Охлобыстин Иван Иванович Мусорщик
Красный «Опель» мчался по скользкому шоссе среди бесконечных снежных полей. Мелькали мимо занесенные по крышу деревеньки с обветшалыми церквушками и торчащими в голое небо шестами колодезных журавлей.
Девушка в пушистой шубе держала руль одной рукой, сигналила, пытаясь обогнать идущий по центру дороги «Жигуленок», и одновременно говорила по радиотелефону:
— Почему я? Почему я должна тащиться в эту глушь? — кричала она.— Почему я должна сидеть в этой дыре? Я на второй день с ума сойду от тоски, а на третий разнесу этот вонючий городишко к чертовой матери — ты меня знаешь!
Она умолкла, раздраженно качая головой и коротко вдыхая, пытаясь перебить собеседника, и все настойчивее давила на сигнал, сверля глазами неторопливую попутку.
На вершине холма «Жигуленок», наконец, прижался вправо. «Опель» взревел мощным мотором и ринулся на обгон — и тотчас из-за холма в лоб ему вылетел КАМАЗ. Девушка едва успела затормозить и рвануть руль в сторону, она даже отпрянула от окна, в сантиметре от которого пронеслись огромные, лоснящиеся мокрой резиной колеса грузовика.
— Я не девочка на побегушках! — истерически крикнула она, в одно мгновение явственно представив страшную и бессмысленную смерть на пустынной дороге. — Мне надоело все это! Я все сделаю, но больше на меня не рассчитывай! Улечу на Канары, в Париж, в Занзибар, где тепло и люди живут, и где вас нет! — она размахнулась и швырнула телефон в окно. Взяла руль двумя руками и хищно прищурилась, утопила педаль газа, рискованно обошла попутку по обочине и подрезала ее. «Жигуленок» от неожиданности ударил по тормозам, его закрутило на льду и выбросило в сугроб. Девушка с мстительным удовольствием глянула на него в зеркало и помчалась дальше.
Розовый утренний свет лежал на крышах домов, укрытых выпавшим ночью свежим снегом, золотил обветшалые маковки церквей. Городок еще спал, ни души не было на узких улицах.
Мусорщик в неправдоподобно чистом синем комбинезоне совершал свою привычную утреннюю работу, вытряхнул содержимое урны в большой полиэтиленовый мешок, подобрал и отправил туда же несколько разбросанных вокруг жестяных банок.
Около безлюдной автобусной остановки стоял красный «Опель». Мусорщик заметил под машиной еще какой-то сор. Машину за ночь припорошило снегом, и мусорщик смахнул рукавицей иней с лобового стекла. Девушка, измученная долгой дорогой, спала, подняв воротник пушистой шубы. Мусорщик, склонившись к стеклу, рассматривал се тонкое лицо, спокойные ресницы. Потом уперся в капот и по возможности плавно, чтобы не разбудить девушку, столкнул машину назад.
Задние колеса ударились о бордюр, машина качнулась, и девушка открыла глаза.
— Доброе утро,— сказал мусорщик.
Девушка, щуря глаза от утреннего света, молча закурила, брезгливо наблюдая, как он старательно обтирает тряпкой чугунное основание урны. Мусорщик заметил это и улыбнулся.
— Шампунем помой. И духами еще полей! — открыв окно, посоветовала девушка.
— Простите? — с достоинством переспросил мусорщик, не расслышав издалека.
— Чудной городишко, — усмехнулась девушка.— Эй, где тут гостиница получше? — крикнула она.
— Самая лучшая? — уточнил мусорщик.
— Самая,— ответила девушка, начиная раздражаться.
Мусорщик поднял глаза к солнцу, сориентировался и указал направление:
— Лучшая — там. Только далеко.
— Далеко — это, надо думать, два квартала, —буркнула девушка, бросила окурок в окно, завела мотор и тронулась в указанном направлении, успев на ходу заметить, как мусорщик привычно и безропотно поднял окурок и отправил в свой мешок.
Спустя некоторое время, когда мусорщик, завершив работу, аккуратно завязывал мешок, «Опель» появился в конце улицы. Мусорщик, видимо, ждал его возвращения, потому что улыбнулся, не поднимая головы.
Машина с визгом тормозов встала в шаге от него.
— Там нет никакой гостиницы! — в бешенстве крикнула девушка из окна.— Там ваш вонючий городишко кончается!
— Кончается,— согласился он.
— А где гостиница?!
— Самая лучшая — там,— спокойно сказал он.
— Какая?
— «Савой». Впрочем, и «Метрополь» в том же направлении. Только далеко, —засмеялся мусорщик. — А в этом городе гостиница одна, вон за тем углом.
— Мудак! — крикнула она и уехала.
— Спорный вопрос...— подумав, сказал мусорщик.
Девушка пинком открыла дверь гостиничного номера и так же ногой захлопнула за собой. На ходу сбросила короткий сапог, второй запустила к дальней стене, швырнула шубу на аккуратно заправленную кровать, с грохотом поставила на стол тяжелую дорожную сумку и вынула из нее три бутылки «Мартини». Сладострастно скрутила пробку с первой и распахнула окно.
Внизу просыпался город, ничем не отличимый от тысячи таких же маленьких провинциальных городков. Серые люди шли по белому, еще не затоптанному, не загаженному снегу.
— Со свиданьицем! — крикнула девушка.
Люди подняли к ней головы, кто-то даже остановился. Девушка приветственно подняла бутылку и отпила из горлышка.
Вечером на козырьке перед окном загорелась реклама. Виден был только верхний край букв — непонятные крючки и загогулины. Они заливали потолок и стены комнаты мигающим неоновым светом.
Девушка уже одолела первую бутылку и принялась за вторую. Она сидела перед телевизором, слушала городские новости и передразнивала деревянного местного диктора с неистребимым провинциальным говором. Прослушав очередную новость о зимовке коров или премьере самодеятельного театра, она поднимала стакан и говорила:
— За это!
Потом на экране настойчиво замигала надпись «Не забудьте выключить телевизор». Девушка безнадежно пощелкала переключателем и последовала совету.
Тоскливо огляделась в номере, посмотрела из окна на темный безлюдный город, потом вдруг быстро оделась, сорвала с кровати покрывало и вышла.
Она остановила машину на ближайшем углу, деловито засучила рукава своей роскошной шубы, расстелила на снегу покрывало и вывалила на него содержимое урны. Погрузила тюк с мусором в багажник и, не закрывая крышку, поехала к следующей урне, где повторила операцию.
Прибыв через какое-то время на место встречи с мусорщиком, она с трудом выволокла из багажника громадный тюк, высыпала мусор и разбросала его ногами, чтобы покрыть большее пространство...
Утром усталая и довольная ночная труженица курила в машине. Участок напоминал свалку — он был ровным слоем засыпан мусором из всех окрестных урн.
Когда появился мусорщик, кативший за собой двухколесную железную тележку с инвентарем, она завела мотор, высунулась из окна и злорадно крикнула:
— Доброе утро!
— Аминь, — отозвался он, изумленно разглядывая свалку.
— Нравится? — спросила она.
— Да и тебе тоже! — ответил он, натягивая рабочие рукавицы.
Девушка хотела сказать еще что-то, чем-то уязвить его, но не нашлась, досадливо дернула щекой и уехала.
В номере она подошла к зеркалу и погрозила себе пальчиком.
— Ты тут только второй день, подруга, и уже сходишь с ума. Надо взять себя в руки,— она отошла от зеркала, отхлебнула из недопитого вечером стакана. — Надо работать и ехать на море, где тепло и мусорщики не строят из себя английских лордов...— закончила она. Повалилась в шубе на кровать и тотчас заснула.
В полуподвальной конторе своего ЖЭКа мусорщик получил зарплату — обвязанную банковской лентой пачку и две бумажки в довесок. Он резко выделялся в своем ярком комбинезоне среди грязных ватников коллег, а больше — своим молчаливым одиночеством в их шумной компании. Молоденькая бухгалтерша с симпатией смотрела на него, когда он расписывался в ведомости, склонившись над столом.
В комнату вбежал запыхавшийся суетливый начальник, остановился у него за спиной.
— Э-э... простите...— неуверенно сказал он, пытаясь зайти то с одной стороны, то с другой.
Мусорщик положил ручку, опустил деньги в широкий карман комбинезона и только потом обернулся.
— Там старичок в пятой квартире помер, — развел руками начальник. — Не поможете гроб вынести?
Мусорщик по-прежнему молча смотрел на него.
— Я тщательно убираю мусор,— наконец сказал он.— Я хороший мусорщик.
— Да... Да-да...— торопливо закивал начальник, уже жалея, что полез к нему с просьбой.
— А покойники — не моя специальность,— сказал мусорщик.
— Да-да... конечно... извините...— торопливо согласился начальник.
— С детства боюсь покойников,— виновато улыбнулся мусорщик бухгалтерше.
Когда он вышел, начальник облегченно выдохнул и вытер платком лоб.
— Что вот на уме, черт его знает? — пожаловался он бухгалтерше.
— Интересно, он женат? — думая о своем, спросила та.
— А ты представляешь себе его жену? — ответил начальник. Бухгалтерша поджала губы, отрицательно помотала головой и еще для убедительности пожала плечами.
— Вот и я о том же,— сказал начальник.
Мусорщик взял за ручку свою железную тележку с инвентарем, широким кругом обогнул стоящий у подъезда катафалк с крышкой гроба у открытой задней дверцы и пошел по людной улице.
Остановился у коммерческого киоска, сунул в окошечко обернутую банковской лентой зарплату, получил в обмен пузатую зеленую бутылку...
В толстом свитере и джинсах он сидел за круглым столом, на котором стояла бутылка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном и горкой соли. Низкая лампа под круглым абажуром накрыла его конусом желтого света, так что из всей обстановки видна была только резная тронная спинка кресла у него за спиной.
Мусорщик аккуратно наполнил рюмку, потер лимоном между большим и указательным пальцем и посыпал туда соль. Слизнул языком и тотчас выпил. Поставил рюмку и замер, глядя в стол.
Вечером девушка вошла в помпезный, с колоннами и настенной мозаикой, оставшейся с советских времен, зал ресторана — в короткой юбке, до последнего предела обнажившей длинные ноги, полупрозрачной кофте с откровенным вырезом, с модной сумочкой на длинном ремне, чуть вульгарно накрашенная и уверенная в себе.
Официант провел её к свободному столику и предупредительно отодвинул стул, скосив глаза сверху в глубокое декольте.
Её появление произвело требуемый эффект: весь зал, даже танцующие пары и лабухи на эстраде уставились на нее. А девушка, склонившись над тонкой книжицей меню, из-под опущенных ресниц быстрым холодным взглядом изучала обращенные к ней лица. Выделила про себя шумную компанию массивных молодых людей с тугими шеями и тупыми одинаковыми физиономиями — явно местных бандитов — подняла глаза и неотразимо улыбнулась им. Тотчас один из молодых людей поднялся, подошел и уселся напротив.
Некоторое время они, улыбаясь, смотрели друг на друга.
— Приезжая? — спросил наконец бандит.
— А как вы догадались? — кокетливо потупилась она.
Молодой человек только хмыкнул, удивляясь ее недогадливости.
— Надолго?
— На месяц. На практику.
— Студентка, значит. А зовут-то как?
— Виолетта.
— Не скучно одной?
— Скучно,— сокрушенно вздохнула девушка.— Вы представляете, ни одного знакомого во всем городе!
— Пойдем к нам. С нами не соскучишься!
Он усадил девушку в центре шумной компании, рядом с собой. Стол стоял под эстрадой, над самой головой грохотали колонки, во всю мощь электронной глотки воспроизводя полублатные кабацкие куплеты, поэтому разговора не было слышно. Девушка улыбалась налево и направо, с готовностью чокалась, но при этом почти не пила. Цепко вглядывалась в каждого нового посетителя и расспрашивала о нем своего кавалера, подставляя ухо к самым губам, чтобы расслышать ответ, и брезгливо морщась в сторону от густого перегара.
Под утро ресторан опустел, официанты снимали залитые вином скатерти, лабухи паковали инструменты. Только пьяная до остекленения компания и трезвая девушка еще сидели за столом.
— Пойдем к тебе, — бормотал соловый кавалер, нетерпеливо тиская девушку. — Ты где живешь?
— В Москве! — резко ответила девушка. Она устала, была раздражена бессмысленно проведенным вечером и уже не улыбалась.
— Ну ладно, пятьдесят баксов... Ну чё ты ломаешься-то?
Девушка вздохнула и вытащила его руку из-под юбки.
— Слушай, любимый,— сказала она.— Фокусируй сюда! — она поводила ладонью перед его лицом. — Все будет, как ты хочешь, о’кей? Только маленькая просьба — надо одному хмырю тут по репе настучать. Можешь?
— А то! — грозно набычился молодой человек.— Только пальцем покажи!
Они сидели в «Опеле». Молодой человек, всей тяжестью могучего тела навалившись на девушку, шумно дыша, шарил ладонями под шубой, пытался поймать ртом ее губы. Девушка из последних сил сдерживала его.
— Я же сказала: потом!
— Ну где он?! — в отчаянии зарычал детина.— Я ему башку проломлю!
— Вон, указала девушка.
Мусорщик со своей тележкой появился на участке, уже издалека приветливо улыбаясь ей.
Детина, рыча от ненависти и возбуждения, распахнул дверцу и уже наполовину вылез было из машины, как вдруг замер с открытым ртом, глядя на мусорщика.
— Эва...— оторопело сказал он, переводя вмиг протрезвевшие глаза на девушку. — Ты кто такая вообще?
Он выскочил из машины и быстро пошел прочь, оглядываясь через плечо и бормоча:
— Ни фига себе шуточки...
Растерянная девушка осталась одна в машине.
— Да что происходит, господи?..— спросила она.
Мусорщик приближался, и она, невольно заразившись ужасом сбежавшего бандита, торопливо завела мотор. Машина двинулась было и заглохла. Она суетливо повернула ключ — и снова машина дернулась на месте.
Мусорщик подошёл и, наклонившись к окну, спокойно сказал:
— Доброе утро! Я думаю, имеет смысл отпустить ручной тормоз.
Девушка сбросила ручник, и «Опель», прокрутив колесами по снегу, рванулся вперед.
Мусорщик отвернулся, поставил ведро, и окинул деловитым взглядом участок.
— Эй! — послышалось сзади.
Девушка, раздосадованная своим необъяснимым и постыдным страхом, вышла из машины и, надменно вскинув голову, двинулась к нему.
— Мне, право, неудобно обременять вас просьбой,— начала она подчеркнуто-витиевато.— Но я впервые в этом городе. Знакомства не складываются, — насмешливо кивнула она назад, вслед сбежавшему бандиту. — Некому ознакомить усталую путницу с местными достопримечательностями. Не будете ли вы столь любезны, чтобы на краткий срок стать моим гидом? Я буду ждать вас сегодня вечером в девять часов. Мой номер — 8 в самой лучшей гостинице этого замечательного города.
Мусорщик, пряча улыбку, чопорно склонил голову. Девушка в том же духе изобразила реверанс, разведя в стороны вместо бального платья распахнутую шубу.
Вечером девушка в чалме из полотенца и халате на голое тело сервировала журнальный столик в номере: вынула из пакета и, оборвав этикетку, расстелила тканую салфетку, достала из одной коробки керамический подсвечник, из другой пару красивых свечей, из третьей хрустальные высокие бокалы. Освободившуюся картонную тару свалила в мусорное ведро и утрамбовала босой ногой.
Потом она стояла перед зеркалом в длинном узком вечернем платье, причесанная и накрашенная иначе, чем вчера, без малейшей вульгарности, скорее даже скромно, с привкусом романтики. Она проверила, хорошо ли виден при легком наклоне плеча кружевной край черного французского белья. Потом началась репетиция: она округлила глаза и изумлённо вскинула брови:
— Боже мой, да успокойтесь же наконец! Роман с мусорщиком? Это что-то немыслимое...— она засмеялась, откидывая голову. И тотчас, оборвав смех, устремила в зеркало холодный взгляд: — Отвали, я сказала, иначе так заору, что вся гостиница сбежится! Пошел вон, скотина! — затем лицо ее исказила гримаса беззвучного истерического крика.
В это мгновение в дверь постучали. Девушка панически глянула на настенные часы — стрелки показывали ровно девять — и вернулась в изначальный светски-романтический вид.
Она открыла дверь и пропустила в номер мусорщика с пузатой зеленой бутылкой и коробкой конфет в руках.
На нем было длинное черное пальто, неплохой модельный костюм и сверкающие черным глянцем туфли. Больше всего он внешне походил на гангстера времен Сухого закона в Америке или сотрудника дипломатической службы Монако. Было нечто штучное в его манерах. Несуетливо поставив на стол бутылку и конфеты, он огляделся в номере и, следуя указанию руки девушки, сел в кресло.
Хозяйка присела напротив, манерно скрестив руки на коленях.
Первым нарушил молчание молодой человек.
— Так что же, позвольте полюбопытствовать, привело вас в наш скромный городок? Семейный долг, стремление припасть к корням, служебный энтузиазм?
— Гораздо проще — русская хандра. День похож на день, жизнь предсказуема до мелочей. Еду куда глаза глядят... Господи, я за вами начала говорить стихами: «семейный долг, стремление припасть», «гораздо проще — русская хандра»,— продекламировала она.— Пятистопный ямб, кажется. Может, просто откроете шампанское?
— Легко,— улыбнулся мусорщик.
Он наполнил её бокал, затем взялся за принесенную с собой бутылку.
— С вашего разрешения. Текила. Не люблю сладкое и газированное.
— Сколько градусов?
— Сорок пять.
— Напьетесь и хулиганить будете?
— Избави Бог,— мусорщик достал из нагрудного кармана зажигалку и поджег свечи.
— За знакомство? — предложила девушка.
— За знакомство!
Они чокнулись и выпили.
— Вот и познакомились,— констатировал мусорщик.— Кстати, как вас зовут?
— Оля,— не задумываясь ответила девушка.
— Коля,— так же, не задумываясь, представился мусорщик, чуть разведя руками.
Некоторое время они улыбаясь смотрели друг на друга.
— Вы давно в этом городе? — спросила девушка.
— Два года.
— А до этого?
— До этого жил в другом.
— Понятно. О чем будем говорить?
— О детстве.
— Почему?
— Русская сентиментальность. Все равно рано или поздно дойдем до детства
— Начинайте,— пожала плечами девушка.
— Давайте сыграем в мою любимую игру,— предложил мусорщик,— я буду рассказывать о вас, а вы — обо мне.
— Забавно,— сказала девушка.— Я слушаю.
— Итак,— начал мусорщик,— вы родились и до выпускного вечера жили в крошечном городке, похожем на этот...
— Что, неистребимая провинциальность? — усмехнулась девушка.
— В этой игре единственное правило ничего не спрашивать. Можно только поправлять или уточнять. Но на первый раз отвечу: вы слишком откровенно ненавидите провинцию и при каждом удобном случае подчеркиваете свою столичность... В детстве вы презирали девчонок и играли с мальчишками в войну, причем всегда были командиром, а если вдруг выбирали не вас — гордо уходили и ждали, когда прибегут звать вас обратно. Вы дрались наравне с мальчишками и всегда побеждали, потому что в отличие от них умели еще царапаться и кусаться...
Девушка засмеялась и удивленно покачала головой.
— Интересная игра? — спросил мусорщик.
— Очень. И что же было потом?
— Потом...— мусорщик ненадолго задумался.— У вас нет лимона? — неожиданно спросил он. — Жаль. Текилу надо пить с солью и лимоном... Потом наступил вполне естественный момент, когда мальчишки начали интересоваться девочками. Первые робкие свидания, любовные записки. А вы оставались для них просто своим парнем. Шекспиру не снились страсти, которые бушевали в вашей душе! Вы молча бесились от ревности, но недолго. В школе под лестницей вы разрешали им смотреть и трогать себя, самые сокровенные места, и добились того, что они снова ходили вокруг вас табуном, и с их помощью вы расправлялись с самыми красивыми соперницами...
Девушка вышла из своей романтической роли. Она, зло сжав губы, в упор смотрела на мусорщика.
— Опять вопрос? — невинно улыбнулся он. Все очень просто — победа любой ценой, причем немедленно, сию секунду... Школу вы закончили на тройки, а на следующий день после выпускного вечера автостопом уехали покорять Москву. Впрочем, детство на этом кончается.
— Накатим? — после паузы спросила девушка.
— В смысле?
— В смысле — выпьем.
Мусорщик поднял было шампанское, но девушка взяла пузатую бутылку и налила в свой бокал текилу. От крепкого напитка у нее перехватило дыхание, на глазах выступили слезы.
— Напьетесь и хулиганить будете? — улыбнулся мусорщик.
— Не исключено, — резко сказала девушка.— Теперь я. Вы родились и всю жизнь прожили в Москве. Потому что из вас прет столичная самоуверенность, которую я до сих пор ненавижу...
— Можно ничего не объяснять,— мягко напомнил мусорщик.
— И девочки вам не позволяли себя трогать за сокровенные места и вообще не замечали вас...
Мусорщик утвердительно кивнул и сокрушенно развел руками.
— Поэтому вы были нелюдим и много читали, даже ночью под одеялом с фонариком, чтобы не заметили родители. Занимались каким-нибудь тупым спортом шашками или стрельбой, и даже получили разряд, которым очень гордились. Учились вы на круглые пятерки, и сидели над учебниками, даже если родители гнали вас гулять на улицу, озабоченные вашей нездоровой бледностью. И все это вы делали с мстительным мазохистским удовольствием, потому что мечтали стать знаменитым ученым и изобрести нечто такое, чтобы сразу осчастливить человечество, причем с единственной целью — чтобы все женщины мира смотрели на вас с обожанием и раздевались при одном вашем появлении... — закончила девушка на одном дыхании.
Мусорщик восторженно вскинул руки.
— Накатим? — предложил он.
— Непременно,— светским голосом ответила девушка.
— За знакомство?
— За знакомство!
Они чокнулись и выпили. В это время за стеной раздался грохот и послышалась ругань на каком-то кавказском наречии.
— Дерутся? — прислушиваясь, спросила девушка.
— Ну что вы,— успокоил ее мусорщик.— Просто один спросил, сколько времени, а второй ответил. Горячий народ.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Девушка снова была в избранной на сегодняшний вечер роли, она положила ладонь на руку молодого человека и спросила:
— Детство кончилось. Что будем делать?
Мусорщик увидел кружевной край черного французского белья, взял ее руку и медленно наклонился к ней, зарывшись лицом в мягкие, вкусно пахнущие волосы, коснулся губами уха и прошептал.
— Будем спать. Как муж и жена...
Здесь он сделал крошечную паузу, достаточную, чтобы девушка победно покосилась в зеркало, и продолжил:
— ...после золотой свадьбы. То есть, каждый в своей постели. Я сразу усну — утром на работу. А ты заснуть не сможешь, будешь допивать шампанское и смотреть местные новости, передразнивая диктора. Только не бей, пожалуйста, посуду.— Он быстро поцеловал ей руку, встал, подхватил с вешалки пальто и вышел.
Оставшись одна, девушка посидела еще какое-то время, кусая губы. Схватила бокал и изо всех сил швырнула в стену, за которой ругались кавказцы. Одновременно со взрывом хрустальных осколков крик затих на полуслове, будто щелкнул выключатель.
Мусорщик удалялся по пустынному гостиничному коридору, на ходу надевая пальто. Оглянулся в сторону номера, улыбнулся и укоризненно покачал головой.
Вышел из гостиницы на освещенный пятачок под козырьком, автоматически подобрал мятую сигаретную пачку и бросил в урну. Глянул вверх на ее окна и вдруг, взмахнув полами черного пальто, с места прокрутил сальто. Вонзился каблуками в снег и вскинул руки: «ап!», поднял воротник и стремительно шагнул в темноту.
Девушка стянула через голову узкое платье и бросила к входной двери, вслед мусорщику. Взяла бутылку, села перед телевизором и показала язык диктору.
Мусорщик быстро, будто боясь опоздать, подошел к арке, над которой полукругом светилась древнерусская вязь «Казино «Три богатыря». Изнутри арка была украшена гирляндами красных огней и выбрасывала на темную улицу багровый отсвет, как жерло раскаленной печи.
В глубине арки он нажал кнопку звонка рядом со стеклянной дверью. Сунул было руку обратно в карман, но тут же нетерпеливо позвонил еще несколько раз. За дверью показался массивный мужчина, рассмотрел в багровом мареве лицо посетителя и открыл.
Мусорщик на ходу снял пальто, не глядя бросил на стойку гардероба, обменял в кассе несколько бумажек на игровые фишки и подошел к бару. Барменша с хищными, вразлет нарисованными бровями тотчас выставила перед ним блюдце с лимоном и солью и плеснула в хрустальную стопку текилы.
— Давно не был,— кокетливо сказала она.— Опять бессонница?
Мусорщик молча кивнул, поглядывая на облепленный игроками и зеваками стол рулетки.
— «Мерседес» купил? — спросила барменша.
— На самолет коплю,— отшутился мусорщик и одним глотком выпил стопку, закусив лимоном.
— Я посмотрю? — спросила барменша.
— Смотри,— согласился он и пошел к рулетке.
Барменша шепнула что-то напарнице и поспешила за ним.
Играли только двое, точнее трое: полковник с испитым лицом и юная девушка под руководством золотозубого азербайджанца, жарко дышащего ей в шею. Остальные наблюдали.
Розовощекий крупье помертвел, увидев нового игрока. Мусорщик кивком поздоровался с ним и с ходу уверенно выложил вес свои фишки на красное поле.
— Ставки сделаны,— нервно объявил крупье и крутанул рулетку.
Выпал красный. Все глянули на мусорщика, но не обнаружили на его лице ни радости, ни азарта, ни волнения. Он сосредоточенно смотрел на игровое поле. Количество фишек на красном квадрате удвоилось.
— Ставки сделаны,— сказал крупье, вопросительно глядя на него, и снова привел рулетку в движение.
— Выпить, Таня,— не оглядываясь, попросил вполголоса мусорщик.
Барменша торопливо махнула напарнице:
— Одну «золотую»! — и тотчас снова уставилась на бегущий по кругу шарик.
Под дружный вздох игроков и зрителей шарик лег в алую лузу.
— Мэтода? — спросил азербайджанец.
— Просто везет,— улыбнулся мусорщик. Выпил стопку текилы, незаметно для окружающих сунул в руку Тане горсть фишек, а остальные — вдвое возросшую стопку — подумав, сдвинул на черное поле.
Шарик послушно остановился в черной лузе.
— Мэтода! — объявил азербайджанец. Отодвинув спутницу, он сгреб свои фишки и приготовился ставить за мусорщиком. Тот на мгновение замер, протянув руки к игровому полю, и вдруг решительно передвинул всю гору фишек на «зеро». Азербайджанец озадаченно покрутил головой и, не решившись на столь бессмысленный поступок, рассредоточил фишки по полю. Полковник вдруг отчаянно махнул рукой, крякнул и выставил весь свой оставшийся боезапас рядом с победной горой мусорщика.
— Ставки сделаны,— спертым голосом сказал бледный крупье.
Вокруг стола собрались уже все посетители казино.
В гробовом молчании все напряженно следили за шариком. Тот подпрыгнул напоследок на краю круга и опустился в «зеро».
Зрители ахнули, Таня восторженно взвизгнула, крупье судорожно сглотнул и неловко повел головой, вытягивая шею из тугого воротничка.
— Мэтода...— обреченно сказал азербайджанец.
Полковник тупо смотрел на рулетку, не веря глазам, потом торопливо сгреб свой выигрыш и, весело переглянувшись с мусорщиком, направился к кассе.
— Все? — спросил мусорщик.
— Служба! — хохотнул тот.
Мусорщик передвинул груду фишек на красное поле.
Азербайджанец последовал его примеру.
— Ставки сделаны,— безнадежно сказал крупье.
И снова все впились глазами в бегущий шарик. Только мусорщик отвлекся, доставая сигареты и прикуривая. И только когда раздалось испуганное «ах!» и все взгляды устремились на него, глянул на рулетку. Шарик снова лег в «зеро». Крупье облегченно выдохнул, порозовел и стал расправляться, как воздушный шарик
— Ты проиграл!..— изумленно вытаращив глаза, простонала Таня.
Мусорщик оглядел обращенные к нему скорбные лица и неожиданно для всех засмеялся. Не так, как делают «хорошую мину при плохой игре», а искренне, от души.
— Дурочка,— ласково сказал он и чмокнул расстроенную барменшу в нарумяненную щеку.— Судьба такая...
Он вышел из казино и зашагал по улице, все быстрее и быстрее, потом не выдержал и побежал, отчаянно, как спринтер на исходе сил.
Его догнал огромный военный ЗИЛ.
— Держи! — свесившись из окна, крикнул полковник и протянул ему бутылку шампанского.
— Спасибо! — мусорщик на бегу подхватил бутылку.
— Может, подвезти?
— На Семеновскую! — скомандовал мусорщик, запрыгивая на широкую подножку.
— Быстрее ветра! — отозвался полковник, и ЗИЛ помчался по улице, унося на подножке мусорщика в развевающемся пальто.
Девушка в строгом брючном костюме и больших очках открыла дверь номера и опешила на мгновение, увидав мусорщика. Торопливо сняла очки.
— Зачем? Тебе идет, — сказал мусорщик. — Можно войти?
— Конечно, — не слишком уверенно ответила девушка.
В номере, залитом светом морозного дня, сидел высокий молодой человек с золотой заколкой на галстуке. На журнальном столике лежал карманный диктофон.
— Это Коля, мой единственный знакомый в этом городе, — представила мусорщика девушка. — А это Олег.
Молодые люди чинно поздоровались за руку, коротко и внимательно глянув друг на друга.
— Очень приятно. Но я, кажется, вам помешал.
— Нет-нет, — с достоинством ответил Олег, поднимаясь. — Я думаю, Ира, я наговорил вам на два интервью.
Девушка чуть заметно прикусила губу от досады, а мусорщик чуть заметно улыбнулся.
— Буду очень благодарен, если вы пришлете экземпляр вашего журнала. К нам так редко заезжают московские журналисты. До свидания, Ира, — банкир поцеловал руку девушке. — До свидания, — пожал он руку мусорщику, снова обменявшись с ним быстрым взглядом, и удалился
Девушка закрыла за ним дверь и вернулась, испытующе и с вызовом глядя на мусорщика. Тот невозмутимо выставил из бумажного пакета пузатую бутылку текилы.
— Да ты никак ухаживать за мной решил? — насмешливо спросила девушка.
— Да,— сознался мусорщик.
— От скуки?
— Из тщеславия. Ведь к нам так редко заезжают столичные журналисты... — невинно ответил мусорщик.
Девушка усмехнулась.
— А мне почему-то показалось, что вы с Олегом давно знакомы.
— Как же я могу не знать единственного в городе банкира? — пожал плечами он.
— Да, но странно, что банкир знает мусорщика.
— Храню свою скромную зарплату на депозитном вкладе. Примелькался.
— Замечательный банк у Олега! — восторженно всплеснула руками девушка.— Ведь это на проценты со своего скромного вклада ты купил «карденовский» костюм и пьешь «золотую» текилу?
Минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Игра зашла в тупик — дальше начинался разговор всерьез, либо кто-то должен был первым отступить.
— Так что не будем больше, Коля, вспоминать о заезжих столичных журналистах,— улыбаясь, предложила девушка.
— По крайней мере, не сегодня, — согласился мусорщик.
— Ну что ж, ухаживай, — девушка села на диванчик и томно склонила голову на плечо. — Где подарок?
— Вот, — мусорщик вынул из пакета хрустальный бокал. — Мне показалось, что в тот вечер один бокал нечаянно разбился.
— Спасибо. Но, к сожалению, я за ненадобностью в тот же вечер выбросила и второй.
— Будем пить из одного?
— Ну, уж нет! — засмеялась девушка. — Я провинциально суеверна. Мы сразу узнаем все друг про друга, и твоя любимая игра потеряет смысл. А она мне нравится.
— Тогда позвольте пригласить вас в наш единственный скромный ресторан, — мусорщик подхватил принесённую бутылку, поклонился и отставил локоть.
Девушка кокетливо изобразила реверанс и взяла его под руку.
Они сели за свободный столик. Под эстрадой теснилась богатырскими плечами уже знакомая девушке компания. Они тотчас затихли и выпучили глаза на неё и её спутника.
Подошел официант, сразу поставил на стол блюдце с тонко нарезанным лимоном и горкой соли, открыл бутылку минеральной и почтительно протянул меню.
— А что, есть что-то новенькое? — заинтересовался мусорщик.
Официант смущенно развел руками и убрал меню.
— Тогда две курицы, фирменных, волосатых. И два жульена из бледных поганок.
— Жульены — дрянь, — шепнула девушка.
— Курица не лучше,— успокоил ее мусорщик.— Не «Метрополь», что поделаешь. Лаптем щи хлебаем — фирменное блюдо.
Мусорщик приветливо помахал сидящей поодаль комичной парочке — неимоверного объема толстухе с обесцвеченными младенческими кудрями и её тощему унылому кавалеру.
— Кто это? — спросила девушка.
— Галя. Коллега с соседнего участка. Как это она уговорила своего благоверного на людях показаться?.. Странная субстанция — любовь. Он её любит, обожает каждый килограмм ее тела, но стесняется с ней на улицу выйти.
Мусорщик наполнил рюмки текилой, затем потёр лимоном и посыпал солью между большим и указательным пальцем. Девушка, глядя на него, повторила.
— За странную субстанцию — любовь! — подняла она рюмку.
Они чокнулись и выпили, слизнув соль с руки.
— Поговорим? — спросила девушка.
— О чем?
— О странной субстанции.
— Начинай.
— Я новичок в твоей игре. Сначала ты.
Мусорщик откинулся на стуле и сплел пальцы, глядя на нее.
— Ты однолюб,— начал он.
Девушка чуть не подавилась минеральной водой, торопливо поставила стакан и постучала ладонью по груди.
— Ну-ну,— отдышавшись, весело сказала она.
— Ты однолюб,— спокойно повторил мусорщик.— В твоей жизни была только одна большая, чистая, светлая, самоотверженная и абсолютно взаимная любовь — это ты сама... Первая детская любовь тебя миновала, потому что лет с десяти ты уже твердо знала, что этот городок не для тебя, ты берегла себя для Москвы, для другой жизни. Впрочем, был одноклассник, хороший парень, к тому же влюбленный в тебя до одури — завидная партия по местным понятиям.
— Еще бы! Отец — главный хирург, мать — майор милиции,— не без гордости сказала девушка.
— Все считали, что вы поженитесь сразу после школы, а ты вытирала об него ноги, издевалась, как могла, исследуя пределы своих женских чар. Ночью после выпуска ты отдалась ему, наполовину от жалости, наполовину из интереса, и всю ночь с искренними слезами повторяла за ним клятвы вечной любви, зная, что через час уедешь навсегда и никогда больше его не увидишь...
Официант принес заказ, расставил тарелки на столе и удалился.
Следом, улучив благоприятный момент, приблизился квадратный молодой человек, позорно сбежавший несколько дней назад из «Опеля».
— Наш стол хочет заказать для вашей дамы песню,— официально сообщил он.— Если вы не против. «Естердей».
Мусорщик, недоуменно подняв брови, мельком покосился на него, не в лицо, а куда-то в область паха, и указал на девушку. Та равнодушно пожала плечами, аппетитно вгрызаясь в куриное крылышко.
Детина понимающе кивнул и направился к эстраде.
— Э! — окликнул его мусорщик.— Только без слов!.. Произношение чудовищное,— пояснил он девушке.
Бандит озадаченно потоптался на месте, потом подошел к лабухам и принялся объяснять им что-то. Наконец солист объявил:
— Для гостьи нашего города Виолетты звучит эта... эта мелодия...— и отошел от микрофона, уступив место саксофонисту.
— У тебя иногда проблемы со вкусом,— огорченно сказал мусорщик.
— А ты бы хотел, чтобы я сообщила им свое имя и подробный адрес?
— Нет, но Виолетта — это перебор...
— А объясни-ка мне лучше, почему эти мамонты тебя боятся? — прищурилась девушка.
— По недоразумению,— улыбнулся мусорщик.— У них есть главный, я с ним как-то разговаривал. Очень неглупый человек. Подозреваю, что он им представил меня как матерого рецидивиста, сбежавшего из-под расстрела за людоедство и скотоложество... Продолжим?
— Непременно.
— Итак, ты поступила в театральное училище. Но не сразу. В первый год тебя срезали за провинциальный говор: прощальный привет от родного города. Зато ты познакомилась с долговязым очкастым старшекурсником и год жила с ним в выселенном доме напротив училища, поскольку денег у вас не было не только на квартиру, но и на еду. Спасали только посылки с гуманитарной помощью от твоей матери... Он поставил тебе произношение, познакомил с педагогами, короче, сделал свое дело и исчез из твоей жизни. Какое-то время ты занималась тем, что отбивала парней у московских сокурсниц — просто из чувства социальной справедливости. Потом был старый актер, который сбежал от тебя, потому что ты по молодости очень любила это дело, а у него уже пошаливало сердце. Потом — рок-музыкант, наркоман и нищий гений. Вот его ты, пожалуй, действительно любила. Но однажды, когда ты училась на предпоследнем курсе, к тебе неожиданно, без звонка приехала мать. Ты стеснялась её и прятала от знакомых. А вот с твоим волосатым музыкантом они неожиданно нашли общий язык и по вечерам пели на два голоса под его волшебную гитару. Когда мать наконец уехала, ты всю ночь плакала, потому что с ужасом поняла, что сказка не сбывается, призрак твоего города идет за тобой, точнее, ты несешь его в себе. Ты бросила училище, благо еще старый актер объяснил тебе, что актрисой ты не станешь, что роли, кроме «кушать подано!» в Урюпинском драматическом театре, тебе не светят. Ты бросила своего гения — к твоей чести, не без душевных терзаний — и ушла к его продюсеру, деловому и циничному малому, который для начала устроил тебе прописку и квартиру. Впрочем, к любви это отношения уже не имеет...
— Похоже,— сказала девушка.— Забыл только про два аборта и полгода замужества с битьем посуды в финале.
Мусорщик развел руками: виноват.
— Но я не сказал еще о твоей главной любовной драме,— поднял он палец. — Примерно год назад тебя оставил самый верный, страстно и взаимно любимый человек: ты разлюбила себя, такую красивую, умную и хорошую. Тебе пришла в голову простая мысль — что, может быть, не мир так плох вокруг тебя, а все проблемы в тебе самой. А поскольку жить без любви человек не может, ты заметалась, уехала из Москвы, увидела первого встречного и начала выдумывать себе любовь на пустом месте, там, где ее нет.
— Неправда, — тихо сказала девушка. — Есть... Только ты боишься в это поверить. И я боюсь...
Снова в разговоре возникла опасная пауза.
— Извини, — мусорщик оглянулся на толстуху Галю и её унылого кавалера. — Так ведь и просидят целый вечер. Ты не будешь против, если я приглашу ее?
Не дожидаясь ответа, он встал, торжественно прошел через весь зал к толстухе и галантно склонил голову. Галя зарделась и замахала руками, но мусорщик неожиданно легко поднял ее, резко прижал к себе щекой к щеке и замер, устремив вдаль суровый взор.
Оркестрик играл танго, и хотя мусорщик не сделал с Галей еще ни одного шага — это уже был танец. Затем он стремительно сорвался с места и помчал партнершу к эстраде, едва не сметая с пути официантов с подносами и танцующие пары, у эстрады уронил ее на руку и отвернулся, трагически прикрыв ладонью глаза.
Девушка за столиком расхохоталась, в восторге хлопая в ладоши. Потом удивленно оглянулась по сторонам.
Хотя эта мастерская пародия на роковое танго в исполнении десятипудовой толстухи была немыслимо комична — ни одного смешка не раздалось в зале. Посетители сидели с каменными лицами, жевали губы, сдерживая смех, опускали глаза. Мужичонка, видимо, приезжий, залился было тоненьким голоском — и тот-час получил кулаком в бок от бандита из-за соседнего стола. Саксофонист на эстраде никак не мог собрать разъезжающиеся в улыбке губы и нещадно фальшивил — и тут же был награжден грозным взглядом гитариста.
А мусорщик вдруг сменил рисунок танца и лихо закрутил толстуху. Повинуясь ему, оркестрик грянул старый добрый рок. Раскрасневшаяся Галя только охала, летая бабочкой в сильных руках мусорщика. Только раз едва не вышел конфуз — когда мусорщик в азарте попытался усадить ее себе на бедро и чуть не рухнул вместе с ней.
Девушка одна во всем зале откровенно веселились, глядя на танцующих. Потом не выдержала, махнула рюмку текилы и присоединилась к ним. Тут уж началось нечто не имеющее названия — гремучая смесь из джиги, фламенко и пляской папуасов из Новой Гвинеи.
Вскоре взмокшая Галя сдалась и, отдуваясь, обмахиваясь платком, счастливая вернулась к кавалеру. А мусорщик и девушка продолжали танцевать друг напротив друга, всё наращивая темп.
— Что, и здесь надо быть первой? — крикнул мусорщик.— Иначе не можешь?
— Не могу! — крикнула девушка.
— А так можешь? — мусорщик вдруг отбил лихой степ.
Девушка повторила.
Лабухи на эстраде растерялись и умолкли один за другим. Последним невпопад бухнул барабан.
— А так? — азартно крикнул мусорщик и усложнил программу.
И снова девушка повторила.
— Ты забыл — я всё-таки три года училась в театральном! — крикнула она.
Они, поймав ритм друг друга, прошли чечеткой вдоль зала и разом встали, вскинув руки. Зал заревел и ударил в ладоши. Мусорщик и девушка поклонились в обе стороны, как фигуристы после выступления, и вернулись к столику.
— Ну что, ты счастлива? — спросил мусорщик.
— Как никогда!
— Мои шансы повышаются?
— Выше некуда. Только не хочу больше здесь сидеть. Увези меня куда-нибудь.
— Сегодня какое число?
— Двенадцатое. Завтра тринадцатое, пятница — представляешь, какой ужас?
— Ты суеверна?
— Как неисправимая провинциалка.
— Поехали к Славину. У него сегодня прием.
— Кто это?
— Местный демократ.
— Поехали, вечер твой.
Мусорщик сунул несколько бумажек под тарелку, и они вышли из ресторана. На улице девушка не утерпела и сказала:
— Ты слишком много денег оставил.
— Слава Богу, заметила,— мусорщик облегченно прижал руку к груди.— Я боялся, что расход без эффекта.
Они, осторожно семеня, спускались по крутой обледеневшей улочке к реке.
— Ах, засранец! — сказал мусорщик.
— Кто?
— Коллега. Поленился лед рубить — хоть бы песком посы...
Договорить он не успел, потому что изобразил немыслимый балетный пируэт, упал и подсек девушку под ноги. Кувыркаясь друг через друга и хохоча они съехали к самой реке, причем в конце этого скоростного спуска мусорщик оказался сверху на спутнице, лицом к лицу.
— Ну наконец-то,— насмешливо сказала девушка.— Свершилось!
— Что?
— Впервые за четыре дня ты ко мне прикоснулся. Ничего? Током не бьет?
Мусорщик встал и подал ей руку.
— Подожди здесь,— кивнул он на вмерзший в лед причал.— Полюбуйся на речную волну, а я схожу за катером,— он быстро направился к соседнему дому с единственным на всей улице светящимся окном.
Девушка прошла по дощатому причалу и встала на краю. Река была покрыта толстым льдом и засыпана снегом, изжеванным во все стороны автомобильными шинами. Темная стена леса обозначала второй берег. Вдали река изгибалась под прямым углом, и оттуда доносились с ветром обрывки музыки, а на льду лежали отблески ярких огней.
— Чик-чирик,— послышалось у нее за спиной.
Девушка обернулась и обнаружила долговязого нетрезвого подростка. Тот бесцеремонно разглядывал ее, сладострастно причмокивая и отрезая ей путь обратно на берег.
Девушка не испугалась, она быстро опустила руку в висящую у бедра сумочку
— Чик-чирик,— повторил он, сладко улыбнулся и рухнул навзничь.
Сзади стоял мусорщик и тер кулак. Подросток поднялся на четвереньки и, не рискуя быть снова опрокинутым, по-крабьи отполз и сторону.
— Шпана,— сокрушенно констатировал мусорщик.— Катер к вашим услугам, мадемуазель!
У причала стоял старый УАЗик, в просторечии называемый «козлом».
— Убью, сука! Встречу — зарежу, так и знай! — орал с безопасного расстояния подросток
— Самое печальное, что он совершенно искренен,— сказал мусорщик, помогая девушке спуститься с причала по обледеневшему трапу.
— Ужасный век, жестокие сердца! — подтвердила девушка.
Она, подобрав длинную шубу, уже собиралась сесть в машину, когда рядом шлепнулся кусок льда, брызнув ей в лицо острыми осколками Она не вытерпела и, забыв светские манеры, заорала:
— Ты, говнюк, ононист золотушный, сейчас догоню — ноздри вырву!
— Эх, крепка еще революционная косточка! — удовлетворенно крякнул мусорщик, заводя мотор и с интересом наблюдая за девушкой.
— Молчи, лярва болотная! — орал подросток.
— Заткни скважину, жгут прыщавый! — отвечала девушка.
— Соотечественники! — воззвал мусорщик.— Обратите внимание, какой вечер! Звезды и поэзия!
— Гондон штопанный! — крикнула последний раз девушка, глянула на мусорщика, осеклась и смирно села рядом, поджав губы.
«Козлик», светя фарами, отъехал от причала и помчался по реке. За поворотом стояли вмерзшие в лед корабли. Крайний, белоснежный красавец, был увешан гирляндами разноцветных фонарей и напоминал новогоднюю елку.
Из открытых иллюминаторов лилась музыка. У трапа стоял серебристый «Линкольн» и еще несколько сияющих иномарок. Мусорщик остановил свой потрепанный отечественный джип рядом.
— «Настоящий»,— прочитала девушка на борту корабля.— Это название?
— Разве плохое?
— Настоящее, согласилась девушка.
Мусорщик постучал кулаком в борт: Есть кто живой? — и не дожидаясь ответа стал подниматься с девушкой по трапу.
Наверху их молча встретили двое одинаковых молодых людей, затянутых по горло в одинаковые черные пальто.
— О-о! Какие люди! — раздвинув охрану, появился пожилой толстый господин.— Неожиданно, но приятно. Что же не предупредили? Петр Иванович беспокоился, даже сердился. Мы могли бы встретить. Такое торжество, полный бомонд!
— А где хозяин? — оборвал поток слов мусорщик.
— Рыболовствует,— ответил говорливый господин и жестом пригласил следовать за ним
Они вошли в залитый светом салон. Торжество, видимо, началось давно, и бомонд был изрядно пьян. Между отяжелевшими гостями сновала вышколенная прислуга.
— Артисты! Богема, что поделаешь! — сокрушенно развел на ходу руками провожатый.— Покушали, попили.
— Смотри! — дернула девушка мусорщика за рукав,— Гурский! А я читала, что он давно в Америке.
— Вызвали,— гордо ответил провожатый.
— Пойдем познакомимся,— предложила девушка.
— Не рекомендую,— сказал говорливый господин,— лыка не вяжет еще с утра. Полная апатия к окружающему.
— Ого! — восторженно указала девушка в другую сторону.— Лосев! Экстрасенс. По телевизору банки с водой заряжает!
— Отзаряжался,— хихикнул провожатый.— Последний раз поллитра водки зарядил и перегорел.
Они добрались до кормы. Там в шезлонге со спиннингом в руках сидел укутанный в шубу монументальный Петр Иванович. Внизу чернела подсвеченная прожектором лунка с неподвижным поплавком посередине. Рядом с лункой тоскливо томился на морозе мужик в тулупе и унтах с боль подсачником наготове и с непременным радиотелефоном, выглядывающим из-за пазухи.
— У-у! — Петр Иванович царственно протянул мусорщику руку. Заметил рядом с ним девушку и спросил: — Неужели?
Мусорщик пожал ему руку, но промолчал. Говорливый господин тем временем приволок еще два шезлонга, и мусорщик с девушкой сели рядом с хозяином.
— Клюет? — спросил мусорщик.
— Кое-как,— ответил рыболов и кивнул на салон.— Всю рыбу разогнали, черти. Глотки луженые. Есть хочешь?
— Мы из ресторана.
— Эва как!.. Что-то случилось?
— Нет.
— Чего тогда здесь?
— Соскучился.
— Не верю, но приятно.
— Что нового? — спросил мусорщик.
— Все то же — бардак... Приказ вчера подписал — очистные сооружения на химзавод. Знаешь, сколько денег стоит? — с неожиданной обидой спросил Петр Иванович.
— А сколько голосов на выборах! — с усмешкой ответил мусорщик.
— Да брось ты, — досадливо сказал Петр Иванович.— О вечном пора думать. Может быть, ты и прав...
Девушка переводила глаза с одного на другого, не упуская ни слова из разговора.
— Как зовут-то? — обернулся к ней Петр Иванович.
— Оля.
— Да? — он внимательно посмотрел на нее и усмехнулся, — Ну, Оля так Оля...
Позади них распахнулась дверь салона, и на палубе появился плотный кудрявый паренек в тельняшке и длинных трусах с рисунком американского флага. Паренька поддерживал могучий матрос.
— Папа! — обиженным басом обратился он к Петру Ивановичу. — А где Лиза?
— Сбежала твоя Лиза, — хмуро ответил тот.— Столы не надо было переворачивать.
— Он первый начал...— стал было оправдываться паренек.
— Дурак! — крикнул на него отец. — Ты ему два пальца свернул, а у него послезавтра концерт в Лужниках! Иди спать, не позорь меня!
— Папа, я нечаянно...— переживал увлекаемый матросом обратно в салон паренек. — А Лиза! Она меня обещала ждать из армии!
— Как же! — буркнул ему вслед Петр Иванович.
— Неужели в армию отдали? — удивился мусорщик.
— Что значит, отдал? Призвали.
— И не жалко?
— Жалко у пчелки в попке. По городу недобор пятьдесят процентов! Кто-то должен в армии служить?
Он отложил спиннинг и достал из-под шезлонга бутылку «Кагора».
— Сладенького? — предложил он.— Впрочем, ты сладкого не любишь,— отмахнулся он от мусорщика.
— А я не против,— согласилась девушка.
— Бокал,— не оборачиваясь велел Петр Иванович.
Говорливый господин исчез и в то же мгновение возник снова, будто держал бокал наготове за спиной. Петр Иванович налил вина и протянул бокал девушке.
— Ваше здоровье, Ольга...
— Ивановна,— подсказала та.
— Ивановна так Ивановна,— согласился хозяин, чокнулся бутылкой и отпил в один присест половину.
— А знаете ли вы, Ольга, что это за человек? — кивнул он на мусорщика.
— Интересно-интересно,— с готовностью откликнулась девушка.
— Значит, не знаете... Кирилла с гитарой ко мне,— снова приказал не оборачиваясь Петр Иванович.— Если еще спать не уложили.
— Он пьяный, не надо,— попробовал возразить мусорщик.
— Спокойно,— ответил Петр Иванович и обратился к девушке.— И мой выродок на что-то горазд. Не только водку жрать.
Снова говорливый господин исчез и явился в одно мгновение — теперь вместе с кудрявым пареньком. Кирилл был уже прилично одет и шел самостоятельно с гитарой под мышкой.
— Любимую,— велел Петр Иванович.
— Стоя, что ли? — буркнул тот.
Отец уступил ему шезлонг, а сам присел на леер.
Кирилл подстроил гитару и запел, потягивая «А», делая паузы, отчего песня становилась много чувственнее.
Скажи мне что-нибудь, скажи. В твоих устах пустяк-загадка. Коньяк в стакане, шоколадка. Глоток — и сердцем на ножи. Скажи мне что-нибудь, скажи. Не голос слушаю, а звуки. В предчувствий чудесной муки Словами голову вскружи. Скажи мне что-нибудь, скажи. Тут не придумаешь некстати, В четыре шага от кровати И в четверть шага от души. Скажи мне что-нибудь, скажи...Когда растаяли самые последние отзвуки последнего аккорда, Кирилл опустил гитару и взглянул на отца. Тот в свою очередь посмотрел на девушку:
— Понравилось?
— Очень,— искренне ответила та.
— Его стихи,— указал на мусорщика Петр Иванович.
Перехватил ее удивленный взгляд и пожал плечами: — Вы что, первый день знакомы?.. А впрочем, что я в ваши игры лезу! Давай теперь эту... — обернулся он было к сыну и тут же махнул рукой: — Не надо. Иди. А то совсем растаю...
Кирилл с достоинством покинул палубу. Откуда-то послышался неприятный электронный зуммер. Говорливый господин вытащил из внутреннего кармана радиотелефон, прижал к мясистому уху и осведомился:
— Чего еще?.. — растерянно глянул на хозяина и сказал: — Они арестовали счета.
Петр Иванович неожиданно резко для его солидной комплекции вскочил и пнул шезлонг так, что тот сложился и отлетел к дверям салона.
— Поднимай курортников! Ефимова ко мне! Вызывай Москву! — повернулся к мусорщику и развел руками.— Извини, опять бардак начинается! Хочешь каюту? Отдохнете.
— Поедем,— поднялся тот.— Мы на машине.
— Отдай ключи. Мои тебя довезут,— категорически сказал Петр Иванович, галантно раскланялся с девушкой и пошел в салон. Говорливый господин спешил следом.
— Он кто? — спросила девушка, думая о чем-то своем.
— Мэр,— мусорщик глянул на часы,— скоро светает. Как раз успеем.
Они ехали по узким улочкам в длинном «Линкольне». От водителя и охранника их отделяло бронированное стекло, так что мусорщик и девушка спокойно разговаривали сзади.
— Невероятно,— сказала девушка,— не сплю уже пятую ночь, и порхаю, как бабочка... Продолжим?
— Я иссяк. Твоя очередь.
— Любовь, любовь...— вздохнула девушка, задумчиво разглядывая кожаную обивку потолка.— Такая разная. Странно, что называется все одним словом... Ты так и не решился поцеловать ни одну девочку, потому что читал слишком много книг, и боялся, что в жизни это будет не так красиво. В армии ты был единственным нецелованным и очень стеснялся этого, и отмалчивался в похабных солдатских разговорах. А мужики кругом были грубые, потому что служить тебя угораздило в десанте, в штурмовой бригаде...
Мусорщик остро глянул на нее. Девушка ждала этого, засмеялась и указала на бледную наколку него на тыльной стороне кисти: парашют и буквы ДШБ.
— Наверное, Афганистан,— продолжала она.— Как раз те годы...
— Ангола,— поправил мусорщик.— Тоже братская помощь. Только братья почернее.
— Там ты и расстался с мечтой осчастливить все человечество разом, теперь ты хотел сделать счастливым хотя бы одного человека. И ты нашел этого человека: тихую близорукую сокурсницу. Она обладала удивительным даром: если она ехала в метро, ее обязательно прихлопывало дверью, она постоянно везде опаздывала и все теряла, и каждый продавец считал своим долгом наорать на нее. Вы поженились и были счастливы. Тебе не нужны были другие женщины, хотя она и в тридцать лет краснела, как девочка, при слове «трахаться» и старательно заменяла его смешными детскими выражениями. Тебя это трогало. Вы думали жить долго и умереть в один день. Но она ушла от тебя...
Девушка помолчала, глядя в окно.
— Через год или два ты привел к себе какую-то случайную женщину, а проснувшись утром, закричал от ужаса и обиды, увидев рядом с собой не ту, не ее... Больше в твоей жизни женщин не было и ты думал, что не будет никогда. Но однажды утром ты увидел на своем участке красный «Опель», в котором спала незнакомая девушка...— она замолчала, глядя в глаза мусорщику, медленно приближая к нему лицо.
Губы их почти коснулись, когда мусорщик вдруг сказал:
— Поздно! — выпрямился и постучал в стекло водителю.
Машина остановилась, и мусорщик вышел на свой участок.
— Работа не ждет! — развел он руками.— Они отвезут тебя в гостиницу.
Когда лимузин скрылся за поворотом, он зачерпнул пригоршней снег и сунул в рот.
Девушка, не раздеваясь, задумчиво прошлась по номеру. Сняла трубку, набрала было номер, но тут же нажала на рычаг. Подумала и снова набрала.
— Это я,— сказала она,— я нашла его.
Мусорщик колол лед на мостовой, когда подъехала девушка на «Опеле». Мусорщик не удивился, увидев ее снова так скоро.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Да,— сказала она, открыв дверцу.— Ты забыл пожелать мне доброго утра.
— Доброе утро! — одними губами улыбнулся мусорщик, глядя на неё, ожидая продолжения.
Девушка опустила глаза.
— Просто испугалась, что ты больше не придешь, призналась она. Можно, я посмотрю, как ты работаешь?
Она повернулась на сиденье, спустив ноги на мостовую, и закурила, наблюдая, как он размеренно работает тяжелым «карандашом».
— Почему ты стал мусорщиком? — спросила она.
— Потому что кто-то должен убирать мусор.
— Почему именно ты?
— Не знаю,— он на мгновение задумался, вытер грязные брызги с лица и развел руками,— судьба такая.
Она замахнулась бросить окурок, вовремя придержала руку и погасила его в пепельнице.
— Это тяжело? — спросила она.
— Попробуй,— усмехнулся мусорщик.
Девушка решительно взяла лом, расставила покрепче ноги в скользких сапожках, неумело размахнулась и ударила. «Карандаш» только прочертил белую линию на льду и едва не вылетел у нее из рук. Она зло закусила губу, распахнула шубу и принялась ожесточенно долбить грязный лед.
Мусорщик снял брезентовые рукавицы и закурил, присев на капот «Опеля», улыбаясь и сочувственно покачивая головой. Первые утренние прохожие, разинув рот, останавливались поглазеть на невиданное чудо: девушку в норковой шубе и белых лайковых перчатках с ржавым ломом в руках.
Наконец, она остановилась, тяжело дыша, глядя на дрожащие пальцы в разодранных грязных перчатках.
Мусорщик забрал у нее лом.
— И так каждый день,— сказал он.
Они купили в киоске текилу и какую-то фасованную снедь. Девушка сунула бутылку в свою сумочку,
— В гостиницу? — спросила она.
— Нет,— подумав, ответил мусорщик. — Мне надоел твой номер. Никогда не знаешь, кого там найдешь — журналистку Иру или проститутку Виолетту. Поехали ко мне.
Они сели в «Опель», из багажника которого, как кормовые орудия, торчали лом, метла и лопата.
Около старого казенного здания мусорщик указал на табличку с названием улицы.
— После революции этот тупичок назвали улицей Сен-Симона. Народ не понял и называл Семь-Семенов. Большевики боролись, просвещали темные массы, потом плюнули и переименовали в Семеновскую...— он посмотрел на девушку и сказал: — Я действительно люблю этот город.
Они спустились по длинной лестнице вдоль стены, и мусорщик открыл обитую жестью дверь. Здесь была маленькая комната с голыми стенами, сплошь заставленная ломами, метлами, лопатами и другим инвентарем.
Девушка растерянно огляделась в тесной каморке.
— Ты здесь живешь?
— Да,— улыбаясь, подтвердил мусорщик. Выдержал паузу и открыл незаметную низкую дверцу в боковой стене: — Дай руку.
Девушка на ощупь спустилась за ним по металлической винтовой лестнице и остановилась в полной темноте. Мусорщик включил свет — и она изумленно распахнула глаза.
Это был огромный подвал с высокими шатровыми сводами. По центру каждого шатра свисали лампы под круглыми абажурами, и под ними лежали ровные круги света. Углы и стены были в полутьме. Обставлен подвал был стариной массивной мебелью, породистой, хотя и ветхой. Были здесь и почти уже непрозрачные зеркала, и огромный глобус.
Мусорщик сел в кресло с высокой тронной спинкой и положил усталые руки на подлокотники.
— Ты один здесь живешь? — спросила девушка, оглядываясь в глубину подвала.
— Да. Вот прихожая,— не без гордости показал мусорщик.— Тут гостиная, там библиотека, дальше спальня. До конца, честно говоря, я сам еще ни разу не добрался. Подозреваю, что там есть каземат с пыточной камерой, цепями и скелетами... Извини, я переоденусь,— он скрылся где-то в лабиринте подвала.
Девушка поставила сумочку на стол и села в кресло. Погладила пальцами подлокотники, еще теплые от его рук.
— Кто сидел на моем стуле и сломал его? — грозно спросила она голосом Медведя. Встала и пошла дальше, оглядываясь, легонько касаясь всех предметов. На ходу открыла дверцу резного буфета.
— Кто ел из моей миски и все съел? — спросила она голосом Медведицы.
В спальне стояла огромная кровать с точеными башенками на спинках. Девушка упала на нее, раскинув во всю ширину руки.
— Кто спал на моей кровати и помял ее? — вполголоса спросила она голосом Медвежонка. Потерлась щекой о подушку и удивленно сказала: — И ведь ни капельки не стыдно. Почему?
— Ты где? — послышался рядом голос мусорщика.
Он был уже в свитере и джинсах. Девушка едва успела вскочить с кровати.
— А санузел в твоей пещере предусмотрен? — она по-детски протянула в оправдание грязные руки.
— Где-то к северу от библиотеки,— указал мусорщик.— Если заблудишься — кричи.
Девушка отправилась в указанном направлении. Мусорщик достал из буфета рюмки, блюдо и блюдца, расставил на столе. Вытащил из сумочки бутылку. Задержал взгляд и выудил следом толстую упаковку долларов. Взвесил на руке и задумчиво покачал головой. Затем извлек никелированный дамский «Вальтер». Привычным движением выдвинул обойму, глянул на тусклые головки боевых патронов. Вбил ладонью обойму обратно в рукоять и бросил пистолет и деньги обратно в сумочку.
Девушка в это время, вытерев руки, уже собралась было выйти из огромной, как и все в этом подземелье, ванной комнаты, но задержалась, воровато глянула на дверь и взяла с полочки под зеркалом бритвенный прибор. Повертела в руках, положила на место. Открыла и понюхала крем для бритья. Провела, улыбаясь, помазком по ладони, потом по шее...
Когда она появилась в гостиной, мусорщик уже накрыл стол и ждал ее Она села напротив.
— Я уже собирался тебя искать,— сказал он.
— Я смотрела, что там,— махнула девушка в глубину подвала.— Нет там ни цепей, ни скелетов. Зря пугаешь бедную девушку.
— А что там? — с интересом спросил мусорщик.
— Подземный ход. Длинный-длинный. До самого синего моря...— она взяла рюмку.— Будем сегодня говорить?
— Конечно. О чем?
— Что есть и что будет. Я уже освоилась в твоей игре, попробую начать.
— Давай,— согласился мусорщик.— Только сначала выпьем,— он протянул рюмку, но девушка отодвинула свою.
— Не чокаясь.
— Почему? Кто-то умер?
— Да, — девушка выпила, поставила рюмку на стол и достала сигарету.— Я ошиблась. Она не ушла от тебя. Её убили. Жестоко и бессмысленно. Ни за что. Три года назад...
Она прикурила, искоса напряженно глядя на мусорщика, ожидая реакции. Тот только на мгновение поднял на нее тяжелый взгляд и опустил глаза, сжимая полную рюмку.
— Сначала ты думал о самоубийстве. Но потом решил, что это будет вдвойне несправедливо. Мир полон грязи, надо его чистить, пока он окончательно не утонул в грязи. И ты стал вычищать мусор. Человеческий мусор... Ты не зря занимался стрельбой в детстве. Со ста метров ты попадал в переносицу — фирменный почерк... Сначала ты нашел тех, кто убил ее, мелких подонков. Потом были другие, гораздо крупнее. Много других... Это был не подвиг и не жертва. Ты делал это не ради денег или славы Робин Гуда. Даже без ненависти, спокойно и старательно: просто потому, что кто-то должен убирать мусор. А почему именно ты? — она развела руками, копируя мусорщика.— Судьба такая...
Мусорщик, наконец, выпил и поставил рюмку.
— Увлекательная история,— сказал он.
— Стараюсь,— беспечно улыбнулась девушка.— Я делаю успехи в твоей игре, правда?.. А потом ты исчез. Потому что однажды понял, что все напрасно — убирая одну грязь, ты только освобождаешь место для другой. И ты решил, что надо начинать с себя надо всего лишь хранить в чистоте свою душу и кусочек земли вокруг себя. Возможно, кто-то последует твоему примеру, и тогда этот город, а потом и весь мир станет чистым и справедливым... Я одного не понимаю, неужели ты действительно в это веришь?
— Да,— спокойно ответил мусорщик.
Девушка усмехнулась, подошла к буфету и открыла сумочку. За спиной у нее раздался сухой щелчок, и она замерла на полудвижении.
— Подумай хорошенько, что именно ты хочешь оттуда достать,— сказал мусорщик.
— Не говори глупостей,— не двигаясь сказала девушка. Не могла же я ехать с такими деньгами без оружия...
Она оглянулась. Мусорщик прикурил и, насмешливо глядя на нее, с тем же щелчком закрыл зажигалку.
Девушка вынула деньги и положила перед ним.
— Здесь пятьдесят тысяч,— сказала она.— Это аванс. Тебе предлагают работу.
— Какую?
— Убирать мусор,— развела руками девушка.
Мусорщик покрутил пальцами тяжелую пачку.
— Хочешь, я расскажу о тебе? — предложил он.
— Нет.
— Мир, в который ты, наконец, попала, действительно был похож на сказку. Там были красивые люди, красивые вещи, красивые автомобили. Только места в нем для тебя не было, потому что рядом со звездами — моделями и манекенщицами ты не смотрелась. Но ты сумела зацепиться. Пригодилась провинциальная хватка и актерская школа. Ты стала девочкой-навсякий-случай съездить, найти, передать. И все бы ничего, если бы не надо было ложится в постель с любым, кто тебя захочет, без выбора. Особенно раздражали старики, которые уже ничего не могли и только тискали, и доводили тебя до того, что ты однажды выскочила на мороз в одной комбинации и бросилась на первого встречного нормального мужика, промасленного работягу, который шёл с ночной смены...
— Я же сказала — нет! — крикнула девушка.
— У тебя появился красный «Опель», престижный парикмахер и много дорогих вещей. Но чем больше твоя жизнь походила со стороны на сказку, тем чаще ты мечтала вырваться из нее
— Давай уедем! — девушка присела перед ним и заглянула снизу в глаза.— Я все придумала. Мы будем жить вдвоем в красивом доме на берегу моря...
Мусорщик отрицательно покачал головой.
— Оставайся со мной. Мы будем жить в этом городе, и нас будет уже двое.
— И каждый день мы будем копаться в грязи,— подхватила девушка,— подбирать чужую грязь и пахнуть грязью, и надеяться, что может быть, когда-нибудь, через сто лет после нашей смерти...
— Накатим? — предложил мусорщик, разливая текилу.
— За что?
— За исполнение желаний.
— И что потом?
— Потом ты уедешь, а я останусь.
Девушка помедлила, держа в руке рюмку.
— Ты выполнишь одну мою просьбу?
Мусорщик снова покачал головой:
— Или насовсем, или никак.
Девушка выпила, поставила рюмку на стол. Бросила деньги в сумочку и надела шубу. Мусорщик по-прежнему сидел в кресле у стола. У лестницы она остановилась, обернулась, весело улыбаясь, и выхватила пистолет.
Со звоном разлетелась бутылка на столе, посыпалась гора тарелок из буфета, рухнуло со стены расколотое зеркало. Мусорщик с интересом наблюдал за разгромом. Когда патроны кончились, девушка кинула пистолет на пол.
— Извини,— засмеялась она.— Я все-таки неисправимая провинциалка. Не могу уйти, не побив посуды...
Когда наверху хлопнула железная дверь, мусорщик поднялся, взял метлу и стал привычно, аккуратно сметать осколки на совок. Ногой подпихнул туда же пистолет и высыпал все в мусорное ведро.
Утром девушка последний раз огляделась в номере — не забыто ли что. Дорожная сумка уже стояла у дверей. На столике рядом с телефоном лежала сумочка и пачка денег. Она взяла тяжелый сверток, покачала на ладони, решая что-то про себя. Потом быстро набрала номер.
— Он взял деньги,— сказала она. Бросила их в сумочку и надела ее на плечо.
Мусорщик вытряхивал содержимое урны в большой полиэтиленовый пакет, когда мимо промчался красный «Опель». Он усмехнулся, не поднимая головы, ожидая, когда девушка вернется. Действительно, в конце улицы «Опель» резко затормозил и на той же скорости вернулся задним ходом.
— Поговорим? — воинственно спросила девушка из окна.
— О чем?
— О будущем.
— Ты будешь богата и счастлива,— подумав, сказал мусорщик,— но недолго. Когда ты умрешь, тебя забудут на следующий день.
— А ты добьешься своего, — засмеялась девушка. — Все опомнятся и станут мусорщиками. Этот вонючий городишко и весь мир превратится в сказку. А о тебе сложат песни и посмертно поставят памятник на улице Семи-Семенов. А потом тоже забудут. Потому что единственное, что нужно и правильно — быть счастливым самому! Здесь и сейчас! — она включила скорость
— Эй! — окликнул мусорщик.— Как тебя зовут?
— Элен. А может, Изабель. Еще не знаю, она нажала на газ и умчалась.
Мусорщик проводил ее взглядом и сел на бордюр рядом с грязным, рваным от шляпы до ботинок бомжом. Достал сигарету, потом толкнул бомжа и протянул пачку:
— Кури.
Тот поднял на него мятое опухшее лицо и неожиданно низким, поставленным голосом ответил:
— Благодарю вас, я не курю.
Нежный розовый утренний свет лежал на снежных шапках домов, золотил тусклую медь куполов.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Мусорщик», Иван Иванович Охлобыстин
Всего 0 комментариев