«Родить по контракту: игрушка миллиардера»

Родить по контракту: игрушка миллиардера (fb2) - Родить по контракту: игрушка миллиардера 645K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Любовь Сладкая

Любовь Сладкая Родить по контракту: игрушка миллиардера

ЧАСТЬ 1 Что происходит, когда тебя обижает жених — накануне свадьбы

* * *

Сегодня я лежала в роскошной кровати, расположенной в шикарном номере-люкс пятизвездочного отеля на Мальдивах.

Прямо в моем номере бил небольшой фонтанчик из шоколада. В него-то и макал кисточку Алекс — массажист модельной внешности, который водил ею по самым главным энергетическим точкам моего тела. Чтобы потом самому слизывать из моей кожи сладкую и вязкую жидкость, пахнущую роскошью и негой.

Легкий ветерок ворошил волосы, загорелое тело целовало ласковое солнце, и мысли мои порхали вокруг меня, словно те самые колибри, что…

Сейчас моя жизнь так роскошна, как не была никогда прежде, — думала я, вспоминая серые будни девочки-простушки, в которых лишь изредка мелькали веселые моменты. — Но скоро это все может исчезнуть, если через шесть месяцев я так и не забеременею от Андрея Топтанина: миллиардера, который заключил со мной контракт, по которому я должна родить для него ребенка. И тогда я снова окажусь на улице, никому не нужная нищенка, у которой два пути — стать падшей оборванкой в Москве, либо вернуться в родную деревню, которую я бросила вместе с родителями и своим женихом накануне свадьбы.

Было раннее утро, но я уже проснулась. Потому что привыкла вставать вместе с петухами — еще дома, в своей деревне.

Мне не хотелось вспоминать то время, но прошлое оно такое — куда от него деться?

Я должна была выйти замуж за Ромку Иванова, который в то время добился должности главного электрика в местной школе. И у меня уже даже было куплено свадебное платье и заказано местное кафе.

Все…. Не хочу больше и вспоминать, слишком больно. Возможно, потом, но не сейчас.

Потому что, проведя кисточкой по моему животу, Алекс внезапно слишком смело дотянул коричневый мазок туда, где начинались нежнейшие складки кожи, без единого волоска, так как я решилась сделать себе лазерную депиляцию, при том же — всего тела (кроме головы, конечно). Не совсем давно я также нанесла ТАМ татуировку — цветок розового лотоса.

— Ты что это? — глядя в красиво очерченные густыми ресницами карие глаза Алекса, сказала я, тем не менее, ощущая жгучее желание, чтобы он продолжил свою обычную, хорошо оплаченную процедуру: закончив рисовать, отправился бы в путешествие по шоколадной дорожке — своим умелым языком.

Но, видно, я погорячилась и не сумела правильно выбрать интонацию голоса, потому что смуглый и крепкий юноша вдруг резко отстранился, извинительно хлопая шикарными черными ресницами, а его губы растянулись в смущенной полуулыбке.

На шее у Алекса (висящий на золотой цепочке) я заметила небольшой круглый кулон, изображающий золотой глаз с лиловым крестом внутри — амулет любовной силы, и мысленно ухмыльнулась.

— Да все нормально, — расслабленно выдохнув, я поспешила успокоить плейбоя, так как мне и самой было интересно — что же будет дальше, продолжит ли он слизывать растаявший уже шоколад, затекший мне между нежных складочек.

Погрузив кисточку обратно в фонтан, Алекс низко склонился над моим телом. На своем пупке я ощутила его легкое дыхание, потом к коже прикоснулся кончик языка…

"Любопытно, что может позволить себе парень, выполняющий роль премиум-массажиста", — думала я, немного приподняв голову из красочного валика, который лежал под моей шеей, и наблюдая за движениями Алекса.

Невозмутимость прекрасного профессионала снова возвратилась к нему, а на лице не дрогнул ни единый мускул, когда мягкие и чуть полноватые губы приблизились вплотную к цветку лотоса.

Теперь он не поднял свой томный взгляд, не посмотрел им на меня, его руки не прекратили своих мягких касаний, а дыхание участилось.

"Неужто и вправду ему приятно? — думала я, осознавая, сколько женщин мог ублажить этот красивый парень — к тому же, за очень хорошие деньги. — Возможно, он хочет таким способом прорекламировать свои услуги, только и всего? И я для него — очередная "рыбка", которую он старается подсадить на свой крючок, и вот — уже даже дергает за леску"

А "крючок" у Алекса действительно был знатный — это я о языке. Что до остальных частей тела, благоразумно сокрытых под одеждой…

— Ах, да что… — я чуть было не сорвала себе весь кайф, поддавшись древней привычке — отбрасывать любые мужские ласки, из последних сил противиться им.

* * *

Потому что раньше все было грубо, некрасиво, в основном по-пьяни. Все знакомые деревенские парни и мужики отчего-то страдали завышенной самооценкой. Им казалось, что если обратить внимание на девушку, то она должна визжать от страсти и мгновенно, по первому же требованию, отдаться им по полной.

И многие девчонки действительно делали так. Я же, как-то увидев устрашающе нелепый половой акт за углом магазина, надолго утратила интерес к подобным "играм".

Но это был не мужик из моей деревни — ни по внешности, ни по поведению, и даже не по имени.

Замерев лишь на единый миг (вот это профессионал — самого высшего разряда), Алекс тут же продолжил — осторожно ставить на моей коже "точки". Именно так начал действовать этот опытный профессионал, несмело перейдя в черту цветка.

Словно цыпленок, осторожно прикасающийся клювом к внутренней поверхности скорлупы яйца, или теленок, впервые сосущий свою мать; словно крохотные лапки бабочки, опустившейся на нежные лепестки подсолнуха — вот на что были похожи его касания.

Я замерла в обворожительном нетерпении; мои руки скомкали края простыни, ноги немножечко согнулись в коленях, я вся напряглась в предчувствии.

Вот легкие касания-точки достигли самого края чуть розоватой кожи, вот язык Алекса сделал легкий "разрез", прочертив линию перехода к поверхности слизистой…

И тут, не удержавшись, я тихонько застонала.

Снова — только миг ожидания, а потом — уверенные мазки языком, словно той кисточкой, которой парень умащивал меня шоколадом.

Ощущая подобное, я раскрепостилась настолько, что мой "лотос" свободно распустил все свои лепестки, приглашая Алекса вонзиться в самую его серединку и испробовать истекающий оттуда нектар.

Но тут в дверь постучались.

Словно по мановению волшебной палочки, мир вокруг сразу же переменился. Разочарованно вздохнув и в то же время вздрогнув, я открыла глаза, наблюдая, как Алекс набирает на кисточку очередную порцию сладкой патоки, чтобы помазать ею мою кожу. В моей голове мутилось, словно от только что выпитого шампанского, и я даже испугалась — а не будет ли у меня потом похмелья? Ведь я была почти на пике, я расслабилась настолько, что могла позволить Алексу делать с собой любые вещи — что ему только заблагорассудится. А он, по всей видимости, мог многое…

— Ну что, и как ты тут? Все нормально? — вслед за стуком в мою спальню вошел Андрей.

Это он вытащил меня из того болота, в котором я до сих пор жила. Да, я любила свою деревню и поначалу даже сильно скучала по ней (но не настолько, чтобы пожелать возвратиться туда обратно).

Глядя теперь на это стройное, подтянутое и поджарое тело, с накачанными мускулами, легко угадывающимися под тканью легкой бежевой футболки, я думала только об одном, что должна как можно скорей подарить ему ребенка. Но в то же время опасалась, что ничего из этого не выйдет. И не потому, что я была бесплодной. Просто — у Андрея, до меня, уже было несколько жен, и ни одна из них ему не родила. Так могла ли я надеться на что-то подобное? Хотя, время еще было: мне девятнадцать, ему — тридцать пять…

— Если забеременеешь, крошка, — не удостоив меня даже поцелуя, обещал Андрей, равнодушно покидая постель после секса, — я, может быть, даже женюсь на тебе. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

— Да кто ж не хочет… — вздыхала я.

— Или ты получишь свои восемь миллионов, и тогда сможешь купить себе все, что только пожелаешь.

— Я постараюсь, — смущенно улыбалась я, стараясь уловить хоть тень нежности в его глазах. Но взгляд был недоступен, мой властелин, как обычно, смотрел в другую сторону.

— А пока… Извини, но у меня нет ни времени, ни желания заниматься такими глупостями.

— Я не настаиваю, — сказала я как бы в пустоту. Потому что Андрей меня уже не слышал — хлопнув дверью, равнодушно ушел.

Да, все получилось слишком уж по-глупому. И хотя я и получила в свое распоряжение богатство, как бы была хозяйкой жизни. Но — до поры до времени.

Вместо свадьбы была официальная и сухая договоренность. Вместо родителей — чужие люди. Вместо свадебного платья — дорогущие шмотки, сделавшие из меня, по сути, куклу. А главное — подпись я поставила не на том бланке, где подтверждалось то, что я и Андрей отныне муж и жена, носящие одну и ту же фамилию и распоряжающиеся общим состоянием, нет. Это был Контракт, согласно которому я должна буду родить мужчине ребенка, и только после этого смогу претендовать на свою долю и какое-то личное пространство. А до тех пор — полное подчинение и зависимость, необходимость спрашивать и просить, ставить в известность и согласовывать каждый шаг. Золотая клетка, вот куда я попала. Но приходилось привыкать, так как выбора у меня особого не было — обратно в деревню, или хоть и подневольная, но все-таки роскошная жизнь в столице.

И даже после такого откровенно унижающего пренебрежения — мной, как женщиной, которая будет носить его дитя, я с наслаждением потянулась в постели, ощущая на теле шелковую ночнушку. Оставшись одна, я просто млела от постигшей меня удачи, стараясь не думать о том, что будет дальше.

Ведь в моей жизни, прежде, были события и похуже этих. Хотя… кто его знает, как сложится все потом.

* * *

— Алекс вот-вот закончит, — стараясь скрыть следы внезапно вспыхнувшего возбуждения, я крепко сжала бедра.

И сделала это зря — потому что только усилила этим прилив крови. Живот мой свело от мелкой дрожи, спиралью поднимающейся от клитора и разрывающейся возле пупка пучками света.

— Я не могу больше ждать. Все, парень, уходи, и немедленно, — эти слова вошедшего прозвучали для меня как приговор.

Раньше я бы даже возрадовалась такой возможности — заняться любовью с Андреем и подарить ему наслаждение, потому что, по сути, это был один из пунктов нашего с ним договора. Я многим была обязана этому мужчине, также надеясь получить в скором времени от него огромный куш и, возможно, даже подсадить на крючок и выйти замуж. Но только не сейчас. Воспоминания о той жестокости, которой он меня подвергал. И эта необходимость забеременеть…

Я постепенно понимала, что рядом со мной был тиран, холодное и расчетливое чудовище, злодей, решивший использовать меня как инкубатор и совершенно не беспокоящийся о тех чувствах, которые я испытываю.

Да, Топтанин был красив, и поначалу я все еще надеялась, что этот садист с пьянящим взглядом голубых глаз изменится, что я смогу растопить лед в его душе, что стена рухнет и из-за нее покажется совсем иной человек.

Но внешность была обманчивой, и за красивой оберткой прятался человек-скала, хищник, привыкший распоряжаться чужими судьбами.

Топтанин все ближе подходил ко мне, и я вся напряглась, сжалась, ожидая того, что он сейчас со мною сделает.

Мое тело все еще не отошло от "сладких" укольчиков прыткого языка молодого и горячего красавца (от парня так приятно пахло — нотками мускатного ореха, выдубленной кожи, розмарина, лаванды, фиалковых листьев), и именно поэтому на моих губах играла блаженная улыбка.

Но вот, покорившись приказу постоянного и самого ценного клиента отеля, Алекс быстро ретировался, не удостоив меня даже малейшего взгляда.

Сердце мое сжалось в комок, и я подумала: "Значит все верно — этот красавец просто решил заполучить себе очередную богатенькую клиентку, и осторожно попробовал подсадить меня на свои ласки. Но надо отдать ему должное, у парня это почти что получилось, и если бы не приход Андрея"…

* * *

Когда мой повелитель шел ко мне, на ходу сбрасывая из себя махровый банный халат, я вспомнила, как впервые его увидела. Обстоятельства тогда были такими, что еще миг — и я навсегда могла бы остаться сломленной, выйдя замуж за подлеца.

Это был предсвадебный день. Я оделась в черную велюровую юбку до колен и белую блузочку в горошек, а потом натянула на ноги чулки в сеточку. Сделав небольшой начес и накрасив губы яркой помадой, я подушилась своими любимыми "Мiss Diоr" — (шикарный подарок, сделанный мне на день рождения моей богатой крестной, тетей Соней, живущей в Питере). Мне так хотелось в свой самый последний день свободы быть красивой, потанцевать и оторваться от души. Наконец, обувшись в дорогущие туфли "Маrsаlа" (тоже подарок второй мамы), я пошла в местный клуб на дискотеку, чтобы в компании самых лучших подруг отпраздновать свой девичий вечер.

Поначалу все было нормально, я танцевала, полностью отдавшись музыке, грохочущей из сам-буфера, находящегося в углу небольшого, но вполне уютного зала. Когда заиграла медленная мелодия "Slеер Wеll Веаst", закрыв глаза, я одиноко и даже отрешенно задвигалась в такт ее чарующим звукам, совершенно не беспокоясь о том, кто и что может обо мне подумать. Потому что у меня был жених, и только его мнение являлось решающим и значимым для меня, остальное — все не важно. Ведь еще ночь, и я — законная жена своего любимого парня, так отчего же мне не повеселиться, не уплыть на волнах ритма в мир моих грез, надежд, мечтаний?

Но потом пришел Ромка, и он был сильно пьян. Мой будущий муж начал с ходу приставать к моим (тоже изрядно выпившим) подружкам, и я удивилась этой резкой, но очевидно перемене в его характере.

Когда заиграла музыка "Всегда буду с тобой", Ромка вдруг подбежал ко мне и резко сгреб в охапку. А потом, под всеобщее улюлюканье да свист, повалил прямо на пол и начал быстро снимать из себя курточку. Когда он накрыл ею мое лицо и, задрав юбку, стал шарить руками между ног, я испугалась настолько, что это придало мне сил. Резко дернувшись, я сбросила из себя Ромку и, на ходу снимая туфли, громко рыдая, бросилась бежать к двери.

Но он настиг меня на улице. Схватив за волосы, Ромка повалил меня на колени, потом расстегнул штаны, достал оттуда торчащий мужской орган и, на глазах у нескольких зевак, попытался всунуть мне его между губ.

Я вовсю сопротивлялась, брыкаясь босыми теперь ногами и мотая головой. Но падение мое было, казалось, неизбежным.

Как вдруг из темноты выехала машина. Яркий свет от фар осветил меня и Ромку, запищали тормоза, открылась дверца…

На мое счастье, миллиардер Андрей Топтанин ездил куда-то по делам и, возвращаясь обратно в столицу, чтобы скоротать путь, свернул на проселочную дорогу; заблудился; попал в нашу деревню.

Потом все было как в сказке.

Из машины выпрыгнул шофер — огромный такой детина, и дал Ромке по рылу. А когда тот начал скулить, упав на траву и закрыв голову руками, из пассажирской стороны вышел Андрей. Присев возле меня и успокоив, мужчина предложил поехать вместе с ним в Москву.

И я сходу, даже не подумав, согласилась. Во-первых, у меня был шок, а во-вторых, я ужасно боялась своих родителей. Ведь все уже было готово к свадьбе, и они ни за что не согласились бы отменить ее. Созваны гости (а это вся наша деревня и даже родственники из дальних мест), зал кафе красиво убран бантами, плакатами с милыми надписями и воздушными шарами, истрачена уйма денег… Я просто вынуждена была бы выйти замуж за Иванова Романа. А он бы непременно и даже не один раз отыгрался бы потом на мне — в том числе и за этот удар водителя.

* * *

— Ну что, крошка моя, — брезгливо стерев моим же халатом остатки шоколада с моих ног, Топтанин, не глядя мне в лицо, уже держал наготове свой эрегированный фаллос, — ублажишь меня?

— Что-то ты сегодня рано, — мысленно поежившись, я все-таки не переставала улыбаться. — И я даже не думала, что ты придешь…

— Да не спалось мне, — сказал Андрей. — И я подумал, что этот тупой манекен уже достаточно тебя размял и подготовил к оплодотворению.

— К оплодотворению… — позволила я прошипеть себе в ответ.

— Что-то не так? — взгляд-молния, от которого у меня заныло под ложечкой. — Ты что, чем-то недовольна?

— Нет, я так рада тебя видеть…

— Тогда быстро раздвинь ноги, я тоже хочу попробовать этот шоколад, — макая щеточку в шоколад, мой мужчина по контракту капнул им мне прямо на цветок. — Лежи смирно. Закрой глаза.

— Хорошо… — прошипела я, стараясь ничем не выдавать своего нежелания — именно сейчас — заниматься — с ним — любовью.

Лежа на спине, я покорно поставила пятки на постель (как любил миллиардер) и позволила ему меня вылизывать. Но мысленно я осыпала Андрея бранными словами: "Извращенец. Подонок. Бездушный самодур"

Хотя, в принципе, любовник из этого чудовища был неплохой. Я прекрасно понимала, что до меня он отымел не одну женщину и опыт приобрел огромный. Этот мужчина тонко чувствовал все перемены в моем настроении, улавливал любые сигналы тела, и обмануть его было бы слишком трудно. Но я старалась вовсю, мечтая только об одном: скорей бы все закончилось, чтобы я могла немножко подумать о том, что чувствую на самом деле, и прийти в себя.

Вот Андрей закончил ласкать языком мой клитор и перешел к более серьезным действиям. Когда я тихонечко стонала, изображая страсть, он, громко сопя, взобрался на постель и придавил меня к ней всем своим накачанным мускулами телом. Ухватив за волосы, резко дернул, заставив беззвучно застонать.

— Я вижу, ты там вся просто истекаешь, — проникая членом, мужчина прорычал просто мне в лицо. — Ты так хорошо подготовлена этим утром…. возможно, что Алекс и вправду умелый массажист. А тебе что, нравится этот сопливый юнец?

— Нет, что мне до него? — поспешила заверить я Топтанина, боясь, чтобы он чего-нибудь не заподозрил. Ведь и так — взяв парня с собой, упросив привезти его сюда, на острова, я сильно рисковала. Но олигарх тогда неожиданно уступил мимолетному капризу, и отчего-то решил исполнить мою прихоть. Возможно, все из-за того, что я как-то стала невольной свидетельницей его измены, а это как бы нарушало условия контракта. Поэтому…

— Ты не пугайся, крошка, — и Андрей, делая фрикции и глядя мимо меня, слишком сильно сдавил за плечи, так что я даже вскрикнула, — я к нему не приревную, к этому мальцу. Что ж ты так зажалась вдруг? Или этот массажист тебе неприятен, всплыли комплексы и деревенские предрассудки? Воспринимай Алекса просто как тренажер, я ведь плачу ему столько, что он, возвратившись в Москву, может весь год потом нигде не работать.

— Да нет, все нормально, — двигая попой навстречу умелому мужскому телу, я постаралась отвлечься от ненужных и смущающих меня мыслей и сосредоточиться на "делании ребенка".

* * *

Я вовсю старалась подавить в себе возникшее вдруг возбуждение, но мне это плохо удавалось. Ведь я уже была мокрой, подготовленной, и резкие толчки Топтанина только усилили мою чувственность. Хотя — это было не то, чего мне на самом деле хотелось получить от наших с ним любовных отношений. Своим равнодушием к моим чувствам миллиардер постепенно убивал во мне всякое к нему расположение, насаждая только страх, и даже красота, власть, харизма — все рассыпалось в прах от его жестокости. И только тело воспринимало ласки по-иному…

Иногда мне казалось, что он специально так со мною поступает. В иной момент я списывала все на занятость и напряжение, ведь Андрей, еще в Москве, сутками висел на телефоне. Но также вполне было возможным и то, что он попросту играл там в какую-то игру. И все равно, его внимание было далеко, и я ужасно расстраивалась.

Тогда, в начале нашей совместной жизни, выбор у меня был невелик, и я вовсю старалась добиться расположения этого красивого тирана, хотела ему понравиться, как-то расположить к себе, смягчить сердце, умерить жестокость. Только вот у меня ничего не получалось. И я вдолбила себе в голову, успокоила себя тем, что пока нас могу связывать только условия контракта. А после того как я рожу, вполне вероятно, появятся также расположение, благодарность и даже любовь. Я решила действовать иначе — быть покорной и терпеливой, делать вид, что все нормально и смириться со своей участью.

Но пролетали дни, недели; уже миновали месяцы — а я все так же отмечала в календаре "красные даты", каждый раз сокрушаясь об очередной потере.

Я до ужаса боялась возвращения в свою деревню, потому что там была бы теперь изгоем. И даже Ромка на мне бы не женился, не говоря уже о других парнях.

…

Я и теперь должна была думать о зачатии ребенка, в голове моей все перемешалось.

И вдруг возбуждение покинуло мое тело, и я ощутила тупую боль в промежности, не позволяющую мне завершить акт "любви".

Но так ни в коем случае нельзя было поступать.

Поэтому я решилась на скверный трюк, недозволенный из-за своей чудовищности обман: закрыв глаза, представила на месте блондинистого Андрея "своего" лапочку Алекса.

Вот по мне скользит его смуглое мальчишеское тело. Узкие и тонкие бедра прижимаются к моему лону. Он весь вспотел, мышцы напряглись… Огромное мужское естество проникает в мой лотос, энергично ударяется где-то там внутри, все время наращивая темп, наконец-то вызывает во мне мощную волну оргазма, поглотившего меня всю, захлестнувшего последние уголки моего сознания.

И я закричала, громко, страстно — как никогда в жизни.

— Тише, тише, Лариса… — крепкой ладонью зажав мой рот, остановил меня Андрей, так что я, услышав его голос, поневоле и сразу же очнулась. — А то прибежит прислуга, подумают, что я тебя тут зарезал.

— Что это было?.. — воспринимая окружающий меня мир сквозь разноцветные пульсирующие круги, которые резко мельтешили у меня перед глазами, спросила я.

— Ты только что получила первую настоящую разрядку, — мужчина наконец-то изволил проявить хоть какой-то намек на нежность — резко отбросил с моего лица волосы и чмокнул в лоб. — Поздравляю, ты стала женщиной, и, возможно…

— Но я ведь уже была женщиной, — почему-то возразила я, понимая, что именно имел в виду Андрей.

Но мне так хотелось оттянуть миг прозрения, потому что я понимала, что именно вызвало такую бурную реакцию: мечтания о нежностях и ласках Алекса?

"О боже, — думала я, принимая скупые ласки своего партнера. — Только не это. Ну и зачем мне все это? Не хочу. Я не хочу такого искушения, мне оно не нужно. Ведь жизнь только-только стала для меня праздником, теперь я имею все, что только захочу, вот ведь и Андрей проявил ко мне нежность, и тут… Этот плейбой, соблазнив меня, может разрушить всю мою жизнь, исковеркать ее, испоганить, выманить из меня сколько ему нужно денег, а потом бросит, и даже не вспомнит через минуту после того, как в последний раз закроет за собою дверь. Если будет измена… Топтанин мне это не простит. Он прогонит меня, и я вынуждена буду отправиться обратно в свою деревню. К Ромке? А мой богатый покровитель быстро найдет себе другую девушку. Кто я для него? Ведь это только счастливый случай помог мне попасть к нему в машину. Все. Я сейчас же попрошу Андрея, чтобы этот массажист больше ни ногой… Нет. Лучше я попрошу, чтобы мы уехали отсюда, прямо теперь, немедленно, незачем ждать. Или пусть отправит его в Москву… Потому что этот Алекс… Боже, неужели я начала в него влюбляться?"

— Понимаешь, детка, — вставая с кровати и надевая свой халат, объяснял мне ничего не подозревающий мужчина. — Женщина постепенно становится женщиной, развивается, растет, если тебе так будет понятней. Да, согласен, тебе было хорошо со мной всегда, потому что я хорошо умею ублажать. Но против природы не попрешь, и ты созрела именно в этот момент.

— Лежа в шоколаде… — ухмыльнулась я.

— Я могу удовлетворить любой твой каприз, Лариса, — садясь в кресло и широко раздвинув ноги, пообещал мне властный мужчина. — А если ты родишь мне ребенка, тогда у тебя появится множество иных привилегий.

— Я постараюсь, — поспешила заверить я, еле шевеля губами.

Потому что коварная и даже чудовищная мысль вдруг проникла в мой мозг, а я не хотела о таком и думать.

— Я просто хочу от тебя ребенка, и как можно быстрей, — раздвигая ноги и беря руками свой обвислый член, Андрей начал его мять, надеясь, наверное, снова возродить к жизни. — Ну почему же ни одна телка, включая тебя, так и не смогла удовлетворить эту малюсенькую просьбу? Я что, мало предлагаю?

Это было слишком откровенно, и у меня в душе что-то дрогнуло. Я даже немного пожалела этого зарвавшегося олигарха, и была сердита на свое тело.

— Хочешь, помогу? — осмелилась предложить я, выразительно глядя на его член.

Мне просто хотелось чем-то заглушить тот мерзкий голосок, который все настойчивей предлагал мне воспользоваться телом Алекса, чтобы…

— А разве тебе этого все еще хочется? Я же вижу, как ты устала. Нет. Ты лучше ляг и подними повыше ноги, чтобы мое семя проникло как можно дальше. А вдруг что-то и завяжется?

— "…чтобы зачать с ним ребенка, а потом сказать Андрею, что он — от него" — я позволила подлому подстрекателю закончить его фразу, потому что в ином случае он просто вынес бы мой мозг, разорвав его на части.

— Я думаю, что все, что должно было проникнуть, уже там, — как можно резче вскакивая с кровати, я так и ринулась к своему благодетелю.

Падая у его ног на колени, я ухватилась руками за крепкие бедра и, низко склонив голову, обхватила губами член.

— Ишь, как ты заматерела в этом деле, — ухмыльнулся Андрей. — Ну что ж, если очень хочется — давай, отсоси у меня, я позволяю.

Я действовала нежно, чувственно лаская языком шелковистую головку, покусывая под нею зубами, затрагивая самый чувствительные зоны вокруг венчика, опускаясь по стволу все дальше. И вот, отреагировав на мои касания, мужское естество Топтанина начало наливаться кровью, становиться все более упругим.

— Я ведь подобрал тебя в деревне, совершенно без никакого опыта, но как же ты чудесно выглядишь, — гладя меня по шее сзади, мужчина в этот раз действовал на диво нежно.

Вот что-то, а мужское естество Андрея было очень красивым, таким, что он мог покорить любую девушку, только лишь показав ей член. Потому что даже я, впервые увидев его…

* * *

Вот память возвратила меня в тот ужасный, и вместе с тем — судьбоносный вечер, когда, дрожа от стыда и страха, не думая, что делаю, я села на заднее сидение машины, рядом с респектабельным мужчиной, одетым в шикарный серый костюм в легкую клетку, с фиолетовым галстуком на бежевой рубашке. Не сказав ни слова, водитель молча завел мотор, и машина мягко поплыла, дергаясь разве на ухабах да ямах, которых на нашей деревенской дороге было великое множество.

На мои плечи сразу же был наброшен клетчатый шерстяной плед, но я все не могла согреться, дрожа, как собачонка.

— На вот, выпей немножко коньяка, это тебя успокоит, — достав из небольшого портативного бара бутылку, тогда еще незнакомый мне мужчина, откупорил ее и, плеснув в бокал жидкость медового цвета, подал мне. Не понимая, что делаю, я залпом выпила коньяк — до дна. И мне действительно сразу же стало легче. Озноб прекратился, дыхание выровнялось, а тело почти полностью расслабилось.

— Вы кто? — улыбаясь возникшему вдруг чувству умиротворения, а вместе с тем — азарту от ожидания неизвестных приключений, я свободно откинулась на спинку.

— Меня зовут Андрей Топтанин. Я — очень богатый человек. А тебя как зовут… девочка?

— Меня зовут Лариса, и я вовсе не ребенок.

— А, даже так? — ухмыльнулся мужчина, и я краем глаза заметила, как он заговорщицки подмигнул своему водителю.

— Да. Мне уже девятнадцать лет, и я завтра должна была бы выйти замуж, — сказала я, надувая все еще накрашенные губы.

— И почему же "должна была"? Ты уже разве не хочешь?

Я поняла, что машина сбавила скорость, а потом и вовсе, съехав с дороги, остановилась на обочине.

— Нет, не хочу… поехали, — сказала я, испугавшись, что сейчас этот шикарный автомобиль превратится в тыкву, а я снова окажусь в болоте, у ног Романа.

— А ты смелая, — наклоняясь ко мне, Андрей ловким движением руки отбросил растрепавшиеся волосы с моего лица. — И личико так ничего себе, и пахнешь очень хорошо. Так ты, говоришь, еще не вышла замуж?

— Нет.

— И у вас еще не было первой брачной ночи?

— Не было… — буркнула я, осознавая, что меня ждет дальше, если я решусь поехать с этим мужчиной…. но куда?

— Ты ведь все еще девушка, то есть… девственница, да?

— Ну да…

— А тот парень, это он — твой будущий муж?

— Ага, — блеснув глазами, я слишком дерзко уставилась в лицо Андрею. — Муж, объелся груш. Я видеть его не хочу больше. Да чтоб он сдох, падло.

— Фи, не надо так грубо, — кивком руки дав знак водителю, чтобы тот трогал, мужчина потом всю дорогу молчал.

А потом меня встретила столица…

Выйдя из авто в ночь, под сверкающее величие высоченного небоскреба, я просто очумела от нахлынувшего чувства восторга.

— Как красиво, — выдохнула я, вовсю кутаясь в свой плед, словно только он мог защитить меня от новой жизни.

— Нравится? — беря за плечи, Андрей покрепче прижал меня к себе. — А ты так ничего, здоровая. Ничего не болит?

— А отчего это я должна болеть? — хмыкнула я. — Мы, деревенские, как говорят, кровь с молоком.

— И ты такая же?

— А что, не видно?

— Ну… немного тощая, конечно, но вообще…

— Так я еще молодая, — дерзко вскинув подбородком, как мне тогда казалось, я поставила слишком любопытного олигарха на причитающееся ему место.

И впервые с наслаждением вдохнула столичный воздух, наполненный выхлопами машин, проносящимися мимо нас со скоростью света, а еще — умопомрачительным ароматом дорогого мужского парфюма. Именно так и пахло мое будущее, и в тот момент я ни за что не хотела бы променять его на что-нибудь другое.

* * *

Наконец-то член Андрея достиг своего пика. В этот момент головка немного искривилась вверх. Такая его форма, наверное, способствовала наибольшему удовлетворению женщины. Не знаю, как кому, но мне поначалу было очень приятно заниматься любовью с этим опытным мужчиной. Я ни разу не обратила внимания на то, что он намного старше — подумать только, на целых шестнадцать лет. Даже напротив, меня это ужасно заводило. Искривленный же член, огромный и упругий, весь во вздувшихся венах, которые, словно корни огромного дерева, оплетали его ствол, и еще татуировки…

Да, мужское естество Андрея имело на себе татуировку. Этот милый шмель проникал в меня своим жалом всякий раз, когда мужчина решал заняться со мной любовью.

Именно поэтому я и решилась как-то набить татушку на нежных складочках своего тела. Выбрав из множества эскизов, я остановила свой выбор на цветке лотоса — он символизировал Вселенную, гармонию, любовь. Да, мне было слишком больно, но я стойко выдержала весь процесс, и теперь шмель Андрея проникал внутрь моего цветка — как и положено было по сценарию.

Лаская бугристый член губами, я нежно обвивала его языком, немного заглатывая головку.

— Ах, хорошо сосешь, — мужчина наддал темп, схватив меня пальцами за волосы, и это возбудило во мне преступную и постыдную чувственность. Ведь я уже как бы в мыслях принадлежала Алексу — хотя, по контракту, все-таки — Андрею.

Я слишком увлеклась, забыв даже о нежном юноше, подарившем мне надежду на спасение, по крайней мере — моего самолюбия. Но как только порадовалась этому открытию, образ красивого и слишком юного тела массажиста снова возник в моей голове, и волей-неволей я начала сравнивать его со своим тридцатипятилетним.

К моему счастью, я пока не знала, как выглядел мужской орган Алекса, но воображение мое вовсю рисовало огромный фаллос (отчего-то блестящий и темно-коричневый), и каким он мог бы быть на вкус?

Наверное, что-то учуяв, Андрей настойчиво остановил движения и, вытянув свой скользкий член из моих губ, заставил взобраться к нему на колени.

Нет, он не насадил меня сразу же на свой торчащий орган, но установил его так, что тот расположился между лепестками лотоса. Делая движения снизу-вверх, мужчина вовсю скользил по мне татуированным стволом, осторожно сжимая мои маленькие грудки своими огромными лапищами.

— Тебе ведь хорошо, да, Лариса? — спросил Андрей, глядя на этот раз прямо мне в глаза. — Возможно, если ты расслабишься получше — сможешь зачать.

— Ага, — почти не врала я, потому что мне мешал чертов массажист, его образ просто-таки мелькал перед моим внутренним взором, все время улыбаясь и дразня.

— Нет, тут что-то не так, — угадывал мою тайну опытный мужчина.

А потом, резко запрокинув меня вверх тормашками, слишком быстро вошел. Его-то огромный член и разбил лицо Алекса на мелкие осколки, которые, по мере того, как Андрей ускорял темп, осыпались мелкой крошкой на роскошные ковры апартаментов.

И я снова кричала от оргазма, ощущая уверенные толчки внутри себя — и выброс семени, горячей пульсирующей струи, обещающей оплодотворить меня, зачать во мне желанного ребенка, который навеки заякорит меня в эту роскошную жизнь. А что будет потом… Нет, лучше и не думать.

Хотя, в своих мыслях я представила саму себя в роскошном подвенечном платье, и рядом… кто же рядом со мной?

"Да, лучше бы Алекс, — думала я. — Но и Андрей тоже ничего, к тому же я буду матерью его наследника. И сыночку будет лучше, когда с ним папа. Хотя…А если родиться дочь? И все равно, ведь это же будет родная кровь"

Вспомнив слова Андрея о том, что сперма должна бы проникнуть внутрь меня как можно дальше, лишь только почувствовав, что его член опал, я ловко извернулась и заложила ноги на спинку кресла.

— Да ты просто акробатка, — похлопав меня по маленьким и крепким ягодицам, проявив таким способом некое подобие нежности, мой господин и партнер по контракту встал. — Умница, полежи так еще немного, сколько сможешь. А я, пожалуй, пойду и дальше поспать.

— А мне чем заниматься? — усилием воли "сращивая" нежные складки кожи, я молилась о том, чтобы сперма проникла куда надо.

"Ну же, маленький, цепляйся за яйцеклетку, — мысленно просила я какого-то сперматозоида, чтобы он проник куда надо, а потом превратился бы в моего будущего ребенка. — Вот ведь, для тебя там есть все условия, ты только ловчей двигайся, ну давай же".

— Это не мои заботы, — хмыкнул Андрей. — Разве у тебя есть какие-то проблемы, кроме как наслаждаться жизнью? Я что-то должен тебе по условиям контракта?

— Нет, что ты, прости, — опомнилась я.

— То-то же. И не смей мне тут причитать и ездить по мозгам. Я на отдыхе. И у тебя тоже есть свои заботы, не забывай о них, а то… Блин, как же ты меня бесишь в последнее время. Вроде бы взял девку из деревни, нормальную, тихую, скромную…

Да, иногда я забывала, какое место занимаю в жизни этого мужчины и вообще, в этой невообразимо роскошной жизни, и расслаблялась настолько, что позволяла себе вести себя как одна из них — этой своры олигархов, всего этого скопища напыщенных зануд, садистов, развратников, пресыщенных удовольствиями самцов. А также их дам — прихлебалок вроде меня, надеющихся яркостью перьев да блеском алмазов заслепить ту правду, которая каждый день включалась, словно телевизор, в их подсознании.

Но что поделать, так уж получилось, что за все нужно было платить свою цену. И моей платой были прутья золотой клетки.

…

Так я тогда воспринимала свою действительность, все больше и больше сожалея об утерянной свободе. Да, Ромка, конечно же, не подарок. Но ведь в своей деревне я хоть могла бы общаться с подругами, говорить с ними на одном языке, на любую тему, самой решать с кем мне спать и куда идти. А тут… Все было подчинено воле этого садиста, этого паука, обвившего меня своей липкой паутиной, так что я все чаще чувствовала себя мотыльком, попавшимся в его сети.

— Да, прости меня… Андрей, — опомнившись, я даже стыдливо прикрылась покрывалом.

— То-то же, — и Андрей вдруг решил возвратиться ко мне, чтобы игриво потрепать по щеке.

"Словно собачонку", — подумала я, глядя в его голубые глаза и удивляясь, откуда же в таком красавце столько жестокости.

Но потом произошло что-то чудесное.

…

Пот просто градом валил с его лица, когда жестокий тиран, низко согнувшись, прикоснулся губами к моему животу.

"Чтобы благословить зачатие своего ребенка? Да ведь он же не меня любит, — и снова эти мерзопакостные мысли, подстрекающие меня к измене. Но мне никак не удавалось с ними справиться, только дослушать до конца. — Андрей эгоистично и бессовестно решил воспользоваться моим юным телом, чтобы зачать в матке своего отпрыска, только и всего. Я для него — обыкновенная самка. Но… какая разница? Если так — то он любит меня как будущую мать своего сына, или дочери, а разве это плохо? Глупая девчонка. Сейчас же опомнись. Одумайся. Не думай об Алексе. Вот кто-то, а ему ты уж точно не нужна. И если тебе с ним будет хорошо в постели, то уж точно этот неимущий парень не станет исполнять все твои прихоти, задаривать тебя подарками и возить по морям да океанам. Но зато я познаю с ним любовь, настоящую, красивую, и у меня точно будет от него ребенок, ведь вон какой Алекс — красивый, сильный, страстный, пластичный… Опомнись. Какой ребенок? Да, Алекс тоже может быть богатым, и ты не будешь, живя с ним, доить коров и сажать картошку, но… Ты и не станешь купаться в роскоши. Ла-ри-са"

Когда Топтанин ушел, я еще некоторое время полежала на кресле с поднятыми вверх пятками, борясь со всеми этими провокационными мыслями, а потом медленно сползла спиной на пол и, встав на ноги, пошла в ванную.

* * *

Это была безумно шикарная спа-комната. Пройдя сквозь дверь из черного стекла, я оказалась с глазу на глаз из океаническим побережьем. Так как дощатый пол моего "санузла" плавно перетекал в роскошную террасу, состоящую из нескольких бассейнов, заключенных в стеклянные квадраты, и ослепительно белого песка. А дальше были огромные камни, снова песок и волны, простирающиеся до самого горизонта.

Осторожно опустившись в бурлящую воду круглого джакузи, я легла на дно спиной и посмотрела вверх. Надо мной дыбились деревянные балки, расположенные в виде спиц зонта, они удерживали купол постройки. Справа и слева пространство скрывали огромные, во всю стену, зеркала. В них отражались высокие обсидиановые вазы, стоящие на полу. А также два напольных светильника-куба, внутри которых лежали белые кругляши, россыпь более мелких самоцветов. Еще шесть коричневых ваз с покрученными ветками внутри них стояли на белом песке, невдалеке от дорожки-мостика, ведущего к беседке-бунгало, устроенной прямо посреди воды.

Там я любила пить чай, укрывшись от невыносимого зноя островов и наблюдая за разноцветными рыбками, мелькающими у моих ног, стоило только коснуться пальцами воды.

А пока я наслаждалась купанием, в мою спальню вошла горничная и быстро убрала шоколадный фонтан, а также перестелила мою постель.

Возвратившись в комнату и нырнув под легкое одеяло, я взяла в руки свежий номер моего любимого журнала "Соsmороlitаn". Откинувшись спиной на подушки, я сразу же принялась с наслаждением его читать.

ЧАСТЬ 2 Что может случиться, если ты осмелишься рискнуть всем — прыгнув в машину к незнакомцу

* * *

Тогда, в Москве, я тоже поутру проснулась в роскошной спальне.

Первое, что увидела сквозь полупрозрачный балдахин — тяжелые алые шторы с золотой нитью, плотно закрывающие окна, небольшие светильники, освещающие стены персикового цвета, ниша в стене напротив, разрисованная вычурными узорами.

Расслаблено потянувшись, я перевернулась на живот, утонув во множестве ярких подушек и подушечек, набросанных на огромной кровати кучей.

Я словно и вправду попала в сказку — интерьер этой спальни напоминал мне иллюстрации к "Тысяче и одной ночи".

В кровати я лежала одна, и это уже было хорошо — могла подумать, поразмыслить о том, что же со мной случилось и как быть дальше.

Моя деревня располагалась в ста километрах от Москвы, и если бы я только захотела, то могла бы даже сегодня туда вернуться — в этом меня заверил Андрей.

— Лариса, — еще вечером, сопроводив меня до дверей спальни, он объяснил. — Это твоя комната. По крайней мере, на эту ночь. Входи и чувствуй себя, как дома. Там есть все необходимое для первой ночи. Если захочешь, можешь сразу же лечь в постель, или искупайся.

— Спасибо.

Я постепенно осознавала, что мои родные, по всей видимости, сейчас ужасно волнуются обо мне. Ведь многие видели, как поступил со мной Роман. А потом — как вышел мужик, и как я села к нему в машину, уехала.

"А вдруг кто-то из ребят запомнил номера машины? — внезапная мысль пронзила мой мозг. — Ведь у Андрея могут быть из-за меня большие неприятности".

Господи, настолько же я тогда была наивной.

— Возможно, ты голодна? — когда я переступила порог и с открытым ртом осматривала "восточную сказку", заботливо спросил мужчина. — Да и вправду, я как-то не подумал. Ты вот что… иди там, займись пока чем-нибудь, а я прикажу принести чего-нибудь поесть.

— Нет, ничего не нужно, — очарованная тем, что увидела за дверью, я даже забыла о своих естественных потребностях — в еде и сне.

— Ну, тогда — до утра, я сильно устал. Поговорим потом.

— Спокойной ночи, — улыбнулась я на прощание мужчине, который, словно доблестный рыцарь, в самый нужный момент пришел ко мне на помощь.

И вот — даже привез в свой замок.

Когда за мной закрылась дверь, я сбросила из ног мужские туфли, предложенные мне в машине (как оказалось, у Андрея с собой всегда имелся запас обуви).

Ноги мои сразу же утонули в длинном ворсе красочного ковра. Я никогда раньше не видела ничего подобного. Эта огромная кровать под балдахином, размером с мою спальню в родительском доме, оранжевые светильники, отчего-то горящие даже тогда, когда в комнате никого не было, мерцание золота на шторах, странное сооружение — камин с куполом, свешивающаяся почти что до пола люстра, множество статуэток птиц в подсвеченных нишах, диванчики, кресло…

Внезапно мне стало холодно. И даже не из-за того, что в комнате был свежий воздух. Просто непривычность увиденного здесь, и то, что я тут находилась на правах полноправной хозяйки (хоть и на одну ночь), заставляло мое тело трепетать.

Ощутив неимоверно приятный аромат, я повела глазами и увидела его источник — на маленькой скамейке, прямо у изножья кровати, стояла белая аромалампа в виде изящной вазы, курящаяся благовониями. Тоненькая струйка дыма поднималась из ее узкого отверстия и рассеивалась в пространстве воздуха.

"Да ведь от этого можно удушиться, — подумала я, подходя к столику и, присев на корточки, рассматривая аромалампу. — И кто же ее разжег? Как непредусмотрительно, ведь от всего этого может возникнуть пожар".

Удивлению моему не было предела, когда я зашла в сказочной красоты комнату, освещенную множеством крохотных светильников, расположенных тут повсюду. В центре, на высоком квадратном пьедестале, был расположен круглый источник, назвать который ванной у меня не повернулся бы язык. К моему огромному изумлению, он был доверху наполнен водой, над поверхностью которой поднимался пар. Рядом стояла деревянная тумбочка с горой белых полотенец. За ней — белая кровать (это теперь-то я знаю, что это был стол для массажа) со сложенным махровым одеялом, поверхность которого была украшена цветами орхидей, а также стоял небольшой поднос с тремя крохотными бутылочками.

"Наверное, там мыло и шампунь, — подумала я и, сбросив из себя одежду, а также взяв три пузырька, по удобным ступенькам взобралась на "пьедестал".

— Да это же джакузи, — я не смогла удержать громкий возглас восторга, когда, опустившись в воду, увидела множество крохотных огоньков, освещающих внутренность ванны по периметру, а также — отверстия сифонов.

Поколдовав с кнопками, я создала мощные водяные вихри. Потом, удобно оперевшись о спинку, расслабилась — любуясь декоративным деревцем, стоящим рядом в бежевой фарфоровой вазе (на его тонких, извивающихся ветках тоже "цвели" орхидеи).

Назвать купанием это блаженство было нереально. Я словно умерла и, минуя чистилище, сразу же попала в райские сады.

* * *

Но, сколько бы ни длилась эта чудесная спа-процедура, рано или поздно мне все-таки нужно было выбираться из воды.

— А кто же выключит воду, сольет и уберет тут все? — опять спросила я, будто бы сама себя, но все-таки надеясь, что кто-то меня услышит и, возможно, даже даст ответ.

Тем не менее, не дождавшись никакого сигнала, я взяла первое, лежащее сверху полотенце, и оно оказалось длинным махровым халатом, таким мягким, пушистым и белоснежным, что мне даже как-то неловко было одевать его на себя.

Увидев возле кровати тапочки, я погрузила в них ноги и, набросив на мокрые волосы капюшон, пошлепала к кровати.

К моему удивлению, аромалампа уже исчезла, а на ее месте стояла ваза, доверху наполненная фруктами.

— Ага, груши, персики, киви, хурма, ананас…. а это что?

Взяв в руку некое подобие зеленого яблока, я с интересом рассмотрела его бугорчатую поверхность. А потом, решив, раз все это тут стоит, для меня — значит, мне можно попробовать, откусила кусочек. Мякоть этого неизвестного мне плода была необычайно ароматной, белой и сочной. Закрыв глаза от наслаждения, я скушала эту вкуснятину до последней чешуйки.

Вытерев волосы халатом, аккуратно положила его прямо на мягкий ворс ковра. Нырнув под яркое покрывало, я удобно устроилась среди множества подушек и, не имея сил даже на мысли, мгновенно провалилась в крепкий и целебный для моей психики сон.

И вот, утро встретило меня все той же яркостью. Вокруг была непривычная тишина, и я вспомнила одно замечание бабушки.

— "Да ну ее, ту Москву, ни за чтобы не хотела в ней жить, — возмущалась она, только лишь услышав, что кто-то из наших, деревенских, решил обживаться в мегаполисе. — Грохот, наверное, стоит такой, что и не уснуть. Сколько там машин, а людей — тыщи, миллионы, с ума можно сойти. А воняет-то как"

— "И ничего, бабулька, не воняет, даже напротив", — улыбнулась я, ощущая приятный аромат, витающий в воздухе. Да и воздух был какой-то странно свежий, хоть окна, я видела, были закрыты.

"Кондиционер, — решила я, вспомнив рассказы крестной. А еще я видела эти приспособления на стенах многоэтажек, висят такие тумбы. — И грохота нет никакого…"

Наверное, еще было слишком рано. Я не могла понять, утро уже, или еще ночь, так как комната освещалась только светильниками. Но спать мне не хотелось.

"Вот бы попить воды, что-то меня сушит", — подумала я.

И вдруг, привстав на локтях, с удивлением увидела, что вместо вазы с фруктами на столике у подножия кровати стоит графин с водой, а рядом — два стакана.

— Чудеса, да и только, — хмыкнула я.

А затем, кутаясь в покрывало, сползла с кровати и, подойдя к графину, налила себе попить.

Вода была необычно вкусной, прям-таки кристальной, с еле ощутимой кислинкой.

— Кто же ты, неизвестный мне джин? — загадочным голосом прошептала я, дурачась. — Ага, ты, наверное, немой? Ну что ж… и все равно, спасибо.

* * *

А потом, вспомнив, какой сегодня день — я ведь должна была выйти замуж за Ромку, — ощутила легкое покалывание в области желудка. На миг мне стало страшно.

"Лариска, да что ж ты учудила, — маминым голосом отозвалось в моем мозгу. — Ты же столько проблем создала для своих родных. Так нельзя поступать, это безответственно, глупо, некрасиво, чудовищно, эгоистично. Можно ведь было как-то по-другому, не так. А как?.. Чтобы Ромка Иванов стал моим мужем? Чтобы эта мразь, в единый миг убившая во мне любовь… а была ли любовь на самом деле, или я просто хотела выйти замуж, чтобы заставить подруг себе завидовать? Да, скорей всего, так оно и было. Но со свадьбой я, конечно же, погорячилась… А с другой стороны, я ведь не требовала свадьбу, это все мои родители, это они решили созвать такую уйму народу, вот пусть и теперь и погуляют, но только без меня".

Очарованная уютным светом, всей этой красотой, окружающей меня, я незаметно для самой себя снова погрузилась в полудрему. Я лежала среди всей этой роскоши, чувствуя себя восточной принцессой, красоткой-Шахерезадой из "Тысяча и одной ночи", любуясь неведомым мне миром из-под полусомкнутых ресниц.

Как вдруг легкая ткань полога немного качнулась, сообщив мне о том, что дверь в комнату открылась.

Сон мой мгновенно улетучился, но я даже не шелохнулась, чтобы не выдать того, что уже не сплю.

Осторожные шаги по ковру, шумное дыхание…

"Это Андрей, хозяин, — вспомнила я, что нахожусь в квартире этого мужчины. — И что ему от меня нужно?"

…

— Лариса, ты уже проснулась? — услышала я его низкий, с хрипотцой голос.

Все-таки открыв глаза, так как ресницы мои, помимо воли, трепетали, выдавая меня, я смущенно улыбнулась и прошептала:

— Здравствуй…те…

— Ну как спалось?

— Спасибо, хорошо…

— Наверное, слишком хорошо, ведь уже полдень, — огорошил меня этим сообщением Андрей. — Ну и соня же ты. Я бы не будил, но, знаешь ли, начал немного беспокоиться, мало ли там что. А вдруг, думаю, на тебя напала хандра, или ты решила больше никогда не подниматься с кровати.

— Да нет, что вы, — я резко села, стыдливо кутаясь в огромном покрывале.

— Ах, да ты скромница, — протягивая руку и касаясь моей щеки (на пальце я заметила массивное кольцо), улыбнулся мне мужчина. — А я-то думал, что нашел себе невесту. Но, видно, ошибся… Или нет?

— Я… Да… Просто…

— Ты не волнуйся, Лариса, я все прекрасно понимаю. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть, и все такое, да?

— Ага… — по-глупому ответила я тогда то первое, что пришло мне на ум.

— Только вот, у меня-то нет желания ходить вокруг да около. Поэтому придется тебе поторопиться с решением, — и мужчина тяжело присел на край постели. — Ты меня понимаешь?

— Что… Вы хотите? — дрожащим от волнения голосом спросила я.

— Скажу прямо: ты мне нравишься. И если ты здорова, я предлагаю тебе контракт.

— Какой контракт? — прошептала я, не вполне осознавая смысл этого слова.

— Контракт совместного проживания с условием рождения ребенка, за приличное вознаграждение, конечно. Это мы обговорим потом.

— Но я…

— Все будет по закону, и тебе нечего бояться.

— Но…

— Говори быстро, я не привык ждать, у меня нет для этого времени. Если согласна — тебя сейчас же осмотрит врач, он ждет там, за дверью. А нет — мой шофер отвезет тебя обратно в твою деревню. На свою свадьбу, думаю, ты еще успеешь. Так как?

— А можно мне подумать? — решила я хоть немного оттянуть время, потому что, по сути, ничего толком не решила.

— Нет, нельзя, — категорически отсек мою просьбу Андрей. — Мне тридцать пять лет, я только что развелся с очередной женой. Я достиг определенных жизненных вершин. И знаешь, какой самый важный урок вынес из всей этой кутерьмы? Решения принимать, и действовать нужно сразу же и без раздумий. Замешкался хоть на миг — и все пропало, твою нишу займут другие. Так что, Лариса, решай немедленно: или возвращаешься обратно в деревню и выходишь замуж за своего тупого мальчишку, или — становишься моей полноправной партнершей. А потом, если все завершится, как надо, получишь… кругленькую сумму на свой личный счет, да еще и эту квартиру в придачу. Так как?

— Я… просто…

— Да или нет?

— Да.

— И не надо называть меня на "вы", в сложившейся ситуации, да и вообще, я для тебя Андрей.

Я молча кивнула головой.

* * *

В момент принятия решения перед моим внутренним взором пронеслись картинки: я, лежащая в луже у ног пьяного Романа; старый покосившийся дом моих родителей (где мы с мужем жили бы после свадьбы); разбитая деревенская дорога; единственный магазин с протухшей селедкой и толпой вечно пьяных мужиков; облезлая лошаденка, служащая также средством передвижения. А еще — моя крестная из Питера, тетя Соня, с короткой эффектной стрижкой, отдающая маме свои обноски. И наконец, я — лежащая в волшебной комнате с джакузи…

— Вот и хорошо, — убирая покрывало, Андрей осторожно притронулся к моей оголившейся груди и, заметив на коже пупырышки, немного нахмурился. — Надеюсь, я тебе не противен?

— Нет, — не соврала я.

— И давай так, никаких глупых эмоций, ужимок и хождений вокруг да около, все должно быть конкретно и по-деловому. Лгать не буду. Мне нужен ребенок, тебе — красивая жизнь, о которой мечтают все женщины. Если тебя это устраивает, остаешься.

— Ага, — согласилась я, ощущая, как между ног у меня появляется предательское возбуждение.

Потому что, даже не смотря на то, что это, по сути, был совершенно чужой мне человек, мужчина выглядел великолепно. Чистый, холеный, хорошо пахнущий; его тело выглядело натренированным и сильным — таких я видела только по телевизору.

Особенный же шарм Андрею придавал его статус. И кто бы что ни говорил, но богатство очень украшает мужчин. Ведь если он добился такого положения, если владеет всем этим, может позволить себе любую прихоть, да что там — множество таких, как Ромка, будут мечтать, чтобы ему прислуживать — только за это можно простить любые изъяны, как тела, так и характера. Этот же богач выглядел так, словно только что сошел с экрана крутого вестерна, да и пахло от него очень сексуально.

— Да что же ты дрожишь? — нахмурив брови, олигарх провел рукой по моему бедру, а потом набросил одеяло. — Неужели тебе тут и вправду холодно?

Словно разряд тока пронесся по моему телу от его касаний, между ног появилась влага, голову окутал туман, и на глазах появились слезы — все признаки возбуждения.

И что за нелепая реакция. Я что, действительно потекла от вида незнакомого мне мужика? Лежа в чужой кровати, в чужом доме?

— Да нет… Просто, я не привыкла, чтобы вот так… — совершенно охрипшим голосом сказала я и облизнула губы.

Олигарх, наверное, все поняв, только хмыкнул. Краска стыда залила мне лицо, я ощутила трепет желания. Еще мгновение, и я бы запустила под одеяло руку, так как зуд возбуждения, появившийся там, просто выкручивал мне все нервы, заставляя надсадно дышать.

Мне было неловко еще и от того, что Андрей, по сути, все это видел. Но, наверное, он не мог воспользоваться ситуацией, так как хотел сначала проверить, здорова ли я. Оно и понятно, такой мужчина не набросится на первую попавшуюся девушку. Тем более, что привез он меня сюда с конкретной целью. Так что, все еще впереди и ему не нужно было спешить. В отличие от меня, вовсю истекающей слизью, еще чуть-чуть, и готовой умолять мужчину лечь ко мне в постель.

Смилостивившись, Андрей наконец-то отстранился. А потом резко встал с кровати.

— Надежда Павловна, входите, — позвал мужчина и, не удостоив меня даже взглядом, словно я была не его будущей невестой, а какой-то обычной девушкой, посторонней и случайной, быстро удалился.

Вместо него в комнату вошли двое — врачиха средних лет, одетая в белоснежный халат, с косынкой, покрывающей ее волосы. И какой-то хилый очкарик. Он нес в руках коробку.

— Ложитесь на кровать, — скомандовала женщина. — Мне нужно вас осмотреть и взять анализы.

А потом, одев с помощью ассистента резиновые перчатки и раздвинув ноги, она внимательно осмотрела мои наружные половые органы.

"Да она же все сейчас поймет, — замерев от стыда и страха, подумала я, все еще ощущая дрожь возбуждения. — Хотя, какая разница? Кто она такая, чтобы я боялась ее впечатлений? Это ее работа. Да ей должно быть и понятно, зачем ее вызвали сюда — чтобы осмотреть очередную забаву олигарха. Может быть, она уже не раз к нему приезжала. Только, я постараюсь остаться тут подольше, если не навсегда".

Вот, взяв в руки какое-то приспособление, Надежда Павловна склонилась надо мной и погрузила его мне во влагалище. Я инстинктивно сжалась и поэтому почувствовала легкую боль.

— Ой, — пискнула я. — Что вы делаете?

— Расслабьтесь и лежите, все будет нормально, я хорошо знаю свое дело и никакого вреда вам не причиню, не бойтесь.

— Ну как же? — возмутилась я. — А если вы там что-нибудь порвете, а потом еще скажете, что я гулящая?

— Я повторяю, все будет нормально, — снисходительно улыбнувшись, врачиха продолжила осмотр.

Взяв нужные ей мазки, а также — кровь из пальца и даже из вены, под внимательным и пытливым взглядом очкарика, она помяла мою грудь, заставила открыть рот, потом повернула к себе спиной и провела пальцами по хребту.

— Ну вот и все, — сказала женщина, отдавая парню перчатки, которые тот, как и все инструменты, пробирки-коробочки, быстро и аккуратно сложил в свой ящик. — Через час результаты будут готовы. До свидания.

— До свидания, — сказала я, сев на кровати и поджав под себя ноги — словно была зверем, загнанным в ловушку.

* * *

Лишь только за посетителями закрылась дверь, я быстро метнулась в ванную и постаралась смыть из себя все их касания, а также — остатки позорного возбуждения.

Холодная вода из душа ровными потоками лилась в белый фарфор поддона, исчезая в золоченом кольце слива (а, может быть, и в золотом). Я хорошенечко намылилась ароматной пеной, долго скреблась мочалкой, чтобы привести в порядок нервы. И, наконец, почувствовав, как снова возвратилась в свое привычное, нормальное состояние, решила полежать в джакузи.

"А вдруг все-таки со мною что-то не так? — размышляла я, нежась в пенящихся струях и млея от бурлящей вокруг меня воды. — Может же быть, что я ношу в себе инфекцию и даже не подозреваю об этом? Или у меня какая-то патология, которую врачи не разглядели — при обычном осмотре? Да и когда я еще проходила тот осмотр? Разве в школе, но то было давно. А вот теперь — придут результаты, олигарх о них узнает, и прикажет отвезти меня обратно. Эх, зря я только не воспользовалась ситуацией и… И — что? О чем я только думаю. Суток еще не прошло, как я среди всей этой немыслимой роскоши, а вон уже какие мысли посещают мою голову. А интересно, сколько же я могу получить за рождение ребенка? Неужто много? Говорил, что хватит до конца жизни… А что если миллион. Да и квартирка так ничего себе, если продать, можно потом купить какую-то другую, да и родителям помочь. А ребенок? Он ведь не отберет его у меня?.."

Набросив на разнеженное от купания тело белый махровый халат и обув тапочки, я вошла в комнату и увидела на столе поднос с завтраком.

Почувствовав внезапный приступ голода, я набросилась на еду и смела все до последней крошки — яичницу с сыром и беконом, салат из капусты и всякой зелени, кружочки колбасы, приправленные острым соусом, огромный хрустящий круассан с маслом и повидлом. Потом запила все чашкой горячего какао и запечатала небольшим шоколадным батончиком. Вконец, отхлебнув немного из стакана с соком, решила, что с меня довольно.

Насытившись, я села в кресло и, взяв в руки пульт от телевизора (что-что, а с этим чудом техники я умела управляться хорошо), нажала на кнопку "пуск"; картинка сразу же ожила. Комнату наполнили звуки ритмичной музыки — на огромном плоском экране прыгали три девушки, занимающиеся зарядкой. И я решила позаниматься вместе с ними. Тем более — чем же еще мне можно было тут заняться?

Немного попрыгав и даже вспотев, я плюхнулась обратно на диван и, бессмысленно переключая каналы, уставилась на экран, стараясь выбрать что-нибудь интересное.

Вдруг передо мной мелькнуло знакомое лицо. Это была Хюррем Султан из "Величественный век". Я уже видела этот сериал (правда, не все серии), и он мне ужасно нравился. Поэтому, уставившись в экран, я забыла обо всем на свете. До той поры, пока не началась реклама.

Нажав на "выключить звук", я потянулась рукой к подносу, взяла оттуда стакан и допила сок. А потом, с пультом в руках, пошла к кровати.

Упав спиной на мягкий матрас, я устроилась поудобней.

И вот прошел час. Кино закончилось.

— И чтобы такого еще посмотреть? — спросила я сама себя.

Найдя "Барышня-крестьянка", я даже заурчала от предвкушения того, как же сейчас восприму это реалити-шоу, раньше так сильно меня огорчающее — ведь я жила в деревне. Но это было прежде, а теперь — у меня появилась надежда на то, что роли поменяются.

— Ну-ка, ну-ка… — ухмыльнулась я, наблюдая, как барышня с накачанными, словно вареники, губами, ковыляя на своих слишком тонких ножках (да еще и обутая в туфли на неимоверно высокой шпильке) по разухабистой деревенской дороге, таща непосильный чемодан в своих холеных ручках. — Ну и что, как тебе тут? Ага, давай, поспеши почистить свой сортир. Сейчас тебе тут какая-нибудь баба Маруся или дед Федор зададут жару, будешь помнить потом всю жизнь.

И правда, "принцессе" Илоне сначала пришлось попытаться подоить корову, потом убрать сарай, собрать яички у кур. Напоследок, вместе с хозяйкой приготовив ужин — наваристые щи со свиного желудка, барышня улеглась спать голодной.

— Ну и поделом тебе, — съязвила я, ощущая подъем самомнения и всех-всех жизненных сил. — Будешь знать, как живут обычные нормальные люди. Может быть, немного опустишься с небес на землю.

…

Я снова ощутила жажду. Решив утолить ее с помощью винограда, огромная гроздь которого возвышалась в стеклянной вазе, привстала на кровати.

Как тут дверь открылась. Я еще успела переключить канал — как нарочно попала на показ мод — и в комнату вошел Андрей. Лицо его выглядело довольным.

— Анализы у тебя чудесные, как я и думал, — своим сообщением он огорошил меня прямо с порога. — Так что можно готовиться к подписанию контракта.

— А мы ведь поженимся тоже, свадьба будет? — спросила я.

— Ты ностальгируешь по своему парню? — на губах мужчины заиграла издевательская ухмылка.

— Совсем нет. Но нужно ведь сказать моим родителям и все такое.

— Ах да, я ведь забыл, — наиграно закатывая глаза, Андрей все ближе подходил к моей кровати, так что я, почувствовав какую-то угрозу, вдруг вся напряглась и вжалась спиной в подушки.

По подиуму дефилировали худосочные красотки, теперь они демонстрировали изящное нижнее белье, и я, помимо своей воли, увлеклась просмотром настолько, что просто-таки не могла оторвать от них свой очарованный взгляд.

— Что, нравится такое? — кивнув в сторону экрана, спросил у меня Андрей.

— Вообще-то да, — не зная, что же мне делать, я все-таки мельком посмотрела на мужчину. Но потом — обратно на экран, оттуда доносилась моя любимая мелодия.

И тут он вдруг рявкнул:

— Ложись.

— Но…

— Ах да, родители, — и снова эта насмешка во взгляде. — Я забыл. Так вот, крошка, если сейчас я удостоверюсь — сам — что там у тебя все нормально и мне с тобой комфортно, мало ли что? — тогда, возможно, пошлю к ним своего шофера, чтобы привез документы, поняла?

— Ага…

Страх ледяными клещами ухватил меня за грудь, морозом сыпануло по коже, руки задрожали. И чтобы не выдать своего испуга я натянула на себя покрывало и тихонько попросила:

— Хочу попить.

— Сейчас я тебя напою… Впрочем нет, это будет немного позже. А теперь, Лариса, раздвинь ножки и расслабься, мне нужно кое-что проверить.

И тут же покрывала были отброшены в сторону, а мое девственное тело, не познавшее еще мужчину, дерзко и беспощадно распростерто по кровати.

Сбросив из себя черный шелковый халат, Андрей, словно удав, обвил меня всю, поработил, связав по рукам и ногам, придавил собой к податливой поверхности ложа.

* * *

И, не успев даже опомниться, я стала женщиной.

Я слышала о том, как все это происходит в жизни, но и подумать не могла, что у меня случится именно так. Легкое касание к животу, твердость между половыми губами, резкий толчок, щемящая боль — и ощущение наполненности.

— Ну что, было не слишком больно? — беря меня пальцами за подбородок и глядя прямо в лицо, когда я, испугавшись происшедшего, тихонько заскулила, спросил Андрей. — Я постарался.

А потом, вытащив из меня свой член, он увидел на нем кровь.

Но это его не остановило, и мужчина, победоносно улыбнувшись, воткнул свой отросток в меня обратно.

— Теперь я точно знаю, что у тебя первый, — легонько кусая меня за шею, пахнущую дорогим шампунем, сказал Андрей. — У меня, знаешь ли, в этом деле огромный опыт. Я даже не считал, сколько целок избавил от ненужной для них преграды. И почти всем платил, такое вот было воспитание. И тебе тоже заплачу, не дрожи.

И все это во время осторожных фрикций.

— Сейчас я тебя растормошу…

Мне и вправду не было больно, если не считать тот единственный момент разрыва девственной плевы. Даже напротив, потом, мягкое скольжение внутри меня подняло со дна сознания неведомую доселе чувственность. Мне было одновременно и стыдно, и необычно, и восторженно радостно. К тому же теперь я понимала, что назад мне дороги нет. Утратив девственность, я вообще уже не могла возвратиться в деревню, чтобы выйти замуж за Ромку. Ведь, узнав обо всем, что со мной случилось в Москве… А потом — слух о моем падении быстро разнесут на своих языках сплетники, и мне тогда хоть в омут с головой.

"Все, я теперь другая, — качаясь в такт толчкам внутри меня, я, как ни странно, могла размышлять о своей дальнейшей жизни, принимая судьбоносные решения. — Мне нужно смириться, принять, привыкнуть и постараться полюбить хотя бы на время, пока не забеременею. Ведь только так я и смогу стать своей в этом мире богатства и роскоши. Я не хочу назад. Это мой дом, и мой мужчина. Все".

— Для неопытной девушки ты очень даже ничего, — после того, как семенная жидкость влилась в мое тело, сказал Андрей. — Но не прельщайся, я сейчас забочусь лишь о том, что мне от тебя нужно, не более того.

Я не знала, стоит ли мне что-нибудь отвечать этому самоуверенному и жестокому мужчине, поэтому благоразумно промолчала. Хоть в душе у меня бушевала буря, и даже ураган эмоций.

"Возможно, ты сильно ошибаешься, — глядя на его широкую спину, на красивый изгиб шеи, на этот жесткий ежик светлых волос (когда он одевался), думала я. — Это только бездушная машина ничего не может чувствовать и ощущать. Но ты — живой человек, поэтому, чтобы ни творилось теперь в твоей голове, и чтобы ты ни думал, время нас рассудит. Не может же такого быть, чтобы такой зрелый, умный мужчина, такой пылкий и страстный, имел черствое сердце. И если даже там сейчас лед, я попробую его растопить. Ведь каков у меня выбор, после всего?"

И когда Андрей покидал мою комнату, я больше не смотрела в телевизор. Я провела этого мужчину затуманенным взглядом преданной женщины, только что познавшей физическую любовь.

Это были новые для меня ощущения. Вопреки всему я испытывала удовлетворение, хоть и разбавленное неуверенностью и страхом, а также стыдом. Но гордость моя не была уязвлена, ведь я, по сути, позволила этому мужчине сделать с собой такое. Так кого же винить? На кого мне обижаться?

Завернувшись в одеяло, я постаралась обдумать все то, что со мной произошло, и незаметно для самой себя уснула.

* * *

Проснулась я, когда стрелки на часах показывали шестнадцать ноль-ноль.

Потянувшись, вдруг вспомнила свой первый половой акт и, подняв одеяло, посмотрела на простыню. На ней было небольшое пятнышко от крови, а также — паучья сетка коричневых мазков. Зато внутренняя часть бедер, промежность, а также попа просто-таки слиплись от вязкой жидкости, излившейся из моего влагалища.

Отчего-то вдруг почувствовала себя так, словно я — жестяная банка, откупоренного не кем-нибудь, а олигархом, миллиардером, властелином жизни.

Приведя сама себя (как могла) в порядок, я одела домашний брючный костюм и произвела осмотр в огромных двухуровневых апартаментах Андрея. Где мне, по всей видимости, и придется некоторое время жить — вместе с хозяином квартиры.

Только… где же был мой мужчина?

Я бродила по огромным комнатам, словно по музею, заглядывала в ящички, листала книги, нюхала цветы на подоконниках, переставляла бутылочки и изящные статуэтки. На кухне открыла холодильник; достав оттуда йогурт, отпила прямо из бутылки. Подойдя к балкону-террасе, несмело открыла дверь. И сразу же погрузилась в свист ветра и оглушительный городской шум, доносящийся ко мне снизу несмелыми отголосками эхо. Я просто затаила дыхание, разглядывая сверху мельтешащие точки — машины, людей, квадратики домов, узкие черточки дорог и даже пролетающих мимо птиц. Было холодно, поэтому, продрогнув до костей, я поспешила вернуться обратно в свою квартиру.

Слоняясь туда-сюда, я забрела в мини-спортзал. Сев на велотренажер, попробовала покрутить педали, что-то нажала, и сразу же, в окошечке экрана напротив, появилась бегущая впереди меня дорога, заиграла музыка.

Мне не хотелось снова вспотеть, да еще и промежность ныла — все-таки я подверглась, хоть и естественной, но все-таки операции, поэтому решила, что нескольких круговых движений с меня будет достаточно.

Поднявшись по широкой лестнице на верхний уровень, в огромной гостиной я увидела аквариум с плавающими там рыбками — во всю стену. Сев в кресло напротив, я просто-таки не могла оторвать свой восхищенный взгляд от этого светящегося стекла, наполненного прозрачной водой, разноцветными камушками по дну, живыми существами, фонтанчиком из воздушных пузырьков и зеленью водорослей.

Наконец, почувствовав голод, я поднялась на кухню. Взяв бутылку с йогуртом и немного сыра, отправилась в свою спальню. И каково же было мое удивление, когда на прикроватном столике увидела поднос с едой.

"Кто его сюда принес?" — подумала я, недоуменно оглядываясь по сторонам, так как за все это время не услышала никаких иных звуков, кроме своих шагов.

Это так и осталось для меня в тот момент секретом. "Возможно, в доме есть какие-то дополнительные проходы — служебные коридоры, входы и выходы?" — думала я, так как, тогда, обо всем этом еще не знала.

…

Покушав, я немного заскучала. Мне было странно, что вот, нахожусь в жилище мужчины, а его самого как бы здесь нет. Ведь у себя дома, в своей деревне, я к такому не привыкла. Мой папа всегда был на своем месте — в прихожей на диване, где неизменно смотрел телевизор с бутылкой пива в руках. Мама бегала туда-сюда, что-то готовя, убирая, стирая, или же хозяйничала в хлеву, на огороде. И было редкостью, чтобы я смогла побыть там в совершенном одиночестве. Даже когда папа засыпал, а мама пропадала во дворе, я все равно знала, что скоро кто-то из них меня окликнет. Потому что дел было невпроворот. И только поздно ночью, когда, наконец-то выяснив свои отношения (читай — поругавшись и даже помахав кулаками), мои родители засыпали в супружеской постели, я наконец-то могла остаться один-на-один со своими мыслями. Но это было каких-то несколько минут, пока я не усну. С утра же все начиналось по новому кругу. А тут…

— Эй, Андрей, где же ты? — подходя к (все так же подсвеченной) нише и разглядывая фигурки диковинных животных, стоящих в ней, словно зовя привидение пропела я.

Ответа, конечно же, не дождалась. Разочарованно вздохнув, взяла в руки пульт.

"Эй, папаня, — мысленно ухмыльнулась я. — Как ты там? Вот, наконец-то и я получила в полное распоряжение свой собственный телевизор".

Потому что дома не имела права переключать каналы, если диван был занят папой. А занят он был им в последнее время почти что постоянно. Мой папа давно уже нигде не работал. Из дня на день он тупо деградировал, лежа на своем лежаке, и, по словам мамы, от этого не было никакого спасения.

— Хоть бы только водку не начал пить, — говорила она, поглядывая в окно, за которым был виден угол магазина, да вдалеке еще поблескивала куполами новенькая церквушка. В нее-то и ходила моя мама, прося бога о помощи и исповедуясь во всех своих горестях молодому батюшке. А еще она там ставила свечки и молилась о том, чтобы я удачно вышла замуж.

Когда же мне посватался Роман, она от радости даже заказала молебен. А я…

"Прости меня, маменька, — невидящим взглядом уставившись в голубой экран, мысленно попросила я. — Ты ведь хотела для меня счастья. Возможно, что все будет именно так, как ты хотела. Вот увидишь, ты еще станешь мной гордиться да хвастаться перед соседями, когда я приеду в деревню на собственной машине".

…

Я уже было подумала, что так до ночи и пробуду одна в этих огромных апартаментах, и только призрачная прислуга составит мне компанию, да и то — так, что я никого не смогу увидеть.

Но скоро в мою дверь несмело постучались.

— Входите, — обрадовавшись хоть кому-нибудь живому, слишком громко крикнула я.

И тут же в комнату вошел мужчина — высокий, с седыми волосами, широкими плечами и крепкими, оголенными по локоть руками.

— Здравствуйте, я ваш личный массажист, меня зовут Егор, — представился он.

— Лариса… — удивленно вскинув брови, ответила я, никак не ожидая такого сюрприза. — А зачем мне массаж? Что-то я не пойму, спина вроде бы не болит…

— Я из фирмы "Роял Фэм", — стоя по стойке смирно и теребя в руках ручки от внушительных размеров плоского чемодана, почтительным голосом сказал он. — Наше агентство получило заказ на этот адрес. Можно мне приготовить оборудование?

— Я же сказала — в массаже не нуждаюсь.

Поняв, наверное, по интонации моего голоса и по поведению, что я за птица, массажист меж тем прошел в комнату, открыл свой чемодан — и разложил его в виде плоского стола.

— Понимаете, Лариса, — достав из кармана зеленого халата бутылочку, Егор полил жидкостью из нее на руки, а потом растер ее по своим широким ладоням. — Массаж нужен не только тогда, когда уже что-то болит. Нормальный, заботящийся о своем здоровье и приятной внешности человек нуждается в нем, по сути, от первых дней и до конца жизни.

— Да?..

— Когда в последнее время вам делали массаж?

— Никогда, — нахмурив брови, пробубнила я, так как мне вдруг сделалось неловко из-за своей дремучести. А также — и от покровительственно-снисходительного тона этого представителя иного света.

Но я же не была в этом виновата. Я — девушка из другого мира. Золушка, попавшая сразу же на бал, прямиком из тыквы. Хотя… привезли-то меня во всю эту роскошь на "карете", к тому же — лично "принц".

Так что, вскинув подбородок вверх, я слишком пристально и даже вызывающе посмотрела на мужчину. И он сразу же включился в ситуацию.

— Прошу прилечь на стол, — став в сторонку и сложив на животе руки, сказал Егор.

— Как? Вот так, одетой?

— Как вам будет угодно, но лучше — снимите костюм.

— А белье?

— И его тоже.

— Ну уж нет, — ухмыльнулась я. — Если уж необходимо пройти эту процедуру, то только в трусах и в лифчике.

— Хорошо, ложитесь.

А потом, ощутив под собою мягкую обивку, я вся сжалась, ожидая, когда же эти огромные лапищи начнут что-то там со мною делать.

…

Я и вправду никогда еще не была на массаже, потому что в нашей деревне, я слышала, его делала медсестра тетя Рая, и то, только тому, кто в нем остро нуждался. А это были или старые бабульки, страдающие радикулитом, или мужики, у которых от поднятых тяжестей сместились диски. А чтобы вот так, ни с того ни с сего, — и позволить кому-нибудь себя облапить?

Теперь же мне не приходилось выбирать. И когда к моей спине притронулись руки Егора, я вся сжалась. Но по мере того, как он гладил, хлопал и разминал мои мышцы, мне становилось все более приятно. И ничего, что это был не Ромка и даже не Андрей.

"Ромка?.." — уловив эту связь между массажем и воспоминаниями о бывшем, я вся просто содрогнулась. А потом, все больше расслабляясь под умелыми руками массажиста, продолжила размышлять: — А ведь раньше мне очень нравились его объятия, его страстные поцелуи. И, может быть даже, еще вчера ночью, я стала бы женщиной этого парня, да что там — женой. Как же все-таки хорошо, что он открыл свое нутро прежде, чем все это случилось. Ведь тогда бы я… не встретила Андрея? Ну и пусть. Не это самое страшное. Просто тогда бы я вынуждена была всю жизнь терпеть возле себя морального урода, так как не появись Андрей, Ромка бы таки всунул мне свой член в рот и заставил бы довести дело до конца. И что тогда? Возможно, протрезвев, он бы и раскаялся в содеянном. Но как бы мне потом жить с ним? И все те свидетели моего унижения… Они все потом хихикали бы надо мной, перешептываясь да злословя за моей спиной. А Ромка… если он по молодости такой, что было бы потом? Ведь у нас в деревне все мужики немного выпивают, и мой муж, без сомнения, не был бы исключением из них. И как? Вся моя жизнь превратилась бы в сплошное унижение, в ожидание того — выпившим мой муж придет домой, или как стеклышко? И, слава богу (не молитвами ли маменьки?) — судьба распорядилась совсем иначе. И пускай мой — господи, мой? — Ромка теперь ищет себе другую дуру, если таковая после всего найдется"

Лишь только Егор закончил делать массаж и, подав мне руку, помог встать на пол, я набросила на себя халат — как тут в комнату снова постучались.

…

Не дождавшись моего разрешения, дверь открылась, и в нее вошло нечто.

Я сразу же опешила: это была высоченная человеческая особь — не то мужчина, не то женщина. Одето оно было в серый брючный костюм — штаны и пиджак — и белую рубашку с кружавчиками, на ногах — черные лакированные туфли на высоченной платформе; на голове — копна из разноцветных прядей, глаза подведены черной тушью, губы толстые, крохотный носик вздернут…

— Я — Юра Лосев, — все-таки мужским голосом представился мне необычный посетитель. — Парикмахер. Стилист. Слышали обо мне?

— Нет…

— А это ведь вы — Лариса? Девушка… ээээ… Андрея Топтанина?

— Да, я, — рефлекторно убирая волосы руками, сказала я.

— Садитесь вот сюда, — и Юра указал мне на кресло возле трюмо. — Я попробую что-то сделать с вашими волосами.

— Что?..

Массажист Егор, собирая свой раскладной стол, тихонько прыснул, поняв, наверное, какую оплошность совершил парикмахер, хоть и с экзотической внешностью — но все же.

— Ах, вы не то подумали, извините, — сразу же исправился Юра. — Просто… я хотел сказать, что… Я ведь получил первое место на конкурсе стилистов, и мне нравится преображать людей. Но я — слишком уж творческая личность, и меня иногда заносит, поэтому прошу прощения, если проявил бестактность.

— Да ладно, — ухмыльнулась я, окидывая пренебрежительным взглядом нелепую фигуру этого победителя причесок (а на вид — обыкновенного извращенца, педика, каких много показывают по телевизору). — И, если стричь, то не слишком коротко.

— Я все понял.

К чести Лосева (и к моей радости), он уложился всего лишь в каких-то полчаса. И когда я, с удовольствием ероша крупные локоны, посмотрелась на себя в зеркало, не смогла скрыть улыбки восхищения. Вместо безликих и неровных прядей, голову мою теперь украшало изысканное обрамление, состоящее из хорошенько взбитых золотистых кудряшек.

— Меня зовут Элизабет Вагнер, — когда смешной стилист выпорхнул из моей комнаты, унося с собой свой поблескивающий хромом саквояж, в него сразу же вплыла еще одна особь.

— Лариса… — ощутив потребность уединиться в туалете, ответила ей я. — И как это у вас всех так получается, синхронно приходить — просто минута в минуту? Хм…

— Мне назначено на двадцать ноль-ноль, — ни один мускул не дрогнул на этом кукольном лице.

Слава богу, хоть эта девица выглядела нормально. А то, пока Юра колдовал над моей прической, я из последних сил терпела, чтобы не разразиться — от его вида — громоподобным смехом. Потому что что-то, а поржать я любила сильно. Только ведь не могла же я опростоволоситься перед такими типажами.

И вот, Элизабет, моя личная стилистка, подобрала мне гардероб, привезя с собой целую охапку шмоток прямо ко мне в квартиру. Я целых два часа потом примеряла перед зеркалом все эти юбочки-кофточки-штанишки. А когда определилась, выбрав обтягивающее черное платье, усыпанное мерцающими камнями, выяснилось, что все эти вещи и так уже куплены для меня, поэтому я могу менять наряды хоть по несколько штук за день.

Было поздно, когда Элизабет наконец-то ушла.

Поэтому, приняв ванну и облачившись в розовую ночнушку, я легла в постель, каждую минуту ожидая того, что ко мне может войти Топтанин.

Но прошел час, потом второй, картинки мельтешили на голубом экране, а я все так же пребывала в одиночестве, не зная, что и думать.

Наконец-то в дверь осторожно постучались. Подтянув повыше одеяло и быстро приведя волосы в порядок, я сказала:

— Входите.

Но вместо хозяина, неся перед собой поднос, на котором стоял стакан чая и горкой печенье, вошла низенькая и толстенькая девушка, наверное, прислуга. Даже не взглянув мне в глаза, она поставила поднос на прикроватный столик и тихонечко ушла.

Да, я уже даже было приготовилась к тому, что ночью ко мне заявится Андрей и станет приставать, возможно, что и изнасилует. Я на это настроилась, хоть и сопротивлялась в мыслях. Потому что, по сути, мы не были мужем и женой, а все остальное было лишь только на словах — какой-то призрачный пока контракт, обещанное вознаграждение и все такое. Но также я пребывала в его апартаментах, на его территории, и поэтому как бы была его собственностью тоже? Голова просто раскалывалась от всего этого, нервы мои были на пределе, угнетала неопределенность. И тут… Вместо красивого мужчины — девушка-служанка, принесшая мне легкий ужин. Неожиданно.

Несколько минут я просто лежала, тупо пялясь на поднос. А потом, решив, что Андрей, по всей видимости, придет немного позже, поднялась с кровати, чтобы наслаждаться едой.

Взяв стакан и печенье с собой, я легла обратно на шелковые простыни и начала хрустеть хлебцами, запивая все сладким чаем.

Вот на электронном табло внизу экрана показало полночь, город где-то внизу за окном погружался в сон — а я все ждала. Но только зря.

Нажав на пульте красную кнопку, утонула в красном полусумраке. И, наконец, уснула. Одна.

* * *

Все следующее утро и день я не видела моего миллиардера.

Я ужасно изнывала от тоски, опять целый день слоняясь туда-обратно — от широкого окна до дверей ванной, потом — по лестнице вниз, к аквариуму; крутила педали велотренажера, лазала туда-обратно по шведской стенке, листала журналы, примеряла одежду или переключала каналы в телевизоре.

И вот, наконец-то, мужчина ко мне явился.

Только к вечеру, с огромным букетом алым роз, без стука Андрей вошел в мою комнату.

— Скучаешь? — бросив букет на кровать, рядом со мной, он подошел к креслу и, упав на него, откинул голову назад, притих.

— Здравствуй… — ответила я.

Но мужчина никак не отреагировал на мое приветствие, и даже не пошевелился.

Не зная, что же мне делать, я осторожно взяла букет и несколько минут просто разглядывала цветы. А потом перевела взгляд на Андрея.

Высокий, стройный, но не худой, подтянут. Одет, казалось бы, просто, но видно, что вся одежда куплена в дорогих бутиках или, как и для меня, привезена прямо сюда: на длинных ногах — обтягивающие джинсы и гольф мышиного цвета, обут по-домашнему, в коричневые тапочки из кожи. Руки большие, пальцы холеные, с маникюром (хм, ну а как же иначе?), на запястье — золотая цепочка браслета. Слегка смугловат, но волосы прямые, светлые; брови темные, широкие; яркая полоска ресниц; резко очерченные губы; нос с горбинкой; тяжелый подбородок, нижняя скула немного выступает вперед.

Руки мои задрожали, когда я несмело взглянула туда, где под тканью штанов было спрятано его мужское естество. И сразу же почувствовала предательское возбуждение у себя между ног. Мое тело даже не смутила недавно разорванная и еще, наверное, не зажившая, плева. Я сильнее сжала бедра, но это только усугубило ситуацию. Дышать мне было тяжело, лицо покрыл румянец. И я, не зная, куда же мне деть руки, обняла ими сама себя.

Скользнув взглядом вверх, я остановила его на рельефе грудных мышц, красиво выступающих из-под дорогой и эластичной ткани. А потом посмотрела на лицо. Андрей, по всей видимости, что-то делал языков во рту, потому что его губы шевелились. Глаза были закрыты. Дыхание ровное.

Топтанин был очень красивый, просто парень с картинки, к тому же сказочно богат.

"И он что — мой? — подумала я, отчего-то страшась также и этой мысли. — Возможно, это просто сон? Ну не может же такого быть, чтобы такой мужчина выбрал меня? Ведь кто я такая? И чем я особенна? Только лишь тем, что наивная молодая дурочка, деревенская простушка, обладающая здоровьем? Хотя… если вспомнить, что городские девушки, почти с пеленок сидящие на всяких там диетах, к тому же капризны и, возможно, развращены, то… Возможно, в том, что я выросла в деревне — и есть мое главное преимущество?"

Цветы опьяняюще пахли, на их стеблях не было колючек. К тому же упакованы были не в бумагу или клеенку, а в жестковатую ткань, красиво оттеняющую их бархатистые головки.

— Завтра подписание контракта, — когда я, встав с кровати (чтобы поставить цветы в воду), сделала насколько шагов по направлению к ванной, сказал Андрей.

— Что?

— Водитель съездил в деревню и привез твой паспорт.

— В мою деревню?.. — я растерялась так, что руки мои сами по себе разомкнулись и букет упал на пол.

Но я быстро его подняла.

— Не тупи.

— И…. Как там?.. Что сказали мои родители? — я даже сама не узнала свой голос, такой он был осиплый — от волнения и страха.

— Узнав, что ты выходишь замуж — за миллиардера, прямо-таки запрыгали от счастья и вынесли паспорт на блюдечке.

— А как они об этом узнали? Ну… что ты миллиардер?

— Хм… Геннадий дал им за тебя хороший калым.

— То есть?..

— Купил я тебя, детка, вот что, — резко вскинув вверх руки, Андрей встал с кресла, с хрустом потянулся, громко выдохнул. — Так что назад дороги нет, теперь я для тебя и папа, и мама, и… хозяин. Кстати, можешь меня так и называть — мой господин.

— Возможно, муж?.. — хлопая ресницами, я с умилением прижала букет к своей груди.

— Не спеши, я просто пошутил — о замужестве. А что иное должен был объяснять водитель? Да оно и… им так проще понять, ведь, по всей видимости, в вашей глуши еще не научились мыслить новыми категориями.

— Не нужно оскорблять моих родителей, — вспылила я. — Они нормальные люди. И не нужно было бы им лгать.

— А что? Сказать правду? Какую?

— Ну, что я вроде как немного задержусь, а потом… Да я и сама не знаю… У меня ведь будут потом какие-то права… на тебя и на ребенка?

— Об этом мы поговорим завтра.

— А как же обещанные деньги и… квартира?

— Права на бонус у тебя могу появиться только тогда, когда ты мне родишь, поняла?

— Ага…

— А теперь иди сюда.

Все также прижимая к себе букет, на негнущихся ногах я двинулась по направлению к креслу, ощущая все нарастающее возбуждение, преступное желание, чтобы этот мужчина хорошенечко меня отымел.

"И почему все так? — выдыхая открытым ртом, я поражалась тому, что со мной сейчас творилось. Ведь умом-то я понимала, что пока что не имею на это право. — Я же не замужем. Я могу, по сути, отказать ему. Но вот же — иду, словно овца. Наверное, все это от безделья, да от скуки. И… этот олигарх такой красивый…"

Я была полностью готова ему отдаться, тем более, что за окнами — ночь, а в голове — все те подарки, массаж, новая прическа…

"И завтра все станет ясно. Как-никак, а у меня на руках будет официальный документ. Так что, разве все это на самом деле произошло, со мной?" — мысли шумели вырвавшимся наружу шампанским.

Еще один шаг навстречу…

Но тут у Андрея внезапно зазвонил телефон. Громко ругнувшись, он вытащил его из кармана штанов, поднес к уху, послушал. А потом, не сказав мне ни слова, развернулся и покинул комнату.

Оставшись одна, я тупо стояла с букетом цветов в руках, судорожно сжимая ноги и не зная, что мне думать.

…

Андрей не возвращался, и мал-помалу осознанность все-таки возвратилась ко мне.

Громко выдохнув, я развернулась и пошла в ванную, чтобы взять там одну из ваз и поставить в нее цветы.

Подняв тяжеленный предмет, я понесла его в комнату и водрузила у кровати, решив, что хоть эти цветы станут для меня утешением ночи.

"Я бы хотела поговорить с мамой, — думала я, юркнув под легкое одеяло — опять одна. — Хотя бы по телефону. Как там они? Ничего не рассказал, не объяснил. Позвал и бросил. Ну что ж, завтра все станет ясно".

И хоть какими тревожными были мои мысли, спала я в этой квартире хорошо — лишь только касалась головой подушки, мгновенно проваливалась в забытье.

* * *

Следующее утро началось с того, что, лишь только я успела позавтракать, как в мою комнату вошла Элизабет. В руках она держала охапку разных вещей.

— Господин Топтанин дал мне указание подобрать для вас особенный гардероб, — с невозмутимым выражением лица сказала она, и я заметила, что губы у девушки выглядят как-то немного странно, как будто бы их кто-то подкачал. К тому же помада была такого насыщенного алого цвета, что я не могла смотреть ни на что иное, как только на этот рот.

— И как же именно я должна выглядеть сегодня? — спросила я, подозревая, о чем речь: мы поедем подписывать контракт.

— Вы должны соответствовать моменту. Вот, примерьте это, — и Элизабет протянула мне легкий бежевый костюм — пиджак и юбку, напоминающую скорее широкий пояс, настолько короткой она была.

— А есть что-нибудь другое, более скромное? — вспоминая нравоучения моей маменьки, когда она говорила, что парни не любят слишком уж откровенно оголенных ног, спросила я.

— Вот, тогда можете померить это, — глядя на меня с интересом, стилист положила на диван графитовое платье на тоненьких бретельках, отделанное внизу пышными салатовыми рюшами.

— То, что надо.

Но, набросив на себя этот наряд и выйдя на середину комнаты, я увидела в глазах девушки насмешку. Наверное, она хотела надо мною поиздеваться, унизить, принеся это платье, напоминающее летний сарафан? А я и клюнула.

— Есть что-нибудь другое? — снимая из себя бретельки, просто тут, не стыдясь ее пристального взгляда, сказала я, и голос мой прозвучал устрашающе мрачно.

— Я разложу по кровати, а вы посмотрите.

В этот раз я выбрала сиреневый костюм — узкие брюки и топ, свободно спадающий к середине бедра. Став напротив зеркала, я увидела в нем свое полностью преобразившееся отражение, словно я была юной аристократкой, а не позавчера еще простой девушкой из подмосковной деревеньки.

Я также самодовольно улыбнулась, как вдруг увидела, что позади меня открылась дверь.

— По-моему, то, что надо, — войдя в огромную гостиную, весь пол которой был усыпан обувью и надеванной одеждой, Андрей смерил меня равнодушным взглядом. А потом обратился к тощей стилистке: — Как она тебе, Элизабет?

— Ага, wоndеrful, — ответила та.

— Я очень доволен результатом. Можешь быть свободна, — и он указал Элизабет на дверь.

— Gооd-bуе, Мr. Аndrеw, — взмахнула та рукой и, словно экзотическая птичка, выпорхнула наружу.

— А теперь одень вон то платье, — указав рукой на графитовый сарафан, приказал мне Андрей.

— Но…

— Я сказал, чтобы ты надела платье, — рявкнул он.

И я, поникнув, покорилась.

* * *

А дальше, наспех расчесав волосы, которые и так, после модной стрижки, лежали превосходно, я подкрасила лишь губы — такой же алой помадой, как у Элизабет и, следуя за Андреем, спустилась к ожидающей нас внизу машине.

Всю дорогу мы молчали. Андрей смотрел в свой телефон, тыкая по кнопкам. Я — разглядывала пробегающие мимо дома, улицы, людей.

Наконец, подъехав к какому-то зданию, мы вошли в гулкий коридор.

За широкой дверью была просторная комната с изысканной мебелью — круглый стол, огромный белый диван и два кресла. Шторы цвета "золотой песок" ниспадали к самому полу, а с полотка вниз свисала сияющая хрустальная люстра.

— Садись, — указав на диван, скомандовал Андрей. Сам же расположился рядом.

Подобрав чуть длинноватый подол, я пристроилась на самом краешке дивана, несмело оглядываясь по сторонам.

Скоро к нам в комнату вошла женщина с высокой копной черных курчавых волос на голове. Положив на начищенную до зеркального блеска поверхность стола папку, она стала рядом. Затем извлекла оттуда несколько страниц, достала ручку и положила ее сверху.

— Подписывай, — сказал, обращаясь ко мне, Андрей.

— Но… возможно, мне можно прочесть, что там написано? — спросила я.

— Да, конечно же, — женщина утвердительно кивнула головой. — Согласно закону Российской Федерации…

— В этом нет нужды, — резко перебил ее Топтанин.

— Тогда я коротко изложу содержание документа, — все-таки настояла женщина. — Я не хочу настолько грубо нарушать эту важную процедуру — подписание делового соглашения.

— Только быстро, у меня нет времени.

— Суть такова: вы, гражданка Лариса Николаевна Умяшова, обязываетесь, заключив этот договор с гражданином Топтаниным Андреем Андреевичем, в течение двенадцати месяцев — от дня его подписания — родить ему ребенка. А также вы обязуетесь делать все возможное для того, чтобы зачать, то есть — прилежно и систематически вступать в половой контакт с гражданином Топтаниным по первому же его требованию, и в случае наступления беременности — до дня родов включительно. Отказ и сопротивление будет считаться нарушением контракта, что может повлечь за собой его расторжение.

— А если я буду не здорова? — мне просто не хватало воздуха, так было стыдно перед этой строгой и такой правильной женщиной.

Но что она знала о моей жизни? О всех тех злоключениях, которые преследовали меня и мою семью. Вот, она — москвичка, имела хорошую работу, квартиру, и муж ее, по всей видимости, не вкалывал где-нибудь на стройке, да и дети были пристроены. А я? Что мне светило в моей деревне? И даже если бы я осталась жить в Москве — без ничего, то как бы выживала потом? Кто бы спросил меня, нищую оборванку, придерживаюсь ли я морали? Хорошо осуждать других, если у тебя все как надо. Но если ты пытаешься вынырнуть из дна и хоть как-то заработать — тут уж не до правил.

Поэтому, переборов свой стыд, я все-таки осмелилась посмотреть женщине прямо в глаза.

— В любом случае… — наверное, все-таки поняв, что не от добра же я решилась на такое, вздохнула женщина. — Если господин Топтанин получит отказ, вы должны будете вернуть ему все истраченное на ваше содержание за все время совместного проживания с ним.

— Но где же я возьму такие деньги?.. — испугалась я и украдкой посмотрела на Андрея, а вдруг он смилостивится и как-то изменить этот пункт, внесет в него какие-то поправки. Ведь даже той суммы, которую я "задолжала" ему за эти несколько дней… Я даже не представляла о каких цифрах идет речь, только могла догадываться.

— Гражданка Умяшова, возможно, вы все-таки прочтете договор? — бросая осуждающий взгляд в сторону ухмыляющегося от моих слов мужчины, спросила дама.

— И что, если она даже и прочтет его? — в голосе Топтанина послышался металл. — Думаете, эта нищая девчонка способна отказаться от роскошной жизни?

— Ну, все может быть, — "я что, с ума сошла?"

— Да нет же, не буду читать, — пискнула я, извинительно хлопая ресницами, — я просто хотела уточнить, только и всего. Расскажите до конца, сами, я пойму.

— Хорошо… — вздохнула женщина и продолжила говорить: — Если же в течение указанного срока беременности не произойдет, вы теряете всякие права на собственность, полученную за все это время, а также контракт будет расторгнут без всяких материальных и моральных претензий с вашей стороны.

— То есть?

— Вы не получите никаких денег, но и вам никто не будет ничего должен.

— А о каких деньгах идет речь?

— Десять миллионов и документы на квартиру, — гаркнул в мою сторону Андрей. — Этого с тебя довольно?

— А мне нужно всего лишь родить ему ребенка?.. — тихонько спросила я, обдумывая все услышанное. — А если у меня не получится… за год.

— К тому же, — уточнила женщина, — если окажется, что ребенок не от заинтересованного лица, то есть, не от гражданина Андрея Топтанина, то он остается со своей матерью, то есть с вами, и никаких денег вы в таком случае, конечно же, не получите. А также вынуждены будете компенсировать расходы.

— Нет, да что вы… — прошептала я, чувствуя, как колотится мое сердце. Это же на что там намекают, что я что — буду изменять миллиардеру? Я что — самоубийца? — А с кем тогда будет законный ребенок, если я его рожу?

— Ребенок — господину Топтанину. Вам — деньги и квартира. А потом — вы свободны жить так, как пожелаете. Гражданка Кочеткова, вы поняли главное, к тому же, единственное условие контракта? — переспросила меня женщина.

— Да.

— Ну, тогда подпишите здесь и здесь, — показала она пальцем на те места, где я должна была росчерком чернила выразить свою готовность стать женщиной миллиардера, а также — контейнером для вынашивания его будущего плода.

"Но, несмотря ни на что, — с замиранием сердца думала я тогда, — целый год буду жить роскошной жизнью. А там, может быть, что-то и поднакоплю, и если с ребенком не получится, все равно ведь буду в выигрыше. Увижу мир, получу красивые шмотки, подправлю свое здоровье, попробую хоть как-то помочь родителям. А главное — мне ведь все равно все будут завидовать… хотя бы в течение этого года".

— Хорошо, — и я прижалась животом к столу, стискивая в дрожащих пальцах ручку.

…

Выйдя под ясное небо Москвы, я словно иными глазами посмотрела на мир вокруг меня и даже немного засомневалась.

Да, конечно же, мне хотелось, чтобы все произошло нормально, чтобы я сначала вышла замуж, а также, чтобы было белое платье, фата и свадьба. И ведь до последней минуты надеялась, что контракт с миллиардером таки будет брачным. Ведь я, наивная, в тайне думала, что смогу как-то повлиять на ход событий… Но не могла же требовать этого от пока что чужого мне человека. Да, пока что, потому что, живя с ним под одной крышей и деля совместную кровать, все равно ведь не получится вместе не дышать.

А спустя только миг, взглянув на сосредоточенное лицо Топтанина, я уже думала другое:

"Возможно, я таки поспешила тогда уехать с ним в Москву. Возможно, мне было бы лучше у себя дома, в моей деревне. Но что я могу изменить, теперь? Ну ничего, постараюсь родить ему этого ребенка, отдам потом папочке, а сама возьму свои миллионы и таки найду себе жениха. Я ведь еще молодая, а после еще и стану богатой и свободной, у меня еще вся жизнь впереди".

И тут снова — грустные мысли о том, что я, возможно, поспешила отдаться в полную власть этому равнодушному к моим чувствам и потребностям тирану, решившему использовать мое молодое тело всего лишь как инкубатор.

Только контракт уже был подписан, а сумма компенсации меня пугала.

— Ты что, расстроилась? — увидев мое угрюмое выражение лица, спросил Андрей.

— Да нет, все нормально, — сказала я, разглядывая кольцо с огромным розовым брильянтом, которое миллиардер одел мне на палец.

"Но если я не рожу ему ребенка, за эти двенадцать месяцев, — мрачно подумала я, — то, по условиям контракта, он заберет и его обратно, как и все остальное тоже".

Будто бы прочитав мои мысли, Андрей вдруг предложил:

— В принципе, у нас как бы подписание делового договора, но с другой стороны… я ведь тоже не с бухты барахты решился на этот шаг. И если ты хочешь, можем поехать куда-нибудь на ужин? Отпразднуем это событие. Но только вечером. Теперь у меня дела.

— А как же я?

— Водитель отвезет тебя домой.

— Хорошо, — натянуто улыбнулась я.

* * *

Приехав домой, я была настолько взбудоражена, что не хотела даже кушать. Легла в кровать и сразу же уснула. Проспала почти до вечера.

Проснулась от того, что дверь в мою комнату открылась. На пороге стоял Андрей.

— Поедем в "Богемию", там неплохая кухня, — сходу сказал он мне. — Мой любимый ресторан "Вlасk Тhаi" в восточном стиле, тебе тоже должно понравиться. Переоденься.

Быстро вскочив на ноги, я метнулась в ванную, потом открыла перегородку гардеробной.

Дома в деревне для личных вещей у меня был только старый шкаф, к тому же — общий для всей семьи, я ничего не могла там найти. А если свою одежду искал отец, то после него потом все было измято и перевернуто. Теперь же в моем распоряжении имелась целая огромная комната — с полками, вешалками, маленькой мягкой скамеечкой и зеркалом до пола.

Помня о том, что мне нужно спешить, я выбрала красное платье с черной вышивкой. Быстро застегнув на талии серебристый пояс, я выбежала обратно в комнату.

— Я правильно оделась? — спросила я, смущенно расправляя платье по животу.

— Да мне все равно, можешь одеваться во что угодно, ведь там все вещи — дизайнерские, — развалившись в огромном мягком кресле, ухмыльнулся Андрей, и я впервые тогда так остро ощутила укол сомнения — а правильный выбор ли я сделала. Но было слишком поздно. — Ты еще так молода, поэтому на твоей фигурке все будет выглядеть красиво. И даже если не так, то мне как-то по фиг, главное, чтобы твое смазливое личико все время светилось от счастья, это, к твоему сведению, тоже прописано в контракте.

— Тоже?..

— Да мне до печенок достало это ваше бабское нытье. Ну почему вы, женщины, вечно чем-то недовольны?

— Я — довольна, — вспомнив о компенсации, быстренько улыбнулась я. — Но, возможно… я просто боюсь, чтобы тебе не было стыдно за меня, если я как-то не так…

— Что? Что-то, повтори? — и тело мужчины стало сотрясаться от хохота.

Немного успокоившись, Андрей даже вытер от слез глаза и, смерив меня взглядом, сказал:

— Детка, запомни, любая твоя выходка, всякое поведение; все, что ты будешь говорить или делать — всеми будет восприниматься нормально, если рядом — я. Но только не ныть и не плакать, поняла?

— Просто… я не умею пользоваться приборами, ведь никогда еще не была в ресторане, — созналась я, заливаясь краской до ушей, но все-таки не снимая с лица улыбки.

— Господи, какая чушь, — красиво очерченные губы мужчины расплылись в снисходительной ухмылке. — Да можешь кушать хоть пальцами ног, если сможешь удержать ими вилку и нож. Мне все равно, поняла?

— А этикет?

— Расслабься и живи, а всякие там правила поведения за столом, способы пользования приборами, что и куда надевать… плюнь и разотри. Радуйся жизни; получай наслаждение от еды, удобной и красивой одежды, будь раскованной. Лариса, уясни: ты — хозяйка жизни, для тебя главное — забеременеть.

— Но законы общества…

— Для всех ты — моя девушка, партнерша, к тому же — официально, и тебе также позволено устанавливать законы. Если, конечно, я это позволю.

После этих слов мой мозг взорвался, и я поняла, что теперь-то уж точно не буду прежней, потому что отказаться от такого, даже несмотря на неприкрытое пренебрежение к моим чувствам.

— Тогда…. а можно мне песцовую шубку? — спросила я, улыбаясь и глядя прямо в глаза Андрею, стараясь казаться обольстительной.

— Можно. Заедем по пути в "Богемию".

— Ага… — пребывая в ступоре от открывшихся передо мной возможностей, я даже икнула.

— Ну-ну, а ты не так наивна, как кажешься на первый взгляд. Что-то ты меня прям-таки растрогала, — откидываясь спиной на кресло, Андрей широко развел колени. — Иди сюда, Лариса. Ты так соблазнительно выглядишь, так наивно и трогательно хлопаешь своими длинными ресницами, что я не могу отказать себе в одном маленьком удовольствии. Ты знаешь, что такое минет?

— Знаю… — снова заливаясь краской до ушей, я уже подозревала, о чем меня сейчас попросит этот дрожащий от похоти мужчина.

Но, в свете открывшихся возможностей, я легко могла удовлетворить любой его каприз, так как счастье, внезапно свалившееся мне на голову, полностью меня опьянило, и я совершенно утратила контроль над своими мыслями и чувствами. А комплексы и предрассудки, все эти страхи, догмы и правила, навязанные мне обществом пуритан… Как же далеко от всего этого я пребывала в тот миг.

— Ага, вот и хорошо. Но, надеюсь, ты никому еще не сосала член, а, простушка?

— Нет, конечно же, нет, — я даже затрясла головой, стараясь быть как можно более убедительней.

Да, я знала о таком способе удовлетворения мужчины, не в джунглях же я жила. Только как-то попробовать самой не довелось. Слава богу, в тот единственный раз, когда Ромка буквально силой хотел заставить меня сделать ему минет, подоспел Андрей и помешал совершить надругательство.

— Присядь вот тут, я все тебе расскажу и даже покажу, — расстегивая ширинку, мужчина выглядел так сногсшибательно, что мне просто снесло мозги.

Опустившись у его ног на корточки, буквально утонув коленями в длинном ворсе бежевого ковра, я послушно исполняла все указания.

Взяв свой изогнутый член рукой (это я впервые его тогда увидела так близко), Андрей несколько раз провел пальцами по его стволу. Из маленького красного отверстия внутри головки выступила капля прозрачной слизи.

— Лизни его, самый верх, — приказал мужчина, беря меня за подбородок и настойчиво и даже грубо приближая к пенису.

А когда я исполнила все, что он сказал, ощутив на языке чуть кисловатый вкус, сомкнула губы, немного отстранилась и закрыла глаза, почувствовала на своей груди его горячую ладонь.

— Ты хочешь этого?

— Не знаю…

— Это неправильный ответ, ты должна отвечать иначе.

— Как?

— Скажи: мой господин, трахни меня в рот.

— Что?..

— Говори: выеби меня в рот, мой хозяин.

— Вы… я так не могу…

— Ну же. Не беси меня.

— Ах…

— Ты подписала контракт, и должна мне подчиняться, делать все, что я тебе прикажу, — рявкнул Топтанин, а потом его рука вдруг взметнулась вверх и влепила мне хлесткую пощечину.

Щеку обожгло ударом, из глаз брызнули слезы, от обиды сдавило грудь, мне стало тяжело дышать, я не знала, куда же мне смотреть. Но, вместе с тем, резкая волна возбуждения пронизала все мое тело, между ног я ощутила предательскую влагу, а соски вдруг стали необычно чувствительными.

Уверенно и жестко снимая из моего плеча тонкую ткань платья, Андрей наклонился ко мне так низко, что его вздыбленный член уперся мне в шею, а потом заскользил ниже…

— Какие маленькие грудки, и как же они красиво торчат. А такая непокорная у них хозяйка. Ну ничего, — и еще один хлесткий удар по щеке, и последующая за ним волна вожделения, — я научу тебя быть покладистой, время еще есть, и ты еще будешь умолять меня о ласках. Ты еще попросишь меня трахнуть тебя в рот…

Грудь моя начала вздыматься, я закусила губы, чтобы не застонать от нахлынувшего желания упасть перед этим садистом на колени, чтобы не выкрикнуть те слова, которые он просил у меня. Я не хотела вот прямо тут и здесь становиться какой-то пошлой девкой, просящей жутким матом о том, что именно этот мужчина должен был заслужить своей нежностью, но никак не ударами по лицу. Только отчего же так предательски трепещет мое тело? Отчего же я не могу противиться его позывам? И почему бы мне не сказать ему этих трех слов…

— Трахни меня в рот… мой господин… — простонала я, когда туман страсти начал застилать мои глаза, и я почувствовала, что еще миг — и мне придется что-то с этим делать, так терпеть зуд уже не было больше сил. Вот что творила со мной природа, до какого состояния я дошла — животной страсти.

— Хорошо, как скажешь, — услышала я над собой потеплевший голос Андрея.

А потом я почувствовала на своей оголившейся коже его страстное дыхание, упругий член начал медленно скользить меж моих грудей, делая там ритмичные круги.

— Боже, я просто улетаю. А эта дура Илона, она залила себе силикон, нарастила третий размер. И я ее бросил, не терплю искусственности… блядь, не могу… Лариса, теперь возьмись губами за самый край. Ага, вот-вот, немножко подержи так…

Вместо члена его руки теперь вовсю ласкали мои соски, и от этого я чувствовала прилив невероятного возбуждения, а также — и от ощущения члена у меня во рту. Толстая, мягкая головка, к тому же принадлежащая человеку, спасшему меня от унижения, вырвавшему из плена деревни, осыпавшему богатством, поселившему в сказочной красоты квартире, требующему моей радостной лубки… И как же мне было не желать доставить ему наслаждение?

"А что если мне удастся влюбить его в себя? — подумала я, сжимая покрепче губы.

— А теперь осторожно, не размыкая рта, проведи языком вокруг головки, — учил меня Андрей. — Ага, вот так… Как же хорошо…

И тут, без всякого предупреждения, он сделал резкий толчок, вогнав член настолько глубоко в мой рот, что я чуть было им не поперхнулась.

А потом, крепко схватив меня за волосы на затылке, мужчина начал делать осторожные, но глубокие движения, погружая свой мужской орган все дальше и дальше в мой рот, проникая им в мое пересохшее от страха и страсти горло. Я очень боялась, чтобы не задохнуться. Не поперхнуться и чтобы не выблевать. Но послушно исполняла все то, что мне приказывал делать мой господин — Андрей.

Когда терпеть было невмоготу, я осторожно отстранилась, извлекая изо рта его мощный отросток. Но потом опять погрузила стержень в губы, медленно насаживаясь на него по самую глотку.

— Ты что творишь, паршивка?

Вдруг резким рывком, дернув меня за волосы, мужчина отстранил мое лицо от своего члена. А потом, будто какой-то предмет, бросил обратно, попав точно в цель.

— Получается что надо, — услышала я его голос. — А теперь еще пососи, — убавляя темп и просто-таки прижимая меня к себе, сказал Андрей.

Его огромные мягкие ладони плотно и жестко легли на мою чувственную грудь, и я вся дрожала от разливающегося по моему телу возбуждения. Мои половые губки налились, раскрылись, и я желала, чтобы там тоже что-то произошло. Но не могла же я сказать об этом мужчине. Как бы я посмела? Мне только и оставалось, что получать наслаждение от сосания его члена. И я отдалась этому целиком.

Просто-таки насаживаясь на упругий член (и как это у меня так мастерски получалось, словно я и не была еще вчера утром девственницей, а — опытной проституткой), я обволакивала его губами, сжимала внутренней поверхностью щек, легонько прикусывала головку. И когда мое неистовство достигло того, что я совершенно забыла кто я и где я, сознание мое как бы растворилось, а тело унеслось в мир грез, я ощутила во рту какие-то выплески чуть горьковатой жидкости. Я поняла, что это была сперма Андрея, но все-таки не ожидала, что все случится вот так, без предупреждения.

Замерев только на миг, услышала:

— Глотай, ну же.

И тут же исполнила эту просьбу. Мне не было противно, я не поперхнулась, не выплюнула изо рта изливающуюся туда жидкость. Напротив, я попробовала глотать. Но спермы было так много, что она просто не умещалась в моем рту, поэтому я вынуждена была выпустить две небольшие струйки из кончиков губ, и они потекли по моему лицу, по подбородку, рисуя на коже блестящие ленточки.

— Как же хорошо, — откинувшись спиной на кресло и оттолкнув меня от себя куда подальше, после всего блаженно простонал Андрей.

Да, я хотела продолжения, так как, по сути, не получила желаемой разрядки. Поэтому, упав на ковер, подогнула под себя ноги, судорожно глотая воздух.

— Да-да, я понимаю, — он меж тем спокойно закурил сигарету, — прости, что не смог удовлетворить тебя, как надо, в этот раз. Но, думаю, желаемая тобой шубка, и вкусная еда в "Богемии" возместит мою грубость. На вот, выпей воды.

Но я не ответила садисту. Если бы он хоть проник в меня, потушил мою похоть, попробовал бы меня удовлетворить, а так…

— Я не понял, — его голос вдруг сделался жестким. — Тебе что, не понравилось сосать?

Я могла бы сказать, что да, не понравилось. Но это было бы неправдой. Поэтому, вспомнив о ресторане и шубке, а также и о том, что все происходящее — обычная причуда богача, что-то вроде ролевой игры, в которой Андрей по праву исполнял роль моего господина, а я — его служанки, приходя в себя, прошептала:

— Мне было очень хорошо, мой господин и повелитель.

— Умница. Тогда встань и подойди ко мне.

Поднимаясь с пола и вытирая сперму из губ, тыльной стороной руки, я смущенно улыбнулась, пряча в разрезе платья грудь.

— Ну не надо, — застегивая штаны, мужчина тяжело поднялся с кресла и, глядя на меня сверху вниз, немного согнулся, потрепав по липкому от спермы подбородку. — Мне, знаешь ли, приятно делать женщине приятно, — и улыбнулся. — Вот как я сказанул. А теперь потребуй от меня шубку, ну же.

— Купи мне шубку, мой господин, — подыграла я. — Пожалуйста.

— Ну не так…Понимаешь, малыш, это, может быть, там у вас, в деревне, в почете женская скромность и рабский аскетизм. Но я, нормальный мужик, предпочитаю ублажать свою женщину, и чем выше будут твои запросы, тем для меня круче кайф — их удовлетворять, понимаешь?

— Пока не очень… — не зная, что мне делать, я просто с ума сходила от того, что слышала, это все не укладывалось у меня в голове.

"Как так? — думала я. — Для него радость — дарить мне подарки? Ему так хочется моих капризов? Вот бы никогда не подумала, что такое может быть на самом деле. Ведь я — не какая-нибудь принцесса, а он — не мой раб, даже напротив. Ох и загадку же загадала мне жизнь".

* * *

— Ну что, одергивай свое платье, выбирай туфли, и поехали. У нас ведь типа первая брачная ночь, я заказал для нас весь зал, и официанты уже ждут.

— Весь зал?.. — глядя на шикарного красавца, я даже не представляла, что такое может быть возможным.

"Это правда, или сон? Этот олигарх — действительно теперь мой мужчина, серьезно? — вдруг подумала я, так как мое сознание напомнило мне, что у меня должна была бы быть иная свадьба, и совсем еще недавно деревенское кафе — полностью — тоже было за мной. Но потом улыбнулась такой наивной мысли. — Блин, ведь я подписала контракт, вот я лохушка реальная. И меня ведь проверили и все такое. Что там говорил этот олигарх о ребенке? И все равно — девочка это, или мальчик? Да я буду делать что угодно, буду трахаться с ним до полусмерти, только лишь бы только остаться тут. И пусть ебет меня хоть в рот, хоть куда ему угодно. Тем более, это так приятно — с таким-то мужиком"

Это были наивные мысли первых дней пребывания в роскошной жизни. Голова моя шла кругом, я ничего не соображала, мыслила какими-то символами, перед глазами кружились яркие мультяшные картинки. К тому же мое, вполне уже созревшее для любви, тело, только что познавшее мужчину, благодарно наполнялось соками и растворяло в них гормоны, прежде бурлящие во мне, словно пузырьки воздуха в откупоренной бутылке с шампанским, угрожая вырваться вместе с пробкой и всем содержимым наружу. Я ощущала то умиротворение, то будоражащий кровь задор.

С интересом разглядывая пробегающие мимо нас пейзажи, я ехала по Москве в салоне крутого авто, наслаждаясь немыслимым удобством и слушая музыку.

— Так ты хотела шубу? Остановись тут, — приказал Андрей водителю, и мы, свернув с трассы, подъехали под крыльцо светящейся витрины.

Я хотела сама открыть дверцу, но мужчина властно остановил мой порыв.

— Лариса, не спеши, водитель сейчас сделает все сам, привыкай.

Дождавшись, когда дверца передо мною распахнулась, я вышла под темное небо столицы, оглушенная ревом проезжающих мимо машин.

Крепко взяв меня под руку, Андрей кивнул услужливо отступившему в сторону шоферу, и мы двинулись к дверям.

Я была просто ошеломлена, когда стеклянная перегородка открылась сама собой, как только мы ступили на ворсистую зеленую дорожку, расстеленную у ее входа.

— Боже, но как они увидели, что мы подошли достаточно близко? — удивилась я.

— Там стоят сенсоры, — сухо ответ мне Андрей.

А потом я чуть не задохнулась от вида множества невообразимо дорогой одежды. По старой привычке подбирая себе что-нибудь да поскромнее, я подошла к черной и коротенькой шубке, поблескивающей гладкой шерсткой.

— Эта, — сказала я подбежавшей ко мне девушке.

И та мигом сняла шубку с вешалки, услужливо раскрыла ее, предлагая мне примерить.

— Сколько? — с восхищением разглядывая себя в зеркале, спросила я.

— Пятьдесят тысяч, — невозмутимо улыбаясь, ответила мне консультант.

— Сколько? А нет чего-нибудь более дешевого? — и запнулась, встретившись с пристальным и насмешливым взглядом олигарха.

— Какая из вещей, продающихся в вашем магазине, самая дорогая? — спросил он, даже не пошевелив пальцем, чтобы помочь мне снять из себя шубу.

— Викуньевая. У нас еще есть одна, из последней коллекции дома мод "Lоrо Рiаnа", — подведя меня к вешалке, на которой висело длинное рыжее пальто (в подобном ходила тетя Лида, школьная уборщица из моей деревни) слащаво пропела продавщица.

Услышав сумму в долларах, я побледнела, так мое сознание отказывалось принимать такие цифры.

— Блин, да за такую сумму можно купить всю нашу деревню, — выдохнула я, с удивлением таращась на "пальто тети Лиды". — Да что в ней такого?

— Это самый дорогой в мире мех, — невозмутимо улыбаясь, принялась объяснять мне девушка. — Викунья — это род лам, обитающих в Перу, и обычно из их шерсти изготавливают ткань, метр которой в среднем стоит пять тысяч долларов…

— Нет, мне не нравится эта шуба, — остановила я лекцию, так как вдруг почувствовала себя лохушкой. — Я хочу что-то светлое.

— И желательно дорогое, — добавил Андрей.

— Тогда… пальто из меха рыси, натуральное, двести тысяч долларов, — указала рукой на пятнистый мех девушка.

Я также отказалась его примерить.

— Слишком длинное, — сказала я. — А есть что-то типа полушубка? Чтобы немного ниже талии, и рукав по локоть?

— Вот, чудесная шубка из чернобурки, — снимая из плечиков пушистый мех, девушка раскрыла шубку для примерки. — Правда, рукава тут длинные, но вы примерьте.

— Ладно, давай…те, — вздохнула я. — А сколько стоит?

— Всего три тысячи долларов.

И когда шубка легла на мои плечи, я почувствовала: это оно.

— Темный окрас и роскошный ворс отлично гармонирует с красной помадой, вам очень идет, — похвалила меня девушка.

— Ну как? — любуясь своим отражением, спросила я у Андрея.

— Тебе нравится?

— Ага…

— А мне нравится твоя красная помада, и я хотел бы…

Потом произошло что-то странное. Вытащив из кармана кошелек, он достал оттуда долларовую купюру. Ткнув ее продавщице в руки, Андрей крепко взял меня за локоть и просто-таки поволок к примерочной кабинке, которую я сразу даже не заметила.

Бросив меня там на колени (слава богу, хоть на полу лежал мягкий коврик), так что я очутилась лицом к лицу со своим испуганным отражением в зеркале, он быстро расстегнул ширинку. Достав оттуда вздыбленный член, заставил взять его в рот.

— Давай, отрабатывай свою шубку, — прошептал мне в лицо мужчина, немного согнувшись. — И по-быстрому.

И что мне было делать? Разве могла я отказать?

Только не одно это руководило моими дальнейшими действиями. Почувствовав предательское желание близости — от всего происходящего, я так и не смогла его подавить, поэтому, испытывая все возрастающую чувственность и даже дрожь в коленках, я делала ему минет, подавляя стоны. Возбуждение накрыло меня с головой, заставив позабыть, где я нахожусь и то, что в любой момент продавщица могла сюда войти, и вообще — нас же был слышно. Пот градом валил по моему телу, меня бросало то в жар, то в холод. Ну и не только же этого я хотела. Мне хотелось кричать: "Андрей, да засади ты в меня свой толстый член, отымей меня, как надо. Да сделай же мне ребенка. Ведь не забеременею я через рот"

И он, наверное, услышал.

Задрав на мне платье, сдирая с ног колготки, а также и трусы, мужчина повернул мое тело так, что я уперлась лбом в стекло, а потом с силой вошел в особенно чувствительное место, отвечающее на его толчки пульсацией.

Но сперму свою он заставил меня сглотнуть…

— Как же красиво я размазал эту помаду, — проведя пальцем по лицу, Андрей немного отстранился, позволив мне кое-как привести себя в порядок. — Ну-ну, малыш, не огорчайся, в ресторане мы продолжим.

— Но что о нас подумает та девушка? — осиплым от страсти голосом спросила я и, ухватив носовой платок Андрея, вытерла остатки слизи со своего лица.

— Тебя это не должно волновать, — недовольно рявкнул он. И я испугалась, что снова поступила как деревенская простушка.

— Да мне все равно, — как можно более равнодушным тоном сказала я, застегивая на себе шубку.

Когда мы вышли из кабинки, в зале была только девушка. По-видимому, получив свой гонорар, она сразу же заперла дверь магазина, чтобы нам никто не помешал.

— Давайте я заверну, — когда я поравнялась с нею, продавщица протянула ко мне руки, предлагая свою помощь, и я увидела, как загорелись завистью ее глаза.

— Нет, я пойду в ней, — победоносно улыбнувшись, я поняла, что начинаю привыкать к роскошной жизни.

"Подумать только — три тысячи долларов, млея от наслаждения, я чуть не свернула себе шею, разглядывая свое отражение в зеркале, когда мы покидали бутик. — А ведь могла бы одеться и в сто тысяч, и даже в двести. С ума можно сойти"

Потом мы подъехали ко входу в ресторан. Сбоку, на светящейся вывеске я прочитала "Богемия", чуть ниже — "Вlасk Тhаi" Rеstаurаnt. Огромный козырек с горящими (словно россыпь звезд на небосклоне) лампочками нависал над входом, на гранитной блестящей подставке — зеленые деревца в кадушках.

* * *

В ресторане действительно не было никого. Обходительные официанты поприветствовали нас, выстроившись в ряд и почтительно склонив головы.

Никогда прежде не видела я такого шика.

Золотой слон, восседающий с поднятыми вверх конечностями, словно между башен, смотрящий из-за необычного ограждения диванчиков. Огромные, струящиеся светом люстры в клетках, свисающие над пальмами и кожаными диванами, стоящими возле стены с кирпичной кладкой. Батарея множества бутылок дорогущих вин и коньяков на полках зеркального бара. Мягкие стулья, старинный шкаф, стоящие на нем орхидеи, полосатые подушки, драконы, опять слоны, светящаяся полосатая колона, подпирающая оранжевый потолок, скрытый за ажурной сеткой, черная статуя мужчины в золотой одежде, танцующие индианки во множестве браслетов и в коронах, целая армия молящихся монахов и серых голов на этажерке…

Выбрав себе место за низким столиком, я осторожно села на кресло с высокой спинкой, на котором лежало три подушки. И тут же к нам подбежал официант в черной униформе.

Заказав блюда из рыбы, Андрей кивком пальца подозвал меня к себе.

— Сними из себя шубу, присядь рядом, — жестко приказал он.

— Хорошо, мой господин, — я сразу же покорилась. Взяв в руки яркую подушку со слоником, опустилась на широкое сидение кресла.

— Знаешь, неделька выдалась еще та, хочу расслабиться.

— Но тут и вправду никого, — я оглянулась по сторонам, не имея сил поверить, что это все не понарошку — такая роскошь — только для нас двоих? Для меня…

— Я люблю такие приключения, они особенно будоражат мне кровь. Это как в зеленой юности, когда необходимо было прятаться и бояться, как бы кто не вошел и не увидел.

А дальше, расстегнув ворот рубашки и взяв меня за талию, Андрей положил к себе на колени — животом, так что, испугавшись, что не удержу равновесие, я громко вскрикнула. Лицо мое оказалось внизу, и из этого неудобного положения я совершенно не могла сопротивляться и даже что-то видеть.

Не понимая, что происходит, я с ужасом ощутила, как палец Андрея проникает мне меж ягодиц. От непривычности ощущений я вся содрогнулась. Но, помня о том, где я и какова моя роль, решила покорно отдаться в руки своему властному и щедрому хозяину, тем более, что перед глазами был образ шубки, купленной мне и ожидающей на соседнем кресле.

Одной рукой мужчина медленно, но настойчиво проникал в мое тело, второй легонько стискивал нежные складочки. От таких касаний я завелась с полуоборота, хоть и испытывала стыд. Мне были непонятны реакции моего тела, я все-таки ожидала, что мы сначала что-нибудь покушаем или хотя бы выпьем.

Но, с этим человеком я подписала контракт, поэтому должна была быть покорной.

Вот его уверенные и холеные пальцы погладили меня по бедрам. Я вдохнула роскошный мужской парфюм. И тут же поплыли образы…

Воспоминание о Ромке и той ситуации ночью возле куба. Последовавшее за ним приключение.

Крепкие мужские ноги подо мной и что-то твердеющее там, упирающееся в мой живот.

Образ роскошной спальни, ванной, всех тех тряпок, шубки, размазанной по лицу помады, звездного козырька над входом в "Богемию".

Блеск желтоватой плитки на полу, отраженные в ней светильники. Пальцы по моей спине, по позвоночнику. И — молчание. Ни слова.

Потом — предчувствие чего-то неизвестного, но такого маняще-радостного, неожиданного, к тому же — осознание, что находимся-то мы в общественном месте, и в любую минуту к нашему столику могут подойти официанты, чтобы подать заказ, а тут такое.

И, вместе с тем, каким же блаженством было не бояться всего этого, потому что зал оплачен, и нахожусь я на коленях и в руках не кого-нибудь, а олигарха, хозяина жизни, влиятельного человека, который, если я только пожелаю, сможет купить мне любую безделушку, пускай она и стоит миллион. И даже это возбуждало.

Вот палец Андрея проник глубже и начал совершать осторожные толчки, словно имитируя фрикции членом. Его ладошка плотно прижималась к моим ягодицам. Вторая рука сжимала нежные складочки…

— Ах, — застонала я, почувствовав прилив крови, а влагалище мое внезапно запульсировало, желая принять в себя мужской орган.

— Не будь бревном, — жесткий тон голоса, с придыханием и хрипотцой.

"Член. Наверное, его нужно как-то обласкать, — всполошилась я, на миг отрезвев. — Но как же мне его достать? Я ведь так неудобно лежу".

И, словно услышав мои стенания, Андрей немного изменил положение тела, пошире расставил ноги, так что я смогла дотянуться руками до ширинки его штанов.

— Ртом, — услышала я над собой совершенно охрипший от страсти голос. — Можешь привстать.

Изловчившись и став на колени, я достала вздыбившийся мужской орган, обхватила его губами и принялась осторожно сосать.

— Поглубже, — недовольное рычание.

А потом его руки схватили меня за волосы, двигая в нужном темпе.

Охая и постанывая, я заглатывала член так глубоко, как только могла. Мой господин в это время вовсю ласкал промежность, подготавливая к акту любви, к зачатию, так что я заводилась все больше.

И тут я услышала шаги, а потом к нам подошел официант. Его черный фартук скрывал колени, но я поняла, что это был мужчина. Поставив приборы и, возможно также и приготовленные блюда на стол, он без единого звука удалился. Я же поймала себя на мысли, что его приход еще больше возбудил меня, так что я готова была на все, лишь бы Андрей смог как-нибудь потушить пожар страсти, бушующий во мне.

Потом я ощутила удар по ягодицам, такой же обжигающий и хлесткий как тогда, по моему лицу.

— Какая же ты там горячая, — услышала я над собою шепот. — Сдвинься немного вниз, упрись руками в пол.

Стоя почти что вверх тормашками, я ожидала, что член Андрея вонзиться в мою женскую тайну, проникнет между половых губ и погрузиться в вагину, выплеснет горячую и вязкую сперму в матку. На этот раз он будет действовать иначе, и я наконец-то получу то удовольствие, о котором слышала от своих подружек.

Но не тут-то было. Продолжая гладить пальцами мои нежные складочки, мужчина помазал дырочку в попке чем-то жирным, а потом начал осторожно проникать.

Положение мое было такое, что кровь резко прихлынула к лицу. А тут еще и это. Я никак не ожидала, что Андрей захочет отыметь меня в попку, ведь было бы намного лучше удовлетворить меня ТАМ, я так этого хотела.

"Разве может быть хорошо женщине, когда мужчина вонзает свой член в ее узкое отверстие?" — думала я, со страхом наблюдая, как, преодолев первое кольцо преграды, фаллос движется все дальше.

Но потом это проникновение заставило меня почти задыхаться от новых ощущений — постыдных и будоражащих, а также неимоверно усиливающих чувственность.

— Ах… — простонала я, просто-таки истекая соками.

И тут же ощутила, как еще один член проникает в меня — но уже там, куда мне и было надо — в мое возбужденное до предела влагалище.

— Ты там такая узкая, — услышала я голос Андрея. — Тебе не больно? — и шлепок по попе.

— Нет… — вместе со стоном наслаждения выдохнула я, так как ощущения были действительно невероятными.

— А если бы ты видела, какое блюдо принес нам официант, мммм….

"Что? Блюдо? Какое еще блюдо?" — и вспышки удовольствия, замешанного на стыде.

— Хочешь попробовать? На вот, возьми, — и член погрузился в мою попку настолько, что я ощутила сладостную конвульсию, где-то там внутри. — Открой рот, я тебя покормлю.

Постанывая от наслаждения, я меж тем покорилась просьбе мужчины и, ощутив на своих губах соленый вкус рыбы, откусила кусочек.

— Вкусно?

— Да…

— Тогда я тоже, пожалуй, отведаю немного… ооооо… — и член задвигался, наращивая темп.

Облизывая соленые губы, я стонала, так как наслаждение мое смешалось с болью, страх и неловкость полностью улетучились, я просто-таки улетела в иные мира.

* * *

Ухватив меня за бедра, мужчина поддал темп, громко шлепаясь о попку, я вынуждена была ухватиться дрожащими руками за его лодыжки. А потом и вовсе стала на четвереньки, словно треугольник.

— Блин, не могу, — вдруг прорычал Андрей, и я поняла, что сейчас он кончит.

Так и случилось. Но когда его член начал обмякать, другой вдруг завибрировал.

— А теперь присядь ко мне на колени, — осторожно вынимая свой увядший член и поднимая с четверенек, Андрей повернул меня лицом к столу.

Ноги мои были широко расставлены, во мне торчал вибратор, черный блестящий податливый фаллос, точная копия настоящего.

— Кушай, детка, — одной рукой подсовывая тарелку, другой мужчина удерживал искусственный член, умело им орудуя. — Я хочу заласкать тебя до полусмерти, крошка. Забеременей, роди ребенка, а потом проси все, что тебе надо.

Это была феерическая трапеза, кончая раз за разом, я глотала куски рыбы, какие-то мягкие и скользящие деликатесы, поглощала упругие мясные макаронины, облизывала из пальцев Андрея вкуснейший соус, стекающий вниз по его локтям.

Изнемогая от конвульсий, я попросилась:

— Хватит… не могу…

Вытащив из меня вибратор, мужчина положил его в чехол, а потом, все вместе, в сумку и, подозвав официанта, попросил принести фиалковой воды.

— Давай, отдохни, — подкладывая мне под спину подушки, Андрей меж тем не предложил одеться.

В это время официант принес небольшой стеклянный сосуд, наполненный душистым настоем. К моему огромному удивлению, мужчина не стал его пить, а опустил туда свой член. Хорошенько его вымыв, обмакнул мягкий и обвисший орган белым полотенцем.

— Лара, я хочу предложить тебе особенную сладость, — сказал мужчина. — Эротический десерт. Вот, попробуй, тебе понравится.

Сделав несколько движений руками вверх-вниз по стволу, Андрей чудесным образом снова его оживил. А потом, обмакнув в желтоватый крем, посыпанный сверху шоколадной крошкой, подставил мне.

— Слизни это.

Не удивляясь больше ничему, и просто умирая от бессилия, я привстала. Прикоснувшись языком к желтой сладости, почувствовала приятный кисло-сладкий вкус, аромат ванили и топленого молока, а также горчинку шоколада.

— Вкусно? — вынимая член у меня изо рта, Андрей снова опустил его в тарелку с десертом, в этот раз намазывая более тщательно, по самые яички. — Вот, оближи, насладись вкусом, а я — твоими ласками.

А потом вкус ванили смешался со вкусом его спермы, отдающей ананасом и коньяком.

— Ну все, дорогая, наше время истекло. Вон, за дверями уже, наверное, собрались посетители, нужно освободить место и для них.

Ресторан я покидала на совершенно негнущихся ногах. Но зато на моих плечах была шубка за три тысячи баксов, а еще — невесомое от испытанных удовольствий тело. В голове моей шумело, словно от выпитой бутылки шампанского — я была пьяна, но вовсе не от алкоголя. Да и кто бы не потерял голову от всего этого.

ЧАСТЬ 3 Как так происходит, что от излишества теряют голову — меняя одного мужчину на другого

* * *

Придя в свой номер после купания в прозрачных водах океана, я сняла бирюзовые очки Rау-Ваn и сбросила из своего загорелого тела нежно-голубое платье Маngо — коротенькое, легкое, с небольшой рюшей внизу — прямо на пол, а потом улеглась на низкий диван, свесив руки и ноги свободно вниз.

Глаза мои были закрыты, легкий ветерок, напоенный экзотическими ароматами, обвевал лицо, приятно холодя кожу.

Под платьем у меня не было иной одежды, так как прямо за нашей террасой простиралась небольшая бухта, закрытая от остального мира полупрозрачной перегородкой, увитой зеленью и цветами.

Солнце и волны разморили меня настолько, что я погрузилась в легкую полудрему, каждая моя клеточка дышала довольствием и негой, а мысли, словно стая белых голубей, улетели вслед за призрачными облаками, висящими где-то там, на горизонте, кружевом ручной работы.

Услышав рядом с собой невесомые шаги, я даже не пошевелила пальцем — это горничная принесла напиток, или же…

— Алекс? — я резко села, и скользкие шелковые покрывала образовали подо мной живописные складки; край упал, свободно свесившись вниз. Отчего-то я решила поиграть с ним, и, ухватившись кончиками пальцев ног, подняла вверх. — Но еще рано, приди попозже, после обеда.

— Хорошо, госпожа Лариса, — с легким акцентом ответил мне красавец, и я мысленно удивилась, настолько хорошо он овладел русским языком.

Да, я могла бы позволить парню прямо сейчас заняться своим делом. Если бы, например, еще три месяца назад он так бы вот пришел — ни за что не решилась бы помыкать им. Но теперь, я слишком вошла во вкус — роскошной жизни, я купалась в ней, словно была дельфином, наконец-то попавшим из дельфинария в открытые воды мирового океана. И мне нравилось придумывать какие-то причуды, заставляя прислугу бегать туда-назад и исполнять для меня разные мелочи: поменять сок манго на ананасовый, перевесить шторы, потому что мне не понравился их цвет, прийти на несколько минут позже. Я могла легко отругать за опоздание, потребовать доставить в мой номер журналы на русском языке, если это и будет стоить сотни долларов.

* * *

А как-то раз я даже отказалась садиться в машину, потому что она была не той модели. Я увидела в свежем номере Соsmороlitаn оранжевую Sеаt Аtеса, и попросила Андрея, чтобы он купил мне такую же, уж очень хотелось выглядывать из окошка, словно модель на фото из журнала.

Но, к сожалению, именно такой марки еще не было в салонах Москвы, поэтому мой миллиардер приобрел для меня веселую и юркую Ibizа.

— Вот, то что надо, — подводя меня к машине, за рулем которой сидел мой личный шофер — сухонький дедулька лет семидесяти (по словам Андрея, Геннадий — бывший инструктор по вождению, который со временем и меня научит водить машину не хуже любого асса), — это мой тебе подарок, она намного лучше Sеаt Аtеса. И если ты забеременеешь, он будет твоей — такой вот небольшой бонус.

— Да?..Но я не такую машину хотела, совсем другую.

— И эта тоже ничего.

— Знаешь…. что-то мне сегодня нездоровится, пойду-ка лучше прилягу.

— Но для тебя ведь уже заказан столик в "Ванили".

— Ничего, я что-то почитаю.

— Не будешь скучать?

— Нет, не беспокойся, езжай на свои склады или куда там ты собрался, — "я не услышала еще слов любви".

— Ох и капризная ты, — взяв двумя пальцами за подбородок, Андрей — на глазах у всех — внезапно и неожиданно склонился и крепко поцеловал меня прямо в губы, слизав остатки дорогущей жидкой матовой помады от Аrmаni — ярко-рубинового цвета.

"Господи, Лариса, да что же ты чудишь, — я мысленно содрогнулась от масштабов своих капризов. — Да ведь никому из твоих деревенских подруг не светит даже убитый Фольксваген, а ты — привередничаешь. Опомнись, пока не поздно"

Но, тут же взглянув в лицо мужчины и заметив на нем самодовольную улыбку — улыбку самца, гордящегося своей добычей, я успокоилась. Потому что, по всей видимости, выбрала правильную тактику поведения: такому богачу не понравилась бы слишком уж покорная жертва-мазохистка, альтруистка-монашка, забитая калоша, довольствующаяся малым. Нет, ему нужно завоевывать полцарства, чтобы потом с победоносным взглядом бросать все это к ногам своей королеве-служанке. И ничего, что наш союз временный, ведь все еще может быть.

Ага, может быть…. и если я откажусь от всего этого — он тут же поменяет меня на кого-нибудь другого, вон же, красавиц в Москве — хоть пруд пруди, но такой требовательной, как я, нужно поискать.

— Хорошо, иди и отдыхай, беременей, — подмигнув мне на прощание и легонько шлепнув по попке, крепко затянутой в фирменные тряпки, Андрей направился к поджидающей его Lехus Еs. Еще раз обернувшись, он нырнул в ее темный салон.

— Вот то-то же, — хмыкнула я, и, кивнув на прощание, поцокала на высоченных каблуках обратно, оставив Геннадия стоять возле сиреневой Ibizа, озадаченно решая, что же делать дальше.

* * *

Это было по прошествии более двух месяцев нашего сожительства с Андрей. Окончательно обосновавшись в его апартаментах, я "рулила" со скоростью света, изучая столичную жизнь и вникая во все ее подробности, о которых только могла узнать. Я решила наверстать упущенное за все те годы, когда жила как нищенка. А еще спешила насладиться всем этим сполна, мало ли что.

В основном науку роскоши я постигала из глянцевых журналов, которыми была забита вся моя комната. Я читала запоем — Соsmороlitаn, Еllе, Shоррing Guidе, "Лиза" и даже Еsquirе — мужской журнал о культуре и искусстве, моде и стиле, бизнесе, технологиях, автомобилях, еде, здоровье, а также — интервью звезд и разных популярных личностей. Я листала странички сайтов, всматриваясь в тенденции моды, решая, какую прическу себе соорудить на завтра (так как мне хоть и нравились короткие стрижки и яркие цвета, но Андрей строго-настрого запретил укорачивать волосы и даже краситься), или — какие серьги подойдут к наряду.

…

А через неделю после покупки личной машины я начала посещать элитный фитнес клуб Gоld's Gum Lеfоrt Моsсоw, в котором записалась на стретчинг — комплекс для растягивания связок и мышц всего тела: я хотела поскорей выработать в себе плавные движения и походку, словно у кошечки.

Там я и встретилась с Алексом впервые. Эту фигуру нельзя было не заметить. В обтягивающих спортивных брюках, в насквозь пропотевшей майке вишневого цвета, он занимался на тренажерах рядом со мной. В первые разы его тут не было, иначе я бы обязательно заметила такого красавца. И когда парень появился, все внимание девчонок было устремлено только на его фигуру. Он же вел себя, словно отшельник, игнорируя откровенные заигрывания, и лишь изредка бросая украдчивые взгляды в мою сторону. Я отвечала ему улыбкой, все больше убеждаясь, что парень на меня запал.

Да, это было именно так, потому что каким-то странным образом мы постоянно попадали с ним вместе на соседние тренажеры, приходили и уходили в одно и то же время, а еще парень все чаще, проходя мимо, старался зацепить меня то рукой, то как бы невзначай прикоснуться плечом, бедром. Но лишнего он себе не позволял, и это меня особенно в нем умиляло, я же видела, что была ему неравнодушна.

А как-то он не выдержал искушения. Закончив упражнение раньше времени, проходя мимо споткнулся, упав на меня (конечно же, специально).

— Ой, — взвизгнула я. — Что ты делаешь.

— Простите, мерси… — лицо красавца было над моим, и он прямо-таки обжег меня взглядом черных и пылких глаз.

Короткая стрижка, небольшая поросль на лице, смуглое тело…

— Нужно ведь поосторожней, — ощущая легкий трепет, просипела я, боясь, как бы парень меня не поцеловал: ведь я подписала контракт с миллиардером, и любая оплошность могла бы стоить мне слишком дорого.

— Как вас зовут? — поднимаясь надо мной на руках, но слишком медленно, необычно растягивая гласные, спросил парень.

— Знаешь… мне этого не надо, прости, — сглотнув слюну, я задохнулась от запаха его пота, перемешанного с ароматом дорогого парфюма.

— Ты очень красивая, — незнакомец слишком соблазнительно смотрел на меня сверху вниз. — Я Алекс…

— Очень приятно, — чтобы не выдать своих чувств, я резко встала с тренажера и, забросив на плечи полотенце, устремилась в раздевалку, даже не оглянувшись.

Уже тогда я попала на крючок, я это чувствовала, но еще вовсю сопротивлялась, и это только оттянуло решающий момент.

После занятий я обычно шла в фитнес-бар, выпивала там полезный коктейль, потом бежала на специальный массаж, который должен был откорректировать мою и так красивую фигуру, а также оздоровить женскую репродуктивную систему. Два раза в неделю я грелась и загорала в солярии. Покидала капсулу, исполненная сил и эндорфинов.

Только вот после того случая я решила прекратить посещение столь провокационного места встречи с незнакомцем. Да, поначалу я даже чувствовала как бы пустоту в душе, мне не хватало его глаз, голоса, просто обычного присутствия рядом. Вспоминая то, как он нависал надо мной и наши губы были слишком близко, я задыхалась от ощущения невосполнимой потери.

"А что если этот парень — моя судьба, — думала я, лежа одна в кровати. — Но, по сути, он полюбил меня не настоящую, а ту, какой я стала теперь, живя с миллиардером, за его счет. И если бы увидел раньше, то вряд ли обратил бы внимание на деревенскую простушку. Хотя… А вдруг я все-таки рожу Андрею ребенка и получу свои десять миллионов и эту квартиру? И что если у меня могло бы что-то получиться с этим Алексом — конечно же, потом? Только как я могу ему об этом сказать? Чтобы он как бы подождал? Но, узнав обо мне всю правду, парень, возможно, больше и не посмотрел бы в мою сторону, не то что думать обо мне… Ох, скорей бы я уж забеременела, а потом родила — и стала бы свободной. Я обязательно попробую найти Алекса, но потом…"

Вот так, немного помечтав о незнакомце, я сразу же переключалась на Андрея, ведь и к нему тоже не могла оставаться равнодушной — после всего, что между нами происходило. По сути, он был первым и единственным моим мужчиной, очень мне нравился, окружил такой роскошью и заботой. Только ведь я не должна была влюбляться в олигарха, так как понимала, что случись такое, могу и не выдержать разлуки после всего — и потом как? Я очень хотела, но не смела надеяться на то, что смогу вызвать в нем какие-то иные чувства, нежели обычная страсть самца и его желание оплодотворить самку.

Итак, по сути, мне приходилось выбирать — а задача была не из легких, и поэтому я засыпала с чугунной головой.

* * *

Часто по вечерам мы с Андреем ужинали в ресторанах, где он частенько также занимался со мной любовью, и мне это начинало постепенно нравиться. Тем более, что искушенный в этом деле олигарх каждый раз придумывал все новые сценарии.

Например, как-то он собрал весь персонал в фартуках, а потом, приказав им встать возле нашего стола полукругом, уложил меня перед собой сверху на столешнице. Облив сладким малиновым сиропом, Андрей принялся с наслаждением слизывать его из моего полностью оголенного тела (только интимные места были сначала закрыты живыми цветами орхидей). От непривычки я закрыла глаза, потому что мне было невыносимо стыдно видеть все эти лица, взгляды, устремленные на меня. Но потом постепенно расслабилась, осознав, что ведь за все уплачено, да и меня, по сути, тут не знают. А когда мой мужчина, расстегнув ремень, спустил вниз штаны, а также трусы, чтобы достать свой вздыбившийся орган, я просто-таки замерла, предчувствуя, чем же он будет заниматься со мною дальше.

— Приготовься к оплодотворению, — рявкнул он.

И я немного согнула в коленях ноги, как бы защищаясь, но сразу же вынуждена была их раскрыть пошире, потому что, отбросив в сторону цветы, Андрей накрыл мои половые губы своей ладонью, другой же смял грудь. Опустив палец между лепестков, он проник им глубоко во влагалище и, найдя ту самую возбуждающую точку — в шести сантиметрах от входа, начал ритмично нажимать. Разомкнув губы, я всхлипнула, и глаза мои, уже помимо моей воли, на мгновение закрылись. А дальше из-под полуопущенных ресниц я наблюдала, как мужчина лижет мне живот, все приближаясь к своей руке. Достав мокрый палец из влагалища, Андрей бесстыдно облизал его — демонстративно, прямо на глазах у официантов, а потом, приподняв меня за спину и усадив на столе так, что голова его оказалась между моих ног, начал страстно вылизывать складочки. Наконец, легонько толкнув назад, так что я упала спиной на столешницу, навалился всем телом. Я ощутила, как в меня проникло мужское естество, его резкие и даже жестокие движения сильно возбуждали.

Вконец, облив всю меня спермой, мужчина начал растирать ее по коже, будто бы это был крем. А когда семенная жидкость впиталась, подал мне мою одежду.

— Вот, оденься, — равнодушно бросил Андрей, — и закончим наш ужин.

— Но я ведь липкая? — удивилась и возразила я. — Возможно, мне нужно как-то помыться? Ведь я все испачкаю.

— Господи. И о чем ты только думаешь? — ухмыльнулся олигарх, мотая головой и тяжело дыша от только что закончившегося прекрасного секса. — Разве ты сама все это будешь стирать?

— Нет… но… мне как-то неловко.

— И чем же ты можешь тут помыться, дай-ка подумать… Ага. Эй, вы там, быстро принесите вазу с зеленым чаем, без сахара, конечно же, и несколько чистых полотенец.

— Да нет, не надо… — смутилась я, догадавшись, какую именно ванну решил устроить для меня Андрей. — Я лучше так…

— Правда, не хочешь?

— Нет.

— Ну смотри, чтобы потом не вздумала жаловаться.

— Жаловаться? Я?..

* * *

И постепенно в мой мозг начали проникать мысли о роскошной вседозволенности, а именно — о том, что я должна освоить и это искусство — быть требовательной и непостоянной, а еще — ни в чем себе не отказывать и не придавать значения бытовым мелочам, со-вер-ше-нно.

А как-то, увидев среди кипы журналов, принесенных в мою спальню, несколько красочных буклетов, рекламирующих услуги салона эротического массажа "Карамельный заяц", я решила, что мне стоит попробовать и это.

Для пущей убедительности, самой себя, я попросила Андрея, чтобы мы вместе с ним посетили этот салон, объяснив это тем, что так мое тело раскрепоститься и, возможно, я смогу быстрее забеременеть, будто бы я где-то о том читала.

К моему огромному удивлению, Андрей оплатил один сеанс в "Карамельном зайце" — только для супружеских пар.

И вот мы пришли…

В роскошно обставленной комнате стояла огромная кровать, на которую мы и улеглись — после непродолжительных водных процедур. Выпив изумрудного цвета напиток, который был налит на донышке стакана, я начала замечать, как свет постепенно убавился и комнату укрыли сумерки, постепенно, но все более сгущающиеся. И только две красноватые точки светильников испускали на матовые стены тусклые лучи.

А потом к нам вышли две девушки — стройные и тонкие, словно стебельки мака. В белых топиках и свободных юбках, с распущенными волосами, они грациозно приблизились с обеих сторон ложа, а потом принялись изящно изгибаться, демонстрируя нам совершенства своих фигур.

Заиграла музыка, откуда-то из потолка начал струиться ароматный дым. Легкий дурман окутал мое сознание.

Взобравшись на ложе и захватив нас в плен посредством своих коленей, а потом — рук и животов, девушки-массажистки подарили нам магию раскрепощения, описать пережитые чувства от которой…. просто не хватит слов.

Когда же мы выходили из комнаты, (Андрей немного задержался в туалете, а я пошла вперед) случилось просто чудо — я лоб в лоб столкнулась с Алексом. Словно это была судьба, парень схватил меня за плечи, удержав на ногах, а потом, прижав спиной к стене, заглянул в глаза.

— Ах, это вы?.. — спросил он.

Я не смогла ему ответить, потому что за моей спиной раздались уверенные шаги и в дверях показался Андрей.

— Что-то не так? — спросил он, с подозрением глядя на парня.

— Да нет… Просто я споткнулась, и могла бы упасть, если бы этот мужчина меня не подхватил, — я быстро отпрянула.

— А, ну-ну, — хмыкнул Андрей.

Мы пошли, а Алекс так и остался стоять у стены, наверное, провожая меня взглядом. Я прямо-таки почувствовала ожог его отчаяния на своей спине: я была с мужчиной, а значит — для него слишком недоступна.

Покидая "Карамельный заяц", я попросила Андрея, чтобы мы пришли сюда еще, но он был против.

…

Только обжигающая душу мысль о том, что я снова смогу повстречать в салоне Алекса — даже ненароком — магнитом тянула меня в то злополучное место.

И как-то я рискнула сама войти в казалось бы ничем не примечательную дверь элитного салона.

И тут-таки снова столкнулась с Алексом лоб в лоб. Но навстречу мне слишком стремительно выбежала служащая салона, она-то, наверное, и спугнула парня.

Мы с ним только лишь успели обменяться быстрыми взглядами и сразу же разошлись. Это была потрясающая встреча, внутри меня все ликовало.

— Здравствуйте, нам очень приятно вас снова видеть у нас, — приветливо улыбнулась мне девушка.

— Да… я бы хотела… — и я замялась, не зная, как правильно спросить, попросить, поинтересоваться.

Тем более, что тут был тот самый смуглый парень — из фитнес-центра, а потом — что же он делал тогда в салоне? И теперь вот… Я видела, как Алекс пошел вглубь коридора, ведущего к дверям комнат для массажа.

— Присаживайтесь. Чай, кофе? А пока, вот, посмотрите наш буклет, — не растерялась опытная администратор, поняв по моему поведению, что я — совершенный профи.

— А можно сок? — выдавила я из себя, в надежде на то, что девушка скажет "нет" — и я заимею повод ретироваться, убежать.

Но эта красотка была совершеннейший ас в таких вопросах, ей ведь, по всей видимости, платили проценты от выручки, и каждый клиент был на вес золота (или даже алмазов).

— Хорошо. А какой именно?

— Манговый, — сказала я.

— Светлана, принеси манговый сок, — нажав на какую-то кнопочку, девушка с невозмутимой и недрогнувшей улыбкой смотрела мне в лицо, словно невидимым канатом привязав к алому диванчику, на который я плюхнулась, словно под действием гипноза. И в своих руках, конечно же, я держала буклет, попавший туда сказочным образом, помимо моей воли.

Перелистывая красочные страницы, я в основном вглядывалась в картинки, на которых были изображены полуголые девицы, широченные кровати, массажные масла в крохотных бутылочках, яркие цветы и фото клиентов во время массажа, дозволенные ими тут для демонстрации.

— И вот еще, — увидев, что последняя страница перевернута, девушка всучила мне в руки еще один увесистый альбом, в котором были уже не столько картинки, как информационный статьи, все же немного иллюстрированные.

— Ага, спасибо, — беря из ее рук очередную замануху, я проглотила ее, как наживку.

— Вы на этот раз сами? Без своего партнера? — деликатно поинтересовалась у меня хорошо натасканная работница салона, решив выудить как можно больше информации и расположить к себе.

И только я сделала вдох, чтобы что-то ей ответить, девушка опередила меня, поняв, наверное, что я могу нечаянно сорваться, сославшись на отсутствие оного:

— Там на странице тридцать пять есть описание поразительного эффекта, массаж "Пробуждение чувственности", полюбопытствуйте.

— Это как? — перелистывая и находя нужную страницу, спросила я, чувствуя, как щеки мои заливаются краской.

— Ведь эротический массаж девушке может делать и девушка, если…. если молодой человек против того, чтобы этим занимался мужчина-массажист.

— А, — понимающе кивнула я.

— И все равно результат вас приятно удивит. Ведь наши специалисты обучены всем тонкостям, поразительный эффект гарантирован. Так как, вы определились?

Сок мне все еще не принесли и я, глубоко вздохнув, отложила альбом в сторону, а потом, привстав с дивана, открыла рот, чтобы попрощаться и быстро уйти.

Ведь свою машину я оставила в десяти минутах ходьбы отсюда, обманув Геннадия, сказав ему, что иду в модный бутик белья. А сама улизнула, перебежала через дорогу, свернула за угол — и вот я уже тут.

Звук на телефоне я выключила, следы замела…

"Зато теперь знаю еще одно местечко, где в случай чего смогу найти Алекса, — подумала я, делая уверенный шаг по направлению к выходу. — Ведь его имя точно внесено в базу клиентов или… а что если парень тут работает? А это еще лучше. Вот рожу, стану свободной, отыщу его — и будь что будет"

— А вот и ваш сок, — уже почти в дверях все-таки остановила меня девушка.

Оглянувшись, я наконец-то увидела на ее груди бейдж, на нем черной тушью было выведено: Алина.

— Сок? Ах да, спасибо, — вздохнула я, возвращаясь обратно на свой диван, следуя комплексам из детства (привитым крепко-накрепко родителями) и дергающими меня, словно куклу, за невидимые нити всякий раз, когда я могла бы поступить как-нибудь по-иному.

— Вот, это портфолио самых лучших массажистов, посмотрите, возможно, кто-то из них может быть вам полезен, — и девушка всучила его мне в руки.

— Да, спасибо, — отпивая глоток вкуснейшего напитка, я машинально пролистывала альбом.

Как вдруг… одна из страниц была, наверное, плохо пришита, она выпала мне прямо на колени, я взяла ее двумя пальцами — и увидела те самые черные глаза. А потом, прогнав туман волнения, застилающий мне все вокруг, прочла: премиум-специалист, АЛЕКС. Ни фамилии, ни отчества, только эта восточная вязь — стиль шрифта, который больше напоминал узор, нежели буквы.

— Ага, вам понравился француз?.. — отчего-то приуныла Алина, словно сдулась, выпустив из себя весь свой напор и магическую силу.

— Нет… ну… я не знаю, вообще-то… я просто зашла спросить…

— Я понимаю ваш выбор, — девушка резко изменила тон и говорила со мной уже не столь бодрым голосом. — Но дело в том, что график Алекса расписан буквально по минутам… Возможно, вы посмотрите Сергея, то есть, Сержа… он тоже обладает подобной внешностью и шармом, к тому же — более опытный. Потому что Алекс работает у нас только вторую неделю, а вот Серж…

— Да, я поняла, — еще раз взглянув на фото парня, я резко захлопнула портфолио и, уверенно поднявшись, решила распрощаться.

— Серж делает сладкий массаж, — сделала последнюю попытку остановить меня Алина.

Но она уже растеряла весь свой магнетизм. К тому же ошеломляющее открытие — парень из фитнес клуба — массажист? — да еще и в таком специфическом салоне? — напрочь отбило у меня всякое желание заниматься экспериментами.

— Я что-то должна вам за сок? — спросила я, доставая кошелек.

— … его особенность в том, что крем настолько органичный, что является также и десертом, который массажист, конечно же, по вашему желанию, может скушать из вашего тела.

— Сколько стоит сок? — спросила я, убрав с лица даже намек на улыбку.

— Да что вы, — Алина сразу же возвратилась в тему. — Для наших клиентов — это приятный бонус, подарок, комплимент от заведения. Вы же посетите нас еще раз? Вот наша визитка, тут телефон, мейл. Можете позвонить и согласовать следующую встречу.

— Хорошо. Спасибо.

Выйдя на улицу, я посмотрела на небо. Белые пушистые тучки проплывали в просветах между домами. После полусумрака холла дневной свет резал мне глаза.

И тут где-то наверху приоткрылось окно. Машинально переведя взгляд на этот звук, я увидела в нем Алекса. Он так же, как и я, любовался облаками, стоя между развевающихся тюлевых занавесок.

"Наверное, отдыхает от работы", — подумала я, наблюдая за парнем.

Отчего-то мне вдруг стало неловко, словно я за ним шпионю. Я испугалась, чтобы Алекс не заметил меня тут, пялящуюся на него снизу. Поэтому, набросив на голову капюшон толстовки, быстро пошла вдоль стены.

— Домой, — приказала я Геннадию, плюхнувшись на мягкое сидение машины.

Закрыла глаза. Губы мои сами по себе расплылись в самодовольной улыбке.

Именно тогда я позволила себе помечтать о такой прихоти, как личный массажист, который будет делать мне массаж, слизывая из меня что-то языком.

* * *

Алекс ушел, и я сразу же погрузилась в сон. И снилась мне моя деревня, гулкие коридоры школы, стены которой постоянно содрогались от неимоверного шума и гама. Теперь же на время все утихло — шел урок русского языка, я стояла у доски и писала там какое-то предложение. Как вдруг дверь широко открылась — и в класс ворвался Ромка Иванов. Подбежав к доске, он ухватил меня в охапку и, бросив на пол, просто в белую от рассыпавшегося мела пыль, начал снимать с меня одежду.

Я задергалась в его объятиях, стараясь вырваться. Мне хотелось кричать, но я не могла открыть рот и издать хоть звук. Губы мои, казалось, налились свинцом, а горло сдавили спазмы. Да и все части тела были как бы парализованы. А Ромка тем временем не мешкал. Задрав на мне юбку, он запустил руку между ног. Потом, передумав, схватил двумя пальцами за щеки. Сильно надавив, Ромка заставил меня открыть рот, чтобы попытаться всунуть туда… Его член — горький и горячий, коснулся моих губ, провел по ним, проник глубже.

— Ах, — я широко распахнула глаза, ощущая во всем теле знакомую мне дрожь возбуждения.

— Госпожа Лариса, уже можно делать массаж? — рядом со мной стоял Алекс, француз, и его рука как-то подозрительно качнулась, будто отпрянула от моего лица.

— Я… уф… ну и приснился же мне только что сон, — очумело разглядывая комнату и радуясь тому, что лежу-то я не в своей школе, не возле доски и, тем более, в моем рту нет вздыбленного члена Ромки. — Знаешь, что…. а приди-ка ты ко мне немного позже?

— Настолько позже? — спросил Алекс, и я с удивлением уловила в его голосе не только нотки раздражения, но и знакомые интонации русскоязычных россиян, милый акцент исчез совершенно.

— Ну, через минут пятнадцать, хорошо? — отчего-то я мгновенно сделалась почти покорной овечкой, перейдя на извинительно-заискивающий тон.

— Хорошо.

Когда Алекс ушел, я еще несколько минут лежала, приходя в себя — и от муторного сна, и от поведения массажиста, который, как оказалось, смог позволить себе быть со мною непочтительным.

"Или это мне только показалось? — подумала я. — Ведь парень не сказал ничего такого… Да, это из-за сна, а так — все нормально".

Посетив туалет, я помылась над биде. Взяв из столика стакан сока, села на удобный шезлонг и, глядя на изумрудное небо, начала размышлять о предстоящем массаже, стараясь угадать, что же такого необычного приготовил мне Алекс в этот раз. Ведь, согласно моей прихоти, парню была поставлена задача — расслаблять мое тело, но так, чтобы мне было не только приятно, но также и интересно за всем этим наблюдать.

— Табу — прикасаться к интимным местам, — поставил единственное условие тогда Андрей. — Если увижу…

И я, конечно же, с ним согласилась. Теперь сожалела об этом.

…

Помню, как же я изощрялась во лжи: сама себе наставив синяков, обвинила в этом массажиста.

— Я не хочу этого неуклюжего коновала, — говорила я, показывая Андрею руки и бедра, где будто бы поставил свои отпечатки Егор. — Мне больно и неприятно всякий раз, когда этот мужик прикасается ко мне. А еще… у него пахнет изо рта, и мне нестерпимо выдержать такое.

— Но Егор — лучший специалист в Москве, — удивлялся олигарх, разглядывая мою изувеченную кожу. — Ничего не понимаю…

— Да, мне нужен массаж, но только я не хочу принимать его от этого садиста… Прошу, Андрей, подыщи мне кого-нибудь другого…

И сразу же, упав на пол, и извиваясь, словно змея, я поползла к ногам этого властного мужчины — слава богу, уже успела выучить некоторые его привычки и знала, что ему это понравится.

— Да где же я буду его искать? — строго, но все-таки не сердито буркнул олигарх. — Вот уж нет у меня иных забот, как только думать о таком.

— Ну и не нужно думать, — обвив его голень руками, я потянулась пальцами к паху, легонько и нежно трогая сквозь ткань мошонку.

— Но кто-то же должен делать тебе массаж? — все больше расслабляясь, прохрипел Андрей. — Ведь вы, женщины, без него не можете прожить ни дня, я знаю, у меня огромный опыт. Потом начинается хандра, всякие боли да покалывания, нет, уж лучше…

В то время я уже расстегнула ширинку и, взявшись ласковыми пальчиками за стержень, легонечко его потеребила, чувствуя, как тот начинает подыматься.

— Ну да, конечно… — прошептала я, соблазнительно облизнув губы и наивно хлопая ресницами, как любил Андрей. — А знаешь, в том салоне, где мы с тобой были, помнишь? Так я слышала, что там работает слишком дорогой массажист, как будто бы к нему записываются в очередь на полгода вперед, потому что руки Алекса способны творить чудеса, вот бы ты нанял его, только…

— Только что?.. — постанывая от мягких и скользящих движений по члену (пока что только моими руками), спросил Андрей.

— Он стоит слишком дорого, к тому же очередь…

— Да к черту очередь, — взревел Андрей и, ухватив меня за плечи, бросил на ковер, наваливаясь сверху.

— Так ты уволишь этого неуклюжего массажиста и купишь для меня взамен него Алекса, а? Или это невозможно?.. — после бурного соития облизывая губы, я водила пальчиком по рельефным грудным мышцам Андрея.

— Для меня — и невозможно? — выпуская в потолок дым, ухмыльнулся он. — Завтра же он будет исполнять любую твою прихоть.

— Любую?.. — я даже почувствовала легкий укол обиды — от того, что этот мужчина меня, по сути, даже не ревнует.

"Потому что кто я для него, — подумала я, вспоминая черные глаза Алекса. — Он ведь, наверное, даже не думает обо мне, как о полноценном человеке. Я для него так — просто обычная игрушка, партнерша для секса и контейнер для зачатия и вынашивания ребенка, вот и все. И потом он обо мне сразу же забудет, возможно, женившись на какой-нибудь богатенькой красотке, которая… о боже. А ведь она станет мамой для моей крошки, и как же я об этом не подумала? Хотя… зачем мне думать? Моему ребеночку по любому будет хорошо, ведь его папа способен нанять самую лучшую няню, обеспечить всем, что необходимо и даже больше. Так почему же я переживаю? Мне лучше подумать о себе".

— По крайней мере, я могу купить этого мега-массажиста для тебя со всеми потрохами.

— А как же очередь?

— О господи. Ну и дремучесть. И как ты говоришь, называлась твоя деревня?

— Спасибо, Андрей, — вместо ответа, взобравшись на кровать, я запрыгала от счастья, внутренне ликуя, что таки добилась своего.

Как там все сложится дальше, я не знала, но Алекса таки заполучила.

…

"А что если бы позволить Алексу делать мне массаж ТАМ? — подумала я и содрогнулась от миллиарда воздушных пузырьков, словно газ в шампанском взметнувшихся в моем сознании, заставивших тело трепетать. — Конечно же, это слишком, даже для партнерши миллиардера, я все понимаю. Но… Андрею ведь так нравятся мои капризы. Я же вижу и прекрасно понимаю, что он приходит в восторг каждый раз, как только я придумываю что-нибудь новенькое, а также даю повод ему меня ударить, отхлестать по попе, по щекам. А что если… попросить его об этом? Или… Нет, не нужно перегибать палку, а то Андрей, еще чего, вздумает уволить массажиста. А я не хочу никого другого, кроме Алекса".

И тут же, словно услышав мои мысли, этот прекрасный полубог, смуглый и пылкий парень, явился сам.

* * *

Разложив свой дорогущий и эксклюзивный массажный столик, он расстелил поверх него яркое оранжевое полотенце, закрепил, подложил удобный валик. А потом, открыв небольшой ящичек, вынул оттуда прозрачные вазочки. Выстроив в ряд, зажег фитили в арома-свечках.

— Ложитесь, госпожа Лариса, — снова приобретя свой чудный акцент, массажист пошел в ванную мыть руки.

Я же, завернувшись в легкое парео, на цыпочках подошла к столу. Заглянув в ящичек Алекса и, не увидев там ничего для себя интересного, сбросила на землю шелк и растянулась по мягкой поверхности.

Массаж я принимала обнаженной. Только поначалу еще немного стыдилась, и когда меня разминал Егор, оставляла на себе плотные трусики. А потом решила, что ничто не должно сковывать моего тела и, тем более, мешать специалисту делать свою работу.

Странно, что именно сейчас мне было как-то не по себе. Я все думала: а красиво ли выглядит моя попа, не слишком ли открыта расщелинка меж ягодиц, ровно ли лег загар, не расплющилась ли грудь и достаточно ли розовые и гладкие мои пяточки. Выходит, что я стеснялась?

И когда услышала легкие шаги Алекса, кожа моя отчего-то покрылась мурашками, а по спине пробежал еле ощутимый холодок. Прислушиваясь и принюхиваясь, я ожидала волшебства первых прикосновений.

Моя кожа теперь благоухала волшебным ароматом парфюма Маrfа Меmо Раris (желтый глазастый флакончик которого в интернет-магазине стоил около двадцати тысяч рублей), волосы мыла дорогущим шампунем L'Оrеаl Рrоfеssiоnnеl Рrо Fibеr Rеstоrе, и не сама — чаще всего в салонах; на левой щиколотке поблескивал золотой браслетик, а к пальцам от него тянулась изящная цепочка, инкрустированная драгоценными камешками.

Андрей задаривал меня драгоценностями (но я то знала, что, если не рожу ему ребенка, то он отберет их у меня обратно), и я полюбила украшать себя всю, даже ноги, — втайне мечтая сделать пирсинг на пупке, но пока что этого боялась.

Я лежала лицом вниз, и когда ощутила на спине руки массажиста, сомкнула глаза. Я ожидала легких скольжений, но вместо них на мою кожу посыпались какие-то жесткие крошки, а в воздухе распространился приятный запах кофе.

— Что это ты приготовил сегодня, а, Алекс? — спросила я, взглянув на пол, куда посыпалось вещество. Оно было коричневого цвета. — Сухой кофе?

— Буду делать медовый массаж, госпожа Лариса, — прямо возле уха услышала я приятный голос, и акцент тоже был на месте. — Сначала нужно приготовить тело, чтобы раскрылись поры, быстрее побежала кровь, и я сделал кофейно-солевой скраб.

— Скраб? Да ты что? Сотрешь мне всю кожу. А может быть, не надо?

— Я сделаю все аккуратно, госпожа, — мягко выговаривая звуки, на французский манер, Алекс тер слишком жестко, надавливая и быстро скользя руками по моим бедрам. — Перевернитесь на спину.

— Как знаешь, — делая легкое усилие, я опрокинулась так, что мои груди всколыхнулись, а затвердевшие коричневые соски взглянули на юношу пристальней меня. — Так?

— Раздвиньте ноги, — он действовал умело, настоящий профессионал.

* * *

Потом я послушно поднимала руки, подставляя Алексу нежные впадинки подмышек; поворачивала в сторону голову, чтобы достал до шеи. И когда, усыпанная смесью соли и кофе (словно валялась весь день на пляже, и все это налипло на меня там, вместо песка), поднялась, "соленый кофе" посыпался на пол.

Поначалу я сильно конфузилась, когда такое случалось, боясь того, что кто-то станет меня ругать — что я тут намусорила и нужно будет убрать. Но потом, постепенно, перестала обращать внимание на такую мелочь и могла, вся вымазанная какой-то липкой дрянью, которую приготовил для меня мой личный массажист, упасть во всем этом на белоснежную постель или даже на мягкую, ослепительно белую обивку роскошного дивана.

— Я пойду туда с вами, госпожа, — ставя на пол стеклянную мисочку с остатками "скраба", Алекс взглянул мне прямо в глаза, улыбаясь одной из своих самых соблазнительных улыбок — и мое сердце упало в пятки.

— Еще чего? — хмыкнула я, но внутри у меня все ликовало.

Я никогда прежде (если не считать Андрея) не оставалась наедине, в ванной, с незнакомым мне мужчиной. Я очень сильно этого стеснялась. Даже когда была маленькой, моясь в жестяном тазике, закрывала дверь кухни на засов, чтобы не дай бог никто за мной не подсмотрел. А тут…

Я несколько минут пытливо и выжидающе смотрела на Алекса, а потом развернулась и пошла по направлению к спа-комнате, чтобы смыть из себя чистящее кожу средство. Я шла и думала — пойдет ли парень вслед за мной, или он исполнит волю "госпожи", то есть меня, и останется дожидаться тут, возле своего столика, меняя покрывало. На моей спине словно была еще одна пара глаз, наблюдающая за действиями массажиста, а невидимый хвост чертовки так и вилял туда-сюда, щелкая да извиваясь, поддразнивая и зовя.

Вот я ступила босой ногой на белый кафель пола. Россыпь крохотных лампочек окутывала помещение приятным сиянием, несмотря на то, что был день и дневной свет попадал вовнутрь ванной тоже. Стеклянная полупрозрачная дверь на тонких деревянных рамах неслышно и мягко задвинулась за моей спиной. Оглянувшись, внутри ее зеркальной поверхности я увидела свое полупризрачное отражение.

Не заметив Алекса, я разочарованно вздохнула, а потом подошла к фарфоровой ванне, стоящей на невысоком пьедестале прямо посреди комнаты, так что, лежа в ней, я могла любоваться синевой океана и белым песком. Немного подумав, решила, что все-таки лучше принять душ.

Войдя в стеклянную капсулу, стоящую в углу комнаты, я включила воду и еще раз посмотрела в сторону двери. А потом, громко выдохнув, нажала на нужную кнопку — и мгновенно утонула в бурном потоке, льющемся на меня сверху из золоченой лейки и из нескольких отверстий по бокам.

Вода лилась во всю силу, свободно стекая в круглое отверстие слива, исчезая там вместе с соленым кофе, которым обмазал меня Алекс. Я отчетливо ощущала на своей коже его ладони, каждое нежное прикосновение к себе и еще мечтала о тех, которые последуют через несколько минут после того, как выйду на террасу.

И все-таки я сожалела о том, что не позволила массажисту помочь мне искупаться. Хотя — таким вот способом позволила оттянуть момент (и даже саму возможность) возникновения между нами преступной, порочащей меня связи.

Хорошо вымывшись, я взяла со стопки белое полотенце и, бросив прощальный взгляд на лиловый цветок орхидеи, стоящий на туалетном столике, пошла на "свидание" к Алексу. Я внутренне дрожала от страха — как восприму касания парня, не пробудят ли они во мне чувство страсти, не спровоцирую ли я массажиста на более смелые действия.

* * *

Вытянувшись на массажном столике и отбросив в сторону влажные пряди, я взглянула на Алекса, в моих глазах он мог бы прочитать все то, о чем я только что думала и мечтала.

Но парень, казалось, был всецело поглощен лишь своей работой. Обмакнув руки в емкость с жидким ароматным медом, он простер их надо мной, и янтарные струи потянулись на плоский живот, закапали на грудь, на шею, на лицо…

— Эй, Алекс, что ты делаешь? — спросила я, когда россыпь сладких бусинок повисла на моих волосах.

"Это ж нужно будет их снова мыть, а мне так не хочется", — подумала я.

— Не беспокойтесь, госпожа, я помогу вам вымыть мед, — этот завораживающий акцент, эти рубиновые губы, так сладко выговаривающие слова, этот пронзительный и быстрый взгляд, словно у хищника, оценивающего свою добычу. Странно, но этот юнец отчего-то нравился мне в этот момент намного больше моего миллиардера.

— Ну, если так…

Потом Алекс стал позади меня, а его нежные руки начали массировать мне голову. Мед втирался мне в макушку, потом в виски, в лоб, липкие пальцы мяли уши, водили по надбровным дугам, легко похлопали по щекам, по подбородку, опустились к шее.

Когда массажист массировал мне грудь (это случилось тогда впервые), пощипывая и вытягивая соски, я ощутила приятный холодок в области промежности.

Вот он снова окунул свои руки в мед, опять золотые нити пролились на мое тело, потекли к пупку. Похлопывая кожу ладонями, Алекс словно вытягивал вместе с медом из меня все напряжение, и я постепенно расслаблялась все больше и больше.

Покружившись ладонями по животу, сделав вакуумные хлопки по бокам, массажист опустился немного ниже. Накрыв мои нежные складочки своей горячей и липкой ладонью, Алекс погрузил кончики пальцев внутрь, словно невзначай, задел клитор… не контролируя сама себя, я тихонько застонала.

"О боже, такого еще не было, — подумала я, сквозь дымку возбуждения глядя на поблескивающий от капель пота крепкий торс массажиста. — Что же он задумал? Что может позволить себе этот француз? Как далеко решил зайти?"

Одна рука переместилась на мои бедра, легко, но в то же время крепко по ним похлопывая, делая шлепки, а вторая продолжала мягко массажировать нежные складочки; его пальцы погружались все глубже в мое тело. И когда я, ощущая все нарастающее возбуждение, тихонько застонала, парень быстро убрал руку.

Я сделала длинный и разочарованный выдох.

Но Алекс уже разминал мои колени, громко захлопал по лодыжкам. Обмакнув руки в мед, заскользил ими по пяткам, рывками стал оттягивать пальцы.

— Перевернитесь, пожалуйста, на живот, лягте лицом вниз, — когда я уже готова была заплакать от отчаяния, скомандовал он.

Легкое покрывало скомкалось, прилипая к коже, когда я исполнила просьбу парня.

"А как, интересно, я выгляжу сзади, вот так", — подумала я, немного раздвигая ноги, подсознательно провоцируя тем самым Алекса. Ведь не могло же такого быть, чтобы нормальный молодой парень, увидев перед собой такой соблазнительный рельеф — остался равнодушным.

Ощутив на себе его ладони, я совершенно растворилась в чувствах, мне прямо мозги вынесло от желания — чтобы Алекс проник в мою женскую тайну, чтобы решился на преступный порыв и сделал со мною то, чего я тайно, но все сильнее желала. А он попросту хлопал меня по бокам, по спине. Потом, пропустив ягодицы и даже бедра, начал рвать вакуумом кожу на гладко выбритых лодыжках.

…

Шел четвертый месяц сожительства, а я все не беременела. Почти каждый день (кроме того времени, когда у меня были "красные дни"), Андрей подвергал меня сладостным пыткам.

Олигарх занимался со мной любовью в основном утром, забегая на несколько минут ко мне в спальню. Потому что спали мы отдельно — такова была прихоть мужчины. И меня поначалу это сильно напрягало, я сердилась, недоумевала, плакала.

Но потом смирилась с этой ролью — быть куклой, игрушкой, бездушной комнатной зверюшкой, бесправной женщиной, с которой просто подписали контракт.

Любил меня Андрей также и в ресторанах. Иногда даже, остановив машину, заставлял отдаться посреди дороги, не обращая внимания на присутствие водителя. Я ко всему привыкла. Смирилась. Но могла ли я полюбить это чудовище? Вроде, и должна бы, так как во всем остальном жизнь моя — сладкое варенье. Но как-то у меня не получалось.

Я ощущала благодарность — за все те подарки, за неожиданные сюрпризы, за снисходительность к моим капризам. Также тело мое, помимо моей воли, все-таки испытывало удовольствие от изощренных ласк. Андрей был красив, умен, почти всегда тактичен. Но эта его холодность, резкость, часто граничащая с жестокостью, издевательствами, а потом — обманчивая нежность. Мы никогда с ним не говорили по душам, он ни разу не вспомнил о родителях — не только моих, но также и своих. И эта обязанность — родить ему ребенка — словно дамоклов меч висела над моей головой, угрожая снести ее к чертям.

А тут — судьбоносная встреча с Алексом, этим смазливым юношей, таким чувствительным и нежным… Мне казалось, что вот он-то никогда бы не поступал со мной так, как этот зарвавшийся олигарх Андрей, купивший меня, словно вещь, словно одну из своих машин.

Мало-помалу я пересмотрела свои взгляды на богатство, я понимала, что не только в нем счастье. И если бы мои родители были хоть немножечко зажиточней, я, наверное, попыталась бы что-то изменить, возможно, что и не клюнула бы на этот крючок. Но — все уже случилось.

А как-то я даже подумала: а что если не рожать ребенка? Но страх липкими ручонками сразу же сжал меня за горло. Все-таки я слишком высоко поднялась и, упав с небес, могла бы расшибиться насмерть. К тому же, в таком случае я также не получала никакой финансовой компенсации. И что, получалось, что я зря только отдала свое девственное тело? Чтобы миллиардер, наигравшись вдоволь да удовлетворив свою извращенную похоть, выставил бы меня за дверь — без ничего, да еще и опозоренную, лишенную чести? Нет, нужно было идти до конца и хоть попытаться получить огромный куш, те деньги, которые и не снились в моем еще не таком далеком прошлом. Потому что Андрей меня не пожалеет, кто я такая? Случайная прохожая в его жизни, вот и все.

Да, Андрей иногда вел себя как полный эгоист. Но в то же время я не могла до конца раскусить этого мужчину, понять его глубинную суть. Возможно, человеком он был неплохим, вот же — все его подарки были тому подтверждением. Только как же мне подобрать ключик к сердцу такого чудовища?

И когда я металась туда-сюда, на горизонте вдруг возник Алекс. Потом оно получилось так — само собой, что я им увлеклась.

Я вспомнила, как снова напомнила Андрею об этом массажисте (Егора к тому времени он уже уволил).

Меня сильно поразило великодушие и доверчивость олигарха, когда, услышав мою просьбу, он дал на то свое согласие.

— Лариса, через месяц мы едем на Мальдивы. Доктор говорит, что жаркий климат островов благоприятствует зачатию.

— А массаж?

— Хорошо, если ты так хочешь.

— И что, и вправду можно? — спросила я, от удивления разинув рот, так как такое просто не умещалось в моей голове, чтобы нормальный взрослый мужик разрешил мять тело своей женщины какому-то молодому парню.

Да если бы я попросила о таком Ромку, после свадьбы, то, вместо разрешения, получила бы синяк под оба глаза, а из моих выбитых зубов можно было бы потом сделать ожерелье.

— А почему ты так удивляешься? — ухмыльнулся тогда Андрей.

— Но ведь дорого… — пробормотала я совершенно не то, что на самом деле думала.

— И где ты, говоришь, слышала об этом супер дорогом французе?

— Ну… Алекс работает в "Карамельном зайце", — все еще не веря тому, что вижу и слышу, сказала я, — девушка на рисепшине сказала, что он просто виртуоз, и получает за свои сеансы очень много, потому что оно того стоит.

— Глянь-ка на сайте номер этого салона, — лениво развалившись в кресле, сказал Андрей.

— И что, ты сможешь…

И тут олигарх сразил меня наповал.

— Смогу? Хм… да если желаешь, то он поедет с нами на Мальдивы.

Я была просто в ступоре. И если бы еще чуть-чуть, возможно, могла и передумать. Потому что на такое был способен настоящий мужик, мужчина с большой буквы — всемогущий, великодушный и щедрый.

Или? Нет, я была воспитана не так. И то, что в первое мгновение приняла за достоинство, через минуту показалось мне его слабостью. Ну не могла я полюбить равнодушного и доверчивого простака, не видящего дальше своего носа, впускающего в свою отару волка.

"Я ему не интересна как личность, — подумала я тогда. — Потому что в ином случае он бы меня приревновал. А так… Ему все равно, чтобы я ни делала. Его душа — потемки, эмоции выжжены, а мысли только о богатстве. Ну да, еще ему нужен от меня ребенок. А мне-то нужна любовь. Я — нормальная, живая девушка"

И моя наивность и неопытность подняла меня на крылья романтических мечтаний, унося все дальше от обыденной реальности — в страну призрачных грез. Что-то щелкнуло в голове, и с той минуты все мои ночи были посвящены в основном Алексу. Я ложилась и вставала с мыслью о нем. И даже когда меня обнимал Андрей, я старалась представить на его месте смуглого юношу с карими миндалевидными глазами.

Только когда туман мечтаний пропадал, я начинала мыслить уже логично, и в проблесках здравого рассудка понимала, что многое потеряю, упустив миллиардера.

"А ведь я могла хоть попытаться остаться в его жизни, — думала я, осматриваясь вокруг и вспоминая о деревенском прошлом. — Такой красивый мужчина, и о чем я только фантазирую, к чему эти пустые грезы? Разве мне сложно обставить все так, чтобы остаться со своим ребенком, здесь? Нужно будет как-то что-то придумать, предпринять… Только этот красавчик Алекс… и зачем он появился в моей жизни? Вот же искушение так искушение".

* * *

"Сейчас или никогда", — дерзкое намерение яркой молнией пронзило мой мозг, так как желание отдаться Алексу настолько выросло, что я не могла его больше контролировать, не боясь сгореть в жарком пламени страсти. Словно услышав мои мысли, массажист быстро захлопал меня по бедрам. Я замерла, радуясь тому, что не поторопилась совершить какую-то глупость, ведь…

Слегка повернув голову, я посмотрела на Алекса, мне вдруг показалось, что не только его руки делают мне массаж. И действительно, парень вдруг осмелел настолько, что налег всем телом. Я отчетливо ощущала на себе его затвердевшие и жесткие соски, бугорок члена. Замерев в таком положении, когда мы со стороны, наверное, выглядели как две парующиеся черепахи, Алекс погрузил мне между бедер горячую и липкую ладонь. Резко разметав ноги в стороны, массажист поднял рукой мое тело так, что я буквально стала на четвереньки, а потом…

Я четко ощутила, как крепкий мужской член проникает в мою промежность.

Да, я понимала, что так нельзя, что в любую минуту сюда может войти Андрей, что после такого он разорвет контракт, возненавидит меня, станет презирать, бросит и уедет в Москву. Или того хуже — я ведь не читала условия договора, — не только потребует огромной компенсации (и откуда же я возьму деньги?), но и засадит меня в тюрьму.

А я? Я ведь даже толком и не знаю, нравлюсь ли я Алексу действительно, или это просто его работа и мне только показалось, что парень смотрит на меня как-то по-особенному. А потом, даже если я ему и нравлюсь, и даже если у него на меня серьезные планы — как все будет происходить дальше? Сможет ли Алекс взять на себя ответственность, или…

Я больше не хотела никаких неожиданностей, никакой непредсказуемости и, тем более, неопределенного будущего. Родить миллиардеру ребенка, по возможности, даже остаться с ним в качестве его законной супруги — вот какой была моя тайная и здравомыслящая задача. А сожительство с пускай и прекрасным, но с небогатым парнем (если бы у него были деньги, разве он занимался бы эротическим массажем?) не входила в мои планы.

Но тело и воспылавший страстью разум диктовали свои условия, а голос преступного желания звучал все громче, так что я могла бы оглохнуть и сойти с ума, не последуй его зову.

…

Меж тем, проникнув в меня, Алекс на минуту замер. А потом, умело прикасаясь к клитору, начал совершать круговые движения пальцем, каким-то невероятным образом доводя до исступления. Так как спиралевидные волны начали распространяться по моему животу, а между ног появилось светящееся пятно, которое я так вот именно и чувствовала — как свет. Было неимоверно чувственно и пронзительно ощущать в себе член Алекса, это тело, укрывшее мою спину, эти пальцы…

И даже если бы он так не сделал, если бы просто проник в меня — я уже была на вершине блаженства, потому что так сильно об этом мечтала. Давно.

Я затрепетала… Почувствовав это, Алекс ускорил темп, дыхание его стало прерывистым.

И сразу же яркая вспышка сотрясла все мое тело, растворила сознание. Чтобы не закричать, я ухватилась зубами за скомканное полотенце, лежащее у меня перед лицом, импульсивно повторяя движения Алекса, обливаясь потом и слезами восторга, которые внезапно потекли по моим щекам. Да, раньше я могла кричать и даже смеяться от оргазма, но не плакать.

Алекс, меж тем, все жестче вколачивал в меня свой член, его руки уверенно и умело мяли возбужденную до предела грудь, а острыми зубами он покусывал меня за шею.

Я ни слова не произнесла, только всхлипывала и постанывала, импульсивно отвечая на движения пылкого парня, горячая кровь которого сыграла с нами такую злую шутку.

А также моя им ослепленность.

Я не знаю, что именно сподвигло массажиста на этот необузданный и дерзкий поступок. Но, думаю, он тоже боялся, тоже должен был перебороть себя, так как рисковал не только репутацией и работой, но, наверное, в каком-то смысле, также и своей жизнью. Ведь Андрей был важным человеком и не думаю, что позволил бы так унизить себя. Чтобы смыть пятно позора он мог решиться не только на мое изгнание, но также на убийство того, кто наставил ему рога. Этот богатый и влиятельный мужчина хотел от меня ребенка, а его будущая мать не могла спать ни с кем иным. И еще — я ведь не была пока беременной, и если случись такое, что…

Когда экспертиза (а олигарх, конечно же, сделает ее) определит, что ребенок не от Топтанина, мне конец. Одна, с ребенком на руках, да еще и задолжавшая огромную сумму денег, которую мне ни в жизни не собрать — вот что со мной случится в последствии, вот какой будет расплата за тайную любовь.

А любила ли я Алекса на самом деле, или это была мимолетная увлеченность, страсть, затмившая мой рассудок — вот что следовало понять. Но я, к сожалению, не способна была на это и совершала ошибка за ошибкой.

…

Меж тем тело Алекса срослось с моим, он окутал меня всю, пленил, проникал повсюду, а я все еще не видела его лица, не могла заглянуть в эти черные бархатные глаза, насладиться сладким поцелуем. Но и так ощущала ни с чем несравнимый восторг и счастье.

Упругий член скользил в моем влагалище, медленный и глубокий ритм движений доставлял сказочное наслаждение, умелые касания к клитору, словно нажатие на волшебную кнопку, снова и снова зажигали в моем сознании легкие огоньки мини-оргазмов. Эти вспышки возникали и тут же гасли, напоминая мне пузырьки шампанского или лимонада, яркую россыпь конфетти под Новый год, стайку птичек-колибри, порхающих над цветком и касающихся его сердцевины своими крохотными хоботками.

Неудобство положения наших тел совершенно меня не смущало, но Алекс, наверное, решил по-другому. Вытащив член, уверенным движением рук он перевернул меня лицом вверх и, не дав даже опомниться, опустил на пол, сам же расположился сверху. Губы его приникли к нежным складочкам, а мужское естество возникло прямо у меня перед глазами, и я смогла воочию увидеть, как же оно выглядит. Член Алекса не имел крайней плоти (а значит, подвергся процедуре обрезания?), но все же был красивый, намного темней, чем у Андрея, с толстой головкой, блестящей от моей смазки, а также, наверное, от его собственного эякулята.

Ощутив осторожные прикасания языка к моему клитору, я вся напряглась, поняв, что хочет от меня парень, осторожно обвила губами это совершенное произведение природы.

Аромат тела Алекса поразил меня, это было что-то родное, терпкое, мускусное. Я не могла им надышаться, каждый вдох услаждал мое обостренное обоняние. Я скользила языком по основанию головки, и никакая лишняя кожа не мешала мне совершать ласки, это неимоверно возбуждало. Скользкая упругая кожа, пахнущая тайнами Востока, которую я могла лизать, сосать, пробовать на вкус, наслаждаться — даря радость ее обладателю. Я с упоением ласкала Алекса, отдаваясь минету вся, до последней капли своего сознания, а также ощущая ни с чем несравнимые, ритмичные движения его тела, губ и языка. Он попросту совершал со мною танец страсти — волшебный и непредсказуемый.

И когда я немного привыкла — язык Алекса сделался толстым и жестким, проникая внутрь меня, он повторял тот же темп, который я уже облюбовала. Верхняя губа задевала клитор, и я стонала, задыхаясь, а мои губы еще неистовей ласкали мужской орган.

Вдруг все колибри разом затолкались в моем животе, затрепетали крылышки, а нежные хоботки потянулись к Алексу навстречу. И я сразу же захлебнулась от хлынувшей мне в рот горячей и терпкой слизи. Я глотала сперму, боясь захлебнуться, желая продлить момент счастья хотя бы на несколько мгновений. Я совершенно растворилась в настоящем моменте, забыв о всякой осторожности и пребывая в плену вожделенного экстаза.

А колибри совершали в моем животе зигзаги и виражи и даже, казалось, попискивали.

* * *

Очнулась я, когда снова лежала на массажном столе, а умелые руки Алекса растирали мне спину. Умащенная медом кожа громко хлюпала под вакуумом ладоней. Я не могла вымолвить ни слова, мне даже дышать и то было слишком тяжело. Белые стены комнаты приобрели невиданную яркость, воздух, казалось, хрустел, настолько был прозрачен и кристально чист. Тогда мне не нужны были никакие слова, я понимала: вот это она — любовь. Но все же хотелось взглянуть на того, с кем я только что познала это чудное блаженство.

Слегка повернув голову, я ожидала увидеть все что угодно — улыбку на лице массажиста, его бесстрастность, или даже напряженный взгляд. Но вместо этого наткнулась на блаженно развалившееся по креслу тело моего миллиардера.

— Андрей?.. — прошептала я, быстро облизывая губы, опухшие от преступной страсти и все еще мокрые от спермы смуглого красавца. — А я и не заметила, как ты вошел…

— Я подожду, — его голос прозвучал в моем мозгу, словно раскаты грома.

"Господи… видел ли он что-то? Что же мне теперь делать?" — думала я, уткнувшись лицом в валик из полотенца, который еще недавно кусала от дикой страсти.

Меж тем умелые руки Алекса постепенно замедляли темп. Он действовал уверенно, спокойно, и я поняла, что все обошлось.

— Ну хватит, — когда массажист начал растягивать пальцы ног, остановил его Андрей. — Можешь идти, дальше я сам.

"О нет", — ужаснулась я, поняв, что и этот мужчина хочет заняться со мной любовью, при том же прямо сейчас, даже не дав опомниться от предыдущих ласк.

Я же не могла вот так запросто переключиться из одного на другого, я не хотела этого, внутренне сопротивлялась. К тому же была ужасно уставшей, вымотанной. И еще Алекс… Ведь теперь я принадлежала ему, это его сперму я только что глотала. Это он приманил всех тех призрачных колибри в мой живот.

Только как я могла повлиять на ситуацию? Ведь от меня ничего не зависело, я была обычной куклой в руках Андрея, до сих пор наивно полагая, что стала госпожой.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть и не слышать того, как уходит мой массажист, а также — любимый парень, с которым я только что побывала в совсем иных мирах.

А потом мне стало все равно.

* * *

Встав у изголовья, Андрей приспустил вниз шорты. Я слышала, как он развязывал шнурок, как доставал свой член — слух мой после множества оргазмов настолько обострился (как, впрочем, и все остальные органы чувств), что я начала воспринимать мир по-другому.

— Поласкай меня, детка, — шепот мужчины привел меня в чувства, заставил содрогнуться опять. — Ублажи своего господина, ну же.

И я, протянув руки, взяла ими обвисший орган, а потом, немного помяв в ладонях, поднесла к губам. Закрыв глаза, я представила, что это член Алекса.

— Можешь идти, — услышав, как Андрей обратился к массажисту, я чуть не поперхнулась.

"Ну и что? — подумала я. — Да, к сожалению, Алекс все это увидел. Но он-то должен понимать, и если я действительно дорога ему — простит, не обратит внимания, потому что…"

— Поспеши, Лара, — прервал мои мысли Андрей. — Я так устал, хочу пойти прилечь.

"Так надо было идти себе мимо", — думала я, лаская член.

— Я как увидел тебя такую, лежащую на столе голенькой, всю липкую, знаешь, отчего-то не смог пройти мимо.

"Ага, значит, он ничего не видел и не понял, и это хорошо, думала я. — Только мог бы, скотина, постесняться парня".

Хотя… о чем я только думала? Ведь все те оргии на глазах у официантов, прислуги, водителя, продавщицы в магазине шуб — я что, не понимала, что ему это все равно.

Алекс ушел, я слышала, как отдалялись его шаги, и поэтому расслабилась. Член миллиардера сразу же увеличился в размерах, сделался твердым, скользким.

— А дай-ка и я поласкаю тебя немножко, — когда, казалось, до семяизвержения осталось чуть-чуть, простонал Андрей, а потом приказал: — Сядь и раздвинь ноги.

Все мое тело было вымазано медом, волосы тоже сделались липкими и сбились, к тому же на шее и щеках можно было различить следы спермы. Но я, подсунувшись к самому краю, упала на ложе так, чтобы мужчине было удобно сделать свое дело.

Как ни странно, и само проникновение, и медленные толчки снова возбудили во мне страсть (как оказалось, я совершенно не владела своим телом). Правда, не такой силы, как это было еще несколько минут назад, но все-таки я смогла получить кой-какое удовольствие. И когда Андрей кончил в меня, ощутила легкий толчок-пульсацию, возвещавшую о том, что приняла в себя семенную жидкость этого мужчины.

И только колибри не возвращались туда больше…

— Ну вот, — пряча свой обвисший орган обратно в шорты, Андрей одобрительно потрепал меня по щеке. — Вышло все, как надо. И вполне может быть, что какой-то головастик, в этот раз попадет точно в цель, словно шар в лунку, и тогда… Ой, Лара, роди-ка мне ребенка, и как можно быстрее, я тебя прошу. Ведь мы же тут только ради этого, ты понимаешь? Ты слышишь меня?

— Да, конечно, — сиплым от волнения голосом сказала я.

— Вот если прямо сейчас зачнешь, а? Я знаю, что такое бывает, климат и все такое. Ты ведь здоровая девчонка, и должна беременеть даже от моего взгляда. А я вон как тебя запенил, течет все. Сомкни ножки… Давай я отнесу тебя в постельку, полежи.

— Мне нужно помыться, — я ощущала липкость.

— Потом помоешься, это ведь мед?

— Ага, мед.

— А пошли-ка лучше к океану? Я со вчерашнего дня не плавал.

— А как же сперма?

— Думаю, что все, что должно было проникнуть, уже там.

— Хорошо…

ЧАСТЬ 4 Почему иногда полезно возвращаться — вдруг вспомнив о забытых вещах

* * *

Я не знаю, чтобы случилось дальше. Но Андрею вдруг срочно понадобилось возвращаться в Москву.

— Если хочешь, — сказал он мне утром, — можешь остаться тут еще на два-три денька, поплавать, позагорать, а я этим же вечером улетаю.

— Нет, — вспомнив ласки массажиста и то, что произошло потом, я испугалась, как бы эта дикая страсть не привела меня к чему-то нехорошему. — Я с тобой.

— Как хочешь, — хмыкнул олигарх. — Только учти, в следующий раз на острова ты можешь и не попасть.

— Понимаю… — вздохнула я, как бы печалясь, но на самом дела радуясь тому, что мне предоставляется отличный случай хорошенько все обдумать и принять правильное решение. Ведь мы с Алексом некоторое время не будем видеться, и, возможно, жизнь сама расставит все по своим местам.

…

Обратно мы летели на личном самолете Андрея. Алекс же вынужден был путешествовать отдельно от нас. Конечно же, олигарх полностью с ним рассчитался, оплатил перелет туда-обратно и наперед возместил все дорожные расходы.

Я не знала, как будут обстоять дела в Москве. По правде говоря, выглядывая из иллюминатора на квадратики полей и росчерки дорог, я даже немножко сожалела о том, что позволила себе увлечься парнем настолько, что впустила его член внутрь себя. Но, в то же время — и это меня радовало неимоверно — хоть его семенная жидкость не попала туда, куда ей не надо, и поэтому, если случится залет — то я буду уверенна в том, что ребенок в моем животике — законный.

* * *

В Москве, только лишь войдя в квартиру, я вдруг почувствовала необычное головокружение.

"Наверное, последствия перелета, или смена климата, — подумала я. — Сейчас немного отдохну — и все пройдет".

Но не тут то было. Потому что в гостиной нас ждал сюрприз.

— Сынуля, привет, — как только мы вошли, из дивана поднялась и бросилась нам навстречу стильная дамочка.

Широко расставив руки, она неслась навстречу Андрею, и я подумала, что это одна из его бывших жен или любовниц. Вот только слово "сынуля" вызвало у меня сомнение. Ведь не могла же нормальная женщина, в здравом уме и при трезвой памяти, называть такого властного и уверенного в себе мужчину этим уменьшительным именем.

— Катарина… ты… — опешил Андрей. И, не дав незнакомке прикоснуться к себе, резко отпрянул, попятился, чуть не зацепился плечом за меня, перевернул один из чемоданов, чертыхнулся.

— Ну что же ты, Андрейка? — казалось, женщина не замечала того, что мужчина ускользал от ее объятий, и настырно перла вперед, словно танк. — А это кто тут у нас?

Словно впервые заметив, она ухватилась за меня, обняв за плечи и прижав к себе. От неожиданности я не смогла правильно сориентироваться и получила смачный поцелуй в щеку.

— Здрасьте… — сказала первое, что пришло мне на ум.

— Так вот кого ты от меня тут прятал? Непорядок, — взяв мою ладонь в свои тонкие и холодные руки, Катарина насильно увлекала меня вглубь комнаты, туда, где стоял стол, накрытый на три прибора. — А я вот приказала приготовить ужин, семейный. Вы ведь проголодались?

— Нет, — сухо ответил Андрей.

— Тогда просто выпьем чаю, посидим. А то как-то оно не по-людски все вышло. Что это я, мать, и узнаю о женитьбе сына в последнюю очередь?

— Не было никакой женитьбы, — обреченно вздыхая, Андрей все-таки вынужден был двинуться в сторону стола, потому что мы с Катариной уже там восседали.

Правда, взглянув на все эти блюда, расставленные в ряд, учуяв запахи рыбы и чеснока, я чуть не выблевала. Благо, что с утра ничего не ела, только пила сок и воду.

— Что с тобой, Лариса? — увидев, наверное, мертвенную бледность на моем лице, Андрей подскочил со стула, куда уже успел сесть, и подошел ко мне.

Мне было очень приятно и даже трогательно наблюдать такую его заботу.

— Наверное, укачалась в дороге, — меж тем сказала холеная дамочка, по всей видимости, его мать. — На вот, выпей сок лайма, сразу полегчает.

— С… спасибо, — простонала я, стараясь вдохнуть в себя как можно больше воздуха.

— Может, тебе все-таки пойти прилечь? — заботливость Андрея поражала.

— А как же я? — капризно надув губки, Катарина откинулась на спинку стула и, заложив нога за ногу, нервно постучала наманикюренными пальчиками по столу; на золотых кольцах сверкнули бриллианты.

— Катарина… — начал было Андрей.

Но, женщина его строго перебила, я прям-таки учуяла лед в ее словах.

— Мама. Я требую, чтобы ты и дальше называл меня именно так, слышишь? — воскликнула она так громко, что у меня заложило в ушах от невыносимого визга. — Ты мне просто нож в сердце втыкаешь каждый раз, когда такое говоришь. Неблагодарный… Я тебя растила. Я думаю о тебе все время. Переживаю, молюсь, ночей не сплю. Я живу ради тебя, а ты…

И вдруг из глаз женщины горохом посыпались слезы, она громко сморкалась и всхлипывала, а безупречный макияж потек, оставляя на идеально бледных щеках черные дорожки туши.

— Ну ладно, успокойся, — голос Андрея дрогнул. И, бросив на меня мимолетный взгляд, он подошел к своей матери, присел, обнял за колени.

— У меня сердце разрывается, когда ты так… а ты, — хлюпала носом Катарина.

— Все-все, мама, я больше не буду, только не плач, — виновато глядя ей в глаза, словно провинившийся мальчишка, урчал Андрей.

И я совершенно его не узнавала. Где же пропал тот бездушный человек-скала, где его самообладание, где строгость и бескомпромиссность олигарха?

Но, в то же время, я понимала, что перед мужчиной сидит самый родной для него человек, его мама, и он, по всей видимости, ее таки обидел. Я бы тоже не сдержалась при виде слез своей родительницы, поэтому, как могла, сдерживала рвотные позывы, запивая тошноту водой, стараясь хоть как-то сохранить самообладание, чтобы еще и собой не создавать лишних неудобств.

— Вот так-то лучше, — вытирая ручейки слез, Катарина наконец-то успокоилась, и на ее малиновых губах заиграла обворожительная улыбка.

Я внимательно всмотрелась в лицо этой женщины. Да, она не молода, но и не стара настолько, чтобы быть Андрею мамой.

"Сколько же Катарине лет? — гадала я, прикидывая в уме, что если Андрею тридцать пять, то ей… что, больше пятидесяти? — Не может такого быть. В пятьдесят так не выглядят, и в сорок уже тоже".

И даже если эта дамочка использовала все новейшие достижения в косметологии, если даже сделала себе несколько пластических операций…. тогда как же ее глаза, а фигура?

Хотя, сыночек имеет миллиарды, так почему бы не купить для мамы молодость?

Я залюбовалась красотою Катарины. Стройная, изысканная, с длинными и черными, как ночь, волосами ("А как же сынок-блондин, или, может быть, Андрей пошел в отца?"), с огромной грудью и тонкой талией. Одета она была выше всех похвал — в бледно-сиреневое платье-мини, на ногах туфли с каблуком невероятного размера, в ушах поблескивают серьги с бриллиантами, на тонких запястьях — несколько браслетов. Эх, в ее-то возрасте в нашей деревне женщин называют "баба"…

— И как же ты мог, — не сводя с меня прищуренных глаз, свекровь обращалась все-таки к Андрею. — Не сообщил мне о своей девушке, женился, не познакомил.

— Понимаешь… мама, — мужчина сделал выразительный акцент на этом слове, — так получилось. Я не хотел тебя зря беспокоить.

— Зря? И то, что ты женился, ты называешь зря? Лариса, деточка, до чего же ты распустила своего супруга… ой, а мы ведь еще и не знакомы. Андрей, представь нас друг другу.

— Хорошо, если уж ты тут… Познакомься, это — мама. А это — моя партнерша Лариса, мы заключили с ней контракт.

— Какой еще контракт? — перебила его Катарина, и ее лицо внезапно побагровело, исказив прежде идеальные черты.

— Ну… ты же знаешь о моей проблеме, мама, — и снова акцент на этом слове, — мне давно за тридцать, а я все еще не имею наследника, поэтому решил…

— И что, Ларочка, ты обещаешь родить мне внуков, да? — и в мою сторону метнулась молния.

Сразу же екнуло под ложечкой, нестерпимый приступ тошноты судорогой скрутил все внутренности. Не имея больше сил противиться позывам, я резко вскочила из-за стола и опрометью бросилась бежать в сторону туалета. А там, лишь только за мной закрылась дверь, согнулась над раковиной и, ухватившись руками за ее края, истошно застонала, выдавливая из себя только что выпитую воду.

* * *

— Боже мой, нужно вызвать врача, — и снова этот противный визг (ну отчего же мне так не понравилась эта ухоженная красотка?)

— Нет, все в порядке, — вытирая салфеткой губы, я возвратилась обратно за стол, ощущая прилив сил и удивляясь, что еще минуту назад мне было настолько плохо.

— Тогда поешьте что-нибудь. Вот, я попросила повара приготовить стерлядь. Или маринованные кальмары в винном соусе… Ой, я ведь привезла с собой грузинское вино. Откупорь, сынок, выпьем за знакомство.

— Лариса, все нормально? — Андрей показался мне не на шутку взволнованным.

— Да, наверное, что-то съела не то, а потом этот перелет. Я ведь никогда раньше не летала.

— Но полет, по-моему, был предельно комфортным. Когда мы летели на острова, ты все время улыбалась, и потом вроде все нормально. К тому же, как я заметил, ты и кушала-то не очень много, все было свежее. И что ж теперь?

— Сама не знаю.

— А может…

— Сынок, а расскажи-ка мне, как вы там отдыхали? — в наш разговор внезапно вмешалась Катарина. — Как там Мальдивы?

— Да все так же, — не сводя с меня пытливый взгляд, ответил ей Андрей.

— А я вот хочу пригласить Ларису к себе, ты не будешь против?

— Нет, что ты, — убедившись, что со мной все нормально, Андрей, казалось, немного огорчился.

— Тогда решено. Завтра, Лариса, ты попадешь в рай, я тебе это обещаю. Ты знаешь, я ведь живу в Рублевке, у меня там свой дом. Я спроектировала его сама. Так вот, в центре здания — зимний сад, а в нем бассейн…

— Катарина… ой, мама, давай потом, — остановил визгливый поток воплей Андрей, — а то у меня что-то голова разболелась.

— Ну хорошо, тогда, Лариса, расскажи о себе. Где ты жила до того, как повстречалась с моим сыном? Где училась, работала? Кто твои родители?

Лицо мое мгновенно сделалось пунцовым, руки задрожали, а в глазах странно защипало. Потому что… что я могла рассказать о себе хорошего — этой холеной леди? Разве только о том, что после школы сидела дома, потому что у моих родителей не было денег, чтобы отправить меня учиться? Или о том, что родилась я и выросла в деревне, а вместо сада за нашим стареньким домом огород, на котором росла картошка? Или, может быть, поведать о неудавшейся свадьбе — моей и Ромки?

К счастью, Андрей понял мое состояние, но его ответ меня сразил, заставив почувствовать чужой за этим роскошным столом.

— Мама, — отпивая из стакана сок, он бросил холодный взгляд в ее сторону. — Я не сообщал тебе о своем решении, потому что Лариса как бы совсем мне не жена, и поэтому незачем лезть к ней с этими дурацкими расспросами, это всего лишь мой, так сказать, деловой партнер, и не больше. Она обязалась родить, я ей заплачу за это деньги — все.

— Как это? — Катарина сделала вид, что удивилась, хотя — Андрей уже говорил ей о том, на каком именно основании мы с ним живем.

— Если ребенка не будет, я отправлю ее обратно в деревню…

— Так она из деревни?.. — от возмущения дамочка чуть не задохнулась, а лицо ее покрылось пятнами. — Но, сынок.

— … дай договорить, — и Андрей резко встал со стула. — Я давно уже совершеннолетний, и буду делать то, что захочу.

— Но ребенок-то хоть от нее?

— И спать, и рожать детей тоже буду — с тем, с кем я решу, поняла?

— Но ты ведь позоришь нашу фамилию… — проблеяла Катарина. — А гены? А наследственность? А вдруг там алкоголизм или чего-нибудь похуже? Лара, у тебя отец пьет? А мать? Она не болеет чем-нибудь таким… шизофренией, например? Или… в вашем роду были туберкулезные, может, язвенники?

— Все, стоп. Хватит этой комедии, — перебил ее Андрей. А потом, обращаясь ко мне, рявкнул: — Лариса, немедленно иди в свою комнату.

Я быстро вскочила со стула и, стараясь подавить рвотный рефлекс (который, возник, наверное, из-за нервов), быстро побежала через весь зал к лестнице, ведущий на верхний уровень.

Но на первой же ступеньке, почувствовав странное головокружение, споткнулась и упала просто на пол, судорожно хватаясь за перила.

— Господи, вот растяпа. Лучше бы ты подлечил Илону, — визгливый голос этой ужасной женщины почему-то донесся ко мне словно эхо. — И где ты только нашел эту деревенщину?

— Замолчи, — слишком далекий голос Андрея.

"Но почему я не могу встать?" — эта мысль была последней, которую я запомнила перед тем, как сознание мое окутали сплошные сумерки.

* * *

Очнулась я, лежа в своей кровати, надо мной возвышался Андрей, а рядом с ним — уже знакомая мне прежде лекарша, Надежда Павловна, и, конечно же, ее очкарик-ассистент — при ней, (приоткрыв ресницы, сквозь щелочку света я увидела всех стоящих).

— Ну и что с ней? — спросил Андрей.

— Скорей всего, ваша подруга беременна, — голос Надежды Павловны.

— И какова вероятность?

— Сейчас возьмем анализы, сделаем УЗИ и будем знать точно. Хотя, тут и без анализов все видно, поздравляю.

— Если это так… то… я вас озолочу, — радостный мужской голос.

А мое сердце забилось учащенно.

"Так значит, у меня все получилось? — думала я, стараясь забыть жестокие и издевательские слова Катарины. — Ну что ж, а теперь посмотрим, деревенщина я или… мама твоего будущего внука, стерва".

А потом мой мозг прошибло еще одним воспоминанием — Алекс.

"А что если парень явится сюда? — и я почувствовала нестерпимую тошноту, подбирающуюся к моему горлу. — Он ведь может меня скомпрометировать. Хотя…Никто ведь не видел того, что между нами произошло на островах".

* * *

Алекс позвонил в нашу дверь спустя три дня после того как, узнав радостную для себя новость, олигарх подарил мне роскошный гарнитур — золотое колье и сережки с рубинами, сапфирами и бриллиантами.

…

— Если ты выносишь и родишь этого ребенка, — стоя возле моей кровати на коленях, до неузнаваемости изменившийся, Андрей был похож на мальчишку, искренне радующегося немыслимой победе. — Тогда — любая твоя прихоть, только попроси.

— Да ну что ты, Андрей, — не привыкшая к такому отношению, смущалась я. — У меня и так есть все, что нужно. И даже больше.

— Кстати, Катарина просила передать, что она сожалеет о своих словах и просит у тебя прощения.

— Да, правда? — у меня просто-таки отлегло от сердца. Потому что как ни крути, мне нужно будет с нею как-то общаться все эти девять месяцев, пока я буду носить ребенка, а потом рожать. И мне совершенно не хотелось, чтобы эта дамочка меня все это время клевала.

— А еще она напомнила о своем приглашении, и будет рада видеть тебя у себя дома в любое время. И если ты хочешь… я тут подумал, что я все время занят, а у тебя нет подруг, и чтобы ты не скучала, если уж вы с Катариной познакомились, можешь поехать и поразвлечься.

— А почему ты называешь свою маму по имени? — спросила я, проглотив ком обиды, которую нанесла мне эта женщина, и, решив все и навсегда забыть, простить и больше не вспоминать, как страшный сон.

— Потому что… Ну ладно, раз такое дело, я расскажу, — вставая из колен и подходя к креслу, вздохнул Андрей. — Раньше я не хотел посвящать тебя в наши семейные дела, — укол в сердце, — но теперь, раз ты уже беременна.

— Так что, ты и вправду мог отослать меня потом, и бросить? — капризно надув губы, спросила я.

И тут же об этом пожалела. Так как взгляд, который Андрей метнул в мою сторону, заставил меня усомниться в том, что я наконец-то заняла в его сердце подобающее мне место — женщины, вынашивающий его дитя, и поэтому могущей позволить себе немного похандрить.

— Ты забываешься, Лариса, — и снова этот знакомый мне пренебрежительно-холодный тон. — Вспомни, что ты еще не выполнила обязательств контракта до конца, поэтому следи за мимикой, не расстраивай меня.

— Но… я ведь от тебя беременна, вон же, УЗИ показало, и анализы…

— Это еще ничего не значит, — Андрей тяжело опустился в кресло, а в его голосе внезапно послышалась угроза. — До родов еще нужно дожить, а потом — родить. А если до того времени ты будешь себя вести, словно зарвавшаяся сука, то я…

"Ну до чего же я глупая, — целый ворох мыслей клубился в моем мозгу, мелькая обрывками и меняясь со скоростью света. — Да, я забыла свое место, я слишком поторопилась поверить в эту иллюзию внезапного преображения Андрея. Ну и поделом мне. Разве может человек вдруг перемениться, резко полюбить меня просто за то, что это я? Нет. Это просто его гордыня, радость от доказательства того, что он мужик, способный обрюхатить бабу. А я-то… вот дура. Поверила в то, что теперь могу чувствовать и вести себя естественно, не боясь ошибиться, сказать что-то не то, что ему понравится… А еще эта Катарина… Я ведь ничего о ней не знаю. Наверное, зря только расслабилась, решив забыть тот разговор в гостиной. Вот за кого они меня все принимают — контейнер для ребенка, который нужно беречь, но ни в коем случае не относиться серьезно. И если все так… если все именно так. Я — не вещь, не бездушная игрушка, я… Я ведь могу все рассказать о том случае с Алексом, могу наврать, что это его ребенок, и тогда… Нет, так нельзя, это будет неправда, я не имею права лишать моего ребенка его настоящего отца. А потом — он ведь подвергнет малыша экспертизе и все равно узнает правду…"

И когда от нервов у меня просто поплыли круги перед глазами, Андрей решил смилостивиться.

— Да ладно, успокойся, — его голос снова стал мягким и почти ласковым, — что-то я погорячился. Но и ты, Лариса, не будь настолько стервой. Я, знаешь ли, нахлебался этого по горло, больше уже не лезет.

"А и вправду, — и снова моя рабская покорность и всепрощение, — что я о нем знаю, об этом каменном с виду олигархе? А ведь он такой же человек, как и все, со своими грехами и проблемами. Так могу ли я вот так запросто судить, не узнав даже о том, как проходило его детство, чем он жил, о чем страдает?"

— Я понимаю… — вздохнула я, инстинктивно одной рукой поглаживая живот.

— Так вот, о Катарине. Эта женщина мне не мать.

— Как это?.. — я не смогла сдержать возглас удивления, сердце мое екнуло в предвкушении услышать чудовищную историю об усыновлении или того похуже.

— Моя родная мать умерла родами, — откидываясь на спинку кресла, Андрей запрокинул назад голову. — Отец, конечно же, долго о ней горевал, так как мама была очень красивой и доброй женщиной, к тому же — его первой любовью. Некоторое время мы с отцом жили одни, но потом он женился снова, взяв в жены молодую девушку, модель, вот эту Катарину.

— И сколько же тебе тогда было?

— Восемь лет, — выдохнул Андрей. — А моей новой маме — восемнадцать.

— Так что, получается, что Катарине теперь сорок пять?

— Ага, — и треск сжатых в кулаки пальцев. — Она, по сути, всегда была ко мне добра, эта женщина… Конечно, родную мать не может заменить никто. Но Катарина… Как бы это правильно сказать, раньше она никогда не вмешивалась в мою личную жизнь, не указывала мне, что делать, и даже защищала, когда отец был слишком строг. А потом папа умер, а Катарина не имела своих детей, поэтому я вынужден называть ее мамой.

— К тому же, — я снова осмелилась высказать свое мнение, и на этот раз не взбесила им Андрея, — она и вправду к тебе добра, как мне показалось.

— Ну да, — согнувшись пополам, мужчина уперся лбом в колени. — Только вот в последнее время мне не нравится ее внимание. Да и всех моих предыдущих жен она тоже слишком уж сильно опекала, а я потом имел проблемы. Вот, например, Инесса, моя первая моя супруга, она ведь даже потеряла ребенка — из-за нее…

— И как это случилось? — "блин, Лариса, может быть, не надо?"

— Там получилось так, что Инесса с Катариной вместе поехали в горы, кататься на лыжах. Срок беременности был небольшой, но что-то там произошло, я так до конца и не понял. Инесса после выкидыша жаловалась мне, что это Катарина ее толкнула, а та все отрицала. Короче, с Инессой мне пришлось расстаться, так как ситуация была настолько невыносимой, эта ругань и выяснения отношений, постоянные обвинения в адрес мамы, и мне пришлось выбирать.

"И ты выбрал, конечно же, маму. Так вот оно что, — ужаснулась я. — Мой олигарх — маменькин сынок? И если я вдруг не понравлюсь Катарине, то и меня он тоже может вышвырнуть, несмотря ни на что. Отселит куда-нибудь от себя подальше, вот же — я уже с животом, а для постели сможет подыскать себе и другую девушку? Ну, это уж нет. Я-то постараюсь сделать так, чтобы этого не произошло".

— Тогда все ясно, — сказала я. — Но мама, которая старше тебя всего лишь на десять лет, это, наверное, хорошо?

— Да что ж там хорошего, — вздохнул Андрей. — Я же сказал, в последнее время Катарина слишком уж активно вмешивалась в мою личную жизнь.

— И именно поэтому ты не сказал ей о подписании контракта?

— Ну да… — Андрей, казалось бы, меня совсем не слушал, он весь был поглощен какими-то своими мыслями. — Думаю, во всем виноват отец.

— И в чем же именно он виноват? — "йо-ма-йо, Лариска"

— Отец оставил завещание, согласно которому всем имуществом распоряжается моя мачеха, — "ага, он все-таки назвал ее так, как следует", — до той поры, пока у меня не появится родной ребенок. Или же — Катарина выйдет замуж, тогда она лишается всех прав на наследство.

"Ах вот оно что, — ужасная догадка пронзила мое сердце, и я ощутила укол страха. — И как же он не догадывается, что его мнимая бесплодность может быть делом рук этой коварной женщины? По сути, ее покойный муж, отец Андрея, совершил жестокий приговор, поставив беднягу перед выбором — остаться одинокой, или лишиться огромного богатства, которое удерживать в своих руках (а также контролировать) она может одним лишь способом — добиваясь того, чтобы Андрей навсегда остался ее единственным ребенком, мальчиком, которого она бессовестно использует".

Но вслух сказать об этом я не могла, потому что слишком уж чудовищной была моя догадка, и я не посмела бы обвинить мачеху моего мужа в этих мнимых злодеяниях.

Только вот мне теперь, по всей видимости, придется еще повоевать за своего малыша, потому что раз уже был прецедент, то где вероятность того, что подобное не повторится снова.

* * *

— Ты как себя чувствуешь? — вставая с кресла, Андрей подошел к моей кровати.

— Хорошо, — сказала я, и не соврала.

— Так, может быть, мы легонечко повторим все то, чем недавно занимались на островах?

— А это не повредит ребенку? — спросила я, все-таки опасаясь за сокровище, пребывающее в моем чреве.

— Ну, ты что? — хмыкнул Андрей. — Беременным, как я знаю, очень даже еще и полезно этим заниматься.

— И кто тебе об этом сказал, Катарина? — спросила я.

— Конечно, мы с моей молодой мачехой о многом разговариваем, как друзья, и между нами давно нет никаких секретов.

— А как же то, что ты утаил от нее подписание контракта?

— Ну… признаю, это была моя оплошность. Но, я просто не был до конца уверен, что все получится, как надо. Да и вышло тогда все как-то спонтанно и не запланировано.

— Ага, помню, — улыбнулась я, припоминая ситуацию.

— Прошло три дня без секса, и я хочу хорошенечко тебя отыметь.

— Все-таки я боюсь… — промямлила я.

— Ты ведь не хочешь толкнуть меня в объятия какой-нибудь девицы? А то, знаешь, твоя беременность — это, конечно, хорошо. Но ведь в договоре есть пункт, согласно которому ты не имеешь права отказывать мне в близости, забыла?

А потом, на ходу сбрасывая из себя рубашку, Андрей приспустил штаны, и я увидела его возбужденный член.

— Так что, раздвинешь для меня ножки?

И как же я могла ему в этом отказать? Тем более, только услышав эту фразу, мое тело быстро среагировало помимо моей воли. Я ощутила легкое возбуждение, клитор напрягся и стал чувствительным, дыхание сделалось прерывистым и частым, я приоткрыла вдруг сделавшиеся сухими губы, облизнула их.

— Нет, минет делать не нужно, — и Андрей закрыл мне ладонью губы, хоть я и не думала ни о чем подобном. — Я хочу обычный секс. Но… прежде попроси меня об этом, — он убрал с моего лица руку.

— Как? Как просить?.. — чувствуя нарастающее желание близости, прошептала я.

— Ты же знаешь.

— Мой господин, мой повелитель, возьми меня, прошу, — лишь только я вымолвила эту заученную фразу, как Андрей набросился на меня с пылкостью изголодавшегося зверя.

Разорвав на мне ворот рубашки и полностью оголив грудь (мне даже подумать страшно, сколько стоили все эти уничтоженные им шелка), он схватил мои руки и прижал к кровати, фактически меня на ней распял. А потом, направив возбужденный член между нежных складочек, медленно вошел. Закусив губы, я задохнулась от волны вожделения, поднявшейся от клитора и разорвавшейся в сознании. Делая глубокие фрикции, Андрей в то же время целовал мои губы, покусывая то верхнюю, то нижнюю.

— Тебе хорошо? — когда я, закрыв глаза, искала губами мочку его уха, чтобы немного прикусить (мне так нравилось), прошептал Андрей.

— Да, да, да… — стонала я, вгрызаясь зубами в его шею, но также помня и о том, что кусать запрещено.

Один раз такое было, когда я, не сдержавшись, прокусила кожу до крови. Андрей тогда дал мне хлесткую пощечину и напрочь запретил повторять что-то подобное. Но теперь — я ведь беременна его ребенком.

Рывок руки — и Андрей сжал меня за щеки, а потом, ухватив за волосы, потянул назад, впившись зубами в нижнюю губу, прикусил. Взвыв от неожиданной боли, я задергала бедрами, застонала.

— Не смей, — и еще один резкий рывок; наддав темп, он зарычал. Я же ощутила, как горячая сперма влилась во влагалище, и оно затрепетало в ответ, запульсировал клитор, словно паучок, дергающий за все нервы моего тела сразу, перед глазами замельтешили вспышки оргазма, осыпаясь каплями росы на паутине.

Лежа в постели после разрядки, рядом с притихшим (подарившим мне ее) мужчиной, мокрая от выступившего на разогретой коже пота, а также ощущая, как из меня истекает сперма, я почувствовала ни с чем несравнимое блаженство, умиротворение, сладостную негу и успокоенность.

"И что еще нужно для счастья? — думала я, поглаживая свой живот. — Вот бы так было всегда".

* * *

И когда Андрей ушел, посетив ванную, я легла обратно в кровать. Взяв в руки пульт от телевизора, начала переключать каналы, чтобы найти хоть что-нибудь для себя интересное. Как вдруг раздался звонок.

Одев на себя легкий халатик, я поспешила вниз. Отчего-то я подумала, что это пришла Катарина, и мне хотелось встретить ее так, чтобы у этой женщины даже мысли не возникло, будто бы я на нее сержусь или, не дай бог, о чем-нибудь подозреваю.

Натянув на лицо самую милую улыбку, я распахнула дверь — и столкнулась лицом к лицу с Алексом.

— Я скучал, — первая же его фраза просто-таки сразила меня наповал. А эти карие глаза, этот нежный и преданный взгляд, эти пушистые ресницы…

— Алекс, ты что? — прошептала я, ощущая предательство своего тела. Так как колибри вдруг зашевелились в моем животе и начали требовательно бить клювиками в самое чувствительное место. — Тебе сюда нельзя, после того, что…

Но он не дал мне договорить. Сделав резкий шаг по направлению ко мне, резко закрыл за собой дверь. А потом, прижав меня к стене, накрыл рот страстным и долгим поцелуем, так что я чуть не задохнулась.

От возбуждения и страха мое сердце бешено стучало, и я также ощущала его трепет в своих ладонях.

— Уходи, — еле-еле вырвавшись из объятий парня, прошипела я, затравлено оглядываясь по сторонам. — Тут же есть прислуга, они увидят, донесут…

— Я все понял, — и Алекс резко отстранился. — Я буду тебя ждать. Когда и куда мне прийти?

— Нет, не надо, — утопая в его глазах, а также из последних сил борясь против стаи разбушевавшихся колибри, простонала я.

— Ну почему? Госпожа… Лариса, я люблю тебя. Я же видел, как этот деспот с тобой поступает. Он же не стоит тебя.

— Уходи, Алекс, ты меня слышишь?

— Я позвоню тебе, у меня есть твой номер телефона. Я знаю, ты раньше любила обедать в "Ванили", я буду ждать тебя там, слышишь?

Когда за Алексом закрылась дверь, упав спиной на стену позади себя, я съехала по ней почти до пола. А потом, сжав руками виски, поднялась на ноги и пошлепала по направлению к ванной. Напустив в джакузи воды, я нырнула туда и включила сразу все сифоны — на полную мощность. Капнув немного душистой пены, я утонула в ней, словно в облаках. Закрыв глаза, почти час боролась сама с собой, а это, как известно, самая трудная из битв.

Решив наконец-то ни в коем случае не звонить Алексу и не ходить больше в "Ваниль" (зачем мне, беременной, трепать себе нервы), я просто-таки выползла из ванной и, подойдя к кровати, плюхнулась на нее, словно лягушка в свое болото.

* * *

Дом Катарины в Рублевке действительно поражал. Огромная территория, засаженная деревьями и цветами, сказочной красоты дворец, в котором одна из стен была сделана полностью из стекла, так как солнечный свет должен был свободно проникать в оранжерею (действительно занимающую все три этажа.)

— Вот, можешь искупаться, — подведя меня к бирюзовой поверхности бассейна, слащаво улыбнулась мне хозяйка. — Вода тут постоянно теплая, так как я плаваю, когда захочу. И иногда это случается ночью. Мне, знаешь ли, в последнее время плохо спиться, нервы и все такое. Ведь я уже не в том возрасте, когда лишь только прислонила голову к подушке — и улетела в мир иной. А как ты себя чувствуешь?

— Да вроде бы нормально.

— Ну да, ты ведь молодая, — наклонившись ко мне, Катарина просто-таки завизжала мне прямо в ухо, так что в животе моем кольнуло от страха.

— Просто я выросла в деревне, — сама не знаю, что на меня нашло, но мне отчего-то нестерпимо захотелось чем-то ее уколоть. — У нас там все спят, словно убитые, бессонницей никто не страдает.

— Ага, я что-то об этом слышала, — ухмыльнулась Катарина. — Но у меня, знаешь ли, тут тоже вроде бы как своя деревня — природа, чистый воздух, много зелени. Только вот сплю я все равно плохо.

— Тогда, может быть, попробуйте принимать какое-то снотворное, — словно я и вправду о ней забочусь, сказала я. — "Валерьянку" например, или "Амитриптилин".

— Что? Это же антидепрессант, ты-то откуда о нем знаешь? — подозрительно уставилась на меня мачеха моего мужа.

— Да моя бабушка болела нервами, — сказала я. — И когда она не могла спать, ей выписывали эти таблетки, по специальному рецепту. А ездить за ними в Москву посылали меня.

— Аааа… тогда понятно.

— Но бабуле тоже тогда было лет пятьдесят с хвостиком, кажется, — "я-то припомню тебе твое "деревенщина" не раз, и даже не сомневайся", — так что, можете попробовать, а вдруг поможет?

Но мой совет Катарина проигнорировала.

— Ну, если ты не хочешь искупаться, — будто бы ничего и не произошло, она взяла меня под руку (а я сразу же содрогнулась), — пойдем я чем-то тебя угощу.

— Пойдемте.

* * *

На террасе третьего этажа стоял серебристый стол со стеклянной столешницей.

Сев на стул, я залюбовалась открывшимся оттуда видом. С одной стороны было высоченное окно, из которого можно было осматривать улицу и дома, а с другой — сочная зелень зимнего сада и поблескивающая поверхность воды в бассейне.

— Принесите чай, — когда я с недоумением уставилась на пустые чашки и блюдца, Катарина позвонила в небольшой колокольчик, стоящий на столе, зовя прислугу.

Взбираясь по винтовой лестнице, к нам сразу же заспешила женщина в темно-синем платье и алом фартучке, в руках она держала поднос, на котором стоял чайник и вазочка с конфетами.

И тут вдруг меня стошнило. Чтобы не облеваться прямо за столом я, зажав рот рукой, выпучив глаза, взглядом показала, что мне нужно.

— Ах, тебе так плохо? Понимаю, — слишком выразительно всполошилась дамочка. — Беги вон в ту дверь, там туалет.

Не дослушав до конца, я опрометью бросилась бежать в указанное мне место.

К моей радости, туалет был очень близко, потому что иначе я бы испачкала сверкающий чистотой пол. А мне этого не хотелось.

Сделав свое дело, я только потом заметила, что не совсем плотно прикрыла за собою дверь, мельком выглянула в щель — и тут увидела такое.

Оглядываясь в мою сторону, Катарина вытащила из-за пазухи стеклянный пузырек, встряхнув им, она быстро высыпала содержимое в одну из чашек. И я даже не сомневалась, в какую именно — конечно же в ту, которая предназначалась мне.

"Ах, вот так дела. Это что же, мачеха Андрея надумала отравить меня? — сначала решила я. А потом внезапная и страшная догадка пронзила мое нутро: — Да ведь она подсыпала мне противозачаточное, или лекарство, стимулятор, от которого может сорваться беременность. Срок-то еще маленький, и никто ничего не заподозрит, а врачи решат, что это обычный выкидыш. Вот так подлая стерва… Слава богу, что я вовремя все увидела".

Выйдя из туалета, словно ничего и не случилось, я подошла к столу. Сев на свой стул, внимательно посмотрела в лицо этой коварной ведьме.

— Ну и что, как ты? Тебе уже полегче? — спросила она.

— Кажется, да, — не зная, как же мне поступить, чтобы Катарина не поняла, что я все знаю, я взяла в руки чашку — ту, что стояла возле меня.

В чашке, конечно же, уже был налит чай.

— Попробуй, этот изумительный напиток мне привезли из Мадагаскара, — сказала Катарина. — Тут есть молодые почки, лепестки цветов, какая-то волшебная трава, улучшающая цвет лица и способствующая хорошему настроению.

А потом, поднеся чашку к губам, немного отхлебнула.

— Ну что же ты, попробуй, очень вкусно.

— Ой, что-то мне снова не хорошо, но я выпью… — притворившись, что меня тошнит, я схватила чашку с чаем и побежала в туалет. А там, быстро вылив пойло в раковину, сполоснула посудину. Немного постояла, слушая шум изливающейся из крана воды и глядя на свое все-таки испуганное выражение лица, и возвратилась назад.

Чтобы быть более убедительней, я поднесла чашку к губам, как бы глотая остатки чая.

— Очень вкусно, — сказала я. — Зря только побежала.

— Ты и вправду выпила весь чай?… Прямо в туалете? — брезгливо искривив губы, спросила меня хищница.

— Ну да, — в ответ я наивно захлопала ресницами. — До последней капли. Ведь он же, наверное, очень дорогой, если привезен из самого Ма… гада… каааа…

— Мадагаскара, — перебила меня Катарина. — Хочешь еще? Или вот, возьми печенье.

— Нет, спасибо, меня что-то все время тошнит, боюсь, что только зазря испорчу еду, лучше потом.

И вдруг у Катарины зазвонил телефон. Извинившись, она встала со стула и, сделав несколько шагов, повернувшись лицом к бассейну, поднесла его к уху.

Я же бросила мимолетный взгляд в сторону окна, и тут меня словно гром поразил. Потому что на бледно-желтой дорожке, ведущей от главных ворот ко входу в дом шел Алекс, собственной персоной. Он говорил по телефону, поэтому не поднимал вверх лица, но я и так его узнала. Ведь как же мне было забыть эту фигуру, эти волосы, глаза, эти пластичные движение тела…

Вдруг, словно что-то учуяв, Алекс резко остановился. А потом, скользнув взглядом по фасаду дома, быстро развернулся и скрылся в густых елях.

И Катарина тоже закончила свой разговор. Я же в этот момент схватила первый попавшийся мне под руки модный глянцевый журнал, и начала его листать, делая вид, что с интересом разглядываю страницы.

Отчего-то воровато оглядываясь, женщина села на свой стул. Удостоверившись, что я занята чтением, она вздохнула с облегчением, поднесла чашку с чаем ко рту и громко отхлебнула.

— Кто звонил? — спросила я (ведь почему-то мне показалось, что это был Алекс).

— Да так, одна знакомая, — хмыкнула Катарина. — Напрашивается в гости, но я ей сказала, что слишком занята.

— А… Ну ладно, может, не нужно было отказываться от встречи, потому что мне уже пора.

— Нет, что ты, посидим еще, — хватая конфету, возразила дамочка. — Ты ведь еще не все видела. У меня ведь тут коллекция редких картин, и я хочу, чтобы ты на них взглянула, а вдруг что-нибудь понравится, я даже могу подарить тебе одну из них — любую.

— Хорошо… — вздохнула я, внутренне дрожа от каких-то нехороших предчувствий.

"Да, это был точно Алекс, и, по всей видимости, именно он только что звонил Катарине. Только почему он тут, и что ей от него нужно? Разве только… Нет, не может такого быть. Хотя… наверное, он возвратился на работу, в свой салон, а мать Андрея — одна из его клиенток, только и всего. Но ведь тогда… Блин, это же опасно. Я обязательно должна поговорить с ним первой, чтобы не дай бог…"

* * *

Потом мы ходили по дому, и Катарина показывала мне свои сокровища: изысканную антикварную мебель в одной из комнат, огромный камин в уютной спальне (стены которой были увешаны шкурами бедных животных, поплатившихся жизнью за то, что были настолько красивыми), коллекцию оружия, старинных фарфоровых кукол, редких растений в изящных горшках, множество вышивок, картины. Катарина показалась мне немного взбудораженной, как будто бы куда-то спешила или о чем-то сильно тревожилась.

— Вот, тебе нравятся эти "Маки"?

— Да, только…

— Тогда дарю, они твои, — не дослушав меня, Катарина быстро сняла со стены небольшую вышивку, заправленную в ярко-красную рамку. На темной льняной ткани был изображен старинный узор в виде черно-красного цветка, издали действительно напоминающего это растение.

— Да, очень красиво, спасибо.

— Символ любви и изобилия, — женщина рассеянно смотрела мимо меня в окно. — Этой вышивке много лет, и даже столетий. Это еще мой муж купил ее для меня на каком-то аукционе в Канаде, я уже даже не помню, сколько оно там стоит, очень дорого.

— Тогда, может быть, не нужно… — услышав о том, что за такую безделушку отвалена куча денег, я сразу же включила "тормоз" — привет из детства: моя мама часто попрекала меня за зря истраченные деньги, тем более, если это была одежда, которая (по ее мнению) имела слишком завышенную цену. И поэтому я никогда не могла позволить себе иметь золотые украшения, хорошую косметику или духи. И только моя крестная тетя Соня, дай бог ей здоровья, могла меня побаловать тем, в чем я, как и всякая иная девушка, так остро нуждалась. Теперь-то, казалось бы, я могла ни на чем не экономить и не бояться слова "дорого", но все равно шарахалась от упоминаний о дороговизне. Слава богу, что эту фразу я услышала впервые за все то время, которое нахожусь возле Андрея, в его жизни.

— Да ну что ты, Ларочка, бери, — и Катарина оттолкнула мои, протянувшиеся ей навстречу, руки (в которых я держала картину, которую намеревалась вернуть обратно). — Повесишь в своей спальне, ведь эта вышивка излучает особенную ауру… Слушай, а как ты себя чувствуешь, ничего не болит?

— Нет, — сказала я. — Все нормально.

— Да? Ну ладно… — и взгляд женщины снова сделался рассеянным. — А мне что-то немного нехорошо вдруг стало, знаешь ли, в моем возрасте, несмотря на все процедуры и режим… Лариса, как коротка женская молодость и сила, если бы ты только знала…

— Ну, почему вы так? — хмыкнула я, разглядывая вблизи лицо Катарины — чистое, без единой морщинки. — Я бы ни за что не дала вам ваши сорок пять.

— Ах, ты знаешь? — и ее взгляд снова стал осознанным. — Ну, впрочем, что уж скрывать? Да и замуж мне за тебя не выходить.

— Хм… — я удивленно вскинула брови — при чем здесь это? Что-то мать Андрея начала заговариваться.

А еще, помню, бабушка говорила: при разговоре с человеком лучше меньше говорить, а внимательней его слушать, и собеседник обязательно проболтается о том, что лежит у него на самом донышке души.

— Ты беременна…. а я вот так и не родила ребенка. Я думала, успеется когда-то потом, какие мои годы. А оно вот как получилось. Сначала Григорий, отец Андрея, он запрещал мне беременеть, и я даже сделала от него два аборта. Конечно, потом сильно сожалела об этом. Но что ж уж… прошлого не воротишь. Я понимаю, муж беспокоился о своем сыне, чтобы у него не было конкурентов и все такое, чтобы я любила его, а не своих детей. А потом… Не успела оглянуться — а уже сорок пять, и тут… Вот, сердечко начало хватать, сон куда-то подевался.

— Тогда, может быть, вам еще не поздно найти себе нового мужа? — спросила я. — А вдруг вы все еще сможете родить ребенка? Или даже двух.

— Шанс почти нулевой, лапуля, — "и что это она так со мной разоткровенничалась?" — Женское здоровье уже не то, так что придется все так же заботиться об Андрее.

— Ну ничего, — улыбнулась я, прижимая к себе "Маки", — скоро я рожу вам внука, и вы сможете заботиться и о нем тоже.

Я сразу же пожалела о сказанном, потому что увидела, как вздрогнула, а потом и побледнела Катарина.

— Ну, шансы родить у меня все-таки есть еще и у самой, — и ее глаза нервно забегали туда-сюда. — Знаешь ли, современная медицина способна творить и не такие чудеса, если есть большие деньги.

— А они у вас есть, — неосторожно напомнила я женщине.

— Ага, есть, — брошенный в мою сторону взгляд был похож на укус ядовитой змеи, и вот как тут не поверить в порчу да энергетический вампиризм. — Только вот… Ну ладно, ты-то как себя чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит?

— Да все нормально…

"Так вот значит, как обстоят дела, — подумала я. — А ведь и вправду, если Катарина родит, то это ведь как-то повлияет на условие завещания? Хотя… И на что только люди не идут ради денег. Но я бы, наверное, ни за что не согласилась всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве лишь только из-за того, что у меня будет на пару миллионов меньше. Только подумать — такая молодая, красивая и богатая женщина, и одна. И если у нее еще могу быть дети, то почему же она так долго тянет, чего ожидает, на что надеется? Не думаю, что Андрей так бы вот и отобрал у нее все до последнего гроша, если бы она попросила его поделиться с ней богатством, а потом нашла бы себе мужа и жила бы, как все нормальные люди. И что за заморочки? Как говорила моя бабуля, никогда не поймешь, что творится у людей в головах".

И через секунду все мое нутро ошпарила иная мысль: а я-то? Разве не из-за денег делаю такое — ведь родив, вынуждена буду отдать свою кровиночку на попечение вот этой грымзе. А если со мной что-то случится во время родов, я заболею и не смогу больше рожать? И что тогда? Кому я буду нужна, а этого ребенка мне уже не отдадут.

"Лариса, — обратилась я мысленно сама к себе, — ты сильно рискуешь. Хватит летать в облаках, соберись. У тебя есть огромный козырь — ребенок олигарха, а еще — время на то, чтобы расположить его к себе настолько, чтобы мужчина не смог без тебя жить, чтобы если и не полюбил, то все-таки не захотел бы после родов от себя отпускать. А потом оно так — привычка иногда бывает сильнее всяких чувств. Я, родная мама, буду возле нашего общего ребенка, Андрей же, без сомнения, полюбит кроху, а если его — значит, и меня. Время еще есть, чтобы попытаться стать незаменимой в жизни этого мужчины, хотя бы ради малыша".

— А мне что-то как бы плохо…

— Тогда я пойду?

— Конечно, иди, ты ведь беременна, тебе нужно отдохнуть, принять какие-то лекарства, — встрепенулась Катарина, так как у нее в руках вдруг завибрировал телефон. Взглянув на экран, она нетерпеливо сверкнула в мою сторону глазами. — Тебя проводить, или?..

— Да ладно, не нужно, — смущенно улыбнулась я, прижимая к себе вышивку.

— Ну, если ты нормально себя чувствуешь, тогда до свидания.

— Прощайте.

* * *

Дом матери Андрея я почему-то покидала с огромным облегчением.

Держась одной рукой за поручни, а второй прижимая к себе картину, я спустилась на первый этаж, потом прошла к двери.

В последний раз оглянувшись, я почти с завистью посмотрела на чудесный зимний сад и помечтала о том, что неплохо бы и себе завести несколько таких красивых и необычных растений — папоротников, пальм, или вот — цветущее деревце гортензии, усыпанное огромными шарами красного, белого и синего цветов.

А потом я вышла на крыльцо, вдохнула воздух.

"Как же тут чудесно, — подумала я, разглядывая аккуратный газон и небольшие букетики каких-то милых соцветий, разбросанных повсюду. Между изумрудной травы рыжим ужом извивалась дорожка из брусчатки, то тут, то там вокруг нее лежали огромные серые валуны, поблескивающие идеально вышлифованными боками. — Но разве жизнь — не сказка? Еще совсем казалось бы недавно, могла ли я надеяться устроиться сюда работать — хоть кем-нибудь? Теперь же одна из них и хожу тут как почетная гостья, никто не имеет права запрещать мне приходить когда угодно".

Задержавшись возле роскошной голубой ели, я несколько минут понаблюдала за юркой синичкой, прыгающей туда-сюда. Потом, присев на корточки, попробовала рукой садового гномика, потому что мне показалось, что он живой, настолько мастерски была сделана фигурка. Наконец, сполоснула руки в фонтане-вазе, внутри которого стоял алебастровый писающий мальчик. Падая из небольшого членика внутрь медной посудины, серебристая струйка воды издавала звуки, напоминающие мелодию из музыкальной шкатулки. Чудеса, да и только.

"Нужно будет почаще сюда приходить, — подумала я, разглядывая удобную скамейку, полукругом обнимающую фонтан. — Взять, например, какую-нибудь книгу, почитать, или прийти сюда с планшетом и поиграть в игру, пошариться по сайтам, набросать в социальные сети фотографий… Стоп, точно. И отчего только Андрей не разрешает мне выставлять наши общие с ним снимки в Инстаграм. Но ничего, когда рожу ему ребенка… все еще может быть. А вдруг на моей страничке смогут появиться семейные селфи — я, Андрей и наш сыночек?

Вот навстречу мне вышел охранник в черной униформе и с кобурой от пистолета на боку. Проводив до высокой калитки, открыл замок.

— До свидания, — увидев, что там меня поджидает авто, вежливо попрощался он.

— Ага, до встречи, — подмигнула я парню.

"Такой себе ничего", — подумала я, рассмотрев его лицо — голубые глаза, широкие скулы, чистая кожа, немного выступающая вперед нижняя губа. Если бы еще год назад встретила такого красавчика, да еще и в этом костюме, да с пистолетом… Даже не знаю — смогла бы устоять, когда бы пригласил на свидание? Но теперь, как же мне жаль его девушку. Ведь этот парень не станет олигархом, у него никогда не будет такого дома, такой машины, и он ни за что не повезет свою любимую отдыхать на острова.

Вот до чего я дошла в своем тщеславии, гордыня так и перла из меня, а мировоззрение изменилось капитально. Я возомнила себя выше других и пока что не знала, какой сюрприз приготовила мне жизнь. А тем временем кто-то наверху, решив, наверное, проучить меня, спустить с небес на землю, угрожающе помахал пальчиком, но я не понимала. Пока что.

Дойдя до автомобиля, я подождала, пока водитель откроет передо мной дверцу. Потом, плюхнувшись на заднее сидение, положила рядом с собой картину; хотела вынуть из сумочки мобильник, расстегнула молнию, запустила внутрь руку, поискала…

— Елки палки, — взвизгнула я от досады, вспомнив, что забыла его в туалете, на раковине, когда ходила туда блевать.

Ведь я боялась, чтобы не утопить это чудо техники в унитазе, поэтому, наверное, поднимая крышку, положила рядом с собой. И вот — оставила.

— Эй, придержи коней, — сказала я Геннадию, когда тот уже даже завел мотор. — Мне нужно возвратиться обратно в дом.

— Как скажете. Что-нибудь забыли?

— Ага, свой телефон.

— Тогда я попрошу охранника, чтобы он сбегал туда-обратно и принес.

— Нет, что вы, я сама.

Когда водитель открыл дверцу, я на всех скоростях рванула к калитке, и не успела нажать на кнопку вызова, как охранник распахнул ее передо мной.

— Ты что, подсматривал за мной в щелочку? — ухмыльнулась я, уловив блеск восхищения в глазах парня.

Да, меня теперь было не узнать. Я больше не была той деревенской простушкой, какой попала в дом к миллиардеру. Прямые, сияющие от нанесенного на них специального средства волосы. Наклеенные ресницы. Подобранные в тон румяна и помада. Короткое платье из бежевого ажурного трикотажа, идеально сидящее по фигуре. Туфли "Рrаdа". В ушах, на шее, пальцах и кистях рук — блеск камней и сияние перламутра. Да что там — только одно лишь белье, одетое на мне, стояло чуть более пятисот долларов. И как же это я раньше не представляла, что быть женственной совсем не сложно и так приятно.

— Ну, это моя работа — следить в камеры наблюдения за тем, что происходит вокруг дома, в том числе — и на территории за забором, — ответил мне охранник.

— Ну-ну, продолжай наблюдать, — все-таки не удержавшись, чтобы не улыбнуться как можно более соблазнительно, я поцокала на высоченных каблуках мимо него обратно к дому.

Войдя в холл, несколько минут постояла, раздумывая — позвать мне Катарину, или можно вот просто так пойти в туалет и самой забрать мобильник.

— Да что я… — процедила сама себе под нос, решив, что тревожить женщину будет лишним.

Тем более, она-то хотела меня травануть и, возможно, со злорадством ожидает, что я где-то там уже бьюсь в конвульсиях и ору от боли, а крохотный зародыш покидает мое лоно. Ведь отчего же ей тревожиться о чужом ребенке, совершенно чужом, потому что он — нее ее кровь, хоть и внук — но не родной.

"Ладно, не буду разочаровывать дамочку, пусть немного помечтает в неведении, — ухмыльнулась я, выйдя на второй этаж. — А пока…"

И тут, вспомнив о спальне с камином, я захотела еще раз полюбоваться на всю ту красоту. Ведь комната и вправду была обставлена уютно и даже необычно, несмотря на все те шкуры. Камин, как и в апартаментах Андрея, был настоящим. Внутри лежала зола, а значит, когда холодало, в нем разжигали огонь. На широкой каменной кладке дымохода скалились зубастыми пастями две волчьих головы, сбоку висела пантера со стеклянными глазами. Широкие окна закрывались плотными шторами, так что в комнате постоянно царил полумрак. Но самым шикарным элементом была кровать. Широченное и высокое ложе стояло в дальнем углу. Над ним, на толстых деревянных балках, вздымался полог, гирлянды из золотых бус свешивались от него к полу. Поблескивая на свету, эти милые безделушки бросали блики на пурпурное покрывало, наброшенное поверх постели. А сверху, пристально глядя вниз и скалясь хищными улыбками, сидели сатиры. Тогда, впервые, их фигуры показались мне особенно зловещими. Но вместе с тем мне так хотелось посмотреть на всех этих химер еще раз.

* * *

Только вот, подойдя к двери, я уловила за ней какой-то странный шум и возню. Расслышав визгливый голос Катарины, хотела было открыть дверь и войти внутрь комнаты. А что, разве мне было запрещено туда входить? Ведь я была приглашена, имела право.

Но вдруг что-то меня как будто бы остановило. Я поняла, что в спальне, вместе с мачехой Андрея, также находится мужчина. Потому что, вслед за раздавшимся смешком, прозвучал его голос, и в нем послышался знакомый мне акцент.

"Нет, такого просто не может быть, — всполошилась я и, резко отпрянув от двери, уперлась спиною в стену. — Ну почему же не может? Я ведь своими глазами видела, как Алекс шел по направлению к главному входу, а потом свернул к елям… И что ему здесь нужно? О чем это они там разговаривают с Катариной, дай-ка я подслушаю".

Разволновавшись, но также и обрадовавшись тому, что вовремя вернулась в дом, немного отдышавшись и придя в себя, я сделала осторожный шаг вперед. К моей радости, дверь была закрыта не полностью, поэтому, изловчившись, я заглянула в щель.

И увиденное поразило меня так, что я испугалась, как бы от волнения не случился выкидыш.

Чтобы не только хорошо видеть, но и слышать, я легонько открыла дверь пошире и притаилась.

Меня бы и так никто не заметил, потому что то, что происходило там, полностью поглотило внимание двоих — Катрин и Алекса.

Они занимались любовью.

Наверное, я все-таки пропустила самое начало представления, но и то, что сейчас могла лицезреть, было довольно пикантным.

Дамочка лежала на кровати, широко расставив голые ноги (обутые в туфлях на высоченных шпильках) и свободно свесив их вниз. Мой массажист стоял перед нею на коленях. Взявшись руками за бедра, он вылизывал ее промежность.

Сердце мое забилось в груди, словно пойманная птичка. И даже больше — все тело вдруг предательски возбудилось, затрепетало, в животе забарахтались и запорхали колибри, поднимая волны импульсов, царапая коготками и щекоча клювиками. Между бедер я ощутила мокроту, а клитор начал сигналить, словно маяк, требуя мужских ласк.

Я просто задыхалась — от возмущения, ревности и похоти одновременно. Я просто завидовала теперь Катарине, которая лежала, так бесстыже распластавшись на кровати — перед моим любовником.

"И что же ты творишь, Алекс?" — все больше и больше изумляясь реакции своего тела, которое, не спрашивая совета у здорового рассудка, возбуждалось и наливалось желанием близости.

Затаив дыхание, я вовсю смотрела, как парень ласкает тело этой коварной и развратной женщины. А она, постанывая и сжимая пальцами края пурпурного покрывала, получала, наверное, ни с чем не сравнимое наслаждение от его ласк. Ведь я-то знала, как мастерски умел ублажать этот прыткий массажист. Но только почему, глядя на него, я не ощущала злости? Я не могла его ненавидеть, ведь, по сути, ничего не обещала парню. Да и он ничем не был мне обязан.

"Эти чертовы деньги, — думала я, наблюдая, как подрагивают ноги у Катарины. — Это он из-за них. Ну конечно, ведь нужно же ему за что-то жить, вот и… Но почему же он тогда приходил ко мне в квартиру? Отчего не побоялся взобраться на небоскреб, отыскал меня, пригласил на свидание?"

Меж тем Алекс, хорошенько вылизав нежные складочки красотки, взяв ее за руки, потянул на себя. А когда женщина села, встал, предложив ей свой мужской орган.

Похотливо глядя парню в лицо, Катарина насадилась ртом на его член.

На глаза мне накатились слезы, когда я поняла, как же эффектно эта дамочка умеет делать минет, не то, что я.

Осторожно сжимая пальцами, Катарина насаживалась на ствол Алекса все глубже. Потом, поглотив его весь, ухватилась руками за ягодицы. Я заметила полоску волос, тянущуюся от смуглого живота к мужскому паху, эти бедра, словно у атлета, черные волосы…

Когда мой любовник поставил Катарину на корточки, я вынуждена была что есть сил стиснуть свои бедра, и даже прикрыла рот рукой, боясь, как бы не застонать и не выдать своего присутствия. Ведь мне очень сильно хотелось дождаться конца этого спектакля, чтобы потом, по возможности, услышать разговор и узнать всю правду. Это, конечно же, если они будут говорить.

Но вот ноги мои почти одеревенели, в голове гудело, перед глазами мельтешили какие-то точки да вспышки, а дыхание сперло от возбуждения. Несколько раз, не выдержав, я даже запустила руку себе между бедер и поелозила там, стараясь хоть немного унять нестерпимое желание оказаться на месте Катарины. А еще ведь нужно было потом, после всего, быстро убежать, постараться остаться незамеченной. И мобильник…

"Блин, ведь он же там лежит, на раковине. А что если зазвонит? — подумала я, решая, каким же способом забрать свой гаджет, и в то же время не упустить тот самый момент, когда можно было бы подслушать. — И еще… я ведь сказала Геннадию, что забегу в дом только на минутку, а что если или он, или охранник решат полюбопытствовать, где я и что… ЙО. А ведь у охранника есть камеры видеонаблюдения и, возможно, парень уже давно подсматривает за мной и видит, что я… подсматриваю за его хозяйкой? Хотя… ничто не угрожает ее жизни, я — подруга сына Катарины, так что не его дело вмешиваться в хозяйские отношения, будет сидеть-помалкивать, вот и все".

Алекс стонал, Катарина поддавала задом, все неистовей насаживаясь на торчащий ствол.

"Ну а что? Мачеха Андрея еще ничего так, по сути, женщина. И если надеется родить… А вдруг она-то и выбрала для этих целей массажиста? Алекс — красивый молодой парень, здоровый, сильный, отчего бы и нет? Хотя… думаю, такая, как она, могла бы подыскать себе более достойного партнера. Это просто секс за деньги, больше ничего".

И тут, словно в подтверждение моих слов, Катарина истошно закричала (наверное, получив разрядку), потом резко оттолкнула от себя парня, не успевшего даже кончить. В следующий момент развратница легла плашмя на спину. Ухватив Алекса за торчащий член, сильно потянула на себя.

— Потерпи немножко, мальчик, — сказала Катарина, сладострастно облизнув губы, — сейчас я приду в себя, а потом мы с тобой продолжим.

— Как скажете, госпожа Кэт, — этот до боли знакомый мне акцент.

— Ну же, шевелись, гладь меня, ласкай, или я мало тебе плачу? Что замер, словно истукан?

— Как прикажете, моя повелительница, всемилостивейшая госпожа…

А потом в ее руках появилась плетка. Я даже не успела заметить, откуда она ее взяла. Сделав хлесткий удар по спине парня, женщина заставила его взвыть от боли.

— Кричи, ори, проси у меня милости, — взвизгнула она.

— Помилуйте меня, госпожа, — простонал Алекс.

— Становись на колени и проси прощения за свою оплошность. Ты плохой мальчик….

— Простите, я сильно провинился.

— Ты очень плохой, — удар. — Дрянь.

— Я больше не буду, пощадите…

— Так на тебе, — и несколько ударов плеткой — по смуглым и упругим ягодицам.

Поставив ногу на голую спину парня, Катарина надавила острым каблуком. Алекс взвыл от боли. А она засмеялась — безудержно и громко, так что даже и охранник на улице, наверное, услышал.

"Словно какая-то фурия", — подумала я, ощущая предательскую дрожь в коленях; от возбуждения, а также и от зловещей фигуры женщины — с черными волосами, с кожаным поясом на талии, утыканном шипами, в некоем подобие лифчика, но с оголенной грудью, сильно сжатой ремешками (а от того торчащей вперед). С этой плеткой в руках, в туфлях на высоченной шпильке Катарина мерзко возвышалась над этим парнем, которого я почти что полюбила.

— На колени, раб, — меж тем прорычала садистка, и я не узнала вдруг исказившееся ее лицо, в зверином оскале блеснули острые клыки ослепительно белых зубов. — Ты должен хорошенько вылизать меня еще раз, ну же.

И снова Алекс уткнулся лицом в ее промежность…

Мне просто невыносимо было все это наблюдать. Я уже слишком устала. Я не знала, как много заплатила парню Катарина, и как долго еще будет длиться этот чудовищный сеанс, поэтому решила, что две минуты будет достаточно, чтобы по-быстрому отлучиться и, добежав туда-обратно, забрать свой телефон.

Только я ошиблась. Потому что по дороге, зацепившись острым каблуком, упала и растянулась по ковру. Слава богу, хоть ударилась не сильно, но колено все-таки саднило. Дохромав до туалета, я не увидела там телефона, и это огорчило меня невероятно.

"И что? И как же мне теперь спросить о нем у Катарины? Понятно, что придется приехать сюда еще раз, потому что, увидев теперь меня в доме, она поймет, что я могла бы что-нибудь узнать, пронюхать об этом постыдном свидании, а это слишком для меня опасно; не нужно совать нос в чужие тайны, тем более этой женщины, так по-глупому себя выдавать".

* * *

Еле дыша от страха быть обнаруженной, я все-таки осмелилась немножечко приоткрыть кран, и под струей холодной воды умыла горящее жаром лицо, также отпила глоток, набрав воды в ладони. Взяв одно из полотенец, висящих на теплой сушке, я вытерлась им и, бросив в корзинку для грязных вещей, осторожно вышла на террасу.

Спускаясь вниз по лестнице, отчего-то взглянула в сторону еще не убранного стола, и тут заметила свой телефон. Он лежал на стекле, и я взмолилась только об одном, чтобы он-таки не зазвонил именно в этот момент. Но обошлось. Выключив звук, я спрятала телефон в сумочку и пошла обратно к лестнице. А когда спустилась на второй этаж и, подкравшись на цыпочках к двери спальни, просунула туда нос, увидела сидящую на кровати Катарину. Полностью одетый Алекс застегивал запонки на рукавах графитовой рубашки.

— Ну что ж, я довольна нашим сеансом, — сказала ему женщина. — Ты, как всегда, на высоте.

— Я старался, — улыбнулся ей милашка Алекс.

— Знаешь, а я даже затосковала немного, когда тебя не было. И… ревновала тоже, просто жуть.

— Хм… Куда ж я делся? Вот, прилетел, и сразу же к тебе.

— Ну так прям и сразу? Не ври мне, я следила за авиарейсом по компьютеру и знаю точное время, когда ты приземлился.

— Но я ведь вынужден был доделать кой-какие дела…

— Да какие у тебя могу быть дела, мальчишка? — и Катарина игриво ударила парня плеткой по ногам, он же, дурачась, немного отскочил в сторону.

— Три дня — не такая уж и большая задержка.

— Это для тебя. А мне… так тебя не хватало…

"Что-то я не поняла, — услышав это сюсюканье, я прямо вся вспотела, но уже не от возбуждения, а от самого настоящего ужаса. — Откуда Катарине известно о том, где был Алекс, и почему она вообще за ним следит? Что-то тут не то, и я, по видимому, попала в нужное мне место в самое подходящее для этого время".

А следующие слова просто выбили у меня почву из-под ног, заставив сердце колотиться так громко, что я испугалась, как бы этот грохот не услышали там, в "звериной" спальне.

— Ну ладно. Так что, было там у вас что-то с этой деревенской глупышкой, на островах? — спросила Катарина. — Тебе ведь удалось ее соблазнить? Докладывай.

— Ну… — и Алекс щелкнул пальцами.

"Но вот и все… — я не смогла совладать с чувствами, и пальцы мои задрожали, а вся кровь так и отхлынула от лица, меня начало тошнить. — И что же он ей ответит? Если скажет правду — мне конец. Только ведь… как же он докажет, что все произошедшее правда? Хотя… Если все так, как я поняла — и этого Алекса наняла Катарина, узнав о подписании контракта, чтобы специально за мной следить, а потом и скомпрометировать — то парень мог даже снимать на камеру наши сеансы массажа, и то, что было в тот раз… Только… как же все так получилось, как же сложилось все именно так, что я сама захотела нанять этого шпиона? И что, все те встречи — не случайность… Ах да, рекламные буклеты среди журналов…Предатель. Иуда. Подлый обманщик. Вот же я курица, доверчивая сопля. Все, точно конец… Катарина, по-видимому, и вправду хотела вызвать у меня выкидыш. А теперь, когда у нее ничего не получилось, вытянет свой главный козырь. Узнав такое, Андрей ни за что мне не простит. Ну почему я настолько наивна и доверчива? Господи, помоги мне выбраться из этой ситуации, и я больше никогда в жизни не сделаю ничего такого, я буду до последнего своего вздоха верной только своему законному мужу, кто бы он ни был, только помоги…"

Почти не дыша и страдая от жуткой тошноты, я ждала, что же скажет Алекс. От его слов зависела моя жизнь (ну и, конечно же, от дальнейших действий Ларисы, от реакции миллиардера — на это известие).

— Ну, у нас почти все было, — его слова прямо-таки резанули меня по сердцу.

— Почти? Это как?.. Она что, таки устояла против твоих чар? И ты не привез мне компромат?

— Мне пришлось немного повозиться. Скажу по правде, мне было немного страшно…

— И отчего?

— Андрей. Он постоянно приходил в самый неподходящий момент. Но все же…

А дальше была пауза.

— Давай, не томи. Так было или нет? — взвизгнула Катарина и взмахнула плеткой. Та со свистом рассекла воздух, но ударила одну из деревянных балок, так что даже вздрогнул сидящий на ней и хищно оскалившийся сатир.

— Я полизал ее щелку, потом заставил пососать свой член…

Снова пауза.

— Ого. Восхитительно, чудесно, — не выдержала дамочка. — И что?..

— … и насадил потом, как положено.

— Алекс, мальчик мой, не хочешь ли ты сказать, что наша Ларочка беременна от тебя?

— Нет…

Не удержавшись на ногах, я сползла спиной по стене и села на пол.

— Точно? Ты в этом уверен?

— Ну конечно. Во-первых, Катарина, посчитай сама, все ЭТО между нами случилось неделю назад, а у девочки срок какой?

— Ага, ну да… А во-вторых?

— А во-вторых, я в нее не кончил, пожалел.

— Пожалел?

— Понимаешь, я боялся этой возможной беременности, как огня. Ведь если бы так получилось, что Лариса понесла бы от меня, то все-таки это был бы мой родной ребенок, понимаешь?

— И что из того?

— Я бы не смог тогда бросить ни его, ни его мать…

— Глупый, а аборт?

— … и аборт делать тоже не позволил бы, это же грех.

— Господи. Да оставь ты эти свои романтические сопли, — нарочито томно простонала Катарина. — Тоже мне еще мужчина. Но все равно, измена была, так что если не выгорит с тем, что я задумала, вынуждена буду представить Андрею неопровержимые факты. И тогда он выбросит эту деревенскую потаскуху обратно в ее болото.

— А мне девчонку жаль, — промычал Алекс.

Я же, сильно сжав пальцы в кулаки и, скрепя зубами, поднялась с пола. Как дошла до калитки, как садилась в машину — ничего не помню.

"Вот и верь после всего людям, — думала я, всю дорогу умываясь слезами и не видя ничего перед собой. — А сама? Как же я отблагодарила своего спасителя? Подписала с ним контракт, пообещала… И потом, ведь до сего момента — я, честная девушка, все время колебалась, выбирая между состоятельным и надежным мужчиной и этим подлым альфонсом, этим проститутом, зарабатывающим на жизнь продажей своего тела и шантажом. Все, больше никакой лжи. Я сейчас же откроюсь Андрею, признаюсь ему во всем — сама — прежде, чем это сделает его мачеха. Я не хочу больше пребывать в этой мерзости, не хочу лгать, не хочу бояться, каждую минуту ожидая разоблачения. Да, последствия могу быть ужасными, и я должна бы подумать о ребенке… Но я-то о нем как раз и думаю, именно о нем, и если…"

Открывая дверцу, Геннадий даже испугался моего вида.

— Что с вами? Может, в больницу? — всполошился он, подавая мне руку, чтобы помочь выбраться из машины.

— Нет, не надо… спасибо большое… все хорошо… — прошептала я, ощущая себя последней тварью, понимая, как же низко пала. И все ради кого? Ради чего? Вот до чего довела меня страсть и безрассудство, моя неопытность.

Высшие силы все-таки спустили меня с небес на землю…

* * *

Поднявшись в свои апартаменты, я кое-как привела себя в порядок. А потом, совершенно разбитая, упала на кровать. Ухватившись руками за волосы, продолжила рыдать.

Такой и застал меня вечером Андрей.

— Ты что это? — строго спросил он, подойдя к кровати. — Это что еще за шутки? Лара, эй.

— Мне плохо… — стонала я, не смея взглянуть в глаза обманутому мной мужчине.

— Ты ничего не ела. Что случилось… Господи, неужели?… Лариса, как твое здоровье, как малыш? С ним ведь все в порядке? Говори.

Он схватил меня за плечи и повернул к себе лицом.

— С ребенком все нормально, — прошептала я.

— Фух. Ну, тогда что? Что за муха тебя укусила? Может, кто-то обидел? Ты не должна так нервничать и плакать, ты нарушаешь условия контракта, а также — вредишь моему сыну, сейчас же успокойся.

— Андрей…

— Говори.

— Андрей… ой, не могу…

— Ну что ж такое, девочка? — и вдруг я увидела в глазах мужчины слезы. Меня это тронуло до глубины души, ведь я даже не надеялась, что он такой, что может испытывать такие чувства — ко мне.

Я никак не решалась начать этот разговор, но понимала, что говорить необходимо. Потому что рано или поздно за меня сделает это мачеха Андрея. Лучше уж я.

— На, попей воды, — метнувшись туда-обратно, мужчина протянул мне стакан с прозрачной жидкостью.

И только осушив стакан, я смогла выдавить из себя то, что было нужно.

— Понимаешь… ой, нет, не могу, не знаю, как начать, — садясь на кровати, я громко всхлипнула, а потом вытерла нос краем пижамы.

— Вот еще, замарашка, — сквозь слезы улыбнулся мне Андрей. — Как же ты мило выглядишь — вот такая, можно поцеловать тебя в нос?

— Но…. я…

Только Андрей меня не слушал, схватив за щеки, он приблизил свое лицо ко мне и, вытянув губы, чмокнул, как ребенка.

— Говори, что стряслось? Ага, дай угадаю. Ты была у моей мачехи, и она тебя обидела?

— Нет… Хотя, не совсем не так… Впрочем, совсем не так… только… Андрей, прости меня.

Не справившись с вдруг нахлынувшими эмоциями, я сползла на пол и упала перед миллиардером на колени, расстелив вокруг головы волосы.

— Да что ж случилось? Зачем ты так унижаешься передо мной? Тебе нельзя, ты моя женщина, к тому же — беременна моим ребенком, сейчас же встань.

И он, силой подняв меня на руки, усадил прямо к себе на колени.

— Андрей, я не достойна тебя, — прогундосила я в нос. — И все-таки будет лучше, если я стану на колени, мне так будет проще.

— Ну ладно, если тебе так хочется…

И снова я стояла перед ним, словно кающаяся грешница (ею я, по сути, и была).

— Прости меня, Андрей, я совершила чудовищный проступок, я изменила тебе, — выпалила я, коснувшись лбом пола.

— Что?.. Когда и с кем?

Он не кричал, но голос прозвучал сухо и сурово, и мои руки задрожали. Не имея сил держаться, я всем телом упала на пол, словно половая тряпка, и распростерлась ниц.

— Я согрешила и сильно в этом раскаиваюсь. Мне хочется даже умереть. Знаю, что не заслуживаю твоего прощения. Бей меня, называй мразью, выгони из дома. Но я хочу, чтобы ты знал, что я все осознала, что сама себе противна и омерзительна, что не понимаю, что на меня нашло и что такого никогда больше не повториться, потому что, я… люблю тебя и хочу всегда быть вместе с тобой и нашим ребенком…

— И что, твой ребенок — он не от меня?..

— Нет, Андрей, в этом не сомневайся, ребенок твой и только твой, — собрав всю волю в кулак, я все-таки посмела посмотреть мужчине в глаза, чтобы он понял, что я не вру. — Это было всего лишь раз, неделю назад, я была словно околдована… И, как оказалось, я уже была беременна от тебя. Если ты возненавидел меня теперь и хочешь наказать, знай, что я согласна даже на то, чтобы ты увез меня в монастырь, так как все равно не поверю больше ни одному мужчине в жизни и никому больше не отдамся. Для меня главное — ты и мой ребенок, и чтобы ты меня простил…

— Ну почему так? — взревел вдруг Андрей и, встав на ноги, начал ходить по комнате туда-обратно. — Как ты могла? Да что ж, я проклят, что ли?

— Прости…

А потом он остановился.

— Назови мне его имя, кто он?

— Это… Алекс, массажист. И еще… он совратил меня по приказу твоей мачехи, Катарины.

— Что…

— Они сговорились, потому что Алекс — ее любовник.

— А это что еще за новости? Объясни… И если твои слова — необоснованы, ты серьезно ответишь за клевету.

— Нет, это не ложь, я словно бабочка попала в силки, хитроумно расставленные этой коварной женщиной. И я не знаю, что сделала ей такого, что она меня так сильно возненавидела. Ведь, как оказалось, Катарина с самого начала знала о нашем контракте, она, по всей видимости, следила за мной, за нами, и вот — подослала своего шпиона, чтобы толкнуть меня на этот путь… Прости…

— У тебя что, есть доказательства?

И потом я все рассказала ему честно — медленно и по порядку. Наконец — о подсыпанном в чай порошке, как вернулась за телефоном, как подслушала; слово в слово пересказала разговор.

— Ну что ж… — запустив руки в шевелюру, Андрей выглядел убитым. — Все возможно, и если вспомнить о всех моих предыдущих женах… С ними всеми ведь тоже что-нибудь случалось. А я то — слепец, не хотел видеть очевидного, все себя обманывал, думал, что злой рок, черная судьба. Теперь мне все понятно.

— И что теперь со мной?

— Ты ни в чем не виновата, — его слова позволили мне вздохнуть свободней. — Да, конечно, несколько дней я не хочу тебя даже видеть. Но, я взрослый мужчина и все пойму, я во всем разберусь, и все будет хорошо, поверь. Ты, главное, думай о ребенке. И те слова… ты сказала правду?

— Какие слова? — ничего не видя от слез, спросила я.

— Ну, ты сказала, что любишь меня, это правда?

— Да… — я до конца не понимала, лгу я или произношу то, что испытываю на самом деле.

— Хорошо, верю… К тому же, пусть это и для меня будет уроком, потому что я тоже не без греха. И только теперь, когда мне настолько больно, понял, какую же боль причинял другим, в том числе и тебе. Так что мы с тобою квиты, Лариса, отдыхай.

Когда Андрей ушел, я немного успокоилась, у меня словно гора упала с плеч, и я даже улыбнулась. Потому что победила саму себя, очистилась от скверны, позволила правде и справедливости восторжествовать. Меня немного беспокоило то, как же поступит Андрей со своей мачехой, ведь, по сути, мне было жалко эту женщину, посвятившую жизнь чужому ребенку, запутавшуюся в интригах и положившую свою жизнь на алтарь богатства.

Только от меня теперь ничего уже не зависело, и мой мужчина должен был сам во всем этом разобраться и все решить. Я же была только пешкой, подошедшей слишком близко к черному ферзю и воспрепятствовавшей ему поставить мат моему белому королю — Андрею.

Моему?.. Все явственней ощущая разливающееся внутри меня тепло, я попробовала понять, почему же мои губы словно сами собой произнесли то роковое признание. Возможно, это был просто способ размягчить сердце миллиардера, или же я и вправду испытывала к небу любовь? В любом случае, я только что убедилась воочию, что он — хороший человек, даже слишком, потому что кто бы простил такое, только сильная личность. А то, как он со мною поступал прежде — это было просто маской, ширмой, за которой прятался настоящий, великодушный мужчина.

А еще я тогда поняла, что иногда в жизни случаются просто невероятные вещи, и все, произошедшее со мной, было этому только подтверждением.

ЧАСТЬ 5 Никогда не нужно дергать судьбу за хвост

* * *

И вот, с того самого злополучного дня прошла почти неделя, а я все так же не видела Андрея. Останься я в квартире одна, да еще и от всего произошедшего, у меня могла бы поехать крыша. Но миллиардер учел и это, и предусмотрительно нанял для меня компаньонку, чтобы я не скучала и была постоянно в компании, чем-то занята.

— Меня зовут Татьяна, — уже утром следующего дня в комнату ко мне вошла грудастая блондинка. — Или можно просто, Таня.

— Здравствуйте… Лариса… — ответила ей я, еле-еле подняв голову с подушки, потому что настроение у меня было нулевое и совершенно не хотелось ни вставать, ни есть, ни даже кого-нибудь видеть. Огромное разочарование в людях выжгло внутри меня всю романтику, и нужно было как-то восстанавливаться. Я же решила упасть в анабиоз. Только вот — не получалось.

— Давай сразу же на "ты"? — вокруг глаз девушки рассеялись еле заметные морщинки, а курносый нос вздернулся; она была такой милой и симпатичной, что я тоже поневоле улыбнулась ей в ответ.

— Хорошо…

— Так вот, Лариса, отныне я — твоя лучшая подруга.

— Что-то не припоминаю, чтобы мы раньше где-то с тобою виделись… Таня, — осиплым голосом прошипела я. — Или виделись?

— Нет, это наша первая встреча, — совершенно не смутилась Таня, а улыбка на ее смазливом личике стала еще приятней. — Но это неважно, отныне мы с тобой будем проводить много времени вместе. Давай я помогу тебе одеться?

— Нет, не надо, я сама, — обмотавшись одеялом, я бросилась в сторону туалета, так как утренний токсикоз мог закончиться не совсем красиво, испортив первое впечатление обо мне. Хотя, какая мне была разница до впечатления девицы, которую я видела впервые… что она там говорила о нашей дружбе?

Немного пообнимавшись с унитазом, я поплескала холодной водой себе в лицо, потом, как могла, уложила волосы в узел и, прополоскав рот, вышла к Татьяне.

— Ну вот, я в порядке, — сказала я, падая в кресло и вытягивая ноги, давая понять, что я устала и меня не кантовать. Но не тут-то было.

— План на сегодня такой, — огорошила меня своей напористостью девушка, — сначала где-нибудь позавтракаем, а то я тоже, знаешь ли, с утра не имела во рту ни крошки — так спешила попасть к тебе пораньше.

— А отчего это?

— Ну, настоящие подруги все делают вместе, вот я и решила, что завтрак разделим тоже.

— Да?..

— Смотри, я сегодня надела фиолетовое платье, давай и тебе подберем что-то такое же по цвету, как ты думаешь?

— По мне, так все равно…

— Где тут у тебя гардеробная? Ага, вот, — и Таня юркнула в мой "склад" с одеждой. Там она охала да ахала, перебирая мои наряды. Но я-то ее понимала, ведь все было — фирма и эксклюзив.

Мне же ничего не оставалось делать, как только последовать туда же.

— Вот, этот топ с цехинами — самое оно, — снимая с вешалки вещичку, которую я никак не решалась на себя надеть (так как мне казалось, что это очень откровенно — слишком открытая майка на бретелях, украшенная ромбом из золотых кружочков) — мило улыбнулась она. — А внизу будет… о, чудесно. Оденешь эту белую юбку из хлопка, а к ней — кеды. И волосы соберешь в высокий хвост. Ммммм, просто куколка.

И вот, словно я это не я, а какая-то урбанистическая Мальвина, нарядившись во все те шмотки, которые подобрала для меня Таня, я позволила ей себя накрасить.

Я, конечно же, была против кошачьих стрелок, нарисованных жидкой подводкой, к тому же бирюзового цвета, потому что это выглядело уж очень не так, как я привыкла, и чтобы обо всем этом сказала Изабелла? Но Таня была настойчива, и, в конце концов, я с ней согласилась.

— Сейчас в моде вот такие серьги, — доставая из шкатулки бледно-розовые висюльки из кварца, она помогла одеть их мне в уши. — Просто шик.

А потом мы вышли на улицу.

— Едем в "Ваниль", — безапелляционно скомандовала моя, как оказалось, — лучшая подруга.

* * *

После вкусного и полезного завтрака — мы ели салатик "Перуджа", суп из томатов "Фабриано", горячую закуску "Таормино" (и везде были креветки), Таня сказала:

— А теперь я предлагаю заняться душой.

— Как это? — спросила я, думая, что девушка решила повезти меня в церковь.

Да, было дело, я посещала нашу деревенскую церквушку, отстаивала там молебны и даже причастилась. Но мне не нравилось исповедоваться батюшке. Каждый раз это было пыткой — рассказывать чужому человеку о том мусоре, который накопился у меня в голове. Признаюсь, я многое утаивала (например, о том, что часто мечтала о жарких ночах любви с каким-нибудь красавцем, представляя нас с ним вместе, совершенно голыми, в одной постели, или позволяла себе рукоблудье; любовалась порнографическими фото), а это было нечестно. И потом, когда я, сквозь пламя свечей, смотрела на иконы, мне было до слез стыдно. Поэтому… Как же я, после всего, что со мной произошло в последнее время, смогу зайти в святое место? Нет, это она выдумала что-то уж слишком непосильное для меня.

"Вот была бы я хоть замужем за Андреем, тогда да, — думала я, теребя руками белоснежный подол юбки и прикидывая, что, наверное, Таня выбрала для меня такой наряд специально, чтобы потом пойти в нем храм, — а так… Не обрушатся ли купола мне на голову, а церковные бабульки, поняв, кто же я такая, не заплюют ли мне глаза и выгонят взашей?"

Но, как оказалось, нанятая для меня подруга замыслила что-то иное.

— Мы пойдем с тобой на курс мандалотерапии.

— А это что?

— Будем рисовать круги, закрашивать их цветами.

— Не поняла, а какой толк?

— Во-первых, такое занятие успокаивает нервы, помогает расширить внутренний кругозор, усилить энергетику, снять зажимы, возродить творческое начало и просто — способно хорошенько поразвлечь, не напрягая особенно мозги.

— Ну тогда хорошо, едем, — улыбнулась я в ответ на улыбку Тани, потому что слишком уж позитивно она на меня действовала, такой доброжелательной девушки я в жизни еще не встречала.

Да, я понимала, что где-то ее отношение ко мне не искренне. Но все же, даже если этой Тане платили за ее расположение ко мне хорошие деньги, то оно того стоило.

…

Подъехав под крыльцо ничем неприметного с виду дома, мы с подругой вошли вовнутрь. Миновав светлую и просторную прихожую, по винтовой лестнице из дерева поднялись на второй этаж. И тут, войдя в нужную нам комнату, я была поражена ее роскошным видом. Все пространство было наполнено светом. Во-первых, его излучали точечные светильники, расположенные по периметру потолка, потом — необычная люстра-каскад, свисающая с колонны в углу; поражало огромное окно от пола до потолка, сквозь которое также хорошо просматривалась панорама города. И шторы, и мягкий ковер, и покрывало на низком, без ножек диване, были приятного бирюзового цвета. Тихонечко играла музыка.

— Здравствуйте, меня зовут Мадина, — из-за колонны к нам вышла женщина, одетая в платье бежевого тона.

— Лариса.

— Таня.

— Очень приятно, сейчас я принесу все необходимое, а вы пока садитесь.

— Куда? — спросила я, оглядываясь по сторонам и замечая, что тут только один диван. Но он был низким, да еще и без спинки, стоял в углу, и я понимала, что мне на нем сидеть будет слишком неудобно. Если лечь — то да, но не за тем же мы сюда пришли, чтобы спать.

— Садимся прямо на ковер, — ответила Мадина.

А потом мы час разрисовывали "волшебные круги", как назвала нам их инструктор по мандалотерапии. И мне действительно понравилось это занятия. Я разрисовывала цветы и кружочки, палочки, зигзаги и разные фигурки, выбирая цвета по своему вкусу.

Наконец, получив объяснение, почему каждая из нас выбрала именно такой цвет, мы попрощались и поехали ко мне домой.

* * *

На следующее утро Таня огорошила меня отличной новостью.

— Сегодня мы едем в дельфинарий.

— А как же завтрак? — меня хоть и тошнило, но все-таки не постоянно, и когда проходили первые рвотные позывы, я сразу же ощущала зверский аппетит.

— Вот там мы и покушаем, перед тем как окунуться в бассейн с дельфинами.

— Что? Ты что, с ума сошла? Я же не умею плавать, — воскликнула я, где-то в глубине души сильно сожалея о том, что так и не научилась хотя бы более-менее уверенно держаться на воде.

Да, в детстве я с моими друзьями ходила летом на пляж, у нас в деревне была речка. Но как-то раз парни решили со мною подшутить и, сговорившись, схватили за руки-ноги, да и забросили на глубину. Я тогда чуть не утонула; с тех пор даже близко не подходила к воде, и тут…

— Ничего страшного, — хмыкнула моя подруга, уверенно шагая в сторону гардеробной комнаты. — Оденешь на себя спасательный жилет, и все будет нормально.

— Да не буду я ничего одевать. Я до ужаса боюсь воды, у меня фобия, могу и утонуть.

— На этот случай в дельфинарии дежурят спасатели, они тебя спасут, если что. А там, гляди, еще и подцепишь себе кого-нибудь из них, парни то все как на подбор — пловцы, спортсмены, там такие лапочки, что мммм….

— Какие парни в моем положении? Я же беременна, — напомнила я Тане. — Да и мужчина у меня вроде бы как есть.

— Но я же не замуж предлагаю тебе выходить, — вот уж эта искрометная, прямо-таки завораживающая улыбка, — просто порезвимся, пофлиртуем, тебе в твоем положении очень даже полезно.

— Ага, я пофлиртую, разве что с дельфинами, если еще осмелюсь спуститься к ним в воду.

— Если испугаешься, попрошу кого-нибудь из парней — тебя забросят.

— Да хватит шутить, — хмыкнула я, беря из рук Тани джинсы-сигаретки и вязанный трикотажный свитер.

…

В дельфинарии мы покушали отварную курочку, овощной салат, запив все это смузи.

— Легкий завтрак, чтобы не тяжело было плавать, — объяснила мне подруга.

А потом, покормив дельфинов, купленной тут же, свежей живой рыбой, опустились в воду. На мне был черный купальник и ярко-лиловый спасательный жилет. Но я все равно чувствовала страх и не могла расслабиться. А еще мне было жалко этих милых животных, потому что они, словно я, вынуждены были жить в неволе, развлекая тех, кто платил за это деньги.

Я совершенно не обращала внимания на спасателей, но Таня вовсю строила им глазки.

— А как тебе вон тот, рыженький? — спрашивала она меня, когда, после плавания, мы сидели в шезлонгах и через трубочку попивали сладкие молочные коктейли. — Правда, у него красивая выпуклость в трусах?

— Вроде бы да, — скользнув взглядом по "причинному месту", я даже засмущалась, потому что парень, которому оно принадлежало, вдруг перехватил мою заинтересованность и даже подмигнул.

— О, смотри, а этот красавчик на тебя запал, — взвизгнула Таня. — Да тебе и вправду везет.

— Слышь, подруга, а ты не замужем? — краснея и отводя глаза в сторону, спросила я.

— Нет, а что?

— Вот бы и подошла к парню, и познакомилась, если уж он так запал тебе в душу.

— Да ты что? — хмыкнула подруга, ни на минуту не переставая бросать искрометные взгляды по сторонам. — Зачем мне его имя?

— А вдруг бы между вами что-то потом срослось.

— С кем срослось? С обычным спасателем? Нет, Лариса, мне нужен мужчина типа твоего Андрея, никак не меньше.

— Такой же взрослый?

— Нет, респектабельный, влиятельный, серьезный, заботливый…

— Ты что же, мне завидуешь? — краем глаза наблюдая за тем, как мальчишка-спасатель, подойдя к своему другу, о чем-то переговариваются, бросая украдчивые взгляды в нашу сторону.

— Можно сказать и так, — лукаво подмигнув, Таня слишком выразительно отбросила мокрые волосы назад.

— Эй, давай отсюда уйдем, — заметив, что парень, на которого моя подруга типа положила глаз (а на самом деле привлекла ненужное ко мне внимание), закончив разговор с другом, двинулся в нашу сторону.

— А что, боишься, как бы этот рыженький тебя не скомпрометировал? Не бойся, я же рядом.

— Вот этого-то я как раз и боюсь, — вздохнула я.

Меж тем спасатель был уже возле нас.

— Как вам наши дельфины? — как мне показалось, демонстративно выпячивая свою выпуклость, спросил он.

Я благоразумно промолчала; закрыв глаза, удобно положила голову на лежак, расслабилась. "Таня парня спровоцировала, вот пусть и разгребает это все, — подумала я. — А с меня довольно приключений".

— Отвали, — вот этого я как раз и не ожидала. Ее голос прозвучал настолько категорично и резко, что я от неожиданности даже встрепенулась.

— Ты что?.. — поворачивая к ней лицо, я схватилась за свой живот. — Так нельзя, ты чуть не спровоцировала у меня выкидыш.

Я сказала это довольно громко, и парень, конечно же, услышал мои слова.

— Извините, девушки, — промямлил он, куда и пропала его спесь. — Я ошибся, думал, что это мои знакомые, обознался.

— Бывает, ничего страшного, — я решила как-то успокоить парня, потому что и вправду, так нельзя было поступать, зачем зря обижать человека, который не сделал нам ничего плохого.

— Правда, прикольно получилось? — когда парень ушел, спросила Таня. — Лихо я его обломала?

— Знаешь, а мне как-то не смешно, — сухим тоном ответила ей я. — Мне совершенно не нравятся такие развлечения, ты просто зря унизила человека, и мне очень неприятно.

— Да? Прости меня, Лариса, — и я впервые увидела мелькнувшую тень испуга на лице своей постоянно позитивной компаньонки.

— Прощаю, но все равно, это было мерзко.

* * *

В тот вечер, возвратившись домой, я много размышляла. С одной стороны, мне было хорошо и спокойно, несмотря на то, что Андрей как бы не подавал о себе весточки. Я не знала, где он жил все это время, что делал, как поступил со свекровью и Алексом. Но с другой — я все больше тревожилась о том, чтобы он не передумал, на счет контракта, я ведь нарушила его условия, и потом, по прошествии времени, Андрей может вышвырнуть меня ни с чем, благо, улики и доказательства у него были.

Ведь кем я ему была? Никем. И даже та кратковременная оттепель, тот всплеск эмоций, заботливости, всепрощение, которые были в момент откровенного разговора, еще ничего не означало. Топтанин запросто мог передумать. Тем более, после встречи с женщиной, которая заменила ему мать.

"Кто Катарина для него — и кто я? — катаясь головой по подушке, в тяжелые часы бессонницы думала я. — Вот они поговорят, она оправдается, потом настроит его против меня, и он, конечно же, поверит. Но в таком случае, почему я до сих пор здесь? И Таня… Андрей настолько заботливый, что побеспокоился о моем душевном комфорте, все предусмотрел, нанял для меня эту компаньонку, которая, без сомнения, стоит ему немалых денег. А что если мне придется потом компенсировать и ее услуги тоже? Нет, не может мужчина быть настолько жестоким после того, как так трогательно выслушал меня, понял, успокоил. Алекс… Да, он подлец еще тот. Только ведь… почему же от воспоминания об этом парне все внутри меня сжимается? Почему я, по сути, постепенно прощаю ему его подлое предательство? Какое объяснение? Ага. Это все она, Катарина, эта расчетливая и коварная ведьма. Ведь Алекс меня еще не знал, и поначалу я для него была лишь объектом слежки да предметом совращения. А потом… Я же слышала, как в разговоре с Катариной в его голосе звучало сомнение, он будто бы раскаивался, но уже не мог поступить иначе. А вдруг еще что-то можно изменить? Ведь в жизни всякое бывает, и даже святые иногда ошибаются. Как там говорил наш батюшка — главное, согрешив, покаяться. Только почему же я так и не услышала от него этих слов? Где обещанный мне звонок? Ах да. Я ведь не знаю, что предпринял Андрей и все такое. Андрей. Человек-скала, за спиной которого я, неопределившееся в жизни нечто, смогу укрыться ото всех жизненных бурь и невзгод. И да, кстати, я ведь от него беременна… Лариса, помни о ребенке"

Так я промаялась почти что до утра, заснув только с рассветом. Поэтому следующая наша встреча с Татьяной состоялась только после обеда, когда я смогла более-менее прийти в себя.

— Едем в арт-студию, — лишь только я, чумная после трудного пробуждения, с огромным тюрбаном на мокрых волосах, выйдя из ванной, плюхнулась на кресло, весело пропела она.

— Может быть, сегодня не надо никуда ехать? — промямлила я в ответ. — Что-то мне нехорошо.

— Ага, я вижу — темные круги под глазами, потухший взгляд…

— Есть немного.

— Не хватало еще, чтобы ты захандрила, так не положено.

— А то что, тебе тогда разве не заплатят? — сказала, и сразу же сама себя прикусила за язык: ну зачем портить такие хорошие отношения — хоть и с нанятой, но все-таки настолько приятной, к тому же единственной моей подругой.

Только Таня была специалистом что надо, и отреагировала на мой выпад безудержным хохотом.

— Какая разница, — ее взгляд совершенно не изменился, глаза все так же излучали благожелательность и позитив. — Деньги — это только призрачная пыль под ногами человечества. Главное — хорошее общение и качественное времяпрепровождение, от которого хочется жить и дышать. И чтобы так и было, мы с тобой едем учиться рисованию.

— Да не умею я рисовать…

— Вот-вот, поэтому-то я и решила, что тебе следует овладеть этим древним искусством. Гляди еще, через год-другой организуешь персональную выставку картин, а потом будешь продавать свои работы по всему миру.

— Ну ты и сказала, — улыбнулась я. — Такого просто не может быть.

— Все может быть, если поставить для себя правильную цель.

— И что, ты хочешь сказать, что у меня может получиться?

— Даже не сомневайся, в таком-то деле, как рисование, главное начать. А задатки есть у всех. Разве в детстве ты не марала красками альбом?

— Было дело.

— Ну так что, пора вспомнить первые порывы и развить их до уровня таланта?

Так и получилось, что следующие три дня я с утра до ночи пропадала в арт-студии, простаивая часы перед мольбертом, словно перед иконой в церкви, и марая холст за холстом. Благо, что все было оплачено и мне только оставалось рисовать.

* * *

И вдруг в один из вечеров, когда, распрощавшись с Таней, я поднялась к себе в квартиру и, приняв ванную, готовилась лечь с книгой в руках в постель, мой телефон просигналил мелодией "Между нами тает лед".

Взяв гаджет в руки, я посмотрела на экран. Номер был мне неизвестный.

"Наверное, кто-то ошибся", — подумала я, но решила ответить.

Нажав на зеленую трубочку приема, поднесла телефон к уху.

— Алло, кто это? — спросила я.

— Привет, это я, Алекс, — услышала знакомый тембр. Внутри меня все перевернулось, губы задрожали — и телефон выпал из рук.

Упав плашмя на кровать, рядом с телефоном, я еле смогла собраться с чувствами, эмоции кипели во мне, словно вода в самоваре, прямо-таки вырываясь из ушей, так что я явственно услышала этот шум. А еще — его голос, в трубке.

— Алло, Лариса? Ты меня хорошо слышишь? — доносилось ко мне сквозь пелену звуковых помех. — Пожалуйста, ответь мне. Не молчи. Я люблю тебя. Мне многое нужно тебе сказать, объяснить. Все ведь не так, как ты думаешь. Позволь мне поговорить с тобой. Помнишь, ты обещала мне встречу? На коленях тебя прошу, во имя всего, что между нами было — давай встретимся.

Чтобы прекратить это бормотание, каждое слово которого переворачивало все у меня внутри, я сбросила с головы тюрбан и, тряхнув мокрыми волосами, приложила телефон к уху.

— Алекс, ты подлец, — сказала я, и сама удивилась, настолько твердо прозвучал мой голос, раньше я никогда так не говорила — словно железная леди, или тетя Лида-уборщица, разгоняющая нас, учеников, когда-то шваброй.

— Да, я знаю… Но все не так, я очень, очень сильно тебя люблю и готов доказать, что все не так, как ты думаешь. Будь милосердной, дай мне шанс поговорить с тобой, выслушай меня, а потом решай. Лариса, и для тебя самой будет лучше, для твоего состояния, чтобы ты сбросила груз обиды. Мне просто невыносимо думать, как ты мучаешься — из-за меня, и если ты мне сейчас откажешь… — громкое дыхание в трубке, — я не знаю, буду ли жив уже завтра, или…

— Алекс, я тебе не верю.

— Поверь, поверь мне, Лариса, слышишь? Давай встретимся сегодня в "Ванили"?

— А почему именно сегодня? — чувствуя, как от его слов что-то рушится в моей душе, словно глыба льда, раскалывающаяся на части и выпускающая на поверхность воду, спросила я, немного уже колеблясь.

— Потому что если не сегодня, то… ты больше никогда меня не увидишь.

— Ну и не надо, — выдохнула я, и мой голос неприятно взвизгнул, словно у истерички. — Зачем мне тебя видеть? Не-хо-чу.

— Ты не поняла, — этот до боли знакомый акцент, а перед внутренним взором — его глаза, черные, в обрамлении ресниц, — если ты не позволишь мне встретиться с тобой, я… меня больше не будет в этом мире, я исчезну.

— Как это ты исчезнешь? Наденешь на себя шапку-невидимку? — я постепенно даже начала шутить.

— Нет, я вскрою себе вены, я на это способен. Или нет, лучше я взберусь на крышу твоего дома и сигану оттуда вниз, разобьюсь в лепешку. Чтобы уже завтра ты услышала об этом из городских новостей. Ты хочешь этого?

— Нет…

— Тогда я за тобой заеду?

— Давай поговорим через полчаса, — сказала я, решив, что мне нужно подумать, слишком уж неожиданным был этот звонок, а я была стреляной птицей, чтобы вот так, с бухты-барахты снова попадаться в одни и те же силки. Вот только если бы не его голос, не слова о том, что он сможет покончить с жизнью…

Нажав на красную кнопку сброса, я положила телефон возле себя и, закрыв глаза, попробовала успокоиться, чтобы мыслить трезво.

"А если это очередная провокация? — думала я, прогоняя от себя соблазнительные образы Алекса. — Что же делать, как поступить? Да, лучше не отвечать на его звонок, не брать трубку, а потом — обо всем рассказать Андрею. Но если его угрозы — это правда? И он действительно сиганет из крыши? Ведь его смерть будет на моей совести. И как мне тогда жить? Что, признаться на исповеди батюшке, что я повинна в гибели молодого парня?"

Так прошло минут пятнадцать. И вдруг меня посетило внезапное прозрение: а почему бы не позвонить Андрею? Ведь кто-кто, а он что-нибудь да придумал бы, и вместе с тем — я опять доказала бы мужчине свою преданность и честность.

Так я и сделала. Ухватив в руки телефон, дрожащими пальцами нашла в списке имен "Хозяин" — и нажала на зеленую трубку.

Десять раз подряд я повторяла свою попытку, но в ответ мне раздавались только гудки. А когда стрелки на часах показали, что получасовое время истекло, на табло высветился номер, оканчивающийся на три пятерки — Алекс.

— Я жду тебя возле подъезда, красная ВМW, такси, — выдохнул он в трубку. — Поторопись, потому что я все для себя решил: не выйдешь, я тут же разобьюсь. Я уже даже составил письмо, где указал, что причиной моего поступка является безответная любовь — к тебе, Лариса…

— Но Алекс, — где-то в глубине души я понимала, что это всего лишь шантаж, но вместе с тем страх — быть причастной к смерти человека — заставил меня подняться с кровати.

— Даю тебе максимум полчаса. Точка, — и короткие гудки в трубке.

И вот тут-то мне и снесло мозги.

…

Путаясь в длинном банном халате, я метнулась к вешалкам с одеждой.

Срывая и разбрасывая вокруг себя тряпье, я искала что-то такое, в чем мне было бы удобно, но вместе с тем, я была бы обворожительно красивой.

И вот, наконец-то выбрав многослойное платье из шифона, я наспех собрала волосы, заколола их первой попавшейся мне под руки шпилькой, обулась в туфли-балетки и помчалась навстречу своим проблемам.

* * *

Галантно открыв передо мною дверцу, Алекс, казалось, совершенно не удивился тому, что я к нему выйду.

— В "Ваниль", — плюхнувшись рядом со мною на сидение и обняв меня за плечи, приказал он водителю.

— Да что ж такое, — я резко отбросила его руку и отодвинулась подальше. — Мы так не договаривались. Я пообещала выслушать тебя, и не более того.

— Понимаю, — казалось бы, сильно огорчившись, парень отвернулся к окну, и в отблесках проезжающих мимо машин я заметила слезы на его щеках.

"И что, разве ему действительно больно?" — подумала я, ощущая, как постепенно просыпаются мои колибри, учуяв так близко возле себя их дрессировщика. И еще этот обворожительный запах пачули, сандала и табака…

Я чуть было не протянула руку, чтобы коснуться ею Алекса, так как мне нестерпимо этого хотелось. Но я также помнила ту сцену (подсмотренную мной в доме Катарины), невольным свидетелем которой стала. И потом — в сердце все еще кровоточила рана. Поэтому, как смогла, я постаралась собрать чувства и эмоции в кулак, и мне это удалось.

…

И вот, сев за столик напротив своего бывшего любовника, я ждала, что же он скажет в свое оправдание. Мне не терпелось услышать — какое вранье он приготовил на этот раз. И если парень начнет молоть откровенную чушь, встать и уйти, бросив на прощание: я выполнила твою просьбу, теперь живи, тварь.

Но произошло совсем иное.

Заказав официанту шампанское, ананас и два бокала, Алекс некоторое время молча пялился на свои пальцы, его лицо было слишком напряженным, и я уже не знала, что и думать.

— Так что же ты хотел мне рассказать? — спросила я, чтобы как-то разрядить эту глупую ситуацию.

— Я знаю, что ты мне не поверишь, и будешь права, но… — срывающимся от волнения голосом произнес Алекс. — Только я тебя люблю, по-настоящему, и хочу, чтобы мы были вместе.

— Да? — я прямо-таки опешила от такой откровенной наглости. — А как же твоя любовница и госпожа Катарина? Может, тебе и не все известно — но мне-то известно все. Я видела вас в ее доме, когда она… била тебя плеткой, а ты лизал ее между ног… А потом… ваш разговор обо мне. И вообще, как это ты до сих пор жив и здоров? Разве Андрей не должен был тебя убить?

— Лариса, милая… Я не виноват, я ведь не знал, что это будешь ты, — глядя мимо меня, простонал Алекс. — Просто тогда так получилось, и очень долго рассказывать, почему все именно так… Я не хочу загружать тебя лишними и ненужными подробностями. Мне больно, обидно, неприятно. Ведь, как и ты, я попал под влияние той женщины, госпожи Топтаниной, но теперь уже все, поверь. И для меня главное — выпросить у тебя прощение, потому что я тебя люблю, больше жизни, ты — моя главная цель в жизни, моя мечта, мое сокровище, Лариса.

— Я тебе не верю, — ощущая предательское волнение, я сжала ноги, потому что не хотела сдаться, боялась поддаться соблазну, улететь в потоке страсти.

— Поверь.

— У меня есть Андрей, я ношу его ребенка, и мне не нужно никакой любви, — словно воздвигая между нами непреодолимую преграду, сказала я.

— Андрей? Хм… Ах да, вот, чтобы ты не думала, что это только я такой мерзавец, полюбуйся, чем занимается твой покровитель в то время, как ты находишься дома одна, да еще и беременна от него, посмотри, — и Алекс подсунул ко мне свой смартфон.

Включив видео, я так и застыла с открытым ртом. Потому что на экране полностью голый Андрей развлекался с какой-то блондинкой. На ней были красные чулки и пояс, все. Они находились в той же "Богемии", где произошла наша первая после подписания контракта любовная с ним встреча. Девка стояла раком, и Андрей насаживал ее на свой член. Его лицо выражало удовольствие и страсть. Баба стонала, он хватал ее за сиськи, и все официанты находились рядом.

— Ну что? И как тебе? — сквозь грохот разбивающегося в моей голове льда донеслись до меня слова Алекса. — Убедилась? И что, ты думаешь, будешь нужна ему, потом, когда родишь? Нет, не будешь. А мне ты нужна любая, и я никогда так не поступлю с тобой, если ты станешь моей и только моей.

— Что?..

— Вот, посмотри, — и, достав из-под стола кожаную сумку, которую я заприметила у него в руках, когда мы еще только выходили из машины, Алекс расстегнул молнию, открыл. — Тут вполне хватит денег на то, чтобы заплатить за тебя штраф, пять миллионов.

— Что…

— Я предлагаю тебе разорвать постыдный и унижающий контракт с Топтаниным, отдать ему эти деньги, пусть подавится, и быть со мной.

— Но где ты их взял? — прошептала я, дрожащими пальцами касаясь всех этих зеленых пачек, обладание которыми обещало мне свободу.

И тут, не дав мне опомниться и подумать о том — нужна ли была мне, по сути, теперь, эта свобода, и почему именно Алекс предоставил мне это ужасное видео про Андрея, и, главное, где он его взял, раздались слова песни Аллы Пугачевой "Миллион Алых роз", а в зал внесли огромную корзину, наполненную цветами. И, конечно же, понесли ее ко мне, поставив у моих ног.

Я заметила, что все лица посетителей сразу же повернулись в мою сторону, да и как было не обратить внимания на все это?

— Это тоже тебе, — упав передо мною на колени, на глазах у всех, мой бывший массажист, этот демон с глазами ангела, этот подлый соблазнитель, но такой возбуждающе прекрасный и убедительный в своем порыве, протянул мне алую бархатную коробочку. — Возьми, открой ее, посмотри, а потом решай…

Я не могла ему отказать, к тому же — эти цветы, множество взглядов, устремленных на нашу пару… Это был тот самый волшебный момент, о котором я читала в книгах: прекрасный жених становится на колени перед своей избранницей, предлагая ей выйти за него замуж.

— И что, это серьезно? — совершенно очарованная и сбитая с толку, я, конечно же, взяла и открыла коробочку. Внутри нее было кольцо с огромным камнем, который поблескивал своими гранями, все больше убеждая меня в том, что это брильянт.

— Ты все-таки не замужем, Лариса, — слишком громко и даже пафосно воскликнул Алекс. — До сих пор тебя связывал лишь договор. Но теперь, когда у тебя есть деньги, ты можешь откупиться от этого развратного тирана и выйти замуж за меня. Я прошу стать моей — до конца нашей жизни.

…

— Но что за деньги, где ты их взял?.. — оглядываясь по сторонам, я была словно под гипнозом.

— Хорошо, сейчас расскажу, — одев кольцо мне на палец и поднявшись с пола, Алекс возвратился на свое прежнее место, голос его звучал уже спокойней. — Дело в том, что я — внебрачный сын арабского шейха. Так получилось, что моя мама забеременела мной, когда она училась в институте, и отец учился тоже. Они полюбили друг друга. Но его семья отказалась принимать мою маму, поэтому откупились от нее деньгами. Мама тоже, как и ты, родом из деревни. И не могла, как понимаешь, беременной возвратиться домой. Поэтому мой папа, шейх, купил ей дом во Франции, там мы с ней и жили, пока я не стал совершеннолетним. А потом мама повстречала русского мужчину и переехала с ним в Москву. Я тоже решил возвратиться на родину своих предков, и поэтому я тут…

— Так что же выходит, массажем ты занимался не из-за денег?

— Понимаешь, Лариса, деньги отца — это хорошо, но я к чему-то стремлюсь, хочу иметь свой бизнес, да и в конце-то концов, нужно же мне чем-то заниматься, а не только валяться на диване и тиснуть на кнопки?

— И вправду, — вздохнула я.

— Я строил планы, чего-то добивался, но у меня не было конкретной цели до тех пор, пока я не встретил тебя, и я сразу же влюбился, решил тебя завоевать.

— Но почему ты влюбился именно в меня?

— Как бы там ни было, но я богат, и если ты меня простишь и согласишься выйти замуж, я все устрою — заплачу за тебя выкуп, полюблю ребенка, и мне все равно, что он — не мой, главное, чтобы ты была рядом, поверь мне.

А потом он налил шампанское в бокалы, мы молча чокнулись.

Да, я пребывала в шоке, просто в ступоре, и мысли в моей голове кружились безумным вихрем.

"А как же Андрей? — думала я, отпивая глоток за глотком, и незаметно для себя пьянея. — И что Андрей? Да, он как будто бы простил меня, но за что? Я же ему не жена, он просто решил использовать мое тело. А тут внезапно я встретила подходящего парня, и влюбилась — с кем не бывает? Алекс… да, он, конечно, поступил со мной жестоко, но вот — теперь я ему верю. Он ведь не рисковал бы всем ради меня, если бы не любил. Принес такие деньжищи, обещает заплатить за мою свободу. А потом — Андрей так ничего и не сказал мне о нашем будущем, что будет со мной тогда, когда я рожу, останусь ли я с ним, или сама? Он же, по сути, изолировал меня от себя полностью, не отвечает на звонки, это доказывает его полнейшее равнодушие ко мне. А его измены… И как мне отдать ему своего ребенка, когда рожу? Я что — какая-то кукушка? Бездушная тварь, продающая свою кровиночку? Что же потом будет думать обо мне мой сын, когда он подрастет? Он же проклянет меня, возненавидит. Я бы точно так поступила со своей матерью, если бы узнала… Итак, Алекс предлагает мне выйти за него замуж? Он согласен принять моего ребенка и любить, как своего родного? Нечего думать, выбор сделан"

— Хорошо, я согласна, — глядя на переливающийся камень, сказала я, хоть что-то у меня внутри сопротивлялось этому.

— Тогда… поехали ко мне, сейчас же, — воскликнул Алекс, протянув ко мне руки через весь стол, словно хотел ими схватить и прижать к себе.

— Подожди, не спеши, — оглядываясь вокруг и замечая все те же пристальные и заинтересованные взгляды, я стушевалась. — Я не могу вот просто так, взять и уехать. Мне нужно сначала поговорить с Андреем, взять кое-какие вещи, и вообще…

— Да какие вещи? Все, что тебе будет необходимо, купим. А с этим своим олигархом поговоришь потом, по телефону, зачем тебе нервничать? Разве ты не понимаешь, что он не отпустит тебя просто так? Да и вообще — не отпустит до родов, запрет где-нибудь и будет держать, когда узнает о наших намерениях.

— Тогда, может быть, и вправду подождать, когда я рожу, — сказала я, и сразу же вспомнила о том пункте контракта, где обязана была исполнять все сексуальные прихоти Андрея — Алекс, думаю, на такое не согласится никогда. Да и ребенка в таком случае со мною никто не оставит.

— Не надо ждать, я тебе скажу больше — чтобы Топтанин не надумал тебя искать и шантажировать, мы просто сейчас улетим с тобой в Эмираты.

— К твоему отцу-шейху? — спросила я, а в мыслях уже сидела в самолете, дрожа от страха, что меня преследует Андрей.

— Ну да, — вставая из-за стола и кивком головы подзывая к себе официанта, чтобы расплатиться, сказал Алекс. — Мы поедем в аэропорт, там сядем на самолет и улетим.

— Так просто? А документы, билеты, у меня же нет заграничного паспорта?

— Это не проблема, — Алекс положил в книжечку с чеком стодолларовую купюру. — Если у тебя есть деньги, можно все купить. Паспорт сделаем тебе новый, билеты не нужны, так как самолет принадлежит моему отцу, он специально арендует в аэропорту ангар, чтобы по первому моему желанию я смог сесть в него и полететь в Эмираты, так что не волнуйся, теперь у нас с тобой все будет прекрасно.

— А когда же мы распишемся? — решив больше не рисковать, на всякий случай спросила я, а то обещаниями уже была сыта по горло.

— Это будет после. Сначала нужно улететь со страны. Кстати, да, если ты хочешь, мы можем сыграть свадьбу, там, и у тебя будет самое красивое платье. Потом мы вернемся, когда уже все утихнет, Топтанин получит свои деньги и все такое…. и мы сразу же подадим заявления в загс.

— Что-то мне немного боязно, — позволяя Алексу обнять себя за талию (в одной руке он нес сумку с деньгами), я прижалась к нему всем телом, ощутив разливающийся покой и радость.

— Теперь тебе нечего бояться, я все решу.

* * *

Когда мы вместе сели в машину (это уже было не такси) и дверца захлопнулась, мой, как я думала, жених быстро что-то бросил водителю на незнакомом мне языке.

— И что ты ему сказал? — спросила я, стараясь поймать взгляд своего любимого.

— Чтобы он ехал быстрее, — Алекс ответил мне отчего-то сухо.

— И что-то я не совсем уверенна…

— Помолчи.

— Не поняла…

Мы тронулись, выехали на дорогу, набирая скорость, и я вдруг заметила, как же переменилось поведение парня, эти его ответы… он также отодвинулся от меня в другой конец салона, сел, замкнулся, сложа перед собой руки и даже не глядя в мою сторону.

— Эй, Алекс, что случилось? — ощущая, как страх липкими ручонками сжимает меня за горло, спросила я. — Что-то не так?

Но он промолчал.

Меня словно ударило громом, когда я наконец-то прозрела и поняла, что может таиться за всем этим — опять сговор с Катариной? И что же на этот раз? Спать со мной и снимать это на пленку, по всей видимости, уже не будут — такой компромат у них уже имелся — и ничего. Возможно, он привезет меня туда, где будут ждать врачи, которые сделают мне аборт? Это было бы самым страшным. А что если эта парочка решила меня убить?

И я, еще раз попробовав заговорить с Алексом, но, так и не дождавшись от него ответа, схватилась за ручку… Я надавливала на разные кнопки, стучала кулаками в окно, старалась его открыть, а потом, судорожно схватив в руки телефон, попыталась хоть кому-нибудь дозвониться. Но парень выхватил у меня телефон и, опустив стекло, выбросил прямо на дорогу.

— Что ты хочешь со мною сделать? — кричала я. — Я ведь тебя любила. А ты снова соврал. Я беременна, со мною так нельзя, ты же сам говорил Катарине, что боишься совершить грех. Так вот, если со мною что-то случится, или с ребенком, ты не отмоешься до конца жизни, и гореть тебе в аду.

— Замолчи, — рявкнул вдруг Алекс. — Тошно слушать. А сама то? Ничего с тобой не случится, отдохнешь, полечишься, и вернешься в свою деревню. Но если будешь орать, то я вынужден буду заткнуть твой рот.

…

Услышав эти угрозы, я сразу сникла, и только слезы катились по лицу, словно немые свидетели моего предательства и позора.

Да, я сама во всем была виновата, по видимому, жизнь так меня ничему и не научила. И то, что я здесь, еду неизвестно куда, да еще и слышу эти угрозы… Это наказание за мои проступки, за доверчивость и самомнение, возросшее до опасного предела. И кто же мне теперь поверить, даже если и удастся выбраться изо всей этой передряги? Но это вряд ли, дважды в одну реку не ступают, и Катарина не настолько глупа, чтобы на этот раз упускать свою добычу. Вон ведь, получалось же у нее раньше портить Андрею жизнь, разводить его с женами, убивать его детей, или что там она с ними делала. А я-то сама? Наивная дурочка, так и прыгнула в расставленные силки, полетела на огонек, как бабочка, и вот — жестоко обожглась.

Мне не хотелось ничего, я утратила волю к борьбе и даже жизни, нещадно сама себя бичуя, мне оставалось одно — верить в чудо, если таковое может произойти с такой растяпой, как я, еще раз.

Миновав хорошо освещенные улицы, мы повернули в какой-то переулок. Подкатив к высокому забору, машина остановилась. На железных воротах громыхнул замок, потом они открылись — и мы въехали в какой-то двор.

Остановились напротив входа в кирпичное здание, где над дверью одиноко горела лампочка.

Как только водитель посигналил, дверь открылась, и навстречу нам выбежали двое мужчин в белых халатах. Вытащив меня из машины, словно безвольную куклу поволокли к зданию. "Психиатрическая больница", — прочла я резко выделяющуюся надпись на табличке.

Так вот куда решили меня упрятать Катарина и ее любовник? Ну что ж, отсюда дороги нет. И если мне даже когда-то посчастливится выбраться из этого жуткого места, я уже больше не буду сама собой, а только овощем, тупым созданием, которому промыли мозги и затравили лекарствами. Ну и поделом мне, раз я настолько глупа. Только ребеночек… они-то хоть оставят его в живых? Сомневаюсь…

И вот, приведя в палату, санитары подвели меня к низкой железной кровати.

— Дай ей успокоительное, — процедил один из них, обращаясь к другому, — а то как бы не начала буянить.

— Нет, что вы, не надо, — взмолилась я. — Я буду вести себя тихо и смирно, только не колите мне наркотиков, я ведь беременна.

— Да? А что же не видно живота? — спросил меня санитар, и я, взглянув на его тупое рыло, поняла, что интеллектом там и не пахнет.

— У меня срок два месяца, — сказала я, — или чуть больше.

— И что же ты такого натворила, что приходится тебя лечить? — спросил меня второй мужчина, взгляд его серых глаз был немного осмысленней, да еще и волосы седые. Лучик надежды вспыхнул в моем сердце.

— Понимаете, — стараясь говорить как можно более проникновенно, прошептала я, оглядываясь на дверь и боясь, как бы не вошел Алекс. — Мачеха моего… мужа, она решила от меня избавиться, из-за денег. Но если вы поможете мне отсюда выбраться, я вам заплачу, очень щедро, мой муж-миллиардер, он даст вам столько денег, сколько вы попросите.

— Да что ты врешь, — ухмыльнулся тупой, — все вы тут выдаете себя не за тех, кем являетесь на самом деле. Но ничего, подлечишься, и все пройдет. Федя, сделай-ка ей укол галопиридола, а то эта фифа слишком уж много о себе возомнила: свекровь ее преследует, муж-олигарх, хм… обыкновенная паранойя.

— Да нет, ну что же вы мне не верите, — глядя, как Федор набирает в шприц лекарство, простонала я. — Я здорова, и с нервами у меня все в порядке, это все та женщина. Просто, согласно завещанию, она лишится наследства, если я рожу…

— Да-да, я все понимаю, она сюда не доберется, мы ее не пропустим, ты в безопасности, — медленно подходя ко мне, санитар держал шприц в руках, готовый всадить мне в руку иглу.

— Ну не надо так со мной, я и вправду беременна, — отходя немного назад, я с ужасом понимала, что никто мне не верит.

— И с ребеночком твоим тоже все будет нормально, — хватая сзади за плечи, санитар насильно усадил меня на кровать, а второй изловчился и таки сделал укол.

В голове моей поднялась муть, перед глазами все поплыло и, поддерживаемая заботливыми руками, я легла на больничную койку.

* * *

Не знаю, как долго я спала, только проснулась от того, что свет, льющийся из окна напротив, сильно меня раздражал.

"Да что ж такое? — подумала я, сначала и не вспомнив, где нахожусь на самом деле. — Почему шторы открыты, и что с моим телом, ведь я не могу даже пошевелиться".

Наконец-то открыв глаза, я повела ими влево-вправо. Вокруг были белые стены, с полотка вниз свисала лампочка без плафона, на окнах — никаких штор, только сетка решетки. Попробовав поднять руки, которые отчего-то ужасно затекли, я вдруг осознала, где я и что со мной. Самым ужасным было то, что я даже не могла пошевелиться, так как была привязана к кровати — по рукам и ногам.

"Зачем со мной так? — ощущая тяжесть в голове и постепенно приходя в себя, я вспомнила все те события, которые предшествовали этому моменту. — Разве я вела себя агрессивно? Или, может быть, санитарам так приказали?"

Лежать было слишком неудобно, спина болела, все мышцы словно задеревенели, к тому же мне хотелось в туалет. Не зная, как позвать на помощь, я закричала:

— Эй. Есть здесь кто?

И услышала, как стукнула дверь.

— Чего орешь? — "блин, этот тупой санитар, лучше бы пришел Федор".

— Мне нужно… сами понимаете что, — ощущая давление на мочевой пузырь, облизывая губы, сказала я.

— Хорошо, если надо, принесу судно.

— Нет, — отчаянно замотав головой туда-обратно, закричала я, и сразу же почувствовала тошноту, накатившую на меня то ли от беременности, то ли от действия лекарства. — А можно мне самой пойти в туалет? Пожалуйста, я буду вести себя тихо, обещаю…

— Да? — гоготнула санитар. — Это можно, если обещаешь, но для начала, рыба моя, посмотри на дядю, я тебе что-то покажу.

В следующий момент случилось что-то настолько отвратительное, что я хотела бы провалиться сквозь землю, чтобы всего этого не видеть.

Став напротив меня, мужчина расстегнул штаны, приспустил их немного вниз и извлек оттуда свой мужской орган. Потом он принялся дико мастурбировать, глядя на меня в упор и все время скалясь.

Я попыталась отвернуться, но мне это не удавалось, поэтому я сделала то, что смогла — зажмурилась настолько сильно, что перед глазами поплыли круги.

— Э, мы так не договаривались, — услышала я голос санитара. — Ты должна смотреть на меня, а иначе мне это не в кайф.

Я боялась спровоцировать маньяка, поэтому благоразумно промолчала, но глаз решила не открывать.

— Слышь ты, малая, — в его голосе послышалась угроза, — если не будешь смотреть, я всуну тебе член в рот.

"Что же делать? — в голове моей и так было слишком муторно, а тут еще такое. — А что если этот дегенерат и вправду решить сделать со мною что-то чудовищное? Не только всунет свой вонючий конец мне в рот, а и попробует изнасиловать. Ведь никто тут не придет ко мне на помощь, и даже кричать бесполезно. Сразу же прибежит другой санитар, сделает укол галопиридола — и потом будет еще хуже. Я же не знаю, что он сможет сделать с моим безвольным телом".

От бессилия я открыла глаза, и даже застонала, увидев, что член в руках санитара приобрел слишком угрожающий размер.

— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся тупой верзила. — А теперь улыбнись… или нет, лучше облизни-ка губки, ну же.

— Я вам заплачу, — из последних сил превозмогая тошноту, я все-таки решила еще раз попробовать его подкупить. Потому что деньги любят все, и я еще не встречала в жизни человека, который отказался бы от взятки.

— Я это уже слышал, и не один раз, — подрачивая член, санитар медленно двинулся в мою сторону. — Только, крошка, не там мы с тобой базарим. Вот если бы ты пообещала мне дать деньги где-нибудь в ином месте, то я бы, возможно, и согласился, а так… В дурке я работаю, милаха, и ты тут тоже. А сюда зря не попадают.

— Но поймите же, — понимая, что решил сделать извращенец, я не прекращала попыток убедить его, как-то отсрочить момент. — Так бывает, что в психбольницу бросают и здоровых людей, как я, и только из-за того, что кто-то кому-то перешел дорогу. Я же подписала с миллиардером контракт — на рождение ребенка, и этот ребенок, что у меня в животе — он ведь золотой, ему цены нет. И поэтому если вы мне поможете…

Но кому я это говорила? Наверное, руководство такими заведениями специально нанимает подобный персонал — совершенно без мозгов, чтобы ничего не думали. Им скажут что делать — они и делают, а сами решать ничего не могут.

…

Его член был уже прямо возле моего лица, и я решила, что если дегенерат таки попытается сделать то, чем он мне грозил, я попросту ухвачусь зубами и откушу ему этот отросток, благо кариесом не болела.

Так бы и сделала, несмотря на ужасные последствия. Ведь меня, без сомнения, жестоко наказали бы за увечье человека, а потом как бы я доказывала, что с моей психикой все нормально?

Но, к моему счастью, дверь в комнату скрипнула, и я услышала женский голос.

— Леонид, ты что опять творишь? Ну-ка сгинь отсюда немедленно, — закричала женщина. — Какой бесстыжий. Фу, и не забудь подтянуть штаны.

— Ну Паша… — промычал верзила, но послушал.

Громко ступая по старому дощатому полу, он покинул палату, я же, не справившись с рефлексом, тут-таки струганула, облевав и постель, и саму себя.

— Ох ты ж боже мой, — воскликнул тот же голос, я же боялась даже взглянуть в ту сторону. — И что же мне со всем этим делать? Что, снова звать Леонида?

— Нет, только не это, — промычала я, не зная, в какую сторону повернуть лицо. — Освободите меня, прошу вас.

— Не знаю, как там наши пациенты, но я точно скоро сойду с ума. Все, еще годок — и на пенсию, хватит с меня этого гомна, нахлебалась по горло.

Но меня женщина развязала, помогла сесть, подала полотенце.

— Вот, утрись, бедолага, что это ты у нас тут забыла? На вид вроде бы нормальная девочка, молодая, красивая, а туда же. С родителями, что ли, поругалась, или парень бросил?

— Не-а, — покачала я головой, собираясь с мыслями, а потом начала молоть что-то несуразное: — Вы не поверите — меня сюда засадила моя свекровь, то есть… неродная мать моего мужа… ой, нет, просто мужчины, который спас меня от Ромки, моего будущего мужа… ой, нет, не так… Это Катарина и ее любовник, а мужчина этот — их сын… то есть, не сын Алекса, Алекс — это ее любовник и мой, а Андрей — мы с ним сделали ребенка, чтобы потом… он написал, что заплатит за это все, только потом…

— И как это понять? То есть, тебя изнасиловали, и ты из-за этого хотела наложить на себя руки?

— Да нет же… Послушайте… Это Алекс сказал, что написал письмо, и что он умрет, если я к нему не выйду. Я вышла, а он, вместо того, чтобы прыгнуть с крыши… он принес цветы, кольцо и упал передо мной на колени… а потом… он привез меня сюда, понимаете?

— Нет, что-то не совсем…

И тут появился новый посетитель. Дверь скрипнула — и в комнату вошел дряхлый старичок (как я потом узнала, он был с Катариной заодно).

— Прасковья Ивановна, что это вы тут разговорились с пациенткой, вы что, психолог? Разве вы не знаете, что это запрещено правилами внутреннего распорядка? Да еще и развязали девушку, а это уже серьезное нарушение, — проскрипел он, смешно моргая маленькими глазками без ресниц.

— Нет, но — сами видите, — женщина указала на мою грязную одежду, — ей было плохо. К тому же Леонид… ну помните, Олег Львович, я вам уже о нем говорила, о той постыдной склонности нашего санитара? А тут — молодая девушка, все могло бы быть, слава богу, я хоть вовремя вошла.

— Хорошо, это хорошо… — озабочено разглядывая меня, прошепелявил старик. — А теперь можете идти.

— Вообще-то мне нужно в туалет, — не имея больше сил терпеть, попросилась я, — а то как бы не было чего-то похуже того, что уже есть.

— Что?..

— Хочу в туалет, — заорала я.

— Ага, да, понимаю, принесите сюда ведро, — обратился он к Прасковье Ивановне.

— Я не хочу в ведро, позвольте мне самой туда пойти, я ведь не инвалид…. Сама.

— Нельзя, — категорически отбил мою просьбу дед. — Прасковья Ивановна, я долго еще буду ждать? У вас ведь есть срочная работа, идите к другим пациентам, а я тут уже сам разберусь, что да как, без вас.

— Сообщите миллиардеру… Топтанину Андрею Андреевичу, что я… нахожусь здесь, — собравшись с силами, я схватила женщину за руку и, стиснув пальцы, тихонько ее попросила, глядя прямо глаза.

— О чем ты там шепчешь? — согнулся ко мне старик.

— Хочу в туалет, — чтобы он расслышал, нарочито громко закричала я.

— Прасковья, принесите ведро, — и старик смешно заморгал своими рыбьими глазами.

И что же, мне все-таки пришлось сделать свое дело тут-таки, в палате, прямо на глазах у этих двоих.

А когда женщина ушла, унося с собою емкость, дедушка сел рядом со мною, на кровать.

— Послушайте, Олег Львович, — не зная, к кому на самом деле обращаюсь, взмолилась я. — Я тут незаконно…

— Что?..

— Выпустите меня. Я заплачу, — и я заорала просто ему в ухо.

— Молчать, — рявкнул старик. — А то прикажу снова связать.

— Не надо связывать, я здорова.

Я надеялась хоть как-то поговорить с врачом, но вместо этого его рука вдруг полезла в карман, потом взметнулась — и в мое бедро ударился шприц.

И я снова погрузилась в сон.

Когда же в следующий раз открыла глаза — возле меня стоял дрочила.

— О, проснулась, — воровато оглядываясь, пробормотал он. — Хочешь, освобожу тебя?

— Ага, — сказала я. — Хочу…

— Тогда… пообещай, что дашь мне… это… что будешь покорной и покладистой, и никому не скажешь. А я тебя за это буду развязывать, или даже принесу конфеты, хочешь?

— А что взамен, я не поняла? — простонала я, по сути, пребывая в каком-то тумане и почти не соображая.

— Ну так это… — щербато ухмыльнулся извращенец. — Я тебя на время освобожу, и буду трахать, а ты взамен будешь получать от меня конфеты и молчать. Только это… все должно быть по обоюдному согласию, то есть, добровольно, потому что иначе я не могу, у меня не встанет. Так что, по рукам?

— Да пошел ты… — прошипела я. Но, дернувшись, поняла, что крепко привязана к постели.

— И еще это… Я должен тебя вколоть, но если ты мне дашь, тогда я не буду вливать в тебя эту дрянь.

— Помогите, — закричала я, безуспешно дергаясь и рыча, но только кровать ответила мне скрипом своих старых пружин.

— Тогда вот тебе, — и санитар сделал мне укол. Я сразу же провалилась в глубокий сон, подаривший мне хоть временное, но все-таки забытье, во время которого я могла насладиться относительным покоем.

* * *

Я уже не понимала, где день, а где ночь. Только спала, а в перерывах мне давали какую-то еду, а потом сразу же делали укол, освобождающий меня от невыносимой и жуткой реальности.

И вот как-то в один из дней, очнувшись в очередной раз, я поняла, что со мною происходит что-то не совсем хорошее.

Я ощутила на своем теле чьи-то холодные руки. Открыв глаза, поняла, что они принадлежали Леониду. Мужчина развязывал простыни, которыми я была привязана к кровати, а также снимал с меня одежду.

— Что ты делаешь? — прошипела я, и, брыкнув ногой, попала ему в пах.

Это было моей ошибкой. Если бы мне чуть больше рассудительности (но где же было ее взять, после всего?), я могла бы притвориться, что ничего не ощущаю, а потом попытаться вырваться и убежать. И отчего же я только не додумалась до этого раньше, когда еще тело мое было более сильным? Но, я же надеялась на чудо, не подозревала, что утону настолько глубоко во всем этом.

Безысходность и ступор от нелепости ситуации, вот что не дало мне сообразить сразу. Я ведь могла тогда напасть на водителя в машине, и пусть мы бы даже перевернулись, случилась бы авария, но все равно — я не оказалась бы в этой клоаке, в положении спеленатой куклы, которой каждою минуту угрожала опасность быть изнасилованной.

И вот, получив не слишком сильный удар, санитар зарычал, словно раненый зверь. А потом, сорвав с меня остатки одежды, схватил за обе руки сразу и, крепко связав между собою кисти, запрокинув назад, прикрепил их к железной планке изголовья кровати.

— Ну что, тварь, теперь я тебе задам, — нервно расстегивая пуговицы на своей рубашке, Леонид снял и отбросил ее в сторону, туда же полетели его штаны, трусы. И вот он остался совершенно голым, только в одних носках.

— Помогите, — закричала я, извиваясь всем телом, но только достигла того, что, взвыв от боли, чуть не вывернула себе плечевые суставы, свесившись с кровати вниз.

— Сама напросилась, — в следующую минуту озверелый и голый санитар всунул мне в рот кляп, наспех сделанный им из какой-то тряпки.

Я задохнулась от отвращения и невозможности свободно дышать, из глаз хлынули слезы, а из горла я смогла выдавить разве что храп да стоны.

А мужчина меж тем подступал ко мне все ближе. В своих руках он держал вздыбленный член.

Я поняла, что мне конец, такого надругательства над собой я не перенесу. И если не поседею в ту же секунду, как это мерзостное тело притронется ко мне, то с ума сойду это точно.

Закрыв глаза, я взмолилась всем святым, которых помнила, и даже попросила помощи у своего еще не рожденного ребенка.

"Маленький мой, — мысленно кричала я, — прости свою мамочку, я никогда тебя не оставлю, буду всегда с тобой, обещаю, я все для этого сделаю. Только помоги мне, я тебя прошу, ты же еще невинный ангел, приди ко мне на помощь, мой родной. Попроси защиты и для себя — у высших сил"

Ощущение касания к груди. Пальцы на животе. Немного ниже…

И тут, словно высшие силы таки получили мое послание, послышался какой-то грохот.

— Всем стоять, руки за голову, — прозвучало возле меня, а потом — топот сапог, глухой удар тела о землю, истошный крик санитара.

Открыв глаза, в палате я увидела спецназ. Повалив на землю извращенца, двое здоровенных мужиков прижимали его к полу, наступив ногами на живот и шею, еще один отчаянно лупил дубинкой по чем попало.

Двое спецназовцев, в черных формах и масках, с автоматами наперевес, караулили, стоя возле дверей.

Отчего-то мне никто из них не помогал, и я сгорала со стыда, находясь в таком нелепом положении.

Но тут в дверь ворвался еще один человек, уже без формы, маски и автомата. Это был Андрей. Я смутно различала черты его лица, но все равно поняла, как он был взволнован и поражен тем, что здесь увидел.

— Лариса, — Андрей метнулся ко мне, отбрасывая протянувшиеся было к нему руки, намеревающиеся преградить ему путь, остановить. — Я все-таки тебя нашел. Родная моя.

Потом, вытащив из моего рта кляп, мужчина, перед которым я была так виновата, развязал мне руки. Бережно укутав больничный одеялом, Андрей, словно пушинку, поднял мое трепещущее тело, прижал к себе и понес вон из этого жуткого места.

* * *

Сидя в теплом салоне авто, одетая в махровую пижаму и носки, с теплой песцовой шубкой на плечах, я все равно дрожала — от усталости, страха, стыда, чувства вины и одновременно — радости, что все закончилось вот так.

Мне хотелось многое сказать мужчине, просто чудом спасшему меня от осквернения во второй раз, но помня, какую глубокую рану нанесла ему свое ложью, решила молчать.

— Лариса, как же долго я тебя искал. Я чуть не потерял рассудок, думал, что конец, — когда мы с ним ехали по улицам Москвы (Андрей, в отличие от того чудовища Алекса, не сидел в другом конце салона, а нежно обнимал меня за плечи), взволнованно говорил он. — Если бы не та добрая женщина, Прасковья… я заплатил ей миллион. Но дело не в деньгах, я бы отдал ей все. Что же ты такая глупая у меня.

Я боялась издать хотя бы звук, и только горькие слезы, стекающие по моим щекам ручьями, могли поведать моему спасителю, как же я раскаивалась в том, что совершила. Я не понимала, знал ли всю правду Андрей, подозревал ли он, как низко я пала в своем коварстве и безрассудстве, но мне уже, по сути, было все равно, главное, что я смогу сдержать слово, данное нашему ребенку — быть все время рядом. Я решила, что, после всего, буду отстаивать это право, словно тигрица, разорву любого, кто посмеет нас с ним разлучить. Я снова буду валяться у Андрея в ногах, я буду целовать его следы — моля о том, чтобы он позволил мне быть возле моего малыша хотя бы в роли кормилицы, служанки, няньки.

Только именно сейчас мне лучше было бы молчать, потому что я не была уверена в том, что смогу сказать что-то путное.

— Лариса, милая, — меж тем Андрей не умолкал, и я видела, как же он дорожил мной, раз не побрезговал прижиматься к такой-вот замарашке, хоть и укутанной в дорогую шубу, и даже поцеловал мне руку, — чтобы такого больше никогда не повторилось… мы должны с тобой пожениться. Выходи за меня замуж, — воскликнул он. — Я ведь понял, как сильно тебя люблю только когда чуть не потерял навсегда. Ты ведь по-прежнему любишь меня, Лара?

— Да, люблю, — прошептала я, и это была правда.

Потому что — кто бы не полюбил такого человека?

* * *

Прошел месяц, когда я более-менее отошла от ужасных испытаний. Здоровье мое полностью восстановилось, ведь, чтобы не было никаких неприятных последствий, Андрей нанял для меня целый штат дополнительной прислуги с медицинским образованием — диетолог, массажист, психолог, арт-терапевт, личный тренер по гимнастике — и все они круглосуточно дежурили возле меня. А еще — почти каждый час медсестра измеряла мне пульс и следила за состоянием кожных покровов. Я принимала витамины, расслабляющие ванны, слушала какую-то специальную музыку и дышала эфирными маслами. И когда угроза здоровью миновала, а консилиум постановил, что все в порядке, Андрей напомнил мне о свадьбе.

— Лариса, я все тебе прощаю, — начал говорить он, а я сразу же зарделась, словно роза. — И повторяю свой вопрос: ты выйдешь за меня замуж?

— Да, — в который раз бросаясь перед ним на колени, дрожащим от волнения и вины голосом сказала я. — Ты — главный для меня человек, и я безумно тебя люблю. И совершенно не из-за денег, а просто так, я хочу родить от тебя ребенка, и даже не одного.

— Конечно же, так оно и будет, — подхватывая меня на руки и быстро кружа вокруг себя, рассмеялся такой сдержанный ранее миллиардер, а теперь — мой жених, в недалеком будущем — супруг, и подумать только — уже отец моего малыша. Как-то у нас с ним все получилось шиворот-навыворот. Но главное, что получилось.

И вот, когда уже хорошо бы виден мой шестимесячный живот, Элизабет наконец-то доставила мне мое свадебное платье, пошитое по спецзаказу в Милане.

Белоснежное, с пышной кружевной юбкой, с огромным вырезом сзади, доходящим до того места, где заканчивался хребет, оно полностью оголяло мою спину, а также часть ягодиц, так что пришлось даже специально к платью заказывать бикини, у которых вместо резинки была всего лишь тоненькая бесцветная силиконовая тесемка, а лотос прикрывал пушистый меховой помпончик. Но зато, несмотря на беременность, как же соблазнительно я в нем выглядела. Лиф этого эксклюзивного шедевра был красиво отделан драгоценными камнями и жемчугом, а также украшен редчайшей вышивкой зардози, которую изготовили в тех самых Эмиратах, куда меня пообещал увезти Алекс…

Несильно затянув корсет, Элизабет набросила мне на голову фату (прическу, конечно же делал стилист Юра).

— Какая же ты очаровательная и милая, — поправляя на моей лебединой шейке ожерелье из жемчуга, восхищалась мной Татьяна, которую я пригласила быть главной свидетельницей на свадьбе.

— Ага, если бы только талия была немного тоньше, да?

— Ну что ты, Лариса, это же так красиво — быть беременной на собственной свадьбе. Ты же потом станешь показывать малышу эти фотографии, и говорить: а ты тоже был с нами в этот день, сидел вот тут, в животике у своей мамы, у меня.

— Думаю, именно поэтому ты, Элизабет, и решила пристроить именно сюда этот огромный бант, чтобы подчеркнуть мою брюхатость?

— Возможно, — улыбалась стилист. — Зато ведь какой вид сзади. Да жадные до сенсаций папарацци просто ослепнут от всех своих вспышек, стараясь поймать наиболее выигрышный ракурс и сделать кадр на миллион.

— Я бы тоже не против поносить такой бант, если бы он прикрывал под собой ребенка кого-то похожего на твоего Андрея, — вовсю расхваливала меня моя бывшая уже теперь компаньонка, потому что мы и вправду с ней сильно подружились.

— Но-но, — я помахала пальчиком прямо перед ее вздернутым носиком. — Этот мужчина уже занят.

— Да что ты, я шучу. Но все равно, не расслабляйся, а то все может быть, знаешь ли.

Потом пришел Андрей, в руках он держал букет гладиолусов, и стоило только удивляться, где же он их нашел — среди зимы, узнав, что я люблю именно такие цветы.

В тот день только для нас звучал марш Мельденсона, по улицам Москвы мчался свадебный кортеж, рекой лилось шампанское и звучало "Горько".

Даже моих родителей Топтанин позвал на нашу свадьбу, и они впервые сидели в ресторане, поражаясь богатству и роскоши, окружающей их, а также — необычной изысканности блюд.

Правда, подойдя ко мне, когда все танцевали, мама прошептала на ушко, что так и не наелась, потому что не было привычной картошки с селедкой да квашеных огурчиков.

— А также водочка плоховата, что-то не то, ну никак не вставляет. А вот бы самогончику сюда нашего… — сказала мама. — Вон и папа приуныл…

— Как нет? Сейчас все будет, — услышав мою просьбу, понимающе улыбнулся Андрей. Он подозвал официанта, и через полчаса перед папой стоял графинчик с его любимым, немного мутноватым напитком, а мама вовсю уплетала свою картошку.

* * *

В апреле стало необычное тепло. Снег давно сошел, а улицу украшали позеленевшие деревья и трава.

Было раннее утро, мы с Андреем спали в одной постели, как вдруг, ощутив слишком уж сильный толчок внутри живота, я даже вскрикнула от неожиданности.

— Что случилось? — подскочив, забеспокоился Андрей, он вообще в последнее время спал очень чутко, словно это не я, а он носил нашего ребенка.

— Да ничего страшного, что-то кольнуло, возможно, газы, — сказала я и, прижавшись к надежному плечу мужа, снова закрыла глаза.

Но снова уснуть у меня так и не получилось, так как срок пришел — и начались схватки.

— Ой, что-то не то, — широко открыв глаза, я потрогала руками поясницу, так как мне показалось, что там болит.

— Может, вызвать врача? — садясь на постели и потирая глаза, спросил Андрей.

— До родов еще дней пять осталось, — вспомнив, какое сейчас число, сказала я. — Возможно, просто много вчера позанималась на надувном шаре.

— Ну, тогда спим… — и муж поцеловал меня нежно, словно ребенка, в щеку.

Мы уже больше месяца не занимались с ним любовью, потому что врачи нам запретили, сказали, что срок слишком большой и может быть угроза выкидыша. Но время от времени я делала Андрею минет, потому что не хотела, чтобы он страдал или, не дай-то бог начал искать кого-нибудь на стороне.

— Ничего, вот родишь, и мы возобновим наши экскурсии по ресторанам, — обещал мне муж. — Или поедем куда-нибудь на отдых, в Индию, например, только теперь никаких массажистов, и не проси.

— Не нужно мне напоминать о том позоре, — вздыхала я, совершенно не обижаясь на Андрея, а также удивляясь тому, как же легко он обо всем этом говорил.

Я не понимала: вот если бы я была мужчиной, не знаю, способна ли была бы забыть настолько чудовищную измену. Но это была я — перегибы в воспитании, и все такое. Андрей же родился, воспитывался и рос настоящим олигархом, поэтому смотрел на жизнь проще меня, или же — шире, я не знаю…

— Да ладно, проехали, было и сплыло, — говорил он. — Зато теперь я точно уверен, что такого больше не повториться никогда.

— И даже не сомневайся, — уверяла я своего обожаемого мужа, за которого могла бы и жизнь отдать, так сильно его любила.

Любовь к Алексу умерла в моем сердце навсегда, также как и покинули мой живот колибри, те бедные птички, которые улетели неизвестно куда. А вместо них там поселились бабочки — как и было положено по вселенской традиции и согласно Дао любви.

Как участник и непосредственный исполнитель моего похищения, а также — крупный мошенник (никакого папы-шейха, как оказалось, у Алекса не было и в помине, просто он был профессиональный аферист, умело имитирующий акцент — хотя и мусульманин), мой бывший массажист был посажен в тюрьму. Организатором же всех пакостей, конечно же, была Катарина, но ее мой муж пожалел. Как-никак, она же заменила ему мать, а родителей не судят.

— Ну все, — как-то Топтанин вошел в мою комнату, когда я, стоя перед мольбертом, синими красками рисовала дельфинов. — Моя мачеха больше не причинит зла ни тебе, ни мне.

— И… А что ты с ней сделал? — несмотря ни на что, я не желала своей свекрови зла. А также я не хотела, чтобы из-за меня Андрей потом мучился угрызениями совести, что он будто бы повинен в страданиях этой несчастной женщины. Потому что, по сути, она была несчастна, погрязшая в своем коварстве и брошенная всеми.

— Я выдал ее замуж, силой.

— Как?.. — выдохнула я, и даже упустила кисточку из рук; упав на белый ковер, она оставила на нем некрасивую отметину. — Почему?

— Я так решил, — улыбнулся мне Андрей. — Ты же помнишь: согласно завещанию мачеха теряет права на имущество, когда у меня будет ребенок, или когда она поменяет свою фамилию, то есть — выйдет замуж?

— Нуда, помню, из-за этого-то и все проблемы.

— Так вот, теперь проблем никаких не будет, потому что все уже случилось. Катарина замарала паспорт, она имеет мужа, всем безоговорочно владею я, и теперь ей незачем строить свои козни.

— Но ты-то хоть поделился с нею своим богатством? — все-таки боясь какого-то подвоха, спросила я.

— Ну конечно же. Ведь ее муж — бывший управляющий финансами нашей семьи. Я подарил молодым на свадьбу пакет акций, положил на личный счет Катарины внушительную сумму, а также презентовал уютный домик в Челябинске. Уже через час они отправляются туда на ПМЖ.

— И мы никогда больше не увидим твоей мачехи? — я чуть не запрыгала от счастья.

— Надеюсь, никогда.

Это было на день святого Валентина.

Теперь же вовсю бушевала весна.

— Ой, кажется, началось, — пискнула я, когда из соседней подушки до меня снова донесся мерный храп Андрея.

— Что? Где? — всполошился он, так что мне стало неловко, что я не дала мужу досмотреть его сладкий сон.

— Андрей, наверное, все-таки вези меня в роддом, думаю, это оно, началось…

— Сейчас, Лариса, потерпи, — запустив руки в шевелюру, муж сел, гладя меня по спине. — Сейчас я соберусь, и мы поедем.

А потом я ощутила, как у меня между ног вдруг хлынула какая-то горячая жидкость.

— Ааааааа. Я что, уже рожаю? — заорала я, так что Топтанин пулей слетел с кровати и, путаясь в своих штанах, два раза упал, пока добежал до журнального столика, на котором лежал его телефон.

— Скорую сюда, быстро, — кричал он в трубку, а я вторила ему с кровати, боясь заглянуть между ног — а вдруг там уже ребенок?

Только я зря волновалась. Хоть и перечитала перед родами горы специальной литературы, но все равно, когда это началось, у меня сразу же все вылетело с головы, и я вела себя неосознанно и даже неадекватно, напугавшись сама и напугав мужа до смерти.

В роддом меня доставили вовремя, и там врач объяснил, что ничего страшного не случилось, у меня просто отошли воды, а значит, через час-другой я рожу.

Удобно устроившись на специально твердой и широкой кровати, я правильно дышала, акушерка делала мне массаж спины, Андрей же все время держал за руку, нашептывая слова любви.

И вот, роды прошли очень легко. Уже через час после того, как Андрей примчал меня на машине в элитный роддом, а потом, надев на себя халат, шапочку и маску, сел рядом со мною на кровати, я произвела на свет Гришеньку. Именно так мы решили назвать нашего сынишку — в честь его дедушки, отца Андрея.

— Следующей будет девочка, и ты сама решишь, какое имя ей выбрать, — целуя мой мокрый от пота лоб, прошептал муж.

А потом он взял на руки Жору, и подошел с ним к окну.

— Вылитый я, — радостно улыбаясь, сказал мне мой муж-миллиардер. — Спасибо тебе, милая, за сына.

— И тебе спасибо, Андрей, за то, что ты у меня такой, — прошептала я устало, и сразу же провалилась в крепкий и здоровый сон.

ЭПИЛОГ

Да, действительно, спустя только два года, у нас уже была Маринка. На этом мы пока решили остановиться, потому что роды — это серьезная нагрузка для женского организма.

— Но к сорока я все-таки рожу тебе еще двоих, — пообещала я Андрею, когда он нас с малышкой привез из роддома домой, — как мы и договаривались когда-то.

— О, хорошо, что напомнила, — решил подшутить надо мной муж, — а я ведь не отдал тебе твои десять миллионов, которые задолжал согласно договору.

— Не десять, а двадцать, — уточнила я. — И еще эту квартиру, и машину в придачу, забыл?

— А можно мне расплатиться шубой?

— Ну конечно.

— И какую именно ты хочешь? Песцовую, или — из соболя?

— Ту, что за миллион.

— Такая разве существует?

— А ты не помнишь?

Как оказалось, Андрей очень любил устраивать сюрпризы, и когда нашей доченьке исполнился год, он подарил ей на день рождения маленького пони, мне же все-таки купил тут самую викуньевую шубку, которая так сильно не понравилась мне в начале, напомнив облезлое пальто теть Лиды.

— Но зато она стоит миллион долларов, и мы с тобой теперь в расчете, — набрасывая шубу мне на плечи, резюмировал Андрей

Конец. 04-02-2018

Оглавление

Любовь Сладкая Родить по контракту: игрушка миллиардера

ЧАСТЬ 1 Что происходит, когда тебя обижает жених — накануне свадьбы

ЧАСТЬ 2 Что может случиться, если ты осмелишься рискнуть всем — прыгнув в машину к незнакомцу

ЧАСТЬ 3 Как так происходит, что от излишества теряют голову — меняя одного мужчину на другого

ЧАСТЬ 4 Почему иногда полезно возвращаться — вдруг вспомнив о забытых вещах

ЧАСТЬ 5 Никогда не нужно дергать судьбу за хвост

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg