«Ветер гасит пламя»

Ветер гасит пламя (fb2) - Ветер гасит пламя (Зеркало Миров - 3) 1066K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ярослав Маратович Васильев

Ярослав Васильев Ветер гасит пламя

Пролог

Для учёного человека заря и сумерки — одно и то же. Слово меняется только от того, идёт ли речь о вечернем или утреннем времени. Смысл всегда одинаков. А вот для поэта разница всё-таки есть.

Рассветом надо любоваться посреди безбрежного поля, в начале лета. Розовый, лёгкий, игристый предвестник дня. Счастливый блеск утра, пылающая синяя даль. Радостный пересвист птиц, громко восхваляющих солнце, торжество света. А может и наоборот, мрачный и мертвенно-бледный, если первые утренние часы окажутся дождливыми. Но каким день будет дальше: счастливым или печальным, весёлым или грустным — рассвет этого не знает и не скажет. Лишь пообещает, что все это будет. Восход — прелюдия нового дня. Восход — это радостный посланец весны, который остаётся с тобой все месяцы года.

Иное дело — закат в конце августа. Особенно если находишься в библиотеке усадьбы Кингасси, и смотришь через огромное окно-витраж, где изображён Последний день мира, когда ангелы Единого будут сражаться с ночными демонами. А в воздухе чуть заметно пахнет пылью от тысяч книг, расположившихся на полках шкафов. Закат ничего не скажет, ничего не пообещает. Это завершение всех дел, итог прошедшей главы жизни. Едва начинают играть густые краски западного багрянца, тяжёлый от зерна колос склонятся к земле, усталый крестьянин приостанавливает свой шаг на тропинке, рыбак придерживает лодку, а охотник, сидя у бледного в вечерних сумерках огня, прищуривает глаза. И все они заворожённо и с тревогой смотрят, как уходит за горизонт светило, как облака, сверкавшие и прозрачные днём, теперь становятся резкими и тёмными.

Горизонт расцветает сначала золотистым, потом цветами киновари и наконец вишнёвым. А потом вдруг последний луч солнца забирает все цвета с собой, мир становится серым и бесцветным, небо тонет в океане пустоты. Приходит ночь. В конце лета она уже совсем чёрная, первый вестник скорого дыхания осени и грядущей зимы. И наступит ли для тебя новый рассвет и новая весна — никогда не узнаешь. Потому-то и смотреть закат лучше здесь, где тебя окружает мудрость тех, кто давно обратился в тлен… Но чья мысль пережила краткий миг бренного существования. Среди теней, про которые будут помнить даже тысячи закатов спустя.

Ислуин досмотрел заход солнца до последнего мига, когда громады облаков затерялись в потемневшем небе, а за окном всё смешалось, укрытое густым слоем чёрной краски. И лишь тогда включил лампу. Небольшое пятно света не могло осветить огромную залу, но для одного читателя его было вполне достаточно. Вот только лежавший на столе фолиант так и остался открытым на первой странице. Экземпляр не только старинный и дорогой, но и очень интересный. Прежний лорд Кингасси собрал в своей резиденции много редкостей. И пусть для старика главной была цена, в его коллекции попадались настоящие жемчужины. Например, как эта — последнее издание типографии Академии Киарната, отпечатанное незадолго до Исхода и Третьей войны.

Магистр невидящим взглядом уставился на буквы и подумал, что и в его жизни закончилась очередная глава. Когда он встретил Лейтис на улицах Бархеда, потом признал дочерью… Тогда казалось — все это игра пополам с самым простым способом решить бытовые проблемы, не отвлекаясь от главной цели. Вот только правы были и шаманы Сарнэ-Турома, и жрецы Эбрела… Когда говорили ему, что в жизни нет ничего выше, прекраснее и важнее семьи. А он по молодости не слушал, только смеялся в ответ на наставления. В какой день Лейтис и в самом деле стала для него дочерью не только по закону и по крови, но и в душе? Не упомнить. Зато до сих пор внутри звенит каждый миг свадьбы, трепет и гордость отца, выдающего свою дочь замуж… Неделя счастья не за себя — за Лейтис. А сегодня утром пришёл закат. Гонец донёс весть с южных границ. Пришли Ночь и Тьма, бесчисленные полчища орков затопили окраины Империи. И настанет ли когда-нибудь новый рассвет — никому не известно.

Негромко скрипнула дверь. Ислуин повернулся. Вошедший светильника с собой не взял, но острое зрение позволило узнать человека даже в тех крохах, которые давала настольная лампа. Раттрей. Магистр тут же заставил себя собраться. Наверняка у Хранящего покой тоже на сердце скребут кошки. Вот только слишком уж он скрытен. И даже с доверенным человеком не станет делиться наболевшим, лишь бы облегчить себе душу. А о том, где собирается провести вечер, Ислуин не говорил, к тому же библиотека не самое любимое его место. Значит, глава Тайной канцелярии искал специально и хочет поговорить наедине. Ведь утром они уже виделись.

Раттрей подошёл к столу, посмотрел на книгу и усмехнулся уголком рта.

— Интересный выбор. Вижу, вы задумались о том же.

Ислуин пожал плечами: мол, полагайте, как хотите. Не объяснять же, что книгу именно про обычаи и повседневную жизнь гномов он вытащил из шкафа случайно. Пусть лучше виконт считает — собеседнику известно многое. Тогда и сам скажет больше, чем хотел поначалу. Ислуин, хоть и доверял Раттрею, пешкой в его руках становиться не собирался.

Тем временем Хранящий покой перелистнул несколько страниц и остановился на карте.

— Стервятники начали кружить вокруг льва даже раньше, чем он издох.

Ислуин проследил за взглядом виконта — тот смотрел на северную часть Рудного хребта, и покачал головой.

— Спорные земли. Я понимаю ваши опасения. Но не думаю, что падишах рискнёт ввязаться в спор насчёт Яванского порта. Шафтолу Второй хоть и постарел с тех пор, как я был в тех краях последний раз, власть в своих руках держит по-прежнему крепко. Неудачный заговор визиря Уштура в прошлом году это вполне доказывает. Шафтолу отправил на плаху вместе с визирем двух своих сыновей, но кланы их матерей даже не пикнули. А если воевать с Империей… Сам он армию уже не поведёт, значит, придётся отправлять кого-то из сыновей. А тот, вернувшись, запросто подвинет отца на престоле. Сначала в сторону, а потом и в усыпальницу. Нет, воевать сейчас падишах не рискнёт.

Раттрей на тираду магистра только заговорщицки подмигнул, ухмыльнулся широкой искренней улыбкой барышника, который собирается под видом скакуна всучить старую клячу, и демонстративно похлопал ладонью по карте.

— Кер Ислуин, — манерно растягивая слова, сказал Раттрей, — я понимаю вашу привычку к скрытности. Иначе бы вы не выжили столько лет среди людей. Но вы ведь понимаете, что отношения между императором и падишахом влияют на внешнюю политику многих стран. И мне очень бы хотелось услышать ваши соображения.

Ислуин ответил не сразу. Со стороны выглядело, будто он держит театральную паузу: придать веса словам. На самом деле магистр судорожно пытался сообразить, что же хочет от него услышать Хранящий покой. Даже у себя на родине гномами Рудного хребта Ислуин не интересовался, разве что изредка заглядывал в их края по нужде. А уж здесь их дела его не занимали тем более. На память пришёл единственный случай, как раз когда они познакомились с нынешним главой Магической гильдии архимагом Манусом.

— По моему, прошлый договор позволил Старшему Горному мастеру заткнуть рот всем недовольным. И не думаю, что в нынешних условиях хоть кто-то рискнёт даже заикнуться про торговлю с Шахрисабзсом в обход Империи. Нет, какие-то эксцессы и могут случиться, но…

Раттрей восхищённо склонил голову и прищёлкнул пальцами.

— Браво, кер Ислуин. Я потрясён вашим умом. А ведь я точно знаю, что у вас нет агентуры в Рудных горах.

Ислуин остался внешне невозмутим, гадая внутри себя, что же такого важного ему хочет сказать Хранящий покой. И заодно размышляя, как бы и дальше выстроить разговор, чтобы Раттрей не заподозрил: собеседник попал пальцем в небо. Тем временем с лица главы Тайной канцелярии будто смахнули всё благодушие. Дальше он заговорил сухим, деловым тоном.

— До меня дошёл тревожный слух. Только слух, поэтому повода на официальное расследование или ноту Старшему Мастеру — нет. Кто-то из гномов хочет добиться пересмотра цен в свою пользу. Особенно с учётом того, что из-за мятежа нам фактически заново надо вооружать два легиона. И это не считая ополчения. Мастерские Империи одни не справятся. Вот только наши люди в Рудных горах утверждает, будто всё в порядке. Хотя про такие слухи и посол, и резидент обязаны докладывать сразу. Даже если уверены, что всё это не стоит моего внимания.

Ислуин кивнул. Кажется, теперь понятно, зачем он понадобился Раттрею, да ещё тайно. Хранящий покой тоже кивнул, вдруг тяжко вздохнул и раздражённо продолжил.

— Это проклятый мятеж спутал всё. У нас нет ни времени, ни ресурсов разбираться с гномами до того, как проблема возникнет. Даже втайне отправить доверенного человека просто так я не могу. Его вычислят и подсунут ему липу.

Магистр жестом показал, что понял. Гномы не только различают ауры, но и видят грим и наложенные магией иллюзии. Подмену какого-то человека на агента Тайной канцелярии определят довольно быстро. Понятно, из-за чего Раттрей обратился именно к нему. Вот только Хранящий покой его переоценивает: за время жизни в Тейне обывателем-алхимиком Ислуин тоже пользовался в основном иллюзиями и гримом, а после бегства, если нужно было сильно переменить облик, просил помощи у Лейтис. В этой же поездке он даже близко не должен быть похож на себя. Поэтому личина северянина Ивара отпадала сразу. Ислуин задумался. Наконец, он провёл по лицу рукой, формируя иллюзию будущего облика. Можно было обойтись и без жестов, но собеседник легче воспримет, если внешний вид не станет скакать внезапно.

— Так пойдёт? Даже не придётся объяснять случайное сходство с тестем императора.

Раттрей восхищённо посмотрел на возникшего перед ним смуглого, горбоносого типичного выходца из провинции Яван. Предки явно из Шахрисабзса, но кто-то из имперских переселенцев в роду тоже есть.

— Вот ещё варианты.

Ислуин несколько раз провёл по лицу рукой, меняя детали.

— Изумительно, — он довольно усмехнулся, — кер Ислуин, это даже лучше, чем я рассчитывал. А если покажу вам изображение или человека, сможете его скопировать?

Магистр подтвердил, опять провёл рукой, снимая иллюзию. И задал вопрос, который вертелся на языке с первых мгновений встречи.

— Это всё, конечно, важно. Но скажите мне ещё вот что. Зачем такая скрытность? Даже здесь, в резиденции императора. «Случайная» встреча в одном из самых защищённых мест здания…

Глава Тайной канцелярии ответил не сразу. На лице ненадолго мелькнула досада, он явно хотел именно этот момент обойти стороной. Но и на прямой вопрос отмолчаться не мог. Наконец Раттрей сказал.

— Кер Ислуин… У меня нет никаких доказательств вообще. Одно предчувствие. Так что смело можете поднять меня на смех. Но мне не нравится возня в Рудных горах. А вы не просто одна из влиятельнейших фигур императорского двора…

Ислуин позволил себе открыто усмехнуться: тесть Харелта Первого, куда уж весомей. Тем временем Хранящий покой продолжил:

— Только вы можете без лишних вопросов исчезнуть. Как поданный и вассал Его Высочества Рэгана. А мне кажется, в Рудных горах, — Раттрей чуть помялся, — понадобится Голос императора. Причём так, чтобы про его приезд не знала ни одна живая душа.

Когда, обговорив детали, Хранящий покой ушёл из библиотеки, Ислуин с тоской посмотрел на лежащий перед ним фолиант. Теперь придётся его читать от корки до корки, и уже не для собственного удовольствия. Магистр достал из сапога небольшой нож, из кармана камзола деревянный чурбачок в пол ладони длинной, в задумчивости принялся выстругивать заготовку то ли игрушечного кинжала, то ли ложки. И вдруг неожиданно рассмеялся. Правильно, негоже клинку лежать без дела. Вот и напомнил владыка Уртэге, послав к нему Раттрея с просьбой. А то в Турнейге он и впрямь засиделся.

Ветер первый Дипломатические танцы

Рудный хребет, Ставангр — столица Подгорной республики. Сентябрь, год 499 от сошествия Единого.

Рудные горы заявили о себе ещё за несколько дней до того, как посольство достигло предгорий. Сначала в просветах леса у прозрачно-голубого осеннего горизонта стала видна тёмно-синяя полоса, напоминающая грозовые облака. На следующий день полоса выросла, приобрела очертания. Вскоре уже можно было различить острые белые шапки самых высоких пиков. Переменился ветер, он то замирал тишиной, то резко, порывисто рвал с головы шапку. Начали редеть деревья, не шумели, обсуждая подступающую зиму, птицы. Зато мыши-пищухи каждую ночь окружали лагерь, пересвистывались и бесстрашно шныряли чуть ли не под ногами людей, стараясь ухватить для своих кладовок лишнюю крошку съестного.

К первым, пусть и невысоким пока, отрогам, лес окончательно сошёл на нет. Лишь изредка попадались заблудившиеся кедры и лиственницы в окружении свиты кустов. Но древесные посланцы выглядели заброшенными сиротами, жались к выступам скал и ложбинкам, не смея посягнуть всерьёз на здешних хозяев — траву и большие мшистые валуны. Впрочем, кедры не забывали горделиво поглядывать на соседей: у них-то хвоя ещё зелёная, а трава вовсю начала желтеть, от неё пахло осенью и прелой мокротой. Да и мшаники уже высохли бурой коркой до следующего лета.

За два дня до перевала караван пересёк границу владений гномов. Не стояло ни межевых столбов, ни таможни, но понятно было сразу. За очередным поворотом дорогу пересекала невидимая черта: восточнее под ногами, копытами и колёсами утрамбованный щебень, а западнее — тщательно пригнанные каменные плиты. Ехать сразу стало легче и быстрее.

Едва дорога влилась в Главный тракт, дипломатический караван тут же оказался зажат со всех сторон всадниками, телегами и пешеходами. Здешний путь был одной из центральных дорог не только в Ставангр, но и в остальные владения гномов. Особенно сейчас, когда начинался сезон непогоды. Два других тракта, идущих из подгорной столицы на другую сторону хребта, в Шахрисабзс и провинцию Яван, в туман оказывались непроходимы. Поэтому на восточной дороге сейчас было не продохнуть.

Повод для отправки посольства был не очень значительный — императорский Совет предлагал Горным мастерам упростить продажу гномьего оружия в Империю в обмен на снижение некоторых пошлин. Поэтому во главе коллегия иностранных дел поставила чиновника средней руки, а посольство насчитывало всего десяток повозок, особого статуса не имело. Гномы же соблюдение законов чтили превыше всего, и попробуй посольство разогнать купцов и проехать без очереди — выгнали бы таких гостей вон. Пришлось плестись наравне с остальными. Расстояние, которое в прочих местах они проезжали за половину дня, здесь не одолели и за день. Хорошо хоть предприимчивые гномы расставили вдоль дороги гостиницы на каждом километре.

Утром постоялый двор покидали в твёрдой уверенности, что уж сегодня-то они обязательно окажутся в подгорной столице. Прибудут туда самое позднее после обеда. Но к полудню движение вдруг резко замедлилось, а потом и вовсе встало. Один из охранников, посланный выяснить, в чём дело, принёс неприятную новость. У перевозившей брёвна телеги лопнули верёвки, и полетевший в разные стороны груз смел ещё несколько повозок с какой-то алхимической гадостью, которая повредила механизмы. Створки ворот заклинило, поэтому пропускают только по одной телеге, по очереди в каждую сторону. И успеют ли наладить всё сегодня — непонятно.

После короткого совещания с помощниками посол решил не возвращаться. День назавтра потеряют, а «время не ждёт». Из соображений безопасности и на случай нападения, вблизи самого перевала гостиниц гномы не строили, разбивать шатры пришлось прямо на открытом всем ветрам пологом склоне… Ночь провели, будто сидели в огромной печной трубе с отличной тягой. К утру промёрзли и ругались все: последнее топливо для костра использовали сварить скудный ужин, небольшого запаса наутро хватило вскипятить по полкружки кипятка на человека. Слишком мало, особенно если не забывать, что приданный отряду маг хорошо разбирался в защитных чарах, но не умел ставить даже простенького полога от ветра.

Посол матерился особенно громко. Сам по себе мужик неплохой, знающий своё дело, старательный, эдакая рабочая лошадка коллегии иностранных дел. Но тут неожиданное назначение ударило в голову осознанием собственной важности и спешности дела, потому он сделал глупость — и признаваться в этом не желал. Оставалось на все корки ругать гномов, единственно и виновных во всём.

Матерился мужик так забористо, что магистр даже невольно заслушался. Хотя сам ругался не менее заковыристо и сразу на нескольких языках — только мысленно. Он давно привык путешествовать хотя бы с минимальным комфортом, тут же пришлось мёрзнуть вместе с остальными. Присланный по запросу коллегии Яванским магистратом парень по имени Этард не владел и каплей магии… А даже в самой Тайной канцелярии лишь немногие знали, что настоящий Этард сидит под замком в одном из потайных домов где-то на середине пути. И вместо него в Турнейг въехал Ислуин. Рисковать столь тщательно проделанной работой из-за минутной тяги к комфорту было нельзя.

Охотников ночевать прямо под перевалом нашлось немного. Да и по части дисциплины до дипломатического каравана им было далеко. Лошади же, хоть и недовольные холодной ночёвкой и завтраком из жёсткой травы, словно почувствовали вслед за людьми, что осталось совсем немного. А потом — тёплый город и заслуженный отдых. Поэтому проявлять характер и капризничать животные не стали. Когда посольство выехало на тракт, остальные ещё только собирались.

Плиты весело мчались под копытами и колёсами, подъём широким полотном пожелтевшей травы обнимал дорогу и неторопливо полз вверх между устремившимися ввысь отвесными каменистыми стенами хребтов. А вот увенчанные снегом верхушки двух пиков, между которыми и расположился перевал, казалось, даже и не думали приближаться. Поэтому, когда тракт сделал очередной изгиб и оказался вблизи седловины, зрелище двух невероятно огромных каменных пирамид, стерегущих перевал, получилось неожиданным. Заворожило, заставило всех замереть, почувствовать себя крошечным муравьём перед ликом подпирающих облака гранитных великанов.

Перегородившая перевал в узком месте стена рядом с горами казалась маленькой, игрушечной, особенно издалека. Но стоило подъехать ближе, как внимание перехватывала уже она. Сложенное из огромных каменных блоков сооружение двадцати метров высотой, запиралось воротами под стать: толстенная плита из расплавленного камня между двумя железными листами. Поэтому открывались ворота не вперёд-назад, как положено нормальным дверям, а ездили по направляющим вправо-влево, прячась при нужде в стену. Неудивительно, что вчера из-за поломки механизма всё встало. Такую махину вручную не сдвинешь.

Видимо, гномы работали всё ночь, так как сейчас щель прохода была куда шире, чем рассказывал вчера посланный на разведку. Проехать могли уже две телеги одновременно. Но дальше явно всё опять заклинило. Стоило подобраться поближе, как, подтверждая предположения, в уши забрался рабочий шум кузницы и стройки, звон металла, стук инструментов, чьи-то крики, ругань и неразборчивые команды.

Впрочем, дипломатическую миссию суета с воротами уже не волновала. Ехали они под посольским штандартом, заметили их наверняка ещё вчера. Здешние горы давно обжиты и изрыты тысячами туннелей с сотнями выходов и окон. Поэтому стоило проехать ворота и остановиться, как навстречу сразу же вышла делегация из полутора десятков гномов в белых плащах с алой каймой понизу и оторочкой из соболя. Посланцы Совета горных мастеров. Дальше дипломатическая машина закрутилась без промедления. Посол вручил малую верительную грамоту, её приняли, громогласно разрешили вооружённым людям войти в Ставангр. Без досмотра и проволочек провели через следующую линию оборонительных стен. После чего дорога разделилась надвое: один путь спускался в долину, и второй нырял в широкий зев ворот, уводивший куда-то внутрь горы.

Переступая порог Центральных ворот, Ислуин мысленно хмыкнул, что к обороне главного входа гномы подошли серьёзно. Судя по направляющим полозьям в полу, толщина створок здесь была вдвое больше, чем у внешней стены, и ворот было аж трое. А длинный и абсолютно прямой коридор длиной в сотню метров наверняка простреливался баллистами и вообще мог сложиться целиком.

Впрочем, уже на середине коридора фортификационные размышления вылетели из головы. После холодной улицы воздух казался горячим: караван прошёл магическую завесу. По телу растеклась блаженная истома тепла, заставила и людей, и гномов спешно расстегнуть осеннюю одежду, утереть с лица пот. Ведь под землёй в городах температура была одна и та же что на родине магистра, что здесь — всегда плюс двадцать пять.

Стоило закончиться привратной части, как дорога изогнулась и влилась в ярко освещённый огромный туннель: не меньше полусотни метров в поперечнике. Главный тракт. Здесь, несмотря на ранее утро, уже передвигались множество людей и гномов, все куда-то спешили. Волы тащили телеги, по специально проложенным рельсам, словно бесконечная змея, стальная цепь волокла за собой груженные какими-то ящиками и мешками вагонетки. На перекрёстках в разные стороны уходили дороги-туннели поменьше. Из них тянуло свежим хлебом, металлом и гарью, каким-то химическим запахами и тысячами других ароматов — в зависимости от того, к жилому или рабочему ярусу вела та или иная дорога. Гора и прилегающий к ней хребет изнутри напоминали лесной пень, который трудолюбивые муравьи источили своими ходами. Разве что каменный «пень» был в тысячи раз больше.

Несмотря на суету, посольство двигалось быстро. Ведь стоило вручить представителям Иностранной курии Совета горных мастеров первую посольскую грамоту — как на всей территории страны гномов дипломатическая миссия получала особый статус и привилегии. Поэтому сейчас впереди шли два гнома в белых туниках и с ярко-алыми алебардами в руках, и громким криком возвещали требование всем освободить дорогу.

Тоннели казались бесконечными, покрытие дороги было идеальным, лошади шли совсем без тряски, а повозки катились словно лодка плывёт в штиль. Монотонное, убаюкивающее движение. Поэтому даже постепенно меняющаяся тональность освещения не настораживала… Пока очередной поворот не вывел к окончанию главного тракта.

Дорогу специально сделали так, чтобы она попадала на окружённую пышной зеленью площадку перед… на первый взгляд казалось, что дальше они въезжают в широкую круглую долину. Не меньше двух-трёх километров в поперечнике, расчерченную проспектами на идеальные квадраты и застроенную домами, виллами и особняками, парками. Долина просто утопала в зелени, ведь почти все постройки тоже окружал сад: от совсем крохотного до большого, с фонтанами и изящными беседками. Все, даже те, кто был в городах гномов не первый раз, замерли в невольном восхищении.

Пару минут спустя наваждение чуть притихло, стало понятно, что они по-прежнему под землёй. И перед ними не долина, а что-то вроде искусственной каверны, где и расположились дома. Но всё равно восторженное удивление покидать лица никак не хотело даже у опытных путников.

Ислуин играл роль молодого парня, попавшего сюда первый раз. Поэтому его просто распирало от восторга и удивления… Впрочем, если оставаться совсем уж честным, наиграно всё было не до конца. Ислуин восторгался гномьими городами всякий раз, когда в них бывал. Бородачи спокойно переносили жизнь в замкнутом пространстве, не зря сеть туннелей и залов вокруг любого их города была полна народу. Вот только едва позволял достаток, как гном старался обязательно переселиться в такую вырубленную в толще скалы долину, которая была сердцем любого города. Причём магистр всегда не понимал одного: почему гномы просто не живут в настоящих долинах, а обязательно устраивают искусственные под землёй? Нет, понятно, что здесь всегда идеальный климат, и небо над головой не просто иллюзия — неизвестным способом оно повторяет настоящее небо над горами, также голубеет, хмурится облаками или темнеет. Разве что солнце и луну не показывает. Но ради создания такой улучшенной копии приходилось выгрызать в толще горы эдакие плоские с одной стороны линзы сорок метров на три — пять километров. Потребный для этого титанический труд каждый раз вызывал у магистра восхищение. Когда он оказывался в столице, где таких вот «долин» было целых семь — восхищение вырастало в разы… Всё равно поведение гномов оставалось вне его понимания.

Стоило добраться до городских кварталов, гости снова начали крутить головами во все стороны. Постройки отличались оригинальностью архитектурных форм: искусные мастера, каждый дом гномы украшали каменными статуями, скульптурами, отделывали мозаичными плитами и декоративной штукатуркой. Стены зачастую покрывали самыми настоящими картинами. Добавить пёструю и уже многолюдную толпу — Ставангр привлекал гостей и купцов чуть ли не со всего известного мира — пока доберёшься до особняка посольства, голова закружится от калейдоскопа окружающих улиц.

Особняк посольства строился по образцу гномьих домов. Прямоугольник, внутренний двор которого занимал бассейн и купальня. К тому же особняк был достаточно велик, чтобы каждому из приехавших нашлась своя комната. Причём селили всех тоже по гномьему укладу. На жилой половине, и чем выше статус гостя — тем глубже в доме расположены его покои. Поэтому Ислуина, имевшего чин мелкого советника, поселили вообще в комнате у внешней стены. Магистр хоть и повздыхал вслух, этому оказался очень доволен. Радости первым окунуться с утра в бассейн его волновали мало, зато из своей комнаты он при некоторой аккуратности легко мог покинуть посольство незаметно. Если возникнет нужда. А пока, дождавшись своей очереди, Ислуин поторопился смыть дорожную пыль, переодеться в парадный камзол и поспешить на пир, устроенный в честь гостей. Гномы были знамениты обстоятельностью в любом деле, поэтому их повара славились далеко за пределами Рудных гор. А посол империи, можно было не сомневаться, нанял себе одного из лучших — тоже не прихоть, а часть статуса. Поэтому магистр заранее готовился весь вечер наслаждаться кулинарными изысками.

Зал для торжеств впечатлял прямо с порога. Полы особого мрамора, которому искусство гномов придало янтарный цвет. На стенах изысканная мозаика, издалека неотличимая от написанных кистью фресок и огромные чеканные панно. Торжественная внушительность идущих вдоль стен огромных сплошь вызолоченных колонн давила своим величием каждого, кто осмелился встать рядом с ними… Но стоило отойти на несколько шагов в сторону, как колонны совершенно терялись в объёме, изящно поддерживая высокий купол потолка. Искусством архитектора можно было восхититься. Оформи залу в гобелены и развесь флаги — она станет давить парадной торжественностью. Укрась всё как сейчас цветами и фонарями, чуть уменьши с помощью фальшивого «потолка» из света и светильников высоту помещения, и зала сразу превратится в уютный пиршественный зал.

Кто-то из оказавшихся в Ставангре первый раз подошёл к стоявшей у стены вазе, ахнул и подозвал остальных. Оказалось, настоящие цветы переплетались с искусственными — но сделано всё было так мастерски, что не потрогав не поймёшь, какой из цветков живой. Магистр мысленно усмехнулся: стоявшие рядом коллеги по посольству явно попытались прикинуть в уме, в какую цену обошёлся зал… Но тут же бросили — проступившая на лицах сумма получалась слишком уж невероятная. Никто из них даже не подумал, что здесь, в сердце подгорной страны, искусство гномов стоит намного дешевле, чем за пределами Рудного хребта. Потому-то послы и пускают пыль в глаза, не рискуя нарваться на обвинение в растрате.

Повар превзошёл самые смелые ожидания магистра. И качеством, и количеством даже для такого второстепенного по значимости стола у самого выхода, где было отведено место младшим помощникам. А уж за центральным столом, где расселись оба посла, их заместители и приглашённые важные гномы — несколько Горных Мастеров заглянули сами, ещё кто-то прислал своих представителей — там царило настоящее обжорство. Супы горячие и холодные, жидкие и густые как сметана, поданные в больших накрытых полотенцем фарфоровых супницах и специальных хлебах, из которых вынули мякиш и превратили в тарелки. Салаты похожие на салаты и на торты. Рыба, мясо, разнообразные рагу… В какой-то момент Ислуин подумал, что в него не влезет уже ни кусочка… Но когда подали печёных поросят, перед фирменным блюдом гномьей кухни магистр не устоял.

Мясо буквально таяло на языке… На втором куске Ислуин чуть не поперхнулся. Сохранить блаженное выражение лица он сумел только чудовищным усилим воли. Потому что мясо очень характерно отдавало резким привкусом базилика, смешанного с гвоздикой и хреном. В поросёнке была первая часть многокомпонентного яда! А маги расслабились, да и не заметят они ничего. Осторожная проверка показала — вместе с ядом в блюдо добавили маскирующие компоненты. Не знаешь точно, что надо искать — не поймёшь. Вот только разные расы хоть и похожи, но физиология и вкусовые рецепторы у них слегка отличаются. Поэтому для каждой приходится накладывать свою защиту, это сложно и снижает эффективность. Отравитель не знал, что среди гостей будет эльф, и маскировать яд от лесного народа даже не думал. Всё равно рассчитано точно. Первая половина безвредна и к вечеру следующего дня распадётся. Нужному же человеку завтра просто подсыплют в питьё вторую часть, после сегодняшнего обжорства всех наверняка будет мучить изжога. А дальше смерть наступит по какой-нибудь естественной причине от колик до инсульта. Тайна убийце гарантирована.

Перед поездкой специалисты Раттрея разрабатывали самые разные сценарии, поэтому Ислуин знал управляющие вкладки всех охранных и следящих амулетов посольства. И сейчас он просто запустил одну из следящих систем… О том, что яд обнаружили, можно было судить только по перекосившемуся на пару мгновений лицу старшего мага охраны. Но владел собой чародей очень хорошо. Если бы Ислуин не следил специально — ничего не заметил. Как не заметил бы, что маг запустил средства обезвреживания яда.

Дальше можно было быть спокойными, другой попытки встревоженная охрана отравителю не даст. Но всё равно остаток пира магистр высидел как на иголках, гадая: кого же пытались убить? Явно кого-то внутри дипломатической миссии. Постороннему дать вторую половину яда очень сложно, а не успеешь сделать это до обеда — и первый ингредиент станет безвреден. Но вот кому?

Утром Ислуин встал рано, почти все пировавшие ещё даже не продрали глаза. Магистр же отправился бродить по консульству и окружающему особняк саду. Проветриться и растрясти тяжесть в желудке после вчерашнего обжорства. Места для прогулки были выбраны так, чтобы всё время оставаться на связи с амулетами охраны. Чародеи как раз выискивали, кому подложили вторую половину яда. Конечно, Ислуин всё равно узнал бы и так. Начальник охраны посольства, в составе которого и приехал магистр, был завербован Хранящими покой. И пусть он понятия не имел, для кого обязан оставлять в тайнике отчёты — делает это станет регулярно. Вот только терпеть до вечера не было сил.

Маги как раз были на середине обхода, когда случился переполох. Рядом с посольством обнаружили тела двух гномов: помощника повара и секретаря одного из Горных Мастеров! Проверка сразу была отложена: теперь убийца не станет рисковать, любая новая смерть неизбежно вызовет подозрения. Всё начальство тут же заперлось в кабинете посла. Прочим обитателям особняка только оставалось беспокойно гадать, во что происходящее выльется.

Идеалом любого жителя Подгорной страны был кузнец-воин: трудолюбивый мастер, всегда готовый встать с секирой на защиту Родины. Поэтому каждый гном, даже самого захудалого рода, всегда имел при себе оружие и умел им владеть. Без боя и повар, и секретарь не сдались. Схватка была жаркая, наверняка их сопровождали на тот свет немало врагов. За это покойников изуродовали, тем самым нанеся оскорбление и их семьям, и Горному Мастеру. Самое поганое — тела нашли на территории города, а нападение-то произошло в границах посольства. То есть формально в Империи!

Руководство весь день заседало, в посольстве повисла тревожная предгрозовая тишина. Когда вечером пришли из городского магистрата, гостей провожали настороженные взгляды… Слух про цель визита пронёсся, ещё когда гномы и посол общались за закрытыми дверями. Маги исследовали следы крови на оружии и на одежде. Среди нападавших были и люди, и гномы. Скорее всего, банда из лишённых рода и людского отребья. Но так как любой из гномов, даже тот, кого не признал своим ни один род, всё равно подданный Подгорной страны — то и нападение будет считаться, как если гном убьёт гнома. И разбирать его будут по внутренним законам. Империя ни при чём.

Ислуин всеобщего ликования не разделял, хотя тоже нацепил на лицо радостную маску. Тем же вечером он достал из тайника отчёт с полной версией выводов городской стражи… И растерянности только добавилось. Следователи рисовали очень простую картину. Один гном из работавшей в посольстве прислуги оказался наводчиком шайки грабителей. Подумав, что все будут заняты на пиру, банда решила залезть в особняк. Но их заметил помощник повара, а когда на него напали, ему кинулся на помощь шедший домой секретарь. Но даже вдвоём ни позвать на помощь, ни отбиться они не смогли. Их убили, и в отместку за сорванное дело изуродовали. А наводчик в страхе бежал вместе с подельниками.

Всё логично… И совершенно неверно. Благодаря своей прогулке Ислуин видел, как вносили тела. А ещё вчера после покушения он внимательно рассматривал гостей. И мог поклясться чем угодно — ни одно из тел не принадлежало секретарю. Хотя одетый в его тунику труп очень на него походил.

Магистр был уверен, что все трое в момент нападения были вместе не случайно. Повар клал в еду отраву, слуга должен был подложить вторую часть яда. И вот тут картина опять разваливалась. Так как непонятно, зачем всех было убивать. Если хотели помешать — лучше шепнуть охране, отравителей возьмут с поличным и передадут городской страже. Подкупить следователей в Подгорной стране почти невозможно, так как в стражу идут не из-за денег, а из-за общественного положения. А ещё гномы чудесно умеют развязывать языки. Имя заказчика вытрясут в два счёта. Если же хотели спрятать концы в воду, то убивать исполнителей надо было после гибели жертвы. Ведь про то, что первая часть плана сорвалась, на момент драки были в курсе только два мага охраны и Ислуин. Даже если заказчик в посольстве, он знать не мог.

А уж личный секретарь Горного Мастера в происходящее не вписывался совсем. Нет, он запросто мог стать заказчиком убийства. Вот только те, кто занимает в обществе столь высокое положение, никогда не общаются с исполнителями напрямую. Для этого у них есть целая армия доверенной прислуги и подчинённых. А ещё вопрос: что ему понадобилось с чёрного хода посольства? Ведь как все видели, господин секретарь вышел из парадного и отправился домой?

Ислуин думал допоздна, и всю ночь ему снились прыгающие с кирками и молотами гномы, которые кричали: «Зачем?» Поэтому проснулся магистр с тяжёлой головой. И чтобы отвлечься, отправился на рынок.

Знаменитые на весь обитаемый мир торговые ряды Ставангра встретили Ислуина шумом и гамом толпы. Хотя ещё было раннее утро, купля и продажа здесь уже шли вовсю. Они вообще, кажется, не останавливались ни на мгновение. Магистр зашёл со стороны центральных кварталов, поэтому и встретили его ряды капитальных и солидных лавок. Главное для таких мест — ощущение чистоты, света, величия, всё должно подчёркивать статус и мастерство хозяина. Поэтому кирпич стен обязательно покрывали или белой штукатуркой с фресками и мозаиками, посвящёнными умениям хозяина, или росписями, имитирующими мрамор. На входе обязательно колонны, внутри отделка из вышитой ткани и меха.

Каждая лавка уже сама по себе была произведением искусства, так что магистр какое-то время бродил, просто наслаждаясь внешним видом. А уж внутри глаза сразу же разбегались от обилия шёлкового товара, вышивок, искусно выделанной и украшенной одежды хоть для защиты от суровых полярных морозов, хоть против южного палящего зноя и тропических штормов. Но больше всего было изделий из металла. Гномы славились как лучшие мастера в любом ремесле, но предпочитали работать именно по металлам.

Впрочем, в крытых лавках Ислуин только смотрел и приценивался. И дело было не столько в деньгах, хотя в нынешнем облике больших трат магистр себе позволить не мог. Владельцы крытых лавок всегда прибыль набирали от количества проданного. Поэтому хотя разлёгшиеся на прилавках изделия гномьих фабрик и были по качеству даже лучше индивидуального заказа многих мастерских Империи — найти по-настоящему интересную вещь в этой части рынка невозможно. Зато удобно выяснить текущие цены и моду этой зимы.

Ислуин как раз вышел из очередной лавки, когда его буквально прижал к стене здоровяк. Гора мышц, рядом с которой Ислуин выглядел хилым хлюпиком.

— Здорово, Этард, — бугай дохнул в лицо запахом чеснока и тухлым ароматом нечищеных зубов. — Смотрю, зазнался совсем?

Ислуин мысленно выругался. Что бугай идёт следом, он заметил три лавки назад. Но решил: приставать в толпе неизвестный не рискнёт. А это оказывается приятель парня, чью личину магистр сейчас носил. Хотя люди Тайной канцелярии были уверены, что Этард никогда из родного города не выезжал. И знакомых, которые могли бы отправиться по делам к гномам, тоже иметь не мог.

Оставалось только делать вид, будто здоровяк обознался.

— Уважаемый господин, мы с вами не знакомы, — залепетал Ислуин. — Вы, возможно, ошиблись…

И тут же извивающимся движением вывернулся и сделал шаг в сторону. Этард парень не очень решительный, чуть что — задаст стрекача. Также собирался поступить и Ислуин.

Бугай характер Этарда явно тоже знал. Поэтому снова его ловить даже не попытался. Вместо этого он ощерился и процедил:

— Значит, за должность имперским шавкам продался. Так-то ты ценишь своих благодетелей, которые тебе это место выхлопотали. Ладно, так и быть. Простим. Только… Где оно?

Ислуин обеспокоенно сделал шаг назад: на них уже стали оглядываться прохожие. А новый скандал после убийства привлечёт ну совсем ненужное внимание. Бугай оценил всё на свой лад. Сжав кулак, он помахал им перед собой и угрожающе сказал:

— Боишься? Правильно, из-под земли достану. Ты, паскуда, почему не отдал? И куда Это запрятал? А ну…

— Я ничего не знаю. Вы обознались, — чуть не взвизгнул магистр.

И поспешил затеряться в толпе. Бегом к другому концу рынка.

Оказавшись среди открытых рядов, магистр сбросил маску испуга и в задумчивости принялся идти вдоль прилавков. В этой части не было зданий, вместо них — длинные прилавки под навесами. Поэтому и торговали здесь гномы попроще, рангом пониже… Впрочем, попроще только по меркам столицы Подгорной Республики. Даже такое вот место стоило больших денег, а право торговать на Главном рынке — признак статуса мастера и его высокого положения в обществе. И торговали здесь нередко настоящим эксклюзивом. Потому-то Ислуин сюда и собирался с самого начала.

Вот только сейчас ему было не до покупок. Он шёл, механически осматривая товары, что-то выспрашивая, прицениваясь. Но внешний мир как бы отдалился. Единственной реальностью стали рассуждения… Слишком уж странным вышел короткий разговор. Слишком много вопросов оставило каждое слово здоровяка.

Да, в Яване оставались организации «патриотов», которые финансировал Шахрисабзс. И кто-то из таких мог бросить про имперских шавок… Но на деле все эти борцы давно превратились в банды на содержании падишаха, и тщательно контролировались Тайной службой. Любой, запятнавший себя знакомством с «патриотами», мог не мечтать даже о самой мелкой должности в магистрате. К тому же Этарда проверяли. Тогда почему здоровяк бросил про благодетелей, которые выхлопотали место в посольстве? Ведь организовали всё люди Раттрея. Они выбрали нужного человека, и они же устроили, чтобы отправили именно его. И главное. Что за «Это», которое якобы осталось у парня? Личные вещи во время подмены тоже проверяли. И сыскари, и маги. Среди имущества Этарда не обнаружилось ничего необычного.

Ислуин был настолько погружён в размышления, что ловкую руку карманника даже не почувствовал. Зато хитрого вора заметил кошелёк… Конечно, любой воришка либо умеет сам чуять охранные чары, либо обзаводится специальным талисманом, который охранки гасит. Вот только даже самые изощрённые амулеты ничего увидеть или испортить в кошельке магистра не могли. Познакомившись с магической сумкой магистра, Раттрей и канцлер были просто заворожены. Каждый загорелся желанием получить такие же поделки для своих тайных агентов. Поэтому, едва мятеж был подавлен, и новый архимаг Манус получил доступ к мастерским Магической Гильдии, работа закипела. За годы спокойной жизни, изготавливая такую же сумку для Лейтис, технологию Ислуин восстановил. Теперь оставалось лишь поставить её на поток… Один из таких кошельков Ислуин взял с собой, спрятав внутри не только мечи и кое-какую полезную мелочь, но и укрыл в свёрнутом пространстве массу охранных чар.

Парнишка дёрнулся было убрать от кошелька прилипшую ладонь. Бесполезно. И почти сразу на запястье смокнулись жёсткие тиски хватки Ислуина. Магистр принялся внимательно осматривать добычу. Судя по всему, это был полукровка человека и гнома. Ислуин по привычке последних лет машинально перевёл возраст на людские годы — лет тринадцать. Впрочем, тут же себя поправил: не стоит расслабляться, даже полукровки живут долго, и воришке не меньше двадцати — двадцати трёх лет. Ни медальона, ни знаков клана на одежде. Но одет по местному обычаю, в тунику без рукавов и сандалии. И держится спокойно. Видимо, отец его всё-таки признал, и сопляк имеет подданство Подгорной страны. Да и клейма преступника ни на лице, ни на плече нет. К тому же жертва чужак. Значит самое большее, что грозит карманнику — получить плетей за попытку кражи. Ведь ничего стащить он не успел.

Воришка, судя по всему, рассуждал также. Испуг в глазах сменялся обречённостью и покорностью… И почти сразу в глазах снова заштормило страхом, паренёк даже закусил губу от испуга, боясь сделать что-то не так: бок кольнуло остриё кинжала. В любом другом случае Ислуин бы просто сдал воришку страже. Но после сцены с бугаем решил не рисковать. Вдруг тот подумал, что неизвестное Это у магистра с собой и подослал его выкрасть? Тогда стоит расспросить исполнителя поподробнее в укромном уголке.

— Дёрнешься — прирежу прямо на месте.

Карманник испуганно закивал и опять прикусил нижнюю губу. Лишённый клана полукровка вряд ли кого-то будет волновать, даже если чужак убьёт его прямо на базаре. За такое самое большее ему грозит штраф. Или исправительные работы, потом высылка и запрет возвращаться. Но деньги откупиться, судя по всему, у чужака найдутся.

— Тогда аккуратно двинулся рядом со мной. Повторю: подумаю, что хочешь сбежать — не жилец.

Парнишка кивнул, и неторопливо под руку пошёл вместе с магистром.

Это только незнакомому с городом кажется, будто в тщательно распланированных гномьих долинах нет ни одного укромного уголка. Не меньше четверти любого поселения занимают парки. Иногда запущенные, если вдруг владелец разорился, но земля ещё числится за ним. Пока парк и особняк не выкупит новый хозяин, так и будет стоять. И местные будут проходить мимо, словно в упор не видят ни дом, ни парк. Вот в такой позаброшенный парк Ислуин и потащил свою добычу.

Едва несколько рядов деревьев надёжно укрыли от случайных взглядов с улицы, и оба оказались на заросшем травой и сорняками пятачке, когда-то бывшей цветником. Магистр швырнул свою жертву к облупившейся стене дома, и не скрывая начал поигрывать кинжалом.

— Итак, мой дорогой, — голос звучал мягко, доверительно — но парнишка испуганно вжал голову в плечи. — У меня к тебе будет несколько простых вопросов. И от того, понравятся ли мне ответы, зависит, в каком виде ты отсюда уйдёшь. И уйдёшь ли вообще.

Паренёк испуганно закивал, явно мысленно вознося молитву о спасении всем гномьим богам. Тюфяк, у которого он надумал спереть кошелёк, вдруг куда-то исчез: спрашивал заматерелый волчара явно из наёмников. А про их привычки парень был наслышан. Знал бы — обошёл стороной как можно дальше. Да вот так неудачно обманулся.

Вдруг за спиной зашуршали ветки кустов. Ислуин, не выпуская кинжала, резко обернулся. И выругался: каким-то образом здоровяк его выследил! И тоже решил воспользоваться глухим местом. Вот только… что-то в нём изменилось.

Будь на месте магистра Этард — ничего бы, наверное, не заметил. Но опытный воин сразу обратил внимание, что чужак из Явана необычно двигается — слишком плавно, но временами рывком. Дышит неестественно равномерно, словно готовит лёгкие к серьёзной нагрузке. Да и руки держит разведя в сторону, и в ладонях… Кастеты?

— Значит, Этард, не хочешь отдавать по-хорошему? Ты свою зубочистку то брось, не приго…

Нервы после покушения в посольстве у Ислуина и так были как струна. А тут ещё странное поведение мужика. Рисковать магистр не стал. И резко хлестнул жгутом воздуха. Переломать твёрдой, как сталь, плетью ноги. Допросить. А потом уже позаботится, чтобы никто никому не разболтал.

Вот только бугай не только почуял жгут — увернулся! Быстрым, слишком быстрым движением. И тут же, зажав в кулаках кастеты, кинулся в атаку сам. Ислуин успел сделать шаг в сторону. Полоснул кинжалом. Бугай опять увернулся с ненормальной для своей массы скоростью. Глянул расширившимися зрачками, опять попытался дотянуться кастетом. Но попал по деревцу, которое от удара треснуло и переломилось. Здоровяк же даже не поморщился, хотя на руке после столкновения как минимум должен был остаться синяк.

Ислуин снова бросил заклятье, теперь «ледяной шторм». Влага из воздуха собралась в сотни острых ледяных игл, полетела со всех сторон. И опять враг сумел остаться цел! Спину защитила толстая куртка, лицо он успел закрыть руками, на кровоточащие ссадины ладоней даже не обратил внимания.

— Не Этард, — со злобой выдохнул яванец. — Имперская паскуда. Где наш человек?!

Что-то выхватил из одежды и раздавил.

— Шэт бы тебя побрал, — только успел выругаться Ислуин.

Так как магия погасла вся. На парк и заброшенный дом легло что-то вроде «круга тишины». А бугай тем временем снова кинулся в атаку. Удар, прыжок, удар. Несколько раз Ислуин достал его кинжалом, но вскользь: распорол одежду и оставил глубокие царапины. Вышла ничья. Бугай слишком шустрый, явно под действием какого-то зелья. Но даже алхимия и магия имеют предел — возможности организма нельзя увеличивать бесконечно. Враг явно рассчитывал драться против клерка из магистрата, а не против профессионального рубаки. В то же время Ислуин хоть и быстр, но недостаточно, чтобы разорвать дистанцию хотя бы на секунду и выхватить из кошелька-хранилища меч. А с одним кинжалом не одолеть. Сбежать тоже не получится. Заминки в кустах будет достаточно, чтобы бугай успел дотянуться и ударить в полную силу.

На несколько секунд враги замерли друг напротив друга, восстанавливая дыхание. И тут в драку вмешался паренёк-карманник, про которого оба забыли. Подхватив с земли ком, он метко бросил его в шею здоровяка. А когда тот дёрнулся и обернулся, второй комок попал в глаза.

Мужик яростно заревел. Подстёгнутое зельями боевое безумие требовало немедленно уничтожить нового врага. Бугай кинулся к парнишке… И на втором шаге забулькал. Паузы Ислуину хватило выхватить меч. Острая как бритва кромка «Сына битвы» словно масло разрубила позвоночник возле шеи. Тут же последовал следующий взмах, подсечь ногу. И добивающий удар, отделивший голову от тела. Судя по зелью, ментальная защита тоже будет стоять. Причём такая, которая в полевых условиях одиночке не по зубам.

Ислуин вытер меч и кинжал об одежду убитого, затем быстро, но тщательно обыскал тело. Ни одной зацепки кто и откуда. После чего понялся и посмотрел на паренька, который так и остался стоять возле стены.

Видно было, что тот боится: лишний свидетель. Но старается страх не показать и удержать под контролем. Выдержал и оценивающий взгляд магистра, глаза не отвёл. А ещё карманник наверняка отменно знает город и у него есть знакомства и возможности, которых приехавший всего несколько дней назад Ислуин лишён.

Магистр посмотрел задумчиво и заинтересованно, и спросил:

— Как тебя зовут?

— Хадльберг, домин?..

— Для тебя — домин Ивар.

Парнишка слегка поклонился. Плечи чуть опустились, спина, до того напоминавшая прямую доску, устало чуть согнулась. Напряжение отпустило. Он слышал, как нападавший обратился к чужаку «Этард». Но парню назвали другое имя, явный знак доверия. Убивать его не будут… И уже не важно, что наверняка за это потребуют услугу.

— Итак, Хадльберг, будем считать, что к моим врагам ты отношения не имеешь.

Парень осторожно кивнул.

— Поэтому я предлагаю тебе сделку.

Глаза парня загорелись. Ислуин на это мысленно фыркнул: даже полукровка — гном есть гном.

— Условия, домин?

— Пока ты работаешь на меня — без моего разрешения никаких краж и прочего. Я оплачиваю аванс и расходы. Ты ищешь, откуда взялся этот, — магистр коснулся тела носком сапога, — кто он. Как только узнаешь, я готов оплатить результат. Полтора оро.

Парень аж задохнулся от услышанного. Золотые монеты Бадахоса имели такое же хождение, как и имперские. Поэтому сумма выходила, особенно для мелкого карманника, просто фантастическая.

— И последнее. Нарушение тайны считается нарушением контракта и карается смертью.

Хадльберг спокойно поклонился и пожал протянутую руку в знак того, что принимает сделку. Про сохранение тайны-то понятно… Но в контракте действуют только те пункты, которые в него включены. Поэтому прозвучать предупреждение должно, но можно его особо не пугаться.

— Тогда держи аванс и на текущие расходы. Меня отыщешь рядом с посольством Империи или на рынке.

Получив монеты, парень тут же убежал. Ислуин чуть задержался, убирая следы и пряча тело. А потом отправился домой. Надо было многое обдумать в спокойной обстановке.

Вернувшись, магистр порадовался, что каждый в посольстве имел отдельную комнату. И сейчас он мог спокойно перерыть вещи Этарда. Вывалив всё на пол, Ислуин принялся внимательно искать. Первыми стали, естественно, камзолы — не вшито ли что-нибудь под подкладку. Но под тканью ничего не чувствовалось, поэтому магистр начал осматривать дорожный мешок, нижнее бельё. Проверил каждую страницу в книгах на предмет симпатических чернил, выдрал из переплёта… Ничего.

— Шэт бы тебя побрал, — в сердцах ругнулся Ислуин. — Я ведь точно знаю, что оно где-то тут. Но где?

Тяжело вздохнув, он принялся осматривать снова. Начать с одежды… На втором из запасных камзолов в одном месте ткань показалась чуть иной. Ощущение на грани восприятия, потому Ислуин и пропустил его в первый раз. И поэтому ничего не заметили следователи Раттрея.

Сердце бешено застучало, забухало торжественным барабаном. Ислуин заставил себя отложить камзол в сторону, несколько раз вздохнул и выдохнул, стараясь успокоиться. В камзоле, кажется, спрятаны какие-то бумаги. Вероятно, наложена защита, от магии до алхимии. И запросто всё может быть заклято на крови — хотя в Империи это и каралось каторгой. Но неведомым хозяевам Этарда на закон, судя по всему, плевать. Вот только на специалиста Воздуха враг вряд ли рассчитывал.

Аккуратно, стараясь не фонить в магическом эфире, Ислуин сотворил вокруг камзола сферу из чистого азота. После чего создал вокруг кистей плёнку из уплотнённого газа — если всё же пламя вспыхнет, своеобразные перчатки помогут вытащить руки без ожогов. И медленно принялся распарывать шов.

Предосторожность оказалась не лишней, хотя и не от огня. Внутри потайного кармана была зашита пыль какого-то контактного яда. Аккуратно её счистив, Ислуин положил на подоконник несколько матово блестевших полупрозрачных листочков не боящейся воды бумаги и принялся читать.

«Когда ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира, на которое он имеет право, уважительное отношение к мнению соседей требует от него разъяснения причин, побудивших его к такому отделению.

Страна и народ Явана, волею силы ставшие колонией Империи длительное время проявляли терпение, и только необходимость вынуждает нас изменить прежнюю систему своего правительства. Длинный ряд злоупотреблений и насилий со стороны Империи свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом императоров…»

Дочитав Декларацию независимости, Ислуин на несколько мгновений оторопел, затем принялся ругаться на всех известных ему языках. Особо не заботясь, что его могут услышать. Потом быстро пробежал остальные листы: это было воззвание к Бадахосу о военной помощи против агрессора. То есть против Империи.

Интрига становилась прозрачна, как горный ручей. Главный соперник Империи уже давно мечтал получить прямой торговый путь с Подгорной республикой. Но несколько поколений назад, при помощи тогдашнего Старшего Горного Мастера, императоры успели захватить Яван первыми. Воспользовались тем, что когда один из эмиров поднял мятеж, падишах легко его разгромил и вообразил себя непобедимым полководцем. Задумал расширить свои владения на север. За счёт Империи. Поражение привело к смене династии, новый правитель был готов на любые условия мира, лишь бы ничто не мешало укреплять свою власть в остальной стране. И вот теперь Архипелаг решил переиграть события.

Понятно и почему новую организацию прохлопали ушами подчинённые Раттрея. Слишком привыкли яванские Хранящие покой воевать с дилетантами, а тут за дело взялся Совет внешней разведки Бадахоса. Да и вряд ли в организации много народу. Ведь её назначение — ширма для оправдания вторжения. И Этард, судя по всему, вляпался по уши. Поэтому легко поверил, что выгодное назначение ему устроили именно «новоявленные патриоты». Приехав в Ставангр, он должен был передать всё послу Бадахоса, а уже тот запустил бы остальной процесс. Занятой войной с орками Империи будет не до возвращения мятежной провинции, у которой к тому же за спиной стоит Архипелаг.

Не укладывалось в общую картину одно. Почему гномы пытались отравить Этарда до того, как он передаст Декларацию независимости послу? Именно они в прошлый раз стали причиной разгрома падишаха, пропустив через свои владения один из легионов в тыл армии Шахрисабзса. Сейчас же получается, гномы на стороне Бадахоса? Ведь, в отличие от родины Ислуина, здесь расы тщательно берегут свои секреты от соседей. А «Крик тишины» гномья разработка… Вот только стабилизировать эффект могут исключительно людские маги. В заброшенном саду магистр явно видел результат сотрудничества гномов и бадахосцев. Да и покойный архимаг Уалан применил во время сражения очень похожие чары. Возможно, граф Мурхаг успел и Яван продать бадахосцам. Оставалось надеяться, что отправленный разузнать Хадльберг выяснит про нападавшего что-то сверх того, о чём магистр уже догадался.

Следующие несколько дней Ислуин выбирался лишь на короткие прогулки в условленное место, чтобы проверить: не вернулся ли его разведчик. Всё остальное время он отсиживался в посольстве, предпочитая не рисковать. Нервное напряжение копилось всё сильнее. Времени до момента, когда Бадахос сделает ответный ход — всё меньше. А запасные варианты у них наверняка есть, не мог Совет внешней разведки поставить всю операцию в зависимость от одного курьера. Ислуин ходил мрачный, пару раз даже сорвался, наорал на кого-то под горячую руку. Это не соответствовало характеру Этарда, магистр всё понимал — но ничего с собой поделать не мог.

Когда во время очередной вылазки на рынок перед магистром ненадолго мелькнул Хадльберг, Ислуин почувствовал, как с плеч будто свалилась целая гора. Хотелось бежать вслед за пареньком изо всех сил. Огромным усилием магистр заставил себя сначала на несколько секунд задержаться, а потом ленивым прогулочным шагом двинуться по улице. На перекрёстке с переулком, куда нырнул информатор, Ислуин замер, задумался, будто прикидывая в какую сторону ему идти. Наконец якобы определился с направлением и свернул в проулок.

Хадльберг уже ждал посередине. Место было удобное — с обоих проспектов не просматривается, по бокам глухие стены домов. Поэтому Ислуин отбросил маску мелкого чиновника и двинулся мягкой походкой привыкшего к дракам бойца.

Парень сделал вежливый полупоклон.

— Домин, я выяснил, что вы желали узнать.

Краткий рассказ полностью подтвердил предположения магистра. Здоровяк и в самом деле приехал по Яванскому тракту, остановился в доме одного из купцов с Бадахоса. Совет внешней разведки даже не счёл нужным маскировать здешнюю часть операции. Интересной была разве что информация: один раз яванца видели, когда он выходил из дома Горного Мастера Маргейра. Но пока это лишь подтверждало, что «покойный» секретарь ввязался в драку у посольства не случайно. Впрочем, хоть какая-то зацепка лучше, чем ничего. Теперь можно распутывать загадку дальше, взявшись за Маргейра.

Ислуин отсчитал монеты… И замер, с интересом разглядывая информатора. Тот деньги забрал, но уходить почему-то торопился. Да и взгляд — сейчас Ислуин впервые обратил внимание, что глаза у Хадльберга непривычного не только для гнома, но даже для полукровки цвета сапфира — взгляд твёрдый, блестит, взгляд продавца, а не просителя.

Паренёк выдержал паузу, потом спросил:

— Домин. У меня есть ещё одна информация, которая, полагаю, вас заинтересует. Если сойдёмся в цене.

Ислуин сделал жест, словно пересыпал что-то из ладони в ладонь. Хадльберг намёк понял и продолжил.

— Что вы готовы заплатить за информацию, где прячется якобы покойный секретарь Горного Мастера Маргейра? А также с ним встретиться?

Ислуин фыркнул: надо же, какой умный мальчик. И с нотками веселья в голосе произнёс:

— Много. И возможности у меня тоже большие. Горным Мастером я тебя, конечно, не сделаю. Но в остальном…

Паренёк на это сухо ответил.

— Так высоко я не замахиваюсь. Мне нужен лишь безопасный проезд из Ставангра до какого-нибудь надёжного убежища подальше от здешних мест. Для меня и для моей сестры. Скажем, до Северных княжеств. Устроит также идущий туда корабль.

Ислуин не стесняясь, присвистнул:

— Немало.

Хадльберг спокойно парировал:

— Но и не много. Добавлю, что с властями у нас проблем нет. У нас… Скажем, трудности иного рода.

Магистр кивнул: чего не понять. Видимо, разногласия с кем-то из местных преступных главарей. Вполне решаемо. А если парень и в самом деле поможет распутать клубок, запросил он не так уж и много.

Ислуин протянул руку:

— Сделка. Доставлю живыми туда, куда вы пожелаете.

— Сделка, — крепкое рукопожатие в ответ.

— А теперь — веди.

Они шли довольно долго, куда-то на окраину долины. Хотя и не пришлось сворачивать в туннели пригорода. Судя по теням, время приближалось к полудню, когда Хадльберг вывел наконец магистра на узкую улицу. Пройдя ещё шагов сто, оба вошли в ворота дома, где на первом этаже расположились лавочки, а выше квартиры. Здание, как и остальные в этом районе, было огромное, в восемь этажей. Такие строили для сдачи внаём тем, кому достаток уже позволял жить в одной из подгорных долин, но ещё не хватало денег на собственную усадьбу. И хотя формально всё было распланировано от квадратов улиц до номеров квартир, на деле получались безликие ульи. Постороннему найти кого-нибудь в таком месте очень трудно, почти невозможно. Особенно если арендатор не желал вписывать своё имя и номер квартиры в адресную книгу у ворот.

Но Хадльберг явно знал, куда им нужно. Уверенно он провёл своего спутника через длинный коридор, потом по пустынный в этот час лестнице оба поднялись на четвёртый этаж. Ещё несколько шагов — и вот уже магистр очутился в полутемной комнате с зашторенными окнами. Пламя греющей воздух жаровни слабо боролось с темнотой. Остро пахло какими-то едкими лечебными мазями или притираниями.

На кровати в углу, укрытый несколькими одеялами, лежал гном.

— Я привёл его, домин, — поклонился ему Хадльберг.

Гном на это слабо кивнул, потом махнул рукой: мол, покинь нас. Когда паренёк вышел в коридор, больной низким голосом произнёс:

— Здравствуйте, домин?

Магистр провёл рукой по лицу, сбрасывая иллюзию: всю дорогу сюда он спешно возвращал себе исконный облик.

— Домин Ислуин. Или можете, если удобно, кер Ислуин. Отец императрицы Лейтис и здесь тайный голос императора.

Лицо гнома осветила счастливая улыбка. Временами прерываясь от недостатка сил, один раз надолго закашлявшись, он заговорил:

— В счастливый день юноша встретил вас, а потом привёл ко мне. Когда он рассказал, что нашёл того, кто борется с мятежниками из Явана, я всего лишь решил, что враг моего врага — мой друг. Но подобной благосклонности от Прародителя гор я не ожидал.

И опять закашлялся. Ислуин тут же встал на колени рядом с кроватью, быстро провёл сканирование. Обширная потеря крови, множество ран. И неумелое лечение, которое привело к воспалению. Ничего сложного даже для него. Разве что хлопотно. Вот только всерьёз заняться раненым сейчас не получится. От хорошей порции магии Жизни больной провалится в целебный сон. Поэтому магистр ограничился лишь поверхностной чисткой двух самых загноившихся ран, затем достал из сумки-кошелька склянку и влил в рот укрепляющий эликсир. Этого оказалось достаточно, чтобы мертвенно-бледная кожа порозовела, гном перестал кашлять и смог продолжить.

— Спасибо. Я погибаю в бою, с оружием защищая Республику. Достойная смерть. Именно поэтому Прародитель гор и дал мне шанс через этого юношу отыскать вас и вложить в ваши руки, кер Ислуин, оружие против наших общих врагов.

Магистр продолжил водить ладонью поверх одеяла и, не прекращая сканирования, спросил:

— Расскажите, что именно произошло.

— Предавший Республику Горный Мастер Маргейр всё-таки узнал, что я хочу помешать его планам. Поэтому приказал своему сброду напасть и убить. Я и мои товарищи храбро сражались…

От удивления Ислуин замер посреди движения и резко выдохнул. Вот он, недостающий кусок мозаики! Лежавший на кровати гном ошибается. Если со стороны Подгорной страны за всем и в самом деле стоит Маргейр, то о мыслях своего ближайшего помощника ничего не подозревает. Не зря, как регулярно докладывает в своих отчётах завербованный сотрудник посольства, Горный Мастер роет землю, пытаясь отыскать убийц. Пересечение интересов нескольких игроков, вот что случилось.

Противники Маргейра узнали, что едет курьер с документами. И как только он всё передаст послу Бадахоса, в Яване мятеж, в Республике? Неважно, но тоже что-то произойдёт. Выяснили имя посланца — Этард, и решили его отравить. Ведь только Этард знает, где спрятана почта. Но постоянный посол и постоянный маг посольства завербованы бадахосцами. Поэтому маг через подручного передал всё своему начальнику, а тот отдал приказ устранить повара. С помощью прикормленной банды. Но напали лишённые клана, когда повар встретился с соратниками. Гномы решили, что Маргейр всё знает и погибли, защищая командира. А секретарь после нападения всё же попытался скрыться. Переменил одежду и сделал так, чтобы товарища приняли за него.

Гном заминку оценил по-своему. Несколько раз вдохнув и выдохнув, привыкая к тому, что боли почти нет, он принялся рассказывать.

— Думаю, стоит объяснить с самого начала, чтобы вы поняли. Несколько лет назад Старший Горный Мастер искал поддержки своим отношениям с Империей и старался не допустить слишком уж тесных связей отдельных группировок с падишахом. Тогда мой патрон, как он рассказывал, и увидел слабую сторону Республики. У нас нет единовластного правления. Поэтому даже если самый умный и дальновидный знает, как нужно правильно поступить, толпа далеко не всегда ему позволит.

Гном харкнул, сплюнул накопившуюся мокроту в специальную чашу рядом с кроватью.

— Его слова убедили меня. И не только меня. К тому же Маргейра поддержали немало бесклановых, которым он пообещал изменить статус. Горный Мастер решил заручиться поддержкой Бадахоса. Он говорил — они далеко, и никогда не смогут вмешиваться в наши внутренние дела, как императоры.

Ислуин на это только хмыкнул: хватку Торгового Совета он представлял себе весьма неплохо. И был уверен — одним торговым путём через Яван их аппетиты не ограничатся.

— Вы правы, — было видно, что если бы позволили силы, гном встал и отвесил извинительный поклон. — Но я следовал за своим патроном, так как верил ему. Он умеет убеждать. Я довольно давно начал сомневаться в Горном Мастере, не забота о Родине им двигала, а корысть. Но месяца два назад я случайно услышал разговор Мастера Маргейра и посла Бадахоса. Патрон хвастался, что легко изменит всю Подгорную страну. Так как его противники скованны устаревшими законами, а он давно понял — умный закон соблюдает только тогда, когда ему выгодно. Если же нет, то закон стоит и нужно нарушать для своей пользы.

Словно соглашаясь со словами гнома, по комнате прошелестел сквознячок, пламя в жаровне зачадило, завоняло дымом. Ислуин молча кивнул. Что же, мотив секретаря понятен. Мировоззрение любого гнома имеет опору в трёх столбах. Свой род, Республика и Закон. Закон можно обойти через непредусмотренную лазейку, его можно изменить к своей выгоде. Но открыто заявить, что закон можно и нужно нарушать — святотатство почище осквернения церкви у последователей Единого. Да и к бесклановым гномы относились высокомерно и презрительно как к никчёмным бездельникам. А тут целая армия, которая при поддержке бадахосцев готовится выпотрошить самых богатых купцов и мастеров.

— Домин, знаете, какая новость в политике самая лучшая? Это отсутствие любых новостей. Где вы спрятали доказательства?

— В своём доме, тайник в кабинете. Но пробраться я туда не смогу. И никто не сможет. Да и остановить Маргейра сможет только сам Старший Горный Мастер, а никого из моих сподвижников не пустят даже на порог.

Ислуин рассмеялся, потом щёлкнул пальцами. Раздвинулись шторы, раскрылось окно, впуская свежий воздух.

— Это я беру на себя. И вот вам моё слово! Скоро мы с вами устроим поминальное возлияние на могиле покойного Горного Мастера Маргейра. Или не быть мне Красным стражем.

Ветер второй Красивая невеста

Рудный хребет, Ставангр — столица подгорной республики. Октябрь, год 499 от сошествия Единого.

Стол небольшой уютной трапезной был заставлен тарелками пустыми и тарелками с разнообразнейшими блюдами и закусками. Ислуин поковырялся в очередном паштете, отодвинул наполовину недоеденный пряно пахнущий кулинарный изыск в сторону, и с грустью подумал, что это блюдо, кажется на сегодня станет для него последним. Не просто так столом у гномов принято не сидеть, а располагаться в креслах полулёжа. А ещё из Подгорной страны он наверняка уедет растолстевшим. Жаль у него нет второго желудка… Поскольку Старший Горный Мастер в благодарность за разоблачения заговора не только предложил высокочтимому гостю пожить в одном из своих особняков, но и прислал одного из своих личных поваров. И хотя магистр никогда не считал себя чревоугодником, вот уже который день из-за стола поднимался, перекатываясь как тюлень на льду.

Ислуин потянулся, снял ноги с приставленной к креслу скамеечки, встал босыми ступнями на пол. И в который раз подумал, что гномы знают толк в комфорте. Никакой магии, всего лишь трубки с горячей водой, которые идут под плиткой. Но как приятно вставать босыми ступнями и не чувствовать даже малейшего холода. Особняки Ставангра полны множеством удобных мелочей, о которых люди даже не задумываются. И если он всё-таки когда-нибудь надумает обзавестись в этом мире постоянным домом, строить пригласит обязательно гномов.

Впрочем, пока ему и так хорошо. Можно наконец-то позволить себе отдохнуть и расслабиться. А то последние три недели выдались сумасшедшие. И дело было не только в разоблачении заговора Горного Мастера Маргейра и скандала с высылкой посла Торгового Совета Бадахоса. На Ислуина свалились проблемы чистки внутри имперского посольства. Если с послом и старшим магом всё было ясно и понятно с самого начала — предателей сняли с должности и в качестве жеста доброй воли выдали гномам за попытку вмешательства в дела Подгорный Республики, то остальные сообщники затаились. Конечно, большую часть дел удалось переложить на главу дипломатической миссии, с которой магистр сюда и приехал. Мужик увидел возможность стать не только временным замещающим, но остаться на должности посла насовсем. Поэтому принялся за дело с удвоенными силами так, что иногда его рвение даже приходилось умерять. Но все равно слишком многое имел право решать только лично Ислуин. Включая некоторые соглашения с Советом Горных Мастеров, чтобы ни у кого больше не возникло даже мысли повторить попытку Маргейра. Но все дела вроде бы закончились, и через несколько дней может спокойно отправляться Турнейг.

Ислуин уже хотел было встать совсем, ополоснуться в бассейне и прогуляться по рынку, когда внезапно зазвонил колокольчик. От прислуги магистр отказался, поэтому на входных дверях в первый же день поставили механическое устройство, которая сообщало в спальню и столовую, что кто-то пришёл.

Сейчас хотелось послать визитёра подальше. Так как Ислуин предполагал, кто это мог припереться. Новых писем с утра в прихожей не появлялось. Посланцы Старшего Горного Мастера никогда не наносили визита без уведомления, в высшем обществе гномов такое вообще считалось неприличным. Временный посол уже заглядывал, и все вопросы на сегодня и завтра они решили. Значит, оставался только один вариант. Проситель от бывшего посла. По местным законам, пока суд не признал осуждённого виновным, обвиняемый мог распоряжаться своим имуществом и деньгами. И бывший посол сейчас этим вовсю пользовался, регулярно отправляя с курьером униженные записки о милосердии и прощении. И каждый раз приходилось писать ответ… Шэт бы побрал здешний этикет.

Ислуин нацепил на лицо дежурную маску равнодушия, нажал на устройство, отпиравшее входную дверь. И принялся ждать. Внутри дома дверей гномы почти не ставили, а те, что есть, держали запертыми. Поэтому гость не заблудится.

Несколько минут спустя в трапезную вошёл… Тот самый парень, который помогал с расследованием. Хадльберг. Увидев выражение лица хозяина, парень усмехнулся. Сделал вежливый поклон и спросил:

— Позволите ли войти, домин? Для делового разговора.

Ислуин удержал на лице маску раздражения. Но внутренне насторожился. Поведение гостя не соответствовало образу, сложившемуся из первоначального знакомства. Говорит уверенно, на деликатесы смотрит… расслабленно. Словно не только видел не раз, но и многое даже пробовал. Не чувствуется в госте и напряжения от общения нижестоящего с важной персоной. Ощущение, будь в тунике карманы — засунул бы туда руки и присвистывая ждал ответа. Да и выглядит сегодня гость… Ислуин мысленно ругнулся. Немногие его так изящно обводили вокруг пальца. Парень старше. На человеческие годы ему как минимум лет шестнадцать, но запросто может быть и больше. Просто сложения щупловато, в мать пошёл. Ростом же в отца-гнома. Запросто сойдёт за излишне высокого сопляка. И явно опыт в таких делах, магистр не горожанин, он оценивал не только по внешности, но и по поведению. Но подвоха не учуял.

— Присаживайтесь, домин Хадльберг. Будьте гостем у моего стола.

Парень сел-полулёг в кресло напротив, пододвинул к себе кусок запечённой утки и принялся аккуратно резать его ножом, придерживая вилкой. Тоже на уличного карманника совсем не похоже. Неторопливо доел, вытер губы лежавшим рядом на столе специальным полотенцем. Потом посмотрел на хозяина и заговорил.

— Я так понимаю, что вы закончили свои дела и скоро отбываете. Поэтому я пришёл напомнить про нашу сделку.

Ислуин выдержал положенную в приличном гномьем обществу паузу, как бы вспоминая все подробности, потом ответил:

— Я готов выполнить свою часть. Поэтому прошу незамедлительно прибыть в мой дом.

Парень резко встал.

— Моя сестра ждёт у крыльца. Позвольте её пригласить.

И вышел. Ислуин задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. В прошлый раз парень играл очень осторожно, взвешенно. Не допустил ни единой ошибки, потому и сумел обмануть. А сейчас явно нервничает, хоть и пытается это показывать не слишком открыто. И сестру привёл, даже не дожидаясь конца предварительных переговоров. Видимо, проблемы возникли совсем неожиданно. И очень серьёзные — иначе полугном не стал бы так откровенно демонстрировать слабость своей позиции.

Послышались шаги, в комнату вошёл Хадльберг. За ним девушка, выше брата на три или четыре ладони. Ислуин, не стесняясь, принялся её разглядывать. Одета не в тунику — глухое под горло голубое платье до колен и с рукавами до локтя. Несмотря на простой покрой красиво… Впрочем, такой внешности пойдёт все. От штанов и кожаного жилета морского волка до халата шахрисабзсца. Сочетание чёрных волос, серых глаз и очень гладкой, смуглой кожи, плотной, но при этом округлой и женственной фигуры. Мелкие, но очень правильные твёрдые черты лица, девушка кажется большеглазой из-за правильности профиля, гордой шеи и высоко поставленных ушей. Да и вошла не обычной мелкой походкой, какой женщины ходят в туфельках — упругим широким танцующим шагом. Да уж, на такую девушку наверняка заглядываются не только люди, но и гномы. Хотя последние обычно считают человеческих женщин слишком тонкими и слабыми.

— Присаживайтесь и будьте гостями у моего стола. Домин Хадльберг, домина?..

— Эйдис.

Ислуин мысленно перевёл имя: «сестра удачи». Если вспомнить, что Хадльберг на том же языке означает «крепкий как скала защитник», отец у этих двоих был весьма оригинальным гномом. И весьма образованным. Мало кто сейчас помнит давно мёртвый язык, ставший основой рунной магии. Словами, именами и рунами просто пользуются. Здесь же — явно подбирали пару, так как хоть и звучит всё по-разному, оба имени имеют в начале по нечитаемой руне. И эти две руны дополняют друг друга в знак оберега. Впрочем, девушка и сама не промах, полагается не только на удачу. Уже то, что она назвалась сама и этим поставила себя равной мужчинам, у гномов говорит о многом.

С расспросами и разговорами Ислуин решил подождать до конца трапезы. Девушка хоть и ела аккуратно, строго по этикету, явно была голодной. Сам Ислуин тем временем налил себе в бокал вина из пузатой бутылки… Точнее, креплёным вином налитый туда виноградный сок выглядел только для остальных, над иллюзией запахов и вкуса магистр постарался лично. Бутыль была приготовлена как раз для подобных случаев, когда нужно убедить гостя, что хозяин накачивается алкоголем и скоро потеряет ясность ума.

Обман, кажется, удался. По крайней мере, через несколько минут гости вели себя не так скованно. Хотя раз или два и сделали несколько каких-то быстрых движений кистями рук. Секретный язык был Ислуину незнаком, но от этого азарт и любопытство только разгорались. Давно уже ему не встречались интересные тайны, от срочной разгадки которых не зависела политика, придворная интрига, а то и жизнь. Приятно, что обратное путешествие из Ставангра станет отдыхом не только для тела, но и для ума.

Брат с сестрой, отправляясь к магистру, явно собирались наспех. Это было заметно и по мелким неряшливостям в одежде, и по тому, что роскошную волну чёрных волос Эйдис просто прихватила заколкой — вышло хоть и эффектно, но девушке явно непривычно. Поэтому, когда она протянула руку налить себе в бокал травяного настоя, волосы слегка растрепались. Эйдис их тут же, не задумываясь, поправила, чтобы густой водопад снова прикрывал уши… Ислуин непроизвольно подался чуть вперёд.

И тут же сделал вид, что пить без закуски ему надоело, поэтому он надумал взять себе тарелку с рагу. Принялся его есть, старательно пережёвывая… Это помогло взять себя в руки. Ошибиться Ислуин не мог, тогда в сокровищнице Киарната он сам видел, что в полном наборе не хватает двух штук. И вряд ли такая ценность будет лежать бесполезным хламом: древние мастера Эпохи Творения вкладывали в подобные игрушки часть своей души, их предметы любили и искали живые руки. Но всё равно, увидеть один из фамильных артефактов Ясных Владык, продетый в мочку уха никому не известной полукровки…

Девушка и её брат не побираются, но и явно не на золоте спят и едят. А ведь эта серёжка хоть и выглядит стеклом пополам с медью, стоит столько, что можно купить целый завод. Ну ладно, предположим, что в отличие от дома, здесь многие знания утеряны. Серёжка стоит куда дешевле… всё равно, столь древнюю вещицу можно продать за такую сумму, что хватит и на проезд, и на охрану от любого преступного главаря. И ведь оба знают, что это не просто украшение. Насколько сумел заметить Ислуин, во второе ухо продета точная копия. Вышел симпатичный комплект изящных, но недорогих серёжек, посторонний не догадается. Девушка всё равно обзавелась привычкой прятать серьги под волосами.

Магистр тщательно собирал с тарелки соус насаженным на вилку специальным куском хлеба, а сам тем временем устроил последнюю проверку. Если это и в самом деле артефакт, он должен отозваться на магию крови Ясных Владык. Поэтому снимая зубами остаток хлеба с вилки, он чуть-чуть поранил себе губу. И тут же протянул невидимую ниточку к серёжке. В ушах сразу же раздался перезвон колокольчиков — но гости его не услышали. Всё также деликатно допивая свои бокалы, в которые зачем-то налили не вино, а сок, оба ждали хозяина. Когда он закончит есть, и можно будет продолжить беседу.

А Ислуин, будто пытался вывести брата с сестрой из себя, не торопился. Сам тем временем быстро мысленно расспрашивал артефакт. Судя по ответам, его продели в ухо девушке чуть меньше десяти лет назад, не так давно оба жили в богатом доме. На очередном ответе Ислуин чуть не свалился с кресла-лежака. Спасло лишь, что половину отмеренного на сегодня удивления он уже истратил, заметив серёжку. Потому что на проверку, сколько Эйдис лет, выяснилось — и в самом деле девятнадцать! Она чистокровный человек. Но при этом старшая сестра брата. Хотя Хадльбергу почти сорок.

Тайна так и жгла любопытством. Хотелось вытрясти всё немедленно… останавливало данное слово. Да и силой Ислуин выяснит лишь малую часть, так как не знает, какие вопросы задавать. И неинтересно к тому же. Поэтому сейчас магистр отодвинул тарелку в сторону, поставил локти на стол, упёр подбородок в сложенные домиком ладони и спросил:

— Итак, домин Хадльберг, домина Эйдис. Я так понимаю, вы готовы выехать. Но у вас возникли непредвиденные обстоятельства, поэтому вы вынуждены прибегнуть к моей помощи ещё до того, как мы покинем Ставангр.

Парень кивнул. Затем деловым тоном пояснил:

— Некоторое время мы обитали под крылом домина Тьяульви. Но недавно он потребовал, чтобы моя сестра стала его любовницей. Мы отказались и решили перебраться в ваш дом.

Ислуин, соглашаясь, моргнул глазами. Мысленно улыбнувшись: судя по тому, как девушка непроизвольно с силой сжала в руках полотенце для губ, не просто отказались. Скорее всего, пришлось уходить с боем… И с каждой минутой сегодняшней беседы у магистра крепло подозрение, что драться Хадльберг обучен. Тот бросок во время стычки в саду не жест отчаяния хоть как-то помочь одолеть врага — а точный расчёт.

Дальше в дело вступила Эйдис. Взмахнуть ресницами, небольшой поворот головой, чтобы собеседник оценил профиль. Чуть расслабленная, но в тоже время величественная и одновременно беззащитная поза. В девушке всё словно звало: спаси, защити меня. И при этом ненавязчиво, само собой. Случайно… Вот в случайность Ислуин не верил ни мгновения. Хотя тонкая игра Эйдис немного подействовала даже на него. Да, у красавицы от природы талант быть женственной. Только есть стойкое подозрение, что алмаз этих способностей в бриллиант умений гранили хорошие педагоги. Причём, если судить по манерам и по тому, как девушка двигается — большую часть жизни она провела в Подгорной стране. Гномы учили как свою даже не полукровку, а человека? Так не могло быть. Но так случилось.

Тем временем девушка завершила «подготовку», и прозвучал вопрос… Совсем не тот, которого ждал магистр.

— Домин Ивар, позволите узнать? — беззвучное «можно», и Эйдис продолжила: — В вашей бутыли ведь не креплёное вино? А подделка из обычного виноградного сока?

Ислуин, который уже настроился, что его сейчас будут уговаривать помочь, сбился. Неправильно. Но ведь чем-то этот вопрос для брата с сестрой важен?

— Ответ за ответ. Равной стоимости. К вам, домин, Хадльберг, — сделал пробный встречный укол магистр.

И мысленно фыркнул: гномы. Ничуть не удивились требованием «оплаты».

— Хорошо. Спрашивайте, домин Ивар. Я отвечу.

— Да. В бутыли сок с наложенной иллюзией. Я вообще не употребляю крепких напитков. По крайней мере, если могу этого избежать. Мой вопрос. Вы ведь тогда, на рынке, с кражей подошли именно ко мне не случайно?

— Да. Мне заказали поискать у некоего Этарда кое-какие документы. Или убедиться, что он не носит их с собой. Иногда я берусь за такие дела.

Брат с сестрой посмотрели на хозяина каменными непроницаемыми лицами. Можно сказать — ничья. Обе стороны остались при своих, дав сопернику лишь краешек информации. Подтверждение того, что собеседник и так знает. Впрочем… Ислуин всё же мог считать, что он выиграл чуть больше. Во первых, девушка немало знает про артефакт и умеет им пользоваться. Оба родились в весьма зажиточной семье, получили образование, лишь потом прибились к преступному миру. И ещё — вопрос про вино почему-то значит для гостей куда больше, чем они хотят показать. Лица непроницаемые и спокойные, зато спины не такие деревянные, как прежде, кисти рук не напряжены.

«Что же, — магистр мысленно хмыкнул. — Вот от этого я и начну распутывать загадку. И для начала…»

— Итак, домин Хадльберг, домина Эйдис. Прошу меня подождать, пока я переоденусь. После чего предлагаю отправиться к тем, кто поможет нам решить вопрос с назойливостью Тьяульви.

Никакой реакции, кроме лёгкого одобрения и кивка согласия. Ни на то, что Ислуин обещает легко отвадить наверняка могущественного гнома, ни на неуважительное упоминание бывшего покровителя как бескланового или нищего. Похоже, этот самый Тьяульви изрядно их допёк, если брат и сестра настолько демонстративно нарушают этикет, позволяя при них оскорбить бывшего патрона.

Ради нужного впечатления Ислуин даже оделся по местному, в тунику и сандалии. Полчаса спустя все трое стояли у входа в городской магистрат. Магистр отметил, что стоило показаться массивным колоннам высокого здания городского магистрата, девушку словно подменили. Теперь она семенила небольшими шажками, шла потупив взор, всегда чуть позади брата — как главного мужчины. Хорошо воспитанная девочка из приличной семьи.

Ислуин даже не стал интересоваться, не занят ли глава столичной стражи. Просто свернул на лестницу вверх, на этаж, где располагались кабинеты начальства. Краем глаза он при этом всё время наблюдал за своими спутниками. Чужак спокойно как к себе в бассейн заходит к одному из самых влиятельных лиц Ставангра, да ещё тащит с собой двоих посторонних. Но у этих двоих удивления ни на грамм. И ведь нельзя сказать, что просто характер как деревянная колода. Значит, откуда-то у них есть доступ к информации о происходящем в высшем обществе? Ведь недавний скандал с послом Бадахоса не вышел за пределы Горного Совета.

Остальные размышления и догадки пришлось отложить, так как все трое добрались до кабинета. Здесь брат с сестрой завертели головами, значит, удивляться они умели… Глава стражи и Ислуин с усмешкой понимающе переглянулись. Само здание магистрата отделано роскошно, занимающий высокую должность обязан иметь немалый имущественный ценз… И вдруг голые белёные стены, пара шкафов для документов и длинный стол, вдоль которого стоят кресла, причём скорее похожие на человеческие. Сидеть, а не полулежать. Даже пол — и тот не подогревается. И ещё — еле уловимый запах чернил и бумаги, обязательный аромат любого государственного учреждения. Ни магическими, ни обычными ароматизаторами глава стражи тоже не пользовался.

Хозяин кабинета дождался, пока гости усядутся. Затем спросил:

— Итак, уважаемый домин Ивар и?..

— Домин Хадльберг, домина Эйдис. Дети моего старого друга, которому я немалым обязан.

Брат с сестрой привстали и сделали вежливый поклон младшего перед старшим. Гном понимающе кивнул, погладил свою роскошную даже для гнома чёрную бороду.

— И у вас возникли трудности.

Магистр тяжело вздохнул, всем своим видом выражая печаль. Даже плечи поникли, брови сведены, на лбу морщина.

— Понимаете… Я узнал о трагической кончине своего друга только когда приехал в Ставангр. Последние годы я вынужден был скрываться. Сами понимаете, за мной и дочерью охотились Чистые.

Глава стражи, выражая сочувствие, склонил голову, на несколько мгновений сложил руки и опустил глаза, вознося просьбу Прародителю гор позаботится о своём сыне. Затем с интересом пристально посмотрел на Ислуина. Тот продолжил.

— Так получилось, что Хадльберга и Эйдис признали отец и род, но не признала семья.

Гном хмыкнул: бывает. Когда старшие не хотят делиться наследством. А манеры и вежливое поведение брата с сестрой, даже поклон идеально по этикету — верный признак, что учителя у молодёжи были хорошие, а состояние у отца немалое.

— Их приютил некий Тьяульви. Вы его знаете?

Начальник стражи фыркнул:

— Знаю. Вот только, к сожалению хуже, чем хотелось бы.

Он забарабанил по столешнице пальцами.

— Этот гражданин занимается поставками обученных банд из людей и бесклановых. Любой набор специальностей, от краж со взломом до вооружённых ограблений. Очень скользкий тип. Дважды брали исполнителей и посредников. Но никак не можем дотянуться до самого Тьяульви. А у вас, значит, вышли…

— Разногласия… — подсказал Ислуин.

Гном ослабился.

— Хорошо, пусть будут разногласия с самим Тьяульви? Интере-е-есно. Я так понимаю из-за… — он указал на девушку.

Ислуин ещё раз восхитился её актёрским мастерством. Эйдис смущённо потупила взор, потеребила манжету рукава, опустила плечи. Слегка облизала губы в нерешительности.

— Д-да. Он… он попытался добиться моего согласия силой, но я…

Гном сочувственно вздохнул, потом с сожалением поцокал языком.

— Слово гражданина против слова гражданина. Свидетелей в таких делах обычно не бывает. А жаль… Да и суд для вас неудобен, вам же ехать надо.

Тут в разговор вступил Хадльберг.

— Понимаете, домин. Тьяульви поклялся, что не даст нам покинуть город. Он не остановится перед нападением.

— Не лично же возглавит налёт? — фыркнул глава стражи. — Он слишком для этого осторожен.

Эйдис от этого ещё больше смутилась, затеребила прядь волос, уткнулась взглядом в стол. Потом всё-таки набралась решимости и сказала:

— Я… Он когда пытался… В общем, у него теперь долго ничего с женщинами не получится.

Хадльберг поспешно добавив:

— А я, защищая честь сестры… Признаю, что убил младшего брата Тьяульви, когда они вдвоём пытались осуществить насилие.

Глава стражи довольно хлопнул в ладоши:

— Считайте, это была самооборона. Если нужно, я своей печатью заверю все документы. Вы правы. Стоит ему узнать, что вы бежите из Ставангра…

Гном довольно осклабился. Ислуин остался молчать с непроницаемым лицом. Вопросов к этой парочке становилось всё больше. И не только потому, что он ещё раз убедился — актёрские таланты Эйдис составят честь любому театру. По тому, как поспешно Хадльберг взял убийство на себя, магистр заподозрил, что Эйдис всё проделала сама. Девушка справилась с двумя здоровыми мужиками… её учителей стоит поздравить. Искусство, достойное Хрустальных теней — знаменитых шпионов и убийц Подгорной республики. Если предположение верно хотя бы наполовину, в случае ссоры к Эйдис спиной поворачиваться не стоит.

Выйдя из кабинета главы стражи, все трое здание покидать не стали. Да, среди охраны, которая видела, куда заходил чужак и парень с девушкой, болтливых нет. Но про само посещение магистрата соглядатаи наверняка сообщат. Чтобы Тьяульви не догадался, нужен был повод, зачем им вообще понадобилось идти сюда. Поэтому Ислуин, едва они спустились обратно на первый этаж, сразу же направился в крыло, где выдавали разнообразные разрешения.

Брат с сестрой переглянулись, с пониманием кивнули. А когда все трое оказались в небольшой комнатке — судя по расфуфыренной отделке и важной спеси сидевшего за столом гнома, кабинет занимал мелкий клерк — Хадльберг твёрдо, но с лёгкими просящими нотками спросил:

— Домин. Мы с сестрой собираемся выехать за пределы страны. Поэтому нам необходимо проверить, не числится ли за нами какой-нибудь задолженности перед городом, магистратом или Республикой, что может помешать нам и стать препятствием для получения разрешения на проезд через границу.

Клерк важно кивнул, поинтересовался полными именами… Магистр навострил уши, но название какого-то захудалого рода ничего ему не сказало. В Республике было не так уж мало семей, которые торговали своим именем. Если гражданин почему-то хотел скрыть о себе информацию, он шёл к таким. Власти смотрели на подобный бизнес сквозь пальцы, так как торговля шла исключительно среди граждан. А приобретающий себе ещё одно имя обязан уведомить Казначейскую курию, дабы не возникло соблазна скрыть что-то из налогов.

Соответствие купленного и настоящего имён разглашению не подлежало. Поэтому клерк попросил обождать, сам ненадолго вышел. Когда вернулся и сел на место, то деловито сообщил, что претензий никаких и выписал необходимую справку. Пять минут спустя все трое уже стояли на улице. Магистр довольно потирал руки: одной стрелой сразу двух белок. И повод для визита в магистрат, и можно не сомневаться, что Тьяульви через какого-нибудь подкупленного клерка или писаря следит за всеми разрешениями. Теперь он точно знает — девушка собралась бежать.

Ислуин посмотрел на притихших, ожидающих его дальнейших команд брата с сестрой:

— А теперь пойдёмте на рынок. Я закуплю всё необходимое для путешествия. За мой счёт, раз уж я взялся доставить вас до Северных княжеств.

И быстрым шагом пошёл вперёд, не оставляя возможности на споры. Вряд ли Хадльберг и Эйдис хоть раз покидали горы. Наверняка они понятия не имеют, что на самом деле понадобится в дороге.

Предприимчивые обитатели Рудных гор давно уже упорядочили приезд и отъезд не только больших торговых караванов, но и простых иностранцев. Ведь немало гостей посещали Ставангр присмотреть что-нибудь лично для себя. Если же покупатель не сможет добраться до рынка, то и покупки не будет. Вот гномы и придумали пустить до ближайших людских городов омнибусы — нечто вроде вытянутых двухэтажных карет, в каждую из которых спокойно помещалось до полусотни человек вместе с багажом. Период туманов давно закончился, так что омнибусы уже ходили. Удобная возможность изрядную часть дороги до Явана добираться с комфортом. Поэтому ничего удивительного, что решив уехать из Ставангра, Ислуин вместе со своими спутниками купил билет на омнибус.

Впрочем, совсем уж пренебрегать скрытностью не стали… Ислуина от «мер предосторожности» распирал смех. Площадь бурлила от приезжающих и отъезжающих. Дородные шахрисабзсцы в халатах, за каждым обязательно слуга с тюком вещей. Франтоватые бадахосцы, гости из империи, суровые северяне. Шум, крики, все куда-то спешат. В одном месте скандал: едва успевшего приехать гостя уже обчистил карманник, и мужик громко звал стражу, обещал дойти с жалобой чуть ли не до Старшего Горного Мастера. Потерять в такой толпе человека легко, особенно если он скрывает лицо — все трое надели плащи и накинули капюшоны.

Вот только Тьяульви вряд ли вообще будет искать. Соглядатаи, которых магистр заметил, убедились, что жертвы зашли на площадь и не покинули её пешком. Билеты же именные. Достаточно кому-то из подручных проследить, что багаж загружен в омнибус, а девушка и её сопровождающие заняли пассажирские места — и дело можно считать сделанным. В тоннелях пригорода или уже за пределами Ставангра омнибус остановят… Стража, конечно, нападение просто так не оставит, будет похитителей искать. Но пешки жаждущего мести Тьяульви вряд ли волнуют. В крайнем случае, просто им перережут горло и подбросит следователям. Мёртвые, да ещё спустя недели после нападения на главаря не выведут.

На этом и строился расчёт начальника стражи. Загрузив вещи, Ислуин спросил у возницы:

— Домин, сколько ещё до отъезда?

Гном посмотрел на больше часы, украшавшие арку выезда с площади, и степенно ответил:

— Ещё час.

И тут же на всякий случай уточнил. Вдруг пассажир счёту плохо обучен:

— Во. Видите, — он показал пальцем, — короткая стрелка на десятке будет, а длинная на шестёрке? Тады и поедем.

— Спасибо домин. Я успею промочить горло?

Возница, подобно любому гному к еде и выпивке относился обстоятельно. Вот и сейчас он погладил бороду и идею поддержал.

— Эт вы, домин, правильно. И не только поесть, с собой чего заверныте. Ехать нам до первой гостыницы часа четыре, а то и пять.

— Благодарю.

Тут в разговор вступила Эйдис. Захлопала ресницами, немножко надула губки. Чуть робко, но при этом капельку жеманно — мол, знаю свою красоту и как она действует — девушка попросила:

— Дядюшка. Вы ещё мне обещали мороженого. У нас в Яване такое не найти…

Возница довольно крякнул. Его тронула и красота девушки, и гордость за подгорную страну.

— Эт вы правы, домина. Такое мороженое тока у нас и делыют. Тады вам, чтоб не опоздать, значит, надо в «Розу у дороги». Вон она, на той стороне площади. Выдите зелёную розу? Вывеска такая. Да и кухня там хорошыя.

Ислуин кивнул:

— Спасибо, домин.

Махнул рукой, мол, пошли. И с довольным видом направился в «Розу у дороги». Всё получилось идеально. Наверняка их подслушивали, но харчевню им подсказал возница. Соглядатай не догадается, что именно это заведение им и нужно. Хозяин давно на крючке у стражников, поэтому там будет удобно подменить Ислуина и парня с девушкой на двойников. После чего вывезти всех троих за пределы города. Наверняка у Тьяульви остались волосы или ногти Эйдис, и найдётся не сильно соблюдающий законы маг. Перед нападением проверят, в самом ли деле девушки больше нет в Ставангре.

Желающих наполнить желудок перед поездкой отыскалось немало, заведение — популярным. Поэтому когда Ислуин и остальные вошли внутрь и осмотрелись, то стало понятно, что свободных столиков в зале первого этажа нет. Магистр грустно огляделся, вроде бы собираясь уйти, но тут подоспел слуга. Борода у гнома была необычно заплетена в косички — тот, кто им и нужен.

— Домин, есть в вашем заведении ещё свободные места? Нам порекомендовали как лучшее заведение…

Слуга провёл рукой по бороде и, как подобает работнику солидной харчевни, с достоинством ответил:

— Конечно-конечно. Вам так даже удобнее будет. Пройдёмте за мной.

И повёл всех троих по лестнице на второй этаж. Там общей залы не было, лишь длинный коридор, куда в обе стороны выходили двери отдельных комнаток. Хочешь — можешь даже входной проём прикрыть ширмой, чтобы никто не видел, как ты ешь.

Стоило всем троим снять плащи и расположиться на диванчике в виде буквы «П» вокруг стола, как тут же словно из воздуха появился официант. Подал меню, выслушал заказ. Вернулся с большим подносом, выгрузил вазочки с мороженым, блюдо с жарким, получил деньги и удалился. Ислуин тут же закрыл за ним ширму… А вот дальше события потекли по другому руслу. В толстых брёвнах противоположной от дверного проёма стены отворился ещё один проход. Магистр на это, не скрывая восхищения, присвистнул: выполнено так, что даже мысли не возникнет, будто из комнатки есть ещё один путь.

Из потайной дверцы приглашающе махнули рукой… Эдис печально вздохнула, судя по всему, мороженое ей нравилось, и заказала она любимый сорт. Теперь же девушка лишь на ходу подцепила один шарик и перелезла через диван. За ней остальные. Оказалось, что дверь ведёт в довольно широкий коридор, откуда в комнату немедленно перебрались двойники. Гримировали их специалисты городской стражи, и можно быть уверенным, что ни возница, ни соглядатаи ничего не заподозрят. Впрочем, Ислуина и Хадльберга с Эйдис это уже не касалось.

Оставшийся в коридоре сопровождающий приказал:

— Следуйте за мной.

После чего без слов провёл всех по узкой лестнице куда-то в подвал, из подвала через замаскированную дверь в следующий подвал. И так раз пять, пока все четверо не поднялись и не оказались в большом тёмном помещении. Судя по тухловатому запаху крови и аромату сырого мяса какая-то лавка. Сопровождающий показал на три огромных короба, внутри которых свободно мог поместиться человек:

— Забирайтесь сюда. Вас вывезут вместе с отходами.

Изнутри коробка оказалась обита чем-то мягким, на одной из стенок закреплён шарик магического ароматизатора: уберёт лишние запахи и добавит приятный вкус хвои. Путешествие выходило даже комфортным, если бы не темнота и безмолвие. Впрочем, вскоре тишину нарушили голоса грузчиков:

— Тут хозяин сказал, у него ещё отходы.

Ислуин почувствовал, как коробка поднимается.

— Осторожнее, дурень! — раздался вскрик. — Оно три дня стоит, уронишь, и крышка хоть у одного ящика соскочит — сам всё языком выскоблишь!

Ислуин на это лишь усмехнулся: да уж, теперь их повезут со всеми предосторожностями. Делать пока всё равно было нечего, поэтому магистр устроился поудобнее и задремал.

Разбудила его остановившая повозка. Тут же раздались голоса:

— А эти три куда?

— Не сгружай. Дальше, не здесь. Пусть с ними смена Барди разбирается.

Повозка тронулась, но скоро опять остановилась. Кто-то сгрузил ящик и ушёл. Раздалось шипение, и вскоре с лёгким «чпок» крышка откинулась в сторону. Ислуин выбрался наружу и осмотрелся. Комната метров десять в длину, пустая, невысокая — чуть не упираешься макушкой. Никаких росписей, голая штукатурка и тусклый светильник на стене рядом с входом. Тут сдвинулись крышки двух других ящиков, выбрались Хадльберг и Эйдис. Стоявший в дверном проёме гном, одетый в спецовку с вышитыми на груди и спине перекрещёнными молотами, тут же всех заторопил:

— Быстрее. Омнибус уже тронулся, самое большее через полтора часа никого из вас не должны отыскать в черте города.

Сунул всем по плащу с капюшоном, тут же развернулся и двинулся по коридору. Так что одеваться пришлось на ходу.

Шли до нужного места не меньше двадцати минут, через туннели. Поначалу тянулась явно складская часть, тусклое освещение — лампы горели через одну. Стены — штукатурка, причём разные тоннели окрашены в разные цвета: видимо, какая-то маркировка. Потом пошли рабочие районы. Отличий — потолки подросли на метр, светильники горят все, в разные стороны снуют гномы в комбинезонах-спецовках, пахнет техническими запахами. И никому нет дела, кто и куда направляется. Первым в группе торопится гном в чине инженера, важная птица, а что лица его спутники скрывают под капюшонами — так любопытство за пределами своих прямых обязанностей на пользу карьере не пойдёт.

Инженер привёл своих подопечных в ярко освещённый, огромный вытянутый зал, параллелепипед не меньше сотни метров в длину. Под потолком — несколько движущихся цепей, вдоль длинной стороны платформа, несколько рельсовых путей. А на рельсах — тележки с грузом… Хотя тележками это уже назвать было нельзя. Длинные, метров по десять каждая, пять осей, высокие борта. И груз увязан в большие прямоугольные тюки и аккуратно стоит на платформах. К последней грузовой тележке прицеплено что-то вроде салона омнибуса, только на такой же платформе с колёсами.

— Ух ты! Что это? — изумилась Эйдис.

Мужчины оказались чуть сдержанней, но и они не скрывали крайнего любопытства.

Сопровождавший гном посмотрел на часы, висевшие над чёрным провалом туннеля, куда уходили рельсы. Видимо, время ещё было, поэтому инженер с гордостью решил провести небольшую лекцию.

— Это называется поезд и железная дорога. То, что на рельсах стоят — называется вагоны. Недавнее изобретение. Сейчас проходит испытания. Но грузы доставляет без аварий, поэтому пробуем возить пассажиров. Пока только своих. Видите цепи? Их тянет колесо от реки. Прицепляем к ним вагоны — и поехали. Ещё каких-нибудь десять — пятнадцать лет, отроем туннели и наладим пассажирское сообщение. А омнибусами да повозками только внизу будем возить.

Ислуин хмыкнул. Для обстоятельных гномов десять лет — это и вправду очень быстро. Магистр уже хотел было порасспросить подробнее, но тут из пассажирского вагона выглянул гном в зелёной тунике, свистнул и объявил, что до отправки всего пять минут. Пришлось срочно занимать места. Инженер остался на платформе, поэтому узнать остальные подробности про новый вид транспорта не получилось.

Раздался металлический лязг, что-то стукнуло, вагон дёрнулся и сдвинулся с места. Медленно. Состав нырнул в туннель. В вагоне сразу наступил полумрак: подвешенная к потолку лампа оказалась не такой уж и яркой. А фонари на стенах туннеля висели не очень часто. Если Ислуина не подводила память — каждые полсотни метров. Минуту спустя новый лязг, ещё один толчок — и всё поехало куда быстрее. Ещё минута, всё повторилось.

Дальше поезд ровно понёсся вперёд. С огромной скоростью: магистр из любопытства посчитал, как быстро проносились за окном светильники — выходило, что двигался состав со скоростью не меньше пятидесяти километров в час. Неудивительно, что гномы перед внедрением всё перепроверяют по сто раз. И стоить эта самая железная дорога будет очень недёшево… Вот только можно быть уверенным, что окупятся вложения мгновенно. Если в самом деле за полчаса окажешься у подножия, да и наверх дорога будет занимать столько же… Омнибус и грузовые повозки поезду не конкуренты.

Вот опять раздался металлический лязг, поезд замедлился. Въехал в точно такой же вокзал, остановился. Ислуин посмотрел на часы. Догадка оказалась верна, ехали тридцать пять минут. Омнибус же ещё наверняка только-только ползёт по долине недалеко от Центральных ворот.

Туннели и помещения у подножия хребта были похожи на пригороды Ставангра, разве что работали здесь сплошь одни чернорабочие: с помощью кранов и блоков разгружали и загружали вагоны и грузовые повозки, затем впрягали волов, и повозки уезжали. Инженер, встретивший Ислуина и его спутников на перроне, на вопрос ответил:

— Грузы доставляются к Центральным Восточным воротам, откуда начинаются Шахрисабзский и Яванский тракты. А дальше — обычным способом.

Магистр тут же уточнил:

— Как выйдем мы? Если нас заметят, вся операция сорвётся.

Гном в ответ кивнул:

— Не беспокойтесь. Вы покинете горы через один из неиспользуемых технических туннелей. От него спускается пешая тропа через соседний отрог. И выходит на Яванский тракт.

Идти пришлось почти два часа, с тяжёлыми мешками за спиной и с лыжами в руках. Да и невысокие туннели давили на нервы, к тому же магистр постоянно боялся удариться макушкой. Зато места были совсем глухие, судя по лёгкому налёту пыли и светильникам, горевшим через трое, последний раз здесь ходили очень давно. Когда путники, наконец, упёрлись в тупик и гном сказал:

— Мы на месте.

У всех троих вырвался вздох-полустон облегчения.

Ислуину и его спутники переоделись в парки и меховые штаны, сопровождающий достал ключ, сунул его в незаметное отверстие рядом с тупиком. Хоть и без регулярного обслуживания, механизмы работали как новенькие: с глухим шелестом дверь тут же скользнула по полозьям в сторону, открывая небольшую пещеру.

— Да будет с вами в пути благословение Прародителя гор, — гном попрощался традиционным напутствием путешественников.

— Пусть не угаснет огонь в очаге тех, кто остаётся, — одновременно ответили все трое.

Стоило переступить направляющие дверей и привязанную к полозьям тепловую завесу, как в лицо сразу же ударил холод, защипал щёки, попытался забраться под парку. Хадльберг случайно вздохнул слишком глубоко, от резкого перепада температуры закашлялся. И недовольно скривился: покидал город парень явно нечасто и обычно не зимой.

Эйдис же повела себя странно. Она замерла, к чему-то принюхалась. На взгляд магистра ничем особенным здесь не пахло, типичный для зимней пещеры мокрый камень, холод и подтаявший снег. Но девушка будто увидела что-то ещё, и счастливо этому «что-то» улыбнулась.

Тем временем дверь за спиной с лёгким скрежетом встала на место. Теперь пещеру не отличить от сотен таких же, разбросанных по склонам Рудного хребта. Брат с сестрой тут же стали серьёзны, и Хадльберг спросил:

— Куда нам дальше?

Ислуин кивнул: всё правильно, в горах руководитель должен быть только один, иначе спуск плохо кончится. И сейчас парень признал право магистра командовать.

— Для начала поищем тропу.

Ислуин вышел наружу, за ним остальные. Прямо перед пещерой была небольшая площадка — то ли вырублена гномами, то ли образовалась сама. В октябре снега ещё мало, а тот, что успевал нападать, сдувало ветром. Поэтому под ногами был сплошь голый камень, и почти не скользило. Не то что на пике за спиной и на двух хребтах, отвесными стенами обрамлявших долину. Там снег и лёд не сходят даже летом.

Магистр посмотрел на облако, закрывающее кромку правого хребта. Капризны Рудные горы, ох, капризны. Севернее, в долине с другой стороны каменной стены, сейчас снежная буря. Но вот перекинется ли она сюда, или всё же застрянет, зацепится за хребет — не скажет даже маг-погодник. Но в любом случае стоит поторопиться. Ислуин зашарил взглядом по уходящей вниз долине, нашёл первое обо — сложенную из камня пирамиду-указатель. И поморщился: придётся идти по голым камням, дальше ещё хуже — по камню пополам со льдом и снегом.

Как и у всех, рождённых среди гномов, у Хадльберга и Эйдис оказалось превосходное чувство равновесия и великолепное ощущение камня: куда поставить ногу, где можно перешагнуть провал между валунами или перепрыгнуть, а где лучше обойти кажущийся надёжным путь. Да и после первого обо дорога вдоль морены попалась относительно хорошая, всё больше льда, трещин практически нет. А те, что есть, магистр определял заранее: брат с сестрой знали, что он маг и таиться не было смысла. Неторопливое движение от камня к камню, нередко возвращаясь назад, чтобы обойти опасное место, потом снова по льду, по морене, опять по льду. А за спиной тянет тяжёлый мешок с вещами и привязанные лыжи…

И пусть облака улеглись вокруг пика круглой шапкой, решили отдохнуть, а не сыпать в долину ветром и снегом — ещё задолго до первых синих сумерек вечера стало понятно, что все трое вымотались. Нет, силы идти ещё оставались… Вот только если сегодня выжимать себя досуха, завтра кто-то может попросту не встать обессиленный. Поэтому Ислуин, как только на дороге встретилась подходящая площадка, укрытую от ветра кучей огромных камней, сразу же скомандовал:

— Всё. Встаём и ночуем сегодня здесь.

Брат и сестра с равнодушными лицами отцепили со спины лыжи и заплечные мешки — мол, командир приказал, мы выполнили. Но по враз распрямившимся спинам, по ожившему взору и безмятежной походке было понятно, что оба на спуске вымотались. И потому за работу по обустройству ночёвки взялись с удвоенным энтузиазмом. Хадльберг немедленно принялся ставить палатку, Эйдис сноровисто взялась за кашу — специально для этого с собой брали брикеты особой прессованной каменноугольной крошки. Одного как раз хватало вскипятить пару котелков. Ислуин же начал строить от ветра стену из ледяных и снежных кирпичей. А образовавшееся замкнутое пространство прикрыл ещё и пологом.

На ночь согревать палатку зажгли тлеть ещё один брикет. Но оставлять огонь без присмотра было нельзя, да и спать без охраны — неразумно. Ислуин выбрал самое тяжёлое дежурство, посередине ночи. И укладываясь спать, вроде бы ощущал себя не особо уставшим… Когда магистра растолкал Хадльберг и шепнул, что дальше его смена, Ислуин почувствовал себя превратившимся в желе. Физическая нагрузка после длительного сидячего перерыва — придворной жизни и государственной деятельности — досуха выжала и его.

Чтобы отогнать сон, Ислуин выбрался из палатки. Морозный воздух сразу же вернул бодрость, холода не чувствовалось. И пусть свежесть тела и разума сейчас были иллюзией, продолжением реакции на поход по горам и ночёвку в палатке, пусть под утро обязательно придётся заставить себя поспать… Сейчас на месте сидеть не хотелось. Поэтому магистр сделал несколько шагов, чуть отойти от площадки с палаткой.

Стоило спуститься по склону на пять-шесть метров, выйти из радиуса действия полога — и ты будто оказался в совершенно ином мире. Еле слышно забасил ветер, принёс с собой зимнюю свежесть с перевала. Под подошвами негромко захрустел снег, немного тучи всё же перекинули через хребет. Небо накрывало долину высоким куполом, разукрашенным бисером из звёзд. Ислуин замер, растворяясь в невольном восторге: даже в степи, такого неба не бывает, не говоря уж о лесе. Словно вернувшись в детство, он принялся складывать звёзды в созвездия — и сравнивать, как меняется их рисунок на севере Рудных гор.

Вдруг одна из звёздочек замерцала и покатилась вниз. Настроение враз оказалось испорчено: увидеть падающую звезду среди эльфов считалось предвестником неприятностей. И от усвоенной в раннем детстве приметы не могли помочь ни долгая жизнь в Степи, ни диплом Академии. Сразу стало зябко, и магистр поспешил вернуться в тепло палатки.

На следующий день дорога пошла легче, они перебрались через небольшое плато и даже подошли к границе леса. Съезжай по заснеженному склону — и ночуй уже среди деревьев. Но здесь опять пришлось вставать лагерем, не дожидаясь темноты. Очередного обо они не увидели, а спускаться вслепую рискованно. Можно подрезать снежный пласт, и тебя похоронит лавина. Поэтому Эйлис осталась готовить ужин и обустраивать палатку на ночь, а мужчины вдвоём отправились на разведку. И пусть вдоль края плато пришлось идти по скользким камням, да ещё и пересечь плато от одного края до другого, вернулись оба довольные. В отмеченной каменной пирамидкой точке начиналась очень удобная тропа вниз. Идти боком, словно переступая лыжами по лесенке, там придётся совсем недолго. Дальше можно спокойно съезжать.

На спуске разная реакция брата и сестры на снег и горы проявилась снова. Хадльберг спускался осторожно, долго шёл боком, врубаясь краем лыж в снег. И лишь на последней трети позволил себе медленно съехать по склону. К лыжам парень явно относился как к необходимости, от которой есть польза, но любить её необязательно. Эйдис же, стоило только склону слегка наклониться к горизонту, повернулась лицом вперёд и со звонким весёлым криком понеслась вниз. Магистр даже немного испугался, что она врежется в камень или не успеет затормозить перед деревьями. Но девушка словно была одной из горянок и родилась на лыжах, а не прожила всё жизнь среди гномов. Два больших валуна она объехала, не снижая скорости, а перед самой кромкой леса, подняв тучу снежной пыли, лихо затормозила и встала счастливая.

Здесь, внизу, белая королева зимы уже разгулялась вовсю. Настелила глубокое и рыхлое снежное покрывало, выстудила лес ледяным ветром. Заставила птиц и зверей сидеть в своих убежищах: после недавнего бурана свежих следов на снегу ещё не было. Стоило пройти ещё с километр вперёд и сбросить высоту на пару сотен метров, как лес сразу поплотнел, превратился в густой ельник. И при этом остался по-прежнему очень тихим.

Скорость передвижения резко упала. Тропить по рыхлому снегу тяжело, особенно если плохо умеешь это делать. Эйдис и Хадльберг по незнанию несколько раз угодили в скрытые под снегом кусты, один раз девушка даже упала. Когда нашлась подходящая для обеда поляна, магистр прикинул, что прошли они меньше трёх километров. С такой скоростью до тракта добираться дней пять в лучшем случае. И то если брат с сестрой хоть немного освоятся в лесу.

На поляне все быстро наломали с елей хвороста, Ислуин, недолго думая, поджёг костёр небольшой струёй огненной магии. И, пока Эйдис возилась с готовкой супа, а Хадльберг следил за костром, принялся разбираться в ворохе амулетов, купленных в Ставангре и прихваченных с собой. Ничего подходящего вроде не было. Но если чуть переделать амулет для удара воздушным кулаком… Магистр растерянно почесал в затылке, раздосадованный, что такая простая идея не пришла ему в голову раньше. Ведь и модификация-то нужна крохотная. Когда Эйдис разложила по тарелкам суп, по поляне разнеслись вкусные ароматы, всё было готово. Настроение у Ислуина стало такое хорошее, что он даже позволил себе раскрошить часть сухаря слетевшимся пичугам, хотя припасы брали с собой всего на несколько дней пути, и стоило экономить.

Как только все надели лыжи снова, магистр встал первым и достал переделанный амулет. Мгновение спустя сжатый до плотности камня воздух промял на снегу две полосы длинной полметра. Начало лыжни. Ислуин хмыкнул, проверил расход энергии — устройство должно работать до вечера, после чего приказал:

— Идите за мной.

И резво побежал вперёд. Ехать теперь стало одно удовольствие, словно катишься не по глухому лесу, а выбрался поразмяться в городском парке. К тому же такой способ позволял заранее обнаруживать кусты, ямы и остальные ловушки для лыжника. Так что лагерь они разбили всего в километре от тракта.

Утро все трое встретили в радужном настроении. Дорожные мешки собрали чуть ли не вдвое быстрее вчерашнего. При этом брат с сестрой не переставая обсуждали, что они сделают, добравшись до гостиницы. Потребуют горячую ванну, закажут обед не меньше чем из пяти блюд и обязательно с каким-нибудь деликатесом. Переоденутся: по договорённости со Стражей, вещи с омнибуса должны были сгрузить в первой крупной гостинице на тракте.

Хорошее настроение было и у Ислуина. Последние несколько дней он достаточно наблюдал за необычной парочкой, теперь пришла пора вопросов. А придумывать «случайные» каверзы, которые заставят их раскрыться, лучше всего в комфорте и уюте трапезной, за кружкой ягодного настоя.

Перед последним марш-броском до тракта оставалось ещё одно дело. Замести следы. Для всех они шли по торговой дороге, ночевали на постоялых дворах. Увидь кто из прислуги содержимое мешков — крупа, сушёное мясо и топливо вопросов не вызовут. В дороге, особенно зимой, полезно иметь возможность в любой момент остановиться и поесть горячего. А вот палатка, лыжи и спальные мешки опасные улики.

Самая простое и надёжное — сжечь. Поэтому магистр приказал ждать его возле тракта, а сам задержался. Вот только когда всё уже было собрано в кучу и обложено оставшимися брикетами угля, Ислуин замер в нерешительности. С детства его приучали: не выбрасывай рубаху, если её можно зашить — ведь в ней труд тех, кто её сделал. А сейчас он просто так должен уничтожить самое настоящее произведение мастерового искусства. Спальники, которые можно сжать в кулак, а потом расправить и ночевать не замерзая прямо на снегу. Лыжи, которые никогда не сломаются…Воровато оглянувшись, магистр быстро накинул иллюзию, а сам вместо костра переложил все тяжёлые склянки со снадобьями в заплечный мешок. Палатка же и остальное снаряжение отправились в пространственный карман. После чего магистр сотворил небольшой снежный смерч и, весело насвистывая, отправился догонять Хадльберга и Эйдис. Через десять минут поляну заметёт так, что даже самый опытный следопыт ничего не разберёт.

На тракт они вышли в начале дня, когда обычные путники только-только выбираются из уюта постоялых дворов. Но уже через полчаса их нагнали первые повозки, вскоре на тракте стало не протолкнуться от телег и всадников, раза два в гору и в долину неторопливыми китами проследовали омнибусы. Немногочисленным пешеходам приходилось жаться к обочине. Хорошо хоть добросовестные гномы её тоже чистили от снега.

К полудню до гостиницы они не добрались. Но когда, прикинув оставшееся расстояние, Ислуин спросил:

— Ну что? Привал? Или идём дальше?

Брат с сестрой хором ответили:

— Дальше.

А Хадльберг добавил:

— Я тут несколько лет назад проезжал здесь по одному делу. Если память не подводит, часа два осталось. Не больше. Кстати, это мы даже удачно. Как раз с омнибуса пассажиры пообедают и уедут.

Парень оказался прав. Вскоре навстречу проехал омнибус, направляющийся в Ставангр. А когда они добрались до ответвления дороги, ведущего к гостинице, на тракт вывернул второй, который спускался в долину.

Постоялый двор «Свиные рога» располагался в небольшой долине, защищённой от ветра холмами. Странное название объяснилось просто: сверху долина напоминала кабанью голову, а постройки — выросшие ветвистые рога. Впрочем, Ислуин всё это отметил мимоходом, по краю сознания. Последнюю пару сотен метров ветер нёс такие аппетитные запахи жареного мяса, что желудок громко вопил, заглушая способность думать и подгоняя ноги шевелиться быстрее.

Гостиница жила дорогой и для путников, поэтому стоило зайти внутрь большого трёхэтажного здания — на первом как раз располагалась трапезная, как перед потенциальными клиентами сразу возник метрдотель.

— Чего господа изволят?

Ислуин кивнул и посмотрел на брата с сестрой: хоть персонал и был из гномов, говорили здесь на языке Империи.

— Столик, обед. И на моё имя — Хенри Гаут, заказан номер, — Хадльберг ответил тоже на языке людей, причём безо всякого акцента.

— Одну минутку. Я проверю…

— Сначала столик и обед, — вмешался Ислуин.

— Хорошо, господа. Выбирайте пока место, официант сейчас подойдёт, — метрдотель показал на прибитую к стене вешалку. — Одежду можете повесить пока сюда.

Раздевшись, Ислуин огляделся ещё раз. Трапезная напоминала ресторан: росписью и гобеленами на стенах, кружевными занавесками. Посетители рассаживались каждый за свой столик, и не на лавки, а на стулья. Но сейчас из полусотни столов заняты всего три. Две каких-то компании, судя по одежде одна большая из Шахрисабсзса, а вторая, человек шесть — парни и девушки из Явана. И в самом углу что-то записывал одинокий худой мужчина лет сорока, одетый в добротный тёмно-зелёный кафтан недорогого сукна. Так одеваются мелкие чиновники, небогатые мастеровые. Ничего особенного — если бы не очень знакомое лицо. Отец Энгюс, заместитель Великого Инквизитора, духовник самого императора!

Ислуин сразу же направился к нему, раскрыв объятья и громко возвещая:

— Здорово, старина! Сколько лет, сколько зим! Не забыл ещё своего давнего приятеля Ивара?

Инквизитор оторвался от своих записей, якобы только заметил вошедших и расплылся в ответной улыбке:

— Тебя забудешь, Ивар. Ты присаживайся, присаживайся.

Магистр жестом показал своим спутникам занимать места за столом инквизитора, сам же сел ближе к Энгюсу.

— Во. Знакомься. Мои племянники. Ты их и не помнишь такими. У нас последний раз был, когда они ещё пешком под стол ходили. Сестра попросила показать племяшам, значит, что и как. По Ставангру прогулялись, теперь в Яван.

Энгюс тяжело вздохнул.

— Эка незадача. А я вот наоборот. Вызывает меня намедни директор школы нашей. И говорит, значит: ты, Ферхар, у нас самый лёгкий на подъём. Вот и съездишь к гномам, заказ заберёшь. А то чужому я не доверяю. Я, было, спорил — возраст не тот, это по молодости мы с тобой как перекати-поле. Милли, конечно, расстроилась, так никуда не деться. Будешь спорить — уволят. Вот и пришлось собираться и ехать.

Мужчины незаметно обменялись взглядами: оба всё поняли правильно. Ислуин должен по каким-то имперским делам доставить своих спутников в Яван. Энгюс здесь по личному приказу мессира. И дело у него тайное, деликатное, потому-то и поручили одному из самых высоких чинов в инквизиции — при этом в одиночку и под прикрытием.

В это время подошёл официант, оставил меню и разговор пришлось прервать: если Энгюс уже поел, то у остальных громко бурчало в пустом животе.

Магистр быстро пробежался по меню и принялся ждать, пока брат с сестрой закончат набирать себе праздничный обед. Он даже надумал их поторопить, слишком уж азартно и долго они обсуждали каждое блюдо. В это время компания молодёжи в другом конце зала закончила есть, парни и обе девушки встали… Одна из девушек выхватила нож и метнула его в спину Эйдис! Магистр кинулся вперёд, при этом бросая толчок воздуха. Металл заговорённый, самое большее, что он успеет — чуть толкнуть Эйдис, чтобы рана не оказалась смертельна… Эйдис, словно у неё на спине были глаза, сама бросилась на пол. Нож воткнулся в столешницу. От следующего девушка тоже каким-то чудом увернулась, дальше вскочила на ноги, и третий перехватила ещё в воздухе выхваченным клинком. Вот только обе компании обедающих сами выхватили мечи, и в объяснениях их намерения не нуждались.

Тут с рёвом вскочил Хадльберг. От худосочного на вид парня никто не ожидал, что он сумеет подхватить тяжёлый стол и метнуть в одетых шахрисабзсцами врагов. Удар вывел из строя сразу пятерых. Дальше в бой вступили Ислуин и Энгюс. Оба выхватили из пространственных складок клинки и плечом к плечу встретили атаку. Отвести удар в грудь, нижний блок, контратаковать самому. Враг не ожидал, что наткнётся на пару профессионалов. Ближнего из нападавших Ислуин разрубил горло, потом Энгюс хитрым финтом обошёл вражеский клинок и ткнул другого противника в печень. Доспехов ни на ком не было, поэтому мужик с хрипом сделал шаг назад и упал в агонии.

Первый натиск захлебнулся. Но и отступать нападавшие не собирались. На Ислуина и Энгюса вдруг кинулись обе девушки из компании имперцев и один из шахрисабзсцев. Удары посыпались градом: в грудь, в голову, пропустить клинок в строну и кольнуть в руку.

— Чтоб вас, Шэтовы дети, — ругнулся магистр.

Ему и инквизитору пришлось уйти в глухую защиту. Причём манера боя девушек не оставляла сомнений — все трое убийцы-телохранители корддами. Темп взвинтили настолько высокий, что даже просто сдвинуться, прийти на помощь брату с сестрой Ислуин и Энгюс не могли. Да, вдвоём они были сильнее, на их стороне опыт многих битв. И тройку корддами они одолеют. Но к тому времени Эйдис и Хадльбрга убьют. Парень и девушка, прижавшись к стене, рубились отчаянно, клинки в их руках летали будто молнии, под ногами валялось уже четыре трупа. Вот только с улицы заскочило подкрепление, на них насели сразу с полтора десятка врагов. Брата и сестру просто сомнут числом.

Помощь пришла со стороны официанта и бармена. Гномы не пожелали смотреть, как непонятные разбойники убивают постояльцев. Поэтому из-под стойки на свет появилась секира, второй гном откуда-то достал моргенштерн.

С воплем:

— Хай-я! — первый гном располовинил ударом в ближайшего врага.

Второй тем временам со всей силы нанёс удар в спину одной из корддами. Девушка почувствовала угрозу, машинально попыталась развернуться ей навстречу… И выпала из рисунка боя. Клинок Ислуина тут же воспользовался, что вторая убийца, рассчитывая на защиту напарницы, слишком высоко подняла меч, открывая нижнюю часть тела. Удар в живот заставил её захрипеть, тонко закричать от боли. Пытаясь зажать рану, она помешала третьей, чем и воспользовался Энгюс.

Дальше всё закончилось быстро. Втроём они сначала добили последнюю корддами, затем вместе с гномами насели на остальных врагов. К тому же с жилого этажа на помощь прибежали ещё два гнома с секирами и, не раздумывая, принялись рубить шахрисабзсцев.

Как только бой закончился, один из гномов — судя по всему владелец гостиницы — с тоской оглядел разгромленный зал и произнёс:

— Убыток-то какой… И откуда эти варнаки взялись на нашу голову? И ведь прямо в гостинице, посреди бела дня… Совсем страх потеряли.

Энгюс задумчиво посмотрел на трупы, затем принялся их осматривать. Один, второй… наконец пятое тело его «устроило». Инквизитор довольно хекнул, и попросил:

— Мэтр Ивар, можно вас?

Когда магистр подошёл, инквизитор заговорил очень тихо. Так, чтобы слышали только они двое:

— Ислуин, смотрите, — он показал на татуировку в виде венца и меча, спрятавшуюся в волосах подмышки. — Это агент личной тайной службы падишаха. Если добавить, что против нас выставили троих корддами…

— Четверых, — также негромко ответил Ислуин. — Я проверил тех, кого зашиб столом Хадльберг — так зовут парня. Среди них четвёртая.

— Даже четыре. Чем-то ваши спутники не угодили лично падишаху. Точнее, девушка. Я успел заметить, что добраться старались в первую очередь до неё. И если наняли аж сразу четырёх корддами, да ещё в расцвете сил…

— Её зовут Эйдис, — мрачно произнёс магистр. — И у меня к ней тоже накопилось много вопросов. Вот только с какой радости на землях гномов целый отряд воинов падишаха?

Инквизитор фыркнул, улыбнулся и весело ответил:

— Вы слишком увязли в политике, друг мой. Не ищите тайных интриг. Просто Республику интересуют горы и внутренние долины, на приграничные земли Совету Мастеров плевать. Те же горцы спокойно живут на юге Подгорной страны, даже наладили обмен с гномами, хотя подданными Республики не являются. И если не засылать сразу большой отряд, а собирать по пять-шесть человек, стража не обратит на это внимания. Пока, конечно, не случится какого-то безобразия на тракте или возле обжитых гномами мест.

От слов Энгюса магистр помрачнел, лоб прорезала морщина размышлений. Пару минут он молчал, наконец подвёл итог:

— Для нас это плохо. Падишах готов идти на дипломатический конфликт, стража наверняка тоже опознает убийц как его агентов… Но лишь бы Эйдис была мертва. Наверняка одной засадой они не ограничились. Идти по тракту до самого Явана — самоубийство.

Ислуин поднялся и негромко спросил:

— Энгюс, у вас есть снаряжение для похода по тайге и горам? И можете вы пойти с нами?

Инквизитор также тихо ответил:

— Да. Моё дело предполагало вылазку именно в горы, поэтому я взял с собой лыжи и палатку. И если я вас правильно понял: тоже да. Они в потайном кошеле, про них никто не знает.

Ислуин довольно кивнул и обратился к причитавшему всё это время владельцу гостиницы.

— Домин, кажется, у меня есть идея. К всеобщей пользе.

Гном тут же смолк и посмотрел на магистра… Ислуин невольно усмехнулся. Гном есть гном, стоило зайти разговору про торговлю и возможность покрыть убытки — в глазах никакой тоски, только деловой азарт.

— Вы обязательно подадите жалобу, Горный Совет выбьет из падишаха компенсацию. Но сколько это займёт времени… Только ведь — что с бою взято, то твоё?

Гном кивнул, потом поскрёб бороду:

— Это да. А как трофеи делить будем?

— А никак. Нам нужен запас продуктов на неделю, и тёплая одежда для вон той, — он показал на лежавшую без сознания корддами — чтобы не замёрзла, пока мы её с собой тащим. Да, и комплект лыж. Остальные трофеи все ваши.

Гном довольно осклабился, потом закивал: он согласен. Оружие у шахрисабзсцев было хорошее, и стоило оно больше, чем требуется для ремонта.

Пока гномы собирали необходимое, Ислуин и остальные ждали в зале. Все молчали, каждый думал о своём. Лишь один раз Хадльберг спросил:

— А пленная нам зачем? Прирезать надёжнее.

Магистр на это мысленно поставил зарубку: боишься парень. И боишься не того, что девчонка развяжется и нападёт, а что она скажет лишнего. Но свои соображения озвучивать Ислуин не стал, лишь ответил:

— Нам нужно хотя бы примерно знать, сколько за нами выслали отрядов. Допрашивать же лучше на свежем воздухе, когда вокруг никого. А потом… Есть у меня одна идея. Но для этого понадобится не только свежий труп, но и ещё кое что для инсценировки.

И зыркнул на парня, без слов закончив фразу: «Командую тут я, и мои приказы не обсуждаются».

Свернув на главную дорогу, Ислуин несколько секунд постоял, раздумывая, потом махнул рукой идти и дальше на восток. Хотя тракт в том направлении по-прежнему шёл через лес, новой атаки можно было пока не опасаться: рисковать открытой войной с Республикой, устраивая стычку прямо на торговой дороге, падишах, скорее всего, не рискнёт. Вот только и допрашивать пленную в людном месте, естественно, нельзя. Пришлось тащить её с собой, замаскировав под мешок с поклажей. Хадльберг, на которого и свалилась нежданная ноша, ругался не преставая. Но спорить не было смысла: Эйдис такую тяжесть не поднимет, магистр занят маскировкой пленной и аур остальных, отвлекать его нельзя. А инквизитор формально к их компании пока не принадлежал, поэтому Ислуин ему не указ…

На тракте поток телег и путников по-прежнему тёк во все стороны, даже не заметив побоища. Тем более что агенты падишаха заранее перекрыли съезд к гостинице и повесили объявление: на пару часов заведение закрыто. Воспользовавшись случаем, Ислуин и Энгюс чуть приотстали, чтобы инквизитор мог услышать не только историю брата с сестрой, но и догадки магистра.

— Итак, вы полагаете, — когда рассказ закончился, подвёл итог инквизитор, — что покушение как-то связано с подготовкой войны против Империи с целью отвоевать Яван?

— Не сейчас, — поправил магистр. — Но вот в прошлом… И если падишах так желает смерти Эйдис, её жизнь может стать неплохим фактором, сдерживающим амбиции Шавтолу Второго, — он усмехнулся. — Осталась сущая мелочь: вытащить девчонку из нынешней передряги живой.

Энгюс ничего не ответил, словно задумался о чём-то, лоб прорезала морщина. Наконец, он всё же решил спросить:

— Вы с головой ушли в политику. Помнится, во времена нашего знакомства вы были совсем другим. И раз уж речь зашла о жизни… Что вы собираетесь делать с пленной?

Ислуин на это только фыркнул:

— С кем поведёшься. А на мне теперь висит не только моя жизнь, но и будущее дочери, а там, глядишь, и внуков. Что же касается этой корддами… Сначала я её и в самом деле хотел допросить, а затем использовать тело для инсценировки смерти Эйдис. Как раз возраст удачно совпадает.

Инквизитор в тонкостях магии Жизни не разбирался, поэтому на немой вопрос магистр вынужден был дать пояснения:

— Переделать светлые волосы и слишком тонкие черты лица для меня не проблема, можно наспех даже на свежем трупе. Всё равно, — он свистнул: «фьють» и покрутил рукой, — никто медэкспертизу проводить не будет. Подделать ауру намного сложнее, особенно если разница в несколько лет. Сличать же агенты падишаха наверняка будут в первую очередь ауру.

Энгюс вздохнул:

— И всё-таки она лишь девочка. Ей девятнадцать, и она никогда не жила. Кукла, выращенная для убийства. Но вы сказали — сначала?

Ислуин на это хмыкнул. Мышление священника всегда оставалась для него тайной за семью печатями. Вот, скажем, сейчас: он ведь искренне жалеет пленную, ищет способ её не только спасти, но и возможно перевоспитать, вернуть к нормальной жизни за пределами власти падишаха. И при этом случись нужда — недрогнувшей рукой перережет девчонке горло.

— Энгюс, вы же никогда не занимались обычаями южан?

Инквизитор пожал плечами: это очевидно. До вступления в орден он работал в столице, а дальше специализировался на законах и расследованиях по Империи.

— Так вот. Я тут вспомнил про очень интересную оговорку в Кодексе найма корддами. Владельцы школ с самого начала опасались превращения девочек в расходный материал. Они ведь заинтересованы, чтобы каждая выпускница прожила как можно дольше, отчисляя долю с контракта. И потому была внесена одна интересная оговорка. Во время найма заказчик обязан точно предоставить информацию о степени угрозы для корддами. И не важно, для охраны он нанимает или для убийства. Если выяснится, что девушку бросили на убой, она вправе или разорвать контракт, или потребовать новой ставки оплаты.

Разговор пришлось ненадолго прекратить, так как на дороге попался затор. Две встречные повозки случайно сцепились, третья попыталась их объехать и тоже застряла, перегородив тракт почти на всю ширину. Поэтому по оставшейся узкой свободной полоске пешеходы и всадники протискивались по очереди и по одному. Но когда затор был пройден, Энгюс догнал магистра и уточнил:

— Это интересно, конечно. Но в нашем случае?

— Про то, что я сопровождаю Эйдис, было известно. Про меня убийцам ничего толкового не сообщили. Я поставлю корддами перед выбором: или она, воспользовавшись лазейкой, перезаключит контракт — или, как я поначалу хотел, станет трупом-фальшивкой.

Энгюс с сомнением посмотрел на собеседника:

— Не боитесь, что она соврёт, а потом ударит в спину?

— Нет. В голову каждой девушки вкладывают блок на исполнение контракта. Ломать его долго, там не магия. Потому-то и требуется добровольный отказ. Но перезапустить блок на новый контракт я сумею, ничего сложного.

Инквизитор улыбнулся:

— Это хорошо. Жаль, если такая молодая и красивая девочка умрёт.

Магистр с изумлением воззрился на Энгюса:

— Э… Вы же, вроде, чёрный священник? Вам по чину не положено вообще замечать, мужчина перед вами или женщина. Дети Единого одинаковы душой…

Энгюс ответил не сразу. С полторы сотни метров он прошёл молча, то рассматривая прохожих, всадников и телеги, то вглядываясь в спины идущих впереди брата с сестрой. И наконец, с неожиданной тоской в голосе произнёс:

— Вы, Ислуин, очень хорошо знаете обычаи разных стран. Но вот в некоторых тонкостях имперской жизни довольно как бы это сказать? Не образованны. Вы же помните, какие слова произносит император, принимая корону?

Магистр скрестил руки на груди, демонстрируя, что он всё знает, только не понимает к чему. Но всё же ответил:

— Обещает быть отцом нации и так далее. Стандартная формулировка в любой стране.

Энгюс опять вздохнул:

— Вот тут вы ухватили суть, но в результате смысл прошёл мимо. Он произносит: «Клянусь следовать заветам Единого и быть светочем в соблюдении заповедей Его». Господь же заведовал нам быть образцовыми семьянинами. И если император — это пример для подданных, то эталоном для императора является его духовник.

— Так вы… — Ислуин был так удивлён, что перестал следить за дорогой и чуть было не споткнулся на намёрзшем участке льда. — Чтоб тебя, — он замахал руками, восстанавливая равновесие, после чего уточнил: — Но инквизиторы же приносят обет целомудрия.

Энгюс на это развёл руками и в третий раз вздохнул.

— Вот в том-то и проблема. Став духовником императора, я теперь обязан отказаться от обета и жениться. Самый поздний срок — вторая годовщина коронации. Понимаете, какую охоту на меня устроили в Турнейге?

Ислуин на это хмыкнул: очень даже представляет.

— Вот-вот, — тоскливо подтвердил Энгюс, — обложили со всех сторон. Поэтому я воспользовался случаем, нашёл дело, которое нельзя поручить кому-нибудь рангом пониже. И честное слово, просто сбежал.

— Искать невесту, — поддел магистр?

— Да какая невеста, — парировал Энгюс. — Здесь я инкогнито, а без своего поста я ни одной девице не нужен. Так, отдохнуть и набраться сил.

Ислуин хотел было поддеть в ответ, что на Эйдис инквизитор заглядывается со вполне мужским интересом. Да и девушке он, кажется, понравился с первого взгляда. Но тут за поворотом возле дороги показалась подходящая полянка, и пикировка была забыта. В несколько шагов магистр догнал брата с сестрой, махнул рукой и громко сказал:

— Сворачиваем. Привал и ужин.

Поляной, судя по следам и остаткам магии, для отдыха и обедов пользовались регулярно. Но сейчас время было раннее для ночлега — в четыре часа сумерки только-только начали укрывать лес своим серым покрывалом. До полновесной темноты ещё часа полтора-два. Для перекуса же время выходило позднее, нормальные путники в это время стараются идти быстрее вперёд, чтобы засветло добраться до постоялого двора. Поэтому поляна оказалась пуста.

Все четверо прошли в самый дальний край. Затем Ислуин ненадолго повесил маскирующий полог, в хаосе остатков от разогревающих и хозяйственных заклятий его всё равно никто не заметит. И все тут же скрылись в лесу.

Постояльцы отходили от поляны недалеко, поэтому утоптанная полоса снега быстро закончилась. Ислуин на это хитро улыбнулся:

— А теперь смотрите, как полезно иногда быть жмотом и жадиной.

И жестом фокусника вытащил на свет из потайного кошеля лыжи.

Эйдис на это радостно захлопала руками, словно ребёнок, которому и в самом деле показали фокус. Хадльберг наоборот, мрачно посмотрел на лыжи и произнёс:

— Я так понимаю, эту, — он коснулся корддами, которая по-прежнему была без сознания, — и дальше тащить мне. Сколько там?

— Не меньше трёх — четырёх километров, — насмешливо ответил магистр. — Не переживай ты так, сейчас из лишних лыж соорудим носилки, — и пояснил для своих спутников, плохо разбирающихся в его магии. — Этих девочек-убийц в школах пичкают всякой ерундой, обычное заклятие или сонное зелье на них не подействует. Поэтому я просто кое-что изменил в химии организма и зафиксировал в стадии глубокого сна. Три километра лёжа как на кровати хватит, чтобы всё вернулось в норму, и она проснулась естественным путём.

Энгюс задумчиво почесал пальцами ладонь:

— Надо же, вы не перестаёте меня удивлять своими познаниями. До такого способа обойти блоки против плена никто не додумался.

— Позже будете восхищаться, — буркнул магистр. — А сейчас быстрее и ходу, пока на поляну не заглянул кто-то ещё. И не заинтересовался, куда это мы сгинули.

Здесь, в предгорьях, снег засыпал землю куда гуще, чем на спуске из Ставангра. В лесу сразу же потеплело, деревья запутывали в себе ветер. Первые минуты казалось, что вокруг очень тихо, лишь одни сосны и лиственницы, одетые в снежные одежды, растопырили громадные тяжёлые лапы-ветви. Раз попался островок березняка, но его обошли стороной: от навалившего снега многие деревья склонились и некоторые даже согнулись макушками до самой земли, словно кружевные арки. Но стоило привыкнуть, и сразу стало понятно, что здешний лес полон жизнью. Пользуясь остатком дня, несколько раз прошуршали в стороне какие-то звери, один раз чуть ли не из-под ног вспорхнула куропатка, а во время привала на редких здесь гостей без страха с дерева посмотрела любопытная белка. Вот только всё равно лес казался мрачным. Пусть и виной тут была неизвестность и опаска перед новым нападением.

Уже стемнело, когда коррдами на носилках зашевелилась, и как раз удачно попалась небольшая поляна. Поэтому магистр дал знак останавливаться. Сам быстро вызвал небольшой вихрь, который частью разметал, частью утрамбовал рыхлый снег… И остался вокруг поляны призрачной стеной взвеси застывших ледяных кристалликов. Все с облегчением сняли лыжи, быстро разожгли жаркий костёр. Завеса магистра надёжно маскировала лагерь, стоило сделать шаг за пределы поляны — и возвращался пустынный ночной лес. Пленницу же привязали к дереву: подождать несколько минут, пока она окончательно придёт в себя, и можно начинать допрос.

Корддами почуяла чужих сразу. Ислуин пробуждение не торопил, но следил внимательно. Поэтому заметил, как изменилось дыхание, чуть вздрогнули ресницы. Стараясь быть незаметной, девушка осторожно напрягла и расслабила мышцы, оценила, как она связана, и попробовала путы на прочность. И лишь затем открыла глаза и осмотрела поляну. Стоило ей увидеть Эйдис, в глазах вспыхнула бешеная радость, коррдами рванулась… Но тут же корддами мгновенно будто подменили на пустую, выгоревшую изнутри куклу. Лицо нахмурилось и осунулось, пленница безвольно осела, повисла на верёвках, взгляд упёрся в снег.

Ислуин заговорил:

— Вижу, ты всё поняла. Поэтому предисловий не будет, а сразу предложение. Твой наниматель нарушил Кодекс, не рассказав, насколько опасна охрана жертвы. Поэтому я предлагаю тебе разорвать контракт и заключить новый, уже со мной. Обеспечить договор я сумею. И гарантирую тебе жизнь. Обещаю именем Красного стража.

Хадльберг на этих словах возмущённо посмотрел на магистра. Но Энгюс оказался быстрее. Резким движением он зажал парню рот, не давая высказать претензии, и шикнул, чтобы не лез не в своё дело.

Корддами безразлично, по-прежнему глядя на снег перед собой, произнесла:

— А если откажусь? Убьёшь?

Голос Ислуина в ответ бархатно завибрировал:

— Ты зря говоришь об этом так просто. Поверь, отойти навстречу новому рождению можно по-разному. Откажешься нам помогать — я всё равно узнаю, что мне нужно. Вот только в твоей головке слишком много всяких блоков. Нет, я помню, что вас учат останавливать сердце. И позабочусь, чтобы у тебя ничего не вышло.

Эйдис и Хадльберг непроизвольно вздрогнули и поёжились. Вроде бы прозвучали слова магистра мягко… Вот только в обертонах голоса прозвенело столько угрозы, что никто на поляне ни на миг не усомнился: так оно и будет. Тем временем Ислуин бросил небольшой разряд электричества. Никаких видимых со стороны эффектов, даже для пленницы — лишь руку корддами ни с того, ни с сего свело судорогой.

— Поняла? Я полностью властен над твоим телом. Так что ты ответишь на моё предложение?

Девушка на это рассмеялась сухим, каркающим смехом:

— Воин. Маг. Страж. Дурак. Ты так ничего и не понял. Я уже мертва. И у моих сестёр, и у остальных — контракт и привязка на крови. Как только мы встретим эту — либо убьём и получим свободу, не дожидаясь тридцати… Либо умрём, — корддами захлебнулась булькающим звуком.

Ислуин выругался. Так вот почему в гостинице все, кроме пары агентов, дрались как одержимые. Стоит им приблизиться к Эйдис, как запускается этот самый контракт на крови. Если жертва сбежит, то контракт убьёт всех, упустивших жертву. Подтверждая догадку, корддами захрипела, быстро задышала, губы посинели.

— Ну, уж нет! — Ислуин выхватил меч, в пару движений разрубил путы.

Тут же подхватил девушку, не дал ей упасть в снег. Осторожно положил на лапник, который выложили сидеть рядом с костром. И замер неподвижной статуей. Всё его внимание теперь было внутри тела корддами. Запустить сердце, отогнать чёрные точки смертного проклятья. Снять спазм сосудов, которые ведут к мозгу. Снять спазм в лёгких, провести принудительную гипервентиляцию. Заставить органы работать.

Десять минут спустя Ислуин вышел из транса, вытер пот со лба.

— Без сознания, но пока жива.

Хадльберг презрительно бросил:

— И стоит тратить силы на эту падаль? Прирезать, чтобы не мучилась.

Ислуин холодно бросил в ответ:

— Враг моего врага мой союзник, особенно когда нет других. А эта корддами падишаху явно не друг. И ещё. Я не привык разбрасываться обещаниями. А ей я гарантировал жизнь словом Красного стража. Энгюс, мне понадобится ваша помощь.

Инквизитор кивнул.

— Помните нашу встречу в гостинице летом? Мне понадобятся ваши умения отыскивать скрытую истину. Там, на границе мира живых, у меня не будет времени добираться до её души через внешнюю шелуху. Вы сможете попросить Единого помочь отыскать её настоящий облик?

Энгюс снова кивнул.

— Хорошо. Сколько вам нужно времени?

— Несколько минут, вознести молитву.

— Тогда начинайте.

Энгюс встал над телом, скинул шапку, прижал ладони друг к другу возле сердца и поднял голову к небу, что-то беззвучно шепча. Затем резко развёл руки и громко произнёс:

— Да будет так!

Тело корддами на мгновение вспыхнуло медовым светом, и в тот же миг Ислуин шагнул в костёр.

Для спутников магистр превратился в пламя, неподвижно замершую фигуру, сотканную из огня. Для Ислуина мир переменился. Теперь он стоял на равнине. За спиной — сочная зелёная трава в цветах, голубое небо и яркий свет полудня. Вторая половина бесконечной плоскости, отделённая от мира живых узким красным ручейком — свинцового цвета пустыня, освещённая лишь мертвенным светом серого неба. И на самом краю травяного покрывала — девушка-корддами.

Здесь она выглядела как девочка лет тринадцати, которой ещё только предстоит стать женщиной. Две небольшие пшеничного цвета косички, простой ситцевый сарафан. А на шее — золотой ошейник, от которого на серую половину тянулась толстая чёрная цепь. Девочка отчаянно сопротивлялась, упиралась ногами, хваталась за цепь, но та хоть и медленно, всё равно подтаскивала её к границе с миром мёртвых.

В два шага Ислуин оказался рядом, ухватился за цепь и, не обращая внимания на обжёгший руки холод, рванул назад. Цепь ослабла, провисла. И в тот же миг красный ручей поднялся огненной стеной, а траву прорезал каменный столб. Ислуин несколько раз обернул цепь вокруг столба. Девочка без сил упала рядом, судорожно заглатывая воздух.

— Смотрю, здесь ты не торопишься умирать, — улыбнулся магистр.

Девочка ничего не ответила, вместо этого заплакала.

— Не хочу. И возвращаться не хочу. Но у меня никогда не было выбора.

Магистр подождал, пока она выплачется и успокоится, затем сказал:

— Выбор есть всегда. Просто не всегда мы его видим — или не всегда хотим видеть. Так как? Пойдёшь со мной? Или всё же отправишься на ту сторону?

Девочка села, взгляд у неё стал совсем недетский.

— Вы знаете, кто такие корддами, и как нас учат? Это клеймо на всю жизнь.

Магистр кивнул.

— Я и не спорю. Вот только корддами больше нет. А есть только ты и шанс начать жизнь сначала. Но даром ничего не даётся.

— Будете требовать службы? И какой?

Ислуин на слова девочки улыбнулся, потом внезапно прижал её к себе и погладил по голове.

— Бедный ребёнок, которому не дали встать взрослым. Заплатить ты должна самой себе. Отказаться от своей прошлой судьбы — это значит отказаться от имени. А в твоём случае ещё и от всех изменений, которому вас подвергали в школе.

Девочка повернулась, вывернулась из объятий, но осталась лежать головой на коленях, всматриваясь в идеально голубое небо.

— Немало… и не так уж и много. Хорошо. И что я должна сделать?

— Ничего. Ты уже сделала всё, что надо. Ты согласилась.

Магистр встал, помог девочке тоже подняться. Вдвоём они подошли к границе. И тут же, словно осенние листья с дерева, с девушки начали опадать полупрозрачные руны. Невидимый ветер тут же их подхватывал и нёс в пламя, где они мгновенно сгорали. Когда всё закончилось, пламя стихло, ручей снова стал ручьём. Правда, ошейник и цепь не исчезли до конца, но истончились и стали прозрачными, будто выточенными из стекла.

— Вернёмся в Турнейг и доберёмся до нормальной лаборатории, я эту гадость окончательно счищу. А пока перекину привязку на Эйдис. Не на смерть, а, скажем, на взаимное состояние.

— Я знаю, — ответила девочка. — Так иногда делают некоторые клиенты, чтобы их усерднее стерегли, и каждая рана отзывалась на допустившей ошибку телохранительнице.

Ислуин на подобное варварство лишь хмыкнул, обнял девочку и вместе с бывшей корддами шагнул обратно в материальный мир.

Здесь всё заняло не больше трёх-четырёх секунд, поэтому пробуждение бывшей пленницы стало неожиданностью. Стоило ей сесть, Хадльберг и Эйдис непроизвольно сделали шаг назад, брат встал чуть впереди, прикрывая сестру, и положил руку на рукоять меча. Но тут из пламени вышел Ислуин и встал возле девушки.

— Отец Энгюс. Нет больше ни корддами, ни прошлых грехов. Перед нами человек, только пришедший в этот мир. Поэтому прошу, властью, вручённой вам Единым — дайте ей имя.

Священник кивнул, стал перед девушкой на колени, посмотрел в глаза и спросил:

— Согласна ли ты принять от меня имя, а вместе с ним права и заповеди дочери Единого?

— Согласна, — от накатившей слабости девушка отвечала негромко, но всё равно твёрдо.

Священник положил руку ей на лоб и громко произнёс:

— Нарекаю тебя именем Айлин. И пусть твоя жизнь будет чистой и светлой.

Следом торжественно заговорил магистр:

— Властью, данной мне императором Харелтом. Признаю тебя подданной императора. Теперь твой обидчик — это обидчик Империи, теперь твоя беда — это и беда императора.

После чего озабочено произнёс:

— Так, формальности закончены. Айлин, сиди и не вставай, — быстро скинул с себя парку и укрыл начавшую дрожать девушку поверх её собственной. — Эйдис. Ужин готов? Тогда быстро, кружку горячего отвара и тарелку супа для Айлин. И приготовь вторую, перестройка организма волной просто так не даётся. Аппетит у неё будет какое-то время зверский.

Съев три порции и влив в себя кружку горячего отвара, Айлин перестала дрожать, порозовела. Даже захотела встать, но магистр присел рядом, положил руку на лоб, просканировал состояние организма и запретил:

— Рано ещё. Это только кажется, что сил достаточно. К тому же, — он вдруг резким движением вскочил и посмотрел на Эйдис, которая как раз набирала в котелок снег для новой порции супа, и стоявшего рядом с ней Хадльберга, — пора прояснить ещё один вопрос.

Магистр щёлкнул пальцами, над поляной тут же загорелся шарик яркого синего света. А брата с сестрой закружили два снежных смерча, растаскивая в стороны. Секунду спустя оба стояли каждый внутри своей круглой высокой стены из ледяных кирпичей.

— Думаю, пришла пора объясниться и вам двоим.

Хадльберг тут же выхватил меч и рубанул преграду. Потом выхватил из-под парки какой-то амулет, сломал его и принялся сверлить взглядом стену. Ислуин на это недовольно поморщился:

— Юноша, не портите хорошее оружие. И не переводите свои запасы, они вам ещё понадобятся. Стенка из самого обычного льда, магии в ней нет ни капли. Ковырять её вы будете до завтра. Поэтому давайте просто поговорим.

Парень на это лишь нецензурно выругался, подпрыгнул, чтобы ухватиться за верхний край. Когда с первого раза не получилось, что-то жестами стал показывать сестре, затем снова подпрыгнул и помянул бранным словцом лживых оборотней. Магистр на это лишь нарастил ограду ещё на полметра в высоту. Затем картинно почесал в затылке.

— Но в принципе, вы правы, юноша. Для начала и впрямь стоит посмотреть друг на друга без масок.

Ислуин провёл по лицу рукой. Путешествие на границу миров не только изменило Айлин, но и эльфу вернуло исконный облик. Пришлось накидывать иллюзию, а сейчас снимать. Ради театрального эффекта магистр не стал делать это мгновенно. Под его рукой черты лица якобы текли, плавились и застывали в новой форме. Когда он закончил, брат с сестрой хором ахнули:

— Высокорождённый…

Ислуин пожал плечами:

— Только без этих глупостей. Эльф, рождённый самым обычным способом, от папы с мамой.

Затем вытащил кинжал и кольнул палец. Появившаяся капелька крови сорвалась в воздух, взлетела, раздулась до пары метров и бабахнула, засыпав Эйдис конфетти. И стоило только цветной лапше осесть на снег, как девушка тоже переменилась. Лицо, фигура остались прежними. Вот только волосы теперь стали разноцветными: прядь чёрная, прядь рыжая, прядь пшеничная, прядь льняная. Эйдис ухватилась рукой за серёжку-артефакт, затравленным взглядом посмотрела Ислуина и вставшего рядом инквизитора. Глаза у неё стали цвета насыщенного аметиста.

Энгюс удивлённо присвистнул, Ислуин же довольным тоном прокомментировал:

— И при этом девушка — стопроцентный человек без каких-либо модификаций и отклонений, это я вам говорю как специалист. Да не расстраивайтесь вы так, — рассмеялся магистр, глядя на Эйдис. — Просто ваш артефакт делал один из моих предков. И уж от потомков изготовившего серёжку мастера он ничего скрывать не будет. Приступим?

Повинуясь ещё одному взмаху руки, между братом и сестрой пролегла полоса ледяной взвеси. Вот только если Хадльберг не видел и не слышал со второй половины ничего, то Эйдис по задумке магистра слышала каждое слово. Ислуин кивнул инквизитору — как профессионалу по части дознания, ему начинать первым.

— Итак, жду от вас, юноша, честный ответ на простой вопрос. Кто такая Эйдис, что падишах готов развязать войну с гномами, лишь бы её убить?

— Да пошли вы… — буркнул Хадльберг.

Ислуин на это нехорошо улыбнулся, вокруг него вдруг возникло красноватое свечение. Он подхватил немного снега, и тот с шипением начал у него в ладони таять и испаряться.

— Юноша. Вы не поняли. Я обещал вас доставить живыми. Про здоровье никто ничего не говорил. К тому же, как кто-то уже убедился, я способен потом вернуть из-за грани смерти.

Парень сглотнул, а магистр тем временем продолжил:

— Когда я разговаривал с Айлин, я отнюдь не врал. Сами понимаете, за несколько столетий по части пыток можно приобрести весьма занимательный опыт. И знаменитые палачи падишаха по сравнению со мной сущие младенцы. И начну я…

Хадльберг побледнел:

— Совершенно верно. С твоей сестры. Смотреть, как пытают близких намного страшнее, чем терпеть боль самому.

— Нет, не надо!

Парень быстро задышал, на лбу выступила испарина.

— Я скажу. Эйдис — последняя из рода Арсланшахов.

Энгюс и Ислуин переглянулись, затем инквизитор с сомнением посмотрел на полугнома и произнёс:

— Интересная версия. Если бы не одно «но». Род прежних владык Шахрисабза и в самом деле мог бы представлять угрозу, ведь тогда нынешние правители не больше чем рядовые эмиры, узурпировавшие трон. Но последний из Арсланшахов погиб тридцать лет назад. При попытке бежать к гномам. Правду. Или…

Хадльберг в отчаянии закричал:

— Но я говорю правду! У последнего из рода осталась дочь. Беглецы знали, что их выследили. Они нашли необычное место, где удалось замкнуть временную петлю. Внутри прошло полдня, а у нас тридцать лет. А потом за ней вернулись.

Брату вторила Эйдис:

— Он говорит правду! Так и в самом деле было. Мы жили в горах, я там родилась. Мне как раз семь лет исполнилось, я помню, как мама и дядя отвели меня в пещеру. Большую такую, там ещё были вырезаны из камня диваны. И оставили, сказали ждать их. А через день дядя вернулся, только не молодой уже, а старый.

На несколько минут повисла тишина, магистр и инквизитор опять переглянулись, Энгюс кивнул. И Ислуин задал ещё один вопрос:

— После пещеры изменения затронули не только волосы и глаза. Что ещё? Я видел, как ты уворачивалась от ножей. И потом словно видела удар заранее. На сколько вперёд?

Хадльберг напряжённо вслушивался, он видел, как шевелятся губы, но самого вопроса не разобрал. Эйдис замялась, лихорадочно пытаясь сообразить — сказать правду или соврать. Наконец решила, что снявши голову, по волосам не плачут.

— Только в минуту опасности. И ненадолго, от двух до шести секунд. А крепкое вино на какое-то время гасит способность.

Ислуин, как только девушка замолчала, развеял глушившую звук стену. Ледяную, впрочем, оставил. С руки сорвался раздражённый шарик огня, полетел в сугроб — тот мгновенно осел, превратившись в лужу, полную наполовину стаявшего снега.

— Вы. Два. Идиота. Я так понимаю, ваш отец, юноша, готовил в Шахрисабзсе переворот. Дальше?

Хадльберг пожал плечами.

— Предательство со стороны родича. Эйдис выдавали за дочь моей матери от первого брака. Когда она приехала в Ставангр, по времени как раз совпадало, и она всегда носила в ухе маскирующий артефакт. Он был с ней ещё в пещере. У моего отца помимо меня, было ещё трое сыновей. Младший, — парень фыркнул, — ни во что не был посвящён. Повеса и бездельник. Но очень хотел наследство и продал всё, что случайно узнал, Горному Мастеру Маргейру. А тому приглянулась армия, которую мы готовили. Отца и всех посвящённых в тайну убили во время встречи со сторонниками из Шахрисабзса. Ударили сразу с двух сторон. Я уцелел случайно, в ту поездку остался в Ставангре как телохранитель сестры.

Дальше Ислуин продолжил за него:

— Вы бежали. Предатель отправился на тот свет. Маргейр, заполучив армию и потеряв вас в трущобах столицы, особо в поисках не усердствовал.

Хадльберг кивнул.

— Почему вы решили уехать через Яван? Да ещё такая сложная комбинация, чтобы не просто отомстить Маргейру, а ещё и заполучить моё расположение? Разумнее через Империю.

Хадльберг стукнул кулаком по ледяной стене:

— Думаете, мы не пытались? Вот только Маргейр через купленного посла внёс нас в список преступников. Конечно, там бы разобрались, что мы лишь похожи на тех, кого ищет стража. Полдня в тюрьме достаточно навести убийц и прямо там нас прикончить. В Яване на списки смотрят сквозь пальцы, а деньги весят намного больше. Мы ответили на ваши вопросы.

Ислуин на это только вяло махнул рукой, стены рухнули ледяной крошкой. Эйдис тут же метнулась и спряталась за спину брата. Обвиняюще ткнула пальцем в магистра и гневно крикнула:

— Вы нас обманули! Я бы почувствовала опасность. Вы и не собирались…

Энгюс на это грустно улыбнулся:

— Девушка, вам бы остаться в Империи и пройти обучение у кого-нибудь из ордена Святой Элспет. Вы совершаете типичную для необученных ясновидящих ошибку. Слепо полагаетесь на наиболее вероятный вариант развития событий, сразу же отбрасывая другие варианты. Если бы вы упорствовали, пытками занялся бы я, чтобы ваш сопровождающий не нарушил слова.

Эйдис смолкла, судорожно заглатывая воздух, будто выброшенная на берег рыба, растеряно переводила взгляд с магистра на инквизитора. Энгюс молча пожал плечами и пошёл к огню. Магистр тоже вернулся к костру. Сначала проверил состояние Айлин. Затем сел рядом, картинно обхватил опять голову руками и застонал.

— Точно два балбеса. Ведь знали же, что я Голос императора. И для меня отменить ваше задержание — полная ерунда. А теперь мы влипли.

Ислуин посмотрел на остальных, заметил, что его никто не понимает, и рявкнул:

— Вляпались мы по полной. Это за Яван падишах не рискнёт воевать с Империей, чтобы его на старости лет не подсидели родственники. А в нашей ситуации за ним все встанут горой, особенно те эмиры, кто при новой власти получил города сторонников прежней династии. Они спокойно начнут пограничную войну и с гномами, и с Империей, лишь бы не выпустить нас всех. Всех, вдруг Эйдис замаскировалась под кого-то другого? Разве что про Айлин они не знают, так она возрастом и ростом похожа. Всё равно убьют для профилактики. Поэтому усвойте. Либо мы выбираемся впятером, либо никто.

Хадльберг фыркнул, мол, за дураков нас считают. А то не понимаем? Магистр на это грозно зыркнул так, что парень аж вздрогнул.

— Тебя это касается особенно. Так как дальше сражаться будешь плечом к плечу с Айлин. А Эйдис останется здесь.

Брат с сестрой хором возмутились:

— Это ещё зачем?!

— А сами смотрите.

Ислуин подхватил из костра ветку и обгорелым концом начал чертить на снегу импровизированную карту. Айлин и Энгюс сели рядом, брат с сестрой встали с другой стороны и склонились сверху.

— Вот идёт тракт. Вот Ставангр — но там нас обязательно ждут. Вот граница с Империей, но гарнизон там небольшой. У падишаха же наверняка наготове не меньше тумена. Хотя я бы на их месте перехватил нас либо на тракте — конфликта с гномами всё равно уже не избежать, а зная неповоротливость магистратов во всём, что касается внешней политики…

Хадльберг на это сморщился, тут он был согласен. Тем временем магистр выкатил несколько угольков и продолжил.

— Считать врага глупее себя неблагоразумно. Я бы вот так расставил наблюдателей, — он высыпал на снег несколько угольков, — а вокруг отряды загонщиков, — рядом легли несколько наломанных веточек. — Где бы мы ни попытались вырваться, нас всегда атакуют минимум два отряда. Стоит им зацепиться за ауру Эйдис, они уже не отстанут… Вот на этом и можно сыграть.

Магистр щёлкнул пальцами, и между девушками протянулась опоясывающая обеих прозрачная верёвка, заиграла в свете костра стеклянными отблесками.

— Это остаток связи между вами. Возраст совпадает, подделать ауру технически возможно. Как и погасить подделку. Мы втроём имитируем прорыв сквозь оцепление. Как только агенты падишаха клюнут, гасим приманку и возвращаемся. Эйдис же остаётся с вами, Энгюс.

Девушка тут же возмутилась… Хотя, как обратил внимание магистр, немного наиграно:

— Это ещё зачем! Я его первый день знаю.

Магистр парировал:

— Зато я знаю много лет. Он поможет тебе не пропасть в зимней тайге, и заодно укроет от ищеек.

Инквизитор откинулся чуть назад, опёрся руками на лапник и расхохотался:

— Ну, кер Ислуин. И про круг Отрицания вы знаете. Боюсь интересоваться, о каких секретах нашего ордена вы ещё не в курсе.

Ислуин, не обращая внимания, закончил мысль:

— Энгюс в состоянии заблокировать ауру без применения магии. А на обратной дороге я найду вас с помощью серёжки. Это тоже не магия в привычном понимании, нас не заметят.

Над поляной повисло молчание.

Первым встал и заговорил Энгюс.

— У вас в этих делах больше опыта, Ислуин. Мне остаётся только согласиться.

Его поддержала Айлин:

— Вы совсем недавно сказали мне, что в жизни ничего не даёт просто так. Я согласна. Пусть это станет моей платой за возможность стать свободным человеком. Нет-нет, не из благодарности. Для себя, я хочу помочь, потому что так хочу именно я. А не кто-то приказал.

Она сняла и протянула Ислуину его парку:

— И спасибо. Я уже согрелась.

Магистр посмотрел на брата с сестрой. Эйдис некоторое время молчала, будто что-то высчитывая и взвешивая. Наконец, хотя и неуверенно, она произнесла:

— Я тоже согласна. Если вы все так считаете.

Хадльберг возмутился:

— А со мной посоветоваться? Все всё решили…

— Ты уже нарешал. С Яваном твоя была идея? — отрезал магистр. — Так что будем считать, что тоже согласен. Смотрю, железками не намахался? Вот и растрясёшь буйную дурную энергию.

Оба отряда расходились ранним утром. И в самый последний момент Ислуин незаметно от остальных шепнул Энгюсу, что если они не вернутся через две недели, то пусть инквизитор с девушкой самостоятельно пробирается к гномам или в Империю.

Новый день принёс с собой мороз и прозрачное голубое небо. Облака за ночь опустошили свои кладовые снега и торопились уйти дальше к океану. Солнце играло отражениями радуги на ветках и сугробах. Ожили и птицы, и звери. Теперь, когда не надо было срывать свою сущность, чувствами эльфа и мага Жизни, магистр ощущал и как лиса крадётся по протоптанной мышами тропке, и как не поделили шишку два снегиря. Вот только лес казался мрачным, куда тревожнее вчерашнего. Пусть на самом деле причина крылась не в зимней тайге, а внутри путников — от этого было не легче.

Помимо беспокойства за судьбу Энгюса и Эйдис, хватало и других досадных мелочей. Сначала чуть не поругались Хадльберг и Айлин. Полугном на бывшую корддами смотрел подозрительно, готов был цепляться к любой мелочи — девушка отвечала ему тем же. Затем возникла проблема с лыжами. К тому, что ходок по зимнему лесу из полугнома так себе, Ислуин уже привык. Но и Айлин двигалась на редкость неуклюже. Её, конечно, учили, но девушка пока не привыкла к новой пластике своего тела. Постоянно пробовала брать слишком высокий темп. В очередной раз выдохнувшись, она остановилась, опёрлась на лыжную палку, тяжело дыша вытерла пот со лба и жалобно произнесла:

— Словно я опять в школе, когда нас с грузом бегать заставляли.

Ислуин на это лишь пожал плечами.

— Привыкай. Мускулатура у тебя стала обычная, человеческая.

Айлин только вздохнула. И двинулась дальше, всё так же неуклюже, цепляясь лыжными палками за кусты, один раз даже упала. Пришлось её поднимать, и от шуточек Хадльберга удержал только суровый взор магистра. Впрочем, Айлин всё поняла без слов, и послала злобный взгляд в ответ.

Первое время Ислуин и сам готов был взорваться от гнева, наорать на слишком медлительных спутников. Но очень скоро успокоился, так как пришёл к выводу — задержка им только на руку. Пока в Шахрисабзе не будут твёрдо уверены, где прячется последняя из Арсланшахов, начинать открытую войну никто не рискнёт. Иначе в неразберихе цель может ускользнуть. А тактикой просачивания мелкими группами много агентов не соберёшь. И почти все они наверняка сосредоточены на тракте. Задача же их тройки — отвлечь внимание на себя, не зря Айлин так и пышет фальшивой аурой. Чем дольше они остаются недалеко от места последней стычки, тем больше шансов наткнуться на врага.

Про то, что среди беглецов есть маг, тем более редкой в этом мире школы Жизни, агенты падишаха не знали. Поэтому колдовал Ислуин, соблюдая лишь минимум предосторожностей. И чтобы уж точно не проскочить мимо преследователей, перехватил сознание парящего над лесом ястреба и пары белок. Но ни в этот день, ни на следующий никто не попался. Хотя шла приманка всё время параллельно тракту. Ислуин даже начал беспокоиться, что они ошиблись, и враг не клюнул на обманку… Вечером второго дня одна из белок увидела впереди людей. Магистр тут же направил туда птицу, после чего приказал его ждать. Сам отправился вперёд: врагов всего трое, и нападения они явно не бояться.

Отпустив зверей на волю, чтобы смычка сознаний не отвлекала, магистр осторожно двинулся через лес. Невидимый и неслышный, словно ещё одна тень зимних сумерек. Через пару сотен метров магистр усмехнулся, противник ему попался ничего не смыслящий в лесных засадах. Иначе бы догадался, что лёгкий запах дыма выдаёт лагерь с головой. Да и наблюдательный пост на высокой ели был обустроен и замаскирован неряшливо. Даже без белок Ислуин бы его не пропустил.

Обойдя лагерь со стороны, противоположной наблюдателю, магистр сел ждать. И мысленно ругаться: двое шахрисабзсцев варили кашу, и от вкусного запаха сводило желудок, давно переваривший обед. Но вот заклинание, брошенное в ель, наконец подействовало. За полчаса нижняя часть дерева будто прожила несколько десятилетий, ствол состарился, начал гнить. Дерево рухнуло, не выдержав тяжести верхушки и помоста.

Оба воина в лагере тут же обернулись на шум. Сидевший по другую сторону костра что-то крикнул напарнику, который отошёл взять дров из наколотой кучи. В то же мгновение Ислуин выскочил на поляну. Ближний из врагов получил удар в со спины в шею и захрипел, раскрашивая снег алым из перебитой артерии. Другого магистр хотел взять живым… Вот только попытавшись резко вскочить, воин задел, опрокинул на себя котелок с кашей. Истошно закричал, обварившись — тут же забулькал, захлебнувшись кровью. Удар должен был обездвижить руку, но шахрисбец напоролся на меч грудью. Оставалось только добить.

— Шэт бы тебя побрал, — ругнулся Ислуин на неуклюжего дуралея.

Информация была нужна как воздух. Поэтому Ислуин всё же решил проверить третьего. Может, жив ещё?

Каким-то чудом наблюдатель не свернул себе шею во время падения. Но изломало его сильно, с первого взгляда было понятно, что он не доживёт даже до вечера. Не говоря уж о допросе. Ислуин наклонился над телом. Судя по самой богатой одежде, на помосте сидел командир. Вдруг у него есть какие-то письма или приказы?

Почуяв над собой человека, раненый застонал. И видимо приняв за кого-то из своих, быстро заговорил:

— Передай. Передай, мы стояли до конца. Но порождения Иблиса прорвались… Тадж милостив к своим сынам, они всё равно идут, как задумано…

Дослушав умирающего, Ислуин ударом милосердия избавил его от мучений. А сам отправился обратно к своим спутникам.

Айлин и Хадльберг встретили командира настороженными взглядами. Слишком уж хорошее было у него настроение, Ислуин даже насвистывал на ходу какой-то весёлый мотивчик. Магистр на их кислые лица только расхохотался:

— Да будет вам. Новости у меня сплошь хорошие. Во-первых, агенты падишаха уверены, что мы пытаемся добраться в Яван. И спешно собирают воинов.

Хадльберг на это мрачно ответил:

— Ага, счастье. Лезем прямо волку в пасть.

Айлин промолчала, но было понятно, что в кои-то веки они с парнем сошлись во мнениях. Ислуин, не обращая внимания, продолжал:

— Новость просто замечательная, значит, наш обман удался. Ну и второе. Сегодняшняя троица не просто был постом наблюдателей, они ещё и охраняли припасы.

Полугном сразу же оживился. Почти все продукты они оставили его сестре, чтобы она и Энгюс не выдали своё убежище охотой или силками. Взятой же с собой крупы оставалось самое большее до завтрашнего обеда.

— Так чего мы ждём? — он подхватил мешок с вещами. — Пошли быстрее.

На поляне пришлось задержаться. И не только для того, чтобы отобрать нужные припасы, а остальное уничтожить. Те, кто обнаружит разорённый пост и склад, должны прочитать по следам — никакой магии, на солдат напали неожиданно и перебили обычным оружием.

Следующий день прошёл спокойно, да и двигались они теперь куда быстрее. И не только потому, что изображали испуганных стычкой беглецов. Айлин наконец-то освоилась со своим новым состоянием, так что из обузы стала боевой единицей. И пусть скорость и сила у неё теперь не как раньше, опыт и выучка никуда не пропали.

Утром второго дня очередная птица, глазами которой магистр присматривал за местностью, заметила двигавшийся навстречу отряд. А через час другая обнаружила ещё один, который шёл вдогонку. Ислуин на это недобро усмехнулся и приказал прибавить ходу навстречу первым противникам. Всё равно в лобовую он ни с кем сходиться не собирался. При соотношении пять-шесть к одному да ещё против воинов в кольчугах шансов немного даже у мастеров меча.

Ещё полтора часа они шли на сближение. Но вот со стороны шахрисабзсцев до Айлин дотянулся поисковый щуп. Магистр на это довольно кхекнул: теперь беглецы могут сделать вид, что тоже только что обнаружили противника. Пора удирать… причём ровно по своим следам. Сидевшая на дереве белка передала радостные возгласы преследователей и сальные шуточки про глупую добычу, которая надеется оторваться. К скабрёзностям добавились призывы поспешить, иначе другой отряд успеет перехватить девчонку раньше, и вся награда достанется им. Солдаты кинулись сломя голову вперёд… Ровно через полтора километра сработала ловушка магистра. Деревья начали падать одно за другим — на солдат и поперек дороги. Земля вздыбилась, выворачивая замёрзшие комли. И пусть зашибло не всех, из непроходимого теперь бурелома выберутся преследователи не скоро.

Едва рухнуло последнее дерево, Ислуин на пару минут приказал остановиться. Сам же замер, выплетая новое заклинание. После чего приказал:

— Держитесь возле меня.

И двинулся вперёд.

Тем временем поднялся ветер, поначалу несмелый — но вскоре заревевший во всю мочь. Метнулась позёмка, взлетела снежными вихрями и понеслась бураном. С неба тут же повали снег.

— А если у них маг или амулеты против магии? — перекрикивая набиравшую силу бурю, спросил Хадльберг.

— А ничего, — хищно оскалился Ислуин. — Буран самый настоящий, к вечеру должно было разгуляться. Я его лишь ускорил. Не отставать.

И двинулся вперёд. Идти приходилось не очень быстро. Магистр специально заставил бурю разыграться так, чтобы любые чародейские амулеты в начавшейся снежной каше оказались бесполезны. Самому же оставалось ориентироваться на разбросанные заранее маркеры, которые сообщат, если рядом появится человек. Да на сканирование окружающего пространства с помощью ультразвука и разницы в температуре соседних предметов. Способ медленный, не слишком надёжный. Но позволявший быть хоть немного зрячим в наступившем царстве слепых — метель разыгралась так, что в двух-трёх метрах всё терялось в белом мареве.

Вскоре они наткнулись на первого солдата. Потеряв товарищей, он бестолково шёл куда попало. Потому, когда на него напали сразу трое, не успел даже обнажить оружие — и уже получил удар в шею от Айлин. Следующего они нашли стоящим возле раскидистого дерева. Тут пришлось слегка повозиться, солдат прижимался спиной к стволу и отбивался изо всех сил. Дальше всё слилось в непрерывный конвейер смерти и крови. Отыскать очередную потерявшуюся в снежном буране жертву, окружить, напасть. И отправится за следующей…

Последнего солдата они догнали, когда буран уже начал стихать. Поэтому шахрисабец их заметил, решил не геройствовать, а удрать. Весь отряд явно был из обычных наёмников за деньги, а не по контракту на крови. Но магистр сбил на его пути две снежных шапки. И пока солдат выбирался из сугроба, догнавший Хадльберг недолго думая снёс врагу голову.

Когда Ислуин и Айлин подошли, полугном горделиво поставил ногу на поверженного врага, словно на убитого медведя. И с превосходством сказал:

— Как мы их? Втроём семнадцать человек. И это не считая второго отряда. Сколько там выбралось из ловушки? А следующих…

Ислуин хмуро посмотрел на парня и приказал в ответ:

— Не будет следующих. Я погасил фальшивую ауру. Немедленно уносим ноги, пока можем.

Хадльберг, всё ещё в эйфории от победы, попытался спорить:

— Да что они нам? Наоборот, покрошим как можно больше.

Айлин поддержала магистра:

— Командир прав. Ты зря считаешь выходцев с моей, — она вздохнула, — бывшей родины сплошь дураками. Теперь они знают, что в нашей группе сильный маг. И второй раз в ловушку не попадут. А клинок в клинок нас просто задавят числом. У нас самое большее сутки.

— Я бы дал часов двенадцать, — поправил Ислуин. — Так что берём от тракта прямо на север и по дуге тихо-тихо крадёмся как мыши. Всю ночь.

Хадльберг на это застонал: мало опять нелюбимые лыжи, да ещё и в темноте… Но возразить было нечего.

Предсказание магистра во многом оправдалось. Падишах, плюнув на политические последствия, перебросил через границу крупный воинский отряд. Патрули наводнили гномье пограничье. И без стычек удалось проскользнуть во многом благодаря тому, что искали в первую очередь по ауре — ведь во всех магических школах считалось, что от магии крови укрыться до конца невозможно. И всё равно сначала четыре дня пришлось пробираться на север, а затем больше недели возвращаться к месту, где скрывались Энгюс и Эйдис.

Серёжка вела магистра очень точно, он до часа предсказал, когда они выйдут к стоянке. Ещё издали проверил, что всё в порядке. И всё равно все нервничали. Контрольный срок почти вышел.

Лагерь Энгюс расположил на вершине небольшого холма, спрятав палатку и костёр среди огромных валунов — много тысяч лет назад их притащил сюда ледник. Не зная точного места, пройдёшь мимо в двух шагах. Сверху же местность просматривалась хорошо, лес вокруг не очень густой. Потому Ислуин был уверен, что обнаружили их давным-давно. Но всё равно навстречу выходить не стали. Когда все трое поднялись на небольшую площадку между валунами, Эйдис вскочила от костра, где что-то мешала в котелке и с радостным криком бросилась обнимать брата.

В рассказах что у кого случилось, в хлопотах и обеде прошло два часа… И всё это время Ислуин с любопытством поглядывал на девушку и инквизитора. Это Хадльберг ничего не замечал, счастливый, что всё обошлось. Но от магистра не укрылись ни взгляды, которыми Энгюс и Эйдис обменивались украдкой, ни мимолётные касания руки рукой. Поэтому когда полугном сходу, едва допев тарелку супа, задал вопрос:

— Место отличное, но когда и как мы планируем идти в Яван?

Для Ислуина ответ Эйдис стал не очень уж большой неожиданностью.

— Я не пойду в Яван. И на север уезжать не собираюсь.

Хадльберг как раз собирался подкинут в костёр полено, да так и застыл на середине движения, ошарашенно хлопая глазами.

— То есть как не поедешь?

— А так, — Эйдис сделала небольшой шажок назад и обняла Энгюса за талию. — Я остаюсь. С ним.

Хадльберг в ярости отшвырнул полено в сторону, чудом не попав в магистра или в Айлин. И с гневом процедил в сторону Ислуина:

— Ваши штучки? — следующая молния полетела в сестру. — Ты с ума сошла? Тебя ищут…

Эйдис крепко сжала ладошками ладонь Энгюса, на мгновение прикусила губу и решительно ответила:

— Я выхожу замуж. Мне сделали предложение и я согласилась. И лучше, пусть рискуя, я буду рядом с любимым человеком — чем остаток дней проведу, забившись в какую-нибудь щель.

Хадльберг аж захлебнулся и прошипел:

— Будешь прятаться по щелям в Империи. Ты уверена, что этот твой муж сумеет тебя защитить?

Ислуин бросил на инквизитора вопросительный взгляд. Тот беззвучно ответил: нет, она не знает, кто я такой на самом деле. И словно подтверждая, Эйдис всё так же решительно ответила:

— Ну и пусть. Неважно где, неважно как. Главное, что мы будем вместе и обязательно вместе сумеем победить. Любую беду и любую неприятность.

И тут серебристым колокольчиком прозвучал весёлый смех Айлин:

— А ведь здорово вышло. Судьбу за судьбу. Вы подарили новую жизнь мне и обрели новое счастье сами. Поэтому уверена, что у вас всё получится.

Ветер третий Балаган для императрицы

Империя, Восточные провинции. Ноябрь, год 499 от сошествия Единого.

Спорили перед отъездом Харелт и Лейтис долго, до хрипоты. Муж хотел навязать жене в сопровождение чуть ли не целую армию. Лейтис отказывалась: осенью чем больше отряд, тем сложнее передвигаться. Особенно на востоке страны, где зима приходит раньше и куда суровей, чем в метрополии. На пятый день ругани Харелт всё же уступил. Лишь потребовал, чтобы кроме гвардейцев и пятерых присланных Раттреем телохранителей, жена захватила с собой ещё двоих человек. Дайви и Уллехана, которые по такому случаю оба получили чин центуриона гвардии. Молодой император рассудил, что если эти люди уже один раз рискнули жизнью, пробираясь через заслоны Чистых братьев в осаждённую крепость Сберегающих, то сохранят верность, чтобы ни случилось.

Лейтис нашла компромисс мудрым со всех сторон. Императорский штандарт девушка поднимать не собиралась. Вместо этого решила путешествовать под личиной молодого дворянина с дружиной. И после мятежа, и с началом большой войны такие отряды на дорогах стали нередкими гостями. Полсотни человек разместятся на любом постоялом дворе, таких полно вдоль центральных трактов. Значит, всегда будет крыша над головой, ведь чем дальше на восток, тем холоднее. Если же вдруг у кого-то возникнут вопросы, имелись соответствующие бумага и знак канцелярии канцлера. И пусть по столичным меркам выбранные Лейтис чин и статус были ничтожными, в провинции печать канцелярии оказывала просто магическое действие.

Расчёты оправдались уже через полторы недели. По ночам больше не лил дождь, а сыпалась мелкая снежная крупа. Но всё равно каждое утро поднимался густой туман, так что из ворот постоялого двора приходилось окунаться в непроглядное белое молоко. Прощальное гавканье собак почти сразу тонуло в непроглядном мороке, любые звуки доносились как из-под подушки. Лишь под копытами лошадей звонко хрустел ледок замёрзших ночью луж.

С первого же дня Лейтис постаралась познакомиться со своими спутниками повнимательнее. Кто какую помощь может оказать не только в охране, но и в будущих переговорах… И у кого какие слабости. Политика ошибок не терпит, а желающих добраться до императрицы — немало. И если сепаратисты из северных провинций стараниями лорда Кингасси утихли и успокоились, а интерес разведки того же Бадахоса был делом привычным, то недобитые Чистые братья жаждали отомстить. Да и многочисленные секты Тёмных с началом войны тоже проснулись. Давать им хоть малейший шанс из-за ошибки своих спутников Лейтис не собиралась. Да и магистр Ислуин приучал в первую очередь полагаться на себя.

Гвардию Харелт и Доннаха после мятежа формировали заново, и постарались, чтобы прежних вертопрахов в ней больше не осталось. Пусть, как и когда-то, первый полк Золотого легиона станет не украшением дворца, а элитой армии и Империи. Набирали в неё не только воинов из доказавших свою преданность Тринадцатого и Четырнадцатого, но и лучших из пограничных легионов. Поэтому небольшой отряд сопровождавший императрицу, мог заменить целую сотню обычных солдат, а уж каждый из троих магов мог схлестнуться в бою с магистром Гильдии.

Дайви и Уллехан вообще оказались настоящими кладезями талантов. Невысокий, широкоплечий и от этого казавшийся почти квадратным пшеничный бородач Уллехан обладал просто чудовищной силой. Ради смеха без усилия ломал в ладони подковы. И при этом отличался кошачьей мягкостью движений, невероятной скоростью реакции, отменной наблюдательностью. В первой же гостинице он удивил телохранителей, подсказав путь в комнату Лейтис, про который они даже не подумали… Смущённо при этом признался, что всё из-за прошлой профессии: когда-то он был лучшим вором-взломщиком западных портовых городов. И специализировался по разным купеческим тайникам и ухоронкам. После этого старший телохранитель потребовал от императрицы, чтобы она разрешила Уллехана учить. И намекнул: по возвращении хорошо бы мужику перейти в службу охраны.

Вторым всех удивил Дайви. И не только тем, что умел читать и писать — в армии это поощрялось, без такого не сделаешь карьеру. Но вот что Дайви знает как родной ещё бадахосский и одно из северных наречий, а на языке Шахрисабзса свободно читает, оказалось для всех сюрпризом. К тому же бывший вор имел хорошо подвешенный язык, легко входил в доверие к кому угодно и запросто мог незаметно выведать нужные сведения. Даже если собеседник не собирался ничего рассказывать.

А ещё Дайви замечательно умел договариваться. Это очень пригодилось уже через несколько дней пути. Слишком уж привыкли и гвардейцы, и даже телохранители ездить за казённый счёт. Когда в любой, даже самой переполненной гостинице хозяин обязан отыскать комнату. И неважно, сколько за это сдерёт трактирщик — всё равно платит император. Вот только посланец, которого изображала Лейтис, хоть и ехал по государственной надобности, но за свой карман. Ни сорить деньгами, ни требовать к себе особого отношения небогатый дворянин не мог.

В этом году белая королева Зима порог Империи переступила особенно рано. Ноябрь ещё только начался, а землю уже стянуло ледяными тисками, завалило холодными снежными перинами. Северный ветер так и норовил забраться под одежду, выстудить всадника и лошадь. Ночевать в такую погоду на улице даже для опытного путника испытание суровое. Трактирщики, пользуясь моментом, старались содрать побольше денег — то комнат нет, разве что за отдельную плату, то ещё отговорку придумают. Потому Дайви вместе с парой сопровождающих выезжал вперёд заранее. Торговаться, пока за спиной не толпятся замёрзшие с дороги люди, было куда сподручнее.

Вот и сегодня первый из постоялых дворов отряд проехал не останавливаясь. Если центуриона или кого-то из помощников нет на въезде, договориться не удалось. То же самое произошло и возле второго, хотя здесь двор был забит телегами куда меньше. И лишь ещё через километр, когда уже почти стемнело, показался высокий тын третьего двора — и Дайви возле ворот. Гостиница выглядела чисто, но куда проще своих соседей. Крыша не дранка, а увязанная в снопы пропитанная смолой солома, стены красуются не ошкуренными брёвнами. Не то, что предыдущие, где хозяева явно пускали пыль в глаза, отделали всё крашеными досками. Зато и цены здесь должны были оказаться куда ниже… Значит, народ попроще. Если вечером их разговорить, можно узнать о местной жизни немало важного, но в отчёты Тайной канцелярии не попавшего.

Дворянин со свитой обещал солидную выгоду, поэтому встречать гостей трактирщик вышел лично. Лейтис играла молодого и ещё неопытного барона, считавшего вникать в бытовые мелочи ниже своего достоинства. Поэтому лишь высокомерно кивнула угодливо поклонившемуся хозяину, махнула рукой начальнику охраны, изображавшему капитана дружины. Тот кивнул, обменялся снисходительными взглядами с трактирщиком — мол, ничего, жизнь паренька ещё пообтесает. И обратился к подчинённому:

— Дайви, отдельная комната господину?

Тот кивнул.

— Готово командир, горячей воды тоже натаскали.

Тут в разговор вклинился трактирщик:

— Служанку, помочь молодому господину прислать?

Лейтис, имитируя смущение, отвела взгляд, будто заинтересовалась флюгером на крыше. Всем известно, как знатным господам в трактирах такая прислуга горячей водички подливает и спинку трёт.

Ответ прозвучал преувеличено горделиво:

— Вот ещё. Сам справлюсь, — Лейтис спрыгнула с седла. — Капитан, обустраивайте людей. Дайви, показывай комнату.

Стоило молодому господину повернуться к трактирщику спиной, у мужика заиграла на губах лёгкая улыбка. Ну да, правильный городской мальчик. Ничего, это он по молодости так… Хотя и жаль. Те из девочек, кто ночным приработком баловался, недовольны будут — дворянин клиент самый выгодный. Но судя по амуниции, дружина у господина не бедствует, а среди такого количества солдат несколько охочих до плотских утех найдётся обязательно. Потому в убытке получавший процент трактирщик тоже не останется. Дождавшись, пока весь отряд спешится, хозяин махнул рукой следовать за ним. И отправился показывать, куда обустроить лошадей, а где ночевать самим.

Гостиница была наполовину пуста: постоялый двор стоял хоть и на оживлённой дороге, но не на имперском тракте. Поэтому засыпать дорожное полотно щебнем или тем боле мостить камнем никто не собирался. Морозы же схватили землю совсем недавно, а снега для саней выпало ещё мало. Большинство путников предпочитало либо ехать пусть в объезд, но по твёрдой имперской дороге, либо пережидать в городах. Короткими торговыми путями в межсезонье пользовались только те, кому надо было спешить.

Зал трапезной тоже был заполнен едва ли на треть: только несколько средней руки торговцев, поодиночке или группами — одна человек на пять даже целой семьёй. Много тяжёлых полированных дубовых столов пустовало, и даже солдаты не смогли это исправить до конца. Впрочем, будь даже зал полон, дворянину бы отдельный стол нашёлся всегда. Причём достаточно вместительный: ведь с молодым господином обязательно должны сесть капитан и десятники. Кроме того, никого не удивит, если туда же позовут и Дайви. Капитан явно служака опытный, не зря вперёд доверенного человека послал. Наверняка приказал не только о ночлеге побеспокоиться, но и про дорогу узнать — как проехать, сколько до следующего постоялого двора.

Дайви специально сел к залу спиной, чтобы даже случайно по губам его доклад нельзя было услышать. И стоило всем начать есть, принялся рассказывать самое важное из того, что ему удалось разузнать, пока он в ожидании отряда «чесал языком» с прочими постояльцами.

— Я нашёл торговца, который всего две недели как проезжал через Эллистон. Точнее, не через сам город, но через провинцию.

Остальные кивнули. Провинция Эллистон была самой ближней к Радуге-в-Огнях. Поэтому посольство ханжаров, как только граница исчезнет, наверняка отправится именно туда. Вот только чем ближе была провинция, тем больше встречалось про неё нехороших слухов. Но пока только слухов, поэтому делать какие-либо выводы было рано.

— Так вот. На въезде в провинцию его остановили крепкие ребята из стражи мормэра…

Командир охраны удивлённо поднял бровь. Он много лет служил императорам и сообразил первым: наместникам провинций было запрещено создавать хоть какие-то воинские структуры и подразделения. Даже стража ему подчинялась или через городские магистраты или через ведомство виконта Раттрея.

— Да, да, — подтвердил Дайви. — И не просто так они его остановили, а собрать «дорожный сбор на ремонт». Причём как процент от стоимости товара.

— Да это же мятеж! — выдохнул кто-то за столом. — Таможенный сбор и…

— И началось всё как раз в августе.

— Едва новость о вторжении орков дошла до Эллистона, — подвела итог Лейтис. — Но формально ещё не мятеж. И не попытка отделения. Отдавать приказ легионам рано. Да и население провинции, судя по всему, пока не понимает, что творится. Про маленькое королевство задумался только сам наместник.

Старший телохранитель задумчиво побарабанил пальцами по столу:

— Легионы — это худший вариант. Солдаты нужны в других местах. Да и настраивать против себя целую провинцию не стоит. Но куда, интересно, смотрели Хранящие покой? За неделю-другую всё не провернёшь, нужны годы.

Лейтис пожала плечами:

— Добавьте Сберегающих, которые тоже сообщили бы подозрительное… какая разница? Если наши подозрения верны, по приезду меня, конечно, не тронут, но и покажут нам только то, что мы должны увидеть. А поднимать штандарт придётся на границе провинции.

— А давайте я? — вдруг предложил Дайви. — Прикинусь бродячим писарем или ещё кем-то, сам по себе пройду через весь Эллистон и всё выясню. А в столице провинции догоню и доложу.

Остальные закивали, идея прозвучала здравая. Лейтис же задумчиво посмотрела в зал на обедающих. Там как раз с жилого этажа спустились очередные постояльцы и присоединились к семье торговцев. То ли путешествовали вместе, то ли тоже были родственниками. Тем временем в зале стало шумно, с улицы ввалились последние солдаты, громко потребовали пива и мяса, занимали свободные столы. Командир охраны глядел на своих людей с гордостью. Вроде типичные дворянские дружинники. Дисциплинированные, но слегка склонные к позёрству и небольшой расхлябанности — не в ущерб делу, но перед девушками покрасоваться. Кто-то же сразу официантку хлопнул по попке, пока принимала заказ. Можно было не сомневаться, что девица намёк поняла и вечером заглянет насчёт покувыркаться за монету. Вот только хотя столы бойцы занимали как бы в случайном порядке, где есть место и как приглянулось, расселись все так, что с какой бы стороны не случилось нападение, императрицу всегда прикроет пять-шесть человек.

Закончив рассматривать гвардейцев, командир проследил за взором Лейтис. Взгляд девушки перестал шарить беспорядочно, теперь она, не отрываясь, смотрела на семью торговцев.

— Видите вон там, у стены? — Лейтис как бы случайно махнула ложкой, указывая остальным. — Пожилые мужчина и женщина, две девушки и с ними трое детей? Я их знаю. Точнее самого старшего. Это мастер Дермид, старейшина цеха хугларов.

Кто-то из десятников сморщился:

— Артисты-бродяги.

Лейтис с довольной улыбкой продолжила:

— Вот-вот. Все так реагируют. Завтра вы про них даже не вспомните. Идеальное прикрытие для нашего шпиона. И никого не удивит, что актёры суются во все дыры и что-то вынюхивают. Крысы же помоечные.

Остальные переглянулись и осторожно один за другим кивнули.

— Дайви, — приказала Лейтис. — Сегодня осторожно, без лишних ушей, покажешь мастеру Дермиду знак службы Раттрея и намекнёшь, что просишь услугу. А для этого завтра уже на тракте нам надо встретиться.

Утром следующего дня хуглары собрались ещё затемно и уехали, как только открыли ворота постоялого двора. Лейтис же позволила себе понежиться в постели. Ведь никто не должен связать её отряд и бродячих артистов. Проснулась она от стука в дверь и голоса командира отряда:

— Господин, люди готовы.

После чего откинула одеяло и соизволила встать. Подошла к окну, посмотрела на выпавший за ночь снежок — во дворе прислуга вовсю шаркала лопатами. Потом взглянула на сложенную на стуле рядом с кроватью одежду и со вздохом отвращения принялась одеваться. Мужской костюм в последние несколько лет ей нравился всё меньше и меньше. Вот только ничего не поделаешь.

Когда Лейтис спустилась в трапезную, время уже было позднее. Ночевавшие давно разъехались, новые постояльцы ещё не прибыли. Солдаты ждали во дворе. Лишь одиноко сидевший за стойкой хозяин бросил короткий, но такой красноречивый взгляд… Сразу было понятно, что в образ изнеженного богатого мальчика она уложилась. Ничего кроме презрения к благородному дармоеду, перевалившему свои обязанности на капитана, в память трактирщика не засядет. Чтобы укрепить это мнение, Лейтис, не дожидаясь служанки, едва уселась, грохнула по столу кулаком:

— Эй, хозяин. Уснул, что ли? Где мой завтрак?

Прибежавшая через минуту растрёпанная девушка, явно оторванная от чего-то или от кого-то, тоже наградила благородного лентяя негодующим взором.

Лейтис в ответ покровительственно кивнула, кинула в вырез платья монету в один алан:

— Быстро принесёшь завтрак, получишь ещё одну.

Негодование и девушки, и трактирщика как рукой сняло. А Лейтис стало неожиданно грустно. Эти же самые люди вчера смотрели на хугларов свысока — а сегодня сами готовы унижаться за деньги.

Хотя снега выпало и не так много, с основной дороги без нужды старались не съезжать. Тем не менее дорогу уже наездили и утоптали: путников и телег по тракту ездило достаточно. Пусть и меньше, чем в основной торговый сезон. Поэтому, когда на очередном перекрёстке на белой скатерти отпечатались следы трёх фургонов, свернувшись куда-то вправо, Лейтис махнула рукой и негромко приказала:

— Нам туда.

Командир охраны кивнул — он думал точно также — и показал одному из десятников четыре пальца. Тот выбрал ещё троих солдат и поехал вперёд. Лишь минут через пять неторопливым шагом на боковой путь свернул остальной отряд. Стоило оказаться на пустой дороге, гвардейцы немедленно перестроились так, чтобы закрыть императрицу со всех сторон. Даже если их обманули, и на дереве в засаде притаился арбалетчик, он не сможет ничего сделать. Рослые солдаты были выше девушки на голову.

Лейтис смотрела на все телодвижения с каменным лицом. Хотя и хотелось засмеяться, очень уж параноидально охрана подходила к её безопасности. Будто она — нежный бутон какого-нибудь благородного дома высшего общества, и в жизни не держала в руках ничего опасней пилки для ногтей. Руки так и чесались что-нибудь сделать или пошутить. Но когда через километр прямо из-под копыт испуганно вспорхнул ночевавшая в рыхлом снегу куропатка, и телохранители отточенным движением мгновенно сомкнули вокруг императрицы щиты — передумала. Конечно, на любую её глупость солдаты промолчат… Но подумают. И будут правы: выходя замуж за Харелта, она знала, что теперь жить ей вот так до конца дней.

Боковая дорога была совершенно прямая, не то что извилистый тракт. Судя по всему, когда-то здесь была просека, ведущая к вырубке. Через несколько километров она расплескалось большой поляной, полной кустарников и молодых деревьев. А на противоположном конце заросшей пустоши в деревьях виднелся просвет, дорога шла дальше. Но туда ехать уже не понадобилось: хуглары ждали на поляне, расположились возле большого костра. Было их больше чем вчера вечером в трапезной: кроме старейшины и пожилой женщины ещё четверо парней, две молодые явно семейные пары, приметная броской красотой смуглая черноволосая молоденькая девушка и пятеро детей от семи до двенадцати.

Командир охраны подъехал к костру и, соблюдая вежливость, спросил:

— Дозволите присесть к вашему костру?

— Почему же нет, уважаемый? — ответил старейшина. — Хорошим людям мы всегда рады.

Солдаты по приказу командира отряда охраны тут же начали спешиваться. Несколько человек растворились в окружающем лесу и на поляне — для охраны. Другие занялись заготовкой дров и обустройством временного лагеря. Разговор предстоял небыстрый, удобно совместить его с обедом. Поэтому скоро костёр стал гораздо длиннее, и над ним забулькали ещё несколько котлов.

Лейтис тем временем подошла к артистам. А когда старший труппы встал поприветствовать дворянина, сняла шапку и с улыбкой спросила:

— Здравствуйте, мастер Дермид. Вы меня помните?

Мужчина на пару мгновений прищурился, вороша память.

— Помню, помню.

Негромко добавил:

— Ваше выступление трудно забыть. Редкое искусство.

И осторожно, стараясь сделать это незаметно, скосил взгляд на солдата, вешавшего рядом над костром котелок со снегом. Знает ли дружинник о бродячем прошлом девушки? А если не знает, как отреагирует, что она когда-то тоже ездила с хугларами? Лейтис на это чуть не рассмеялась в голос. Уллехан и сам мог похвастаться весёлой биографией, и порассказать куда больше, чем полагал мастер Дермид.

— Рад, что у вас всё сложилось, госпожа. Дозвольте узнать, когда была свадьба?

— В августе. Как только всё успокоилось.

В ответном взгляде старейшины бродячих артистов смешались сочувствие, гордость и осуждение. Про мясорубку под столицей он знал, сам уехал незадолго до того, как всё началось. Наверняка стоявшая перед ним девушка пережила немало горьких минут: во время мятежа погибло много верных императору людей. И сразу после долгожданной свадьбы муж отсылает её за тридевять земель, словно не ценит… Вот только с другой стороны надо гордиться воспитанием и девушки, и её избранника. Ведь долг перед Империей для настоящего дворянина должен быть выше любых своих желаний и прихотей. По нынешним временам такое встречается куда реже, чем должно бы.

Лейтис поняла всё без слов и пожала плечами:

— Он был против. Но никому другому доверить нельзя.

Мастер Дермид кивнул и посмотрел на этот раз уже только с гордостью. Да и остальные хуглары — тоже. Каких только сплетен про них не рассказывают, а как до дела доходит, они чуть ли не надежда Империи.

О делах на пустой желудок решили не говорить. Сначала дождались обеда — повар отряда и повар труппы долго колдовали над котлами на пару, обмениваясь советами и специями. Затем все наслаждались едой, совместное творчество вышло на редкость вкусным. И лишь когда тарелки опустели, а по телу поползла приятная тёплая истома сытости, Лейтис, мастер Дермид, начальник охраны и старший телохранитель сели вместе возле костра. Рядом, но чуть в стороне расположились остальные хуглары. Решать будет старший, но и остальных разговор касается.

— Мастер Дермид. Куда вы планировали ехать?

— Мы думали ненадолго заглянуть в провинцию Эллистон. Но только по краю. А дальше обычно мы сворачивали на юг, но в этом году там неспокойно.

Лейтис и командир охраны переглянулись. Вот что значит большая страна. Кровавая мясорубка на юге для здешних мест пока всего лишь «неспокойно». Да и проблемы в экономике, спешно переливающейся в военное русло, восточные провинции ещё не настигли.

Лейтис взяла торчавшую из костра веточку, пару секунд любовалась горевшим на конце пламенем, затем бросила обратно в огонь.

— Эллистон — это хорошо, — задумчиво сказала она. — Мы как раз тоже направляемся туда. К мормэру провинции появились некоторые… вопросы.

Мастер кивнул. Он путешествовал в здешних краях не первый раз, и на его глазах в провинции Эллистон дела год от году шли всё хуже. Неудивительно, что, хотя наместник наверняка и старался всё скрывать, в Турнейге про безобразие услышали. И послали разобраться. Странно только почему девушку? Даже если тот парень не просто дворянин, а какой-нибудь граф, близкий к кому-то из лордов.

Лейтис тем временем продолжила:

— У нас есть подозрения, что за нами могут следить. И постараются подсунуть нам фальшивую картинку. Поэтому мы попросим вашей помощи. К вашей труппе присоединятся один-два наших человека, а в столице провинции они нас найдут и доложат, что видели.

Мастер Дермид в задумчивости закусил щёку и уставился в огонь. Остальные хуглары негромко зашушукались. Предложение было необременительное, а выгода обещала прийти немалая. И в деньгах — ни Тайная канцелярия, ни канцлер никогда скупостью ни страдали. И в связях — мало ли как жизнь сложится, благодарность ведомства страшного виконта Раттрея может когда-нибудь здорово выручить. Вот только… Вряд ли бывшая актриса станет подставлять других бродячих артистов: глаз у старейшины был на людей намётанный, и оценил он девушку хорошо. Но о чём она умолчала? Ведь её интерес сейчас — это интерес Империи. А эта штука далеко не всегда совпадает с пожеланиями отдельного человека.

Дермид оглянулся на остальных своих товарищей. Судя по загоревшимся лицам, все они уже взвесили предложение и видели в нём исключительно пользу.

— Хорошо, — решился мастер. — Кто поедет с нами? И нужно ли от нас кого-то взамен?

— Наверное, нет, — командир охраны взял со снега еловую веточку и начал обдирать иголки, помогая себе размышлять руками. — Даже если за нами уже следят, исчезновение пары солдат никого не обеспокоится.

— Понадобится, — вдруг звонко прервала его рассуждения Лейтис и махнула рукой в сторону одной из девушек. — Она займёт моё место, а я и в труппу впишусь лучше, и увижу куда больше.

Мастер Дермид почти сразу кивнул: иметь под своим началом пусть бывшую, но свою куда проще, чем каких-то солдат. И уже было открыл рот сказать: «Согласен», как взорвались командир охраны и начальник телохранителей:

— Ваше Величество вы с ума сошли! Да император с нас голову снимет, как только узнает!

Мастер Дермид поперхнулся словом, остальные хуглары замерли кто где, на середине движения. Наконец старейшина сумел выдавить из себя:

— То есть как Ваше Величество?

Лейтис рассмеялась:

— Очень просто. Я и в самом деле императрица.

Тут один из парней — летом он как раз стоял в карауле — уронил себе на ногу полено, которое хотел подкинуть костёр. Даже не заметил, а растерянно спросил:

— Так что же, я тогда чуть не дал в морду самому императору?

Лейтис отмахнулась.

— Да ладно вам. Тогда мы про это даже не думали. Харелт должен был стать лордом Хаттан.

— Всего лишь, — фыркнул кто-то из артистов.

Лейтис не обратила внимания.

— Так как, мастер? Берете меня к себе? Честное слово, я вам тогда не врала. Мне в самом деле пришлось поездить вместе с хугларами.

— Как будет Ваша императорская воля, — с нотками обречённости ответил старейшина.

Тут опять начал ругаться главный телохранитель.

— Но Ваше Величество! Я не могу отпустить Вас одну, без охраны. В этом я, простите, вам не подчиняюсь.

Лейтис промурлыкала:

— А кто сказал «совсем без охраны»? Вы сами говорили, что Уллехан заменит троих? Возьму его и Дайви, этого хватит.

— Но если о подмене узнают…

— Не узнают, — отрезала Лейтис. — Внешность мы изменим. Меня в Эллистоне никто не встречал, поэтому копировать поведение и манеры не обязательно. Вы задержитесь на неделю в гостинице — моему двойнику понадобится несколько дней привыкнуть к новому лицу и пластике тела. Затем поднимаете императорский штандарт… Все внимание будет приковано к вам.

Споры бушевали час, пока охрана не уступила воле Лейтис. Ещё час понадобился на изменение внешности и сборы. Когда императорский отряд вместе с двойником покинул поляну, воздух уже начал синеть близкими вечерними сумерками.

Стоило последнему всаднику скрыться в черноте леса, Лейтис посмотрела на кислые лица остальных актеров и расхохоталась:

— Ну что вы смотрите на меня как кролик на Бадахоскую анаконду?

Ответом был такой растерянный взгляд старейшины: «Чего-чего она там сказала?», что Лейтис вынуждена была пояснить.

— Есть на Архипелаге такая байка. Если кролик встречает анаконду, то не может пошевелиться от страха. Так сидит, ждет и смотрит, как змея подползет и его проглотит.

— А на самом деле? — не сдержала любопытства одна из девочек.

— А на самом деле, — важным тоном ответила Лейтис, — кролик очень храбрый зверь. Как увидеть змею, так даст ей по носу, анаконда сразу и убегает.

— Змеи не бегают, — назидательно прокомментировал самый старший из мальчиков, — и не бывает таких больших змей — кролика проглотить.

— Это у нас не бывает, — заговорщицки подмигнула девушка, — а на Архипелаге — запросто. Вечером перед сном обязательно расскажу, как я их видела.

— Обещаешь?

— Вот честное актёрское.

Довольные дети заулыбались. Лейтис посмотрела на взрослых:

— Ну вот, с младшим поколением разобрались. Теперь осталось заставить поверить вас.

Дермид в ответ опять помрачнел, пожевал щёку и обречённым тоном обратился к императрице:

— Прикажете выступать?

Взор Лейтис в ответ полыхнул яростью, губы сжались чёрточкой, глаза почернели от гнева. Лейтис с силой бросила в костёр полено, так, что во все стороны полетели искры, и холодно, чеканя каждое слово, произнесла:

— Первый и последний раз объясняю. Расставим все красные буквы по абзацам, — негодование императрицы было ощутимо физически, старейшина поёжился как от мороза. — Пока мы в столице провинции не встретим нашего мага, и я не верну себе прежний облик, — девушка повела ладонью по рыже-золотым кудрям волос, — я танцовщица по прозвищу Белка. Вместе с двумя друзьями вы взяли меня к себе в труппу. Императрица же с телохранителями уехала.

И тут же выражение лица Лейтис поменялось. Теперь на всех смотрела обычная девушка, себе на уме, но никакой властности или дворянской спеси.

— Всегда хотела снова побыть просто девушкой, да ещё и рыжей врединой.

Со стороны Дайви, который как раз укладывал в фургон вещи, раздался смешок. Причём то ли из-за слов про мага — для актёров всей ворожбой занимался один из чародеев отряда… То ли в ответ на «просто девушку»: оба оставшихся телохранителя были допущены к тайне, которую пока не выпускали за пределы высшей знати. Император женился на принцессе одного из Высоких родов эльфов. Лейтис в ответ показала кулак — мол, поговори у меня на эту тему. Чем заработала новый взрыв смеха уже от обоих телохранителей.

Вот только и актёры на это неожиданно заулыбались. Трудно воспринимать как небожителя того, над кем смеются. Мастер Дермид облегчённо вздохнул и приказал:

— Поехали.

Лёгкий холодок отчуждения между «старичками» и новыми членами труппы всё равно сохранился. Как объяснила своим спутникам Лейтис, пока новички хоть раз не покажут на подмостках своё искусство и не докажут, что могут заработать больше, чем съедят — своими не станут. Помнил это Дермид, поэтому решил сменить маршрут, съехать с основного тракта и заглянуть в большое село. Да и прибыль в Глухой Ельче даже при самом неудачном выступлении намечалась хорошая. Село было очень богатым, но жило лесом, располагалась в глухомани — полдня лесными дорогами. Жители как раз закончили осенние дела, продали собранное, но до начала зимнего промысла ещё не меньше месяца. Наверняка изнывают от скуки, ведь как старейшина Дермид точно знал, что других трупп в округе нет.

За день до села не добрались, ночевать пришлось в лесу. Зато утром всего через пару часов караван стоял на границе леса и полей, засеянных озимыми. Фургоны не успели ещё проехать мимо первого дома, как стало понятно, что старший труппы не ошибся. Небольшой караван сразу же окружили галдящие дети, да и взрослые вышли на улицы и, стоя у плетней, провожали актёров жадными взглядами. А возле дома с резным дубовым венком — знаком старосты— ждал сельский голова.

Фургоны замерли, Дермид спрыгнул на снег и подошёл к старосте. Говорили они недолго и негромко, после чего мастер вернулся обратно. Забрался в фургон и принялся пересказывать остальным о чём договорился.

— Удачно мы. Свадьбы у них скоро играют, а перед этим положено праздник устраивать. Местные даже деньгами скинулись и хотели на тракт послать поискать. А тут мы сами приехали, — старейшина усмехнулся и посмотрел на новичков: — Ну, признавайтесь, кто из вас у святого Женезиу за пазухой родился? Нас наняли аж сразу на три дня, да ещё сверх обычных сборов пообещали доплатить.

Представление договорились давать на большом пустыре за окраиной деревни. Летом там был луг, сейчас же земля промёрзла, но снега ещё выпало мало. Да и тот помогли убрать сами селяне, заодно снабдив актёров горячей едой — лишь бы побыстрее начали. Впрочем, для первого дня программу сделали короткой — и отдохнуть надо, и не стоит сразу показывать всё, что умеешь. Иначе на следующий день зритель разочаруется. Дети прошлись по канату, Лейтис и чёрненькая Сойка станцевали пару простеньких танцев, парни минут десять пожонглировали факелами. А затем вышел «гвоздь» сегодняшней программы — атлет Уллехан.

Стоило появиться невысокому крепышу, несмотря на прохладную погоду одетому лишь в сапоги и набедренную повязку, девушки и женщины в толпе ахнули. Атлет тем временем неторопливо прошёлся, чтобы все смогли оценит его мускулатуру — густо натёртая жиром кожа хорошо её подчёркивала. Потом вернулся к площадке для выступлений и начал представление. Сначала тягал сделанные из обрубков брёвен гири, затем завязал бантиком железный прут. Толпа опять ахнула, а один из молодых парней, тоже плечистый, но выше Уллехана на две головы, пробурчал:

— Подстроено всё.

Атлет тут же отошёл в сторону и показал рукой — пробуй. Толпа зашумела, кто-то засвистел, раздались смешки. Красный как рак парень выскочил, скинул зипун вместе с рубахой и, красуясь мускулатурой, попытался легко и непринуждённо поднять гирю. Вот только силы хоть и хватало, а знаний и сноровки — как всё сделать красивым рывком — не было. Потому хоть парень тяжесть и поднял, но выглядел так неловко, что односельчане опять засмеялись. Уллехан тем временем протянул прут — разгибай. И вот тут крестьянин не смог поделать ничего.

Сдаваться парень не собирался. Одевшись, он попытался отыграться:

— Так это. Тяжысть я поднял. А прут он хитрый, с этим, как его? С фокусом. Попробуй на хорошем так сделай.

— Неси, — пожал плечами атлет.

Посланный в кузню мальчишка примчался мигом, подал дяде прут… Потолще прежнего, видимо так подговорил соперник. Уллехан без видимых усилий согнул и его, вручил спорщику. Под хохот и улюлюканье односельчан и крики:

— Рано тебе в легионеры. А то сильнее меня нет в мире!

Парень сбежал.

После представления к Дермиду подошёл староста, насыпал денег от себя и довольно прокомментировал:

— Ну, спасибо вам. А то вбил дурак себе в голову, что солдатом должен стать. Чуть не в гывардию попасть. Побился об заклад, что нет никого сильнее. А коли найдётся, так как положено — женится и делом займётся.

Для ночёвки актёрам выделили один из отапливаемых амбаров — всё равно пока в декабре не начнётся сбор и переработка одного местной ягоды, он останется пустым. Потому вечером всё расселись рядом с небольшой, но жаркой печью и начали считать вырученные за выступление деньги. Когда глава труппы кинул последнюю монету и назвал сумму, парень-жонглёр восхищённо присвистнул и сказал:

— И пусть только хоть кто-то заикнётся, что мы взяли вас зря. Давно я такого не видел. А ведь ещё два дня…

Лейтис его оптимизма не разделила. Задумчиво она взяла одну монетку. Вспомнив показанный когда-то Ислуином простенький фокус, принялась её крутить в руках так, что на глазах удивлённых товарищей — мол, и так умеет, — монета то исчезала, то появлялась, причём за ухом, в рукаве или в волосах. Наконец девушка сказала:

— Не то. Это сегодня повезло, местным нас сразу на три дня позвать приспичило. А надо сделать так, чтобы нас везде упрашивали остаться. А для этого… — она почесала кончик носа. — Мы выходим друг за другом как попало. Не думаем, как номера сочетаются. Не думаем, как воспримут зрители. Надо делать из представления спектакль…

Кто-то их актёров начал было возражать — мол, испокон веков играли и ничего, на хлеб хватало. На него тут же цыкнул мастер Дермид.

— А ну тихо мне. Белка дело говорит. Ты сможешь придумать?

— Да тут особо уже и придумывать ничего не надо. Уже нашлись умные люди…

Старейшина многозначительно улыбнулся:

— Кажется, я догадываюсь, с кем путешествовала одна Белка. Что же, послушать ученицу столь замечательного мастера — это всегда на пользу делу. Думай. Успеешь — опробуем идею прямо здесь, на местных крестьянах.

В селе хуглары задержались не на три, а даже на четыре дня. Так всем понравился новый вариант представления. И даже намекали про «ещё», но Дермид предпочёл уговоров не заметить. Как раз ударила оттепель, и актёры рассчитывали пока тепло добраться до какого-нибудь из городов уже в провинции Эллистон. Чтобы, когда вернуться холода и снег, ехать по имперским трактам.

На торговую дорогу дружно решили не возвращаться. Лишний крюк в обратном направлении. Один из хугларов, до того как присоединился к труппе, много путешествовал по здешним местам, неплохо изучил просёлки и тропы. Пообещал вывести караван напрямую к Стратброку или Биннсу… и потому фургоны неторопливо тащились по замёрзшему лесу. Ранний снег на дороге стаял, мерзлая земля не раскисла, ехать было легко. Но под деревьями снег лежал почти везде, осевшими шапками и подтаявшими грудами. Пахло сыростью и межсезоньем. А ещё стояла тишина, и словно декорации высились тёмные стволы и голые ветки. Птицы и звери попрятались от непонятной погоды. От мерного покачивания тянуло в сон даже возниц…

Шестеро парней в лёгких кожаных доспехах, с копьями и бородатый мужик в подбитой мехом куртке выскочили на дорогу словно из ниоткуда. Один из парней тут же схватил лошадь первого фургона за уздцы и закричал:

— Тпру-у!

А начальствующий мужик с издёвкой в голосе спросил:

— Едем, значит, дальней и скрытной дорогой. Лишь бы пошлину не плотить. А ничего, что вы пересекли границу провинции Эллистон?

Кто-то из актёров таким откровенным и наглым мздоимством возмутился:

— Мы по своей стране едем. Какие ещё пошлины? Кто вы такие вообще, варнаки?

Теперь в открытую ухмылялись уже все семеро:

— Ты смотри, получишь сейчас за оскорбление. Мы стража мормэра. А платить будете дорожную подать. На содержание дорог. Мормэр наш, да ниспошлёт ему Единый здоровья, хочет замостить все дороги в провинции. И на это каждый, кто по ним ездит, обязан платить сбор.

Мастер Дермид вздохнул. Бродячих артистов норовили ограбить многие, и взятки в пути вещь не такая уж и редкая. Хотя так откровенно и по такому надуманному поводу трясти его труппу ещё не пытались. Впрочем, торговаться он всё равно собирался только для проформы. Лишь бы поверили. С одной стороны, лишний шум им сейчас ни к чему, с другой… Судя по тому, как закаменело лицо сидевшей рядом Лейтис, наглецов она запомнила, и неприятности у них будут. Дермид нацепил на лицо самое простецкое выражение, с подобающим возрасту кряхтением спрыгнул на землю. Потеребил рукав, опустил взгляд в землю и начал:

— Ну, значит…

В это время не вовремя выглянула одна из актрис по имени Сойка. Даже несмотря на то, что ей только следующим летом должно было исполниться шестнадцать, смуглая акробатка мгновенно притягивала мужские взгляды. Стоявший за спиной командира молодой ещё парень-стражник с приметной бородавкой на носу немедленно оживился. Сальным взглядом облапал девушку и громко сказал:

— Надо бы проверить, чего они там везут. И это, обыскать всех. Вдруг чего запрещённова?

Дермид споткнулся на полуслове, так и не начав свою речь и похолодел. После заявления молодого стражника наступила нехорошая тишина, в которой из фургонов отчётливо звякнуло железо. Хуглары умели постоять за себя, и позволять лапать, а то и насиловать своих жён и сестёр не собирались. Вот только и воины мормэра в ответ положили руки кто на ножи, кто перехватил копья.

В обычной ситуации шансов больше у стражников — они в доспехах, при копьях, тренированы для боя. Но сейчас… По стране ходило немало слухов про императорских телохранителей. Раньше Дермид считал всё байками, но глядя на Уллехана, был готов поверить в самые дикие домыслы. Атлета одного хватило бы свернуть шеи всем семерым. А уж на пару с Дайви оба даже не вспотют … Вот только проблем исчезновение патруля стражников принесёт недопустимо много. Даже если никто из своих не проболтается, а тела не найдут.

Внезапно на землю рядом с главой труппы спрыгнул Уллехан. В мешковатой куртке он смотрелся вообще квадратным, потому стражники невольно отпрянули. Атлет тем временем на глазах у всех завязал металлический прут каким-то хитрым узлом, подошёл к главарю и вручил. После чего тихонько сказал несколько слов. Тот в ответ кивнул и громко приказал:

— А ну убрать оружие. Мы не разбойники какие, честным людям на слово поверим.

Когда названная дорожным сбором мзда перекочевала в руки старшего стражника, а отряд остался далеко позади, Уллехан подсел к Дермиду и Лейтис и негромко поделился своими мыслями:

— Совсем нехорошие дела. Этот, который главарь у них в меховой куртке. Я на руке наколку заметил. Некоторые из блатных такими балуются, для понту. Знаком я с этим делом по молодости.

Лейтис и хуглар кивнули, мол, понимаем. Хотя если Лейтис вспомнила, как Уллехан попал в легионы, то Дермид решил, что телохранитель раньше служил младшим агентом службы канцлера или виконта Раттрея. И его уважение от этого выросло ещё больше — не каждый сумеет пройти карьеру с самых низов до доверенного человека при императорах.

— А когда узел скрутил, — продолжал Уллехан, — это как приглашение поговорить — да пару слов сказал… Он точно из блатных. Причём не одна ходка.

Лейтис и Дермид ошеломленно воззрились в ответ. Людей с судимостью на государственную службу, тем более на службу к мормэру, нанимать было запрещено. Исключением стали только два особых легиона: для желающих искупить прошлое кровью. И этот закон соблюдался со всей строгостью. Нарушителей, если будет доказано — про подлог знали — отправляли в каменоломни.

— Да уж, — наконец сказала Лейтис. — С каждым часом вопросов кое к кому всё больше.

К вечеру фургоны выехали на тракт, причём удачно сразу к постоялому двору. Утром же, недолго думая, свернули к Биннсу. Пусть по меркам изъездивших всю Империю актёров город был не очень большим, для такого медвежьего угла как Эллистон — пятьдесят тысяч жителей настоящий людской муравейник и центр торговли. Не зря через него шёл тракт в столицу провинции. Хуглары расположились на пустыре за городскими стенами и сразу же выставили высокий шест с цветными лентами. Знак для желающих — приехали актёры и завтра будут давать представление.

Толпа собралась немалая. Горожане были людьми состоятельными, могли себе позволить досуг, а время года сейчас было не самое работящее. Выступление в этот раз вели по заранее разработанному сценарию. Первыми на разогрев вышли акробаты, затем фокусник, снова акробаты… Гвоздём программы опять стал Уллехан с поднятием тяжестей. А следом — танец с огнём Лейтис и Сойки. Цепочки с подожжёнными на конце смоченными в земляном масле тряпками обвивались вокруг девушек, чертили огненные линии, иногда так быстро, что гибкую фигуру словно обнимали пламенеющие змеи. Толпа замерла, восхищённая контрастом: грубая мужская сила и звенящая красота девушек. Стоило завершиться последнему па, а пламени на концах цепочек потухнуть, толпа взорвалась рёвом. И каждый следующий номер, ещё под впечатлением, встречали бурными овациями.

На следующий день толпа собралась втрое больше… Вот только номера выстроили в иной последовательности. Зрелище смотрелось по-новому. На третий день собралось столько желающих, что представлений пришлось давать два. И на этом мастер Дермид решил заканчивать: всех денег не заработаешь, а труппа вымоталась. Поэтому шест убрали, фургоны же въехали за городские стены и замерли в одной из гостиниц. На общем сборе решили на день задержаться Биннсе. Купить необходимое в дорогу, просто погулять по рынку. Да и Лейтис хотелось поглядеть, как относятся горожане к странному поведению мормэра.

Стоило Уллехану и Дайви уйти в город, Лейтис заглянула в «женскую» комнату. Там удачно сидела и заплетала косу Сойка:

— Пошли. Составишь компанию. Пробежимся по лавкам.

Сойка задумалась. Пройтись только вдвоём, без пригляда братьев — соблазнительно, особенно в пятнадцать. Но не очень разумно с точки зрения безопасности… Всё равно хочется.

— А тебе можно? — наконец осторожно спросила она, не забывая при этом прилаживать шнурок к косе.

Лейтис усмехнулась:

— Мне всё можно. Особенно пока никто не видит. А насчёт осторожности… Платья, какие носят местные горожанки, я у трактирщицы уже одолжила. На что мы не пойдём ради духов, которых больше ни у кого нет, — девушка фыркнула. — Выпросила у Кити.

Сойка кивнула. Кити любила всякую женскую всячину и для себя, и по делу как жонглёр на канате. Зная же, что на востоке страны найти хорошую косметику сложно — каждый раз проезжая через центр Империи накупала себе пару ящиков.

— А если всё же пристанут…

Словно из воздуха в руках появился кинжал. Лейтис холодно произнесла:

— Я им хорошо умею пользоваться.

Кинжал также как и появился — исчез. А Лейтис вздохнула и уже нормальным голосом добавила:

— У моего отчима были весьма своеобразные представления, что обязана уметь девушка из благородной семьи. И вообще, хватит зубы заговаривать. Переодевайся и пошли, пока все заняты.

Через два часа стало понятно: обе, что называется, дорвались. Без присмотра, да ещё когда после нескольких удачных выступлений в кармане звенят свободные монеты. К тому же чуть ли не в каждой лавке в них узнавали приезжих и начинали расспрашивать: ехали по тракту — не видели ли они саму императрицу. И с восхищением добавляли: «Вот бы посмотреть хоть одним глазком». Потому прежде чем идти обратно, девушки заглянули в ближайший трактир. Перекусить и передохнуть.

Как раз принесли десерт, когда Лейтис вдруг толкнула спутницу в бок и прошептала:

— Быстро. Хватай вещи и уходим.

— Но только мороженое принесли, — возмутилась Сойка. — А ещё я оладьи с джемом заказала.

— Забудь. Нам бы ноги унести. За нами следят, и две эти рожи мне не нравятся.

Девушки, даже не пытаясь сделать это незаметно, поднялись и поспешили на улицу. Причём из двух выходов из трактира Лейтис выбрала тот, к которому пришлось пробираться через весь зал. Сойка хотела поспорить — сама просила быстрее. Но Лейтис зыркнула так грозно, что девушка спрашивать не рискнула.

Стоило оказаться на улице, Лейтис схватила спутницу за руку и бегом потащила за собой. Квартал, свернуть, ещё квартал, в узкий проулок и опять бегом. Лишь когда они свернули в третий раз, Лейтис остановилась и удовлетворённо произнесла:

— Вот теперь всё.

— А если догонят?

Лейтис фыркнула:

— Это вряд ли. Я и бежала-то для подстраховки. Когда мы через зал пробирались, там компания выпивох сидела. Я им монет сыпанула самим угоститься, — Лейтис хихикнула, — и наших преследователей угостить. А если не зауважают и откажутся — то силой. Но всё равно лучше нам скорее вернуться.

В гостинице девушек встретил встревоженный мастер Дермид. И сразу на них накинулся:

— Вы где пропадали? Стража схватила Уллехана.

Обсуждать, что же делать, все собрались в одной из комнат. Известно было мало. Уллехан вместе с одним из мальчишек делал покупки на базаре, когда их окружила городская стража. Взрослого схватили, шустрого пацана поймать не смогли, и тот примчался в гостиницу. Но когда Дермид отправился в ратушу с претензиями, его грубо выгнали — приходите утром, будет суд, разберутся.

Грохнувшая об стену распахнувшаяся дверь заставила всех вздрогнуть от неожиданности. Зато лицо парня на пороге — он же и открыл дверь пинком — оказалось слишком знакомо. Тот самый стражник-разбойник с бородавкой. Тем временем парень дохнул перегаром так, что поморщились даже сидевшие у окна, ухмыльнулся и сказал:

— Ну чё? Поняли, да? Короче, — он ткнул пальцем в Сойку, — ща эта идёт со мной. Всё что тама не сделала, сейчас будешь. За монеты, которые я судье забашлял, троих шлюх можно поиметь. Каждую деньгу отработаешь. Иначе твой дружбан завтра на нары кинется.

Сойка испуганно взвизгнула, парень, растопырив руки, шагнул вперёд — и замер. Дайви стремительным движением оказался рядом и уже держал возле горла монету с отточенным до бритвенной остроты краем. Монета осторожно коснулась кожи и там сразу набухла полоска крови, а парень громко пукнул. И протрезвел.

— Значит, так. Слушай меня. Два раза повторять не буду. Сейчас мы тихо выходим на улицу и больше тебя здесь не увидим. Иначе тебя найдут с улыбкой во всё горло. Монету расплавить в камине, и потом никаких доказательств. Пошли.

Парень злобно посмотрел, но подчинился. А когда Дайви вернулся, они с Лейтис переглянулись. Девушка достала кинжал, на свет проверила заточку и произнесла:

— Заглянем к судье. Думаю, он быстро переменит своё мнение.

Сказано было просто, вроде будничным тоном… Остальные невольно поёжились.

До времён Империи земли восточных провинций были пусты. Поэтому Биннс никогда не знал войны, его стена была лишь символом статуса города. Тратились на неё по минимуму, лишь бы не развалилась. И перебраться через неохраняемые щербатые «укрепления» высотой едва ли четыре метра и без рва труда не составляло. А дальше ещё три километра, и Лейтис вместе с Дайви стояли перед особняком судьи. Человека не бедного, судя по трёхэтажному дому с колоннами и статуями, а также большому саду вокруг. Но жадному. Зимой сад сбросил листья, просматривался насквозь. Поэтому судья уменьшил число охранников всего до двух, хотя летом явно дежурили в несколько раз больше. Дайви и Лейтис на эту глупость не сговариваясь беззвучно расхохотались, и прошли сад незамеченными: стражники были из местных и, на взгляд Лейтис, годны лишь бродяг пугать. Дальше с помощью отмычки Дайви сноровисто вскрыл замок входной двери чёрного хода и секунду спустя оба уже стояли в коридоре, ведущем в кухню.

Лейтис зажгла небольшой шарик жёлтого света и гости осмотрелись. Здесь царила та же помпезная роскошь: даже ход для прислуги оказался отделан мрамором. Тем временем девушка разбросала поисковые щупы.

— Первый этаж пуст.

В остальных комнатах и гостиных царила схожая позолоченная безвкусица. Когда они добрались до роскошной лестницы, ведущей от парадного входа наверх, Лейтис опять на пару секунд замерла. Потом сказала.

— Дом пуст кроме двоих на третьем этаже. Судя по отголоскам эмоций, они так увлечены друг другом, что хоть ори, хоть топай — ничего не заметят. Я так полагаю, это судья с любовницей. Заглянем?

Дайви кивнул соглашаясь. И насчёт любовницы — дом явно не знал женской руки хозяйки, уборкой, судя по всему, заведовала прислуга. Насчёт же навестить он как раз приготовил кистень, с гирькой обмотанной тканью в несколько слоёв. Умеючи оглушишь, но не убьёшь.

Минуту спустя оба стояли возле двери спальни, из-за которой раздавались сладострастные хрипы и стоны. Замок оказался закрыт, и механизм был довольно хитрый, Дайви пришлось повозиться. Как только бывший вор кивнул, Лейтис приготовилась. Дальше пинком заставил дверь распахнуться, в спальню метнулся шарик света, следом метнулась с двумя длинными кинжалами Лейтис. А уже потом вошёл Дайви.

Любовники от грохота и шума замерли. Испуганно сели на кровати. Зато Лейтис и Дайви рассматривали их со злорадной усмешкой. Опираясь на стену, нервно обнимая и разминая подушку сидел плешивый краснолицый, с большим животиком мужик лет пятидесяти. Судья. С другой стороны кровати… Прикрываясь простынёй икал от страха парнишка лет восемнадцати.

— Ба-а-а, что я вижу, — промурлыкала Лейтис.

Оба любовника вздрогнули. Судья сразу же затараторил:

— Я заплачу вам золотом…

И осёкся. Лейтис поставила напротив стул, села, положила руки на спинку, упёрлась подбородком и посмотрела на судью вроде доброжелательно… Словно кот на жирную мышь, которой некуда деваться. Дайви остался стоять возле входа, поигрывая кинжалом. Словно намекал на худший вариант развития событий.

— Заплатите, вы сейчас на всё готовы. А? Это он, — шарик света метнулся парнишке в лицо так, что тот отшатнулся, хотя жара и не чувствовалось, — может спать спокойно. Ему кроме общественного порицания ничего не грозит. А вот вы на государственной службе. Что у нас там за оскорбление чести хранителя заветов Единого мужеложеством?

— Если повезёт — пожизненная каторга, — отозвался Дайви.

Судья шумно сглотнул и вцепился в подушку.

— Но можем договориться, — мягко продолжила Лейтис. — Только сразу: у меня есть диплом Гильдии. И даже низкого ранга хватит инициировать разбирательство и освидетельствование.

Судья с отчаянием часто закивал.

— Вот и хорошо. Сегодня вам сунули взятку, чтобы вы отправили на каторгу некоего Уллехана, актёра.

Судья опять закивал, только теперь не так быстро — мол, понимаю.

— Так вот. Завтра утром вы рассмотрите дело, найдёте обвинение ложным. А давшего вам взятку — не знаю, как этого парня зовут — отправите на каторгу. Сами придумаете за что. Тогда я не появлюсь ни на суде, ни вообще в ратуше. Вы про нас вообще больше никогда не услышите.

Судья уже полностью пришёл в себя. Хотя торговаться и не стал. Лишь деловым тоном сказал:

— Принимаю.

Лейтис кивнула, встала со стула. И вместе с Дайви растворилась в темноте.

На следующий день мастер Дермид отправился в ратушу один. Народу в зале суда было немого — на лавках сидели несколько свидетелей, истцы и родственники обвиняемых. Впрочем, был и парень-стражник. Увидев главу актёров, он посмотрел на него с ненавистью и злорадством. Ровно в девять в сопровождении двух бейлифов вошёл одетый в малиновую мантию и белоснежный напудренный парик судья. Провозгласил:

— Суд начат.

Зачитал первое дело — обвинение бродячего актёра в краже. Тут же провозгласил:

— От имени императора приношу свободному подданному Уллехану извинения и признаю его невиновным. Его задержание было произведено для того, чтобы настоящий преступник ощутил себя в безопасности и не попытался скрыться. Компенсация за ночь в тюрьме будет взыскана с некоего Муилиса, который из личной неприязни сначала оболгал честного подданного, а затем попытался дать суду взятку. То, что некий Муилис при этом находился на момент преступления на службе мормэра, признаю отягчающим обстоятельством. Десять лет каторги. Взять.

Бейлифы тут же выволокли бывшего стражника из зала суда. Причём парень был настолько ошарашен, что не смог произнести ни слова. Лишь хватал ртом воздух как выброшенная на берег рыба.

Полчаса спустя старший актёр встретил Уллехана на выходе тюрьмы, а ещё через час фургоны резво катились прочь от Биннса.

Когда караван отъехал на пару километров, Дермид озабоченно уточнил:

— Как бы этот судья не надумал отомстить.

Лейтис рассмеялась:

— О, насчёт этого можете не беспокоиться. И судью, и его любовника уже хватил сердечный приступ. Отложенный яд.

Дермид ошарашенно посмотрел на девушку:

— Но вы же обещали ему жизнь…

— Я обещала, что он про нас не услышит и не увидит, — жёстко ответила Лейтис. — К тому же, если помните — я обладаю правом единоличного суда. По совокупности преступлений, отягчённых мужеложеством, я приговорила его к смертной казни. И вообще, историю предлагаю считать законченной и забытой.

Девушка перебралась в конец фургона, села, свесив ноги, на бортик рядом с Сойкой и принялась о чём-то с ней болтать. Неприкрыто демонстрируя: больше на тему суда и ареста она говорить не желает.

Если с актёрами события в Биннсе Лейтис обсуждать не хотела, но тем же вечером незаметно отошла в сторону вместе со своими спутниками. Обменяться впечатлениями.

Первым начал Уллехан:

— Когда я сидел в камере, сосед у меня попался. Молодой ещё парень, сын какого-то местного богатея. Даже не из города, папа у него торговая шишка в столице провинции. Поговорили мы с ним… И очень неприятно кольнуло. Парень общался со мной так, словно я из дружественной, но чужой страны приехал. Например, из Зимногорья. Причём, как я понял, этих мыслей он не сам нахватался, а от родителей.

Лейтис сорвала веточку хвои с ближней ёлки и задумчиво принялась обрывать иголки:

— Кстати, и поведение судьи вполне в это укладывается. Для него напоминание про императорское уложение чиновников было… Словно забыл он, что есть такое. Значит, вся верхушка местного общества поддерживает идею мятежа. Интересно, а гарнизон?

Дайви покачал головой:

— Простые солдаты точно за императора. Я тут, пока был в городе, разговорил в таверне парочку легионеров.

— Простой народ тоже против. Мы когда по лавкам ходили, так нас про визит императрицы с таким восторгом расспрашивали. Видимо, это заговорщиков пока и удерживает.

И отбросила голую ветку.

— Ненадолго, — покачал головой Дайви. — Судя по тому, что на границе уже фактически организовали таможню, счёт пошёл на месяцы, если не на недели.

Лейтис хищно усмехнулась:

— Не будет у них месяцев. Как только приедем в Эллистон, и я снова стану лицом официальным, поднимаем гарнизон.

Разведку можно было считать законченной… Вот только в столицу провинции добирались ещё две недели. С одной стороны, торопиться не было смысла — пока не прибудет кортеж императрицы, делать в городе нечего. С другой — актёры, почему-то не захотевшие давать представления по дороге, выглядеть будут подозрительно. Приходилось останавливаться во всех более-менее крупных городах и сёлах по тракту. Лейтис мысленно на это морщилась: слава про необычную труппу летела далеко вперёд, потому каждый раз собиралась толпа. Хорошо для финансов… Только вот деньги в кошеле актёров сейчас волновали Лейтис в самую последнюю очередь.

Последний переход до столицы решили сократить. Для посторонних — чтобы приехать к городским стенам с утра пораньше. На самом деле давать представление никто не собирался. Фургоны сразу же должны будут въехать в город. А там Лейтис раздавит висевшую у неё на груди фигурку-амулет, и её отыщут гвардейцы. Путешествие закончится.

Впрочем, случится всё только завтра. Сейчас же девушка оставалась для всех Белкой, была её очередь помогать кашевару. Потому она сидела рядом с костром, мыла крупу и мысленно ворчала на своё невезение: подручный повара заодно моет котелок. Нет бы им добраться до Эллистона на день пораньше!

Звон сбруи и ржание лошадей раздались внезапно. Миг — и стоянка окружена отрядом всадников. Тридцать человек. Все, кто был у костра, вскочили, кто был в фургонах, высыпали наружу. Лейтис с тревогой на грани отчаяния переглянулась с Дермидом и Уллеханом. Неужели их раскрыли? Отряд доспешных профессионалов — это не дурни-стражники на лесной дороге. Лейтис незаметно коснулась амулетов противника. Воины обвешались на совесть, хотя про мага среди актёров им точно неизвестно. Прямая атака бесполезна… небольшой шанс есть. Лошади почти не защищены. Если ударить по ним, пока остальные рубятся, Лейтис сумеет уйти. Дальше подавать гвардейцам сигнал тревоги и молиться Единому, чтобы как следопыт императрица оказалась лучше преследователей. И хоть кто-то из сопровождающих дожил до момента, когда подоспеет помощь.

Тут от массы окруживших лагерь всадников отделился предводитель. Он подъехал к костру, посмотрел на актёров и высокомерно произнёс:

— Честным подданным нечего бояться стражи правителя.

Лейтис машинально отметила: правильно титул звучал или мормэр, или правящий наместник. Но командир отряда его двусмысленно сократил.

— До нашего правителя, — тем временем продолжал командир, — дошли вести, что в наших границах появились искусные актёры. Потому собирайтесь. Покажете свои умения. И радуйтесь. Если он сочтёт их достойными, то вы будете выступать перед самой императрицей.

— Закон запрещает нам выступать в городах, — изображая робость и растерянность, попытался возразить мастер Дермид.

Командир поморщился. Ему явно не нравилось, когда какие-то актёры перечат. С другой стороны — боятся, и правильно. Потому мужик высокомерно бросил:

— Не беспокойтесь, наш правитель лично выдаст вам разрешение. Да и дворец — это не город. Быстрее!

Возле городских стен фургоны ненадолго встали, три всадника спешились и заняли места возниц. Актёров же загнали внутрь, плотно завесили выходы, и командир грозно предупредил:

— Кто посмеет откинуть ткань, пусть пеняет на себя.

Уллехан и Дайви вопросительно глянули на Лейтис. Девушка покачала головой — нет, и показала пять пальцев. В отряде есть маг. Не выше пятого ранга, но сканировать дорогу так, чтобы его не насторожить, отнимет слишком много сил.

Тем временем фургоны явно проехали ворота и застучали по плитам городских мостовых. Какое-то время все сидели молча. А потом Лейтис почувствовала, как амулет на груди нагрелся! Девушка тут же шепнула на ухо Дайви, зная, что её слова по цепочке передадут остальным:

— Нас и в самом деле везут во дворец. Наши там. Ведём себя как обычно. Но если я сорву нашейный амулет — защищаться любым способом. Пока не пробьются гвардейцы.

Тем временем, судя по тому, что дважды ненадолго останавливались перед скрипучими воротами, и по звукам снаружи, фургоны въехали во дворец. Несколько секунд спустя стало понятно — догадка верна. Ткань откинули, и раздался командный рык:

— Вылезайте. Быстро, взяли барахло и бегом. Правитель уже ждёт.

Актёры, выбрались наружу — фургоны загнали в какое-то длинное сводчатое помещение. На свете здесь экономили, вместо нормальных освещающих шаров горели несколько воткнутых в настенные петли факелов. Рассмотреть размеры и вообще место получалось плохо. Из тех, кто был ночью на дороге, остались лишь возницы и командир. Десяток новых воинов, уже при мечах, был одет в дорогие камзолы, но без доспехов. Командир скинул меховую куртку прямо на пол и поторопил:

— Быстрее. Лошадей сами распряжём.

Актёры собрали реквизит, дальше в стене открылась дверца. Труппа в сопровождении охраны двинулась по скудно освещённым коридорам. Сначала по «чёрной» части дворца в одну из комнат — переодеться для выступления. А дальше их вывели в господскую половину… совершенно безлюдную, лампы тоже горели через одну. Охрана довела до высоких, в полтора роста двустворчатых резных дверей. Командир негромко о чём-то перемолвился со стоявшей перед входом шестёркой стражников. Один — то ли маг, то ли владелец сканирующего амулета — хугларов проверил, кивнул:

— Чисто.

Десяток сопровождающих остался снаружи, командир распахнул двери и приказал:

— Пошли, давай.

И шагнул в зал сам.

Свет от нескольких люстр, особенно яркий после полумрака коридоров ослеплял. Лейтис заморгала, привыкая, и осмотрелась. В том числе и пассивно сканируя окружающее пространство как маг. Квадрат, примерно метров шестнадцать. Отделан роскошно — мрамор, позолота. Гобелены, золочёные люстры. Прямо тронный зал. И словно в тронном зале, в кресле у противоположной стены сидел пожилой толстый мужчина в соболиной мантии, руки в перстнях. Цепь мормэра на груди. Лицо красное, явно не дурак выпить, но, судя по ауре, на магов-лекарей денег не жалеет и в алкоголизм не скатился. Рядом полукругом выстроилась свита, человек пятнадцать. В основном мужчины, но среди них и четыре среднего возраста женщины. Плюс десяток мордоворотов при мечах — охрана.

Взгляд сразу зацепился за троих из свиты. За невысокого худого человечка с лисьим лицом. Он и одет был скромнее остальных, старался держаться как бы в задних рядах. Но главное, что в «лисе» привлекло Лейтис — это защита от сканирования, причём висевший на нём амулет был изготовлен с использованием магии Смерти. Хозяину не повезло нарваться на специалиста Жизни, остальные маги наверняка не чуяли даже самого амулета. Вторым взгляд зацепился за кряжистого наполовину седого придворного с перстнем Тайной канцелярии на руке. Лейтис сразу поняла, что, скорее всего, это вообще не человек. Возможно голем? Его создатели тщательно проработали естественную пластику движений, изготовили фальшивую ауру и всё остальное… И не подумали про тепловой отпечаток — слишком смазанный, у человека тело не может иметь идеально ровную температуру на столь обширных участках тела. В третьем — монахе ордена Сберегающих, внимание тоже привлёк тепловой отпечаток. Этот точно был живым человеком, вот только картина его температурного следа не совсем соответствовала фигуре. Тоже подделка, хотя про подобный способ Лейтис не знала: следы внешних магических изменений организма отсутствовали, но и чародеем человек тоже не был.

Тем временем мормэр хлопнул в ладоши и капризно приказал:

— Начинайте.

Наблюдения пришлось отставить.

Придуманный Лейтис и отшлифованный за последние недели спектакль мастер Дермид решил не показывать. Чем хуже они выступят, тем сейчас лучше. Потому представление пошло по старинке. Жонглёры, акробаты. Потом Уллехан — но только с поднятием тяжестей, незачем знать про его способность завязывать узлом железные прутья. А потом танец с огнём. Лейтис и ставшая её ученицей Сойка.

Как только девушки закончили, замерли, тяжело дыша, и погасили огонь, мормэр, не вставая с кресла, пару раз хлопнул в ладоши. Затем протянул руку, в которую один из придворных вложил кошелёк. Кошелёк тут же полетел под ноги актёрам, а наместник снисходительно произнёс:

— Красивое зрелище. Особенно танцовщицы. Я хочу, чтобы вы повторили этот номер уже только для меня. Покажите им, куда идти.

Повинуясь команде, от стражи отделились четверо и тут же направились к актёрам.

Лейтис сорвала с шеи фигурку и раздавила в кулаке. В это же самое мгновение две такие же фигурки рассыпались в крошку на шеях старшего телохранителя и командира охраны. Знак, что императрица зовёт на помощь. И можно не сомневаться, что очень скоро донельзя злые гвардейцы будут здесь. Маги в зале и снаружи ничего не почувствуют — это фамильные чары императоров. А пока…

— Лучше бы сразу открыто заявили, — зазвенел голос Лейтис. — Вы считаете актрис разновидностью шлюх. И не танец вам нужен, а две грелки для ночных развлечений. Мелкая тварь на высоком посту. А ну, стоять!

От командного окрика и властного тона четвёрка споткнулась. На секунду замерла.

— Дайви, что у нас там за домогательство к женщине с использованием служебного положения?

Штудировавший перед отъездом кодексы законов, Дайви ответил мгновенно.

— Пять лет каторги. Обвиняю.

Лейтис посмотрела на Дермида, и мастер поддержал игру:

— Как свободный подданный свидетельствую.

Стражники замерли, переминаясь на месте и не понимая, что делать. Картина происходящего выходила сюрреалистичная. Вот если бы жертвы попытались сопротивляться, сбежать или напасть…

Но тут раздался сип побагровевшего от ярости мормэра:

— Да как вы смеете! Ах ты тварь. Взять мерзавок. Рыжую в красную комнату, чёрненькую ко мне в спальню. Остальных в подвал. Ритшерч, — кивнул наместник «лису», — они ваши.

Четвёрка стражников ринулась исполнять приказ… Первый захрипел с ножом в горле, реквизит жонглёров отточен был не хуже боевого оружия. Дайви и Уллехан в это время будто из воздуха — а на самом деле из пространственных карманов — выхватили клинки и плечом к плечу встретили остальных. Против сработавшихся ветеранов у стражников не было шансов. Первому Уллехан разрубил грудную клетку. Второго уколом в печень встретил Дайви. Третьего добили одновременными ударами, пока он не понял, что остался один.

И тут же на свободном пространстве на мгновение вспыхнула обращённая к мормэру голубая полусфера, по которой скользнули и растворились две красных молнии. Третья отрикошетировала, попала в люстру, и сверху посыпались хрустальные осколки.

Лейтис усмехнулась:

— И это всё? А ну стоять!

Полусфера снова вспыхнула, теперь жёлтым. Отразила чёрную молнию. Гобелен за спиной мормэра, куда попала полоска тьмы, рассыпался прахом, открывая скрытую до этого дверь. И сразу же по залу покатилась волна тёплого медового света. Стоило ей коснуться придворных, как один из них рассыпался пеплом, оставив лишь кучку одежды. А мужчина из тайной канцелярии и одна из дам рухнули на пол, превратившись в трупы как минимум недельной давности.

Кто-то завизжал. Мормэр вскочил, попытался выбраться через дверцу. Человечек по имени Ритшерч тоже метнулся туда же. Лейтис на это злорадно улыбнулась: замок и петли она заклинила сразу и насмерть. Против вызванной магией Жизни самой обычной ржавчины хитроумная защита от разных чар ничем помочь не смогла.

Шестёрка оставшихся стражников некоторое время растерянно стояла, не зная, что делать. Потом всё-таки решила напасть… В это время из коридора раздался шум, звон сражения, что-то грохнуло. Судя по ощущениям Лейтис, чародей из её телохранителей не стал тратить время на дуэль с местным магом, а попросту размазал его в кровавую кашу. Второй маг ударом воздуха превратил двери залы в щепу, и ворвались гвардейцы с окровавленными мечами.

Всех с оружием в руках — и стражников, и пару придворных — зарубили сразу, даже не задумавшись, собираются они сдаваться или нападать. Ритшерча в последний момент Лейтис успела отстоять:

— Этого живьём. Для допроса.

Гвардеец-маг кивнул, проломил щиты испуганно прижавшегося к заклиненной двери «лиса» и ударом водяного кнута сломал Ритшерчу ноги. В это время снаружи опять грохнуло, раздался пронзительный свист. В дверях показался второй чародей-телохранитель, довольно помахал рукой и бросил:

— Всё в порядке. Последний готов. Изворотливый гад попался.

Тем временем гвардейцы и молодые парни из актёров уже положили мормэра и его свиту лицом в пол и сноровисто вязали всем руки. Старший телохранитель бросился к Лейтис:

— Ваше Величество, с вами всё в порядке?

Лежавший на полу наместник провинции поднял голову, в его глазах застыл отчаянный ужас. С Лейтис стёк фальшивый облик, вместо актрисы перед всеми стояла та самая девушка, которую он с почестями принимал всего три дня назад. И которая сейчас должна спать в своих покоях. Муж оставшейся за двойника актрисы бросил обеспокоенный взгляд, один из гвардейцев поспешил его успокоить:

— С ней всё хорошо. При ней четверо наших.

Тем временем Лейтис обратилась к командиру охраны и старшему телохранителю:

— Помните, мы рассуждали, как люди Тайной канцелярии могли упустить заговор? Предательство или ментальный контроль исключается. Тех, кому Раттрей готов доверить такой пост, можно только убить… — императрица грустно усмехнулась. — Вот его и убили.

Она подняла с пола чей-то свалившийся башмак и бросила в Ритшерча. Попала в перелом, и маг взвыл от боли.

— Этот нашёл способ. Связался с очень старым вампиром. Дальше, я так понимаю, они обратили любовницу начальника отделения. А уже она, пользуясь, что дома никто обычно защитой не обвешивается, превратила его в гуля. Живой труп под полным контролем. На него прицепили полог из стихии Смерти и остальных Сил. Если не заходить в церковь, подлог можно скрывать не один год. А насчёт Сберегающих… Сейчас проверим.

Лейтис подошла к лже-инквизитору и с размаху пнула его в бок. Мужик завопил, но понял намёк правильно и вскочил. Его кожа на мгновение тут же вспыхнула синим, и остальные в зале удивлённо зашумели. Лицо начало плавиться словно воск, принимая новую форму — не грубые черты бывшего крестьянина, а тонкие и правильные. Оба мага отряда удивлённо присвистнули. Они были опытными специалистами, но тут даже не заметили, что аура у человека была фальшивая — она сейчас тоже стекла на пол и рассеялась.

Императрица брезгливо посмотрела на бывшую подделку:

— Я так понимаю, вы ходили в Безумный лес? Эх, Радуга подарила вам такой талант, принимать любой облик без магии… А вы использовали его для участия в заговоре и мятеже. Где настоящий глава командории?

Лейтис с силой, умело, ударила оборотня в живот. Мужик согнулся, заскулил — но сделать хоть движение, чтобы закрыться боялся.

— И не врите, что он мёртв. Вам нужна была его аура запечатывать отчёты. И пить её, чтобы поддерживать фальшивку. Где он?

Тут не вставая завопил мормэр:

— Он в подвале, в доме Ритшерча! Это всё он! Он! Я тут не причём, меня заставили. И этих, дикарей схватить тоже Ритшерч приказал!

Лицо императрицы захолодело:

— Каких дикарей?

— Приехали тут, — затараторил мормэр. — Недели две как. По-нашему не понимают, ничего не знают. Вот Ритшерч их и заграбастал. В тюрьму, а потом своему кровососу скармливать. Он всегда из тюрьмы берёт. Нет-нет, только одного ещё всего отдали!

Командир охраны выругался. Лейтис с ним была согласна, вот только ей крепко выражаться было не положено. Хотя и хотелось.

— Значит так, — принялась она командовать. — Всех этих запереть. Потом разберёмся. Уллехан, бери пятерых гвардейцев. Поднимай гарнизон и командуй. Солдаты наверняка в мятеже не замешаны. Всех от центуриона и выше запереть, разберёмся отдельно. А дальше патрули на улицы, город перекрыть. Магистрат в полном составе тоже под замок.

Уллехан кивнул, отдал честь и вместе с гвардейцами тут же убежал. Лейтис продолжала:

— Я отправляюсь проверять тюрьму. Если мы догадались правильно… Остаётся только молиться Единому, чтобы всё обошлось, — девушка вздохнула. — Мастер Дермид. Извините, на вас самая поганая работа. Дам в помощь Дайви, больше некого. Ну, ещё несколько моих гвардейцев, попугать местных казённых крыс. Отправляйтесь в кабинет и в канцелярию мормэра, перетряхните там всё. Придётся на вас взвалить разгребание здешнего гадюшника, в который превратили провинцию.

Пожилой актёр ошеломлённо посмотрел на императрицу. Потом, так и не поверив своим ушам, осторожно переспросил:

— Вы хотите, чтобы я занял место наместника провинции? Я же…

Договорить про бродячего актёра Лейтис ему не дала, так как поняла всё по-своему.

— Мастер Дермид, ну да, да. Очень поганую я вам работу подкинула. И на вашем месте тоже бы отказалась. Но вот некому больше. Такой огромный административный опыт только у вас. Прошу, ну посидите вы в этом кресле хотя бы четыре-пять месяцев. Если дальше станет совсем уж невмоготу, попрошу Харелта подыскать кого-нибудь взамен. А сейчас — идите.

Дермид, опять вздохнул, потом хмыкнул — но уже весело. Да уж, из бродячих актёров в наместники. Подозвал одного из парней — удачно несколько лет понемногу готовил себе помощника, а может и сменщика. И вместе с ним, Дайви и парой гвардейцев пошёл наводить порядок во дворце. Лейтис же вместе с телохранителями и десятком воинов чуть ли не бегом отправилась в подвал, где располагалась тюрьма.

Стоявшая на входе толстая, обитая железом дверь была приоткрыта. Командир гвардейцев машинально поморщился от такого разгильдяйства, хотя сейчас это было на руку. Ворвавшимся солдатам не пришлось ломать запоры. Дальше располагалось помещение караулки, где за столом сидели четверо тюремщиков. Стол был заставлен едой, и хозяева даже не подумали встать.

— Чё, новых привели? — бросил один из них. — Мне не говорили.

— Ключи, — холодно бросил один из гвардейцев.

Тюремщик вальяжно бросил:

— Ты кто такой? Умолкни. Я самому Ритшерчу служу. Поня…

И захрипел, захлебнулся кровью. Гвардеец, недолго думая, стремительным движением распорол ему горло. И холодно повторил:

— Ключи.

Остальные тюремщики замешкались, потому повинуясь жесту командира, другой гвардеец ткнул мечом второго за столом. От такого зрелища одного из тюремщиков вывернуло прямо на еду, а его приятель, не думая, что весь перепачкается, бросился доставать из-за пояса сидевшего рядом покойника ключи. Трясущимися руками он отдал их командиру гвардейцев. Тот кивнул:

— Связать. Кайлен, Леод, остаётесь. Остальные вперёд.

Внутренняя дверь была заперта. Её открыли, заклинили, чтобы нельзя было запереть отряд внутри, и вошли.

Тюрьма представляла длинный каменный коридор, хорошо освещённый. По бокам каменные мешки, вместо одной из стен на коридор смотрели решётки. Часть камер пустовала, в некоторых сидели безучастные ко всему люди. А в конце, разложив скатерть прямо на полу, пировали ещё двое охранников. Один из них толкнул в отверстие на уровне пола — видимо для еды, какую-то плошку, загоготал и глумливо произнёс:

— Сначала нормально говорить научись, дикарь. Вот Ритшерч вас кормить хорошо требует, м-м-м, — он запихнул себе в рот большой кусок мяса и принялся жевать. — А я фот думаю, шря он. Всё равно, м-м-м, клыканчику пойдёте. Чё на вас еду переводить?

В ответ раздался взрыв ругани, и Лейтис похолодела — ругались на языке ханжаров. Командир охраны тоже понял всё сразу. Он махнул рукой в сторону тюремщиков. Миг — и оба уже лежали на полу, гвардейцы сноровисто пинали их сапогами. А Лейтис бежала к камерам.

В каждой из трёх сидели по десятку грязных заросших людей. Увидев расправу, все оживились. Тем временем один из гвардейцев принялся на общей связке подбирать ключи от камер, а Лейтис торопливо заговорила на языке ханжаров:

— Я приношу извинения посольству. Клянусь Единым, я только сегодня прибыла в Эллистон. Все виновные будут выданы вам головой.

Как только дверь ближней камеры распахнулась, первым вышел пожилой мужчина.

— Моё имя Гаскэри-хан.

И протянул руку за мечом. Лейтис кивнула, гвардеец отдал клинок. Хан подошёл к лежащим на полу и стонущим тюремщикам. Сделал пару движений, приноравливаясь к балансу незнакомого оружия, потом ловким движением рубанул одного из тюремщиков, отрубив руку. И отдал меч другому своему соплеменнику. Тот нанёс удар и передал следующему.

Когда обоих тюремщиков превратили в пока ещё живые, но агонизирующие куски мяса, хан Гаскэри довольно кхекнул и спросил:

— Остальные?

Лейтис подтвердила:

— Выдаю головой всех виновных.

Следующее утро императрица встретила вместе с послом. На балкончике, глядя на внутренний дворик дворца: там стояли полтора десятка кольев, на которых висели мормэр и остальные. Двое — оборотень и маг — были ещё живы. Корчились и кричали. В них запас жизненной силы и магической энергии был куда больше, чем у остальных, потому мучиться им оставалось ещё немало часов.

Гаскэри-хан с удовольствием провёл по гладко выбритому лицу и обратился к девушке:

— Передай своему отцу, что Джучи-хан воспитал достойную дочь. Извинения приняты, обиды забыты.

Лейтис кивнула.

— Тогда предлагаю приступать к переговорам. Война с орками уже началась. У нас мало времени.

Ветер четвёртый Последняя крепость Света

Рудный хребет. Январь, год 500 от сошествия Единого.

Ислуин жестом показал Хадльбергу застыть на месте. «Дальше я один». За последние недели полугном неплохо освоил науку засад и нападений в горах и в лесу. Но сейчас нужно спуститься по каменистому склону к дороге. А двое охранников подводы хоть и увлечены котелком, где третий — возница, готовил обед… Только и по сторонам смотреть не забывали.

Ещё недавно дороги не было. Севернее — Яванский тракт, южнее идёт Шахрисабзский. А тут обычный кусок холмистых предгорий, принадлежащих гномам. Но теперь и здесь возник набитый путь, по которому прошла не одна сотня ног, и проехало немало колёс. Да и округу наводнили солдаты падишаха. Каждый раз, когда за последние три недели Ислуин и Хадльберг пытались разведать дорогу, натыкались на очередной патруль или отряд. Вот только из засады или во время внезапных нападений не удалось взять ни одного офицера. Солдаты же твердили как один: «Приказали, и пошёл». Зато неповоротливое командование понемногу начало беспокоиться насчёт действующих в тылу неуловимых партизан.

Ислуин прямо таки чувствовал, как время, словно песок, утекает сквозь пальцы. Поэтому, обнаружив свеженькую дорогу, а на ней одинокую подводу, решил рискнуть и взять языка. Хотя исчезновение подводы наверняка обеспокоит куда больше пропавшего в горах солдата — нападение под случайную лавину или несчастный случай не замаскируешь. Зато возница ездит везде и наверняка видел куда больше рядового воина.

Атаковать магией означало оставить после себя следы. До конца не скроешь, всегда есть шанс нарваться на слишком уж дотошного офицера. Так что пришлось осторожно подкрадываться на расстояние броска ножа. Когда Ислуин добрался до дороги, повар как раз закончил и позвал наполнять миски. Оба охранника тут же переключились на котелок… ненадолго, но магистру хватило. И всё равно пришлось рискнуть — придать ножам ускорение Воздухом, подтолкнув за рукоять. Хотя, как успокаивал себя Ислуин, не страшно — всё равно свои ножи магистр оставлять не собирался. Возница же получил в руку метательную стрелку с проклятием, от которого свалился как подкошенный.

Магистр подошёл к телам, проверил — добивать никого не требуется. И крикнул:

— Спускайся. Как раз обед готов.

Некоторое время оба, отодвинув в сторону невезучих охранников, аппетитно чавкали, набирая ложкой кашу прямо из котелка. В лагере с продуктами было неважно. Даже такие хорошие охотники, как Ислуин и Энгюс, зимой, да ещё опасаясь себя выдать, добыть могли немного. Основным источником пополнения стали уничтоженные патрули… Но они обычно таскали с собой запасы самое большее на два-три дня.

Насытившись, полугном довольно рыгнул и с надеждой посмотрел на телегу.

— Надеюсь, там есть хоть что-то съедобное. Кляча старая, махнул он в сторону так и запряжённой в телегу лошади. — Да и возиться с ней…

Магистр, соглашаясь, кивнул и тоже невольно поморщился. В прошлый раз они неудачно попытались перехватить одинокого всадника. Непривычный к горам конь испугался и сбросил седока насмерть, а сам пошёл на мясо. Вот только разделка туши в полевых условиях дело грязное и неприятное. Да и мясо у запряжённой в телегу клячи наверняка как подмётка.

В это время очнулся возница. Застонал, встал и осоловело посмотрел на Ислуина и Хадльберга. Из уголка рта потянулась ниточка слюны, порыв ветра донёс неприятный запах. Побочным эффектом заклятия было то, что жертва переставала контролировать испражнения. Полугном поморщился и попросил:

— Нельзя его чуть в сторону отвести? А я пока здесь пошурую.

Ислуин на это фыркнул: доедать кашу в окружении трупов полугном не побрезговал. Но приказал:

— Иди до поворота, затем ещё двадцать шагов и стой, жди меня.

Лишённая воли жертва тут же вскочила и механическим шагом ожившего голема бодро двинулась в указанном направлении. Магистр зашагал следом.

Заклинание позволяло не только сходу ломать большинство разновидностей ментальной защиты, но и выпотрошить из памяти даже те детали, которые жертва видела или слышала лишь мельком. Но пользовались им редко. И не только из-за сложности и больших затрат энергии. Откат вызывал у мага чудовищную головную боль. Уже когда Ислуин вернулся к телеге, виски ощутимо ломило. А через час придётся где-то делать привал и пережидать приступ. Поэтому от вида лучившегося довольством Хадльберга сейчас просто тошнило.

— Домин Ислуин, повезло, так повезло. Половина груза — сушёное мясо, концентрат сушёных овощей и залитая салом каша.

Магистр вяло кивнул. Сумка-хранилище и два мешка. С учётом огромной силы полугнома запас можно утащить на три-четыре недели.

— Смотрю, вас это не радует?

Ислуин только пожал плечами, и потёр виски.

— Ну почему же? Должно же в нашей ситуации быть хоть что-то хорошее?

С лица полугнома мгновенно будто стёрли улыбку.

— Что вы узнали?

Ислуин ответил вопросом на вопрос:

— Сколько там собрал Маргейр?

— Четыре или пять хирдов.

Магистр мысленно присвистнул и тут же пересчитал в более привычные в последние годы имперские подразделения. Двенадцать — пятнадцать тысяч. По совокупной мощи примерно равны полному легиону.

— Солидно. А тут как раз Шахрисабзс сунулся. Я так понимаю, — усмехнулся Ислуин, — Совет Горных Мастеров удачно нашёл, куда применить оказавшуюся в его распоряжении армию. Не стал собирать войска по магистратам, а двинул хирды Маргейра. Я так понимаю, когда армия гномов мгновенно вычистила Яванский тракт, кто-то из генералов падишаха решил контратаковать, даже не посоветовавшись и не подумав. Двинул вперёд тумены. В общем, теперь уже не важно. Между гномами и падишахом началась полномасштабная война.

Ругался Хадльберг минут десять, витиевато, на всех известных ему языках. Понятно, с чего непонятный отряд диверсантов ловили спустя рукава. Не до того было в общей неразберихе. Зато теперь примутся всерьёз.

К лагерю, где ожидали Энгюс и девушки, добрались только на следующий день к обеду. И мешки вышли прямо таки неподъёмные, и приступ-откат оказался куда сильнее, чем ожидали. Слишком уж магистр перенапрягся.

Ислуин с помощью серёжки предупредил заранее, что они на подходе. Но в лагере их встретила картина совсем непривычная. Обычно, стоило им показаться, Эйдис с радостным возгласом бросалась к брату. Энгюс и Айлин старались держаться невозмутимо, но и они не скрывали облегчения, что разведчики вернулись из очередной вылазки невредимы. Сегодня же… Лагерь на этом месте поставили давно, больше недели. Поэтому обустроили. Палатки чуть в стороне, а возле кострища, растопившего снег до земли, положили два бревна для сиденья. Так было, когда четыре дня назад магистр и полугном уходили на разведку. Сейчас палатки оказались на прежнем месте, на огне жарились три небольших тушки. Но перед костром лежало только одно бревно, где сидела растерянная и растрёпанная Айлин. Над ней стояли такие же растерянные Энгюс и Эйдис. По другую же сторону костра было лишь вытянутое пятно золы и обугленных щепок.

Ислуин и Хадльберг скинули мешки на снег, отцепили лыжи. После чего, поскольку остальные так и молчали, магистр подошёл и спросил:

— Что у вас такое случилось? Что вы замерли аки грешники, ослеплённые светом Единого? Если я правильно помню ваши священные книги, Энгюс.

— Правильно, правильно, — вздохнул инквизитор и потёр переносицу. — И даже почти в тему подобрали место из Жития. Девушки надумали к вашему возвращению сварить праздничный обед. Как-никак Зимнепраздники начались. А я удачно поймал трёх кроликов.

— Мы тушки разделали, а потом у меня костёр не разжигался, — жалобно произнесла Айлин. — Я мучилась, мучилась. Потом как в сердцах на него ругнулась…

— Костёр загорелся, и бревно вместе с ним. Раз — и нет. Хорошо мы за спиной стояли.

И все трое с надеждой посмотрели на магистра. Ислуин несколько секунд внимательно всматривался в Айлин. Потом охнул, сел рядом с девушкой и обхватил голову руками.

— Рэган меня убьёт. За новую родственницу. И Лейтис тоже. Когда мы вычищали всё, чем Айлин изуродовали в школе… Я же мужчина, ну с чего Грань взяла за эталон нормы именно меня?

Первым сообразил Энгюс.

— Полукровка? А в остальном…

Ислуин вздохнул.

— Полукровка. И нет, по части здоровья идеально. Всё как и положено у девушки. Причём эльфийская часть генов доминантна. Идиот! Меня точно повесят и будут правы.

— Дочь?

— Кузина. Или даже сводная сестра. И это ещё хуже.

Инквизитор расхохотался в голос, смеялся так, что заболело в животе. Поскольку магистр по-прежнему сидел, молча обхватив голову руками, объяснять так ничего и не понявшим спутникам пришлось тоже Энгюсу.

— Ну почему же. Её Величество новой родственнице будет рада. А вас, Айлин, поздравляю. Вы теперь Высокая принцесса эльфов.

Девушка оторопело посмотрела на Энгюса и сидевшего рядом Ислуина, немного подвинулась в сторону — вдруг накатившее сумасшествие заразно. Хадльберг напротив, быстро принялся что-то высчитывать, шевеля губами. Потом спросил:

— Родственница императора. Эльф — голос императора. Высокий принц оказывается. Логично для такого политического брака. Ну что же, вы были правы, когда обвинили нас в близорукости. Я так понимаю, перед нами отец императрицы?

Энгюс снова расхохотался.

— А он вам не сказал? Ну да, кер Ислуин не любит щеголять своим местом при дворе. Я бы сказал, своё положение в Империи даже скрывает.

— Кто бы говорил. Сам такой, — огрызнулся магистр.

И тут же прикусил язык… было поздно. Эйдис сделала шаг к жениху, обняла его, посмотрела в глаза и медоточивым голосом спросила:

— Да? И что такого мой мужчина от меня скрывал? Нет, я тебя люблю в любом виде. Но всё же интересно.

Энгюс затравлено посмотрел на невесту, потом на её брата. Втянул голову в плечи, но всё же ответил.

— Понимаешь, дорогая. Я… В общем, я — духовник императора.

— И входит в десятку влиятельнейших людей Империи, — язвительно добавил Ислуин. — Вот только Энгюс у нас тоже терпеть не может, когда его встречают по титулу, а не по уму.

— Вот за это я в него и влюбилась, — Эйдис потёрлась щекой о грудь жениха. — И мне без разницы. Ну, придворный, ну и ладно. Нам не помешает.

Энгюс расплылся в улыбке и прижал невесту к себе. Хадльберг промолчал, но по лицу было заметно, что полугном доволен и уже просчитывает варианты будущей своей жизни. Одна Айлин удивлённо переводила взгляд поочерёдно с одного на другого, не в силах закрыть рот. Наконец она сумела произнести:

— С ума сойти. Ну и компания подобралась. Один другого родовитей. Чувствую себя как… Как… — попыталась она подобрать слово.

— А зря, — фыркнул справившийся с собой магистр. — Ты теперь не менее родовита. Если ты выйдешь замуж за эльфа, твои дети смогут претендовать на трон Ясных Владык.

Айлин поперхнулась.

— Я вообще никогда про детей не думала! У корддами их не бывает.

— Ничего, — добродушно поддел её Энгюс. — Зато теперь можешь смело планировать. По части целительства керу Ислуину я доверяю. А он сказал, что ты абсолютно здорова.

— Что возвращает нас к текущей ситуации, — решительно сменил тему Ислуин. — Поскольку дела у нас хуже некуда.

После короткого пересказа добытых новостей над лагерем повисла тишина, нарушаемая лишь бульканьем котелка, где варился суп. Молчание прервал Энгюс, принявшись рассуждать вслух.

— Итак, про Яван и Ставангр можно не вспоминать. Идти южнее тоже нет смысла. Даже если забыть, что прослышав о том, какую за наши головы пообещали награду, горцы скопом кинутся в погоню… Вряд ли Шавтолу повторит ошибку Арсланшахов.

Ислуин подкинул в котелок специй и согласился.

— Наверняка. На имперском тракте и всех перевалах сейчас не продохнуть от солдат. Но у вас явно появилась идея?

Энгюс недолго помолчал, сел на чурбачок. Принюхался к запаху жаркого и только потом ответил вопросом на вопрос.

— Вы слышали про последнюю крепость Света?

Девушки и полугном замотали головой — не знают. Ислуин презрительно фыркнул.

— Великие воины, которые сражались с орками. А когда народы погрязли в раздорах, не в силах противостоять Тьме в одиночку, они то ли спрятались, то ли погибли. Рынок артефактов и реликвий Первой и Второй войны переполнен подделками на эту тему.

Ислуин ткнул палочкой кролика — проверить мясо, и закончил мысль.

— Хотя, на мой взгляд, обычная легенда. Таких полно у любого народа, просто переделали в соответствии с моментом.

Возразить Энгюс не успел. Вмешалась Эйдис. Девушка решила, что не поверивший Ислуин сейчас начнёт спорить и высмеивать её жениха. И поспешила перевести разговор на другую тему.

— Так, мужчины. Выяснять, кто прав будете потом. А пока у нас, между прочим, праздничный обед. Жаркое сейчас либо сгорит, либо остынет. Да и суп готов.

Праздник, положенные по случаю начала года тосты и пожелания и торжественный обед затянулись до вечера. Когда отзвучало последнее поздравление, уже стемнело. Энгюс, расположился на новом бревне вместо спалённого Айлин, обнял сидевшую рядом невесту. И решил продолжить разговор.

— Мы днём не закончили. Вы правы, кер Ислуин. На чёрном рынке сплошные подделки. Как тот дневник, который вы когда-то разоблачили. Но реальное основание у всех этих подделок есть.

Инквизитор сделал паузу, что-то высматривая в огне, потом неожиданно рассмеялся: воспользовавшись моментом Эйдис жениха тихонько начала щекотать. Отхохотавшись, всё же продолжил.

— Монашеская обитель, откуда был родом митрополит Эллер, с давних пор хранила тайну крепости Света. Точнее, входа в неё. Передавали от аббата к аббату. Перед тем, как принять мученический венец, митрополит Эллер с доверенным человеком оставил письмо патриарху. Кирос Аластер убедил аббата — пришла пора раскрыть тайну. Когда остатки сопротивления эльфов потеряли связь с Империей, они поняли, что долго в одиночку им не продержаться. Поэтому, собрав оружие и всё что можно, отступили в заброшенный город гномов. Кажется, где-то на юге Рудного хребта. Замкнули время. В крепости пройдут часы, а в остальном мире — столетия. Калитку же, которая позволит к ним пройти и сообщить: народы объединились и нужна помощь всех, кто готов драться с орками… Калитка где-то недалеко. Я потому и отправился один. Незаметно выведать: правда — или нет. Отыскать эту самую калитку.

— Я знаю! — вдруг вскочила Эйдис. — Уверена, это та самая пещера, где прятали меня!

В костре громко треснуло полено, выбросив сноп искр. Ислуин заставил их замереть над костром, собраться в шар, потом в вопросительный знак. И вдруг всё вспыхнуло и с громким хлопком разлетелось во все стороны. Айлин смущённо вжала голову в плечи.

— Ой, простите. Я не хотела… Само собой получилось. Но там такие интересные ленточки были…

Ислуин на это флегматично прокомментировал:

— Ну вот, ещё один фамильный признак. В роду Ясных Владык пятеро из шести маги, и начинают все независимо от базовой стихии со школы Огня. Завтра же с утра придётся начинать занятия.

Искры над костром снова взвились и сложились в пентаграмму, которая превратилась в силуэт двухголовой химеры. Магистр же продолжил.

— Это заодно объясняет ещё одну вещь. Все описывали тех эльфов, кто остался, как фанатиков. Победа или смерть. А Киарнат вдруг сдали без боя. Они просто, — он фыркнул и передразнил — «решили сохранить свою ценную жизнь для будущих поколений». Идиоты. Это плохо. Для нас плохо, потому что, похоже, эта крепость Света для нас и в самом деле единственный вариант.

Эйдис тут же высказалась против. Не потому, что была не согласна — но магистр чуть раньше поставил под сомнение слова её обожаемого Энгюса, хотя сейчас вроде и согласился. К тому же, она недолюбливала эльфа ещё с того вечера, когда он вытряхнул из неё и брата их историю.

— Вы крайне высокомерны к другим, домин Ислуин. Даже не знакомы — а уже обзываете их идиотами. Да, они выпали из событий на несколько столетий. Да, их не очень много. Ну и что? Войско всё равно есть войско.

Магистр презрительно фыркнул и ответил назидательным тоном, от которого Эйдис поморщилась.

— Девушка. Это для мага я не очень стар. По вашим же меркам годами я прожил не одну жизнь. И мне хватает информации смело утверждать: затеявшие дело с Крепостью света полные недоумки. Помимо прочего, говорю со знанием дела. Время — слишком опасная штука, чтобы с ним играть. А единственные, кто хоть немного разбирался в этом вопросе, ушли с Нэрсис к Радуге. Примерно конец Второй войны. Это я знаю точно, говорил с участником тех событий. Нэрсис, помнится, хоть и ветреная немного была девчонка, особенно если вспомнить некоторые её выходки на первом курсе… Но очень талантливая. Только даже она всё-таки не смогла учесть всё до конца. А крепость Света — это вообще Третья война, когда толковых магов с образованием давно не осталось.

Остальные потрясённо воззрились на магистра. Хадльберг даже выронил на снег ложку, которой хотел снять пробу — не заварились ли уже травы в котелке. С трактатами по истории были знакомы все, про сдвиг по времени между мирами знал лишь Ислуин. Поэтому, учитывая его высказывание о последнем ректоре Академии как о девочке, возраст эльфа выходил просто ошеломительный. Ислуин на это лишь хитро улыбнулся самым краешком рта: оговорку он допустил ненамеренно, но почему бы не воспользоваться для авторитета? И продолжил.

— Живые создания реагируют совсем иначе, чем мёртвая материя. Можете посмотреть на Эйдис. А ведь она была ребёнком, с ещё пластичным организмом. Да и провела в ускоренном потоке совсем недолго. Взрослые на такое неспособны. Минуло же полтора — два столетия. Хорошо если эти «герои добра», — на этих словах магистр презрительно хмыкнул, — просто не выдержали и передохли. Как бы нам не попались совсем уж чудовищные химеры. Впрочем, Энгюс, вы всё равно правы и мы всё равно пойдём. Иного пути выбраться у нас нет.

Инквизитор кивнул, пошарил в костре палкой, вороша дрова, чтобы пламя разгорелось поярче. И добавил:

— Повезло, что вы с нами, кер Ислуин. Подозреваю, ломать печать на входе будет непросто. Нам известно только что-то про единство всех светлых рас…

Магистр на это фыркнул:

— Ну, я примерно представляю, как работало мышление напыщенных дураков Света. С этим, думаю, проблем не будет вообще. Единство — это наверняка представители всех народов и полукровки. У нас полный комплект. За гнома же, — он подмигнул, — будет Эйдис. Серёжка обманет любую поделку недоучек.

К нужному месту добрались всего за день. И даже поднялись по хребту до широкой площадки, от которой наверх шла полоса каменной осыпи из больших и малых глыб. Если присмотреться, можно понять — несколько веков назад здесь было что-то вроде гигантской вырубленной лестницы или, скорее, спуска уступами. Теперь уцелела только нижняя часть, где и поставили палатки. Лезть в крепость решили на следующий день. Хадльберг, который уже бывал здесь, объяснил, что отыскать нужное место можно только в определённое время суток.

Утром лагерь собирали быстро, даже завтракать пришлось наспех разогретой вчерашней кашей. Зато к рассвету все стояли готовые напротив высокого пика, напоминавшего каменную пирамиду. Вправо и влево величественно темнела полоса горного хребта. Но вот ночной воздух посерел, медленно переливаясь из чёрного в голубой. Путники располагались с западной части хребта, поэтому солнце облило алым сначала верхушки дальних пиков. Лишь спустя несколько минут подобралось к исполинской пирамиде, в тени которой ждали путники. И все ахнули: гора на самом деле оказалась двумя вершинами, близко расположенными друг к другу!

— Расщелину между пиками видно только на рассвете и от старой лестницы. Не знаешь — и не догадаешься, — пояснил Хадльберг.

Ислуин на пробу кинул по окрестностям с десяток поисковых щупов. Особо не маскировал, поэтому Айлин смогла их увидеть и заворожённо провожала взглядом. Обретённой магии она радовалась словно ребёнок любимой игрушке. Со стыдом признаваясь: всегда мечтала, но корддами чародейство недоступно — обратная сторона искусственно повышенной устойчивости к магии. Закончив, магистр щёлкнул пальцами, на снег посыпались искры — остаточный эффект распада сканирующего заклятья. И прокомментировал:

— Очень интересно. Без ваших слов я бы даже не обратил внимания. Но если у меня из памяти не выветрился курс по геологии, лестницу занесло из очень далёких мест. То же пространственное искажение превратило в пыль часть горы. И? — посмотрел он на полугнома.

— Прямо в хребте небольшая долинка. Видимо, появилась вместе с расщелиной, естественным путём такого не бывает. Попасть можно только через тоннель под горой. Но с этой стороны полно ущелий и пещер. Даже если подымишься вверх и будешь искать — не найдёшь. Отыскать проход можно, только ориентируясь на разрыв между пиками. А его видно всего два — три часа после восхода.

— Тогда предлагаю поторопиться, — согласился магистр. — Подниматься нам час при самом лучшем раскладе. Ведите, домин Хадльберг.

Туннель оказался длинным и неприятным. Породы содержали что-то вроде гипса, стены покрывала влага, закрашивая камень грязью. Айлин уже на входе случайно задела рукавом и начала ругаться, мутная кашица в парку въедалась сразу и накрепко, только стиркой и избавиться. Попробуешь просто стряхнуть, извазюкаешься ещё больше. А ещё проход был извилистым, низким — в самом высоком месте не больше трёх метров, и холодным. Внутри постоянно гулял ветер, воздух пропитался сыростью, стоило входу скрыться из виду, как сразу стало зябко.

Долина была совсем иной. Небольшая, вытянутая, тёплая. На склонах и на земле вовсю зеленела трава, даже задумались распускаться какие-то цветы. Не зима, а скорее весна. Так и тянуло сбросить куртки, лечь, отдохнуть… Поэтому путники замерли возле входа, ощетинившись клинками. Если кто-то надумает напасть, сделает именно сейчас. Пока гости расслабились от резкого контраста. И лишь когда магистр закончил сканирование и опустил мечи со словами:

— Всё тихо.

Остальные перестали напоминать сжатую пружину, тоже спрятали оружие и принялись осматриваться. Долина напоминала овал и оказалась не очень небольшой. В самом широком месте едва ли метров семьдесят, и не больше полукилометра в длину. Абсолютно плоская, никаких валунов или ям. В дальнем конце ровная вертикальная стена, гору будто срезали как раскалённым ножом кусок масла. Причём на срезе осталась «окалина», породы вокруг серые, а стена буро-коричневая. Лишь вход в зал, где когда-то пряталась Эйдис, даже издалека выделялся чернильным прямоугольником.

В пещере оказалось темно. Резкий переход от полуденного дня в полный мрак ударил по глазам, заставил на пару секунд ослепнуть. И лишь когда Ислуин зажёг небольшой шарик света, получилось оглядеться. Внутри всё было примерно так, как вспоминала девушка. Когда-то это явно был правильный цилиндр, накрытый полусферой. По окружности вырезаны каменные диваны. Яркий светлячок в одном месте даже высветил остатки фресок. Но очень старых. Словно в зале пролетело не меньше тысячи лет. Краски выцвели и разрушились, наросли сталактиты и сталагмиты. Помещение стало раза в полтора меньше. Теперь даже форма зала угадывалась с трудом.

— Время, — пояснил магистр. — Я такое уже видел. Чтобы сохранить стабильность и структуру, заклятие сбрасывает завихрения и пики временного потока. Внутри пещеры прошло намного больше столетий, чем снаружи.

Эйдис подтвердила.

— Ага. Вот этот сталагмит в прошлый раз был куда меньше. И ещё можно было целиком увидеть рисунок гнома с киркой.

— Вот этот? — ткнул рукой Ислуин.

Девушка кивнула.

— Тогда проход примерно вот в этой точке. Давайте, Хадльберг.

Магией мощностью выше простенького светляка в зале пользоваться, как заявил магистр, было опасно. Поэтому расчисткой полугном занялся вручную. Скинул на пол мешок, отвязал заранее сделанную из обрубков дерева колотушку в виде большого молотка. Поплевал на ладони и принялся со всей силы бить по отложениям в той точке, где указал Ислуин. Наросты оказались хрупкими и сдались очень быстро. Так что уже через полчаса на полу лежала пыльная груда обломков, а взорам открылась стена. Ислуин её внимательно осмотрел, ощупал, чуть ли не облизал. Потом махнул рукой: годится. Приступаем дальше.

Дальше магистр приказал:

— Перед тем, как я стану открывать проход, составить из лыж пирамиду.

Эйдис рискнула поинтересоваться:

— Зачем ещё?

Но повиновалась вместе с остальными, пусть магистр ничего и никому при этом не объяснил. Главный специалист сейчас — эльф, ему и командовать. Ислуин осмотрел конструкцию с не меньшим тщанием, чем стену. Привязал к своему левому запястью шнур, передал Энгюсу. Тот обмотал вокруг своей руки, отдал дальше. Это было понятно — чтобы все оказались в крепости одновременно. Но Ислуин зачем-то к правому запястью привязал ещё один шнур, захлестнув конец на одной из лыж. Проигнорировал любопытные взгляды, повернулся к остальным спиной и начал шевелить губами, вытраивая сетку заклинания: чары не требовали произносить слова вслух, но так было легче сосредоточиться.

Через несколько минут кусок стены замерцал последовательно всеми оттенками радуги, потом застыл на зелёном цвете. Стал похож на толщу воды где-нибудь в океане. Ислуин кивнул, удержался вытереть со лба пот — могла обрушиться конструкция из лыж, хотя шнур он привязал длинный. И первым шагнул вперёд.

Мгновение спустя рядом с ним в крепости Света из портала вышли остальные. Они оказались в протяжённом, метров пятнадцать коридоре. Может даже длиннее, если коридор продолжался и за поворотом. Обстановка больше подходила не крепости, а гостиной в богатом доме. Взгляд скользнул по потолку, удивившись его высоте, лепнине и многочисленным вмонтированным лампам, отчего вокруг было светло как днём. Недоумение вызвали задёрнутые тёмно-синие портьеры одна за другой вдоль стены. Айлин отодвинула ближайшую штору — за ней пряталось зеркало в резной раме, а на полу стоял пуф со спинкой. Стены — светло-голубые обои в мелкий рубчик. Ткань, не бумага.

Раздавшийся из воздуха голос заставил всех вздрогнуть от неожиданности.

— Мир вам, дети мои!

В дальнем конце, там, где коридор делал поворот, возник эльф. В синей хламиде, разукрашенной золотыми звёздами, на плечах белоснежная мантия. В глазах мудрость веков, в голосе радость и лёгкая снисходительность наставника, чей нерадивый ученик всё-таки отыскал решение трудной задачи.

— Радость наполняет сердце моё, что отринули младшие народы…

Договорить встречающий не успел. Ислуин дёрнул привязанный к лыжам шнур, и тут же за спиной вспыхнул ослепительным белым светом полог защиты. В следующее мгновение коридор задрожал. Эльф-мудрец мгновенно стал полупрозрачным, затем съёжился в радужный шар и лопнул разноцветными осколками. Запахло озоном. Исчез полог за спиной, открывая вместо портала голый необработанный камень скалы.

— Заранее записанная иллюзия, — пояснил Ислуин и наконец вытер со лба пот.

На запястье теперь болтался лишь срезанный обрывок шнура. Энгюс тут же кинжалом разрезал верёвку, связывающую остальных, затем посмотрел туда, где только что был переход в пещеру. Провёл рукой по шершавому камню и поинтересовался:

— И что это было?

— И где портал? — добавил Хадльберг.

Ислуин сел на ближайший пуф, чуть покачался. Мягко и удобно, на комфорте «герои Света» явно не экономили.

— Ух, ну и тяжело же здесь с магией. На простой полог силы у меня ушло столько, что озеро можно вскипятить. Ладно. Если коротко: портала больше нет, кольца времени тоже нет.

Эйдис на это негодующе испепелила магистра взглядом и ядовито процедила:

— А если не коротко? Вам не кажется, что нас стоит предупреждать заранее?

— Если не коротко, то я воспользовался тем, что открытый портал размыкает контур изменённого времени. Точнее, пещера на этот момент оказывается частью крепости. Ну а лыжи создали объём и массу, будто входит ещё один человек. Выиграли время, пока я портил телепорт. Ну, плюс кое-какая алхимия в пещере.

— Я не про это!

Эйдис вся так и пылала праведным гневом. Упёрла руки в бока, глаза горели негодованием… Картинка на загляденье. Даже неприязнь в голосе точно в нужной пропорции. В другое время магистр бы, наверное, восхитился талантами девушки и успехами её педагогов. Но сейчас Ислуин лишь чувствовал безмерную усталость. Последние дни его вымотали, поэтому сейчас он взорвался:

— Сама хоть раз подумай! Они ждали гостей, одно изображение на входе чего стоит. Во временном контуре наверняка было полно защитных систем. Одна не вовремя подслушанная мысль — и нас в порошок бы стёрло. А сидеть ещё раз три дня в очередной пещере и ждать вас я больше не собираюсь!

Девушка растерянно захлопала глазами, весь задор поскандалить мгновенно испарился.

— К-как-кие три дня?

— А такие.

Магистр уже остыл, потому дальше объяснял с неохотой. Он бы вообще промолчал, но остальные глядели с таким интересом, что проще было рассказать. Всё равно допекут и заставят.

— То ли в прошлый визит с временной петлёй напутали, то ли контур просто начал разваливаться от старости, — магистр оторвал со шторы нитку. — В общем, в пещере время тоже поплыло. Я шагнул внутрь первым, оказался один. Понадобилось трое суток на синхронизацию, чтобы вы попали уже все одновременно. Но пока контур не лопнул, месяц или два мы потеряли.

Ислуин встал, потянулся. Затем сложил руки на груди и продолжил.

— Впрочем, нет худа без добра. Зато теперь падишаху есть чем заняться кроме ссоры с гномами и Империей, — в голосе послышалось неприкрытое злорадство. — Надо же куда-то девать высвободившуюся энергию? А здешние дилетанты её закачали столько, что извержение вулкана можно заткнуть. Я, пока сидел в пещере, заодно посчитал векторы и градиенты. Так что Великой пустыни теперь больше нет. За три — пять тысяч лет природа залечит раны, которые ей нанесли, потекут новые реки. Думаю, там теперь густые джунгли. А в южном Шахрисабзсе прошло около четырёх столетий.

Энгюс в ответ заливисто расхохотался.

— Вы не очень высокого мнения о людях, кер Ислуин. Но тут я с вами согласен. За такой срок ни одна династия эмиров не сохранит верность. Скорее сами объявят себя падишахами. Да уж, будет чем заняться.

Судя по растерянному виду, остальные не сообразили. Потому Энгюс для них пояснил.

— Теперь на южных границах Шахрисабзса появится новое и сильное государство, пустыня занимала треть страны.

Айлин, выросшая во владения падишаха, грустно вздохнула:

— Зная нравы правителей моей бывшей родины, и полугода не пройдёт, как они вцепятся друг другу в глотки.

Эйдис же поинтересовалась:

— А чем вам падишах так насолил? Нынешней войной? Почему Великая пустыня, а не орки?

Ислуин пожал плечами:

— Я, конечно, многое умею, но управлять такой силой не может ни один смертный. Там был чудовищный поток энергии, который сам выбирает, куда ему стечь. По пути наименьшего сопротивления — в океан. Я самое большее сумел чуть подправить направление, чтобы поток сначала зацепил побережье. Ну да ладно. Получилось ведь? А нам… — Ислуин не договорил.

Из-за поворота медленно вышло… Когда-то оно было эльфом. В пересчёте на человеческий срок ещё молодым парнем, лет шестнадцать — восемнадцать. Теперь лицо и волосы выглядели как гипсовая модель для рисования, такие же белые и безжизненные. Глаза — два чёрных пятна… От такого зрелища всех непроизвольно передёрнуло. Но самым омерзительным было иное: оружие и одежда слиплись с плотью. Меч стал продолжением правой руки, кольчуга беспрерывно топорщилась шевелящимися чешуйками. Ноги лоснились кожей брюк.

Заметив чужаков, создание издало тонкий пронзительный писк и, размахивая клинком, кинулось на них. Ислуин тут же бросил две метательные стрелки, полугном и инквизитор одновременно кинули по ножу. Следом с небольшим запозданием метнула нож Эйдис. Существо стремительным движением уклонилось от двух ножей, стрелки отбило левой рукой — когда-то на ней была латная рукавица, поэтому сейчас наросла толстая броня. А вот бросок Эйдис попал в цель! Хотя метала она с запозданием. И тут с криком ярости Айлин хлестнула огненной плетью. Чистая, неудержимая стихия пламени. Существо тонко запищало, закрутилось на месте, уходя от удара. Но плеть, словно живая, следовала за ним, пытаясь зацепить клинок. Схватка по внутренним часам магистра длилась секунды три, за которые Эйдис умудрилась всадить в грудь твари ещё один нож, Ислуин поцарапать метательной стрелкой… И всё. У остальных броски прошли мимо. Наконец, создание искажённого времени подставило под огонь левую кисть и с воем скрылось за поворотом.

Пламя тут же погасло. Айлин замерла, опираясь на стену и тяжело дыша. Магия высосала из неё слишком много сил. Ислуин положил руку девушке на плечо:

— Спасибо. Ты нас спасла.

— Тварь вернётся, — с сомнением ответил Энгюс. — Вы обратили внимание…

— Да, — кивнул магистр. — Похоже, видит вперёд. Судя по тому, что Эйдис попала сразу, а второй раз я тоже зацепил, примерно на секунду вперёд. Плохо.

Ненадолго все умолкли, затем Хадльберг поскрёб щетину на подбородке и уточнил.

— Обойти его, думаете, не удастся?

Ислуин помотал головой.

— Выход из коридора один. Подозреваю, это была стража. Плохо, что хоть кто-то уцелел. Но хорошо, что, похоже, всего один. У него в голове или что там от неё осталось наверняка засело «чужаков не впускать». Так что либо мы его, либо он нас.

Издалека послышались шаги. Все замерли в напряжении, но шаги начали отдаляться. Снова приблизились и снова затихли. Видимо, существо нападать первым опасалось — как бы не покалечили вконец, пока оно бежит долгое расстояние от поворота до чужаков.

— Значит так, — начал командовать магистр. — Меня когда-то с подобными созданиями учили драться. Единственный способ — загнать его в такую фехтовальную позицию, из которой только один выход: сдвинуть клинок так, что неизбежно откроешься. Секунда это немало, но не так уж и много. Шансов на победу примерно четыре из пяти.

Остальные молча кивнули соглашаясь. Коридор недостаточно широк, к тому же необученный напарник будет только мешать. А одна ошибка в рисунке фехтования — и всё придётся начинать заново. Ислуин достал лук и вручил Айлин.

— Как увидишь возможность — бей. Мне не помеха, а тварь отвлечёт. Дальше… — магистр посмотрел на Эйдис. — Ты будешь вторым рубежом обороны. Я встречаю тварь у поворота. Если меня серьёзно ранят или я отступаю на две шторы назад к тому месту, где будешь стоять ты — атакуй немедленно.

Полугном тяжко вздохнул, Энгюс закусил губу. Прятаться за спину сестры и невесты им было как ножом по горлу. Вот только заменить девушку они не могли в принципе.

— Ну что? Начали?

Ислуин обнажил Сынов битвы и, весело насвистывая незатейливый мотивчик, двинулся к изгибу коридора. Настроение было странное. На душе ни азарта, ни ярости, ни контролируемого боевого безумия. Лишь спокойная отрешённость пахаря, перед которым легло огромное поле и предстоит тяжёлая, но нужная работа. Рассказывая остальным про шансы на победу, он не врал. Умолчал лишь об одном. У него самого вероятность выйти из боя без серьёзного ранения — хорошо, если пятьдесят на пятьдесят. Вот если бы Эйдис имела достаточно боевого опыта, чтобы нападать в связке. Или Энгюс обладал способностями своей невесты. Но что толку мечтать о невозможном?

Оказалось достаточно подойти близко, как за углом немедленно послышалось топанье и выбрался монстр. Вместо левой руки культя, затянутая не кожей, а коростой. Значит, регенерация у чудовища на среднем уровне. Впрочем, расслабляться всё равно не стоило. Повреждения тварь худо-бедно затянула минут за десять, пусть даже нагрудная чешуя в том месте, где остался след от ножа, и сочилась сукровицей. Человек от таких ранений давно бы помер или потерял боеспособность — тварь же рвалась в драку.

Заметив чужака, создание искажённого времени яростно завопило на высокой ноте и кинулось вперёд. Ислуин отбил выпад и ответил в треть силы, в половину скорости. Строго по учебному канону. Для начала нужно оценить врага. Следуя «золотому сечению», единому что для художников, что для фехтовальщиков, магистр начал с верхней позиции. Два меча наискось бьют от плеча к сердцу. Чудище отбило оба клинка, сделало ответный выпад. Ислуин принял его на правый меч так, чтобы левый на следующем движении оказался с незащищённой стороны и достал горло. Тварь ловушку увидела, отступила на полшага назад, подставила лезвие. Магистр довольно усмехнулся уголком рта — от столкновения с чешуйчатой сталью там появилась зазубрина. Жаль теперь меч часть живого существа и тоже регенерирует. Иначе бы он просто в несколько ударов переломил лезвие.

Тем временем танец боя пошёл дальше. Сдвоенный удар в грудь. Ответный выпад, Ислуин уступил шаг назад. И тут же его выиграл на встречной атаке в пах и в живот. Затем ещё один на ложном ударе в грудь и одновременно в бедро. А потом проиграл шаг обратно, когда вражеский клинок слишком уж шустро ушёл от рубящего удара по запястью.

Минуту спустя Ислуин подвёл итог. При жизни эльф был средненьким мечником, магистр превосходил его и в умениях, и в скорости. Если бы не предвидение, то одолел бы, даже не вспотев. Магистр резко ускорился. Клинки стремительно запорхали, выписывая сложную вязь, заставляя тварь только защищаться, повторяя чужой рисунок. Удар в горло, клинок летит навстречу. А дальше к животу, чтобы отразить второго Сына Битвы. Надо бы атаковать — но тварь вместо этого уводит клинок вправо, иначе Ислуин распорет ему бок. А затем у него единственная дорога — отразить укол в печень…

В определённый момент тварь оказалась перед выбором: увести клинок из ловушки, где он переломится — или получить удар в грудь. Тонко завопила заранее. И лишь после этого кончик меча скользнул по ране от ножа. Ислуин мысленно поморщился. Чешуя оказалась твёрдой на разрез. Значит, в следующий раз бить придётся только уколом или по незащищённым местам. Это усложняло задачу.

Клинки тем временем запорхали дальше, вычерчивая рисунок по воле магистра. Атака сверху, укол в пах и в горло. Отступить на шаг, тогда тварь вынуждено перейдёт в атакующую позицию и откроет левый бок… Ислуин тут же этим воспользовался и ткнул мечом в культю. Тварь завопила, из открывшейся раны засочилась кровь. И тут же чудище завопило снова, это в грудь попала и засела бронебойная стрела. От второй тварь уклонилась, но было ясно, что от ран и потери крови создание начинает слабеть. Вот только и магистр понемногу выдыхался.

«Эйдис, — дотянулся он через серёжку до девушки. — Будь наготове. Как только зацеплю тварь ещё раз, меняемся. Ты его держишь, я бью магией. Потом опять меняемся».

«Поняла».

Укол в печень, сдвоенная атака в грудь, тогда все три клинка уйдут наверх, но атака магистра всё равно захлебнётся в блоке защиты. Руки действовали сами по себе, пока Ислуин пытался сообразить, на что потратить остаток магического резерва. На мощные и эффективные, но затратные чары не хватит силы: коридор пил свободную энергию как губка. От простого удара Воздухом или Водой тварь уклонится. К проклятиям иммунная. Залепить нос, глаза и уши пылью из воздуха и грязью с пола? Бессмысленно пока работает предвидение. Ислуин уже почти остановился на плёнке льда, которую он наморозит на подошвах… как почувствовал за спиной движение. Успел подумать: «Дура, куда лезешь! Я же приказал ждать!» И тут монстр ошибся. Он сместил клинок совсем не туда, куда его вёл рисунок и предвидение — а попался в ловушку, словно простой мечник. Ислуин мгновенно этим воспользовался. Ударил в бедро, подрубая ногу, заставил кровь хлынуть из распоротой артерии. Тварь заверещала, в панике беспорядочно замахала клинком… Недолго. Следующим ударом Ислуин снёс ей голову. Затем отрубил руку с мечом. И лишь после этого позволил себе обернуться.

За спиной, морщась как от зубной боли, стоял Энгюс. Перехватил ошарашенный взгляд магистра, коснулся носком сапога отрубленной руки и прокомментировал:

— Ложь всегда прячется в тени правды. А Единый не зря носит титул Хранителя истины. То, что я сделал, называется «Тень лжи», — инквизитор опять поморщился. — Извините, не помог сразу. Никак не получалось, слишком неприятные ощущения вызывает. Наш орден придумал эту штуку лет семьдесят назад. Попалась секта Тёмных, которая практиковала ясновидение на крови. Приносила жертву, а взамен получала возможность узнавать грядущее. В том числе и по заказу кое-каких финансовых воротил… Впрочем, сейчас не важно. «Тень лжи» полостью блокирует ясновидение: попросту делает все варианты развития будущего равнозначными, ясновидец захлёбывается в информации и перегруженный дар гаснет.

Дальше пришлось на пару минут прерваться. Девушки с радостными воплями кинулись к победителям. Эйдис целовала жениха, Айлин обнимала магистра. Лишь когда восторги малость поутихли, Ислуин сумел договорить.

— Энгюс, каковы возможности «Тени» и сколько она забирает сил? На тот случай, если химера не одна.

— Если я правильно понял смысл вопроса — да. Постоянно держать не смогу, но от скользящего внимания укрою. Неприятно, но терпимо. Только в этом случае я всё время как мечник небоеспособен.

— Годится. С меня полог на звуки и запахи. Проскользнём. А сейчас предлагаю идти.

За поворотом точно такой же коридор протянулся почти на сотню шагов и упёрся в полуоткрытую железную дверь. С другой стороны оказалась небольшая караульная, где вокруг стола сидели гном и пятеро эльфов — теперь ветхие мумии. Рядом с вычищенными, сияющими, новенькими доспехами и оружием тысячелетние покойники смотрелись дико. Магистр коснулся ближайшей мумии, и она рассыпалась, доспехи с грохотом разлетелись по лавке и полу.

— Этим повезло, — прокомментировал магистр. — Оружие чистое, без проклятий и побочных эффектов. И без дополнительных магических вложений, если и было — защита коридора давно высосала всё досуха. Так что предлагаю подобрать себе что-нибудь по руке.

Хадльберг, с завистью смотревший на амуницию едва переступил порог — секрет изготовления чешуйчатой стали был потерян ещё во Вторую войну — тут же ухватил из мёртвых пальцев секиру. Достал кусок ветоши и принялся счищать с оружия остатки праха от мумии. Лицо полугнома при этом светилось неописуемым счастьем.

Остальные мечи тоже оказались из чешуйчатой стали. Ислуин, пока его спутники проверяли оружие и привыкали к новому балансу, подумал, что покойники подкинули очередную загадку. Если встреченный на входе монстр — из уцелевших стражей, почему он оказался так плохо вооружён и обучен?

Вторая дверь из караулки вела в самый обычный тоннель, каких полно в любом гномьем городе. Крашеная штукатурка, светильники на потолке или на стене. Коридор вышел на перекрёсток и свернул в новый. Узкие проулки, ведущие к складам или мастерским, сменялись центральными улицами, затем новыми переулками и очередными улицами. Совсем как в Ставангре… только слишком уж тихо и безлюдно. Ни рабочего грохота, ни снующих туда-сюда гружёных повозок и мастеровых, ни купцов и гостей. Тишину нарушали лишь шаги очередного чудища. Судя по всему, появившиеся после искажения времени твари сразу поделили город на угодья, нарушать которые соседям возбранялось. Так бывший мечник и оказался в коридоре.

Ещё в караулке, быстро посовещавшись, решили идти к центру города. Там наверняка сохранился магистрат, поэтому можно будет понять, куда точно они попали. И как отсюда выбраться. Пробирались, несколько раз осторожно замирали и прятались в боковых тоннелях от патрулирующих химер. Уже поверили, что в центр города получится добраться без боя… Завернув в последний проход, из которого шёл спуск в центральную долину, все тут же прыгнули обратно за угол. Хадльберг принялся негромко ругаться. Остальные промолчали, но с полугномом были полностью согласны. Дорогу перекрывала очередная тварь. Толстый четырёхногий и четырёхрукий, абсолютно безволосый толстяк-гигант два с половиной метра высотой. Вокруг него треугольником замерли три полуметровых создания, похожие на поджарых крыс.

— Ищем другой выход? — предложила Эйдис.

— Нет смысла, — ответил Ислуин. — Каждая химера патрулирует свой сектор. В другом месте будет то же самое, а в центральном тоннеле хотя бы есть пространство для боя. Диспозиция такая. Как только Энгюс накрывает нас защитой, Айлин с луком избавляешься от крыс. Дальше ты и Эйдис прикрываете Энгюса, а мы берём на себя толстяка.

Остальные кивнули. Несколько минут пришлось подождать, пока инквизитор сосредоточенно смотрел в пол перед собой. Наконец он рубанул рукой воздух, показывая — пора. Все тут же выбрались в центральный проход, и Айлин принялась стрелять. Раньше, чем враг сообразил, каждая крыса получила по две-три бронебойных стрелы. К тому же Ислуин поколдовал над наконечниками: оказавшись в теле, они лопались будто стеклянные. Так что когда гигант заревел, размахивая дубиной и ножами, и ринулся вперёд — все три твари уже подыхали на полу.

— Теперь наш черёд, — довольно осклабился Хадльберг.

Первым врага встретил полугном. Отбил удар дубины обухом секиры. Поморщился — сила у толстяка оказалась под стать росту. Вот только и химера не ожидала, что её встретится кто-то сопоставимый по мощи, поэтому дальше посчитала Хадльберга неопасным. Ведь после такого удара обычный человек как минимум получит вывих. Развернулась к магистру — и получила удар секирой в поясницу. Гигант заревел от боли, пошатнулся. Айлин тут же всадила ему в глаз стрелу, а Ислуин рубанул по руке и распорол живот. Помня, с какой скоростью залечивал раны мечник, оба бойца тут же разорвали дистанцию. Но у толстяка с регенерацией оказалось намного хуже. Несколько мгновений он ещё стоял, потом зашатался и рухнул, содрогаясь в агонии.

Проверять, восстанет толстяк или нет, никто не стал. Энгюс тут же убрал щит, и все пятеро заторопились дальше. Туда, где главный коридор спускался в подгорную долину.

Здесь центральный тракт тоже выводил на обзорную площадку. А дальше привычная для гномьих городов круглая линза-долина, километров пять в поперечнике. Знакомо расчерченная проспектами на идеальные квадраты и застроенная домами, виллами и особняками. Вот только, в отличие от Ставангра, в крепости Света царил голый камень. Никакой пышной зелени кустов на обзорной площадке, пустая без единой травинки земля в бывших парках и садах. А ещё самый центр долины занимала квадратная, выложенная красным камнем площадь. В центре площади — одинокое двухэтажно здание из неоштукатуренных гранитных блоков.

Эйдис и Хадльберг в один голос благоговейно ахнули:

— Не может быть!

— Тингветлир!

— Совершенно верно, — согласился Ислуин. — Бывшая столица Подгорной республики. Я бывал здесь. И не думаю, что с тех пор долину успели сильно перестроить. Гномы, — усмехнулся магистр, — народ консервативный. Давайте за мной. Нам, как мне думается, стоит заглянуть в сердце Тингветлира.

Идти пришлось долгим и кружным путём, старательно прячась, заслышав очередную химеру. Остаток магии Ислуин потратил, чтобы заговорить наконечники, и поддерживать маскирующий полог уже не мог. Выбравшись из очередного переулка, Айлин всё-таки не сумела сдержать любопытства, показала на фрески, разукрасившие дом напротив, и негромко поинтересовалась у Эйдис:

— Слушай, объясни мне. Что в этом городе такого? Похоже на Ставангр, там всё даже получше выстроено. Но ты с братом как сообразили, что попали в Тингветлир, аж подпрыгнули. И сейчас сами не свои. Ну, древняя столица, что в ней такого?

— Ты не понимаешь, — с жаром ответила Эйдис. — То здание в центре — это Архив памяти. Его невозможно повредить или уничтожить, он хранит всё когда-либо придуманное гномами. Все чары, секрет чешуйчатой стали, всё, что мы утеряли из-за Второй войны — оно осталось там. Плюс Архив давал и другие возможности, например, после отступления из Тингветлира у гномов втрое сократилось число магов.

— Тихо, — шикнул магистр.

Остаток дороги пришлось идти молча, хотя у Айлин и осталась куча вопросов, а Эйдис просто жаждала излить свои познания. За квартал от красной площади Ислуин неожиданно для остальных сам громко сказал:

— Всё. Энгюс, можете убирать свою «Тень лжи». Я дотянулся до Архива.

И, не скрываясь, вышел из переулка на центральную улицу. На него сразу же кинулась очередное чудище — толпа из двадцати полуметровых карликов, связанных между собой чем-то вроде пуповины. Но пробежав всего с десяток шагов, карлики один за другим начали надуваться, лопаться и рассыпаться радужной пылью. Магистр весело прокомментировал:

— Особенность большинства химер — они как губка впитывают магию. Потому боевые чары действуют на них с ограниченной эффективностью. Но Архив — это родственник Радуги-в-Огнях, бесконечная энергия. Обожрались.

— Жаль остальной город так вычистить нельзя, — вздохнул Энгюс.

Магистр на это развёл руками: увы. Стоит отойти подальше, и опять рассчитывай только на внутренние резервы и силовые линии.

Вблизи здание Архива ещё сильнее выглядело для города странным. И не только тем, что гномы не только оставили стены без штукатурки, но и сами гранитные блоки даже не отшлифовали. Не было и почти обязательных для каждого административного сооружения колонн с разукрашенными капителями. Вход — и тот всего один, простая щель в стене два на два метра размером.

Изнутри Архив оказался не менее странным. Планировка представляла вписанный в прямоугольник внешних стен овал, упирающийся почти в крышу. А по периметру шла галерея, разделяющая овал и прямоугольник. Несмотря на отсутствие окон, было светло, потолок то ли излучал мягкий рассеянный свет, то ли хорошо отражал яркий источник света в центре постройки — перегородки чуть-чуть не доставали до перекрытия крыши. В стене овала уже были закрытые двери, но магистр махнул рукой — нам туда, и быстрым шагом зашагал в другой конец здания. Остальные молча последовали за ним.

У второй торцевой стены в овале была всего одна дверь. Стоило магистру подойти близко, как вроде крепкое на вид дерево рассыпалось трухой, а железные детали разлетелись облаком ржавой пыли. Эйдис чихнула, Айлин удивлённо уставилась на Ислуина. Чары эльф сплёл настолько быстро и незаметно, что девушка ничего не почувствовала, хотя была уверена — если не понять, то увидеть она должна обязательно. Тем временем всё также молча магистр скрылся в дверном проёме. Его спутники ненадолго замешкались: благоговение Эйдис и Хадльберга перед Архивом передалось и остальным.

Наконец решились, вошли — и замерли. Большая пустая комната заканчивалась исполинским, до верхней границы стены, зеркалом. Странным зеркалом — отражались пол и стены, хорошо просматривались отбрасываемые тени, но людей словно и не существовало. За исключением Ислуина, который стоял в центре, обнимал хрупкую светловолосую девушку в белой тунике и что-то шептал ей на ухо. В зеркале видно было обоих.

Сколько все замерли молча и неподвижно, никто так и не понял. Но вот незнакомка словно растворилась в воздухе. Магистр повернулся к товарищам — по его щекам текли слёзы.

— Её звали Сова, — голос звучал глухо. — Та, кого я мечтал назвать своей женой… Но не успел. Она погибла во время охоты на последнего из тёмных эльфов в сто пятнадцатом году от первого вторжения орков. Это место — не только хранилище знаний гномов, это ещё и Зеркало памяти. Здесь можно один раз встретить кого-то очень тебе дорогого. Или ненавистного. Сказать ему то, что не успел, услышать то, что не смог когда-то услышать. А затем проститься навсегда.

Некоторое время все переваривали услышанное. Айлин всё-таки решилась спросить:

— Сто пятнадцатый год… Это больше трёхсот лет назад. Сколько вам на самом деле исполнилось?

Магистр грустно улыбнулся, плечи поникли. На мгновение хотел было сказать правду, но всё-таки не решился: это давно не его личная тайна. Потому ограничился лишь печальным:

— Много. Куда больше, чем я иногда хотел бы.

Неожиданно повеселел:

— А знаешь, девочка, Судьба права. Сначала Лейтис, потом ты. Чтобы было, зачем жить дальше. Ну что? Кто-нибудь хочет тоже обратиться к Зеркалу?

Энгюс помотал головой, и даже скрестил руки на груди, чтобы точно не возникло сомнений.

— Боюсь, что нет. У нас не так много душевных сил, чтобы пройти через подобное испытание.

— Тогда ладно. Идём дальше.

Магистр повёл рукой, и зеркало исчезло. За ним оказалась знакомая кладка неотшлифованных гранитных блоков. И щель дверного проёма в следующую комнату-пятиугольник, в центре которой стоял метровый куб постамента и каменная чаша. Причём если в первый момент показалось, что чаша именно стоит — то стоило глазу приноровиться к мерцанию разноцветных сполохов, становилось понятно, что чаша и куб есть единое целое. Чаша оказалась не пуста: в неё было налито пламя всех цветов радуги. Огонь кипел, выбрасывал языки — но в остальном вёл себя как жидкость.

— Вот он, Архив памяти. Второй из центров мира. Воплощение огня.

— А первый — это Радуга-в-Огнях, — догадался знакомый с вопросом Энгюс. — Воплощение воды. Интересно, f остальные? Они по логике вещей тоже должны быть. Великий Лес? Земли Дикой магии? Или вообще на другом континенте?

Ислуин пожал плечами. То ли согласился, то ли ответил «хоть и знаю, но не скажу». Подошёл к чаше, зачерпнул ладонью пламени и вылил на пол. Там мгновенно возникла полупрозрачная модель центральной долины Тингветлира диаметром в три метра. Модель живая, можно было даже разобрать движущиеся точки вышагивающих по улицам химер.

— Ну что? Мы уже и так сделали то, что никому раньше не удавалось. Попробуем дальше? — в глазах магистра заплясали бесенята. — Если да, то встаньте квадратом вокруг карты.

Остальные, затаив дыхание, быстро выполнили указание. Ощущение чуда передалось и им. А то, что они не только зрители, но и участники, только подстёгивало.

Магистр взял из чаши ещё огня, слепил разноцветный шарик и вручил Айлин.

— Клади перед собой.

Девушка подчинилась и невольно ойкнула: шарик то она положила, но при этом точно такой же остался у неё в руках. Ислуин тем временем повёл рукой, масштаб карты изменился. Показался кусок континента от северной тундры до южных границ бывших владений эльфов. С суровыми каменистыми хребтами и пиками, тянущими свои крохотные снеговые шапки к небу, с морями и лесами… И даже с игрушечными городами, гордо смотревшими на мир зубцами крепостных стен. Если верить карте, Великая пустыня и в самом деле исчезла: вместо неё раскинулась прорезанная реками лесостепь, усеянная селениями.

— Жалко нельзя таким способом увидеть земли, в которых никогда не бывал сам, — вздохнул Ислуин. — Ну и ладно. Айлин, кинь Эйдис оставшийся в руках шарик.

Девушка кивнула, бросила шарик в подставленные ладони. Удивилась, что он стал довольно тяжёлым… И замерла с открытым ртом: стоило подруге поймать шарик, как между их руками протянулась ослепительно белая лента. Тут же выгнулась дугой, вырвалась и упала, соединяя Тингветлир и земли Центрального удела эльфов, где стояла Эйдис. Еле слышно зазвучала плавная мелодия виолончели, горы в ответ ощутимо содрогнулись, и всё снова замерло в тишине.

— Получилось, — сам себе не веря прокомментировал магистр. — До последнего момента боялся. Пока время было замкнуто, в Архиве скопилась чудовищная энергия. Жалко, если она рассеется без дела. Быстро заканчиваем.

Карта опять выросла. Теперь Ислуин стоял возле бывшей столицы Подгорной республики, Хадльберг около Безумного леса, а перед Энгюсом сверкал заснеженными крышами крохотный Турнейг. Магистр слепил из огня второй шарик, кинул полугному, тот перебросил его инквизитору. Дальше всё повторилось, только две ленты выгнулись голубым цветом, да вдали забасил орган. Карта на мгновение вспыхнула моделью центральной долины Тингветлира, где строго на севере и юге горели белая и голубая точки, и погасла.

Магистр довольно щёлкнул пальцами и принялся комментировать.

— Всё. Эти ленты на самом деле даже не обычные сверхдальние порталы, а свёрнутые навечно складки пространства. Оказалось, Архив сохранил и эту идею, причём даже в понятной для дилетанта вроде меня форме. К эльфам складка с полгода будет работать только на выход, зато её хорошо видно, и оттуда будет просто вонять орками. Надеюсь, этого окажется достаточно привлечь туда как можно больше химер, а нашим лохматым недругам отыщется, чем заняться. Вторая дорога на ближайшие месяцы видна и людям, и гномам, заодно работает в обе стороны.

— Я так понимаю, мы уходим к Безумному лесу? — уточнил Энгюс.

— Да. То есть не совсем. Складку я мог проложить только к Радуге.

Инквизитор кивнул: сам не думая, Ислуин всё-таки ответил на его вопрос. Теперь можно быть уверенным, что третье воплощение какой-то из стихий прячется в бывших землях эльфов.

— Но тут я ощутил, — продолжал тем временем магистр, — что где-то в тех краях Лейтис. Она как раз должна поехать на переговоры с ханжарами. Использовал её ауру как маяк, а Радугу-в-Огнях как зеркало. Отразил складку до Турнейга. Через полчаса предлагаю выдвигаться. Если я прав, химеры из главной долины уже уберутся в портал, а из других мест набежать не успеют.

Когда все пятеро вышли на улицу, город встретил звонкой тишиной. Магистр оказался прав: чудища все как один ринулись драться со своим давним обидчиком. Поэтому шли быстро, прямой дорогой по центральным улицам. Разве что сделали небольшой крюк до городской сокровищницы: Хадльберг настоял, что хотя будущий муж у его сестры человек обеспеченный, нехорошо оставлять девушку без приданого. Ислуин его поддержал… Заодно втихаря почистил зал, где хранились разного рода магические изделия и артефакты.

Портал складки пространства выглядел как большая — не меньше пяти метров в высоту и вдвое шире — арка, сложенная из серых и розоватых гранитных блоков. Каждый камень был тщательно зашлифован до зеркального блеска, и при этом изнутри мелькали разноцветные огоньки. Проход затягивала молочная пелена.

Ислуин махнул рукой:

— Можно идти смело. Как в обычную дверь туда и сюда.

И первым шагнул под своды арки. За ним тут же последовали остальные. Внутри оказался в ширину и высоту прохода коридор метров пятнадцати длиной, и ограничивали его с обеих сторон знакомые арки. Коридор выглядел облицованным плитами, разукрашенными во все цвета радуги. От синего рядом с входом до красного у выхода. Но стоило дойти до противоположной арки — и радуга бежала уже в обратном направлении, опять от синего к красному.

Долго развлекаться не стали. Шагнули через арку выхода и сразу оказались на просторной поляне посреди заснеженного ельника. Причем в радиусе пяти метров вокруг постройки было тепло, градусов двадцать, всё стаяло до земли — дальше высились сугробы. Словно арку накрыл стакан тёплого воздуха. А ещё… На пятачке чистой земли напротив арки стояла Лейтис. В парадном платье, туфельках, волосы уложены в красивую сложную причёску и украшены бриллиантовой диадемой. Выглядела императрица донельзя разъярённой.

Увидев, кто вышел из арки, Лейтис чуть ли не с кулаками кинулась на Ислуина.

— А я-то думаю, кому сказать спасибо! Прямо с торжественного пира меня выдёргивает непонятно куда в лес. Да ещё ждать пришлось чуть ли не целый час, пока хоть кто-то удосужился появиться.

Ислуин выдержал гневный взгляд. Видно было, что хоть и чувствует он себя виноватым, извиняться не собирается. Дослушал тираду до конца. И когда Лейтис набрала воздуха для продолжения, как можно мягче ответил.

— Ваше Величество, позвольте представить Вам невесту отца Энгюса, леди Эйдис. Последнюю из рода Арсланшахов.

Лейтис, услышав официальное обращение, мгновенно остыла. Можно было не сомневаться, что претензии она отчиму ещё выскажет — но наедине. Сейчас же императрица вгляделась в девушку, которая не один год будет находиться при ней и по идее должна стать одной из ближних помощниц. Эйдис непроизвольно вздрогнула и машинально чуть не спряталась, за спину жениха, когда поняла, что для императрицы серёжка тоже не помеха. Но все же удержалась.

Лейтис тем временем тепло произнесла:

— Я рада, что отец Энгюс нашёл себе такую замечательную невесту. Надеюсь, со мной вы тоже подружитесь.

Эйдис расслабилась, напряжённая спина перестала напоминать тёсаную доску. Ей императрица тоже понравилась, и можно было не сомневаться, что девушки хорошо сойдутся.

Тем временем Ислуин продолжил знакомство.

— Это Хадльберг, сводный брат по матери леди Эйдис.

Полугном сделал уважительный поклон, потом пожал протянутую для приветствия руку. С женщинами так не здоровались, но сейчас Лейтис выступала как лицо государственное. И протянутая рука означала, что императрица признаёт статус Хадльберга.

— А это — леди Айлин, — Ислуин на мгновение запнулся, — моя кузина.

Тут Лейтис не выдержала и звонко расхохоталась в голос.

— Вы, мастер, как всегда неподражаемы. Потом расскажете мне, как это получилось? Его высочество Рэган, кстати, будет просто счастлив. Но я, — она подмигнула, — рада своей новой родственнице.

— А теперь, если позволите, — Ислуин взял дочь под руку, — мы отойдём чуть в сторону. Нам надо поговорить только вдвоём.

Остальные с пониманием закивали. Конечно, ведь и не виделись долго, и некоторые вещи необходимо рассказать как Голос императора — императрице. Так что Энгюс и остальные отошли к одному концу тёплой зоны, Лейтис и Ислуин к другому и закрылись сразу двумя завесами. Фигуры превратились в размытые силуэты, а звуки с той стороны пропали.

Лейтис, как только они отгородились от внешнего мира, ехидно посмотрела на отчима и язвительно спросила:

— А теперь, мастер, рассказывайте. Начиная с Айлин.

— Если коротко — девушку пришлось вытаскивать чуть ли не из мира мёртвых. Айлин из Шахрисабзса, ей против воли навязали самоубийственный контракт на крови… В общем, Грань её вылечила, но за образец взяла почему-то не Эйдис, а меня. Случайность.

Лейтис фыркнула, от улыбки заиграли ямочки на щеках. Мол, так я и поверила в совпадение.

— Главное другое, — продолжил магистр. — У гномов неожиданно появилась мощная армия. Сейчас она занята Шахрисабзсом, но скоро останется без дела. Поэтому как можно быстрее надо им сообщить, что вот это, — он показал пальцем на арку, — проход в их потерянную столицу Тингветлир, где хранится их аналог Радуги-в-Огнях. Надо лишь защитить её от орков.

Императрица кивнула: после такой новости Совет Горных Мастеров точно не станет отсиживаться в стороне от войны, как дал понять ещё летом.

— Вот только, — девушка задумчиво почесала запястье, — до Турнейга месяц пути, а с учётом зимы — и дольше.

Ислуин усмехнулся.

— Вот потому ты и оказалась здесь. Я использовал тебя, чтобы отразить путь до Турнейга. Ты в центре, а на равном расстоянии на севере и юге два прохода.

— И всё-то он продумал не спросясь, — Лейтис понемногу опять начала закипать.

Скандала не вышло. На поляну выскочил крупный отряд всадников из легионеров, телохранителей и ханжаров. Начальник охраны тут же спешился и кинулся к Лейтис.

— Ваше Величество! С вами всё в порядке! Когда вы пропали, поднялся такой переполох. Хорошо хоть я сразу сообразил, — он коснулся висящего на шее амулета на крови.

Тут старший телохранитель сообразил, кто находится рядом с императрицей и в паре метров от неё.

— Здравствуйте, дан Ислуин. Мое почтение, отец Энгюс. Очень неожиданно вас здесь увидеть.

Так и оставшийся сидеть на коне Гаскэри-хан громко засмеялся:

— Лёгких вам дорог, Джучи-хан. Вы и в самом деле появляетесь там, где вас не ждут.

В столицу императрица отправилась через неделю: нужно было уладить оставшиеся дела. С собой забрала только телохранителей, оставив в помощь наместнику и гвардейцев, и Дайви с Уллеханом. В последний момент спешилась, подошла к провожающей делегации во главе с мормэром и негромко спросила:

— Мастер Дермид, так как? Прислать вам замену? Или, пожалуйста, останетесь?

Бывший старейшина актёров провёл рукам по пуговицам камзола, улыбнулся уголком рта.

— Останусь. Вы правы, тут работы ещё непочатый край. Чуть такое место не разорили.

Императрица обрадованно закивала.

— Спасибо. Город приобрёл стратегическое значение, поэтому я рада, что здесь присмотрит грамотный и надёжный человек.

Вскочила в седло и кавалькада двинулась к воротам портала.

Из радужного коридора отряд выезжал осторожно, готовый мгновенно нырнуть обратно. Неизвестно, как отнесутся к появлению странного прохода в десятке километров от столицы. Особенно с учётом войны и сюрпризов от орков. Встретил их квадрат не меньше ста метров в поперечнике. Укреплённый, с рогатками и вбитым частоколом, за которым наготове ждали маги и легионеры. Но стоило сначала показаться императорскому штандарту, а за ним Ислуину и Лейтис, как на всю округу раздался весёлый голос архимага Мануса:

— Я так и знал, что без вас тут опять не обошлось.

От торжественной встречи и объяснений Ислуин улизнул. Как только отряд добрался до дворца, магистр спрятался в самом дальнем углу, укрылся всеми возможными пологами и лёг отсыпаться. Проснулся лишь когда до него смогла достучаться Лейтис:

— Мастер, через час в малом кабинете ждём вас на совещании.

Со вздохом встал, отправился завтракать и переодеваться.

Лорд Арденкейпл и Доннаха отправились в южные провинции, поэтому в кабинете собрались только императорская чета, виконт Раттрей, патриарх, отец Энгюс, принц Рэган и вице-канцлер. Как только Ислуин вошёл, лорд Кингасси показал на свободное кресло:

— Присаживайтесь. Отец Энгюс как раз закончил рассказывать о ваших приключениях, — и восхищённо добавил. — Я просто потрясён, что вы сделали. В нынешних условиях втянуть гномов в войну на стороне Империи — это уже чудо. А уж возможность нанести удар в сердце Великого Леса…

— С этим придётся обождать, — вздохнул Харелт. — Мы сорвали летнее наступление, из всех городов пал только Дандрегган. Но всё равно ситуация очень тяжёлая. Орки рвутся в хлебные провинции Империи. Даже с помощью гномов сил открыть второй фронт у нас пока нет. Придётся ограничиться вылазками да выдавить туда химер.

— Если только не воспользоваться фамильными способностями Ясных Владык, — хитро посмотрел на остальных Ислуин. — Я, когда был в Тингветлире, наткнулся в Архиве памяти на очень интересную идею по части управления погодой. Но для этого надо… Рэган, вы готовы ради того, чтобы короноваться на Ясный трон, пожертвовать сокровищницей Киарната?

— Ни секунды не раздумывая, — ответил Высокий принц. — Вот только как мы доберёмся до старой столицы? Портал орки наверняка уже перекрыли, мышь не проскользнёт.

— Очень просто, — хищно улыбнулся Ислуин. — Мы возьмём Киарнат штурмом. И поможет нам в этом Торговая республика Бадахос.

Ветер пятый Лучший шкипер Архипелага

Торговая республика Бадахос, порт Лангрео. Май, год 500 от сошествия Единого.

Таверна «Синий кит» даже по ночам — людное место. Как-никак лучшее припортовое заведение Лангрео, некоронованной торговой столицы всего Бадахоса. Увешанные чучелами рыб и морских чудовищ стены видели немало сделок и планов экспедиций. Выпить пива за потемневшими от времени неподъёмными дубовыми столами заходили и матросы, и капитаны, и многие арматоры[1]. Но сегодня вечером в зале было яблоку негде упасть. Ведь в «Синий кит» заглянул дядюшка Бласко. Наверняка старого боцмана обязательно уговорят рассказать про его путешествие на «Гавьёте» к зачарованному острову.

Весь экипаж каракки до последнего юнги тогда вернулся разбогатевшим. Впрочем, этим-то на Бадахосе никого не удивишь. Чуднее было то, что дядюшка Бласко помолодел, разгладились самые глубокие морщины, пропали боли в пояснице. В шестьдесят старому боцману теперь давали не больше сорока пяти. Но и про это говорили бы недолго, мало ли необычного случается за морями… Вот только слишком уж странным вернулся экипаж шхуны.

Матросы все как один не пропили и не прогуляли деньги. Кто-то поступил в Навигацкую школу, другие с умом вложили добытое в то или иное прибыльное предприятие. Корабельный плотник вообще через полгода стал совладельцем небольшой верфи. Сам же дядюшка Бласко отказался от нескольких приглашений и остался на берегу. А ведь каждый, кого хоть раз коснулась пена и соль морей, тайны далёких стран и чужих берегов, скорее сгниёт от цинги в очередном плавании, чем будет доживать век сухопутной крысой. Старый пират на расспросы только гладил свои роскошные, уже наполовину седые усы, набивал трубку крепким табаком из Матарама и с усмешкой отвечал:

— У нас тогда был великий шкипер. И ходить в море под началом кого-то другого — это уже не для нас. Молодые правильно в Навигацкую пошли, им теперь только командовать. А я стар уже, так что лучше побуду на берегу.

Но поболтать, как «Гавьёта» натянула нос морским демонам, Бласко не отказывался. Да и рассказчиком был отменным. Поэтому в каждый его приход в таверну собиралась послушать огромная толпа.

— И вот смотрю я — волна идёт прямо в борт. Как приказано, кричу, чтобы парус подобрали сильнее. А сам внутри похолодел уже. Думаю, или ударит и борт в щепу, или в туман швырнёт, — с жаром рассказывал боцман. — Прямо перед шхуной две белые стены торчат. Колдовские: ветер ревёт, а туман хоть бы один язык выбросил. Из молока демоны морды тянут. Вот чем хочешь клянусь, алые глаза, зелёную морду и изогнутые клыки в пасти у одного сам видел. Шкипер наш в последнюю секунду так руль вывернул, что волна в корму и точнёхонько в проход. С обеих сторон до тумана не больше ладони оставалось.

— Да не может быть, — кто-то всё же усомнился. — Ну не может никто так, если ещё и шторм был.

— Это мы не можем, — наставительно ответил Бласко. — А тогда за штурвалом у нас стоял сын Четвёрки богов. Только он и мог провести «Гавьёту» к зачарованному острову. Я потому и не хожу больше в море. Другого капитана мне не надо.

Дядюшка Бласко умолк, раскуривая погасшую за время рассказа трубку. Затихли и остальные, ожидая продолжения. И тут на весь зал раздался голос. Оказывается, зашёл ещё один посетитель, но, увлёкшись рассказом, его никто не заметил.

— А если я позову — со мной пойдёшь?

Старый боцман выронил трубку, вскочил и вне себя от радости закричал:

— Хоть к морским демонам в пасть! Я кину клич, все наши пойдут. Веди, капитан!

— Ну, к демонам нам ещё рано. Я хочу лишь дойти до Киарната и унести сокровища Ясных Владык.

— Веди, капитан! Я с тобой!

Таверна замерла, переваривая слова чужака. Он предлагал невозможное — ведь легендарная сокровищница находилась в глубине владений орков… Но экипаж «Гавьёты» уже один раз вернулся из такого же невозможного похода разбогатевшим и с удачей в мешке.

— А меня возьмёте? — разорвал тишину новый голос.

Ислуин внимательно посмотрел на ещё одного вставшего из-за стола посетителя. Высокий смуглый мужчина лет сорока. Несмотря на тонкие аристократичные черты лица его легко можно было бы принять за матроса — пунпуан простого небелёного полотна, руки все в мозолях и привыкли к работе… Если в ухе не болталась серьга с очень дорогим рубином. Магистр посмотрел на боцмана, спрашивая взглядом его мнение.

Бласко ответил:

— Это капитан Пейро. Один из лучших на Архипелаге. Начал юнгой, а сейчас водит уже три корабля. Человек надёжный.

— Добро, — согласился магистр. — Тогда вы двое и будете моими помощниками. Соберём флот — и чтобы даже через сто лет про нас помнили, завидовали и слагали легенды.

Таверна взорвалась в ответ восторженным рёвом.

Когда Ислуин вернулся в гостиницу, в номере его уже ждал принц Рэган: на Архипелаг они прибыли вдвоём. Сегодня принц должен был договориться насчёт аренды причалов, и, видимо, управился быстро. Сейчас уже сидел в гостиной их номера и потягивал вино. Магистр расположился в соседнем кресле по другую сторону столика. Дёрнул шнурок звонка, вызывая прислугу. Девушка в клетчатом платье и переднике возникла почти мгновенно.

— Кофе. Полный кофейник.

Служанка немедленно принесла заказ, попутно так и стреляя глазками, стараясь как бы невзначай продемонстрировать хорошенькие ножки. Постояльцы апартаментов люкс всегда люди денежные, а тут вдобавок оба красавчики. Ислуин к намёкам остался глух, махнул рукой — ступай прочь, не нужна. Вышколена прислуга была хорошо, но сожаление в глазах девушка до конца скрыть не смогла. Рэган на это усмехнулся, подождал, пока дверь номера захлопнется, активируя контур защиты от подслушивания, а магистр допьёт первую чашку. И поинтересовался.

— Судя по вашему довольному виду, кер Ислуин, у вас тоже всё прошло отлично?

Магистр налил себе ещё одну чашку, пригубил и ответил:

— Даже лучше. Прямо на месте нашёлся капитан, который пользуется уважением в Лангрео и заинтересовался нашей идеей. Так что самое большее через месяц у нас будут флот и армия.

И залпом допил кофе. Принц потянулся за вином, потом передумал. Взял кофейник, за неимением второй чашки плеснул себе в бокал, отпил глоток и уточнил.

— Я всё-таки не понимаю, зачем такой сложный способ. Не проще ли было просто приехать и нанять солдат? Заодно сохранили бы всё в тайне. А так про поход уже к вечеру будут перешёптываться даже помойные кошки по всему Архипелагу.

Ислуин на это рассмеялся.

— Вы не правы, Ваше высочество. Не стоит недооценивать разведку орков, они всё равно узнали бы о высадке. Плюс учтите — золото нужно только живым. Поэтому наёмник, если припечёт, думать будет в первую очередь о своей шкуре, а не об оплате. Сейчас же, — магистр потянулся, — призом станет в первую очередь не золото, а слава. Поверьте, ради возможности остаться в легендах наше войско сметёт на пути любого, кто посмеет его остановить. Да и выйдет всё намного дешевле.

Магистр умолк, а потом негромко загадочно добавил.

— Особенно если часть расходов возьмёт на себя Торговый совет Бадахоса.

Рэган недоверчиво посмотрел на своего спутника, потом фыркнул. Он уже привык, что Ислуин способен совершить вроде бы невозможное. Но чтобы дожи Торгового Совета, зимой чуть не развязавшие войну с Империей, сейчас надумали ей помогать — это уже из категории безумного вымысла.

Утром город гудел от самых разнообразных слухов. Поход на Киарнат обсуждали на улицах, в тавернах, в домах и на верфях. Даже за столиками в ресторане при гостинице других тем не было. Ислуин и Рэган только улыбались.

Когда они вернулись в номер, Рэган уважительно сказал:

— Вы были правы, кер Ислуин. Если уж даже купцы рассуждают, что готовы бросить контракты, лишь бы войти в состав флотилии…

Ислуин с видом фокусника достал из кармана конверт с золотым тиснёным узором из якорей и монет.

— Это ещё не всё, — улыбнулся магистр и достал письмо на мраморной гербовой бумаге. — Перед завтраком мне занесли приглашение на обед с дожем Лангрео.

Рэган замер с настолько потрясённым видом — чуть рот не открыл, что Ислуин не выдержал и рассмеялся.

— Да не умею я видеть будущее. Просто неплохое знание истории плюс знакомство с текущей политической обстановкой на Архипелаге. Бадахос живёт морем, поэтому, если хочешь чего-то добиться, особенно не имея влиятельных родственников — уходи в плавание. Возвращаются самые удачливые, сильные, умные. Именно такие стоят у истоков всех семей дожей Торгового совета. Дальше олигархия понемногу начинает зарастать жирком, терять хватку, — магистр щёлкнул пальцами. — Примерно раз в три-четыре поколения Республику сотрясает очередной переворот, когда молодых волков становится слишком много, и они требуют своей доли власти. Ситуация уже довольно напряжённая, а стравить пар через оккупацию Явана не получилось, — Ислуин хищно усмехнулся. — Дожи не упустят возможности сплавить самых активных в поход через море, — он улыбнулся невольному каламбуру. — Многие погибнут, остальным хватит денег и славы, которую они привезут обратно. На десяток лет всё успокоится. Ну, а нам главное — не упустить сейчас свой интерес.

Рэган уважительно склонил голову, восхищаясь политическими талантами магистра.

Три недели спустя Ислуин стоял, облокотившись на планшир, и смотрел на зыбкую хмарь горизонта, за которой скрылся берег. Пахло свежестью открытого моря и йодом, в прозрачно-голубом небе перекрикивались чайки. Горло ни с того, ни с сего сдавила тоска. Шхуна капитана Пейро, которую магистр выбрал флагманом флотилии, слишком уж напоминала «Чайку». Стоило прикрыть глаза — и будто не прошло стольких лет, а за кормой Остров любви, где Ислуина только-только проводила Сова.

На носовую площадку поднялся капитан: он закончил наблюдения за небом:

— Мы достигли указанных координат. Какие дальше указания, мой адмирал?

Воспоминания мгновенно были спрятаны вглубь души. Командующий эскадрой в триста судов не имеет права даже на тень слабости.

— Передайте сигнал: «Лечь в дрейф, ждать подхода союзников».

— Слушаюсь, мой адмирал.

Капитан с любопытством взглянул на Ислуина. Про то, что к ним добавятся ещё суда, не догадывался даже он — ближайший помощник. А ведь за недели подготовки Пейро убедился, что адмирал и в море не новичок, и командует не первый раз. С самого начала подобрал толковых заместителей, которым отдал ту часть работы, с которой в силу местной специфики не мог справиться сам. Вот только и про высадку, и про то, что судов окажется больше, значит нужно дополнительное снабжение — умолчал.

Вскоре на мачте заплескались сигнальные флаги, эскадра замедлила ход. Два часа спустя один из кораблей охранения доложил: «Вижу флот в тридцать четыре вымпела. Морские волки, флаг семьи Виртанен». Тут же последовал ответный приказ: «Союзники. Пропустить».

Тем же вечером Ислуин собрал в своей каюте совещание из командиров корабельных групп. Как только вошёл Пейро, сопровождавший последнего из капитанов, Ислуин представил стоявшего рядом с ним молодого северянина.

— Это ярл Ойви Виртанен. Его экипажи обеспечат высадку и охрану флотилии на время сухопутной части похода.

Капитаны оценивающе посмотрели на нового товарища, многие закивали. Ну что же, теперь понятно всё, включая секретность. Корабли морских волков были приспособлены для высадки десанта прямо на берег. Даже в самых неудобных местах. Да и сами северяне славились как опытные грабители побережий: тягаться в прибрежных водах с ними не мог никто. Вот только вражеская разведка про это даже не догадывается. Подтверждая мысль, Ислуин расстелил на столе карту и расставил горсть фишек. Каждая имела нарисованный значок и соответствовала одной из корабельных групп.

— Для высадки с тяжёлых судов пригодны всего две бухты, — из общей кучи отделились пара фишек и встали рядом с портами. — Капитан Хакобо, капитан Одон. Ваша задача изобразить, что мы готовимся к десанту именно там. Постарайтесь осторожнее, но шумно. Пострелять из катапульт, магам побольше внешне эффектных боевых чар. Постоянная разведка с бригов. Если кого-нибудь заодно утопите — протестовать не буду. Но чтобы без потерь. Тем временем мы… — палец уткнулся в новую точку. — Ярл Ойви, помните бухту, в которой вы подобрали меня после разведки побережья?

Ярл кивнул, взгляды остальных опять скрестились на нём. Теперь становилось понятно, почему северян возглавляет именно Ойви Виртанен. С адмиралом знаком давно, явно человек надёжный, раз участвовал в предварительных разведках побережья… И такой же везучий, как и адмирал: из тех гиблых мест возвращались далеко не все, даже если просто проплывали мимо.

— Для тяжёлых судов она не очень удобна, потому если с прошлого раза охрану и восстановили, — Ойви хмыкнул, — вряд ли надумали бухту сильно укреплять. Для ваших же судов малая глубина — не помеха. Высаживаемся и бьём в спину вот сюда, — палец чиркнул по северной гавани. Капитан Хакобо, как только мы начнём штурмовать с суши, вы поддержите нас с моря. И главное — перекроете побережье, никто не должен уйти. Ну а южный порт мы потом просто сожжём, чтобы, — магистр на мгновение хищно оскалился, — на обратной дороге никто не мешался под ногами.

Расчёт оказался точен. Сотни морских волков в считанные минуты смяли небольшой отряд, охранявший бухту. А дальше стремительный бросок на север — и вскоре побережье гавани заполыхало, море украсилось кострами из кораблей. Орки, хоть и не любившие море, судя по всему начали готовиться к войне с Бадахосом. Как только нанесут поражение Империи на суше. Потому отстроили верфи, спустили на воду уже с десяток галер и несколько судов побольше, на которых собирались тренировать экипажи. А на стапелях были заложены десятки новых кораблей… Ислуин, глядя с борта флагмана на сплошное море огня, в которое превратились верфи и водная гладь бухты, злорадно подумал, что теперь все планы пойдут прахом. Особенно когда через несколько дней обратится в пепел и южная гавань.

— Адмирал, — раздался голос подошедшего капитана Пейро. — С берега доложили: зачистка окончена.

— Хорошо. Начинайте высадку и обустройство укреплений.

Никто не сомневался, что десант экспедиционного корпуса заметят. Поэтому из порта отряды вместе с обозом спокойно двинулись по дороге, которую орки прорубили прямо через сосновый лес. Вот только сделано всё было грубо, без учёта местных природных особенностей. Дожди подмывали корни сосен, лес вдоль тракта стоял омертвелый, трава сошла, поэтому насыпь оплыла, и качество дорожного полотна оставляло желать лучшего. Уже через полтора десятка километров на первом же перекрёстке люди свернули на одну из старых эльфийских дорог. К тому же орки их с чего-то избегали.

Причина выяснилась в первую же ночь, когда часовым пришлось отражать нападение странных мутантов — напоминавших голых людей, но выше пояса покрытых шерстью и с волчьей головой. Впрочем, для большой и организованной армии подобные существа угрозы не представляли, и люди продолжили двигаться по эльфийскому тракту. То справа, то слева постоянно попадались остатки городов. Нетронутых, поэтому наверняка полных сокровищ… На них не обращали внимание. Успех задуманного — в скорости. Найти и встретить орков в удобном месте, разгромить с минимальными потерями. А дальше — стремительный бросок на Киарнат.

Армия встала лагерем за полтора километра до прохода к эльфам. Сразу после того, как обустройство было закончено, Ислуин и Рэган отправились к порталу. Часовые проводили командира удивлёнными взглядами, но без вопросов. Изящный и почти без потерь разгром орков на побережье придавил даже тень сомнений. Адмирал доказал, что просто так ничего не делает. Значит, если ему надо куда-то пройтись без сопровождения — так оно и должно быть.

Поляна встретила мягким бархатом ночи и шуршанием высоченных сосен и лиственниц. Пахло горячей корой и сухой травой, дождей не выпадало с первого дня высадки. Еле заметно мерцал квадрат портала. Ислуин негромко рассмеялся:

— А ведь ровно год прошёл, а, Ваше Высочество? Не боитесь?

Рэган фыркнул:

— Вот ещё. Предупредите часовых, постараюсь вернуться не позже вечера.

И шагнул в портал.

Вернулся Его высочество на закате. Его сразу же проводили адмиральскую палатку. Завидев довольное лицо Высокого принца, Ислуин хлопнул по брезентовому столику и показал на один из мешков, которые использовались для сидения.

— Судя по вашему виду, новости вы принесли хорошие.

— Не просто хорошие, кер Ислуин, а прямо таки замечательные. Для начала: наследников трона Ясных Владык осталось всего двое. Я и вы.

Ислуин удивлённо поднял бровь и Рэган пояснил:

— Как только мы ушли через барьер и стали недосягаемы, Серен буквально взбесилась. Ударилась в загул. Девушек в свою постель таскала толпами, причем большинство были похожи на вашу дочь. Однополые утехи мешала с садизмом, кое-кого замучила до полусмерти. Результат ждать себя не заставил, — принц пожал плечами. — В итоге путь до sarff она прошла не за пять-семь лет, а всего за год. Дальше попыталась устроить переворот, превратила брата в куклу, слегка проредила родственников. Благодаря моей службе безопасности правда быстро выплыла наружу. Толпа, и так разгневанная тем, что их дочерей таскают на потребу Серен, взяла дворец штурмом. Остальной клан принца Гиллакэвена, опасаясь, что и их порвут на куски, публично отказался от каких-либо притязаний на трон. И вот ещё.

Рэган достал и разложил на столе несколько листов.

— Ускорение времени сейчас один к четырём. И за этот год мои разведчики тщательно сняли карту не только местности вокруг порталов, но и между ними.

Ислуин просиял.

— Это даже лучше, чем мы надеялись. Вы предупредили насчёт коридора для армии?

— Да.

— Тогда немедленно собираем капитанов.

Совещание началось уже ночью, но никто даже в мыслях не возражал. Прознатчики и маги донесли про армию орков, которая двинулась наперерез. Не меньше десяти тысяч. Как только обстоятельный доклад начальника разведки был закончен, Ислуин расстелил на брезентовом столе карту. Остальные негромко загудели в восхищении. Все представляли, сколько риска адмиралу наверняка стоила такая карта во время подготовки экспедиции… Зато сейчас капитаны знали даже про отдельные овраги на своём пути и на дороге врага. Магистр высыпал несколько фишек.

— Противник сейчас примерно вот здесь, — одна фишка легла на самом краю листов. — Дней пять, а может даже семь у нас есть. Оркам придётся переправляться через реку, она хоть и не широкая, но глубокая и с очень быстрым течением. Даже если за последний год там навели хорошие мосты, переправить такое количество пехоты быстро не получится.

На карту легла ещё пара фишек.

— Для нас единственное место, которое даёт шанс на успех — вот эти холмы, перед ними равнина. Закопаться редутами и частоколом по гребню. Даже в лоб, но орки всё равно будут атаковать, так как уверены — мы авангард вторжения.

Остальные с усмешками закивали. Всё действительно так и кричало, что история про сокровища — лишь отвлекающий слух. А на самом деле дожи решили вмешаться на стороне Империи, и вскоре последует ещё один крупный десант. Зачистка побережья, порт серьёзно укрепили, там остались северяне. А второй отряд двинулся вперёд, готовя дорогу, оставляя за собой срубы будто бы с припасами. Плюс бадахосцы тащили выполненные из дерева и крашеных тряпок каркасы разнообразных метательных машин — со стороны как настоящие. Если они начнут готовить линию обороны по холмам и оборудовать позиции для катапульт и тяжёлых стреломётов, выйдет полная иллюзия плацдарма для вторжения. Их постараются разбить до того, как они закончат монтаж метательных машин.

— Это не всё, — продолжил Ислуин. — Мы пришли за сокровищами, поэтому пусть слава храбрых военных победителей останется как и раньше — легионам. Сегодня мой помощник закончил проверку магической тропы в тыл к оркам. Я смогу провести по ней остальных.

Остальные тут же замерли, боясь пропустить хоть слово. На карту тем временем легла ещё одна фишка.

— Тропа начинается в километре отсюда и выходит вот сюда. Со стороны её не видно, даже если орки там всё наводнят магами и патрулями… Вот только дорога по ней займёт неделю. Капитан Пейро, вы с половиной людей займёте позицию на холмах. Продержитесь самое большее восемь дней от завтрашней даты. Я со второй половиной ударю в тыл, прижму орков к вашим укреплениям — и мы сотрём их в порошок.

— Сделаем, адмирал, — ответил за всех Пейро.

Солдаты Пейро добрались до холмов стремительным марш-броском, и тут же начали рыть траншеи, валить лес и ставить частокол и засеки. Без устали звенели топоры и визжали пилы. Время от времени то с одного конца, то с другого слышался подбадривающий крик:

— Копай, ребята, копай. Матерь наша — земля, в неё же и вернёмся, а не поторопимся — так до срока.

Утром восьмого дня Пейро в подзорную трубу осматривал из-за частокола разворачивающиеся для наступления колонны орков.

— Они многому научились от Империи, — прокомментировал он. — Сначала корабли, теперь вот строй. А наши дожи до сих пор считают их толпой, способной давить только массой.

— Вы так сейчас говорите… — ответил один из стоявших рядом капитанов. — Повторить бы в парламенте.

Пейро кивнул.

— Когда наше дело закончится успехом, я вложу свою прибыль в место в торговом парламенте. И первая моя речь будет о том, что с Империей на данный момент лучше не ссорится, а помогать. Иначе через десяток лет мы столкнёмся с десантом орков на Архипелаг.

Официальное мнение большинства дожей Торгового совета капитан знал, поэтому торопливо сменил тему.

— Любопытно, чем они начнут сражение?

— Думаю, и дальше будут копировать легионы. Я потому и приказал укрываться за плетёными из веток щитами.

Ливнем стрел орки обрушились на левый фланг укреплений, а следом полезла пехота. Люди ответили из-за частокола ответным градом, потом сошлись врукопашную. Пейро невозмутимо смотрел в подзорную трубу. Дважды защитники отбрасывали орков. На третий раз командующий послал вестового:

— Передай, пусть отходят на вторую линию укреплений. Оставят только стрелков, которые потом успеют убежать.

— Но… попробовал возразить помощник, глядя вслед умчавшемуся вестовому.

— Не удержат, не удержат, — только махнул рукой Пейро. — Потому как только займут первую линию, спустим плотину. Посмотрим, как они попробуют по болоту в тыл обойти.

Мужество защитников было сокрушено натиском и числом. Левое крыло армии было смято… Но тут хлынула вода из копившейся несколько дней запруды на небольшой речке. Тыл и позиции левого фланга мгновенно превратились в жидкую грязь, к тому же полную волчьих ям. Орки ещё пытались наступать, но увязли, и командующий тунгот приказал отойти. Решил попробовать повторить успех на правом фланге. Орки снова обрушили ливень стрел, затем колоннами чёрных муравьёв поползла пехота.

И тут в тылу орков раздался клич:

— Бей! Побеждай!

Это из походных колонн разворачивалась в атакующие порядки и сразу наступала вторая половина армии людей. В густой пыли и криках рассыпался тусклый пересверк мечей и сабель. Хрипели и давили друг друга звенящие амуницией полки. Радугой над головами рассыпались первые отражённые шаманами заклятья. Потом стремительная атака смела тылы и ставку тунгота, где стояли шаманы, на орков полился огненный дождь. А из-за частокола, давя чёрные колонны, полетели огромные брёвна — их таили даже в разгар тяжёлого оборонительного сражения, чтобы использовать в нужный момент…

Когда битва была закончена, люди собрали своих раненых и погибших — выяснилось, что из врагов не ушёл ни один, и потери орков составили больше чем пятьдесят к одному. Над полем тут же полетело:

— Слава! Адмиралу и победителю — слава!

До самого Киарната больше столкновений не было, орки даже отозвали мелкие заставы на пути армии людей. Но сама бывшая столица встретила готовая к осаде. За годы владычества новые хозяева город изрядно укрепили, надстроили созданные ещё эльфами стены. К тому же если в остальных местах к природе покорённых земель орки относились по потребительски, то здесь за полосами специальных растений и деревьев старательно ухаживали. Ведь они образовывали первую линию обороны, своеобразные живые стены: попробуй сквозь них пройти — и придётся рубить крепкую как сталь древесину, а сверху на тебя посыплются ядовитые иглы и едкий сок.

Армия людей сразу же организовала лагерь и демонстративно принялась готовиться к долгой осаде. Копать траншеи, строить башни, мастерить лестницы и якобы готовить к установке катапульты — макеты Ислуин приказал тащить с собой и после сражения. Работали весело, с охотой. После предыдущего успеха все для себя уяснили, что людей командир бережёт и на лобовой штурм не погонит. Но раз приказал демонстративно готовиться лезть на стены — так и надо.

На третий день магистр пригласил к себе капитанов. Погода была хорошая, собрались не в палатке, а под открытым небом. Ислуин расстелил на свежесколоченном деревянном столе очередную карту.

— Это примерная планировка Киарната. В этот раз за абсолютную точность не ручаюсь, что-то за десять лет после моего визита сюда, — он усмехнулся, — могли и перестроить. Но вряд ли сильно.

Капитаны встретили слова своего адмирала потрясённым молчанием. Уже разведка побережья и большей части пути до столицы Великого Леса была в их представлении отчаянной храбростью пополам с безумием. А то, что командир ещё и пробрался в город, вообще не укладывалось в голове.

Ислуин тем временем с усмешкой продолжил.

— Штурм начинаем завтра утром. Продемонстрируем оркам, что экономить на безопасности себе дороже. Город, судя по всему, взяли целым и без боя, поэтому везде, где только можно использовали потом старые укрепления.

Капитаны закивали: вполне логично. К тому же в условиях войны, когда каждый медяк на счету. Магистр хищно оскалился.

— Вот только они забыли привычку эльфов вкладывать в свою защиту ключи доступа. Для избранных… Но в прошлый визит я их добыл.

На стол легла упрощённая карта, исчерченная стрелками.

— Атака пойдёт тремя колоннами. Сквозь полосы леса — защитные деревья просто рухнут, освобождая проход. То же самое будет с внешним кольцом стен. Осадные башни в этих точках мы не строили.

Капитаны кивками согласились: да, в этих местах нападения не ждут, там, скорее всего, только дежурные. Магистр продолжил.

— С внутренним кольцом будет сложнее. Уязвимое место я нашёл только одно, зато там можно обрушить сразу две башни и стену между ними. А вот акрополь в бывшем дворце придётся просто блокировать. Стены там новые… Да и не нужен нам дворец. Замаскированный вход в сокровищницу находится в городе, потому-то его, думаю, и не нашли. Будет время — отыщем вход во дворец и добьём гарнизон, нет — пусть живут.

Штурм начали ранним утром, пока не рассеялся туман — с помощью Ислуина маги молочную пелену даже усилили. Подозрения это не вызвало, ведь утренняя дымка была самая настоящая. Кутаясь в бледно-белый покров рассветной влаги, вся армия собралась тремя отрядами. Сильных шаманов в городе не нашлось, а те, кто был, сосредоточились на противодействии исключительно боевым чарам. Потому люди получили ещё одно преимущество — их амулеты связи работали свободно, обеспечивая координацию. Ислуин отдал приказ:

— Начали.

И первым сжал в руках свой талисман. Через несколько секунд то же самое сделали остальные командиры. Мгновение спустя огромный, не меньше двух сотен метров в ширину кусок леса рухнул, превращаясь в удобную дорогу: стволы легли плотно и неподвижно. А за просекой уже клубилась пыль — это рассыпалась стена.

— Бей, побеждай!

Солдаты ринулись вперёд, сотня за сотней стремительным бегом преодолевали кусок до города и скрывались внутри. Первая линия обороны была обречена: бадахосские пираты были на голову опытнее и тренированнее орков в уличных боях. К тому же люди получили приказ в дома и дворы не заходить, беречь себя. Тех, кто пытается закрепиться во дворах, закидывать огнём или алхимией, выкуривать и добивать. Всё равно на полноценное потрошение города, с проверкой добычи на предмет вложенных сюрпризов и проклятий, в этот раз не было времени. И сохранность имущества в домах никого не волновала.

Ислуин вошёл в Киарнат, когда резня внутри первого кольца уже почти закончилась. Прикинул по солнцу, что они вполне укладываются в расчёты: сейчас половина первого, атаковать же вторую линию магистр планировал не позже часа дня. И неторопливо в сопровождении телохранителей двинулся к месту, которое показывал вчера на плане. Внешние кварталы затихли, лишь изредка издали ещё доносился звон стали и крики. Зато везде попадались трупы орков, в воздухе сладковато-железистыми ароматом висел запах крови. А вот свои убитые встретились лишь дважды: судя по всему, нападение оказалось внезапным.

Второе кольцо стен было не менее высоким, к тому же теперь направление атаки скрыть было нельзя. Ведь окончив зачистку, люди стекались в одно и то же место. К тому же командиры противника явно учли возможность повторного обрушения стен, судя по звукам и результатам сканирования, на улицах сразу за стеной строили баррикады. Магистр на это лишь злорадно улыбнулся, вместе с Рэганом встал перед линией своих солдат. Оба потянулись сначала к магической защите противника. Эльфы эпохи упадка любили строить заклятия на крови, привязывая всё к своей расе. Вдобавок чары почувствовали среди атакующих аж сразу двоих из рода Ясных Владык.

Невидимая обычному взгляду дымка защиты затрепетали от первого же касания, без труда позволила себя разорвать и мгновенно истаяла. Следом сработала закладка, оставленная магистром ещё в прошлый визит — огромный кусок стены зашатался и рухнул назад, похоронив под обломками и защитников, и недостроенные баррикады. Солдаты восторженно взревели. И смолкли, так как поняли — ещё не всё. А Ислуин достал из кармана деревянную птичку, артефакт «Дождь времени», который вернул магистру Раттрей. Теперь, когда магическая защита города пропала, помешать уже не могло ничто. Повинуясь приказу, деревянная птичка замахала крыльями, скрылась в проломе… Тут же вокруг неё все процессы старения потекли в тысячи раз быстрее. Рухнувший камень и кирпич стен и домов раскрошился от времени и рассыпался пылью. Оружие развеялось бурой пылью ржавчины, трупы и попавшие под удар воины мгновенно состарились и разложились на молекулы. На сотню метров вглубь пролома раскинулось абсолютно плоское и пустое пространство.

— Побеждай! — крикнул магистр.

— Бей! Побеждай! — рёвом отозвались солдаты и ринулись в атаку.

Через три часа к магистру добрался вестовой, почтительно и с восторгом доложил:

— Мой адмирал, город взят. В том числе и акрополь, они не успели закрыть ворота.

Ислуин кивнул:

— Ну что же. Теперь пора вскрывать сокровищницу.

И неторопливо двинулся через пролом к холму, на котором расположился дворец, а теперь акрополь крепости.

Этот участок города орки полностью перестроили. Если дома у Ислуина вокруг дворца был парк и дома, здесь всё ради обороны снесли. Оставили вокруг холма незастроенную полосу шириной в сто метров. Магистр приказал ждать на краю, сам же пересёк пустое пространство и подошёл к подножию холма. Пару секунд пришлось постоять, чтобы сосредоточиться — очень уж мешали сотни взглядов, которые прямо иссверлили спину. Но вот удалось поймать нужное состояние покоя, и магистр шагнул вперёд.

Площадь огласил дружный вздох изумления. Со стороны казалось, что магистр прошёл сквозь землю и скрылся в холме. Кто-то начал говорить про иллюзию, несколько магов тут же решительно опровергли — они проверили ещё во время боя, земля самая настоящая. Магистр, который благодаря особенностям места слышал всё, только усмехался. Земля и в самом деле была настоящая, можно даже копать… Вот только между молекулами всегда есть пространство, куда можно втиснуть другую молекулу. Сумеешь это сделать не нарушая целостности обоих объектов — проходи через камень как сквозь воду… Вот только требовало это чудовищной энергии, поэтому работало только возле одного из материальных символов стихий. Энгюс угадал правильно — под холмом прятался Корень Ясных владык, воплощение Земли.

Движение через горы напоминало погружение в глубину. То же сопротивление среды, нарастающий полумрак и невозможность вздохнуть. Поэтому когда впереди показалось крыльцо с портиком и колоннами, Ислуин мысленно издал вопль радости и удвоил усилия. В несколько шагов поднялся по ступенькам, вошёл внутрь сокровищницы, наконец смог набрать в лёгкие воздуха. И тут же больно обо что-то споткнулся в кромешной темноте.

— Шэт бы вас побрал, скопидомы! — от души выругался магистр.

Ещё в прошлый визит Ислуин подумал, что воины Света, судя по всему, стащили в сокровищницу ценности со всей страны. Даже холл, всегда пустой, был забит доспехами и оружием. Причём как боевыми из лучшего булата и чешуйчатой стали, так и парадными с драгоценными камнями и инкрустациями. Судя по ушибу, сейчас магистр треснулся о кавалерийскую кирасу.

Самым неприятным было, что, пока в руках не окажется ключ к общей защите, магией пользоваться нельзя. Иначе параноидальные чары не позволят войти никому, кроме носителей крови Ясных Владык. Вдвоём же Ислуин и Рэган всё выносить будут с полгода. Не говоря уж о том, что для коронации понадобятся минимум два помощника. Поэтому, время от времени натыкаясь на очередную железку, с руганью пришлось осторожно двигаться вдоль стены, нащупывая выключатель. Когда под потолком рассеянным жёлтым светом, наконец, вспыхнули лампы, магистра украшали ещё несколько синяков.

Свет мгновенно сделал огромный в темноте холл маленьким и тесным: столько в нём было свалено добра. Взгляд Ислуина был прикован к небольшому постаменту возле прохода в следующий зал. Там лежал простой серебряный обруч с огромным изумрудом. Венец Ясных Владык.

Стоило взять его в руки, как в уши тут же полился вкрадчивый медоточивый голос:

— Я твой, я столько ждал именно тебя. Мой хозяин, наденьменя, и вся сила Великого Леса будет твоя…

Магистр в ответ усмехнулся. Как и любое изделие великих магов-основателей, венец обладал собственным подобием разума. Ещё одна защита от чужаков и слишком торопливых и самонадеянных претендентов. Водрузить на макушку венец без полного ритуала коронации значит вскоре умереть мучительной смертью. Да и во время ритуала будущий Владыка обязан доказать венцу, что сильнее. Поэтому сейчас Ислуин только надел обруч на левое запястье. Венец мгновенно потёк, принимая форму браслета с изумрудом. И тут же, повинуясь приказу магистра, часть горы, скрывавшая вход, осыпалась песком.

Когда Ислуин показался на крыльце, его встретил рёв тысяч глоток:

— Адмиралу слава!

Магистр поднял руку, призывая к тишине.

— Сейчас я смог распечатать только первый зал, где хранится оружие. Как только он опустеет, я смогу вскрыть следующий зал, где лежит золото.

Солдаты снова заорали:

— Слава! Адмиралу слава!

Три дня спустя Бласко докладывал магистру:

— Залы с оружием и серебром вынесли полностью. Сегодня к ночи обещают закончить с золотом и украшениями. Дальше приступаем сначала к Зелёному залу, начинаем с наиболее ценных артефактов и снадобий.

Ислуин кивнул, в душе восхищаясь неудержимому энтузиазму и неутомимой работоспособности своих солдат. Из-за особенностей хранилища в каждую из комнат могли зайти не больше десяти человек. Люди выстроились цепочкой, работали как бешеные и постоянно менялись. Все понимали, что скоро орки узнают про разгром под Киарнатом и бросят на город серьёзные силы. Всё, что не успеют вынести, придётся оставить. Впрочем, магистра интересовала отнюдь не добыча. Поэтому, пользуясь, что в штабной палатке они только вдвоём, Ислуин дождался окончания доклада и спросил:

— Бласко, у меня к вам будет ещё одно дело. Но для этого нам понадобится ещё второй надежный и неболтливый человек. Кого вы порекомендуете?

Старый пират усмехнулся, провёл рукой по своим роскошным усам.

— Я ещё на зачарованном острове понял, что вас, шкипер, интересует не золото, а добыча покрупнее… Смотря для какого дела.

Магистр кивнул и, словно говорил про мелкую монету, сообщил:

— Я хочу короновать нового Ясного Владыку Великого Леса. Я сам буду возлагающим венец, но мне понадобятся два свидетеля-«опоры».

Бласко удивлённо кхекнул и задумался.

— Да, шкипер, на мелочи вы не размениваетесь. Тогда… Я знаю только одного такого. Это капитан Пейро.

Магистр кивнул, он пришёл к тому же выводу.

— Чтобы не возникло лишних подозрений и слухов, если я приглашу его к себе для приватного разговора. Передайте капитану Пейро мою просьбу. И если он согласится, в полночь ждите меня на краю площади перед сокровищницей.

Ровно к двенадцати часам Ислуин и Рэган подошли к площади. Люди продолжали работать, даже при свете факелов — магические светильники рядом с сокровищницей не работали. Оба бадахосца уже ждали. Увидев адмирала и его помощника тут же подошли. Магистр молча кивнул, бросил в воздух пригоршню светящейся пыли, которая тут же окружила всех четверых чёрным повисшим без опоры обручем.

— Это Круг теней. Пока мы внутри, нас не заметят. Постарайтесь за него не выходить.

И двинулся вперёд, остальные за ним, аккуратно переступая из одной тени в другую. Около входа пришлось ненадолго подождать. Сами ворота были достаточно широкими, чтобы пройти мимо, не задевая ни уходящую внутрь цепочку людей, ни тех, кто на крыльце брал очередное сокровище и нёс через площадь, где всё тут же упаковывали на одну из телег обоза. Но именно когда Ислуин с товарищами подошли, из сокровищницы выскочила очередная измотанная смена, а другая команда побежала внутрь.

В залах сокровищницы царила та же сосредоточенная деловая суета, люди цепочкой передавали предметы наружу. В ярком свете залов чёрный обруч отливал тёмным бархатом, но по-прежнему скрывал присутствие посторонних. Незамеченные, они прошли пустые комнаты из под золота и драгоценностей, затем пришлось осторожно пробираться через ещё полные сокровищ Фиолетовый, Синий и Голубой залы. Комната с выкрашенными в зелёный цвет стенами была тупиковой. Но стоило Ислуину подойти к дальней стене и коснуться изумрудом в браслете, как перед ним мгновенно появился проход дальше. Бласко и Пейро удивлённо переглянулись: они лично обследовали зал и ничего не видели. Да и работающие люди по-прежнему ничего не замечали.

Дальше пошли Жёлтый и Красный залы. При виде хранившихся здесь артефактов Бласко и Пейро опять переглянулись, но промолчали. Если командир по каким-то причинам не хочет эти залы открывать — его право. Добыча в остальной сокровищнице и так превзошла самые смелые мечты. Так что на взгляд бадахосцев за помощь адмирал со своими людьми расплатился честь по чести.

Красный зал опять заканчивался тупиком. Точнее замурованной дверью: крыльцо, колонны, а между колоннами глухая стена. Стоило подойти и коснуться изумрудом сначала одной колонны, а потом другой, как обе замерцали зелёным светом, и стена исчезла.

С другой стороны прохода была огромная пещера, освещённая сплошь жёлтыми, красноватыми и коричневыми тонами. Края полусферы терялись в дымке, но даже навскидку размером она была не меньше двух-трёх километров. Все кроме Ислуина обменялись удивлёнными взглядами: дворцовый холм, под которым располагалась сокровищница, был куда меньше и ниже. Пещера была заполнена лесом. Дыбы, берёзы, липы, грабы, кедры, ели, разнообразные тропические растения. Под ними такое же разнообразие трав и кустарников. В центре пещеры гордо поднимался над соседями огромный ясень. Вот только их неведомый творец словно имел две краски — коричневую и белую, потому все растения были раскрашены только в эти цвета и их оттенки. Пейро попытался оторвать листок от ближайшего куста и не смог: такой он был твёрдый и прочный. Но при этом все растения были живыми, а не имитациями.

Ислуин прокомментировал:

— Не получится, всё здесь соткано из камня. Это место называется Корень Ясных Владык. Нам туда, — он показал на ясень.

От подножия дерево казалось ещё больше и величественней. Но времен любоваться здешними чудесами не было. Магистр превратил браслет обратно в венец и дал указания.

— Рэган, обопритесь спиной на дерево. Пейро, Бласко, встаньте по бокам от него. На мои вопросы отвечать: «Да», хотя вы и не поймёте смысла.

Как только все заняли свои места, Ислуин заговорил. Древний язык давно был мёртвым наречием, даже сам магистр, хоть и точно знал от своих наставников смысл каждой фразы, перевести значение того или иного слова не мог. Но это и не требовалось. Дважды Ислуин спрашивал Рэгана, готов ли он взять на себя ответственность за судьбы Великого Леса. Потом спросил людей, согласны ли они быть опорой, мечом и щитом Ясных Владык. Как только Бласко и Пейро согласились, голову принца украсил обруч. Изумруд ярко вспыхнул зелёным светом.

Всё четверо тут же почувствовали, как на них навалилась воля венца — и столкнулась с железной волей Рэгана. Принц сражался холодно, умело, расчётливо опираясь на волю и силу своих помощников. Венец сдался быстро, изумруд погас.

Ислуин преклонил колено и громко торжественно произнёс:

— Да здравствует Ясный Владыка Рэган!

Вслед за ним то же самое сделали люди:

— Да здравствует Ясный Владыка Рэган!

Затем все встали, и магистр уже обычным голосом подвёл итог.

— Вот на этом и всё. Просто и быстро.

Пейро в ответ усмехнулся и покрутил в воздухе рукой.

— Зато остальное не просто. Я так понимаю, эльфы возвращаются, и не только на побережье.

Рэган и Ислуин кивнули. Глаза капитана Пейро засверкали.

— Ух, что будет с нашим Торговым советом. Дожи уже мечтают, что Империя разгромит орков, но обессилит, и Великий Лес отойдёт к ним. Но с Высокорождёнными никто ссориться не рискнёт. А вот торговля…

Рэган в ответ тоже усмехнулся уголком рта.

— Вы, мастер Пейро, теперь один из моих советников. Я конечно не предлагаю вам менять подданство… Всего лишь на первое время стать нашим эксклюзивным торговым представителем на Архипелаге.

— Обсудите на обратной дороге, — остановил их магистр. Про себя же мысленно посочувствовал дожам Торгового совета. Судя по загоревшемуся взгляду Пейро и с поддержкой самого Ясного Владыки амбиции капитана одним местом в парламенте теперь не ограничатся. — Сейчас пора. Ломайте барьер.

— Вы уверены?

— Да, — подтвердил Ислуин. — Именно сейчас, сразу после коронации, вы сможете это сделать. Не дожидаясь, пока он рухнет сам. До зимы ещё несколько месяцев, успеете подготовиться. Зато мы полностью исключим из цепи снабжения орков Центральный удел. Тогда, если зимой Доннаха всё-таки сумеет снять осаду с Бархеда, следующей весной можно попробовать загнать армию вторжения в котёл на имперских границах и вообще закончить войну.

— Хорошо, — кивнул Рэган.

И тут же все почувствовали, как Ясный Владыка потянулся невидимыми пальцами силы к мутной полупрозрачной плёнке, укрывавшей земли Западного удела. На ощупь она казалась тканью, также проминалась в месте, где её коснёшься. Наконец поддалась. Рэган сдернул покров, смял в шар и бросил на восточную границу Центрального удела. От удара комок раскололся на сотни осколков. Ислуин почувствовал, как радостно затрепетал в ответ Остров Драконов, воплощение стихии Жизни. Там, где падал кусочек Барьера, время для Великого Леса ускорялось, изнасилованная природа брала своё. Города и пустоши на месте лесов, вырубленных под постройки и заводы, мгновенно покрывались пущами столетними деревьев: мощные стволы ломали и крушили стены и камень дорог, реки смывали запруды, расплодившиеся звери врывались на улицы и нападали на орков…

Как только Киарнат покинул последний человек, город накрыл прозрачный купол полога, который в ближайшую сотню лет сможет снять только лично Ясный Владыка. Любого другого сожжёт молния, ведь купол Рэган запитал от подземной пещеры. Ислуин злорадно посмеивался, представляя, сколько шаманов погибнет, прежде чем орки сообразят, что преграда им не по зубам. Рэган молчал, мыслями он уже был дома, готовил страну к первой за несколько столетий зимовке.

В Лангрео магистр возвращался без Рэгана: Ясный Владыка уговорил ярла Ойви и его людей задержаться на пару недель, пока береговые укрепления не займут отряды эльфов. Экипажи кораблей флотилии были веселы, на своего адмирала смотрели с обожанием. Магистр в ответ шутил, принимал здравицы, на вопросы о будущих планах загадочно отмалчивался. Сам же с беспокойством думал, чем нынешняя история закончится для него лично. Ведь он за последние несколько лет коснулся сразу нескольких воплощений стихий: Воды, Огня, Земли и Жизни. И каждое место оставило на нём свой отпечаток. Даром такое ни для кого не пройдёт.

Ветер шестой Битва за Киарнат

Великий Лес, земли Центрального Удела. Июль, год 501 от сошествия Единого.

Гномы, узнав про освобождение Тингветлира, готовы были все как один пойти на войну — лишь бы не потерять второй раз свою главную святыню. Химер немедленно частью уничтожили, частью выловили и отправили к оркам. Город спешно восстанавливали и укрепляли. Немало в озеленении мёртвых долин помогло и то, что от эльфов прибыли маги Жизни и специалисты-ботаники. К Зимнепраздникам встречными ударами хирды гномов и отряды эльфов взяли под контроль дорогу от выхода портала через земли эльфов до морского побережья. Орки помешать оказались бессильны: Рэган с помощью круга шаманов-хранителей Радуги завалил снегом и завьюжил всю центральную и западную часть Центрального удела, заодно окончательно сорвал оркам зимнюю компанию. Впрочем, все понимали, что передышка — ненадолго. К весне противник перестроит логистическую цепочку в обход родового удела Ясных Владык. Теперь даже самые сильные дожди смогут наступающую на запад армию задержать, но не остановить.

Хадльберг неожиданно для себя вернулся в Ставангр национальным героем. Как единственный из уцелевших сыновей своего отца возглавил клан… И тут же обратился за помощью к Ислуину. Ведь готовился Хадльберг на специалиста в области безопасности. И если в экономике и торговле как любой гном пусть на сносном уровне, но разбирался — в политике чувствовал себя полным профаном. Поэтому всю зиму Ислуин провёл в Подгорной республике. Заодно, тоже как герой легендарного похода к Архиву памяти получил в награду звание Горного Мастера и регулярно выступал с речами на Советах. Сглаживал шероховатости во взаимоотношениях между эльфами, людьми и гномами, заодно убеждал, что весной необходимо нанести удар в сердце Великого Леса. Ведь разгромив орков и укрепив за лето Центральный удел и главное Киарнат, союзники окончательно перережут пути снабжения. Тогда вторжение в Империю захлебнётся, можно будет окончательно вычистить Великий Лес и обезопасить портал к Тингветлиру. А потом и перенести боевые действия уже на территорию орков. К началу апреля стало ясно, что усилия не прошли даром, и генеральному сражению этим летом всё-таки быть.

Ранним утром дня решающей битвы Ислуин смотрел на пока ещё пустую равнину, где через считанные часы сомкнуться в смертельных объятиях два войска. И где пока обнимались лишь языки тумана: чародеи с обеих сторон плотным пологом укутали позиции защитными заклятиями, нарушая естественные потоки тёплого и холодного воздуха. Туман в ответ метался, словно не понимая, куда ему податься.

К магистру неслышно подошёл Энгюс. Втянул воздух, наслаждаясь ароматами мокрой травы и цветов — пока их не сменили запахи пыли, крови и смерти, и негромко спросил:

— Тоже размышляете о сегодняшнем сражении? А ведь символично. В день битвы с отступниками-Чистыми тоже висел туман. Словно укрывал будущее…

— Ерунда, — довольно грубо отрезал магистр. — Уж вам-то впадать в суеверия не положено по долгу.

— Зато мне по долгу положено лезть в душу, — усмехнулся в ответ Энгюс. — Вас ведь беспокоит не сражение, а? И ещё у вас опять глаза сменили цвет. Вечером ещё зелёные, а сейчас цвета грозового неба.

Ислуин вздохнул.

— Вы всё-таки заметили… Надеюсь, кроме вас и Мануса остальные такой наблюдательностью не страдают. Вскоре эффект погаснет. Что вы хотите? Я с ничтожным промежутком коснулся аж четырёх первооснов. Вот и получил… дар Расплетающего стихии. А там рукой подать до… Впрочем, это уже неинтересно. Главное — сейчас пригодится, мои возможности на какое-то время изрядно выросли. Дальше… Надеюсь после нынешней битвы будет возможность забиться в какую-нибудь дыру и спокойно пересидеть два-три года, пока избыток силы уйдёт. На самом деле, когда потенциал вырастает таким вот скачком — это очень обременительно.

Энгюс хмыкнул: мол, знаю я вас, спокойно усидеть не сможете. Но промолчал.

Туман рассеялся только к десяти часам утра, обнажая боевые порядки. Сражение началось. Доннаха построил войска широкой дугой, обращённой внешней стороной к врагу. Так, чтобы один конец упирался в заросли леса, а второй — в берег высохшего старого русла реки. Бурелом удачно прикрывал левый фланг, а широкое сухое ложе бывшей реки справа — удобная дорога для всадника. Каменистое дно не позволяло перекрыть его рвами и ловушками. Идеальное место для конницы, чтобы прорвать заслоны и оказаться в тылу противника. Даже то, что своя пехота по основному фронту будет наступать на врага по небольшому уклону снизу вверх, играло на руку людям: в силу специфики физиологии оркам всегда намного удобнее было лезть наверх, чем спускаться вниз. Главное для союзников былокак можно быстрее прорвать центр врага. А дальше либо в тыл оркам прорвётся степная конница, либо получится захватить холм на востоке. Там, закрывшись легионерами и закованными броню хирдами, гномы установят метательные машины — и сметут артиллерией вражеские порядки. От тяжеленых камней и ядер, летящих вниз, не спасут никакие щиты и маги. По другую же сторону поля боя начинались лесостепи, где конные ханжары рассеют и уничтожат любое войско. Вот только понимал это и командующий орками. Не зря гнал армию форсированным маршем, стараясь задержать союзников на границе лесов.

Возле сухого русла только-только начали накапливаться всадники, когда в ставку примчался гонец от полусотни разведчиков.

— Генерал, справа всё перекрыто. Лучники, катапульты и скорпионы.

Доннаха, Харелт и Великий хан переглянулись: жаль. Они с самого начала, конечно, не рассчитывали прорвать оборону именно здесь, лишь создать иллюзию главного удара. Тогда орки вынуждено оттянут туда значительные силы. Метательные машины оказались неприятным сюрпризом. Орки не умели делать разборные орудия — как гномы. Потому возили с собой отдельные детали, а сами машины всегда строили на месте. Но вот каким-то способом тайно успели сделать это и здесь.

Неожиданно раздался громкий треск со стороны закрывавшего левый фланг леса.

— Какого демона! — Доннаха схватил подзорную трубу, за ним то же самое сделали остальные.

Судя по всему, орки сумели решить проблему кавалерии. Лошади их боялись, одного запаха было достаточно, чтобы попытаться сбросить лохматого седока. Но к нынешней войне шаманы вывели гибрид: тело от коня, лапы волчьи, голова медвежья. Судя по тому, что из леса в тыл войску вырвались сразу четыре сотни всадников, химеры получились вполне жизнеспособные, а не стерильные мулы.

Опытные солдаты не растерялись. Легионеры мгновенно выстроили стену из щитов и копий, прикрывая стрелков. Эльфы тут же засыпали вражескую кавалерию лучными и арбалетными стрелами, стараясь в первую очередь бить в плохо защищённых животных. Несколько минут спустя в дрогнувшую, задержавшую наступление массу орков врезался бронированный клин катафрактриев — всадников, у которых даже могучие лошади были с головы до ног закованы в броню. Тяжёлая конница разрезала вражеский отряд сначала на две, потом на четыре части и начала прижимать к своей пехоте. Ещё минут пятнадцать шла отчаянная рубка, а потом в ставку генерала примчался новый вестовой: попытка флангового удара ликвидирована.

— Хорошо, — кивнул Доннаха. — Пластунов в лес, чтобы я знал о новой попытке заранее. И резерв левого фланга пусть будет готов к отражению удара.

Теперь оставалось надеяться только на пехоту: она сумеет пробить в порядках врага брешь, достаточную для прорыва конницы. И всё равно первыми на строй врага понеслись всадники. Многократно опробованный против орков приём: налететь, бросить тучу стрел. Расстроить вражеские ряды, пусть стрелы не пробьют доспехи, зато нанесут многочисленные раны. Дальше отступить раньше, чем начнётся ответная стрельба. И так по всему фронту, пока в одном из мест не ударит пехота. Так было и в этот раз… Вот только конница проскакала едва ли половину расстояния до врага и замерла. В этот раз тараном наступления стали гномы. Пока всадники отвлекли внимание на себя, заставили сомкнуть ряды в черепаху, защищаясь от будущего лучного обстрела, ослабить построение, гномы легко перемахнули замаскированные канавы против конницы. Доннаха на это довольно улыбнулся: нельзя применять даже самый удачный приём раз за разом — но можно использовать для обмана. Наращивая скорость перед столкновением, атакующий хирд перешёл на бег. Два строя сошлись с таким треском и рёвом, что было слышно даже в ставке командующего… Чёрная линия щитов поддалась назад, прогнулась. А гномы всё напирали, сзади спешили на помощь легионеры.

Первая линия вражеских порядков была разодрана в клочья. Её начали добивать легионеры, а гномы уже принялись яростно вгрызаться дальше… И тут, едва во вражеских порядках стали намечаться изломы и разрывы, ровные шеренги разбились на манипулы, расставленные в шахматном порядке! Крупные, без изящества и чёткости, которыми славились легионы Империи… Всё равно орки сумели перенять тактику своего главного врага. Наступающие гномы оказывались сразу под ударами с трёх сторон. Некоторое время отчаянным усилием гномы и легионеры ещё пытались пробить вражеские порядки, потом Доннаха приказал трубить отход на исходные позиции.

Орки неотвратимо двигались на запад. Не попались на ложное бегство, не нарушили строя. Не затормозили под дождём из стрел, которые обрушили на пехоту эльфийские лучники и арбалетчики. Вот строй чёрных щитов охватил первый в полосе наступления редут. Манипулы снова превратились в ровные линии, отсекая подмогу. А на укрепление со всех сторон полезли мечники. В подзорную трубу была хорошо видна отчаянная схватка, защитники сражались до последнего, но без помощи соседей сопротивление эльфов и людей подавили быстро. После чего чёрные манипулы двинулись дальше, и у следующего редута всё повторилось. Хотя схватка длилась несколько дольше — здесь держали оборону гномы. Но и их перемолола несокрушимая военная машина.

Казалось, удача качнулась на сторону орков. Строй союзников задрожал как натянутая струна, ещё немного — и лопнет. Но на третьем редуте чёрную пехоту встретили гвардейцы Ясного Владыки, а ветеранам из пограничных легионов удалось разорвать кольцо, оттеснить вражеский строй обратно на восток. Какое то время вокруг укрепления шла ожесточённая рубка, но к редуту подтягивались всё новые и новые резервы. Теперь под угрозой окружения стали отступать уже чёрные щиты. Серебряно-красная волна океанским прибоем ещё раз покатилась вперёд… чтобы снова застыть металлом неподвижного гнева в центре поля. Ярость, боль и ненависть висели над сражением так плотно, что казалось, даже мёртвые готовы подняться, чтобы ещё хоть раз дотянуться до врага. Лязг, крики, боевые кличи…

До Харелта и Доннахи шум почти не доносился, да и увидеть отсюда отдельных сражавшихся было нельзя. Только с трудом опознать знамена полков. Пыль так плотно закрыла поле боя, что даже подзорные трубы были бесполезны. Картинку же от магов-наблюдателей использовать было нельзя, чтобы не выдать ставку, если кто-то из вражеских шаманов прорвёт защиту. Пришлось ограничиться картой, на которой адъютанты по докладам вестовых наносили расположение тех или иных отрядов.

Харелт оглянулся на Великого хана. Тот отрицательно покачал головой и жестом показал на двух только что примчавшихся разведчиков. Путь для конницы пока не нашли, очередная дорога после проверки оказалась негодной. Владыка степи вместе с Доннахой склонился над картой окрестностей, император же повернулся к магам. Там, в полусотне метров от главной ставки, шла не менее яростная схватка. Только вместо ударов мечей и копий создавались и разрушались невидимые глазу простого смертного плетения. Пусть среди стального океана сверкали редкие молнии, взрывались огненные шары или некроманты поднимали мёртвых — на судьбу битвы это не повлияет. Пока силы магов союзников и шаманов орков равны, пока одна из сторон не одержит верх — всё будет решать только железо.

Для Ислуина и остальных чародеев поле боя казалось зыбким, нереальным. Зато висевшее над вражеским войском сизое облако — очень даже настоящим. Над союзниками расположилось точно такое же, только жёлто-голубое. Чистая сила стихий, где каждый клок тумана — это часть защитного поля, которую поддерживал и управлял кто-то из магов.

Вот сизое облако разразилось серией молний, окрашенных во все цвета радуги. Кто-то их перехватил, рассеял, не дал материализоваться в огненный дождь. И тут же в сторону орков полетел смерч, судя по красным и коричневым прожилкам — его создал один из гномов вместе с ханжаром. Воздушная воронка жадно принялась лизать сизое облако, отгрызая кусок сбоку, но вскоре рассеялась маленькими смерчиками и бесследно растворилась…

А незадействованных отрядов пехоты оставалось всё меньше. Был ещё один, совсем крайний вариант — спешить часть конницы. Вот только победа тогда будет пиррова. Да, скорее всего получится сломать строй противника… Потери в этом случае будут огромны, к тому же армия лишится большей части подвижного резерва. Не сможет преследовать остатки разгромленного врага — он соединится с подкреплением и вновь начнёт наступление. К тому же орки плодятся быстрее остальных рас, так что даже потери один к одному — это поражение.

— Не пойдёт! — громко крикнул Манус. — Вот так!

Архимаг сделал движение, словно отбросил невидимый щит — после чего нанёс резкий острый удар невидимым копьём. Для Ислуина всё выглядело, словно часть голубой тучи исчезла, и сквозь прореху ударил ослепительный поток солнечного света. В то же мгновение в тылу армии орков возник огромный столб прозрачного пламени, а резкий порыв ветра смёл с поля боя всю пыль, открывая происходящее невооружённому взгляду. Вот пламя охватило пару всадников на химерах, потом ещё с десяток, потом уже несколько десятков… И сметая всё на своём пути к ставке вражеского командующего понеслась ослепительно-сжигающая колонна. Рядом с Манусом кто-то радостно закричал, но почти сразу же возгласы смолкли. Чуть-чуть не дойдя до ставки командующего орков, столб пламени исчез так же внезапно, как и возник. А Манус, будто получив от кого-то удар в живот, отлетел назад и упал без сознания. Защитное облако, словно живое, застонало, когда товарищи спешно перестраивали поле, торопясь закрыть брешь, образовавшуюся с ранением архимага. Но видимо своей атакой Манус успел зацепить кого-то из старших шаманов, так что орки упустили момент. Всё вернулось к прежнему состоянию равновесия. Щит снова оказался сильнее меча.

Харелт вернулся к карте, на которой Доннаха, воспользовавшись тем, что ветер от заклятия Мануса сдул пыль над полем, менял фишки полков. И тут же генерал спешно принялся рассылать вестовых, с учётом изменившейся картины боя в целом. Зазвеневший над ставкой голос Ислуина заставил всех посмотреть обратно на чародеев.

— Силой, что покорна воле. Стихиями, едиными для каждого, кто сумел прикоснуться, — магистр сорвала с головы шлем, мгновенно отросшие до плеча волосы затрепал ветер. И при этом до остальных не донеслось ни дуновения. — Я, коснувшись Воды, Огня и Земли — ветром, что живет в моей душе, зову даром, который обещан любому, кто сумет им овладеть…

Очнувшийся Манус негромко, так что услышали лишь стоявшие очень близко, произнёс:

— Расплетающий стихии… Он всё-таки рискнул… — вдруг архимаг увидел что-то невидимое остальным, попытался подняться и, как ему показалось, крикнул: — Что ты творишь, идиот! Ты же сейчас не вынесешь третьего посвящения. Ты же сгоришь! — вот только с губ сорвался едва слышный хрип, который заглушил рёв закрутившегося вокруг Ислуина урагана.

Все замерли, ощущая лишь, что творится нечто странное, за пределами естественного. Вот в руках волшебника заплясала искрами радуга, и напряжённым голосом он сказал:

— Начинайте атаку конницы сразу после моего удара.

Харелт без слов кивнул и кинулся к своим гвардейцам, следом к батырам личной охраны поспешил Великий хан. А радуга тем временем росла, достигла сначала одного человеческого роста, потом двух. И вдруг выгнулась огромной дугой — одним концом в руках Ислуина, а другим в самой гуще битвы, на границе серебряно-красных и чёрных щитов. Широкой переливающейся дорогой побежала по земле к ставке командующего орков. То, что попало в сполохи цветного огня, менялось на глазах: живые существа оставались прежними, зато над всем прочим за один миг будто проходили века. Кожаная сбруя расползалась в гниль, мечи и доспехи ржавели и рассыпались бурой пылью. Редуты укреплений расплывались в еле заметные от времени холмики, усыпанные деревянной трухой. А шаманов и ставку орков поглотил буйством пожар разноцветного пламени. Только земля вокруг радужного костра почему-то не чернела, а покрывалась растущей на глазах коркой льда.

Колдовство ещё только начало гаснуть, оставляя после себя пятна и разноцветные лужи, как в расстроенные ряды врага ударили закованные в панцири катафрактрии под личными стягами императора и Великого хана.

— Кар-ра! Карра-таш!

Следом в прорыв с дикими завываниями устремилась полноводная река степной конницы. Орки проиграли.

Харелт вернулся в ставку на закате. Основная часть битва закончилась, поле на несколько километров вокруг устилали трупы врагов. Осталось только преследовать и добивать немногих уцелевших. Конечно, вестовые уже сообщили… Но молодой император хотел лично поздравить генерала Доннаху и магистра Ислуина с победой.

Где-то вдали ещё звенела сталь, и умирали солдаты. Здесь Харелта встретила пустота и грустная тишина… Харелт, не снимая посечённых лат, спешился, побежал вперёд, люди перед ним расступились. Молодой император замер, почувствовав, как у него всё обрывается внутри. Там, где Ислуин принял свой последний бой, стояла его статуя. Словно живой, магистр поднял руки, готовясь обрушить на врага мощь стихий. Ветер по-прежнему трепал его волосы… Навечно. Ислуин обратился в камень. Статуя повторяла фактуру кожи, одежду, сохранила цвет — но застыла в мёртвой холодной неподвижности гранита.

Эпилог

Почётный караул из легионеров, ханжаров, эльфов и гномов сменялся вокруг места гибели магистра всё ночь. Лишь за час перед рассветом всё опустело — чтобы тот, кто поклоняется отцам степи, мог попрощаться с миром живых. Затем душа отправится на суд Сарнэ-Турома и в мир мёртвых. Именно тогда к статуе подошли ещё трое.

Ислуин погладил остывший за ночь камень и с весельем в голосе прокомментировал:

— Хорош, а? Прямо как настоящий. Глядишь, через пару лет ещё и паломничество устроят, молиться будут. Храм построят.

И поправил заплечный мешок с вещами.

— Вы всё-таки уходите? — грустно спросил Энгюс. — Почему?

— Да, почему? — присоединился Манус. — Мы победили, и ведь исключительно благодаря вам — с небольшими потерями.

С лица Ислуина разом пропало веселье. Он скинул на землю мешок, опёрся спиной на статую и негромко ответил:

— Для начала — хвала Сарнэ-Турому, что я вообще жив. И здесь, — он щёлкнул по камню, — стоит лишь избыток силы, а не я сам. Третья ступень посвящения наступила слишком рано. На следующие лет сто я буду…Как там по вашей классификации? Хорошо если дотяну до пятого ранга.

Глава магической гильдии помотал головой, затем пнул камешек.

— Только из-за этого? Но ведь остались ваши знания, вы талантливый преподаватель. Да даже без силы…

Ислуин оборвал его на середине фразы.

— На руках будете носить? — ответ прозвучал резко и поспешно. — Вот этого я и боюсь. Ещё святым при жизни сделаете. Кстати, Энгюс, вы предупредите кироса Аластера, ладно? Как-нибудь оформите. Посмертная воля там… Чтобы меня не канонизировали ненароком. При жизни-то — плохая примета.

Энгюс кивнул: он передаст. Магистр тем временем продолжил.

— Уже после освобождение Тингветлира сами знаете, что в Подгорной стране творилось. А что будет теперь — подумать страшно. Нет уж, побуду для всех почётным покойником. Для здоровья полезнее.

— А ваша дочь? А Айлин? — Энгюс сделал последнюю попытку урезонить магистра.

На лицо Ислуина набежала тень.

— Я буду приглядывать. И на внуков обязательно зайду посмотреть. В остальном… Нет, лучше для них я тоже останусь здесь. У Лейтис есть Харелт, Айлин… Рэган не даст ей пропасть. С первой же встречи они так друг на друга смотрят. А теперь Его Величество без труда убедит всех в политической необходимости их брака — как же, единственная в роду, устраняет последние династические разногласия между двумя ветвями рода Ясных Владык. Да ещё и сестра национального героя, — Ислуин не удержался от смешка. — Они будут счастливы. А мне пора.

Магистр закинул мешок на спину.

— Пусть о том, что я жив, знаем лишь мы трое. Прощайте Энгюс. В ближайшие лет сто про меня никто не услышит. А вам, Манус, до свидания. Будьте осторожны на своём посту, тогда с вами шанс снова встретиться у нас есть.

Ислуин махнул рукой и скрылся в рассветных сумерках.

Комментарии

Некоторые имена

Имя Ислуин (Islwyn) означает «небольшая роща». Среди людей он берёт имя Ивар (Iomhar), которое означает «воин с тисовым луком» (лучник), но в то же время «хранитель, защитник». Ханжары зовут его Джучи — «незваный гость».

Имя Лейтис (Leitis) означает «радостная, счастливая».

Имя Харелт (Harailt) означает «власть, владетельный, правитель».

Имя Айлин (Eileen) означает «факел, светоч».

Имя Рэган (Raegan) означает «король».

География

Империя людей располагается в основном на обширной равнине, которая с севера ограничена Виумскими горами (тянутся с юго-запада на северо-восток), на западе Рудным хребтом, на северо-востоке упирается в непроходимые леса, где живут отдельные племена на уровне родоплеменного строя и железного века, а местами даже бронзового и каменного веков. Виумские горы значительно ниже Рудных, но шире, изобилуют плато. С морем Виумские горы не встречаются ни на юге, ни на севере. Империя местами вплотную подходит к Виумским горам, в отдельных случаях владеет предгорьями и граничит с южной частью основного горного массива. Кроме того Империя владеет двумя перевалами Рудного хребта (при этом сами горы остаются за гномами), а также солидным куском бывшей степи. На юге и юго-востоке Империя граничит с орками, на востоке большую часть границы занимает Безумный лес, отделивший Империю от земель Дикой магии.

Империя делится на провинции, во главе которых стоит наместник императора — мормэр. Правит император, его власть ограничена лишь волей глав семей императорского клана. Отсюда семьи императорского клана имеют особый статус. Все семьи клана ведут свой род от первого императора. Наследование титула по мужской линии, от отца к сыну. Если мужская линия правящей семьи пресекается, то императором становится кто-то из мужчин императорского клана. Провозглашают первого в списке наследования, сам список утверждают главы семей клана. Хотя по общему решению они могут выбирать и другого человека. При этом новый император считается как бы сыном предыдущего. Женщина может выйти замуж и покинуть клан, может остаться в клане — тогда в клан входит её муж. В таком случае муж в число наследников не входит, но дети включаются в число наследников. Главы семей императорского клана всегда носят титул лорда.

Кроме того существует Канцлерский совет, во главе которого стоят канцлер и вице-канцлер: это аналог правительства пополам с собранием влиятельнейших дворянских семей Империи. Число участников совета менялось от императора к императору. Степень влияния канцлера и Совета была различна при разных императорах, а сам канцлер мог быть по факту и чисто номинальной фигурой — как при императоре Ниане Втором, так и почти вторым человеком в государстве — как при императоре Дайве Первом.

Подданные императора делятся на четыре сословия: дворянство, мастеровое (кроме ремесленников, инженеров и владельцев мануфактур и т. п. в это сословие входят купцы), горожане и крестьяне. Священники стоят вне сословий. Крепостное крестьянство распространено только на севере и северо-западе страны. Отдельная категория — полные граждане, которые вне зависимости от происхождения по статусу близки к обычному дворянству, при этом имеют несколько особых привилегии, не доступные обычным дворянам — например, судить полного гражданина может суд не ниже наместника провинции. Среди дворян особняком стоят Старшие кланы (Старшие дома): те, кто получил дворянство не менее трёх-четырёх столетий назад. При этом геральдическая палата императора древность этого дворянства должна признавать. Почти все Старшие кланы ведут своё происхождение либо от дворянских семей Кинросса, либо от правящих семей стран, которые первыми вошли в состав империи. Глава Старшего дома, а также его наследник носят титул лорда. Все дворяне носят к имени добавку дан (благородный дан) или дана (благородная дана).

Рабство в Империи разрешено частично и лишь в тех провинциях, где оно существовало на момент присоединения к Империи. В остальных местах карается смертной казнью вне зависимости от сословия. При этом допускается только торговля привозными невольниками и рождёнными от обоих родителей-невольников. Попытка обратить в раба подданного императора на всей территории Империи карается смертью. На время действия книги рабство практически исчезло после введения канцлером непомерных налогов на владение и торговлю людьми.

Среди гильдий особым статусом обладает Гильдия магов. Её глава — архимаг — носит титул лорда. Однако при этом почти все важнейшие внутренние вопросы гильдии архимаг имеет право утверждать только после собрания магистров гильдии — сильнейших магов. Все остальные маги делятся на ранги от самого низшего седьмого до первого. При этом, начиная с четвёртого ранга, маг обязан входить в гильдию, пятый и шестой обязаны проходить лицензирование.

Виумские горы и территории за ними занимают Малые королевства. Классические монархии, во главе король или князь. Степень власти монарха различается от страны к стране.

Люди-ханжары обитают в Великой степи. Долгое время сотворённая из небытия территория была отделена от остального мира Радугой-в-Огнях. К концу второй книги удалось эту границу разомкнуть, и Степь теперь разделяет Безумный лес и земли Дикой магии — степная территория, переходящая в лесостепи на севере и юге. Столица — город Новый Искер. На юге обновлённая степь граничит с орками, на севере упирается в леса. С Империей граница прошла по Безумному лесу.

Общественно-политическая организация напоминает пирамиду. Несколько кочевий собираются в род, во главе каждого кочевья стоит старейшина. Объединением нескольких родов правит хан. Во главе каждого из городов, где живут оседлые ханжары (ремесленники и прочие) тоже стоит хан. Должность наследственная. Несколько ханов объединяются в бунчук, которым правит Старший хан — должность формально не наследственная, это глава сильнейшего рода. Круг Старших ханов выбирает Великого хана, который сразу после этого оставляет все дела на одного из сыновей, а сам перебирается в столицу — город Новый Искер. Должность пожизненная. В военное время власть Великого хана неограниченна. Отдельная категория — шаманы, они не принадлежат ни к одному роду. Шаманам запрещено напрямую вмешиваться в политику и управление. Исключение составляет полный круг Стражей (шаманов не ниже второй ступени Истины): не меньше трёх шаманов, причём в составе круга должны всегда быть белый, красный и чёрный Стражи. Полный круг имеет право оспорить даже решение Великого хана.

Северо-западные земли между Виумскими горами и океаном и дальше вдоль Западного океана до Замёрзшего океана, а также значительный кусок тундры между горами и океаном заселяют Люди льда. Они поделены на княжества и известны своей драчливостью, а также морскими военными походами на соседей и торговыми экспедициями. В отличие от прочих народов, несмотря на разные страны, сохраняют единый язык (пусть и распавшийся на диалекты), во многом схожую политическую организацию. Правит в княжествах либо князь, либо ярл, в разной степени ограниченный волей тинга — собрания самых влиятельных людей. В некоторых княжествах тинг правит напрямую.

Рудный хребет — владения гномов. Параллельно побережью он тянется с юга на север, обрываясь в Виумскую низменность. Характерен небольшими долинами, высокими пиками с резкими взлётами и перепадами уровня между долинами и немногочисленными перевалами. Гномы владеют только северной третью хребта, южная часть принадлежит оркам, центральная — ничейная территория. Частью Рудного хребта можно считать гору Антрин, расположенную на территории Империи. Правит Совет Горных Мастеров, во главе которого Старший Горный Мастер. Во время войны с орками первоначально понадеялись на неприступность пограничных крепостей, но вскоре, поняв, что без подвоза продовольствия горные долины изолированно существовать не могут, заключили договор о помощи с Империей.

Высшим государственным органом Подгорной республики является Совет Горных мастеров. Состоит из 300 Горных Мастеров, обычно бывших высокопоставленных должностных лиц государства или выдающихся гномов, а также представителей самых влиятельных родов. Иногда звание Горного Мастера может быть наградой за особые заслуги. Власть Горного Совета распространяется на все сферы государственной жизни. Хотя никакими узаконенными функциями он не обладает, рекомендации Горного совета обладают такой же силой, как и законы Республики, которые принимаются на общем собрании глав магистратов городов. В исключительном распоряжении Горного совета находится государственная казна и внешнеполитическая деятельность Республики.

Все жители Подгорной республики делятся на граждан и не имеющих гражданства. Все граждане либо имеет статут признанного кланом (для этого ребёнка должен признать как родственника кто-то из мужчин клана) или бескланового — гражданина второго сорта.

Самой южной из известных земель является Великий лес, родина эльфов. Столица — город Киарнат. Когда-то Великий лес делится на пять уделов: Северный (граничил с гномами и ханжарами), Западный или Приморский, Южный (граничит с орками), Восточный (граничит с орками и землями Дикой магии), Центральный или Удел Ясного Владыки. Границей Западного и Северного уделов стал Рудный хребет, самая низкая южная часть которого (предгорья и самый южный из перевалов) находится под юрисдикцией эльфов. Сейчас всеми этими территориями за исключением части Западного Удела владеют орки.

Поскольку венец Ясных Владык остался у той части народа, которая решила сражаться и погибла в войне с орками, формально главы государства нет. Существуют две ветви, ведущие происхождение от Ясных владык. Во главе клана стоит Старший принц, его дети тоже получают титул Старших принцев и принцесс. Официально провозглашено, что именно один из Старших будет коронован по возвращении венца, а до тех пор совет принцев правит в мире, любви и согласии. С появлением Ислуина было объявлено о существовании третьей ветви. Лейтис, выйдя замуж за императора, наследственных прав лишается. Права имеют Ислуин и его двоюродная сестра Айлин.

Шахрисабз. Расположен между Рудным хребтом и океаном. Это унитарное государство, где правит падишах. На севере граничит с Империей, на юге владения падишаха обрываются в огромную Безликую пустыню. Власть падишаха неограниченна и передаётся от отца к одному из сыновей, теоретически от любой женщины гарема. На практике дети наложниц любых наследственных прав всегда лишены. Городами управляют эмиры, власть передаётся от отца к сыну. При этом падишах может потребовать сменить правителя на любого родственника из членов семьи эмира, а в случае, если мужчин в роду не осталось — передать город другому роду. Схожая система действует и внутри городов, когда важнейшие должности передаются по наследству в семьях аристократии. Кроме того в Шахрисабзсе разрешено рабство, и существуют довольно жёсткое деление общества на сословия, причём переход из сословия в сословие затруднён.

Северная тундра вдоль Замёрзшего океана не принадлежит никому, там кочуют отдельные племена с уровнем развития каменного века, тем не менее знакомые с железом и меняющие шкуры на железные предметы.

С запада континент омывает океан, в северной части океана известны лишь немногочисленные острова. В южной части океан переходит в Бадахоское море, разделяющее два континента. Бадахоское море обильно усыпано большими и малыми островами, ближе к центру собирающимися в Бадахоский архипелаг, в центре которого расположен огромный остров Бадахос. Владеет островами Торговая республика Бадахос. Политическое устройство — олигархическая республика, правит Торговый совет дожей. Дожи избираются обычно из самых богатых и влиятельных семей Архипелага, формально — пожизненно. Имеют практически неограниченную власть в государственных и военных делах. В экономике их влияние ограничено парламентом при Торговом совете, где заседают представители сословий купцов, мастеровых и капитанов. Архипелаг — стратифицированное общество, место на социальной лестнице определяется в первую очередь не рождением, а совокупностью рода, личных заслуг и состояния. Поэтому начавший с юнги капитан Пейро вполне имеет шанс стать сначала членом парламента, а потом возможно и одним из дожей.

Армия

Основой армии Империи является легион. Численность легиона — 30 000 человек. Командует генерал. На начало первой книги число действующих легионов — восемь, число легионов резерва — четыре (в мирное время только офицеры и сержанты плюс снаряжение, пополняются призывниками). Формируются тринадцатый и четырнадцатый особые — из числа людей, готовых искупить свою вину перед законом службой в армии.

Легион делится на 5 полков. Командует полком легат. При нём состоят пять младших легатов, которые командуют тяжёлой пехотой, лёгкой пехотой, конницей и вспомогательными войсками.

Полк делится на центурии. Командует центурион. Для тяжёлой пехоты центурия состоит из 100 человек, в полку 24 центурии тяжёлой пехоты. Для конницы центурия состоит из 50 всадников, в полку 20 центурий всадников. 4 центурии — катафрактрии (тяжеловооруженные всадники), 4 центурии средняя конница, 12 центурий конных стрелков и лёгкой конницы. Для лёгкойпехоты центурия состоит из 150 человек, в полку 12 центурий. Остальные — солдаты вспомогательных служб: инженерной, медицинской, маги и прочее.

Один из каждых четырёх центурионов носит звание старшего центуриона. В случае объединения четырёх центурий в когорту для выполнения самостоятельной задачи командует когортой.

Центурия делится на десятки, командует десятком сержант. Для тяжёлой пехоты десяток состоит из 10 пехотинцев, для лёгкой — из 15, а для конницы из 5 всадников.

Лучники входят в состав лёгкой пехоты, но отдельными центуриями не считаются. При этом десяток состоит из десяти лучников.

Кроме перечисленного в состав легиона входят две особые центурии «сверх штата». Это личный резерв генерала: сотня пехотинцев и полсотни всадников. В личном резерве служат только офицеры, для пехоты «рядовой» не ниже сержанта, для конницы «рядовой» приравнивается к особому чину — младший центурион. Особенность звания состоит в том, что в присутствии обычного центуриона младший центурион автоматически становиться его заместителем, если приказом генерала не указано иное.

В учебных полках деление идёт только на роты по 150 человек, командует мастер-сержант.

Для перехода из солдата в сержанты требуется отслужить ценз — не меньше полугода службы. Аналогично для перехода из сержантов в центурионы существует годовой ценз.

Аналогично полку легиона построен и хирд гномов. Только вместо отсутствующей кавалерии то же число солдат заменено тяжёлой пехотой.

Финансы

Монетные системы разных стран различаются довольно сильно, но в целом они привязаны к двум самым стабильным валютам. Это деньги Империи и деньги Бадахоса.

Самая крупная монета Империи — золотой тайр. Он делится на двадцать пять серебряных хейтов. Один хейт делится на четыре алана — монеты из смеси меди и серебра. Самая мелкая монета медный семин, один алан содержит восемь семинов. Таким образом:

1 тайр = 25 хейтов = 100 аланов = 800 семинов.

Усреднённая покупательная способность примерно следующая.

9 л пшеницы = 3 алана.

0,5 кг хлеба = 2 семина.

0,5 л масла растительного = 4 семина.

3 л пива = 10 семинов.

5 яиц = 2 семина.

1 курица = 4 семина.

1 кг мяса свинины = 2 алана.

1 кг мяса говядины = 4 алана.

1 кг рыбы = 2 алана.

Вес и покупательная способность золотой монеты Империи и Бадахоса примерно одинаковы.

Монеты Бадахоса.

1 оро (золото) = 10 амаришо (смесь золота и серебра) = 50 плато = 1000 кобре.

Вера и боги

Эльфы поклоняются Хозяину лесов — Эбриллу, которого считают прародителем своего народа и создателем Великого леса. Эбрилл мужчина, но может в определённых случаях принимать и женскую ипостась.

Шахрисабз поклоняется богу Таджу. По легенде он сотворил свой народ, вдохнув душу в вылепленные младшими братьями из глины фигурки мужчины и женщины.

Люди льда поклоняются Укко-громовержцу и его жене Ильматар — владетельнице судеб и нитей жизни. Укко своими молниями растопил покрывавший сушу лёд первоначального Ничто. Растаявшая вода стала океаном, а сушу, воздух и воду заселили создания Ильматар.

Ханжары поклоняются Сарнэ-Турому и Уртегэ. Сарнэ-Туром носит титул Повелителя неба и Отца ветров, по легендам ханжаров Сарнэ-Туром сотворил степь и всех живущих в ней, согнав из неба своими ветрами облака вниз и превратив их в землю. Цвет Сарнэ-Турома — белый, символ жизни и начала всего в материальном мире. Уртегэ имеет две ипостаси. Красная — ипостась учителя и творца законов. Именно Уртегэ научил людей основам знаний, дал заветы воинов и законы. После чего попросил своего брата Сарнэ-Турома следить, чтобы никто, даже сам Уртегэ эти законы не смел нарушить — потому Сарнэ-Туром носит ещё титул Судия равных. А красный Уртегэ при этом следит, чтобы решения судьи не оспаривались. Вторая ипостась Уртегэ — чёрная, хозяина Унтонга, мира мёртвых. В этой ипостаси Уртегэ владеет всем окончившим земное существование, решает судьбу посмертия и какие души уже можно отпустить в новый круг жизни.

На Бадахосе верят, как они сами говорят «в сорок тысяч богов». Каждая местность, город, а иногда и район могут иметь своего бога покровителя. Тем не менее все боги подчиняются Совету четырёх богов, которых обязательно почитают везде: отец торговли Оро, отец ремёсел и земледелия Ронго, отец моря Тане и отец воинов Ту.

Государственная религия Империи — вера в Единого или, иначе, Двуликого. Согласно священным книгам, Единый сотворил мир, с помощью помощников, которых остальные народы зовут своими богами (на самом деле — младшие несовершенные отражения Единого творца), заселил землю живыми созданиями и удалился на покой. Но через какое то время вернулся и увидел, что помощники плохо справляются с делами, люди забыли заветы и совесть, и принялись разрушать мир. Огорчился Единый, но напрямую вмешаться не мог: обещал при сотворении, что люди и остальные созданы со свободой воли. Тогда Творец воплотился в ребёнка, а когда вырос — стал проповедовать людям, рассказывая о мире и согласии. Нашлись ученики, которые приняли божественное слово, а когда Единый покинул телесную оболочку, завещав дожидаться его нового воплощения (и став тем самым Двуединым в божественном и человеческом), его ученики, названные Пророками, понесли Слово по миру. Первым из правителей официально принял религию король Кинросса, потому этому королевству и дано было право собирать вокруг себя остальных, и дана была сила сдержать чёрную напасть детей ночных демонов — орков. Отношение к прочим религиям терпимое, так как признаётся, что если человек или иное создание поклоняется отражению Единого, то может со временем принять истину целиком. Соответственно отношение к атеистам и поклонникам культов различных демонов резко отрицательное вплоть до физической расправы.

Структура Церкви Единого следующая. Во главе стоит патриарх. Вся территория делится на митрополии, во главе которой митрополит. Собрание митрополитов — Священный синод. Синод не только решает важнейшие вопросы и обсуждает догматы (в последнем случае заседает расширенный Синод, с участием богословов и священников-делегатов), но и избирает из числа митрополитов патриарха после смерти старого. При этом патриарх считается лишь мудрейшим — но человеком, следовательно, не считается непогрешимым, потому расширенный Синод имеет право оспорить решение патриарха. Митрополия делится на епархии, во главе которых стоят епископы. Епархии делятся на большие приходы, которые в свою очередь делятся на малые приходы. Во главе больших и малых приходов стоят священники. Кроме того существует институт монашества.

Все священники делятся на «белых», которым дозволено жениться, и «чёрных» — которые приносят обет безбрачия. В церковном облачении различие указывается чёрной или белой полоской по нижнему краю рясы. К посвящению в сан допускаются только мужчины, исключение — женские монастыри. Однако женщина до замужества может занимать должность помощника настоятеля церкви. Монахи и монахини всегда «чёрные». При этом существует непреложное ограничение для «белых» — они могут занимать пост не выше настоятеля малого прихода, по персональному разрешению Синода — большого прихода. Все посты от настоятеля большого прихода и выше имеют право занимать только «чёрные».

Отдельно считается личный духовник императора. В церковной иерархии это один из высших постов и единственный, который обязательно занимает женатый «белый» священник. Император клянётся во время коронации следовать заветам Единого и быть светочем в соблюдении заповедей Его. Единый же заповедовал быть образцовыми семьянинами. И если император — это пример для подданных, то эталоном для императора является его духовник.

Особое место занимают монашеские ордена. В отличие от обычных общин монахов, влияние которых не распространяется за пределы своего монастыря, ордена насчитывают несколько монастырей и сотни монахов. Имеют строгую организацию и специализацию. Во главе всегда стоит генерал ордена. Обращение к нему всегда «мессир». Генерал управляет вместе с Капитулом ордена — советом самых уважаемых монахов-членов ордена. Из состава Капитула избирается новый генерал, который затем утверждается патриархом. В книге упоминаются:

Орден Сберегающих — инквизиция, ведает внутренним надзором, борьбой с еретиками, борьбой с демонопоклонниками, а также делами особой юрисдикции (пример такого дела — использование ошейников воли).

Орден святой Элсбет, ведает образованием. Славится одними из лучших в Империи школ. Кроме того орден имеет сеть учебных заведений, куда принимаются одарённые дети из неимущих семей — с условием, что по окончании обучения они отрабатывают несколько лет на государственной службе или в светских организациях Церкви. В некоторых областях знания, например для людей обладающих особыми, но не магическими способностями, начальное обучение в одной из школ ордена обязательно.

Особняком во всех религиях стоят так называемые ночные демоны или тёмные создания. Считается, что это осколки первоначального хаоса, которые подобно щепкам от рубки дерева во время акта творения приняли форму. Но как щепка не может заменить целого дерева, так и демоны извращённо понимают результат Творения и с помощью своей основы — капли изначального Хаоса и украденных искр от огня Творца пытаются переделать мир на свой извращённый лад. Кроме того из Матарама проник культ Тёмной матери Кали. Её приверженцы называют Кали истиной хозяйкой мира, матерью Ночи и приносят ей человеческие жертвы. Все остальные религии называют Кали матерью демонов, культ запрещён во всех странах. Особенно яростное преследование ведётся в Матараме, где приверженцы Кали несколько раз пытались прийти к власти.

Воплощения стихий

Согласно научно-магическим трактатам, в основе Вселенной лежат шесть первостихий. Это Огонь, Вода, Воздух, Земля, Жизнь, Смерть. Каждой из первостихий соответствует своё материальное воплощение.

Огонь. Древняя столица Подгорной республики город Тингветлир. Носит имя Архив памяти. Каменный куб с чашей, в которую налито пламя.

Вода. Зачарованный лес на границе владений ханжаров и Империи. Носит имя Радуга-в-Огнях. Озеро посреди соснового леса.

Земля. Киарнат, столица страны эльфов. Носит имя Корень Ясных владык. Спрятанное в пещере каменное дерево — гигантский ясень, в окружении живых каменных деревьев, трав и кустарников.

Воздух. Местонахождение и форма неизвестны.

Жизнь. Океан где-то возле экватора. Носит имя Остров пророка или Остров Драконов. Спрятанный в тумане зачарованный остров.

Смерть. Местонахождение и форма неизвестны. Предположительно где-то в глубине земель оков. Именно это воплощение судя по всему и стало порталом, через который орки пробрались из своего мира.

Орки и война с ними

Внешний вид орков следующий. Ниже среднего для человека роста, обычно не превышают метра шестидесяти. Широкие и коренастые, руки длиннее чем у человека — примерно до колен. Отличаются повышенной волосатостью, кроме того лицо от подбородка до носа зарастает чёрной шерстью — потому их и прозвали «чёрная напасть» или «чёрная чума».

Главным и основополагающим трудом об орках и истории войн с ними является книга «Южные пришельцы» эльфийского философа и учёного Хауэлла. Согласно его исследованиям, если остальные народы являются порождением Богов своего мира, то орки — пришельцы из какого-то иного мира. Именно с открытием портала в иную Вселенную где-то на юге континента связывают сильнейший магический всплеск и колебания эфира за два столетия до начала вторжения. Одним из главных свидетельств того, что орки пришли извне, Хауэлл считает особенность их мышления. Если у всех остальных известных разумных каждая особь разумна самостоятельно, то у орков разум коллективно-индивидуальный. Это означает, что хотя каждый орк является разумным сам по себе, и может неограниченно долго существовать вне коллектива, вместе масса орков образует нечто вроде коллективного разума муравейника, хотя каждый при этом сохраняет существенную часть индивидуальности. В результате подразделения орков всегда сражаются очень слажено, при этом каждая особь обладает инстинктом самосохранения, но в интересах выполнения приказа может идти на выполнение задач крайне высокой степени риска. При этом чем более высок статус отдельного орка, тем меньше он подвержен обезличивающему влиянию общего разума, тем более похож на представителя другой расы, такие орки могут интриговать против себе подобных и даже устраивать гражданские войны. Однако сходство с поведением и амбициями людей во многом поверхностно, полностью из своего «социума» даже ханы-правители никогда не выпадают. В результате орки признают обладающих разумом только себе подобных, люди, эльфы и гномы для них что-то вроде животных пополам с неразумной стихией. А попытки вести переговоры орки воспринимают аналогично установке плотины на реке, чтобы потом направить реку в удобное для себя русло. Тем не менее, индивидуальность и инстинкт самосохранения позволяет вести допросы отдельных особей.

С появившимися орками Хауэлл также связывает пропажу всех экспедиций, которые пытались обойти континент вокруг. Первые сообщения об орках появились за десять лет до вторжения. К этому времени и эльфы и ханжары постепенно расширяли свои владения на юг и юго-восток, подчиняя и ассимилируя очень редкие племена дикарей. На слухи о чужаках не обратили внимания. Первый удар пришёлся людям-ханжарам, причём эльфы, пользуясь войной, присоединили к себе спорные участки Великой степи. Вторая война началась через двадцать лет и закончилась поражением эльфов и грандиозными сражениями с людьми на территории бывшей Степи. Особенностью сражений последнего этапа стала позиционная война, когда обе стороны получили достойную цель для удара заклятиями высших классов — массу вражеских солдат и резервов, и время на подготовку заклятий.

Вторая война закончилась поражением орков и сохранением небольшой части Великого леса под контролем эльфов. Тогда же эльфы раскололись надвое. Часть эльфов согласилась принять помощь людей гномов, но вторая половина отказалась сотрудничать с «младшими расами». Третья война с орками перерезала пути снабжения и заставила гномов отказаться от южной части гор совсем, связь с эльфами пропала. Тогда же мессир Нэрис вместе с подвижниками отправилась в свой поход к Радуге-в-Огнях, чтобы возвести Барьер и отгородить часть земель эльфов от вторжения. Это удалось ценой жизни главы Академии, но кроме спасения принесло неожиданный эффект: из-за пространственных и временных искажений эльфы оказались полностью заперты внутри Барьера.

Четвёртая война произошла на поколение раньше рождения Лейтис, и закончилась сокрушительным поражением орков от Империи.

Пятая война началась одновременно с коронацией императора Харелта.

Две дороги (рассказ-приквел)

Хевин шёл через лес не торопясь. Он проделал долгий путь сюда, на самую восточную окраину обитаемых земель. И эльфы, и гномы без лишней лести называли Хевина первым из мудрецов Великого Леса. Но иногда даже мудрому нужен совет мудрейшего. Хевин не стеснялся признавать человека выше себя разумом и пониманием. Поэтому и проделал столь долгий путь, пришёл к старому шаману. Попросил баксу Октая коснуться Радуги-в-Огнях, ведь отражение мира позволяет увидеть не только настоящее, но и прошлое, и будущее.

Радуга-в-Огнях не любит торопливости. Начнёшь суетиться — просто спрячется среди сосен заповедной долины. Или притворится обычным озером. И долгий путь окажется зря. Поэтому Хевин постарался растворить беспокойство и сомнения в золотистых стволах, запахах сосновой коры, хвои и смолы, в жарком солнце бабьего лета и шуршании лесных мышей. Вроде бы шаг назад ещё непроглядно стояли деревья — и вот уж широкий просвет и блестящая густо-синяя гладь.

Хевин неторопливо спустился к воде, положил ладонь на бездонное зеркало. Вокруг его руки сразу же засияла радуга, вся в звёздочках блёсток. Не мешкая, Хевин шагнул вперёд. Подошвы сапог коснулись чего-то жёсткого, словно не вода под ногами — стекло. Но стекло густое, не застывшее до конца. С каждым шагом подошвы чуть проседали, оставляя за собой следы, над которыми принималась играть радуга в блёстках. На середине озера Хевин остановился, ладонью зачерпнул воды, помял в руке, словно комок глины. Потом двумя руками вылепил из густой прозрачный массы брусок, пару секунд подождал, пока тот станет молочно-белым. И начал короткими резкими движениями рисовать в воздухе перед собой.

С каждым движением набросок приобретал глубину, становились заметны тени и полутени. Хевин рисовал неторопливо, но всё равно очень скоро перед ним появилось мерцающее изображение ворот с остроконечной аркой, увитыми плющом каменными столбами и незатейливыми решётками створок, за которыми клубился туман. Едва лёг последний мазок, штрихи вспыхнули, переливаясь оттенками радуги, от красного до фиолетового. Врата обрели реальность, створки распахнулись. Хевин шагнул внутрь.

Эльфы — дети Жизни, поэтому на границу с миром мёртвых ему доводилось попадать нечасто. Когда туман разошёлся, Хевин принялся с интересом оглядываться по сторонам. Он стоял между двух стен полупрозрачного алого пламени от горизонта до горизонта. Но огня не обжигающего, а согревающего приятным теплом. Слева — свинцового цвета равнина, где всех оттенков серого купол неба укрывал и освещал белёсым полумраком бесконечную плоскость. Справа вспыхнуло полуднем до боли пронзительное голубое небо, сочными цветами разукрасило усыпанную клевером и ковылём изумрудную траву.

На границе время иллюзорно. Оно может застыть тягучим янтарём или стремглав полететь стрелой. И наверняка старый шаман начал ритуал восхождения лишь почуяв, что Хевин уже здесь. Но огненные стены возвышались не больше минуты, затем враз опали. На стороне живых рядом с багряным ручейком показался сидящий на кошме старик. Тусклы выцветшие глаза баксы Октая. Но старческая вода не погасила ясность взора. Волосы, усы и бородка давно побелели, но по-прежнему густы. Бурые пятна, будто осенние листья, налипли на сухие морщины кожи, но, как и в молодости, с силой и без промаха бьёт лук и сечёт рука старого шамана. Только давно уже он не ходит в походы, его саблей стали разум и воля. Потому Хевин преклонил колено, как младший. И лишь когда сухая рука приглашающе коснулась плеча, сел на кошме рядом. Как равный.

— Здравствуй, мой друг из Леса. Давно тебя не видели степные травы и мои глаза. И знаю, что не просто так ты пришёл. Потому слушаю, что за беда привела тебя ко мне.

— Нечасто меня посещают тропы грядущего, бакса, — начал Хевин. — Но если хватает умения… Вот только страшное я увидел будущее. И ещё страшнее, что все дороги ведут к одной и тому же месту.

— Покажи, — прозвучал твёрдый голос.

Хевин кивнул. Мгновение — и оба оказались внутри видения.

Горло забили пепел и гарь сгоревших посадов. Нестерпимо воняло кровью и палёным мясом, уши охрипли от диких криков убитых, раненых, обваренных, сорвавшихся вниз. Сегодня был седьмой штурм за последние семь дней, и опять, словно неодолимое море, шли на приступ уродливые карикатуры на эльфов или людей. Невысокие, кряжистые, широкие в плечах, руки почти до колен, нижняя половина лица как у дикого зверя до носа заросла густой чёрной шерстью. Сотнями они гибли под стрелами, женщины лили со стен вёдра кипящей воды и смолы, подростки сталкивали лестницы.

Затрещали ворота, на стенах раздались радостные завывания победителей. Секунды, минуты — и со всех сторон город затопила чёрная орда. Уродливые создания бежали по улицам, врывались в дома и истребляли всех, никому не давая пощады. Разбили двери в храм Эбрилла, где пытались укрыться те, кто не мог сражаться. Чёрные вбежали внутрь и принялись рубить мечущихся женщин и стариков, затем подожгли здание. С радостным хохотом они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, а женщин и девушек тут же, на ступенях храма, насиловали, после чего распарывали им животы и ещё живых бросали в огонь.

Агония города длилась недолго. Красивые сады, изящные дома и храмы с жаром принялся пожирать огонь. Он был везде: яркий, рыжий, алый и багряный, будто поток золотой воды, стремившейся в небо. А среди клубов чёрного едкого дыма метались жители. Те, кто уцелел в первые минуты резни. Бежали, волоча на руках детей, крича и плача, пытаясь убежать от огненной смерти, отныне владевшей городом вместо них. Бесполезно. Любого, кто сумел вырваться из огненной ловушки, убивали захватчики.

Видение ушло. Маг, и шаман снова сидели на зелёной траве.

— Я не знаю, что это за уродливые создания. Но они придут. Скоро. И мой народ погибнет.

Октай провёл рукой по усам, несколько секунд молчал, затем негромко сказал.

— Скоро по вашим меркам. По меркам людей времени ещё немало. Я видел эту тропу. Но видел и другую.

— Покажи! — с жаром перебил его Хевин.

И тут же смолк, устыдившись, что невежливо перебил того, кого признал старшим. Старик на это лишь улыбнулся. После чего плавно повёл рукой. Миг — и они снова окунулись в видение.

Город был обречён. Ему не смогли помочь ни высокие земляные валы, на которых поднимались к небу изящные в своей неприступности белые стены и башни, ни крутые скаты рва, выложенные плитами так, чтобы взобраться по ним было невозможно. Не спасла твердыню и доблесть воинов, лучших воинов Великого Леса. Сегодня был седьмой штурм за последние семь дней, и опять, словно неодолимое море, шли на приступ уродливые карикатуры на эльфов или людей.

Раз за разом врага отбрасывали, не давая закрепиться на стенах. Но кровавая саранча не жалея себя упрямо ползла вперёд. С каждым мигом у города оставалось всё меньше защитников. Затрещали ворота, а на стенах раздались радостные завывания победителей. Секунды, минуты — и со всех сторон город затопит чёрная орда… И вдруг откуда-то издалека послышался истошный клич:

— Кар-ра! Кара-Таш!

В городе призывно ударили в набат, защитники воспаряли, будто и не сражались с самого рассвета, день за днём. Помощь близка! Степные батыры успели! Единым порывом эльфы смели врагов со стены. А долину вокруг города уже засыпал ливень из стрел: небо враз будто почернело. Ещё мгновение — и вот уже закованные в броню от макушки всадника до лошадиного брюха батыры Великого хана втаптывают в грязь командира пришельцев. Отряды ханов один за другим спешиваются и словно волки на отару накидываются на осаждавших город уродов. А из городских ворот им навстречу уже выходят отряды эльфов. Слаженно штурмовавшее город войско превращается в толпу, где каждый сам за себя…

Видение ушло. Хевин помотал головой, в ушах зазвенело от вернувшейся тишины и пустоты междумирья. И открыл было рот, спросит как… Октай ответил раньше. Он махнул рукой, и над красным ручейком словно открылось окно. Застывшая картина тронного зала какого-то из Северных Королевств людей. Эльфийский посол в сопровождении двух мальчиков-пажей вручал грамоты королю. Шаман ткнул пальцев в пажа справа и спросил:

— Ты знаешь, кто это?

— Да. Ислуин. Двоюродный внук Ясного Владыки. И его отец. Женат на племяннице Владыки. Я половину пути сюда добирался вместе с их посольством.

Октай грустно покачал головой.

— Домой они не вернуться. Этого не изменить. Так предначертано. И нападение устроят на землях Степи. Если ты сумеешь убедить вашего правителя, когда он узнает про гибель посольства, не слушать тех, кто захочет сыграть на его боли и горе. Если ты выяснишь, кто из его советников хочет войны с Великим ханом… Тогда четыре наших поколения люди и эльфы останутся добрыми соседями. И врага мы встретим вместе. Если оплошаешь — нас сначала разделит ненависть, а потом сломают поодиночке.

Хевин молча кивнул, потом встал с кошмы, благодарно поклонился. Сделал шаг назад, в огненный ручеёк.

По глазам ударил яркий свет. Через распахнутое окно комнату заливали потоки света, слышалось воркованье голубей на крыше, где-то в соседнем переулке грохотала по плитам мостовой запоздалая телега, не успевшая покинуть центр города до наступления положенного часа. Словно рой насекомых гудели с улицы голоса ранних прохожих, на перекрёстке выкрикивал заголовки газетчик, предлагая купить свежий выпуск 'Всеэльфийского вестника'. Радуга вернула его не к озеру, а домой. В столицу Великого Леса.

Горло сжала тоска. Мальчишка за время дороги ему приглянулся. И знать, что ему предопределено умереть… Несколько мгновений спустя Хевин заставил себя отрешиться от воспоминаний. Радуга-в-Огнях сделала ему подарок, вернув сразу домой, в столицу. Нельзя бездумно этот подарок растратить. Заговорщики не знают, что их план известен. Время на подготовку тоже есть. Так что Хевин раздавит негодяев как ядовитое насекомое…

Бакса Октай не стал покидать междумирье сразу за эльфом. Вместо этого он начертил в воздухе имя. 'Ислуин'. Буквы тут же вспыхнули огнём. Миг — и вот уже имя горит надписью рунами на давно забытом наречии: 'Islwyn'. Шаман довольно промурлыкал себе под нос.

— Значит 'небольшая роща'? Хорошее имя. Но когда ты станешь моим учеником, я дам тебе новое имя. Среди детей Степи тебя будут звать Джучи.

Старик рассказал Хевину далеко не всё, что увидел. А ещё он знал, что жил слишком долго и ещё четыре поколения ему не протянуть. Поэтому нужен был кто-то, с годами способный занять место старого шамана в круге Хранителя равновесия. Чтобы сбылось именно второе видение. Шаман покатал на языке только что придуманное имя. Действительно, не зря на древнем языке степняков оно означало 'незваный гость'. Для того, кому суждено расшевелить застывший в самодовольстве мир — самое то.

Старый профессор (рассказ-приквел)

Старый профессор проснулся от собственного крика. От дикого ужаса, которым могильным холодом сковал ночной сон. Солнце уже встало, через распахнутое окно комнату заливали потоки света, слышалось воркованье голубей на крыше, где-то в соседнем переулке грохотала по плитам мостовой запоздалая телега, не успевшая покинуть центр города до наступления положенного часа. Словно рой насекомых гудели с улицы голоса ранних прохожих, на перекрёстке выкрикивал заголовки мальчишка-газетчик, предлагая купить свежий выпуск «Всеэльфийского вестника» или «Вечерних новостей Киарната». Старик не видел и не слышал ничего, в глазах стояла темень, горло сдавило ледяной рукой кошмара: сегодняшний сон никак не хотел отпускать и наяву.

Затрещали ворота, а на стенах раздались радостные завывания победителей. Секунды, минуты — и со всех сторон город затопила чёрная орда. Уродливые создания бежали по улицам, врывались в дома и рубили всех, никому не давая пощады. Разбили двери в храм Эбрилла, где пытались укрыться те, кто не мог сражаться. Чёрные вбежали внутрь и принялись рубить мечущихся женщин и стариков, затем подожгли здание. С радостным хохотом они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, а женщин и девушек тут же, на ступенях храма, насиловали, после чего распарывали им животы и ещё живых бросали в огонь.

Агония города длилась недолго. Красивые сады, изящные дома и храмы с жаром принялся пожирать огонь. Он был везде: яркий, рыжий, алый и багряный, будто поток золотой воды, стремившейся в небо. А среди клубов чёрного едкого дыма метались жители. Те, кто уцелел в первые минуты резни. Бежали, волоча на руках детей, крича и плача, пытаясь убежать от огненной смерти, отныне владевшей городом вместо них. Бесполезно. Любого, кто сумел вырваться из огненной ловушки, рубили захватчики.

Ириен, наконец, нашарил на столике рядом с кроватью кувшин. Не заботясь о приличиях, даже не пытаясь искать стакан, не думая, что ночная рубашка промокнет, старик принялся жадно хлебать воду. Ириена не просто так называли величайшим знатоком обитаемого мира, в голове которого умещается вся библиотека Академии… Только народ заросших чёрной шерстью в поллица низкорослых чужаков был ему незнаком. Зато слишком хорошо знакомы города, умиравшие в снах каждую ночь. Великий Лес, Северные Королевства, столица Великой степи, залитые кровью подгорные галереи гномов. И вот сегодня самое страшное видение. Смерть места, где Ириен родился и вырос — крупнейшего из городов Южного удела.

Сны начались, как только он узнал, что посольство Ясного Владыки целиком до последнего эльфа убили люди. А по столице Великого Леса, словно сами собой, поползли настойчивые слухи, что виноваты в нападении якобы нукеры Великого хана… Старик всё же сумел заставить себя натянуть вместо ночной рубахи повседневную тунику. Нашарил возле кровати меховые тапки, потом, словно заводная кукла, прошагал в столовую. Там на столе ждал завтрак, заботливо выставленный приходящей служанкой. Зачарованные тарелки не давали еде остыть, и заказано всё было в одном из лучших заведений города — но жевал Ириен механически, не чувствуя вкуса. Подмени изысканные кушанья старыми стельками, всё равно не заметит. Впрочем, подменять некому: жена давно умерла, дети обзавелись семьями и разъехались по всему Великому Лесу, а служанка приходит только утром и вечером.

За это старый эльф не и любил свой дом. Ставший пустым, тихим, он всё чаще напоминал ему одну из усыпальниц некрополя, где принято хоронить Ясных Владык. Ириен и в столице оставался-то исключительно поддавшись необходимости: чтобы закончить энциклопедию, нужны библиотека и собрание редкостей из музея Академия. Да и кафедру артефактов и зельеварения оставить теперь не на кого…

Мысль о преподавании заставила профессора выронить ложку, по щекам потекли слёзы. Ириен даже не пытался их вытереть, ведь солёные ручьи хоть как-то помогали унять накатившую боль в сердце. Губы словно сами собой зашептали:

— Артан, мой лучший ученик, а потом хороший друг. Я так мечтал, что вернувшись из этого посольства, ты, наконец, займёшь моё место в Академии. И что мне делать теперь? На кого оставить дело, которому я отдал всю жизнь?

Старик не смотрел на часы, не замечал, сколько он просидел неподвижно за столом. Наконец слёзы иссякли, боль в груди чуть отпустила. С кряхтением профессор заставил себя подняться. Кроме преподавания он должен успеть завершить ещё один труд, трактат «О зельях и предметах». А старость уже крепко обняла своими дряхлыми объятиями, и смерть дышит в затылок. Кафедру же теперь оставить не на кого, дела Академии продолжат отнимать немало сил. И значит времени на завершение энциклопедии по артефактам и зельям у него осталось меньше ожидаемого. Попусту нельзя терять ни секунды.

Рабочий кабинет, с потемневшими от времени дубовыми панелями стен, книжными шкафами до потолка и резной мебелью, помнившей, наверное, ещё основателя династии Ясных Владык, казался Ириену единственной живой комнатой. День за днём, кабинет встречал хозяина огромным столом, заваленным записями, книгами и свитками. Здесь профессор никогда не позволял никаких сантиментов, а сразу заставлял себя садиться за работу. Но сегодняшний сон слишком уж выбил старика из колеи. Поэтому профессор подошёл к окну и взял в руки стоявшую на подоконнике магическую фотографию, где они были втроём: сам Ириен, Артан в посольской тунике и мантии, и мальчишка, макушкой отцу по плечо. Старший сын Артана, Ислуин. Взрослые улыбаются, мальчик, наоборот, серьёзен. Он первый раз в жизни отправляется в настоящее посольство, причём не как гость, а как паж, сопровождающий отца. Слепок был сделан за день до отъезда…

— Здравствуйте, ваша учёность! — за спиной раздался почтительный голос.

Старик усмехнулся, и, не поворачиваясь, с укоризной ответил:

— Мы одни. И тебе не надоело вот так вот надо мной подтрунивать, даже когда рядом ни одного зрителя?

— Как хочешь, — даже не поворачивая головы можно было услышать, как друг бросил на стол папку с бумагами и уселся в одно из кресел. — Тогда старый учёный сморчок. Зарылся в свои пыльные трактаты, и носа казать не хочешь.

— Зарылся… Наверное, — Ириен поставил фотографию обратно. — В последнее время и в самом деле хочется вылезать из дома как можно реже, — мельком посмотрел на наглого гостя, который развалился в хозяйском кресле, и перенёс взгляд обратно за окно, где с утра всё небо закрывали чёрные тучи. — Тебе хорошо. Ты бываешь в столице раз в пять-десять лет, а потом срываешься в очередное путешествие. Пока отдыхаешь — слава, лесть. Величайший исследователь современности.

Друг хмыкнул.

— Ага. А ещё мне приписывают несметные богатства, которые я якобы привёз из дальних стран. Вот только до Ока судьбы в этот раз мы так и не дошли. И вообще, в ближайшие лет сорок я в земли Дикой магии не ходок. Почти всю коллекцию, кроме пары каких-то безделушек, пришлось бросать. Но кстати, всё равно можешь заглянуть. Несколько забавных вещиц я всё-таки привёз.

— Ты не слышал, — Ириен словно не заметил, про что говорит гость, а завел разговор на свою тему- что наши изоляционисты всё-таки сумели рассорить эльфов и Степь. Возвращавшееся из Северных Королевств посольство убили люди-ханжары. И времена теперь…

Гость на слова друга вдруг расхохотался. А когда Ириен, неприятно поражённый такой реакцией повернулся и бросил на гостя гневный взгляд, показал ему на втрое кресло.

— Ты присядь, присядь. Чай не мальчик уже, пятое столетие разменял. А за здоровьем так и не научился следить. Хорошие новости лучше слушать сидя.

Подождав, пока Ириен усядется, друг продолжил.

— Вот тебе свежий слух. Прямо из надёжных источников при Канцлерском совете. Великий хан принёс клятву Огня и Неба, что его нукеры не участвовали в нападении на посольство. И в доказательство взял нанятых разбойников живыми и выдал нам. Тех уже допросили. Ясный Владыка в бешенстве. Сам знаешь, брак племянницы с Артаном он хоть и не одобрял, в двоюродных внуках души не чает. Хватило бы одного Ислуина, а тут ещё если бы не беременность, то и племянница оказалась в том же посольстве. Добавь, что из-за взаимных подозрений чуть не сорвался мирный договор с ханжарами о разделе приграничных земель и совместной разработке рудников в южных джунглях. А Владыка на этот договор поставил очень многое. Головы уже полетели, вдохновителей заговора Ясный Владыка пообещал выдать ханжарам на суд с правом казни.

Ириен улыбнулся. Наверное, первый раз с тех пор как узнал о ссоре с ханжарами.

— Изоляционисты этого не потерпят. Выдать эльфов на суд каким-то людям. Они взбунтуются. И Владыка отправит всю оппозицию на те самые южные рудники. Изящно. Но ты ведь пришёл ко мне не только порадовать старика?

Гость только фыркнул.

— Ну-ну, старик. Но я и правда пришёл, чтобы принести тебе рассказ о последнем путешествии, — гость похлопал ладонью по папке с бумагами. — Потому что скоро я уезжаю опять. Мы попробуем обойти континент морем. И пусть прошлая экспедиция не вернулась, я уверен — мы сумеем. Мы учли все возможные ошибки. Так что жди. Через пару лет я привезу для твоего трактата просто потрясающие новинки.

Едва дверь кабинета громко хлопнула за торопившемся домой другом, старый учёный снова встал, подошёл к окну и, близоруко щурясь, принялся глядеть на шумную толпу. Его дом располагался почти в центре города, здешние улицы не затихали даже с наступлением сумерек или с непогодой. И кого на них только не было! Эльфы, гномы, степняки-ханжары, смуглолицые закутанные в халаты гости из Южного союза городов, светлокожие и светловолосые Люди льда с далёкого севера. Столица страны эльфов по праву считалась перекрёстком всего обитаемого мира!

Ириен вдруг понял, что сегодняшний сон поблек, истёрся в памяти. И новых кровавых видений тоже больше не будет. Губы негромко понесли молитву:

— О создатель Великого Леса Эбрилл, помоги нам и дальше сохранить в землях твоих покой, мир и процветание…

Примечания

1

Арматор — владелец торгового судна или его доверенное лицо, использующее морское судно без права собственности. Арматор снаряжает судно в рейс, нанимает экипаж, выбирает капитана и несет всю ответственность за их действия.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Ветер первый Дипломатические танцы

Ветер второй Красивая невеста

Ветер третий Балаган для императрицы

Ветер четвёртый Последняя крепость Света

Ветер пятый Лучший шкипер Архипелага

Ветер шестой Битва за Киарнат

Эпилог

Комментарии

Две дороги (рассказ-приквел)

Старый профессор (рассказ-приквел) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg