«Вампир из Трансильвании (СИ)»

Вампир из Трансильвании (СИ) (fb2) - Вампир из Трансильвании (СИ) 1886K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Барк

Сергей Барк ВАМПИР ИЗ ТРАНСИЛЬВАНИИ

Часть первая

Глава первая. МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

От окна веяло едва ощутимым холодом. В вагоне было тепло, но если прильнуть поближе к стеклу, можно было почувствовать дыхание зимы, поцеловавшей покрытые лесом холмы. Лёгкая утренняя дымка висела над размытыми очертаниями елей, за которыми, как из-за кривого частокола, всё ярче расцветали первые лучи солнца.

Многие пассажиры ещё дремали под мерный стук колёс, но я не могла оторвать глаз от таинственных пейзажей. Десять часов до столицы, перелёт в Бухарест, затем автобусом до железнодорожной станции Бухарест Норд Гара А, и вот — мои два часа тридцать минут поездки до Брашова, небольшого румынского города на юге Трансильвании, подходят к концу.

— Саша! — женщина в обтрепанной дублёнке и вязаной сиреневой шапке замахала мне рукой, встречая на перроне вместе с мужем.

Тётя Таша немного напоминала мать. Такая же невысокая, смуглая и улыбчивая, она познакомилась с хмурым студентом-румыном, дядей Григором, на факультете машиностроения около двадцати лет назад. Они поженились сразу после выпуска и уехали в Румынию, в крошечную деревеньку Талиу в двадцати километрах от Брашова, где оба устроились инженерами на завод. Дядя до сих пор там работает, а тётя после рождения близнецов плотнее занялась хозяйством.

— Я так рада тебя видеть, Саша! — она схватила меня в охапку, слегка придушив.

— Здрасьте, — пробубнила я в рукав тётиной дублёнки, бросая неуверенный взгляд на бледное лицо дяди Григора.

Сутулый мужчина, застывший справа от тёти, коротко кивнул, выражая радость по поводу моего приезда. Ни одна чёрточка на его лице при этом не дрогнула.

Мы покинули вокзал и отыскали на парковке старенькую Хонду. Дядя закинул мой чемодан в багажник, пока мы с тётей усаживались в пропахший табаком салон.

— Тёть, а насчёт машины? — заикнулась я, пока дядюшка Григор не уселся внутрь.

Отчего-то его вечно мрачное лицо вселяло в меня неуверенность, словно я лезла со своей ерундой к занятому человеку, у которого и без меня было по горло хлопот.

— Я помню, Саша. Мы сейчас заедем в одно место. Гриша говорит, там хорошие машины за приемлемую цену.

Мы поехали старыми улочками Брашова. Я была так поглощена созерцанием старинных европейских построек, что не сразу обратила внимание, куда мы направляемся. Колоритные дома прошлых веков сменились не менее красочными трущобами; от таких мест мама велела держаться подальше.

Машина затормозила у вывески с ярко-красным автомобилем. Я выбралась наружу, подозрительно оглядываясь.

— Ты выбирай машину, но интереса не показывай, — наставлял меня дядя, закрывая двери Хонды. — Как определишься, дай знак. Торговаться буду я.

Спорить я не стала.

Я бы вообще поскорее уехала отсюда, но выбора не оставалось, и я последовала за дядей.

Делец вышел нам навстречу и с порога начал расхваливать скромную стайку из десятка машин. Выглядели они все не слишком привлекательно: обшарпанные, с затёртыми бамперами и замацанными стёклами, они мало напоминали то, что я себе представляла. Скорее, это было похоже на упорядоченную свалку металлолома.

Я вопрошающе бросила взгляд на тётю, надеясь, что та поймёт меня, но она только ободряюще улыбнулась, пока мы в пятый раз обходили жестяные трупы. Что ж, похоже, у меня действительно нет ни шанса избежать ржавеющей десятилетиями нечисти.

Мой выбор пал на зелёный Хендай Акцент — самый чистый автомобиль из всех.

Дядя договорился снять машину за сорок три лея. Это было около семиста рублей в сутки — гораздо дешевле, чем я рассчитывала, и я немного приободрилась.

Машину мы взяли на неделю. Я хотела на более долгий срок — в конце концов, гостить в Талиу я собиралась целый месяц, но дядя шепнул, что всегда сможет заехать после работы и продлить аренду. А вот если машина будет вести себя не слишком хорошо, мы сможем её обменять без особых сложностей и не обидеть местных механиков, да ещё сбросить за неудобства немного денег.

Оставалось только кивнуть. Не то чтобы рассуждения дяди мне были не по душе, просто я не очень умела хитрить, но и раскидываться честно заработанными за два года деньгами я тоже не слишком торопилась. Некоторые подработки были совсем жуткие.

На ум тут же пришёл небольшой эпизод с раздачей листовок. На первый взгляд работа казалось плёвым делом, но, постояв под проливным дождём недельку, я решительно пересмотрела некоторые свои взгляды, и с тех пор всегда пропускала объявления со словами «промоутер на улице» с чувством невероятного облегчения.

Так что я предпочла не вставлять свои пять копеек, а приберечь их на чёрный день.

— Поезжай за нами. Если что, сигналь, — распорядился дядя и открыл мне водительскую дверь Акцента.

Вот и пришло время опробовать свежие навыки вождения. Четырёхмесячные курсы я закончила совсем недавно и получила права, в том числе и международные, почти перед самым отъездом.

Дело в том, что восемнадцать мне исполнилось только в середине прошлого лета, и я тут же записалась на уроки, чтобы успеть получить заветную корочку в срок и осуществить лелеемый мною вот уже на протяжении двух лет план.

Итак, я сосредоточилась и уселась за руль, старательно припоминая всё, чему меня научил инструктор.

Поездка от Брашова до деревеньки, где жили тётя с дядей, прошла без приключений. Правда, от напряжения я чувствовала себя вымотанной до предела и с облегчением выпускала из рук руль. Зато жутко гордилась собой: ни одного нарушенного правила и почти без помарок.

В Талиу жило немногим более трёх тысяч человек. В большинстве своём старшие члены семейств работали в близлежащих городах. Дети ходили в местную школу, а подростки, начиная с четырнадцати, как правило, выбирали учебное заведение там, где работали родители. Всё равно рано или поздно приходилось перебираться в города, или учиться, или работать.

Деревянные постройки одноэтажных домиков выглядели ухоженно. Реже встречались каменные дома. Высокие заборы начисто скрывали дворы, оставляя взгляду только заиндевевшие ветви оголённых крон.

Благодаря регулярному общению мамы с тётей по скайпу, это место казалось мне знакомым, словно я была здесь в далёком детстве и вернулась снова после долгого отсутствия.

— Проходи, Саша. Будь, как дома, — тётя Таша, пропускала меня в дом из прохладного коридора, напоминавшего отдельную пристройку, в глубине которой притаилась кладовая и погреб.

— Драсьте! — близнецы вывалились на меня из ниоткуда. Костину и Яше было по пятнадцать, но ростом ребята ничем не уступали мне, будучи на три года младше.

— Здраствуйте, — дружелюбно улыбнулась я в ответ на заинтересованные взгляды мальчишек — свою дальнюю родственницу они видели впервые. — Мама передала вам подарки. И вам, тёть Таша, тоже.

Из огромного чемодана я начала вынимать объёмные свёртки и пакетики. Всё это я тащила молча и без вопросов, зная, что заполню освободившееся место сувенирами и, словно кощей, уволоку сокровища обратно в Россию.

Меня и маму принялись благодарить, а после того отвели в небольшую комнатку, которую я буду занимать до конца зимних каникул.

Ничего особенного: кровать, стол, стул и шкаф, зато вид за окном был просто чудесный. Занесённая снегом степь и тёмные полосы пролеска разительно отличались от типичного городского пейзажа. От переполнявших меня волнения и тихой радости я была готова бежать на улицу, чтобы убедиться, что всё это мне не снится.

Остановить себя было даже приятно — у меня ещё будет время познакомиться со всем поближе, а пока я решила разобрать вещи, предвкушая, как скоро отправлюсь в своё собственное приключение, начало которому было уже положено.

За обедом вся семья собралась за столом. Меня угощали наваристым супом и домашним хлебом, вяленой бужениной и чесноком. От последнего я благоразумно отказалась, стесняясь распугивать домочадцем запахом изо рта.

— Боишься, что все вампиры от тебя разбегутся? — спросил Яша, давя смешинку.

Я слегка покраснела.

— Веди себя прилично, — сердито поджала губы тётя.

— Но ведь ты сама говорила, ма, что она приехала ловить вампиров, — встрял Костин, не боясь гнева матери.

Дядя Григор не обращал на нас никакого внимания, загипнотизированно вытаращившись поверх плеча жены — по телевизору показывали футбольный матч.

— Ничего такого я не говорила, — кипятилась тётя Таша, смущённая тем, что подростки её выдали. — Я рассказала семье, Саша, что ты очень хочешь увидеть Бран и другие места, связанные с легендами о кровопийцах.

— Я так и сказал! — насупился Костин, обиженно глядя из-под отросшей чёлки такими же тёмными, как у отца, глазами. — Ну э корэкт!

— Говори по-русски, если хочешь, чтобы тебе ответили, — непреклонно велела тётя, глядя на раздосадованного подростка.

Может, это просто была игра света, но у Костина уже обозначились такие же тени под глазами, как и у дяди Григора, крепко сжимавшего ложку вот уже несколько минут и ни разу за всё это время не шевельнувшегося. В этот момент я подумала, что хотя бы одного трансильванского вампира уже нашла.

— Да, хочу посмотреть замок и ещё множество мест, — согласилась я. И пытаясь разрядить обстановку, начала перечислять названия мест из собственного списка.

Похоже, мне удалось удивить семью своей осведомлённостью о красотах и достопримечательностях Румынии. Не забывала я упоминать и важные даты, чтобы закрепить успех.

Больше ребята надо мной не шутили, бросив напоследок, что я, к счастью, не одна из этих глупых девчонок, пересмотревших Сумерки. Мне оставалось только возмущенно фыркнуть на такое сравнение и вернуться к себе.

Прикрыв дверь, я убедилась, что никто не войдёт внезапно, а затем выволокла свой любимый первый том знаменитой саги со дна чемодана. Увы, к собственному стыду, именно такой ненормальной девицей я и была. Только в моём случае всё обстояло намного хуже — я действительно боготворила Стефани Майер и искренне верила в существование вампиров.

Стоило начать читать первый том, как моя жизнь навсегда изменилась. Я сотни раз перечитывала книги и пересматривала фильмы, знала наизусть целые диалоги. Являлась уважаемым членом фэнсообщества и зачитывалась тематическими фиками.

Я взрослела и моя одержимость росла вместе со мной. Я искала литературу и упоминания о реальных исторических фактах существования вампиров, которые многие идиоты по невежеству звали легендами и сказками.

Кто же в здравом уме станет придумывать ерунду о зубастых людях, питающихся кровью? А если эти очевидцы лишились ума, то не странно ли было то, что схожие утверждения появлялись в различных уголках света? К тому же, это происходило как в один промежуток времени, так и в разные эпохи.

Мне никогда не было понятным, зачем такое сочинять. Разве у людей не было других, более важных дел? Вывод напрашивался только один — всё было правдой и вампиры действительно существовали. И именно я должна была их отыскать.

Где же я должна была это сделать, если не в Трансильвании? То, что мамины родственники жили недалеко от замка знаменитого графа Дракулы, было другим знаком, убедившим меня в правильности собственного пути.

Два года назад я окончательно решила, что приеду сюда, чего бы мне это ни стоило. Копила деньги и составляла маршрут. Планировала свою поездку в мельчайших деталях и даже не стала дожидаться лета.

Единственное, что немного смущало, это насмешки людей, считавших, что вампиры не более чем сказка и, к сожалению, мне никак не удавалось игнорировать невежд. Поэтому было проще не демонстрировать свою увлечённость.

К чему это знать непосвящённым?

Я любовно огладила обложку, не пожелав расстаться с любимой книгой в такой важный момент. Пара актёров, сыгравших Беллу и Эдварда, смотрели на меня мистическим взглядом.

«Скоро», — пообещала я себе.

Глава вторая. РУМЫН

На следующее утро я поднялась пораньше. Двадцать второе декабря было первым официальным днём моего штурма Трансильвании и, конечно, я должна была встретить его достойно.

Тщательно приведя себя в порядок, я заглянула в крошечное зеркало пудреницы огромным рыбьим глазом. Затем вторым. Кажется, накрасилась удачно. Собирать волосы в хвост не стала, всё равно натяну шапку. Аккуратно собрав с расчёски несколько длинных каштановых волосков, убрала мусор в небольшой пакетик и отнесла его в туалет — неприятно будет, если тётя Таша решит, что я не ценю гостеприимство.

К завтраку я вышла пораньше, готовая похлопотать немного на кухне.

— Ты уже встала? — На свежем после сна лице тети Таши отразилось лёгкое удивление. — А я-то думала, ты хочешь отдохнуть на каникулах и поспать подольше.

— Если будет время, — вполне серьёзно ответила я, принимая из рук хозяйки тарелки и столовые приборы.

— Значит, Аня сказала правду — у тебя план захвата Румынии?

— Скорее Трансильвании. Но я с удовольствием посмотрю и другие места.

— Надеюсь, что тебе понравится. Я влюбилась в эту маленькую страну с первого взгляда.

«Я влюбилась в неё заочно», — подумала я, но решила оставить свои мысли при себе, иначе бы пришлось объяснять, как такое могло случиться.

— Уверена, что мне понравится.

— Ну подготовилась ты основательно.

Я стала прямо, позволяя тёте рассмотреть, насколько серьёзно я подошла не только к изучению культуры страны, но и не обошла вниманием её климат; на мне красовались лыжные штаны и свитер, под которым пряталась пара хлопковых рубашек. Пуховая парка с капюшоном и тёплые походные ботинки ожидали своего часа у входной двери.

— Молодец! — похвалила тётя. — И куда же ты отправишься сегодня?

«Э-э, ну-у…»

— В замок, — негромко призналась я. В какой, не было нужды пояснять.

— Желаю отличной поездки, — ободряюще отозвалась тётя и не стала больше ничего выспрашивать.

Плотно позавтракав, я помогла перемыть посуду, пока дядя собирался на работу. Он забрал с собой близнецов — в этом году их отправили учиться в Брашов.

— Вот, сделала тебе пару бутербродов в дорогу, — протянула тётя пакет.

— Не надо было.

— Не придумывай. Ничего особенного, — помахала она рукой, словно развеивая возникшее неудобство. — Когда тебя ждать?

На часах было восемь.

— Думаю, к четырём-пяти вернусь. Если буду задерживаться, позвоню.

С этими словами я шмыгнула в коридор, быстро натянула пуховик и зимнюю обувь и устремилась навстречу приключениям.

Дорога неспешно вела меня вперёд, подсказывая нужные повороты и сигналя, когда нужно сбросить скорость. На пассажирском сидении лежала развёрнутая карта — навигаторы не вызывали доверия. Во-первых, тратить деньги на хороший гаджет было жаль, учитывая, что транспортным средствам я обзаведусь не скоро, сначала нужно закончить оставшиеся четыре с половиной года универа, а потом ещё заработать на собственную машину. Во-вторых, я никогда раньше не пользовалась услугами Джи-Пи-Эс-ориентирования и плохо представляла, что делать, если окажусь в тупике, заехав не туда (таких историй я слышала достаточно).

Последней причиной отказа от современного удобства стал мой смартфон. Теоретически я могла бы закачать нужное приложение, но старая модель едва поддерживала заряд в течение суток. Давно нужно было купить новый, но… но транжирить деньги, собранные на поездку, без крайней необходимости я не стала, решив, что куплю телефон, если по возвращении что-нибудь останется.

До замка, расположенного в тридцати километрах от Брашова, я добралась, ни разу не заглянув в карту. Я так часто разглядывала маршрут своего будущего путешествия, что, наверное, зарисовала бы шоссе и основные перевалочные пункты по памяти.

Отыскав место на парковке, я выволокла сумку с заднего сиденья, перебросила её через плечо, натянула шапку и закрыла машину на ключ. Оглядывая массивное основание замка, уходящее вверх небольшими башенками, поздоровалась со старым знакомым, облик которого мне был известен не хуже карты Трансильвании:

— Ну, здравствуй, Бран.

Мне с трудом верилось, что я всё же стою здесь. Бросила взгляд на часы — четверть десятого. Сегодня четверг и касса уже открылась.

Глубоко вдыхая морозный воздух, я обходила серую крепость с торца. Неуклюже задирая голову в желании рассмотреть всё до последнего камушка и оконца, чуть не поскользнулась. До того живописно выглядели изъеденные мхом и плесенью стены с крошечными бойницами и припорошённые снегом черепичные крыши.

Взяв билет со скидкой по студенческой карте, я пристроилась к небольшой очереди ранних пташек, как и я притихших в предвкушении скорого знакомства с жилищем самого знаменитого вампира в мире.

Построенный в начале тринадцатого — конце четырнадцатого века, если обращать внимание на серьёзные расхождения в разных источниках, замок служил оборонной крепостью, сменив немало владельцев. В настоящее время он принадлежал внуку королевы Марии, которому пришлось изрядно постараться, чтобы обставить опустевшие комнаты антикварной мебелью — вся обстановка была давно вывезена в музеи.

Впрочем, это нисколько не уменьшило моего удовольствия от блуждания по всем четырём уровням замка. Крошечные, с низкими потолками комнатки, их кривые белёные стены с небольшими альковами украшали оружие и трофеи.

Вниз, по вытоптанным деревянным ступеням, вдоль узких переходов… Здесь пахло древностью.

Немного отстав от группы, я прильнула к небольшому застеклённому окну на лестнице. Укрытые лесом Карпаты белели снежной крошкой, скрывая на своих тропинках и опушках секреты, которые я мечтала поскорее узнать.

После экскурсии я не торопилась покинуть территорию замка. Ещё немного побродив вдоль вековых стен, я отправилась осматривать окрестности.

Облагороженные заросли скорее напоминали парк, чем дикое полесье. Вокруг не было ни души, только старые деревья тихо поскрипывали, покачиваясь от слабых порывов ветра, налетавших откуда-то с вершин. В глубине я отыскала небольшие подмостки; здесь в тёплое время года устраивались всевозможные мероприятия, от концертов до театральных представлений. Решив, что вряд ли кому-то помешаю, я устроилась со своим обедом прямо посередине импровизированной сцены.

Отсюда открывался чудесный вид на замок.

С небольшого расстояния Бран походил на уютное жилище аристократов (собственно, им он и принадлежал). Затерянный среди гор, он больше не был крепостью, где дозорные исправно несли свою службу, охраняя границы от врага. Не был он и резиденцией, подходящей для привилегированных особ. Теперь Бран — символ, соединивший наш скучный серый мир с тайной, доступной немногим.

Конечно, я не рассчитывала отыскать здесь вампиров. Что им делать среди пустынных гор в небольшом и холодном замке, осаждаемом ордами туристов?

И даже эти самые туристы были бы порядком разочарованы узнав, что Влад Цепеш никогда здесь не жил. История не сохранила никаких упоминаний о такой вероятности, оставив редкие строчки о том, что он мог провести под крышей замка ночь или, может, томился в казематах, осуждённый за свои преступления. По этому поводу до сих пор возникало немало споров.

Румынам следовало благодарить Брема Стокера, так удачно описавшего цитадель зла графа Дракулы, что та оказалась невероятно похожа на Бран, затерянный в тех же широтах, что и пристанище вымышленного злодея. Говорят, что именно этим замком вдохновился писатель, создавая свой шедевр.

Я поднялась на ноги, убрала пустой пакет в сумку и отряхнула крошки.

То, что Бран был связан с вампирами так же тесно, как мой автомобиль с раллийными гонками, нисколько не остудило мою решимость посетить это место. Сюда я приехала исключительно для того, чтобы отдать должное персонажу одного из моих любимых романов, а заодно попрактиковать свои навыки вождения по гладким дорогам шоссе.

А вот сейчас я действительно собиралась съездить туда, где, судя по историческим данным, обитал (хотя бы время от времени) Влад Третий Цепеш.

Развалины крепости Поэнари или, на местный манер, Поэнарь располагались дальше на юго-восток. Я следовала по шоссе, крепко сжимая руль двумя руками и не позволяя стрелке спидометра превысить отметку в восемьдесят километров.

Какая же красота вилась вдоль серого полотна дороги!

Только люди, оказавшиеся в этих местах по чистой случайности или из любознательности, сопровождавшей путешественников всех мастей, могли оценить тихое сдержанное величие заснеженных Карпат.

Ещё сильнее мне предстояло восхититься на вершине знаменитых развалин.

Преодолев тысячу и шесть сотен ступеней, я задыхалась от крутого подъёма и перехватывающего дыхание вида на ущелье реки Арджеш. Мутный, словно запотевшее стекло, воздух скрадывал очертания возвышавшихся вокруг гор. Суровый ветер трепал выглядывающие из-под шапки волосы и заставлял щуриться.

Здесь я была одна.

Счастливая и порядком замёрзшая, я порхала бабочкой по развалинам крепости. Туристы не очень жаловали это место по сравнению с другими достопримечательностями Румынии, уже не говоря о том, что стояла зима и время приближалось к католическому рождеству — большому празднику, возбуждавшему ажиотаж в торговых центрах.

Местные, как и многие туристы, активно готовились встретить праздник, оставляя Поэнарь в моё полное распоряжение. Я чувствовала себя особенной, словно только мне было доступно разгуливать по владениям великого и ужасного графа, заставлявшего трепетать близлежащие земли.

Несмотря на утопленные в крови руки и обилие зверств, хранимых анналами истории, я нисколечко не верила, что Влад Третий действительно был вампиром.

Разве стал бы он устраивать бесчинства в открытую? Зачем? Для чего? Скорее всего, он был просто сошедшим с ума от вседозволенности вельможей с садистскими наклонностями. К чему бы вампиру просто так изводить люд, если им можно спокойно и с удовольствием питаться?

Нет, сажание на кол не имело никакого смысла с точки зрения вампиризма.

С лихвой насмотревшись на невероятную панораму и запечатлев несколько десятков себяшек, я, окоченевшая, с негнущимися пальцами, спускалась вниз к машине, продолжая размышлять о заблудших душах, коим не суждено было узнать тайны загадочного и пугающего племени.

Многие спросили бы меня, что я здесь делаю, если, кроме живописных видов и жалких обломков камня, бывшей крепости нечем было больше похвастаться. Не прятались же здесь вампиры, в самом деле. Конечно, нет.

Наверное, мои вылазки можно было сравнить с посещением мест силы.

Я верю, что есть на земле места, которые полны правильной энергией, и посетить их значит получить силы для своего дела. К примеру, существуют такие точки на карте, куда отправляются люди, жаждущие разбогатеть, обзавестись потомством, познать истину. А если в одном месте собрать людей с одинаково жгучим желанием, то, пожалуй, можно действительно преуспеть в собственных поисках. Именно этим я и занималась, начав с посещения Брана и Поэнарь.

Перед тем, как взяться за дело, нужно было настроиться на нужный лад, чтобы всё непременно получилось. Я верила и хотела получить силы других людей, как и я не сомневавшихся в существовании вампиров.

Запрыгнув в машину, одиноко припаркованную на склоне, я поспешила завести двигатель и включить печку. Инструктор отругал бы за такое — сначала нужно было дать машине прогреться, но я слишком замёрзла и хотела быстрее отогреть хотя бы руки.

К трём часам от тёплого утреннего солнышка не осталось и следа. Небо затянуло серыми тучами — погода могла серьёзно испортиться. Решив, что для первого дня собрала достаточно впечатлений, я покатила свои четыре колеса обратно к дому.

Сначала я очень долго спускалась вниз по извилистой дорожке. Потом выехала на трансфагарасанскую магистраль и немного расслабилась — дорога была ровной, с редкими машинами, тянувшимися разреженной вереницей. Вдалеке показался знак с названием очередной деревушки, заставивший меня притормозить.

Я подхватила карту. Так и есть: красовавшееся передо мной название было отмечено ровно посередине между отрезком магистрали, где сейчас находилась я, и замком Бран — моим перевалочным пунктом до Брашова, а затем и до Талиу.

Бросив быстрый взгляд на небо, я заволновалась. Погода портилась на глазах, и я была обречена попасть в снегопад. Синоптики обещали небольшие осадки, но это не умаляло желания скорее добраться до дома.

Замерев от лёгкого волнения, я прикидывала шансы оказаться в Талиу как можно быстрее. Если срежу огромный крюк от ущелья до Брашова, сэкономлю не меньше часа. Дороги в Румынии, насколько я успела узнать, хорошие — ничто не мешает проехать напрямик… кроме осторожности.

Топтаться на месте было не по мне. К тому же, с каждой минутой драгоценное время таяло вместе с проблесками хорошей погоды.

— Давай, Сашка. Что с тобой может случиться? — подбодрила я себя и запрыгнула обратно в машину. Ещё раз сверившись с картой, повернула ключ зажигания и, удостоверившись в отсутствии помех, свернула на просёлочную дорогу.

Уже через пять минут я чувствовала себя более уверенно. Дорога оказалась гладкой и ухоженной, обочины достаточно широкими, чтобы, в случае чего, я могла остановиться. Машина, несмотря на бывалый вид, вела себя спокойно, не тарахтела и не скрежетала.

Лёгкий снег припорошил капот и я, на всякий случай, включила дворники и бросила взгляд в зеркало заднего вида — кроме меня, на этом участке никого не было, и я не стала сбавлять и без того невысокую скорость.

Минут через десять мне встретился новый указатель. Названия деревни, которую я держала в качестве ориентира, на нем не было, но была пара других надписей. Немного подумав, я всё же притормозила и взяла карту.

Так и есть — города, указанные на табличке, находились в других областях Румынии. На дороге такое не редкость, на случай, если водитель оказался здесь проездом. Все, как правило, ориентируются на крупные точки, а не крошечные деревушки, чтобы скорее добраться из пункта А в пункт Б.

Я поехала дальше, еле заметно прибавив скорость. На горной дороге по-прежнему никого не было, а снегопад тем временем усиливался. Хорошенько подумав, я заставила себя выдохнуть, успокаиваясь тем, что причин для серьёзных волнений нет. И всё же, хорошо подумав, сбросила скорость на десять километров. Горная местность и снег — дополнительные источники опасности на дороге. Зачем зря рисковать?

— Ну ты и паникёр, Саша, — иронично подразнила я себя.

Вообще-то, я была решительной и настойчивой. Об этом говорили не только родители и друзья, но и мои поступки. По какой-то, не вполне понятной причине, я верила, что справлюсь с любыми сложностями, и пока жизнь со мной соглашалась.

Моя политика была проста: нужно готовиться ко всяким неожиданностям, всегда рассуждать здраво и не поддаваться панике. Паника — залог ошибочных решений, — часто повторял отец, и я разделяла его мнение.

Много раз я замечала, как мои одноклассники, а потом и однокурсники терпят крах, не сумев справиться с нервами. К примеру, Лёнька не подготовил тему, но класс у нас был дружный и мы разом вытолкнули его к доске, обещая помочь. Преподаватель литературы, Фёдор Геннадьевич, был динозавром и от того слух и зрение его часто подводили. На это мы и рассчитывали. Шептали Лёньке, что говорить, и он пересказывал, что слышал, пока преподаватель не встал со стула и не подошёл к окну, оказавшись всего на метр ближе к парню. Тот тут же струхнул и признался, что не подготовился. Балбес. До этого всё шло неплохо.

Или Нина с моего факультета. Типичная зубрилка, заучившая учебники от корки до корки ещё на каникулах, завалила большую часть сессии, потому что оказываясь перед преподами один на один, не может выдавить пару связных предложений. Конечно, потом она всё закрыла, но сам факт того, что кто-то страдает от банальной неспособности удержать голову на плечах в ответственный момент, всегда приводил меня в удивление.

Какой смысл нервничать и паниковать, если это только уменьшает шансы на успех? Ведь сами себе роют яму. Если рассуждать здраво, то получается, что из-за нервозности результат всегда хуже, так почему бы не расслабиться и не попытаться выжать максимум из сложившейся ситуации?

Дорога тем временем привела к развилке. Посередине стоял знак, который уже успело прилично замести. Мне ничего не оставалось, как снова остановить машину и пойти откапывать указатель. Копать, конечно, не пришлось — мокрый снег налип на глянцевую поверхность. Махнув пару раз рукавом, я убедилась, что дорога на Брашов уходит налево, и уже собиралась вернуться к машине, когда, обернувшись, заметила человека.

Высокий мужчина, одетый в чёрное, с накинутым на плечи плащом, не спеша шёл по обочине. Снег мёл ему в спину, оседая на затылке. Даже отсюда мне было видно, что его тёмные волосы промокли и теперь висят паклей до самого подбородка.

Глубоко запустив руки в карманы, он горбился, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону и двигаясь по направлению к левому рукаву дороги. Наверное, там располагалась какая-то деревушка.

Окинув его ещё одним взглядом, я убедилась, что никаких сумок или других вещей у него с собой нет.

Я даже немного опешила, не понимая, откуда он взялся? Он шёл с той стороны, где я проехала всего каких-то пару минут назад. Неужели я промчалась так быстро, что и не заметила?

Мужчина уже дошёл до развилки и, в очередной раз тяжело перевалившись с ноги на ногу, приостановился. Посмотрел на меня исподлобья, напомнив дядю Григора.

Я замерла на месте, отчего-то испугавшись. В горле пересохло, когда по телу прокатилась нервная дрожь. Он смотрел на меня так, словно я нарушила какой-то закон и в его силах наказать меня за это.

Что за ерунда, — одёрнула я себя, когда он перестал пялиться и бросил взгляд на машину, сжал губы в тонкую полоску и, отвернувшись, пошёл дальше. Кажется, я слишком долго стою под знаком.

Сорвавшись с места, я заспешила к автомобилю. Двигатель тепло загудел и машина вывернула обратно на дорогу.

И чего я только испугалась? Просто какой-то местный. И вышел, наверное, из леса, поэтому я его и не видела.

Отругав себя за впечатлительность, я свернула на Брашов.

Конечно, он вышел из леса — местные испокон веку свободно гуляют по окрестностям, где бы ни жили… Может, с ним что-то случилось? Упал, подвернул ногу и теперь старается добраться домой. На него мог напасть зверь или он мог поскользнуться на промёрзшей постилке. Интересно, далеко идти до деревни?

На знаке я не заметила других надписей. Должно быть, деревушка действительно крошечная, раз уж её поленились отметить даже на указателе. А если она в нескольких километрах и идти ему ещё бог знает сколько?

Снегопад снаружи усиливался, оставляя на стекле два неровных оконца выметенных дворниками. Стрелка на спидометре упала.

Если он сильно пострадал, то может упасть и не дойти. Замёрзнет посреди дороги… Наверное, поэтому он посмотрел на машину. Должно быть, хотел попросить подвести, но, увидев как у меня трясутся коленки, не стал.

Я затормозила.

Так, Саша. Чем мы располагаем? Мужчина явно пострадал и пытается куда-то дойти. Снегопад усиливается и, пожалуй, может превратиться в метель. Если он упадёт или ещё что, то замёрзнет насмерть. На дороге никого и неизвестно, выйдут ли его односельчане на розыски и когда вообще это случится.

На меня он не кидался и ничем не обижал. Даже постеснялся попросить о помощи, видя, что я трясусь как осиновый лист. И нечего в каждом прохожем видеть маньяка. Решив повернуть обратно и помочь бедолаге, я вытащила телефон, собираясь скинуть тёте сообщение, что немного задержусь и не нужно обо мне волноваться.

Связи, как назло, не было. Впрочем, глупо было бы удивляться — местность, как-никак, горная.

Развернувшись обратно, я добралась до знака, вырулила на другую дорогу и тут же увидела румына. Он едва ли отошёл от знака на сотню метров.

Он шёл по левой стороне. Я решила выехать на полосу встречного движения — машин всё равно не было, чтобы остановиться рядом.

— Здравствуйте, — громко произнесла я по-русски, распахнув дверь.

Мужчина остановился и уставился на меня сверху вниз.

На вид ему было около тридцати, но выглядел он старше, потому что был измотан и еле держался на ногах. Так выглядел отец, когда случилась авария и он безвылазно провёл на заводе почти целую неделю.

Бледный, с посиневшими от холода губами и тёмными глазами (если бы я не знала, что глаза должны быть тёмно-карими, то решила бы что они чёрные), он, казалось, с трудом удерживает веки открытыми.

— Давайте подвезу.

Румын сверлил меня взглядом целую минуту, заставляя чувствовать себя всё более неуверенно.

«Между прочим, я стараюсь помочь», — почти с обидой подумала я. Может, он просто не говорит по-русски?

Наконец он словно отмер и поплёлся вперёд.

«Ладно, невежда, хочешь замёрзнуть в снегу, твоё дело», — уже успела попрощаться я, когда румын обошёл капот машины, направляясь к пассажирской двери. Я даже подобралась от неожиданности и крепче перехватила руль.

Незнакомец забрался в машину. От моего взгляда не укрылось, как он буквально затащил правую ногу в салон. Травма, наверное, была действительно серьёзной.

Машина покатилась вперёд.

— Далеко до вашей деревни? — спросила я, бросив косой взгляд на румына. Тот откинулся на подголовник и смотрел вперёд. Его веки, казалось, опустились ещё ниже, оставляя две узкие прорези глаз.

— Нет.

«Отлично, — подумала я. — Очень содержательный диалог».

— Меня зовут Саша. Я из России. А вы? Местный?

Мой пассажир не спешил отвечать. Я уже подумала, что он и вовсе решил играть в молчанку, когда мне наконец ответили:

— Влад. Я отсюда.

«Влад. Как оригинально!»

Мысль о том, что я наткнулась на тёзку знаменитого вампира, могла показаться мне забавной, если бы имя не было так распространено в Румынии.

— Красиво у вас, — решила я похвалить Румынию в надежде поддержать разговор и немного разрядить обстановку, когда поняла, что мы едем бог знает где и сквозь ветровое стекло не видно ничего кроме клочка занесённой дороги.

— Здесь налево, — произнёс он, качнув головой, и я стала скидывать скорость, чтобы вписаться в поворот.

Дорога стала подниматься наверх и я переключила передачу. Двигатель заурчал с натугой, но машина послушно ползла дальше. Выжимать больше черепашьей скорости из бедняги «Акцента», я поостереглась — снегопад усилился. О том, как поеду обратно, я старалась не думать.

Бросив короткий взгляд на пассажирское сидение, я слегка удивилась — Влад прикрыл глаза и, кажется, дремал.

«Надеюсь, мы не проедем мимо нужного места», — подумала я, засмотревшись на секунду на выдающийся прямой нос и крупные губы. Не припухлые и не сочные, как у некоторых девчонок, а какие-то сухие и безжизненные, словно высеченные из камня. Да и сам румын больше напоминал каменное изваяние, чем живого человека.

— Следи за дорогой, — приоткрылся рот, чтобы привести меня в чувство.

Слегка испугавшись, я рванула руль в сторону и нас ощутимо тряхнуло. Румын тяжело выдохнул, а я тут же уставилась вперёд, кляня себя за беспечность, которая могла обернуться аварией.

Мы ехали ещё минут десять.

Мне хотелось спросить, далеко ли ещё осталось, но показывать своего нетерпения избавиться от пассажира, которому я сама предложила помощь, было неудобно, и я промолчала, с досадой прикусив язык.

— Направо, — коротко, с хрипотцой, произнёс он, не открывая глаз.

Если бы этот Влад не сказал, что здесь есть поворот, я бы и не заметила.

Метель набирала обороты и, может быть, поэтому мне показалось, что дорога, на которую мы свернули, скорее напоминала широкую тропинку. Нас затрясло сильнее, по кузову заскребли кончики веток. Мне стало не до любезностей.

— А до деревни далеко?

— Почти приехали, — ответил он, словно каждое слово давалось ему с неимоверным усилием.

Нельзя сказать, что ответ меня успокоил, но не прошло и двух минут, как фары осветили преграду. Я остановилась.

— Впереди стена.

Влад будто отмер, тут же раскрыл дверцу машины и стал выбираться наружу. У него получилось не сразу, но вот он выпрямился и, хлопнув дверью, заковылял к арке.

— Всегда пожалуйста, — пробубнила я сама себе — неблагодарность румына была просто возмутительной.

Мой пассажир неожиданно дрогнул и накренился, хватаясь за капот.

— Осторожно, — прошептала я машинально, с опозданием понимая, что он меня не услышит, да и толку от моих слов.

Влад подобрался, потратив на это добрых полминуты, и пошёл дальше. Я наблюдала, как тяжело переваливаясь и волоча за собой ногу, он дошёл до стены.

— Пора домой, — напомнила я себе, готовясь выкрутить руль.

Вдруг мужчина поскользнулся и рухнул, исчезнув из поля видимости. Я вылетела из машины и обнаружила его распластанного на животе.

— Влад! Влад! — трясла я его за плечо, но он не подавал признаков жизни.

— Просто здорово, — бурчала я под нос, судорожно размышляя, что делать. Вернувшись к машине, нашла под сидением фонарик, который сама там припрятала. Затем набросила на голову капюшон и побежала вперёд сквозь широкую арку в стене.

Судя по всему, Влад жил за пределами деревушки. Может, это было его ранчо, или поместье, или угодья — не знаю, как называли принадлежавшие им земли румыны, но это и не имело никакого значения. Мне следовало разыскать его семью и дать знать, что с ним приключилась беда.

Наконец прямой луч фонаря упёрся в какое-то строение. Белый широкий камень, тёмные с решётками окна. Добравшись до двери, я заколотила по ним что есть сил.

— Помогите! — кричала я. — Кто-нибудь!

За этим бесполезным занятием я провела ещё какое-то время, пока окончательно не осознала, что дома никого нет.

Зачем-то толкнув дверь, я с удивлением обнаружила, что она не заперта. Вломившись в прихожую, снова завопила;

— Помогите! Эй, кто-нибудь!

В доме стояла оглушительная тишина. Луч фонаря бессмысленно метался с предмета на предмет. Дома никого не оказалось, помочь мне было некому, а румын с каждой секундой замерзал всё сильнее. Без особой надежды я всё же вынула из кармана куртки телефон — связи нет.

Выругавшись, я пронеслась по дому ураганом, разыскивая какое-нибудь покрывало или одеяло. Ничего похожего не нашла, но в одной из комнат обнаружился приличных размеров половик. Стянув его с пола и освещая себе дорогу, я понеслась наружу.

Бросив половик рядом с Владом, я стала перекатывать тяжёлое тело на бок.

Румын казался просто неподъёмным!

Я понятия не имела, как собираюсь дотащить его до дома, но ничего другого на ум не приходило. Даже если машина протиснется в арку — насчёт этого у меня были большие сомнения, — я всё равно вряд ли смогу затащить его в кабину.

Засунув ручку фонарика в рот, я ухватилась за край половика обеими руками и, освещая себе путь, как лошадь впряжённая в плуг, поволокла ношу по направлению к дому. Понятия не имею, сколько у меня ушло времени, но чувствовала я себя так, словно отпахала смену в супермаркете. Спасибо гандболу, которым я занималась в школьные годы. Будь я, как Дашка Нестерова, пополам бы переломилась, — утешала я себя, как могла.

Последним приступом было крыльцо. Я старалась действовать осторожно, но, кажется, румын всё равно стукнулся пару раз головой. Бог с ней, с головой, — решила я, — болела же нога!

Втащив Влада внутрь дома, я бросила край и пару раз глубоко вздохнула. Как же я устала, но медлить было нельзя. Захлопнув дверь и перехватив фонарик, я первым делом попыталась отыскать выключатели.

Поверить не могу! В двадцать первом веке, пусть и в маленькой, но европейской стране не было электричества!

Ладно.

Бросившись на кухню, я стала беспорядочно раскрывать ящики и дверцы; всё, что попадались на пути.

Есть!

В одном из ящиков я отыскала свечи. Ещё минута ушла на поиски спичек. Примчалась в коридор, посветила на румына — тот так и не пришёл в себя. Голубоватый оттенок кожи сильно нервировал.

Нужно было скорее разобраться, в чём дело.

Напротив кухни, располагалась гостиная, именно там я и нашла половик. Ухватившись снова за его край, я потащила Влада. Выволокла на пятачок пустого пространства и только теперь заметила, что оказалась у камина.

Бинго!

Отыскав сбоку жидкость для розжига, я вздохнула немного уверенней — блага цивилизации выглядели знакомо и ободряюще. Ещё немного усилий, и огонь принялся жадно вылизывать сложенные в очаге поленья. Стало светлее и меня обдало первым теплом.

Затем я разожгла свечи и расставила их вокруг.

— Ну, Влад, — подстегнула я себя, — твоя очередь.

Стянуть вещи с недвижимого тела оказалось сложнее, чем я думала. Сошло ещё семь потов, пока я наконец сдёрнула с румына штаны и взгляду открылся отвратительный порез. Он тянулся от самого колена до пятки, и если на концах образовалась небольшая корочка, то из середины сочилась тёмная кровь.

Только сейчас в глаза бросился грязный след на полу. Он тянулся от ноги.

Кровь…

Как вообще он собирался дойти до дома!

Я бы возмущалась дольше и сильнее, но кровь надо было остановить.

Как это сделать я примерно представляла. Не зря же пересмотрела тысячи фильмов хорошего качества и не очень о всевозможных вампирах, зомби и остальных монстрах. Чего стоила картина про акулу, загнавшую девушку на отмель! Там тоже была травма ноги. Не совсем такая, как та, на что я старалась не смотреть, но…

— Ты же суровый румынский мужик, Влад. Так что всё будет пучком, — говорила я с синим полуголым трупом, чтобы не терять ощущение реальности, пока отрывала кусок материи от его рубахи с помощью раздобытого ножа.

Перевязав ногу повыше колена, чтобы остановить кровь, я потратила немного времени на то, чтобы проверить, не слишком ли туго затянула жгут. Когда кровь наконец перестала сочиться, я была готова скакать от восторга, но ума хватило броситься на кухню: мне нужна была зелёнка или спирт и иголка с ниткой. Из желаемого отыскала только последнее, и то после того как перевернула все шкафы и ящики вверх дном.

Никакой аптечки я так и не нашла. Делать было нечего, пришлось кипятить воду по старинке. Кастрюля забурлила в считанные секунды — газовая печь оказалась что надо.

Стягивая края раны, я едва ли могла поверить, что делаю это! Что бы я делала, если бы не кинематограф.

Иглу и нить я прокипятила, связи по-прежнему не было, как и других помощников, притаившихся в доме, поэтому я осторожно прокалывала кожу и молилась, что мне повезёт каким-нибудь чудодейственным образом и румын не умрёт у меня на руках. В общем, делала, что могла и надеялась на лучшее.

Наконец работа была закончена и я отвалилась на пятую точку, чувствуя, как утекают последние силы.

— Во-от, — протянула я, стирая со лба пот. Руки были испачканы кровью.

Волна головокружения нахлынула внезапно.

Поспешив на кухню, я обмыла руки, вынесла за собой мутные остатки воды и вернулась к румыну. Может, мне это только казалось, но он был синее льда.

Пока я уничтожала кухню, отыскала дверь кладовой. Там были какие-то тряпки, в том числе и покрывала.

— Так вот где вы прятались, — журила я бездушные предметы, не пожелавшие мне помочь в самый ответственный момент. Но ничего — хотя бы сейчас пригодятся.

Я укатала Влада в кокон, даже не мысля о том, чтобы затащить его на диван. Огонь в очаге охотно пожирал поленья, смачно причмокивая и хищно потрескивая. Можно было надеяться, что вблизи очага румын вскоре согреется.

— Где же твоя семья, Влад? — без всякой надежды спросила я, устраиваясь на диване и сонно глядя на огромное человеческое тело, не подающее никаких признаков жизни, кроме слабого дыханья. — Надеюсь, ты выживешь, — шепнула, положив подбородок на согнутую руку и всматриваясь в румына.

Раздумывая, что же делать дальше, я решила, что отдохну минутку и поеду искать помощь. Но, выжатая как лимон, не заметила, как прикрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.

Глава третья. В ГОСТЯХ

Меня разбудила тянущая боль в шее. Я хотела перевернуться на спину, но при первой же попытке устроиться поудобней мышцы свело так, что я, чертыхаясь и воя, замерла, выжидая, когда боль стихнет настолько чтобы я могла наконец нормально лечь. Угораздило же заснуть на подлокотнике…

— Блин! — я дёрнулась как ошпареная. От резкого подъема мышцы свело ещё сильнее, перед глазами замелькало, закружилась голова.

Слепящий белый свет бил из окон за спиной. Я обнаружила себя на диване в гостиной, в которой оказалась по чистой случайности, возомнив себя доброй самаритянкой.

Именно сюда, да, вот на это самое место я притащила истекающего кровью румына.

Сбитая с толку и дезориентированная, я озиралась вокруг, продолжая розыски. Но на полу, как ни странно, никого не было: ни перед камином, ни в углу, ни у дивана — нигде.

Где же румын?

Из кухни послышался свист закипающего чайника. Игнорируя головокружение, я поспешила на шум.

Меня слегка пошатывало, когда я оказалась в проёме кухни.

Идти дальше было опасно, если, споткнувшись, я не хотела расквасить нос, и потому я с удовольствием упёрлась плечом в косяк.

И при свете дня наконец смогла увидеть кухню, в которую ворвалась ураганом накануне: настоящая дровяная печь, соседствовала с газовой, громоздкие деревянные шкафы, украшенные резьбой, посередине просторный прямоугольный стол, застеленный скатертью — посмотреть было на что, но моё внимание было занято далеко не деталями интерьера. Я ошарашенно вытаращилась на хозяина дома.

Румын, который вчера собирался заснуть вечным сном в снегу, а потом залил кровью пол в гостиной, как ни в чём не бывало заваривал чай, ловко меряя шагами пространство.

От удивления я потеряла дар речи, глупо наблюдая за уютной вознёй.

Влад обернулся и, нисколько не удивлённый моим появлением, водрузил на стол заварной чайник и чашки.

— Доброе утро, — поприветствовал меня он. — Присаживайся.

Сказать, что я удивилась, значило ничего не сказать. Всё, на что меня хватило, это шаркая пройти к стулу и постараться не сесть мимо сидения.

— Как… как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо. И поскольку я отчасти обязан этим тебе, я не против, если ты будешь обращаться ко мне на ты.

Честно говоря, я пропустила его слова мимо ушей, всё ещё с трудом веря глазам — с ним, кажется, и вправду всё было хорошо.

— Я думала, вы померли, — не удержавшись, призналась я.

— Как видишь, я жив, — лениво фыркнул Влад и уселся за стол. — Угощайся.

Ко мне пододвинули чашку.

— Как ваша, нога? Давайте посмотрю.

Не то чтобы я волновалась, видя, насколько бодр румын, но мне хотелось посмотреть на рану из любопытства. Может, от холода и испуга воображение сыграло со мной злую шутку уверив, что порез гораздо глубже, чем он был на самом деле?

— Нет необходимости. И, кажется, я разрешил перейти на ты. — Лёгкое раздражение скользнуло по его лицу, и я прикусила язык, неожиданно вспомнив, что нахожусь в чужом доме. Подскочив, как ошпаренная, я бросилась обратно в гостиную, на ходу хватая оставленный у дивана телефон.

О-о, нет! Заряда не осталось.

Мало того, что заснув, я забыла о румыне, так ещё и тёте не дала знать, что задерживаюсь.

— Извините, — я вновь возникла перед столом. Влад поднял взгляд, ожидая, что я скажу, но наливать себе чай не перестал. — Э-э, я схожу к машине за зарядкой. Телефон сел, — зачем-то потрясла я мобильником в воздухе. — Можно, я у вас его заряжу?

— Где именно?

Вопрос немного озадачил.

— Да где угодно. Мне всё равно.

Влад изогнул губы в снисходительной улыбке.

— Я имел в виду, что в доме нет розеток.

— Но как же вы пользуетесь мобильником? — я никак не могла взять в толк.

— Я им не пользуюсь.

— Но я…

Что тут скажешь.

И, кажется, вчера я не смогла найти выключатели, чтобы зажечь свет; отсутствие электричества многое объясняло, даже если в это было сложно поверить.

— Мне нужно ехать. Родные будут волноваться.

Румын продолжал смотреть на меня как ни в чём не бывало. Стало неуютно — пора было покидать дом «радушного» хозяина.

— Ладно. До свиданья, — пробубнила я, так и не дождавшись ответа. Развернулась и поспешила на выход.

— Ты никуда не поедешь, — произнёс он, пригвоздив меня словами к месту.

От чужих слов волосы встали на затылке. Я опасливо оглянулась.

Неужели поворот был всё-таки не туда, и я угодила в логово одинокого маньяка-убийцы, скрывающего свои тошнотворные наклонности в глуши?

Что ж, если посмотреть со стороны, то бледность, тёмные, с глубоко залёгшими тенями глаза вкупе с чёрными одеждами (правда сейчас на румыне были джинсы и тонкий светлый свитер) вполне вписывались в нужный образ.

Мне стало всерьёз не по себе. Спокойный, Влад словно знал, что я не смогу сбежать.

— Сейчас по крайней мере, — он сделал глоток из чашки и продолжил: — Ты не потушила фары и за ночь сел аккумулятор.

Не знаю, какая часть фразы меня шокировала больше: та, что я не смогу завести машину и, видимо, подзарядить аккумулятор в месте, обойдённом благами цивилизации, или та, что утверждала, будто я провела здесь ночь.

Я простояла в коридоре целую минуту.

«Только без паники, Саша. Держи себя в руках.»

— Машины у вас нет? — решила я на всякий случай подтвердить свои подозрения. Румын отрицательно качнул головой. — Можно мне чаю?

Он повёл рукой, приглашая за стол.

Упав на стул, как подкошенная, я постаралась основательно подумать над своим положением.

Мысли о маньяке сменились наиболее правдоподобными и более устрашающими: тётя Таша наверняка уже сообщила в полицию и связалась с мамой и папой. Что, спрашивается, они могли подумать, если едва совершеннолетняя дочь не выходит на связь, проведя ночь неизвестно где?

Мне оставалось только простонать.

Наверное, они уже едут в аэропорт.

Чувствую, это были мои первые и последние самостоятельные каникулы. В жизни.

— Отсюда далеко до ближайшей деревни?

— Километров двадцать.

— А телефонная будка или заправка? Может, есть какая-нибудь возможность позвонить? — Надежда в моём голосе таяла с каждым словом при виде непроницаемого лица румына.

— Нет.

Вот и закончились бесславные приключения на второй день пребывания в стране моей мечты. О моей цели и думать нечего — не видать мне вампиров как своих ушей.

— Но часов через десять аккумулятор зарядится и сможешь ехать обратно.

— Что же вы молчали?! — возмутилась я, подскочив, когда смысл его слов наконец до меня дошёл.

— Я не молчал, а общался, — невозмутимо ответил он, заставляя меня скрипеть зубами.

— Значит, у вас есть генератор?

— Да.

— А быстрее никак нельзя?

— Нет.

— Может, как-нибудь можно подсоединить телефон?

— Нет.

— Замечательно, — не выдержала я, вложив в одно слово всё своё негодование на безразличие этого придурка.

Если мне и было его жаль, там, на дороге, то сейчас я бы с удовольствием бросила его ковылять до своего дома хоть до скончания веков. Мог бы хотя бы сделать вид, что сочувствует.

Мало того, он ещё и улыбался, видя как я злюсь.

— Что смешного?

— Ничего. — Я сузила глаза и пообещала себе, что если представится случай пнуть гада с крыльца, непременно им воспользуюсь.

— Не понимаю, к чему столько эмоций?

Мне оставалось только вытаращиться. Что здесь было непонятного?

— Вообще-то я подросток. — Он окинул меня взглядом. — В смысле, я совершеннолетняя, но мне всего восемнадцать и я не ночевала дома и телефон сел. Думаете, родители меня по головке за это погладят?

— Подростки восемнадцати лет часто не ночуют дома. Стоит ли создавать панику из-за одной ночи?

Пришлось признать, в чём-то он был прав.

— Возможно. Но если дочь находится в чужой стране всего один день, то есть второй, — расстроенно поправила я себя, — это достаточный повод для волнения.

Влад повёл головой, теперь признавая мою правоту.

— Русская?

Я кивнула и мы ненадолго замолчали.

— Я думал, туристы предпочитают летнее время года.

— Какая разница, я же не на морской курорт приехала, — отмахнулась я.

— Твоя правда, — снова согласился он. — Значит, холод тебя не пугает.

— Что я, зимы не видела. Я из Архангельска.

— Красивые там места.

— Вы там бывали?

Неожиданный факт немного отвлёк от печальных размышлений о том, станет ли меня пороть папа, как в детстве, вернувшись к давно пройденному этапу (бегать по стройкам и чужим гаражам я прекратила довольно быстро, стоило познакомиться с папиным галантерейным набором).

— Давно, — только и ответил Влад. — Уже успела что-нибудь посмотреть в Румынии? — перевёл он разговор, впрочем, вопрос показался вполне закономерным и я не нашла причин не ответить:

— Совсем немного.

— Что именно?

Помедлив пару секунд, я сказала правду, решив что врать по такому пустяку не стоит:

— Бран и Паэнарь.

И даже вздрогнула и чуть не опрокинула на себя чай, когда румын засмеялся:

— Искательница вампиров?

Тепло тут же согрело щеки.

— И что? Это запрещено?

— Нет, конечно. Просто, мне кажется, что ты уже вышла из возраста, когда верят в сказки.

— Кажется — креститься надо, — вспомнила я любимую присказку бабушку. Он поднял бровь.

— А вдруг я вампир. Перекрещусь и развеюсь в прах.

Румын навалился на стол и сузил глаза, словно старался меня напугать. Я инстинктивно откинулась на спинку стула.

— От этого не развеиваются в прах. Скорее вы должны зашипеть и убежать.

— По-твоему, вампиры — это коты?

— Нет, но они должны испытывать боль.

— Сказки-сказки, — риторически потянул он.

— Ничего это не сказки!

Я бы не стала спорить с тётей и её семьёй, впрочем, я бы даже не стала заводить разговор на эту тему, но этот румын, повинный во всех моих несчастьях, мог бы прикусить язык из благодарности за спасённую жизнь или отнестись с большим пониманием к чужим интересам!

— Нет дыма без огня, — выдала я ещё один шедевр народного творчества, в который, кстати говоря, искренне верила. — Почему все так настойчиво отрицают существование вампиров?

— Нет никаких доказательств их существования.

— Их тысячи! Сотни тысяч! Как можно закрывать глаза на бесчисленные упоминания о существах, питающихся… нестандартно?

Отчего-то от слова «кровь» тянуло натуральной байкой и я предпочла не произносить его вслух.

— Сочинения не в меру буйной фантазии.

— Ничего подобного. Троя тоже считалась вымыслом чистой воды пока Шлиман не откопал её в конце девятнадцатого века!

Брови Влада чуть приподнялись — думал, наверное, я идиотка, раз у меня есть расходящееся с общепринятым мнение.

— Насколько я знаю, вампиров никто не откапывал. Да и не встречал.

— Не откапывал, потому что они гибнут не так, как обычные люди.

— Развеиваются в прах? — Похоже, разговор кретина забавлял.

— Нет.

— Обращаются в камень?

— Глупости.

— Тогда что?

— Откуда мне знать, я их ещё не нашла, — выпалила я, злясь, что ответа на этот вопрос не знаю.

— Так ты их найти собираешься? — снова развеселился румын, его кадык неприятно заходил сверху вниз.

«Ну вот же, ляпнула», — досадовала я, чувствуя, как шею заливает теплом. — Собираюсь, — «если, конечно, родители не отправят меня домой первым же рейсом».

Влад на это только покачал головой. Наверное, решил, что я полная идиотка. Впрочем, какое мне дело до мнения малознакомого румына.

Больше мы не разговаривали, молча допивая чай.

Я вернулась в гостиную, чтобы больше не давать ему повода глумиться за мой счёт.

Пламя в камине приятно потрескивало, пока за окном свистел ветер. Странно вот так находиться в чужом доме, бог знает где и испытывать при этом такое спокойствие, учитывая, что, вернувшись обратно, я рискую расстаться с собственной шкурой.

Время шло, мерно отбивая часы. Наконец, устав лежать, я решила отправиться на прогулку по окрестностям. О том, чтобы поговорить с румыном или попросить показать мне дом не могло быть и речи.

Хозяина нигде не наблюдалось — должно быть, поднялся наверх. Бросив взгляд на ступени, ведущие на второй этаж, я тихонько вышла в коридор, надела ботинки, куртку и бесшумно выскользнула во двор. Вряд ли он обидится если я немного похожу вокруг, но всё же объяснять, куда и зачем я пошла, не хотелось.

Побродив у дома минут десять, я стала сожалеть о том, что не пришла сюда немного раньше — вокруг было невероятно живописно.

Старые синие ели, невысокие, но пушистые, едва ли поднимались до крыши дома. Их мохнатые, укрытые снегом лапы соприкасались так тесно, что я не сразу нашла проход, чтобы выскользнуть из плотного кольца и заглянуть глубже в лес.

Мои усилия не были напрасными.

Позади низких елей возвышались их старшие сёстры, но такие стройные и высокие, что я долго пялилась вверх, пытаясь определить, как высоко уходят в небо верхушки.

Устав задирать голову, я отправилась бродить дальше. Пришлось приложить немного усилий, чтобы осмотреться. Снег доходил до колен и мне с трудом удавалось переставлять ноги. Я даже слегка вспотела, когда глаз приметил каменную кладку.

Оказавшись ближе к находке, я поняла, что упёрлась в стену. Местами кладка была разрушена, проседая вниз на добрый метр. Я решила прогуляться вдоль и посмотреть, как далеко она тянется. Не знаю, как долго я шла, но по пути кое-что показалось странным. В двух местах, вместо того чтобы прогибаться и уходить вниз разрушенными прорехами, стена вздымалась.

«Хм, что за странный архитектурный шедевр?» — размышляла я, неспешно бредя вперёд. Слух привлёк низкий шум. Ритмичное бухтение нарастало по мере того, как я приближалась к чему-то.

Арка!

Я дошла до арки — той самой, за которой оставила машину. Мой Акцент отыскался за поворотом. Капот был приподнят, изнутри тянулись провода, соединяясь с небольшим красным генератором.

Подойдя к машине, я погладила корпус рукой, словно подбадривала старую кобылу, а вслух произнесла:

— Ещё немного и домой.

— Думаю, ещё часов пять, — раздалось позади. Голос заставил меня вздрогнуть от испуга.

— Подкрадываться со спины не очень вежливо, — огрызнулась я на Влада, досадуя, что не услышала его приближения.

— Я просто подошёл. — Мой тон его нисколько не тронул. — Не стоит гулять слишком долго, иначе твоим родителям ещё придётся тебя лечить.

— Мы в Архангельске не болеем простудой, — гордо заявила я. Конечно, это было не так, но в свою защиту могу точно сказать, что болею очень редко. Румын снова поднял бровь — похоже, я его всё-таки раздражала.

— Наверняка вы там все снеговики, и всё же лучше тебе вернуться в дом.

— Почему?

— В округе водятся волки. Не хотелось бы, чтобы моей ответной благодарностью стало возвращение твоих обглоданных костей в закрытом гробу на родину.

Такого ответа я, признаться, не ожидала. К тому же, Влад смотрел на меня так, будто собирался помочь волкам дочиста содрать с костей мясо.

Мысли о маньяке вернулись.

Не то чтобы я была робкого десятка, но, учитывая что я почти потерялась в богом забытом месте и находилась здесь наедине с незнакомцем, я всё же прикусила язык. И под тяжёлым взглядом румына зашагала обратно к дому.

Не следовало впадать в панику.

Вряд ли он маньяк. Иначе бы уже десять раз мог попытаться свернуть мне шею и бросить в какой-нибудь тёмный подвал или, может, прикопать труп под снегом, а не заряжать аккумулятор моей машины.

Должно быть, его просто раздражала моя компания. И благодарностью, судя по всему, он не отличался.

Я бросила взгляд в сторону, чтобы увидеть румына. Из-за опушки на капюшоне создавалось впечатление будто я брела одна. Снег под подошвами хрустел настолько оглушительно, что я не слышала чужих шагов.

— А… эта стена, — кивнула я в сторону, когда он поймал мой взгляд и молчать было неудобно, — она тянется вокруг всего дома?

Румын глядел спокойно, словно не слушал, что я говорю, а думал о чём-то своём.

— Да, — наконец ответил он.

Хотелось бросить в него чем-нибудь.

— Мне показалось, что это не просто стена, а развалины, какой-то постройки. Но если я права, то каких размеров она должна была быть? — Я слегка замедлила шаг и поравнялась с Владом, заглядывая тому в лицо. — «Нет, так просто я тебя не оставлю в покое, раз уж нельзя даже прогуляться, а я, если задуматься на секундочку, возможно спасла тебе жизнь.»

Не знаю, получил ли он моё немое послание, но видимо поняв, что я тоже умею играть в гляделки и так просто не отстану, ответил:

— Ты права. То что ты видела, это обломки внешней стены башни.

— А что это была за башня? Не припомню других крупных построек в этом месте, кроме Поэнарь.

— Историки расходятся во мнениях по поводу точного названия.

Похоже, это было всё, на что я могла рассчитывать.

— А что известно наверняка?

Ещё один невероятно долгий взгляд.

— Ничего.

Он же врет! Он просто не желает мне ничего рассказывать!

Я сжала кулаки, спрятав руки в рукава, будто замёрзла.

— Удивительно, что на историческом объекте разрешено проживать, да ещё строить жилища. — И не удивилась, не получив ответ. — Не очень-то вы любезны с гостями, — не выдержав, я сказала лишнего, но никакого раскаянья не почувствовала.

Более того, я вздёрнула подбородок и прямо посмотрела в лицо румына — мне за себя не было стыдно.

— С разумными — любезен.

Он что же вздумал меня оскорблять?! Я даже остановилась от неожиданности.

— А с теми, кто не слушает и не слышит, мне нет никакого удовольствия поддерживать разговор.

— На что это вы намекаете? — искренне возмутилась я.

— Я уже дважды попросил тебя обращаться ко мне на ты, но, похоже, тебе не очень интересно, что я говорю.

Мы уставились друг на друга, и Влад добавил:

— Раз уж я не вампир.

Глава четвёртая. ИСКАТЕЛИ

Коротая оставшиеся часы до полной зарядки аккумулятора, я продолжала себя накручивать. И в момент, когда захотелось лезть на стену, подскочила с дивана (с подлого удобного дивана, виновного в том, что меня вывезут на родину уже, наверное, вечером) и принялась расхаживать из угла в угол.

Как же меня угораздило вляпаться в историю? Ну проехала бы мимо этого румына. К чему было корчить из себя мать Терезу?

На ум пришли картины вчерашнего вечера.

Огромный заледеневший мужик, распластавшийся на полу в гостиной, кровоточащая рана…

В свете дня всё виделось совсем иначе. Никаких следов вчерашнего происшествия: ни крови на полу, ни учинённого мной беспорядка, даже половики исчезли. И если уж у Влада хватило сил на уборку, то и отдавать богу душу вчера он явно не собирался.

Правду говорят — у страха глаза велики.

— А я, балда, влипла из-за тебя в историю, — пожалела я себя немножко.

— Аккумулятор заряжен, — появление хозяина застало врасплох, но едва вспыхнувшее смущение за произнесённые вслух слова тут же сменилось осознанием того, что я наконец свободна!

Не теряя понапрасну времени, я бросилась в прихожую. Натянула куртку, накинула шарф на плечи и принялась неуклюже запихивать ногу в ботинок.

— Ну… — выпрямилась, не зная, что сказать, да и что тут скажешь? Рада была познакомиться… Нет, совсем не рада.

Влад безразлично наблюдал за моими сборами, привалившись плечом к стене — он явно не собирался ничего говорить.

— Ладно.

Поджав губы, я вылетела наружу, хлопнув дверью, в сотый раз коря себя за то, что вляпалась в неприятности из-за угрюмого неблагодарного придурка.

Дорога тянулась передо мною бесконечной полосой.

Сколько же шкур с меня спустят, как только я окажусь в Талиу?

Нервничая всё сильнее, я неосознанно придавливала педаль газа и снова отпускала, замечая, как стрелка спидометра устремляется выше допустимого предела. Мне стоило немалых усилий вести себя осмотрительно и не нарушать скоростной режим. Осталось только в аварию попасть.

Останавливаться в пути, чтобы позвонить тёте, я не стала. Отчасти из-за того, что не хотела терять ни минуты драгоценного времени, отчасти потому что опасалась истерики по телефону. Кто бы, спрашивается, хотел поскорее встретиться с результатом своих не самых осмотрительных поступков. Вот и я не исключение.

Нужный поворот на деревню возник перед глазами быстрее, чем мне хотелось, но от судьбы не уйдёшь.

Во дворе стояла тишина. Вылетев из машины, я перелетела через порог и рывком раскрыла дверь.

— Тетя Таша, — позвала я, слыша как дрожит собственный голос, и в тоже время делая пару шагов вперёд, чтобы заглянуть в кухню.

Посреди комнаты за большим обеденным столом, сидела тётя. Позади неё стояли дядя Григор и близнецы. На столе не было ничего кроме включённого компьютера, с экрана которого на меня смотрела… мама.

Все уставились на меня.

Сердце наконец унялось. То есть совсем остановилось. Я буквально почувствовала, как под чужими взглядами краска сходит с лица.

— Саша, — нарушила молчание мама. — Как у тебя дела? Всё в порядке?

Я автоматически кивнула.

— Слава богу, а то я уже запереживала от Ташкиного неожиданного звонка. Таш, и что у тебя с лицом? Скажи уже, что случилось, а то ты меня пугаешь.

Тётя Таша оторвала от меня ошарашенный взгляд и снова обернулась к экрану.

— Знаешь, Ань, я очень соскучилась и хотела бы увидеться. Может, приедете к нам летом всей семьёй?

Вопрос явно застал маму врасплох.

— Чего это ты? Мы же чуть ли не каждый день болтаем?

— Это не то. Приезжай, Ань. Или мы бы могли вас навестить, если это удобно.

— Таш, да приезжайте конечно. Мы с Витей будем так рады…

Разговор был недолгим, и по большей части тёте Таше приходилось раз за разом убеждать маму, что ничего у них не случилось, никто не болен и у дяди на работе всё хорошо. Наконец, когда мама немного успокоилась, они попрощались, договорившись созвониться на следующий день.

Всё это время я стояла не шелохнувшись. Шестерёнки в голове вертелись так медленно, что мне понадобилась целая вечность, чтобы понять: мама не подозревает о моём отсутствии.

— Саша, — тяжело выдохнула тётя, сбросив наконец звонок. — Ты меня до смерти напугала.

Искренность тётиных слов и её вмиг покрасневшие глаза заставили ощутить всю меру собственной вины.

— Тёть Таш, простите, простите меня, пожалуйста! — подлетела я к ней ближе, приседая на корточки и хватая её за руки. — Я не думала, что так получится. Конечно, я идиотка, но клянусь, мне и в голову не пришло, что я могу не попасть домой. Простите, простите меня. Я совсем не нарочно, — я продолжала лепетать без остановки, пока кто-то, должно быть, дядя Григор, не поднял меня за плечи и не усадил на стул.

После чашки горячего чая я успокоилась достаточно, чтобы описать собственные злоключения связными предложениями. Меня слегка трясло от волнения и бесконечного стыда за то, что тете пришлось прикрывать меня перед мамой.

Оказалось, дядя Григор уговорил жену не сообщать моей матери о пропаже и подождать до следующего дня, тем более что в полиции обращение бы не приняли — я отсутствовала меньше суток.

Просмотрев сводки погоды в той местности, куда я отправилась вчера, дядя предположил, что я, будучи неопытным водителем, наверное, заплутала в метели или остановилась где-нибудь на ночь, чтобы переждать ненастье. И батарея у меня могла попросту разрядиться (что и произошло на самом деле).

К ещё большему моему смущению выяснилось, что вчера вечером дядюшка даже съездил к замку, а затем, разыскивая меня, объехал все встречавшиеся на пути заправки и даже заглянул в Брашов на обратном пути, решив, что я могла застрять в хостеле.

Сомневаюсь, что дядя знаток туристических убежищ, а значит, для этого ему пришлось побегать в округе или искать информацию в сети, уже не говоря о том, что он мог попросить у кого-нибудь помощи.

От причинённых хлопот хотелось отчаянно застонать и провалиться сквозь землю. Всё, что я могла, это снова и снова припоминать печальные обстоятельства моего эпического путешествия, служившего мне хоть каким-то оправданием.

— Да, Саша, остались у нас ещё глухие места, — кивал на мои объяснения дядя.

— Вот это ты отожгла, сеструха, — встрял один из близнецов — всё это время ребята молчали. — А если б этот Влад маньяком каким оказался?

— Так, всё, — тетя Таша резко поднялась — её нервы были на пределе, и, видимо, предложение Костина стало последней каплей. — Саша, — обратилась она ко мне уставшим голосом, — я очень рада, что с тобой всё в порядке. — Я снова собиралась заскулить, вымаливая прощение, но тетя разгадала мои намерения и не дала мне начать. — Мы на тебя не сердимся. С каждым может случиться. Но сейчас давайте отдохнём немного, а после приготовим ужин.

Никто не решился спорить.

— Она всю ночь не спала, — тихо заметил дядя Григор, когда тетя вышла из комнаты.

На душе стало ещё гаже. Вот уж правду говорят: благими намерениями выложена дорога в не самое лучшее место.

Чувствуя свою вину, я придержала близнецов до того, как они улизнули к себе, и попросила помочь мне с ужином. Мальчишки с радостью согласились, взамен взяв с меня обещание рассказать во время готовки всю правду. Мною владело горячее желание как можно скорее загладить свою вину, и, взяв с них слово ничего не рассказывать родителям, я добавила несколько красочных подробностей к моих приключениям.

Естественно, повествуя ту же историю тете и дяде, я нашла лишним говорить о том, что тот румын отключился и я его тащила на себе. И, конечно, речи быть не могло ни о каких кровавых следах на полу и ране, которую я, как «заправский» врачеватель, решила зашить швейными нитками и иголкой. Думаю, после таких подробностей впору было бы самой отправляться паковать чемодан.

Близнецы пришли в дикий восторг от новой редакции моей истории, пересказанной тихим шёпотом за чисткой картошки.

— Во ты везучая, а. Мы всю жизнь тут пухнем и ничегошеньки с нами не происходит, — досадовал Яшка.

Оставалось только фыркнуть на такое небывалое счастье, оглушившее именно мою макушку. Даже сейчас, слушая саму себя, было сложно поверить, что всё случилось на самом деле. Нет, лучше поскорее выкинуть всё это из головы… и ездить исключительно по главным трассам.

* * *

На следующий день я решила остаться с тётей и помочь ей по хозяйству, отложив свой маршрут подальше. Сначала та сопротивлялась, отказываясь от помощи, но видя, что настроена я непреклонно, махнула рукой.

Я осталась довольна, что настояла на своём. И радовалась примерно до полудня. А после горы перемытой посуды, отдраенных полов, кормления обитавшей во дворе живности и стираного белья счастье моё поутихло, и я была почти готова броситься тёте Таше на шею с благодарностью, когда вечером она настояла на том, чтобы я продолжала любоваться достопримечательностями в своё удовольствие.

— Только попрошу тебя оставить нам свой подробный маршрут на день. На всякий случай, — несмотря на то, что я слышала по голосу и видела по смягчившимся чертам лица, что меня простили, я покраснела.

Да уж, устроила я переполох.

Моим следующим пунктом назначения был Брашов. Несомненные его преимущества: недалеко от дома, людно, никакой надежды на потерю связи. Так что я поделилась своим планом без опаски и с основательной надеждой на одобрение. Тётя была довольна и отпустила меня на целый день, напомнив, что я могу звонить в любое время и без причины. Намёк я поняла, решив, что буду отзваниваться каждые три часа.

Следующий день ожидал меня с нетерпением. Петух прокричал прямо под окном, будто подгоняя. Больше уговаривать меня не пришлось, я стрелой бросилась в ванную до того, как там очутились копуши-мальчишки.

Вся семья за столом, сосредоточено жуём, чтобы не опоздать в школу, на работу, на поиски кровожадных монстров.

— Саша, ты бак проверила? Полный? — спросил дядя, дожёвывая сосиску.

— Меньше половины, но я первым делом подзаправлюсь, — бодро отчиталась я. — Третья заправка после поворота на главное шоссе. Верно? — дядя настоял, чтобы я заправлялась там.

Он серьёзно кивнул.

— А может, ты поедешь со всеми? — неожиданно предложила тётя. — Григор, тебе будет удобно подкинуть Сашу до центра? Ты же туда собираешься? — Получив от меня утвердительный кивок, тётя Таша вопросительно уставилась на мужа.

— Без проблем.

— Э-э, — о такой перспективе я не думала. — А во сколько вы будете возвращаться?

— Рабочий день заканчивается в шесть, так что могу подобрать где условимся часа через полтора.

— Или с нами можешь поехать на автобусе, — встрял Костин. — Уроки заканчиваются в половине второго. Мы тебя найдём.

— Это рановато будет. А вот после шести… — размышляла я — времени должно было хватить… но с машиной ведь удобней.

— И я была бы спокойна, — сказала тётя Таша, махом склонив чашу весов в сторону активной прогулки на свежем воздухе.

Совесть ещё неприятно покусывала, и я была рада угодить.

— Конечно, — улыбнулась я.

Собственно, дожёвывая кашу, я пришла к выводу, что пешая прогулка действительно не такая уж плохая идея, тем более что большинство путеводителей говорят именно о таком варианте знакомства с центром города.

Уже сидя на пассажирском сидении дядиного авто, я снова ощутила прилив воодушевления. Не могло же всё так удачно разрешиться, если бы мне было не суждено продолжить свои поиски, а если так, то ведь это могло означать успех моего предприятия.

Внутри всё затрепетало, и я с удовольствием обласкала взглядом синий указатель, говоривший о том, что мы въезжаем в черту города.

* * *

Брашов — один из тех занимательных городков Румынии, которым есть чем порадовать туристов. Здесь было где побродить любителям классических европейских улочек: старые готические кварталы приманивали своим мрачным видом, словно призраки, застывшие во времени. Ценители древностей могли удовлетворить любопытство, посетив музеи истории и этнографии. Было чем развлечь и обожателей искусств.

Помимо музея, посвящённого всему прекрасному, в городе располагались театр драмы и дворец оперы. Если и этого не хватало ненасытным путешественникам, то, поднатужившись, городок мог предложить празднества, связанные с висевшим на носу праздником Рождества.

Концерты, ярмарки, благотворительные выставки, спектакли марионеток — и это только некоторые события, которые я собиралась при случае посетить, тщательно изучив афишу сайта города.

Сначала мы отвезли близнецов в школу — это было по пути, а затем дядя повёз меня прочь из спальных районов. Многоквартирные дома, мало чем отличавшиеся от жилых построек в России, остались позади. Здания неспешно теряли этажи, всё ниже пригибаясь к земле. Скучные однообразные коробки стремительно исчезали, открывая вид на гору Тампа, возвышающуюся прямо над старым центром.

Поток машин стал плотнее, и я предложила высадить меня у обочины. Дядя не стал спорить — мы оба понимали, сколько времени уйдёт на то, чтобы выбраться из пробки, если он не воспользуется маячившим на горизонте кольцом и не свернёт в сторону.

До старого центра было рукой подать, и я, проводив взглядом удаляющееся авто дяди, забросила рюкзак за спину и отправилась искать мостики-переходы, чтобы поскорее очутиться у разноцветных домиков, видневшихся впереди.

Присоединившись к веренице туристов, я замедлила шаг, начиная семенить и глупо пялиться вокруг. Всё было таким же, как на фото, только в сотню раз лучше.

Одной из широких улиц я продвигалась к площади городского совета, сопровождаемая почётным караулом красочных построек, вытянувшихся двумя стройными линиями. Повсюду, в небольших деревянных вагонетках, продавали горячие напитки, будь то привычные чай и кофе или популярный зимой в Европе глинтвейн. Вместе со свежей ещё тёплой выпечкой перекус оказался — пальчики оближешь.

Дожёвывала я уже в самом центре площади, разглядывая Ратушу. Одна из главных достопримечательностей города, изначально представляла собой сторожевую башню для лучников. Время шло, городок разрастался вокруг, превращая военную фортификацию в здание общественного назначения. Небольшое, в три этажа высотой, оно заключало ту самую башню, теперь украшенную часами.

Кстати, нагулять я успела уже два часа и, несмотря на утренний глинтвейн, нос и руки немного подмерзали. Проводив взглядом герб города — корону, словно насаженную на ствол с корнями, я отправилась дальше. Отыскала ворота Святой Екатерины — старый вход в укреплённый центр Брашова, прошлась по узкой улочке Нити, куда с трудом получилось протиснуться из-за обилия желающих, осмотрела все соборы, фонтаны и памятники. Бродила по старому центру пока пальцы на ногах окончательно не замерзли.

Несмотря на в общем-то комфортную температуру для жительницы Архангельска в минус одиннадцать, настойчивый ветерок, тянувший откуда-то с горы, пробрал всё-таки и мои крепкие кости. Судя по времени, давно перевалившим за полдень и моей ближайшей цели у меня было две перспективы: сходить на спектакль марионеток здесь неподалёку или отправиться в кафе.

Обед казался предпочтительней, но толпы народа оккупировали все ближайшие заведения. Интересно, сколько уйдёт времени на то, чтобы отыскать свободное место, а затем дождаться заказа? Не то чтобы я спешила, но на сегодня у меня было запланировано важное мероприятие, которое я ни за что не могла пропустить. И до него оставалось около полутора часов.

Выбор пал на спектакль.

Взяв ещё один глинтвейн, я направилась к сиреневому домику здесь же, на площади. Там, судя по моим заблаговременным изысканиям, показывали получасовые представления за небольшую плату. Не то чтобы я являлась горячим фанатом таких шоу, скорее относя их в разряд детских и потому скучных, но у моего решения было как минимум два преимущества: я могла согреться и дать отдых ногам, к тому же мне, туристке с нулевым опытом, это пойдёт на пользу. Нужно же попутно и кругозор расширять. Иначе о чём я смогу поговорить с вампирами, созданиями, живущими несравнимо дольше, чем любой обычный человек?

«Да например о кукольном спектакле, Саша», — саркастично заметил внутренний голос.

«Заткнись».

Спектакль меня не разочаровал. Не могу сказать, что он был уж очень интересным, но хотя бы на правильную тему. История рассказывала о кровавом и ужасном Владе Цепеше, сажавшем бестолковых людишек-марионеток на кол, а затем полакомившимся прекрасной девой, отданной отцом на откуп ради спасения деревни.

Ну да, конечно, — фыркнула я про себя, — ради собственной шкуры. Какой нормальный отец согласится пожертвовать единственным ребёнком ради соседей?

Отогревшись, я всё с большим нетерпением поглядывала на часы, понимая, что скоро окажусь в куда более занимательном месте. По крайней мере, я на это очень надеялась.

Будучи фанаткой Сумерек, а после и всего вампирского, я знала все нужные сайты и форумы. Не те, что полны глупых дурочек, только и знаюших, что возносить дифирамбы Паттинсону, в миллиардный раз обсуждая какие у него гипнотические глаза и невероятные скулы, но те, где люди всерьёз озадачивались проблемой существования вампиров и их поисками. Конечно, нельзя было рассчитывать, что всё написанное и сказанное там являлось чистой правдой — бреда везде было предостаточно, и всё же именно оттуда иногда приходила интересная информация.

Однажды, заобщавщись с lenka37, одной из старейших и уважаемых жительниц форума, я узнала, что есть куда более серьёзно настроенные ребята, путешествующие по миру в поисках вампиров. Не удивлюсь, если эта lenka37 была одной из таких. Спрашивать об этом в лоб было глупо. Придурок, конечно, кинется заверять, что он и есть самый отчаянный Искатель, но настоящий Искатель, скорее, отшутится и сольётся.

Действуя невероятно осторожно, я задавала всё новые и новые вопросы, надеясь выяснить хоть что-нибудь полезное, и, к своей невероятной удаче, добилось своего. Хотя эта lenka37 и не поделилась контактами тех, кто меня интересовал и не призналась сама, но всё же кое-что она рассказала. Например то, что двадцать третьего числа в Брашове недалеко от Чёрной Церкви состоится сбор Искателей.

Помню, как удивилась, впервые услышав о Искателях. Честно говоря, не поверила даже. Думала, ещё одна интернетная байка. Но путешествуя по электронным просторам всё больше понимала, что ошиблась.

Чем, собственно, существование группы людей, задавшихся вполне определённой целью, отличалось от множество других групп, образовавшихся на фоне других общих интересов? Кто-то любит собирать марки, кто-то прыгать с парашютом, некоторые состояли в клубах, основанных на марке машины (что, по-моему, сущий бред), так чем же цель поиска вампиров хуже? Уже не говоря о том, что есть те, кто посвятил жизнь поиску пришельцев, а если уж идти до конца, то очевидно же, что и сами вампиры живут в тесном кругу, не желая выдавать свои тайны. Так почему бы не поверить в существование Искателей?

Чем больше я пыталась узнать о них, тем чётче понимала, что эта группа не для всех. Каждый раз пытаясь выяснить больше, я словно натыкалась на стену. То сайт или страница закрыта, и принимать тебя туда никто не торопится (вообще-то часто никто просто не отзывается), а если и приходит ответное сообщение, то содержит оно всего одно слово: пароль.

Сколько же разочарований я пережила, видя это дурацкое слово. Однако это просто не могло не укрепить моей уверенности, что Искатели это реальность, и они наверняка смогут ответить на мои вопросы, и тогда…

Горя от возбуждения, я уже буквально неслась по нужному адресу.

Чёрная Церковь, расположившаяся неподалёку от моего места назначения, оправдывала своё название. Зимой темнело рано и солнце уже успело скрыться за горой, погружая старую часть города в сумрак. Готические стены, напоминавшие бастион, выглядели зловеще. Я пронеслась мимо церкви и памятника Йоханнесу Хонтерусу, попутно отметив, что фамилия лютеранина-реформатора созвучно с английским словом «хантер» — охотник. Не то чтобы мои знания языка были очень глубокими, но все стратегически важные слова я знала.

Одна из лестниц малоприметного грязно-жёлтого домика спускалась вниз на цокольный этаж (в точности, как описывала моя интернет-знакомая). До того, как шагнуть вниз, я огляделась: ничего особенного — всё те же туристы вокруг. Здесь их было значительно меньше, чем на главной площади, но, как и везде, люди были увлечены снимками и путеводителями. На меня никто не обращал внимания.

Нырнув на лестницу, уже через пару секунд я очутилась перед тёмно-коричневой дверью с истёртым медным номером «63».

Прильнув к двери, я прислушалась — тишина. Сердце взволнованно колотилось в груди, и, чтобы успокоиться, я решила ещё раз свериться с адресом. Открыла сообщение lenka37:

«… номер 63. Стучи шесть раз».

Глаз соскользнул ниже.

«А если спросят пароль?

Правильный вопрос:) Перечитай Стокера. Внимательно перечитай».

После нашего разговора, всё тщательно обдумав, я поняла, что пароль действительно спросят. И вероятно, он содержится в книге. Увы, моя собеседница не пожелала говорить напрямую, а может, он менялся и она сама не знала его в точности, но если каждый раз эта была деталь из книги, то ты с лёгкостью мог найти ответ.

В таком подходе не было ничего нового. Будучи истинными фэнами Сумерек мы, фэны, знали книги наизусть и иногда тоже баловались паролями. Делали мы это скорее для атмосферы, но получалось прикольно.

Уставившись на дверь, я собиралась с духом.

Оказалась бы я здесь, если бы тогда, в разговоре с по сути случайным человеком не упомянула бы, что собираюсь в Трансильванию, чтобы заняться поиском своими силами? Моталась бы, наверное, где угодно, но так бы и не догадалась, что одно из нужных мне мест находится прямо под носом. Спасибо тебе, lenka37.

— Эй, приём?

От неожиданности я даже вздрогнула и отскочила в сторону.

Рядом стоял парень, повыше меня, одетый в тёмные джинсы и длинное серое пальто. Белый шарф небрежно болтался на шее. Шапки не было, так что за его аккуратно уложенную отросшую шевелюру можно было не опасаться. Ходи я в таком виде, уже давно бы лежала дома с температурой.

— Ты будешь заходить или ещё постоим, поглазеем? — его тёмно-карие глаза лучились весельем. На мой счёт.

— О-о, да, конечно. Извините, — вспомнила я наконец и снова обернулась к двери, застучав. Ударив трижды, вдруг вспомнила о нужном сигнале и спешно добавила ещё три удара.

Должно быть, я выглядела дурой или кретинкой.

Сокрушаться на этот счёт у меня не было времени. Дверь распахнулась.

Передо мной возник тёмный силуэт; судя по всему, ещё один парень. Тусклый свет, сочившийся откуда-то из глубины коридора, отлично скрывал любые черты часового. Я даже не могла толком разобрать, во что он был одет.

— Нам не нужны доказательства, — произнесла тень после паузы.

Вот оно! Часть пароля, на который я должна знать ответ!

— Мы никого не просим верить нам, — отозвалась я следующей фразой, пытаясь контролировать взволнованный голос.

Слава богу, эти слова находились в самом конце истории, и я конечно же уделила им особое внимание, считая, что фразы пароля должны быть символическими.

Дверь приоткрылась немного шире. Прятавшийся в тени отступил в сторону.

От волнения закружилась голова.

«Наконец-то!» — ликовала я, радуясь первой настоящей победе на выбранном поприще.

— Осторожно! — грубо окликнул парень, когда мой первый шаг за ворота рая чуть не окончился полным фиаско. На радостях я забыла о том, что всегда следует смотреть под ноги и зацепилась о высокий порог, полетев носом вниз.

— Вот же, — недовольно пробурчал часовой в дверях, закрывая за нами дверь.

— Спасибо, — поблагодарила я своего нежданного спасителя. За миг до искромётной встречи с каменными плитами пола меня с лёгкостью подхватили и вернули на место.

— Всегда рад помочь, — широко улыбнулся парень и протянул мне руку. — Этьен.

— Саша.

— Рад знакомству.

— Взаимно, — скомкано поддержала я, чувствуя себя неловко.

— Первый раз на встрече?

— Думаю, это очевидно, — угрюмо подытожила я факт собственной неуклюжести. — А вы?

— Бываю иногда, если оказываюсь неподалёку. И давай на ты, о'кей, — подмигнул он мне, обернувшись.

Это вполне объясняло, почему пароль спросили только у меня.

Этьен шёл по коридору первым, за что я была безмерно благодарна. В сумерках прохода я едва различала очертания дверей и то только когда оказывалась с ними вровень. Куда именно мы направляемся, я не имела ни малейшего понятия.

Впрочем, это не помешало мне получше приглядеться к спутнику. Этьен выглядел старше меня — он должен бы учиться на последних курсах.

— Ты француз? — рискнула спросить я, надеясь, что новый знакомый не найдёт в вопросе ничего оскорбительного.

— Наполовину. Отец был испанцем.

— Ты так хорошо говоришь по-русски.

— Да… было время, когда мне выпало попутешествовать. Так я выучил русский.

Должно быть он долго путешествовал — акцент едва ли угадывался. Может, я бы и вовсе ничего не расслышала, встреться он мне в кафе на родине и представься Васей.

— А как ты узнал, что я русская?

На лице Этьена отразилось слегка озадаченное выражение.

— Ты же обратился ко мне по-русски.

— О, там, на ступеньках, — я утвердительно кивнула. — Это легко, когда обладаешь небольшим количеством опыта. И, — он окинул меня взглядом, — эти твои стразы бантиком на шапке, — снисходительная улыбка тронула губы.

Мне стало слегка стыдно за эти стразы, хотя ничего особенного в них не было.

— А на каком языке говорят… говорят Искатели, — дёрнула я подбородком вперёд, указывая в недра коридора, по которому мы шли уже пару минут.

— На разных. Но поскольку мы в Брашове, то преимущественно на румынском. Не переживай, — подбодрил меня Этьен, заметив неглубокую морщинку, появившуюся чуть выше переносицы — румынского я не знала, — многие говорят на русском, и уверен, мы должны встретить хотя бы пару твоих соотечественников.

Нельзя сказать, что мне значительно полегчало, но я уже познакомилась хотя бы с одним из Искателей: кем ещё мог быть сам Этьен?

Спросить прямо я не решилась, собираясь отложить своё любопытство на потом, если не разберусь раньше что к чему. Я уже собиралась спросить как далеко нам ещё идти, когда Этьен замер у одной из дверей, за которой низкими басами пульсировала музыка.

— Добро пожаловать, — произнёс француз, распахивая передо мной дверь.

Меня подтолкнули вперёд и я оказалась в просторном помещении с нависающими над головой потолками. Приглушённый свет был ярче, чем в коридоре, разбавленный софитами и яркими красно-белыми лампочками. Тихий гомон немногочисленных гостей мешался с приглушёнными раскатами музыки — никто не заметил нашего с Этьеном появления, и потому у меня было вдоволь времени чтобы оглядеться вокруг и почувствовать себя на клубной вечеринке по случаю рождества.

Повсюду — по стенам, над небольшой сценой в глубине комнаты — висели праздничные растяжки и огромные красные носки. Вечеринку и вовсе можно было бы перепутать с рождественской, если бы не клыкастые мужики в колпаках Санта-Клауса и не публика отчаянно-готического вида.

— Не скучай, — бросил Этьен, снова подмигнул и направился куда-то в глубь зала.

«Отлично, Саша. Вот ты и потеряла провожатого. Теперь выкручивайся сама».

Взглянув на часы, я отметила, сколько у меня времени до того, — как придётся покинуть вечеринку, чтобы ехать с дядей домой, и пошла в наступление.

Думать о том, чтобы сидеть в стороне и попусту терять время и речи быть не могло. Стесняться и прятаться в углу я просто не могла себе позволить. Неизвестно когда ещё (если вообще когда-нибудь) смогу попасть на встречу Искателей.

Выбрав двух девушек у барной стойки для первого знакомства я направилась прямиком к ним. Закажу себе что-нибудь, а там разберёмся…

* * *

Моё время вышло. Дядя уже звонил. Мы условились встретиться недалеко от центра, и чтобы дойти туда мне потребуется минут пятнадцать бодрого шага. Это также значило, что у меня остаётся всего лишь десять минут в подземелье — так я про себя назвала это место.

Я заказала себе последний коктейль и разочаровано оглядела зал. Увы, так называемые Искатели ничем не могли мне помочь. Они, как и я, были поглощены темой вампиров. Читали всё, что было посвящено кровопийцам, знали все легенды и мифы независимо от культуры, обсуждали городские легенды и планировали ночные вылазки, но… но при всём при этом никому из них ни разу не удавалось подобраться к чему-то стоящему.

Басни вроде того, что они встречали настоящих упырей (бледных, с синяками под глазами, нелюдимых) я определяла за версту. С таким же успехом я могла бы записать в упыри не только собственного дядю, но и как минимум треть населения Румынии. Я же искала факты и очевидцев располагающих неопровержимыми доказательствами.

«Что ж, не в этот раз, Саша», — мысленно похлопала я себя по плечу, оставив пустой бокал на стойке.

Расплатившись, я побрела обратно по коридору, оставила позади «часового» — всю ту же неопределённую тень во мраке (выглядит эффектно, пока не разберешься, что всё это просто антураж) и очутилась на свежем морозном воздухе.

Зимой темнело рано. Улицы горели тысячами разноцветных фонариков. Пока я была под землей, выпал снег, и теперь смех и трескотня бесконечного потока туристов сопровождались оглушительным хрустом под сотнями подошв, пока над головами толпы поднимались крошечные облачка пара, сливаясь и образуя мутнеющую дымку.

Мороз принялся покусывать щёки, стоило покинуть теплое убежище. Ждать было больше нечего, я повернула налево, собираясь встретиться с дядей. Вот только бы нырнуть в эту вереницу подходящим звеном, и… у самого угла здания, до которого я успела добрести, ища взглядом просвет, меня привлёк едва узнаваемый голос.

Этьен стоял ко мне спиной, широко расставив ноги и уперев свободную от телефона руку в бок. Говорил по-французски, но это не мешало мне понять, что он раздражён или даже рассержен. Если бы он повернулся лицом, стало бы ясно, но он продолжал шипеть и плеваться, повременно вскидывая руку, чтобы отвести волосы назад, горбился и всё свирепее рычал.

От этого рыка у меня вдруг затряслись колени, словно бы я оказалась рядом с хищным зверем; пора было на встречу с дядей — опомнилась я, и уже собиралась нырнуть в толпу, плюя на чьи-то второпях оттоптанные ноги и заранее готовясь раздавать извинения направо и налево, как француз резко обернулся, ловя меня черными зрачками глаз.

Я замерла, словно застуканная на месте преступления.

— Саша?

— Я… уже иду домой.

— Я провожу тебя немного, — как ни в чём не бывало отозвался он, бросил что-то в трубку и сунул телефон в карман.

— Не стоит. Тут не далеко.

Не то чтобы я сильно протестовала против компании, но отчего-то Этьен больше не внушал доверия. Может, всё дело было в этом пугающем, почти утробном рычании. Или выражении лица, мелькнувшем за миг до того, как Этьен понял, что за ним наблюдают.

Он не стал слушать, перехватил мою руку и положил к себе на локоть, а затем нырнул в толпу, увлекая меня за собой.

— Проблемы? — рискнула спросить я, понимая, что корчить из себя дурочку не имело никакого смысла.

— Да, — тут же отозвался француз. — В праздники всегда так. Наваливается всё сразу и ты превращаешься в козла отпущения.

Этьен ещё сердился на кого-то, и я решила перевести разговор:

— Как встреча? Ты тоже решил не оставаться?

— Только время зря потерял, — махнул он рукой.

С этим было трудно спорить — я чувствовала себя так же.

— Понимаю. Я думала, здесь всё серьёзней, — осторожно подыскивала я слова, не зная наверняка мнение Этьена.

— Думала, здесь будут вампиры, забежавшие на часок? — насмешливо фыркнул мой новый знакомый.

— Не вампиры, конечно, но… — я даже не знала толком, на что надеялась. — Но хотя бы что-то реальное. Важное.

Этьен сбавил ход и искоса посмотрел на меня сверху вниз. От лёгкого непринуждённого взгляда, того, каким он одарил меня в коридоре, не осталось и следа. На мгновенье мне показалось, что он гораздо старше меня.

— Не знаю, могу ли тебе довериться, — он отвёл взгляд в сторону и замолчал.

«О чём это он?»

Целую минуту мы шли молча. Этьен словно воды в рот набрал, а я чувствовала, как поднимает голову любопытство и нетерпение.

— О чём ты?

Он снова посмотрел на меня, не торопясь отвечать.

— Знаешь, эти Искатели… не настоящие.

— То есть?

Конечно, серьёзности у тусовки было мало, но я была готова биться об заклад, что именно Искателями они и были. Или, по крайней мере, таковыми себя считали.

— Понимаешь, они же просто заигравшиеся дети. Какие вампиры? Они просто приходят сюда поболтать, рассказывают друг другу эти немыслимые бредни.

— Тогда зачем ты сам туда пошёл?

— Потому что мы, — он осёкся и замолчал, словно снова раздумывая, стоит ли говорить дальше, — настоящие Искатели, нуждаемся в пополнении. В сознательном пополнении.

«Настоящие Искатели?» — я превратилась в слух. — Пополнении?

— Конечно, — серьёзно кивнул Этьен. — Ты же не думаешь, что все встречи с вампирами кончаются безобидно.

Я сглотнула: встречи с вампирами…

— Нам нужна молодёжь, чтобы было кому передавать тайны и скрыто наблюдать за кровососами.

— Наблюдать за ними? — Кажется, я потеряла способность ясно мыслить. Неужели я говорю с человеком, встречавшим вампиров?

— Само собой. Пока они знают, что за ними наблюдают, они держат себя в рамках.

— Но ты сказал, что не все встречи безобидные, — почти шептала я.

— И это так. Глупо полагать, что заходя в клетку со львами ты в полной безопасности.

— И они позволяют за собой наблюдать?

— Прости, — неожиданно оборвался он, судорожно оглядываясь. — Я и так слишком много рассказал непосвящённой.

Он сделал неуверенный шаг в сторону, собираясь уйти, но я вцепилась в его руку мёртвой хваткой.

— Подожди! Я-я, хочу стать посвященной. Давай встретимся где-нибудь завтра и поговорим.

— Мне нужно бежать, — он попытался отодрать мои пальцы и освободиться, но я уже держала его обеими руками.

— Этьен, пожалуйста. Мне можно верить, — проскулила я умоляюще. На секунду француз перестал сопротивляться, глядя мне прямо в глаза.

В этот миг раздалась трель моего мобильника — должно быть, дядя, устал ждать. Неважно, я не собиралась выпускать чужую руку.

Этьен смотрел на меня так пристально, словно действительно собирался понять, можно ли мне верить.

— Ладно, — сдался он и полез в карман. — Вот, держи, — он протянул мне черный прямоугольник.

— Что это?

— Входной билет. — На карточке, размером с визитку, был указан адрес, число и время. — Приходи туда и всё узнаешь.

Я внимательно вчитывалась в адрес, показавшийся мне до боли знакомым.

— Разве это не адрес Черной Церкви? — я оторвала взгляд от карточки, требовательно вопрошая Этьена. — Этьен?

Я огляделась.

Француза нигде не было. Сколько бы я не старалась рассмотреть его в толпе, он словно растворился в воздухе.

Я была уверенна, что именно этот адрес значится во всех путеводителях по Брашову, и именно там находится одна из самых знаменитых достопримечательностей Трансильвании — Чёрная Церковь.

Подняв взгляд выше, словно влекомая неведомой силой, я уставилась на очертания знакомой крыши и башни, проступавшие чёрной тенью на фоне синего праздничного неба.

Совпадение?

Или судьба?

В кармане снова ожил мобильник.

— Уже бегу, — коротко ответила я дяде и поспешила сквозь толпу, продолжая сжимать заветный кусочек бумаги в руке.

Глава пятая. ЧЁРНАЯ ЦЕРКОВЬ

Спрятав ноги под одеяло, я всё никак не решалась убрать карточку и лечь спать — неужели я наконец наткнулась на нечто стоящее?

Красивый прямоугольник чёрной бумаги лежал на кровати прямо передо мной.

Curtea Johannes Honterus 2, Brașov

24.12.17

20.00

С адресом я не ошиблась; стоило сесть в дядину машину, как я тут же сверилась с путеводителем. На улице Curtea Johannes Honterus 2 действительно находилась Чёрная Церковь.

Значит, уже завтра, ровно в восемь вечера, там состоится встреча Искателей. Настоящих Искателей.

Как я собиралась объяснить тёте своё отсутствие в канун Рождества? Да ещё так поздно. Тем более, что до этого не обмолвилась о своих планах ни единым словом. Хотя это можно было бы списать на моё недавнее приключение. Ну, например, сказать, что я с самого начала собиралась провести рождественский вечер вне дома, но потом отказалась от этой идеи, думая, что меня всё равно не отпустят из-за того происшествия.

Поймав себя на мысли, что уже планирую как обмануть тётю и рвануть ночью неведомо куда, я закрыла лицо руками, тяжело вздыхая.

Наверняка это была не самая лучшая моя идея.

С другой стороны, я ведь отправилась вчера на тайную встречу по наводке незнакомого человека из сети, и ничего плохого со мной не случилось. Всё оказалось вполне пристойно. Правда, и моим надеждам не суждено было оправдаться — Искатели из подземелий оказались не более чем клубом по интересам.

Или всё же Этьен говорил правду, и существовали другие Искатели, удобно скрывающиеся за спиной у подставной группы?

Если верить словам француза, всё так и было, и это также означало, что именно они имели отношение к вампирам. Наблюдали за ними.

Пусть мне и не до конца было понятно, каким образом, и что именно подразумевало это самое наблюдение, но под ложечкой томительно засосало, словно до разгадки тайны, до исполнения моей мечты оставалось рукой подать.

Мне потребовалась пара минут, чтобы успокоиться и вернуться к собственным мыслям.

И, конечно, связываясь с вампирами, нельзя было полагать, что всё абсолютно безопасно. Этот очевидный факт, упомянутый Этьеном, не вызывал никаких сомнений. В конце концов, создания ночи питались кровью, и это подразумевало некоторый… ущерб, так же, как и необходимость регулярного обновления собственных рядов (кажется, Этьен сказал, что благодаря им те держат себя в рамках… интересно, каких?).

И как часто требовались новобранцы?

Должно быть, набирать их приходилось среди фанатов. Обычный человек вряд ли поверил бы в существование вампиров, а те, кто поверили бы, должны быть достаточно смелыми (или безумными), чтобы отважиться на… На что — я понятия не имела, снова возвращаясь к словам Этьена о наблюдении и упомянутом вскользь риске.

Если такое тайное общество действительно существовало, то становилось понятным нежелание моего случайного знакомого посвящать меня, первую встречную, во все подробности. И тогда, вспоминая тот телефонный разговор на улице с кем-то неизвестным, не приходилось сомневаться, что Этьен был действительно расстроен. Видимо, на вечеринке он искал новичков, а ушёл ни с чем.

Зачем ему вообще нужно было меня обманывать?

Никакие видимые причины не приходили на ум. К тому же я сама навязалась, буквально вцепившись в него и требуя всё рассказать. Если бы он был заинтересован во мне, наверное, и сам бы предложил раньше. Пусть не в коридоре (где я чуть не распласталась, демонстрируя чудеса эквилибристики), но ведь он мог подойти позже. Если бы захотел.

Приходилось признать, что, судя по всему, я мало тянула на подходящую кандидатуру и если бы не моя настойчивость и провал Этьена на вечеринке, никогда бы я не получила эту карточку.

«Билет», — поправила я себя.

Это и был мой билет в тот мир, в который я так отчаянно стремилась.

Вот он, Сашка, случайно попал к тебе в руки.

А может, и не случайно вовсе, ведь я только и думала, что об этом. И, кажется, жизнь дала мне шанс.

Мне оставалось только мысленно извиниться перед тётей и её семьёй за ту ложь, которую им предстоит услышать завтра.

Мне действительно было невероятно стыдно обманывать родственников, но я твердо верила, что наконец получила крошечную возможность проникнуть в сокровенные тайны скрытого от глаз мира. Приняв решение, я потратила пару ночных часов на то, чтобы отыскать подходящий повод, чтобы ускользнуть, и нашла то, что искала.

В центральной части Брашова должно было состояться множество торжеств, посвящённых Рождеству. Одно из них как нельзя лучше подходило для моих планов. В здании муниципалитета, располагающимся в старом городе, а значит, совсем недалеко от нужного мне места, был назначен ежегодный благотворительный вечер.

Из описания на официальном сайте, я поняла, что в начале вечера посетить обычно закрытый главный зал муниципалитета за символическую плату может любой желающий. Во второй части вечера планировался аукцион предметов современного искусства, выполненных умельцами Брашова. Все собранные деньги, насколько я поняла, предназначались для одного из детских приютов города.

— Вот, — объясняла я тёте. — Это редкий шанс побывать в муниципалитете, — сил смотреть в её глаза не было и я потупила взгляд.

— Даже и не знаю, Саша. Это поздновато. Да и праздник завтра. Может, всё-таки останешься дома? Я собираюсь запечь утку.

— Я не задержалась бы надолго. Двери открывают в восемь. Обещали небольшие экскурсии и напитки. Думаю, часа мне бы хватило, а к десяти, может, немного позже, я бы уже вернулась.

Чувствовала я себя в этот момент прескверно. Уверена, что на моём лице отражалась душевная пытка от того, что приходилось обманывать — врать человеку, который так по-доброму ко мне отнёсся, пригласив в свой дом, уже не вспоминая о том, что тётя спасла меня от маминого гнева, прикрыв ночное отсутствие… Если она скажет нет, больше не буду спорить. Просто не могу.

Мой настрой получить согласие любой ценой растаял будто ледышка, оставленная у камина.

— Ну, — нахмурилась тётя, глядя в сторону и размышляя.

От напряжения, я не смела пошевелиться, ожидая приговора.

— Ладно, — выдохнула наконец она, словно сдаваясь. — Если обещаешь вернуться к десяти, то я тебя отпущу. Только дядя проводит тебя до муниципалитета, согласна?

— Конечно, — словно камень скатился с плеч — значит, удача всё ещё на моей стороне.

День тянулся невероятно долго, несмотря на то, что в доме царила предпраздничная суета. Пусть тётина семья не отмечала католическое рождество официально, выходной был потрачен на приготовления к грядущим праздничным дням.

Как водится, мы поставили и нарядили ёлку, за которой утром съездил дядя с близнецами. Мы с тётей Ташей тоже не залёживались в кроватях — встали пораньше и принялись готовить, чтобы вечером посидеть за столом. Когда вернулись мужчины, им на руки выдали ёлочные игрушки и гирлянды, дом тоже нужно было кому-то нарядить.

Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не выдать волнение. Единственное, с чем не удавалось справиться, это взгляд, который то и дело отыскивал часы, в какой бы комнате я не находилось.

— Я, наверное, пойду собираться, — сказала я, несколько минут готовясь произнести заветную фразу, когда настало время.

Никто не обратил на меня особого внимания, только тётя проводила глухим «угу», продолжая нанизывать яркие звёздочки на нитку.

В Брашов мы с дядей отправились на двух машинах. Я догадывалась, что тётя хотела убедиться, что я действительно попаду по адресу — в здании, принадлежащем местным властям, за меня, наверное, уже можно было не опасаться. Правда мне всё же предложили скоротать пару часов в обществе дяди. К счастью, разговор слышали близнецы и без зазрения совести высказали своё мнение о совместных прогулках с родителями. Я тут же заверила, что беспокоиться не о чем и мне всё же позволили немного погулять в одиночестве.

На место мы прибыли за полчаса. В этот раз, как и в прошлый, от машин было не протолкнуться — многие собирались встречать рождество на улице, как это было принято во многих европейских странах. Мы припарковались в стороне от центра.

Выйдя из машины, я собиралась попрощаться с дядей, когда он опередив меня, заговорил первым:

— Я тебя провожу.

Спорить я побоялась, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Муниципалитета мы достигли минут через пятнадцать — вокруг уже толпился народ. Желающих заглянуть внутрь было предостаточно.

— Ну вот и пришли. Не переживайте, я одна подожду.

Дядя, с присущим ему каменным выражением лица, огляделся.

— Побуду с тобой до открытия.

«Блин», — немного расстроилась я, надеясь успеть в Церковь ровно к назначенному часу. Оставалось только вежливо улыбнуться и обернуться ко входу.

Уверена, ничего страшного, если я немного опоздаю. В конце концов, это вечеринка. Жаль, правда, что времени так мало.

Ничего, Сашка, — утешала я себя, — на прошлую тусовку тебе и того меньше понадобилось, чтобы разобраться что к чему. Главное туда попасть, а там пообщаешься, с кем-нибудь познакомишься, обменяешься контактами, и дело в шляпе.

Если всё обстоит как сказал Этьен и они ищут добровольцев, нужно просто показать всю серьёзность моих намерений и договориться о новой встрече. Да я хоть на следующий день приеду! В любое время!

— Саш, пускают, — вернул меня в действительность голос дяди. Воспряв духом от собственных мыслей, я отыскала взглядом парадный вход — верхний угол двери (единственное, что можно было рассмотреть из-за мигом сгрудившейся толпы) отворился.

— Тогда я пошла.

Дядя кивнул, наблюдая, как я начинаю восхождение по парадным ступеням.

— Осторожней, — не выдержала я, когда меня пихнули в третий раз.

— Сорри, — отозвалась дама позади, но обернувшись, я искала совсем не провинившуюся незнакомку.

Воспользовавшись случаем, я взглянула поверх голов, отыскивая взглядом то место, где оставила дядю. Мазнув по лицам, я никого не нашла. Остановилась и присмотрелась внимательнее: так и есть — дядя ушёл.

— Простите, извините, — тут же заголосила я, резко развернувшись и двинувшись в обратном направлении. Вслед доносились ворчание и слова возмущения, но меня это мало волновало, я сосредоточилась на том, чтобы поскорее освободиться из плена человеческих тел, бессовестно откладывающих мою встречу с судьбой.

Вырвавшись, я бы хотела сказать, что понеслась к Церкви со всех ног, но увы: народ наводнял улочки и едва ли давал мне возможность ускорить шаг. У Церкви я оказалась двумя десятками минут позже — ужасная расточительность времени!

Обогнув округлое тело готического монумента, я подлетела к решётке.

Закрыто.

Как и двери позади металлических прутьев.

Окна чернели пустотой. Тишина говорила о том же.

Как же так?

С досадой я рванула решётку на себя.

Нет, наверняка всё просто замаскировано так, чтобы не было видно снаружи. Стены должны быть достаточно толстыми, чтобы не пропускать шум. Тем более это простая задача, если музыка не грохотала, как сумасшедшая, а на улице было достаточно людно.

Должно быть, есть другой вход.

Конечно же!

Я бросилась обходить церковь по кругу, внимательно всматриваясь в тени почерневшего от времени и пожара камня.

Я обошла её дважды.

Ни-че-го…

Не придумав ничего лучше, я отыскала в кармане заветный билет и выволокла наружу, подсвечивая экраном мобильного телефона.

Конечно же, я ничего не перепутала.

Но что тогда?

Глупая шутка придурковатого француза?

— Кто это здесь околачивается? — раздалось из-за спины, заставив подпрыгнуть от неожиданности.

— Этьен?

— А кого ты ожидала увидеть? Это же я дал тебе адрес, — недовольно напомнил он. — Если бы знал, что тебе настолько всё равно, что ты даже не соблаговолишь явиться вовремя, никогда бы этого не сделал.

— Прости. Я очень благодарна. Просто обстоятельства так сложились, понимаешь? Вообще, я очень пунктуальная и серьёзная. Ты сам убедишься.

Чёрная бровь скептически изогнулась.

— Вряд ли у меня будет возможность, — пробормотал он.

— Что ты имеешь в виду? — неужели я уже провалилась?

— Идём, — проигнорировал он мой вопрос. — Другие новобранцы уже внутри. Некоторые около часа топтались у стен, — заметил он, видимо, решив добавить ещё килограмм к нелёгкому чувству вины на моих плечах — я ненавидела подводить людей даже в пустяках.

Мы приблизились к одному из углублений в стене. Пара крутых ступеней, и перед нами узкая вытянутая дверь. На вид никто не пользовался ею годами, но стоило Этьену коснуться ручки, как она с лёгкостью подалась внутрь.

— Прошу, — пропустил он меня в скудно освещённый коридор.

Промедлив всего мгновенье, я неуверенно вступила под своды Церкви. Плотно прикрыв за нами дверь, Этьен повел меня вперёд.

Чувство дежавю не заставило себя ждать. Не далее как вчера мы точно также шли вдоль такого же длинного слабо освещённого коридора. И всё же кое-что разительно отличалось. Запах, пропитавший здешние казематы, настойчиво отдавал плесенью и влажностью отсыревших стен. У меня едва получалось рассмотреть скудную обстановку коридора, состоявшую из огромных деревянных балок, глубоко вросших в потолок, и рамочные перегородки, видимо, служившие дополнительной опорой.

Мы шли уже несколько минут и оставили позади несколько лестничных пролётов, уводивших всё ниже. Один раз Этьен остановился у двери и завозился с ключами. Большие, как из сказки про Буратино, чёрные и неприглядные, они зловеще цокнули в полумраке.

— А нам ещё долго идти? — Я нисколько не хотела напоминать вечно ноющего ребёнка, у которого напрочь отсутствует терпение, но мне всё отчётливее приходили на ум кадры из фильмов ужасов и триллеров.

— Почти пришли, — спокойно ответил Этьен, повернув нужный ключ в замке. — Уже коленки трясутся, искательница вампиров? — подмигнул он мне.

Уверенность и спокойствие француза меня подбодрила, страхи немного улеглись.

За дверью нас ждала очередная крутая лестница, ведущая вниз, но не успела я снова испугаться, как она закончилась новой дверью и мой провожатый прервал ненадолго повисшее молчание:

— Готова встретиться с судьбой? — высокопарно произнёс француз, глядя на меня подчёркнуто серьёзным взглядом, и всё же было очевидно, что он просто насмехается.

— Всегда готова, — невозмутимо ответила я знакомой всем с детства фразой.

— Тогда прошу, — и француз раскрыл для меня дверь, как сделал это вчера на вечеринке.

В этот момент воспоминание о вчерашнем дне, так напоминавшем поначалу день нынешний, испарилось. То, что я увидела, разительно отличалось от подвального помещения с низкими потолками и дешёвыми бумажными украшениями по случаю Рождества.

Я оказалась в невероятных размеров зале, больше походившей на своды пещеры. С высоких потолков свешивались многоярусные люстры с электрическими свечами. Такие мне доводилось видеть во дворцах и музеях на родине. Мягкий сатиновый свет скользил вдоль стен, укрытых каскадными наростами, будто мириадами оплавленных свечей.

— Ух ты! Понятия не имела, что под церковью находится… такое! — не смогла я подобрать слов, чтобы выразить свой восторг.

— Да, здесь довольно уютно.

— Нужно прийти сюда с экскурсией.

— Сюда не просто попасть, — многозначительно заметил мой провожатый.

Значит, сюда не водят простых смертных, — заметила я про себя, всё больше убеждаясь, что эти Искатели настоящие. И чем больше я видела, тем проще мне было в это поверить.

По мере того, как мы проходили всё глубже в зал, у меня появилась возможность рассмотреть собравшуюся публику.

— Нужно было сказать, что это официальное мероприятие, — прошипела я в сторону Этьена, заволновавшись, что мой наряд совершенно не подходит случаю.

Шикарные вечерние туалеты походили на те, что я видела в трансляциях «Оскара». На девушках — или лучше сказать женщинах — были фантастические наряды из шёлков и кружев. Приходилось тщательно смотреть, куда я ступаю в своих испачканных, покрытых подтаявшим снегом ботинках, чтобы не наступить на очередной шлейф, скользнувший по мрамору прямо перед нами.

— Не волнуйся. От тебя здесь не ждут многого, — беспечно бросил Этьен, останавливая проходившего мимо официанта и снимая с подноса бокал. — Вот, лучше выпей. Поможет расслабиться.

Ему легко было говорить, учитывая, что сбросив пальто у входа, он остался в классических со стрелкой от колена штанах и кремовой рубашке со смешным кружевным воротничком, отдалённо напоминающим жабо. Наверное, для французов с их одержимостью модой и стилем выбор был приемлемый, пусть я и находила вид моего знакомого довольно вычурным для нашего века. И всё же я бы согласилась надеть что угодно мало-мальски подходившее случаю вместо джинсов и жёлтого свитера.

Слова о том, что от меня не ждут многого, мало утешали, и потому я поспешила пригубить бокал с шампанским. Напиток оказался приторно сладким, сильно отличаясь от того, что мне доводилось пробовать дома, но я не обратила на это внимание, стараясь ускользнуть от очередной тряпицы, прошелестевшей по полу в миллиметрах от грязной подошвы.

Спустя какую-то пару минут, в течении которых мы с Этьеном обходили зал, давая возможность моему провожатому поздороваться со знакомыми, я немного успокоилась. Причиной тому могло стать шампанское, хотя вряд ли оно сработало так быстро. Скорее всего, оглядевшись вокруг, я поняла, что на меня действительно никто не смотрит. Мне не удалось поймать на себе ни единого взгляда.

Безусловно, публика, заполнившая эти стены, была увлечена себе подобными, не обращая ни малейшего внимания на посторонних. Должно быть, они множество раз сталкивались с желающими вступить в их ряды, и понятно, что не все из новичков задерживались надолго.

В наличии проверки на пригодность или, может быть, какого-то экзамена я не сомневалась. И чем больше я смотрела вокруг, отмечая, что в украшениях на женской половине собравшихся в стилизованной на старый манер оправе едва ли модные кристаллы, или что фарфор и стекло на столиках у стен вряд ли современный пластик, тем крепче становилась моя уверенность, что я действительно попала в не самое простое общество, и пускать к себе кого попало оно вряд ли настроено. Следовательно, какая-то проверка должна существовать, и если я не хотела помахать ручкой этому, вполне возможно, единственному шансу отыскать то, что спрятано, нужно было быть начеку.

— Идём, — позвал меня Этьен, увлекая на середину зала.

Я послушно следовала по пятам, продолжая оглядываться. Не думала, что попаду на светский раут. Если бы не разнообразные дизайны туалетов, я бы с лёгкостью поверила, что время здесь застыло двумя, а может, и тремя веками ранее. Где бы ещё я увидела, как женщины прикрывают улыбку веером. Это выглядело странно, и я бы хотела сказать неестественно, но то, с какой лёгкостью многие представительницы слабого пола обращались с попавшими к ним в руки аксессуарами не позволяло всерьёз задуматься о наигранности.

Как же глупо выглядели мои однокурсницы, едва научившиеся курить и поспешившие сменить сигарету на электронное устройство, неприглядно оказывающееся во рту каждую перемену.

Или сравнить хотя бы то, как мы пользовались косметикой. Осыпавшаяся тушь, разной толщины подводка, странный выбор цвета помады, придающей коже бледный и нездоровый вид. Здесь каждая знала, как пользоваться косметикой, или же всё было создано умелыми руками профессионалов. Наверное, ещё раз возвращаясь к уровню мероприятия, леди, оказавшиеся здесь, вполне могли себе это позволить.

Новое волнение легонько коснулось сознания. Подойду ли им я, являющаяся представительницей рабочего класса? Может, стоит спросить об этом Этьена?

Вялая мысль не была достаточно острой, чтобы поспешить раскрыть рот. Я только бросила взгляд на широкую спину передо мной, как француз обернулся.

— Присядь пока здесь, — произнёс он и взял меня под локоть, помогая расположиться.

Я внезапно обнаружила себя сидящей на изогнутой скамье. Её внешняя сторона выпячивалась наружу так, что я оказалась на всеобщем обозрении в самом центре зала. Точно так же, как и другие персоны, должно быть, моего возраста, по левую и правую руку.

Слегка обернувшись, я обнаружила пустоту позади себя, но в нескольких метрах точно такая же скамья, плотно занятая людьми, чьи макушки я наблюдала в эту самую секунду, неплотно замыкала окружность. Мы сидели спиной друг другу на двух дугообразных скамьях, между окончаниями которых оставался просторный зазор, через который можно было с лёгкостью попасть в середину.

Устав наблюдать, я развернулась обратно, оказываясь лицом к танцующим парам. Как и прежде, никто не обращал на меня внимание. На всех нас. Мы просто сидели и смотрели вокруг. Спать не хотелось, но тяжёлая апатия и отсутствие всякого желания двигаться грузом легли на плечи.

Я, кажется, должна была проявить себя и, вроде бы, у меня было недостаточно времени. Превозмогая себя, я немного склонила голову, бросив взгляд на часы.

Пять минут десятого.

У меня ещё было время, так что я могла с удовольствием не шевелиться дальше. Как же приятно отдыхать, — возникла другая вялая мысль.

Не помню, сколько я так просидела, пялясь перед собой. Минуту или час?

Какая разница.

Не помню, чтобы когда-нибудь мне доставляло такое удовольствие просто сидеть и смотреть.

Красивая пара передо мной медленно покачивалась в танце. Женщина в рубинового цвета платье с каплями прозрачного хрусталя на аккуратно очерченных мочках томно улыбалась партнёру, прикрывая огромные тёмные глаза пушистыми ресницами. Его губы двигались, должно быть, осыпая партнёршу комплиментами. Затем они вдруг замерли и она сделала лёгкий шаг в сторону.

Оторвать взгляд было сложнее, чем продолжать следовать за ней, и я немного развернула голову, не желая искать новый объект для наблюдения. К счастью, дама не ушла далеко и не растворилась в толпе. Наоборот, она направлялась к нам. Скользнув благодушным взглядом по нашим лицам, она словно отыскала кого-то и поспешила вдоль скамьи.

Мне стало любопытно, кто же привлёк такую красавицу, и ещё я была бы не прочь рассмотреть её поближе. Сделав над собой невероятное усилие, я развернулась ещё немного.

Женщина обогнула скамью и вошла через оставленный свободным проход. Приблизилась к одному из парней со спины — он сидел недалеко от меня, но с своего места я видела только его профиль и ухо, — склонилась очень низко, закрывая парня от моего взгляда, и будто стала ему что-то нашёптывать.

Парень вздрогнул, едва заметно, стоило ей наклониться, а затем я увидела, как он слегка обмяк.

Спустя минуту или более женщина выпрямилась и, поправив его рубашку дружеским жестом, уплыла. Невыносимая лень помешала проследить за ней дальше, и я так и смотрела на покинутого парня. Он казался немного бледным — или он был таким с самого начала? На его лице, насколько я могла разглядеть со стороны, блуждала довольная улыбка, словно ему сообщили нечто важное и теперь он мог не волноваться.

Не волноваться ни о чём.

За наши спины зашёл мужчина, отвлекая меня и заставляя перевести взгляд. Он приблизился к парню на противоположной скамье. И так же, как и женщина до него, глубоко склонился, будто тоже собирался сообщить что-то по секрету. Несколько долгих мгновений, и он выпрямился. Лицо мелькнуло всего на секунду — мужчина был доволен и слегка улыбался.

К нам время от времени продолжали подходить. И что-то нашёптывать. Я бы, наверное подумала над этим, но мысль давалась с такой неохотой, что я просто отмахнулась от неё, как от назойливой мухи.

На меня не похоже, — всё же отметила я, но, как и до этого, поспешила выбросить всё из головы.

Сил и желания размышлять попросту не было.

Легче — гораздо легче — было смотреть в никуда, изредка ловя в поле зрения прекрасные лица.

Не знаю, сколько я так сидела, но вот новое лицо привлекло моё взгляд.

На этот раз это был мужчина. Красивый. Старше меня, но ненамного. Блондин. Приятные черты лица.

Он смотрел на меня с интересом, глаза горели тем огоньком, который появляется в минуты азарта. Он улыбнулся мне и, отставив бокал в сторону, стал приближаться.

Я не стала смотреть, куда он направляется. Наверное, он тоже собирался обойти скамью и рассказать мне что-то. Или нет. Не знаю, было ли мне любопытно или настолько всё равно, что я уже почти позабыла о нём.

Безвольное чувство покорности всему на свете гладило спину.

Ласкающая рука убрала волосы с плеча, и я ощутила чужое дыханье чуть пониже уха.

— От тебя приятно пахнет, — донесся приятный низкий голос.

Комплимент мне не понравился. Слишком интимный. Но протеста я не выразила. Я не ответила вообще ничего. Казалось, желание должно было вспыхнуть, но этого так и не случилось.

Чужое дыхание стало жарче. По коже прокатились мурашки.

— Девушка желает танцевать, — раздался другой голос.

Я совсем не заметила, как передо мной кто-то возник.

Голос показался отдалённо знакомым. Наверное, только поэтому я, сделав неимоверное усилие, приподняла голову.

Убранные назад тёмные волосы, выдающийся нос и «каменные» губы; Влад смотрел на меня ледяным взглядом сверху вниз.

Стойкое ощущение, что я провинилась, возникло из ниоткуда. Тепло у шеи развеялось.

Я не видела лица того, кто стоял позади, моё внимание было сковано другим взглядом.

Влад протянул мне руку, приглашая на танец.

Танец?

У меня не было сил даже обернуться. Как я смогу танцевать?

И всё же, желание протянуть руку, возникшее где-то в глубине, ощутимо крепло. Словно снежный ком, оно набирало силу, вытесняя все остальные мысли и желания, борясь с апатией, оттесняя безволие.

Словно поднимая стокилограммовую штангу, я медленно протянула руку и положила её в раскрытую ладонь.

Глава шестая. ЗАБВЕНИЕ

Моя рука легла в раскрытую ладонь. Я ощутила холод, но остановиться на этой мысли мне не позволили. Ещё миг, и Влад с лёгкостью потянул меня навстречу, так, что я буквально вспорхнула со скамьи и упала ему на грудь. Ноги едва держали, и я бы наверняка сползла вниз, не ощущая сил стоять прямо, если бы он не поддержал меня под спину. Затем меня слегка приподняли, заставляя оторваться от пола. Кажется, теперь я стояла на чём-то неровном.

Подняв мою руку выше, Влад, не сводя с меня своих холодных глаз, резко сорвался с места, закружившись под музыку. Я бы наверняка испугалась, но отсутствие всякой воли съело меня с головой, и я просто позволила ему таскать себя словно мешок с картошкой.

Происходившее вокруг, кажется, не имело никакого смысла, или я настолько отупела, что не могла ничего понять, а мысль всё не желала двигаться с места, напоминая тяжёлый воз, застрявший в размытой дождями колее и то и дело раскачивающийся взад-вперёд без малейшей надежды сдвинуться с места.

Мы продолжали покачиваться в такт в полном молчании.

Не сразу, но кое-что привлекло моё внимание. Люди вокруг, отдававшие предпочтение друг другу и полностью исключившие меня из сферы своего внимания, стоило перешагнуть порог зала, кажется, наблюдали за нами.

Я лениво переводила взгляд с одной пары на другую, все они как один вперили свои взгляды в нашу пару. Странные выражения блуждали на их лицах. Как же сложно было понять, что происходит в их головах, и я буквально ощущала, как винтики, скрипя, поворачиваются в моей. Если дело не во мне — ведь сложно было рассчитывать, будто за такой короткий срок во мне что-либо изменилось, значит, дело было во Владе.

Влад.

Что он вообще здесь делает? — вяло подумала я, но снова не нашла сил озвучить мысль.

Я, кажется, собиралась поразмышлять об этом, но, как назло, ничего не шло в голову.

Удивительно, но я совсем не заметила когда мы покинули зал и меня снова окружили влажные покрытые плесенью стены.

Редкие лампы, подвешенные высоко к потолку, мелькали быстро и неприятно, ритмично ослепляя и заставляя щуриться. Силясь восстановить картину вокруг, я тут же получала следующий всплеск огоньков и снова терялась в пространстве, пока голова не начала кружиться. И ещё я, кажется, вовсе не двигала ногами. Мир вокруг жил своей собственной жизнью, проносясь мимо по одному ведомому ему желанию.

Свежий воздух приятно наполнил лёгкие, и тяжесть немного освободила грудь. Наверное, стены церкви остались позади… Но как, если я совсем не шевелилась?

Собрав все силы, я повела шеей, стараясь оглядеться. Откуда-то сверху нависало лицо Влада. Не сразу, но он всё же перехватил мой взгляд. Его лицо оставалось таким же холодным и отрешённым. Совсем не таким я запомнила его в стенах его собственного дома.

— Что происходит? — еле выдавила я вопрос, надеясь, что сумела вложить в него всё своё непонимание.

Что делает этот румын в подвалах Чёрной Церкви? Почему наши дороги снова пересеклись? Куда, в конце концов, он направляется со мною на руках? И почему я не могу нормально двигаться? Не могу думать?

Влад посмотрел на меня, не замедляя шаг. Его чёрные в ночи глаза были мёртвыми, будто я смотрела на искусственно помещённые в глазницы огромные тёмные стекляшки.

— Спи, — выдохнул он, и я тут же почувствовала, как с трудом собранные мысли облетают лепестками, поддавшись внезапному порыву, и вместе с этим лёгким вихрем меня уносит глубоко в забытье…

* * *

Я чувствовала себя разбитой и не торопилась открывать глаза. За дверью давно слышалось приглушённое шарканье домашних тапочек. Поскрипывали петли двери ванной, напоминая, что и у меня есть те же самые необходимости. Да и завтрак сам себя не приготовит. Следовало помочь тёте; не хватало ещё прослыть лентяйкой и лежебокой.

С неимоверным усилием я стащила себя с кровати. Ощущение было таким, словно я всю ночь разгружала вагоны. И не то чтобы у меня был опыт, но я даже не помню, когда в последний раз доводилось ощущать себя куском мяса, только что сползшим с разделочной доски.

— Доброе утро, — прохрипел Яшка, столкнувшись со мной в коридоре.

— Доброе — ответила я на автомате, совсем не разделяя истинного смысла простого приветствия.

После утренних процедур я не спеша поплелась на кухню. На столе уже дымились блины. Мёд и сметана ждали своего часа, и чайник не заставил себя ждать, пронзительно засвистев на плите и вызывая лёгкий приступ головной боли.

Пролепетав пожелания доброго утра остальным членам семьи, я рухнула на ближайший стул.

— Выглядишь паршиво, — злорадно улыбнулся Костин, демонстративно заглядывая мне в лицо.

— Не обращай внимание, Саш. Он завидует, — пригрозила ему взглядом тётя Таша.

— Конечно, — тут же подал возмущённый голос близнец. — Почему это ей можно пить, а мне нет?

— Она совершеннолетняя, — констатировал Яша, которого, судя по всему, меньше заботила проблема алкоголя, чем возможность дать блинам остыть.

Туго соображая, я переводила взгляд с Костина на тётю, с тёти на Яшу.

Кажется, я что-то пропустила.

— И много я выпила?

— Всего бокал, — ответил за всех дядя. — Должно быть, у тебя слабый желудок, так что с алкоголем больше не играйся.

Я припомнила сладковато-приторный вкус на языке и скривилась.

— Может, шампанское было просрочено? — размышляла я вслух.

— Вы вино пили, — буркнул Костин, кладя в чай третью ложку сахара. Остальные переглянулись, но ничего не добавили.

Неужели меня так развезло с одного бокала? — недоумевала я. Судя по ощущениям, было похоже на то, что я переборщила с алкоголем. Вот только я совсем не помню, как напилась. К тому же дома я пробовала и вино, и шампанское, и пиво. И всё было в полном порядке.

— Я хоть не буянила, надеюсь?

— Да нет, Саш. Просто выпила и уснула за столом. Мы тебя уложили, — снисходительно ответила тётя, кладя руку поверх моей.

От новостей уши свернулись в трубочки. Уснула за столом после бокала вина, которого я к тому же не помню?! Ужас какой!

— Простите, — было очень стыдно.

— Говорю же, ничего не произошло. Но Григор прав — лучше тебе больше не пить.

Спорить я не собиралась, ответив уверенным кивком.

После завтрака тема была окончательно закрыта, и я, убрав с тётей со стола, отправилась к себе полежать. Присев на кровать, я снова задумалась о том, как смогла напиться каплей не самого крепкого алкоголя.

Передо мной на стуле лежали аккуратно сложенные вещи: сначала джинсы, затем свитер.

Я пялилась на них, кажется, несколько долгих минут, пока наконец не поняла, что именно меня смущает — я никогда не складывала вещи стопкой, предпочитая вешать всё на спинку стула.

Может, я так напилась, что раскидала вещи, а тётя всё убрала?

Странно, что я вообще этого не помнила. Как не помнила момента, когда заснула. Не помнила выпитого вина.

Похоже, я действительно перебрала, хотя и не очень понятно, каким образом.

Отдохнув немного в комнате и почитав книгу, я обнаружила, что туман в голове окончательно рассеялся. Подтянув к себе блокнот с записями запланированных путешествий, я вычеркнула места, где побывала: Бран, Поэнарь, Брашов. На последнем названии помедлила, в очередной раз сокрушаясь, что та встреча оказалась пустышкой, и я так ничего и не выяснила.

Эта мысль ещё немного задержалась в голове, хотя ни о чём конкретно я не думала, сидя на краю кровати и прислушиваясь к тревожным ощущениям в груди. Отчего я неожиданно разволновалась? Всё прошло довольно скучно и причин для волнения не было никаких, так что, отмахнувшись от неясных эмоций, я двинулась дальше по списку.

Следующий пункт назначения — Сигишоара. Городок располагался на некотором расстоянии от Талиу, так что ехать туда стоило с самого утра. Сегодня я всё равно не успела бы вернуться дотемна, да и в моём состоянии лучше было бы отложить поездку до завтра.

На часах была половина первого и провести в кровати весь день мне не слишком улыбалось. Лучше уж потратить время с пользой и хотя бы немного отплатить за гостеприимство моим родственникам.

— Ну, можешь помочь ребятам прибрать немного во дворе. Только не хватайся ни за что тяжёлое, — ответила мне тётя, когда я предложила помощь.

— Конечно. И можно я поеду завтра в Сигишоару? — Я спрашивала уже из коридора, затягивая шнурки на ботинках.

— Хорошо, — раздалось из кухни. — Только вернись, пожалуйста, дотемна.

— Нет проблем, — набросив куртку, я вышла за дверь.

Мороз тут же укусил за щёки и я, не откладывая дело в долгий ящик, полезла в карман за варежками. Из кармана что-то выпало. Должно быть, позабытый чек.

Подняв с земли карточку, я с интересом уставилась на надпись:

Curtea Johannes Honterus 2, Brașov

24.12.17

20.00

В голове что-то будто дзинькнуло. Перед мысленным взором возникла Чёрная Церковь, потом пронеслась толпа разодетых людей, я снова ощутила на языке приторно-сладкий вкус, только теперь почувствовала тонкую ножку бокала в руке и увидела янтарный цвет напитка, так напоминавший шампанское.

Улыбка Этьена, музыка, слабость.

Голова закружилась, я поспешила присесть на порог, борясь с подкатившей из ниоткуда тошнотой.

Что это было?

— Саш, у тебя всё в порядке? — мимо проходил дядя с вилами в руках.

— Ага, шнурок развязался.

— Лучше тебе пойти в дом. Холодно на улице.

— Нет, я уже хорошо себя чувствую. Надоело сидеть в доме, — в доказательство своих слов я улыбнулась пошире.

Весь следующий час я возилась на улице, помогая с уборкой. Но все мысли были о тех странных видениях, которые возникли, стоило увидеть карточку… «билет», — поправила я сама себя не зная зачем, хотя карточка не имела полосы «Контроль».

И эти странные люди, медленно плывущие в танце, красивая живая музыка, и смущение, нахлынувшее на меня по поводу собственного наряда. А потом это странное ощущение, лишающее воли, словно из меня выкачали все силы или поставили в режим глухой готовности, как какой-нибудь электронный механизм.

Погружаясь в собственные видения всё глубже, я вдруг увидела, как сижу среди других людей. Я не хочу находиться среди них, но покорно сижу, словно мне не остаётся ничего другого.

По спине пробежали мурашки и я покачала головой, отгоняя наваждение.

Образ растаял, уступая место чужому портрету. Пустые, ничего не выражающие глаза румына уставились на меня, обдав холодом.

Влад.

Почему я подумала о нём?

И почему этот образ, в отличие от всех предыдущих, менее устрашающих, оставлял меня в полном спокойствии, в то время как те, другие, простые и безобидные на первый взгляд, приводили в дрожь?

К вечеру снова разболелась голова. Я так много думала обо всём, что, кажется, вконец заблудилась между явью и сном.

Если предположить, что всё, что возникало в моей голове, имело смысл, тогда получалось, что вчера я должна была отправиться на вечеринку вместо семейного ужина.

Там, где-то в стенах Чёрной Церкви, состоялся праздничный вечер, на котором я присутствовала. Возможно, даже принимала участие. Приятно шумела музыка, все танцевали. И, кажется, на вечер я пришла не одна. Образ улыбчивого француза, глядящего на меня в пол-оборота, как тогда, когда я следовала за ним по подземельям, всплывал из глубины сознания помимо желания.

Мне чудилось, будто я была обязана ему чем-то. И крайне благодарна за то, что он дал мне шанс.

Но какой шанс?

Скорее всего, это было связано с Искателями. Что ещё могло быть между нами общего?

Но если поверить в это, то почему я ничего толком не помню? И, кажется, весь вечер я провела дома.

Другая сторона монеты была более прозаичной: я действительно напилась. И то, что мучало меня в последние дни, окончательно перемешалось в голове: искатели, тайные вечеринки, Этьен, подземелья, церковь, мимо которой я столько раз пробегала. Телевизор, наверняка работавший вчера весь вечер, добавил остальные детали: музыку и танцующие пары.

Вторая версия выглядела более правдоподобной, вот только меня не переставали смущать некоторые детали, которые никак не укладывались в общую картину моего опьянения: как я могла напиться с одного-единственного бокала?

С вином всё было в порядке, я выспросила об этом в течении дня. Домашнее, сделанное лично дядей. К тому же тётя с дядей его тоже пили.

И эта карточка, которая продолжала жечь карман. Откуда она у меня взялась? К тому же на ней значился адрес церкви. Она абсолютно точно не была вымыслом моего не в меру трезвого воображения.

Но самое странное было то, что помимо вечера я едва ли помнила весь вчерашний день.

На следующее утро я позавтракала рано утром и, пожелав тёте хорошего дня, отправилась в Сигишоару. Вернее, я собиралась туда поехать сразу после того, как кое-что проясню.

Направив машину в Брашов, я хотела ещё немного подстегнуть собственную память.

Машина осталась недалеко от центра, пока я быстро шагала в известном направлении. Чёрные пики показались на фоне сереющего тучами неба, беспокоя грудь томительным предвкушением.

Было слишком рано, и церковь ещё не открылась для посещений. Я подошла к чёрной решётке и положила на прутья руки. Отчаянно хотелось попасть внутрь, но до открытия оставалось ещё около часа. Стоило ли терять время?

Напряжённо вздохнув, я решила не стоять на месте и не ждать, пока отмёрзнут ноги. Вместо этого я направилась вдоль северной стены, снова погружаясь в ворох разрозненных мыслей.

Предположим, я действительно провела вечер дома. Значит, я напилась с одного бокала… Возможно из-за того, что редко пью. Последний раз я пила алкоголь около двух месяцев назад на свой день рождения. Два бокала красного полусладкого. И ни в одном глазу. Конечно, домашнее вино могло быть из кого-нибудь специфического сорта, раз пробрало только меня.

Логика выглядела, мягко говоря, притянутой за уши, и ещё — как объяснить карточку? Я совершенно не помнила, как та оказалась в моём кармане, но, возможно, я получила её от француза.

Почему-то мои воспоминания начинали путаться с момента той вечеринки Искателей на которую я возлагала столько надежд и которая обернулась сплошным разочарованием.

Хорошо помню, как столкнулась с Этьеном на входе, пообщалась с незнакомыми ребятами о разных пустяках. Помню досаду на несостоявшихся охотников за вампирами… а после всё медленно расплывается. Кажется, я снова столкнулась с французом на выходе и это было важно. Я была взволнована и, по-моему, мне было что-то от него нужно.

Остановившись, я в очередной раз выволокла чёрную картонку на белый свет. Наверняка, наверняка я получила её от Этьена. Как ещё?

И что интересного должно было состояться в канун Рождества под крышей Церкви? — гипнотизировала я надпись, словно она могла приоткрыть завесу тайны.

Странное опьянение, карточка и расстройство памяти…

А если я действительно оказалась в Чёрной церкви накануне? Разве это объясняло моё самочувствие и странные провалы памяти?

Концы никак не желали сходиться, вызывая приступ глухого раздражения.

Накинув очередной круг вокруг церкви, я замерла.

Предположим, накануне Рождества поздно вечером я решила отправиться из дома. Учитывая моё недавнее приключение, только одна-единственная причина могла выманить меня наружу в канун Рождества.

Готическое здание безучастно наблюдало за моими потугами вспомнить забытое, как взирало на толпы крошечных муравьёв, переполненных своими маленькими страхами на протяжении последних столетий.

Скользя бесцельным взглядом по мощным стенам, я заметила узкую высокую дверь, скрытую в неглубоком алькове. Повинуясь необъяснимому желанию, я не спеша приблизилась к двери и протянула руку. Конечно, она должна быть закрытой. Скорее всего, ею не пользовались десятилетиями. И всё же рука коснулась кольца.

Заперто наглухо.

Нет, здесь я не получу ответов. Нужен тот, кто сможет подтвердить мои догадки, ответить на вопросы.

Но кто?

Отыскать Этьена не представлялось возможным. Кроме имени и некоторых общих фактов из его биографии я мало что знала. Но, может быть, мне удастся отыскать тех, кто с ним на короткой ноге? Например, ребят со встречи Искателей. Некоторые из них наверняка были с ним в приятельских отношениях, если у него даже пароль не спросили.

Не став терять времени понапрасну, я поспешила по знакомому адресу. Спустившись на уровень цокольного этажа, забарабанила в дверь. Тщетно, сколько бы я не молотила кулаком.

— Чего тебе, девочка? — сверху из окна первого этажа свесился пожилой мужчина.

— Извините, мне нужно попасть внутрь.

— Снимать хотите? — коряво произнёс он по-русски.

— Что, простите?

— Подвалы, — ткнул он указательным пальцем куда-то вниз. — Они сдаются. Вот телефон, — мужчина протянул мне визитку прямо через окно. На карточке значилось имя и телефон. — Только на праздники уже давно всё занято, — он утвердительно кивнул, словно добавляя веса своим словам и одновременно утверждая, что шансов у меня никаких.

— Спасибо, — успела поблагодарить я, когда он, посчитав свой долг выполненным, нырнул обратно в квартиру.

Значит, помещение сдаётся. Скорее всего, в тот вечер его арендовали Искатели.

Я снова уставилась на карточку. В принципе, я могла позвонить и попробовать расспросить хозяина, кому именно он сдал подвалы в тот вечер. Затея выглядела вполне осуществимой и я набрала номер.

После шестого гудка трубку сняли. Бегло объяснив собеседнику всю ситуацию, я прикрылась тем, что потеряла телефон на вечеринке и теперь ищу организаторов на случай если они его нашли, прибираясь после. Мужчина на другом конце не выразил никаких подозрений и пообещал сбросить номер.

Воодушевлённая первой победой, я в нетерпении зашагала взад-вперёд, но, увидев, что за мной наблюдают из окна, решила вернуться к Церкви.

Номер я получила быстро и тут же позвонила. Услышав, что я кого-то ищу, молодой парень (судя по голосу) даже не стал дожидаться имени и просто сбросил звонок. Я перезвонила ещё пару раз, но без особого успеха. Написала сообщение, в котором рассказала о том, что один из тех, с кем я успела познакомиться на вечеринке, отдал мне водительские права чтобы не выпали из кармана, а потом попросту забыл. На что мне посоветовали отнести документ в полицию.

Испытав разочарование, когда всё складывалось так гладко, я убрала телефон в карман — Этьена мне не найти.

Тем временем решётка церкви распахнулась, впуская первых туристов. Не зная, что делать, я тоже решила зайти.

Торжественная тишина приветствовала у порога. Скудный свет серого зимнего утра проникал сквозь боковые оконца, освещая убранство лютеранской церкви. Широкий проход между двумя рядами деревянных со спинками скамеек вёл вдоль нефа. Ступая по турецким коврам, начисто съедавшим любой отголосок чужого присутствия, я не спеша преодолела более половины пути. Орган, представлявший одну из главных достопримечательностей церкви, оставил меня равнодушной, к тому же зашла я отнюдь не насладиться видами исторических древностей. Вместо того, чтобы двигаться дальше, я решила присесть на одну из скамей.

Редкие поутру туристы разбрелись вокруг, рассматривая иконы и фрески. Кто-то старался запечатлеть красоты на электронный носитель, что по мне являлось довольно бесполезным занятием.

Разве фото может передать атмосферу мистического своей стариной памятника, где прошла жизнь множества поколений? Камера была бы гораздо полезней в моих руках в канун Рождества, но привычка фотографировать себя на каждом углу так и не выработалось.

Я прикрыла глаза, давая памяти ещё один шанс…

Огромное пространство, люстры, и стены словно оплывшие свечи. Лёгкая мелодичная музыка, тихое шуршание платьев и звон каблуков. Нежелание шевелиться. Тяжесть, словно каждая клеточка тела находится под контролем, выходящим за рамки разума.

Рядом со мною люди. Их много.

Красное платье.

Красивая женщина в красном платье приближается всё ближе. Обходит со спины и склоняется. Что-то шепчет одному из нас. Так поступают и другие, раз за разом подходя со спины, склоняясь на мгновенья, а затем удаляясь всё так же едва слышно…

Раскрыв глаза, я почувствовала отчётливую уверенность, что всё, что я видела, случилось наяву. Я была там, слушала собственными ушами и смотрела собственными глазами.

Всё это могло случиться только в один-единственный вечер. Вечер, который настойчиво ускользал из памяти, как бы я ни старалась вернуть его обратно.

Но что же со мной приключилось? Почему путаются мысли, а тётя и её семья пребывают в уверенности, что вечер я провела дома?

Выпрямившись и глубоко вздохнув, я сосредоточилась, словно от этого зависела вся моя жизнь.

На вечеринке я познакомилась с Этьеном. Вечеринку я помнила достаточно отчётливо и могу поклясться, что там не случилось ничего серьёзного. Память подводит с момента, как я покинула подземелья Искателей. И я отдалённо помню, что на выходе снова столкнулась с французом.

Это было важно. Наш разговор имел для меня значение, твердила я себе, и в груди приятно откликалось. Так бывало всегда, когда я поступала по совести или говорила правду.

Предположим, всё дело было в карточке. Её я получила от француза, потому что больше не от кого. На следующий день вечером я отправилась в Чёрную церковь.

Было немного странно, что в канун Рождества, да ещё после недавних приключений я выбралась из дома так поздно, но так могло произойти, если у меня было достаточно на то причин. А единственной темой, которая волновала меня в Румынии были они.

Что, если на той встрече я могла получить больше ответов? Если это было так, то не стоит сомневаться в том, что я нашла способ улизнуть из-под тётиной опеки.

И все эти странные образы: танцы, женщина в красном платье, скамейки, заполненные людьми. Что именно они означали? Почему в своих мутных видениях я почти не двигаюсь и не говорю? Кто эти люди, сидевшие рядом со мной? И те, что были вокруг? О каких тайнах они шептали?

И почему на следующий день я всё забыла?

Неожиданно меня осенило: как же я раньше об этом не догадалась?! Озарение заставило подскочить и впиться руками в спинку следующей скамьи.

Я что-то выпила на той вечеринке. Именно в этом причина провала в памяти и головной боли.

Конечно, я слышала, что разного вида наркотики могут вызывать самые разнообразные реакции. И думаю, что проблема с памятью далеко не самая серьёзная из них.

В этот момент память как нельзя кстати подкинула новую деталь: Этьен снимает бокал с золотистой жидкостью с подноса и протягивает его мне…

Меня действительно опоили.

Но зачем?

Я жива-здорова и у меня ничего не пропало. Возможно, это было сделано с целью освободить меня от некоторых лишних воспоминаний. Должно быть, я узнала то, что не должна была. А поскольку причиной моего нахождения на той вечеринке, скорее всего, были они, то забытое мной должно иметь непосредственное отношение…

Многое встало на свои места.

Пусть я всё ещё не могла объяснить, каким образом им, кто бы они ни были, удалось одурманить тётину семью, но теперь я была уверена, что опьянеть от одного бокала вина или шампанского я просто не могла, а если бы это и случилось, то никак не объясняло, почему из памяти выпали целые сутки. А вот наркотики и карточка… билет, — споткнулась я. Конечно же, эта карточка была своего рода пригласительным на закрытую вечеринку.

Оглядевшись, я поняла, что понятия не имею, что происходило тут позавчера, но вот узкая дверь, в которую я так и не смогла войти час назад, вдруг всплыла в памяти из ниоткуда…

Передо мной стоял Этьен. Он положил руку на кольцо, точно так же как это сделала я минутами ранее, но дверь неожиданно подалась…

Всё происходило не в церкви, а под ней — ударило меня словно молнией.

Я вскочила и поспешила на выход.

— Простите, — обратилась я к женщине в летах, продавшей мне входной билет.

— Да, — дама в тёмно-коричневом пальто мне приветливо улыбнулась.

— А вы случайно не знаете, под церковью есть подземелья?

— Естественно, милочка. Как и многие постройки времён средневековья Чёрная церковь обладает приличным количеством коридоров, казематов и других комнат хозяйственного назначения.

— А зал там есть?

— Зал? — удивилась она, глядя поверх очков.

— Да. Какая-нибудь огромная комната, ну, скажем, подходящая, что бы устроить танцы.

— Я в этом сомневаюсь, — растерялась билетёрша. — Зачем под церковью танцевальный зал?

Её слова меня немного смутили.

— Впрочем, доподлинно известно мало, — она сняла очки и стала протирать стёкла, размышляя вслух. — Большая часть подземелий закрыта уже более ста лет. Говорят, того требует безопасность. Переходы давно обветшали и могут обрушиться на голову в любой момент. Только малая их часть, опускающаяся не более чем на двадцать метров, открыта для служителей и рабочих.

Очки заняли своё почётное место на переносице и дама выдала два билета вошедшим туристам. Затем, оглядевшись и удостоверившись, что поблизости никого нет, перегнулась через стол.

— Хотя мой отец, проработавший заведующим по хозяйственной части в этих стенах всю свою жизнь, говорил, что Церковь скрывает множество секретов.

— А почему он так говорил?

— Кто знает, — моя собеседница пожала плечами. — Иногда он утверждал, что вечерами, когда оказывался ниже первого уровня, до него доносятся голоса. А ведь в то время там никого не должно было быть, да и уровни те, на его памяти, всегда были закрыты. Иногда он недоумевал, видя списки поставок для церкви. К чему, например, в церкви обычная мебель? Куда её ставить? А закуски? — словно припомнила она. — Деликатесы несколько раз в год да ещё в таком количестве, что церковная братия местных лютеран питалась бы ими год. Для чего всё это спрашивается? — её тон звучал обвиняюще.

— Понятия не имею, — мне показалось, что я должна была что-то произнести.

— Вот и никто не имел.

— Сейчас тоже творятся странности?

— Естественно, милочка, — снисходительная улыбка исказила ровные линии морщин. — Вот только на прошлой неделе у меня не хватило в пачке четырёх билетов. Куда они делись, спрашивается?

Пожав плечами, я сделала шаг назад — кажется, всё что я могла узнать, я уже узнала.

Поблагодарив контролёршу, я вышла на свежий воздух. Погода немного наладилась, небо украсили толстые разрывы в облаках, сквозь которые сияло зимнее солнце.

Узнала ли я что-нибудь полезное? Возможно.

Прежде всего: сложно проверить, насколько глубоки подвалы церкви, и Википедия вряд ли даст точный ответ. Но старинные постройки действительно в большинстве своём обладали обширной сетью тоннелей и разного рода конструкций. К тому же церковь относилась к общественным местам и это увеличивало шансы более серьёзной архитектуры.

Насколько я знаю, в старину было модно строить всякого рода святилища, тайные комнаты и тому подобное для разных тёмных дел.

Насколько стоит доверять воспоминаниям престарелой билетёрши — вопрос. Все эти странности могли действительно происходить, но у большинства из них могли быть самые обычные объяснения. К примеру, у монахов был щедрый покровитель, а поесть и поспать с комфортом любят все.

Главное, что зал вполне мог находиться где-то в глубине.

Я остановилась в нескольких метрах перед церковью.

Предположим, я действительно попала на закрытую вечеринку и там меня опоили, чтобы я ничего не помнила. Должна ли я узнавать, что именно хотели стереть из моей памяти?

Если я не хочу искать неприятностей, то лучше мне обо всём позабыть и продолжить путешествие по Трансильвании, как я и планировала. Но имеет ли это смысл, если вся суть моей поездки заключалась в одной конкретной цели.

Искатели, на встречу с которыми я возлагала столько надежд, оказались ещё одним клубом любителей всего таинственного, и дальше я могла рассчитывать только на увеселительную поездку с осмотром типичных туристических достопримечательностей.

Этого мне точно не хотелось.

Но тогда следовало докопаться до правды. В конце концов, мне никто не причинил вреда и, наверное, не стоит выдумывать излишней опасности.

Итак, Саша, на руках ты имеешь тайну, которая, возможно, даст новые зацепки и поможет отыскать то, что скрыто, — говорила я сама с собой, чувствуя приятное волнение, как тогда, когда пересекала границы Румынии. — Если и копать, то здесь. Этьена отыскать не получится, а значит, остаётся только один человек, кто, возможно, прольёт тайну на ночные приключения.

Лицо Влада, холодное и неприветливое, застыло так же расплывчато, как и остальные смутные детали, которые я отчаянно пыталась связать в единую картину. Именно этот простой факт убеждал, что на том вечере присутствовал и он.

И где живёт румын, я прекрасно знала.

Глава седьмая. ОПАСНЫЕ ТРОПЫ

Машина неспешно катила вдоль расчищенной трассы, позволяя размышлять о посторонних вещах.

Мои выводы насчёт таинственных событий вечера в канун Рождества сводились к тому, что мне следовало навестить злополучного румына, не отличавшегося дружелюбием, если я, конечно, хочу узнать правду: что именно произошло в тот вечер и о чём я должна была забыть?

Перспектива новой встречи с Владом не слишком радовала. Он запомнился не слишком гостеприимным хозяином, и не желал мне приятной обратной дороги или благодарил за помощь. К тому же он попросту мог не захотеть разговаривать со мной. Увы, но такой исход выглядел вполне в его духе.

Побившись лбом о стену, я поняла, что у меня всё равно нет выхода, если я действительно собираюсь раскопать эту историю. А я собиралась, надеясь, что именно эта ниточка поведёт меня в нужном направлении.

Тщательно поразмышляв над возможностями, я решила, что если отправиться немедленно — а на часах было только одиннадцать, то мне вполне должно хватить времени, чтобы отыскать убежище румына-отшельника, поговорить с ним и вернуться в Брашов или сразу домой к трём или четырём часам.

Сигишоару, запланированную на сегодня, я могу посетить в любой другой день, но мне следовало хорошенько рассчитывать время, если от Влада я узнаю нечто стоящее. Возможно, мне придётся исправить свой маршрут, добавив новые пункты назначения.

Это воодушевляло, и, несмотря на неоднозначные странности и даже возможные наркотики, я впервые испытала приятный душевный подъем после того, как мои Искатели обернулись обидным разочарованием. Возможно, у меня ещё всё получится, и не придётся возвращаться домой с пустыми руками.

До Поэнарь я добралась довольно быстро; сбросила скорость, когда разворачивалась в обратном направлении, повторяя маршрут в самые дебри Румынских лесов. Главное — не пропустить нужный указатель.

Знак, убедивший меня срезать путь через горы, отыскался довольно скоро. Я, не раздумывая, свернула.

Выпрямившись на сидении, я покрепче перехватила руль и стала вглядываться вперёд, тщательно изучая обочины, словно пытаясь что-то отыскать. Глупо было рассчитывать, что я вот так случайно наткнусь на румына во второй раз. Хотя должна сознаться — так было бы гораздо удобней.

Так я добралась до следующего указателя (не стоит говорить, что очень нужный мне румын так и не встретился), оставляя знак позади, уверенно взяла левее и покатила вдоль просёлочной дороги.

Теперь следовало искать менее заметные повороты — пожалуй, эта часть пути будет самая сложная.

Я отчётливо помнила, что подобрала Влада метрах в двухстах от указателя. Затем мы проехали совсем немного и свернули налево. Мне тогда понадобилась третья передача — я поехала в горку и, наконец, свернула направо, а потом по прямой до самой стены.

Вот и хорошо, что я ничего не забыла.

Еле тащась вдоль дороги, я внимательно разглядывала еловые заросли щедро укрытые снегом. Может, здесь, — притормозила я, глядя на едва заметный просвет среди деревьев.

В небольшой зазор едва ли протиснулась бы машина, и я решила проехать дальше. Минут через десять черепашьей скорости показался другой промежуток, не занятый обильной растительностью. Чуть отпустив газ, я помедлила, раздумывая, и приняла влево. Дорога уходила вверх под небольшим углом, что выглядело хорошим знаком. Теперь предстояло не пропустить нужный поворот направо.

Ели выглядели обманчиво, то и дело намекая на возможные дорожки, которые зачастую оказывались узкими, едва уловимыми тропами, где нельзя было проехать, и, слава богу, я понимала это раньше, чем машина успевала увязнуть с засыпанном снегом овраге.

Поколесив по дороге около часа и прокляв румына с десяток раз, жутко раздосадованная, я повернула обратно к главной дороге.

Добравшись до указателя, я почувствовала себя немного лучше. Ключ повернулся в замке зажигания, двигатель заглох: мне нужно было подумать.

В теории всё выглядело намного проще, чем оказалось на практике.

В запасе ещё есть время, и я уже проделала весь чёртов путь до этой глуши, — так размышляла я, — и невероятно обидно уехать вот так, ни с чем. Кроме того, мне всё равно позарез нужно поговорить с Владом, и если сейчас я отправлюсь домой, всё равно придётся вернуться в другой раз. И снова искать эти чёртовы повороты.

Мысль о том, что я потратила целый день впустую, вызывала раздражение, и я решительно завела мотор, снова собираясь атаковать глухие дебри.

Итак, вот место куда я решила не сворачивать.

Я снова притормозила напротив первого поворота, решив тщательно осмотреться до того, как ехать дальше. Тем более следующий поворот, куда мне не повезло угодить, был уже хорошо знаком.

Я выбралась наружу, ступив на пустую дорогу. Я каталась здесь уже больше часа и за всё время мне не встретилась ни одна живая душа.

Приблизившись к просвету, я отвела рукой пушистые лапы густого ельника, снежные шапки легко осыпались под ноги. Так и есть, за разросшимися ветвями оказалась дорога. Достаточно широкая чтобы проехала машина. Я сделала несколько шагов вперёд, вглядываясь вдаль.

Чуть виляющая тропа уходила вверх под уклоном. Солнечные лучи едва пробивались под густые снопы игл елей, украшающих обе стороны дороги. Несмотря на морозы, лес жил птичьим щебетом. Всё казалось простым и понятным — этот лес мало чем отличался от мест под Архангельском, но у меня никак не получалось отделаться от стойкого ощущения, будто здесь меня подстерегает опасность. Словно кто-то или что-то выжидает, позволяет мне подойти поближе, чтобы… наброситься?

Я даже не заметила, как сердце в груди набрало обороты и я помимо воли отшатнулась назад, поспешив выскочить обратно на залитую светом дорогу, где меня мирно поджидал оставленный «Акцент». Остановилась я только у водительской двери. Рука замерла на ручке, готовая нажать и потянуть в любой момент.

Я замерла, уверенная, что в случае угрозы успею среагировать.

Нет я не была отчаянно-храброй, но и пугливым зайцем себя не считала, с детства твёрдо веря, что у страха глаза велики. Тогда папа объяснил, что люди боятся того, чего не понимают, с чем незнакомы. Их пугает всё новое, скрытое, тайное.

В будущем я не раз убеждалась в правоте этого мнения. Даже мастера ужастиков и триллеров достигали наибольшего эффекта, водя главных героев по пустым тёмным коридорам, позволяя заглядывать за углы или в тёмные кладовки, где абсолютно никого не было.

Я обернулась, огляделась вокруг.

Рядом по-прежнему не было ни души.

— А теперь подумай головой, Саша, а не поджилками, — приказала я себе, подавляя желание сесть внутрь безопасного салона.

Опасность могли представлять две вещи: люди и звери, — размышляла я, всё так же держась за ручку двери. Людей поблизости не было, если они, конечно, не затаились и не сидели всё это время в кустах. Но зачем бы им это понадобилось? Я не представляла никакой угрозы, а на мою машину едва ли можно было покуситься. К тому же никто не знал, что я буду здесь сегодня в этот час. Даже я сама.

Хищники представлялись более реальной угрозой. Кажется, Влад упоминал волков, хотя в тот момент я решила, что он просто издевается, пытаясь меня запугать.

Может, он говорил всерьёз?

Сжав губы плотнее, я насторожилась, всё внимательнее вглядываясь в кромку леса.

Подходить ближе хотя бы на шаг отчаянно не хотелось. Что, если я действительно привлекла хищников, пока мотор ревел на всю округу? Места могли оказаться достаточно глухими, чтобы зверь забегал сюда время от времени. Я даже видела, как дикие медведи и лоси порой забредают в небольшие города и деревни, что говорить о глуши.

Значит, Сашка, волков испугалась. Резонно, — снисходительно решила я, понимая, что девушка волку не соперник.

Но разве они опасны в машине?

Ответ был очевиден. Даже несмотря на то, что колени всё ещё подрагивали, я изо всех сил старалась сохранить трезвый рассудок, зная, что это единственно верный способ принять верное решение. А ещё я бы перестала уважать сама себя, если бы бросилась наутёк от не пойми чего.

Простояв в нерешительности ещё несколько долгих минут, я снова прокрутила в голове причины того, почему не могу повернуть обратно. Или могу, и что от этого получу. Затем снова поразмышляла о прятавшихся в лесах маньяках… Это выглядело даже глупо.

Сама виновата, нечего было смотреть Поворот не туда такое количество раз.

Скрепя сердце я приняла решение и открыла дверцу машины. Села в салон, заблокировала двери и завела мотор.

Стоило щёлкнуть замку, как чувство страха немного отступила. Едва заметно.

Поехали, Саша, — подтолкнула я себя и осторожно вывернула руль в сторону тропинки. — Ты не скатишься с дороги. Она достаточно широкая, ты сама видела.

Еле-еле машина подкрадывалась к просвету и, наконец, проникла под сень леса, едва позволив ветвям мазнуть по боковым стёклам.

— Хорошо, — я продолжала разговаривать сама с собой, чтобы не растерять крохи с трудом собранной уверенности.

Погода прояснилась, позволяя солнечному свету раскрасить заснеженные горные пейзажи сквозь узкую рваную щель над дорожкой. Птицы продолжали свои беззаботные трели, а моё сердце всё стремительнее набирало обороты.

Позади остался всего десяток метров, а мне уже чудились горящие повсюду глаза. Стоило метнуть взгляд в одном из направлений, как наваждение исчезало. И возникало с другой стороны. Жадные голодные огоньки хищно взирали на мою сочную плоть.

Развернуться здесь, чтобы рвануть обратно, прочь от этого проклятого места, было нереально (я бы точно увязла в сугробах и тогда…), и я просто придавила ногой газ. Из-за того, что машина всё равно еле ползла, а я как одержимая мотала головой, мне удалось заметить небольшое пространство по правую сторону. Похоже, моя взвинченность и острое желание уйти с этой тропы куда угодно, заставили повернуть — в конце концов, поворот направо я тоже искала.

Стало ли мне легче? Едва ли.

Меня словно преследовали, идя по пятам. Наверное, если бы я могла увидеть, то наверняка обнаружила бы стаю голодных волков притаившихся за багажником. Они, должно быть, поджидали, когда я снова выберусь из машины, чтобы наброситься разом и разодрать меня на клочки!

Вцепившись в руль, я сгорбилась и уставилась вперёд. Овладевший мной ужас почти парализовал. Я делала единственное, что могла: давила на газ.

О тормозе я вспомнила за секунды до того, как «Акцент» врезался в стену.

Я нашла её?!

Отчего-то удивлению не было предела. Я бы скорее поверила, что стена, дом и румын мне привиделись, но вот передо мной та самая стена!

Страх схлынул, как по мановению волшебной палочки.

С самого начала я была права и только по невнимательности пропустила поворот. Теперь же всё встало на свои места.

Оглядевшись, я убедилась, что вокруг по-прежнему никого. И мне так и не довелось увидеть ни одного волка. Неужели я так сильно накрутила себя, колеся по округе в одиночестве, что мне стала мерещится всякая ерунда?

Всё выглядело странно — всё же я не замечала за собой такой трусости прежде. Не веря себе и ничему вокруг, я перебралась на заднее сидение, всё ещё пребывая под защитой заблокированных дверей, и попыталась заглянуть за багажник насколько это было возможным.

Вокруг ничего не было.

Я даже попыталась вглядеться в снег, отыскивая следы, но света было недостаточно, и я ничего не увидела, кроме двух змеившихся полос, оставленных колёсами «Акцента».

Давай, Сашка, ты у цели, — подстегнула я себя, вынуждая покинуть укрытие. Заглушила двигатель и, вынув ключи, подхватила рюкзак и осторожно выбралась из салона. Помедлила немного у машины, а затем стала не спеша обходить её по кругу, пока не оказалась позади.

Никаких следов.

Абсолютно никаких.

Достаточно ли умны могли быть волки, чтобы ступать вдоль колеи колёс?

По-моему, ты сходишь с ума, Сашка.

Кажется, глушь и мои романы о сверхъестественном имели для меня не самые приятные последствия, — мрачно подумала я и направилась в дом, едва пересиливая себя, чтобы не обернуться.

До дома оставалось метров двести и я, не в состоянии бороться с собой, метнула взгляд назад, чувствуя как в этот момент в груди подпрыгнуло сердце.

Никого.

Совершенно тихо, кроме всё тех же невидимых птиц, продолжающих трещать в глубине леса.

Какой позор. И это я бравировала перед однокурсниками, что нет такого ужастика, который смог бы меня напугать.

Ступив на порог дома, я помимо воли ощутила облегчение.

Звонка нигде не наблюдалось, что ж, о сложностях с электричеством в этом доме я уже знала. Оставалось только постучать, что я и сделала без лишних раздумий.

Около минуты я прислушивалась к любому шуму внутри. Но за дверью стояла мёртвая тишина. Снова постучала — и снова слушала, сразу прильнув к прохладному дереву ухом.

Наконец я забарабанила.

— Влад, это я! — зачем-то громко позвала я.

Может, он не жалует гостей, а так поняв, что это всего лишь я, появится?

Ничего не произошло.

Неужели на моё несчастье дома действительно никого нет? Не желая уходить с пустыми руками, я решила обойти дом и заглянуть в окна.

Внутри блуждали глубокие тени и мне с трудом удавалось разглядеть знакомые вещи. Я узнала гостиную по длинной спинке дивана и панели каминной полки, выступавшей из мрака. Ещё узнала кухню: стулья, стол, шкафы — ничего не изменилось с моего визита, но, похоже, в эту минуту дом действительно пустовал.

Подёргав ручку запасной двери по другую сторону дома, я вернулась обратно на крыльцо.

Что же делать? Подождать? Но как скоро может пожаловать хозяин?

Об этом приходилось только догадываться — о Владе и его образе жизни я почти ничего не знала. Размышляя, как поступить, я всматривалась в следы на снегу.

Следы были только мои.

Похоже, мне действительно мало что оставалось.

Я раскрыла рюкзак и достала блокнот с ручкой.

Оставлю ему записку.

«Влад, привет, — выглядело неуклюже и немного панибратски, но он сам просил обращаться на ты. — Это Саша. Сегодня я приезжала к тебе, около двух пополудни. Мне очень нужно с тобой поговорить. Вот мой номер, — я быстро черкнула набор цифр. — Позвони, как сможешь. Мне очень нужно с тобой поговорить.

Что если у него нет телефона и он вообще никому не звонит? Розеток в доме не было, и если бы у него был работающий телефон, он наверное ещё тогда дал бы мне позвонить. Хотя толку от работающего телефона было мало — связь ведь всё равно не ловилась — достав из кармана собственный телефон, я без особого удивления полюбовалась отсутствием сети.

Ладно. Пусть отсюда он и не мог позвонить, но ведь выбирался отсюда. Доказательством служило пустующее жилище за моей спиной.

И у кого в нашем веке нет телефона?

Несмотря на полную адекватность моих рассуждений, образ странного румына продолжал смущать своей неоднозначностью. А вдруг и правда телефона не было. Совсем.

… Если ты не позвонишь, я приеду к тебе, — решительно дописала я.

Сегодня двадцать шестое. Наверное, лучше дать ему пару дней, чтобы сообщение наверняка дошло.

… двадцать девятого в первой половине дня. Дождись меня, пожалуйста. Мне правда очень надо с тобой поговорить».

Поставила жирную точку.

Буду надеяться, что он всё-таки позвонит и мне не придётся ехать сюда снова. Надёжно закрепив записку в щели двери, я пошла обратно, с подозрением уставившись вперёд. Туда, где оставила машину.

Подойдя ближе к «Акценту», я сначала почувствовала неловкость, а затем опасение, словно невидимый кто-то продолжал поджидать меня у дороги.

— Влад? — зачем-то спросила я, но ответа, как и ожидалось, не последовало и я шустро забралась в машину. Двигатель взревел, я поспешно развернулась, позволяя носу капота пройти всего в паре сантиметров от стены, и двинулась вниз по дорожке. Жаль, что из-за снега я не могла ускориться — это место определённо вызывало у меня мурашки.

Странно, что я не помнила ничего подобного в свой первый визит, хотя оснований для этого у меня было не в пример больше. Наверное, я была так озабочена расправой, которую ожидала дома, что совсем ничего не замечала.

Вновь оказавшись у хорошо знакомого указателя, я окончательно расслабилась и направила машину домой через Брашов.

Не желая приезжать слишком рано и вызывать лишние расспросы, я остановилась в уже знакомом городке и решила перекусить в маленькой кафешке, которую приметила ещё в своё первое посещение. Место называлось «Сумерки», и я, конечно же, не могла сюда не зайти.

Заказ был сделан и прыткая официантка унеслась к стойке готовить латте, позволяя мне без лишнего внимания углубиться в путеводитель, где подробно описывались красоты Сигишоары.

Булочка с корицей была наполовину съедена, кофе почти выпит, когда я закончила освежать в памяти то, что знала о городке, в котором якобы провела весь день, будучи не в состоянии при этом перестать поглядывать на телефон, лежавший по правую сторону от руки.

Как быстро Влад обнаружит записку? Сможет ли позвонить или придётся ждать до завтра?

Телефон вдруг ожил, заставив меня подпрыгнуть на месте.

— Саша, привет, — раздался голос тёти. — У тебя всё в порядке?

— Да, всё хорошо. Уже собираюсь домой.

— Отлично, тогда я накрываю на стол. Григор тоже будет часа через полтора. Пообедаем вместе.

— Спешу домой, — я повесила трубку.

Вечером меня действительно расспрашивали о поездке. Никто, конечно же, не пытался проверить, была ли я там на самом деле, просто мои родственники проявляли обычное любопытство. Я была готова к этому и вскоре, после достаточных подробностей разговор перетёк на другие темы.

На следующий день я поговорила с утра по скайпу с мамой и снова отправилась в Брашов. Ехать далеко не хотелось и я решила обойти другие интересные места — их в городе было предостаточно. К тому же было и другое обстоятельство, заставившее меня повременить с дальними поездками: Влад мог выйти на связь, и я хотела встретиться как можно скорее, так что лучше всего было оставаться в Брашове, где можно легко встретиться или на худой конец добраться до дома Влада.

Но в этот день Влад так и не позвонил.

Раздумывая вечером, стоит ли снова оставаться в Брашове, дожидаясь известий от Влада, или всё же съездить в Сигишоару, я вынесла решение в пользу последней. Если же Влад позвонит, то я попытаюсь договориться встретиться на следующий день. Если нет, то я в любом случае отправлюсь к нему сама.

Глава восьмая. СИГИШОАРА

Встав пораньше, я, как обычно, позавтракала и отправилась в путь. Тётю я предупредила, что собираюсь повторно осмотреть окрестности Сигишоары, якобы потому что не успела посетить все достопримечательности в первый раз. Тётя Таша была не против и, ничего не заподозрив, отпустила меня с лёгким сердцем.

Хмурое небо угрожало небольшим снегопадом, но вот уже несколько дней температура не падала ниже десяти, столбик барометра тоже не менял отметки, и все прогнозы погоды твердили, что опасаться обильных осадков и заносов не стоит. Так что я спокойно направила свои четыре колеса на юго-восток.

Путь предстоял не близкий, но только потому, что я едва ли могла похвастаться богатым опытом вождения. Все сто семнадцать километров, отделяющие Брашов от Сигишоары, я преодолела за два часа, сделав два перерыва на кофе.

Я не боялась уснуть за рулём, но однообразная картина в грязно-белых тонах, серое небо и мелькавшие то и дело машины, идущие на обгон, усыпляли сознание.

К концу поездки слегка затекли ноги и начало тянуть спину.

Припарковавшись поближе к центру, я с удовольствием оставила машину и потянулась, разминая конечности — наконец-то я добралась до места.

Мельком взглянув на экран мобильника, проверила, выставлен ли максимальный звук оповещения, и снова убрала его подальше в карман — ничто (даже всё ещё хранящий молчание румын) не сможет испортить моё посещение этого старинного городка, не зря взятого под защиту Юнеско. Впрочем, отдавая дань уважения богатой истории и сохранившейся атмосфере средневековья, которую я легко почувствовала, пройдя всего каких-то несколько сотен метров, я была счастлива очутиться здесь совсем не по этой причине: в Сигишоару меня привлекла связь городка с идолом моего мира.

Владом Цепешем.

Я не торопилась испортить самой себе впечатление от долгожданной встречи, и до того, как собралась направиться к дому, связанному с историей семьи Дракулы самым непосредственным образом, решила, не торопясь, познакомиться с городом.

Мой поход начался со старой его части, вокруг которой всё еще высились полуразрушенные стены укреплений, некогда защищавшие селение от турок. Четырнадцать башен, включённых в фортификацию, принадлежали различным гильдиям ремесленников, которым, помимо всего прочего, вменялось поддержание башен в надлежащем виде. Сложно сказать, насколько хорошо те выполняли свои обязанности, но девять башен сохранились до наших дней.

Моим первым пунктом стала Башня Жестянщиков. Военные события начала восемнадцатого века потрепали старушку не меньше, чем время. Хотя, на мой взгляд, она от этого только выиграла. Покосившаяся, с изогнувшейся от напряжения линией кладки, башня всё ещё гордо держала голову, вырастая из массива уцелевшей стены, будто продолжала нести караул, выглядывая в дали неприятеля.

Башня Мясников же, напротив, потеряла свой грозный вид, а когда-то, пряча в своих стенах три уровня обороны, она представляла желанную добычу в глазах врага.

Рядом с такими достопримечательностями я не могла позволить себе лени и вытащила на свет телефон — пусть я и не любитель бесконечных фото, но кое-что точно заслуживает внимания хотя бы только моих друзей, поглядывающих в новостную ленту.

Улицы немноголюдного городка, насчитывающего более тридцати тысяч жителей, пустовали. Сигишоара, живущая за счёт туристов, отдыхала зимой, отдавая свои квадратные метры в моё полное распоряжение, так что я не постеснялась потратить несколько минут, чтобы сделать отличный кадр Башни Сапожников.

Здание едва ли походило на военное укрепление, а пристроенная многим позже многоярусная лестница и вовсе размыла особенности архитектурного стиля. Довольно маленькая, но симпатичная, с разбитой облицовкой у фундамента, она оказалась гораздо лучшим местом для радиостанции, нежели военных действий.

Стоит отметить, что весь городок скорее напоминал кукольную модель. Поверить, что в этих ярких домиках, чьи солнечно-ядовитые оттенки красного, жёлтого, зелёного не мог заглушить даже пасмурный зимний день, жили настоящие люди, ведя хозяйство и работая, было невероятно сложно.

Раздумывая об этом, я прошла сквозь один из арочных проходов Башни Портных, построенной в четырнадцатом веке с целью охранять второй по величине вход в крепость Сигишоары. Оставляя за спиной бывшую хранительницу зерна и амуниции, я не забыла обернуться и сделать фото, решив по умолчанию собрать фотоколлекцию всех башен.

Прогулка по средневековому городку подталкивала воображение… я уже видела, как крестьяне, несмотря на зимнее утро, занимаются домашними делами. Вот один из них пытается надеть упряжь, а строптивая лошадка совсем не в восторге и, должно быть, требует немного сена, раз уж придётся тащить тяжёлые тюки к Башне Дубильщиков в такой холодный день.

А вот на улицу выскочила сердобольная хозяйка, спеша вытрусить половики до того как из соседней двери появится соседка и начнёт причитать, что ветер несёт мусор в её дом. А её муж-кузнец уже позавтракал, и вот-вот отправится в Башню Кузнецов, чтобы раздуть огонь огромными мехами.

Замерев на просторном мощёном мостике у широкой Башни Кузнецов, я попыталась отыскать следы новых хозяев. Теперь здесь располагалась пожарная станция. Но то ли они появлялись только во время чрезвычайных происшествий, то ли путеводители нагло врали (впрочем, я так не думала), но мне так и не удалось увидеть ни одной пожарной машины или пожарного.

Фото было сделано, и я бодро зашагала дальше, чувствуя удовлетворение от того, что наконец увидела заочно знакомые места.

Самой живописной мне показалась Башня Веревочников, отданная хранителю кладбища. Как бы удивительно это ни звучало, но мистическая аура старых кладбищ притягивала меня своим величественным спокойствием, напоминая о важном и предостерегая против суетного. Не отказывая себе в удовольствии, я немного прошлась вдоль укрытого, словно убаюканного, снежным покрывалом города ушедших.

Сказать, что из-за моей одержимости вампирами меня влечёт всё тайное и потустороннее было бы ошибочным. Просто обманывать себя не честно — все мы однажды покинем этот мир. Меня, скорее, переполняло уважение к тем, кто прошёл свой путь до конца.

Сумели ли они жить так, как хотели? Справились ли со сложностями, вставшими на пути? Довольны ли были собственными поступками?

Надеюсь, что когда моё время в этом мире выйдет, я смогу дать утвердительный ответ на все вопросы. А пока, оставив на память снимок, я вернула мёртвым их уединение.

Обойдя Бастион Кастальдо, я отправилась к самой высокой башне — Часовой. Высокая, шестьдесят четыре метра в высоту, она насчитывала пять этажей и властвовала на главной площади.

Когда-то башня скрывала главный вход в город, но туристов привлекала совсем другая деталь — часы, украсившие башню деревянными фигурками в семнадцатом веке. Они не сохранились, но были заменены в начале века прошлого, и теперь приезжие могут наблюдать различные фигурки в зависимости от дня недели в который они очутились в Сигишоаре.

Сегодня была среда, а значит, на обозрении должна быть фигурка Меркурия.

Да, вот она.

В Трансильвании говорят, что часы отсчитывают не время, а вечность. В это так одновременно легко и так сложно поверить. Все те люди, что мирно уснули в собственных могилах на самом высоком холме города, считали время, но те, кого я ищу — ищу именно здесь, — должны действительно наблюдать вечность.

Обойдя весь старый город и собрав снимки всех башен, я была довольна. Желудок не разделял моего тихого счастья и я отправилась в один из крошечных ресторанчиков, рекомендованный одним небезызвестным сайтом. Еду обещали простую, но местную, и цены — более чем приемлемые.

В зале было почти пусто, если не считать пары туристов за столиком в середине и местного, примостившегося у барной стойки. Официант появился через минуту, едва волоча ноги, но вежливо улыбнулся, обратившись ко мне, и помог выбрать блюдо.

Потягивая глинтвейн в ожидании гивёча и поленты — местных явств, я снова проверила, не было ли входящих вызовов. Увы, ни одного.

Интересно, получил ли Влад сообщение? И думает ли перезванивать?

Мысль о румыне заставила вспомнить и о странном наваждении на той лесной тропе. Я могла поклясться, что на самом деле не видела никаких волков, и отсутствие всяких следов кроме моих собственных и отпечатков шин говорило о том же, но почему же мне было так страшно, словно волки кусали за пятки?

Как бы я ни старалась, так и не смогла припомнить, чтобы когда-нибудь мною владел такой дикий безотчётный страх. Ещё более подозрительным было то, что он возник так же внезапно, как и исчез. От перспективы повторить путешествие завтра (а ничего другого мне не оставалось, если румын, так и не соизволит позвонить) становилось дурно. И я не могла сказать, что снова испытываю ужас, просто всё это сводило меня с ума и, скорее, ввергало в смятение, как бы тщательно я ни старалась разложить всё по полочкам.

Мне немного казалось, что моя простая и организованная во всех отношениях жизнь перестала укладываться в имеющиеся под рукой рамки, но никакого другого руководства у меня попросту не было. И вот, когда что-то пошло не так, я оказалась беспомощной. Чувство, мне совершенно не знакомое и довольно неприятное. И сейчас я, словно утопающий, барахталась всеми конечностями, чтобы просто остаться на плаву.

Откровенно говоря, малоприятный опыт, ведь мне нужно было определиться, в каком направлении грести. И я искренне надеялась, что на этот вопрос мне поможет ответить Влад.

Закончив с обедом, я наконец отправилась в самое интересное место Сигишоары. Конечно, башни были удивительными, как и главная площадь. Не меньше восторга вызывали церкви, старая, на холме, и новая православная на берегу реки. Ещё в моём списке значились Дом Оленя (здание, с пригвождёнными оленьими рогами на углу) и Лестница учеников со ста семьюдесятью шестью ступенями, которая помимо общего вида сохранила и свои изначальные функции — в зимнее время по ней без труда можно было добраться до старой церкви и школы. Но одна из местных достопримечательностей привлекала меня гораздо больше других.

Именно в Сигишоаре, на улице Жестянщиков, находился дом под номером пять, принадлежавший семье Дракулы.

Сложно сказать, существовало ли хотя бы одно место в Румынии, однозначно имевшее честь близкого знакомства со всемирной знаменитостью, но, исходя из всех источников, попадавших мне в руки, можно было утверждать, что крепость Поэнарь и дом в Сигишоаре всё же давали приют историческому Владу Дракуле.

Трёхэтажное ярко-жёлтое здание, где, по многочисленным утверждениям, родился и провёл первые годы жизни Дракула, стоял прямо на перекрёстке. Простенькое, оно, судя по всему, стало родовым гнездом для одной из самых кровавых личностей в истории.

Сейчас в доме располагался ресторан — самый знаменитый в Сигишоаре.

Мне охотно показали комнату, якобы принадлежавшую кровавому герою легенд, и фреску, чья история была ещё более загадочна. Рисунок, выполненный неизвестным мастером, неожиданно открылся за штукатуркой под потолком одного из помещений. Как меня попытался заверить провожатый, на фреске были изображёны отец Дракулы и мэр города.

По поводу этого творения когда-то развернулось множество дебатов, и большинство из них, увы, были не в пользу новоявленной «святыни». И это мнение я разделяла, хотя и посчитала нужным вежливо кивать и улыбаться на потуги румына объяснить мне что-то по-русски.

Я бы и вовсе не заставляла мужчину потеть, но без провожатого меня бы ни за что сюда не пустили. К тому же, обязательной частью банкета было приглашение отобедать в этом самом ресторане.

С сожалением мне пришлось сообщить, что я уже обедала, и это тут же вызвало горестное выражение на лице проводника, который, похоже, очень трепетно относился к редким гостям в отсутствие сезона. И всё же я бы не отказалась от десерта и кофе. Это немного оживило разговор, пока мы спускались ниже, и мне тут же предложили выбрать любое место в огромном пустом зале. Вежливо поблагодарив, я отправилась к столику у окна, пока мой провожатый продолжил спускаться вниз по лестнице.

Само собой, будучи студенткой, самостоятельно заработавшей на эту поездку, я предпочитала проверять цены в тех местах, где окажусь. И цены здесь были дикими в прямом смысле слова. Другие отобедавшие здесь туристы хорошо отзывались о кухне и приятной атмосфере, но отдавать половину стипендии за право посидеть в этих стенах и поесть с тарелки, украшенной фамильным гербом Дракулы, я не могла себе позволить. Мы с желанием и жадностью сошлись на десерте.

Я отнюдь не хотела делать никому приятно, имея в виду человека, позволившего мне осмотреть внутренние помещения дома, но всё же не смогла отказать себе в желании провести здесь ещё немного времени.

Сидя у окна, я размышляла, видел ли Дракула то же, что вижу я сейчас. О чём он думал? Чем были заняты его дни? Мог ли он представить, насколько популярным станет однажды, спустя целые века после своей смерти. Хотя можно было смело сомневаться, что он бы пришёл в восторг от того, что говорят о нём люди.

Брэм Стокер, одержимый ужастиками, ни один из которых не принёс ему славы с удовольствием ухватился за вполне существовавший некогда образ кровавого правителя. Стерев драму из реальной жизни Дракулы, писатель скорее подкрепил один из саксонских памфлетов, повествующий о нечеловеческих зверствах Цепеша. Судя по всему эти самые саксонцы являлись боярами, наказанными Дракулой и не простившими обиду. И, конечно, стоит отдать должное Голливуду, никогда не проходившему мимо яркой и кровавой истории. Именно благодаря этой компании мы и узнали Дракулу в роли предводителя вампиров.

Но вот о чём говорит другая сторона монеты — сами румыны, особенно те, что проживают на территории Трансильвании, — бывшей Валахии, восхищаются и уважают князя (да-да, совсем не графа) Дракулу за то, что тот мужественно сражался с превосходящими силами турок почти в одиночестве. И неизвестно, как сейчас бы выглядела современная Европа, не дай он в своё время жестокий отпор врагу.

Сказки о кровавом вампире, продавшем душу дьяволу, исключительно для туристов, потому что даже сейчас их великий князь позволяет народу выживать. Чем бы, к примеру, жила Сигишоара, если бы не туристы, влекомые древностями и легендарной личностью?

В мифологии румын вообще отсутствовали кровососущие твари, называемые вампирами. Всё это снова благодаря Стокеру, проявлявшему нездоровый интерес к специфическим обычаям некоторых народов, по преданьям которых, выпивая кровь врага, человек обретал его силу и молодость. Съеденное сердце наделяло мужеством. Эти мысли не были знакомы румынам времён средневековья.

Но вот фантазия взяла верх, исковеркав историческую личность и представив продукт современного хоррора. Значило ли это, что граф Дракула — полный вымысел? Вовсе не граф, и не из Трансильвании, и уж, конечно, не вампир, а просто жестокий правитель, которых история знала немало — Иван Грозный, Гитлер и многие другие, возможно. Возможно, знаменитый граф Дракула имел к вампирам так же мало отношения, как и я в данную минуту.

Печально, но от правды не уйти.

Однако, это не отговорило меня от поездки в Румынию. Кровожадный вампир граф Дракула имел столько же шансов оказаться реальностью, как и Влад Цепеш. Доподлинно нельзя было доказать ни один из вариантов, а значит, оба имели право на существование.

Бросив последний взгляд в окно, я покинула ресторан.

Румын по-прежнему не звонил, а значит, назавтра меня ждало менее увлекательное путешествие по горам и тропам Трансильвании.

Я продолжала ждать, что Влад позвонит вечером или на следующее утро. И даже когда ехала в сторону Поэнарь на следующий день.

Не мог же он не найти записки? А если нашёл, то почему не звонит? Неужели у него действительно нет телефона? Или он дауншифтер и презирает блага цивилизации?

Эта мысль не приходила мне прежде, и я всерьёз на ней зависла.

Секундочку. Если у него действительно нет ни телефона, ни машины, ни электричества, то зачем ему генератор? Это было интересно. Что же он заряжает тогда? И вообще-то, насколько я знаю, генератору требуется топливо, а значит, его требовалось поставлять. На гору.

Баллоны.

На чём-то же он должен был их привозить. Или ему делали доставку?

Снова слишком много неизвестных в уравнении, а с математикой у меня было не то чтобы очень.

Скорее всего, он не может мне позвонить, потому что отсутствует сеть, и просто ждёт, когда я приеду.

Или я номер неразборчиво написала?

В общем, сейчас это было не важно. Я уже направлялась к румыну с твёрдым намерение выяснить всё.

Глава девятая. ЗАПИСКА

Моё новое наступление на трансильванские глуши мало чем отличалось от предыдущего. В этот раз, правда, я не стала доезжать до Поэнарь, запомнив, где находится поворот на объездную дорогу с главной трассы.

Время летело с неумолимой скоростью, так бывало всегда, когда мне очень не хотелось что-нибудь делать. И вот я уже у ненавистного знака и снова съезжаю на просёлочную дорогу.

— Первый поворот, первый поворот, Сашка, — твердила я себе.

В моё отсутствие здесь, кажется, был небольшой снегопад. Ели, красовавшиеся своими пушистыми юбочками со стороны дороги, укрылись новым слоем снежного заноса, и моя скорость сравнялась с пешим ходом. Завидев небольшой просвет, я притормозила.

Кажется, я на месте — я не была полностью уверена в своей догадке. Для того, чтобы убедиться, следовало выбраться из машины и проверить.

Отправляясь сюда, я напомнила себе, что никаких следов — волчьих или человеческих — мне так и не довелось увидеть, так что переживать не стоило. Позже пришла ещё одна, довольно здравая мысль: если леса действительно полны хищников, то почему эти самые хищники не напали на Влада, идущего через лес с окровавленной ногой? Очевидно, что никакие дикие животные — опасные дикие животные — не водятся в здешних местах, и румын должен был прекрасно знать об этом, раз уж живёт в окрестностях.

Перспектива скатиться с дороги и намертво увязнуть в снегу была более реалистичная и не менее пугающая. Что я буду делать тогда, если связи здесь нет? Мало того, что не смогу вызвать эвакуатор, номер которого есть в моём списке контактов с момента оформления машины в прокат, я вообще не смогу никому позвонить!

Нет, прежде чем поворачивать, следовало всё тщательно проверить.

Выбираясь из машины, я снова ощутила первые волны страха. Едва заметные, они лёгонько касались груди, медленно заполняя безотчётной тревогой, и снова заставляли пристально вглядываться в заросли.

Погода стояла на удивление ясная. Солнечные лучи обливали светом всё вокруг и от того это смутное волнение казалось почти неестественным.

Усилием воли я переставляла ноги, чувствуя, как они всё отчётливее наливаются свинцом и не желают повиноваться. Я прислушивалась к каждому шороху, стараясь различить среди всё того же переливчатого щебета топот ног, рычание или даже сопение, но кровь стучала в ушах так оглушительно, что кроме оголтелых птиц я больше ничего не могла расслышать.

Оказавшись у кромки, я с трудом подняла руку.

Стоило мне это сделать, как перед глазами мелькнуло лицо Влада. Его раскрытая ладонь ожидала моего ответа.

Рука дёрнулась, словно меня обдало кипятком. Всего миг, и видение рассеялось. Соберись, Сашка. Соберись, — приказывала я себе, всё твёрже сжимая челюсть.

Нырнув под ветви, я тут же ощутила новую волну тревоги. Более сильная, она буквально преграждала мне путь, суля несчастья и боль. Я мельком оглядела пространство вокруг, убедившись, что это та самая дорога, и поспешила выбраться обратно. Понятия не имею, что именно меня так пугает, тем более чувствительностью или развитой интуицией я никогда не могла похвастаться, но так просто бежать неизвестно от чего я не собиралась.

Снова оказавшись на водительском сидении, я уверенней повернула ключ в замке зажигания и, глубоко задышав, вырулила на пугающую тропинку. Я ожидала и даже успела подобраться перед тем, как волны страха смыли остатки спокойствия.

Может быть, моя готовность, а может, крепко стиснутые зубы помогли уверенней держать руль. Горящие красные огоньки продолжали мерещиться вокруг, но больше я не метала взгляд как ненормальная, стараясь рассмотреть то, чего не было.

— Разве не к этому сводились все твои выводы, Сашка? — требовательно обратилась я сама к себе, пытаясь отвлечься от пугающей дороги. — Это просто игра не в меру богатого воображения. Лучше следи за дорогой и не пропусти поворот.

Я сконцентрировалась изо всех сил, ожидая нового просвета, и тот не заставил себя долго ждать. Слишком резко свернула, и заднюю часть машины немного занесло, но я справилась, и это придало мне уверенности двигаться дальше, крепче прижав педаль газа. Стену я заметила раньше, чем в прошлый раз, и затормозила заблаговременно.

Страх всё ещё клубился вокруг плотными кольцами, но по дороге не случилось ничего необычного, и это вновь говорило о том, что бояться на самом деле нечего. И даже несмотря на свою железную логику, коря себя на чём свет стоит, я снова перебралась на заднее сидение, чтобы осмотреться до того, как покину безопасное пространство салона.

Убедившись, что волчьи хвосты не маячили из-за багажника, я разблокировала двери и осторожно выбралась наружу. Под подошвой оглушительно хрустнул снег, но никакого рычания или воя так и не последовало.

Прислушиваясь к многообразной какофонии лесных обитателей какое-то время, я наконец нашла в себе силы захлопнуть дверцу машины и направиться к дому.

По мере приближения к жилищу, я буквально ощущала, как рубашки страха слетают с плеч одна за другой. Обидно признавать, но, оторванная от привычной реальности, я оказалась настоящей трусихой, мало чем отличающейся от своих подружек и однокурсниц, которых обожала пугать пойманным пауком или гусеницей.

Оказавшись у двери, я не поверила глазам.

Записка, слегка промокшая и потрёпанная, торчала точно на том месте, где я её оставила!

— Приехали, — расстроено всплеснула я руками и, не имея понятия что делать дальше, сбросила рюкзак с плеча.

Я-то всё переживала, отчего не звонит румын. Придумала и передумала десяток вариантов, а он, оказывается, и вовсе не возвращался домой!

Выдернув записку, я смяла её и сунула в карман — больше от неё не было никакого толка. Похоже, Влад уехал надолго. Может, к родственникам или друзьям.

Теория вполне вписывалась в праздничные дни. Вряд ли кому-нибудь бы понравилось проводить свободное время в полном одиночестве. Да ещё без интернета, или телевизора на худой конец. Даже истинные отшельники иногда должны показываться на глаза, иначе родственники могут нагрянуть сами, не спрашивая мнения хозяина.

Конечно судить об отношениях Влада с близкими я могла ещё меньше, чем о его образе жизни, но отчего-то была готова поставить свою стипендию и месячную подработку, что он не был рад гостям.

Впрочем, я могла и заблуждаться.

Имело ли это значение в данную минуту? Никакого. Скорее я должна была сосредоточиться на том, как связаться с Владом.

В голову не приходило ничего путного.

Пребывая в тупике, я ещё раз решила обойти дом. Отошла на пару шагов и оглядела второй этаж.

Никакого крыльца, перекрытия или другой опоры, чтобы взобраться наверх. Да и смысла тоже: добротные деревянные рамы, не в пример пластиковым, были наглухо закрыты. И не то чтобы я очень хорошо карабкалась.

Повесив нос, я вернулась обратно к рюкзаку.

Что ещё мне оставалось?

А ничего кроме как написать новую записку и надеяться, что Влад скоро вернётся домой.

Сегодня было двадцать девятое число, а это означало, что позади осталась почти треть каникул. На обратном билете значилось двадцатое января.

С одной стороны, времени было ещё предостаточно, а с другой — не так уже и много, особенно принимая во внимание, что я понятия не имела, когда вернётся Влад. Может, он вообще укатил куда-нибудь в тёплые края. Таиланд, например, или Турцию. И кто знает, насколько.

До Нового года я уже не приеду — думаю, это не имеет смысла. Первого тоже все будут отдыхать. Второго?

Прикинув, что пройдёт всего три полных дня, я глубоко задумалась, не зная, долго ли это или совсем ничего.

И всё же мне позарез нужно было поговорить с румыном.

После долгих метаний я решила, что приеду обратно четвёртого. Пять дней — это почти неделя, но и после у меня ещё остаётся время на случай, если я узнаю нечто действительно полезное для моих поисков.

Определившись, я написала новую записку и свернула в четыре раза. Упрямый клочок бумаги не хотел лезть в изначально облюбованную щель, и я стала опускаться ниже, чтобы запихнуть его куда-нибудь ещё. И за этим занятием совсем не заметила, как локтем надавила на ручку двери.

Навалившись всем телом на створку в попытке пристроить записку, я вдруг услышала, как щёлкнул замок, и опора, на которую я так полагалась, неожиданно исчезла.

Я буквально ввалилась внутрь.

Удар оказался не сильным. Потирая плечо, я села. Знакомая прихожая встретила меня абсолютной тишиной, как и в первый раз.

Кстати, в тот, первый раз парадная дверь тоже оказалась не заперта, — пришло на ум с опозданием. Тогда, влетев в дом, как оголтелая, я искала помощи, потому что на улице помирал румын. И, само собой, этот факт не слишком обеспокоил сознание и, как выяснилось, почти не запомнился.

Возможно, румын вообще не запирал эту дверь, живя в глуши. Ведь получается, что и в мой прошлый визит, когда я оставила первую записку, дверь тоже была не заперта.

Кто, спрашивается, оставляет дверь открытой, уезжая так надолго?

Я возмущённо сопела, поднимаясь на ноги и осматриваясь.

— Есть кто дома? — спросила для приличия, заранее зная, что ответа не последует. Полный умиротворения полумрак, такой, который заводится только в деревнях или одиноких домах на отшибе, ловил редкую пыль в столбы тусклого света, проникавшего сквозь окна кухни и гостиной.

Чувствуя себя неуютно из-за того, что случайно вломилась в чужой дом, я всё продолжала вертеть своим любопытным носом по сторонам.

Может, в доме есть записанные адреса и телефоны, по которым мне удастся отыскать Влада? Может, конечно, оно и так, но для этого нужно походить, посмотреть, позаглядывать…

Нет, Саша, это уже слишком, — одёрнула я себя, не желая становиться взломщицей, пусть это было и не совсем так.

Подняв записку с пола, я вышла наружу, прикрыв за собой дверь.

Обратно я возвращалась в задумчивости.

Каким же странным всё-таки был этот румын. Жил бог знает где, да ещё, судя по всему, на территории старинных развалин. Один. Но дверь не запирал. Не пользовался связью. Разгуливал по лесу…

Как же он оказался в церкви тем вечером? Может, мне действительно всё это только померещилось?

— Больше веры, Сашка, — приободрила я себя. — Как это ты, интересно, собираешься найти вампиров, если не можешь найти одного несчастного человека, зная, где он живёт?

Вопрос имел смысл и я, отмахнувшись от сомнений, увереннее надавила на газ.

До четвёртого января, я собиралась отпраздновать Новый год, посетить ещё несколько интересных мест, сходить в театр в Брашове, в общем, отдохнуть по полной. А после Нового года Влад уже наверняка вернётся домой и свяжется со мной.

Глава десятая. ОТЧАЯННЫЕ МЕРЫ

Зимняя Трансильвания очаровывала своей красотой. Куда бы я не отправилась, средневековье незаметно возникало из ниоткуда, уволакивая с гладких асфальтированных дорог на побитую брусчатку, окружало башнями и шпилями, наполняло глаз призрачными туманами, спускающимися с горных вершин, то и дело стремясь утопить в прошлом.

Мне казалось, что я могу остаться здесь навечно, блуждая вот так по тихим улочкам Брашова, позабыв о том, что любой путь имеет обыкновение заканчиваться. Опустив взгляд, я не спеша наступала на узкие прямоугольные камни, будто перепрыгивала лужи, стараясь не замочить ног.

Вселенское спокойствие, о котором бредят жители мегаполисов, разыскивая его на встречах с психологами, в классах йоги, погружаясь в глухие наполненные водой камеры, обитало здесь и в местах подобных этому.

Некогда будучи оживленными точками на земле, эти старые уставшие городки кипели жизнью. Строились, прокладывали дороги, справляли праздники, воевали, разрастались всё больше и больше. Но вот однажды, исчерпав отведённые годы, они замерли, уступая место новым муравейникам, которые гораздо лучше справлялись с нуждами новых эпох, вытягиваясь всё выше, расползаясь всё шире. Замерли, взирая со стороны в растерянном молчании, покорные участи, что приберегла для них её величество судьба.

Однако у судьбы так много обязанностей. Она больше не могла обращать внимание на давно состарившихся детей. Их время вышло и пора было заняться подрастающим поколением. А эти, ещё не высохшие до конца скелеты, предоставленные сами себе, так и остались стоять в стороне от главных дорог, хранимые теми, кто так и не смог или не захотел покинуть старое русло и влиться в новый поток.

Вместо усилий отыскать покой там, где его по определению не было, горожанам стоило бы сбежать в то место, где стрелка часов близилась к полуночи, но всё никак не находила сил выпрямиться вертикально. Будто сгорбленная непосильной работой, она всё медлила отправить старого подопечного в мир иной.

Разве не это завораживает нас каждый раз, когда мы оказываемся в старых городах? «Будто попадаешь в другой мир», — часто говорят туристы, едва успевая жать на кнопку камеры в надежде поймать в свои электронные сети частичку этого мира — мира под названием Прошлое.

Сомневаюсь, что это возможно, и наверное поэтому, сколько бы мы не делились впечатлениями многим позже и сколько бы не показывали снимки друзьям, пытаясь передать то настроение, то глубокое впечатление, которое произвело на нас погружение в другую реальность, мы всегда сдаёмся, переполняемые восторгом и лишённые слов, сводя всё к простой фразе: словами этого не передать.

Конечно, не передать. Здесь надо оказаться.

Моё решение приехать в эти края зимой было правильным. И пусть оно было продиктовано моим нетерпением, а позже чаяниями, связанными с Искателями, я всё равно была искренне рада, что видела Трансильванию такой загадочной и мистической. Возможно, моё удовольствие было бы полным, но… Румын так и не позвонил.

Все те дни, в которые я пыталась отвлечься и отлично провести время, я всё глубже увязала в ворохе мыслей и догадок, а от Влада всё не было вестей.

Я думала обо всём, что со мной приключилось, так много, что рано утром четвёртого числа, попрощавшись с тётей, отправившей меня к очередному знаменитому месту — а на самом деле в дебри невдалеке от Поэнарь, у меня было достаточно решимости, чтобы осуществить задуманное.

Даже дурацкая тропа, продолжавшая пугать меня своими несуществующими хищниками, уступила легче обычного. Мне всё ещё было страшно ехать вдоль строгого караула высоких елей, сгущавших тусклые краски под напором пасмурного неба, но две удачные поездки окончательно убедили в безопасности пути.

Иррациональный страх, сопутствующий мне именно на этом отрезке, представлялся не менее загадочным, чем всё вокруг. Я припарковалась на привычном месте и твёрдым шагом направилась к дому.

Белый кусочек бумаги я заметила издалека и отчего-то совсем не удивилась. Записка была безжалостно скомкана, а я, вдохнув поглубже, взялась за ручку двери.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — подбодрила я себя.

Имею ли я право вламываться в чужое жилище? Совершенно точно — нет. Собиралась ли я это сделать в обход здравому смыслу? Совершенно точно — да.

Влад мог отсутствовать сколько угодно. В конце концов, он мог вовсе и не жить здесь, просто присматривая за домом в горах или отдыхая здесь время от времени. Но это место было единственным, что я знала о румыне, и если и искать какие-то зацепки о его местонахождении, то где же ещё, если не здесь? К тому же я не собиралась ничего брать. Найду какие-нибудь номера телефонов и сразу же поеду обратно.

Немного успокоенная совесть позволила надавить на ручку двери.

— Здравствуйте! — громко произнесла я. — Есть кто дома?

Ответом мне была тишина. Я ожидала этого, но, впервые совершая нечто действительно противозаконное, чувствовала сильное волнение и пыталась соблюсти приличия насколько могла.

Первым делом, я снова выглянула наружу, чтобы убедиться, что в этих местах я всё ещё пребываю в полном одиночестве, и плотно прикрыла дверь. Сняла ботинки, чтобы не оставлять грязных следов по дому, и куртку (к тому же, если Влад неожиданно появится, я скажу, что дверь была не заперта и я просто хотела его подождать), забросила в угол рюкзак и встала посреди как вкопанная, готовясь начать поиски.

Некоторые детали я продумала ещё дома. Скорее всего, то, что я разыскиваю, отыщется уже на первом этаже, потому что именно здесь располагались кухня и гостиная. Я решила начать с кухни. Многие оставляют записки именно там, закрепляя на холодильнике или магнитной доске.

Нехорошее предчувствие, что в доме я не найду ни того, ни другого подтвердилось меньше чем через минуту — в кухне действительно не было ничего, что говорило бы о современном комфорте, кроме электрической плиты, пристроенной рядом с печью. Судя по их виду, Влад пользовался и тем, и другим. Наверное, плита вполне могла работать от генератора.

Обилие добротного дерева я отметила ещё в прошлый раз. Все шкафы, столешницы, стол и стулья были выполнены из светлой древесины. Думаю, именно поэтому в комнате так приятно пахло уютом и спокойствием.

Раз уж я искала информацию, то решила не ограничиваться беглым осмотром. Открывая створки шкафов, выдвигая массивные ящики, я заглядывала в каждый угол, и чем больше я смотрела, тем любопытнее мне становилось.

Немного посуды, среди которой отыскалось несколько тарелок и уже виденный мной чайный сервиз, столовые приборы, пара упаковок чая и несколько пакетов с кашей — вот и всё, что мне удалось найти. Остальные шкафы попросту пустовали.

Странным выглядел не просто скудный набор имеющегося, но отсутствие самого необходимого, чтобы приготовить, скажем, ту же самую кашу. Где кастрюля? А специи, хотя бы соль (!), уже забывая о масле. Не в чайнике же. Тот, как и прежде, одиноко стоял на плите.

Никаких номеров телефонов я, конечно же, не отыскала.

В гостиной я нашла и того меньше. Будучи немного знакомой с этой комнатой, мне пришлось признать, что ни о каком столе с возможными ящиками, ни о каком буфете, комоде, тумбе я, увы, не забыла. Здесь не было ничего кроме дивана, небольшого журнального столика, ковра и камина.

Присмотревшись внимательнее, я поняла, что комната только казалась жилой, благодаря нескольким деталям: ковру, паре толстых свечей в подсвечниках и шторам. Когда здесь горел огонь, комната производила совершенно иное впечатление, но стоило посмотреть на гостиную, лишённую живых языков пламени, как становилось абсолютно ясно, что здесь не часто проводят время.

Вернувшись в прихожую, я уставилась на лестницу ведущую на второй этаж.

Вперёд, Сашка. Нужно обязательно найти хотя бы что-нибудь!

Широкие пологие ступени остались за спиной, когда я оказалась на просторной площадке второго этажа.

Небольшой прямой коридор соединял три двери. За первой, ближайшей к лестнице, находился небольшой чулан. Абсолютно пустой.

От середины я решила идти налево. За следующей дверью обнаружилась ванная комната. Довольно необычная.

Прежде всего бросилась в глаза сама ванна — ничего похожего мне раньше не доводилось видеть. Она напоминала огромную бронзовую чашу, стоявшую на полу без всяких ножек. Бока украшали витиеватые рельефы из косичек и соцветий. Дно, которое должно быть плоским, наоборот, представляло сложный ложемент с выемками и, если я не ошиблась, находилось на некотором возвышении от пола. Рядом располагались таз и высокий кувшин в том же стиле. Интересно, являлись ли эти предметы деталями интерьера или кто-то ещё действительно принимает ванну по старинке?

У основания ванны крепился кран, который, судя по всему, лишал хозяина необходимости вручную приносить воду. Помимо этого, в комнате отыскалась невысокая украшенная резьбой полка и такие же резные вешалки.

Непонятно, как решает свои нужды румын, но здесь не было ни одного флакончика или коробочки. Раковины тоже не было. Видимо чистить зубы и мыть руки приходилось прямо в ванне. Не нашлось даже полотенец!

Перед последней дверью я помедлила: эта комната наверняка должна была быть спальней Влада, так что как только я отыщу что-нибудь полезное, сразу уйду. Дав зарок, я вошла внутрь.

В комнате, в отличие от светлой ванной, царил глубокий полумрак.

Приблизившись к одному из трёх окон, я отдёрнула тяжёлую штору, пуская дневной свет. И ахнула бы, если бы была более впечатлительной.

Огромная комната представляла собой картинку из журнала стилизованных интерьеров на любой вкус. Главной деталью спальни была кровать. Но какая! Гигантская, с четырьмя расписными колоннами по углам (хорошо, что без балдахина, подумалось мне — это действительно было бы перебором), застеленная тяжёлым покрывалом, материя которого переливалась на свету всеми оттенками зелёного — от травянисто-сочного до болотного. И, словно этого было недостаточно, по краю вилась золочённая тесьма с кисточками по углам. Немногим позже я обратила внимание, что шторы перекликаются с покрывалом глубоким изумрудным оттенком и позолоченными нитями воланов на подхвате.

По левую сторону от кровати, у окна, стоял небольшой столик на высоких ножках. На нём пристроилась гроздь хорошо оплывших свечей на серебряной подставке и старая инкрустированная шкатулка. По другую сторону — ширма, три створки которой украшали сцены из румынского фольклора. Вместо привычных павлинов и цветов на полотне разворачивалось сражение: усатые в дурацких шапках воины неслись на конях, выставив вперёд непропорционально большие мечи, пока от них убегали маленькие человечки в тюрбанах, побросав изогнутые полумесяцем сабли.

Рядом с ширмой находился шкаф. Достаточно высокий, с такой же пышной резьбой, как и всё вокруг, увенчанный двумя столкнувшимися лбами драконами в самой высокой точке.

Перед кроватью, на некотором отдалении, стоял низкий светлый диван. Цветастая обивка выделялась на фоне предпочтительно тёмных тонов дерева и вежливо «приглашала» в гостевую часть комнаты. Перед диванчиком расположился низкий вытянутый стол. Пустующий, как и многое другое в этом доме. Никаких журналов, записных книжек, рекламок или записок — снова ничего.

Однако всё моё внимание поглотил секретер, притаившийся за дверью и от того не сразу заметный. Прекрасный образец антиквариата прошлых веков (точнее, прекрасная реплика), он привлёк мой взгляд отнюдь не по этой причине. Уж если на нём отыскался письменный набор: несколько ручек и пара конвертов — значит, должны быть и какие-то записи.

Тут же потеряв интерес к внушительного вида книжным шкафам, укравшим вместительный угол прямо напротив заинтересовавшего меня предмета мебели, я бросилась к секретеру. Потянула за ручку одного ящика, другого, третьего — ни один не подался мне навстречу.

Да что же это за секретность такая! — возмущалась про себя я, планомерно продолжая тянуть за петли ящиков. Может, Влад работает в государственных структурах? Разведке? Национальной безопасности? Сдавшись, я не удержалась и с досадой ударила кулаками по столу.

Нет, так просто я не собиралась уходить.

Возможно, стоит заглянуть в книжные шкафы?

Я сама не заметила, как потратила около часа, тщательно осматривая полки, листая древние даже на вид фолианты в поисках случайно оставленных закладок. Снова проверила все ящики секретера и обошла комнату не меньше десятка раз.

Выбившись из сил, я тяжело опустилась на кровать, глядя через окно на горный пейзаж.

Кажется, удача устала от меня и наконец отвернулась.

Что же теперь делать?

Ломать секретер?

Пожалуй, это было бы уже слишком для студентки-первокурсницы, находящейся в другой стране. Хватит с меня и вторжения в чужой дом. Оставлю Владу очередную записку и буду ждать. Рано или поздно он вернётся и свяжется со мной. Буду надеяться, что это случится ещё до моего отъезда. А если после?

Я тяжело вздохнула.

Взгляд соскользнул с заснеженных пейзажей за окном и переместился на прикроватный столик, рука потянулась к шкатулке. Никогда прежде я не видела такой красивой работы.

К удивлению, шкатулка оказалась гораздо тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. Похоже, это была не просто бутафория. Недолго думая, я приоткрыла крышку, чтобы заглянуть внутрь.

При виде стопки сложенных листков бумаги меня озарила радость — неужели я нашла, что искала?!

Забравшись на кровать с ногами, я примостила шкатулку напротив и вытащила содержимое на свет. Тщательно рассматривая каждый листочек со всех сторон, сходу попыталась найти любые имена, даты, адреса — что угодно, чтобы скорее отыскать сгинувшего в неведомых далях румына, но очень скоро обнаружила, что совершенно ничего не могу разобрать.

На вид текст напоминал письма. Вся проблема заключалась в том, что я никак не могла разобрать буквы… На каком языке это вообще было написано? И почему листки так сильно пожелтели?

Нахмурившись, я продолжала бессмысленно вглядываться в бумагу, стараясь разобрать загогулины, и даже не сразу поняла, когда один из листков внезапно испарился, оставляя меня глазеть в пустоту. В следующий миг я ощутила, как сдавило горло и мне стало трудно дышать. Чья-то рука намертво сжала горло, а уже в следующее мгновение в поле зрения появилось перекошенное яростью лицо румына.

— Что ты делаешь в моём доме? — прошипел он сквозь зубы.

— Я-я-я…

Наверное, я попыталась бы оправдаться, но всё, что я могла, это раскрывать рот в бестолковой попытке схватить воздух, в тоже время пытаясь оторвать руку Влада от горла. Бесполезно, мне не удалось сдвинуть ни единого пальца.

Всё это время румын продолжал испепелять меня взглядом, пока в какой-то момент я не поверила, что он может вот так задушить меня. Стало жутко, из глаз покатились слёзы.

«Простите» — в ужасе произнесла я одними губами, чувствуя как накатывает головокружение и я вот-вот лишусь сознания. Неужели я так и останусь в этой глуши навечно? Не увижу маму и папу?

Мёртвая хватка исчезла и я беспомощно повалилась на кровать, обмякла, жадно направляя все силы на то, чтобы ухватить побольше воздуха. В голове не осталось ни одной мысли, только безумное желание дышать ещё и ещё.

Не знаю, сколько я так пролежала, но вот, с трудом, мне всё же удалось восстановить дыхание и я попыталась осторожно подняться, со страхом отыскивая взглядом румына.

Влад нашёлся неподалёку. Внушительная тёмная фигура скрывалась в тени падающего из-за спины света — он стоял спиной к окну, опираясь на подоконник. Я едва ли могла различить черты его лица.

— Простите, пожалуйста, — начала я мямлить, выпрямив спину и потупив глаза. — Я не хотела вот так вламываться. Дверь была открыта, и я собиралась подождать, но потом прошлась по дому и…

Чем больше я говорила, тем сильнее от смущения горело лицо.

Сейчас, в эту самую минуту, мне было невыносимо стыдно за своё вторжение. Представляю, как это выглядело со стороны. Приходишь к себе домой, а кто-то беспардонно сидит на твоей кровати и читает твои письма.

— Я правда не хотела, — закончила я свои фантастические оправдания, чувствуя, как тепло дотянулось до ушей и уверенная в том, что Влад не верит ни единому моему слову. Я бы сама не стала слушать эту чушь, но он застал меня врасплох, напугал до чёртиков, и теперь всё, что я хотела, это чтобы никто не стал вызывать полицию и меня отпустили с миром. Даже моё рождественское приключение потеряло изрядную долю значимости. По крайней мере, спрашивать, зачем я, собственно, пришла, было, мягко говоря, неуместно, а если откровенно — в этот миг мне просто хотелось очутиться вне этого дома.

Влад продолжал хранить молчание, не пошевелившись ни разу с тех пор, как я раскрыла рот. Его глаза были устремлены прямо на меня, но тень всё так же надёжно скрывала его лицо, и потому мне приходилось только догадываться о его чувствах и мыслях.

Впрочем, угадать настроение хозяина этих стен, безопасность которых я совсем не постеснялась нарушить, было довольно легко, учитывая, что он меня чуть не задушил. Шея ощутимо болела, но в этот самый момент это занимало меня меньше всего. Я даже не чувствовала злости или обиды.

Смотреть на молчащего Влада дольше я просто не могла, и снова потупила взгляд, ощущая, как меня начинает трясти. И только в этот момент поняла, что всё ещё самым бесцеремонным образом восседаю на чужой кровати.

— Простите, — пискнула я, умирая от смущения и сползая на пол. Стоять вот так в паре шагов от румына было ещё сложнее. — Я… наверное, я пойду, если вы не против, — скомкала я конец фразы и, спотыкаясь, поспешила к двери.

— Подожди, — остановили меня, когда я уже была готова переступить порог и кинуться вон со всех ног.

Меня буквально пригвоздило к полу. Мне казалось, что даже если я решу проигнорировать просьбу и побежать, ноги всё равно не послушаются, так напугана я была.

— Зачем ты приходила?

Сердце в груди колотилось как ненормальное, мысли разлетелись в стороны. Я столько дней готовилась к тому, что сказать румыну, но сейчас чувствовала, что к онемевшим от страха ногам присоединился и язык.

Прежде всего я попыталась выровнять дыхание и одновременно с этим придумать, что именно ответить. Наконец, немного придя в себя, я не спеша обернулась и, медленно выдохнув, произнесла:

— Я хотела узнать, что произошло в тот вечер. В тот вечер перед Рождеством, — добавила я, храбрясь.

Мои слова повисли в воздухе, отвечать Влад не торопился. По крайней мере, он так и продолжал возвышаться у окна, не меняя позы и не отводя устремлённых на меня глаз.

От этой тишины мне становилось жутко, уже не говоря, что я мечтала бежать отсюда подальше не оглядываясь, но… неужели Влад так ничего и не скажет?

Простояв напротив хозяина дома целую минуту, я набралась немного храбрости и снова заговорила, решив пойти ва-банк:

— Я помню, что была на вечере. Под Чёрной Церковью, — осторожно выбирала я слова. Одна ошибка — и я чувствовала, что проиграю и уйду ни с чем. — И вы, — я собралась изо всех сил. — Ты забрал меня оттуда. И я бы хотела знать, что именно там произошло? — и уставилась на Влада не моргая.

Я была уверена, что имею право знать правду, раз уж я там оказалась. Вот только Влад всё продолжал молчать, видимо, не разделяя моего нетерпения. Выпрямившись перед ним во весь рост, я чувствовала, как от напряжения затекла спина. Но я не собиралась двигаться, пока румын не ответит. Страх уступил место желанию во что бы то ни стало расставить все точки над и. Здесь и сейчас.

— Тебе лучше уйти, — его голос звучал неестественно спокойно.

— Нет, — выпалила я, не успев хорошо подумать, но и после сказанного менять решение не собиралась.

— Значит, я выставлю тебя силком.

— Я всё равно никуда не уйду, — упёрлась я, слегка озадаченная тем, что Влад не желает отвечать.

Почему бы просто всё не объяснить? Неужели то, что произошло тем вечером, настолько важно?

— Тогда я вызову полицию и расскажу как ты вломилась в мой дом.

— Вызывай, — не моргнув, ответила я, поддаваясь упрямству, которое возникает у меня внутри в самый неподходящий момент и с которым я никак не могла поладить.

— Ты очень назойливая.

— Если ты ответишь на некоторые вопросы, я тут же уйду, — я поспешила воспользоваться шансом.

— Боюсь, мне нечего тебе сказать.

— То есть?

— Я не понимаю, о чём ты. Рождественский вечер я провёл дома, — ответил Влад ровным голосом.

Неужели я ошиблась и мне действительно всё приснилось?

Я откровенно растерялась.

Было ли всё так, как говорил Влад? Если да, то почему сразу не сказать об этом? Сначала он попытался вышвырнуть меня, а когда понял, что могут возникнуть сложности и уходить так просто я не собираюсь, придумал простое объяснение.

Я перевела на него твёрдый взгляд.

— Скажи правду.

— И тебе не стыдно обвинять меня во лжи, когда ты без разрешения вторглась в мой дом и рылась в моих личных вещах?

— Стыдно, — призналась я, и тут же смутилась: — Но всё это только затем, чтобы разобраться, что случилось тем вечером.

— Жаль тебя разочаровывать, но я действительно не понимаю о, чём ты говоришь. Кажется, тебе приснилось что-то странное, — безразлично пожав плечами, он наконец отделился от подоконника и, пройдя мимо меня, пошёл к двери.

— Подожди, мы не договорили, — поспешила я следом. — Я знаю, что ты там точно был. И ты, ты… — спотыкалась я на лестнице, пока румын спускался вниз. — Ты пригласил меня на танец! — неожиданно вспомнила я, как протягивает мне руку румын. Как я отвечаю. Новое воспоминание подстегнуло уверенность. — Почему ты не хочешь рассказать, что именно там случилось? — летела я вслед.

— Потому что, — Влад резко развернулся, остановившись, и я, не успев затормозить, врезалась прямо в него, — ничего не было. Тебе приснилось, — всё тем же спокойным тоном ответил он, выдохнув мне в лицо.

Я отпрянула, покраснев за собственную неуклюжесть и ненадолго замолчала. К тому же я сильно ударилась, но не обвинять же румына в том, что он во всех отношениях глух словно стена.

— Влад, — обратилась я, сменив тон на просящий, — это для меня очень важно. Пойми, мне очень нужно знать. Только поэтому я зашла в твой дом без разрешения.

Я говорила искренне и надеялась, что то же самое он прочтёт на моём лице.

— Я знаю, что меня опоили, чтобы я забыла. Но я всё прекрасно помню, — произнесла я, вложив в голос всю свою уверенность.

Мы стояли внизу у лестницы, в скошенном прямоугольнике света. В тот момент, когда мои слова о том, что меня опоили, достигли его ушей, его зрачки едва заметно дрогнули. Я видела.

— Ты ведь всё знаешь, — тихо, почти умоляюще продолжила я, надеясь, что он поймёт как это для меня важно.

Моя рука легонько коснулась его, выше запястья. Стоило этому случиться, как он отвёл руку в сторону.

— Тебе лучше забыть обо всем и никогда не вспоминать. Для твоего же блага.

Его отстранённое холодное лицо и безучастный менторский тон напоминал учительский.

— Я совершеннолетняя, — стараясь сохранить спокойствие и не показать собственного раздражения, ответила я. — И сама разберусь, что лучше для моего блага.

Мы уставились друг на друга не моргая, словно в немой дуэли.

Пусть не думает, что, будучи на несколько лет старше, он может решать за других!

— Очень сомневаюсь, — мрачно процедив сквозь зубы, ответил Влад и его лица коснулась неясная тень.

До того, как я успела ответить, он развернулся ко мне спиной, пересёк пространство коридора в два шага, сдёрнул мою куртку с крючка в прихожей, подхватил рюкзак и сунул вещи мне в руки. А затем распахнул входную дверь.

— Всего хорошего, — произнёс он с напором, показывая, что, хочу я того или нет, но разговор окончен.

— Но… — начала я и замерла, осознавая, что для Влада не имело никого значения, что я скажу. Он принял решение и не собирался его менять. До моего же мнения ему не было никакого дела.

Пылая от злости и раздражения, я вылетела вон.

Задыхаясь от переполняющих меня эмоций, я не заметила, как подлетела к машине, бросила в салон рюкзак и куртку, которые так и сжимала всю дорогу, упала на водительское сидение и рывком завела двигатель.

Чудом развернувшись, не задев стену, я убиралась прочь, подальше от придурка, на которого потратила столько времени, в полном раздрае чувств.

Глава одиннадцатая. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Даже не знаю, как я добралась домой без происшествий, учитывая, что всю дорогу только и делала, что ловила стрелку спидометра, неустанно ползущую вверх, отпускала педаль газа — и снова возвращалась мыслями к румыну, подхватывая нить немого диалога. Где я сначала костерила его на чём свет стоит, затем приводила десяток причин почему он был не прав — во! Всём! Не! Прав! — и с удовольствием наблюдала, как ему (пусть только в моём воображении) нечего было на это ответить.

Я продолжала рвать и метать до самого вечера, и не могла избавиться от навязчивых мыслей весь следующий день, раз за разом прокручивая разговор у себя в голове.

Как же некстати меня застали на месте преступления, сетовала я. И надо же ему было вернуться именно в тот момент, когда я так уютно расположилась на чужой кровати, роясь в личных вещах.

За это было действительно стыдно, но сделанного не воротишь.

Наверное, именно это привело Влада в бешенство и он не захотел отвечать на мои вопросы, прикрываясь непонятными благими намерениями.

Да уж, не повезло.

Двумя днями позже я раздумывала что делать в этой, откровенно говоря, тупиковой ситуации. Мне всё ещё нужно было знать о событиях рождественского вечера, но Влад чётко дал понять, что, несмотря на то, что он прекрасно осознавал, что я имею в виду, помогать мне не намерен, якобы для моего же блага, а на самом деле наказывая меня за мою наглость, раз уж полицию он, судя по всему, вызывать не собирался. Или это действительно было затруднительно и он просто пожалел усилий.

Уже по привычке я потёрла шею. Вернее, попыталась. Теперь мне приходилось носить шарф и постоянно жаловаться, что меня морозит. Сначала тётя без конца прикладывала к моему лбу ладонь, проверяя, нет ли температуры, но потом, убедившись, что со мной всё в порядке, оставила в покое. Меня и мой новый незаменимый атрибут. Слишком уж отчётливо синяк напоминал пятерню. Страшно представить, что было бы, если бы кто-нибудь увидел.

При воспоминании о давлении на шее вся злость испарялась, будто снег на солнце, уступая место негодованию и возмущению. В памяти всплывало лицо, перекошенное гневом, и мне становилось страшно, и стыдно, и обидно. Пусть я совершила преступление и залезла в чужой дом, но ведь у меня не было по настоящему злого умысла. Зачем было накидываться? Пугать до чёртиков?

Однако, что бы я себе не рассказывала, я всё же чувствовала за собой вину, и потому злиться на Влада было сложно. Приходилось раз за разом напоминать себе, какой он неблагодарный, чёрствый, да ещё, как оказалось, и мстительный.

Да, я провинилась, но ведь тогда, на дороге, я же ему помогла! Мог бы хотя бы выслушать толком, а не выставлять вон, чуть не придушив!

И я снова начинала перемалывать все свои злоключения на жерновах памяти.

Спустя ещё пару дней я пребывала в полной растерянности. Вариантов у меня не было — если я хотела выяснить, что же произошло, следовало вернуться и снова попытаться поговорить с румыном. Но как убедить его всё рассказать — вопрос, на который у меня не было ответа.

Погода, кажется, разделяла моё уныние. Третьи сутки метеорологи обещали снегопады и потому тётя попросила повременить с дальними поездками. Спорить с ней не хотелось, и я легко уступила, отложив свой список на некоторое время.

Оставаться в Талиу было тоскливо и потому я снова бродила по старому центру Брашова, размышляя над тем, как убедить Влада всё мне рассказать.

— Александра! — позвал кто-то издалека, но я не обратила никакого внимания — голос был незнакомым. — Александра, постой! — раздалось ближе, и я, послушная инстинкту обращать внимание на звук собственного имени, всё же обернулась.

Ко мне спешил Этьен.

Француз широко улыбался, блестя ровными рядами зубов и совершенно не заботясь о распахнувшемся кашемировом пальто, доходившем ему до колен. Черный шарф размотался и обвис одним концом ниже пояса. Но при всём своём небрежном на первый взгляд виде, в тёмно-малиновом поло и с уложенными на один бок волосами он выглядел здорово.

— Догнал, — выдохнул он, чуть согнувшись и пытаясь отдышаться. Его улыбка расползлась ещё шире. — Не рада видеть? — произнёс он, видя растерянность на моём лице.

— Этьен?

— Он самый. Или ты уже успела обо мне позабыть?

— Я так счастлива тебя видеть! — искренне ответила я и, не справившись со шквалом эмоций, от всей души обняла его.

— Надо же. Я знал, что произвожу на девушек неизгладимое впечатление, но чтобы настолько!

Я пропустила эти слова мимо ушей. Главное, что теперь я могу больше не ломать голову и не встречаться с румыном ни-ко-гда (!), а выяснить всё у Этьена. Это была самая лучшая новость за последние дни. И, не желая снова попасть впросак, я скорее вытянула из кармана телефон.

— Давай свой номер, — потребовала я.

— Вот так сразу? — удивился Этьен, глядя на меня с любопытством и явно забавляясь. — Может, пообщаемся сначала? Узнаем друг друга поближе?

— Дашь телефон, тогда и пообщаемся.

Улыбка не сходила с лица Этьена, когда он диктовал свой номер. Происходящее его, кажется, изрядно веселило, но мне было всё равно — я не собиралась выпускать француза из своих лап.

Удостоверившись, что его телефон откликнулся на входящий вызов, я немного успокоилась.

— Прости. Просто я не могу себе позволить тебя потерять.

— Мне приятно твоё внимание, — француз сверкнул на меня своими зелёными глазами.

— Не льсти себе. Я просто хочу понять что случилось тем вечером, — Этьен выглядел всё так же безмятежно пока я не добавила: — в канун Рождества.

Лёгкая улыбка продолжала украшать его лицо, но теперь она больше напоминала забытую после праздника декорацию. Я подобралась, понимая, что и Этьен может не захотеть обсуждать со мной все подробности минувшего события и я должна быть максимально убедительна и настойчива.

— О чём ты? — осторожно спросил он.

— Именно о том, о чём ты подумал. Я прекрасно помню, что в ночь перед Рождеством мы с тобой отправились в Чёрную Церковь.

Брови Этьена едва заметно дрогнули, он повёл подбородком в сторону, отвёл взгляд, словно рассматривая что-то поверх моего плеча.

— Только не отпирайся. Ты же сам пригласил меня, — настаивала я, пытаясь удержать голос, чтобы слова звучали твёрдо. — И я не стану вспоминать, что ты меня опоил, — добавила я про между прочим, словно этот факт и вовсе не имел никакого значения.

Улыбка Этьена наконец растворилась. Теперь он выглядел серьезно. И всё же в нём не было той холодности и отстранённости с которой на меня смотрел румын. Этьен, кажется, был по прежнему благодушно настроен, но при этом осторожен.

— Влад тебе всё рассказал? — неторопливо спросил француз, словно это не имело особого значения, но я была готова поклясться, что вопрос был важен.

— Я отвечу, если ты пообещаешь кое-что рассказать в ответ, — я напряглась, молясь, чтобы Этьен не стал увиливать.

Краешек его губ дрогнул, глаза чуть сузились.

— Умеешь торговаться? — шутливо спросил он.

— Это не запрещено. Ты узнаешь то что хочешь, но и я получу кое-что взамен.

Этьен раздумывал, с виду оставаясь совершенно спокойным, но при этом не торопился отвечать. Я замерла в ожидании, продолжая усиленно молиться, умоляя удачу не отворачиваться от меня сейчас.

— Давай выберем кафе поуютней, — беззаботно предложил он.

— Конечно, — легко согласилась я, последовав за Этьеном, как будто мы были парочкой друзей, уставших от блужданий и собиравшихся немного отдохнуть и погреться.

Этьен выбрал небольшое тихое кафе на окраине старого города. Здесь оказалось довольно мило. Мягкое освещение приглушало яркие краски интерьера, состоявшего из множества разноцветных деталей, усеявших стены вокруг. Народа было мало: две парочки помимо нас. Мы заняли столик в углу и заказали два кофе.

Первым начал Этьен.

— Итак, Влад тебе обо всём рассказал, — самым непритязательным тоном подытожил он, словно мы это уже выяснили.

— Вообще-то я этого не говорила. — Пусть не думает, что я совсем дурочка.

— Ладно, Саша. Давай, будем честными друг с другом и станем отвечать по очереди. Согласна? — Я кивнула. — Хорошо, тогда ты первая, — не дал он мне раскрыть рта. — Я повторю вопрос: Влад тебе всё рассказал?

— Нет, — для убедительности я отрицательно покачал головой. — Моя очередь. Всё проходило в Чёрной Церкви или под ней?

Поскольку у меня была возможность получить все ответы, я не собиралась спешить, стараясь упорядочить вопросы, роившиеся у меня в голове всё это время.

— Под ней, — тут же откликнулся Этьен и задал вопрос: — Если тебе ничего не говорил Влад, то как ты узнала?

— Вспомнила.

— Вспомнила? — кажется, он мне не верит.

— Да. На следующее утро мне сказали, что я напилась с одного бокала. Не могла же я поверить в такую чушь. И к тому же я нашла карточку. Ту самую, которую получила от тебя. — На самом деле я не была уверена в этом на сто процентов, но молчание Этьена подтвердило мою догадку. — Кстати, моя семья, кажется, считает что вечер я провела с ними. Как такое возможно?

Он повёл плечами.

— В тот вечер я встретил тебя у церкви, а ушла ты с Владом, — Этьен продолжал внимательно на меня смотреть. — Он тебе ничего не объяснил?

— Нет, — с досадой ответила я и опустила глаза. Теперь я хотя бы знала, с кем ушла в тот вечер и как, судя по всему, добралась домой.

— Тогда я не могу ответить на этот вопрос. Я попросту не имею не малейшего понятия, — улыбка заняла своё привычное место на лице моего знакомого.

— Хорошо. Но в шампанском в тот вечер что-то было, так?

— Всего лишь капля алкоголя, мон шери, — невинно протянул он, но на лице его не было ни тени весёлости.

— Этьен, я не собираюсь предъявлять претензии, но хочу знать наверняка.

Думаю, француз действительно мог не иметь никакого отношения к тому, что моя семья тоже что-то «напутала» в тот вечер. Но тогда сам Влад мог быть к этому причастен. Привезя меня домой, он мог так же напоить их чем-то.

— Правда — дело скользкое, Александра. В тот вечер могло произойти всё что угодно, — мой собеседник нагнал тумана.

— Приму это за положительный ответ.

Он ничего не добавил, но и спорить не стал. Значит, меня всё-таки опоили, но напрямую француз опасался об этом говорить. Может, думал, что я могу записывать его слова, а после потащу в полицию.

— Моя очередь, — подхватил он эстафету, беззаботно растягивая слова. — Откуда ты знаешь Влада?

Такого вопроса я не ожидала, но не нашла причин не отвечать.

— Случайно познакомились.

— Расскажи подробнее, — облокотясь об стол, он наклонился ближе, словно тема была невероятно увлекательной.

— Это не вопрос, — чувствуя себя немного неуютно, я незаметно подалась назад.

— Да ладно, Александра. Расскажи мне и я отвечу на три твоих вопроса подряд. Идёт?

Немного подумав, я решила, что сделка вполне выгодная. В конце концов, в моём знакомстве с Владом не было ничего тайного.

— Я натолкнулась на него случайно, когда ехала домой. Это произошло за несколько дней до Рождества. Предложила подвезти, он согласился. Вот и вся история.

Рассказывать было действительно почти нечего, но момент с окровавленной ногой я решила опустить, посчитав, что это было скорее личным.

Этьен, казалось, не ожидал, что история закончится так быстро.

— То есть ты его подвезла?

— Ну да.

Француз выглядел немного озадаченным.

— А где это, говоришь, случилось?

— Моя очередь.

— Александра, — он посмотрел на меня с лёгкой обидой, но я не собиралась уступать.

— Три вопроса.

— Ты просто невыносима. — Этьен откинулся на мягкую спинку диванчика, беря в руки чашку с кофе. — В знак моего к тебе доверия я отвечу на все твои вопросы первым, а потом ты окажешь мне ту же любезность, договорились?

Я кивнула, заметив, что он слегка раздражён, хотя и пытается этого не показывать. Однако проступивший акцент с картавыми согласными и довольно высокопарные выражения выдавали француза.

— Начинайте, госпожа следователь.

Ирония меня не тронула — я была настроена очень решительно.

— Думаю, самое время, чтобы ты толком объяснил, что именно происходило тем вечером под Чёрной Церковью.

— Мне казалось ты всё прекрасно помнишь, — отмахнулся Этьен.

— Я помню, что я видела, но это не слишком добавляет понимания, — решила признаться я. — В тот вечер, когда мы впервые столкнулись, ты пригласил меня на вечер. Я пришла и прекрасно помню — с губ сорвалось немного вранья, — танцы и всё остальное, но ты так и не потрудился мне объяснить, что именно там происходит. А потом… потом меня забрал Влад.

Целую минуту Этьен словно раздумывал о чём-то, затем отставил чашку и снова наклонился ко мне. Его беззаботность и очарование снова уступили место серьёзности.

— Хорошо, Александра, я всё тебе расскажу.

Я поспешила обрадоваться.

— Но сначала мне нужно прояснить, в каких ты отношениях с Владом.

— Это ещё тут при чём?

— При том, — отрезал француз и поглядел на меня выжидающе.

— Между нами нет никаких отношений. Я же сказала, что знаю его несколько дней.

— Тогда почему он забрал тебя с праздника?

— Понятия не имею, — искренне развела я руками.

— Это подозрительно.

Этьен замолчал и я испугалась, что он не станет откровенничать, решив, что я недоговариваю.

— Послушай. Не знаю, что именно тебя интересует, но я с ним едва знакома. Подвезла один раз, и то, лучше бы этого не делала, — я тут же пожалела, что не удержала язык за зубами — Этьен мог общаться или даже дружить с Владом и, может быть, именно поэтому проявлял любопытство.

— Почему?

Вот кто меня за язык тянул? — поспешила я расстроиться и спешно соображала, что сказать.

— Знаешь ли, — я нахмурилась, стараясь высказаться как можно деликатнее, — я, кажется, ему не очень понравилась.

— То есть?

— Он вроде был не очень дружелюбен.

— Он всегда такой. Наверное, поэтому у него нет друзей, — задумчиво произнёс француз, бросив на меня косой взгляд.

Мне стало несколько легче.

— Не удивительно.

— Считаешь его козлом? — вдруг спросил Этьен.

Ответить честно?

— А ты?

— Полным.

У меня от сердца отлегло.

— Абсолютно согласна.

— Это и странно, Алекс. Он популярностью не пользуется, но вы танцевали и ушли вместе. Я решил, что вы близки.

— Нет, совсем нет, — поспешила я с заверениями. — Если бы я знала, что он такой придурок, никогда бы не остановилась. И я понятия не имела, что он будет на вечере. И точно не просила меня уводить. Не знаю, зачем он это сделал.

— Но ведь ты говорила с ним после?

Я потупила глаза.

— Честно говоря, я попыталась.

— И?

— Он вообще не захотел со мной разговаривать. Сказал, что провёл Рождество дома и понятия не имеет, что я от него хочу.

Этьен расхохотался, привлекая к нам внимание редких посетителей.

— Не обижайся на меня, Саша, — помахал он рукой. — Просто это настолько в духе Влада — послать всех куда подальше.

— Теперь ты мне ничего не расскажешь?

— Почему ты так решила?

— Должно быть, он тоже Искатель, — ведь именно поэтому Этьен пригласил меня на ту вечеринку — я всё ещё была не до конца уверена и действовала на ощупь, — и мы с ним вроде не поладили, и он не захотел ничего рассказывать, поэтому…

— Поэтому ты как минимум стала нравиться мне ещё сильнее, — Этьен подмигнул, смутив меня немного. — Знаешь, в любой семье есть паршивые овцы, — с сожалением покачал он головой, — и Искатели не исключение.

Кажется, Влад причинял головную боль не только мне, — мысленно выдохнула я и поздравила себя с тем, что всё же отыскала настоящих Искателей.

— Значит, все, кто был на том вечере, Искатели?

— Почти все.

— Точно, там ведь были и другие, — припоминала я.

— Да, новобранцы.

— Ну, конечно же! Чёрт, наверное, из-за Влада я пропустила возможность присоединиться, — с тоской посмотрела я на Этьена, только сейчас осознавая, что, похоже, в тот вечер лишилась единственного шанса присоединиться к тем, кто действительно мог приоткрыть мне дверь в удивительный мир, и даже толком не могла ничего вспомнить.

— В общем, — лицо Этьена дрогнуло, — сожалею, но набор действительно закончился.

Я оторопела.

Но ведь я даже не успела себя показать. Наверняка я бы им подошла. Я собранная, организованная, дисциплинированная и могу быть предана делу до крайней степени! Всё это стоило сказать Этьену, но я была настолько ошеломлена, заочно лишившись шанса всей жизни, что не могла выдавить ни слова.

— Не расстраивайся, Алекс, — рука Этьена опустилась мне на макушку.

— И ничего нельзя сделать?

Этьен улыбнулся с сожалением и ничего не ответил.

— Если бы не Влад, — кипятилась я от расстройства, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слёзы. — Зачем я только предложила подвести его до дома!

Горячая влага обожгла щеки.

Реветь перед малознакомыми людьми, да ещё в общественном месте, было невыносимо стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Я и представить не могла, что всё закончится, ещё не успев начаться.

— Может, в следующий раз? — всхлипнула я.

— Боюсь, приглашение можно получить всего единожды. Если ты пришла, но не вошла в круг избранных, приглашать повторно запрещено правилами.

От досады я икнула и зарылась в рюкзак, ища салфетки.

— Ладно, Алекс, не плачь. Ты разбиваешь мне сердце. Что ж, мне пора — произнёс Этьен, вставая.

— Ты уже уходишь? Но ты так мало рассказал! — Я же почти ничего не узнала!

И, похоже, уже никогда не узнаю.

— Ты и так обо всем догадалась, Александра, — он бросил взгляд на часы и извиняюще улыбнулся. — И я слегка опаздываю.

— Разве совсем ничего нельзя сделать? — раздавлено пролепетала я, не смея поднять взгляд; Этьен не был обязан смотреть этот сопливый спектакль и слушать мольбы о помощи, но я просто ничего не могла с собой поделать.

Француз, протяжно выдохнул, и я подняла опухшие глаза.

— Вряд ли, — он смотрел с сожалением. — Но я всё же попробую.

— Правда?

— Обещаю.

— Спасибо, — пискнула я, хватая Этьена за руку, как утопающий хватается за круг.

— Я ещё ничего не сделал и не уверен, что получится.

— Всё равно спасибо, — упрямо повторила я, тронутая, что Этьен проявил участие, хотя ничего не был мне должен.

— До встречи, мон шери, — он поднёс тыльную сторону моей ладони к губам и едва ощутимо коснулся кожи.

Глава двенадцатая. УСЛОВИЕ

Я не находила себе места с тех пор, как Этьен поманил надеждой на то, что всё ещё можно исправить — и так неожиданно исчез. После того, как я привела себя в порядок и допила кофе, я ещё некоторое время оставалась в кофейне бездумно пялясь в угол.

Я же, наивная, понадеялась, что встреча с французом расставит всё на свои места и я, наконец, смогу успокоиться. Но всё оказалось с точностью до наоборот — внезапное столкновение только добавило волнений. Теперь я твёрдо знала, где провела вечер перед Рождеством, как и то, что, благодаря Владу, потеряла (или, может быть, почти потеряла) шанс не просто встретиться, но присоединиться (!) к Искателям.

Ломать голову над тем, зачем Влад уволок меня с той вечеринки, выглядело занятием бесполезным. Одному богу известно, что творилось в голове у пакостного румына. И это после того, как я проявила великодушие и не проехала мимо человека попавшего в беду!

Предположим, Этьен замолвит за меня словечко и у меня действительно появится зыбкая возможность осуществить мечту; а что если Влад выскажется против? Какой вес имеют его слова?

— Саша, у тебя точно всё в порядке? — волновалась тётя, видя, как я снова потерялась где-то в пространстве, вытирая одну и ту же тарелку по десятому кругу.

— Задумалась просто, — выдавила я подобие улыбки.

— Что-то ты слишком задумчивая в последнее время. Парень бросил?

Я оказалась слишком медлительной, и край полотенца, которым я собиралась наказать Костина за слишком длинный язык, пролетел в нескольких сантиметрах от его спины. А ведь в чём-то мелкий был прав. Пусть меня пока никто и не бросил, но вот интересующий меня парень не давал о себе знать вот уже третьи сутки.

Когда же он собирается мне позвонить? Или вообще не даст о себе знать, если у него ничего не выйдет? Нужно было сразу договориться, когда я смогу с ним связаться. Это внесло бы немного определённости, а пока мне оставалось ожидать, сидя как на иголках.

Может, написать ему сообщение?

Стрелка часок приближалась к восьми.

Наверное, лучше это сделать с утра.

Чтобы немного отвлечься, я собрала вещи и отнесла их в стирку, попутно решив постирать что-нибудь ещё. У нас с тётей Ташей ушло немного времени, чтобы собрать одежду ребят, а затем ещё немного, чтобы всё рассортировать.

Я вызвалась, как доброволец, приглядеть за стиральной машинкой, а затем загрузить новую и развесить постиранную партию белья.

Смешавшееся тряпье закружилось в барабане, снова утягивая меня в сомнения.

Вряд ли у Этьена получится. Было очевидно, что Искатели, в отличие от тех ребят из подвала, представляли собой хорошо организованную группу. Пусть я почти ничего не знала и не успела выведать у француза ничего важного, но и по тем скудным деталям, имеющимся в моём распоряжении, представлялось возможным сделать некоторые недвусмысленные выводы.

Взять хотя бы тот факт, что они смогли организовать вечер в стенах объекта культуры, и не просто в стенах, но в подземных тоннелях и залах, о которых мало что знали даже местные. Пусть билетёрша и не произвела на меня серьёзного впечатления, но основания не верить ей или ей врать мне не было никакого, так что историю об отце, прослужившем в Черной Церкви всю жизнь, я приняла за чистую монету, как и то, что ни она, ни её отец понятия не имели, что происходит внизу, хотя и замечали странности.

Или то, как тщательно Искатели заметали за собой следы. Те, кто не остался с ними, насколько я могу судить по себе, лишались этого отрезка памяти. К тому же психотропные средства не продают на каждом углу, а у них, судя по всему, имелся доступ.

Бельё закрутилось быстрее, машинка загудела, а я, устав сидеть на тазу в ванной, переместилась на пол, подбирая под себя ноги.

Да, эти господа явно шутить не станут.

И это снова привело меня в смятение.

Почему же Этьен не звонит так долго? Должно ли это означать, что дело провалилось? Ведь если бы у него были хорошие новости, он бы уже позвонил. Или я не права и такие вопросы решаются долго. Если так, то мне следует запастись терпением и ждать.

С другой стороны, некоторым из присутствующих на той встрече было достаточно одного-единственного вечера, чтобы попасть в ряды избранных. Но ведь у меня другая ситуация, и вполне возможно, что в данных обстоятельствах решение будет приниматься иначе.

Ох, чёрт, я так с ума сойду!

Машинка радостно засигналила, возвещая об окончании цикла, и щелкнула замком дверцы.

Загрузив новую порцию вещей, я подобрала таз с выстиранной одеждой и понесла её к котлу — самому тёплому месту в доме. Над ним и вокруг были натянуты верёвки. Бельё нужно было развесить так, чтобы не пришлось ничего передвигать, когда постираются остальные вещи.

За этим занятием мне пришло в голову, что если Этьен действовал в обход стандартной процедуры, то наверняка всё должно было занять (если, конечно, должно) некоторое время. А если кто-то к тому же узнает, что один из Искателей против моей кандидатуры, дело может осложниться ещё сильнее.

Закончив с бельём, я вернулась в ванную и вытащила мобильник. Сердце взволнованно набирало обороты, но отступать я не собиралась, быстро отыскав номер Этьена в записной книжке и вызвав контакт. Незамысловатая мелодия вместо гудков ожидания нисколько не успокаивала. Наконец трубку взяли.

— Да-да, — отозвался француз.

— Привет, это Саша. Помнишь такую? — как можно беззаботнее начала я.

— Конечно, мон шери. Как я мог о тебе забыть.

Фразы были полны обаяния, но прозвучали дежурно, оставляя меня в лёгком напряжении.

— Ты сейчас не занят?

— Для тебя у меня всегда найдётся минутка.

Честно говоря, я надеялась, что Этьен сам заведёт разговор на единственную интересующую меня тему, но этого не случилось. Француз действительно мог обо мне позабыть, и сейчас, может быть, просто не хотел показывать виду, что, пока я не набрала его номер, и в ус не дул, чтобы исполнить своё обещание.

— В общем, по поводу того, о чём мы говорили в кафе. Если вдруг возникнут сложности из-за Влада…

— О чём ты? — прервал Этьен.

— Ну если он будет против, чтобы я стала одной из вас, — шептала я, прикрыв дверь в ванную. — Скажи мне и я попытаюсь это уладить.

— И как именно?

Я выдохнула, сдаваясь:

— Поеду к нему, упаду в ноги и стану умолять!

Всё, что угодно, лишь бы стать чуточку ближе к своей цели.

Последовала секундная пауза, а затем Этьен рассмеялся, заставляя меня ожидать, пока кончится его приступ идиотской весёлости.

— Замечательная идея. Хорошо, Алекс, я тебя понял.

Было слышно, как к нему кто-то подошёл и поздоровался.

— Ладно, мон шери. Я тебя наберу, — и с этими словами он сбросил вызов.

Не слишком обнадёживающий разговор, — печально подумала я, глядя на трубку, и совсем не ожидая, что Этьен перезвонит уже на следующий день.

— Чем занимаешься, Алекс? — бойко поприветствовал он меня, судя по голосу, спеша куда-то.

— Ничего особенного. Я с родственниками продлеваю договор на аренду машины.

— О’К, я понял. Значит говорить буду в основном я, а ты подавай признаки жизни, договорились?

— Да, — как можно безразличней произнесла я, делая вид, что не вижу, как в мою сторону оглядывается тётя.

— Звоню сказать, что, благодаря моей исключительной рекомендации, тебе готовы дать второй шанс, но вот тот инцидент на вечеринке не остался незамеченным, — голос Этьена звучал расстроено. — В общем, чтобы у тебя всё получилось, нужно прояснить, будет ли Влад препятствовать твоему вступлению. Мне дали понять, что всё должно пройти как по маслу или у меня будут проблемы, понимаешь?

— Да, конечно, — мне едва удавалось сдерживать себя от заверений, что я в лепёшку расшибусь, но всё улажу, и не доставлю никаких лишних хлопот. Но говорить открыто я не могла — неподалеку меня уже ждали тетя с дядей.

— Я тут подумал, звонить ему нет смысла — он просто пошлёт тебя куда подальше или вообще не возьмёт трубку, а действовать нужно наверняка.

«Угу» — соглашалась я, чувствуя как колотится сердце, и даже не упомянув, что у меня, собственно, и нет номера телефона Влада, ведь у того и самого телефона нет; в этот момент это казалось абсолютно неважным.

— Лучше всего к нему съездить, тогда ему придётся тебя выслушать, согласна?

— Абсолютно, — откликнулась я с готовностью.

— И чтобы он не стал снова рассказывать тебе сказки, я поеду с тобой, — Этьен замолчал.

— Отлично, — мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять план француза и согласиться.

Действительно, если Этьен будет со мной, отпираться не имеет смысла. К тому же, пусть лучше Влад узнает от меня о том, что скоро я стану одной из них, а не устроит очередное представление прилюдно там, где я буду бессильна. Тогда у меня будет возможность выяснить всё без посторонних глаз и ушей. Если и правда придётся кинуться в ноги и умолять дать крошечную возможность, я так и поступлю. К тому же, если я буду не одна, он не станет… вести себя слишком агрессивно и выставлять из дома. Наверное.

— Тогда договорились, — нотки обаяния снова зазвучали в голосе Этьена. — Предлагаю не откладывать дело в долгий ящик и съездить к нему завтра-послезавтра. Ты же, кажется, знаешь, где он живет?

Получив утвердительный ответ, Этьен продолжил:

— Прекрасно. Жду от тебя сообщения о времени и месте. Передавай привет родным, — бросил мой новый друг на прощанье и повесил трубку.

— Да, поняла, Надь, — говорила я с пустотой, повысив голос так, чтобы слышали тетя с дядей. — Спасибо, что предупредила. Увидимся в универе. Пока.

Оформив аренду «Акцента» до конца моего пребывания в Румынии и избежав лишних вопросов благодаря воображаемой однокурснице, я возвращалась домой в приподнятом настроении.

Стоило оказаться в своей комнате, как я поспешила отправить Этьену сообщение. Как и француз, я не собиралась тянуть с таким важным делом и намеревалась посетить Влада завтра с утра. Не знаю почему, но я была абсолютно уверена, что в этот раз сумею его убедить.

Он больше не застанет меня врасплох, и не сможет избавиться от меня так просто. Я не приму отрицательный ответ и стану настаивать, пока он не согласится не вмешиваться в мои дела и не вставлять палки в колёса. Если понадобится — стану умолять, напомню о своей помощи, пусть это и не очень красиво. В общем, сделаю всё, но добьюсь своего, и точка.

Единственное, о чём я переживала, это что Влада попросту не окажется дома, но попыталась выкинуть досадную мысль из головы и думать только о том, что завтра мне повезёт и всё сложится.

Утро началось просто замечательно, и вот я уже следую привычным маршрутом до Брашова, собираясь подобрать Этьена на площади у центра.

Француз уже ждал в условленном месте и не с пустыми руками.

— Доброго утречка, — впорхнул он в салон «Акцента». — Латте или капучино?

— Латте, — Этьен пребывал в отличном расположении духа; трудно было не поддаться его заразительному энтузиазму, сдобренному бодрящим запахом кофе. — Ты в отличном настроении.

— Почему бы и нет? — всплеснул он руками, широко улыбаясь. — Жизнь прекрасна, к чему хмуриться?

Я улыбнулась в ответ и завела двигатель. Совсем скоро мы вынырнули из Брашова, оставляя городок с его оживающими лавочками и магазинчиками позади, и выехали на главное кольцо, беря курс на Бран.

— Уже побывала там? — кивнул Этьен на вывеску с названием замка.

— Первым делом, — не постеснявшись, призналась я. В конце концов, Этьен мог меня понять.

Для него, находящегося по другую сторону реальности, Бран выглядел милой шуткой — насмешкой перед явью, но что оставалось делать непосвященным, желающим хотя бы на миг прикоснуться к тайному миру?

— А как тебе удалось договориться? Ну, насчёт меня? — рискнула спросить я, стрельнув взглядом на сползшего на сиденье француза, когда мы проделали примерно половину пути.

— Припомнил старые долги товарищам — и вуаля, — подмигнул он, и его изящно очерченный рот расплылся в полуулыбке.

— Я тебе очень благодарна, — искренне произнесла я.

— Не стоит, Алекс. Как я мог не помочь такой симпатичной девушке?

— В любом случае, спасибо. Я твоя должница.

— О чём ты, мон шери? Мне достаточно одного прекрасного дня, чтобы списать этот маленький долг.

Похоже, мой новый приятель был тем ещё обольстителем, а может, и самым натуральным бабником — пардон, ловеласом. Впрочем, я готова была простить ему заочно всё что угодно. Благодаря его помощи я наконец смогу осуществить свою мечту.

Знакомый поворот я приметила загодя и, сбросив скорость, пропустила вперед машину. Мы свернули на горную дорогу. Знак показался минут через двадцать, я взяла влево, внутренне готовясь к путешествию по злосчастной тропе.

Интересно, почувствует ли что-нибудь неладное Этьен?

Бросив на француза косой взгляд, я заметила некоторые изменения в облике моего пассажира.

Он сидел в кресле выпрямившись, словно кол проглотил. На его лице не осталось и следа привычной расслабленности и уверенности. Этьен был серьёзен, я впервые видела у него это сосредоточенное выражение лица.

— Место не очень приятное. У меня от него мурашки по телу, — решила заметить я, стараясь немного подбодрить попутчика. Этьен ничего не ответил, а мне не оставалось ничего кроме как свернуть на тропку, крепче перехватывая руль.

И снова на меня набросилось это странное ощущение опасности, подстерегающей за каждым сугробом. Сейчас я чувствовала себя терпимо, но всё же ощущение, скользившее щупальцем по коже, было на редкость мерзким.

Чтобы слегка отвлечься и не тонуть в надуманных страхах, я снова искоса посмотрела на Этьена.

Остекленевший взгляд, руки сжимают полы пальто. Мне хотелось его поддержать, но стиснутые в глухом упрямстве зубы просто не разжимались. Я продолжала давить на газ, понимая, что стоит нам добраться до дома наверху, как всё закончится.

Ещё несколько невыносимо долгих минут, и показалась стена.

Я с облегчением повернула ключ, глуша мотор, и откинулась на спинку сидения, глубоко задышав.

— Приехали, — произнесла я помолчав.

Мне не ответили.

Я повернулась в своему спутнику и тут же поняла, что ему всё ещё плохо. Этьен был бледен, на лбу его выступила испарина.

Что же это за адское место? Я, конечно, слышала про странные и страшные места, от которых советовали держаться подальше, но снежная горная тропа при дневном свете едва ли напоминала одно из них.

— Я тебя понимаю — отвратительное место. Я была здесь пару раз и мне тоже было… не по себе. Да и сейчас неважно, — не смогла я лучше описать собственные ощущения. — Скоро должно пройти.

Желая дать моему спутнику время, я попыталась включить радио, но не услышала ничего кроме помех. Наверное, горы глушили сигнал. Сдавшись, я оставила эту идею.

— Знаешь, тебе лучше пойти первой. Я присоединюсь к тебе позже, — подал голос Этьен спустя пару минут. Он всё ещё был бледен, хотя и выглядел многим лучше.

— О’кей, — легко согласилась я, помня как меня саму терзал безотчётный испуг в самый первый раз. — Пойду проверю, дома ли он.

Оставив Этьена трястись от несуществующих кошмаров, я выбралась из машины и пошла по направлению к дому.

Свежий снег хрустел под подошвами ботинок — никаких следов.

Плохой знак.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть Влад окажется дома. Пусть он будет дома. Со всем остальным я справлюсь! — пообещала я себе, держа пальцы крестиком перед дверью.

Вдохнула поглубже и уверенно постучала.

Пусть только он окажется дома.

Сердце колотилось от волнения и всё же я прислушивалась изо всех сил, пытаясь различить шарканье шагов или скрип половиц.

Неужели его снова нет! — я успела расстроиться, когда дверь неожиданно распахнулась.

Влад уставился на меня.

Я уже было раскрыла рот, чтобы поздороваться и поспешить вывалить заранее заготовленную речь, пока дверь не захлопнулась перед моим носом. Но меня отвлекло лёгкое дыхание скользнувшее по макушке. Кто-то стоял позади. Очень близко, едва касаясь моей одежды. Такое ощущение появлялось в слишком плотной очереди.

Что-то отёрлось вдоль плеча, задело щеку справа. И до того, как я успела что-нибудь понять, дуло пистолета, выставленное прямо в грудь Влада, оглушительно выстрелило. Один раз.

Второй.

Глава тринадцатая. КОНЕЦ

Я дёрнулась, отшатнулась, ударилась в преграду позади и замерла. Хозяин дома уставился неподвижным взглядом поверх моей головы. Затем склонил голову, глядя на собственную грудь. Там, на бежевом фоне его блейзера, расползались два тёмных пятна. Они мерно разрастались всё шире, будто цветы, раскрывавшие свои бутоны в быстрой перемотке.

Затем так же неспешно Влад поднял взгляд и посмотрел на меня. Я с ужасом уставилась в ответ, не веря собственным глазам.

Это… это ведь какая-то шутка?

И тут он пошатнулся, схватился за косяк, его глаза потеряли осмысленность и медленно закатились. Тело завалилось на бок и стало оседать вниз, пока под собственной тяжестью не обмякло на полу в неестественной позе.

В немом отупении я вытаращилась на неподвижного румына.

Идиотский розыгрыш!

— Что-что… — задыхаясь, я развернулась к Этьену. Мне хотелось спросить, нет, потребовать, чтобы он объяснил, что это значит, но я никак не могла выдавить из себя нужные слова.

— Не будем топтаться на пороге, мон шери, — как ни в чём не бывало произнёс француз и втолкнул меня внутрь.

Я споткнулась и упала, только после понимая, что неожиданным препятствием на пути послужили ноги Влада.

Он не двигался. Лежал на боку, уткнувшись лбом в пол. Тёмные волосы рассыпались вокруг, скрывая часть лица. Дрожащей рукой я потянулась к нему, но так и не нашла смелости прикоснуться.

— Влад, — произнесла я робко.

— Боюсь, он тебя не слышит, мон шери, — отозвался француз. Перешагнув через Влада, он прошёл в кухню, с любопытством оглядываясь вокруг.

— Что? Что ты с ним сделал? — как идиотка повторяла я, чувствуя, как осознание правды стискивает горло и жжёт глаза.

— Разве не понятно? — спросил Этьен с удивлением, отставляя поднятый со стола чайник в сторону. — Ты же умная девочка, Александра, так что и сама понимаешь, — злая ухмылка тронула губы. — Хотя нет, пока ещё не понимаешь, — протянул он со смесью триумфа и злорадства. — Я убил Владислава, — он сделал ударение на «я», стискивая кулак свободной руки, пока вторая всё ещё сжимала рукоять пистолета. — Я. Понимаешь, я!

Когда правду наконец облекли в словесную форму, мои щёки обожгло. В голове зазвенело. Всё, что я услышала, это слово «убил» в отношении человека, неподвижно лежащего у моих ног.

— Нет, — сглотнула я. — Он ещё, наверное, жив. Нужно позвать на помощь. Сделать что-то, — бормотала я, растерянно озираясь вокруг. У меня никак не получалось сконцентрироваться на чём-нибудь одном.

— Александра, ты меня разочаровываешь, — разнёсся вздох, полный сожаления. — Ты же не думаешь, что я всадил в него пару пуль, чтобы потом броситься помогать? Хотя в одном ты права — пока он, увы, жив. Но это не надолго.

Этих слов хватило, чтобы я, схватившись за перила, поднялась на ноги и, шатаясь, пошла в кухню.

— Нужно помочь, — заикаясь, выговорила я, потянувшись к нужному ящику. Пальцами сжала ручку, когда поверх моей руки легла холодная ладонь, заставляя вздрогнуть и отдёрнуть пальцы. Отшатнувшись, я схватилась за запястье, словно прикосновение могло причинить мне вред.

Этьен окинул меня подозрительным взглядом и выдвинул ящик сам. Несколько мгновений, и его сосредоточенное лицо дрогнуло.

— Игла и нитки? Серьёзно? — вскинув брови, уставился он на меня. — Собралась зашить ему сердце? — и он расхохотался, будто неожиданно услышал невероятно весёлую шутку в компании друзей.

Его смех был до странного естественным, словно мы были приятелями, болтавшими о всяких пустяках. Жизнь была прекрасна и удивительна. А за моей спиной не лежал человек истекающий кровью с пулями в груди.

— Алекс, ты просто нечто, — мне достался снисходительный взгляд, словно взрослый умилялся несообразительности ребёнка. Наверное, я действительно вела себя глупо и всё ещё надеялась непонятно на что, но пока ещё есть время…

— Мы не можем бросить его вот так, — пискнула я, надеясь на чудо.

Этьен покачал головой.

— Похоже, от шока у тебя отшибло все мозги, мон шери. Конечно, мы оставим его вот так. Ведь именно так всё и задумано.

— Задумано? — выдавила я, когда очертания лица Этьена поплыли перед глазами, и я всхлипнула, чувствуя, как всё сильнее дрожат руки.

— Разве не очевидно? Или ты всё ещё не можешь сложить два и два?

Он уставился на меня в ожидании, должно быть, давая слово. Но я никак не могла отделаться от мысли, что только что на моих глазах стреляли в человека и теперь он медленно умирает в паре шагов от меня! А может быть, всё уже кончено и он становится таким же холодным, как и снег на улице.

Из глаз хлынул новый поток слёз.

Этьен, устав ждать, заговорил сам:

— Ох, Алекс, но не думаешь же ты, что в тот день на улице мы столкнулись случайно? После Рождества я искал тебя дни напролёт, исходил чёртов городок вдоль и поперёк, пока не нашёл. Ты, на мою удачу, была счастлива встрече и мне не пришлось придумывать способ, как разговорить тебя. Ты и сама желала того же.

Он отложил пистолет в сторону и опёрся на спинку стула.

— Не знаю, как тебе удалось всё вспомнить, но если он, — Этьен качнул головой в сторону тела и я невольно перевела взгляд, продолжая прислушиваться к чужим словам, — действительно ничего не рассказал, то, похоже, тебе достался бокал с маленькой дозой, а может, организм устойчив к некоторым компонентам, не важно, — отмахнулся он. — Главное, что я полностью завладел твоим вниманием, не прилагая особых усилий. Честно говоря, я рассчитывал выведать у тебя что-нибудь полезное, но совсем не ожидал, что ты знаешь, где он живёт.

Я ошеломлённо смотрела на тело, неподвижно лежавшее в тени коридора. И чем дольше слушала, тем отчётливее понимала, что меня попросту обвели вокруг пальца, Этьен сошёл с ума и кровь Влада — его кровь, — кажется, была на моих руках.

— Я ведь уже собирался уйти, когда ты обронила, что подвезла его до дома. Узнать, где живёт Владислав, «и» — снова подчёркнуто, — вот так, случайно! — Этьен качал головой, будто сам в это не верил. — Невероятная удача! И вот подарки судьбы хлынули на меня как из рога изобилия. Знаешь, — голос Этьена заставил отвести взгляд от распростёртого на полу Влада, — мне даже не пришлось думать, как сюда попасть. Ты так любезно подвезла меня. У меня ушла бы куча времени чтобы придумать, как подобраться к дому.

Этьен оттолкнулся от стула и сделал шаг навстречу ко мне, вмиг сокращая расстояние.

— Даже жаль тебя убивать, Алекс, — его рука коснулась моих волос, убирая прядь за ухо.

От неожиданности сердце пропустило удар, меня буквально отбросило назад. Несколько шагов, и между нами стол, но Этьен не бросается преследовать меня с сумасшедшим взглядом. Он расслаблен, как расслаблен хищник ощущая свое полное превосходство перед загнанной в угол добычей.

Ему некуда торопиться.

— Я-а… — мне было до ужаса страшно. — Отпусти меня, — сгорая от страха, пискнула я, ничего не видя от слёз и продолжая отступать назад.

Этьен шагнул ближе, обходя стол.

— Прости, Алекс, — на его губах показалась извиняющаяся улыбка, словно он действительно сожалел. — Но не печалься, перед этим я исполню твоё желание. — Этьен сделал ещё один шаг навстречу. Я отступила. — Ты ведь так жаждала повстречаться с вампирами. Пусть в канун рождества тебе так и не посчастливилось познакомиться ни с кем из нас поближе, но я с удовольствием верну этот долг.

Он улыбнулся. Два отчётливо выступающих клыка неторопливо выросли из-под верхней губы.

Не думала, что кошмары могут ожить вот так среди бела дня. Может быть, я сплю и всё это мне только снится? Может быть, я в реальности лежу в своей постели и мучаюсь от наваждений?

Этьен продолжал улыбаться, стоя спиной ко входу в кухню, когда в глубине прихожей шевельнулась тень. Я машинально перевела взгляд. Тень едва заметно мелькнула в сторону Этьена. За миг до того, как тень столкнулась с намеченной целью, тот обернулся, видя, что потерял моё внимание…

Стол полетел в сторону. Меня задело и отбросило к шкафам. Треск дерева и тяжёлые удары прогремели раскатами. Мир разваливался на части над моей головой.

Я забилась в угол, пытаясь понять, что происходит. В этот момент по тесной комнатке прокатился полурык-полувсхрап, похожий на гром, разрывающий небо пополам. Чьё-то тело вылетело из окна кухни. Осколки стекла полетели в стороны.

Посреди комнаты, выпрямившись во весь рост, стоял мужчина, оставляя меня в собственной тени. Он обернулся всего на мгновенье, чёрные дыры-глаза посмотрели сквозь меня. Его впавшие щёки и густые тени рисовали лицо мертвеца. Только он был здесь. Прямо передо мной. Его рука свисала на уровне моих глаз. С пальцев капала густая красная кровь.

Влад бросился вперёд. В окно. И исчез, оставляя за собой тишину.

Глава четырнадцатая. НЕВЕРОЯТНОЕ ВЕЗЕНИЕ

Я, не смея выбраться из своего угла, всё так же не сводила глаз с огромного просвета, зияющего на месте вынесенного окна.

Слабые всполохи ветра, блуждающего в горах, то и дело цепляли обломившуюся доску, обвисшую на нескольких волокнах разбитой деревянной рамы. Время от времени я ощущала, как прохладные прикосновения дотягиваются до моего лица, заставляя вздрагивать и озираться.

Мне всё казалось, что я брежу, приходя в сознание на несколько недолгих мгновений и снова впадая в лихорадочное забытьё. В эти редкие моменты прояснений я то и дело мечущимся взглядом судорожно стремилась отыскать частичку той реальности, которая должна была окружать меня, но вместо этого раз за разом наталкивалась на фантастические кульбиты чьего-то больного воображения.

У моих ног была свалена растерзанная на кусочки мебель. Утопающая во мраке прихожая тенями рисовала причудливый образ, напоминающий чьё-то бездыханное тело…

Деревяшка, колыхавшаяся в проеме окна, наконец оторвалась и упала на пол с глухим стуком. Я вздрогнула, когда в ушах раздались два оглушительных выстрела.

Лицо Влада. Вот он смотрит на меня. А затем переводит взгляд на два ослепительно ярких пятна, всё настойчивее захватывающих грудь, неумолимо расползающихся всё шире и шире.

Тело лежит неподвижно. Волосы рассыпались по обе стороны лица.

Я так боюсь прикоснуться.

Пистолет с глухим щелчком ложится поверх стола. Из этого пистолета вылетело две пули. В грудь человека.

Нет, не человека.

Этьен улыбается. Его неестественно белые зубы. Огромные, острые, как у зверя, клыки.

Затем хаос засасывает крошечную кухню, окончательно уничтожая реальность.

Я снова вижу Влада. Его лицо белое, белее снега. Глаза горят чёрными углями. Яркие кровавые розы цветут на его груди.

По моим щекам тихо текут слёзы.

Мне отчаянно захотелось домой. Пересиливая страх, сковывающий конечности, я заставила себя подняться на ноги и, уставившись в пол, двинулась вперёд, цепляя ботинками осколки стёкла и обломки мебели.

Медленно добралась до прихожей. На полу расползались тёмные пятна. Я обошла их стороной, не желая наступать. Всё так же со скоростью улитки наконец достигла двери.

Моя дрожащая рука легла на ручку. Поворот. Дверь распахнулась.

Прохладный воздух ударил в лицо, ослепительная белизна снега заставила сощуриться, но, не желая медлить ни секунды в стенах этого дома я, не дав глазам привыкнуть, перешагнула порог. Но, мало что видя вокруг, почти тут же споткнулась и полетела в снег.

Холод обжёг лицо и руки. Подняться получилось не сразу, но мороз немного развеял туман в голове, позволяя страху выше поднять голову.

Пытаясь бежать на негнущихся ногах, я выбилась из сил, пока добралась до машины. У водительской двери меня стошнило. С неимоверным трудом я затолкала непослушное тело внутрь салона, и только с пятой попытки получилось вставить ключ в замок зажигания.

Мотор взревел, я направила машину вниз, впиваясь в руль словно в спасательный круг. Руки затекли и заныли почти сразу, но мне было всё равно. Я хотела просто уехать отсюда как можно дальше. Как можно быстрее. Чувствуя почти физическую необходимость увеличить расстояние между собой и этим местом.

Уже скоро я съехала с тропинки, попутно чуть не угодив в кювет. Добралась до трассы, не помню как. Уже на повороте чуть не влетела в машину, мчавшуюся на обгон.

Чувствуя, что не доеду, я ударила по кнопке аварийных огней, сбросила скорость насколько могла и медленно покатилась вперёд, по направлению к Брану, затем Брашову и Талиу.

Когда деревня показалась на горизонте, я чувствовала себя выжатой как лимон. Подумать, как припарковаться, я не смогла и бросила машину у двора, забыв заглушить мотор. Словно пьяная, спотыкаясь, я наконец достигла дома и буквально ввалилась в прихожую.

— Саша, — рядом возникла тётя. — Что с тобой? У тебя кровь.

Я растерянно мазнула взглядом по тётиному лицу, с трудом понимая, что она говорит.

Кровь?

В крошечной прихожей висело длинное во весь рост узкое зеркало. Сейчас из него на меня смотрело уставшее лицо с опухшими от слёз глазами, через всю правую сторону которого тянулась широкая, почти в два пальца, багровая полоса.

— Саша, Сашенька, — звала меня тётя дрожащим от страха голосом. — С тобой всё в порядке? Вызвать скорую?

Я опёрлась на стену спиной, пытаясь вдохнуть, как можно глубже. В голове вилось тяжёлое похмелье. Меня всё ещё подташнивало.

— Нет. Не надо скорую, — еле ворочая языком, ответила я.

— Саша, что случилось? Откуда кровь? — требовала она, должно быть, сходя с ума от волнения.

— Ударилась.

В следующее мгновенье тётя бросилась прочь, но я почти сразу услышала её голос, доносившийся из кухни.

— Григор! Саша. У неё кровь на лбу. Звонить в скорую? — сбивчиво выдала она и стихла, должно быть, выслушивая ответ.

Она с чем-то соглашалась. Спорила несколько раз, настаивая на медицинской помощи, а затем, закончив разговор, вернулась ко мне.

— Саша, болит ещё где-нибудь?

Не сразу, но я всё же отрицательно качнула головой.

— Ты попала в аварию?

Я понимала, что должна ответить, должна успокоить тётю.

— Можно воды? — слабо попросила я, и тётя снова умчалась. Мне нужно было хотя бы немного времени, чтобы придумать что сказать.

После того, как выпила половину стакана мелкими глотками, я заговорила:

— Я чуть не столкнулась с другой машиной. Ударилась головой о руль. И очень испугалась.

Это было всё, что я смогла сообразить, и я искренне надеялась, что этого было достаточно. Тётя Таша снова принялась звонить. Должно быть, снова мужу.

— Григор уже выехал. Он говорит, что если аварии не было, то ты просто в шоке, — она гладила меня по голове. — Давай-ка, переберёмся отсюда на кровать. Когда дядя приедет, то решим, везти ли тебя в больницу. Он говорит, у тебя может быть сотрясение мозга.

Я не ответила, сил не было. Тётя помогла снять ботинки и куртку. Затем, когда мне наконец удалось выровняться на ватных ногах, поддержала меня и отвела в комнату.

Стоило мне лечь, как я тут же провалилась в сон.

Пробуждение не было приятным. Меня разбудили приглушённые голоса членов семейства. Полежав немного на боку, я попыталась сесть. Вставать и идти куда-то не было сил, поэтому я просто опёрлась спиной о стену и постаралась не вертеть лишний раз головой, по прежнему чувствуя головокружение и лёгкую тошноту.

Итак, Саша, наверное, стоит тебя поздравить, — мрачно двинулась неповоротливая мысль. — Ты добилась чего хотела. Ты их нашла.

Осознание того, что сегодня я столкнулась с самыми настоящими вампирами оказалось большим, чем-то, к чему я была готова.

После нескольких лет, прожитых с навязчивой идеей разыскать вампиров, оказалось, что я совершенно не была готова столкнуться с ними вот так, лицом к лицу. Сказка превратилась в самую настоящую реальность, или, правильнее сказать, в самый реальный кошмар.

Я впервые осознавала со всей чёткостью и ясностью, что сегодня действительно могла умереть.

Странно, но зная об опасности, я никогда не верила в неё до конца. Верила ли я в существование вампиров до этого самого момента или просто развлекалась в своё удовольствие, носясь с полюбившейся затеей? Трудно сказать.

Конечно, я знаю, что неприятности поджидают нас на каждом шагу. К примеру, я могу попасть в автокатастрофу или меня может сбить машина в трёх шагах от дома. Цветочный горшок может упасть на голову и проломить череп. Одно неосторожное движение, и я, катясь с лестницы, могу легко свернуть шею.

Значит ли это, что я верю и думаю об этом всерьёз? Едва ли.

Именно так я и воспринимала вампиров. Теоретическая угроза с которой я, если буду следовать правилам или соблюдать предельную осторожность, смогу справиться, взять под контроль.

На деле всё оказалось совсем по-другому.

На деле моя осуществившаяся мечта чуть не стоило мне жизни.

«Жаль будет тебя убивать», — в голове отчётливо раздался голос Этьена, и я знала, что это была не пустая угроза, а простая констатация намерения, которое тот собирался осуществить минутой, может, двумя позже.

Что же со мной случилось? Во что именно я влипла?

Теперь все мои приключения за последние недели предстали совсем в другом свете. Тогда, на той глухой дороге, я подобрала… вампира. Отвезла его домой и провела там ночь. Мы были один на один.

От этой мысли меня бросило в дрожь, и я плотнее обхватила согнутые колени.

В том, что Влад, как и Этьен, был вампиром, у меня не было ни единого сомнения — люди не встают как ни в чём не бывало после выстрелов в упор.

Остаётся только догадываться почему я не умерла ещё тогда.

Оказывается, и мой поход к Искателям по наводке из сети тоже не был таким уж пустым, учитывая, что я хотела от него получить. Наверное, можно сказать, что я получила даже больше чем рассчитывала — я столкнулась с другим вампиром. Снова лицом к лицу.

Приходилось только с ужасом догадываться сколько вообще их в Трансильвании. Может, они жили на соседней улице. Или были тётиными соседями.

От этой мысли стало только хуже. По телу прокатились мурашки — я не могла убедиться в том, что это не так.

Чего же хотел от меня Этьен, пригласив на то Рождество в Чёрной Церкви? Теперь, когда я видела истинную сущность француза, мои расплывчатые воспоминания выглядели совсем по-иному.

Неужели все на том вечере были вампирами?

Волосы на голове стали дыбом. От страха я крепче сжалась в комок, понимая, что, скорее всего, это было именно так. Но там присутствовали и обычные люди — такие как я, приглашённые. Нас всех опоили и использовали с одной целью.

В памяти стали всплывать образы: как к скамьям подходят люди, склоняются к сидящим вокруг меня и что-то нашёптывают. Со смесью ужаса и неверия я только сейчас поняла, что никто ни с кем не разговаривал и подходили к нам далеко не люди. Мы были приглашены в качестве закуски к праздничному столу.

Живы ли остальные? — обухом ударила следующая мысль, от которой меня пробрала крупная дрожь. А может, они уже и не люди…

От правды мне стало невыносимо. Хотелось закрыть глаза и всё забыть. Закрыть глаза и оказаться дома. Закрыть глаза, а открыв, узнать, что всё это было просто отвратительным кошмаром, не имевшим ничего общего с явью.

Увы, открыв глаза, я упёрлась взглядом всё в те же стены. Мне ничего не приснилось. И страх, сдавливающий грудь, оставался при мне.

Этьен не тронул меня в вечер первого знакомства, потому что выбирал подходящих для своих целей… кандидатов. А я, идиотка, съела всю эту лапшу о Искателях. Но то, что я выбралась из Церкви относительно целёхонькая, было настоящим чудом.

Меня увёл Влад.

Зачем он это сделал, если являлся одним из них?

Может, я ошиблась и он был другим? Не человеком, конечно, но и не безжалостным вампиром?

На ум не пришло ничего кроме оборотней.

Нет, Саша, это уж слишком, — тяжело вздохнула я, пообещав сжечь дурацкую книжку.

Впрочем, Влад действительно мог являться кем-то другим, пусть и не человеком, и быть не на их стороне, ведь он помог мне уйти как раз тогда, когда один из гостей на том вечере направился ко мне. Должно быть, в нём проснулось чувство совести и он хотел отплатить добром за добро.

Какая же я дура, что тогда не послушала его и не оставила всё как есть, решив во что бы то ни стало раскопать правду.

Точно, если бы он был вампиром, то наверняка бы напал ещё в нашу первую встречу. Что ему мешало? И потом у него была возможность сделать со мной что угодно. Кто бы нашёл меня в горах закопанной, скажем, в снегу? Пусть он и пытался меня придушить, но ведь только от злости за то, что я влезла в его дом и рылась в его личных вещах.

И сегодня.

Я совсем не представляла, что Этьену нужно было от Влада — счёты между ними, должно быть, очень серьёзные, раз один пытался убить другого, но если бы не вмешался Влад, мне пришёл бы конец.

Глупо, наверное, но сейчас, понимая, сколько раз я была на волосок от гибели и вышла сухой из воды, нельзя было не подумать о собственном везении. Похоже, мой ангел хранитель решил не оставлять меня даже на время каникул, за что я была ему безмерно благодарна.

Всё, на этом приключений достаточно. Буду сидеть дома, а книгу Майер точно сожгу. Больше никаких вампиров. Никогда, — пообещала я себе.

Дверь тихонько скрипнула, в проёме показалась тётя.

— Проснулась? Как себя чувствуешь?

— Гораздо лучше, — выдавила я подобие улыбки.

— Знаешь, тот водитель, который чуть в тебя не врезался, хочет убедиться, что с тобой всё хорошо. Может, ты выйдешь на минутку, покажешься? Он очень волнуется и не хочет уходить. А время уже позднее, — она смотрела на меня вопросительно.

— Водитель?

— Да, тот, что подрезал тебя на трассе.

Нехорошее предчувствие скользнуло внутри.

Я поднялась и пошла посмотреть, надеясь, что сказанное тётей мне послышалось. Ведь моя история о неслучившейся аварии была просто наспех выдуманным оправданием разбитой голове.

— А вот и Саша. Видите, с ней всё в порядке. Не стоило так волноваться. С каждым может случится, — произнёс дядя, стоило мне войти в гостиную.

Я перевела взгляд туда, куда смотрел дядя Григор.

— Вижу. С ней действительно всё в порядке, — ровным голосом ответил расположившийся на диване гость, при виде которого у меня на миг остановилось сердце. — Рад, что ты в добром здравии, несмотря на случившееся. Присаживайся, — предложил Влад, скосив взгляд на кресло напротив.

Глава пятнадцатая. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Я стояла словно парализованная посреди комнаты. В горле застрял ком. Ещё недавние надежды на то, что Влад мог оказаться не таким уж плохим, рассыпались в прах, стоило мне увидеть румына в угрожающей близости от дяди. Их разделяло не больше пары метров.

На что способен Влад, я представляла — разнесённая в щепки кухня до сих пор стояла перед глазами. Не знаю, был ли он действительно против вампиров, но это отнюдь не значило, что ему стоило доверять.

— Ещё чаю? — любезно поинтересовалась тётя из-за моей спины, бросившись к низкому столику, на котором стоял наполовину опустевший заварной чайник.

— Благодарю, — буднично отозвался Влад, будто участвовал в дешёвом спектакле, где нужно было вовремя произносить нужные реплики, но совсем не обязательно пытаться обмануть зрителя своей игрой.

И всё же, несмотря на случившееся со мной и на неожиданный визит гостя, который к тому же выглядел более чем странно со своим сумрачным выражением лица, облачённый во всё чёрное, ни тётя, ни дядя не выглядели обеспокоенными.

Тётя Таша, собрав на поднос чайник и блюдца, поспешила на кухню, одарив меня беззаботной улыбкой. Дядя Григор поднял лежащую возле кресла газету и уткнулся в неё, забывая о происходящем вокруг.

К страху добавилась растерянность — я и так не представляла как защитить родных мне людей от монстра, расположившегося на их диване, но то как вели себя дядя с тётей было ещё подозрительней.

Мой растерянный взгляд остановился на нежеланном госте.

Влад смотрел на меня с полным отсутствием интереса, как смотрят в сторону говорящего, чтобы не показаться невежливым, но совершенно не интересуясь тем бредом, что льётся из чужого рта.

И всё же я не могла продолжать стоять вот так, просто ожидая милости судьбы. Только я виновата в том, что под крышей этого дома оказалась смертельная опасность. Я должна была сделать всё, чтобы тётя и её семья не пострадали.

— Пожалуйста, давай… те, — спохватилась я в последний момент, переходя на вежливое обращение; в конце концов, никто не знает, что с Владом мы знакомы дольше одного дня, — выйдем и поговорим на улице, — с трепещущим от страха сердцем произнесла я. — Пожалуйста, — повторила я снова, попытавшись вложить в простые слова всю мольбу, на которую была способна.

Если бы он только умёл читать мысли, то прочёл бы, что я заранее согласна на всё, если он не станет впутывать в это моих родных.

— Я бы предпочёл поговорить здесь, — безразлично произнёс румын, заставив сердце пропустить удар.

Я уже хотела просить снова, когда в гостиную вошла тётя, неся перед собой заставленный поднос.

— Тем более, — продолжил Влад, глядя, как хозяйничает тётя Таша, ловко сервируя стол, выставляя угощения и свежезаваренный чай, — они всё равно не услышат ни слова из нашего разговора, считая, что мы обсуждаем детали твоей вымышленной аварии, — он наклонил подбородок, принимая из рук тёти чашку.

— Что вы не стоит, — махнула тётя рукой, словно её только что поблагодарили, села в соседнее с дядей кресло, уставившись на экран включённого телевизора, расслышать который не представлялось возможным из-за убранного на минимум звука, и замерла, словно резко погрузилась в собственные мысли.

— Что с ними? — я смотрела на близких мне людей в недоумении.

— Они в своеобразном трансе и ничего не услышат.

— Они под гипнозом?

— Похоже на то.

— Значит, поэтому они верят в то, что Рождество я провела дома? Это сделал ты? — перевела я поражённый взгляд на Влада после того, как у меня ушла примерно минута, чтобы свести концы с концами.

Румын не спеша кивнул:

— И поэтому они считают, что я тот самый водитель, который чуть не врезался в тебя на дороге. Они были очень любезны и рассказали, что с тобой случилось сегодня. Должен заметить, что оправдание было выбрано подходящее.

— Но как? — только и оставалось мне спросить, в немом шоке таращась на румына.

— Сейчас это не имеет значения, — Влад поднёс чашку ко рту и сделал небольшой глоток, продолжая выглядеть так, словно выполняет некоторую необходимость, но сам совершенно не заинтересован в происходящем.

Голова закружилась сильнее.

Я больше не могла стоять. Подошла к пустующему креслу и тяжело рухнула на сидение.

Всё это было слишком.

В комнате повисла тишина. Не было слышно ничего, кроме едва шуршавшего телевизора и время от времени переворачиваемых страниц газеты.

Казалось, мы молчали целую вечность. Влад не проронил ни слова, продолжая пить свой чай, а у меня было время немного подумать, несмотря на тупую боль, будто колотившую затылок маленьким медицинским молоточком.

Я подняла голову и сфокусировала взгляд на родных, продолжавших всё так же безмятежно пребывать в другом измерении.

— Зачем ты пришёл?

Оттягивать неизбежное не имело смысла.

Чем больше я думала, тем меньше понимала в происходящем. Влад мог бы с лёгкостью погрузить меня в такое же состояние и я бы, наверное, всё забыла. Ведь никто из семьи не вспомнил, что случилось на Рождество, а значит, у этого странного гипноза было более чем продолжительное действие. Но он не сделал этого.

— Поговорить.

Я снова перевела взгляд на румына.

— Этьен ушёл. Скрылся где-то в горах, — Влад поднёс чашку к губам и сделал очередной глоток.

— Я… я понятия не имею, где он.

Влад кивнул:

— Я так и думал.

Может, он решил, что мы в сговоре и я знаю о планах француза?

— Откуда ты знаешь Этьена?

— Мы познакомились на вечеринке Искателей, — быстро ответила я, не видя смысла скрывать — от этого могла зависеть моя жизнь. Что, если Влад решит, будто я знала, что должно случиться, с самого начала.

— Искателей?

— Люди, которые помешаны на… — произнести слово «вампир», когда один из них, возможно, сидит прямо напротив, а рядом мирно отдыхают близкие люди, показалось кощунством, — на сверхъестественном, — многозначительно произнесла я и внимательно посмотрела на Влада. Он понял, что именно я имею в виду.

— Продолжай.

— Этьен сказал, что они не настоящие, но он знает истинных Искателей, и сам он один из них.

На миг рот Влада презрительно изогнулся.

— Да, я поверила, — признавала я собственную глупость за то, что доверилась незнакомцу. Влад ничего не добавил, давая мне продолжить: — И пришла в Чёрную церковь. Остальное ты знаешь.

— Как вы оказались на моём пороге сегодня утром? — спросил он так, словно совершенно не заботился, какой ответ получит, но я прекрасно понимала, что вопрос не мог быть таким безобидным, как казался, помня, чем именно всё закончилось.

— Прости, я не знала, что всё так случится, — посмотрела я на него с искренним раскаяньем.

Лицо Влада не изменилось. Он смотрел всё так же холодно и отстранённо.

— Я спросил не об этом, — с лёгким едва заметным укором произнёс он, будто говорил о погоде.

Кем бы ни был Влад и что бы я о нём ни думала до сегодняшнего дня, но он ни разу не причинил мне вреда, когда по моей вине его чуть не убили. И я стала пересказывать всё, как на духу, с того момента как столкнулась с Этьеном в Брашове, как оказалось совсем не случайно — Этьен меня искал (припомнила я подробности из утренней речи француза).

— … он предложил поехать со мной. Сказал, что так ты не станешь отпираться. Я согласилась.

— Значит, у тебя есть его номер телефона, а у него твой?

— Да, — кивнула я, хмурясь. — Он сумасшедший?

— Нет, — Влад отставил опустевшую чашку в сторону. — Просто зарвавшийся имбецил, решивший, что сможет осилить задуманное.

— Он ведь хотел убить тебя. Думал, что у него получится, — с ужасом возвращалась я в события этого утра.

Будет сложно забыть ликование, полное злой бравады: «Я убил Владислава». Меня передёрнуло, но Влад продолжал сохранять непоколебимое спокойствие, словно ничего и не произошло.

— Почему? Почему он хотел убить тебя? — осмелилась спросить я, заранее зная, что Владу ничего не стоило не ответить.

— Как я уже сказал, он просто идиот.

Очередная страница была перевёрнута, прошелестев дешёвой бумагой.

— Но это не значит, что он уйдёт от наказания.

Кровь застыла в жилах от его голоса. Впервые за вечер он проявил себя, показывая, до чего именно ему есть дело. Я ждала, что Влад продолжит, но его тяжёлый, словно могильная плита, взгляд упал на пол — румын о чём-то размышлял.

— Ты сотрёшь мне память? — со слабой надеждой задала я вопрос, когда больше не смогла выносить эту каменную неподвижность.

— Не сейчас, — ответил он. — Я собираюсь поймать букашку и мне нужна приманка, — он наконец взглянул на меня.

— Приманка? — внутри снова всё похолодело. Влад кивнул. — Думаешь, он снова будет меня искать? Но зачем я ему нужна? Теперь он знает, где ты живешь и… — я запнулась, ища выход.

Перспектива встретиться с Этьеном ещё раз пугала не на шутку. Сердце в груди колотилось, как сумасшедшее.

— У меня предчувствие, — ответил он тем же замогильным тоном, от которого меня пробрала новая волна дрожи.

— Я-а… я не хочу в этом участвовать, — я была готова расплакаться — пусть всё это закончится!

— Как хочешь, — Влад пожал плечами. — Но если он отыщет тебя и твоих родных раньше, чем его найду я… — он не закончил предложение, но этого и не требовалось. Мысль о том, что этот ненормальный ворвётся в тётин дом и станет стрелять, тут же ожила перед моим мысленным взором, приводя в тошнотворный ужас.

— Но… — заикнулась я, лихорадочно ища выход.

Его не было. Если я действительно хочу защитить родных и себя от этого психа, нужно было действовать, а не забиться в угол, как я того хотела всем сердцем и душой.

В глазах снова скопились непрошеные слёзы. Мне было невыносимо страшно, но моему кошмару, уютно отдыхающему в углу дивана, не было до этого никакого дела. Он спокойно ожидал, пока я металась от одной крайности в другую, заранее зная, что не справлюсь одна.

Книга про то, что делать в этой ситуации ещё не была написана, и подсказать мне было некому. Мои родители были далеко, тётя с дядей превратились в подобие зомби, стоило Владу зайти на чай. Но даже если бы я могла, захотела бы я рассказать им больше? Чем бы они смогли помочь? Разве сами они оказывались в таких неприятностях, которые умудрилась навлечь на саму себя я?

Полиция? Скорее мне вызовут скорую и поставят десяток диагнозов.

— Хорошо, — едва веря себе, произнесла я. — Я помогу.

Сидеть и дрожать в ожидании, не ворвётся ли этот урод с пистолетом в любую минуту было ужасающей перспективой. Если меня отыскал Влад, может найти и Этьен.

— Тогда собирайся, — Влад поднялся.

— Что?

— Ты поедешь со мной.

— Но, — что за бред? — Но как я уеду от тёти? Что я ей скажу?

— Ничего говорить не придётся. — Влад подошёл к тёте Таше и та машинально подняла глаза, будто её окликнули. — Саша продолжает находиться в доме, — заговорил он и я буквально почувствовала силу его голоса. — Она путешествует по Румынии. Вы видите её каждое утро и вечер, как и ваши сыновья. Её родителям вы говорите, что всё отлично. Этого будет достаточно, — обращался он уже ко мне и, решив, что с делами покончено, направился к двери.

— Подожди. Я хочу знать ещё кое-что.

Влад обернулся, так и не переступив порог гостиной. Я тоже встала, готовясь задать свои вопросы.

— Ты… — я не знала, как об этом спросить. — Ты такой же как Этьен?

— Спишу твоё оскорбление на глупость, — ледяным тоном отозвался румын, и у меня немного отлегло от сердца. — Но если ты имеешь в виду сущность этой твари, — тёмная пара глаз спокойно смотрела на меня из-под полуопущенных век. — В этом мы схожи.

Я попыталась сглотнуть — сомнений не осталось: Влад тоже вампир.

Мы несколько секунд молчали, глядя в глаза друг другу.

— Я боюсь идти с тобой, — выложила я, не в силах выносить само его присутствие, теперь, когда я знала правду.

— Лучше поздно, чем никогда, — отпустил он шутку, но я была настолько взволнована, что не поняла. — Поступай как знаешь. Однако напомню, что ни в одну из наших встреч я не сделал того, чего ты так боишься сейчас, — спокойно говорил он, озвучивая мои собственные мысли. — И если бы я хотел сделать что-то с тобой и твоей семьёй, поверь, не стал бы вести эти беседы, — Влад сделал очередную паузу, и взглянул на тётю с дядей. — Ты меня не интересуешь. Мне нужна эта мелкая паскуда. Поэтому я пришёл, сочтя, что и тебе это будет выгодно. Вместе, я надеюсь, процесс пойдёт быстрее и каждый из нас сможет вернуться к своей жизни в кратчайшие сроки.

Звучало очень убедительно, и, может быть, поэтому я боялась, что снова угожу в чью-то искусно расставленную ловушку.

— Ты так и не сказал, почему ты думаешь, что Этьен попытается со мной связаться? — это был другой вопрос, на который я хотела получить ответ.

В конце концов, для Этьена я была не более чем разменной монетой, случайной ниточкой, которая могла привести к Владу и привела. Зачем ещё я могла ему понадобиться?

— Ему не нужны свидетели, — ответил мужчина после недолгой паузы. — У меня больше нет желания терять время, — тут же продолжил он, направившись в прихожую.

— Постой! — от нервов и головной боли я едва могла ясно мыслить. Что, если Влад сейчас выйдет за порог и помочь больше будет некому?

— Ладно, я поеду, — решилась я, подумав, что, наверное, смогу уехать и, не откладывая, задала третий вопрос: — Ты отпустишь, если я решусь уехать?

Влад спокойно кивнул.

Не знаю, насколько я могу верить румыну, но, похоже, мне мало что оставалось.

— И заставишь меня забыть? Сотрёшь память, когда всё закончится?

В этой удивительной способности Влада было неоспоримое преимущество — меня не надо было убивать. И я совсем не была уверена, хочу ли всё это помнить.

Он снова кивнул.

— Дай мне десять минут, хорошо? — и, не ожидая ответа, я бросилась в свою комнату, пока решимость меня не оставила.

Быстро побросав вещи в чемодан, я поспешила обратно в гостиную. Гостя там уже не было — должно быть, Влад ждал на улице. Тётя с дядей всё так же пребывали где-то далеко. Надеюсь, когда придут близнецы, всё вернётся на круги своя.

Каким же сильным должен быть гипноз, чтобы распространиться даже на тех, кого в эту минуту не было дома. Очевидно, что Влад не сказал всего о своей невероятной способности.

Чмокнув тётю в щёку, я поспешила наружу.

Влад отыскался за калиткой, рядом с огромной чёрной машиной. Каюсь, до этого момента я и не подумала о том, как он сумел добраться до деревни.

— Едем, — прервал он ход моих мыслей.

Я поторопилась к своему «Акценту». Машина отозвалась на ключ сигнализации и я, с усилием запихнув чемодан в багажник, села на водительское сиденье. Влад уже зажёг фары и выехал на дорогу, освобождая место позади себя.

Надеюсь, я приняла верное решение.

Глава шестнадцатая. КОШКА И МЫШКА

Всё происходило как во сне. Я, первокурсница с отделения менеджмента, находящаяся на территории чужой страны всего лишь пару недель, еду — по своему желанию! — за малознакомым мужчиной, который к тому же не является человеком, к его дому. Поздним вечером.

От этих мыслей меня слегка потряхивало, но думать об этом и одновременно вести машину так, чтобы не угодить в аварию, было едва ли возможным. И потому раз за разом, чувствуя прилив тревоги и отчаянное желание повернуть обратно, я вдыхала поглубже и пыталась найти мало-мальски приличный повод съехать на обочину.

Увидев впереди заправку, я не стала себе в нём отказывать. Тем более, что бак машины был наполовину пуст.

Когда приятели едут вместе на разных машинах и одному нужно остановиться по той или иной причине, принято моргнуть фарами, подавая знак или позвонить. Последнего я сделать не могла, просто потому что у меня не было номера Влада, а первое делать не стала, надеясь, что он не заметит и поедет дальше. Один. А потом, обнаружив моё отсутствие, не станет терять своё драгоценное время и возвращаться обратно. Можно ведь, наверное, разобраться с Этьеном и без меня?

Я включила поворотники и стала резко сбрасывать скорость за несколько метров до поворота на заправку, мысленно прося прощения у позади идущих машин. Свернула на дорогу, ведущую под уклон, и только затем осмелилась бросить взгляд вдоль шоссе. Увы, машина Влада мигала красными огоньками — он тоже останавливался. Правда, за мной он ехать не стал, решив, должно быть, подождать меня на обочине.

Перестроившись в нужный ряд, я впервые была рада, что передо мной оказался пенсионер, который не слишком торопился заправить машину. Пока он суетился вокруг своей «Камри», я нервно соображала, что делать.

Кажется, я всё решила ещё дома. Мне нужно было воспользоваться предложением Влада, чтобы я и мои близкие оставались в безопасности. Но, понимая, что я-еду-в-дом-вампира-и-буду-там-ночевать, становилось не просто не по себе, а до ужаса страшно.

Конечно, Влад был прав в том, что он ни разу, по крайней мере насколько я знала, не покушался на мою… шею (если не считать того раза, когда меня чуть не придушили), но он всё равно был вампиром…

Вампиром, Саша!

Чем больше я себе это повторяла, тем менее реальным это казалось.

Я заправила машину со скоростью улитки, но всё ещё пребывала в полнейшей растерянности.

Уступив место следующей машине, я съехала в сторону. Закрыла дверь, бросила взгляд в направлении шоссе — туда, где всё ещё стоял чёрный внедорожник, и пошла в крошечный мини-маркет.

— Латте, пожалуйста, — заказала я кофе, пытаясь выдавить стандартную вежливую улыбку, но продавец на меня даже не взглянул, так что я зря старалась. Никто не знал в какую беду я угодила и вряд ли мог посочувствовать.

Парень — тёмные глаза, растрёпанная копна каштановых волос, едва ли намного старше меня, суетился у кассового аппарата. Судя по виду он валился от усталости, и его самой большой заботой было закончить смену и поскорее попасть домой. Даже если я ошибалась, и жизнь его была более драматичной, ну скажем, нечем было платить за учёбу или кто-то в семье болел, ему всё равно было в десятки раз легче чем мне хотя бы потому, что на случай таких проблем есть заранее понятные шаги, которых придерживается каждый из нас. Работа слишком тяжела — уволься или тяни лямку до последнего. Если нечем платить за учёбу — иди работать, скопи денег и отправляйся в универ позже или вовсе оставь эту затею. С какими бы сложностями ни сталкивался человек, перед ним заранее открывались известные дороги, окончания которых были примерно известны.

Но что делать мне?

Получив свой кофе, я направилась к окну мини-маркета. Встав у широкого, во всю стену окна, наблюдала за большим тёмным пятном вдалеке у обочины, которое расплывалось всё сильнее по мере того как сгущался сумрак.

Влад ждал меня, но не делал попыток подойти к заправке.

Мне казалось, что если сейчас я решу ехать обратно, Влад не станет меня преследовать и уговаривать… Я спокойно вернусь домой к тёте Таше и буду вести себя так, словно ничего не случилось. Наверное, буду трястись от страха и вздрагивать от каждого звонка в дверь в ожидании, что этот ненормальный вампир пришёл убить всех нас. Но если этого не случится и Этьен всё же не явится, то я спокойно улечу домой, где буду чувствовать себя в большей безопасности. И буду думать, не достанет ли месть сумасшедшего француза тётю и её семью…

Похоже, выбора у меня действительно нет.

Понятия не имею, что со мной случится, если я попаду в дом Влада, но жить, зная, что семья тёти пострадает, потому что я вляпавшись в неприятности, сбежала, трусливо поджав хвост, я точно не смогу.

Выбросив в урну бумажный стаканчик, я решительно пошла к своему «Акценту».

Стоило вырулить на шоссе, как я моргнула фарами. Черный внедорожник Влада вывернул вперед меня и мы поехали дальше.

Несмотря на решимость и решение поступить правильно, нервозность всё ещё крепко держала за плечи. Увидев впереди первый знак, а затем второй, я задышала чаще. Затем показалась злосчастная дорожка.

«Только её мне сейчас не хватало для полного счастья», — мрачно подумала я, сворачивая за огромной машиной Влада, которая, казалось, с трудом протиснулась в крошечный просвет и растворилась словно и не было.

Внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям, я никак не могла разобраться, съедает ли меня страх и тревога из-за случившегося в этот проклятый день, или это снова дорога? Да, я боялась, но, кажется, не больше чем тогда, когда всю дорогу держалась за румыном.

Влад выбрался наружу и, не дожидаясь меня, пошёл по направлению к дому, из которого я отчаянно удирала поутру. Вошёл внутрь, оставив дверь приоткрытой. Но я последовала за ним не сразу, глазея на вынесенное изнутри окно.

Какой нечеловеческой силой нужно было обладать, чтобы устроить такое, не прибегая к помощи инструментов вроде кувалды или топора?

Внутри царила темень. Время давно перевалило за восемь, и если наступление ночи было не так ощутимо на ярко освещённом шоссе или среди ослепительного света фар автомобилей, здесь, в глуши, в доме где отсутствовало электричество, это было более чем заметно. Уже не говоря о том, что из кухни посвистывал ветер, успевший за моё отсутствие припорошить сваленные обломки мебели снегом. Создавалось ощущение, будто я оказалась в заброшенной хижине егеря в дремучем лесу.

Мягко скользящий лунный свет, проникавший в оставленную нараспашку дверь за моей спиной, осветил тёмное пятно, жадно въевшееся в деревянные половицы. Я поспешила сделать шаг в сторону и позвала хозяина, который растворился где-то в недрах:

— Влад? — голос слегка дрожал; пожалуй, это было место, в котором я меньше всего хотела бы очутиться. Но вот, как ни странно, я здесь.

Над головой раздались шаги. Они двигались по направлению к лестнице, и откуда-то сверху вдруг затеплилось густое оранжевое сияние. Оно становилось всё ярче, пока из-за поворота лестницы не показался Влад со свечой в руках.

Пламя вздрагивало от сквозняка, лаская сумрачное лицо пятнами-тенями. Те, живо перемещались со скул выше, доставая выступающие надбровные дуги, то вдруг соскальзывали вниз, пряча нос и губы румына в густой черноте. И только глаза продолжали удерживать в своём заключении раздвоившуюся искру фитиля, будто не давая пламени соскочить со свечи и рассеяться во мраке.

— Идём, — произнёс Влад и, неторопливо развернувшись, снова скрылся за поворотом.

Справившись с дрожью в ногах, я перехватила чемодан обеими руками и, словно защищаясь этой ненадёжной преградой, пошла к лестнице. Чемодан бился об ноги, делая движения неуклюжими, но моё внимание было захвачено тем, что ожидало наверху.

Я уже видела второй этаж, но сейчас, едва освещённый откуда-то издалека слабым источником, он разом напомнил мне все фильмы ужасов, когда-либо виденные на экране, и с лёгкостью превосходил все мои ожидания.

Остановилась я на пороге спальни Влада — именно отсюда тёк тусклый свет. Хозяин покоев неслышно расхаживал внутри, поджигая всё новые свечи. Закончив, он обернулся ко мне.

— Ты будешь спать на диване, — тяжёлый повелительный голос пророкотал, касаясь стен.

— Здесь?

— Можешь спать внизу, если хочешь, — без всякого выражения ответил он мне.

Только в этот момент я вспомнила о разбитом окне кухни. Даже если я закрою дверь гостиной, без отопления, которое отсутствовало в доме, как и многие другие удобства, я окоченею там уже к полуночи.

Я нерешительно направилась к дивану. Поставила чемодан рядом и села, чувствуя себя словно на раскалённых углях.

Виной тому могло быть то обстоятельство, что эту ночь я должна провести в доме вампира. В его комнате. И чёртов диван стоял так, что половина Влада — та, с кроватью, была прямо за моей спиной.

Мне отчаянно хотелось как обернуться, чтобы проверить, чем занят вампир, так и не делать этого из-за предательского страха, который сбивал мысли в бесполезную стаю, лишая возможности делать хоть что-то. Придумать, например, как себя защитить.

За спиной стояла тишина. Набравшись храбрости, я всё же обернулась. Пламя свечей ярко освещало опустевшую комнату — так мне показалось всего лишь на секунду. За миг до того, как моё внимание привлекло едва заметное движение за ширмой. Должно быть, Влад переодевался.

Думаю, мне следует сделать тоже самое.

Не слишком решительно я принялась расстёгивать змейку чемодана. Мне нужна была пижама и зубная щётка. Необходимое было извлечено наружу и аккуратно сложено на край дивана.

— Я воспользуюсь ванной, — произнесла я, не глядя в сторону ширмы, и пошла из комнаты, чувствуя небольшое облегчение по мере того, как между нами увеличивалось пространство.

В коридоре было прохладнее; теперь, немного согревшись, я легко чувствовала сквозняк скользивший по пяткам. Не задерживаясь, я отправилась в ванную. И только открыв нужную дверь, поняла, что там абсолютно темно. Резко развернувшись, чтобы вернуться в спальню за свечой, я чуть не влетела в румына.

— Напугал, — инстинктивно отшатнулась назад, чувствуя, как сбивчиво заколотилось сердце.

— Я подумал, тебе понадобится, — протянул он мне свечу.

Влад успел переодеться в тёмные, должно быть, спальные штаны и такую же тёмную майку-борцовку, оставляющую плечи открытыми. Судя по тому что я видела, физическая нагрузка была не чужда румыну. Плечи и предплечья изгибались сухими поджарыми мышцами, не такими, как у любителей качалки, раздувавших свои пузыри, гордо называя их «банками». Руки Влада были больше похожи на руки рабочих с папиного завода, на руки тех, кто использует тело не для развлечения, а для тяжёлого труда, убиваясь работой сверхурочно и не позволяя себе гастрономических излишеств. Вот только я была уверена, что вампиру нечего было делать на заводе.

Интересно, он выглядит так от природы или причина тому на самом деле есть, и спорт не имеет к этому никакого отношения?

Поняв, что откровенно разглядываю румына вот уже целую минуту, я потупилась, чувствуя, как схлынувший куда-то страх возвращается на своё место, тесня смущение.

— Спасибо, — я взяла всё ещё протянутую мне свечу и поспешила скрыться за дверью, только там позволив себе шумно выдохнуть.

Ну ты и идиотка, Сашка. Нашла чем интересоваться, учитывая, во что ты ввязалась.

У меня, должно быть, ушло около часа, чтобы совершить те вечерние процедуры, на которые обычно требовалось не более десяти минут.

Сначала я снова оглядывала комнату. Пусть я и оказалась здесь не в первый раз, но в вечернем сумраке всё выглядело ещё более необычным, почти мистическим. Поэтому я снова обошла взглядом странные предметы и решила всё же проверить, есть ли в кране вода. Сбивчивый, но достаточно сильный поток, хрипя, вырывался откуда-то из недр. Вряд ли сюда подходит водопровод. Наверное, скважина, — отметила я зачем-то.

Стоило припомнить, что я не захватила с собой полотенца, да и, честно говоря, не было его у меня, я пользовалась тётиными вещами, как я заметила на одной из полок требуемое.

Я была уверена, что когда я тайком очутилась здесь впервые, на полках не было ничего. Поразмыслив немного, я решила, что Влад успел заглянуть сюда, пока я рылась в чемодане.

Но я совсем не заметила, как он покидал комнату. И не чувствовала, как он подошёл сзади в коридоре. Может, вампиры двигаются бесшумно?

Но ведь я слышала, как он ходил на втором этаже, пока я топталась внизу с чемоданом.

Вернувшись в комнату, я застала Влада с книгой в кровати. Он лежал поверх покрывала, подоткнув пару подушек под спину. Я не смогла прочесть название на обложке, но, признаться, хотела бы. Хотела бы потому, что мне стало вдруг любопытно узнать, чем интересуются вампиры. И ходят ли они бесшумно. И все ли они в отличной форме, как Влад, просто потому что они отличаются от людей или, может быть, занимаются спортом.

Любопытство поднимало голову вопреки здравому смыслу. Страх таял всё быстрее, при виде того как Влад вот так, как самый обычный человек, читает перед сном книгу.

Я снова зависла в пространстве, но мужчина, должно быть, не заметил моего возвращения, и я спокойно вернулась к дивану, складывая вещи и убирая их в чемодан. На самом деле готовясь завести разговор. Чем больше я думала об этом, тем крепче становилась моя решимость осуществить задуманное.

Устроившись на диване, завернувшись в оставленный для меня плед, я прочистила горло.

— Можно спросить? — вежливо начала я, надеясь расположить румына к разговору.

— Нет, — просто ответил он.

Такого я не ожидала. И расстроилась. И даже обиделась.

— Я, между прочим, согласилась действовать с тобой заодно, а ты не можешь ответить на малюсенький вопрос после всего того, что случилось? — Под конец мой требовательный голос чуть скис, но я не отвела упрямых глаз.

Влад шумно выдохнул, откладывая книгу в сторону. Свет освещал только половину его лица, но и этого мне было достаточно, чтобы рассмотреть хмурое недовольное выражение, завоевавшее его.

— Что ты хочешь знать?

Хочу знать, что у тебя с Этьеном? Убиваешь ли ты людей, когда пьёшь их кровь? Как вгоняешь в транс? Выживу ли я? Я много чего хотела знать. А вслух спросила:

— Ты умеешь ходить бесшумно?

— Если того хочу, — отозвался Влад, продолжая вызывающе смотреть на меня, словно говоря: и не страшно тебе распускать свой длинный язык? Наверняка этим многозначительным взглядом он хотел заткнуть мне рот, заставить стушеваться, но страх, так остро атаковавший меня утром при виде живых вампиров и преследовавший после до самого возвращения в этот дом, притупился от по-домашнему простой обстановки, и я продолжила:

— Сколько тебе лет?

— Много.

«Тоже мне», — хотела хмыкнуть я, но поостереглась.

— У тебя с самого начала была машина? — «и ты просто не озаботился отвезти меня туда, откуда бы я могла позвонить в тот день домой?» — словно продолжением звучала вторая часть невысказанного вопроса и Влад не мог этого не понять.

— Нет.

«Так я тебе и поверила», — сузила я глаза, припоминая наш самый первый разговор, когда румын открыто насмехался надо мной за то, что я верила в вампиров, будучи одним из них.

Врал, не моргнув глазом!

— Это все вопросы? — спросил он, подтягивая книгу обратно.

— Нет. Если ты перекрестишься, то развеешься в прах?

— И не подумаю, — фыркнул он.

— Тогда зашипишь и убежишь?

— Я уже говорил тебе, вампиры не коты, — кажется, он припомнил наш диалог, но я продолжала с тем же напором:

— Ты вообще развеиваешься в прах?

— Нет.

— Обращаешься в камень? — повторяла я его собственные предположения, высказанные в нашу первую встречу.

— Нет, — ещё один молниеносный ответ.

— Горишь от солнечного света?

— Мы встретились днём на дороге, — заметил он, словно разочарованный моими умственными способностями, но я не обратила внимания, паля следующим вопросом:

— Умрешь от осинового кола?

Влад иронично хмыкнул от очередного шедевра народного творчества.

— Боишься серебра?

— Я не оборотень.

— Они существуют?

— Этого ещё не хватало.

— Спишь в гробу?

Бровь Влада изогнулась, и он бросил многозначительный взгляд на кровать.

— Гроб под кроватью?

— Проверь.

Я не шелохнулась, не разрывая взгляда.

— Ты дуреешь от запаха крови?

— Бред.

— У тебя вырастут клыки, если выдрать те, что есть?

— Не стану проверять.

— Ты прочёл все эти книги? — я махнула рукой назад, зная, что там располагаются книжные шкафы.

— Да.

— Читаешь с суперскоростью?

— Нет, — мне показалось, или его губы изогнулись в подобии улыбки, но темп сбрасывать было нельзя.

— У тебя суперпамять?

— Не жалуюсь, — прозвучал туманный ответ, который можно было трактовать и так и эдак.

— Ходишь в спортзал?

— Было бы забавно.

— Ненавидишь Стокера?

— И есть за что. — Пожалуй, соглашусь.

— Избегаешь чеснока?

— Из эстетических соображений.

— Пугаешь прохожих ночью?

— Боюсь спросить зачем, — он отвечал с той же быстротой, рикошетя мои пули-вопросы.

— Убьёшь меня после?

— Нет, — так же быстро ответил он и, похоже, раскусил меня. Однако было поздно — я узнала то, что хотела. И наконец смогла немного выдохнуть с облегчением, почувствовав себя лучше.

В эту игру — вопрос-ответ — я научилась играть давно. Когда-то это было модно, и я с моими дворовыми друзьями убивала всё лето, перебрасываясь всевозможными вопросами.

Если собеседник заранее знал, что с ним играют, добиться нужного ответа было почти невозможно, но если навязать игру без понимания, взять хороший темп и задавать глупые и смешные вопросы, давая тому расслабиться, получить правдивый ответ на единственно важный вопрос — ответ, который только что прозвучал в этой комнате, было не так уж и сложно. И у меня получилось. Пусть я давно не практиковалась и вопросы действительно были просто идиотскими, но я добилась своего.

— Неплохо, — тихо отметил Влад и его лицо, вернее, его освещённая часть, приобрело другое выражение. Более внимательное, что ли. — А теперь, когда ты убедилась, что тебе действительно ничего не грозит, ложись спать.

От голоса румына веяло ледяным холодом. Должно быть, он не ожидал, что я его подловлю, и расстроился.

— Последний вопрос, — тихо произнесла я, и, не дожидаясь, спросила: — Что будем делать завтра? Как найдём Этьена?

Влад ответил, будто нехотя, после небольшой паузы:

— Ты поедешь в Брашов. Думаю, он попытается с тобой связаться или отыскать там, где у него получилось однажды.

— Но почему? По идее, я должна держаться от него подальше, избегать тех мест, где сталкивалась с ним и всё такое.

— Это уже второй вопрос, — осадил меня Влад, но всё же снизошёл до ответа: — Он наверняка считает, что я стёр тебе память и ты ничего не помнишь.

— Тогда тем более, зачем я ему?

Влад тяжело вздохнул, — похоже, я действительно испытывала его терпение.

— Затем, что лучше стереть любые следы его поступка, на случай, если это происшествие всплывёт, — а затем немного подумал над чем-то и добавил: — Закрытый отрезок памяти можно вернуть.

— То есть, если бы ты приказал, мои тётя с дядей всё бы вспомнили?

— Именно. А теперь спать, — с нажимом сказал Влад и с шумом захлопнул книгу. Затем потушил свечи и лёг.

Глава семнадцатая. ВОЛЯ

К своему удивлению я заснула быстро и спала крепко, без сновидений. Помню, прислушивалась поначалу к звукам внутри дома, но кроме свистевшего то ли за окном, то ли на первом этаже ветра так ничего и не услышала.

Один раз, не выдержав и привстав на локти посмотреть там ли Влад, где должен быть, я увидела очертания тела, укрытого одеялом, заключённого в светлый прямоугольник кровати. Разглядеть что-нибудь ещё не позволяло слишком тусклое свечение звёзд, едва пробивавшееся из-за полузадёрнутых штор, но мне и этого было достаточно — никто ко мне не крался, обнажив клыки и когти. И я успокоилась.

Должно быть, я себя только запугивала, каждый раз припоминая, в чьём доме нахожусь и в чьей комнате сплю. На деле всё выглядело так, как и сказал Влад. К тому же его честный ответ, что он не собирается причинять мне вреда, свидетельствовал о тех же намерениях.

Наутро меня разбудил шум. Сначала я укрылась с головой, стараясь продлить сладкую негу, которая бывает только во время каникул, но вдруг вспомнила некоторые немаловажные обстоятельства моего нынешнего местопребывания и резко села.

Комнату ярко освещал погожий зимний день. Оглядевшись по сторонам, я не обнаружила в комнате хозяина, зато ушей снова достиг шум, доносившийся, кажется, с первого этажа.

Похоже, я залежалась. Быстро вскочив на ноги, зарылась в чемодан, отыскала нужные вещи, прихватила расчёску и ринулась в ванную. Управилась за полчаса и, прокравшись вниз посмотреть, что или кто меня разбудил, совсем не удивилась, когда обнаружила Влада. Удивительным было то, чем он занимался в этот самый миг.

Я замерла на нижней ступени лестницы, наблюдая, как румын тщательно выметает пол раздобытой где-то метлой. Обломки мебели и другой мусор исчезли, окно было затянуло плёнкой и заклеено скотчем. На первом этаже всё ещё было прохладно, но теперь гораздо терпимей.

— Доброе утро, — поприветствовала я Влада, давая о себе знать.

Он не вздрогнул и не испугался моему неожиданному появлению. Может, слышал, как я спускалась? Может, скрипнула половица, а я прозевала?

— Доброе, — откликнулся он, не отрываясь от своего занятия.

Вампир, метущий полы — необычно. Почему-то тот факт, что в него стреляли, потом он дрался и уничтожил половину комнаты, затем промыл мозги моим родным, был более естественен, чем это обыденное занятие домохозяек, которое, судя по виду, занимало всё его внимание.

— Я бы приготовила завтрак… — начала я и осеклась. Я хотела сказать, что сделала бы это, но у него в шкафах было почти пусто, а теперь исчезли и сами шкафы, кстати говоря, но это было ещё полбеды. Упомянув отсутствие еды, я бы ещё раз напомнила о том, как без спроса пробралась в чужой дом и не постеснялась всюду засунуть свой длинный нос. Но вот этого я как раз делать не хотела.

— Я бы приготовила завтрак, если бы ты помог мне что-нибудь отыскать, — осторожно произнесла я.

— Здесь почти ничего нет, — ответил Влад, так и не взглянув на меня. — По дороге в Брашов заедем в кафе, а на обратном пути купим необходимое в магазине.

Значит, завтрак откладывался. Ну ладно, не страшно.

— Тебе помочь? — предложила я и услышала, как румын негромко фыркнул:

— Я почти закончил. Но спасибо.

Он наконец перестал мести пол и посмотрел на меня.

Смотрел долго, ничего не говоря.

У меня что-то не в порядке с волосами или пасту где-то не домыла? Под тяжёлым взглядом румына мне стало неуютно.

— Когда выезжаем? — прервала я повисшее молчание.

— Через час.

Я не спросила, чем ещё он собирается заниматься час, если сам только что сказал, что почти закончил. Вместо этого я кивнула и поспешила скрыться на втором этаже.

Впрочем, стоило выглянуть из окна, как я тут же увидела, чем именно занят Влад.

Окна спальни выходили на противоположную от парадного входа сторону. Туда, где располагался небольшой сарай. Его дверь была настежь распахнута, а в метре от неё свалены те самые обломки из кухни.

Сначала Влад переворошил кучу и сложил крупные деревяшки под небольшой навес, вытянутый вдоль левой стороны невысокой постройки — там, должно быть, лежали поленья для печи. По правую сторону от сарая теснились толстые стволы деревьев, сложенные один на другой. С одним из них решил разобраться Влад.

Я имела представление, как колют дрова, но ни разу не видела, чтобы это делали играючи. Хватаясь двумя руками за древко топора, Влад отнюдь не пытался вложить в удар всю свою силу. Он просто прицеливался точнее и одним махом разрубал отпиленную часть не меньше двадцати сантиметров в диаметре на две половины. Щепки разлетались в стороны и Влад брал следующее полено. Разбив все на приблизительно равные части, он начал ломать каждую ещё на две части. О собственное колено.

Пока он нёс новые поленья под навес, я размышляла над тем, какой же физической силой обладают вампиры?

Страшно было представить.

Я нехотя схватилась за горло. Захоти Влад тогда меня задушить, ему бы ничего не стоило просто переломить мне шею, и дело с концом. Значит, несмотря на то, что он был зол, он себя контролировал, иначе не стояла бы я сейчас на этом самом месте.

Когда Влад вернулся в спальню, чтобы переодеться, я поспешила на улицу, давно собранная для поездки. Ожидая его на крыльце, я размышляла над тем, что именно буду делать в Брашове и как Этьен может попытаться со мной связаться. Легче всего это было сделать по телефону.

Я легонько сжала мобильник в кармане. Пока Этьен не делал попыток позвонить. Но, наверное, так было бы лучше. Мне совсем не хотелось сталкиваться с ним вот так посреди улицы.

В этот момент из дома вышел Влад. Прикрыл дверь и спустился с крыльца.

— Может лучше закрыть дверь? — решила предложить я. — Вдруг Этьен заберётся в дом, пока нас не будет?

Влад ответил на ходу, не сбавляя шаг:

— Не заберётся.

— Почему? Почему ты так уверен? — я торопливо шагала рядом, одновременно пытаясь заглянуть румыну в лицо.

Влад только скосил на меня взгляд и ничего не ответил.

— Влад, ну скажи, пожалуйста? Ты же всё равно сотрёшь мне память. К тому же, лучше если я буду знать, что вообще происходит. А то… а то выкину случайно какую-нибудь глупость.

Завуалированная угроза, кажется, проняла румына — он немного замедлился и промолвил с откровенной неохотой:

— Он не сможет даже подойти к дому.

— Почему?

Губы румына едва заметно сжались в полоску, говоря о явном недовольстве, но он продолжил:

— Это что-то вроде, как ты выразилась, гипноза. Только это не совсем верно. И в данном случае, я закрыл не чужое сознание, а место.

Я даже остановилась, но через несколько секунд опомнилась и бросилась догонять румына.

— Закрыл место?

Я даже не знала, что толком спросить, настолько необычно всё это звучало. И тут меня осенило.

— Тропа! — почти выкрикнула я. — Тропа, верно?!

Влад кивнул, останавливаясь у своего внедорожника.

— Объясни, — жалобно проскулила я, состроив невинную гримасу. Так я отпрашивалась у папы в Румынию и тот уступил. Не смог сопротивляться и Влад, правда, помрачнел ещё немного, но после долгой паузы принялся за объяснения.

— Прежде всего, это не гипноз, а воля, — прежде чем я успела раскрыть рот, чтобы спросить что именно это означает, Влад жестом приказал мне молчать, подняв в воздух указательный палец, и продолжил говорить: — Воля — естественная черта каждого человека. У кого-то она слабая, у других сильная. У ставшего вампиром воля усиливается, какая бы она ни была, и часто становится своего рода психической силой, которую мы можем распространять на других.

— Например, приказать забыть или вспомнить что-то. Или поверить в то, чего нет. — Я пыталась увязать разрозненные факты, имеющиеся в моём распоряжении, вспоминая, как Влад приказал тёте и дяде верить в то, что я всё ещё нахожусь дома.

Румын кивнул.

— Иногда, — неспешно продолжал он, — волю можно налагать не только на сознание, но и места или вещи.

— Как это?

— Что ты чувствовала, когда ехала к дому в самый первый раз? — вместо ответа спросил он.

Я с лёгкостью припомнила нашу первую встречу, когда решила подобрать на дороге раненого путника.

— Да ничего особенного.

— Верно. А когда снова ехала сюда, чтобы тайком пробраться в дом?

Напоминание было не слишком лестным, но я проигнорировала замечание, просто ответив:

— Страшно было до ужаса. Думала, здесь обитают волки.

Румын хмыкнул, а колёсики в моей голове со скрежетом проворачивались.

— Подожди-ка, ты хочешь сказать, что приказал этому месту не… — Я никак не могла правильно сформулировать то, что крутилось в голове, слишком дико и странно это звучало.

— Я оставил этому месту мысленный приказ никого не пропускать. Добавил несколько деталей в виде диких зверей или других опасностей. Каждый почувствует и даже увидит то, во что ему проще всего поверить и не станет совать свой нос куда не следует.

Мы оба молчали, пока я пыталась переварить услышанное. Теперь мне было ясно отчего тропинка приводила меня в неописуемый ужас и почему Влад совершенно не беспокоился о близнецах, которых не было дома во время его визита. Наверное, того, что Влад произнёс приказание в доме было достаточно, чтобы очутившиеся в нём мальчишки поверили в то же, что и их родители. Следующая мысль сожгла предыдущую.

— Значит, когда я ехала с тобой сюда впервые и вчера этот трюк не сработал потому, что рядом был ты?

— Не совсем. Я отменил приказ.

— О, — только и смогла произнести я, наконец убеждаясь, что вчера путь действительно был намного легче.

Всё это было похоже на какую-то… телепатию, но Влад называл это попросту — воля. Удивительно. И всё же это имело много общего с некоторыми традиционными представлениями о вампирах. Например, часто говорят о таинственном очаровании и гипнозе. Об этом даже ходит немало легенд, успешно используемых в современных историях и фильмах о кровососах.

Мы ехали на разных машинах. Если Этьен действительно станет искать меня в городе, то может случайно заметить и Влада неподалёку. Мы условились, что я буду держаться самостоятельно. Остановлюсь в центре и стану гулять, как ни в чём не бывало. Влад напомнил мне, что вести себя следует спокойно и непринуждённо. Даже если француз объявится собственной персоной, он не станет нападать средь бела дня. К тому же он будет считать, что я ничего не помню, и вести себя следует соответственно. Румын пообещал, что будет рядом и в случае опасности успеет вмешаться. Ничего другого как поверить и надеяться на лучшее мне не оставалось.

Всё то время, что я вела машину, а затем сидела в кафе в гордом одиночестве, ковыряя творожную запеканку целую вечность, и после, когда бесцельно бродила по Брашову, пытаясь выглядеть заинтересованной достопримечательностями туристкой, я размышляла о том, что поведал мне Влад.

Трудно вот так сразу разобраться что к чему, но в общем и целом я приняла эту мысль о силе чужой воле. Но это наталкивало на ряд других вопросов, которые я собиралась задать Владу при первой возможности.

Я была настолько поглощена собственными размышлениями, что едва заметила, как пролетел день и на городок стал спускаться ранний зимний сумрак. Условившись с Владом о встрече на шоссе, я по всей видимости добралась до места первой, и теперь ожидала его в машине на обочине.

Решив воспользоваться случаем, пока Влада нет рядом, я позвонила маме. Она, как всегда, первым делом поинтересовалась, всё ли со мной в порядке, и я, слегка покривив сердцем, ответила, что чувствую себя замечательно, отнеся мамин вопрос к своему физическому состоянию — помимо слегка разбитого вчера лба, я была цела. Затем мы поговорили немного, мама спросила как тётя, и я тоже заверила, что всё у нас потихоньку и волноваться не о чем. Но после того, как повесила трубку, всё же почувствовала лёгкое беспокойство за тётину семью, и, стоило Владу подъехать, тут же спросила его:

— Насколько я поняла из твоих объяснений, он не знает, где ты живёшь, верно?

— Да.

Похоже, на этом Влад посчитал разговор оконченным и, пикнув сигнализацией, направился вдоль дороги.

— Ты куда?

— Нам нужно купить необходимое, — он кивнул в противоположную от дороги сторону, где яркими огнями горела вывеска местного супермаркета.

— Почему не поехать на машине?

— Рядом с супермаркетом много камер наблюдения, и я бы не хотел демонстрировать номера машин без лишней надобности.

— Но ведь камеры есть и вдоль шоссе.

— Всего две рабочих на отрезке к моему дому и они, увы, записывают одно и тоже видео раз за разом.

«Ого», — подумала я, снова вспоминая насколько всё серьёзно и, решив отложить свои вопросы на некоторое время, поторопилась сровнять свой шаг с размашистым шагом Влада.

Оказавшись в супермаркете, я шла шаг в шаг за румыном. Он не очень уверенно преодолел турникет и замедлился, на мой вопросительный взгляд ответив:

— Думаю, стоит приобрести кухонную утварь.

Интересно, он знает в каком веке живёт? Но вслух я ничего не сказала, попросту кивнув, и, обогнув его стороной, принялась искать нужный отдел. Ещё пара минут и мы стояли перед неплохим выбором кастрюль, сковородок и другой… «утвари».

— Вот. Что нам надо? — подтолкнула я Влада к действию, прождав несколько минут, наблюдая за тем, как он обводит взглядом обилие товаров.

— Сама выбери, — сквозь зубы процедил он, развернулся и пошёл прочь. Слегка опешив, я позволила ему уйти.

Ладно, сама так сама.

Я остановила выбор на кастрюльке средних размеров, неглубокой сковороде и паре деревянных лопаток. Взяла доску, нож и несколько столовых приборов. К счастью, рядом отыскалась брошенная кем-то тележка, где лежала прихватка и набор маленьких кухонных полотенец. Я не стала ничего выкладывать, добавив свои покупки, затем отыскала губки и моющее средство.

Рядом располагался прилавок со специями, ничего лишнего — соль, перец. Ещё я захватила сахар. Выбрала чай и кофе. Увидела макароны со скидкой и забрала несколько пачек, тут же вспоминая о масле. Глупо было не прихватить молока и яиц.

В общем, когда я направлялась к кассе, из моей тележки вздымалась гора всего на свете.

— И что это? — спросили прямо над моим ухом.

— Самое необходимое, — подёрнула я плечами, не оборачиваясь на неслышно подошедшего сзади Влада. Согласна, что выглядело впечатляюще, но, если разобраться, в тележке не было ничего лишнего. Но он промолчал.

Я хотела достать карточку, чтобы расплатиться, но мужчина посмотрел на меня так, что я покраснела и убрала кошелёк подальше. Забрав покупки, мы направились к машинам, неся в каждой руке по несколько пакетов.

— Мне кажется, ты забыла, что задержишься у меня всего на несколько дней, — заметил он недовольным тоном, пока мы пробирались сквозь неосвещённый пустырь, разделявший парковку супермаркета и шоссе.

— Кто знает, — зловеще произнесла я из вредности — румын явно был не в восторге от моего общества, хоть сам и пригласил. Но кто сказал, что я хотела всего этого?

Больше мы не разговаривали. Погрузили покупки в багажник Влада и всё так же молча поехали дальше.

Добрались мы без приключений. Снова проезжая по тропе, я вспомнила о вопросах, терзавших меня целый день, и поспешила задать их, когда мы оказались на кухне, раскладывая вещи на уцелевшие полки.

— Я всё хотела спросить, — начала я, покосившись на Влада. Тот смотрел на пачку макарон, кажется, изучая написанное на этикетке. — Ты сказал, что Этьен не сможет подойти к дому из-за твоего запрета. Но я же смогла.

Над этой мыслью я билась несколько часов. Если верить тому, что сказал Влад, то получается, от страха я не могла проехать по тропе. Но я сделала это, причём несколько раз.

Влад не отвечал, увлечённый своим занятием, будто и вовсе меня не слышал.

— Почему я смогла проехать? — настойчиво повторила я вопрос.

Его губы снова поджались от неудовольствия — он, конечно же, прекрасно меня слышал, но отвечать не торопился.

Мы уставились друг на друга, не моргая.

— Почему? — Нет, я не уступлю.

— Потому что ты упрямая и вздорная девчонка, которая делает всё вопреки здравому смыслу, — прошипел он.

— То есть зря я согласилась на твоё предложение вместе поймать Этьена?

На его лице, где-то под кожей, дрогнули желваки.

— Ловить Этьена буду я. Ты только приманка.

— Пусть так. Так как я смогла проехать?

— Упрямство — одна из отрицательных граней воли, — покачал он головой.

И как это понимать? Я нахмурилась, размышляя.

— То есть у меня такая сильная воля, что я преодолела твой запрет? — предположила я, ткнув пальцем в небо и ожидая возражений, но Влад не ответил. Он оставил макароны на столе, принявшись за следующий пакет, будто и не было этого разговора. — Неужели правда? — спросила я, опешив, и поняла, что это имеет смысл. — И потому Этьен попросил довезти меня до твоего дома. Он знал, что сам не сможет проникнуть на твою территорию, но это могла сделать я.

— Он не мог знать этого наверняка, — неожиданно ответил Влад. — Но предположил, что, пустив тебя в дом однажды, я отменил запрет. Всё равно что дал тебе ключ и не стал забирать. — Влад усмехнулся чему-то. — Шанс на такую случайность невероятно мал. Я бы сказал, что это попросту невозможно, но Этьен — не знающий меры игрок и потому решил проверить на всякий случай.

— И у него получилось, — закончила за Влада я. — Но ведь мне было страшно, когда я возвращалась в твой дом.

— Правильно. Потому что я не забыл отобрать у тебя ключ.

— Но если это так, значит я действительно сделала это сама. Преодолела запрет самостоятельно?

Влад угрюмо смотрел на меня сверху вниз.

— И привезла ко мне Этьена.

«Который чуть не убил меня», — слышалось мне вдогонку то, что Влад не стал озвучивать.

— Прости, — мой голос наполнился искренним раскаянием. — Я ведь и представить не могла, что он может устроить такое.

Сама того не ведая, я помогла французу преодолеть одно из препятствий на пути к страшной цели. Наверное, тогда он очень обрадовался, что смог обвести меня, дуру, вокруг пальца. Пусть Влад и был тем ещё засранцем, но я точно не хотела для него смерти. Он ведь спас меня даже, кажется. Тем отвратительным утром, когда Этьен собирался…

В комнате повисла неудобная тишина.

— Что у тебя с Этьеном? Почему он хочет тебя убить? — в этот момент я чувствовала, что сделала крошечный шажок навстречу Владу и, наверное, он мог бы рассказать. Если бы только захотел.

— Тебе лучше заняться ужином, — прозвучал ответ и я не стала допытываться, чувствуя, что снова хочу вмешаться в то, что не имеет ко мне никакого отношения.

Сидя за столом и наблюдая, как Влад пробует на вкус макароны — оказалось, что вампиры могут питаться для поддержания сил не только кровью, но и любой человеческой пищей, правда пренебрегают этой возможностью, я вдруг спросила:

— Но если я могу преодолеть твой запрет, как ты собираешься стереть мне память? Потом, когда всё закончится?

В ту же секунду, когда слова прозвучали, мне стало не по себе. Может, мне всё же стоит поберечься?

Влад нехотя оторвался от тарелки — тени, отбрасываемые пламенем свечей, тут же заплясали на его угловатом лице, и бросил на меня взгляд почти чёрных в царившем сумраке глаз.

— Я напою тебя той же дрянью, что ты пила в Чёрной Церкви. Только увеличу дозу. Раза в три, — подумав, добавил он.

— А если я не захочу это пить? — Понятия не имею кто тянул меня за язык. Ведь я точно решила, что забуду об этом страшном случае при первой же возможности, вычеркну вампиров из своей жизни и стану жить припеваючи, заведу нормальное хобби.

И всё-таки я задала этот вопрос. Кажется, Влад прав и я действительно была упрямой и взбалмошной.

— Я не стану спрашивать, — тихо ответил он, будто попросил передать соль. Но голос его при этом был полон решимости осуществить задуманное. В этом не приходилось сомневаться.

Глава восемнадцатая. СТЕРПИТСЯ

В очередной раз прогуливаясь по уже хорошо знакомым улочкам Брашова, я размышляла о вчерашнем разговоре с Владом и в очередной раз приходила к выводу, что забыть всё, действительно, будет лучшим завершением моих злоключений.

Я забуду об Этьене с превеликим удовольствием, как и о том вечере в Чёрной Церкви, когда чуть не стала закуской на чужом празднике по собственной воле.

Спросить Влада, что стало с остальными людьми, у меня так и не хватило смелости, хотя эта назойливая мысль время от времени порывалась быть озвученной, но каждый раз, за миг до того, как слова срывались с губ, я отчего-то теряла собранную храбрость и трусливо закусывала губу. Я ничем не могла помочь им, если всё было уже кончено, но узнай я об этом, наверное, перестала бы спать. Да и какое это имеет значение, если скоро я всё равно всё забуду? — малодушно размышляла я, глядя под ноги на подтаявший снег.

И я точно не хочу вспоминать, как из-за меня кто-то чуть не погиб, пусть и не человек.

Два расплывающихся алых пятна являлись мне в сновидениях. То это были розы, расцветающие на чьей-то груди, то красные капли, срывавшиеся откуда-то сверху и расползавшиеся до невозможных размеров, топя всё вокруг. Я просыпалась в холодном поту посреди ночи, но через десяток минут снова проваливалась в беспокойный сон.

Нет, я точно не желаю видеть это до конца своих дней!

Окажись Влад человеком — и на моих руках осталась бы кровь. Правда, я бы вряд ли успела помучиться от совести, потому что умерла бы немногим спустя.

Глаза Этьена, горящие больным удовольствием, с лёгкостью вспыхнули в памяти. Вот он неспешно и совершенно бесшумно делает шаг в моём направлении…

От этих воспоминаний становилось трудно дышать, и я судорожно оглядывалась вокруг, желая убедиться, что рядом никого нет и всё это не более чем проделки моего не в меру живого воображения.

Вокруг действительно никого не было, если не принимать в расчёт туристов и просто гуляющих. Но до них мне не было совершенно никакого дела, кроме, пожалуй, того крошечного обстоятельства, что я немного им завидовала.

Они абсолютно не догадывались, кто именно живёт по соседству. Кто устраивает вечеринки, пока они собираются в кругу семьи, обмениваясь подарками, ходит по тем же самым улицам, что и их дети. Той же дорогой, которой сейчас двигаюсь я в направлении кафе, где обедаю с недавних пор. Нет, они ничего не знали о них и этим были счастливы, пусть и не подозревали об этом.

Мне не очень хотелось есть, но это блуждание в надежде зацепить внимание француза, которого я совсем не хотела видеть, потому что откровенно боялась, сильно напрягало нервы. И потому я шла отсидеться в кафе, словно в укрытии, где мне не нужно было слишком стараться выглядеть возбуждённой туристкой в поисках новых открытий.

Открытий с меня было достаточно.

В кафе я заказала салат и бутерброд с сыром. И, конечно, привычный кофе.

Раньше я совсем не пила кофе, но, поступив в универ, подцепила эту привычку, веря окружающим, твердившим, что кофе не позволяет им заснуть вечером, давая время выполнить домашку, и замечательно приводит в чувство утром, не давая заснуть на лекции и вызвать гнев препода. Сейчас я уже действительно получала удовольствие от горького и гадкого в начале моих экспериментов напитка.

Влад неодобрительно косился в мою сторону с выражением брезгливости и отвращения, когда сегодня утром я разбавляла пакетик кофе в чашке, милой чашке с цветочками из супермаркета. Я и сама не любила растворимый кофе, но тогда мне пришлось бы добавить в тележку турку и выбрать стоящий напиток.

С утра я встала не с той ноги и поэтому не смогла удержаться, видя его лицо, сказав:

— Не свежая кровь, конечно. — И тут же пожалела о неудачной поддёвке.

Лицо Влада изменилось, словно тень опустилась поверх. Он отвернулся, перестав за мной наблюдать, и за всё утро не проронил больше ни слова, кроме сухой благодарности за завтрак.

— Прости, — брякнула я неуклюже извинения, будто уронила ключи перед дверью машины. Влад обернулся, скользнул по мне безразличным взглядом и забрался в свой внедорожник.

Ничего. Скоро я и об этом забуду.

Буду ли я тужить о том, что румын исчезнет из моей памяти навсегда? Вряд ли.

Конечно, я признаю, что пусть и нелюдимый, и совсем не приветливый, он, по сути, неплохой мужик. Будучи вампиром, он совсем не пытался мной закусить, как его менее приличные собратья в канун Рождества. И даже избавил меня саму от этой участи.

Я всё собиралась спросить, сделал ли он это потому что я помогла ему тогда, на дороге, или по другой причине, но никаких других причин просто не существовало и потому я всё медлила.

А ещё он не дал Этьену осуществить задуманное, иначе…

Ну и в переделку же ты попала, Сашка, — вздохнула я, запихивая в рот салат.

А ведь Влад мог и не предложить помощь. Пусть он и говорит, что я всего лишь приманка, но, как ни крути, рядом с ним всё же наверное спокойнее, ведь он действительно может справиться с Этьеном. Как бы я себя сейчас чувствовала дома у тёти? Тряслась, должно быть, от страха и боялась высунуть нос во двор, уже не говоря о поездках.

Так что всё-таки Влад был не плохим, просто сложным и тяжёлым по характеру. Впрочем, и не человеком, так что, наверное, ему это было простительно.

Закончив с обедом и собирая ложечкой пенку с кофе, я заглянула в соцсети. Отписалась подружкам, сетовавшим на отсутствие обновлений в инстаграмме, и написала маме, что мы пообщаемся по скайпу в другой раз. Настроения совсем не было, а маме врать было сложнее всего. Она будто по лицу всё читала, как бы я не напрягала свои актёрские способности.

В рюкзаке я наткнулась на заброшенный блокнот. Полистав странички, поняла, что всё мои планы пошли коту под хвост. Завтра, к примеру, я собиралась посетить театр. Давали Зимнюю сказку, я знала эту историю и ещё дома решила, что пойду. Даже забронировала и оплатила два билета, пригласив тётю. Таша очень любила театр, но повод выдавался крайне редко, поэтому она очень обрадовалась моему предложению и сказала, что я могу рассчитывать на неё в любое время.

Печально поглядев на свой заказ в меню телефона, я вдруг подумала: почему бы и не сходить.

По большому счёту в это время мы с Владом должны ехать обратно из Брашова. Что случится, если мы сходим в театр? Вряд ли Этьен станет искать нас там или вдруг забредёт по случайности. Может, он и вовсе не объявится, и все наши с Владом старания напрасны? Может, он понял, что Влада достать не получится, а до меня ему нет дела, раз уж его план не сработал.

Немного воодушевлённая идеей, я шагала по улочкам веселее. И даже предложила Владу купить телефон, когда мы встретились в условленном месте за чертой города.

На моё предложение он запустил руку в карман и вынул новый, сверкающий в свете фар проносящихся мимо машин гаджет.

— Здорово! — обрадовалась я и, выхватив у него мобильник, набрала свой номер. В этот момент я шагнула ближе к румыну, позволяя ему нависнуть почти над самой моей макушкой.

— Ты меня совсем не боишься? — едва слышно спросил он сверху, когда я почти закончила набор. Отвлечённая, я слегка озадаченно подняла глаза, медленно понимая, что именно он имеет в виду.

— Нет, — ответила я и только затем поняла, что сказала чистую правду.

Мне и самой это было удивительно, ведь рядом со мной стоял вампир. Самый настоящий. Я жила в его доме, спала в его спальне. Но, кажется, совсем не боялась его.

Спроси он меня об Этьене, ответ бы был другим, но румын, вместо того чтобы вызывать во мне панику, гораздо больше подходившую моему малозавидному положению, скорее, успокаивал меня. О том же я размышляла и накануне, решив, что дома тряслась бы не в пример больше.

Я не боялась его с самой первой встречи, лишь изредка нервничая, когда он кидал свои туманные фразы или мрачные взгляды. Ну и конечно, когда встал после пары выстрелов в грудь. Да и увидав его в собственном доме, перепугалась ни на шутку. Но всё это было не то.

Этот страх был страхом перед неизвестным и не понятным, новым, и странным, и возможно опасным. Перед миром, о котором я знала пару сотен басен и ничего наверняка. Но самого Влада… Нет, Влада я не боялась.

Мне вдруг стало неуютно от нашей близости и я, поспешив отдать телефон, шагнула назад.

— Идём, — сказал мой спутник вместо того чтобы снова сесть за руль.

— Куда?

— В супермаркет.

— Зачем?

— Не могу смотреть, как ты заливаешь в себя такую дрянь.

Спотыкаясь об асфальт, спеша за Владом, я наконец поняла, что он говорил о кофе.

В магазине мы купили турку и выбрали хороший кофе. Влад внезапно предложил взять то, что я действительно хочу и я, порадовавшись неожиданной удаче, взяла немного сыра и помидор, и, конечно же, картошку. Что за жизнь без картошки? И ещё пару-тройку других нужностей.

Настроение поднялось ещё немного.

Дома я приготовила замечательный обед. Правда, когда я предложила Владу помочь мне, он согласился не сразу и выглядел при этом как-то странно. Очень быстро стало понятно почему.

Видя, как он пытается справиться с ножом, я решила отобрать у него картошку, пока половина не ушла в ведро для очисток (новенькое красное пластиковое ведёрко, которое я выбрала в отделе хозяйственных товаров). Но прежде позволила уничтожить пару клубней, исключительно для собственного развлечения.

Вот же можно быть сильным и жить веками, а картошку чистить не уметь!

— Никогда этого не делал? — с напускной серьёзностью спросила я.

— Не доводилось, — прищурившись, ответил Влад, должно быть, ожидая от меня какой-нибудь гадости.

«Что ж, он же вампир, в конце концов, что с него взять?» — покачала я головой, но не стала ронять достоинство Влада ниже плинтуса и сменила тему:

— Ты сказал, что вы, — произносить вслух «вампиры» не очень хотелось, зачем себя зря запугивать? — едите любую человеческую еду, но не очень любите. А как часто вам нужно питаться?

Рот мужчины снова дрогнул, каменея. Эту особенность Влада выражать недовольство я уже запомнила и решила прикинуться наивной дурочкой, чтобы он не слишком сердился.

— Ну пожалуйста, Влад, расскажи немножко. Обещаю, я выпью то пойло, что отшибает память без лишних вопросов и уговоров.

Румын стрельнул в меня недоверчивым взглядом, взвешивая мои слова.

Он сидел на стуле, занимая собой целый угол просторной кухни. В тёмно-синих домашних штанах и тонкой с рукавом кофте в тон, хозяин дома выглядел самым обычным мужчиной, отдыхающим вечером. Хотя всё же следовало отдать ему должное — выглядел он выше среднего: высокий, отлично сложен, выдающиеся черты. Ничего похожего на правильные пропорции, но его лицо легко запоминалось. Собранный на затылке пучок волос открывал чётко очерченные скулы, высокий лоб, благородный изгиб височной кости, начинающийся где-то выше кромки волос, прямой нос и…

Похоже, я начинаю откровенно пялиться.

Слегка покраснев, я отвернулась, прочистила горло и попыталась припомнить, что именно спросила.

— Так… как часто вы едите?

Влад находился за спиной и я решила больше не смотреть на него, но очень надеялась, что он не отмахнётся от очередного вопроса.

— Всё зависит от желания, — после долгого молчания произнёс вампир.

Кажется, он был расположен пообщаться или моё обещание выпить отшибавший память коктейль подействовало, но я не собиралась упускать эту возможность.

— Ты имеешь в виду голод?

— Можно выразиться и так.

Никто не обещал, что будет легко, и я сменила угол атаки.

— А как часто питаешься ты? Ну, скажем, человеческой пищей.

— Редко, — прозвучало из-за спины, и я уже решила расстроиться, что мне достался такой неразговорчивый вампир, как Влад продолжил. — До вчерашнего ужина я не ел… — он остановился, должно быть, припоминая… — года три.

— Ого, — я обернулась. — Совсем?

— Совсем. Если мы всё ещё говорим о человеческой еде, — сумрачно закончил он, глядя на меня из-под полуопущенных век.

Ясно. Ну, Саша, давай, рискни, — подтолкнула я себя.

— Ты часто нуждаешься в крови?

— Нет, — ответил Влад тихо. — Одного раза в месяц достаточно.

— О, — из вежливости обронила я, не зная как продолжить, да и стоит ли? — А другие, они питаются так же, как и ты?

— Не все. Некоторые предпочитают живую кровь чаще.

— Почему? — мне было жутко интересно, устроен ли вампир как человек или здесь крылись другие обстоятельства.

— Живая кровь, — всё так же тихо продолжал Влад, неотрывно следя за моей реакцией, — особенно в первые часы после укуса, дарит вампиру состояние, похожее на эйфорию.

— Вы становитесь сильнее? — нечто похожее я, кажется, где-то читала, и потому решила проверить.

— Да. На пару часов мы становимся невероятно сильны. Но дело не в этом. Как правило, желание питаться чаще связано с теми особенными, ни с чем не сравнимыми ощущениями, которые дарит кровь, сила просто побочный эффект.

— На что похожи эти ощущения? Это будто наркотик?

— Скорее удовольствие от близости, возведённое в квадрат.

— Понятно, — сухо ответила я и отвернулась, возвращаясь к нарезке сыра.

Сердце взволнованно забилось — мне совсем не хотелось говорить с ним о сексе, особенно учитывая, что у меня не было никакого опыта, а ему, должно быть, было с чем сравнивать, раз уж он описал удовольствие от крови так просто. Впрочем, это было закономерно — он был гораздо старше меня.

Посчитав вопрос достаточно безопасным, я бросила через плечо:

— А сколько тебе лет по человеческим меркам?

— Тридцать один.

«На тринадцать больше, чем мне».

— Ну, а если посчитать все прожитые годы?

Влад тяжело вздохнул:

— Намного больше.

«Вот же», — подумала я про себя, недовольная тем, что вытягиваю из него ответы словно щипцами.

— Кстати, завтра я иду в театр, — заявила я, будучи в лёгком раздражении от его скрытности.

— Что это значит?

— Именно то, что я сказала. Завтра я собираюсь в театр драмы. Дают «Зимнюю сказку» Шекспира.

— Пьеса будет на румынском, — голос Влада стал отстраненно-менторским, будто он вынужден объяснять прописные истины нерадивому ученику, до которого ему едва ли было дело.

— Не важно. Я просто пытаюсь больше узнать о культуре Румынии. К тому же билеты давно куплены.

— Это плохая мысль.

— Другой у меня нет. Но я приглашаю тебя с собой, — я развернулась и широко улыбнулась. Не очень искренне, но широко.

Лицо Влада потемнело.

— Да ладно тебе, — сдалась я. — Этьен там вряд ли появится. А ты избежишь моих расспросов на целый вечер. Я же вижу, что ты не желаешь со мной говорить на некоторые темы.

— Так не спрашивай.

— Не могу. Мне же интересно.

— Любопытство сгубило кошку.

— Мяу, — не удержалась я, а Влад угрожающе сузил глаза.

Кажется, отсутствие страха перед этим конкретным вампиром плохо сказывалось на моём характере.

— Кушать подано, — я водрузила тарелку на стол, как ни в чём не бывало, и стала собственноручно накладывать Владу картошку и салат.

Глава девятнадцатая. ВЛАД

На следующий день, бродя по Брашову с зажатым путеводителем в руке, я размышляла о том, что делала бы, если бы в моём распоряжении было неограниченное количество лет. Хотя я и не была уверена, живут ли вампиры вечно, но от загадочных реплик Влада так и веяло столетиями или, может быть, даже тысячами лет.

Пожалуй, нет, всё-таки не тысячами. Владу, конечно, было далеко до среднестатистического мужчины, особенно теперь, когда я знаю правду, но если закрыть глаза на некоторые его особенности, то он выглядит довольно современным. Почти нормальным.

Если бы не эти его взгляды, долгие и мрачные, не эта его манера говорить — немногословная и туманная, не его лицо, будто покрытое едва ощутимой тенью или, может быть, тьмой, он бы с лёгкостью затерялся в толпе. С таким количеством и разнообразием вкусов и стилей в наши дни, мужчина в тёмных одеждах со слегка отросшими волосами попросту не может бросаться в глаза.

И всё же, чем больше я на него смотрела, тем яснее понимала, что он притягивает взгляд помимо воли и без явной причины. Несколько раз я пыталась оглядеть его критически и разобраться, что именно в нём привлекает, но каждый раз разделяя его внешность, манеры и речь на отдельные составляющие, приходила к выводу, что он довольно обычный. Может быть, немного странный. Может быть, даже фрик…

Что-то было в нём загадочное, думала я — и тут же презрительно качала головой оценивая собственные умственные способности.

Ещё бы, Сашка, он же вампир! Куда уж загадочнее.

Должно быть, те сказки, которые рассказывали о сверхъестественном обаянии и гипнотической притягательности вампиров имели здравое зерно. Должно быть, я, будучи просто человеком, чувствовала нечто выходящее из ряда вон, но никак не могла охватить эту тайну, чётко определить её границы.

Влад был каким угодно, только не обычным.

Иногда он выглядел до боли просто. Например, когда мы встретились впервые, он действительно походил на самого обычного человека, попавшего в неприятности. И на следующий день, когда мы немного поболтали на кухне, он был более чем нормален. Под конец, правда, достал меня и вроде бы нахамил. Но зная его так, как сегодня, я могу с уверенностью сказать, что он изо всех сил пытался вести себя приветливо. Наверное, старался быть благодарным и не пугать меня зря. Тогда у нас с ним, как оказалось, был самый содержательный разговор.

А потом всё изменилось.

Я забралась в его дом, пыталась засунуть свой нос куда не следует и поплатилась за это, вляпавшись в неприятности.

Нет, об этом я думать не хотела.

Если бы я жила сотни лет, то, наверное, побывала бы во многих странах и выучила бы множество языков, научилась готовить блюда из всех популярных кухонь мира, играть на пианино и в шахматы, делать массаж, ездить на борде — хоть по снегу хоть по волнам, и ещё много-много всего на свете.

Кстати, Влад, возможно, тоже мог многое уметь. Надо поинтересоваться при случае. Правда у меня столько важных вопросов, а румын упрямится выдавать мне секреты, даже зная, что я ни с кем не поделюсь и скоро всё равно всё забуду!

Мне вдруг на секундочку стало жаль вычёркивать это приключение из своей жизни. Скольким выпадала возможность повстречаться с настоящими вампирами и пережить это? И даже сохранить свою кровь при себе. Мне выпал удивительный шанс и именно этим, должно быть, был смущён мой разум. Но я уже решила, что гораздо безопаснее будет всё забыть и вряд ли мне стоило менять решение. Одно дело чего-то хотеть, другое — действовать разумно и взвешенно.

Мне часто бывает очень сложно примирить два противоборствующих желания, но сейчас я действую в собственных интересах, которые оценивались ни много ни мало в целую жизнь. Так что мне вряд ли стоило рассуждать на эту тему. Зная себя, я чего доброго ещё захотела бы поупрямиться и сохранить свою память и знания, пусть и скудные, при себе.

Нет, хватит неприятностей, Саша, — уверенно осадила я себя.

В кафе, где меня уже стала узнавать официантка, я освежила содержание пьесы — слава интернету. Держу пари, что Влад ещё может прицепиться по поводу того, что я, не зная румынского, потащилась в театр. Я не собиралась давать ему такую возможность.

Канва сюжета заслуживала тщательного внимания — чего там только не было: дружба, любовь, ревность, предательство, бегство, смерть, сожаление и ещё море человеческих чувств под прицелом шекспировского микроскопа.

Завибрировал мобильник.

— Да, — подняла я трубку, видя номер, который внесла в список контактов накануне.

— Ты всё ещё в кафе? — спросил Влад.

— Ага.

— Почему так долго?

Бросив на часы взгляд, я поняла, что немного засиделась, но говорить о причине не собиралась.

— Объедаюсь пирожными.

Влад молчал.

— Ладно-ладно, уже выхожу.

На улице я огляделась, но Влада нигде не заметила. Похоже, он ходил где-то поблизости, если знал, что из кафе я не выходила.

Только сейчас ко мне пришла мысль, что всё то время, что я гуляла по Брашову и проводила в кафе, Влад без отдыха следовал за мной. Интересно, вампирам знакома усталость или я зря переживаю?

После обеда я вновь бродила по Брашову, битых четыре часа. И, наверное, под конец своей бесконечно скучной прогулки, могла поклясться, что мы с Владом страдаем ерундой и Этьен не объявится ни по чью душу.

К счастью, день мог быть спасён.

Мы не собирались возвращаться домой, договорившись, что после прогулки я сразу отправляюсь в театр, а он явится отдельно, заранее забрав билет. Так что я сначала направилась к машине, чтобы переодеться.

Для похода в театр или на всякий другой официальный случай у меня было платье, чёрное, до колен, с рукавом три четверти, расшитое бисером вокруг v-образного выреза. Оно мне очень нравилось и я была рада, что смогу воспользоваться им хотя бы единожды, раз уж Рождество прошло совсем не так, как я планировала, а в Новый год не было никакого настроения наряжаться. Переодеваться в машине было не очень удобно, но я включила печку и подождала, пока запотеют окна. Затем с трудом натянула тонкие капроновые колготки, осторожно втиснулась в платье, стараясь сохранить его презентабельный вид, и достала аккуратные полусапожки на небольшом каблуке. В последний момент решила распустить волосы — идти в театр с хвостиком показалось по-детски просто.

Оставшись вполне довольной собой, я завела двигатель и поехала по направлению к театру. До него было рукой подать, но за последние дни я, пожалуй, нагулялась.

Я взяла билеты в партер, на пятый ряд. Посредине шёл дополнительный проход помимо боковых, и два крайних места в самом центре были моими — ненавижу, когда приходится выходить, при этом наступая всем сидящим на ноги и демонстрируя пятую точку.

У выбора были и недостатки. В идеале следовало дождаться, когда усядутся остальные и только потом занимать место, иначе именно мои собственные ноги будут оттоптаны. Поэтому я замерла в шаге от нужного ряда, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Театр в Румынии выглядел так же, как и на родине. Слегка нуждающийся в новом слое штукатурки, чтобы скрыть частые паутины трещин, расползающиеся по углам и внутренним стыкам стен, не меньше чем в новом слое краски, закрывающем лопнувшие пузыри старого, зал слегка пах нафталином и — едва уловимо — плесенью. Тяжёлые, некогда огненно-оранжевые, а ныне тёмно-горчичные шторы притворялись торжественным занавесом, скрывающим великую мистерию театрального искусства вот-вот готовую раскрыться собравшейся публике. Осталось всего лишь дождаться третьего звонка.

Зал был заполнен уже на половину, и поток гостей быстро иссякал, вторгаясь сначала всплесками малочисленных компаний и пар, затем одиночек, возвращающихся из фойе и прячущих мобильники поглубже, и вот двери стали закрываться.

Влада по-прежнему не было.

Я заняла место, оставляя крайнее к проходу сидение свободным, и сунула руку в прихваченный на случай клатч, собираясь отключить звук своего телефона. Свет стремительно гас, когда по правую сторону от меня в кресло опустилась тень, настолько незаметно возник Влад.

Я подняла голову и скользнула взглядом по знакомому профилю.

Влад не обернулся, чтобы поприветствовать меня или просто улыбнуться, отмечая собственное появление. С отрешённым спокойствием мужчина смотрел перед собой, словно находился в другом мире, и ничто не могло привлечь его сосредоточенное на сцене внимание.

Не став тревожить румына назойливой компанией в лице себя, я так же уставилась перед собой, собираясь получить хоть немного культурного опыта и дать своим бедным ногам короткую передышку.

Занавес наконец распахнулся и представление началось.

Поначалу пытаясь прислушиваться к речи, вылавливая редкие кажущиеся знакомыми слова, я очень скоро выбилась из сил. Мысли сами собой свернули к другому представлению, разыгрывающемуся на просторах собственной жизни. Я снова думала о своём путешествии в Трансильванию, об Искателях, оказавшихся мыльным пузырём, собственной глупости, загнавшей меня в подвалы Чёрной Церкви и позволившей ушлому вампиру беспрепятственно развешивать лапшу на мои уши…

Неожиданно я поймала себя на мысли, что, кажется, мне суждено было отыскать то, что я так стремилась найти. Я могла бы не свернуть на ту просёлочную дорогу, возвращаясь домой после посещения Поэнари, но всё равно бы угодила в компанию вампиров, побывав на встрече Искателей. Или могла не встретить в тот вечер Этьена, но всё равно подобрала бы раненого вампира в заснеженных горах. Мой шанс был не просто редкой случайностью, но двойным попаданием точно в цель.

Судьба?

Я слегка откинулась в кресле и повернула голову к Владу.

Держащий спину прямо, румын не выглядел вытянувшимся по струнке студентом, алчущим каждого слова актёров в надежде уловить отголоски мудрости великого ума, а позже похвастаться вычурностью предпочтений перед одногруппниками. Сейчас, в этот самый миг Влад являл собой образчик той самой утончённой публики, о которой я не раз читала на страницах русской классики, пытаясь вспомнить, навеян ли призрачный образ конкретным произведением или мозаикой собрался из того небогатого школьного опыта, который в потугах втолковывали учителя литературы.

Не придя ни к чему определённому, я поймала себя на том, что всё глубже погружаюсь в бессмысленное созерцание чужого лица. Влад, не поворачивая головы, скосил взгляд в мою сторону, будто зная, что я замечу. Пойманная на подглядывании, я поспешила вернуться к происходящему на сцене.

После отзвучавших аплодисментов нас вынесло на улицы Брашова вместе с толпой. Голова слегка закружилась от обилия свежего морозного воздуха. Я неожиданно чихнула.

— Вы же не болеете в Архангельске, — рядом, снова из ниоткуда, возник румын.

— Не болеем, — упрямо повторила я, похоже, у Влада, а может, и всех вампиров всё-таки на редкость хорошая память. — Тебе понравилось? — Развивать тему собственных соплей совсем не хотелось.

— Сносно, — без всякого выражения отозвался Влад.

— Сколько раз ты смотрел эту пьесу?

— Больше, чем она того заслуживает.

— Не любишь Шекспира? — Пожалуй я немного удивилась, ведь англичанин недаром заслужил своё место в пантеоне драматургов. По крайней мере, я так считала.

— Предпочтения — дело сугубо личное.

Вот ведь змей изворотливый.

— Ты хоть когда-нибудь говоришь прямо?

В этот момент я посмотрела на Влада и увидела, как мышцы на его лице едва заметно дрогнули — он улыбнулся.

— Обычно прямота и честность выходит боком. Не находишь?

Я задумалась, но так и не нашлась что ответить, хотя интуиция подсказывала, что и я не раз попадала в неприятности говоря правду. Вот только не смогла вспомнить ничего конкретного.

— Ну и что же, вечно увиливать и сочинять?

— Почему же? Можно ещё умалчивать и отказываться отвечать, — то ли в шутку, то ли всерьёз произнёс Влад.

Тон говорил о том, что он со мной играет, но, немного понаблюдав за его поведением, слова можно было принять за чистую монету — Влад поступал именно так, как говорил.

— По-моему, скучно держать всё в себе. Конечно, не стоит распускать язык с кем попало, но ведь с друзьями откровенничать можно?

— Наверное, — прошелестел мужчина, словно ответ не имел никакой значимости, но мне так не показалось.

— У вампиров ведь есть друзья?

— Должно быть, — ещё глуше ответил Влад, и мы ненадолго замолчали.

Не знаю, что там у вампиров, но друзей у румына, судя по всему, не было.

Я вдруг вспомнила, как резко отзывался Этьен о характере Влада, а я с энтузиазмом ему поддакивала. Мне стало стыдно. В конце концов, только благодаря Владу я всё ещё была жива. Не может быть, чтобы за свою долгую жизнь никто не разглядел в нём то, что уже стало ясно даже мне — Влад был далеко не так плох, как это казалось на первый взгляд. И на второй. И на третий.

Задавать вопрос в лоб — есть ли у тебя друзья — было неудобно, вместо этого я придумала обходной путь.

— Кстати, а как вы связываетесь друг с другом? — Кажется, мой вопрос мужчину озадачил. — Ну, если кому-то нужна помощь.

В ответ тишина.

— Вот, например, ты ранен, — я собиралась добиться правды любой ценой. — Как тогда, на дороге. Вы ищете ближайший телефон? Или телепатия? — с неожиданным воодушевлением воскликнула я, забежав чуть вперёд и перегородив дорогу Владу.

Он остановился, опустив на меня тяжёлый взгляд, а затем вдруг шагнул вплотную, нависая надо мной угрюмой скалой.

— Если ты ранен, то лучше тебе забиться в самую глубокую нору и надеяться, что оклемаешься раньше, чем об этом узнают другие.

Его пристальный взгляд пронизывал насквозь. Я сглотнула, пытаясь избавиться от тягостного наваждения. Но вот Влад обогнул меня одним неуловимым движением и двинулся вперед по улице.

Вздрогнув, словно стряхнув уже высыхающие струпья страха, я поторопилась следом.

— Значит тебе повезло, что тогда на дороге тебе встретилась я? — И зачем я только приставала? — Наверное, нужно было идти в медицинский, раз я так ловко тебя подлатала.

Я несла всю эту чушь, чтобы развеять мрачную атмосферу, повисшую вокруг из-за слов Влада, когда меня буквально откинуло в сторону от внезапно загрохотавших раскатов. На нас обернулась пара прохожих, но увидев, что какой-то мужчина всего лишь неприлично громко смеётся, они поспешили отвести взгляд и вернуться к своим заботам.

— Что смешного?

— Ты, — ответил Влад, повернувшись. Я хотела возмутиться, но слова где-то потерялись, а он продолжал говорить: — Если бы я был человеком, умер бы часа за пол.

В этот миг его лицо, обычно суровое и сосредоточенное, слегка оживилось. Всего на несколько мгновений он вдруг превратился в того Влада, с которым я встретилась наутро после моих, как оказалось, жалких попыток спасти чужую жизнь.

— Но ведь не умер, — пробурчала я, отчего-то смутившись и опустив взгляд.

— Ты остановила кровь и тело излечилось быстрее. Но хорошо, что ты не выбрала дорогу эскулапа, — хмыкнул он и снова пошёл вперёд.

— Знаешь, — нагнала его я, успев вернуть привычное самообладание. — Можно проявить и побольше благодарности. А-апчхи, — смачно чихнула я и тут же зарылась в сумочку в поисках платка. Секундой позже мне на плечи легла непривычная тяжесть.

Пальто.

Невоспитанный румын — или всё же немного воспитанный — уже вышел из-за моей спины и, в тысячный раз позабыв о моём существовании, зашагал дальше вдоль заснеженной улицы, сунув руки в карманы.

— Спасибо, — произнесла я вдогонку.

Получилось негромко, но почему-то я была уверена, что он услышал.

Глава девятнадцатая (дополнение). ВЛАД

Утро началось на редкость отвратительно. Я чувствовала себя разбитой настолько, что с трудом добралась до ванной. У самой двери тяжело привалилась к стене и прикрыла глаза, надеясь что острая пульсация в висках немного утихнет.

Не знаю, сколько я так простояла, когда, даря облегчение, на мой лоб легла холодная рука, заставляя воздух покинуть лёгкие.

— У тебя температура, — раздался голос, и мне не нужно было открывать глаза, чтобы узнать говорившего.

— Не может быть, — пробубнила я.

Мне никто не ответил, а ещё мгновение спустя я почувствовала, как меня отрывает от стены и я тряпичной куклой заваливаюсь назад. Испугаться как следует у меня не было ни времени, ни сил. Но, видимо, и надобности. Чьи-то уверенные руки подхватили вовремя. Подняли без усилий, и вот моя голова уже привалилась к опоре не менее твёрдой и надёжной чем стена.

Первый раз я очнулась уже в середине дня. Желания приходить в себя не было никакого, но в меня буквально силком залили странно пахнущий горячий напиток. Я бы ни за что не стала допивать эту гадость до конца, но выбора мне не оставили.

Потом я, кажется, снова спала. Но мне это совсем не понравилось. Вместо сладкой неги уютного забытья, меня то и дело пугали ужасающие образы, закручивавшиеся вокруг головокружительной кутерьмой. Хотелось бежать, скрыться от уродливых чудовищ, но мои ноги, налитые свинцовой тяжестью, не желали слушаться, позволяя омерзительным тварям, чем-то отдалённо знакомым, заглядывать мне в лицо и растягивать свои гадкие кровожадные улыбки.

Когда удавалось ненадолго проснуться, давая запыхавшемуся в груди сердцу передышку, свет неприятно резал глаза, заставляя выступить слёзы и вызывая острое желание упасть ничком на влажную подушку и рассеять гудящие мысли. Я почти мгновенно забывала свои кошмары, желая снова испариться прочь из обременительной шумом и светом реальности.

Иногда мне это даже удавалось, если бы меня ещё не тревожил настойчивый голос, отдавая глупые приказы, противоречащие моим простым желаниям полежать в тишине или уснуть. И снова я пила тошнотворные зелья до самого донышка…

Я пришла в себя ближе к вечеру — вокруг блуждал сумрак. Сил по-прежнему не было, да и в голове продолжал стоять низкий гул, но я хотя бы могла понять, что со мной происходит.

Бельё на моём диване было беспорядочно взбито. Измятое, оно запуталось в ногах, не давая пошевелиться. С трудом мне удалось освободиться и сесть. На это ушли все силы, и я откинулась на спинку, пытаясь дышать глубже.

Низкий журнальный столик был уставлен всевозможными коробочками и флаконами. От чаши с водой, на дне которой плавала тряпка, исходил кисловатый запах столового уксуса. Но стоило моему взгляду упасть на графин, как жажда схватила пересохшее горло.

Придвинувшись к краю сиденья, я потянулась за стаканом.

Боже, каким тяжёлым он показался, с неприятным удивлением заметила я, чувствуя, как на лбу выступает испарина.

Не успела я дотянуться до ручки графина, как он исчез из поля зрения. Дальше из рук испарился стакан. Влад набрал воды и сунул его мне в руки. Я тут же чуть не опрокинула воду на себя.

Рядом прошелестел вздох, и стакан поддержали под донышко, давая мне возможность напиться.

Какой же вкусной мне показалась вода!

После второго стакана я наконец удовлетворённо выдохнула и перевела взгляд на Влада. Тот сидел рядом, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

Щеки стали теплеть — наверное, возвращалась температура.

— Я, кстати, хотела спросить, — услышала я свой охрипший голос. К собственному удивлению, я произнесла совсем не то, что собиралась, я, кажется, хотела поблагодарить Влада. — Почему ты тогда еле двигался и даже потерял сознание? Ну, когда я тебя подвозила, — сбивчиво с огромным трудом я строила более или менее внятные предложения. — А когда Этьен в тебя стрелял, то… как ты так быстро пришёл в себя и даже дрался с ним?

Тёмно-карие глаза смотрели на меня не мигая. Складывалось впечатление, что он вообще меня не слышал, а может, и не видел, пребывая глубоко в собственных размышлениях.

Снова эта его манера…

— Будешь отмалчиваться или сменишь тему? — насупилась я, чувствуя, что моё состояние прекрасно сочетается с раздражением.

Влад моргнул, уголок его губ сдержанно дрогнул.

— Просто подумал, что вопрос странен для того, кто весь день провалялся в лихорадке.

— Вопрос пришёл в голову давно. Как и ещё пара сотен других, на которые ты не захочешь отвечать.

— Раньше тебя это не останавливало.

— Но если ты заметил, я пытаюсь дозировать. Если ты в настроении, то отвечаешь за раз на два-три вопроса, — поделилась я наблюдениями. Бровь Влада дрогнула в удивлении. — Так ты ответишь?

Не сразу, скорее всего чтобы поизводить меня ещё немного, мужчина ответил:

— Резаная рана для нас более опасна, чем огнестрельная или колотая. Всё дело в том, насколько серьёзно повреждение кровеносной системы. Если вскрыто несколько крупных сосудов одновременно, то отток крови будет существенный и вампир быстро потеряет силы. Если это колотая рана, без рассечения, проблем будет меньше. Пулевые ранения тоже затягиваются относительно быстро.

Соображала я туго, и всё же кое-что не сходилось.

— Но если так, то почему Этьен стрелял? Или почему не использовал нож, чтобы порезать тебя для надёжности после того, как застрелил?

Мои собственные вопросы эхом звучали в ушах — до сих пор сложно поверить, что всё это было явью.

— Всё дело во времени. Обычно, на то, чтобы восстановилось сердце, требуется около половины дня. Этьен знал, что не промазал, и рассчитывал на то, что у него в запасе есть время, чтобы разобраться с тобой, а потом прикончить меня, — Влад закончил, видимо решив, что это всё объясняет.

— И? Почему же тогда ты так быстро очнулся?

— Потому что моё время восстановления несколько отличается от стандартного для моего вида, — уклончиво прозвучал ответ.

— То есть твои раны заживают быстрее?

— Именно, — согласился румын после паузы.

— И Этьен об этом не знал?

Влад кивнул.

— Тогда это всё объясняет, — раздумывала я, уставившись в глубину комнаты. — Ты, значит, особенный, так? — и не дожидаясь согласия, озвучила напрашивающийся вывод: — Ты сильнее, чем обычный вампир.

Гипнотизирующий взгляд Влада застыл — я знала, что права.

— О, значит ты крутой. — неожиданно пришла интересная мысль и, несмотря на зазвеневшую в глубине затылка боль, я поспешила ею поделиться. — Точно, этот больной кричал тогда: я убил Владислава — так, будто жутко этим гордился. Значит, ты действительно особенный.

— Может я преступник, заслуживающий смерти? И покарать меня — дело чести.

Эта мысль была интересной и, по большому счёту, логичной, однако…

— Не думаю.

— Почему?

— По двум причинам.

Влад отклонился на спинку дивана, демонстрируя, что мне удалось зацепить его любопытство и он ждёт подробностей.

— Во-первых, ты не плохой, — замечание заставило Влада мрачно хмыкнуть. — Вот именно, — кивнула я, чтобы придать веса своим словам. — Был бы ты таким, как Этьен, съел бы меня уже десять раз. Но ты не тронул. Даже когда был ранен и я была для тебя случайным водителем. Держу пари, что никто никогда не нашёл бы моего тела на этом холме. Никто бы и подняться не смог без твоего разрешения.

— Я не был голоден.

Скрытая угроза просвистела вхолостую.

— Возможно. И, должно быть, по этой самой причине ты не позволил собратьям закусить мною в Рождество. Пусть ты и смеялся надо мной вчера, но, думаю, всё же оценил, что я не промчалась мимо тогда, в горах, и решил отплатить добром, уведя с вечеринки.

Удивительно, как легко сейчас развязывался язык, без стеснения озвучивая все мои мысли.

— А вторая причина? — Влад подталкивал меня вперёд, и всего на мгновенье мне показалось что в голосе его звучало нетерпение. Хотя, должно быть, показалось — голова трещала всё сильнее.

— Если бы ты был преступником среди своих, то зачем пришёл на праздник в Церковь? Туда, где тебя мог достать каждый? Нет, это было бы глупостью. Значит, у вас с Этьеном либо личные счёты, которые вы не можете выяснить отрыто или законно. По вашим законам, разумеется. Либо дело в том, что ты необычный и, навредив тебе, Этьен получит какую-то выгоду.

Всё. Я выдохлась, выплеснув из себя мысли, гулявшие со мной всё это время по скучным улочкам Брашова. Теперь, зная, что Влад действительно не прост, у меня появилось больше поводов в защиту своей второй теории.

Он продолжал смотреть на меня, не мигая.

— Неплохо, Шерлок. Тебе бы писать романы. Но думаю, причиной всему температура.

Влад слегка наклонился в мою сторону и его прохладная ладонь снова накрыла лоб. Я вздрогнула от неожиданности.

Наши глаза встретились на мгновенье.

— Так и есть. Вот, прими.

Он разбил внезапно возникшую между нами тесноту, взял один из блистеров с таблетками со стола и выдавил на мою ладонь пару. Я покорно закинула лекарство в рот, запивая водой.

— Но ведь в чём-то я должна быть права, — уже мямлила я, прикрывая глаза и откидываясь на подушку. — Может, ты святой грааль… испивший из тебя обретет вечную жизнь… хотя вампиры, наверное, и так живут вечно. Или ты занимаешь какой-то государственный… ну то есть важное место среди вампиров и тебя выгодно убить, — едва тянула я, чувствуя как меня одолевает сонливость.

Последнее, что я помню, это застывшего надо мной человека. То есть не человека, конечно. Вампира. Но мне совсем не было страшно. Совсем.

Глава двадцатая. ПИЖАМА

За окном шёл снег. Пухлые хлопья неспешно оседали на землю под собственной едва существующей тяжестью, наслаиваясь на густой ворс ковра, покрывавшего поляну вот уже, наверное, не один месяц.

Влад уехал.

Утром мы поспорили. Я настаивала, что уже прекрасно себя чувствую и мы можем ехать в Брашов. Румын не хотел слушать, приказав оставаться в постели, то есть на диване. Немного поупрямившись, я сдалась и, к собственному удивлению, почувствовала некоторое облегчение.

Это было похоже на то, как я иногда пропускала дни в школе и универе по болезни или другой причине. С одной стороны, я была далеко не безответственна и хотела выполнять свои обязанности вне зависимости от того, приносят они мне удовольствие или нет; с другой, имея весомый повод и согласие родителей ненадолго избежать рутины, покорно уступала и наслаждалась незапланированным выходным.

Так было и в этот раз. Сбивать ноги в Брашове не очень-то и хотелось, несмотря на то, что я понимала всю важность того, что мы делали с Владом и ни за что бы не стала отлынивать по собственной воле.

Однако, облегчение из-за отменённой поездки было мимолётным, потому что помимо ответственности была и другая причина тому, почему мне непременно нужно было выбраться из дома.

Проснувшись спозаранку и нежась в тёплой постели, я почувствовала малоприятный запах. Не было ничего удивительного в том, что, пропотев всю ночь, я нуждалась в хорошей ванне, благо в этом не было сложности. Но когда я порылась в чемодане, чтобы отыскать запасную пижаму, её там не оказалось.

Конечно же! Я постирала её в тот вечер, когда разговаривала с Этьеном по телефону, а уже на следующий день мы поехали к Владу. За всеми событиями я не вспомнила, когда впопыхах собирала чемодан в доме тёти о том, чтобы проверить бельевые верёвки. И теперь мне не в чем было спать!

Даже если я постираю пижаму, она ни за что не высохнет до вечера. А других подходящих вещей у меня с собой не было. Конечно, я бы смогла отыскать майку или джемпер, но никаких шорт или легинсов я не брала, решив, что у тёти буду ходить в обычной одежде на день. Ведь джинсы для того и нужны, чтобы носить их где заблагорассудится. Правда, спать в них не такая уж приятная затея — значит, придётся попросту купить другую пижаму.

А я-то хвалила себя за то, что так здорово сэкономила место в чемодане! Хотелось привести побольше сувениров, не переплачивая в аэропорту за лишний вес багажа.

Вот так вот, Сашка, всего не предугадаешь.

До сих пор чувствую, как кровь приливает к щекам, стоит вспомнить вопрос румына о размере и есть ли у меня другие пожелания. Пожелание было одно — закончить неудобный разговор и как можно скорее.

Наверное, я усложняю простые вещи, но от одной мысли, что Влад будет выбирать и покупать мне одежду, пусть и самую простую, в супермаркете, мне становилось как-то не по себе.

Пусть и вампир, но в этот самый момент меня больше волновало, что Влад мужчина. И старше меня. И… в общем, это не казалось правильным или уместным. Он ведь не мой отец. Да и папа уже очень давно не покупает мне одежду.

Может, стоило предложить ему денег, ведь пижама только для меня и не имеет отношения к дому?

Впрочем, каждый раз когда я предлагала внести свою лепту, Влад меня попросту игнорировал.

Разволновавшись, я вернулась к дивану, боясь довериться всё ещё ватным ногам.

На плечи снова легла тяжесть согретого чужим теплом пальто.

В горле пересохло. Я наполнила стакан воды. Взгляд упал на руки. Оказывается, за последние дни я совсем позабыла о себе. Ногти на пальцах кое-где обломились, а один начал расслаиваться. Я не любила делать маникюр и очень редко пользовалась лаком, но сейчас, решив что располагаю временем, отыскала в чемодане косметичку.

Уже через час я рассматривала проделанную работу, играя пальцами, чтобы поймать глянцевые отблески бесцветного лака. Честно говоря, я захватила его только для того, чтобы спасать капроновые колготки, но и применив по назначению, осталась довольна. Впрочем, превращаться в обузу и бездельницу я не собиралась, и после того как уделила немного времени волосам и лицу, спустилась на кухню и сразу заметила изменения в интерьере.

Оказывается, пока я болела, Влад не только успел за мной присмотреть, но и каким-то чудом отремонтировал окно.

Новая деревянная рама лишь немного отличалась оттенком от стен. Интересно, он сделал это своими руками или раздобыл рабочую силу? Вопрос испарился из головы так же быстро, как и возник — нужно было поторапливаться, если я хотела успеть до его возвращения.

В благодарность я решила приготовить обед. Пусть это и не много (особенно для вампира), но лучше идеи у меня не возникло. Да и это не будет выглядеть странно, ведь я тоже буду есть.

— Привет, — прозвучало за спиной, и я подпрыгнула — Влад часто появлялся незаметно.

— Привет, — как можно безразличней произнесла я.

— Вкусно пахнет, — сообщил он, должно быть, желая быть любезным, раз уж я помиловала его, взяв все заботы об обеде на себя.

— Спасибо. Как съездил? — После паузы мой вопрос прозвучал неестественно, а после это чувство догнало ещё одно малоприятное — мы говорим, как принято в семье. Щёки залило румянцем, и я спешно склонилась над плитой.

— Надеюсь, хорошо. Купил то, что ты просила и ещё пару вещей для дома.

Я уже было хотела спросить, зачем он это сделал, если ещё совсем недавно сам интересовался, куда я столько набираю в тележку, но в последний момент передумала и промолчала.

— Вот, держи.

Я бросила через плечо взгляд, успевая заметить, как из одного пакета Влад вынул свёрток в коричневой бумаге.

— Пижама, — пояснил он, когда я уже отвернулась, всё ещё не уверенная, сошла ли краска с щёк.

— Спасибо. Обед будет готов минут через двадцать.

Когда я снова рискнула обернуться, Влада уже не было на кухне. Стрельнув взглядом в сторону лестницы, я на цыпочках подкралась к свёртку.

Развернуть сейчас? Или это выдаст моё любопытство?

Краем глаза я уловила тень на лестнице, и тут же бросилась к пакетам, словно именно это привлекло меня к столу.

Влад всё же хотел помочь с обедом, но я не позволила. Я, по-моему, переборщила, приказав румыну сесть на стул и не мешать. Я вообще так не веду себя и ни с кем так не разговариваю, просто… просто…

Не сразу, но мужчина сел. Опустил руки на колени и стал наблюдать за суетящейся мной.

Это было ещё хуже! Лучше бы разрешила помочь!

Еще никогда в жизни у меня так часто не падал половник, не летели из рук ложки и ножи. Сердце колотилось как ненормальное, словно я сдавала экзамен у доски и придирчивая коллегия высматривала каждый мой промах.

— Ай! — ну вот, этим должно было кончиться, расстроилась я, с удивлением чувствуя, как от расстройства на глаза выступают слёзы, пока тяжелая красная капля крови расползается по пальцу.

— Покажи, — тихо произнесли над самым ухом.

Я повернулась, уткнувшись в широкую грудь, загородившую от меня свет окна.

— Больно?

— Нет, — хлюпнула я, и от досады за то, что выгляжу ребенком и, конечно, Влад не поверил, что мне не больно, расстроилась ещё сильнее. Слёзы покатились по щекам. — Ой, — вдруг до меня дошло, что трясти окровавленным пальцем перед вампиром не самая лучшая затея, и я хотела вырвать руку, но он крепко держал запястье, не позволив мне этого сделать.

Я бы не смогла вырваться, даже если бы тянула изо всех сил. Мой взгляд взметнулся вверх. Глаза Влада почернели. Он был тем же самым, но другим. Что-то в его лице неуловимо изменилось. Он больше не выглядел спокойным и безразличным, пусть ни один мускул на его лице так и не дрогнул.

В тот момент, когда от томительного своим ужасом предвкушения у меня было готово вырваться сердце, он произнёс:

— Не волнуйся. Я себя контролирую, — голос звучал негромко. И пугающе. — Промой палец. Я найду чем перевязать.

Стоило ему отойти, как я выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание.

Мы сели за стол, и Влад намазал мой палец зелёнкой.

— У тебя целый арсенал, — заметила я, кидая взгляд на бинты — где же они прятались, когда были мне так нужны?

— Это всегда под рукой, на случай, если… если меня ранят.

— А зелёнка?

— Микробы могут достаться и нам. Они не так опасны, как для людей, но замедляют процесс восстановления.

— Ясно, — на языке горел другой вопрос и я не удержалась. — Влад, что ты чувствуешь, если перед тобой… — как закончить я не знала.

Мужчина посмотрел в мои глаза. Наши лица были так близко друг к другу.

— Если кто-то собрался угостить меня свежей кровью, потому что испортил обед?

— Суп! — вспомнила я, подскочив, как ошпаренная.

— Сиди, я убавил огонь.

Он осторожно перематывал мой палец.

Мы ненадолго замолчали.

— Живая кровь будит аппетит, — ещё тише произнёс он, больше не поднимая глаз. — Но я держу всё под контролем. Не о чем беспокоиться.

— А, — открыла я рот и заранее пожалела о том, что сейчас спрошу, — кровь для вас одинакова на вкус?

— Нет. Кровь всегда отличается. Так же как для вас отличается одна чашка кофе от другой. — Влад приклеил конец бинта пластырем. — До свадьбы заживёт. Ведь так говорят у тебя на родине?

Я кивнула, кисло улыбнувшись. И поблагодарила Влада.

Обед прошёл тихо, и когда он закончился, я поняла, что впервые мы не разговаривали за едой. Потом Влад ушёл «по делам». Не желая казаться навязчивой, я смогла задать только два вопроса: во сколько он вернётся и не опасно ли это. Кажется, он не заметил новой волны смущения, пока я мямлила второй вопрос.

Я немного почитала. Поразмышляла всё о том же. И почувствовав, что затылок начинает покалывать в преддверии очередного приступа головной боли, решила лечь. За окном стемнело, Влад, ожидавшийся с минуты на минуту, говорил, что обойдётся без ужина, и поэтому я решила больше не откладывать встречи со своей новой пижамой.

Она оказалась розовой с крошечными цветными зонтиками.

Довольно приятная на ощупь, решила я, разглаживая на себе штаны.

Влад выбрал именно эту потому что других подходящих размеров не было или он видит во мне ребёнка? Впрочем, вторая пижама, сушившаяся внизу, была ярко-жёлтой с Винни-Пухом. И раньше я считала, что это то, что мне нравится.

Каким-то неуловимым чувством я вдруг поняла, что Влад здесь.

— С размером всё в порядке.

Он стоял на пороге комнаты. Его влажное лицо слегка блестело, волосы спутались.

— Всё хорошо?

— Всё отлично, — он вдруг улыбнулся. В груди что-то защемило на миг и отпустило. Кажется, я всё ещё не окрепла и мне бы лучше лежать.

Влад отправился в ванную, а я, вместо того, чтобы осуществить задуманное и уснуть, ждала его возвращения. Просто хотелось расспросить, как там погода и есть ли новости об Этьене.

Стоило ему появиться в комнате, как я буквально напряглась, чтобы не раскрыть рот и не обрушить на него поток, кажется, довольно глупых вопросов.

— Спрашивай, — вдруг предложил он сам, обернувшись. — У тебя всё на лице написано, — усмехнулся он, видя моё озадаченное лицо, и сел на кровать.

— Всего лишь хотела спросить… как там на улице?

— Зима.

Я уставилась на Влада, метая взглядом молнии. Ему, судя по притаившимся в уголках глаз смешинкам, собственная шутка казалась остроумной.

— Капитан Оригинальность, поздравляю с дебютом.

— Спасибо, — чуть склонил он голову, подыгрывая.

— Кстати, ты в хорошем настроении. Есть повод?

— Повода нет никогда, — весёлость, казалось, улетучилась с лица румына так же неожиданно, как возникла. — Но иногда есть моменты, в которые можно позволить себе хорошее настроение, как роскошь, — туманно произнёс Влад, оставляя меня блуждать в догадках.

— Наверное отдохнул от меня и поэтому так счастлив.

— В твоих словах есть здравое зерно, — Влад снова улыбнулся.

— Не-ет, — вдруг пришла мне в голову дикая идея. — Ты специально купил эту идиотскую пижаму! — ткнула я в него пальцем, встав на колени на своём диванчике.

Влад едва держал лицо, чтобы не расхохотаться.

— Ты подлый кровопийца! — моё возмущение вспыхнуло ярче пламени. И я изо всех сил запустила в него подушкой.

— Тебе очень идёт, — ответил он, ловко перехватив мой снаряд.

Что ещё я могла сделать?

Вскочив, я схватила первые попавшиеся вещи и убежала в ванную переодеваться.

Пока натягивала джинсы, я злилась на Влада и одновременно не злилась, но отчаянно желала выйти из игры победителем. Но как, не могла толком придумать. Мысль о том, чтобы наброситься на него и придушить вызвала только новую волну смущения, ведь тогда мы окажемся в его постели. Очень близко друг к другу.

Я покраснела, разозлилась ещё сильнее, и вернулась в спальню в джинсах, майке и свитере. Гордо пройдя мимо Влада, улеглась и затихла, решив, что не стану больше с ним разговаривать. Сегодня.

Уснуть быстро не получилось. В голову лезли дикие мысли.

Что если бы Влад не сдерживался и попробовал вкус моей крови? Всего каплю. Был бы мой вкус ему приятен или нет?

Швы джинсов впивались в бёдра и я крутилась волчком будто на углях. Через пару часов, сморённая собственными буйными фантазиями и кровожадным денимом, я тихонько села, сбросила с себя вещи и надела дурацкую пижаму. И почувствовав себя уютно, тут же начала засыпать. Мне даже приснилось, что невоспитанный румын пожелал мне спокойной ночи.

Глава двадцать первая. ЭТЬЕН?

И снова я брожу по Брашову с измятым в руке путеводителем. Я так хорошо изучила старый город, что уже наверное смогла бы сама провести экскурсию. Сложнее всего было сохранять заинтересованное лицо, когда я в сотый раз блуждала взглядом по уже почти родным фасадам. Ноги сами несли вперёд, зная заранее, где меньше всего назойливых туристов, отвлекающих меня от размышлений своими восторгами и просьбами сделать снимок.

Будто мне больше заняться нечем, и я брожу здесь только затем, чтобы у кого-то остались счастливые воспоминания от поездки.

Я пнула невысокий сугроб носком ботинка, понимая, что раздражение и желчность вызваны банальной завистью, ведь мои собственные воспоминания — невероятные, невообразимые — скоро навсегда канут в Лету и вспоминать будет нечего.

Разве это справедливо?

От мысли, что ещё буквально вчера я была рада забыть всё, что со мной случилось, осталась зыбкая тень. Уже почти позабытая, не нужная, расточительная, такая глупая.

Почему бы мне не оставить свою память при себе? Ведь я не болтливая девица, язык которой длиннее ума. Я бы молчала и, может быть, иногда вспоминала удивительную встречу.

Кого я обманываю? Я бы только об этом и думала, и наверняка бы вернулась в Румынию.

Представляю, как удивился бы Влад, снова обнаружив меня на пороге собственного дома.

Невесело хмыкнув, я поглубже сунула руки в карманы, перед тем выбросив истрепанный буклет в ближайшую мусорную корзину.

Влад никогда не позволит мне помнить — в этом я была уверена. И досада сосала в груди словно голодный зверь.

Неужели ему самому была так противна наша встреча? Конечно, спроси я его об этом, он наверняка ответил бы, что я плохо понимаю о чём говорю и позабыть случившееся будет для моего же собственного блага. Он никогда не станет слушать возражения, тем более зная, что моё упрямство может дорого обойтись. Всем. Невольно подставив под удар тётю и её семью, я не могла с этим спорить.

И всё же… всё же, разве он не будет скучать?

Ударив себя раскрытой ладонью по лбу, я покачала головой.

Приди в себя, Саша. Это ты фантазёрка, каких свет не видывал. Это для тебя всё что происходит — невероятное приключение, а для Влада… Для Влада ты просто чемодан без ручки. Да что там чемодан, бомба замедленного действия, которая однажды уже взорвалась в руках Этьена, чуть не погубив его и тебя заодно.

Будет он тебя вспоминать, ну да, конечно.

В кафе в это время было как всегда пусто. Только одинокая парочка сидела у окна, явно наслаждаясь зимним видом сказочного города.

Я уселась в противоположный угол. Как можно дальше, чтобы от чужих влюблённых взглядов меня не замутило. Зачем они вообще там расселись, если пялятся друг на друга, словно видят в последний раз в жизни?

Вам ещё надоест, злорадно пророчила я, наблюдая за воркующими голубками из своего укрытия, стоило официанту принять заказ.

Вздохнув, я порылась в рюкзаке и вытащила заветный том, водрузив его на стол перед собой. С обложки книги на меня привычно смотрели знакомые лица.

Вот у неё, — я ткнула кончиком указательного пальца в лицо Беллы, был выбор. Захотела пристать к вампиру и пожалуйста, у него от запаха её крови крышу сносит и никуда он не денется. Одним словом — сказка. Здесь, в реальности, ты, конечно, тоже можешь найти Эдварда, вот только чихал он на тебя с высокой колокольни.

Взгляд перекочевал на мужское лицо.

Няшка ты няшка — никакой правдоподобности. А где же тёмные круги под глазами? Нос с горбинкой? И скулы у тебя только от макияжа выступают, — обвиняла я поверженного идола.

Во Владе не было ничего показушного или наигранно-таинственного. Выглядел он, пусть и привлекательно, но не настолько, чтобы коленки подкашивались, как от сахарного персонажа вампирской саги. Когда он беззвучно появлялся, то ни я ни он ни делали из этого события. Силой своей он не хвастался. Кроме той драки с Этьеном, я вообще не могла припомнить ничего вопиюще сверхъестественного.

Я даже задумалась на минуту. Нет, всё что выбивалось из общей картины Влад старался спрятать, как тогда своё выздоровление, уже не говоря, что он пытался скрыть от меня всё, что касалось вампиров.

А ты, — молча вопрошала я картинку — прыгал, как обезьяна по деревьям, машины гнул, носился, как больной, по лесу так, что твою девушку тошнило. Даже явиться нормально не мог, то на капот с неба упал, то ночью в комнате возник будто привидение.

Гневная тирада в пределах собственных мозгов оборвалась только для того, чтобы я сунула в рот очередную ложку салата. Голода не было, я ела по привычке.

Впрочем, — продолжила я свой монолог более понимающе, — ты ведь, наверное, пытался её впечатлить, чтобы она упала к твоим ногам. Она и упала, дурочка, ищущая неприятности. Она же по земле едва ровно ходила, и ничего, выжила в компании вампира. Я вот, в отличие от некоторых, сама самостоятельность, и кому до этого есть дело?

Да, приходится признать, что реальность, так похожая на вымысел, имеет с ним мало общего. А жаль.

Плачь, не плачь, Сашка, а Влада не переубедить и на кровь он твою не клюнет. Он же себя контролирует, — фыркнула я, вспоминая его лицо. Лучше бы хуже контролировал. Лучше для кого?

Ох, Сашка…

Я пила горький кофе, словно горечи внутри было недостаточно.

Увидев, как парочка потянулась друг к другу и стала целоваться, я спешно вытащила деньги, подхватила вещи и вылетела наружу, не желая становиться свидетелем, а вернее сказать, завистником чужого счастья. Правда, знала, что было поздно.

Тьма опустилась на город внезапно, как бывает только в зимний вечер. Снег знакомо хрустел под ногами, пока я бесцельно следовала знакомым маршрутом, пытаясь привлечь внимание Этьена. Но, по-моему, я просто убивала время до отъезда. Печального, бесславного отъезда.

Около часа назад звонил Влад. Спросил, всё ли со мной в порядке.

Что, спрашивается, я могла ему ответить?

Всё отлично, — пустым голосом отозвалась я, понимая, что он, следуя за мной, должно быть, видит мой удручённый вид. Натягивать на лицо фальшивую улыбку я не желала, но сказать в чём дело, конечно, не могла.

Вряд ли бы он стал смеяться, скорее, пожалел бы меня, неудачницу, а может быть, отправил обратно к тёте или ещё лучше — отправил бы домой первым рейсом, презрительно глядя вслед.

Вершина очередного сугроба была сбита ботинком. Мне надоело это бестолковое блуждание — Этьен не придёт. Он и думать обо мне забыл, или прячется от мести Влада.

Оглядевшись, я быстро сориентировалась, выбрав кратчайший путь до припаркованной машины, и направилась в выбранном направлении. Всё равно до условленного времени оставалось только двадцать минут, так что если Влад спросит, что случилось, скажу, что замёрзла или неважно себя чувствую. Пусть лучше поиздевается надо мной — это ведь тоже сойдёт за общение.

Какой же я была жалкой в собственных глазах, а ещё хуже было то, что меня это мало заботило. Я просто хотела скорее снова его увидеть.

В какой-то миг, сквозь шум не прекращавшихся ни на секунду мыслей, я стала различать за собой шаги. Как назло, я только что свернула в какой-то дворик. Здесь было темно, горела лишь пара окон на дальней стороне. Было ещё достаточно рано и, видимо, остальные хозяева здешних квартир ещё не вернулись.

Хруст шагов позади ускорился, я, споткнувшись, тоже заспешила. Но далеко уйти мне не удалось. Кто-то рванул за плечо.

Неужели, это Этьен? — в ужасе подумала я, коря себя за беспечность. Не удержав равновесие, я завалилась в снег, жутко испугалась, и так и затихла, выставив руки перед лицом.

Весь ужас, испытанный тогда, на кухне, перед лицом смертельной опасности, нахлынул с новыми силами. Этьен больше не казался неясной, едва существующей угрозой, с каждым днём всё больше растворявшейся в сизом тумане проходящего дня. Иллюзия вмиг обрела плоть, впитав мой страх.

Я продолжала сидеть в снегу, зажмурившись, но больше ко мне никто не прикоснулся. Не сразу, но я стала различать чью-то речь. Мужчины говорили на румынском. Голос одного из них принадлежал Владу, а второй точно не был Этьеном.

Очень низко, почти вибрируя, резкие отрывистые фразы Влада бросали в дрожь. Я не различала ни слова, но этого и не требовалось, чтобы понять насколько зол и серьёзен был румын. Второй голос почти пищал, словно умоляя о пощаде. Ещё пара фраз и зловещая тишина проглотила всё звуки.

— Ты как?

От неожиданности я вздрогнула.

— Нормально, — заикаясь, ответила я, но так и осталась сидеть в снегу, не раскрывая глаз.

— Не против, если я тебе помогу?

Я промычала в ответ, что не против. Руки Влада легли мне на плечи.

— Не бойся. Это был не Этьен.

Меня с лёгкостью оторвало от земли, и пришлось положиться на собственные ненадежные ноги.

— Хочешь открыть глаза? — очень мягко спросил Влад, давая возможность ответить нет, если захочу.

Но я ведь не трусиха какая-то.

Осторожно я отвела руки от лица.

Отсвет ясной лунной ночи потерялся в глубине его чёрных зрачков, будто укрылся там от любых тревог. Он был… он был…

Я не сразу поняла, что плачу. А потом просто громко разревелась и уткнулась лицом в грудь Влада, совсем не интересуясь, не против ли он пачкаться в соплях трусливой девчонки.

Немного придя в себя, я вцепилась в его руку, словно опасность была где-то рядом, и твердо подняла взгляд, смотря на мужчину с вызовом, ожидая, что он скажет, высмеет ли.

Но он так ничего и не сказал, позволяя стискивать свою ладонь.

Глава двадцать вторая. СНАГОВ

Проснувшись, я не торопилась вставать, вспоминая события минувшего дня и пытаясь решить, что делать дальше.

Вчера, по дороге к машине, Влад объяснил, что за мной увязался какой-то придурок. Он был пьян и искал компанию, чтобы продолжить вечер. Никакого отношения к Этьену не имел.

Всю дорогу я только и делала, что тряслась осиновым листом, пытаясь убедить себя, что случившееся и нападением толком нельзя было назвать. Кажется, когда тот козёл схватил меня за плечо, это я рванула вперёд, стараясь сбросить чужую руку, и сама же поскользнулась.

Всё было очевидно, вот только руки продолжали мелко дрожать, пока мы двигались вдоль шоссе. Но стоило Владу свернуть на многострадальную дорожку, как что-то вдруг щёлкнуло в голове и меня озарило: настоящей причиной моего дикого страха стал совсем не случайный кутила, заметивший меня на улице, а мои собственные фантазии о кровожадных вампирах, скрывающихся в ночной тьме. Собственное воображение сыграло со мной злую шутку, превратив в истеричку за считанные секунды.

Пусть я уговаривала себя, что Этьену давно не было до меня дела, и была уверена, что Влад не представляет опасности — мои чувства всё ещё находились в смятении. В этом я могла убедиться в том тёмном дворике, где все ужасы хлынули на меня словно из внезапно раскрытого ящика Пандоры, стоило вымышленной опасности показаться на горизонте.

Я храбрилась, пыталась держаться по-взрослому, но правда была в том, что я попросту загнала все свои дикие мысли поглубже под давлением своих же рассуждений, ведь именно они держали почву под моими ногами и позволяли трезво мыслить, не сходя с ума от невероятности того, что со мной происходило здесь, в Трансильвании.

Влад не собирался причинять мне вред. У него была уйма возможностей сотворить со мной что угодно безо всяких для себя последствий, но вот он позволял держать себя за руку, делился пальто и ездил в аптеку за жаропонижающим. Уже не говоря о том, что он увёл меня от своих собратьев в церкви.

Этьен и вовсе пропал с горизонта, и, даже учитывая его угрозу расправиться со мной, нужно было быть идиоткой, чтобы не понять, кто на самом деле являлся его целью. До меня, по сути, ему не было никакого дела. Я просто путалась под ногами.

Я всё это понимала, но стоило угрозе воплотиться смутной тенью позади, как я изменила сама себе, напрочь позабыв о хвалёной рассудительности и хладнокровии.

Вымысел гораздо страшнее реальности. В реальности я жила в доме вампира, спала в его комнате, делила с ним обеды, и ничего плохого со мной не происходило. Сам факт существования волков имел мало общего с моими страхами на зачарованной тропинке. Да, вампиры были опасны, так же опасны, как и любой идиот в тёмном переулке или нетрезвый водитель за рулём автомобиля. И не имеет значения, как тщательно ты соблюдаешь правила дорожного движения, у тебя всё равно есть все шансы угодить под колёса.

Опасность — дело малопредсказуемое, и я всегда знала, что цветочный горшок может внезапно сорваться с чьего-то подоконника. И никакие предосторожности никогда не уберегут меня от всего арсенала угроз, существующих даже в самой обыденной жизни.

Кто мог предположить, что привлекая внимание Этьена, я случайно зацеплю взгляд какого-то гуляки?

От всего не спрячешься, чётко осознала я, как и то, что не хочу забывать о тех, о ком желаю помнить, только потому что боюсь непредсказуемости и возможных последствий, которые так навсегда и могут остаться просто вероятностью.

Проехав по тропинке прошлым вечером, я, кажется, наконец-то приняла опасность, как одну из составляющих чьей угодно жизни. И моей в том числе.

Я осторожно выглянула из-за спинки дивана. Влада не было в комнате. Серый вязкий свет заполнял пространство вокруг, давая понять, что за окном давно начался короткий зимний день.

В моём распоряжении осталось всего несколько суток, чтобы придумать, как уговорить вампира сохранить мне память.

— Проснулась? — Влад возник в дверном проёме так же бесшумно, как и всегда.

Я кивнула и, вспомнив, что только что проснулась и ещё не успела привести себя в порядок, пригладила волосы руками и отвернулась.

— Собирайся. Позавтракаем по дороге.

Пока я возилась, отыскивая нужные вещи, мне казалось, что пристальный взгляд мужчины не оставляет меня ни на секунду. Наверное, он сомневался в моём состоянии. Может быть, даже ждал приступа паники с воплями, что с меня хватит и больше я никуда не поеду.

Я только раз уронила рубашку и оступилась, когда обходила столик, но причиной тому было далеко не вчерашнее происшествие. Гораздо больше меня волновал вид наверняка помятого лица и спутанные вороньим гнездом волосы.

Машина неслась по шоссе резвее обычного. Притихшая на пассажирском сидении, я погрузилась в глубокие размышления о том, как же убедить Влада не лишать меня памяти.

Я не сомневалась, что простые уговоры на тему, что я не представляю опасности и не стану зря болтать языком, не сработают. Даже если бы кто-то услышал мою невероятную историю, скорее бы вызвал скорую, чем обратился в слепую веру в трансильванских вампиров. Но зная Влада, уверена — его такие доводы не проймут.

Нужно было отыскать рычаги, с помощью которых я могла бы надавить. К примеру, если бы от меня была какая-то польза или я бы владела важной информацией.

Но о чём я думаю? Пользы от меня ноль, скорее, проблемы и сложности, а знаю я и того меньше. Даже если бы я знала, где скрывается Этьен, уверена, что как только бы Влад нашёл француза и разобрался с ним, я бы позабыла всё о вампирах в тот же день…

— Ты пропустил поворот, — машинально заметила я, провожая взглядом указатель на Брашов.

— Сегодня мы туда не поедем.

— А куда же мы? — Неужели Влад собирается отвезти меня домой, с тревогой подумала я, выпрямившись на сидении.

— В Бухарест.

— Бухарест? Почему? — Кажется, ничего такого мы не планировали.

Влад скосил на меня взгляд на несколько секунд и снова уставился на дорогу.

— Хочу развеяться, — мрачно произнёс он.

Я смутилась, не понимая, что сулит внезапное изменение маршрута. Что он мог иметь в виду под словами «хочу развеяться». Я откинулась на сидение, в задумчивости окинув взглядом приборную панель, пока старалась разгадать план Влада.

Среди множества огоньков на электронном экране горели время и сегодняшняя дата: семнадцатое января. Что-то зашевелилось в памяти, едва уловимо, и вдруг я вспомнила, что именно сегодня собиралась посетить Бухарест.

Собиралась ещё в той, другой жизни, которую оставила на пороге тётиного дома, в социальных сетях, где меня не было вот уже пару дней, на страницах ежедневника, хранившего мой тщательный план путешествия по Трансильвании.

Но откуда? Откуда Влад мог знать, что именно сегодня я собиралась в столицу? Просто совпадение?

Собравшись с духом, я спросила:

— Ты читал мой ежедневник? — Интонация получилась вялая, — то ли я пыталась его уличить, то ли старалась удостовериться, — голос прозвучал сбивчиво, заставив меня занервничать ещё больше.

Влад не ответил, продолжая смотреть прямо перед собой, а я так и не придумала или, скорее, не решилась спросить что-то ещё. Мои вопросы казались глупыми, наивными или просто идиотскими, так что смутившись, я поглубже забилась в кресло, позволяя себе редкие косые взгляды в сторону водителя.

Мне так хотелось поговорить с ним, выяснить для себя то, что вдруг стало важным, но сколько я ни подталкивала себя, так и не смогла раскрыть рта.

Моё внимание привлёк другой указатель, обозначавший ещё одно место моего паломничества, о котором я успела позабыть.

— Может, заедем? — спросила я, желая, скорее, посмотреть на реакцию Влада, чем действительно интересуясь крошечным монастырём, где, по некоторым, преданиям был захоронен его именитый тёзка.

Если он проигнорирует, — решила я, — дело очень плохо. Но если нет, и он действительно сверился с моим ежедневником, чтобы позволить мне отвлечься после вчерашнего, тогда… тогда…

Не говоря ни слова, Влад сбросил скорость и свернул на узкую асфальтированную дорогу, по обочинам которой громоздились снежные сугробы, так что машина то и дело обтирала стены расчищенного тоннеля гладкими начищенными боками.

Он не стал со мной спорить или смеяться над тем, что, отыскав настоящих вампиров, я всё ещё зачем-то стремлюсь попасть в легендарные места, где, увы, не покоилось ничего более интересного, чем таинственные истории. Влад просто сделал то, что я хотела.

Снагов — монастырь, по направлению к которому мы неспешно двигались вдоль просёлочной дороги, был одним из мест, где якобы были погребены останки знаменитого графа Дракулы.

Об этом месте ходило множество легенд, многие из которых я вспомнила, стоило на горизонте появиться водной глади, среди которой, словно клок нечёсаных на макушке волос, вздыбился крошечный, поросший лесом островок. Оголённые ветви деревьев являли глазу тёмное тело кирпичной церкви — коричнево-черной в тени тяжёлых, беременных снегом туч. Три башни высились одна за другой, говоря о том, что мы видим знаменитую церковь Благовещенья Пресвятой Богородицы.

Проехав через небольшую деревеньку, мы остановились у самой кромки воды, рядом с пешеходным мостом, соединившим остров с берегом. Влад заглушил двигатель и выбрался наружу. Я последовала за ним.

Вокруг не было ни души, и, может быть поэтому, а может потому, что стояла середина зимы и серое небо вскоре готовилось облегчить свою непосильную ношу, стирая собственное хмурое лицо, отражавшееся в зеркальной глади озера, казалось, что здесь и вовсе никого нет. Казалось, что мы перенеслись в другой мир, где не действовали привычные законы.

Слишком нереально выглядело окружающее нас пространство. Слишком просто Влад уступил моей просьбе. Слишком страшно было поверить.

Когда я обернулась, надеясь отыскать взглядом Влада, то обнаружила, что он смотрит прямо на меня. Смотрит внимательно, смотрит так, словно это имеет значение. Будто в любой миг я исчезну, растворюсь в упавших с неба снежинках, в бесконечности белого полотна под ногами. Смотрит, будто хочет запомнить, или так, как смотрят на тех, кто вернулся после долгого отсутствия, стараясь узнать былые черты и отыскать новые, чтобы разделить прошлое и настоящее.

Вот он наконец отвёл взгляд, и ниточка, повисшая между нами всего на миг, оборвалась.

В полном молчании, он неспешно пошёл вперёд. Его затылок был чуть опущен, так как если бы он низко наклонил голову, глядя под ноги. Влад успел дойти уже до середины моста, как вдруг обернулся, не обнаружив меня рядом.

Я поспешила к нему. Замерла рядом, не дойдя шага, и заглянула в его лицо.

— Для поклонницы Дракулы ты не очень торопишься, — его взгляд скользил по моему лицу, заставив неожиданно смутиться, и совсем не из-за безобидного подначивания.

— Я уже нашла больше, чем рассчитывала. Гораздо больше, — отчаянно решилась добавить я, отвечая пристальным взглядом.

Влад молчал. Затем отвернулся и снова пошёл вперед, как если бы не понял меня.

Или действительно не понял?

На глаза вдруг выступили слёзы. Как? Как так случилось, что я оказалась загнанной в угол?

Всё, что случилось со мной до этого самого момента: столкновение с вампирами, присутствие в Чёрной Церкви в качестве закуски, стрельба, и моя казавшаяся такой неминуемой в какой-то момент смерть — потеряло важность. Важность по сравнению с тем, что происходило со мной сейчас. Что я чувствовала, чего хотела. К чему оказалась совершенно не готова. И мне требовалось время, чтобы разобраться, чтобы понять, что с этим делать, решить как… Но времени у меня не было. А скоро не останется ни единого воспоминания. Ни единого! О том, что вдруг стало так важно!

Я даже не заметила, как Влад снова возник рядом. Я попыталась отвернуться, спрятать предательские слёзы, но он не позволил.

— Не плачь. Не надо, — его пальцы коснулись горячих щёк. — В том, что ты напугана, нет ничего постыдного. И больше я не попрошу тебя помогать мне. Я не должен был впутывать тебя в это.

Не сразу смысл слов Влада дошёл до меня — он считал, что я плачу от страха. Считал, что я до сих пор переживаю из-за вчерашнего.

— Я не… — всхлипнула я.

Мне хотелось объясниться, растолковать, что я совсем не боюсь. Вернее, боюсь, но совсем не этого. И слёзы катятся от досады и растерянности, от несправедливости.

Слова комом застряли в горле. Как сказать ему обо всём том, что происходит внутри? Вместо этого я вдруг приникла к его груди, хватаясь за воротник пальто, и разрыдалась, не узнавая сама себя.

Эта новая Саша была я и в тоже время кто-то совсем другой.

Чужие руки легли мне на спину, легонько поглаживая и не торопя. Влад давал мне время избавиться от страхов, выплеснуть скопившееся напряжение. Так, наверное, думал он. На самом деле я украла эти несколько минут, чтобы погреться в его объятьях и попытаться запомнить всё. Его запах, его дыханье на своей макушке, зная заранее, что больше он мне такого не позволит. По крайней мере за те несколько дней, оставшиеся мне в Румынии.

— Сегодня будем отдыхать, — произнёс он, когда я наконец затихла. — Будем следовать твоему плану и побываем везде, где ты хотела.

«А что будет завтра?» — хотела спросить я, но ответ мог оказаться слишком ужасным, и я сказала: — Можно я буду держать тебя за руку? — заливаясь краской, не смея поднять взгляд и боясь всего на свете: отказа, насмешки, снисходительного отношения или даже презрения.

Сердце замерло на секунду, а затем Влад перехватил мою руку и повёл за собой.

Кажется, в этот момент я пережила самый счастливый миг в своей жизни. И вдруг подумала, что, может быть, и Влад… он, возможно…

Влад был невероятен, — размышляла я, идя по ровному настилу снега, отставая всего на полшага, чтобы украдкой любоваться ровными чертами его лица, носившими неоспоримую печать благородства и достоинства. Как только я не замечала этого раньше? Или, может быть, замечала, но не придавала значения, думая совсем о других вещах.

Его рука была прохладной, но его прикосновение жгло раскалёнными углями, распространяя по телу тепло.

Вот так это и бывает.

Лёгкие прозрачные снежинки кружились вокруг, оседая на наши плечи, руки. Вокруг ничего не было слышно, кроме скрипа снега под ногами. Даже если бы вдруг заиграла музыка или загалдела толпа, кажется, я и тогда бы ничего не услышала, кроме этого скрипа и собственного сердца, грохотавшего в ушах.

Мы оказались у церкви совершенно внезапно. Она словно выросла из-под земли.

Суровая и строгая, своими чёткими геометрическими пропорциями она противоречила моим скомканным, сбитым воедино чувствам. Такая неправильная, такая ненужная.

Влад не стал останавливаться на пороге надолго, давая мне увидеть старую постройку во всём своём неестественном величии. Он толкнул дверь и мы вошли.

Внутри было темно, слабый свет едва пробивался сквозь толстое запотевшее от времени стекло, погружая нас в сумрак и окончательно стирая реальность позади.

Мужчина неспешно скользил взглядом вокруг, как сделал бы человек, долго отсутствовавший в когда-то знакомом месте. Изящно очерченный профиль неуловимо менялся, стоило слегка повести головой. Тени играли на его лице, то и дело придавая образу оттенки тех эпох, современником которых он мог бы быть.

— Ты бывал здесь раньше? — тихо спросила я, не желая нарушать торжественную тишину места, где были только мы.

— Несколько раз, — глухо ответил низкий густой голос, резонируя в моей груди. Я очень хотела знать о том времени, когда Влад приходил сюда без меня. Но вдруг мысль о том, что я забуду его ответ, даже если получу, показалась невыносимой, и я решила не спрашивать.

— Значит, здесь покоился легендарный граф? — я сделала шаг вперёд в направлении алтаря. Там, перед вратами в царствие небесное, была расположена могила в которой и должен был упокоиться легендарный Владислав Цепеш.

Влад понял мои намерения и повёл меня вглубь. Не захоти он сдвинуться с места, я бы тоже осталась там где стояла — я бы сделала что угодно, чтобы не отнимать руку.

Мы оказались у края небольшой ямы. Углубление в полу заволакивал глубокий мрак.

— Уверен, что ты читала больше, чем первые попавшиеся ссылки случайных путешественников, — произнёс он негромко.

Могила была пуста, и это произошло отнюдь не в тридцатые годы прошлого столетия, когда пара археологов, Флореску и Розетти, убрали тяжёлую плиту и не обнаружили под ней абсолютно ничего.

Существовало несколько преданий, связывавших монастырь с династией Цепеш. Одно из них утверждало, что церковь, иногда именовавшаяся храмом, воздвиг Владислав, отобравший трон у отца Дракулы, в 1453 году. Другие источники утверждали, что Владислав построил церковь где-то на южной стороне монастырских земель, где сейчас возвышается небольшой деревянный храм. Ещё более фантастическая легенда утверждала, что где-то здесь Дракула построил камеру пыток с катапультой. В очерках Александру Ободеску я прочла о том, что кровожадный господарь изуверствовал над пленниками, а затем выбрасывал их растерзанные тела при помощи самодельной баллисты прямо в озеро.

Чего только не рождает неуёмная человеческая фантазия, — подумалось мне невесело, и я вспомнила о собственных заботах.

— Он вообще существовал? — спросила я Влада и в тот момент совсем бы не удивилась, если бы он ответил, что это просто вымысел от начала и до самого конца.

— Существовал.

В холодных сырых стенах слово прозвучало зловеще. По коже скользнули мурашки. Я подняла взгляд на Влада.

Раскрашенный тёмной палитрой бесплотных теней Влад выглядел тем, кем являлся. Удивилась бы я, если бы сейчас он попросил откинуть голову чуть в сторону, совсем немного, чтобы он мог лучше припасть к моей шее?

— Боишься? — чуть слышно спросил он, пока я всё глубже погружалась в омут чужих глаз.

Я, не смея вымолвить ни слова, заворожённо покачала головой — я не боялась его. И знала, что бы ответила, попроси он сейчас, в этом потустороннем сумраке, забыть обо всём что ещё связывало меня с реальностью.

Взгляд мужчины дрогнул, всего за мгновение до того, как он отвернулся.

— Идём, — он сделал шаг назад, его рука ослабела — он больше не держал меня, но я не собиралась отпускать, плотно сжав пальцы. Влад замер на миг, чувствуя, как крепко я удерживаю его. И позволил.

Позволил держать себя за руку. Идти рядом. Быть вместе. Пусть мы оба знали, как быстро закончится эта история, почти не успев начаться.

Мы прошли весь обратный путь, держась за руки. Поведи он меня дальше куда угодно, я бы не сопротивлялась. И пусть это было так на меня не похоже. Но всё волшебное быстро кончается.

Влад подвёл меня к машине и раскрыл дверь. Меня вдруг грубо вытолкнуло в реальность, стоило пропасть чужому прикосновению. Стало одиноко. До боли. До отчаянья. Так больно, словно жизнь внезапно оборвалась и слёзы не могли помочь этому горю.

— Где его похоронили? — спросила я бесцветным голосом, когда ровным гулом ожил мотор. — Дракулу.

Смотреть на Влада было выше моих сил, побелевший мир за стеклом, мир, где, казалось, не было ничего, больше походил на то, что ждёт меня впереди.

— Его не хоронили.

Я всё же подняла взгляд, в котором тускло брезжил невысказанным вопрос.

— Пытались, — Влад выкручивал руль. — Много раз. Но пока безуспешно.

Глава двадцать третья. БУХАРЕСТ

Снегопад продолжался всю дорогу до Бухареста. Я вспоминала, как предвкушала посещение столицы, наверное, не зря называемую в прошлом «балканским Парижем». Думала, что наконец смогу посетить свой первый европейский город — город с большой буквы. Конечно, к этому времени я уже должна была побывать — и побывала — в Брашове и Сигишоаре, но кто знал о этих маленьких точках на карте?

Путешествуя, люди, как правило, хвастаются везде узнаваемыми названиями: Лондон, Берлин, Париж, Москва, Нью Йорк. Я тогда тоже думала, что именно с Бухареста начну раздвигать собственные границы, стану настоящим туристом.

Мы приблизились к первым крупным развязкам, направляющим потоки машин в город и прочь от него, но я не почувствовала ожидаемого воодушевления. Над душой продолжал висеть дамоклов меч забвения; совсем скоро я не вспомню ни этого места, ни того, с кем сюда приехала…

— Куда хочешь отправиться вначале?

— Куда угодно, — ответила я, продолжая бездумно следить за сгрудившимися плотнее автомобилями, вливавшимися в тот же рукав механического движения, что и мы секунды назад.

Больше Влад ничего не спросил.

В груди стало тяжелее. Если я не хотела снова разрыдаться, нужно было взять себя в руки. Плачь не плачь, этим делу не помочь. Погружаясь в уныние, я только зря тратила драгоценное время. Следовало что-то придумать, найти способ убедить Влада оставить мне память, а не раскисать на его глазах.

— Может, ты знаешь куда действительно стоит поехать в такую погоду.

За окном продолжал падать снег. Небо начинало светлеть, говоря, что непогода продлится недолго, но бродить по улочкам старой части города, которой, несомненно, было что показать, мне совсем не хотелось.

Мы не спеша преодолели сначала окраины, занятые широкими приземистыми супермаркетами-муравейниками, жизнь которых не останавливалась ни на минуту. Пробрались сквозь запруженные новые районы, с широкими проспектами и долгими светофорами. Потом за окном появились старые многоэтажки-сталинки, мешавшиеся с массивными зданиями эпохи конструктивизма, занимаемыми в прошлом партиями, залами собраний, советами и множеством других общественных организаций, созданных на благо социалистического будущего, которое так и не наступило, зато оставило после себя внушительного вида останки. Будто гигантское доисторическое животное, оно, почуяв скорую гибель, решило уйти в сторону и, уползая, растеряло части неприглядно-тлеющего тела.

Время продолжало откручивать плёнку назад, и вот мы уже теснимся в узких улочках, огибая здания старого города с его вычурной архитектурой в стиле модерн. Должно быть, мы будем гулять где-то здесь.

Я всё жду остановки, но машина продолжает катиться вперёд, вырываясь вдруг на широкий проспект. Ещё десяток минут вдоль Онири — и вдалеке я могу различить темнеющую арку неправильного квадрата на небольшой возвышенности — Дворец Чаушеску, а ныне здание Парламента.

Второе по величине здание, после американского Пентагона, стало причиной гибели пятой части старых районов города. Тысячи переселённых людей, миллионы тонн строительного мусора, оставшегося после снесённых домов и строений, семь сотен архитекторов и около двадцати тысяч строителей, и это не говоря о тех капитальных ресурсах, вложенных в возведение невероятного монумента из мрамора и хрусталя, чьи очертания всё чётче проступают сквозь мглистые завихрения снегопада.

Влад очертил круг и въехал на открытую стоянку. Кажется, впереди нас ждёт экскурсия.

Мы шли рядом плечо к плечу. О том, чтобы взять его за руку, не могло быть и речи. То, что казалось возможным в тихом притворе одинокой церкви, было немыслимо в кипящем заботами городе, глазевшем на нас отовсюду бесчисленными парами глаз.

Мы долго поднимались по ступеням, затем отклонились налево и снова прошли несколько пролётов. Здание казалось невероятным, будто искусственная и облагороженная с вытесанными ступенями гора. Где-то по пути наверх нас остановил полицейский. Мой спутник ответил, что мы направляемся на выставку современного искусства, и мы беспрепятственно двинулись дальше. Затем нырнули в стеклянные лифты и те понесли нас ещё выше.

На одном из этажей мы вырвались наружу, оказавшись в просторном коридоре из белого с жёлтыми прожилками мрамора, на полу которого лежала ярко-красная, как в русских классических театрах, широкая ковровая дорожка.

Здесь Влад неожиданно остановился, оставаясь за моим плечом и словно предлагая мне самой выбирать дорогу.

— Но я не знаю куда идти, — растерянно, но не испытывая страха или волнения, произнесла я.

— Можешь идти куда хочешь.

Я могла бы сказать, что на самом деле не хочу идти никуда, но послушно выбрала направление и двинулась вдоль бесконечного коридора.

— Я хочу тебя спросить, — начала я, пока мы бесшумно ступали по дорожке словно два призрака, заплутавшие в этих стенах. — Как ты стал тем, кто ты есть?

Мужчина по обыкновению не торопился с ответом, если вообще собирался раскрывать свои тайны, но мне оставалось только ждать и надеяться, и я ждала.

— Не по своей воле.

— Тебя укусили? — я посмотрела на Влада — он едва заметно кивнул. — Было больно?

— По человеческим меркам да, но очень скоро это перестаёт иметь значение.

— А что продолжает иметь?

— То, что ты получаешь силы осуществить свои самые дикие желания. Чувствуешь себя всемогущим. Похожим на бога, — он замер на мгновение, глядя на меня. — Но по сути ты просто монстр. Мерзкое кровавое чудовище.

— Ты не такой, — я не смогла промолчать, видя как похолодел взгляд напротив.

— Ты заблуждаешься. Я худший.

Мы замерли у двери. Влад раскрыл передо мной створку, пропуская вперёд, а его слова всё ещё звенели в ушах.

Спросить его о друзьях я не могла — этот разговор мы уже начинали и ни к чему хорошему это не привело. Говорить о семье было тоже рискованно — наверняка все они давно умерли.

Неожиданно я обнаружила себя в зале. Длинные шторы прикрывали огромные окна. Свет не горел, но его было достаточно, чтобы разглядеть обстановку.

Высокие потолки, мраморная облицовка, только горчичного цвета на этот раз. Паркет широкой ёлочкой. У противоположной стены подмостки, напротив которых рядами стояли стулья. Тоже старые на вид, вернее, раритетные или антикварные. Деревянные, резные, с мягкими цветастыми сидениями, как у моей бабушки, только не такие затёртые.

— Нам точно можно здесь находиться?

— Почему же нет? — безразлично переспросил Влад.

— Просто это не похоже на экскурсионные залы.

— Эти залы вообще не имеют никакого смысла. Многие из комнат вообще ни разу не использовали.

— Зачем тогда строили? — зал остался позади и мы вынырнули в следующий коридор, не слишком отличавшийся от предыдущего.

— Чтобы потешить собственное эго, полагаю.

Да, об этом я тоже читала. Дворец воздвиг тиран и деспот, в те времена являясь лидером страны. Но, как часто случается, не осилил задуманного — дворец был закончен после того, как его казнили по решению военного трибунала.

— У тебя была девушка, — выпалила я на одном дыхании, понимая, что если стану раздумывать над вопросом, как утром, пока мы ехали в Снагов, никогда не осмелюсь спросить.

— У меня была жена, — сухо ответил Влад.

От такой новости я остолбенела. Конечно же, ему было достаточно лет и без положенного вампиру долголетия, но жена?

Я вдруг почувствовала, что пропасть между нами разверзлась ещё шире. Чем я могла быть ему интересной? Ему, прожившему, должно быть, не одну жизнь, видевшему, как сменяются эпохи. Что могла предложить ему я, студентка первого курса архангельского университета?

В душе что-то ухнуло. Мне казалось, что как бы я ни старалась себя ободрить, я проиграла эту гонку ещё на старте. Ещё до того, как прозвучал сигнальный свисток.

Саша, тебе правда лучше всё это забыть.

— Ты любил её? — слова эхом ударились о стены и покатились вперёд.

— Разве может быть иначе?

Может! Ещё как может! — хотелось кричать мне. Люди женятся по миллионам, миллиардом причин и к любви это не имеет никакого отношения! Совершенно никакого!

Но злиться не было смысла. Влад был не виноват. Не была виновата его жена. И я тоже. Не была виновата. Просто всё так вышло. Просто моё желание найти вампиров вдруг осуществилось. Всё остальное было случайностью, о которой я забуду уже очень и очень скоро.

— Душно, — произнесла я. — Давай уйдём отсюда.

Мне хотелось вырваться из этих глухих стен, длинных коридоров и высоких лестничных пролётов, в которых не было смысла. Никакого чёртового смысла!

Воздух ударил холодом, стоило оказаться снаружи, но голова продолжала кружиться. Я буквально слетела со ступеней, просто несясь вперёд.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что он за моей спиной. Я бы хотела забыть всё сейчас, в этот самый миг. Не видеть его больше. Развернуться и не найти его рядом. Уже сейчас. Немедленно!

Вместо того, чтобы развернуться и прокричать это всё ему в лицо, я продолжала лететь вперёд, едва не цепляя прохожих. Я просто шла и шла не останавливаясь, будто могла убежать из этого глухого угла.

— Эй! — я всё-таки налетела на кого-то. Девушка упала на своего спутника, меня поддержали со спины, обхватив рукой талию и возвращая равновесие. — Куда несёшься, подруга? — недовольно заворчала девушка, но, кажется, не очень разозлившись.

Она посмотрела на меня, собираясь ещё что-то сказать, но её друг одёрнул её раньше, заговорив на румынском. Она кивнула и, бросив в мою сторону суровый взгляд, наверное, возмущённая тем, что я так и не удосужилась извиниться, пошла за парнем.

Место, куда они торопились, было в трёх шагах — неоновая вывеска над входом приглашала в SkyBar, где сегодня, судя по толпившемуся у входа народу, должна была состояться тематическая вечеринка. Смотреть на плакаты, чтобы понять в честь чего собрались тусовщики, не пришлось — длинные плащи и высокие каблуки, зализанные назад волосы и блестевшие в темноте клыки говорили сами за себя.

— Я хочу пойти, — собственный голос прозвучал будто чужой. Влад не успел ничего ответить, а я уже шагала прямо по направлению ко входу.

Глава двадцать четвёртая. СМЕРТЬ В ПОЛДЕНЬ

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы окончательно вернуться в реальность и не дойти до входа пары шагов. Там стояли верзила-охранник и распорядитель, пускавший посетителей по своему усмотрению. Если я действительно хотела оказаться внутри, то мне следовало встать в очередь, что я и сделала, отыскав конец галдящей толпы, вытянувшейся узкой лентой вдоль серой стены здания клуба.

Парочка, стоявшая передо мной, бросила взгляды на мою одежду, сдержанно переглянулась и тут же позабыла о моём существовании. В отличие от меня, они позаботились о подходящих костюмах.

На плечах парня висел тёмный плащ неопределённого цвета, волосы уложены, собраны в хвост, а вихрящиеся виски прилизаны гелем. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на меня, я заметила, что на нём были линзы. Два чёрных пятна полностью закрывали радужку, выступая за её границы.

Его спутница была выше ростом и, в отличие от своего кавалера, предпочитала короткую стрижку. Настолько короткую, что её с лёгкостью можно было поддерживать в форме машинкой с четвёртой насадкой. Красный ёжик топорщился во все стороны. Шею украшал чёрный кожаный чокер с мелкими шипами, точно такими же, как и на косухе. На девушке была такая короткая юбка и настолько высокие каблуки, что пригнись я немного, смогла бы разглядеть всё, что не принято показывать днём, но вполне не зазорно демонстрировать ночью в определённых местах. Этот клуб, судя по всему, и был одним из таких мест.

— Точно хочешь пойти? — спросил Влад, вот уже минуту стоявший рядом в полном молчании.

— Да, — натянуто произнесла я, глядя в сторону.

Не сразу, но он перехватил моё запястье и поволок за собой.

Я собиралась возмутиться и настоять на своём, пусть и понимала, что, скорее всего, попусту трачу время и наши шансы попасть внутрь без костюма стремятся к нулю. Но Влад не попытался увезти меня прочь от клуба. Наоборот. Он стремительно приближался ко входу.

— В очередь, — гаркнул охранник, едва мы перед ним возникли.

Распорядитель, крохотного роста, почти лысый, в маленьких очках с красной оправой, как и парочка до него, только скользнул взглядом по нашей одежде и кисло улыбнулся, не считая нужным и вовсе раскрывать рот.

— Будьте добры, — вежливо заговорил Влад елейным голосом и взгляды распорядителя и охранника сосредоточились на нём, — впустите нас.

Словно заворожённый, распорядитель снял заветную верёвку с петли, пока верзила пятился в сторону, открывая нам дорогу. У обоих был одинаково стеклянный взгляд и отсутствующее выражение лица. Не нужно было спрашивать, чтобы понять, что Влад подавил чужую волю своей, как сделал это однажды с тётей и дядей.

Рядом, со стороны очереди послышалось недовольное ворчание, но мы уже входили внутрь.

— Добрый вечер, — произнесла девушка-хостес по-английски, ослепительно улыбнувшись.

Влад ответил на приветствие по-русски, и она с лёгкостью перешла на другой язык.

— Вам будет гораздо комфортнее в костюмах. Мы сможем подобрать что-нибудь на ваш вкус, — она указала на стоявшие здесь же гардеробные вешалки, занятые пёстрыми лоснящимися костюмами для вечеринки.

— Мне достаточно маски, — спокойно ответил Влад, подавляя возражения девушки, которые явно вот-вот должны были сорваться с её губ.

— А я бы хотела платье, — возразила я.

Девушка улыбнулась и провела меня в примерочную.

На самом деле я не хотела наряжаться, но отказ Влада вынудил принять совершенно другое решение, и потому я вернулась к нему десятью минутами позже, затянутая в чёрный корсет, шелковую изумрудного цвета рубашку с немного откровенным вырезом и широкими рукавами, и длинной тёмно-зеленой сатиновой юбке из-под которой выглядывали лакированные носки лодочек.

— Тебе не идёт, — заметил Влад, заставив меня растерянно сморгнуть.

Я, конечно, не ждала комплиментов, но слова задели, заставив поджать губы и пройти мимо.

Куда мне следовало двигаться, я знала. Нет, конечно же я никогда не была в этом клубе и даже не подозревала о его существовании до сегодняшнего вечера, но вот чего я действительно хотела, так это выпить, а значит, мне нужна была барная стойка, которая отыскалась в считанные секунды, стоило лишь оглядеться вокруг.

Повсюду, со всех сторон просторного зала, расползался туман. Разноцветные софиты — синие, зелёные, красные, добавляли красок и без того пёстрой публике, разряженной в пух и прах, как те ребята на улице. Яркий макияж на пепельно-белых лицах, сбитые причёски и лоснящиеся затылки, и острые белые клыки, поблескивающие в смеющихся ртах псевдовампиров.

Отыскав взглядом стойку, я целеустремлённо спустилась по лестнице, обошла танцпол и заняла один из высоких стульев у бара. В ту же секунду мне улыбнулся парень по другую сторону.

— Коктейль, — попросила я, и услужливый бармен на ломаном русском поинтересовался, что именно будет пить госпожа, начав перечислять ассортимент. Пока он говорил, я заметила, что Влада нет рядом.

Я даже обернулась, чтобы удостовериться.

Великолепно, я, кажется, достала его своими выходками, и он решил испариться.

— Что покрепче, — попросила я у бармена.

Предложение оказалось достойным: «Река крови», «Мёртвый немец», «Охотник за головами»; я остановила выбор на «Смерти в полдень» — именно его рекомендовал парень, если юная госпожа желала побыстрее присоединиться к веселью.

Госпожа желала. И уже спустя пару минут передо мной возник бокал из-под шампанского, бурливший мелкой рябью знакомых пузырьков, вот только вместо ожидаемого янтарного цвета жидкость была бутылочно-зелёной.

— Тебе не стоит это пить. Абсент и шампанское — плохой выбор.

Влад сидел на стуле рядом со мной — момент, когда он возник, я, конечно же, пропустила. Я повернулась к нему, чтобы ответить, наши колени соприкоснулись:

— Это не важно, — его слова только подстегнули. — Скоро я ведь и об этом забуду. Твоё здоровье, — чуть приподняла я бокал и сделала глоток, глядя ему в глаза.

Тёмно-карие — невероятные, они следили за мной, очерченные вырезом маски, скрывшей верхнюю часть лица. Вибрировавший свет бился вокруг, и уже совсем скоро, опьяненная его взглядом — или коктейлем, я почувствовала, как вибрация проникает все глубже под кожу. Или, может быть, это была просто музыка.

— Хочу танцевать, — громко произнесла я и, опустив пустой бокал на стойку, присоединилась к танцующим.

Быстро поймав волну, я стала танцевать в урагане других тел, бьющихся рядом в той же истерике, что и я. Интересно, у них тоже был достойный повод или они действительно считали, что это весело?

Я несколько раз возвращалась к стойке за новым коктейлем и каждый раз встречалась взглядом с вампиром, стараясь понять, о чём именно он думает — что думает обо мне и о том, как я себя веду, раз уж продолжает молчать, не пытаясь меня остановить.

А потом снова танцевала. Танцевала так, словно это был мой последний вечер. Словно всё исчезнет уже завтра. Впрочем, так оно могло и быть.

В один из моментов я заметила, как Влад флиртует с какой-то женщиной. Конечно, я не могла слышать, о чём они говорят, я даже видела их урывками, но женщина обольстительно улыбалась, захватив его внимание и заставив отвести от меня взгляд. Даже с такого расстояния я могла понять, насколько она красива. И чем ближе я к ним приближалась, тем очевиднее становилась её холодная безупречная красота.

Ровный овал лица, идеально светлая кожа, естественный взлёт бровей и тёмные словно ночь глаза, совсем слегка подчёркнутые подводкой, тушью и тенями.

В отличие от меня, костюм на незнакомке сидел как влитой. Тёмно-сиреневое платье открывало плечи, мягко скользя по ладной фигуре до бёдер, а затем слегка разлеталось клёшем. Тонкая изящная шпилька — не чета моим убогим лодочкам общественного пользования.

Женщина смеялась, когда я подошла, затем она перевела взгляд на меня, так же, как это сделал Влад.

От выпитого сильно кружилась голова, но даже это не помешало мне увидеть, как изменилось его настроение, стоило мне потревожить их. Он нахмурился, поджал губы, явно недовольный моим появлением.

— Владислав! — произнесла незнакомка в удивлении, которое прекрасно слышалось даже сквозь грохотавшую музыку. Я посмотрела на неё без особого интереса, досада и обида на Влада закипали внутри. — Она невероятно на неё похожа! — девушка вытаращилась на меня с искренним интересом. — Ясно, что именно ты здесь позабыл, но…

— Умолкни, Лала, — резко оборвал её Влад. Затем посмотрел на неё пристально и произнёс с нажимом: — Ты забудешь, что видела здесь меня с кем-то. А теперь исчезни.

Лала выпрямилась, отставила свой бокал в сторону, чуть кивнула, подчиняясь, и твёрдым шагом направилась на выход, словно в этот миг не было ничего важнее, чем оставить это место.

Мы остались вдвоём. Влад уставился на меня, и я была готова поклясться, что внутренне он подобрался, ожидая вопроса. Он ждал, когда я спрошу его, кого во мне узнала Лала. И он не хотел этого. Я видела, что не хотел.

— Я ещё выпью, — хмуро произнесла я, усаживаясь на стул рядом.

Я хотела спросить. Это было важно, но… Но мне вдруг показалось, что спросив об этом, я залезу грязным сапогом в чью-то душу. Туда, куда меня не приглашали. Причиню боль… Этого я не хотела. Я не хотела, чтобы Владу было больно.

Новая порция «Смерти» обожгла горло. И забвение вновь показалось не такой ужасной перспективой.

Я снова танцевала. Танцевала и танцевала. Снова пила. А потом всё вдруг закончилось. И вот я уже приятно утыкаюсь в чьё-то плечо, вдыхаю лучший в мире запах, и чьи-то руки осторожно поддерживают меня под спину — мы куда-то идём.

Затем я неожиданно села. Вокруг стало светло.

— Площадь Революции, отель «Атеней», — произнёс Влад, и я попыталась сосредоточить взгляд, чтобы понять, что происходит вокруг.

Мы, кажется, находились в такси. Влад сидел рядом. Он больше не обнимал меня. К счастью, я была достаточно пьяна и потому попросту потянулась к нему, собираясь обхватить его руку, но что-то не рассчитала и стала заваливаться вперёд и… Да, я буквально упала на него.

— Можно, я так полежу, — едва ворочая языком, спросила я.

— Если я отвечу нет, у тебя найдутся силы сесть ровно?

— У-у, — отрицательно промычала я.

Влад ничего не ответил, но и не оттолкнул. Я заерзала, пытаясь прижаться плотнее к его плечу, и довольно положила сверху голову. Меня раскачивало из стороны в сторону, но каждый раз, когда я уже собиралась упасть, чужая рука удерживала на месте.

— Я люблю тебя, дурацкий ты румын, — удовлетворенно произнесла я, почти убаюканная неспешным ходом такси. То есть не произнесла, конечно, как я могла сказать такое вслух. Я просто подумала об этом, подумала…

Когда меня снова потревожили, растолкали и поволокли куда-то, я расстроилась. Повсюду были голоса и люди, затем стало жутко светло. Так ярко вокруг, что меня затошнило.

Все говорили на румынском. Я силилась понять, но ничего не выходило.

— Я спать хочу, — почти провыла я, готовая топать ногами от недовольства.

— Потерпи немного, — голос звучал приятно и очень убедительно.

Я сразу ему поверила, и стала думать, что же будет, когда закончится это самое немного. Ведь немного — это не очень много, правда?

Меня снова волокли куда-то. Голова кружилась всё сильнее. Двигаться не хотелось.

Но вот, кажется, всё закончилось. Вокруг снова стало темно и тихо.

— Вас разбудить завтра, сэр? — ура, хоть кто-то говорит по-русски.

— Не нужно, благодарю, — и всё снова стихло.

А затем я почувствовала, как меня отрывает от привычного тепла. Попыталась возмутиться, но голова легла на что-то мягкое и удобное — Влад уложил меня на кровать и уже хотел выпрямиться, как я вдруг ухватила его за пальто.

— Я хочу помнить, — неожиданно для себя самой, я произнесла это довольно чётко. — Хотя бы завтра. Пожалуйста.

Тишина обволакивала всё вокруг. Может, это уже началось? Может, уже слишком поздно и мои воспоминания начинают ускользать?

— Хорошо, — услышала в ответ, когда мои силы и приступ просветления резко закончились.

Я уснула.

Глава двадцать пятая. ДИЛЕММА

На следующее утро я чувствовала себя просто отвратительно. Очнулась в незнакомом месте, в очень странном платье и с жуткой головной болью!

Оглядевшись вокруг в поисках воды, я отыскала полный графин и таблетки. Сгребла блистер, попыталась прочесть что-то на обратной стороне. Безуспешно. Но головная боль была адской, и я выдавила на ладонь пару жёлтых подушечек. Запила, и откинулась обратно на кровать, проклиная идиотскую затею, которая вчера казалась единственным спасением.

В голове будто разорвалась бомба. Я даже глазами вокруг водила с большим трудом. Хотелось их попросту прикрыть и застонать, но у меня никак не получалось вспомнить где я, и это меня немного беспокоило, заставляя глазеть по сторонам.

Белый с лепниной потолок, репродукции картин в резных рамах на стене напротив, изящная мебель светлого дерева, безупречно дополняющая интерьер, составленный с большим вкусом.

Место выглядело роскошно, но это не слишком успокаивало, потому что я всё равно не понимала, как здесь очутилась. Последнее, что крутилось в голове, это долгая дорога с мелькающими повсюду автомобилями, затем огромное здание — да, точно, здание Парламента! — потом, кажется, мы гуляли с Владом по улицам и очутились в клубе. Нет, не так. Я была жутко огорчена, когда на глаза мне попался клуб и у меня появилась просто великолепная идея — напиться.

Видимо, таблетки, как я и надеялась, оказались от похмелья. Боль потихоньку утихала и всё больше деталей дополнили картину вчерашних событий.

Я вспомнила, как провела с Владом утро в Снагове. Вспомнила, что у него, оказывается, была жена, и именно это подтолкнуло меня к неразумному решению. Коктейль был зелёным, а знакомая Влада, которую мы встретили так некстати, выглядела невероятной красавицей. Она сказала, что я похожа на кого-то — это я запомнила. Потом Влад спровадил её, а я продолжила пить. Дальше, когда меня перестали держать ноги, мы ушли. Влад взял такси…

Чёрт! — я даже подскочила на кровати. Мне приснилось или я действительно сказала то, что сказала?

Паника заставила искать того, кто мог дать ответ на этот вопрос. Влада в комнате не оказалось, зато на столе, рядом с таблетками я отыскала записку, где ровным красивым почерком было написано о назначении таблеток и том, что Влад вернётся после полудня.

На часах была половина одиннадцатого. Выяснить, что я учудила раньше, чем придёт Влад я не могла, но привести себя в порядок определённо стоило.

Вещей с собой у меня было немного — я точно не собиралась ночевать в отеле. В рюкзаке был только паспорт, деньги, записная книжка и ещё несколько мелочей. На мне идиотское платье, в котором я, похоже, сюда и явилась.

Мне вдруг стало за себя стыдно. Вместо того, чтобы попытаться во всём разобраться, я, похоже, психанула и не придумала ничего лучше, чем утопить печали в вине.

— Дура ты, Сашка, дура, — корила я себя за слабость, пока в глаза не бросились собственные вещи, которые я забыла в клубе. Они лежали на стуле, аккуратно сложенные — Влад обо всём позаботился.

А ты?

Решив, что погоревать успею и под душем, я отправилась на поиски ванной комнаты. И холодная вода привела меня в чувство гораздо быстрее таблеток. И не просто привела, а заставила соображать быстро и трезво, позволив собрать топорный и, скорее всего, бесполезный план.

Он был до боли прост и вряд ли из этой затеи вообще что-нибудь могло выйти, но, несмотря на оговорки, лучших идей у меня всё равно не было, и я во что бы то ни стало решила его осуществить.

Прежде всего, ещё под душем я призналась себе вслух в том, что осознала только пару дней назад: я влюблена. По-настоящему. В вампира. И у меня остаётся неполных четыре дня, чтобы придумать, как не забыть об этом, потому что несмотря на все причины, по которым мне бы следовало поскорее избавиться от воспоминаний о Владе, я ни за что не собиралась этого делать.

Вчера я только и думала о том, чтобы найти повод уговорить Влада оставить мне память. Время шло, а в голову не приходило ничего толкового, заставляя меня погружаться в безнадёгу. Думаю, это случилось потому, что на самом деле я чувствовала, что все мои идеи изменить его решение заранее обречены на провал — за такой короткий срок я не успею отыскать то, что действительно могло повлиять на Влада. То, что стало очевидным сегодня с утра, вчера даже не приходило на ум.

В тот миг, когда я наконец осознала масштабы глухой стены, выросшей передо мной в лице непоколебимого вампира, я просто посмотрела по сторонам, желая проверить, смогу ли я обойти препятствие.

Ведь однажды у меня получилось. Получилось вспомнить забытое…

С душем было покончено. Я оделась на автомате, чувствуя, как глупые, в общем-то, идеи выстраиваются в стройную цепочку, которая могла бы оправдать ожидания при некоторой доле везения. Ладно, при невероятного размера удаче.

Взглянув на часы, я поняла, что до возвращения Влада у меня в запасе ещё немного времени. Не теряя ни секунды, я вывалила содержимое из рюкзака прямо на кровать. Мне нужен был клей…

— Привет, — поздоровался Влад, когда вошёл в комнату часом позже.

— Привет, — я взглянула на него только мельком и поспешила опустить взгляд.

— Как себя чувствуешь?

— Сносно. Спасибо за таблетки.

Влад ничего не ответил, застыв там, где остановился, когда вошёл — в нескольких шагах от меня. Я давно сделала то, что хотела: застелила кровать, аккуратно сложила костюм, словно это могло облегчить степень моей вины за отвратительное поведение накануне, и начала приводить свою нехитрую задумку в действие.

— Прости, если вчера я перегнула палку, — взглянула я на него украдкой. Щёки стали теплеть, и я опустила глаза, придирчиво разглядывая собственные колени.

— Всё в порядке, — откликнулся мужчина как ни в чём не бывало.

— Я просто плохо помню, что случилось. Надеюсь, обошлось без происшествий? — Голос предательски дрогнул, и я подумала: как же хорошо всё-таки что вампиры умеют читать мысли только в глупых книжках.

— Тебе не о чем волноваться, — отделался он общей фразой, за которой, зная Влада, могло скрываться, что угодно.

— Что будем делать? — спросила я, будто пытаясь заполнить паузу в разговоре — а заодно раздобыла отличный способ посмотреть в его лицо более открыто, а не как преступница, желающая ускользнуть от наказания с помощью банальной уловки под названием «неожиданный приступ амнезии».

— Можем провести день в Бухаресте, если хочешь, или вернёмся назад.

Влад прошёл к окну, опустился в одно из кресел. Дневной свет облизал тёмный затылок и лицо мужчины погрузилось в тень — мне стало ещё сложнее следить за настроением румына, теперь, когда он сидел спиной к окну.

Давай, Сашка, делай что собиралась.

— Я бы хотела отправиться в Брашов. Этьен всё ещё может объявиться.

— В этом больше нет необходимости.

— Да, я помню, что ты сказал в Снагове, но поверь, обо мне не нужно беспокоиться, — чёртова тень мешала разглядеть хоть что-то. — Тогда, на мосту, я просто не справилась с эмоциями, но уже пришла в себя и хотела бы закончить начатое. Пока я здесь, в Румынии, я хочу тебе хоть чем-то помочь.

— Не стоит беспокоиться. Я сам найду Этьена.

Вот же!

— Я знаю, — твёрдо ответила я. — Но то, что случилось на пороге твоего дома — моя вина, уже не говоря о том, что и мне самой и тётиной семье это грозит неприятностями. Серьёзными неприятностями, — сделала я ударение. — Я бы чувствовала себя в десятки раз лучше, если бы приложила все усилия, чтобы помочь тебе поймать Этьена.

В комнате повисла пауза. Влад не торопился отвечать, должно быть, что-то обдумывая.

Ну давай же, — всё внутри напряглось в ожидании.

— Мне кажется, тебе стоит вернуться к семье и потратить оставшееся время на путешествие.

Он уже обдумал то, что собирался сделать, — поняла я, холодея. Вчера я попросила оставить мне память и, должно быть, только поэтому разговаривала с ним сейчас. Он предложил провести день здесь или у него дома. Держу пари, что уже завтра я бы проснулась в собственной постели.

Мне стало страшно, словно потеря крошечного кусочка памяти могла принести мне непоправимый вред.

— Влад, — в горле слегка пересохло. — Пожалуйста, позволь мне помочь. Я и так чувствую себя бестолковой и бесполезной. Пусть я всё забуду уже очень скоро, — я сглотнула, — но я хочу довести начатое до конца. Для меня это важно. Ты помог мне, и не раз. Позволь и мне сделать хоть что-нибудь полезное для тебя.

На глаза выступили слёзы. Мой форменный обман заключался в словах, в то время как в груди что-то выло от страха, от ужаса, что сейчас, в этот самый миг всё закончится. Влад откажет и я его забуду. Забуду уже завтра. В своих страхах я была честна до самого конца.

Он молчал целую вечность.

Слёзы скатились по моим щекам.

— Хорошо, если взамен ты мне кое-что пообещаешь.

Я тут же закивала, и вдруг поняла, что он может попросить не искать его после. Забыть и не пытаться вспомнить.

Как я смогу это сделать? Мне и так были до боли неприятны собственные старания обвести его вокруг пальца.

— Ты не станешь задавать неудобных вопросов, — озвучил он наконец собственное условие, заставив меня сдержанно выдохнуть:

— Да, — мы поняли друг друга. Он не поверил, что я всё забыла или не был до конца уверен и хотел оградить себя от моего навязчивого интереса выяснить, на кого же именно я так походила, по мнению Лалы.

Я вытерла слёзы, слегка отвернувшись, и тихо спросила:

— Тогда едем в Брашов?

— Не сегодня. Если ты не хочешь посмотреть Бухарест, то лучше отправиться обратно.

— Я бы хотела, честно говоря. А вечером можно было бы вернуться.

Сегодня мне нечего было делать в Брашове — я предложила это только чтобы не вызвать лишних подозрений. Было бы странно если бы мои такие твёрдые намерения противоречили действиям. Когда же выбор встал между домом на холме и Бухарестом, я выбрала последнее.

В собственном доме Влад ничего не позволял мне делать, кроме готовки, и то, должно быть, только потому, что это было единственным, с чем он неважно справлялся. Ходить за ним хвостом он бы не позволил. Да и остатки моей гордости, наверное, тоже были бы против.

Всё, что мне оставалось это стоять у окна в надежде, что он будет занят во дворе и я смогу тайком понаблюдать за ним немного. Но этого было мало. Особенно теперь, когда Рубикон был пройден и я призналась себе, что вступила в ряды несчастных дурочек. Вот только мой план имел ещё множество подпунктов, автоматически снижающих мои шансы на успех до ноля. Огромного жирного круглого ноля.

Пусть будет Бухарест.

Сегодня я не переходила границ: не старалась взять Влада за руку, не делала неудобных намёков, не спрашивала ни о чём, что могло бы его расстроить — я просто получала удовольствие, что он, словно огромное солнце, позволяет вращаться мне рядом. И пусть наши пути параллельны друг другу, это не мешало мне греться в его тепле. Впрочем, наверное, сравнивать его с солнцем было неудачной мыслью — он скорее походил на Луну. Такой же притягательный, загадочный, завораживающий.

Когда мы сначала обедали, а затем ужинали перед тем, как отправиться в обратную дорогу, я, к собственному удивлению, стала замечать, как женщины в зале обращают на нас внимание.

Некоторые пялились не таясь, другие поглядывали воровато, были даже те, кто без стеснения старались привлечь к себе внимание, слишком громко смеясь и разговаривая. Мне же доставались оценивающие и презрительные взгляды. Даже одна кривая усмешка от женщины за соседним столом, когда Влад отодвинул для меня стул после ужина.

Я совсем этого не требовала и даже растерялась, когда, собираясь подняться, была остановлена коротким «не торопись», и он поухаживал за мной.

А я ему «мяу» на кухне. Не знаю, почему вдруг вспомнилось, но мне снова стало так стыдно за собственную глупость. Я даже пошутила про себя, что легче будет отыскать его снова, не помня ничего, чем заставить обратить на меня внимание в том смысле, в котором бы я хотела.

Хорошие манеры я замечала у Влада и раньше, но он всегда так просто и естественно обращался со столовыми приборами на кухне, что мне никогда не было стыдно за себя в его присутствии. Он ни разу не посмотрел на меня косо или с презрением. Только когда я пила растворимый кофе, но здесь я могла его понять.

Затем мы гуляли по зимнему парку.

— Осторожно, — он подхватил меня под локоть и я устояла на ногах.

— Спасибо, — обидно быть неуклюжей, тем более если раньше такого не наблюдалось. Должно быть, когда ты плохо справляешься с чувствами, то превращаешься в слона в посудной лавке.

Раньше, слушая разговоры подруг о парнях, мне было сложно поверить, что можно испытывать такое. Все их восторги казались красочным преувеличением в честь нового парня, особенно если тот действительно оказывался симпатичным. Кто же знал, что можно опьянеть просто от чьего-то присутствия.

Оказалось, это было гораздо проще, чем можно было представить.

— Я удивлён, — заговорил Влад, меняя орбиту моих мыслей. — Ты действительно можешь держать себя в руках, если захочешь.

Я так растерялась, хотя в словах Влада не было ничего сверхъестественного. Но в голове была пустота, и я промолчала.

Влад посмотрел на меня и, помедлив, добавил:

— Может, на сегодня поменяемся ролями?

— Ты о чём?

— Я поведу допрос.

— Я тебя не допрашивала, — ведь не допрашивала же. — Но спрашивай, если хочешь, — как можно безразличнее добавила я.

Мне было жутко любопытно, о чём он меня хотел спросить. Единственный раз, когда он задавал мне личные вопросы был тем утром, когда я умудрилась уснуть в разгар спасения умирающего.

— Почему ты так помешена на вампирах?

О-о… какой кошмар… я была готова застонать, но приходилось спокойно шагать дальше, судорожно придумывая приличный ответ. Влад не торопил меня, за что я была жутко благодарна, но даже несмотря на это, я не могла придумать ничего дельного.

Саша, давай, ты же можешь. У тебя же варят мозги. Ну скажи что-нибудь умное, или загадочное, или глубокое. От паники, с которой до этих пор я справлялась весьма успешно, мысли разлетались в стороны.

— Из-за «Сумерек»? — произнёс Влад, устав, наверное, ждать ответа.

— Я выгляжу очень жалкой?

— Нет, ты выглядишь как обычная девушка своего возраста.

Но я не хотела выглядеть обычной. Не хотела быть обычной! Какой угодно, только не обычной! Но я пожала плечами и немного помолчала, ответила:

— Между прочим, я оказалась права и вампиры существуют. То есть вы существуете. Так что зря ты надо мной тогда смеялся. Тем более зная, что я абсолютно права.

Я посмотрела на Влада — он улыбался. Едва заметно, но улыбался.

— Наверное, — согласился он. — Просто всё выглядело комично, не находишь? Искательница вампиров нашла вампира.

— Наверное это судьба, — задумчиво произнесла я, не особо задумываясь над смыслом, потому что лицо Влада мешало чётко соображать.

Но кажется, я всё-таки умудрилась сказать что-то не то.

Влад перевёл на меня взгляд — в нём не осталось ни тени веселья.

— Судьба, говоришь, — он перегородил мне путь, нависая сверху. И посмотрел так пристально, что ноги стали ватными. — В твоём языке судьбу зовут злодейкой. Почему, как ты думаешь?

Я не могла пошевелиться, когда Влад был так близко.

— Не знаю. Наверное потому, что от неё нет спасенья. Случится то, что должно.

Уголок рта Влада изогнулся в печальной улыбке.

— Боюсь, что ты права. — Он поймал выбившуюся прядь моих волос и осторожно, едва касаясь, убрал её за ухо. — Это пугает, не так ли?

Я отчего-то отрицательно покачала головой, сделав это просто потому, что нужно было реагировать, а не действительно осмысливая происходящее.

Вся причина была в том, что Влад находился слишком близко. Невыносимо близко. Но мужчина воспринял мою реакцию по-своему.

— Снова не боишься?

Кажется, мой ответ был не так уж плох, и я снова покачала головой, словно в тумане.

— И примешь всё, что тебе суждено?

Я сглотнула, чувствуя, как от крошечного расстояния между нами начинает пылать кожа.

— Я не верю в судьбу, — Влад шагнул назад, разбивая мгновение на миллиарды осколков. — Сегодня каждый из нас мог заниматься своими делами, — буднично произнёс он, словно мгновенье назад не было этой близости. Близости, которая вдруг заставила меня верить, что и он… возможно… — вместо этого мы гуляем по парку, а завтра отправимся искать Этьена. Это наш выбор, Александра, — закончил он ледяным тоном. — Выбираем мы сами.

Он развернулся и пошёл вперёд.

«Выбираем мы сами», — его слова продолжала звучать в моих ушах. Что ж, он, наверное, прав. Я пока не могла разобраться, что управляет жизнью человека: судьба или же мы сами куём своё счастье.

Если поверить в судьбу, то на душе сразу становилось легче, ведь можно было не брать на себя ответственность за происходящее — во всём виновата судьба. Но если решить, что всё в наших руках, то пенять становится не на кого и только нам решать, что будет завтра.

Я решила. Я решила не забывать, что произошло, несмотря на наш с Владом уговор.

То, что при этом мне придётся обмануть его, заставляло стыдиться и чувствовать себя скверно. Но по-другому я поступить не могла. Вдруг, поговорив с ним честно, я бы только заставила его быть настороже, и тогда бы мой план точно провалился. Он и так не выдерживал никакой критики и зависел от множества обстоятельств.

Но разве обстоятельства не были частью судьбы? И несмотря на то, что каждый раз именно я принимала решения — помочь путнику на дороге, пойти в Чёрную Церковь в Рождество, — я, сама того не ведая, находила именно то, что искала…

Судьба?

Вот в чём заключалась сложность между судьбой и свободой выбора. Возможно, когда-нибудь я сумею разрешить эту дилемму, а сейчас — сейчас я делаю именно то, что говорит Влад: выбираю сама.

Глава двадцать шестая. КАФЕ

В дом на холме мы вернулись за полночь. Я не торопилась покинуть Бухарест, стараясь продлить день настолько, насколько это было возможным.

Слова Влада, что мы могли бы быть где угодно и делать что угодно, но вместо этого гуляли вдвоём по парку, никак не шли из головы. То, где я была и почему, не вызывало никаких вопросов, но вот что имел в виду Влад? Говорил ли он о том, что сделает что угодно, чтобы поймать Этьена, или просто дал мне возможность оплатить долг, о котором я твердила в то утро в гостинице. Или была другая причина?

Всю дорогу, полночи после и снова в машине на пути к Брашову следующим утром я только и думала об этом, пытаясь посмотреть на все поступки Влада с другой стороны. Так, как если бы я ему немного нравилась. Как девушка.

Всё сводилось к тому, что он всегда держал себя обходительно, за тем исключением, когда не подшучивал надо мной, и в то же время он был строг. Он сам никогда не забывал кто он есть и не позволял забыть мне.

До встречи с Лалой я думала, что Влад был добр ко мне и не бросил в Церкви потому, что тогда, на дороге я не проехала мимо. Но его внимание могло иметь совершенно другое происхождение: виной тому могло быть моё сходство с кем-то важным для него.

Мне вспомнились его слова о том, что доктор из меня получился неважный. Зная в нашу первую встречу то, что я знаю сейчас, я бы не испугалась так сильно, когда Влад упал в снег. Он, конечно, был ранен и потерял много крови, но вряд ли это убило бы его или причинило серьёзный вред, учитывая, что две пули в сердце оказались не страшнее чем две занозы на кончике мизинца.

Когда я затормозила тогда на дороге и предложила подвезти, Влад не сразу принял решение сесть в машину. Сначала он очень долго смотрел на меня. Я вспомнила об этом только сейчас, идя привычным маршрутом по улочкам Брашова. Вспомнила и остановилась в раздумье, понимая, чему именно была обязана знакомством с Владом.

Значит, тогда, в Рождество я спаслась от вампиров либо потому что подвезла Влада и зашила рану, либо — что было более вероятным, потому что напоминала ему кого-то.

Обе причины не могли служить утешением. Ни одна из причин не говорила в пользу его особого — в том единственно верном смысле — отношения ко мне.

В остальное время Влад держался просто и по-деловому. Когда ему было что-то нужно, он прямо говорил о своих намерениях. Если я была нужна ему в качестве наживки, он не видел причин юлить и изощряться, чтобы не напугать или пощадить чьи-то чувства, он прямо сказал всё как есть и предоставил мне выбор. Делясь крупицами тайн о вампирах, он нашёл способ сказать о том, что я непременно лишусь памяти и доза будет гораздо больше, чтобы на этот раз мне точно не удалось ничего вспомнить.

Даже вчера в ресторане, когда он прилюдно ухаживал за мной на глазах у всех, это были только манеры, нужные условности, по умолчанию закреплённые за приличным местом.

Оставалось сделать малоутешительные выводы: Влад возился со мной, потому что так было удобно ему самому или же из-за загадочного сходства с кем-то мне неизвестным, но важным для него. Самая щедрая возможность говорила о простой благодарности, но на этом всё. Какой вариант мне нравился больше?

Ни-ка-кой.

Приближалось время обеда и я старательно обдумывала всё до мельчайших деталей, понимая, что должна решить, что именно следует оставить в этой истории. Что из этого я захочу помнить?

В кафе было тепло и почти пусто. Женщина с ребёнком заняла столик неподалёку от прилавка. Пара подружек-школьниц старательно фотографировали свои пирожные и молочные коктейли.

Вместо своего обычного столика, из-за которого открывалась отличная панорама на старую улочку, я забилась в самый угол, откуда меня почти не было видно. Достала ноут — вчера по дороге из Бухареста мы снова заехали в супермаркет, чтобы пополнить запасы, и заодно я купила специальный переходник, чтобы подключить гаджет к генератору Влада, от которого он питался всю прошедшую ночь.

Времени было немного и я надеялась, что не потрачу его впустую. Впрочем, в запасе у меня оставался как минимум один день, завтра, до моего неминуемого возвращения к тёте.

Официантка приняла заказ и я сосредоточенно уставилась в комп, забывая о происходящем вокруг. В себя меня привёл треск бьющегося стакана — мальчик, на вид которому было лет девять, уронил сок. Его мать подскочила и запричитала, на помощь к ним поспешила официантка, собираясь поскорее убрать осколки, чтобы никто не поранился.

Бросив взгляд на часы, я поняла, что пора закругляться. Лучше было бы что-нибудь съесть, не хотелось выдать себя урчанием голодного весь день желудка.

Я остановилась, потянулась и решила забежать в туалет. Обычно я делала это сразу перед едой, но поскольку обед был отложен, я пошла мыть руки только сейчас, размышляя, сколько времени уйдёт на всё и успею ли я…

Погружённая в собственные мысли, я толкнула дверь, за которой располагалось небольшое, крытое розовым кафелем помещение с двумя раковинами и парой кабинок. Быстро открыла кран, выдавила из диспенсера мыло и стала сосредоточенно тереть руки друг о друга.

Позади скрипнула дверь одной из кабинок. Мне не было до этого никакого дела… только я вдруг поняла, что остальные посетители кафе находятся в зале, а больше, кроме меня и официантки, должно быть, продолжавшей собирать стёкла, в этот самый момент никого в кафе не было.

— Бонжур, мон шери. Я уже стал переживать, что мы так и не встретимся, — прямо позади на расстоянии меньше шага, стоял Этьен, приветливо улыбаясь.

Я почувствовала, как всё внутри холодеет.

Он выглядел так, словно не было тех выстрелов и он не обещал расправиться со мной, показывая свои белоснежно белые, острые, как у пса, клыки. Он смотрел на меня с мягким порицанием, будто мы двое друзей, у которых никак не получалось встретиться по вине одного из них. Начни я оправдываться сейчас, и это показалось бы уместным.

— Влад рядом, — дрожащим голосом произнесла я единственное, что, казалось, может защитить меня в эту секунду. Само имя Влада придавало уверенности, позволяя сдерживать нахлынувший страх.

— Я знаю. Он всегда неподалёку. Но… — Этьен вдруг припомнил, — он никогда не обедает с тобой. Так что не думаю, что нам кто-то помешает, — переходя на шепот, закончил он, улыбаясь мне в отражении зеркала.

Его слова могли означать только одно — он следил за мной — за нами — всё это время. Откуда ещё он мог знать, что я буду здесь. И знать к тому же, что Влад действительно никогда не показывался рядом на случай, если Этьен наблюдал. Но если снаружи я была как на ладони, здесь Влад не мог меня видеть. Не мог мне помочь.

— Вижу, мон шери, что ты уже сообразила, что к чему.

Мой взгляд испуганной птицей метнулся к двери.

— О нет, Алекс, давай оставим драму, — с лёгкостью разгадал мои намерения Этьен. — Мне кажется, ты понимаешь, что я сильнее не только потому, что я мужчина, но и по другой хорошо известной тебе причине. Насколько я быстр, ты тоже могла убедиться в тот день.

В памяти закрутился ураган теней и вихрей. В ушах раздался треск мебели. В стороны полетели щепки.

— Ты ведь понимаешь, что не успеешь сделать ни шага, а я совсем не хочу тебе вредить. Не вынуждай меня, пожалуйста, — почти с болью в голосе попросил он.

— Что тебе надо?

— От тебя ничего, мон шери. Правда. Тогда, на кухне я был слишком, — Этьен придал лицу скорбный вид, — поспешен в решениях. Однако я поразмышлял и пришёл к выводу, что мне совсем не стоит прибегать к крайностям. Мы ведь сможем сделать всё по-другому, — он улыбнулся, так неискренне и приторно, что у меня скрутило живот. — Слушай меня внимательно, — его голос изменился в мгновенье ока, лицо стало холодным и хищным. — Ты сделаешь всё как я прикажу, поняла?

Я не сразу осознала, что происходит. Мне потребовалось время, чтобы сообразить, что Этьен пытается давить волей. Пойми я это быстрее, может быть, мне бы удалось придумать, как выкрутиться, сделав вид, что он подавил моё сознание, но момент был упущен — Этьен понял, что со мной этот странный гипноз не работает.

— Даже так, мон шери! — воскликнул он, кажется, искренне удивлённый. — Значит, тогда ты смогла подняться на холм сама! Я впечатлён. Как тебе удалось?

Я молчала, пока этот ненормальный играл в свой идиотский театр одного актёра.

— Не хочешь говорить? Что ж, в женщине должна быть загадка. Так и быть, не стану допытываться, — он положил подбородок мне на плечо, продолжая смотреть через зеркало.

Уверена, что он бы не стал брезговать и пытками, но, должно быть, сейчас на уме у него было нечто другое.

— Раз уж мне не удастся воспользоваться некоторым преимуществом, боюсь, Алекс, тебе придётся помочь мне по доброй воле. Не волнуйся, мон шери, тебе не придётся делать ничего сложного. Просто приведёшь Владислава куда я скажу.

— Забудь об этом. Я сглупила, отвезя тебя в его дом. Больше можешь не рассчитывать на мою глупость, — собрав всю храбрость в кулак, я повернулась к нему лицом. От страха я часто и мелко дышала, но чувствовать его у себя за спиной было ещё невыносимей.

— Алекс, — возмутился Этьен, заставив меня дёрнуться от неожиданно высокой интонации, — зачем заниматься самоуничижением. Я нисколько не считаю тебя дурочкой, — снисходительная улыбка коснулась губ вампира. — Просто когда я узнал, что мы разделяем с тобой схожие чувства по отношению к Владиславу, то не нашёл ничего предосудительного в том, чтобы объединить усилия.

— Ты заставил отвезти себя хитростью. Если бы я знала, что ты задумал, никогда бы не стала тебе помогать. Не стану и сейчас. — Мой голос, как и я сама, был полон решимости. Этьен не мог знать, что я тысячу раз пожалела о том, что случилось тогда на пороге дома Влада, как и о том, что плохо отзывалась о Владе, совсем не разобравшись, кто мне друг.

— Боюсь, Алекс, тебе всё же придётся помочь. Мне бы так не хотелось вредить твоей тёте, — Этьен сделал паузу, глядя на меня своим насмешливым взглядом, полным неискреннего прискорбия.

От его слов волосы на затылке встали дыбом.

— И её мужу. И её детям, — глаза Этьена заглядывали прямо в мои с опасно близкого расстояния, стараясь разглядеть меру моего нарастающего от каждого его слова ужаса. — Они такие хорошие мальчики.

— Как ты узнал? — беззвучно спросила я, еле двигая мертвенно-бледными губами, но Этьен понял вопрос.

— Пришлось проявить немного изобретательности, мон шери. Я обратил внимание на твой невзрачный авто. Ведь ты упомянула, что подвезла Владислава и так вы с ним познакомились. Это означало, что ты, скорее всего, арендовала машину или она принадлежит твоим знакомым, может родственникам, здесь, в Румынии. Помнится, я даже звонил тебе и ты упомянула об этом что-то. Оказалось, что она оформлена на твоего дядю. Об остальном и говорить не стоит. Когда у меня были его имя и паспортные данные, дело уладилось в считанные часы. Ты — туристка из России. Гостишь у сестры своей матери. Она и вся её семья живет неподалёку от Брашова, в маленькой деревеньке Талиу…

Этьен продолжал рассказывать о том, что узнал, не торопясь, припоминая детали, когда наконец дошёл до описания тётиного дома, то заметил, что кресла в гостиной не мешало бы обновить.

— Что с ними? Что ты сделал? — в ужасе вытаращилась я на француза, чувствуя, как болезненно сжимается сердце.

— Ничего. За кого ты меня в конце концов держишь, Алекс. Я просто искал тебя. У меня и в мыслях не было вредить кому-то. К тому же, оказалось, что они пребывают под действием Воли. Полагаю, Влада. Так, что я вежливо, ушёл, стерев ненужное из памяти твоих родных.

Я выдохнула, сгорбив спину и разжав кулак. В порыве я даже не заметила, как схватила Этьена за плечо. Если бы с тётей или её семьёй хоть что-нибудь случилось…

— Так что, Алекс, я надеюсь на твоё понимание. Мне бы очень не хотелось вредить такой замечательной семье, приютившей тебя на время каникул.

Загнанная в угол, я никак не могла понять, что делать. Что ответить? Может, стоило закричать? Позвать на помощь? Как далеко Влад? Что сделает со мной Этьен, если я начну вопить?

В этот момент нас прервали. В туалет, не разделённый на мужскую и женскую половину, вошёл мальчик. Он уставился на нас, затем обошёл стороной и зашёл в кабинку.

Вампир качнулся в мою сторону, сокращая и так почти не существующее между нами расстояние. Выдохнул в лицо. И я услышала, как за моей спиной полилась вода, наполняя крошечную комнатку низким гулом.

— Невинных всегда жаль больше всего. Ведь это не их выбор, — печально выдохнул Этьен мне на ухо, так, чтобы только я могла услышать его слова.

Эти несколько минут, пока мы были не одни и Этьен продолжал молчать, глядя на меня своим немигающим взглядом, показались самыми тяжёлыми за всю мою жизнь. За это короткое будто единый вздох время я поняла, что не стану кричать, не стану звать на помощь. Сделай я это, и, возможно, я или этот мальчик, или его мама, или школьницы в зале увидят свой последний день.

Но даже если этого не случится, то не успеет ли Этьен выпрыгнуть в окно или испариться другим возможным образом и оказаться в Талиу раньше, чем я или Влад сможем его остановить. И тогда… тогда…

— Что ты от меня хочешь? — спросила я покорно, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Совсем ничего по сути, Алекс. Ты просто пойдёшь туда куда я скажу, и Влад последует за тобой. Когда он окажется на месте, ты сможешь уйти. Видишь, как всё просто, — он потянулся к моему лицу и осторожно, словно действительно боясь мне навредить, провёл подушечкой пальца, смахивая мои слёзы. — Ой, — он уставился на свою руку.

На неестественно искривлённых пальцах росли острые крючковатые когти, на одном из которых повисла капелька крови.

— Прости, Алекс. Немного не рассчитал, — улыбнулся Этьен, явно совсем не сожалея о случившемся.

— Влад поймёт, что что-то не так. Он поймёт, что это ловушка и не пойдёт за мной, — всхлипнула я, стараясь держаться, стараясь изо всех сил не делать того, что хочет от меня Этьен.

— Да, Алекс, ты права, — неожиданно легко согласился француз, заставив меня сморгнуть. — Но, думаю, он всё равно пойдёт следом.

— Почему? — О чём вообще говорит этот сумасшедший?

— По той же причине, по которой он увёл тебя из церкви. По той же причине, по которой тогда, на крыльце он позволил мне в себя выстрелить. О, Алекс, ну не заставляй меня всё тебе растолковывать, — вздохнул он, видя моё сбитое с толку выражение лица. — Ты ведь видела, какие мы быстрые. Он бы мог с лёгкостью уйти от выстрелов, но предпочёл позволить мне всадить пару пуль в его сердце. Тогда, конечно, я не знал, насколько он силён, и потому не сильно рисковал, а то добил бы сразу, — Этьен закусил губу. — Впрочем, не люблю вздыхать над неудачами. О чём это я, ах да, Владислав позволил мне выстрелить. Не знаешь почему?

Я не могла пошевелиться, чувствуя, как заполошно колотится в груди сердце.

— Нет? Точно, ты же совсем не заметила, как я подошёл к тебе вплотную со спины. Когда Владислав раскрыл дверь, моя рука была на твоей шее. Только не подумай, что я хотел причинить тебе вред, просто был готов прикрыться тобой, при необходимости. Ничего личного, мон шери. Но позже понял, что это могло быть причиной, по которой Владислав подставился. И затем на кухне, помнишь? — с энтузиазмом продолжал Этьен. — Он упустил несколько отличных моментов свернуть мне шею и даже не сразу бросился вдогонку, подарив спасительную минуту за которую я смог ускользнуть. И знаешь почему это случилось, мон шери?

Слёзы сорвались с моих ресниц.

— Потому что он не желал сдвигаться ни на шаг с выбранной позиции. Но почему, Алекс, почему? Это же так глупо и неудобно. Особенно в драке, — усмехнулся он, словно это действительно забавляло. — И вдруг я понял, Алекс, — он довольно выпучил глаза, — понял, что единственной причиной была ты! Ты, спрятанная за его спиной. Скажи, Алекс, ну скажи, что он сделал, когда я удрал из дома?

Мои воспоминания подтолкнули назад. Я снова сидела на полу, пребывая в растерянности и ужасе. Ураган рвал мебель и стены, оставляя меня на безопасном островке. Только тогда я этого не понимала. А потом, когда всё вдруг стихло, передо мной стоял Влад. Он застыл ко мне спиной, в пол-оборота, а с его рук капала тёплая кровь.

— Снова молчишь? — Этьен печально вздохнул. — Влад защищал тебя, Алекс. Влад! Защищал! — Этьен некрасиво рассмеялся, словно никогда не слышал шутки забавнее.

— Ты ошибаешься. Я только приманка. — Это была моя последняя соломинка, чтобы… спастись?

Неужели то, что говорил этот мерзавец, было правдой?

— Полагаю, это то, что он тебе сказал. А теперь ты гуляешь по Брашову, чтобы поймать меня на крючок, верно? — он не стал дожидаться ответа. — Вижу, что верно. Только ты не понимаешь Алекс, что держать тебя вот так на виду очень удобно. Конечно, он мог тебя запереть, я бы, кстати, так и сделал, но отчего-то он даёт тебе возможность наслаждаться пусть и ограниченной, но свободой. Он понимает, что захоти я тебя отыскать, то сделал бы это. Единственная возможность сохранить тебе жизнь наверняка — это убить меня.

— Зачем тебе было искать меня?

Я ведь никто, просто букашка под ногами — хотелось закричать мне, но сил не было.

— Алекс, в самом деле! Действия Владислава красноречивее некуда, он всеми силами старается оставить тебе твою жалкую жизнь — хотя я так до сих пор и не разобрался, зачем ему это. Может, всё дело в этой твоей способности противиться чужой воле? И конечно же я не так невнимателен, чтобы пропустить это. Если Владу есть до тебя дела, значит ты и есть та ниточка или, скажем, слабое место, которое я ищу. Ладно, у нас не так много времени, мон шери. Главное для нас то, что ты важна, а значит, плевать, что именно он заподозрит. Он пойдёт за тобой. Можешь не сомневаться, — Этьен заговорчески подмигнул. — Так что давай начнём, Алекс.

Глава двадцать седьмая. ВЫБОР

Выйдя из кафе, я остановилась на высокой ступеньке и огляделась. По улочке, как и всегда в этот час, разгуливали туристы. Они шли не спеша, наслаждались видами старинных построек, фотографировали и общались. Но я смотрела сквозь них.

Где был сейчас Влад? В каком из переулков или зданий напротив он притаился и сейчас наблюдал за мной?

Грудь снова сдавило, глаза стало жечь, и чтобы не расплакаться, я поспешила уронить взгляд под ноги и влиться в редкий поток гуляющих.

План Этьена заключался в том, что мне следовало привести Влада в один из подвалов старого дома неподалёку. Там я должна была закрыть его в комнате, и на этом моя миссия будет считаться выполненной.

— А чтобы ты не вздумала жульничать, мон шери, — говорил француз, — в комнате находится камера. Смотри, — и Этьен сунул мне под нос свой мобильник.

На плоском экране отображался квадрат тёмного пола и точно такие же стены тесного на вид помещения.

— Видишь, я буду всё прекрасно видеть, — он коснулся экрана, заставляя возникнуть курсор, перемещавшийся вправо и влево. Камера послушно обозначила указанные направления и вернулась в исходную позицию. — И не забудь закрыть за ним дверь. Замок автоматический и подаст сигнал на мой телефон, когда дверь захлопнется. Именно после этого момента я ожидаю увидеть Владислава внутри, это ясно?

Мне оставалось коротко кивнуть и выслушать его объяснения, куда именно я должна была отвести Влада.

— Делай всё, как я сказал, и останешься жива, Алекс.

— Что будет дальше? После того как я отведу Влада в ловушку?

— Дальше? — Этьен, казалось, не ожидал этого вопроса. — Дальше можешь отправляться куда хочешь. Преследовать тебя я не стану, если ты об этом.

— Влад. Что будет с ним?

— Об этом можешь не беспокоиться, мон шери, — француз подмигнул мне и злорадная улыбка расцвела на его лице, не оставляя никаких сомнений в участи Влада.

Каждый шаг к намеченной цели казался невообразимо трудным. Ноги будто налились тяжестью, не желая, чтобы я двигалась вперёд. И больше всего на свете я хотела остановиться. Остановиться посреди дороги, мешая другим, и тихо порадоваться, что могу вот так никуда не идти.

Но я шла. Продолжала передвигать конечности в направлении единственной цели. Той цели, которую поставил передо мной Этьен.

Я спасу тётю, её семью и себя саму, но Влад… — на глаза вновь навернулись слёзы, — Влад должен умереть и то, что это произойдёт не от моей руки, не будет иметь никакого значения, потому что вина ляжет на мои плечи. Вина за убийство человека… вампира, в которого я влюбилась безоглядно и полностью.

Если я спасу Влада… тётя, дядя Григор или близнецы пострадают.

Лица родных мне людей всплывали из памяти одно за другим. Потом я вспомнила о маме и папе. О тех счастливых моментах, которые мы пережили вместе.

Первым, как всегда, пришло воспоминание об одном моём дне рождения. Мне исполнилось десять и я очень хотела велосипед. Я говорила об этом весь прошедший год и училась исключительно хорошо, не забывая регулярно показывать родителям хорошие оценки в дневнике. И вот, рано с утра, я понеслась в спальню к родителям за своим подарком…

— Мам, пап, я уже проснулась, — влетела я в их комнату. — Где он?

— Кто — он? — потянулся папа.

— Мой подарок!

— Он под кроватью, — ответила мне мама, и я тут же нырнула вниз, ожидая увидеть там велосипед.

Но вместо этого обнаружила красиво упакованную коробку.

— Ну где ты там? — торопил папа.

Тем временем я выбиралась из-под кровати, выволакивая за собой небольших размеров коробку.

— Так, открывай скорее, — командовал он, пока я с кислой миной развязывала бант, а затем, еле сдерживая слёзы, рвала упаковку. Внутри оказалась какая-то штука, похожая на смесь клизмы с крошечным граммофоном. И ещё что-то — металлический звонок.

— Велосипед у дедушки с бабушкой, — сжалилась наконец мама, и в этот момент я почувствовала себя самой счастливой в целом мире…

Я бы так хотела увидеть их снова.

Вдалеке показался нужный мне дом. Мимо него я, кажется, проходила бесчисленное множество раз. Ничего примечательного — дом был старым жителем Брашова: два этажа, приятная глазу светло-жёлтая облицовка, за которой следили умелые руки. Свет в окнах не горел — в этом я была уверена, находясь уже на достаточно близком расстоянии, чтобы рассмотреть ту самую дверь, за которую мне предстояло нырнуть через пару десятков шагов.

Чем ближе становилась дверь, тем сильнее выло внутри отчаяние, но тётина семья стояла перед глазами картиной тихого семейного счастья, уничтожить которую у меня не было права.

Но что же Влад, Саша? Убить его у тебя есть право? — вопрошал внутренний голос.

Оказавшись напротив двери, я замерла, слыша, как громко колотится собственное сердце.

В считанные секунды я сократила расстояние, толкнула дверь — как и сказал Этьен, она оказалась не запертой, и вошла внутрь. Трясущимися руками повернула торчавший в замочной скважине ключ с обратной стороны двери. Массивный замок щёлкнул несколько раз, глухо, но без усилий, будто недавно его смазывали.

Медлить быть нельзя — Этьен сказал, что это ненадолго остановит Влада и у меня будет немного времени, чтобы первой добраться до нужного места.

Я достала из кармана клочок бумаги и пошла вперёд, следуя нарисованному плану и кратким инструкциям, говорившим, в какую дверь нужно войти, куда повернуть, спуститься вниз или подняться наверх.

Изнутри дом казался невероятным лабиринтом, вернуться из которого было бы чудом. Я продолжала плутать, заходя всё дальше и глубже; всё меньше представляя, где оказалась. Сжимая измятый листок в трясущихся мелкой дрожью руках, я не замечала, что ни одна из открытых мною дверей не скрипнула, как не сделала этого ни одна половица, прожившая, по меньшей мере, не одно десятилетие.

Наконец я поняла, что дошла до последнего пункта на листке. Мой путь окончился в небольшом продолговатом помещении с низкими потолками и земляными полами. Вдоль правой стены горели электрические лампы. С левой же находилась приоткрытая дверь в комнату — туда я должна была привести Влада, уже наверное идущего по моим пятам.

Этьен сказал, что здесь у меня будет меньше минуты. Достаточно времени, для того, чтобы я оставила тихо попискивающий маячок в комнате и спряталась за дверью.

Из кармана я достала небольшую сферу, уместившуюся в углублении моей ладони. Нажала кнопку, загорелся зелёный индикатор, я бросила его в камеру, а сама скользнула за дверь, прячась. Влад не должен увидеть меня, когда войдёт следом. Если бы он прошёл мимо камеры, не заглянув внутрь, то обязательно бы заметил меня, но вся соль плана Этьена заключалось в том, чтобы, привлечённый писком сферы, Влад заглянул внутрь. Когда он окажется в комнате, я должна захлопнуть дверь. И уйти через противоположную той, через которую вошла.

Я посмотрела на дверь, которая должна была привести к моему спасению. До неё было не больше трёх метров… Вампиры останутся в прошлом. Я спасу тётину семью, спасу себя, вернусь к родителям и стану жить дальше.

В комнату ворвался порыв воздуха. Я затаила дыханье. Глухой удар, второй — Влад вошёл внутрь, прикрывая за собой дверь так же, как я сделала это ранее.

Шаг. Ещё один.

Сердце не выдерживало напряжения и вот, выбившись из сил, стало сбрасывать обороты, превращая кровь в раскалённый свинец. В груди закололо, на лбу выступила испарина.

Влад шагнул ещё ближе, оказываясь напротив двери, за которой пряталась я.

В этот миг раздался пронзительный писк — Влад направил шаги к проёму своей будущей клетки. Замер на пороге.

Ну давай же. Заходи.

Влад медлил.

Время остановилось.

Больше не в состоянии смотреть прямо перед собой, я повернула голову в ту сторону, где должен был находиться Влад. И сквозь длинную щель между двумя петлями, я увидела его.

Он смотрел прямо на меня — он видел меня!

Я окаменела.

Влад продолжал смотреть, не моргая и ничего не говоря.

Всё кончено, — поняла я.

О том, что будет дальше, я попросту не могла думать. Этьен убьёт мою семью, а потом отыщет и прикончит меня. Если к тому времени я буду ещё жива. Но Влад сделает всё раньше. Я предательница. Мне нет пощады.

От ужаса я перестала дышать.

Слух резанул новый писк.

Влад моргнул, посмотрел прямо перед собой и в следующее мгновенье шагнул внутрь.

Меня пробрала дрожь, словно кто-то распахнул окно, перед которым я стояла горячая ото сна.

Онемевшими руками я толкнула дверь. Захоти Влад выскользнуть раньше, чем щёлкнет замок, он бы с лёгкостью это сделал — я закрывала дверь целую вечность.

Ловушка наконец захлопнулась. Влад оказался внутри смертельного капкана.

— Не оборачивайся, — выдохнула я не своим голосом. Влад замер, продолжая стоять ко мне спиной. — Этьен наблюдает за тобой. Но он не может слышать. И не видит меня.

Когда Этьен показывал обзор камеры на телефоне, я заметила, что она может перемещаться только в стороны, но не вверх или вниз — слепую зону под камерой я отметила на автомате. О таких зонах часто рассказывал папа, а потом и показывал записи на Ютубе.

На заводе рабочим приходилось иметь дело именно с такими моделями. Поэтому, когда кому-то нужно было исчезнуть с мониторов на пару минут, чтобы покурить в неположенный час или позвонить, служащие прятались в эти карманы. Они были небольшими и размер их мог меняться в зависимости от высоты расположения устройства, поэтому я забилась в угол, прижав к себе края куртки, чтобы ничего не могло навести Этьена на мысль, что в камере Влад был не один.

Звука тоже не было, иначе я должна была услышать характерный шорох. Но ничего не было.

— Прости. Я привела тебя в ловушку, — от нервного напряжения слова давались с трудом, я едва находила силы стоять прямо. — Этьен поймал меня в кафе. Он знает о тёте и остальных, знает, где они живут. Он сказал, что не станет их трогать, если я приведу тебя сюда.

Это было всё, что я могла сказать. Мои оправдания не снимали с меня ответственности. Но поступить иначе я просто не могла.

Мысли снова толкнуло за дверь, где я пряталась. Неужели Влад не понял, стоя на пороге камеры, на деле представлявшей земляной мешок, что это ловушка? Он ведь видел меня. Смотрел прямо на меня!

Почему он это сделал?

Моя вина словно стала на несколько тонн тяжелее.

Пока я говорила, Влад продолжал стоять спиной, не шелохнувшись.

Меня затопил ужас. Смотреть на него вот так, ожидая приговора — его слов, было невыносимо. Я, кажется, действовала во благо собственной семьи, но чувствовала себя полным ничтожеством.

— Ты думаешь, покончив со мной, он отпустит тебя? — прозвучали наконец его слова.

Негромкое эхо ударилось о глухие стены.

— Нет, — всхлипнула я, не в силах больше сдерживать слёзы.

— Тогда почему ты не ушла? — от мертвенной мелодии его голоса на коже выступили мурашки. — Та дверь напротив была для твоего бегства, — догадался Влад.

— Он так сказал.

— Тогда что ты здесь делаешь? — меня словно ударили по щеке.

— Я…

Саша, соберись. Вспомни, зачем ты здесь. Этьен может явиться в любой момент.

— У меня есть план.

В глухой могиле, где мы были погребены заживо, повисла долгая свербящая под сердцем тишина.

— План, — повторил Влад равнодушно.

Он вдруг развернулся, и посмотрел поверх моей головы. Туда, где должна была быть камера наблюдения.

Его лицо было маской. Непроницаемой, неживой — я будто только что наконец поняла, кем именно являлся Влад. Словно впервые увидела его истинное лицо. Он неторопливо подошёл ко мне вплотную, всё так же не отрывая взгляд от камеры. Поднял руку, и я зажмурилась, когда сверху посыпались искры и послышался треск.

Когда я рискнула приоткрыть глаза, Влад стоял ко мне вплотную. Я бы не смогла выскользнуть из своего угла и обойти его, даже если бы захотела.

Сломанная камера лежала у его ног.

— И какой же у тебя план? — спросил он, глядя сверху вниз уничижительным взглядом, будто был вынужден выслушать меня, заранее зная, что все слова окажутся бестолковыми бреднями глупой девчонки.

Я сглотнула и опустила глаза. Представляю каково ему было смотреть на предательницу. Мерзко и противно. Его взгляд насиловал душу. Хуже быть не могло, даже после того, что я собиралась предложить.

— Ты говорил, что в первые часы после свежей крови вы невероятно сильны, — начала я и мой голос вдруг перестал дрожать. — Если ты выпьешь кровь, то наверное сможешь выбить эту дверь.

В этом и заключался мой план. Облечённый в слова, он выглядел ещё более жалким, чем казался, пока я шла сюда по улочкам Брашова. Глупость, но ничего больше я придумать не смогла. И не смогла бросить здесь Влада, чтобы сбежать и жить дальше словно ничего не случилось.

Его холодное прикосновение обожгло подбородок.

Мужчина заставил смотреть себе в глаза, когда глухо спросил:

— Ты предлагаешь мне свою кровь?

Ответ был написан у меня на лице и потому я промолчала. Влад смотрел на меня целую вечность.

— Что если сил не хватит? — спросил он безучастно, словно наблюдал за всем со стороны. — Что если я возьму слишком много крови? — чуть склонившись, он выдохнул вопрос мне в лицо.

Я туже сжала челюсть.

— Это и есть мой выбор, — твёрдость в голосе удивила меня саму, но на лице Влада не дрогнул ни один мускул.

«Пусть я предала тебя, но я не брошу тебя здесь одного. Что бы ни случилось».

Я не могла произнести этого вслух.

Как много можно понять по глазам?

— Хорошо, — согласился Влад, как соглашаются на то, что делать не придётся, он не думал, что у меня хватит духа.

Он не верил в мою искренность.

Впрочем, я была предательницей. Поделом мне.

Я подняла руку, слегка отвернула голову и убрала волосы, оголяя шею.

Я хотела дать ему возможность спастись. Даже если он не остановится, я не стану его винить.

Остальное вдруг стало не важным.

— Только один вопрос, — произнесла я, желая знать ответ до того, как закончится этот бесконечно долгий день. — Та, на которую я похожа, была очень важна для тебя?

Щёку обдало тёплое дыхание.

— Она была целым миром, — прошептал полный нежности голос. Слова ранили сердце, но с этим я ничего не могла поделать. — Как и ты, она была готова умереть со мной. — Чужие холодные губы коснулись щеки. — И умерла.

Прежде чем я успела осмыслить слова Влада, два смертоносных острия коснулись шеи. Я почувствовала давление и кожу прошило иглами, словно пергамент.

Отвратительная боль пробрала тело, заставив выгнуться и скривиться. Мгновенье, и агония, впившаяся в каждую частичку меня, стала затихать. Она становилась всё легче, всё невесомей. Пока не подарила вздох облегчения, разлившийся по телу щедрой волной неги. Блаженство стало нарастать, жар обдал с головы до ног. Я хотела быть ближе, прижаться к Владу, слиться с ним воедино.

Но стоило мне подумать, что я больше не могу сдерживаться, как прикосновения исчезли, и я словно осталась одна в целом мире. Тело было тяжёлым, но больше меня не касался ни страх, ни ужас, только удовольствие и подчиняющее отупение.

Я даже не заметила, как сползла по стене, оказываясь на полу у чьих-то ног. Нет, я точно знала кто это был… или всё же нет?

Вокруг раздался отвратительный скрежет — так скрипят годами не смазанные петли.

— Владислав? — мурлыкнул голос, вторгаясь в тесноту комнаты. — Владислав, ты ведь здесь, верно? — Этот голос мне тоже был отдалённо знаком.

Ботинки, у которых я так и продолжала сидеть, сдвинулись с места.

— Жду тебя, крыса, — прозвучал ответ.

Кажется, это был сон, потому что никто так и не появился в поле зрения. Говорить ни с кем не было возможности. Наверное, я уснула и видела кошмар.

Глава двадцать восьмая. КОШМАР

— Как невежливо с твоей стороны, — раздалось в ответ.

— Не припомню, чтобы разрешал перейти на ты.

— Конечно, ваша светлость! — с притворным подобострастием поспешил исправиться… Этьен? — Покорнейше прошу прощение за неучтивость, — он вдруг разразился хохотом. — Простите, конечно, Ваша светлость, — голос едко подчеркнул высокий титул, — но не кажется ли вам, что вы не в том положении, чтобы указывать.

— А в каком же я, по-твоему, положении, крыса?

Вокруг раздался звон, будто что-то очень тяжёлое налетело на груду металла, хрипя и рыча.

— Осторожно! — предостерегая собеседника, первый голос изменился почти до неузнаваемости.

— Иначе что? — Кажется угроза, не произвела должного эффекта — второй оставался таким же невозмутимым.

— Иначе ты сгниешь здесь! Превратишься в мусор! Трухлявый пень! Плесень на стенах! — говоривший буквально захлёбывался от злости.

— Неужели? — всё с той же ледяной непроницаемостью спросили в ответ. — И ты упустишь шанс высосать мою кровь? Разве не за этим ты всё это устроил?

Повисла пауза, и я уже почти обрадовалась, что этот неприятный разговор окончился и я смогу немного отдохнуть.

— Конечно, не упущу, — ответил полный самодовольства голос. — Я же не идиот, чтобы не высосать твою кровь эдак через месяц-другой, когда ты порядком ослабеешь и превратишься в дохляка не сильнее жалкого человечишки. По мне умом ты и так равен глупым смертным. Жить отшельником, прозябать в трущобах, когда у твоих ног мог бы быть целый мир! Как все до сих пор не поняли, что ты просто выжил из ума? Князь, называется, — громко сплюнул на пол говоривший. — Но не переживай, как только я покончу с тобой, то возьму то, что не посмел ты. Власть будет принадлежать мне!

— Тебе? Власть? Крысе из французских трущоб, вылезшей из неизвестной щели не больше сотни лет назад. Кто из нас сумасшедший?

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Новый оглушительный звон и жуткий скрежет, будто кто-то пытается резать металл ножом.

— Каждые сто лет появляется новая дрянь и сует свой пронырливый нос куда не следует, не понимая, что в цепочке эволюции своего вида он — жалкое ничто, раздавить которое хватит и носка ботинка.

— Ты пожалеешь! — раздался яростный рев. — После того, как я покончу с тобой… — говорящий вдруг запнулся. — Нет, к чему же ждать! Я найду твою подстилку раньше, а потом расскажу, как долго она корчилась от боли, пока я не высушил её до последней капли, но перед этим, — голос сочился ядом, — перед этим я, пожалуй, поиграю с ней немного, ведь чем-то она тебя зацепила. Держу пари, что ко мне она будет более щедрой…

Кошмар казался всё страшнее. Слушать этот отвратительный голос было невозможно. Я бы закрыла себе уши, но во сне, как это часто бывает, я не могла пошевелить и пальцем.

— Влад, — отчего-то произнесла я имя, которое, казалось, могло решить всё.

— Кто это? — тут же насторожился первый.

Дальше всё стало ещё чудовищней.

Скрежет, который я слышала до этого момента, показался детским лепетом. Вокруг что-то оглушительно взревело, затем ухнуло, будто ударилось о стену. Раздались хрипы и рычание, треск костей, выходивших из суставов и рвавших кожу. Нечеловеческий, жуткий рёв пробирал до самого нутра.

Агония страдания — невыносимого, выжигающего, разливалась вокруг чьими-то воплями. А затем эти хрипы, словно кто-то захлёбывался в собственной крови.

— Вот видишь, крыса, — прошипел второй голос уже издали, но я всё равно не могла пропустить не единого слова, как бы того ни хотела. — Все твои претензии на эту жизнь просто смешны, как и ты сам. И пока ты ещё можешь таращить свои полные ужаса глаза, я скажу тебе, что мне не нужна была помощь, ведь сейчас ты думаешь, что всё дело в свежей крови, которую я получил, но ты заблуждаешься. И поверь, тебе бы не хватило месяца и даже пары, чтобы дождаться, пока я ослабею. Тебе бы не хватило и нескольких лет. И даже своей жалкой вечности, которая позволила тебе, кретину, возомнить себя богом — равным мне, — совсем тихо закончил второй голос, заставляя сердце в груди дрожать от страха.

Вдалеке кто-то пронзительно взвизгнул, словно пёс, угодивший под колёса автомобиля. А затем по подвалу забулькали голодные причмокивания хищника, насыщавшего свое жадное бездонное нутро сочными соками загнанной жертвы.

— Влад, — всхлипнула я, не понимая кого зову.

Я испытывала дикий страх, боясь, что этот отвратительный кошмар никогда не закончится. Всё, чего я хотела, это чтобы наконец прекратилось это смачное чавканье и я проснулась.

Словно в ответ на мои безмолвные мольбы, всё вдруг стихло, заставив почувствовать облегчение в первые секунды. Но когда воцарилась долгожданная тишина, новые волны ужаса накатили из ниоткуда.

Мне вдруг почудилось, что всё это слишком реально, чтобы быть сном.

В отдалении раздались шаги. Кажется, я уже слышала их раньше. Приближающиеся, они заставляли меня теряться в догадках. Казалось, что мне не стоит их бояться, ведь я не сделала ничего настолько ужасного, чтобы со мной случилось то, что с этим животным секунды назад… подождите, но разве это было животное? Мысли путались. Но совершенно точно, что-то поистине жуткое случилось совсем недавно, совсем рядом.

В поле зрения возник кто-то. Я ещё не успела разобраться кто, когда почувствовала, что окутывавшая меня слабость отпустила надёжные путы, и я могу пошевелиться.

— Не бойся, — произнёс второй голос. Теперь он не казался таким угрожающим. — Всё кончилось.

Чья-то рука не спеша прошлась по моим волосам.

— Спи, — услышала я, и тут же почувствовала, как напряжение покидает тело, оставляя за собой приятное забытье.

Глава двадцать девятая. БУХАРЕСТ-МОСКВА

Просыпаться после крепкого освежающего сна — одно удовольствие. Жаль, что моё приключение подошло к концу и сегодня я уезжаю.

Впрочем, я не собиралась горевать по этому поводу, жизнь на этом не кончалась, наоборот, мне следовало радоваться, что моя первая самостоятельная поездка в другую страну увенчалась успехом. Конечно же, я не нашла в Трансильвании никаких вампиров, но, наверное, я всегда понимала, что моё увлечение просто ребячество, пусть оно и принесло массу увлекательно проведённого времени с книгами и единомышленниками в сети.

Кстати, надо было проверить, как поживает фэн-клуб «В сумерках». Многие ребята знали о предстоявшем мне путешествии и с нетерпением ждали подробностей. А рассказать было что. Пусть я соглашалась с реальностью, но это точно не было поводом лишать себя удовольствия фантазировать о загадочном мире и брутальных парнях в чёрном.

Полная энтузиазма, несмотря на мой последний день в Румынии, я подскочила с кровати ни свет ни заря и побежала в ванную.

За завтраком тётя угощала жирными блинами со сметаной и вареньем, и всё уговаривала приехать снова. Почему бы и нет — Румыния очень красивая страна с богатым колоритом и своей неповторимой атмосферой мистической тайны. Однажды непременно приеду, заверила я тётю Ташу и, сердечно попрощавшись с радушными родственниками, отправилась на вокзал.

Но сначала мы с дядей Григором сдали машину обратно в прокат. Я даже почувствовала, что буду скучать по «Акценту», откатавшему меня по красивейшим местам на славу, ни разу не сломавшись и не заглохнув.

«Спасибо», — мысленно произнесла я, улыбнувшись собственной сентиментальности, будто действительно собиралась скучать по старенькой машине.

Затем дядя отвёз меня на железнодорожный вокзал в Брашове, где я должна была сесть на семичасовой поезд до Бухареста. Мы неуклюже попрощались — всё-таки я не могла привыкнуть к замкнутости и нелюдимости дяди, хотя в остальном он был отличный мужик.

Почти три часа мерного покачивания под стук колёс я рассматривала фото, сделанные на мобильник. Себяшек там было не густо, зато множество достопримечательностей.

Какой же красивой оказалось Трансильвания! Мне даже взгрустнулось немного. Вот уж не знала, что я меланхолик, но покидать эти места совсем не хотелось. То, что утром я радостно предвкушала дорогу домой и встречу с родителями сейчас выглядело даже удивительным. Предложи мне кто-нибудь задержаться, и я бы тут же согласилась.

До аэропорта я добралась на такси. До рейса оставалось ещё около трёх часов, так что я отыскала тихое место в зале ожидания и вошла в сеть, собираясь отвлечься от внезапного приступа тоски.

В фан-клубе накопилось немало работы, но ничего такого, что я не разгребла бы за пару недель. Подружки ревели и жаловались, что им скучно, и тут же делились последними новостями, выводившими на свет их крокодильи слёзы. При виде одного из имён я приуныла. К подруге это не имело никакого отношения — мы стали друзьями в универе, и она была классная, просто она писала мне о тех первых днях занятий, которые я успела пропустить.

Эх, учёба.

Самолёт Бухарест-Москва летал дважды в неделю, поэтому у меня был выбор: улететь немного пораньше или немного попозже. Посоветовавшись с родителями, я решила в пользу последнего. В конце концов с тётей я виделась не часто, на поездку собирала долго; кстати, потратила я на удивление не так уж и много, да и это было первое путешествие так далеко от дома, уже не говоря о том, как долго я мечтала попасть в Трансильванию.

Так что сегодня шёл третий день учёбы, которую я без сожаления пропускала.

Кстати, нужно было проверить почту — староста уже наверняка давно сбросила расписание. Я только надеялась, что в этом семестре у нас не будет столько окон.

Я уже собиралась ввести логин почты, когда объявили начало регистрации на мой рейс. Нигде не горело, так что я захлопнула ноут, подобрала сумку, другой рукой схватилась за ручку чемодана и не спеша направилась к регистрационной стойке.

У самого выхода из ряда кресел, где я приятно скоротала время, мой взгляд упал на парня — нет, всё-таки молодого мужчину. Он был одет в чёрное, но вряд ли это привлекло моё внимание. Просто я вдруг поймала его взгляд на себе. Он тут же поспешил отвернуться.

Засмотревшись, я споткнулась о чей-то чехол с лыжными палками и выронила из-под мышки сумку. Хорошо хоть не комп, — подумала я, собирая пару разлетевшихся вещей. Потянулась за расчёской, но кто-то другой достал до неё раньше. Моя рука легла поверх чужой.

Меня словно током ударило, и я поспешила отнять пальцы.

Рядом был парень — тот самый, что разглядывал меня и из-за которого я споткнулась.

Он протянул мне расчёску.

— Спасибо, — пролепетала я, не в силах оторвать от него глаз.

Его нельзя было назвать красивым в обычном понимании этого слова. Но его чётко очерченное лицо было таким твёрдым и мужественным, что… У меня даже живот скрутило от взгляда его карих глаз. Он — определённо — был очень привлекательным!

— Будьте осторожны, — произнёс он низким ласкающим голосом.

Этим голосом нужно шептать всякие нежности, — вдруг пришла идиотская мысль, заставившая меня покраснеть и опустить взгляд. Я ещё раз зачем-то пролепетала слова благодарности, а когда подняла глаза, молясь, чтобы краска оставила щёки, парня уже и след простыл.

— Эх ты, Сашка, — ругнула я себя без особой причины, пожала плечами и пошла дальше, часто оглядываясь по сторонам.

Часть вторая

Глава первая. САША ИЗ ПИСЬМА

Трансильвания летом выглядела совершенно не такой, как я её запомнила. Белая шуба исчезла с величавых плеч дамы в летах, щеголявшей ярко-зелёным июльским платьем, украшенным ожерельем голубых озёр и нитями рек. Утончённые аксессуары средневековых церквей и ратуш выступали на травянисто-солнечном полотне выцветшими черепичными крышами и серой, подчёркнутой изумрудно-мшистыми прожилками кладкой.

И всё же, двигаясь вдоль Трансфагаранской магистрали, я узнавала места и дорогу: чистые от снежных отметин обочины, густой частокол деревьев по обе стороны и светло-серое — сухое! — покрытие трассы, нырявшее под капот, пока я двигалась по направлению к развалинам Поэнарь.

На трассе мелькнул указатель, я приняла вправо. Дорога сузилась и пошла чуть вверх, вынуждая скинуть скорость и переключить передачу.

Что я здесь делаю?

Хороший вопрос, на который я и сама не дала бы чёткого ответа…

* * *

Вернувшись домой, обняв родителей и потратив вечер на то, чтобы рассказать о первом самостоятельном путешествии, я с головой погрузилась в учёбу. Шёл пятый день второго семестра, я немного пропустила, но собиралась быстро наверстать пропущенное и для начала позаимствовала лекции у одногруппниц. Взяв пару тетрадей, пообещала, что управлюсь за вечер.

К часу ночи с конспектами было покончено, я сверилась с расписанием на следующий день. Забросила нужное в рюкзак и, перед тем, как лечь спать, по привычке проверила почту.

Ничего срочного.

Ещё вчера я просмотрела сообщения за последние несколько суток: удалила спам, ответила на некоторые письма, сохранила в отдельной папке расписание и электронные методички к семестру.

На экране в нижнем правом углу выскочила иконка списка дел.

Ещё в школе я научилась пользоваться удобной функцией: пишешь дело, о котором не хочешь забыть, выставляешь дату и даже время. Почта сама напоминает, всё равно что будильник.

Для дел было уже поздновато, но я решила окинуть взглядом фронт работ.

В ближайшее время у меня явно было чем заняться, но ничего сверхъестественного. Только одно дело зацепило взгляд:

«Разобрать архив».

Какой ещё архив и с чего я должна его разбирать?

Я никак не могла вспомнить, когда написала для себя эту задачу… Честно говоря, я совершенно не помнила, что вообще имела в виду.

Посмотрев на дату, удивилась ещё сильнее. Судя по времени создания пометки, я сделала её на каникулах. В Трансильвании. За несколько дней до того, как вернулась.

Это было более чем странно. Амнезией я не страдала, но была просто уверена, что не писала ничего подобного.

Ладно, Сашка. Архив так архив.

Других архивов кроме мобильного и почты я не создавала, почта была открыта прямо перед глазами, я выбрала нужную папку «Архив» среди длинного списка других.

Сообщения, связанные с учёбой, разными образцами документов, списков и тому подобных нужностей, обозначенные восклицательными знаками — что на моём языке означало «архиважная» ерунда, выстроились плотным столбиком. Первое, на что я обратила внимание, это свежие письма.

И, кажется, попала в цель — последнее сообщение, обозначенное как «просмотреть на досуге», тоже никак не всплывало в памяти. Письмо было помечено тем же числом, что и забытое мною дело.

Внутри оказался какой-то бред, содержавший простой список, вроде того, что я должна сходить к маникюрше, сделать открытку для мамы и ещё массу всяких несуразностей, которые я бы никогда даже не стала записывать! Как, впрочем, и делать. Я не ходила на маникюр, а открытку родителям в последний раз делала в младших классах…

Это, как минимум, было необычно, если не сказать странно.

Третье дело с конца говорило, что при случае мне следует просмотреть всю почту. Слово «всю» было подчеркнуто.

Но зачем писать такой бред, если я и так всегда её просматривала? Староста группы часто пользовалась емейлом, предпочитая его ватсапу, когда отменяли или переносили занятия, давали материалы и критерии к выполнению работ. На электронном ящике, если подумать, держалась вся моя учёба, и проверяла я её с завидной регулярностью.

Неожиданно мне пришло в голову, что я давно не заглядывала в другие почтовые ящики.

Я пользовалась услугами трёх сервисов. Один предпочитала ещё в школе, но, накопив ненужные подписки и контакты, попросту завела новую. Другую использовала для регистраций на сомнительных сайтах — тех, которые тем или иным образом относились к интересующей меня тематике всего сверхъестественного.

Не знаю зачем, но я всё же полезла в оставшиеся ящики.

Начала со школьного. Открыв, обнаружила гору самых разных сообщений, но если мне отправили что-то недавно, то не было смысла просматривать всё. Отыскала нужную дату, решив проверить письма, присланные в день или после дня икс.

Ничего.

Открыла третью. Тоже ничего необычного.

Глядя на экран, я продолжала размышлять о странностях, появившихся неизвестно откуда. Последний ящик был по-прежнему открыт, когда блуждая рассеянным взглядом перед собой, слева я заметила странную папку — папку, создания которой тоже не помнила.

«Эдвард» — так называлась крошечная электронная вкладка, едва выделяющаяся серым цветом и содержащая всего лишь одно письмо.

Оно было написано в тот же день, что и странное дело и дурацкий список. Сообщение значилось как прочитанное. Значит, я уже открывала его. Вот только я совсем этого не помнила, уже не говоря о том, что, судя по адресу отправителя, прислала его себе сама, только с «университетской» почты. И случилось это около недели назад. Снова в тот самый день.

Я открыла письмо…

* * *

Появившийся указатель заставил замедлиться и притормозить у обочины. Вокруг не было ни души — меня только единожды обошла машина за время подъёма. Я видела, как она повернула направо. Если бы я собиралась вернуться в Брашов, а потом в Талиу, то мне следовало поступить так же.

Другая дорога, ведущая прямо за знак, просматривалась плохо. Она выглядела уже и тише той, по которой двигалась я, судя по тому, что между посаженными вдоль обочин елями было не так уж много пространства.

Я медлила, не зная, стоит ли соваться в неизвестную глушь, точно так же как долго сомневалась стоит ли верить всему тому, что я узнала в тот вечер, когда наткнулась на странное послание себе самой.

«Саша, привет! Это я, то есть ты, и у меня к тебе очень важное дело. Понимаю твою растерянность и удивление, ведь ты не помнишь, когда это писала, но тебе придётся поверить, что писала именно ты. Просто тебе помогли об этом забыть. Но ты, то есть я — без разницы — против.

В Трансильвании ты нашла то, что искала. Я говорю не о памятниках и площадях, конечно. Ведь ты должна хорошо помнить, зачем попёрлась так далеко среди зимы? Подсказка из интернета оказалась полной чушью, но всё же ты нашла их. Даже дважды, но сейчас это не имеет никакого значения и у меня нет времени всё как следует объяснить.

Главное, что, как в твоём любимом романе, ты нашла Его и влюбилась. Да, Саша, ты нашла такого же, как и главный герой твоей любимой книжки в том самом смысле, о котором не задумается здоровый человек. Так что поздравляю, ты героиня своего собственного романа. Только есть одно „но“ — нет, прости, их вообще-то много.

Во-первых, я понятия не имею, что он ко мне чувствует. С одной стороны, между нами не случилось ничего такого, чего можно было бы ожидать от парочек. Даже поцелуя. Но мне иногда мерещилось, что его взгляд говорит о большем. Но ты знаешь наше воображение, так что вполне вероятно, что всё это мы напридумывали.

Во-вторых, он точно собирается стереть мне память. Я даже согласилась, но это случилось до того, как я поняла, что он тот самый. В общем, если ты читаешь это письмо и ничегошеньки не помнишь, значит, всё случилось. Мы ведь с тобой знаем, что некоторые необъяснимые способности давно приписывают таким, как он. Всё правда, Саша. А ещё он заставит — то есть уже наверное заставил — нас выпить чего-нибудь, почти наверняка, потому что один раз у меня получилось припомнить то, что я должна была позабыть. Не думаю, что получится второй раз, поэтому и пишу это письмо.

Кстати, если бы он что-то чувствовал, то, может быть, оставил о себе воспоминание? Не знаю. Хочу верить, что он просто хочет, чтобы я, то есть мы, оставались в безопасности.

Почему я так говорю?

Сашка, у него была масса возможностей сделать с тобой всё, что угодно и не один раз, без каких-либо для себя последствий, но он ни разу не причинил тебе вреда. Наоборот, он помог: спас от себе подобных — те так и не угостились. Даже заботился о тебе, когда ты подхватила простуду. Так что, может быть, ты ему тоже немного понравилась? Хотя бы чуть-чуть. В любом случае ты не должна его бояться…»

Когда я закончила читать письмо, то начала сначала. Перечитала еще несколько раз. Всё казалось невероятным бредом, но чем больше я об этом размышляла, тем понятнее представлялся собственный расчёт, если, конечно же, всё это действительно спланировала и осуществила я.

Я, должно быть, переживала, что мою почту могут проверить, и потому создала небольшую систему указателей для самой себя.

Ещё раз пересмотрела письмо, список папок, сверила даты. Затем открыла школьную почту и ещё раз внимательно изучила содержимое. Там отыскалась другая интересная папка, которую я также не узнавала, конечно же, созданная в уже известный мне день и названная в честь того же знаменитого персонажа. В ней была копия того же самого письма.

Вернулась в университетскую почту, но там не оказалось ничего похожего, кроме дурацкого дела и списка. Кажется, я опасалась, что именно в эту почту могут заглянуть — университетской почтой я пользовалась чаще всего.

Раскрыв историю открытых страниц, я не нашла ссылки на то, что заходила в две другие почты в тот день. Хотя я точно туда заходила, об этом говорили даты создания папок и то, что письма были помечены как прочтённые. Либо заходила с другого гаджета, либо попросту стёрла пометки из истории. Если не копать слишком глубоко, беглого осмотра бы не хватило, чтобы отыскать мои подсказки.

В конце концов, нужно было быть мной или думать, как я, чтобы создать такие зацепки, которые бы привлекли только моё внимание, но оставили равнодушными любую другую пару глаз. Это же говорило в пользу того, что письмо не розыгрыш.

Предположим, кто-то мог бы достать пароли к почте и разыграть меня. Но написать письмо моими же словами, словно с языка снять, оставить мелкие нюансы, зная не только то, что я всегда тщательно просматриваю то, что удаляю или стираю, да ещё такие незначительные, с точки зрения любого другого человека, надеясь, что я не пропущу, было почти невозможным.

Да и зачем столько усилий?

Во мне не было ничего особенного. Серьёзных врагов я не нажила, тем более таких, которые решили бы отомстить таким изощрённым образом.

Но тогда… получается, что письмо действительно написала я? Но я этого не помню совершенно точно. Значит, кто-то заставил меня обо всём забыть. Например, они — так утверждалось в письме. Значит, написанное в письме было правдой.

Огорошенная, я не могла больше ни о чём думать. Какова вероятность того, что в Трансильвании я действительно отыскала вампиров? Пережила столкновение, влюбилась в одного из них и всё забыла?

Собственные мысли виделись настолько невероятными, что я дважды отбрыкивалась от всего, до чего дошла собственным умом, но раз за разом снова возвращалась к размышлениям о том, насколько невозможным было то, о чём рассказала Саша из письма.

* * *

Заведя мотор, я потихоньку поехала в сторону узкой дорожки. Письмо содержало тщательные инструкции о том, где я могла попробовать отыскать Влада.

Имени в послании не было, кроме упоминания, что мой якобы возлюбленный носит самое тривиальное для «себя» лично (слово было взято в кавычки, видимо, намекая на природу парня, ведь слово вампир ни разу так и не всплыло в тексте) и Трансильвании в частности. Вывод напрашивался только один — по крайней мере для меня, поэтому, думая обо всём этом так часто, мне было легче окрестить неизвестного румына именем Влад, чем продолжать размышлять о нём как о совершенном незнакомце.

Взяв первый поворот, я насторожилась. Саша из письма предупреждала, что на тропе у меня могут возникнуть галлюцинации и неоправданный страх. Это тоже имело отношение к завуалированно описанным талантам вампиров.

Став впервые называть тех, на кого намекала Саша из письма, словом, которое я произносила и писала, должно быть, тысячи раз, открыто, я почувствовала будто мои мысли обретают некоторую реальность, придавая письму больше убедительности, затягивая фантастические слова в плоть.

Но смысла прятать голову в песок не было никакого, хотя бы потому, что я была на пути туда, где уже очень скоро могла встретить одного из них.

Никакого страха или угрозы на тропе я не почувствовала, если не считать волнения, коснувшегося груди. По коже бежали мурашки от того, что я всё же решилась отправиться на поиски и уже очень скоро — возможно — что-нибудь отыщу.

На глаза попалась арка.

«Та самая», — подумала я, помня каждую строчку из зачитанного до дыр послания. Заглушила мотор, огляделась и, проведя в машине ещё несколько минут, выбралась наружу.

Над головой тут же зашумела тревожимая ветром листва. Высоко, в укрытии густых крон, переговаривались птицы. Пахло хвоей и влажной землёй — ночью шёл дождь и дороги немного развезло.

Осторожно выбирая куда наступить, я перескочила пару небольших луж и оказалась под аркой. Перед взглядом расстилался поросший разнотравьем луг. Шёлковые колоски, местами выгоревшие на припекающем солнце, колыхались волнами вокруг дома, расположенного в глубине. Будто остров, он поднимался на два этажа, белый, с коричнево-красной крышей.

Я пошла вперёд, не переставая оглядываться по сторонам. На плече висел рюкзак, за лямку которого я хваталась словно утопающий за спасательный круг.

Что, если всё окажется правдой? Или мне просто откроет дверь какая-нибудь семья — и выслушает заготовленную речь о том, как туристка умудрилась заблудиться в местных лесах?

Другой рукой я сжимала перцовый баллончик. В кармане платья это было не очень заметно, так что, если он мне вдруг понадобиться, я смогу им воспользоваться.

Кому именно я собиралась испортить день отравой — не понимала даже я сама. Если в доме живёт какая-то семья, то, промямлив что-нибудь невнятное, я собиралась быстренько исчезнуть. А если… Если всё же я отыщу его… Поможет ли мне баллончик против вампира?

Саша из письма уверяла, что я могу его не бояться. В это всё ещё было сложно поверить, и осторожность взяла верх. Может быть, Саша и влюбилась в него, но это не значит, что он отвечал тем же и потому был совершенно безопасен для меня. В конце концов, я многого не знала, и, может быть, Влад не трогал Сашу, потому что так было нужно — или в этом была некоторая выгода для него самого.

На пороге дома я застыла, всё ещё не веря, что действительно оказалась здесь. Но если я не собиралась верить письму, то неудивительным ли было то, что пока все повороты точно совпадали. Дом тоже был на месте. Саша из письма не описала его — кажется, что-то происходило и у неё не было времени. Но пока она ошиблась только в одном — на тропинке я не почувствовала ничего необычного.

Набравшись смелости, я больше не стала откладывать свидание с неизбежностью и постучала, чувствуя, как от волнения перехватывает дыхание.

Минуту тянулась целую вечность, но мне так никто и не ответил.

Оглянувшись, я не увидела ничего кроме глухого кольца елей, вздымавшихся друг над другом. Я была совершенно одна, и буквально чувствовала, как покалывает руку от того, что хочется бросить надоевшую лямку и коснуться ручки двери.

Дверь оказалась незапертой. Ожидаемо — мне об этом сказали.

— Добрый день, — вибрирующим от напряжения голосом произнесла я, переступая порог.

Тишина. Только столб пыли поднялся навстречу моему вторжению, закрутив крупными кольцами вокруг голых ног. Под подошвой кед скрипнула половица, заставив меня вздрогнуть.

Слева располагалась кухня, справа — гостиная. В первом случае об этом говорили настенные шкафы, совершенно пустые. Во-втором — камин. Вычищенный до блеска, он не ждал гостей. Рядом не было ни полена, ни кочерги. Мебель тоже отсутствовала, говоря о том, что здесь давно не проводили время.

Мне было не по себе от того, что я вломилась в чужой дом, но я не собиралась останавливаться на полпути.

Полгода я размышляла, что же делать с тем, что я узнала из письма. Полгода я терялась в сомнениях, и теперь, забравшись так далеко, не собиралась уходить, всё тщательно не проверив.

Второй этаж был пуст. Ни мебели, ни вещей. В одной из комнат отыскалась тяжёлая медная ванна, в другой — привинченные к стене книжные полки. Пустые. Покрытые тяжёлым слоем пыли.

Пройдясь вдоль окон, я обнаружила точно такое же запустение на подоконнике. Сухая пыль неприятно коснулась подушечек пальцев. Снаружи из окна был виден небольшой амбар, ворота закрыты, на двери большой железный замок.

На миг мне почудилось, что там, на пятачке, кто-то взмахнул топором, собираясь расколоть полено. Но это было только воображение — двор был так же пуст, как и всё вокруг.

* * *

— Уже вернулась? — удивлённо спросила мама, стоило мне переступить порог кухни.

— Ага. Решила не опаздывать к обеду.

— Это правильно, — кивнула тётя Таша. — Мы налепили вареников с вишней. Пальчики оближешь!

— Я уже пять съела, — виновато сказала мама, положив на живот руку. — Так за твоей стряпнёй соскучилась, сестрёнка.

— Ешь на здоровье, — улыбнулась тётя Таша, обнимая маму.

Они не виделись три года, не считая разговоров по скайпу, и уже четыре дня не отходили друг от друга ни на шаг, всё делая вместе.

— Ань? Ну что там? — громко спросил папа из глубины дома.

— Руки мой, Вить. Саша пришла. Уже садимся.

Мы уселись за стол, не дожидаясь дядю Григора. Его отпуск должен был начаться через неделю, так что на заводе он был до шести. Близнецы — Яша и Костин, отправились в лагерь.

Подслушав разговор мамы с тётей, я знала, что та старательно уговаривала ребят не пропускать последнюю возможность съездить в лагерь на море. В этом году близнецам исполнялось шестнадцать, и в дальнейшем шанс недорого отдохнуть на курорте в течении месяца появится не скоро. На самом деле тётя Таша сама была не прочь отдохнуть от половозрелых сорванцов хотя бы немного, вместо этого пообщавшись с сестрой и её семьёй.

— Уже не помню, когда я в последний раз куда-то ездила, — говорила тётя, запивая вареники чаем. — Помню, в первые два года после свадьбы мы с Григором много путешествовали по Румынии, но стоило мне забеременеть — и лёгкая жизнь закончилась.

— Значит, пора навёрстывать упущенное, — заметил отец, воздев вилку к потолку.

Он и сам отдыхал, впервые за последние четыре года, как полагается. Поездки на дачу к бабушке и ремонт квартиры вряд ли заменяли нормальный отдых.

Мне даже казалось, что за последние годы он немного постарел. Пара глубоких борозд лежали пониже серых глаз. Паутинки морщинок всё сильнее разбивали лицо, обрамляя краешки губ и уголки носа. Кожа шелушилась от сухости и недостатка влаги и солнца.

Переведя взгляд на маму, я отметила, что и её годы не обошли стороной. Седина тронула каштановые волосы у висков. Время заострило нос и подбородок, округлив щеки и фигуру. Малоподвижный образ жизни заставлял её с выдохом подниматься на ноги.

— Я только за! — поддержала тётя.

Приехав к сестре на лето, мама предложила поездить по окрестностям. Папа должен был составить им компанию, а заодно выступить в роли водителя. Когда освободится дядя, они станут кататься вчетвером.

— Саш, всё ещё не передумала? — спросил папа.

— Нет. Вы сами по себе, я сама по себе, — твёрдо ответила я.

До поездки родители часто включали меня в свою компанию до тех пор, пока я не поняла, что собираюсь проверить истинность письма.

Сначала они удивились моему решению ездить отдельно. Затем долго уговаривали выбросить глупости из головы. С моей стороны была всего пара возражений, но достаточно крепких. Папе я раз за разом припоминала, что прекрасно обошлась на зимних каникулах своими силами, а маме повторяла, что мне отдыхать с родителями, как и им со мной, не очень удобно по разным причинам.

Я была совершеннолетняя и верила, что теперь и сама могу намекать на некоторые вещи, составлявшие взрослую жизнь. В общем, мне удалось убедить родителей, что я, как и они, вполне заслуживаю немного пространства. К тому же, тётя Таша с таким трудом отправила из дома близнецов, было бы несправедливо обременять взрослых своей компанией.

В конечном счёте родители уступили, правда всё ещё считая, что путешествовать врозь — это странно.

Интересно, что бы они сказали на письмо, присланное мною самой себе? Вот это действительно было странным.

Уединившись после обеда в снова выделенной мне комнате — родители заняли комнату близнецов, я задумалась.

Первое место, куда отправила меня Саша из письма — дом. Он оказался пуст, значит, эта ниточка больше ни к чему не вела. Если там кто-то и жил, то решил перебраться на новое место. Что было тому причиной, оставалось только догадываться.

В любом случае, сегодня я получила очередное подтверждение, что письмо не было вымыслом.

Спала я неважно, снова мучили кошмары. С недавних пор они и вовсе не давали мне покоя.

Я видела, как вокруг меня кружит хаос, стараясь засосать жадной глоткой. Перед глазами сверкают белоснежные клыки. Спасаясь от них, я всё бегу, бегу вперёд коридорами, сворачиваю налево, затем направо, ныряю по лестницам вниз, взбегаю наверх, но чувствую за спиной чьё-то невидимое присутствие, будто скорость с которой я несусь вперёд, рискуя задеть углы, не имеет ровно никакого значения. Угроза преследует меня неустанно.

Что будет, когда я обернусь?

Но я не останавливаюсь, продолжая лететь вперёд, пока из глаз брызжут слёзы…

Я просыпаюсь среди ночи, задыхаясь и комкая на груди пижаму. Дышу ртом, стараюсь успокоиться. Лицо холодит влага, но я в горячем поту, будто действительно пробежала весь этот пугающий лабиринт.

Дыхание успокаивается, я падаю обратно на кровать и начинаю один и тот же поток мыслей. Он преследует меня вот уже несколько месяцев. С тех самых пор, как я впервые вернулась из Трансильвании.

Мысли возвращаются к письму, перед глазами бегут строчки.

Если я так боюсь, то зачем приехала обратно?

Мама договорилась увидеться с тётей Ташей летом. Родители стали обсуждать планы в начале весны. Тогда я уже отчасти верила Саше из письма или, по крайней мере, уже не могла воспринимать прочитанное как вымысел чьей-то больной фантазии. И, конечно, сразу сказала родителям, что никуда не поеду, объяснив всё тем, что путешествие было долгим и я бы хотела посвятить немного времени учёбе.

Никто не настаивал, и я попыталась выбросить странное письмо из головы.

Тогда я стала видеть сны. Страшные, пугающие сны, полные тревоги и предвкушения беды. Объяснить, что послужило тому причиной я не могла. Никто не тянул меня обратно в Трансильванию, шанс случайно встретиться с вампирами ровнялся нулю, мне никто не угрожал. Кроме Саши из письма.

Письмо заканчивалось послесловием:

P.S.: Я вряд ли переживу этот день. Но даже так я не брошу его одного. Ни за что.

Я долго гадала над последней строчкой. До этого момента Саша из письма казалась взволнованной и намекала на сложности — чего только стоило упоминание того, что её якобы возлюбленный не позволил «угоститься» собратьям. Но всё же, до заключительных слов, она не говорила о прямой опасности, хотя, наверное, она существовала. Невозможно встретиться с вампирами и полагать, что это не может окончиться трагедией. Конечно, нет.

И всё же, несмотря на опасность, Саша не просто говорила о том, что не хочет ничего забывать. Она прямо объясняла, как найти своего вампира, рассказывая о зацепках, которые могли мне помочь. То есть ей. Нам. Саша из письма была влюблена по уши.

Я никогда ни в кого не влюблялась по-настоящему, но перечитывая письмо, я будто ощущала её настроение, понимала её чувства и мысли. Саша казалась взбудораженной, сбитой с толку, она находилась в растерянности, стараясь спастись. Спастись для неё означало сберечь память. Сберечь память, чтобы найти способ остаться с ним.

Она открыто говорила, что встреча с вампирами не являлась главным событием её путешествия. Главным было то, что она встретила Его. Саша из письма мучилась, не зная, что испытывает Влад, и страдала от того, что скоро должна была всё забыть. На деле это означало забыть Влада.

Но даже если она не представляла, какое имеет значение для своего возлюбленного и знала, что я ничего не вспомню, а значит, смогу спокойно жить дальше, пребывая в блаженном неведении и безопасности, она всё равно собиралась заставить меня отыскать его. Рассказала о том, что могло мне помочь найти Влада. Пыталась заверить меня, что бояться его не стоит, должно быть, представляя, что я могу испугаться и попросту выбросить всё это из головы. Она уверяла, что он всегда был на её стороне, что заботился.

Была ли она права в том, что её возлюбленный стёр ей память ради её же блага? Об этом я могла только догадываться.

Я не сразу поняла, какую угрозу для меня — другой Саши, хранит в себе письмо.

Саша из письма говорила, что ни за что не бросит Влада одного. Даже ценой собственной жизни. На какой срок давала она обещание оставаться рядом? Я буквально ощущала решимость, исходившую от последних слов, но даже не догадывалась, насколько опасно было обещание для меня самой.

В Архангельске я была в полной безопасности. Трансильванские вампиры не могли мне навредить. Так откуда взялись эти сны? Почему они преследовали всё настойчивее, когда я решала больше не думать о письме, приведя жизнь в абсолютный порядок, где не было место опасности и неопределённости?

По возвращении учёба быстро потеряла былую притягательность, заставляя посещать универ на автопилоте. Я стала меньше разговаривать с окружающими, отпугивая от себя новых подруг мрачным видом и настораживая маму с папой. В итоге они всерьёз предложили посещать психолога.

Жизнь теряла былые краски, всё больше затягивая в странный мир Письма. Больше я не могла думать ни о чём другом.

Угроза, заключённая в письме, похоже, говорила, что Саша не собиралась оставлять Влада одного не только в тот день, когда был написан постскриптум.

Саша из письма будто сделала выбор за нас обеих и, несмотря на то, что я ничего не понимала и совершенно никого не помнила, я не могла выбросить этот крошечный кусочек из собственной жизни, не могла его игнорировать.

Не могла сделать то, чего не хотела Саша. А Саша не хотела ничего забывать. Чего бы нам это не стоило.

Как только я пыталась вернуть жизнь в нормальное русло, как кошмары становились невыносимыми. Я поняла, что медленно схожу с ума, что всё больше теряю ощущение реальности и не вижу смысла в происходящем вокруг, если это не имеет отношения к Письму.

Наконец я стала рассматривать собственные фотографии, сделанные в Трансильвании, пока не запомнила их наизусть, так же, как и письмо.

Сразу узнав все места, будь то Бран, развалины Поэнарь, Брашов и Сигишоара, я поняла, что многих мест, которые я собиралась посетить и которые посетила — как полагала я до того, как задумалась над происходившим всерьёз, попросту не было на снимках — ни одной плохенькой фотографии.

Эти новые странности логично вплелись в канву остальных небывалых приключений. Я заметила, что в последние дни отпуска — в том числе и тот судьбоносный день, когда она написала письмо себе самой, фотографии совсем отсутствуют.

Достав блокнот, я сверила планы и даты на фото. Кое-что совпадало. Некоторые места я посетила раньше или позже. Насчёт большинства других у меня имелись серьёзные сомнения.

Листая блокнот в один из вечеров, я подумала, что, наверное, могла бы завести дневник, чтобы выплеснуть накопившиеся мысли и дать бедной голове, собиравшейся развалиться на части, хотя бы немного отдыха. Только нужно было проследить за тем, чтобы мама не наткнулась на записи.

В детстве я попросту заклеивала страницы, складывая треугольником меж двух других страниц — так я могла быть уверена, что никто не посягнёт на мои маленькие тайны.

Я вдруг выпрямилась, начав внимательно листать свой импровизированный дневник путешествий — и даже не поверила, когда пальцы ощутили толстую страницу. Сердце забилось быстрее, когда я, взяв в руки ножницы, чтобы осторожно срезать край, освобождала новую подсказку. В том, что это была именно она, я не сомневалась.

Свет луны падал прямо сквозь раскрытое настежь окно, когда из старого блокнота я извлекла короткую записку. Всего лишь небольшой листок, на котором было несколько строк, написанных ровным красивым почерком:

Пара таблеток будет в самый раз. Никуда не выходи, я вернусь после двенадцати.

Влад.

Его действительно звали Влад. И это была его записка. Его почерк. Крошечное доказательство, спрятанное Сашей из письма, что её возлюбленный был так же реален, как и всё вокруг.

Ещё одна частица плоти, оживлявшей сумасшедшую историю. Или лучше сказать, ещё одна капля крови, найденная мной двумя месяцами спустя.

* * *

На следующий день я направлялась в Бухарест. Дорога промелькнула одним мгновеньем — я не заметила, как почти двести километров остались за спиной.

На ум пришёл давно составленный маршрут, который, несмотря на незначительность, я прекрасно помнила, когда планировала первый штурм Трансильвании.

Не помню, чтоб посетила хотя бы одно из этих мест. В голове кружилась странная мысль, будто я всё здесь знаю, но стоило постараться припомнить, как я шла вдоль улочек, рассматривала достопримечательности, попытаться докопаться до впечатлений, которые неминуемо оставлял тот или иной город, ничего не приходило на ум. Словно фильм, название которого я слышала так часто и знала о чём сюжет, что уже не помнила, смотрела я его и забыла, или всё собиралась посмотреть, так и не сделав этого.

Оставив машину в одном из переулков недалеко от старого города, я вышла наружу и пошла прямо. Просто прямо, куда глядели глаза.

Вокруг неторопливо тащились разморённые жарой туристы. В руках стаканчики с прохладительными, камеры уныло висят на шеях, сланцы и сандалии шаркают по мощёным улочкам.

Я двигалась среди них, чувствуя, как капли пота ползут по спине. Лёгкий до колена сарафан не спасал от жара, исходившего от прогретого камня. В горах солнце светило не меньше, но зелень вокруг впитывала его ослепительный свет, не давая добраться тому до земли и разогреть воздух до температуры доменной печи.

Очки на носу берегли глаза и скрывали рассеянный взгляд. Передо мной мелькали фигуры, но я их всё равно что не замечала.

«Если я увижу его, то всё равно не узнаю», — подумала я, позволяя взгляду окончательно рассеяться в пространстве.

Плечи напекло, и я отыскала лавочку в тени. Место было одно, поэтому до сих пор пустовало. Я села, снова размышляя о Саше из письма. Её чувствах и желаниях. Думала о доме на холме и записке. О кошмарах, не дававших спать по ночам.

Очнувшись, обнаружила, что солнце висит над кромкой чёрной тени зданий, говоря о скором вечере. Я поднялась и побрела в сторону небольшого отеля неподалёку, в котором забронировала номер.

У меня ушла пара недель на то, чтобы получить разрешение у мамы с папой остаться на ночь в незнакомом городе.

Вспомнив о родителях, я достала мобильник и обнаружила три пропущенных. Перезвонила маме, успокоила, сказав, что загулялась и не услышала выставленный на вибро телефон. Мы говорили по скайпу, и на вопрос где я, честно призналась, что иду в направлении отеля. Когда фасад показался через дорогу, повернула камеру, чтобы мама увидела, распрощалась с ней в крошечном лобби отеля, пообещав, что пришлю сообщение, когда окажусь в номере.

Из рюкзака вытащила чёрное платье и босоножки на невысоком каблуке. Захватив на регистрации утюг, я прогладила складки прямо на покрывале кровати и оставила его там.

Красивое платье. Лёгкий чёрный шифон на подкладке, тонкие чёрные лямки и разлетающаяся во все стороны юбка. Я купила его недавно и ещё ни разу не надевала.

В ванной я провела около часа. Слишком тяжело было сохранять сосредоточенность после океана бессонных ночей. Пусть я исполнила просьбу Саши из письма и отыскала дом, его там не было, а значит, она не даст мне покоя.

Высушив феном волосы, я подкрасилась — совсем слегка. Немного румян на скулы и блеска на губы. Накрасить глаза казалось невыносимо сложной задачей, от которой я попросту отказалась. Надела платье и оглядела себя в зеркале прихожей.

Я немного похудела — аппетита совсем не было. Ключицы выступали отчётливее, чем чёрные бретельки платья на бледной коже. Только плечи слегка покраснели от сегодняшней прогулки. Каштановые волосы свободно спадали на плечи. Каблук не слишком добавлял роста.

Переложив телефон, кошелёк, паспорт и перцовый баллончик в крошечную сумку на плече, я покинула отель.

Сумерки давно украла ночь, пустив вдоль улочек приятную прохладу. Город по-прежнему заполнял народ, кажется, сейчас людей было даже больше, что совсем не удивительно, учитывая облегчение, принесённое свежим ночным воздухом. Погулять в тихую июльскую ночь было одним удовольствием. Наверное.

Около десяти я оказалась у клуба. Стала в очередь, не обращая внимание на огромную толпу желающих попасть внутрь.

Это место было вторым после дома, куда отправляла меня Саша. Здесь могла отдыхать одна из знакомых Влада. «Тех самых знакомых», — уточняла она, советуя оставаться настороже и, при необходимости, припугнуть ту именем Влада.

Я понятия не имела, как смогу припугнуть кого-то, но продолжала неспешно двигаться в толпе. Не знаю, как долго я простояла. В ушах стоял нескончаемый шум и смех окружающих, так же как и я желающих попасть в «Skybar».

— Совершеннолетняя? — спросил мужчина в костюме, пока охранник рядом окинул меня суровым взглядом.

Я достала из сумочки паспорт и протянула мужчине. Внутри лежала свёрнутая купюра в пятьдесят евро — готовясь отправиться в это заведение, я прочла на одном из сайтов, что лучше было подстраховаться.

Передо мной убрали шнур.

Внутри оказалось шумно и людно. Словно сельди в банке, танцующие извивались на месте, размахивая руками-щупальцами. Все столики были заняты, в основном компаниями, которых хватало и снаружи. Я подошла к стойке и заказала Пина-коладу. Один из стульев освободился, я села, обернувшись к танцполу и рассматривая веселившуюся публику.

Несмотря на ранний для клуба час, народа было битком. Это место пользовалось популярностью среди местных и туристов. Громкая, пробирающая нутро музыка, спёртый воздух, сдобренный искусственным дымом, крики, гам, смех.

Напиток был некрепким и я не собиралась много пить, но, против воли, сделала большой глоток, чувствуя, что мне необходимо немного выдохнуть, иначе голова грозила разлететься на мелкие кусочки.

Улучив момент, когда один из барменов — тот, что приготовил мне напиток, оказался поблизости, смешивая новый коктейль, я окликнула его, надеясь, что тот говорит по-русски.

На мой вопрос, что я ищу завсегдатая клуба, Лалу, он ответил, что мне может сильно повезти: обычно та появлялась после полуночи. Поблагодарив парня и расплатившись за коктейль, положив немного сверху, я заказала следующий, собираясь ждать.

Спустя пару часов я ненавидела это место всей душой. От спёртого воздуха и алкоголя кружилась голова. Уйти я не могла, так же, как и не пить, иначе бы чем я оправдала свой насест у стойки. Через очередные полчаса бармен подал очередной бокал, видимо, поняв мою политику.

Когда Лала оказалась рядом, я узнала её незамедлительно. Я не помнила ее, но Саша из письма описала её сногсшибательной красавицей: шикарной, темноволосой, с тёмными глазами и широкой обворожительной улыбкой. Таких, как она, несмотря на изобилие красавиц на любой вкус вокруг, больше не было.

Лала продефилировала к стойке, не спеша оглядываясь по сторонам, пару раз взмахнула рукой и расцеловала какого-то парня с ухоженной бородой и выбритыми висками. Ей тут же уступили стул. Второй бармен подал ядовито-голубой коктейль, стоило ей протянуть руку.

Взгляд женщины продолжал скользить вокруг, пока не мазнул по моему лицу. Мы посмотрели в глаза друг друга и я поздоровалась одними губами. Она улыбнулась, сдержанно, но кокетливо — кажется, мне удалось привлечь чужой интерес.

Кроме того, что Саша из письма говорила о том, чтобы я держала ухо востро, она также рассказала, что мы с Лалой уже встречались. Ещё тогда она узнала во мне кого-то, кого-то из прошлого или настоящего Влада. Но после тот стёр ей память.

На моей стороне было «знакомое» лицо и несколько фактов, которые я собиралась использовать в разговоре.

Встав со стула, я приблизилась к женщине — она смотрела на меня не отрываясь.

— Привет, — поздоровалась я, не зная, как начать разговор. Я не была пьяна, но тепло сыто бродило по телу, мешая быстро соображать. — Меня зовут Саша.

Женщина помедлила, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы.

— Лала.

— Я знаю, мы уже встречались.

Она вскинула бровь, заинтригованно улыбнувшись.

— Но ты не помнишь. Влад не захотел, чтобы ты запомнила.

Полуулыбка примерзла к красивому лицу.

— И почему же?

Я подёрнула плечами.

— Он мне не отчитывался.

— И чего ты хочешь? — кажется, она легко разгадала мои намерения.

Если Лала меня не помнила, то значит, я подошла, имея свой интерес — это было очевидным.

— Я хочу знать, где сейчас Влад.

— Насколько я понимаю, он твой друг. Спроси у него сама, — тёмно-карие глаза поблескивали словно у кошки.

— Мы… немного повздорили, и он исчез.

— Что же ты хочешь от меня, если он не желает с тобой общаться? Съешь и сиди тихо.

— Но мне очень нужно с ним поговорить.

— Как и многим на моём веку, — Лала уронила едва заметную паузу, глядя, замечу ли я. Я заметила, — но Влад сам решает с кем и когда разговаривать.

— Если бы он не желал со мной говорить, стёр бы лишнее из памяти, как сделал это с тобой. Но у него ко мне особое отношение, — сочиняла я, пытаясь выглядеть уверенно. Хотя бы в этом алкоголь помог.

Лала фыркнула:

— И я даже вижу почему.

— Моё лицо, — первая произнесла я, стараясь удержать инициативу.

Лала продолжала восседать на высоком стуле, но только идиот не заметил бы её сосредоточенности. Взгляд больше не блуждал по залу, выбирая одну и ту же точку.

— Да, твоё лицо. Пластика?

Я отрицательно мотнула головой.

— Необычно, — произнесла она, позволяя себе разглядывать меня сверху — я продолжала стоять рядом.

— Так где я могу его найти? — снова спросила я после того как между нами повисла минутная пауза, которую Лала, судя по всему, не собиралась прерывать.

— Я уже сказала, что он сам найдёт тебя, если понадобишься. Но может быть, твоё лицо не такое занимательное и Влад уже утратил интерес? — глаза женщины хищно блеснули. — Интересно, какова ты на вкус? — протянула она; вопрос утонул в грохотавшей вокруг музыке.

— Похоже, ты и сама не знаешь, где он, — слишком поспешно ответила я, отступая назад.

Вампирша улыбнулась, кажется, почуяв мой страх. Я поняла, что ничего из неё не вытяну, а значит, нужно убираться подобру-поздорову, пока не стало слишком поздно.

Не прощаясь, я повернулась спиной и поспешила прочь.

Людей было так много, что мне потребовалось несколько минут, чтобы обойти часть танцпола. Рискнув бросить взгляд назад, я не увидела Лалу у стойки. Она была в двух шагах позади меня. Пойманная врасплох, она не слишком расстроилась, улыбаясь ещё шире. В обрамлении ярко накрашенных губ мелькнуло два острия.

Ноги стали ватными, между лопатками похолодело, я быстро развернулась и рванула вперёд, не разбирая куда.

Коридор заполняли отдыхающие. Они трепались, курили, целовались, впиваясь друг в друга. Заметив дверь туалета, я влетела внутрь. Две глухих кабинки. Стоило оказаться внутри одной из них, как я щёлкнула замком.

По ту сторону скрипнули петли.

— Са-аша, выходи, — позвал мелодичный голос и сердце моё ухнуло в пятки. — Не нужно прятаться, я тебя не съем, — повисла пауза. — Может, укушу пару раз, — отчётливый шёпот раздался прямо в щель, на уровне моего уха. — Ты же не можешь сидеть там вечно?

Тишина.

Дверная ручка задёргалась как сумасшедшая. Я отшатнулась, споткнулась об унитаз, удерживаясь за стены. От страха я не могла издать ни звука.

— Хозяин клуба мой друг, и я бы не хотела выламывать дверь. Выходи, Са-аша, пока я не злюсь. И кто знает, может, ты даже вернёшься сегодня домой.

Может?

Может.

От сквозившей в слове угрозы, я почувствовала, как трясутся поджилки, руки медленно соскользнули вниз, отказываясь меня держать. Я села на крышку унитаза, понимая, что кажется, умру вот так, по-идиотски, в грязном туалете какого-то клуба.

Трясущимися руками я расстегнула сумку, вещи рассыпались по полу. Я удержала только телефон.

— Что ты там делаешь? — с любопытством спросила вампирша.

Негнущимися пальцами я раскрыла сообщения.

«Я в беде. Мне очень страшно. Не хочу умирать», — отправила на номер, который Саша написала в письме.

Это был его номер. Она говорила, что почти наверняка он не будет действовать. Но однажды, около месяца назад, я рискнула написать. Ничего особенного, поздоровалась, спросила как дела. Сообщение ушло и было доставлено. Пару дней, не находя себе места, я ждала ответа, но так и не дождалась.

Затем я писала ещё. Писала, когда не могла уснуть от кошмаров. Писала, когда чувствовала себя одинокой. Писала, когда, в сотый раз перечитав письмо Саши, сходила с ума.

Но позвонила, испытывая непреодолимое желание услышать голос на той стороне. И каждый раз слышала долгие гудки.

Зачем я вернулась в Трансильванию, если умираю от страха?

Я умираю от страха, что моя собственная жизнь закончится быстро — или продлится невероятно долго, а я так и не узнаю, кого выбрала Саша из письма? За кого была готова умереть?

Бывает, что прочтя книгу ты ненадолго влюбляешься в её героя. Проходит время и чувство исчезает. Так же я чувствовала себя после Сашиного письма. Только вместо того, чтобы сразу проникнуться чувством, а потом позабыть о нём так же быстро, я словно увязала всё глубже, словно проникала всё дальше сквозь строки — пока не поняла, что разделяю чувство Саши из письма к почти вымышленному герою. К тому, кого не помню.

Это чувство не находило выхода, начало съедать меня изнутри, принося с собой жуткие кошмары. И вот теперь я, кажется, как и Саша из письма, готова попрощаться с жизнью, рискнув и проиграв.

Я могла остаться дома, в Архангельске. В безопасности. Но ни за что бы так не поступила. Помнила я или нет, я оставалась всё той же Сашей. С письмом или без него. И если Саша из письма любила, любила и я.

Телефон завибрировал в моих руках. От неожиданности я чуть не выронила трубку на пол.

— Д-да, — заикнувшись, ответила я.

— Где ты? — требовательно задал вопрос незнакомый голос.

— Я в к-клубе. В Бухаресте.

— Что случилось?

— Я… Лала… кажется, она хочет…

— С кем ты там общаешься, мышка? — мурлыкнула Лала по ту сторону, оборвав меня на полуслове, и двери коснулись острые когтистые пальцы, оставляя глубокие борозды с другой стороны.

— Включи громкую связь, — приказал голос, я послушалась без вопросов.

— Лала, — отчётливо, произнёс мужчина, и по моему телу прошла крупная дрожь. — Если с неё упадёт хотя бы один волос… — он не договорил. За дверью воцарилась мёртвая тишина. — Привезёшь её ко мне, поняла?

В растерянности я глазела на трубку, зажатую в руке, едва ли отдавая отчёт, что происходит.

— Поняла, — ответ прозвучал достаточно громко, чтобы было слышно и через дверь.

Звонок оборвался.

— Ну ты и сучка, — разгневанно прошипела она. — Что за игры?

Дверь затрещала, заставив меня зажмуриться, а когда я раскрыла глаза, в дверном проёме стояла разозлённая вампирша. От лоска и утончённости, демонстрируемых в зале минуты назад не осталось и следа. Волосы разметались по плечам, лицо исказила по-звериному хищная гримаса. Обведённый красным рот наводил ужас.

— Идём, — рявкнула Лала, протянув ко мне сухую, изъеденную крупными венами руку.

Глава вторая. УРАГАН

Лале буквально пришлось выволакивать меня из кабинки. Глядя на разгневанную вампиршу было сложно представить, что она откажется от желания осуществить задуманное или не захочет свернуть мне шею просто потому, что кто-то по телефону приказал ей не причинять мне вреда.

Меня запихнули в машину и повезли в неизвестном направлении, клуб остался позади. Лала сидела рядом, на заднем сидении. Вампирша шумно дышала, сложив на груди руки, пока я старалась не шевелиться, боясь привлечь её внимание.

Машина остановилась, и сквозь затемнённые стёкла я различила очертания здания Парламента. Длинные ровные линии строгих геометрических пропорций, подсвеченных иллюминацией, выступали на фоне тёмного неба.

Дверь с моей стороны раскрылась, и Лала, снова вцепившись в руку, заставила меня выбраться наружу.

— Что-то ты не спешишь с ним встретиться, — процедила она сквозь зубы.

— Не прикасайтесь ко мне, — продолжала вырываться я, и она неожиданно отпустила. Я едва не рухнула на асфальт.

Окинув меня презрительным взглядом, Лала подала знак водителю. Тот положил мне на плечо руку и подтолкнул вперёд, указывая, что мне следует двигаться за Лалой, торопливо пересекавшей огромную парковку, по направлению к массивному блоку парадных ступеней.

Я нехотя двинулась за вампиршей, чувствуя, как от страха продолжают трястись колени.

На входе, охраняемом парой странных людей, совсем не походивших на привычную службу безопасности, нас пропустили без вопросов.

Вампирша уверенно двигалась вперёд вдоль длинных коридоров и переходов, спускаясь всё ниже по лестницам. Длинные дорожки ковров скрадывали звук шагов, так что от волнения мне удавалось различить только стук собственного сердца, отдававшегося в уши.

Мы всё шли и шли по бесконечно длинному лабиринту. Если бы я смогла вырваться, то ни за что бы не отыскала обратную дорогу, заплутав в бесчисленных переходах. Но я не собиралась бежать, понимая, что раз вампирша всё ещё ничего со мной не сделала, значит звонок — первый ответ на мои многочисленные послания — всё же мне не приснился, и значит, совсем скоро, я наверное встречусь с тем, о ком думала дни напролёт.

Мы остановились у створчатой тёмной двери с вензелями, покрытыми лаком.

Лала застыла на мгновенье, выпрямилась и постучала.

Я не услышала ответа, но секундой позже она толкнула ручку и вошла внутрь. Меня подтолкнули следом.

Просторная комната с высокими потолками утопала в полумраке. Наши шаги снова растаяли в густом ворсе напольного покрытия, и мы почти неслышно приблизились к столу в самой глубине помещения, освещенного несколькими лампами.

За столом, заполненным бумагами, перед включённым компьютером сидел человек. Или, может быть, не совсем человек.

Его чёрные, отросшие до кончиков ушей волосы, были зачёсаны слегка назад. Открытый высокий лоб перетекал в выдающийся прямой нос с едва обозначенной горбинкой. Губы, крупные и сухие, были спокойно сомкнуты, не выдавая напряжения или других эмоций.

Стоило нам пересечь круг света, как Лала остановилась на почтительном расстоянии. Взгляд мужчины, скользивший по горевшему монитору, соскочил в сторону, мазнув по нашим лицам.

Когда наши глаза встретились — всего лишь на миг, на жалкую крупицу вечности, в моей груди замерло сердце.

Я знала, что это он.

— Что произошло, Лала?

Вопрос прозвучал тихо и казался почти неважным, но вампирша рядом со мной заметно напряглась.

— Ничего особенного. Она сама ко мне подошла. Я просто слегка припугнула девчонку.

Мужчина смотрел из-под полуопущенных век ничего не выражающим взглядом, напоминая директора, которому время от времени приходится выслушивать скучные объяснения нерадивых учеников.

Взглянул на меня, и в горле тут же образовался ком. Я ждала вопроса, чувствуя, как сердце набирает обороты и мне становится жарко, но вопрос так и не прозвучал.

— Ты свободна, — обратился он к Лале и я услышала, как выдох облегчения шумно коснулся ноздрей женщины. — С этих пор, — голос Влада ощутимо изменился, — ты будешь питаться не чаще раза в месяц и следить за тем, чтобы твои жертвы в сохранности просыпались в собственных кроватях.

Я посмотрела на вампиршу. Та выпрямилась, глядя прямо перед собой, словно загипнотизированная. По её виску ползла капля пота, но в комнате не было жарко. Стоило Владу закончить, как она расслабленно опустила плечи, пытаясь отдышаться.

— Ты, — обратился он к другому вампиру, замершему по левую от меня сторону, — не вспомнишь события последних четырёх часов, считая, что как обычно отдыхал с хозяйкой и вы чудесно провели время.

Как Лала минуту назад, вампира сковала та же странная сила. Он выглядел не живым и не мёртвым, тело словно одеревенело, контролируемое кем-то посторонним.

«Неужели вот так он заставил меня всё забыть?» — пронеслось в голове.

— Свободны, — твёрдо отдал команду Влад, и двое — Лала со своим спутником, тут же развернулись и направились к двери.

Я застыла пригвождённая к месту, зачарованно пялясь на того, кого не помнила, но чувствовала, будто знаю. Знала. В той, другой жизни.

Взгляд тёмно-карих глаз сосредоточился на мне. Как и Лала, я почувствовала непреодолимое желание выпрямиться и опустить глаза.

— Что ты здесь делаешь? — прозвучал наконец вопрос.

— Я… ты… вы, — поправилась я от испуга, — приказали Лале привести меня сюда.

— Я спрашиваю, что ты делаешь здесь? — с упором повторил Влад, наклонив голову чуть вперёд. — Зачем ты отправилась в клуб? Зачем подошла к Лале? Разве ты не понимала, чем всё это закончится? — вампир поднялся из-за стола и его лицо укрыла тень, заставляя выглядеть зловеще.

Во мраке и тишине комнаты, где мы были только вдвоём. Липкие прикосновения страха скользнули по голой спине. Меня пронзил озноб.

— Я искала вас, — выдавила из себя я, когда вампир обошёл стол и оказался в двух шагах от меня.

— Зачем?

Низкий голос разом наполнил комнату, вырывая меня из действительности.

— Я… — в горле пересохло, я задыхалась, — я не могла иначе.

Влад оставил между нами половину шага, нависая сверху и заставляя задирать голову. Это было почти невыносимым. Его взгляд проникал в мою душу, продолжая разглядывать что-то там внутри, пока я не смела пошевелиться.

— Ты меня нашла, — шёпотом произнёс он, пуская по коже мурашки. — Что дальше?

Пальцы сжали края юбки.

Действительно, я сделала это — отыскала возлюбленного Саши. Своего возлюбленного. Я не помнила его, но чувствовала, что жжение в груди не было вымыслом. И оно влекло меня к этому незнакомцу с непреодолимой силой, будто все эти долгие месяцы я изнывала от разлуки и вот мы наконец встретились.

Что дальше, Саша?

Я не знала, что ответить. Но чувствовала со всей чёткостью чего хочу.

Неожиданно я сократила разделявшее нас расстояние, качнулась на цыпочках и потянулась вверх. Мои губы коснулись его губ… время остановилось. Остановились мысли, остановилась жизнь вокруг, где-то там за дверями этой комнаты, за стенами этого здания. Всё замерло, оставляя нас наедине.

Я ощутила, как давно хотела это сделать. Нет, я всё ещё не помнила Влада и собственных мыслей, безжалостно удалённых из памяти, не считая того, что узнала из письма, но всё казалось таким правильным, таким нужным, жизненно необходимым. Словно я не пила целую вечность и вот наконец оросила губы живительной влагой.

Его губы ответили не сразу. Он замер, позволяя впиваться мне со всей накопленной страстью, со всем неумением и пылкостью, на которую я была способна. Не знаю в какой момент, но он дрогнул, позволяя прижаться крепче. Ловя губами всё то, чем я хотела делиться. Отдавая всё, что я хотела забрать.

Он жадно поглощал мой поцелуй, пока теснота между нами не стала ревущей. Хотелось ещё. Мне хотелось большего. Его руки, скользившие по голой спине, обжигали. Я позволила вторгнуться в свой рот, позволила завладеть собой настолько насколько хотел он. Позволила сумасшествию перехлестнуть край, но Влад превращал его в бурю. И я не хотела останавливаться.

Он приподнял меня над полом, обхватив за пояс рукой. Следующее, что я почувствовала, это опору под пятой точкой. Слуха коснулся треск и стук полетевших на пол предметов. Я оказалась на столе, Влад был прямо передо мной, позволяя бесстыдно прижиматься к себе, пока мы продолжали терзать друг друга губами. Я обхватила его ногами, притискиваясь бёдрами и ощущая то, на что можно рассчитывать, позволяя мужчине быть слишком близко.

Мужчина навалился на меня сверху — и новая волна сумасшествия прошила изнутри. Он целовал мои губы, лицо, шею. Платье мешало, Влад рванул бретельку сарафана, я взвизгнула от лёгкой боли. Он замер.

В голове кружился ураган, и я не сразу осознала, что происходит. Когда взгляд стал более осмысленным, я поняла, что оторванный кусок ткани резанул по коже. Несколько капель крови показалось чуть выше груди. Влад зачарованно уставился на раненное место. Я замерла, слыша, как часто и тяжело он дышит.

Влад поднял лицо, переводя на меня дикий взгляд. Его глаза почернели, я уже не могла различить зрачок. Черты чуть заметно изменились, как у Лалы, потерявшей контроль — Влад всё ещё казался человеком, но второе лицо — вторая природа, показала себя из глубины.

Не знаю как, но я будто чувствовала, что он хочет сделать, и вместо того, чтобы попытаться спастись, кивнула, разрешая.

Жадно припав к моей коже, он провёл языком, собирая красные капли. Руки, лежавшие на моей талии, сжали больнее, неприятно давя пальцами.

Я замерла, плохо соображая. Нужно было что-нибудь сделать чтобы остановить его, но желание быть рядом, позволить ему что угодно в доказательство того, что я принадлежу ему целиком и полностью было почти непреодолимым. Мне было всё равно, что он со мной сделает.

Я хотела. Хотела всего.

Он резко отпрянул. Отвернулся, стараясь отдышаться, будто пробежал марафон и теперь никак не мог успокоить дыхание. Тут же осознав, как всё выглядит со стороны, я выпрямилась, быстро одёрнула платье и соскользнула со стола. Ноги чуть не подогнулись, и я схватилась за край. Бретелька была оборвана самым ужасным образом, я прижала её рукой, чувствуя, как меня захлёстывает смущение.

Я только что отыскала его, но всё ещё ничего не помнила, и вместо того, чтобы привнести в происходящее немного смысла, совершила нечто невообразимое, чуть не позволив ему… При первой же встрече, после нескольких слов…

Похоже, я окончательно сошла с ума.

Влад, кажется овладел собой достаточно и повернулся ко мне.

— Ты ведёшь себя очень опрометчиво, — кажется, он был раздосадован не меньше чем я.

— Прости… — пискнула я в ответ, понимая, что после случившегося было бы глупо обращаться официально — за несколько минут мы значительно сократили разделявшую нас дистанцию.

Под взглядом Влада мне стало невыносимо стыдно. Я, должно быть, выглядела отвратительно.

Он словно прочёл мои мысли. Стянул с себя свитер, под которым оказалась футболка, и отдал его мне.

— Надень. Здесь холодно.

Я послушно натянула свитер, незаметно вдыхая его аромат. В животе слегка кольнуло, снова заставив устыдиться самой себя.

— Нам лучше поговорить с утра, — натянуто произнёс мужчина, разбивая возникшую между нами близость.

Я кивнула, почти бросившись в направлении двери, и даже не поняла, как Влад вдруг возник на пути. Остановится я не успела, врезавшись в его грудь. Он опустил мне руки на плечи, чтобы я не упала.

— Ты куда? — настороженно спросил он.

— В отель.

— Нет. Ты останешься здесь.

Я замерла, снова начиная поддаваться гипнозу его взгляда. Была ли эта та самая сила о которой говорила Саша из письма?

Кивнув, я почувствовала, как хватка на моих плечах ослабла.

Отпустил бы он меня, если бы я захотела уйти? Вопрос скользил на грани искушения, но я, конечно же, не решилась задать его вслух.

— Я отведу тебя в комнату.

Следуя за Владом, я не могла думать ни о чём другом кроме его прикосновения. Ещё в кабинете он взял меня за руку и не отпускал, пока не привел в спальню.

— Там ванная, — указал он на приоткрытую дверь. — Бери любые вещи, которые понадобятся, — мы замерли у шкафа.

Я смущенно разглядывала незнакомую обстановку, словно декорацию к историческому фильму. Особенно впечатляла кровать. Огромная, она занимала собой большую часть комнаты.

Мы больше не говорили и не смотрели друг на друга. Не знаю, что творилось в голове у Влада, но я не могла смотреть ему в глаза от стыда за то, что случилось раньше. А ещё за те отвратительно откровенные мысли, которые сами собой заняли голову при одном взгляде на кровать.

Влад был уже у двери, собираясь оставить меня.

— А чья это комната? — задала я вопрос, чтобы отложить его уход ещё на миг.

— Моя, разумеется, — недовольно произнёс он.

Наши глаза встретились, и я снова почувствовала, как начинают гореть щеки.

— Спокойной ночи.

— Спокойной, — пробубнила я в ответ, и он ушёл, оставляя наедине с тем ураганом чувств и мыслей, среди которого я очутилась.

Глава третья. ДЛЯ НАЧАЛА

Я приняла ванну, зная, что после случившегося долго не смогу уснуть. Прокручивая молниеносный поток событий в том полутёмном кабинете, я не уставала краснеть, ощущая, что вода в ванной не такая горячая, как мои щёки. Похоже, долгое ожидание и алкоголь сделали своё дело, чуть не столкнув меня в бездну.

Не помню за собой вызывающего поведения или отчаянной дерзости. Я и с парнями встречалась всего дважды и оба учились в моей школе. Один из них был одноклассником, другой с параллели. Оба сводили в кино, мы погуляли, но на этом всё и закончилось.

Я пошла на свидания из чистого любопытства. Все ходили, почему бы и мне было не сделать то же самое? Может быть, чувства появлялись в процессе общения, ведь никакой любви с первого взгляда я не испытывала. Симпатия была — хорошие парни. Одноклассник часто давал списывать физику, парень с параллели не гнушался брать девчонку в команду, когда я ходила на дополнительные по гандболу, что тоже было достоинством в моих глазах.

О том, чтобы целоваться, речи не шло. После свиданий я быстро прощалась и ныряла в подъезд, не испытывая ни малейшего желания пробовать чьи-то слюни. Мерзко же.

С Владом, которого я — новая Саша, видела по сути впервые в жизни, всё было по другому. Я почувствовала себя Беллой, увидевшей Эдварда после долгого расставания. Сравнение было просто идиотским, но никак иначе я не могла объяснить своей ненормальной реакции, стоило нам оказаться наедине.

В книгах и фильмах герои часто бросаются на шею друг к другу, спеша излить пламенную любовь. Иногда от этого отчётливо веет приторной натянутостью и пошлостью, поэтому я не очень уважала женские романы. В жизни так не бывает.

Но если так не бывает, то что произошло со мной около часа назад?

Вода совсем остыла — я с запозданием почувствовала, что слегка продрогла. Полотенце отыскалось под рукой. Обернувшись им, я вошла в комнату и подошла к шкафу. Ощущение от необычного интерьера складывалось двоякое. То ли, я оказалась в фешенебельном тематическом отеле, в номере классом не ниже президентского, то ли мне разрешили переночевать в Екатерининском дворце.

Подгоняемая вампирами на встречу с Владом, я всё же успела поглазеть вокруг, отметив официальную и минималистическую обстановку здания, ограниченную ярко-красными ковровыми дорожками, мрамором и подсвечниками восьмидесятых годов. Всё выглядело помпезно, но скаредно, словно хороший кофе развели в слишком большом количестве воды.

В спальне Влада время откатилось значительно назад. Если бывший дворец Чаушеску — так часто называли здание парламента Бухареста, продолжал существовать в прошлом веке, то обстановка спальни принадлежала веку семнадцатому-восемнадцатому.

В шкафу было много разной одежды. Его одежды. Я несмело коснулась вещей, не отваживаясь вытащить что-нибудь наружу. Немного времени ушло, чтобы отыскать штаны и футболки Влада.

Надев на себя майку и подвязав пояс хлопковых штанов на бёдрах, я снова почувствовала смущение, будто осталась с ночёвкой у своего парня.

И подумав об этом, заволновалась. Завтра мне предстояло поговорить с Владом. О чём — сложно предположить. У меня была целая куча вопросов и я не имела понятия откуда стоило начать. И не знала, какие получу ответы, если получу вообще — Саша из письма, упомянула, что Влад был не слишком разговорчивым.

Стоило признаться, что я боялась разговора.

Я очень хотела узнать, что на самом деле произошло с Сашей, узнать в подробностях. Но ещё сильнее я хотела знать, как Влад ко мне относится.

Сумасшедшая сцена в его кабинете давала надежду, что я ему не безразлична. Но если так, то насколько? И что делать дальше? Я не представляла, как сумею жить, не отыскав того, о ком говорилось в письме. Я не знала, что мне делать, если за летние каникулы не сумею найти Влада. И я терялась в догадках, как смогу уехать теперь, увидев свой сон наяву и привязав сводившие с ума чувства к одному конкретному мужчине.

О возрасте Влада приходилось только догадываться, но и без вечности, часто приписываемой его виду, он был старше меня. Он был мужчиной, а я чувствовала — да и была, наверное, просто девчонкой. Это смущало ещё больше. И то, как при всех случившихся обстоятельствах я повела себя, опускало мою гордость на дно пропасти под названием «Стыд и позор».

Упав на кровать, я поспешила забраться под одеяло и глубоко вдохнула.

Его кровать.

Его запах.

От интимности происходящего кружилась голова. Чужие незримые объятья успокаивали. Я словно больше не была одна.

Я не заметила, как уснула, впервые проспав до утра без кошмаров.

Выспавшись вдоволь, сыто потянулась, не сразу вспоминая, где нахожусь. Предыдущий вечер разом привёл в себя, заставив подняться и отыскать мобильник. Было около девяти утра. И мама уже звонила.

Быстро написав сообщение, обещая маме позвонить в обед, я бросилась в ванную, приводить себя в порядок. И только приняв душ, поняла, что переодеться мне не во что.

Похоже, мне не оставалось ничего другого, как оглядеть ущерб, причинённый платью и попросить у Влада нитку с иголкой. Вернувшись в спальню за телефоном, я сразу заметила рюкзак на выдвинутом стуле! Да! Ему удалось узнать, где именно я сняла номер и достать мои вещи!

Я была жутко благодарна. Должно быть, Влад чувствовал себя виноватым за испорченную тряпку. При случае нужно сказать ему, что всё в порядке.

Похоже, письмо не зря пело дифирамбы — он действительно оказался очень внимательным.

Перед тем, как покинуть комнату, я застелила кровать и осмотрелась. Это была его спальня и я бы не хотела выглядеть в глазах Влада неряхой.

Уже у двери я чуть помедлила. Пригладила волосы, проверяя всё ли в порядке, вцепилась покрепче за рюкзак и наконец вышла наружу.

— Доброе утро.

— Доброе, — ответила я, смущаясь под чужим внимательным взглядом и припоминая вчерашние события в сотый раз.

— Идём завтракать?

— Да.

— Хочешь позавтракать здесь или в городе?

Задумавшись на миг, я выбрала второй вариант.

По коридорам мы шли рядом друг с другом. Влад молчал, я тоже. Наверное, мы поговорим позже. В этих глухих стенах я чувствовала себя неуютно. На глаза снова попались странные охранники.

— Они тоже вампиры? — шёпотом спросила я, оставив проходную позади.

— Да.

«Не зря они казались подозрительными», — кивнула я собственным мыслям, продолжая оглядываться.

Это была плохая идея, в данный момент я спускалась по лестнице. Если бы не вовремя удержавший меня на месте Влад, точно бы покатилась кубарем вниз.

— Осторожней! — произнёс он, подхватывая меня за пояс.

— Спасибо, — мне понадобилась пара секунд, чтобы восстановить равновесие.

Не говоря ни слова, он взял меня за руку, я не сопротивлялась, пряча лицо и тихо тая от прикосновения.

На улице давно расцвёл ещё один безоблачный летний день. Я бы надела очки, но для этого нужно было залезть в рюкзак, а это означало бросить руку Влада. Я предпочла щуриться на солнце.

Честно говоря, впервые я шла вот так, держась за руку с парнем, то есть мужчиной, конечно же, ловя себя на том, что не могу успокоиться, чувствуя себя окрылённой. Я словно бы проснулась той, другой Сашей, которой ощущала себя до поездки в Трансильванию. И мне это очень нравилось. Причина тому не спеша шла рядом, изредка оглядываясь, словно проверяя на месте ли я.

Я была на месте.

Мы зашли в небольшое кафе с летней террасой, Влад выбрал столик под навесом, самый дальний от входа — наверное, не хотел, чтобы нам мешали.

Сделав заказ, мы остались вдвоём, сидя напротив и глядя прямо друг на друга.

— Как тебе снова удалось вспомнить? — задал он вопрос и я тут же заволновалась, понимая, что настало время поговорить.

— Если я расскажу тебе, а ты снова лишишь меня памяти?

— Для тебя это был бы лучший из вариантов.

Я отклонилась на спинку стула. Саша писала, что Влад лишил меня памяти для моего же блага. Так было безопасней. Что если он снова собирается это сделать?

— Эти полгода, — начала я, глядя на дорогу, по которой спешили машины, — я чувствовала, что всё неправильно. Я не могла учиться, не могла спать из-за кошмаров. Я больше не хочу такого варианта, — я перевела на Влада упрямый взгляд, показывая, собственную решимость.

Он смотрел пристально, не говоря ни слова.

— Если ты хотел сделать так, как лучше для меня, я понимаю. Наверное, мне — человеку — тише произнесла я, — не нужно знать лишнего. И поверь, я старалась забыть. Правда старалась. Только ничего не вышло, понимаешь?

Глаза запекло, я взяла паузу, не желая разреветься перед ним.

— Я ничего не помнила, но это не значит, что я ничего не чувствовала, — прошептала я и сжала зубы.

Официант принёс напитки, давая нужную передышку. Я не хотела больше говорить. Похоже, не имело никакого значения, что я хотела, могла или собиралась сказать.

Мы долго сидели в полном молчании, пока Влад наконец не прервал давившую тишину:

— Чего ты хочешь, Саша? — всё это время мужчина продолжал смотреть на меня.

— Хочу остаться рядом, — просто призналась я, уже почти представляя, как проснусь завтра и снова ничего не вспомню. Стоило ли скрывать?

Нам подали завтрак, но аппетита не было.

— Ешь, — произнёс Влад.

— Не хочу.

К чему держать лицо, к чему притворяться, если всё было решено?

— Если хочешь остаться, тебе придётся меня слушаться.

Я не сразу поняла, что только что произнёс Влад. Кажется мой шокированный взгляд был достаточно красноречив.

— Ешь, — напомнил он, я неуверенно взяла в руки вилку, собираясь проглотить омлет, но вопрос вертелся на языке, и я раскрыла рот, собираясь спросить, что он только что имел в виду. — Спросишь, когда закончишь с завтраком, — он словно читал мои мысли.

Мне пришлось останавливать себя, чтобы не подавиться и не выглядеть смешной. Смешной выглядеть не хотелось до ужаса.

Я с трудом дождалась, когда нам принесут кофе.

— Что ты имел в виду? — осторожно начала я, глянув в направлении Влада нетерпеливым взглядом.

— Если ты хочешь остаться рядом, — мужчина смотрел через стол, а мне казалось, что мы снова оказались в кабинете. Одни. — Тебе придётся меня слушаться. Во всём.

Я не могла поверить. Неужели Влад говорил всерьёз? Мне можно остаться? Я нетерпеливо сглотнула, ёрзая на стуле.

— Почему?

Он нахмурился.

— Мне кажется, то, что произошло вчера, всё объясняет.

Его слова заставили меня смутиться и опустить глаза. Я ему нравилась, поэтому он позволял мне остаться? Но как сильно? Могла ли я об этом спросить? Конечно, нет.

— Что касается того, что ты должна меня слушаться, это гарантирует твою безопасность, понятно?

Не очень. Особенно сейчас, когда от волнения мне с трудом удавалось усидеть на стуле, но я кивнула.

— Начнём с того, что ты расскажешь мне, как тебе удалось всё вспомнить?

Я посмотрела на Влада, не зная могу ли ему доверять. Невероятно, но я чувствовала, что по уши влюблена в человека — вампира, которого знала, по сути, второй день, и не имела понятия, стоит ли ему довериться. Разум говорил быть осторожной, чтобы у меня снова не украли ценный отрезок памяти, в котором жила моя любовь. Сердце призывало капитулировать, сейчас, немедленно. На самом деле я была готова сделать что угодно, кроме как уйти ни с чем и снова его забыть.

Я пребывала в смятении.

— До того как отвечу, смогу я после задать тебе свои вопросы? И рассчитывать на честный ответ? — осторожно спросила я, обещая то, что он хотел, но и стараясь получить взамен как можно больше.

— Хорошо. Я выслушаю тебя. Если посчитаю, что ответ будет уместен, ты его получишь. Если нет — промолчу.

Немного подумав, я кивнула:

— Я воспользовалась почтой и написала себе письмо.

— Я проверял твою почту. Там ничего не было.

— Само собой, я была осторожна и спрятала важное.

Значит мои ухищрения были не лишены смысла. Саша из письма просто молодец, иначе я бы здесь не сидела.

Узнав о содержании письма, Влад попросил показать его. Это было неожиданным. Я задумалась на секунду. То, что касалось фактов, связанных с тем, где я могла отыскать Влада — его дом, и Бухарест с Лалой, и телефонный номер, — таить не имело смысла. О половине он уже и сам мог догадаться. Но вот признания Саши…

Впрочем, я хотела, чтобы он знал. И ни за что бы не смогла произнести больше того, что уже сказала. Эта была отличная возможность показать, как мне важно помнить.

Под пристальным взглядом Влада я достала телефон и открыла почту. Минута, и я передала Владу гаджет.

Пока он читал, я сидела, затаив дыхание. Тело сковало напряжение. Насколько важным будет то, что он узнает? Догадывался ли он о чувствах Саши? И что вырвалось из него вчера? Симпатия, физическое влечение или нечто большее?

На лице Влад меж тем не дрогнул ни единый мускул. С тем же отстранённым видом он протянул телефон обратно. Я всё ждала, что он скажет, но так и не дождалась.

Вчера Влад показал мне очень много, а сегодня выглядел именно таким, как описано в письме: сдержанным, неразговорчивым, внимательным и «жутко серьёзным».

Он спрашивал о моей поездке. Я рассказала, что была у него в доме на холме, а потом отправилась в Бухарест, решив отыскать Лалу.

— И всё же ты очень сильно рисковала, — он нахмурился, и я заметила, как рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.

— Что мне оставалось?

— Забыть, — резко ответил Влад.

— Я не смогла. Всё было бы куда безопасней, если бы ты ответил на мои сообщения.

Решившись, я продолжила:

— Почему ты молчал?

— Надеялся, что наигравшись, ты обо всём забудешь.

— Не легче было бы отключить номер?

Влад промолчал.

— Почему ты этого не сделал?

— Следующий вопрос.

Моё сердце тяжело билось в груди. Он явно что-то скрывал, скрывал своё отношение, не желая говорить об этом. Но его поступки: то, что случилось вчера, а затем разрешение остаться, и этот всегда работавший номер говорили о многом, но ничего конкретного, продолжая закручивать мои нервы.

— В письме написано, что ты стёр мне память ради моей же безопасности. Это так?

Влад неторопливо кивнул, больше не собираясь ничего добавлять.

— Расскажешь, что случилось в первую поездку?

— Да. Может быть, тогда ты поймёшь, насколько опасно пребывать в обществе таких, как мы.

Так я узнала о Этьене и о том, что чуть не умерла. Влад не вдавался в подробности, обходя вниманием многие моменты, но я решила не настаивать, думая, что и так получаю то, на что не надеялась. К тому же, Влад отчётливо дал понять, что Этьен никогда и никого больше не побеспокоит.

— У меня есть ещё один вопрос.

Я вдохнула, стараясь, чтобы было не так заметно, что происходит внутри.

— На кого я похожа?

В письме, которое только что прочёл Влад, говорилось о моём сходстве и что Саша считает, будто похожа на его жену.

— Ты похожа на мою подругу детства.

— Поэтому мы познакомились? — осторожно произнесла я, когда хотела сказать «поэтому я тебе понравилась». Влад кивнул. — И поэтому ты сохранил мне жизнь?

Он не шевелился, но ответ я могла прочесть в его глазах.

Значит, всё дело было именно в моей внешности. И то, что случилось вчера, происходило не между мной и Владом, а между ним и его подругой. От этой мысли стало больно.

— Это причина по которой я могу остаться? — сдавлено спросила я.

Влад не торопился отвечать.

— Нет, — наконец прозвучал ответ, на который я совсем не рассчитывала. — Если бы я оказался не вампиром, для тебя бы это что-то изменило?

Словно в тумане, я покачала головой. Да, я искала вампиров, потому что восхищалась созданиями ночи и всеми теми сказками, которые читала. Но если бы Влад оказался просто человеком, моё отношение бы не изменилось.

— Я понимаю, что ты не Анна. Я прожил достаточно, чтобы научиться не обманывать самого себя. Хотя не скрою, сначала я просто не мог оторвать от твоего лица глаз.

Значит, так её звали. На ум вдруг пришла мысль, что когда я родилась, папа предложил назвать меня в честь матери, но это было странным и мама отказала. Как же я сейчас была этому рада!

Верить в услышанное было страшно. Вдруг всё обстояло на самом деле не так? Если это ложь, моё сердце разлетится на тысячи кусочков.

— Тогда… тогда что изменилось?

Влад отвёл взгляд, я отчётливо видела, как он не хочет отвечать на этот вопрос, и мгновением позже он подтвердил мои опасения:

— Следующий вопрос.

Я не чувствовала, что могла настаивать — я ещё так много о нём не знала. И не хотела давить там, где дело касалось очень тонких, а значит и болезненных вещей. Несмотря на всё что уже сказала, я не сказала главного, и пока не чувствовала смелости произнести это вслух. Возможно, Влад ощущал себя так же.

— Ты сказал, что я могу остаться, — я взяла паузу, не зная, как правильно облачить мысли в слова. — Надолго?

— Для начала до конца каникул.

Я не решилась спросить, что будет после, довольствуясь фразой «для начала». Этого было более, чем достаточно.

— Но как же мои родители?

— Не беспокойся, этот вопрос я улажу. Они даже не заметят твоего отсутствия.

— Я могу спросить, как ты это сделаешь?

Речь явно шла о некотором воздействии, и я хотела знать больше. К тому же, если я смогу остаться рядом, всё равно нужно знать хотя бы что-то, иначе я действительно рискую попасть в неприятности.

— Я использую волю. Ты когда-то назвала это гипнозом. Твои родители будут считать, что ты рядом и они видят тебя каждый день.

Звучало почти невероятно.

— Все вампиры так умеют?

— Все, но дар разной степени силы. У кого-то слабее, у кого-то сильнее.

— Значит, общаясь с другими, мне следует быть осторожной?

Влад странно уставился на меня, не спеша соглашаться.

— В чём дело?

— На тебе чужая воля не работает. Будь она даже сверхъестественной, — почти проворчал он.

— Почему?

— Наверное, всё из-за твоего невыносимого упрямства. Это ведь оно привело тебя обратно.

Я не поняла, была ли это шутка, упрёк или комплимент.

— Тебе не стоит опасаться воздействия воли, но советую не демонстрировать всем и каждому, что на тебя их силы не действуют. Это привлечёт лишнее внимание. И ты не должна забывать, что все мои… просьбы тебе следует выполнять беспрекословно.

— Остальные должны считать, что я поддаюсь внушению? Хотя бы твоему.

— Именно.

С этим я, пожалуй, могла справиться. И всё же было интересно, почему на меня воздействие вампира не производит должного эффекта. Впрочем, я действительно часто слышала от окружающих, что слишком упряма — Влад мог оказаться прав.

— Я уже знаю, что вы невероятно сильны, Лала вырвала дверь с петель. И владеете гипнозом. Что ещё я должна знать?

— Мы долго живём. Питаемся кровью…

На ум пришла сцена из кабинета, когда Влад разрешил Лале питаться не чаще раза в месяц. Должно быть, этого было достаточно.

— Мы быстрые и сильные. О воле ты теперь знаешь.

— Не реагируете на дневной свет? — заметила я, понимая, что одна из легенд оказалась пустым вымыслом, раз уж Влад спокойно сидел рядом со мной.

— Не боимся осиновых колов, хотя навредить нам можно, как и любому, вогнав палку в тело.

— Крест, серебро, святая вода?

Мужчина презрительно улыбнулся.

— Спите в гробу?

— Ты уже спрашивала, — произнёс он, сбив меня с толку, и вдруг легко улыбнулся. — Почему ты каждый раз игнорируешь наличие в моей спальне кровати?

— Я уже была в твоей спальне?

— Не здесь. В горах.

Щёки затеплились. Что я там делала, если Саша говорила, что мы даже не целовались. Может, она успела написать не всё?

— Между нами что-нибудь было? Как вчера, — добавила я, потупив взгляд.

— Нет, — ответил Влад, пригубив кофе.

Замечательный выходит светский разговор.

— А будет?

Влад поперхнулся кофе. Стрельнув на меня разгневанным взглядом, потянулся за салфеткой, чтобы привести себя в порядок.

— Извини, не удержалась, — мне тут же стало стыдно за ребяческое поведение, но он сам был виноват. — Просто меня смущает каменное выражение твоего лица. Я решила поправить положение.

— Тебе это удалось, — вампир отбросил использованную салфетку. — Тебе всегда удавалось.

Как бы я хотела помнить…

— В письме говорится, что запрет воли можно убрать. Вернуть память, — произнесла я без особой надежды.

— Если памяти лишили только волей. В твоём случае я использовал препараты. Подозревал, что ты можешь что-нибудь вспомнить.

Новости слегка расстроили — похоже, я уже никогда не узнаю, что заставило сердце заклинить именно на нём.

Я оглядела Влада, словно видела впервые. Безусловно, он был привлекательным. Даже не так, он был притягательным. Магнетическим. Глаза, смотревшие пронзительно, завораживали. Выдающиеся черты на узком утончённом лице выглядели благородно, будто Влад был создан для натуры художников и скульпторов. Движения были полны расслабленной грации и изящества, свойственной некоторым мужчинам. И хищникам. Опасным хищникам.

— Тебе звонят, — произнёс Влад и я вдруг осознала, что вот уже какое-то время открыто пялюсь.

— Ох, это мама, — произнесла я, снимая трубку.

Заверив маму, что со мной всё в порядке, я заметила, как Влад жестом просит передать ему телефон. С мамой он проделал тоже, что и с вампирами накануне, заставив её думать, что уже к вечеру я буду дома. В это, судя по его словам, должны были поверить отец, тётя и дядя.

— Кажется, вопрос с родственниками улажен, — протянула я. — Что будем делать?

— Меня ждёт работа.

— А что делать мне?

— Понятия не имею.

Мы смотрели друг на друга, кажется, равно озадаченные. Влад вряд ли представлял, что я появлюсь в его жизни повторно и так стремительно. Я тоже не имела ни малейшего понятия, что делать в этой новой жизни. Пусть она продлится ещё только три недели. Для начала.

— Хочешь погулять по городу? — не слишком уверенно предложил он.

— Нет. Можно я побуду с тобой в кабинете? Ведь ты работаешь там?

У меня не было никакого желания бродить по городу. Я хотела быть рядом с Владом. Узнать его лучше, понять скорее. Я была готова тихо наблюдать, но только оставаться вблизи. В эту секунду для меня не было ничего более интересного в целом мире, чем этот не слишком разговорчивый вампир.

— Можно, — кивнул Влад, выглядя спокойнее, чем когда предлагал мне прогуляться.

— Только давай заглянем в магазин. У меня нет вещей. Совсем.

— Конечно.

Я подождала, пока он расплатится за завтрак и мы снова окажемся на улице.

— Кстати, а кем ты работаешь?

Глава четвёртая. СВОИ ПОРЯДКИ

Это был самый странный поход по магазинам. Сначала Влад привёл меня на улочку с дорогущими бутиками. О ценниках магазинов не сложно было догадаться, когда таковые отсутствовали в витринах, на вывесках значились совершенно незнакомые и жутко вычурные имена, а внутри было совершенно пусто.

Я загуглила ближайший мол и мы двинулись дальше. Влад хотел возразить, но, кажется, не нашёл что сказать, а я достаточно быстро сообщила, что предпочитаю определённые места. На этом чуть не начавшийся спор был исчерпан, и пятнадцатью минутами спустя мы оказались напротив обычного молодёжного магазинчика.

Пытаясь не тратить много времени, чтобы не отрывать Влада от работы, я наскоро выбрала пару сарафанов, джинсы, футболку, пижаму и бельё. В очереди в примерочную Влад присоединился, встав рядом.

Я слегка опешила и потому ничего не успела возразить. Ассистентка уже провожала меня в пустующую кабинку, предлагая Владу присесть на пуфик снаружи.

Это было… было… было… Я так и не подобрала нужного слова. Скованно переоделась в сарафан, раздумывала целую минуту, а затем выглянула наружу — не зря же он там сидит.

— Нет, — прозвучал однозначный ответ.

Смущенная, я нырнула обратно в примерочную. Надела другой сарафан — миленький, зелёный с жёлтыми цветами, до колена.

— Нет, — Влад снова развернул меня.

Я бы непременно заспорила с ним, но начинать разбирательства на людях мне претило. К тому же, я была не совсем уверена, что хотела сказать. Меня переполняла тихая радость от того, что он разрешил остаться в Бухаресте, а потом, когда мы покинули кафе, позволил взять себя за руку, так что на эту неожиданную критику я, пожалуй, могла попросту закрыть глаза.

Для меня не было лучше подтверждения, что, несмотря на нежелание говорить открыто, он вёл себя так, как и положено вести себя парню — в моём представлении. Особенно, если накидываешься на девушку вечером накануне, а затем пробуешь её кровь.

Джинсы и футболку одобрили, о пижаме я спрашивать не стала, решив, что это было бы слишком. Пока я переодевалась обратно, Влад принёс пару других вещей — жёлтый сарафан и платье.

Они сели идеально! И я не стала спрашивать, каким образом вампиру удалось угадать мой размер с такой точностью, а просто поблагодарила за помощь.

В очереди к кассе отстранённый взгляд Влада пребывал где-то в тридевятом царстве. Я была довольна тем, что он не видел, как его разглядывали девушки вокруг. Одна даже, кажется, попыталась заснять его на телефон (!), но, к её разочарованию, Влад отвернулся в самый неподходящий момент.

Я решила, что, несмотря на неоценимую помощь, я больше не хочу, чтобы Влад ходил со мной по магазинам. Женским магазинам одежды. Даже по сравнению со многими девушками в очереди я выглядела более чем заурядно. Чему, конечно же, расстроилась.

— Всё в порядке? — спросил Влад, когда мы вышли на улицу.

— Угу.

Он наблюдал за мной со всем вниманием, искренне желая знать, что происходит в моей голове.

— Всё отлично, — улыбнулась я, возвращая себе уверенность.

Несмотря на минуту уныния, Влад шёл рядом со мной, и получить его, пусть пока и на ограниченный срок, было более чем непросто, так что не так уж важно, как я выгляжу, если мне всё же удалось заставить его смотреть в свою сторону.

Оказавшись на проходной здания Парламента, я хотела отнять руку решив, что не очень уместно демонстрировать личные отношения этим охранникам-вампирам, впившимся в меня взглядами, стоило нам появиться на горизонте. Но Влад не позволил, крепче сжав ладонь.

В коридорах, наедине с Владом, я почувствовала себя немного лучше.

— Для твоей административной работы обязательно оккупировать дворец? — тихо спросила я, словно боялась, что нас кто-нибудь услышит.

— Нет. Но здание огромное и почти на протяжении всей своей истории пустовало. Почему бы и нет?

— Здесь неуютно.

— Мне нравится. Глухо, как в могиле, — произнёс он, одарив меня нечитаемым взглядом.

— Очень смешно! — я наконец догадалась, что у кого-то, оказывается, очень своеобразное чувство юмора.

На губах этого кого-то обозначилась улыбка. Я смутилась — и чуть не споткнулась.

— Дворец, скорее, современная крепость. Толстые стены, подземный бункер, множество ходов исключают возможность быть пойманным, а тоннели ведут в разные части города.

— И против кого нужно так обороняться?

— Против людей и себе подобных, — ответил Влад. — Случиться может всякое. Лучше позаботиться о деталях, чтобы не усложнять себе жизнь.

— А как у вас всё устроено? Должны же быть в вашем мире какие-то законы. У вас есть могущественные кланы, правительство, король или абсолютная демократия из серии каждый сам за себя? — пыталась разобраться я, когда мы переступили порог кабинета.

— Давай отложим вопросы на потом. Сейчас ко мне придут посетители, ты можешь отправиться в спальню и провести время там или остаться здесь.

Разумеется, я выбрала последнее, заняв длинный широкий диван по левую сторону от стола Влада. Свет ламп, горевших в кабинете, судя по всему бесперебойно, раз уж мы находились где-то под землёй и в комнате отсутствовали окна, едва дотягивался до моего места. Но пока этого было достаточно.

Так было даже лучше. Несмотря на то, что я сказала Владу, что позанимаюсь за компьютером — работа у студента всегда найдётся, я просто хотела посмотреть, чем именно он занимается. Наблюдать за кем-то из тени конечно же удобнее.

Влад сказал, что делает какую-то административную работу. Это подразумевало наличие бумажных завалов на столе и, разумеется, компьютер. Но что именно он делал, оставалось загадкой, так же, как и само устройство «вампирской коммуны».

Перед тем, как появились те самые посетители, Влад предупредил меня о двух вещах:

— Саша, ты помнишь главное условие твоего нахождения здесь?

— Я должна тебя слушаться.

— Правильно. Когда ко мне заходят просители или ты сталкиваешься с другими представителями моего вида в моём присутствии, — неспешно говорил Влад, не отрывая от меня взгляда, — не спеши говорить или что-нибудь делать. Не реагируй. Что бы ни случилось. Если появится сильное желание, будь добра, спроси у меня разрешение. Ты ещё плохо знакома с такими, как я, и сначала будет лучше, если ты просто понаблюдаешь.

Влад говорил со мной словно с ребёнком, поведение которого оставляет желать лучшего, но я не перечила. Мужчина хотя бы потрудился всё объяснить, и его слова, следовало признать, несли немало смысла.

— Я должна выглядеть так же неприступно, как и ты?

Лёгкая улыбка тронула губы Влада.

— У тебя вряд ли получится. На моей стороне — столетия практики. Но если будешь держаться уверенно и спокойно, этого будет вполне достаточно. Будет лучше, если все будут считать, что ты находишься под действием моей воли.

Больше он ничего не добавил, а несколькими секундами позже я расслышала шаги. В дверь постучали, Влад едва произнёс «войдите», как дверь распахнулась.

Трое суровых на вид вампиров — в конце концов, вряд ли это были люди, направили твёрдые шаги прямиком к столу, за которым расслаблено сидел Влад, глядя на гостей из-под полуопущенных век.

Достигнув порога света, они остановились, как сделала Лала, когда я впервые оказалась здесь. Все трое наклонили головы.

— Я вас слушаю, — произнёс Влад с видом величайшего одолжения.

— Мы прибыли из северо-восточного региона… — заговорил высокий румын, стоявший посередине; на вид ему было около пятидесяти: волнистые волосы закрывали уши, одет он был во всё тёмное — отсюда мне удалось разглядеть только это.

Пара его спутников, одетые совсем непримечательно, как и сам говоривший, замерли по обе стороны словно статуи.

— … Пьятра-Нямц* досаждают выродки из Ботошани и Яссы.** Наместники этих жудецов*** игнорируют обращения остальных взять проблему под контроль. Просим разрешения войти в границы упомянутых районов и разобраться своими силами. Вот подписи всех наместников жудеца Пьятра-Нямц за исключением двух.

Каких, объяснять было не надо — в проблеме разобралась даже я. Правда, кто такие выродки, я не догадалась, как впрочем, я не очень поняла, что за внутренние проблемы существовали в Румынии у вампиров и чем именно может помочь Влад.

В это время говоривший шагнул ближе, подавая Владу бумагу. Я с любопытством следила. Влад просмотрел содержимое — он читал документ, так же как и моё письмо утром! — и отложил бумагу в сторону.

— Кто говорил с наместниками Ботошани и Яссы?

— Я и остальные, — говоривший кивнул на своих спутников.

— Что они отвечают на ваши требования?

— Говорят, что всё в порядке и выродки лезут с соседних территорий, — почти прорычал вампир.

По моей спине пробежали мурашки.

— Я услышал вас. Наместники будут приглашены для личной беседы в ближайшие дни. Вы можете дождаться их здесь и узнать результаты разбирательства сразу по завершении или отправиться домой.

— Мы останемся, — твёрдо ответил говоривший, пока другие продолжали молчать, по-видимому разделяя озвученное мнение.

— Я распоряжусь, чтобы вам отвели комнаты.

Вампиры кивнули и, развернувшись, ушли. Когда они направлялись к двери, то все как один скосили взгляды в мою сторону. Я замерла, глядя в ответ, не шевелясь и не издавая ни звука.

Как только дверь за ними захлопнулась, я выдохнула. Шаги растаяли вдали, и я открыла рот, чтобы задать свои вопросы, но Влад отрицательно покачал головой, угадывая мои намерения.

Не прошло и минуты, как в дверь снова постучали.

На этот раз в кабинет вошли женщина и мужчина. Оба выглядели впечатляюще, невольно приковывая мой взгляд.

Женщина — фигуристая блондинка, чьи волосы собранные в хвост, спадали на спину, открытую спину откровенного платья. Юбка едва прикрывала пышные ягодицы, голень сбилась от постоянного ношения каблуков. Мужчина был высоким и статным. Даже со спины я могла оценить ширину плеч. В его одежде не было ничего примечательного, кроме того, что она прекрасно позволяла разглядеть его телосложение. Крутые бёдра, подтянутый живот, бугры мышц, выступающие на плечах и руках.

Первой к столу приблизилась женщина. Она поклонилась, едва заметно присев, вторым круг света пересёк мужчина. Он тоже почтительно склонил голову, но совсем не так резко, как предыдущие просители.

— Мое имя Вайоллка. Я бы хотела попросить разрешение сделать Серджиу своим спутником, — она глянула в сторону своего сопровождающего, заставив того снова кивнуть.

— Как долго вы вместе?

— Около трёх месяцев, — пропела Вайоллка.

— Твой второй срок?

— Двадцать шесть.

— Можешь просить повторно, если к твоим тридцати вы всё ещё будете вместе.

— Но это же четыре года! — возмутилась вампирша.

Влад не ответил.

Вайоллка взглянула на мужчину.

— Давай подождём, — прошептал тот, но эхо глухого кабинета сделало своё дело, позволяя мне услышать.

Они скрылись за дверью, не обратив на меня никакого внимания. Я вопросительно посмотрела на Влада.

— Тебе придётся дождаться вечера, — прозвучал ответ, я и прикусила язык.

Поток вампиров не иссякал, их было так много, и все они чего-то просили. Наблюдая за ними, я поняла, что, несмотря на распространённое мнение о невероятных внешних данных, не все из них обладали яркой и привлекательной внешностью.

Вели они себя тоже своеобразно. Кто-то заходил, держа себя словно на приёме у начальника. Другие выглядели непосредственно и спокойно. Третьи нервничали и рычали, будто клиенты банка, которым пришлось слишком долго ждать собственной очереди. Одни обращали на меня внимание, другие нет.

Один из посетителей и вовсе потребовал личной встречи, намекнув на нежелательность моего присутствия. Я была готова уйти по первому требованию, но Влад отчётливо сказал, что посторонних в кабинете нет — и тому пришлось говорить при мне.

— На сегодня всё, — произнёс Влад, стоило затихнуть шагам очередного просителя. — Отправимся поужинать или ты хочешь задать вопросы прямо сейчас?

— Я хочу в комнату для девочек и на свежий воздух, — честно призналась я, вскакивая с дивана и опрометью бросаясь в направлении спальни.

* * *

За пределами здания Парламента сгущались сумерки. Свежесть приятно наполнила лёгкие, унимая головокружение. Я увидела и услышала так много, что мысли гудели от напряжения, пока я старалась не забыть о том, что хотела спросить.

Влад повёл меня в старую часть города. Там было пусть и людно, но не так шумно в отсутствие машин. Гуляющие расслаблено бродили по улочкам, переговаривались, ели мороженое.

Желудок возбужденно заурчал.

— Прости, — выдохнул Влад. — Завтра мы придумаем, как организовать тебе обед. Мне не нужны перерывы, я не подумал, что за день ты устанешь.

— Ничего. Мне было очень интересно посмотреть, чем ты занимаешься. И я хотела спросить…

— Если о том, что ты видела, то давай обсудим после ужина.

Я кивнула, не собираясь спорить с Владом. На первый взгляд могло показаться, что Влад вёл себя так же, как и всегда, но за целый день внимательного наблюдения за вампиром, как мне казалось, я начала улавливать разницу.

В кабинете, разговаривая с многочисленными посетителями, Влад вёл себя не просто сдержанно, он был холоден и непроницаем словно стена. Сейчас же, пусть он и был так же немногословен, но казался расслабленным и спокойным.

Мы выбрали блюда и немного поговорили о пустяках, Влад спросил, уверена ли я, что мне больше ничего не нужно, будь то одежда, книги, гаджеты. Чужое внимание было приятным, и, заверив, что всё отлично, я довольно улыбнулась, не желая скрывать своё прекрасное настроение. Перемены, такие внезапные и стремительные, смущали, но сейчас это было приятное чувство.

Бредя вдоль улочки немного отягощённая изобильным ужином, я пыталась держаться ближе к Владу. Он позволял, бросая сверху вниз свои нечитаемые взгляды.

— Уже можно спрашивать? — невинно подняла я глаза. И, получив разрешение, начала с самого первого разговора, спросив, кем были те три вампира и чего именно они хотели.

— Вампиры были наместниками собственных областей. Ты знаешь, как территориально устроена современная Румыния?

— Буду признательна, если ты напомнишь.

— Ничего сложного. Страна условно разделена на восемь крупных регионов, те в свою очередь разбиты на более мелкие единицы — жудецы. Сегодня ты видела трёх наместников жудецов северо-восточного региона. Они жаловались на соседей.

— Да, на каких-то выродков. Кто это?

— Выродки — это нелегально обращенные вампиры. Процесс обращения достаточно сложен и требует разрешения.

— Та блондинка просила такое, верно?

Он кивнул:

— Если не закончить обращение или допустить ошибки. Недообращённый вампир похож на бешеное животное. Его почти невозможно контролировать. Такие нападают на людей и убивают ради удовольствия.

— Ужас!

— Это недопустимо в современном обществе, где мы поддерживаем с людьми хрупкий баланс. Чтобы продолжать существовать и питаться, нам не нужно лишнее внимание, поэтому вампиры, подчиняющиеся порядкам, уничтожают выродков. Эти трое были недовольны, что кто-то создаёт им проблемы, а наместники Яссы и Ботошани — двух крайних областей Румынии, не желают разбираться с проблемой.

— А кто такие эти наместники?

— Уважаемые вампиры в своих областях. Они отвечают за жудецы при поддержке территориальной коммуны.

— Понятно. Но зачем вообще кому-то создавать этих выродков?

— Цели могут быть самые разные. Отказ обратить любовника, например. А может, кто-то намеренно пытается навредить соседям. Или плохо контролирует свой голод.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть вампиры, как, впрочем, и люди, не умеющие подчинить свой голод. Иногда они не в состоянии остановиться и невольно запускают процесс обращения, идя на поводу у собственных желаний.

— Но почему же эти самые наместники не хотят решать проблему?

— Скоро мы это узнаем. Я пригласил их на личную встречу.

— Я смогу посмотреть?

— Если захочешь. Но я не уверен, что стоит.

— Почему?

— Сегодня всё прошло гладко. Так бывает не всегда.

— Это опасно? — насторожилась я.

— Только тем, что ты можешь увидеть нашу вторую натуру. Она неприятна, — Влад посмотрел на меня, и я заметила, как его брови чуть сошлись над переносицей.

— Я бы всё равно хотела посмотреть.

Влад не стал настаивать, обронив, что не удивлён моим решением.

— А почему ты не разрешил той вампирше обратить её спутника? Тот, кажется, был в курсе и не был против.

— Популяцию необходимо держать под контролем во избежание проблем. Обращение должно быть обусловлено необходимостью.

— То есть ты считаешь, у тех двоих необходимости не было?

— Самым распространённым поводом обращений служит влюблённость или сексуальный интерес. А теперь подумай, если это так, то из этого следует, что, скорее всего, двадцать шесть лет назад кто-то обратил Вайоллку. А теперь она сама приводит человека на обращение.

— Значит, изначальная пара распалась?

— Да. И значит, необходимость иметь ещё одного вампира в нашем мире исчезла, но сама Вайоллка осталась. И хочет обращать сама. Я отказал ей, потому что она слишком молода и всё равно не справится с обращением, породив выродка, которого придётся убить.

От слова Влада по коже побежали мурашки.

— Во-вторых, я уверен её чувства улетучатся раньше отведённого срока.

— То есть ты думаешь, что больше она не придёт?

— Придёт. Только с новым спутником. Она приходит уже в третий раз и каждый раз с новым кандидатом.

— Ого!

Влад улыбнулся.

— У вампиров много сил и энергии. Каждый расходует её по-разному.

— И ты её запомнил? Она представилась, будто видела тебя впервые.

— У нас существует регламент. Простые вампиры, просящие за себя, обязаны назваться.

— Но наместники не сказали, как их зовут.

— Верно. Им это позволено. Они занимают более высокую ступень в иерархии.

— Лала не представилась, — припомнила я.

— С ней мы очень давно знакомы и иногда она позволяет себе нарушать правила. Я закрываю на это глаза.

— Но ты её наказал?

— Да. Лала очень любит свежую кровь. Но при этом никогда не переступает черту.

— Она могла меня убить, — осторожно произнесла я, не разделяя уверенности Влада по поводу вампирши.

— Нет. Она хотела тебя попробовать, убивает она в крайних случаях. За те, о которых знаю, я её не виню. Сложно объяснить всё, — Влад слегка нахмурился, — но Лала одна из немногих, кому я полностью доверяю.

Ответ сильно удивил, если не сказать, что я пребывала в смятении. Мне хотелось знать о вампирше больше, но я посчитала, что спрошу об этом в следующий раз.

— Влад, я понимаю, что у тебя важная работа. И всё же, кто ты, если к тебе приходят наместники и ты даёшь разрешение обратить? Ты что-то вроде мэра или губернатора?

«Или президента вампирской Румынии?»

Нужно было быть абсолютно слепой, чтобы не понять, что Влад обладает властью. Не маленькой.

— Позволь не отвечать на этот вопрос сейчас? — вампир не требовал, он просил. И я снова видела разницу между тем, как он говорил с просителями и тем, как он говорил со мной.

Я раздумывала. Он относился ко мне по-особому, в этом не было никаких сомнений. Не оценить это было бы идиотизмом. К тому же, я хотела заслужить доверие в его глазах, а не стёртую память после каникул. Наверное, спешить было бы опрометчиво.

— Мы можем отложить этот вопрос, — по-деловому произнесла я, прикрывая свою капитуляцию, — но что ты готов предложить уступающей стороне?

— Чего хочет уступающая сторона? — после паузы спросил Влад, продолжая неотрывно смотреть в мои глаза.

Я сглотнула, попытавшись незаметно набрать немного воздуха.

— Поцелуя будет достаточно.

Он склонился надо мной, не разрывая взгляда, пока я не зажмурилась от смущения, и только потом коснулся губ.

Я чувствовала себя неприлично счастливой.

* * *

По возвращении Влад проводил меня в собственную спальню.

— А где спишь ты?

— В кабинете. На диване.

— Тебе, наверное, неудобно? — Жаль, что храбрости предложить остаться со мной в спальне у меня не нашлось.

— Дракону положено охранять покой и покои принцессы, — произнёс Влад без тени иронии или бахвальства. — Спокойной ночи, — он наклонился и снова поцеловал меня, заставляя сбиться дыхание и споткнуться сердце.

_______________

*Пьятра-Нямц — северо-восточный регион Румынии. Один из восьми.

**Ботошани, Яссы — единицы, входящие в состав северо-восточного региона.

***Жудец — административно-территориальная единица Румынии.

Глава пятая. КРОВЬ

— Ещё не устала? — спросил Влад, когда пара вампиров, выразивших претензии насчёт своих собратьев, оказалась за дверью кабинета.

— Нисколечко, — поспешила заверить я, потягиваясь на диване, к которому успела немного привыкнуть, и отставляя ноут на стол.

— После обеда можешь отдохнуть в комнатах или прогуляться.

— Мне и здесь уютно, — я посмотрела на Влада, стороной обходя стул, на котором, словно на троне, величественно восседал вампир.

Не удивительно, что многие из посетителей трепетали, переступая порог кабинета.

Веки Влада чуть опустились, губы едва заметно обозначили подобие улыбки, которую он себе по обыкновению не позволил.

— Никогда не видел такого выдающегося упрямства.

— Это настойчивость.

— В чём же?

— В достижении собственных целей, — я говорила о своих желаниях почти напрямик.

То, что я хотела остаться рядом с Владом не только на время летних каникул, было очевидным и мне, и ему.

Об этом я размышляла в столовой. Просторная комната без окон — как и все остальные помещения нижнего уровня — принимала сегодня, как и в предыдущие четыре дня, только меня одну.

Среди тяжелых гобеленов, развешенных вдоль стен, и в сиянии лоснящегося лаком паркета, подобно принцессе я сидела в гордом одиночестве за длинным столом, обдумывая только одно: как убедить Влада, позволить дать им шанс.

Говорить о себе в третьем лице в последнее время стало обычным делом. Поделиться было не с кем, кроме ежедневных звонков маме, я больше никому не звонила, чувствуя, что подруги мне бы сейчас не помогли. Я даже не смогла бы объяснить, где нахожусь без того, чтобы не соврать. А врать не хотелось.

Хотелось расставить все точки над и в отношении с Владом. В конце концов, я была просто без ума от вампира. Как только справлялась Саша из письма?

В том, что повлиять на мужчину будет непростой задачей, я не сомневалась ни секунды, но разве можно было игнорировать то, что происходило между нами в эти несколько дней?

Пусть на первый взгляд всё выглядело просто и прозаично: мы встречались утром и шли завтракать в кафе неподалёку от здания Парламента. Затем возвращались в кабинет, где Влад принимал посетителей на протяжении всего дня. Я уходила на обед, возвращаясь через полчаса, и продолжала делать вид, что занимаюсь за компьютером. На самом же деле я неотрывно следила за Владом и тем, что происходило вокруг, всё отчетливее представляя, как устроена жизнь вампиров, благодаря их просьбам и жалобам. Вечером мы ужинали и гуляли по городу, пока не становилось поздно и Влад не поворачивал обратно — я бы гуляла с ним и до утра.

У дверей спальни мы целовались. С каждым разом, пусть их можно было пересчитать по пальцам, я всё отчётливее ощущала сдерживаемую страсть Влада. Его поцелуи становились всё дольше, объятия — всё теснее. Градус поднимался всё выше, и я отвечала тем же, каждый раз надеясь, что в спальню мы войдём вместе.

Увы, пока что дракон предпочитал диван, оставляя меня — робкую, нерешительную в делах интимных, ночевать в одиночестве.

Как же сложно было сделать этот несложный, в сущности, шаг! Но ощущение было такое, словно стоишь на краю пропасти. Так страшно, так волнительно. Быть с Владом хотелось до ужаса, и было бы гораздо проще, если бы он сам пересёк порог спальни, не спросив моего разрешения. Но он этого не делал.

Сложно понять, что именно крутилось в его голове, но уверена, он поступал так ради меня, должно быть, не желая давить или принуждать. Владу было далеко не чуждо благородство, пусть это проявлялось только в тонких, едва заметных вещах. Оставалось только довести дело до конца собственными руками, иначе — не известно на какой срок могла затянуться эта игра.

Пусть ощущение было такое, словно это могло случиться в любой из вечеров, я не могла ожидать вечно, пока количество моего времени с Владом было ограничено.

* * *

Наконец решившись, я собиралась не позволить Владу уйти уже этим вечером. Для такого момента следовало подготовиться особо, пусть я всегда уделяла достаточно времени гигиене. Вместо того, чтобы вернуться в кабинет, я воспользовалась его предложением и пошла в спальню, собираясь принять ванну. Уже в комнате, раздевшись, подумала, что смогла бы уложить и волосы, раз уж жертвовала целой половиной дня.

В ванной я сняла бельё — и расстроилась.

За всем переполохом в собственной жизни я забыла об этих самых днях, которые не забыли обо мне, наступив по расписанию. В отличие от некоторых, я никогда не страдала болями в пояснице или другими неприятными предвестниками этого периода, но за календарём не уследила. И вот теперь смотрела на «замечательный» сюрприз, обозначившийся на трусиках.

— Вот же, — выругалась я про себя, понимая, что придётся подождать.

Настроение упало так отчётливо, что это буквально сбило с ног — я повалилась на кровать, окончательно решив не возвращаться в кабинет, и продолжила размышлять о том, что готовит будущее и успею ли я завоевать доверие Влада, чтобы он и думать забыл о том, чтобы снова стереть мне память.

К вечеру я взяла себя в руки. Влад как обычно постучал в дверь, сообщая о своём приходе, и мы отправились на прогулку.

— Всё нормально? — поинтересовался он за ужином.

Кажется, мне всё-таки не так хорошо удалось справиться с расстройством. Я отшутилась, пытаясь больше не показывать мрачное расположение духа, ведь объяснить, в чём дело, я не могла.

Когда мы оказались у дверей спальни, я попросту выбросила всё из головы, решив наслаждаться тем, что у меня никто не отнимет — этот момент и его поцелуй. Я только успела повернуться, как Влад смёл меня ураганом, пригвоздив к стене и придавливая телом.

В один-единственный миг все мысли разлетелись прочь, тело обожгло огнём, живот приятно скрутило. Всё было, как в тот вечер, когда я впервые переступила порог его кабинета. Он казался ненасытен, я позволяла целовать себя и прижимать теснее, готовая разрыдаться, что сегодня мы не сможем дойти до конца.

Влад оторвался от меня с трудом, мы оба тяжело дышали. Его глаза напротив, так близко, ловили редкий свет, сочившийся из коридора, горя обжигающим пламенем желания, среди тьмы неестественно огромного зрачка. Это было пугающе и завораживающе.

— Спокойной ночи, — прохрипел он, когда я наконец смогла немного выровнять дыхание и почувствовать, как гудят от напряжения истерзанные губы.

Ответить я не успела, всё ещё толком не собрав мысли — Влад ушёл. Так быстро, будто исчез.

Ещё немного потоптавшись на месте, я наконец почувствовала, как ко мне вернулись силы и вошла в спальню. Сердце всё ещё тяжело ухало в груди, обещая бессонную ночь. Не думать о Владе, о том, как я его хотела, и о том, как жаждал меня он, было попросту невозможно.

Не знаю, как долго я простояла, прислонившись спиной к двери, когда меня привлёк звук входящего сообщения. Это был Влад.

«Тебе лучше придумать себе занятие на несколько следующих дней».

Я уставилась на сообщение будто на змею.

Что это ещё? И что я должна делать? Не появляться в кабинете или вовсе исчезнуть отсюда? Мы сможем видеться в течение этих дней?

Вопросы понеслись с угрожающей скоростью, выбивая почву из-под ног.

Если Влад боялся не справиться с собой, то мне было наплевать — пусть уже случится то, что должно. Я ведь желала этого не меньше. Неужели он не видит?

Терпение таяло со скоростью меркнувшего света, паника нарастала. Я должна была срочно выяснить, что послужило причиной такого послания.

Говорить об этом в сообщениях или звонить я не хотела, понимая, что в этом случае Влад с лёгкостью сможет оборвать разговор, закрыв его каким-нибудь непререкаемым решением. Тем более, я ведь обещала его слушаться. Что тогда делать?

Лучше было поговорить лично, так ему будет сложнее настаивать. Уже не говоря о том, что я просто ненавидела расставаться с ним по вечерам — ночь в одиночестве казалась бесконечной даже без кошмаров.

Воспользовавшись, пусть и не очень радостным, но всё же предлогом, я выпорхнула из спальни и поспешила к кабинету. Когда я открывала дверь, Влад делал то же самое, но на противоположном конце комнаты.

— Ты уходишь? — я немного удивилась, думая, что после вечернего расставания Влад всегда здесь.

Впрочем, сейчас я поняла, что верить в это, по сути, не было никаких причин.

— Да, — ответил он, нахмурившись, и прикрыл дверь за собой.

Я двинулась ему навстречу, отражая его действия.

— Если это что-нибудь срочное, я могу подождать здесь.

— Не важно. Я всё сделаю после.

Глаза Влада продолжали гореть, как тогда, в коридоре, с виду он был спокоен, но я буквально чувствовала его напряжение.

— Могу я спросить, что именно?

Моё любопытство было не случайным. При виде мужчины в голову закралась сумасшедшая мысль и я хотела знать права ли, но задать свой вопрос прямо не осмелилась.

Лицо Влада потемнело. Он молчал.

— Ты голоден? — шёпотом рискнула спросить я, молясь, чтобы вопрос его не задел, и чтобы он не думал, будто я лезу не в своё дело.

После долгой паузы мужчина кивнул, а я не знала, что сказать, и кажется, моё молчание было неверно истолковано.

— Не волнуйся, человеку ничего не грозит. Я возьму немного. Утром он ничего не вспомнит, посчитав, что предыдущий день был тяжёлым и он попросту устал.

— Это, — напряжённо произнесла я, — лишает силы?

— Да. Как если бы ты перетрудилась накануне. Усталость зависит от количества взятой крови, — тихо говорил Влад, а я чувствовала, как от услышанного по коже разбегаются мурашки. — Но никакого вреда нет. Уже через пару дней ощущение слабости исчезнет, словно и не было.

— А это больно?

Он отрицательно покачал головой.

— В первый миг человек испытывает боль от проколотой кожи, всего лишь мгновение. После появляется ощущения головокружения и удовольствия, как от лёгкого алкоголя. Возможно возбуждение. Это всё.

Мы продолжали стоять друг против друга, но вот он всё сказал, и настало время отпустить его.

— Мне пора. Поговорим об остальном завтра.

Точно, я же пришла из-за сообщения… Но думать об этом сейчас я не могла. Все мысли занимало то, что будет происходить с Владом в ближайший час. С ним и каким-то незнакомцем. Или незнакомкой. Он будет прижимать её к себе, припадая к шее. Он будет получать удовольствие от другой. И она тоже.

Процесс представлялся до боли личным, сокровенным и оттого возмутительным.

— Нет, — удержала я его за руку, когда Влад развернулся, чтобы уйти. — Я… Я хочу, чтобы это была я. Не кто-то другой, — произнесла я, заикаясь от страха и краснея от возбуждения при мысли о том, что прошу.

Прошу, глядя вампиру в глаза.

Глава шестая. КОМПРОМИСС

— Это очень неразумное предложение, — натянуто произнёс Влад.

— Почему? Это ведь безопасно. Ты же сам сказал.

На лице Влада заходили желваки — кажется, мне удалось пробить эту стену. Вот только сейчас я была совсем этому не рада.

— Я всё тебе объяснил не для того, чтобы ты до такого додумалась!

— Знаю, — я надеялась, что не слишком пострадаю за своё упорство. — Но почему нет? Почему ты можешь взять кровь у незнакомца, но… но я тебе не подхожу?

— Ты передергиваешь, Саша.

— Пусть, и всё же — назови хоть одну причину, почему мы не можем так поступить?

Я знала, что сказать Владу будет нечего, если, конечно же, он не обманул меня ранее, говоря, что это совершенно безопасно.

Он сверлил меня взглядом долгую минуту.

— Твоё тело сейчас ослаблено. Если я возьму ещё, это может плохо сказаться на твоём самочувствии. Ты можешь заболеть.

— Но со мной всё в порядке, — возразила я, подозревая Влада в желании найти какую-то несуществующую отговорку.

— Тебе так кажется. Но в эти, особые для каждой девушки дни, вы очень уязвимы.

До меня не сразу дошёл смысл сказанного, а когда я наконец поняла о чём он говорит — не уклоняясь, но прямо, как есть — мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Откуда ты знаешь? — шокированно произнесла я, прежде чем включила мозги.

Если бы подумала, скорее, откусила бы себе язык.

— Чувствую.

Лицо обдало огнём и я помимо воли отступила на пару шагов назад, складывая на груди руки.

— Ужас.

— Это естественный процесс. Тебе нечего смущаться.

— Знаешь, даже для обычной жизни некоторые процессы должны оставаться табу. Хотя бы в разговоре, — пробурчала я, не поднимая глаз.

— Ты сама напросилась. Не нужно было настаивать.

Ого! Значит, он знал, как я отреагирую и всё равно завёл эту тему? И тут меня наконец осенило.

— Поэтому ты написал это сообщение?

Влад кивнул.

Груди коснулось облегчение — хотя бы у нежелания Влада видеть меня в ближайшие дни имелось логичное объяснение.

— И… все вампиры это чувствуют?

— Все.

«Просто кошмар», — выругалась я про себя, шепча проклятья в свой адрес. Как же можно было не додуматься о реакции чувствительных к крови созданий? «Долбаная книжка с долбаными сказками!» — в сердцах припомнила я небезызвестный шедевр, по которому сходила с ума и в котором окончательно разочаровалась.

— Думаю, тебе лучше вернуться к себе и лечь спать, — привлёк моё внимание Влад.

— А ты? — «ты всё-таки пойдёшь и укусишь кого-нибудь?»

— Саша, — рыкнул Влад, и я отшатнулась дальше.

И тут в голове начала складываться мозаика. Он отправлял меня подальше, потому что остро чувствовал кровь. И целуя, вёл себя несдержанно, будто подросток, у которого бурлят гормоны. Виною тому могло быть моё состояние. Или голод Влада. Может быть, и то, и другое вместе взятое.

— Можно спросить? — тихо, стараясь, чтобы голос звучал покорно, мурлыкнула я.

Пронзительный взгляд впивался в моё лицо, но Влад всё же позволил мне заговорить.

— Если бы… — я в панике подбирала нужные слова, — я не приехала так внезапно, свалившись, как снег на голову, ты бы мог подождать ещё неделю? Подождать с питанием, — последнюю фразу я проговорила шёпотом.

— Да, — прозвучал ответ, утонув в тишине кабинета.

— Я уеду завтра утром. Вернусь в Талиу.

Влад переступил с ноги на ногу, принимая более расслабленное положение.

— Но ты подождешь. Подождёшь, пока я не приеду. Полная сил.

Мне потребовалась вся храбрость, чтобы не отвести глаз.

Влад сжал челюсть.

— Твоё упрямство не знает границ.

— Несправедливо обвинять меня в том, что… что я хочу быть ближе.

Мужчина смотрел на меня целую вечность.

— Хорошо, — наконец выдохнул он, сдаваясь. — Но если ты сейчас же не уйдёшь, я забуду об этой договорённости.

Кабинет я покидала на ватных ногах. Уже оказавшись в собственной комнате, я вдруг схватила с кровати телефон и послала Владу сообщение:

«Не злись на меня».

Мне отчаянно не хотелось его расстраивать, но и позволять облизывать чью-то шею я не могла ему позволить. Было в этом что-то гадкое и противоестественное. И меня трогали далеко не гастрономические предпочтения вампиров, меня волновала близость. Близость тел, прикосновения, чужая кровь на его губах. Представлять это было ещё ужасней, чем если бы он шёл за руку не со мной, или целовал другую на моих глазах.

Нет, я не хотела такое позволять. Пусть это буду только я.

Всегда я.

Собственная решимость немного пугала. Что бы сказал Влад, если бы знал, о чём я думаю. Нужно было выяснить, как и кем питаются вампиры. Есть ли у них постоянные… пассии, или предпочтения в выборе… блюда.

«Я не злюсь. Я в бешенстве», — пришёл жуткий ответ.

«Но ты позволил», — написала я трясущимися руками.

Мне ведь казалось, что всё нормально. Разве нет?

«Я позволил не тебе. Себе».

Значит… Получается, он злился не на меня?

Глава седьмая. РЫБАЛКА

На следующий день я отправилась домой, как и было условлено. Покидать Бухарест… Влада отчаянно не хотелось, но мысль о невероятной чувствительности вампиров не давала о себе позабыть, так что я почти сбежала из здания Парламента, стараясь как можно меньше затягивать и без того короткое прощание.

Отрывистый поцелуй в щёку — всё что я смогла позволить себе посреди бела дня, и вот я уже за рулём, прячу порозовевшее лицо от Влада, застывшего в стороне на тротуаре.

До дома я добралась быстро. Горячо обняла маму с папой, вызывая удивление родителей, видевших меня постоянно — по крайней мере так считали они, и потому не находили причины моему неожиданному приливу чувств.

Весь день я провела среди родных, пока мысли мои витали далеко. Почти за двести километров от Талиу.

Наверное, Влад, по обыкновению, весь день выслушивал просьбы и жалобы вампиров. Впервые ко мне пришла мысль о том, что это должно быть скучно. Пусть для меня всё выглядело необычным и удивительным, для него, давно живущего по правилам своего мира, такие обязанности наверняка виделись не более интересными, чем серая офисная рутина. Собственно, именно так всё выглядело со стороны.

В субботу я решила не скучать дома, понимая, что четыре проведённых дня без Влада в моём представлении стали девяносто шестью часами потерянного времени. Не могу сказать, сколько раз в сутки меня подмывало послать всё лесом, запрыгнуть на водительское сидение и помчаться в Бухарест.

Вместо этого я с семьёй отправилась на рыбалку. Встали ни свет ни заря и поехали на одну из местных речек, где, по утверждениям дяди, обитал приличного размера окунь. Папа любил порыбачить и рассчитывал на хороший улов, так что всю дорогу до места я, мама и тётя пребывали в расслабленности утреннего полусна под непрекращающийся спор мужчин: какова вероятность хорошо порыбачить в дядином секретном месте. Затем разгорячённый разговор перетёк в обсуждение личного опыта каждого — и закончился байками, собранными в предместьях Архангельска и Брашова.

Место, куда мы приехали, оказалось действительно удивительным. Глухомань встретила холодным рассветом, окрасившим кромку мелколесья, вытянувшегося вдоль неширокой реки жёлто-оранжевым, обещая, что лёгкий, вызванный прохладой от воды и росы озноб растворится раньше, чем мы разобьём лагерь.

Так и случилось. А когда мне выделили раскладной стульчик и удочку, посадив в нескольких метрах от папы — я решила присоединиться к мужчинам, поскольку больше на реке делать было нечего, кроме как слушать бесконечные обсуждения от мамы и тёти дел родственников и знакомых, о которых я никогда раньше не слышала, а если и слышала, то не помнила, — солнце уже поднялось над землёй, опаляя лицо зарождающимся жаром.

Я опустила очки на переносицу, вздрогнула от потянувшего из оврага холодом и расслабилась, уставившись на длинную тростниковую палку в руках, вдоль которой тянулась леска. На воде в нескольких метрах впереди покачивался поплавок. Дядя снисходительно нанизал червя на крючок, видя, как я поморщилась при виде банки с наживкой.

— Клёв начался, — негромко произнёс папа.

На воде вдруг расцвела мелкая разреженная рябь, будто первые сорвавшиеся с неба капли предупреждали о начинающемся ненастье. Но небо было по-летнему ясным, а небольшие круги всё гуще усеивали полотно вяло текущей речки. Это голодные рыбы поднимались на поверхность, чтобы позавтракать.

Заворожённая немым дождём, я тихо сидела с удочкой, пока папа подбрасывал в воду мякиш, собирая рыбу ближе к берегу.

— Клюёт. Саша, клюёт, — напряженным шепотом заговорил отец, выводя меня из оцепенения. — Тяни и подсекай.

Поплавок передо мной обозримо задёргался, чуть глубже опускаясь в воду и вдруг выпрыгивая обратно.

Что делать, я представляла плохо, зная лишь, что должна повести удочку на себя и вытащить рыбу. Я поднялась на ноги, немного заволновавшись, и стала торопливо отходить назад.

— Выше, выше, Саша, — продолжал советовать отец, пока я пятилась. — Ну же, давай сорвётся.

Поглощённая зрелищем нервно дергавшегося поплавка, я оступилась. Под подошвой оказался камень. Ещё одно неловкое движение, и я полетела назад, больно ударившись пятой точкой.

— Эх ты, рыбак, — по-доброму подначивал меня папа, помогая подняться. — Жива?

— Ага. Ничего особенного.

— Ну, удочке твоей повезло меньше.

Отец поднял тростниковый остов и подёргал на себя. Когда я падала, рыба, конечно же, сорвалась, а леска вылетела из воды и полетела вверх. Как назло, я сидела у дерева. И теперь мы с отцом всматривались в густую зелёную крону, силясь рассмотреть, где же спрятались поплавок с крючком.

— Плотно засела? — спросил подошедший сзади дядя.

— Прилично так.

— Похоже, придётся обрезать.

— Извините, — не очень-то приятно причинять кому-то беспокойство, уже не говоря о том, чтобы портить чужое имущество.

— Ничего, Саш, только другой удочки с собой у нас нет.

— Без проблем. Я, кажется, уже получила удовольствие, — пробубнила я, жалея, что вообще решила взять удочку в руки.

Когда третий окунь лениво дымился на шампуре, зажаривающим аппетитную тушку над небольшим костерком, мы уже прилично наполнили желудки, перебравшись с покрывалом и снедью в тень. Час был ещё ранний, но кажется, солнце не даст досидеть до вечернего клева, если уже сейчас на наших лбах выступила испарина. Вялотекущий разговор, кажется, тоже намекал на то, что приступ рыболовства был удовлетворён девятью средними рыбинами, часть из которых уже съедена.

— … А я тебе говорю, что всё дело в везенье, — говорил папа, стараясь растолковать дяде собственный ход мыслей. — Разве можно всё контролировать? Ну, может, место и рыбное, но важно ведь какой сезон и как прошёл нерест. Сыта ли рыба и как зайдёт прикормка.

— Это и ежу понятно, Вить. Но всё же рыбалка, как и охота, дело тонкое, требующее мастерства. Во-первых, нужно быть терпеливым и не торопиться действовать. Нужно ждать, подманивая добычу. Когда ты спокоен, рыба или птица тебя не опасается, ты становишься частью окружения. Очередным камнем или деревом.

— Так это часами можно прикидываться, — фыркнул отец.

— Оно-то так, конечно, только, как правило, не требуется. Да и случаи разные. Это я тебе в теории говорю. Правильный охотник или рыбак — это не тот, кто купил ружьё подороже и спиннинг покруче, это тот, кто включает мозги, продумывает и не торопится. Дичь нужно хорошо знать. Разбираться в ней. И тогда успех придёт.

— Философ ты, Григор, — улыбнулась мама.

— В наши годы это нормально, — произнесла тётя Таша, положив ладонь на локоть мужа.

Мама тут же запричитала, что в старики им всем пока рано записываться. Никто не стал спорить, и мы сняли с шампура третью рыбину.

* * *

«Как дела?» — написала я сообщение, еле дождавшись вечера, и стала ждать, сверля телефон взглядом.

Вернувшись в Талиу, я первым делом отписалась Владу, что добралась без приключений, на что он ничего не ответил. На следующий день я не торопилась писать первой, надеясь, что дождусь весточки, но этого так и не случилось. Мириться с его молчанием, как это было до нашего знакомства… до нашего второго знакомства я не собиралась, чувствуя лёгкие уколы разочарования и обиды. Что ж, если он хотел, чтобы ему угрожали, так тому и быть.

В следующий после приезда вечер я написала, что вернусь уже утром. Ответ на это сообщение пришёл незамедлительно и мы стали переписываться.

«Хорошо. Спасибо. Как твои дела?»

Влад всегда был сдержан и немногословен. Подметив это впервые, я припомнила, как страстно мы прощались каждый вечер. Руки тут же зачесались припомнить ему это, но осторожность и осмотрительность взяли верх. В конце концов, я не могла забыть, что между нами расставлены далеко не все точки, а значит, перегибать палку, бросаясь укорами и показывая недовольство не следовало.

«Неплохо. Утром были с родителями на рыбалке».

«Тогда поздравляю с уловом».

«Спасибо. Только я сломала удочку».

«Бывает, — пришёл вежливый и неизменно понимающий ответ. И это было приятно. — Всё приходит с опытом».

«Думаю, одного раза мне хватит на всю жизнь».

«Выкидываешь белый флаг? Необычно».

Я задумалась на минуту. Похоже, кто-то всё же решил меня поддеть.

«Возможно, ты переоценил моё упорство. Или упрямство. Я знаю, когда дело безнадёжно, и точно поняла, что рыбалка не моё. Дядя сказал, что хороший рыбак или охотник знает свою добычу. О рыбе я знаю только исходя из вкусовых ощущений. И этого мне достаточно.»

«Твой дядя прав, — Влад проигнорировал первые строки. — Хороший охотник знает, против кого выходит. Он готов получить добычу на её же правилах и территории. Он готов рисковать, но руководствуется холодным расчётом. И делать это он станет имея личный интерес. Если тебе совсем не интересно, нет азарта — дело проиграно. Лучше сдаться».

«Согласна. Поэтому рыбалка не моё».

Подумав немного, я решила добавить строчку, чувствуя как горят подушечки пальцев, касаясь экрана:

«Моя добыча гораздо крупнее».

Послав сообщение, я резко отложила телефон, будто так Влад мог ухватить меня за руку, сверля своим пронзительным взглядом.

Щёки горели, сердце в груди стучало, как ненормальное.

Для меня эти слова были вызовом. Резолюцией. Обещанием.

Влад ничего не ответил.

Впрочем, он мог ответить при личной встрече. На следующий день я возвращалась в Брашов.

Глава восьмая. ДОБЫЧА

Следующее утро я ожидала с нетерпением и уснула глубоко за полночь. И проспала. Конечно же. Проснулась растрёпанная, голова кружится, на часах одиннадцать!

Ругаясь про себя и спотыкаясь на ровном месте, протопала в давно опустевшую ванную, слыша, как из гостиной доносятся голоса взрослых, обсуждающих, по какому рецепту приготовить сегодня окуня.

Окунь. Будь он неладен!

Спешить, несмотря на середину дня, я не собиралась. Влада хотелось увидеть до умопомрачения, но учитывая на что именно я рассчитывала вечером… а может быть, и на большее, явиться к нему с синяками под глазами и опухшим ото сна лицом мне совсем не улыбалось.

Пришлось взять себя в ежовые рукавицы: принять долгий душ, накраситься и немного уложить волосы, и только потом разрешить себе переступить порог дома.

С родителями я попрощалась так, словно уже вечером мы снова увидимся.

Папа, мама, простите, но это моя жизнь и прожить ей нужно именно так, как я считаю нужным, — думала я, чувствуя на себе осуждающий взгляд совести, притаившейся на заднем сидении авто, нёсшего меня по направлению к Бухаресту.

Влад не писал. Мы не договаривались, во сколько я приеду, но почудившееся безразличие со стороны вампира вдруг неприятно укололо грудь.

Неужели не странно, что я до сих пор не приехала? Неужели он не волнуется? Вдруг все мои слова ничего не стоили, и я не слишком тороплюсь обратно. Может быть, даже передумала насчёт своего предложения?

Ага, конечно, Сашка, передумала… И кого бы ты этим обрадовала? Его? Себя?

Кажется, собственный прокол с утра изрядно испортил мне настроение.

Отказываться от близости с Владом, пусть та и предполагала небольшую потерю крови, я не собиралась. Я чувствовала, что это была моя маленькая победа, пусть Влад и считал, что это он принял окончательное решение; уступил себе, пошёл на поводу у собственного желания — именно так я поняла его слова в ту ночь.

К тому же, согласие Влада взять кровь было сравнимо с признанием, что он меня хочет, и не только в более традиционном представлении, о котором так часто думала я сама. От одной мысли о том, что Влад хочет меня «попробовать» бросало в жар, пока в голове рождались неприлично откровенные картины.

Я ни за что не откажусь от своего предложения!

Пусть он действительно считал, что так было бы правильно и лучше для меня самой, но ведь его точно ко мне тянуло. И моё сходство с его старой знакомой было здесь не при чём. Он сам так сказал, и я должна была ему верить.

Он позволил мне остаться, пусть и на птичьих правах. Разрешил жить рядом. В своей спальне. Показывал, как выглядела его жизнь. Заботился и держал за руку так, словно в эти моменты были только мы. И целовал, поцелуями далёкими от целомудренных. Я точно ему нравилась.

«Очень» нравилась, — разрешила я себе щедрую поправку, и на душе стало гораздо легче.

То, что Влад не проявлял настырности, держась рядом, но не позволяя себе переступить некоторые границы, нужно было объяснять своеобразным характером и долгим опытом, о богатстве которого мне приходилось только догадываться, а никак не отсутствием интереса с его стороны.

Дура, ты Сашка. Ду-ра.

Вернув себе себя, я потуже прижала педаль газа, чувствуя, как мелкие обиды и жалкая никому не нужная досада по поводу чужого молчания ушли с дороги.

Влад официально ещё даже не мой, а я уже нахожу повод для недовольства. Разве не глупо? Если моя цель быть с ним, и это именно я сделала первый шаг, то мне и искать подходы, привыкать к вампиру… и к человеку — принять Влада таким, какой он есть. Влад же терпит в конце концов моё упрямство и длинный язык.

На ум пришёл вчерашний шедевр:

«Моя добыча гораздо крупнее».

Нет, Сашка, ты не дура. Ты и-ди-от-ка!

Ну как у тебя достало мозгов такое написать? На кого ты похожа? На балбеску, пересмотревшую сериалов? На роковую красотку со шлейфом разбитых сердец позади? Как не крути, вчерашняя фраза, походившая в моём воображении на флирт, сегодня казалась тупой и пошлой, будто из «Пятидесяти оттенков серого». Вот туда бы эта дрянь точно вписалась.

Фу, Саша, фу.

Сколько же мне должно стукнуть, чтобы я поумнела наконец и перестала вести себя как… как ребёнок.

Разве я могла тягаться с девушками, которые были у Влада? Я их, конечно, никогда не видела, но не могла поверить, что его привлекали такие, как я. Скорее, ему подходила Лала. Утончённая изысканная красавица, наверняка себе на уме.

Нога отпустила педаль газа.

Похоже, это был просто не мой день.

Остановившись на заправке, я купила кофе и достала из кармана телефон.

«Привет. Ты меня ждёшь?»

Решение написать пришло спонтанно, и я не хотела ему сопротивляться. Хотела, чтобы между мной и Владом всё было хотя бы слегка «приоткрыто». На быстрый ответ я не рассчитывала, если вообще собиралась получить, но стоило отложить телефон на капот и взять бумажный стаканчик, как вибрация сообщила о входящем сообщении.

«Да», — это было не так уж и плохо — хотя бы он ответил сразу.

Я улыбнулась.

Телефон снова завибрировал.

«Очень. И я пойму, если ты передумала».

«Не надейся», — быстро набрала я, добавив недовольный смайлик. — «Буду через полчаса».

То, что Влад был в своём репертуаре, не тронуло меня в эту минуту — мы думали об одном и том же, только с разных концов. Вот таким он был, и ничего с этим поделать было нельзя. Да и нужно ли? Главное, в этот момент телефон был достаточно близко или Влад наблюдал за ним достаточно внимательно, чтобы ответить незамедлительно. Может, он всё же волновался из-за того, что я до сих пор не приехала?

И второе сообщение говорило о многом. Влад не любил болтать ни о чём, разбрасываясь словами будто мусором. И если он сказал, что «очень» скучал, так оно и было. И сказал он это с целью. Не иначе.

Значит и моё «очень нравилась» было не пустой фантазией.

Довольная и счастливая, я взлетела по лестнице дворца. Опомнилась только при входе, наткнувшись на сумрачные подозрительные лица охраны. Вошла так неуверенно, будто школьница, искавшая туалет, но никто меня ни о чём не спросил, и я тихонько преодолела холл, спеша знакомыми коридорами.

Остановилась я только у двери. Прислушалась.

Тихо.

Больше не в силах откладывать встречу, я решила, что если у Влада и есть посетители, я просто тихонечко проскользну к своему дивану и замру там, как мышка, пока он не закончит.

Надавив на ручку и стараясь издавать как можно меньше шума, я проскользнула в привычный сумрак кабинета. Так же осторожно прикрыла за собой дверь. Обернулась.

В глубине, перед столом, застыл Влад. Его лицо изменилось. Черты заострились, делая изгибы резче, грубее. Тени залегли глубже, стирая образ человека и выпуская наружу вторую сущность.

Перед ним стояли двое. На коленях. Фигуры, достававшие ему до пояса, не шелохнулись, когда щёлкнул замок двери.

Влад поднял взгляд, разрезая разделявшее нас расстояние. Его тёмные глаза будто горели раскалёнными углями, питавшимися внутренней яростью. Ничего больше не говорило о его настроении: плечи, как всегда, спокойно опущены, словно он изваянием стоял так целую вечность, волосы аккуратно убраны назад.

И всё же мне не нужно было других доказательств собственного несвоевременного появления.

Я замерла, пригвождённая к месту.

Не знаю, как долго смотрел на меня Влад и о чём думал: может быть, мгновение, а может и вечность. Вот он едва заметно повёл подбородком в направлении дивана, и я незамедлительно опустила глаза и поспешила к убежищу.

В голове промелькнула мысль, что хищникам не стоит смотреть в глаза. Часто слышанная фраза в программах о животных впервые получила недостающее подтверждение — смотреть в глаза Владу в этот момент действительно не хотелось.

Затихнув в углу дивана, подальше от кромки света, я так и не решилась поднять взгляд, дожидаясь развития событий.

… — Кто именно создаёт выродков? — прозвучал сиплый низкий голос, продолжая прерванный разговор.

— Я не знаю, — сдавлено произнёс один из мужчин, и я рискнула на него посмотреть.

Крупный, даже стоя на коленях, в тёмной рубашке с расстёгнутым воротом, глубоко обнажавшим могучую шею, с курчавыми рыжеватыми волосами, торчавшими густым клочком до самой кромки собранного ниже затылка хвоста — он находился под действием воли Влада. Как и второй.

Худощавый, с длинными узкими кистями увитыми крупными венами, светловолосый вампир, замерший в той же позе, что и его друг по несчастью, выдавил тот же ответ.

— Откуда берутся выродки?

— Заговор против нас, — злобно прошипел светловолосый. — Кто-то создаёт их нарочно, чтобы обвинить нас!

— С целью?

— Отнять власть, возвести собственных наместников в наших жудецах!

— Кого конкретно вы считаете виновными в заговоре?

Раздалось три незнакомых мне имени, после чего в комнате повисла тишина.

— Вы забудете об этом разговоре, веря, что приехали пожаловаться на соседей сами, — спустя почти минуту произнёс Влад, и в тот же миг с тел вампиров будто спали железные оковы.

Они поднялись, растерянно оглядываясь.

— Я выслушал ваши претензии и обещаю разобраться в чём дело, — как ни в чём не бывало говорил Влад уже совсем другим голосом. — И я принимаю ваше приглашение посетить Ботошани и Яссу.

— Благодарим, — кивнул один из вампиров и, поняв, что разговор на этом окончен, оба поспешили вон из кабинета.

Шаги вампиров растаяли за дверью, когда Влад приблизился ко мне.

— Прости, мне не следовало вот так врываться, — поднялась я на ноги, избегая смотреть ему в лицо, но Влад сократил остатки разделявшего нас расстояния. Он замер так близко, что мне оставалось две вещи: шагнуть в сторону, чтобы оказаться подальше, или поднять взгляд.

Собрав побольше храбрости, я посмотрела Владу в лицо, ожидая увидеть то же не человеческое выражение.

Карие глаза смотрели спокойно, черты разгладились, приобретая привычную мягкость. Я тут же попала в плен чужого взгляда. Мы замерли, слыша дыхание друг друга в тишине комнаты. Почти как тогда, когда я оказалась в незнакомом кабинете впервые.

Набросилась бы я на него, если бы увидела Влада таким, каким он был, разговаривая с наместниками?

В дверь постучали — я вздрогнула от неожиданности.

— Минуту, — негромко произнёс Влад, но этого, должно быть, хватило, чтобы остановить новых посетителей.

Он сморгнул, продолжая изучать моё лицо. Что он видел?

— Подожди меня в спальне.

Я кивнула, понимая что нас слышат и поговорить сейчас не удастся. И наверное, это было к лучшему, мне не мешало немного собраться после увиденного.

Спальня встретила меня привычной обстановкой. За несколько дней моего отсутствия ничего не изменилось, словно я была здесь только утром.

Спал ли он здесь, пока меня не было? Наверное. К чему оставаться в кабинете?

Я несмело приблизилась к кровати. Коснулась покрывала пальцами, ощущая прохладу шёлковой ткани. Села. Так осторожно, будто делала это впервые, а не спала здесь несколько ночей подряд. Сглотнув, вытянулась вдоль подушек, а затем уткнулась носом, неспешно втягивая запах.

Он спал здесь.

Страх, сковавший меня минуты назад, рассеялся, словно и не было. Я не верила, что Влад может причинить мне вред, и далеко не логика была неоспоримым основанием для искренней уверенности. Я просто знала это. Чувствовала.

Была ли я права?

Кто знает. Во мне могли говорить чувства, тянувшие к Владу с непреодолимой силой.

Меняло ли это что-нибудь?

Нет.

Я прождала до позднего вечера. Приём посетителей должен был давно закончиться, но Влад всё ещё не появился, так что я просто ждала, пообедав и засев за компьютер. Когда не было настроения и интереса, но требовалось убить время, не было ничего лучше, чем теория менеджмента, ссылавшаяся на многочисленные исследования, разбираться в которых было невероятно утомительным занятием. Зато я скоротала не только день, но и вечер.

Когда в дверь раздался стук, я слетела с кровати, бросившись к двери, но к моему огромному разочарованию, меня потревожил совсем не Влад. Принесли ужин.

Это значило, что сегодня мы уже точно не отправимся на прогулку.

Моему внезапно нахлынувшему разочарованию не было предела. Я так надеялась на этот вечер и, кажется, серьёзно заблуждалась.

Прикрыв дверь за девушкой, оставившей мне поднос, я написала сообщение.

«Ты всё ещё занят?»

Может, Влада отвлекли важные дела или сегодня было не в пример много посетителей?

Вибрация заставила впиться в телефон обеими руками.

«Нет».

Просто замечательно!

Раздосадованная, я вылетела из спальни, торопясь обратно в кабинет и надеясь, что отыщу его именно там.

Влад сидел на диване, который в дневное время занимала я. С книгой в руке.

— Можно войти?

— Ты уже вошла, — ответил вампир, откладывая вероятно более занимательное чтиво, чем встреча со мной.

— Я ждала тебя, — надеюсь, в голосе не звенела точившая досада. — Почему ты не пришёл?

Влад смотрел на меня целую вечность, прежде чем ответить:

— Очевидно, что я тебя напугал. Мне показалось, что ты бы оценила, если бы я предоставил тебе немного времени и пространства, — его голос звучал сухо, словно мы обсуждали какое-то незначительное дело.

Значит, он видел, как я испугалась днём и потому сделала шаг назад. Всё, на что мне оставалось рассчитывать, это то, что шаг не предполагал пропасть, и я смогу вернуть наши отношения к моменту на котором мы расстались.

Давай, Сашка, включай мозги.

— Ты застал меня врасплох. Я просто не ожидала. Сама виновата, нужно было написать или хотя бы постучать, прежде чем врываться.

— Что бы это изменило?

— О чём ты?

— Пусть не сегодня, но рано или поздно, ты бы всё равно увидела нечто подобное. Возможно, нечто б худшее, — в голосе Влада мне почудилось лёгкое напряжение.

Говоря, он смотрел на меня не отрываясь, должно быть желая увидеть на моём лице отражение скрытых мыслей.

Значит, он считает, что я не справлюсь с тем, кто он на самом деле. Струшу. Пусть не сейчас, но рано или поздно страх заставит меня развернуться и бежать со всех ног как можно дальше. И он давал мне такую возможность прямо сейчас.

— Я понимаю, — ещё никогда прежде мне не приходилось так тщательно выбирать слова. — Ты прав, мне страшно. Все боятся нового, того, чего не понимают, — я намеренно выбрала обобщение, не выделявшее вампиров или людей в отдельную группу. — Но надеюсь, ты поможешь мне с этим справиться. Думаю, если мы сделаем то, что собирались, — я сглотнула, чувствуя напряжение наших спаянных в этот миг взглядов, — это… это поможет… бояться меньше.

— Думаешь, сможешь справиться со страхом перед тьмой?

— Вряд ли. Достаточно, если я не буду бояться тебя. Ведь все чего-нибудь боятся. И живут с этим.

Влад не ответил, продолжая сверлить меня взглядом. Затем он поднялся и подошёл вплотную, заставляя сердце сбиться с ритма. Поднял руку, коснувшись моих волос.

— Ты не такой уж плохой рыбак, Александра, как думаешь. — Щёк коснулся румянец, а Влад продолжал, задевая кончиками пальцев шею и посылая по коже электрические разряды: — Считаешь, справишься с выбранной добычей? — выделил он последнее слово, и я почувствовала, как скручивает живот.

— У меня нет выбора, — шёпотом ответила я, загипнотизированная взглядом карих, почти чёрных глаз.

— Разве?

Я покачала головой, чувствуя, как от волнения пересохло в горле.

— Тогда идём, — прошелестел низкий голос, моей ладони коснулись чужие холодные пальцы — Влад вёл меня в свою спальню.

Глава девятая. ПОЦЕЛУЙ

Я едва владела собой, когда мы переступили порог спальни. Сердце спотыкалось в груди, из головы вылетели все мысли.

— Ты не ужинала? — неожиданно произнёс Влад, приводя меня обратно в действительность.

Поднос с едой возник прямо перед моим носом, именно там, где я его оставила — на тумбочке у кровати.

— Э-э, я не голодна.

— Даже если так, тебе стоит поесть, — я слышала по голосу Влада, что возражения бесполезны.

— Хорошо.

Сидеть в комнате, где повсюду блуждали тени, переговариваясь о грядущем, было не по себе, и я решила, что не будет лишним узнать, как он проводил время без меня. К тому же, будет не так слышно, как я неприлично громко жую.

— Ничего неожиданного. Всё то же самое, что ты наблюдала до отъезда, — ответил Влад и затих, снова сфокусировав свой взгляд на мне.

С вилки соскользнул кусочек брокколи, я заёрзала.

— Ну, а эти двое? — я хваталась за соломинку не желая, чтобы разговор затих. — Это же те самые, на которых жаловались?

— Да. Сразу же после того визита я пригласил наместников спорных жудецов.

— Похоже, что они действительно ничего не знают.

Он кивнул.

— Может быть, те трое соврали? — предположила я. — Они ещё во дворце?

— Ожидают — ответил Влад, кивнув. — Завтра я подвергну их заявление испытанию волей. Впрочем, не думаю, что они лгали. Глупо было бы полагать, что им удастся скормить ложь так просто.

Я немного растерялась.

— Но если никто не врёт, то откуда берутся выродки?

— Это мне предстоит узнать на месте.

В ушах тут же прозвучал холодный голос, говорящий о несуществовавшем приглашении и о намерении посетить Ботошани и Яссу.

— Есть предположения?

— Некоторые, — протянул он, переводя взгляд в сторону. — Возможно, у них конфликт, что довольно часто среди наместников соседствующих жудецов. Первые поспешили выдвинуть обвинения, пользуясь случаем. Другие подозревают в заговоре противную сторону. Выродки действительно могут лезть с соседствующих территорий. Разобраться в этом сложно.

— А нельзя поймать одного из этих недовампиров и заставить рассказать, кто его создал?

— Исключено. Выродок мог и вовсе не видеть своего хозяина, придя в себя многим позже, после незавершённого обращения. К тому же они не говорят, довольствуясь языком животных.

На мой удивлённый взгляд Влад добавил:

— Рычат, хрипят, скулят и тому подобное. Они напоминают волков. Ими управляет голод. И инстинкты.

Я забеспокоилась:

— Значит, они очень опасны?

— Не для меня, — спокойно ответил Влад, глядя из-под полуопущенных век.

Тарелка с шорохом отъехала в сторону — я была более чем сыта.

Взгляд Влада не позволял мне пошевелиться вот уже какое-то время. Напряжённая, я сидела выпрямившись, не представляя, что мне следует делать дальше. Если мужчина и ожидал инициативы с моей стороны, то я просто не находила сил сдвинуть в сторону палец и ещё меньше представляла, что именно должна сделать.

Нужно ли мне произнести вслух, что я готова, или лучше было начать разговор издалека, не спеша подойдя к волнующему до коликов в животе предмету издалека — я не имела ни малейшего понятия.

Как я собиралась начать разговор, если не смела шелохнуться?

— Ты уверена в том, что этого хочешь? — Влад, неожиданно для меня, снова поставил под вопрос необходимость осуществить то, чего я так желала и в тоже время боялась.

— Да, — отрывисто ответила я, оставшись недовольной собственной реакцией, но по-другому я просто не могла. От обуревавшего волнения подрагивали пальцы и ныла кожа — я плохо себя контролировала.

Он поднялся, протянув мне руку.

В воздухе вдруг скользнула незнакомая музыка. Всего лишь на миг мне почудилось, что вокруг стало светлее, стены комнаты растворились и мы перенеслись в незнакомое место, где Влад точно так же протягивал мне руку… приглашая на танец?

Я вздрогнула, заставляя наваждение рассеяться и вернуть меня в томительную реальность.

Вложив свою руку в его раскрытую ладонь, я почувствовала, как неспешно, но достаточно крепко он сжимает мои пальцы, продолжая глядеть так же неотрывно. Он заставил меня подняться и шагнуть вплотную.

Я ожидала, что мы вот-вот подойдём к кровати, но он не торопился. Вместо этого свободной рукой Влад коснулся моих волос, огладил затылок, заставив дыхание потеряться в груди.

В этот момент, больше всего на свете я хотела, чтобы он меня поцеловал, но меня ждало другое — поняла я, когда волосы убрали в сторону, обнажив шею.

Влад склонился. Очень медленно, кажется, даруя мне целую вечность для подготовки, и все равно он двигался слишком быстро. По телу прокатилась дрожь страха и предвкушения.

Я хотела этого, но в эту самую секунду боялась до жути. Кожу на шее обожгло пламенем. Чужие губы отыскали вторую точку соприкосновения между нашими телами, не считая руки, а я чувствовала себя так, словно мы оба без одежды и предлагаем друг другу всё, что только можно вообразить.

Лица Влада я больше не видела, взволнованно уставившись в дальний угол спальни, но видя перед собой совсем другое. Я ожидала, что в любой момент это случится. В любой из этого бесконечного множества миг клыки вампира сделают в моей коже два крошечных отверстия, которые легко будет скрыть за высоким воротом кофты, или, может быть, они затянутся уже к утру. Я напряжённо ждала, ощущая, как ноги куда-то испарились и я словно зависла в воздухе.

Наши всё ещё соединённые руки вдруг возникли в поле моей реальности. Влад повёл моё плечо назад, не лишая прикосновения, но заставляя слегка отклониться и завести локоть за спину. Тяжесть в животе стала невыносимой и, к собственному стыду, я ощутила жар и влагу между ног.

Щёки обожгло, я вдруг оказалась прижатой к его груди и почти потеряла равновесие. Стараясь не упасть, ухватилась второй рукой за его плечо. В этот миг это наконец случилось. Два острых словно жало острия надавили на кожу, и когда в воспалённом сознании вдруг вспыхнула мысль, что меня ждет боль, живой пергамент из клеток и крови вдруг легко поддался, позволяя Владу углубить укус, вонзаясь глубже.

Я раскрыла рот, будто захлёбываясь, старалась набрать побольше воздуха перед тем, как меня потянет на дно пучина. И она позвала.

Мимолётная боль растаяла, сменяясь странным, ни на что не похожим ощущением. Это было… словно тонкий неуверенный шаг вдоль грани, отличавшей сон от яви. Мои очертания будто расплылись, заставив тело усомниться, что я всё ещё здесь. Но я не спала. Плотный кокон из чужих рук был слишком осязаемым. Жгучее тепло оплывало по мне словно вдоль тела горящей свечи, скапливаясь внизу живота, наполняя огнём. Жидким солнцем.

Я хотела большего. Я хотела, поделиться этим пеклом, покрывшим лоб испариной — но была почти лишена движения. Единственное, чем я могла выразить томивший меня надрыв, это жёстче сжимать руку, которой хваталось за одну недвижимую точку в пространстве. Мне хотелось кричать и требовать ещё — но я не могла даже толком вздохнуть, чувствуя как это нечто тянет моё дыхание в сторону. Этого было мало! Вопиюще недостаточно!

Когда я пришла в себя, мне дали напиться. Не сразу я осознала, что лежу на кровати, совершенно не помня того, как здесь оказалась. Я не была одна. Моя голова покоилась на чьей-то груди. Смотреть, кто был рядом, не было нужды. Я это просто знала.

Неужели всё закончилось?

— Так быстро? — произнесла я, и собственный голос показался слабым.

— Ты проспала час.

Я попыталась осмыслить слова, но это было сложно. Время изменило привычный ход.

— Было совсем не больно, — нарушила я молчание, не потому что мне было неуютно в тишине — наоборот. Находясь так близко к Владу, после того, что между нами случилось, мне казалось, что нет ничего естественнее, чем вот так просто дышать вместе. Но мне хотелось знать, что думает и чувствует он.

— Ты дрожала, как осиновый лист, — последовал ответ, заставивший меня слегка улыбнуться.

Потеря крови действительно лишала сил, но это была приятная расслабленность. Как будто отдых после невероятно тяжёлого дня или, может быть, недели.

— Конечно. Я так много читала об этом и видела в кино, что не могла вести себя так, будто ничего не происходит, — я устроила голову удобнее, стараясь чтобы Влад не заметил, как льну к нему ближе, и не стала поднимать взгляд, чувствуя, что только так смогу задать вопросы, которые хочу, и пока смелость или притуплённое чувство стыда молчали, я продолжала:

— Какая моя кровь на вкус?

Влад вздохнул глубже.

— Саша, я не люблю красивых фраз.

Ну вот, — приуныла я. Сильно расстроиться не получилось, словно привычный спектр чувств был в данный момент попросту недоступен. Влад был как всегда сдержан, а мне бы хотелось большего… оставалось только шутить.

— Это ничего. Зато я люблю, — фраза получилась двусмысленной, и мне это понравилось.

— Твоя кровь, — произнёс Влад после долгого молчания, — вызывает желание быть выпитой до дна.

Я замерла, стараясь запомнить фразу в точности так, как произнёс её Влад, пока сердце учащённо билось в груди.

— Саша, пожалуйста, — вдруг попросил вампир, привлекая внимание.

— Что? — разве я что-то сделала?

— Прекрати думать. Сейчас это почти невыносимо.

— Ты читаешь мысли? — лёгкий испуг, такой, как бывает, если в комнату кто-то вошёл пока ты не одета, заставил слегка заёрзать.

— Нет. Но я слышу, что ты чувствуешь.

— Как? — я всё же завозилась, стремясь увидеть глаза Влада.

Стоило мне это сделать и я поняла, как близко оказались наши лица. Если бы Влад наклонился совсем слегка, наши губы бы встретились, и…

— Саша, просто остановись, — напряжённо произнёс вампир.

Я оторвала взгляд от чужих и таких близких губ, сглотнув.

— Значит, ты понимаешь, что я чувствую, — я старалась собраться, но это было невероятно сложно. — Но как?

— По запаху.

— Запаху?

— Ощущения — реакции тела имеют аромат. Страх, радость, гнев, желание, — многозначительно произнёс Влад. — Стоит твоему телу отреагировать на то, чем занята твоя голова, и я чувствую.

— Ужас, — вяло произнесла я, понимая, что его слова толкают мои мысли совершенно в неверном направлении.

Щёки покраснели.

Влад нахмурился, отвёл взгляд.

— Ты играешь с огнём.

— Я не знаю, как это контролировать.

— Мне лучше уйти, — произнёс он, пошевелившись.

— Нет. Пожалуйста! — уход Влада представлялся невыносимым. — Лучше расскажи мне ещё. Значит, ты чувствуешь настроения других, реакции? Только меня или всех?

— Всех. Но тебя я чувствую острее.

— Потому что только что взял кровь?

— Да. Но это случилось не только сегодня.

— Как? Это… уже было? — я искренне удивилась.

— Однажды ты предложила мне сделать это. И я не отказался.

— Но… но почему ты не сказал?

— Я не должен был делать этого и тогда, но…

— Но?

Челюсть Влада сжалась плотнее.

— Но ты, как всегда, вела себя неразумно, ввязываясь в неприятности, а я… — казалось, что лежать на одном месте теперь было сложно ему. — Я хотел знать, какова твоя кровь на вкус.

Он замолчал, пряча взгляд.

— Тебе не за что себя винить. Я хотела этого сегодня и уверена, что хотела этого тогда. Если наши желания совпадают, зачем сопротивляться? — почти пропищала я конец фразы, вдруг понимая, что Влад не одобрит мои слова.

И оказалась права.

Влад мрачно посмотрел в ответ.

— Ты не делаешь ничего, чтобы спастись.

Мне нечего было ответить — он был прав. Спастись означало покинуть Влада — к этому я была совершенно не готова.

Более того, я была счастлива совершенно не к месту. Счастлива и довольна тем, что я нравилась ему тогда и так же нравлюсь сейчас, и, несмотря на своё непоколебимое спокойствие и твёрдость, Влад не мог бороться с желанием ответить мне тем же. Он был недоволен собой, а это значило, что стремление быть со мною рядом было достаточно сильным. Возможно, таким же сильным, как и моё собственное.

Я чуть не позволила глупой улыбке расплыться по лицу. Влад вдруг посмотрел на меня, и во взгляде его почти сквозила боль.

— Ты-ы сейчас тоже понимаешь, что я чувствую?

Влад медленно и глубоко кивнул.

— Ты сошла с ума, — прошептал он.

— Я бы сказала, что жизнь полна противоречий, — не сумела я прикусить язык. — Но думаю, ты об этом и сам знаешь, так что считай, что я промолчала.

Он покачал головой, должно быть, действительно считая меня ненормальной.

Возможно, так оно и было, только в этот момент мне не было до этого дела. Всё было просто идеально, и я потянулась за поцелуем, пока мой вампир не опомнился.

Глава десятая. СУТКИ

На утро я проснулась одна. И всё же, ничего не могло испортить моё приподнятое настроение, вспыхнувшее огоньком нетерпения тут же, стоило раскрыть глаза.

Вчера мы оказались так близко друг к другу. Влад взял мою кровь, признавшись, что это было не впервые, но я и не думала обижаться. Наоборот, для Влада всё случившееся было равносильно признанию в собственной слабости. Он не смог отказать себе тогда и согласился сделать это снова.

Думал ли он о вкусе моей крови всё это время? Хотел ли?

Знай я, что подобное между нами уже однажды случалось, была бы я настойчивее в своём предложении? Определённо. Наверное поэтому Влад решил не обременять мою голову лишним знанием. Я и так плохо контролировала свои желания, отчаянно стремившиеся на поверхность, стоило мужчине появиться в поле зрения.

Я перекатилась на живот и довольно вытянулась — приятно быть чьей-нибудь слабостью.

Вчера я узнала ещё кое-что интересное. Оказывается, Влад прекрасно догадывался обо всём, что я чувствую.

Сколько же раз за это время я позволяла мыслям блуждать не в самых приличествующих невинной девушке закоулках воображения. Получается, Влад об этом знал, пусть и не читал мыслей.

Это смущало. Но, поскольку до вчерашнего дня я пребывала в неведении, то могла себя за это простить, тихо радуясь, что не потеряв лица, сама того не ведая, дала знать Владу то, что никогда бы не смогла произнести вслух.

Полная бодрости, я вскочила на ноги, стремясь скорее наверстать этот день. Если между нами пали некоторые из стен, может было бы разумным разрушить и остальные в самое ближайшее время? Например, уже сегодняшним вечером?

Мысль воодушевила, и я поспешила привести себя в порядок.

Первое, что я проверила, оказавшись перед зеркалом, это шею. Мне никак не удавалось всё как следует рассмотреть, и я торопливо ощупала кожу. Едва приметные розоватые отметины выступали бугорками комариных укусов.

Я почувствовала себя жутко порочной и едва смогла унять сердцебиение. Охлаждающий душ пришлось принимать целую вечность.

У сверхтонкой восприимчивости Влада появилась и обратная сторона. Сейчас, когда я обо всём знала, просто сохранять приличное выражение на лице было недостаточным — мы оба понимали, что Влад видит меня насквозь. Выглядеть испорченной в его глазах совершенно не хотелось. Это означало, что мне предстоит лучше контролировать свои мысли и желания, если я не хочу, чтобы Влад решил, будто я озабоченная…

Может, всё же было бы лучше, если он бы не стал меня посвящать во все тайны вампиров? Меньше знаешь — крепче спишь. Хотела ли я крепко спать?

«Не-ет», — улыбнулась я своим мыслям, снова свернувшим на кривую дорожку.

Ладно-ладно, Сашка, соберись.

Влетать в кабинет я больше не торопилась, продолжая топтаться под дверью и прислушиваться. Глухая преграда не пропускала ни единого звука. Кажется, мне придётся написать Владу сообщение или, может, набрать и сбросить, давая знать, что я хочу присоединиться.

Дверь неожиданно распахнулась.

— Привет, — скомкано произнесла я, вдруг осознав, что не готова открыто смотреть Владу в лицо, после того, что случилось.

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — В отличие от меня Владу ничего не стоило сохранить уверенность и достоинство.

— Прекрасно, — расплылась я в довольной улыбке помимо воли, понимая, что обо мне заботятся.

— Тебе нужно хорошо пообедать, — привычно нахмурился вампир, должно быть, снова осуждая меня за неуместное счастье, но вслух больше ничего не добавил, как делал это всегда, не считая прошлой ночи.

— Хорошо. Я бы хотела пообедать здесь, и сразу вернуться в кабинет. Можно? — невинно произнесла я, вдруг осознав, что имеют в виду люди, говоря, что любовь делает из тебя идиота.

Вот так я себя и чувствовала — глупой и счастливой, желая только одного: быть как можно ближе к Владу, чем бы он ни занимался.

— Я закончил приём на сегодня. Пообедаем вместе?

— Конечно, — предательская улыбка снова выдавала меня с головой. — Тогда, мы могли бы выйти в город, если ты не против. Погода наверно чудесная, — ну ты и балда Саша, ничего умнее не придумала.

Влад кивнул и, с лёгкостью подхватив мою руку, словно делал это тысячи раз, повёл за собой. Сердце забилось чаще — я ещё не привыкла, что всё может быть так. Так здорово, что хотелось просто дышать этим счастьем, не отрывая от Влада восхищённый взгляд.

Мы шли и шли — рядом с Владом я могла бы шагать целую вечность. Я даже не заметила, как мы оказались в знакомом кафе и Влад сделал заказ за нас обоих, когда я, кажется, не ответила на вопрос официанта.

— Прости, — смущённо произнесла я. — Я просто не могу с собой ничего поделать.

Влад не ответил. Вместо этого он посмотрел за окно, и я немного вздрогнула, когда на мою руку, покоившуюся на колене, сверху опустилась чужая ладонь.

И в этот миг жест простой жест говорил больше слов. Влад был со мной и, кажется, чувствовал нечто похожее, и может быть — вдруг закралось крошечное неожиданное подозрение — так же, как и я, не знал, что с этим делать.

Мы пообедали в молчании, довольствуясь сдержанным обменом взглядов. Со стороны это наверняка выглядело обыденностью, непримечательной любезностью по отношению друг к другу, раз уж мы сидели за одним столом. На самом деле всё было иначе. Мы общались единственным из доступных в этот момент способов, понимая, что ещё многого не можем сказать друг другу, едва ли успев позволить себе откровенность по отношению к самим себе.

Но если у нас будет достаточно времени…

— Я улетаю через три часа, — произнёс Влад, когда нам подали десерт. — Вернусь завтра, вечерним рейсом.

— Ты не возьмёшь меня с собой? — Новость огорошила.

Я, конечно, прекрасно помнила обещание Влада наместникам двух северных жудецов, но была уверена, что отправлюсь вместе с ним.

— Тебе будет лучше остаться во дворце.

— Почему? — «почему ты не хочешь брать меня с собой?» — у меня не хватило духа произнести вопрос целиком.

— Я не знаю, что там происходит. К тому же там сейчас выродки. Тебе не нужно рисковать.

— Но ведь тебе они не страшны? — я расстроилась почти по-детски, как бывало, когда родители оставляли меня у бабушки с дедушкой, а сами отправлялись в отпуск.

Тогда мне было сложно понять, как может утомить ребёнок, так же, как и то, что взрослым хочется иногда побыть наедине.

— Александра, — с напором произнёс Влад. — Я не знаю, что будет происходить на месте. Меньше всего мне хочется делать тебя свидетельницей наших… трений, — закончил он, пристально посмотрев мне в глаза, словно это могло лучше донести мысль.

И, как ни странно для не очень понятливой меня, когда дело касалось болезненных вопросов, я поняла на что именно намекает Влад. В памяти всплыло нечеловеческое лицо, раскрашенное тенью до неузнаваемости. А ведь меня напугал тогда один только вид. По сути, он ничего не сделал, никого не мучал и не пытал.

— Ты будешь разбираться с выродками собственноручно?

— Не исключено. Мне приходится это делать, если возникает такая необходимость.

Влад точно не желал, чтобы я такое увидела. Я тоже не хотела такого опыта.

— Ты вернёшься завтра? — спросила я, сдаваясь.

— Рейсом Сучава-Бухрест в семнадцать пятнадцать.

— Можно мне тебя встретить?

— Если хочешь.

Я недовольно поджала губы. «Если хочешь», — а как ты думаешь?

— Я приеду.

Влад кивнул, подзывая официанта, чтобы расплатиться.

Он уехал, как только отвел меня обратно, оставив на пороге собственной спальни. Один поцелуй, пусть и горячий до прожжённых в полу дыр, был недостаточной компенсацией, но, увы, мне пришлось довольствоваться только этим и обещанием Влада позвонить вечером.

На время отсутствия Влада, я была предоставлена самой себе и уже спланировала, что остаток дня погуляю по городу. Сделать это я собиралась незаметно. Пусть охрана и знала меня в лицо и, думаю, ни за что бы не тронула, но уверенности перед этими вампирами с широкими спинами и тяжёлыми минами на лицах в отсутствие хозяина этих стен у меня не было никакой. Поэтому я воспользовалась тайным ходом, одним из тех, что показал мне Влад, заставив выучить сложную коммуникацию переходов назубок. Это было одно из дел, которым я занималась в кабинете, когда не наблюдала за встречами.

Летний Бухарест, оживлённый и зелёный, обдал меня приятной прохладой, стоило вынырнуть из-за двери одного из служебных блоков, за которой, судя по табличке, находилась бойлерная. Вернее, бойлерная там действительно была, но стоило попытаться проследовать вдоль длинных коридоров — и вот ты уже блуждаешь по бесконечным недрам дворца.

Честно признать, уже после пяти минут своего тайного побега мне хотелось повернуть обратно. Ничего пугающего на пути я не обнаружила: ни тёмных нечищеных лестниц, ни подозрительных личностей — во время всего подземного путешествия мне не встретилось ни души. Это и пугало.

Впрочем, томиться взаперти больше суток до самого приезда Влада мне тоже не улыбалось, и теперь, бредя вдоль шумных дорог по направлению к центральной части города, где я собиралась погулять, я радовалась, что не отказалась от затеи.

Оказалось, что без Влада я чувствовала себя одинокой — лишней среди незнакомой массы людей, наслаждавшихся тихим вечером. Влившись в поток, я слушала обрывки чужих разговоров. Часто раздавались шутки и смех. Компании туристов, напоминавших возрастом моих сверстников и постарше, обсуждали увиденные за день места и достопримечательности, планировали следующий день, делали снимки на память, пользуясь палками-сэлфи.

Решив воспользоваться возможностью, я позвонила маме чтобы узнать, как дела. После моего приезда Влад снова разговаривал с родителями, наказав не волноваться обо мне, ведь я уже взрослая и самостоятельная, достойная чужого доверия, и потому могу вполне отсутствовать или задерживаться. Он сделал это, чтобы я могла звонить в любое время, и я была за это очень благодарна.

Родители, ничего не подозревая, в подробностях рассказали, как днём жарили шашлыки. Накануне папа с дядей ездили на рынок, чтобы выбрать мясо, затем тщательно его мариновали, не подпуская маму и тётю на пушечный выстрел, и сами же приготовили. Мама с тётей с утра ездили в Брашов за покупками, отдав предпочтение хорошо охлаждённому торговому центру и новым вещам.

Мы поболтали ещё немного, и я повесила трубку, удивлённая тем, что всего лишь один день без Влада — даже не день, всего лишь несколько часов — заставляют впадать в уныние. Нет, я бы точно не смогла просто уехать, прикажи Влад исчезнуть из его жизни.

Я решила написать ему сообщение, узнать как он там, чем занят. Быстрого ответа не последовало, и я, взяв в киоске мороженое, продолжила путь.

Бухарест создавал неоднозначное впечатление, мешая архитектурные стили прошлого. Массивные, впечатляющие своими размерами здания иногда напоминали сооружения более облагороженной части Европы. Случалось, что город поражал глаз необычными проектами, возведёнными в послевоенное время. Не сразу, но уже достаточно скоро, прогуливаясь с Владом похожими маршрутами, но каждый раз добавляя новые улочки, я обратила внимание на недостаток заботы со стороны властей о культурном наследии.

Почти везде можно было встретить следы запустения и попустительства. Облупленная штукатурка была далеко не самым страшным недостатком несвоевременных обновлений. Разваленные углы и покосившиеся балконы, потрескавшиеся стены, часто скрываемые обильной рекламой, надстройки неопределённого назначения и грязь, всё это являлось такой же неотъемлемой частью урбанистического пейзажа, как и чистые туристические улочки со свежей штукатуркой фасадов. В центре было довольно неплохо, если не сворачивать ни в какие проулки, не заглядывать в подворотни и подъезды, из которых отчётливо тянуло плесенью и гнилью.

Сегодня обычно неприятные следы медленно наступавшей разрухи как нельзя лучше гармонировали с моим настроением, и я позволила себе сделать выбор в пользу менее презентабельных мест, где отчётливее виделись жители, спешившие с работы домой или по делам. Где суета была обыденностью, не исчезавшей в любое время года и при любой погоде.

Рядом просигналило такси, выводя меня из задумчивости и заставляя потянуться за телефоном.

Влад так и не ответил.

Я выбрала небольшое кафе, решив поужинать вне стен Парламента, где без Влада совершенно нечего было делать. Если где-то поблизости находился мой вампир, я чувствовала себя спокойно, но вдалеке от него дворец выглядел недружелюбным исполином, презиравшим любое человеческое существо, предпочитая детей ночи.

Покончив с едой, я смотрела на сгустившийся сумрак и ярко резавшие городскую тьму фонари — пора было возвращаться.

Я это понимала, но мне совершенно не хотелось этого делать.

Пожалуй, — вдруг пришла в голову мысль, — у меня был повод позвонить Владу. Я набрала знакомый номер и стала слушать длинные гудки, собираясь сообщить… или скорее попросить разрешение не возвращаться во дворец, а переночевать в гостинице. Например, в той самой, где я остановилась впервые.

Гудки всё шли, а Влад так и не взял трубку, должно быть, слишком занятый, чтобы ответить. Я сбросила вызов и послала сообщение вслед, говоря, что всё хорошо, но мне нужно было спросить кое-что важное.

Уверенная, что он ответит в скором времени, я расплатилась и побрела ближе к центру, осознанно сокращая расстояние между собой и крошечным отелем, раздумывая, стоит ли им позвонить и заказать номер заранее. Лето было в разгаре и, в конце концов, мне могло просто не повезти — у них могло не оказаться свободных комнат.

Спустя ещё полчаса, я подошла к ярко освещённому входу. Время было позднее, а Влад так и не перезвонил. Обычно с прогулки мы возвращались около десяти и он отправлялся ночевать в кабинет. Но сейчас привычный ход вещей не мог подсказать ничего дельного.

Следовало ли мне дождаться обещанного звонка Влада, или просто зайти и снять номер? Или всё же вернуться обратно во дворец?

Застыв у ступенек, я снова набрала его номер. И снова слушала бесконечно долгие гудки, так и не прервавшиеся знакомым голосом.

Что ж, я хотела спросить разрешение, но раз он не может найти время, чтобы взять трубку или перезвонить — хотя бы бросить короткое сообщение — придётся ему узнать о моём решении постфактум.

На самом деле я не чувствовала себя такой уверенной, как хотелось, и потому, войдя в небольшое лобби и улыбнувшись в ответ девушке за стойкой регистрации, доверилась судьбе. Отыщется свободная комната — останусь, нет — вернусь во дворец.

Комната отыскалась. Всего одна.

Я поднялась на третий этаж, подошла к окну. Город горел всеми красками неоновых вывесок, уличных фонарей, фарами автомобилей и прямоугольниками смартфонов в руках спешащих по улице прохожих. Жизнь кипела и бурлила, но я не чувствовала никакого интереса к происходящему.

Мои мысли были далеко. На севере Румынии, прикованные к одному-единственному вампиру.

Я долго ждала, когда позвонит Влад, но так и уснула. Поутру меня разбудил оглушительный сигнал ненормального автомобилиста. Тут же схватив телефон, я коснулась экрана, ожидая увидеть пропущенные вызовы или хотя бы сообщения.

Никто не звонил. И не писал.

Я тут же набрала Влада, но телефон оказался недоступен. Впервые за всё время. Мне предложили оставить голосовое сообщение, но я не стала этого делать.

Почему Влад не позвонил? Он не давал пустых обещаний, всегда следуя собственным словам, даже самым незначительным.

Глупо, но я забеспокоилась, продолжая и дальше набирать его номер — и каждый раз натыкаясь на пустой автоматический ответ оператора.

Влад?

Глава одиннадцатая. СПАЛЬНЯ

Всё утро я пребывала в растерянности, не готовая к неожиданности нового дня. Телефон Влада по-прежнему находился вне зоны доступа, сколько бы я не набирала номер. Вдогонку, не знаю зачем, раз уж не могла дозвониться, я слала сообщения. Понятия не имею, сколько их набралось к полудню — возможно, с десяток, когда я наконец сдалась и ограничилась бесполезными звонками каждые пятнадцать-двадцать минут.

Никакого ответа.

Это казалось очень странным, учитывая ту близость, которая так быстро образовалась между нами и отчётливо крепла в моей груди, чтобы поверить, что Влад, вот так просто, забыл о моём существовании. В конце концов, я находилась в обители вампиров, а не у себя дома с родителями. Или я всё неправильно понимаю, и он, наоборот, не печётся обо мне как раз потому, что считает, будто в Бухаресте за толстыми стенами здания Парламента я в безопасности?

Такое, наверное, можно было себе представить.

Но даже если я была права, и Влад действительно считал именно так, это не отменяло того обстоятельства, что телефон подозрительно молчал. Пусть у меня было всё в порядке и переживать за меня не приходилось, но…

Не знаю, как я дождалась пяти вечера. В аэропорт я приехала около двух и ещё несколько часов бродила по залу ожидания. Трижды выпила кофе, дважды сходила в комнату для девочек, даже попыталась вздремнуть — и всё время посылала вызовы.

Если окажется, что телефон молчит по какой-то нелепой случайности, Влад точно решит, что у меня паранойя или я невменяемая. Так или иначе, но внимание сотрудника безопасности аэропорта мне удалось привлечь. Посмотрев паспорт и выяснив причину нахождения в зале ожидания, мне пожелали хорошего дня, позволив снова погрузиться в беспокойство.

Рейс Сучава-Бухарест прибывал по расписанию. Я с нетерпением наблюдала за посадкой сквозь огромное стекло, стараясь проникнуть взглядом через толстую металлическую обшивку самолёта, чтобы удостовериться, что Влад действительно уже недалеко. Затем время потянулось мучительно долго, и когда первые пассажиры, дождавшись своего багажа, наконец показались в зале, я буквально впивалась взглядом в каждое новое лицо, возникавшее в поле видимости. А когда поток схлынул, и, кажется, вовсе иссяк, я не могла поверить, что Влада среди прибывших так и не оказалось.

Я продолжала ждать, надеясь, что Влад попросту задержался. Узнать что-либо о пассажире у меня не получилось — я понятия не имела, под какой фамилией регистрировался Влад. Час спустя я сдалась, понимая, что его в самолёте попросту не было.

Телефон по-прежнему звонил в пустоту.

Мне ничего не оставалось, как продолжить теряться в сомнениях. Протоптавшись в аэропорту ещё некоторое время, я решила вернуться во дворец Парламента, предположив, что, возможно, по какой-то совершенно неведомой мне или просто идиотской случайности, я проморгала прибытие Влада. Или, может, он вернулся в Бухарест другим рейсом, или выбрал поезд, а может, сам вёл машину.

От мыслей, не приносивших успокоения, я в прямом смысле слова начала паниковать.

Не мог же Влад взять и сбежать от меня вот так? Может, я сделала что-то не то, может, у него открылись глаза и он вдруг понял, что во мне нет ничего особенного или хотя бы примечательного, и решил разорвать глупую и ненужную связь, а сказать в глаза, зная, как я буквально пускаю слюни в его присутствии, не решился?

К зданию Парламента я приехала буквально сдерживая слёзы. Не дойдя до парадных ступеней нескольких сотен метров, застыла, чувствуя слабость в коленях. Вдруг он уже отдал приказ, чтобы меня не пускали на порог?

Страх узнать, что тебя вот так отвергли, отмахнулись, пусть и имея на это множество причин, на проходной перед незнакомыми недружелюбными взглядами охраны, наверняка всё это время видевших моё ничтожество и, должно быть, терявшейся в догадках, зачем Влад таскает за собой бесполезную девчонку, оказался слишком велик. Я решила проскользнуть внутрь незамеченной.

Выбрав тот же самый путь, которым выскользнула из дворца накануне, я пробралась обратно. Расстроенная и взволнованная, несколько раз попросту останавливалась посреди нескончаемых коридоров, боясь того, что узнаю уже очень скоро. Уверенность в том, что Влад решил от меня отказаться крепла с каждым шагом. И понимать это было невыносимо больно.

Сейчас я войду в его спальню или, может, кабинет, встречу его там и увижу жалостливый хмурый взгляд, адресованный мне.

Я этого не переживу.

Не смогу без него.

Чем больше я об этом думала, тем сильнее становился водоворот чувств, закручивающий страх, сомненья, неуверенность вместе с выкручивающей жилы необходимостью знать всё наверняка. Пусть я узнаю всё как можно быстрее. Лучше выстрел в голову правдой из его уст, чем эти выворачивающие наизнанку опасения, что всё уже кончено, но пока я этого ещё не знаю, сравнимые с тем, что кто-то, вооружившись тупым ножом отрезает от тебя по кусочку, стараясь не сильно навредить.

Ухватившись за ручку двери, ведущую в спальную Влада, я резко дёрнула на себя и влетела внутрь, почти ожидая увидеть лицо вампира.

В спальне было пусто.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы немного успокоиться и оглядеться.

Всё было перевёрнуто вверх дном. Прямо у меня под ногами валялся разломанный стул с треснувшей ножкой. На нём повисла салфетка с прикроватного столика, обломки которого кучей громоздились у стены. Повсюду разодранная в клочья одежда. Растерзанный матрас, спихнутый на пол, вывалил куски внутренних прослоек.

Я сделала шаг вперёд, не веря тому, что вижу. Слева раздался пронзительный скрип, заставивший меня вздрогнуть и прийти в себя. Плечом я задела наполовину оторванную дверцу шкафа, уныло покачнувшуюся на остатках петли.

Скрип затих, и вокруг снова воцарилась тишина, тревожимая только стуком сердца в собственной груди, говорившем, что мне стоит уносить ноги. Новая волна страха поднялась из глубины и прокатилась вверх по спине, хватая обеими руками за плечи, будто кто-то притаившийся позади решил меня напугать.

Я развернулась и, едва переставляя затёкшие в единый миг ноги, направилась обратно.

За каждым поворотом я ожидала притаившуюся опасность. Вот сейчас кто-нибудь выпрыгнет и схватит меня. За спиной то и дело чудились шаги, заставляя останавливаться и прислушиваться, задыхаться от душившей паники. Пустые коридоры огромного здания превратились в тайные ловушки, где каждый шаг мог стать последним.

Но мне нельзя было останавливаться, и я продолжала толкать одеревеневшее тело вперёд.

Не могу описать собственных чувств, когда наконец очутилась снаружи. Небо едва тронула сгущавшаяся синева, и тротуар, на котором я оказалась, прекрасно просматривался в обе стороны. Слева и справа ко мне приближались незнакомцы.

От испуга я никак не могла припомнить, видела ли я их среди охраны или ещё где-нибудь. Я не могла пошевелиться, продолжая глазеть то на одного, то на другого мужчину, стремительно сокращавших расстояние между нами.

Один оказался рядом первым. Тело окаменело. Вот сейчас он протянет руку и схватит меня. Бежать бесполезно, позади другой.

Мужчина с сумрачным взглядом и туго сжатыми губами стрельнул в меня недружелюбным взглядом и прошёл мимо, не сбавляя шаг. Я посмотрела ему вслед. Другой возник почти перед носом. Я дёрнулась, отступив, когда тот очутился непозволительно близко. Но парень только буркнул извинения и так же, как и первый, унёсся прочь.

Мне понадобилась целая минута, чтобы осознать, что кажется, никто не собирается меня хватать и тащить обратно. Я подобралась и снова заставила себя идти вперёд. Как можно дальше от здания Парламента. Так быстро, как только могла переставлять ноги.

В этот вечер я отыскала для ночлега другую гостиницу. Вернее, хостел. Выбрала общую комнату, заняв верхний ярус высокой кровати. Оставаться в одиночестве мне хотелось меньше всего — я была жутко напугана.

Стоило зарегистрироваться и расплатиться, как я поспешила к своему месту, заверив девушку в приёмной, что со мной всё в порядке, а бледна я от усталости. Повалившись на нижнюю койку как подкошенная, первое что я сделала, это осмотрелась.

Вид нескольких людей, сновавших по комнате, успокаивал. На вид им было не больше двадцати пяти — все, должно быть, студенты. Два парня в середине комнаты паковали огромные рюкзаки, видимо, готовясь выдвинуться с утра без необходимости будить всех вокруг сборами. В метре от меня, на верхней полке другой кровати, лежала девушка. Она уставилась на экран мобильника и что-то быстро строчила, порхая по тачскрину большими пальцами обеих рук. Другая, помоложе, разговаривала по скайпу тихим воркующим голосом в самом дальнем углу, где кроме неё больше никого не было. Ещё пара кроватей пребывали в беспорядке, но вокруг лежали вещи, говоря о том, что места заняты, но хозяева временно отсутствуют.

Пока я лежала, пытаясь собраться с мыслями, въехала ещё одна парочка — парень и девушка, должно быть, учились на последнем курсе вышки и, кажется, встречались. Парень, высокий и худой, с прилизанными русыми волосами, убранными за уши, предложил спутнице выбрать место. Та застенчиво улыбнулась и заняла нижнюю полку.

Они аккуратно сбросили рюкзаки, не уронив, а поставив их на пол, и стали разбирать. Удивительно, как неторопливо и размеренно двигались оба, раскладывая вещи по тумбочкам и полкам, занимая всевозможные отделения у кровати и крючки на опорах собственными вещами. Они не говорили и не мешали друг другу, приводя меня в транс и позволяя кое-как совладать с душившим страхом.

Беспорядок в комнате Влада не предвещал ничего хорошего. Кажется, спальню обыскивали с особым пристрастием. Что именно искали, я не знала, да это и не было важным. Важным было то, что кто-то, похоже, знал, что он не вернётся запланированным рейсом и воспользовался этим. Телефон Влада тоже замолк и не подавал признаков жизни. И это было плохо. Очень плохо.

Похоже, я серьёзно ошиблась, посчитав, что Влад нашёл способ от меня избавиться. Бежать, трусливо поджимая хвост, от девчонки точно было не в его характере. Да и то, как он вёл себя по отношению ко мне не было просто галлюцинацией. Я ему нравилась, и нравилась сильно. Даже если бы он решил отказаться от нашего общения, всё точно закончилось бы не так.

Почему-то то, что казалось кристально ясным сейчас не было очевидным ещё пару часов назад?

Всё вместе это означало только одно — Влад попал в неприятности.

Глава двенадцатая. ВАМПИРША

Оглушительная музыка терзала уши вот уже час. Голова и так гудела последние сутки, но низкие вибрирующие басы, наполняющие тесное пространство клуба, делали боль почти нестерпимой. После первого же коктейля я попросила у бармена таблетку. Косой взгляд сначала на меня, затем на мой бокал меня не остановили — хуже быть всё равно не могло.

Всю прошлую ночь я ворочалась без сна, всё больше убеждаясь, что Влад попал в неприятности. Я отмотала плёнку мыслей к самому началу моего появления в Бухаресте и ещё раз пораздумывала над тем, что происходило вокруг, со стороны, исключая все мысли о том, какой Влад потрясающий, как я его хочу, как он смотрит на меня и тому подобное.

Когда я выключила режим параноидальной влюблённой, всё стало более чем очевидно: наместники враждующих жудецов, тычущие друг в друга пальцем из-за весьма мутной истории с выродками, режим молчания Влада и нарушенное обещание вернуться, уже не говоря о чудовищном беспорядке, учинённом в спальне вампира, говорили, что дело дрянь, и наши отношения с Владом были здесь не причём.

Оставалось только догадываться, что бы со мной сейчас было, реши я остаться в стенах Парламента той ночью. Хотя, возможно тогда я бы точно знала, что произошло с Владом, а не сходила с ума от ужасных догадок, — мрачно размышляла я, осушив половину бокала.

Причина была точно не в Этьене — его я вычеркнула из списка возможных катастроф сразу. С тем вампиром было покончено — так сказал Влад. Значит, были другие, желавшие ему зла. Являлись ли они знакомыми того француза или это были совершенно незнакомые мне личности, я могла только догадываться. Они могли оказаться людьми точно так же, как и кровососами.

Хотя, если задуматься, Влад был невероятно силён. Какой человек смог бы выступить против него? Может быть, во всём были виноваты эти наместники, сговорившиеся друг с другом. Но ведь Влад подверг их давлению воли, но ничего необычного так и не всплыло. Насколько я успела заметить, его воля была сильнее, чем у любого виденного мной вампира, и эта была та причина, по которой он не опасался собратьев.

Оставалось предположить, что он встретил кого-то сильнее. Третье лицо. Но кого? И как ему помочь?

Могу ли я вообще помочь?

От вопросов на сердце становилось всё тяжелее.

Жив ли он ещё?

В груди запекло. Я не могла оставить всё как есть.

Доверия к вампирам, охранявшим здание Парламента, у меня не было. Я точно не решусь сунуться туда снова. Пусть я была никому не нужна, но теперь, когда рядом нет Влада, думаю, мною бы мог закусить кто угодно и безо всяких последствий. И этим я точно бы не помогла Владу.

Размышляя об этом, я пялилась перед собой, не замечая ничего вокруг, пока вдруг не расслышала заливистый смех, пробившийся сквозь стену ритмичных битов — я пропустила её появление.

И тут же соскользнув с высокого стула, направилась к роковой красотке в бордово-красном платье, занявшей один из лучших столиков слева от стойки. Сегодня Лала выглядела не менее эффектно, чем в тот вечер, когда мы познакомились повторно. Она молниеносно собрала вокруг себя если не плотное кольцо поклонников, то как минимум приковала к себе все взгляды.

— Привет, — я с трудом протиснулась ближе.

Видимо, моё присутствие не осталось незамеченным вампиршей, которая доходчиво продемонстрировала своё отношение полным равнодушием, даже не покосившись в мою сторону. Продолжая сидеть в пол-оборота, Лала поднесла бокал с шампанским к своим ярко накрашенным губам и сделала глоток.

— Мне нужно поговорить.

— Какая досада, — мурлыкнула она почти неслышно, заставляя меня наклониться ближе и сосредоточить взгляд на её губах. — У меня нет никакого желания тратить время.

Сжав зубы плотнее, я обошла вампиршу стороной и протолкнулась ближе к её столу.

— У Влада проблемы, — я старалась перекричать гомон толпы, приветствовавшей новый трек, заведённый диджеем.

Лала прыснула от смеха и скосила на меня презрительный взгляд. Её огромные тёмные глаза, очерченные подводкой, показались стекляшками, пристроенными к лицу куклы.

— Да неужели?

— Это правда! Позвони ему.

— Делать мне больше нечего, — фыркнула она и отвернулась, отгородившись водопадом длинных чёрных волос, ударивших по обонянию отчётливым запахом парфюма.

Снова протискиваясь через стену людей, чтобы поговорить, я судорожно размышляла, как заставить вампиршу ко мне прислушаться. Лала строила глазки какому-то мужику, демонстративно держа спину так, чтобы даже слепой заметил неприличное декольте её обтягивающего платья.

— Послушай, — выросла я прямо перед ней, — у Влада неприятности. Телефон молчит. Его спальня перевёрнута. Он обещал вернуться вчера вечером, но не даёт о себе знать уже вторые сутки.

— Кажется, ты ему наскучила, — произнесла вампирша, сузив глаза — похоже, её терпение подходило к концу. — Так что не испытывай судьбу, девочка. Пусть я тебя не убью, — произнесла она сквозь зубы, склонившись ближе, — но вот поужинать мне тобой никто не запрещал.

— Я согласна, — произнесла я от отчаянья, глядя вампирше прямо в глаза. — Но если ты можешь хоть чем-нибудь помочь Владу, пожалуйста… — произнесла я одними губами, не в силах говорить — к глазам подступали слёзы.

— Убрать? — в этот момент рядом показался водитель Лалы, тот самый, что затащил меня в машину, а затем отвёз к Владу в здание Парламента.

Если она пошлёт меня подальше, что мне делать?

Вампирша уставилась на меня долгим немигающим взглядом, а я дрожала напротив, как осиновый лист, но совсем не от страха за то, что мной поужинают. Что если Лала не захочет или не сможет помочь? Других вампиров или людей, способных прийти мне на помощь не было. Лале я тоже совсем не верила, но однажды Влад обмолвился, что она одна из тех, кому он действительно доверяет.

Она сверлила меня взглядом целую вечность, пока не откинулась на спинку стула, будто неожиданно расслабившись и потеряв интерес. При этом на лице её возникло ленивое и недовольное выражение, словно её заставляли решать невыносимо скучную задачу. Едва заметно махнула кончиками пальцев в сторону водителя или скорее охранника, и тот растворился в толпе.

— И что, ты там говоришь, с ним случилось? — Вопрос никак не вязался с её ленивой позой, но мне было плевать; я наскоро пересказала вампирше всё, начиная с первого визита трёх наместников и жалоб на выродков. Затем припомнила в деталях, как явились другие два и Влад подвергал их испытанию воли. После рассказала о его отъезде, замолчавшем телефоне и перевёрнутой вверх дном спальне.

— Даже если всё так, с чего тебе приснилось, что у него проблемы? — вальяжно облокотившись на стол, складывая перед собой руку и водружая подбородок на скрещенные тыльные стороны ладоней, задала вопрос Лала. — Влад — взрослый мальчик и сам может за себя постоять, даже если на горизонте возникли некоторые неожиданности.

Голос вампирши звучал расслабленно и протяжно, словно мы обсуждали какую-то мелочь собираясь хорошенько расслабиться, но её острый внимательный взгляд говорил о другом — я по-прежнему владела её вниманием.

— Потому что он не вернулся, хотя и обещал.

— Он мог передумать.

— Он бы дал мне знать.

— С чего бы?

Вопрос был сложным. Чтобы ответить на него, мне бы потребовалось многое объяснить, и далеко не факт, что Лала бы мне поверила… Вдруг у меня появилась отличная мысль.

— Спроси меня о том же самом, используя волю, — решительно предложила я. — Так ты мне поверишь, и мы сбережём время на объяснения.

Кажется, моё предложение заинтриговало вампиршу. Она чуть улыбнулась, от чего по коже пробежали мурашки.

— Считаешь, Влад перед тобой отчитывается? — спросила она, но я расслышала, как изменился её голос — она воспользовалась предложением и надавила волей.

Я выпрямилась, устремив взгляд в одну точку, стараясь выглядеть так, как те, на ком использовал свой дар Влад, когда допрашивал вампиров в кабинете. Надеюсь, я выглядела так же, как и Лала однажды.

— Да, — не моргнув, солгала я.

— Почему?

— Он ни за что не оставил бы меня одну беспомощной. Он меня любит. — Новая ложь слетела с языка и вампирша взяла паузу.

— Почему ты так решила?

— Он сам сказал. — Сердце колотилось как ненормальное, но в этот момент я была готова на всё, чтобы убедить вампиршу помочь Владу, и потому не боялась никаких последствий.

Боковым зрением я заметила, как взметнулись вверх брови Лалы, она коротко с надрывом фыркнула:

— Влад признался тебе в любви? — Недоверие и сарказм звенели в тонком голосе.

— Да.

Лала замерла, должно быть, обдумывая мои слова. Как ни странно, я была почти уверена в том, что крутилось в её голове. Она мне не верила, считая, должно быть, что Влад попросту не мог произнести такое признание, да ещё какой-то человечишке — и, думаю, она была абсолютно права. Я и сама не могла представить, чтобы Влад такое сказал. Но она считала, что давит на меня волей, и всё та же жалкая букашка, которая не протянула и четверти века, конечно же, не могла сопротивляться. Могла ли такая как я обвести вокруг пальца такую как она? Значит, Влад действительно это сделал. По крайней мере, я молилась в оцепенении, чтобы именно к такому выводу пришла вампирша, каким бы невероятным он не казался.

Пауза тянулась невыносимо долго, когда Лала вдруг схватила со стола бокал и разом опрокинула в себя.

— Отправляйся домой, я разберусь. Если что, дам знать, — бросила она, встав со стула. — Но если это какая-то глупая шутка, — она сузила глаза, и я заметила, как почти невидимо переместились тени на её лице, напоминая, кем именно являлась эта хрупкая на первый взгляд женщина, — я отыщу тебя и сдеру шкуру. Не сомневайся. Пусть я и не смогу сделать это собственными руками.

От угрозы я ощутила, как в жилах стынет кровь. Лала не запугивала, она сообщала, какое возможное будущее мне предназначено, вздумай я играть.

Я сглотнула, продолжая таращиться на вампиршу, когда та вдруг резко шагнула в сторону, развернулась и утонула в толпе, скрываемая мощной спиной своего провожатого. Пусть мне потребовалось всего несколько мгновений, чтобы прийти в себя и броситься следом, когда я вырвалась на улицу через парадные двери клуба, Лалы уже и след простыл.

Как? Как я смогу с ней связаться? Когда она даст о себе знать? Что она собирается делать? Сможет ли помочь?

Ворох новых вопросов взбудоражил сознание, заставляя метать бешеные взгляды во всех направлениях. Тщетно. Лала исчезла.

Глава тринадцатая. КОЛОДЕЦ

Следующие три дня прошли под знаком трёх длинных гудков и ненавидимого голоса оператора, раз за разом сообщавшего, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. От Влада по-прежнему не было никаких известий, и от недостатка сна и обилия переживаний я в прямом смысле сходила с ума.

Когда Бухарест — или большая его часть — погружалась в сон, я лежала на полке кровати хостела, бессмысленно пялясь перед собой. Мои мысли были далеко. Снова и снова я прокручивала плёнку памяти, разглядывая события проведённых с Владом дней: наши разговоры, прогулки, его дела. Бесконечная петля ещё совсем свежих воспоминаний показывала его лицо, позволяла слышать его голос.

Днём я бесцельно бродила по городу. Заглядывала в кафе, где нам приходилось обедать, оказывалась на улочках, по которым Влад водил меня за руку, часто смотрела на крепость дворца Чаушеску, не решаясь приблизиться.

Мне отчаянно хотелось снова оказаться там, где жил Влад. Преодолевая искушение, я напоминала себе, что несмотря на вещи, которые остались внутри, их хозяина там больше не было. Как бы мне ни хотелось приблизиться к Владу, холодное здание ничем не могло мне помочь.

Влад.

Сколько раз я повторяла его имя у себя в голове. И вслух.

Имя звенело в груди, отдаваясь вибрацией под рёбрами, пронизывая насквозь. Срывалось с губ, рассеиваясь вокруг, в поисках своего обладателя. Несколько раз, забывшись, я звала его на улице или кафе. Оборачивались люди. Я ловила незнакомые взгляды. И разочарованно отворачивалась в сторону, притворяясь, будто позвала обознавшись.

Я всё ещё ждала звонка Лалы, приходя в знакомый клуб каждый вечер. Вампирша там больше не появлялась, давая крошечную надежду на то, что она мне всё же поверила и теперь пытается помочь Владу.

Если, конечно, она была ещё жива.

Я не знала насколько могущественными были враги Влада. Если Лала не сбежала, понимая, что вмешиваться себе дороже, и теперь не прячется в глуши. Если она сумела разыскать Влада, а не пала жертвой интриг. Если она не обманула меня, желая жестоко разыграть за то, что однажды по моей вине она сама влипла в неприятности. Если Лала не отдыхала сейчас в другом клубе.

Все эти «если» шумели в голове тяжёлым ворохом замыкающего от тревоги сознания.

— Ваш билет, пожалуйста, — вывела меня из состояния глухого коматоза с улыбкой от уха до уха девушка за стойкой.

Я заторможено протянула требуемое, начиная процедуру регистрации и посадки на местный рейс, летевший до Сучавы. Багаж, паспорт, досмотр, и наконец зал ожидания. Несколько раз меня спросили, как я себя чувствую. Удалось что-то промямлить про то, что я просто не выспалась.

Упав на сидение металлического кресла, я погрузилась в уже привычное оцепенение.

Этим же рейсом Влад отправился до Сучавы. Но где именно следовало его искать: в Ботошани или в Яссе? Был ли он в одном из городов этих жудец или, может, за пределами больших поселений? Может, он и вовсе был далеко.

Куда именно я летела? Что я собиралась делать дальше?

— Мама, мама! Кукла! — закричала девочка лет трёх над самым ухом, снова возвращая меня в действительность.

Малышка с чёрными хвостиками, в голубоватом сарафане с розовыми маргаритками присела у моих ног, заглядывая под сидение и тыкая пальцем.

— Кукла! — капризно требовала она.

Я молча наблюдала, как подошла её мать, сунулась под кресло в шаге от меня и достала потрёпанную с пятном на подоле тряпичную куклу. Девочка счастливо взвизгнула, сунула куклу подмышку и тут же потянула руки к маме.

— Маша, ты уже тяжёлая, — попыталась объяснить та, но девочка только сжала и разжала крошечные кулачки, хмурясь и скуля словно щенок. — Ох, ты ж, — сдалась женщина, с трудом подхватывая девочку на руки.

Объявили рейс. Это я поняла, когда окружавшие меня люди стали подниматься на ноги, подхватывая вещи и направляясь к лестнице. С трудом встав, я поплелась следом. Небольшая сумка на плече, с жалкими пожитками, которыми я обзавелась после того, как сбежала из спальни Влада, весила целую тонну.

В последние пару дней мне было почти невыносимо сложно продолжать делать обыденные вещи, над которыми я почти не задумывалась раньше. Снять комнату. Расплатиться — чего только стоило воспользоваться картой: припомнить номер и не забыть забрать кусочек пластика позже. Перекусить. Всё на свете стало невероятно обременительным.

Решив положиться на других пассажиров, я двигалась в потоке. Стюардесса помогла отыскать место, поинтересовавшись моим здоровьем и предложив таблетку, на которую я согласилась. Не знаю, сколько таблеток от головной боли я выпила только за сегодняшний день.

Полёт закончился быстро. Я не успела отметить момент, когда мы взлетели, и вот ощутимый толчок заставил опомниться на один долгий миг — через громкоговоритель нас поздравляли с приземлением. Ещё несколько мгновений, кажется, всё та же стюардесса говорит мне, что пора покинуть борт.

Я оглядываюсь. Вокруг уже никого.

Мне помогают сойти. Я оказываюсь в другом аэропорту. Плетусь за всеми, одна из последних, прохожу мимо ленты, где шумят люди в ожидании собственных чемоданов. Голова просто раскалывается, когда, преодолев длинный коридор, я вдруг оказываюсь перед стеклянными дверями, ведущими в город.

По ту сторону ожидают такси, на дорогах вдалеке мелькают игрушечные машинки, несущиеся вдоль шоссе. Небо серое. Всё кругом серое. Я оглядываюсь по сторонам, не имея ни малейшего представления, куда двигаться дальше. Ноги налиты свинцом. Тяжело дышать.

Замечаю знакомый указатель и медленно, словно из последних сил, бреду в направлении зеленой таблички туалета. Внутри никого нет. Я прячусь в кабинке, опускаю крышку и падаю сверху, не в силах больше держаться на ногах.

Что мне делать?

Влад.

Я не чувствую, что могу помочь.

Я не могу тебя даже найти.

Слёзы нахлестывают с неимоверной силой, выплёскиваются наружу, лишают зрения. Я больше не могу сдерживаться. Мне так отвратительно плохо от собственной беспомощности и слабости! Я не могу сделать ничего! Совершенно ничего!

Грудь душат сухие рыдания. Воздуха не хватает. В ушах скрипит ультразвуковая волна, сообщая что мозг мёртв. Двигаться я больше не могу.

Не за чем.

Не сразу, но я замечаю, что телефон подаёт признаки жизни. Достаю гаджет слабыми трясущимися руками. Смотрю на незнакомый номер целую вечность, пытаясь понять, что нужно делать.

— Да, — отвечаю после целой минуты.

— Саша, это Лала. Где ты сейчас?

Знакомое имя щёлкает переключатель в голове.

— Лала? Влад? Где он? — требую, хватая трубку обеими руками, плотно прижимая к уху.

— Он… здесь, — расплывчато отвечает вампирша после короткой паузы.

— Где здесь? Где он?! — Почему он сам не позвонил, — мелькает мысль, и тут же тает, давая возможность услышать ответ.

— В одном из поместий Яссы. Я помогу тебе добраться, если ты соблаговолишь сообщить, где именно находишься.

— Я… я в аэропорту. В Сучаве.

— Отлично. Оставайся там. За тобой приедут, — Лала вешает трубку, ничего больше не объяснив.

Растерянная, я снова и снова набираю номер, пока оператор не сообщает, что абонент больше не доступен. Сделав несколько глубоких дыханий, приказываю себе собраться и ждать. Лала сказала, что за мной приедут.

Выбравшись из кабинки, я подхожу к умывальнику. Бросаю рядом сумку и смотрю на себя в зеркало.

Бледная, с растрёпанными волосами и тёмными кругами под глазами, я выгляжу похудевшей и больной. Я не спала и толком не ела, при этом беспрерывно сходила с ума от страшных догадок о том, что могло приключиться с Владом. Результат — тот, что я видела сейчас в зеркале — был объясним. Но сейчас мне следовало собраться. Лала ведь сказала, что нашла его. Если бы произошло, что-то действительно ужасное — самое страшное — она бы сказала об этом не так. Она бы не говорила, что Влад «здесь». Не так сообщают о непоправимом. Значит, всё не безнадёжно, но, возможно, потребуется моя помощь.

Умывшись и собрав волосы в хвост, я решительно вылетела наружу, направляясь к дверям, ведущим в город.

Не находя себе места, я расхаживала взад-вперёд по широким ступеням, всматриваясь в каждый проезжавший мимо автомобиль, в каждого прохожего, приблизившегося к аэропорту. Не знаю, что было написано на моём лице, но многие просто шарахались в сторону, стоило взгляду случайно скользнуть на мою физиономию, и потому, когда пара мужчин твёрдым шагом подошли именно ко мне, до меня не сразу дошло, что эскорт наконец прибыл.

То, что это был именно эскорт, я поняла не сразу, накидываясь на двоих вампиров с вопросами — в их принадлежности к племени Влада у меня не возникло ни одного сомнения. Мне ничего не ответили, предложив сесть в машину.

По сумрачным лицам нельзя было ничего прочесть. Я решила, что как только мы покинем общественное место, я смогу узнать больше. Напрасно. Два непробиваемых лба замолчали, словно набрав в рот воду, стоило очутиться в салоне автомобиля.

Злясь, я снова набрала Лалу — номер был по-прежнему недоступен.

Пока авто неслось по незнакомым дорогам Румынии, я была готова поклясться, что у меня хватит сил придушить вампиршу при встрече. Ей, конечно же, было плевать на меня, но могла бы просто сказать, что с Владом всё было в порядке!

Почему она не сказала, что с ним всё в порядке?

Пейзаж молниеносно проносился за окном, не позволяя рассмотреть ничего, кроме бесконечных зелёных полос высаженных вдоль дороги деревьев, да заправок, разбитых вблизи просёлочных дорог. Больших развязок было всего лишь три. Названия поселений мало о чём говорили, кроме Бухареста и Брашова, но сейчас это никак не могло мне помочь.

На спидометре, который мне удалось разглядеть всего лишь раз, когда круто взятый поворот вправо завалил меня на сидение, я увидела сумасшедшую скорость. Но мне казалось, что мы просто тащились!

Раздосадованная неизвестностью, злая на Лалу и этих одинаковых с лица, отказывающихся говорить, я выровнялась и на взгляды двух пар глаз, огрызнулась:

— Мы ещё долго будем ползти как черепахи?

Вампиры переглянулись и машина полетела быстрее.

Ненадолго. Скоро мы свернули, и дорога заметно испортилась. Разбитая по обочинам, она вела нас всё глубже в чащу. Высаженные полосы набирали густой подшёрсток дикой поросли, скрывая стеной мир за пределами серой узкой дороги, увлекавшей нас всё глубже в неизвестность.

Кладка красного выцветшего камня, обильно покрытая ярко-зелёным мхом, дала надежду на то, что мы уже рядом. Колёса закрутились медленнее, теряя обороты и давая лучше разглядеть место, в котором мы очутились.

Деревья — клёны, дубы вперемешку с липами — развесили почерневшие от времени кроны с редкой бледной листвой. Они не тянулись вверх, расползаясь в стороны, будто злой шиповник, жадно вытягивающий свои колючки, покуда хватало сил. Зайти в такую чащу было бы опрометчиво — вокруг не просматривалось ни тропинок, ни просветов.

Паучьи сети, блестевшие росой даже когда день завершал свой срок, обильно украшали нижние иссохшие ветви. Трава настойчиво наступала на асфальт, медленно, но упрямо сжирая полотно дороги.

Вдали показались ворота. Кованные и чёрные, тяжёлые на вид, они были распахнуты настежь, будто бы не закрывались последнее десятилетие.

Машина свернула, и поползла ещё медленнее, следуя закручивающейся то вправо, то влево дорожке. Оставив позади полуразрушенную арку и пересохший заросший сухой веткой фонтан, я увидела впереди круглые башни с конусовидными низкими крышами, а уже спустя минуту прекрасно обозревала поместье, напоминавшее старый замок.

Вытянувшись фасадом на пару сотен метров, он поднимал башни с обеих сторон, но вместо того, чтобы тянуться вверх, будто бы утопал вниз, показывая только половину окон первого этажа. О медленном процессе погружения говорила и неровная кладка, просевшая на неодинаковую глубину вдоль основания рам. Скоро я смогла разглядеть трещины, разбившие некогда мощные стены. Виноградник, тянувшийся вдоль перекладин, почти полностью высох, напоминая о том, что лето в разгаре всего лишь несколькими зелёными пучками зелени, в одном из которых завязывались мелкие несъедобные грозди.

Сумерки не ожидались ещё около часа, но здесь, в этом гниющем чреве прошлого, мрак давно заплёл свои тонкие щупальца, крадя свет. В окнах виднелось тусклое свечение, будто горел живой огонь — камин или свечи. Вряд ли стоило ожидать в таком месте электричество.

Машина остановилась и я, не дожидаясь приглашения, выбралась наружу. Мои сопровождающие сделали то же самое, но не спешили войти в дом. Сглотнув, я поторопилась вверх по пологим ступеням, стараясь не зацепиться за отколовшиеся углы.

В нос ударил запах тлена и плесени, стоило переступить порог. Полутьма скрадывала высоту стен, не позволяя зажжённой веренице свечей, встретившей меня у самого входа, разогнать въевшейся в камень мрак.

— Прямо и направо, — прозвучал из-за спины голос, заставив вздрогнуть и поспешить вперёд.

Тело, напряжённое от смеси усталости последних дней и неожиданного прилива воодушевления, вибрировало от напряжения.

— Вечер добрый, — произнесла Лала, как только я оказалась в огромной комнате. Такой же тёмной и увядающей, как и всё вокруг. Света пылавшего камина и вездесущих свечей, зажжённых вдоль противоположной стены едва хватало, чтобы я разглядела длинные прохудившиеся шторы на трёх высоких до потолка окнах, широкий прямоугольный стол, сдвинутый вправо, и неровно расставленные стулья. Но стоило мне пройти глубже в комнату и рассмотреть вампиршу, как я забыла обо всём остальном.

Лала, на теле которой не осталось ни клочка тонкой прозрачной шелковистой ткани, а на лице подводки и ярко-красной помады, сейчас была облачена в кожаные, кажется, тёмно-коричневые одежды, со множеством пряжек, ловящих всполохи пламени. Жилет и штаны, заправленные в ботфорты с высоким голенищем, до самых колен заляпанные жирной грязью, плотно обхватывали фигуру. На плечах лежал плащ с чёрной лоснящейся опушкой. Волосы заплетены в высокую от затылка косицу. Некоторые пряди выбились из жёсткого пучка, обрамляя уставшее, постаревшее лет на десять лицо, на котором отчётливо просматривались тёмные багровые полосы, тянувшиеся от виска до подбородка, от середины лба через скулу к нижней челюсти.

Лала сидела в кресле, напоминавшем трон, пусть такой же чёрный и гниющий, как и всё в этом странном доме. Она завалилась на бок, опираясь на руку и глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

— Где он? — выдавила я, предчувствуя страшную беду, плескавшуюся на дне чёрных зрачков вампирши.

Сердце колотилось как ненормальное.

— Лала! — потребовала я — и услышала позади шум.

Вампирша ожила. Указательный и средний пальцы её руки, лежавшей на подлокотнике, едва заметно дрогнули и суета за спиной стихла. Лала перевела уставший взгляд куда-то впереди себя и ответила:

— Он там.

Я не могла разглядеть, к чему прикованы глаза вампирши из-за просторной столешницы, скрывавшей треть комнаты. Я бросилась вперёд, стараясь увидеть то, на что уставилась Лала.

Каменный круг — два метра по окружности, располагался неподалёку от трона. Я никак не могла разобрать, что это, пока не приблизилась вплотную и не склонилась через край.

— Что это? — пугающая догадка пробралась в мысли, когда Лала встала и не спеша подошла ближе, сняв со стены одну из свечей.

— Колодец, — Лала уронила свечу в кромешную тьму, и крошечное пламя камнем ухнуло вниз.

Преодолев не меньше десятка метров, свеча ударилась оземь. Издав короткое недовольное шипение, пламя погасло.

— Колодец, ведущий в подземелья.

Я никак не могла сообразить, что там делать Владу.

— Нужно помочь ему выбраться, — уставилась я на Лалу, ища понимания.

На губах вампирши треснула вымученная улыбка.

— У нас ушло около суток, чтобы загнать его туда, — тихо произнесла она страшные слова, заставившие сердце в груди остановиться. — Мне жаль, — произнесла вампирша тоном, которым сообщают о чужой смерти.

Глава четырнадцатая. ГРОБ

— Я не понимаю, — глухо произнесла я, чувствуя, как перестают держать ноги.

Голова закружилась, я растерянно огляделась в поисках стула. Один отыскался неподалёку, и я подоспела как раз вовремя, чтобы обессиленно повалиться на сидение.

— Он ведь жив. Там, внизу, — смотрела я растерянно на Лалу. — Ты ведь старалась помочь, разве нет?

Вампирша бросила взгляд поверх моего плеча. Позади послышалась слабая возня, скрипнули давно несмазанные петли двери, давая воцариться тишине.

— Я опоздала, — произнесла вампирша, и на её лице появилось одно из тех вымученных выражений смирения перед лицом свершившегося.

Она отвернулась.

— Мы нашли его слишком поздно. Когда прибыли в поместье, Влад уже не владел собой. Не оставалось ничего иного, как загнать его в колодец.

Вампирша замолчала, снова поворачиваясь ко мне лицом. Отстранённое холодное выражение надёжно скрывало любые эмоции.

— Мне жаль, — твёрже повторила она, ввергая меня в беспросветную пучину растерянности и уныния, будто я потеряла всё что имела, но никак не могла это принять.

— Расскажи. Расскажи, что произошло. Пожалуйста!

Должно быть, моя полная отчаянья просьба заставила вампиршу говорить.

— Ты оказалась права — Влад действительно попал в неприятности. Ты говорила о наместниках, обвинявших друг друга в создании выродков, но они оказались не при чём, — мрачно произнесла вампирша, переведя взгляд на огонь, пылавший в углублении камина. — Всё это дело с выродками оказалось ничем иным, как тщательно разыгранным спектаклем, с одной-единственной целью — покончить с Владом.

От слов Лалы спину прошибло холодом. Я непроизвольно сжала кулаки и, задохнувшись, раскрыла рот, не зная, что сказать. Как выразить вспенившееся внутри негодование, досаду, возмущение.

— Значит, выродки были просто предлогом, чтобы заставить его сюда приехать?

— Верно, — кивнула Лала. — Один из старых врагов Влада, которого я давно предлагала убить, специально наплодил уродов и распустил гулять по окрестным землям, беспрепятственно закусывая людьми по дороге. Не удивительно, что исконно враждовавшие жудецы быстро углядели виновных в лице друг друга. Но Влад, — она скрипнула зубами, — считает, что лишние смерти ни к чему, и потому не дал убить мне Генеша, хотя сволочь только этого и заслуживала. Он сохранил ему жизнь и тот растворился на долгие столетия, вынашивая свой мерзкий план. Не смог ублюдок смириться с тем, что власть больше никогда не будет принадлежать ему.

Лала взмахнула рукой и с силой опустила кулак на каминную полку. Кусок камня величиной с яблоко отвалился, разлетаясь осколками. Взметнувшееся облако пыли осело не сразу.

Я молчала, только что осознав, что и для Лалы случившееся не было мелочью. Неважной деталью, о которой она забудет уже вечером, за новым бокалом шампанского. Её странная одежда, эти страшные багровые полосы, уродовавшие некогда красивое лицо, были атрибутами прокатившейся грозы, последствия которой ещё не сразу канут в Лету памяти. Если вампиры вообще умели забывать.

— Какой план? — нарушила я молчание, больше не в силах сдерживать жизненную необходимость скорее узнать, что же всё-таки случилось с Владом.

— Генеш, — хрипло произнесла Лала, беря контроль над собственным голосом, — нашёл способ опоить Влада. Теперь он — вампирша повела подбородком в сторону колодца, — бегает там, внизу, сам будто выродок.

— Но… как? Как кому-то удалось обмануть Влада? Он же чувствует ложь за версту! И неужели он не почувствовал в бокале отраву? — Было невозможно поверить, чтобы Влад, легко читавший эмоции других и остро ощущающий ароматы, попался на чью-то уловку.

— Обманывать можно по-разному, — произнесла Лала низким нечеловеческим голосом, бросив на меня пронзительный взгляд, словно узнав, что тогда, в клубе, я врала о признаниях Влада. — Иногда, обладая невероятной хитростью и изворотливостью, можно выбросить вперёд шокирующую правду, и тогда до лжи дело и вовсе могло не дойти, — туманно объясняла вампирша. — И я не говорила, что отрава находилась в бокале.

— Но где тогда? — я всё больше терялась в догадках.

— Отрава прекрасно растворяется в крови. Живой крови, текущей по венам.

Слова Лалы окончательно сбили меня с толку, заставляя мысли разбежаться в разных направлениях.

— Лала, — сдалась я разгадывать шарады, — просто скажи, что случилось. Ещё немного, и я просто сойду с ума! — В голосе зазвенели слёзы.

Вампирша, казалось, видела меня насквозь, понимая, что где-то там, в области грудной клетки трещит сейчас по швам моя душа, отдаваясь эхом о гнилые стены этого чёрного дома.

Лала отвернулась и неспешно направилась к покинутому трону. Опустилась с невероятной тяжестью, водружая руки на подлокотники, и замерла, будто обратившись в каменного сфинкса. Только её губы — серые от тени и мрака — шевелились сами по себе.

— Гадёныш отыскал жену Влада, которую мы долгое время считали погибшей, — тихая от невероятной усталости речь Лалы, зазмеилась по комнате. — Это случилось давно, ещё во времена кровавых сражений за Валахию. Гонцы донесли о смерти Юлианы. Ту якобы сбросили с крепостной стены, тело унесла река. И мы не стали искать. Как оказалось, напрасно. Генеш нашёл её, обратил в одну из нас и убедил Юлиану… — значит, так звали жену Влада, — что во всех её несчастьях — опустошении семейного гнезда, гибели детей, смерти тысяч ни в чём не повинных людей, вверенных его защите, как и в том, что сама она стала монстром, питающимся чужой кровью — виноват её когда-то горячо любимый муж. Он уговорил её отомстить. И стал выжидать подходящий момент. Но Влад никогда не был честолюбив, что бы ни считали остальные. Очень скоро он оставил власть и, сам того не подозревая, отсрочил собственную встречу с Юлианой на целые столетия. Возможно, Влад бы так никогда и не узнал о том, что Юлиана жива, если бы не решил вернуться к делам, — вампирша переводила дух, пытаясь справиться с обуревавшим её гневом, чётко проступившим в каждой чёрточки искаженного лица.

— Он жил на холме. В глуши. Один, — вспомнила я рассказ Саши из письма.

— Да. Долгое время он предпочитал оставаться в тени. Живя бобылём, расправляясь с выродками в одиночку. Общество людей было невозможным, а таких как мы… — Лала споткнулась, — невыносимым. Но вдруг, неожиданно для всех, он решил вернуться, снова встав у руля. Это понравилось не всем и Юлиана наконец вышла на сцену, сыграв свою роковую роль, — я чувствовала, как остыли конечности. — Когда Влад, приглашённый три дня назад на ужин, столкнулся лицом к лицу с призраком прошлого, он был ошарашен. Предатель, замысливший невероятных масштабов действо, преподнёс Юлиану, словно подарок, в благодарность за когда-то сохранённую жизнь. Рассказал, как долго разыскивал её и наконец нашёл. Что бы ни говорил Генеш о том, как искал Юлиану, как она жила в неведении, мало что помня о прошлом, он знал, что Влад не поверит. Ублюдок даже раздобыл письма, которые она писала когда-то, перевернув его вещи вверх дном, стоило Владу улететь в Сучаву, — Лала сжала челюсти, справляясь с очередным приступом гнева, сверля взглядом шумно трещавшие поленья. — Давно следовало их сжечь.

Я перевела взгляд на пламя, понимая, что Лале, кажется, удалось исполнить своё желание.

— Прошлое должно оставаться в прошлом. Но Владу никто не указ, он всегда поступал по-своему, — качала она головой, словно виня себя за что-то. — Генеш знал, что любые доводы окажутся пустыми. Слова мало чего стоят. Единственный способ убедиться, что перед ним была действительно Юлиана, а не подделка — была её кровь.

Остальное вдруг смутно проступило в притуплённом болью сознании, и следующие слова Лалы я выслушала почти зная наперёд, что произошло дальше.

— Генеш опоил её травами, а Владу, желающему убедиться, что перед ним действительно Юлиана, оставалось только сделать глоток, чтобы он потерял себя, — Лала посмотрела на меня пристально. — Теперь ты понимаешь, что можно спрятать за правдой? Перед Владом оказалась Юлиана, но вся соль была не в том, что она осталась жива. Вся соль заключалась в том, что именно её неожиданное появление сумело выбить у Влада почву из-под ног, лишить осторожности. Дальше — тонкий расчёт. Генеш знал, что отрава сделает своё дело, и у него появится возможность убить Владислава.

— Яд лишает силы? — спросила я словно в полусне.

— Он лишает воли, — произнесла Лала, и этого хватило, чтобы я поняла остальное. — Яд раздавил слабую личность Юлианы, и без того задавленную горем, с которым она прожила несколько веков, превратившись в жалкую марионетку Генеша. Влада же он свёл с ума.

Я нахмурилась, заглядывая в лицо Лалы и силясь понять, что именно скрывалось за её словами. Она уловила отголоски моего непонимания.

— Влад без воли, — Лала сделала тяжёлый вдох, — животное. Дикое. Страшное. Безжалостное животное, руководствующееся первобытными инстинктами.

Слова вампирши заставили меня окаменеть.

— Мы появились в разгар сражения. Генеш и его приспешники пытались его убить. Влад силён, но без собственной воли он просто сильный зверь, не более. — Лала осеклась, — Мы не позволили его убить. Но было поздно. Для Влада, — вампирша опустила глаза в пол. — Теперь и для нас он представляет опасность, не видя разницы между своими и чужими, поэтому оставалось только загнать его в колодец, из которого не выбраться самостоятельно.

Лала замолчала. Я не могла оторвать взгляд от её лица.

— Что стало с тем… с Генешем? И Юлианой?

Лала резко поднялась, направившись к камину. Так мне показалось вначале. Но стоило преодолеть первую ступень невысокого постамента, как я поняла, куда именно она устремилась.

Рядом с камином, в углу, была свалена куча, которую я не заметила прежде. Скрываемая тенью, недвижимая, она не привлекала к себе внимания.

— Генеш, — Лала толкнула нечто, напоминавшее футбольный мяч, носком сапога. — Юлиана, — второй мяч покатился за первым. Оба остановились между вампиршей и мной, теперь освещаемые пламенем камина.

Две головы. С искаженными лицами и выпученными от ужаса глазами. В страшных кровавых бороздах, отделявших мясо от кости. Возможно, выжив они бы носили точно такие же отметины заживающих ран, как и Лала сейчас. Но их жизнь утекла вместе с кровью.

Мазнув по лицу Генеша взглядом, я сосредоточилась на молодой женщине. Должно быть красивое когда-то, сейчас ее лицо выглядело так же, как и лицо любого мертвеца, погибшего насильственной смертью. Серо-синее, в чёрной обуглившейся крови. Волосы — длинные и волнистые, сейчас грязные от пыли и крови — приклеились к лицу лоскутами засохших водорослей. У неё были голубые глаза.

— Тела мы свалили в колодец. Этого хватит, чтобы успокоить Влада на какое-то время.

— Как… — я прочистила горло с трудом оторвав взгляд от маски смерти, которую мне не суждено было забыть. — Как ему помочь?

— Ему не помочь, — с надрывом протрещал голос вампирши, режа слух. — Он останется там навсегда. Эта отрава хорошо известна среди таких как мы. Дрянь въедается в жилы. Влада уже нет, — тише произнесла Лала. — Там, внизу, не он.

Я слушала и слышала. Но не верила. И в то же время верила, потому что больше не знала, что думать.

— Ты собираешься оставить его там? — Я не замечала, как горячие слёзы стекают вниз по щекам, капая на сарафан.

— Мы закроем колодец навечно, — Лала скосила взгляд, и я, проследив, за направлением, увидела массивную крышку, лежавшую неподалёку. — Генеш собирался похоронить его труп, вместе со свидетелями и остальными доказательствами убийства в этом подземелье…

— И теперь ты собираешься похоронить там Влада заживо?! — прокричала я задыхаясь, сходя с ума от того, что должно было произойти.

— Выбора нет. Ему не помочь.

Я до боли стиснула зубы, ненавидя вампиршу за эту безысходность на лице.

— Я не верю! Должен быть способ.

— Его нет.

— Тогда зачем ты меня сюда притащила?! — завопила я, срывая голос. — Хочешь, чтобы я помогла задвинуть крышку на его гроб?

Лала превратилась в кусок льда.

— Я решила, что правда будет достаточной благодарностью за твоё участие в судьбе Влада, — и я снова видела, что она говорила то, что имела в виду.

— Благодарностью?

— Это всё, что я могу предложить.

— Этого недостаточно! — ощерилась я. — Если ты ничего не можешь сделать, отойди в сторону!

Лала не двинулась с места, застыв между мной и колодцем.

— Мне действительно жаль, — произнесла она без тени злости. — Поверь, я знаю, как тяжело терять любимых, — в её глазах вдруг почудилась бездна боли. — Я позабочусь, чтобы завтра ты ни о чём не вспомнила.

Жалость была ещё более невыносимой, чем её жуткая правда, озвученная минуты назад. Она говорила со мной как взрослая, пытающаяся оттащить ребёнка, скорбящего у гроба родителя, которому пока трудно было осознать, что такое необратимость смерти.

Но я не чувствовала себя ребёнком… или может да, всё было именно так, как считала Лала. Я была ребёнком. Обычным подростком. Взбалмошным, нетерпимым, непримиримым. Не желающим принимать мир таким, каким его видели остальные, заставляя меня увидеть тоже.

Лала ещё не знала, что заставить меня идти против собственной воли было невозможно.

— Можешь попробовать прямо сейчас, — выплюнула я со всей злостью и презрением, на которое только была способна. — А когда убедишься, что ты не хозяйка моей жизни, признай, что не имеешь права распоряжаться чужой! Просто уйди в сторону, если сдалась! Предательница! — прокричала я в запале, решив, что Лала не достойна доверия Влада.

Глава пятнадцатая. ЛЕТА

Меня сбросило со стула в единый миг, но вместо того, чтобы полететь на пол, мощная сила раскатала тело по столу. Я ударилась затылком, перед глазами замелькали звёзды, горло сдавило.

— Как смеешь ты называть меня предательницей! — прохрипела вампирша, стискивая моё горло. — Ты, не видевшая в этой жизни ничего! — вторая сущность Лалы удлинила косточки лица, делая её похожей на волчицу.

Ответить я не могла. Выпучив глаза, я силилась отодрать ладонь вампирши от собственной шеи. Ещё миг, и Лала отпустила сама, глядя на меня, всё ещё распластанную на столе, с превосходством, высоту которого я даже не могла осознать.

— Не важно. Ты просто глупая девчонка. Ты забудешь о Владе и обо всём, что случилось. Вернёшься домой и станешь жить, как ни в чём не бывало, — давила она волей. — Ты больше никогда не вернёшься в Трансильванию.

Выровняв наконец дыхание, я смогла сесть.

Лала смотрела на меня, чуть нахмурившись.

— На меня не действует воля, — просипела я, сверля вампиршу свирепым взглядом.

— Это невозможно.

— Так же, как и вернуть Влада? — съязвила я.

— Значит, ты соврала о пылких признаниях тогда в клубе? — холодно ответила Лала вопросом на вопрос.

— Я не знала, как ещё заставить тебя прислушаться.

Вяло усмехнувшись, она отвернулась и отошла к тёмному окну, за которым давно сияла мраком ночь.

— Что именно тебя с ним связывает?

— Я люблю его, — я не видела никакого смысла скрывать правду. — Не веришь?

— Отчего же? — сложив на груди руки, Лала присела на край низкого подоконника. — Многие его любили. Но что ему было нужно от тебя, раз уж мы выяснили, что в любви он тебе не клялся? Мне стоило хорошенько припомнить его скверный характер, чтобы понять: Влад на такие бредни попросту не способен, — вампирша забылась на миг в собственных размышлениях. — Так что ему было нужно?

На этот вопрос я не могла ответить. Не потому что не хотела, но…

— Не знаю. Я надеялась, что нравлюсь ему.

Лала вздохнула, должно быть, дивясь такой наивности.

— Ты серьёзно?

Вампирша смотрела почти с сожалением. Я, слегка покраснев, уронила взгляд в пол.

— Вижу, что да. Не понимаю только, зачем Влад с тобой играл. Это так на него не похоже, — вслух размышляла Лала, — пудрить мозги маленьким девочкам.

— Он был честен со мной, — кулаки сжались сами собой.

— Был бы он честен, стёр бы твою память и отправил восвояси.

— Он пытался сделать это. Дважды. Его воля, как и твоя, на меня не действует.

Лала казалось удивлённой. Нет, она была поражена.

— Снова сочиняешь?

— Зачем? — раздражённо подёрнула я плечами. — Он хотел, чтобы я была в безопасности, и потому стёр — вернее, пытался стереть ненужные воспоминания, — я будто пыталась доказать Лале, что, несмотря на её жестокие слова, Владу было до меня дело. — Зная, что его воля на мне не срабатывает, он меня опаивал.

— И тебе всё равно удавалось вспомнить?

Я кивнула, не желая вдаваться в подробности — сейчас это не имело никакого значения.

— Удивительно. Никогда не видела никого, — Лала вдруг улыбнулась, — тем более человека, неподвластного воле Влада. Я всегда верила, что Влад и есть сплошная воля. Но ты оказалась сильнее.

— Я не очень понимаю.

— Противиться чужой воле можно только в случае, если твоя собственная крепче. Пожалуй, я могу понять интерес Влада. Ты, должно быть, единственная, кем он не мог манипулировать, как делал это со всеми остальными.

— Это так важно?

— Конечно, — округлила глаза Лала. — У одиночества Влада много причин. Одна из них заключается в том, что он давно отказался от мира. Под миром я имею в виду людей или вампиров. Привыкнув решать проблемы голыми приказами, а если это не срабатывало — грубой силой, Влад сосредоточился на одной-единственной задаче — поддерживать хрупкий баланс между людьми и себе подобными. В его новой жизни не было места для друзей или родных. Все они давно умерли или, скорее, погибли. Новых он заводить не стал. Боюсь, он давно разучился доверять. Или старая боль от потери близких была слишком тяжёлым ударом, чтобы снова строить замок из песка.

Кто знает, Влад никогда ни с кем не делился, — печально протянула Лала. — Как только кто-то пытался сократить расстояние, войти в его личное пространство — не важно по какой причине, Влад подавлял волю, лишая такой возможности, и сохранял своё священное одиночество в неприкосновенности. Такой порядок вещей существует давно. Мы привыкли, и больше не докучали ему своим обществом. Не пытались лезть в душу, если она всё же есть у вампиров. Да это и бессмысленно — Влад бы никогда не допустил подобного. Но с тобой, похоже, всё пошло не по плану.

Вспоминая рассказ Саши из письма и то, чем поделился Влад в наше первое совместное утро в кафе, я решила, что Лала, должно быть, была права.

— Он говорил, что я упрямая и несговорчивая.

Лала неожиданно громко и истерично рассмеялась.

— Это грани воли, Саша. Надеюсь, ты доставила ему достаточно проблем. Ему слишком долго никто не возражал, — в глазах вампирши отразилась печаль. — Жаль, что у вас не было времени. Каково ему было вновь почувствовать себя обычным.

— Обычным?

— Почти человеком, а не кровожадным монстром или тираном, чьи повеления бросались исполнять очертя голову. Ведь силу к тебе не применишь, ты человек, к тому же девушка — такое поведение было бы ниже достоинства Влада, а воля на тебе не работает. Значит, с тобой ему пришлось общаться. Как самому простому смертному. И надо же, как кстати ему попалась упрямая и несговорчивая особа. — Лала грустно улыбнулась. — Судя по тому, что мне приходится всё это тебе объяснять, сам Влад не потрудился посвятить тебя во многие детали. Впрочем, это как раз в его духе — он не любит говорить. Тем более о том, что рвёт его жёстче всего. Жаль, что у вас не было шанса, — удручённо повторила Лала.

— Он у нас ещё будет, — упёрлась я, твёрдо посмотрев на вампиршу.

— Саша…

— Только не повторяй больше, что тебе жаль, — меня это просто добивало.

— Не буду, — губы Лалы сжались в тонкую полоску. — Но сделать ничего нельзя. Нельзя вернуть вампиру волю. Нельзя вымыть эту гадость из его тела.

— Может, он придёт в себя со временем?

— Не придёт. Я видела такое не раз. Обезволенные вампиры отличаются друг от друга, но ещё никто не возвращал себе утраченное.

— То есть, чтобы привести Влада в сознание, ему нужно вернуть волю?

— Да, — буркнула Лала. — Только не думай, что здесь сработают душеспасительные речи. Отрава работает на физиологическом уровне. По сути, это какой-то химикат, дающий специфический эффект, оказываясь в крови вампира. Нейтрализовать его невозможно. Ни у кого ни разу не получалось. Разве что закачаем всю твою кровь раз уж ты такая упрямица, что даже Влад не мог тебе указывать, и подарим ему новую волю, — слова Лалы были полны грустной иронии — она скорбела.

— То есть?

— Выбрось из головы, — отмахнулась вампирша. — Это была шутка. Идиотская шутка.

— Но чужая кровь, пройдя по телу, может заменить или хотя бы разбавить отравленную. И тогда, может быть, Влад сможет прийти в себя. Это кажется логичным, — внезапная глупая надежда окрыляла.

— Это не сработает. Отравленных вампиров поили чистой кровью, но это не помогает, — по слогам произнесла Лала последние слова.

— Но может, важно, какой кровью поили? — не желала сдаваться я. — Если вампирам давали пить кровь людей слабых изначально — я имею в виду волевые качества, то это бы, наверное, не помогло от яда. Но если бы кровь была «сильной»?

— Саша, вампиризм — это вирус или болезнь, а никак не магическо-фантастическая особенность, — вампирша не могла взять в толк, к чему я веду.

— Да-да, я понимаю, — в голове крутилось нечто, что я хотела объяснить Лале, но сама едва улавливала новую мысль и потому не могла подобрать нужных слов. — Этот вирус увеличивает волю вампиров, так? Отсюда ваше невероятное обаяние и сила убеждения, вплоть до тотального контроля, как у Влада. Изначально есть задатки, а вирус их усиливает, верно? — Лала неохотно кивнула. — Получается, что есть какая-то взаимосвязь между вирусом, кровью и волевыми качествами. Яд, проникая в кровь, ослабляет волю. Ты сказала, что Юлиана стала слабой и подавленной…

— Она превратилась в тень, едва ворочавшую языком, — кивнула Лала с отвращением.

— Вот. Но Влад не стал безвольным, словно кукла. Он стал…

— Зверем, — закончила за меня Лала болезненную мысль.

— Пусть так. Но это говорит о том, что на Юлиану яд оказал более сильное действие, чем на Влада. Готова спорить, причина в том, что воля Влада изначально сильнее, чем та, что была у жены.

— Я могу за это поручиться. Ну и что с того?

— Возможно, если бы его воля была ещё сильнее, яд мог бы не подействовать, и он бы не потерял себя.

— Но это уже случилось, — с нажимом произнесла Лала. — К чему досужие домыслы? Это точно не поможет Владу! — кипятилась вампирша, всё ещё плохо понимая, чего я хочу.

— Да, но что если, он выпьет кровь человека, у которого воля сильнее? Сильнее, чем у него самого как вампира, то есть уже максимально проявленная, а ведь ты говорила, что не встречала никого с более могущественным даром. Это ведь может сработать как противоядие, или хотя бы облегчить состояние Влада и дать ему надежду вернуть себя.

Лала не торопилась отвечать, глядя на меня как на умалишённую.

— Саша, прости, но большего бреда я не слышала, — вампирша покачала головой. — Твоя притянутая за уши логика не сгодилась бы и для третьесортного сюжета американского фильма. Но даже если бы этот бред был абсолютной правдой, то как ты собираешься предложить ему свою кровь? Выродки, которым по сути сейчас является Влад, не пьют из пакетика.

В комнате повисла тишина.

— Значит, я должна спуститься туда, — сглотнув, ответила я.

— И? Думаешь, он сделает пару глотков — кстати, в твоей сумасшедшей теории не было упоминания, какое количество крови потребуется — и отпустит? — Лала смотрела на меня как на свихнувшуюся. — Саша, если ты туда спустишься, он сначала убьёт тебя, а затем выкачает досуха. А после, если по какой-то невероятной случайности он всё же очнётся, то отвернёт голову мне.

— Почему?

— Потому что, если ты действительно стала для него… особенной, а я позволила ему убить тебя собственными руками… Поверь, по сравнению с моей смертью твоя покажется просто блаженством. Но я давно не боюсь смерти. Я ни за что не собираюсь смотреть ему в глаза, если он всё же сумеет прийти в себя и поймёт, что сам лишил жизни единственное существо, с которым, кажется, сошёлся за долгие столетия беспросветного одиночества. Я не вынесу, — тихо закончила Лала, и в ее глазах мелькнули слёзы, которых я совсем не ожидала.

— Я, — мне понадобился глубокий вдох, чтобы продолжить этот выворачивающий наизнанку душу разговор, — не спрашиваю твоего позволения, — мои слова должны были звучать уверенно и непоколебимо, но я будто просила прощение за сказанное.

Не слова, но тон. Я почти шептала. Мне было жаль Лалу. Понятия не имею, что именно имеет в виду вампирша и как относится к Владу, но мне было невыносимо видеть эту боль. Такую же искреннюю, как и та, что раздирала в этот миг моё собственное сердце.

— Ты умрёшь там. У тебя нет ни единого шанса, — Лала не собиралась меня останавливать, вдруг поняла я. — Твой воображаемый путь к спасению ничего не стоит. Ты пытаешься выдать желаемое за действительность.

Я хотела возразить, но вдруг осеклась, понимая, что она не хочет мне зла, а говорит откровенно. И, скорее всего, она совершенно права. В этот момент меня бы устроила любая — пусть самая иллюзорная — возможность вызволить Влада из этой глухой могилы. Вместо того, чтобы сочинять новые аргументы, стараясь переубедить вампиршу, я просто кивнула.

— Ты права. Наверняка права. Но я не могу бросить его там, — я смотрела на Лалу в упор. — Я знала, что не смогу отказаться от Влада, стоило увидеть его тем вечером в кабинете. Я знала об этом на следующий день, и день, который прожила после. И все следующие дни. Или вместе, или… — договорить я не смогла, понимая, что обменяю собственную жизнь даже не на возможность выручить Влада из глухого колодца, а на крошечное мгновение, чтобы снова увидеть его лицо. Каким бы пугающим и незнакомым оно ни было. — Пожалуйста, не мешай мне.

Говорят, что тишина — это отсутствие всякого звука, но в этот момент я поняла, что тишина — это возможность слышать то, что не слышишь в мире, наполненном всевозможной вознёй и суетой. Можно наконец отчётливо услышать свой внутренний голос, а может, даже чужие мысли.

— Не буду, — просто ответила Лала. — Теперь я вижу, что ты похожа на Анну не только лицом.

Сколько же раз я слышала это имя. И ревновала. Заверения Влада в том, что он позволяет остаться рядом не потому, что я напоминаю его подругу были мною услышаны. Но могла ли я принять эту истину без единой тени сомнения? И почему имя подруги всплывало так часто, если у него была жена?

Насколько я успела понять, обе принадлежали к далёкому прошлому Влада. С обеими — не важно, были они живы или нет, мне приходилось его делить. Пожалуй, стоило разобраться в этой истории до того, как я поставлю жирную точку в своей собственной.

— Лала, — вампирша смотрела на меня не отрываясь, — прежде, чем я спущусь туда, я хочу попросить тебя рассказать, кем были Юлиана и Анна. Кем они были для него.

«Кому принадлежало его сердце?», «кому я должна была завидовать, лишаясь последней капли крови?»

Не все вопросы я смогла произнести вслух, но, кажется, Лала поняла суть моей просьбы.

— Я расскажу. Расскажу тебе всё, — решительнее добавила она. — Влад бы убил меня за это. Но ты заслуживаешь знать.

Сердце сжалось от тоски, предвещавшей боль, о масштабах которой я не могла и помыслить.

Не знаю, попросила бы я Лалу рассказать правду, зная заранее, что мне предстоит услышать.

Влад. Прости, что узнала.

Глава шестнадцатая. ДЕМОН

— Влад, — начала Лала, заставив меня внутренне подобраться в ожидании того, что я должна была услышать, — всегда был хорошим мальчиком, — грубость и холод лица вампирши вдруг отекли словно мягкий воск свечи, делая Лалу не похожей на саму себя. — Не таким эгоистичным и себялюбивым, как его старший брат, и не таким мелочным и завистливым, как младший. Он всегда был «золотой серединой» — так часто называла его наша кормилица. Не будь он тем, кем был, смог бы, наверное, прожить счастливую жизнь с Анной. Ты хочешь знать, кем была Анна? — Лала посмотрела на меня, но, кажется, видела на моём месте кого-то совершенно другого. — Она была никем. Просто нашей с Владом погодкой, жившей двумя улицами выше в крошечном домике подмастерья мельника.

Детворой мы часто играли вместе, ватагой носясь по улице и гомоня так, что к вечеру у дверей дома собиралась пара-тройка недовольных мамаш, желавших выразить претензии и получить гроши за побитые горшки и украденные яблоки. Чудесные годы беззаботной юности. Но время шло, и мы взрослели.

Пятнадцатое столетие Валахии оказалось страшным временем, в котором всем нам не посчастливилось родиться. Крошечная страна, граничившая тогда с Трансильванией, постоянно испытывала давление более сильных соседей. Бояре стремились отобрать власть у отца Влада, разодрав и без того крошечный ошмёток в центре Европы на жалкие клочки, и, словно бы этого было недостаточно, турецкий султан продолжал наступление с Балкан на румынские земли.

Валахия была слишком ничтожной, чтобы оказать достойное сопротивление тогда недавним завоевателям Константинополя, и потому стала одной из турецких провинций. Отцу Влада удалось сохранить за собой власть при условии выплат регулярных даней и признания власти султана. Но наши земли были исконно православными, и мусульманская вера, со скрипом прокатившаяся по улицам Сигишоары, заставила многих роптать. Когда стали появляться вероотступники, отец Влада вступил в тайный орден Дракона, видевшего своей целью защиту правоверных. Мухаммед Второй имел собственные уши везде, иначе бы не сумел занять то место, которое занял. Он прознал о подпольном сопротивлении нового «верноподданного» и пригласил в Турцию вместе с сыновьями.

Лала замолчала, вдруг побледнев.

— Помню, как испугалась, когда обратно отец привез только старшего — Мирчи. Влад и Раду остались заложниками султана. Позже, когда поползли слухи о случившемся в Турции, я узнала, что их убьют, если отец выступит против турок.

Влад никогда не говорил о том времени, но я видела шрамы после того, как спустя годы, потеряв отца и Мирчи, которых подло убили, он вернулся. Вернулся один, оставив младшего брата в плену.

Я спрашивала об этом. Но Влад ничего не отвечал, — Лала обняла себя за плечи. — Только ненависть пылала в его чёрных глазах. Тихая, гибельная для всего живого ненависть.

Не знаю наверняка, что происходило в плену, кроме того, что братьев учили, но ни для кого из нас не были секретом предпочтения турецкого султана. Об этом шептались взрослые, когда думали, что мы спим. Женщин султан жаловал, имея огромный гарем, но и красивые юные мальчики не избегали взора извращенца.

Раду навсегда остался в Турции, — резко выпрямилась Лала, позволяя на лице отобразиться неприкрытой гадливости и отвращению. — Предатель выставил меч против своих земляков, семьи. Стал подстилкой для султана, одним из многих, кого использовала османская империя, продолжая своё нашествие словно саранча. Они прозвали его Раду Третий Красивый. В историю вписали именем шлюхи. Я бы удавилась от позора! — прорычала вампирша. — Коварный и хитрый завистник в конце концов получил власть, заняв трон Валахии, свергнув брата. Уверена, он мечтал об этом всегда.

Однажды Влад рассказал, что встретился с ним на поле боя — меч против меча. Он уже занёс сталь, когда Раду стал кричать, якобы это он был тем, кто уговорил султана отпустить Влада домой из плена. И рука Влада дрогнула. Тогда он ещё верил словам. А после, когда всплыло, чью постель греет дорогой братец, многое стало на свои места. Султан отпустил Влада, чтобы тот, заняв место отца по праву и тем самым вызывая как можно меньше возмущения жадных до власти бояр, продолжал исправно слать дань: серебро, скот, людей. Раду, ясное дело, он отпускать не хотел, — Лала фыркнула, словно не могла понять чего-то.

— Но об этом мы узнали гораздо позже.

Я была рада, когда увидела Влада снова, — улыбка расцвела на сухих губах. — Пусть он очень изменился, растеряв всю радость жизни, вместе с беспечностью и наивностью, Влад всё равно оставался хорошим. Уже парнем. Он всё ещё верил в справедливость и надеялся стать достойным правителем.

Он никогда и не думал прохлаждаться в плену. По возвращению он знал турецкий и прекрасно разбирался в военном деле. Мы воспряли духом, думая, что всё может быть не так уж плохо.

Анна была просто счастлива и плакала следующие пару дней, Влад не отходил от неё ни на шаг, утешая старую подругу. Он ей всегда нравился. Даже когда мы все ещё под стол пешком ходили. Влад тоже не был равнодушен, как бы ни старался отводить взгляд. Я всё прекрасно видела. Но… но она была дочкой подмастерья. У них не было шанса, — повторила Лала слова, которые я уже слышала в эту ночь ни единожды.

— Так и случилось. Несмотря на то, что турки исправно получали дань и не тревожили Валахию, оставались бояре, чьими руками турки расправились с отцом и Мирчи. Вокруг были предатели. Мы были окружены. Под игом иноверцев. Влад искал выход и нашёл поддержку в Венгрии.

Домой он вернулся воодушевлённый, отыскав общий язык с сыном венгерского короля Матеасом Корвином и завязав с ним дружбу. Они мечтали вместе выступить против турок и сбросить власть ненавистных иноземцев, сосущих кровь их родных земель. Но союзы не повисают в воздухе. Союзам необходимо поручительство и гарантии. Из Венгрии Влад привез жену — дочь одного из местных бояр, приближённого короля.

Юлиана собиралась отдать свою любовь богу, но судьба распорядилась иначе, — взгляд Лалы был направлен в сторону загнивающей головы, продолжавшей валяться в пыли и грязи. — Анна была ранена в самое сердце, но ничем этого не выдала, улыбаясь Владу, как и всегда. Он стал избегать её, чувствуя себя, должно быть, виноватым, и только причинял больше боли. Но им ничего больше не оставалось; Анна отказалась выходить замуж, ничем не объясняя свой выбор, Влад продолжал исподволь наблюдать за ней. Они ни разу не приблизились друг к другу на опасное расстояние.

Но Юлиана, как ни странно для браков по расчёту, стала хорошей женой. Она его любила. Полюбила, привыкнув смотреть только в его сторону. Честный, храбрый и открытый Влад легко завоёвывал уважение и любовь. Венгерка не стала исключением.

Не знаю, но мне всегда казалось, что Юлиана знала об Анне, но никто из них не пытался рушить тот хрупкий мир, что образовался вокруг Влада. Остальной мир рухнул без их участия.

Влад всегда готовился к тому, что однажды получит возможность освободить Валахию. Он продолжал платить туркам, но завязывал узы, которые впоследствии хотел использовать для борьбы с завоевателями. Собирал и готовил собственную армию. Строил укрепления и крепости. И вот возможность наконец представилась.

Папа Римский предлагал материальную поддержку против султана. Это были времена крестовых походов. Влад с радостью принял предложение, написав в Турцию, что выплат больше не будет и объявив Валахию независимой. Турки, конечно, были в ярости, но тогда вели сражения с Грецией и на некоторый срок оставили дела как есть, не влезая в войну на два фронта.

То были пусть и суровые, но всё же незабываемые годы для всех нас. Влад взялся за Валахию с удвоенной силой. С нашей поддержкой, помимо строительства, он стал активно менять законы, сделав такие преступления, как кража, насилие и убийства табу. За любое из них полагалась смерть.

Тогда, после показательных казней, можно было не опасаться за кошелёк, потерянный на дороге или украшение, забытое в гостях. Никто не смел тронуть чужого, понимая, какая за это следует расплата.

Нищие стали работать. Кто не хотел, мог убираться восвояси или сложить на плахе голову за собственную лень и невоздержанность. Местным купцам были позволены послабления, давшие возможность активно развивать торговлю, чужаки были обложены данью. Первый же бунт трансильванских торгашей, вознамерившихся обойти новые законы, Влад жестоко подавил, казнив виновных прилюдно.

Чтобы ни утверждалось в анналах истории, Влад не был ни параноиком, ни мракобесом. Четырежды заговорщиков раскрыла я. И казнила их собственной рукой.

Жестоко? — неожиданно обратилась ко мне Лала, но не ждала ответа. — Тебе, наверное, будет трудно, если вообще возможно представить нашу жизнь. Но даже несмотря на волну казней, мы не помнили лучшей жизни. Вырезав всю гниль, чернотой разъедавшую нашу страну, мы были почти счастливы.

Бояре больше не могли творить, что вздумается. На улицах не грабили и не насиловали. Всё работали, строили и торговали. А кому жизнь без чужого добра, в лености и праздности казалась невыносимой, — глаза вампирши угрожающе сузились, — для тех всегда можно было отыскать тёплое место на орошённой кровью таких же добропорядочных граждан плахе. В палачах недостатка не наблюдалось. У Влада было много друзей и соратников, не гнушавшихся замарать руки.

Влада стали бояться и уважать. Этого было достаточно. Но, как известно, сказка, пусть и страшная в некоторых местах, не могла длиться вечно — султан изыскал возможности для наступления в Валахию.

Вот тогда-то мы и узнали цену дружбы венгерского короля. Матеас Корвин сменил отца, но от порывов схлестнуться с турками уже очень скоро ничего не осталось. Когда турки вторглись с превосходящими по силам войсками в Валахию, венгры продолжали топтаться на границе в ожидании приказа, который так никогда и не последовал. Паскуда Корвин желал усидеть на двух стульях: не вызвать гнев турок на себя, но и не отказывать Папе в просьбе поддержать священную войну против иноверцев, а заодно и прихватить прилагаемые к просьбе деньги.

Матеас нас предал. С тридцатью тысячами воинов мы бы не устояли против турок в открытом бою. Но и законов у военного времени не много. Мы выбрали стратегию запугивания и террора. Атаковали только ночью, выли по волчьи, рубили на куски безжалостно. Принимали в ряды всех желающих, мальчишек и женщин. Горожане травили колодцы, не оставляя в поселениях ни крошки хлеба, обрекая турок на смерть. Трупы мы насаживали на колья, продолжая запугивать турок их же излюбленными пытками. Лес тел на кольях смотрелся незабываемо, — мечтательно произнесла Лала. — Мы бы одержали победу, после многих выигранных сражений, но… но Влад не любил убивать напрасно.

Он пощадил брата, а тот, пользуясь постоянным отсутствием Влада в походах, при поддержке бояр, которые тоже выжидали, лисье племя, занял престол. Султан был доволен, бояре наконец получили привилегии, и даже Матеас поддержал Раду, свалив на Влада несколько проигранных боёв и избежав необходимости отчитываться перед Папой за потраченные средства, возложив вину на Влада.

Только тогда у Влада наконец открылись глаза. Он до последнего не желал верить в предательство друга.

Нас загнали в Поэнарь. Несколько месяцев осады, а затем ожесточённых сражений. Поэнарь утопал в чужой крови. Нас медленно теснили, запасы кончались — пора было уходить. Влад собирался вывести Юлиану тайным ходом, но туркам удалось прорваться за стены раньше. Мы видели, как Юлиана упала в ущелье. Река унесла тело. Мы думали, она погибла.

Мы ушли, но продолжали бороться. Как могли. Отдавали столько сил, сколько было. Но… предательству везде найдётся место. Мы никогда не проверяли приходивших добровольцев. И несколько из них оказались засланы Раду — коварства тому всегда было не занимать. Влада оглушили со спины и взяли в плен. Жалкая горстка, и я в их числе, укрылась в лесах.

Влад провел в тюрьме долгие двенадцать лет. Его пытали и истязали, заставляя признаться в предательстве и измене. Но Влад молчал. Молчал все эти долгие годы. Его унижали, смешивая с грязью и не оставляя надежды однажды обрести достоинство. Идиоты, Влад и не надеялся — турецкий плен был далеко не прогулкой.

За время, проведённое в темницах и подземельях, на него не свалили проступки и промахи только ленивые. Все недовольные — в их числе любимый младший брат, бывший друг, бояре, не раз садившиеся с Владом за один стол, а так же множество, как оказалось, не самых верных друзей, стоило им понять, что участь Влада уже не изменить, списали на него все смертные грехи, объявив тираном и деспотом.

Что ж, — фыркнула Лала, — у него всегда были задатки, и при такой активной поддержке Влад стал тем, кого в нём видели, — вампирша вздохнула. — Когда-то хороший мальчик стал исчадием тьмы.

Но мы ждали. Ждали его и верили. И дождались. О нём вспомнили, когда наконец осознали, чьей стороны держался Раду. Католическая церковь предложила Владу свободу в обмен на поддержку и смену веры. Влад согласился с лёгкостью. И снова взошёл на престол Валахии. Очутившись на свободе, он не увидел в глазах подданных ничего кроме страха. Но ему было всё равно — двенадцать лет наедине с собственными мыслями не проходят даром.

Кроме нас — жалкой горстки всё ещё преданных ему людей, его ждала и Анна. Она жила всё в том же крошечном домике у Башни мельника. Она его дождалась, — сама того не замечая, Лала тепло улыбнулась. — Пока другие шарахались от демона в сторону и крестились, она только и ждала момента, когда наедине могла броситься к нему на грудь, будь он хоть самим сатаной.

Не удивляйся таким подробностям. После освобождения из тюрьмы мы больше никогда не оставляли его в одиночестве, исправно неся караул, куда бы не последовал Влад. Богдан, Драгош, Йона и Юстин — мы всегда были с ним. Осталась только я, — Лала ненадолго замолчала, погрузившись в омут памяти.

— Мы знали, что он никогда нас не подведёт, и все мы жаждали только одного — мести. За наши семьи, за наших друзей, за нашу утопленную в крови землю. И Влад нас не подвёл. Люди и так видели в нём дьявола, поэтому он просто решил стать тем, кого они так жаждали увидеть.

Кто такие вампиры, Влад узнал ребёнком, пребывая в плену. Он нашёл способ обратиться. И обратил тех, кто пожелал. Мы все так давно хотели крови, что почти не почувствовали разницы, — шёпотом продолжала свой страшный рассказ Лала. — Мы словно были готовы. Жажда была нестерпимой. И вот у нас наконец появились силы и острые зубы вместо мечей, которые не помогли нам одержать победу.

Тихо. Очень тихо. Не торопясь. Мы удостоили личной встречи с дьяволом каждого, кто предал нас. Их агония была долгой. «Удовольствие» заняло не день, не неделю. Кто-то получил годы, а кто-то все двенадцать лет непрекращающегося кошмара одиночества и иссушающей боли, — сытное удовлетворение сочилось в голосе Лалы, огонь сумасшествия пылал в глазах. — Мы забрали всех: предателей с поля брани, бояр, овец в волчьей шкуре, султана — всех.

Влада не мог остановить никто. Ему не было равных, — в запале продолжала Лала. — Я поклялась, что буду предана ему, ещё малышкой, когда он не позволил остальным тронуть девочку-бастарда своего отца. Он дрался за меня, когда я была для него никем. Выродком служанки неуёмного в своём сладострастии папаши. У таких девочек, как я, была только одна судьба, один путь. Но Влад, будучи всего лишь на три года старше меня, решил иначе.

Беспредельная любовь и преданность, граничавшие с безумием, сияли на лице вампирши адовым пламенем.

— Я хотела быть для него всем, но приняла место, которое он смог предложить. И мне было искренне жаль Влада, когда он смотрел, как камнем в пропасть неслась его жена. И было до скрежета больно, когда на его руках умирала Анна. Враги прознали, кто убирает мусор по всей округе и стали выслеживать Влада. Сквозь нас им было не пройти, пусть Влад справился бы и в одиночку, но Анна… Её мы не охраняли, — Лала закусила губу, словно кляла себя за досадный промах. — Я была там, в той маленькой горнице, где они виделись. Он держал её в своих руках, когда её сердце остывало. Она не захотела стать такой как мы, но не смотрела на Влада словно на демона. Разве только как на демона, лишившего её сердца и сна. Её последними словами были слова любви. Она говорила, что очень счастлива. Что она счастливейшая из женщин. Он слушал молча, — голос Лалы дрогнул. — Я видела, как ужас лишил его движения — он был не готов потерять Анну. Но не мог пойти наперекор её желанию и спасти. Мы все знали заранее, что Анна никогда не согласится — она была просто девушкой с мельницы, отдавшей сердце пареньку, подкидывавшему одуванчики на её подоконник. И тем была счастлива, встретив конец, тогда, когда он постучался к ней в дверь.

Не знаю, говорил ли он когда-нибудь, что любит. Говорил ли он это хоть раз, — задумчиво произнесла вампирша. — В отличие от мужчин, так часто вонзавших нож в спину, ему всегда везло с женщинами. Все были ему верны. Я, Анна, Юлиана, ты, — вампирша перевела на меня взгляд. — Вижу, ты ошарашена. Передумала спускаться?

Я обессиленно мотнула головой.

— Я так и думала. Отдохнёшь?

— Нет, — я поднялась, едва удерживаясь на ногах и, шаркая подошвой, приблизилась к колодцу.

Внутри царила тьма.

— Значит, Цепеш, — промямлила я, но Лала расслышала, обойдя меня стороной и встав по другую сторону огромной дыры.

— Ты… не знала?

Я молча посмотрела на Лалу, давая ей прочесть ответ на моём лице.

— Не Цепеш, — поправила меня Лала. — Дракон. Или просто Влад.

Она была права. До истории мне не было дела. Прошлое должно оставаться в прошлом — Влад был прав, когда не захотел объяснить, кто он. Мне не нужно было знать, сколько ужаса и горя пришлось ему испытать. Для Лалы он был Драконом, когда-то спасшим маленькую никому не нужную принцессу. Для меня просто Владом — молодым мужчиной, от которого я не могла оторвать глаз. Цепеш, тиран, демон, сатана — каждый выберет то, чего хочет или чего заслуживает.

Как бы то ни было, там внизу, я собиралась встретиться именно с Владом, какая бы его ипостась не собиралась встретиться со мной.

Глава семнадцатая. ОНО

Вонь тёплой протухшей воды обволакивала плотным коконом. Под ногами стояла сплошная лужа воды, поднимавшаяся на высоту подошвы сандалий так, что мне казалось, будто я стою прямо на дне канализационного стока. К счастью, я почти не могла разглядеть тёплую, словно подогретый в микроволновке суп, жижу.

Вокруг было темно. И всё же, несмотря на мои ожидания кромешной тьмы, мрак не лишал зрения. Сверху, со всех сторон, косые лучи холодного лунного света кусками резали тень.

По словам Лалы, подземелья были невероятно старые и давно заброшенные. Забирая своё, время основательно поработало над когда-то ровными высокими стенами, теперь осыпавшимися во многих местах. Подземные источники тоже отыскали путь, стремясь заполнить пустоты вне зависимости от того, кем именно они были созданы: природой или человеком. Корни — длинные и тонкие, толстые и закрученные — легко проникали на всю глубину подземелий, вваливаясь внутрь спутанными клубками.

Фонариком, выданным Лалой, я посветила наверх, убедившись, что вокруг всё спокойно и отойдя на некоторое расстояние от обезглавленных тел тех, кто намеревался погубить Влада. Потолок был высоко. Несмотря на обильное количество глубоких трещин, проникавших до самых подземелий и пропускавших свет, выбраться отсюда самостоятельно казалось невозможным. Слишком толстый слой почвы лежал поверх, до которого нужно было ещё добраться.

Единственным выходом наружу был колодец, вход которого закрылся, стоило мне спуститься вниз. На прощанье Лала сказала, что если всё-таки Влад придёт в себя, он сумеет выбраться и без чужой помощи. Должно быть, так она хотела меня подбодрить, сказать, что возможно жертва не будет напрасной.

Очутившись в просторном помещении с полукруглыми стенами и немного осмотревшись, я снова вернула луч фонаря к проходам. Всего их было шесть и тянулись они во всех направлениях от центра, окружая меня на триста шестьдесят градусов.

Не знаю, как далеко они уходили, но Лала сказала, что тоннели тянутся далеко за границы поместья. Ещё она предполагала, что существуют коридоры, ведущие ещё дальше, но вряд ли они сохранились. Будучи, как правило, более узкими, с минимальным количеством поддерживающих опор, они приходили в упадок и обрушивались первыми. И всё же, Лала и её люди собирались тщательно осмотреть поверхность, дабы убедиться, что сюрпризов не предвидится и Влад не сбежит.

Слушать о любимом, как о диком псе было отвратительно, но мне ничего не оставалось.

Основание подземелий — место, в котором находилась я — было частично вымощено камнем. Пол закручивался мелкой брусчаткой по кругу. Это я поняла, прощупав подошвой залитый водой пол, чтобы убедиться, что не провалюсь в первую же дыру и не сломаю ногу. Хотя, возможно, об этом мне не так уж и стоило волноваться. Между проходами тоннелей отчётливо просматривались опорные колонны. Углы и арки плотно прижимали серые глыбы одну к другой.

Стоять на месте было страшно. Случайно приникавшие сквозь щели сквозняки то и дело проносились вдоль проходов со свистом или бесшумно скользили по голым ногам, заставляя вздрагивать и оборачиваться. Сердце каждый раз совершало надрывный прыжок, ожидая, что в одном из тоннелей, куда падал взгляд, или за спиной окажется тот, за кем я пришла.

Нет, сказать, что мне было страшно, я не могла. То, что я испытывала, переводя вытаращенные глаза со стены на стену, из стороны в сторону, заглядывая в широкие длинные коридоры, ведущие неизвестно куда, кроме как леденящим ужасом назвать было нельзя.

Не в состоянии больше врастать в землю соляным столбом, я сделала вдох поглубже и шагнула вперёд, стараясь немного обуздать собственный заполошный стук сердца и выровнять дыхание. Обстановка вокруг не способствовала обретению душевного спокойствия, и я постаралась выбрать мысль, на которой смогла бы хоть немного сосредоточиться и перестать стучать зубами.

Первое, что пришло в голову, это история Лалы, что нисколько не удивляло, учитывая, насколько поражена я была, слушая вампиршу и понимая, чью именно историю она рассказывает, пусть и в совсем другой трактовке в отличие от тех, что мне довелось почерпнуть в сети.

Чем больше она говорила, тем больше я убеждалась, что права. Мой Влад и есть великий и ужасный вампир всех времён Князь Владислав Третий Цепеш. Испугалась ли я? Не знаю. Я, кажется, до сих пор не верила, что это правда.

Вдруг осознав, кого именно ищу в длинных тоннелях, которых преодолела уже не меньше пяти, мне стало совсем не по себе. Граф Дракула, возможно, уже почувствовал моё присутствие и теперь, неспешно принюхиваясь, идёт по следу…

Свет моего фонарика бешено заметался по стенам, отыскивая безумное чудовище, несущееся на меня с открытой пастью и капающей слюной. Я сжалась, пока зрение не настроилось на прыгающий источник света, и застыла.

Вокруг никого не было.

Так я простояла несколько минут, может дольше, пока наконец не заставила себя собраться и выбрать другую мысль. Смысла запугивать себя до одури не было, я ведь отдавала себе отчёт в том, что спустившись сюда, вряд ли выберусь обратно. И всё же сделала это.

Зачем, Саша? Зачем ты это сделала? — упрямо повторила я вопрос, напоминая ответ.

Я не могла без Влада и была готова остаться здесь, но не бросить его одного после того как его покинули самые преданные соратники. Раньше, если верить Лале, их было гораздо больше, но время съело большинство, пока не осталась одна Лала. И вот, решив закрыть Влада в подземельях навечно, отказалась и она.

От тоски и жалости за то, что моего любимого человека… да, человека, бросили абсолютно все, хотелось заплакать. Но я сдержалась, тут же переключаясь на мысль, что заплакать стоило не только из-за этого. Как вообще Влад смог пережить то, что пережил?

Убийство родных, предательство брата и друга, смерть любимых женщин, плен, насилие и издевательство — список был невероятно длинным и пугающим. Мне было горько и обидно за то, что жизнь оказалась к нему так жестока. Если кто и имел право сойти с ума, лишиться рассудка, то это был Влад.

За спиной что-то хлюпнуло, заставив меня резко развернуться, прошивая искусственным светом очередной коридор.

Никого. Только расходившиеся от моего шага круги по воде. Прислушавшись и убедившись, что опасности нет, я продолжила путь, стараясь ступать как можно осторожней, чтобы не создавать шум.

Как же неприятно и тяжело вибрировало в груди противоречие: с одной стороны я до жути боялась наткнуться на того, кем стал Влад, с другой — мне нужно было его отыскать, чтобы помочь…

Помочь?

Лала была права — я действительно спятила, если считала, что смогу вернуть Влада, учитывая, что я была слабее котёнка и беспомощней улитки. К тому же слабо понимала, с чем именно столкнусь и что увижу.

Значит, ты просто попрощаешься с Владом, Саша, — подбадривала я себя, чтобы скорее принять неизбежное. — Всё будет длиться недолго. В самом худшем случае, а потом тебе будет уже всё равно. Это должно быть похоже на прыжок с крыши. Раз — и закончилось.

Вдалеке что-то скрипнуло, заставив меня снова вздёрнуть фонарик. Всматривалась я целую минуту, но по-прежнему ничего не видела. На всякий случай, я решила обернуться, раз уж столько простояла на месте. Просто так. На всякий случай.

Не знаю почему, но оборачиваться было гораздо страшнее, чем слышать плеск воды или необъяснимые скрипы. Рука дрожала, я вся сжалась, поворачиваясь всем телом и непроизвольно втягивая голову в плечи. Я была почти уверена, что за мной кто-то стоит. Совсем рядом. Успев тихо подкрасться, пока я сверлила пустую тёмную точку вдалеке.

Я даже прищурилась, и только развернув корпус, медленно, с невероятным напряжением, приоткрыла глаза.

Позади было пусто. Всё тот же тоннель, который я преодолела минутами ранее.

Сердце немного отпустило, и я, спустя ещё немного, пошла дальше, сообразив, что идти не так страшно, чем оставаться на месте.

В подземельях не было почти ничего кроме клеток. Они напоминали камеры Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, где мне довелось однажды побывать с экскурсией. Ничего примечательно в них не было за исключением низкого арочного потолка.

Почему их не делали просто кубическими, как обычные комнаты? К чему этот покатый склон? Может быть, наверху, то есть сверху подземелий, это было оправдано, потому что внизу я никак не могла объяснить такой выбор конструкции.

Удивительно, но размышления в таком бесполезном, по сути, ключе успокаивали гораздо лучше. И я не стала себя насиловать, решив, что раз уже приняла решение и жизнь моя не продлится долго, я могу позволить себе маленькую слабость: не думать о том ужасе, с которым собираюсь встретиться.

Поняв, что снова съехала к тому, что пугало до чёртиков, я буквально вперилась в тьму новой камеры, не размышляя о том, что все они, в общем, одинаковые. Так оно и было, но чтобы сдерживать вновь и вновь подступавшую панику, мне приходилось заставлять себя пристально рассматривать причудливые сплетения проникавших в камеры корней, обеспечивая себе небогатую, но вполне безопасную пищу для размышлений.

Но иногда мне везло больше. Койка для узника, которая часто присутствовала в камере, могла располагаться в разных углах. Бывало, внутри висели полусгнившие деревянные полки. Скудное разнообразие, но я заставляла себя подмечать детали, только бы не размышлять о том, как здесь жутко.

Позади раздалось эхо шагов. От испуга я чуть не выронила фонарик. Луч снова заметался, и снова вдалеке не оказалось никого.

Я напряжённо сглотнула.

Ладно, Сашка, хватит строить из себя героиню хоррора. Ты вообще не крутая.

Сжав основание фонарика зубами, осторожно, снова стараясь делать всё как можно тише, я стянула лямку рюкзака и полезла внутрь. Бутылка воды и крекеры, которые я купила в аэропорту Сучавы, ожидая, когда за мной приедут; нож, который дала мне Лала. Нет, это было не для того, чтобы спастись — таким от Влада не защититься, да я и не за этим сюда пришла. Но нож мог помочь прервать собственную жизнь, если придётся совсем туго. Вампирша показала, как быстро и правильно перерезать вены на собственных запястьях. Отчего-то я смогла слушать это без особых сложностей, лишь бы не думать, что такого могло произойти, чтобы заставить меня перерезать себе вены. Сейчас я тоже не собиралась над этим задумываться, разыскивая другую вещь, которой так же снабдила меня Лала.

Наконец-то я нащупала стекло. Вытащила бутылку виски и поспешила откупорить крышку. Лала предложила выпить ещё наверху, но я посчитала, что должна быть максимально собрана, чтобы, возможно, суметь правильно среагировать. Зря я не послушалась. Дикий страх нисколько не помогал мыслить ясно. А вот если от испуга я выроню и утоплю фонарик, станет совсем невесело. Для меня даже батарейки в машине отыскали.

После четвёртого глотка и целых десяти минут я смогла дышать ровнее, припоминая лица вампиров, с которых Лала стребовала фонарь и батарейки. Кажется, они удивились, но спрашивать ничего не стали, исполнив приказ.

Я не напилась, но тепло помогло разогнать кровь в верном направлении и спокойнее подумать о том, что здесь я и останусь. Останусь с Владом. Насколько мне удалось разобраться в Сашином письме и отрывочных описаниях Влада, я уже давно должна была погибнуть.

В Чёрной церкви. Или от лап Этьена. Я и так задержалась дольше, чем, видимо, отвела для меня судьба, позволив встретиться с Владом. Значит, я ему задолжала. Свою жизнь. И верну долг.

Не став далеко убирать виски, я снова потянулась в глубокий карман сарафана и сделала ещё пару глотков, готовая расцеловать Лалу за замечательную идею. Шагала я по-прежнему уверенно и оставалась начеку, но теперь лучше контролировала себя. Может быть, притупившиеся чувства просто играли со мной злую шутку, и я превратилась в невнимательную черепаху сама того не заметив, но мне было всё равно. С алкоголем в столетних подземельях было лучше, чем без.

Очередная проржавевшая решётка осталась позади — я не слишком заглядывала внутрь очередной камеры, убедившись, что ничего примечательно там нет. Свет фонаря дотянулся до следующей, скользнул по прутьям, проникая в углубление.

Мои шаги зазвучали громче — попутно отметила я. Мне не следовало забывать об осторожности.

Я тут же попыталась замедлиться, обращая больше внимания на собственные движения и стараясь держать в поле зрения тоннель, чем рассматривая очередной пример однообразия тюремной обстановки. Я уже дошла до входа, расположенного посередине отсека, когда мне вдруг показалось, что кровать, стоявшая как и в большинстве комнатушек слева в углу, не пустовала.

Я замерла, пока голова подкидывала логичное объяснение — должно быть, это выпавший из стены куст или истлевшее тряпье, сгнившие ошмётки которого я замечала и раньше. Чтобы убедиться в верности одной из моих догадок, я навела на кровать луч света.

Фонарь осветил до боли знакомое лицо. Бледная кожа, чёрные, словно дыры, глаза тут же прищурились, продолжая глазеть в ответ. Заострившийся нос, скулы, подбородок — положенные человеку пропорции растворились в хищной морде того, кто был Владом и больше им не был.

Оно лежало на кровати, не торопясь двигаться с места, и продолжало смотреть поверх луча, направленного в упор. Оно не казалось ослеплённым, глядя прямо в мои глаза.

Я, кажется, протрезвела. Мысли вылетели прочь, превращая мышцы в камень.

В глазах существа, смотревшего на меня так же пристально, как и я на него, не было Влада. Даже тогда в кабинете, когда Влад позволил второй сущности появиться на поверхность, когда был зол, это всё ещё был он. Но сейчас на меня смотрело нечто противоестественное разумной природе вампиров и людей.

Его ноздри чуть заметно раздувались — оно принюхивалось, не спуская с меня чёрных глаз.

В какой-то момент я поняла, что больше не могу выносить этот пустой, не узнающий меня взгляд, но от того не менее заинтересованный и настороженный, словно Оно решало, насколько я опасна и что следует со мной делать. Решало по-волчьи. И я опустила глаза, не желая, чтобы меня восприняли как угрозу.

В горле высохло, тело загудело от напряжения. Я сделала шаг назад. Маленький, такой, чтобы он не вызвал интереса или тревоги. Я не размахивала руками, не делала резких движений, будто пятясь от бешеного пса, боясь спровоцировать нападение.

Боковым зрением я всё еще видела, что Оно не шевелится, продолжая внимательно за мной наблюдать с койки.

Ещё один шаг. Ноги не гнулись, но я заставляла себя передвигать конечности, прикусив изнутри щёку. Вот от входа меня отделяет полметра. Что дальше?

Бежать я не могу. Не могу отделаться от дикого, вцепившегося в грудь и плечи ужаса. Всё, на что я способна, это продолжать свои жалкие неуклюжие шаги. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я оказываюсь меж двух камер.

Его я больше не вижу. Только тёмную стену справа по откосу, куда больше не дотягивается свет фонаря. Но вдруг стена меняет очертания, из мрака выплывает голова. Неторопливо, словно в замедленной съемке. Вокруг не разносится ни единого звука, кроме хлюпанья воды под моими ногами. От ужаса я всё также не смею поднять глаза и посмотреть Ему в лицо — вернее, в большое пятно черноты, продолжая упрямо освещать фонарём область между собой и основанием тени. Рассеянным зрением вижу, как часть туловища оказывается снаружи вслед за головой. Глухая тень вырисовывается чётче, перерезая своей чернотой лунные трещины позади.

Оно движется так же медленно, как и я. То ли подкрадывается, то ли подражает. Я не смогу убежать — отчётливо проносится мысль, обостряя чувства до предела. Адреналин разом бьёт по венам, вынуждая уносить ноги, но я сжимаю зубы, противясь дикому желанию. Понимаю — не разумом, что стоит мне только повернуться спиной…

Я напрягаюсь изо всех сил, чтобы не сорваться в сумасшедший бег, который наверняка не продлится дольше нескольких секунд. Упрямо продолжаю идти назад, пока не оказываюсь на линии входа в следующую камеру. Всё также пытаюсь не сделать ни одного лишнего движения. Смотрю вниз, туда же направляю луч света и вижу, как он дрожит. Медленно, как только могу, поворачиваюсь, спиной продвигаюсь внутрь камеры.

Оно следует за мной. В отличие от меня, Ему удаётся парить над полом. Я не могу уловить, когда один шаг переходит в следующий. Оно не издаёт ни единого звука!

Я продолжаю отходить в угол. Оно следует неотступно. Позади упираюсь в койку. Оно, вторя мне, замирает, наблюдая, что я собираюсь делать дальше. Чёрная тень повисает в дверном проёме, руки по швам, тишина. Оно смотрит, застыв безвольным духом. Но я готова поспорить, что впечатление обманчиво.

Я боюсь до чёртиков, но если остановлюсь, то, кажется, больше не смогу пошевелиться. Осторожно, целую вечность, стягиваю лямку рюкзака с плеча свободной рукой, перекладываю фонарик в другую. Ощущение такое, будто пятно света, продолжающее бить в основание ног тени, сдерживает наступление. Стоит только отвести луч в сторону, и оно набросится.

Нет, я удерживаю свет на месте, и всё же умудряюсь позволить второй лямке съехать по руке. Рюкзак падает на койку позади. Хочу выпить. Смертельно хочу выпить. Освободившейся рукой тянусь к карману.

Мне только кажется или Оно пошевелилось?! Чувствую, как волосы дыбом встают на затылке, но не могу не выпить. Делаю всё ещё медленнее, выволакиваю бутылку так, чтобы Оно видело — это не нож, не оружие.

Крышка закручена плотно, не могу придумать, как открутить. Для этого нужны две руки, но фонарь — кажущийся единственной защитой от страшной тени, продолжающей безмолвно возвышаться в нескольких шагах — мне жизненно необходим. Снова решаю взять фонарь в рот. На то, чтобы убрать крышку уходит бесконечность, но я не смею торопиться, заворожённая собственным монотонным действом и почти счастливая тем, что пока двигаюсь я, не движется Оно.

Желание глотнуть нестерпимо. Подношу горлышко ко рту, снова свободному от фонарика, и делаю жадный глоток. Виски обжигает горло, но я не моргаю, ощущая, как слёзы разом выливаются из обоих глаз. Одного глотка мало. Хочу ещё. И ещё. Надеюсь, что когда Оно наконец оживёт, я успею прикончить всю бутылку и, может быть, даже я баловень судьбы и алкоголь подействует до этого момента. Как бьется в венах кровь, стараясь швырнуть мое тело хоть куда-нибудь попутно разнося спиртное, я ощущаю с лёгкостью.

Слёзы продолжают течь. Я пью, с каждым новым глотком стараясь захватить побольше. Желудок, или что там, полный, но я не останавливаюсь, особенно когда признаки опьянения становятся всё более отчётливыми. Почти спасительными.

Бутылка наконец пуста. Я позволяю ей упасть и разбиться. От напряжения, страха, усталости, адреналина и алкоголя меня ведёт, заваливаюсь назад, прямо на сидение. Съезжаю с рюкзака пятой точкой, но всё так же продолжаю удержать фонарик перед собой, глядя застывшей тени под ноги.

Вдруг он убьёт меня после того, как я протрезвею? — проносится ужасающая мысль.

— Е-ешь… ешь меня уже, — пьяным трясущимся голосом, заикаясь, выговариваю я. — Съешь меня уже, пожалуйста, — всхлипываю, и тень слегка плывёт перед глазами, теряя очертания.

Оно не двигается. Я забираюсь с ногами на койку, прижимаю колени к груди, словно это способно меня защитить.

— Влад? — зову по имени. — Вернись ко мне.

Ответом мне служит тишина.

— Я так хочу, чтобы у нас был этот чёртов шанс, — рыдаю в голос.

В груди начинает медленно раскрываться дыра, выпуская наружу всё, что так долго копилось.

— Я так люблю тебя. А ты исчез… — Я пьяна в стельку. Говорю плохо, но меня это не беспокоит — слушать некому. — Влад?

Неожиданно свет начинает моргать — дохнут батарейки, с трудом соображаю я и понимаю, что должна их заменить. Сомневаюсь, что осилю. Но всё же тянусь к рюкзаку, засовываю руку. Двигаюсь уже не так плавно, просто не могу контролировать тело. Внутри нащупываю нож — и замираю. Секунда тянется за секундой, не знаю, как долго ласкаю пальцами пластмассу ножен, пока всё же понимаю, что драться с ним не буду.

Не потому что не могу, а потому что не хочу. Его столько раз предавали те, кто дорог. Я не хочу стать одной из них, пусть Влад этого никогда и не узнает.

Вытаскиваю батарейки. Фонарь к тому времени почти гаснет. Руки неловкие, словно деревянные. Глянцевая пластмасса выскальзывает и блок батареек падает вниз. Поднять я не смогу. Едва хватает сил сидеть, опираясь о стену.

Наконец догорают остатки заряда, и камера погружается в кромешную тьму. В отличие от коридоров сюда не проникает ни один отблеск света. От испуга в груди останавливается сердце. Я прижимаю ладони к глазам.

— Я люблю тебя, — говорю то, с чем желаю умереть, даже если Влада здесь нет.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я слышу жадно втягиваемый носом воздух над головой. Ниже, у самого уха.

Тело бьёт крупная дрожь — я не в силах справиться с собой. Надеюсь, что всё закончится быстро. В меня что-то легонько ударяется. Нос втягивает запах моих волос. Словно пёс принюхивается к незнакомцу. Нос опускается ниже к шее.

Вон оно. Сейчас. Но ничего так и не происходит. На моё притянутое к груди колено ложится рука — прикосновение грубое. Новая волна дрожи пробирает до кости. Рука сжимает. Я не в силах говорить. Не в силах дышать.

Я замираю, парализованная. Оно тоже. По щеке прокатывается что-то горячее и влажное.

Язык — возникает заторможенная мысль, за ней пустота. Ладонь давит на колено, неожиданно чётко и настойчиво врезаясь ниже. Протискивается вдоль бедра, и от собственной догадки каменеет живот. Но чужая рука говорит о том, что я права. Пальцы бесцеремонно касаются промежности, скрытой только тонкой материей трусиков. Я непроизвольно выпрямляюсь. От шока убираю руки от глаз, таращась в кромешную тьму.

Хочу позвать Влада по имени, но язык не поворачивается.

Пальцы продолжают ощупывать промежность. Помимо воли я краснею. В голову начинают лезть отвратительные мысли.

По щеке снова проходится язык. Я сглатываю. Алкоголь, страх, адреналин, фантазии… Мысли путаются. Перед глазами нет страшного лица, и я гоню прочь воспоминания, боясь задуматься о том, кто и что со мной хочет сделать.

Если бы это был Влад… Неожиданно меня перехватывают за щиколотку и тянут вниз, заставляя вытянуться на койке. Я не хочу делать это с Ним. Но каковы мои шансы вырваться?

Несмотря на горючее в крови, не сомневаюсь, что никаких.

Хуже ли это чем смерть? Пока не знаю. Если бы это был Влад, всё было бы по-другому, но… Ноги расталкивает нетерпеливая рука, но я осознаю, что Оно прилагает силу, не большую чем та, которую бы можно было ожидать от грубого человека. Оно… нет, — душу голос разума, понимая, что хочу я того или нет, это всё равно случится, и лучше, если я представлю, что рядом всё же Влад.

Рука ощупывает трусики, пытаясь понять, что делать. А в пьяном мозгу что-то быстро щёлкает. Выродки — звери. Они руководствуются инстинктами. Наверху Влад защищал свою жизнь, отбиваясь от нападавших. Инстинкт самосохранения один из самых сильных. Трупы, сваленные Лалой, должны были утолить жажду, пусть на время, но возможно… Влад сейчас не очень голоден. А дальше просто: сон и секс. Спать никто явно не собирался.

Кажется, кому-то надоела возня. С меня сорвали трусики, заставив вскрикнуть. Лежать в темноте, без белья, в подземельях, когда тебя собирается трахнуть… твой любимый.

Я искренне поблагодарила бога, если он был, за то что пьяна. Я была достаточно нетрезвой, чтобы забить на всё и попытаться расслабиться и порадоваться, что не умру девственницей.

Не получилось. Я разрыдалась.

И в тот же миг ощутила, как между ног мне тычется… то единственное, что там могло оказаться. Влад наконец нашёл углубление и жёстко протаранил членом мою промежность.

Было больно. Я скривилась, надеясь, что неприятное ощущение скоро пройдёт и я переживу остальное. Или не переживу, но пусть, ради бога, всё будет быстро.

Не дав мне привыкнуть, Влад стал двигаться внутри, позволяя члену выскользнуть наполовину, и снова вбиваясь внутрь. Он был груб и жесток. Как животное. Он снова и снова вколачивался, ударяясь о мои широко раскрытые бёдра. Он словно пытался засадить мне поглубже, утверждая свою силу самца или, может быть, просто удовлетворяя вспыхнувшее желание.

Его пальцы впивались в мои косточки. Он с лёгкостью поднимал нижнюю часть моего тела, насаживая на свой член. В какой-то момент он меня перевернул, покрыл собой словно пёс сучку и продолжил засаживать с нарастающей силой и скоростью. Ему, похоже, нравилось.

Он растрахал меня настолько, что внутри всё саднило, однако, кажется, не собирался останавливаться. Не знаю, как долго это длилось, но вскоре я не чувствовала ничего кроме стёртой в кровь кожи где-то глубоко внутри. Обороты, набранные Владом, были безумными, пока он наконец не прижал меня к члену и я почувствовала, как он напрягся. Внутри ощущались мощные спазмы — он выплёскивался, дойдя до точки. Конвульсии продолжались некоторое время. Я не шевелилась.

Когда сзади в шею неожиданно вошли два острых длинных клыка, я ощутила радость. Обрадовалась, что всё наконец закончилось и мне не нужно больше умирать от страха и боли, физической и душевной.

Я радовалась, что умру первой и мне никого не придется оплакивать. Ни по кому не придётся скучать. Никто не явится в кошмарах.

Я радовалась, что умру рядом с ним. И даже приняла это надругательство как выражение любви. Это, пожалуй, всё, на что сейчас был способен Влад. Этот Влад.

Сознание стремительно утекало вместе с кровью.

— Люблю тебя, — прошептала я от всего сердца — и пропала.

Глава восемнадцатая. МЫ

Как выглядит тот свет? Ясное голубое небо, сияющее вечностью над головой, белоснежные овечки облаков, плывущие под ногами, крылатые создания, парящие в невесомости, и чувство всепоглощающего блаженства. Не для всех, конечно.

Остальным стоит приготовиться к испепеляющему жару, бесконечно сжигающему тело, беспросветной тьме, навечно проглотившей солнце, жестоким надзирателям, вооружённым плетью и вилами, и бессрочному страданию за свои злодеяния.

То место, в котором очнулась я, ни одним из них не являлось или, может быть, напоминало сразу оба. Сквозь окно я видела голубизну безоблачного неба, но мои надсмотрщики не оставляли меня в покое ни на мгновенье, втыкая в тело острые иглы, сдавливая кожу жгутами и вливая в тело отвратительно пахнущую дрянь.

Белые стены и пасторальные картины недолго вводили в заблуждение. Стоило лишь взглянуть на кровать, где лежала я, как любого бросало в дрожь.

Я узнала об этом не сразу. Как только сумела самостоятельно подняться, добрести до ванны, чтобы взглянуть на себя в зеркало, и понять, почему на меня так странно косятся.

Сначала я никак не могла удерживать сознание дольше минуты. Затем долго соображала, где и как оказалась. Потом осознала, что именно со мной происходит. И заметила чужие взгляды, устремлённые на меня в те моменты, когда я глядела за окно, чуть не капая на простыни слюной. Это относилось к тем, кто заходил ко мне регулярно.

Те, кто оказывались у меня впервые, справлялись хуже. Правда мне казалось, что о чём-то их должны были предупредить. Гости старались выглядеть спокойно и незаинтересованно, стоило переступить порог. Но их напряжённые лица выдавали достаточно.

Все они пытались втянуть меня в разговор. Я молчала, и после нескольких попыток они исчезали.

Несколько дней меня не тревожили, не считая тех, кто наблюдал за мной круглосуточно, затем приходили очередные гости.

Так они себя называли. Психологи, психиатры, психоаналитики — мозгоправы одним словом. Все они выглядели одинаково: сдержанно, любезно, приветливо, с профессиональной маской безграничного понимания и терпения на лице.

Они использовали разные подходы, стараясь привлечь моё вниманием, но ни у кого не выходило. Я их совсем не слушала. И не говорила. Вообще не раскрывала рта.

Они продолжали появляться и исчезать. Я оставалась одна, заключенная в белых стенах палаты.

— Доброе утро, Саша. Как ты чувствуешь себя сегодня? — отвлёк меня от пейзажа за окном знакомый голос.

Доктор Петрика Сирбу, пожилой мужчина шестидесяти лет, с густыми седыми усами и оплывшими, как у бульдога щеками, заглядывал ко мне дважды в день. Пусть он проводил со мной не так много времени, но я знала, что именно он распоряжается моим лечением.

Я посмотрела на него пустым взглядом. Всё тот же белый халат, всё то же сочувствующее выражение на лице. Я отвернулась.

— Погода за окном чудесная, не находишь? Непременно прогуляйся после завтрака. Только оденься потеплее, конец октября всё же. Нехорошо будет, если ты подхватишь простуду.

Доктор ушёл, когда я послушно приняла лекарство, оставляя меня заниматься излюбленным занятием — смотреть за окно.

В комнате был телевизор. Поначалу, когда я только очнулась, медсёстры включали мне разные программы и фильмы. Но ничего интересного там не показывали — я продолжала смотреть в окно.

Когда я стала запоминать, что происходило днём раньше, за окном желтели листья, покрываясь ободком багрянца. Потом они высохли и почти облетели. Каждый новый день я наблюдала за тем, как спадали последние иссохшие, завернувшиеся улиткой обрывки, всё больше оголяя ветви.

Со временем я стала меньше спать. Помню, как однажды ночью впервые вынырнула за дверь, нос к носу столкнувшись с двумя незнакомыми мужчинами, облачёнными в чёрное. От неожиданности тут же нырнула обратно, и больше не высовывалась.

На следующий день доктор завёл об этом речь, прознав о моей ночной вылазке. Сказал, что это была охрана и мне не следовало бояться. Я ничего не ответила. Я и не спрашивала ничего.

Тремя днями позже доктор сказал, что охрану убрали от дверей. Если я хотела немного побродить, мне не следовало себе отказывать.

Через неделю, снова мучаясь бессонницей, я отправилась на ночную прогулку по тихим коридорам. Там было пусто и мне никто не мешал. Так началось моё путешествие по левому крылу, где отдыхали ещё пара человек, а уже через месяц я познакомилась со всей больницей.

Позже я стала спускаться в столовую трижды в день, правда, не приближалась ни к кому. А если и приближалась, то молчала. Кое-кто пытался завести со мной беседу, но видя, что я не отвечаю, оставляли затею. Но, кажется, я не слишком мешала — меня никто не прогонял, позволяя оставаться невдалеке, когда мне того хотелось.

Настал день, когда я стала выходить на улицу.

Снаружи больница оказалось высоким двухэтажным домом из белого камня. Крышу украшали декоративные башенки и лесенки, ведущие к нескольким дверям первого этажа. Летом, должно быть, двери были распахнуты настежь, позволяя приятному сквозняку гулять внутри. И ещё должно было пахнуть розами. Большие, аккуратно подрезанные и подвязанные к грядущей зиме кусты, позволяли воображению дорисовывать несуществующие бутоны.

Розы в моём воображения были белые. Вначале. Такими же я видела их во сне. Но вот начинался дождь, заляпывая лепестки кроваво-красным, я просыпалась в поту, едва дыша. Спать я стала ещё меньше. Фантазия больше не могла удерживать образ белоснежных цветов. Они неизменно окрашивались алым.

Больше я не смотрела на кусты, отдаляясь всё дальше от особняка. Парк при больнице был огромным и очень красивым. Аллеи тянулись далеко и мои прогулки становились всё дольше. Меня заставляли одеваться теплее. Я не спорила.

Когда выпал первый снег, я впервые заметила его.

Высокий мужчина в длинном чёрном пальто сидел на одной из дальних скамеек. Эта скамейка находилась на возвышенности, притаившись среди кустов чайной розы. Оттуда просматривалась большая часть парка и многие дорожки, когда со стороны скамейку и того, кто на ней расположился, было почти невозможно заметить.

Но я увидела его сразу. Не подала виду. Не приближалась близко.

В следующий раз мужчина появился тремя днями позже. Занял ту же скамейку, к которой в его отсутствие я не подошла ни разу. Он снова не сделал ни единой попытки привлечь моё внимание, словно сам не хотел быть замеченным.

Он пришёл ещё через три дня, затем перерывы сократились до двух, а позже я стала видеть его ежедневно. В своём неизменном чёрном пальто, с гладко убранными назад отросшими волосами, он просто сидел на своей скамейке не двигаясь. Наблюдая за мной. За тем, как я хожу по тропинкам.

Не скоро стала я сокращать расстояние, сначала позволив себе приблизиться к холму. После стала бродить вокруг, не выпуская его из поля зрения.

Мужчина оставался всё таким же отстранённым и недоступным, напоминая меня саму. Он не только по-прежнему не показывал ни единого признака интереса, но и не делал попытки подняться, до тех самых пор пока я не возвращалась в больницу, скрываясь за парадными дверьми, чтобы уже из окна наблюдать, как он уходит за ворота, чтобы сесть в чёрный автомобиль и уехать. До следующего дня.

Зима задремала на отведённые ей три месяца, став сворачивать белоснежные одеяла и пуховые платки в начале марта. Я разрешала себе пачкать ботинки в жирной грязи оттепели, уходя с тропинки, чтобы приблизиться к скамейке сзади.

Мужчина знал, что я позади, но не оборачивался. И не говорил, продолжая неподвижно сидеть и глядеть перед собой.

В воздухе вовсю носились озабоченные жуки, торопясь собрать богатый нектар, облетев как можно большее количество соцветий. Я глубоко вдыхала терпкий аромат распустившихся бутонов, прикрывая глаза от настойчивого солнца, стремившегося щедро пролить тепло на любого, кто проводил утренние часы на улице.

Мужчина сидел на другом краю скамьи, кажется, тоже наслаждаясь весной.

Я могла рассмотреть его ближе. Сухие белоснежные руки с длинными пальцами, худое, чуть вытянутое лицо с ввалившимися щеками, выдающийся подбородок, крупный с горбинкой нос, выразительно очерченные губы, длинные ресницы, обрамлявшие глаза, в которые я пока не заглядывала.

Он не мог не заметить, что я его разглядываю, но не противился. Не пытался рассмотреть меня в ответ. За что я была благодарна. Я прекрасно знала, как выгляжу.

Из зеркала ванной, в то первое памятное утро, когда я наконец смогла подняться на ноги, на меня смотрела девушка, пережившая страшную болезнь или сильнейшее потрясение, которое в прямом смысле слова выжало из неё все соки. Но отчего-то я не была потрясена увиденным, оставшись безразличной к собственной удручающей внешности.

День за днём мы сидели рядом, наблюдая, как всё течёт и меняется вокруг. Рядом с ним мне было хорошо. Я могла бы просидеть так вечность. Но мне требовалось другое.

На одну из наших тихих встреч, я принесла карандаш и листок, свёрнутый в три четверти, украденный накануне вечером со стола регистратуры, пока спала медсестра.

Как обычно присев рядом, я достала из кармана платья свой небольшой улов и положила на скамейку между нами. Он заметил, но не пошевелился, и через час я ушла. Ушла дожидаться следующего дня.

И он, как всегда, был там, где я ожидала его отыскать. Листок тоже был на месте. Я протянула руку и взяла бумагу, разворачивая.

Там были написаны всего три слова.

Я долго сидела без движения. Затем смогла выдохнуть, свернула подаренный листок и убрала его в карман, достав новый. Взяла карандаш и написала ответ, снова кладя бумагу между нами.

Впервые он не стал ждать, пока я уйду.

Его рука слегка дрогнула, когда он развернул бумагу. Я наблюдала, как глаза скользнули по строчкам. Там было написано:

«Я тоже люблю тебя. И прощаю, Влад».

Его глаза широко распахнулись. Он резко посмотрел на меня, должно быть, не веря, что я знаю, кто он. Ведь это так же означало, что я…

— Ты всё помнишь? — спросил он, смертельно бледнея.

Пропустив несколько мгновений, чтобы насладиться видом любимых глаз, по которым я безумно соскучилась, я кивнула.

Влад неверяще смотрел в моё лицо, не понимая, должно быть, как я могла сидеть с ним рядом вот так просто, принимая признание и даря своё, помня всё то, что он сотворил со мной в подземельях.

Я помнила всё. До последней детали. Я помнила весь тот ужас, который пережила.

Я понимала, что выжила чудом. Не знаю, как Владу удалось очнуться и не убить меня. Удалось спасти. То, как я выглядела даже сейчас, говорило громче самых красноречивых слов, что я побывала на самом краю, а может, уже и летела в бездну, когда чужая рука заставила меня остаться.

Было ли мне больно, страшно и тяжело тогда? Было. После? Было. И есть. Не думаю, что я когда-нибудь забуду тот кошмар. Но и Влада я не смогу забыть.

Влад принадлежит мне. Целиком и полностью.

И потому я ждала, боясь, что он решит оставить меня в очередной раз, думая, что тем самым сохранит жизнь. Убережёт от опасности. Он мог попытаться снова опоить меня чем-то, догадавшись, что пережитое не лишило меня памяти. Но в этот раз я не успела оставить спасительных писем и зацепок, рискуя потерять Влада навсегда.

Когда я наконец стала приходить в сознание и не увидела его рядом, я поверила, что он ушёл. Шок лишил меня слов, и потому я долго никому не отвечала, думая что делать дальше. Как жить.

Но со временем до меня наконец дошло, что я всё ещё нахожусь в Румынии, и поскольку родителей не было рядом, я должна была находиться под его опекой. Если бы он не пришёл в себя, я бы тоже не выжила. Но я была здесь, и за мной тщательно присматривала маленькая армия. Значит, была связывавшая нас ниточка, которую я собиралась сохранить всеми доступными способами.

Влад заботился обо мне, потому что я всё ещё была слаба. И я не стала ничего менять, показывая, насколько уязвима и беспомощна. Испугана. Дрожу от собственной тени. Показываю, что я не смогу без него. Собственно, это было правдой.

Один неосторожный шаг, и я могла лишиться его навсегда.

Я не торопилась. Продолжала молчать, лишая кого-либо возможности сделать чёткий вывод о том, что творилось в моей голове. Я ждала, надеясь, что он не выдержит и решит увидеться. Я верила в это и молилась об этом, ведь не могла же я выжить просто так, без весомой причины.

Зачем?

Верила ли я, в то, что родился человек, похожий на его любимую совершенно случайно? И именно этот человек не был подвластен его воле — воле, которой подчинялись все без исключения? Или в то, что мы вот так столкнулись на узкой просёлочной дороге, о которой Саша писала в письме, в одну точку времени, в одной точке пространства? Возможно ли было поверить, что я переживу ту встречу в подземельях?..

Судьба есть. Она существует. Я не сомневалась в этом больше ни секунды. Иначе происходящее не имело никакого смысла. Но есть и свобода выбора — воля, позволявшая использовать подаренный шанс или пропустить его сквозь пальцы.

Судьба не существует без свободы, свобода продиктована судьбой.

Я ни за что не собиралась упустить этот шанс. И ждала бы сколько угодно долго, давая время и Владу сделать свой выбор, когда он наконец уперся в развилку собственной судьбы.

Слова на отданном мне клочке бумаги и были его выбором. Это признание — первое в невероятно долгой жизни моего личного князя тьмы, я сохраню навеки.

Влад овладел собой, наконец сумев разгадать все мои намерения. Я не сомневалась, что он понял, почему я вела себя так и никак иначе. Остальное я объясню позже.

Откинувшись на скамейку, он выдохнул.

— И всё же я не привык быть добычей, — тихо произнёс он, и я поняла, что прощена за долгий обман.

Прощена, потому что не бросила его, ни тогда в подземельях, ни после. Прощена потому, что люблю и любима.

Его полный нежности взгляд был сосредоточен на мне, словно перед ним была целая Вселенная.

«Я стану для тебя Вселенной, Влад», — мысленно пообещала я, положив руку на скамью, и он понял без слов, накрыв мою ладонь своей.

Оглавление

Часть первая

  Глава первая. МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

  Глава вторая. РУМЫН

  Глава третья. В ГОСТЯХ

  Глава четвёртая. ИСКАТЕЛИ

  Глава пятая. ЧЁРНАЯ ЦЕРКОВЬ

  Глава шестая. ЗАБВЕНИЕ

  Глава седьмая. ОПАСНЫЕ ТРОПЫ

  Глава восьмая. СИГИШОАРА

  Глава девятая. ЗАПИСКА

  Глава десятая. ОТЧАЯННЫЕ МЕРЫ

  Глава одиннадцатая. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

  Глава двенадцатая. УСЛОВИЕ

  Глава тринадцатая. КОНЕЦ

  Глава четырнадцатая. НЕВЕРОЯТНОЕ ВЕЗЕНИЕ

  Глава пятнадцатая. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

  Глава шестнадцатая. КОШКА И МЫШКА

  Глава семнадцатая. ВОЛЯ

  Глава восемнадцатая. СТЕРПИТСЯ

  Глава девятнадцатая. ВЛАД

  Глава девятнадцатая (дополнение). ВЛАД

  Глава двадцатая. ПИЖАМА

  Глава двадцать первая. ЭТЬЕН?

  Глава двадцать вторая. СНАГОВ

  Глава двадцать третья. БУХАРЕСТ

  Глава двадцать четвёртая. СМЕРТЬ В ПОЛДЕНЬ

  Глава двадцать пятая. ДИЛЕММА

  Глава двадцать шестая. КАФЕ

  Глава двадцать седьмая. ВЫБОР

  Глава двадцать восьмая. КОШМАР

  Глава двадцать девятая. БУХАРЕСТ-МОСКВА

Часть вторая

  Глава первая. САША ИЗ ПИСЬМА

  Глава вторая. УРАГАН

  Глава третья. ДЛЯ НАЧАЛА

  Глава четвёртая. СВОИ ПОРЯДКИ

  Глава пятая. КРОВЬ

  Глава шестая. КОМПРОМИСС

  Глава седьмая. РЫБАЛКА

  Глава восьмая. ДОБЫЧА

  Глава девятая. ПОЦЕЛУЙ

  Глава десятая. СУТКИ

  Глава одиннадцатая. СПАЛЬНЯ

  Глава двенадцатая. ВАМПИРША

  Глава тринадцатая. КОЛОДЕЦ

  Глава четырнадцатая. ГРОБ

  Глава пятнадцатая. ЛЕТА

  Глава шестнадцатая. ДЕМОН

  Глава семнадцатая. ОНО

  Глава восемнадцатая. МЫ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg