«Хамелеон. История одной любви»

Хамелеон. История одной любви (fb2) - Хамелеон. История одной любви (Это жизнь, детка - 2) 560K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Агата Лель

Агата Лель Хамелеон. История одной любви

Часть 1. Назад в прошлое. Старшеклассницы

Рано или поздно наступает пора, когда понимаешь, что молодость кончилась. Но годы спустя ты видишь, что кончилась она много позже.

Миньон Маклафлин.

- Ну почему именно я должна выступать на этом дурацком концерте? — уже в сотый раз за утро повторяла я свой вопрос, адресуя его своей многострадальной подружке Ритке.

Мы шли по маленькой столовой нашей школы, виртуозно лавируя между стадом голодных учеников, держа в одной руке стакан с водянистым чаем, а в другой булку с тонюсеньким колечком колбасы. Не густо, но нужно было сказать спасибо и за это, — в некоторых школах учеников вообще не кормили. И уж тем более старшеклассников! Но наша гимназия номер 57 находилась аккурат напротив районной администрации и городского суда, поэтому у нас лезли из кожи вон, дабы соблюсти видимость примерно показательного учебного заведения.

— Ну, скорее всего, потому что ты сама растрепала всем, что на гитаре играешь, так что теперь пожинай плоды своего хвастовства, — резюмировал Ритка, шумно отхлебывая из граненого стакана. — Фу, моча ослиная, — скривилась подруга. Зерно истины в ее словах, безусловно, было. И я вовсе не о чае. Хотя, он тоже был редкостной гадостью.

Перейдя в новую школу, я быстро влилась в ряды шустрых, талантливых ребят, которых постоянно дергали на всякого рода концерты, выступления команды КВН, соревнования «Что? Где? Когда?», Осенний бал, Новогодний огонек, день учителя — я всегда неизменно была в центре этого куража. Так уж повелось. Не только дурная слава тянется за нами неотвратимым шлейфом.

И не скажу, что мне это не нравилось или было в тягость, напротив — это было поистине прекрасное время. Лучшее. Беззаботное. Бесконечные репетиции с хохмами, шум, гам, закулисные интрижки и откладывание всего на последние минуты. А сколько интересных и талантливых ребят я узнала, ну и плюс градус собственной популярности после каждого выступления возрастал в разы.

Помню, как в десятом классе, после дебюта в новой школе, где я играла на гитаре, мальчишки из одиннадцатого наперебой кинулись знакомиться и занимать лучшие места рядом со мной в столовке. Это была моя минута славы. Жаль, что в скором будущем я выберу редкостного засранца в качестве своего ухажера на ближайшие годы. И почему всегда так: из пёстрого душистого разнотравья обязательно надо выбрать самый уродливый чертополох? Вот если бы сегодняшние мозги, да в то юное упругое тело… Но не об этом сейчас.

В общем, тогда многие хотели с мной дружить, преследуя при этом и свою выгоду тоже, прекрасно зная, что и компания у меня соответствующая: мальчишки спортсмены, КВНщики, симпатичные поющие и танцующие девчонки, а сколько пар я свела в тогда… С поклонниками в то время у меня проблем не было, и мне, с моей любвеобильностью, приходилось ох как тяжко тогда! Я пребывала в состоянии вечного выбора, чем моя подружка Ритка похвастаться не могла. Нет, не отсутствием интереса к противоположному полу, скорее, их холодностью к ее персоне. Ритка была очень симпатичной, но она из того числа девушек, кто не умеет этим правильно пользоваться. Из тех, кто светит — но не греет. Вроде бы все так, и в то же время что-то не то… Мальчишки ее либо сторонились, либо с барского плеча великодушно пускали во френдзону, что её, конечно же, не устраивало.

Я любила свою подругу, честно, но иногда нам волей-неволей приходилось конкурировать. Ритка ревновала меня к парням, их — ко мне, и чем старше мы становились, тем чаще конфликтовали на этой почве. Да, тропинка нашей дружбы не была выложена цветами, но это был нерушимый союз, никто и ничто не могло рассорить нас более чем на несколько дней.

И вот, в преддверии 9 мая, ученикам старших классов из разных школ, предстояло быстренько сварганить «солянку» из талантливых ребятишек, и устроить концерт для ветеранов на главной площади города.

Сто процентов Егоровна постаралась!

Нина Егоровна — завуч школы — ежегодно номинировалась на звание Лучший учитель Артемьевска, но так ни разу не уходила с праздника с заветной грамотой. И сдалась она ей? Видимо все-таки сдалась, так как каждую свободную минуту она бегала «по делам» в администрацию, и всякий раз прибегала оттуда с очередной «блестящей» затеей. Все знали о ее маниакальной идее стать лучшей, и посмеивались за глаза.

А кое-кто и прямо.

— Ребята, все мы знаем, что не за горами большой праздник — День Победы. Помимо грандиозного концерта нам предстоит немало дел. На этой неделе устраиваем субботник, будем облагораживать территорию школы, — на очередном классном часе торжественно повествовала она.

— И территорию администрации тоже? — развалившись как у себя дома, буркнул с места Чист. С задних парт раздались сдержанные смешки.

— Чистоганов сажает фиалки у главного входа! Проверю! Лично! — раскрасневшись, пригрозила сконфуженная завуч.

— Нина Егоровна, да вы и так учитель, во! — влез Борька, протягивая поднятый вверх большой палец. Мафия бездельников дружно закивали.

— Отлынить, Шкатов, у тебя в этот раз не получится! — улыбнувшись предупредила училка. — И это всех касается! — она грозно обвела рукой всех присутствующих.

Я сидела за предпоследней, пятой, партой, и согнувшись в три погибели над тетрадью, делала вид, что занята чем-то чрезвычайно важным.

— Савельева, иди сюда! — услышала я вкрадчивый голос географички. Так и знала что не прокатит! Недовольно закатив глаза, я медленно двинулась в учительскому пьедесталу.

— Нина Егоровна, Савельеву опять что ли от уроков освободят? А можно я вместо неё? А вы мне трояк в четверти поставите! — с воодушевлением привстал с места Чист.

— Так, Чистоганов, рот закрой, а книгу открой. Иначе даже трояка тебе такими темпами не светит!

Все дружно заржали, включая самого Чиста.

— Катюша, иди сюда, — поманила рукой Егоровна, чуть сбавив тон. — Ты же знаешь что за концерт у нас намечается, да?

Я, мило улыбнувшись, закивала.

Еще бы! Так начинался каждый наш разговор: «Катюша, День учителя на носу. Катюша, Новый Год. Катюша, День защитника отечества, Катюша, 8 марта, Катюша, Катюша, Катюша…»

— Воот! Там будет несколько музыкальных номеров, а ты у нас девочка талантливая, думаю, в грязь лицом не ударишь. Инструмент у нас в кружке есть, а репетировать будете в Доме Культуры, Инесса Марковна тебе подробнее все расскажет. Придумывать ничего не надо (неужели?) сценарий готов…

— Но Нина Егоровна, когда мне на репетиции ходить, конец четверти не за горами…

— Катя, не переживай, с пропусками мы все уладим, — заговорщески подмигнула она, накрыв мою руку своей пухлой ладошкой. — Не первый раз уже.

Действительно. Не первый.

-

— Да и вообще, — продолжила подруга, — чем ты, собственно, недовольна? Пропуски тебе все с рук спустят, оценки проставят… А на репетициях всегда так круто… — мечтательно протянула Ритка, откусив больше половины бутерброда. — И почему мне медведь на ухо наступил?

— Оценки-оценками, но мне вообще-то тоже погулять весной хочется, а не париться в душном ДК в окружении идиотов из музыкалки, — показательно засунув два пальца в рот, я изобразила рвотные позывы.

— Егоровна сказала, что там из разных школ будут, и, скорее всего, одни пацаны, — с полным ртом уверенно доложила Ритка, ни грамма не сомневаясь в достоверности информации. — А еще, мне сорока на хвосте принесла, что там какие-то обалденные мальчики из колледжа будут.

Артемьевский Технический Колледж. Эти слова для старшеклассниц нашего городка звучали как-то особенно привлекательно. Самые клёвые пацанчики учились именно там. Совершеннолетние, крутые.

— Из колледжа, говоришь… Хоть какая-то хорошая новость. Открывшийся факт предал предстоящему событию новый, интересный окрас. — Ну ладно, сходим на первую репетицию, посмотрим, что там за крутыши соберутся, — с долей воодушевления смирилась я.

— С собой возьмешь?

— Хахалей моих отбивать собралась? — шутливо толкнула я Ритку в бок.

— У тебя уже есть один, и с подругой надо делиться.

— Ну ладно. Надо, так надо, — мы, не сговариваясь, чокнулись стаканами с чаем.

Часть 2

Приближение репетиции я ждала с каждым днем все больше и больше, и идея моего участия в этом концерте радовала все сильнее. Слушок подтвердился — действительно, нашу музыкальную компанию обещали разбавить мальчишками из техникума.

Был тёплый апрельский вечер. Молодежь, торопясь поскорее избавиться от надоевшей зимы, поскидывав с себя всю лишнюю одежду, и облачившись в не по сезону тонкие футболки и ветровки, кто по парочкам, а кто огромной компанией, облепили все свободные скамейки в парке.

— Катькк, а правда что Савка Громов с вами выступать будет? — спросила как-то вечером Анька, развалившись на коленях у Стаса.

— Пфф, Савка! Это Савелий что ли? Ну и имечко! — гоготнул Пашка.

— Ага. Жаль что не Аристарх, или, скажем, Добрыня! — поддержал его Стас, и все пацаны взорвались в истерическом хохоте.

В конце девяностых-начале нулевых к редким именам относились осторожно, особенно в маленьких провинциальных городках. Ну вспомните своих одноклассников? Женя, Миша, Андрей, Лёха… Поэтому столь необычное имя не могло не вызвать бурных обсуждений.

— Это что еще за Савва такой, у? — придав голосу напускную ревность спросил у меня Санёк.

Санёк был моим бойфрендом уже целых два месяца! Я долго не соглашалась с ним встречаться, но он своим напором убедил-таки меня в том, что мы просто созданы друг для друга.

Сразу скажу — Санёк был полностью в моём вкусе: кареглазый, темноволосый, с кукольным личиком и розовыми щечками. Только мелированных прядей не хватало для полноты картины. В те годы девчонки просто пищали от нашумевших бойз бендов, вроде Backstreet Boys, типажа молоденького Лео ДиКаприо, и Сашка был ярким представителем этой сладенькой братии. К тому же он полностью соответствовал всем моим требованиям: он был популярен среди девчонок (однажды мне из-за него даже досталось), он был смешным, забавным, не парил мне мозг, одним словом был просто душечка. Но, было два существенных НО: он был невысокого роста и на полгода младше меня. В шестнадцать полгода было ого-го какой весомой разницей! Именно это меня и напрягало — мне хотелось иметь крутого парня, а не плюшевого мишку, коим Саша тогда являлся. Ну какой из него защитник?

Тогда меня прямо-таки терзали смешанные чувства: с одной стороны, он мне очень нравился, особенно приводили в трепет страстные поцелуи и зажимания по подъездам, а с другой стороны… а с другой, мне немного надоели эти «серьезные» отношения. Каждый день одно и то же… Весна, буйство гормонов. Мне хотелось флирта, хотелось томных взглядов от парней, и хотелось беспрепятственно на эти взгляды отвечать…

— Так что там за Савва? — еще раз переспросил Сашка.

— Понятия не имею, может это вообще, просто слухи… — я вполне искренне пожала плечами. — И мне, между прочим, этот концерт вообще как шел так и ехал.

Врала я убедительно. На самом деле мне было крайне любопытно, что это за Савва такой распрекрасный, и с чем его едят.

* * *

И вот этот день настал. Мы с Риткой, сбежав с последнего урока, предварительно накрасив в школьном туалете губы поярче, не без доли волнения двинулись в сторону Дома Культуры. От школы он располагался совсем недалеко, поэтому с шутками и приколами мы в считанные минуты добрались до родного красного здания.

Старый добрый ДК! Столько приятных воспоминаний связано с этим местом… Эти гулкие коридоры, этот неповторимый запах пыльных штор и отсыревшего дерева… Сколько я себя помню, плитка в фойе в некоторых местах была выщерблена, и с каждым годом опустевших квадратиков становилось все больше и больше… В праздничные дни в огромном актовом зале проходили всяческие мероприятия, а вечерами, в холодное время года, там устраивали дискотеку для молодежи. Это было крутое время с крутыми дискотеками… Тогда я считала себя такой взрослой, и такой опытной, черт побери! Я чувствовала в себе силы свернуть горы при помощи одного мизинца, и думала, что в два счета могу очаровать любого понравившегося самца. Хехе… самоуверенности в те годы мне было не занимать. Хотя удивительно, с такой-то кучей комплексов…

На втором этаже ДК было оборудовано несколько классов для занятий танцами и вокалом, а в подвальном помещении большой зал для спортивных тренировок и игр. Мальчишки всех возрастов без устали гоняли там мяч, и стоит ли говорить, куда бежала половина моих одноклассниц после уроков? Выйти замуж за крутого футболиста все хотели еще до того, как это стало мейнстримом.

Открыв тяжелые скрипучие двери Дома культуры, мы моментально пришли в приятное возбуждение. Из актового зала доносились смешки, визги, и нестройные завывания музыкальных инструментов. Подготовка к репетиции шла полным ходом! Войдя, я, потащив за руку смущающуюся подругу, сразу направилась к ребятам которых уже знала.

— Оо, какие люди! Здаров, Катюх! — Виталик, вальяжно развалившись у аппаратуры, подставил мне ладонь. Я ловко отбила ему «пять», и сняв со спины кофр с гитарой, положила его на Виталькины барабаны.

Виталик с младых ногтей играл на ударных, и ни одно молодежное мероприятие не обходилось без его персоны. Плюс ко всему, он занимался модным тогда брейк-дансом, что по умолчанию делало его нереально крутым. Он был своего рода городской знаменитостью, жаль только, что своей внешностью он не мог похвастаться так же, как и своей популярностью. Маленькие и острые, как у хорька, зубки, вкупе с непрекращающимися прыщами на лоснящемся лбу, совсем не добавляли ему привлекательности. Но самым удивительным было то, что от поклонниц у него просто не было отбоя!

— Ну что Катюх, залабаем тусу, каких свет не видывал? — Виталик виртуозно покрутил в пальцах барабанные палочки. — Ой, а это кто тут у нас такой, в штанишках?.. — обратил он свое внимание на Ритку, которая пряталась за моей спиной. «Пряталась» — это, конечно, громко сказано. Ритка была выше меня чуть ли не на целую голову. Поняв, что речь идёт о ней, Рита покраснела под стать своим новым брюкам, и еще сильнее сжала мою ладонь.

— Они тут все такие придурки? — краешком губ мне на ухо прошептала она.

— Не все, но большинство, — в ее же манере ответила я.

Я прекрасно знала, на что обрекаю свою подругу, ведя ее в это место. Ребята хоть и были вполне дружелюбными, но пафоса им было не занимать, как, впрочем, и всем одаренным ребятишкам хоть в маленьких, хоть в больших городах. Если ты не из их стаи, то свое место тебе еще придется заслужить.

— Привет Костик, — отсалютовала я нашему баянисту.

Про Костю я знала лишь то, что его зовут Костя. Всё. Он был самым загадочным из всей нашей музыкальной братии. Никто не знал где он живет, с кем дружит, где гуляет. Никто не помнил его фамилии, его лица не осталось ни на одном фото… Спустя годы я даже сомневаюсь: а был ли он вообще, этот Костя?

Увидев еще несколько знакомых, я помахала всем рукой. Были там и ребята из других школ, которых я не знала, но с ними контактировать я не очень-то и торопилась. Все же помнят, каково быть подростком? Будем воображать до последнего, делать вид что в упор не замечаешь новеньких, и всеми фибрами души показывать — я-то тут СВОЯ, а вот ты, а кто ты?? Кошмар! Высокомерный пубертат. Все такие деловые, что ты… К счастью, этот этап я довольно-таки быстро переросла и со свистом спустилась с небес на землю.

— А где пацаны технарские? Они тут? — снова шепнула Ритка.

— Понятия не имею, — я оглядела мальчишек.

И действительно, те, ради которых мы пятнадцать минут наводили марафет, похоже отсутствовали.

— Я так и знала, что этот бред кто-то сочинил, а ты подхватила, — с укоризной поддела я подругу.

— Да я лично слышала как Ленка говорила что они будут играть! Ее Толян же Савву этого знает.

Толян, будь он неладен! Когда-то этот гад разбил мне сердце. Да и не только мне. Все девчонки, с пятого по девятый класс, поголовно были влюблены в этого харизматичного засранца. Мы пару лет учились вместе, пока его в очередной раз не оставили на второй год. Он мне жутко нравился в те годы, и плевать мне было на его вздорный нрав и двойки в четверти… Уже тогда, в свои неполные пятнадцать он все про себя осознавал, и пользовался своим обаянием как хотел. Я несколько лет его не видела, а когда перешла в новую школу, оказалось что Ленка, моя новая одноклассница, уже достаточно долгое время с ним встречается. Страшная, убогая, коротконогая Ленка… Мир тесен, что уж там говорить о крошечной провинции, где радикулит дяди Вани в одном конце города, моментально становится достоянием общественности в другом.

— Так ребятки, золотые мои, все собрались? — откуда не возьмись в актовый зал влетела Инесса Марковна держа в руках гору каких-то бумаг и тряпья.

Инесса Марковна была маленькой, тоненькой тетушкой щебетуньей. Она напоминала пёструю птичку: скок-скок с веточки на ветку. Она была настолько энергичной, что даже подростки не поспевали за ее активностью. Работа в ДК было ее всем, и она полностью посвящала себя любимому делу.

— Петрищева и Иванова, седьмая школа, тут? — сверяясь со списком затеяла перекличку Марковна.

— Очень жаль, — шепнула Ритка, — я так надеялась с ними познакомиться. Штаны блин, ради этого неудобные напялила!

— А мне по фигу, — с напускным безразличием ответила я, — не пришли и ладно. Больно надо.

Но в глубине души предательски заковырялся червячок разочарования. Я тоже напялила в честь этого события неудобные, но красивые штаны.

— Казаков, сорок вторая, — крикнула Инесса Марковна. И Виталик вздернул обе ладони вверх.

— Вон, на Виталика внимание обрати! — кивнула я в сторону Казакова, который из шкуры вон вылазил, демонстрируя свое умение орудовать барабанными палочками, подкидывая их всевозможными способами.

— Ты что, дура что ли? Он же урод! — покрутила у виска Ритка.

— Савельева, пятьдесят седьмая гимназия!

Я подняла руку.

— Зато посмотри как палочками орудует! Ох, многое ты теряешь! — глупо хихикнула я, и Ритка тут же меня поддержала.

Что бы мы тогда понимали в палочках, свистушки.

— Громов и Суслов, технический колледж, — Инесса Марковна опустила список, и поверх очков осмотрела ребят. В зале повисло секундное молчание и все уставились друг на друга.

— Присутствуют, — раздалось у входной двери, и все, как по команде, повернули голову на голос.

Часть 3

В актовый зал вошли два парня в джинсах и кожаных куртках. Двое из ларца. Слон и Моська. Один был настолько здоровым, что я даже удивилась, как это он прошёл и не задел головой дверной косяк. "Дядя Стёпа — достань воробушка". Следующее, на что я обратила свое внимание, это мотоциклетные шлемы у них в руках.

— Проходите, проходите, молодые люди, не задерживаемся! — поторопила их Инесса Марковна, похлопывая обоих по спине. Далее все хаотично расселись по залу, и Марковна, сцепив руки за спиной, неторопливо прохаживаясь по потрескавшемуся паркету, как вождь народа вещала о планах на ближайшие недели. Знакомство, обсуждение репертуара, порядок номеров, что-то там ещё, но мы с Риткой её не слушали.

— Рокеры что ли к нам прибыли? — хихикнула подруга.

— Ага. «Раз подругу посадил на мотоцикл, у неё от страха прекратился цикл…» — искоса глядя на парней, пропела я, и мы неприлично громко заржали.

«Дядя Стёпа» снял со спины кофр с инструментом. Он был похож на мой от гитары, только больно уж он был мал…

— А это чего это у него там? — словно прочтя мои мысли, кивнула на чехол Ритка. И будто услышав это, парень извлек из кофра…

— Скрипка!!! — произнесли мы в один голос и с новой силой прыснули от смеха.

Ну действительно, так нелепо все это выглядело: образ мальчишки совсем не гармонировал с инструментом. Ростом под два метра (как потом выяснилось метр девяносто семь), здоровые ручищи обтянутые кожаными рукавами, рваная челка свисающая на глаза. И вдруг на тебе — скрипочка! Не брутальная электрогитара, не крутые барабаны или, скажем, убойный синтезатор. Скрипка! Я почему-то вспомнила зайца из «Ну, погоди» и запела: «Асоолляяя…». Ритка, покраснев под стать своим штанам, уже кашляла от смеха. Инесса Марковна сделала нам замечание, но так просто нас было уже не остановить. Чуть замолчав и отдышавшись, мы принимались хохотать вновь.

Тогда скрипка ассоциировалась у нас исключительно с симфоническим оркестром, когда стоит дирижёр во фраке, а мужики в образе ботанов, подперев щёчкой инструмент, издавали визжащие, раздражающие слух звуки. Кто бы мог подумать тогда, что вскоре я настолько проникнусь этой музыкой и пронесу свою любовь через многие годы…

Позже мы выяснили, что здоровенный скрипач — это и есть тот самый знаменитый Савва, а второго парня звали Женя, и он играл на саксофоне и трубе. На «дудке», как мы потом прикалывались.

— Клёвый Савва, симпатичный, — доверительно прошептала Ритка, бросая робкие взгляды на парней, — я бы с ним замутила. А ты что думаешь?

— Ни-ка-ку-щий! — вынесла я свой вердикт. И это было почти правдой.

Савва мне сразу не понравился. Нет, безусловно, он был хорош собой, я даже больше скажу — он был красив, но производил впечатление напыщенного индюка, к которому на кривой козе не подъедешь. Я даже испытала что-то вроде облегчения, так как наслушавшись от Аньки какой он крутой, уже успела нарисовать в своих мечтах наше счастливое совместное будущее, а это значит придется Сашку бросать… Та ещё морока!

И мне тогда нравился абсолютно другой типаж, а внешность Саввы совсем нельзя было назвать сладкой. Скорее наоборот. Черты лица чёткие, ярко выраженные скулы, щетина которую он не потрудился сбрить — невиданная дерзость в те годы! Губы пухлые, но сложены в ехидной кривой усмешке. И этот взгляд свысока… И дело даже было не в росте, он смотрел на всех с явным превосходством, и даже не думал это скрывать. Неотёсанный мужлан — фыркнула я про себя, и отвернулась… но взгляд предательски так и косил в его сторону. Противоречивые чувства. Он так разительно отличался от остальных, что невозможно было на него лишний раз не взглянуть. На него хотелось смотреть и рассматривать. В один момент, когда я думала что Савва не видит, я нашла его взглядом. Длинные ноги, крепкий торс… Когда наши глаза встретились, я заметно вздрогнула, и поспешно ретировалась вне поле его зрения. Зелёные искры словно прожгли насквозь. Как у кошки. Брр.

Женька был обычным, по крайней мере моему придирчивому взгляду зацепиться было не за что. Таких пацанов по городу ходит вагон и маленькая тележка. Среднего роста, белобрысый и худой. Он без стеснения на меня пялился, отвешивал плоские шутки, давил лыбу, но ответного интереса так и не получил. Я была единственной девочкой в ансамбле, и так или иначе, на меня всегда обращали внимание все мальчишки, поэтому к этому я уже давно привыкла.

Закончив первую репетицию, которая больше напоминала балаган, все вылезли из душного помещения на свежий весенний вечер.

— Ну Савва вообще, просто мега! — возбужденно ворковала Ритка, схватив меня под руку. — А он на меня смотрел, скажи? Ты заметила?

— Ага! — утвердительно закивала я, дабы не обидеть подругу. На самом деле, Савва даже краем глаза на нее не взглянул. Это уж я заметила точно.

— Я завтра с тобой опять пойду, если Инесса не засечет что я тут без дела ошиваюсь. Ой, смотри, это они! — Ритка резко затормозила, сделав вид, что ей что-то попало в глаз. — Ай, ай, подожди! — воскликнула она слишком громко, явно переигрывая. — Чего они там делают? — шепнула она уже тише, ковыряясь в сумочке в поисках зеркала.

— Ничего не делают, курят стоят, — взглянув в сторону мальчишек, ответила я. Меня раздражала эта Риткина привычка, но бороться с ней было бесполезно. Савва и Женька стояли напротив главного входа в дом культуры, рядом с чёрным мотоциклом. Они тоже заметили нас, и о чем-то переговорив, засмеялись. Меня это разозлило, и я моментально почувствовала себя полной дурой! Резко дернув за руку Ритку, я потащила ее по тропинке.

— Ну ты чего? А вдруг бы они познакомиться поближе захотели? — зло зашипела Ритка, выдергивая руку, сразу перестав щуриться и ковыряться в глазу. Соринка волшебным образом испарилась.

— Ну что за привычка у тебя дурацкая, Рит? Ты не слышала как они заржали? Как дуры малолетние, честное слово!

— Ой, подумаешь! Сейчас их эти курицы из седьмой школы подцепят. И все из-за тебя!

— Ну и хрен с ними! Все равно они страшные!

— Нормальные они, тебе не угодишь!

Так, переругиваясь, мы вышли на тротуар вдоль проезжей части, и пошли в сторону своего дома.

— О, я тут опоздал маленько, — откуда не возьмись материализовался Саша, и улыбаясь в свои сверкающие тридцать два, обнял меня за талию. Мне сразу стало так спокойно и хорошо. Сашка клевый, а эти идиоты только все настроение испортили!

Тогда я не понимала, почему без всякой на то веской причины, так разозлилась на ни в чем неповинных студентов. Особенно на Савву, который за весь день вообще не сказал мне ни единого слова. А может быть, я злилась как раз-таки поэтому.

— Ну и что там на репетиции было? Слава этот к тебе подкатывал? — семенил рядом Сашка.

— Его зовут Савва, — поправила я, и прямо почувствовала как покраснела.

— Так-так, а ну-ка поподробнее… — нарочито ревнивым тоном потребовал объяснений Сашка.

В этот момент мимо с оглушающим рёвом пронесся мотоцикл, издав несколько длинных сигналов. Женька, сидя за спиной Саввы, поднял ладонь в знак прощания. Ритка расцвела на глазах, и кинулась махать им вслед обеими руками. Я закатила глаза, Сашка заржал.

— Ты видела? Видела? Савва мне посигналил! Как круто! Вот это да!

Ритка сияла, а я только улыбнулась.

Я прямо задницей чувствовала, что сигналил он Мне.

Часть 4

На следующий день должна была быть вторая репетиция, но её отменили. Что-то там у них с проводкой приключилось, поэтому все перенесли. И не хочу сказать что я прямо так сильно по этому поводу расстроилась… Хотя кого я обманываю?? Я расстроилась! Но тогда я бы даже под дулом пистолета в этом не призналась. Даже Ритке. Даже себе. И совсем не от того, что не удастся поиграть…

А Ритка, узнав об этом, вообще поникла. Еще утром она сразила всех в классе, появившись в платье, сшитом, видимо, из куска старого циркового шатра. А макияж… Проститутка с улицы Красных фонарей изошла бы слюной при виде этого буйства красок. Ритка явно вознамерилась сразить технарских пацанов наповал! И остальных мальчишек тоже наповал. И в школе тоже всех. В общем, повальная эпидемия нашему городку была бы обеспечена, если бы не одна хорошая подруга, которая посоветовала ей смыть всю эту «красоту» и не выдала горе-подруге свой пиджак. Я правда была хорошей подругой. Излишне прямой, да. Но хорошей.

Уже после занятий, которые в этот день длились почему-то как никогда долго, идя со школы пешком, слушая чириканье птичек и поедая пломбир в вафельном стаканчике, Ритка ни с того, ни с сего, предложила:

— А давай мимо технаря домой пойдем?

— А давай! — вдруг согласилась я, испытав при этом шок от того, что так быстро сдалась. Обычно я начинала отговаривать Ритку, что все это будет выглядеть навязчиво и глупо, но тогда мне так вдруг не показалось. И ненавязчиво ни разу. Где хотим, там и ходим. И пусть эта дорога нам совсем не по пути…

Проходя мимо технарского двора, всеми фибрами души делая беспечный вид, будто мы тут по пять раз в день ходим, и вовсе не сдались нам студенты толпой курящие у ворот, и что этот отрепетированный хохот над несуществующей шуткой посвящался отнюдь не им, мы с Риткой с огорчением констатировали факт, что ни мотоцикла Саввы, ни его самого, там не было.

Зато в самом центре двора стоял Лёха Карпов в окружении своей верной свиты, что хоть немного подняло настроение.

— А как тебе Карпов? С ним бы ты тоже замутила? — шепнула я подружке, незаметно стреляя глазами в сторону популярной компашки.

— Да ты чё?? Карпов — придурок и бабник! Мутить с ним? Только через мой труп! — твердо отчеканила Ритка.

Да уж… кто бы тогда знал, что два года спустя она с удовольствием лишится с этим бабником девственности, и ещё чуть позже едва не наложит на себя руки, страдая от неразделенной любви. Так же никто не мог сказать нам заранее, что наша третья хорошая подруга, Нелли, сделает от него аборт, так как этот козел без зазрения совести встречался одновременно с ними обеими. Вот что популярность, смазливая мордашка, ну и разумеется Жигули вишневого цвета, делает с умами глупых студенток-первокурсниц…

Но все это будет потом, история сейчас не об этом. Хотя к Карпову мы еще вернемся.

А сейчас пока назад, к нашим баранам, а если быть точнее, к Савве с Женькой.

На утро следующего дня мне сообщили, что с репетициями все идет по плану, и так как вчера ее пришлось отложить, сегодня меня отпускают с последних двух уроков, дабы наверстать упущенное. Вы даже себе представить не можете как злилась Ритка! Она всегда училась очень хорошо, и именно благодаря ей по многим предметам мои оценки в четверти были незаслуженно завышены. В точных науках Ритка была для меня незаменимым помощником, когда как я, была ее правой рукой в гуманитарных предметах. В общем, мы здорово дополняли друг друга все годы обучения. Прогулять целых два урока для Риты было сродни кощунству! Поэтому она, взяв с меня обещание, что без нее, относительно пацанов, я предпринимать ничего не буду, чуть ли не со слезами осталась в школе, а я на всех парусах полетела в ДК.

Еще издалека я заметила знакомый черный мотоцикл, и две фигуры на кортах в тени огромного дуба. Задрав нос к небесам, и чуть ли не спотыкаясь, я гордо прошагала мимо. Меня ужасно разозлило, что сегодня Савва понравился мне больше, чем в прошлый раз! Боковым зрением я проследила за его реакцией. Он хитро стрельнул в мою сторону серыми глазами… Серыми. Постойте-ка, я была готова поклясться, что позавчера они были зелёными! Странно. Выпустив сизое облако дыма, Савва принялся бессовестно меня рассматривать.

— Ты глянь-ка, даже не поздоровалась… — обратился он то ли ко мне, то ли к Женьке, то ли к самому себе.

— А чего рано так? До репетиции еще полчаса, — спросил у меня Женька, стряхивая пепел.

— Разве? — вытащив руку из кармана, я взглянула на свои старенькие, но любимые часы, с коричневым кожзамовским ремешком. — Ну… мне гитару еще настроить надо.

— Ну вообще, да. Заняться есть чем. Пойдем Женёк, тоже инструменты свои настроим. — Савва снял свой шлем с руля, и щелчком избавился от окурка, промазав при этом мимо урны. Я, открыв тяжелую дверь, окунулась в приятную знакомую прохладу. На моем лице играла довольная ухмылка.

Он точно на меня запал.

-

Репетиция прошла отлично. Коллектив более менее сработался и подстроился друг под друга. От игры Саввы все были в полнейшем восторге! Чистый, сложный инструмент. Я пятьдесят раз извинилась перед собой за свое глупое хихиканье в первый день. Этот человек полностью преображался беря в руки скрипку. Закрыв глаза, он будто погружался в мир музыки. Черты лица разглаживались, ресницы трепетали, а на губах играла лёгкая полуулыбка. В такие моменты он был невероятно красив и гармоничен. Я смотрела на него открыв рот, будто завороженная. Казалось, что его огромная лапища вот-вот раздавит хрупкий смычок… Буря, просто буря эмоций! И первые эротические импульсы… Но настолько тонкие, что я не предала им тогда абсолютно никакого значения.

Целый день все шутили, подтрунивая друг над другом, пререкались, и, естественно, напропалую флиртовали. Виталик был в своём репертуаре — король лямуров, его любимым делом было собрать вокруг себя по-максимуму девчонок, и плести им всякие «интересные» байки, половину из которых он придумывал тут же на ходу. Девчонки хихикали, Виталик ликовал.

Я же больше общалась с Саввой и Женькой. И если с Женькой мы быстро нашли общий язык, наши разговоры протекали легко и ненапряжно, то с Саввой дело обстояло немного иначе. Он был колючим, дерзким, постоянно пытался меня задеть или покритиковать. Мою игру, мои слова, мои движения. Во всем он находил подвох, и с огромным удовольствием на него указывал. Я тоже старалась не отставать, и отвечала колкостью на колкость. Со стороны могло показаться, что мы не разговариваем, а перекидываемся ежами. Меня жутко бесила эта его манера, и в то же время очень нравилась. Каждым своим словом я хотела указать Савве его место: «вот тебе! так тебе! получай!». «А, ты так? — читалось в его надменных глазах, — тогда лови обратно». Женька над нами потешался, но всегда принимал мою сторону. Мне было приятно заручиться его поддержкой, но не более, а он, видя мое добродушное расположение, расстилался еще сильнее, что, безусловно, играло не в его пользу. Ну кому нравится, когда все просто? На фоне друга он проигрывал во всем! А вот холодный Савва, наоборот, интересовал меня все больше и больше… После репетиции, все, уставшие, но довольные собой, стали собираться по домам.

— Нормально ты играешь для девчонки, но опыта тебе маловато, — услышала я за своей спиной голос Саввы, но не оборачиваясь продолжила укладывать гитару в чехол.

— Да что ты? И это говорит скрипач гитаристу.

— На гитаре я играю тоже, и уж точно получше тебя.

Улыбка в голосе… Он что, заигрывает???

— Ну значит те нотки зависти, что я уловила в твоём взгляде, мне просто показались, — с величайшим усилием воли скрывая улыбку, я, резко застегнув молнию, обернулась.

— Это была не зависть, а восхищение… Такая маленькая, и такая бойкая. Хотя, без ошибок не обошлось, — Савва, скрестив руки на груди, стоял облокотившись о старое пианино. Даже в помещении он не расставался со своей кожаной курткой.

— Знаешь, мне кажется, что ты погорячился с архитектурным, — я тоже скрестила руки, намеренно подражая ему.

— Ты думаешь?

— Уверена! Надо было тебе в консерваторию податься, с таким-то шикарным музыкальным слухом ты непременно достиг бы небывалых высот! — демонстративно повесив гитару на стойку, я быстро пошла к выходу. Савва не отставая последовал за мной следом.

— А я хотел. Экзамены проспал.

— А что так? Будильник не услышал? Наверное, не в той тональности звонил.

— Что ж ты пререкаешься постоянно!? — посмеивась спросил Савва, галантно открывая передо мной массивную дубовую дверь.

— А я не пререкаюсь, манера общения у меня такая.

— Дерзкая, однако, манера…

— Ну какая есть.

Мы вышли из ДК, и теплый весенний воздух моментально вскружил голову. Женька курил сидя на ступеньках, и увидев нас, поднялся, отбросив окурок.

— Долго вы что-то… — недовольно сказал он, стрельнув в мою сторону глазами.

— Нормально. Мы там нашли довольно-таки интересную тему для беседы… — Савва достал пачку Честера, и щелкнув зеленой пластиковой зажигалкой, прикурил.

— Да, интересную. Обсуждали прирожденный талант твоего крутого друга, — я пошла вниз по ступенькам, но Женька меня опередил, выбежав вперёд и преградив дорогу.

— Ну куда же ты? А поболтать? Погода классная сегодня.

— Вот поэтому я и спешу.

— Может тебя подвести? Чтобы не опоздала, — не глядя на меня спросил Савва, выпустив тонкую струю дыма.

— Нет, спасибо. Меня ждут, — я обошла Женю, и сбежав со ступенек пошла дальше.

— И кто ждет? Не тот ли пупс, с которым ты в прошлый раз шла? — раздался за спиной голос Саввы.

— Именно! — не оборачиваясь крикнула я.

— И что, прям любовь-морковь, все дела??

— Угадал! — ответила я и покинула поле их зрения.

Мне было очень приятно, что Савва запомнил с кем я шла позавчера, но то пренебрежение, с которым он говорил о Сашке, зацепило. А что еще больше разозлило, это то, что он был прав. Внешность Саши была настолько сладкой, что к чаю никакого десерта не надо. Действительно пупс, самый настоящий! Я шла и злилась. На Сашу, за его внешность, на Савву, за его дерзость, и на себя, за свою реакцию к его персоне. Павлин! Нарцисс! Идиот! Вдалеке показались фигуры Ритки с Сашкой, увидев меня, они резво замахали руками. Саша практически ежедневно приходил встречать меня после занятий. Целый час шёл пешком из другого района, чтобы потом вместе пойти домой. Тогда мне казалось, что в этом нет ничего необычного, сейчас же я понимаю, что мальчик, наверное, меня правда любил… Даже стыдно перед ним спустя годы.

— Привет, долго ты что-то сегодня! — он неприлично низко взял меня за талию, и притянул ближе для страстного поцелуя. Ритка, закатив глаза, завистливо фыркнула, поторапливая поскорее разделываться с телячьими нежностями, и рассказать ей, что интересного произошло на репетиции.

В тот момент, на перекрёстке, я будто взглянула на Сашу другими глазами. Какой же он еще ребенок! Невероятно милый, но ребенок. И вспомнила Савву. Его прямой взгляд, его наглую самоуверенность… Слегка клюнув Сашку в щеку, я взяла его под руку.

— Ты чего это? Не в духе? — недоуменно спросил он.

— Ничего! Настроения нет! — пробурчала я, и заметив вопросительный взгляд Ритки, подмигнула, мол, все потом.

Часть 5

— И ты отказалась с ним поехать? У тебя точно не все дома! — взвизгнула Ритка, и яростно плюхнулась в кресло, чуть не уронив при этом с подлокотника вазочку с печеньем. — Если бы Савва предложил подвезти до дома меня, я бы бросила всё к чертям собачьим, и помчалась с ним хоть на край света!

— Я не ты, Рит, — отчеканила я, отпивая кофе из огромной кружки.

— И что, он тебе вот прям совсем совсем не нравится? Ни капельки?

— Вообще не нравится! — уверенно отрезала я, и наклонилась, дабы смахнуть с колен невидимые крошки. На самом деле я просто скрывала свои глаза, так как была уверена, что по ним легко читалось, что с подругой я не совсем честна.

— Ну и правильно! — махнула рукой Ритка и положила в рот целое печенье. — У тебя Санёчек есть, а Саввой я сама займусь. Потому что мне он понравился более чем… Такой горячий пирожок! Так бы и съела!

В том момент мне стало как-то не по себе. Савва и Ритка… пара?? Пирожок? Хм. Это что, ревность??

Уже вечером, гуляя с Сашкой и его друзьями, я поймала себя на мысли, что вздрагиваю от каждого звука проезжающих мимо мотоциклов. Молодые, и не очень, рокеры, словно проснулись после зимней спячки и гоняли сутками напролет. В ту весну они чуть не превратили меня в дерганую истеричку! Я высматривала в толпе знакомую здоровенную фигуру в кожаной куртке, и вообще, находилась на своей волне, чем не мало встревожила Сашу. От его вопросов я только отмахивалась, продолжая по десятому кругу прокручивать в голове диалоги с этим необычным наглым созданием, с необычным именем, имеющего необычного цвета глаза и играющего на необычном инструменте. Именно этой своей необычностью Савва меня и зацепил.

-

Утром в школе Ритка прожужжала мне все уши о своей симпатии к Савве. Порой мне хотелось огреть ее чем-нибудь потяжелее, так как слышать это было крайне неприятно. Хотя, по сути, я не имела на это право. Я была не свободна, а вот Ритка как раз запросто могла претендовать на его внимание. Но все равно мне не хотелось что бы она говорила о нем, и желательно, даже чтобы не думала! После занятий Рита напросилась пойти со мной на репетицию, и не найдя достойного предлога, чтобы ей в этом отказать, пришлось взять ее с собой. Должна признаться, сделала я это с явным неудовольствием. Я любила свою подругу, но мне не хотелось с ней никого делить, так как я знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Так же я на сто процентов была уверена, что все равно с Саввой у них ничего не выгорит. Слишком хорошо я знала свою подругу.

Как и в первый день Савва с Женькой приехали позже всех, и как и тогда произвели своим появлением молчаливый фурор. Знаете, когда все жужжат, галдят, общаются, и тут в комнату входит какой-то человек, и все как по команде замолкают. Вот таким человеком был Савва. Женька был лишь его бесплатным приложением, как будто специально приставленным для того, чтобы оттенять величие персоны Его Высочества Скрипача.

Увидев их Ритка моментально преобразилась, начала нести какую-то чушь, громко смеяться, и вообще, вести себя слишком вызывающе. Всю репетицию она открыто проглазела на Савву, Женька на меня, а я на Ритку, наблюдая за тем, как та глазеет на Савву. А на кого смотрел Савва? Он, как обычно, был сам по себе, лишь изредка бросая на меня мимолётные взгляды, но это были такие взгляды, от которых становилось не по себе.

— Ой, как круто ты играешь! — похвалила Рита Савву после окончания репетиции, жеманно накручивая прядь волос на указательный палец. — Может меня как-нибудь научишь?

— Это вряд ли, — не глядя на нее сказал он, убирая скрипку.

— Это еще почему? — округлила глаза Ритка, моментально застыв.

— Слух. У тебя нет слуха, — пожал плечами Савва. — И руки длинные. Ещё в глаз кому-нибудь локтем заедешь. Вон, Костику, например. Он как раз справа от меня сидит.

Помедлив долю секунды Ритка громко заржала. Явно не потому что ей было смешно, скорее даже наоборот. Она засмеялась потому что ей казалось, что так будет правильнее.

— Не вижу ничего смешного. Я бы расстроился, — серьёзно продолжил Савва, выдавая своё настроение лишь едва взметнувшимися вверх уголками губ. Ритка «домучила» смешок, и замолчала.

— Вообще-то, красивым девушкам комплименты иные говорят, — не унималась она.

— И в этом ты абсолютно права, — по-дружески похлопав ее по плечу, он обернулся. — Пошли покурим, Женёк?

— Да что он себе позволяет? — дождавшись, когда они выйдут, прошипела Ритка. — Ты слышала что он сказал?

— А я тебя предупреждала, а ты меня не слушала!

Можете забросать меня камнями, но мне чертовски понравилась вся эта ситуация. Разумеется, ни коем образом я себя не выдала, и даже искренне посочувствовала подруге, но этот их диалог ещё больше убедил меня в том, что Рита мне явно не соперница.

— Ладно, пойдем выйдем к ним, — взяв меня под руку, она поторопилась к выходу.

— А тебе по ходу дела мало, да? — я рассмеялась, но тем не менее последовала за подругой.

— Ой, Кать, ладно тебе! Ну подумаешь, ерунду как-то ляпнул! Мужики ж они, сама знаешь, создания глупые! — моментально придумав оправдание его бестактности, и оставшись полностью довольной своим мыслям, Ритка возбужденно потопала на улицу.

Во дворе молодежь скучковалась по половому признаку: мальчики с сигаретами налево, девочки со сплетнями направо.

Болтая с девчонками, я в очередной раз подметила, что половина женского коллектива запала на Савву. Они, бросая на него томные взгляды, обсуждали какой он крутой, и как бы они все поголовно были не прочь ним встречаться.

— А по-моему он напыщенный индюк! — выдала я, и все, замолчав, уставились на меня как на полоумную.

— Возможно, но этим он и интересен… — произнесла Маринка, и поправила свою шикарную шевелюру.

Маринка училась в вечерней школе, и была из тех девочек, о которых говорят «оторви и выбрось». Наглая, самоуверенная и излишне хамовитая. Яркая внешность, черные глаза, пламенно-рыжая копна волос в мелкие завитые колечки и поистине шикарный голос. Когда Маринка исполняла джаз, все волей-неволей теряли дар речи. Этого у неё было не отнять. Как впрочем, и ветреного поведения.

— Он будет моим девки, вот увидите! — не сводя глаз с Саввы, похлопала по карманам Маринка, и выудила пачку сигарет. — Пойду зажигалку спрошу.

Она уверенно двинулась в сторону парней.

— Марин, так у меня есть! — позвала ее Дашка.

— Да у меня у самой есть, — обернувшись, она хитро улыбнулась.

О, как зла я была в тот момент! Фу, как это унизительно и навязчиво! Как легкомысленно и аморально. Как… Увидев хохочущую Маринку в окружении парней, мои красноречивые эпитеты моментально иссякли. Вот хитрожопая какая! В тот момент я, наверное, впервые пожалела, что до сих пор так и не начала курить.

Женька отделился от компании пацанов, и, засунув одну руку глубоко в карман, а другой размахивая зажженной сигаретой, подошёл ко мне.

— А ты чего тут стоишь? Пошли к нам. Мы пивка у нас на районе решили попить. Вон, Маринка с нами поедет, — он махнул рукой в сторону дымящей как депо паровозов компашки, среди которых одновременно затягиваясь и медленно выдыхая дым, мило беседовали Савва с Маринкой.

— А что, хорошая идея? Мы, кстати, сегодня совершенно свободны! Да, Кать? — влезла Ритка, произнеся свой монолог тоном, не допускающим возражений.

— Вообще-то, у меня были на сегодня планы… Не знаю, смогу ли… — вяло запротестовала я.

Зачем, спрашивается? Я очень хотела пойти с ними: весенним вечером попить на районе пиво и поближе познакомиться с Саввой. Прекрасная возможность, великолепная! И никаких планов у меня на сегодня не было. Но тогда я очень любила повыкаблучиваться, и мне хотелось чтобы Савва сам, лично, подошел и предложил мне составить им компанию. Вот такая прихоть! И прямо как будто прочитав мои мысли, Савва, Маринка, и еще несколько человек пошли в нашу сторону.

— Ну что, в семь на футбольном поле? — обратился Савва к Женьке, тот кивнул, и все загалдели внося свои коррективы по поводу вечера. — Ну а ты? Придешь? — спросил он уже тише у меня. — И мое предложение снова вступает в силу.

Увидев мой не совсем понимающий взгляд, добавил:

— Я на счет подвезти. Или тебя снова ждут? — хитро сощурив глаза он вызывающе улыбнулся.

— Да, представь себе. Снова ждут, — нагло, но уверенно, соврала я.

— Как хочешь… Дело твое, — не отводя глаз, пожав плечами, ответил он.

— А я бы прокатилась с ветерком, — вмешалась в разговор Маринка, и кокетливо заморгала. — Ну что, Сав, оседлаем твоего коня?

— Ну, поехали… — безразлично хмыкнув бросил Савва, и, не прощаясь, пошел в сторону мотоцикла. Маринка, изобразив беззвучное ликование, побежала за ним.

— Ну что, девчонки, пошли домой? — влез между мной и Риткой Женька, и обнял обеих за плечи. — Времени полно, прогуляемся заодно, по бутылочке разопьем, пока дойдем…

— Не, Жень, ты иди… у нас с Риткой тут, в городе, еще дела кое-какие есть… — я ненавязчиво освободила плечо от его ладони.

— Ну ладно. Тогда вечером встречаемся. Придешь… те? — взглянув на Ритку добавил он.

— Да-да, обязательно! — утвердительно закивала я. — В семь на поле, мы помним.

— Ну до вечера тогда, — махнув рукой, он присоединился к уходящим мальчишкам.

Резко взвизгнув шинами, и подняв столб пыли, мимо пронесся черный мотоцикл, оставляя после себя не только пыль, но и вид развевающихся на ветру огненных волос Маринки, вкупе с досадой на моей душе. Я проводила их долгим взглядом, осознавая, какая же я все-таки дура.

Пред. часть

12

Вперед

Часть 6

— Ну спасибо тебе, подружечка, за испорченный субботний вечер! — недовольно прошипела мне в самое ухо Ритка. — Я же знаю, что никаких планов у тебя на сегодня нет!

— Да, планов нет. Но тебе-то я идти не запрещаю!

— Ой! Ты же прекрасно знаешь, что я без тебя никуда не пойду! — обиженно надула губы Рита. — И чего тебе стоит? Мне кажется, будет весело.

— Не сомневаюсь! — усмехнулась я, вспомнив два удаляющихся силуэта на мотоцикле. — Но вдруг Сашка сегодня раньше с тренировки вернется? Думаю, он не очень будет рад, узнав, что я с левыми пацанами пиво распивала.

— Ой, я тебя умоляю, — чуть не рассмеялась подруга, — да твой Сашка такой лопух, что он тебе все что угодно простит и всем твоим словам поверит, чтобы ты ему не наплела.

И это было правдой. Сашка был типичным пельменем, готовым проглотить любую «правду». Мне он нравился, но, видимо, не настолько, раз Савва с такой лёгкостью, всего за пару дней, полностью завладел моим разумом, вытеснив при этом вроде как законного парня. И мне очень не хотелось, чтобы Савва догадался о моей симпатии. Пусть не думает, что буквально любая, стоит ему только поманить пальцем, кинется к его ногам. Он нравился многим, и я не собиралась примыкать в общему стаду.

В общем, как вы, наверное, уже поняли, ни на какое поле я в тот вечер не пошла. И Ритка тоже, за что потом она ещё долго на меня обижалась.

Я металась по квартире, и, не зная чем бы себя занять, то и дело выбегала на балкон, устремляя взгляд в сторону небольшого рынка, который находился совсем рядом от вышеупомянутого поля. Бабки, как обычно, сбившись в кучу, торговали семечками и собирали последние сплетни. У пивного ларька тусовались местные пьянчужки, распивая алкоголь прямо у одного из пустующих прилавков, по тротуарам разгуливали парочки, приобнимая друг друга чуть ниже спины, дети гоняли на великах, и среди этого людского потока ни одного знакомого силуэта… С побеждённой обреченностью я призналась себе, что отнюдь не Сашкин силуэт я хотела бы увидеть… Вдруг, с неожиданной для самой себя прытью, я хватаю ветровку, ключи, и крикнув родителям, что на полчаса забегу к Ритке, выбежала в тёплый апрельский вечер. Время было восемь часов. Уже час как они распивали пиво. Без меня. Интересно, хоть кто-нибудь заметил моё отсутствие?

Как потом выяснилось позже, заметил.

Любопытство пересилило разум, и я, как пятиклашка, решила разведать обстановку. Типа спеша по очень срочным делам, и делая вид, что вовсе не смотрю по сторонам, я прошуршала мимо футбольного поля. Целая орава, человек двадцать, не меньше, собрались у импровизированной трибуны, в тени распустившихся акаций. Кто-то приехал на белых жигулях, и, включив музыку на полную мощность, расставил пивные банки и нехитрые яства на капот. Молодежь наслаждалась общением, алкоголем, весной и в конце концов этой самой беззаботной молодостью. И вдруг я увидела Его! Савва, держа в руках неизменную сигарету, стоял облокотившись о машину, и, окружив себя толпой пацанов и девчонок, увлеченно слушал какую-то страшную курицу. Ее лица я не видела, но страшной она была точно! Ещё бы чуть, и я, поддавшись порыву, направилась бы в их сторону. Маринки на горизонте не было, и я уже было вздохнула с облегчением, как вдруг заметила её гриву, в сопровождении тощей подружки, вылезающую из кустов. Она здесь, и метит кусты на моей территории. Просто прекрасно! С досадой я призналась себе, что дико ревную Савву. Только этого мне не хватало! Развернувшись на левой пятке, я, со злостю на себя, на Маринку, на Савву, да вообще со злостью на целый свет, направилась прямиком к Ритке, и прихватив по пути в ларьке разливного пива, мы вместе пошли к моей двоюродной сестре Кристине. Её родители работали в ночь, и мы, как взрослые, пили пиво, неумело курили в окно и обсуждали какие же все мужики всё-таки козлы.

Придя домой навеселе, и незаметно прошмыгнув в свою комнату, я без задних ног завалилась спать. Уже засыпая, пытаясь утихомирить в голове хмельные вертолеты, я решила, что Савва ничтожество, не стоящее даже моего мизинца, и, повторив несколько раз, как мантру, данную мысль, со спокойной душой погрузилась в царство Морфея.

Всю ночь мне снилось, что я лечу на огромной скорости, оседлав шикарный чёрный мотоцикл, при этом обнимая за талию потрясающего парня в кожаной куртке…

Утром отец сообщил мне, что вечером звонил какой-то мальчик. Не Саша. Стоит ли говорить как я обрадовалась, возомнив себе что это Савва где-то раздобыл мой номер, и звонил, что бы поинтересоваться, почему это я не пришла. Так же я вдруг осознала, что моя симпатия не просто симпатия, и я хочу чтобы это горделивый засранец стал моим.

Добро пожаловать в стадо, железная леди.

* * *

Воскресные тянулось долго и нудно. Ведь в этот день не было никаких репетиций, а в последнее время я вдруг стала питать огромную любовь к музыке и всему что с ней связано. Вечером пришёл Сашка, почему-то он показался мне в тот момент особенно назойливым, и меня раздражало в нем буквально все! Я была груба и пресекала на корню все его приставания, от которых я таяла буквально неделю назад. Все больше и больше я убеждалась в том, что эти отношения становятся мне в тягость, и я всерьёз подумывала если не расстаться, то на время разругаться с Сашкой, чтобы со спокойной душой принимать своеобразный флирт Саввы, и не чувствовать при этом себя виноватой. Но была одна проблема — с Сашкой было просто невозможно поругаться! Трудно даже было представить себе более неконфликтного человека. Но если уж я что задумала… Ритку в свои планы я посвящать пока не собиралась, решив, что преподнесу ей это позже, уже по факту. Я прекрасно знала, что Савва ей тоже нравится, но отступать была не намерена. В любви как на войне. Даже если противник твоя лучшая подруга. В любом случае выбирать ему, хотя для меня все было более чем очевидно. Еще мне предстояло выяснить, что за планы на него у Маринки, чем я и собралась заняться в понедельник.

Кое-как отучившись, я чуть ли не бегом направилась в дом культуры. Главные герои моей повести уже были в сборе, собравшись за углом они дымили сигаретами и бурно обсуждали события субботнего вечера.

Маринка весело хохотала, всем видом давая понять, что теперь они товарищи в доску. Я примкнула ко всем, и стала наблюдать за этой парочкой, пытаясь по выражению лиц понять, насколько они стали близки на самом деле. Просто Маринка была не из тех девиц, кто будет жеманно зажимать свою честь, аж уж под пивко весенней ночью, да с красивым популярным парнем, сам чёрт велел! Она расстилалась перед ним как могла, Савва же со снисходительным выражением лица посмеивался над ее шутками, оставаясь при этом таким же холодным и отчужденным. Я сразу поняла, что ничего у них не было, хотя Маринка своим видом пыталась доказать всем обратное. Мы болтали ни о чем, и тут Савва задал мне вопрос, которого я так ждала:

— А тебя я в субботу так и не заметил на поле, — он выпустил облако сигаретного дыма. — Или, может быть, ты так искусно пряталась, что я не заметил?

Такой хитрый взгляд… О чем это он? Он что, видел меня в тот вечер? Вот чёрт! Только не это!!! Создалось ощущение, что пунцовая краска начала равномерно заливать мое лицо. Черт! Черт!

— Да Кать, почему ты не пришла? — присоединился Женька. — Я звонил тебе вечером, дома тебя не было.

Так это звонил Женька… а я то думала… размечталась! Я расстроилась, очень. Но вида не подала.

— На свидание с пупсом, наверное, ходила, вот и не пришла, — проговорил Савва, и криво улыбнувшись, уставился мне прямо в глаза. — Вы с ним еще не разбежались?

— А должны? — с вызовом ответила я вопросом на вопрос. Савва пожал плечами. — У нас любовь, между прочим, ты забыл? — напомнила я, наблюдая за его реакцией.

— От души поздравляю! — он бросил окурок на асфальт и резко на него наступил. — Но очень жаль…

Жаль? Он сказал жаль? Мне стало интересно, что он имел в виду, но Маринка влезла в наш диалог.

— Ну что Сав, пошли? Инесса Марковна уже пришла, опять орать будет что опаздываем.

— Иди, я скоро… — не отрывая от меня взгляд, произнес Савва.

— Но Марковна…

— Иди, Марин! — перебил ее Савва тоном, которому невозможно было противоречить. Маринка, бросив на меня колючий, полный ненависти взор, яростно взмахнув гривой и громко цокая каблуками, пошла в сторону входа.

— Зачем же ты так со своей девушкой? — вот так глупо, по-детски, поинтересовалась я, сделав акцент на слове своей.

— С Маринкой что ли? И с каких это пор она моя девушка? — Савва поднял одну бровь, и вроде бы как искренне удивился.

— А разве нет?

— Впервые слышу. Моя будущая девушка занята другим, — и, чуть помолчав, добавил, — пока занята.

Я опять почувствовала что краснею. Он явно говорил обо мне. Как же мне нравился это заносчивый болван! Мы стояли и смотрели друг на друга, и флюиды, летающие вокруг нас, не заметил бы только слепой идиот. Почему-то сегодня его глаза показались мне голубыми.

— Ну не расстраивайся, подцепишь ещё кого-нибудь… — выдавила я, молясь о том, чтобы проклятая краска наконец-то схлынула с лица.

— Непременно подцеплю, — ухмыльнулся он. Женька в это время стоял неподалеку и бросал на нас недовольные взгляды. Я тогда еще удивлялась — ему то что? Нет, я видела, что я ему симпатична, но не придавала тогда этому какого-то веского значения. И как потом выяснилось, зря… Но он совсем мне не нравился, и этого было вполне достаточно, чтобы не обращать на его свирепые взгляды абсолютно никакого внимания.

— Вы всё тутстоите? Марковна орет уже! — показалась из-за угла Маринка, и зло уставилась на нас. Савва на нее даже не взглянул.

Я снова ликовала, моя самооценка отбивала чечетку. Отлично. Ещё одной конкуренткой меньше. Так тебе и надо, рыжая горластая курица!

Пред. часть

12

Вперед

Часть 7

Всю репетицию мы с Саввой не отлипали друг от друга, флиртуя напропалую, и даже не пытались это как-то вуалировать. Мне нравилась эта игра в кошки-мышки. Нравились его колкие шутки, его повышенное внимание. Нравилось, что Маринка бесится, и что все остальные девчонки шушукаются, видя как мы общаемся. Так же я замечала как злится Женька, но его нервозность меня даже забавляла. Мне нравилось всё, а особенно Савва.

Я смотрела на него, и пыталась разобраться, на что же я так лихо повелась. Красив — да, безусловно. Неординарный — прямо в яблочко! Тонкий юмор, неоспоримый талант, здоровенные лапищи, которые и руками-то язык не поворачивался назвать… Человек-гора. Самородок. Его хотелось изучать и разгадывать. Есть люди — открытая книга, в книге под названием Савва, я застряла пока где-то на первой странице. Меня всегда окружали мальчишки озорные, безбашенные, которым лишь бы поржать, да отпустить пару удачных пошлых шуточек, но Савва был не из этой песочницы. Чужак. Поэтому мне было жутко интересно прочесть эту книгу от корки до корки, и узнать, что же скрывается под непробиваемым панцирем этого крутого парня.

Когда репетиция закончилась, все начали убирать инструменты и прочую концертную атрибутику, Маринка, взяв Савву за руку, отвела подальше в сторону, явно для того, чтобы их разговор никто не услышал. Мне это, конечно, не понравилось, и я нарочито медленно начала настраивать гитару.

Но как бы я не старалась навострять свои локаторы, их разговор мне услышать не удалось, но я продолжала сидеть, усердно делая вид, что даже не смотрю в их сторону. Да и длился их диалог каких-то пару минут, после которых разъяренная Маринка, прошипев что-то неразборчиво-матерное, громко хлопнув дверью покинула актовый зал. Женька кивнул, мол, что это с ней, на что Савва просто лениво отмахнулся, сказав: «А, бабы». Я снова ликовала. Вся эта ситуация забавляла меня все больше и больше. Взяв сумку, я пошла к выходу, не без удовольствия отмечая, что сзади шаркают две пары ног. Выйдя на улицу, я увидела прячущихся за деревом девчонок с сигаретами, и летящую на всех порах раскрасневшуюся Ритку.

— Ну, я что-нибудь интересное пропустила? — спросила подруга, даже не смотря на меня, поедая глазами вышедшего следом Савву, в надежде, что он обратит на ее присутствие внимание.

— Абсолютно ничего интересного, — скучающим тоном ответила я. — Савка Маринку бортанул.

— Серьезно? — Ритка прямо расцвела. — Так ей и надо! А то возомнила из себя, королева вечерней школы!

— Вы домой дамы, или снова по делам? — спросил подошедший Женька. — Если что, нам снова по пути.

— Сегодня опять не получится прогуляться, извини Жень… — начала я, и в этот момент к нам с ревом подъехал Савва, резко затормозив в каких-то нескольких сантиметрах от наших ног.

— Подвезти? Или тебя как всегда ждут? — с вызовом бросил он в мою сторону.

Я посмотрела на недоуменное лицо Маринки, на Риткино, говорящее: даже не смей соглашаться, на Женькино, который со злостью смотрел на друга, и вдруг против своей воли ляпнула:

— А поехали.

Перекинув сумку через плечо, и не без труда забравшись на мотоцикл, я аккуратно, еле прикасаясь, взялась руками за теплую кожу его куртки. Неожиданно для себя самой, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Этот момент показался мне настолько интимным, что кажется, что я снова густо покраснела, под гнетущей тяжестью десятка пар глаз. Меня забил какой-то мандраж, ладони вспотели, все произошло так внезапно, что я уже пожалела, что согласилась. Но тут же принялась убеждать себя, что все это назло Маринке, чтобы не переходила мне дорогу, и пусть знает, что она со своими сиськами еще не пуп земли. Назло Савве, чтобы не думал, что я чего-то там боюсь, назло другим девчонкам, чтобы просто позавидовали, и может быть даже чуть-чуть назло своей подруге, хоть это меня и не красит. Но давайте по-честному: бабы — есть бабы, всегда хочется быть номером один. Нормальное женское желание, особенно когда тебе всего шестнадцать, и в силу возраста ты еще вполне оправданно не умеешь правильно расставлять приоритеты. Тогда я поступила так, и считала, что это правильно. Я убедила себя, что сделала это назло всем на свете, боясь признаться, что поехала с ним, только лишь потому, что сама очень сильно этого хотела.

-

Вообще я всю жизнь боялась мотоциклов! Эта адская машина на двух колесах представлялась мне страшно ненадежной, родители строго-настрого запрещали мне даже близко подходить к этому транспорту, поэтому согласившись на эту поездку я, в прямом смысле, перешагнула через многое.

Через собственный страх, через запреты, через подругу, которая, я была уверена, крепко на меня обиделась. И через Сашку. Узнай он что я каталась на мотоцикле с левым парнем, не уверена, что он пришел бы от этой новости в восторг. Но тогда я не думала ни о чем, я просто летела навстречу ветру, уже крепче обняв за талию парня, который мне очень нравился, и было глупо и бессмысленно продолжать убеждать себя в обратном. Его тело под кожаной курткой показалось мне таким волнующе упругим, после Сашкиного пухлого животика, который раньше казался мне очень милым, я ощутила, что обнимаю настоящего мужчину. Это было невероятное чувство. Гормоны били в голову, ветер свистел в ушах, я рассматривала его широкую спину, его развивающие темные волосы, ощущала его запах и чувствовала себя сумасшедше счастливой. Сейчас бы я сказала, что я хотела этого парня, но тогда понимала лишь то, что он мне безумно нравится. Мне нравилось касаться его, нравилось находиться так близко, я наслаждалась, и очень жалела, что путь от ДК до моего дома займет не более пятнадцати минут. Но, какого же было мое удивление, когда приблизившись к моей многоэтажке он, не сбавив скорости, поехал дальше.

— Сав, — наклонившись к нему, силясь перекричать свистящий ветер, как можно громче крикнула я, — вообще-то, это был мой дом!

— Я знаю, — коротко ответил он, продолжая ехать в направлении дачного кооператива.

Тогда меня охватили смешанные чувства: с одной стороны, мне совершенно не хотелось домой, а с другой, какого черта происходит, и куда мы, собственно говоря, направляемся? Место эйфории в моей голове потихоньку заменила тревога. По сути, что я о нем знаю? Малознакомый, совершенно посторонний человек, везет меня неизвестно куда… Кто там знает, что творится в его красивой голове. Я сразу же вспомнила все страшилки, и, мягко говоря, мне стало слегка не по себе. Я пыталась выяснить куда же мы все-таки едем, но он только лишь отмахивался, отвечая, что скоро я все узнаю.

Я была готова убить его, вот честно. И единственное, о чем я тогда думала, это то, что буду отбиваться до последнего, но не дам ему ни при каких условиях.

Часть 8

Пока мы ехали мимо дачных домиков, чувство тревоги не покидало, хотя, где-то глубоко внутри, я была уверена, что ничего плохого не произойдет. Почему-то я верила этому человеку. И как оказалось, не зря.

Проехав садовое товарищество, мы чудесным образом оказались возле пруда. Я с детства знала это место. Мы часто ездили туда с отцом на велосипедах, и это было самое счастливое и беззаботное время: я плескалась до синих губ, а потом, стуча зубами сидела укутавшись в полотенце, и грызла зеленые яблоки, а отец ловил рыбу, или просто отдыхал, растянувшись на траве, после тяжелого трудового дня… Лучшее время.

Конечно, оказавшись там, мое напряжение спало само собой. Я была рада снова окунуться в прошлое и вспомнить счастливые минуты. Когда мы остановились на склоне, я разжала-таки онемевшие от напряжения руки.

— Мог бы и предупредить… — проворчала я, неуклюже пытаясь слезть с мотоцикла, стараясь не демонстрировать на всеобщее обозрение свое нижнее белье. Никогда, слышите — никогда не ездите на мотоцикле в юбке! Особенно в короткой и узкой.

Неожиданно проворно Савва обвил меня своими ручищами, и как пушинку опустил на землю. Руки с талии он убрал только лишь через несколько секунд.

— Мне показалось, или пока мы ехали, ты пыталась меня облапать? — хитро улыбаясь спросил он.

— Пфф, еще чего, размечтался! — отрезала я, покраснев уже сто пятый раз за последние полчаса. — И зачем мы сюда приехали? — задала я резонный вопрос, медленно спускаясь за ним по склону, поближе к воде.

— Скажи еще, что тебе здесь не нравится, — с улыбкой обернулся он, и подав мне руку, помог тем самым спуститься, и не навернуться кубарем с горы. Я пробурчала что-то невнятное, усиленно делая вид, что мне все это действительно не очень-то нравится, хотя на самом деле, я пребывала в неописуемом восторге. Мне нравилось место, нравился он, нравилось, что он сделал это вот так нахально, не спросив у меня… Захотел — и сделал. Не то, что Сашка, для меня каждый его шаг был предсказуем. Против своей воли я сравнивала их даже в мелочах, и мой парень сокрушительно во всем проигрывал. С каждой минутой Савва казался мне все привлекательнее, минусы волшебным образом превращались в плюсы, и моя симпатия с космической скоростью перерастала во что-то большее. В шестнадцать лет влюбиться для меня было проще простого, все равно что за хлебом сгонять. А уж в такого красавца было просто грех не запасть! А то, что у меня как бы уже был парень, придавало даже некую пикантность сложившейся ситуации. Хотя совесть моя была чиста: и что такого, если мы просто прокатились на мотоцикле до речки? Подумаешь, тоже мне измена!

-

Это был необычный во всех отношениях вечер. Конечно насиловать меня никто не собирался, более того, он даже не предпринял никакого поползновения на мою честь.

Мы сидели на берегу, оседлав поваленное бревно, и просто разговаривали. Не могу сказать, что мы болтали как старые добрые друзья, перебивая друг друга и заливаясь смехом. Мне было немного неловко, я не могла смотреть ему в глаза, вся моя дерзость куда-то испарилась. Но и его напыщенность и важность волшебным образом куда-то улетучилась. Передо мной сидел совсем, совсем другой парень… Мы много говорили о музыке, творчестве, детстве, о моих выступлениях и его победах в разных музыкальных конкурсах. Я даже не могла подумать, что парень с внешностью бунтаря, все свое детство провел в музыкальной школе или своей комнате, исполняя сложные этюды на скрипке.

— Я родился не в России, до первого класса мы жили в Германии, тогда ещё ГДР, а потом, в связи с переводом отца, перебрались в Краснодарский край. Ты даже не представляешь какого это, жить в двух шагах от моря, но практически не выбираться из дома, потому что так надо, — сказал Савва, извлекая из пачки сигарету.

— Но зачем было продолжать играть на так ненавистном тебе инструменте? — удивленно спросила я.

— Я не ненавидел саму скрипку, я ненавидел время, которое она у меня отнимала, — грустно констатировал он. — Но самое интересное началось тогда, когда я забросил смычок, и начал самостоятельно учиться играть на гитаре. Бедные мои предки, — воспоминания об этом вызвали на его лице искреннюю улыбку, и я поняла, что вся его заносчивость — это всего лишь маска… Затем он поведал мне, что три года назад они перебрались в Москву на пмж, и в прошлое лето он собирался поступать в один престижный музыкальный институт, который опять-таки выбрали родители. Документы были уже поданы, осталось только сдать вступительный экзамен, но накануне, волей случая, он попал на день рождения товарища, который прошел очень бурно — какая пьянка без драки…

— … и как итог: похмелье, фонари и вынос мозга от матушки. Конечно, ни на какой экзамен я в тот день не попал, — закончил свой рассказ Савва.

— Ужасно!

— Ты шутишь? Это лучшее, что пока со мной происходило. Учиться там я однозначно не хотел, но родители методично выносили мозг… — взяв с берега плоский камень, Савва чуть при поднялся, и запустил его в реку. Вопреки его ожиданиям, камень ушёл на дно, а не поскакал по воде. Я тактично сделала вид, что не обратила на его провал внимания.

— Ну да, все верно. Тогда ты решил, ну её, эту Москву с её институтами, поеду-ка я в Мухосранск, в техникум поступлю, — подсказала я продолжение его трогательной истории.

— Не, там ещё веселее, — улыбнулся он, — в технарь я на спор поступил, от балды… — и заметив мой недоуменный взгляд, продолжил. — После всей этой суеты с экзаменами, я поехал к брату, он тут живёт, надрались как-то, и решили, что вместе поступим, он как раз документы подавал, ну и вот… я тут.

Глядя на меня, он засмеялся:

— Да все равно год бы потерял, какая разница… — он беспечно махнул рукой, и, прицелившись, утопил очередной камешек.

— Экстремально!

— Люблю авантюры… — он, щелкнув несколько раз зажигалкой, прикурил.

— Ну и как тебе тут?.. Нравится?

— Нравится… — ответил он, и смерил меня долгим взглядом. Я сделала вид, что заприметила что-то крайне интересное на горизонте, лишь бы не смотреть на него в этот момент. Солнце опускалось за деревья, оставляя на воде розовые блики. Ничего себе, уже вечер… А я даже не заметила как пролетело время.

— Прохладно… — пробормотала я, лишь бы чем-то заполнить возникшую вдруг неловкую паузу. Недолго думая, Савва снял свою куртку, оставшись в одной чёрной толстовке. Теплая кожа приятным грузом давила на плечи, от куртки пахло сигаретным дымом, парфюмом и чем-то еще, и это что-то всколыхнуло очередную гормональную волну в моем неискушенном молодом организме. Это было необычно, и чертовски приятно. Савва без стеснения разглядывал мои неприкрытые курткой ноги, тем самым вынуждая меня нервно ерзать и глупо улыбаться.

При этом он даже не предпринял попытки обнять меня, не говоря уже о чем-то большем.

— Сав…

— Кать…

… сказали мы одновременно, и смущенно заулыбались.

— Ты знаешь…

— Послушай…

… сказали мы вновь хором, и улыбка перешла в смех. Это немного разрядило обстановку, но интимность момента никуда не делась. Серый взгляд сменился медовым… Там, на берегу, в лучах заката, он показался мне просто невероятно красивым! Настоящая мужская красота. Никаких губ бантиком и розовых щечек… Я чувствовала себя такой уязвимой, и мне очень хотелось, чтобы он предпринял хоть что-то. Обнял меня, поцеловал… И плевать хотела на Сашку, я тогда о нем даже не думала! Но Савва просто сидел на бревне, вытянув свои длинные ноги, и медленно поднося сигарету к губам, бессовестно меня рассматривал.

Тогда я сама, отбросив стеснение, повинуясь инстинктам и совершенно не думая о последствиях, подсела к нему ближе, провела холодными от волнения руками по покрывшемуся щетиной лицу, и чуть притянув к себе, закрыла глаза предвкушая поцелуй… Повелись? Зря! Тогда, в мои скромные шестнадцать, у меня бы духу на подобное не хватило. Тем более с ним… Я просто сидела рядом, и отвечала улыбкой на улыбку. Мы продолжали молчать, так и не сказав то, что хотели. И мне было очень хорошо, несмотря на то, что ноги буквально одеревенели от холода.

Река, розовый закат, птички, горизонт, парень, который тебе очень нравится… Сюрреализм. Я завидовала сама себе в этот момент.

Я чихнула так громко и так неожиданно, что мы оба вздрогнули.

— Будь… Да ты замерзла! — округлил глаза Савва, потрогав ладонью мой ледяной нос.

Нос! Он за весь день и вечер пальцем меня не тронул, и тут на тебе — нос!.. Его прикосновение, и вообще забота, напрочь выбили меня из колеи.

— Ну, что, поехали домой? — сказал он, подавая мне руку. — А то еще простудишься. По моей вине, кстати.

— Да мне… не особо-то и холодно… — сказала я поднимаясь, стараясь потише стучать зубами. Из под туфля, шурша, выкатился камешек. Я подняла его, и замахнувшись, кинула в воду. На поверхности образовались три аккуратных круга…

— Ого! Лихо, — присвистнул Савва. — С тебя мастер-класс.

— Отец научил, — с улыбкой ответила я, а про себя подумала: значит это не последнее наше свидание. А свидание ли это было? Черт его знает. Я так и не поняла тогда, что он обо мне думает. Но я чувствовала, что нравлюсь ему, и что это только начало.

К моему дому мы подъехали когда уже совсем стемнело, и на прощание мы просто пожали друг другу руку.

В ту ночь я так и не уснула. В ту весну я вообще мало спала.

Часть 9

На следующий день, сидя на геометрии, и вспоминая о вчерашнем дне, мне начинало казаться, что этого всего просто не было. Не было реки, не было заката, не было долгого откровенного разговора и того страстного поцелуя… Ах да, поцелуя и правда не было. Снова мои фантазии.

Я смотрела в окно, и мечтала поскорее очутиться на территории дома культуры, поскорее увидеть его, и убедиться в том, что все это было по-настоящему. Ритка жутко на меня обиделась, отсела к Ивановой и зло косилась на меня все уроки. Я выловила ее на одной из перемен, и, закосив под дурочку, пыталась выяснить, за что же она так на меня взъелась.

— Ой, ладно тебе, брось. Если ты выбрала парня, а не подругу — это твое решение, — задрав нос от обиды, Ритка, скрестив руки на груди, демонстративно ждала моих извинений.

— Подожди, Савва не твой парень, с чего вдруг такая ревность?

— А с того! Ты же знаешь, что он мне нравится, а тебе, если мне не изменяет память, совсем нет!

— Хватит Рит, не будем же мы из-за пацана ругаться… — попыталась я пойти на мировую.

— Конечно не будем. Нам вообще проще больше не дружить, чтобы не ругаться. И да, мне просто интересно, ты Сашке рассказала о своих вчерашних приключениях?

— О каких? Он просто подвез меня до дома, и на этом всё! — о реке я решила пока умолчать, незачем сейчас подливать масло в огонь.

— Да ну? Я тебе звонила вечером, твой отец сказал, что со школы ты ещё не возвращалась.

— Я с Сашкой гуляла… — неубедительно пролепетала я.

— Сашка вчера на поле с пацанами в футбол до самой ночи играл. Совсем завралась, — окинув меня презрительным взглядом, Ритка зашла в кабинет истории. Вот тебе и подруги! Хотя и правда, неудобно как то получилось… Но она тоже молодец, нет бы порадоваться за подругу. Поразмышляв несколько минут на эту тему, несомненно оставившую в душе гаденький осадок, я решила, что подумаю об этом позже. Что ж теперь, из-за подруги личной жизнью жертвовать? Эх, Савва, Савва. И откуда ты на мою голову свалился.

Кое-как досидев последний урок, я на всех парусах помчалась в ДК. Мотоцикла Саввы на месте не было. Что за…? Моему разочарованию не было предела. Настроение моментально скатилось к нулю. Я-то думала, что он там стоит, ждет меня… Дура ты, Катька!

— О, привет, — в поле зрения материализовался Женька, сжимая между пальцев наполовину скуренный Бонд, — как вчера с Громом покатались?

И ты туда же??

— Нормально, — беспечно ответила я, с делано скучающим видом смотря по сторонам.

— И куда ездили? — не унимался Женька.

— А тебе-то что, Жень? — ответила я вопросом на вопрос. — Ты ревнуешь что ли?

— А тебя уже и поревновать нельзя?

Я поставила на него удивленный взгляд. Что он несёт?

— Вообще-то я не это имела ввиду. Я думала, ты Савву ко мне ревнуешь.

Женька как-то неопределенно хмыкнул, и щелчком швырнул окурок в урну. Промазал.

— Мы сегодня в центр вечером двигаемся, в кино собрались, на новый фильм, про гробницы там какие-то… Пойдешь?

— С кем? — выпалила я.

— Со мной, — ответил Женька, с видом говорящим — а с кем же еще!?

Приплыли!

— Да нет, Жень, боюсь, парень мой этого не одобрит.

— Угу. А кататься с Громом одобряет, — с упреком произнес Женька.

— А кататься — одобряет! — с нажимом повторила я его же слова.

Да вы все что, сговорились что ли? Учить меня вздумали.

— Да ладно тебе Кать, я ж по-дружески… — почувствовав неловкость момента, замялся Женек. — Можешь подругу свою длинную взять, за компанию.

Да уж. Для подруги я теперь враг номер один — грустно подумала я, но в слух не произнесла. В этот момент послышался рокот мотора, и в воротах, поднимая вокруг себя облако дорожной пыли, показался черный мотоцикл Саввы. Меня как током ударило. Наконец-то!

Сославшись на что-то срочное, я поспешно ретировалась и скрылась за дверью. Какого черта? Я же так хотела его увидеть, но зачем-то взяла и сбежала… Сердце набатом колотилось в груди, и мне даже казалось, что я слышу его звонкое эхо в гулких коридорах дома культуры. Мне было очень неудобно, я не знала как лучше себя повести, после всего того, что между нами вчера было. А хотя, постойте-ка, что, собственно, было? Ни-че-го! Так какого тогда черта было сваливать? Ответа на этот вопрос я найти не могла. Вот так, ведя с самой собой внутренний диалог, я, свесив ноги, сидела на краю сцены, и то и дело посматривала на дверь, дожидаясь прихода Саввы.

Парни вошли в актовый зал о чем то болтая, Женька возбужденно жестикулировал, а Савва, рассеяно слушая его вполуха, гулял глазами по помещению. Вдруг лицо его потеплело и озарилось в улыбке. Мы встретились взглядом.

— Не простудилась? — тихо спросил он, присаживаясь рядом. Я бы сказала слишком рядом. Кожа его куртки вплотную прижалась к моей руке. Я вспомнила ее тяжесть на своих плечах… Ощутила знакомый запах сигарет, и чего-то еще…

— Нет, как видишь, я в полном порядке, — так же тихо прошептала я. Мы смотрели друг другу прямо в глаза. Карамельные. Я стала по-немногу привыкать к этим удивительным метаморфозам с цветом.

— Ну и отлично. Значит сегодня снова покатаемся. Надеюсь, ты никуда не торопишься?

Сегодня? О нет, нет! Мозг лихорадочно заработал. Утром, перед школой, позвонил Сашка, и сказал что зайдет сразу после репетиции, в четыре часа, не могу же я вот так просто взять и уехать?

— Не знаю, Сав… Посмотрим… — уклончиво ответила я.

— Посмотрим, значит… — он немного помолчал, и как будто отстранился, хотя остался сидеть на прежнем месте. — Ну хорошо.

Он спрыгнул со сцены, и пошел в оживленно болтающий круг мальчишек. Черт! Черт! Я просто возненавидела в этот момент Сашку, хотя, по сути, он ни в чем был не виноват. Как же мне быть? И Ритка если что не прикроет, скорее наоборот. И как меня вообще угораздило вляпаться в подобное?

-

Погода в этот день не задалась. Небо, еще будучи таким ясным утром, затянуло грозовыми тучами. Ветер порывами поднимал пыль на дороге и разбросанные всюду фантики и окурки. Молодежь, кутаясь в ветровки, и зябко ежась, выйдя из дома культуры, направлялась прямиком на остановки. Трындеть в такую погоду как-то не особо хотелось.

— Ого, ничего себе погодка! — присвистнул Женька, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет. Покурить — это святое, пусть хоть земля разверзнется.

Савва одним резким движением застегнул куртку.

— Да, скоро вольет. Надо ехать, — он обернулся и посмотрел мне прямо в глаза, — а то попадем под самый ливень.

Не думая ни о чем, я кивнула, и мы направились в сторону мотоцикла.

— Козел ты, Гром, — буркнул себе под нос Женька и смачно сплюнул.

— Суслов, ты все куришь? — Инесса Марковна выпорхнула их здания, и раскрыла ярко-красный зонт. — Что ж вы здоровое-то свое не бережете!

— Да я не в затяг Инесса Марковна, балуюсь, — успокоил ее Женька.

— Ребятки, аккуратнее, дорога скользкая, опасно! — бросила она, проходя мимо нас.

— Странная. Дождя нет, а она зонт открыла, — пожал плечами Савва, и включил зажигание. Я, сев позади Саввы, и обняв его крепкий торс, растеряла последние крупинки здравого смысла. Взглянула на свои видавшие виды наручные часы, с якобы кожаным коричневым ремешком. Без двух минут четыре. Я успокаивала себя тем, что погода испортилась, и если что, я скажу Сашке, что не стала его дожидаться и уехала на автобусе. Да и вообще, вряд ли он придет, так как с минуты на минуту пойдет дождь. Ну кто пойдет так далеко пешком в такую ненастную погоду?

На плечи Саввы упали несколько крупных капель. Вдали раздался оглушающий раскат грома. Резко сорвавшись с места, мы выехали на дорогу. Я еще крепче обняла Савву и прижалась к нему всем телом. Дождь нещадно молотил по затылку, ледяными струями заливаясь за шиворот. Как назло, шлемы он сегодня снова оставил дома. Выехав за поворот, я увидела знакомую адидасовскую ветровку. Сашка смотрел прямо на нас, держа над головой огромный черный зонт. Одна спица сломалась, и яростно взлетала при каждом порыве ветра.

Он просто стоял и смотрел, а я просто сделала вид, что его не заметила…

-

Это был не просто дождь, настоящее светопреставление!

Тысячи ведер лилось на наши головы, одежда промокла насквозь. Мне было страшно, мощнейший поток адреналина словно током прошибал от макушки до самых пяток. Молния ударила с такой силой, что буквально ослепила на несколько секунд. Я вцепилась в спину Саввы так крепко, что боялась ненароком выдрать кусок его кожаной куртки. Я помню, что молилась, сбивчиво повторяя Отче Наш, чтобы мы благополучно добрались до дома. Было реально страшно! Просто безумие в такую погоду вообще находиться на улице, а ехать на мотоцикле по не совсем ровной мокрой дороге, без шлема, при практически нулевой видимости — чистейшей воды игра с судьбой! Как назло вспомнились слова Марковны про опасную дорогу… Накаркала? Предвидела? Или просто совпадение?

Вдруг Савва завернул в какие-то дворы, и, подъехав к незнакомому мне подъезду, заглушил мотор.

— Прячься под козырек! — перекрикивая шум дождя, он помог мне спрыгнуть с сиденья, и я, зачем-то накинув на голову насквозь промокшую ветровку, побежала в нужном направлении. Загнав мотоцикл в подвальное помещение, Савва с невозмутимым видом присоединился ко мне.

— Классно, да? — он широко улыбался, и его глаза-хамелеоны излучали неподдельное удовольствие. С волос и носа капала вода, ресницы слиплись, и я, к своему стыду, поймала себя на том, что не отрываясь смотрю на его влажные губы.

— Было страшно, — честно призналась я, с огромным усилием переведя взгляд на бетонную, покрытую потрескавшейся зеленой краской, стену подъезда. В самом углу красным лаком для ногтей было нарисовано сердце, с маленькой буквой «С» посередине.

— Твои фанатки? — кивнула я, и он проследив за моим взглядом, хитро улыбнулся.

— Само собой.

Почему-то я вдруг почувствовала неприятный укол ревности. И к чему, к куску стены? Бред какой-то!

— Ну пошли? — одной рукой слегка приобняв меня за плечи, он открыл скрипучую дверь.

— Куда? — искренне удивилась я, но тем не менее продолжая послушно перебирать ногами.

— Как куда? Домой! Дождь неизвестно когда закончится. Не на улице же нам стоять.

Я резко остановилась.

— А может лучше тут переждем?

— Дома никого, — уточнил Савва.

— Ещё лучше… — нервно хохотнула я.

— Да брось ты, меня хорошо воспитали, — он притянул меня чуть ближе к себе. Казалось, что он сейчас рассмеется. — К тому же, сегодня вторник.

— И что?

— По вторникам я никого не насилую.

После секундного молчания уже рассмеялась я.

Часть 10

Квартира, в которой жил Савва, была обычной типовой трешкой постройки восьмидесятых. Просторная, светлая, чистая, явно не студенческий притон, но что сразило меня с первого взгляда — это обилие цветов. Горшки с цветами стояли везде: на специальных подставках, на подоконнике, на столах и тумбах. Цветы висели на стене, причудливые лианы переплетались между собой, создавая живую арку, на полу стояли плошки, из которых росли какие-то невероятно гигантские пальмы. Среди этого тропического буйства, в зарослях какого-то папоротника, по-хозяйски развалив причиндалы, дрых жирный ярко-рыжий кот. Савва проследил за моим взглядом.

— Его зовут Рузвельт.

Услышав свое имя, кот приподнял голову и лениво приоткрыл один глаз.

— Да ты разувайся, проходи, — пригласил Савва.

Я сняла туфли, и неуверенно прошлась по паркету. Мокрые капроновые колготки оставляли четкие следы тридцать пятого размера. На стене висело огромное зеркало. Боже, на кого я похожа? Волосы прилипли к голове, тушь размазалась. Пока Савва что-то бормоча возился на кухне, я лихорадочно пыталась привести свой убогий вид в порядок. Я никогда в жизни не выглядела настолько уродливо. Рузвельт, окинув меня презрительным взглядом, демонстративно повернулся на другой бок.

— А ты с кем здесь живешь? — спросила я, тем временем пытаясь привести свои слипшиеся от дождя волосы, в некое подобие прически.

— С женой и тремя детьми, — Савва показался в дверном проеме, и облокотившись о косяк, крестил руки на груди. На голой груди! Святые небеса! Я никогда не видела такого великолепного голого торса. Дорожка темных волосков спускалась от пупка и уходила ниже, за ремень джинсов. Мокрая рубашка небрежно висела на плече. Я глазела на него как завороженная, потеряв при этом все свое приличие.

— Да ты мокрая вся с головы до ног. Сейчас, — он скрылся в одной из комнат, и вскоре вернулся, держа в руках черный сверток. — Раздевайся. А потом приходи, греться будем.

Он сунул сверток мне руки, а я стояла и смотрела на него округлившимися глазами. Он сказал мне раздеться, а потом приходить погреться? Мне не послышалось? Заметив моё замешательство, он забрал сверток обратно, и резко встряхнул. На меня смотрело мятое, угрюмое лицо Курта Кобейна.

— Футболка, — улыбнулся Савва, и снова всучил вещь мне в руки. — Переодевайся, и потом будем чай пить. Я на кухне.

Он вышел и прикрыл за собой дверь. Через секунду послышался звук включенного телевизора.

Я резко, правда повоевав перед этим со спутанными волосами и перекрученным лифчиком, стянула через голову свою промокшую водолазку, и тут же быстро натянула безразмерную футболку Саввы. Я в его вещи… Волнительно. Майка была мне сильно длинна, полностью скрыв короткую джинсовую юбку. Отжав кофту в первый попавшийся горшок с цветком, я, скомкав, засунула её в свою сумку, и ещё раз окинув себя взглядом в зеркало, открыла дверь в кухню. Савва стоял согнувшись у стола, и огромными ломтями нарезал белый хлеб. По МТВ, треся голыми телесами, завывала Бритни Спирс, и будто вторя ей надрывно засвистел чайник. Обернувшись, Савва окинул меня взглядом, остановившись на ногах чуть дольше положенного.

— Тебе идёт.

* * *

В такую ситуацию я попала впервые. Я в гостях у наполовину обнажённого малознакомого мне парня, который себе на уме, мы одни в квартире, и, что самое пикантное — этот парень меня будоражит, и если вдруг он вздумает распускать руки… «Размечталась! Он же хорошо воспитан», — вспомнила я его же слова, и меня чуть отпустило.

Мы сидели на небольшой уютной кухне, и пили горячий ароматный чай. Еле слышно щебетал телевизор, Рузвельт, покинув насиженное место, присоединился к нам, дабы ненароком не пропустить что-то интересное. Часы показывали начало шестого.

Мы разговаривали о чем-то, то и дело прихлебывая дымящийся напиток и поедая бутерброды с колбасой. Скованность куда-то улетучилась, и мне было хорошо и уютно сидеть вот так, рядом с ним, на его кухне и в его футболке. В коридоре, на стене, висела дорогая чешская электрогитара.

— Хорошо играешь? — держа двумя руками чашку, спросила я. Савва проследил за моим взглядом.

— Может не так вычурно, как на скрипке, но с гораздо большим удовольствием однозначно.

Он сидел на подоконнике, и курил в приоткрытое окно, держа в руках наполовину заполненную окурками жестяную банку из под пепси-колы.

— Да ты просто музыкальный полиглот, — улыбнулась я, искоса поглядывая на его голую грудь.

— Ну ты знаешь, когда твой дед пианист, бабка концертмейстер, а мать преподаватель в музыкальной школе по классу скрипки — это немудрено, — он невесело усмехнулся. — Когда у меня родятся дети, я отдам их на футбол, бокс, балет, да куда угодно, но только не на скрипку!

— Я думала тебе нравится, ты же играешь на выступлении…

— Я играю на выступлении только лишь потому, что по нескольким предметам мне поставят автомат. И можно безнаказанно прогуливать. Только и всего, — он затушил окурок, и убрал импровизированную пепельницу. — Может еще чаю? Я кивнула, хотя это была уже третья кружка. Я никогда не пила столько чая за столь короткий срок. При условии, что чай я совсем не любила.

Когда я, в прямом смысле, давилась третьей чашкой, в коридоре послышался поворот ключа, и на пороге появилась высокая женщина в очках, с невозможной химией на голове. Гнездо из одуванчиков. В руках она держала два больших пакета. На мгновение она застыла.

— Здрааасьте… — протянула Гнездо, и широко улыбнулась. — Савелий, возьми сумки, все вам напоминать надо!

«Савелий» резануло по уху. Савелий — деревенский дед, почему-то пришло мне сравнение в голову, и я чуть не поперхнулась чаем от смеха.

Вообще, мне было крайне неловко. Подумать можно было все что угодно. Да еще Савва без майки… А я в его!!! Меня осенило. Незаметно, под столом, я потянула футболку за края, стараясь прикрыть голые коленки. Но было поздно. Гнездо пристально уставилась на лидера Нирваны.

— А ты не говорил, что у нас сегодня будут гости… — Одуванчик вошла в кухню, без зазрения совести все еще детально меня изучая. Видок у меня был явно не для смотрин, скажу я вам.

— Фу, а накурил-то как! — встрепенулась женщина, и открыв окно пошире, принялась размахивать руками, будто прогоняя невидимых глазу демонов. Выглядело это комично, и в очередной раз я еле содержала смех. — Сколько тебе раз говорить, Савелий, не кури в квартире — причитала Одуванчик, не прекращая свой странный хаотичный танец. — И надень футболку, у нас же гости! — укоризненно добавила она.

Савва, улыбнувшись, закатил глаза, но послушно удалился.

— Ну, давай знакомиться, ты девочка Савелия? — доставая продукты из сумки, задала вопрос Гнездо.

Вот всю жизнь я не переваривала такие вопросы! Помню, как судорожно прихлебывала чай, и глупо улыбалась.

— Ну… мы дружим, просто… — выдавила я.

— Маша, правильно? — по-совиному мигая глазками, спросила Гнездо, и в этот момент у меня все оборвалось. Как обухом по голове. Почему-то я вспомнила нарисованное в подъезде красным лаком сердечко, с буквой «С» посередине…

— Ее зовут Катя, теть Жень, — появился на пороге Савва. На нем была надета голубая мятая рубашка, которую он не потрудился толком застегнуть и заправить в джинсы.

— Аа… Катюша… значит… — тетя Женя заметно смутилась, — а я тетя Савелия…

— … Евгения Васильевна, — закончил за нее Савва, и приобнял женщину за плечи. — В технаре, кстати, философию преподает.

А, вот где собака зарыта. А я уж думала, вот просто так приехал, взял и поступил в конце августа, когда все группы уже набраны… Все кругом по блату! Но обо всем этом я думала уже позже, дома, а в тот момент я размышляла только о том, кто такая эта чертова Маша, и раз Гнездо про нее знает, значит ее имя уже звучало в этой квартире. Я почувствовала себя обманутой, стало так обидно. Захотелось быстренько ретироваться из этого предательского логова, но было неудобно вот так резко вскочить и убежать. Ага, что бы потом Гнездо сказала: какая невоспитанная эта Катя, не то что Машенька! Нет, я по-любому лучше этой козы.

Сквозь обиду и подступающие слезы я продолжала выдавливать улыбку и поддерживать светскую беседу из разряда: а кто твои родители, где работают, куда поступать планируешь, и все в том же духе. Я вежливо отвечала, периодически бросая на Савву косые, полные ненависти взгляды. Видимо он смекнул, что что-то пошло не так, поэтому предложил пойти к нему. После некоторых препирательств, Савве удалось-таки затолкать меня в небольшую комнату, сплошь завешанную постерами каких-то рок-групп. Повсюду валялись футболки, мятые джинсы, тетради — в общем, истинно мужская комната, которую явно не готовили к приходу гостей. Думая, что я не вижу, Савва подтолкнул под кровать пару скомканных носков, и поняв что я все заметила, смущенно улыбнулся.

— Здесь не всегда такой срач, честно! Мы тут вдвоём с братом живем…

— Ну само собой. Наверное, последний раз ты прибирался, когда Маша приходила, — демонстративно игнорируя его взгляд, я осматривала комнату. Возле двери висел плакат с обнаженной Памелой Андерсон демонстрирующей огромные силиконовые буфера.

— Ээ… Это мы прикрыли… там просто обои отклеились, не подумай плохого! — загородил Савва своим телом плакат. — И вообще-то, Маша здесь никогда не была.

— Серьезно? А твоя тетя с ней, похоже, хорошо знакома, — не унималась я.

— Конечно знакома, — невозмутимо ответил Савва, продолжая улыбаться одними уголками губ. — А так же с ней знаком мой дядька, мой брат, и даже Лерка, его девушка. Потому что Маша уже достала всех в этом доме звонками, и вопросом где Савва.

— Вот как. И где же Савва?

— А Саввы никогда нет дома. Для неё.

Он продолжал улыбаться. Было видно что эта ситуация его дико забавляет. Я сразу же почувствовала себя полной дурой.

— Я не начинаю встречаться с одной девушкой, не расставшись при этом с предыдущей. Не люблю сложности, — он перестал улыбаться, и подойдя ко мне, слегка взял за руку. Удар током. Огромные теплые ладони. Я смотрела на него, и понимала, что он говорит правду. Он обезоружил меня одним прикосновением. Он держал меня за руку, смотря при этом пристально прямо в глаза. Синие в голубые. Гипноз. Я поплыла как карамель на солнцепеке. Земля уходила из под ног, ей Богу! Такое новое, и невероятно прекрасное чувство. Чувство тепла, и не только на сердце… Мне хотелось стянуть с него его мятую рубашку, и прямо взасос этого парнягу… но увы… я тоже была слишком хорошо воспитана.

Как плохо быть подростком, так много нельзя. И как хорошо быть подростком, еще столько впереди…

Около полутора часов мы с Саввой просидели в его комнате. Мы много болтали ни о чем, по очереди наигрывая мелодии на гитаре. Особенно меня поразил его музыкальный вкус — рок, джаз… Как так? Человек с детства воспитанный на классике, и вдруг такой радикальный выбор.

— Есть «надо» и есть «хочу». Вот сейчас я делаю то, что хочу, — коротко пояснил Савва, и все вопросы отпали сами собой.

Он играл, а я бегло рисовала его портрет в своём промокшем блокноте, желая запечатлеть этот вечер и его образ в памяти. С растрепанными волосами и мятой рубашке. Эти рисунки сохранились у меня до сих пор.

Около восьми вечера домой пришел двоюродный брат Саввы, и ввалившись без стука в комнату, принялся с интересом меня рассматривать. В их семье все что ли такие бесцеремонные? Наскоро познакомившись с Глебом я, раскланявшись перед Евгенией Васильевной, поторопилась ретироваться, пока меня не успели познакомить с кем-нибудь ещё. На сегодня родственников с меня было достаточно! Перед выходом Савва дал мне свою толстовку, и я натянула ее поверх его же футболки, а свою мокрую ветровку затолкала в забитую до отказа сумку.

На улице было мокро, холодно, и противно. Моросил серый унылый дождь. Прыгнув на мотоцикл, мы буквально за пять минут добрались до моего дома. Странно, мы практически целый день провели вместе, а мне все было мало… Не хотелось его отпускать, но мы еще не настолько были близки, что бы я могла просить его остаться.

Когда мы подъехали к дому, я заметила что в моем окне колыхнулась занавеска. Противная морось плавно перерастала в дождь, и наскоро попрощавшись с Саввой я забежала в подъезд. Эйфория. Вот как называется это чувство. Когда ты идешь, а тебе кажется, что ты будто паришь над землёй. Ты чувствуешь себя такой окрыленной и пьяняще счастливой. Влюбленность. Одно из самых потрясающих чувств на земле! У нас ещё не было ни объятий, ни поцелуев, но мне было этого достаточно. Я бежала по ступенькам на свой пятый этаж, не замечая ничего вокруг, прокручивая в голове сегодняшний день и вечер, как вдруг, откуда не возьмись, передо мной появился Сашка.

Часть 11

В подъезде было темно, но я сразу его узнала. Он стоял прислонившись к стене, скрестив руки на груди.

— А ты что тут делаешь? — выдавив улыбку спросила я, присматривать в темноте к его силуэту.

— Тебя жду.

— Долго?

— Достаточно. — Он помолчал. — Ну и, где ты была?

— Это долгая такая история… Пойдем наверх, что мы тут встали…

Я собралась подняться дальше, но Сашка не двинулся с места.

— А это еще что? — кивнул он на мою черную толстовку, явно мужскую, да еще на три размера больше.

— Говорю же, Саш, это долгая история!

— Кать, что за фигня? — потерял он терпение. — Сначала ты укатываешь с каким-то вахлаком в неизвестном направлении, потом пропадаешь неизвестно где весь день, да еще прибарахлилась в вещички сомнительного происхождения. Ты меня за дурака-то не держи.

Мне стало так жаль его. Я реально была виновата кругом и полностью, и мне ужасно не хотелось его обижать. Он стоял такой маленький, по сравнению со здоровым Саввой, но такой… родной, что ли? Мы были знакомы несколько лет, сначала просто дружили, затем начали встречаться… Он никогда не делал мне ничего плохого, мы весело проводили время, мне нравилось с ним целоваться, но никогда, ни разу, я не испытывала при виде него того, что я испытывала в присутствии Саввы. Савва будоражил мои мысли, мне хотелось смотреть на него, трогать, хотелось, что бы он трогал меня, меня бросало в дрожь от одних лишь фантазий, особенно если они заходили ниже пояса… А при виде Саши мне хотелось улыбнуться и потискать его за розовые щеки. Наверное, только тогда меня впервые озарило, что я не хочу Сашу как мужчину.

Мне было хорошо с ним, спокойно и легко. Он был тем мальчиком, с которым четко видишь свое будущее. Савва же ворвался в мою жизнь подобно вихрю, и стал своего рода первооткрывателем. Он стал первым, кто пробудил во мне неконтролируемое сексуальное желание. И тогда, в юные годы буйства гормонов, это было куда важнее, чем стабильность и умиротворенность. Я твердо решила, что пора прекращать наши утопические отношения с Сашкой, но, конечно, не здесь, и не сейчас.

Кое-как уболтав и убедив его что ревновать бессмысленно, что мы просто товарищи с Саввой и бла-бла, Саша, с облегчением выдохнув, собрался домой. Как всегда, навешать ему лапши было проще простого. В этом весь Сашка.

— Ну тогда я завтра зайду, да? — он обнял меня за талию, и настойчиво притянул к себе.

— Да, заходи, правда… я не знаю, во сколько репетиция закончится…

— Ничего, я пораньше приду, подожду! — Сашка наклонил голову, чуть приоткрыв губы для поцелуя… Я с ужасом поняла, что совершенно не хочу с ним целоваться! На мое счастье, сверху скрипнула дверь, и мама позвала меня домой. Наскоро клюнув его в щеку, я с облегчением побежала на свой этаж.

Дома меня ждал неприятный разговор.

Оказалось, что сестра видела, как кто-то подвозил меня на моте и настучала маме. Они на пару начали меня поучать, что нельзя вести себя так ветрено, что подумают соседи, и прочее в этом духе. Отдельную взбучку я получила за Саввину толстовку, и за то, что каталась на мотоцикле со «взрослым мальчиком», да еще и без шлема. В общем, в те годы отношения с родными у меня были натянутые. Я побунтовала, потом покивала, со всем соглашаясь, и благополучно закрылась в своей комнате. Обычно такие моменты надолго портили мне настроение, но в тот вечер мне было не до них. И даже не до Сашки, с которым мы тоже чуть не поругались, и которого мне предстояло завтра бросить. Я думала о Савве. Я по крупинкам собирала в памяти весь сегодняшний день, вспоминала его улыбку, его глаза, его голос, как он пел играя на гитаре. Я рассматривала свои рисунки, и не понимала, как вообще когда-то жила без него. Он же идеален! С каждым днем он открывался мне все с новой, положительной, стороны, и меня радовали эти открытия.

В тот вечер я, наконец, призналась себе, что втюхалась в этого необычного парня по самое не хочу.

* * *

На следующий день, я, с хорошим настроением, побежала на учебу. Собственно, с появлением репетиций, а в частности, Саввы в моей жизни, я постоянно пребывала в приподнятом расположении духа. Все же помнят это состояние, когда тебе начинает нравится мальчишка из класса, и ты каждое утро летишь как на крыльях, в казалось бы так ненавистную когда-то школу? Вот и у меня было так же, только сама школа меня не интересовала, а только то, что было после нее. Я готова была расцеловать Нину Егоровну за то, что мановению её пухлой руки я познакомилась с таким потрясным парнем.

Ритка все еще дулась на меня, демонстративно не обращая внимания, но я-то знала, что на долго ее не хватит, и совсем скоро мы снова будем ходить вместе в школу, болтать на уроках, и вообще, жизнь снова войдет в привычное русло. Мне не хватало подруги, но голова была забита немного иным, и я оставила наше примирение на попозже, для начала нужно было разобраться с лямурными делами. А это, скажу я вам, была задача не из легких.

-

По мере приближению к дому культуры, первое, что я увидела — это мотоцикл Саввы. Сердце радостно встрепенулось! Утром я потрудилась на славу, и мне нравилось то, как я выгляжу, и к встрече я была готова. Савва стоял под дубом, в компании уже пришедших ребят. Увидев меня, он выкинул окурок, и двинулся навстречу. Я ликовала! Мне казалось, что не увидеть это может только слепой. Компания под дубом притихла и повернулась в нашу сторону. Взгляд Маринки метал молнии, что бальзамом пролилось по моему тронутому комплексами самолюбию.

— Сногсшибательные волосы! — показал «класс» Савва, подходя ближе. Он был рад меня видеть. Рад! Его оценивающий взгляд говорил сам за себя.

— Ну, если вдруг тебе больше нравилась прическа прибитая дождем, — то вини во всем погоду, — кокетливо ответила я.

— Нет, так мне нравится больше, — он слегка провел рукой по лежавшим на плечах волосам. — Я тебя ждал.

Я скромно потупила глаза, опасаясь, как бы ноги сами не пустились в пляс.

Единственное о чем я тогда мечтала, — чтобы это увидели все! Это теперь мой парень, понятно??!!! Между нами еще не было ничего, даже поцелуев, но я чувствовала что есть что-то, что вот так просто не закончится.

-

Всю репетицию мы провели вместе, по-доброму подшучивая друг над другом, дурачась, и при каждом удобном моменте стараясь ненароком дотронуться. Приобнять за плечо, взъерошить волосы, смахнуть со спины невидимую пылинку… Эти, казалось бы, безобидные прикосновения, были настолько интимными, что каждый раз меня буквально передергивало от желания вырвать у него из рук эту чертову скрипку, завалить на барабанную установку и натворить что-то запретное. Он сам открыл этот ящик Пандоры, и пусть несет ответственность!

Но, конечно, я тогда этого не сделала. Не было ни опыта, ни смелости, ни наглости. Не было в моей жизни так же пока ничего более откровенного, чем неуклюжие зажимания по подъездам и паркам. О сексе я тогда знала только лишь в теории. Эти уроки я получу несколько позже.

Женька зло косился на нас весь день, жестко лажая в игре и то и дело выбегая покурить. Жаль, что они с Риткой не приглянулись друг другу, получилась бы занятная пара.

Тогда я недоумевала — ему-то на что злиться? Святая наивность! Все настолько лежало на поверхности, но так как мои мысли были заняты совсем иным, я не замечала ничего вокруг. Даже если бы вдруг случился армагеддон и земля разверзлась прямо у меня под ногами, я бы просто переступила и пошла дальше.

По завершению репетиции все кинулись из душного помещения в весеннюю прохладу и, как обычно, сбились в кучки по интересам. Маринка окрысилась на меня не на шутку. Она и ее шестерки курили прямо во дворе, не ныкаясь по кустам, как большинство девчонок. Посматривая на меня, она что-то шептала своим подружкам, и те послушно хихикали. Эта ситуация меня немного напрягала, так как мне совершенно не хотелось получить по шапке, как уже было когда-то, но только из-за Сашки, когда мы ещё были в статусе друзей.

Это было прошлым летом…

Тогда одна дама сохла по Сашке, её наша дружба не устраивала, не нравилось ей и то, что он провожает меня до дома после дискотеки. Дамочка взбесилась, активизировалась, и собрав вокруг себя перебравших пива мужеподобных подружек, устроила мне «тёмную» за танцплощадкой. Их было много, а я одна. Я помню ту ночь, и свою чёрную кофту с желтыми иероглифами, которую я, по многим причинам, позже именовала «несчастливой» и подарила Ритке. Ритка не страдала суеверием, и презент с радостью приняла.

Меня толкали, материли на чем свет стоит, угрожая фразами из дешевых гангстерских фильмов. Было больно и обидно, а главное — незаслуженно. Не то, чтобы я сильно получила физически, я была унижена морально. Быдло-разборки не про меня, не того я поля ягода. Мне было стыдно, а две мои тогда лучшие подруги не сделали абсолютно ничего, чтобы как-то повлиять на мужланок, и хотя бы попытаться за меня заступиться. Но это были еще цветочки. Когда мне понадобилась их помощь, чтобы выступить в роли свидетелей, и рассказать инспектору по делам несовершеннолетних Медведевой, как на самом деле обстояла ситуация, они просто меня проигнорировали. Они даже не вышли на порог дома, и я тщетно звонила в дверь битых десять минут, пока их матери в грубой форме меня не отбрили. Испугались ли, либо еще что, я не знаю. Тогда я впервые столкнулась с предательством. Неприятно все это, скажу я вам, тогда я пересмотрела свое отношение к подругам и дружбе в целом.

Ситуация, к счастью, разрешилась хорошо, виновные были наказаны и слезно просили прощения, размазывая сопли и умоляя забрать заявление. Я за справедливость. Во всём.

Нет, не подумайте, я росла совсем не буйной, я бы сказала даже что я была относительно правильной и мирной, но, каким-то образом, я вечно умудрялась влезть в неприятные ситуации. К сожалению, эта моя встреча с инспектором Медведевой была не последней… Но к данной истории это не имеет абсолютно никакого отношения, поэтому, пожалуй, подробности опустим.

В общем, Маринку я не боялась, но старалась просто по возможности с ней не пересекаться. Не тронь его, как говорится… К тому же рядом со мной был смелый парень, поэтому я чувствовала себя защищенной и окрыленной. О злопыхателях думать совсем не хотелось. Мы прибились в круг к Виталику, которой видя что у нас что-то наклевывается, то и дело норовил подколоть какой-нибудь пошлой шуткой из разряда: а как давно вы вместе? У вас уже всё было? А когда? А где?

— Нет, что ты, Виталик, у Катьки же парень есть, — надавив на слово «парень» вставил свои пять копеек Женька.

— Серьезно? Так это адюльтер? Катерина, не ожидал! — преувеличенно разочарованно покачал головой Виталик.

— А они расстались, — вдруг сказал Савва, и я удивленно подняла на него глаза. Его взгляд был полон уверенности, как будто так и есть.

— Все равно. Сегодня один, завтра другой, как это ветрено! — не унимался юморист.

— Да ладно тебе, Виталик, кто бы говорил, у тебя что ни день, то новая подружка, — в его же манере парировала я. — Не удивлюсь, если благодаря тебе, в будущем в стране легализуют многоженство.

— Ну ладно, ладно, сдаюсь… — Виталик поднял руки в примирительном жесте. — Я просто психую, что ты меня когда-то отбрила.

Так посмеиваясь и перешучиваясь, я нервно поглядывала на часы. Скоро четыре, а значит приедет Сашка. Нужно по-тихому сруливать. Вот только как?

— Ну ладно, я… домой спешу. Сегодня столько дел, — для верности я недовольно закатила глаза.

— Подожди, я тебя отвезу, — Савва похлопал по карманам в поисках ключей.

— Не нужно Сав, это не обязательно… — промямлила я, медленно двигаясь к воротам.

— Так ты же торопишься. Поехали. — Савва извлек ключи, и легко взяв меня за талию, направил в сторону мотоцикла. Как же мне хотелось поехать с ним! Но мне нужно было встретиться с Сашкой, и наконец расставить все точки.

— Нет Сав, я… сама поеду… — глядя в его синие глаза, уже более твердо сказала я.

— Это Пупс твой, да? — догадался Савва. Я молчала. — Ладно, иди… — как-то равнодушно бросил он, и, развернувшись, собрался уходить обратно к пацанам. Во мне все неприятно перевернулось.

— Сав, подожди… — я сделала пару шагов следом за ним. — Это не свидание, ты не подумай, просто…

— Ты не обязана передо мной оправдываться, — остановившись, он обернулся. — Он твой парень, все логично. Совет да любовь.

— Я как раз хотела с ним об этом поговорить.

— О чем, об этом?

— Ну, о нас с ним… о нас с тобой…

— Кать, послушай, — перебил меня Савва, и неожиданно взял за руку. Даже в этой накаленной ситуации по телу пробежала волна удовольствия от близости. — Я тебе уже по-моему говорил, что не люблю усложнять себе жизнь. И как бы сильно мне не нравилась девушка, я не буду вмешиваться в чужие отношения, и уж тем более маячить где-то на горизонте. Разберись, чего ты хочешь. Хорошо? — он с высоты своего огромного роста смотрел мне прямо в глаза, я безмолвно закивала. — Пока. — сказал он, и отпустив мою руку уверенно зашагал в сторону ребят.

Я, как дура, осталась стоять на месте. Маринка буравила меня взглядом полным ликования. Она ничего не слышала, но, видимо, о чем-то догадалась. Демонстративно, щелчком выбросив окурок в мою сторону, она направилась прямиком к Савве, который уже примкнул ко всем. Мне хотелось разрыдаться. Прямо там, на виду у всех. Я медленно зашагала прочь от дома культуры.

У поворота я обернулась. Савва, засунув руки глубоко в карманы куртки, смотрел в мою сторону.

Часть 12

Зайдя за угол дома культуры я увидела идущего навстречу Сашку. Он был, как всегда, до отвращения обаятелен, со своим открытым взглядом и широкой улыбкой. Совсем недавно я радовалась, когда видела его, мы брались за руку и шли домой. Всю дорогу мы смеялись, и при каждом удобном случае он старался зажать меня в тени какого-нибудь куста и постоянно лез целоваться, при этом заталкивая свой язык куда-то мне в горло. Я часто шутила, что таким образом он хочет перекрыть мне кислород, но при этом никогда не отталкивала. В эти моменты Ритка кривилась с наигранным отвращением, а потом ржала, ведь часто мы ходили домой втроем. Ритка, Сашка… такое чувство, что это было сто лет назад, хотя на самом деле прошло всего несколько дней. С появлением Саввы все так изменилось… Но мне нравились эти перемены, я хотела их, хотя совсем не знала, к чему все это в итоге приведет.

Подойдя, Сашка обнял меня, но как-то настороженно, как будто понимал, что у меня на уме что-то нехорошее. Я же сухо поздоровалась, и предложила пойти в парк, в беседку, где мы часто проводили время в той, как мне уже казалось, прошлой жизни. Парк был совсем неподалеку, и мы шли до него молча, погруженные в свои мысли. Я думала, что мне сказать, как преподнести, как бы выразиться помягче, чтобы его не обидеть. Это были мои первые «серьезные» отношения, и, по сути, я никогда никого не бросала, поэтому не знала с чего начать.

— Саш, нам надо расстаться! — вдруг выпалила я, прямо посреди дороги, так и не дойдя до беседки.

Я шла, смотря под шаркающие по асфальту ноги, боясь поднять на него глаза. Я ждала любого вопроса, самой неожиданной реакции, но он молчал. Просто шел, послушно перебирая ногами. Такое его поведение оказалось еще неожиданнее того чего я не ожидала. «И что дальше? Что в этом случае делать дальше? Мы уже расстались, или еще нет?» — вертелось у меня в голове, а Сашка все продолжал молчать. Я искоса взглянула на его лицо. Он шел, смотря вперед, и лишь на скулах образовались предательские красные пятна. Они покрывали его каждый раз, когда он злился или волновался. Как же хорошо я успела его узнать за годы знакомства — мелькнуло в мозгу, и мне стало немного жаль. Всего жаль. И его, и себя, и нас в целом. Вдруг до меня дошло, что мы идем держась за руки. Его молчание начинало действовать на нервы, но я не решалась сказать что-то, краем глаза отмечая, что красные пятна потихоньку начинают покрывать шею…

Дойдя до беседки, мы сели на исписанную непристойными выражениями скамейку, оставив между собой почтительные двадцать сантиметров. Разговор никак не клеился, и я сто раз пожалела что не курю, было бы хоть чем-то себя занять.

— Саш, ну чего ты молчишь? — не выдержала я.

— А что сказать? — впервые за все время он взглянул мне в лицо. — Ты знаешь, фигово слышать такое. Представь себе.

— Я представляю… — промямлила я.

Ложь. Я понятия не имела, каково это.

— Но почему? Что случилось? Я что-то не так сделал?

И опять он ищет причину в себе. Как всегда.

— Нет, тут во мне дело, ты не при чем, — сразу же попыталась я его разубедить.

— А кто при чем? Слава?

— Его зовут Савва, — поправила я, чем видимо его не на шутку взбесила.

— Мне по хрену как его зовут! — сорвался с места Сашка, и принялся наматывать круги. — Мне неприятно чувствовать себя лохом, понимаешь?

— Саш, у нас с ним ничего не было! Мы просто дружим… Мы друзья, — честно призналась я.

— Мне все равно! Меня просто бесит, что этот фраер нарисовался такой крутой, и думает, что ему все можно.

— Да и не в нем дело, по сути. Я давно об этом думаю.

Очередная ложь.

— Может быть нам стоит взять паузу в отношениях?

Какую паузу? О чем я вообще тогда? Это дословная фраза. Я не помню, что я там тогда смотрела: Рабыню Изауру ли, Дикий Ангел, Тропиканку… но это явно было не моих мозгов дело. Какой-то бред! Пауза! Да что я тогда понимала в отношениях и паузах…

Битый час мы размусоливали тему наших отношений и нашего расставания. Сашка долго бесился и напрочь отказывался признавать себя побежденным. Он заговаривал мне зубы, уговаривал, пытался приставать, но просто развернуться и уйти он явно не собирался. В конце концов все это превратилось в какой-то фарс, я безумно устала и хотела есть, а от понимания, что до дома нам пиликать почти час, я практически кипела от негодования! Кое-как мне удалось вытащить его из этой злосчастной беседки, и наш разговор плавно продолжался до самого моего дома. В подъезде он чуть ли не плакал, уговаривая меня подумать «еще немножко».

— Хорошо Саш, я подумаю, — сдаваясь, устало вздохнула я. — Но пока мы расстались, и если я передумаю, я дам тебе знать, — я пошла вверх по лестнице, оставляя его стоять в одиночестве.

— А когда я могу тебе позвонить? — тройным эхо раздался его голос, чуть искаженный бетонными стенами.

— Пока никогда, — взглянув на него из-за перил, я ускорила шаг.

Именно с того момента я поняла на будущее, что если ты действительно хочешь расстаться с мужчиной, рвать нужно резко. Выдергивать все с корнем, не оставляя ни единого шанса на возобновление отношений. Чтобы потом не было проблем, душевных терзаний, и не приходилось пожинать плоды своего малодушия. Но это если ты точно уверена, что будущего нет.

Мне было шестнадцать, я ни в чем не была уверена, и я смалодушничала.

-

Не буду скрывать, вечером я даже немножко всплакнула на тему: «а счастье было так возможно». Но это были такие, лирические слезы, с легким флёром меланхолии. Сев за письменной стол, я быстренько накатала пару четверостиший, посмотрела его фотки, где он хуже всего получился, и меня отпустило. Вот так. Всего пару часов грусти, и любовь прошла. Моя старшая сестра гостила тогда у нас, она красилась у зеркала стоя в прихожей, а я сидела рядом на полу, и прислонившись к стене, поедала блинчики с творогом.

— А я сегодня с Сашкой рассталась, — как бы между делом поделилась я. Меня просто распирало об этом кому-то рассказать, и хоть сестра в то время не была мне духовно близка, но на безрыбье, как говорится…

— Да ладно? Что, прям совсем? — не прекращая тщательно выводить стрелки, спросила она.

— Ну да, сегодня его бросила, — поднимая с коленки упавший кусочек творога, поведала я.

— Ну и дура, — без обиняков выдала сестра. — Нормального пацана в наше время попробуй еще найди. А он не пьёт, не курит, домой тебя провожал, спортсмен. Симпатичный мальчишка.

Мое настроение «и так не очень» мгновенно улетучилось. Умеет поддержать сестрица. А действительно, Сашку я кинула, и что дальше? Савва, конечно, стоит того, безусловно, но вдруг ничего не выйдет? Вдруг завтра он скажет что не очень-то и хотелось, а взаимные чувства я сама себе придумала? Или Маринка его все-таки охомутала, кто знает, чем там все закончилось, когда я ушла.

Короче, накрутила я себя тогда по полной. Это я в совершенстве умею. Мне стало так тошно от всего, в первую очередь от страха что я сама все испортила, и во вторую, что даже не с кем душевно поделиться. Вот если бы не эта глупая ссора с Риткой… И тут меня осенило.

-

— Ну и? — Ритка стояла воинственно скрестив руки на груди, в дверном проеме своей коммунальной квартиры. За ее спиной маячила фигура тучной соседки, и отчетливо слышался запах жареной картошки.

— Рит, мы сегодня с Сашкой расстались.

Это было стопроцентное попадание. Ритку мёдом не корми, дай кого-нибудь пожалеть. Плюс ко всему это значит я теперь свободна, и здравствуй летняя джага-джага. Услышав это, она поменялась в лице.

— Блин, Кать, проходи!

Пришла я конечно не с пустыми руками. Обычно мы пили дешманское вино, которое покупала Ритка, так как кроме нее никому из нас не продавали, или пиво, бежать за которым у меня не было ни времени, ни денег. Поэтому пришлось давиться отцовским подкрашенным самогоном, или «наливочкой» как называл ее папа, которую я незаметно украла! перед уходом.

Разлив пойло в чайные чашки, мы закрылись в крошечной импровизированной Риткиной комнате. Папин самогон всегда был хорош, поэтому беседа шла как по маслу. Мы быстро помирились, то и дело обнимаясь, и пустив пару слезинок дали клятву что: «да ни в жизнь ни один парень нас не разлучит, аминь», и принялись делиться сокровенным. Я рассказала ей как лихо я кинула Сашку, рассказала о Савве, опуская некие моменты, чтобы не сильно ее обидеть. Она злилась, конечно, но постаралась меня понять. Или сделала вид, что постаралась. Хотя папулино пойло было тем еще детектором лжи, скрывать под ним что-то было дело изначально провальное, поэтому через полчаса я выложила ей все, в самых мельчайших подробностях.

— Риткааа, я, кажется, влюбилась… — подперев подбородок рукой, я расплылась в довольной улыбке. — Савка крутой, да?

— Агааа, — согласилась она, смотря на меня окосевшими глазами — Эх, сучка ты Катька…

— Да я знаю… но ты же не обижаешься больше? — еще раз спросила я, дабы окончательно убедиться.

— Да не обижаюсь, проехали, — махнула рукой подруга, доставая из пакета пирожное типа профитроли, дабы закусить очередную порцию чудо-наливки.

-

Короче, самогон и пирожные — продукты не совместимые — сделали мы с Риткой вывод, встретившись утром перед школой на нашем постоянном месте. Причем обе были абсолютно уверены, что в очередной раз в магазин завезли несвежий десерт. То что продукты портились аккурат в дни наших попоек, ни меня, ни Ритку не настораживало.

Весь день мы болтали на уроках, и конечно, на репетицию тоже пошли вместе. Разумеется, приведя себя перед этим в божеский вид, на добрых полчаса заняв единственное зеркало школьного туалета. Я дико боялась, что подойдя к ДК увижу обнимающихся Савву с Маринкой. Бред полный, но эта навязчивая ещё с вечера мысль, не хотела меня отпускать. Подойдя ближе, я сразу увидела, что мотоцикл отсутствует. Мне стало грустно и тревожно, обычно он всегда приезжал вовремя. Мелькнула шальная мысль: а не бросит ли Савва посещать репетиции, но я быстро ее отмела, как маловероятную и притянутую за уши.

Не смотря на близость подруги, я чувствовала себя одиноко, то и дело посматривая на дверь. Я не могла сконцентрироваться абсолютно ни на чем, прокручивая в голове вчерашний день, и обвиняя себя во всевозможных косяках, неверно подобранных словах и дурацких действиях. Когда человек влюблен, он всегда ищет в первую очередь причину в себе — подумала я, и почему-то вдруг вспомнила о Сашке…

— Савельева, а где Савелий твой? — обратилась ко мне Инесса Марковна. — Опаздывает что-то.

Савельева — Савелий. Каламбур.

— Да… я не знаю, — растерянно пожала я плечами.

Твой. Она сказала Твой. Слова бальзамом пролились на мое растревоженное последними жизненными перипетиями сердце. Неужели мы так плохо скрывали свою симпатию, что даже Марковна заметила? Скрипнула дверь, и в аудиторию вошел Савва, смахивая с куртки капли дождя. В руках он держал шлем. Я старалась скрыть свою радость, честное слово, но, видимо, у меня это плохо получалось.

— Пару лишнюю поставили, — шепнул он мне, словно отвечая на немой вопрос. Его губы тронула виноватая улыбка.

Тесно прижавшись друг к другу, мы сидели в первом ряду зрительного зала, ожидая своей очереди выступать. Девятиклашки разыгрывали сценку, будто раненый солдат возвращается домой, и толпа односельчан встречают его у дороги. Без соответствующих костюмов и атрибутики, все это выглядело достаточно комично.

— Сав… а я вчера с Сашкой рассталась, — тихо сказала я, наблюдая за игрой. Он повернул голову, и долго прожигал своими глазами-гипнозами, заставляя меня смущаться. Уголки его губ были приподняты. Он улыбался.

— Это хорошая новость. Я рад. Правда.

Через мгновение я почувствовала, как его рука накрыла мою. Это был триумф. Я ликовала. Ритка с грустной улыбкой не отрывала взгляд от наших сплетенных пальцев. А я была счастлива.

Вчера я поставила на кон всё, и не прогадала.

Часть 13

Далее все стало развиваться так, как мне того и хотелось. Начались свидания. Интересные, необычные, в меру горячие.

Савва вообще отличался от прежних моих ухажеров, да и просто приятелей, весьма своеобразным поведением. Ну куда приглашают мальчишки своих подружек романиться в столь юном нежном возрасте? Парки, дискотеки, может быть посиделки в обнимку на квартире общих друзей-одноклассников. Савва же был оригинален. В наше первое настоящее свидание мы поехали на заброшенный стадион. Вообще, удивительное дело — Савва жил в нашем городе всего год, но знал столько необычных мест, о которых я, коренной житель, даже не слышала. Взять тот же стадион, там я была впервые. Туда мы поехали сразу после репетиции. Просто сели на мотоцикл, прихватив с собой казенную гитару, и под завистливые взгляды дамочек, укатили.

Стадион представлял собой весьма жалкое зрелище. Огромная, поросшая травой территория, краска с трибун слезла, и местами они проржавели до дыр. Мы залезли на самый верх, и оттуда, должна признаться, открывался потрясающий вид на зеленеющий лес. Не так давно прошел дождь, и воздух был свеж от обилия озона. Но дышалось мне легко отнюдь не поэтому…

Савва наигрывал что-то сложное и невероятно красивое, иногда бросая на меня томные взгляды из под слегка опущенных ресниц. Я мило улыбалась ему в ответ, а в голове только и крутилась мысль: когда же ты, черт побери, выкинешь эту хренову гитару и засосешь меня как следует!? Вот такая я неромантичная.

Сделать первой шаг к сближению я даже не помышляла. С младых ногтей считала, что рулить в отношениях, особенно на начальной стадии, должен именно мужчина. Негоже девочкам на мужиков кидаться. Но, если честно, безумно хотелось.

Я смотрела на его губы когда он что-то рассказывал, наблюдала как он выдыхает дым сигарет, как заразительно смеясь запрокидывает голову, и все это меня дико будоражило. То ли время пришло и я созрела, то ли организмы сцепились феромонами, но всё, буквально всё что он делал, меня возбуждало. Я думала о поцелуе весь вечер, но произошел он тогда, когда я меньше всего этого ожидала.

Мы о чем-то говорили, наблюдая заходящее солнце, Савва курил, пристально буравя на меня своими хамелеонами и вдруг, внезапно выкинув наполовину скуренную сигарету, он наклонился, и чуть притянув меня ближе к себе, поцеловал. Сразу нормально так, по-взрослому. Я превратилась в желе, и мой мозг перестал функционировать.

Его щетина была колючей, а поцелуи требовательными, даже чуть агрессивными. Мы обнимались, трогая замерзшими пальцами открытые участки тел друг друга, но не переходили границ дозволенного. Я помню, как сидя у него на коленях почувствовала его возбуждение и помню свои мокрые трусы. Хехе. Прямо день открытий.

С этого дня начался наш роман.

-

Все же помнят себя подростками? Начиная примерно с четырнадцати лет ты уже ощущаешь себя неимоверно взрослой, а в шестнадцать и вовсе кажется, что ты уже повидала жизнь и знаешь по чем фунт лиха. А я к тому времени: а) не раз напивалась; б) неоднократно курила (хоть и симулировала затяжки); в) дважды контактировала с инспектором по делам несовершеннолетних (это позорная глава моей жизни); г) целовалась уже с несколькими парнями, а это круто; д) я знала, каково это бросать мужчин (!) (тут можно посмеяться).

Этот список и так казался мне внушительным, а когда в моей жизни появился такой потрясающий парень как Савва, я прямо кожей ощущала, как приобретаю вес среди знакомых и, в первую очередь, в своих собственных глазах. Взрослый, без пяти минут девятнадцатилетний студент, музыкант, гоняет на мотоцикле и живет по созданным самим же собой законам. Неординарная личность ростом метр девяносто семь. Я не верила своему счастью, и периодически все происходящее казалось мне каким-то сюром. «Не по Сеньке шапка» — часто всплывала у меня в голове известная пословица. Сенькой, как вы понимаете, была я.

Нет, я тоже не дурна собой, у меня есть харизма, некие таланты, и в принципе, почему бы и нет? Но все равно, каждое утро я просыпалась хоть и до одури счастливая, но с постоянным чувством тревоги, ожидая какого-то подвоха, боясь, что вот именно сегодня я узнаю о каких-то его скелетах, что у него кто-то есть, или что он просто возьмёт, и не приедет. И каждый раз он приезжал, красивый, с горящими глазами и нежными руками, и развеивал все мои сомнения.

Моя шестнадцатая весна запомнилась своей безбашенностью и свободой.

Мы много гоняли на мотоцикле, иногда оба слегка под шафе, без шлема и без мозгов. Мы много музицировали и очень много целовались. Каждый раз мне сносило крышу, и хотелось выть мартовской кошкой, но дальше поцелуев и страстного порхания рук по телу никогда ничего не заходило. Я и хотела секса, и до чертиков боялась даже думать об этом. Это же позор, если кто узнает, то будут думать что я шлюха, раз дала парню до свадьбы. Я свято верила в то, что выйду замуж целомудренной, по огромной любви и один единственный раз в жизни. Как в сказке. Природа требовала оседлать этого самца, но я достойно ей сопротивлялась. Савва же, к моей великой радости, вел себя как джентльмен, в меру распускал руки и о близости не заикался. Что еще больше меня подкупало и придавало уверенности, значит ему нужно не только «это» и он действительно что-то ко мне испытывает.

В ДК уже все знали о нашем романе, так как там мы тоже не отлипали друг от друга, на людях ведя себя вполне прилично, но при каждом удобном случае уединяясь за темные кулисы… Я до сих пор помню скрипучие кожзамовские кресла и тяжелые бордовые портьеры, впитавшие в себя затхлый запах сырости и многолетней пыли. Помню, как густо я краснела, когда во время репетиции, проследив за хитрым взглядом Саввы, замечала у себя на плече или юбке обрывок серебристой паутины…

Были те, кто радовался за нас, и те, кто открыто недолюбливал. Так, однажды, взяв в один из дней гитару, я обнаружила под корень срезанные струны. На Маринку я давно забила, не чувствуя с ее стороны совершенно никакой угрозы. Хотя она прямо-таки клокотала от ярости при виде чужого счастья. Ритка вроде бы как смирилась, но гораздо реже стала проситься со мной на репетиции, все чаще ссылаясь на какие-то неотложное дела. Она явно чувствовала себя лишней и предпочла самоустраниться. Женька тоже отдалился, переметнувшись в Маринкину тусовку, а в присутствии меня и Саввы начинал отвешивать не совсем этичные шуточки и вести себя как-то неестественно.

— У нас много недоброжелателей, — в один из дней заметила я.

— Это завистники, — констатировал Савва. — Не обращай внимания.

И я не обращала. Кроме Саввы мне никто был не нужен. Никто. Так плавно наступил май.

День весны и труда мы отметили большой компанией, собравшись в центре на площади. Казалось, весь город собрался на этом мизерном пятачке. Было много веселья, шума и алкоголя. Савва не отпускал меня ни на минуту, обнимая сзади, и прижимаясь ко мне всем своим огромным телом. Мне было приятно, что все мои знакомые видят нас вместе. Я гордилась им, когда видела как на него смотрели девчонки и ревновала его к каждому взгляду, но старалась не показывать вида. Моя ревность, причем ревность на пустом месте, приобретала уже какой-то патологический характер, и в скором будущем это сыграет со мной злую шутку…

В тот день, первого числа, я смотрела на сцену, какой-то коллектив исполнял что-то из коллекции Ласкового мая, и я представляла, что совсем скоро на этой же сцене будем стоять мы, и весь город будет смотреть на нас.

Фантастическое чувство, когда тысячи глаз прикованы к тебе. Смесь страха, адреналина, волнения… Я предвкушала этот день, предвкушала триумф, поскорее бы, поскорей…

А еще через несколько дней я совершила неимоверную глупость, которая чуть не стоила мне дружбы, отношений и срыва праздничного концерта.

Часть 14

Восьмого мая была генеральная репетиция, и в честь этого события весь выступающий коллектив освободили от занятий.

Творился полный бедлам, как всегда, в последнюю минуту стало выясняться, что не хватает инвентаря, костюмов, инструментов, людей. Девятиклашки в истерии носились но актовому залу, сбивая всех на пути своими концертными пачками, вокалистки нестройно распевались, детишки путались под ногами, а пацаны, собравшись в кучу за кулисами, пускали по кругу пластиковые стаканчики с теплой водкой.

— Будешь? — Виталик по-братски протянул мне пойло, и на секунду я замешкалась. Я не пила водку, только в самых-самых крайних случаях. Это был именно он.

— А давай! — махнула я рукой, залпом влила в себя половину стакана, и запила выдохшимся тархуном.

Жидкость обожгла горло, горячим камнем провалившись куда-то в недры желудка. Практически моментально я ощутила приятную слабость в ногах. Потом я проклинала эту чёртову стопку, но былого, как говорится, не вернуть…

— О, сегодня кто-то пьяненький будет, — улыбнулся Савва, и притянув меня поближе к себе, смачно поцеловал в губы. Сам он не пил, и казалось, что совсем не волновался.

— Да это я так, для храбрости, — я уютнее устроилась под его громадной ручищей. — Боюсь слажать в самый ответственный момент.

— Да брось ты! Думаю, что из завтрашней публики, людей, имеющих достойное музыкальное образование, и десяти процентов не наберется. Никто не заметит, если ты слажаешь, — успокоил он, сцепив руки в замок, заключая меня в стальные объятья.

— Кроме тебя, у тебя же абсолютный слух, — поддела я.

— Ну да, кроме меня. Но обещаю, что никому об этом не расскажу, — подмигнул он, и снова поцеловал.

В целом был отличный день, наш поддатый коллектив выступил без сучка и задоринки. Инесса Марковна возбужденно носилась по залу, словно затерявшийся на орбите метеор, кого-то ругая, кого-то нахваливая, но она постоянно что-то болтала, не затыкаясь ни на секунду.

— Может это… по пивку за клубом? — предложил Виталик, уже и так порядком захмелевший. — По бутылочке, в честь праздника.

— Я за рулем, — сразу отказался Савва, и я расстроилась, так как действие уже выпитого начинало ослабевать, и организм требовал продолжения. Но пить в одно лицо без своего парня было как-то стремно.

— … но компанию вам составим, все равно планов нет, — продолжил он, и настроение мое приподнялось. По фигу на алкашку, главное подольше побыть вместе. Мимо прошуршал Женька, таща в руках два тяжелых пакета. По характерному звону было понятно, что ходил он не за пряниками.

-

За клубом собралось человек тридцать, не меньше. Народ разливал пиво, чадил сигаретами, и раз в полторы минуты стабильно раздавались взрывы хохота. Ритка тоже присоединилась к нам сразу после уроков, и, распив уже вторую бутылку пива, чувствовала себя вполне уверенно.

— Классно тут с вами.

— Ага, жаль, что уже завтра все закончится, — я взяла из ее рук бутылку, и сделала приличный глоток. — Главное, что б сегодня все не нажрались.

Я обернулась на группку уже окосевших мальчишек. Они скидывались на очередную порцию, видимо не собираясь останавливаться на достигнутом. Савва не пил, скрестив руки на груди он снисходительно над всеми посмеивался. В очередной раз я ощутила прилив гордости за своего парня. Мне несказанно повезло. И дабы закрепить впечатление, я в очередной раз приложилась к Риткиной бутылке.

И тут я увидела её.

Высокая девушка в ситцевом коротком платье, оставив двух своих подружек ждать в стороне, уверенной походкой приближалась к нашему сабантую. Ее длинные каштановые волосы переливались в лучах вечернего солнца. Явно не школьница, студентка. Подойдя к Савве ее лицо озарила широкая улыбка. Он вежливо улыбнулся в ответ.

— А это еще кто? — шепотом спросила Ритка, кивая на незнакомку.

— Не знаю. Может одногруппница, — пожав плечами, нарочито беспечно ответила я. Внутри же все перевернулось от ревности. Еще бы, такая эффектная телка! Пока они болтали, девушка жеманно водила плечиками и беспрестанно улыбалась. Савва же внешне оставался абсолютно спокоен, чего нельзя было сказать обо мне. Меня прямо накрывало волной психоза, хотелось подойти и разобраться что это за курица. Но я стояла и хладнокровно косилась на их милую беседу.

— Я не знаю, Кать, как ты еще стоишь. Я бы этой сучке все волосы повыдергивала! — громким шепотом подначивала Ритка, прекрасно осознавая, что на самом деле у нее кишка тонка для подобных выпадов. Впрочем, как и у меня. Я скорее завяжусь в три узла, чем покажу открыто свою ревность. Внезапно я обратила внимание на алые ногти самозванки. В памяти обрывками пронеслись воспоминания… ливень, стена подъезда с облупленной краской, и нарисованное красным лаком сердце с буквой «С» посередине… Это Маша, вдруг осенило меня. Его бывшая, или кем она там ему приходилась.

Не успев толком ничего продумать, я резко сорвалась с места и громко цокая металлическими набойками своих летних босоножек, присоединилась к воркующей парочке. Дылда смерила меня презрительным взглядом и изменилась в лице.

— Ну ладно, мне пора. Пока Сав, увидимся… — еще раз окинув меня взором с ног до головы, «Маша» виляя задом ретировалась. Дождавшись пока она окончательно скроется из вида, я развернулась к Савве, и уставилась на него одним из своих самых свирепых взглядов. Выпитый алкоголь требовал устроить взбучку. Уже сейчас я понимаю, насколько тупо я тогда себя повела.

— Кто это был? — ворчливо спросила я.

— Да так, знакомая. Случайно встретились, — вроде бы честно ответил Савва.

— Это была Маша, да?

Он с интересом рассматривал меня несколько секунд, прежде чем ответить.

— Ну, допустим и Маша, какая разница.

Точно, я так и знала!

— А что значит «увидимся»? — продолжала я свой допрос. — Я слышала, как она это сказала!

— Ну увидимся, в смысле где-нибудь, когда-нибудь. Вот как сегодня. Город-то маленький.

— Сав, если ты держишь меня за дуру…

— Кать, прекрати! — добродушно, но твердо ответил он, чуть приобняв. Но ревнивую подвыпившую малолетку так легко не остановить.

— Сколько вы встречались?

— Месяц, полтора… я не помню, — устало выдохнул он. — Какое это имеет значение? Мы расстались сто лет назад.

— Я видела, как она на тебя смотрела, ни фига не как на друга!

— Мне все равно, как она на меня смотрела, я не обратил внимания.

— У вас с ней что-то было? — выпалила я, и уставилась прямо ему в глаза, в надежде подловить на вранье.

— А что бы ты хотела услышать?

— Правду!

Он снова протяжно вздохнул. Глаза из синих превратились в почти черные.

— Ну вот зачем тебе это, скажи? Я же не расспрашиваю у тебя, про твои прежние отношения с Пупсом!

— Ага, всё ясно, ушел от ответа, значит все у вас было!

И тут, как говорится, Остапа понесло. Я не знаю, что на меня тогда нашло. То ли пелена ревности совсем затуманила мой мозг, то ли количество алкоголя, но меня прямо подмывало поиграть в сварливую женушку.

Отойдя чуть в сторону от остальных, я принялась полушепотом монотонно бубнить что-то на счет подорванного доверия, своих подозрений и прочую лабуду. Бред сивой кобылы. Впредь, я никогда в жизни не вела себя подобным образом, это вообще для меня не характерная черта, но тогда я была слишком молода, амбициозна, из всех щелей пёр юношеский максимализм, и мне казалось, что я делаю все верно. Мне невероятно сильно нравился этот мальчик, и я отстаивала свое право на него так, как умела. Но я не учла одного: Савва терпеть не мог, когда ему выносят мозг, и он говорил мне это многократно. Особенно на пустом месте. И я всегда кивала, что полностью с ним солидарна, но в тот день сделала все в точности до наоборот.

Он внимательно меня слушал, не перебивая и особо не обороняясь. По его лицу я видела, как его это напрягает, но разгон был велик, тормоза не срабатывали. В который раз я задавала ему вопрос, почему же они с Машей расстались, что послужило тому причиной. Его ответы, что она пустая, неинтересная, что с ней не о чем поговорить, почему-то не являлись для меня весомым аргументом. И я не унималась, требуя «честного» ответа.

— Она меня грузила, Кать. Как и ты сейчас. Остынь, — сказал он, и удалился в сторону беззаботно бухающих пацанов.

Вот так, доигралась!

Я видела, что Ритка наблюдала за нами весь разговор, и конечно, первым делом начала расспрашивать, что же там у нас произошло. Я отмахивалась, отвечая что ничего особенного, а она повторяла, что я дура, и не стоило пороть горячку. Я и сама знала, что дура. Но что сказано то сказано, поезд ушел.

— Иди к нему, вон он какой грустный стоит, — кивнула в его сторону Ритка.

— Не хочу. Надо будет — сам подойдет!

Упрямство, но тогда я считала, что это гордость. К моему несчастью, тогда я еще не умела отличать гордость от гордыни.

— Дура тупая, уведут мужика твоего! Вон, Маринка уже лыжи навострила. Иди говорю!

— Пусть катится, препятствовать не стану.

Я стояла спиной к Савве, постепенно осознавая всю нелепость ситуации и ее тупость.

Вдруг Савва отделился от толпы, и сам подошел ко мне.

— Поехали домой. Поговорим.

— А я хочу тут остаться! — не смотря на него, я демонстративно достала из пакета бутылку пива.

— Ну как хочешь… я уезжаю.

Он развернулся и пошёл в сторону мотоцикла.

— Сав, а ты меня подвезешь? — вдруг выпалила Ритка. Я подняла на нее ошарашенные, полные непонимания глаза.

— Поехали, — не оборачиваясь бросил он, и, запрыгнув на мотоцикл, включил зажигание. Я продолжала смотреть на Ритку сверлящим взглядом.

— Кать, ты не подумай ничего… мне просто… домой срочно надо, брат скоро от бабушки вернется, с ним сидеть надо, а на автобусе пока доеду… сама понимаешь…

— Делайте что хотите, — прервала я ее заикающиеся оправдания, и пошла в компанию пацанов.

Часть 15

Савва включил зажигание, и с громким рыком покинул территорию дома культуры. Вместе с Риткой, разумеется. Он же у нас такой безотказный самаритянин, спаситель всех страждущих! Я даже не удосужилась проводить их взглядом, демонстративно отвернувшись. За последний час столько всего произошло! Я стояла, и честно, охреневала. До меня все четче стало доходить, что эту кашу заварила именно я. Какая муха меня укусила? В голове не укладывалось. И Ритка… тоже мне, подруга называется. Свалила под каким-то нелепым предлогом, лишь бы просто облапать моего парня по дороге до дома. В том, что кроме поездки не будет ничего большего, я была полностью уверена. Но сам факт, что она бросила меня в такой момент, воспользовалась ситуацией, был крайне неприятен. Какой бы сукой я не была, так бы я никогда не поступила! Я стояла, и еле сдерживалась, что бы не зарыдать. Я ругала себя за свою твердолобость, за то, что не поехала с ним. Ломала комедия, гордая вся такая, что ты… Но раскисать было никак нельзя, Маринка буквально сверлила меня взглядом, явно выжидая удобного момента, что бы надавить на больное.

— А где Гром? За бухлом поехал? — Женька навалился на меня сбоку, обдавая удушающим амбре из водки, дешёвого пива и сигарет.

— Наверное… не знаю, — уклончиво ответила я, аккуратно отодвигая от себя вонючего друга.

— Вы что, поругались?

— Нет, с чего ты взял?

— Из-за Машки что ли?

Снова эта долбаная Машка!

— Нет, она тут совсем не при чем. А… ты ее знаешь? — стараясь не выдать своего ярого интереса, поинтересовалась я.

— Да так, видел пару раз, — поднеся очередную бутылку пива к краю лавки, он с громким хлопком сбил крышку ладонью. — В технарь приходила к Грому, осенью еще, — он приложился к горлышку, и его кадык заходил в такт поступающим глоткам. Я сидела и терпеливо ждала, когда же он напьется, что бы продолжить допрос.

— И что, у них прям любовь была?

Женька фыркнул, разбрызгивая янтарные капли.

— Ну ты скажешь тоже! Да она тупая истеричка. Пробка, — сжав руку в кулак, он постучал себя по макушке. — Потрахались пару месяцев, и разбежались, — он сально ухмыльнулся. — Хотя, я бы ее тоже чпокнул.

Многократно пощелкав зажигалкой, ему удалось-таки с энной попытки зажечь сигарету. Я же пыталась переварить услышанное. Как так? Что значит — просто потрахались? Нет, только не Савва! Человек такой тонкой душевной организации не может «просто трахаться». А как же любовь? Секс казался мне тогда каким-то священным деянием, доказательством высших чувств! Нет, я знала и парней и девчонок, которые не предавали этому столь большого значения, но я-то не такая! И Савва не такой! Сейчас меня умиляют мысли двадцатилетней давности. Тогда я могла напиться в хлам, курнуть травки, вляпаться в неприятную историю с ментами, но со своей драгоценной девственностью я носилась как с писаной торбой.

— Да брось ты, Катька, эта курица и ногтя твоего не стоит, — Женька по-дружески положил руку мне на плечо. — Будешь?

Я взяла у него пиво, и сделала несколько больших глотков. И вдруг мне стало себя так жалко, сижу тут одна, без парня и без подруги, и помимо воли слезы сами брызнули из глаз.

— Э, ты чего это? — заволновался Женька, беспокойно заерзав на месте. — Может тебе это… покурить?

Я пила теплое противное пиво, неумело курила Святой Георгий, то и дело давясь дымом, и жаловалась на жизнь человеку, который собственно мне и другом-то не был. Практически все разбрелись, остались самые стойкие, то есть самые пьяные. Судьба завтрашнего выступления по ходу дела мало кого волновала. Женька поддерживал меня как мог, говоря, что я крутая, вся такая красотка, прям подарок судьбы, а Савва для меня это так, мимолетное увлечение, и я запросто найду себе парня получше.

— Я когда тебя в первый раз увидел, ты мне сразу понравилась, — доверительно делился Женька, заплетающимся от выпитого языком. — Прям сразу понял, классная девчонка!

— А Савве я тоже сразу понравилась? — подняв на него осоловелые глаза, спросила я. Но не того ответа, видимо, ждал Женька.

— Не знаю. Он вообще странный. Нафик он тебе сдался? Знаешь сколько у него баб было?

— Сколько?

— Много! — лаконично отрезал Женька, и мне совсем не захотелось уточнять количество. С меня и так хватило на сегодня. Время было начало одиннадцатого, в одиннадцать ровно я должна быть дома как штык. Вовремя и трезвая. Поэтому я резво собралась домой, а Женька галантно вызвался меня проводить.

Мы шли по железнодорожным путям, ежась от холода и то и дело спотыкаясь. Меня мутило, хотелось поскорее принять ванну и лечь спать. Настроение препаршивое, а если еще и предки засекут что я на ногах еле стою, мне точно влетит. Женька что-то бесперестанно буробил, чем здорово меня напрягал. Уже практически подойдя к дому, среди деревьев акации я заметила какое-то движение. Меня это насторожило, и обернувшись, я увидела чей-то удаляющийся силуэт. Было уже темно, как назло не горел ни один фонарь, и я мысленно порадовалась, что иду не одна.

— Ладно Жень, я дальше сама, — уже у подъезда поставила перед фактом я своего секьюрити.

— Ты что? А вдруг на этаже кто? Дураков полно! Пошли, доведу до двери с чистой совестью.

Вспомнив человека в кустах спорить мне с ним перехотелось. Открыв дверь, мы скрылись в подъезде.

Остановившись на этаж ниже моего, мы встали попрощаться. Темно, хоть глаз выколи. Кто-то снова спёр лампочку… Женька никак не хотел меня отпускать, рассказывая о своей жизни, как ему вечно не везет с девчонками, и все, кто ему нравятся, постоянно достаются кому-то другому.

— А вот если бы не Гром, ты бы со мной замутила? — облокотившись ладонью о стену, по левую сторону от моей головы, Женька подвинулся ко мне чуть ближе, чем того требует этикет.

— Нет Жень, ты… немного не в моем вкусе, — я нервно пыталась рассмотреть время. — Я пойду, ладно? Мне пора…

— А почему не в твоем? — словно не слыша меня, снова спросил он.

Мне показалось, или он стал на несколько сантиметров ближе?

— По качану! Ладно Жень, хорош дурака валять, мне уже правда пора.

Я хотела уйти, но он резко преградил мне путь второй рукой, так же положив ее на стену.

— Вы, бабы, всегда говорите одно, а делаете другое. Он сделал шаг, и прижал меня весом своего тела к стене.

Бред какой-то! Это же Женька! Что на него нашло?

— Жень, а ты не тронулся ли часом? Пусти! — я попыталась выбраться, но он практически меня обездвижил.

— Только не кричи! — услышала я, и прежде чем мне удалось переварить сказанное, он наклонился и с силой впился мне в губы. Пока он тщетно пытался протолкнуть свой язык мне в рот, я барабанила кулаками по его спине. Когда в ход пошли ноги, он немного ослабил хватку. Вырвавшись, я быстро побежала на свой этаж, попутно вытирая рот тыльной стороной руки. Все было как в тумане, до меня никак не доходило только что произошедшее. Открыв дверь, я быстро юркнула в свою комнату.

В квартире было темно и тихо, видимо все спали. Раздевшись на автомате, я, полуголая добежала до ванной и заперлась там на целый час. Я рыдала, и проклинала сегодняшний день. Безумие какое-то! Мерзкая выходка Женьки, — урод, нажрался и воспользовался положением! Ссора с Саввой. Помиримся ли мы? Или это всё? Я не хотела об этом даже думать, при одной только мысли что я его потеряю, мне будто перекрывали кислород. А Ритка? На что списать ее поступок? Тоже на алкоголь? Или таким образом она мне мстила. Но за что? За то что Савва выбрал меня, а не ее? Зареванная, я легла спать только в третьем часу. Последнее о чём я подумала, прежде чем забыться в хмельном сне, это завтрашнее выступление на площади. Восторженные взгляды, музыка, веселье. Куча улыбок и воздушных шаров. Я не хочу всего этого. Я не буду выступать завтра.

С этими мыслями я провалилась в сон.

Часть 16

Проснулась я от того, что кто-то методично, маленьким молотком стучал мне по темечку: бум-бум-бум…

Открыв глаза, я посмотрела на будильник — пять тридцать утра. За окном серый рассвет, какая-то безымянная птица противно распевалась, оповещая о начале нового дня. Что с головой? Почему так болит? Я вновь закрыла глаза, и вдруг все вспомнила. Вчерашнюю ссору с Саввой — как он уехал с этой предательницей Риткой, а я осталась пить с Женькой, и жаловаться ему на жизнь. Женька! Этот козёл домогался меня вчера в подъезде! Скотина! Резко скинув одеяло, я села в кровати. Молоток превратился в кувалду. Хорошо я, видимо, вчера к бутылке приложилась. Аккуратно я вновь водрузила голову на мягкую подушку. Подремала.

Перевернувшись на другой бок, мой взгляд упал на скомканные джинсы, как попало валявшиеся на кресле. Под джинсами торчал край чего-то красного. Мое платье! Мое концертное платье, которое я погладила вчера утром, и приготовила для выступления. Сегодня же девятое мая! Я снова взглянула на часы: пять сорок две, в восемь я должна быть на площади. В голове пронеслись воспоминания вчерашнего вечера, противное чувство, с липким осадком негодования. Я так ждала этот праздник, представляла, как все пройдет, и вот, теперь, когда этот день настал, я лежу опухшая от слёз, страдающая похмельем, и не имеющая абсолютно никакого желания показываться на люди.

— Не пойду никуда, пошли все к чёрту! — пробормотала я себе под нос, и с головой укрылась одеялом.

В шесть десять я, тяжело поднявшись с кровати, поплелась в ванную собираться.

-

Одно из преимуществ юности — это сама юность. Даже если ты в усмерть пьяный лег в пять утра, поднявшись в шесть ты выглядишь как огурчик. Нет этих болезненных синяков под глазами, изнеможенного вида, а так же изжоги, отеков, тахикардии и прочего букета похмельных прелестей. Вымыв голову, подведя глаза и надев платье, я осталась весьма довольна тем, что увидела в зеркале. Внешний вид будто подбадривал меня, компенсируя совершенно подавленное настроение. Надев туфли на высоченных каблуках, которые я покупала еще на первое сентября, и обула может быть от силы всего раз пять, я осторожно, чтобы не свалиться и не ударить во всех смыслах в грязь лицом, поплелась на автобусную остановку.

-

На площади, не смотря на столь ранний час, уже было полно народу.

Молодые мамы то и дело поправляли банты и пиджачки своим чадам; женщины чуть за сорок, надев на себя все лучшее сразу, манерно прогуливались у фонтана. Мужчины, видимо мужья тех дамочек, с недовольными лицами, от того что их подняли в такую рань в выходной день, курили, сбившись небольшими группками. Повсюду стояли лотки со сладостями, напитками и воздушными шарами. Играла музыка, слышались счастливые голоса. Атмосфера праздника, все радовались весне. Молодежи пока было мало, но то понятно, все самое интересное намечалось на вечер.

Я прямиком направилась за сцену, где собрались все, кто был задействован в выступлении. Инесса Марковна, соорудив на голове что-то очень напоминающее пизанскую башню, снова носилась как заведенная, пытаясь растормошить сонную молодежь. Участников вчерашнего сабантуя было заметно издалека. Унылые лица, с оттенком вселенской боли, передавали по кругу бутылку минералки. Саввы нигде не было видно.

— Ребята, а что у вас у всех лица такие печальные? А ну взбодритесь! — Марковна, схватив барабанную палочку, с силой ударила по тарелке. Все, как по команде, скривились в гримасе ужаса, кто-то зажал уши ладонями. Но ее, похоже, только лишь позабавила собственная выходка, и она прошлась еще пару раз по тарелкам, не забыв зацепить самые громкие барабаны.

— Инесса Марковна, миленькая, дайте нам собраться с силами, — позеленевший Виталик приобнял ее за плечи, и повел в противоположную от установки сторону, явно спроваживая. Казалось, что его вот-вот вырвет.

Поддерживать беседу ни у кого не было сил, все с головой погрузились в свои страдания. И тут я увидела Женьку.

Он стоял в сторонке, потупив взор на вычищенные в честь праздника ботинки. Он явно меня заметил, но упорно делал вид что нет. Меня это более чем устраивало, потому что контактировать с ним я не имела ни малейшего желания. Волновало меня другое — где Савва. Время неумолимо приближалось к девяти, и вот уже половина десятого, а его все нет. Через полчаса начало, без его скрипки номер провалится! Без него самого моя жизнь полетит к чертям собачьим…

— А где скрипка? — взвизгнула Инесса Марковна, глядя при этом почему-то на меня. Я лихорадочно забегала глазами.

— Вон она! — я указала на стоявший в сторонке убранный в кофр инструмент. Марковна посмотрела на меня словно на умалишенную, близоруко щурясь поверх очков.

— Савельева, Громов где?

— Ну а я-то откуда знаю, Инесса Марковна!

— Ну а кому тут еще знать, как не тебе? Сбегай позвони ему, — резво подошла ко мне раскрасневшаяся Инесса, тряся в руках обрывок бумаги с номером телефона.

— Я? А почему я-то? — я смотрела на нее с таким ужасом, будто она предложила мне расчленить новорожденных котят.

— Ну а кто еще? У вас же шуры-муры, — сказала она, запихивая листок мне в руки. — Беги в школу, позвонишь от секретаря! Только живее! Что же вы творите, в могилу меня свести хотите!

Я лихорадочно соображала, что же мне делать. Звонить ему первой категорически не входило в мои планы! Даже если не по своей инициативе. Я стояла с листком в руке, не зная, что же предпринять.

— Савельева!!! — рявкнула Инесса. Ее взгляд метал молнии. Вздохнув, я поплелась в школу.

-

Набрав номер, я судорожно принялась считать гудки.

Четыре, пять, ше…

— Алло? — хрипло раздалось на том конце провода. Меня будто парализовало, и я не могла вымолвить ни слова. — Алло? — повторил голос. Это не он, мелькнуло у меня в голове. Это не голос Саввы.

— Э… здравствуйте. А могу я услышать Савву?

— Где Савка? — услышала я на том конце провода, но приглушенно, будто трубку намеренно зажали ладонью. Отчетливо слышался звук телевизора, шум воды и звон тарелок.

— «А Савелия нет…» — на заднем плане произнес женский голос.

Гнездо, я ее узнала.

— А Савелия нет, — повторил баритон.

— А где он? — для приличия спросила я, хотя и так все стало понятно. Голос повторил мой вопрос обращаясь к Гнезду. — А он уехал… — проговорила Евгения Васильевна, и не дожидаясь пока ее ответ повторит мой собеседник, я повесила трубку. Некультурно так делать, но размусоливать не было времени. Я стремглав выбежала из школы, остановившись лишь на мгновение у зеркала, чтобы поправить прическу.

-

Пробираясь через площадь к сцене, лавируя между все прибывающими людьми, я думала только о встрече с Саввой. Набрасывала варианты, как можно в более выгодном свете обелить свое вчерашнее ужасное поведение. Он все поймет, да сто процентов поймет!.. Но чем короче становилось расстояние между мной и сценой, тем более хрупкой становилась моя уверенность. Его я увидела еще издалека. Еще бы, тяжело слиться с толпой с таким-то ростом! Пришел…

— Кать… — услышав свое имя, я обернулась. Женька.

Должна признаться выглядел он ужасно. Бледный, гладко выбритое лицо не придавало ему свежести, а лишь чётче подчеркивало остроту подбородка. Под глазами залегли тени. В руках он теребил свой саксофон, прикрываясь им словно щитом.

— Я это… короче… извиниться хотел… — мялся он, глядя себе под ноги, — за вчерашнее.

— Ты вел себя как придурок!

— Я знаю. Блин… я сожалею о своей выходке, это все синька… Хрень какая-то весь вечер в голову лезла, и я просто подумал… короче, прости, я правда не хотел.

— Савву испугался? Боишься, что я ему расскажу?

— Если хочешь — рассказывай. Мне все равно. Главное, не обижайся. Ну дурак я, Кать! Мудила.

На него было жалко смотреть, как побитый щенок. Даже вся злость куда-то улетучилась.

— Знаешь что, Жень, не подходи ко мне больше, ладно? — с этими словами я направилась за сцену. Концерт уже начался.

-

Выступление нашего музыкального коллектива было ближе к середине, я была задействована еще в одном номере, но уже в самом конце. Рассевшись кто на чем, мы с волнением ожидали своей очереди. За тонкой занавеской, отделяющей нас от публики, раздавались звуки музыки и голоса, — выступление уже шло полным ходом.

Я украдкой посматривала на Савву, не зная, как к нему подойти и с чего начать разговор. И вообще, стоит ли… Какая глупая ситуация. Нелепая! Всё моя слепая ревность, и о чем я только думала? Зачем было приставать к нему с дурацкими вопросами и ворошить его прошлое, которое меня никак не касается? Я сидела на крошечном складном стуле, настраивая уже и так идеально звучащую гитару, полностью погрузившись в свои невеселые мысли.

— Пойдем, поговорим? — я вздрогнула и подняла глаза. Надо мной горой возвышался Савва. В белой рубашке он был неотразим! Ууууух!.. Это рухнуло моё сердце… Он неожиданности у меня перехватило дыхание, и я по-тупому замешкалась. Кое-как прислонив гитару к стене, я, обходя тут и там стоявшую молодежь, последовала за Саввой на улицу.

— Ну и? Что за хрень вчера происходила? — затянувшись сигаретой, он пристально посмотрел мне в глаза. Снова зелёные искры. Магниты.

Мы стояли за сценой, ведущий в очередной раз поздравлял ветеранов, в свистящий то и дело микрофон, мимо по дорожкам прогуливались люди. Никому, абсолютно никому не было до нас никакого дела… Праздник… и одна общая маленькая драма для двух юных влюбленных сердец.

— Я не знаю, что на меня вчера нашло, Сав… — пролепетала я, ловя себя на мысли, что говорю Женькиными словами. — Когда я увидела, что она к тебе подошла, я подумала…

— Я не об этом! — перебил меня Савва, выкидывая окурок в сторону. Я уставилась на него в немом вопросе, явно не понимая, о чем он. — Я спрашиваю про Женьку, — пояснил он.

— Про Женьку? — тупо переспросила я. — Но… я не понимаю… Причём тут…

— Я видел, как вы вчера вместе шли домой.

Где? Как???

Вдруг я вспомнила удаляющийся силуэт в акациях… Он что, ждал меня все то время, пока пока мы с Женькой напивались за ДК, и изливали друг другу душу? Но что он мог подумать, увидев нас вместе?! Совсем-совсем не о том он мог подумать! Ну что за способность у меня такая, вляпываться в совершенно дурацкие ситуации?

— Сав, послушай, Женька просто меня проводил. Было темно, и мне было страшно идти одной. Мы с ним даже не друзья! Он просто довел меня до подъезда, и мы разошлись… Ну хочешь, спроси у него сам, — я смотрела на него честными глазами, и мысленно молилась, что бы Савва не вздумал говорить с Женькой о вчерашнем. Ведь если тот захочет, то может вывернуть все в нужном ему ключе, да еще и додумать то, чего не было. Мне больше всех было не на руку, что бы Савва об этом узнал.

Мы стояли в паре метров друг от друга. Он долго смотрел на меня, не мигая и ничего не говоря. Под гипнозом его глаз-хамелеонов, мне казалось, будто я становлюсь все меньше и меньше. Как в сказке про Алису. Я знала, что если он не поверит мне, и захочет уйти, я не стану его останавливать. Такой уж я человек. Нет, так нет, насильно мил не будешь. И ложиться под ноги, наматывая сопли на кулак, даже если душа и сердце разрываются от боли, я никогда не стану. Но я очень боялась его потерять, очень. Вам-то я могу в этом признаться. Единственное, что мне тогда оставалось делать, это смотреть на него в ответ, нервно кусая губы и теребя подол красного концертного платья. Вдруг он резко сорвался с места и пошел. Вместе с этим пришло осознание, что это конец. Конец нашего романа, который даже толком не успел начаться.

Тушите свет. Финита ля комедия.

Я опустила голову, повторяя про себя как мантру: только не реви, только не реви, только не реви… Вдруг он подходит ко мне, и приподняв за талию над землей, целует. Ни говоря ни слова. Это было настолько неожиданно, что не выдержав нахлынувшего потока эмоций, я все-таки заревела.

— Сав, прости…

Рыдания. Облегчение.

— Женщина, ты меня доканаешь когда-нибудь, — прошептал он мне с самое ухо, целуя куда-то в шею.

— Нет, ну вы охренели тут? Нам выступать через пять минут, а они сосутся стоят! — возмущенно проворчал Виталик, выглядывая из-за матерчатой «двери» сцены. — У Инессы припадок уже! Быстрее, быстрее…

-

Должна признаться, выступление прошло на ура! Ни похмелье всего коллектива, ни нервное напряжение, ни накладки с аппаратурой еще совковского периода не сумели нам помешать. Я жутко натёрла ноги своими неудобными туфлями, но на адреналине даже этого не заметила. Только лишь после завершения концерта, когда все раскланялись и собрав инструменты убрались со сцены, я осознала насколько сильно я устала. Я выдохлась, и морально, и физически. Ног я просто не чувствовала!

Для этого времени года стояла неимоверная жара. Как летом. Все просто изнывали, но тем не менее были чертовски довольны собой.

— Может это, по пивку, ребят? — заговорщически подмигнул Виталик, упаковывая барабаны в защитные чехлы. — А что, сейчас все это барахло развезем, и отметим как следует. А, как вам идея?

— У меня дежавю, — с улыбкой произнес Савва.

— А тебе вчерашнего не хватило, да? — хохотнула я, крепче прижимаясь к своей спасенной любви.

— А я, кстати, сегодня только «за». Конь в гараже, — сказал Савва, и мальчишки довольно ударили по рукам. — Гуляем!

-

Это был крутой праздничный вечер.

Набрав в магазине алкогольной продукции и нехитрой закуски, мы всей гурьбой пошли на пляж. Рассевшись в круг прямо на земле, мы заливали в себя дешевое пойло, закусывая отраву коктейлем из чипсов, кусков колбасы и хлеба, щедро приправленным пляжным песком. Я помню этот хруст на зубах, и привкус теплого вина «Гусарская баллада». А потом все плескались в ледяной воде, и позже, трясясь от холода отогревались у костра, завывая под гитару песни ЧиЖа, Арии и Ляписа Трубецкого.

— А не спеть ли мне песню… — перебирая струны, завывал один.

— … Ааааа любвиии… — подхватывала толпа.

Эх, молодость. Ветер в голове, сквозняк в заднице.

Я была безгранично счастлива в тот вечер. Савва рядом, он обнимает меня и смотрит влюбленными чистыми глазами. Казалось, что так будет всегда. Моя родная сестра познакомилась со своим будущем мужем тоже в шестнадцать, позже они поженились, родили сына, у них прекрасный крепкий брак. Я думала, что у меня будет так же. Я хотела, чтобы у меня было так же. Чтобы это стало началом чего-то большого и светлого. Настоящего. Я видела с ним свое будущее.

Каждый куст у реки стал свидетелем наших жарких объятий, я не могла на него надышаться, насмотреться, натрогаться…

А потом уже ночью, целуясь в подъезде, Савва пригласил меня на дачу. С ночевкой на выходные.

Часть 17

Идея поехать на дачу привела меня в полный восторг! Два дня бесконтрольного веселья, никаких тебе надзирателей в лице родителей, да и вообще, балласта в виде лишних глаз.

Глебу, брату Саввы, в ближайшую субботу исполнялось восемнадцать, и в его планах было созвав кучу людей, устроить мега-вечеринку за городом. Выслушав имена кучи, я поняла, что не знаю никого. Да и мне, собственно, было по барабану, главное, что там будет Савва, а кроме него мне тогда вообще никто был не нужен.

Я живо фантазировала о грядущем сабантуе, даже представила, что надену, оставалось самое главное: придумать куда и под каким предлогом свалить из дома на два дня, что бы мне беспрепятственно дали на это добро. Вариант сказать правду я отмела сразу. Меня ни за что бы не отпустили с ночевкой на какую-то там дачу, да еще в компании незнакомых парней-студентов, один из которых всего без году неделю являлся мне парнем. Вполне таким половозрелым взрослым парнягой под два метра. Бесполезно. Меня скорее совсем дома запрут до конца лета, или вообще, года, чтобы не дай то Бог срама какого не произошло. Срама — читай — «как бы он меня там не чпокнул по пьяной лавочке». А то у меня же мозгов своих совсем нет. И ситуация действительно благоволила: дача-алкоголь-юность, считай слова синонимы секса. Как пить дать, напрашивается хороший перепихон в завершении дня.

Сейчас-то я понимаю опасения близких, было о чём поволноваться, но так же понимаю, что если бы мы хоть на капельку были ближе с матерью, и хотя бы изредка говорили о сексе, а не избегали этого слова как непристойного, она бы знала, что я сама, без всяких там запретов извне, не тороплюсь раздвигать ноги перед каждым встречным. Даже если этот встречный такой парень как Савва, к слову, ходячая похоть. Если уж и дать впервые — то точно ему. Но я же как-то держалась, и на даче отдаваться ему в мои планы не входило. Хотя, признаюсь честно, рядом с ним все мои мысли были ниже пояса и в горизонтальном положении. Но я не такая! Нет-нет! Сначала загс, потом блаженство. И никак не наоборот.

Дитя, как же ты было наивно.

Весь следующий день я лихорадочно размышляла, чтобы такое правдоподобное сочинить. Я должна была, нет, просто обязана, попасть на этот праздник жизни.

Решение, как это часто бывает, пришло само.

На следующий день, выйдя утром из дома, дабы с полузакрытыми глазами отправиться в школу, я чуть ли не лоб в лоб столкнулась с Риткой. С того злосчастного вечера восьмого мая мы еще не общались. Предательница! Я прекрасно знала, чем там все тогда завершилось, Савва мне рассказал. Он подкинул ее до подъезда, и на этом всё. Они даже не поболтали на прощание.

Честно, единственное на что я могла списать ее фортель, это на ее большую симпатию к Савве, с которой она, выпив пивка, не смогла совладать. Захотелось ей прокатиться с ним на мотоцикле, и словить хоть несколько минут наедине. Ладно, хоть какое-то оправдание. Хоть и гаденько… Но я была зла на нее даже не столько за это, а сколько за то, что она бросила меня одну в тот вечер. Оставила с Женькой, который на поверку оказался обычным козлом. Поэтому, увидев ее у подъезда, я не испытала особой радости, и собралась демонстративно пройти мимо.

— Кать, постой! — окликнула меня Ритка, и я медленно обернулась. Опущенный виноватый взгляд, как у нашкодившего котенка. — Кать, ты злишься, да?

— Нет, что ты, разве есть за что? — язвительно ответила я, и быстро пошла по тропинке. Ритка ускорив шаг поровнялась со мной.

— Я просто правда тогда торопилась… а сразу не сказала, потому что…

— Потому что тебе никуда и не надо было, но тут подвернулся момент, когда ты решила обыграть все в свою пользу. Я не дура, Рит, и вижу, что ты неровно дышишь к Саввке, — я укоризненно смотрела на свою лучшую подругу, всем своим видом взывая к совести.

— Савка классный, он всем нравится! У любой девчонки спроси. У любой! — вдруг прокричала Ритка, и остановилась. — Просто тебе всегда на всех пофигу: Сашку кинула ни за что, он, бедный, сам не свой ходит, и Савку кинешь, когда он тебе надоест. Потом другого найдешь и опять кинешь. Я разозлилась на тебя тогда, ты вела себя так, будто он тебе не нужен, и решила, раз тебе на него все равно… — она вздохнула, и отвела глаза, дабы остановить навернувшиеся слезы. — Блин, Кать, я дура! А пьяная — дура вдвойне! Прости, ладно? Дружба с тобой мне дороже, и такого больше никогда в жизни не повторится! Кого хочешь, того и кидай, я всегда буду на твоей стороне. Только давай мириться. Хреново мне без тебя…

Она говорила так искренне, и, конечно, я ее простила. Мы обнялись, и рыдали как две дуры посреди дороги. Я понимала ее как девочка: в Савву действительно было сложно не влюбиться.

Конечно, за всю нашу многолетнюю дружбу с Риткой, это была наша не первая, и далеко не последняя ссора, но она сдержала слово — больше ни один мужик никогда не перешел нам дорогу.

Пока мы шли под руку в школу, я поведала Ритке последние новости, рассказала про дачу, про то, что мне позарез нужно свалить из дома на выходные, и мы вместе стали придумывать план моего побега. Свалить нужно было в такое место, чтобы невозможно было проверить, находилась ли я там. Мобильников тогда не было, средством связи был лишь стационарный телефон, и то, не в каждой квартире он имелся. Отметая варианты один за другим, я практически впала в уныние. Не видать мне дачи.

— Короче, я придумала, — шепнула мне Ритка на уроке русского языка. — Мы скажем, что к бабке моей с ночёвкой поедем.

Она была в восторге от своей идеи, и светилась как медный грош. Я же не разделяла ее энтузиазма.

— Рит, твоя бабка в центре живет, и моя мама стопудов ей позвонит, узнать как мы там «добрались», — я надавила интонацией на последнее слово, и изобразила двумя пальцами кавычки.

Моя мама всегда тотально меня контролировала, предпочитая не верить на слово, а все проверять. Нет, я не была подростком оторви и выбрось, но у меня имелся талант влезть в какое-нибудь дерьмо, и остаться при этом крайней. Меня любили мальчики, и не любили девочки, из-за этого у меня часто возникали проблемы… Я ненавидела этот контроль всеми фибрами души, и завидовала своей подруге, мама которой ей безоговорочно доверяла.

— Да ты не поняла! — прошептала Ритка, делая вид, что что-то пишет в линованной тетради. — Мы к другой моей бабке поедем, в Ольховке которая. Круто я придумала?

При упоминании этого слова я невольно поморщилась.

Эту Риткину бабку по материнской линии я знала плохо, лишь однажды я была в том селе, и воспоминания, скажу я вам, были не из приятных…

В прошлом году нас как-то нас занесло в эту Богом забытую Ольховку, и сначала все было распрекрасно: мы без лифчиков загорали на огороде, трескали малину прямо с ветки, заодно подъедая разнообразные ягоды с соседских кустов. Вечерком, надев каблуки и жирно подведя глаза, мы, манерной походкой, пошли прогуляться по селу, по пути бессовестно завлекая местных хлопцев, гогоча при этом крайне вульгарно. О том, что было дальше, лучше было бы забыть. В итоге, мы еле унесли ноги от озверевших деревенских девчонок, грозившихся без анестезии повыдергивать нам ноги и засунуть их в одно место, вдобавок нас сожрали комары, мы дико обгорели и адово блевали два дня зелеными сливами, которые сосед щедро полил какими-то ядерными пестицидами.

Но если опустить эти ужасные воспоминания, то вариант с Ольховкой был заманчив. Телефона у бабки не было, и затеряться там без вести на выходные было идеальным вариантом.

— Блин, боюсь не выгорит… Вдруг мама узнает, что ты не ездила никуда, мне потом так влетит! Как я объясню где была, если все откроется? — шепнула я Ритке одними губами, и, заметив что училка смотрит прямо на нас, сделала умный вид увлечённо что-то записывая.

— Не узнает! Я правда поеду в Ольховку. Все равно бабку давно не видела.

Я перестала писать, и уставилась на Ритку.

— Не, ну а что? Скажу матери, что вместе поедем с тобой, она проверять не будет, ты же её знаешь. Моя отпросит тебя у твоей матери, а после школы, в субботу, ты на дачу рванешь, а я к бабке. Из дома выходить не буду, мало ли… вдруг у тех деревенских клуш память хорошая, — она весело захихикала.

Гениальный план! Я чуть не взвизгнула от радости.

— Риткаа, ты мозг! — восхищенно протянула я, обняв ее левой рукой. — Если выгорит, я твой должник.

— Это я твой должник… к тому же, мне как то надо загладить свои косяки, — ответила Ритка, и чуть покраснела.

— Савельева и Егорова, может нам расскажете, что вы там такое интересное обсуждаете? — громко обратилась к нам училка, и мы резко вернулись к тетрадям.

План сработал. Мама отпустила меня на удивление спокойно. Я дала обещание, что вечером в воскресенье мы вернемся на последнем автобусе в целости и сохранности. Сама же потихоньку стала готовиться к поездке на дачу, кидая в сумку необходимые вещи: расческа, щубная щетка, косметика, несколько шмоток переодеться и купальник.

Выходные обещали быть жаркими.

-

В субботу, сидя на уроках, я просто места себе не находила. Сумка с вещами была собрана, и стояла под партой у ног. Я нервно грызла колпачок от ручки, и смотрела в окно. День как по заказу выдался солнечным, ни единого облачка. Мой день! Я украдкой, в сотый, наверное, раз, за последние полчаса, взглянула на часы: без десяти двенадцать. С минуту на минуту приедет Савва…

— Везет тебе, круто сейчас на даче, наверное, — сказала Ритка, мечтательно вздохнув.

— Рит, я бы взяла тебя с собой, честно, но сама понимаешь…

— Да я понимаю-понимаю. Просто завидую. По белому. Удачи вам там с Саввкой, — она хитро подмигнула, и в ответ получила шуточный удар в бок.

— Ты на что это намекаешь, а?

— Только на то, что кому-то сегодня днём будет очень и очень весело. А ночью жарко…

Я уже собралась было развести демагогию на тему нравственности и моральных ценностей, как вдруг услышала приближающийся рычащий звук мотоцикла.

— Приехал! — шепнула я самой себе, и расплылась в глупой улыбке.

Ритка, чуть привстав, выглянула в окно. Сидящая позади Ленка Орлова последовала её примеру.

— Катька, — почувствовала я толчок линейкой в спину, — к тебе Савка прикатил? Вы что, правда с ним мутите?

Ленка произнесла это так громко, что некоторые обратили на нас внимание. Я нарочито лениво приподняла пятую точку, и скользнув взглядом по засохшей фиалке, сквозь пыльное, заляпанное отпечатками пальцев стекло, увидела его.

Савва стоял за забором, практически под окнами, недалеко от входа и курил, облокотившись о мотоцикл. Тёмные очки скрывали глаза. Интересно, какого они сегодня цвета? Непривычно было видеть его без кожаной куртки, но белая футболка отлично гармонировала с тёмными волосами и светлыми джинсами. Он выглядел потрясно. Мне хотелось все бросить и с кличем: моё! Моё! МОЁ! — с распростёртыми, для объятий руками, бежать к нему на встречу. Но нужно было держать «лицо», и я с огромным усилием села на место.

— Да, мы встречаемся, — разглядывая маникюр, нарочито беспечно ответила я.

— А Санёк? — удивлённо приподняла бровь Ленка.

— А с Саньком всё. Я его бросила.

Ленка была жутко вредная, и острая на язык, я была уверена, что сейчас она ляпнет что-то колкое.

— Ну и правильно! — произнесла она, чем сильно меня удивила. — Савка в сто раз круче будет. Большооой мужчина, я б с ним сама погоняла… И на нём, — гоготнула Ленка, и Танька, сидящая рядом, последовала её примеру. Я тоже улыбнулась, типа поддерживая шутку, но улыбка моя была скорее похожа на гримасу.

В этот момент прозвенел звонок, и все, повскакивав с места, гремя стульями, начали резво кидать тетради в сумки.

Выйдя из душного помещения школы под руку с Риткой, я первым делом посмотрела на место, где стоял мотоцикл. Мотоцикл-то стоял, но Саввы возле него не было.

— Я тут… — услышала я где-то за спиной, и обернулась.

Он стоял у стены, и, скрестив руки на груди, улыбался. Сердце радостно ёкнуло. Я вообще сомневалась, что когда-нибудь смогу смотреть на него, не испытывая при этом бешеного трепета.

Нет, все-таки юношеские романы самые обалденные. Только в юности мы испытываемых по-настоящему чистые эмоции, неподдельные… Мы просто встречаем мальчишку, влюбляемся в него, и кайфуем от ощущений. И пусть весь мир подождет. Плевать.

Я отпустила Риткину руку и, подойдя к Савве, обняла его за талию. В ответ он так же обвил меня своими здоровенными ручищами, и наклонившись, поцеловал. Его губы были уже знакомо мягкими, с привкусом мяты и сигарет. Он опять не побрился. За стёклами очков я не видела его глаз, но была уверена, что сегодня они небесно-голубого цвета.

— Поехали? — спросил он, и забрав у меня маленькую спортивную сумку, повесил себе на плечо. Его огромная ладонь сжала мою крошечную. Махнув Ритке на прощание, мы в обнимку пошли к мотоциклу. Девчонки из школы, перешёптываясь, провожали нас взглядом.

Дав резко по газам мы сорвались с места.

Дача, мы едем. До здравствует отрыв!

Часть 18

Дача родителей Глеба находилась за городом, чуть дальше пруда, на который мы ездили с Саввой.

Это был небольшой домик, с голубыми ставнями и чуть покосившейся массивной дверью. Через невысокий резной забор было видно, что за участком хорошо ухаживали: из земли аккуратным рядками торчали зелёные саженцы клубники, лука, огурцов, и прочих огородных вкусностей. И было очень много цветов. Тюльпаны разных оттенков радовались глаз и поднимали и без того классное настроение. В воздухе витал дымок и отчетливо ощущался запах костра. Мы с Саввой, припарковав мотоцикл под яблоней, спрыгнув, и приобняв друг друга за талию, открыли скрипящую калитку. Встретил нас оглушительный лай и пара улыбающихся рожиц в беседке, чуть позади дома. Одну рожицу я узнала, это был именинник, а вторая, видимо, его девушка Лера, с которой я еще не была знакома, но была порядком наслышана.

— А это Пират, — сказал Савва, и присев на корточки, потеребил пса за ухом. Тот, довольно заурчав, уронил свою здоровенную тушу прямо нам под ноги.

Я всегда боялась собак, и тогда, и сейчас. Особенно таких огромных! Настроение сразу стало на несколько градусов ниже.

— Да не бойся ты, он добрый. Он с весны по осень тут живет, на даче, а на зиму тётка забирает его в город. Да ты погладь, познакомься.

Я вежливо отказалась, предоставив право расстилаться перед этим птеродактилем кому-то другому. Теперь придётся весь вечер ходить и опасаться, что эта мохнатая скотина урвет момент и цапнет меня за зад. Благо, пёс был надёжно привязан весомой цепью. Видимо, почувствовав мой настрой, кобель поднял на меня морду и зарычал.

— Что, тебя тоже невзлюбил? — спросила подошедшая к нам девушка в верхе от купальника и джинсовых шортах. — Я — Лера, — она протянула мне руку, и я с улыбкой её пожала. Пират снова надрывно залаял, явно не одобряя наш тандем. Вцепившись мёртвой хваткой за Савву, я поспешила ретироваться подальше от недружелюбного пса.

Лерка мне сразу понравилась. Весёлая, озорная, всего на год старше меня. Мы быстро нашли много разных тем, и подставив спины солнцу, взахлеб болтали о том о сём, не забывая при этом прихлебывать белое вино. Савва, переодевшись в шорты и сняв футболку, вместе с Глебом нарезали мясо. Приготовления шли полным ходом, и уже скоро должны были подоспеть остальные приглашённые.

— А долго вы с Глебом вместе? — спросила я, разглядывая при этом мальчишек. Вроде бы братья, но совершенно разные. Внешность, повадки, мимика. Только высокий рост выдавал с потрохами их родную кровь.

— С Глебом? — переспросила Лера, — дай подумать… Двадцать пятого будет два года и два месяца.

— Огоо, ничего себе! — изумленно протянула я.

Тогда мне казалось, что встречаться с одним парнем целых два года, — это невероятно долго. И круто. Мне нравилась их пара. Пусть у них не было таких трепетных чувств как у нас с Саввой, они не целовались то и дело, не трогали друг друга, но они отлично гармонировали вместе и даже внешне были чем-то похожи.

— А вы с Саввой давно… Ну это, шуры-муры? — спросила она, доставая из кармана шорт пачку сигарет.

— Да мы только месяц знакомы… — ответила я, при этом почему-то почувствовав себя неразумной малолеткой.

— Всего? — затягиваясь, округлила глаза Лерка. — Везёт. Самое классное время. Как вспомню… — она мечтательно закатила глаза. — Мы с Глебом первые месяцы из постели вообще, наверное, не вылезали. А уединиться-то толком негде, то у меня урывками, то у него… А сейчас уже всё, — она замолчала.

Я смотрела на нее в немом вопросе.

— Эйфория прошла. Не то пальто, — пояснила Лера.

— Надоело?

— Не то, чтобы надоело… Но знаешь… бабочки того… улетели, — она хихикнула и изобразила взмахи крыльев.

Меня тогда поразило её откровение. То, как она говорила о сексе. Как о чем-то совершенно обыденном. Для меня же близость с мужчиной была сродни священному Граалю, запретным плодом и пока ещё мифом. Тогда я даже позавидовала её лёгкости. Ну почему я не могу вот так просто относиться к жизни?

— Ну а у вас с Савкой как? Уже было всё? — доверительно прошептала она, кивая в его сторону. Я замялась.

— Нет… Но мы как бы… только начали встречаться…

— Да ладно? — Лерка посмотрела на меня как на сумасшедшую. — У тебя просто железная выдержка, подруга! Она снова покосилась на Савву, задержав на нем взгляд чуть дольше положенного. — Ну ничего, не переживай. Мы это исправим, пойдём. Она поднялась, и, стряхнув с ног налипшие травинки, повела меня в дом.

-

— Вот тут сегодня спать будете, — распахнув дверь, довольно сказала Лерка.

Мы стояли в крошечной, практически пустой, комнате. Кровать с продавленным матрасом, покрытая тонким выцветшим одеялом, стул со спинкой, на котором неряшливым ворохом были навалены скомканные вещи. На окне тонкая пыльная занавеска в разноцветные цветочки.

— Классный траходром, да? — Лерка прыгнула на кровать, и та протестующе заскрипела. — Можно сказать отрываю от сердца, мы тут с Глебом сами спим, когда приезжаем, но ради такого случая мы вам комнатку уступим. Как никак, считай родственники!

Просто чудесно! Всю жизнь мечтала расстаться с девственностью в подобном месте.

— Это я заберу, пожалуй, — взяв спортивную сумку, она принялась как попало запихивать туда вещи со стула. — Вообще, в этом доме раньше бабка Глеба жила. Весна, лето и осень тут, а на зиму предки её к себе в квартиру забирали.

— Прямо как Пирата… — тихо произнесла я. Лерка весело захохотала.

— Точно, хахаха. И как я сама не додумалась! — отсмеявшись, она с силой застегнула молнию на сумке. — Не, бабка классная была. Тихая такая, никого не доставала. В прошлом году того… скопытилась.

— Надеюсь не… — пальцем я указала на кровать. Лерка заржала ещё громче.

— Хахаха, ну ты моришь, Катька! — она вытерла ладонью набежавшие слёзы. — Нет. В больнице померла, все честь по чести. Хотя, я в эту хрень не верю. Ну, духи там всякие, привидения… Но даже если они и существуют, представляю, чего призраку старушки тут пришлось насмотреться.

Она опять захохотала, схватившись за живот. Хоть убей, я никак не могла разделить её веселья. Но приличия ради все-таки выдавила улыбку.

— А сразу за коридором ещё одна комната, придётся нам всей кучей сегодня там ютиться. А вы тут одни… прям как короли! Но что не сделаешь ради подружки… — она задорно пихнула меня в бок. — Тут даже баня есть, за сараем. Может вечерком попаримся. Там, правда, два человека от силы одновременно помещаются. Но вам-то с Савкой места хватит.

Она опять начала хохотать.

Если честно, её настойчивое, совершенно непонятное для меня желание подложить меня под Савву, стало потихоньку действовать на нервы. Ей какое дело, когда, где и как у нас это произойдёт?

С улицы донеслись какие-то новые голоса и приветственные возгласы.

— О! Мишаня с Генкой прикатили! Погоди…

Она выбежала в коридор, и схватив со стола сумку, извлекла оттуда розовый блеск. Жирно намазав губы и поправив грудь, что бы она смотрелась более выгодно, Лерка лучезарно улыбнулась.

— Ну что, пошли знакомиться?

Мишка с Генкой были одногруппниками Саввы и Глеба. Оба тощие, длинные, коротко стриженные. Как на подбор. С их появлением на даче сразу стало шумно. Включив музыку на полную мощность, они фальшиво подпевали, вставляя матерные слова в текст, не забывая при этом прихлебывать пиво из полуторалитровых бутылок. Забавные, весёлые, живые. Лерка буквально не отходила от Мишки, громко смеясь над каждой его шуткой, даже если она была совсем плоская и не к месту. На Глеба она, казалось, полностью забила. Генка взял на себя обязанность дожаривать шашлыки, так что Савва теперь был полностью в моём распоряжении.

Мы лежали на расстеленном под грушей одеяле, скрытые от посторонних глаз, расслабленные и немного пьяные. Было около четырёх часов дня, солнце пригревало по-летнему жарко. Впереди ещё весь вечер… и вся ночь. Я вспомнила кровать с продавленным матрасом… С одной стороны, мне хотелось плюнуть на все, затащить его в эту маленькую комнату, закрыть дверь, и будь что будет, гори оно синим пламенем… А с другой… А с другой я знала, что мне не хватит духу решиться на подобное. Вот такая малолетняя похотливая сыкуха.

На фоне травы его глаза казались зелёными, выпив, он расслабился и стал более раскрепощенным. Его рука лежала на моём плече, кончиками пальцев касаясь груди. Он не лапал меня по-мальчишески жадно, все его действия были неторопливыми, но уверенными. Он был хозяином положения. И знал это не хуже меня. Я не помню сколько мы там пролежали, бесконечно целуясь и обжимаясь, совершенно потеряв счёт времени. Когда нас позвали к столу, я была уже совсем пьяная, не сколько от вина, сколько от его губ и прикосновений. Моя уверенность в том, что сегодня ночью ничего не будет, таяла с каждой минутой. Голова совершенно перестала варить, все мои взгляды и чёткие позиции рассыпались на глазах как карточный домик. Я не знала, что такое секс, но я его хотела. Опасный возраст, башка забита гормонами.

Нехотя мы вылезли из под груши, и на ватных ногах направились к столу.

За любовными игрищами мы даже не заметили, как к нам присоединились ещё несколько человек, все мальчишки, и лишь одна девочка, которая скромно забилась в самом углу. В центре стола красовалась огромная тарелка с подгоревшими шашлыками, свежие овощи, плохо разделанная безымянная рыба, Оливье, колбаса, неровно нарезанные куски хлеба, коробка сока и несколько бутылок со спиртным. Очень много бутылок! Уже порядком захмелевший Глеб принимал поздравления, совершенно не обращая внимания, на то, что его девушка сидит в другом конце стола, о чем-то увлечённо болтая с Мишкой. Несколько вновь прибывших мальчишек, имена которых я узнала чуть позже, разливали по стопкам водку, кто-то уже выпил и закусывал, подъедая салат из общего блюда.

Шоу началось.

К десяти часам вечера все уже хорошенько надрались. Ну это и понятно. Думаю, практически каждая проходила через подобные дни рождения где-то на даче, чаще всего все происходит по одной и той же схеме. Лёшка, их дрищ-однокурсник, оказался самым слабеньким: исторгнув в соседский куст смородины все съеденное за день, он мирно посапывал свернувшись калачиком прямо на земле, где-то между грядками редиса и чеснока. Поднять его оказалось делом бесполезным.

Денис надрывал горло, извращаясь над бедной гитарой, стараясь перекричать доносящуюся из динамиков музыку, кто-то ему подпевал, пара пацанов о чем-то шумно спорили, а один явно нарывался на драку. Глеб залез на крышу, в надежде отыскать голубиной гнездо, чтобы показать всем новорожденных птенцов. Лерку с Мишкой нигде не было видно. Молчаливая девочка Оля тоже куда-то затерялась. Хаос. Но тем не менее было весело.

Я, потягивая вино, сидела на коленях у Саввы, и он аккуратно, но крайне провокационно, водил рукой по оголившейся пояснице, при этом поедая одним из своих самых соблазнительных томных взглядов с поволокой.

— Пойдём, прогуляемся? — шепнул он мне на ухо, и мы, молча поднявшись, взявшись за руки, по-английски покинули компанию.

Пират проводил нас чуть охрипшим лаем. Темнело.

Часть 19

Мы медленно брели в обнимку по заросшей тропинке садового товарищества, рассматривая по пути соседские участки. Большие дома и не очень, красивые и откровенно убогие, лачуги и настоящие хоромы. Где-то в окнах горел свет и слышались приглушённые голоса, но большинство домов пустовали.

К тому времени я уже порядком опьянела, и пребывая в игривом настроении, я ощущала себя раскрепощенной и уверенной в себе роковухой. Как будто ненароком запустив руку ему под майку, я гладила его широкую, чуть прохладную спину. Он прижимал меня к себе и довольно улыбался. В сумерках его глаза казались почти чёрными.

— А это дача родителей моего отца, — сказал Савва, указывая рукой на заброшенный участок слева.

Нога человека не ступала туда добрый десяток лет. Высокая трава пробивалась сквозь покосившийся, местами поломанный забор. Цепкие лапы разросшихся кустов малины так и норовили ободрать ноги неосторожным прохожим.

— Они что… умерли? — спросила я, пытаясь хоть что-то рассмотреть за забором.

— Нет, они переехали в начале девяностых. Дачу бросили на произвол судьбы.

— Пойдем, посмотрим? — предложила я, и мы направились ко входу.

Мне с детства нравилось все заброшенное и покинутое. В нашем районе стоял разрушенный, давно не функционирующий завод, скрытый от посторонних глаз ровным рядком молодых берёз. В начальных классах мы с дворовыми мальчишками любили там лазать, и представлять, что вокруг нас летают призраки. И честное слово, пару раз мы даже замечали что-то паранормальное! С визгом мы выбегали оттуда и со всех ног неслись домой, по пути роняя клятвы, что больше ни за что в жизни… Но на следующий день любопытство пересиливало, и мы шли туда же за новой порцией адреналина. И вновь до следующего шороха.

Я давно выросла, но тяга к острым ощущениям осталась.

Надавив на вросшую в землю калитку, Савве удалось-таки её открыть, сорвав при этом одну из петель. Ноги моментально запутались в высокой траве, все дорожки давно заросли и мы двигались наугад. Причудливых форм яблони то и дело норовили своими ветками заехать по лицу. Ночь уже давно вступила в свои права — темно, хоть глаз выколи. И если в городе было светлее от множества горящих окон и уличных фонарей, то здесь, вдали от цивилизации, ночь была по-настоящему чёрная. Я подняла взгляд на небо, и ахнула! Оно было сплошь усыпано звёздами. Как в сказке. Никогда в жизни я не видела такой красоты!

— А вон большая медведица, видишь? — прошептал Савва, указывая пальцем куда-то ввысь.

Ни черта я не видела. Он стоял так близко и его запах сводил с ума. Животный, манящий… Я практически не видела его лица, лишь силуэт на фоне звёздного неба. Видимо, почувствовав моё настроение, он, запустив руки под футболку, обнял меня за талию и поцеловал. Голова кружилась, обстановка пугала, от его прикосновений сносило башню… Страсть и адреналин — ядерная смесь. Где-то за спиной хрустнула ветка, и я, вздрогнув, оглушительно завизжала. Савва засмеялся, прижав меня ещё крепче. Не выдержав, я тоже нервно рассмеялась.

— Пойдем дом посмотрим? — предложил Савва, и мы на ощупь двинулись куда-то вправо.

Домом это строение было трудно назвать. Казалось, что с минуты на минуту лачуга рухнет. В оконных рамах, вместо стёкол, зияла пугающая чернота, дверь слегка приоткрыта, в крыше не доставало нескольких досок. Как в фильме ужасов, ни дать, ни взять. Сзади снова раздался какой-то хруст, и мне стало совсем не по себе.

— Сав, может это… пойдём отсюда? — шепнула я, цепляясь за его футболку и боязливо озираясь.

— Ты что, боишься что ли? Да брось ты, пойдем! — он заглянул внутрь, и немного постояв, юркнул в темноту.

Оставаться одной было ещё страшнее, поэтому я резво последовала за ним.

Знаете, лазать на пьяную голову, да ещё и ночью по чужим дачам, не самая лучшая идея. Меня пугало абсолютно все! Шорохи, скрипы, стуки… Ничего не было видно, я то и дело влезала в висящую лохмотьями паутину и вполголоса что-то причитала. Савва щелкнул зажигалкой, и помещение озарилось слабым светом… Разваленная допотопная тумба с отвалившейся дверцей, ржавая кровать с продырявленной по центру сеткой, сломанный стул, повсюду валялись какие-то тряпки, палки, осколки стекла. И вдруг я увидела чьи-то ноги.

-

— Савва! Ноги! Ноги! Там ноги! Там труп!

Завизжала я, дергая Савву за футболку, и лихорадочно тыкая пальцем куда-то вниз.

— Да погоди ты, какой труп!?! — зажигалка потухла и вновь зажглась. Он наклонился ниже к полу. — Труп, говоришь? — он почти смеялся. Притянув за руку меня ближе к себе, он направил язычок света на «труп».

На прогнившем полу валялись длинные болотные сапоги. Прячась от света, недовольные жучки бросились в рассыпную.

— А вдруг их с трупа сняли? — предположила я.

— Кать, ей Богу… — засмеялся Савва и поцеловал меня в макушку. Я осознала всю нелепость ситуации, и тоже захихикала.

Тут моя нога на что-то наткнулась, послышался звук катящейся по неровному полу бутылки. Савва посветил зажигалкой на звук. Бутылка «Столичной» со звоном ударилась о стену.

— А… это ещё что? — перестав улыбаться, я указала рукой на какую-то кучу.

На горе тряпок лежала книга, название которой, из-за слоя пыли, было просто нереально прочесть. Но что больше всего меня испугало — это стограммовые граненые стопки, с вставленными по центру огарками свечей.

— Чертовщина какая-то… Все, с меня хватит! Пошли отсюда! — запричитала я, вытягивая Савву за карман джинсов к выходу.

— Ну ты и трусиха! — засмеялся он, поднимая двумя пальцами книгу, и поднося вместе с зажигалкой к глазам. — О, наш труп в болотных сапогах, помимо магии вуду, увлекался поэзией. Томик Есенина, какой тонкий вкус.

Мне стало смешно, но я содержалась, укоризненно толкнув его в бок.

— А тебе лишь бы поугарать!

— Да уж, в разведку с тобой точно идти не стоит. Ты своим визгом нас сразу выдашь, — потушив зажигалку Савва притянул меня к себе, второй рукой запуская книгу куда-то в стену…

Я не сразу поняла что произошло дальше.

Раздались какие-то звуки, визги, что-то шелестящее коснулось моей головы, и по тому, как не литературно выразился Савва, ему похоже тоже досталось.

— Нас атакуют! Бежим!!! — прокричал он, и схватив меня за руку, рванул к дверному проему. Заплетающимися ногами я, спотыкаясь, следовала за ним. Меня трясло от страха, что-то явно копошилось внутри этого адового логова!

Оказавшись на улице мне стало немного лучше. Я глубоко дышала, снимая с волос паутину. Чёрт дёрнул меня предложить посмотреть эту долбаную дачу! Я обернулась на Савву.

Он стоял наклонившись, и, уперев ладони в колени, громогласно хохотал.

Часть 20

По пути к нашей даче мы хохотали уже оба. Неведомой хренью оказалась лишь стайка потревоженных летучих мышей, а на счёт свечей мы пришли к выводу, что их просто использовали бомжи, чтобы как-то осветить помещение. Всего-то… и никакой мистики. Хотя Савва предположил, что наши бомжи были людьми очень тонкой душевной организации, и устроив ужин при свечах, за бутылочкой «Столичной» бомж читал своей любимой строки Есенина.

Мы смеялись всю дорогу, буквально закатываясь, и он, то и дело тыча меня в бок подкалывал: «а, как я тебя, да? Повелась! Ну ты даешь! Хахаа, да ты очкунья та еще! А еще говорила: «пойдем Сав, посмотрим…». Я шуточно колотила его по спине, и он, заламывая мне руки, прижимал то к одному забору, то к другому, но каждый раз я со смехом вырывалась, и мы бежали друг за другом до следующего забора, чтобы облокотившись бешено целоваться.

Ндаа, немного не на то я рассчитывала, когда мы выходили на эту прогулку, но вышло все более чем забавно. Эту ночку забыть теперь действительно сложно!

То, что на нашей даче веселье в самом разгаре, мы услышали задолго до появления в поле зрения знакомого домика. По всей округе раздавалась громкая музыка и смех. Пират встретил нас неодобрительно лаем, похоже, что вся эта суета его порядком достала. Кто-то, особенно заботливый, положил в его миску обрезки овощей и порцию Оливье.

— О, ребяяятааа… — протянул Глеб, заключая нас обоих в объятья. — А где вы были? Мы тут баньку решили растопить…

— А не поздновато для водных процедур? — видя степень опьянения брата поинтересовался Савва.

— Нормально! Народ хочет помыться! Пойду угольки пошебуршу, — резюмировал Глеб, и нетвёрдой походкой поплелся за сарай. — Нарооод, зажигаааай, жгитее! Скоро будет жарко! — прокричал он пританцовывая.

Как в воду глядел. За эти слова мы позже прозвали его Глеб-Пророк…

— Пойдём съедим что-нибудь? — предложил Савва.

— Нет уж, лучше выпьем! — подмигнула я. — Только я сейчас, в дом на минуту забегу.

Оставив его среди пьяных мальчишек, я потопала в дом.

В коридоре горела тусклая лампочка, на маленькой электрической плитке во всю дымил чайник. Чай? В двенадцать ночи? Кто-то нас, похоже, спалить удумал! — я прошла по коридору к плите, и повернула заляпанную чем-то жирным ручку. Огонь потух. Поток пара из носика стал заметно меньше и я заглянула внутрь — практически вся вода выкипела. Вот придурки!

Я было уже собралась зайти в маленькую комнатку, чтобы взять среди вещей кофту, как вдруг услышала в большой комнате какой-то шорох. Странно, вроде бы все на улице… Заглянув внутрь, я заметила на самой дальней кровати какое-то пыхчаще-стонущее шевеление. На секунду мне даже показалось, что кто-то рычит… Было темно, но я различила коротко стриженный затылок, и, о Боже, быстро двигающийся оголенный белый зад: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…

Я тут же метнулась обратно в коридор, осознавая ЧТО только что увидела. Там кто-то совокуплялся! Кто-то шпёхал кого-то раком. Твою мать! Я никогда не видела люди занимаются сексом, только по телевизору, поэтому испытала настоящий шок. Нифига себе! Надо Савке срочно рассказать!

Я, на цыпочках, пробралась в маленькую комнату, и достала расческу. Ну дела! И кто это мог быть? Парочку я не узнала, но сразу отмела Глеба с Леркой… Глеб же в бане, с дровами воюет. Олька, точно! Вот тебе и скромница. Сидела себе в уголочке, вся такая недотрога. Не зря говорят — в тихом омуте… Я глупо хихикнула, и взяв кофту пошла к выходу. Сейчас Савве расскажу, нельзя же такую новость в себе держать! Сбежав со ступенек, я чуть не столкнулась с… Олькой.

— Ой, Кать, у тебя сигарет нет? — прошептала Олька, боязливо озираясь, как будто кто-то нас мог услышать. — Так покурить охота, пока мой не видит.

— Неет… — ошарашено произнесла я, обернувшись на вход в дом. Олька здесь, тогда кто же там?

Меня вдруг осенило и неприятно покоробило.

Часть 21

Глеб, размахивая сигаретой, что-то пьяно доказывал Генке. Увидев что я вышла, Савва подозвал меня рукой, и указал на наполненную стопку вина. На автомате я подошла и плюхнулась на место рядом с Саввой. Недолго думая, он пересадили меня к себе на колени, обвив как коконом своими громадными ручищами.

— Ты чего такая испуганная? Снова труп увидела?

— Очень смешно! — ответила я, и залпом осушила стопку.

— А такое чувство, что увидела… — Савва вывалил язык и закатил глаза, изображая вурдалака, явно стараясь меня развеселить.

— Уж лучше бы я труп увидела, — пробормотала я себе под нос, а когда Савва переспросил, только лишь отмахнулась.

Из дома вышел Мишка, и щелкнув зажигалкой, закурил. Вальяжно подойдя к столу, взял стопку с водкой.

— Оо, Мишаня, братан, давай бахнем! — Глеб обнял друга за плечо, и принялся наполнять свой стакан. Ни один мускул не дрогнул на лице Мишки, как будто ничего не произошло. На пороге появилась Лерка, и увидев меня, радостно замахала рукой.

Сука. В тот момент я возненавидела эту лицемерную парочку.

-

Мы сидели за столом, и уминали холодные остатки дневной роскоши.

Савва за мной ухаживал, подкладывал-подливал, обнимал, ни на минуту не оставляя без внимания. Мне было приятно, я буквально таяла. Но ситуация с увиденным в доме никак не хотела меня отпускать. Лерка как ни в чем не бывало ластилась к Глебу, тот обнимал её, совершенно ничего не подозревая… Мишка тоже вёл себя непринужденно. Если бы я не увидела все собственными глазами, никогда бы не догадалась, что их связывает что-то, помимо дружбы. Хотя нет, хитрые взгляды они порой друг на друга кидали, но никто, кроме меня, их не замечал.

— Катька, а ты чего грустная такая? — подсела с другой стороны Лерка, положа ладонь мне на плечо.

— Я нормальная, тебе кажется, — грубо ответила я, еле сдерживаясь, что бы не скинуть её руку.

— Ну ты чего? С Саввкой поругались что ли? — шёпотом, что бы не услышал Савва, спросила она. — А куда вы до этого ходили? Уединялись?

— Лер, я все видела, — прямо призналась я. Она немного напряглась, но особого вида не подала.

— Видела что?

— Вас с Мишкой. В доме.

Я выжидательно смотрела ей в глаза. Она убрала руку с моего плеча, и, вытащив пробку, плеснула себе остатки вина.

— Тебе показалось.

— Показался Мишкин голый зад?

— Да откуда ты можешь знать, чем мы там занимались. Ты же ещё целка! — с вызовом бросила она.

— Да, я целка. Но я не дура. И не слепая.

Некоторое время она молча курила, смотря в даль осоловелыми глазами.

— Савке уже, небось, растрепала, да? — спросила она, стряхивая пепел под ноги на траву.

— Это не моё дело. Я в чужие отношения не лезу. Просто мне обидно за Глеба.

— А вот не надо его жалеть, ты многого не знаешь. И вообще, когда ты два года провстречаешься с парнем, ты меня поймёшь.

— Сомневаюсь, что побегу трахаться с другим, только лишь потому что «бабочки в моём животе улетели», — я изобразила её же движение, помахав руками как крыльями.

— Кать, ты ничего не видела, хорошо? — сменив тон, она взяла меня за руку и доверительно посмотрела в глаза. — Мишка это так, для разнообразия, а Глеба я люблю… Правда, сильно люблю.

— Угу. Я видела как, — картина дрыгающего Мишкиного зада никак не выходила у меня из головы.

— А что у вас тут за секреты? О своём, женском, болтаете? — наклонился к нам Савва. Его щёки раскраснелись, волосы были растрепаны и выглядел он на редкость соблазнительно.

— Да так. Про бабочек разговариваем.

Отвернувшись от Лерки, я положила голову на грудь Саввы. Он принялся нежно перебираться мои волосы. Мне показалось, что на несколько мгновений я задремала. День выдался на удивление длинным.

— Слушай, а чем это воняет? — открыв глаза, я втянула носом воздух. Было ощущение, что пахнет жженым деревом.

— Не знаю, я ничего не чувствую… — Савва пожал плечами, и принялся шарить под столом в поисках новой бутылки. — Глеб, а пиво ещё осталось?

— Не знаю. Все там было, на столе, — пролепетал Глеб, развалившись на лавочке.

— Концерт окончен, — развел руками Савва. — Ни пива, ни вина, ни водки.

— Подожди-ка, я сейчас.

Кое-как выбравшись из-за стола, я направилась в дом.

— Вот! — вернувшись, я поставила на стол литровую пластиковую баклашку. В мутной жиже плавали дольки лимона.

— Что это? — Савва аккуратно взял в руки бутылку, будто это была граната.

— Это папина наливка.

— Папина наливка?

— Ну, самогон. Или вы, москвичи, такое не пьете?

— Женщина, ты не перестаёшь меня удивлять. Прямо сундук с сюрпризами. Я уже не знаю, что ещё от тебя можно ожидать. Может муж? Внебрачные дети?

— Семеро по лавкам. Давно хотела признаться, да момента подходящего не было, — я снова села к нему на колени, обвив руками за шею. Чуть отодвинув кофту, он уткнулся губами мне в плечо. Мурашки моментально покрыли все тело. Я закрыла глаза, наслаждаясь его тёплыми прикосновениями.

— Спать не хочешь? — прошептал он мне практически в самое ухо, осыпая поцелуями где-то за мочкой. Я снова вспомнила кровать с продавленным по центру матрасом…

Соблазн был велик, голова затуманена алкоголем и его присутствием. Я молчала, и не открывая глаз, принимала его ласку. В голове вертелось тысяча «нет» и тысяча «да». Тысяча «за» и тысяча «против».

Из дурмана меня вывел уже ставший слишком навязчивым запах жженого дерева.

— Сав, воняет…

— Хм. Своеобразный комплимент. Но ты вообще девочка необычная…

— Да нет. Что-то горит. Дымом воняет!

Я отстранилась и снова втянула воздух. И вдруг, где-то над сараями, я увидела чёрные клубЫ…

— Савва! Смотри!!! — вскочила я, указывая пальцем в сторону дыма.

— Твою мать! Баня!

Савва резко вскочил, и побежал в ту сторону. Через несколько секунд он выбежал, и даже в темноте было видно, как он побледнел.

— Пацаны, тащите ведра. Баня горит!!!

--

Дальше началось что-то неописуемое!

Все носились с ведрами, ковшами, лейками, от бочек с запасом воды и до бани, сшибая всех и вся на своём пути. Какая-то скотина отвязала собаку, и она путалась под ногами, скуля и оглушительного лая. Савва успел вовремя, — загорелся только пол, прямо под импровизированной кустарной печкой, куда Глеб, видимо, с пьяну, по неосторожности, кое-как положил дрова. А потом и вовсе благополучно забыл, что за огнём вроде как нужно следить. Все-таки алкоголь — великое зло! Но когда, в прямом смысле, запахло жареным, все пацаны будто моментально протрезвели. Намочив майки, они забегали в заполненное дымом помещение, заливая разгоревшиеся половицы. Лерка рыдала как потерпевшая, мешая и не давая сконцентрироваться.

— Глеб! Глеб! нужно вызвать пожарных, нужно позвонить!!! — она бегала за ним как хвост, завывая как сирена.

— Каких пожарных, Лера? С чего ты им позвонишь? — раздраженно отвечал Глеб, отчерпывая из бочки воду, и передавая ведро Генке.

— Ну тут, наверное, есть у кого-то телефон? Может сбегать к соседям?

— Лера, не беси! Это дачный посёлок, здесь нет телефонов. Ни у кого! Вообще!

Я тоже старалась внести свою лепту, бегая туда-сюда наперевес то с наполненной, то с пустой лейкой. Собака, которую я так боялась ещё утром, постоянно попадалась мне на пути, но я даже не обращала на неё внимание. Представляете, какой я испытывала тогда стресc, раз игнорировала псину?

Мы потратили целый час, на то, что бы потушить огонь.

— Все, отбой. Больше воды не надо, — Савва вышел из закутка, именуемого баней, и, вытирая мокрый лоб, устало сел на деревянные ступеньки. Все, облегчённо вздохнув, побросали ведра, и тоже расселись кто куда, оживлённо обсуждая произошедшее. Удивительно, но внешний вид бани практически не пострадал.

Я подошла к Савве и приземлилась рядом. Он тяжело дышал, его тело блестело от влаги и было полностью перепачкано сажей. Как и лицо. Словно боевой раскрас индейца. Мокрая майка небрежно висела на плече.

— Ну и приключение на ночь глядя, да? — он провёл ладонью по лицу и притянул меня ближе к себе. — Сначала труп, потом пожар, — белые зубы, на фоне чёрного лица, блеснули в ночи. В глазах плясали чертята.

— Не говори. Насыщенный событиями день, — подтвердила я, а про себя подумала: а ещё тёлку твоего брата трахнул его друг. Вот так вот.

Лерка все ещё продолжала рыдать, хотя сама палец о палец не ударила, чтобы хоть чем-то помочь. А Глеб её ещё утешал. Аж тошно.

— Страшно было? — спросил Савва чуть улыбаясь.

— Пожар? Нет, не очень. Мне больше за тебя было страшно… — опустив глаза ответила я. Он рассмеялся и смачно поцеловал меня в губы.

— Не бойся. Громовы в огне не горят, и в воде не тонут. Ну что, пойдём твоей наливочки что ли тяпнем? Думаю, нам всем не помешает срочно снять стресс.

Время было два часа ночи. День выдался невероятно длинным. И это еще был не конец.

-

Кое-как умывшись остатками воды, и гирляндой развесив мокрое бельё на верёвке в коридоре, дико уставшие, но с ощущением, что сделали великое дело, мы расселись в большой комнате дома. Кто где. Мы с Саввой притулились на краешке обшарпанного дивана ещё совковских времен. Он переоделся в сухую ветровку, застегнув прямо поверх голого тела, золу мы благополучно отмыли, а вот от запаха дыма, похоже, ещё не скоро удастся избавиться. Казалось, что им пропитался весь дом. Все продолжали обсуждать пожар, Глеб сокрушался, что теперь ему влетит от предков, и дорога на дачу впредь ему будет закрыта.

— Блин, ребят, колотун такой, — в комнату вошёл заспанный Лёха, зябко обнимая себя за плечи. Одна сторона лица была примята, налипшие комья земли говорили о том, что спал он долго и крепко.

— Лех, ты что, все это время на грядках спал что ли? — заржал Генка.

— Ну да. Да чё-то это… устал так….

По комнате раздались волны смеха.

— А чем так воняет? У вас что, чё-то подгорело тут?

Вот тут уже все буквально взорвались. Ржали все. Даже Лёха, который так ничего и не понял.

В четвёртом часу все уже окончательно сварились. Лерка спала на плече у Глеба, Глеб дремал на плече у Генки. Лишь самые стойкие (читай — трезвые) болтали и попивали отцовский самогон на кореньях. Меня сильно клонило в сон, но мне было страшно идти в ту маленькую комнату. Я не боялась, что он начнёт ко мне приставать, и я не смогу ему отказать. Я боялась, что приставать начну я. Поэтому оттягивала момент уединения как могла. Я очень устала, но Савва был словно огурчик, хотя пил практически наравне со всеми.

Пришло время, и я сдалась.

— Сав, пойдём спать? — прошептала я ему в самое ухо. Он, наклонив голову, посмотрел мне в глаза.

— Все мужики, мы отчаливаем. Не шуметь, не храпеть. Мы спать.

Он поднялся, увлекая меня за руку в тёмный коридор. Вдогонку я услышала скабрезные шуточки в наш адрес, и пожелания продуктивно провести остаток ночи. Этот мир помешан на сексе!

Мы вошли в маленькую комнату, и Савва запер за собой дверь. Я наблюдала, закроет ли он шпингалет. Он не закрыл. Я села на краешек кровати, не зная, что делать дальше.

— Может… ты хочешь переодеться? — задал вопрос он, движением руки показывая на дверь, мол, если что, я выйду. Я кивнула, и он вышел. Я лихорадочно начала соображать, и что делать теперь?

Сняв майку и джинсы, оставшись только лишь в одном белье, я аккуратно повесила вещи на спинку стула. Подумав, я снова надела майку. Затем я собрала свои распущенные волосы в хвост. Потом снова распустила. Потом собрала. В итоге я легла в майке и с распущенными волосами.

Укрывшись одеялом по самый подбородок, я принялась ждать возвращения Саввы. На мгновение у меня мелькнула мысль: а не притвориться ли мне спящей, но потом я решила, что это глупо. За стеной послышался приглушённый смех и перебор гитарных струн. Дверь тихонько открылась.

— Не спишь ещё? — шёпотом спросил он, и я отрицательно покачала головой. Я не знаю, увидел он, или просто понял, но переспрашивать не стал.

Щёлк. Он закрыл шпингалет.

Сняв через голову ветровку, он расстегнул ремень, и одним мощным рывком освободился от джинс, оставаясь лишь в трусах-боксерах. Решительно отогнув край одеяла, он, плотно прижавшись, лёг со мной рядом.

Прикосновение обнажённого мужского тела обожгло словно огнём. В моей кровати лежал обалденный парень в одних трусах. Матерь Божья! Мне это снится! Жёсткие волоски его ног щекотали мои ноги. Я зажмурила глаза, стараясь создать иллюзию мерного дыхания. Внутри же творилось настоящая буря. Полежав несколько секунд на спине, он повернулся на бок, старая кровать протестующие заскрипела. Согнув руку в локте он положил голову на ладонь.

— Странно, да? — тихо спросил он.

— Что именно? — тихо отозвалась я. Он него пахло дымом, сигаретами и отцовской наливкой. Видимо он опрокинул стопку, когда выходил…

— Ну то, что мы сейчас здесь, с тобой, лежим в одной постели…

— Да, странно… Тебе это не нравится? — я повернула голову в его сторону. Его тело огромной глыбой возвышалось слева от меня.

— Нравится. Очень. Даже поверить не могу.

Свободной рукой он провёл ладонью по моей щеке, а затем, чуть помедлив, по груди. После он наклонился и уверенно поцеловал в губы. Это был страстный поцелуй, но не сумасшедший, а томный, наполненный чувством и смыслом.

Его руки блуждали под моей майкой, я тоже трогала его обнажённое тело, старательно избегая места, которое мне больше всего хотелось потрогать… Всё, абсолютно всё, для меня было ново, и мне не хотелось торопиться. Я впитывала его поцелуи, размышляя о том, что будет, если я ему сейчас отдамся… Мне было очень страшно, но этот страх подстегивал, не разрешая останавливаться.

В одно мгновение он оказался сверху и потянув за края майки, снял мне её через голову. Я осталась в одном бельё, и с удивлением обнаружила, что мне нравится то, что он видит меня почти голой. Он осыпал поцелуями моё лицо, шею, опускаясь все ниже, и дойдя до живота ненадолго там задержался. Я рефлекторно выгнула спину, разрешая ему продолжать.

Мы целовались очень долго, в след за майкой на пол полетел кружевной лифчик. Я хотела его, и чувствовала что он тоже меня хочет. Но он не торопился, и я была ему благодарна. Влажные тела, влажные поцелуи…

Вдруг он тяжело задышал, его руки стали более требовательными, в какой-то момент мне показалось, что он немножко сошел с ума…

Услышав лёгкое шуршание я интуитивно поняла, что он извлёк откуда-то презерватив. Именно это шуршание привело меня в чувство, и я осознала, что это не игрушки. Сегодня произойдет первый секс в моей жизни. Но… мы так мало знакомы, он даже еще не говорил что любит меня, это неправильно. Я влюблена, да, я хочу его, но… все должно быть не так.

Но останавливаться было слишком поздно…

— Ты… хочешь этого? — как будто откуда-то издалека я услышала его хриплый голос.

— Да… — тихо ответила я, и это было правдой.

— Ты уверена? Просто потом… ну когда… В общем, потом я уже не смогу остановиться, понимаешь..? — тяжело дыша, он смотрел мне прямо в глаза. Его грудь ходила ходуном. Наши лица были в сантиметре вдруг от друга. Я хотела его, очень сильно хотела. И я приняла решение.

— Прости, Сав…

Он выдохнул, и словно смахивая наваждение, провёл ладонью по лицу.

— Все… Всё… нормально.

Он шумно втянул воздух, и шумно выдохнул.

— Я покурю, ладно?

Он стоял у запотевшего окна и курил в открытую форточку.

Я наблюдала за ним, не веря в то, что сейчас происходило. Когда он повернулся в профиль, я заметила, что не смотря на облом, он все ещё готов.

— Кать, ты бы это… прикрылась.

Докурив и выкинув окурок, он юркнул ко мне под одеяло, и обнял, тесно прижавшись. Внизу живота предательски ныло, но я не чувствовала острого разочарования, лишь больше убеждаясь, что все сделала правильно. Поерзав, я прижалась к нему ещё плотнее.

— Сав, а можно куда-нибудь… ну, убрать… его.

— Ну уж извини, это теперь надолго, — он слегка ущипнул меня за бедро, и я тихо хихикнула.

Какое-то время мы лежали молча, думая каждый о своём.

— Кать…

— Уу?

— Я так сильно тебя люблю… — прошептал он мне в самое ухо, и нежно поцеловал в шею.

Мое сердце билось так громко, что мне казалось, что его стук слышно даже за стеной. Под одеялом он нашёл мою руку, и крепко сжал, обнимая всем своим телом.

Вот так, в шестнадцать лет, я впервые услышала слова любви.

Часть 22

Утро выдалось хмурым и пасмурным.

Кое-как продрав глаза, я не сразу поняла где нахожусь. Серая комната, занавески в цветок, маленькая форточка скрипит, покачиваясь на ветру… Приподняв голову, я поняла, что спала на плече Саввы. Он лежал на спине, и глубоко дышал, чуть приоткрыв пухлые губы. Его рука по-хозяйски лежала на моём обнаженном бедре. Не сдержав любопытство, я потихоньку приподняла одеяло, и заглянула. В боксерах все снова было более чем готово. Прикрыв ладонью рот, дабы скрыть глупую улыбку, я резко вернула одеяло на место. Поборовшись с желанием снова залезть под одеяло, я положила голову обратно на его плечо. Прикрыла глаза. Тогда же начало приходить первое чувство стыда.

Что мы вчера творили? А вдруг… А вдруг я забыла, и мы все-таки это сделали? Я резко открыла глаза. Нееет! Уж ЭТО (я стрельнула глазами на приподнявшееся в районе бедер Саввы одеяло) я бы точно запомнила.

Нога жутко затекла, и я тихо попыталась вытащить её из под Саввы, стараясь при этом не разбудить. Не удалось. Он поёрзал, и медленно открыл глаза.

Этим серым утром они были серые.

— Привет, — хрипло произнёс он и улыбнулся. Затем снова прикрыл веки и притянул меня ближе к себе. — Как же все-таки приятно просыпаться, и ощущать на своём теле обнажённые женские сиськи, — не открывая глаз произнёс он.

— Фу, как пошло, — сделав вид, что смутилась, я хлопнула его ладонью по животу, и он весело рассмеялся.

— Ладно, ладно, я шучу! Грудь, а не сиськи.

Я похихикала, а затем задумавшись, пристально рассматривала его лицо, готовясь задать следующий вопрос.

— А то, что ты мне вчера сказал, это тоже была шутка?

Глупый вопрос, наивный, но тогда мне важно было это услышать. Не знаю, как он понял о чем я, но он понял.

— Почему, как раз вчера я говорил совершенно серьёзно, — он повернул голову, и посмотрел мне в глаза. — Я тебя люблю.

Я довольно заулыбалась, зарывшись в своих спутанных волосах и его плече.

— Просто… ты сказал это так быстро… Мы же знакомы всего месяц.

— А чего тянуть? К тому же месяц — это не так уж и мало.

— Да! Скажи ещё что влюбился в меня с первого взгляда!

— А если и скажу, ты же снова мне не поверишь, — он улыбался. Глаза превратились в две хитрые щелочки.

— Да ну тебя… — я снова шутливо ударила его по животу, и, немного подумав, заскользила рукой чуть ниже… Дорожка волос, идущая от пупка вниз, волнующе щекотала ладонь.

— Так, стоп, женщина! Ты играешь с огнем! Не доводи до греха… Я курить, — он нехотя убрал мою руку, и, тяжело поднявшись, подошёл к окну.

По стеклу забарабанили первые капли дождя. Ветер порывами загонял дым обратно в комнату. Пока он курил, я быстро нашла на полу свою майку, и натянула её прямо на голое тело. Застегнув джинсы и пригладив спутанные после сна волосы, я подошла к двери.

— Пойду чайник поставлю, — открыв шпингалет я юркнула в коридор. Лерка и Глеб, сидя за столом, уныло помешивали чай.

— Доброе утро, — бодро поздоровалась я, и взяв с полки кружки, принялась отчищать от них кусочки чего-то налипшего.

— Ого, — Лерка смерила меня оценивающий взглядом, — у кого-то сегодня ночью был славный перепихон.

— Вчера у кого-то тоже, — глядя на неё, ехидно произнесла я. Лерка покосилась на Глеба, тот грустно смотрел в окно, ничего не заметив.

Кинув в кружки по чайному пакетику, и взяв со стола пару засохших печенюшек, я направилась обратно в комнату. Открыв ногой дверь, я обнаружила развалившегося на кровати Савву. Только сейчас я заметила, что в полный рост он на ней не умещался. Ноги были подогнуты в коленях, но все равно упирались в стенки.

— Завтрак в постель? Не в раю ли я? — он театрального вознёс руки к небу.

— Кто-то сейчас договорится, — я улыбнулась, и аккуратно поставила кружки на стул. — Тебя не учили, что опасно шутить с женщинами с кипятком в руках?

-

Все утро моросил мелкий противный дождь.

Двенадцать тел, натянув на голову капюшоны, уныло бродили по участку, словно в кино про зомби-апокалипсис, уничтожая следы вчерашнего буйства. «Потрудились» мы вчера на славу. Повсюду валялись смятые пластиковые тарелки и стаканы, половина саженцев были безнадёжно втоптаны в землю. Разбросанные салфетки, остатки еды, перевёрнутый стол прямо в куст крыжовника. Пират, высунув нос из своей будки, злорадно наблюдал за сием действом. Если бы он умел улыбаться, он бы не скрывал веселья: «так вам и надо, людишки безмозглые», — читалось в его глазах.

— Так человеки, реще! Предки скоро приедут, достанется всем, гарантирую! — пригрозил Глеб, стараясь разобрать покореженный мангал.

— А с баней что делать? — кивнул в ту сторону Савва.

— Вот умеешь ты, братан, испортить настроение с утра! Придумаю что-нибудь. Но только не сейчас, башка трещит… Пивка бы… — Глеб скривился и приложил руку к затылку.

— Катька, — ко мне присоседилась Лерка, изображая вид бурной деятельности. — Ну так было у вас с Савкой что, или нет?

— Лер, ну вот тебе-то какая разница? — пытаясь возродить к жизни саженцы огурцов, огрызнулась я.

— Не, ну интересно же! Я бы Савке точно дала! Ой… — она прикрыла рот ладонью, и глупо хихикнула. — Нет, я имею ввиду, если бы Глеба не было, конечно! Ну и тебя, разумеется…

— Ну-ну, — не глядя на неё пробурчала я.

— Ну и что? Ну не томи, — не унималась она.

Я выпрямилась и пристально посмотрела ей в глаза.

— Всё у нас было. Три раза. И утром ещё один, — развернувшись, я пошла на другую часть участка.

Распахнув глаза, и раскрыв рот от удивления, Лерка проводила меня взглядом. Она что-то сказала, но что именно, я не расслышала.

-

С самого утра в наших с Саввой отношениях что-то невесомо изменилось. Мы стали будто ближе, словно ночью между нами действительно что-то было. Куда то ушла последняя скованность, мы перекидывались заговорщицкими взглядами и много улыбались.

— Так, и когда свадьба? — спросил Мишка, когда мы позже сидели за столом и отогревались горячим чаем. — Весело вам там вчера было, мы всёёё слышали!

По ходу Лерка уже разнесла «пикантную новость», и она мгновенно стала обрастать новыми, не существующими подробностями. Вот так, на ходу, рождаются сплетни.

— Не волнуйся Миш, ты будешь в числе приглашённых, — криво ухмыльнулся Савва, отхлебывая чай. Уловив мой взгляд, он хитро подмигнул. Пусть думают что хотят. Главное, что мы сами знаем правду.

-

День тянулся медленно. Не смотря на сильный ветер, тучи даже и не думали рассеиваться, наоборот, лишь плотнее прижимались друг к другу, словно люди в переполненном автобусе. Дождь прекратился, но вот-вот грозился грянуть вновь. Мерзкая погода. Но мне было хорошо, и совершенно не хотелось домой. Мне было тепло рядом с Саввой, над нами словно висело собственное, невидимое никому облако счастья.

Все надеялись, что ввиду нелетной погоды родители Глеба не приедут, но он поспешил всех разочаровать, сообщив, что мама не упустит подобное мероприятие, и обязательно примчится посмотреть на все собственными глазами. Ну и произвести форменный нагоняй, если потребуется. Услышав эту «радостную» новость, у всех сразу появились срочные воскресные дела, и, под разными предлогами, в мгновение ока народ рассосался. Остались только мы четверо: Глеб с Леркой, Савва и я.

Часть 23

Когда все разъехались, на даче остались мы вчетвером: Глеб с Леркой, Савва и я. Так даже лучше, концентрация перегара на квадратный метр стала в разы меньше. Евгения Васильевна, как и обещал Глеб, не заставила себя долго ждать.

Около трёх часов дня мы услышали как к калитке подъехала машина, и, щебеча что-то неразборчивое, женщина, втянув плечи, спасаясь таким образом от дождя, вбежала в дом. Видимо из-за непогоды гнездо на её голове немного скукожилось и приобрело неряшливый вид.

— Здравствуй Катя, привет Лерочка. Глеб! — с совсем другой, негодующей, интонацией произнесла она. — Что здесь творилось? Кто дверь у сарая сломал? А грядки? Вы что, потоптали все мои грядки?

— Ма, ну чё ты сразу начинаешь, — обороняясь, повысил голос Глеб, — тут знаешь град какой был, нас самих чуть не прибило. Еле ноги унесли!

— Град? — Евгения Васильевна несколько раз выразительно моргнула. — Но в городе не было никакого града.

— Ну то в городе мам, а то тут!

— А про баню скажи, что молния ударила, — шепнул Савва, еле сдерживая смех.

— Привет, молодёжь! — счищая налипшую грязь с ботинок о коврик, на пороге появился отец Глеба. Я узнала его баритон. Здоровый, метра два точно. Похоже, в их семье все гиганты. Включая псину. В руках мужчина держал две авоськи с чем-то съестным. — Лерка, а ну иди матери помоги пакеты разобрать, — добродушного поторопил он будущую невестку. — А ты что сидишь? — обратился он ко мне, и я в недоумении на него уставилась. — Иди тоже, на кухне лишних рук не бывает. Офигевшая, я послушно поплелась в коридор, который отныне именовался кухней. «Баритон» снял защитного цвета ветровку, больше напоминающую по размеру плащ-палатку, и, скрепя половицами, направился в большую комнату.

— Савка, рюмки ещё не все побили? Тащи давай! Я тут коньячку генеральского на пробу привёз.

— Серёжа! Какой коньяк, они же дети! — запричитала Гнездо.

— Да какие дети, Женя, у пацанов уже нога больше моей вымахала. И похмелье у них, что, не видишь? Савка, неси стопки, кому говорю! А вы, — он заглянул в кухню, — нам лучше закусочки наколдуйте. Да поживее.

-

Мы сидели в комнате за маленьким столом, и уминали жаренную картошку с наскоро порубленным овощным салатом. Сергей Петрович заливал стопку за стопкой, травя байки из весёлой армейской жизни. Было так уютно, по-домашнему… Подкоптившуюся баню пока никто не заметил, и я надеялась, что это произойдет после того, как мы с Саввой смотаемся. Мне нравилась их семья, хорошие, веселые люди. Хотелось верить, что родители Саввы такие же. Тогда я поймала себя на мысли, что хочу быть частью их дружного клана. Гнездо частенько задавала нам провокационные вопросы, и Савва, как настоящий мужчина, отстаивал меня как мог, переводя все в шутку, при этом нежно приобнимая за плечи. Лерка расстилалась как персидский ковер, сладко да гладко, производя впечатление хорошей хозяюшки, не пила и не курила, тарелочки мыла. Прям мечта, а не невестка! Мне стало обидно, что эти люди, сами того не зная, пригрели на груди змею.

Плавно наступил вечер, нам с Саввой пора было уезжать. Расцеловавшись на прощание с родителями Глеба, и пообещав, что мы ещё не раз непременно соберемся вот так за одним столом, мы с Саввой, запахнув поплотнее ветровки, и стряхнув с сиденья капли дождя, запрыгнули на мотоцикл и покинули ставшее уже таким родным садовое товарищество. Мне стало очень грустно. Почему-то меня гложило ощущение, что больше я сюда не вернусь.

-

Дома все прошло шито-крыто. Я позвонила в дверь аккурат по времени прибытия последнего автобуса, для достоверности рассказала несколько баек из жизни скучных деревенских выходных, и раскланявшись, отчалила в свою комнату. Там я плакала в подушку, вспоминая проведённое время. Но то были слёзы радости и тоски.

Я так привыкла к Савве за эти два неполных дня, он словно стал моей неотъемлемой частью… Я не хотела его отпускать, целую вечность обнимая и страстно целуя за углом многоэтажки. Я желала быть с ним каждую минуту, но было нужно идти домой, и разыгрывать перед родителями послушную девочку, хотя сердце моё было совсем в другом месте. Ну почему нельзя плюнуть, и жить так, как хочется тебе, а не по навязанным родителями и обществом законам? Почему юность так жестока? Именно такие мысли посещали меня, когда я погружалась в глубокий сон. Я мечтала, что проснувшись, я снова увижу рядом с собой его… Как в это пасмурное утро на даче. Когда-нибудь, мы каждое утро будем просыпаться вместе… Он снова будет спать на спине, крепко прижавшись к моему бедру и слегка приоткрыв пухлые губы.

Все у нас будет хорошо. Я уверена.

-

Незаметно пролетел сладкий май… Наступило долгожданное лето.

Вместе с лишней одеждой исчезли последние комплексы. Все дни напролёт мы проводили вместе с Саввой: купались на речке, гоняли на мотоцикле, устраивали пикники с друзьями, много пели и играли на гитаре, слонялись допоздна по улицам города и целовались, целовались, целовались… Мы часто заигрывались, позволяя себе немного больше, вдоль и поперёк исследовав тела друг друга, но самого главного у нас все ещё не было. А возможности представлялись. Мы часто зависали дома у Глеба, а однажды я там даже ночевала, когда родители были на даче. В ту ночь могло бы все случиться, но… не случилось. Снова я струсила в самую последнюю минуту. Да-да, так я и оставалась сыкухой. Савва поддерживал меня, зацеловывая с головы до ног, и обещал, что будет ждать столько, сколько потребуется. У нас вся жизнь впереди, куда торопиться. И мы не торопились, нам было хорошо и так.

Моя мама была не в восторге от нашего романа, в частности её не устраивал его возраст, не по годам брутальный вид и мотоцикл. Но покажите мне хоть одну влюбленную девочку-подростка, которая слушала родителей в шестнадцать лет? Каждый день, вопреки всем родительским запретам, он ждал меня на углу дома, и дав по газам мы мчались навстречу ветру и приключениям.

Хорошее было время. Время музыки, страсти и свободы. Счастливое время.

Так же незаметно июнь сменился июлем…

Всем нам было когда-то шестнадцать, и, наверное, все в этом возрасте были влюблены. Помните эти томные взгляды, жаркие прикосновения, поцелуи… Ты растворяешься в человеке, для тебя существует только он.

С его образом я ложилась, с его образом просыпалась. Его имя ласкало слух, а глаза-хамелеоны сводили с ума! Савва часто признавался мне в любви, но никогда не требовал ответа. Признавался красиво, неожиданно и очень чувственно, в песнях, на ухо, в записках… А я не могла произнести эти слова. Я боялась даже признаться самой себе, насколько сильно я была привязана к этому человеку. Конечно, я его любила. И конечно, мне казалось, что мои чувства были в стократ сильнее…

Сладкое время. Время иллюзий.

Я беспечно строила планы, всерьез предполагая, что как только мне исполнится восемнадцать, и я выпорхну из-под родительской опеки, мы наконец сможем быть вместе. Совсем, полностью, до конца. Я дико хотела стирать его грязные носки и готовить его любимые пересоленные щи. Я представляла, какими красивыми и высокими будут наши дети. С глазами-хамелеонами. И несомненно талантливыми, несомненно…

— Кать, а ты замуж за меня пойдёшь? — спросил он как-то в один из летних вечеров, чем сильно меня развеселил.

— Когда? Прямо сейчас что ли? — я принялась весело хохотать.

— Ну зачем сейчас, потом. Сейчас тебя мама до двенадцати гулять еле отпускает, какой уж там замуж.

— Пойду Сав, ты только не забудь позвать, когда наступит это «потом».

— А как же ты пойдёшь, ты же меня даже не любишь, — он хитро улыбался, ожидая моего ответа.

— Если я этого не говорю, это не значит, что я этого не чувствую… — смотря куда-то под ноги, смущенно пробормотала я.

— Да я знаю Кать, знаю… — он обнял меня, и поцеловал в макушку. — Решено. Значит женимся! — и заметив мой удивленный взгляд добавил. — Потом.

Вот такие были разговоры в его неполные девятнадцать и мои шестнадцать с половиной. И мне не казалось это шуткой, я всерьёз предполагала, что так и будет. Я верила, что так и будет.

Это было в июле, а в начале августа мои мечты рухнули.

Часть 24

В начале месяца Савва сообщил мне новость: он хотел попробовать поступить в институт. В Москве. Институт телевидения и радиовещания.

— Какое телевидение, Савва? — ходя по кругу в его небольшой комнате, чуть ли не прокричала я. — Ты же уже учишься, в техникуме… Сдался тебе этот институт!

— Если я поступлю, то брошу технарь. Это бред Кать, ты сама понимаешь! Куда я потом, на завод? Мне нужна профессия. Нормальная!

— А я тебе не нужна??

— Ну причём здесь ты и моя учеба..?

— А при том! Ты сам себя слышишь? Ты же уедешь! Надолго… Это не год, и не два… Это пять лет. ПЯТЬ долбаных лет!!! — я опустилась на диван, уткнувшись лицом в ладони. Он сел рядом и крепко меня обнял.

— Ну и что? Это же не вся жизнь. Я буду приезжать… Мне нужно думать о будущем, понимаешь? К тому же, в следующем году ты тоже можешь поступить в Москву. Ты же хотела, на журналиста. Будем учиться вместе, жить…

— Какая Москва, Савва? — я подняла на него мокрое от слёз лицо. — У моих родителей нет такой возможности, и ты это прекрасно знаешь! Мы из разного теста. У тебя связи, у тебя деньги, у тебя вообще может быть всё что ты захочешь…

— Это все решаемо, Кать, ну пожалуйста, — он гладил меня по голове, как маленького ребёнка, — к тому же еще не факт, что я поступлю. Скорее всего я с треском провалюсь. Ну не плачь ты так, прошу тебя.

— Ты поступишь, Сав, я знаю, — зарыдав еще сильнее, я уткнулась ему в плечо.

Через три дня я проводила его на поезд.

Он поступил.

-

После того, как он позвонил мне на городской телефон и сообщил эту новость, я рыдала несколько дней, ясно осознавая, что теряю его. Всё. В отношения на расстоянии я не верила. К тому же сроки исчислялись не днями, неделями или месяцами — годами…

Москва. Огромный мегаполис, новые знакомства, новые возможности, куча пафосных девчонок. Куда уж мне до них. Тогда не было никаких соцсетей, да что уж там — мобильников не было. Писать письма пять лет?? Что за нелепость! Мне казалось, что он предаёт меня, кидает на произвол судьбы. Мои юные влюбленные мозги не осознавали, что действовал он в верном направлении, в отличии от дурочки меня.

Пока он гостил у родителей в Москве, я не выходила из дома, полностью погрузившись в своё горе. Я оплакивала наше с ним не состоявшееся счастливое будущее. Я была неопытна и слишком импульсивна. Дура.

На пятый день его отъезда, прорыдавшись как следует в Риткину жилетку, и выпив полбутылки папиной наливки, мы, дабы отвлечься, пошли тусоваться в центр на дискотеку. Там мы встретили нашу прежнюю компанию.

Мой бывший Сашка расстилалась передо мной, как бдительный пастух не покидая ни на секунду, очаровывая своим неоспоримым обаянием которое никуда не делось. Я не забывала о Савве, но так же я помнила о том, что он меня предал! Он уедет. В Москву. Всё кончено. Я согласилась, чтобы Сашка проводил меня до дома. Сама не знаю зачем…

Он явно хотел возобновить отношения, рассказывая, что после меня у него ни с кем ничего не клеится.

Мы два часа проговорили в подъезде, я рыдала у него на плече, оплакивая такой бесславный конец нашего с Саввой романа. Сашка меня успокаивал, и шептал, что непременно все будет хорошо. Но я знала, что хорошо уже не будет никогда. В тот вечер мы разошлись с ним по-дружески, не было ни объятий, ни поцелуев, но я снова прорыдала пол ночи, чувствуя себя предателем.

Через два дня вернулся Савва, и взахлеб начал рассказывать мне о новом институте, о возможностях, которые даст ему выбранная профессия. Говорил о нас, о том, что через год, вместе с родителями, постарается помочь мне поступить в московский ВУЗ.

— У отца хорошие связи, и квартира у нас большая, первое время мы можем пожить там, а потом если захочешь, снимем отдельное жилье. Кать, не бойся, все хорошо будет.

А я (повторюсь — я была полной дурой!), я обозвала его предателем, и отправила ко всем чертям, зачем-то ляпнув, что снова встречаюсь с Сашкой. Я не знаю, зачем это сказала, что двигало мной в тот момент. Наверное, потому, что боялась быть брошенной в скором времени. Тогда я решила, что так будет правильнее.

Савва был в шоке, он не мог поверить моим словам. Он курил одну за другой, и все выяснял, как давно я решила с ним порвать. Мне хотелось выглядеть гордой и самодостаточной, и я плела какую-то чушь по разность взглядов, словами повзаимствоваными из умных книг. Я говорила, а сама мечтала броситься ему на шею.

Врала я очень убедительно.

В конце концов он услышал то, что я так настойчиво ему доносила, развернулся и ушел, бросив на прощание, что когда я одумаюсь он ждет моего звонка. Но я не позвонила, и он уехал. Совсем. Мотоцикл он продал. Мы даже не попрощались.

Конечно, ни о каких отношениях с Сашкой не могло быть и речи, и после отъезда Саввы я впала в затяжную депрессию…

-

Целую неделю я не ела и не пила, сидя дома и проклиная свой дурацкий характер. Море горьких слёз было пролито в то время. Как-то ко мне забежал Глеб, узнать как дела, но у меня не хватило смелости спросить московский номер Саввы. Мне не хотелось выглядеть полной дурой в его глазах.

Первое время Савва звонил мне сам, а я, беззвучно рыдая, бесхребетно слушала его голос, до тех пор пока он так и не дождавшись ответа клал трубку… Я считала, что поступаю правильно, освобождая нас обоих от обязательств, которые так и не будут выполнены. Я действительно страдала, но время шло, и жизнь на этом не остановилась. Я старалась отпустить этого человека, старалась как могла, выдирая с корнями и кровью его образ из сердца. Я пыталась забить свою голову чем и кем угодно, лишь бы поменьше думать о нём… И у меня это получилось. Практически. Время действительно лечит.

Когда я, встречаясь уже с другим человеком, в минуты минора вспоминала дни проведенные с Саввой, я сильно жалела, что все закончилось именно вот так. Нелепо. Глупо. Незавершенный гештальт — это именно о нем. Меня это гложило и не давало покоя. Уже не нарывало, но фантомные боли остались.

Вот если бы судьба дала мне шанс исправить хоть что-то…

И судьба дала мне этот шанс.

Спустя два с половиной года нам суждено было встретиться вновь.

Часть 25. Говорят, под Новый Год, что не пожелается…

Мне было девятнадцать. С момента нашего с Саввой расставания утекло много воды.

После него в моей жизни был один короткий роман-таблетка, больные двухгодичные отношения, затем ещё одно помутнение рассудка, которое я малодушно приняла за любовь. Я больше не думала о нём, все осталось в далёком прошлом. Но я его помнила. Помнила все. Просто не думала. А смысл? Разные города, разные жизни. Я изменилась. От меня прежней осталось только… Да ничего не осталось. Я стала другой.

Конец декабря. Народ бегает по магазинам, докупая недостающие продукты к праздничному столу и создавая огромные очереди. Все куда-то спешат, утопая в снегу мужчины тащат на плечах мохнатые ели. Повсюду мигают разноцветные огоньки, кажется, даже сам воздух пропитан радостью, счастьем и надеждой… Даже самые черствые сухари начинают верить в волшебство. Все в предвкушении. Каждый ждёт своего личного чуда…

Последние деньки декабря — самая горячая пора для студентов. Это страшное слово — сессия! Все как оголтелые носятся по коридорам с конспектами в руках, зубрят стоя у кабинетов, шуршат пакеты с презентами, любыми способами избавиться от хвостов — задача каждого учащегося, тащить старые долги в новый год плохая примета.

Я особо не суетилась. Учёба вообще не мой конёк. Я никогда не корпела над учебниками и мне было плевать на отметки. Ритка, для которой каждый предмет давался с завидной лёгкостью, практически все делала за меня. Она писала конспекты, она сдавала за нас обеих курсовые, за нас обеих посещала пары. Так уж повелось ещё со школы. В технаре (кстати, в котором когда-то учился Савва) я оказалась от безысходности, поэтому мне было всё равно сколько трояков будет красоваться в моём дипломе.

— Ритка, ну если будете соображать Петровне на принтер, ты мне набери, ладно? — затолкав рот последний кусок сосиски в тесте, и отряхнув руки, я поднялась из-за стола.

— А ты куда? — с набитым ртом спросила Ритка, и матернулась. Кто-то, проходя мимо, толкнул её руку, и она разлила чай себе на джинсы. В студенческой столовой было не протолкнуться. Только за нашим столиком на четверых поместились семеро.

— А я домой сваливаю, бесполезно тут топтаться. К зачету все равно не готова. И нам с Серегой ещё за вином топать, ты забыла?

— А, ну давай. Мне красное, не забудь! И кальмаров возьмите! — крикнула Ритка мне в догонку.

Забирая дубленку из раздевалки, я думала о предстоящем празднике. Этот Новый Год мы планировали отмечать у меня дома. Родители великодушно уступили нам квартиру, и народу должно было собраться прилично, некоторых я даже ни разу не видела. Ну знаете же как оно бывает? Ты приглашаешь друга, а он тащит с собой брата, который тащит своего друга… А, по фигу. Лишь бы закуски хватило. На счёт алкоголя я не волновалась, его всегда с лихвой.

— Катька, я сейчас. До физрука сгоняю, и пойдём, — Серёга чуть приоткрыл пакет, — краску отдать надо. — Уже тише заговорщески шепнул он.

— А, все ясно, кругом коррупция… Я тебя на улице жду тогда. Быстрее только!

Подняв большой палец он показал мне «класс» и скрылся в толпе.

Серёга был другом Карпова, Карпов — Риткин, типа, хахаль. Динамил её по-страшному, а эта дурочка все с рук ему спускала. Любовь, мать её… Мы дружили компанией и частенько тусовались вместе. Вино, кино, домино… Парня на тот момент у меня не было, не так давно я рассталась там с одним, и была как Герасим — на все согласен, в плане, погудеть и устроить сабантуйчик. Новый Год обещал выдастся интересным. Серёга друга своего зазвал, Марата, слышала что писаной красоты молодец. Интересно было взглянуть на экземпляра. Забегая вперёд скажу — эти говнюки меня развели: Марат оказался ну просто до безобразия не симпатичным. Еще и евреем. Евреем с татарскими корнями. И жутко тупым.

Накинув дубленку я, пялясь в свой драгоценный, подаренный отцом Сименс с полифонией, вышла в морозный день. «Катька, затусим сегодня в Жаре? Я к девяти к клубу подъеду», прочла я смс от одного товарища, и ничего не отвечая, кинула телефон в карман. Ну в болото. Как банный лист, ей Богу. Несколько человек кучками курили на территории колледжа. Подняв воротники пацаны, с красными от мороза ушами и носами, обсуждали кому бы ещё дать «на лапу», чтобы получить долгожданный зачёт. Каблук на левом сапоге опасно шатался. Как всегда все не вовремя! Я стояла на ступеньках и откровенно скучала. Серёга не торопился. Скользнув взглядом по спинам пацанов, я остановилась на одном. Здоровенный парень стоял в одиночестве, отдельно от всех и неторопливо курил. Опытный глаз определил — не наш фрукт, наших всех я знала. Но было что-то невесомо знакомое в манере держать сигарету… Темно-русый, модно стриженный затылок, дубленка из чёрной кожи, синие джинсы… Сердце ёкнуло… Покажется же! Парень повернулся в профиль и меня будто ведром ледяной воды окатили.

На ступеньках ниже стоял Савва.

Я несколько раз сморгнула, но видение не исчезло.

Савва. На ступеньках. Я не видела его два с половиной года. Сколько ему сейчас, двадцать два? Он изменился. Стал ещё больше, плечи шире. Невероятно красив. Боде, какой он красивый! Тёмная щетина покрывала лицо. Цепкий прищур уверенного человека. Я стояла, и не знала как мне себя повести. Мысленно я представила свой образ со стороны: хорошо ли я выгляжу? Макияж? Причёска? Две минуты назад я мерзла без шапки и тонких капроновых колготках, сейчас же мне стало жарко. Даже ладони вспотели.

Савва. Он здесь. Я тихо подошла сзади.

— Молодой человек, сигареткой не угостите?

Он медленно обернулся. Я стояла, и чуть склонив голову на бок, улыбалась. Он остобленел. Глаза округлились, а губы растянулись в улыбке. Знакомые до боли губы, в знакомой до боли улыбке… Не сговариваясь, мы протянули друг другу руки и обнялись.

Его запах. Его. Запах. Внизу живота заныло.

— А ты все такая же… красотка.

— А твои глаза по-прежнему хамелеонят.

Мы смотрели друг на друга и улыбались.

— Ну… как ты вообще? — нарушил тишину его голос.

— Я-то? Я хорошо. Как видишь, грызу гранит науки, — я указала рукой на здание позади себя, и нервно хохотнула. Медленным шагом мы спустились со ступенек. — А ты как? Учишься..?

— Учусь. На звукорежиссёра.

— Нравится?

— Нравится…

Его глаза потемнели.

Я миллион раз представляла нашу встречу. Фантазировала. Я обыгрывала в голове наши диалоги, в своих мыслях я была дерзкой и уверенной. На деле же всё вышло иначе. Я забыла абсолютно всё. Я могла только улыбаться и жадно впитывать его образ.

— А ты тут… Ты давно… тут? — слова путались, я чувствовала что вот-вот рухну от переизбытка эмоций.

— Нет. Вчера приехал. Мы с Глебом всего на несколько дней здесь, он сейчас тоже в Москве учится. Вот, пока тут, он решил забежать к матушке в родной альма-матер.

— А, Евгения Васильевна… я иногда её вижу, у механиков наших философию преподаёт, — не зная, что ещё сказать, я замолчала. — И надолго ты? — снова спросила я.

— Послезавтра поезд.

— Так послезавтра ведь…

— Новый год. Я помню, — он улыбнулся, — мы поедем рано утром.

Я больше не знала о чём говорить, и он тоже молчал. Это чёртово неловкое молчание… Засунув руки глубоко в карманы он озирался по сторонам, а когда наши взгляды встречались, он улыбался. И смущался. Такой распрекрасный Громов — и смущается. Невероятно.

— Ну так что там… на счёт сигаретки? — напомнила я.

— Так ты теперь куришь? — его брови поползли вверх, но пачку он всё-таки достал.

— Я теперь много что делаю, чего не делала раньше…

Я пристально смотрела ему в глаза. Вызывающе пристально. Фу, как пошло! Но я это сказала.

Токи, токи, токи… Воздух, казалось, вибрировал и искрился. Мы курили молча, при этом улыбаясь как два идиота. Кто-то кинул шапку и попал в дерево, стоявшее за нашими спинами, и нас сразу же с головы до ног осыпало снегом. Это разрядило обстановку, и мы громко рассмеялись, отряхивая друг друга.

— Пардон, мадам! — первокурсник, задев меня плечом, полез за своим головным убором.

— Замуж не вышла? — выдыхая дым спросил Савва.

— Да вот, никто не зовёт, представляешь… Все говорят потом, потом…

Потом.

По взгляду я поняла, что он тоже это помнил. Снова рассмеявшись, он вдруг приобнял меня за плечо притянул ближе к себе, заставляя снова вдыхать свой животный аромат.

— Кать, а я скучал… — произнёс он полушепотом, глядя на меня с высоты своего роста.

Это прозвучало настолько интимно, что мои колени предательски подогнулись. Я в сто первый раз улыбнулась, и стряхнула с его воротника несколько налипших снежинок.

— Катька, это мрак! Этот вымогатель потребовал ещё четыре банки. Четыре! — Серёга, как всегда, появился в самый неподходящий момент. — Здарова, — они с Саввой пожали друг другу руки. — Обобрали в эту сессию в хлам! Я на мели, уже вон и так сигареты самые стрёмные курю. — Серёга выбил одну из пачки Некста, и щелкнув зажигалкой, затянулся. — Это задница. Крах! У тебя не будет пятихатки до стипендии?

— Ну… мы пойдём Сав, у нас дела ещё… — с извиняющейся улыбкой я вылезла из его объятий и взяла Серёгу под руку. — Ну пока?

Савва молча кивнул, и мы с Серегой потопали к воротам.

— Кать, а ты вечером дома? — крикнул Савва нам вдогонку.

— Дома, — обернувшись, но не останавливаясь, ответила я.

— Я забегу тогда, ладно?

— Хорошо, — я улыбнулась и помахала ему рукой.

— А это ещё кто? — спросил Серёга, ревниво оборачиваясь.

— А это, Серёженька, не твоего ума дело! — я хихикнула, натянув шапку ему на глаза, и на все дальнейшие расспросы молчала как рыба.

С этой самой минуты я уже начала ждать вечера.

Часть 26

Вечером.

Он сказал что зайдет вечером. А вечер — понятие растяжимое, поэтому марафет я навела уже в четыре часа дня.

Свежая укладка, капелька духов, чулки и новое черное платье, купленное специально в честь праздника. Я ждала его, подгоняя неторопливое время. Меня терзали бесконечные сомнения: а может ни к чему этот маскарад? А может он вовсе не придёт, а я расфуфырилась тут, как дура… Я ходила из угла в угол в своей комнате, и думала о нашей встрече. Как она пройдёт? Что мы будем говорить друг другу? Ведь столько воды утекло.

В семь тридцать в дверь позвонили.

— Я открою, я открою, я открою! — летела я со всех ног, сметая на своём пути маму, отца и кошку, накинув поверх платья атласный халат, что бы он не думал, что я так прямо уж его ждала.

Чёрные брюки, светлая рубашка, расстегнутая дубленка. Запах парфюма. Гладко выбрит. От прежнего мальчишки ничего не осталось. Мужчина.

— Как, ты ещё не собрана? — облокотившись о косяк улыбнулся он.

— А мы куда-то идем? — сделала я удивлённо лицо, жеманно хлопая ресницами.

— Могу же я пригласить свою первую любовь в ресторан?

Слегка переигрывал с удивлением я округлила глаза.

— Я жду тебя внизу.

-

В нашем городе был всего один приличный ресторан, и я была там лишь дважды, с одним мажористым ухажёром. Почему-то я была уверена, что мы поедем именно туда.

Расческой по волосам, немного блеска на губы, ещё одна капля духов… Я выпорхнула из подъезда словно на крыльях. Выйдя из такси, Савва галантно открыл мне дверь.

— А как же мотоцикл? — хитро улыбаясь, спросила я.

— Думаю, зимой это не самая лучшая идея, — ответил он садясь рядом.

Мы сидели в тёмном, пропахшем сигаретами салоне и практически все время молчали. По радио звучал шансон, водитель местами подпевал.

— Фальшивит, — шепнул мне Савва, и я улыбнулась.

Моя нога, обтянутая черным чулком, плотно касалась его брюк, и я могла думать только лишь об этом. Моё либидо заметно возрасло за эти годы, и я не могла справиться с дрожью, которое испытывала в его присутствии. Есть выражение — запах секса. Саваа пах именно им.

… а как хочется, незнакомых рук

и чертовски приятных и влажных губ

женской нежности, и тишины,

всю неделю… —

завывал бомбила, вторя Михаилу Кругу.

Я не знаю, о чем думал Савва, но всю дорогу он крепко сжимал мою ладонь, вглядываясь при этом в глаза. Что он хотел там увидеть — для меня осталось загадкой. Но по выражению его лица я поняла, что он это все-таки увидел…

-

В ресторане было немноголюдно. В маленьких городках не принято так раскошеливаться. Мы сидели за столиком на двоих у большого окна, с видом на одну из центральных улиц. Шел снег, засыпая головы спешащих по своим делам ссутулившихся прохожих. Савва заказал бутылку дорогого вина и какую-то лёгкую закуску. Посмотрев на цену, я слегка опешила.

— Все нормально, у меня хорошая стипендия. К тому же я подрабатываю на втором канале, — он улыбнулся и отложил меню.

Мы разговаривали как старые добрые друзья, с одним лишь отличием, что когда-то эти друзья были влюблены друг в друга.

Когда-то?.. Были?..

Я рассказала ему о своих прежних больных отношениях, выкладывая все, без стеснения и прикрас. К чему это всё. Я устала быть ежом. Только не сейчас и не с ним.

За первой бутылкой последовала вторая, я порядком запьянела. Поведала я и том, что обманула его тогда, взболтнув, что снова встречаюсь с Сашкой, а на деле просто струсила, понимая, что не выдержу отношений на расстоянии. О том, что после его отъезда две недели я рыдала белугой, я умолчала. Ни к чему ему знать такие подробности.

В свою очередь Савва рассказал мне о своей жизни в Москве, об учёбе, друзьях, работе. Он всерьез занялся музыкой, гитарой, и даже выступал вечерами в закрытых клубах с каким-то местным коллективом. Своя субкультура, узкий круг, андеграунд… Скрипку он забросил, повесив её на стену лишь в качестве трофея. Вскользь упомянул и о своих неудавшихся отношениях: что несколько месяцев жил с какой-то девушкой, и что год назад они разбежались, оказавшись абсолютно полярными людьми.

Я не понимала эту дуру, и как можно упустить такого парня? Хотя, кто бы говорил…

Наши ноги иногда соприкасались под столом, руки бесконечно теребили ладони друг друга. Я была пьяная и бессовестно счастливая. Он был словно принц из сказки, взял, и прискакал на своем коне, вытащив наружу все воспоминания, так старательно засунутые в самые потаенные закоулки памяти.

Мы вспоминали дни проведённые вместе. Как все начиналось, наши репетиции, прогулки, хохотали до слёз над курьезными ситуациями, не обделив воспоминаниями и ту поездку на дачу. Я припомнила ту кровать с продавленным матрасом, и почувствовала, что краснею.

Видимо, осталось всё-таки что-то от меня той, прежней инфантильной Катьки.

— Она скрипела как пилорама, это был какой-то кошмар, — смеясь, покачал головой Савва.

Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, я не отрываясь смотрела на торчащие из выреза волоски на его груди, и чувствовала как завожусь с пол оборота. В тусклом свете его глаза казались почти чёрными. Манящими. Я видела как он на меня смотрит, и от этого мне становилось не по себе.

— А как там Глеб? Надеюсь, они с Леркой не поженились? — что бы хоть немного остыть, сменила я тему.

— Да ну, о чем ты. Они расстались через несколько месяцев после моего отъезда.

— Ты знаешь, а ведь она ему изменила ему тогда, на даче…

Савва удивлённо приподнял одну бровь.

— Вот как? И там тоже?

Оказалось, это был не первый случай её похождений, но об этом Глеб узнал уже после разрыва.

— Вам, женщинам, вообще верить опасно, — сказал Савва отпивая вино, смотря на меня поверх бокала.

— И с этим я не могу не согласиться, — честно ответила я.

Казалось, что воздух трещал от токов, проходивших между нами. Это было похоже на игру, ферромоновый батл двух молодых людей, которых безусловно тянуло друг к другу.

Когда стало совсем невмоготу, Савва расплатился, и мы вышли в морозную ночь.

Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огоньки, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не видели, так как были полностью поглощены друг другом.

— Поехали домой, — хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.

Часть 27. Заключительная

Давай избавим себя от сложностей

Без всяких: «Я тебя… Ты меня… Навеки…»

Давай целоваться при каждой возможности

Во сне, на яву… закрывая веки…

Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огни, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не замечали, так как были полностью поглощены друг другом.

— Поехали домой… — хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.

-

Та же квартира, то же тропическое буйство вокруг.

Рыжий кот, зевая, вышел посмотреть кто же посмел потревожить его сон. Рузвельт. Его звали Рузвельт. В квартире тишина.

— А где все? — озираясь в темноте, шепотом спросила я.

— Они в Озёрске, к Тане сегодня уехали, пока Глеб здесь.

Старшая сестра Глеба, я совсем про неё забыла…

— А ты?

— А я остался, — он взял меня ладонями за лицо и, прижав к стене, поцеловал.

В комнате Глеба все осталось по-старому. Письменный стол у окна, огромное кресло-кровать рядом, разложенный диван у двери. Только лишь на смену старым обоям полностью завешанным плакатами с изображением рок-звезд, пришли новые, в тонкую голубую полоску. Постеры исчезли, стена была девственно чистой.

Жизнь не стоит на месте.

На пол полетело платье… затем моё белье и его брюки.

Мне было плевать на свои моральные ценности, и на то, что будет завтра. Я знала, что скоро он снова уедет, но на это мне тогда тоже было плевать. Я хотела быть с ним этой ночью. Хотела его. Больше всего на свете.

Я не помню, как звонила родителям, несвязно сочиняя что осталась ночевать у подруги. Не помню, как мы пили вино из хрустальных бокалов и как выходила покурить на балкон, накинув его рубашку на голое тело. Но я хорошо помню его губы, и ту ласку, что он мне дарил. Он не был у меня первым, но именно с ним я впервые узнала, что такое настоящая страсть. Настоящий мужчина.

Потом мы долго лежали на полу, на своих разбросанных вещах и смотрели на серый потолок, иногда освещаемый через окно фарами проезжающих мимо машин.

— Ты жалела когда-нибудь о том, что сделала? — держа меня за руку, тихо спросил он.

— Нет, — соврала я.

— А я жалел.

Мы немного помолчали.

— О чём ты думаешь? — не поворачивая головы, спросил он.

— Честно?

— Само собой.

— О том, что надо было дать тебе еще тогда, на даче.

— Кать, ты восьмое чудо света, ей Богу… — мы немного посмеялись, так и не разжимая рук.

Потом какое-то время мы лежали в полной тишине, слушая лишь дыхание друг друга.

— А может чёрт бы с ней, с этой профессией, в Артемьевске прекрасный металлургический завод, — нарушил тишину он.

— Глупости, Сав. Чушь. Ты все правильно тогда сделал. Это я была дура. Да и есть… наверное.

Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Через полгода ты закончишь техникум, ты думаешь поступать куда-то ещё?

— Сав, не начинай…

— Ты единственная девушка на моём пути, которая бы так отбрыкивалась от столицы!

— Всё не так просто… И вообще, об этом ещё очень рано говорить, мне бы колледж как-нибудь для начала закончить.

— В прошлом году родители разменяли квартиру, теперь у меня есть собственные сорок метров на Садовом кольце. Не густо, но жить есть где. Что думаешь?

— Что я думаю? Что такого просто не бывает! Сав, ты… прямо как из сказки. Вот смотри, — я легла на бок, и принялась по очереди зажимать пальцы в кулак, — ты умный, ты талантливый, перспективный, москвич, ты творишь невероятные вещи в постели… да что там, ты самый красивый парень из всех. В этой квартире, — улыбаясь добавила я, — а то возомнишь себе еще.

Он рассмеялся.

— А мне всю жизнь внушали что все мужики — козлы… И мой предыдущий парень это подтвердил.

— Кать, так я тоже козел! Правда! Ну хочешь, я буду стучать кулаком по столу, курить травку, материться и плевать через плечо?

— Ну вот, еще у тебя отменное чувство юмора! В чем подвох, Громов?

— Ни в чем, я идеален, черт побери, — мы снова похохотали.

— Ты самый обалденный козел из всех, кого я когда-либо встречала, и, наверное, встречу, — я поцеловала его в уже ставший колючим подбородок. — Ну вот перееду я к тебе в Москву, и мы поженимся, да? — хитро спросила я.

— Обязательно, — улыбнулся он. — Потом.

Я опять рассмеялась.

Было бы здорово взять вот так, и поверить в эту сказку. Я и Савва живём в Москве, в своих уютных сорока метрах на садовом. Мы купим кота и будем разводить на подоконнике кактусы. Было бы мне снова шестнадцать, я бы обязательно пофантазировала на эту славную тему. Да, девятнадцать тоже не тот возраст, что бы выражаться столь высокопарно, но та школа жизни, через которую я прошла благодаря своему бывшему парню-уголовнику, прибавила мне десяток-другой лишних годков. Порой мне казалось, что видела я если не все, то очень многое.

Савва был слишком хорош для меня, наша жизнь и планы на нее были слишком разными. Я не была уверена, что потяну такого мужчину, и что чувство ревности в будущем не сожрет меня с потрохами и не разрушит наши отношения. Я была очень молода и не опытна, мне не хватало уверенности в себе, и я была не готова так радикально менять свою жизнь. Он был для меня настоящим принцем из сказки, и мне не хотелось разрушать ее сюжет мечтами, которым не суждено сбыться.

— Обещай, что подумаешь о переезде, — прервал мои мысли Савва.

— Обещаю, — снова соврала я.

Мне очень хотелось поверить, что у нас может быть будущее, но я понимала, что это вряд ли возможно. Завтра он уедет обратно, в свою красивую столичную жизнь, а я останусь здесь. Нужно трезво смотреть на вещи. А там, если судьба нам быть вместе — мы будем.

Не смотря ни на что.

Меня разбудил солнечный свет, и кое-что ещё, упирающееся в мягкое место. Савва прижал меня к себе так крепко, что было тяжело дышать. До этого дня я даже не подозревала, что утро может быть таким добрым. Я смотрела на него, запоминая каждую чёрточку лица, впитывая каждую клеточку тела. А он смотрел на меня. Его глаза были цвета топленой карамели, ласково переливающейся в первых лучах восходящего солнца. Тогда я была готова отдать все, за хотя бы еще одно подобное утро. За право обвивать его тело ногами, за возможность наблюдать его напряжение, смотреть как тугие мыщцы гуляют под кожей, и как его цепкий взгляд раздевает уже и так донельзя обнаженное тело. Чувствовать его желание. Его власть. Чувствовать его внутри себя.

Через полчаса мы все-таки вылезли из постели, и пошли на кухню пить чай. Не было никакой скованности или раскаяния за содеянное. Только полное умиротворение и давящее чувство грусти, что совсем скоро все это закончится. Я сидела в его рубашке без единого грамма косметики, и чувствовала себя красавицей. Счастье поистине украшает женщину. Учёбу я прогуляла. Все равно мне ни за что не сдать хвосты до Нового года. Тридцатое декабря, завтра он уедет.

— Ты чего грустная? Все было настолько плохо?? — наливая чай спросил Савва.

— Я не грустная, просто… не выспалась.

Я улыбнулась. Похоже врать стало входить у меня в привычку. Рузвельт потерся о мои ноги, я наклонилась и посадила его себе на колени. Мы пили чай и смотрели новогодний концерт по первому уаналу. За окном светило яркое солнце. Чудесный день.

Голый по пояс Савва полулежал на диване кухонного уголка, и весело смеялся над очередной пародией. Стрелки отсчитывали минуты, и по истечении каждой мне становилось все печальнее. Где-то вдалеке раздался звон колоколов, будто оплакивая вместе со мной эти ушедшие минуты… Но я улыбалась, что ещё мне оставалось делать. Он бросал на меня взгляды, полные нежности и тепла, добавляя этим самым камней, на мою и так уже тяжелую душу.

Тогда я поняла, что человек не может быть счастлив вечно. Господь великодушно дарит нам временные отрезки. Просто кому-то годы, а кому-то два дня.

Мой новогодний подарок. Мои два дня счастья.

Уже позже, убрав чашки в раковину, и смахнув крошки со стола, он подошёл и встал передо мной на колени. Он нежно целовал мои бедра, от чего тонкие волоски встали дыбом, и дыхание непроизвольно участилось.

— Ты там все ещё без белья? — спросил он хитро щурясь.

Ближе к вечеру я собралась домой. Совсем скоро должны были приехать Глеб с родителями, и мне не хотелось перед ними светиться. Как-никак я учусь в колледже где преподаёт Евгения Васильевна, сами понимаете, ситуация щекотливая… Мы оделись и вышли на мороз. Хрустя снегом и крепко держась за руки мы добрались до моего дома. Переодевшись, я крикнула своим что снова ухожу. В подъезде меня ждал Савва. Я устала и хотела спать, но понимала, что нельзя терять драгоценные минуты. Через двенадцать часов у него поезд на Москву. Голова шла кругом от его присутствия нон-стоп.

Пошли вторые сутки как мы не отлипали друг от друга.

Пойти особо было некуда, и мы встретились с моими друзьями. Ритка офигела, когда увидела Савву. Она смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что он вернулся. Она же ещё ничего не знала. Карпов Савву невзлюбил с первого взгляда. Конечно, ведь сегодня в нашей шайке не он главный красавчик. Мы тусовались в частном доме у Серёги, и пока все под пиво занимались последними приготовлениями к завтрашнему празднику, мы с Саввой уединились на веранде покурить. Сначала мы правда курили, а потом жадно наверстывали потерянные годы… Пар изо рта, покрытые инеем стекла, и два разгоряченных тела на маленькой летней веранде… Я знаю, это безумие, но факт остаётся фактом. Меня тянуло к нему невидимыми канатами, и эта тяга была взаимна.

А потом мы бросили всех и никому ничего не сказав, ушли.

Восемь часов до поезда.

Мы бродили по ночным заснеженным улочками замерзшие, но счастливые. Мы много молчали, осознавая, что это последние часы перед расставанием. Было очень грустно, и мне хотелось разрыдаться от безысходности. Знаете, это как в отпуске. Когда ты в ночь перед отлетом ходишь по тёплому песку, слушаешь шум волн, вспоминаешь счастливые моменты проведённые здесь, но понимаешь, что всё. Завтра ты улетаешь, и с этой красотой тебе придётся распрощаться. Хочешь ты этого или нет.

— Это несправедливо, — проговорил Савва, когда мы за руку медленно прогуливались по аллее. Снежинки, как беспокойные мошки, кружились в жёлтом свете фонарей.

— В мире вообще полно несправедливости, — покачав головой ответила я.

— Ты не забыла, что обещала подумать на счёт Москвы?

— Не забыла… Я подумаю, правда, — я обняла его за одеревеневшую от мороза дубленку.

— Кто бы мог предположить, что моя поездка к тётушке обернётся вот так, — он крепко прижал меня к себе.

— И если бы я не ушла с последней пары, мы бы так и не встретились.

Мне стало жутко от одной подобной мысли.

Мы остановились.

— А хочешь, я не поеду завтра, сдам билет, и останусь с тобой на Новый Год?

— Не надо Сав, один день ничего не изменит…

Он прижал меня к себе ещё крепче, и какое-то время мы стояли обнявшись. Где-то поблизости взрывали петарды, слышался смех и громкие голоса.

— Кать, я не хочу уезжать…

— А я не хочу, что бы ты уезжал…

Весёлая компания, смеясь, прошла мимо. Снова стало тихо.

— Дай мне свой номер, — он похлопал по карманам в поисках мобильного телефона. — Надо же. Наверное, дома оставил…

— Ничего, у меня есть с собой ручка, — достав из сумки блокнот, я подошла ближе к фонарю.

— А твой домашний телефон спёрли в метро, вместе с записной книжкой, портмоне и ключами от квартиры, — грустно улыбнулся он.

— Вот видишь, нечего там делать, в Москве этой.

Я отдала ему листок с номером, затем вбила его телефон в свой мобильный, и мы медленно пошли в мой район.

Шесть часов до поезда.

Прощались мы тяжело. Я не могла его отпустить, закрыв глаза я впитывала его, ставший снова таким родным, запах. Было стойкое ощущение, что видимся мы в последний раз, и я, как могла, старалась отогнать от себя это чувство. Но оно не слушалось, продолжая душить как липкие тугие щупальца.

Зацеловав друг друга до потери сознания, и еще раз договорившись как можно чаще звонить друг другу, мы все-таки разошлись по домам.

Позже, лёжа в постели, включив телефон, я гипнотизировала взглядом его одиннадцатизначный номер. «Хамелеон» — подписала я.

Он ещё не знал, но когда я записывала свой телефон, то намеренно изменила одну цифру. Конечно, вы удивитесь, зачем же я это сделала. Я снова струсила. Я боялась, что он мне не позвонит. А осознание того, что у него есть мой номер, но он не считает нужным его набрать, сводило бы меня с ума. Я себя знаю. Пусть лучше так. Если я посчитаю нужным, я первая ему наберу.

А пока… а пока мне нужно подумать, как жить без него дальше.

И поспать.

Тогда я ещё не знала, что через четыре дня я встречу своего будущего мужа, и телефон Саввы мне так и не пригодится.

Оглавление

Часть 1. Назад в прошлое. Старшеклассницы

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Часть 9

Часть 10

Часть 11

Часть 12

Часть 13

Часть 14

Часть 15

Часть 16

Часть 17

Часть 18

Часть 19

Часть 20

Часть 21

Часть 22

Часть 23

Часть 24

Часть 25. Говорят, под Новый Год, что не пожелается…

Часть 26

Часть 27. Заключительная Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg