драматург. Глава и теоретик французского романтизма.

Самое большое счастье в жизни – это уверенность, что тебя любят.

Чтобы изменить человека, нужно начинать с его бабушки.

Человек создан не для того, чтобы влачить цепи, а для того, чтобы, широко расправив крылья, парить над землей.

Позорить свое отечество – значит предавать его.

Принципы в конце концов увлекают людей в бездну.

Идеи – редкая дичь в лесу слов.

Доверить другому – значит иногда бросить на произвол судьбы.

Будь философом. Мудрец неуязвим.

Вы созерцаете звезду по двум причинам: потому, что она сверкает, и потому, что она непостижима. Но рядом с вами – сияние более нежное и тайна более глубокая: женщина.

Разве милосердие не должно проявляться с особенной силой именно там, где особенно глубоко падение?

…Крестьянин обрабатывает поля, рабочий обогащает города, мыслители размышляют, промышленность создает поразительные вещи, гений творит чудеса… и все это гибнет на ужасающей международной выставке, именуемой полем битвы!

Земля равняет всех и смешивает прах Погонщика волов с тем, кто царит в верхах.

У юноши первый признак любви – робость; у девушки – смелость.

Чтобы быть вполне счастливым, недостаточно обладать счастьем, надо еще заслуживать его.

Тайна – та же сеть: достаточно, чтобы прорвалась одна петля, и все расползается.

Любовь – как дерево; она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во все наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести на развалинах нашего сердца.

Есть нечто более сильное, чем все на свете войска: это идея, время которой пришло.

Судьба никогда не открывает одной двери, не захлопнув в то же время другую.

Популярность – слава, разменянная на медяки.

Перевяжите вену – вы вызовете болезнь. Перегородите реку – поднимется наводнение. Преградите будущее – начнутся революции.

Ближе всего к великому стоит честность.

Нищета ведет к революции, революция – к нищете.

Что такое история? Отголосок прошедшего в будущем. Отсвет, отбрасываемый будущим на прошедшее.

Однажды я встретил на улице влюбленного нищего. На нем была старая шляпа, пальто потерлось на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звезды.

Будьте человеком прежде всего и больше всего. Не бойтесь слишком отяготить себя гуманностью.

События и люди, когда мы от них удаляемся, постепенно увеличиваются в нашем воображении, точно скалы во мгле.

Продвигаясь вперед, наука непрестанно перечеркивает сама себя.

Всякого рода грубость тает, словно на огне, под влиянием ежедневного чтения хороших книг.

Гёте

(1749 г., Франкфурт-на-Майне, Германия – 1832 г., Веймар, Германия)

Немецкий поэт, мыслитель, естествоиспытатель. Прославился своим философским сочинением – трагедией «Фауст», насыщенной научной мыслью и поисками смысла жизни.

Если бы утро не будило нас для новых радостей, если бы вечер не оставлял нам никакой надежды, стоило бы труда одеваться и раздеваться.

Если кто-нибудь указывает на что-нибудь новое, люди противятся со всей силой. Они ведут себя так, будто не слышат или не могут понять, говорят о новом взгляде с презрением, и таким образом новой истине приходится ожидать долгое время, пока ей удастся проложить себе дорогу.

Если твое сердце и твой ум беспокойны, чего же тебе больше? Кто перестал любить и делать ошибки, тот может похоронить себя заживо.

Если хочешь что-либо сделать, сумей себя ограничить.

Высокие цели, хотя бы невыполненные, дороже нам низких целей, хотя бы и достигнутых.

Где много света, там тень гуще.

Говорят, что между двумя противоположными мнениями находится истина. Ни в коем случае! Между ними лежит проблема.

Горе может, конечно, душа таить, но тайного счастья она не переносит.

Да разве любовь имеет что-либо общее с умом!

Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации.

Девушек мы любим за то, кто они есть; молодых людей – за то, кем они обещают стать.

Для меня убежденность в вечной жизни вытекает из понятия деятельности. Поскольку я действую неустанно до самого конца, природа обязана предоставить мне иную форму существования, ежели нынешней дольше не удержать моего духа.

Добро потеряешь – не много потеряешь, честь потеряешь – много потеряешь, мужество потеряешь – все потеряешь.

Архитектура – онемевшая музыка.

Большая часть бед во всем мире происходит от того, что люди недостаточно точно понимают свои цели.

Большое множество простых умов

Живет постройкой карточных домов,

Хотя при жизни даже самый стойкий

Доводит редко до конца постройку.

Будь ты король или простой землепашец, ты будешь по-настоящему счастлив лишь тогда, когда в твоем доме будет мир и покой.

В глубине человека заложена творческая сила которая способна создать то, что должно быть, которая не даст нам покоя и отдыха, пока мы не выразим это вне нас тем или иным способом.

В жизни дело идет о жизни, а не о каком-то результате ее.

В сердце человека заключена подлинная рыцарственность: оно способно любить. Рыцарское поведение вырастает из глубины сердца.

Вдохновение – это не селедка, которую можно засолить на многие годы.

Величия достичь злодей не может.

Вид нищеты завистных не тревожит.

Время – это тиран, который имеет свои капризы и который каждое столетие другими глазами смотрит на то, что делают и говорят.

Все отцы хотят, чтобы их дети осуществили то, что не удалось им самим.

Всякая разумная мысль уже приходила кому-нибудь в голову, нужно только постараться еще раз к ней прийти.

Всякий, кто не верит в будущую жизнь, мертв и для этой.

Артур Шопенгауэр

(1788 г., Данциг, Пруссия – 1860 г., Франкфурт-на-Майне, Германия)

Немецкий философ. В главном его сочинении «Мир как воля и представление» сущность мира предстает как неразумная воля, слепое бесцельное влечение к жизни. «Освобождение» от мира – через сострадание, аскетизм – достигается в состоянии, близком буддийской нирване.

Справедливость – скорее мужская добродетель, человеколюбие – женская.

Природный ум может заменить любое образование, но никакое образование не может заменить природного ума.

Если хочешь подчинить себе все, подчини себя разуму.

Чем более человек имеет в себе, тем менее для него могут значить другие.

Оскорбление – это клевета в сокращенном виде.

Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты.

С точки зрения молодости жизнь есть бесконечное будущее, с точки зрения старости – очень короткое прошлое.

Лихтенберг заметил: «Если при столкновении головы с книгой раздается пустой звук, то всегда ли это звук книги?»

Кто не любит одиночества – тот не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным.

Чем мы являемся на самом деле, значит для нашего счастья гораздо больше, чем то, что мы имеем.

Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.

Кто жесток к животным, тот не может быть добрым человеком.

Есть одна только врожденная ошибка – это убеждение, будто мы рождены для счастья. Разумно было бы почаще говорить себе: «Изменить я этого не могу, остается извлекать из этого пользу». Ты не можешь ничего поделать с окружающей тебя тупостью! Но не волнуйся напрасно, ведь камень, брошенный в болото, не производит кругов.

Без женщины наша жизнь была бы в начале – беззащитна, в середине – без удовольствия, в конце – без утешения. Посредственность озабочена тем, как бы убить время, а талант – как бы время использовать.

Богатство подобно соленой воде: чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда. Это относится и к славе. Иногда нам кажется, что мы тоскуем по какому-нибудь отдаленному месту, тогда как на самом деле мы тоскуем о том времени, которое мы там провели, будучи моложе и бодрее, чем теперь. Так обманывает нас время под маской пространства…

Убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит.

Для того чтобы добровольно и свободно признавать и ценить чужие достоинства, надо иметь собственное. То, что люди называют судьбой, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей.

Каждый ребенок в какой-то мере гений, и каждый гений в какой-то мере ребенок.

Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг. Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит.

Одиночество есть жребий всех выдающихся умов.

Будущее скрыто от нас – не в настоящем, а в будущем. Время – это посредник между возможным и действительным. Каждый человек может вполне быть самим собою только пока он одинок.

Мы теряем три четверти себя, чтобы быть похожим на других людей.

Если не желаете нажить себе врагов, то старайтесь не выказывать над людьми своего превосходства.

Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом, ибо он может постичь его и понимать его лишь в меру своего собственного интеллекта.

Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля.

Серен Кьеркегор

(1813 г., Копенгаген – 1855 г., там же)

Датский теолог, философ, писатель. Его называли «рыцарем веры».

Считается одним из основоположников концепций экзистенциализма: идей экзистенциального ужаса и кризиса.

Превыше всего не забывай свой долг любить себя.

Добро есть свобода. Лишь для свободы или в свободе состоит различие между добром и злом.

Издевающийся над ближним издевается, однако, и над самим собой…

Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия.

Люди никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет: у них есть свобода мысли, они же требуют свободы выражения.

Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», – но если правильно понять эту заповедь, то можно прочесть в ней и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом».

Наслаждение не в том, что я вкушаю, а в том, чтобы получить желанное.

Наша жизнь всегда представляет собой результат преобладающих в нас мыслей.

Несчастный – тот, кто отторгнут от самого себя.

Страх есть отношение свободы к вине.

Человек всегда надеется на то, что ему следовало бы вспоминать, и вечно вспоминает то, на что ему следовало бы надеяться.

Если уж и желать чего то, то я желал бы не богатства и власти, а ощущения безграничного потенциала – глаза, который, всегда юный и пылкий, ищет возможность. Удовольствие разочаровывает; возможность – никогда.

Жизнь – это не проблема, которую надо решить, а реальность, которую надо узнать по опыту.

Я должен найти истину, которая есть истина для меня.

Быть учителем не значит просто утверждать, что то то есть то то, или читать лекцию и т. п. Нет, быть учителем в правильном смысле этого слова значит быть учеником. Процесс обучения начинается, когда вы, учитель, учитесь у ученика, ставите себя на его место, чтобы понять, что он понимает и как он это понимает.

Люди полагают, что этому миру нужна республика, что нужен новый общественный строй, новая религия, но никому не приходит в голову, что то, в чем действительно нуждается этот мир, запутавшийся в обилии знаний, – это новые Сократы.

Вера есть чудо, и все же ни один человек не отлучен от нее, ибо то, в чем едина жизнь всех людей, есть страсть, а вера есть страсть.

Главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего Я.

Самая прекрасная пора жизни – пора первой любви: каждое свидание, каждый взгляд приносят какую-нибудь новую радость.

Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь – тогда их можно было бы растворить бурным напором, – а изнутри, и потому ничего не поделаешь!

Старость, как известно, осуществляет мечты юности; пример – Свифт: в молодости он построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем.

Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.

На что я гожусь? – Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность! – сумеют ли оценить ее? Кто знает, находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?

Я делю свое время так: одну половину сплю, другую – грежу.

Во сне я не вижу никаких сновидений, и это хорошо, потому что уметь спать – высшая гениальность.

Федор Михайлович Достоевский

(1821 г., Москва – 1881 г., Санкт-Петербург)

Великий русский писатель-философ. Описывал загадки человеческой души, пограничные ситуации, в которых личность терпит крах. По его мнению, в человеке заложен источник различения добра и зла, а потому человек в любых обстоятельствах всегда сам отвечает за свои поступки.

Безмерное самолюбие и самомнение не есть признак чувства собственного достоинства.

Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.

Жизнь скучна без нравственной цели, не стоит жить, чтобы только питаться, это знает и работник – стало быть, надо для жизни нравственное занятие.

Каждый человек несет ответственность перед всеми людьми за всех людей и за все.

Кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя.

В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно – полезно.

Высшая и самая характерная черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда ее.

Идея о бессмертии – это сама жизнь, живая жизнь, ее окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества.

Эгоисты капризны и трусливы перед долгом: в них вечное трусливое отвращение связать себя каким-нибудь долгом.

Юмор есть остроумие глубокого чувства.

Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей.

Таланту нужно сочувствие, ему нужно, чтоб его понимали.

Тот, кто желает увидеть живого Бога, пусть ищет его не в пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.

Я представить не могу положения, чтоб когда-нибудь было нечего делать.

Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку.

Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.

…Если хотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или как он волнуется благороднейшими идеями, а смотрите на него лучше, когда он смеется. Хорошо смеется человек – значит, хороший человек.

Дурак, сознавшийся, что он дурак, есть уже не дурак.

Хорошие мысли предпочитаются блестящему слогу. Слог – это, так сказать, внешняя одежда; мысль – это тело, скрывающееся под одеждой.

Искусство только тогда будет верно человеку, когда не будет стеснять его свободу развития.

Человек есть существо, ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее определение человека.

Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!

Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.

Фантазия есть природная сила в человеке… Не давая ей утоления, или умертвишь ее, или обратно – дашь ей развиться именно чрезмерно (что вредно).

Человек – целый мир, было бы только основное побуждение в нем благородно.

Что такое талант? Талант есть способность сказать или выразить хорошо там, где бездарность скажет и выразит дурно.

Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, – неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.

Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить – только жить! Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек!.. И подлец тот, кто его за это подлецом называет.

Фридрих Ницше

(1844 г., Рёккен, Германия – 1900 г., Веймар, Германия)

Немецкий философ. Он подверг резкой критике религию, культуру и мораль своего времени и разработал собственную этическую теорию.

Брак – это наиболее изолганная форма половой жизни.

Лучшее должно господствовать, и лучшее хочет господствовать! А где учение гласит иначе, там лучших не хватает.

Лучшее средство хорошо начать день состоит в том, чтобы, проснувшись, подумать, нельзя ли хоть одному человеку доставить сегодня радость.

…Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?

Если ты раб, то не можешь быть другом. Если тиран – не можешь иметь друзей.

Есть дающие натуры и есть воздающие.

Женщина мало что смыслит в чести. Пусть же станет честью ее – любить всегда сильнее, чем любят ее, и в любви никогда не быть второй.

Даже в чаше высшей любви содержится горечь…

Любить и погибнуть: это сочетание – вечно. Воля к любви означает готовность к смерти.

Любящие и созидающие – вот кто всегда был творцом добра и зла. Огонь любви и гнева пылает на именинах всех добродетелей.

Как только благоразумие говорит: «Не делай этого, это будет дурно истолковано», я всегда поступаю вопреки ему.

Мы очень мало знаем и плохо учимся: потому и должны мы лгать.

Надо учиться любить себя – любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя. И поистине это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра – учиться любить себя. Напротив, из всех искусств это самое тонкое, самое мудрое, самое высшее и требующее наибольшего терпения.

На свете гораздо больше счастья, нежели сколько видят его затуманенные печалью глаза, если только считать верно и не забывать тех приятных минут, которыми бывает богат каждый день человеческой жизни, как бы тяжела она ни была…

Мораль – это важничание человека перед природой.

Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом.

Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение; когда морализируют злые, они вызывают страх.

Кого ненавидит женщина больше всех? Железо так говорило магниту: «Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой».

Кому Целомудрие в тягость, тому не следует советовать его: чтобы не сделалось оно путем в преисподнюю, превратившись в грязь и похотливость души.

Любите и ближних своих, как самих себя, – но прежде станьте теми, кто любит самого себя, – любит великой любовью, любит великим презрением!

Даже когда народ пятится, он гонится за идеалом – и верит всегда в некое «вперед».

Даже самая широкая душа, братья мои, – какие это жалкие угодья!

Десять раз на дню должен ты находить истину, иначе будешь искать ее и ночью, и душа твоя останется голодной.

Женщина понимает детей лучше мужчины, но в мужчине детского больше, чем в женщине.

Мужчине следует остерегаться женщины, когда она любит: ибо тогда она готова на любую жертву, и все остальное не имеет никакой ценности в глазах ее.

Красота – это обещание счастья.

Кто подвергается нападкам со стороны своего времени, тот еще недостаточно опередил его – или отстал от него.

Кто хочет научиться летать, тот должен сперва научиться стоять, и ходить, и бегать, и лазить, и танцевать: нельзя сразу научиться полету!

Владимир Сергеевич Соловьев

(1853 г., Москва —1900 г., имение Узкое, под Москвой)

Русский религиозный философ, поэт, публицист. Он стал автором теории о богочеловечестве. Пытался найти гармонию между космической и социальными темами в концепции «всеединства».

Человек должен быть нравственным свободно, а для этого нужно, чтобы ему была предоставлена и некоторая свобода быть безнравственным.

Человек мог бы быть определен как животное стыдящееся.

Чтобы должным образом осуществлять благо, необходимо знать истину; для того, чтобы делать, что должно, надо знать, что есть.

Вино – прекрасный реактив: в нем обнаруживается весь человек: кто скот, тот в вине станет совершенной скотиной, а кто человек – тот в вине станет ангелом.

Вся прелесть детей для нас, особая, человеческая их прелесть неразрывно связана с надеждою, что они будут не то, что мы, будут лучше нас.

Совесть – это социальный стыд, а стыд – это природная совесть.

Справедливость не есть простое равенство, а равенство в исполнении должного.

Нравственная обязанность настоящего патриота – служить народу в человечестве и человечеству в народе.

Высшая нравственность требует некоторой свободы и для безнравственности.

Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он – до времени не превратился в ад.

Кто хочет принять смысл жизни как внешний авторитет, тот кончает тем, что за смысл жизни принимает бессмыслицу своего собственного произвола.

Нравственное значение брака состоит в том, что женщина перестает быть орудием естественных влечений, а признается как существо абсолютно ценное само по себе, как необходимое восполнение индивидуального человека до его истинной целостности.

Право в интересе свободы дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего блага препятствует злому человеку стать злодеем.

Сущность права состоит в равновесии двух нравственных интересов: личной свободы и общего блага.

Ум, одолевший собственные сомнения, не делает сердце равнодушным к чужим заблуждениям.

Петр Яковлевич Чаадаев

(1794 г., Москва – 1856 г., там же)

Русский философ, мыслитель и публицист. Высказал мысли об отлученности России от всемирной истории, о духовном застое и национальном самодовольстве, препятствующих осознанию и исполнению ею предначертанной свыше исторической миссии.

Иногда кажется, что Россия предназначена только к тому, чтобы показать всему миру, как не надо жить и чего не надо делать.

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, – только бы ее не обманывать.

Бессильный враг – наш лучший друг; завистливый друг – злейший из наших врагов.

Без слепой веры в отвлеченное совершенство невозможно шагу ступить по пути к совершенству, осуществляемому на деле. Только поверив в недостижимое благо, мы можем приблизиться к благу достижимому.

Есть люди, которые умом создают себе сердце, другие – сердцем создают себе ум: последние успевают больше первых, потому что в чувстве гораздо больше разума, чем в разуме чувств.

Нет ничего легче, как полюбить тех, кого любишь; но надо немножечко любить и тех, кого не любишь.

Ничто так не истощает, ничто так не способствует малодушию, как безумная надежда.

Прежде всего ты обязан своей родине, как и своим друзьям, – правдой.

Болезнь одна лишь заразительна, здоровье не заразительно; то же самое с заблуждением и истиной. Вот почему заблуждения распространяются быстро, а истина так медленно.

Есть глупцы столь невосприимчивые, что и солнце гения не в силах их оплодотворить.

Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью.

Есть только три способа быть счастливым: думать только о Боге, думать только о ближнем, думать только об одной идее.

Люди, всегда красно говорящие, никогда не бывают красноречивы.

Горе народу, если рабство не смогло его унизить, – такой народ создан, чтобы быть рабом.

Слово звучит лишь в отзывчивой среде.

Протекшее определяет будущее: таков закон жизни. Отказаться от своего прошлого – значит лишить себя будущего.

Истинную природу человека составляет то, что из всех существ он один способен просвещаться беспредельно; в этом и состоит его превосходство над всеми созданиями.

Есть режим для души, как есть режим и для тела; надо уметь ему подчиняться.

Прогресс человеческой природы отнюдь не безграничен, как это воображают: есть предел, которого ему не удается переступить.

Как только удовлетворен интерес материальный, человек не идет вперед, хорошо еще, если он не отступает.

Народы – существа нравственные, точно так как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитывают годы. Народ русский – народ певучий, а не говорящий. В одной громогласной русской песне заключается более русской жизни, нежели как в целой кипе русских летописей.

Что нужно для того, чтобы ясно видеть? Не смотреть сквозь самого себя.

Прошлое уже нам неподвластно, но будущее зависит от нас.

История ее мрачна, а будущее сомнительно. (О России.)

Слава богу, я всегда любил свое отечество в его интересах, а не в своих собственных.

XIX–XX век

Алексей Степанович Хомяков

(1804 г., Москва – 1860 г., село Ивановское, под Рязанью)

Религиозный философ, писатель, поэт, публицист. Выступал с либеральных позиций за отмену крепостного права, смертной казни, свободу слова, печати.

Русского, чтобы он ни делал, как бы он ни прикидывался иностранцем, узнают всегда.

Странно, что Россия одна имеет как будто бы привилегию пробуждать худшие чувства Европейского сердца.

Европа, может быть узнает нас [Россию] лучше нас самих, когда узнает.

Наша [России] сила внушает зависть; собственное признание в нашем духовном и умственном бессилии лишает нас уважения: вот объяснение всех отзывов Запада о нас.

Одна только Россия представляет редкое явление великого народа, говорящего языком своей словесности, но говорящего, может быть, лучше своей словесности.

Тонкие, невидимые струны, связывающие душу русского человека с его землею и народом, не подлежат рассудочному анализу.

Принимая все без разбора, добродушно признавая просвещением всякое явление западного мира, всякую новую систему и новый оттенок системы, всякую новую моду и оттенок моды, всякий плод досуга немецких философов и французских портных, всякое изменение в мысли или в быте, мы [Россия] еще не осмелились ни разу вежливо, хоть робко, хоть с полусомнением спросить у Запада: все ли то правда, что он говорит? все ли то прекрасно, что он делает?

Общество восстает не против формы своей, а против всей сущности, против своих внутренних законов. […] Отжили не формы, но начала духовные, не условия общества, но вера, в которой жили общества и люди, составляющие общество. Внутреннее омертвление людей высказывается судорожными движениями общественных организмов; ибо человек – создание благородное: он не может и не должен жить без веры.

Русские, при крепком своем сложении, умеренной жизнию могут достигнуть до маститых веков существования, предназначенного народам.

Всякое общество находится в постоянном движении; иногда это движение быстро и поражает глаза даже не слишком опытного наблюдателя, иногда крайне медленно и едва уловимо самым внимательным наблюдением. Полный застой невозможен, движение необходимо; но, когда оно не есть успех, оно есть падение. Таков всеобщий закон.

Русский человек, как известно, охотно принимает науку; но он верит также и в свой природный разум.

Не мы (образованное сословие) приносим высшее Русской земле, но высшее (жизненную силу, плод веков истории и цельности народного духа) должны от нее принять.

Жизнь есть движение вперед, а в природе все движения – вперед.

Всякое народное просвещение определяется народною личностью, т. е. живою сущностью народной мысли; более же всего определяется она тою верою, которая в нем является пределом его разумения.

Много ошибок помрачают славу преобразователя России, но ему остается честь пробуждения ее к силе и к сознанию силы. …Но грустно подумать, что тот, кто так живо и сильно понял смысл государства… не вспомнил в то же время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода.

Нет в русском языке ничего осадочного или кристаллического; все волнует, дышит, живет.

Европеец, вечно толкующий о человечестве, никогда не доходил вполне до идеи человека.

Истину должно признавать, как бы она ни была для нас горька.

Каждый народ представляет такое же живое лицо, как и каждый человек.

Там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода.

Русский быт, органически возникший из местных потребностей и характера народного, заключает в себе тайну русского величия.

Нравственное достоинство человека высказывается только в обществе, а общество есть не то собрание людей, которые нас случайно окружает, – но то, с которым мы живем заодно.

Смешно было бы, если бы кто-нибудь из нас стал утверждать, что Россия сравнялась со своею Западной братиею во всех отраслях, или даже в какой-нибудь отрасли внешнего образования – в искусствах ли, в науке ли, в удобствах или щеголеватости житейских устройств. Поэтому благоговение, с которым Русский проходит всю Европу, – очень понятно.

Молится кто-нибудь и теперь, ибо – держится Россия!

Жизнь уже потому, что жива, имеет право на уважение, а жизнь создала нашу Россию.

Николай Федорович Федоров

(1829 г., Ключи, под Тамбовом – 1903 г., Москва)

Русский религиозный мыслитель, философ, православный священник, объявленный в конце жизни еретиком за оригинальную неохристианскую систему – космизм.

В чем же состоит общий долг всех людей? Если под ними разуметь существа разумные, то долг их относительно неразумной, слепой силы природы состоит в деле управления ею; если же на людей смотреть как на живущих и переживших тех, кто дал им жизнь, то долг их относится ко всем умершим; если, наконец, смотреть на них, как на сынов умерших отцов, то долг их относится ко всем отцам и предкам, от века минувшим.

Нужно себе представить этот орден бессмертных сверхчеловеков, спокойно созерцающих гибель одного поколения за другим, чтобы понять весь ужас положения самих привилегированных «бессмертных»!

Гроб бедных едва отличается от гроба богатых: у одних он сосновый, у других дубовый, вот и вся разница…

Допустим (как это ни трудно признать), что смерть – не зло.

Но как отделить ее от всего, что причиняет боль и утрату, что сокращает силы, способности, убивает жизнь? Не признающий смерти злом ничего не должен признавать за зло, кроме разве жизни.

Если в основу жизни мира положить опьянение, то такой мир будет миром падения.

Верования древних давали единство, смысл, цель жизни, определяли ее задачу; самоубийство тогда было немыслимо, и если бы случился такой факт, самоубийца вызвал бы всеобщий ужас, омерзение к себе, как подлый изменник отцам, предкам, нуждавшимся в его служении для их загробной жизни.

Вопрос о праотчине, а не борьба и есть истинное начало истории, а международное исследование этого вопроса было бы уже началом искупления греха розни и борьбы…

Но полный мрак наступает позднее, когда является проповедник сверхчеловека, то есть убийца братства, поклонник неизбежности…

Пока существует разделение на ученых и неученых, до тех пор неизбежна будет эта безнравственная торговля, – и литература все более и более будет превращаться в промышленность, доставляющую развлечение, не составляющую, следовательно, необходимости, и народ будет видеть в ней лишь скоморошество.

Бессмертие, как привилегия только сверхчеловеков, не есть ли величайший эгоизм, несравненно больший, чем бессмертие, понимаемое как привилегия даже всех живущих, хотя и такое бессмертие также есть в сущности страшный эгоизм, ограничивающий высшее благо (бессмертие) одними живущими, одним поколением и отказывающий в нем всем умершим?

Большинство культурных людей, по-видимому, пришло к тому заключению, что жизнь не имеет никакого серьезного значения, никакого смысла.

Николай Онуфриевич Лосский

(1870 г., Кресловка, около Витебска, – 1965 г., Сен-Женевьев-де-Буа, Франция)

Русский философ, один из крупнейших представителей интуитивизма и персонализма. Главная задача философии, по Лосскому, – построить «теорию о мире как едином целом» на основе прежде всего религиозного опыта.

Знание есть одно из могущественных орудий разума при осуществлении его целей.

Без свободы нет добра.

В душе каждого человека, не слишком забитого судьбою, не слишком оттесненного на низшие ступени духовного существования, пылает фаустовская жажда бесконечной широты жизни.

В случае столкновения мотивов выбор всегда совершается в сторону сильнейшего мотива.

Внутренняя жизнь протекает во времени, а внешняя деятельность осуществляется во времени и пространстве.

Вопросы – это не суждения, а только зачатки суждений.

Глупость, неразвитость, неопытность, необразованность суть условия, создающие стеснения свободы выбора.

Даже такие простые содержания бытия, как цвета, звуки и т. п., в окружающей среде остаются, не восприняты даже и столь высоко сравнительно развитым деятелем, как человек.

Два гостя, входя в кабинет своего знакомого, видят комнату каждый по-своему; один сразу замечает бутылочку ликера на столе, а другой – новое художественное издание.

Для знания о том, что вещь существует год, вовсе не требуется целый год судить о ней, точно так же, как, сравнивая по величине две горы, я не должен сам быть величиной с гору.

Для современного человечества наука стала кумиром, которому оно готово принести бесчисленные жертвы, по крайней мере, на словах, – готово даже пожертвовать своим достоинством.

Для человека всякий объект есть что-то покрытое лишь снаружи ничтожною коркою.

Если в основе мира нет осуществленного совершенства, то и развитие мира никогда не приведет к совершенству.

Жизнь в мире бесчисленного количества неприспособленных друг к другу существ кажется игрушкою бессмысленного случая.

Знание есть переживание, сравненное с другими переживаниями.

Исполнение одного желания требует отречения от другого желания.

Василий Васильевич Розанов

(1856 г., Ветлуга, под Костромой – 1919 г., Сергиев Посад, Московская область)

Русский религиозный философ и литератор. Важнейшим вопросом общественной жизни Розанов считал семью, тесно связывая ее с темой пола – мистической, глубинной тайной, которая не может быть познана. Именно через пол человек связан со всей природой.

Никакой человек не достоин похвалы. Всякий человек достоин только жалости.

Только оканчивается жизнь, видишь, что вся твоя жизнь была поучением, в котором ты был невнимательным учеником.

Вот и совсем прошла жизнь. Остались немногие хмурые годы, старые, тоскливые, ненужные… Как все становится не нужно. Это главное ощущение старости. Особенно – вещи, предметы, одежда, мебель, обстановка.

Россия похожа на ложного генерала, над которым какой-то ложный поп поет панихиду. На самом же деле это был беглый актер из провинциального театра.

Корень вещей. Мы поклонились религии несчастья. Дивно ли, что мы так несчастны.

Собственно, от чего мы умираем? Мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя. Мы, собственно, самоубиваемся. Не столько «солнышко нас гонит», сколько мы сами гоним себя: «Уйди ты, черт!»

Нигилизм… Это и есть нигилизм, – имя, которым давно окрестил себя русский человек, или, вернее, в которое он раскрестился.

– Ты кто? Блуждающий в подсолнечной?

– Я нигилист.

Я только делал вид, что молился.

– Я только делал вид, что живу в царстве. На самом деле – я сам себе свой человек. Я рабочий трубочного завода, а до остального мне дела нет.

– Мне бы поменьше работать.

– Мне бы побольше гулять.

– А мне бы не воевать.

И солдат бросает ружье. Рабочий уходит от станка.

– Земля – она должна сама родить.

И уходит от земли: известно, земля Божия. Она всем поровну. Да, но не Божий ты человек. И земля, на которую ты надеешься, ничего тебе не даст. И за то, что она не даст тебе, ты обагришь ее кровью.

Божественная комедия. С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историею железный занавес.

– Представление окончено.

Публика встала.

– Пора надевать шубы и возвращаться домой.

Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось.

Рассыпанное царство. Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. Не осталось Царства, не осталось церкви, не осталось войска и не осталось рабочего класса.

Смерть есть то, после чего ничто не интересно.

Печаль не в смерти. «Человек умирает не когда он созрел, а когда он доспел». То есть когда жизненные соки его пришли к состоянию, при котором смерть становится необходима и неизбежна.

Зигмунд Фрейд

(1856 г., Фрайберг, Австрия – 1939 г., Лондон)

Австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа, который полагал, что основу бессознательного составляют сексуальные инстинкты, обусловливающие большинство психических действий человека.

Люди говорят о денежных вопросах с той же лживостью, что и о сексуальных проблемах. В психоанализе и то, и другое необходимо обсуждать с одинаковой откровенностью.

Болезнь пациента вовсе не представляет собой нечто законченное, окаменелое, а продолжает расти и развиваться как живое существо. Начало лечения не кладет конец этому развитию, но как только лечение захватывает пациента, то оказывается, что все новое творчество болезни направляется на отношение к психоаналитику.

Судьбе, которая может даровать замену утраченной возможности удовлетворения, исцеление дается проще, чем врачу.

Работа как ничто другое в жизни связывает человека с реальностью. В своей работе он, по меньшей мере, надежно привязан к части реальности, к человеческому обществу.

Остроумие – это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.

Шутка делает возможным удовлетворение похотливого или враждебного инстинкта, несмотря на препятствие на своем пути.

В средние века сожгли бы меня, теперь жгут всего лишь мои книги.

Всякий раз, когда в жизни кто-то становится на нашем пути, а при сложности жизненных отношений это случается весьма часто, сновидение тотчас же готово убить его, будь это отец, мать, брат, сестра, или супруг.

Каждое сновидение имеет по меньшей степени одно место, в котором оно непонятно, так сказать, пуповину, которой оно связано с неизвестным.

Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет.

В сновидениях цветы часто символизируют половые органы человека; возможно, дарение цветов, то есть «половых органов» растений возлюбленным вообще имеет это бессознательное значение.

Сновидение никогда не занимается пустяками; мы не допускаем, чтобы незначительное тревожило нас во сне. Внешне невинные сновидения оказываются небезобидными, если заняться их толкованием; если можно так выразиться, у них всегда есть «камень за пазухой».

Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации.

Жестоко попираемое реальностью бессмертие Я сохраняется, найдя свое прибежище в собственном ребенке.

Сама по себе любовь – как страдание, лишение – снижает чувство собственной значимости, но взаимная любовь, обладание любимым объектом снова его повышает.

Человек любит то, что не хватает его Я для достижения идеала.

Совесть становится тем строже и тем чувствительнее, чем больше человек удерживается от агрессии против других.

Настоящий мазохист всегда поставит щеку там, где у него есть перспектива получить удар.

Первым признаком глупости является полное отсутствие стыда.

Нельзя обойтись без господства меньшинства над массами, потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность.

Истина сделает вас свободными.

Владимир Иванович Вернадский

(1863 г., Санкт-Петербург —1945 г., Москва)

Русский естествоиспытатель и мыслитель. Основоположник комплекса современных наук о Земле – геохимии, биогеохимии, радиологии, гидрогеологии.

Социализм основан всегда на подчинении личности благополучию большинства.

Я думаю, что религия имеет колоссальное будущее, но формы ее еще не найдены.

Все, что мы не знаем, мы знаем благодаря мечтам мечтателей, фантазеров и ученых-поэтов.

Научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения.

Победа какого-нибудь научного взгляда и включение его в мировоззрение не доказывает еще его истинности.

Истина нередко в большем объеме открыта научным еретикам, чем ортодоксальным представителям научной мысли.

Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов.

Нельзя отложить заботу о великом и вечном на то время, когда будет достигнута для всех возможность удовлетворения своих элементарных нужд. Иначе будет поздно. Мы дадим материальные блага в руки людей, идеалом которых будет «хлеба и зрелищ».

В сложной конструкции русской общественной жизни соединились все самые тяжелые стороны как современного капиталистического строя, так и старинного государственного устройства, где народные массы несут лишь служилое тягло, где они являются рабской безличной основой государственного благополучия.

В буре и грозе родится Ноосфера, в уничтожении войн и голода впервые выразится проявление нашей Планеты как целого и будет первым проявлением перехода Биосферы в Ноосферу, в котором человечество станет мощной геологической силой, где сможет геологически проявиться его мысль, сознание, разум.

Лев Исаакович Шестов

(1866 г., Киев – 1938 г., Париж, Франция)

Российский философ-экзистенциалист и литератор. Считал задачей философии – «поучить нас жить в неизвестности»: «Вся моя задача состояла именно в том, чтоб раз навсегда избавиться от всякого рода начал и концов».

Мудрецы не больше знают, чем глупцы, – у них только больше храбрости и самоуверенности.

Главная прелесть лучшего в его трудной достижимости.

Свет открывает человеку красоту – но он же открывает нам и безобразие.

Очень часто мы высказываем представляющееся нам сомнительным суждение в категорической форме и даже настаиваем на его несомненности.

А все-таки, если бы каким-нибудь образом власть попала в наши руки, с каким бы наслаждением послали мы к черту все возвышенные миросозерцания, метафизику и идеи и просто-напросто без дальних размышлений устранили бы с земли все страдания, все безобразия, все неудачи, которым мы приписывали такое огромное воспитательное значение.

Направо поехать – женатому быть, налево убитому быть. Средней дороги философ никогда не избирает, богатство ему не нужно, он не знает, что делать ему с деньгами.

«Каждое слово взрослого человека представляется таинственно содержательным ребенку.»

«Самые важные и значительные мысли, откровения, являются на свет голыми, без словесной оболочки: найти для них слова – особое, очень трудное дело, целое искусство. И наоборот: глупости и пошлости сразу приходят наряженными в пестрые, хотя и старые, тряпки – так что их можно прямо, без всякого труда, преподносить публике.»

«Негодованием можно на время подавить какие угодно запросы человеческой души.»

Вернейшее средство освободиться от надоевших истин – это перестать платить обычную дань уважения и благоговения и начать обращаться с ними запросто, даже с оттенком фамильярности и презрения.

Мы думаем особенно напряженно в трудные минуты жизни, пишем же лишь тогда, когда нам больше нечего делать.

Нет более противного и отталкивающего зрелища, как зрелище человека, вообразившего, что он все понял и на все умеет дать ответ. Вот почему выдержанная и последовательная философия становится невыносимой. Уж если нужно философствовать, то изо дня в день, не считаясь с тем, что ты говорил вчера. Если поэзия должна быть глуповатой, то философия должна быть сумасшедшей, как вся наша жизнь. В разумной же философии столько же коварства и предательства, сколько и в обыкновенном здравом смысле.

Когда защищаешь свое последнее достояние, средств не разбираешь.

Когда человек замечает в себе какой-нибудь недостаток, от которого он никакими способами не может избавиться, ему ничего больше не остается, как объявить недостаток качеством.

Русская простота и правдивость есть следствие нашей относительной малокультурноети.

Сергей Николаевич Булгаков

(1871 г., Ливны, под Орлом – 1944 г., Париж, Франция)

Один из участников религиозно-философского движения под условным названием «От марксизма к идеализму».

Великие творения человеческого духа подобны горным вершинам: их белоснежные пики поднимаются перед нами все выше и выше, чем дальше мы от них отходим.

Счастье – как здоровье: когда оно на лицо, его не замечаешь.

Всякому живому существу, а также и человеку, приходится отстаивать свое существование, защищать жизнь от смерти.

Вера есть способ знания без доказательств.

Территории свободы и необходимости постоянно изменяются одна за счёт другой.

Научно понимать жизнь – значит механически её истолковывать.

Космополитический гомункул вольтеровского и коммунистического образца в жизни не существует.

Познайте истину, и истина освободит вас.

Искусство Пикассо представляет собой могучее религиозное искушение, испытание веры. Пикассо страшен, ибо демонически подлинен.

Хозяйство есть борьба человечества со стихийными силами природы в целях защиты и расширения жизни.

Никакое развитие знаний и блеск материальной культуры не может возместить упадка веры.

Не веруя в абсолютный смысл жизни личности и думая найти его в жизни целого собрания нам подобных, мы, как испуганные дети, прячемся друг за друга.

Обладая способностью хотеть бесконечно многого, каждый отдельный человек может бесконечно малое.

Наука всегда специальна, такова её природа.

В человека вложена способность к святому недовольству (по прекрасному выражению поэта) как собой, так и окружающей средой, и стремление к постоянному усовершенствованию. Чем выше на нравственной и психической лестнице стоит человек, тем более развито в нем это святое недовольство, и, наоборот, оно замолкает лишь потопленное в животной природе человека, для которого поэтому нет ничего пагубнее, нет ничего низменнее самодовольства.

Человек не принимает пассивно этот мир, а старается понять его, удивляется ему, и это удивление, которое греки справедливо считали первым началом философии, рано или поздно становится вопросом.

Гражданство мира, всечеловечность совсем не есть упразднение нации, напротив, это есть ее высший возраст.

Свобода выражается в творчестве.

В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.

Всякая личность, как бы она ни была слаба, есть нечто абсолютно новое в мире, новый элемент в природе.

Человек, лишаясь абсолютных норм и незыблемых начал личного и социального поведения, заменяет их своеволием или самодельщиной.

Наше время понимает, чувствует, переживает мир как хозяйство, а мощь человечества как богатство преимущественно в экономическом смысле слова.

Всякая религия имеет своё верование в то, что некогда исполнятся её чаяния, утолится религиозная жажда, осуществится религиозный идеал.

Отвести глаза от предмета не значит еще его устранить, и рассматривать мир из окна кабинета, от куда он представляется не живым, а лишь нарисованным, не значит еще возвысится над ним.

Идеал, по самому своему понятию, не соответствует действительности, он ее отрицает.

Павел Александрович Флоренский

(1882 г., Евлах, Азербайджан – 1937 г., под Санкт-Петербургом)

Русский религиозный философ, ученый, священник и богослов, последователь Владимира Соловьева. Все главные вопросы он изложил в своей работе «Столп и утверждение Истины».

Многие ли за деревьями видят лес?

Какая-нибудь былинка – не просто былинка, но что-то безмерно более значительное – особый мир.

Понимать чужую душу – это значит перевоплощаться.

Биологически – все, окружающее нас, есть наше тело, продолжение нашего тела, совокупность дополнительных наших органов.

Вглядись в явление – и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его лежащего.

Все вещи взирают друг на друга, тысячекратно отражают друг друга.

Все мы осуждаем жадность в пище. Но почему же в таком случае необузданное удовлетворение другой естественной потребности – познания – не считается пороком?

Вся природа одушевлена, вся жива, в целом и частях

Духовная любовь выражается в преодолении границ самости, в выхождении из себя.

Ничего нельзя закрепить, утвердить окончательно.

Объяснить – для научного мировоззрения значит, в моих глазах, уничтожить конкретную целостность явления, доказать его иллюзорность.

Познание вещей позволяет дать им имена.

Где есть отступления от обычного – там ищи признание природы о себе самой.

Имена выражают природу вещей.

Любовь возможна к лицу, а вожделение – к вещи.

Если считать фокусы за обман, то еще неизвестно, кто именно обманут. Может быть, и сам фокусник обманывается насчет себя самого.

Жизнь с природой – жизнь, в которой столько черной работы и житейской грубости и которая тем не менее в глубине своей всегда носит сосредоточенность и подлинную любовь.

Насилуя Среду, Человек насилует себя и, принося в жертву своей корысти Природу, приносит себя самого в жертву стихиям, движимым его страстями.

Рев автомобиля разве не кажется минотавровым?

Природа – не безразличная среда технического произвола, хотя до времени она и терпит произвол, а живое подобие человека.

Тайна мира символами не закрывается, а именно раскрывается, в своей подлинной сущности, то есть как тайна.

Неведомое – жизнь мира.

Фаина Георгиевна Раневская

(1896 г., Таганрог – 1984 г., Москва)

Советская актриса театра и кино. Среди сотни книг о Фаине Раневской здесь собраны только ее лучшие афоризмы и цитаты, которые складываются в полноценную историю ее жизни.

Настоящая фамилия Раневской – Фельдман. Она была из весьма состоятельной семьи. Когда Фаину Георгиевну попросили написать автобиографию, она начала так: «Я – дочь небогатого нефтепромышленника…» Дальше дело не пошло.

В архиве Раневской осталась такая запись:

«Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо – не хочется. Хорошо – неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания – это богатство старости».

В юности, после революции, Раневская очень бедствовала и в трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца.

Тот ей сказал:

– Дать дочери Фельдмана мало – я не могу. А много – у меня уже нет…

– Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…» После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены.

– Белую лисицу, ставшую грязной, я самостоятельно выкрасила чернилами. Высушив, решила украсить ею туалет, набросив лису на шею. Платье на мне было розовое, с претензией на элегантность. Когда я начала кокетливо беседовать с партнером в комедии «Глухонемой» (партнером моим был актер Ечменев), он, увидев черную шею, чуть не потерял сознание. Лисица на мне непрестанно линяла. Публика веселилась при виде моей черной шеи, а с премьершей театра, сидевшей в ложе, бывшим моим педагогом, случилось нечто вроде истерики… (это была П. Л. Вульф). И это был второй повод для меня уйти со сцены.

– Знаете, – вспоминала через полвека Раневская, – когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

О своей жизни Фаина Георгиевна говорила:

– Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга – «Судьба – шлюха».

– В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

Как я завидую безмозглым!

– Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной…

– Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

– Я – выкидыш Станиславского.

– Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..

В свое время именно Эйзенштейн дал застенчивой, заикающейся дебютантке, только появившейся на «Мосфильме», совет, который оказал значительное влияние на ее жизнь. «Фаина, – сказал Эйзенштейн, – ты погибнешь, если не научишься требовать к себе внимания, заставлять людей подчиняться твоей воле. Ты погибнешь, и актриса из тебя не получится!»

Вскоре Раневская продемонстрировала наставнику, что кое-чему научилась. Узнав, что ее не утвердили на роль в «Иване Грозном», она пришла в негодование и на чей-то вопрос о съемках этого фильма крикнула: «Лучше я буду продавать кожу с жопы, чем сниматься у Эйзенштейна!» Автору «Броненосца» незамедлительно донесли, и он отбил из Алма-Аты восторженную телеграмму: «Как идет продажа?»

Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать.

– Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала как комар.

– Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.

Раневская вспоминала:

– Ахматова мне говорила: «Вы великая актриса». И тут же добавляла: «Ну да, я великая артистка, и поэтому я ничего не играю, меня надо сдать в музей. Я не великая артистка, а великая жопа».

Долгие годы Раневская жила в Москве в Старопименовском переулке. Ее комната в большой коммунальной квартире упиралась окном в стену соседнего дома и даже в светлое время суток освещалась электричеством. Приходящим к ней впервые Фаина Георгиевна говорила:

– Живу, как Диоген. Видите, днем с огнем!

Марии Мироновой она заявила:

– Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

– Но ведь так нельзя жить, Фаина.

– А кто вам сказал, что это жизнь?

Миронова решительно направилась к окну. Подергала за ручку, остановилась. Окно упиралось в глухую стену.

– Господи! У вас даже окно не открывается…

– По барышне говядина, по дерьму черепок…

Эта жуткая комната с застекленным эркером была свидетельницей исторических диалогов и абсурдных сцен. Однажды ночью сюда позвонил Эйзенштейн. И без того неестественно высокий голос режиссера звучал с болезненной пронзительностью:

– Фаина! Послушай внимательно. Я только что из Кремля. Ты знаешь, что сказал о тебе Сталин?!

Это был один из тех знаменитых ночных просмотров, после которого «вождь народов» произнес короткий спич:

– Вот товарищ Жаров хороший актер, понаклеит усики, бакенбарды или нацепит бороду, и все равно сразу видно, что это Жаров. А вот Раневская ничего не наклеивает и все равно всегда разная…

– Как вы живете? – спросила как-то Ия Саввина Раневскую.

– Дома по мне ползают тараканы, как зрители по Генке Бортникову, – ответила Фаина Георгиевна.

– Фаина Георгиевна, как ваши дела?

– Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью – повидло.

– Как жизнь, Фаина Георгиевна?

– Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

– Жизнь – это затяжной прыжок из п…зды в могилу.

– Жизнь – это небольшая прогулка перед вечным сном.

– Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

– Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

– Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».

– Почему вы не пишете мемуаров?

– Жизнь отнимает у меня столько времени, что писать о ней совсем некогда.

Раневская на вопрос, как она себя сегодня чувствует, ответила:

– Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула…

– Паспорт человека – это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты можешь жить как восемнадцатилетняя.

Раневская говорила:

– Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу. Бирман – и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

«Третий час ночи… Знаю, не засну, буду думать, где достать деньги, чтобы отдохнуть во время отпуска мне, и не одной, а с П.Л. (Павлой Леонтьевной Вульф).

Перерыла все бумаги, обшарила все карманы и не нашла ничего похожего на денежные знаки…» 48-й год, 30 мая.

(Из записной книжки народной артистки)

Раневская с негодованием заявляет: – Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют обо мне, не соответствует действительности.

– Старая харя не стала моей трагедией – в 22 года я уже гримировалась старухой, и привыкла, и полюбила старух моих в ролях. А недавно написала моей сверстнице: «Старухи, я любила вас, будьте бдительны!»

Книппер-Чехова, дивная старуха, однажды сказала мне: «Я начала душиться только в старости».

Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!

– Одиноко. Смертная тоска. Мне 81 год… Сижу в Москве, лето, не могу бросить псину. Сняли мне домик за городом и с сортиром. А в мои годы один может быть любовник – домашний клозет.

– Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

– Старость, – говорила Раневская, – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.

– Старость – это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Раневская сказала Зиновию Паперному:

– Молодой человек! Я ведь еще помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

– Воспоминания – это богатства старости.

– Успех – единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

– Спутник славы – одиночество.

– Одиночество как состояние не поддается лечению.

– Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.

– Оптимизм – это недостаток информации.

Подводя итоги, Раневская говорила: – Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…

– У меня хватило ума прожить жизнь глупо.

– Жизнь моя… Прожила около, все не удавалось. Как рыжий у ковра.

– Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

– Ничего, кроме отчаяния от невозможности что-либо изменить в моей судьбе.

«Для меня всегда было загадкой – как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком. Как бы растолковать бездари: никто к вам не придет, потому что от вас нечего взять. Понятна моя мысль неглубокая?»

(Раневская, из зап. книжки)

Раневская говорила:

– Птицы ругаются, как актрисы из-за ролей. Я видела, как воробушек явно говорил колкости другому, крохотному и немощному, и в результате ткнул его клювом в голову. Все как у людей.

– Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.

– Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.

О новой актрисе, принятой в театр «Моссовета»:

– И что только не делает с человеком природа!

– У нее не лицо, а копыто, – говорила об одной актрисе Раневская.

– Смесь степного колокольчика с гремучей змеей, – говорила она о другой.

Главный художник «Моссовета» Александр Васильев характеризовался Раневской так: «Человек с уксусным голосом».

О коллегах-артистах:

– У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.

– У него голос – будто в цинковое ведро ссыт.

Об одном режиссере:

– Он умрет от расширения фантазии.

– Пипи в трамвае – все, что он сделал в искусстве.

Раневская о проходящей даме: – Такая задница называется «жопа-игрунья».

А о другой: «С такой жопой надо сидеть дома!»

Обсуждая только что умершую подругу-актрису:

– Хотелось бы мне иметь ее ноги – у нее были прелестные ноги! Жалко – теперь пропадут…

Однажды Раневская участвовала в заседании приемной комиссии в театральном институте.

Час, два, три…

Последней абитуриентке в качестве дополнительного вопроса достается задание:

– Девушка, изобразите нам что-нибудь очень эротическое, с крутым обломом в конце…

Через секунду приемная комиссия слышит нежный стон:

– А… аа… ааа… Аа-а-а-пчхи!!!

Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:

– Тот слепой, которому ты подала монетку, не притвора, он действительно не видит.

– Почему ты так решила?

– Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»

Встречаются Раневская и Марлен Дитрих.

– Скажите, – спрашивает Раневская, – вот почему вы все такие худенькие да стройненькие, а мы – большие и толстые?

– Просто диета у нас особенная: утром – кекс, вечером – секс.

– Ну, а если не помогает?

– Тогда мучное исключить.

– Критикессы – амазонки в климаксе.

– Когда нужно пойти на собрание труппы, такое чувство, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой.

– Деляги, авантюристы и всякие мелкие жулики пера! Торгуют душой, как пуговицами.

Режиссера Варпаховского предупреждали: будьте бдительны. Будьте настороже. Раневская скажет вам, что родилась в недрах МХАТа.

– Очень хорошо, я и сам так считаю.

– Да, но после этого добавит, что вас бы не взяли во МХАТ даже гардеробщиком.

– С какой стати?

– Этого не знает никто. Она все может сказать.

– Я тоже кое-что могу.

– Не делайте ей замечаний.

– Как, вообще?!

– Говорите, что мечтаете о точном психологическом рисунке.

– И все?

– Все. Впрочем, этого тоже не говорите.

– Но так же нельзя работать!

– Будьте бдительны.

– Фаина Георгиевна, произносите текст таким образом, чтобы на вас не оборачивались.

– Это ваше режиссерское кредо?

– Да, пока оно таково.

– Не изменяйте ему как можно дольше. Очень мило с вашей стороны иметь такое приятное кредо. Сегодня дивная погода. Весной у меня обычно болит жопа, ой, простите, я хотела сказать спинной хрэбэт, но теперь я чувствую себя как институтка после экзамена… Посмотрите, собака! Псина моя бедная! Ее, наверно, бросили! Иди ко мне, иди… погладьте ее немедленно. Иначе я не смогу репетировать. Это мое актерское кредо. Пусть она думает, что ее любят. Знаете, почему у меня не сложилась личная жизнь и карьера? Потому что меня никто не любил. Если тебя не любят, нельзя ни репетировать, ни жить. Погладьте еще, пожалуйста…

– Все, что вы делаете, изумительно, Фаина Георгиевна. Буквально одно замечание. Во втором акте есть место, – я попросил бы, если вы, разумеется, согласитесь…

Следовала нижайшая просьба.

Вечером звонок Раневской:

– Нелочка, дайте мне слово, что будете говорить со мной искренне.

– Даю слово, Фаина Георгиевна.

– Скажите мне, я не самая паршивая актриса?

– Господи, Фаина Георгиевна, о чем вы говорите! Вы удивительная! Вы прекрасно репетируете.

– Да? Тогда ответьте мне: как я могу работать с режиссером, который сказал, что я говно?!

Кино – заведение босяцкое.

О своих работах в кино: «Деньги съедены, а позор остался».

– Сняться в плохом фильме – все равно что плюнуть в вечность.

– Получаю письма: «Помогите стать актером». Отвечаю: «Бог поможет!»

– Когда мне не дают роли, чувствую себя пианисткой, которой отрубили руки.

– Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, – требует капризная молодая актриса.

– Все будет настоящим, – успокаивает ее Раневская: – Все: и жемчуг в первом действии, и яд – в последнем.

Раневская всю жизнь мечтала о настоящей роли. Говорила, что научилась играть только в старости. Все годы копила умение видеть и отражать, понимать и чувствовать, но чем тверже овладевала грустной наукой существования, тем очевиднее становилась невозможность полной самореализации на сцене. Оказалось, нет для нее ни Роли, ни Режиссера. Роль не придумали. Режиссер не родился.

Увидев исполнение актрисой X. роли узбекской девушки в спектакле Кахара в филиале «Моссовета» на Пушкинской улице, Раневская воскликнула: «Не могу, когда шлюха корчит из себя невинность!»

Раневская хотела попасть в труппу Художественного театра.

Качалов устроил встречу с Немировичем-Данченченко. Волнуясь, она вошла в кабинет. Владимир Иванонович начал беседу – он еще не видел Раневскую на сцене, но о ней хорошо говорят. Надо подумать – не войти ли ей в труппу театра. Раневская вскочила, стала кланяться, благодарить и, волнуясь, забыла имя и отчество мэтра: «Я так тронута, дорогой Василий Степанович!» – холодея произнесла она. «Он как-то странно посмотрел на меня, – рассказывает Раневская, – и я выбежала из кабинета, не простившись». Рассказала в слезах все Качалову. Он растерялся – но опять пошел к Немировичу с просьбой принять Раневскую вторично. «Нет, Василий Иванович, – сказал Немирович, – и не просите; она, извините, ненормальная. Я ее боюсь».

Однажды, посмотрев на Галину Сергееву, исполнительницу роли «Пышки», и оценив ее глубокое декольте, Раневская своим дивным басом сказала, к восторгу Михаила Ромма, режиссера фильма: «Эх, не имей сто рублей, а имей двух грудей».

Осенью 1942 года Эйзенштейн просил утвердить Раневскую на роль Ефросиньи в фильме «Иван Грозный». Министр кинематографии Большаков решительно воспротивился и в письме секретарю ЦК ВКП(б) Щербакову написал: «Семитские черты Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах».

В разговоре Василий Катанян сказал Раневской, что смотрел «Гамлета» у Охлопкова.

– А как Бабанова в Офелии? – спросила Фаина Георгиевна.

– Очень интересна. Красива, пластична, голосок прежний…

– Ну, вы, видно, добрый человек. Мне говорили, что это болонка в климаксе, – съязвила Раневская.

Охлопков репетировал спектакль с Раневской. Она на сцене, а он в зале, за режиссерским столиком. Охлопков: «Фанечка, будьте добры, станьте чуть левее, на два шага. Так, а теперь чуть вперед на шажок». И вдруг требовательно закричал: «Выше, выше, пожалуйста!» Раневская поднялась на носки, вытянула шею, как могла. «Нет, нет, – закричал Охлопков, – мало! Еще выше надо!» «Куда выше, – возмутилась Раневская, – я же не птичка, взлететь не могу!»

«Что вы, Фанечка, – удивился Охлопков, – это я не вас: за нашей спиной монтировщики флажки вешают!»

– Приходите, я покажу вам фотографии неизвестных народных артистов СССР, – зазывала к себе Раневская.

– Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила «Вишневый сад».

– Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.

– У Юрского течка на профессию режиссера. Хотя актер он замечательный.

– Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное скорбление! В театр вхожу как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!

…Тошно от театра. Дачный сортир. Обидно кончать свою жизнь в сортире.

«…Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле «потеряла стыд» – ничего о себе не знаю.

…С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней.

Терплю даже Завадского».

(Из записной книжки)

Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актеров о том, чтобы, если Раневская еще раз опоздает, просто ее не замечать.

Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна:

– Здравствуйте!

Все молчат.

– Здравствуйте!

Никто не обращает внимания. Она в третий раз:

– Здравствуйте!

Опять та же реакция.

– Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.

– Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, – жалуется Раневская психиатру.

– А в чем дело? Каковы симптомы?

– Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным…

– Нонна, а что, артист Н. умер?

– Умер.

– То-то я смотрю, он в гробу лежит…

– Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!

– Какое горе?

– Он умер.

Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене:

– Ну эта, как ее… Такая плечистая в заду…

– Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите и свою подпись под этой пьесой? Вы же ее почти заново за автора переписали!

– А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.

Узнав, что ее знакомые идут сегодня в театр посмотреть ее на сцене, Раневская пыталась их отговорить:

– Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая… Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.

– Почему после второго?

– После первого очень уж большая давка в гардеробе.

Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?

– Ну, это еще мягко сказано, – заметила Раневская. – Я вчера позвонила в кассу и спросила, когда начало представления.

– И что?

– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»

– Я была вчера в театре, – рассказывала Раневская. – Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.

– Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, – похвастался Раневской Виктор Розов. – Люди у касс устроили форменное побоище!

– И как? Удалось им получить деньги обратно?

– Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?

– Он находится слишком далеко от начала.

Как-то она сказала:

– Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.

Вернувшись в гостиницу в первый день после приезда на гастроли в один провинциальный город, Раневская со смехом рассказывала, как услышала перед театром такую реплику аборигена: «Спектакль сегодня вечером, а они до сих пор не могут решить, что будут играть!»

И он показал на афишу, на которой было написано «Безумный день, или Женитьба Фигаро».

Раневская повторяла:

«Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?»

Ей послали пьесу Жана Ануя «Ужин в Санлисе», где была маленькая роль старой актрисы. Вскоре Раневская позвонила Марине Нееловой:

«Представьте себе, что голодному человеку предложили монпансье. Вы меня поняли? Привет!»

В Театре имени Моссовета, где Раневская работала последние годы, у нее не прекращались споры с главным режиссером Юрием Завадским. И тут она давала волю своему острому языку.

Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:

– Я не люблю мессу в бардаке.

Во время репетиции Завадский за что-то обиделся на актеров, не сдержался, накричал и выбежал из репетиционного зала, хлопнув дверью, с криком: «Пойду повешусь!» Все были подавлены. В тишине раздался спокойный голос Раневской: «Юрий Александрович сейчас вернется. В это время он ходит в туалет».

В «Шторме» Билль-Белоцерковского Раневская с удовольствием играла Спекулянтку. Это был сочиненный ею текст – автор разрешил. После сцены Раневской – овация, и публика сразу уходила. «Шторм» имел долгую жизнь в разных вариантах, а Завадский ее Спекулянтку из спектакля убрал. Раневская спросила у него: «Почему?»

Завадский ответил: «Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…»

Раневская предложила: «Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже».

Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», – достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» – крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон из искусства!!»

Отзывчивость не была сильной стороной натуры Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал, пока снимут спазм, сделают уколы.

На обратном пути спросил: «Что они сказали, Фаина?» – «Что-что – грудная жаба».

Завадский огорчился, воскликнул: «Какой ужас – грудная жаба!» И через минуту, залюбовавшись пейзажем за окном машины, стал напевать: «Грудная жаба, грудная жаба».

Раневская говорила:

– Завадский простудится только на моих похоронах.

– Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания «Мать-героиня».

– Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.

– Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.

Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.

Как-то она и прочие актеры ждали прихода на репетицию Завадского, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда.

После томительного ожидания режиссера Раневская громко произнесла:

– Ну, где же наша Гертруда?

Раневская вообще была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на 15 минут. Ждали представителя райкома – даму очень средних лет, заслуженного работника культуры. Раневская, все это время не уходившая со сцены, в сильнейшем раздражении спросила в микрофон:

– Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?!

Творческие поиски Завадского аттестовались Раневской не иначе как «капризы беременной кенгуру».

Делая скорбную мину, Раневская замечала:

– В семье не без режиссера.

Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную:

– Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы люди не засыпали от скуки…

Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий руководящий пост в Союзе писателей.

– Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела?

– Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу.

– Нет-нет, извините, но я очень спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание…

– Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы послушайте. Тем более что я вас не задержу надолго, минут сорок, не больше.

Руководящий поэт начал спасаться бегством.

– Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! – крикнула ему вслед Раневская.

За исполнение произведений на эстраде и в театре писатели и композиторы получают авторские отчисления с кассового сбора.

Раневская как-то сказала по этому поводу:

– А драматурги неплохо устроились – получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!

– Берите пример с меня, – сказала как-то Раневской одна солистка Большого театра. – Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму.

– Ну, и что же вы купили на эти деньги?

Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила:

– Зачем все это, Фаина Георгиевна?

– Искала… – ответила Раневская.

– Что искали?

– Святое искусство.

– Нашли?

– Да.

– Где?

– В Третьяковской галерее…

Ольга Аросева рассказывала, что, уже будучи в преклонном возрасте, Фаина Георгиевна шла по улице, поскользнулась и упала. Лежит на тротуаре и кричит своим неподражаемым голосом:

– Люди! Поднимите меня! Ведь народные артисты на улице не валяются!

Однажды Раневская сказала, разбирая ворох писем от поклонников: «Разве они любят меня?» Зрители, аплодировавшие великой артистке, кричали «Браво!» высокой тетке с зычным голосом. Конечно, Фаина Георгиевна и не рассчитывала всерьез на любовь к себе. Но любовь тысяч и тысяч незнакомых, далеких, чужих – последняя соломинка одинокого человека.

Во время гастролей Театра имени Моссовета в Одессе кассирша говорила:

– Когда Раневская идет по городу, вся Одесса делает ей апофеоз.

Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:

– Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню.

Валентин Маркович Школьников, директор-распорядитель Театра имени Моссовета, вспоминал:

«На гастролях в Одессе какая-то дама долго бежала за нами, потом спросила:

– Ой, вы – это она?

Раневская спокойно ответила своим басовитым голосом:

– Да, я – это она».

В Одессе, во время гастролей, одна пассажирка в автобусе протиснулась к Раневской, завладела ее рукой и торжественно заявила:

– Разрешите мысленно пожать вашу руку!

Как-то в скверике у дома к Раневской обратилась какая-то женщина:

– Извините, ваше лицо мне очень знакомо. Вы не артистка?

Раневская резко парировала:

– Ничего подобного, я зубной техник.

Женщина, однако, не успокоилась, разговор продолжался, зашла речь о возрасте, собеседница спросила Фаину Георгиевну:

– А сколько вам лет?

Раневская гордо и возмущенно ответила:

– Об этом знает вся страна!

Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила:

– Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.

После спектакля «Дальше – тишина» к Фаине Георгиевне подошел поклонник.

– Товарищ Раневская, простите, сколько вам лет?

– В субботу будет сто пятнадцать.

Он остолбенел:

– В такие годы и так играть!

В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую:

– Позвольте же вам представиться. Я – Смирнова.

– А я – нет.

Брежнев, вручая в Кремле Раневской орден Ленина, выпалил:

– Муля! Не нервируй меня!

– Леонид Ильич, – обиженно сказала Раневская, – так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы.

Генсек смутился, покраснел и пролепетал, оправдываясь:

– Простите, но я вас очень люблю.

– Никто, кроме мертвых вождей, не хочет терпеть праздноболтающихся моих грудей, – жаловалась Раневская.

В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован:

– Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.

– А вы попробуйте, – предложила Фаина Георгиевна.

После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения – подношения поклонников ее игры – и печально замечала:

– Как много любви, а в аптеку сходить некому.

– Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу – потому еще, что у меня его никогда не было, – заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.

– Так что же, – не отстает журналист, – значит, у вас совсем нет никаких недостатков?

– В общем, нет, – скромно, но с достоинством ответила Раневская.

И после небольшой паузы добавила:

– Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю…

– Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами, – говорила Раневская, – что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать!

Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.

– Я не могу ответить вам таким же комплиментом, – дерзко ответила та.

– А вы бы, как и я, соврали! – посоветовала Фаина Георгиевна.

В доме отдыха на прогулке приятельница проникновенно заявляет:

– Я обожаю природу.

Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит:

– И это после того, что она с тобой сделала?

Раневская подходит к актрисе N., мнившей себя неотразимой красавицей, и спрашивает:

– Вам никогда не говорили, что вы похожи на Брижит Бардо?

– Нет, никогда, – отвечает N., ожидая комплимента. Раневская окидывает ее взглядом и с удовольствием заключает:

– И правильно, что не говорили.

Хозяйка дома показывает Раневской свою фотографию детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях пожилой женщины.

– Вот такой я была тридцать лет назад.

– А кто эта маленькая девочка? – с невинным видом спрашивает Фаина Георгиевна.

Даже любя человека, Раневская не могла удержаться от колкостей. Досталось и Любови Орловой. Фаина Георгиевна рассказывала, вернее, разыгрывала миниатюры, на глазах превращаясь в элегантную красавицу – Любочку.

Любочка рассматривает свои новые кофейно-бежевые перчатки:

– Совершенно не тот оттенок! Опять придется лететь в Париж.

Еще «из Орловой»:

– Ну что, в самом деле, Чаплин, Чаплин… Какой раз хочу посмотреть, во что одета его жена, а она опять в своем беременном платье! Поездка прошла совершенно впустую.

Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:

– Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.

– С удовольствием, – ответила Раневская, – хоть сейчас!

– Вы слышали, как не повезло писателю N? – спросили у Раневской.

– Нет, а что с ним случилось?

– Он упал и сломал правую ногу.

– Действительно не повезло. Чем же он теперь будет писать? – посочувствовала Фаина Георгиевна.

Журналист спрашивает у Раневской:

– Как вы считаете, в чем разница между умным человеком и дураком?

– Дело в том, молодой человек, что умный знает, в чем эта разница, но никогда об этом не спрашивает.

– Кем была ваша мать до замужества? – спросил у Раневской настырный интервьюер.

– У меня не было матери до ее замужества, – пресекла Фаина Георгиевна дальнейшие вопросы.

У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и услышали в ответ:

– Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса – Иоганна.

На одесском рынке мужчина продает попугая и индюка.

Раневская:

– Сколько стоит ваш попугай?

– Тысячу рублей, ведь он говорящий, может сказать «ты дурак».

– А индюк?

– Десять тысяч.

– Почему так дорого?

– Самый умный. Он не говорит «ты дурак», но он так думает.

Рина Зеленая рассказывала:

– В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который все время хаял еду. И суп холодный, и котлеты несоленые, и компот несладкий. (Может, и вправду.) За завтраком он брезгливо говорил: «Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, я помню, были яйца!»

– А вы не путаете ее с папочкой? – осведомилась Раневская.

На заграничных гастролях коллега заходит вместе с Фаиной Георгиевной в кукольный магазин «Барби и Кен».

– Моя дочка обожает Барби. Я хотел бы купить ей какой-нибудь набор…

– У нас широчайший выбор, – говорит продавщица, – «Барби в деревне», «Барби на Гавайях», «Барби на горных лыжах», «Барби разведенная»…

– А какие цены?

– Все по 100 долларов, только «Барби разведенная» – двести.

– Почему так?

– Ну как же, – вмешивается Раневская. – У нее ко всему еще дом Кена, машина Кена, бассейн Кена…

Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами.

Фаина Георгиевна сказала ему:

– В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Приятельница сообщает Раневской:

– Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…

Фаина Георгиевна прерывает ее возгласом:

– Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!

Раневскую о чем-то попросили и добавили:

– Вы ведь добрый человек, вы не откажете.

– Во мне два человека, – ответила Фаина Георгиевна. – Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.

В переполненном автобусе, развозившем артистов после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так, чтобы все слышали, выдала:

– Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание!

В театре.

– Извините, Фаина Георгиевна, но вы сели на мой веер!

– Что? То-то мне показалось, что снизу дует.

Артист Театра Моссовета Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был «горбатый» «Запорожец», и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как-то в его «Запорожец» втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила:

– К-Колечка, сколько стоит ваш автомобиль?

Афонин сказал:

– Две тысячи двести рублей, Фаина Георгиевна.

– Какое блядство со стороны правительства, – мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата.

Раневская с подругой оказались в деревне.

– Смотри, какая красивая лошадь!

– Это не лошадь, а свинья!

– Да? А почему у нее рога?

Фаина Георгиевна Раневская однажды заметила Вано Ильичу Мурадели:

– А ведь вы, Вано, не композитор!

Мурадели обиделся:

– Это почему же я не композитор?

– Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо «ми» у вас «му», вместо «ре» – «ра», вместо «до» – «де», а вместо «ля» – «ли». Вы же, Вано, в ноты не попадаете.

Как-то начальник ТВ Лапин спросил:

– Когда же вы, Фаина Георгиевна, засниметесь для телевидения?

«После такого вопроса должны были бы последовать арест и расстрел», – говорила Раневская.

В другой раз Лапин спросил ее:

– В чем я увижу вас в следующий раз?

– В гробу, – предположила Раневская.

Литературовед Зильберштейн, долгие годы редактировавший «Литературное наследство», попросил как-то Раневскую написать воспоминания об Ахматовой.

– Ведь вы, наверное, ее часто вспоминаете, – спросил он.

– Ахматову я вспоминаю ежесекундно, – ответила Раневская, – но написать о себе воспоминания она мне не поручала. А потом добавила: – Какая страшная жизнь ждет эту великую женщину после смерти – воспоминания друзей.

В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:

– Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона.

– Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто, – парировала Фаина Георгиевна.

В Театре им. Моссовета Охлопков ставил «Преступление и наказание». Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он с восторгом рассказывал коллегам о встрече с дочерью, как эта дочь похожа на отца:

– Вы не поверите, друзья, абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!

Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим спросила:

– И с бородой?

Раневская стояла в своей гримуборной совершенно голая. И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель Театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашенно замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила:

– Вас не шокирует, что я курю?

Артисты театра послали Солженицыну (еще до его изгнания) поздравительную телеграмму. Живо обсуждали этот акт. У Раневской вырвалось:

– Какие вы смелые! А я послала ему письмо.

Известная актриса в истерике кричала на собрании труппы:

– Я знаю, вы только и ждете моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу!

Раневская толстым голосом заметила:

– Терпеть не могу стоять в очереди!

– Почему Бог создал женщин такими красивыми и такими глупыми? – спросили как-то Раневскую.

– Красивыми – чтобы их могли любить мужчины, а глупыми – чтобы они могли любить мужчин.

Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема – любовь, но есть четыре условия:

1) в рассказе должна быть упомянута королева;

2) упомянут Бог;

3) чтобы было немного секса;

4) присутствовала тайна.

Первую премию получил рассказ размером в одну фразу:

«О, Боже, – воскликнула королева. – Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!»

Режиссер Театра имени Моссовета Андрей Житинкин вспоминает:

– Это было на репетиции последнего спектакля Фаины Георгиевны «Правда хорошо, а счастье лучше» по Островскому. Репетировали Раневская и Варвара Сошальская. Обе они были почтенного возраста: Сошальской – к восьмидесяти, а Раневской – за восемьдесят. Варвара была в плохом настроении: плохо спала, подскочило давление. В общем, ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, дабы поднять подруге настроение. Там ее внимание привлекла одна диковинная вещь, которую она раньше никогда не видела, – здоровенные парниковые огурцы, впервые появившиеся в Москве посреди зимы. Раневская, заинтригованная, купила огурец невообразимых размеров, положила в глубокий карман передника (она играла прислугу) и пошла на сцену.

В тот момент, когда она должна была подать барыне (Сошальской) какой-то предмет, она вытащила из кармана огурец и говорит:

– Вавочка (так в театре звали Сошальскую), я дарю тебе этот огурчик.

Та обрадовалась:

– Фуфочка, спасибо, спасибо тебе.

Раневская, уходя со сцены, вдруг повернулась, очень хитро подмигнула и продолжила фразу:

– Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь – ешь его, хочешь – живи с ним.

Вере Марецкой присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Любя актрису и признавая ее заслуги в искусстве, Раневская тем не менее заметила:

– Чтобы мне получить это звание, надо сыграть Чапаева.

– Меня так хорошо принимали, – рассказывал Раневской вернувшийся с гастролей артист N. – Я выступал на больших открытых площадках, и публика непрестанно мне рукоплескала!

– Вам просто повезло, – заметила Фаина Георгиевна. – На следующей неделе выступать было бы намного сложнее.

– Почему?

– Синоптики обещают похолодание, и будет намного меньше комаров.

Идет обсуждение пьесы. Все сидят.

Фаина Георгиевна, рассказывая что-то, встает, чтобы принести книгу, возвращается, продолжая говорить стоя. Сидящие слушают, и вдруг:

– Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят, – как бы между прочим замечает Раневская.

– Дорогая, сегодня ты спала с незапертой дверью. А если бы кто-то вошел? – всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.

– Ну сколько можно обольщаться? – пресекла Фаина Георгиевна собеседницу.

– Почему женщины так много времени и средств уделяют внешнему виду, а не развитию интеллекта?

– Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем глупых.

Раневская рассказывала, что, когда Ахматова бранила ее, она огрызалась. Тогда Ахматова говорила:

– Наша фирма – «Два петуха!»

Во время эвакуации Ахматова и Раневская часто гуляли по Ташкенту вместе. «Мы бродили по рынку, по старому городу, – вспоминала Раневская. – За мной бежали дети и хором кричали: «Муля, не нервируй меня!» Это очень надоедало, мешало мне слушать Анну Андреевну. К тому же я остро ненавидела роль, которая принесла мне популярность. Я об этом сказала Ахматовой. «Не огорчайтесь, у каждого из нас есть свой Муля!» Я спросила: «Что у вас “Муля”?» «Сжала руки под темной вуалью» – это мои «Мули», – сказала Анна Андреевна».

– В эвакуации в Ташкенте Раневская взялась продать кусок кожи для обуви. Обычно такая операция легко проводится на толкучке. Но она направилась в комиссионный магазин, чтобы купля-продажа была легальной. Там кожу почему-то не приняли, а у выхода из магазина ее остановила какая-то женщина и предложила продать ей эту кожу из рук в руки. В самый момент совершения сделки появился милиционер – молодой узбек, – который немедленно повел незадачливую спекулянтку в отделение милиции. Повел по мостовой при всеобщем внимании прохожих.

– Он идет решительной, быстрой походкой, – рассказывала Раневская, – а я стараюсь поспеть за ним, попасть ему в ногу и делаю вид для собравшейся публики, что это просто мой хороший знакомый и я с ним беседую. Но вот беда: ничего не получается, – он не очень-то меня понимает, да и мне не о чем с ним говорить. И я стала оживленно, весело произносить тексты из прежних моих ролей, жестикулируя и пытаясь сыграть непринужденную приятельскую беседу… А толпа мальчишек да и взрослых любителей кино, сопровождая нас по тротуару, в упоении кричала: «Мулю повели! Смотрите, нашу Мулю ведут в милицию!» Они радовались, они смеялись. Я поняла: они меня ненавидят!

И заканчивала со свойственной ей гиперболизацией и трагическим изломом бровей:

– Это ужасно! Народ меня ненавидит!

Раневская передавала рассказ Ахматовой.

– В Пушкинский дом пришел бедно одетый старик и просил ему помочь, жаловался на нужду, а между тем он имеет отношение к Пушкину. Сотрудники Пушкинского дома в экстазе кинулись к старику с вопросами, каким образом он связан с Александром Сергеевичем. Старик гордо объявил:

– Я являюсь праправнуком Булгарина.

В январе 1940 года Анна Андреевна Ахматова опубликовала теперь уже зацитированные до дыр великие строчки:

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

И тогда же в сороковом году их должны были прочитать по радио. Но секретарь Ленинградского обкома по пропаганде товарищ Бедин написал на экземпляре стихотворения свою резолюцию: «Надо писать о полезных злаках, о ржи, о пшенице, а не о сорняках».

Раневская передавала рассказ Надежды Обуховой. Та получила письмо от ссыльного. Он писал: «Сейчас вбежал урка и крикнул: “Интеллигент, бежи скорей с барака! Надька жизни дает”».

Это по радио передавали романсы в исполнении Обуховой.

В 1954 году советское правительство решило сделать большой подарок немецкому народу, возвратив ему его же собственные сокровища Дрезденской галереи, вывезенные во время войны как дорогой трофей.

Но правительство решило сделать и еще один красивый жест – спустя почти десять лет после Победы показать эти сокровища своему народу.

В Москве люди сутками стояли в очереди в Пушкинский музей, чтобы посмотреть на картины великих мастеров, среди которых была «Сикстинская мадонна» Рафаэля.

Рассказывают, возле «Сикстинской мадонны» стоят две шикарно одетых дамы, и одна обращается к другой:

– Не понимаю, что все так сходят с ума, и чего они в ней находят?.

Случайно оказавшаяся рядом Фаина Георгиевна так на это отреагировала:

– Милочка! Эта дама столько веков восхищала человечество, что теперь она сама имеет право выбирать, на кого производить впечатление.

– А вы куда хотели бы попасть, Фаина Георгиевна, – в рай или ад? – спросили у Раневской.

– Конечно, рай предпочтительнее из-за климата, но веселее мне было бы в аду – из-за компании, – рассудила Фаина Георгиевна.

Некая энергичная поэтесса без комплексов предложила Раневской спекулятивное барахло: духи мытищинского разлива и искусственный половой член – «агрэгат из Парижа».

– Сказала, что покупала специально для меня. Трогательно. Я не приобрела, но родила экспромт:

Уезжая в тундру,

Продала доху,

И купила пундру,

И фальшивый х…

Есть дамы, которые, представьте себе, этим пользуются. Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!

У Раневской спросили: что для нее самое трудное?

– О, самое трудное я делаю до завтрака, – сообщила она.

– И что же это?

– Встаю с постели.

В Комарове, рядом с санаторием, где отдыхает Раневская, проходит железная дорога.

– Как отдыхаете, Фаина Георгиевна?

– Как Анна Каренина.

В другой раз, отвечая на вопрос, где отдыхает летом, Раневская объясняла:

– В Комарове – там еще железная дорога – в санатории имени Анны Карениной.

Раневская рассказывала, как они с группой артистов театра поехали в подшефный колхоз и зашли в правление представиться и пообщаться с народом.

Вошедший с ними председатель колхоза вдруг застеснялся шума, грязи и табачного дыма.

– Еб вашу мать! – заорал он, перекрывая другие голоса, – Во что вы превратили правление, еб вашу мать. У вас здесь знаете что?.. Бабы, выйдите! (Бабы вышли.) У вас здесь, если хотите, хаос!

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

– Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна.

– Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших.

– Действительно неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

Раневская в замешательстве подходит к кассе, покупает билет в кино.

– Да ведь вы же купили у меня билет на этот сеанс пять минут назад, – удивляется кассир.

– Я знаю, – говорит Фаина Георгиевна. – Но у входа в кинозал какой-то болван взял и разорвал его.

Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.

– У меня украли жемчужное ожерелье!

– Как оно выглядело?

– Как настоящее…

Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть и рассказала, что ехала от театра на такси.

– Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскакивал прямо перед носом у прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!

Как-то на гастролях Фаина Георгиевна зашла в местный музей и присела в кресло отдохнуть. К ней подошел смотритель и сделал замечание:

– Здесь сидеть нельзя, это кресло графа Суворова-Рымникского.

– Ну и что? Его ведь сейчас нет. А как придет, я встану.

Во время гастролей во Львове ночью, выйдя однажды на балкон гостиницы, Фаина Георгиевна с ужасом обнаружила светящееся неоновыми буквами огромных размеров неприличное существительное на букву «е». Потрясенная ночными порядками любимого города, добропорядочно соблюдавшего моральный советский кодекс днем, Раневская уже не смогла заснуть и лишь на рассвете разглядела потухшую первую букву «М» на вывеске мебельного магазина, написанной по-украински: «Мебля».

– Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь?

– Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя!

Близким друзьям, которые ее посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист.

– И что же здесь изображено? – интересуются зрители.

– Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море.

– И где же здесь море?

– Оно уже позади.

– А где евреи?

– Они уже перешли через море.

– Где же тогда египтяне?

– А вот они-то скоро появятся! Ждите!

Когда Раневская получила новую квартиру, друзья перевезли ее немудрящее имущество, помогли расставить и разложить все по местам и собрались уходить. Вдруг она заголосила:

– Боже мой, где мои похоронные принадлежности?! Куда вы положили мои похоронные принадлежности? Не уходите же, я потом сама ни за что не найду, я же старая, они могут понадобиться в любую минуту!

Все стали искать эти «похоронные принадлежности», не совсем понимая, что, собственно, следует искать. И вдруг Раневская радостно возгласила:

– Слава богу, нашла!

И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями.

Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает:

– Как придете, стучите ногами.

– Почему ногами, Фаина Георгиевна?

– Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!

Перед Олимпиадой 1980-го года в московскую торговлю поступила инструкция: быть особо вежливыми и ни в чем покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один, весьма похожий на быль.

Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:

– Мне бы перчатки…

– Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные?

– Мне кожаные.

– А вам светлые или темные?

– Черные.

– Под пальто или под плащ?

– Под плащ.

– Хорошо… Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона.

Рядом стоит Раневская и все это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит:

– Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги все равно нет!

– Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?

– Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе.

Алексей Щеглов, которого Раневская называла «эрзац-внуком», женился. Перед визитом к Раневской его жену Татьяну предупредили:

– Танечка, только не возражайте Фаине Георгиевне!

Когда молодожены приехали к ней, Раневская долгим взглядом оглядела Таню и сказала:

– Танечка, вы одеты как кардинал.

– Да, это так, – подтвердила Таня, помня наставления.

Вернувшись домой, Щегловы встретили бледную мать Алексея с убитым лицом. Раневская, пока они были в дороге, уже позвонила ей и сказала:

– Поздравляю, у тебя невестка – нахалка.

Однажды Раневская потребовала у Тани Щегловой – инженера по профессии – объяснить ей, почему железные корабли не тонут. Таня попыталась напомнить Раневской закон Архимеда.

– Что вы, дорогая, у меня была двойка, – отрешенно сетовала Фаина Георгиевна.

– Почему, когда вы садитесь в ванну, вода вытесняется и льется на пол? – наседала Таня.

– Потому что у меня большая жопа, – грустно отвечала Раневская.

Маша Голикова, внучатая племянница Любови Орловой, подрабатывала корреспондентом на радио.

После записи интервью она пришла к Фаине Георгиевне и сказала:

– Все хорошо, но в одном месте нужно переписать слово «феноме́н». Я проверила, современное звучание должно быть с ударением в середине слова – «фено́мен».

Раневская переписала весь кусок, но, дойдя до слова «феномен», заявила в микрофон:

– Феноме́н, феноме́н и еще раз феноме́н, а кто говорит «фено́мен», пусть идет в жопу.

Актер Малого театра Михаил Михайлович Новохижин некоторое время был ректором Театрального училища имени Щепкина.

Однажды звонит ему Раневская:

– Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик, фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю – очень талантливый, очень, очень. Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый мальчик.

Рекомендация Раневской дорого стоила – Новохижин обещал «лично проследить».

После прослушивания «гениального мальчика» Новохижин позвонил Раневской:

– Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли, не знаю даже, как и сказать…

И тут же услышал крик Раневской:

– Что? Говно мальчишка? Гоните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня просят, никому не могу отказать!

14 апреля 1976 года. Множество людей столпилось в гримуборной Раневской, которую в связи с 80-летием наградили орденом Ленина.

– У меня такое чувство, что я голая моюсь в ванной и пришла экскурсия.

Александра Александровича Румнева, снимавшегося вместе с Раневской в сцене бала в фильме «Золушка», искусного графика и изысканного кавалера, Раневская называла «Последний котелок Москвы». Румнев, давний друг Фаины Георгиевны, часто приходил в ее полутемную комнату, они подолгу беседовали. Он садился рядом и рисовал в своей тонкой, карандашной манере; часто засиживался допоздна. По меркам Лизы, домработницы Раневской, обстановка была интимная.

Однажды она выразила свой протест:

– Фаина Георгиевна, что же это такое? Ходить-ходить, на кровать садится, а предложения не делает?!

Однажды Раневская с артистом Геннадием Бортниковым застряли в лифте. Только минут через сорок их освободили. Своему компаньону Фаина Георгиевна сказала:

– Геночка! Вы теперь обязаны на мне жениться: иначе вы меня скомпрометируете.

Ткань на юбке Раневской от долгой носки истончилась. Фаина Георгиевна скорее с удовольствием, чем с сожалением, констатирует, глядя на прореху:

– Напора красоты не может сдержать ничто!

«Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!»

(Из записной книжки)

Фаина Георгиевна гуляет по Петергофу, все фонтанирует, «из Самсона» струя бьет вверх и т. д. Раневская возмущенно говорит:

– Это неправда!

Увидев только что установленный памятник Карлу Марксу напротив Большого театра:

– Это же холодильник с бородой.

Раневская как-то рассказывала, что согласно результатам исследования, проведенного среди двух тысяч современных женщин, выяснилось, что двадцать процентов, т. е. каждая пятая, не носят трусы.

– Помилуйте, Фаина Георгиевна, да где же это могли у нас напечатать?

– Нигде. Данные получены мною лично от продавца в обувном магазине.

– Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто, если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

– Чем умный отличается от мудрого? – спросили у Раневской.

– Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает.

У Раневской спросили:

– Чем может утешиться человек, с которым случилось несчастье?

– Умный человек утешится, когда осознает неминуемость того, что случилось. Дурак же утешается тем, что и с другими случится то же.

– Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным, – говорила Раневская.

– А как вы считаете, кто умнее – мужчины или женщины? – спросили у Раневской.

– Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

Однажды Раневскую спросили:

– Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?

– Это же очевидно – ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди.

Так и осталось невыясненным, оговорка это была или шутка:

– Почему все дуры такие женщины?

– Сколько раз краснеет в жизни женщина?

– Четыре раза: в первую брачную ночь, когда первый раз изменяет мужу, когда первый раз берет деньги, когда первый раз дает деньги.

– А мужчина?

– Два раза: первый раз – когда не может второй, второй – когда не может первый.

Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:

– Потому что белый цвет полнит.

– Сегодня я убила пять мух, – сказала Раневская. – Двух самцов и трех самок.

– Как вы это определили?

– Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале.

В присутствии Раневской однажды зашел разговор о современной молодежи.

– Вы правы, – заметила Фаина Георгиевна, – сегодняшняя молодежь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.

– Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! – сетовала Раневская. – Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают.

– На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый – не может.

Раневская любила повторять: из жизни нужно по возможности устранять все, для чего нужны деньги. Но с досадой добавляла афоризм Бальзака: «Деньги нужны даже для того, чтобы без них обходиться».

– Природа весьма тщательно продумала устройство нашего организма, – философично заметила однажды Раневская. – Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне тела, что и глаза.

– Фаина Георгиевна, как вы считаете, сидеть в сортире – это умственная работа или физическая?

– Конечно, умственная. Если бы это была физическая работа, я бы наняла человека.

Олег Даль рассказывал:

– Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской неважно с желудком. Она уединяется в зеленый домик где-то на горизонте. Нет и нет ее, нет и нет. Несколько раз посылают помрежа: не случилось ли что? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять ее все нет и нет. Наконец она появляется и величественно говорит: «Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько говна!»

– Почему вы играете на деньги?

– Играть на деньги можно в трех случаях: если есть способности и деньги, если нет денег, но есть способности, и если нет способностей, но есть деньги.

– А вы знаете, я цветы не люблю. Деревья – мыслители, а цветы – кокотки.

– Наш водитель Ковшило ненавидит меня за то, что он возит меня, а не я его, – заметила Раневская.

Когда он приезжал за ней на своем «каблучке», соседи по дому кричали:

– Бабушка, что сегодня развозите?

Мальчик сказал: «Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал и выдал за свои».

– Прелесть! – передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение: – Но боюсь, что мальчик все же полный идиот.

После вечернего чтения эрзац-внук спросил Раневскую:

– А как Красная Шапочка узнала, что на кровати лежит не бабушка, а серый волк?

– Да очень просто: внучка посчитала ноги – волк имеет аж четыре ноги, а бабушка только две. Вот видишь, Лешенька, как важно знать арифметику!

Как-то, когда Раневская еще жила в одной квартире с Вульфами, а маленький Алеша ночью капризничал и не засыпал, Павла Леонтьевна предложила:

– Может, я ему что-нибудь спою?

– Ну зачем же так сразу, – возразила Раневская. – Давай еще попробуем по-хорошему.

Раневская объясняет внуку, чем отличается сказка от были:

– Сказка – это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль – это когда наоборот.

– Вот женишься, Алешенька, тогда поймешь, что такое счастье.

– Да?

– Да. Но поздно будет.

Эрзац-внук спрашивает у Фуфы:

– Что это ты все время пьешь что-то из бутылочки, а потом пищишь «пи-пи-пи»?

– Лекарство это, – отвечает Раневская. – Читать умеешь? Тогда читай: «Принимай после пищи».

Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.

– Фуфа! – будит Раневскую эрзац-внук. – Мне кажется, где-то пищит мышь…

– Ну и что ты хочешь от меня? Чтобы я пошла ее смазать?

Фаина Георгиевна не раз повторяла, что не была счастлива в любви: «Моя внешность испортила мне личную жизнь».

– Удивительно, – сказала задумчиво Раневская. – Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее спросили, была ли о на когда-нибудь влюблена.

– А как же, – сказала Раневская, – вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу – сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех… Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания…

А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: «Деточка, вы ведь возле театра комнату сним-снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов».

Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась – жду сижу. В семь нет, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой!

«Деточка, – говорит, – погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!»

С тех пор не то что влюбляться – смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!

Раневская выступала на одном из литературно-театральных вечеров. Во время обсуждения девушка лет шестнадцати спросила:

– Фаина Георгиевна, что такое любовь?

Раневская подумала и сказала:

– Забыла. – А через секунду добавила: – Но помню, что это что-то очень приятное.

На том же вечере Раневскую спросили:

– Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности – брюнетки или блондинки?

Не задумываясь, она ответила:

– Седые!

– Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха.

– Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?

Великая русская актриса Александра Яблочкина пребывала в девицах до старости.

Как-то она спросила у Раневской, как, собственно, занимаются любовью. После подробного рассказа Раневской Яблочкина воскликнула:

– Боже! И это все без наркоза!!!

Сотрудница Радиокомитета N постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт… Раневская называла ее «жертва ХераСимы».

– У меня будет счастливый день, когда вы станете импотентом, – заявила Раневская настырному ухажеру.

Расставляя точки над i, собеседница спрашивает у Раневской:

– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?

– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.

У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила:

– У них были разные вкусы – она любила мужчин, а он – женщин.

– Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если ее поставить вверх ногами?

– На копилку.

– А мужчина?

– На вешалку.

– Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.

Раневская возвращается с гастролей.

Разговор в купе.

Одна говорит: «Вот вернусь домой и во всем признаюсь мужу».

Вторая: «Ну, ты и смелая».

Третья: «Ну, ты и глупая».

Раневская: «Ну, у тебя и память».

Отправившись – от нечего делать на гастролях днем – в зоопарк, артисты увидели необычного оленя, на голове которого вместо двух рогов красовалось целых четыре.

Послышались реплики:

– Какое странное животное! Что за фокус?

– Я думаю, – пробасила Раневская, – что это просто вдовец, который имел неосторожность снова жениться.

Однажды Раневская спросила Ахматову:

– Кто муж овцы?

Ахматова сказала:

– Баран, так что завидовать нечему.

Разгадывают кроссворд:

– Женский половой орган из пяти букв?

– По вертикали или по горизонтали?

– По горизонтали.

– Тогда ротик.

Опять отгадывают кроссворд.

– Падшее существо, пять букв, последняя мягкий знак?

Раневская быстро:

– Рубль!

Актеры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: «Это растление молодежи, это преступление…»

– Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой, – вздохнула Раневская.

Как-то в 60-е годы Раневская и еще несколько артисток ее театра поехали по путевке на Черное море. А муж одной из ее товарок достал путевку в другой санаторий этого же курорта. Потом Фаина Георгиевна рассказывала:

– И вот раз муж пришел навестить жену. Прогуливаются они по аллее, и все встречные мужчины очень приветливо раскланиваются с его женой.

Муж заинтересовался:

– Кто это?

– Это члены моего кружка…

Затем все вместе пошли провожать мужа до его санатория. Видят, там многие женщины раскланиваются с ним.

– А кто это? – спрашивает жена.

– А это кружки моего члена.

– Н. относится ко мне, как к собаке, – жаловалась Раневская. – Даже хуже! У собаки есть меховое манто, а мне о нем приходится только мечтать.

– Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм – это не извращения, – строго объясняет Раневская. – Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

Если женщина идет с опущенной головой – у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой – у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо – у нее есть любовник! И вообще – если у женщины есть голова, то у нее есть любовник!

Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт.

На съемках «Мечты» Ромма на Западной Украине хозяйка квартиры, где жила Раневская, говорила:

– Пани Ранецкая, эта революция таки стоила мне полздоровья.

Политизация населения дошла до точки кипения. Раневская в качестве подтверждения этого ссылалась на Щепкину-Куперник, которая рассказывала, как корректор переделала фразу «на камине стояли Марс и Венера» в «Маркс и Венера».

Раневская говорила, что когда Бог собирался создать землю, то заранее знал, что в 20-м веке в России будет править КПСС, и решил дать советским людям такие три качества, как ум, честность и партийность. Но тут вмешался Черт и убедил, что три таких качества сразу – жирно будет. Хватит и двух.

Так и довелось: Если человек умный и честный – то беспартийный. Если умный и партийный – то нечестный. Если честный и партийный – то дурак.

– Прогуливаюсь по аллее в правительственном санатории в Сочи, – вспоминала Раневская. – Мне навстречу идет Каганович и с ходу начал разговор:

– Как вы там поживаете в театре? Над чем работаете?

– Ставим «Белые ночи» по Достоевскому.

Тогда он воодушевленно восклицает:

– А идея там какая?

– Идея в том, что человек не должен убивать человека.

Стремительно последовала категоричная оценка с руководящим жестом рукой:

– Это не наша идея. Не наша.

И быстро удалился.

На гастролях с Раневской всегда случалось непредвиденное. Так, в Ленинграде в 1950 году ей был предложен роскошный номер в «Европейской» с видом на Русский музей, сквер, площадь Искусств. Раневская охотно заняла его и несколько дней в хорошем расположении духа принимала своих ленинградских друзей, рассказывала анекдоты, обменивалась новостями, ругала власть и чиновников. Через неделю к ней пришел администратор и очень вежливо предложил переехать в такой же номер на другой этаж.

– Почему? – возмутилась Фаина Георгиевна. – Номеров много, а Раневская у вас одна.

– Да, да, – лепетал администратор, – но мы очень вас просим переехать, там вам будет удобнее.

– Мне и здесь хорошо, – отказалась Фаина Георгиевна.

Пришел директор «Европейской» и, включив воду в ванной, объяснил, что ждет на днях высокое лицо, а этот номер в гостинице единственный, оборудованный прослушивающим устройством.

После этого Фаина Георгиевна моментально переехала и не спала на новом месте оставшиеся ночи, вспоминая свои высказывания в прежнем номере и размышляя о том, что с ней теперь будет.

Когда Ахматова хотела поделиться с Раневской чем-то особенно закрытым, они шли к каналу, где в начале Ордынки был небольшой сквер. Там они могли спокойно говорить о своих делах, не боясь того, что и подслушает КГБ. Они назвали этот скверик «Сквер Лаврентия Павловича».

Всех артистов заставляли ходить в кружок марксистско-ленинской философии. Как-то преподаватель спросил, что такое национальное по форме и совершенное по содержанию.

– Это пивная кружка с водкой, – ответила Раневская.

В театр Моссовета пришел лектор читать лекцию о полетах в космос. Закончив ее, предлагает задавать вопросы. Поднимается Раневская:

– Товарищ лектор, а вы «подушечки» ели? Вокруг конфета, а внутри – варенье. Интересно, как оно туда попадает?

Тверской бульвар. Какой-то прохожий подходит к Раневской и спрашивает:

– Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?

– Увы! Но благодарю за комплимент!

Во время «оттепели» находились наивные люди, всерьез обсуждавшие проблему открытых границ применительно к СССР.

– Фаина Георгиевна, что бы вы сделали, если бы вдруг открыли границы? – спросили у Раневской.

– Залезла бы на дерево, – ответила та.

– Почему?

– Затопчут! – убежденно сказала Раневская.

– Я говорила так долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов, – сокрушалась Раневская после неудачного выступления.

Когда в Москве на площади Свердлова установили памятник Марксу работы Кербеля, Раневская прокомментировала это так:

– А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!

– Ох и трудно сейчас жить честным людям! – пожаловался Раневской один видный товарищ.

– Ну а вам-то что? – спросила актриса.

– Будет ли пятая графа при коммунизме?

– Нет, будет шестая: «Был ли евреем при социализме?»

Раневская очень боялась, что ей могут предложить сотрудничать с КГБ – это в то время было распространено. Как отказаться, что делать? Один ее знакомый посоветовал в случае, если такое предложение поступит, сказать, что она кричит во сне. Тогда она не подойдет для сотрудничества и предложение будет снято. Однажды, когда Фаина Георгиевна работала в Театре имени Моссовета, к ней обратился парторг с предложением вступить в партию.

– Ой, что вы, голубчик! Я не могу, я кричу во сне! – воскликнула бедная Раневская.

Слукавила она или действительно перепутала эти департаменты, Бог знает!

В семьдесят лет Раневская вдруг объявила, что вступает в партию.

– Зачем? – поразились друзья.

– Надо! – твердо сказала Раневская. – Должна же я хоть на старости лет знать, что эта сука Верка Марецкая говорит обо мне на партсобраниях.

Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, «бытовая» дура – не лажу с бытом. Урод я.

Раневская как-то сказала:

– Я дожила до такого времени, когда исчезли домработницы. И знаете почему? Все домработницы ушли в актрисы. Вам не приходило в голову, что многие молодые актрисы напоминают домработниц? Так вот, у меня домработница опекает собаку. Та живет как Сара Бернар, а я – как сенбернар.

У Раневской часто сменялись домработницы. Лиза была, пожалуй, самая яркая из них. Она очень хотела выйти замуж, вопреки своей малопривлекательной внешности. Фаина Георгиевна решила помочь. Как-то пришла к ней Любовь Орлова, сняла черную норковую шубу в передней и беседовала с Раневской в ее комнате. Лиза вызвала свою хозяйку и попросила тайно дать ей надеть всего на полчаса эту шубу для свидания с женихом, дабы поднять свои шансы. Фаина Георгиевна разрешила. Домработница ушла. Прошел час. Любовь Петровна собралась уходить, но Фаина Георгиевна изо всех сил удерживала ее, не выпуская из комнаты. Лизы не было. Гостья пробыла у Раневской три часа, пока Лиза, войдя в переднюю, не хлопнула дверью. Орлова была отпущена на волю.

Лиза была крайне решительна в вопросах быта. Однажды Фаина Георгиевна услышала требовательный украинский говорок Лизы, разговаривающей по телефону: «Это дезинхфекция? С вами ховорить народная артистка Раневская. У чем дело? Меня заели клопи!»

Иногда Фаина Георгиевна садилась на вегетарианскую диету и тогда становилась особенно чувствительна. В эти мучительные дни она спросила: «Лизочка, мне кажется, в этом борще чего-то не хватает?» Лиза ответила: «Правильно, Фаина Георгиевна, не хватает мяса».

Раневская часто показывала, как Лиза, готовясь к свиданию, бесконечно звонила по телефону своим подругам: «Маня, у тебе бусы есть? Нет? Пока». «Нюра, у тебе бусы есть? Нет? Пока». «Зачем тебе бусы?» – спрашивает Фаина Георгиевна. «А шоб кавалеру было шо крутить, пока мы в кино сидим», – отвечала та.

Когда замужество наконец состоялось, Раневская подарила ей свою только что купленную роскошную кровать – для продолжения Лизиного рода. А сама так до конца жизни и спала на тахте.

Диалог с домработницей:

– Что на обед?

– Детское мыло и папиросы купила.

– А что к обеду?

– Вы очень полная, вам не надо обедать, лучше в ванне купайтесь.

– А где сто рублей?

– Ну вот, детское мыло, папиросы купила.

– Ну, а еще?

– Та что вам считать! Деньги от дьявола, о душе надо думать. Еще зубную купила пасту.

– У меня есть зубная паста.

– Я в запас, скоро ничего не будет, ой, ей-богу, тут конец света на носу, а вы сдачи спрашиваете.

– Собачья нянька, от нее пахнет водкой и мышами, собака моя – подкидыш – ее не любит, не разрешает ей ко мне подходить.

Нянька общалась с водой только в крестной купели. Но колоритна. Сегодня сообщила:

«У трамвае ехал мужчина и делал вид, что кончил «иституй». На коленях держал «портвей», а с портвея сыпалось пшено. А другой мужчина ему сказал: «Эй ты, ученый, у тебя с портвея дела сыплются».

Животных она любит, людей ненавидит. Называет их «раскоряченные бляди». Меня считает такой же и яростно меня обсчитывает. С ее появлением я всегда без денег и в долгах.

Сегодня выдавала фольклор. Мой гость спросил ее:

– Как живете?

– Лежу, ногами дрыгаю.

Милиционер говорит:

– Здесь нельзя с собакой гулять.

– Нельзя штаны через голову надевать!

– Пошла в лес с корзиной, а там хлеб, и милиционер спрашивает:

– Что это у тебя в корзинке, бабушка?

– А я говорю:

– Голова овечья да п… человечья.

А он хотел меня в милицию загнать. А я сказала:

– Некогда мне, на электричку опаздываю.

«Сегодня нянька сообщила, что все дети стали «космические», что детей опасно держать в доме, где живут родители».

(Из записной книжки)

Раневская встречает девушку, которая незадолго до этого работала у нее домработницей.

– Как я жалею, что ушла от вас, Фаина Георгиевна, – вздыхает девушка.

– Вы недовольны своей новой работой?

– Очень.

– У вас много дел?

– Намного больше, чем было у вас.

– Но вы неплохо зарабатываете?

– Что вы! Почти ничего.

– Невероятно! А отпуск?

– Никакого отпуска.

– У кого же вы работаете?

– Я не работаю. Я вышла замуж.

Внук пришел к Раневской с любимой девушкой и представляет ее:

– Фаина Георгиевна, это Катя. Она умеет отлично готовить, любит печь пироги, аккуратно прибирает квартиру.

– Прекрасно, мой мальчик! Тридцать рублей в месяц, и пусть приходит по вторникам и пятницам.

Раневская часто оставляла приоткрытой дверь на лестницу. Нанятая недавно домашняя работница быстро поняла возникшие для нее у Раневской новые возможности и унесла шубу и вазочку из хрусталя, решив свалить все на «открытую дверь». Обнаружив пропажу, Раневская известила «товарищей милиционеров». Воровку накрыли с поличным у нее дома, нашли еще несколько шуб и вазочек – она не рассчитывала, что «интеллигенты заявят».

Фаина Георгиевна невзлюбила свою вернувшуюся блудную шубу. Решила ее продать. Открыла шкаф в передней перед покупательницей, оттуда вылетела моль. Раневская крикнула:

– Ну что, сволочь, нажралась?

Продажа не состоялась.

К биографии предлагаемых ей кур Раневская была небезразлична.

Как-то в ресторане ей подали цыпленка-табака. Фаина Георгиевна отодвинула тарелку:

– Не буду есть. У него такой вид, как будто его сейчас будут любить.

Однажды домработница сварила курицу вместе с требухой. Есть было нельзя, курицу надо бы выбросить. Раневская расстроилась:

– Но ведь для чего-то она родилась!

Окна квартиры Раневской в высотке на Котельнической набережной выходили в каменный внутренний двор. А там – выход из кинотеатра и место, где разгружали хлебные фургоны.

Фаина Георгиевна с ненавистью слушала знакомые народные выражения рабочих-грузчиков, отчетливо звучавшие на рассвете под ее окнами, а вечером с тоской наблюдала шумные толпы уходящих домой кинозрителей из «Иллюзиона».

– Я живу над хлебом и зрелищем, – жаловалась Раневская.

Как-то Раневской позвонила Ксения Маринина, режиссер телепередачи «Кинопанорама», хотела заехать.

– К-Ксаночка, в-вам не трудно купить хлеба в нашей булочной? – попросила Фаина Георгиевна. – К-Ксаночка, хлеб надо обжечь на огне, а то рабочие на него ссали, – попросила Фаина Георгиевна, когда Маринина пришла.

– Все готово – обожгла хлеб, – вскоре сообщила Маринина.

– Вы д-долго его обжигали, Ксаночка? Ведь они д-долго на него ссали! – удрученно говорила Раневская.

Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна, и кухней, и обслуживанием.

– Позовите директора, – сказал она, расплатившись.

А когда тот пришел, предложила ему обняться.

– Что такое? – смутился тот.

– Обнимите меня, – повторила Фаина Георгиевна.

– Но зачем?

– На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.

В Доме творчества кинематографистов в Репино под Ленинградом Раневская чувствовала себя неуютно. Все ей было не так. Обедала она обычно в соседнем Доме композиторов, с друзьями, а кинематографическую столовую почему-то называла буфэт, через «э». Она говорила: «Я хожу в этот буфэт, как в молодости ходила на аборт».

– Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.

– Животных, которых мало, занесли в «Красную книгу», а которых много – в «Книгу о вкусной и здоровой пище», – объясняла она домработнице.

Раневская не упускала случая ошарашить собеседника совершенно неожиданной реакцией.

– Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха! – во весь голос закричала соседка по столу.

– Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?! – спокойно ответила Раневская.

Во время войны не хватало многих продуктов, в том числе и куриных яиц. Для приготовления яичницы и омлетов пользовались яичным порошком, который поставляли в Россию американцы по ленд-лизу. Народ к этому продукту относился недоверчиво, поэтому в прессе постоянно печатались статьи о том, что порошок очень полезен, натуральные яйца, наоборот же, очень вредны.

Война закончилась, появились продукты, и яйца стали возникать на прилавках все чаще. В один прекрасный день несколько газет поместили статьи, утверждающие, что яйца натуральные очень полезны и питательны. Говорят, в тот вечер Раневская звонила друзьям и сообщала:

– Поздравляю, дорогие мои! Яйца реабилитировали!

– Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке.

– А потом?

– А потом начну раскачиваться…

– К счастью, мне очень мало надо!

На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она привычно отвечала:

«Нет, я просто так выгляжу…»

У Раневской спросили:

– Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?

– Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, что я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.

– Здоровье? Здоровье – это когда у вас каждый день болит в другом месте.

– Я себя чувствую, но плохо, – отвечала Раневская на постылые вопросы о здоровье.

– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?

– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…

– Моя любимая болезнь, – говорила Раневская, – чесотка: почесался и еще хочется. А самая ненавистная – геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.

– Страшный радикулит. Старожилы не помнят, чтобы у человека так болела жопа, – жаловалась Раневская.

Юноша с девушкой сидят на лавочке. Юноша очень стеснительный. Девушке хочется, чтобы он ее поцеловал, и она говорит:

– Ой, у меня щечка болит.

Юноша целует ее в щечку:

– Ну как, теперь болит?

– Нет, не болит.

Через некоторое время:

– Ой, у меня шейка болит!

Он ее чмок в шейку:

– Ну как, болит?

– Нет, не болит.

Рядом сидит Раневская и спрашивает:

– Молодой человек, вы от геморроя не лечите?

Раневская тяжело переживала смерть режиссера Таирова. У Фаины Георгиевны началась бессонница, она вспоминала глаза Таирова и плакала по ночам.

Потом обратилась к психиатру.

Мрачная усатая армянка устроила Раневской допрос с целью выяснить характер ее болезни. Фаина Георгиевна изображала, как армянка с акцентом спрашивала ее:

– На что жалуешься?

– Не сплю ночью, плачу.

– Так, значит, плачешь?

– Да.

– Сношений был? – Внезапный взгляд армянки впивался в Раневскую.

– Что вы, что вы!

– Так. Не спишь. Плачешь. Любил друга. Сношений не был. Диагноз: психопатка! – безапелляционно заключила врач.

Раневской делают операцию под наркозом. Врач просит ее считать до десяти. От волнения она начинает считать невпопад:

– Один, два, пять, семь…

– Будьте повнимательнее, пожалуйста, – просит врач.

– Поймите, как мне трудно, – начинает оправдываться актриса. – Моего суфлера ведь нет рядом.

– Я рекомендовал вам выкуривать только по одной папиросе после еды. И вот результат: у вас прекрасный здоровый вид, вы заметно поправились, – с оптимизмом говорит врач.

– Вы хотите сказать, что жопа стала еще толще. Неудивительно, я ведь теперь ем по десять раз в день, чтобы покурить, – объясняет Раневская.

– Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.

– Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!

– Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, – саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.

– Каким образом?

– Он сказал, что все мои болезни – не болезни, а симптомы приближающейся старости.

Раневская, рассказывая о своих злоключениях в поликлинике, любила доводить ситуацию до абсурда. В ее интерпретации посещение врача превращалось в настоящий анекдот:

«Прихожу в поликлинику и жалуюсь:

– Доктор, у меня последнее время что-то вкуса нет. Тот обращается к медсестре:

– Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку. Я попробовала:

– Это же говно.

– Все в порядке, – говорит врач, – правильно. Вкус появился.

Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:

– Доктор, вкус-то у меня появился, но с памятью все хуже и хуже.

Доктор обращается к медсестре:

– Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.

– Так там же говно! – ору я.

– Все в порядке. Вот и память вернулась».

– Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть, – полагала Раневская.

– Была сегодня у врача «ухо-горло-жопа», – сообщила Раневская опешившей соседке.

«Кошмар со всеми удобствами» – так называла Раневская Кунцевскую больницу.

Раневская со сломанной рукой в Кунцевской больнице.

– Что случилось, Фаина Георгиевна?

– Да вот, спала, наконец приснился сон. Пришел ко мне Аркадий Райкин, говорит:

– Ты в долгах, Фаина, а я заработал кучу денег, – и показывает шляпу с деньгами.

Я тянусь, а он зовет:

– Подойди поближе.

Я пошла к нему и упала с кровати, сломала руку.

Оправившись от инфаркта, Раневская заключила:

– Если больной очень хочет жить, врачи бессильны!

Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зеленой:

– Надо считать до трех. Максимум – до полчетвертого.

– 85 лет при диабете – не сахар, – сокрушалась Раневская.

– Фаина, – спрашивала ее старая подруга, – как ты считаешь, медицина делает успехи?

– А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.

– Я устала симулировать здоровье, – повторяла Раневская. Но продолжала делать это.

– Вы не еврей?

– Нет, что вы! Просто у меня интеллигентное лицо.

Фаина Георгиевна однажды сказала: «Что за мерзость антисемитизм, это для негодяев – вкусная конфета, я не понимаю, что это, бейте меня, как собаку, все равно не пойму». Но сама, как настоящая еврейка, не чуралась хорошей еврейской шутки. Еще она, по слухам, была большой любительницей анекдотов, где сравниваются достоинства разных наций.

В цирке инспектор манежа объявляет:

– Внимание! Рекордный трюк! Один раз в сезоне! Борьба с евреем! Участвует вся труппа!

– Бабушка, а я русский или еврей?

– А что такое, внучек?

– К нам в садик игрушки привезли, так я думаю, сломать или домой унести?

Девушка вышла замуж за еврея. Подружки спрашивают:

– Ну как?

– Ой, девочки, я знала, что евреям делают обрезание, но чтобы так коротко!

– Рабинович, скажите, как вам так быстро удалось стать миллионером?

– Никакой тайны нет. Слушайте сюда: когда мы с Сарой приехали в Америку, у нас было всего два цента. Мы купили два грязных яблока, вымыли и продали их за четыре цента. Потом купили на них четыре яблока и продали за восемь центов.

– А потом?

– Потом умерла моя бабушка и оставила нам в наследство два миллиона.

Беременная еврейка пришла к гинекологу. Он ее осмотрел:

– У вас неправильно расположен плод: он повернут.

– Доктор, что же мне делать?

– Отец ребенка тоже еврей?

– Да.

– В таком случае не волнуйтесь: ребенок выкрутится сам.

– Какая разница между еврейской и православной женами?

– Православная жена имеет настоящие оргазмы, но поддельное золото.

Арабо-израильский фронт. Приходит Рабинович к командиру.

– Хочу к жене домой.

– Ты с ума сошел? Война же идет.

– Отпусти, командир, домой, к жене хочу.

– Как я тебя могу отпустить? Надо тогда какой-нибудь подвиг совершить.

– Какой?

– Например, захватить арабский танк.

Рабинович уходит и через полчаса приволакивает арабский танк. Его отпускают домой на побывку. Возвращается Рабинович из отпуска, а однополчане его окружили и спрашивают:

– Рабинович, расскажи, как же ты умудрился так быстро захватить у арабов танк?

– Очень просто! Пришел на линию фронта и кричу: «Эй, вы, арабы, кто хочет в отпуск, давайте меняться танками!»

Собираясь в синагогу, банкир обращается к своему биржевому маклеру:

– Вернусь через три часа. В это время не хочу заниматься делами…

Через полчаса раздается звонок из биржи:

– Акции «Бонзы» идут на повышение. Курс 430. Маклер с трудом овладевает собой.

Снова звонок:

– Акции котируются в 450 долларов.

Маклер вскакивает со стула. Очередной телефонный звонок:

– Акции уже котируются в 470.

Маклер хватает шляпу, мчится в синагогу и шепчет банкиру:

– Акции «Бонзы» поднялись до 470!

Работодатель смотрит на него с упреком:

– Послушайте! Вы совершили три ошибки. Во-первых, вы помешали мне окончить праздничную молитву. Во-вторых, вы нарушили покой моих единоверцев, молящихся в Божьем Доме. В-третьих, здесь, в синагоге, эти акции котируются уже в 485.

Два абсолютно безденежных еврея приехали из России в Америку, чтобы найти применение своим способностям. Один из них вскоре заработал миллион. Он изобрел специальную машину, в которую достаточно опустить 10 центов, чтобы выскочила новая жена. Второму повезло еще больше: он заработал 10 миллионов. Машина, которую он изобрел, действовала так: засовываешь в нее жену, а она выдает тебе 10 центов.

Еврей наставляет своего сына:

– Скажи, Изя, что бы ты сделал, найдя на улице десять долларов?

– Спрятал бы в карман.

– Нет, так не поступают, сынок! Если найдешь десять долларов, отнеси в полицию. Там тебя похвалят, дадут один доллар и скажут: «Изя – порядочный человек».

– Хорошо.

– А что бы ты сделал, найдя десять тысяч долларов?

– Отнес бы в полицию. Там бы меня похвалили и дали тысячу в качестве премии…

– Ни в коем случае! – перебивает отец. – Если найдешь такую сумму денег, спрячь их немедленно!

– Но они же не скажут тогда, что Изя – порядочный человек!

– Ой, дурак! Если имеешь в кармане десять тысяч долларов, ты не нуждаешься в том, чтобы быть порядочным человеком!

Проходя мимо дорогого ресторана в Нью-Йорке, Рабинович услышал громкую русскую речь.

Увидев через окно новых русских, он решил прикинуться нищим и на халяву пообедать.

– Простите за беспокойство, вы, наверное, новые русские? Я вами восхищен, вы такие богатые! Какой у вас размах! Как вы красиво одеты! Какие у вас машины! А я двадцать лет назад уехал из России. И честно говоря, вот уже три дня совсем ничего не ел.

Новый русский, ковыряясь в зубах, ответил:

– Три дня не ел? Старик, ну, это никуда не годится, ты себя заставь.

Застойные времена. Идет собрание в погребальной конторе. Повестка дня: экономия.

– Предлагаю вместо гробов использовать полиэтиленовые пакеты – экономим на дереве!

Бурные аплодисменты.

– Предлагаю покойника в полиэтиленовом пакете закапывать вертикально – экономия площади!

Продолжительные аплодисменты.

– Предлагаю покойника в полиэтиленовом пакете закапывать вертикально, но только наполовину – экономия на памятниках!

Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.

Попечительница школы-интерната для девочек однажды ночью внезапно была разбужена пятнадцатилетней школьницей:

– Меня только что изнасиловали!

– Успокойся, Клара, – сказала дама, – открой холодильник и съешь половинку лимона.

– Половинку лимона? – удивилась школьница. – Это предохранит меня от беременности?

– Нет, дорогая, но это позволит тебе избавиться от счастливой улыбки на лице.

– Дорогая мадам, – говорит гинеколог, – я хочу вам сообщить радостную новость!

– Не называйте меня мадам, я мадемуазель.

– Дорогая мадемуазель! Я хочу сообщить вам печальную новость…

– Митрич! Знаешь, я твою Нюрку… Того!

– Чего того? Трахнул, что ли?

– Да нет! Трактором переехал…

На международном курорте сидят пожилые супружеские пары и вспоминают молодость.

Женщины, подвыпив, признаются в том, что имели по одному любовнику.

– Когда это было? – спросил американец у своей жены. – В каком году?

– Ты должен помнить то время, дорогой, – вздохнула та. – Помнишь, когда у меня появился белый «шевроле».

– А ты когда мне изменила? – спросил француз свою жену.

– Мог бы догадаться сам. Помнишь мою роскошную лисью шубу?

– Ну теперь твоя очередь признаваться, – сказал русский. – Говори все как на духу. Когда это было?

– А помнишь, – опустила глаза жена, – у тебя пропала твоя пыжиковая шапка?

Послали представителям разных национальностей фильм: раскаленная пустыня, палящее солнце. С трудом идут мужчина и женщина. И вдруг мужчина достает сочный апельсин и отдает его женщине. Вопрос: какой он национальности?

Француз:

– Только француз мог так галантно отнестись к даме!

Англичанин:

– Нет, это англичанин – посмотрите, какая выдержка!

Русский:

– Нет, это русский: надо же быть таким дураком! Сам бы съел.

Еврей:

– Нет, это еврей: кто бы еще смог достать в пустыне апельсин?

В США в одном из ночных баров на сцене девушка показывает стриптиз. Вдруг из зала раздается выстрел. Пуля перебивает лямку лифчика, он падает. Весь зал аплодирует. Встает мужик и представляется:

– Стив Блэкмер, штат Флорида, профессионал.

Девушка продолжает танец. Вдруг раздается еще один выстрел. Пуля перебивает лямку трусиков и они падают. Встает другой мужик и представляется:

– Майкл Шиффер, штат Техас, профессионал.

Девушка продолжает танцевать. Вдруг раздается оглушительный выстрел, девушка падает замертво.

Встает здоровенный мужик, прячет обрез под полушубок и говорит:

– Мыкола Поросюк, Львивщина, любитель.

Идут по пустыне американец, англичанин и русский. Силы у всех на исходе. Русский предлагает выпить бутылку водки. После того как ее распили, из пустой бутылки вылетел джин.

– О, мои спасители! – восклицает джин. – Каждому исполню два желания.

Американец попросил миллион долларов и в родную Америку!

Тут же исчез.

Англичанин – миллион фунтов стерлингов и в родную Англию.

Тоже исчез.

Русский огорченно развел руками.

– Ну вот, так хорошо начали, – ящик водки и ребят обратно!

Какая разница между французом, англичанином и русским? Когда француз выходит из вагона, он даже не посмотрит, не забыл ли чего. Англичанин обязательно удостоверится, что взял свои вещи. А русский, кроме того, проверит, не забыл ли чего сосед по вагону.

Поймали людоеды немца, француза, русского и американца в джунглях. Говорят пленникам: прежде чем вас сожрать, мы исполним ваши последние желания.

Немец захотел пива. Людоеды обшарили все джунгли – принесли ему кружку баварского пива. Потом его съели.

Француз захотел… женщину. Желание тоже было исполнено. И потом тоже был съеден. Настала очередь русского.

– Твое последнее желание?

– Дайте мне пинка под зад.

– И больше ничего?

– Только пинка под зад…

Вождь дал Ваньке пинка под зад. Ванька из-под полы достает «Калашников» и все племя косит… Американец спрашивает у русского:

– Почему же ты не вступился, когда убивали немца и француза?

На что русский ответил:

– Русские люди – мирные люди. Нас не трогают – и мы не трогаем…

Англичанин, француз и русский проходят испытание: переплыть реку с крокодилами, отрубить голову дракону и удовлетворить женщину в пещере.

Англичанин: бросается в реку – и его тут же съедают крокодилы.

Француз переплывает реку, но погибает в лапах дракона.

Русский: переплывает реку и скрывается в пещере, откуда доносится страшный шум. Потом выходит и спрашивает:

– Ну, где здесь женщина, которой я должен отрубить голову?

Американец, англичанин и русский хвалятся прочностью своей резины.

– У нас один упал с 100-го этажа, – говорит американец. – К счастью, он приземлился на ноги, подошвы спружинили, и он снова взлетел на 100-й этаж.

– У нас один отплыл на корабле, – говорит англичанин. – Когда корабль отошел от порта на 100 миль, его потянуло назад и притащило обратно в порт. Оказалось, что наш путешественник зацепился подтяжкой за причал.

– А у нас один в лифт свалился. Сам – вдребезги, а галоши целы.

Усадили за решетку на пятнадцать лет русского, еврея и француза. И спросили их перед новосельем:

– Может, дать вам что-то одно в камеру?

Француз:

– Мне женщину, пожалуйста.

Еврей:

– Телефон-таки мне дадите?

Русский:

– Енто, как его? Да пары пачек сигарет мне хватит.

Проходит пятнадцать лет. Выходит из камеры француз в окружении любящей жены и десятка счастливых ребятишек. Протискивает пузо еврей, ставший за эти годы благодаря сидению на телефоне миллионером. Скрипят заржавевшие пружины, и вылезает растрепанный русский с фразой:

– Мужики, а у вас спичек случайно не найдется?

Нанимает американский генерал летчиков на работу. Заходит немец. Рассказывает, сколько налетал, в каких операциях участвовал. Генерал спрашивает:

– А сколько хотите получать?

– 3 тысячи долларов.

– А на что вы их потратите?

– Одну в банк положу, одну – семье, одну себе.

Заходит англичанин. Тоже рассказывает, сколько налетал, в каких операциях участвовал.

– А сколько хотите получать?

– 4 тысячи долларов.

– А на что потратите?

– Одну в банк положу, две – семье, одну себе.

Заходит русский. Генерал спрашивает:

– Сколько налетал?

– Нисколько.

– ???

– В каких операциях участвовали?

– Ни в каких.

– А сколько получать хотите?

– 9 тысяч.

– А зачем вам столько?

– Ну как? Три – вам. Три – себе. А за три немец летать согласился.

Соревнования по стрельбе. Первым стреляет немец. Он попросил посадить муху на забор и с десятка метров попал в нее.

Англичанин сбил на лету шмеля.

Выходит француз, выпустил комара из коробочки. Раздался выстрел. «З-з-з-з», – продолжает гудеть комар, правда, на полтона выше.

– Так ведь он же летает! – бросились к стрелку судьи.

– Летает и будет летать. А вот любить – никогда!

Американец, англичанин и русский хвалятся, что заставят кошку съесть горчицу. Американец хватает кошку и запихивает горчицу ей в пасть.

– Это насилие! – протестует русский.

Англичанин кладет горчицу между двумя кусочками колбасы, и кошка съедает.

– Это обман! – протестует русский, после чего мажет горчицей кошке под хвостом, и кошка с воем это вылизывает.

– Обратите внимание, – говорит русский, – добровольно и с песней.

Собрались как-то американец, француз и русский и начали говорить, кто как свою тещу убить собирается.

Американец говорит:

– На Рождество я подарю своей теще огромный коттедж на Канарах с огромным балконом, колонны под которым я предварительно подпилю. И вот выходит она на балкон однажды утром понежиться после сна под теплыми лучами тропического солнца, как вдруг балкон обрушивается и она погибает под обломками.

Француз говорит:

– А я куплю огромный красный «Ягуар», сделаю отверстие в тормозном шланге и подарю его своей теще. Она выедет впервые на трассу, захочет проверить максимальную скорость, разгонится до 280 километров в час. А на крутом повороте тормоза откажут, и она вылетит на бешеной скорости с трассы.

Тут вступает в разговор русский:

– А я куплю в аптеке 100 пачек аспирина…

Француз и американец недоуменно переглянулись. Русский продолжает:

– Растворю все таблетки в одной большой кастрюле, поставлю на огонь, подожду, пока не выкипит вся вода…

– И что тогда будет? – спрашивают американец и француз.

– Представьте себе, получится огромная таблетка аспирина… Я положу ее на кухне прямо посередине стола и спрячусь в ванной. Представляете, теща просыпается утром, выходит на кухню и восклицает: «Какая большая таблетка аспирина!»

– Ну, а ты?

– И тут я выскакиваю из ванной и топором ей по башке!

У гражданина Ивантера заболела жена. Отправил ее в больницу. Там ей срочно сделали операцию. Спустя некоторое время гражданин Ивантер решил позвонить в больницу, узнать, как прошла операция.

– Алло! Алло! Это больница? Кто у телефона?

– Дежурная сестра!

– Слушайте, сестра, позовите пожалуйста к телефону врача, который оперировал мою жену.

Однако телефонистка ошибочно переключила в тот момент гражданина Ивантера на механика автотранспортной мастерской, который разговаривал с клиентом, сдавшим личную машину в ремонт.

И тут Ивантер услышал следующее:

– Мы заменили ей зад.

– Зад? О, – удивился Ивантер.

– Да, – ответил механик.

– Вы в своем уме? Ведь у нее был довольно приличный зад, – говорит Ивантер.

– Прошу не спорить. У нее зад настолько изношен, что восстановить было невозможно, по всей вероятности, ее использовали без ведома хозяина по кустам и камням. Поэтому на нижней части имеются царапины; кроме того, буфера у нее совсем отвисли, очень болтаются, мы их тоже подтянули. Передок тоже был несколько изношен, что пользоваться ею дальше было невозможно. Мы ей засадили втулку, расширили до нормального диаметра и добились тугого прилегания. Она, видимо, много жрала масла, жрала столько, что сама этого не стоила. Этот дефект мы ей устранили.

Гражданин Ивантер:

– То, что она любила масло, это правда, и если вы сделали так, чтобы она теперь ела меньше, это хорошо, спасибо. В отношении же зада и всяких тех самых – это нахальство.

Механик:

– Прошу не спорить, вы меня послушайте до конца. Мы ей сделали все, что было необходимо, и после этого испробовали по одному разу. Правда, сперва она вела себя несколько беспокойно, сильно подбрасывала, чихала, спускала много газа, сильно нагревалась, по потом начала ровно дышать, так что завтра можете приезжать, мы ее попробуем при вас, да и вы попробуйте ее в нашем присутствии. После чего вы сможете ее забрать в личное пользование. Надеюсь, вы останетесь довольны ею.

Как приходят в гости и уходят из гостей представители различных национальностей?

Русский приходит с ведром водки, а уходит с подбитым глазом.

Украинец приходит с кольцом колбасы и большим куском сала, а уходит с песнями.

Грузин приходит с ящиком коньяка, мешком мандаринов, а уходит с тостом.

Еврей приходит с двоюродным братом, а уходит с куском торта для тети Песи.

Очередные соревнования между представителями разных наций.

Основная задача – за 30 секунд успеть написать письмо, завязать шнурки и полюбить девушку.

Первым вышел англичанин. Время закончилось при попытке дописать письмо.

Вторым – француз. Вылетел во время завязывания шнурков.

Выходит русский. Время пошло: он пристраивается сзади к девушке (причем она нагибается и завязывает в это время ему шнурки) и кроме основного занятия начинает писать письмо, положив лист бумаги ей на спину… Глядя на изумленно молчащих членов комиссии, задает вопрос: «Может, вам еще дров напилить? Так вы мне пилу в задницу вставьте…»

Американец, француз и русский спорят, у кого лучше стиральная машина.

– У меня машина сама греет воду, стирает и выжимает, – говорит француз, – только одна проблема – не сушит.

– У меня машина сама греет воду, стирает, выжимает и сушит, – говорит американец, – только одна проблема – не гладит.

– У меня, – говорит русский, – машина сама заливает воду, греет, стирает, полощет, выжимает, сушит, гладит, ароматизирует и в шкаф кладет!

Американец и француз:

– Ну у тебя и машина!

– Да, только одна проблема, – говорит русский, – иногда два раза на день трахать приходится…

Двое мужчин и одна женщина оказываются на необитаемом острове.

Как ведут себя представители разных народов? Англичане устраивают дуэль из-за женщины. Американцы затевают из-за нее драку. Французы живут втроем.

Русские организовывают колхоз: один – председатель, другой – секретарь парторганизации, а «народ» они отправляют в поле.

Евреев вскоре становится четверо: достали еще одну женщину.

Встретились англичанин, американец и русский. Англичанин говорит:

– У меня две виллы и две любовницы. Американец:

– А у меня три виллы и три любовницы.

Русский:

– Скажу честно, вилы у меня одни. Зато сплю со всей деревней!

Встретились русский, англичанин и француз и завели речь о женах.

Англичанин начал расхваливать свою жену:

– Моя жена легкая, быстрая, как борзая. Француз:

– Моя жена нежная, мягкая, как болонка. Русский:

– Моя жена тоже сука, но не знаю, какой породы.

Вместо послесловия. Человечество безнадежно глупеет. Смогут ли наши внуки понять мысли мудрецов?

Исследователи утверждают, что наш интеллект снижается, поскольку нам больше не нужно… выживать. А эти два процесса – думать и выживать, как выяснилось, крепко связаны между собой.

Ведь чтобы найти пищу, место для проживания да еще и защищать свое нехитрое хозяйство и семью от врагов-соседей, нашим предкам надо было применить недюжинные мыслительные способности. Сегодня же мы стали жить комфортно, наши холодильники всегда наполнены едой, питаться мы можем сутки напролет, а научно-технический прогресс избавил нас от того, чтобы бегать нагишом по джунглям в погоне за дичью.

– Поэтому у человека появились генные мутации, вредные для нашего интеллекта, – предполагает ведущий автор исследования, доктор Джеральд Крэбтри из Стэнфордского университета.

Основываясь на вычислениях частоты, с которой вредные мутации появляются в человеческом геноме, и предположении, что в развитии интеллекта задействовано от двух до пяти тысяч генов, доктор Крэбтри предполагает, что в течение трех тысяч лет и 120 поколений мы выдержали две или более мутации, ведущие к ухудшению наших интеллектуальных и эмоциональных способностей.

Кроме того, по недавним результатам научных исследований, полученным нейробиологами, оказалось, что гены, задействованные в функциях мозга, чрезвычайно восприимчивы к мутациям. По мнению доктора Крэбтри, отсутствие давления естественного отбора и большое количество восприимчивых к мутациям генов в своем сочетании постепенно разрушают наш интеллект.

Но как долго этот процесс «дебилизации» продлиться? Не может же человечество, которое стремиться осваивать макро– и микромир, космос и нанотехнологии – безнадежно глупеть? Ученые уверяют: нет, этот процесс может остановиться. И к тому времени, когда снижение интеллекта станет угрожать технологиям, ученые-генетики придумают, чем заменить естественный отбор, который будет признан устаревшим способом эволюции.

Например, ученым удастся изучить каждую из миллионов генных мутаций, которые могут поставить под угрозу наше интеллектуальное развитие. И тогда появится возможность исправить любую мутацию, в следствие чего жестокий процесс естественного отбора сам отомрет за ненадобностью.

И талантливые люди как рождались на свет один на тысячу, так и будут рождаться!

Оглавление

Предисловие. Почему одним приходят в голову умные мысли, а другим нет?

VI–V век до нашей эры

  Конфуций

  Лао-Цзы

  Будда Шакьямуни

V–IV века до нашей эры

  Гиппократ

  Аристотель

  Сократ

  Платон

IV–III век до нашей эры

  Эпикур

II век

  Марк Аврелий

  Авиценна (ибн Сина)

XIII век

  Фома Аквинский

XV–XVI век

  Никколо Макиавелли

  Эразм Роттердамский

  Блез Паскаль

  Бенедикт Спиноза

XVII–XVIII век

  Бенджамин Франклин

  Вольтер

  Жан-Жак Руссо

  Дени Дидро

XVIII–XIX век

  Виктор Гюго

  Гёте

  Артур Шопенгауэр

  Серен Кьеркегор

  Федор Михайлович Достоевский

  Фридрих Ницше

  Владимир Сергеевич Соловьев

  Петр Яковлевич Чаадаев

XIX–XX век

  Алексей Степанович Хомяков

  Николай Федорович Федоров

  Николай Онуфриевич Лосский

  Василий Васильевич Розанов

  Зигмунд Фрейд

  Владимир Иванович Вернадский

  Лев Исаакович Шестов

  Сергей Николаевич Булгаков

  Павел Александрович Флоренский

  Фаина Георгиевна Раневская

Вместо послесловия. Человечество безнадежно глупеет. Смогут ли наши внуки понять мысли мудрецов? Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg