«Княже мой, княже»

Княже мой, княже (fb2) - Княже мой, княже [СЛЭШ] 1038K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нэйса Соот'Хэссе (neisa)

Том 1. Часть 1.

Начищенный ботинок великого князя Аргайла опустился на мощёный металлом настил космопорта. Не глядя, Эван вытянул из кармана пачку сигарет и, зажав одну из них между губ, сделал глубокий затяг.

Струя чёрного, как небо над Манахатой, дыма, вырвалась из его лёгких и прочертила в воздухе витиеватый узор.

Князь поморщился – дешевое курево он не любил, но врач запретил ему его любимые сигары со старой Земли.

- Вам не нравится, князь? – спросил Кестер, только что опустивший переборку, отделявшую палубу клипера от пропахшей смолой и горелым плациусом космической гавани.

Эван пожал плечами.

- Думаешь, корсы нас здесь не найдут? – спросил он, проигнорировав заданный племянником вопрос.

- Думаю, мы не пробудем здесь достаточно долго, чтобы дождаться от них проблем. Нужно лететь на Кармадон, дядя. Только там вам смогут помочь. Дождёмся Линдси – за это время вихри как раз осядут, и можно будет продолжить полёт.

Эван кивнул. Слова Кестера не убедили его ни в чём. В целебную силу вод Кармадона он верил не больше, чем в качество Манахатских сигарет, но когда у тебя нет выбора, и врачи в один голос заявляют, что полгода – твой предел, волей-неволей начинаешь надеяться на волшебство.

Стараясь не замечать саднящую боль, разливающуюся по груди раскалённым металлом, он сделал ещё одну затяжку и огляделся по сторонам.

Манахата была такой, какой он её и представлял.

Город, выросший на пересечении двух потоков космического ветра, не мог быть другим.

Тут и там вздымались корпуса металлических махин, пронзавших стальными мачтами звёздное небо. Такелажники, как маленькие жучки, ползали по гавани туда и сюда – кто-то с тележками, гружёными мешками с плациусом, кто-то - со стальными бочонками драгоценной патоки, вываренной из него, на таких же точно тележках, а другие, чьи хозяева предпочитали экономить даже на этом, с бесценными тюками на плечах – тончайшее полотно, специи, опиум, чай, драгоценные камни - кочевники, пользуясь привилегиями, данными им королевой, завозили сюда всё, чего только мог пожелать владелец нескольких районов от Лонг Айленда до Уайт Холла или его капризная жена.

Когда-то Эван и сам завозил сюда кое-что. Только фрахтовал корабль по другую сторону луны - у Аргайлов не было лицензии на торговлю в центральном сегменте, как не было её ни у кого из Земного содружества.

Левее, за прозрачной стеной, отгораживавшей порт от городской зоны, вздымались верхи Нью Хаус Экселент, одного из немногих поставщиков железа, оставшихся независимыми в противостоянии Аргайлов с корсиканцами. Эван, впрочем, не сомневался, что вскоре ситуация изменится – если он сам не приберёт Нью Хаус к рукам, то уже к концу года это сделают его враги.

К концу года… Эван снова поморщился, отогнав неприятную мысль. Собственная смерть значила для него не так уж и много – он никогда не рассчитывал, что доживёт до пятидесяти. Да что там, хотя бы до тридцати…

Он отвёл взгляд от многоэтажной махины, блестящей стеклянным фасадом и отражавшей освещавшие город огни, и теперь смотрел на кривоватые низенькие здания бондарных мастерских, жавшихся к этому оплоту корпоративного величия с правой стороны. Домики были грязными, а у самых стен сидели, распивая неразбавленный ром, пилоты небольших грузовых кораблей, заполнявших порт – те, кого здесь по старинке называли «моряки». Эван поспешил перевести взгляд дальше - к бесконечной череде причалов, убегающей в сторону голубоватого шара ближайшей звезды.

- Начнём с губернатора? – спросил он. Желания тратить эти недолгие свободные дни на церемониальные визиты у него не было, но этикет нужно было соблюсти.

- В каком-то смысле, - Кестер тоже вытянул из нагрудного кармана сигарету и закурил. – Заедем в отель, примем душ… А затем я покажу вам одно местечко, где проходят ассамблеи для лучших людей. Своего рода джентльменский клуб. Клуб любителей истории – кажется, он называется так.

Эван поднял бровь и с сомнением посмотрел на него.

- Губернатор уже ждёт вас там, - пояснил Кестер, - да и нам с вами не помешает отдохнуть.

- Ну-ну… - протянул Эван и первым направился вперёд, к воротам терминала.

Улицы Манахаты оказались не менее шумными, чем космопорт – платформы стояли сплошной чередой в несколько ярусов, не давая друг другу продвинуться вперёд, возницы то и дело высовывались из окон, чтобы наградить друг друга набором отборных поговорок на дикой смеси корсиканского и гэльского, моряки с пожелтевшими от космических излучений лицами сидели в подворотнях тут и там, распевая такие же несуразные песни о девочках в портах и цистернах с ромом на борту. Фуры с плациусом перегораживали обзор, так что Эван с трудом мог понять, как далеко тянется эта череда бесконечных платформ, а тюки с хлопком, бочки с патокой и мешки с рисом, сваленные прямо у подножия здания, наполняли воздух густыми запахами еды – от которых текли слюнки, и химии – от которых бесконечно хотелось кашлять.

- Кестер, - позвал Эван и тронул племянника, сидевшего на переднем сиденье, за плечо, - к чёрту отель, - попросил он и сам разозлился от тех интонаций, которые прозвучали в его голосе, - поехали в клуб. Там можно остаться на ночь?

Кестер молча кивнул и, заложив крутой вираж, вписался в только что образовавшийся просвет между платформами, чтобы, миновав их стройные ряды и собрав порцию корсиканской брани, выйти на верхний уровень трассы, а потом ещё выше – на единственную скоростную полосу для аварийных служб. Миновав несколько десятков метров, отделявших их от поворота, он свернул на узкую улочку. Ещё сильнее запахло специями и плациусом, зато платформ здесь почти не было, а ещё через несколько поворотов Эван обнаружил, что становится светлей, и покосившиеся домики разномастных мастерских сменяются стройными рядами двухэтажных домиков. Эти, в свою очередь, после очередного поворота превратились во вполне приличные муравейники небоскрёбов – не таких шикарных, как офис судостроительной корпорации, но всё же достаточно чистых, чтобы в них можно было жить. Затем исчезли и небоскрёбы, и платформа вылетела на площадь, озарённую небольшим искусственным солнцем, висевшем в воздухе над статуей, изображавшей какого-то незнакомого Аргайлу мужчину в погонах. Платформа ещё раз свернула и остановилась у небольшого особняка, имевшего даже небольшой палисадник вокруг.

Кестер просигналил швейцару, и ворота открылись перед ними, впуская внутрь.

Выпрыгнув на мостовую, Кестер бросил швейцару ключи и, открыв заднюю дверцу, помог дяде выбраться наружу.

- Сюда, - с видом знатока он указал князю Аргайлу дорогу внутрь дома, которую, впрочем, Эван видел и так.

Они пересекли порог и оказались в просторном холле, стены которого были обшиты темными деревянными панелями. Холл освещали висевшие вдоль стен бра, выполненные в духе прошедших веков докосмической истории Земли. Свет их не бил в глаза, но создавал уют. В глубине холла, в приоткрытых дверях в общий зал, виднелись несколько мужчин в дорогих, сшитых на заказ смокингах и юношей в прекрасно скроенных костюмах.

Ещё один швейцар с подозрением оглядел их с ног до головы, но Кестер выдвинулся вперёд и прошептал ему на ухо несколько слов – после чего швейцар расплылся в улыбке и отвесил Эвану глубокий поклон.

- Князь Аргайл, мы вас ждали, прошу прощения, - он извлёк из-за полы пиджака тонкий планшет, и взгляд его стал заискивающим, - простая формальность, приложите сюда палец... Если вы не против, конечно.

- Рады приветствовать вас за стенами нашего скромного клуба, - продолжил он после этого. – Комнаты, выпивку, ужин? Просто партию в бридж?

- Начнём с комнаты, - сказал Эван.

- На одного или на двоих?

- На одного. Мне надо принять душ. Мой племянник расскажет вам об остальном.

Швейцар кивнул и, подозвав к себе молодого человека в белоснежном костюме, попросил провести гостя на второй этаж.

Тот поклонился, поздоровался и, протянув тонкую, достойную кисти Микеланджело руку, предложил проследовать за ним по лестнице, ведущей наверх.

Поднявшись, Эван увидел перед собой коридор, стены которого были обиты голубым бархатом и декорированы старинными полотнами, а пол покрывал пушистый ковёр с длинным ворсом, приглушавший шаги.

Юноша прошёл вперёд и открыл одну из дверей, а когда Эван вошёл в номер, закрыл её у себя за спиной.

- Душ справа, - сказал он и снова взмахнул в воздухе своей изящной рукой, - бар в вашем распоряжении. Пульт управления помещением вы видите перед собой. Если понадобится уборка – нажмите 03. Что-нибудь ещё?

Эван внимательно оглядел юношу с ног до головы. У него были светлые волосы, мягкими волнами сбегавшие на плечи, и голубые, как небо над морем, глаза. Взгляд Эвана скользнул от бриллиантовой булавки, скреплявшей галстук, к вороту рубашки, и едва глаза его задержались там, как по горлу юноши пронёсся едва заметный комочек кадыка, вызвав нестерпимое тянущее чувство в нижней части живота.

- Как тебя зовут? – спросил Аргайл.

Лицо молодого человека на секунду озарила улыбка, но уже через секунду он потупил взгляд, а потом снова посмотрел на Эвана своими пронзительными голубыми глазами из-под тонких бровей.

- Ливи. Это означает «связанный», мой князь, - ответил он, и тут же по приоткрытым губам пронёсся острый кончик языка.

- Я буду иметь тебя в виду.

Эван отвернулся и, уже не глядя на Ливи, добавил:

- Можешь идти.

Эван так устал, что его не волновало ничего – ни губернатор, ни мальчики с пухлыми алыми губами, промеж которых так и хотелось вставить член, ни их тонкие шеи, ни даже мини-бар, наполненный выпивкой, выдержке которой мог позавидовать погреб Букингемского дворца.

На ходу сбросив на пол дорогой пиджак, он, всё так же не останавливаясь, принялся распутывать галстук. Ботинки остались лежать на пороге ванной – такой же просторной и светлой, как и комната, служившая холлом его апартаментам. Следом упали брюки и, погрузившись в клокочущую, как морская пена, горячую воду, уже наполнявшую ванну, Эван закрыл глаза.

Теперь он наконец пожалел о том, что отказался от предложенных услуг – сейчас Аргайлу вовсе не помешал бы небольшой массаж. Он так и видел, как тонкие пальчики Ливи касаются его плеч. Князь издал едва слышный стон, и тот тут же потонул в шуме воды, а ещё через несколько минут в дверь раздался стук, и когда Эван, не скрывая раздражения, ответил: «Да», - на пороге показался вовсе не мальчик, о котором Эван мечтал только что, а Кестер – чисто выбритый и переодетый в свежий костюм.

- Внизу начинается представление, мой князь. К тому же, господин МакКензи хотел бы с вами переговорить.

Эван едва заметно поморщился и, откинув голову назад, уставился в потолок. Подумал и снова закрыл глаза – от горячей воды ему ужасно захотелось спать.

- Вам помочь?

Кестер вошёл в ванную и протянул руку.

- Я пока ещё не так плох, - открыв глаза и заметив этот жест, Эван дёрнул плечом, - выйди вон. Видеть тебя не хочу.

- Что мне передать господину МакКензи?

- Что я сейчас приду.

Часть

К тому времени, когда Эван сменил дорожный костюм на вечерний и, слегка пригладив влажные волосы, спустился на первый этаж, посетителей ничуть не убавилось.

- Представление будет в самом деле интересным? – поинтересовался он, заметив стоявшего неподалёку от лестницы племянника.

Тот улыбнулся.

- Более чем. Пройдёмте сюда, князь, - тронув Аргайла-старшего за локоть, Кестер указал ему на столик, стоявший достаточно далеко от других, чтобы там царила тишина, но достаточно близко к свету и сооружённому в другом углу салона помосту.

Аргайл последовал за ним и уже на ходу невольным профессиональным взглядом оценил сидевших за ним: пожилого мужчину в свободном, но дорогом костюме, и двух мальчиков по обе руки от него. Один из мальчиков, с аккуратно зачёсанными назад волосами и постным, как у монаха, лицом, абсолютно определённо был секретарём. Эту же версию подтверждал и планшет, который он держал в руках – кроме него техникой здесь не пользовался никто.

Волосы второго тоже были весьма аккуратно уложены, и костюм на нём сидел ничуть не хуже. Однако и серебристый галстук, и едва заметный тонкий слой пудры, присыпавший край белой рубашки, выдавали в нём человека далеко не делового склада ума. Пальцы его, такие же аккуратные, как и у Ливи, лежали на столе расслабленно и покорно. А когда владевший этими двумя очаровательными созданиями мужчина положил руку ему на плечо, юноша чуть повернул голову и заискивающе улыбнулся.

- Фу, - вполголоса произнёс Аргайл.

Кестер позволил себе лёгкий смешок.

- Неужели вас терзает брезгливость в отношении мужской любви?

- Исключительно в отношении раболепствующих шлюх. Кестер, хотел тебя предупредить…

- Да, мой князь?

- Никто не должен знать о моей… ммм… небольшой проблеме. О цели нашего визита, я хотел сказать.

- Само собой, мой князь…

Продолжить разговор им не удалось, потому что мужчина поднялся из-за стола и чуть поклонился, посмотрев при этом в глаза Аргайлу с той же надеждой, с которой мальчик только что смотрел на него самого.

- Гордон МакКензи, губернатор системы Трайс. Князь Аргайл, неимоверно рад приветствовать вас в своём городе…

Аргайл механически протянул руку для рукопожатия, и мужчина тут же, склонившись ещё ниже, поцеловал перстень с большим синим камнем, украшавшим его палец.

Подняв глаза и заметив тень брезгливости в глазах князя, мужчина тут же прервал свою речь и произнёс:

- Простите, что я не в смокинге. Честно говоря, не ожидал вас так скоро… Если бы вы предупредили нас заранее… То есть, я не хотел сказать, что вы должны были нас предупреждать…- он сбился, заметив, что слушатель теряет к нему интерес. Взгляд Аргайла переместился с губернатора на помост, где с самого начала вечера стоял белоснежный рояль. Теперь же обстановку дополнил юноша в чёрном фраке – аккуратный и худенький, как тростинка. Чёрные волосы его лёгкими пёрышками разметались по плечам, почти что слившись с дорогим полотном, и малюсенькие сапфиры, украшавшие белый цветок в бутоньерке, искрились и точно оттеняли глаза

- Их всех тут одевают как кукол?

Губернатор тихонько хохотнул.

- Можно и так сказать. Для нас важное значение имеет каждая деталь. Вы же понимаете, люди нашего статуса должны знать толк в искусстве… Помнить традиции наших предков и чтить историю.

- Я так и подумал, - Аргайл, не поворачивая головы, опустился на стул.

Мальчик обвёл взглядом зал, и теперь уже искорки мерцали в его глазах. На секунду взгляд его задержался на князе, и Эвану показалось, что мальчишка смеётся над ним – но уже в следующую секунду тот отвёл взгляд.

Он опустился на скамеечку перед роялем и оправил фалды фрака, от чего на секунду тело его изогнулось в неуловимом движении, от которого у Эвана заныло в груди.

Он аккуратно открыл крышку рояля и замер на мгновение, глядя в пустоту перед собой, как будто видел не зал, наполненный дымом сигар, а другие миры.

Затем руки его двумя белыми птицами взметнулись вверх и ударили по клавишам, извлекая пронзительный до боли звук.

Ещё на секунду наступила тишина, а потом пальцы юноши взлетели вверх ещё раз, и музыка полилась над залом трелью горного ручья.

Аргайл опустил веки, но мальчик всё ещё стоял у него перед глазами – его фигурка, изогнутая, как юная ива, его белые пальцы и его глаза… Насмешливые и грустные, как два холодных колючих сапфира.

Он сделал глубокий вдох и тут же закашлялся. Открыл глаза и обнаружил, что Кестер уже удерживает платок перед его лицом.

- Благодарю, - сказал Эван негромко и, приняв белоснежный лоскут из его рук, легко коснулся губ, а затем спрятал его в карман. Бросил на губернатора обеспокоенный взгляд, но тот, кажется, ничего не заметил – тот тоже был погружён в созерцание юноши, игравшего для них. Пальцы его рассеянно перебирали волосы его собственного любовника, а тот обиженно смотрел на мужчину снизу вверх и жался к его покатому плечу.

- Как его зовут? – спросил Аргайл, больше не глядя на сцену. Он не собирался выдавать свой интерес.

- Рафаэль Энзо Лучини, - произнёс губернатор задумчиво, - у вас хороший вкус.

Кестер бросил короткий взгляд на мальчика, затем на дядю и снова на сцену. Тень понимания скользнула в его глазах.

- Я не говорил, что он меня заинтересовал, - Аргайл недовольно повёл плечом. – И, в конце концов, мне обещали, что я смогу поесть.

- Простите, - губернатор мгновенно отвернулся от сцены, вспомнив, кто сидит рядом с ним, - Эдриан, поторопи людей, - обратился он к секретарю и, не дожидаясь, пока тот встанет, чтобы выполнить приказ, обернулся к Аргайлу. – Я мог бы сделать для вас что-нибудь ещё?

- Пока ничего, - Аргайл пожал плечами и снова посмотрел на юношу, продолжавшего играть.

В зале, кроме них, никто не разговаривал, и Аргайл тоже решил какое-то время помолчать.

Затем принесли обед, и он принялся за еду, запивая отбивные весьма приличным и явно не местным вином. И только когда звуки музыки смолкли, а мальчик, раскланявшись, направился в зал, губернатор обратился к нему.

- Мне было бы очень неловко тревожить вас по таким пустякам, тем более вы, должно быть, ещё не успели отдохнуть, - сказал он, наблюдая, как Эван кладёт в рот последний кусок, - но я давно пытаюсь дозвониться до вашего секретаря, чтобы обсудить с вами вопрос о поставках…

- Гордон, - оборвал Эван его едва начавшуюся речь, и губернатор тут же замолк. – Вы разрешите называть вас так? Видите ли, я простой человек и не очень люблю разнообразный высокопарный трёп.

- Само собой… - прошептал губернатор и торопливо кивнул.

- Так вот, Гордон. Я не обсуждаю за ужином дела. Моё время слишком ценно, а я слишком жаден, и мне хочется оставить немного для себя.

- Но тогда вы наверняка согласитесь посетить меня завтра в моей резиденции…

- Я подумаю, - Эван кивнул. – А сейчас простите меня, я бы хотел немного отдохнуть.

Он встал и, нашарив взглядом арку, ведущую в соседнюю залу, двинулся туда.

Энзо поздоровался с несколькими гостями, которых знал достаточно хорошо, и, обменявшись рукопожатием ещё с десятком тянувшихся к нему незнакомых людей, едва заметно отряхнул руку. Чужих, особенно грубых, прикосновений он не любил. Ничего с собой поделать не мог - хоть Деливер и предлагал ему множество способов избавиться от предрассудка, но каждое касание чужой руки по-прежнему проходилось по его коже наждаком.

- Вы чудесно играли, - услышал он голос одного из сидевших за боковым столом. Окинув взглядом компанию из четырёх мужчин, он не узнал никого, однако знаки отличия на левой половине груди у одного из них говорили о том, что перед ним офицер космических войск. Военных Энзо не очень любил, но тем не менее, изобразив вежливую улыбку, подошёл к столу.

- Благодарю… капитан, - произнёс он. Небольшая пауза потребовалась ему, чтобы разглядеть прикрытый рукой приятеля эполет.

- Меня зовут Пьетро Таскони, - капитан протянул руку и крепко, будто насмехаясь над телосложением юноши, который вряд ли был многим младше его, стиснул узкую ладонь Энзо. – Присядьте, выпейте с нами. Мы вас не обидим.

«Корсиканцы? Здесь?» – пронеслось у него в голове, но вслух Энзо этого не произнёс.

Вместо этого он вскинул бровь.

- Обидите? Меня? Боюсь, капитан Таскони, вы слишком давно не были на берегу и слишком плохо помните, как здесь ведут дела.

- Вы правы, давно, - Пьетро окинул фигуру Энзо жадным взглядом, будто бы уже раздевал его, - и очень голоден, надо сказать.

- Боюсь, что этот вопрос вам нужно решать не со мной. Я не официант.

- Я просто думал, что вы, возможно, захотите разделить с нами обед, - Пьетро обвёл рукой своих друзей. - У нас сегодня праздник, - добавил он. - Я вернулся из очень далёких миров.

Энзо колебался. Будь это другой вечер он, скорее всего, выпил бы хотя бы бокал вина. Но его не оставляло чувство, что здесь, среди гостей, его ждёт кто-то ещё. Он даже, кажется, видел его глаза - когда садился за рояль. Но теперь не мог отыскать его среди людей, заполнивших зал.

- Простите, - сказал он и легко улыбнулся, - но я устал играть и хотел бы немного прийти в себя.

Он развернулся было, чтобы уйти, но тут же с удивлением обнаружил, что его запястье сжимает чья-то ладонь.

- А мы хотели бы, чтобы ты остался.

Энзо развернулся и столкнулся с горящим взглядом чёрных глаз, смотревших прямо на него.

- Матео!

Один из друзей Пьетро, удерживавший руку Энзо, на секунду ослабил хватку, услышав голос капитана, и, пользуясь случаем, Энзо вырвал руку.

- Хотеть не вредно, - сухо сказал он. - Привыкайте получать отказ. Услышите его ещё не раз.

- Ты в самом деле хорошо играл, - услышал он у самого уха голос Ливи и, обернувшись, увидел, что тот наблюдает за ним стоя у стены. Энзо улыбнулся и благодарно кивнул, но тут же Ливи продолжил: - только в следующий раз выше поднимай правую ладонь, запястья было не разглядеть.

- Хорошо, - Энзо кивнул и, тут же кинув короткий взгляд на капитана и его друзей, вполголоса спросил: - Что корсиканцы делают здесь?

Ливи пожал плечами.

- Их пригласил губернатор. Говорят, Таскони хотят сменить гражданство, а МакКензи положил взгляд на их промышленный концерн. К тому же, это наши герои, - Ливи едва заметно усмехнулся. – Таскони только что получил медаль за освоение двадцати планет. И его отец выходит в парламенте на третий срок. Так что мальчика нужно уважать.

- Теперь мы будем лебезить перед корсиканцами?

- Теперь мы будем уважать точку зрения господина МакКензи. В конце концов, Манахата принадлежит ему.

- Да пусть бы подавились своим гражданством, - юноша поморщился, - мне всё равно. Но они не умеют себя вести – сразу видно, южане. Дикарская кровь.

Ливи улыбнулся.

- Если ты предпочитаешь северян, - сказал он, - то тебе сегодня повезло.

Он легко кивнул в сторону столика, за которым в одиночестве сидел мужчина с каштановыми волосами и с постным лицом. По телу Энзо пробежала дрожь. Этого клиента он приметил уже давно – когда ещё только начал играть. Мужчина был ещё молод – хотя и мальчишкой его явно было уже не назвать. Его широкие руки медленно перебирали карты, и Энзо невольно отметил, что кожу его покрывает едва заметный желтоватый загар – как бывает у тех, кто слишком много времени проводит в рубках кораблей, под прямым излучением звёзд.

- Кто это? – спросил Энзо шёпотом.

- У тебя хороший вкус, - с усмешкой ответил Ливи, - это Эван Аргайл.

- Тот?!

- Тот, - Ливи кивнул. – Только не разевай рот - похоже, ему не нужен никто.

Энзо закусил губу.

- Я подойду? – спросил он.

- Попробуй, - Ливи наморщил курносый нос, но этого Энзо уже не увидел. Он отвернулся и шагнул вперед.

Часть

- Добрый вечер.

Эван невольно поднял взгляд от карточной колоды, заслышав мелодичный голос совсем рядом с собой.

- Вы один? Можно присесть?

Не дожидаясь ответа, юноша, недавно игравший на рояле в большом зале, опустился на стул.

Аргайл проследил, как он ровно опускается вниз и как ложится на стол его изящная рука, так что накрахмаленная манжета чуть приподнимается, демонстрируя аккуратное запястье с острой косточкой, к которой так и хотелось прикоснуться губами.

- Вообще-то, я не разрешал, - сухо произнёс Аргайл.

И без того большие глаза юноши расширились ещё сильнее.

- Простите, - сказал он. – Но вы выглядели таким грустным. Я надеялся, что смогу немного вас развлечь.

- Здесь многие думают, что могут меня развлечь, - не отводя взгляда от юноши, Эван откинулся назад. – Меня уже пытались развлечь. Один молодой человек очень настойчиво предлагал мне нарисовать мой портрет... без штанов. Скажите, вы умеете рисовать?

- Только чуть-чуть, - Энзо сделал вид, что не расслышал грубой части слов. – Мне больше нравится играть, - он пошевелил в воздухе пальцами, будто бы перебирая невидимые клавиши, - знаете… кончиками пальцев касаться этой нежной поверхности… ласкать гладкие клавиши и слышать, как твои лёгкие, едва заметные движения вырывают из огромного тела рояля непристойный стон.

- Хм.

- Вот видите, я вас уже развлёк.

Аргайл хотел было отвернуться, но стоило ему отвести взгляд, как он наткнулся на художника, который в самом деле подходил к нему полчаса назад.

Несколько секунд Эван смотрел на него, пока тот не почувствовал взгляд и не стрельнул глазками в его сторону, после чего Аргайл поспешно отвёл взгляд.

- Вам нравится у нас? – голос Энзо вырвал его из оцепенения.

- А вам? – Эван внимательно посмотрел на него.

Губы Энзо дрогнули на секунду.

- Как вам сказать…

- Честно я бы предпочёл.

Энзо едва заметно прикусил губу и отвёл взгляд.

- Я не очень-то выбирал.

- Я думал, в этом клубе не держат рабов.

- О, дело не в рабах… Знаете… когда я был маленьким, мой старший брат, сидя долгими зимними вечерами в нашем старом доме на Торроу-стрит, рассказывал мне о чудовищных небесных вихрях, высотой в гору, о мачтах, гнущихся как ветки, и всё-всё-всё о Гаве и Ливерпуле, Старом Марсе и Старой Земле… «Космос, - говорил он, - это, мягко говоря, чрезвычайно капризная и обманчивая стихия. Сейчас он смотрит на тебя с обезоруживающей улыбкой. А в следующее мгновение кипит гневом»… И потом, когда я подрос, я мысленно уносился очень далеко и часто предавался долгим мечтаниям о длительных плаваниях и путешествиях. И думал о том, как славно было бы иметь возможность поболтать о далёких дивных планетах и о том, с каким почтением и интересом относились бы ко мне люди, если бы я только что вернулся с побережья Красной Армады или из Нью Микены, и о том, как романтично смотрелись бы мои пожелтевшие от света звёзд щёки…

- Герман Мелвилл. «Редберн».

Энзо кашлянул и чуть заметно покраснел, а затем решительно поднял на собеседника взгляд.

- Вам тоже нравятся романы со Старой Земли?

- Я должен был вас пожалеть?

- Вы могли по крайней мере оценить, как хорошо я знаю историю докосмических времён!

- Я оценил, каким идиотом вы считаете меня и тех, кто обычно сидит с вами за столом.

Энзо скрестил руки на груди и отвернулся. Щёки его пылали, а внутри клокотала злость. Он ещё размышлял, сдаться ли ему или продолжить штурм, когда Рой, его куратор здесь, подошёл к нему со спины и, чуть пригнувшись, шепнул в самое ухо:

- Мистер Лучини, вас просят пройти на второй этаж. Четверым господам нужна ваша консультация в выборе книг.

Энзо против воли покраснел ещё сильней и, не оборачиваясь к куратору, процедил:

- Я занят, Рой. Пусть позовут кого-нибудь ещё.

- Они хотят тебя, Рафаэль! - Рой понизил голос и добавил уже тише, но с нажимом. - Губернатор особенно просил.

- Идите.

Энзо перевёл на Аргайла удивлённый взгляд.

- Вы собираетесь меня отпустить?

- Я не собираюсь вас удерживать, - во взгляде его плескалось презрение, - не привык.

Энзо стиснул зубы.

- Удачного вечера, - бросил он и, поднявшись, направился к лестнице, вовсю стуча каблуками о паркет.

- В руки ничего не давать, - напутствовал его Рой, поднимаясь по лестнице вместе с ним и чуть подталкивая Энзо вперёд, - они могут только смотреть.

- Хорошо, - Энзо не слышал его. Взгляд, полный презрения, всё ещё стоял перед ним как наяву, а щёки продолжали пылать.

Миновав коридор, которым он ходил каждый вечер, Энзо открыл дверь и окинул взглядом четверых мужчин, разместившихся в креслах с бренди в руках.

- Добрый вечер, - сказал он и закрыл за собой дверь.

Пьетро Таскони, сидевший ближе всех, облизнулся, не отводя пристального взгляда от него. Чуть опустив глаза, Энзо увидел, как отчётливо набух бугор у него между ног.

- Правила вы знаете, - сказал он и прошёл чуть вперёд.

- Раздевайся и на колени, - перебил его корсиканец.

Энзо отвернулся и, не глядя ни на кого, сбросил фрак на пол. Затем опустился коленями на него и двумя быстрыми движениями развязал бабочку, чтобы стянуть с шеи и ее.

- Не так быстро, - скомандовал Пьетро.

Энзо прикрыл глаза и, замедлив движения, принялся расстёгивать пуговицы рубашки одну за другой.

- Смотреть на меня.

Энзо насмешливо надломил бровь и поднял глаза.

Пьетро уже расстегнул брюки и теперь медленно поглаживал член, глядя на него. Его друзья, сидевшие по сторонам, делали то же самое и так же внимательно смотрели на него.

Закончив с рубашкой, Энзо развёл полы в стороны и легко скользнул пальцами по своей белой, плоской груди, задевая ногтем розоватый сосок. Негромко застонал и прогнулся, демонстрируя себя со всех сторон.

- Брюки, - голос Пьетро слегка охрип.

- Я могу для этого встать?

- Можно не целиком.

Не спрашивая больше ни о чём, Энзо расстегнул ремень и, вытащив его из петель, отбросил в сторону. Затем стащил брюки до колен и прогнулся ещё раз, опускаясь на четвереньки и выпячивая бёдра назад. Одну руку он завёл за спину и погладил себя промеж полушарий, задевая чувствительные складочки.

Пьетро глубоко вздохнул и, поднявшись на ноги, обошёл его.

- Ещё раз, - приказал он.

Энзо снова погладил вход. Небольшая ласка заставила его собственный член дрогнуть, а мысли слегка смешаться, но новая команда Пьетро тут же направила его:

- Теперь глубже. Трахни себя.

Энзо ещё раз огладил анус, чуть разминая его, а затем на одну фалангу запустил палец внутрь и тут же застонал, прогибаясь в спине и демонстрируя удовольствие, которое должен был получать.

- Ещё.

Энзо повторил движение и стон.

- Глубже.

Энзо выполнил приказ.

- Продолжай сам.

Энзо задвигал кончиками пальцев внутри себя, легко потрахивая раскрытый вход и двигая бёдрами вперёд и назад так, чтобы помочь самому себе.

Пьетро стоял у него за спиной, помогая самому себе рукой. Он закусил губу, и если бы Энзо видел его, то понял бы, с каким трудом сдерживается тот от того, чтобы не взять раскорячившегося перед ним юношу, наплевав на всё.

- Трахнем его… - выдохнул один из его друзей, с тем же голодом во взгляде смотревший на него.

Пьетро качнул головой.

- Нельзя. Идите сюда.

Энзо продолжал покачивать бёдрами и трахать себя. Никто больше не следил за его лицом, и потому он закрыл глаза и отвлекся от того, что творилось вокруг него.

- А-ах… - он испустил особенно глубокий вздох, когда вошёл настолько глубоко, чтобы задеть чувствительный узелок, и тут же почувствовал, как солёная горячая влага падает ему на лицо.

От неожиданности он распахнул глаза и открыл было рот, чтобы возразить, но так и не сказал ничего – зато следующая порция спермы, вырвавшаяся из направленного на него члена Пьетро, попала ему в рот.

- Вот так, шлюшка. Любишь мужское молочко?

Энзо промолчал, но ответ его никого и не интересовал.

Одна за другой четыре струи фонтанчиками били ему в лицо. Энзо замер неподвижно, дожидаясь, когда они иссякнут, а когда это, наконец, произошло - не почувствовал ничего.

Пьетро обтёр последние капельки с члена и заправил его обратно в брюки. Тут же его примеру последовали его друзья.

- Было хорошо, - сказал он. – Каждый бы вечер на тебя кончал.

И снова Энзо промолчал.

Один за другим мужчины вышли, а Энзо ещё какое-то время сидел, глядя перед собой, не в силах заставить себя встать. Измятый цветок в бутоньерке поблескивал сапфирами. Потом поднялся и, путаясь в по-прежнему спущенных брюках, направился в ванную.

Выпутав ноги из штанин, он пинком загнал брюки под унитаз, а сам прошёл в душевую часть. Поморщился, увидев в зеркале своё перепачканное лицо – маленькие струйки липкой дряни свисали с волос, заставляя их склеиться в одну грязную массу.

- Горячую, - скомандовал он и замер, закрыв глаза, когда в лоб ему ударила горячая и чистая вода.

Какое-то время он просто стоял, старательно заставляя себя не думать ни о чём. Опыт в том у Энзо был большой.

Потом глубоко вздохнул и улыбнулся, заставляя себя переключиться на конструктив.

- Зато у меня есть горячая вода, - негромко сказал он самому себе и, открыв глаза, посмотрел на собственное, уже ставшее чистым, лицо.

Он прогнулся, теперь уже просто для того, чтобы капельки воды могли скользить по его телу более легко, и, потянувшись за мочалкой, принялся оттирать себя.

Когда через полчаса он покинул душевую, ему уже было привычно спокойно и легко. Только бессмысленная обида на Роя почему-то поселилась внутри него.

- Мог бы хотя бы сказать, - буркнул он, когда уже сухой и одетый в свежий костюм спустился в общий зал.

- И что бы это изменило?

- Ничего, - Энзо отвернулся и, скрестив руки на груди, оглядел зал. – А где Аргайл?

- Ушёл.

- Ушёл?!

- Взял Ливи и пошёл наверх.

Энзо стиснул зубы и, видимо, не смог сдержать злость, потому что Рой поймал его за подбородок и повернул лицом к себе.

- Посмотри на меня, Рафаэль. Очень, очень уважаемый гость клуба дал тебе понять, что ты ему мешал. Что позволило тебе сделать вид, что ты этого не понимал?

- Я ему не мешал, - процедил Энзо сквозь зубы и сжал кулаки.

- Ты зря тратил время, Рафаэль. Он не интересуется такими, как ты. Ты понял меня?

Энзо сглотнул, от обиды к горлу подступил непрошенный ком, но он лишь кивнул.

- Иди, пообщайся с людьми.

Энзо отвернулся и снова двинулся вдоль столиков отыскивая, куда бы присесть, когда услышал сбоку чей-то смешок.

Энзо резко повернулся на голос и встретился взглядом с чёрными глазами одного из корсиканцев. Энзо растянул губы в улыбке и спросил:

- Вам понравилось у нас?

- Было ничего.

- Приходите ещё. Если снова захотите почитать. У нас много библиотекарей.

- Если бы мной занялись именно вы, то я почитал бы ещё разок... прямо сейчас.

- Нет. Я устал и за ночь принимаю не больше одного. Считайте, что сегодня вам повезло - в первый и последний раз.

Он отвернулся и двинулся прочь. Презрение, плескавшееся в глазах Эвана Аргайла, всё ещё не покидало его сознания, но Энзо знал - это скоро пройдёт.

Часть

Неяркое бледное солнышко освещало улицы Манахаты - островной космической станции - отблёскивая острыми кончиками голубоватых лучей от поверхности водохранилища.

Вечнозелёные деревья, создававшие облако достаточно чистой атмосферы, чтобы ближайшие к парковой зоне районы могли дышать полной грудью, шелестели листвой.

Энзо закинул руки за голову и повернулся несколько раз – сначала влево, потом вправо. Распустил собранные в маленький хвостик чёрные волосы и, собрав их назад, затянул резинку поплотней. А затем неторопливо побежал вперёд.

Он не любил рано вставать. По крайней мере с тех пор, как его жизнью стал клуб. И в то же время любил смотреть, как поднимается холодное, далёкое солнце над водой именно по утрам, когда его ещё не закоптили тучи дыма и не излапали чужие взгляды.

Он зевнул на ходу и покосился на гладь воды, отражавшую весеннее небо.

- Вчера всё прошло хорошо? – услышал он голос из-за спины и поморщился – Энзо предпочёл бы во время пробежки побыть один. Тем более именно с Роем он говорить не хотел.

- Всё просто отлично, - сказал он, поворачиваясь, но лишь настолько, чтобы иметь возможность смотреть перед собой. – Я получил незабываемое удовольствие от этих ребят. Если ещё раз попытаешься отправить меня к ним, я отшибу драгоценности или им, или тебе. Особенно, если забудешь при этом спросить меня.

- Всё ещё дуешься, - с каким-то даже удовлетворением хмыкнул Рой и чуть обогнал Энзо, так чтобы всё-таки оказаться в поле его зрения. – Зато мистер МакКензи остался доволен. Он прислал тебе кое-что.

Энзо хмыкнул. Хотя обида продолжала терзать его, любопытство заметно скрыло её за собой.

- Что? – спросил он.

- Увидишь, - Рой подмигнул, - когда вернёмся в Клуб.

На какое-то время он замолк, выжидая, когда мысли Энзо повернутся в нужное русло, а затем, уже немножко запыхавшись, продолжил:

- Один человек хочет познакомиться с тобой.

- Кто? - спросил рассеянно Энзо, пребывавший где-то посередине между мыслями о подарке и негой от солнечных лучей, скользивших по лицу.

- Очень серьёзный человек.

- Мне было бы проще, если бы ты оставил свои мистификации при себе. Хочется верить, что к несерьёзному ты бы меня не позвал.

Он, однако, не добился ничего. Рой подмигнул ему и, бросив:

- Поговорим потом, - плавно ушёл вбок, на аллею, уходившую на запад.

Энзо помрачнел. Он не любил, когда у него вырывали карты из рук, и Рой отлично это понимал. И всё равно пытался внести сумятицу каждый раз.

У Роя была странная манера преподносить каждого клиента как сюрприз, как будто Энзо целыми днями только такого подарка и ждал. И хотя его заказы всегда окупали себя, иногда нервов на них уходило больше, чем если бы Энзо выбирал сам.

Собственно, самому выбирать никто не запрещал. Большинство делало именно так. Но Рой считал себя чем-то вроде продюсера - впрочем, никогда не переходил ту грань, за которой Энзо стал бы действительно зол.

Энзо снова посмотрел на воду и опять на дорожку, убегавшую вперёд.

Подумал и нажал на воротнике поло кнопку, включая в плеере случайный трек. Лёгкая ритмичная музыка зазвучала в ушах, и Энзо зажмурился от наслаждения.

- Доли-доди-дом, - пробормотал он вполголоса и тут же ойкнул, обнаружив, что врезался во что-то мягкое и тёплое лбом.

Энзо резко распахнул глаза и отпрыгнул назад.

Высокий широкоплечий мужчина лет двадцати пяти с военной выправкой и снайперским прищуром глаз стоял поперёк дороги и явно не собирался уходить.

- Нашёл, где стоять! – выдохнул Энзо, выдирая из уха наушник.

- Извини, но иначе тебя было не остановить.

Энзо поджал губы и окинул своё неожиданное препятствие ещё одним оценивающим взглядом. Поджал губы и, не говоря ни слова, побежал в обход.

Мужчина проследил за ним немного удивлённым взглядом и, подумав, тоже перешёл на бег.

- Я хотел предупредить, что впереди обрыв.

- Конечно. И ты хочешь перенести меня через него на руках?

- А что, мне нравится эта мысль.

Энзо с сомнением покосился на него, но первое раздражение его немного уже прошло.

- Если бы я хотел, чтобы меня носили на руках, я бы нанял себе рикш.

- У них грубые руки. А я был бы очень внимателен.

Энзо фыркнул, но фырканье на ходу перешло в смешок.

- Разве тебе не надо сейчас быть на плацу и маршировать с другими солдатиками, сержант?

- Я капитан.

- О! Может, ещё и герой двадцати планет?

- Как ты угадал? Наша эскадра вчера вернулась в порт.

Энзо остановился и вскинул бровь.

- И много вас там? – с трудом пытаясь отдышаться, но всё же насмешливо поинтересовался он.

- Такой, как я – один.

- Волейболистки занимаются на двадцать метров южней.

- А мне нравишься ты.

- Ну, здесь ты меня не удивил.

- Тебя так часто носят на руках?

- Ну, как тебе сказать… - Энзо скрестил руки на груди и задумался. Вообще-то, солдатик был довольно мил. Энзо нравились веснушки, усыпавшие его улыбчивое лицо, и складочка, залёгшая в уголке губ. Но знакомиться на улице он не любил. Тем более, что толку в парнишке явно не было никакого – простой моряк, Энзо считал бесчестным выжимать деньги из таких.

- Не вредничай, конфетка. Я же вижу, ты хочешь ещё поболтать со мной.

Первая половина фразы внесла полную ясность в мысли юноши.

- Я не конфетка, я урюк. И у меня нет времени на болтовню.

Снова припустив с места, он ловко свернул на первую же аллею и, заметив едущий по дорожке парка трамвайчик, вспрыгнул на него.

Моряк попытался последовать за ним, но не успел – трамвайчик уже убегал прочь.

- А я бы тебя любил! – бросил он, и Энзо, не сдержавшись, крикнул в ответ:

- Все вы любите, пока корабль не покинет порт.

Он отвернулся и, столкнувшись глазами с пристальным взглядом водителя, прокашлялся.

- Повсюду разврат. На пробежку выйти не дадут, - пожаловался он.

- Ну-ну, - водитель хмыкнул и отвернулся от него.

Энзо, впрочем, после встречи пребывал в куда лучшем расположении духа, чем хотел показать. Внимание всегда радовало его, и, положа руку на сердце, он иногда готов был признаться, что потому и выбрал именно эту работу из множества других.

Закончив с пробежкой, Энзо, не переодеваясь, зашёл в кафе и взял себе кофе. Потом побродил ещё немного по городу и вернулся назад, в клуб, чтобы начать готовиться к встрече, которую обещал ему Рой.

Эван проснулся поздно. Разница в часовых поясах давала о себе знать.

И куда хуже было то, что с самого утра его уже мучила боль.

Обычно грудь начинала болеть ближе к ночи – как будто лёгкие уставали дышать. К полуночи кашель душил почти нестерпимо, не давая уснуть, но утром он казался самому себе почти что здоровым и какое-то время мог заниматься делами.

Сегодня же, едва открыв глаза, он понял, что с трудом может вздохнуть – лёгкие резало наждаком, и оставалось гадать, виноват ли в этом салонный дым, в котором он провёл ночь, или попросту болезнь становится тяжелей.

Заставив себя подняться, он заглотил несколько таблеток и, удерживая их под языком, прошёл в ванную, чтобы запить водой.

Ненароком наткнулся взглядом на собственное потрёпанное после плохого сна лицо. Проглотив горсть воды, ещё одну плеснул себе в глаза.

Таблетки помогали, но не очень хорошо. МакФилен дал их ему уже почти что четыре месяца назад, но сколько Эван не пил их – через несколько часов боль возвращалась, становясь ещё сильней.

Он не привык анализировать такие вещи. Сам факт того, что он обречён, Эван принял как показания термометра – как то, что нельзя изменить. Конечно, было бы ложью говорить, что он совсем не надеялся пожить чуточку дольше, чем отпустили ему врачи.

Он честно выполнял все рекомендации, ходил на приёмы в назначенный час и даже согласился поехать на эти проклятые воды, когда врач сказал, что это его последний шанс.

Но паниковать, тратить время на поиски чудодейственных средств или беготню по другим больницам Эван не хотел. Время и так было слишком дорого для него, чтобы терять его подобным образом.

Напротив, он вырезал из своего графика всё, что могло быть сделано без него – впрочем, не добившись этим ничего. Дел в клане всё равно оставалось столько, что ему с трудом удавалось выкроить вечер, когда бы его не трогал никто, и ещё более сложным оказалось выкроить две недели для поездки на воды.

Эван очень отчётливо понимал, что время – это песок в часах, количество которого отмерено настолько строго, что выгадать пару крупинок будет слишком большой удачей, чтобы рассчитывать на неё. Вот только выбрать, что же он хочет сделать за этот - слишком маленький - оставшийся ему срок, он не мог.

Ему мучительно не хватало одиночества, чтобы просто собраться с мыслями и решить, что может стать самым главным для него теперь, когда времени хватит только на что-то одно. Вокруг всегда были люди – множество людей, каждый из которых чего-то хотел от него. Каждый из которых о чём-то просил его. И каждый из которых имел много больше, чем он – целую жизнь, полную возможностей и времени, которое наверняка не умел ценить.

Эван глубоко вдохнул. Таблетки уже дали эффект, и воздух не так жёг. Ещё чуть-чуть - и боль должна была стихнуть совсем. Он вернулся в комнату, распахнул чемодан и, достав пару костюмов, повесил их на шкаф – распаковывать вещи он тоже не хотел, слишком хорошо понимая, что, возможно, придётся сорваться с места в любой момент.

Вытащив рубашку, он накинул её на плечи, застегнул, повязал галстук и, одев один из двух костюмов, стал спускаться вниз.

Внизу уже появились первые гости. Несколько мальчиков сидели в разных углах зала. Взгляд Эвана невольно упал на двух из них: один, черноволосый, с высокими угловатыми скулами, обнимал другого, более мягкого на вид. Они тянулись друг к другу телами, явно намереваясь слиться в поцелуе.

Эван отвернулся. Смотреть на чужие ласки он не любил. И тут же наткнулся взглядом на давешнего пианиста – Лючини сидел на диванчике перед столиком и задумчиво покручивал в руках стакан с бренди. Судя по количеству напитка, пить он толком не пил – только разглядывал угловатые льдинки и думал о чём-то своём.

Эван хотел было подойти – мальчик неуловимо притягивал к себе, приковывал взгляд своей хрупкостью и отточенностью черт.

Все мальчики, которых видел здесь Эван, были хороши. Если бы не неумолимый шёпот убегающего времени, преследующий его, он мог бы перебрать их всех одного за другим.

Но с этим дело обстояло сложней.

Он не был пирожным, которое хочется попробовать только чтобы узнать, каким оно будет на вкус. Эвану хотелось проникнуть в него – узнать, что кроется за холодной маской и равнодушием серо-голубых глаз. Он почти уже решил подойти, когда услышал голос хозяина зала, такой же точно, как и вечером ранее:

- Мистер Лучини, вас просят на второй этаж.

Эван мгновенно отвернулся, опасаясь, что мальчишка сможет поймать его взгляд. Не глядя больше ни на кого, он прошёл за один из столиков и сел. Затем подозвал к себе эконома и поинтересовался, как того зовут.

- Рой, - ответил тот.

- Рой, я могу побыть с тем мальчиком, который вчера делал мне массаж?

- Само собой, - Рой улыбнулся, - он сейчас подойдёт.

Энзо заметил Эвана, когда уже поднимался. Глаза его лишь на секунду скользнули по мужчине, и тут же кровь прилила к щекам. Он стиснул зубы, отгоняя непрошеный стыд, к которому давно уже привык. Ещё дальше отправил мысли о том, что не испытывал ничего подобного уже давно.

Рой поймал его за руку и потянул наверх по лестнице.

- Что с тобой сегодня? – пробормотал он вполголоса. – Заторможенный какой-то, - Рой принюхался, - ничего не курил?

Энзо качнул головой.

- Всё хорошо.

Ещё несколько минут назад он и сам был уверен, что всё действительно хорошо, теперь же, как ни старался, неприятное чувство грызло его.

- Кто он? – спросил он, чтобы перевести в другое русло разговор.

- Его зовут Сабир Ар Маариф.

- Кто? – Энзо замер на месте и распахнутыми глазами уставился на Роя.

- Не смотри на меня так.

- Он кочевник! Звёзды, что кочевник делает… - Энзо снизил голос и уже шёпотом добавил: - что кочевник делает здесь?

- Он наш почётный член!

- Рой, вам уже вообще всё равно, лишь бы был член?

- Энзо!

- Я Рафаэль!

- Тихо! Мы пришли!

Часть

- Прошу прощения, что заставил вас ждать, - Энзо приклеил на лицо улыбку и обыскал взглядом комнату.

Вообще-то, он, конечно же, не опоздал, но таковы были правила игры: клиент всегда ждал. И всегда нужно было помнить о том, что он ждал, и извиниться за то, что он ждал. Простой ритуал.

Вот и сейчас Сабир Ар Маариф обнаружился сидящим на подушках со стаканчиком бренди в руке.

Первая брезгливость, которую Энзо испытал при мысли, что очень скоро его, возможно, будет трахать кочевник, не оправдала себя.

Кочевники, которых он видел в порту до того, как поступил в Клуб, всегда были не очень-то ухоженными. Пальцы их казались грязными даже после мытья, ногти окружали чёрные ободки, а заискивающий взгляд делал их похожими на попрошаек.

Они часто работали грузчиками или дворниками, и хотя умом Энзо понимал, что народ, который владеет всеми перевозками по линиям космических ветров, не может быть таким целиком, избавиться от иррациональной брезгливости не мог.

Пальцы Сабира действительно были тёмными – Энзо первым делом вгляделся в них. Правда, скорее этот коричневый цвет напоминал темную карамель, а не грязь. Так что на секунду Энзо даже захотелось попробовать их на вкус.

Обычный балахон, в котором ходили и те кочевники, которых Энзо видел до сих пор, тоже имел место на нём. Правда, был он не чёрным, как у многих, и даже не цветным, а бледно-голубым – так что хотелось приблизиться и разглядеть дорогую и несомненно редкую ткань поближе. По краю рукавов его к тому же усыпали искорки, и, вглядевшись, Энзо понял, что это маленькие бриллианты.

Он поднял взгляд на лицо. Сабир Ар Маариф с лёгкой улыбкой смотрел на него.

- Ты очень красив, - сказал тот.

Энзо склонил голову набок.

- Вы тоже, - сказал он и приблизился ещё на шаг. Энзо, в общем-то, не врал. Если Сабир и не был красавцем, то деньги, вложенные в его внешний вид, делали его однозначно приятным на лицо. Маленькая бородка была аккуратно подстрижена, а длинная серьга с большим синим камнем привлекала внимание к раскосым тёмно-серым, с синими прожилками, глазам.

Сабир понимающе улыбнулся, но протестовать не стал.

- Какой твой любимый цвет? – спросил он. Энзо отметил про себя лёгкий акцент, который, впрочем, не очень-то портил его.

- Голубой, - с улыбкой сказал он и, оценив обстановку, присел сразу на подлокотник рядом с Сабиром.

- Я так и знал. Как твои глаза.

Сабир взял одну из коробочек со стола. Энзо заметил их только теперь, потому как чёрные футлярчики терялись между вазочками с фруктами и другой посудой.

Отщёлкнув крышку своими длинными пальцами, Сабир продемонстрировал Энзо содержимое футляра, и тот улыбнулся ещё шире.

- Я могу примерить? – спросил он.

- Я сам, – Сабир вынул из коробочки ещё одну серьгу. Похожую на ту, что носил сам, и, потянувшись к уху Энзо, осторожно продел крючок в маленькую дырочку.

- Это с Энвара, - сказал он, и Энзо почувствовал его горячее дыхание на своей щеке, - там живут птицы с огромными синими хвостами, такими же синими, как твои глаза.

От вибрации, которые посылали эти звуки, по коже Энзо пробежали мурашки.

- Вы были там? – глухо спросил он.

- Да. Перед тем, как приехал сюда. Мы везли пряности и антиквариат. Любишь старинные вещи, Рафаэль?

- Если они красивы, - Энзо поймал его руку и легко поцеловал, - как ваш подарок.

- Я могу тебе показать. Там есть картины и оружие… Если ты не покидал Манахату, то никогда таких не видал.

Энзо задумался. Никто не запрещал ему покидать клуб. Но о безопасности следовало помнить всегда.

- Я бы хотел прежде получше вас узнать, - сказал он.

Кончики пальцев пробежались по его щеке.

- У тебя такая нежная кожа, - сказал негромко Сабир, - как атлас. Я бы увидел даже издалека.

Энзо не сдержал улыбки и прикрыл глаза. Так, когда он мог сосредоточиться на ощущениях от движения руки Сабира, уже скользившей вдоль маленькой венки у него на шее, уже по всему его телу бежал жар.

- Что бы вы хотели, чтобы я сделал для вас? – спросил он, накрывая руку Сабира своей и легко поглаживая его.

Пальцы кочевника потянули его галстук, пытаясь развязать узел, но, видимо, с английским стилем одежды он был не слишком знаком.

- Тебе не идёт этот костюм, - сказал он.

- Хотите, чтобы я его снял?

- Потом, - Сабир прильнул губами к нежной коже под самым ухом Энзо, - когда приедешь ко мне, приезжай как один из нас… Будешь джином для меня.

- Хорошо.

- Я войду в тебя, согну пополам. Я стану бурей, которая сомнёт тебя, - рука Сабира скользнула ниже, под пиджак, и потянула рубашку Энзо из брюк. В следующую секунду юноша ощутил её на своём обнажённом боку и невольно задрожал.

Не дожидаясь приказа, он передвинул ногу через колени Сабира, усаживаясь на него верхом, и, поймав в ладони его лицо, крепко и глубоко поцеловал.

В тот раз Сабир так и не взял его, даже не раздел до конца. Только ласкал, играл с маленькими сосочками, особенно чувствительными от соприкосновений с плотной тканью рубашки, гладил узкие бёдра и целовал.

- Приходи ко мне, - повторил он, глубокой ночью провожая Энзо к дверям.

- Когда? – спросил тот, чуть оглянувшись на него.

- Завтра. Мне скоро уезжать.

Энзо кивнул. Обычно он не любил встречаться с кем-то три ночи подряд, но просьбу Сабира мог понять.

Утром ему не хотелось вставать. Две бессонные ночи сделали своё дело, и вместо того, чтобы отправиться на пробежку, Энзо долго валялся в просторной ванне в своих комнатах на третьем этаже клуба и сравнивал между собой два подарка, полученные за прошедшие два дня.

Одним была длинная и искусно выполненная серьга Сабира. Другой он получил днём раньше, вернувшись с пробежки. Небольшая шкатулка лежала на туалетном столике у него в спальне, и в ней были часы, украшенные бриллиантами.

Сами часы были так же хороши, как и серьга. Пусть в них и не было той изысканности, которую каждой вещи придаёт её чужеземное происхождение, но в целом они могли бы вполне неплохо смотреться на его руке.

И в то же время часы раздражали его. Клиентов, за которых он получил их, Энзо не выбирал. Конечно, и Сабира он нашёл не сам, и всё-таки разницу чувствовал очень хорошо.

Он подумал о том, что не пойдёт сегодня утром никуда. Будет валяться в постели до часу дня, и только потом надо будет выбраться на рынок, чтобы там пристроить какому-нибудь торговцу часы: одна мысль о том, что они хранились у него дома, раздражала его.

Отложив их в сторону, Энзо ещё немного покрутил в руках серьгу. Взял зеркальце и приложил её к уху. Тихонько хмыкнул. Снова отложил и потянулся к телефону.

- Ро-ой… - протянул он.

- Да. Почему не вышел на пробежку, я тебя ждал.

- У меня и так недобор полкило. Рой, - Энзо улыбнулся и снова приложил серёжку к уху, - мне нужен наряд кочевника. Ну, ты же понимаешь меня... наряд джина, которого согнут пополам... - закончил он мечтательно и на секунду прикрыл глаза, представляя, что его ждёт. Затем снова открыл их и быстро закончил: - ты же найдёшь мне что-нибудь? или поедем покупать?

Рой какое-то время молчал.

- Поехали, подберём, - наконец сказал он. – Когда вы встречаетесь опять?

- Сегодня, - Энзо глубже опустился в горячую воду и зажмурился.

- Подожди, Ливи закончит третий круг, и займёмся с тобой.

- Не спеши… Я хочу ещё полежать.

Он повесил трубку и окончательно утонул в тёплой неге, окружавшей его со всех сторон.

Закончив нежиться, Энзо оделся – дневной вариант костюма был немного проще вечернего, в основном потому, что сам костюм был светлей и никаких драгоценностей не включал – и спустился на первый этаж.

В клубе не было почти никого – только за одним из столиков двое мужчин негромко обсуждали какие-то дела. Ещё на одном диванчике в одиночестве сидел Эван Аргайл.

Энзо вздрогнул, поймав на себе его взгляд – пронзительный, будто князь Аргайлов видел его насквозь. Энзо закусил губу, разрываясь между двумя желаниями – подойти к нему или бежать со всех ног. Он привык к вниманию и мужчинам, которые многое могли позволить себе, однако не боялся их никогда. Взгляд же Аргайла заставлял его цепенеть. Он снова почувствовал, как кровь приливает к его щекам и вздрогнул, когда на плечо ему легла чья-то рука.

- Идём? – спросил Рой, внимательно оглядывая Энзо с головы до ног. – Тебе и правда надо поспать. Бледный, как белый волк. Сегодня можешь ехать, а завтра никаких встреч.

- Хорошо, - были вопросы, в которых Энзо предпочитал Рою доверять. Бросив на Эвана последний взгляд, Энзо обнаружил, что тот уже не смотрит на него, а разговаривает с молодым человеком, который к нему подошёл. Отвернувшись, он быстро пошёл к выходу.

- Хотите его увести, дядя?

- Что? – Эван едва не поперхнулся кофе, настолько врасплох застал его этот вопрос.

- Мальчик. Вы всё время…

- Ты с ума сошёл! Чем молоть такую чушь, лучше бы выяснил, куда запропастился это проклятый Линдси. Сколько ещё мы будем его ждать?

- Я ему уже звонил, - по лицу Кестера пробежала тень. – Затянулась перевозка на Вост. Кажется, кочевники… - он запнулся и бросил взгляд на соседние столы, - кочевники задержали корабли, - уже тише сказал он.

- С Линдси? – Эван поднял бровь.

- Он ответил, значит ушёл. Но мы потеряли груз. Придётся либо потратить время и рискнуть, пытаясь его вернуть, либо заплатить Ворсу отступные.

Эван поморщился.

- Я обязательно должен об этом знать?

- Там крупная сумма, мы не можем решать без вас.

- Если спросите меня, то пусть пытается вернуть. Это его ко… его прокол. Но… - он тут же помрачнел, - это значит, мы застряли здесь до тех пор, пока он не исправит всё, что натворил?

Эван опустил глаза и покрутил чашку кофе в руках. Ему мучительно не хотелось тратить время на такую ерунду.

- У него неделя, - сказал он наконец. – Если не справится - пусть платит отступные. Я деньги дам, ему придётся всё мне вернуть. Сроку будет – до того, как я вернусь с вод. Так ему и передай. И мне надоело, что у него всё идёт кувырком. Я знаю молоденьких ребят, которые справятся куда лучше него.

Глаза Кестера сверкнули злостью, но Эван не обратил на это внимания: он слишком часто вызывал у людей злость.

- Хорошо, - племянник кивнул. – Позвонить ему прямо сейчас?

- Да. И не знаю… мне надоело сидеть в этом клубе. Поехали, съездим куда-нибудь.

Часть

Почти весь день Энзо провёл с Роем в торговых рядах: куратор потащил было его в молл, где можно было купить готовую одежду на любой вкус, но, сделав лишь несколько шагов по этажу с магазинами, Энзо решительно отверг это начинание.

- Я это не надену, - сказал он, брезгливо ткнув пальцем на манекен, разодетый в переплетения искусственного шёлка.

- А по-моему, ничего, - заметил Рой, подходя к маскарадному костюму поближе.

- Эта ткань колется. Она натрёт мне кожу.

Рой закатил глаза.

- Это сатин, - сказал он. – Никто ещё не натирал кожу шарфом из сатина.

- И цвета… это какой-то кошмар. Как будто эту штуку просто окунули в бочку с краской, и всё.

Рой промолчал. Он проследил взглядом за движениями Энзо, который обошёл ещё несколько павильонов и вернулся назад.

- Мне нужен портной.

- Во сколько встреча?

- Он не сказал. Ну, думаю, нужно приехать к наступлению темноты.

- И ты думаешь, кто-то выткет и окрасит ткань за три часа? К тому же, здесь нечего шить. Эти костюмы состоят из нескольких покрывал, и всё.

- Вот именно. А на этом швы.

Рой снова закатил глаза.

- Твой вариант?

- Пойдём в торговые ряды. Я выменяю что-то на часы.

- На часы? – Рой поднял бровь. – Рафаэль, не смей. Это личный подарок мистера МакКензи.

- А мне они не нравятся, - Энзо решительно направился вперёд.

- Я рад, что твоя депрессия прошла, но тебе не кажется, что это перебор? Ты же не отдашь эти часы за несколько разноцветных тряпочек?

- Я никуда не поеду в разноцветных тряпочках! – Энзо вскинул нос, что было довольно трудно сделать, учитывая, что жёсткий накрахмаленный воротничок и так впивался ему в подбородок, заставляя держать его высоко-высоко.

Рой молча показал на выход и, вернувшись на аэроплатформу, они направились в названный Энзо район

Рой этого каприза не понимал – в первую очередь потому, что торговые ряды, куда захотел поехать Энзо, на его взгляд были местом грязным и опасным, а один только вид холёного мальчишки неизбежно вызывал у торговцев желание поднять цены в несколько раз. Энзо, напротив, блошиный рынок любил. Во-первых, он напоминал ему о детстве. В отличие от стерильной плоскости молла, он казался живым. Во-вторых, здесь можно было отыскать аксессуары и коллекционные игрушки, которые не продавались больше нигде.

Едва услышав слова о торговых рядах, Рой понял, что ему следовало просто купить эти несчастные покрывала самому, оставив Энзо и дальше отмокать в молоке – эту процедуру Энзо тоже любил и тщательно скрывал от остальных мальчишек, что использует её, чтобы не давать никому узнать секрета его белоснежной кожи.

Рой вообще-то сомневался в магических свойствах молочных ванн, но капризы Энзо в целом окупались: среди участников клуба были такие, кто приходил туда исключительно ради него, а были и такие, кто ради него прилетали в Манахату и привозили коллекционерам редкий товар: как, например, нынешний гость – хозяин большого количества караванов кочевников, удерживающий монополию на несколько редких торговых путей Сабир Ар Маариф.

Рой очень боялся, что Энзо перед этим очень желанным для многих негоциантом взбрыкнёт: это была его маленькая изюминка, которая одних раздражала, а других приводила в восторг. Однако, похоже, встреча прошла более чем гладко – Сабир вышел ночью из комнат довольный, как сытый кот, а сам Энзо даже проспал пробежку.

Рой, впрочем, не испытывал желания таскаться с ним по торговым рядам до вечера, но стремительно понимал, что этого не удастся избежать: Энзо надолго застрял у лотка с сувенирными тросточками из разных миров, затем добрых двадцать минут рассматривал разномастные запонки и булавки, но так и не купил ничего.

- У меня всё это есть, - разочарованно протянул он.

- И если ты успеешь к Сабиру вовремя, будет ещё.

- А кто он такой? – с любопытством спросил Энзо, перемещаясь к следующему латку.

- Просто богатый кочевник. Кое-что нам привёз.

- У него есть гарем?

- Наверняка.

- И мальчики тоже там есть?

Несколько покупателей, стоявших вокруг, оглянулись на них, но Энзо сделал вид, что ничего не заметил.

- Вряд ли. У них не принято проводить ночи с мужчинами.

- Я заметил, - Энзо хохотнул, а затем ткнул пальцем на помост с рабами, - вот! Нашёл!

- Это не костюм кочевника, - заметил Рой, скептически разглядывая то, что заинтересовало Энзо – смуглого аборигена, такого же невысокого роста, как и сам юноша, на щеке которого красовалось клеймо рабочего плантаций плациуса.

- Зато это стоит золотых часов.

Рой промолчал. Подошёл к товару поближе и, повернув его лицо за подбородок сначала в одну сторону, затем в другую, произнёс:

- Это клеймо всё портит. И мне не нравится идея о том, что этот дикарь будет ошиваться в клубе.

- Но у Ливи есть раб!

Рой закатил глаза.

- Ливи раба подарил мистер МакКензи.

- А мне?

- А тебе подарили часы!

- Но я хочу раба!

Рой закусил губу.

- Нужно купить кого-нибудь обученного, - решительно сказал он. – Никаких дикарей, Энзо. Это последнее слово.

Энзо надул губы, но в глазах его заблестел игривый огонёк.

- На обученного мне не хватит, - заметил он.

Рой поджал губы и искоса посмотрел на него.

- Ты почти исчерпал лимит.

- Тогда берём этого.

Рой помолчал.

- Вон тот, - сказал он, ткнув тростью в другого аборигена, без клейма и подстриженного на колониальный манер. – Но ты отдашь мне ещё сапфиры, которые тебе подарил Армстронг.

Энзо торопливо кивнул, и Рой продолжил, обращаясь уже к рабу:

- Ты. Умеешь прислуживать в спальне?

Мальчик покраснел и попятился назад. Энзо поморщился.

- Он имеет в виду, ты умеешь делать ванну, ухаживать за господином? Ну, хотя бы за госпожой?

В глазах аборигена наконец промелькнуло понимание, и он закивал.

- Когда-нибудь был личным слугой?

- Ай, Рой, не пугай его. Скажи приказчику, что мы берём.

- А костюм?

- Иди, иди, костюм я давно нашёл.

Некоторое время Энзо потребовалось на то, чтобы объяснить своему приобретению – которое не решалось назвать даже собственное имя – в чём состоят его обязанности. Как и предупреждал Рой, тот оказался совершеннейшим дикарём.

Наконец, сбросив обязанности по обустройству Чезаре – так был поименован раб – на Роя, Энзо погрузился в ванну, наполненную молоком, и долго лежал в ней, закрыв глаза, пока не зазвонил лежащий на краешке ванны телефон.

- Ты не забыл?

- Нет… - промурлыкал Энзо, после процедуры находившийся в удивительно благостном расположении духа, и, повесив, трубку крикнул: - Чезаре! Полотенце мне!

Раб молча принёс огромное махровое полотно, завернувшись в которое Энзо пошлёпал в комнату. Критически осмотрел ногти на ногах и, отметив про себя, что надо научить Чезаре делать педикюр, потребовал, чтобы тот облачил его в покрывала.

Чезаре принялся оборачивать вокруг белоснежного тела мальчика нежный муслин зелёных и пурпурных цветов, по краю расшитый золотой бахромой.

- Ты уверен, что нужно так? – поинтересовался Энзо машинально, забыв, что имеет дело с несмышленым рабом, но тут уже к своему удивлению услышал в ответ:

- Положитесь на меня. Разрешите добавить на щиколотку браслет?

Энзо покрутил в воздухе ногой и хмыкнул.

- Ну, хорошо, - протянул он и вытянул ступню перед собой.

Чезаре, выудив из вазы с драгоценностями золотую цепочку с голубыми подвесками, застегнул её на тонкой щиколотке.

Энзо критически оглядел себя в зеркале и остался доволен.

- Ещё серьгу, - он ткнул пальцем в серёжку, подаренную ему накануне, и Чезаре продел в ухо юноши ещё и её. – Думаю, ты поедешь со мной. Останешься ждать у дверей. Надеюсь, тебе хватит ума не пытаться бежать – в этом городе краснокожего очень легко поймать.

Чезаре кивнул, и, накинув на плечи накидку, Энзо вышел из здания клуба через чёрный ход.

Добравшись до отеля «Саладин», Энзо отзвонил Рою, как делал это всегда – чтобы тот мог предупредить ожидавшего почитателя его талантов, если бы Энзо опоздал. Второй звонок нужно было сделать сразу же, как только сегодняшний покровитель отпустит его – теперь уже чтобы Рой был уверен, что всё прошло хорошо.

- Если не вернусь в полночь, возвращайся в клуб и скажи, что произошло, - предупредил он на всякий случай ещё и Чезаре, которого специально для этого взял с собой.

Оставив того на улице и едва заметно придерживая накидку, Энзо решительно направился к стеклянным дверям. Оценил, в какой стороне находится лифт, и, кивнув швейцару, молча прошёл мимо него.

Никто ни о чём его не спросил. Он поднялся на условленный этаж и, подойдя к двери, постучал.

Сабир Ар Маариф уже ждал его – он возлежал на подушках в окружении свиты, и тело его скрывал лишь лёгкий халат из бледно-голубого газа. Впрочем, сказать, что он что-то скрывал, мог бы только очень тактичный человек – Энзо внимательно осмотрел покрытую редкими чёрными волосами смуглую рельефную грудь, с коричневыми, как шоколад, сосками – из-под халата виднелся один, а другой скрывала ткань – впалый живот, чуть подрагивающий при дыхании, и крупный, налившийся кровью тёмный член ниже него.

Энзо сглотнул. Всё, что в прошлый раз ему не удалось разглядеть, теперь произвело на него нужный эффект.

- Знаешь, зачем я позвал тебя, джин?

- Да, мой господин, - Энзо скинул накидку и поклонился, принимая игру. – Я исполню все твои желания в эту ночь.

- Три, - поправил его Сабир, - джины исполняют три.

Энзо поднял бровь и кивнул.

- Если ты джин, - продолжил Сабир, пристально глядя на него, - ты знаешь, чего я хочу.

Взгляд Энзо снова упал на тёмный и твёрдый член. Затем он покосился на окружавших Сабира слуг.

- Моя магия, - чуть охрипшим голосом сказал он, - действует только наедине.

Несколько секунд Сабир пристально смотрел на него, но, поразмыслив, хлопнул в ладоши, и окружавшие его потянулись к выходу. Остались только трое – с рукоятями лазерных сабель на поясе.

Теперь уже колебался Энзо. Впрочем, Сабира он мог понять – наверняка человек с его деньгами имел все основания опасаться незнакомых людей. «И незнакомых шлюх», - невольно проскользнуло в голове, но Энзо тут же отогнал от себя эту мысль и, решительно шагнув вперёд, опустился на колени между ног Сабира. Убрав руки за спину, он едва заметно улыбнулся и, не отводя взгляда от глаз Сабира, наклонился вперёд и поймал губами головку его члена.

Сабир испустил шумный вздох и откинулся назад. Он закрыл глаза, и Энзо уже решительней взялся за дело, целиком теперь сосредоточившись на том, чтобы находить языком самые чувствительные участки на теле мужчины.

Сабир не торопил его и не мешал, так что если бы не присутствие охраны, Энзо мог бы с головой погрузиться в процесс. Близость же не имеющих отношения к этому процессу людей хоть и отвлекала, но придавала остроты.

Впрочем, через некоторое время Сабир вплёл пальцы в его волосы и с глухим рыком оторвал его от себя.

- Все вон, - рявкнул он, и охранники покинули комнату. Когда же двери за ними закрылись, он посмотрел на Энзо новым, жадным взглядом и сообщил: - Ты угадал, джин. Теперь я сам исполню второе желание.

Через секунду Энзо обнаружил, что лежит на ковре, прижатый к полу тяжёлым телом Сабира, а губы кочевника скользят по его шее, пробуждая сладкую дрожь и заставляя пах пылать.

Когда губы Сабира скользнули ниже и принялись вычерчивать узоры на его животе, обходя дугой член, поднявшийся и проскользнувший между складок шаровар, Энзо застонал от смеси удовольствия и неутолённой жажды.

- Возьми меня, - прошептал он, - согни, как ты хотел.

Рука Сабира проникла ему между ног и принялась гладить заранее смазанный вход. Энзо прогнулся, пытаясь насадиться на него, а Сабир тем временем поймал губами его член и принялся умело посасывать.

Затем отстранился и резко сказал:

- Нет. Сегодня мой день.

Энзо в недоумении смотрел на него.

Сабир вернулся на подушки и снова развёл ноги.

- Давай, джин. Выполни моё третье желание.

Энзо сглотнул. Впрочем, упрашивать себя дважды не стал – тем более, что взгляд Сабира был испытующим настолько, что казалось, ещё секунда - и он сам пожалеет о том, о чём попросил.

Энзо снова устроился на коленях между его ног и, поймав бёдра Сабира в ладони, развёл их ещё шире. Затем одной рукой проверил вход и, обнаружив, что тот уже влажный, медленно ввёл внутрь свой член.

Сабир внимательно смотрел на него. Когда Энзо нащупал средоточие наслаждения внутри него, он приоткрыл рот и шумно вдохнул. Опустил руку на свой член, будто бы забыв, что можно приказать сделать это любовнику – но Энзо догадался сам, и, начав медленно двигаться внутри него, принялся ласкать плоть Сабира в такт движениям своих бёдер.

В эти секунды этот сильный мужчина выглядел таким беззащитным, что Энзо не удержался – наклонился и поцеловал его в шею у самого уха. Сабир быстро обхватил мальчика руками и задрожал всем телом – и тут же Энзо выплеснулся внутри него.

Какое-то время они лежали в обнимку, тяжело дыша, затем Энзо поднял и ощупал шаровары, слегка испачканные семенем и насквозь промокшие от пота.

- Вам понравилось, мой господин? – спросил он.

- Да, - рассеяно произнёс Сабир, похоже, всё ещё пребывавший в полудрёме, - мой везир вознаградит тебя. И, джин, - когда Энзо уже собирался поднять накидку с пола и уйти, Сабир остановил его. – Если кто-нибудь узнает о том, что здесь произошло...

- Не волнуйтесь, мой господин, - Энзо поклонился, и лёгкая улыбка озарила его лицо, - я всегда буду помнить, как вы согнули меня. И если захотите - приду снова. Для этого – или для чего-то ещё.

- Потом… - Сабир махнул рукой, - решу.

Уже в прихожей высокий кочевник, закутанный в шёлк, вручил Энзо золотой браслет – не такой изящный, как серьга, но достаточно массивный и искусный.

Поблагодарив, Энзо спустился на первый этаж отеля и забрался в салон аэромобиля, где ждал его Чезаре. Позвонил Рою и поехал обратно в клуб.

У Эвана вечер выдался неудачным – губернатор продолжал настаивать на встрече, и в конце концов Аргайл сдался. Однако, когда губернатор начал разговор, пожалел об этом – тот говорил долго и нудно, старательно напирая на то, что Манахате не хватает поставок машин.

- Обратитесь к кочевникам, - устало сказал Эван в который раз за всё время разговора.

- Но у них их просто нет! – губернатор стукнул кулаками по столу. - Поймите вы, на плантациях нужно много машин…

Эвану было всё равно. Он не видел, какое отношение имеет к этому городу, и почему проблемы МакКензи должны заботить лично его.

- Слушайте, МакКензи, - сказал он наконец, выпадая из задумчивости, в которую погрузил его монолог. – Через несколько дней сюда приедет мой племянник, Линдси Аргайл. Поговорите об этом с ним. Но, честно говоря… Я считаю цены, которые установили вам кочевники, вполне резонными. Вы получаете с плантаций столько чистой прибыли, что не снилось ни одному машиностроительному заводу. Хотите, чтобы мы расширяли пределы сотрудничества – тогда я хочу видеть больше плациуса. Но вы утверждаете, что вам едва хватает самим, так?

МакКензи молчал.

Аргайл встал.

- Если хотите, чтобы мы организовали поставки – хотя вы должны понимать, что мы не станем нарушать закон, - вы должны увеличить долю плациуса, который отдаёте клану. Обдумайте это и больше меня не тревожьте.

Осадок от разговора ещё какое-то время не покидал его, и Эван даже подумывал снова взять себе мальчика, чтобы тот немного отвлёк его. Он подозвал к себе Роя, но едва взгляд Аргайла упал на сидевшего на диване и сладко улыбавшегося ему Ливи, как любой аппетит у Эвана пропал.

- А где Рафаэль? – спросил он, сам удивившись тому, что произнёс этот вопрос.

- Эм… - Рой замешкался, - вы хотите его?

- Просто удивлён, но сегодня не видел его.

- У него дела в городе. Если хотите, я постараюсь, скажем, на… на завтра всё организовать.

Эван качнул головой.

- Если что-то потребуется – я всегда готов, - Рой улыбнулся и отошёл от стола. Эван проводил взглядом этого довольно симпатичного мужчину, которого, впрочем, назвать мальчиком уже не повернулся бы язык. На секунду ему стало любопытно, был ли Рой сам когда-нибудь одним из них? Но тут же Аргайл отогнал от себя эту мысль. Он подозвал официанта и попросил виски, которое и цедил остаток вечера, покашливая иногда.

Время уже близилось к часу, когда он встал и стал подниматься по лестнице к себе. Он миновал один пролёт, а когда выходил на площадку второго этажа, прямо у него перед носом открылась дверь, которой Эван никогда раньше не замечал, и с тихим: «Ой…» - Рафаэль Лучини вырос перед ним из-под земли.

- Прошу прощения, - юноша попытался ускользнуть, но Эван не смог оторвать взгляда от него. От мальчишки пахло дорогими благовониями и похотью, и Эван почувствовал, как его наполняет злость. А через секунду, как назло, Рафаэль обернулся и внимательно, совсем не по-шлюшьи посмотрел на него.

- Почему вы всё время так смотрите на меня? – спросил он. – Мне показалось, вам не понравилось, что я пытался с вами заговорить.

- Да, - подтвердил Аргайл.

- Тогда чего вы хотите от меня?

Бровь Эвана дёрнулась, и он качнул головой.

- Ничего. Не имею привычки хотеть чего-то от шлюх.

- Вот и хорошо. Тогда сделайте одолжение – больше не смотрите на меня.

Энзо отвернулся и заскользил вверх по лестнице, а ещё через несколько мгновений из той же дверцы вырвался ещё один мальчишка, красный, как дикарь. Едва не столкнувшись с Эваном, он тут же согнулся в глубоком поклоне и не распрямлялся до тех пор, пока Эван не махнул ему рукой, а затем помчался следом за Лучини наверх.

Эвану отчего-то стало ещё более тошно. «Не так я хотел бы потратить последние дни», - подумал он. Но сделать Эван ничего не мог и потому просто пошёл к себе.

Часть

Той ночью Эван снова спал не слишком хорошо. Внутренние часы наконец-то нашли свой ритм, и теперь ночные боли вернулись к нему – так что проснулся он невыспавшимся и усталым.

Боль пока что терзала его только ночью – и ещё иногда, когда он слишком напрягал своё тело. Эвана приводила в ярость собственная беспомощность – ему едва исполнилось тридцать, и только три года прошло с тех пор, как он возглавил клан. Понимать, что тело так быстро подвело его, было отвратительно. Отвратительно знать, что он уже не может, как несколько лет назад, сделать над собой усилие, резкий прыжок. Эван всегда следил за собой – профессия требовала от него реакции, внимания и ловкости. А теперь он разом потерял это всё, и врачи обещали, что скоро потеряет гораздо больше – приступы кашля должны были стать чаще, но, к счастью, пока Эвана по большей части мучила только боль.

Он выпил пару таблеток, и боль довольно быстро оставила его, но настроение Эвана от этого лучше не стало.

Одевшись в свежий костюм, он вышел в коридор и тут же увидел, как захлопывается дверь, которую он заметил накануне.

Секунду Эван постоял, размышляя о том, стоит ли лезть в то, что никак не может касаться его, но потом любопытство возобладало, и Эван, подойдя к двери, замаскированной под стенную обивку, толкнул её вперёд.

С обратной стороны обнаружилась винтовая лестница, ведущая на первый этаж, освещённая лишь несколькими лампами дневного света, развешенными по стенам. Здесь не было ни обивки, ни ковров, и судя по всему лестница представляла собой чёрный ход.

Эвану всё равно нужно было спускаться к завтраку, и потому он решил разведать новый путь. Постукивая каблуками по металлическим ступеням, он спустился на первый этаж и, увидев перед собой новую дверь, нащупал замок и толкнул вперёд и её.

Утреннее солнце ударило Эвану в глаза, и, лишь проморгавшись, он понял, что оказался на берегу пруда. До сих пор Эван этого места не видел. Сам город здесь мало походил на элитные районы, куда возил его Кестер – здесь было просторно, и вдалеке виднелись не дорогие особняки, а многоквартирные дома. Землю мостили не плиты, а бетон, и, только ступив на него и оглядевшись по сторонам, Эван увидел в небе фиолетовый вихрь одного из космических ветров. Теперь Эван понял, что оказался по другую сторону здания клуба, а пруд должен был быть вовсе не прудом, а городским водохранилищем – единственным источником пресной воды в Манахате, откуда её черпали, чтобы пить, и затем, отфильтровав десяток раз, сливали назад. Замкнутая экологическая система станции была довольно проста – всё, кроме удобрений для деревьев, Манахата производила сама. Мясо выращивали в питомниках, кислород давали деревья. Правда, хватало его всего на несколько кварталов – в остальных воздух был разреженным, но это не волновало никого. Охотников жить здесь, рядом с плантациями драгоценного растения, расположенными на трёх планетах далеко внизу, всё равно находилось больше, чем нужно.

Манахата очень многое могла покупать сама, даже по ценам, которые предлагал бродячий народ – а жадность кочевников знал каждый на десяток ветров вокруг. Тем сильнее Эвана раздражали настырные просьбы губернатора, который ничего не хотел давать ему взамен.

Эван машинально потянулся к внутреннему карману пиджака в поисках сигарет, но тут же оборвал себя, вспомнив о кашле, и вместо этого снова стал осматриваться вокруг.

Взгляд его почти тут же остановился на юноше в голубых спортивных штанах, стоящем вниз головой и подтягивавшем носки. Смотрелся он более чем аппетитно, и Эван уже подумал было, что не прочь заказать бы такого себе на одну ночь, когда юноша распрямился и тряхнул чёрными волосами, собранными в хвост. Эван скрипнул зубами, на секунду заметив его лицо, и стремительно отступил в тень. К счастью, Энзо, в отличие от него, не смотрел по сторонам.

Он широко расставил ноги и, снова согнувшись, потянулся руками сначала к одному кроссовку, затем к другому.

Эван облизнул внезапно пересохшие губы. Он чувствовал себя ужасно глупо, но взгляда отвести не мог.

Мальчишка продолжал разминку. Бёдра его мягко шевелились, и ткань брюк натягивалась на них. Затем, закончив набор упражнений, он наконец выпрямился окончательно и, вставив в ухо наушник, неторопливо припустил вперёд. Он бежал, обегая небольшие газоны с растущими посреди них тополями и вычерчивая таким образом восьмёрки, так что Эван ещё какое-то время мог наблюдать, как тот отдаляется от него. Он напрасно боролся с желанием припустить следом – если бы не лёгкие, он бы абсолютно точно так и поступил, наплевав на костюм, который был на нём. А через полминуты стало ясно, что об этом думал не только он – крупный молодой человек лет двадцати пяти – тридцати на вид вырулил на дорожку откуда-то сбоку и пристроился к левому плечу Энзо. Эван видел, как он завязал с мальчиком разговор, и скрипнул зубами - желание побежать следом сменилось мыслью о том, чтобы врезать непрошенному напарнику, но додумать эту мысль он не успел, потому что услышал голос откуда-то сбоку:

- Князь Аргайл! Князь Аргайл, это вы?

Эван едва не застонал от злости. Он попятился, надеясь скрыться за дверью и ничего не отвечать, но владелец голоса явно был весьма настойчив и довольно ловко вклинился между Аргайлом и косяком.

- Князь Аргайл, мне очень нужно с вами поговорить! Больше никто не хочет слушать меня, я ждал вас с тех пор, как ваш корабль появился в порту.

- Я занят! – буркнул Эван.

- Князь Аргайл, это очень важно! Мой отец отдал жизнь на службе вашему отцу!

Эван скрипнул зубами и со вздохом посмотрел на говорившего – ему тоже было около тридцати и, судя по выражению лица, он вообще не привык просить.

Эван поджал губы.

- Кто вы такой? – спросил он.

- Меня зовут Ольстер Маклейн. Пожалуйста, князь Аргайл…

- Ну хорошо. Только не здесь. Идёмте, угостите меня завтраком, и я выслушаю вас.

Энзо с самого утра пребывал в отличном расположении духа. Напевая себе под нос, он выбрался на берег водохранилища и долго растягивал мышцы, которые за ночь основательно затекли. Потом включил музыку и начал свой обыкновенный утренний вояж – описывая восьмёрки вокруг деревьев, растущих на берегу. Рой считал, что это развивает координацию движений и очень полезно для работы группы мышц.

Его благостное настроение, впрочем, длилось не больше нескольких минут – ровно столько понадобилось Энзо, чтобы заметить, что рядом с ним кто-то бежит. Чтобы понять, что это давешний моряк, времени потребовалось ещё меньше, но Энзо решил сделать вид, что по-прежнему не видит вокруг ничего. Музыка помогала ему игнорировать разговор, который его не интересовал – до тех пор, пока, задумавшись о том, как бы сбежать от навязчивого поклонника, он не споткнулся о корень большого дерева, проломивший бетон – и чуть не полетел носом вниз. Наушник вылетел у него из уха, и Энзо не только ощутил сильные руки, удерживавшие его под животом, но и услышал у самого уха:

- Осторожно! Я же говорил, там обрыв!

Энзо попятился назад, наткнулся на горячие бёдра моряка и, тут же вывернувшись из его рук, отошёл чуть в сторону.

- Хм, - произнёс он, разглядывая образовавшийся поперёк дороги овраг. – Никогда бы не подумал, что ты можешь быть прав. Бегаю тут каждый день и до сих пор не видел его.

Моряк рассмеялся – голос у него был мягкий и будто бы искрящийся теплом.

- Он здесь всего три дня. Наверное, глубинные плиты разошлись. А ты бегаешь вовсе не каждый день – тебя не было вчера.

- Вчера я проспал, - признался Энзо и покосился на моряка. – А ты что, ждал меня?

Моряк улыбнулся одним уголком губ.

- Я же сказал – я мог бы тебя полюбить.

Энзо хмыкнул ещё раз. Огляделся, оценивая свои возможности продолжить путь, и, поняв, что препятствие придётся обходить широкой дугой, повернулся к своему спутнику.

- Как, ты говоришь, тебя зовут?

- Лэрд МакКензи.

- О! Из клана нашего губернатора?

- Если это важно – то да.

- Нет, - Энзо отвернулся, - мне всё равно. Разве что корсиканцев не люблю.

- Ну, в этом ты не одинок.

Энзо двинулся вперёд в обход оврага, и моряк поспешил за ним.

- Так что ты хочешь от меня, Лэрд МакКензи?

Капитан хмыкнул.

- Кофе? Булочки? Потанцевать?

- Танцую я не очень хорошо. Кофе сегодня уже пил и булочки не ем.

- Ну дай же мне хотя бы шанс! – Лэрд поймал Энзо за плечо и развернул к себе лицом.

Энзо склонил голову набок и посмотрел на него.

- Хорошо. Удиви меня.

Несколько секунд Лэрд молчал.

- Хорошо, - сказал он наконец, - приходи сегодня вечером в порт.

Энзо пожал плечами. Планов на вечер у него не было – Рой обещал выходной.

- Отлично. Во сколько и куда?

- У здания присоски – в восемь часов.

- У… чего?

Моряк удивлённо приподнял бровь.

- У офиса Нью Хаус Экселент. Они же сосут у всех кровь. Парень, ты кто?

Энзо нервно повёл плечом.

- Если что-то не нравится…

- Стоп.

- Ладно, до вечера, морячок.

Развернувшись, он припустил в обратную сторону, к берегу водохранилища, рассчитывая оттуда шмыгнуть в чёрный ход, но на сей раз взял такую скорость, чтобы угнаться за ним Лэрд не мог.

Его планам, впрочем, не суждено было осуществиться – через несколько поворотов дорогу ему преградила фигура Роя.

- Что ему нужно от тебя? – спросил он, пристраиваясь к Энзо сбоку.

- Ничего, - выдохнул тот и тут же перешёл к нападению: - почему не предупредил, что там обрыв?

Рой пожал плечами.

- Никто не бегает по этой стороне, кроме тебя. Откуда я мог знать?

Энзо фыркнул.

- Ладно, - примирительно сказал Рой, - сегодня в шесть мистер МакКензи устраивает аукцион. Будь готов.

- Но… - Энзо открыл было рот, чтобы возразить, но тут же замолк.

- Завтра отдохнёшь, - ответил Рой на его невысказанный вопрос, - иди к себе, стилист в три часа начнёт обход.

- И не забудь надеть часы! - добавил он вслед удаляющейся спине.

- Так что вы хотели?

Молодой человек, до того упорно требовавший внимания к себе, теперь явно не решался начать разговор.

Эван сделал глоток кофе и, отрезав кусочек круассана, положил его в рот.

Безделье, ставшее основным его занятием в Манахате, раздражало его – но поделать он ничего не мог. Если в первый день проснуться и знать, что не надо спешить никуда, ещё было приятно, то на третий день он уже начал сходить с ума. Теперь же, кажется, его мироощущение перетекало в новую фазу – Эван начинал чувствовать каждый кусочек пищи, который до тех пор казался ему лишённым всякого вкуса.

- Мистер Аргайл, - наконец решился он. – Я не привык просить.

- Я заметил, - Эван положил в рот ещё кусок и медленно прожевал, прежде чем продолжить, - и тем не менее, вы пришли именно за этим. Так что вам придется освоить что-то новое для себя.

Ольстер глубоко вдохнул.

- Мой отец, Лэмонт Маклейн, служил у вашего отца. Вы помните его?

Эван покачал головой. Он не так уж хорошо знал своего отца, но признаваться в этом вовсе не хотел.

- Двадцать лет… он провёл рядом с князем Хендри Аргайлом. Он был юристом. Пока корсы не убили его.

- Поэтому вы не пошли на службу в наш дом?

Ольстер повёл плечом.

- Я был на флоте, - сказал он. – Ваш отец обеспечил деньгами мою сестру. Мне же не было нужно ничего. Но он заверял меня на похоронах отца, что всегда будет помнить его и поможет нам.

Эван сделал глоток.

- У вас есть чем это подтвердить?

Ольстер покачал головой.

- И что вы хотите от меня?

- Моя сестра, - Ольстер облизнул губы, - у неё был поклонник из корсов. Лукас Огостини. Проклятое корсиканское имя, я теперь никогда не забуду его.

- Что произошло?

- Она отказала ему. Хотела улететь из Манахаты, чтобы он оставил её в покое – но не успела. Огостини нашёл и убил её. Они с друзьями… - Ольстер замолк, отвернулся к окну и покачал головой. – Я не могу убить их всех! – прошипел наконец он. – Я всех их нашёл, но…

- Мистер Маклейн, - Эван с осуждением покачал головой. – Спекулируете тем, что были знакомы с моим отцом…

- Я понимаю, вы можете не верить мне… но больше мне не может помочь никто.

- Вы понимаете, какая разница между вами и мной?

Ольстер торопливо кивнул.

- И всё же от меня может быть польза. Если вы захотите.

- Что вы можете мне предложить? Деньги? Связи? Что у вас есть?

- У меня ничего из этого нет, - признал Ольстер и опустил глаза, - есть только я. Я хорошо стреляю. Хорошо вожу звездолёт. И никто ещё не мог упрекнуть меня в том, что я нарушил данное слово. А вам я могу поклясться, что буду верен всегда – даже если вы потребуете, чтобы я отправился на тот свет.

Эван долго молчал.

- На что ещё вы готовы ради своей сестры?

- Что я могу предложить ещё? – растерянно произнёс Ольстер.

- Вы сказали, что готовы умереть за неё. А что ещё?

- Убить?.. – совсем тихо спросил он.

- И не одного.

Секунду Ольстер был неподвижен, а затем торопливо кивнул.

- Всё, что вы скажете, мой князь.

Эван поморщился.

- Дядя, - поправил он и протянул руку, предлагая поцеловать перстень, украшавший её.

Часть

Вернувшись в комнату, Энзо застал Чезаре перебирающим безделушки, стоявшие у него на столе. Подозрительно прищурившись, он приблизился сзади к краснокожему юноше – его обнажённая спина издалека казалась одним сплошным солнечным ожогом, так что к ней даже прикоснуться было страшно – но Энзо всё-таки опустил руку слуге на плечо, и тот тут же подпрыгнул, так что дорогая табакерка едва не выскользнула из его пальцев. Энзо в последнюю секунду успел подхватить её и аккуратно водрузил обратно на туалетный столик.

- Ты вытирал пыль? – поинтересовался он.

- Простите, господин.

- Или что-то искал?

Чезаре молчал.

- Ну!

- Вы так много курите, молодой господин?

Энзо поднял брови и перевёл взгляд на стройные ряды табакерок, стоявшие на полках.

- Я вообще не курю, - признался он.

- Тогда… зачем?

- Ну… - протянул Энзо, - князь МакЛайн подарил мне вот эту полтора года назад, когда я только пришёл в клуб,- он ткнул пальцем в фаянсовую шкатулку, изукрашенную серебром. – Потом мистер Фостер подарил вот эту, - он ткнул пальцем в маленькую золотую коробочку на другом конце полки, - а когда мистер Карлайл прислал вот эту, - он ткнул в табакерку из обсидиана, - я решил, что это судьба, и я стану их собирать.

Чезаре молчал.

- Что-то ещё? – поинтересовался Энзо, отступая назад и стягивая с себя пропитанную потом футболку.

- А зачем вам двадцать две трости? У вас даже нету столько ног. Если вы будете носить по одной каждый день, то…

- Ты ещё про жилеты спроси, - Энзо закатил глаза, - лучше скажи, почему у тебя нету ничего?

Чезаре наклонил голову вбок.

- Потому что я сам принадлежу вам.

- Но я знаю рабов, у которых целые дома. Например, у мистера МакКензи есть такой раб.

- Возможно, он уже давно живёт среди калсу? Он стал одним из вас?

- Среди… а впрочем, не важно. Тебе, конечно, не нужен дом, но ты мог бы иметь хотя бы фрак.

- Если таков ваш приказ.

Энзо поднял бровь.

- Не ожидал, что ты так быстро научишься принимать их всерьёз.

- Почему нет? Мой народ знает, что такое принадлежать.

- Вот и хорошо, - Энзо стащил с себя свободные штаны и, оставив их валяться на полу, прошлёпал в направлении шкафа, угнездившегося в углу. Всего таких шкафов у него в спальне было три – с горем пополам туда вмещалась та одежда, которая действительно была ему нужна.

Отодвинув створку, он перебрал вереницу костюмов и выбрал тот, который уже слишком долго носил.

- Вот, - сказал он, снимая его с вешалки, - вечером будешь сопровождать меня на аукцион. Молчи и стой в сторонке, я просто покажу тебя друзьям. В случае чего будь готов помочь.

Чезаре поклонился.

- Что-то ещё?

- Накрахмаль мне воротник. И было бы хорошо, если бы ты научился завивать мне волосы, наносить пудру и тушь. Когда придёт стилист, внимательно наблюдай за ним. Тебе так же нужно будет научиться разбираться в благовониях. Я не люблю розу – её всегда использует Ливи. К моему цвету волос подходит фиалка, но я всегда разбавляю её специями, чтобы букет получался новым каждый раз. Я хочу, чтобы в комнате всегда стоял этот аромат. Пошли. Поможешь мне приготовить ванну из молока.

- Уже готова, молодой господин.

- М? – Энзо недоверчиво поднял брови и, подойдя к двери в ванную, заглянул в неё. – Когда это ты успел?

- Вы ведь принимали её вчера.

- Только не говори, что это та же.

- Молодой господин держит меня за дурака, - Чезаре на всякий случай поклонился.

- Ну… хорошо, - протянул Энзо и, нырнув в ванную, бросил за спину. – Тогда пока отдохни! Только не забудь про воротничок. И ещё погладь простыни и…

Энзо добавил ещё несколько пунктов, но голос его в спальне уже не был слышен.

Раньше, чем Энзо успел выбраться из ванны, в дверь постучал Рой. Не застав никого, кроме Чезаре, он оставил тому схему рассадки гостей.

Чезаре вручил её Энзо, едва тот закутался в полотенце, и тот недовольно надул губы, обнаружив, что аукцион посетят не только члены клуба, но и их жёны.

- И зачем там тогда я? – пробормотал он и тут же вспомнил, что обещал быть ещё и в порту – на секунду Энзо задумался, как мог бы предупредить Лэрда – но лишать себя удовольствия продемонстрировать Ливи и Констансу слугу он не мог.

Затем пришёл стилист – всего за полчаса волосы Энзо были уложены, и без того белоснежная кожа была покрыта пудрой.

Когда тот ушёл, Энзо, брезгливо поморщившись, надел золотые часы, которые так и не успел никуда деть, и стал спускаться вниз.

Чезаре, в вечернем костюме, тоже следовал за ним. Волосы его, едва достигавшие середины ушей, тоже были завиты и теперь каштановыми кудряшками обрамляли лицо. Пудрить его Энзо не стал, решив, что мёртвому припарки не нужны – лицо его всё равно было красным, как помидор.

Уже на лестнице Энзо столкнулся с Констансом, они вежливо улыбнулись друг другу и, стараясь не соприкасаться плечами, стали спускаться вниз.

Зал уже был полон.

Первым, кого выхватил взгляд Энзо, был Сабир. В белоснежном одеянии, подпоясанном голубым кушаком, он стоял на подмостке и выглядел необычайно довольным собой. Рядом с ним стояли мольберты с картинами, укрытыми бархатом. На секунду взгляды их пересеклись, и Сабир перевёл взгляд, как будто бы не видел Энзо никогда.

Энзо ощутил лёгкий укол обиды, но, конечно же, ничего не сказал. Самому ему понравился халиф, и он был бы рад посмотреть антиквариат один на один – как тот в самом начале и обещал.

Впрочем, надолго сосредоточиться на этой мысли Энзо не удалось – он услышал где-то совсем рядом звонкий смех и неприятные звуки, похожие на чмоканье. Повернув голову, он встретился взглядом с Пьетро и его друзьями.

- Я бы попросил вас не шуметь, - спокойно сказал он, - у нас в заведении принято есть бесшумно.

- Трудно сдержаться при виде такого лакомства, как ты.

Энзо продолжал равнодушно смотреть на корса. Злость его давно уже утихла, и теперь он не испытывал к этим людям ничего.

- Боюсь, что эту проблему в самом деле трудно будет решить, - сказал он и пошёл было вперёд, когда колено одного из приятелей Пьетро преградило ему дорогу.

- А как насчёт того, чтобы обсудить это в библиотеке? Смотрю, ты носишь наши часы.

Энзо брезгливо покосился на названный предмет.

- Не вижу ни одной причины, чтобы это могло меня соблазнить, - произнёс он. Свернув налево, обошёл соседний стол и продолжил идти вперёд. Сделав несколько шагов, он столкнулся с пристальным взглядом Аргайла, пронзавшим его насквозь - будто бабочку иголка. Сглотнул. Желание подойти было нестерпимым, но он сдержался и вместо этого направился туда, где у дальней стены за выгнутым подковой столом уже сидели Констанс и Ливи.

Он занял своё место, и Чезаре, пододвинув для него стул, остановился у него за спиной.

- В тебя влюбился этот корсиканец? – поинтересовался Констанс, который успел застать произошедший разговор, но вовремя ушёл, чтобы не вмешиваться в него.

- Просто молодой богатенький идиот.

Констанс хмыкнул, а Ливи высокомерно приподнял бровь.

- А как по мне, молодые – это очень хорошо. Зря ты воротишь нос. Молодые не умеют тратить деньги, готовы всё отдать, чтобы ты только позволил им посидеть у твоих ног. Когда я ещё выступал в Опере, у меня был один ухажёр…

Энзо закатил глаза. Ливи любил вспоминать о тех днях, «когда он выступал в опере», хотя выступал он там едва ли год. Оскандалившись и разругавшись с постановщиком, который застал его с очередным ухажёром, он обнаружил, что больше его на сцену никто не берёт. Ничего, кроме как петь сопрано и играть на кожаных флейтах, Ливи не умел, и потому клуб стал идеальным выходом для него.

Сам Энзо подобными приключениями похвастаться не мог, а манера Ливи вести себя наподобие брошенной и забытой звезды раздражала его. При клиентах он мог быть сладким, как мёд, но общаться с ним в остальное время было тяжело.

- Ерунда, - прервал Ливи Констанс, так и не дослушав монолог, - настоящему мужчине должно быть шестьдесят. А лучше - шестьдесят пять. Во-первых, постель им уже не особенно и нужна – главное почувствовать, что они ещё ого-го-го. Во-вторых, только в этом возрасте у них появляются богатство и желание тратить его на тебя.

- И поэтому МакКензи подарил часы мне, а не тебе… - пробормотал Энзо вполголоса, но Констанс расслышал его.

- Что? – уточнил он.

Энзо молча продемонстрировал запястье, и ревность окрасила пурпуром лицо второго мальчика.

- Не волнуйся, - устало произнёс Энзо, - они мне абсолютно не идут. Я бы продал их, только Рой не даёт.

- Он ещё очень даже хорош! – запротестовал Констанс.

Теперь уже Энзо и Ливи синхронно закатили глаза.

- Кстати, вон и он идёт, - заметил Ливи и кивнул в направлении губернатора, двигавшегося вдоль прохода под ручку с женой. – Как думаешь, Констэ, он к тебе подойдёт?

- Не смешно, - насупился тот и отвернулся, чтобы не видеть пару, которая уже занимала свои места. – Как будто твой Аргайл поздоровается с тобой.

Энзо вздрогнул, услышав фамилию князя, и невольно перевёл взгляд сначала на Ливи, а затем на него.

Ливи промолчал, и, снова обернувшись к нему, Энзо увидел, что тот основательно зол.

- Неужели не ладятся дела? – не сдержал насмешки Энзо.

- Есть люди, а есть камни, - сухо заметил тот.

- Есть камни драгоценные, а есть просто так, - Энзо побарабанил пальцами по столу и снова посмотрел на Аргайла, который в кои-то веки смотрел вовсе не на него, а на помост, где уже начинался аукцион. – На твоём месте я бы уже…

- О, да, Рафаэль. Хочешь сказать, ты бы тут любого развёл?

Рафаэль пожал плечами. Почему-то от мысли о том, что, несмотря на проведённую вместе ночь, у Ливи с Аргайлом так и не вышло ничего, ему стало легко.

- Хочешь, поспорим на желание?

- О чём?

- Что ты не сможешь пробудить мужчину в том, кто будет сидеть во-он за тем столом.

Энзо нахмурился и попытался вспомнить схему рассадки гостей, которую, очевидно, Ливи изучил куда внимательнее, чем он.

- Ну же. Тебе даже не обязательно с ним спать. Я просто хочу видеть, что его зверь пробудился, когда он будет вставать из-за стола.

- Ну… хорошо, - согласился Энзо. – Так кто он?

Ливи молча улыбнулся и кивнул на проход.

- Не-е-ет… - протянул Энзо, а Констанс негромко рассмеялся.

- Спор есть спор, - заметил он.

- Ливи, ты не сказал кто!

- Ты сказал, что любой здесь пойдёт с тобой.

Энзо закусил губу. В проёме двери стоял конгрессмен МакФолен – одно плечо его было заметно выше другого, густые брови срослись над переносицей, а зал он окинул таким суровым взглядом, как будто хотел сжечь половину собравшихся живьём.

- Не дадим сделать из Манахаты прибежище порока! – процитировал Констанс почти что шёпотом, всерьёз опасаясь, что МакФолен его услышит.

- Ливи, это не серьёзно… - произнёс Энзо.

- Ты хочешь признать, что проиграл? – Ливи проглотил смешок.

Энзо закусил губу. Проследив за тем, как конгрессмен разместится на предназначенном для него месте, и, подав знак Чезаре оставаться там, где тот стоит, Энзо осторожно, вдоль стеночки, стараясь не мешать ни выступавшим, ни зрителям, стал пробираться вперёд.

- Здесь свободно? – спросил он с улыбкой, присаживаясь на соседний стул.

МакФолен облил его взглядом, полным презрения.

Энзо чувственно наклонился вперёд и чуть прикусил губу.

- Видите ли, я смотрю на вас весь вечер, а вы всё никак не оглянетесь на меня…

МакФолен продолжал молча смотреть на него.

- Я знаю, вы не такой человек. Простите, если я оскорбил вас своим вниманием… - Энзо опустил глаза и пододвинулся чуть ближе к нему, так чтобы соприкоснуться плечом. – Просто в этом клубе так мало честных мужчин… Их вообще осталось в Манахате слишком мало. Понимаете… Всюду похоть… И только вы… не такой…

Энзо будто невзначай уронил руку на его бедро, предполагая, что ему придётся ещё немало времени потратить, чтобы размочить этот сухарь.

МакФолен не шевельнулся. Взгляд его по-прежнему был устремлён на Энзо, но теперь в нём была такая безумная жажда, что Энзо трижды проклял всю эту затею. А затем рука его скользнула вбок, и он с удивлением обнаружил под своими пальцами твёрдый горячий бугор. Энзо распахнул глаза и теперь уже сам ошарашенно смотрел на конгрессмена.

- Таких… как вы… - растерянно произнёс он. – Простите, я, наверное, смущаю вас… Вы пришли посмотреть на фрески, ведь так?...

- Да, - ответил МакФолен охрипшим голосом.

- Простите, я оставлю вас, - Энзо поднялся и метнулся было в сторону, но рука МакФолена поймала его запястье, а когда Энзо сделал ещё один шаг, конгрессмену пришлось встать во весь рост.

- Как тебя зовут? – прошептал он.

Энзо сглотнул.

- Рафаэль, - сказал он и попытался высвободить руку.

- Я найду тебя, - пальцы МакФолена наконец отпустили его, и Энзо с облегчением вздохнул. Он бросил короткий взгляд на бугор, приподнимавший потрёпанный пиджак МакФолена, затем на Ливи, который сидел на своём месте, зажимая рукой рот и с трудом сдерживая смех.

Энзо попытался передать взглядом всё своё торжество.

- Желание за тобой, - произнёс он одними губами, но не пошёл за стол, а выскользнул прочь, на балкон – ему жизненно необходим был кислород.

Выпорхнув на балкон, он стиснул тонкими пальцами парапет, отделявший центральный корпус клуба от небольшого овального пруда, в котором плавали кувшинки, и несколько раз глубоко вдохнул, открыв рот. Сердце его начало понемногу успокаиваться, но до конца успокоиться ему не удалось.

Из-за спины раздался голос, от которого по позвоночнику Энзо пробежал холодок.

- Вам вообще всё равно с кем спать?

Энзо не ответил. Он вообще не мог шелохнуться, затылком чувствуя пристальный взгляд Аргайла.

- Он же урод.

Энзо сглотнул и резко развернулся.

- Он член Конгресса, - Энзо заставил себя надеть маску спокойствия и улыбнуться.

- И это всё, что имеет значение? Деньги и власть?

- Нет. Денег вполне достаточно. Власть мне не идёт.

Эван презрительно фыркнул и, подойдя к парапету в паре шагов от него, уставился на пруд.

- Мог бы пойти на флот…

- И служить своей стране? – Энзо вдруг охватила злость.

- Просто быть мужиком.

- А мужик – этот тот, у кого при виде такого лакомства, как я, встаёт? – с любопытством поинтересовался он и шагнул вперёд. – Тот, кто вставляет в другого свой член? Уверен, это для тебя главный признак.

- Идиот, - Эван резко развернулся к нему лицом.

- Почему тебя так волнует, кто меня трахает? Ты же сам отказался даже разговаривать со мной.

- Потому что тебя трахают все, кому не лень.

- Вот и нет! Исключительно лучшие люди этого грёбаного города. В котором я должен был пойти на флот. В основном женатые и благочестивые – в отличие от меня, того, кто им даёт.

Губы Аргайла дёрнулись, он собирался сказать что-то, но выдохнул только:

- Ты шлюха.

- А вы грубиян. Хотите сказать, вы не спали ни с кем, кто пустое место для вас?

- Конечно, нет.

- Как зовут того мальчика, с которым вы провели прошлые три ночи?

Эван молчал.

- Ливи верно сказал… Вы камень. Живёте камнем и камнем умрёте. И никто никогда не имел значения для вас – кроме вас самого. Готов поклясться, вы ни фартинга не заработали сами - как и этот проклятый корс. Так что у вас, безусловно, есть все основания упрекать меня в том, что я не так зарабатываю себе на жизнь.

- Ты не… - Эван замолк и махнул рукой. – Уйди. Я пожалуюсь управляющему, что ты снова ко мне приставал.

- Вперёд. Если это вас заводит. Мне всё равно.

Энзо прошёл в зал, и почти сразу же на него налетел Рой.

- Где ты был? – прошипел тот.

- Воздухом дышал.

- Быстро к остальным!

- Уже пошёл.

Энзо не боялся. Не потому что был уверен, что Рой всё равно не избавится от него. Просто ему было всё равно. Два разговора пробудили в нём застарелую, давно забытую злость, и остаток вечера он провёл в молчании. Даже когда аукцион закончился, семейные пары разошлись, и остальные мальчики перебрались за чужие столики, они с Констансом продолжали сидеть вдвоём за одним столом: Констанс - потому что его никто не заставлял работать, напротив, губернатор требовал, чтобы он не обслуживал больше никого, а Энзо просто так. Потому что устал.

Часть

- Как зовут тех, кто обидел твою сестру? – спросил Эван ещё прошлым утром, когда Ольстер провожал его в клуб.

- Лукас Огостини – я ведь уже говорил.

- Он был один?

Ольстер качнул головой. Какое-то время он молчал, видимо, собираясь с силами, чтобы ответить, а затем медленно, будто говорил сам с собой, произнёс:

- Их было трое. Лукас Огостини. Матео Пазолини. Пьетро Таскони. Когда сестру нашли, её тело было истерзано в клочья… Будто они резали её изнутри. Разве такой может быть любовь?

Эван не обратил внимания на последний вопрос. Он не слишком-то верил в любовь.

- Почему ты не пошёл в полицию?

- Дело закрыли. «Не хватило улик».

- А к местным Аргайлам?

- Никто не хочет верить в то, что я вам рассказал. А сам… - Ольстер облизнул губы, - видите ли, князь Аргайл, Пьетро Таскони – сын владельца «Нью Хаус Экселент». Эти ребята думают, что здесь всё принадлежит им.

Аргайл замедлил ход.

- Почему до сих пор не сказал?

Он оглянулся на Ольстера, и тот зло посмотрел на него.

- Это имеет значение, да? Неужели даже Аргайлы боятся…

- Замолчи, - Эван перебил его и, остановившись, уставился перед собой. – Эти дела надо решать не так. Я переговорю с его отцом.

- И простите его?

- Посмотрим. А чего бы ты хотел?

Ольстер сжал кулак.

- Мой враг не он. Лукас Огостини должен умереть. Остальные… Остальные просто должны страдать.

Эван задумчиво потеребил краешек пиджака.

- Для начала хочу посмотреть на него. Ты знаешь, где их искать?

Ольстер усмехнулся.

- Там, где горячо, наркотики и кровь. Каждый вечер они собираются в порту, у скрещения ветров.

Эван кивнул.

- Сегодня я занят. Завтра жди меня у ворот. Кестеру не нужно ничего знать. Найди того, кто нас отвезёт.

Энзо чувствовал себя разбитым с самого утра. Накануне, вернувшись в апартаменты, он был приятно удивлён, что Чезаре не только погладил простыни, но и сам догадался положить грелку ему в постель.

Впрочем, белоснежное и гладкое тёплое бельё только создавало для Энзо в эту ночь лишний диссонанс. Он ворочался до самого утра, то и дело вспоминая лица корсиканцев, никак не желавших отставать от него, и гаденькое чувство, которое испытал, нащупав на штанах конгрессмена выпуклый бугор – как будто случайно пощупал скользкого червяка.

Он пытался настроить себя на позитивный лад и думать о том, как использует случайный приз – но в голову ничего не приходило.

Заснул Энзо, только когда первые сизые лучики голубоватого солнца заглянули в окно, и спал, пока звонок Роя не разбудил его.

- Уже двенадцать часов.

- У меня выходной?

- Бегать нужно всё равно.

Энзо вздохнул и принялся выбираться из кровати. Ополоснувшись под душем, он натянул на влажное тело футболку и спортивные штаны и, пошатываясь, слегка спросонья стал выбираться в коридор. Чезаре нигде не было видно, но Энзо не очень-то его и искал. Зато, едва он миновал поворот, как нос к носу столкнулся с Констансом, который, казалось, специально его поджидал.

На Констансе тоже была спортивная форма, но, судя по розовым щекам, он уже отбегал своё.

- Энзо… Ливи тебя искал.

- И что? – Энзо поморщился. После вчерашнего он видеться с Ливи абсолютно не хотел.

- Зайди к нему после тренировки. Я тебя прошу.

Энзо поджал губы и окинул взглядом Констанса. Не то чтобы он симпатизировал ему, но если кто-то из работников клуба и вызывал у него сочувствие – то только Констанс и Рой. Первый - потому что был единственным, кто попал сюда не по своей воле. Губернатор заинтересовался им пару лет назад, а мать с радостью отдала едва достигшего совершеннолетия сына состоятельному мужчине в бессрочную кабалу. Конечно, МакКензи не мог и не хотел держать свою игрушку при себе, и потому Констанс был определён в клуб, где, как и все, обучился элементарным вещам – этикету, риторике, игре на фортепиано и умению подбирать правильный костюм. Констансу абсолютно определённо было здесь лучше, чем дома – он был одет и обут, и хотя изрядная доля денег, выделенная на его содержание, по настоянию матери уходила в семью, в целом мог быть вполне доволен собой.

Энзо не считал, что то, что происходило с ними в залах клуба, можно было расценивать как несчастье – все они сами выбрали свою судьбу. Какими бы ни были их поклонники – красивыми или уродливыми, молодыми или старыми – Энзо отлично знал правила игры. Он мог отказать любому, кто не нравился ему – но Рой мог заставить его провести время с любым, кто был нужен ему или тем, кто находился выше его. Всё решалось легко. Энзо знал это, когда пришёл в клуб, и хотя в отдельные минуты мог о чём-то жалеть, в целом тоже был доволен своей судьбой.

Он мог заставить себя перетерпеть несколько часов с тем, к кому не испытывал ничего – это была работа не хуже любой другой.

Куда болезненнее было видеть, как люди, которые нравились ему, исчезали, забывая о нём, как о забытой игрушке. Как, например, Сабир. Или как МакКензи о мальчике, которого купил.

- Ну, хорошо, - сдался Энзо. – Только потом. Очень устал за эту неделю. Может, после пробежки в себя приду.

Констанс кивнул.

- Зайди к нему, - сказал он и исчез за поворотом.

Энзо, которому после этой встречи стало ещё более тошно, спустился на второй этаж и выскользнул на улицу через чёрный ход.

Разминался он торопливо и едва успел вставить в ухо наушник и сделать вдоль берега несколько шагов, как заметил Лэрда, стоявшего в тени тополя, прислонившись спиной к стволу и убрав руки в карманы. Лэрд пристально смотрел на него, но подходить не спешил.

- Чёрт, - выругался Энзо, мгновенно вспомнив, что не только не пришёл на встречу, но даже об этом не сообщил. Поколебавшись недолго, он сам двинулся к капитану и остановился в паре метров от него, спрятав руки в задние карманы штанов и закусив губу.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

- Я думал, ты опять не придёшь, - мрачно произнёс Лэрд.

Энзо поморщился – обвинения, на которые он не мог ответить, не столько смущали, сколько раздражали его.

- У меня вчера появились дела. Я бы позвонил – но ты не оставил мне телефон.

Лэрд продолжал мрачно смотреть на него.

- Можем сегодня повторить… В смысле, попробовать ещё раз, - Энзо пожал плечами.

- Я не привык, чтобы со мной так обращались, - перебил его Лэрд.

Энзо хмыкнул.

- Ну, как знаешь, - он отвернулся и собрался было продолжить пробежку, когда рука Лэрда накрыла его плечо.

- Я заеду за тобой, - сказал он.

Энзо молчал.

- Только скажи куда.

Энзо закусил губу.

- Давай здесь? У водохранилища, в восемь часов?

- Только не забудь.

Лэрд отпустил его, и Энзо продолжил путь.

Неприятное тянущее чувство в груди не пропадало, и он никак не мог понять, с чем следует его соотнести. Он сделал два круга, потянулся ещё раз и, вернувшись в клуб, поднялся на третий этаж.

Энзо остановился на какое-то время около двери Ливи, раздумывая, зайти ли сейчас или сначала принять душ, однако, пока он размышлял, дверь открылась у него перед носом. В проёме показался мальчик-абориген, который служил Ливи, а из глубины комнаты донёсся мрачный голос самого хозяина:

- Заходи.

Энзо вздохнул и вошёл.

В спальне Ливи стоял тяжёлый запах розового масла. Массивные пурпурные шторы, напоминавшие занавес в Оперном зале, даже сейчас, в полдень, почти полностью скрывали окно.

Широкая кровать с витыми ножками из чёрного дерева и изголовьем, украшенным серебром, стояла в самом центре, будто гигантский алтарь, на котором хозяину комнаты приносили жертвы – или в жертву приносили его.

Энзо не нравилось здесь всё. Дурманящий аромат вчерашнего секса, смешанный с запахом цветов, бархатные драпировки и гобелены, изображавшие купающихся античных богов. В этой комнате обитало тление, и он сторонился его, опасаясь, что однажды оно перекинется и на него.

- Видел, тебе тоже подарили раба, - произнёс Ливи. Он лежал на постели, закинув руку за голову – то ли ещё не вставал, то ли уже снова лёг. – Поздравляю. Выходишь на новый виток.

Энзо поморщился.

- Не подарили, я сам его купил.

- Сам… Или купил Рой?

- Тебе не всё равно?

- Всё равно, - Ливи поднялся с кровати и, придерживая у бёдер шёлковое покрывало, шлейфом тянущееся за ним по полу, побрёл к окну.

Энзо какое-то время молча смотрел на него, прежде чем задать вопрос:

- Ты хотел со мной поговорить?

Ливи кивнул и, привалившись виском к стене, посмотрел на него. Энзо показалось, что тот принял что-то – то ли гашиш, то ли алкоголь, слишком нетвёрдо Ливи держался на ногах.

- Рафаэль, о чём вчера с тобой говорил господин Аргайл?

Энзо пожал плечами.

- Тебе-то что?

Ливи облизнул губы.

- Скажи, что ты будешь делать, когда тебе здесь… надоест?

Энзо пожал плечами.

- То же, что и отец.

Ливи хрипло рассмеялся.

- Ты не сможешь… Ты никогда не сможешь вернуться в Лонг Айленд, - он замолк, а затем продолжил уже совсем другим голосом: - А впрочем, продолжай верить в это. И оставь Аргайла мне, Рафаэль.

Энзо поднял бровь. Он спрятал руки в карманы и, чуть расставив ноги, опустил голову, так что теперь смотрел на Ливи из-под бровей.

- Странный каприз, - сказал он.

- Энзо… Я здесь последний год.

- Меня зовут… - Энзо запнулся и, помешкав, спросил: - что значит – последний год?

Ливи кивнул непонятно чему.

- Так сказал Рой.

Энзо молча смотрел на него.

- Всё! – повторил Ливи громче, и в глазах его блеснула злость, - мне двадцать пять лет. Оказывается, это слишком много, чтобы соблазнять мужиков!

- Ливи…

- Пошёл ты к чёрту, Рафаэль! Никто не разрешал тебе так меня называть!

- Джим, перестань. Ты помиришься с Роем, и всё будет хорошо.

Ливи покачал головой.

- Ты знаешь, Энзо, отсюда две дороги – в богатый дом или на панель.

- Это и есть панель!

- Ты никогда не торговал собой в порту, да, Рафаэль?!

Ливи хотел добавить что-то ещё, но только опустил голову и замолк.

- Джим, если бы я и хотел… Он даже не помнит, как тебя звать. Он никогда тебя отсюда не заберёт.

- Это ты во всём виноват! – Ливи рванулся вперёд, роняя на пол одеяло, и Энзо с трудом успел перехватить его запястья, когда тот вскинул руки. – Я видел, как он смотрит на тебя!

- Но я-то тут ни при чём! Я ему так же безразличен, как и ты. Он камень, Джим, камень, как ты и сказал! Он не чувствует ничего! Он презирает всех нас – большего, чем презрение, ты не добьёшься от него!

Теперь, вблизи, запах роз и пота заслонил запах плациуса, который исходил от Ливи. Руки его тряслись.

- Пусти! – выдохнул он.

- Проспись! – резким усилием Энзо швырнул его на кровать и, не дожидаясь, пока Ливи поднимется на ноги, вылетел в коридор - ему мучительно требовался кислород. Он боялся, что Ливи погонится за ним, и потому быстро свернул за поворот и скользнул за дверь. Захлопнув её за спиной, он привалился к стене.

Запах фиалок, стоявший в его собственной спальне, сейчас тоже душил его, и, метнувшись вперёд, Энзо распахнул окно. Он глубоко вдохнул пахнущий пережженным плациусом воздух Манахаты, закашлялся и тут же замер не дыша, увидев в открытом окне второго этажа, оказавшемся к нему под прямым углом, равнодушное и холодное лицо Аргайла.

- Ненавижу тебя, - прошептал он, и то же самое ответили ему глаза шотландца – как и всегда.

Энзо отошёл от окна и тут же обнаружил перед собой Чезаре.

- Вы примите ванну? – спросил тот. - Всё хорошо?

- Я хочу душ, - стягивая на ходу футболку, Энзо шагнул в сторону ванной и замер, увидев, что ванна, наполненная молоком, уже ждёт его.

- Я знаю эту процедуру, молодой господин, - сказал раб, - ваша кожа превосходна. Но вы должны ухаживать за ней каждый день, чтобы она оставалась такой.

Энзо закрыл глаза. На секунду он показался самому себе поездом, несущимся по рельсам – всегда только вперёд. Хочет он того или нет. Вагоны первого класса комфортны и в них всегда тепло, но стоит попытаться свернуть, как ты отправишься за борт – и твой же поезд тебя сметёт.

Он глубоко вдохнул и ровно произнёс:

- Хорошо.

Часть

Окунувшись в ванну, Энзо довольно быстро стал приходить в себя.

Чезаре, без всякого к тому понукания, пристроился у него за спиной и принялся массировать виски.

Энзо застонал, откинулся назад, полностью доверяясь его рукам.

- Вы плохо спали сегодня, - сказал тот, заметив это движение, - позвольте вам помочь… молодой господин.

- Хорошо, - Энзо опустил веки и несколько минут просто нежился в тёплом молоке, а затем открыл глаза, поражённый внезапной идеей: - Чезаре, кто ты такой?

Пальцы Чезаре замедлили движения.

- Я не понимаю вопрос.

- Своего имени ты так и не назвал.

- Вы дали мне имя. Я рад носить его, если это удобно для вас.

- Ты разбираешься в одежде арабов, в благовониях, умеешь согревать постель…

- Вы же искали того, кто обучен служить в хороших домах.

- Да, но ты же… дикарь?

Пальцы Чезаре на секунду сильнее сдавили виски юноши, но тут же ослабили хватку.

- Тебе неприятно, когда я так говорю? – ухватился за ниточку Энзо.

- Полагаю, и вам не доставило бы радости знать, что говорят о вас у нас.

- И что же говорят… о нас?

Чезаре помедлил с ответом. Руки его снова начали размеренные движения, теперь уже больше поглаживая растревоженные места.

- Говорят… Вы чума, которой боги со дна вод наказали нас. Говорят, остров Калсу в небесах – осколок Тсахи, мира, куда после смерти попадают худшие из нас. Многое говорят.

- И ты веришь?

- В каком-то смысле – да.

- Как ты попал к нам?

Чезаре пожал плечами.

- Так же, как все. На мою землю напали и многих увели, превратив в рабов.

- Давно?

- Несколько лет назад. Ваши люди убивают моих людей и сами умирают, чтобы потом, стоя по колено в воде в загнивающих водоёмах, умирая от всех болезней, собирать плесень с речных камней… вы уверены, что это мы дикари?

Энзо закрыл глаза. Ему надоел этот рассказ.

- Продолжай… массаж, - негромко сказал он, погружаясь в сонную негу.

Чезаре замолк, и это вполне устроило обоих.

Выбравшись из ванной, Энзо долго перебирал ряды костюмов, ни один из которых не подходил для поездки в порт. Помимо фраков и смокингов здесь были сари, разноцветные покрывала, старинные камзолы… Даже лёгкий металлический доспех. Но никто из тех, с кем он проводил вечера, никогда не изъявлял желания увидеть обычного человека, мальчика из кварталов, где обитает средний класс.

В конце концов, брезгливо поморщившись, он натянул джинсы, в которых когда-то пришёл в клуб, и одну из футболок, в которых обычно бегал по утрам. Собрал волосы в хвостик, потому что завивать их в такой вечер было бы странно, и, перебрав кончиками пальцев ряды побрякушек на туалетном столике, вставил в правое ухо маленькую золотую серьгу – один из первых подарков, которые получил тут.

В назначенное время он выбрался на улицу через чёрный ход и, остановившись у тополя, где проходил их с Лэрдом разговор, стал ждать.

Тот появился из-за спины, и о присутствии его Энзо узнал, обнаружив руку, лежащую у себя на бедре. Энзо обернулся и окинул незнакомого наглеца ледяным взглядом, приготовившись дать отпор, однако через секунду уже понял, что это тот, кого он ждал.

- Привет. Выглядишь потрясающе – даже лучше, чем по утрам.

Энзо вежливо улыбнулся.

- О тебе могу то же самое сказать.

- Идём?

Энзо кивнул. Рука Лэрда чуть подтолкнула юношу вперёд, оставшись лежать у него на боку. Энзо не был уверен, что ему нравится такой подход, но спорить не стал, решив, что не стоит портить вечер, когда тот ещё не начался.

До заката оставалось с полчаса, и Лэрд вёл его дорогой, о которой Энзо никогда не знал – вдоль берега, потом по парку, мимо других гуляющих пар, и остановился перед будкой, которая походила то ли на вход в вентиляционную шахту, то ли на полицейский пост. Лэрд нажал кнопку, вызывая лифт, а бровь Энзо невольно поползла вверх, пока тот полз.

- Что мы делаем?

- Спускаемся в подземку. Мы же собирались ехать в порт?

Энзо молчал.

- Ты чего-то другого ожидал?

- Нет, - Энзо молча вошёл в лифт и остановился внутри, не поворачиваясь к Лэрду лицом. Несколько секунд оба молчали, а затем двери снова открылись, пропуская их на платформу между двух расщелин, в прорехах которых сверкали силовые линии рельс, и чернела бесконечность звёздного неба. Энзо сглотнул. В последние полтора года большая часть его жизни проходила в закрытых помещениях, и видеть пустоту открытого пространства так близко, почти что под собой, не слишком радовало его.

Они подошли к краю платформы, крепившейся к потолку широкими пилонами, и несколько минут в молчании ждали поезда.

- Мне кажется, тебе неловко со мной, - сказал Лэрд наконец.

- Ты не прав. Просто я думаю, что ты должен начать раз… - окончание фразы потонуло в грохоте поезда, на некоторое время лишив Энзо необходимости отвечать. Затем поезд остановился, раздвинув двери прямо напротив них, и оба вошли в вагон.

Энзо мгновенно стало душно, едва двери сомкнулись за его спиной – людей вокруг было слишком много, они стояли слишком плотно, и, казалось, все до одного смотрели на него. Отчасти в этом параноидальном страхе он оказался недалёк от истины – большая часть пассажиров действительно внимательно разглядывала мальчика, бледного, как мел, и будто только что сошедшего со страницы журнала мод. Здесь были портовые рабочие, механики, возвращавшиеся домой, и на несколько дней застрявшие транзитом в Манахате собиратели плациуса. Рука Лэрда, лежавшая у него на талии, вдруг показалась Энзо единственной защитой от чужого и неприятного мира, окружившего его. Он накрыл ладонь Лэрда своей, едва ли не стиснул её, прижимая плотнее к себе, а через несколько секунд свет в вагоне моргнул и погас, оставив только грохот силовых путей и жар ладони в руке. Когда же в следующее мгновение Энзо обнаружил, что чьи-то сухие и жадные губы касаются его губ, он чуть не выпрыгнул в окно.

Свет снова вспыхнул, и Энзо остался стоять, широко распахнув глаза и пытаясь понять, кто в произошедшем виноват – хотя ни одна из возможных перспектив не утешала его.

- Я сто лет не был в метро, - сказал он, когда поездка, наконец, закончилась, и они поднимались на лифте в порт.

- Вот видишь, мне уже удалось тебя удивить, - усмехнулся Лэрд.

- Не могу сказать, что это был приятный сюрприз, - Энзо шагнул на металлическую мостовую и замер. Ворох запахов ударил ему в лицо – промокших тюков с плациусом, горячей смолы, палёной резины и чего-то ещё, чему названия он не знал. Энзо закрыл рукой лицо и тут же увидел перед собой помост, на который только что прилетевший джентльмен выкатывал свой чемодан. Стайка оборванных мальчишек вилась вокруг него, явно надеясь получить хотя бы небольшой заказ.

Воспоминания о том, как он сам всего полтора года назад сидел на таком же помосте, готовый разрыдаться, затопили его изнутри. Энзо качнул головой, решительно прогоняя их прочь.

- Куда мы идём? – спросил он.

- Вон туда, - Лэрд ткнул пальцем туда, где в темнеющем небе выделялись контуры двух фиолетовых вихрей, почти сходившиеся у корней. Лэрд убрал, наконец, ладонь с талии Энзо и, поймав его за руку, потянул вперёд.

Корпусы кораблей и забегаловки с мгновенной едой мелькали с обеих сторон, люди спешили туда и обратно – высаживаясь с кораблей и пытаясь на них успеть.

Энзо попытался отрешиться от шума толпы, неожиданно остро напомнившего ему о том, кем он был не так уж давно. С горем пополам это удалось ему, и когда они добрались до той части порта, что располагалась на самой окраине Манахаты, у перекрестья ветров, он наконец-то почти совладал с собой.

Там, где два контура, похожих на два магических цветка – или на две гигантские проекции структуры ДНК – скрещивались между собой, освещённая светом закатного солнца парила в их потоках статуя Матери Изгнанников – первое произведение искусства, привезённое в Манахату десятки лет назад. Её рука, воздетая вверх, удерживала факел, горящий неоновым светом, который сейчас почти что сливался со светом солнца, но уже через несколько минут, когда светило уйдёт за плоскость горизонта, должно было стать маяком приходящим судам.

- Красиво? – спросил Лэрд, притягивая Энзо к себе и прижимая спиной к своему животу. Тот стоял неподвижно. Он не мог бы сказать, что прикосновения Лэрда были ему неприятны – как, например, прикосновения корсиканцев. Размеренное и глубокое дыхание выдавало возбуждение Лэрда, но Энзо в себе ничего подобного не ощущал.

- Ты это хотел мне показать? – спросил он.

- Говорят, такая же точно стояла на старой Земле. А эту изготовили, как только Земля погибла. Её должны были установить в Альбионе, у резиденции короля. Но Манахата перекупила её – и теперь она здесь, освещает путь прибывающим кораблям.

- А мне отдайте из глубин бездонных своих изгоев, люд забитый свой, пошлите мне отверженных, бездомных, я им свечу у двери золотой! - продекламировал Энзо задумчиво, разглядывая черты колосса в самом сердце ветров.

- Сам сочинил? – Лэрд заглянул ему через плечо. Силясь сдержать внезапно нахлынувшее раздражение, Энзо покачал головой.

Он перевёл взгляд с Матери на бесконечную звёздную бездну, окружающую её. Здесь, покачиваясь в волнах гравитационных полей, парили корабли и катера, хозяевам которых не хватило места в порту – или денег на него.

Заметив, куда направлен его взгляд, Лэрд снова поймал Энзо за руку и потянул вперёд.

Прыгая с борта на борт, он стал пробираться в направлении статуи, и Энзо, у которого поначалу сердце замирало при каждом прыжке, последовал за ним, стараясь попадать след в след.

- Ветра отбрасывают собственное гравитационное поле. Оно волнами расходится каждые четырнадцать секунд. Самая сильная – девятая волна. Смотри, - Лэрд ткнул пальцем вперёд. Приглядевшись, Энзо увидел, как в самом деле импульсы фиолетовой энергии волнами разбегаются от линий ветров. Он улыбнулся.

- Никогда не замечал, - сказал он. Какое-то время оба снова простояли молча, разглядывая фиолетовые брызги. Дыхание Лэрда мерно колыхалось около уха Энзо.

- Пойдём, - сказал тот наконец, осторожно подталкивая юношу вперёд. – Покажу тебе народ.

Энзо поморщился. Он не хотел никуда идти, однако сопротивляться не стал. Они миновали несколько барок, плававших в пустоте, обогнули корпус высокого ржавого корабля, загораживавшего обзор, и Энзо вдруг увидел перед собой целую ватагу ребят в такой же полосатой форме, как у Лэрда. Все они сидели на бортах покачивающихся катеров, курили и что-то обсуждали между собой. Один из парней, заметив приближающегося капитана, встал и махнул ему рукой. Все остальные тут же обернулись, прослеживая, кому адресован его жест. Кажется, кто-то из них приветствовал Лэрда, а Лэрд приветствовал их – Энзо этого уже не замечал, потому что прямо перед собой увидел чёрные глаза корсиканца и его улыбку – улыбку хищника, к которому жертва пришла прямо домой.

Судорожно отвечая на рукопожатия, Энзо всё не мог отвести от него глаз. Здесь, вдали от стен клуба, он чувствовал себя абсолютно беззащитным и слишком хорошо понимал, что в одиночку против целой команды не сможет сделать ничего.

Наконец приветствия были окончены, Лэрд стал обмениваться новостями с друзьями, а Пьетро всё смотрел на Энзо, пожирал взглядом его.

- Я думал, мы побудем вдвоём, - шепнул Энзо, улучив момент, когда Лэрд замолк.

Тот улыбнулся и кивнул.

- Ребята, забудьте, что видели нас, ок?

В компании послышались смешки и подначки, но это уже не имело значения, потому что Лэрд наконец потащил Энзо прочь.

- Не любишь, когда вокруг много людей? – спросил он, пробираясь по очередному баркасу.

- Можно сказать и так.

Лэрд запрыгнул на борт небольшого катера, который тут же накренился под его весом, и, уловив положение шаткого равновесия этой посудины, уселся на него, расставив ноги в стороны.

- Иди сюда, - он кивнул на пространство у себя между ног.

Энзо поколебался. Он хотел было устроиться рядом, но лодка слишком качалась, так что он едва не рухнул в бездну между бортов. Лэрд едва успел поймать его и всё-таки устроил там, куда сразу звал – прислонив спиной к своей груди и обняв руками с двух сторон.

- Кто ты такой? – спросил он.

Энзо пожал плечами.

- Просто парень. В городе много таких.

- Таких красивых я ещё не встречал. Ни здесь, ни в других мирах.

- Ты видел много людей?

- Конечно, - Лэрд улыбнулся и пристроил подбородок ему на плечо. – Я же был среди исследователей двадцати миров, помнишь? Мы нашли пять новых народов. Возможно, кто-нибудь из них знает другие пути для путешествий в космосе кроме этих проклятых ветров. Или, по крайней мере, согласится торговать с нами в обход кочевников.

- Ты бы этого хотел?

- Конечно. А ты нет?

Энзо пожал плечами. Он много слышал о том, что кочевники виноваты во всём, но сам никогда подобного не ощущал.

- Там есть миры… Там есть горы, целиком состоящие из алмазов, и хрустальные дворцы, вход в которые стерегут крылатые львы с человеческим лицом. Жители этих планет куда более дикие, чем мы, но ткани, в которых ходят их девушки, легче воздуха, и если смотать их как свиток – целое сари легко пройдёт через обручальное кольцо. Там…

Лэрд говорил, а Энзо молча смотрел в пространство между звёзд, перечёркнутое фиолетовыми вихрями ветров.

- А там есть птицы, у которых хвосты синие, как мои глаза? – внезапно спросил он.

- Что?.. – Лэрд озадаченно замолк.

- Ничего, - Энзо усмехнулся и покачал головой. - Если бы мы не нашли их, в мире давно бы уже не было никого из нас.

Лэрд ничего не сказал.

- А ты? – после долгого молчания спросил он.

- Что – я?

- Ты никогда не хотел пойти служить на флот? Дальние миры, далёкие странствия… разве это не лучше, чем проклятый город сотни народов, закованный в металл?

- Я служил на флоте, - Энзо повёл плечами, прогоняя внезапно охватившее его оцепенение.

- Правда? Глядя на тебя, никогда бы не сказал.

Энзо пожал плечами.

- Чем ты занимался? Был пилотом? Вряд ли тебя взяли работать с грузом, да и на механика ты не похож.

- Ничем, - оборвал его догадки Энзо, - я не хочу продолжать этот разговор.

Лэрд хотел было ответить, но не успел, потому что корпуса ближайших барок загремели друг о друга, и через несколько секунд над одним из бортов появился высокий силуэт.

- МакКензи! – услышал Энзо голос Пьетро. - Парни хотят начинать. Как насчёт тебя?

Энзо перевёл на Лэрда вопросительный взгляд.

- Сейчас будет Игра, - подмигнув, сказал он.

- Игра?

- Да. Будем играть в волнах. Нужно удержаться дольше остальных как можно ближе к перекрестью ветров, - удовлетворившись удивлённым выражением лица Энзо, он отвернулся и крикнул Пьетро: - у меня нечего поставить! Я пустой!

Энзо показалось, что он заметил, как на лице корсиканца мелькнула усмешка.

- А я думаю, у тебя есть кое-что, - он перевёл на Энзо жадный взгляд.

Лэрд колебался не больше секунды.

- По рукам! – крикнул он и, в один прыжок поднявшись на ноги, стал перебираться к корсиканцу по бортам.

- Лэрд! Как это понимать?!

- Не бойся, - Лэрд усмехнулся и снова подмигнул Энзо, - всё будет хорошо.

Энзо не стал вставать. Молча и неподвижно наблюдал он, как Лэрд исчезает за высоким бортом баркаса, и как затем два небольших катерка отчаливают и, набирая ход, продвигаются в сторону ветров. Он даже не знал, на каком катере кто – и ему было всё равно. Он видел, как оба они перепрыгивают волну за волной и как подходят настолько близко к фиолетовому контуру, что даже у него, сидящего вдали, невольно захватило дух. Он посмотрел на соревнование ещё несколько секунд, поднялся на ноги и двинулся прочь – туда, где вдали виднелась серая плоскость мостовой.

Он успел миновать большую часть порта и, оглядевшись, принялся выбираться на улицу сетью узких проулков, которые основательно изменились с тех пор, когда Энзо был здесь в последний раз. На какое-то время Энзо показалось даже, что он окончательно заплутал, и когда он свернул за очередной поворот, то нос к носу столкнулся с Пьетро, стоявшим посреди дороги, спрятав руки в карманы.

- Наконец-то. Я тебя ждал.

Энзо сглотнул и попятился назад, но тут же натолкнулся на что-то мягкое и, повернув голову, увидел ещё одного из корсиканцев. Довольно хихикнув, тот обхватил его руками со всех сторон и, не обращая внимания на невольный вскрик, повёл рукой вниз. На несколько секунд до боли стиснул пах сквозь джинсы, и только когда Энзо взвыл, снова провёл рукой вверх – на сей раз задирая край футболки и поглаживая гладкий впалый живот.

- Знаешь, что МакКензи тебя проиграл?

Энзо молча смотрел на Пьетро, пока тот говорил.

- Будь мужчиной, конфетка. Нужно уметь отвечать за данное слово.

Энзо стиснул кулаки и проглотил подступивший к горлу ком. Он судорожно искал возможности для побега, но вместо этого лишь нашёл взглядом ещё двух парней, жадно смотревших на то, как их приятель шарит по обнажившейся коже рукой. Корсиканец, стоявший сзади, уже задрал футболку достаточно высоко и, нащупав кончиками пальцев сосок, болезненно ущипнул за него.

Энзо снова вскрикнул. Пьетро шаг за шагом приближался к нему. Энзо дёрнулся, но руки корсиканца были сильней. Он приготовился брыкаться, но стоило ему занести ногу для удара, как Пьетро перехватил его щиколотку и с силой отвёл в сторону, протиснувшись таким образом между бёдер, а затем потёрся пахом о пах Энзо, демонстрируя, как возбуждён. Где-то совсем рядом с лицом Энзо мелькнул нож, кровь зашумела у юноши в висках, а потом все звуки перекрыл выстрел, прозвучавший совсем рядом – этот звук Энзо в своей жизни слышал в первый раз, и потому поначалу ему показалось, что это не просто выстрел, а целый взрыв.

Через секунду руки, державшие его, исчезли, и за считанные мгновения фигура Пьетро исчезла в темноте проулка, а следом за ним один за другим исчезли и его друзья.

Энзо упал на мостовую, тяжело дыша. К горлу подступила тошнота. Он наклонился вбок, и его вырвало, но даже это не помогло – сердце продолжало бешено стучать, а живот сводили судороги одна за другой.

Наконец, немного взяв себя в руки, он попытался встать, поскользнулся и снова упал. Посмотрел туда, откуда донёсся звук выстрела, и увидел два силуэта и два лица на перекрестье теней, одно из которых заставило его сердце стучать ещё сильней.

- Отвратительно, - сказал Эван и поморщился, - шлюха в луже собственной блевотины. Тебе было мало тех, кого тебе предлагает Рой?

Энзо молчал. Обида сдавила грудь, и он никак не мог подобрать слов.

- Надеюсь, ты сам доберёшься домой? Я не нанимался нянчиться с тобой.

Энзо механически кивнул. Эван развернулся и двинулся прочь.

- Стой! – крикнул Энзо ему вслед, наконец поднимаясь на ноги и вытирая рот рукой. – Чёртов Аргайл! Если я так отвратителен тебе, какого дьявола ты меня спас?

Губы Эвана дёрнулись, и он на секунду замедлил ход, чтобы бросить через плечо:

- Потому что ты тоже Аргайл.

- И всё?!

- Всё.

Часть

Ночь в Манахате не наступала никогда.

Солнце могло опускаться за плоскость горизонта – это не меняло ничего. Оно и днём светило не очень хорошо, а стоило ему покинуть небосвод, как огни, горящие на вывесках и в окнах домов, затмевали неяркий свет звёзд. Улицы наполнялись людьми - новыми, не теми, кто ходил здесь днём, и жизнь продолжала идти своим чередом.

Энзо думал об этом, стоя на краешке проспекта с поднятой рукой, и не знал, радоваться ему этим обстоятельствам или проклинать – потому что именно благодаря этому он вполне мог легко добраться домой и по той же причине мучился от осознания того, что десятки идущих мимо людей наблюдают его изорванную футболку и позеленевшее лицо.

Наконец, ему удалось привлечь внимание таксиста, который после некоторых уговоров согласился принять плату задним числом – трое тех, кто останавливался до него, только смеялись в ответ и отвечали, что легко найдут того, кто заплатит вперёд.

К середине ночи он наконец-то поднялся к себе и, простояв с полчаса под душем, усталый и раздавленный, как крыса, ненароком выбежавшая на трассу, забрался под пуховое одеяло, заботливо согретое Чезаре, и уснул.

Спал Энзо хорошо – слишком устал, чтобы мучится мыслями о пережитых разочарованиях и неудачах. А когда наутро услышал звон будильника, решительно ударил по нему рукой и отказался выходить куда бы то ни было.

Чезаре поил его горячим шоколадом, принесённым с первого этажа и поданным в постель, и кормил бутербродами с тунцом. Он же предупредил Роя, к тому времени уже оборвавшего телефон, что Энзо на тренировку не придёт.

Ближе к одиннадцати в дверь постучали. Энзо не хотел открывать, но в конце концов всё-таки пришлось – и на пороге появился Ливи с бледным, но ухоженным лицом.

- Я хотел извиниться, - сказал он, без приглашения зайдя внутрь и усаживаясь в кресло у окна.

- Ничего, - последним, что волновала Энзо в эти минуты, был он. – Рой пошёл на попятную?

Ливи проигнорировал вопрос.

- Мне в любом случае не следовало говорить об этом с тобой.

Энзо, намеревавшийся уже было выдать что-то утешительное, наподобие того, что у Ливи всё впереди, и выдержанное вино ценится больше молодого, только пожал плечами.

- Если это всё, то будь добр, уйди, мне сегодня нехорошо.

Ливи внимательно вгляделся в его лицо, затем кивнул и, поднявшись, вышел вон.

Энзо снова опустил голову на подушки, но погрузиться в дрёму ему опять не удалось – Рой не стал стучать, попросту открыл дверь своим ключом.

Энзо открыл глаза, делая вид, что не замечает его. Рой же подошёл к нему вплотную и, без всякого пиетета взяв за подбородок, покрутил туда и сюда.

- Вроде ничего, - сказал он. – Ты второй раз за неделю пропускаешь тренировку. Что с тобой?

Энзо пожал плечами. Выходить к водохранилищу, где его мог поджидать Лэрд, он не собирался абсолютно точно.

- Мне надо пройтись по магазинам, - вяло отговорился он. – Пополнить запасы и, может быть, подобрать что-нибудь новое… Не хочу потерять вид… как Джим.

Рой хмыкнул.

- У меня сегодня нету времени нянчиться с тобой.

- Со мной сходит Чезаре.

- Ну… хорошо, - протянул Рой и, поднявшись, двинулся к двери. – Только далеко не уходи.

- Не волнуйся, не сбегу. Мне некуда идти.

- Ещё бы ты сбежал… Где ещё тебя будут облизывать со всех сторон.

Энзо промолчал. Он отлично понимал, что Рой прав.

Кое-как собравшись с силами, к двум часам дня он выбрался из дома в сопровождении Чезаре и, поймав такси, приказал ехать в Вест Энд.

Здесь, как и обещал Рою, он обошёл мастерские портных. Уточнив мерки, заказал себе два костюма – черничный и цвета терракота. Купил несколько готовых сорочек - пять себе и столько же Чезаре, два пуловера – изумрудный и помидоровый, без рукавов – и несколько свитеров для Чезаре. Ему особенно хотелось восполнить тот пробел, который обнаружил вчера – полное отсутствие одежды, в которой можно было выйти на прогулку днём. Потому сумки, висевшие на плечах у Чезаре, пополнились несколькими парами джинс каждому из них – всё это Энзо без малейших колебаний записывал Рою на счёт. Затем он обошёл несколько магазинчиков с вещами, которые скорее могли пригодиться для ночных выходов – купил две пары прозрачных с кружевом и две пары белых шёлковых чулок, пересмотрел десяток флакончиков духов, но ничего не нашёл.

Наконец, осмотрев ряды табакерок, он пришёл к выводу, что на сегодня всё. Чем больше времени он проводил здесь, в квартале дорогих мастерских и бутиков, тем более приходил к выводу, что хочет поехать домой. Не туда, в клуб, где он обитал последний год, а на Лонг Айленд - куда, по словам Ливи, вход ему был закрыт.

Заглянув ненадолго в клуб, он велел Чезаре подняться наверх и сбросить сумки прямо на пол, а затем, снова поймав такси, отправился в то место, по которому скучал весь последний день.

Они с отцом созванивались не очень часто – не потому что Энзо не хотел, а потому что Лучини-старший был уверен, что сын его отправился служить на флот. Связь между дальними мирами была дорогой, а в приграничье – например, в зоне вновь открытых двадцати миров – вовсе не ловил телефон. И потому Карло Лучини сам всегда говорил, чтобы Энзо не разговаривал слишком долго и лишний раз не звонил.

Иногда, как сегодня, от этого Энзо становилось особенно тоскливо, но в целом он давно уже привык к мысли о том, что стал взрослым, и ему негоже ежедневно созваниваться с отцом.

Едва переехав мост, отделявший от Сити крайнюю металлическую платформу, за свою продолговатую форму прозванную Лонг Айлендом, Энзо пожалел о том, что не догадался переодеться и приехал сюда в том же серебристом костюме, в котором, как правило, выходил днём.

Такси остановилось у самого края моста, и ехать дальше таксист отказался наотрез.

Расплатившись с ним, Энзо оглянулся на Чезаре, чьё присутствие немало придавало ему духа в окружении серых металлических стен, исписанных краской, и обвалившихся каменных руин.

«Будь проклята, моя родина Лонг! Сгори! Провались! Исчезни из памяти!» - гласила одна из надписей. На другой стене Энзо увидел ещё одно проклятье: «Пусть пронзит тебя «Копьё судьбы!» - гласило оно. А на третьей почему-то было написано: «Восстань, остров рабов! Пробудись!»

Энзо качнул головой, отвлекаясь от мрачной картинки, и двинулся вперёд. Нищета, ощущение опасности, отчаяние и безысходность накрыли его с головой и с каждым шагом становились сильней. Возле пластиковых мешков с мусором, валявшихся на тротуаре, возились мальчишки. Неподалёку от них слепой саксофонист с глазами, затянутыми белым бельмом, играл блюз. На ступеньках домов сидели старухи и безучастно смотрели куда-то поверх голов двух идущих по улице молодых людей.

Наконец Энзо разглядел среди надписей и знаков, испещривших дом, который он некогда считал своим, вывеску со змеёй, обвившей чашу с вином. Он устремился к двери и уже у самого входа столкнулся с отцом – тот увидел идущих через окно и, выйдя навстречу, тут же обнял Энзо, бросившегося, в свою очередь, с объятиями к нему.

Они поздоровались.

- А это кто? – спросил отец, указав на Чезаре.

- Это мой… мм… друг.

- Вместе летали в двадцать миров?

Энзо горько усмехнулся.

- Да. Вроде того.

- Я как услышал, что эскадрилья зашла в порт, сразу подумал о тебе. И вот!

Энзо ещё раз обнял отца, чтобы не отвечать. Затем тот пригласил его в дом. Миновав небольшой и тёмный партерный этаж, где располагалась аптечная лавка, Карло провёл мальчишек в часть, предназначенную для своих.

- А больше нет никого? – спросил Энзо.

Рука Карло, наливавшая чай, почему-то дрогнула, и он покачал головой.

- Фредерико не звонит уже год, - сказал он, опустив чайник на стол, - не знаю, что с ним. Ты бы поспрашивал у своих.

Энзо серьёзно кивнул. Это он мог сделать – даже при том, что на флоте не служил.

- Про Франческу ты знаешь… - Карло замолк, и в наступившей тишине урчание желудка Чезаре прозвучало особенно громко. – Чёрт, надо же вас накормить.

Он полез копаться в шкафах, где, насколько смог разглядеть Энзо, не было ничего, кроме пустых пакетов, и отыскав наконец банку джема и хлеб, опустил их на стол.

- Я не голоден, - сказал Энзо, хотя с утра не держал во рту ни крошки, - вы ешьте.

Карло тоже есть не стал.

Чезаре тоже ел осторожно – больше из вежливости, и хлеб с джемом так и остались стоять.

- У нас всё хорошо, - заметил отец, обнаружив, что снова наступила тишина. – Сейчас всё больше аптек в центре, но наши всё равно ходят сюда. И к тому же знаешь, индивидуальный сервис… - он усмехнулся, - в молах такого нет.

Запылившиеся прилавки говорили Энзо о другом, но он промолчал. Так, обмениваясь взаимным враньём, просидели до четырёх часов. После чего, обняв отца в последний раз, Энзо вышел на улицу и в наступающих сумерках отправился искать мост.

- Я голоден, - сообщил он, едва они ступили в соседний район. – Зайдём куда-нибудь.

Впрочем, как назло им попадались одни кофейни, и только к пяти часам Энзо удалось отыскать небольшой итальянский ресторан. К тому времени там уже собралось немало народу, и обнаружить глазами свободное место удалось с трудом. А увидев, кто сидит за столиком у камина, Энзо сглотнул и чуть было не вышел обратно в холл.

Поначалу Эван хотел было потребовать, чтобы Таскони явился к нему в клуб. О том, что эта корсиканская семья планировала присоединиться к блоку Аргайлов, он знал ещё накануне, но сцена, которую он застал в переулках, заставила его существенно пересмотреть свой подход. Сын Таскони, очевидно, был неуравновешен – и Эван имел основания полагать, что таким же окажется его отец.

Как он понимал теперь, мальчишку он уже видел в клубе несколько раз - и вместе с ним его бойцов.

Поразмыслив, Эван решил, что не стоит приглашать Таскони к себе домой и назначил встречу на нейтральной территории, в итальянском кафе. Кафе выбрал Таскони – и в этом Эван счёл возможным ему уступить. Всё равно тот знал город лучше него - и если бы захотел, мог бы устроить засаду в любом другом месте.

Ровно в полпятого вечера он протянул руку смуглому брюнету в безупречном чёрном костюме и оглядел его со всех сторон.

- Капо Таскони…

- Князь Аргайл, - Таскони склонил голову, признавая, что авторитет собеседника выше его. – Не ожидал, что вы сами прилетите, чтобы говорить со мной о делах.

- Я здесь не ради вас, - Эван сел и, просмотрев меню, заказал оленину и порто – ничего итальянского он брать не хотел.

- Но всё же вы нашли время встретиться со мной. Я польщён, - Таскони попросил лазанью и красное вино, и, едва официантка оставила их вдвоём, сосредоточился на Эване целиком. – О чём вы хотели вести разговор?

- Вынужден вас разочаровать. Сейчас меня волнует не «Нью Хаус Экселент», а кое-что, имеющее личную ценность для вас – но и семейную для меня.

- Что вы имеете в виду?

- Ваш сын.

Таскони помрачнел.

- Что опять?

Эван не преминул отметить, как нахмурился его лоб.

- Ну же, говорите. Он разбил кому-то лицо?

Эван улыбнулся нарочито холодно, чтобы смягчить обстановку совсем чуть-чуть.

- Боюсь, дело посерьёзней. Он и другие ваши пиччотти надругались над девушкой из одной из наших семей.

- Что с ней теперь?

- Она мертва, - Эван поднял бровь.

- Так значит… - спросил Таскони с надеждой, - дело уже решено.

- У неё есть брат. Так что… ничего не решено.

- Вы… не согласитесь отдать мне его?

Эван негромко рассмеялся.

- Боюсь, капо Таскони, всё должно быть наоборот. Только из уважения к вам я пока ещё не отдал ему вашего сына и его дружков.

Таскони сцепил руки в замок и какое-то время молча смотрел на них.

- Что вы хотите от меня? Вы же понимаете, Пьетро мой сын. Единственный сын, - с напором сказал он. – Если понадобится отказаться от сделки, чтобы сохранить ему жизнь – я выберу его.

- Это плохо.

Официантка поставила на стол напитки, и Эван пригубил порто.

- Послушайте, князь… - снова заговорил Таскони, - я всё же предлагаю вам забыть обо всём. Девушке уже не помочь. Если хотите - я отдам вам этих ребят, но только не Пьетро!

- Этого мало, - сказал Эван спокойно. – Я бы, может быть, и сошёлся с вами на этом, но… Вчера ваш сын снова добивался чего-то подобного от одного из подзащитных мне людей.

- Как его имя? Я сам поговорю с Пьетро, так что он на милю к нему не подойдёт! Я вам клянусь!

- Рафаэль. Рафаэль Энзо Лучини.

Таскони поперхнулся вином.

- Князь… - Таскони покачал головой.

- Вас что-то не устраивает? – вкрадчиво поинтересовался Эван.

- Он же… - Таскони наклонился к столу и процедил едва слышно, - он же шлюха в борделе МакКензи… О каком надругательстве может идти речь?..

- Он сотрудник клуба одного из моих людей, - перебил его Эван, - если это ничего не значит для вас – считайте, что это мой каприз. Но если ваш сын ещё раз приблизится к мальчишке – я его застрелю собственными руками. А вместе с ним и его друзей.

Таскони побарабанил пальцами по столу.

- Ну, хорошо, - произнёс наконец он. – Если это всё, я, пожалуй, пойду. У меня пропал аппетит.

- Мы договорились?- Эван снова протянул ему руку.

Таскони вздохнул.

- Само собой, - и пожал предложенную ладонь.

Он поднялся и направился к выходу.

Какое-то время Эван сидел в тишине, прерываемой лишь гулом голосов за соседним столом. Затем у самого его уха прозвучал вопрос:

- Что теперь? Вы же обещали, князь…

- Теперь жди.

- Ждать?!

- Да. Сегодня же отыщи Рафаэля и не отходи от него ни на шаг. Если Таскони и его команда приблизятся к нему – можешь стрелять. Кестер будет тебе помогать. О полиции не волнуйся – это не вопрос. Как только дело будет сделано - придёшь ко мне, я улажу вопрос.

- А если он так и не подойдёт?

- Тогда и будем решать, - Эван почувствовал, как кашель подступает к горлу, и сделал глоток, чтобы задавить его. – Найди Рафаэля, - немного охрипшим голосом повторил он.

- Да что его искать, - Ольстер недовольно поморщился, - вон он!

Эван машинально поднял голову и обнаружил, что Энзо в самом деле стоит в зале, глядя прямо на него. По спине у него пробежала дрожь, как бывало всегда, когда он встречал этот взгляд. Энзо же, встретившись с ним взглядом, решительно шагнул вперёд и направился к нему.

Энзо любил лазанью. Поэтому, когда, едва он сел на стул, её поставили перед ним на стол, расплылся в улыбке и язвительно произнёс:

- Вы так заботливы, как будто только меня и ждали, мистер Аргайл.

Аргайл не удостоил его ответом - просто опустил глаза на тарелку с олениной и принялся отрезать от неё кусок.

Впрочем, из-за стола он Энзо тоже не прогонял, потому тот, окинув лазанью ещё одним взглядом, окликнув официантку, попросил у неё вино и тоже взял в руки нож.

Какое-то время они молча ели. Чезаре и Ольстер стояли за спинами обоих ни слова не говоря. Когда же первый голод был удовлетворён, Энзо отложил вилку и нож и поднял на Эвана глаза.

- Князь Аргайл, я должен вас поблагодарить. Мне очень жаль, что вам пришлось наблюдать то, что вы видели вчера.

Губы Аргайла брезгливо дёрнулись, и Энзо поспешил продолжить, уводя в сторону разговор.

- Я хотел спросить… что вы имели в виду… там?..

- О чём ты? – вопреки обыкновению Аргайл был полностью сосредоточен на нём.

- Помните, вы сказали, что я тоже Аргайл?

Бровь Аргайла чуть приподнялась.

- Ты серьёзно? – уточнил он.

- Да. Моя фамилия Лучини, вы, конечно, могли этого не знать…

- Конечно, я это знал! – перебил его Эван и, замолкнув, растерянно покачал головой. Затем черты его немного смягчились, и он произнес: - Я отвечу на твой вопрос. Если потом ты ответишь на мой.

- М… Хорошо, - произнёс Энзо после недолгого колебания. Он с трудом мог представить вопрос, который поставил бы его в тупик – даже если бы Аргайл поинтересовался, какого цвета у него бельё.

Аргайл вздохнул и поднял взгляд куда-то Энзо за плечо, отстраняясь от шумного зала и подбирая, по всей видимости, слова.

- Когда Земля была уничтожена, - сказал он наконец, - воцарился хаос. Никто не мог управлять народами, лишившимися своих вождей. Рознь, ненависть, предрассудки разделили людей. Кто-то должен был принимать решение, искать для нас новый дом – но на это не был способен никто. Вот тогда кланы выдвинулись вперёд. Если ты изучал историю – должен об этом знать.

- Знаю. Но…

- Клан – это семья. Так было испокон веков. Сицилийцы, корсиканцы, японцы, китайцы и мы, шотландцы, помнили об этом лучше всего. Клан – это всё. Но Сицилийцы и Корсиканцы, так же как японцы и китайцы, были поглощены собственной войной. Пока они решали, какой из кланов сильней, Аргайлы объединили свой народ почти целиком. Много позже корсиканцам это тоже почти удалось – сейчас они ненамного слабее нас. Но у них слишком много семей. Маленьких семей.

Энзо молчал, по-прежнему не понимая, при чём тут он.

- Аргайл испокон веков брали под свою защиту шотландских людей. Мы были полицейскими короны много веков. Мы знали, как объединить людей. Потребовалось меньше сотни лет, чтобы все кланы Шотландии присягнули нам, а затем и другие пошли за ними. Сейчас клан Аргайлов насчитывает более трёх десятков ветвей, каждая из которых ветвится ещё на десяток ветвей. Мы давно уже перестали требовать, чтобы те, кто просит защиты, принимали фамилию Аргайл. МакКензи, МакФерсты, МакГвайры…

- Это всё я знаю… - осторожно вклинился Энзо, - но…

- Ты всё равно не понимаешь? – Эван усмехнулся немного грустно.

Энзо покачал головой.

- Мы - семья, - жёстко сказал он. – Ты можешь не носить фамилию Аргайл и даже не иметь кельтских корней. Но ты Аргайл, если ты в системе моих людей.

Энзо сглотнул и задумчиво поковырял вилкой в пустой тарелке.

- И вы верите в это?

- Я делаю это. В этом смысл моего места в клане. Может быть, оттуда, где ты, не видно, сколько нас и каково наше значение для содружества людей… - Эван покачал головой, и ещё одна усмешка отразилась на его лице, - зачем я всё это говорю. Ты просто шлюха. Ты в самом низу. И всё, что творится здесь, на вершине, не имеет никакого отношения к тебе.

Энзо стиснул зубы, чтобы не заехать Эвану вилкой по лбу. Ему невыносимо захотелось встать и покинуть салон, но голос Аргайла заставил его оставаться на месте.

- А теперь мой вопрос, - произнёс он.

- Я вас слушаю, - Энзо сосредоточился, приготовившись к подвоху.

- Почему ты не займёшься чем-нибудь ещё?

- Что?.. – в лицо Энзо как будто плеснули ледяной водой.

- Ты слышал. Ты умный, образованный парень. Характер у тебя вроде бы боевой. Почему не займёшься чем-нибудь ещё? Почему надо торговать собой?

Энзо стиснул зубы и секунду упрямо смотрел на Аргайла.

- Моя сестра, - медленно заговорил он. – Работала на упаковке плация. Согласитесь, работа ничего?

Эван кивнул.

- Четырнадцать часов в день она ссыпала перемолотый порошок на поднос, чтобы затем заматывать его в целлофан. Я видел, как её руки стали красными и опухли. Лицо же, наоборот, почти всё время было бледным, как мел. Она, я, отец – все мы знали, что плациус постепенно собирается в теле человека, который работает с ним каждый день. Уверен, ваш друг МакКензи тоже всегда это знал – а может, и нет, - Энзо облизнул губы и торопливо продолжил, опасаясь, что Эван его перебьёт, - у таких людей обычно в какой-то момент начинаются колики. Это ерунда. Всего лишь первый симптом, когда с фабрики нужно бежать со всех ног. Затем над зубами появляется голубая полоса – но это тоже ещё ничего. Следующая стадия – паралич запястий рук. Жалобы на головную боль. Ещё через какое-то время - слепота. Всё. Смерть наступает через три дня.

Энзо растянул губы в улыбке, заметив, как меняется лицо Аргайла.

- Она просто отпросилась с работы как-то раз. Уже не видела ничего. Её даже проводили домой, - улыбка Энзо погасла, и в глазах появилась злость, - на четвёртый день она умерла.

Он замолк. На ответ Энзо не рассчитывал, просто выжидал, когда кровь перестанет биться в висках.

- Я твёрдо уверен, князь Аргайл, что моя работа - далеко не самое плохое из того, что могло случиться со мной. И не собираюсь её менять.

Аргайл открыл было рот, чтобы спросить что-то ещё, но звонок телефона перебил его.

- Да, - Энзо поднёс мобильный к уху и нажал приём.

- Рафаэль, ты где?

- Я же говорил… ходил по мастерским и потом гулять.

- Немедленно возвращайся в клуб.

Энзо встал и, кивнув на прощание Эвану, который всё ещё смотрел на него, направился к выходу, поманив Чезаре за собой.

- Что там? – спросил он, уже оказавшись на улице и поднимая руку, чтобы начать голосовать.

- Очень важный клиент. Губернатор за него просил.

- Больше нету никого?..

- Он хочет тебя.

Часть

Уже оказавшись в такси, Энзо вдруг обнаружил, что им не удалось договорить.

В обычных ситуациях он моралистов не любил. Все они делились на тех, кто пытался отыскать в нём второе дно, несчастного мальчика, которого насильно продали в дом утех, и на тех, кто был твёрдо уверен в его порочной натуре и пытался вернуть его к свету.

Сам Энзо не видел в себе ни то, ни то. Вообще, если бы его спросили, кто он и чем зарабатывает на жизнь, он бы задумался надолго. Возможно, решил бы соврать и рассказать про флот, но через некоторое время передумал бы и сказал слово… к примеру, эскорт. Пожалуй, это больше всего было похоже на то, как он видел себя со стороны.

«Я составляю компанию респектабельным джентльменам», – сказал бы он, и это не было бы враньём, потому что за одну лишь только возможность вставить в него член никто не стал бы платить золотом в двойном размере.

Любой, кто хотел его общества, для начала должен был вступить в Клуб – а это мог позволить себе далеко не каждый, даже если имел деньги.

Другой возможностью было заинтересовать кого-то из основателей – губернатора, например.

Но ни в том, ни в другом случае «гость» или «участник» клуба ещё не получал право делать с ним, что хотел. Расположение таких мальчиков, как Энзо или Ливи нужно было завоевать – лаской или подарками - всё равно. Положа руку на сердце, Энзо сказал бы, что подарки куда лучше действуют на него, но и сам «клиент» тоже значение имел.

Энзо мог смириться с отсутствием красоты, на которую не был падок никогда. Но он никогда не подпустил бы к себе человека грубого или неухоженного.

Впрочем, и этим условием не описывалось всё. Сложно было сказать, за кем оставалось последнее слово – за ним или за теми, кто его нанял, но значение имело и то, и то. И в конечном итоге отказать тем, за кого «очень просил» мистер МакКензи, он всё равно не мог.

Естественно, клиентов, предложенных МакКензи, не любил никто. А Энзо на них последнее время особенно везло.

Энзо вздохнул, и мысли его снова вернулись к Аргайлу, который остался сидеть за столом, когда он ушёл. Вопреки обыкновению, Энзо почему-то хотел, чтобы этот человек понял, что творится внутри него.

Энзо не был уверен, что это вообще возможно для человека, рождённого с серебряной ложкой во рту, но презрение Аргайла - как ничьё другое - причиняло ему боль. И если бы у него было время, чтобы продолжить разговор, он рассказал бы тому, что никто не приходит на эту работу от любви к ней – разве что полный идиот. Что очень редко случается то, что случилось с Констансом – когда мальчика попросту продают. Может, где-нибудь в дешёвых домах на улице роз – но точно не там, где работал он.

Что большинство из них - обычные мальчики двадцати–двадцати пяти лет, ничем не лучше и не хуже других. Образ, манеры, этикет – всё это давал им Клуб. В каком-то смысле они были актёрами – только большинство их спектаклей заканчивалось голышом. В остальном всё было так же – цветы, золотые украшения и даже что-то похожее на аплодисменты, благодарный взгляд из-под ресниц, когда у мужчины всё хорошо.

Большинство из них были детьми рабочих или мелких торговцев – таких, как его отец. Средней руки рантье, хозяев небольших магазинчиков, лавочек и забегаловок, которые с каждым годом всё меньше приносили доход. Все они - или почти все - приехали когда-то в Манахату в надежде, что здесь найдут успех. Что плациус – зелёное золото, как называли его тогда – сделает их богачами.

В девяти случаев из десяти этого так и не произошло. Они умирали, добывая растущий на речных камнях мох, который потом другие высушивали за них, превращая в элитарный наркотик и топливо для кораблей – два в одном, в зависимости от того, как обработать это вещество.

Кому-то из них повезло – на планетах-плантациях для них не хватало мест, тем более что у плантаторов давно уже пошли в ход аборигены, превращённые в рабов. Им не надо было платить, и они не претендовали на доход. Кое-кто предлагал ввести машинное производство, но дело не пошло: оказалось, что делать комбайны дороже, чем «нанимать» людей.

Такими – удачливыми или не очень – город был заполнен до краёв. На каждое место в самой захудалой забегаловке претендовало трое – а место, как правило, доставалось купленному на помосте аборигену, либо же тому или той, кого хозяин тоже мог использовать «два в одном».

Дети первого поколения поселенцев ещё могли найти доход. Тем же, кто родился в последние тридцать лет, оставалось только мечтать о том, чтобы выбраться отсюда – бросив родных и друзей. И тогда единственной возможностью становился флот.

Энзо вздохнул и качнул головой.

- Ну их к чёрту… - пробормотал он. Ему вдруг напрочь расхотелось что-то объяснять. Он уставился за окно и тут же заметил, что здание Клуба уже маячит за окном. – Меня никто не заставлял, - так же тихо произнёс он, - и я никому не должен ничего.

Рой уже ждал его в его комнате на третьем этаже. Он стоял и, ничуть не стесняясь, перебирал сумки, брошенные Чезаре на пол.

- Эти джемперы тебе не пойдут, - сказал он, вытягивая одну из покупок.

- Это не для меня, это для него.

Рой нахмурился, но ничего не сказал.

- Он не может сопровождать меня по городу чёрти в чём! – предупредил Энзо его вопрос, но Рой только махнул рукой.

- Валентин придёт через полчаса. В душ бегом. И подготовь себя – он не станет делать ничего.

Энзо поморщился и повёл плечом: обсуждать такие вопросы он не любил, тем более что сделал бы всё и так – чтобы не рисковать.

На ходу он расстегнул и скинул пиджак, который тут же упал в подставленные руки Чезаре, затем скинул на пол сорочку и позволил себе короткий глубокий вдох, наклонился, чтобы избавиться от штанов.

- Я подберу тебе костюм, - сказал Рой, отворачиваясь и не обращая никакого внимания на то, что происходит у него за спиной.

Не больше пятнадцати минут понадобилось Энзо, чтобы освежиться, и когда он уже намеревался выйти из ванной, на ходу заворачиваясь в белоснежное пушистое полотенце, Рой ткнул пальцем ему в лобок.

- Это сбрей.

Не говоря ни слова, Энзо вернулся в ванную и выполнил распоряжение – хотя оно немного и удивило его.

Когда он снова появился в комнате, Рой уже протягивал ему костюм, состоящий из белой накрахмаленной сорочки и коричневой пары с простыми пуговицами с эмблемой Итенского колледжа. До него наконец дошло. Впрочем, сказать он ничего не успел, потому что в дверь постучали, и на пороге с щипцами в руках появился Валентин.

- Что за спешка? – спросил он. – Почему заранее никто не сказал?

Никто не собирался ему отвечать. Энзо молча взял из рук Роя костюм и при помощи Чезаре принялся одеваться. Закончив с сорочкой и пиджаком, он сел за туалетный столик. Валентин тут же подошёл к нему со спины и, накрыв грудь полотенцем, принялся разбирать волосы по прядкам, а Чезаре с ботинками в руках шмыгнул под стол и принялся надевать их на ноги Энзо один за другим.

- Слушай внимательно, - Рой пристроился бёдрами на краешек стола, - это очень важный человек. Ты никому не должен говорить, кто он. Он немножко поиграет с тобой.

- Что ему можно?

- Всё. Главное - не забывай свою роль.

Энзо фыркнул, а Рой попытался сказать что-то ещё, но шум фена заглушил его. Какое-то время все молчали, позволяя Валентину укладывать кудри Рафаэля, затем тот потянулся к пудре, но Рой остановил его. Энзо хотел было взять со стола золотые часы – но тут же получил по руке.

- Пошли, - Рой первым встал и двинулся к выходу. Энзо последовал за ним.

Уже на переходе, ведущем из одного корпуса в другой, Рой огляделся по сторонам и наклонился к Энзо, будто бы собираясь поцеловать.

- Слушай внимательно. Забудь всё, что я сказал.

Энзо поднял бровь.

- Главное, что от тебя требуется – закрепить вот это, - маленькая пластиковая пуговка легла Энзо в ладонь, - так, чтобы камера видела его.

Энзо кивнул, и Рой легонько ударил его по плечу:

- Всё, вперёд.

Они миновали коридор, и Рой приоткрыл дверь, ведущую в одну из комнат, предназначенных для гостей, а затем отошёл в сторону, пропуская Энзо вперёд.

Мужчина, сидевший за большим дубовым столом, облизнулся и невольно опустил ладонь на вздымавший брюки бугор, увидев, как юноша в скромном коричневом костюме переступил порог и смущённо опустил взгляд.

- Вы меня вызвали, сэр.

Мужчина кивнул и поманил юношу пальцем.

- Ты плохо сдал последний экзамен.

- Простите меня, сэр, - Энзо подошёл чуть ближе и внимательно вгляделся в расширившиеся зрачки МакФолена, пытаясь понять, чего тот ожидает от него – послушания или протеста.

- Не пытайся меня разжалобить. Я знаю, что ты дурной мальчишка, Рафаэль.

- Простите меня, сэр, - Энзо снова потупил взгляд и сделал ещё шаг вперёд. – Могу я как-то загладить вину?

- Руки на стол.

Энзо подошёл и осторожно опустил руки туда, куда ему приказали. Он очень надеялся, что МакФолену не придёт в голову хлестнуть его по пальцам линейкой – или тростью, которую тот вертел в руках.

Будто услышав его мысли, МакФолен сунул набалдашник трости ему под подбородок и дёрнул вверх, заставив зубы стукнуться друг о друга:

- Смотреть на меня!

- Простите, сэр…

- Ты не заслужил прощения.

- Как мне его заслужить?

- Только искупить, - МакФолен поднялся и обошёл стол. Сейчас он выглядел выше, чем в тот вечер, когда Энзо видел его в прошлый раз. Впрочем, симпатичнее он от этого не стал.

Проходя мимо Энзо, он не преминул замахнуться тростью и плашмя ударить Энзо по ягодицам, так что тот взвыл.

- Снимай штаны, что стоишь?

Энзо торопливо взялся за ремень и принялся расстегивать его, очень надеясь не вызвать неодобрения мужчины тем, что убрал руки со стола. Мимоходом он осторожно прилепил оставленную Роем пуговку к краешку стола и тут же прикрыл её пиджаком. Теперь он снова стоял лицом к столу, но теперь уже в одной сорочке, едва прикрывавшей выставленный назад голый зад. Ещё недавно казавшиеся свободными брюки застряли на уровне колен.

- Маленькая шлюшка, - ладонь МакФолена врезалась в правое полушарие, оставляя розовый след.

- Простите меня, сэр!

- Только не смей реветь, - Энзо заработал ещё один шлепок. На сей раз ладонь МакФолена чуть задержалась и потискала его, но затем исчезла, и Энзо получил третий, уже более болезненный шлепок. Пальцы МакФолена теперь прошлись по его влажной от смазки ложбинке, и тот не преминул прокомментировать эту деталь: - Так и просишь, чтобы тебя трахнули. Тебе, наверное, даже всё равно - кто?

Энзо промолчал. Последние слова против воли задели его. Это, однако, было его ошибкой – трость снова уткнулась ему под подбородок, и МакФолен развернул к себе его лицо:

- Отвечать!

Энзо на секунду поджал губы, пытаясь справиться с подступившей злостью. Затем широко, по-детски распахнул глаза.

- Я бы хотел, чтобы это были вы, сэр. Я думал о вас ночью, когда…

- Когда что? – трость впилась в его горло сильней, и Энзо закашлялся. МакФолен же, пользуясь его молчанием, продолжал допрос: - Когда ночью предавался греху сам с собой?

Рука МакФолена, свободная от трости, скользнула по промежности Энзо. Пальцы сгребли в одну горсть яички и обвисший член и стиснули так, что Энзо опять взвыл.

МакФолен, впрочем, кажется, вовсе не заметил этого – пальцы его стали мять то, что нашли, и через некоторое время Энзо понял зачем – у самого основания яички и член стянул жёсткий «учительский» ремень. Он был таким жёстким, что оттягивал их далеко вниз, и Энзо скрипнул зубами, чувствуя, как очень медленно в мошонке нарастает боль.

МакФолен, впрочем, не удовлетворился сделанным.

Чтобы немного отвлечь себя, Энзо пододвинул пиджак, проверяя, чтобы тот не заслонял камере обзор – тем более внезапной оказалась боль, когда что-то большое и гладкое, но, по-видимому, слишком сухое вошло в него.

Энзо ойкнул и тут же на всякий случай крикнул:

- Простите, сэр! – вопреки требованию не плакать, МакФолену явно нравилось, когда Энзо это говорил. Он пошевелил игрушкой внутри юноши, наблюдая, как расширяется под его движениями нежное розовое отверстие, а затем оставил её в покое и отстранился, чтобы полюбоваться на дело своих рук.

Мальчик вспотел. Испарина покрыла его спину под задранной рубашкой. Ягодицы оставались белыми, а между ними торчал чёрный силиконовый плаг.

МакФолен облизнулся. Он не был толком возбуждён, но ему определённо нравилось смотреть. И нравилось что-то ещё, что он не смог бы до конца обозначить словами – возможно, власть. Возможность подчинять.

Он наклонился к ведру, стоящему по правую сторону от стола, и, проследив взглядом за его движением, Энзо побледнел – на сей раз вполне искреннее.

- Не надо, сэр, - сказал он тихонько, стараясь серьёзностью голоса показать, что уже не играет, но МакФолену было всё равно.

Он достал из ёмкости с уксусом ивовый прут и, размахнувшись им в воздухе, так что тот легонько просвистел, опустил на мягкие ягодицы, белеющие перед ним.

- Ноги шире, - Энзо начал выполнять приказ, когда получил ещё один удар и всхлипнул, настолько неожиданным тот был. – Ты отвратительный мальчишка, Рафаэль.

- Простите, сэр…

Прут врезался в его ягодицы ещё раз, оставляя розовый след.

- Ты любишь, когда тебя трахают в попку чем-то толстым. Это блуд. А ты - развратный мальчишка! Ты заслужил наказание.

- Простите, сэр… - произнесённая в очередной раз фраза прозвучала устало, и тут же ягодицы обожгла боль. Энзо абсолютно не любил подобные игры, а любого орудия порки боялся, как огня. Но думать об этом у него не было времени – только всхлипывать и выполнять приказы, которые то и дело корректировал МакФолен:

- Сильнее отклячь зад. Вот так, - прут свистнул ещё раз, и Энзо издал очередной всхлип. - Ты должен понять, Рафаэль, что такой мальчик, как ты, мог бы принести много пользы людям, - прут прочертил очередную розовую линию, и МакФолен, не сдержавшись, положил руку на собственный член. Стиснул его и ударил ещё раз. – Ты должен покаяться, Рафаэль. Искупить перед обществом свою вину.

- Я иску… - новый удар и вскрик, - плю…

Следующий вопрос прозвучал как удар под дых:

- Кто твой отец?

Энзо широко распахнул глаза и попытался выпрямиться, мгновенно позабыв про роль и любые распоряжения Роя, но рука МакФолена легла ему на поясницу, придавливая к столу.

- Я задал вопрос.

Розга впилась в нежное тело. Энзо всхлипнул, но промолчал.

Ещё один удар обжёг его сзади, а затем Энзо ощутил, как член МакФолена трётся между его булочек – там, где уже был другой.

- Отец учил тебя отдаваться чужим мужикам?

МакФолен отодвинулся и ударил розгой ещё раз, вбивая искусственный фаллос глубже в нежное нутро.

- Нет, - сказал Энзо тихо.

- Ты научился сам? – ещё один удар.

Энзо закусил губу.

- Да? – опять удар.

- Да!

- И тебе нравится, когда мужики дерут тебя?

Энзо молчал. Он получил ещё один удар, ещё один и ещё, но продолжал молчать.

- Отвечай! – рявкнул МакФолен и с неожиданной силой приподнял его лицо, заставляя посмотреть на себя.

Энзо, который от боли уже с трудом понимал, что от него хотят, судорожно пытался нащупать правильный ответ. Он знал, как и любой из мальчиков в клубе, что с психами спорить нельзя. И всё же слова, которых, по-видимому, добивался МакФолен, дались ему с трудом:

- Да! – выдохнул он. – Трахните меня!

Трахать его конгрессмен не стал – только стиснул собственный член и направил его Энзо в лицо. Тёплые противные струйки потекли у Энзо по щекам, и он закашлялся, стараясь преодолеть тошноту, когда те потекли в рот.

Какое-то время МакФолен продолжал теребить свой член, но тот категорически не хотел вставать второй раз.

- На сегодня всё, - сдался наконец он. – Но нам ещё не раз придётся встретиться, чтобы тебя перевоспитать.

Энзо ничего не ответил. Достав батистовый носовой платок из кармана приспущенных брюк, он промокнул лицо и бросил его на стол. Затем потянулся размотать член – даже эти прикосновения вызвали боль.

Когда же Энзо нащупал основание игрушки, торчащей из него, МакФолен перехватил его руку и сурово посмотрел на него.

- Оставь. Будешь носить её до утра – пусть напоминает тебе обо мне.

- Как прикажете, сэр, - Энзо опустил глаза и попытался не скрипеть зубами. Он натянул брюки и, не заправляя рубашки, накинул сверху пиджак. Затем склонился в лёгком поклоне, который тут же отозвался болью, но был нужен, чтобы незаметно отцепить камеру от стола. – Буду рад услужить вам ещё раз.

Он вышел из комнаты и бросился бы по коридору бегом, если бы каждый шаг не причинял боль. В этой части здания слишком часто можно было встретить гостей или членов клуба, и, конечно же, ему не повезло – когда он пробегал мимо лестницы, ведущей на первые этажи, площадкой ниже показался Аргайл.

- Рафаэль! Мне нужно…

- У меня нет времени на вас! – Энзо, увеличив скорость, скользнул прочь.

- Я просто хотел прояснить… - произнёс тот вдогонку, но Энзо почти бежал, а Эван абсолютно точно не собирался его догонять.

Оказавшись у себя в комнате, Энзо сразу же закрылся в ванне и, сбросив с себя костюм, несколько раз пнул его ногой. Затем наклонился и осторожно извлёк из себя то, что «подарил» ему МакФолен – к его удивлению на вид игрушка была не такой уж большой, а с задней стороны её даже украшал изысканный алмаз.

Энзо взвыл от такой насмешки и, швырнув пробку в раковину, нырнул под душ. Какое-то время он приходил в себя, но до конца так и не пришёл – дверь оказалась бесцеремонно распахнута, и на пороге показался Рой. Глаза его горели.

- Где? – выдохнул он.

Энзо ткнул пальцем в краешек раковины, где лежала запись.

- Я ненавижу тебя, Рой! – выдохнул Энзо.

Рой не ответил ничего.

Часть

Весь следующий день Энзо пролежал в кровати, даже не думая вставать и вяло реагируя на любые попытки себя поднять.

Чезаре упорствовал не слишком сильно и быстро удалился в выделенную ему комнатку, где и сам вскоре задремал. Когда же в спальне с проверкой появился Рой, Энзо лишь демонстративно перевернулся на другой бок – к куратору спиной.

- Опять? – спросил тот.

- Я устал.

- Это не повод пропускать…

- У меня попа болит.

Рой замолк, и какое-то время в комнате царила тишина.

- Он же ничего с тобой не сделал, - осторожно произнёс наконец Рой.

- Как это не сделал? – Энзо задрал одеяло и выпятил белоснежный зад, исполосованный красным, как старый американский флаг. – Я просто не могу никому так показаться, Рой! И вообще! – Энзо инстинктивно попытался сесть, но только ойкнул и снова перекатился на бок – теперь уже на тот, с которого мог видеть Роя перед собой. – Я хочу уехать, Рой. Мне надоело это всё.

- И куда ты поедешь?

Энзо пожал плечами – ничего путного сказать он не мог.

- Пожалуйста, Рой… - только и протянул он и, прикрыв глаза, сверкнул ими из-под пушистых ресниц. Он не очень-то надеялся, что против Роя сработает этот приём.

- Хорошо, - к его удивлению ответил Рой.

- Что?..

- Я сказал, хорошо.

Энзо широко распахнул глаза.

- Но не сейчас, - добавил Рой, - сегодня можешь лежать, только скажи своему слуге помазать тебя так, чтобы к завтрашнему дню всё прошло.

- А завтра что?..

- Завтра князь Аргайл покидает нас. Будет прощальный приём.

- Покидает… - протянул Энзо и, перекатившись на спину, уставился в потолок. К глазам почему-то подступили слёзы, хотя когда он попытался понять, откуда они взялись, не смог придумать другого объяснения, кроме того, что он такой же идиот, как и Ливи. «Думал, он тебя заберёт?»

Энзо закусил губу и, пытаясь справиться с собой, не сразу заметил, что Рой теребит его за плечо.

- Ты слышишь меня?

- Да, - машинально ответил он и повернулся на звук.

Рой устало вздохнул.

- Чезаре! – крикнул он, и когда тот появился в дверях, сообщил: - Приведи нашего принца в порядок. И к завтрашнему вечеру приготовь ему килт.

- Килт? – Чезаре и Энзо хором задали вопрос и переглянулись между собой.

- Ты всё пропустил? – спросил Рой. - Ладно, будешь разбираться на ходу. Ах, да, - уже направляясь к двери, бросил он через плечо, - новости ты, конечно, не смотрел?

- Нет… не смотрел.

- Конгрессмен МакФолен отозвал свой законопроект.

- Какой ещё законопроект?

- Законопроект о проституции! Да что такое с тобой, - Рой в конце концов махнул рукой, - в сети посмотри. Всё равно вопрос уже решён.

Ближе к вечеру Энзо всё-таки собрался с силами и, заглянув в сеть, выяснил, что имел в виду Рой: МакФолен на протяжении нескольких месяцев упорно выносил на обсуждение проект, согласно которому любое заведение, имеющее «меблированные комнаты» на втором этаже, должно было платить двойной налог – и все его сотрудники в том числе.

Отложив планшет, он протянул руку к тумбочке и взялся за книгу. С куда большим удовольствием Энзо сейчас бы поиграл на фортепиано, стоявшем в углу – но сесть он в самом деле не мог.

Дважды за день Чезаре, смущаясь и краснея, как помидор, мазал ягодицы Энзо мазью, которую тот велел достать у себя в столе.

На следующее утро, осторожно помявшись с ноги на ногу и проверив, как ощущают себя больные места, Энзо всё-таки встал и, натянув тренировочные штаны с футболкой, отправился к водохранилищу.

- Рад, что у тебя всё хорошо, - встретил его улыбкой Рой.

Энзо только угукнул и спрятался за наушниками. Он специально пошёл другой дорогой – той, которой обычно бегал Констанс – но это не помогло.

За очередным поворотом дорогу ему преградила широкая грудь, а когда Энзо, не поднимая глаз на нахала, попытался свернуть, тот поймал его за плечо. Энзо попытался вырваться, но не смог, и потому был вынужден остановиться и высвободить одно ухо.

- Ну что? – раздражённо бросил он и поймал на себе такой же злой взгляд МакКензи, как был, должно быть, у него самого. На всякий случай Энзо запустил руку в карман и, нащупав телефон, бросил вызов на первый «горячий номер» - Рою.

- Как это понимать?

- Ты спрашиваешь меня?

- Да. Ты же сбежал. А вчера и вовсе не вышел сюда.

- А что, я должен был к тебе выходить?

- Мог бы хотя бы объяснить, что произошло.

- А ты мне ничего не хочешь объяснить?

- Например, что?

- Например, какого дьявола ты решил поставить меня на кон в своей идиотской игре?

- Потому что я точно знаю, что маневрирую лучше него!

- О да! И как, тебе это помогло?

- Конечно! Я, как идиот, купил тебе подарок на весь выигрыш и вернулся – а нашёл только пустой катер, и всё.

Энзо поджал губы.

- Слушай, я не такой идиот... - начал было он и замолк.

- Не такой идиот для чего?

Только тут Энзо пришло в голову, что, в сущности, у него нет никаких особых оснований верить словам Пьетро. Но вдали уже маячили фигуры швейцаров, следом за которыми бежал Рой.

- Для тебя не такой идиот, - буркнул Энзо и высвободил плечо. – И если не хочешь, чтобы тебе самому отшибли мозги, лучше сваливай отсюда и больше никогда сюда не подходи.

Лэрд проследил за его взглядом и тоже разглядел кучку людей в форме Исторического Клуба.

- Вот оно что… - протянул он и снова перевёл взгляд на Энзо, - мальчик, ты кто?

- А тебе-то что?

- Меня скоро будут бить из-за тебя, так что, думаю, я имею право знать.

Губы Энзо надломила злая улыбка.

- Я - никто, - сказал он сухо, - можешь спросить у губернатора, если правда с ним знаком.

Он отступил на несколько шагов назад, позволяя швейцарам себя опередить, но Лэрд не стал дожидаться, когда его в самом деле начнут бить. Развернувшись, он припустил вдоль берега. Швейцары кинулись за ним, и в скором времени все они скрылись из виду. Только Рой остался стоять напротив Энзо.

- Отключи телефон, - сказал он.

- Чёрт… - выдохнул Энзо и, достав мобильный из кармана, нажал отбой.

- Ты из-за него не выходил?

Энзо кивнул.

– Извини. Я просто испугался его.

- Всё правильно. Если увидишь его ещё раз – скажи. Будешь бегать вместе со мной.

Энзо кивнул ещё раз и побрёл вдоль берега назад.

Эвана не очень обрадовала перспектива прощального вечера.

Во-первых, он попросту не хотел тратить время на общество людей, каждый из которых чего-то хотел от него. Он и раньше любил побыть в одиночестве, но прежде, ещё до того, как он стал князем, таких возможностей у него было полно. Теперь же одиночество стало особенно актуальным для него.

Во-вторых, было в этом словосочетании что-то, намекающее на похороны. Что-то, чего он очень хотел бы избежать – ну, или, по крайней мере, хотел бы, чтобы это «что-то» прошло без него.

Однако отказывать губернатору этикет не позволял, да и Кестер старательно плясал вокруг него, помогая подобрать костюм, как будто для него всё это было делом исключительной важности.

- Я бы советовал вам вот этот.

Эван окинул взглядом клетчатый костюм из твида. Может, он бы его и одел, но настойчивость племянника раздражала его.

- Мне будет в нём жарко, - упрямо заявил он и, не глядя на услужливо протянутые руки спутника, взял с вешалки простой серый фланелевый костюм, - мы слишком задержались здесь. От Линдси нет вестей?

Кестер ответил не сразу.

- Я бы советовал вам подождать ещё пару дней. Уверен, скоро он нагонит нас…

- Нет! – отрезал Эван. Для него делом принципа было не показывать своей слабости, хотя, в сущности, особой теплоты к племянникам никто от него и не ожидал. – Если ему так трудно выполнить моё распоряжение в срок, то я вполне обойдусь и без него. Завтра же утром ставь корабль на разогрев.

Кестер поджал губы и промолчал. Ясно было одно – нынешний князь редкостно упрям. А как добиваться от него своего - он пока не понимал.

Закончив одеваться, они спустились на первый этаж, и, едва приоткрыв двери центрального салона, Эван замер, не зная, что сказать.

Звуки волынок с порога оглушили его, а воздух в зале наполнял тяжёлый аромат тушёных потрохов.

Несколько секунд он стоял молча, пока не заметил, что один из управляющих клуба – Рой – спешит к нему. На Рое был почти что такой же клетчатый костюм, какой предлагал ему Кестер только что.

- Вот и хорошо, что я его не надел, - пробормотал Эван и захлопнул за собой дверь раньше, чем Рой добежал до него и начал кудахтать что-то наподобие: «Что для вас сделать? Вам помочь?»

Эван молча опустился за столик, который обычно занимал. В зале было довольно много людей, но, к счастью, на него внимания никто не обращал.

Тут же Рой подал знак, и мальчики, старательно дувшие в волынки, промаршировали к центру сцены, на которой в первый день присутствия Эвана на станции стоял рояль. Все они были одеты в одинаковые зелёные килты, из-под которых виднелись белые футболки. Такие же белые гетры были у них на ногах, и ни одного мальчика Эван не знал.

Удивиться он не успел, потому что, выстроившись в линию, мальчики отступили назад. А в приоткрывшуюся дверь, ведущую, видимо, «за кулисы», влетела троица мальчишек уже не столько в килтах, сколько попросту в юбочках в красную клетку-тартан. Гетры у этих были чёрными, и они молотили о пол ногами так стремительно, что каждое движение в отдельности с трудом мог вычленить глаз.

Эван на несколько секунд опустил взгляд в тарелку, которую поставили перед ним – там лежала половинка телячьего желудка, фаршированная мясом – и быстро поднял глаза назад. На несколько секунд взгляд его остановился на белых коленках, мелькавших в складках клетчатой ткани и тут же исчезавших опять, а затем он едва не поперхнулся, встретившись с рассерженным взглядом льдисто-голубых глаз.

Подумал секунду и, снова опустив взгляд к коленкам, принялся разглядывать эту, куда более интересную для него часть.

Энзо досталось место в самом центре троицы – почему, он и сам бы не мог сказать. Возможно, Рою просто показалось, что два блондина будут хорошо смотреться с двух сторон от него.

Но кроме пристального внимания всех гостей, которое, в общем-то, Энзо и не брал в расчет, это означало кое-что ещё: когда первая мелодия закончилась, и зал огласил последний такт, помощники Роя толкнули небольшой круглый щит с шипом посредине так, что тот выкатился на самый центр зала, едва не проехав мальчишкам по ногам.

Констанс и Ливи тут же отпрыгнули назад, Энзо должен был сделать куда более сложный кульбит и приземлиться уже не на пол, а на щит. Одна мелодия стремительно сменилась другой. Ливи и Констанс остановились, хлопая в ладоши. Энзо мог бы поклясться, что Ливи насмешливо смотрел на него, когда Энзо принялся прыгать по щиту, стараясь не напороться на шип. Притопывая ногами по щиту в бешеном темпе льющейся из-за спины музыки, он одновременно щёлкал пальцами в такт и думал про себя, какими такими делами заслужил это всё.

В дополнение ко всему Энзо отчётливо видел, что всё время танца Аргайл таращился на него – причём не столько на него самого, сколько на его обнажённые ноги, которые наверняка в этой клетчатой юбочке были видны по бедро. Энзо казалось, что щёки его давно уже стали такими же пунцовыми, как ткань, и он с трудом попадал в такт, когда мелодия, наконец, закончилась, и Ливи с Констансом, подхватив его за руку, потащили прочь, в зал. Расслабиться, впрочем, Энзо не успел, потому что бегущий впереди хоровода Ливи по своей ли воле или по приказу Роя потащил прыгающих следом мальчишек прямиком к столу Эвана. Тот едва не подавился хаггисом второй раз, когда подпрыгивающие белоснежные коленки обступили со всех сторон и закружились вокруг него.

Больше он уже не пытался есть и только молча смотрел на этот бешеный хоровод, пока, наконец, не закончилась и третья песня, и мальчишки не попрыгали назад. Разбившись по одиночке, они остались танцевать в разных сегментах зала, уперев руки в бок. Эван опустошил стакан виски, неведомо как оказавшийся у него на столе, и невольно покосился туда, куда упрыгал Энзо. Тот, видимо, от большого напряжения был красным, как рак, но коленки всё равно продолжали мелькать, а когда он повернулся к Эвану спиной, то килт, кажется, стал взлетать ещё выше, но всё равно не настолько высоко, чтобы разглядеть что-нибудь всерьёз. О этой внезапной и неутолимой жажды Эван скрипнул зубами.

- Может, всё-таки его заказать? – не замечая, что говорит вслух, пробормотал он.

- Что вы сказали, князь? – Рой и Кестер тут же наклонились к нему с двух сторон.

- Ничего, - ответил Эван и, отрезав кусок мяса, положил его в рот.

Довольно быстро расправившись с едой, он поднялся из-за стола. Мальчишки всё продолжали танцевать, и Энзо то и дело посматривал на него.

- Благодарю за ужин, но у меня дела, - сказал он, не глядя ни на кого, и направился к выходу. «Может, всё-таки его заказать?» - продолжало биться у него в голове, когда он уже поднимался на второй этаж.

Энзо едва не застонал в голос, когда увидел, что Аргайл уходит. Он думал о том, как по-идиотски сложилось их знакомство весь прошлый вечер, а потом и с утра, и только выходка Лэрда слегка отвлекла его.

Сейчас он уже готов был согласиться со всеми теми нелестными эпитетами, которыми наделил его Аргайл, только бы тот не уезжал.

«И к тому же, - думал он про себя, - что за нелепое упрямство. Ну конечно, он не возьмёт меня к себе, как мечтает Ливи, да и вряд ли вспомнит когда-нибудь, но почему хотя бы на одну ночь меня не заказать?»

Эти мысли продолжали терзать его всё то время, пока продолжалось выступление, и когда их, выдохшихся и усталых, отпустили наконец в гримёрную, Энзо не поверил своим ушам, услышав слова Роя:

- Один серьёзный джентльмен хочет с тобой поговорить, Рафаэль. Он завтра улетает и хочет взять тебя с собой.

Сердце Энзо гулко ударилось о рёбра и снова пустилось вскачь.

Примечание к части

Немного о килтах... Правильно было бы изобразить мальчиков одетыми вот так: https://im3-tub-ru.yandex.net/i?id=4f36f59e1382987465254235977adcaf-l&n=13 Но поскольку это не очень эротишно, рубашка была заменена на футболку организатором концерта. "Солисты" же вполне могли выйти и вот так:

>

Часть

Всё время, пока Энзо поднимался в комнаты для встреч, сердце его билось бешено, отмеряя каждый шаг.

«Он…» - Энзо обзывал себя идиотом, но ничего с собой поделать не мог – так хотелось ему верить.

Когда же дверь, ведущая в библиотеку, открылась перед ним, он будто бы обмяк и едва не рухнул на пол, лишившись сил.

Зажмурившись, Энзо заставил себя успокоиться и, глубоко вдохнув, шагнул вперёд.

- Добрый вечер, - сказал он.

Корсиканец, сидевший перед ним, покрутил в руках сигару и кивнул, предложив ему пройти к диванам, стоявшим посреди комнаты.

Энзо стиснул кулаки и сделал ещё несколько шагов вперёд.

- Никогда не видел тебя так близко, - сказал корсиканец.

Энзо молчал. Надо было улыбнуться, но он никак не мог заставить себя.

Наконец ему удалось выдавить улыбку – наверняка вялую и безжизненную, щедро сдобренную горечью разочарования.

- Надеюсь, я вас не разочаровал.

- Ничуть, - корсиканец качнул головой и улыбнулся. Улыбка сделала его сухое лицо со впалыми щеками заметно теплее, хотя чёрные глаза по-прежнему оставались холодными, как межзвёздная даль. Он протянул руку, - Доминико Анджэ Таскони. Вы знаете меня?

Энзо едва заметно вздрогнул, и глаза его чуточку расширились. Он протянул ладонь и, приняв в неё кисть Таскони и поколебавшись секунду, поднёс её к губам – корсиканец явно к такому приветствию был привычен, но всё же в глазах его мелькнула тень удовлетворения, и лицо ещё немножко смягчилось.

Энзо иногда было смешно от того, как мистически воздействует на людей чуточка учтивости, продемонстрированной через край.

Таскони он не уважал и не собирался уважать. Но капо семьи выглядел достаточно респектабельно, чтобы не пытаться ему насолить в первые же минуты разговора.

- Я могу присесть? – осторожно спросил Энзо. С самой той секунды, когда он оказался в комнате, у него кружилась голова.

Таскони кивнул.

Пока Энзо устраивался на диване, он взял в руки бутылку виски, разлил немного по стаканам и один протянул юноше, сидевшему теперь напротив него.

Энзо поднёс стакан к губам и принюхался. На встречах он предпочитал не пить, однако голос Таскони чётко приказал ему: «Пей!» - да и сам он чувствовал себя слишком сумбурно в этот момент.

- Мне сказали, - произнёс Энзо, чуть пригубив напиток, - что вы хотели меня забрать. О чём шла речь?

Таскони тоже приложил стакан к губам и покатал тяжёлый напиток на языке.

- Я хотел на тебя посмотреть, - сказал он.

- Тогда зачем было врать? Я бы и так пришёл.

- Я не врал, - Таскони недовольно приподнял бровь. – Я слишком много слышал о тебе в последние дни. И главное – что мой сын интересуется тобой.

По спине Энзо пробежала невольная дрожь.

- И что? – он откинулся на спинку дивана, стараясь не показать волнения.

- И пока что я не понимаю, что он в тебе нашёл.

- Что ж… У нас богатый ассортимент. Уверен, Рой с удовольствием предложит вам кого-нибудь ещё. Я могу идти?

- Нет.

Энзо уже встал, но рука Таскони легла ему на локоть и удержала его. Энзо холодно посмотрел на него, и уже мягче корсиканец добавил:

- Постой.

Энзо кивнул и сел, хотя цели этой встречи по-прежнему понять не мог. Десятки вариантов роились у него в голове: например, что Таскони-старший решил выкупить его на забаву пиччотти, или что хочет вовсе избавиться от него.

Энзо не нравился ни тот, ни другой.

- Ты создаёшь проблемы моей семье, - произнёс тем временем Таскони, будто угадав направление его мыслей: - и у меня есть два варианта: избавиться от источника проблем…

- Или? – Энзо вдруг почувствовал, что его накрывает злость. Он вырвал локоть из пальцев Таскони и снова взял в руку стакан. – Удалось вам придумать что-нибудь ещё? Впрочем, зачем… Вы и ваши мальчики привыкли проще получать своё.

- Я советую тебе замолчать, - перебил его Таскони, и Энзо тут же замолк. Впрочем, ненадолго. Уже через секунду он открыл рот, чтобы сказать, что ему нечего терять, но Таскони заговорил прежде него: - У меня к тебе предложение, Рафаэль.

Секунду Энзо растерянно смотрел на него, а потом осторожно произнёс:

- Я слушаю вас.

- Ты знаешь о новостях двадцати миров?

Энзо пожал плечами, ещё более растерявшись.

- Те, которые открыл ваш сын?...

- Не только он. Пьетро, честно сказать, дурак. Мне самому трудно представить, что он герой. Но дело не в том.

- А в чём?

- В том, что первый конгресс с представителями пяти основных миров было решено провести здесь.

- Здесь?

- В системе Манахаты, - Таскони подтвердил собственные слова кивком. – Я буду представлять Содружество земных миров. Естественно, что мне будет нужна спутница – или спутник.

Энзо сглотнул.

- Чего вы хотите добиться этим? – ему было страшновато представить, как он останется с кем-то из семьи Таскони наедине за стенами клуба.

- Во-первых, ты довольно-таки удобный вариант – корсиканец по происхождению под защитой шотландского великого князя…

«Под защитой шотландского великого князя?» - кровь стремительно застучала у Энзо в висках.

- Но не буду скрывать, меня куда больше волнует другое – мне бы не хотелось, чтобы мой сын что-нибудь натворил... Я не могу гарантировать, что кто-то из моих мальчиков сможет его остановить. Но могу быть уверен, что ты будешь в безопасности рядом со мной.

Энзо медленно кивнул, хотя предложение всё ещё немного пугало его.

- Разумеется, я заплачу… Чего бы ты хотел?

Энзо пожал плечами. Вопрос прозвучал неожиданно для него.

- Улететь, - неожиданно для самого себя сказал он. – Я хочу денег… на несколько лет вперёд. И покинуть эту планету навсегда.

- Очень правильное решение, - белые зубы корсиканца блеснули в разрезе губ. – Поговорим об этом потом. Но думаю, я смогу достать для тебя билет. Теперь, что потребуется от тебя….

Энзо сосредоточенно кивнул.

- Как я сказал, последнее время много уважаемых людей говорят о тебе. Но нужно признать, хорошее говорят не все.

Энзо поднял бровь.

- История с конгрессменом дорого обойдётся тебе. Но! – капо ударил ладонью по подлокотнику. - Это не моё дело. Хочу только предупредить тебя, что со мной таких игр не должно быть.

Энзо кивнул.

- Кроме того, прежде, чем приступить к делу, я хочу всерьёз на тебя посмотреть. Завтра вечером ты свободен?

Энзо кивнул, стараясь преодолеть незваную тоску. Ему снова вспомнились Эван и предстоящий отлёт шотландца.

«Может быть, я мог бы полететь следом за ним… - подумал он. – Не всё ли равно, где начинать…» Он усмехнулся собственным глупым мечтам и краем уха расслышал последние слова Таскони, который уже поднимался, чтобы направиться к дверям.

- Тогда завтра вечером в Сентрал сквер. В шесть часов.

- Куда мы пойдём?

- В Оперу, я же сказал.

Верей по праву считался самой пёстрой, самой модной и самой фешенебельной улицей Манахаты. Здесь можно было продегустировать различные блюда, осмотреть впечатляющие творения безумных архитекторов, посетить исторические памятники, относившиеся к первым годам основания города, сделать фотографии интересных и неожиданных архитектурных деталей, заняться покупками или просто понаблюдать за людьми.

В удобной обуви всю улицу из конца в конец можно было бы пройти за день. Впрочем, если заворачивать в каждый магазинчик и останавливаться у каждой витрины, можно было провести там и несколько дней.

Энзо зевнул и отбросил листовку, которую ему вручил какой-то парнишка, в мусорное ведро. Поправил цилиндр, съехавший набок, и, ткнув тростью в мостовую, покрутил кончиком, будто собирался просверлить её насквозь.

Он стоял у здания оперы на углу Верея и Сентрал сквера уже почти что сорок минут. Ветер трепал его аккуратно уложенные в клубе волосы, и помимо того, что он просто скучал, сама идея провести вечер с корсиканцем казалась ему всё более безумной.

Он так увлёкся размышлениями на эту тему, что едва заметил, как у тротуара затормозила платформа представительского класса – за последние сорок минут он видел таких не менее двадцати.

Он уже отвернулся было, когда заметил, что из открывшейся дверцы показался чёрный лакированный ботинок, а через секунду за ним последовали краешек чёрных брюк и фрак.

Поднявшийся наконец перед ним в полный рост Таскони внимательно осмотрел свой эскорт.

- Я ожидал большего энтузиазма, - сказал он.

Энзо в один шаг перебрался к нему и, обняв за локоть, мягко произнёс:

- Я вас ждал. И каждая минута ожидания разрывала мне сердце иглой.

Таскони хмыкнул, накрыл его ладошку на своём локте рукой и молча двинулся вперёд.

Билетов у них не спрашивал никто. Уже внутри, проходя сквозь анфилады залов, изукрашенных позолотой, Энзо понял, почему: Таскони держал здесь ложу для себя и ближайших друзей.

Они вошли в зал, и какое-то время Энзо понадобилось, чтобы скрыть впечатление, которое это место произвело на него: в опере он был в первый раз, и её филиал в апартаментах Ливи явно и рядом не стоял.

Таскони чуть подтолкнул его вперёд, и, оглянувшись на него, Энзо поймал насмешку в его глазах. Насмешка разозлила его, но он, естественно, промолчал. Как себя вести - он знал и потому без особых раздумий занял место, предназначенное для него.

Постановка была старинной – ни названия, ни языка Энзо не знал, так что понял только, что девушка, метавшаяся по сцене весь первый акт, была очень несчастна и погибла в конце без особых на то причин – кажется, любовник её к кому-то приревновал. Энзо всех этих страстей абсолютно не понимал, но когда Таскони уже выводил его назад, поминутно здороваясь со знакомыми и останавливаясь, чтобы перекинуться с ними парой слов, один из них спросил Энзо:

- Как вам опера?

- Всё было просто превосходно, - Энзо с улыбкой кивнул. Больше никто на него внимания не обращал.

Они покинули зал, и провожать его до клуба Таскони не стал. Энзо с тоской подумал, что сам он джентльмен в куда меньшей степени, чем требует от него.

- Вы мне подходите, - сказал корсиканец, уже забираясь в салон своей комфортабельной платформы. Энзо напоследок ещё раз коснулся губами его запястья и молча проследил, как платформа отъезжает прочь.

Денег на такси он с собой не взял – и тут же сказал себе, что он полный идиот. Впрочем, идти до клуба было не так уж далеко, и, зевнув ещё раз, Энзо направился вдоль по улице, где в вечернем полумраке продолжал гулять разномастный народ.

Минут через пятнадцать он решил срезать угол и свернул в переулок. Постукивая тростью о мостовую, отмерил два десятка шагов и коротко вскрикнул, обнаружив, что чьи-то руки перехватили его поперёк туловища и сдавили с такой силой, что у Энзо едва не хрустнули рёбра.

Он машинально потянулся к телефону, спрятанному в кармане брюк, но неизвестный тут же вывернул ему руку назад, так что Энзо вскрикнул ещё раз. Колено его упёрлось юноше между бёдер, а в следующую секунду ещё две фигуры выросли из темноты впереди - и послышался корсиканский говор.

Энзо тихонько выругался, приготовившись рвануться и бежать куда-нибудь со всех ног, но сделать этого он не успел: фигуры сделали пару шагов вперёд, и тут же ещё две показались у них за спиной. Началась недолгая борьба, в которой Энзо быстро перестал понимать кто есть кто. Затем двое осели на землю, а ещё двое в плащах стали приближаться.

- Стоять! – крикнул по-корсикански тот, кто его держал, и Энзо узнал голос, хотя и не смог вспомнить, кому именно из компании Пьетро он принадлежал. – Я его убью!..

Последнее слово потонуло в булькании, когда один из подступавших спереди рванул вперёд и молниеносным движением всадил в горло нападавшему трость с клинком. Энзо лишь пискнул, когда мёртвое тело стало оседать на землю, и сам едва не упал.

- Не устаю поражаться вашему таланту напарываться на неприятности, - сказал его спаситель. Протянул руку, чтобы поддержать Энзо, и тут же закашлялся, так что Энзо самому пришлось поддерживать его, - Ольстер, закончи тут. Пора тебе учиться таким вещам.

Второй мужчина кивнул, а Энзо наконец разглядел лицо Эвана совсем рядом с собой.

- Пошли, я провожу тебя домой.

Энзо закусил губу и послушно последовал за ним. Они шли, всё удаляясь от места стычки, а Энзо никак не решался начать разговор и только изо всех сил сжимал локоть Эвана в своих руках, а тот то и дело начинал кашлять и прижимал руку к груди, так что Энзо становилось неловко и казалось, что всё это из-за него.

- Вы простудились? – спросил он. Эван покачал головой, и разговор угас.

Уже у самого клуба Энзо попытался снова:

- Я думал, вы уже улетели…

- Улечу, как только отдам тебя на руки этому… Как его…

- Рою… - подсказал Энзо и закусил губу.

Эван кивнул.

«Не улетайте!» - кричало всё внутри него, но он отлично понимал, как глупо было бы произнести это вслух, и потому молчал.

Как и обещал, Эван довёл его до ворот и потребовал у швейцара, чтобы тот позвал управляющего.

Пока они ждали, Энзо заговорил ещё раз:

- Я не поблагодарил вас в прошлый раз…

- Ты и в этот меня не поблагодарил, - Эван отвернулся, и Энзо понял, что в дверях показался Рой.

Юноша снова закусил губу, чтобы не показать подступивших к глазам слез. Кивнул и бросился в дом.

Часть

Энзо задумчиво смотрел в окно челнока, за которым тянулись неровные квадраты плоскогорий.

На высоких плато, пересекая которые, бурные реки сбегали в долины у подножия гор, горные гребни разделяли плодородные впадины, а вулканы, окружённые закаменевшими потоками лавы, вечными стражами застыли среди них.

Приглядевшись, можно было увидеть, что на равнинах земляные насыпи соседствовали с полями, которые огораживали каменные стены, построенные для того, чтобы удерживать дождевую воду и почву – от вымывания.

На горных склонах, ограничивавших одну из таких долин, Энзо увидел террасы, уже засеянные сорго и пшеницей. Коричневые или цвета охры зимой, сейчас они уже были покрыты зеленью.

Всё лето – с марта по август – долины эти казались бурно разросшимися садами.

На другом плато располагался круг, образованный, как понял Энзо, вглядевшись, глинобитными домиками, поставленными плотно, так что одна стена касалась другой.

- Жилища дикарей, - пояснил Таскони, проследив за его взглядом. Чезаре, сидевший в кресле рядом с Энзо, почему-то крепче стиснул руку юноши, которую и без того сжимал всю дорогу – он ужасно боялся летать – но промолчал.

- Вы так уверены, что можете судить? – спросил Энзо.

- Что? – Таскони моргнул, озадаченно глядя на него.

- Ничего.

Какое-то время царила тишина, а затем Таскони продолжил.

- Они живут в этих маленьких домишках - в каждом по десятку человек. Внутри всего две комнаты, соединённые между собой, а в центре деревни святилище каких-то богов – вот и всё.

- А больше на планете ничего не нашли? – с внезапным для самого себя любопытством поинтересовался Энзо.

Таскони прищурился, внимательно глядя на него.

- Нашли, - признался он, - каменный храм овальной формы, которому уже много веков. Стены его исписаны загадочными надписями, которые никому не удалось прочитать. Но сам он не так уж велик – всего три святилища и алтарь, да ящики с ладаном внутри. К тому же, на всей планете он один.

- Интересно, - сказал Энзо и снова отвернулся к окну. Горы уже проплывали под ними, и овраги, подобно долоту, вырубали на горных склонах новые террасы, всё более углубляясь и образуя густую сеть долин.

- Встреча будет проходить там, - Таскони указал пальцем на одну из долин, а Энзо кивнул, принимая его решение как факт.

Долина, в которой предполагалось провести торжество, нравилась Энзо куда больше, чем тот город, в котором он жил.

Простирающаяся километров на сорок в длину при ширине около восьмидесяти километров, она включала в себя долины и реки Сакраменто и Сан-Хоакина. Мощный поток Сан-Хоакины разрезал её на две части с севера на юг, проходя по дороге одно за другим пять живописных озёр. Воды его были прозрачны, как стекло, и изобиловали лососем и другой рыбой, так что казалось – протяни руку, и она сама пойдёт в ладонь

Строители из местных, наспех сооружавшие корпуса для помостов и жилища для гостей, рассказывали, что по обширным равнинам, омываемым этой рекой, бродят табуны диких лошадей. Здесь же можно было встретить мулов, лосей... и даже медведей. «Калсу», как называли они уроженцев Содружества, приезжали сюда большими конными отрядами и ловили животных с помощью лассо, как сами туземцы ловили на побережье быков.

Они же говорили, что «калсу» повезло – обычно в это время, в конце марта, уже начинался сырой сезон и заканчивался он только к ноябрю. В этот период целыми днями, а то и неделями, с серого неба беспрерывно лил дождь, струи его хлестали по серому камню гор, прибивая тучи пыли к земле, а низины превращались в ожерелья озёр. В ноябре же начиналась сорокоградусная сушь. Затопленные луга пересыхали, превращая озёра, образовавшиеся в сезон дождей, в гнилые болота, источающие зловоние, и огромная долина становилась полем смерти.

В то, что кристально чистые водоёмы могли превратиться в болота, Энзо верилось с трудом. Воздух здесь, особенно в сравнении с воздухом Манахаты, был так свеж, что казалось - оставь кусок мяса лежать на жаре, и он никогда не сгниёт.

Всё время, когда Таскони не интересовался им, Энзо проводил на побережье реки, разглядывая этот непривычно огромный водоём. Высоко наверху Сан-Хоакину питали снега, а живописные берега её от самого устья до края гор восхищали всех, кто прилетал сюда в первый раз. Вдоль реки по обеим сторонам тянулись роскошные дубравы, увитые диким виноградом, перемежаемые смоковницами и другими фруктовыми деревьями. За этой стеной деревьев по обе стороны реки виднелись макушки высоких рощ, словно островки среди лугов, зеленеющие в летнюю пору и вызолоченные солнцем зимой. Чуть дальше от реки местность становилась холмистой. Низины постепенно поднимались среди речек и лесов, словно приготовившись штурмовать вершины гор, и терялись в кущах сосен и дубов, чьи гигантские стволы добирались по горным склонам до района вечных снегов.

Здесь, в долине, аборигенов встретить было нельзя – кроме тех, что «калсу» привезли с собой. Только одинокие гасиенды и небольшие гарнизоны поселенцев, изолированные друг от друга, гнездились глубоко в лесу.

Здесь же, на реке, было решено открывать конгресс. Стоя на носу маленького кораблика, приготовленного для Таскони, Энзо не мог оторвать взгляда от гигантского водопада в сотню метров высотой, вздымавшегося над ними выше по течению реки. Четыре дня шли приготовления к встрече послов, и большую часть этого времени Энзо не был нужен своему спутнику. И все это время он проводил здесь.

Могучий водный поток разрезал по середине маленький остров. С одной стороны он оставался ровным и был чуть выше, чем с другой. Вторая же половина утёса изгибалась подковой, и густое облако водяных брызг поднималось над ним, заслоняя обзор.

Ощущение мощи водного массива, несущегося вниз, потрясало Энзо так, что сердце замирало в груди, а разбивающиеся о гладь реки водные струи грохотали так, что собственный голос он слышал с трудом.

Верх водяной стены казался неподвижным. Его гладкая поверхность напоминала тёмно-зелёное бутылочное стекло. А ниже вода кипела и бесновалась, образуя гигантские водовороты.

Над этим диким апофеозом клокочущих и грозно ревущих струй поднимался на сотню метров вверх белый столб водяной пыли, закрывавший всю середину подковы.

Внизу, там, где сгрудились кораблики гостей, водопад выточил в каменном лоне реки глубокий желоб – упавшие глыбы грудились там одна на другой. Иногда Энзо представлял, как, вращаясь, они падают вниз, несомые потоками воды, год за годом вгрызаются в каменное дно.

В солнечную погоду неровная, чуть волнистая и как будто бы взлохмаченная стена вспененной воды разбивалась о громоздящиеся внизу огромные куски упавших каменных глыб.

А с двух сторон белопенное голубоватое водяное зеркало оттенялось сочной зеленью берегов.

Таких корабликов на реке в этот вечер, когда закатное солнце уже касалось гор, было около десятка. Тот, на котором оказался Энзо, назывался «Леди Туманов».

- Почему так? – спросил Энзо, когда они только поднимались на борт.

Таскони пожал плечами и ответил, только когда кораблик уже отчалил и добрался до середины реки.

- Аборигены рассказывают, что раньше, когда калсу ещё не появились здесь, каждый год самую красивую девушку приносили в жертву богу реки, жившему в пучине вод. Её одевали в лучшие одежды, причёсывали и заплетали косы, завивая их на концах, а сверху надевали венок. Затем сажали в пирогу без вёсел и отталкивали от берега там, выше по течению реки, - Таскони указал на вершины гор, где буйствовал водопад. - И Дева Тумана улыбалась и пела, плывя к водопаду – ведь ей выпало великое счастье встретиться с всемогущим божеством.

Энзо поёжился, и губы его расколола улыбка.

- Облик этой разъяренной реки настолько грозен, а водная стихия так пугает тех, кто нуждается в ней, так безгранична и сурова её бешеная сила, что воображение путешественника прямо-таки требует роковых и жутких историй, связанных с прошлым этого водопада, - сказал он.

Таскони тогда не ответил ничего. А сейчас, стоя на носу катера и глядя на водяные вихри, Энзо и сам чувствовал себя «девой туманов», избранной и разукрашенной силами десятков людей, только чтобы столкнуть её в водопад. Он почти что чувствовал, как водяные вихри кружатся вокруг него, утягивая на дно.

Потом над рекой протянули канат. Какой-то сумасшедший под оханье толпы в наступившем полумраке, разрываемом только лишь огнями прожекторов, ходил по нему туда и сюда и даже пытался танцевать.

Энзо, обхватив себя руками, попросил отпустить его в каюту, но капо отказал.

- Ты должен сопровождать меня – я для этого тебя с собой взял.

Энзо вздохнул и вернулся на борт. Какое-то время капо молча стоял в сторонке, думая о своём, а потом сказал:

- Я понимаю Пьетро.

- Что? – Энзо вскинулся и удивлённо уставился на него.

- Ничего.

Капо обнял его за талию, но больше ничего делать не стал. Они так и стояли, пока не закончились представления, и капо не приказал поворачивать яхту к берегу.

Потом был ужин – скромный и осторожный. Земляне явно опасались кого-нибудь оскорбить – но и показаться заискивающим не хотел никто.

Сидя рядом с Таскони, Энзо рассматривал послов, сидевших по другую сторону стола.

Представитель Сины, разодетый в многослойное шёлковое кимоно, прибыл в окружении троих юношей, одного из которых назвал своим отцом, а двух других – отцами своих детей. Энзо не понял, как такое могло быть, тем более что «отец» посла выглядел младше его самого. Но, конечно, никто не собирался ничего ему объяснять. Капо же отреагировал на такое представление с каменным лицом, и Энзо не мог и представить, что делалось у корсиканца в голове. Вся делегация была невысокого роста и пигментом напоминала осенний парк, в остальном же вполне походила на людей.

Пандавы тоже были разодеты в шелка, но сидевшие на них куда свободней и почти не скрывавшие тел. Они много рассказывали о своей чудесной стране, где водятся все животные, кроме, разве что, лошадей, и растут зелёные круглый год леса.

Затем представлялись даэвы, назвавшие себя людьми деревьев, и только перед самым отлётом Энзо понял, почему они называли себя так: корабль их походил на огромный дуб с полым нутром, а если верить самим даэвам - дубом и был.

Ещё одна делегация полностью состояла из бородатых и кучерявых мужей. Уже второй раз Энзо услышал о загадочных крылатых быках, но только дёрнул плечом – о Лэрде вспоминать он абсолютно не хотел.

Мысли о событиях прошлой недели погрузили его в тягостные раздумья о том, что могло бы сбыться, но не сбудется уже никогда: он всё думал, мог ли он задержать Аргайла хотя бы на день. Думал о том, что он сделал не так и что ему делать теперь.

Неделя промелькнула так быстро, что он не успел понять, насколько высокомерный шотландец притягивал его к себе. Теперь же Энзо оставалось лишь с грустью вспоминать его глаза, карие и тёплые, как виски или пряный цветочный мёд.

Энзо обхватил себя руками. Задумавшись, он пропустил момент, когда представляли пятую делегацию, и все приступили к еде. Он привычно кивал и улыбался, поддакивая всему, что говорил его спутник, первым смеялся над его шутками и, время от времени изящно прогибая спину, приникал к его плечу, хотя на самом деле не слышал ничего.

Бескрайний простор планеты, на которой почти что не было людей, ошарашил его так же, как и водопад, по-прежнему грохотавший вдалеке. И когда через несколько дней первый раунд переговоров закончился обещанием встретиться опять и обсудить всё ещё раз, а Энзо наконец снова оказался на корабле, ему показалось, что он оглох и ослеп. Салон был малюсеньким и давил на него со всех сторон. Напрасно Энзо говорил себе, что скоро это пройдёт, ему по-прежнему не удавалось справиться с собой.

«Я хочу улететь», - машинально повторил он сам себе, но тут же подумал об отце и обмяк, понимая, что навсегда останется здесь, на металлическом острове, парящем между плантациями, полном людей, для которых он был никем.

Когда капо подбросил его до клуба, над городом царила ночь. Таскони не стал его провожать, но на прощание поцеловал в лоб и наградил долгим взглядом.

- Ты слишком хорош, - сказал он.

Энзо только дёрнул плечом. Вежливо поблагодарил и стал подниматься на второй этаж.

А наутро в кабинете капо прозвучал звонок. Он поднял трубку и долго молчал, только с каждым словом становился бледней.

- Капо... мне очень жаль... три тела выловлены у самых ветров. Их не могли опознать сначала, но теперь...Одно из них - ваш сын, - слова в трубке звучали сюрреалистично.

- Пьетро… - прошептал он сквозь стиснутые зубы. «Я говорил! Я ему говорил!» - билось у Таскони в голове, а затем осознание накрыло его в один миг: - Это он... Лучини, чтобы он сдох. Быстро. Мальчишку ко мне.

Часть

Весь путь Эван провёл в одиночестве, чувствуя, как грусть обступает его со всех сторон.

Невольно в голову его приходила мысль: что было бы, если бы он позволил себе поблажку и снял мальчишку хотя бы на одну ночь.

«Это очень плохая идея, - отвечал он тут же самому себе. – Это нервы и потрясения, которых он не стоит, и ещё большая жажда – потому что ни один наркотик никогда не помогал от себя самого».

А к вечеру следующего дня корабль приземлился на Кармадон.

В центральной части массивной горной гряды - на северо-западном склоне - вблизи Майлийского ледника выбивались горячие минеральные источники. Две дороги огибали гору с двух сторон. Одна заканчивалась у небольшой группы вилл, окружавших лечебный корпус, одну из которых и снимал для себя Аргайл.

Другая дорога бежала вверх, насквозь пронизывая деревушку, где обитали местные жители – Кобан – и заканчивалась на уступе, откуда можно было смотреть вниз на долину и на другие склоны гор.

Здесь, по разные стороны дороги, можно было отыскать множество полуразвалившихся фундаментов и одичалых садов. Кому они принадлежали - никто толком не знал.

В первый же день Эван навестил врача.

Большинство гостей целыми днями бродило по улочкам между виллами, здороваясь друг с другом и ведя бесконечные разговоры, которые Эван терпеть не мог. По вечерам они ходили на приёмы друг к другу же, либо проводили время в клубе или в ассамблее, где проходили балы и распорядитель представлял друг другу тех, у кого было желание завязать новые знакомства с полезными людьми.

Эван отказался от этих забав почти сразу же. Он встречался с другими чахоточниками только по утрам, когда все они, одетые в купальные костюмы, которые не сильно отличались от парадных платьев, погружались в одну общую купальню с горячей минеральной водой. Этот источник, единственный из всех, был заключён под купол, и сидя по горло в воде между дамами, плававших вокруг в своих пышных купальных костюмах и придерживавших досочки кто с веером, а кто с носовым платком, смотрел, как проплывают сероватые и кучнистые облака над покрытым испариной потолком.

В купальне было жарко, и, едва дождавшись окончания процедуры, он выбирался из воды, менял дневной костюм на прогулочный и отправлялся в горы.

В первый же день он обнаружил ущелье, образованное соединением высоких острогов двух гор и заканчивающееся тупиком – кирпичной стеной, видимо, частью одной из загадочных руин. Забравшись на один из отрогов, он долго рассматривал, как шумная и быстрая река Гезельдон рассекает камни между двух гор, образуя водопад в несколько сот метров, и ему казалось, что через эту воду с бешеной скоростью несущаяся по камням жизнь, настоящая и бесконечная, кончиком кисти касается его.

По западному склону тупика зигзагом вилась дорога, а рядом по рельсам – старым, какие, должно быть, были ещё на Земле, ползали туда-сюда вагонетки с рудой – бутовым камнем и гранитом, красным и серым туфом, песком и вулканической пылью..

На второй день он поднялся на вершину Кахтисара, одной из местных гор. Оттуда открывался вид на широкую долину Даргвар с одним из пяти озёр, располагавшихся тут – Пурт.

Вечерами перед закатом солнца, притягивая глаз разноцветьем красок, в обширной зеркальной глади воды отражались окрестные горы, а в ясную погоду через бинокль можно было увидеть, как в кристально чистой воде плескается форель.

С левой стороны озера на отвесном склоне скалы над самой пропастью гордо возвышалась сторожевая башня - некогда несокрушимая, теперь она светила путникам зевом пробитой стены.

Несколько дней Эван искал, у кого бы спросить о ней – её разбитое основание будило странное ощущение родства в его душе.

На третий день врач на очередном осмотре сам рассказал ему о ней:

- Башню называют Башней Кровника. Много веков назад скрывавшийся в горах кровник построил её. Его враги никак не могли добраться до башни: стоило им подойти, как он осыпал их камнями и пулями. Тогда один из мстителей натянул на себя медвежью шкуру и ночью стал взбираться по тропинке, ведущей наверх. Завидев его, кровник достал ружьё и вышел на охоту. Едва он покинул пределы башни, как был сражён пулей одного из своих врагов.

Эван, сидевший напротив с прибором для измерения давления на руке, поёжился. Эта история вызвала у него странное чувство – будто эхо из прошлого коснулась его тревога за то, что не доделал или сделал не так.

- Люди не меняются, - задумчиво произнёс врач, взял в ладони лицо Аргайла и внимательно рассмотрел со всех сторон. - Вам стало гораздо лучше, - сказал врач тем временем.

Это в самом деле было так. Кашель, раньше сгибавший Эвана пополам, едва он слишком сильно напрягался и сердце начинало стучать, почти не тревожил его сейчас, сколько бы Эван не лазал по горам, и он готов был поверить, что здоров.

- Берегитесь. Симптомы бывают обманчивы. Вы продолжаете пить препараты, которые я вам прописал?

Эван машинально кивнул, хотя за последние три дня к таблеткам не прикоснулся ни разу: сначала забыл их в домике, а затем так и не положил в карман.

Не обращая внимания на слова врача, он продолжил обследовать окрестности и на следующий день поднялся к альпийским лугам Даргавского и Ганалдонского ущелий. С ранней весны до поздней осени землю здесь покрывал разноцветный ковёр цветов.

В Кармадоне уже начиналась осень, и рощи Азалии, покрывавшие склоны гор, уже окрасились в ярко-красный цвет.

От Тменакау до верхних террас по пологому левому склону ущелья, мимо альпийских лугов и мелкого кустарника бежала узкая горная тропинка. Правый же склон Ганалдонского ущелья покрывал берёзовый и хвойный лес.

В ущелье гнездилось множество ягодных кустов, и каждый день, поднимаясь к источникам, Эван набирал целые горсти малины, брусники, смородины или черники, но, так и не донеся до дома, отправлял их в рот.

Перед путником, приближающимся к источникам, из-за выступа горы неожиданно открывался величественный Майлийский ледник с низко опустившимся огромным ледовым языком.

У самого основания ледника - среди живых цветов, образуя столбы пара из-под земли, фонтанировали лечебные источники Верхнего Кармадона.

Каждый год подземные воды всё более подтачивали его, а под лучами горного солнца на поверхности ледника образовывалось неисчислимое множество струек воды, которые, собираясь вместе, превращались в реки и бежали водопадами вниз по склонам гор. Протекая со стремительной быстротой, они разъедали его, заставляя таять ещё сильней.

Поджав губы, Эван смотрел на эту неподвижную белую махину, которая была обречена с той секунды, когда солнце коснулось её. Каждая новая струйка заставляла появляться ещё одну, и ещё, так что оставалось лишь гадать, что случится раньше: солнце растопит лёд или наступит вечная зима.

- Впрочем, - сказал он сам себе, - ответ я знаю давным-давно.

Он отвернулся и пошёл прочь.

Со всех сторон Ганалдонское ущелье огораживали высокие горы, образуя замкнутую котловину. Горы защищали ее от холодных северных ветров и осадков, и здесь, между их склонов, Эван чувствовал себя как никогда хорошо. Раз за разом он поднимался сюда, теперь уже с самого утра, чтобы смотреть, как река, текущая меж камней, приобретает молочно-белый цвет, а затем постепенно, будто забирая себе лучи оранжевого солнца, темнеет и к вечеру становится уже грязно-бурой.

Выше поймы реки ещё несколько источников было разбросано по склонам гор, и, стоя среди них на небольшой площадке, покрытой зеленью и цветами, Эван смотрел на скалистые отроги, поросшие травой.

Там, на вершинах, глядя через бинокль, он видел, как стада туров пасутся и, минуя пресные воды, ходят к минеральным источникам на водопой.

Туры двигались быстро, то перепрыгивая через пропасти, то поднимаясь по недоступным скалам, но самый старший из них всегда шёл поодаль, чуть позади, по более высоким местам, и осматривал дорогу – что происходит кругом. Вид этого мощного животного, такого одинокого в своём долге перед стадом, вызывал у Эвана грустную улыбку, и хотя тур вряд ли видел его, Эван каждый раз кивал ему, приветствуя как своего.

На шестой день он направился в другую сторону от озера и вышел к селению Даргвас. Здесь дома местных жителей почти смыкались с другим селением, от которого у Эвана по позвоночнику пробежала дрожь: это были склепы. Кое-где уже начавшие обрушаться, а кое-где ещё полностью целые, разукрашенные непривычными барельефами и прекрасные в своём смертельном покое, они, тем не менее, казалось, дышали холодом, будто с другой стороны мира, из посмертия, чья-то рука протянулась за ним.

Два дня Эван оставался мрачен, как покойник, и чувствовал себя так же: мысленно он уже видел себя среди этих надгробий. Силился представить, каким может быть небытие и что станет с миром без него. По всему выходило, что ничего. Мир немногое потерял бы от того, что его покинул молодой и не слишком удачливый великий князь Аргайл.

Эван никогда не видел себя в этой роли. Он знал, конечно, что его отец – великий Аргайл, но никогда не думал о том, что однажды заменит его.

Зато всю свою молодость, всё время, пока его судно бороздило просторы космоса с грузом контрабанды на борту, он абсолютно чётко осознавал, что он – Аргайл. Не в том смысле, который в это слово вкладывали сейчас, обращаясь к нему «великий князь». В ином, которое означает для каждого Камерона слово «Камерон», а для каждого Армстронга слово «Армстронг» - брат.

Стоило прилететь на самую дальнюю планету, где он не был никогда, он твёрдо знал, что в резиденции Аргайлов ему окажут достойный приём. И в этом Аргайлы были лучше МакГуафров, Эллиотов и всех остальных – потому что резиденцию Аргайлов можно было найти в самом отсталом из миров.

Эван очень чётко ощущал, какой силой обладает его клан. Как боятся его – даже те, в ком течёт не шотландская, а корсиканская кровь. И никогда бы он не променял фамилию, данную ему отцом, на какую-то ещё.

Всё изменилось, когда он получил этот титул – великий князь. Говорят, что большое лучше видится издалека – но для него всё случилось наоборот. То, что раньше было частью его, теперь колыхалось где-то далеко внизу и пенилось вихрями волн. А он мог лишь смотреть, но больше не был одним из них. Он с удивлением обнаружил, как много значат деньги, власть и влияние для тех людей, которые окружали его. Для него самого они не значили ничего.

Сейчас, оказавшись на пороге смерти, он вынужден был по-новому оценить то, что успел сделать, и то, чего не успел. Выбрать самое важное из того, на что мог ещё потратить время. Он бился над этой проблемой день за днём, чувствуя, как эти дни утекают сквозь пальцы песком, но за все прошедшие месяцы не стал ближе к ответу ни на шаг.

Здесь, среди вечных гор и чистейших вод, он увидел собственную жизнь под другим углом. Она была маленькой – будь он хоть тысячу раз великий князь – и была короткой. И в том, что ему оставалось совсем немного, был свой великий закон, потому что в сравнении с судьбами гор двадцать, сорок лет – или шесть месяцев – в любом случае не значили ничего.

К концу первой недели ему уже казалось, что он начал что-то понимать. Он позвал к себе Кестера, намереваясь сказать тому, чтобы он отправился в Манахату и забрал оттуда мальчика, которого Эван приметил, но попробовать так и не смог.

Кестер, однако, пришёл к нему с собственными новостями и не один – вместе с ним был Линдси.

После недолгих объятий он рассказал о том, как смог всё же выполнить приказ, как корабли, конфискованные у кочевников, всё-таки прибыли в порт.

Эван уже не знал, стоит ли заикаться о мальчишке – он подозревал, что будет выглядеть идиотом, да и не хотел, чтобы слишком много людей знали о том, что его кто-то заинтересовал.

- Вы думаете об этом юноше! – провозгласил Кестер первым, будто прочитав его мысли и одновременно с головой выдавая его.

- В каком-то смысле, - задумчиво протянул Аргайл. – Здесь довольно скучно. Он бы мог существенно скрасить мой досуг.

- Я знаю, что вам нужно! – Линдси усмехнулся и ударил тростью о пол. – Дом мадам Фузур.

Эван поднял бровь.

- И там есть не только мадам, - он подмигнул.

Эван поколебался. В том, что говорил Линдси, был смысл. В конце концов, вряд ли этот мальчишка был намного лучше других. Брюнет… Довольно изысканный… Эван с трудом подавил непрошенное воспоминание, как в последней вечер, когда он видел Рафаэля, тёплая рука юноши лежала на его руке. Одно воспоминание об этом тепле пробудило в нём волну жара – куда более мощную и долгую, чем мог бы пробудить простой половой акт.

Эван качнул головой.

- Пойдём, - сказал он. – Посмотрим, что у них есть.

Часть

Приезд Линдси и свиты великого князя внёс в наметившийся распорядок жизни Эвана совсем не те нотки, которых он хотел, и дело здесь было даже не в намеченном визите в сомнительный дом.

Теперь, помимо обычного набора процедур, Эван имел на прогулку не более часа – за это время он едва успевал спуститься к подножиям гор, когда уже должен был возвращаться назад.

Вся публика, гостившая в Кармадоне, собиралась в это время в клубе, где, как ни старался Эван обособиться от остальных, он день за днём становился объектом любопытных взглядов – тех, кто его узнавал, и тех, кто просто догадывался о нём. Линдси, Кестер и Ольстер, к счастью, старательно оберегали его покой, но сами при этом не давали ему передохнуть своей болтовнёй. Особенно в этом деле отличились, конечно же, Кестер и Линдси, в то время как Ольстер предпочитал молчать и стоять каменной фигурой неподалёку.

Уже на второй день они завели привычку ещё и играть в бридж, причём поскольку играть вдвоём они не могли, а Ольстер в общем развлечении участия не принимал, уже на второй день Эван тоже оказался в это вовлечён, а вместе с ним и какой-то старикашка, который непрестанно чихал.

Опустошив его карманы в надежде, что тот больше не придёт, Эван намерился уже было отдохнуть, но племянники тут же нашли нового игрока. Им оказалась молодая девушка, по-своему симпатичная, но метавшая на Эвана столь красноречивые взгляды, что после первой же партии Эван испытал желание сбежать.

Он заставил племянников перебраться на бильярд, где к ним присоединилось несколько молодых людей, как минимум двое из которых смотрели на Эвана так, как голодные смотрят на пирог.

- Они все знают, кто я такой? – шепнул Эван Кестеру, улучив момент.

- Конечно, - Кестер удивлённо приподнял брови, - как же можно этого не знать.

Скрипнув зубами, Эван вернулся за стол и тремя быстрыми ударами загнал в лузы остатки шаров.

Не прощаясь ни с кем, он стремительным шагом вышел прочь и дрожащей рукой распутал шейный платок. Ему снова становилось хуже, хотя племянники и следили пристально за тем, чтобы он выполнял все предписания врача.

Но хуже боли в пылающих лёгких была другая боль в груди, которая преследовала его в эти дни – от понимания того, что все они, как стервятники, кружат над его головой, тащат ему лучшие куски - но лишь для того, чтобы откормить себе добычу пожирней. Все они с нетерпением дожидаются, когда воздух в его лёгких закончится, и сердце остановится совсем. Миловидные девушки добропорядочного нрава, гибкие юноши с блестящими глазами и даже племянники, готовые в любой момент протянуть ему носовой платок – все они казались ему скоплением чудовищ, прячущих жадный оскал за улыбками тонких губ.

«Чем они все отличаются от шлюх?» – спросил себя Эван и, дёрнув плечом, шагнул вперёд, в ночь. «Наверное, тем, - ответил он сам себе, - что не берут плату вперёд».

На следующее утро он попытался сбежать и отправился гулять вдоль озёр, цепочкой протянувшихся вдоль долины. Он нанял лодку и впервые вблизи увидел лосося, плескавшегося в воде. Впрочем, долго наслаждаться природой ему не пришлось – он едва успел отплыть на несколько метров, когда завидел племянников, машущих ему руками, стоя на берегу.

Эван стиснул зубы. Соблазн отвернуться и сделать вид, что он никого не видел, был велик, но он слишком хорошо понимал, что племянники тоже найдут лодку и отправятся за ним. И теперь уже озеро и горы, и реки, и даже туры будут принадлежать не только ему.

- Греби назад, - устало приказал он лодочнику и под многоголосое квохтанье Линдси и Кестера стал выбираться на причал.

- Вам вредно так напрягаться, князь! – частил Кестер.

- И вам опасно уходить куда-либо одному! – вторил ему Линдси.

- Хватит, - отрезал Эван. – Где ваша мадам Фузур?

- Но… - растерялся Линдси, - ещё нет и двенадцати дня…

- Советую вам известить её и подготовить всё, потому что чай мы будем пить у неё.

Дом мадам Фузур стоял на окраине поселения – так, что от крайнего дома с трудом можно было увидеть его. Эван проходил мимо него не раз и, кажется, даже замечал девушку, поглядывавшую на него из окна, улыбавшуюся ему и чертившую на запотевшем стекле какие-то знаки – но никогда не принимал её всерьёз.

Сейчас, когда на горы уже опускались сумерки, шторы оказались опущены, и только на подоконнике стояла красивая лампа с плафоном, расписанным красными цветами – хотя в доме свет её, должно быть, не был виден никому.

Участок, на котором находилось заведение мадам Фузур, был довольно большим, так что с дороги можно было разглядеть один только тонущий в зелени уголок с окном. Небольшой парк был обнесён ажурным, но высоким забором, а вход к тому же располагался с другой стороны. За воротами был разбит сад с фруктовыми деревьями и розовыми кустами, взбиравшимися вверх по склонам гор, и само это место, шуршащее листвой и наполненное пением птиц, навевало покой.

Аллея, по которой вели его племянники, закончилась живой изгородью из бересклета, откуда открывался вид на просторный газон в обрамлении буков и серебристых лип. На противоположном конце этой небольшой площади возвышался белый двухэтажный дом с массивной крышей и двенадцатью окнами вдоль фасада, ступеньками поднимавшимися там, где этого требовал склон. Если бы не эта особенность природы, заставившая архитектора проявить фантазию, и не цветущий сад вокруг, всё это строение можно было бы принять за казарму, а не за место для оказания особых услуг.

И будто бы силясь оттенить эту неуместную суровость, перед входом в дом искрился струями в тусклом свете старинных фонарей небольшой фонтан, украшенный фигурой Адониса и Афродиты, нежно поддерживавших друг друга.

Внутри дома стоял запах пирогов с абрикосом, мужского одеколона и немного – чего-то затхлого, тут же отбивавшего едва появившийся аппетит.

На первом этаже всю троицу встретил стюард, который забрал у гостей плащи и пальто и, устроив их на вешалках, повёл всех троих по лестнице вверх.

Миновав несколько площадок, они оказались в салоне, стены которого украшали гобелены, изображавшие всю ту же пару богов – на некоторых Адонис ласкал Афродиту, на других – наоборот. Впрочем, были здесь и другие полотна – где Адониса окружали лишь сатиры и амуры, а Афродиту, по всей видимости, наказывал за какие-то неведомые провинности Зевс. В углу стоял рояль, и когда скрипучие звуки его прорезали недолго царившую тишину, Эван вздрогнул, невольно вспомнив свой первый вечер в Манахате, когда, изгибаясь как дерево на ветру, извлекал из такого же инструмента звуки Рафаэль. Сегодня игра не радовала Эвана совсем. Повинуясь советам племянников, он устроился за столом, и Кестер тут же направился к барной стойке - заказывать напитки для него.

Раньше, чем он успел опустить стаканы на стол, по другую сторону стола появилась дама в шляпке со страусиным пером. Присев в реверансе, она кокетливо поймала руку Эвана и коснулась поцелуем его перстня, давая понять, что узнала его. А затем опустилась на стул.

- Светлейший господин, рада видеть вас в своём доме. Меня зовут мадам Фузур.

Эван молча кивнул и дал знак племянникам оставить их наедине.

- Вы хотели бы выпить, пообщаться с другими джентльменами… или провести время в компании, которую можем предложить только мы?

- А есть те, кто приходит к вам просто так?

Мадам Фузур легко рассмеялась.

- Очень редко, - призналась она. – Не всем нравится сразу переходить к делу. Признаться, мне льстит, что вы посетили мой дом. Многих удивляет, что вы навестили наш курорт, но я надеюсь, что причина тому - не здравословные проблемы.

Эван пожал плечами.

- Я приехал отдохнуть.

- Это так радует, что с вашим здоровьем все хорошо.

- Насколько может быть хорошо у того, кто всё время проводит в четырёх металлических стенах. Ваш воздух гораздо свежее того, к которому я привык.

Мадам Фузур кивнула.

- Я слышала, вы редко появляетесь в клубе?..

- Ну почему же… - протянул Эван, - я провёл там два вечера. А теперь вот решил осмотреть и ваш дом. Надеюсь, у вас в самом деле есть что-то, чего в других местных заведениях нет.

- Само собой, - мадам Фузур натянуто улыбнулась, понимая, что дальнейшие расспросы невозможны, - скажите, вы сегодня предпочитаете розы или ирисы? Если ирисы, то вас проводят в голубую гостиную.

- Сегодня я хотел бы посмотреть ваши ирисы. И… - Эван постучал пальцами по столу. – Можете не беспокоить всех. Мне нужен брюнет. Стройный молодой брюнет.

Мадам Фузур поднялась и снова присела в реверансе.

- Пять минут. К вам подойдут.

В самом деле, раньше, чем Эван успел опустошить предложенный ему стакан виски, к столику снова приблизился стюард и с поклоном сообщил:

- Вас ждут.

Эван залпом осушил бокал и, поднявшись, последовал за ним.

Они миновали ещё одну лестницу и оказались ещё в одном салоне, тоже украшенном картинами и обставленном богатой мебелью: мягкими диванами и низкими креслами. Здесь пахло розами, и воздух показался Эвану слишком тяжёлым.

В комнате - у окна, у камина, обнимая собой фальшивые колонны, стояли, сидели на подлокотниках диванов и полулежали в креслах, раскинув ноги или, наоборот, скрестив их, юноши всех известных Эвану рас. Здесь были и типичные корсиканцы с их чёрными волосами и жарким взглядом, и азиаты всех мастей с раскосыми глазами, нежными лицами и узкими плечами, и юный араб с густыми чёрными ресницами, с тенью обиды смотревший на своего гостя и в то же время не скрывавший своего желания познакомиться с ним поближе, краснокожие дикари с плантаций Манахаты тоже были здесь – не было только одного.

Эван даже не стал осматривать их. Разочарованно вздохнув, он отвернулся и собирался уже уйти, когда натолкнулся на выжидающий взгляд мадам Фузур, явно привыкший к тому, что клиентам трудно сделать выбор самим.

- Вас что-нибудь заинтересовало? – спросила она.

- Нет, - отрезал Эван и попытался обойти её кругом, но ему это не удалось.

- Если бы вы уточнили пожелания, возможно, я смогла бы подобрать что-нибудь ещё. А возможно, вы просто не разглядели кого-то из них?

Поджав губы, Эван всё же бросил взгляд на это скопление сомнительной свежести цветов, но так ничего и не нашёл.

- Ваш ассортимент прекрасен, - вежливо произнёс он, - но видите ли, мадам Фузур, мне не следовало сюда приходить.

- О! Сомнения свойственны многим из наших гостей.

- Да нет, - Эван поморщился. – Я просто… Рассуждал как идиот. Видите ли, в свете много тех, кто за деньги хотел бы переспать со мной. Но мне почему-то показалось, что здесь будет честней. Но это не то, чего я хотел. Мне нужно…

Мадам Фузур прогнулась вперёд, силясь уловить теперь каждый оттенок его слов.

- Мне нужно… нечто свежее. Понимаете? Ещё не распустившийся цветок. Прохладный, как весенняя роса. С глазами синими и большими, как драгоценные камни самой чистой воды, но чтобы на дне их таилась… таилась…

Эван качнул головой.

- У меня это есть! – решительно заявила мадам Фузур.

Эван поднял бровь.

- Я поняла, чего вы хотите, - она хитро улыбнулась. – Вам нужен тот, чей цветок ещё не расцвёл. Вы хотите сами его сорвать.

- Ну… можно и так сказать.

- Мои мальчики не радуют вас, потому что они слишком умелы и слишком… развратны, что уж скрывать. Так?

- Так.

- Идёмте, - мадам Фузур взяла его под руку и, махнув рукой мальчикам, разрешая им разойтись, сама повела Эвана к следующей лестнице.

Они миновали ещё один пролёт и вошли в коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей.

Мадам Фузур подошла к одной из них и опустила в щёлочку жетон.

- Ваши племянники уже заплатили за всё, - пояснила она и приглашающим жестом предложила Эвану пройти вперёд. Сама она внутрь не вошла, и дверь закрылась у Эвана за спиной.

Эван огляделся. Комната была чисто убрана, но здесь не было ни мнимой роскоши бархатных сидений, ни картин в золотой оправе по стенам. Только кровать, сработанная из орехового дерева, покрытого блестящим лаком, усыпанная подушками и перинами так, что она казалась значительно выше, чем могла бы быть без них. Сверху её прикрывала жёлтая драпировка балдахина – не слишком тяжёлая, из сатина или вуали, но зачем-то обшитая бахромой. Рядом с кроватью стоял небольшой туалетный столик с букетом из белых цветов.

В комнате царила тишина. Эван мог бы сказать, что это покой, но это место и этот жёлтый цвет нервировали его – так же, как и салон, и дом. Всё это было не для него. Всё это не имело ничего общего с ним. И всё это было чужим.

Терзаемый этим чувством, он уже собирался было выйти, но снова скрип двери остановил его.

Обернувшись, Эван увидел перед собой юношу лет восемнадцати на вид, немного не выспавшегося и одетого в белый ночной костюм.

Юноша чуть испуганно смотрел на гостя большими синими глазами и комкал в пальцах кончики рукавов.

- Вы пришли за мной? – спросил он.

Эван кивнул, и юноша закусил губу. Секунду он стоял неподвижно, а затем шагнул вперёд, и когда губы его оказались совсем рядом с ухом Эвана, зашептал:

- Это будет очень больно, господин?

Эван молчал.

- Пожалуйста, господин… Будьте осторожны со мной…

Эван решительно отодвинул юношу от себя и вышел в коридор, хлопнув дверью за спиной.

Ему было душно. Душно ото всего. Не обращая внимания ни на растерянно смотревшую ему вслед Фузур, ни на племянников, пытавшихся догнать его, Эван спустился на первый этаж и, миновав сад, направился прочь, к основанию гор.

Фузур проследила за ним взглядом и, войдя в комнату с жёлтыми драпировками, раздражённо хлопнула дверью.

- Ну и как это понимать? – зло спросила она.

Мальчик, с которого уже слетели и сонливость, и мнимый страх, забрался на кровать с ногами и зевнул.

- Я старался… - сказал он. – Он просто какой-то… не такой.

Фузур подошла к нему вплотную и, взяв за подбородок, оглядела со всех сторон.

- Ты становишься слишком стар, - сказала она. – Придётся отправить тебя в другой бордель.

Глаза юноши широко распахнулись, являя новую порцию страха.

- И не хлопай глазами. Со мной эти штучки не пройдут.

Той ночью Эван так и не вернулся в дом. Он с упоением представлял себе, как, должно быть, Кестер и Линдси поднимают тревогу в лечебнице и собирают людей на поиски – и не ошибся. Уже под утро, сидя в башне Кровника на подгнившей деревянной лежанке, он наблюдал через дыру в стене, как цепочка людей с факелами движется по горной тропе.

Уже на рассвете он вернулся в свой особняк, приказал приготовить ванну и, поплескавшись немного в пенной воде, позвал племянников к себе.

- Я понял, что не смогу излечиться, - сказал он.

Племянники молча смотрели на него.

- И решил написать завещание, - продолжил он.

Кестер и Линдси подались вперёд.

- Сегодня я отправляюсь обратно на Альбион. Пусть там приготовят все необходимые бумаги. Полагаю, вас обоих интересует, кому я оставлю титул, земли и концерн?

Кестер и Линдси остались неподвижны, но на лицах их красноречиво отражался волновавший их вопрос.

Эван усмехнулся.

- Что ж… Всё это получит тот, кто до конца недели привезёт мне мальчика из клуба в Манахате, который не даёт мне покоя. Он должен быть живым. Здоровым. И должен хотеть провести со мной оставшиеся полгода. Как вы это сделаете – мне всё равно. А теперь выйдите. Я хочу отдохнуть.

Часть

Небольшой кораблик содрогнулся, отталкиваясь пламенем дюз от мягкой поверхности земли, покачнулся, отыскивая собственный, нужный градус поворота, и двинулся перпендикулярно вверх.

Кестер и Линдси Аргайлы молча следили за показаниями приборов, не замечая ни скал, медленно уползавших вниз, ни облаков, укрывающих корабль пушистой пеленой.

Только когда корабль поднялся на орбиту и, развернувшись, направился к фиолетовой полоске космического ветра, искрящейся далеко на границе системы, Линдси нарушил царившее молчание:

- Хорошо, что он, по крайней мере, разрешил взять клипер. Мы могли бы тащиться до Манахаты целый месяц.

Кестер усмехнулся и покосился на него.

- Как думаешь, почему он это сделал? Ему просто не хочется столько ждать.

Линдси пожал плечами.

- Только не говори, что ты ожидал чего-то другого.

Кестер промолчал. Он отвернулся и, взявшись за штурвал, принялся медленно заводить клипер в поток фиолетовых частиц. Далеко справа по борту проплывали оранжевые шары планет системы Кармадон.

- Придержи левое крыло, - приказал он.

Линдси послушно сдавил рычаг, и через несколько секунд корабль окончательно лёг на курс – фиолетовый вихрь закружил его, подхватил как ветер песчинку и, вращая, потащил прочь.

С минуту понадобилось внутренним системам гравитации, чтобы справиться с изменением режима, и только после этого оба Аргайла смогли глубоко вдохнуть и отклеить головы от подушек.

- Что это, по крайней мере, за клуб? – спросил Линдси.

Кестер молчал, делая вид, что полностью занят управлением, хотя в этом уже и не было нужды.

- Это же не то, что я думаю?

Ответом ему снова была тишина.

- Исторический клуб?

- Да.

Линдси присвистнул.

- И какого из мальчишек мы должны забрать? Или он хочет, чтобы мы приволокли ему целый гарем?

- Почему бы и нет? Будет менять их по одному в день.

- Серьёзно, Кес. Ты понимаешь, о чём он говорил?

- Думаю, да.

- И?

Кестер пожал плечами и встал, намереваясь удалиться к себе. Вопросы Линдси его раздражали. Трудно было поверить, что тот не понимает, в чём суть условий, которые поставил им великий князь.

- Он пару ночей снимал там какого-то парня. Может быть, речь о нём? А впрочем, узнаем, когда прилетим.

Он отвернулся и, щёлкнув тумблером, открывающим переборку, скрылся в темноте коридора.

Линдси остался сидеть за пультом. Он задумчиво постучал кончиками пальцев по металлической панели. Ежу было понятно, что Кестер что-то скрывал. Видимо, решил в одиночку сорвать куш.

- SWW, поиск. Манахата. Персонал «Исторического клуба».

На экране высветилось несколько десятков имён.

- Расширенный поиск. Персонал «Исторического клуба» младше 25 лет.

Убедившись в том, что в новом списке те, кто в самом деле мог заинтересовать Эвана Аргайла, Линдси взял в руки планшет и принялся его изучать.

Сутки потребовались клиперу «Тысячекрылая куропатка», чтобы приземлиться в порту Манахаты, и к тому времени, когда шасси ударились о металл мостовой, набор информации, которой обладали Кестер и Линдси, был достаточно схож.

Больше никто из них не задавал вопросов другому.

Линдси направился было к терминалу, где можно было взять на прокат гравиплатформу, и, заметив это, Кестер ему кивнул:

- Разделимся, - предложил он. – Я заеду к губернатору. Он знает там всех парней.

Линдси подозрительно хмыкнул.

- Хорошо, - сказал он, однако, как только Кестер повернулся к нему спиной и отошёл достаточно далеко, последовал за ним.

Он проводил кузена до широкой трассы, где тот запрыгнул на заднюю площадку муниципальной гравиплатформы, отметил мысленно, какой тот выбрал маршрут, и, посмеиваясь про себя, вернулся к терминалу заказа машин.

Следующие три часа он проклинал свою непроходимую тупость, сидя за рулём и щёлкая переключателем радиостанций за два десятка метров от светофора, и наблюдая, как муниципальные платформы одна за другой проносятся по выделенной линии мимо него.

Кестер добрался до здания клуба примерно через час – на всякий случай он сделал пару пересадок, чтобы Линдси не смог проследить его путь.

Однако картина, которая предстала его взору ещё на площади, всерьёз озадачила Аргайла, если не сказать, поставила в тупик: газоны перед клубом были осыпаны крошкой из битого стекла. Большая часть окон уже была заново остеклена, однако последние два ещё ожидали своей очереди: бригада рабочих курила тут же, у ограды, помятой в нескольких местах и сверкающей заплатами силовых линий в местах прорывов. Дверь тоже была выбита, и целых трое швейцаров, не скрывая висевших на бёдрах кольтов, стояли перед ней стеной.

Присвистнув, Кестер подошёл к ним и тут же спиной почувствовал, как ещё два пистолета, щёлкнув затворами, берут его на прицел.

- Меня зовут Кестер Аргайл, - произнёс он, на всякий случай поднимая руки, - можете посмотреть документы в переднем кармане пиджака. Или сразу же отведите меня к управляющему. Кто тут за главного?

Один из швейцаров осторожно приблизился к нему и в самом деле достал из нагрудного кармана Аргайла карту ID и права. Внимательно осмотрел, а затем протянул планшет, предлагая, видимо, пройти идентификацию по отпечаткам пальцев. Только удостоверившись таким образом, что перед ним в самом деле Аргайл, он хмуро качнул головой на выломанную дверь и сказал:

- За мной.

Внутри помещения клуба выглядели не многим лучше: впрочем, что бы тут ни произошло, нападавшим явно не удалось пройти далеко.

Пятна крови украшали ковры на первом этаже, а в стенах тут и там зияли дырки от пуль – но только до лестничной площадки между первым и вторым этажом.

Второй этаж был так же тих и пуст, как тогда, когда Кестер был здесь в последний раз. Однако, миновав его, швейцар повёл гостя ещё дальше наверх и остановился только в самом конце коридора третьего этажа – перед массивной дубовой дверью, окованной металлом.

Пока они шествовали по длинному коридору, трижды сворачивавшему под прямым углом, Кестеру несколько раз казалось, что он слышит скрип дверей и чувствует спиной любопытные и взволнованные взгляды, но стоило ему обернуться, как перед ним оказывался лишь пустой коридор.

Дверь открылась перед Аргайлом, и он увидел довольно молодого мужчину в сером плотном костюме, которого, как он смутно мог припомнить, звали Рой.

- Мистер Фрейзер, - тут же представился он. – Прежний управляющий мёртв. Полагаю, теперь я за него.

Кестер присвистнул.

- Неудобно так говорить… Но, пожалуй, для меня даже хорошо.

- О чём речь?

- Меня послал великий князь.

- Надеюсь, для того, чтобы расплатиться с Таскони за этот погром?

Кестер задумчиво постучал пальцами по спинке кресла, оказавшегося перед ним.

- Не совсем, честно говоря, - сказал он.

- Тогда передайте, что я буду говорить с ним только после того, как он пришлёт мне дюжину бойцов.

Кестер снова постучал по спинке кресла.

- Мистер… мм… Фрейзер. Я ему это, безусловно, передам, но у меня к вам дело более важное и срочное. За его решение великий князь может заплатить очень и очень хорошо.

Рой молча смотрел на него.

- Мистер Аргайл хотел бы выкупить у вас мальчика… Рафаэль Лучини, кажется, так?..

Кестер замолк, заметив, как побледнел стоявший перед ним Рой. Вначале он подумал было, что это признак страха, но уже ближе к концу фразы ему казалось, что Рой вот-вот бросится на него, так что он счёл за лучшее развести полы пиджака и опустить руку на кобуру.

Рой чуть заметно подался назад.

- Опять, - удовлетворённо и зло сказал он. – Хотел бы я вам помочь… - он стиснул руку в кулак.

- Но?..

- Но Рафаэль Лучини исчез. И это одна из главных моих проблем.

- Исчез?.. – Кестер невольно наклонился вперёд. – Как это понимать?

- Буквально, я бы сказал. Он встал в половине двенадцатого, вышел на пробежку и молча пробегал положенные полчаса. Вернулся к себе, принял ванну с молоком. Спустился вниз и попросил на обед утиную грудку в апельсиновом соусе. Съел её. Вернулся к себе. В половине четвёртого парикмахер причесал его, а в шесть Лучини не вышел в зал. Всё.

- Вы заявляли в полицию?

Рой расхохотался.

- Мистер Аргайл, - он насмешливо посмотрел на него. – Что может знать полиция такого, чего не знаю я? Двери, окна… Всё было закрыто. В комнате полный порядок – разве что не закрыт флакончик духов.

- А вещи? Вещи на месте?

- Вы думаете, я знаю их все наперечёт? По крайней мере, в шкафу по-прежнему больше двух десятков жилетов и ни один фрак не пропал. Коллекция табакерок и другие безделушки – всё здесь. Разве что пара вещичек обнаружилась у его соседа – но этому, в общем-то, не стоит удивляться. Они же все тут бывшие портовые воришки.

- Знаете, Фрейзер, князь будет очень недоволен.

Рой помрачнел.

- К сожалению, могу его понять...

- Лучше бы вы придумали, как ему помочь...

Кестер некоторое время молчал, собираясь с мыслями, но время торопило его.

- Я могу осмотреть его спальню? – спросил он.

Рой пожал плечами.

- Констанс! – крикнул он. – Проводи мистера Аргайла в комнату нашего героя.

Мальчик, которого, как показалось Кестеру, он где-то уже видел, нырнул в комнату и отвесил вежливый поклон.

Он провёл Кестера в комнату Лучини – но, как и сказал управляющий, тут не было никаких следов борьбы или побега – ничего.

- Спасибо, - сказал Кестер, оглядываясь по сторонам. – Я могу побыть здесь немного? Может быть, что-то найду?

Констанс с сомнением покосился на дверь, но потом кивнул.

- Я только предупрежу Роя, - он закусил губу, а потом решительно продолжил: - мистер Аргайл, зачем вам Энзо?

- Кто?..

- Рафаэль Лучини. Что вы хотите от него?

Кестер молча смотрел на него, не понимая, зачем ему объясняться с местной шлюхой.

- Его ведь уже искали, - продолжил Констанс, - видели, что внизу? Эти корсиканцы… они дикие. Не могу поверить, что их пускали в клуб.

- Тааак… - протянул Кестер и, усевшись в кресло, указал Констансу на другое, стоящее у окна, - ну-ка поподробнее, что тут произошло?

Констанс закусил губу. Он подошёл к окну, но так и не сел, только выглянул в щёлочку между занавеской и стеной и тут же отошёл.

- Да это было три дня назад. Уже после того, как Энзо исчез.

- Было что?

- Уже четвёртый час утра был. Да ещё ночь паршивая такая... часа в три отключили свет, и мы уже все стали подниматься наверх, проводив гостей. Только закрыли дверь, как включили свет и опять раздался стук... и Рой не хотел открывать, но потом управляющий сказал, что посетители прежде всего. Он сам спустился, посмотрел камеры. Видимо, всё там было хорошо... Он сказал только, что пришёл какой-то представительного вида корс. Стал отпирать, но как только дверь открылась – оттуда их повалило полно. Управляющий упал первым. Мальчики, кто ещё не поднялся к себе… Некоторых избили и даже пытались сделать сами знаете что. Потом подоспела охрана, опять стали стрелять. Мы отбились, но вот отобьемся ли второй раз? Мистер МакКензи не отвечает на звонки и не показывает нос. Он… - Констанс глубоко вздохнул. – Разве Аргайлы не должны защищать нас?

Кестер помолчал и побарабанил пальцами по подлокотнику. В общем-то, мальчишка был прав. Но, строго говоря, всё это никак не касалось его.

- МакКензи отвечает за этот город, - сказал он вслух. – Он и должен вас защищать. Когда он обратится с просьбой к князьям – тогда будем вести разговор.

- Вот оно как… - протянул Констанс, отвернулся и, прищурившись, снова уставился за окно. – Ну, хорошо.

- Ты знаешь что-нибудь ещё?

- Об Энзо? – Констанс бросил на Кестера быстрый взгляд и покачал головой, - если бы знал – постарался бы помочь. Я могу идти, господин Аргайл?

Кестер рассеянно кивнул, и Констанс вышел, оставив его одного. Кестер покопался ещё немного в шкафах, но так толком и не нашёл ничего. Он вышел и уже направился было к лестнице, когда услышал за спиной негромкий свист и резко обернулся. Ещё один мальчишка со светлыми волосами и холодной насмешкой на лице стоял, приклеившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

- Господин Аргайл… - пропел он. – А что, если я знаю кое-что?

Кестер сделал несколько шагов вперёд и остановился напротив него. Мальчишка был на голову ниже его, но, запрокинув подбородок, умудрялся смотреть на Аргайла свысока.

- Например, что?

- Я первым задал вопрос.

Кестер поднял бровь.

- Деньги? – спросил он.

Мальчишка звонко рассмеялся.

- У меня этого добра полно, - он поднял руку и потряс в воздухе золотыми часами, украшенными бриллиантами.

- Что ты хочешь?

- Хочу, чтобы вы забрали меня отсюда. Уверен, великий князь хотел видеть меня, а не его.

Кестер расхохотался.

- Не слишком ли многого ты хочешь?

- Мой товар – моя цена.

- Ну… - Кестер улыбнулся, - хорошо. Но у меня нет времени ждать, пока мы доберёмся до Альбиона. Говори, что ты знаешь, сейчас.

- Дайте слово Аргайла, - потребовал мальчишка.

- Клянусь, - Кестер поднял правую руку. – Что, если ты поможешь мне найти Лучини, я заберу тебя с собой.

- Хорошо, - блондинчик облизнул губу, - он накануне, перед тем как исчезнуть, говорил со мной. Обменял у меня эти часы и ещё пару безделушек на браслет и кулон.

- Как выглядели побрякушки?

- Золотой браслет с хризопразом работы Чизотти. Кулон такой… Капелькой. Сапфиры в оправе из платины.

- Что-нибудь ещё?

- Всё.

- Он ходил к кому-то в последние дни?

Мальчик пожал плечами.

- В прачечную. И ещё его вызывали в «Саладин».

- А друзья у него были?

- Конечно! Я!

Кестер хмыкнул.

- А ещё?.. Может, ухаживал кто...

- Ну… - протянул мальчик, - таскался тут один морячок, но Энзо его отшил. Его даже швейцары гоняли, но он потом ещё пару раз приходил – Энзо на планете был. Даже передавал письмо.

- Письмо?.. – не дожидаясь ответа, Кестер направился к спальне Лучини. Огляделся, понимая, что найти письмо в этой комнате, где количество вещей и украшений зашкаливало, будет непросто. А и тут ли оно?

В ящиках не было ничего, в карманах пиджаков - тоже. Корзина для бумаг содержала ватные тампоны для смывки косметики, обрывки каких-то упаковок, даже пакетик с презервативом был здесь - но не письмо. В книгах тоже ничего не оказалось. Кестер осмотрел кровать, шкафы и уже отчаялся, когда взгляд его зацепился за обрывок, застрявший в щели между туалетным столиком и стеной. Кестер тут же схватил его. Это был действительно обрывок письма, но не понятно чьего. И самое главное - тут была зацепка.

« ...хотел бы провести ещё один вечер с тобой. Я улетаю четырнадцатого на «Белой даме» почти что на год. Наверное, у меня мало шансов вызвать твой интерес, но всё же: если у меня есть ещё хоть один шанс - приходи за два часа до отлёта в порт. Я буду...».

- Когда пропал Лучини? – спросил Кестер, обернувшись к мальчишке, который вошёл в комнату следом за ним. – Число.

- Четырнадцатое. А что?

- Ничего. Жди меня здесь, я переговорю кое с кем внизу и вернусь за тобой.

Мальчик кивнул.

Кестер спустился на первый этаж и, завидев пробегавшую мимо платформу, запрыгнул на неё.

Ливи, наблюдавший эту картину из окна второго этажа, издал пронзительный крик и едва не выпрыгнул из него, но было уже поздно.

На четвёртом часу, вымотанный и возненавидевший всю эту станцию с потрохами, Линдси наконец добрался до клуба.

Как и Кестер, он был вынужден предъявить документы, а потом долго ждал, пока швейцар проверит по базам отпечатки его пальцев.

Ожидая окончания проверки и молча оглядывая лежащий в руинах первый этаж, Линдси спросил, где может найти управителя, но ответ его удивил.

- Управитель пока не назначен, предыдущий нас покинул... внезапно... пока всеми делами занимаются распорядитель зала. Мистер Фрейзер только что ушел с предыдущей сменой осматривать повреждения со стороны боковой улицы, но мистер Виллис, его помощник, может с вами поговорить. Вот он, подождите, я сейчас его позову.

Швейцар обратился к стоящему недалеко мужчине:

- Мистер Аргайл хотел поговорить с вами, сэр.

Линдси не стал откладывать интересующий его вопрос и после пары вежливых приветствий сразу спросил:

- Вы не знаете, кем именно интересовался великий князь Аргайл, находясь здесь?

Виллис ухмыльнулся и ответил:

- Князь заказывал Ливи, насколько я знаю. Интересовался ли он кем-нибудь еще - мне неизвестно. Швейцар проводит вас. Рон, проводи господина Аргайла.

Линдси пошел за швейцаром, но внезапно услышал звонкий голос:

- Вы кого-то ищите?

Линдси поднял голову и расплылся в невольной улыбке: на него смотрел ангел с глазами демона, белокурый, с опухшими веками и безупречно накрахмаленным воротничком.

- Ты работаешь здесь? – спросил Линдси. - Мне нужно найти кое-кого.

- Да, сэр, - Ливи вышел вперёд. – Работал, пока всё это не началось. Если хотите, я провожу вас, поднимайтесь за мной. Спасибо, Рон, я сам дальше.

- Тогда… Ты, возможно, можешь мне помочь?

- Само собой.

- Пару недель назад сюда приезжал великий князь Аргайл. Ты видел его?

- Конечно, сэр!

- Он кого-то здесь к себе приглашал?

Ливи потупил взгляд и едва заметно покраснел.

- Да, сэр. Стыдно признаться, но… меня. Я так надеялся, что он захочет забрать меня насовсем, но… он очень спешил, да?

Линдси кивнул и, шагнув к нему, приподнял за подбородок лицо юноши. Он мог бы, конечно, усомниться, правду ли тот говорит. Но насколько Линдси разбирался в мужской красоте – на месте Эвана он однозначно заказал бы его.

- Как тебя зовут?

- Ливи, сэр.

- Он так и хотел. И прислал меня за тобой.

- Правда, сэр? – пушистые ресницы Ливи вспорхнули, как две чёрных бабочки. – Вам придётся поговорить об этом с управляющим, вы знаете?

- Да. Мы сейчас решим вопрос. Скажи… А больше за тобой никто не приезжал?

Ливи стремительно покачал головой.

- Я провожу вас к Рою, - он поймал Линдси за руку и потянул наверх. Уже у двери Роя он остановился в растерянности.

- Иди, собирай вещи, - сказал Линдси, - только побыстрей.

Линдси закусил губу и с подозрением посмотрел на него.

- А может быть, вы сходите со мной? Тут столько стреляли, я уже всего боюсь.

После непродолжительных уговоров Линдси вынужден был признать, что спальня – очень опасное место для юного Амура. И потому вместе с ним отправился складывать рубашки и паковать золотые побрякушки.

Посредине этого действа, занявшего не меньше времени, чем дорога, раздался звонок Кестера.

- Ты его не нашёл? – коротко спросил кузен.

- Нет, - Линдси вздохнул. – Знаешь, Кес, я, наверное, пас. Мы его никогда не найдём. Я лечу домой.

- У меня тут есть ниточка… Я хотел кое-куда заглянуть.

- Езжай один, Кес.

- Это не на Манахате, - предупредил тот.

Линдси с трудом сдержал улыбку.

- Тем более. Лети. Я закончу тут и возьму билет на экспресс. Встретимся на Альбионе?

- Само собой…

Довольные исходом разговора, оба повесили трубки, и Линдси вернулся к прерванному занятию.

Разговор с Роем тоже прошел без проблем.

- Мистер Фрейзер? Князь Аргайл прислал меня к вам, чтобы я забрал мальчика, которого он приметил, - Линдси бросил на стоящего рядом Ливи красноречивый взгляд. - Я правильно понял, это он?

- Которого он приметил? - Рой поднял бровь. - Простите, сколько мальчиков ему нужно всего?

Линдси не очень вежливо хохотнул, но тут же оборвал этот вопрос.

- Простите. Нас с братом тоже очень интересует этот вопрос. Но мне всё же кажется, что один.

- То есть, если Ливи отправится с вами, недовольство князя пройдёт?

- Мне искренне хочется верить, что да.

- Ну... хорошо, - Рой внимательно посмотрел на Ливи. - Но вы же понимаете, что наш клуб много потеряет, если мы отдадим вам его? Как видите, у нас и так сейчас не лучшие времена.

- Мистер Аргайл всё понимает, - подтвердил Линдси. - Чего вы хотите? Деньги? Людей?

- Людей будет своевременней всего. Что же касается денег... - Рой вздохнул и, кажется, собирался отказаться, но, подумав, произнёс: - Впрочем, это тоже не повредит.

Часть

Корабль, который увёз Энзо с Манахаты, нес на борту гордое, хоть и короткое, название «Орб», и он покинул порт пятнадцатого числа в половине четвёртого дня.

О том, что он не останется в клубе, впрочем, Энзо знал задолго до этого: с тех пор, как через несколько часов после возвращения с планеты распорядитель клуба вызвал его к себе и, постукивая кончиками пальцев по столу, сообщил:

- Знаете, мистер Лучини, вы немало поиздержались за последний год.

- Что? – хлопнул глазами Энзо, который, во-первых, плохо соображал от того, что его выудили прямиком из ванны, а во-вторых, ожидал чего угодно, но никак не обвинения в том, что он приносит убытки клубу.

- Все эти духи, перчатки, трости… Рой, видимо, не хотел вас расстраивать, но они стоили огромных денег. Я даже с трудом представляю, как вы сможете расплатиться за это всё…

Энзо хлопнул глазами ещё раз. Он по-прежнему продолжал не понимать.

- Только за последнюю неделю я приглянулся трём таким гостям, каких губернатор ни за что не заполучил бы на свою сторону без меня. Может, мой туалет и стоит подороже, чем у кого-то ещё, но уверен, что клуб на этом ничего не потерял.

- Четверым, - поправил его управляющий, - да к тому же ещё этот раб… Мало того, что он стоил немало денег, его ещё нужно кормить и одевать.

Энзо поднял бровь. Слова, касавшиеся Чезаре, он успешно пропустил мимо ушей, сразу уловив более важный намёк.

- Четверым, - повторил он, - Сабир, МакФолен…

- Тихо!

- Таскони… кто же ещё? – продолжил он, не обращая внимания на окрик. - Маленький корсиканец, вот оно что, - Энзо скрипнул зубами, - вы, стало быть, хотите, чтобы я обслужил и его? Кого ещё?

- Обслужить его, - перебил управляющий юношу, - вам будет нелегко. У мертвецов не встаёт.

Энзо поперхнулся, побледнел и, сам не замечая этого, опустился в кресло напротив массивного письменного стола, за которым сидел управляющий.

- Что?.. – осторожно повторил он.

- Тело молодого наследника «Нью Хаус Экселент» сегодня утром выловили в зоне ветров.

Энзо облизнул губы.

- Полагаю, вы понимаете, что капо Таскони сейчас очень, очень зол.

Энзо молча кивнул, хотя не понимал толком ничего.

- Но я-то тут при чём? – осторожно спросил он и продолжил уже увереннее. - Пусть пригласят полицию, я всё готов рассказать. Я был вместе с капо всю прошедшую неделю, он же сам захотел взять меня с собой.

- Тело Пьетро, судя по всему, дрейфовало в невесомости все прошедшие семь дней. Кто-то перерезал ему горло за день до того, как вы вместе с капо покинули порт.

Энзо сглотнул и побледнел бы ещё сильнее, если бы смог.

- Но я… - он замолк, вспомнив нападение, которое произошло ночью - он не видел среди нападавших Пьетро, но, по большому счёту, он и вообще никого не разглядел. – Я же не мог этого сделать! Вы сами можете представить, чтобы я убил кого-то наподобие него? – Энзо нервно хихикнул. - Разве что в постели воткнул бы в него нож. Но той ночью я был один! Рой может это подтвердить!

- Той ночью вас провожал в клуб великий князь Аргайл. Полагаю, он вполне мог расправиться с Таскони, если у него был к тому мотив. Например… вы.

Энзо снова сглотнул.

- Какой-то абсурд, - тихо сказал он. – Во-первых, Аргайл в ту ночь улетел. Во-вторых, ко мне у него не было никакого интереса, и это вам тоже подтвердит любой. И в-третьих, если бы это в самом деле сделал он – разве он бы бросил меня здесь?!

- Мне, в сущности, всё равно, - прервал его монолог управляющий, подняв руку перед собой. – Абсолютно всё равно, кто его убил. Имеет значение только то, что думает об этом капо Таскони. Ты хочешь сам с ним поговорить?

Энзо сглотнул в третий раз и покачал головой.

- Вы должны меня защитить, - произнёс он, стараясь предать максимум убедительности словам, в которые не очень-то верил сам. – Вы же служите Аргайлам. Как и я. Мы все семья!

Управляющий поднял брови и снисходительно улыбнулся, но вслух ничего не сказал.

Энзо тоже умолк. Какое-то время царила тишина. Энзо думал о том, кто на самом деле мог бы ему помочь – а управляющий выжидал.

- Вам ещё повезло, что благородный капо хочет избежать войны. Как, впрочем и мы. В сложившейся ситуации я вижу для вас два выхода, - так ничего и не дождавшись, сказал он. – Вы должны найти того, кто оплатит ваши долги, и покинуть клуб. Или же довериться мне – и тогда я передам вас тому, кто прямо сейчас готов уплатить долг.

Энзо стиснул зубы.

«Какой долг? – хотелось кричать ему. - Сколько нужно работать, чтобы вы были должны мне, а не я вам?» Вслух он не сказал ничего. Только поднялся и отвесил лёгкий поклон.

- Я понял. Каков срок, в который нужно принять решение?

- Я выиграл для тебя пять дней. Мой покупатель больше ждать не будет.

При слове «покупатель» Энзо передёрнуло. В эту секунду он впервые по-настоящему осознал, насколько мало значит его жизнь в сравнении с желаниями тех, кем он привык вертеть и с кем проводил одну ночь за другой. Он улыбнулся – внезапно показавшись самому себе невозможно смешным, - и произнёс:

- Я буду иметь в виду.

Поклонившись ещё раз, он покинул кабинет и направился к себе.

Пять дней истекали четырнадцатого числа, но Энзо ни в коем случае не собирался выдавать своего волнения: всё должно было идти так же, как и шло.

Слежку, установленную за ним, Энзо заметил ещё в первый день. Впрочем, своих преследователей он вовсе не собирался волновать.

По утрам он выходил на пробежку. Днём принимал ванну с молоком. Затем отправлялся на променад и даже заказал ещё один костюм. Удостоверившись, что уже заказанные ранее костюмы готовы, поручил портному отвезти их в камеру хранения в порт.

Ещё через пару дней он собрал десяток сорочек и несколько платков. Жилетов в чемодан влезло в итоге только два, потому что кроме этого там лежала обувь, бритвенные принадлежности, килт и несколько дорогих, но не слишком броских аксессуаров. Из того, что было действительно значимо для него, Энзо взял лишь серьгу, подаренную Сабиром, но её он все эти дни носил с собой, отчасти надеясь на чудо, которого, впрочем, так и не произошло.

Ещё несколько драгоценностей он обменял у мальчишек на другие, не такие заметные, чтобы можно было продать их прямо в порту, если это будет нужно.

Тем же вечером, раньше, чем Чезаре вернулся из прачечной, где оставил весь заготовленный багаж, Энзо, почувствовав, что преследователи его расслабились, отпросился у Роя и поехал в «Саладин».

К его разочарованию поездка закончилась ничем – Сабир гостиницу уже покинул, улетел он на собственном транспортнике, который, в отличие от транспортников Содружества, не числился ни в одной базе.

Энзо, впрочем, не слишком-то и рассчитывал на этот вариант – Сабир, даже если бы и остался здесь, вполне мог отказать ему - и наверняка бы отказал.

Оставался ещё один человек, который настойчиво добивался встречи с ним. И хотя контактов с Лэрдом Энзо всячески хотел бы избежать, другого выхода он найти не смог.

Четырнадцатого числа, приказав Чезаре с самого утра отправиться в прачечную и затем ждать его в порту, Энзо в последний раз вышел на пробежку. Затем, вернувшись к себе, погрузился в ванну с молоком. Странное спокойствие овладело им. Он будто бы всё ещё мчался по рельсам, к которым привык, и не мог до конца поверить, что впереди обрыв. Сознание его разделилось пополам: половина всё ещё видела, как он вечером спускается в салон и подсаживается за столик к какому-нибудь джентльмену с обручальным кольцом. Другая половина просчитывала все возможные варианты, из которых оставалось только два: Ливи, который оставался ему должен, но он, впрочем, ничем сейчас помочь не мог. И Лэрд, к которому у Энзо доверия не было ни на грош.

На всякий случай он приготовил деньги на билет, понимая при этом, что в порту его могут ждать люди Таскони, и в кассах наверняка легко опознают его и тут же позвонят капо.

Все эти рассуждения не имели значения, потому что назад пути не было – только вперёд. Надев джинсы и футболку, Энзо накинул сверху белый пушистый халат и вышел в коридор. Тщательно заперев за собой дверь, он подошёл к двери Констанса и постучал. Когда же та открылась, и испуганное личико показалось в проёме, он бесшумно вошёл внутрь.

Окно, ведущее на улицу, уже было открыто. Энзо оставалось только скинуть халат и выбраться наружу.

На встречу он немного опоздал – впрочем, всё было запланировано именно так. Чезаре задержал Лэрда и отвёл его в один из боковых залов ожидания, где не было почти никого, а потом туда же привёл и самого Энзо.

Тот не стал слушать романтических бредней, которые по-прежнему не принимал всерьёз, и, выждав, когда Лэрд сделает паузу в своих рассуждениях, произнёс:

- Докажи это.

- Что?..

- Докажи, что готов ради меня на всё.

Секунду Лэрд в недоумении смотрел на него, а затем метнулся к окну, но Энзо перехватил его руку и расхохотался смехом холодным и колким, как разбитое стекло.

- Нет. Мне твои подвиги не нужны. Я знаю, на что способны моряки. Ты делаешь это только для того, чтобы потешить себя самого.

- Тогда как мне тебя убедить?

Энзо улыбнулся.

- Забери меня.

Лэрд на несколько мгновений заледенел.

- Ты к этому не готов? Кто бы сомневался, что все твои слова о любви не стоят ничего.

Лэрд поджал губы на секунду, а затем произнёс:

- Хорошо. Но тебе придётся слушаться меня.

Энзо кивнул.

- Мой корабль завтра покинет порт.

И тут Энзо почудилось, что мир закружился вокруг него и рассыпался на тысячи осколков.

- Что? – не слыша собственного голоса, уточнил он.

- Завтра, - повторил Лэрд.

- Но ты сказал, что сегодня!

- Я соврал, чтобы увидеть тебя. Подождём один день, что с того?

Энзо покачнулся и едва не рухнул в обморок. Внезапное осознание всей абсурдности происходящего захлестнуло его, и, хохоча, он рухнул на одно из кресел, стоявших вдоль стен.

Лэрд в недоумении смотрел на него.

- Завтра будет поздно… - в отчаянии произнёс Энзо, поймав на себе его взгляд, и, поднявшись на ноги, поковылял прочь.

Уже на полпути к выходу Лэрд поймал его за локоть.

- Стой.

Энзо медленно повернулся через плечо.

- Это так важно?

Энзо кивнул.

- Я не могу вернуться домой.

- Я спрячу тебя до утра. А завтра ты улетишь со мной.

Энзо растерянно кивнул, и, воспользовавшись его замешательством, Лэрд потащил юношу прочь.

Эта ночь была для Энзо самой страшной из всех, какие он когда-либо переживал.

Лэрд потащил его в Нижний Истсайд – густонаселённый район, где проживал рабочий класс. Один из трёх районов Манахаты, больше известный жителям остальных количеством найденных там мёртвых тел, чем тем, кто там живёт. В отличие от Лонг Айленда, где вырос Энзо и который тоже входил в эту тройку, Истсайд населяли в основном эмигранты из малых, неблагополучных планет – потомки ирландцев, евреев и латиносов, по неведомому капризу природы оказавшихся здесь такими же лишними, какими они были бы на Старой Земле.

Миновав ряды невысоких домишек, Лэрд затащил юношу в низенькую дверь бара. Чезаре шмыгнул следом за ним и тут же подхватил Энзо, в момент одуревшего от запахов табака и дешёвого эля, на руки.

Вместе с Лэрдом они усадили Энзо за стол, и, обращаясь уже не к нему, а к Чезаре, Лэрд произнес:

- Я узнаю, не сдаёт ли кто на ночь жильё.

Он удалился, а Энзо медленно приходил в себя. Теперь он смог разглядеть освещённый газовыми фонарями узкий подвал, вдоль стен которого выстроились ряды зеркал, на которых неведомый художник-любитель изобразил сцены из крестьянской жизни, по которой, видимо, тосковал. На одном из них, среди пшеничных снопов и залитых солнечным светом полей, раскинулась ярмарка, и сельские жители продавали лошадей. На другом начиналась свадьба.

С гвоздей, вбитых в стены, тут и там свисали связки разноцветного перца и сушёного чеснока, добавлявших ещё одну густую ноту в местный аромат.

За длинными столами, покрытыми разноцветными клеёнками, каких здесь было большинство, сидело множество людей, говоривших, кажется, разом на пяти языках. Тяжёлые облака синего дыма висели в воздухе, отделяя этих хохочущих бородатых мужчин в котелках от Энзо и Чезаре, который по-прежнему поддерживал своего господина под плечо.

Наконец, Лэрд снова опустился за стол, отгородив Энзо от зала широкой спиной.

- Комнат нет, - вполне ожидаемо сказал он. – Ничего, тебя здесь никто не найдёт. Слушай… Мне надо вернуться на борт…

Энзо кивнул, понимая, что выбора у него нет.

- Я зайду за тобой утром и подготовлю всё.

Энзо кивнул ещё раз.

Так он и просидел до утра, не решившись заказать даже кружку пива, чтобы не привлекать внимания к себе. Он уже едва мог держать глаза открытыми, когда за окнами забрезжил рассвет. А когда первые лучи упали на столик перед ним, дверь открылась, и в проёме появился Лэрд.

- Всё готово, - сказал он, - идём.

И уже окончательно перестав понимать, куда он двигается и зачем, Энзо поднялся и пошёл за ним.

Примечание к части

Прошу прощения, что не отвечаю на комментарии, с временем полный трындец. Но читаю всё, спасибо за активность))

>

Часть

Первым, что бросилось Энзо в глаза на борту «Орба» – многоместного краулера, везущего сотни колонистов в зону двадцати новых миров, были просторные палубы и комфортабельные дортуары.

В общей части корабля располагались библиотека, комната для собраний, где по воскресеньям должен был читать проповеди пастырь церкви Ветров - одной из новых и весьма популярных конфессий, зародившейся после гибели Земли. По средам здесь читали доклады учёные, оказавшиеся на борту, а все остальные дни играл оркестр. И если присутствие на борту ученых и проповедника Энзо мог понять, то как сюда попал оркестр - он не знал.

Хотя корабль должен был находиться в пути не больше полугода, на борт погрузили продовольствие, которого должно было хватить до двух лет. Четверо врачей организовали диспансер, который одновременно оказался единственным местом, где можно было достать алкоголь – выпивка на борту была строго запрещена, медики же наряду с другими медикаментами провезли на борт пять галлонов виски, которые, согласно смете, предназначались для использования в медицинских целях.

Самые респектабельные из пассажиров располагались в проветриваемых каютах на несколько коек. Второй класс размещался в дортуарах по 10-20 человек, где, впрочем, было довольно уютно и светло. Остальные же спали вповалку в общих помещениях между палубами или на самих палубах.

Женщин на борту почти не было, и в тех немногих, кто отправились всё же осваивать дальние миры, Энзо легко узнал своих коллег – из кают, располагавшихся скопом на отдельной палубе, они почти не выходили, появляясь в общих залах корабля разве что на обед. Большинство из них сопровождали сурового вида то ли покровители, то ли мужья, которые волком смотрели на любого, кто пытался с их подопечными заговорить.

Впрочем, Энзо их беспокойства ни капли не разделял – он довольно давно уже заметил, что с тех пор, как перед немногими выжившими встала проблема населения неосвоенных пустых миров, большинство мужчин утратило к женщинам интерес. Женщина означала семью и детей, а иметь такую радость далеко не каждый из них хотел.

Сам он поначалу надеялся, что сможет общения с местной публикой избежать. Однако его надежды разбились о скалы реальности в первый же день – когда Лэрд сообщил ему, что теперь Энзо - стюард, и снабдил фраком из полиэстера, от которого у Энзо чесалось всё тело, и в котором ему мучительно нечем было дышать.

В тот же вечер Энзо узнал, что такое космическая болезнь. В космосе он был не в первый раз, но до сих пор ничего подобного ему не довелось испытать.

Ещё через пару дней он оценил заодно и весь ассортимент продуктов, запасённый для колонистов на два года – по большей части он состоял из спагетти и крахмалистых пудингов безо всего. К тому же, хотя еды было запасено довольно много, уже к концу первой недели колонисты ощутили недостаток воды, которую предполагалось добрать на первой же пересадочной станции – однако что-то пошло не по плану, и этого так и не произошло.

Энзо видел, что многими из путешественников, которых он видел теперь на палубах изо дня в день, владели тоска и страх. Как и он сам, добрая половина людей здесь улетала, потому что не имела ничего. Бежала из ниоткуда в никуда. И хотя ещё несколько дней назад сам он был полностью уверен в своей дальнейшей судьбе, теперь эта тревога охватила и его.

В те дни, когда он обслуживал гостей в столовых для богачей, всё было относительно ничего. На него, как и в Манахате, обращали внимание представительные мужчины и даже некоторые женщины, которым он казался куда милее более зрелых мужчин. Однако к подобным вещам Энзо давно привык и без особых проблем давал слишком упорным отпор.

Хуже было в те дни, когда он оставался в каюте Лэрда один. Мысли так и одолевали его. Он невольно вспоминал об отце, которого корсам найти было бы слишком легко, о братьях и о сестре, которых он бы уже точно никогда встретить не смог.

Всю свою жизнь он искренне старался жить так, чтобы они – старшие в семье – гордились им, чтобы им не в чем было упрекнуть его. И теперь, как никогда отчётливо, он видел, что не преуспел. Он посылал отцу деньги – но мог только радоваться, что тот не знает, какой ценой. Он пытался служить на флоте, но не смог продержаться там и года. А теперь и вовсе оказался беглецом.

В прошлом его не ждал никто, кто сожалел бы о нём, но и в будущем Энзо не видел никого. Он мог бы выйти на любой остановке – этого не заметил бы никто. Высадиться на любой обжитой планете или проделать путь вместе с другими колонистами и остаться в одном из неисследованных миров. Всем было бы всё равно.

Лэрд приходил со смены раз в несколько дней. Такой уставший, что, как правило, засыпал, не сказав Энзо ничего. Только к концу второй недели у него выдался первый выходной и, выспавшись, он пригласил к себе нескольких друзей.

Какое-то время, сидя в углу каюты, Энзо смотрел, как они хлебают купленный у врачей виски, играют в лото и домино. Потом встал и, вежливо попрощавшись с людьми, которых не знал, потому что Лэрд и не думал представлять их ему, вышел в коридор.

Он поднялся на палубу, откуда открывался вид на бескрайнее море звёзд. Они отошли уже достаточно далеко от линий ветров, но не было здесь и планет – только довольно далеко светился голубоватый шар звезды, которую они уже оставили позади.

Энзо долго стоял так, вглядываясь в этот безбрежный океан, где даже гигантские огненные шары казались песчинками, затерянными в пространстве – что уж говорить о нём, ещё более крошечном, чем они.

Затем, решив, что друзья Лэрда уже разошлись, и остаток вечера он проведёт в мире и спокойствии, повернулся и побрёл назад.

Он угадал, но только отчасти – Лэрд был один. Чезаре, как и сам Энзо, прислуживал на банкетах гостям и сейчас сновал во фраке где-то там, среди них.

Взгляд у Лэрда был шальной – немного весёлый, немного пьяный. В нём было что-то ещё, и Энзо не успел понять что, когда Лэрд прижал его к стене и принялся покрывать поцелуями лицо.

- Лэрд, прекрати! – попытался приказать Энзо, но Лэрд то ли не слушал, то ли не хотел слышать его.

Непослушные пальцы Лэрда путались в пуговицах фрака, пытаясь их расстегнуть, а влажные горячие губы уже скользили по шее, силясь забраться под воротничок.

- Да ладно тебе, не в первый же раз...Ты ведь знал, что всё к этому и... - бормотал Лэрд.

Пуговицы стали той заминкой, которая позволила Энзо выгадать несколько секунд. Он подхватил стоящую на столе пустую бутылку из-под виски и с размаху, хотя и не очень сильно, заехал Лэрду в висок. Тот отстранился и секунду смотрел на Энзо недоумевающе и обиженно, а потом медленно осел на пол.

Энзо перевёл дух. Его немного трясло, потому что Лэрд был заметно крупнее его.

Собравшись с духом, он присел на корточки и приложил палец к шее мужчины, а затем с облегчением вздохнул – тот был жив, хотя на виске и показалась кровь.

Энзо нырнул под койку и, выудив из чемодана шейный платок, быстро скрутил Лэрду руки за спиной, а потом отошёл назад, размышляя о том, что делать теперь.

Своим положением он не очень-то дорожил. Лэрда он с трудом выносил даже когда тот просто засыпал рядом с ним, теперь же пьяный мужчина вызвал в нём такую брезгливость, какую ему редко доводилось испытывать.

Энзо быстро побросал в чемодан те вещи, которыми пользовался каждый день, и стал ждать – он очень надеялся, что Чезаре вернётся раньше, чем Лэрд придёт в себя, и, к счастью, так и произошло.

Вручив слуге чемодан, он коротко объяснил ему, что они уходят абсолютно неизвестно куда. Чезаре спорить не стал – видимо, понял всё по расположению тел, одно из которых по-прежнему лежало связанное на полу. Развязав Лэрда, они покинули каюту и больше не возвращались туда.

Первую пару ночей мальчики провели под машинным отделением рядом с множеством таких же, кому не хватило денег на более солидный билет. На работу никто из них, естественно, не ходил, и к концу второго дня даже безвкусный пудинг стал превращаться в далёкую мечту. Деньги на корабле были в ходу – но купить за них было можно мало что, буханка хлеба стоила столько же, сколько золотое кольцо.

Впрочем, теперь у обоих было куда больше свободного времени, и, пристроив чемоданы в багажное отделение, они проводили целые дни, глядя на космос и разноцветные кольца планет, проплывающие вдали.

Энзо взялся вести дневник, но записывать туда было нечего: только описания медленно проплывавших мимо миров. Он думал о том, не переборщил ли, сбежав ещё и от Лэрда, и даже задумался в какой-то момент: может быть, ещё можно вернуться… к нему или куда-то ещё?

Впрочем, решительное «Нет» тут же утвердилось у него в голове. Энзо было тошно. Причёска его изрядно поистрепалась, и ногти были поломаны, и всё же он не сомневался, что в случае необходимости сможет найти себе на корабле немало более достойных покровителей, чем Лэрд. Он просто… не хотел. Питаться тем немногим, что они успели запасти перед тем, как оказались на палубе, и то было лучше, чем торговать собой. Последние слова управляющего «у меня есть покупатель на тебя» всё ещё прочно сидели у Энзо в голове.

- Вот и всё, в чём я преуспел… - пробормотал он и, заметив на себе вопросительный взгляд Чезаре, покачал головой.

Долгое время ему не приходило в голову, что Чезаре, в сущности, с самого начала был в таком же положении, как и он. Что он точно так же выбирал между тем, чтобы принадлежать капризному и непостоянному господину или вовсе остаться в чужом мире без денег или еды.

Теперь он вдруг необыкновенно ясно это осознал и, не глядя протянув руку, поймал в неё ладонь Чезаре.

- Спасибо, что не бросил меня, - сказал он.

- Куда бы я пошёл…

Энзо вздохнул. Он слишком хорошо понимал, что в этом Чезаре прав.

- Я тебя в это втянул.

- Я не жалею, - Чезаре опустил лоб ему на плечо, и больше никто из них не сказал ничего.

К концу третьей недели Энзо был уверен, что корабль пропустил минимум пять остановок. Они почти что не заходили в порт, чтобы пополнить припасы еды и воды, так что с каждым днём всё больше не хватало воды – не только им, но и всем остальным, и начала ощущаться нехватка витаминов. Примерно тогда же на корабле воцарилась дикая жара, которую никто из пассажиров не мог объяснить. Дышать удавалось с трудом, и Энзо начал подозревать, что капитан растерял по дороге не только воду, но ещё и кислород, когда атмосфера внезапно изменилась - температура упала до нуля.

Они с Чезаре сидели на палубе, обнявшись и закутавшись в прихваченный впопыхах Чезаре килт.

- Есс-сли только он сделает посадку в следующем порту – над-до сходить, - пробормотал Энзо, прижимаясь к Чезаре плотней.

Однако, когда корабль всё же зашёл в следующий порт, оказалось, что всё, что есть на планете - это болота, над которыми кружатся тучи москитов, и небольшой сарайчик, гордо называвшийся «Гостиный двор». Те немногие постояльцы, которые застряли там, спали прямо на полу и, как понял Энзо после недолгих расспросов, ждали здесь корабля уже не первый год.

Услышав о том, что транспортник с поселенцами прилетел, они устроили целое торжество и пытались штурмовать борт, но после тщательной проверки медики пустили на палубу только троих.

Прогулявшись по взлётной полосе в окружении конвоиров и каждую секунду опасаясь увидеть среди караульных Лэрда, Энзо поспешил вернуться на борт. До следующей посадки оставалось ещё шесть суток, и Энзо твёрдо решил, что их он проведёт на мягкой кровати. Где-нибудь. Он пока не до конца знал где.

Часть

- Раньше у нас, по крайней мере, было где спать.

Энзо поморщился, услышав от Чезаре последние слова, но промолчал.

Он отлично понимал, что краснокожий прав. Уход от Лэрда был красивым, но бестолковым поступком. И всё же он не жалел ни о чём.

В нём будто бы переключили какой-то тумблер, и Энзо сам не знал, что именно стало причиной этого: бесконечное презрение одного из немногих людей, кто его заинтересовал… Равнодушие вчерашних любовников, казалось бы, всё готовых отдать ради него… Или эти до боли простые слова «у меня есть покупатель на тебя».

Энзо всегда был уверен, что держит руку на руле. И даже если бы неведомый «покупатель» был действительно покровителем, который просто хотел забрать его к себе, он не позволил бы кому-то завладеть собой целиком.

Впрочем, Энзо сильно подозревал, что речь шла всего лишь о том, чтобы продать его корсиканцам живьём.

Он больше не хотел рисковать. Не хотел заходить за ту грань, где часто уже не владел собой, оказываясь полностью в распоряжении тех, кто платил за него. И то, что Лэрд оказался всего лишь ещё одним покупателем, ничуть не удивило его – он просто не хотел больше играть в эту игру.

Однако холод, голод, засаленное тело и покрытый некрасивой мягкой щетиной подбородок отчётливо говорили о том, что надо что-то менять. И Энзо тщательно просчитывал, что.

Несколько вариантов вертелись у него в голове. Например, можно было обратиться за защитой к капитану. Безусловно, вряд ли тому было дело до стюарда, которого чуть было не изнасиловал сосед по каюте, но можно было представиться кем-то ещё.

Энзо чувствовал, что в этой идее кроется великая истина, но в то же время понимал, что если он станет слишком заметен на корабле, Лэрд тут же отыщет его, и тогда долгих объяснений и бесполезных претензий не избежать.

Энзо ничего с Лэрдом обсуждать не хотел. Он использовал моряка так же, как тот собирался использовать его. Хотя можно было догадаться, кто из них в случае чего окажется во всём виноват.

Был ещё один вариант, который, впрочем, больших прибылей не сулил.

В барах для первого класса часто можно было услышать живую музыку, и Энзо подумывал, что музыкантам, наверное, должны были платить.

Поколебавшись, он решил испробовать второй путь и для этого послал Чезаре за багажом, наказав принести приличный костюм, свежую сорочку, шейный платок и туалетные принадлежности.

Сам он отправился в единственную на всю палубу душевую, состоящую из трёх блоков, в каждом из которых было по три устройства, дающих воду: в каждый посетители запускались по трое - и за три минуты должны были окончить «туалет», чтобы уступить место другим.

Энзо, конечно, к таким скоростям не привык, но выбор был невелик.

Окончив эту унизительную, но недолгую процедуру, Энзо выбрался в общий тамбур и, завернувшись в одноразовое полотенце, стал ждать, когда Чезаре доберётся до него.

Крепкие мускулистые матросы скользили взглядом по его узким плечам, но Энзо не задерживал ни на ком из них взгляд, старательно делая вид, что этого интереса не замечает.

Наконец появился Чезаре и вручил ему большой пакет.

Пристроившись у раковины в уголке, Энзо принялся разбирать его: извлёк сухой шампунь, бритву и ещё несколько мелочей. Костюм и сорочку достал последними, когда уже закончил туалет. Немного помучился с шейным платком, который, как всегда, не хотел ложиться так, как он хотел, и, наконец вручив Чезаре пакет с грязным бельём, отправился обходить бары.

В первых трёх он получил отказ. Правда, несколько раз ему предлагали подработать как-нибудь ещё.

- Подумаю, - коротко отвечал он и, пожав руку начальнику, отправлялся дальше.

К шести часам вечера ему основательно надоел этот променад. Очередной управляющий приказал ему подождать часок – из кабинета его, когда секретарь передавал эти слова Энзо, почему-то слышался пьяный женский смех.

Энзо, которому, несмотря на усталость, некуда было спешить, спустился на первый этаж заведения и остановился у бильярдного стола, наблюдая, как местный «топ» раскидывает шары по лузам, разоряя игроков одного за другим.

- Парень, хочешь сыграть? – услышал он вопрос и с удивлением обнаружил, что обращаются к нему.

Энзо окинул оценивающим взглядом игрока.

- Мне нечего поставить, - сказал он и попытался шмыгнуть в тень.

- А я думаю, что-нибудь найдёшь, - на губах игрока заиграла поощрительная усмешка.

- Да? – поинтересовался Энзо и поднял бровь. - Ну, если так, то я бы сыграл. Только от тебя я такой ставки не возьму.

Парень немного удивлённо посмотрел на него. Потом достал из кармана пачку купюр и помахал ими в воздухе.

- Ставлю двадцать против тебя.

- Мало.

- Тридцать?..

- Сто.

В рядах зрителей послышался свист и пара смешков.

- Ну… - парень поколебался, - хорошо.

- Я бью первым – у меня должен быть шанс, - заметил Энзо и, отобрав у чемпиона кий, слегка натёр мелом кончик.

Третейский судья собрал шары, расставил их треугольником, и Энзо нанёс удар.

Первую партию он всухую проиграл.

- Удачный вечер, - победитель приобнял его и зарылся носом в волосы у Энзо за ухом.

Энзо вывернулся, изо всех сил изображая смущение.

- Не надо… - почти шёпотом попросил он. – Я же раньше никогда…

Чемпион хохотнул.

- Вот и попробуешь разок.

- Дай хоть отыграться.

- Тебе же нечего поставить.

- Я найду что-нибудь. Только… - Энзо закусил губу и спрятал руку в карман, - вот, это родовое кольцо, - он извлёк из кармана перстень, который пару месяцев назад подарил ему памятный клиент. – Только… Оно стоит больше, чем сто.

Чемпион убрал руку с его бедра и, взяв в пальцы кольцо, старательно осмотрел со всех сторон. Потом присвистнул и, покосившись на Энзо, произнёс:

- Где ты взял его?..

- Я же сказал, мне оставил его отец.

Чемпион отошёл на шаг назад и осмотрел Энзо с головы до ног. Юноша и правда был одет весьма хорошо, да и держался… больше, чем на сто.

- А у тебя есть ещё?

- Не скажу. Сначала дай мне отыграться.

- Значит, есть. Ну, хорошо. Сыграем ещё пул.

- Только против него ставка должна быть другой, - Энзо накрыл кольцо рукой и жестом фокусника заставил его перекочевать в собственную ладонь.

- Двести?

- Пятьсот и мою честь.

Снова были собраны шары, и снова Энзо выпросил право разбивать. Стараясь скрыть усмешку, он гонял по столу шары, приговаривая, что новичкам везёт. Интуиция подсказывала ему, что надо позволить противнику нанести хотя бы один удар – но в то же время он понимал, что стоит передать инициативу, как игра закончится для него.

Пятьсот фунтов перекочевали в его карман, и ладонь недавнего чемпиона тут же накрыла его.

- Ты должен дать мне шанс отыграться.

Энзо задумчиво смотрел на него.

- Я же тебе разрешил.

- Нет, - Энзо отвернулся. Бросил короткий взгляд на лестницу, куда управляющий так и не пригласил его, и, насвистывая про себя, двинулся прочь.

Дойти до места, где они с Чезаре проводили ночь, Энзо не успел. Уже на подступах двое парней обошли его с двух сторон.

- Парень, гони бабло, - потребовал один.

- Что? – Энзо поднял бровь. За спиной нападавшего мелькнул силуэт Чезаре, но хотя его наверняка видел и второй бандит, вряд ли он признал во втором мальчике участника событий.

- Я сказал, деньги отдай. Бо для дела их собирал.

- Само собой, - Энзо, развернувшись, заехал тростью в висок стоявшему сзади, и в ту же секунду Чезаре накинулся со спины на второго. Фактор неожиданности сделал своё дело, и, свалив обоих нападавших на пол, мальчишки бросились прочь.

Бежать в костюме было не очень удобно, и Энзо сильно опасался, что тот вот-вот разойдётся по швам, но портной сработал хорошо – после продолжительного бега они укрылись в тёмной нише между лифтов, а нападающие пролетели дальше. Какое-то время Энзо сдерживал смех, а затем его прорвало.

- Что теперь? – спросил Чезаре, когда господин его немного успокоился.

- Интересно, тут кто-нибудь комнаты сдаёт?

Комнату снять им не удалось, зато получилось договориться с одним из стюардов, который за двадцатку пустил их переночевать к себе, а наутро обещал подыскать в среднем классе уголок.

Впрочем, по всему судя, оставаться на корабле больше было нельзя – даже с учётом того, что дела наконец пошли на лад.

Энзо, тем не менее, ещё пару раз выбрался в бары. Работу он уже не искал – только играл в бильярд.

Он считал часы до остановки, на которой собирался ещё раз попробовать сойти - и на сей раз мальчикам повезло.

Судя по расписанию, которое висело в швартовочном отсеке на стене, последняя остановка означала переход корабля в пограничную зону, и теперь остановки должны были идти одна за другой: ближайшая из них ожидалась на третье утро после «планеты болот» - у планеты Сонора, и там должно было сойти «на берег» почти пятьдесят человек. У Энзо вызывало некие опасения то, что планета была слабо заселена, но едва он ступил на неё, его охватил восторг.

В первые секунды ему показалось, что он никогда не видел более прекрасного, дикого и романтичного места.

Вся колония представляла собой своеобразный палаточный город, состоящий из одной длинной улицы, по обе стороны которой раскинулись шатры – и самый большой располагался впереди, в дальнем её конце.

Кампо де Сонора, как называли этот импровизированный город поселенцы, утопал среди деревьев, а жилища местных были сделаны из толстой ткани, похожей на парусину, пропитанного влагоотталкивающим раствором хлопка или – изредка – веток. Большую часть из них украшали шёлковые драпировки разных цветов, пёстрый ситец, флаги, всевозможные предметы, ярко сверкавшие на солнце: повсюду были разбросаны разноцветные мексиканские сарапе, богатые мати, расшитые золотом, самые дорогие шарфы и шали, видимо, из вновь открытых миров, сёдла, уздечки и брелоки аборигенов.

Заглянув в один из шатров, вход в который не был ничем прикрыт, Энзо увидел, что это лавка, где продают товары, которым позавидовал бы иной бакалейщик на Манахате: кружевные мантильи, кашемировые шали, шёлковые чулки и обувь соседствовали с пряностями, красной фасолью, сахарным песком и мешками с маисовой мукой. По стенам были развешаны богато украшенные сёдла и переливающиеся всеми цветами радуги сарапе. Тут же у прилавков толпились люди всех рас и национальностей, пёстро шуршала звуками многоязычная речь.

Сам город был полон китайцев в коротких штанах, с длинными косичками и в забавных конических колпаках, краснокожих, как Чезаре, молодцов с босыми ногами, но в коротких рубахах или же военных куртках, бородатых шотландцев с пышными шевелюрами в тяжёлых сапогах и с кольтами, заткнутыми за широкие пояса, корсиканцев в пёстрых костюмах, которые переговаривались между собой, улыбались и явно не собирались ни на кого нападать. Один из них старательно подмигивал Энзо, но тот так же старательно отводил взгляд.

Оставив чемодан на руках у Чезаре, он направился вперёд – прямиком к центральному шатру и, не замедляя хода, вошёл в него.

— Вам кого? — спросил его секретарь, сидевший за столом рядом со входом.

- Мне к губернатору, - в том, что у губернатора должен быть самый большой шатёр, сомнений быть не могло

— Зачем вам к губернатору? По какому делу?

Энзо улыбнулся, убедившись в том, что не прогадал.

— По личному, — сказал он и, равнодушно прошествовав мимо секретаря, нырнул за следующий полог. Поймал взглядом фигуру губернатора, сидевшего за большим дубовым столом над кипой бумаг, и, кашлянув, произнёс. – Простите, могу я войти?

Ответа он ждать не стал, миновал полог и под пристальным взглядом губернатора, устремлённым на него, подошёл к столу, отобрал у того листок бумаги и, горестно вздохнув, произнёс:

— Здравствуйте, вы меня узнаете?

Губернатор окинул его рассеянным и немного раздражённым взглядом и произнёс:

- Нет.

— Совсем нет? А многие говорят, что я очень похож на отца.

— Я тоже похож на своего отца, — нетерпеливо сказал губернатор. Поколебался и добавил: — Вы кто? Что вам надо от меня? Сек…!

Энзо торопливо накрыл его рот рукой.

— Тут все дело в том, какой отец, — шепнул он, склонившись к губернатору, так что дыхание его коснулось щеки немолодого уже мужчины. Затем грустно вздохнул и, подняв глаза к потолку, во вселенской тоске произнёс: — Я сын капитана Гранта.

- Простите… - губернатор отодвинулся от него. Он чувствовал, что посетитель здесь не просто так, и за словами его стоит нечто большее, чего он пока не может понять, но осуждающий взгляд незваного посетителя, теперь устремлённый на него, отчего-то пробудил в губернаторе чувство стыда – как будто он что-то очень важное забыл. «Кто?» - хотел было спросить он, но интуиция подсказывала ему, что вопрос не уместен, а черноволосый юноша, по-хозяйски устроившийся на его столе, вторил ей:

- Вы что, не помните моего отца? Героя двадцати планет! Он…

- Конечно помню! – пробормотал губернатор и растерянно прошёл по комнате из конца в конец. Он вообще плохо помнил героев каких бы то ни было планет. Но… - Простите, - он замер напротив юноши и остановил на нём растерянный, почти что умоляющий взгляд. – Что вам нужно от меня?

- Королева вас отблагодарит!

- Да?..

- Да. Видите ли… - Энзо поднялся и, подхватив губернатора под руку, прильнул к его плечу, - видите ли… со мной в дороге приключилось несчастье. Я заблудился в джунглях и отстал от корабля. Представьте, я бродил по этим зарослям больше двух недель! И вот теперь оказывается, что мой корабль давно ушёл…

Губернатор хмыкнул. Накрыл руку юноши своей рукой и осторожно похлопал по ней. Горячее дыхание у самого уха немного мешало ему соображать, но он всё же понял одно: юноша от него чего-то хотел.

- Корабль?

- Да! Мне нужно добраться до центральных планет. Но… - сын капитана Гранта вздохнул, - здесь ещё два месяца не будет подходящего корабля.

- М…

- Видите ли, мне негде жить… королева вас отблагодарит…

- Вы хотите остановиться у меня?!

- Если вы в самом деле готовы мне это предложить…

- У меня жена!

Энзо осуждающе воззрился на него.

- Простите… мистер Грант… Я хотел сказать, что… - губернатор торопливо высвободил руку, - одним словом, вас устроят в комнатах для посла. Так будет хорошо?

- Сойдёт, - Энзо отвёл взгляд и разочарованно посмотрел на трость, которую покручивал в руках. – По крайней мере, у вас здесь есть еда…

- Само собой! Вы хотите есть?

- Я – не очень. Мой слуга…

- Винченсо! – крикнул губернатор, и тут же из-за полога высунулась голова секретаря. - Сделай что-нибудь! Устрой моих гостей. Очень важных гостей! – поправился он.

Секретарь, поклонившись, приблизился к Энзо и, осторожно отцепив его пальцы от губернаторского плеча, повёл прочь.

Губернатор дождался, когда полог, наконец, перекроет вход, и только после этого перевёл дух.

Он опустился за стол, но сердце его бешено стучало, а пальцы, перебиравшие бумаги, тряслись. Проклятый сын проклятого героя, взявшийся непонятно откуда, был хорош…

Губернатор невольно задел ноутбук, стоявший чуть поодаль – просто нажал случайный набор букв. Окошки замельтешили на экране. Губернатор выругался, спешно пытаясь прекратить не вовремя запущенный процесс, но не успел: верхнее окно, перечёркнутое большими красными буквами: «Wanted» - замерло на экране, и губернатор вздрогнул, мгновенно узнавая лицо.

- Сын капитана Гранта… - повторил губернатор, и внезапно его накрыла злость на собственную глупость и на себя самого, - вот ты какой…

Энзо и Чезаре сидели за длинным столом из полированного тиса друг напротив друга. Энзо медленно и грациозно нарезал отбивную и отправлял её в рот кусочек за кусочком. Чезаре внимательно изучал движения его рук и старался их повторить, хотя получалось у него пока что не очень хорошо.

- Что теперь? – вполголоса спросил он.

Энзо пожал плечами.

- Немного тут поживём, - Энзо улыбнулся, - думаю, нам тут будет хорошо. А потом… Может быть, я и правда вернусь в центральные миры. Может… - он закусил губу, проглотив окончание фразы: «может быть, на Альбион».

Через некоторое время, когда мальчики уже заканчивали есть, секретарь снова откинул полог и, поклонившись, произнёс:

- Вы, должно быть, устали с дороги? Пройдёмте со мной, я покажу вам, где можно передохнуть.

Энзо величественно кивнул и так же грациозно поднялся. Чезаре последовал за ним. Однако, едва они переступили порог, Энзо почувствовал, что что-то пахнущее больницей и кабинетом стоматолога накрыло его лицо. Где-то рядом пискнул Чезаре, Энзо дёрнулся, силясь вырваться, но тьма обступала его со всех сторон – пока не накрыла с головой.

Примечание к части

Спасибо большое за обложечку FleurDuMall: Просьба комментировать и её :)

>

Том 2. Глава 22

Энзо пришёл в себя в старомодном экипаже и не сразу понял, где он и что происходит с ним.

По обе стороны от него сидели люди в безликих чёрных фраках. Далее располагались окошки, за которыми прыгал незнакомый городок, состоящий по большей части из зданий в два-три этажа и узких улочек, по которым экипаж нёсся, звеня колёсами и то и дело кренясь на поворотах.

- Где я?.. – пробормотал он и попытался качнуть головой. Тут же в висках прозвучал оглушительный звон, в котором он с трудом расслышал слова одного из мужчин, обращавшихся, видимо, не к нему:

- Приходит в себя.

- Ничего, - ответил второй, - мы почти на месте.

Поняв, что никто не собирается ему отвечать, Энзо сосредоточился на том, чтобы унять звучавший в ушах звон, и потому, должно быть, пропустил момент, когда повозка остановилась, и его толкнули в плечо. Другой сопровождающий предупредительно открыл дверь, так что Энзо вылетел наружу, едва не уткнувшись носом в гравий, устилавший дорожку к трёхэтажному особняку. Ему, однако, не позволили даже упасть – тут же две пары рук подхватили его под локти и потащили вперёд.

Втащив его в особняк через чёрный ход, Энзо проволокли по коридорам на третий этаж, затем прямо перед носом у него один из мужчин надавил на стену – и та тут же повернулась, открывая проход. Энзо толкнули вперёд, и стена сомкнулась у него за спиной – следом никто не вошёл.

Энзо инстинктивно прижал ладони к стене, пробуя её на прочность, но та не поддавалась.

Тогда он привалился к ней спиной, стиснул ладонями виски и застонал.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» - билось у него в голове.

Первая мысль его была о том, где он и чей это дом. С одинаковым успехом резиденция могла принадлежать МакКензи, МакФолену, Таскони или неведомому покупателю, который мог всё-таки оказаться реальным лицом.

Энзо тихонько застонал и сполз по стене на пол.

Следующая мысль его касалась Чезаре: в последний раз он видел слугу за обедом, но, судя по звуку, его тоже то ли усыпили, то ли попросту убили. Энзо сглотнул. Последнего он не хотел. Однако эта мысль заставила его собраться – он и без того уже упустил несколько возможностей сбежать, а теперь отчаяние могло вынудить его упустить ещё одну.

- Проклятый Аргайл, - пробормотал он, - с тебя всё началось!..

Энзо вздохнул и, выпрямившись во весь рост, приблизился к стеклу, закрывавшему от пыли книжный шкаф. Провёл по волосам руками, слегка приглаживая их – движение, правда, тут же отозвалось звоном в ушах. Поправил шейный платок, отряхнул фрак.

- Всё хорошо, - твёрдо сказал он и собирался было осмотреть библиотеку, в которой оказался, в поисках возможности для побега, но сзади скрипнула дверь.

Энзо уловил силуэт высокого темноволосого мужчины, отразившийся в стекле, и, медленно повернувшись, замер.

Перед ним был великий князь.

Молчание длилось несколько секунд. Эван жадным взглядом осматривал приобретение, которого так долго ждал. Не в меру резвый мальчишка, который на голову разбил его племянников – вроде бы тоже давно не наивных пацанов – наконец стоял перед ним. Цена, которую пришлось заплатить, была куда выше, чем если бы он просто заказал его себе на одну ночь. Пришлось разослать запросы по всем резиденциям Аргайлов и несколько недель почти что не спать. Эван и сам не думал, что мальчишка настолько засел в него, но чем дольше было ожидание, тем больше он нуждался в нём.

И вот, наконец, Лучини стоял перед ним. Немного растрёпанный с дороги – но за это, пожалуй, стоило пожурить своих ребят.

«Сказал же, доставить в сохранности», - подумал он и поморщился.

Энзо по-своему понял его взгляд. Он поднял брови и, едва заметным жестом одёрнув фрак, поставил ноги в третью позицию, так, если бы в зале клуба принимал гостей.

Энзо тоже изучал мужчину, смотревшего на него. За прошедшие два месяца Аргайл основательно постарел. Под глазами его залегли глубокие тени, а волосы немного отросли. Но взгляд его оставался таким же пристальным, как будто глаза брали дичь на прицел. Он был высок и крепок, хотя, пожалуй, с последней встречи немного похудел. И ещё он чувствовал себя в своём праве: а значит, резиденция принадлежала ему. Ну, или кому-то из его людей.

На секунду Энзо опустил веки и глубоко вдохнул. По крайней мере, несколько наиболее неприятных вариантов его будущего отпало только что.

Затем он снова открыл глаза и, чуть улыбнувшись, произнёс:

- Князь Аргайл. Никак не ожидал увидеть вас ещё раз.

Аргайл тоже поднял брови. На лице его промелькнула едва заметная улыбка, а в глазах на секунду пронеслось жадное нетерпение.

- Зато вы заставили меня вас ждать.

- Простите, сэр, - машинально ответил Энзо, откликаясь на фразу, которая была зеркальным повтором его собственных привычных слов, но тут же спохватился. – Впрочем, если бы вы сказали чего ждёте, может быть, я бы несколько раньше пришёл. Кстати, - Энзо демонстративно осмотрел свой костюм, - ваши лакеи плохо воспитаны…

Энзо не успел договорить. Аргайл шагнул вперёд и, поймав в ладони его лицо, потянул вверх, заставляя запрокинуть голову назад. Энзо задохнулся от неожиданности и замолк. Глаза его оказались прямо напротив тёмных блестящих глаз. Он чувствовал дыхание князя на своих щеках, и оно заставляло сердце нестись вскачь. По животу разливался жар – почти такой же, как жар сухих рук, лежащих на его щеках.

Энзо не мог понять, о чём думает князь, когда так смотрит на него. Впрочем, ему в эти секунды вообще было трудно что-либо понимать.

В голове же Эвана мысли отбивали бешеный галоп: «Мой! Я добился своего!».

О том, что дело сделано лишь наполовину, Эван не думал в те секунды. Сам факт того, что юноша наконец-то был в его руках, сводил его с ума.

«Мой! Мой! Мой!» – билось в висках, и губы сами двинулись навстречу приоткрытым обветрившимся губам.

Эван резко вскинулся и отступил назад.

Энзо стоял, всё ещё запрокинув голову и тяжело дыша. И всё же он первым пришёл в себя.

- Зачем вы хотели видеть меня, князь? – собственный голос показался Энзо глухим и чужим.

Эван сглотнул. Отвернулся, выигрывая время, и прошёл к письменному столу.

- Я хотел предложить вам сделку, - произнёс он, опускаясь в дубовое кресло, обитое зелено-серой клетчатой тканью. Этой тканью в помещении было обито всё – диван, кресло и даже стены - за исключением, разве что, бархатных штор, которые были просто зелёными, как изумруд, и дубовых, тёмно-коричневых полированных книжных шкафов.

- Что?.. – Энзо качнул головой. - Простите. Я хотел спросить - какую, господин князь?

Князь постучал кончиками пальцев по столу. Облизнул нижнюю губу.

- Мне нужен эскорт на ближайшие полгода, - сформулировал он наконец свой запрос, - в полное распоряжение. Никаких встреч на стороне. Делаешь всё, что я скажу.

Энзо молчал. Какое-то время он смотрел на Аргайла, а затем отвернулся к окну. Ему очень хотелось сесть, потому что голова кружилась от лекарств, смены гравитации и часовых поясов, и просто от того, что Аргайл находился рядом с ним и хотел от него… хотел чего?..

- Давно это пришло вам в голову? – спросил Энзо, всё ещё глядя в окно.

Аргайл молчал. Он не видел причин отвечать, но Энзо сам произнёс за него:

- Вряд ли ведь только что… Возможно даже, именно вы хотели меня… «купить»… - Энзо поморщился. Шагнув ближе к окну, он выглянул в сад, изучая свои возможности для побега. В сущности, их можно было найти. Если он в самом деле хотел вырваться и изменить что-нибудь.

Энзо закрыл глаза. Он не хотел принадлежать. Он не хотел получать деньги за то, чем зарабатывал их всегда. Но здесь, совсем рядом был Аргайл.

Энзо вздохнул и произнёс:

- Что вы хотите за это мне дать?

Эван поджал губы. В глазах его проскользнул злой огонёк.

- Я понимаю, - спокойно сказал Энзо, приближаясь к нему и останавливаясь в паре шагов, - клиенты обычно не хотят это обсуждать. Приятнее думать, что всё это – любовь. Но учитывая, как меня доставили сюда… Полагаю, недоговорённостей между нами нет и нужно решить всё вперёд.

Эван сжал губы ещё плотней. Его с головой накрыла злость. Но вопреки ей он не мог отвести взгляда от губ, произносивших эти слова, бессмысленные для него.

Он бы отдал всё, что угодно – ему было всё равно. Эван лишь не был уверен, что стоит вслух произносить эти слова и, вместо этого отвернувшись к бумагам, лежавшим на столе, произнёс:

- Этот вопрос вы можете решить с моим секретарём. Меня интересует товар, а не цена.

Энзо нахмурился. Он ожидал чего угодно – но не мертвенного равнодушия к своим словам.

- Тогда когда мне приступать?

- Прямо сейчас.

- Какие-то особые пожелания? Может, мне называть вас «хозяин», или вы любите кольца в сосках?

Эван медленно поднял на него тяжёлый злой взгляд. Рука его взметнулась вверх так быстро, что Энзо не успел заметить этого движения, ладонь опустилась юноше на загривок, и в следующую секунду он уже рухнул на колени на пол с таким стуком, будто кости со всей силы ударились о паркет. Эван притянул его к себе и уткнул носом промеж ног. Энзо, забывший дышать в последние несколько секунд, теперь был вынужден сделать глубокий вдох – запах мускуса и дорогого одеколона с нотками пачули и сандала тут же наполнили его ноздри, проникая в лёгкие.

- Приступай, - услышал он.

Энзо не стал ждать, когда повторят приказ. Вслепую нащупав молнию, он потянул за язычок, и когда прорезь ширинки открылась перед ним, легко куснул Аргайла поверх белья.

Тот зашипел, но ничего не сказал – лишь сильнее стиснул пальцы у Энзо на затылке.

Энзо чувствовал, как злость становится сильней. Он поймал губами краешек трусов и, оттянув его, заставил резинку шлёпнуть по нежной коже – наверняка болезненно, но снова не добился ничего. Свободная рука Аргайла зашуршала бумагами у него над головой.

- Моя цена точно будет достаточно большой? – спросил Энзо, чуть отстраняясь, чтобы Эван мог слышать его.

- Достаточной, чтобы ты занял наконец свой рот.

Эван убрал наконец руку с его шеи и чуть приспустил бельё. Тёмный красноватый член выпрыгнул, ударяя Энзо по щеке. Он скрипнул зубами, понимая, что проиграл. Эван опустил руку на стол и принялся что-то писать.

Энзо поймал губами головку и принялся сосать – то сильно втягивая её в себя, то просто поглаживая языком.

Он чувствовал, как запах пота постепенно окружает его. Живот Эвана медленно вздымался у Энзо над головой, с каждым движением всё же быстрей и сильней.

Однако Эван не переставал писать, и это бесило Энзо с каждой секундой сильней.

Он выпустил член изо рта и подул на него.

- Не смей, - рука снова скользнула по его волосам, сгребла распущенные длинные пряди, и в следующую секунду Эван сам надел на себя его рот. Энзо едва успел расслабить горло и подавил порыв застонать. Напротив, наделся ещё дальше, впуская Эвана глубже в себя, и, не отстраняясь, принялся языком вычерчивать зигзаги вдоль ствола.

Эван дышал тяжело. Ручка перестала скрипеть по бумаге, но Аргайл по-прежнему не смотрел на него.

Энзо прижал язык к гортани, дожидаясь, когда от него потребуют: «Ещё» - но этого не произошло.

Эван откинулся в кресле назад и наконец посмотрел на него – всего на секунду, а потом сам подкинул бёдра, принимаясь яростно вбиваться в раскрытый рот. Энзо поднял глаза, внимательно глядя на него, и от взгляда карих глаз, наполненных презрением, его прошибало током с головы до ног.

Эван выгнулся, кончая глубоко ему в горло. Энзо ненавидел этот момент. Не потому, что ему не нравился вкус чужого семени – это был обыкновенный вкус, не хуже, чем пудинг на борту. И не потому, что у него заканчивался кислород – с этим Энзо научился справляться довольно легко.

Он ненавидел эту секунду, когда мужчина, сидевший перед ним, довольный откидывался назад, напрочь забывая о нём. Он был больше не нужен. Он становился использованной игрушкой, которой оставалось лишь уйти, и в одиночестве ванной, отделанной серебром, доказывать себе, что всё хорошо.

Эван снова поймал его лицо в ладони и внимательно вгляделся в него. Потянул вверх.

Энзо не испытывал иллюзий, когда лицо князя оказалось рядом с его лицом – глупо было бы думать, что тот собирается теперь его поцеловать.

Эван всё ещё тяжело дышал и, не отрываясь, смотрел на юношу, выгнувшегося в его руках. Продолжая удерживать его лицо в ладонях, он провёл большими пальцами по гладким, как у младенца, щекам.

- Я хочу тебя… - сказал он вполголоса, - хочу целиком. Пусть всего на полгода. Но я хочу, чтобы ты целиком был со мной.

Энзо кивнул и вывернулся из его рук, хотя прикосновение было приятно ему. Грудь сдавила внезапная обида.

- На полгода… - не сдержавшись, вслух произнёс он. – А что потом?

Эван не ответил. Он будто бы исчез, не касался больше Энзо, не говорил и не пытался удержать, и Энзо вынужден был поднять взгляд, чтобы удостовериться, что тот всё ещё здесь.

Эван внимательно смотрел на него.

Энзо отвернулся и, одной рукой достав из кармана батистовый платок, промокнул им губы, а затем осторожно промокнул всё ещё обнажённый член Эвана. Бросил платок в ведро и аккуратно натянул обратно бельё, а затем и брюки. Когда Энзо уже взялся за молнию, Эван поймал его руку и, оторвав от своих брюк, потянул вверх. Прижал к щеке и зачем-то потёрся о неё щекой.

- Такие мягкие, - сказал он.

Энзо ничего не сказал, хотя в голове и промелькнул ядовитый ответ.

- Вам что-нибудь ещё нужно, князь?

Эван молчал какое-то время.

«Просто побудь со мной», - вертелось в голове.

- Уйди, - сказал он, отталкивая ладонь. Взял со стола колокольчик, и библиотеку огласил звон.

Энзо вздрогнул и замер неподвижно, поняв, что за спиной его открылась дверь, а он всё ещё сидит у Эвана между ног.

- Джордж, устрой молодого человека на третьем этаже. Ему нужно всё, чтобы следить за собой. И скажи Уезерли, чтобы обсудил с ним детали сотрудничества.

- Да, сэр.

Энзо встал в полный рост и, глядя ровно перед собой, двинулся туда, где стоял дворецкий, ожидая его.

Часть

Первые несколько дней Рафаэль своих комнат не покидал – впрочем, и Эван не стремился увидеться с ним.

Во-первых, прошло первое упоение, и теперь он толком не понимал, что приобрёл. Глаза Эвана слегка округлились, когда Уезерли, его секретарь, предоставил ему полную смету того, что Энзо потребовал для себя: ему требовались апартаменты минимум из четырёх комнат, ежедневное содержание размером в несколько сотен фунтов на те полгода, что он должен был прожить в доме Аргайлов, почему-то 10 литров молока в день – хотя Эван с трудом мог представить, как Рафаэль собирался влить всё это в себя. Он так же составил подробный список того, чем его следовало кормить, и требовал немедленно доставить ему какого-то «краснокожего слугу». Памятуя о том, чем увенчался его собственный заказ «привести мальчика из клуба в Манахате», Эван всерьёз опасался, что его люди не смогут выполнить этот пункт - или привезут табун неподходящих ни по одному критерию рабов. К счастью, слуга нашёлся довольно быстро – его задержал у себя МакДонал, губернатор планеты, где нашёлся сам Рафаэль. Собственно, он и был одной из двух причин, по которым Эван до сих пор ещё не отбыл в своё имение, прихватив мальчика с собой.

К некоторому удивлению Аргайла, стоимость самой работы Энзо так и не назвал, оставив её на усмотрение секретаря, который немедленно вписал в смету нижний возможный край.

Эван, поморщившись, приписал в конце этой суммы ещё один ноль и подписал запрос.

На этом его общение с приобретением в первые дни закончилось.

Второй причиной задержки стало то, что у Эвана перед отъездом накопилось некоторое количество дел - документов, которые следовало подписать, и приглашений, на которых, как был уверен Уезерли, князь должен был ответить сам. В прошедшие недели думалось об этом Эвану с трудом, теперь же накопившихся бумаг хватило ровно на три дня.

Была и ещё одна причина, по которой Эван не форсировал событий. Не желая до конца признаваться в этом даже себе, он надеялся, что Рафаэль первым навестит его. Однако на третий день стало абсолютно ясно, что этого так и не произойдёт, и Эван приказал валету отнести юноше письмо, где приказывал привести себя в порядок и на следующее утро быть готовым отъехать в По.

Наутро он спустился в гостиную и стал ждать. Времени было девять часов, но юноша ещё не выходил.

Эван поймал пробегавшего мимо лакея и приказал проверить, почему тот ещё не пришёл.

Через несколько минут лакей вернулся с сообщением, что гость ещё спит.

Скрипнув зубами, Эван приказал немедленно разбудить его и передать, чтобы спустился на первый этаж к десяти.

Лакей вернулся и отчитался о том, что юноша принялся за туалет. Однако ни в десять, ни в десять десять ничего так и не произошло.

Скрипя зубами и то и дело поглядывая на часы, Эван дождался половины одиннадцатого. Поймал ещё одного слугу и приказал выяснить, куда запропастился Лучини ещё раз. Тот вернулся и сообщил, что Лучини собирается, и сборы его «уже перешли в третью фазу». Он так сказал.

- В третью фазу? – Эван поднял брови. – А сколько всего фаз?

- Простите, князь, я не спросил, - слуга помолчал. Эван вроде бы и не отдавал прямого приказа, но смотрел настолько красноречиво, что лакей не выдержал и уточнил: – Мне сходить спросить?

- Нет. Прикажите кучеру закладывать экипаж. А к этому… я схожу сам.

Яростно стукнув тростью о пол, он поднялся и двинулся на третий этаж. Двери в комнаты Рафаэля были открыты, и Эван спокойно вошёл. В первой, где Энзо устроил гостиную, не было никого. Эван окинул недолгим взглядом необжитое помещение и заглянул в спальню, где тоже не было никого. Он вернулся и разглядел наконец юношу за полуприкрытой дверью в ванну – просторную залу, обитую каштаном, в котором о назначении её напоминало только объёмистое корыто в деревянной обшивке в тон. Рафаэль стоял перед зеркалом, нахмурившись так, что нежное лицо его разрезала сеть морщинок, и завязывал платок.

Эван остановился на какое-то время, просто рассматривая его. Юноша был стройным, как молодое деревцо – сейчас, когда на нём ещё не было спенсера, это можно было видеть особенно хорошо. Округлые ягодицы обтягивали узкие брюки, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Так и хотелось подойти и захватить их в ладони, крепко стиснуть и потереться о них… Эван качнул головой.

В следующую секунду Рафаэль пробормотал что-то неразборчивое и, резким движением сдёрнув с себя уже завязанный платок, швырнул его на пол. Эван проследил взглядом за пострадавшей деталью туалета и обнаружил, что на полу уже лежит десяток разноцветных шёлковых платков. Энзо, не глядя, подхватил со стола следующего кандидата и, приложив к щеке, придирчиво сверил тон. Подумал и, отложив, взялся за другой платок.

Эван со свистом выдохнул, чувствуя, как ярость снова накрывает его, но юноша был слишком увлечён, чтобы заметить что-нибудь.

Эван снова опустил взгляд. Бёдра юноши, обтянутые тонким сукном, шевельнулись, и Эван ещё раз глубоко вздохнул – уже не столько от бешенства, сколько от жажды.

Энзо затянул на шее платок, но тут же, тихонько выругавшись, сорвал его с себя и бросил на пол. Это стало последней каплей.

Эван, бросив трость, шагнул вперёд, не останавливаясь, распахнул дверь и, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, опустил руки на бёдра Рафаэлю и рванул вниз пояс штанов. На секунду на лице юноши, отражённом в зеркале, промелькнула смесь удивления и испуга, но уже в следующую секунду Эван обнаружил, что обнажённые бёдра в его руках подаются назад, и это взбесило его ещё сильней.

- Я же сказал, к десяти ты должен быть готов! – прорычал он в самое ухо. Энзо обмяк, чувствуя, как голос князя посылает по его телу загадочные вибрации. В следующую секунду он ощутил на правой ягодице увесистый шлепок и подался ещё назад, стараясь продлить соприкосновение с горячей рукой.

- Я готов… - пискнул он, продолжая смотреть на Эвана через зеркало огромными глазищами, сейчас казавшимися чёрными от расширившихся зрачков, - хотите проверить, князь?

Эван молчал секунду, пока до него не дошло. Злость стала ещё сильней, когда рука его, спустившись в расщелину между белоснежных ягодиц, нащупала влажный растянутый вход.

- Всегда готов? – выдохнул он, вдавливая пальцы в уступчивое отверстие.

Энзо рвано выдохнул и прогнулся назад, пытаясь опустить голову ему на плечо, но Эван тут же брезгливо оттолкнул его, заставляя упереться руками в стол. Ответить Энзо не успел, потому что Эван опустил глаза, и взгляд его замер на розовой головке члена, сочившейся соком, которая вздыбилась между полами сорочки. Эвану показалось, что ещё немного - и что-то взорвётся внутри него – так мучительно обидно было смотреть на то, как легко получить своё, и в то же время так хотелось коснуться её.

Вытащив пальцы из бархатистого беззащитного нутра, Эван двумя резкими движениями расстегнул собственные брюки и приставил головку члена к раскрытому входу.

Энзо выдохнул, но не шевельнулся. Он больше не пытался податься назад, но в зеркале Эван видел его взгляд – такой же жаждущий и злой.

Эван медленно двинулся вперёд, разрываясь между желаниями зажмуриться от наслаждения и бесконечно смотреть в эти глаза, на это лицо. Не имели смысла ни ощущения, ни разрядка, которая должна была прийти потом – только это осознание, что он, именно Рафаэль, наконец его. Эван старался прочувствовать каждое мгновение, каждой следующей клеточкой кожи по-новому ощутить это обладание. А Энзо тяжело дышал, чувствуя, как миллиметр за миллиметром чужая плоть мучительно медленно наполняет его. Он хотел ещё. Это не отменяло злости, которая бушевала в нём – на человека, который решил взять его, ни на секунду не подумав о нём. Это не отменяло стыда, который он без конца испытывал за своё желание рядом с Эваном – будто его желание с головой выдавало, кто он такой. Всё было не важно, потому что он хотел ещё. И в конце концов Энзо, не выдержав, рванулся назад и насадился до конца, прогнулся и закинул руки за спину, пытаясь нащупать тело Эвана у себя за спиной.

Тот, кажется, тоже напрочь забыл обо всём. Обхватил Энзо за талию, плотно прижимая к себе, и начал вбиваться в него без остановок, пытаясь губами нащупать хотя бы кусочек нежной кожи, но всё время натыкаясь то на волосы, то на воротничок.

Энзо поймал собственный член и, запрокинув голову ещё дальше, шепнул:

- Можно?

Эван качнул головой, оттолкнул его руку и сам стиснул подрагивающий ствол. Кожа у Рафаэля в паху была нежная, и это ощущение заставляло желание приливать ещё сильней. Эван не был уверен, что выдержит долго. У него было множество женщин и не меньше мальчиков – но никогда, даже после долгих месяцев полёта, обладание не доставляло ему такого наслаждения. Он так и не нащупал шеи, которую по-прежнему искали его губы, только контур уха, в который впился зубами, вырывая из горла Энзо болезненный стон.

Эван выплеснулся и почувствовал, как напряжение наконец отпускает его – но лишь чуть-чуть. Он уже хотел ещё. Сам не зная, чего хочет больше – просто трахнуть мальчишку ещё раз, продолжать гладить его или посмотреть, как он сам будет выгибаться, поглаживая собственный член, а может, даже просто – развернуть его лицом к себе и поймать губами этот розовый леденец.

Время. Всё упиралось во время, которого было мучительно мало. Нужно было выбирать.

Эван подхватил Энзо под грудь так, чтобы лучше видеть его беззащитное естество, отражённое в зеркале, и ускорил темп, стремительно поглаживая его. Глаза Энзо потухли, будто он испытал разочарование, он прикрыл глаза и через несколько секунд испачкал прозрачной жидкостью стол.

Эван тяжело дышал. Кашель рвался наружу, и он с трудом удерживал его. Нужно было отпустить мальчишку и идти вниз, но Эвану почему-то казалось, что стоит убрать руку - и тот просто рухнет на пол.

- У тебя пять минут, - сказал наконец Эван, сделав усилие над собой и отступив назад. Ничего не произошло. Энзо лишь снова впился пальцами в край стола и продолжил стоять, устало глядя сквозь зеркало на него.

Эван оправил одежду, нехотя отвернулся и двинулся к двери.

- Мистер Аргайл… - услышал он оклик уже у самого выхода и к собственному удивлению обрадовался, что может задержаться здесь ещё. – Вы не сказали, какой мне надеть платок.

Эван резко повернул голову и прищурился. «Видел», - пронеслась у него в голове мимолётная мысль.

- Белый, из батиста, - сказал он. – Тот, что на столе. Хотя тебе идут все.

Энзо едва заметно улыбнулся.

- Хорошо.

Последняя выходка слегка подпортила Эвану настроение, но всё же, оказавшись в экипаже, он обнаружил в себе необыкновенное чувство успокоенности, как будто впервые за долгое время получил то, что на самом деле хотел. Он достал планшет, просмотрел кое-что из новостей. Лёгкое чувство беспокойства уже просыпалось в нём, когда вторая дверца открылась, и двое кланменов в серо-зелёных килтах помогли Рафаэлю забраться внутрь.

Эван пристально разглядывал его всё то время, прока Рафаэль устраивался напротив него. Лицо юноши выглядело озабоченным, и Эвану вдруг стало стыдно. Хоть он и был в своём праве, но всё же не мог избавиться от желания, чтобы Рафаэль в самом деле сам хотел бы видеть его.

- У вас всё хорошо? – спросил он, когда кланмены забрались на подножки, и экипаж тронулся с места.

Энзо скользнул по нему рассеянным взглядом.

- Почему вы не пользуетесь платформами? – спросил он.

Эван пожал плечами.

- Экологический запрет. Ещё пара лет - и нам запретят даже включать вечером свет, - Эван замолк и после паузы, убедившись, что Рафаэль сам не собирается говорить ничего, всё же уточнил: - Но вас беспокоит не это.

Губы Энзо едва заметно дёрнулись.

- Меня беспокоит мой слуга, - признался он. – Мне обещали, что скоро доставят его, но до сих пор…

- Он уже на планете, - с облегчением произнёс Эван, - он спит, как и вы, когда вас привезли. Его доставят прямо в По.

Энзо кивнул.

- Благодарю вас.

Оба замолкли, и несколько секунд Энзо внимательно смотрел на него, а потом почему-то усмехнулся.

- Что? – спросил Эван, ощутивший приступ раздражения от того, что мальчишка так откровенно насмехается над ним.

Рафаэль покачал головой, и в эти секунды волосы его, уложенные не такими аккуратными локонами, как прежде, а слегка растрепавшиеся от спешки, качнулись, падая на лицо лёгкой волной.

- Ничего, - сказал он. – У меня просто такое чувство, что вы смущены тем, что произошло между вами и мной.

Эван стиснул зубы и, отвернувшись, уставился в окно.

- Со мной можно делать всё, что угодно, - Энзо улыбнулся, и улыбка его стала мягче, - я ведь здесь для того, чтобы вам было хорошо.

Эван стиснул зубы ещё сильней.

- И тебе всё равно? – процедил он, снова поворачиваясь и впиваясь изучающим взглядом Рафаэлю в лицо.

Тот пожал плечами.

- Конечно, нет, - легко ответил он. – Но кто платит, тот заказывает музыку, разве не так?

- Я не хочу постоянно слышать о деньгах.

- Хорошо. Скажите, чего вы хотите, и я сделаю это для вас.

Эван необыкновенно живо представил, как хватает Энзо за шею и заставляет упасть на колени у себя между ног. Это равнодушие бесило его. Мальчишку хотелось сломать - и прямо сейчас.

Он ничего не сказал, но, видимо, вся гамма чувств отразилась у него в глазах, потому что Рафаэль, взмахнув фалдами, мягко скользнул на пол и, рывком раздвинув колени Эвана, положил ладонь ему на пах. Он смотрел на Эвана снизу вверх, не отрывая взгляда своих синих и сейчас спокойных, как ясное ночное небо, глаз.

- Так? – вполголоса спросил он, поглаживая напрягающийся под его пальцами член сквозь сукно. Эван чувствовал, что, как будто воздух из порванного скафандра, злость вытекает из него.

- Нет, - так же тихо сказал он и потянул Рафаэля вверх. Усадил к себе на колени верхом и, расстегнув пуговицы на спенсере, обнял. Тело юноши было горячим и послушно прогибалось в его руках. Взгляд Эвана уткнулся в проклятый шейный платок – белый и завязанный таким хитрым узлом, что Эвану вряд ли удалось бы легко его развязать. Там, под множеством слоёв ткани, мягкой и обманчиво небрежной, пряталось ещё более нежное горло, до которого добраться, как и утром, было нелегко. Эван хотел коснуться его. Исследовать губами ключицы и маленький кадык – но это он мог лишь представлять.

Вместо этого он принялся отстёгивать пуговицы одну за другой на брюках Энзо. Тот привстал, легко позволяя их снять, и Эван увидел между складками ткани - там, где заканчивалась сорочка - как покачивается напряженный член.

Он облизнул губы.

Снять свои брюки оказалось не так легко, и они просто высвободили пах, после чего Энзо, внимательно наблюдая за реакцией Эвана, опустился анусом прямо на него.

Эван расслабился, отдаваясь на волю волн удовольствия, укачивавших его. Каждое движение кареты заставляло бёдра Эвана чуть шевельнуться, так что каждую секунду они чуть по-новому ощущали соприкосновение тел. Это больше походило на щекотку, на дразнящую ласку, чем на настоящий секс. Однако, когда Энзо, не отрывая от лица Эвана вопросительного взгляда, качнулся, рисуя бёдрами круг, тот удержал его. Обнял за талию и принялся искать возможности забраться под сорочку.

У Энзо были удивительно нежные для мужчины бархатистые бока, и Эван неторопливо исследовал их. А Энзо, чтобы удержаться и не упасть, схватился сначала за плечи князя, потом, подумав, поймал в ладони его лицо – так же, как сам Аргайл удерживал его три дня назад.

- Можно вас поцеловать? – спросил он, приближаясь близко настолько, насколько мог.

Эван сглотнул и медленно кивнул. Он и сам не мог отвести взгляда от нежных, как лепестки роз, губ.

Энзо накрыл губы князя своими и осторожно огладил их языком, постепенно проникая внутрь. Эван продолжал гладить его, а карета всё так же слегка покачивалась, лишь иногда подпрыгивая на колдобинах и вырывая у кого-то из них неожиданный стон.

Наконец Энзо не выдержал. Не разрывая поцелуя, продолжая исследовать рот князя языком, он медленно задвигал бёдрами, заставляя член князя проникать глубже в себя.

Эван издал негромкий и протяжный стон и опустил руки ниже, направляя Энзо, но не сдерживая его.

- Нам долго ехать? – прошептал Энзо, на секунду отрываясь от его губ.

- Несколько часов.

На губах Энзо заиграла улыбка, и Эван расхохотался – кажется, впервые за последний год.

Они успокоились только к вечеру, когда за окнами уже виднелись знакомые Эвану озёра и деревья поместья По. Последние полчаса они уже и не трахались толком – Эван только поглаживал Энзо, устроившегося у его ног, и перебирал пальцами перепутавшиеся пряди его волос.

- У нас так мало времени… - сказал он.

Энзо дёрнулся и, запрокинув голову назад, посмотрел на него.

- Но это зависит только от вас.

Эван убрал руку, отвернулся и не сказал ничего.

Часть

Как и обещал Эван, Чезаре следом за Энзо был доставлен в поместье - целый и невредимый, но немного обеспокоенный тем, что происходит вокруг. Энзо и рад был бы его успокоить, но он и сам толком пока не понимал, что творится.

Поместье Эвана было устроено почти так же, как и его городской дом, но если последний Энзо не успел толком рассмотреть, то в По он довольно быстро вынужден был изучить всё.

Вся усадьба состояла из двух неравных частей: дикого леса, скрывавшего среди высоких стройных стволов зеркала озёр и вершины холмов – и небольшого обжитого уголка, где располагались дом Аргайлов, оранжерея, партер, лодочная станция и хозяйственные корпуса.

В самом особняке господа занимали три этажа. Слуги жили на приземном этаже – их насчитывалось несколько десятков, причём добрую половину из них составляли бородатые мужчины в килтах с суровыми взглядами профессиональных вышибал, а остальными были в основном многочисленные горничные и кухарки, которые должны были поддерживать в порядке дом. Секретарь, с которым Энзо уже был несколько знаком, так же жил на третьем этаже.

На первом этаже располагалась бальная зала с множеством альковов, которую пока что никто не пускал в ход, а так же две бильярдные, музыкальная и карточная комнаты, библиотека и обеденный зал.

На втором располагались комнаты господ – которых, к разочарованию Энзо, обнаружилось куда больше, чем он бы хотел.

На третьем находились апартаменты гостей – в том числе для него было выделено, как он и просил, четыре комнаты: просторная ванная, отделанная ясенем, с туалетным столиком, где он благополучно разместил всё, что привёз с собой: баночки духов, мыло, миндальный крем и бритвенный набор. Рядом с ванной располагалась гардеробная, которую Энзо не удалось заполнить до конца. Собираясь в дорогу, он думал о том, как наиболее незаметно выбраться из клуба, и взял лишь минимум того, в чём нуждался теперь: у него было всего два костюма – фрачная пара и спенсер с белыми эластичными штанами, в котором он и ехал в поместье – в то время как обстоятельства требовали менять костюмы четыре раза в день. Десяток сорочек – вдвое меньше того, что было ему нужно, просто чтобы хватило на неделю. Что уж говорить о том, что ему мучительно не хватало оставшихся в Манахате жилетов. Оставалось радоваться тому, что в чемодан вместилось достаточное количество шейных платков и хотя бы одна трость. Цилиндра у него тоже не нашлось – впрочем, здесь, в поместье, никто их и не носил. И хотя сельский образ жизни немного облегчал его ситуацию, он же её и осложнял: в те три дня, что Эван позволил ему отсыпаться в городе, Энзо не вставал с постели и успел распланировать ближайшие месяцы в общих чертах, и в первую очередь собирался пополнить запасы, но сделать этого не успел.

В целом, по здравом размышлении, он пришел к выводу, что всё складывалось достаточно неплохо, хотя избавиться от злости на Эвана, который так долго его отвергал, чтобы теперь силой притащить к себе домой, до конца не мог.

Все эти три дня Энзо ужасно скучал и ждал, когда же наниматель пригласит его к себе, но этого так и не произошло. Зато следующие несколько дней вполне восполнили этот пробел.

Эван разломал в щепки то подобие режима, которое Энзо собирался установить и к которому привык.

Если в клубе раньше одиннадцати Энзо не открывал глаз, то в поместье Аргайлов каждое утро, едва солнце заглядывало в окно, начинали стучать в дверь. Чезаре, приходивший в комнаты к хозяину с утра, шёл открывать и передавал Энзо, что господин давно уже ждёт его. Если в первые дни Энзо пытался отвечать, что ещё не встал и ему нужно время, чтобы привести себя в порядок, то к концу недели понял, что это приводит лишь к тому, что через несколько минут лакей приходит опять, на сей раз чтобы сообщить Чезаре, что господин просит его всё-таки встать. Эта перебранка не давала ему спать до тех пор, пока Энзо всё-таки не вставал, но в итоге он вынужден был выбираться из своих комнат, одевшись кое-как – а с этим он смириться не мог. На седьмой день он сам приказал Чезаре разбудить его в шесть утра, чтобы к девяти – когда появится очередной неуёмный слуга – уже выглядеть хорошо.

Если в клубе Энзо, встав и немного понежившись в кровати, отправлялся на пробежку, которая никогда не требовала особых усилий от него, хотя и помогала проснуться до конца, то Эван в первый же день, едва дав ему проглотить один-единственный тост, потащил Энзо в конюшню и стал выяснять, умеет ли тот ездить верхом.

Выяснив, что верхом Энзо не ездил никогда, Эван немного поскрипел зубами и сказал, что будет сам учить его. В первый же день Энзо вернулся домой с боками, ноющими от тряски, и с ягодицами, смятыми в паштет, но, конечно же, Эван не собирался его жалеть. Пытка продолжалась каждое утро, а Эван лишь посмеивался, глядя на него, и не упускал возможности пройтись ладонью по обтянутому тонкими панталонами бедру или хлопнуть пониже спины: Эвану явно не давал покоя его зад.

К концу недели он уже худо-бедно держался в седле, хотя и хватался иногда за Эвана, едущего рядом с ним – не столько опасаясь упасть, сколько для того, чтобы ощутить его рядом с собой.

Рядом с Эваном, несмотря на все его раздражающие привычки, было на удивление хорошо. Он редко целовал Энзо, зато в те секунды, когда целовал, Энзо казалось, что время останавливается и весь мир сужается до глаз, сверкающих тёплым коричневым пламенем напротив него. Эвану было достаточно простого прикосновения, поцелуя или взгляда, чтобы разжечь в Энзо огонь, и Энзо наслаждался как мог этим непривычным для себя состоянием, когда не хочется менять ничего.

Впрочем, кое-что ему всё же хотелось бы изменить – это обеды, которые ежедневно собирали всю семью Аргайлов за одним большим столом. Сам он во время них сидел от Эвана очень далеко, в той части, где располагались все племянники князя: и, как с величайшим удивлением открыл для себя Энзо, Ливи Джим МакГауэр, которого Энзо искренне надеялся не встречать больше никогда.

Ливи ничего не рассказал ему о том, как попал в дом. Напротив, на все попытки завязать разговор двусмысленно намекал, что Эван сам приказал привести его сюда и при встрече «был весьма восхищён».

Энзо не говорил в ответ ничего.

Кроме них в этой части сидели Кестер, которого Энзо уже видел в Манахате, и Линдси – ещё один старший племянник Эвана, который без конца бросал косые взгляды на Ливи. Тут же сидела молодая и симпатичная племянница Эвана Кони, с которой Ливи и Энзо удавалось общаться довольно легко. Ещё одно место пустовало, и, как понял Энзо из разговоров других родственников, предназначалось Конахту Аргайлу, третьему племяннику Эвана, который приезжал домой лишь на пару недель в году. Ещё двоих детей Энзо иногда видел в парке: им обоим было не больше четырнадцати лет, и все дни они проводили с гувернёрами, так что на них Энзо внимания не обращал.

Практически это был самый дальний край стола, но даже здесь он не мог не ощущать на себе косых взглядов – как племянников, так и старшей родни, окружившей Эвана с обеих сторон.

Здесь были три женщины, которых Энзо не успел ещё запомнить по именам, но среди которых выделил для себя немолодую и величественную, которая косо смотрела не только на него, но и на всех за столом. Казалось, даже Эвана она воспринимала не слишком-то всерьёз.

Вторая, сидевшая по левую руку от Эвана, была кругленькой блондинкой с улыбчивым лицом. Она, как понял Энзо, приходилась матерью кому-то из старших детей, но мужа её Энзо никогда в поместье не встречал. Звали эту пышную блондинку с неожиданно холодными для её типа лица голубыми глазами Изабель, и она по большей части говорила за столом о семейных делах. Она вообще говорила за столом больше всех.

Рядом с ней сидела худая темноволосая женщина, которая вступала в разговор только, чтобы попросить соль. На Энзо она смотрела так же холодно, если вообще смотрела на него.

За столом оставалось ещё несколько пустых мест, но кому они предназначались, Энзо не хотел знать и не спрашивал – ему было не до того.

Энзо довольно быстро понял, что готов он должен быть в самом деле «всегда».

Эвану могло прийти в голову повалить его в конюшне, пока конюх ходит за уздечкой для коня, в винном погребе – пока дворецкий поднимается наверх с бутылкой вина – или где-нибудь ещё.

Аргайл казался бешеным и мало походил на того затворника, которого Энзо увидел в клубе в одиночестве раскладывающим пасьянс. Казалось, он силится использовать каждую минуту, которую купил – когда же Энзо пытался намекнуть ему, что не прочь продлить договор, Эван надолго замыкался и переставал отвечать.

Впрочем, Эван вообще немного с ним говорил. Он не рассказывал о себе и не спрашивал о самом Энзо, которого по-прежнему называл для себя Рафаэль.

Исключением была привычка, которую Энзо заметил за ним через некоторое время: Эван любил задавать несвоевременные вопросы, касающиеся того, чего ему вовсе не следовало знать. Казалось, ответы злили его самого не меньше, чем Энзо, который старательно отвечал - и не думая ничего скрывать. И всё равно Эван продолжал их задавать.

Так как-то после обеда, когда домашние разбрелись по своим делам, лакей передал Энзо, что Эван ждёт его в бильярдной.

Энзо сразу же заподозрил, что они не собираются играть в бильярд – но тем не менее привёл себя в порядок так же тщательно, как и всегда, и спустился на первый этаж.

В помещении царил полумрак и стоял невесомый, с оттенком дуба, запах хорошего коньяка. Эван стоял над столом, обитым зелёным сукном, и неторопливо гонял по нему шары.

Когда Энзо показался в дверях, он нанёс удар – и лишь затем повернулся к нему.

- Превосходный удар, - прокомментировал Энзо на всякий случай, но Эван сделал вид, что не заметил его слов, и спросил сам:

- Ты когда-нибудь играл?

Энзо кивнул. Подошёл и взял один из киев, стоящих вдоль стены.

- Покажи, - приказал Эван.

Энзо наклонился над столом, примерился и ударил в середину одного из шаров.

Разогнуться он не успел – тёплая рука легла на внутреннюю сторону его бедра, между чуточку расставленных ног.

- Продолжай, - услышал он приказ.

Энзо облизнул губы. Продолжать было тяжело. Руки Эвана вообще плохо действовали на него, заставляя терять контроль. Когда же они были так близко к чувствительным местам, голова работала и вовсе с трудом.

- Мне нужно сменить позицию, - сказал он и сам удивился тому, как глухо прозвучал его голос.

- Хорошо, - рука Эвана исчезла, а Энзо почувствовал обиду от того, что тот согласился так легко. К тому же он всё ещё продолжал ощущать тепло прикосновения на своей ноге, у самой промежности. Яички поджались, обиженные не меньше, чем их хозяин.

Энзо сглотнул и обошёл стол. Снова нагнулся для удара - на сей раз уже приготовившись к тому, что рука Эвана коснётся его.

Князь остановился у Энзо за спиной, в паре сантиметров от него, так что Энзо чувствовал рядом с собой его тепло.

- В клубе? – спросил он.

Энзо кивнул. Он всё ещё ждал прикосновения, потому не сразу сообразил, что Эван не видит его лица.

- Да, - уже вслух повторил он и нанёс ещё один удар. Разгибаться Энзо не спешил, теперь уже не просто ожидая, а надеясь, что его пригласили сюда не играть. Однако сколько бы он ни ждал, ничего не происходило, и в конце концов ему пришлось разогнуться, чтобы снова обойти стол. Он примерился к новому шару и согнулся, чтобы нанести следующий удар.

- А тебя когда-нибудь трахали на бильярдном столе?

Кий скользнул у Энзо в руке, и удар прошёл наискось.

Он выпрямился и зло ответил:

- Да.

Эван ничего не сказал. Молча обошёл в стол и, наклонившись, нанёс небрежный удар, возвращая Энзо ход.

В полумраке бильярдной тени чётко очерчивали его лицо. По скулам вовсю гуляли желваки, а в глазах искрилась злость.

- Часто? – спросил он, распрямляясь.

Энзо снова нагнулся над столом и нанёс ещё один удар. Сердце его, бешено стучавшее последнюю минуту, начинало возвращаться в нужный ритм.

- Один раз.

Энзо снова двинулся кругом стола, и Эван, стоявший по другую его сторону, сделав несколько шагов навстречу, опять оказался у Энзо за спиной.

- Их было много?

Энзо вздрогнул, но на сей раз раньше, чем нанести удар.

- Один, - глухо ответил он. – Я не люблю, когда два.

- Хорошо.

Энзо снова примерился к шару. Он замахнулся для удара, и в ту же секунду, когда его кий прикоснулся к деревянной поверхности, кожи его сзади коснулся прохладный воздух – Эван рывком содрал с него панталоны, оголяя зад.

Энзо сглотнул. Выпавший из белья член стукнулся о стол, и Энзо с трудом подавил рвавшийся наружу нетерпеливый писк.

- А в тебя когда-нибудь вставляли бильярдный шар? – Эван наклонился над столом так, что тело его целиком накрыло стройное тело Энзо, а пах, обтянутый сукном, вжался в обнажённую промежность. Он накрыл ладонью один из шаров и, подкатив его поближе, взял двумя пальцами - так, чтобы Энзо видел его.

- Нет… - на сей раз сохранить спокойствие в голосе Энзо удалось не очень хорошо. Шар был на его взгляд очень уж большой. Да и он не представлял, как его потом доставать.

- Очень хорошо.

Шар скрылся с его глаз, и Энзо заледенел. Прохладное дерево прокатилось по его ягодицам, заставляя дрожать. В следующую секунду такой же прохладный кончик кия коснулся его ануса, и тот запульсировал, стараясь втянуть его в себя.

Эван облизнулся, глядя, как сжимается и разжимается нежное розовое колечко.

- Выбирай, - приказал он.

Энзо, довольно быстро сообразивший, какие перспективы его ожидают, судорожно размышлял.

- Быстрее. Или я решу сам.

- Кий! – выпалил он, и в ту же секунду деревянный кончик вошёл в него.

Энзо взвыл. Было не больно – скорее непривычно. В нём уже бывали пробки и резиновые члены, но все они делались так, чтобы не ранить тела, были мягче и имели более подходящую форму.

Кий медленно задвигался у него внутри, задевая чувствительные места и одновременно доставляя дискомфорт. Энзо чувствовал себя бабочкой, нанизанной на иголку, или преступником, посаженным на кол. Мысль о том, что любое неосторожное движение Эвана - и он будет порван насквозь, стучала в висках, но к паху кровь приливала ещё сильней.

- Нравится, когда тебя трогают там?

Энзо на секунду закусил губу, но, обнаружив, что кий начинает покидать его, выдохнул:

- Да!

- Хочешь ещё?

- Да!

Больше всего Энзо боялся, что сейчас Эван припечатает его своим любимым: «шлюха!» - потому что тогда он действительно вынужден был бы признать, что это так. Однако Эван ничего не сказал. Он резко убрал кий, вызвав у Энзо желание двинуть бёдрами, пытаясь вернуть его назад. Эван рывком перевернул Энзо на спину и двумя резкими рывками сдёрнул с него штаны вместе с сапогами. Энзо развёл ноги, демонстрируя всего себя – ничего другого, впрочем, ему не оставалось: лёжа спиной на колючем сукне стола, он вряд ли мог бы пристроить их куда-нибудь ещё.

Взгляды их встретились. Энзо увидел, как почернели безумные зрачки Эвана. Он подозревал, что точно так же выглядит сейчас сам – с растрёпанными волосами, распростёртый поперёк стола, полуголый и с таким же безумным желанием в глазах.

Эван снова приставил кий к его анусу. Секунду он разглядывал, как нежное пульсирующее колечко поглощает его, а затем снова посмотрел Энзо в глаза. Вид этого тела, полностью принадлежащего ему, открытого и доступного со всех сторон, сводил его с ума.

Не вынимая кия, Эван присел и легко коснулся губами промежности Энзо, почти что поцеловал.

Энзо испустил рваный вздох, а колечко запульсировало сильней. Мышцы шеи уже начинали затекать, и ему ужасно хотелось откинуть голову назад – и в то же время видеть, как Эван там, между ног, играет с ним, было важней.

Эван провёл языком вдоль небольшого, едва заметного шва и, остановившись там, где мошонка переходила в член, легонько пощекотал. Энзо застонал и попытался податься вперёд, но тут же кий вошёл глубже, причиняя новый дискомфорт.

- Не дергайся, - приказал Эван.

- Хорошо… князь…

Осторожно пошевелив кием внутри Энзо, он добился, чтобы тот испустил еще один стон. Приподнялся, поймал губами розовую головку члена и, втянув в себя, облизнул со всех сторон, а затем принялся сосать.

Энзо, почти не переставая, стонал. Он боялся шевельнуться и в то же время хотел нанизаться глубже с обеих сторон. Игра, затеянная Эваном, сводила его с ума.

Наконец он выдохнул:

- Всё…

Эван сильнее всосал его член и, свободной рукой поймав яички, принялся осторожно массировать их. Энзо выдохнул и излился внутрь него.

Он лежал неподвижно, не в состоянии собрать себя по частям. Кий медленно вышел из него. Эван отстранился и встал.

Энзо вдруг стало стыдно – и снова его одолел страх, которого он не испытывал ни с одним мужчиной. Никогда. Страх, что он просто игрушка в этих сильных, спокойных руках.

«Так оно и есть», - напомнил он себе, но поверить не смог.

Эван какое-то время смотрел на фигуру юноши – обнажённую, беззащитную ниже пояса и плотно закутанную в ткань выше него. Лицо Энзо раскраснелось, но шейный платок продолжал лежать так, будто он повязал его только что. Он прочно скрывал от Эвана горло, и возможно поэтому Эвану без конца хотелось увидеть именно его.

Эван поймал руку Энзо и потянул, заставляя встать. Прижал к себе и медленно принялся гладить по волосам. Сам он был по-прежнему возбуждён, Энзо потянулся, чтобы погладить его напряжённый пах, но Эван перехватил его руку, поднёс к губам и поцеловал.

- Не сейчас, - сказал он. Энзо кивнул. Если бы князь хотел получить разрядку, он бы стесняться не стал

- Я хочу видеть тебя целиком, - произнёс негромко князь в унисон его мыслям, продолжая неторопливо перебирать чуть завитые прядки волос.

- Мне раздеться?

Эван покачал головой.

- Не так.

Энзо осторожно обнял Аргайла – этого не было приказано, но ему просто хотелось его обнять.

- Как прикажете, князь, - сказал он.

- Да.

Энзо чуть улыбнулся и, отстранившись, попытался заглянуть в его глаза – потемневшие и выдававшие мрак, поселившийся внутри него.

- Я не это хотел сказать. Я тоже хочу.

- Хорошо, - Эван почему-то отвёл взгляд.

Часть

За три недели в усадьбе По Эван узнал о Рафаэле не так уж много.

Не то чтобы его не интересовало, кто этот мальчик и что творится у него в голове. Он просто необыкновенно отчётливо понимал, что им нет смысла друг к другу привыкать. И в то же время всё равно хотел знать, поэтому задавал всё новые и новые вопросы.

Ему нравилось как бы раздирать собственную рану, расковыривать болячку, которую никто бы уже не смог излечить. Каждый раз напоминать себе о том, кто перед ним – потому что, глядя на задумчивые синие глаза и обнимавший шею белоснежный воротник, слишком легко было об этом забыть. Рафаэль напоминал поэта или художника, на две трети погружённого в себя и в то же время тонко чувствующего всё, что происходит вокруг – но никак не шлюху, которой был. И этот обман выводил Эвана из себя - как не смог бы вывести из себя никто.

Он раз за разом проклинал иронию судьбы, которая привела его к этому мальчику только теперь, когда он уже принадлежал всем. То и дело Эван думал, что если бы прилетел хотя бы годом раньше, быть может, смог бы забрать Рафаэля целиком себе, не делил бы ни с кем.

И как только Эван погружался в мечты о том, как встретил бы его несколько лет назад, реальность ошпаривала его потоком ледяной воды: поехал бы Рафаэль с ним, если бы они встретились тогда? Или ему нужен был именно князь? Нужно было то, что Эван смог бы дать ему только сейчас?

Чем дольше Эван думал, тем более его одолевала злость, и он снова задавал какой-то вопрос – совсем не тот, который хотел на самом деле задать.

- В тебя когда-нибудь входили сразу вдвоём?

- Кто-нибудь из них вставлял в тебя кулак?

Эван видел, как надкалывают ледяное спокойствие юноши эти вопросы, но большего - настоящей злости или настоящей боли - добиться от него не мог.

За три недели он узнал, что Энзо любит запах лесных цветов и не любит запах роз.

Что он без ума от тёплого молока с мёдом, которое может потягивать, сидя у себя в комнате у окна до тех пор, пока оно не остынет напрочь.

Что ему нравится, по-настоящему нравится, когда руки Эвана входят в него и гладят изнутри, причиняя шершавостью пальцев едва заметную боль.

Что он терпеть не может рано вставать и не умеет ездить верхом. Но что он любой науке может научиться быстро и легко.

И что он терпеть не может, когда его бьют – даже очень легко.

Однажды Эван попробовал ударить Энзо хлыстом.

Они были в конюшне, и конюха Эван отправил искать новую узду.

Белоснежный обворожительный зад, от которого невозможно было отвести ни руку, ни взгляд, светился перед ним, а Рафаэль тяжело дышал, прижатый к стенке стойла щекой. Волосы его, аккуратно уложенные ещё полчаса назад, теперь порядком спутались и среди чёрных прядок виднелись прутики соломы.

Эван провёл по белой, идеально круглой, заднице рукой.

- На тебе когда-нибудь ездили верхом?

- Что?.. – Рафаэль слышал вопрос, по-видимому, не лучше, чем сам Эван, когда произносил его. Он попытался чуточку повернуть голову, чтобы заглянуть любовнику в лицо, но успел сделать лишь частично – и замер, увидев, как тот отстёгивает от пояса конский хлыстик.

Возбуждение, затопившее тело Энзо ещё секунду назад, мгновенно отхлынуло, и место его занял глупый, иррациональный страх. Рафаэль спокойно принимал в себя плаги, фаллоимитаторы и другие игрушки, но терпеть не мог, когда его бьют.

«Не надо», - проскользнула мысль, но он лишь зачарованно смотрел, как Эван перехватывает хлыст.

- Я задал вопрос. Тебя когда-нибудь били хлыстом?

- Да, - собственный голос Энзо едва слышал за стуком крови в висках.

Эван провёл кончиком хлыста по ложбинке между белых полушарий.

«Уж лучше бы он впихнул его в меня», - пронеслось у Энзо в голове.

Какое-то время Эван просто любовался, как вычерчивает розовые линии на белой попе кончик хлыста. Затем другой рукой подхватил Рафаэля под живот и попытался нащупать член. Тот безвольно болтался у Энзо между ног.

Эван замер, сосредоточенно глядя на белое, как мел, лицо, чуть повёрнутое к нему. Поджал губы, выжидая, скажет Рафаэль что-то или нет.

Мысли бешено метались у Энзо в голове. Будь это любой другой клиент, он бы молча стерпел и скрылся у себя. Он давно уже понял, что бесполезно о чём-то просить – и потому прекратить не просил никогда.

Эван стоял у него за спиной неподвижно, всё ещё выжидая чего-то. На секунду Энзо почти что уже решился попросить его прекратить – но не успел.

- Ты будешь делать всё, что я захочу? – озвучил Эван вопрос, терзавший в эту минуту его самого.

Энзо сглотнул.

- Да.

- Даже если это противно тебе?

Энзо молчал секунду, пытаясь понять, какой от него требуется ответ. А через секунду было уже поздно что-то говорить, потому что горячее тело Эвана, накрывавшее его со спины, исчезло, оставив только холод и одиночество там, где оно было только что.

- Эван!.. Ваше Сиятельство! Князь... – выдохнул Энзо, резко разворачиваясь, и, увидев, что князь уходит, попытался броситься за ним, но запутался в одежде, повисшей на нём, и едва не упал.

Выругавшись, Эван подскочил к нему и подхватил на руки.

«Шлюха», - читалось в его глазах.

Энзо сглотнул и зажмурился.

- Я никогда вам не врал, князь.

Эван молчал, но продолжал удерживать его в руках. Энзо поймал руками его шею и крепко обхватил, так чтобы Эван не смог сбежать, и только потом открыл глаза, приготовившись столкнуться с ледяной волной презрения, обращённой к нему.

- Почему ты не попросил меня остановиться?

Энзо закусил на секунду губу.

- Вы хотели, чтобы я просил?

Эван молчал, и глаза его стремительно затопляла злость.

- Вы бы всё равно не остановились. Но если вы хотите – я буду просить.

- Ты считаешь так.

Энзо сглотнул, пытаясь понять, что теперь он видит в этих глазах. Он не выдержал и первым отвёл взгляд.

- Почему вам нужно причинять мне боль? – устало спросил он. – Это заводит вас?

Эван медленно покачал головой и так же устало уткнулся носом Энзо в висок.

- Я делал тебе больно?

- Нет. До сих пор.

Какое-то время стояла тишина. Эван тяжело дышал.

- Я хочу тебя, - сказал наконец он. Подтолкнул Энзо к ближайшему стойлу и снова прижал к стене спиной. – Я хочу тебя целиком.

- Но я ваш…

Эван покачал головой и медленно, жадно принялся целовать его. Энзо выгнулся навстречу и сильнее обхватил Эвана, зарываясь кончиками пальцев в его волосы. Он снова тяжело дышал. Бёдра его прижались к бёдрам Эвана, и Энзо слегка качнул ими, показывая, что готов.

Не разрывая поцелуя, Эван поймал его руки – одну за другой – и, по очереди поцеловав, завёл их наверх, заставляя нащупать краешек перегородки между стойлами. Убедившись, что тот ухватился достаточно крепко, Эван принялся стягивать вниз штаны, болтавшиеся у Энзо на ногах. Руки его то и дело отвлекались, принимаясь ощупывать белые нежные бедра, которых хотелось касаться ещё и ещё. Энзо помогал ему, как мог, а едва освободившись от ткани, обхватил Эвана ногами и потянул на себя.

Стянув собственные панталоны до середины бедра Эван вошёл в юношу – как всегда готового его принять. Анус Энзо запульсировал, судорожно сжимая ворвавшуюся в него плоть. Эван стиснул его бока, надевая глубже на себя, и юноша застонал.

- Пожалуйста… - прошептал он.

- Пожалуйста – что? – Эван отстранился от его губ, но только за тем, чтобы пройтись губами к подбородку и с раздражением натолкнуться на проклятый воротничок.

- Пожалуйста, ещё…

- Ты обещал не лгать.

- Эван, я хочу тебя…

Эван больше не спрашивал ничего. Он молча вдалбливался внутрь, и каждое его движение вырывало из горла Энзо короткий стон. Эван снова начал его целовать. Энзо, забывшись, опустил руки и, снова обняв князя, принялся шарить у него по спине. До сих по он ни разу не видел князя целиком – как и князь не видел целиком его.

Когда Эван кончил, а Энзо вслед за ним перепачкал семенем обе сорочки, оба замерли, тяжело дыша. Эван давно уже держал юношу на руках. Было тяжело, но всё равно не хотелось его отпускать. В голове крутились обрывки глупых мыслей, которые, как он знал, не нужно было говорить вслух. «Я люблю» и «Я никогда тебя не отпущу». «Отпущу, - возразил себе Эван, - и очень скоро». Эта мысль мгновенно отрезвила его, и он осторожно опустил Энзо на землю, а затем аккуратно натянул обратно на юношу бельё.

- Придётся переодеваться, - растерянно произнёс Энзо и, чуть заметно усмехнувшись, приподнял одну бровь. – Простите, князь. Что люди подумают о вас…

- Что я сошёл с ума, - ответил Эван, разглядывая пятно. «И это на самом деле так».

Некоторых вещей – таких, как эта – Эван до конца не понимал. Рафаэль – по большей части – выглядел как человек, который не боялся ничего. За внешней хрупкостью легко угадывалось циничное презрение ко всем, кто не принимал его. Но иногда Эвану казалось, что есть что-то ещё.

По усадьбе неторопливой походкой шествовал сентябрь, и деревья в парке постепенно меняли свой цвет, каждым шорохом своих листьев напоминая Эвану о том, что это последняя осень для него.

Признаваться себе в том, что путь его подошёл к концу, было странно – что бы там ни было, до конца он не мог поверить в поставленный диагноз.

Там, наверху, в изъезженных стальными кораблями межзвёздных просторах, время, казалось, толком и не шло. Там всегда была зима – и потому Эвану казалось, что ему нечего особо терять. Большую часть своей жизни он провёл там, на космических путях, и большую часть жизни чувствовал себя так. Время ничего не значило для него.

Потому ли, что здесь, на Альбионе, жизнь шла иначе – или потому что именно теперь он по-настоящему почувствовал, что живёт – но Эван вдруг обнаружил, что ему до ужаса не хотелось умирать.

Кашель почти не беспокоил его – только если он слишком долго бежал. Грудь, правда, по-прежнему болела по ночам, но теперь он так крепко спал, что совсем этого не замечал.

И трудно было поверить, что он, совсем ещё молодой и почти здоровый человек, так скоро отправится на тот свет.

Эван невольно думал об этом, оставаясь в одиночестве, которого здесь, в усадьбе, «было хоть отбавляй». Дамы без конца говорили, что они только и ждут, когда их оставят одних и позволят заниматься своими делами. Их разговоры о новых платьях и соседях, на званых обедах которых эти платья должны быть показаны, на самом деле утомляли. Но стоило Эвану отойти достаточно далеко, как леди Изабель сама заявлялась к нему в кабинет и терзала его с просьбами устроить бал. Леди Катрин если и выбиралась из свой комнаты, то только для того, чтобы призвать всех обратиться к Ветрам и покаяться во всех грехах. Садовник, добивающийся разрешения перекопать клумбы у границы парка и посадить там весной какие-то деревья с розовыми и голубыми листьями, попросту раздражал. Племянники после последней неудачи особо не подходили к нему. Кестер целые дни проводил у Дугласа Эллиота, чья усадьба была всего в двух милях от дома Аргайлов, и там наблюдал за тренировками скаковых лошадей. Линдси, наплевав на все приличия, уехал в город и больше не появлялся - целыми днями он пропадал в тележной мастерской, где ему собирали новый гоночный экипаж - старый он точно перед отъездом разбил на углу Ковент сквер и Грин гарден. Дворецкий каждое утро напоминал ему о том, что пора бы перестроить погреб, в который, по его словам, уже не вмещалось вино. Эван молчал, потому что прекрасно понимал, куда денутся излишки вина, пока будет идти ремонт. А также ему постоянно жаловались на что-нибудь, например, что кухарка каждое утро выходила через чёрный ход и продавала жир, устраивая целый аукцион. В довершение всего мальчишка, которого Линдси зачем-то ему приволок, то и дело норовил подловить Эвана и упасть на него - или попросту затащить его куда-нибудь на сеновал. Но, несмотря ни на что, Эван продолжал думать о времени, которое убегает от него с каждым упавшим на землю листком. И только Рафаэль отвлекал его от бесконечных мыслей, которые иначе свели бы Эвана с ума.

Как-то вечером, когда последняя неделя его последнего сентября уже подходила к концу, Эван поднялся в свою спальню, приготовившись к очередной ночи, полной одиночества: будь он хоть трижды владельцем поместья и князем Аргайлом, он всё равно не мог позволить себе того, чего по-настоящему хотел.

Из разбросанной перины, утопающей в белом атласе и кружевах, виднелась белая аккуратная нога.

На несколько секунд он замер, колеблясь между естественным инстинктом позвать охрану и дёрнуть за неё, чтобы разобраться, кто был настолько нагл, что пробрался сюда, но принять решения так и не успел, потому что из вороха подушек поднялась темноволосая растрёпанная голова, и заспанный голос Рафаэля произнёс:

- Вы так долго, князь. Ещё немного - и я бы уснул без вас.

Эван молча стоял на пороге и смотрел на него. Вопреки первому ожиданию, Рафаэль не был обнажён – наоборот, всё его тело с ног до головы было скрыто белоснежным хлопком сорочки, делавшим его похожим на невесту в первую брачную ночь, и сквозь который нельзя было увидеть даже контуров стройных бёдер.

Рафаэль потянулся, зевнул и соскользнул на пол.

Опомнившись, Эван плотно закрыл за собой дверь и только потом прошипел:

- Что вы делаете здесь?

- Жду вас, - Рафаэль замер в нескольких шагах от него.

- Я тебя не вызывал!

- Но вы сказали, что хотели бы видеть меня целиком.

Эван молчал.

Энзо чуть приподнял бровь, изучающе глядя на князя. Уходить он не собирался. Тем более, что недоумение на лице князя ясно давало понять, что тот тоже хочет его.

Эван продолжал молчать и, сделав ещё шаг вперёд, Энзо легко обнял его за талию, а затем чуть выгнулся, подставляясь под поцелуй.

Эван продержался несколько секунд. Аромат фиалки, который теперь всегда напоминал ему о Рафаэле, окружил его, заставляя терять над собой контроль, жар молодого тела почти касался его, но этого было слишком мало – и он схватил Энзо, сминая хрустящую накрахмаленную ткань его сорочки и силясь нащупать всё то, что было спрятано под ней. Впервые горло Энзо было открыто, и Эван тут же впился в него губами, а через секунду уже прикусывал нежную кожу, чуть оттягивая её, и снова целовал.

Энзо тихонько рассмеялся, и вибрации, бегущие по его горлу, передались Эвану, тут же откликнувшись жаром в паху.

- Что ты делаешь со мной?

- Я сам, - Энзо вывернулся из его рук и, легко поцеловав, отступил на шаг назад.

Взявшись за полы редингота, Энзо осторожно расстегнул его и медленно стянул с плеч мужчины. Эван стоял перед ним, покорно дожидаясь, пока Рафаэль закончит, хотя больше всего хотел повалить его на кровать и взять прямо так.

- Я тоже хочу видеть вас, - шепнул Энзо, улучив момент, когда губы его могли невзначай оказаться у самого уха Эвана, - я тоже хочу вас целовать, - он осторожно коснулся шеи Эвана губами выше стягивавшего её платка и неторопливо принялся развязывать узел, скользя губами вдоль кромки воротника.

Эван всё же не выдержал – обнял своего ночного гостя и чуть притянул к себе, осторожно поддерживая за поясницу, просто чтобы ощутить тепло тела Рафаэля в своих ладонях.

Однако, закончив с воротником, Энзо снова отстранился и так же мучительно медленно принялся расстёгивать белоснежную сорочку, а когда, наконец, избавился и от неё - замер на несколько секунд, разглядывая мускулистую, но не слишком мощную грудь, покрытую лёгким пушком русых волос. Потом наклонился и осторожно прильнул губами к почти незаметному соску. Пощекотал языком и стал медленно спускаться вниз, одновременно опускаясь на колени.

Живот Эвана задрожал под его прикосновениями. Он тяжело дышал, но не собирался мешать.

Очертив языком впалый пупок, Энзо запечатлел рядышком последний поцелуй и, внимательно глядя в глаза Эвану, снизу вверх потёрся щекой о его пах. На секунду закусил губу, опасаясь увидеть презрение в его глазах, но Эван в эту секунду не думал ни о чём: просто зачарованно смотрел на эту ламию, соблазняющую его.

Энзо сел на пятки и, потянув на себя одну ногу князя, принялся осторожно расстегивать сапог. На секунду он опустил глаза, чтобы разобраться с пряжкой, а затем снова поднял взгляд и весь остаток времени продолжал смотреть Эвану в глаза.

Избавившись от обоих сапог, он всё так же медленно и будто бы даже бережно потянул вниз панталоны, высвобождая узкие бёдра. Член Эвана выскользнул из белья и, покачнувшись, замер напротив его лица, но Энзо лишь улыбнулся и продолжил его раздевать.

В конце концов Эван не выдержал. Он был уже почти раздет, когда, схватив Рафаэля за плечи, рванул его вверх и тут же принялся сдирать с него рубашку.

Эван так и не успел рассмотреть юношу – к тому времени он уже слишком его хотел.

В сознании Эвана отпечатался лишь контур стройного тела, с кожей белой, как лунный камень, среди брызг кружев и складок простыней.

Эван рванул в сторону колени Энзо и ворвался в него. Энзо тяжело дышал под ним и судорожно сжимал тело князя в руках, а Эван всё вбивался и вбивался в него, силясь проникнуть ещё глубже, целиком надеть юношу на себя. Едва кончив в первый раз и поймав на себе его разочарованный взгляд, Эван тут же рывком перевернул юношу на живот. Прошёлся руками по округлым ягодицам, слегка вдавил пальцы в маленькие впадинки на пояснице, и, накрыв Рафаэля собой, снова вошёл в него.

Наконец он мог целовать его так, как хотел – шею, плечи, ямочку под ухом. Наконец он мог оглаживать руками это обнажённое тело, больше ничем не прикрытое от него.

Снова поймав в ладони бёдра Энзо, Эван качнулся назад, поднимая его на колени, но не позволяя оторваться от себя. Теперь он видел узкую белую спину, покрытую испариной, и копну чёрных волос, но этого было мало, и, сделав всего несколько движений, каждое из которых заставило тело Энзо вздрагивать целиком - от бёдер до кончиков волос, снова потянул его на себя, теперь уже усаживая на колени и в который раз принимаясь целовать шею и плечо.

Рафаэль чуть повернул голову, и их губы сомкнулись в одновременном порыве.

Эван накрыл пах юноши рукой и принялся поглаживать его, пока ещё только дразня, но теперь уже Энзо сам задавал темп, и чем быстрее двигались его бёдра, тем сильнее сдавливал Эван его член. В этот раз Энзо выплеснулся первым – сдавив ладонь Эвана собственными пальцами – и тут же насадился ещё плотней, заставляя кончить и его.

Они рухнули на перину, и какое-то время никто из них не мог сказать ничего. Потом Эван сгрёб Энзо в охапку и, прижав к себе, снова принялся целовать. Он уже слишком устал, чтобы продолжать, но всё равно хотел касаться его.

Энзо ловко перевернулся в его руках и опустил щёку Эвану на грудь. Сердце князя бешено колотилось, и он старался не показать, что кашель снова душит его.

Энзо осторожно погладил его грудь.

- Твоё сердце бьётся так сильно… - сказал он вслух, - как будто сейчас выпорхнет и улетит.

- Может, так и есть?

Энзо приподнялся на локте и серьезно посмотрел на него, а затем снова опустил голову Эвану на грудь и обнял его одной рукой.

- Можно, я останусь до утра? – без особой надежды спросил юноша.

Эван покачал головой.

- Горничная придёт в шесть утра разжигать камин.

Энзо закрыл глаза. Ничего другого он и не ждал.

- Тогда я просто… чуть-чуть отдохну.

И на сей раз Эван кивнул.

Часть

Энзо проснулся, услышав негромкий женский вскрик. Он резко раскрыл глаза, но не шевельнулся, решив проверить сначала, где он находится и что произошло. Вскрик затих, и хлопнула дверь. Только после этого Энзо сел и огляделся по сторонам.

Он тихонько ойкнул и тут же прикрыл рот рукой. Эван лежал рядом с ним. Ещё пару минут назад он придерживал живот Энзо рукой, теперь же ладонь его сползла и лежала на перине, сжатая в кулак.

Князь тяжело дышал. Энзо видел, как поминутно сжимается его рука, но он всё-таки спал.

Первым, что почувствовал Энзо, был прилив нежности. Хотелось коснуться виска Эвана и пригладить растрепавшиеся волосы, успокоить его.

Однако уже в следующую секунду на него нахлынул страх. Энзо вспомнил вчерашний разговор.

Выскользнув из-под одеяла бочком, он натянул сорочку, а сверху накинул халат, в котором вчера пришёл, и, вынырнув за дверь, почти что бегом бросился к лестнице, ведущей наверх, на этаж, где он обычно спал.

Только закрыв дверь за спиной, Энзо перевёл дух и тут же снова замер, встретившись с пристальным взглядом Чезаре, который, очевидно, ждал его.

- Семь часов, - сказал тот, когда молчание стало гнетуще долгим, - время купаться и укладывать волосы, господин.

Энзо глубоко вздохнул.

- Ванна готова? – спросил он.

Чезаре кивнул.

- Идём.

Погрузившись в тёплое молоко, Энзо закрыл глаза и утонул в тёплой неге. И пока Чезаре осторожно разбирал прядки его спутавшихся волос, думал обо всём, что в последнее время произошло.

Впервые в жизни он провёл с кем-то ночь – полную, целую ночь. Впервые он спал в чьих-то руках – и впервые об одной мысли о подобном у него по новой напрягался пах.

Энзо радовался тому, что Чезаре ничего не видел под молоком – потому что иначе он опозорился бы за утро ещё раз.

Мысли его плавно передвинулись в сторону того, что разбудило его. Как и предупреждал Эван, видимо, горничная явилась разжигать камин. А к нему, должно быть, приходила ещё одна. Так что если даже первая не разглядела, кто именно лежит в кровати у князя, то наверняка это подскажет вторая.

Энзо вздохнул и откинул голову чуть назад, подставляясь под гребень у Чезаре в руках. «И что теперь произойдёт?» - думал он про себя. Ответа он не знал. Ясно было только то, что Эван будет на него зол – если, конечно, узнает, что Энзо у него спал.

Энзо снова улыбнулся, вспомнив это странное ощущение – как будто чужое тело целиком окружает тебя своим теплом. Оставалось жалеть о том, что это чувство столь недолговечно – Эван по-прежнему не хотел ничего ему обещать.

- Бриться будем, сэр?

Энзо вздохнул и открыл глаза. Краснокожее лицо Чезаре нависло над ним. Оно было настолько серьёзным, что Энзо вдруг стало смешно.

- Где ты это слово узнал?

- В книжке прочитал.

Энзо поднял бровь.

Чезаре молча опустил бритвенные принадлежности на полочку и, на секунду скрывшись в комнате, вернулся с небольшой брошюркой, на которой было написано: «Как стать идеальным слугой».

- Где ты это взял?

- Миссис Адамс дала, - не обнаружив и тени узнавания в глазах Энзо, Чезаре пояснил, - наша домоправительница, сэр. Она сказала, что мне нужно знать, как вести себя за столом и как - когда смотрит князь.

- А… - Энзо подавил смешок, - очень ценная мысль. Особенно, если там написано, как уложить мне волосы так, чтобы князь был рад.

- Написано, сэр. Правда, не в этой, а в другой. Она так и называется «Волосы джентльмена, а также всё о том, как завязать шейный платок». Жаль, что у меня нет возможности опробовать её на вас.

- Не знал, что ты умеешь читать.

- Научиться было легко. В языке калчу всего двадцать шесть букв. Но кое-чего я всё же не смог понять, сэр.

- Чего?

- В одной из книг, что дала мне миссис Адамс, написано, что за столом у джентльмена может быть до двенадцати приборов, и каждый из них нужно применять в своё время… Так вот. Я не понимаю, почему нельзя резать два вида мяса одним ножом?

Энзо какое-то время молчал.

- Не знаю, - признался наконец он, - может, потому что количество ножей показывает, насколько особенный хозяин накрывал стол?

- Приближённость к богам, вы хотите сказать?

- Ну, в каком-то смысле да. Только без богов.

- Чем больше у человека ножей, тем больше ему благоволят боги. Спасибо, сэр. Это я могу понять. Вы так и не ответили: будем мы бриться или нет?

- Будем, - махнул рукой Энзо, который проснулся, наконец, окончательно, - Эван… - Энзо прокашлялся, - князь немного подождёт.

Эван проснулся к девяти часам утра. Чувствовал он себя неважно, и потому визит Джорджа, дворецкого, явившегося сказать, что к нему приехал врач, воспринял как должное и даже не был удивлён.

Врач приезжал к нему раз в месяц – такой был уговор до того, как он уехал на воды. Потом же у Эвана уже не было времени толком его принять.

Доктор Филис – пожилой мужчина, лечивший ещё его отца – померил ему давление, послушал лёгкие и, заставив проглотить двойную порцию таблеток, стал собирать чемоданчик.

- Вы не сказали ничего… - напомнил ему Эван, который всё это время сидел в халате в кресле, да и теперь ещё не спешил вставать.

- А что вы хотите, чтобы я сказал? – врач поднял взгляд от чемоданчика и посмотрел на него.

Эван горько усмехнулся.

- Что я здоров. Я почти не кашлял в последние дни и, знаете, мне было так хорошо… - Эван улыбнулся сам себе.

- И поэтому вы решили, что можете больше не пить таблетки? – перебил его доктор.

Эван поджал губы и мрачно посмотрел на него.

- И не смотрите на меня так, - тут же отбил его взгляд врач. – Эти улучшения крайне обманчивы. Вы не должны прекращать пить лекарства, даже если вам становится лучше.

- Зачем мне пить их, если они всё равно меня не спасут? – Эван не удержался и стукнул по подлокотнику кулаком.

- Эти таблетки, вполне возможно, смогут дать вам немного времени,- мягко сказал врач. - Я бы очень советовал вам принимать их точно по часам и по той схеме, что я вам дал. Ваша чахотка с осложнениями в шейный отдел позвоночника, к сожаления, неизлечима. Мы можем только уменьшить боль… Если вы будете помогать мне и моим скромным стараниям продлить вашу жизнь. Ремиссия, которую вы переживаете, может быть продлена. Все в ваших руках - главное, придерживаться схемы лечения. Мы можем выиграть месяц-другой. Но если вы запустите свое лечение - можем и проиграть! – уже строже закончил доктор, заметив, что Эван протестующее приоткрыл рот. – Не прекращайте пить лекарства, которые я вам дал, - Филис накрыл руку Эвана своей рукой и внимательно посмотрел ему в глаза. – И не напрягайте слишком сильно организм. Это вредно для вас.

Эван кивнул. Ему не хотелось говорить, но он всё же не удержался и спросил:

- Сколько?

Врач выпрямился.

- Я вам уже говорил.

- Нет, доктор Филис, это было давно. Скажите, сколько мне осталось сейчас?

Врач поджал губы.

- Я хотя бы увижу Рождество?

- Думаю, да, - Филис вздохнул, - если беречь себя. Пара месяцев у вас есть. Потом… не знаю. Но станет совсем тяжело.

Эван кивнул и отвернулся от него. Едва ли не впервые в жизни ему захотелось плакать. Именно сейчас он не мог потерять того, кого только что нашёл.

- Я же знал… - пробормотал он, мысленно проклиная себя за то, что позволил себе ввязаться в эту авантюру, притянуть мальчишку к себе, как будто не понимал, насколько больно будет его терять.

- Что?.. – спросил Филис рассеянно.

- Ничего, - Эван покачал головой. – Идите. Дворецкий проводит вас.

Шёл уже одиннадцатый час. Чезаре аккуратно завязал на горле Энзо очередной платок.

- Всё, - растерянно сказал он. – Это последний узел, который я хотел попробовать на вас.

- Да, он очень хорош, - Энзо рассеянно осмотрел своё отражение в зеркале со всех сторон, а затем обернулся к слуге, - послушай, Чезаре, ты случайно не запер за мной дверь? Почему лакей не идёт?

- Не знаю, сэр… Мы бы услышали, если бы кто-то стучал, ведь так?

Энзо кивнул и помрачнел. Эван злился настолько, что даже не захотел оттрахать его вместо завтрака? Что-то это не очень походило на него.

- Хотите, чтобы я узнал? – спросил Чезаре, заметив озабоченность на его лице.

Энзо качнул головой.

- Я сам схожу. А ты сбегай на конюшню, передай, чтобы седлали лошадей. Если он сам ещё не приказал.

Чезаре кивнул. Они вместе спустились на второй этаж, а затем Чезаре отправился дальше вниз, а Энзо свернул направо, в господскую часть.

Не успел он сделать по коридору и нескольких шагов, как впереди показалась фигура леди Изабель.

Энзо не очень-то любил встречаться с ней лицом к лицу, потому что она могла задержать любого на полчаса своей болтовнёй – но поделать ничего не мог. Вздохнув, он двинулся вперёд. Когда они оказались совсем близко, Энзо отступил в сторону и чуть поклонился, уступая ей дорогу, но леди Изабель будто бы невзначай задела его краем широкой юбки и, извинившись, первая завела разговор.

- Очень симпатичный спенсер, мистер Лучини.

- Благодарю, мадам. Я старался, чтобы он понравился именно вам.

- Правда, у нас не носят такую длину по утрам.. Впрочем, вам простительно не знать. Вы ведь, кажется... с внешних планет?..

Энзо скрипнул зубами.

- Что ж... видимо, теперь будут носить, - тем не менее вежливо улыбнувшись, ответил он.

- Вы хорошо спали, мистер Лучини?

Энзо поднял бровь и кивнул. Эван представил его студентом Академии Искусств, который приехал рисовать пейзажи, раскинувшиеся вокруг них, и теперь Энзо приходилось всячески поддерживать репутацию.

- Очень хорошо, благодарю.

- А я всю ночь не могла уснуть. Вы знаете… всё время в коридоре как будто кто-то цепями звенел. И знаете, такой противный звук… ржавое железо, трень-трень.

Энзо невольно покраснел.

- Я не думаю, что в доме могут быть призраки, леди Изабель, - он натянуто улыбнулся, - хотя, безусловно, такой старинный род вполне мог бы завезти одного из них с собой с Земли.

- Вы думаете… - с сомнением заметила Изабель, - но я говорила с Гледис, и она говорит, что тоже видела одного из них.

- Из них?

- Да! Сегодня утром она отправилась разжигать камин в спальне у Его Сиятельства, и ей почудилось, что в кровати кто-то лежит.

- Может, это был господин князь?

- Но у него не могло быть четыре ноги! – прошептала Изабель, наклонившись чуть-чуть и глядя на Энзо своими пристальными голубыми глазами, - и потом… стоило ей выйти за дверь и свернуть за угол… как жуткая фигура во всём белом метнулась в сторону от двери. И знаете, куда она полетела затем?

Энзо покачал головой.

- И я тоже нет, - леди Изабель, наконец, отстранилась от него и улыбнулась, но глаза её оставались холодными. – Но знаете, мистер Лучини, мы тут не любители потусторонних существ. Уверена, леди Катрин будет рада изгнать из этого дома всех, кто служит сатане!

Энзо сглотнул.

- Вполне в это верю, - согласился он.

- Думаете, стоит ей рассказать? Или лучше попросить совета у леди Эстель?

- Сложно сказать.

- На самом деле вы могли бы и сами успокоить мой сон.

- Чем я могу вам помочь?

Улыбка Изабель стала торжествующей.

- Мне просто необходимо устроить бал! Вы понимаете, мы скоро уедем, а у нас ещё не было ни одного за сезон. Что подумают люди!

- Но при чём тут я?!

- Не знаю, - леди Изабель подмигнула, - но наверняка это мистическое существо могло бы как-то на князя повлиять, – она внезапно поклонилась, - всего доброго, мистер Лучини.

И, мурлыкая про себя модный напев, леди Изабель простучала каблучками прочь.

Энзо некоторое время смотрел ей вслед. Ему, в общем-то, было всё равно, будет бал или нет. Просто мысль о том, что он может каким-то образом на Эвана повлиять, казалась ему сильнейшим преувеличением. Однако, качнув головой и отогнав от себя навязчивые мысли, он снова двинулся вперёд.

Когда Энзо постучал в дверь, Эван всё ещё сидел в своём кресле в халате и смотрел в окно. Он и не думал открывать. Ему надоели все – Изабель со своими вечными просьбами, Катрин со своими вечными жалобами, слуги, которые ни за что не хотели отвечать.

Энзо постучал ещё раз, но, поскольку никто не отвечал, просто толкнул дверь и вошёл. Он замер, подняв бровь. Ощущение, что он застал что-то, что не дозволено видеть чужим, тут же нахлынуло на него – и в то же время в нём не было неуютного чувства несвоевременности, напротив, оно отозвалось теплом.

- Ваше Сиятельство, - позвал он, - князь…

Эван вздрогнул, услышав его голос, и тут же попытался затянуть распахнувшийся на бёдрах халат. Понял, что уже поздно, и, со злостью отбросив пояс, снова откинулся назад.

Энзо некоторое время стоял, молча глядя на него. Потом решительно шагнул вперёд и, опустившись на корточки между его ног, накрыл его кисти своими руками.

- У вас что-то случилось? Это из-за меня?

Эван поджал губы. На секунду ему захотелось ответить: «Да! Да, ты во всём виноват!» - но он всё же сдержался и просто качнул головой.

- Налей мне виски, - глухо приказал он.

- Нет.

- Нет?!

- Нет. Ещё только одиннадцать часов. Я думал, мы с вами поедем в парк. Разве не так?

Эван дёрнул подбородком.

- Я не хочу никуда, - мрачно буркнул он и снова уставился в окно. – Нет уже смысла ни в чём.

Энзо поднял бровь. Сдвинул пальцы вдоль его бёдер и, потянув за пояс халата, наклонился, намереваясь поймать губами член.

- Что ты делаешь! – Эван с трудом оторвал его от себя и хорошенько встряхнул. – Я тебе не приказывал!

- А может, я сам хочу!

- Я не хочу! Может, я вообще не хочу видеть тебя!

- Не хотите, чтобы я вам отсосал – поедемте в парк.

Эван мрачно уставился на него.

- Там у самого пруда сейчас магнолии в цвету. Разве вы не хотели съездить туда со мной?

- Я… не знаю.

- У вас всего один шанс, - Энзо криво усмехнулся, - вы же не желаете оставлять меня на следующий год.

Энзо понял, что промахнулся, в следующую секунду. Эван мгновенно помрачнел и убрал руки с его плеч.

- Князь, да что с вами такое?! – Энзо поймал в ладони его лицо и с силой развернул к себе. – Это потому, что я от вас не ушёл?

- Не ушёл?..

- Я вчера уснул… похоже, что служанка все видела, и теперь леди Изабель шантажирует меня.

- Только не это! – Эван заслонился от него руками. - Не хочу ничего слышать про леди Изабель!

- Значит, на меня вы не злитесь?

Эван с сомнением покачал головой.

- Пока нет, - признал он наконец. Вздохнул и отвёл взгляд. – Рафаэль, я просто устал. Я не хочу тратить время на всех этих людей. У меня его так мало… И день за днём… - он покачал головой, - ерунда, - он резко поднялся в полный рост. – Поедем в парк. Не могу больше находиться здесь. Где мой… - он запнулся. Чтобы пригласить валета, нужно было выгнать Рафаэля, а этого он тоже не хотел, потому что тогда отчаяние, едва начавшее отступать, снова вернулось бы к нему.

- Я вам помогу, - Энзо скользнул в сторону гардеробной и потянул Эвана за собой.

Впрочем, одевать себя тот так и не дал. Согласился лишь на то, чтобы Энзо его расчесал. Они спустились вниз – Энзо казалось, что он спиной чувствует неодобрительные взгляды каждого из слуг, но стоило ему повернуться, как он видел только подобострастные улыбки.

Наконец, они добрались до конюшни и, забравшись в сёдла, выехали в парк. Энзо всё держал Эвана за руку, будто опасаясь, что тот может от него сбежать.

Они выехали из конюшни по дороге, ведущей в лес, и какое-то время ехали молча, всё ещё держась за руки. Однако, едва вокруг стало смеркаться, и кроны деревьев, шуршащие красно-золотой листвой, закрыли солнце, как дорога вильнула и выбежала на скалистый обрыв. Слева, далеко внизу, раскинулась долина, покрытая всё ещё зелёным, но уже подёрнувшимся кое-где желтизной вересковым ковром. Словно след от гигантского топора, наискосок надвое разрубившего нагорье, её пересекал огромный тектонический разлом. Идеально прямая полоса оврага бежала с северо-востока на юго-запад. Далеко на северо-востоке поблёскивало море, которого Энзо ещё не видел в своей жизни никогда, и такая же голубая гладь виднелась на другом его конце. А вдоль самой долины, как бусины, нанизанные на нитку, тянулись одно за другим длинные узкие озёра. С юго-запада над ними возвышались зелёные, не тронутые дыханием осени, поросшие вереском склоны гор.

Дорога снова вильнула, убегая в сторону от освещённых солнцем природных зеркал, и через некоторое время путников со всех сторон окружил мрак. Угрюмый ельник тянулся с обеих сторон, но Энзо почему-то не чувствовал себя неуютно здесь – напротив, ему казалось, что нет никого - и весь этот лес, всё небо над головой и вся земля принадлежат только им двоим. Он крепче стиснул руку Эвана, и тот, чуть подогнав шпорами коня, приблизился к нему так, чтобы касаться бедром. Молча заглянул Энзо в глаза – и у того дыхание перехватило от бесконечной глубинны, смотревшей на него.

Однако кони сделали ещё несколько десятков шагов, и полумрак отступил, снова выпуская дорогу на поросший вереском простор. Заброшенная железная дорога – старая, какую Энзо видел только в книжках, пересекала её поперёк.

- Запрет действовал не всегда, - сказал Эван, уловив его удивлённый взгляд. – Поначалу мы пытались устроить здесь всё так же, как было на Земле. А потом… - он пожал плечами, так и не договорив. Лошади простучали подковами по стальным полоскам рельсов, и снова вокруг потянулся еловый лес. Вдоль земли стлались клочья тумана, который никогда не разгонял солнечный свет, и кони по колено тонули в нём.

- Здесь очень красивое море, - сказал Эван, задумчиво глядя перед собой, - там очень мало людей, потому что шторма вдоль берега бушуют круглый год. Но те, что есть, живут здесь уже вторую сотню лет.

- А я никогда не видел его, - Энзо подавил желание прислониться к плечу Эвана, но руки его так и не отпустил.

- Я хотел бы тебя туда отвезти, - Эван крепче стиснул в пальцах его ладонь.

Наконец, дикий лес стал потихоньку сменяться ухоженными золотистыми кронами. Дорога шла под уклон.

Они добрались до небольшой поляны, откуда разбегались в разные стороны пять дорог-лучей. Вдали всё ещё серебрилось одно из озёр, а в самом центре небольшой шпалерник, остававшийся зелёным весь год, покрылся теперь нежными бело-розовыми цветами.

- Вот, - сказал Эван, останавливая коня, - ты хотел посмотреть на неё?

Энзо спешился и, ничего не говоря, потянул Эвана за руку вниз, вслед за собой.

- Я хотел, чтобы вы провели день со мной, вот и всё. Вам, может быть, кажется неинтересным просто гулять со мной. Но мне показалось, что вы мало настроены на что-то ещё. А оставлять вас там, в темноте, я не мог.

На губах Эвана промелькнула улыбка, но такая слабая, что Энзо не был уверен, в самом ли деле видел её.

- Рафаэль… - спешившись, он притянул юношу к себе и уткнулся лицом в его макушку. – Если ты лжёшь мне, то делаешь это слишком хорошо…

Энзо вздохнул.

- Я не лгу, - сказал он. – Хотя я могу понять, что заставляет вас так думать. Я так часто одевал маски, что меня давно уже перестали узнавать. Но сам я ещё помню, как выглядит моё лицо. Мне иногда жаль, - Энзо закусил губу, - жаль, что мы не встретились с вами раньше, князь. Хотя, наверное, иначе это случиться и не могло.

Эван закрыл глаза и какое-то время стоял молча, слушая, как шелестит листва вокруг.

- Ты всегда будешь называть меня так? – спросил он вдруг.

- Как?

- Ваше Сиятельство. Князь. Скажи, как вчера.

- Эван? – Энзо попытался поймать его взгляд и тихонько улыбнулся. – Только при одном условии, князь.

- За это тоже…

Энзо прикрыл ему рот рукой.

- Не говорите то, о чём нам обоим придётся пожалеть. Называйте меня Энзо, если вам не тяжело.

Эван нахмурился. До него понемногу начинало доходить.

- Рафаэль… Это имя ведь не твоё? Всё в тебе не твоё?

Энзо поморщился.

- Это имя принадлежит мне, - сказал он. – Его дала мне мать. Но мы редко пользовались им с отцом. А потом… оно очень к месту пришлось, - Энзо улыбнулся краешком губ, - не так ли, князь?

- Нет, не так.

- Вам хотелось бы как-то по-другому меня называть?

- Мне хотелось бы перестать играть в игры… - Эван замолк, мысленно проклиная себя за то, чего не следовало говорить, но после паузы всё-таки закончил: - Я их не люблю.

- О! Вот сейчас я по-настоящему удивлён! – Энзо звонко, но без всякого веселья, рассмеялся, и, прижавшись пахом к бедру Эвана, потёрся о него, однако тот никак не отреагировал на него. Он стоял такой же мрачный и пытался отыскать что-то у Энзо в глазах.

- Я всё время думаю… - сказал наконец он. – Со всеми ли ты такой?

Мгновенная усмешка пронеслась по лицу Энзо.

- А вы всем своим любовникам задавали такой вопрос?

- Я… - Эван замолк и, издав недовольный рык на грани слышимости, хлопнул Энзо пониже спины, одновременно подталкивая его в сторону аллеи, ведущей к озеру. – Мне за секс никто не платил.

- Скорее всего, платили вы.

Эван молчал, и Энзо, решив было, что попал в точку, продолжил:

- Вы родились с серебряной ложкой во рту. Поэтому с детства привыкли думать, что деньги решают всё, и все только из-за денег хотят вас.

- Нет, - отрезал Эван, - ты не угадал.

- Нет?! – Энзо в искреннем удивлении поднял бровь. Он осторожно переплёл свою руку с рукой Эвана, так чтобы можно было её обнять. – Честное слово. Я удивлён. Кто же вы такой?

Эван пожал плечами.

- Аргайл.

- Это я знал и так.

Эван усмехнулся.

- Одним словом, - сказал он. – Я не так уж привык всё покупать. До недавних пор у меня не было ничего. И потому ты прав – я привык, что деньги решают всё.

Энзо помолчал. В этом он Эвана вполне понимал.

- Ну, а мужчины? – спросил наконец он. – Или женщины? Кого бы вы выбрали, если бы могли выбирать.

- Хорошеньких, - ответил Эван коротко, - всё равно кого.

- Как я?

- Ты – лучше всего.

Эван смущённо замолк и бросил на Энзо косой взгляд, а потом негромко рассмеялся.

- Чёрт. Я ни с кем, кроме тебя, так идиотски себя не вёл.

- Может, это ваш титул так действует на вас?

- Скорее всего, - Эван опять замолчал и поджал губы, Энзо тоже больше не спрашивал ничего. Только когда они добрались до берега, остановился и обнял князя. Эван осторожно придержал его, не прижимая к себе, но просто поглаживая руками по спине.

- Я так хочу доверять тебе, - сказал он наконец и, отвернувшись, прижался к макушке Энзо щекой, - это так глупо и так несвоевременно… Если бы ты знал.

Энзо молчал. Эван хотел было остановить словесный поток, но уже не мог.

- Мне часто кажется, что они все здесь ненавидят меня. И я не понимаю - за что. Я не понимаю, как мне поладить с ними… Не понимал. А теперь уже поздно. И мне всё равно. Они кружат надо мной, как стервятники, но я-то знаю, что каждому из них что-то нужно от меня. Если бы я знал… Я бы никогда сюда не пришёл.

Энзо запрокинул голову, заглядывая ему в глаза.

- Эван… вы говорите так… - он закусил губу, - вы пугаете меня. Нет, я не это хотел сказать. Говорите, просто… В ваших словах слишком много обречённости. Я не понимаю почему.

Эван покачал головой.

- Не надо ничего понимать, - сказал он. – Просто побудь со мной. И никому не говори, что я тут нёс.

И Энзо не стал ничего отвечать. Лишь обнял князя ещё раз и стал осторожно гладить по волосам.

Часть

Вся регулярная часть парка была разбита на участки разного размера высокими шпалерниками так, что казалось - безумный великан расчертил землю квадратами и кругами, используя гигантский циркуль. Плотный, как стена, кустарник, аккуратно подстриженный руками садовника, не позволял увидеть, что творится за стеной, так что когда Изабель вытаскивала всю семью на пикник, и Эвану приходилось идти следом за ней, достаточно было просто скрыться за этой стеной, чтобы остаться с Энзо наедине.

Энзо любил эту часть парка – здесь не было ни единого листика, нарушающего красоту, но здесь всегда было слишком много людей, и даже кустарник не мог заглушить чужих голосов.

Эван, напротив, терпеть не мог регулярный парк. Едва у него выдавалось несколько часов, как он уводил Энзо далеко - туда, где садовникам было приказано оставить все в наиболее первозданном виде и куда никогда не выбиралась леди Изабель. Туда, где среди веток, не знавших ножниц садовника, и стволов деревьев, поваленных грозой, можно было внезапно обнаружить мраморный постамент, поддерживавший кого-то из древних богов.

Статуи из белого мрамора, казалось, были разбросаны здесь везде, а аллеи, ведущие от одной до другой, казались сказочными переходами в другие миры. Здесь всегда господствовала тень, и Энзо жалел, что не смог увидеть парк летом, когда всё здесь было покрыто зелёной листвой. Зато теперь ясени оделись в золото, и, казалось, на парк снизошёл неземной покой.

Палая листва шуршала под ногами лошадей или под их собственными ступнями, когда они выбирались сюда пешком. Эван молчал, будто бы прислушиваясь к царившей в парке неподвижной тишине, и Энзо тоже не стремился разговаривать. Им было просто хорошо вдвоём – и время теряло смысл на эти несколько часов, пока они не возвращались домой.

Иногда, миновав очередной поворот, они обнаруживали перед собой тупичок, в котором шуршал водой заросший мхом фонтан, а иногда – живописный дворик, летом служивший цветником.

Иногда Энзо видел в траве маленьких зверьков – кроликов или белок, которые совсем не боялись людей, но ни разу к ним не подошёл.

- Почему ты не любишь, когда тебя шлёпают? Даже чуть-чуть.

Энзо замер, затаив дыхание, предчувствуя, куда может увести обоих такой разговор.

Он лежал на животе на дне плоскодонной лодки, уложив голову на скамью рядом с головой князя и глядя, как медленно проплывает по правому борту берег, покрытый пожелтевшей травой и пунцовым ковром листвы.

Эван лежал рядом с ним, подложив одну руку так, чтобы Энзо мог положить на неё щёку, а другой, по своему обыкновению, поглаживал обтянутый белыми панталонами аккуратный зад.

Последнее время Эван всё реже трахал его, но Энзо трудно было подумать, что тот теряет к нему интерес – Эван почти всё время держал его рядом с собой, гладил, разглядывал, будто юноша был диковинным зверьком, ненароком посетившим его дом.

Они гуляли по парку, наслаждаясь последними солнечными деньками, катались на лошадях, как и в первые дни в усадьбе По. Однажды Эван даже вытащил его кататься на велосипедах – но сам же долго продержаться не смог, и обратно они шли уже пешком. Эван без конца кашлял в тот день, и Энзо почему-то было жалко его до слёз.

- Вам так нравится мой зад? – Энзо легонько пошевелил бедром, потираясь о тёплую ладонь.

- Это шедевр! Особенно без штанов. Но ты не ответил на вопрос.

Энзо закусил губу. Может, Эван и стал формулировать свои вопросы немного мягче, но по-прежнему не позволял Энзо увильнуть.

- Отвечу, если вы ответите на мой вопрос, - Энзо извернулся и, приподнявшись на локте, навис над мужчиной, не позволяя больше поглаживать себя.

- Ну… почему бы и нет, - разочарованно протянул Эван, убирая руку и теперь просто глядя любовнику в глаза.

- Почему вы никогда не просили меня трахнуть вас?

Эван, приоткрывший рот для ответа, поперхнулся слюной и закашлялся.

- Что? – уточнил он, будто бы не расслышал вопрос.

- Вы поняли меня, - Энзо провёл по его груди рукой, невзначай прочертил пальчиками по паху зигзаг и нырнул Эвану между ног, - вы делали со мной всё, что смогли придумать. Но неужели вам никогда не хотелось, чтобы и я взял вас?

- С чего бы я должен был этого хотеть? – спросил Эван, внимательно наблюдая за рукой Энзо и, несмотря ни на что, не пытаясь её оттолкнуть. - Это ты работаешь на меня.

Энзо фыркнул. Замечание Эвана ничуть не смутило его, а вот Эван, напротив, уже через секунду пожалел о том, что сказал.

- Ты бы этого хотел? – осторожно спросил он.

- Нет, - Энзо навис над ним и легко коснулся губ, - мне хорошо от того, что вы делаете со мной, и я получаю двойное удовольствие – ваш член в себе и ваши руки, ласкающие меня. Я спрашиваю, почему вы сами никогда не проявляли к этому интерес?

- Я подумаю, - Эван кашлянул и отвёл в сторону руку Энзо, продолжавшую ласкать его между ног.

Энзо усмехнулся.

- Но вы не ответили на вопрос.

- Задай какой-нибудь другой.

Энзо пожал плечами и отвернулся. Какое-то время царила тишина, а потом он вздохнул и произнёс:

- Порка – это наказание, князь. Когда вы спросили, пороли ли меня когда-нибудь, я вам ответил, что да. Клиенты пороли меня всего пару раз, и это не нравилось мне уже тогда. А вот когда мне ещё не было двадцати… до того, как я попал в клуб. Меня часто пороли за то, что я воровал еду. Настоящим толстым кнутом. И в этом не было ничего возбуждающего, по крайней мере для меня. Может, для того жирного лося. А потом был один случай… - Энзо закусил губу, - я не уверен, что хотел бы рассказывать о нём. Одному мужчине не понравилось, что я отказал ему. И он приказал пороть меня до тех пор, пока я не соглашусь подставиться ему.

Энзо замолчал. Эван тоже не сразу решился задать следующий вопрос.

- Ты согласился?

- Да. Я абсолютно не люблю боль. И я не так уж много терял. Не знаю, почему люди делают трагедию из того, кто и с кем спал. Как правило, это быстрый, а иногда даже приятный процесс. Так что… после того раза мне было уже всё равно.

Эван протянувший было руку, чтобы погладить Энзо по плечу, отдёрнул её и сжал кулак, чувствуя, как снова подступает злость.

- Ты никогда не думал, что это может быть неприятно тому, кто по-настоящему любит тебя?

- А у меня никогда не было того, кому было бы не всё равно, - Энзо улыбнулся, хотя в глазах его по-прежнему стоял туман окруживших его ненадолго воспоминаний. – А вы за это хотите наказать меня, князь? За то, что был кто-то до вас?

Эван стиснул зубы и отвернулся. Это было абсолютно не важно сейчас – был ли у мальчишки до него ещё кто-нибудь. Но избавиться от неприятного чувства, что тот по-прежнему не принадлежит ему целиком, он не мог.

- Я не могу требовать от тебя верности, когда сам могу предложить тебе только несколько месяцев, и всё.

- Да… - улыбка Энзо стала грустной. – Вряд ли для вас много значат мои слова… Но если бы вы попросили, я бы больше никогда и ни с кем не пошёл, кроме вас.

Эван закрыл глаза, только чтобы не видеть его глаз, пронзительно синих сейчас.

- Расскажите мне о себе, князь. Я хотел бы задать вам вопрос… Но я даже не знаю, где начинать искать.

Эван пожал плечами.

- Что рассказать?

- Все эти люди… леди Изабель, леди Катрин… почему вы думаете, что они ненавидят вас?

Эван вздрогнул и, распахнув глаза, теперь пристально посмотрел на него, не зная, стоит ли отвечать.

- Вы должны мне вопрос, - напомнил Энзо.

Эван вздохнул и отвернулся.

- Я так не хочу говорить о них… Тем более с тобой.

- Мне иногда кажется, что в этом доме вы чувствуете себя как чужой, это так?

Эван кивнул и на секунду поджал губы, а затем, наконец, произнёс:

- У меня было двое братьев. Чарльз, старший из сыновей князя Аргайла, был женат на леди Катрин. Он умер несколько лет назад. Следующим после него наследовать титул должен был Торенс Аргайл, муж леди Изабель. Но и он погиб. А ещё через несколько месяцев умер и наш отец.

Эван облизнул губы.

- Всё это так скучно… - он усмехнулся, - никогда бы не подумал, что меня будут волновать подобные вещи. Всё было настолько проще… ещё не так давно.

Эван опять вздохнул.

- Видишь ли, всех их можно понять. Леди Элизабет и леди Катрин… обе они ещё недавно надеялись стать княгинями Аргайл. Всегда тяжело терять то, что ты почти что держал в руках. Вместе с мужьями они потеряли будущее. И, полагаю, с их точки зрения в этом виноват я.

- Вы-то здесь при чём?

Эван усмехнулся и притянул Энзо к себе.

- Давай поговорим о чём-нибудь другом.

Энзо приподнялся и поцеловал его ещё раз – на сей раз внимательно и неторопливо, движение за движением заставляя втянуться в поцелуй.

- А у вас был кто-нибудь? – спросил он наконец, чуть отстраняясь.

Эван покачал головой.

- Как и у тебя. Не дольше, чем на несколько ночей.

Они вернулись домой только к ужину – Эван, который и без того проводил в обществе Энзо все дни напролёт – немного отстал, чтобы не показываться в доме рядом с гостем лишний раз.

Энзо миновал холл и стал подниматься по широкой лестнице на второй этаж, когда дорогу ему преградила леди Катрин – неожиданно массивная благодаря старомодному широкому кринолину, несмотря на свою худощавость.

- Мистер Лучини, вас сложно застать.

- Нет, леди Катрин, - Энзо поклонился, - я всегда здесь, просто не хочу отвлекать вас от молитв лишний раз.

- А вы сами молитесь Ветрам, мистер Лучини?

Энзо улыбнулся.

- До того, как приехать сюда, я много думал о них.

- Сейчас, полагаю, вас постоянно отвлекает князь.

- В каком-то смысле это так.

- Мистер Лучини, а в вашей Академии рассказывают, как люди пришли к Ветрам?

Энзо прокашлялся. Любых разговоров об Академии он старался избегать.

- Полагаю, вы могли бы рассказать мне об этом лучше, мадам, - в глубине души Энзо надеялся, что Эван скоро войдёт в дом и высвободит его из цепких когтей миссис Аргайл, так что ему с трудом удалось скрыть брошенный на двери дома взгляд.

- Мне было бы проще, если бы вы хотя бы что-нибудь уже знали о Ветрах. Видите ли, мистер Лучини, я твёрдо убеждена, что наше изгнание с Земли – кара, которой Ветра наказали нас.

- Да?..

- Да. Только те, кто раскаялся в грехах, смогли увидеть Ветра. И если человечество снова погрязнет в грехе – мужеложество, мечты о свободе и противные Ветрам мысли о том, что дамы равны своим мужьям – всё это приведёт к тому, что Ветра снова накажут нас!

Энзо покосился на дверь ещё раз. Щёки его слегка порозовели, и он постарался осторожно обойти леди Катрин, чтобы удобнее было ретироваться на второй этаж.

- Не только я думаю так, - продолжила тем временем Катрин, - многие уже пришли к мысли о том, что высшее благо известно только Ветрам. Мой покойный супруг, - лицо её стало мрачным, а взгляд пронзительным, - так и не успел этого понять. Он водил дружбу с нынешним князем – вы понимаете меня?

Энзо широко раскрыл глаза.

- Надеюсь, я всё-таки понял вас не так, - произнёс он, и это были первые за весь разговор искренние его слова.

- Именно так! – Катрин наклонилась к нему и торопливо зашептала. - Они целые ночи проводили вдвоём и курили табак! Вы можете представить себе! Эти сигары – как вы думаете, о чём мужчины думают, когда подносят их к губам?!

Энзо покраснел ещё сильнее и невольно коснулся языком губ.

- Честно говоря.. Я никогда не курил… Потому мне трудно сказать.

- Хорошо, что хотя бы этот грех миновал вас! Но, мистер Лучини, я знаю, чем мучима ваша душа.

- Да?..

- Вы всё ещё можете покаяться, клянусь вам. Вы всё ещё можете обратиться к Ветрам…

- Леди Катрин…

- Я дам вам прочитать ту книгу, которая открыла истину для меня. Хотите?

- Очень хочу! Только позвольте мне сначала умыться. Уверен ммм… Грязные прикосновения моих рук не будут угодны Ветрам.

- Вы начинаете понимать…

- Да! – Энзо наконец удалось обогнуть её и подняться на несколько ступенек вверх. - Если вы позволите, я навещу вас – и мы обо всём поговорим ещё раз. А сейчас мне нужно бежать.

Энзо торопливо простучал каблуками по ступенькам и, только завернув на третий этаж, перевёл дух – однако, надолго успокоиться ему не удалось. Стоило ему сделать несколько шагов по коридору, тонущему в полумраке, как он увидел перед собой пышный силуэт леди Изабель – она стояла перед дверью в его комнаты, скрестив руки на груди.

- Леди Изабель… - Энзо поклонился, и леди милостиво кивнула ему. – Я заставил вас ждать?

- Да. Я видела, как вы въезжали во двор. Князь снова провёл с вами целый день?..

- Ему нравится говорить со мной об искусстве… Он очень любит красоту.

- Это я тоже успела понять, - леди Изабель фыркнула и чуть задрала в сторону нос, - вы поговорили с ним про бал?

- Я заводил этот разговор. Зато вы, как я понял, в деталях обсудили свои догадки с леди Катрин.

- Не в моих правилах разводить сплетни, - леди Изабель ещё выше задрала нос. – Так что? Я могу приглашать гостей?

Энзо поджал губы.

- Леди Изабель, - медленно произнёс он, - я понимаю, что это, скорее всего, не моё дело. Но вы не замечали, что князь чувствует себя не очень хорошо?

- И что?

- Возможно, сейчас не самый лучший момент, чтобы устраивать бал?..

- Я сожалею, но времени не так много. И, мистер Лучини, хочу вас уверить, что с организацией бала я справлюсь. В начале ноября приезжает Конахт. Будет просто замечательно, если и он получит удовольствие присутствовать на балу. Так что его проведение просто необходимо именно сейчас

Энзо вздохнул. Он заводил с Эваном разговор о бале всего раз – и когда тот дал понять, что не желает развивать эту тему, настаивать не стал. Он прекрасно видел, как Эвана беспокоят разговоры о семье.

- Вы, видимо, плохо поняли меня…

- Что тут происходит? – голос Эвана, прозвучавший сзади, прервал их разговор.

- Князь Аргайл, - леди Изабель больше не смотрела на Энзо. Она расплылась в улыбке и присела в глубоком реверансе. – Мы как раз говорили о вас.

- Неужели?

- О том, как милостиво с вашей стороны было бы устроить обещанный мне бал. Это успокоило бы всех, кто слишком много разговаривает у вас за спиной вместо того, чтобы вытирать пыль.

Эван остановился у Энзо за плечом. Он тяжело дышал после того, как преодолел три этажа, и голос его слегка хрипел. Он стоял так близко, что Энзо чувствовал его бешено бьющееся сердце спиной.

- Да подавитесь вы, - процедил он, опуская руку Энзо на плечо, - приглашайте кого хотите. Но чтобы больше я не видел, как вы заводите разговор с гостями, которых пригласил я.

- Очень хорошо, - Изабель снова обиженно задрала нос и простучала каблучками прочь. Только когда она исчезла за поворотом, Эван, не выдержав, привалился спиной к стене и закашлялся. Энзо торопливо подхватил его и, прижав к себе, погладил по голове.

- Я могу помочь? – полушёпотом спросил он.

Эван покачал головой.

- Я.. – он снова закашлялся и только поднял перед собой трость – Энзо понял, что забыл её во дворе.

- Спасибо вам, - перехватив руку Эвана, державшую аксессуар, он поцеловал его запястье, - князь, этот кашель… когда он, наконец, пройдёт?

Эван закрыл глаза.

- Может быть, вам прекратить прогулки? Или съездить, скажем, в Кармадон?..

Эван только покачал головой.

- Тогда, может быть, вы позволите… - Энзо закусил губу, - отец учил меня делать чай. Может, он сможет помочь?...

Эван поднял на него усталый взгляд, в котором отчаяние мешалось с нежностью и непреодолимой тоской.

- Я буду пробовать его сам, если вдруг вы не доверяете мне…

- Энзо… - Эван притянул его к себе и губами коснулся виска. – Хорошо. Я буду благодарен тебе.

Энзо запрокинул голову и, поймав его губы, быстро поцеловал.

- Зайдёте ко мне? – спросил он, жадно глядя Эвану в глаза, но тот покачал головой.

- Потом. Я сегодня устал.

И, высвободившись из его рук, Эван побрёл прочь.

Часть

В назначенный день весь дом был поставлен с ног на голову с самого утра. Слуги, в обычные дни старавшиеся не показываться господам на глаза, так и мельтешили туда-сюда. Целый день кухонная прислуга стояла у плит и вдоль больших разделочных столов. Как солдаты на построении, кухонные девушки выполняли команды кухарки одну за другой – резали овощи, разделывали мясо, ощипывали птиц. Ближе к вечеру, когда всё уже было нарезано, кухарка сама взялась за нож и принялась выкладывать почти готовые кушанья на блюда, украшать их и передавать горничным, которые выстраивали блюда в ряд на длинном столе, чтобы тут же лакеи, подхватив их, уносили к хозяйскому столу.

Всего ужин насчитывал двенадцать блюд: суп из мяса ягнёнка, сваренный на медленном огне, угри в соусе «Глостер», филе морского языка и запеченный лосось, паровые устрицы и золотистая треска, паштет из копчёной рыбы и почки с шампиньонами, язык жареный в сухарях и много чего ещё.

Понукаемые окриками экономки, горничные торопливо заканчивали натирать воском пол в бальной зале и других комнатах первого этажа. Лакеи в ливреях из зелено-серого тартана - семейных цветов Аргайлов - и кланмены в такой же расцветки килтах, обеспечивавшие охрану хозяина, затаскивали в залу последние кресла и диваны, а в столовую – дополнительные столы. На возвышенности, в нише между окон, пробовали свои инструменты приглашённые музыканты. Везде, где только можно, у стен были расставлены и развешаны дополнительные светильники, перемежавшиеся с букетиками цветов – особым шиком считалось устроить всё так, как было «на старинных балах», и потому мощность лампочек была минимальной - как в первые годы их употребления, а требовалось их больше в несколько раз.

В соседней комнате четверо горничных накрывали столы – для желающих выпить чаю и перекусить, пока не закончился бал. Для пожилых гостей лакеи готовили карточную и музыкальную комнаты, зато двери в библиотеку, из которой можно было попасть в княжеский кабинет, были заперты на семь замков – гостям, конечно же, незачем было читать. Несколько туалетных комнат было оборудовано отдельно для джентльменов и для дам.

Солнечные лучи мерцали, отражаясь от натёртых до блеска паркетных полах. Цветы и горки, пирамиды и китайские фонарики украшали коридоры тут и там.

Леди Изабель, немного уставшая, но довольная, проверяла парадные комнаты одну за другой. Следила за тем, чтобы никто ни о чём не забыл: дворецкому она напоминала о праздничных ливреях для лакеев, садовнику – о цветочных гирляндах, которыми следовало украсить парк, домоправительнице по памяти пересказывала список и порядок подачи блюд. Только удостоверившись, что всё будет ровно так, как хочет она, леди стала подниматься на второй этаж, чтобы при помощи двух горничных надеть заранее приготовленный наряд.

Энзо о подобных вещах абсолютно не переживал. Он по-прежнему вынужден был ограничиваться двумя костюмами, которые привёз с собой – за всё время, проведённое в поместье, Эван не отпустил его от себя и на несколько часов, так что ему просто некогда было пополнить гардероб. К вынужденной сдержанности он относился философски и даже, взяв в руки стёклышко, усилил несколько потёртостей, украшавших фрак. Сорочка его была белоснежной как всегда, и он выбрал самый простой из платков, чтобы показать, что ему абсолютно всё равно – на принятие этого решения, по подсчётам Чезаре, ушло примерно полтора часа.

Он привычно уже уложил волосы господина небрежными кудряшками и, закончив с последней прядью, наконец стал одеваться сам. Всё время бала ему предстояло стоять у Энзо за спиной.

Энзо же, немного передохнув у окна – он стоял и разглядывал подъезжающие к дому экипажи несколько минут – дождался, когда Чезаре закончит, и стал спускаться на первый этаж.

Две из трёх леди встречали гостей перед лестницей, ведущей в главную залу. Эван стоял тут же и обменивался приветствиями со всеми приглашенными. Леди Катрин, очевидно, не считала нужным почтить своим визитом бал. Леди Эстель оставалась равнодушна к происходящему и холодна, даже издалека Энзо чувствовал в ней закалку старого комиссара, который никогда ни единой эмоции не позволит коснуться его лица. Леди Изабель, напротив, улыбалась каждому из гостей. Дамы, входившие первыми, легонько касались губами её напудренных щёк, мужчины целовали ей руку все до одного. И каждого она приветствовала так, будто всю жизнь его ждала.

Энзо устроился в небольшой нише в одном из самых тёмных уголком – ему с трудом удалось отыскать такой – и наблюдал за потоком гостей, тянущимся в зал.

В одной из соседних комнат приглашённая гадалка, присутствием которой леди Изабель гордилась особенно, проводила спиритический сеанс: дюжина гостей, по большей части девушки, собрались за круглым столом, держась за руки, чтобы услышать напутствие от Шарлотты Бронте. Было здесь, впрочем, и несколько молодых джентльменов – пришедших по большей части не ради духа, а для того, чтобы посидеть рядом с девушками в темноте.

Местная публика выглядела куда более чопорной и высокомерной, чем та, к которой он привык. Если в Клубе дамы всегда норовили приоткрыть ножку или плечо, то тут у каждой был закрывавший горло воротник, ни единый локон не оттенял холодное белое лицо. Джентльмены держались немного свободней, но и в их взглядах чувствовалось что-то, от чего Энзо пробирал холодок.

«Я хочу домой…» – отчего-то промелькнуло у него в голове, хотя он и сам не знал от чего.

За весь день Эван не сказал ему ни слова. Они вообще не виделись со вчерашнего полдника, когда Энзо, по обыкновению, которое завёл уже две недели назад, принёс князю успокаивающий чай. Ничего особенного он туда добавить не мог – мяту, душицу, зверобой и грецкий орех, а некоторые специи взял у миссис Адамс. Он уже заметил, что Эван постоянно пил таблетки от кашля, которые явно ничуть не помогали ему. Но заметил он и то, что Эвана куда больше мучают сердцебиения, и потому постарался сделать упор ещё и на травы, которые могли бы успокоить сердце.

Поначалу Эван принимал чай с осторожностью, но с каждым днём привыкал к нему всё сильней. Иногда Энзо казалось, что Эвану нравится не столько сам чай, сколько то, что именно он приносит его – и Энзо не упускал возможности использовать лишние минуты, когда они оказывались вдвоём.

На сей раз слуга Эвана сухо поблагодарил его за чай, но сам князь так и не вышел к нему – видимо, был занят подготовкой к приближающемуся вечеру, как и все вокруг. Энзо настаивать не сталь, хоть и ощутил в груди болезненный укол.

- Мой дорогой Конахт, как давно мы не видели тебя! – вырвал Энзо из задумчивости особенно громко прозвучавший голос леди Изабель, и, вздрогнув, он сфокусировал на входящих взгляд. Мистер Конахт Аргайл – юноша на вид лет шестнадцати или около того – явно чувствовал себя очень солидно. Он держал в руках новенький складной цилиндр и украшенную драгоценным набалдашником трость, а за спиной его стояли ещё двое таких же молодых ребят.

На приветствие матери он отреагировал лишь небрежным поклоном и парой не очень вежливых фраз. Небрежно представил своих друзей и, надменно помахивая тросточкой в воздухе, стал подниматься на второй этаж.

Энзо внимательно следил за ним, потому что этот юноша оставался последним обитателем дома, о котором он совсем ничего не знал, и, будто бы почувствовав его взгляд, Конахт обернулся, проходя мимо него, и наклонил голову вбок. Энзо был уверен, что тот заметил его, и потому усмехнулся, демонстрируя равнодушие к этому факту, и перевёл взгляд слегка в сторону. Секунду взгляд Конахта цепко держал его, а потом вся компания прошла мимо, так ничего и не сказав.

Он чувствовал себя неуютно в это доме среди людей, которых не только не знал, но и не понимал. До последнего он сомневался, не стоит ли отсидеться у себя, но всё же любопытство взяло верх, и он решил посмотреть на бал.

Оркестр заиграл музыку. Первым в программе стоял полонез. Затем мазурка и вальс. И будто назло ему первый танец начал Эван – он вёл под руку свою племянницу, леди Кони. Энзо, поджав губы, смотрел на них. Напряжение мешалось в его сердце с тревогой, потому что он прекрасно знал, чего даётся Эвану хотя бы подъём по лестнице. Будь у него возможность, он вообще не пускал бы его на этот бал – тем более, что и сам князь никакого интереса к этому мероприятию не питал.

Однако, его не собирался спрашивать никто.

Танец окончился, Эван поцеловал девушке руку. На секунду их с Энзо взгляды встретились, но тут же князь отвёл свой взгляд в сторону и двинулся к диванчикам, стоявшим у стен.

Энзо ощутил ещё один болезненный укол и с трудом справился с желанием стукнуть кулаком по стене. Не в первый раз его вчерашние любовники вот так вот легко забывали о нём, но никогда ещё это так не задевало его. Умом он понимал, что Эван не может проявить свой интерес. Само собой разумелось, что мальчик из Клуба в Манахате или студент Академии искусств – он не был хорошей парой или даже возможным другом князю Аргайл. Но справиться с обидой Энзо всё равно не мог.

Снова зазвучала музыка, джентльмены спешили к девушкам и дамам, которые обещали им этот танец, и только компания молодых людей, приехавших вместе с Конахтом, продолжала сидеть в сторонке, негромко смеясь и беседуя о своём. Конахт повернулся к одному из своих товарищей и произнёс негромко, но так что Энзо отчётливо слышал его:

- Уэлен, видишь этого молодого человека с кислой физиономией совсем недалеко от нас? Тебе не кажется, что он не может быть Аргайлом? Да и вообще, должно быть, не один из нас?

Уэлен не успел ответить, потому что, обернувшись к Чезаре, стоявшему у него за спиной, Энзо так же негромко, но вполне отчётливо произнёс:

- Чезаре, ты не мог бы сообщить тому юноше, что сидит слева от нас, что в таком фраке ему стоило бы сразу отправиться к себе, чтобы не позорить дом Аргайл? Думаю, мы должны его предупредить, пока это не сделал кто-то другой.

Конахт напрягся и опять обратился к своему приятелю:

- Уэлен, тот странный юноша из внешних земель говорит о нас?

- Полагаю, да, Конахт.

- Может, он захочет подойти и сказать нам что-то в глаза?

- Может быть и так, - Энзо резко повернулся и, пристально посмотрев на него, двинулся вперёд. Смешки и голоса мгновенно стихли...

- Добрый вечер, - сказал он и протянул руку, чувствуя что инициативы ждут от него, - Рафаэль Лучини.

- Конахт Аргайл, - юноша, не вставая, пожал протянутую ладонь и указал ему на один из диванчиков рядом с собой, - вы не похожи на кого-то из нашей семьи.

Рафаэль едва заметно улыбнулся. Взгляд Конахта будто бы очерчивал небрежный нимб вокруг его головы – Энзо знал такие взгляды очень хорошо. Это значило, что сейчас последует укол, и нужно было либо уйти из-под удара, либо ударить вперёд.

- Вы тоже не похожи на тех Аргайлов, которых я знал до сих пор. Значит ли это, что я должен соответственно оценивать вас?

Конахт тихонько хмыкнул.

- Может быть, я такой, какими Аргайлы станут через несколько лет? Время не стоит на месте.

- Абсолютно верно. Остаётся надеяться, что оно движется вперёд, а не назад.

Взгляд Конахта наконец-то сосредоточился на лице Энзо, и в нём проскользнуло любопытство.

- Не хотите присесть?

- Предпочту постоять. Но с удовольствием развлеку вас, если вам так же, как и мне, скучен этот бал.

Конахт ответил что-то столь же бессмысленное. Энзо продолжал держаться настороже, но, судя по всему, мальчик уже не собирался атаковать. В его движениях сквозили лёгкость и грациозность, в беседе – отточенная гладкость. От взгляда Энзо не ускользнули и некоторые особенности его костюма: будто бы случайно расстёгнутая пуговица и с деланной небрежностью повязанный платок – как и у него самого. Конахт виртуозно скользил от теме к теме, не затрагивая толком ни одной.

Разговор продолжался, касаясь всего и ничего – Конахт высказал презрение к старомодным манерам провинции, затем к старомодным нарядам гостей, затем рассказал немного о школе, которую в этом году покидал. Говорить с ним было довольно-таки легко, потому что никаких вопросов он не задавал, будучи полностью убеждённым в том, что все должны слушать только его.

- Скажите, Рафаэль, вы уже ездили с моим дядей охотиться на лис? - спрашивал Конахт.

- Пока что не довелось.

- Насколько я успел его узнать, он очень любит дичь, и лучшие кролики всегда достаются ему. А петушиные бои? Линдси всё ещё проводит их?

- Насколько я знаю, он переключился на травлю крыс.

- Крысы… фу. Уверен, на будущий год уже будут травить медведей и быков.

- Разве это не запрещено?

- В том весь смысл, - Конахт подмигнул.

Ещё несколько раз Энзо встречался взглядом с князем, но тот ни разу не задерживал взгляда на нём, пока продолжался бал.

Наконец, музыка смолка, и дворецкий сообщил, что в гостиной накрыт стол, и уставшие гости потянулись прочь. Конахт долгое время не вставал, и Энзо тоже торопиться не стал.

Наконец и их компания стала перемещаться в соседнюю залу, где Энзо увидел длинный, накрытый белой скатертью, стол, который украшали серебряные вазы, свечи и цветы. Перед каждым стулом стояли карточки с именами гостей. Его место снова оказалось в самом конце, и, по мере того, как он пробирался туда, Энзо видел, как презрение сменяет любопытство во взгляде юного Аргайла. Ему стало неуютно, и садиться он не стал – сделав вид, что просто двигался к выходу, он выскользнул в дверь и отправился бродить по комнатам – которые ещё хранили следы недавнего веселья, но были теперь безжизненны и пусты. Он прошёл насквозь бильярдную, музыкальный и карточный зал, вышел на террасу, смотревшую на почти что облетевший парк. Лёгкий ветерок трепал его волосы и холодил кожу – приближалась зима, и всё вокруг непреклонно двигалось к своему концу. Оказавшись в одиночестве, совсем неподалёку от окон залов, где слышались смех и голоса, он ощутил это неожиданно хорошо.

- Энзо.

Энзо вздрогнул, обнаружив, что тёплые сильные ладони лежат на его плечах. Он опустил на секунду веки и, глубоко вдохнув, снова открыл глаза. Накрыл своими пальцами одну из рук.

- Как ты себя чувствуешь? – не оборачиваясь, спросил он. – Зря ты танцевал.

- Всё хорошо, - Эван легко коснулся губами его виска, - я почти не кашляю с тех пор, как стал пить твой чай.

- Хорошо, - Энзо улыбнулся и прижался к другой его руке щекой. Зажмурился, отгоняя подступившие к глазам слёзы. Казалось, Эван был рядом - и в то же время невыносимо далеко.

- Ты злишься? – спросил Эван, бережно обнимая его. Энзо глубоко вдохнул и осторожно отвёл его руки от себя.

- Нет. Я понимаю, ты не хочешь смущать гостей.

Эван молча уткнулся лбом ему в плечо.

- Я хочу быть с тобой.

Энзо кивнул и сглотнул, говорить он не мог.

- Я увезу тебя от них ото всех, и мы будем только вдвоём. Куда бы ты хотел?

Энзо какое-то время молчал, неуверенный в том, что голос послушается его.

- Ты обещал, что мы съездим на море… - сказал он.

- Хорошо. Завтра же. Будь готов.

Часть

Той ночью Эван почти не спал: у него снова разнылась грудь. Пожалуй, это была единственная причина, по которой, встав, он долго вертел таблетки в руках и думал, не взять ли их с собой: последнюю пару недель он почти что их не принимал. Не то чтобы чай Энзо сильно помогал, но и от таблеток проку было так мало, что не хотелось обнадёживать себя лишний раз. Он вообще не любил лекарств и, поколебавшись, засунул их в верхний ящик стола, а сам позвонил в колокольчик, вызывая слуг.

- Я уезжаю, - сказал он дворецкому, явившемуся на зов, - сообщите всем. Разбудите Рафаэля. И пригласите моего валета: пусть поможет собрать чемодан.

Энзо, напротив, уснул как младенец: обида вымотала его, а лёг он в половине третьего, от чего уже порядком отвык. Он сам не заметил, как переключился на режим, которого требовал от него Эван, и лишь изредка украдкой думал, как неожиданно легко оказывается так жить.

Впрочем, в сказку верилось с трудом, он отлично понимал, что не только он, но и сам Эван вряд ли сможет долго так жить. Наверняка у того имелись в городе дела, которые он на время отложил. Самолюбивое «из-за меня?» – то и дело проскальзывало у него в голове, но Энзо старался на него не вестись.

Лакей пришёл к нему спозаранку, но вдвоём с Чезаре им удалось кое-как его поднять. Впервые за долгое время Энзо не успел ни принять ванну, ни уложить волосы: только при помощи Чезаре натянул костюм и, оставив того собирать вещи, спустился за завтраком вниз.

Эван уже был там – сидел в одной из гостиных с чашкой кофе и бутербродом в руках.

- Что это? – спросил он, указывая на костюм.

Энзо озадаченно оглядел себя.

- Спенсер.

- Ну-ну. Чезаре! - крикнул Эван. - Одень своего господина по-человечески, на кой чёрт он мне нужен в глуши такой?

Сам Эван был одет в костюм – куда более лёгкий, чем те, что Энзо видел на нём во все предыдущие дни, а на следующий день не увидел уже и его.

- Чезаре с собой не бери, - сказал Эван, - дай ему отдохнуть.

Энзо кивнул, а через полчаса он уже, зевая, усаживался в седло.

Всю дорогу лил дождь. Они проделали путь продолжительностью в несколько часов верхом, чтобы затем ступить на паром и ещё через час высадиться на небольшом островке.

На северо-востоке острова, на берегу узкого пролива, поднимались высокие горы Антрим. Чёрные, как сажа, и блестящие, будто зеркало. Увидев их впервые, Энзо не сразу поверил, что этот массив могла сотворить природа – так мало он походил на всё, что юноша видел до сих пор. Это древние вулканы, высившиеся вдоль гигантского разлома, отделившего небольшой кусочек земли от материка, сотворили их. Покровы из чёрной лавы, излившейся из кратеров, стали склонами гор.

Но не это поразило Энзо больше всего. Там, где скалистые массивы уходили в море, базальт образовывал гигантскую лестницу, состоящую из шестиугольных ступеней-столбов. С парома берег острова можно было принять за исполинский орган с сотнями чёрных труб.

Ещё более странным и диким казалось то, что лестница эта – «Лестница гигантов», как позднее назвал её Эван – уходила под воду, в никуда. Волей-неволей вспоминались юноше старые легенды о затопленных городах, навсегда погребённых под водой, тайны которых теперь, после гибели Земли, не открыть уже никому.

Только на третий день они с Эваном добрались до подножия гор, чтобы по этой гигантской лестнице взобраться наверх – не к самой вершине, но настолько высоко, чтобы обнаружить вход в пещеру, скрытую десятками колонн.

Энзо остановился, разглядывая оставшуюся внизу бухту, обрамлённую чёрными лавовыми утёсами, небольшой кусочек песчаного берега сбоку от «лестницы» и скалистые островки, на которые, должно быть, никогда не ступал человек.

Они перевели дух в пещере и стали спускаться вниз. Почти неделю они с Эваном оставались на острове почти что вдвоём, и всю эту неделю лил дождь. Энзо лишь раз сказал, что хотел бы побывать здесь летом, но Эван так помрачнел, что больше юноша не заводил этот разговор.

За несколько дней они обошли всё побережье, сплошь усыпанное таинственными пещерами наподобие той, что они нашли в первый день, высокими сумрачными мысами, поросшими мхом, о которые гулко ударялась пенная волна прибоя. А по вечерам возвращались в небольшой заброшенный домик, который, по словам Эвана, он отыскал пару лет назад, разжигали костёр и коптили рыбу на шампурах. Они сидели, обнявшись, вдвоём, и Эван рассказывал понемногу о том, что было с ним до того, как он попал в дом Аргайл.

Энзо сам не заметил, как это началось. В какой момент он перестал воспринимать Эвана как нанимателя, как человека, который мелькнёт в его жизни и уйдёт. Но теперь ему казалось, что это случилось очень давно. Возможно, в тот день, когда он увидел его в первый раз.

- Я по большей части летал, - говорил тот, - я никогда не любил сидеть на одном месте слишком долго. Для меня вся жизнь - это полёт. И я никогда не думал, что стану одним из внутреннего круга Аргайлов. То, что князь Аргайл был моим отцом, для меня всегда было так далеко… я думал, что у него ещё куча сыновей и найдётся кто-то ещё. Но…

Он пожал плечами, а Энзо молчал, дожидаясь, когда он продолжит: Эван всегда продолжал, как будто вспомнить всё и рассказать было особенно важно для него.

- Один из старейшин дома просто пришёл и поставил меня перед фактом. Что я князь Аргайл. Они выбрали там что-то за меня. А я никого, кроме Грэхэйма, моего самого старшего брата, практически не знал. Для меня это был… шок.

- Шок, - Энзо хмыкнул.

- Что?

- Странно слышать от тебя такие слова.

Эван поднял бровь и, перехватив его поперёк туловища, заглянул в глаза.

- Ты по-прежнему так видишь меня?

- А как я могу видеть тебя?

Эван отвернулся и замолк.

- Эван… у тебя весь этот проклятый дом и сотни бородатых мужиков в юбках, я уж молчу про то, что… а, не важно. Что для тебя ничего не стоит пальцем щёлкнуть, чтобы кто-то отправился странствовать по ветрам без скафандра. Примерно так.

Эван молчал, и Энзо попытался перехватить его взгляд, потому что Эван продолжал молчать.

- Вообще-то, - признал Энзо, - ты сейчас мало похож на того Аргайла, который когда-то заглянул к нам в клуб. Может быть, я вёл бы себя немного иначе, если бы тогда знал тебя.

- Иначе – это как?

Энзо пожал плечами. Он и сам не знал. У него никогда не было необходимости заводить знакомства с тем, кто по-настоящему нравился ему, а не с тем, кого ему просто нужно было снять.

- Ты лгал мне тогда?

Энзо вздрогнул и тут же обнаружил, что Эван снова смотрит на него.

- Что ты имеешь в виду?

- Помнишь, ты говорил, что всегда мечтал летать…

Энзо криво улыбнулся.

- Никто из тех, кто… ну, в общем, я ещё не встречал человека, который узнал бы этот кусок.

Эван улыбнулся краешком губ. Энзо отвернулся к огню и устроился щекой у него на плече.

- Нет, я не лгал. Я хотел летать. Но мне не приходилось особенно выбирать. Когда я смог работать, я в самом деле попытался пойти на флот, - Энзо закусил губу и глубоко вдохнул. – Эван, ты бы что сделал, если бы увидел такого, как я, на корабле? После полгода пути без заходов в порт?

Эван непонимающе посмотрел на него, а Энзо усмехнулся.

- Ты понял меня. А там было три десятка здоровых голодных мужиков. Один оказался особенно настойчив… Я как-то уже упоминал. Ну, а дальше меня уговорить оказалось легко. Я не боец, Эван. Для меня куда важнее выжить и жить хорошо, чем сохранить гордость, честь или что-то ещё.

- Сейчас ты бы ничего не поменял?

Энзо пожал плечами.

- Я не понимаю, зачем думать о том, что уже произошло. Нужно смотреть вперёд.

- Но ты же не собираешься всю жизнь работать в… подобных клубах?

Энзо вздрогнул и посмотрел на него. Губы его дрогнули, но он ничего не сказал. Глупо было упрекать Эвана в том, что тот собирается вернуть его назад. Ещё глупее было думать, что между ними в самом деле что-то, что Энзо мучительно хотелось назвать любовью.

- Посмотрим, - сухо сказал он.

- Не смотришь назад и не думаешь, что тебя ждёт… - Эван усмехнулся.

- Живу, как умею.

- Да нет… Просто тебе везёт.

- Везёт?

Энзо поднял брови.

- Да, везёт, ты сам не знаешь как.

- Потому что мне посчастливилось, что ты решил со мной поиграть?

- Нет, - губы Эвана дрогнули, но он справился с собой, - полагаю, в этом тебе меньше всего повезло. Потому что ты уже напридумывал себе что-то про любовь.

Энзо стиснул зубы, силясь преодолеть злость.

- У меня всё написано на лице?

- Я много раз видел такие глаза.

Энзо отвернулся и высвободился из его рук.

- Ты у нас, стало быть, бывалый моряк?

- Да. Именно так, - Эвон встал и перевернул шампур. «Если бы я мог…» – подумал он в который раз, но так ничего и не сказал.

Ливи в огромном особняке Аргайлов чувствовал себя абсолютно потерянным и лишним.

Если в первые дни – до того, как тонтон-макуты Эвана отыскали Рафаэля – он ещё надеялся, что сумеет подобраться к князю, то с тех пор, как Энзо появился в доме, любые надежды впору было потерять. Аргайл всё время таскал проклятого корсиканца с собой, трахал его во всех мыслимых и немыслимых местах: те пару раз, когда Ливи сумел подглядеть, он не без тоски отмечал, что делал князь это с куда большим энтузиазмом, чем когда трахал его самого. Ливи даже странно было, что этих занятий по акробатике не заметил никто другой.

У Ливи, конечно, был запасной вариант: один из племянников Аргайла так пожирал его глазами всю дорогу на Альбион, что Ливи даже задумался, не стоит ли ухватить эту небольшую удачу за хвост. Однако Линдси, во-первых, был туповат - чего только стоил сам факт, что он притащил на Альбион вместо Энзо его самого, а о его увлечениях и говорить было нечего: Линдси то гонял на экипажах по узким городским улочкам, при этом проигрывая всё, что имел, и разбивая экипаж, то делал огромные ставки на бокс – этого вида спорта Ливи вообще не понимал, - то наконец увлёкся петушиными боями, а затем ещё и травлей крыс. Эван в этом смысле был лучше во всём, но всё это Ливи ещё смог бы стерпеть, если бы не главный недостаток Линдси: он не был князем. А значит, по большому счёту, не имел ничего. Стоило Эвану щёлкнуть пальцами, как Линдси оказался бы на улице: а Ливи вовсе не горел желанием отправиться вслед за ним в изгнание в случае чего.

Поэтому после долгих раздумий Ливи, уставший искать возможности поговорить с князем наедине, решился на отчаянный шаг: когда тот уехал в очередной раз, причём на сей раз особенно далеко, Ливи пробрался к нему с намерением… подсунуть ему в постель своё бельё.

Не то чтобы он рассчитывал, что Энзо настолько глуп, чтобы бросить главу клана Аргайлов только потому, что тот ему изменял, но всё же надеялся посеять между ним и Эваном вражду. А дальше, постепенно расширяя разлом, можно было добиться чего-нибудь ещё.

Впрочем, и в этом плане Ливи не повезло.

Попасть в комнату князя было довольно легко, но едва он достал из-за пазухи свой сувенир, как за дверью послышались шаги, и Ливи пришлось поспешно нырнуть в гардеробную. Он плотно прикрыл за собой дверь и приник к полотну спиной, сердце его бешено стучало, и потому голоса, звучавшие за дверью, он слышал с трудом: а расслышав, всё равно не понял толком ничего.

- Это бесполезно. Филис не справляется.

- А может…

- Здесь не о чем говорить. Он даже таблетки с собой не взял.

- Может, обдумаем всё ещё раз?

Второй говоривший какое-то время молчал.

- Леди сказала быть осторожными…

- И мы будем осторожны. Если не получается решить вопрос так, используем другой вариант.

Послышались шорох и шаги, а затем хлопнула дверь. Ещё некоторое время Ливи сидел тихо, а затем выдохнул и, метнувшись в спальню, поспешно засунул под подушку свой презент. Тоже шмыгнул за дверь и поспешил к себе, на третий этаж.

Часть

Ещё не проснувшись до конца, Энзо почувствовал, как шершавые пальцы, чуть смоченные маслом, входят в него и начинают неспешно двигаться вперёд-назад.

В первую секунду он интуитивно подался навстречу приятному поглаживанию, а яички его, и без того полные с ночи, напряглись чуточку сильней. Энзо прикусил губу, чтобы стоном не выдать то, что уже не спит, и качнул бёдрами ещё раз.

Тут только он проснулся достаточно, чтобы вспомнить вчерашний разговор, и всё возбуждение мигом слетело с него. Он думал было дать понять, что проснулся, но руки Эвана перевернули его на живот, уткнув в подушку лицом, а сам князь принялся с привычной тщательностью ощупывать обнажённый зад со всех сторон. Он разводил половинки в стороны, так что в дырочку между ними проникал холодный ветерок, а затем снова стискивал их. Потом развёл ещё раз, и Энзо, ощущавший себя волнительно беззащитным в таком положении, обнаружил, что самого его копчика касаются сухие губы. Секунда - и ощущение исчезло, а затем поцелуй повторился, но пришёлся уже на правую половинку попы. Энзо тихонько выдохнул в подушку, а через несколько секунд член Эвана вошёл в него – неожиданно большой, он неторопливо, но уверенно прокладывал себе путь внутрь, пока, наконец, не заполнил Энзо до краёв.

Двигаться Эван не спешил. Он стал целовать узкие белые плечи и цепочку тоненьких позвонков.

В то утро Эван брал его особенно долго и непривычно нежно, наслаждаясь каждым мгновением неторопливой ласки. Он осторожно придерживал бёдра Энзо, целовал его лопатки, убирал руки, но только затем, чтобы погладить его по плечам.

Энзо не заметил, когда Эван кончил – сам он оставался напряжён и ещё несколько секунд боролся с желанием перевернуться и потянуться навстречу и вчерашней обидой. Их роман, начавшийся как сказка, последние дни шёл не так – а может быть, как раз именно так, как и должен был бы на самом деле идти.

В конце концов он всё же перевернулся на спину и тут же поймал на себе внимательный, полный ожидания и заботы взгляд.

- Так и знал, что ты не спишь.

Энзо протянул что-то неразборчивое и выгнулся, демонстрируя собственное неудовлетворённое желание. Эван улыбнулся, и на секунду взгляд его стал привычно цепким, почти что хищным.

- Сделай это для меня.

Энзо недовольно поёжился. Однако провёл кончиками пальцев по собственной груди. Слегка потревожил сосок и, спустившись вниз, поиграл с пупком.

Эван облизнулся, показывая, что готов включиться в игру.

Ладошка Энзо спустилась к паху и слегка потеребила член. Он прикрыл один глаз, настроенный отдаться на волю ощущениям, но в то же время не желая терять из вида Эвана, пристально смотревшего на него.

Ладонь Энзо медленно задвигалась, стараясь давать своему единственному зрителю достаточный обзор. Он чуть развёл ноги, так что Эван видел лоснящийся смазкой, порозовевший от недавнего проникновения вход.

Несколько секунд он просто наблюдал – ладонь Энзо двигалась тягуче, как назло, и её монотонные движения вниз-вверх гипнотизировали, вызывая желание повторить такой же толчок.

В конце концов Эван накрыл юношу собой и снова вошёл. Теперь уже он двигался резко, насаживая стройное тело на себя, заставляя прогибаться под собой. Энзо перестал ласкать член и, обняв мужчину, прижался к нему всем телом. Теперь возбуждённый член юноши просто тёрся о его живот.

Эвану хватило нескольких минут – он перехватил оставшуюся без дела плоть и, жёстко стиснув, сделал несколько движений в такт своим толчкам – а затем кончил сам.

Какое-то время они лежали, не думая ни о чём. Энзо сжимал плечи Эвана. Ему не хотелось вставать и не хотелось его отпускать, и всё же неприятное тоскливое чувство нарастало в нём.

За окошком стучал дождь, и Эвану тоже не хотелось вставать. Наконец он всё-таки выпустил Энзо из рук и, запечатлев у него на виске последний поцелуй, поднялся.

- Пойдём сегодня гулять?

Энзо кивнул. Они неторопливо собрались и пошли к морю. Ноябрьский промозглый ветер пронизывал обоих насквозь. Эван потянулся было обнять Энзо, но тот отодвинулся от него, и настаивать Эван не стал.

В молчании прошли все два последующих дня. Погода становилась всё хуже, а ветер всё холоднее. Дождь не переставал накрапывать, иногда превращаясь в подобие мокрого снега, и молчание становилось всё более невыносимым для обоих.

В конце концов, не выдержав, Эван сказал, что они возвращаются домой.

- Домой… - повторил Энзо рассеянно и кивнул. Для него это не был дом.

К вечеру того же дня, когда они вернулись в поместье, Энзо уже жалел о том, как вёл себя в последние дни.

Он, конечно, был разочарован тем, какое место занимает в жизни Эвана, но, проведя весь день в размышлениях об этом, пришёл к выводу, что Эван ничего не был должен ему и ничего не обещал. От этого Энзо стало ещё более тоскливо, но, проглотив обиду, он решил, что нужно попытаться сделать навстречу первый шаг.

После ужина, когда вся семья обычно собиралась в гостиной, чтобы играть лото и разгадывать шарады, он извинился, сказавшись немного больным, и поднялся к себе. Приказав Чезаре приготовить ванну с маслом фиалки и возбуждающими специями, он принялся пересматривать содержимое чемодана, который привез с собой. Выудив пару чулков и несколько драгоценных украшений, которые вроде бы и не собирался брать с собой, он сложил их на стол. Там же рядом оказался кружевной пеньюар, в котором в подобном доме в коридор лучше было не выходить.

- Ванна гото…ова… о… - услышал он из-за спины и, обернувшись, увидел Чезаре замершим и разглядывавшим отражённого в зеркале полуголого Энзо с украшенными бриллиантовыми серёжками сосками.

- Я тут примерял кое-что, - заметил тот и, аккуратно отстегнув серёжки, опустил их ко всему остальному на стол. – Не трогай ничего.

Он нырнул в ванну и с полчаса нежился в тёплой воде. Чезаре всё это время внимательно наблюдал за ним сквозь приоткрытую дверь, но внутрь не заходил.

- Вам уложить волосы? – негромко спросил он, когда Энзо, полусонный после этой процедуры, показался в гардеробной. Энзо, не обращая на него внимания, надел серёжки с бриллиантами и такое же колечко на член, опустился на стул и вытянул ногу вперёд.

- Одевай чулки, - приказал он.

Чезаре посмотрел на розовые кнопочки сосков, особенно заметные теперь, и на уложенный в серебряную оправу член. Сглотнул и, присев перед Энзо, принялся выполнять приказ.

Когда дело было сделано, Энзо встал и, покрутившись перед зеркалом ещё раз, оглядёл себя со всех сторон. Волосы и правда неплохо было бы уложить – но время шло, а в небрежной копне чуть влажных, рассыпавшихся по плечам локонов было своё очарование.

Завернувшись в плотный халат, он шмыгнул в коридор и успел добраться до комнаты Эвана незадолго до того, как с лестницы послышались отзвуки голосов:

- Вы должны понять, сэр, управление кланом Аргайлов весьма серьёзный вопрос. Спешка в решениях важных для всех нас дел абсолютно ни к чему. Отложите эти бумаги, подумайте месяц-другой…

- Я отлично понимаю вас, леди Аргайл. И все ваши пожелания учту. А теперь позвольте мне подняться к себе, уже десять часов.

Энзо не стал дослушивать разговор, он торопливым пинком загнал халат под кровать и, запрыгнув на перину, устроился на ней на спине, присогнув ногу и приподнявшись на локтях. В коридоре послышались шаги, и, ещё раз оценив картину, насколько он её себе представлял, Энзо расправил складочки пеньюара и замер, чуть откинув голову назад, так чтобы от двери хорошо было видно его открытое горло в окружении кружев.

- И не забудьте… - скрип двери оборвался, и голос Эвана замолк. – Впрочем, я сам всё сделаю, Джордж. Лучше передайте кучеру, чтобы подготовил лошадей к утру.

Эван захлопнул дверь, и, чуть приподняв голову, Энзо поймал на себе его голодный взгляд.

- С ума сошёл… - прошипел Эван, тем не менее медленно приближаясь к нему. Взгляд его, скользивший по телу Энзо, едва прикрытому тонким муслином, будто бы оглаживал его, и там, где он касался кожи, Энзо почти физически ощущал разгоравшийся пожар.

- Тебе не нравится мой сюрприз? – Энзо насмешливо приподнял бровь. - Но ты его ещё даже не открыл. Он провёл рукой по груди, будто бы невзначай задевая пеньюар и заставляя его раскрыться, приоткрывая блестящий в соске бриллиант. – Никогда не хотел почувствовать себя королём?

Взгляд Эвана скользнул к резинке чулок, и рука Энзо, тут же последовав за ним, огладила шелковистую кожу на внутренней стороне бедра.

Эван сглотнул. Остановился, сбросил с плеч фрак и принялся медленно расстегивать сорочку, продолжая оглаживать взглядом перламутровую кожу и кружева.

- Не хочешь мне помочь? – сипло спросил он, заметив, что такой же жадный взгляд следит за движениями его рук.

Энзо змейкой соскользнул с кровати и, опустившись перед ним на колени, принялся расстёгивать штаны.

- Да, мой господин.

Эван остановился, молча глядя, как тот стягивает с него брюки и туфли. Только когда Энзо поднялся, чтобы заняться сорочкой, Эван подхватил его и, сдвинув в сторону полу пеньюара, впился губами в один из сосков. Пощекотал пальцем другой и тут же подцепил серёжку языком, будто бы пытаясь вырвать её.

Энзо тихо охнул и, подхватив Эвана за поясницу, подался вперёд. Прижался членом к бедру князя. Поймав его руку, опустил вниз, на свой пах.

Нащупав кольцо, Эван широко распахнул глаза и попытался поймать взгляд юноши, игриво смотревшего на него.

Больше он тем вечером ничего не сказал. Молча толкнул Энзо на кровать и принялся покрывать поцелуями его грудь. Затем перешёл к бёдрам и долго кружил вокруг члена языком, но так его и не поцеловал. Он не стал переворачивать Энзо на живот. Напротив, опрокинулся на спину и усадил его на себя.

Энзо, наконец получивший достаточную свободу, чтобы справиться с пуговицами сорочки, закончил раздевать его и теперь уже сам принялся целовать, исследуя каждую впадинку на животе языком. Поймать губами член Эван ему не дал – рывком развернул так, чтобы видеть его зад, и стиснул, снова разводя в стороны и рассматривая, как размыкаются складочки, встречая его. Поцеловал самое колечко входа и пощекотал языком, забираясь внутрь.

Энзо тем временем нашёл возможность поймать член князя и принялся яростно сосать, поглаживая яички рукой.

Наконец Эвану надоела игра. Он снова развернул Энзо лицом к себе и усадил верхом. Тот приподнялся, вставляя в себя его член, и задвигался в бешеном темпе, внимательно глядя Эвану в глаза. Тот снова поймал серёжки, болтавшиеся у Энзо в сосках, кончиками пальцев и принялся разминать. Энзо задышал тяжело и, в очередной раз надевшись особенно глубоко, выплеснулся Эвану на живот. Тот как зачарованный смотрел, как прозрачные брызги вылетают из члена любовника без помощи рук. Потом поймал Энзо за ягодицы и, несколько раз насадив на себя, тоже кончил внутрь него.

Энзо упал Эвану на грудь и какое-то время лежал не шевелясь.

- Ты снова выгонишь меня? – спросил он, немножко придя в себя.

Эван колебался.

- Чёрт с ними, - наконец сказал он, - надо только предупредить Джорджа, чтобы утром не заходил никто.

Он запечатлел на лохматой макушке Энзо поцелуй, осторожно отодвинул его в сторону и сполз с кровати. Напоследок, не удержавшись, пощекотал опавший член, чуть задев кольцо. Потом вздохнул и отправился в гардеробную искать халат.

Энзо тоже не стал долго лежать – он чувствовал, что если закроет глаза, то попросту уснёт. Поднявшись, он откинул в сторону край одеяла и закусил губу. Обида мгновенно вернулась, когда он увидел лежащее между свежих подушек кружевное бельё. Абсолютно точно – не его.

- Ложись, я скоро приду, - Эван подошёл к нему со спины и, зарывшись носом в волосы, запечатлел под ухом поцелуй.

Энзо стиснул зубы. Почему-то к горлу подкатил ком.

- Эван, тебе не обязательно делать вид, что я важен для тебя. Я понимаю, что это моя работа и всё.

Руки Эвана заледенели на его боках.

- И всё? – мрачно уточнил он.

Энзо, не отрываясь, смотрел на предмет одежды, лежащий перед ним.

- Тебе нравится белое кружево?

- Сейчас мне абсолютно всё равно, - Эван убрал руки, - Энзо, я не люблю истеричных женщин. И хотя я не встречал истеричных мальчиков, но их абсолютно точно тоже не полюблю. Если ты хочешь что-то мне сказать – говори.

Энзо резко развернулся и внимательно посмотрел на него.

- Ты никогда не оставляешь меня на ночь. Потому что приглашаешь кого-то ещё?

- Что? Энзо, ты что-то курил?

- Вот видишь? Так о чём нам говорить. Извини, что помешал. Наверное, мне лучше вернуться к себе.

Энзо выудил из-под кровати халат и, торопливо накинув на плечи, побрёл к себе.

Эван проследил за ним взглядом, чертыхнулся и побрёл в гардеробную раздеваться назад.

По дороге он позвонил в колокольчик, и как только в дверях появилась голова слуги, приказал:

- Ванну мне приготовь.

Только закончив умывание, он вернулся к кровати и заметил лежащий на простынях предмет.

- Точно свихнулся, - пробормотал он и, взяв в руки панталончики, хотел было спрятать их в комод, но принюхался и ощутил запах роз.

«Надо будет сказать ему, чтобы не душил белье розами, фиалки ему больше идут», - подумал он и убрал трусики в ящик.

Часть

Рано утром, разбуженный Чезаре, Энзо подошёл к окну и увидел, что последние листья облетели с деревьев, а в воздухе кружатся влажные пушинки снега. Началась зима.

Он зябко поёжился, обнимая собственные плечи, и долго стоял, прислонившись плечом к оконной раме: не хотелось вставать и не хотелось никуда ехать. И Эвана видеть он тоже не хотел.

Энзо внезапно понял, что абсолютно, непростительно размяк. Сделался похожим на Ливи с его истеричным желанием найти покровителя на все времена. Но он отлично видел, как обращаются обычно такие со своими мальчиками – Констанс мог неделями оставаться забытым и ненужным никому, в то время как МакКензи выбирал себе мальчиков по вкусу. Он не мог ничего сказать, потому что полностью принадлежал тому, кто оплатил его благополучие в стенах клуба, и не мог ничего поделать, потому что для МакКензи он был всего лишь игрушкой, которую можно было по желанию доставать из ящика и прятать назад.

Энзо никогда не мечтал о покровителе. Он предпочитал быть свободным и плыть по волнам, которые иногда были жестоки, но порой выносили его на солнечный пляж. На лучшее он не мог надеяться, не имея корабля.

Однако Аргайлу удалось добиться того, чтобы Энзо по-настоящему выделил его из всех. Он будто бы специально делал то, чего до этого с Энзо не делал никто. Он мог быть немного более жесток, чем Энзо того бы хотел, но никогда, ни разу за три месяца не забывал о нём – как забывали все. Никогда с ним не приходило к Энзо тянущее чувство одиночества, когда работа уже исполнена и тебя вышвыривают вон. Но ничто, в сущности, не говорило о том, что Эван таким образом проявляет любовь.

Энзо вздохнул и, закрыв глаза, прислонился лбом к стеклу. Он знал, что бывает тяжело работать, когда заказчик противен тебе. Но впервые обнаружил, что ещё тяжелей может быть, если он нравится тебе.

Энзо почувствовал, как щиплет глаза от мысли о том, что всего через пару месяцев они расстанутся, и для Эвана жизнь пойдёт своим чередом.

- Это просто зима, - прошептал он, и тут же крик Чезаре вырвал его из задумчивости.

- Хозяин! Хозяин!

Энзо поморщился и чуть повернул голову на звук.

- Что там? – спросил он, но тут же понял сам: стук открывающейся двери перебил его, и на пороге показался Аргайл.

- Ты ещё не готов, - констатировал тот.

Энзо устало смотрел на него, не понимая, почему он должен быть готов, когда на улице едва рассвело.

- Уже девять часов, - сказал Эван и, повернувшись чуть, бросил Чезу: - будьте добры, оставьте нас и начните готовить для вашего господина туалет.

Чезаре тут же исчез, а Эван, уже одетый в дорожный костюм, шагнул к Энзо и с силой сдавил его плечи, не поворачивая к себе лицом.

- Что с тобой?

Энзо сглотнул и опустил голову.

- Простите, князь. В такую погоду… не ожидал, что вы поедете куда-нибудь.

Эван молча стоял у него за спиной. Лишь прищурился, пытаясь понять, что же всё таки не так.

- Может и не поеду, - сказал он наконец. – И всё-таки тебе лучше одеться. Ты же не собираешься весь день сидеть здесь?

Энзо покачал головой.

- Тогда идём, - Эван подтолкнул его в направлении ванной, где уже вовсю хлопотал Чез. – Тебя раздеть или справишься сам?

Энзо бросил косой взгляд на Чезаре и чуть заметно покраснел.

- Мы обычно справляемся вдвоём.

- Вот как? Тогда мне остаётся только смотреть.

Энзо обнаружил, как лёгкая волна жара пробегает у него между ног.

- Не в этом смысле, - прошипел он, стараясь, чтобы слуга не услышал его.

- В любом, - Эван стащил с Энзо халат и, легонько шлёпнув его по голому заду, направил вперёд, к ванне с молоком. Проследил, как тот аккуратно перелезает через борт и трясёт в воздухе ногой, и только когда Энзо по горло скрылся в белой жидкости, отошёл к окну и прислонился к раме плечом. Погода в самом деле была та ещё – дул ветер, и снег то и дело превращался в дождь, а затем наоборот. Наверняка в парке было ещё хуже, но сидеть в доме в компании родни он тем более не хотел.

Чезаре неторопливо расчёсывал влажные волосы Энзо, и тот почти что засыпал в тёплой жидкости. Всё это время Эван продолжат смотреть в окно.Так продолжалось с полчаса, пока Чезаре не подал своему хозяину полотенце и не закутал в него.

Чезаре и Энзо переместились к зеркалу, за которым Энзо обычно завершал туалет, и, поразмыслив, Энзо подал знак слуге, что тот может быть свободен. Чезаре бросил разочарованный взгляд сначала на одного, потом на другого, но всё-таки вышел вон.

- Он очень предан тебе, - сказал Эван, когда за юношей закрылась дверь.

Энзо вздрогнул, подняв взгляд на своё отражение и обнаружив, что Эван стоит прямо у него за спиной. Юноша всё ещё был обнажён и спиной чувствовал исходящий от князя жар. Учитывая прошлый опыт, он мысленно готовился к тому, что одеться тот ему не даст, но Эван просто продолжал стоять, убрав одну руку в карман.

Энзо сглотнул.

- Должен же мне быть предан хоть кто-нибудь, - сказал он и взялся за крем.

Эван усмехнулся.

- Вовсе не обязательно. Преданный слуга - это большая редкость, - сказал он.

- Как и преданный партнёр.

- Как и любой преданный человек.

Эван неподвижно наблюдал, как пальцы Энзо скользят по щекам и лбу, умащивая лицо.

- Мне нравится, как ты делаешь это, - наконец сказал он.

Энзо, смотревший на него через зеркало, слегка приподнял бровь.

- Трудно представить, что ты не аристократ. У тебя такая тонкая кость… и движения… ты будто занимался танцами с десяти лет.

Энзо сухо усмехнулся одним уголком рта.

- Ну… - сказал он, отставляя крем, - кость мне досталась от матери. И я бы не сказал, что с этим мне сильно повезло. Как бы я ни старался, всё равно останусь дрыщом.

Он взял в руки расчёску и прошёлся по волосам, стараясь не испортить то, что Чез сделал до него.

- Когда меня приметил Рой, я сидел в порту без денег и не знал, что делать дальше. Конечно, я был не таким, как сейчас. Но, по словам самого Роя, у меня было «весьма миленькое лицо».

- Сколько тебе было?

- Восемнадцать. У нас же закон.

- Ну да, мистер МакКензи не может нарушать его…

- Именно.

- А сколько тебе сейчас?

- Двадцать один год, - Энзо отложил расчёску и, взявшись за щёточку, принялся растирать плечо.

- Три года, стало быть…

- Не совсем. Сначала нас обучали, - Энзо улыбнулся, и во взгляде его промелькнула высокомерная насмешка. – Ты же сам сказал: нужна не только тонкая кость. Нас учили танцевать, играть на фортепиано, составлять возбуждающие духи, делать чай. Вести себя в обществе, держаться непринуждённо, но вежливо и, конечно же, соблазнять.

Эван разочарованно фыркнул и отступил на шаг назад – что, впрочем, пришлось очень кстати, потому что Энзо пора было переходить к одеванию, а пока Эван стоял так близко, он этого сделать не мог.

- Чезаре!.. – крикнул он, и в двери показалась голова слуги. – Не могу справиться без тебя, - пожаловался он и, накинув сорочку, замер, вытянув руки перед собой.

- Значит, всё это не ты? – спросил Эван, наблюдая, как Чезаре застёгивает сначала левый, потом правый манжет.

Энзо покачал головой.

- Вы разочарованы, князь? – он насмешливо сверкнул глазами в его сторону.

Эван на секунду поджал губы.

- Нет, - сухо ответил он. Смотреть, как Чезаре дальше разбирается с рубашкой, он не стал. – Пожалуй, в самом деле не поедем сегодня никуда, - сказал он. - Мне нужно разобрать некоторые бумаги… А потом поиграем в бильярд. Или, может быть, ты поиграешь на фортепиано для меня.

- Как скажете, князь, - Энзо чуть улыбнулся, хотя сердце его стиснула тоска. Почему-то казалось, что Эван уходит от него навсегда. – Мне подождать вас в бильярдной?

- Да.

Энзо закончил с туалетом – настроения приводить себя в порядок по полной программе у него не было, и потому много времени это не заняло – и, спустившись на первый этаж, стал думать, какую бильярдную Эван имел в виду. Они встречались с ним в северной ещё пару раз, по большей части для секса, а в южной обычно действительно играли в бильярд. Рассудив, что Эван с утра не был особо настроен на секс, он выбрал южную – но тут же об этом пожалел. Стоило ему открыть дверь, как он увидел перед собой тощий зад Ливи, затянутый в кремовые панталоны. Энзо застонал и попытался ретироваться назад, но не успел.

- Князь… - выдохнул Ливи, разворачиваясь к нему, и тут же надул губки, - это ты…

- Да, я.

Энзо, поразмыслив, зашёл всё же в бильярдную.

- Не хочешь немного погонять шары… Пока мы одни? – спросил Ливи.

Энзо поднял бровь.

- Что значит пока? Ты кого-то ждёшь?

Ливи постучал пальцами по столу.

- Нет… никого… - рассеянно произнёс он, но это его томное: «Князь!» - никак не выходило у Энзо из головы.

Он приблизился к столу и, взяв в руки кий, примерился, а затем нанёс удар.

- Вы с князем так много времени проводите вместе, - заметил Ливи, стоя у Энзо за спиной и покручивая в руках кий. – Он тебе ещё не надоел?

- Конечно, нет, - Энзо напрягся и чуть промахнулся по цели, так что пришлось уступить Ливи удар. – А тебе ещё не надоело здесь? – он отошёл от стола.

- Как тебе сказать… - Ливи поиграл кием в руках и нанёс удар, - скучновато порой. Но думаю, сэр Эван стоит того, чтобы потерпеть.

- Сэр Эван, - задумчиво повторил Энзо, обходя его по дуге и борясь с желанием пнуть откляченный зад. Никогда ещё Ливи не бесил его так, как сейчас.

- А что, ты не согласен со мной? – Ливи распрямился и, чуть приподняв брови, посмотрел на него. – Не бойся, тебе осталось недолго страдать. Пару месяцев - и он отпустит тебя домой. Он сам так сказал.

- Так сказал, - повторил Энзо и остановился, опершись на кий и внимательно глядя на другого юношу. – А о чём ещё он разговаривает с тобой?

- О!.. – Ливи ушёл от прицела его глаз, нагнувшись и приготовившись сделать ещё один удар. - На самом деле ни о чём таком. Он редко разговаривает со мной. Ну, ты же понимаешь, - Ливи пошловато качнул бёдрами и ударил кием шар.

Энзо скрипнул зубами и впился глазами в него.

- Ты всё ещё носишь кружевное бельё?

Ливи хихикнул.

- Ну, ему же нравятся кружева, разве не так?

Энзо побарабанил пальцами по краешку стола, пытаясь избавиться от желания ткнуть Ливи кием в глаз.

- Он вообще очень изобретателен, да? – продолжил тем временем его собеседник, - не каждый может придумать такие м… номера.

- Да, - процедил Энзо, - фантазия у него богатая.

Ливи хихикнул.

- Не то слово. Слушай, - он обошёл стол и, пристроившись на краешек, заглянул Энзо в глаза, - я всё хотел спросить…

- О чём?

- С тобой он тоже… Ну… Играет в пул?

- Что?..

- Это просто нечто, да? Когда я в первый раз увидел этот кий в его руках… Я чуть не кончил раньше, чем он пустил его в ход.

Энзо стиснул зубы так, что те затрещали.

- Это был снукер, - сухо отрезал он.

- Да какая разница?..

- Разница в том, что он требует наличия мозгов.

Энзо бросил кий на стол и двинулся к двери.

Он сам не знал, куда направится теперь – но видеть ни Эвана, ни Ливи он не хотел, даже если бы ему пришлось нарушить приказ.

Однако далеко уйти он не успел: уже на лестнице он столкнулся с Эваном лицом к лицу и тут же пожалел, что вообще стал подниматься наверх.

- И куда ты? – Эван нахмурился, хотя и без того выглядел мрачным, как туча.

- Решил раскидать на троих карамболь? – прошипел Энзо, приблизив к нему лицо.

- Что?..

- Я тебе, кажется, уже говорил – я не делаю это втроём.

Эван, всё ещё не понимавший с какой стати превратившийся в фурию юноша шипит на него, взял Энзо за плечо и подтолкнул вниз. В молчании они свернули в музыкальную комнату, и Эван повернул ключ в замке.

- Надо полагать – на самом деле ты такой?

- О! И ты ещё считаешь, что можешь меня упрекать?

- Не вижу причин упрекать шлюху. Следовало догадаться, что долго ты не сможешь изображать любовь.

- Вот оно как. Много знаешь о шлюхах, надо полагать?

- Достаточно.

- Поделись.

- Изысканный вкус, прекрасное тело, утончённое искусство вести беседу… А на деле продашь себя любому – кто побольше предложит. Изображаешь ласки – а внутри корчишься от отвращения. Все вы рассказываете о том, как вас вынудила жизнь – но на самом деле у вас одна причина продавать себя: безделье и лень. В двадцать один год ты ещё безбородый мальчишка – потому что сам не добивался никогда и ничего. И ты никогда не станешь никем другим. Всё, для чего ты годишься - это постель. Всё твое воспитание – плохо скроенная маска, потому что в любой момент ты готов показать настоящего себя. Ты меняешь лица и роли, как хамелеон, как флюгер поворачиваешься туда, куда ветер зовёт тебя. Ты ничто. Самого тебя нет. Ты постоянно лжёшь, потому что боишься, что кто-то заметит, что внутри у тебя нету ничего.

Эван замолк, чтобы перевести дух, но так и не продолжил. Энзо широко раскрытыми глазами смотрел на него, сжимая кулаки.

- Ты считаешь так, - тихо произнёс он.

- И ты окончательно сошёл с ума, - закончил Эван, не замечая его слов, - если решил, что я подпущу тебя к себе. Что позволю манипулировать собой. Что когда-нибудь буду отчитываться в том, с кем я сплю. Ты шлюха - и останешься ею навсегда.

Энзо молчал. Эван смотрел на него и чувствовал, как снова его наполняет злость. На секунду его посетила мысль повалить Энзо прямо здесь, на фортепиано, и взять его, как брал всегда. Тот, безусловно, противиться бы не стал. Он позволял делать с собой всё. Просто потому, что был обучен делать то, что ему говорят.

- Что-то ещё, князь?

Эван молча смотрел на Энзо, который снова казался равнодушным и спокойным - как всегда. Лучше, чем что бы то ни было, это говорило о том, что ему всё равно, и Эван - просто работа для него.

- Можешь возвращаться к себе и отдыхать. На сегодня я найду кого-то другого, кто сможет развлечь меня.

- Как прикажете, князь, - Энзо повернулся на каблуках и двинулся к себе, едва передвигая негнущиеся ноги. Оказавшись в спальне, он рухнул на кровать и в первый раз за много лет ему захотелось заплакать.

Часть

Занятия себе Эван так и не нашёл. Пару часов пошатался по особняку, наткнулся несколько раз на леди Катрин и раньше, чем та успела втянуть его в разговор, скрылся у себя в кабинете.

Второй раз за день он попытался сесть за дело, которое не давало ему покоя уже несколько недель, но которое он старательно откладывал в сторону: касалось оно предложения королевы организовать дипломатическую миссию в «20 мирах». Эван был от проблемы достаточно далёк, хотя и сам был не чужд идеям дальних странствий и исследования новых планет. Просто с тех пор, как он стал князем Аргайл, здесь, на Альбионе и в его окрестностях, на него навалилось столько дел, что до подобных фантастических проектов не доходили руки.

Именно поэтому он упустил момент, когда была организована экспедиция, которая привела к неожиданному успеху: пять новых цивилизаций были размещены на картах звёздного неба, и, судя по всему, если не все, то хотя бы некоторые из них знали о Земле.

Что это были за миры? Осколки поселенцев, успевших покинуть Землю в последний момент, или народы, произошедшие от абсолютно других корней? Этот вопрос его лично интересовал куда больше, чем королеву, которая просила просто выяснить: могут ли эти народы летать без помощи ветров.

Эван понимал, что миссия, предложенная ему, более чем важна. Если бы удалось найти возможность вести торговлю помимо ветров, они избавились бы от посредничества кочевников, которые, требуя непомерный процент с продаж, серьёзно тормозили рост городов. За две сотни лет Альбион едва перевалил миллионный порог, и большая часть новых колоний была значительно меньше, и только пара поселений - как, например, станция Манахата - достигали такого же количества жителей. Кроме того сложности с торговлей приводили к упадку науки, медицины, стремительному распаду представлений о единстве выходцев с Земли.

Аргайлы, как, впрочем, и некоторые корсиканские кланы, как раз вели торговлю в обход. Именно поэтому для Земного содружества кланы были настолько важны. Но Эван по себе знал, насколько опасна перевозка таких грузов – добрая треть кораблей не достигала цели, так что выигрыш землян в итоге был не слишком велик. Путешествия же по свободному космосу занимали настолько много времени, что с современным уровнем развития технологий были неприемлемы вообще.

Если бы не ситуация, в которой Эвана куда больше заботило, сколько ещё недель он проживёт, он бы с радостью взялся за предложенный проект. Но сейчас по всему выходило, что до конца он его уже не доведёт.

К тому же королева хотела делать представительство смешанным – что означало неизбежное наличие корсов в числе послов.

Последним аргументом, который для Эвана говорил скорее в пользу этого дела, чем против него, были категорические и бесконечные возражения леди Эстель. Кажется, она так и не смогла привыкнуть к тому, что она больше не жена князя Аргайл, и слишком близко к сердцу принимала чужие дела.

Эван сталкивался с этим не в первый раз и твёрдо знал, что единственный способ пресечь возражения на корню – сделать наоборот. Поэтому он на следующий же день после разговора с названной матерью взялся разбирать запросы, которые откладывал до сих пор.

Вечером он бросил дело недоделанным, а на утро обнаружил множество нестыковок в сметах, которые уводили дело далеко в сторону и существенно замедляли его. Начав разбираться что к чему, он основательно увяз в той работе, которую, с его точки зрения, должен был делать секретарь, но которую в этих условиях не получалось доверить никому. Ближе к двенадцати часам, выслушав сбивчивые объяснения Уезерли как и что с цифрами произошло, он всё-таки вернул бумаги ему и стал спускаться на первый этаж.

Теперь же, когда он стал садиться за работу в третий раз, мысли его раз за разом поворачивались к недавнему разговору – и Эван раз за разом думал, что более идиотски поговорить было нельзя.

Всё, что он высказал Энзо, давно уже крутилось у него в голове. Мальчик ему нравился, мальчик казался не только красивым, но и любящим. Но как можно было верить хоть чему-то из его слов, зная, что то же самое он говорил другим уже десятки раз?

Иногда – пожалуй, даже почти всегда – Эван предпочитал этих мыслей не замечать. Ему осталось не так много, чтобы заниматься самокопанием.

Однако время от времени сомнения всё равно возвращались к нему, и тут уже избавиться от них Эван никак не мог.

Масло в огонь подливали другие обитатели дома, едва ли не в один голос - напрямую или косвенно - говорившие о том, что Энзо использует его. Эван понимал, что они попросту боятся, что он напишет завещание на мальчика. Что было глупо – ему бы и в голову никогда не пришло так распоряжаться деньгами, которые лишь формально принадлежали ему, а на деле были всем наследием клана Аргайлов.

Окружавшие его люди, впрочем, мыслили явно иначе – и тем сложнее было Эвану написать завещание на кого-то из них. Абсолютно очевидным было то, что фамилия Аргайл не значит для них ничего.

Эти размышления, как и многие другие, Эван откладывал, пока Энзо был рядом с ним. Он, кажется, уже смирился с тем, что впереди у него не было ничего кроме нескольких недель, большую часть которых ему, видимо, предстояло провести в постели.

С наступлением холодов кашель с новой силой навалился на него, и теперь грудь болела ещё и днём. Чай, который давал Энзо, немного снимал эту боль, но все три дня, что Эван сидел с бумагами, разругавшись с Энзо, тот не приносил его и вообще никак не показывался князю на глаза.

К вечеру третьего дня Эван уже не мог вспомнить, в чём заключалась причина ссоры. В четыре часа он вызвал к себе дворецкого и потребовал сделать ему чай – такой же, как делал Рафаэль.

Через несколько минут чашка стояла у него на столе, но напиток не лез в горло – он был абсолютно не такой.

Эван всё же выпил его залпом и, сделав последнюю попытку сосредоточиться, решил подняться на третий этаж.

Стучаться в дверь мальчишки-приживалы самому было невероятно глупо. И в то же время ещё более глупым было бы послать к нему слугу. Эван чувствовал, что не хочет пускать в их отношения никого.

Он постучал, но ему никто не открыл. Тогда Эван постучал ещё раз и, так и не дождавшись ответа, просто вошёл. Побродил немного по комнате, пребывавшей в необычном для Энзо беспорядке, и, приоткрыв дверь в спальню, остановился, заглядывая в щель.

Энзо лежал на постели к нему спиной и обнимал одеяло. Копна чёрных волос разметалась по подушкам. Там, где из-под них виднелось небольшое ушко, кожа юноши казалась ещё более бледной, чем всегда. В самой спальне царили сумерки, всё выглядело серым, и по щеке Эвана пробежал неприятный влажный холодок.

- Почему не натоплен камин? – вслух спросил он.

Энзо дёрнулся и резко сел. Молниеносным движением тонких рук откинул на спину волосы и тут же прошёлся по ним, приглаживая.

- Князь… - растерянно сказал он и замолк, глядя на Эвана, стоящего в дверях.

Эван провёл по стене рукой, включая свет, и под потолком замерцал небольшой огонёк.

Энзо тут же начал тереть глаза. Эван осмотрелся кругом. Спальня выглядела так, будто в ней дня три никто не убирал.

- Я подожду тебя в гостиной, - сказал он.

Энзо кивнул, и Эван шагнул назад.

Прошло несколько минут, прежде чем юноша, собрав волосы в хвост и накинув поверх сорочки халат, выбрался вслед за ним.

- Простите, - сказал он, - я вас не ждал.

- Ты должен быть всегда готов. Таков был договор.

- Простите, - повторил Энзо растерянно и уже со злостью добавил, начиная снимать халат: - Вы хотите прямо сейчас?

- Энзо! – Эван взял его за плечи и, хорошенько встряхнув, произнёс уже тише. – Перестань. Ты знаешь, что я не стану так.

Энзо опустил взгляд.

- Простите, - повторил он в третий раз.

Эван какое-то время молчал.

- Ты не заболел? – спросил он после паузы. - Никто не видел, чтобы ты выходил. Да ты, похоже, всё время и пробыл здесь…

- Я в порядке, - сказал Энзо спокойно, по-прежнему не глядя на него.

Снова на какое-то время наступила тишина, а затем Эван всё-таки произнёс:

- Это я, наверное, должен извиниться перед тобой. У меня просто был неудачный день. Ты ни в чём не был виноват.

- Вам не нужно… - перебил его Энзо и тут же замолчал, снова отведя в сторону едва поднятый взгляд. Но, поскольку Эван тоже замолк, продолжил уже твёрже. – Вам не нужно извиняться передо мной. Поверьте, у меня были клиенты куда хуже вас - и со мной не сделалось ничего. Думаю, я перетерплю эту пару месяцев, даже если вы будете продолжать меня оскорблять. В конце концов, во-первых, я принадлежу вам, а во-вторых, это не так уж много. Наш контракт почти истёк, и оставшиеся недели достаточно быстро пролетят.

Эван молча смотрел на него какое-то время. Потом развернулся и двинулся прочь. Дверь захлопнулась за ним, а Энзо продолжал стоять, так же рассеянно глядя ему вслед. Он так и не понял, что произошло. Но почему-то на лице князя ему почудилась боль.

Вернувшись в спальню, Энзо попытался снова задремать. Все прошедшие дни он в самом деле не хотел делать ничего. Даже книги, которые он обычно читал, если Эван оставлял ему время, опостылели ему.

Теперь же он ко всему не мог ещё и уснуть. Странное тянущее чувство в груди не давало ему покоя, и перед глазами так и стояло лицо Эвана, искажённое непонятной болью.

К исходу второго часа ему было уже всё равно, что именно между ними произошло и, позвонив в колокольчик, он вызвал к себе Чезаре, чтобы тот причесал его. Долго собираться Энзо не стал, потому что странная тревога продолжала терзать его, и, едва закончив завязывать платок, стал спускаться на второй этаж.

Он постучал и тут же услышал немного рассерженное:

- Да.

А когда вошёл в комнату, увидел, что Эван и Ливи сидят в приёмной и пьют чай. Тревогу мгновенно дополнила злость, но Энзо молчал, не зная, что сказать. Эван с нечитаемой смесью чувств смотрел на него. Ливи тоже поставил чай и оглянулся, и в его взгляде читалось нескрываемое: «Скройся с глаз». Впрочем, Энзо и сам уже жалел о том, что пришёл.

- Простите, я, видимо, помешал, - произнёс он и сам не узнал собственный голос, усталый и потерянный.

- Вовсе нет, - голос Эвана звучал сухо, но в глазах затеплился огонёк надежды. – Мы собирались спуститься вниз и сыграть в бильярд. Могли бы пойти втроём.

Энзо живо представил, как подлетает к Эвану и бьёт его чем-нибудь тяжёлым, но только поклонился и произнёс:

- Простите, я чувствую себя не очень хорошо. Как раз предупредить об этом и пришёл.

Во взгляде Эвана на секунду промелькнула паника, но Энзо не успел заметить её, он уже развернулся на каблуках и двинулся прочь.

- Надеюсь, завтра в девять вы уже придёте в себя и будете готовы меня развлекать, - услышал он слова Эвана, когда уже повернулся к нему спиной.

- Само собой.

Дверь захлопнулась, и теперь только Эван по-настоящему запаниковал. Он пригласил к себе Ливи, потому что хотел разобраться, что же всё-таки произошло. Но отвязаться от того оказалось неожиданно нелегко. Мальчик, довольно милый на вид, если рассмотреть его под микроскопом, сильно напоминал пиявку или клеща. Стоило ему присосаться один раз, как было уже невозможно избавиться от него. Эван смутно ощутил это на себе, когда Ливи только привезли к нему. Но тут же Линдси начал заступаться за незваного гостя, а сам Ливи, чуть не рыдая, принялся рассказывать, как Аргайлы обманули его. Чтобы заставить этого приторно-сладкого нытика замолкнуть, нужно было, наверное, утопить его в реке, но Эван сразу понял, что этот вариант не пройдёт – слишком уж Линдси вступался за него.

С тех пор он с Ливи почти не разговаривал, а, пригласив его к себе, теперь уже начал горько об этом жалеть: говорить им было абсолютно не о чем, а уходить по-хорошему Ливи не хотел.

Эван с тоской проводил взглядом Энзо, который мог бы немного разнообразить этот бестолковый разговор и не менее бестолковый вечер, но вслух так ничего и не сказал, не желая давать повод думать, что зависит от него.

«Два месяца, – билось у него в голове. – Неужели два месяца в самом деле пролетят так быстро…» Он опустил глаза на чашку и заставил себя сделать ещё один глоток на редкость безвкусного чая, который приготовил Джордж.

Часть

Время шло, а Энзо никак не давал о себе знать. Эвану постепенно начинало казаться, что тот попросту выжидает, когда истечёт оговоренный между ними срок. От этого его охватывала тоска, сравнимая разве что с тем отчаянием, когда услышал свой диагноз в первый раз. На несколько дней он засел с цифрами, которые сошлись наконец и подтвердили лишь то, что кто-то из приближённых уводил небольшой процент себе. Сам факт Эвана не слишком удивил, но он всё же велел секретарю разобраться - кто, и, вынырнув из забот, обнаружил, что уже приближается середина декабря. От этого ему стало ещё грустней – прогноз врача пока что не подтверждался, но грудь болела всё сильней. Эван снова начал пить таблетки, но теперь ему казалось, что они не помогают совсем.

Поколебавшись, он решил не тратить оставшееся время на бесполезные препирательства и выяснения отношений и отправил лакея сообщить Энзо, что собирается на пару дней отправиться на охоту в лес. Он не спрашивал, хочет ли тот поехать с ним, и не пытался наладить контакт: в этом и была суть того решения, которое он принял. Просто брать то, что он хотел.

Энзо в назначенное время в девять утра ждал его внизу. Он выглядел изрядно побледневшим, как и сам князь.

В молчании они прошли в конюшню и забрались на коней. Выехали со двора и направились к лесу. Едва постройки поместья исчезли из виду, Эван потянулся к Энзо и поймал его ладонь. Тот не сопротивлялся и даже немножко сжал его руку в ответ, но так вяло, что Эвана абсолютно не убедил этот жест.

Какое-то время они ехали молча. Эван хотел, чтобы Энзо сам начал разговор, но тот молчал.

В какой-то момент Эван придвинулся ближе к нему, и когда их кони оказались вровень друг к другу, Энзо почти без понукания прильнул к боку князя. На секунду Эвану показалось, что всё между ними стало как прежде, а затем он заглянул в лицо Энзо, намереваясь его поцеловать, и увидел такую тоску, как будто того резали без ножа.

Эван чертыхнулся и резко выпустил его.

- Ты плохо выполняешь контракт, - сказал он.

- Я знаю, - Энзо опустил взгляд.

- Хочешь, чтобы я его разорвал?

Энзо молчал. Он не знал. Он не знал, куда денется, если Эван прямо сейчас отправит его от себя. Но это не слишком волновало его, потому что он не сомневался, что выкрутится – как всегда.

Больше всего он хотел, чтобы всё между ними с Эваном стало по-прежнему, чтобы снова можно было говорить с ним, обнимать его и не думать о том, что всё это просто контракт. Однако Энзо было очевидно, что именно это невозможно, и тогда… он не знал, что тогда. Был ли смысл продлевать странное сосуществование, в котором каждый из них был невозможно далёк от другого? Или лучше было бы в самом деле прекратить всё раз и навсегда? Он, пожалуй, готов был бы смириться с мыслью о том, что Эван презирает его – хотя от осознания, насколько прав был тот в своих упрёках, на Энзо накатывала тоска. Но жить на правах приживалы, быть с ним днём, зная, что на ночь он зовёт к себе кого-то ещё… Этого Энзо терпеть не мог. От мыслей о том, что ничего от него не зависело и в любом случае Эван наверняка проводил освободившееся время с Ливи, ему становилось ещё грустней. Его научили соблазнять и уговаривать на секс, но никто никогда не учил его, как удержать, и от понимания собственного бессилия в этом вопросе Энзо хотелось выть.

Эван, к счастью, не настаивал на ответе. Он сам пребывал в каком-то тоскливо рассеянном состоянии, и не заметить этого Энзо не мог даже при том, что был погружён в себя. Энзо видел, как тот то и дело начинает кашлять – хотя они, вроде бы, ехали легко, без всякого напряжения, а до сих пор князь кашлял только когда ему было тяжело.

Как-то раз тот закашлялся так, что Энзо не выдержал и потянулся было к нему, чтобы поддержать, но едва Эван чуть повернул голову к нему, тут же убрал руку.

- Эван… - сказал он растерянно и тут же вспомнил, что вернее было бы называть князя всё-таки по титулу, раз они больше не пытаются изображать из себя ничего.

Аргайл не ответил ни слова. Лишь немножко ускорил ход коня, чтобы оторваться на несколько шагов. Энзо снова поник и молча наблюдал, как вороная кобыла гарцует впереди него.

- Как ты стал проституткой?

Вопрос застал Энзо врасплох. Он напрягся. Отвечать не хотелось. Но Эван был в своём праве, и Энзо неторопливо произнёс:

- Я сидел в порту. После того полёта… Ну… Который не слишком удачно прошёл.

Эван кивнул и поравнялся с ним, но в глаза не смотрел и как будто бы вообще не замечал его. Энзо вздохнул.

- Я искал работу. Нас таких было полно. Я только вернулся из полёта, заглянул домой… Отдал отцу деньги, и когда тот спросил, смогу ли я устроиться так ещё, молча пошёл обратно в порт.

- Почему не отказался?

Энзо поджал губы.

- Как ты себе это представляешь? – немного зло поинтересовался он. – Нас было трое детей. Старший мой брат ушёл на флот. Сестра работает на фабрике. Отец в аптеке целый день. А я буду просто сидеть дома, когда мне идёт восемнадцатый год.

Эван молчал.

- Или я должен был пойти воровать? Так я пробовал. Вышло не очень хорошо…

- Не должен был, - отрезал Эван, - продолжай.

Энзо вздохнул.

- Я вернулся в порт… Но взойти на корабль ещё раз я просто не мог. Да к тому же увидел, как тот парень... ну… В общем, я понял, что в ту же команду попаду. Тогда я попробовал найти другую работу… носильщиком, например. Но там было столько таких, как я, что чудо ещё, что мне не переломали все кости за возможность потаскать чужой чемодан. В общем, я так ничего и не нашёл. Сел на парапет, служивший кораблям ограничительной полосой, и стал ждать…

- Чего?

- Не знаю… - Энзо повёл плечом. – Просто ждать. Вдруг с неба упадёт золотой мешок? Ну и… На меня упал Рой.

Энзо бросил на Эвана быстрый взгляд, но тот молчал.

- Я потом узнал, что он и ещё пара сотрудников клуба по всем площадям так собирают ребят. В магазинах часто подбирают… Если кто-то много покупает в кредит, ему могут предложить. Но такие – второй сорт. Нужно тщательно следить, чтобы они снова не влезли в долг. А со мной ему, прямо скажем, повезло. Ему нужен был миловидный мальчик без «отягчающих обстоятельств» – скажем так. Без долгов, без пристрастия к наркотикам и алкоголю… Готовый слушаться и делать, что говорят. Я был готов. И не смотри на меня так. Я подумал: лучше торговать задом в тепле и уюте, «под балдахином», как говорят. Чем точно так же продавать зад на корабле. Никто бы там вообще не стал спрашивать меня, чего я хочу.

- Ты мог бы ещё поискать.

- Ещё… - Энзо усмехнулся, - знаете, князь… Вы давно не выходили из своего дворца. Я пытался найти работу, когда покинул Манахату. Десяток баров обошёл. Хотел на пианино играть. Как думаете, что я нашёл?

- Ну.

- Вас. Но, честно говоря, вы не были первым, кто предложил перекупить мой зад. В каждом втором баре мне говорили, что у них есть «альтернативный вариант».

- Я всё равно не верю, что тебе не из чего было выбирать.

- А я и не говорю, что мне не из чего было выбирать. Просто то, что я выбрал, было меньшим из зол. И я не жалею об этом, - он помолчал, - в целом, по крайней мере.

- Ты всегда был так покладист и ласков с клиентами?

- Почти что всегда. Есть те, как тот корс – кто не понимает отказа. Но я понимаю, что выполняю свою работу, за это меня и любит Рой.

- Думаешь, он не продал бы тебя корсам, когда те пришли за тобой?

Энзо поджал губы. Эван попал в цель.

- Что поделать, если таковы правила игры, - сказал он. – Меня бы продал любой. Вот вы… Разве стали бы всерьёз рисковать ради меня?

Эван поджал губы и долго молчал.

- Я покупал не твой зад, - сказал он наконец, не желая отвечать на вопрос.

- А что?

Эван молчал. Он отвернулся и теперь смотрел на дорогу перед собой.

- Вряд ли ты сможешь понять.

- Само собой. Я же дурак.

- Закончим разговор.

Остаток дня прошёл в гробовом молчании, так что как бы Эван ни убеждал себя в том, что он в своём праве, не помогало ничего. Потихоньку его захлёстывала злость.

Энзо ехал рядом – и в то же время необыкновенно далеко.

- Возвращаемся домой, - сказал Эван наконец, когда стало темнеть.

- Ты же хотел ночевать в лесу?.. – произнёс Энзо удивлённо, выпадая из задумчивости, и тут же опомнившись добавил, - князь.

- Не хочу, - ответил Эван зло, - этой ночью хочу, чтобы меня развлекали. А мне не очень весело смотреть на твоё кислое лицо.

Энзо не ответил ничего. Молча развернул коня и поехал назад. Он догадывался, как понимать то, что сказал князь.

- Вызовите его? – поинтересовался он.

- Думаю, да, - ответил Эван легко. – Попрошу сделать мне массаж.

Эван молчал. С массажем у него было не очень хорошо.

- Я мог бы вам сыграть, - наконец выдавил он.

- Вот это уже другой разговор.

Не дожидаясь Энзо, Эван пришпорил коня и пустил его в галоп.

До особняка Энзо добрался таким усталым, что больше всего хотел просто свалиться на кровать. Однако мысль о том, что будет делать Эван без него, не давала ему покоя. Скрежетая зубами, он переменил спенсер на фрак и спустился на второй этаж. Эван сидел в кресле и читал газету. И, конечно же, Ливи уже делал ему массаж.

«Хорошо хоть не в спальне», - подумал Энзо про себя. Отвесив демонстративный поклон, он прошёл к роялю и провёл по клавишам рукой.

- Что вам сыграть? – спросил он.

- Что-нибудь, - сказал Эван рассеянно и зажмурился, когда Ливи особенно удачно стиснул его плечо.

- Где ещё? – промурлыкал тот в самое ухо князя, и от взгляда Энзо не укрылось, как он пробежал по его груди рукой. Энзо резко ударил по клавишам ещё раз. Музыка получалась громкой и злой. Он старался успокоиться, но никак не мог. Сосредоточить взгляд на клавишах - и то не выходило, потому что он всё время отвлекался на пальцы Ливи, скользившие по плечам Эвана.

- Что-нибудь полегче! – перебил его игру князь.

Эван отпустил клавиши и замер, глубоко дыша. Взгляд его по-прежнему постоянно возвращался к рукам Ливи.

- А может быть, напротив, потяжелей? – спросил он и, резко встав, преодолел комнату в несколько шагов. Затем одним движением опустился на колени перед князем и, рывком раздвинув его колени, согнулся, а затем провёл кончиком носа вдоль ширинки.

Руки Ливи замерли. Видимо, при этом он надавил слишком сильно, потому что Эван тихонько зашипел и ударил его по пальцам. Зато Энзо улыбнулся самодовольно и зло. Эван молчал, и по лицу его было невозможно прочитать ничего. Только рука дёрнулась, будто против воли хозяина хотела коснуться Энзо, но так и не смогла.

- Отличная мысль, - произнёс Ливи, - сделаем это вдвоём.

Обойдя князя, он тоже скользнул на колени – при этом плечом подвинув Энзо в сторону, будто тот был неодушевлённым предметом, и погладил князя между ног.

Энзо продолжал молча смотреть на Эвана. Теперь уже не было нужды заставлять себя не смотреть на Ливи – тот, кажется, продолжал колдовать с ширинкой, а может быть, уже начал сосать – Энзо не видел ничего, кроме карих, потемневших от какой-то нездешней тоски, глаз князя.

Энзо потянулся вверх и, обняв Эвана за шею, притянул к себе, а затем поцеловал – абсолютно не интересуясь, хочет ли этого сам князь. Тот мгновенно ответил и так же сгрёб его за плечи, притягивая к себе, врываясь внутрь рта и не обращая внимания на то, что происходит у него между ног.

Какое-то время обоим казалось, что они летят к истокам тёмного круговорота, захлёбываясь друг другом и не в состоянии вынырнуть из мощных волн, окруживших их со всех сторон. Эван, насколько позволяло его положение, стискивал плечи Энзо и гладил их мощными круговыми движениями. Энзо осторожно сжимал его лицо в своих руках и каждую секунду боролся за возможность проникнуть ему в рот.

Наконец, Эван выпустил его из своих рук и посмотрел вниз. Мгновенно трезвея, Энзо тоже направил туда взгляд и увидел Ливи с членом Эвана между губ.

- Уйди, - потребовал князь. Ливи замер, рассчитывая, что приказ относится не к нему, но Эван оторвал его от себя и почти что оттолкнул. – На сегодня всё. Мне не нужен больше массаж.

- Но…

- Мне позвать слугу?

- Нет, - Ливи бросил на Энзо злобный взгляд, но тот уже не смотрел на него.

- Только сегодня? – спросил он негромко, как только за блондином закрылась дверь.

Эван поджал губы.

- Не начинай.

Энзо покачал головой.

- Эван… - сказал он тихо и, закусив губу, замолк. Потом вздохнул и продолжил: - Эван, я хочу быть с тобой. Не потому что ты князь. Можешь забрать свои деньги назад – я найду как заработать. Я просто хочу быть с тобой. Не прогоняй меня. Этот, и следующий, и если ты захочешь, ещё один год.

Эван смотрел на него, и Энзо показалось, что он видит в глазах князя испуг.

- Ты не веришь мне? Ты не хочешь этого? Или ты просто не готов?

Эван покачал головой.

- Дело не в этом, - сказал он. Губы его дёрнулись, будто он хотел добавить что-то ещё, но так и не смог. Вместо этого он потянул Энзо вверх за плечи, усадил к себе на бедро и собирался было поцеловать, но неожиданно мощный приступ кашля накрыл его. Энзо замер, легко поглаживая его по спине, опасаясь сделать ещё хуже.

- Давай, я сделаю чай?.. – тихонько предложил он, но Эван покачал головой.

- Надоело это всё. Просто посиди со мной.

Он уткнулся Энзо носом в плечо и замолк.

Часть

В то утро Эван, как обычно, съел на завтрак яичницу с беконом, овсянку и почки и запил всё это редкостно безвкусным чаем, который в последние две недели повадился делать для него Джордж.

- Ты хочешь меня отравить? – спросил он, не сдержавшись.

- Нет, сэр, - спокойно ответил дворецкий и собрал посуду с письменного стола, за которым Эван обычно принимал свой завтрак.

Стояло уже восемнадцатое число, и большая часть обитателей дома перебралась в город, чтобы сбежать от наступивших холодов, оставив Эвана с прислугой, его гостем и леди Катрин в тишине заснеженной усадьбы.

Если бы не последняя, Эван вообще мог бы считать, что ему очень повезло, но и леди Катрин считала необходимым встретить Рождество с семьёй, в то время как Эван очень надеялся, дождавшись её отъезда, досидеть в усадьбе до самого начала парламентских сессий: благо, холод был ему нипочём, а сессии казались частью какой-то другой жизни, в которую он уже не рассчитывал вернуться.

Дела были запущены, как и хотела от него леди Эстель, а сам Эван пребывал в блаженной дрёме безвременья, в которой время проносится мимо тебя особенно быстро и легко.

Едва Джордж покинул библиотеку, как дверь снова приоткрылась, и в неё прошмыгнул Энзо, ещё не причёсанный и закутанный в один только махровый халат поверх какой-то лёгкой сорочки. Он приник к Эвану, сидевшему за столом, всем телом, и пока тот пытался выпутаться из его объятий, невольно обнаружил, что под сорочкой в самом деле не было ничего – рука сквозь ткань скользила по гладкой коже, путаясь в яичках и других частях тела, не ограниченных ни чем.

- Энзо… - укоризненного протянул Эван, откладывая газету в сторону, и тут же обнаружил, что его отступление было использовано против него: Энзо уже устроился у него на коленях верхом, подобрав сорочку и всем телом потираясь об него.

- Утренняя зарядка, - шепнул он в самое ухо Эвана и легко куснул его за ухо. Тот лишь простонал, отдаваясь на волю обстоятельств и поглаживая складки тонкой ткани, всё ещё прикрывавшие бёдра.

Энзо выпрямился и накрыл его рот поцелуем. Осторожно оплёл руками и чуть царапнул ногтями чувствительный затылок.

- Люблю тебя, - шепнул он одними губами и повторил поцелуй.

Эван наконец нашарил возможность пробраться под сорочку и, проведя ладонями теперь уже по обнажённым бёдрам, обхватил Энзо за талию, крепко прижал к себе и, не обращая внимания на приглушённый вскрик, поднял в воздух, чтобы перенести в спальню.

Весь путь он проделал в несколько шагов и, тут же уронив любовника на кровать, принялся стаскивать с себя только что надетый утренний наряд. Освободившись от сорочки, брюк и белья, он нырнул на пуховую перину к своему мальчику и принялся целовать те участки тела, которые не прикрывала ночная одежда. Выпутывать из этих бесполезных предметов Эван его не стал – просто задрал подол и вошёл в подготовленный, как всегда, вход. Он чуть приподнялся на локтях, заглядывая Энзо в глаза, и стал двигаться короткими сильными рывками.

Боль в груди в последние дни уже не оставляла его совсем. Кашель мог накрыть в любой момент. Но всё это не имело значения, когда он чувствовал хрупкое гибкое тело под собой, ощущал, как скользят ласковые руки Энзо по его спине, как его бархатистое нутро принимает, затягивает его, пульсирует, требуя ещё.

Он наклонился, чтобы поймать губы юноши и втянуть на секунду, но тот уже не отпустил его, сам проник в рот Эвану языком и принялся исследовать, поддразнивая и маня.

Энзо скользнул руками по его спине, стиснул ягодицы, загоняя Эвана глубже в себя, и осторожно прошёлся пальчиком по выемке между полушарий. Эван чуть выгнулся, силясь разобрать что-то во взгляде любовника, но не нашёл там ничего, кроме расслабленного наслаждения моментом. Он втянул Энзо в новый поцелуй и, удерживаясь на одной руке, поймал его член, а затем принялся ласкать в такт толчкам. Сердце билось всё быстрей, и дыхание ускорялось вслед за ним, боль в груди становилась всё сильней, и вместе с ней нарастало нестерпимое всеобъемлющее ощущение близости, пока наконец – не в паху и даже не в животе, а будто бы во всём теле - произошёл взрыв, в котором все чувства слились в одно. Воздух из лёгких исчез, и Эвану показалось, что он падает в бесконечную глубину космоса.

Он поник, прижимаясь к Энзо, а тот обнял его за плечи и принялся гладить нежно и легко.

- Я никогда ещё не был так счастлив, как с тобой, - прошептал он. – Эван, я люблю тебя.

Эван молчал. Он хотел ответить, что так же любит его, и в эту секунду ему было уже всё равно, сколько времени отпущено им – только бы сейчас быть целиком вдвоём. Но к горлу подступала странная тошнота. Это было нечто большее, чем обыкновенная слабость после хорошего секса. Он попытался позвать Энзо, но им овладела непонятно откуда взявшаяся паника, и сказать он ничего не мог.

Какое-то время они лежали неподвижно. Эван попытался произнести имя Энзо ещё раз, но попытка вдохнуть вызывала боль, и он лишь открывал рот. Энзо продолжал лежать и чуть поглаживать его по спине. Наконец, ему захотелось поцеловать Эвана ещё раз. Он поймал его подбородок, но коснуться губами губ мужчины так и не успел, обнаружив в его взгляде непонятый, почти панический страх.

- Эван… - осторожно позвал он.

Эван снова попытался заговорить - но дышать все еще было неимоверно трудно.

Энзо торопливо сдвинул его тело в сторону, опуская на подушки, но князь, вместо того, чтоб лечь, пытался сесть.

- Эван, что с тобой?

Эван слабо покачал головой.

- Эван…

- Врача… - выдохнул наконец тот и бессильно закрыл глаза.

Энзо потерял счет времени. Он бегал, звал на помощь, требовал, чтобы Джордж не обращал внимания на его плачевный вид и пытался объяснить леди Катрин, что он делал в комнатах Эвана в одном халате. Сам он был на грани обморока, потому что внезапно стал объектом пристального внимания всех в доме, хотя главная проблема была не в нём – но как он ни старался, объяснить этого не мог.

В конце концов дворецкий все-таки позвонил врачу, и тот должен был приехать через полчаса. Энзо вернулся к Эвану в спальню - тот лежал, приоткрыв глаза, но даже не пытался встать. Погладил его по волосам и тут же отдёрнул руку, опасаясь, что может навредить ещё сильней.

- Я всё сделал, - прошептал Энзо растерянно, - Эван, чем мне помочь?..

Эван лишь повёл зрачками из стороны в сторону и всё.

Энзо чуть не разрыдался от осознания собственного бессилия. Ему живо вспоминалось, как так же точно - непонятно и мучительно - умирала сестра. Но тогда, по крайней мере, они были в большом городе и были вместе с отцом.

Последняя мысль немного отрезвила его и, бросившись к телефону, он набрал номер отца.

- Энзо?... Где ты? – полусонный мистер Лучини протёр глаза, не в состоянии понять, почему его сын, отправившийся служить на флот, звонит ему из какого-то дворца, стоя в одном халате.

- Потом! – закричал Энзо почти в истерике и без паузы принялся описывать, что произошло. За всё время этого недолгого монолога отец его трижды покраснел и трижды побледнел, но в конце концов, перебив его, потребовал:

- Таблетку нитроглицерина ему под язык. Быстро.

Энзо беспомощно огляделся.

- Нету…

- Если он сердечник, то должна быть! Положи телефон и ищи!

Энзо послушно опустил телефон на тумбочку в спальне и принялся перекапывать личные вещи Эвана, но так ничего и не нашёл, когда резкий голос отца оборвал его:

- Переложи его на твёрдую и плоскую поверхность. Голову запрокинь.

- Так.

- Окна и двери открой, ему нужен кислород.

Энзо бросился к окну.

- И найди успокоительное. Валерьяна или пустырник подойдут. Потом аспирин, анальгин и ещё раз нитроглицерин.

Энзо бросился выполнять. Комната экономки, где он обычно готовил чай, была пуста, но дверь накрепко удерживал замок, так что дом пришлось обойти снаружи и забраться внутрь, разбив окно. Энзо отыскал несколько подходящих трав и, сделав отвар, направился назад.

Когда он уже подходил к спальне, его затормозил Джордж и, указав на окно, дал понять, что приехала карета врача.

- Они заняты, - сказал дворецкий и попытался перегородить собой дверь, но Энзо прошмыгнул мимо него и, едва не разлив отвар, проскочил напрямик в спальню.

Приступ уже прошёл. Эван лежал всё так же неподвижно, и пожилой врач мерил ему пульс.

- Я вас предупреждал, - сказал тот и вздохнул. – Вы ещё долго продержались, дорогой князь.

- Сколько? – глухо спросил Эван.

- Сложно сказать. Но эксцесс означает, что заболевание перешло в новую фазу. Я бы не советовал вам теперь вставать. Нужен полный покой. И если повезёт - пара месяцев у вас ещё есть.

Эван закрыл глаза.

Энзо стоял в дверях и растерянно смотрел на него. Затем перевёл взгляд на врача. Его не замечал никто.

- Эван… - прошептал он.

Эван дёрнулся и перевёл на него взгляд. Тут же посмотрел на незваного гостя и врач.

- Вон! – решительно сказал он. – Я же приказал Джорджу никого не впускать!

Врач попытался встать, чтобы вытолкать его, но Эван негромко отрезал:

- Нет! Энзо, подойди…

Энзо шагнул вперёд, пристроил отвар на стол и присел на корточки у края кровати. Эван уронил ладонь, и Энзо тут же поймал её.

- Эван… - он закусил губу, - Эван, как это понимать?..

- Кто вы, собственно, такой… - вклинился врач.

- Я сказал - не трогать его! – Эван повысил голос и тут же обнаружил, что задыхается.

- Эван… - протянул Энзо совсем уж растерянно.

- Идите, доктор Филис. Спасибо за всё.

Врач, не скрывая недовольства, поднялся.

- А это что? – спросил он, уже встав. - Только не говорите, что вы станете пить эту дрянь.

- Это успокоительное, - тихо сказал Энзо. – Тут просто травки, ничего особенного нет.

- И вы ещё удивляетесь, что у вас эксцесс? – Филис решительно взялся за чайник и, подойдя к окну, вылил содержимое в сугроб. – Никакой домашней медицины! Только то, что я прописал!

Энзо молча проследил за его действиями, но ничего не сказал – он не хотел затягивать бессмысленный спор, куда больше ему нужно было, чтобы врач просто ушёл.

Наконец, тот в самом деле оставил их вдвоём, и Энзо, перебравшись на кровать, крепче сжал ладонь Эвана в своей руке. Тот какое-то время непривычно задумчиво смотрел на него.

- Вот и доигрались, - усмехнулся вдруг он, но взгляда от Энзо так и не отвёл.

- Эван… Объясни же мне… Пожалуйста…

Эван вздохнул и тут же пожалел об этом – новый приступ кашля едва не согнул его пополам.

- Я немного болен, - произнёс он наконец, когда снова смог откинуться на подушки. – Чахотка, как сказал врач. Хотя это не чахотка, а чёрт знает что. Если у меня чахотка – почему… - он не нашёлся как продолжить, - ну его… - Эван поморщился, - в общем, мне осталось совсем чуть-чуть. К тому времени, когда закончится наш контракт, я, скорее всего, умру.

Энзо неверящим взглядом смотрел на него.

- Так что извини, - князь улыбнулся, но как-то бесцветно, - насовсем я тебя к себе не возьму.

Энзо закусил губу. Ему хотелось закричать – и в то же время он понимал, что ничего не должен говорить сейчас.

- Тебе, наверное, нужно побыть одному… Одеться и осмыслить всё? – спросил Эван.

Энзо не сразу расслышал вопрос, но через несколько секунд всё-таки кивнул.

- Я, в общем-то, не настаиваю на том, чтобы ты оставался со мной, - продолжил Эван, отворачиваясь, - ты дал мне то, что я хотел. Так что мы можем закончить на том, что есть.

Энзо молчал, не зная, что сказать. Наконец он встал, наклонился и коснулся лёгким поцелуем губ Эвана.

- Пожалуйста, скажи Джорджу, чтобы он не мешал мне приходить, - попросил он. – По крайней мере, если ты сам хочешь видеть меня. Хорошо?

Эван кивнул. Притянул к себе запястье Энзо и тоже прикоснулся к нему губами.

- Я люблю тебя. – сказал он. – Люблю, но не держу.

Часть

Вернувшись в спальню, Энзо почувствовал себя так, будто оказался запертым в клетке. Стены давили на него, а полумрак, воцарившийся в комнате, сводил с ума.

За окнами медленно пышными хлопьями падал снег - так что трудно было узнать парк, в котором они с Эваном так недолго были вдвоём.

Сердце сдавила тоска, и слёзы подступили к глазам от осознания какой-то дикой бессмысленности, бестолковости потраченного времени.

«Надо было как-то по-другому», – проносилось в голове, но он не знал как. Мучительно хотелось вернуться назад, в те последние тёплые осенние деньки, когда они гуляли верхом и можно было не заглядывать вперёд.

Эван сглотнул и, крикнув Чезаре, приказал передать конюху, чтобы тот запрягал коней.

- Ты умеешь держаться верхом? – спросил он.

Чезаре кивнул.

- Хорошо, поедем вдвоём.

Через полчаса они уже медленно пробирались по лесу. Зимней одежды у Энзо не было, потому что в Манахате не было зимы, и он мучительно мёрз. Чезаре же, и вовсе привыкшему к тропикам, было ещё холодней. Но Энзо был безразличен мороз. Ему нужны были воздух и движение – чтобы не чувствовать приближения смерти, кружившейся в воздухе во дворце.

Смутно вспомнил он о том, что так и не объяснил отцу, как оказался здесь. Но эта мысль тут же ускользнула, когда в голове снова промелькнули последние мгновения абсолютного счастья, когда Эван был в нём и смотрел ему в глаза. Тут же нахлынул стыд – за то, что он стал причиной ухудшения. И тут же в голове всплыло:

- Чахотка, - произнёс он вслух.

Чезаре дёрнулся и посмотрел на него.

- Какое отношение к чахотке может иметь нитроглицерин?

- Сэр? – взгляд Чезаре стал озабоченным.

Энзо покачал головой. Вряд ли краснокожий мог знать что-нибудь о земных лекарствах – большинство жителей содружества и то не знало о них ничего. Рецепты остались со времён Исхода, а вот врачи почти перевелись. И если бы не отец, Энзо, как и многие другие, считал бы, что тело человека состоит из четырёх стихий. И всё же странно было представить, что Эван в этом вопросе так же дик.

- Ты же видел князя Аргайла? – всё же продолжил Энзо вслух, и Чезаре кивнул. – Он не может долго танцевать, не может ездить на велосипеде… Начинает кашлять чуть что. Я не знаю, почему он кашляет, но у него сердце стучит так, как будто…. как молоток.

- У него больное сердце, - подтвердил Чезаре. – У нас говорят – в груди поселился огонь.

- В груди… Так сердце или лёгкие? Почему он не может дышать?

- Бывает, что огонь, не дающий двигаться много, сжигает и лёгкие. Вот и всё.

Энзо поморщился. Он не понимал, что конкретно происходит, но чувствовал, что всё не так просто.

- Поехали домой, - вздохнул он наконец. – Хочу побыть с ним ещё хотя бы чуть-чуть.

Впрочем, к Эвану попасть ему так и не удалось – Джордж стоял на страже у его дверей будто преданный пёс.

Ночь Энзо провёл беспокойно – то и дело вскакивал и, выглядывая в окно, пытался понять, не горят ли огни у Эвана в апартаментах. Уже под утро, так и не уснув, он накинул халат и спустился вниз. Теперь уже валет стоял у дверей Эвана настороже. Впрочем, в отличие от Джорджа, сторожил он плохо – стоял, привалившись плечом к стене, и сопел.

Эван прокрался мимо него и, нырнув в спальню к Эвану, опустился рядом с ним. Наклонился, прислушиваясь к тому, как быстро-быстро стучит его сердце.

- Эван… - снова прошептал он.

Через секунду Эван схватил его поперёк туловища и уронил на кровать рядом с собой. Глаза его открылись и теперь смотрели на Энзо в упор.

- Энзо.

- Да…

- Почему ты раньше не пришёл? Я тебя звал.

- Меня никто не звал. Наоборот, меня не пустил Джордж.

Какое-то время Эван испытующе смотрел на него, продолжая сжимать, а потом, наконец, отпустил и откинулся назад.

- Он велел не пускать никого, - повторил Энзо.

- Он слишком заботится обо мне, - сказал Эван. – Они все своей заботой скоро загонят меня в могилу.

Энзо приподнялся на локте и, наклонившись над ним, заглянул в глаза.

- Я очень надеюсь, что это не так, Эван.

Он замолк, вглядываясь в усталое лицо человека, который до сих пор казался ему едва ли не каменным. Эван никогда не жаловался и никогда не давал понять, что ему тяжело.

- Эван… - вздохнул он ещё раз и устроил голову у того на груди. – Я прошу, не выгоняй меня. Если времени осталось так мало, я тем более хочу провести его с тобой…

Эван молча прижал его к себе и уткнулся носом в макушку.

- Все узнают… - пробормотал он, уже чувствуя, что засыпает.

- Тебе не всё равно?..

- Я боюсь за тебя…

Энзо не ответил. Он и сам медленно погружался в сон.

Наутро Эван отослал Джорджа и большую часть остававшихся в поместье слуг в город. С ним остались лишь Энзо, валет, кухарка, двое кухонных девушек, которые готовили обед, и несколько человек охраны. Три дня оставалось до Рождества. Ему больше не становилось хуже, но он чувствовал, что даже ходить по дому становится тяжело. Энзо теперь снова готовил ему чай, но Эван взял с него обещание не добавлять туда никаких трав – Энзо и сам боялся что-нибудь менять в содержимом жестяных банок, стоявших в подсобке миссис Адамс, потому что понял теперь всю серьёзность болезни, которую пытался лечить смесью обычных профилактических трав.

Он целые дни проводил у Эвана в спальне, читая ему, хотя больше всего ему хотелось просто смотреть, впитывая в себя каждую чёрточку его лица.

- Как это странно… - сказал он как-то, надолго замолкнув и снова погрузившись в этот транс.

- Что?

- Что мы с тобой не встретились раньше… Хотя бы чуть-чуть. Что мы так долго не понимали…

Эван вздохнул и, отвернувшись от него, уставился в потолок.

- Я понимал… - сказал он. – Догадывался, по крайней мере… Но был ли смысл начинать? Я в этом до сих пор не уверен. Тебе, наверное, было бы легче никогда меня не знать.

- Не знаю, - Энзо опустил глаза. – Я всё-таки не могу поверить, что… - он замолк, не в силах сказать, и на какое-то время наступила тишина. Потом закончил: – И всё же жаль, что мы не встретились три, четыре года назад…

- Я думал об этом. Сомневаюсь, что ты бы тогда захотел остаться со мной.

- Ты всё ещё думаешь, что я с тобой из-за денег… - Энзо бросил на него быстрый взгляд.

- Согласись, ты бы вряд ли стал крутить роман с простым моряком.

- Вот и нет… - Энзо замолк и покраснел, а Эван, почувствовав, что наткнулся на что-то, прищурился и внимательно посмотрел на него.

- Когда ты приезжал к нам… - наконец признался тот, - я почти что сбежал из клуба с одним моряком. Мне казалось, это может быть что-то... ну… Что-то настоящее… Что-то как у людей, а не как у меня. Но оказалось, что ему нужно всё то же, что и другим. Всё же лучше быть игрушкой богатых подонков, чем подонков победней. Тут ты меня не переубедишь.

Эван поджал губы. Он и сам не знал, каким могло бы быть их знакомство несколько лет назад. Что испытывал бы тогда он сам.

- Почитай ещё, - наконец сказал он, и Энзо начал читать.

Когда же наступило Рождество - этот вечер был почти таким же, как и все остальные. Эван лежал в кровати. Свечи, расставленные по комодам, тускло тлели в темноте.

Энзо поил его грогом. В тот вечер сыграл на пианино несколько пьес, но Эван вскоре подозвал его ближе к себе и долгое время просто сидел и смотрел. Он хотел Энзо – не просто физически, а всей своей сущностью. Хотел снова чувствовать его всем телом, вокруг себя и на себе. И Энзо, похоже, видел это в его глазах.

Он наклонился и легко коснулся губ Эвана своими.

- Я тоже боюсь за тебя, - сказал он.

Эван хрипло рассмеялся.

- Бояться поздно. Хуже уже вряд ли может быть..

Энзо поколебался, но в конце концов всё-таки разделся и, откинув одеяло в сторону, осторожно устроился на бёдрах Эвана верхом.

- Я не готов, - негромко предупредил он.

Эван слабо улыбнулся и провёл ладонями по бархатистым бёдрам и дальше - по бокам вверх.

- Неужели сегодня ты только мой…

Энзо так и не понял, что значили его слова. А Эван потянул его вбок, заставляя опуститься на четвереньки, и сам, приподнявшись, прошёлся по ягодицам Энзо рукой. Узкая дырочка запульсировала, когда пальцы коснулись её. Эван убрал их и, коснувшись собственных губ, принялся осторожно ласкать, проникая всё дальше внутрь.

Энзо прогнулся и задышал тяжело, потихоньку стал подаваться навстречу и насаживаться на подставленные пальцы.

- Какой же сладкий… - прошептал Эван и, нагнувшись, поцеловал его белое бедро. – Иди ко мне.

Он убрал руку и потянул Энзо на себя. Тот снова оседлал его и, внимательно глядя Эвану в глаза, принялся насаживаться на него.

Он никогда ещё не был так медлителен и осторожен, и их близость скорее походила на размеренный танец морских волн, чем на секс.

Эван кончил на сей раз тихо, не сбив дыхания, и только потом Энзо, не снимаясь с него, принялся ласкать себя. Он всё так же смотрел Эвану в глаза, и его собственное удовольствие было таким же негромким, но тягучим. Он просто опустился Эвану на грудь и лежал так, наслаждаясь тем, как мужчина гладит его по волосам.

- Я не смогу без тебя… - прошептал он.

Эван поджал губы и какое-то время молчал.

- Этого я и боюсь, - произнёс он наконец.

На следующее утро Эван приказал готовить экипаж и возвращаться в Альбион.

Часть

В этот раз они с Эваном сидели в карете друг напротив друга, вяло переговариваясь о погоде и держа друг друга за руки. Энзо смотрел в окно. Он получил наконец возможность составить представление о том, как выглядит Альбион.

- Это первый город, в котором я побывал, - сказал он, когда экипаж въезжал на узкую улочку, посыпанную щебнем. – После Манахаты, само собой.

- Я хотел бы показать тебе его, - Эван плотнее стиснул ладонь Энзо, лежащую у него в руке.

За окном медленно проплывали здания, архитектура которых восходила ещё к эпохе регентства на Земле. Кое-где между ними вклинивались готические соборы и часовни. Индустриальных строений было совсем мало, и Энзо невольно вспомнил историю того, как строился этот город, жители которого изо всех сил старались восстановить традиции старой Земли.

- А те самые скульптуры ещё здесь? – спросил он вдруг.

- Эллинские мраморы? Да. Некоторые музеи удалось вывести королевской семье. Хочешь на них посмотреть?

- Может быть… - Энзо замолк, не решившись сказать: «потом». Выбирать было трудно, потому что смотреть скульптуры, город и что угодно ещё он хотел вместе с Эваном. Но отлично понимал, что не сможет успеть всё.

В просветах между зданиями можно было различить отблески тусклого зимнего солнца в водах многочисленных каналов, ведущих из города к угольным шахтам и металлургическим заводам, раскиданным по всем окрестностям Альбиона.

- В Манахате тоже были каналы, - сказал Энзо вдруг.

- Да? Я думал, там почти нет воды.

- Воды там нет, - на губах Энзо мелькнула улыбка, - там пустота. Ты когда-нибудь спускался в Манахатское метро?

Эван покачал головой.

- Я ездил на нем по большей части - до того, как попал в клуб. Под силовыми линиями пустота. Бесконечная глубина звёзд. И в таких же пустотах между тротуарами по окраинным улицам проносятся грузовые платформы. Эти части Манахаты были построены потом, когда основную часть станции уже пустили в ход.

- Туда же не должен доходить кислород.

- Он и не доходит. Точнее, это пограничная зона, где воздух уже разрежен, но ещё можно дышать. Службой безопасности это запрещено, но… многие так живут.

- Ты один из них?

Энзо покачал головой.

- Я не настолько плох, - он усмехнулся, - хотя, вернее было бы сказать, что мой отец переехал на станцию раньше, чем эти отверженные. И нам ещё досталась возможность купить нормальный дом. Сейчас станция перенаселена, и всё жильё на учёте, но люди приезжают всё равно.

- Плациус…

- Да. Топливо. Наркотик. Всё, чего просит человеческая душа. А что нам, собственно, надо ещё, - Энзо снова криво усмехнулся, - кроме как наполнить баки и улететь, забыв обо всём?

- Не знаю… - признал Эван. – Наркотики однозначно не моё. А вот вернуться в космос я бы хотел.

- Тогда почему?.. – Энзо закусил губу и замолк. Эван тоже молчал какое-то время, хотя отлично понял его.

- Потому что я думал, что это мой долг, - наконец сказал он. - Понимаешь?

Энзо покачал головой.

- Я думал, что должен сделать всё, что могу, для клана Аргайлов. Наверное, с твоей точки зрения я был дураком.

- Нет, - Энзо опустил глаза и какое-то время рассматривал трясущийся пол кареты, - но я до сих пор таких не встречал.

Эван пожал плечами.

- Вот такой вот… я идиот.

Энзо наклонился к нему и легко поцеловал, а потом быстро отвернулся обратно к окну, смутившись внезапного порыва, который, казалось бы, вовсе не был для них нов.

Дважды дорогу им перекрывали омнибусы и дилижансы, разминуться с которыми на узких улочках удавалось с трудом.

- Пространство-то экономить зачем? – пробормотал Энзо, когда это произошло в третий раз.

Эван негромко хохотнул.

- Когда Аргайлы создавали эту колонию, здесь было всего двести человек. Зато в округе - столько диких зверей, что тогдашний князь всерьёз рассматривал проекты защитных куполов. Потом, правда, поголовье диких зверей резко упало – зато поднялся экологический вопрос. Но город тогда уже был построен, и пришлось застраивать ту сетку, что есть. Вон там наш дорогой Линдси по вечерам проигрывает семейное состояние на петушиных боях, - Эван ткнул пальцем в небольшое неказистое здание, мелькнувшее за окном, - о, а вот и Олмакс, где, к счастью, большую часть своего времени проводит Изабель. И за одно это нам стоит вознести хвалу Ветрам.

На сей раз за окнами промелькнул украшенный колоннадой фронтон дворца.

Экипаж в очередной раз повернул, и они оказались в Нью-Ридженсе – элегантный квартал, где располагались по большей части резиденции внутренних кругов самых могущественных кланов – помимо дома Аргайлов, который уже виднелся вдали, Эван увидел на некоторых цвета и гербы Фрейзеров, МакДоналов и Ланкастеров.

Вдали снова заблестела река, над которой возвышалась прямоугольная башня из белого камня с колоколом и часами под ним.

Дом Аргайлов на сей раз показался Энзо достаточно светлым изнутри – и в то же время душным, пропахшим старыми красками и будто бы даже плациусом. Украшенные лепниной колонны украшали холл, в котором он оказался в первый раз. Стены дома украшали идиллические пейзажи, любви к которым Энзо в своём возлюбленном заподозрить никак не мог: большинство из них принадлежало кисти Джона Констебла и изображало слегка подретушированные картины со старой Земли: «Малверн Холл» и Дэдхемскую долину, «Вид со шлюза на реке Стур» и «Строительство лодки в доках». Энзо остановился напротив одного из них, и когда Эван спросил:

- Нравится? – вслух высказал терзавшую его мысль:

- Не похоже на тебя.

- Что именно? Картины?

- Всё здесь. Картины, дом…

- В поместье ты ничего подобного не говорил.

Энзо пожал плечами.

- В поместье был простор. Я могу поверить, что ты любишь охоту или прогулки верхом – хотя с твоим мрачным видом и это стыкуется с трудом. Но представить, что тебе нравится смотреть на тихий уют городских кварталов, придуманный художником…

- Это всё не моё, - признался Эван, - картины выбирала леди Эстель. Кое-что добавила Изабель. Я просто не стал лезть в устройство дома, потому что мне и без того хватало дел.

- А что бы ты предпочёл? – спросил Энзо, подталкивая его вперёд.

- Ну… - Эван задумался, - честно говоря, на «Куропатке» у меня вообще не было картин. Даже галапроекций. Так что я не сказал бы, что живопись – это моё.

Энзо хитро улыбнулся и покосился на него.

- А мне кажется, я бы смог тебя к ней приобщить.

- У тебя есть твой собственный портрет, где ты нарисован обнаженным в полный рост? – Эван остановился и обнял его.

Энзо хохотнул и уткнулся Эвану в плечо.

- Нет. Но если бы ты мне позволил, я бы подобрал для твоей комнаты кое-что. Может быть… - он снова замолк, так и не договорив. Ему очень хотелось успеть показать Эвану всё, что было внутри него.

Энзо были выделены новые апартаменты:

- Чтобы ты не убедил остаток семьи в существовании привидений, шастая по дому в ночной рубашке, - пояснил Эван. Энзо поначалу было удивлённо приподнял брови, а потом понял, что именно Эван имеет в виду. Новые его апартаменты располагались по соседству с комнатами Эвана на втором этаже и имели с ними смежную дверь.

Гостиной, оговоренной контрактом, здесь, правда, не было: зато в свою Эван приказал перенести рояль, и Энзо решил, что это следует понимать как намёк. Его вполне устраивало такое положение вещей.

Зато в его комплексе комнат были спальня, в которой Энзо почти не спал, только пил по утрам шоколад. Ванная комната с диваном, ковром, креслами и чайным столиком, где вполне можно было принимать гостей. Чугунная ванная, стоявшая здесь, была обшита дубовыми панелями по внешней стороне, а стены и пол, так же обшитые деревянными панелями, были выполнены в каштановой гамме.

Даже при том, что в последние годы Энзо привык получать всё, что хотел, в этом пространстве, тихом и неброском, но в то же время неуловимо роскошном, как и сам Эван, было что-то новое для него.

Сидя в ванной по утрам, Энзо невольно вновь и вновь возвращался мыслями к тому, что происходило с ним теперь. Эван, как и весь этот дом, не был похож ни на кого, кого он знал до тех пор – и не потому, что был богаче или могущественнее их всех. Лёгкость, владение собой, вежливость, умение вести беседу - всё это сочеталось в нём, превращая в какой-то несуществующий, как казалось Энзо раньше, идеал. Даже самые жестокие его выходки никогда не причиняли Энзо боль – хотя он и не мог бы сказать, что раньше работа давалась ему легко. Энзо удивляло и то, что Эван верил во что-то кроме денег и похоти: того, из чего - хотел он того или нет - для Энзо состоял весь мир. Он был благородным и терпимым, искренним и осмотрительным, честным и красноречивым – но ни одного недостатка Энзо вспомнить не мог.

И тем более удивительным и диким было то, что этот человек, неспособный, казалось, на бесчестный поступок, был обречён.

Общаясь с другими обитателями дома, впрочем, Энзо с удивлением обнаружил, что не все считают так же, как он.

Едва они вернулись в город, как Кестер, до сих пор питавший к Энзо полнейшее безразличие, попытался завязать с ним контакт. Вопросы его не понравились Энзо сразу же: он расспрашивал о том, что любит Эван и как они проводят время - так, как будто сам о своём дяде не знал ничего. Ещё более неприятно прозвучала будто бы случайная оговорка:

- Впрочем, ты же понимаешь, наш старик скоро умрёт… Финальную сумму тебе будет выплачивать уже не он.

Энзо с трудом преодолел желание ударить Кестера по ухмыляющемуся лицу.

- Это всё? – ровно спросил он.

- Пока да. Но не забывай – тебе лучше дружить со мной.

- Почему? - Энзо прищурился.

- Ну, например, потому что я стану следующим князем Аргайл.

Спрятав руки в карманы, Кестер отвернулся и пошёл прочь. Энзо заставил себя отвести взгляд и почти что смог успокоиться, но через пару часов у него повторился почти такой же разговор с леди Изабель:

- Милый мальчик, - говорила она, не скупясь на улыбки и сомнительные комплименты, - ты же понимаешь, что тебе не остаться в доме Аргайл. Ты не такой дурак, как тот, другой.

Энзо понял о ком речь, но промолчал.

- Если нам с тобой удастся подружиться, я смогу тебе помочь. В наши дни главное – это семья. И, конечно же, хороший брак.

- Вы хотите меня усыновить? – Энзо поднял бровь.

Леди Изабель прикрыла губы веером и тихонько рассмеялась.

- Конечно, не я. Но можно найти другой достойный дом, который примет тебя. Это будет легко, когда мой сын станет князем Аргайл.

- Я подумаю об этом.

На самом деле, Энзо, конечно, ни о чём думать не стал. Сама мысль о том, что их отношения с Эваном не продлятся долго, скребла его сердце не хуже кошачьих когтей. Но, успокоившись немного, он смог осознать, что же в разговоре озадачило его: леди Изабель не была матерью Кестера, и значит, что-то не сходилось в словах этих двоих. Представить же Линдси князем Аргайл Энзо вовсе не мог – впрочем, и не хотел.

Леди Эстель так же встретилась с ним в этот же день. Впрочем, в отличие от остальных, она несколько минут просто стояла и смотрела на него.

- Вы что-то хотите сказать? – не выдержал наконец Энзо, которого этот взгляд застал врасплох.

- Ничего, - ответила та и, прикрывшись веером, проплыла по коридору мимо него.

- Очевидно, что князь весьма симпатизирует тебе, - разъяснил ему Конахт, приехавший погостить в доме на Рождество, то, что Энзо в общем-то мог бы понять и сам. – Это довольно неожиданно. С тех пор, как он в доме, ему безразличны все мы. Он не аристократ, не чистокровный Аргайл… Он даже… - Конахт насмешливо скривил губы, - он привык зарабатывать деньги сам, вряд ли кто-нибудь в этом доме может представить более дурной тон. И при этом всё время, что он здесь, он держится так, как будто это мы – дерьмо, прилипшее на его сапог. Понимаешь меня?

- Вас бесит его высокомерие. Но это не повод радоваться тому, что он умрёт.

- Может, и нет, - Конахт пожал плечами. – Я, например, не рад. Мне всё равно. Но многие здесь уверены, что они – или их близкие – могли бы гораздо лучше управлять домом Аргайл. И главное – что они – настоящие Аргайл. А наш дядюшка – никто.

- Они не выглядят опасными, когда собираются по вечерам за столом. То есть, сплетниками и злопыхателями – конечно, да. Но не больше того.

- Само собой, - Конахт фыркнул и потянул и поднял унизанными перстнями пальцами бокал. – Никто ничего не скажет ему в лицо. Ведь любого из нас он может вышвырнуть: в лучшем случае просто из дома, а в худшем – отправить на дно, - Конахт прочертил свободной рукой линию поперёк своей шеи. – Понимаешь меня?

- Не слишком-то верится, что он таков.

- Он таков. Он спокойно убивал и убивает людей. Иначе совет не выбрал бы его.

- Совет? – Энзо поднял брови.

- Да. У нас завещание решает далеко не всё. Эван… да и вообще любой из князей может завещать кому-то часть денег или даже все плантации, или производственный концерн… Но новым князем сможет стать только тот, кого одобрят старейшины ветвей. Только тот, кто устраивает их, сможет возглавить клан.

- И они выбрали Эвана - несмотря на то, что он не чистокровный Аргайл?

- Во-первых, его признал дед. Прежний князь Аргайл. Конечно, он вряд ли ожидал, что его бастард сможет претендовать на титул князя Аргайл. Но когда у него не осталось других сыновей, и старейшинам пришлось выбирать между Кестером, Линдси и нашим князем, полагаю, они выбрали меньшее из зол.

Энзо вдруг стало неспокойно, как будто его душил шейный платок.

- То есть, князем мог стать и кто-то из них?

- В принципе, любой. Старейшины всегда выбирают из троих. Из троих, кто к титулу ближе всего.

- А ты?..

- А что я? – Конахт пожал плечами и глотнул вино. - Мне всё равно.

- После его смерти ты станешь одним из троих.

Конахт дёрнул плечом.

- И через год у меня тоже разовьётся чахотка с отдачей в шейный отдел? Нет уж, уволь, - он встал и, залпом допив вино, легко поклонился. – Пойду к себе. Пора переодеваться и ехать куда-нибудь на обед. Ты, кстати, не хочешь со мной?

Энзо покачал головой.

- Подумай, - заметил Конахт, - я уеду, ты останешься совсем один среди этих пауков.

Он поставил бокал на стол и в самом деле ушёл. А Энзо остался в одиночестве – думать о том, что услышал только что. Уже позади были Рождество и Новый Год. Болезнь Эвана, который ещё несколько месяцев свободно носил его на руках, развивалась стремительней с каждым днём. Он уже почти не вставал, а комнат своих не покидал совсем.

Энзо вдруг мучительно захотелось посоветоваться с отцом – но он боялся ему звонить, потому что теперь, когда над Эваном не висела угроза немедленной смерти, ему пришлось бы поговорить с отцом основательно и объяснить ему всё. Сделать этого Энзо не мог – да и не хотел.

Вздохнув, он посмотрел на себя в зеркало и оправил костюм. Несмотря на то, что Эвана, кажется, абсолютно не волновало, причесан он или нет, Энзо по-прежнему тратил по несколько часов в день на уход за собой – правда, теперь он старался успеть до того, как Эван проснётся, и оттого сам почти не спал.

Он провёл кончиками пальцев по волосам, приглаживая их, и, подойдя к двери, объединявшей их апартаменты – со стороны Энзо она выходила в спальню, а с другой – в библиотеку – постучал.

- Да.

Голос Эвана был едва слышен. Казалось, с каждым днём он становится слабее.

Энзо вошёл и прикрыл за собой дверь.

- Мой князь… - Энзо улыбнулся, хотя вид Эвана в домашнем халате, сидевшего в кресле с газетой в руках, ничуть не обрадовал его.

- Я уже думал, ты не придёшь, - Эван отложил газету в сторону и усталыми, измученными глазами посмотрел на него.

Энзо подошёл вплотную и присел на корточки. Поймал в ладони его лицо и легко поцеловал.

- Конечно же я бы пришёл. Я же люблю тебя.

Часть

- Хочешь чего-нибудь ещё?

Эван покачал головой. Он сидел в своём кресле у окна, вопреки обыкновению одетый в кашемировый джемпер клановых цветов и простые чёрные брюки, и это был, пожалуй, первый раз, когда Энзо видел его в подобном виде: без дорогих фраков и халатов, от одного вида которых можно было заработать мигрень. Казалось, Эван собирался выйти куда-то, но так и не смог.

- Ты ездил вчера в оперу?

Энзо покраснел и опустил взгляд.

- Прости, - сказал он, - я думал, ты рано уснул.

Если в первые дни спокойствие и тяжеловесность дома Аргайл благотворно влияли на Энзо, то уже к концу второй недели он почувствовал, что мебель в стиле Буль и тёмные краски штор вот-вот сведут его с ума.

Он метался между желанием провести с Эваном как можно больше часов и, в то же время, потребностью выбраться из этой золочёной клетки хоть ненадолго. А когда Конахту оставалось провести в резиденции Аргайлов последний день - не выдержал и поддался на его уговоры провести в компании вечерок.

- Я не спал. Но ты прав. Нам обоим нужно было немного отдохнуть.

Энзо осторожно присел на подлокотник и коснулся губами виска Эвана.

- Ты ревнуешь меня?

Эван усмехнулся и, откинувшись назад, прикрыл глаза.

- Какой смысл? Осталось совсем немного и, конечно, как только ч…

Энзо не выдержал, обхватил его и прижался всем телом, уткнувшись сбоку в шею Эвана лбом.

- Эван, я не хочу…

Эван сухо усмехнулся и накрыл его ладонь.

- Я бы тоже не сказал, что такая перспектива сильно радует меня.

Он издал короткий смешок, а потом, мгновенно став серьёзным, продолжил:

- Как это глупо… Я столько раз видел смерть. Она столько раз обходила меня стороной. И теперь я умираю вот так… в постели… даже не в своей. Мне кажется, спустя три года этот дом для меня по-прежнему чужой.

Энзо зажмурился, чтобы не выпустить наружу всхлип. Ему тоже казалось, что Эван и этот дом абсолютно не подходят друг другу. И более того, ему не нравилось всё, что окружало Эвана здесь.

- Что, если тебе переехать? – тихо сказал он. – Проведёшь оставшееся время в гостинице по крайней мере. А лучше – улетим на Кармадон. Ты говорил, что там тебе стало немного легче…

Эван покачал головой.

- Не думаю, что смогу вести звездолёт. Дышать… - он невольно коснулся груди рукой, - становится больно просто дышать. И, наверное, если бы не ты, я бы сам уже хотел умереть – только бы прекратить это бесконечное ожидание и эту выматывающую боль.

Энзо закусил губу. Он много раз уже предлагал Эвану сделать успокаивающий чай, но тот отказывался с редким упорством. Энзо давно уже понял, что князь безумно упрям. Но в этом вопросе понять его не мог.

- Почитаешь мне? – спросил Эван, нарушая воцарившуюся было тишину.

Энзо кивнул.

- Что бы ты хотел?

- Редбёрн?

Энзо вздрогнул. Он никогда не читал Эвану книги новые и целиком – только отрывки из тех, которые тот уже знал. И этот отрывок, который он абсолютно случайно выбрал для знакомства, Эван просил его перечитать много раз.

Энзо кивнул и, запечатлев на виске Эвана невесомый поцелуй, поднялся и отправился на поиски книги, которую оставил лежать на столе пару дней назад.

- Почему всегда эта книга? – спросил он. – Я что-то тогда угадал, или это только из-за меня?

- Угадал… - Эван усмехнулся. – Мне её читала мать. Благодаря ей я стал тем, кем стал.

Энзо взял томик в руки и задумчиво посмотрел на него.

- А я так тебя и не узнал…

- Ты с самого начала меня знал, - Эван поднял взгляд на юношу и улыбнулся, но Энзо не мог понять до конца, смотрит ли князь на него или сквозь него. – Ты был такой… - Эван ненадолго замолк, подбирая слова, - точное попадание в цель. Я и не думал, что когда-нибудь увижу кого-то настолько… Настолько похожего на тебя.

Энзо слабо улыбнулся. Последнее время Эван часто говорил непонятные вещи.

«Если бы всё было иначе…» - мысль, не покидавшая его все последние дни, снова пронеслась у Энзо в голове.

- Начинать? – тихо спросил он.

- Нет. Сначала иди сюда.

Энзо подошёл ближе. Эван тут же потянул его к себе, заставляя снова усесться на подлокотник, и сам уткнулся лицом ему в плечо.

- Да.

- Когда я был маленьким, мой старший брат, сидя долгими зимними вечерами в нашем старом доме на Торроу-стрит…

В тот день Энзо, вопреки обыкновению, проснулся от стука в дверь – хотя обычно его будил Чезаре чашкой крепкого кофе, который покупался и заваривался специально для него – все остальные обитатели дома пили чай и вставали в двенадцатом часу.

За окном уже светало, и это значило, что он основательно проспал. Энзо вскочил и, торопливо закутавшись в халат, бросился к дверям.

- Кто там? – спросил он и тут же высунулся в узенькую щёлочку.

- Где князь? – Кестер, стоявший перед ним, сам тяжело дышал.

Энзо на несколько секунд оторопел.

- У меня его нет. Вы что, хотите обыскать?

Кестер поколебался, но всё же качнул головой.

- Нет, - сказал он. – Но если он свяжется с вами, скажите, что мы все очень беспокоимся за него. Ему не следует больше делать так.

Кестер развернулся и пошёл прочь.

- Как – так? – спросил непонимающе Энзо ему вслед.

- Князь исчез, - бросил Кестер через плечо.

Энзо тихонько выругался и, шмыгнув к себе, принялся звонить в колокольчик. Он смог оторваться от него, только когда Чезаре влетел в комнату, явно решивший, что начался пожар.

- Сэр?!

- Почему не разбудил?! – Энзо сурово посмотрел на него.

- Князь сказал, что вам нужно выспаться. Он ведь ушёл.

- Ушёл… - Энзо поднял брови. Оправил халат. – А ты знаешь куда?

- Конечно нет! Зачем бы он стал мне говорить?

- Ну да… - Энзо ещё раз плотнее запахнул халат. – Принеси кофе, будь добр, - бросил он через плечо, уже направляясь к двери, ведущей в библиотеку.

- Конечно, сэр. Хорошо.

Ответа Энзо уже не услышал – он нырнул в дверь и стал оглядываться по сторонам. Всё здесь было таким же, как вчера, и, конечно же, Эван не думал ни для кого сведений о своём уходе оставлять. Мелвилл так и лежал на кофейном столике – там же, где Энзо оставил его вчера.

Он подошёл и взял в руки книгу, которая теперь казалась ему почти что частичкой Эвана. Машинально пролистал страницы и тут же к его ногам упал белый конверт.

Энзо отложил том и взял в руки письмо. Оглядел, опасаясь, что оно предназначено не для него, но всё же надорвал и стал читать:

«Энзо, у меня срочные дела. Не хочу отчитываться ни перед кем - тем более, что они могут попытаться помешать. Уехал в Парламент, вернусь ко второй половине дня. Если хочешь - приезжай, попробуем немного погулять».

Энзо отложил письмо и несколько секунд смотрел перед собой. «Какой, к чёрту, парламент, он вчера ещё не мог встать…» - пронеслось у него в голове, но в следующее мгновение эта мысль улетучилась, сменившись другой: взгляд юноши упал на таблетки, которые Эван последнее время поглощал по две пачки в день. Забытые, они остались валяться на столе.

- Чезаре! – крикнул он.

- Да, сэр. Кофе готов.

- К чёрту кофе. Готовь костюм, быстрей.

Через полчаса наёмный экипаж доставил Энзо к готическому зданию, стоявшему на берегу реки. Шпили его, сделанные из серого гранита, казалось, угрожали копьями самому небу.

Снаружи здание венчало множество маленьких башенок, а стены пронизывали стрельчатые окна, украшали тонкие розетки и кружево каменной отделки карнизов.

Величественный каменный зал с деревянной кровлей на дубовых стропилах, служивший холлом, будто бы смотрел на него так же косо, как и охранники, стоявшие по углам. В тени высоких сводчатых потолков гуляли пронизывающие сквозняки. Огромная латунная люстра угрожающе раскачивалась над головой, но горели лишь неоновые свечи в витых канделябрах, развешенных вдоль стен.

Сам потолок был разделён на четыре части, и на четырёх полях, напоминавших серо-зелёную клетку Аргайлов, в полумраке виднелись гербы четырёх крупнейших кланов, основавших Альбион.

Несмотря на холод и полумрак, зал был полон народа, и множество людей, сбившись кучками, говорили о своём. Всё это скопление гудело как улей – или как Манахатский порт.

Переговорив с одним из охранников, он выяснил, что ему нужно записать своё имя и причину посещения на карточке, которую затем передадут Эвану – если, конечно, найдут его в одной из тысячи комнат парламента – и только когда тот подтвердит своё желание встретиться, ему можно будет войти.

Энзо скрипнул зубами и принялся заполнять карточку. В графе прихода он написал: «Медицинский вопрос».

Коронер ушёл, и добрых полчаса ему пришлось прождать, прежде чем тот вернулся назад и сообщил:

- Идите. Заседание ещё не началось.

- Куда?

- Он сказал подойти в Палату лордов. Это там.

Коронер показал рукой на одну из дверей, которая была распахнута. За ней было немного попросторней – было куда меньше людей, но и это помещение служило лишь приёмной.

В противоположной стене залы располагался ещё один дверной проём, по обе стороны которого стояли статуи политиков времён Старой Земли.

За следующей дверью не было почти никого - несколько человек, чинно расположившихся на своих местах. Сам зал был полукруглый, и зелёная дорожка, ведущая к королевскому трону, стоящему в торце, разделяла его пополам.

В центре палаты, чуть правее трона, стояло вырезанное из чёрного дерева кресло, предназначенное для спикера. А чуть выше и сбоку располагалась галерея для прессы. Переведя взгляд на другую стену, во время заседания находившуюся у пэров за спиной, Энзо увидел такую же точно галерею, но для гостей, к которым, по-хорошему, должен был бы относиться и он.

Окна зала были забраны витражами, на которых из разноцветных кусочков стекла были собраны клановые гербы – герб Аргайлов, конечно же, был заметен больше всего. А в нишах между окнами стояло восемнадцать бронзовых статуй – в чью честь их изваяли, Энзо не знал.

Потолок Палаты Лордов тоже покрывали изображения геральдических птиц и зверей. Стены были облицованы деревянными резными панелями, над которыми разместились фрески. Ряды скамей обтягивала выкрашенная в серый и зелёный цвет шерстяная ткань.

На столах, расставленных вокруг трона наподобие амфитеатра - ярусами и полукругом, стояли таблички с именами пэров. Только Энзо разглядел на одной из них фамилию Аргайл, как сзади послышался знакомый голос, от которого он едва не подпрыгнул до потолка.

- Главное – освободить наше общество от греха! Как вы не можете понять!

Чуть повернув голову, Энзо увидел у двери МакФолена собственной персоной, и размышлять у него времени не было – Энзо торопливо протиснулся за нужный стол и, пока никто не видел, шмыгнул под него. Он очень надеялся, что МакФолен пройдёт мимо, а может быть, и вовсе уйдёт, а сам он сможет спокойно дождаться Эвана – но ему не повезло. МакФолен действительно прошёл в центр зала и сел на одну из боковых скамей, с которых, безусловно, отлично смог бы увидеть его.

Энзо не успел даже прошипеть ругательство, когда чьи-то ноги в серых брюках перегородили ему путь обратно в проход, так что ему оставалось только сидеть и молча говорить себе, какой же он идиот.

Прошло несколько минут, и зал стал наполняться людьми. Ноги то исчезали, то появлялись опять, и их становилось всё больше – пэры занимали свои места. Одна пара ног подошла так близко, что Энзо с трудом увернулся от пинка, и, более того, владетель их устроился прямо над ним.

Какое-то время Энзо сидел не дыша, боясь шевельнуться. Но потом спикер начал объявлять порядок ведения заседания, и Энзо понял, что ещё немного - и он попросту уснет. Он осторожно высунулся из-под стола рядом с затянутым в черные брюки коленом и тут же напоролся на ошарашенный взгляд Эвана.

- Энзо?! – выдохнул тот.

- Привет.

Энзо помолчал.

- Я к тебе пришёл.

Эван молчал. Мужчина, сидевший слева и чуть спереди, окликнул его:

- Князь Аргайл… - и Эван стал что-то отвечать. Энзо не слушал что.

Он осторожно развёл колени Эвана в стороны и устроился между них. Так, по крайней мере, он мог быть уверен, что его не заденет и не заметит никто другой.

Эван продолжал разговор. Только рука его опустилась под стол, погладила Энзо по затылку, притягивая ближе к себе. Напора в этом движении не было, но Энзо подумал, что это вполне мог бы быть намёк. «По крайней мере, это поможет скоротать время», - подумал он и, придвинувшись к Эвану плотнее, расстегнул молнию у князя на штанах.

Эван вздрогнул. Крепче стиснул загривок Энзо, на котором лежала его рука и попытался было заглянуть под стол, но не смог. Энзо тем временем сдвинул вниз белое бельё и осторожно взял ещё мягкий член в рот. Эван что-то зашипел и впился в него пальцами сильней, однако, что бы он ни собирался сказать, член его стремительно твердел. Если бы Энзо мог забраться не только в брюки Эвана, но и в его мысли, он бы обнаружил, что у того перед глазами стремительно поплыло.

- Торговля в обход Ветров освободит деньги, которые могут быть направлены на создание научных исследовательских центров и программ по началу восстановления фармакологии и медицинской аппаратуры, - вещал знакомый голос МакФолена из-за трибуны.

- Все мы знаем, что с гибелью Земли все достижения высоких технологий исчезли, и мы практически вернулись в начало времен. Те колонии на Марсе, что сумели спасти человечество как вид, к сожалению не располагали аппаратурой во всем ее разнообразии, а та, что у них была - с временем пришла в упадок из-за отсутствия резервных частей. Инженерные центры по разработке, складовые базы и сервисные службы находились на Земле - все это ушло в небытие...

Мы стоим опять в начале - как и многие сотни лет назад стояли наши предки. Тогда развитие медицины резко шагнуло вперед с выделением средств на научные исследования, организацией крупных центров и применением разных научных открытий в целях создания аппаратуры для лечения людей.

Нам необходимо увеличить количество студентов по инженерным и научным специальностям. Безусловно, преобладающее сейчас количество юристов, историков и священнослужителей необходимо нашему народу - мы не можем допустить несоблюдения законов, не должны забывать нашу историю и должны поддерживать в народе веру.

Но создание новых машин, новых технологий - не их сфера. Да что там... Мы сейчас даже не можем хотя бы восстановить то, что позволило нашим праотцам организовать колонии на Марсе. Даже звездолеты мы покупаем у кочевников, так как они не предоставляют нам технологии для их производства, – продолжал МакФолен, а Энзо сгрёб яички Эвана в ладонь и принялся перекатывать их, не забывая облизывать член как леденец.

Пальцы Эвана то впивались в его шею, то напротив, начинали ласково поглаживать волосы, а Энзо продолжал сосать – неторопливо и тщательно, облизывая каждый дюйм и иногда оттягивая кожицу зубами. Ему вдруг вспомнился тот, первый раз, когда Эван сам заставил его отсасывать вот так же, и когда Энзо было до боли обидно оттого, что князь в эти минуты не думает о нём.

Сейчас ему было всё равно. Он просто хотел касаться нежной кожи, которой избегал уже давно – с тех пор, как они вернулись в Альбион. Он слишком боялся, что причинит Эвану лишнюю боль, но сейчас забыл обо всём.

Энзо так увлёкся, что не заметил мгновения, когда сперма Эвана наполнила его рот. Он старательно проглотил её и принялся облизывать снова начавший опускаться член.

Улучив момент, Эван всё таки подтянул его к себе - так, чтобы можно было заглянуть в лицо.

- Что ты делаешь? – прошипел он.

- Я тебе таблетки принёс, - Энзо выудил из кармана пачку таблеток и протянул вперёд словно оправдание.

Несколько секунд Эван смотрел на него недоумевая, говорит ли Энзо всерьёз.

- Да ну их к чёрту, - выдохнул он. – Ещё разок?

Часть

- Сначала Альбионом называлась лишь маленькая колония поселенцев, прилетевших сюда на корабле «Альбион». Мы занимались исследованием Марса, когда Т’харсы выдвинули ультиматум Земле. Если бы не решение перенести столицу на Марс, мы, шотландцы, были бы в таком же плачевном положении, как и все те, кто продолжал связывать свои чаянья с Землёй. Но и так нам досталось немного – несколько музейных экспонатов да королевская семья, в которой некому было в тот момент возглавить отступление. И тогда за дело взялся мой прадед…

Эван замолк. Когда они выбрались из здания Парламента, уже смеркалось. Шпили и башенки отражались от зеркальной поверхности реки. Эван не захотел идти домой.

- Попрощаюсь с городом, - с усмешкой сказал он. А через несколько минут молчаливой прогулки по берегу реки сообщил, что Альбион никогда не был ему родным.

- Я родился в космосе. На станции, где пролётом побывал мой отец. Моя мать осталась там. Она так и сказала – не хочу в этот дурдом, - Эван снова сухо рассмеялся. – А через пару месяцев корсы разнесли там всё – не осталось даже стальных пластин.

- Ты ненавидишь их?

Эван пожал плечами и замолк.

Они неторопливо брели по набережным и мостам, пока наконец не подошли к той самой прямоугольной башне, стоящей на широком поле коротко подстриженной травы. Узкие бойницы хмуро глядели в сторону реки. Туда же смотрели жерла старинных пушек, поставленных на газоне у парапета набережной. Там, где на Старой Земле находился вал, теперь был разбит сад. Тусклые фонари освещали уходящие вдаль массивные стены, гулко постукивали вдали каблуки солдат.

- Они до сих пор передают ключи.

- Что? – переспросил Энзо, уже успевший задуматься о своём.

Эван кивнул в направлении караульного поста, где неподвижно застыли четверо часовых в красных мундирах и медвежьих шапках.

- Традиция Старой Земли, - пояснил он. – Каждый день в шесть часов вечера появляется главный сторож в красной ливрее и с фонарём в руках. Он встаёт между часовыми и в сопровождении их уходит запирать крепостные ворота… Эта церемония не прерывалась ни разу за многим более тысячи лет – ни на Земле, ни здесь. Разве что во время последней земной войны гвардейцы были одеты в камуфляж, да ещё когда поселенцы летели сюда – ключи передавали не у башни, а у рубки корабля. Понимаешь?

- Нет, - Энзо честно качнул головой.

- Вначале это было необходимо. Потом это была традиция. Затем – просто аттракцион. Когда же мы потеряли всё - для людей это стало… знаком. Символом того, что мы те, кто прилетели с Земли. И, наверное, это было правильно. Традиции были нужны – по крайней мере, наши традиции помогли нам сохранить и восстановить клан. Но теперь они думают, что традиции защитят их от всего. Им не нужна ни медицина, ни техника. Они уже отказались от платформ. Им куда удобнее газовые фонари. Посмотри, - Эван ткнул пальцем в другой конец улицы, и Энзо увидел пожилого человечка на велосипеде. В котелке и с лестницей в руках он прокурсировал мимо них. Остановился у негорящего фонаря. Приставил к нему лестницу и полез наверх - и принялся его зажигать.

- Ещё пару десятков лет назад здесь сверкали и переливались неоновые огни. Пару столетий назад весь Альбион умещался в стенах Сити, только небольшие слободы выползали за периметр электрических цепей на север и восток. А на Западе располагались Нью-Вестминстер, королевский дворец и здание Парламента… из которого мы пришли. Мало-помалу этот посёлок стал разрастаться, дорога, которая вела сюда от Сити, начала обстраиваться домами и превратилась в улицу. Однако к северу от этой улицы ещё сто лет назад простирались поля, луга и деревни.

Только недавно Альбион расширился во все стороны, Вестминстер вплотную сросся с Сити, а слободы превратились в пригороды. Но даже тогда Оксфордская улица имела только один ряд домов - на северной стороне, а дальше шли луга и поля. Пригороды были заселены мало, ряды домов здесь перемежались с пустырями, лугами и парками.

Но рост пригородов стал возможен, только когда появилась железная дорога – теперь её нет. Сто лет назад почти все районы были охвачены подземкой – но теперь у нас остались только омнибусы. Подземка проходила под рекой – теперь же перебраться с одного берега на другой стало куда трудней, хоть её берега и соединяют двадцать пять мостов. Люди добираются на работу по несколько часов – но это не волнует никого.

- Мне как-то… никогда и не приходило в голову, что Парламент может что-то подобное волновать.

Эван усмехнулся. И снова подтолкнул его вперёд.

- Тут ты, пожалуй, прав. Пэров вполне устраивает существующий расклад – они имеют всё. В колледжи берут только их детей, половина населения не умеет даже читать. А значит, ими легко управлять. Легко в чём угодно их убедить. И всё же… Как это ни глупо, я думал, что смогу что-нибудь изменить.

- Не думал, что ты так переживаешь за чужих детей.

- Почему бы и нет?

- Ну… на мистера МакФолена ты не очень похож.

- На кого?..

- Не суть, - Энзо прижался щекой к его плечу.

- Дело не в том, за кого я переживаю, за кого нет. Если Содружество продолжит двигаться по этому пути - нас ждёт каменный век. А ради чего? Я не могу понять. Кому все эти традиции нужны?

- Ты же сам ответил на свой вопрос. Во-первых, они нужны тем, кто потерял связь с Землей – то есть простым людям, которые населяют Альбион. Во-вторых, они нужны таким, как… - Энзо помрачнел, - как, скажем, леди Эстель. Тем, кто хочет держать вожжи в своих руках.

- А что, если я не хочу быть ни тем, ни тем?

Энзо пожал плечами. В голове у него промелькнул ответ, но произносить он его не захотел.

Какое-то время они шли молча. От реки они немного отошли, и теперь по обе стороны показались фешенебельные здания Сити. Каждый дом здесь был настоящим дворцом, но стояли они почти вплотную, чуть ли не касаясь друг друга. Респектабельные здания контор, банков, страховых и коммерческих компаний тянулись с обеих сторон. Зато сами улицы были узкими и извилистыми, и дома будто бы силились друг на друга залезть.

- Сити обособился от Альбиона лет сто назад. У него свои привилегии, дарованные королевскими грамотами и парламентскими актами. Поэтому у них по-прежнему есть электрический свет и телефон – работать с другими колониями без этого никак.

- Эван, почему ты сегодня ушёл, не переговорив ни с кем?

Эван повёл плечом.

- Я оставил тебе письмо.

- Я просто спрашиваю… Остальным ты говорить не хотел?

- Нет, не хотел. Я не доверяю в доме никому… кроме тебя.

Энзо сглотнул и крепче прижался к его плечу.

- Это было так важно, что ты рискнул собой?

- Да.

Эван какое-то время молчал, но затем продолжил:

- Это касается того, о чём я говорил. Принимали акт об освоении новых миров. Многие считают, что нам не нужно летать в космос вообще. Альбион не обжит до конца. Наверняка тут хватит места для плантаций еды и волокна. Можно завезти рабов – скажем, с Манахаты. Разводить их в питомниках и выращивать всё, что нужно нам самим. Но тогда мы навсегда оторвёмся от Содружества Земли.

- Я думал, пэры как раз и хотят подчеркнуть, что они с Земли.

- Когда-то это, возможно, и было так. Но посуди сам – куда важнее для каждого собственная шкура. Лордами их признали и так. Теперь неважно, откуда и кто они.

Энзо молчал.

- Сегодня принимали акт об освоении новых миров. Нужно установить торговлю в обход кочевников…

- Я об этом уже слышал, - Энзо поморщился и, остановившись, развернул Эвана лицом к себе. – Там алмазные горы и сари тоньше самых нежных шелков. Так?

- Да ты поэт, - Эван усмехнулся. – Не знаю, я там не бывал. Но я бы хотел туда полететь, – он помолчал. – Если акт будет принят – а теперь его должны будут принять – королева отправит в новые миры послов. Жаль, что я к тому времени буду уже… - он замолк и, отвернувшись, снова пошёл вперёд.

Они миновали Сити и вышли в какой-то другой, окруживший их зеленью район. Энзо рассеянно рассматривал парки и скверы, мимо которых они проходили. Парки Альбиона мало напоминали те, что он видел до сих пор. В них почти не встречалось статуй и огромных фонтанов, какие были в поместье По, мало было клумб и цветов, которые украшали скверы Манахаты. Скорее, они напоминали сельский пейзаж, но у каждого из них было своё лицо.

За одним из кружевных заборов Энзо увидел пруды, в которых плавали птицы: величавые лебеди, разнопёрые утки, стайки стремительных чаек… А в глубине между прудов выглядывала одна-единственная скульптура, изображавшая мальчика с дудкой в руках. В сумраке главной аллеи виднелись цветники, а ещё дальше Энзо разглядел контуры дворца - королевского, как сказал Эван.

Вход в парк обрамляла колоннада, а слева от входа возвышалась статуя в греческом стиле. Они остановились у самых ворот, и Энзо снова заговорил.

- Эван… - осторожно произнёс он.

- Что?

- Тебе не кажется… - Энзо закусил губу, не зная, как начать разговор, - ты не думаешь, что твоя болезнь появилась не сама собой?

Эван спокойно и пристально смотрел на него.

- Просто… Слышал… Некоторые в особняке говорят…

- Говорят что? – перебил его Эван. – Говори ясней.

Энзо вздохнул и, набрав воздуха в лёгкие, так же негромко, но чётко произнёс:

- Я знаю, что Кестер рассчитывает стать князем после тебя. А леди Изабель рассчитывает, что князем станет её сын. Леди Эстель тоже странно себя ведёт. И ещё Конахт говорил…

- Конахт… - Эван закатил глаза. – Ты бы ещё послушал наших детей. Они ещё не такого наговорят.

- Но это Кестер сказал…

- Энзо. Я люблю тебя, но, пожалуйста, избавь меня от слухов и интриг. У меня и так хватает проблем.

- Но я о том и говорю… - устало произнёс Энзо.

- Конечно же, Кестер и Линдси рассчитывают стать князьями после меня. Но это уже их дела. Я бы не доверил управление кланом никому из них – но мне не из чего выбирать. Леди Эстель хоть и бывает тяжела характером, но справилась бы с управлением вполне хорошо. А леди Изабель всё, что может, делает ради поддержания репутации дома Аргайл. Я могу их не любить. Но они заботятся о клане не меньше меня. А племянники… В них ещё играет кровь. Но им не хватит ни смелости, ни ума, чтобы меня убить.

Энзо вздохнул и приник к его плечу. Какое-то время они стояли так, не говоря ничего.

- Пошли домой, - Эван легонько поцеловал его в лоб. – Мне что-то нехорошо.

Часть

После посещения Парламента Эвану стало ещё хуже. Он и без того почти что не выходил, но теперь перестал ещё и вставать.

К середине февраля Энзо целыми днями сидел у его постели, напрочь забыв обо всём, что происходит вокруг. Из комнат князя он выбирался только на обед.

Эван больше не просил ему читать. Большую часть времени он лежал, смотрел в потолок и рассказывал о том, как путешествовал по ветрам до того, как Аргайлы позвали его.

- Я не понимаю, - говорил он.

Энзо молчал, потому что знал, что ответа Эван не ждёт и вот-вот продолжит сам.

- Не понимаю, зачем я был нужен здесь? Я так ничего и не успел. Мне кажется иногда, что порядки, установленные ими, невозможно изменить. Но тогда зачем это всё?

Энзо всё меньше понимал, о чём он говорит. Он просто сидел рядом, сжимая ладонь князя в своих руках, и, не отрываясь, смотрел на него.

Иногда Эван начинал рассказывать о дальних мирах. О горах, подёрнутых дымкой тумана и о горячих источниках среди вечных льдов.

- Я обещал им вернуться, - говорил он, но Энзо не понимал, о ком он говорит. – Я думал, что меня вечно будут хранить Ветра.

А как-то вечером Эван вдруг обернулся к Энзо и посмотрел на него невидящим взглядом.

- И я знал, что встречу тебя. Всегда знал.

- А я никогда не думал, что встречу тебя, - сказал Энзо и закусил губу, чтобы сдержать подступивший к горлу ком.

Он наклонился и приник щекой к груди Эвана.

Впрочем, полностью выключиться из жизни Энзо не мог, как бы ни хотел. Эвану еду приносили прямо наверх, ему же приходилось спускаться и обедать со всей семьёй.

Несколько раз ещё его останавливал Кестер.

- Ты что-нибудь решил? – спросил он в первый раз.

- Мы не переходили на ты.

Кестер поморщился.

- Не строй из себя невесть что. Все в округе ещё не знают, кто ты такой, только благодаря Линдси и мне.

- И надо полагать, как только князь…

- Само собой. Если хочешь получить свои деньги - будь хорошим мальчиком. Полагаю, парень вроде тебя должен понимать, когда ставить и на кого. Князь уже не может дать тебе ничего.

- Что тебе нужно? – Энзо только теперь поднял на Кестера взгляд. – Если всё так просто, дай ему спокойно отойти в мир иной.

Кестер молчал какое-то время.

- На твоем месте я бы помог облегчить его страдания. Ты же должен испытывать хоть какую-то благодарность к князю? Твои старания были бы высоко оценены.

Энзо прищурился. Ему невыносимо хотелось ударить Кестера, но это было бы глупо – нужно было дослушать до конца. Однако в следующую секунду в коридоре послышались шаги, и договорить Кестер не успел – молча исчез в темноте.

Второй раз Кестер внезапно стал вежлив и даже обратился к нему на вы.

- Вам лучше забыть наш прошлый разговор. Я был не в себе, - сказал он.

Энзо поднял бровь.

- А я хотел вам помочь. Облегчить его боль.

- Не берите в голову. Князю ничто не может помочь.

Больше они не говорили всерьёз. Однако Энзо то и дело ловил на себе внимательный взгляд Кестера, а однажды, когда они вышли из-за стола одновременно и вместе стали подниматься наверх, стоило Энзо преодолеть один пролёт, как что-то оказалось у него под ногой – он оступился и с трудом успел ухватиться за перила, чтобы не полететь вниз головой. Он успел ещё глянуть вниз, и ему показалось, что он заметил, как нога Кестера мелькнула перед ним.

- Всё в порядке? – раздался сзади низкий, грудной голос леди Эстель.

- Да, - ответили они с Кестером хором. Кестер отступил в сторону и галантным жестом приказал ему пройти вперёд.

Энзо, не обращая внимания на боль в подвёрнутой ноге, пулей пролетел следующий пролёт и замер, тяжело дыша.

Далеко внизу он расслышал шлепок и раздражённое бормотание:

- Ты идиот, Кестер!

- Я просто хотел…

- Это не делается так!

А потом оба голоса резко смолкли, будто кто-то прервал говоривших, и как Энзо ни старался, больше ничего услышать не мог.

После обеда он всегда возвращался в спальню Эвана, обычно сталкиваясь со служанкой, которая выносила поднос с пустым чайником и чашкой. К приготовлению чая его самого экономка больше не подпускала, объясняя это коротко:

- Доктор не велел.

Энзо было невыносимо жаль, что так произошло, потому что он готов был поклясться, что Эвану помогал его чай. Может, не по-настоящему помогал, но, по крайней мере, снимал боль. От чая, который готовила миссис Аддамс ему, казалось, становилось ещё тяжелей.

В этот раз у него слишком болела нога и сразу к Эвану он не пошел. Потому Энзо завернул к себе и принялся в ящике перебирать платки, рассчитывая одним из них перевязать лодыжку. Он откопал самый старый из своих шарфов и замер, глядя на лежащий рядом с ним телефон – его собственный, по которому он не говорил с тех пор, как прилетел на Альбион. Он так привык к тому, что вокруг не было никакого подобия техники, что уже и перестал рассчитывать на неё.

В уголке экрана мелькал двадцать один пропущенный звонок.

- Отец… - прошептал он и на секунду прикрыл рот рукой. Энзо схватил телефон и принялся проверять пропущенные вызовы – от отца в самом деле поступил двадцать один звонок.

Энзо какое-то время стоял и тупо смотрел в монитор. Рассказывать о том, где он и что с ним, он по-прежнему не хотел. И в то же время было ясно, что больше нельзя откладывать разговор.

Он глубоко вдохнул и набрал номер отца. Пока в трубке слышались гудки, он отошёл от ящика и опустился в кресло у окна. Через полминуты на мониторе появилось лицо отца:

- Да!

- Привет, - Энзо опять закусил губу. – Это я.

- Ты жив!

Энзо вдруг почему-то стало неуютно.

- Конечно жив. Что со мной могло произойти?

- Ты шутишь, Энзо? Вот уже несколько месяцев, как ко мне заявились корсы, устроили погром и искали тебя. Я месяц пролежал в больнице. Уже думал, что всё: они тебя нашли. И тут твой звонок – у меня у самого чуть не случился инфаркт. Но ты даже не подумал ничего объяснить. И целых два месяца не брал телефон.

Энзо покраснел.

- Я боялся… - признался он.

- Есть чего! – заметил отец, и Энзо увидел как меняется фон на экране – отец тоже садился за стол. – Говори.

Энзо постучал пальцами по столу и огляделся по сторонам в поисках поддержки.

- Я не служу на флоте… - тихо сказал он.

- Они мне рассказали, - перебил его Карлос, - где ты теперь?

Энзо глубоко вдохнул и удивлённо посмотрел на него.

- И… всё? Ты не спросишь, что я делал все последние годы?

- Энзо… - устало произнёс отец, - ты и флот… что может быть глупей?

Энзо ещё сильнее покраснел.

- Отец…

- Мне жаль, что тебе пришлось зарабатывать так. Но сейчас меня волнует другое. Где ты и с кем? Что это за миллионер? Корсы тебя не нашли?

- Нет. Отец… - Энзо снова закусил губу, не зная, как продолжить.

- Он твой клиент? – высказал догадку отец.

Энзо вздрогнул.

- Не совсем, - осторожно сказал он.

- Это да или нет?

- Отец, это больше, чем клиент. И…. Ему плохо. Все говорят, что он скоро умрёт. Но тут что-то не так. Видишь ли…

Энзо принялся рассказывать всё, что знал. О чахотке, от которой почему-то начиналась стенокардия. И о сердечном приступе, который никак не мог быть следствием кашля. И о странных словах Конахта:

- Чтобы у меня тоже началась чахотка с отдачей в шейный отдел… - закончил он.

- Улетай оттуда, - твёрдо сказал Карлос.

Энзо торопливо замотал головой.

- Энзо, ты что, не понимаешь, куда ты попал?

- Я всё понимаю…

- У меня было трое детей! Оставь мне хотя бы одного!

- Я не улечу, отец.

Наступила тишина. Энзо вдруг обнаружил, что почти что кричал - и что в этом доме не следует кричать, тем более о таком.

- Отец, что это может быть? – спросил он

- Сердечный кашель, - Карлос вздохнул, - только странно, что он развился так рано… тридцать лет.

- Но причина в сердце?

- Скорее всего.

- А что могло вызвать болезнь?

- Что угодно, - Карлос пожал плечами. – Может быть, у него с детства слабое сердце…

Энзо покачал головой.

- Не могу представить. И три года назад он был абсолютно здоров.

- Множество лекарств вызывают осложнения на сердце. Выбирай любое.

- Ему можно помочь?

Карлос приподнял брови, наградив его насмешливым взглядом.

- Ты меня не слышал? Таких средств миллион. Нужно знать, что именно ему дают. Тогда можно приготовить антидот.

Энзо снова закусил губу.

- Отец… - прошептал он.

- Я не волшебник! Я просто фармацевт!

- Если я выясню, что это за вещество…

- Смогу ли я за десять парсеков передать тебе антидот? Конечно нет!

- Но хотя бы сказать, как его приготовить…

- Сказать смогу. Но нужно знать вещество.

Энзо кивнул, и в ту же секунду в дверь раздался стук.

- Мне пора, - он отключил телефон и, забыв о повреждённой ноге, бросился открывать.

- Мистер Лучини, можно ли мне попросить вас об услуге? – миссис Аддамс хмуро смотрела на него с другой стороны дверей.

Энзо вопросительно взглянул на экономку

- Князь, к сожалению, сегодня отказался пить чай – он вообще ничего не хочет. Не согласитесь ли вы попробовать его уговорить? Ему ни в коем случае нельзя пропускать ни дня – доктор боится, что это может привести к ухудшению состояния Его Сиятельства.

- Да, конечно.

- Пожалуйста, пройдите в чайный кабинет на третьем этаже. Через пять минут чай будет вас ждать, пока он заваривается – все точно по рецепту. Сможете сами забрать, или мне проводить вас до дверей?

- Я возьму, - сказал он и торопливо выскользнул за дверь.

Поднявшись на третий этаж, Энзо приоткрыл дверь – чайничек с чаем стоял на столе. Он подошёл к столу и замер, увидев совсем недалеко жестяную банку с травами, которые использовал сам. Энзо огляделся по сторонам в поисках сосуда, куда можно было бы вылить чай, но не нашёл ничего. Прошипев ругательство сквозь зубы, он поставил банку на поднос, где уже стояли чайник и чашка и, торопливо прикрыв дверь, стал спускаться на второй этаж. На минуту заглянув к себе, он поставил поднос на стол и, выскользнув наружу, отправился на кухню – в поисках второго чайника и порции кипятка. Однако только он свернул на лестницу, как увидел силуэт миссис Аддамс, и, тут же повернув назад, приник к стене. Показываться ей на глаза он не хотел.

Секунду Энзо слышал только своё тяжёлое дыхание, а затем различил голоса.

- Мне не нравится это средство, мистер Уилфорд. Оно пахнет как плесень, мне приходится добавлять специи для вкуса. И князю не помогает совсем.

- Я готовил для него этот чай в поместье, и ему становилось легче от него.

- Так, может быть, вы хотите готовить его и здесь?

- Как это будет выглядеть, миссис Аддамс?

Экономка вздохнула.

- Пренеприятнейшая ситуация, - сказала она растерянно, - нужно было поселить вместе с нами врача. Я не хотела бы быть последней, кто принёс ему чай.

- Вы ведь и не носите его, разве нет?

- Да, но всё равно…

Голоса стали приближаться, и Энзо плотнее вжался в нишу в стене. Продолжая переговариваться, дворецкий и экономка неторопливо миновали его, а Энзо шмыгнул на лестницу и, только спустившись на первый этаж, сделал глубокий вдох.

«Пахнет плесенью?» - крутилось у него в голове. Он вспомнил густой запах, стоявший в спальне Ливи, когда они в последний раз разговаривали в клубе. Вспомнил, как пахли перчатки его сестры, когда она приходила домой.

Не замечая ничего вокруг, Энзо добрался до кухни и, стараясь не привлекать к себе внимания, стащил небольшой котелок с кипятком. Вернулся к себе и, взявшись за чайник, приоткрыл крышку. Вдохнул и закашлялся – всё верно, запах был тот. Он подошёл к окну и, удостоверившись, что снаружи его не видит никто, вылил на грязный снег всё, что было внутри. Вернулся и, прополоскав чайник кипятком, заварил две щёпоти своих трав.

Затем взялся за телефон и снова набрал номер отца.

- Это плациус… - прошептал он. – Отец…

Карлос невольно побледнел.

- Противоядия от плациуса нет, - твёрдо сказал он. – Ты и сам знаешь это.

Энзо покачал головой.

- Но есть такие, кто работают на плантациях десятки лет.

- Мы не знаем об этом феномене ничего.

- Так что мне делать?.. – Энзо показалось, что ещё несколько секунд - и от пережитого напряжения он сам сойдёт с ума.

- Ничего. Постарайся ограничить потребление вещества. Проведи детоксикацию. И всё. Или он выживет, или нет.

Энзо долгое время молчал, и Карлос первым нажал отбой. Постояв ещё немного растерянно с телефоном в руке, Энзо взял дрожащими руками поднос с чайником и толкнул дверь в библиотеку плечом.

Когда он, наконец, добрался до постели Эвана, тот лежал с закрытыми глазами.

- Эван… - позвал юноша, - я принёс чай. Ты выпьешь его?

Эван едва заметно приподнял веки и посмотрел на него, будто бы не узнавая.

- Зачем?

- Эван, пожалуйста, выпей. Хорошо?

- Он… не помогает…

Энзо наклонился к самому уху и шепнул:

- Это не тот чай, Эван. Это мой. Если тебе всё равно – то выпей просто потому, что я тебя прошу.

Энзо поставил чайник на стол и, взяв подушку, осторожно подложил её Эвану под голову. Потом ещё одну. Погладил его по волосам и, налив немного чая в чашку, поднёс к его губам.

Эван сделал глоток и тут же закашлялся.

- Ещё чуть-чуть, - попросил Энзо, когда тот перестал кашлять. - Пожалуйста, Эван.

Тот кивнул и сделал ещё глоток.

Так, понемногу, Энзо заставил его выпить добрую половину чайника и затем поставил чашку на стол.

- Хочу спать… - пробормотал Эван.

- Спи, - Энзо коснулся губами его виска. – Я буду с тобой.

Он стянул с плеч фрак и бросил его на пол. Так же небрежно скинул ботинки и, опустившись на кровать рядом с Эваном, положил голову Эвану на плечо.

- Знаешь… о чём я жалею?.. – пробормотал Эван негромко.

Энзо покачал головой. Рука Эвана нашарила его ладонь и стиснула.

- Что мы попробовали не всё.

Энзо усмехнулся и тут же обнаружил, что к глазам подступают слёзы.

- Мы попробуем, Эван. Только не умирай.

- Если бы… я… мог…

Он замолчал, и Энзо тоже больше не говорил ничего.

Эпилог

Почти три дня Эван не приходил в себя. Это был самый долгий сон за все последние месяцы, которые Энзо видел у него.

Даже во сне он время от времени начинал кашлять. Тогда Энзо обнимал его, прижимал к себе и долго гладил по волосам. Сердце Эвана билось как бешеное, и никакой чай не мог ему помочь.

Энзо же почти не спал. Он днями и ночами смотрел на любимого и прижимал его к себе, каждую секунду опасаясь, что Эван насовсем покинет его.

К началу третьего дня он сам напоминал мертвеца – щёки его запали, а на них проступила щетина, которой Энзо не позволял вырасти почти никогда.

Не выдержав влажной духоты простыней, он соскользнул с постели и подошёл к окну. Снег уже таял, хотя до весны было ещё далеко. За окном было так же сумрачно и тоскливо, как и в спальне. Улицы казались неподвижными и заброшенными, и только утлые лодочки рыбаков медленно тянулись по свинцовой глади реки вдалеке.

Энзо прислонился лбом к стеклу и долго смотрел на них.

- Там что-то интересное? – услышал он вдруг из-за спины и вздрогнул. А затем голос Эвана прервал новый приступ кашля.

- Эван… - выдохнул Энзо и, развернувшись, бросился к нему. Упал на колени около кровати и обнял, притягивая к себе.

- Я иногда думаю… - Эван снова закашлялся и только потом продолжил. – Иногда думаю… Когда же я, наконец, умру?

- Эван…

- А потом… - он снова кашлянул… - вижу твоё лицо. И понимаю… Что не могу.

Энзо молчал. Он уткнулся лбом Эвану в плечо и тяжело дышал, пытаясь сдержать всхлип.

- Эван… - Энзо, наконец, справился с собой, - Эван в чае был плациус. Я прошу тебя, поверь мне хотя бы теперь.

- Я… - Эван снова закашлялся, - знаю.

Он накрыл рукой макушку Энзо, чуть погладил его по волосам и прижал к себе.

- Знаешь?... – недоуменно переспросил Энзо.

- Ольстер… не приходил?

Энзо растерянно покачал головой и, высвободившись из рук Эвана, попытался заглянуть ему в глаза.

- Ты знаешь? – повторил он.

- Я не знал… Что именно.

- Тогда зачем ты его пил?!

Эван покачал головой и снова закашлялся. А потом упал на подушки и опять притянул Энзо к себе.

- Я не знал… До последних дней. Ольстер передал мне письмо. Там на столе… посмотри…

Энзо осторожно выпутался из его рук. Бросил на Эвана последний опасливый взгляд и, подойдя к столу, принялся перекладывать с места на места кучку бумаг.

- Серый конверт.

Энзо наконец нашёл то, о чём Эван говорил. Дрожащими руками вынул и стал читать.

- Леди Изабель покупала для тебя лекарство… Но как ты понял, что это яд?...

Эван усмехнулся и подавил новый приступ кашля.

- Я знал… Что однажды кто-то из них решит избавиться от меня.

- Но ты же сказал…

- Что я сказал?

- Сказал, что им так же важна честь Аргайлов, как и тебе.

Эван кивнул.

- Верно. Но я для них – не Аргайл. Они понимали это всегда. Так же, как и я.

Он замолк. Кашель снова рвался наружу из его горла.

- Может, в медицине я и профан, но инфаркт от чахотки как-нибудь отличу.

- Тогда почему ты не…

- Тихо!

Энзо быстро шагнул к кровати и, присев на самый край, зашептал:

- Почему ты не уехал? Я же тебе предлагал!

- Они бы меня нашли. Кроме того… Мне нужно было окончить некоторые дела.

Энзо продолжал вопросительно смотреть на него, но Эван замолк.

- Слушай внимательно, - после долгой паузы сказал он, и по глазам его Энзо видел, что Эван держится из последних сил. – Не пускай ко мне никого. Только Ольстера. Если будешь спать – пусть Чезаре дежурит вместо тебя.

Энзо быстро кивнул.

- Отправь его за продуктами, так чтобы никто не знал. Но никому не говори, что я пришёл в себя.

Энзо кивнул ещё раз.

- Даже секретарю. Всё… - Эван снова запрокинул голову, и Энзо понял, что он опять теряет сознание, - обещай…

- Обещаю… - Энзо быстро поцеловал его, скользнул к двери и, схватив с комода ключ, повернул его в замке.

Добравшись до своей комнаты, он сделал всё так, как Эван и приказал. Сам он три дня не ел, и у него основательно гудело в животе, но спускаться вниз он не стал, вспомнив о том, как едва не упал с лестницы три дня назад.

«Леди Изабель… - билось у него в голове. - Но как же…»

Впрочем, это всё не имело значения. Он быстро сполоснул лицо и, вернувшись к Эвану, снова занял свой пост.

Ольстер появился на пятый день. К тому времени Эван ещё несколько раз приходил в себя, но по-прежнему большую часть времени спал.

Он дождался в библиотеке, когда князь проснётся в очередной раз, и сказал:

- Доказательств нет.

Наступила тишина. Энзо смотрел по очереди то на одного, то на другого.

- Никакой информации о том, где она взяла этот чай. И никакой возможности утверждать, что препараты добавила именно она.

Эван кивнул.

- Сделай всё, как я сказал, - сказал он. – И можешь улетать. Больше ты не должен мне ничего.

Ольстер кивнул и, поднявшись, взял какую-то стопку бумаг со стола. А затем, не говоря ни слова, вышел в коридор.

Снова потянулись серые дни. Никто больше не заглядывал к ним, кроме Чезаре и леди Катрин, которую то и дело присылала родня с чаем или едой. Энзо благодарил, забирал у неё все и потом, сбросив еду в бумажные пакеты, отдавал их Чезаре, который выносил их куда-то во двор.

К концу второй недели Эван попросил:

- Вывези меня погулять.

Он уже почти не кашлял, но по-прежнему не вставал.

- Как?

- У отца… была коляска. Он тоже долго болел. Выйди… спроси у Катрин.

Энзо кивнул и отправился выполнять приказ.

Леди Катрин почти не удивилась просьбе. Достаточно было сказать ей, что больной хочет принять последнее причастие – и она согласилась помочь. Коляску она доставила к спальне, но дальше Энзо сказал, что справится сам.

Когда вместе с Чезаре он спускал Эвана по лестнице, кажется, за ними наблюдал весь дом. Собственными глазами он не видел никого – только лакеи молчаливыми статуями стояли на первом этаже, да ждал их у выходной двери Джордж. Но, уже оказавшись во дворе, Энзо мельком оглянулся на дом – увидел, что десятки глаз следят за ними изо всех окон.

Они шли по улицам, ещё холодным после долгой зимы, мимо дорогих дворцов, которые совсем недавно казались Энзо пристанищем уюта и покоя.

На повороте в Гайд парк Эван недолго задержал его.

- Смотри, - сказал он и указал на что-то рукой.

Энзо никак не мог разглядеть, и тогда Чезаре, идущий у них за спиной, пояснил для него:

- Жёлтые цветы. Вон там.

- Нарциссы, - подтвердил Эван, и теперь наконец Энзо разглядел, о чём они говорят. - Я видел: лёгкий ветерок

Водил их дивный хоровод.

Казалось, тысяч солнц лужок

Струил свой свет на небосвод, - процитировал он и на какое-то время замолк, а затем попросил: - Энзо, отвези меня в порт.

Энзо ничего не сказал. Лишь развернул коляску и повёз туда, куда Эван приказал.

Путь занял около полутора часов, и оба мальчика порядком устали. Так что когда коляска была доставлена на борт «Куропатки», и Эван разрешил им, наконец, посидеть, их не волновало уже ничего. Чезаре взялся подогреть чай – синтетический, какого никто из них не пил уже давно. И за шумом электрочайника Энзо не сразу понял, что гудит не только вода – но и двигатели корабля.

- Чёрт! – он вскочил на ноги и бросился к рубке. – Эван! Что произошло?

Эван повернулся в пилотском кресле и посмотрел на него. Он улыбался, но Энзо не мог понять, от чего.

- Я собираюсь тебя немного разочаровать.

- Что?..

Он щёлкнул тумблером, и за бортом прогремел взрыв. Корабль хорошенько тряхнуло, но Эван тут же дёрнул в сторону штурвал, и клипер красиво вписался в фиолетовую спираль звёздного ветра.

Какое-то время в рубке царила тишина. Энзо медленно начинал понимать.

- Ты сбежал… - выдохнул он.

- Не совсем так, - Эван усмехнулся и обернулся на него, но тут же кашель в очередной раз задушил его. – Они бы никогда не перестали меня искать, - произнёс он наконец, не переставая улыбаться, - так что у меня был только один вариант. Ольстер подготовил документы о том, что меня больше нет. Совсем.

Энзо поёжился, продолжая ошарашенно смотреть на него.

- Я больше не князь, - сказал Эван. – Мне жаль, но и за работу я тебе заплатить не смогу, потому что у меня нету ничего, кроме долгов. Если хочешь – я могу высадить тебя в любом из миров.

Энзо сел.

- А клан? – растерянно спросил он. – Кестер ведь станет князем вместо тебя?

- Никогда, - Эван продолжал улыбаться, - фирма и деньги – всё переписано на Конахта. Совет старейшин, конечно, может не поддержать его… Но мне уже всё равно.

- Но он сказал…

- Он об этом не знал.

Эван замолк, испытующе глядя на юношу.

- Итак… - продолжил он. – Ты со мной? Или предпочитаешь обосноваться где-нибудь ещё?

Энзо сглотнул.

- А ты научишь меня водить звездолёт? – шёпотом спросил он.

- Конечно. Иди сюда. Начнём прямо сейчас.

Эван притянул его к себе и крепко поцеловал.

Примечание к части

Спасибо всем, кто поддерживал меня во время написания работы. Все отзывы я читала, хоть и не всегда могла отвечать.

>

Оглавление

Том 1. Часть 1.

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

  Примечание к части

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

  Примечание к части

Часть

Часть

  Примечание к части

Том 2. Глава 22

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Часть

Эпилог

  Примечание к части Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg