«Нимфоманка из соседнего отдела»

Нимфоманка из соседнего отдела (fb2) - Нимфоманка из соседнего отдела (Чувства без тормозов - 3) 816K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джина Шэй (Pippilotta)

Джина Шэй Нимфоманка из соседнего отдела 

Глава 1

Будильник прозвонил уже полчаса как, а я по-прежнему пыталась выбраться из-под одеяла. На работу не хотелось жутко, хотелось потрахаться, но, к сожалению, когда посылаешь кавалера к чертовой матери — отсутствие секса есть наибольшее из ожидаемых зол. Можно, конечно, позвонить, покаяться, сварить борща на вечер, и он-таки приедет, но… Но приедет он в компании тех самых проблем, из-за которых и был послан к своей матери. А именно — одна позиция в сексе, «дорогая, кунилингус — это мерзко» и регулярное сравнение моих кулинарных шедевров с маминой стряпней. На последнее еще можно забить, мама — это святое, но первое и второе — нет, спасибо, нет желания повторять пройденный материал.

Всем привет, я Даша. Дарья Андреевна Ильина — если вам прям интересно, как меня кличут по паспорту. Архитектор в крупной фирме, специализируюсь на домах частной застройки. Амбициозная дрянь — ну, по крайней мере таковой считаюсь в офисе. Извела из своего отдела двух перспективных мальчиков, которые могли потолкаться со мной локтями на карьерной лестнице… Ну, не моя вина, что брали туда девственников, которые сбежали от трех шуточек ниже пояса. Мой прямой начальник — эта очаровательная голубоглазая, блондинистая, лживая скотина — уже дважды меня обещал уволить за то, что не даю ему нормально сформировать коллектив, но… Но повысить меня он собирался столько же раз, сколько проектов я сдавала в месяц. Так что, я спокойно работала и ждала, пока истекут те три года, которые полагается ждать «обещанного». Уже второй круг на половине был — а воз и ныне там находился. Ни тебе повышения, ни тебе увольнения.

Затрезвонил будильник на телефоне. Мой «последний бастион», свидетельство того, что нужно поднимать уже пятую точку, сваливаться с кроватки и тащить свою тушку на работу, во избежание сеанса принудительного — увы, только церебрального — секса на ковре у любимого начальства.

Знаете, иногда я почитываю любовные романчики и тоскливо вздыхаю. Там героинек все хотят. Вот как увидели ее всю — такую «не такую», так и захотели. Так страстно, что ничего для нее не жалко, ни почки, ни феррари. Боже, вот мне почки не надо, лишь бы хотели — часто, долго, каждый день, во всех известных позах. Наверное, в том и проблема, что мне не надо почки, да? Меня так активно никто не хотел, и уж тем более наше начальство на работе занималось работой, а не тем, чтобы щипать сотрудниц за задницу. Какую б ты короткую юбку ни надела — даже не рассчитывай.

Я все-таки встала, чтоб уж совсем безбожно не опоздать, доползла до ванны, чтобы вычистить зубы дочиста, поскалиться зеркалу — для настроения, да и пломбы надо проверить, может, какую уже менять пора, а может, зубной камень почистить надо? Стянула волосы на затылке в хвост. Стричься не хотелось, но денек с распущенными волосами легко обеспечит мне вечернюю мигрень, а мигрень по вечерам не способствует интимной жизни, что опять-таки является совершенно не обнадеживающим фактом.

Если вы еще не поняли, объясняю, недотрах у меня такой, что реально мой бывший называет нимфоманкой. Пару раз в запале даже сказал, что из меня бы вышла отличная шлюха, и вообще нахрена мне диплом и все такое, на панели, мол, заработаю больше. Совсем мальчик ничего не понимал в чувстве собственного достоинства и любви к интимному разнообразию. Так и не понимает, по-прежнему уверен, что я на все готова ради члена и горячей ночи, иногда звонит, но всегда посылается на гору Фаллос и не возвращается с нее по нескольку недель.

Мне даже жаль, что я не шлюшка — так легко бы могла предложить минет таксисту и неплохо бы развлеклась по пути на работу. Минет тонизирует получше кофе, вот только доступно это бодрящее средство, увы, не каждое утро.

Таксист, к сожалению, попался симпатичный, хотя… Хотя я часто понимала, что, видимо, слишком люблю мужиков. Мне нравились слишком многие. И это было ужасно! Потому что нельзя быть настолько падкой на мужиков. Так только шлюхи себя ведут, а я разве шлюха? Ну… Девочка с недотрахом, это да. Боже, да судя по количеству женского эротического порно в интернете, я точно такая не одна… Правда, не уверена, что всякая моя «подруга по несчастью» таскает с собой в сумочке вибратор, ну так это все общество у нас табуирует тему секса, это все оно виновато. Мы стесняемся, да. А еще же мужья есть, которых не дай бог обидеть каким-нибудь вибрирующим «дружком».

Если честно — я люто завидую нашей секретутке. Нет, дело вовсе не в длинных ногах и не в том, что шеф разрешает ей ходить на работу в безумном мини, забивая на дресс-код, и даже не в охренительной фигуре, в то время как эта восхитительная дрянь позволяет себе жрать настолько много шоколадных конфет, что ужасно странно, что на ее смазливой физиономии не лезли прыщи. Повторюсь. Завидовала я не этому. Суть в том, что Леночка была восхитительной лярвой. Крутила мужиками как хотела, спала с кем хотела, своей доступностью была известна по всей фирме, что ей вообще не мешало иметь сразу трех покровителей.

А меня — меня, блин, мама умной родила. Нет, отдавая себе отчет, морда лица у меня была вполне ничего, и фигуру я таки держала в рамках «ни в коем случае не уходить за шестьдесят». Но вот… Вдобавок к этому всему, к ногам и ненулевому размеру груди, мне совершенно случайно или из жесткой насмешки взяли и приложили мозги. Математический склад ума. Умение щелкать геометрические и математические задачки как орехи. И всю жизнь девочки с маминой подачи делились на «умных» и «красивых». И так как ты умная — не подходи, Дашенька, к мальчикам, они тебя плохому научат.

Ох, мама… Ох, знала бы ты, сколь рано твоя Дашенька научилась плохому… Нет, девственности в двенадцать не лишалась, конечно, но порно-романчики, порно-стишки в шестнадцать в интернетике находить научилась. И анатомию женского тела изучила досконально, нашла и клитор, узнала, что такое миотонический оргазм, и жутко увлеклась некоторыми упражнениями на мышцы пресса, потому что было в кайф. Кончить могла на одном и том же коврике для йоги раза три за вечер. Главное — в одиночку заниматься, а то палево бы вышло фееричное.

Умная Дашенька. Блин, да была бы я реально умная — волновали бы меня проблемы помимо недотраха. А так — меня все устраивало, кроме отсутствия в моей постели надежного члена… Жуть. Реально нимфоманка… Надо будет к доктору сходить…

Увы, имей я какую-нибудь яркую внешность, то, наверное, мне было бы проще. Но внешность у меня была самая обычная. Волосы светло-русые, слегка вьющиеся — между прочим это «слегка» было как ни себе ни людям. На полноценные локоны моя прическа не тянула, и вообще, чем длиннее отрастали волосы, тем они выглядели «прямее», но всегда — ни то, ни се. Цвет я не меняла принципиально — ну и потому что волосы мне от природы были даны… неудобные для окраса. Пористые. Слишком короткое время держащие краску. И быстро растущие. Так быстро, что уже через неделю после окраса были видны темные корни, а через две я выглядела как непонятно кто. Нет. Попробовала, побегала к парикмахеру в течение года каждые две недели, потом поняла, что мне жалко платить так часто за то, что смывается в канализацию, состригла волосы до родных корней, год отращивала свою гриву заново. Отрастила. Благо — волосы действительно очень быстро росли. Одевалась я… Ну, хорошо же одевалась. В рамках дресс-кода: классические юбки, блузки, жилетки (ненавижу жакеты пиджачного типа, они меня делали какой-то квадратной. О, и очки — увы, я была очкариком, на линзы вылезла жесткая аллергия. Короче говоря, картина складывалась вообще невеселая. Не синий чулок, конечно, но все равно — мышь, серая, обыкновенная. И не было у меня ни от природы ярких глаз, ни каких-нибудь пухлых соблазнительных губ. Ну… Грудь была, только и всего — и та небольшая. Полуторный размер. Кажется, этого было мало. Вот подруженьке моей — Катюше — при прочих равных на улице до магазина дойти не давали, чтобы не спросить телефончик. А мне давали. Хоть до магазина на другом конце города. Фиг знает, что у меня было написано на лице, но ничего, что могло соблазнить мужика — точно.

Нет, Дашенька, конечно, уже большая девочка. Дашенька уже не стесняется подходить к мальчикам, даже не стесняется вгонять мужиков в краску, говоря сакраментальное «Поехали ко мне, греть постель», но… Но при этом Дашенька не умеет как Леночка — легкомысленно улыбаться мальчику и говорить «Я тебе ничего не обещала», не умеет отшивать, не умеет после секса не влипать в отношеньки. А там, где отношеньки — там, блин, и тараканы чужие… И как-то вот так мне везло, что мужики попадались с таким количеством тараканов, будто в их бошки мусор с самых радиоактивных помоек таскали.

И короче говоря, никак Дашенька до сих пор не могла разучиться считать себя умной, забивать на воспитание. Хотелось бы познать искусство легкомысленных связей, только вот не выходило как-то.

— Дарья Андреевна, вы проект для Чебышева закончили?

И вам доброе утро, Игорь Вячеславович. Шеф строительного отдела. Формально, конечно, не мой прямой начальник, но все-таки. Все-таки архитектурный отдел в подчинении у строительного и перед ними отчитывается. Все ждут от меня готовый проект загородной «фазенды», чтобы приступить уже к заливке фундамента. Хороший был проект, но сложный. Земля в том районе была хреновая, и это ужасно осложняло мне, как архитектору, жизнь.

— Дарья Андреевна…

На лице Венецкого нетерпение и раздражение. Блин, я опять зависла. Ну а что поделать, если шеф наших строителей был на редкость симпатичным мужиком? Тут тебе все — и широкие брови, и бородка-эспаньолка, и выразительные насмешливые глаза, и губы…. боже, эти губы. У мужика не должно было быть таких губ. Этими губами можно было соблазнить сотню девственниц. Если, конечно, еще не!

— Сегодня должна закончить с расчетами, — сообщила я наконец, отвисая, — извините, не выспалась.

Ох, не ври, Ильина, ох не ври. Игорь уже привык наверняка, что при виде его ты неизбежно зависаешь. И кажется, ему похрен. Еще бы, слишком хорош собой и материально обеспечен, чтобы обращать внимание на всяких «умных». Такие выбирают себе даму, чтобы рожать детей, вести хозяйство и быть по уши в семье. Чтобы торчала на кулинарных курсах или занималась стрип-пластикой, чтобы вечером поражать именно его — своего, любимого, того, что приходит с работы усталый и голодный.

Ей-богу, ради вот этого мужика, с серыми непреклонными глазищами, шикарным профилем и разворотом плеч, на котором прекрасно сидели и кипельно-белоснежные брендовые рубашки, и даже спецовки, заляпанные штукатуркой, я бы тоже пошла на те кулинарные курсы. Но… Но мне не предлагали. Увы.

Проблема как раз была в том, что не я одна знала, что я «умная». Умная баба — баба с мужской профессией, это ли не проклятие для личной жизни? Будь ты хоть триста раз красотка. Хоть Вера Брежнева, хоть Анька Семенович, но твой красный диплом — это лучшая пугалка для простых, да и не очень простых мужиков. Вот так и выходило, что внешне я не была класса люкс, как Леночка, а мозги и диплом так и вовсе были жирными минусами в моем личном деле как женщины. Умерить бы амбициозность, не замахиваться на должности повыше и мужиков покруче — может, и клюнул бы на меня какой-нибудь программист Сережа, но… Но блин, сейчас уже зарплата у меня была поприятнее, чем зарплата наших рядовых программистов, а начальник их отдела был наглухо женат.

— Хорошо. Значит сегодня — закончите расчеты, еще два дня на оформление, в понедельник сможем приступить. Отлично. Не забудьте про вечернюю презентацию, — это произнес Венецкий и, кивнув мне, отчалил к своей куче дел. А я… глянула на задницу, обтянутую брюками, и чуть не взвыла. Потому что в голову шибануло оглушительно горячим, раскаленным перевозбуждением.

Вот серьезно, ненавижу свой тупорылый организм. Ненавижу его реакции. Ненавижу. Может, реально нужно обратиться к доктору, может, он мне пропишет чего… Успокоительного!

Конечно, накатывало на меня только после того, как я сталкивалась с Венецким. Спасибо и на этом, пылай у меня в трусах так ко всякому проходящему мимо меня мужику — я бы уже с катушек съехала.

А эта проблема решалась с помощью подручных средств… Тех самых подручных средств, с которыми я с некоторых пор не расставалась. Даже в больничку ложилась с вибратором… Нимфоманка, что с меня взять?

Глава 2

Честно говоря, я могу написать целое пособие по выбору вибратора и обращению с ним. Уж я-то знаю, как с непривычки и по незнанию можно налажать с выбором. Как поначалу можно повестись на «реализм» и «рельефность» в поисках острых ощущений. К которым так-то редко когда оказываешься готов, когда не особенно опытен в обращении с секс-игрушками. Честно говоря, обычный ребристый или точечный презерватив, надетый на вибратор, подарит куда более мягкие, но все равно острые ощущения.

В ходе ознакомления с миром интим-игрушек я собрала целую коллекцию. Правда, держала ее даже у себя в квартире в задвинутом в темные глубины антресолей ящике. А то бывший как-то наткнулся на вибратор — так такой мне скандал устроил, до сих пор при одном лишь воспоминании в виски начинала стучаться мигрень. Ладно. Ник уже в прошлом, слава богу, возвращать его я не собиралась ни даже за ради насыщения интимной жизни. Лучше до конца жизни только с вибраторами… Мозг они не выносили…

На работу я с собой носила скромненький «мини-вариант», далекий от реализма настолько, насколько это вообще возможно. Просто потому, что вибрация у этого вибратора была тихая, и с ним можно было передвигаться. А то бывало у меня уже как-то только настроишься на то, чтобы в своем кабинетике «чуть-чуть отвлечься от проекта» — как дернет шеф к себе на ковер. А там от крупности и рельефности одни только неудобства. Ну и пультик дистанционного управления был удобен. Не нужно было держать руку «на пульсе», можно было включать и выключать игрушку, не вынимая руку из кармана, да и в принципе сама форма вибратора с дистанционным управлением была сделана таким образом, чтобы ниоткуда не выпирать и не быть заметной. Его часто пользовали для каких-то публичных игр, когда никто не догадывался, а девушка пыталась не кончить.

Для своего непотребного дела я заныкалась в туалет. Не в кабинете же мне было в себя вибратор запихивать. Увы, но иногда мой кабинет был на редкость проходным двором. Чтоб меня застали в кабинете, в задранной юбке, да со вскрытыми козырями в виде чулок и пояса для них?

Юбки я носила узкие, классические. Не то чтобы мне претило носить брюки, но вот нравилось мне, как сидят на моих бедрах классические юбки карандаши. Опять же, здорово поднимали настроение и чулки до середины бедра. Не то чтобы я была уверена, что у меня будет секс всякий раз, когда я надевала на работу чулки, нет, наверняка нет, но если что — я была готова, да. И белье всегда выбирала какое-нибудь эстетичное, в комплект. Не столько для мужика, сколько для самооценки. Но никаких стринг. Мало ли когда приспичит воспользоваться вибратором — со стрингами и вибратором реально ходить неудобно. Что-то да натрет, да и вечно подозреваешь, что палишься по походке, ведь бедра инстинктивно приходится напрягать сильнее, чтобы вибратор удержать внутри себя.

Я задрала юбку, приспустила трусики, одну ногу вынула из туфли и поставила на ободок биде. Скользнула ладонью между ног. Да, блин — реально, потоп и пожар. По тому, насколько пылало все в трусах, кажется, внутри меня вулкан извергался. Как и всегда после встречи с Венецким по недотраху. И чего в актеры не пошел? Одним только прищуром из-под бровей доводил бы зрительниц до экстаза. Нет. Ходил же тут, некоронованный секс-символ. Доводил всяких умных девочек, которым априори не светило, до уклонения от рабочих обязанностей. А ведь кто-то с ним спал же… Какая-то счастливица с ним трахалась и наверняка уже вела разговоры о свадебке.

Вводя вибратор в лоно, я прикрыла глаза, сжав свободной рукой грудь. Просто представила, как бы это сделал Игорь, если бы меня захотел… Вот так, жадно, властно, стискивая соски пальцами почти до боли. Ох, мечты-мечты… Но как же от этих мыслей остро скручивался в животе могучий спазм желания. Хоть заходи к Игорю в кабинет и умоляй его меня трахнуть. Прямо на его рабочем столе. Но, блин, я ж никогда в жизни не осмелюсь. Не представляю даже, как мне потом с ним еще работать, а все-таки работой я была более чем довольна. В других конторах все-таки мне смотрели в декольте, а не в диплом. И я, конечно, нимфоманка, но нимфоманка с чувством вкуса, со всеми подряд — особенно с лысоватыми и склонными к полноте мужиками — кувыркаться мне не хочется. Нет, если бы еще мужик был хороший. Но если мужик смотрит на тебя и кажется, что кожа от его взгляда покрывается сальным налетом — ничего волшебного в этом нет. У нас и на работе такой есть. Иван Георгиевич. Начальник охраны. Или еще одна причина, по которой я не занимаюсь своим непотребством в кабинете. В туалете-то камер нету. А в кабинете сотрудников младшего и среднего звена вполне себе есть. И как-то уже у меня был повод, что Иван Георгиевич тупо подглядывает за некоторыми женскими кабинетами. Как-то на меня налетела Леночка с кофе для генерального, и мне пришлось переодевать блузку. Так в тот же вечер Тихонов предлагал меня «довезти до дома». Ни с фига, просто так вот. Странное совпадение, ей-ей. И уже несколько раз после того случая зазывал «познакомиться поближе». Не то чтоб я не догадывалась, что ему нужно было. Но я пока успешно отбрехивалась. Ибо на такие подвиги я не была готова.

В дверь постучали. Пришлось возвращаться на землю. Туалет был один на отдел, кому там, блин, приспичило? Подтянула трусики, оправила юбку, сунула ногу в туфлю и торопливо открыла кран, подставляя под водную струю пальцы.

— Ну, чего так долго? — ворчливо поинтересовалась геодезистка Лика, тем не менее приветливо мне улыбаясь. И еще одна женщина с мужской профессией у нас в конторе. В основном на таких должностях у нас торчали мужики, но мужики в своем большинстве были карьеристами похлеще нашего, меняли работу гораздо чаще в поисках больших зарплат и бонусов, а мы с Ликой предпочитали карьеру внутри фирмы. Держались и за место, и друг за дружку. Пили кофе по вечерам и обедали вместе. Лика была чуть более везучей, чем я. У нее был муж. Выскочила замуж на третьем курсе института, умудрилась родить ребенка и закончить универ и без всяких академов. Как она это все провернула — я не представляла. Наверное, на разрыв бегала между домом и парами, а диплом писала на коленке, свободной рукой покачивая колыбельку. Я была знакома с ее мужем, он был приятным мужиком, технарем, настраивал кассовую аппаратуру для магазинов и зарплату домой приносил еще более приятную, чем он сам. И сынишка у Лики был чудесный. Спокойный такой, вдумчивый… А какие у него выходили акварели — я прям черной завистью завидовала.

— Тебе в подробностях объяснять? — я улыбнулась, весело подмигнула Лике. Она лишь закатила глаза.

— Ты когда-нибудь доиграешься, — шепотом сообщила она.

— Когда-нибудь обязательно! — фыркнула я и зацокала каблуками к кабинету. Разрывающийся от нетерпения телефон я услышала еще только на подходе к кабинету. Ну, блин, хорошо рабочий день начинается. А как же дать мне закончить проект?

— Дарья, где вы ходите в рабочее время? — вкрадчиво поинтересовался Зеленцов — глава моего отдела. Тот самый амбициозный, блондинчик-выскочка, который уже не пойми сколько времени обещает мне повышение, но категорически его зажимает.

— Я уже полчаса как на работе, — хладнокровно отрезала я, тихонько нашаривая в сумочке пульт от вибратора, — разговаривала с Игорем Вячеславовичем о вечерней презентации…

Минимальный режим… Игрушка внутри меня шевельнулась, и я чуть-чуть прикрыла глаза и облокотилась на стол, практически опустив грудь на столешницу. Любила я так играть с огнем — точнее с кнопочками во время телефонных разговоров. Задача «Удовлетворись и не спались» — добавляла происходящему дополнительного адреналина.

— А, ну хорошо, — чуть более поскучневшим голосом вздохнул Виталий Геннадьевич. Кажется, он предвкушал, как вкатит мне за опоздание, но Венецкий был и его непосредственным начальником. Выше него был только генеральный, в общем-то, но он редко появлялся на рабочем месте, у него были постоянные переговоры с заказчиками. Приезжал в основном после обеда, чтобы расписаться во всех необходимых документах и уехать снова. Основная руководящая работа лежала на плечах Венецкого.

— Кстати, о презентации, Даша, тут так вышло…

Блин, терпеть не могу это его «тут так вышло». Если объективно, я вообще Виталика терпеть не могу, потому что он занимал мое место, и на нем старательно перекладывал на меня все то, что сам не тянул. Ну, вот скажите, с какого хрена обычный инженер-архитектор выступала на презентации, в то время как в отделе был вполне себе главный инженер. И публичные выступления перед потенциальными клиентами были вообще-то его обязанностью. Но… «Ты же, Дашенька, лучше всех знаешь эти проекты». Ага. Я знаю. И тебе, Виталик, не помешало бы.

— Короче говоря, презентация будет через полчаса. Оказывается, в рассылке было указано неверное время. Народ уже собирается в конференц-зале. Ты же готова?

Я прикрыла глаза. Мне хотелось убивать. Отравить бы эту сволочь каким-нибудь ядом помучительнее. Ведь рассылку делал Виталик. Что у него в голове, а? Или он так пытается меня все-таки выжить? Если я провалюсь на презентации, это ж будет такой удобный повод для того, чтобы меня уволить. Он ведь это давно хочет сделать, просто докопаться ему не до чего. У меня каждый проект сдается отполированным до зеркального блеска. И работу я делаю вовремя. Нет, мне, наверное, кажется. Просто Виталик меня бесит. Чтобы отвлечься, я тихонько вжала на пульте кнопочку режима пульсации, и вибратор внутри меня забился, как живой член. Мягкий, бархатистый… Как же хорошо, а…

— Даша?

Ах да, Виталик на проводе. Спрашивал, готова ли я…

— Думаю, я справлюсь, Виталий Геннадьевич, — на выдохе сообщила я. Хорошо, что я никогда не откладываю подготовку к проекту на последний момент, да? И текст выступлений учу вовремя.

— Ну, тогда ждем вас в конференц-зале, — голос Зеленцова показался мне натянуто-доброжелательным. Но и это я списала на собственную личную неприязнь и паранойю.

Вздохнула, прошлась пальцами по юбке, выключила вибратор. Вытаскивать его времени не было. Да и в выключенном виде он мне никак выступать на презентации не помешает. Даже поможет слегка отрешиться от толпы пялящихся на меня людей. От которых, к слову, зависит количество заказов у нашей фирмы на следующий квартал.

Дошла до лифта. Спустилась на два этажа ниже. Сумку пришлось оставить у охраны — в конференц-зал даже сотрудников фирмы пускали без вещей. Уж больно много там шишек собиралось, с деньгами, которые очень беспокоились за сохранность своих шкур и не очень-то доверяли рядовым «нищебродам» вроде меня. Купить же можно всех, да? Даже специалистов с хорошей зарплатой.

— Здравствуйте, Дашенька, отлично выглядите.

— А вот вы не очень, Иван Георгиевич, — промолчала я, вежливо начальнику охраны улыбаясь.

— Может, сегодня моя звезда мне улыбнется, и вы согласитесь со мной поужинать? — нужно отдать мужику должное. Сегодня его тон хотя бы звучал галантно. Но блин, в нем было три меня. Я не ненавидела полных людей, но в своей постели такового наблюдать не хотела. Уж, наверное, у меня все не настолько плохо со внешностью, чтобы я соглашалась на что попало, весом за сто пятьдесят кило и блестящей лысинкой. Зажравшаяся сучка, да?

— Увы, у меня сегодня планы, Иван Георгиевич, — мягко улыбнулась я, стараясь на лбу вывести надпись «Отвалите от меня, пожалуйста». Ну не буду я уточнять, что мои планы — это после фитнеса сползти на диванчик и попялиться в сериальчик, мучительно завидуя главной героине, за которой бегают и по очереди ее нахлобучивают аж три мужика.

— Ох, Дашенька, вы разбиваете мне сердце, — трагично и фальшиво вздохнул Тихонов.

— Когда уж наконец разобью? — и снова промолчала я.

Сумку передала в руки лично Тихонову, без всякой задней мысли, вошла в зал, полюбовалась на сидящих за длинным столом потенциальных клиентов.

Много народу. Хорошо. Для фирмы — хорошо. Для меня и моих премиальных — в принципе, тоже неплохо.

— Даша, мне ужасно жаль, что так вышло, — заметил Венецкий, сидевший ближе всех к презентационному экрану, как только я к нему подошла, — я знаю, вы рассчитывали, что презентация будет вечером.

— Все в порядке, — спокойно улыбнулась я.

Я хорошо знала своего шефа. Он регулярно — то забывал что-то, то путал. Держался в кресле в основном, потому что был племянником генерального и был не совсем уж фуфлом. Что-то он соображал. Не столь много, сколько полагалось на его должности, но все-таки.

Я пробежалась глазами по листку с речью. Скорей для спокойствия, чем для того, чтобы что-то вспомнить. Выпрямилась. Сосредоточилась. Так, восемь минут презентации, двадцать — общения с клиентами. И я свободна, дальше будет рулить Венецкий, будет обаятельно улыбаться, сверкать глазищами, завлекать и соблазнять — на заказы, разумеется.

Дверь конференц-зала открылась, и внутрь вошел… Тихонов. А вот это было неожиданно. Что ему тут нужно?

Что что-то не так, я поняла, когда встретилась с Тихоновым взглядом. Он смотрел на меня взглядом акулы-убийцы. А потом он поднял вверх одну из рук. И в толстых пальцах я увидела свой пульт. Намерения Тихонова стали более чем очевидны.

Вот, урод!

И мою же мать, кажется, я влипла!

Глава 3

Урод! Урод!! Урод!!!

Ведь нажимал же, нажимал! Ублюдок хренов. Нажимал на кнопки на пульте. Включал и выключал во мне вибратор. И, черт возьми, насколько тяжело мне было сосредоточиться на выступлении, а не на вибрации внутри меня. А я… А я — каким-то чудесным образом читала речь. И слайды переключала у презентации.

Это что, мать твою, Иван Георгиевич, эротическая игра такая? И ведь влез в сумку — зачем? Какого хрена? Как узнал, от чего пульт? Не было у него столько времени, и вряд ли Тихонов разбирается в таких вещах, по внешнему виду старпер старпером, только девочек любит помоложе. Так, ладно, об это стоит подумать позже, сейчас стоит сосредоточиться на выступлении. О том, что и куда я запихну Тихонову, тоже сейчас лучше не думать. Боже, может ему тортик анонимно прислать? А что, я пеку отличные тортики. Со слабительным!

В одном из роликов в интернете я как-то видела, как парень издевался над девушкой при помощи дистационного пульта от вибратора. Врубал его, даже когда девушка была за рулем и когда по соседству с ней сидела его мама. Причем делал он это часто и ржал над этим весьма открыто. На лице девушки не было тогда особого возбуждения, хотя поначалу идея ей понравилась. И мне было понятно ее разочарование. Возбуждение не может быть оторвано от настроения. Есть неподходящие для эротических игр места. А есть — неподходящие для них люди.

Меня от той девахи отличали две вещи. Вибратор для использования на работе я выбирала ужасно слабый. Лайт. Такой, что некоторые в отзывах даже жаловались, что мол моторчик у него слабый. Зато звук от этой модели вибратора не палился — особенно, если кто-то хорошо поставленным голосом читал речь, заглушая даже минимум доносившихся шумов. Ну а еще, я была привычная. Я умела не дергаться, как паралитик, когда во мне неожиданно начинал вибрировать небольшой продолговатый предмет. Даже когда менялся режим — я всего лишь запиналась, едва-едва заметно вздрагивала, но это не было очевидно. Я видела это по лицам своих слушателей. Их действительно занимали дома. Запинаться может любой. Даже политики по телеку регулярно запинались и экали. Мои вздрагивания никого не удивляли. Мало ли что там может быть, может, аппендицит скрутил, внезапно? Хороший специалист же даже с приступом презентацию закончит!

Если бы я не была хладнокровной сучкой, меня бы сейчас, наверное, уже колотило — но не от возбуждения, нет, от бешенства! Ей-богу, я сейчас ощущала, будто мне без спроса залезли под юбку. И так оно сейчас и было. И может, я люблю секс (безумно люблю секс) и очень ценю эротические игры подобного рода, но сейчас ни о каком удовольствии даже речи не шло. Мне было просто мерзко, будто меня лапали у всех на виду. Я не давала Тихонову пульт. Я не разрешала ему начинать эту игру. Он просто внаглую влез в мою сумку, взял мою вещь и издевался надо мной — на виду у гребанной кучи людей, перед которыми я ни в коем случае не могла опозориться. Ей-богу, когда выйду — дам этому уроду по морде. Самое обидное, что на него даже служебку не напишешь. Придется спалиться же, с чем в трусах я явилась на презентацию. Нет, наверное, мое мужество и доведенную до конца работу оценят по достоинству, но квартальной премии лишат нахрен.

Взгляд перескакивал с лица на лицо, сосредоточиться было сложно. И уж точно не хотелось смотреть прямо на замершего у двери Тихонова, с тошнотворно сладенькой улыбкой на роже. Тем более я уже взглядом задела, как он поправлял явно вставший член, так, чтобы его не было заметно. Меня реально затошнило от этого жеста. Гадина. Его это все заводило. Он ведь не понимал, что творит редкостное дерьмо. Для него это была гребанная игра.

Может, все-таки забить на премию и написать служебку? Наш генеральный очень озабочен тем, чтобы на фирме не было никаких скандалов с домогательствами — иначе некоторые наши иностранные инвесторы, из стран, где феминизм достиг большего уровня, могут и разочароваться в нас, как в объекте своих инвестиций.

Интересно, что этот ублюдок вообще представляет, как закончится эта его убогая выходка? Что мы, типа, все из себя вечные скромницы, ломаемся, а как залезь в трусы — так и передок подведет, и на член норовим вскочить сразу же? Он думает, что я тут сейчас перевозбужусь, истеку вся, а потом вылечу из кабинета, наброшусь на него как голодная пантера и изнасилую его в ближайшем туалете? Ага, и спину ему расцарапаю, да? Быстрее нос разобью при помощи подручных средств.

Господи, развели блин выб… уродов. Причем не внешне — моральных, это куда приоритетнее. В конце концов, нормальный характер и пузо бы компенсировал, и лысину. Но не было у Тихонова нормального характера. Был лишь ублюдочный. Из-за которого этот урод сейчас смотрел на меня, как на свою жертву и практически трахал своим сальным взглядом. Сволочь. Из-за него у меня уже в ушах шумело. Как я еще говорила — связно говорила, к слову? Наверное, все дело было в том, что эту речь я действительно назубок выучила. Я ее во сне и без сознания прочитать могла. Не то, что сейчас — ну и пусть, что перевозбуждение — гребанная реакция моего гребанного организма — кровь в венах уже почти выпарило. Как бы в обморок не упасть. Вот это будет позорище.

Нет, ну какая же я дура-дура-дура. Ну, вот что мне стоило вытащить вибратор до презентации? Побоялась опоздать. Но блин, зато бы не дала уроду Тихонову шанса над собой поиздеваться. Ну ничего, ему все потом вернется сторицей. Уж я-то постараюсь.

Единственный, кто меня напрягал — Венецкий. Игорь как раз на меня смотрел странно. Подозрительно щурился каждый раз, когда я вздрагивала. Все-таки это было заметно… Надеюсь, хоть не всем.

Взгляд Игоря скользнул по мне, задержался на бедрах, будто определив источник моих проблем, а потом метнулся к моему лицу. Щеки начали краснеть — я это прямо физически ощущала. Палево. Палево-палево-палево. Неужели это прямо так очевидно? Насколько о многом Венецкий догадался?

Игорь оглянулся, обшаривая взглядом собравшихся в зале людей, и, заметив Тихонова сощурился. Иван Георгиевич даже, кажется, не обратил внимания на взгляд шефа, так и игрался с кнопочками, причем, даже пульт в карман пиджака не прятал.

Как только я сказала последнее слово текста речи, Игорь вежливо улыбнулся, три раза хлопнул в ладоши.

— Дарья, спасибо. Господа, помучайте ее вопросами, я на минутку…

Куда это он намылился?

В этот момент вибратор внутри снова перешел в режим пульсаций, и у меня снова потемнело в глазах. Так, сосредоточься, Даша, тебя там про эксклюзивность дизайна спрашивают. О том, насколько далеко ты зайдешь в своей мести — ты подумаешь потом.

И все равно, даже отвечая на вопросы, скорее по инерции, чем осмысленно, все-таки свое дело я знала хорошо — когда Венецкий вышел из конференц-зала, я ощутила себя брошенной и растерзанной. Все-таки с ним было гораздо увереннее. Это он тут был тут босс, а я была просто умненькой девочкой, которая в принципе неплохо умела говорить на публику. Ну да, язык подвешен, но это ж не значит, что меня можно бросать на переговоры с клиентами. Но один положительный момент был — Венецкий вывел из конференц-зала Тихонова, и спустя пару минуту вибратор во мне затих. Фух.

В зале снова появился Игорь — невозмутимый, с рукой, убранной в карман. Поймал мой взгляд, слегка улыбнулся. Кажется, слегка успокаивающе. Он что, забрал пульт?

Глава 4

Мою же мать, ну вот с кем угодно я бы могла так подставиться, и утереться, но только не с Венецким. Перед ним позориться и вскрывать такое хотелось в самую последнюю очередь. Нет, я не была в него влюблена, даже не думайте. Но… Но он и так смотрел в большинстве случаев сквозь меня, а так вообще начнет замечать только на сдаче отчетов. Самооценке прям физически от этого было плохо.

Игорь вернулся на свое место, и в паузе между вопросами я столкнулась с ним взглядом. Что это был за взгляд. Тяжелый, грозный. Да, он точно знал, все понял. И решил меня спасти. Страшно представить, какой меня ожидает разнос. Живой мне не уйти. Еще хорошо, если до генерального не донесет. Тот сгоряча уволит, даже разбираться не будет — насколько ценный улетает на помойку бытия сотрудник. И все же Игорь, кажется, едва заметно качнул подбородком. Успокаивал? Ни хрена себе. Успокаивал же! Краешком губ он все-таки улыбался, и это мне добавляло облегчения. Если находит силы найти в ситуации смешное — наверное, сильно убивать не будет.

— Останьтесь, Дарья, — произнес Игорь, когда у аудитории закончились вопросы. Не хотел выпускать меня из виду? Хотел не тянуть и воздать мне за мою тупость сразу? Опасненько… Ну ладно, есть надежды что по горячему он меня увольнять не будет. Это вот если отойдет, обдумает — вот тогда можно сразу трепещать. Обычно чем дольше ждешь наказания, тем оно безжалостней.

На переговорах я была не нужна. Я смогла сесть и приложиться к бутылке с водой, что уже меня ожидала на столе. Сначала выхлебала половину бутылки, потом прижала ее, такую прохладную, к лбу — оказывается, раскаленному, почти добела. Клиенты засобирались, скучковались вокруг Игоря, мучили вопросами уже его. Я даже не прислушивалась. Это было не моего ума дело. Моего ума дело — фундаменты, расчет освещения, внешний дизайн дома и прочее-прочее-прочее. Клиенты, их дела, в мою голову попросту не влезут. Там им не место. Я бы и от презентаций как-нибудь бы уклонилась, но это бы подставило меня перед Виталиком. В конце концов, в делегировании именно этой обязанности ничего зазорного вроде как не было. Ну, с точки зрения генерального, конечно.

Так, можно остыть. Можно успокоиться. Блин, выйти бы. Туалет совсем недалеко, заскочила бы на секундочку, вытащила бы вибратор, и засунула бы его куда-нибудь Ивану Георгиевичу, да поглубже, и с проворачиванием. Но ведь Игорь велел мне остаться. Сейчас посамовольничаю — потом получу больше. Не по первое число, а по тридцать первое.

Может уволиться нахрен? Если свинья Тихонов начнет чесать языком, слава у меня будет похлеще чем у Леночки, которой я вроде бы и завидовала, но все равно до ее уровня опустить моральную планку никак не могла. С другой стороны — место у меня сейчас хорошее, меня тут знают как специалиста, шевельнись на сторону и обиженный злопамятный генеральный не погнушается слух и за пределы фирмы пустить. Мужик бы мог позволить себе повыпендриваться. Быть женщиной же претендующей на мужское место было куда хуже. Сколько раз я слышала на собеседованиях «да вы, поди, замуж пойдете, в декрет убежите, бросите нас на произвол судьбы» — не в сказке сказать. Даже не три-девять, и не три-десять раз.

Эмоционально, я сейчас чувствовала себя так, будто была использованным презервативом. Серьезно. Тихонов фактически меня попользовал для самоудовлетворения. И все-таки откуда он знал? Прямо взял, просто так залез в сумку, схватил пульт и сразу понял что это? Неужели он такой прошаренный? Но… Но по уму, его личное присутствие на презентации было вообще необязательно, и он так-то обычно присылал на досмотр кого-то из своих «холопьев». Сейчас же заявился самолично. Можно конечно предположить, что им двигали его «романтические» порывы, но как-то мне в это слабо верилось. Кто ему мог меня сдать? Нет, нимфомания — это еще полбеды, а нимфомания в купе с паранойей — это вообще трындец.

На столе завибрировал мой телефон. Вот всю презентацию молчал, а тут завибрировал. У меня сейчас при мысли от вибрации к горлу подкатывала тошнота. Раскрывать глаза категорически не хотелось. Я устала, я ленивая коала, я хочу висеть на ветке эвкалипта и жевать листья. Не стала обращать внимания на телефон. Потом посмотрю. Все успеется. Сейчас мне нужно выдохнуть хоть капельку, придти в себя.

Самым неожиданным образом во мне ожил вибратор. Вот буквально на пару секунд и замер снова. Игорь, и ты, Брут? Нет, точно надо будет уволиться. Урою Тихонова, устрою истеричный разнос Венецкому, прихвачу свои манатки, сложу их в коробочку и гордо цокая каблуками учешу в закат. В уборщицы. А куда еще мне будет, если в черный список персонала наверняка попаду за такие закидоны.

Ну, в конце концов, архитектор я или кто? Разве я сама себе не человек-оркестр? Может замутить собственную микрофирму? Эх, придавит меня наш «Печорский», придавит. Чисто из мелкой мстительности придавит. Ну, и опять же, женщине на поприще даже архитектора-частника на ноги встать априори сложнее. И проекты будут не такие интересные, как тут. Однотипные дешевые домишки, никакого индивидуального подхода, вечный поиск дешевого, но пафосно-крутого варианта…

Вибратор снова ожил. Снова на мгновение. Будто требуя моего внимания. Ну, что там? Я подняла взгляд на Игоря, который что-то впаривал пожилому седенькому владельцу фармацевтической фирмы, который у нас уже три проекта дома заказывал. Игорь оторвался от клиента всего на мгновение, бросил взгляд на меня, а затем на телефон на столе. Охренеть, намеки.

На дисплее смартфона от абонента «Венецкий Игорь» горело коротенькое сообщение: «Ты как?». Ну, надо же… Беспокоится? Реально догадывается о том, насколько мне сейчас может быть паршиво?

Я прямо взглянула на Игоря и поймав его взгляд, пожала плечами, невербально сообщая что у меня все «нормально». Я же железная леди, подумаешь какая-то хрень с вибратором. Что мне, в туалете рыдать от унижения? Да не дождетесь, я быстрей пойду и врежу Тихонову. Ну, вот, кстати, еще одна моя неженственная, слишком боевая черта характера. Ну, вот нет бы — порыдать, проявить слабость, ходят слухи, что мужиков это сбивает с толку. Так нет же, ни за что в жизни, я себе эту слабость не позволю. Ни за что в жизни никому не позволю увидеть меня в слезах. В этом чертовом мире нельзя быть слабой, иначе во всем проиграешь.

Игорь был гребанным Цезарем, потому что он умудрился набрать мне следующее сообщение, лишь пару раз мельком глянув на экран. Ну, действительно, клавиши-то с буковками места не меняют, можно и выучить, а автонабор поможет если что поправить опечатки.

«А со мной хочешь поиграть?»

От этого сообщения у меня чуть челюсть на пол не упала. И упала бы, только клиентов не хотелось отвлекать, да потом самой свою же челюсть с пола собирать.

С минуту я смотрела на столешницу перед собой остекленевшим взглядом. Венецкий предлагал мне что? Что он поразвлечется с вибратором, а я тут…буду получать удовольствие? Мужчина моей мечты предлагал мне эротическую игру? А дальше что? Может, он меня трахнет? Ну, а зачем еще ему такое предлагать? Блин, то ли в кофе с утра вместо сахара я положила галлюциногенов, то ли просто еще не проснулась. Если так — то просыпаться мне совсем не хочется.

Это было ужасно неожиданно. Просто — я такого от Игоря совсем не ожидала. Потому что это его предложение означало, что все-таки как женщину он меня рассматривал. Но, видимо, просто до этого я его недостаточно заинтересовала. А с вибратором — заинтересовала? Очень интересно. Очень-очень интересно, Игорь Вячеславович. А еще ты какие сюрпризы хранишь? Плеточку в верхнем ящике стола, а? А что, интересно, я бы попробовала…

Что делать? Первой и интуитивной мыслью было: «Отказывайся». Мысль была ужасно правильной, ведь я же давала себе зарок «Никаких случайных связей», да и служебный перепих с шефом был последним, что одобряло мое воспитание и мои же моральные установки. Однако все мое существо против этой мысли вздыбилось. Венецкий! Мне предлагал прелюдию для секса — и возможно секс — сам Венецкий. Тот самый, который доводил меня до ментального оргазма одной лишь одобрительной улыбкой после сдачи идеально сделанного проектом. Воспитание… Да нахрен иди, дорогое воспитание. Вечно ты мне мешаешь получать удовольствие от жизни, а сейчас — так и вовсе вопрос едва ли не «исполнения мечты».

И весь тот жар, который во мне приугас после унизительной ублюдочной выходки Тихонова, все то возбуждение, которое я сейчас вроде бы подавила, вновь шибануло в голову, будто горький дымный чад, отключая мой рассудок, отключая во мне все здравомыслящее. Я ужасно хотела, чтобы Венецкий искусился — и игрой, и не только ею.

Я подняла лицо, уставилась на Игоря и когда, наконец, встретила его взгляд, быстро, но четко качнула головой вверх-вниз.

«Ты можешь делать со мной, что хочешь» — отправила в СМС, окончательно прикопав самоуважение. И замерла в предвкушении…

Глава 5

Этот день начался с утра не очень удачно.

Обычно, когда Игорь возвращался с пробежки, Алла еще спала. И ему удавалось позавтракать, переодеться на работу и уехать вполне спокойно. Как бы то ни было, он не любил, когда Алла начинала примерять на себя фартук радушной жены — слава богу, она пока его еще мерила, но, увы — Игорь еще не придумал, как отбиться от отца, настаивающего на этой женитьбе. С него бы реально сталось лишить Игоря наследства, причем глубоко, напрочь, оставив даже без крыши над головой.

И Игорь пока не понял, боится ли он оказаться в таком положении, или все-таки жениться на Алле — гораздо худший вариант.

Вот сейчас, мрачно наблюдая пригоревшую, утопленную в масле яичницу, Игорь размышлял: за что это все ему. И может хрен с ним с наследством? В конце концов, мозги у Игоря есть, если что и сам себя вытянет за шиворот из дерьма. Наверное…

— Я позавтракаю творогом, у меня режим…

Тщетно. Не уклонился. Пухлая губка Аллы задрожала, а глаза, уже накрашенные, в чертовы восемь утра, наполнились слезами.

— Я хотела тебя порадовать.

Внутренне Игорь сплюнул. Внешне вежливо улыбнулся и сел за стол, медленно ковыряя вилкой яичницу, и пытаясь отскрести что-то съедобное от этой крайне качественно приготовленной подошвы.

На самом деле, к слезам Аллочки он уже был весьма холоден. Она порывалась рыдать чуть что — то ты на нее не посмотрел, то чай, что она тебе налила, выпил и не поблагодарил, то просто увидела в какой-то афише расплывшееся пятно в виде головы котика. От такой частоты слезоизвержения у Игоря уже выработался к Аллиным слезам крепкий иммунитет. И вообще очень сильно сомневался, что женщина, хоть она женщина сможет его тронуть слезами.

Сейчас ему просто не хотелось скандала. Алла с утра могла и чашки бить начать. А там были и любимые. Нет, все-таки Игорь был глубоко и полностью прав… На солдатский сапог эту яичницу можно было набивать. Портянки можно и промаслить, но быстро износиться этой яичнице явно не грозило. Аллу вообще нельзя было подпускать к плите. Игорь даже пару раз вежливо говорил, что лучше сам готовить будет, раз уж она так не хотела нанимать повара, но девице было все как об стенку горох. Если она начинала пылать желанием Игоря накормить — можно было заранее жрать лекарства от расстройства желудка или надеяться на улыбку госпожи удачи, то есть на то, что Алла не станет дожидаться, пока Игорь доест ее приготовленный «деликатес».

Алла наблюдала за ним с умиленной улыбкой. Ничего, сейчас пять минут потупит, и свалит — губы там накрасить, или что ей там может понадобиться.

Гребанный потоп, который уже две недели как лишил Игоря его собственной жилплощади. Гребанные ремонтники, что так тормозили (хотя ладно, там много было работы, что уж там). Гребанный отец, с его предложением: «Ну так может вам с Аллочкой съехаться, у нее такая просторная квартира…».

На самом деле, старый хрен очень надеялся, что Аллочка быстренько от Игоря залетит — как-то Игорь случайно проболтался, что вполне не против стать отцом… Однако Игорь не готов был жертвовать своей свободой ради конкретной представительницы семейства Вяземских, поэтому уже согласовал с Аллой вопрос приема ей таблеток, мотивировав это как нежелание спешить. Предлагал и презервативы, но Алла к ним относилась скептически.

Просторная квартира, мать ее. Это да — это было верно. Но блин, этой «просторной квартире» ужасно не хватало дизайнера… Нормального дизайнера, хорошим вкусом, чтобы сделал приличный ремонт, без переизбытка розового цвета, и обязательно вышвырнул отсюда все эти ненужные такие бесячие уродливые статуэтки с купидонами. Где она их брала вообще — таких вот страшилищ? Ведь это ж надо было умудриться, подбирать эти хреновины — одна другой страшней. И нет, они не были антикварными, не были ценными, у них не было истории — как чужой, оставленной предыдущими хозяевами, ни своей — приобретенной уже у Аллы. Нет. Это были просто фарфоровые и гипсовые фигурки. Даже не коллекция — Игорь специально спросил. Ей богу, Чаки и тот был симпатичнее, чем эти уродцы.

— Ты рано встала сегодня…

— Твой папа звонил. Пригласил нас на ужин.

Утро становилось все паршивее. Не то чтобы Игорь не любил ужины в кругу семьи, нет, он был бы рад увидеться и с отцом, и с мамой и с сестрой. Ключ неприятностей заключался в пресловутом «нас». То есть ехать придется с Аллой. Снова слушать «когда же уже…» от отца.

— Мои тоже приедут, очень хотели тебя увидеть.

Это были первые нотки Реквиема по сегодняшнему вечеру, которые зазвучали лишь в голове Игоря. Нет, вряд ли абсолютно все члены семейства Вяземских хотели Игоря увидеть, а лишь Алла — и ее отец, который, как и Венецкий-старший, лелеял надежду на объединение капиталов, через свадебку отпрысков.

И обязательно, теперь уж точно не увернуться, речь снова пойдет о том, что хорошо бы эту свадебку сыграть поскорее, а то мол деды внуков заждались… А Игорю это слушать было слегка тошно. Заждались они внуков, как же. Просто уже распланировали, как сольют две свои пока что конкурирующие фармацевтические фирмы в одного монстра-монополиста. Уже даже дизайн лого «V&V» рассмотрели во всех вариациях, и каждый четверг выбирали новый — развлекаясь от нечего делать.

Нет, Игорь ничего не имел против Аллы в своей постели — девушка она была красивая, умелая и секс с ней был хорош, Алла всегда активно подмахивала, стонала, громко и много, даже пожалуй слишком много. Игорю даже иногда казалось, что орет она для галочки «потому что надо», а не потому что ей действительно хорошо. Все вроде бы нормально, девушка при деньгах, красивая, удобная… Но все равно Алла была какая-то слишком лощеная, слишком выхоленная, с ненатуральными губами. Игорю вообще иногда казалось, что трахаясь с ней — он трахает сверхреалистичную резиновую бабу. Да, задница красивая, ровная, ну а какой ей еще быть, если Алла не вылезала из фитнес-клубов? И пропадал диплом экономиста, с грехом пополам проплаченный щедрым папочкой. Не хотела девочка работать, не хотела. И вроде бы ничего плохого в этом не было, женщина ж может выступать в роли хранительницы очага, пусть феминистки и против этого, но…

И снова «но» В общем-то, ни Алла, ни Игорь жениться не торопились. Даже трахались скорее потому, что искать себе какие-то другие варианты для секса времени ни у того, ни у другого не было, и чтобы папы уж очень не наседали.

Нет, Алла наверняка ждала от Игоря каких-то шагов, ну, скорее всего, и сам Игорь их от себя ждал, но делать… делать не торопился совершенно. Не хотелось. Игорь не готов был впускать Аллу в свою жизнь как жену. Холостяцкая жизнь его пока что устраивала.

— Мы же поедем? — уточнила Алла, когда молчание уж очень затянулось.

— Конечно, — спокойно кивнул Игорь, про себя лишь вздохнув: «Как будто у меня есть выбор».

Алла просияла облегченной улыбкой. Наверняка, на нее тоже давил отец, наверняка был недоволен промедлением, наверняка ей было нелегко держать оборону самой. И Игорь Алле конечно сочувствовал, но… на его настроение это пока никак не повлияло. Не хотел он жениться на Алле, и сам понимал, что с его стороны спать с ней, ничего не гарантируя — так-то поведение редкого козла, но с этим ничего поделать пока не удалось.

От яичницы наконец-то удалось избавиться, наконец-то удалось сожрать свой творог и почувствовать себя нормальным человеком, а не голодным Робинзоном, что питался подметками своих ботинок.

На работу ехал в препаршивом настроении, прямо предвкушая вечерний разговор, и то, как будет от отца отбиваться.

А потом — уже выходя из лифта, заметил цокающую каблучками по коридору Ильину. Так как с утра остро не хватало какой-нибудь разумной женщины, что не принималась рыдать из-за какой-то ерунды.

Окликнул. Спросил какую-то хрень. Игорь итак знал о динамике проекта. Все-таки ежедневные Дашины отчеты он читал, а не Виталик — хотя как раз Виту и полагалось это делать.

Сейчас так хотелось перемолвиться с этой девушкой хотя бы парой слов, глянуть в эти спокойные глаза, ощутить, что не все так еще плохо в этом мире, что есть адекватные, умные особи женского пола. Ну, по крайней мере, в Дашиной ненавязчивой естественности было нечто гораздо более притягательное, чем перекачанные губы Аллочки, и задница, тоже не избежавшая уколов ботокса «для коррекции формы».

И глядя в Дашины глаза, Игорь старательно задвигал на задний план все те образы, что там кружились и складывались. Вот Дашу Игорь хотел. Действительно хотел. Это было что-то иррациональное, сродни тяги мальчишки-хулигана к девочке-отличнице, и наверняка, кто-то другой, тот же Вит или Андрей этот выбор бы не оценили. Мол, а где ноги от ушей, и сиськи пятого размера? Но женщин для секса в жизни Игоря было предостаточно. Эта девушка — была для любования. Нет, Игорь пару раз подумывал — а не замутить ли с Ильиной роман, погорячее, пострастнее, но, то у нее парень был, то у Игоря какая-нибудь жена или Аллочка. И портить отношения с хорошим, действительно высококлассным архитектором, Игорю не хотелось. Хорош бы он был начальник, если бы согласился променять хорошего специалиста на пару месяцев страстного секса.

И все-таки Даша была хороша… Даже сейчас глядя на нее — замершую, чуть облизывавшую свои тонкие губы Игорь ощущал себя будто смущенным подростком. Нет, он мог бы попытаться… Очень вероятно, что она бы согласилась. По всем признакам Даша к нему неровно дышала. Вот только особого рвения с ее стороны Игорь не наблюдал, да и Аллу все еще не вычеркнул из своей жизни. А кодекс чести и «спать только с одной женщиной» еще никто не отменял. Время разбитной молодости вроде как осталось в прошлом, сейчас Игорь предпочитал стабильность и уверенность любой безумной страсти. И с точки зрения стабильности — Алла была не таким уж и плохим вариантом. По крайней мере, готовила она стабильно паршиво.

Опять же, неизвестно, насколько Игорь нравится самой Даше. И что в нем ей нравится. Так-то после двух неудачных браков Игорь стал прохладнее относиться к женским симпатиям. Даже при том, что рожа вроде была приятная, бабы сплошь все равно смотрели в кошелек. А нафига была еще одна кукла? Та же Алла вполне годилась на роль куклы. Видеть, как окуклевает Даша было бы гораздо горьче.

Так думал Игорь. До презентации.

Глава 6

В начале презентации Игорь поглядывал на Дашу мельком. Обычно он ее просто слушал, тем более что говорила она очень уверенно, и голос у нее был очень приятный. А так, вроде как не хотелось, чтобы девушка заподозрила, насколько много ее шеф уделяет ей внимания. Могла и заподозрить чего. Но в какой-то момент понял, что что-то не так. Обычно Даша запиналась куда меньше, чем сегодня. Что с ней? Какие-то проблемы? Желудок прихватило, может? Игорь уставился на девушку, пытаясь оценить уровень беды по ее мимике.

Даша вздрагивала. Не очень заметно — но очевидно для того, кто не слушал рассказ о завершенных проектах, со всеми сложностями, возникавшими при каждом — а был озабочен именно тем, что происходит с докладчицей.

Что действительно Игоря удивило — так это выражение лица Даши. Да, оно было дружелюбным, мягким — каким ему и полагалось быть при общении с потенциальными клиентами. Все было в порядке, но глаза девушки были разъяренными. Такой злой Игорь Дашу видел только один раз — когда генеральный, прокатив ее с повышением, назначил на место главы ее отдела Вита. За нее, тогда полгода тащившую отдел как и.о. главного инженера, Игорю было обидно. Потому что с первого взгляда на Вита было ясно — он халтурщик. И так оно и было. Нет, что касается «делегирования полномочий» — с этим Вит справлялся на «отлично». Делегировал даже то, что по идее нельзя было делегировать. Но сколько ошибок за ним приходилось поправлять… Сколько презентаций с его руки было назначено не на то время.

Вот тогда, в день появления Вита, Игорь видел Дашу такой злой. Думал, что увидит в слезах — хотя бы позже, но нет. Так весь день тогда и проходила с маской разъяренной богини на лице. Эх, карьеристка. Даже стыдно было, что так часто мелькали в ее сторону настолько фривольные мыслишки. Ну, разве вмешаешься в ее уклад жизни со своими какими-то там пожеланиями?

И все же что-то было не так. И Игорь не мог никак избавиться от стойкого ощущения дежавю. Где же он видел что-то похожее? Как будто давно, ужасно давно.

Бинго! Вспомнил. Видел он это три года назад, когда на закате отношений со первой женой пытался внести в эти самые отношения перчинку. Затея оказалась провальной, спасти те чувства нельзя было ничем, добивающим гвоздем в крышку гроба стала измена Алисы — причем ушла она к родному брату Игоря, и вот это было, пожалуй, самое болезненное.

Вибратор? Причина Дашиного странного поведения — вибратор? Нет, обкуренная версия… Она же охренительный специалист, она бы не стала так рисковать своим рабочим местом, знает же, что Вита слишком бесит, что у нее все получается, как бы он ни пытался ее подставить.

И все-таки вздрагивала Даша в основном верхней частью тела. А ноги? Ноги напряжены, чуть заметно вздрагивают… И… если прислушаться — то даже Дашин голос позволяет услышать еле слышный звук вибрации. Если, конечно, задаваться целью услышать именно его и напрягать слух только для этого. Офигеть. Неужели все-таки да?

Но кто управлял вибратором? Кто-то из клиентов? Там есть Дашин кавалер? Игорь прошелся взглядом по лицам собравшимся за столом мужчин. Нет, молчали, разглядывали Дашу, слушали ее, но ни у кого в руках прятать было нечего.

Взгляд зацепился за Тихонова. Которого, к слову, на презентации быть не должно было. Он или один из его халдеев должны были ждать снаружи конференц-зала. А не торчать в дверях и слащаво улыбаться. Его никто не замечал, все смотрели на Дашу — а вот сама она вполне себе его видела. Стояла-то как раз напротив двери.

В руках у Тихонова, подтверждая самую обкуренную гипотезу Игоря, действительно был пульт. Маленький, черный, скромный, с двумя кнопочками на корпусе. И начальник охраны действительно с ними игрался, не спуская с Даши маслянистого взгляда.

Пока Даша договаривала — Игорь лихорадочно соображал, что лучше сделать в текущей ситуации и стоит ли вмешиваться. В первую секунду он охренел, потому что… Потому что не мог даже представить, что Даша могла с Тихоновым затеять эту игру. Ее никогда не замечали с коллегами по работе, и уж тем более Игорь с трудом мог понять, что Даша могла найти в полноватом мужике в возрасте, коим и был Иван Георгиевич. Молодая, симпатичная особа, но пульт-то доверила не кому-нибудь, а Тихонову. При этой мысли Игорь даже приступ ревности внезапный ощутил. Потому что самолюбиво себя считал куда более подходящим для таких игр кандидатом. Но нет, ему Даша подобную хрень даже не предложила… А предложила ли она Тихонову? Почему она была настолько в ярости? Потому что любовник затеял игру в неподходящем месте? Нет, что-то было не так. И Игорь, пожалуй, спросит с Даши после презентации, но сейчас оставить ее на произвол судьбы по-мушкетерски не смог.

Дождался, пока она закончит выступление, встал, вышел из конференц-зала.

— Пойдем выйдем, Иван Георгиевич.

Нужно сказать, начальник охраны вообще не ожидал, что Игорь заломит ему руку с пультом и выдерет его из ослабевших пальцев.

— Какого хрена? — шепотом взвыл Тихонов, когда Игорь ему руку выпустил. Щеки у начальника охраны покраснели. Действительно, такой бравый мужик, вечно что-то из себя строит, а руку ему заломил сопляк в полтора раза меньше весом. И все-таки Игорю было не жалко. За то, что этот мудак так прилюдно поиздевался над Дашей, ему вообще хотелось руку сломать, но Игорь все-таки не исключал, что игра-то была затеяна с согласием Даши.

— Аналогичный вопрос, — брезгливо поморщился Игорь, — ты что, Иван Георгиевич, презентацию сорвать решил?

— А что такого? — вскинулся Тихонов. — Играю со своей девушкой, она все выдержала, какие претензии?

С девушкой? Ну ни хрена ж себе.

— Ну то есть ты утверждаешь, что пульт тебе Даша сама дала, да? — поинтересовался Игорь, прямо глядя в глаза Тихонову.

— Да, — нагло заявил Тихонов. И он врал. Явно врал.

— А она-то это подтвердит? — прохладно поинтересовался Игорь. — Можешь не отвечать, Иван Георгиевич, — брезгливо поморщился Игорь, разглядывая на пошедшее пунцовыми пятнами лицо толстяка, — ты скорей всего попытаешься соврать, наверняка ты рассчитываешь, что Дарья постыдится сознаться, что явилась на презентацию с вибратором в трусах и подтвердит твою версию.

Хотя, честно говоря, зная Дашу, Игорь скорей предполагал, что она устроит скандал и ни в коем случае не спустит Тихонову это унижение.

— Ты пойми, Игорь Вячеславович, — заискивающе заулыбался Тихонов, — я ее уже полгода окучиваю. А она — ни в какую. Кочевряжится. Ты ж как мужик должен понять, почему я решил ее проучить…

Игорь прищурился, разглядывая Тихонова и думая, что, наверное, вот до такого уровня мудачизма он еще не опустился. Ему и в голову не пришло таким образом мстить даже бывшей, даже Алисе, которая в свое время самолюбие Игоря подшатнула настолько, что он год трахал всех без разбору, лишь для того, чтобы напомнить себе, что он легко может соблазнить любую, в общем-то, женщину. И уж тем более ни за что бы он не стал мстить женщине просто за тот факт, что он ей не нравился. По уму, кулак чесался сейчас двинуть Тихонову в нос — вот только за дверью сидели будущие клиенты, и еще не понятно, оценит ли Даша заступничество подобного рода. Хотя… Хрен бы с ней, с оценкой, но… Девушка мужественно выдержала презентацию. Не спасовала, не сбежала — хотя наверняка вибратор создал кучу проблем при выступлении. И угробить весь результат ее работы, ее подготовки к этому мероприятию самым мальчишеским образом сцепившись с Тихоновым? Нет, не хотелось, совершенно.

— Пошел вон, — Игорь недовольно улыбнулся, — и лучше тебе пару дней мне на глаза не показываться, Иван Георгиевич. А то убью же, ненароком.

В глазах Тихонова плеснулась молчаливая ярость. Да, кажется, чувства Игоря по отношению к Даше он слегка разделял. По крайней мере, чувство ревности. Пусть ни у одного из них никаких прав по отношению к Ильиной не было, но поди-ка ты это объясни собственному либидо, которое утверждает, что ему жизненно необходимо нахлобучить именно эту особь женского пола. Нет, конечно, Игорь себя в руках держать умел и к своим подчиненным девушкам не подкатывал, не желая превращаться в какого-нибудь персонажа из третьесортной мелодрамы, в которой босс обязательно имел всякую симпатичную двуногую особь женского пола, которая заносила к нему ежемесячный отчет.

Нет, отчасти Игорь мог тех боссов понять. Работа отжирала время от того времени, что обычные, менее занятые люди тратили на поиски партнера. И чем выше ты становился на карьерной лестнице, тем меньше времени у тебя на это оставалось. В таких условиях, конечно, если ты занимался работой без выходных и сверхурочно, не исключено, что потрахивать сотрудниц было и максимально удобно — но и вульгарно это тоже было.

Игорь вернулся в конференц-зал, ободряюще подмигнул Даше, полюбовался на легкое выражение растерянности, проскользнувшее по ее лицу, и только сжал в кармане пульт.

Честно говоря… Да, Игорь понимал, почему Тихонов так возбудился и чем искусился. По работе, так уж выходило, что Игорь старался не видеть в своих сотрудницах объекты для секса. «Служебный секс» здорово осложнял жизнь. Так, например, генеральный уже так привык к Леночке, что не увольнял ее, хотя были на рынке труда секретари и покомпетентней, и порасторопнее — но кто же знает, были ли те секретари настолько же уступчивы как Патрикеева.

И вот сейчас, скользя взглядом по Дашиной фигурке — точеной, красивой, аппетитной фигурке, — зная, что сейчас лишь одно нажатие кнопки на пульте отделяет Игоря от начала эротической игры, было сложно не искушаться. Но нет. Игорь уже видел, как она была зла на Тихонова, не хотел он вставать с данным мудаком на одну ступеньку. Тем более, что примерно мог себе представить, как себя ощущает Даша. Да, она была будто стальная, ну а какой еще быть девушке, которая везде пробивается без блата и только лишь своими мозгами?

И все же чем дальше, тем сильнее зудело у Игоря — даже не в штанах, в груди. Смертельно хотелось хотя бы предложить, а там… Нет, она не должна отказаться. Разве что захочет взять паузу после унижения со стороны Тихонова, но… если Игорь хорошо знал Дашу — а он ее знал весьма неплохо, — то скорей она предпочтет выбить клин клином, чем предаваться саморефлексии.

Потому и сбросил ей ту СМС-ку, с предложением «поиграть». Осторожно, конечно, предварительно прощупав почву на предмет настроения. Как он и думал, девушка держалась. Как он и думал — на него она глянула с интересом, чуть покусывая губы — будто сомневалась.

Впрочем, Игорь ожидал согласия, но не в той форме, в которой получил.

«Ты можешь делать со мной все что хочешь». И звездочки вокруг «ты» будто подчеркивали, что Игорю делали некое исключение. И самолюбие вытянуло возбуждение вдоль спины, подхлестывая: «Смотри, она хочет именно тебя».

Ох, дорогая Даша, вот умеешь же ты себе найти неприятностей на свою очаровательную задницу.

Глава 7

Нужно отдать Игорю должное, он «играл» действительно вдумчиво. Конечно, это было немного не то, что было бы, если бы он это делал во время выступления, но сейчас я хотя бы могла выдохнуть и сосредоточиться на ощущениях.

«Возбудись и не спались» — новый уровень в квесте. Теперь «не спалиться» предполагалось перед кучей народу клиентов. Хотя… Я же уже выдержала один раз, второй раз выдержу тоже.

С клиентами Игорь общался с четверть часа. Вертелся как волчок, сверкал во все стороны улыбкой, умудрялся не дать никому заскучать и уйти, охмурял, как мог. Вибратор внутри меня включался совершенно непредсказуемо. Иной раз мне казалось, что Игорь уже и думать забыл про меня, и в это время теплая бархатистая продолговатая во мне оживала. Боже, сколько, оказывается, внутри лона чувствительных точек, от прикосновения к которым шумело в ушах.

Совсем другое дело. Все-таки большое значение имело — кто и как с тобой «играл». В принципе, стащи Игорь из моей сумки пульт, я бы на него разозлилась куда меньше, чем на Тихонова. Тихонов меня в принципе бесил, потому что ужасно подтачивал мою самооценку.

«Ну неужели я могу заинтересовать только такого мужчину?»

Видимо, все-таки нет. Честно говоря, после СМС-ки Игоря самооценка неуверенно приподняла голову.

Неужели мною мог заинтересоваться настолько охренительный мужик? Я вообще была уверена, что он в очередной раз собирается жениться, хотя… Важно ли мне это было? Сегодня — нет. Сегодня я вообще не хотела думать о том, что правильно, что не правильно, и как следует поступить.

Игорь был потрясающе обаятельным мужчиной. Такого рода, что даже зацикленная карьеристка вроде меня регулярно мечтательно вздыхала и сомневалась в выбранных жизненных приоритетах. Да что уж там, он меня просто заводил. Улыбкой, мимикой, глазами цвета расплавленного серебра. Настолько заводил, что даже было стыдно, что такой эффект на меня оказывает один мужчина. С которым я даже не спала ни разу, и отношений у меня с которым не было.

Некоторые, кто имел «серьезный подход» к мужикам, то есть виды на свадебку и детей, смотрел и на то, что фамилия Венецких была на слуху. Его отец владел целой сетью фармацевтических розничных предприятий. Почему сам Игорь не пытался «унаследовать дело» — да хрен же знает. Может, его не интересовали таблетки, может, наследовать было кому, может, и сам отец не стремился себя со счетов списывать. Хотя мне было похрен, я замуж за Игоря не собиралась и даже не надеялась.

— Я надеюсь, ты думаешь обо мне? — вкрадчиво шепнул Игорь. — Сиди-сиди, не дергайся.

Приходя в себя, я поняла, что клиенты уже отчалили, конференц-зал пуст, а Венецкий стоит за моей спиной, склонившись ко мне, и касается кончиком носа моей шеи. Нифига я, оказывается, могу в себя уйти… Запоздало нахлынули ощущения от того, что осознала. Как будто током ударило от такой близости Игоря.

— Только о тебе и думаю, — вздохнула я, чуть запрокидывая голову, — уж прости, Игорь Вячеславович.

Игорь куснул меня в шею — едва меня не ослепляя количеством ощущений.

— Дарья Андреевна, ты же умная девушка, какого хрена за такие вещи извиняешься? — сурово поинтересовался он, и вибратор во мне начал пульсировать, задевая прям очень чувствительную точку. У меня аж в глазах потемнело, и стало трудно дышать. Бывают моменты, когда либидо кипит в висках, будто раскаленная ртуть. Когда кажется, что можешь трахнуться от первого попавшегося навстречу мужика, если он согласится. А если не согласится — переубедить и трахнуться.

Сейчас было почти так же. Да, возбуждение кипело в висках разъяренным набатом, а жарко было так, что мне смертельно хотелось раздеться до «без трусов». Но хотела я только Игоря. На полумеры сейчас я была категорически не согласна. Если и поступаться принципами — то ради того, кто в личном пантеоне считался самым совершенным мужиком на свете.

— Хорошо тебе? — мурлыкнул Игорь, стягивая с моих волос резинку, выпуская мою гриву на волю.

— Хорошо-о-о, — шепотом выстонала, еще плотнее сжимая бедра. От возбуждения — такого необычного, обусловленного тем, в чьих руках сейчас был ключ от моего удовольствия, кружилась голова.

Я смертельно хотела, чтобы Игорь не тянул, чтобы вот сейчас дернул бы меня на ноги, усадил на стол, задрал юбку, а потом…

— Пойдем к шефу, Дарья, — шепнул Игорь, приводя меня в чувство — слегка приводя, — мы должны отчитаться по презентации.

Это был настолько сильный облом, что у меня аж в глазах слезы появились, а из горла вырвался полузадушенный всхлип.

— Ну-ну, — Игорь рассмеялся, — ты же не думала, что наша с тобой игра будет легкой и простой?

— Ты продолжишь? — тихо выдохнула я, пытаясь понять, пугает ли меня проступающая все четче перспектива или все-таки соблазняет. Я хотела, чтобы он продолжил. Желательно — прямо сейчас. Но… Такой заманчивый приз — то есть его самого — стоило и заслужить.

— Конечно, продолжу, даже не сомневайся, — усмехнулся Игорь, — а теперь идем, Дарья Андреевна. Мне не терпится… увидеться с нашим генеральным.

В многозначительной паузе был охренительный намек на тему того, что ему в действительности не терпится со мной сделать. Ох, как мне эта пауза понравилась. Аж мурашки по коже пошли.

— Дарья, а вам так идет, — суховато заметил Печорский, когда мы вошли в его кабинет, лишь мельком глянув мне в лицо. Волосы я так и оставила, распущенными, потому что стоило лишь только поискать взглядом резинку — как Игорь, остро глянув мне в лицо, потребовал оставить волосы «вот так», потому что ему, мол, так нравится. Ладно. Я решила перетерпеть часик, похожу растрепой, от этого голова не разболится…

— Спасибо, Андрей Васильевич, — я постаралась улыбнуться скромно.

Губы генеральный все равно поджал недовольно — по дресс-коду волосы должны были быть убраны. Но вообще, именно это правило в большинстве своем наши женщины игнорировали. Ну а где еще походить «красивой и свободной», как не работе? Это ж не пирсинг, не татушка на шее, и не юбка, едва прикрывающая трусы. Ну, конечно, такое себе позволяли в основном те, кто работали не с клиентами — а с бумагами. Бухгалтерия, например, только так и ходила. Ну, а на прочих должностях в «Печорском» женщин было гораздо меньше.

— Садитесь.

Генеральный кивнул в сторону кожаного дивана, стоящего у окна. Вот кстати, неформальность из неформальностей, кто бы мог подумать, что у жесткого, помешенного на правилах завзятого бюрократа, который на работе уже давно обзавелся прозвищем «Зануда», в кабинете будет стоять вот такой вот черный кожаный диванчик. Впрочем, чести на нем посидеть удостоиться можно было, только если ты мог себя зарекомендовать как ответственный работник.

Мы с Игорем сели на разных краях дивана. И вроде между нами было сантиметров шестьдесят — но все равно мне почему-то казалось, что моя нога соприкасается с его бедром, мерещился жар его тела… Господи, Даша, это конец, нельзя так хотеть мужика, слышишь? Нормальные женщины так себя не ведут! Они спокойно работают! А ты — дай себе волю — из-под стола Игоря бы, пожалуй, не вылезала и работала бы исключительно ртом. Позорище.

— Дарья, вы в порядке? — прозорливо поинтересовался Андрей Васильевич, видимо, я была бледновата.

— Презентация была поставлена раньше того времени, о котором предупредили меня, я слегка переволновалась, — как можно нейтральнее ответила я, закидывая ногу на ногу.

Честно говоря, внутренне меня трясло. Господи, Игорь сейчас может швырнуть на стол генерального пульт, присовокупить к этому рассказ о презентации — и на этом моя карьера в «Печорском» закончится в одно лишь мгновение, я даже моргнуть не успею. Печорский очень трясся над своим детищем, пусть сейчас это и был уже даже не единственный его бизнес, но не зря он упорно не давал никому занимать место генерального директора, стремясь держать руку на пульсе.

Нет, Игорь может и не бросить пульт— но если он включит вибратор в неподходящий момент и я спалюсь… Если Игорь догадался — вдруг Печорский тоже догадается? Вдруг зануда он — только на работе? А вне кабинетика, может, он — демон в черном латексе, терроризирующий какой-нибудь БДСМ-клуб, а то и все московские БДСМ-клубы вместе взятые?

— Но все прошло по плану, я надеюсь? — поинтересовался Печорский.

— Дарья никогда не разочаровывает ожиданий, — многозначительно улыбнулся Игорь, и именно в этот момент вибратор во мне включился снова. Позу я выбрала… неудачную. Ту, из-за которой я чувствовала вибратор целиком, в котором нивелировалось достоинство его небольшого размера. Я будто сама сжалась вокруг продолговатого предмета внутри себя, а он возьми и завибрируй…

Боже, боже, боже… Это было нечто — с невозмутимым видом и деловой улыбкой сейчас глядеть на генерального директора фирмы, а внутренне — корчиться чуть ли не в агонии. Я и так практически кипела — сейчас же могла просто испариться. А нужно было держаться, держаться и не спалиться, пока Игорь рассказывал об успехе презентации, о том, сколько клиентов уже пошли оформлять у нас заявки на заказы, а сколько еще — выразили к этому очень твердые намерения…

Ох, работы мне будет этой зимой… Ох, этот режим пульсаций… Когда вибратор внутри начинал двигаться медленнее — и сильнее. В этот момент я уже смертельно хотела, чтобы вибратор во мне заменил член. Потому что теперь уже не могла удовлетвориться только этим удовольствием, мне хотелось максимума… А тут еще Игорь…

Я видела его краем взгляда. Видела руку, убранную в карман брюк. Я знала, что в этой руке ключ к тому, что меня истязало. А свободная ладонь Игоря— с длинными узловатыми, такими эротичными пальцами лежала на подлокотнике дивана. И отнюдь не спокойно она там лежала. Скользила по черной коже, выписывая узоры, и я смертельно завидовала тому подлокотнику… Я хотела, чтобы эти пальцы сейчас гуляли по моему колену, по моей коже… Я бы сейчас отдала за это душу — и сердце в придачу (а что в нем толку, бесполезный орган, чуть что — норовит влюбиться).

Игорь, Игорь, Игорь…Честно говоря, я внутренне вся тряслась от того, что сейчас творилось. Что я творила? Как самая распоследняя бл… легкомысленная женщина занималась с мужиком прелюдией к непотребству — с самого утра, не покидая рабочего места. И все-таки я хотела умереть… Так нельзя было относиться к начальнику. Нельзя было с воплем истреблять из головы мысли — что вот ему бы разрешила себя и на поводке поводить, до того приятно было себя ощущать в его власти.

Игорь, Игорь, ну вот что ты за человек такой? Кажется, ему действительно было принципиально поиметь всякую бабу раньше других своих коллег. Ленка, например, хвасталась, что ее краткий и бурный роман с Венецким закрутился, когда ее, Ленку, начал окучивать наш генеральный. Типа, «поимел первым — и свалил в закат». Завоеватель, мать его да в пятки целуй! Ладно, скажем Тихонову спасибо, в конце концов — зря, что ли, постарался.

Ага, скажу спасибо, а потом отравлю. Стрихнином каким-нибудь.

— Ну что ж, отлично, вы молодец — Дарья, — генеральный выдавил из себя одобрительную улыбку, когда Игорь закончил с отчетом, — хотя честно говоря, лучше бы выдавил премию. Улыбка мне новые туфли не оплатит. Хотя и честь, конечно, превеликая — Зануда вообще редко кому улыбается. Но когда честь отражается в расчетном листке, это все таки приятнее.

— Вы же сейчас на переговоры уезжаете? — безмятежно уточнил Игорь, и я едва не вздрогнула. Мысли в голове закрутились категорически неподобающие, что может, Игорь рассчитывает воспользоваться кабинетом генерального? Да нет, это слишком… Наверное…

Печорский посмотрел на Игоря и меня как-то странно. Но потом неторопливо кивнул. Подозрительно. Очень-очень подозрительно.

— Мне документы надо оформить от вашего имени, — невозмутимо улыбнулся Игорь, — оставите мне ключ от кабинета?

— Оформляй, — сухо отозвался Печорский, а затем поднялся, бросил Игорю ключ от кабинета, поднял сумку, кивнул мне и вышел из кабинета. И тут меня бросило в жар еще сильнее. Потому что да — похоже, оправдались самые смелые надежды… Похоже, выходить из этого кабинета я не захочу — только уползти…

Глава 8

Игорь глядел на меня, как удав на зачарованного его взглядом кролика. И медленно — чудовищно медленно — растягивал узел галстука на шее.

— Последний шанс сбежать, — вкрадчиво улыбнулся он, а я — при всем этом — ощущала, что шевельнуться-то не могу, не то что убежать.

— А если он вернется? — пискнула я, имея в виду, конечно, Печорского. Вряд ли генеральный будет рад осквернению своего кабинета и любимого диванчика, раз уж он этот диванчик сюда притащил.

— Позовем присоединиться? — иронично поинтересовался Игорь, вздергивая бровь. И вот на это скромная — при всей своей внутренней распутности — девочка Даша вспыхнула как вареный рак. Даже не сразу нашла, что ответить. Но, видимо, мое смятение было видно невооруженным глазом, потому что Игорь ухмыльнулся.

— Не волнуйся, — успокаивающе произнес он, — я не привык делиться своими женщинами, так что я просто попрошу Андрея погулять еще.

Мда.

Для Игоря-то Печорский — Андрей. Кажется, они дружили, вместе ездили на рыбалки и в боулинг — Ленка, по крайней мере, так рассказывала. И он наверняка мог попросить генерального «погулять», и тот наверняка уйдет. Но блин… Мне-то потом Печорскому на глаза показываться. Отчеты сдавать… И вряд ли его отношение ко мне останется прежним. Господи, как же страшно… Может, и вправду сбежать? Еще же не поздно, да?

Игорь придвинулся ко мне, заставляя к нему развернуться. Будто отрезал мне путь к бегству — и все мысли, которые тот побег требовали. Он будто вышиб из моих мыслей все, что в них было — как будто выбил страйк.

Не было пути назад — сейчас уже не было. Не когда одна его ладонь внаглую легла мне на колено и скользнула под юбку, а вторая — удивительно трепетно коснулась моей щеки.

И эти глаза, эти потрясающе красивые серые глаза уставились мне в лицо, вот только почему-то от этого завибрировала душа.

— Ты хочешь меня? — поинтересовался Игорь, а пальцы под моей юбкой, медленно кружась и слегка пританцовывая, ползли выше по бедру.

— Только тебя… — и это была правда… При всем уважении, ни один мужик не вызывал во мне такой реакции. Да, я хотела секса часто — слишком часто, если верить воплям Ника. Но лишь только Венецкий заставлял меня дымиться как не прогоревшая головня. Его я действительно хотела. Не просто потрахаться с любым более-менее подходящим кавалером, нет. Я хотела Игоря. Всего. Пусть даже и очень смутно представляла его форму. Хотя Ленка об Игоре вспоминала с восхищением — и я ей в те минуты жутко завидовала. Прямо задыхалась от зависти.

Господи, только бы не налажать. Только бы не ляпнуть что-нибудь, что ему сейчас это его обострение сексуальное перекрыло. Так, Даша, ты сегодня послушная девочка. Пока пульт в руках Игоря — такой и будешь. А потом? А что потом — сейчас бы трахнул разичек, о потом думать нечего.

Игорь подался вперед, будто обрушиваясь на меня.

Его тело — тяжелое, жесткое, пыщущее жаром, внезапно оказалось так близко, что мне аж дышать стало сложно, все что смогла — выдавить полузадушенный писк, скорей от неожиданности, чем осознанно стремясь ему подыграть. Гребанный хищник. Реально, я чувствовала себя какой-то загнанной газелью. Боже, ноги слабели, как будто были слеплены из какого-то мокрого песка и сейчас лишались всей крепости под гнетом лишь легкого ветра.

Он не говорил. Ни одного чертового слова — нет, и нет, он не стал меня целовать, хотя я этого подсознательно ожидала. И черт возьми, я была уверена, что от этого влипну даже еще сильнее. И непонятно, хорошо или плохо это было — но в губы меня Игорь целовать не стал, только в шею.

Это тоже сработало. Будто в моем мире случилось затмение, будто весь мой разум затопило чернотой. Я просто ахнула, слабея еще сильнее, впиваясь пальцами в лацканы его пиджака.

Игорь… Сногшибательное обаятельное красивое чудовище. Человек, который одним лишь взглядом, даже не прикосновением, превращал мое тело в какой-то неуверенный студень. Сейчас — мой, со всеми потрохами. Хочет меня. Не Ленку, не свою невесту, не жену — меня. И это переполняло мысли эйфорией, будто я перебрала с шампанским на голодный желудок. От этих мыслей хотелось растечься и воспарить…

Боже, Даша, ты что, как будто девственница? Ты реально хочешь, чтобы Венецкий запомнил тебя такой? У тебя второго раза не будет. И ты позволишь себе быть бревном с тем мужиком, по которому было столько влажных фантазий в твоей пустой головенке? А самоуважение у тебя после этого останется?

Я потащила рубашку Игоря из-под ремня. Кипенно-белую рубашку. Мазнула губами по его щеке, по шее — и припечатала алым росчерком помады «подпись» на воротнике. Пусть свинство. Пусть мне это еще припомнят, но мне смертельно хотелось, чтобы с этой «отметиной» Игорь походил хотя бы в течение дня. Пусть все наши работнички смотрят на помаду и думают — а чья же она. А я-то помаду с губ смою и буду таинственно улыбаться.

Ох, напрасно я предполагала, что с вибратором Игорь закончил, отнюдь — залез мне в трусики, удовлетворенно фыркнул, явно оценив «уровень влажности», а потом сжал пальцами клитор, медленно его теребя, одновременно с этим включив вибратор. Я аж вскрикнула от неожиданности. Забыв про то, где нахожусь, про секретаршу Печорского — Ленку Патрикееву, от которой нас отделяла всего лишь одна дверь. Просто мне было настолько восхитительно, настолько было много острых ощущений, что сдержаться сил никаких не было.

— Тише, крошка, — шепнул Игорь, и я прикусила губу. Я же послушная девочка, так?

Боже, боже, боже… Я готова была взорваться от происходящего. Я сейчас не перенесла бы облома, так бы и умерла тут, от разочарования. Только бы не вернулся генеральный… А то я могла бы его сейчас убить случайно…

Кожа Игоря под пальцами — боже, от одного этого ощущения у меня в животе закувыркались морские ежи. Казалось бы, что такого, кожа как кожа, она у всех одинаковая, но… Я прикасалась к Игорю! К тому самому, с кем, честно говоря, уже три года как не надеялась даже попьяни после корпоратива переспать. Я искренне себя считала девушкой не из лиги, попадающей под сферу его интересов. И мне это было чрезычайно печально, но… Я себя утешала, что я хотя бы умная…

Но нет, сейчас я уже вжата в черную гладкую кожу дивана, на котором, блин, оргии можно устраивать, до того он широкий. Ох, господи, если бы мама сейчас меня увидела — вот такую — в одной лишь туфле, с задранной юбкой, едва слышно постанывающей и извивающейся и под кем — под собственным начальником, — мама бы сгорела со стыда. И меня бы отправила в монастырь, не иначе. И как я у нее выросла — такая бесстыжая, а?

Господи, нафиг, нафиг бесстыдство, я уже не могу…

— Игорь, пожалуйста… — прошипела я, впиваясь ногтями в его кожу. Пропади он пропадом тот маникюр… Хотя ладно, вроде еще ни одного ногтя не сломала…

— Умоляешь? — хищно осклабился Венецкий, впиваясь в мое лицо взглядом.

— Если ты меня не трахнешь — я прямо сейчас сдохну, — выдохнула я, потянулась к нему, впилась зубами в кожу на его шее. Смертельно хотелось это сделать, хоть как-то дать выход одолевающему меня желанию.

— Не могу этого допустить, ни в коем случае, — рыкнул Игорь. Как и следовало ожидать, как и всякий мужик, который как и хищник приходил в ярость от сопротивления жертвы, — пальцы Игоря сжали мою кожу до боли. Лишь раздухарился. Ладно, дорогой, значит получишь столько непокорности, сколько увезешь. Любишь укрощать, а?

А он рванул наотмашь мои трусики, сдирая их с моих бедер. Твою же мать, я явственно слышала треск ткани… Кажется, сегодняшний день мне предстоит проходить без трусов…

Игорь вытащил из меня вибратор, и игрушка тут же полетела на пол, а «пустоту», в которой раньше вибратор находился, тут же «заполнили» пальцы Игоря. А-а-а-а!!!!

Я задыхалась. От жара, от этой мучительной истомы, от того идиотского предвкушения, что меня сейчас переполняло.

— Господи, Даша, какая же ты… — Венецкий не договорил, лишь завозился с пряжкой ремня, а затем — судя по специфическому запаху — с презервативом. Нужно отдать ему должное, справился Игорь быстро, очень быстро, я обычно ждала гораздо дольше. Ну… Венецкий был явно поопытней Ника, который, такое ощущение, что до меня голую женщину вообще не видел — и как мне с ним «так» повезло, хрен его знает.

Когда наконец Игорь засадил в меня свой член — до предела, на всю глубину, без всяких церемоний, я чудом не заорала. Я чудом не взорвалась, как гребанный, переполненный восторженным гелием шарик, проткнутый иглой. Я жмурилась, отчаянно жмурилась, потому что ничего не хотела видеть, я хотела сейчас только ощущать член. Охренительно твердый, крепкий мужской член, вонзающийся в мое тело. Говорят, презервативы приглушают ощущения. Наверное, если бы не презерватив, я бы просто сейчас словила инфаркт. Бывают инфаркты от радости, а?

Господи, как сложно не орать… Как сложно всего лишь хватать воздух ртом. Мне даже не орать хотелось, мне хотелось материться. Таким восторженным трехэтажным матерным ямбом. Всем запасом, сформированным за семь лет работы по строительным фирмам и тесном — очень тесном общении со строителями. Вот на каждый толчок в мое тело, на каждый взрыв удовольствия хотелось реагировать чем-нибудь, вроде «ах ты ж нечестивая женщина, как же ах-х-хорошечно…». Я была готова умолять вселенную, чтоб этот секс никогда не заканчивался. И мне было похрен даже то, что в этот кабинет могли зайти люди: пускай бы себе ходили мимо, а я бы ни за что в жизни не расплетала ног, которыми сейчас обвивала талию Игоря, не разжимала пальцев, хватающих кожу на его заднице, под брюками. Это было слишком хорошо. Как никогда хорошо. Тот самый секс, который я, кажется, запомню на всю свою чертову жизнь. Пять звезд. Сто процентов восторга.

Со мной творилось что-то не то… Будто что-то сильное, оглушительное подступало все ближе, я ощущала это по обостряющейся сладости от проникновений, по тому лишь, насколько сильнее сама подавалась бедрами навстречу члену Игоря. И молчать становилось все сложнее, все сильнее приходилось прикусывать губу…

А потом — мир взорвался… Снова! Теперь — оглушив, раздавив, растерев меня в пыль, и я забилась под Игорем от этого удовольствия — как забилась бы пригвожденная тяжелым копьем к земле лань. Она бы умирала — и умирала сейчас и я. От незнакомого, охренительно оглушительного, невыносимого кайфа, заставившего меня ослабеть всем телом, напрочь потеряв способность к концентрации.

Господи, это что, оргазм?

Глава 9

К своему стыду Игорь продержался не особенно дольше Даши. Не то чтобы у него было желание тянуть кота за хвост и оттягивать собственное удовольствие, но даже если бы и было — то его бы реализовать не удалось. Кончил и навалился на нее всем телом, пытаясь отдышаться, пока в ушах надсадно шумело, а сердце билось так бешено, будто марафон пробежал без единой остановки.

Ох, Даша… До чего же она оказалась… Вкусная! Весь день бы с нее не слезал, трахал бы и трахал, чтобы даже шевельнуться от изнеможения не могла. Тем более, что она действительно его хотела — причем «только его», сама сказала. Вот и неплохо было бы дать ей понять, с каким озабоченным придурком ее связывают желания. Было в этом намерении нечто садистское, эгоистичное, голодное… Вот сейчас — надо было с Даши слезть, оторвать свои губы от ее шеи, перестать балдеть от тонкого, такого ненавязчивого, нежного запаха духов. Но губы будто выглаживали кожу девушку по своей собственной воле, и что там надо их хозяину — им было до лампочки. Хозяин сам не знал, чего хотел, а часто так вообще не делал то, что хотел, руководствуясь какими-то принципами.

Еще никогда Игорь от окончания секса не испытывал столько разочарования. Он вообще не разочаровывался обычно в этом процессе, особенно от его финала — ведь собственно ради него-то все обычно и затевалось. Но сейчас это все означало только одно — нужно Дашу выпустить, пусть и хотелось немедленно закинуть ее на плечо, отнести в машину и взять на пару недель отпуск за свой счет — и для себя, и для Даши.

Игорь в принципе не мог припомнить, чтобы секс производил на него такое сильное впечатление, чтобы затмевались все другие женщины, будто они были банальными резиновыми куклами. Наверное, проблема заключалась в том, насколько долго Игорь ходил вокруг Даши и не давал своим озабоченным мыслишкам ход. Это просто нельзя было заткнуть одним разом.

Насытиться ею — с одного раза не получилось. Хотелось отодрать ее еще раз — уже сейчас, вот только вряд ли бы удалось сейчас Дашу на это сподвигнуть. Андреналин схлынул, какие-то импульсивные эмоции, подтолкнувшие ее в сторону выгодного для Венецкого решения, уже наверняка сошли на нет. Сейчас она опомнится и… Все будет как раньше. И это на самом деле жутко раздражало. Не хотелось Игорю как раньше. А как хотелось — он толком и не понимал.

В голове роились слишком невнятные мысли, Игорь Венецкий обычно раскладывал содержимое своей головы по полочкам, там всегда был идеальный порядок, потому что столько повседневных задач держать посреди мысленного бардака ни в коем случае бы не получилось, а тут… Бардак, форменный бардак. Голова вообще норовила избавиться от всех «лишних» осколков мыслей, что там оставались. Изъявляла желание насладиться блаженной пустотой, подступающей с тыла. И ведь это было ужасно заманчивое намеренье, ему было так сложно сопротивляться, хотелось лишь только целовать эту нежную шею, а потом… потом, быть может, начать сначала.

— Игорь… — тихонько пискнула Даша, слегка приводя Игоря в чувство, вырывая из сумбурного водоворот ощущений. Кажется, девушка уже опомнилась. Смешно, девчонка отошла после перепиха быстрее, чем Игорь. И кто тут слишком заморачивающийся кретин, а?

С Даши Игорь все-таки слез. Это был практически героический поступок, и Игорь мужественно собрал волю в кулак и — «стал героем». Встал, подтягивая и застегивая брюки, по-прежнему пребывая в легкой степени катарсиса и рассеянности. Он же давал себе зарок не лезть к нормальным девушкам. Ладно — Патрикеева, ту грех было не оприходовать, ее кредо по жизни было — заиметь в списке личных интимных достижений как можно больше мужиков, работала Лена вполне так себе. Ее Игорь в постель затащил по принципу «почему нет». Девица была смазливая, ну и пусть пустоголовая. Это не самый страшный недостаток. Но блин… Даша была совсем другим случаем.

Она была отличным, знающим свое дело архитектором. Тем самым, который умело курировал процесс разработки каждого достающегося ей проекта, уделяя внимание каждой чертовой мелочи. Умная, чертовски умная девушка, специалист, которого потерять не хотелось ни в коем случае. Да — красивая, ужасно привлекательная, к ней как-то не липли грязные и пошлые мыслишки и шаблоны. Такую не хотелось поиметь «походя», чтобы утром вызвать такси и вытереть из контактов номер телефона. Нет, по молодости Игорь бы, наверное, завалил бы ее просто так, для галочки, хоть даже на спор, но сейчас — приоритеты были слегка иными.

Но такие девушки, как Даша, не спят ни с кем просто так — чисто ради перепиха. Они себе знают цену. Что, если Даша сейчас заговорит о будущем? Об отношениях? На тему, о которой Игорь и думать не хотел. Хватило двух браков, которым очень подходило именно слово «брак». Прямо емко характеризовало то перерождение отношений, что произошло после того, как отгремел свадебный марш и догуляли многодневный банкет. Ладно, допустим сейчас уже Игоря так легко не окрутишь и в загс не затащишь, но даже простых отношений, завязанных только на сексе, Игорь сейчас позволить себе не мог. Игорь еще не избавился от Аллы и вообще в принципе не знал, как это сделать, и не довести до второго инсульта отца. Тот в последний год совсем сдал, пусть суммы, отписываемые частной клинике, куда отца регулярно удавалось положить силами всей семьи, — но он там все равно лежал очень не долго, постоянно «сбегая», если так можно было назвать его поведение. Вроде бы взрослый мужик, а врачей ненавидел, даже частных, готовых лобызать убеленного сединами мультимиллионера хоть куда — хоть в пятки, хоть в задницу. А вся семья Венецких не могла надышаться на своего пусть слегка тираничного, но горячо любимого отца.

Приведя одежду в порядок, Игорь обернулся к Даше и не удержался от улыбки. Личико у девушки, причесывающей волосы, было ужасно растерянное. Будто она и сама не знала, что сказать. Но, черт возьми, какой же у нее чувственный профиль… Особенно сейчас, когда эти красивые скулы обрамляли ее пышные, слегка волнистые волосы. И губы, такие тонкие, нежные, заманчивые… Игорь ощутил, что, наверное, все-таки зря удержался и не стал ее целовать. Показалось, что эта чувственность сейчас может попросту быть воспринята неправильно, настроит девушку на разговор «что дальше» еще сильнее. Вот вроде хотел как лучше, а сейчас испытывал чувство неясной тоски от этой дистанции. Нельзя было целовать ее сейчас, Игорь знал, что непременно сорвется и оприходует девушку еще раз, а это сейчас было бы ужасно несвоевременно. После обеда переговоры с инвесторами, к ним еще нужно подготовиться… И все же ну не уходить же молча. Это точно по-свински и точно Дашу заденет.

— Как ты? — осторожно спросил Игорь, присаживаясь на корточки и заглядывая ей в лицо.

Она оторвала пальцы от переносицы, растерянно взглянула на Игоря.

— Хорошо, — тихо ответила она, — я — хорошо, спасибо.

— Спасибо-то за что? — усмехнулся Игорь, осторожно протягивая руку вперед и касаясь подбородка девушки.

В лице Даши что-то дрогнуло, будто она сомневалась в том, чтобы что-то говорить.

— Ну… За это… — она, смущенно покраснев, бросила взгляд на диван.

Ох-хо. Будто тонкие пальцы скользнули по струнам души Игоря, заставляя их зазвенеть с тихим, едва слышным гулом. И Игорь вдруг понял, что не отрываясь глядит в эти чудные, светло-зеленые глаза и никак не может даже моргнуть. Нет, это уже перебор. Нужно спустить это на уровне одноразового секса и уже вернуться к работе.

— Тебе спасибо, крошка? — отозвался Игорь и выпрямился, придавая лицу деловитый вид, вычищая из мыслей всякую лишнюю хрень. Сейчас нужно сосредоточиться на переговорах, а потом — выехать на объект. А лучше еще и заехать и проверить состояние дел у фундамента дома Кошкиных. Пусть не самый дорогой проект, но это же не повод делать его спустя рукава.

Как Игорь и ожидал — Даша среагировала «зеркально». Растерянность тут же выцвела на ее лице, ее место заняла сосредоточенность.

— Я могу тебя попросить…

Ну все, пропало… Если сейчас начнет просить о разговоре, заведет речь об отношениях…

— …не распостраняйся, пожалуйста, об этом… — хладнокровно произнесла Даша, поправляя на носике изящные очки, — у меня репутация. И надеюсь, что ты не хочешь мне ее испортить.

Сказать, что Игорь офигел — ничего не сказать. Но все же медленно кивнул, испытывая смутное разочарование. Разочарование? Неужели ему хотелось, чтобы она заговорила об отношениях? Да нет, бред. Наигрался же в это, чай не мальчик, чтобы бегать за девочками.

Даша встала с дивана, по пути надевая на ногу отброшенную туфлю. В остальном она уже привела себя в порядок, и Игорю ужасно хотелось… снова растрепать эти волосы, снова задрать эту юбку, обнажив ажурные резинки чулок, снова содрать с этого носика эти очки, снова заставить эту чертову карьеристку снова побыть для Игоря уязвимой, распаленной, голодной до него женщиной. Так, Венецкий, выдохни и вдохни. И еще раз! Отлегло? Молодец! Ты в первую очередь для этой женщины начальник. А уж потом кто-то еще. А кто еще? Правильно, никто! И кажется, она сама хочет, чтобы ты никем для нее и остался. Да, пусть тебя это бесит, но дыши, Венецкий, дыши. Сначала сам все обдумай, а уж потом…

Даша огляделась, будто что-то искала… И долго думать, что, не пришлось. «Потеря» сразу бросилась в глаза. Порванные трусики так и лежали на краю дивана. И Игорь сработал на опережение, качнулся вперед, выдергивая из-под тонких пальцев этот «трофей».

— Ну зачем? — в Дашиных глазах заплясали искры смеха.

— На память, — безмятежно улыбнулся Игорь, — можешь считать меня фетишистом.

— На стеночку повесишь? — ехидно фыркнула Даша.

— Ага, в рамочке и под стеклом, — Игорь ухмыльнулся. Блин, а ему ведь нравилось общаться с ней так — обмениваться колкостями, смеяться — свободно, без толики субординации.

— Ладно, — Даша повела плечами. Подняла с пола вибратор, вытащила пресс-пакет, упаковала игрушку в него, запихнула ее на дно сумки. И, наблюдая за этим всем, Игорь пытался не думать о сексе с этой девушкой, пытался не хотеть прихватить ее сейчас в охапку и разложить прямо на полу. Венецкий, але, у тебя что, недотрах? Вчера вроде Алла была, не должно же быть! Ну, так и веди себя не как озабоченный подросток. Легко сказать. А как сделать? Если перед глазами эти тонкие лодыжки, изящные икры… Да вся Даша была чрезвычайно приятной для глаз картинкой. Ее неумолимо хотелось распаковать, раздеть от этой оболочки костюмчика «по дресс-коду» и посмотреть — а что же там, под ней!

— Может, повторим как-нибудь? — сорвалось с языка Игоря, когда пальцы Даши коснулись ручки двери.

— Лучше не надо, — тихо откликнулась она, — до встречи, Игорь Вячеславович…

Глава 10

Бывает так, что некая часть тебя орет дрянным, трубным голосом о том, как ты налажала. Я же сейчас подозревала, что я не нимфоманка, а шизофреник, потому что внутри меня, казалось, сражались две разъяренных амазонки.

И надо было заканчивать теплотехнический расчет для наружных стен у дома для Чебышева, а я смотрела в СНИП и видела фигу, а не необходимые мне коэффициенты.

«Ты что, дура, отказала Венецкому?» — верещала эмоциональная часть меня.

«Все правильно сделала. И вообще давать не нужно было!» — материлась вторая моя половина — та, которая принадлежала приличной девочке Дарье Андреевне.

И в целом — в целом мне было с чем согласиться и с чем поспорить при подробном рассмотрении обеих этих мыслей.

Да. Отказала. Даже вопреки тому, что это был, мать его, первый оргазм в моей интимной жизни, пережитый, блин, во время секса с мужиком. Не миотонический — от напряжения мышц пресса, не клиторальный, и без участия в процессе какого-нибудь «дружка».

Не сказать, что мужиков у меня было много, обычно я слишком надолго влипала в отношеньки, и прежде чем разочаровывалась в очередном тараканистом кавалере давала потрахать меня не только физически, куда положено, но церебрально. Но блин… Мне никогда не было так! Обычно я могла выдержать даже не один час секс-марафона (жаль способный на такой «забег» у меня был всего один, и тот быстро слился). Я, блин, никогда не ощущала, как подрагивают от мучительно сладкого изнеможения ноги. Может быть, дело не в Игоре? Может, в тех эмоциях, что я к нему испытывала? То ли в своем личном профайле я прописала Венецкого как секс-совершенство, и ожидания решили заявить, что они соответствую реалиям, сотворив для меня «эффект плацебо», то ли…

Ох, при мысли о втором варианте мне хотелось только тоскливо выть.

То ли просто я была Игорем увлечена куда глубже, чем была уверена. Не так, как стоило увлекаться начальником. Если бы только было сексуальное притяжение, это ладно, это можно перетерпеть. Пятый год же терплю, пока это чудовище мимо меня ходит и смотрит тоже — мимо.

Но… Но неужели больше? Так. Стоп, Даша, нет, ты не будешь сейчас давать этим мыслям ход. Опасное направление. Нельзя думать о том, что вообще-то у Игоря есть достоинства кроме внешности. Ведь есть. И ум, и ответственность, и твердость… И даже жесткость — ты считала за положительную черту, ведь она свидетельствовала, что человек действительно конкурентоспособен на поприще карьерных завоеваний. Мда…

А если все-таки дело в Игоре? В том, что он был охренительный любовником?

И почему я в таком случае отказалась от шикарного секса? На самом деле, потому что согласись я хоть еще на один раз — и от моего самоуважения бы не осталось ни кирпичика. Один раз для удовольствия, дать волю застарелой слабости — это можно. Но… секс без обязательств… Я в это не умела. А обязательства… Боже, ну я же знала, что мужики вроде Игоря не вступают в серьезные отношения с женщинами вроде меня. Я была даже не на один класс ниже — рядовая работница пусть и довольно крупной строительной фирмы на рынке частной застройки, но… Игорь был гребанным наследником мультимиллионера, пусть и болтался в не самой крутой фирме, но тут он руку набивал и самоутверждался, что он чего-то стоит без отца. И стоил же! Между прочим, его практические навыки уже могли позволить ему открыть свою фирму и уже через пару лет потопить «Печорского». Ну о чем вы, какие обязательства, ни фига бы они ему не помешали. Просто с Занудой они дружили, фирма была их совместным детищем и Игорь в одинокое плавание не уходил. Оставался в роли зама генерального, де-факто крутя фирмой как угодно, оставив за Печорским задачу лишь проверять финансовые отчеты, да находить новых инвесторов.

Итак, подведя черту, простой любовницей я быть не умею, гордость не позволяет — стерва такая. Только жизнь мне портит, вообще-то. Но увы, слишком эта дама для меня важна, чтоб я прям так взяла и отказалась от нее.

Я потерла переносицу, стащила с носа очки. Глаза все равно никуда смотреть не хотели, пока в голове был такой хаос.

В дверь постучали.

— Да-да, — ровно произнесла я, взглядом находя рядом с рукой дырокол потяжелее. Если это Тихонов, то на обед он поедет на скорой и с проломленной башкой, и никак иначе. В универе я отлично играла в волейбол и попадать в цель тоже умела как никто. Тем более что цель была весьма крупная.

Однако, это был не Тихонов. И даже не Лика. Ко мне в кабинет, одергивая короткую юбчонку на своих практически бесконечных ногах, ввалилась Ленка Патрикеева. Вот это нежданчик. А ведь раньше мы с ней только на корпоративах и болтали — и то — перебрав шампанского.

— Что-то случилось? — недоуменно спросила я, раздумывая, уж не стало ли известно Печорскому про наши с Игорем развлечения на его любимом диване, но… разве стал бы он Ленку для вызова на ковер лично ко мне гонять? Телефон же есть!

— Орала ты слишком громко, хоть и редко, вот что случилось. — Без обиняков и в лоб заявила Патрикеева, покручивая на пальце колечко с ключом от приемной.

Мне в лицо аж кровь бросилась. И что ей нужно? Будет шантажировать сдачей генеральному? Или по старой памяти решит разобраться с любовницей бывшего любовника?

— Пойдем пообедать, Дарья Андреевна, — ухмыльнулась Ленка, — мне зверски хочется узнать, почему Венецкий был такой злющий, после того как ему дали. Довольный же должен был быть.

Вообще, я обычно обедала с Ликой. Но явление Ленки, ее ироничный и явно дружелюбный тон меня сбили с толку настолько, что про подругу я вспомнила уже стоя в лифте и глядя, как разъезжаются двери на этаже кафешки. Вспомнила, смутилась, но возвращаться было поздно. Скинула СМС-ку, надеясь, что Лика не обидится. Вообще-то Ленку она терпеть не могла, по не очень ясным причинам. Могла и разозлиться, что «эту стерву» предпочли ей. Но метаться было подновато. Тем более что Ленка уже меня каким-то образом зацепила и притащила в кафе.

Ленка снова проявила свои «ведьминские способности», заказала себе бизнес-ланч с двойным десертом. Блин, как она умудряется столько жрать и не толстеть? В фитнес-зале живет, что ли?

— Значит, Игорек тебя все-таки оприходовал, да, дорогая? — Ленка глядела на меня с насмешливым прищуром.

— Все-таки? — напряглась я, отрываясь от своего «цезаря».

— Ага, все-таки, — невозмутимо кивнула Ленка, — я уже полгода угораю на то, как Венецкий пялится на твою задницу. И ведь не трахал же, хотя что мешало?

— Может, он не знал, что я его хочу… — тихо буркнула я, разглядывая в салате сухарики.

Ленка захохотала в голос, так, что к нашему столику аж заоборочивались.

— Детка, ты, может, мнишь себя стальной леди, но вот это — был отнюдь не секрет, — выдавила она, смахивая слезы, пока я пыталась сделать вид, что совсем не сконфужена, — и все Игорь знал, просто у него же при-и-и-инципы.

Последнее слово Ленка произнесла особенно насмешливым тоном, чуть прищелкнув пальцами. Стало ясно, что о принципах Игоря она кое-что да знает.

— Принцип «никаких служебных романов»? — уточнила я. Хотя какой тут служебный роман. Служебный перепих скорее.

— Ну, со мной-то он трахался, — фыркнула Ленка, — так что нет, Дашуня, тут что-то другое.

Вообще, я первый раз общалась с трезвой Ленкой. И оказалось, что вообще нет особой разницы, что с пьяни ее бросало из стороны в сторону и от официального «Дарья Андреевна» до «Дашу-у-у-уля» и «детка», по-прежнему было ничто малое расстояние, что сейчас. Впрочем, меня не коробило. Ленка вела себя, как умела, а умела она приручать мужиков — ну, некоторое их большинство, но так, чтобы они ели у нее с рук и не помышляли о том, чтобы пикнуть против ее желаний.

Хочешь Леночка шубку из черного соболя — держи Леночка.

Хочешь сережки с брильянтами — скажи, сколько карат, ты хочешь, заинька.

И вот эта восхитительная стерва, державшая нашего генерального на коротком поводке, могла называть меня как угодно. Если без оскорблений — мне было похрен. Не «эй, ты» и на том спасибо. Все равно рядом с этой охренительной девицей я смотрелась как занюханная ботаничка рядом с королевой бала. Потому что тут было все — и томные огромные, слегка наивные глаза, и фигура Анджелины Джоли, и чувственные губы, и роскошная грива темных кудрей, и изящный тонкий носик. Да на нее даже сейчас, даже зная, что за один только подкат к Ленке генеральный уже уволил шестерых с «волчьим билетом» в характеристике — практически плотоядно поглядывали парни из отдела информационной безопасности. Ну, только поглядывали.

— Есть два варианта — Игорю было тебя жалко портить, — задумчиво прознесла Ленка, иррационально сначала придвинув к себе блюдечко с малиновым капкейком, — ты ж как очень симпатичный синий чулочек, вообще не похоже, что секс тебе интересен.

Ну, охренеть, мнение со стороны. А как бы сделать так, чтобы со стороны казалось обратное? Может, спросить все-таки? Очень надо же.

— С другой, более прагматичной стороны, все-таки ты, конечно, чулочек, но не занюханная метелка, — беспощадно заявила Ленка, — и если Игорек тебя не пытался завалить, значит — ему есть об кого трахаться. А он в этом плане не любит разбрасываться.

Ревность, кольнувшую сердце, я как надоедливую муху пришибла одним лишь резким движением самообладания. Никакой ревности. Я на нее права не имею. «Один лишь раз» мне тех прав не дает.

— Но, ты не парься, Дашуня, — вполголоса заметила Ленка, — если он тебя все таки отделал — значит, он там, скорей всего, уже расстался.

— Скорей всего… — я поморщилась, — ладно, мне вообще-то на это пофиг, знаешь ли.

— Отшила? — Ленка прищурилась, оценивающе разглядывая меня. — Неужели — серьезно отшила? А что он тебе предложил?

— Предлагал еще раз, — шепотом буркнула я, глядя мимо Ленки. Почему я вообще с ней откровенничала? А вдруг она имела на Игоря виды? Вдруг хотела его вернуть? А мне — подложить свинью. От ревности! Даша, ты — хренов параноик.

На этот раз Ленка засмеялась беззвучно, спрятав лицо в ладонях. А потом посмотрела на меня, и, глянув в ее веселые глаза, мне стало даже слегка стыдно, что я думала о Патрикеевой плохо. Не было у нее планов на Игоря. В ее беспокойстве вообще сквозило что-то материнское, типа «может, хоть пристрою непутевого в добрые руки».

— Чего ты ржешь? — смущенно поинтересовалась я и отругала себя тут же за «ржешь». И так-то чувствовала себя рядом с Патрикеевой то ли мужланом, то ли деревенщиной.

— Страйк, детка, страйк, — выдавила Ленка, хихикая, — лучший способ поставить Венецкого на дыбы — это ему отказать. Ты ж ему явно запала в… душу, но я бы сказала что «в яйца» — и ты отказалась от продолжения. Да он землю носом рыть будет, чтобы ты снова ему дала.

Блин… Если она права… То этого я совсем не хотела… Наверное…

— И что мне делать? — смущенно уточнила я.

— Трепещать от превкушения, конечно, — усмехнулась Ленка, — и постараться получить удовольствие от происходящего.

Глава 11

— Ты сколько будешь еще гипнотизировать взглядом этот несчастный стакан пива, товарищ? — насмешливо поинтересовался Вит, подкидывая в ладони ключи от машины.

Игорь мрачно покосился на него, а затем — снова на стеклянный бокал на столике перед собой. Завалиться в спортбар — была идея Вита. Андрей сегодня отсутствовал, ехидно сообщив Игорю, что ему тоже надо «оформить документы». Предатель хренов.

Ну, конечно, можно понять, Ленка-то была пособлазнительней футбола, которым Печорский тоже не особо интересовался, в отличие от племянничка. Ну и, кажется, Игорь его раздразнил. Андрей же все понял, вся система шифров-намеков была согласована уже не первый год. В конце концов, диван в кабинете Андрея действительно стоял не просто так и не в первый раз служил для сброса напряжения и генерального директора, и его зама.

Поговорить с Витом же — было совсем не то, что поговорить с Андреем. Виталик вроде как был тоже друг, но… Но больше приятель все-таки. Игорь и сам понимал, что, наверное, зря напрягается на его счет, но слишком уж много Вит ворчал на Дашу, при том, что вообще-то повода она ему не давала. И так делала больше, чем следовало по ее должностным обязанностям. Но Вита и это бесило, особенно то, что Печорский-таки замечал Дашины заслуги и регулярно ее премировал. Куда регулярней, чем премировал «любимого племянничка». Ну, зная скопидомность Андрея, Игорь не удивлялся. Печорский действительно поощрял только ценных сотрудников. По его мнению, Виталик был поощрен уже тем, что обязанностей у него было меньше, а зарплата — побольше, чем у Даши. Если бы Виталик смел вообще не работать, то даже кровные узы с генеральным директором его бы не спасли.

От ужина с отцом — и отцом Аллы — Игорь отбрехался, потому что «много работы». Договорился заскочить завтра, тем более пятница к отдыху в семейном кругу больше располагала. Домой к Алле ехать не хотелось, хотя — все равно пришлось бы. Хотя бы даже вещи забрать. По вектору своего настроения этим вечером Игорь понимал, что дело закончится именно этим. Хотя это можно сделать не сегодня же, так?

Вит был заядлым болельщиком. Спортсмен из него был никакой, больше того — никаким видом спорта Вит себя не напрягал, лишь каким-то чудом не отрастив себе животик. Зато в футболе хорошо разбирался. Игорь же за беготней придурков на экране наблюдал со скепсисом. В его голове эта херня явно бы оказалась лишней, если бы даже он и попробовал это туда загрузить. Спорт имел значение для тебя лично, потому что помогал повышать качество твоей жизни. Ну, когда ты сам с кем-то играл, опять же — чтобы свою форму поддержать и самому повеселиться в компании. А когда кто-то там что-то для своей жизни делал, а ты сидел на диване и смотрел на это — ну… короче странный вид увлечения, но с тараканами друзей не особо и спорят. Хотелось Виту поподпрыгивать на диване и поорать «Ну, дебилы кривоногие» — пускай себе прыгает. Игорю это думать о своем не мешало. Ну не рассказывать же Виту, что за идиотизм у Игоря в голове сейчас все новые бутоны распускает.

«Лучше не надо».

Этими словами Даша Игорю по самолюбию чуть ли не наотмашь скальпелем полоснула. Почему это лучше не надо, а? Будто не она извивалась под его руками, будто не она просила ей, наконец, засадить, будто не она под Игорем кончила. Ну, вот скажите, в чем дело, а?

Может, он ее по итогу разочаровал? Может, были у нее любовники получше? Ну… на женский вкус прелюдии наверняка было маловато. Опять же, торопливый был перепих, да — с острыми ощущениями, но все же — не долго.

Опарафинился, да, Игорь Вячеславович? Как сопляк — взял и не смог впечатлить женщину. Расслабился. Привык же, что на тебя вешаются, что все дается легко. Привык нахлобучивать все подряд, тех которые раз дадут — и уже думают, что им по гроб жизни обязаны.

А Даша… Видать, не дура была, и не так легко было на нее произвести впечатление. Оно и верно, девочка была с фантазией и знала себе цену. Это Игорь, как идиот, сегодня весь остаток дня, находясь не в офисе, только и мог думать о том, что где-то там по офисным коридорам Даша носится без трусиков под своей строгой юбкой.

На этой девушке его, кажется, заклинило еще сильнее, чем раньше. И вроде добирался до объекта, загружался состоянием дел — и удавалось отключиться от этих мыслей — а после возвращался в машину, тянулся в карман за телефоном, натыкался пальцами на позабытый пульт от вибратора и все начиналось сначала.

Так и не вернул же. Блин, а ведь если девица была настолько подкованная в эротических играх — это было ужасно заманчиво. Это заводило фантазию. Большинство девушек, попадавшихся Игорю, не особенно напрягались во время секса. Поза «наездницы» считалась за верх какой-то инициативности со стороны женщины, и вообще, и ее-то любовницы Игоря как-то не практиковали — хотя Ленка любила, но она скорей была исключением. Обычно же — девушки просто лежали на спине и ждали — пока их обработают. И не то чтобы Игорь был против той обработки, но то и дело у него возникали не очень-то приятные сравнения с такими экземплярами. И сравнения все сплошь были то деревянные, то резиновые…

Господи, ну трындец. Это когда ж Игоря так заклинивало, что полдня ходил со стояком, лишь титаническим усилием воли и дыхательными упражнениями заставляя себя успокоиться. Нет, с Аллой нужно было завязывать поскорее. Причем даже не завтра, а сегодня. Потому что чем дольше с этим дерьмом тянуть — тем дольше оно будет отравлять Игорю жизнь. Нет, у него не было каких-то серьезных планов насчет Даши, но все-таки — ему почему-то не хотелось пытаться соблазнять ее, будучи все еще в этих резиновых недоотношениях.

Разобраться, а потом… Потом бросить Вита с его футболистами и поехать к Даше. Адрес ее Игорь знал, ну, потому что в личное дело не один раз заглядывал. И можно загадать, что если этим вечером она окажется дома — то он ее компенсирует все то разочарование, что она могла с ним испытать. Картинка перед глазами нарисовалась прекрасная — он звонит в дверь, Даша открывает — вся такая слегка расслабленная, с распущенными волосами, в домашнем платьице — в джинсах тоже можно, и даже в какой-нибудь мешковатой футболке. Вот у нее округляются удивленно глаза, а потом Игорь шагает к ней и целует, размазывая девчонку эмоционально тонким слоем по паркету. Ну а дальше — мучит всю ночь, чтобы точно мало не показалось. Заласкает до изнеможения, вытрахает досуха, так, чтобы с кровати встать не смогла и запросила отгул. И если она с утра повторит свое «лучше не надо» — тогда точно придется брать отпуск за свой счет… Она его хотела, это Игорь знал. Вот только «хотела» и «давала желаниям ход» — это были разные вещи. И так себе достижение, если тебя хотели, но не настолько, чтоб с тобой спать.

— Я сейчас, Вит, — вполголоса сказал Игорь и, когда приятель, оторвав взгляд от экрана, кивнул, вышел из зала спорт-бара. На улице было свежо, и моросил легкий сентябрьский дождь. Да, с объектами нужно было поторапливаться, в конце концов — конец строительного сезона не за горами. Хотя у них вроде все было по плану, но перепроверка никогда не вредила делу.

Алла ответила с третьего гудка. Кажется, ждала звонка, даже вопреки предусмотрительно сброшенной СМС-ке.

— Привет, — негромко ответила она, — скоро будешь?

— Привет, — Игорь прокашлялся и сбился с мысли. Вот как бы то ни было, но он так и не научился грамотно бросать женщин, отношения с которыми можно было считать хоть сколько-то постоянными. Лучше без отношений — и без претензий в итоге, чем с ними — и с этой необходимостью сознательно послать женщину куда подальше. Это всегда казалось ужасно неправильным поступком.

— Нескоро, да? — Алла вздохнула, и перед глазами Игоря так и нарисовалась картинка, как она капризно надувает свои пухлые губки. Слишком много чертовых раз видел эту картину. И блин, она бесила даже сейчас, заочно, дистанционно. И как он вообще вляпался в это дерьмо? Блин, давно он трахает одобренных папой девочек. Нет, все ясно, конечно, что папу надо беречь, но, кажется, все-таки вот с этой уступкой Игорь конкретно переборщил. Никто же не сказал Валере, что трахать бывшую жену старшего брата — некомильфо. Трахает же — и по сей день. И счастливы в браке они с Алисой по самое нельзя. И только старшенький по кой-то хрен удостоился папенькиного участия в своей личной жизни.

— Да, я нескоро еще приеду, — все еще растерянно откликнулся Игорь, уже сформулировавший фразу, — Аль, нам нужно поговорить…

— Да, я сама хотела, — голос Аллы неожиданно стал каким-то бодрым, — хотела не по телефону, правда, но… Не могу уже терпеть.

В сценарий это не вписывалось никоим образом, и Игорь завис. Ладно, пусть скажет. Это, наверное, никак не помешает.

— Я слушаю.

— У нас ребенок будет, — сбивчиво выпалила Алла.

Глава 12

Игорю было уже не девятнадцать лет, и слов «У нас будет ребенок» от девушки, с которой он спал, Венецкий уже не боялся — лет десять как. Но вот конкретно сегодня — у него аж в глазах потемнело, и зазвенело в ушах. И с пару минут он молча смотрел в одну точку, собирая разлетевшиеся по всей черепной коробке отдельные буквы в целые слова. Причем желательно же было, чтобы эти слова вышли цензурные, а не такие, какими можно взять и травмировать психику беременной женщины.

Наконец, искомая буквенная комбинация в мозгу сформировалась, да и молчание слишком затянулось.

— Как это «у нас будет ребенок», — как можно спокойней поинтересовался Игорь, — Аль, разве ты мне не говорила, что принимаешь таблетки?

Вообще-то говорила. И вообще-то синяя упаковка с какой-то американской супернадежной хренью, которую Алле посоветовал ее супер-врач из супер-частной клиники стояла у зеркала в ванной, и таблеточки оттуда регулярно исчезали — Игорь проверял. И кое-кто так-то орал, что детей ему рано и ни-ни, но… презервативы Алла не любила. И блин, Игорь же доверился, а оказывается зря — доверять по-прежнему можно было только представителям резиновой промышленности.

На том конце трубки замолчали и туманно задышали.

— Я пару месяцев назад пропивала антибиотики, — виноватым голосом, наконец, сообщила Алла, — ну и тогда мне противозачаточные запретили принимать, это бы вызвало осложнения. Ну и видимо из-за перерыва оно и вышло, таблетки же тоже не сразу работать начинают.

— А почему ты мне об этом не сказала? — мягко поинтересовался Игорь голосом ласковой — но очень злой акулы убийцы. Серьезно, если бы сказала — вернулись бы к самому доступного из всех средств предохранения.

— Ну, ты… Ты же вроде тогда говорил со своим отцом, что хочешь детей, и я подумала…

Подумала она… Но ведь об этом Игорь говорил с отцом — а не Аллочкой, и на дальнюю перспективу, вообще держа в уме, что детей от Аллы точно не хочет. А тут блин, такой сюрприз, да еще в такой охренительно неподходящий момент. Но ведь не скажешь — сейчас уже и не скажешь. Сейчас уже дело сделано, не открестишься, не отвернешься.

— Аль, это точно? — глухо поинтересовался Игорь. Нет, вряд ли, если бы было не точно — она бы не сказала.

— Я у врача была. — откликнулась Алла, — да, точно, шесть недель. У меня даже справочка есть.

У Игоря в голове как разъяренный улей гудели мысли. Нет, кажется это реально знак. Существуй Игорь Вячеславович в своей системе координат, и не думай о нормальных девушках. Вот прямо красиво вселенная свои знаки разложила. Стоило только размечаться, стоило только дать себе волю и уступить принципам раз, и вот — держи Игорь, разгребайся. Хотя, как тут разгребешься…

— Ты рад, милый, — чирикнула Алла.

— Ага, — растерянно выдавил Игорь. Ребенок… Честно говоря, это была бы хорошая новость, если бы не… Если бы будущей мамой не должна была бы стать Алла. Но… Честно говоря, сейчас стоило заткнуть внутреннему привереде рот и смириться с необходимостью.

— А точно от меня? — это сорвалось с языка отчаянно, неосторожно, Игорь и не думал произносить это вслух, но все же — и мысль была, порхала на подкорке подсознания, и слова как-то слишком легко оказались озвучены.

— Идиот, — рявкнула Алла, — я, между прочим, ни с кем кроме тебя не спала.

И швырнула трубку. Тишина оказалась наградой, потому что в голове у Игоря шумело нахорошо. На самом деле с намеком в сторону измены это он зря. Как-то так получалось, что они с Аллой за эти полгода даже отдыхать выезжали вместе. Где она могла найти себе любовника? Нет, эта конфетно-сладкая блондинка вполне могла подцепить хоть даже какого-нибудь инструктора по плаванию, но это все был нее ее уровень. Алла предпочитала статусных любовников, и как и Игорь — предпочитала не разбрасываться. Ну, по крайней мере, говорила она об этом. Но повода она Игорю не давала — вот если бы дала, вот тогда он и избавился бы от нее с вопиющей легкостью. Об этом он к слову и предупреждал ее еще, когда они начали встречаться «для сброса напряжения». Узнает про измены, да хоть даже заподозрит — и они распрощаются. Аллочка тогда моргнула, махнула своими кукольно-длиннющими ресницами, и сказала: «Ну что ты, я никогда…» И так и было. Никогда — за эти шесть месяцев их «свиданий», и две недели вынужденного сожительства. Как бы Игорю сейчас не было раздражительно — но повода ему не давали. А хотелось бы, чтоб был. Это сделало бы жизнь проще.

Ребенок… Все же об этом стоило подумать вплотную. Это было куда серьезнее, чем все эти бесящие привыкшего к лаконичности и «ничего лишнего» в дизайне Игоря ангелочки. И не хреновые таланты Аллочки в кулинарии — хрен с ними, в конце концов, деньги вообще-то позволяли нанять повара. И даже не одного.

Мозг запоздало подсунул Игорю воспоминание о Даше. А как же она, мол. Никак. Игорь поморщился, и отправил эти мысли вон из головы. Говорить нечего — хотеть нечего. Тут большие и серьезные проблемы намечаются, и… Игорю есть чего опасаться. Беременность Аллы должна пройти нормально. И отцом он ребенку будет каким надо. А Даша… Лучше не надо, Венецкий, все она тебе правильно сказала: лучше не надо. И как бы тебе не хотелось сделать наперекор — как бы не хотелось провалиться в этот тихий омут с головой, но… Не порти девушке жизнь, если ты ничего ей дать не можешь. А ты не можешь. У тебя теперь обязательства.

— Ты долго, — ворчливо заметил Вит, когда Игорь вернулся, — уже даже перерыв почти закончился.

Вот и в жизни Игоря кажется уже закончился перерыв. Это конечно было печально, но в перспективе в кои-то веки стать отцом так-то тоже была радость. Настоящий мужчина же должен воспитать сына!

— Водки, — сухо бросил бармену, — и такси мне вызовите.

— Что-то случилось? — прищурился Виталик, разглядывая Игоря. Откровенничать по прежнему не хотелось. Не с Витом. С Андреем еще можно было, а с Витом — нет.

— Я домой, — Игорь печально вздохнул, залпом махнул водку из придвинутой к нему стопки, — там проблемы кажется.

Вит с нейтральным видом кивнул. Хотя, честно говоря, не понимал о чем речь вообще. Он же был закоренелый холостяк, кучу баб держал в любовницах — не делая разницы, замужние они, не замужние… Его интересовало не наличие спутника жизни, а то, что стоило ему сделать звонок — и очередная дамочка все бросала и неслась к нему, к Виту, напев благоверному про очередные сверхурочные, на которые вызвал шеф. Ни одна не смела закатить Виту скандал, потому что избавлялся он от любовниц с вопиющей легкостью. Будто от дешевеньких колечек, легко снятых с пальца и отправленных в ближайшуюю помойку. И на что они велись? Не было у Виталика особой мужественности, ну да, болтун он был редкостный, блондинчик, бабы на это западали. Но все-таки иногда Игорь смотрел на этого сопляка и диву давался — и почему у этого полудурка баб было больше чем, собственно, у Венецкого? Он же вообще мог не работать, а быть исключительно альфонсом. Оказывается для этого потрясающих внешних данных нужно не было.

— Отношения — это зло, — практично заметил Виталик, будто поддакивая мыслям Игоря, — никакой практической пользы, одни проблемы. То ли дело свободная холостяцкая жизнь, спи с кем хочешь…

Игорь пожал плечами, покосившись на улицу через стеклянную стену спорт-бара. Такси еще не подъехало, но это и не было удивительно. В условиях Москвы спасибо, если оно до тебя доезжало за двадцать минут.

Отношения не были злом, злом были недоговорки. Уступки в принципиально важных местах. Или вот как это — согласился с отцом «повстречаться с дочерью его друга», ну а что, красивая же девочка, да? Только это и было важно. Ну и «говорят, с ума по тебе сходит». Все, этого было достаточно за глаза. Сам Игорь был убежден, что ни по кому с ума сходить не будет, и с Аллой, так и было.

Когда Игорь вошел в Аллину квартиру — тихую, темную, просторную — казалось, что он вошел в пасть к гигантскому чудовищу, и если шагнет чуть дальше — за ним беззвучно сомкнутся челюсти монстра, отрезая его от нормальной жизни раз и навсегда. Но тут уж обратного хода не было — как порядочный человек он был просто обязан.

Когда Игорь прошел в спальню — Алла даже не шевельнулась, хотя… Игорь каким-то шестым чувством ощущал, что она не спит. Никогда она не засыпала после ссор, лишь лежала, изображая из себя самого обиженного человека на свете. Игорь разделся, скользнул под одеяло, нашарил под ним девушку, прижал к себе. Как бы то ни было — она родит ему ребенка. Его ребенка. Хотя тест на отцовство Игорь все-таки сделает — тайком, но сделает.

— Прости, — шепнул Алле на ухе, и она — обиженно пыхтящая, кажется, задышала ровнее, — я просто не ожидал таких новостей.

— Ладно. — Буркнула Алла и развернулась к Игорю. Очень быстро сдалась. Очень-очень быстро. Никогда так быстро не сдавалась.

Наманикюренные пальчики скользнули по голым плечам Венецкого, царапая кожу — и это не заводило, это внезапно взбесило…

— Я соскучилась, — тихо мурлыкнула Алла, — может, займемся этим?

Ни сексом, ни любовью — этим. Так Алла всегда говорила. Секс для нее было «слишком вульгарно», любовь — «слишком ванильно». В итоге словом для обозначения соития служило лишь безликое «это».

Что-то было не так. Игорь лежал рядом с красивой ухоженной блондинкой, которую знал как облупленную, которая должна была стать матерью его ребенка — а внутри у него ничего не шевелилось. Ни трепета перед материнством, ни желания. Лишь какое-то не унимающееся раздражение. Игорь не хотел сейчас Аллочку — после того жаркого забега что сегодня случился в кабинете Печорского на его «священном» диване — не хотел. Слишком свежи были воспоминания о другом теле, о других руках, о других губах. О живой, такой естественной Даше. И сейчас, касаясь невесомо плеча Аллы и думая о Даше, Игорь чувствовал себя исключительно мудаком. Потому что не имел он права даже мысли себе допускать об Ильиной. Он должен был думать об Алле. О матери своего ребенка. Может… Может это только сегодняшнее? Завтра наверняка полегчает. А если не завтра — то послезавтра точно.

— Прости, я устал сегодня, — соврал Игорь и растянулся на простынях, невидящим взглядом глядя в потолок, пытаясь выгладить собственные мысли. Чтобы он не думал, как бы он не хотел — но раз когда-то он не сказал отцу «Нет», значит — сейчас у него выхода не было. Вот только принять это решение к исполнению, оказывается, было ужасно не просто…

Глава 13

Мое пятничное утро было до безоблачности наивным. Я даже встала гораздо легче, чем вчера. Вот какое животворящее действие оказывал на озабоченный организм хороший секс. И все же… Все же это было, как с голодухи ложку варенья съесть. Хотелось еще… Вот чтобы так же, до гребанной трясучки, до изнеможения, чтобы себя собирать из чертовых ноликов, на которые разваливался мир.

Так, Дашенька, чисти зубы, не отвлекайся. И что-то ты как-то слишком сильно размечталась. Какой нахрен еще секс? Во-первых, ты сама вчера решила, что не будешь больше прыгать на член к Венецкому. Нет, он-то наверняка не откажется, по морде лица же видно, что ходок, но один раз чпокнулись и хватит. И пусть хоть носом роет землю, хоть членом — ты, дорогая, будешь стоять на своих пуританских бастионах, хотя бы потому, что тебе с ним еще очень долгое время работать. Ну, или ты, конечно, можешь уволиться. Хотя что, это вот твоя цена? Струсишь после одного перепиха и сбежишь? Серьезно, выбивалась в ведущие специалисты, выживала из отдела любого потенциального конкурента, чтоб вот так вот взять и слиться, просто потому что у тебя в трусах екает в сторону своего начальника? Хех, сколько у тебя там екает? Третий год? Ну и что, ты не возьмешь себя в руки.

Глянула на себя в зеркало, поморщилась от кругов под глазами — ну и все. Кто тебя в таком виде захочет? Правильно, никто! Вот и молодец.

Иногда в жизнь хочется вдохнуть цвета. В пятницу, например. Именно для этого в моем гардеробе водится юбка цвета морской волны. Длинная — на ладонь ниже колена, без разрезов. Печорскому она не очень нравилась, но вроде был не конец месяца, и сегодня я могла обойтись без отчета перед ним.

И все равно стоило вытрясти из головы всякие ванильные озабоченные мыслишки — как паршивость моего настроения не исправил даже кофе. Кстати, кофе из турки куда вкуснее аппаратной дряни. Даже в нашей кафешке так кофе не варят, как варю я и моя привезенная из Турции керамическая подружка. Но кофе — он и в Африке кофе, вкусный-невкусный — дело второе, а на работу я уже опаздывала. И все-таки длительное отсутствие регулярного партнера для секса — есть зло. Ну, для меня, при моей озабоченности — так точно.

Судьба на эти мои мысли среагировала странно. Честно говоря, я кого угодно ожидала встретить на пропускной у охраны, заполняющим бланк-заявку. Стаса Михайлова даже. Но не Ника. Не Николя Афанасьева, того самого, который скрасил полгода моей жизни и месяц назад был сослан к маме.

И честно говоря, даже заметив его, я вполне прошла бы с невозмутимой физиономией мимо, потому что никакие проблемы Ника меня уже больше не волновали. Если бы не…

— Даша! — и как гарпуном, между лопаток — попал и потащил…

Нет, серьезно? Сколько раз его нужно послать на поиски фаллического символа, чтобы он уже от меня отвалил. Я обернулась с дружелюбной улыбкой голодного крокодила.

— Ба-а-а, Ник, — едко протянула, разглядывая его, взглядом не желая здравствовать и ненавязчиво косясь на часы. Черт, десять минут до рабочего дня, вот нахрена я приперлась так рано? И повода уйти — вроде нет. А сойдет за повод его отсутствие? Может, просто показать фак и отчалить?

— Боже, как ты выглядишь… — Ник восхищенно округлил глаза, а я… рассеянно поняла, что, кажется, волосы в хвост не зачесала. По инерции. Почему-то. Ладно, в кабинете есть резинки, причешусь там…

— Как распустеха, — прохладно заметила я, — ты что тут забыл?

— Вообще хочу прицениться к проекту дома у вас, — Ник постарался скорчить важную физиономию. Вопрос был лишь только в том, что я-то знала, что он редкостное трепло. За слова вообще не держался. А уж как легко с его языка слетали комплименты и оскорбления — ох-хо-хо. Легче было фонтан Дружбы народов носками заткнуть, чем Ника в момент ссоры или когда его просто несло.

— Как мама? — чтоб уж совсем не быть безразличной стервой, поинтересовалась я. Лишь по выцветшей физиономии Ника я поняла, что, кажется, вопрос был… не в тему. Мама у Ника давно болела. Рак с метастазами, хреновой критической четвертой стадии, обнаруженный четыре месяца назад… Вообще, если б можно было — я бы жила с ней, а не с Ником. Тетка она была очень душевная.

— Давно? — тихо спросила, смягчаясь в тоне. Просто потому что к таким новостям безразличье особо не изобразишь — не то у меня воспитание, чтоб вот такое спокойно с рук смыть и дальше пойти.

— Неделю назад, — откликнулся Ник, глядя куда-то мимо моего плеча. Блин. Как же так совпало-то, и уход его мамы, и наше с ним расставание… Ну… Да, врачи говорили, что счет уже идет на каждый день…

— Соболезную.

Он коснулся моего плеча, и во взгляде, брошенном мне в лицо, сквозило нечто действительно глубокое. То, что в поверхностном Нике я не думала увидеть.

— Спасибо, — шепнул едва слышно Ник, а я вдруг поняла, что, съежившись, гляжу ему в лицо, пытаясь увидеть то трепетное, то искреннее чувство, что в нем мелькнуло. Ну… Маму Ник всегда любил, что уж там. И это было его главное достоинство.

— Мне пора, — мягко заметила я и снова встряхнула запястьем с часами, поддергивая его в поле зрения Ника.

— Даш, может, пообедаем? — он говорил так грустно, что я как-то слишком быстро кивнула.

— Трубку-то возьмешь? — печально фыркнул Ник, а мне слегка стало стыдно, что я не взяла трубку на его звонок на прошлой неделе. Наверное, он звонил на счет похорон, и… я бы даже пришла, если бы знала. Уж по этому поводу поддержать его я могла.

— Возьму, — торопливо бросила я, уже прикладывая магнитный пропуск к индикатору.

Я опаздывала. Уже опаздывала. Для Зануды — даже две минуты опоздания были поводом для очередной попытки вычерпать весь мозг опоздавшего вилкой для устриц.

Господи, ну что за день такой? Почему даже у гребанного лифта я должна была столкнуться с Венецким? И соседний лифт, как назло, уже вспорхнул к небесам, унося к своим офисам более пунктуальных сотрудников.

— Даша, заходите уже! — раздраженно буркнул Игорь, заметив, что я замерла у двери, растерянная. — Вы будто не опаздываете.

А, хрен с ним.

Лифт… Сколько всего эротических фантазий можно было связать с лифтом? Сколько всего можно было нафантазировать за двенадцать секунд — практически вечность, пока лифт вспархивал с первого этажа на тридцать четвертый? Бесконечность. А ведь Игорь даже не глядел на меня. Стоял себе у стенки лифта, запрокинув голову, прикрыв глаза, сунув руки в карманы брюк. Красивый, черт возьми, хоть картины с него пиши. И самолюбие уязвленно заныло, что, мол, зря Ленка вчера наобещала, не захочет тебя Игорек больше, но я это нытье благополучно заткнула. Ничего ты от этого мужика не хочешь, Даша, особенно — его самого. Тоже мне невидаль — мужик с членом. Куча таких по улице ходит…

— Проект Чебышева, Дарья, не забудьте.

И это мне вместо доброго утра? А да хрен с тобой, Игорь Вячеславович. Тоже мне, принц.

Примерно с этими мыслями я отпирала дверь в собственный кабинет.

Открыла такая дверь, замерла на пороге, глянула на свой стол и… закрыла дверь…

Быстро пролетела тот коридорчик, что отделял наш отдел от строительного, побарабанила в дверь кабинета Венецкого.

— Игорь Вячеславович, можно?

Сказать, что мой шеф поднял от бумаг невинный взгляд — ничего не сказать. Морда лица у него была такая ни к чему не причастная — хоть канонизируй.

— Дарья, вы хотите меня порадовать досрочно сданным проектом?

— Игорь Вячеславович, какого хрена? — емко поинтересовалась я. И пусть скажет спасибо, что я не швырнула в него его гребанным веником, оставленным у меня на столе. Это, блин, был, мать его, перебор. Сколько там было этих белых роз? Сотня? Две? Вот еще, делать мне нечего, подсчитывать. И как оно оказалось в моем кабинете так рано? Служба доставки?

— Я вам все сказала же, — недовольно произнесла, опуская ладони на его стол. Игорь вздохнул, глянул на меня снизу вверх и откинулся в кресле.

— Я тебя понял, Даш, — мрачно откликнулся он.

— Незаметно, — выдохнула я, пытаясь не растерять запал. Ей-богу, Венецкий, перестань на меня так смотреть, мне теперь из-за чертовой Ленки в твоем взгляде мерещится лютый голод.

— Это что-то вроде «спасибо», — Игорь невесело усмехнулся, — больше я себе ничего не позволю, не волнуйся.

— Жаль, — твою же мать, когда это сорвалось с языка, я едва не взвыла. Но просто невыносимо — на него смотреть и пытаться не думать, о том, что могло бы быть… В глазах Игоря же что-то полыхнуло, и он качнулся вперед, лишь одним резким движением оказываясь на ногах. Я не успела даже пискнуть, как горячие губы Игоря смяли мои. Боже, я так и знала: я пропаду от одного его поцелуя. И я пропала, бесследно, можно было даже не пытаться найти.

Как, как было не слабеть в ногах от этого яростного вихря, от алчных губ, которые не утоляли внутренний голод по этому мужчине, нет — лишь распаляли еще сильнее. От горячих ладоней, обнимавших мое лицо — от них я просто таяла как свечка. И нет, я не могла выпутаться сама — лишь сам Игорь решил разорвать этот поцелуй, а я бы… я бы сейчас согласилась на что угодно, лишь бы он не останавливался. Кому я врала, что смогу его не хотеть? Себе? Нет. Я этого не могла. Что там я вчера говорила? Мне важен авторитет? Боже, да нахрен бы тот авторитет, лишь бы Игорь продолжал меня целовать — вот так, что у меня кружилась голова и подкашивались ноги.

Нет. Остановился. На краткий миг, не выпускал мое лицо из колыбели своих ладоней, так и стоял, прижимаясь к моему лбу, тяжело дыша мне в губы, так, будто только что пробежал стометровку.

— Даша… — выдохнул так измученно, будто я для него была чем-то вроде жесточайшей пытки. А затем выпрямился, отстраняясь и стирая со своего лица все следы хоть каких-то эмоций. Да, вот эта его маска бесстрастного профи мне была хорошо знакома. Только ее я и видела все это время. Больше никак он на меня не смотрел.

— Не говори мне больше ничего подобного, — негромко произнес Игорь, — иначе мне придется настоять на твоем увольнении.

Это было практически как удар под дых. И я даже не нашлась, что сказать, всего лишь стиснула пальцами край стола, так, что от напряжения побелели костяшки на пальцах. Ну вот почему? Почему? Что могло мешать ему? Даже я уже хотела передумать!

— Это подло, я знаю, — тихо продолжил Игорь, — увольнять тебя только потому, что я тебя хочу. Но… Даш, у меня невеста. Беременная невеста. Я не могу поступаться своими обязательствами и не буду рисковать своим ребенком — и заводить любовницу, даже если ты вдруг на это согласишься. Хотя я и уверен, что нет — не согласишься. Поэтому, пожалуйста, выкинь меня из головы.

Панцирь… Панцирь я, в принципе, себе нарастила давно. Очень твердый, толстый панцирь. Но под ним… Под ним всегда оставалась я. Живая, гребанная чувствительная я. Та самая, которую эти слова полоснули, будто плетью между лопаток — резкой, острой, пронзительной болью. И как-то даже жутко обидно было, что хотела-то я Игоря, а не кого-то, кто не стал бы мне грозить увольнением при том, что сам полез целоваться.

Игорь не увидел предательской слезы, рванувшей из уголка моего правого глаза лишь по одной причине — я просто резко развернулась и выскочила из его кабинета, раньше, чем это можно было сделать. Ужасно чесались ладони, уж очень уже постфактум хотелось залепить Игорю пощечину, но… С чего? Субординация, Даша, субординация…

Дура, какая же ты дура, Даша! Как ты вообще могла дать себе настолько размечтаться в эту сторону?

Нет… Не думать о Венецком, не думать! Отключиться, срочно! Так, где там телефон Ника?

Глава 14

Когда Даша заявилась на обед в компании смазливого блондинчика, у Игоря, пришедшего в кафе раньше нее, аппетит испортился напрочь.

А она еще как назло — хотя почему «как» — Даша, как только заметила Игоря, совершенно точно назло села со своим кавалером напротив столика Игоря и Андрея, которые, раз уж так совпало, обедали вместе. Андрей мечтательно рассказывал о новом проекте, под который нашел инвестора. Проект был охренительный — целый поселок под частную застройку, на побережье Волги, в очень удобной излучиной. Инфраструктура тоже была в наличии, рядом был мелкий, но, в принципе, довольно неплохой провинциальный городок. Если исхитриться — можно было сделать отличную базу для отдыха премиум-класса, а потом распродавать всем желающим — предварительно распиарив еще и экологическую чистоту местечка. Но… Игорь до сих пор сомневался, насколько по силам это «Печорскому». Да, они строили много, очень много, но не слишком ли это масштабно?

А тут еще Даша, с этим ее хлыщом…

— Я думал, что этот бастион благополучно взят и списан, — задумчиво произнес Андрей, заметив, как Игорь волком косится на злополучный столик Ильиной. Игорь на друга зыркнул недовольно. Хотя вообще, Андрей был прав, Игорь обычно куда легче относился к случайному сексу, вспомнить ту же Ленку, на которую они с Андреем тогда поспорили — ведь успокоился же после первой же пары раз. Он — успокоился, поимел с Андрея выигранную бутылку вискаря, а потом в охренении открыл для себя, что вообще-то друг продолжил ухаживать за собственной секретаршей — исключительно в нерабочее время. И вообще, зная Андрея, было слегка удивительно, как он с Игорем не расплевался, вообще-то Печорский был на редкость ревнив. Но дело-то было прошлое, счетов между Игорем и Андреем вообще-то не было. В конце концов, Игорь на Ленку никаких долгоиграющих планов не имел, да и не порывался влезть между ней и Андреем. Вот это и имело значение. И хорошо, что так было и для Игоря, и для Андрея.

Но Ленка — это одно, Даша — совсем другое дело. Увы, тут избавиться от наглых собственнических мыслей никак не получалось. Хотя какое право Игорь имел на ту ревность? Кем он был Даше? Начальником — и только. И не ему было лезть в ее интимную жизнь, и не его было дело — с кем она обедала. Обед не считался рабочим временем, его она могла проводить с кем хотела.

— У тебя невеста дома, — мягко напомнил Печорский, а Игорь скривился от этого напоминания. Формально, предложения Алле он так и не сделал — но уже с утра девушка бомбардировала его вопросами по свадебной тематике. Дизайн приглашений, цветовое решение приглашений, украшения приглашений… Было страшно подумать, что будет, когда Алла дойдет до украшения зала… И ведь нет, ее абсолютно не тревожило отсутствие предложения, все было уже будто бы решено. И от этого ощущения у Игоря неприятно посасывало под ложечкой. Он не привык себя ощущать вот так — будто он в своей жизни вообще ничего не решал. Ну, какого же хрена, а? Два раза женился, все было нормально, а тут… И кольцо, обручальное кольцо так и лежало на работе, в верхнем ящике стола, даже прикасаться к нему не хотелось. Ладно, он сделает предложение — хотя бы для себя, для галочки. Нормально. Пусть без особой охоты — но ради ребенка же. Его сын, да и внук Вячеслава Игоревича Венецкого без отца и вне брака расти не должен был.

— Это какой-то бзик, — честно заметил Игорь, глядя, как Даша болтает со своим ухажером. Легко. Непринужденно. Смеясь. Она сейчас действительно походила на флиртующую девушку, и это безумно раздражало. А сам был идиот, Игорь Вячеславович. Что ты ей наговорил? А она взяла и приняла к исполнению, послушная, мать ее, девочка.

— Какого рода «бзик», — Андрей задрал бровь, всем своим видом выражая недоверие. Игорь даже призадумался, это как же он отличился перед лучшим другом, что тот был о нем такого рода мнения. Хотя… Оба брака в общей сложности длились чуть больше года. Досвадебные отношения, и те продолжались дольше. Что-то свадьба меняла, что-то портила. И не только для Игоря — ту же Алису под Валерку Игорь не подкладывал. Но раз уж легла, раз уж прыгнула в постель младшего в династии Венецких, то и хрен с ней.

— Вот было у тебя такое ощущение — что хочешь только одну чертову козу, — когда Дашин кавалер поймал ее за ладонь, Игорь чудом не раздавил в руке хрупкую кофейную чашку, — не выходит из головы — и все тут. Скачет себе перед глазами, жутко бесит, но, черт возьми, — хочешь именно ее, а от других баб напрочь воротит.

— Ну как же, — Андрей фыркнул, — было. Собственно, именно с такой женщиной я сейчас сплю.

Игорь глянул на друга мельком.

— Ты про Ленку, что ли?

Печорский улыбнулся краем рта, вроде как подтверждая.

— Господи, хоть в запой уходи, — тихо пробормотал Игорь, в очередной раз понимая, что пялится на то, как скользят по Дашиному запястью пальцы ее кавалера, и хочет эти наглые пальцы сломать. И запихнуть в задницу этому придурку.

— Не, не поможет, — хладнокровно заметил Андрей. — Я там был, поверь — там не лечат.

— Слушай, Печник, — Игорь хмуро глянул на друга и обнаружил, что рожа у него на редкость довольная, — ты чего, злорадствуешь?

— Ну… — протянул Андрей, — да, не без этого.

Сволочь злопамятная. Вроде и не предъявлял за Ленку, но вот сейчас — большей причины для его радости и придумать было сложно.

— Друг называется, — тихо пробурчал Игорь.

— Ты не выпендривайся, Князек, — фыркнул Андрей, — чесслово, не был бы другом — я б тебя выпер с фирмы, а я ж не выпер?

— Из-за бабы бизнес бы под удар подставил? — тут уже пришел черед Игоря насмешливо задирать брови. — Ну кому ты лепишь, трюфелек, ты ж у нас не из мажоров, ты себя сам делал, для этого? Чтоб все прохерить?

Андрей глянул на Игоря тяжело, но вполне мирно. В конце концов, они действительно хорошо друг дружку знали. И из-за той же Ленки не конкурировали даже. И бизнес этот Печорский действительно строил всеми правдами и неправдами — и Игоря в свое время к этому же привлек. На заре «Печорского» пахать приходилось столько — сейчас даже вспоминать было страшно.

— Хорошо, — Андрей пожал плечами и сменил тон, — и что ты намерен с Дарьей делать?

— Ничего, — процедил Игорь, в очередной раз отрывая взгляд от Даши. А она между тем внаглую склонялась к уху своего парня и что-то ему нашептывала. Что именно, интересно? Воображение Игоря подсовывало ему, как назло, самые непотребные варианты. И как же отчаянно хотелось, чтобы именно ему эти губы шептали что-то дерзкое, эротичное, чтобы именно его ухо опаляло горячим дыханием. Нельзя было смотреть, но глаза сами так и тянулись — к ней.

— Из-за Аллы?

Это был риторический вопрос. Естественно из-за нее, из-за кого еще-то? Игорь дернул плечом, даже не желая озвучивать очевидное.

— А что Дарья?

— Ничего. Я надеюсь — ничего, — Игорь через силу отвернулся и уставился на Андрея. — Я надеюсь, что она считает меня мудаком, глубоко и безапелляционно, и пускай ни в коем случае не меняет своего мнения.

— Что сделал? — с интересом спросил Андрей. Нет, ей-богу, лучше бы о проекте говорил. А так — будто две темы для разговоров, бабы и работа. Понятно, почему Виталик увлекается футболом, у него хоть третья тема для беседы, если что, есть. Правда, на ней стухает уже сам Андрей, но так ему и надо.

— Уволить пообещал, — вздохнул Игорь. Решение было не самым красивым, слишком быстрым, но уж больно шибануло в голову ему от того поцелуя.

— В конец охренел? — возмутился Андрей. — Ты уже свой член к работе примешивать стал? Я тебя быстрей уволю, чем ее. Это ж у тебя в штанах свербит.

— Не кипешуй, — Игорь поморщился, — я просто хотел, чтобы она обиделась. Посильнее. Больше обижается — меньше обо мне думает.

— Ну-ну, — Андрей скептически поджал губы, бросил взгляд на парочку за столиком напротив, — судя по той мелодраме, что сейчас нам предлагается к просмотру, — так себе получилось.

— Пусть. Пусть мстит, — Игорь вздохнул. — Глядишь, втянется и уже займет свою умную голову этим своим…

— Да уж, во всем Дарья умная, но вот с тобой конкретно сглупила, — Печорский покосился на часы, встряхнулся и развернул плечи, — так, друже, я на переговоры. А ты тут постарайся не убить никого из клиентов.

И свалил. И занять свое внимание стало решительно нечем. Только чертовой парочкой за столиком напротив. А меж тем еще пара минут наблюдения действительно грозила обернуться для Игоря каким-нибудь очень тяжелым сроком за групповое убийство.

Не стал дожидаться даже официантку с ее счетом, оставил на столе нужную сумму и пошел в туалет. Не столько по физиологической потребности, сколько из желания охладить пылающую озабоченную голову. Думай о работе, Игорь, только о работе. Не о девушке. Не о чертовой красивой, такой желанной девушке, которая так удовлетворяет твоему гребанному вкусу, что ты ее даже трахнуть три года не знал, как осмелиться — и которой ты ничего предложить не можешь. Не твоя она — не твоя. Как бы ты ни ненавидел этот факт — его тебе изменить не под силу.

Умываться не стал — этого было мало, просто сунул голову под струю ледяной воды.

Вот. Так хорошо. От контраста температур в голове стало как-то посвежее. Выпрямился, глянул на себя в зеркало, раздраженно сплюнул, провел рукой по волосам, стряхивая — а местами даже отжимая с них лишнюю воду. Чучело ты, Венецкий, ты вроде уже взрослый мужик, а до сих пор думаешь головкой члена вместо головы. Вот как ты это все разгребешь?

Дверь у туалета открывалась беззвучно, а вот стук женских каблуков — по кафелю мужского туалета — оказался очень резким, контрастным звуком.

Игорь развернулся к двери и замер, увидев Дашу. Прижимающуюся спиной к двери, дерзко прикусывающую губу — не дающую никаких поводов для сомнений — она тут не случайно. И снова шибануло в виски гудящим пламенем пожара, который практически мгновенно пожрал все те вехи для самоконтроля, что Игорь смог для себя установить.

Два шага — хотя это были практически два прыжка, и Игорь просто впечатал ее тело к двери, сжимая пальцы на ее бедре, уже забравшись под юбку, а губами — затыкая ей рот. А она — она тихо постанывала, вздрагивала от прикосновения его холодных мокрых пальцев и льнула, льнула к нему, как будто замерзшая, истосковавшаяся по хозяйским рукам кошка. И сам Венецкий чувствовал себя как пьяный, в голодной жажде впиваясь в этот сладкий рот. Господи, какая же вкусная, чокнутая девица. Сердце билось как лихорадочное. И больше ничего не было, только Даша сейчас — бросившая своего блондинчика и явившаяся к нему.

Как в лифте сегодня утром хотелось задрать эту узкую яркую юбку — аж глаза жмурил, чтобы не искуситься лишний раз. Господи, да Даша почти стонала сейчас у него в руках, извивалась, скулила от удовольствия — а сам Игорь даже не сразу понял, что уже с минуту трахает ее тремя пальцами, практически безжалостно засаживает их в мокрое скользкое лоно. Господи, как он ее хотел — дышать, и то не так хотелось, как ее — особенно после этих сорока минут, когда она заставила его исходить молчаливой яростью от кипучей ревности. Хотел, хотел всю, до дна, хотел заставить пожалеть о тех чертовых мгновениях, что она провела с другим мужчиной, выжечь, вытрахать из нее каждую мысль, в которой она думала не о нем — не об Игоре.

— Дашка, останови меня, — простонал измученно, впиваясь губами в шею, — останови, умоляю.

Только одно ее «нет», и он смог бы от нее оторваться. Он никогда никого не заставлял и ее бы — не стал. Только скажи, только одно лишь слово, Даша… Оставь хоть что-то живое, не своди с ума, не до конца…

— Не дождешься, Венецкий, — прорычала чертова фурия, сжимая пальцами и без того дыбом стоящий член, прямо сквозь брюки, так жадно — что у Игоря мозг кипел, не ослабевая, чудом пар из ушей не шел, — не дождешься!

Да раздери ж тебя, дьявол, да на четыре части, ладно, Дарья, ты сама напросилась!

Глава 15

Что я поняла, глядя в светлые глаза Ника, совершенно отчетливо и бесповоротно — я его не хочу. Вот совсем не хочу. Он был ужасно рад, что я ему позвонила, он улыбался, шутил, всячески пытался показаться мне тем открытым безбашенным парнем, который мне когда-то показался подходящим для покувыркаться. Вот только… Вот только я прекрасно помнила, как он орал, что я его со своей нимфоманией нещадно заколебала, да и прочие «прелестные моменты» из нашего с ним общения как-то выплывали, выплывали на поверхность памяти… Нет, даже ради секса — я не была готова на такие подвиги. И… хорошо, что я поняла это сейчас, когда еще пила кофе, а не когда вернула Нику ключи от моей квартиры.

Куда больше меня веселил Игорь. Я же специально села вполоборота, чтобы наблюдать. Я же ничего не забыла. И особенно «я тебя хочу» — ну, как такое забыть? Это как если первый красавчик школы вдруг признается какой-нибудь невзрачной чучундре, что она ему ужасно нравится — у девочки в клочья порвется шаблон. Вот и мне, при всей моей самоиронии и самооценке, услышать от Венецкого «я тебя хочу» было чем-то сродни нежданно выписанного достижения.

Если Ленка меня информировала верно, значит, мое явление в компании Ника для Венецкого будет отличным ударом под дых. И — разведка доложила точно. Как бы Игорек ни пыжился, как бы не выпендривался — но темперамент было не закопать. Венецкий действительно бесился. Что-то там вполголоса обсуждал с Печорским, судя по физиономиям — имел наглость обсуждать меня, и бесился. Салфетки в пальцах драл, вилку вертел, за полчаса ни единого куска в рот не взял. Бе-е-е-едненький. Чисто ради него и досидела с Ником до конца обеда, вытерпела, как Афанасьев берет меня за руку, рисует какую-то хрень на моей коже — и вполуха слушала, как он треплется об очередной фотосъемке с очередными упрямыми моделями.

Нет, если бы… Если бы Ник не был тем мудаком, из-за которого я до сих пор иногда чувствовала себя бракованной озабоченной самкой, если бы он был хоть на толику так же обаятелен в совместной жизни, и не доканывался со своими идиотскими и задротскими правилами… Если бы! Но этого не было. И невозможно было измениться за месяц, невозможно было вдруг осознать свои ошибки, провести срочную работу над ними. То ли он просто не нашел другой бабы, то ли его моделька от него ушла, то ли как собака на сене, решил «осчастливить» еще и меня — так сказать, за компанию.

— Так рад, что ты перезвонила, — вдохновенно заявил Ник, уже третий раз за этот обед, а я терпеливо улыбнулась, — как думаешь, у нас еще может срастись?

— Ник, почему ты решил, что это хорошая идея? — мягко улыбаясь, уточнила я.

Бывший же на меня смотрел растерянно, не находясь с ответом.

— Мы с тобой долго были вместе, — осторожно начал он, — это напоминало серьезные отношения. И… Маме ты нравилась. Она говорила, что я идиот, раз тебя упустил…

Напоминало… Ему это напоминало серьезные отношения. Полгода совместной жизни. Полгода гребанной работы над сглаживанием острых углов. Полгода терпимости к закидонам Ника и привычке зачитывать по утрам мантру «Зато не одна». Напоминало, да… Лишь потом, когда вышвырнула его вещи на лестничную клетку, прорыдалась и заменила замок на входной двери — поняла, что не так уж мне и плохо одной. Лучше чем с ним. Сама себя я вообще-то любила, со всеми своими закидонами. И что даже тот, откровенно скажем, довольно унылый секс — не стоил всего того… Да ничего не стоил. Ни слова сказанного в мой адрес. Ни одного чертового слова о том, что женщины, сфокусированные на карьере — не могут считаться полноценными. А про нимфоманию, про панель — ох, за это можно было и по морде дать. Будь я мужиком — обязательно бы выписала.

Маме Ника я нравилась… Ну, это был не секрет. На контрасте с ее раздолбаем-сыночком, который был весь из себя творец, гениальный фотограф и в периоды острых «творческих обострений» — отказывавшимся от заказных съемок и снимавшим что попало и называвшим это искусством… Да, наверное, покойной Раисе Петровне было бы спокойней, если бы мы с Ником остались вместе. По крайней мере, этого придурка во времена его «фото-запоев» было бы кому покормить. Но… Я не хотела быть Нику мамочкой. Я ему вообще никем быть не хотела. И честно и откровенно — отнюдь не из-за Ника у меня по спине бежали возбужденные мурашки. А от тяжелого, практически пылающего взгляда из-за столика чуть поодаль.

— Так что, Дань, может, начнем сначала, а? — заигрывающим голосом напомнил о себе Ник, — не торопясь, без спешки.

Он еще что-то вещал, но я в который раз выбесилась на это его «Даня» и пропустила все остальное мимо ушей. Вот не доходило до человека, что меня жутко раздражает это прозвище, как форма даже не от моего имени — а от мужского. Это вечно мне напоминало к стыду и печали, что в доме с Ником — мужиком буду я. А это был самый нежеланный образ, который я хотела примерять. Я и так на работе упахивалась в усмерть, если мне нужно и дома все проблемы разом решать, то нахрена мне вообще кого-то в свою жизнь пускать? У меня, в конце концов, кот есть. Вот к нему точно нет никаких вопросов.

— Коль, а без спешки это как? — Даню я вернула сторицей. Ник вообще терпеть не мог обычную форму своего имени — она была «слишком неуклюжей» для его тонкой возвышенной души творца. Вот и сейчас — терпел, терпел, но все равно раздраженно поморщился. Месть удалась.

— Ну, не торопясь. Не сводя все к постели. — Судя по блестящим глазам Ника, он ожидал, что меня это предложение сразит наповал. Смешно. А он точно со мной полгода жил. Он точно был в курсе про мои потребности? Это меня он хотел соблазнить «неторопливым путем» к сексу? Господи, мне точно не восемнадцать, а? Почему, мне желательно сразу «товар лицом» показать, чтоб я решила вопрос целесообразности отношений? Циничная, что уж там.

Нет, это я тут недавно думала, что, мол, как же везет героинькам любовных романов, которых все хотят. Ну, вот меня сейчас хотят вроде аж трое. Один — редкостный мудак, весом с полтора центнера (хотя, может, это я перебарщиваю), второй — блин, почти женатик, с беременной невестой, третий —… Ник. И этим все сказано. Дорогая вселенная, спасибо, это была смешная шутка. Или это я зажравшаяся сучка? Может стоить понизить планку и забить уже на некоторые недостатки мужика для перепиха? Хм-м-м…

Не стирая с лица улыбки, я пальчиком поманила к себе Ника. Он подался вперед.

— Знаешь, котик, — ласково шепнула я, по прежнему мило улыбаясь — в конце концов, у моего спектакля были зрители, и пусть текст они не слышали, но видеть им полагалось только то, что я хотела показать, — вот если бы ты мне прямо сейчас предложил пойти и качественно потрахаться — в моем кабинете ли, или пусть даже у меня дома, я бы бросила все, написала бы бумагу на отгул, и пошла бы с тобой страстно воссоединяться во всех известных мне позициях. Потому что тогда, знаешь ли, я бы хотя бы понимала — что ты действительно хочешь сойтись именно со мной. Что ты понимаешь свои ошибки в наших отношениях, и готов над ними работать. Но ты ведь мне этого не предложил, да, милый? И понимаешь же, каков будет мой отрицательный ответ?

Когда я выпрямилась — на лице Ника цвели пунцовые пятна, а пальцы судорожно мяли салфетку.

— Я думал, ты…

Мимо прошел Венецкий. И судя по мимоходом брошенному на меня взгляду — в игре "доведи до белого каления" я победила. Но… Эта победа меня не обрадовала. Меня больше беспокоило, что Игорь может решить, что я с Ником действительно начну что-то серьезное.

— Ты думал, изменилась я? — перебив Ника, уточнила, пытаясь сосредоточиться на его лице, а не провожать спину Венецкого взглядом, — нет, Ник, я не изменилась. И менять ритмику своей интимной жизни ради тебя не собираюсь. А теперь извини, у меня обед вот-вот закончится…

Сунула деньги под чашку, встала — под оглушенное безмолвие Ника, схватила сумочку и двинулась к выходу из кафешки. Туалеты были там — и рядом друг с дружкой. И, слава богу, не было никого, кто заорал бы мне: «Девушка, какого черта вы ломитесь в мужской?». Заперто? Нет…

О чем я думала? О нем. Только о нем. Дура? Да — дура. Но, если уж честно и откровенно — все время с Ником, я упорно изгоняла из головы мысли об Игоре, сидящем чуть поодаль, крайне недовольным, что я на обед явилась не одна. Отстранялась и от шевелящегося внизу живота желания, упорно делая вид — что нет, не хочу, не думаю, не об этом — не такая. Кого я обманывала? Как раз «такой» я и была. Я сходила с ума по мужику — по чужому мужику, и так, что ради него была готова на все. На любое его предложение, каким бы безумным оно не оказалось. Я даже не могла последовать своему же слову, ведь вчера я так решительно отказалась от «повторения», а сегодня…

Игорь стоял у раковины, тяжело опираясь на ее края, и глядя в зеркало с такой ненавистью, что было удивительно, как оно не разлетелось на осколки. Волосы у него были мокрые, на синем пиджаке виднелись темные пятна влаги. Господи, в каком же он раздрае… Я впервые видела его таким… Наверное, все-таки я это зря устроила… Хотя… Хотя это Венецкий утром угрожал мне увольнением, так что поделом ему!.

И все-таки… Я должна была уйти. А я стояла, прижимаясь спиной к двери туалета, пытаясь нашарить на ручке защелку. И ужасно хотела, чтобы Игорь ко мне повернулся.

Повернулся. Мне эта минута, которую он на меня смотрел, показалась вечностью. А вот то мгновение, за которые он преодолел разделявшие нас несколько шагов — оно было слишком быстро. Просто — раз, и я впечатана телом в дверь и уже обхватываю ногу Игоря своей. Раз — и нет больше воздуха в груди, и одни только беспощадные губы терзают мой рот, пытаясь выпить из меня остатки души.

Не мужчина — одно сплошное безумие, безжалостное, одержимое, неостановимое. От кого угодно могла отказаться, кого угодно могла послать, но не его… Господи, Игорь, ну почему… Почему ты-то так отчаянно меня хочешь, я ведь… Обычная. Не твой класс.

Мысли разлетались во все стороны, как кегли от тяжелого шара. И я задыхалась — весь мир задыхался, а как могло быть иначе? Такой контраст: горячие, практически раскаленные губы Игоря — на моей шее, и ледяные, мокрые пальцы толкающиеся внутрь меня. Я чудом не взвизгивала от такого контраста ощущений. Если бы могла, если бы только хватило сил — порвала бы на нем все. Пиджак, рубашку, все… Потому что больше всего сейчас хотела его кожи под ладонями.

— Дашка, останови… — в голосе такая мольба, такая мука, будто я его собой наказывала. Господи, он что, серьезно? Он верит, что я могу? Я, стоящая тут на подкашивающихся ногах, в задранной до талии юбке, отчаянно цепляющаяся в воротник его рубашки. Да я сама его сейчас оприходую вот-вот, а он просит такие вещи…

— Не дождешься, Венецкий. — Эта мысль срывается с губ и мне ее не жаль совершенно, я даже повторяю, — не дождешься.

Игорь рычит. Разъяренно, как дикий зверь, а затем рывком разворачивает меня лицом к двери и давит, давит на талию, заставляя прогнуться. И все его движения, резкие, быстрые, и боже — как это сейчас к месту. Я ждать уже не могла, господи, я бы не вытерпела ни секунды той прелюдии. Меня хотел Игорь — все, дальше можно было не говорить, я уже была на взводе. И сейчас — боже, наконец-то, я ощущаю этот член. И снова всякое движение Игоря внутри меня, внутри моей скользкой раскаленной щели — это взрыв. Сильный, сладостный взрыв, от которого слабеет все тело. И чтобы молчать приходится впиваться зубами в губу, но боли я не чувствую — все мое существо заполнено наслаждением, какой-то капле боли просто не будет места.

Движения Игоря быстрые, торопливые, и мое тело этому радуется. Ему не нужно тянуть, ему не нужно ждать, терпеть, оттягивать. Я рада кончить вот только-только, лишь дайте мне повод — и член Игоря. И сколько времени я выдержала? Сколько времени прошло до этого оргазма, что накрывает меня душной пеленой жаркого удовольствия? Я не знаю. Не знаю. Не знаю… Немного. Увы.

Глава 16

Игорь тяжело дышал, по-прежнему зажимая меня между собой и дверью. Он стоял, уткнувшись мне в волосы, и его дыхание, опалявшее мое ухо, было попросту раскаленным. Локти ныли, намекая, что я на них слишком долго и сильно опираюсь, да и дверь слишком жесткая. Тяжелая ладонь Игоря осторожно поглаживала мой живот под задранной блузкой. И это было настолько нежно, настолько ласково, что мне хотелось зажмуриться и откинуть голову назад, роняя ее на его твердое плечо. Преодолевая сковавший меня паралич, я шевельнулась и накрыла ладонью пальцы Игоря на моем животе.

— Не надо, — тихо выдохнула, утыкаясь лбом в дверь. Не хотелось шевелиться, не хотелось даже стоять, но сидеть на полу туалета — пусть даже и приличного туалета приличной кафешки преуспевающего бизнес-комплекса — я была не готова.

— Я хочу, — шепнул Игорь негромко, и я едва не застонала. Да, это был аргумент… Аргументище!

— Я захочу еще, понимаешь? — устало пояснила я. — Или ты готов прямо сейчас пойти на второй заход?

Игорь тихонько фыркнул.

— Дело не в том, готов ли я, — невесело заметил он, — тебя… тебя — да, я могу сейчас и второй раз, и третий, стоять ты не сможешь, честное слово. Лишь только скажи, что ты хочешь и…

— Я поняла, — мне хотелось побиться лбом об стенку. Наверное, это бы вправило мне мозги на место. Боже, вот угораздило меня сорваться в этот чертов сероглазый омут один раз — теперь как шизанулась. И так-то свои порывы унимала с трудом, а сейчас… Сейчас даже с трудом — не могу. Не могу. И безмерно ненавижу ту стерву, которой от Игоря повезло залететь. Может быть, она даже не стерва, это я просто завидую, но я ее все равно ненавижу.

Игорь оказался сильнее меня — он все-таки собрался, отстранился, стащил с члена презерватив, застегнул брюки, а затем, прихватив меня за плечи, развернул к себе лицом. Молча глянул мне в лицо, сжав пальцами подбородок, а потом скользнул ладонями вниз, оправляя мою юбку.

Так, земля вызывает Дарью, Дарья очнитесь. Как бы ни хотелось сейчас податься вперед, уронить на Венецкого вес своего тела, но все-таки мне пришлось собраться. Заправить блузочку в юбку, заново застегнуть жилет. Блин, вот сейчас ощутила, что все-таки я ношу слишком высокие каблуки. Какие-нибудь лоферы сейчас были бы удобнее — ноги ужасно подкашивались. Но нет, понтоваться же надо было, я ж была карьеристка, я должна была на всех с высоты каблуков сверху вниз пялиться. Хотя с тем же Венецким мне туфли не помогали. Все равно не дотягивалась. И вспоминала, что, в общем-то, я категорически невысокая. Так что в моем случае к каблукам еще прилагалась пара комплексов.

Так, вроде все в порядке, стрелок на чулках нет, губы я сегодня не красила, так что помаду мне Игорь точно размазать не мог. Хвост подрастрепался, это да, пришлось быстро заделать его заново — без расчески. Доберусь до кабинета — расчешусь, а так — на первый взгляд все равно не поймешь, почему на башке петухи.

Честно говоря, я думала, что мы-таки спалимся перед кем-нибудь, но… Обед у «печорских» уже закончился, и все сотрудники, выдрессированные Занудой являться без опозданий, в кафе уже отсутствовали. А официантам, убирающим со столов тарелки от бизнес-ланчей, было вообще не до нас. И шевельнулось у меня подозрение, что в туалетах у них даже не первый раз потрахивались в перерывах между работой-то. Хотя… Это, наверное, я такая озабоченная и думаю обо всех плохо. А вообще, приличные люди на работе не шашни крутят, а работают. Вот и тебе бы неплохо, Дашенька — поработать, а не давать ход собственной озабоченность. Снова…

В лифт мы с Игорем заходили молча. Я даже специально забилась почти в угол лифта, чтобы… не знаю зачем. Просто я боялась того, что он мне может сказать. Боялась, что он меня случайно заденет взглядом. Я боялась даже того, что сама сейчас о себе думала, но старательно задвигала эти мысли на второй план.

— Можешь меня увольнять, — спокойно произнесла я, наконец-то оформляя мысли в голове. В конце концов, он же меня предупреждал — да? И я что? Не вняла. Ну и… Пускай. Каждая чертова секунда с ним стоила этого гребаного увольнения. А там, на другом месте, не будет Игоря — не будет моего безумия.

— Дурочка… — тихо пробормотал Игорь, глядя на меня так, будто я сказала величайшую ересь на свете.

Я зря от него пряталась, Игорю стоило сделать всего один шаг, чтобы свести на нет расстояние между нами. Шагнул, опустил горячую ладонь мне гораздо ниже задницы и притянул меня к себе. Вторая ладонь коснулась моей щеки, а я аж зажмурилась, прижимаясь к этой ладони — широкой, грубоватой, как у всякого мужчины, часто бывающего на стройке, но такой… такой охренительно теплой ладони. Это было сумасшедшее, жаркое ощущение, на нем хотелось сосредоточиться, в него хотелось погрузиться с головой. Мне было чудовищно мало этого мужчины. Я хотела его всего, и даже больше. Чтобы раствориться в нем без остатка, смешаться с ним на молекулярном уровне, потому что без него с некоторых пор мне было невыносимо — ни ходить, ни дышать, ни попросту быть. Господи, вот от этих мыслей мне хотелось орать дрянью. Он не мой. Не мой. Этот факт мне надо вырезать на лбу, чтобы всякий раз, подходя к зеркалу, видеть и осознавать.

Двери лифта бесшумно разъехались, и именно в этот момент Игорь от меня оторвался и шагнул в офисный коридор. Господи, как же хорошо, что у нас нормальный офис, без гребаного опенспейса. Не представляю, что было бы сейчас, если бы я взяла и окунулась с головой во внимание целой кучи народу. Нет. В коридоре была блаженная пустота. И это было хорошо, я ж могла психануть и убить кого-нибудь, кто стал бы свидетелем.

— Пойдем ко мне, — тихо произнес Игорь, и этому его предложению я была ужасно рада. Мне ужасно хотелось побыть с ним подольше. Даже если просто молчать, даже не прикасаясь к нему. Хотя… Кого я обманывала, я же знала, что будет, как только мы окажемся за дверью его кабинета. И так оно и было, Игорь практически сразу притянул меня к себе, утыкаясь губами в мою шею. И воздух из моей груди вышибло.

— Ты спятил, да? — простонала я, а Игорь, упорный как черт, потянул с моего хвоста резинку, распуская мои волосы и забираясь в них пальцами. Господи, голова кружилась от этого чудовища.

— Спятил, — вздохнул Игорь, — да, я спятил, Дашка.

И все на этом. Безумие льнуло к безумию. Он был чокнутый, и я совершенно не понимала, что он мог во мне найти, чтобы относиться вот так. Так же, как я относилась к нему.

— Игорь, — я постаралась выговорить это твердо, — что дальше?

— Ох, крошка, — Игорь вздохнул, — а что ты хочешь?

Честно говоря — я хотела сбежать. Или прямо сейчас нахлобучить Игоря в его собственном рабочем кресле. Но мне было, черт возьми, страшно. Я ужасно боялась его спугнуть. Господи, ну кого может заинтересовать девушка с сексуальными аппетитами чертовой проститутки? И что самое ужасное, от той проститутки меня сейчас отличало разве что то, что денег за секс я пока еще не брала. Хотя, если так пойдет и дальше — перепих с начальником, который чаще прочих выбивает мне премии, — чем особо будет отличаться?

Самолюбие орало дрянью, крыло меня трехэтажным матом, по пути изобретая новые ругательства. Что ты делаешь Даша, вот что ты, черт тебя раздери, делаешь? Еще пять минут, и что ты предложишь Игорю? Свободные отношения? То есть ты будешь трахаться с почти женатым мужиком? И кем ты будешь себя чувствовать? Нет, нахрен тебя, милое самолюбие, которое в голос орет, что Даша Ильина в этом случае будет себя чувствовать очень удовлетворенной женщиной.

— Тебя хочу, Венецкий, — произнесла потерянно и глядя ему в глаза, — вот что хочешь делай, а хочу я тебя. И можешь не заворачивать, так возьму.

Игорь фыркнул, и от этого его смешка у меня аж мурашки по коже побежали. Я не привыкла видеть Игоря растерянным, каким он выглядел сегодня. Вот такой, каким он был сейчас, уверенный, непреклонный, будто отказавшийся от каких-то сомнений — он мне был привычней. И… таким он на меня действовал еще сильнее. Такому было сложно отказать. Но все же — он был какой-то усталый, измученный. Будто мы не трахнулись, а марафон пробежали. Хотя… Я себя ощущала примерно так же. Мне смертельно хотелось, чтобы он что-то мне сказал, но в то же время я смертельно боялась этих слов. Боялась, что он снова предложит мне «повторить», и второй раз я соглашусь, наклонив в не приличную позу самоуважение. Сейчас оно лежало в руинах, вдребезги уничтоженное всего лишь одним скоропалительным поступком. И даже люто себя презирая, я могла гордо задать подбородок и сказать, что ни о чем не жалею. Да — дура. И хрен с ним. И с этим диагнозом люди живут.

Неизвестно, сколько бы мы с Игорем так простояли, цепляясь друг в дружку и не зная, что сказать — не исключено, что мы бы сорвались и еще раз перепихнулись. Что там за расстояние-то было до того перепиха — пара жадных поцелуев и пара шагов до стола, за которым обычно проводились планерки. Никогда не трахалась на рабочем столе — но всегда тайком завидовала героиням тех мелодрам, которых так алчно хотели, что терпеть до более удобного места не могли. Особенно я в тех мечтах укрепилась после того, как в «Печорском» утвердилась под начальством этого неумолимо сногсшибательного мужика. Так бы я и фантазировала, если бы на столе у Игоря не запиликал телефон. Этакий звонок из реальности — да-да, ребята, вы еще на работе. И вообще-то вы тут должны делом заниматься, а у тебя Даша еще проект не оформлен. И Игорь тоже это понял — вздохнул, отпустил меня и шагнул к столу.

— Да, Лен, — недовольно буркнул в трубку, и по его лицу пробежала такая недовольная гримаса, будто у него зубы заболели.

— Сейчас поднимусь, — мрачно произнес Венецкий, словно соглашался сунуть голову под нож гильотины. Положил трубку, тяжело облокотился на стол, шумно выдохнул, а затем поднял на меня уставший взгляд.

— Я должен идти, — медленно произнес он, — меня сейчас в приемной невеста ждет.

Если бы я сейчас могла увидеть того, кто определяет, как именно совпадать обстоятельствам — я бы дала этому мудаку по морде. Потому что так часто и так больно тыкать меня лицом в асфальт реальности было как-то чересчур.

Глава 17

Если бы я была истеричкой — я, пожалуй, уже что-нибудь расколошматила бы. Серьезно. Очень хотелось, чтобы хоть что-нибудь разлетелось вдребезги, к чертовой матери. Злость, иррациональная, безосновательная, токсичная раздирала меня на клочья. Никогда эта дрянь не приходила, а тут взяла и пришла? Почему сейчас, после того лишь, как мы с Игорем сорвались — второй раз. Что это? Интуиция? Охренеть! Мне даже не удалось с ним толком поговорить, я так и не поняла, какие у меня — да и у нас с ним вообще — есть варианты.

Я старалась не думать о произошедшем. Это давалось мне… сложно. Но давалось. В конце концов, взвешивать сейчас — вот это, все, что сейчас происходило, было не надо. Я примерно представляла, к каким выводам приду и каково будет мое «окончательное» решение.

Проблема была как раз в том, что я уже поняла цену той «окончательности». Мозг, привыкший, что эмоции всегда у него в узде, даже не сомневался, что все будет так, как он решит. Вот только сейчас все мои чувства бушевали в митинге и вовсю собирались устроить государственный переворот. И да, я смотрела на собственные содрогания довольно скептично, но… Но от срыва — два шага в сторону. И эти два шага было сделать очень легко. Ни ради кого не шевельнула бы и пальцем, чтобы поддаться эмоциям, но когда ценой ошибки был Венецкий — вопрос был только в том, насколько быстро я эту ошибку сделаю. Предохранитель был сорван. Если еще вчера утром я была уверена, что Венецкий ко мне абсолютно никак не дышит, что это только я по нему безмолвно схожу с ума, сейчас, когда я видела, что его буквально трясет от ревности, что его сводит с ума точно такая же исступленная жажда… Остановиться было необходимо, но… Но практически невозможно. Я не знаю, как сейчас могла бы это сделать. И я смотрела на себя, на свои эмоции, убеждала себя, что все это глупо, бессмысленно, низко, отвратительно… но слушать себя я не собиралась. Не получалось.

Меня потряхивало. Было чертовски сложно сидеть, смотреть на черненькие цифры на белых бумажных листах исполнительной документации. А где-то там в кабинете Игоря сидела его… невеста и занимала его мысли, вытесняя из них меня. Да, я рассуждала как сучка, с легкой руки приватизировав чужого мужика по праву лишь только пары произошедших перепихов, но эти мысли из головы истребить не получалось.

Я хотела ее увидеть. В этом желании было полно садизма по отношению к самой себе же. Я практически точно знала, что я увижу. Девочку класса «люкс». Которая скорее всего рядом с Игорем смотрелась настолько шикарно, что равнодушные к Венецкому бабы наверняка растеклись бы от умиления при виде «такой красивой пары». И все же я хотела знать — с кем соперничаю. Хотела «провести разведку» и оценить количество и качество «вражеских орудий». Нет, не надо, Даша, не суйся, спалишься и Игоря спалишь, сиди, проверяй расчеты!

Проверка расчетов — не самая интересная работа, но кто его знает этих проектантов, если наш обкуренный дизайнер снова решил, допустим, что в холле дома слишком много несущих опор и «нужно больше пространства» — он мог выесть мозг чайной ложкой, и проектанты частенько ему уступали. Я, конечно, регулярно доносила до них, что вестись на вой нашей «творческой личности» ни в коем случае нельзя, он, вообще-то, — холоп подневольный, что в отношениях архитектор-дизайнер последний был исключительно сабмиссивом, и ни в коем разе его закидоны не должны были оказывать влияние на безопасности проектируемого объекта, но…

Вопреки собственной субтильной сущности кажущегося хлюпика Валь был громким. Валь умел быть таким громким, что его боялся даже Виталик, который на секунду был шефом нашего проектантского отдела и дизайнера должен был ставить на место. Увы, но донести что-то до нашего непризнанного гения выходило только у меня — потому что только я была достаточно бесцеремонна и бесчувственна, чтобы проигнорировать «страдания» Валя. Он меня терпеть не мог — но на корпоратах мы регулярно спивались в тесной компании друг дружки и сходились на том, что начальство — козлы, да и люди, в общем-то, тоже. В прошлом квартале Валь меня, кстати, нежданчиком выручил, ткнул в косяк по геодезии, за который пришлось вкатывать Лике. Тот случай показал, что Валь соображал куда больше, чем в одном только дизайне, но… напрягаться не хотел. Его устраивало «быть художником», и это меня восхищало, честно говоря. Искусство быть не амбициозным собой, не гнаться за вечно обновляющимися целями, жить в ритме «для себя» — ох хотела бы я его познать, но как же я буду жить, без свершений-то?

Так, ладно, мочи нету больше сидеть, пялиться в монитор, и пытаться делать вид, что меня абсолютно никакие мысли сейчас не беспокоят. Я обшарила весь стол, нашла какой-то левый акт, который совершенно точно должен был храниться у Игоря, лишний раз глянула в зеркало у двери. Очки, макияжа нет, волосы убраны. Офисная кикимора во плоти. Заподозрить Игоря в связи с такой — не удалось бы, наверное, даже очень параноидальной бабе. А мне — мне было интересно, что же там за женщина такая, которой повезло трахаться с Венецким ежедневно. Кого там сгубило любопытство? Ну, вот меня, кажется, должно вот-вот…

— Игорь Вячеславович, заберите свой акт, пожалуйста…

Нужно отдать Игорю должное, то ли леваки были его вторым профилем, то ли сейчас он себя в руках держал куда лучше, чем час назад. Потому что на меня он глянул весьма спокойно, забрал пресловутый акт.

— Игорь Вячеславович, там у Чебышева опять вопрос к обеспечению надежности. Я могу задержать проект на пару дней?

Не надо было мне ничего задерживать, все я бы сдала вовремя, но мне нужен был повод замереть у стола Игоря, чтобы скользнуть взглядом по сопернице. У меня была минута на то, чтобы «оценить обстановку». Хотя мне бы хватило секунды. Одного только взгляда. Девушка действительно сидела в кабинете Игоря, элегантно, по-королевски сложив ноги. Да, я оказалась права. Класс «люкс», пять звезд, высшая категория девочек для траха. Длинноногая, стройная — очень стройная, я бы даже сказала бы «худая», идеальная блондинка, с тоненькой талией, на которой был туго затянут пояс «оби». Губы — пухлые и, кажется, подкаченные. Голубые глазищи обрамляли черные длиннющие, явно наращенные ресницы — и махни она ими, наверняка могла бы смахнуть со стола Игоря какую-нибудь ведомость.

Мда, Дашенька, если ты хотела понять, кем пренебрегли в твою пользу — то тут ты, кажется, провалишься. Такими не пренебрегают. Не на регулярной основе. Так что, можно закинуться своими губозакатывающими таблеточками. У Игоря на меня вряд ли хоть какие-то серьезные планы. Так, перепихнуться пару разиков. Хотя… Нахрен бы мне его серьезные планы, я бы взяла и пару разиков — если он захочет вообще мне их предложить. С беременной невестой еще один приступ спермотоксикоза в мой адрес мне казался практически нереальной перспективой. Как я понимала из слов Игоря с утра, да из разговора с Ленкой вчера, — Венецкий был очень правильным мужиком. Увы.

— Игореш, не представишь нас? — лениво протянула блондинка, разглядывая меня. Вообще-то она глядела практически сквозь меня, но, кажется, — от скуки решила напрячь глазки и меня заметить. Да, для таких фиф все вокруг, кто работает — вечный обслуживающий персонал.

От этого фамильярного «Игореш» меня внутренне перекосило, даже сильнее, чем от «Дани» в свой адрес. И дело было даже не в неугодной мне форме имени, которая не подходила моему неприступному и мужественному шефу. Дело было в тоне, каком-то искусственно томном, с растянутой «ш-ш-ш».

— Дарья, ведущий инженер-архитектор, Алла — моя невеста, — сухо отозвался Игорь, — Дарья, я сейчас занят, зайдите позже.

Царапнуло. Хотя похрен. Я не собиралась палиться, я хотела только посмотреть, поэтому просто молча кивнула и унесла себя от греха подальше. Ох, будет мне потом втык за мое палево. Честно говоря, Игорь вполне мог решить, что я явилась его сдать. Но… Но я не хотела вот так доводить его до разрыва с невестой. Если он и решит уйти от нее, то только сам, я этого требовать не буду. Да я вообще ничего с него не буду требовать, с какого бы хрена мне это делать?

Алла… Я пыталась к ней не придираться, но даже это имя мне казалось слащавым, как и сама девица — кукольная, как Барби. Что это было? Зависть? Ну, наверное. Я не завидовала внешности, я не завидовала количеству денег, которые у Аллы явно были — потому что… Потому что она могла попросту написать на лбу «брендовая девочка» и обойтись без этих лабутенов, без светло-розового явно дизайнерского платьишка в полуазиатском стиле, стоившего больше, чем я за квартал зарабатывала. Да что там, на мою месячную зарплату я из прикида Аллы могла себе позволить разве что сережки. Она была на пару социальных слоев выше, и все равно завидовала я не этому. Предмет моей зависти в адрес Аллы был более конкретным и одушевленным…

На самом деле, оказывается, решила сунуться к Венецкому во время боевых действий я совершенно зря. Подслушать ничего не подслушала, но Алле я, кажется, запомнилась, потому что я не успела себе даже чаю налить, как в дверь кабинета постучались — чисто символически, и ко мне восшествовала Алла. Только фанфар не хватало…

Глава 18

— Можно? — тоном королевы поинтересовалась Алла.

— Конечно, — я на нее поглядела удивленно. Вряд ли она безошибочно нашла мой кабинет, а значит, спросила у Игоря. Ну, он, разумеется, сказал — не дурак же, попробуй не сказать — сразу спалишься. А все равно — будто предал. Хотя если сказал — значит вряд ли его невеста озвучила какие-то кровожадные намерения, и значит верит, что я его не предам, не выверну подлянку и не швырну в лицо беременной дурочке (хотя куда большей дурочкой-то была я) тот прекрасный факт, что у меня с ее женихом интрижка.

— Даша, да? — если бы я верила в научную фантастику, я бы поверила, что Алла была Терминатором. Потому что взглядом она меня сканировала очень старательно. Явно взвешивала что и почем, но… судя по той надменности, с которой она на меня глядела — соперницу она во мне не видела. И мне это было смешно, но зря, что ли, мы с Валем чаще всего в выходные проводили время за игрой в покер? Валь был в глубокой алкогольной и игорной завязке, но напряжение ему надо было куда-то сбрасывать, поэтому он играл со мной — на интерес, иногда — на щелбаны и лишь один раз — на раздевание. Тогда, кстати, я впервые научилась осознанно проигрывать (и не осуждайте, ну один раз же всего, ну да — понравилось, но все равно для регулярных отношений Валь не сгодился, сам сбежал). Он всегда говорил мне, что я фальшивая сучка, раз могу врать с таким хладнокровным выражением лица. И я всегда говорила ему спасибо за этот комплимент.

— Даша, да, — я кивнула, — я чем-то могу вам помочь?

— Возможно, — Алла произнесла это задумчиво, потом оглянулась и задержалась взглядом в углу кабинета. У меня аж на душе похолодело. Там, на подоконнике в стеклянной вазе стояли те три семерки белых роз, что утром оставил в моем кабинете Игорь. Не поднялась у меня рука их выкинуть. Срезала длинные стебли и поставила на окно. Приятно было задевать их взглядом, да и тискать пальцами бархатистые лепестки во время чайных пауз тоже было хорошо.

Я промолчала, ожидая, что если Алле захочется все-таки поинтересоваться их происхождением. В конце концов, в наличии в моем кабинете букета ничего криминального нет, и вот если бы я начала оправдываться и объясняться — вот это было бы палево. А мне меньше всего хотелось сцепляться с беременной ревнивицей. В конце концов, не дай бог застукают — и как мне потом объясняться? А не дай бог ей плохо станет — мне еще и грех на душу взять, что ли?

— У вас щедрый кавалер, — медленно произнесла Алла, и я прямо ощутила, как затрещал подо мной лед. Хотя… Пф, финансовое положение Венецкого могло себе позволить не двадцать одну розу подарить, а тысячу сто двадцать одну. Так что так себе аргумент.

— Еще бы симпатичный был, — вздохнула я, — тогда вообще хорошо было бы.

Алла вопросительно глянула на меня, будто требуя продолжения истории.

— Наш начальник охраны, — пояснила я, хотя и не требовалось, — больше ста килограммов живого веса. Я ужасно боюсь, что в первую брачную ночь он меня раздавит.

Я практически уверена, что «синий чулочек» я была не только для Ленки, но и Алла обо мне сейчас думала примерно так же. По взгляду было похоже, что она рассматривает только этот вариант. Ну, конечно, какая я была Алле соперница? Совсем разные весовые категории. А значит вполне можно построить из себя честную недавалку, которая «до свадьбы — ни-ни». И… Ну, прости, Игорь, что пришлось соврать, что букет не твой, но, в конце концов, Ник к тебе на разборки не являлся. А тут и Иван Георгиевич на что-то сгодился.

— Да, не всем как мне везет, — самодовольно усмехнулась Алла, и я пожала плечами, внутренне желая эту курицу убить. Но слава богу, она все-таки была туповата.

— Кстати, Даша… — протянула Алла, — могу ли я с вами как с женщиной посекретничать?

Вот прям всю жизнь мечтала, ага. Я молча задрала брови, выражая заинтересованность. Режим «офисная крыса» выкручен на максимум.

— Может, вы знаете… Игорь… у вас… с кем нибудь… — господи, вот она, честная куртуазная недавалка, будто только выпущенная из института благородных девиц и смертельно боящаяся озвучить слово «трахается». Как будто оно — слово это — ее пухлые губки как-то осквернит. Венецкий, как ты с этим невинным созданием вообще кувыркался? Или ты-таки ценишь эту неискушенность? Тогда, кажется, я в пролете еще раз. С моей-то коллекцией вибро-дружков… Ох, Даша, ох может, и правда Ник был прав, и не все такие, прости господи, раскованные, как ты?

— Игорь Вячеславович? — наверное, я могла бы поступить в театральный и даже закончить его с красным дипломом. Потому что сама себе я бы сейчас поверила. — На работе? Знаете, не замечала…

— Я тоже не замечала, — задумчиво произнесла Алла, — но с помадой на рубашке он раньше домой не приходил…

Упс. Ну вот тебе, Дашенька, возвраточка. Тебе ж вчера хотелось на Венецком подпись поставить? Поставила. Скажи сама себе «Спасибо», Аллу ты сейчас видишь благодаря самой себе. Хотя сегодня я без макияжа — проассоциировать со мной ту темно-вишневую помаду, которой я подкрашивала губы перед презентацией сейчас было вроде нельзя. Тем лучше. И все равно ситуация была довольно непростая и слегка сюрреалистичная.

— А у Игоря Вячеславовича вы не спрашивали?

Алла на меня посмотрела как на дуру, и это было замечательно. Именно под дуру я и косила.

— Кто ж из мужиков в таком признается честно? — скептически поинтересовалась она. — Он по-любому придумает оправдание. А мне оправдание не нужно.

Я не стала спрашивать, что ей нужно. Скорей всего, девочка хотела отогнать соперницу подальше от своего мужика. Блин, она ведь считала Венецкого своим. Вот это вот заставляло в моей груди шевелиться яростную ревность. Он не принадлежал этой гламурной клуше, нет, не должен был.

Твою мать, Даша, губу подбери уже, срочно!

Алла неожиданно всхлипнула и закрыла лицо руками. Это было как удар под дых.

— Понимаете, Даша-а-а, — с легким подвыванием завсхлипывала девушка, — я же в него… с шестнадцати ле-е-ет. Первая любо-о-овь. С выпускного класса — знакомы-ы-ы, только его и ждала-а-а, а он… он…

Я чувствовала себя циничной стервой. Но… Но я не знала, что мне ей сказать. Ну не падать же на колени и каяться. А что сделала бы офисная крыса, если бы в ее присутствии рыдала беременная невеста шефа. Ладно, а социофобичная офисная крыса? Обниматься же и подставлять свою жилетку для рыданий необязательно?

— Да ладно вам, — неуклюже выдавила я, без особой охоты касаясь ее плеча, поглаживая по нему и пытаясь говорить ободряющим тоном, — может, вам поговорить?

— Нет уж, — Алла вскинулась, смахивая с щек слезинки, — я не хочу быть тупой ревнивой кошелкой. Я и так боюсь, что он уйдет и бросит меня одну, с ребенком, а тут… Нет, нет, ни в коем случае.

Дверь моего кабинета распахнулась. Честно говоря, я сейчас была бы рада даже Виталику — если б только он спас меня от рыдающей Аллы. Но в мой кабинет шагнул Игорь, скользнул по мне взглядом — кажется, глазами оценивая обстановку, — и спокойно улыбнулся невесте.

— Аль, водитель тебя ждет, — мягко произнес он и, кажется, заметив следы слез на щечках невесты, нахмурился, — что-то случилось?

— Нет, — Алла качнула головой, — это, наверное, гормоны… До свидания, Даша, спасибо вам за компанию, может, вы к нам на свадьбу придете?

— С удовольствием, — солгала я, про себя именуя себя еще одним нелестным эпитетом. Как бы я ни ненавидела Аллу, сколько бы недостатков в ней ни видела, но лживой дрянью, уже дважды переспавшей с чужим мужиком, в этой компании была я, и никто другой. И мне смертельно хотелось завыть от тоски, осознавая этот факт.

Алла ушла — ушел и Игорь, оставляя меня в одиночестве. Я наконец-то могла расслабиться, я наконец-то могла отпустить в себе необходимость врать. Взяла со стола чашку с остывшим чаем, подошла к окну, уставилась в него. В глазах резало, и хотелось поплакать. Ладно, Дашка, держись. Сегодня пятница, короткий день, осталось всего ничего — а там, вернешься домой, завернешься в свой плед, и вот там можно будет порыдать. А сейчас — сейчас соберись. Через час планерка, и ты, что, хочешь порадовать Зеленцова своей зареванной физиономией?

Это все было… Слишком жестоко. Слишком многое во вселенной требовало, чтобы я от Игоря отказалась окончательно и бесповоротно. У него была невеста — беременная невеста, и сейчас хоть как-то усугублять ее положение… Нет, я не была готова отвечать, если вдруг Алла перенервничает и у нее случится выкидыш. А отвечать бы пришлось — даже если бы никто кроме меня не предъявил мне прямых претензий. Уж я-то бы с себя в таком случае спросила сильнее всех. И я буду исключительно краснокнижной тварью, если все-таки возьму и оставлю свои отношения с Игорем такими, какие они есть. Осталось понять — как от него отказаться? Как перестать замирать всей душой, лишь только встретив взгляд Венецкого.

Я пила свой чай мелкими глотками, глядя в окно — и ничего там не наблюдая. Глаза просто отказывались что-то видеть. Слишком глубоко ушла в себя, ничего толком и не замечала. Именно поэтому когда мне на талию опустились горячие широченные ладони — я чудом не заехала Венецкому локтем в печень. От неожиданности.

— Тише, тише, — шепнул Игорь, утыкаясь мне в шею губами и срывая с моих губ стон. Черт раздери, как? Как мне от него отказаться? Я же вспыхиваю от его присутствия, как чертов бенгальский огонь от прикосновения спички. И он… Блин, да я уже ощущала, как в мое, прижатое к паху Игоря бедро, что-то упирается. Блин, он только-только проводил невесту, и снова здорово… Неисправимый ходок.

— Ну как ты? — тихо поинтересовался Игорь, прижимая к себе. Ладони пока никаких поползновений не начинали, но… я ощущала, не так уж много Венецкого от этого удерживает.

— Паршиво, — ответила предельно честно. Ну а к чему вранье? В конце концов, я не собиралась из себя строить стерву перед ним.

— Ох, Дашка, — выдохнул Венецкий, стискивая меня еще крепче, будто пытаясь в меня зарыться не только лицом, но всем телом, смешиваясь на молекулярном уровне, — прости меня, пожалуйста.

— За что? — фыркнула я, запрокидывая голову. Я сейчас толком ни о чем и думать не могла, разум ослеп от полыхнувших зарей эмоций. Он здесь. Он снова здесь. Он не ушел в свой кабинет, не решил делать вид, что ничего не произошло, он пришел ко мне…

— За то, что так долго с тобой тянул, — от одних только его горячих губ я уже практически пылала чертовой алой зарей, — за то, что это все допустил… За то, что сейчас с тобой себя веду как редкостный мудак…

Я не стала ему говорить, что понимаю, почему он так себя ведет. Я не стала это озвучивать, но вообще-то я действительно понимала, что иначе он — именно Игорь Венецкий — поступить и не мог. Бросать беременную девушку? Ну так а кто виноват? Разве она? Разве это не общая ответственность? И что, мне было требовать, чтобы он это сделал? Перестал быть мудаком для меня, и стал мудаком для Аллы и их ребенка? Да и правда… Не считала я Игоря мудаком, совсем.

Мы просто оба сошли с ума. Не вовремя, совершенно напрасно — но так глубоко, что сейчас — любая перспектива выздоровления казалась невозможной и даже местами сказочной.

— Что дальше, Игорь? — тихо произнесла, прикрывая глаза — и растворяясь в раскаленном жару его тела. — Что дальше?

Он долго молчал. Он так долго молчал, что я — лихорадочно встревожившаяся, уже хотела было сказать, что ответ «не знаю» меня вполне устроит. Я не хотела, чтобы он принимал окончательное — и правильное решение. А неправильного он принять попросту не мог, не такой он был по складу характера — ну, насколько я его изучила за столько лет совместной работы.

Его пальцы, такие теплые, такие желанные скользнули по моим губам, и я — предсказуемая, слабая я — потянулась к ним, чтобы коснуться каждого языком на излете. Мой, мой — сейчас — только мой…

— Подари мне свое завтра, — тихо и даже как-то кротко попросил Игорь, — с утра и до вечера — чтобы в завтра у меня была только ты, и только моя…

Глава 19

Утро было промозглым и серым, как настроение Игоря. В конце концов, он себя всей душой ненавидел за то, что делал. Наплел Алле про необходимость отъезда на место потенциального «эко-поселка», попросил Андрея прикрыть и уехал. И вот сейчас стоял у машины, подставив непокрытую голову мелкому дождю, невидящими глазами глядя, как дерутся у скамейки коты. В душе у Игоря тоже цапались кошки и скреблись, скреблись, скреблись — с противным протяжным воем. Но, тем не менее, несмотря на весь этот раздрай, он уже ужасно хотел увидеть ее, а она все не появлялась… Может, она передумала? Господи, как же темнело в глазах при мысли об этом.

Даша вышла из подъезда и сразу бросилась в глаза. За последние два дня Игорь настолько обострился в одержимости этой девушкой, что переставал видеть других людей, стоило ей только появиться в поле зрения. Господи, ну как ты можешь создавать настолько красивых женщин?

Она опьяняла уже только на взгляд, изящная, как статуэтка, с волосами, которые тут же растрепал ветер, зябко кутающаяся в плащ глубокого синего оттенка. Игорь шагнул к ней навстречу — да, по-джентльменски раскрывая над ее головой зонт, но в первую очередь для того, чтобы сгрести ее в охапку, прижать к себе и, зажмурившись, ощутить то лихорадочное удовольствие, которое поднималось в нем всегда, стоило ей оказаться рядом. И немного для этого было нужно, лишь только вдохнуть сладковатый, изящный запах духов L'Imperatrice, так подходящий этой девушке, лишь только ощутить на лице ее теплое дыхание… Господи, когда он успел так глубоко пустить в нее корни? Когда его зависимость стала настолько острой?

— Привет, — шепнула Даша устало. Глаза у нее были грустные, да и сама она была бледноватая. Кажется, толком не выспалась сегодня. Наверняка переживала, что зря согласилась, зря потворствует чужой неверности… Ну, а что ты хотел, Игорь — вынуждаешь своим недотрахом нормальную, хорошую девушку опускаться до любовницы. Девочки только для траха. Просто потому, что иного ничего предложить ей ты не можешь. И достоин ли ты ее? Достоин ли этих захлебывающихся жадных, горячих поцелуев, теплых трепещущих ладоней, прижимающихся к твоим щекам? Достоин ли ты, чтобы вот так, горячо, пылко к тебе прижималась эта неземная девушка, тихонько хныкающая от одних только поцелуев, кажется, уже сейчас отчаянно желавшая большего?

Нет. Нет, нет, и еще раз нет… Был бы достоин — рванул бы наотмашь, бросил бы все к черту, и гори оно все… Но нет, так не моглось… Никак не моглось, и от того Игорь чувствовал себя конченным подлецом. Потому что он продолжал Дашу хотеть. Неистово, до жадной темной дурноты, бьющейся в висках. И не мог, не мог, никак не мог от нее оторваться. Надо было уже взять собственные яйца в руки, выбросить все эти гормональные реакции из головы, перестать портить Даше жизнь, дать ей вздохнуть и работать спокойно, но ведь нет же — не получалось.

Некая часть Игоря ворчала, что, наверное, ему было бы проще себя сдержать — не реагируй сама Даша на него вот так, как она реагировала — не цепляйся она в него с такой отчаянностью, будто изголодавшаяся по своему капитану морячка. Но ее слушать не хотелось. Честно говоря, дело было не в этом, хотя Дашина взаимность свою роль и играла, причем весьма ощутимую роль. Но все же без нее Игорю было бы ничуть не проще. Ведь вчера он подыхал от яростной ревнивой тьмы, раздиравшей душу на части, без какой-либо мысли о взаимности. Только лишь увидев потенциального соперника рядом со своей женщиной. И пусть у него не была права считать Дашу своей. Он все равно считал. Ненавидел себя за это, но иначе никак не получалось.

— Дашка, тише, — измученно выдохнул Игорь, пытаясь разжать стискивающиеся на ее спине, сминающие ткань плаща, пальцы. Так ведь можно за весь день с места не сдвинуться. Он мог бы просто так стоять и пытаться ею захлебнуться, пытаясь ее в себя вдавить. Но хотелось-то — чертовому голодному до ее тела, алчному до темноты в глазах, существу внутри Игоря хотелось куда большего. И ей — ей хотелось. Это было видно по затуманившимся глазам, по отчаянно прикушенной губе. И она заслуживала большего, чем все то, что Игорь ей дал до этого.

— Не спросишь, куда я тебя повезу? — тихо поинтересовался Игорь, пока Даша, усевшись справа от водительского кресла, возилась с ремнем безопасности. Девушка откинулась на спинку, бросила на Игоря острый взгляд.

— Вези куда хочешь. Хоть в бордель, — емко сказала она, и губы Игоря поневоле тронула слабая улыбка.

— Боюсь, что тобой поделиться хоть с кем-то я не смогу, — с легкой иронией улыбнулся Венецкий, заводя машину. И сказал он малую толику правды. Он даже не сомневался, что не сможет поделиться этой женщиной ни с кем. Еще отпустить — после сегодняшнего, возможно, сможет — по-крайней мере очень на это надеялся. Ну, в конце концов, он уже знал, что сделает дальше, чтобы Дашу больше не мучить… Но это все не сегодня. Сегодня она согласилась провести с ним. И только это и имело значение.

Хорошо было, что она сидела рядом. Игорь хотя бы не искушался чуть что вертеться к задним сиденьям, так он ощущал, что она близко и большего было не нужно.

Вообще, вчера всю голову сломал, где именно бы с ней уединиться. Хотелось к черту свалить из Москвы, добраться до загородного особняка, но… но блин, это надо было выезжать вчера. Провести все утро в пробках Игорь был не готов. Не готова была и его личная квартира, которая по-прежнему переживала последствия потопа. Господи, нет, надо было забить и напроситься к самой Даше… Ведь ему-то все равно было, где с ней быть, хоть в коммуналке, хоть в квартире с мамой. Даже если бы не потрахались — просто провели бы чертов день вместе, и одним удивительным днем в памяти Игоря станет больше. Ему был нужен этот день — день, наполненный Дашей. Под завязку, до самого горлышка.

Впрочем, это все бессмысленные мысли сейчас. Вчера же еще все решил и доставку еды оформил, и уборку внеочередную заказал. Ладно, не очень-то хотелось ехать в заброшенное после развода с Алисой «семейное гнездышко», туда по-прежнему Игорь отправлял только клинеров два раза в неделю, чтобы, если что, приехать, — но не приезжал. Вот теперь, кажется, и пришло то время, когда придется. Хотя сейчас об Алисе, о ее предательстве даже не думалось. Сейчас в мыслях ничего и никого кроме девушки, сидящей рядом. И правда — давно было уже пора выпустить Алису из головы, ушла и ушла. Нет же, осторожничал. И доосторожничался, черт возьми, папочка аж озаботился личной жизнью старшего сына, который ни с кем сходиться никак и никуда не торопился. Не хотел предательств, никаких, ни в какой форме, а тут папа с его: «А ты знаешь, дочка Вяземского по тебе уже давненько сохнет»… И тогда казалось, что этого достаточно, ведь у Аллочки на уме только Игорь, вряд ли у нее пробежит мысль покувыркаться с его же братом… Господи, да лучше бы пробежала — та мысль. А лучше бы одумался вовремя и не с Аллой начинал, не с Аллой, совсем не с ней. Ведь и тогда залипал на Дашу. Всегда на нее залипал, что уж там.

Даша молчала. Черт ее раздери, она молчала. А хотелось бы, чтобы она сказала хоть слово — потому что сейчас дистанция между ней и Игорем ощущалась все плотнее. Будто напоминая, что это все только на один день. Потом — придется разойтись. Насовсем. И от этого все внутри вставало дыбом, требовало немедленно отказаться от этой идиотской затеи — и выбрать уже наконец эту женщину. Ту, которую Игорю смертельно хотелось считать своей.

Уже пропуская ее внутрь бывшего семейного пентхауса, который некогда делил с Алисой, Игорь понял, что не отказался, если бы Даша вот так спокойно прошла в его дом на правах не вот такой вот однодневной гостьи — а его, Игоря Венецкого, женщины, его девушки. Чтобы она могла чувствовать себя здесь хозяйкой, и вообще — нахрен, чтобы переделала все под себя, а не скользила взглядом по интерьеру с нейтрально-вежливым выражением лица. Да, дизайном занималась Алиса, на вкус Игоря здесь было слишком много бежевого, это не был его любимый цвет… Он бы предпочел что-то в более сдержанных зеленых тонах. Интересно, какие идеи были бы у Даши.

Помог ей снять плащ, туфли Даша сбросила у двери, оставшись лишь в черных чулках да в платье, таком элегантном платье глубокого винного цвета. Никакого дешевого алого, нет, лишь благородное бордо… Потрясающий вкус, так восхищавший Игоря всегда. Как ей так удавалось — всегда быть на уровень элегантней большинства окружавших ее женщин. Та же Аллочка вчера рядом в этой своей розовой дизайнерской тряпке смотрелась разряженной пластиковой куклой. Дизайнерская тряпка не означала, что у человека, ее напялившего, есть хоть какой-то вкус. Возможно, Игорь придирался. Честно говоря, за эти два дня ему катастрофически сложно стало справляться со своим раздражением. Уже не получалось хотеть Аллу. Она уже не могла устроить его вкус — сейчас, когда Игоря так будоражила другая девушка.

И это было хреново, да. Потому что… Нет, повторяться не стоило. Все аргументы против связи с Дашей Игорь себе повторил уже тысячу раз, они совершенно не работали. Они были верными, до последнего звука — и это им эффективности не прибавляло.

Даша остановилась у окна, глядя на город, раскинувшийся у ее ног. Игорь же подошел к ней, склоняясь губами к шее. Нет, не касаясь — замирая в паре миллиметров от ее кожи. Он знал, что одно лишь только прикосновение к Даше будет сродни толчку в воду… Оглушительно, ослепляюще — до невесомости. Все его существо будто принадлежало хищнику, затаившемуся, изголодавшемуся — изнемогающего от желания насладиться своей жертвой. И это было пьянящее, сладостное искушение, которым хотелось насладиться как можно дольше.

Даша не захотела ждать. Она развернулась к Игорю лицом сама, сама прижалась к нему, обезоруживая лишь только своим теплом, и потянулась к его губам. И все — он тут же качнулся к ней, тут же жадно впился пальцами в упругие ягодицы. В нем билось нечто животное, то, что задирало сейчас ее платье, лишь бы поскорее добраться до ее кожи. И удержать это в узде, отказаться от этой женщины сейчас — Игорь не мог. Она была его — ничего не осталось — лишь только ее имя в голове, ее губы — под языком, ее кожа — под пальцами.

И целый день с ней впереди… Чертовски мало, если задуматься. Но больше Игорь не хотел упускать ни одной чертовой секунды.

Глава 20

— Дашка, тише… — простонал Игорь, и мне пришлось остановиться, замереть голой задницей у него на коленях.

— Ты устал? — тихо поинтересовалась я, в уме пытаясь пересчитать, сколько раз уже он меня оприходовал, и сбиваясь со счета.

Я никогда не думала, что за один только неполный день в одном охренительно здоровенном пентхаусе можно пометить практически всякое пригодное для секса место. Ковер в гостиной, диван в гостиной, кухонный стол, обеденный стол — о, в спальню мы тоже заглянули, правда, в основную, до гостевых было идти лень. Так что ладно, будем считать, что не все места мы опробовали. До ванной еще не дошли.

Я вообще не уверена, что можно столько трахаться, и, честно говоря, пару раз мелькнула мыслишка, что Игорь закинулся чем-то стимулирующим, потому что… Потому что, мать его за ногу, у него ж практически не падало. Кончил, выдохнул минут пять-десять — и снова лезет, снова целует руки, пальцы ног — до чего дотянется, то и целует. Если нужно — его губы поднимаются куда надо, если нужно — спускаются. Главное — они всегда находили одну конкретную точку в моем теле, от которой весь мир взрывался яростной жарой.

А вот сейчас — кажется, я измотала и этого неутомимого мужика. Нет, точно, Даша — пора к доктору, сдавать анализы. Хотя… Блин, ну не в анализах было дело же, мне просто сносило крышу конкретно от Венецкого. И если раньше у меня доступа к его телу не было и приходилось удовлетворяться Ником и прочими подручными средствами, то сегодня… Сегодня, вопреки воющей как банши совести и подпевающей ей в унисон гордости, я была намерена трахнуться об Игоря столько раз, сколько ему позволит потенция. Чтобы утолить этот дикий голод хоть сколько-нибудь, хоть потом было что вспомнить.

Пальцы Игоря блуждали по моей голой спине, а сам он смотрел на меня будто зачарованно. В глаза, блин. Даже не на сиськи. А между прочим, я сидела у него на коленях голышом. Вот издевался надо мной, паразит. Мне хотелось от этого его взгляда растаять в лужицу сладкого сахарного сиропа.

— Ты уверена, что тебе этого достаточно? — с нажимом уточнил он. Ох, божечки, Венецкий, я помню что ты правильный, я тоже, в общем-то, была… Но вроде как большой и умный мальчик, должен понимать, что здесь, сейчас, правильность мы уже вынесли вместе с мусором.

— Я не уверена, что тебя мне может быть достаточно, — хмыкнула я и сползла с его коленей, растягиваясь на сбитой простыне, любуясь на раскинувшийся за окном местами даже слегка футуристический пейзаж. Были у пентхауса некоторые не очевидные достоинства — так например, если приспичит — ходи себе голышом напротив панорамных окон, увидеть тебя может только какой-нибудь голубь — или очень зоркий летчик. Все для озабоченных извращенок, вроде меня. Ох, если бы все. Если бы этот чертов день мог не закачиваться. Если бы сейчас за окнами уже не темнело. Если бы…

— Ты ж мое безумие, — пальцы Игоря рисовали у меня на животе восьмерки, — Дашка, вот почему я такой идиот?

Я промолчала. У меня не было ответа на этот прекрасный вопрос. У меня не было ответа даже на симметричный скорее, аналогичный вопрос, вопрос к самой себе. Почему такая дура оказалась я? То есть подойти и склеить Ника, который мне даже с первого взгляда не очень и нравился, но среди свободных мужиков в том клубе тогда у него не было конкурентов. А к Игорю я, значит, подойти не могла… Нет, я до сих пор не понимала, что он во мне нашел, я по-прежнему не годилась ему для нормальных отношений, в виду собственной ориентированности на карьеру, но… Но у меня хотя бы был год хорошего, полного оргазмов секса.

Я, кстати, сбилась со счета, сколько всего раз у меня получилось кончить сегодня. Кажется, Игорь отрабатывал все те мои годы секса с мужиками, в которых сие удовольствие мне было недоступно. О, я была не против, я была даже за. Боже, как я была за… Только отдышаться бы иногда давал на секундочку дольше.

— Черт возьми, но какая ж ты красивая, Дарья, — Игорь придвинулся ближе, снова своим горячим телом отключая мне восприятие всего остального мира. Он захватывал всю мою вселенную так легко, что это было просто возмутительно. Своими бесстыжими пальцами, своей раскаленной кожей, мягкими губами, что любили шептать мне всякие нежности, от которых непременно плавилась бы душа, будь я чуть-чуть более женственной, завись я от этих комплиментов. Нет. Я помнила, что ждет меня с наступлением вечера.

Я чуть приподнялась на локтях, глянула в его лицо, и душу аж свело — до того приятно было наблюдать прибалдевшего Венецкого.

— Смеешься? — мягкие пальцы сжали мой подбородок. — Надо мной смеешься, а?

— Ну что вы, Игорь Вячеславович, — усмехнулась я, — как бы я посмела?

Он смотрел на меня пару секунд, долго, глубоко, будто рассматривая душу, всю, со всеми ее потаенными уголками.

— Какая же ты… — выдохнул Венецкий еле слышно.

— Какая? — я двинулась к нему ближе, уткнулась носом в его кожу, чтобы дышать им — потому что обычный воздух мне казался не таким вкусным.

— Моя, — это Игорь произнес со вздохом, будто характеризовал какой-то диагноз, — красивая… Умная… Спокойная… Ненасытная, черт тебя возьми. Тебя как под меня делали, а я…

— Тише, — я опустила пальцы на его губы, — мы договаривались…

Мы договорились ни словом не задевать все, что осталось во внешнем мире. Никаких Алл. Ни единой мысли о его обязательствах и субординации между нами, ни о том, что мы сейчас «делаем ошибку». Много-много ошибок…

Это все было не важно. Просто потому, что сейчас должно было быть хорошо. И было именно так — хорошо, отлично, грандиозно, восхитительно. До сорванного голоса, до искусанных губ, до подкашивающихся ног, до слабости, не позволяющей даже сползти с кровати, не то что «встать и пойти». А вспомни, пусть в свои мысли истинное положение вещей, — и эта ложка дегтя непременно испортит нам всю малину. Так что нет, не думать, не знать даже.

Я могла бы сказать Игорю в ответ, что на самом-то деле — это он в нашей обкурено-кроличьей парочке самый красивый. И могла даже не одно доказательство привести в пользу этой теоремы. И могла бы и делом это утверждение тоже доказать… снова!

— Ну что, еще раз, или все-таки перекусим? — шепнуло мне мое чудовище — безумно горячее, безумно красивое, обострявшее во мне всю мою нимфоманистую неудовлетворенность едва ли не до максимума.

Вообще-то… Если прислушаться к организму — есть я вполне хотела. Проблема была в том, что организм утверждал, что без пожрать он пару часов так и быть протянет, а вот без секса, который потом уже больше и не повторится в последствии, окажется чуть-чуть похуже.

Я, кстати, не уверена, что в принципе можно трахаться столько времени, но… но нахрен. Я не могла на эту тему думать. Мне иной раз было даже не до того, чтобы пищать из-за того, что мы снова не дошли на кровати. Да кому нужна та кровать, если на полу постелен такой шикарный бежевый ковер! И если Игорю хотелось меня настолько, что он готов был разложить меня прямо на ковре — я не была против. Тем более что я только на том ковре кончила раза два…

И боже, какой это клевый ковер. Как меховой. И на ощупь такой мягкий… Век бы не вставала.

— Если только мы не будем долго есть, а то ничего ж не успеем, — предложила я.

Игорь рассмеялся, и его смех пробежался по моей душе, как будто нежный теплый ветер по волосам. Ой, Даша-а-а, тормози, тяни стоп-кран, не начинай шевелиться в сторону Венецкого ничем кроме либидо. Ты и сама понимаешь, сколь много может выплыть наружу — того, о чем ты себе думать запретила едва ли не в первый год знакомства с этим мужчиной.

— Ты не волнуйся, милая, мы нагоним… — фыркнул Игорь, прижимая к себе — к напряженному, горячему себе, еще крепче, так, чтобы наверняка ощутила — он готов догонять уже прямо сейчас, вот только раз я голодная — он так и быть даст мне фору.

Он сдержал свое слово. Мы нагнали. Уже после того, как, сидя на все том же белом ковре в гостиной, распивали вино, ели клубнику и еще какую-то фигню. Ей-богу, мне сейчас могли выдать вместо этой фуа-гра какую-нибудь пресную гречку, а я бы даже не заметила — мне было плевать. Я ведь сидела в чертовом шаге от Игоря, я смотрела в его серебристые глаза и таяла, таяла, таяла. И я могла в перерывах между глотками вина целовать Венецкого в губы, забив на то, что вообще-то «нельзя проявлять в общении с мужчинами излишнюю инициативность». Чего мне было бояться? Я хотела его, и сегодня Венецкий был моим, его губы были моими — да что там губы, даже его член сегодня был в моей собственности, и его я тоже могла целовать столько раз, сколько мне хотелось (хотя вышло ровно столько, сколько Игорь выдержал до того, как в третий раз распластать меня животом на ковре).

День закончился. День — паскудная сволочь — закончился. И если бы я встретила его в темной подворотне — не исключено, что нанесла бы ему тяжкие телесные. Мне пришлось в четвертый раз за день снова надеть платье, совершенно точно зная, что в этот раз его с меня снова уже не снимут. Мне пришлось впихнуться в лифт, пусть и весь путь до первого этажа мы с Игорем и не расплетались ни губами, ни руками. Мне пришлось усесться в его машину и ненавидящим взглядом отследить из окна всю дорогу до моего дома.

А потом — когда Игорь, заглушив двигатель машины, уставился на собственные руки, сложенные у руля, мне пришлось…

— Спасибо, — я улыбалась. Как всегда улыбаются в лицо боли. Я переживу тебя. Я не знаю как, но я переживу тебя, Венецкий, и я смогу дышать не тобой… Я не знаю, как. Но сейчас — да, спасибо. Ты у меня сегодня был. Мне есть что вспомнить. И пусть в груди колючий клубок, пусть кажется, что если сейчас встану и выйду из машины — будто выдерну гвоздь из сердца, и боль резанет по-новому, и душа рванет истекать кровью. Пусть. Сейчас я тебе улыбнусь. И скажу «Спасибо». Потому что ты должен его услышать, Венецкий.

Его губы — моя Немезида. Мое наказание за всю мою наглость, за то, что смею считать себя сильной. Его руки — моя гильотина. Та, что лишний раз напоминает — мне плевать. Мне плевать, если даже меня и увидят сейчас — раздвигающей ноги на заднем сиденье машины, как какая-то проститутка. Плевать. Плевать, я, черт возьми, по-прежнему хочу Игоря. И пусть… Пусть будет этот последний раз… Пусть мой мир снова заполнит этой яростной, пульсирующей жарой, пусть я буду задыхаться и кипеть, и торопливо, жадно подмахивать практически резким движениям Игоря, вбивающегося в меня с беззвучной яростью. Я физически ощущала, как он не хочет меня сейчас отпускать. Боже, как это мне было в кайф, боже, да только это заставляло меня балансировать на грани оргазма практически с первых минут нашего торопливого «танца».

А потом… Потом кончился и последний раз… И Игорь от меня отстранился, и мне пришлось отрывать язык от его солоноватой кожи.

— Спасибо тебе, Даш, — он пытался говорить отстраненно, хотя получалось у него так себе, — спасибо, что разрешила так с тобой попрощаться. Я не мог уйти и дать тебе меня запомнить, как человека, тебя по-быстрому оприходовавшего в туалете.

Мне полагалось услышать последнюю фразу и охренеть. Я же услышала только два слова.

«Попрощаться».

«Уйти».

Я развернулась к Венецкому медленно, пытаясь дышать, пока в глазах предательски драло, как у сопливой первокурсницы.

— Уйти?

— Я уволился, — Игорь произнес это, глядя мне в глаза, а ощущения у меня были такие, будто он мне не два слова сказал, а по лицу ударил, со всего размаху. — По договору с Андреем, я не буду даже отрабатывать две недели, чтобы тебя не мучить лишний раз.

Осела, откинулась на спинку сиденья, пытаясь остудить раскаленные щеки ледяными ладонями. Боже, ну почему настолько больно-то, а? Я же… Я же была готова уйти сама. Сегодня утром собиралась же сделать это сама, лишь бы не мешать ему больше ни разу. А может… Может, уйти? А что меня сейчас держит в «Печорском»? Ну, должность — да хрен бы с ней, но ходить по коридору мимо кабинета Игоря будет так паршиво — что уволиться, кажется, реально — вариант…

— Милая… — голос у Игоря звучал надреснуто. — Прости, что так сказал, наверное, не стоило…

— Стоило… — я никому не скажу, сколько усилий было вложено в эту ненатуральную улыбку, но… хрен с натуральностью. — Лучше, чем если бы я надеялась на еще одну встречу, и не получила ее…

Он потянулся ко мне, явно желая обнять еще раз, снова прижаться к моему лбу своим, снова меня согреть своим теплом, но… Но именно я выскочила из машины, выдираясь из него с мясом. Нет, больше ни секунды промедления. Вырывать — так с корнем.

Выскочила, пулей метнулась в подъезд и замерла там, прижимаясь к тяжелой железной двери, осев на корточки, и едва дыша. Господи, господи, господи… Поделом мне, да? Не надо лезть к чужим мужикам — и не будет так больно, да? Вот почему ты, господи, не взял и не вписал мне в мужика для одержимости хоть того же Ивана Георгиевича. Ну а что, сколько лишней боли мне удалось бы не познать?

Я казалась себе расколотой вдребезги. Мне не хотелось подниматься к себе домой. Не хотелось снова оставаться одной. Сегодня одной мне было лучше не оставаться, а то так недолго и глупостей наделать. Так… И к кому я могу завалиться в полпервого ночи с одним только желанием — прорыдать насквозь жилетку своей жертвы?

Глава 21

На лоджии было хорошо курить. Хотя, в принципе, после долгой завязки курить было противно, но Ленка курила не для удовольствия, а в рамках воспитательной работы. Потому что если мужчина соизволил притащиться в гости, но после одного звонка сделал бровки виноватым домиком, заявил: «Зайчик, я поработаю полчасика», — достал ноутбук и ушел в трехчасовой трудовой заплыв, и вот уже полтретьего ночи — а секс еще даже не думал брезжить на горизонте…

Нет, ну вот нахрена было приезжать и обманывать ожидания, спрашивается? Хоть спать ложись, но это было прямо жестоким отношением с самой собой. Ленка верила — судьба сегодня поимеет совесть, а Андрей — соизволит поиметь ее. Его Трудоголическое Величество, блин. Ах, где те былые удалые годы, и три кавалера на вечер — и из всех проблем только как их не столкнуть. И зачем их Ленка взяла и поменяла вот на это вот… Величество? А не одуматься ли?

У Андрея будто включилась телепатия, и он, заслышав крамольные Ленкины мыслишки, понял, что его дело плохо, и с усталыми и ошалевшими глазами наконец-то выглянул на балкон.

Красивый, зараза, вот не зря говорили, что чем старше мужик становится — тем горячее. Хотя Андрею было вполне себе всего тридцать пять, можно сказать, он только начинал набирать вкус. Сотрудники «Печорского» наверняка удивились бы тому, что их суровый, помешанный на дресскоде шеф, может вдруг оказаться в каких-то невозможных, ультра-выбеленных джинсах, да еще и продранных на одном колене. Рубашка, конечно, тоже была — но без галстука, кроме того дома Андрей расслаблялся, закатывал рукава, расстегивал аж три верхних пуговицы, освобождая шею. И вообще дома он вообще чаще всего шлялся в каких-нибудь «алкоголичках» или поло, но к Ленке приехал «типа при параде». В драных джинсах, ага.

Пока Ленка Андреем любовалась, он сощурился, увидев в пальцах Ленки сигарету, выдрал окурок, вдавил его в уже полгода как тоскующую без работы пепельницу.

Жесткие пальцы легли на затылок, сжались в горсть, загребая волосы, заставляя Ленку запрокинуть голову.

— Мы с тобой договаривались, что ты не куришь, — прошипел Андрей с яростью. Ему было немного нужно, чтобы выйти из себя. Впрочем, Ленка прекрасно знала, что делала.

— А ты свое слово сдержал сегодня? — едко поинтересовалась Ленка, глядя на него из-под прищуренных ресниц. Договаривались они о многом. Например о том, что если Андрей притаскивает свою задницу к Ленке — он ее на диване не просиживает. Ну, ладно, она не была против, если он работал и у нее, она же понимала, но всему должна быть мера, в конце-то концов.

Горячие губы впились в кожу шеи. Зубы стиснулись на коже. В животе закрутился бешеный смерч. Да… Вот из-за этого Ленка и поменяла троих дятлов на одного Андрея. Потому что у него, только у него, получалось делать ее слабой.

— Печорский, если ты мне опять на видном месте засос поставишь — я на неделю на больничный уйду, — выдохнула Ленка, а под плотно сжатыми веками плясали канкан возбужденные радуги. Хрен с ним — с засосом, так-то никогда Ленку это не парило, но… Но пусть же понимает последствия своих действий, хренов альфа-самец, с тупой привычкой метить «свою территорию».

— Да хоть в отпуск, — фыркнул Андрей ей на ухо, — хоть на Бали. Слетаем, а?

— Знаю я твое «слетаем», — проворчала Ленка, — я на пляже, а ты в номере… Работаешь «полчасика».

— Ты? На пляже? Одна? — Андрей усмехнулся. — Зайка, тебя ж уведут, если тебя не охранять.

— Что-то в прошлый раз ты меня не охранял! — вообще-то качать права было трудно. Потому что Андрей зря времени не терял и пусть и глядел сейчас Ленке в лицо своими беспощадными глазищами, ловя всякий ее вздох, — пальцы-то его совершенно бесцеремонно уже не одну минуту возились в трусиках девушки и делали свое черное дело — терзали набухший клитор. И в этих условиях Ленка что-то бурчала скорей из принципа, чем из охоты побурчать. Не могла же она так легко сдаться! А то дай этому завоевателю знать, насколько легко она ему проигрывает — так он же усвищет на поиски новой, более неприступной, более недосягаемой… А Ленка не хотела, чтобы он усвистал. И это было то немногое, что она от Андрея не хотела.

— И тебя почти украли тогда, между прочим, — бархатистым и опасным тоном напомнил Печорский.

— Потому что нехрен! — Ленка усмехнулась, заметив, как раздраженно у Андрея поджались губы. Да, на ругательства в его присутствии тоже было наложено табу. Но, честно говоря, уже достал оттягивать. Приступал бы уже, а нет, все тянет, тянет… Рассвет уж скоро, а кровать до сих пор была заправлена. И это было возмутительно. Чудовищно.

— Да ты не шутя нарываешься сегодня, — Андрей заставил Ленку развернуться и потянул ее шорты вниз по бедрам, прикусывая кожу на ее плече. Все-таки у этих дурацких топиков были свои достоинства… Хотя годились они только для домашней носки, ни для чего больше, конечно. И то, если приличные…

— Ну, так накажи уже, а то все филонишь, филонишь, — выдохнула Ленка. Хотелось уже отчаянно, но… но по ощущениям еще было куда разогревать. И пускай себе разогревает и сам разогревается попутно. Ленка знала Андрея как облупленного — пока она болтает, он к основному действу не приступит, зато потом будет драть бесцеремонно, жадно, будто нагоняя все то, что так упорно откладывал. И чем жестче он вбивался в Ленку, чем алчней стискивал ее тело пальцами, тем острей она ощущала, что Андрей в ней нуждается. В ней. Только в ней. И ни в ком больше.

Было хорошо — было темно, и за окном тоже. И было плевать, увидит ли кто сейчас, как Андрей шарит одной своей вечно голодной ладонью у Ленки под топом, стискивая мягкий холмик груди, а второй — тремя пальцами Ленку же и трахает, заставляя ее жмуриться в предвкушении… Еще пару секунд он выдержит, а потом уже начнет… Да, вот сейчас уже должен… О, руку с груди мужественно убрал, чтобы расстегнуть ремень на джинсах…

И вот тут зазвенел звонок… И если бы не было полтретьего ночи, Ленка бы, пожалуй, не удивилась, но она все-таки была в курсе, сколько времени.

И она, и Андрей замерли.

— Давай забьем, — шепотом предложим Андрей, — мы типа спим и ничего не слышим.

Это была хорошая идея. Если бы явившийся, явно подумав о таком варианте развития событий, — вжал кнопку звонка, а руку с нее убирать передумал. Звонок верещал как недорезанная свинья…

Может, там пожар? Террористы? Инопланетяне? Апокалипсис?

Ни одна из обдуманных причин не тянула на то, чтобы ради нее прерываться, но… Трахаться под истошный вой звонка — была так себе идея.

— У тебя в прокуратуре же есть связи, да? — печально поинтересовалась Ленка у Андрея.

— Да, а что? — удивленно переспросил Печорский. Дурак же он был в три часа ночи, ничего не скажешь.

— Если я сейчас этого идиота убью — будет кому отмазать, — Ленка вздохнула, подтянула шорты и двинулась в прихожую. Шла она не торопясь — но и кретин за дверью не прерывался. Упрямый, епт.

— Ну и какого хрена, — поинтересовалась Ленка, распахнув дверь. Даже если там были грабители — они бы всенепременно бы сдохли, обратившись в камень от разъяренного взгляда Патрикеевой. Горгона бы им показалась милой леди после встречи с Ленкой. Вот только за дверью стояли не грабители, а человек, который сейчас мир вообще с трудом замечал, не то что какую-то там недовольную Патрикееву.

Слова у Ленки тут же закончились. Потому что за дверью, разутая, с туфлями в свободной руке, стояла Ильина. Растрепанная, в расстегнутом плаще — и это при том, что она на работе даже блузочки свои до последней пуговички на воротнике застегивала, аккуратистка… Честно говоря, по ее бледному лицу было видно, что у нее в крови острая нехватка алкоголя, не восполнение которой может закончиться чем-то хреновым, не исключено, что и суицидом…

— Дашка, ты чего тут… — это вырвалось само. Честно говоря, уж явления конкретно Ильиной Ленка не ожидала. Не были они подругами, даже вопреки тому, что Ленка с Дашей посплетничала и перемыла кости Венецкому — это не особенно их сблизило, Ильина не очень-то распространялась про развитие ее отношений с Игорьком, но… Но почему-то сейчас вот в таком вот замордованном состоянии она приперлась именно к Ленке, даже не к своей подружайке, с которой их чаще всего видели за обедами. Видимо, жопа Ильиной была поумнее своей хозяйки и ощущала, что Ликочка — та еще подруженька.

— Выпить есть что? — сипло поинтересовалась Даша. В ней уже точно что-то болталось алкогольное, но этого чего-то было немного.

— Заходи уже, — вздохнула Ленка. Да, сексу сегодня случиться не предстоит… А кто виноват? Правильно — Печорский виноват, четыре раза могли уже объездить друг дружку, но кому-то же приспичило поработать… Но оставлять хорошего человека вот в таком вот состоянии наедине с собой — было совершенно бесчеловечно. В конце концов, Ленка Ильиной очень сильно симпатизировала. Нужно было быть охренительно крутой, чтобы вот так вот переть вопреки среде и сложившимся в ней предубеждениям. Многие женщины на Дашином месте решали свои проблемы исключительно постельным путем, а эта — нет, к ней эта грязь не липла.

У Андрея при виде Даши глаза тоже на лоб полезли. Но так как и он Ильину в таком раздрае сроду не видел. Нужно сказать, что у Дашки даже морда лица при виде генерального не дрогнула — Ленка даже восхитилась такой прокачке пофигизма.

— Здрасьте, Андрей… — Ильина тормознула, явно пытаясь вспомнить отчество начальника, а потом забила и чуть более твердо и без намека на окончание фразы повторила: — …Андрей.

— И вам не хворать, Дарья, — ошалелым тоном протянул Печорский, а Ленка … А Ленка едва не в голос смеялась, наблюдая эту чудную картину. Все-таки Дашка была охренительно прекрасна. Вот как она с невозмутимым видом вышла из кабинета Андрея, после того как Игорек ее оприходовал, так и сейчас без какой-либо дрожи проперлась на кухню, стекла на стульчик и уставилась на Ленку с Андреем, любующихся на картину «явление Ильиной».

— Я помешала? — это был вообще риторический вопрос, сказанный таким тоном, что было ясно — Дашка знает, что она помешала, и ей, конечно, жаль, но…

— Ты нам вино откроешь? — Ленка повернулась к Андрею. Тот посмотрел на Ленку, потом на Дашу, в прострации гипнотизирующую какую-то супер-интересную точку на дверном косяке, а потом кивнул и шагнул к холодильнику.

— Что вытворил Венецкий? — мягко поинтересовалась Ленка, пока Андрей там возился с бокалами.

Даша растерянно вздрогнула, чуть поменялась в лице, удивленно глядя на собеседницу.

— Да брось, — Ленка пожала плечами и села напротив Ильиной, — единственный, кто может проковырять тебя до живого — это он. Ненадолго — но может.

— Да ничего он не вытворил, — измученно выдавила Даша, прислоняясь лбом к сжатым ладоням, — просто это я… дура.

— А в чем дура-то? — Ленка задрала брови повыше. — Серьезно, двадцать первый век на дворе, с кем только люди не трахаются, и по работе — тоже. Тоже мне трагедию нашла.

— С женатыми мужиками трахаются только дуры, — Даша поморщилась, будто собираясь заплакать. Да ладно. Все прям так серьезно, что великая, неумолимая Ильина, которую довести было еще сложнее чем Андрея, готова взять и зареветь? Из-за мужика? Божечки-кошечки. Венецкий, серьезно, что ли?

— Он же в разводе…

— У него невеста беременная, — буркнула Даша, — это такая почти женатость, с которой хрен поспоришь.

Невеста… На задворках Ленкиной памяти шевельнулось что-то смутное. Блондинка. Сладкая, бесячая блондинка, которую даже не мудрено, что Патрикеева из памяти вытерла — Ленка в принципе терпеть не могла на своей территории баб типажа «королева бала». Так еще мало того что типаж у нее был раздражительный, так еще и понты плескались во все стороны — за те двадцать минут, что Барби проторчала в приемной Андрея, ожидая явления Игоря, Ленка успела пожалеть, что у Венецкого личного секретаря и приемной не имеется. Отказался, жук.

— Погоди, какая беременная? — осторожно повторила Ленка. — Ты серьезно сейчас вообще?

— Ну, мне так сказали, — Даша пожала плечами, — ну… Если врет…

— Не врет, — ну кто бы сомневался, что Андрей за честь друга вступится как хренов мушкетер, — Игорь не врет, Алла в четверг у врача была.

Вообще-то это все было не важно. Вообще-то с учетом того, какие несчастные сейчас у Даши были глаза, — Ленке хотелось ругаться очень неприличными словами. На Игоря, на Ильину — на всю эту их обкуренную Санта-Барбару, когда нихрена понятно не было, но даже ничего не понимая — хотелось убиться фейспалмом. Ну идиоты же. Идиоты. Игорек, блин… Два раза в браке был, а выводы не сделал — по-прежнему не усвоил, что свадебка наспех ни к чему хорошему не приведет. Но… Дело было не в этом… Совсем не в этом…

— И что у них там, когда? — задумчиво протянула Ленка, прищурившись и глядя на Андрея.

— Завтра… — Андрей кинул виноватый взгляд на Дашу, но закончил — не любил останавливаться на половине фразы, — завтра у них вроде официальная помолвка.

Взгляд у Ильиной стал таким загнанным — аж пристрелить хотелось, чтоб не мучилась.

— А ты приглашен, милый? — вкрадчиво поинтересовалась Ленка.

— Да, — Андрей кивнул и ухмыльнулся, — предлагаешь мне спереть жениха? Напоить, завернуть в ковер и запихнуть в багажник во имя его же счастья?

Нет, ну вы посмотрите на него, и вот этого придурка на работе зовут Занудой. И да, кажется, он тоже болеет за Дашу, а не за невесту.

— Нет, милый, все гораздо проще, — Ленка задумчиво улыбнулась, — передашь ему от меня… письмецо. А там — посмотрим, права ли я?

Глава 22

— Братец, ты выглядишь, будто собрался на свои же похороны, а не жениться!

Валерий Вячеславович Венецкий, ранее носивший позывной «Валерка», но лишенный его после первого же развода Игоря, лучился радостью практически с радиоактивной неискренностью. Игорь же, уже поймавший четыре бокала шампанского, чем дальше, тем упорнее ощущал, что для того, что ему нужно сделать, нужно что-то покрепче, чем этот дамский лимонад.

— На твои — схожу с радостью, братец, — ничуть не скрывая собственного настроения, заметил Игорь. Хоть перед младшим братом настроения скрывать не надо было. Вот почему он с бывшей женой Игоря уже второй год душа в душу, а Игорь за это время уже и второй раз развелся, и кого только не поимел, но ничего такого… Как у Валеры с Алисой, вот как они описывали с виноватыми физиономиями когда-то «почувствовать, что вот этот человек — твой» — не получалось.

Хотя нет, врешь сам себе, Венецкий? Получалось же. Получалось. Вот вчера… Вчерашний день вспоминать было тошно, до того он был невыносимо охренителен в каждой своей секунде. В каждом глотке воздуха, что был сделан в одном доме… с ней. Нет, не произносить имени, даже в мыслях. Слишком хреново, слишком уж хочется бросить тут все и сорваться в дождь, в это марево мелких, но частых капель. Обратно — к ней. К той, что заставляла чувствовать себя живым. А ведь и не сказал бы, что до этого чувствовал себя иначе. Но вот — будто тот первый раз, что у них случился — будто показал, что без нее ни жить, ни дышать, ни двигаться — Игорю невозможно.

Коробочка с обручальным кольцом в кармане будто прожигала до кости.

Нужно. Уже нужно набраться сил и отрубить этой гидре голову… От начала вечеринки уже прошел час — протяни Игорь еще сколько-нибудь, и зрители уже будут совершенно не в кондиции, чтобы что-то наблюдать. И Алла — так ненавязчиво, но упорно крутящаяся совершенно неподалеку и регулярно ловящая взгляд Игоря — словно резала глаза. Она поторапливала — молча, даже сохраняя на кукольно-красивом личике спокойное выражение.

И вот сейчас, споткнувшись взглядом на Алле в семнадцатый раз за вечер — да что там, за один только гребанный час этого вечера Игорь понял, что нет. Он не сможет. Он будет конченным мудаком, здесь и сейчас, но не сможет даже ради ребенка… И никакое увольнение ему совершенно не поможет, потому что он же знает — Даша есть. Она — есть. Она где-то там, с кем-то ужинает, кому-то улыбается, кого-то целует, касается своими тонкими теплыми пальчиками, с кем-то спит… И что Игорь ни делай, как ни запрещай себе о ней думать, она так и будет его неизлечимым безумием. И его снова к ней сорвет. И снова… И снова…

Но неужели… Неужели он своему слову не хозяин? В конце концов, у него есть обязательства — перед женщиной, с которой он спал… Хотя… Его ли это обязательства? В конце концов, Алла не предупреждала, что прекращает принимать таблетки… Черт возьми… Нет. Тут не надо никого обвинять. Так просто вышло, конечно, без вариантов — ребенок Игоря, и он от него не открестится. Но эта необходимость жениться на Алле…

Проблема была в том, что Игорь-то прекрасно понимал, что жизнь Аллы с рождением ребенка сильно поменяется. Да, это, конечно, не то же, что и у другой беременной девушки, у которой не было ни денег Вяземской, ни ее возможностей. Алле не нужно будет себя к ребенку прикладывать, она сможет найти себе лучшую няню и не одну, и даже если Игорь никоим образом содержать ребенка не будет — а такой вариант не рассматривался. Но ритм жизни будущей матери все равно изменится. У нее появится море проблем, много задач, требующих решения, а Игорь… А что Игорь, у него максимум будут выходные, чтобы поиграть в отца… И он, сроду презиравший вот таких вот отцов «кукушечного типа», сам окажется таковым… Но ясно точно, сейчас на Алле женившись, счастливой семьи он не создаст. Будет мучить всех — и себя, и Аллу, и ребенка, будет опускаться еще ниже, будет изменять… И по срезу окажется еще большим козлом, чем, если сейчас пошлет все к чертовой матери.

Глаза нашли отца. Он как раз с Вяземским что-то перетирал и распивал уже второй графин коньяка. Нет, старик был неисправим, вспомнить про инсульт — нет, нет, для этого же надо отказать себе в удовольствии, а он сегодня так лучился удовольствием. Ну конечно, событие века, наконец-то они с Артуром Леонидовичем смогут провернуть свое чертово слияние. Блин, они что, его без этой гребанной свадьбы провернуть не могут? Если уже сами все решили, все обсудили и даже бумаги все подготовили, ждали только этой чертовой помолвки, как знака судьбы. Ну… Им придется как-то обойтись.

И все-таки нужны слова. Нужны правильные взвешенные слова, для Аллы, для отца и для отца Аллы. Для пяти десятков «самых близких» человек-гостей, что сейчас танцевали, пили и ожидали свой «гвоздь программы». Вот и нахрена было устраивать эту вечеринку — будто бы бета-версию свадебного приема. Даже пара журналистов мелькала по кой-то хрен в дальнем углу зала. Алле хотелось, что все было «с шиком». С цветами, с фотографами, с желтыми статейками в какой-нибудь даже не самой занюханной газетенке. В той, которая обожает смаковать моменты жизни, если не звезд — то олигархов.

Когда в кармане ожил телефон — Игорь уже практически понял, что сказать. Но конечно, что мог сделать лучший друг, если не сбить с мысли в самый неподходящий момент.

— Ты там как, уже на коленях стоишь у ног леди Вяземской? — весело поинтересовался Печорский, который на самом деле был редкой сволочью, и парадокс был в том, что это не мешало ему и Игорю быть лучшими друзьями настолько, что даже общий бизнес их дружбу не испортил. И как они когда-то бросали монетку, кому оформляться генеральным, а кому — его заместителем, — так ничего и не поменялось. Даже отчитывался Игорь перед Андреем чисто номинально, просто потому что иначе дисциплину в фирме было бы поддерживать сложнее.

— Где тебя носит, Печник? — буркнул Игорь. Вообще-то он не отказался бы от поддержки в физиономии друга, тем более чем дальше — тем острей была в этом необходимость.

— А ты обернись, Князек, — насмешливо заявил Андрей, возникая за левым плечом. Вот уж кого можно было сравнить с чертом из табакерки, так это его.

Друг просканировал Игоря придирчивым взглядом и потащил к барной стойке.

— Плесни нам приличного коньяка, любезный, — истинно царским тоном велел Печорский бармену и, усевшись на высокий барный табурет, уставился на Игоря.

— Знаешь, что меня больше всего сейчас бесит? — мягко поинтересовался Игорь, глядя Андрею в глаза.

Тот иронично задрал брови, кажется, догадался, но дал Игорю дошутить самому.

— Радостные рожи, — закончил Венецкий и вздохнул, потому что эта шутка была шуткой процентов на пять. Даже сейчас, когда он дал себе пять минут на разговор с Андреем, чтобы хоть слегка расслабиться в компании лучшего друга, хоть чуточку сбросить сводящее плечи напряжение. Потом — он уже пойдет к Алле… И выйдет все, разумеется, самым дерьмовым образом. И Алла, и гости наверняка решат, что пришла «та самая секунда», все внимание сосредоточится на Игоре, а он…

— Кого хоронишь, Князек, неужели свою свободу? — ох уж эти шуточки про похороны. Второй раз за вечер уже вылезают. И ведь кажутся же смешными…

— Я хороню свое самоуважение, — откликнулся Игорь. У Печорского, на его самодовольной физиономии аж удивление проступило.

— А ну-ка поподробнее? — уже без паясничанья поинтересовался он.

Игорь поморщился. Подробнее он объяснять не хотел. Но… Нехотелки тут роли не играли. Он не хотел многое, но проблемы Игоря Венецкого никто кроме него решать не собирался. И если он хотел послать все к черту — то нужно это сделать. И если даже кто-то подумает о нем плохо — это будет заслуженно.

— Ты передумал, что ли? — шепотом спросил Андрей, оборачиваясь на болтающую с матерью Игоря Аллу.

Вот поэтому они и дружили. Андрей вполне мог понять что-то по лицу, по тону — ему ничего объяснять не нужно было.

— Да, — ровно произнес Игорь, выдыхая последние секунды спокойствия.

— Из-за Дарьи? Так проняло?

Игорь кивнул, глядя куда-то мимо. Проняло — да, отличное слово, отлично характеризующее ситуацию. Ну, вот сейчас можно услышать слова «Не козли» от лучшего друга… Хотя наверное, он промолчит, все-таки — лучший друг, но подумает же.

— Блин, Князек, ты мне весь момент испортил… — ворчливо заметил Печорский и, поймав удивленный взгляд Игоря, вытащил из кармана пиджака изящный конверт с белыми голубками.

— Ну и нахрена? — емко поинтересовался Игорь. — Не будет же ничего, какой еще «подарок молодоженам»?

— Ты открой, Князек, может, тебе понравится? — фыркнул Андрей и, повернувшись, независимо улыбаясь, уставился в зал.

В конверте не было типичных купюр, лишь белый бумажный прямоугольничек, а на нем — каллиграфически выведенные три строчки текста.

«Знаешь, И., для будущей мамочки твоя невеста употребляет слишком много кофе. Два двойных эспрессо за двадцать минут. Без сахара. Целую. Л.»

— Что курит Ленка? — саркастично поинтересовался Игорь, складывая бумажку пополам.

— Ой, я будто в этой гадости разбираюсь, — Андрей передернул плечами, — ну, ты понял, о чем она? А то лично я не понял, даже после двух часов объяснений.

Нет, Ленка, конечно, была «намекатор века». И нет, причина не высосана из пальца, разумеется. Хотя… Алиска, когда планировали первую беременность, действительно перестала употреблять кофе едва ли не за месяц до предполагаемого зачатия. И только врач сказал, что зря она переживает — Алиса тут же сменила врача, решив, что тот допускает слишком много рисков. Да что там кофе — Алиса тряслась как осиновый лист, нервничала из-за того, что приняла витамины на час позже. Конечно, вряд ли все беременные такие мнительные, но все-таки… Ленка… Ленка же рассказывала про свой выкидыш. Про то, как сама ждала ребенка, как сама боялась сделать что-то не так. И если сейчас она написала именно это — значит и она в свое время волновалась из-за каждого неверного шага и дала Игорю ту зацепку, которую могла дать. А ведь дома Аля вела себя не подозрительно… Хотя Игорь в принципе даже не думал усомниться в ее словах. Но кофе дома точно не было.

Чувства были смешанные. С одной стороны, если сейчас вскроется обман — задача Игоря станет гораздо легче. С другой стороны… Неприятная горечь покалывала. Даже воскресным папой быть лучше, чем папой не быть в принципе…

— Ты не все подарки забрал, кстати, — меланхолично заметил Печорский.

Игорь глянул в конверт. Два прямоугольных бумажных пакетика «EviTest». Ну да. Пусть зацепка и слегка идиотская, оспоримая, но есть же надежный метод проверки прямо сейчас.

— А почему два? — уточнил больше из любопытства.

— Потому что если один окажется отрицательным — его можно назвать бракованным. А два бракованных теста разом — это совпадение за гранью реального, — пояснил Андрей.

Глава 23

Если что Алла Вяземская и не любила, так это когда что-то отклонялось от плана. А планы помогали Алле всегда.

План по тому, как выйти замуж за Игоря Венецкого, Аллочка разрабатывала уже три года. Вот прямо с первого дня, как Игорь вернулся из Англии, из какого-то элитного конного лагеря. До того Алла Игоря не видела около четырех лет, она жила с матерью в Париже и воспоминания о старшем сыне отцовского приятеля имела весьма смутные. В Париже хватало мужчин, чтобы вспоминать какого-то там парня, с которым Алла и виделась до этого мельком, на «семейных встречах».

А потом мать с отцом расплевались, и Алле пришлось возвращаться в Москву — отец угрожал лишить содержания. Алле не хотелось в Москву, она казалась серой и грязной, ужасно неромантичной, а люди — отвратительно неинтересными. Ей хотелось в Париж, опять туда, там было хорошо, и не было той вульгарности, которая окружала Аллу всякую секунду после прибытия на родину.

Даже приглашение на день рождения папиного друга Алла восприняла без энтузиазма. Сыновья местных олигархов ее не особенно интересовали, они проигрывали изысканным выпускникам Сорбонны, в устах которых даже ругательства звучали как слова о любви. Хотя русский язык в принципе был вульгарен, что уж там. Аллу передергивало от грубости звучания многих слов, она с тоской вспоминала красоту французских словечек. Ну, разве какая-нибудь «крошка» может соперничать с «ma petit»?

И мужчины… Что за мужчины? Никакой эстетики, стоило подумать о том, какие у Аллы с очередным кавалером могут родиться дети — и сразу же начинало тошнить. Нет, дети должны быть красивыми, и раз Алла красивая — значит и отец ее будущих детей должен был быть красив.

А еще он не должен был быть пустышкой. Так, например, какой-нибудь актер или спортсмен Аллу заинтересовать не мог — от таких не особо добьешься верности, и успешность их измерялась исключительно несколькими годами. А что потом? Муженек осядет на диванчик и отрастит пузико? Нет, в понимании Аллочки — ее идеальный мужчина просто обязан был быть состоятельным, бизнесменом, чтобы ей, Алле, не пришлось выпрашивать деньги у отца на поддержание собственной формы.

А уж за собой Алла следила весьма ревностно, часами потея на тренажерах. Она же не могла поправиться! Даже на сто граммов! Ни в коем случае, ведь она же тогда бы стала неидеальной, опустилась бы на ступеньку ниже, и встреть она мужчину своей мечты — он бы на нее даже не посмотрел.

Замуж Алла хотела, да. И детей хотела. Ну а как иначе-то? Нужно же сейчас, побыстрее, не в старых же девах до тридцати сидеть… Нет. Хотелось встречаться с подружками, радостно вздыхать, любоваться обручальным колечком с бриллиантами на собственной руке и всем подружкам им хвастаться. И обязательно рассказывать о достижениях своих детей, они же должны были быть умными, обязательно — и красивыми, ага. Но вот для этого всего, для идеальных детей, идеальной семьи, нужен был идеальный мужчина. А такого вокруг Аллы пока не нашлось.

Где-то с треть той вечеринки Алла прострадала практически в одиночестве, семь раз отшив тех страшненьких наглых придурков, которые были уверены, что Алла только и ждала их сиятельное величество всю свою сознательную жизнь, и непременно должна умирать от счастья от приглашения на ужин — которое непременно должно было закончиться этим. А потом отец потащил Аллу «поздороваться с Вячеславом Игоревичем», и вот там Алла увидела его. Нет, это не было никакое не безумие, Алла просто увидела Игоря, и он будто наложился на внутренний образ того самого идеального мужчины. И тщательно расспросив отца, Алла узнала, что Игорь занимается строительным бизнесом — в партнерстве со своим другом. Это Аллу тоже вполне устроило. Серьезный мужчина — основной наследник своего отца, и сам по себе он стоил многого. Отличный вариант, с одним лишь недостатком…

Игорь был уже женат — явился на день рождения отца, сжимая локоть какой-то излишне тощей брюнетки, и на пальцах обоих поблескивали обручальные кольца. Это Аллу не охладило. Ровным счетом никак. И дураку же было ясно — это просто ошибка. Эти двое друг другу не подходят.

И ничего не стоило подружиться с Алисой, женой Игоря, которая смела скучать в своем браке. И ничего не стоило несколько раз заметить, что вообще-то брат Игоря на Алису смотрит как на богиню, и «у вас точно ничего нет? Точно? Ой, прости, во Франции так многие делают, не обижайся, просто он такой симпатичный…»

Наверное, Алиса продержалась бы дольше, если бы одним прекрасным вечером в гостях у отца семейства Венецких Алла и жена Игоря не распили пару бутылок французского коллекционного, стоившего как человеческая почка, вина — а потом Алла и не привела заплетающуюся в ногах Алису в комнату Валеры. Тот оценил сюрприз, поджидающий его в постели. Алиса не помнила, как дошла до комнаты — а Алла не испытывала никаких угрызений совести. Эти двое вообще поженились, так какие претензии вообще? Пусть скажут Алле спасибо за ее услуги амура.

Как назло — тогда все пошло не по плану. Отец решил отправить Аллу в Америку на стажировку, и практически на год ей пришлось отложить все свои амбиции. Она не беспокоилась. У Игоря не было никаких вариантов, он точно был судьбой Аллы — Вяземская была уверена. Она уже даже спланировала имена для обоих их с Игорем детей, и не единый раз примерила его фамилию к собственному имени. Звучало отлично.

Игорь посылов судьбы не понимал. Вернувшись в Москву, Алла узнала, что он снова женился. На какой-то актриске с именем проститутки. То ли Снежана, то ли Кристина… Слава богу, это был свежий опыт — и нехитрыми усилиями с привлечением отца удалось услать эту актрисульку в Лондон «по роскошному предложению». Уезжала туда актрисулька уже в разводе, потому что именитый продюсер ей показался привлекательней какого-то там бизнесмена. Ну, она же Игоря не любила — и за это открытие Игорь должен был сказать Алле спасибо.

Именно тогда Алла и сказала отцу, что ей нравится Игорь. В конце концов, без отцовской поддержки у Аллы бы вряд ли бы что-то получилось. Не получилось бы с Игорем встретиться, не получилось бы ему намекнуть на возможность этих отношений — и их выгоду. Отец Игоря очень оценил идею слияния с холдингом Вяземских, чтобы после монополией придавить большинство мелких конкурентов.

Игорь после завершения судов по второму разводу казался уставшим и разочарованным. Это было хорошо. Алле не особенно нужны были его чувства, не дай бог начал бы ревновать, не дай бог начал бы напрягаться и следить за Аллой более внимательно — ну и кому были нужны такие проблемы?

Главное — Игорь приходил на свидания. Свидания заканчивались этим. И он не искал никого больше. Алла его устраивала. Для того, чтобы подтолкнуть его мысли в нужную сторону, пришлось даже не без подкупа устроить в квартире Игоря потоп. И он поддался — он с Аллой съехался. Оставалось лишь довести его до свадьбы, и все. Вот только… Вот только самый ходовой способ затащить мужчину в ЗАГС не работал. Забеременеть не получалось.

Алла не жалела, что Игорю врала и противозачаточные просто смывала в унитаз. Ну а что он хотел, чтобы она над своим организмом издевалась? Нет уж. Тем более что она слышала — он говорил отцу, что хочет детей. Хочет — значит тем более ему не на что жаловаться. Ну, не сказала, да, соврала — так то для его же блага.

Вот только — не получалось. За полгода — не получилось. Алле было обидно до слез. Ну как же так? Почему ее мечта об идеальной семье, такой, которой бы завидовали все Аллочкины подружки, все никак не исполнится и не исполнится. Ну, это же судьба, да? Это она! Так в чем же дело!

А чем дальше — тем сильнее была необходимость в ребенке. Игорь потихоньку начал оттаивать, оживать после второго развода. И все больше эмоций проскальзывало в его лице, и… они не были восторгом, который Алла хотела видеть в глазах Игоря. Чем дальше, тем очевиднее становилось — нужно готовиться принять контратаку. Если он решит уйти — Алле нужно будет чем-то его удержать. Ну, если дурачок решит сбежать от своей судьбы — правильно же будет ему это не дать сделать, да?

Алла нашла, кого подкупить у Игоря на работе. Даже не помелочилась — купила сразу троих, чтобы иметь максимально полную информацию о том, где Венецкий проводит свое свободное время.

И некоторое время все было спокойно, и «разведчики» не приносили никакой крамолы, Алла подуспокоилась, решила было, что сама себя накручивает…

А потом позвонил один из ее шпионов и доложил, что видел Игоря с другой. С кем — соглядатай сначала рассказывать не хотел, но через некоторое время сдался. Все сдаются, только денег предложи побольше.

Он все-таки это сделал. Он все-таки изменил своей судьбе. Ну и пусть пеняет на себя, а потом не жалуется, что пришлось насильно вести его к счастью.

Алла приняла меры. И нужно сказать — она давала тому чучелу, на которое Игорь повелся, шанс отступиться, но соперница не вняла. Ну, значит и Алла никак с ней церемониться не будет. И это было правильно — потому что ничто не должно было стоять на пути у судьбы.

И все было правильно, вот сейчас — и Алла в своем розовом бархатном платье посреди зала шикарного ресторана, и Игорь — с микрофоном в руках, чтобы все точно расслышали те слова, что он собирается Алле сказать.

Кажется, он и сам понимал, что все так, как и должно быть — потому что сейчас, впервые за несколько дней, Игорь смотрел на Аллу очень пристально, внимательно, так, как и должен был смотреть жених на свою невесту. И на губах его играла улыбка — значит и он был рад происходящему, а как иначе? Пусть запоздало, но до него дошло, что Алла — его идеальная будущая жена. Всего-то и надо было слегка подтолкнуть…

Алла рисовала эту сцену в своем воображении несколько тысяч раз. И да, во всех тех сценах Игорь слегка откашливался, чтобы преодолеть волнение. Вот как сейчас.

— Я бы хотел попросить леди Вяземскую подойти ко мне…

Леди Вяземская… Красиво звучит. Но леди Венецкая — лучше. Ну, пусть в России не в ходу «леди», но все равно звучит прекрасно. Алла подошла к Игорю, встала напротив, сцепив пальцы в замок. Боже, ну неужели сейчас? Ох, только бы фото с момента предложения вышли хорошие. Игорь же встанет на одно колено? Ну, да, хорошо если встанет. Это лишний раз подчеркнет, что он и Алла — идеальная пара.

— Алла, мы с тобой знакомы уже не первый год, — Игорь говорил неторопливо, начинал издалека. Ну и правильно, по-быстрому предложения только дешевкам и делают.

Следующие пару фраз Алла, честно говоря, прослушала. Ее по-прежнему волновало насколько хорошие выйдут фотки, а фотограф, как назло, выбрал не самый удачный ракурс.

— …и я чрезвычайно счастлив, что у нас с тобой будет ребенок, дорогая, — выхватил слух слова Игоря, и Алла чудом не поморщилась от досады. А вот это говорить было не обязательно, потому что…

— В общем, дорогая леди Вяземская, — Алла не успела додумать мысль, потому что Игорь явно начал говорить самое важное за сегодняшний вечер… Она сосредоточилась на Игоре, на выражении его лица, и что-то в нем заставило побежать по спине мурашкам, но Игорь продолжал: — Дорогая леди Вяземская, я очень надеюсь, что вы не откажетесь… — и еще одна пауза, сопровождаемая пристальным взглядом Венецкого прямо в глаза Аллы. — …подтвердить мне, что у нас с вами действительно будет ребенок…

В ресторанном зале царила мертвая тишина. А в груди у Аллы с каждой секундой холодело все сильнее…

Если что Алла Вяземская и не любила, так это когда что-то отклонялось от плана…

Глава 24

— Венецкий, ты — дебил, — шепотом заметил Андрей, а Игорь фыркнул и пожал плечами.

— Ты понимаешь, что если Ленка ошиблась — ты сейчас себя выставишь хреновым параноиком, да еще и Вяземская твоя будет иметь веский повод называть тебя козлом за то, как ты ее публично опустил.

— Я — козел, в принципе, — усмехнулся Игорь, — так что, какая разница, что обо мне там будет говорить Алла? Суть-то не поменяется.

Как бы то ни было, он соблазнил Дашу до разрыва с Аллой. И даже не один раз. И после Даши он возвращался в квартиру Аллы, спал с ней в одной постели. И Аллу он собирался бросить еще до того, как узнал, про возможную фиктивность ее беременности. И совесть его подковыривала не по всем пунктам даже этого-то, краткого списка косяков. Так что ровным счетом ничего не менялось, о себе Игорь был абсолютно трезвого невысокого мнения.

— Как Ленке пришло в голову усомниться в этом дерьме? — Поинтересовался Игорь, — про беременность Аллы она же не знала.

Ну, если знала — Игорь плохо знал Андрея. Но обычно Печорский личной информацией друга не делился даже со своей девушкой. Потому, в общем-то, ему Игорь и доверял. Вот кто-кто, а Андрей был надежным.

— Дарья приехала в гости ночью, — Андрей недовольно поморщился, — между прочим, мне она-таки накрыла все планы. Но, честно говоря, выглядела она так, будто хочет повеситься, и мне стало жаль девочку, которой ты задурил голову. Ну, вот она Ленке и сказала. Так что если ты в претензии, то адресуй их Дарье.

Претензии к Даше? Блин, об этом даже думать было крамольно.

— Плохо выглядела? — Тихо поинтересовался Игорь, глянув на часы — и спрятав глаза. Андрей пожал плечами и кивнул, видимо не мог описать иначе. Впрочем, и этого было более чем достаточно. Черт!

О вчерашнем прощании Игорю вспоминать было тошно. Потому что фактически, вчера он настолько тормозил и не хотел от Даши отрываться, что ей пришлось все делать самой. И невооруженным глазом было видно, что ей больно. Больно быть сильной. Игорь и так был перед ней виноват не единожды, а тут еще и это. За все свои косяки ему еще предстояло ответить. Если конечно она даст ему шанс. Она же все-таки рванула. Отрезала. И вот ну нахрена ей такой мужчина, который заставляет ее быть сильной, который причиняет боль — много боли. Игорю оставалось только надеяться на хороший исход. Нет, больше ничего подобного он не допустит, больше не заставит ее даже опечалиться, не то, что испытать боль. Лишь бы дала шанс, лишь бы позволила попытаться загладить вину. И невыносимо ждать любую лишнюю секунду до того, чтобы предстать перед ее судом — и побороться за нужный вердикт. Игорь прекрасно понимал, что слово «Нет» до него дойдет не сразу.

— Даша от Ленки уехала уже? — Поинтересовался он, прикидывая что делать после разговора с Вяземской — а после и с гостями.

— Не, они собирались уничтожить весь Ленкин запас кьянти, так что я не исключаю, что они уже спят в обнимку, — фыркнул Андрей, — и я надеюсь, что девочки там не шалят…

Игорь хмыкнул, закатывая глаза. Все-таки ревность Печорского границы не особо признавала в принципе.

Этот разговор с Андреем происходил женского туалета, у которого Игорь с другом несли «почетный караул» с целью не пустить туда никого, кто мог бы Алле помог совершить подлог. Неподалеку болтался с заинтересованным видом Валера и несколько подруг Аллочки. На их лицах, то и дело обращавшихся к Игорю, было крупным шрифтом выведено слово «мудак» и Венецкого это ни капли не волновало.

В общем и целом, Игорь был согласен, что форму выяснения вопроса он выбрал не самую приятную, мать уже подошла и пожурила, что «такие вопросы нужно решать не прилюдно», но честно говоря, Игорю было уже плевать. Он видел лицо Аллы. Побелевшее, с отчетливой паникой в глазах. И сколько бы сейчас она не просидела в туалете — чуда бы не случилось.

Но в первую же минуту после того, как Игорь обдумал гипотезу о вранье про беременность, он понял: если Алла врет — нужно загонять ее в угол одним лишь только резким движением. Нельзя ей давать юлить. Предложи наедине — развезет море слез, сбегает и пожалуется папе, что все плохо и Игорь ей не доверяет. И, в общем-то, похрен на это было, Игорь бы ее все-равно дожал, но… Достала же она справочку от врача? Дай ей час лишнего времени — достанет и пару чужих положительных тестов. И снова головняк? Нет уж, никаких вихляний в сторону Игорь допускать не желал, нужно было заставить ее запаниковать прямо сейчас.

И она запаниковала, да, попыталась было пустить слезу, попыталась было второпях разжалобить хотя бы отца — но тот, кажется, глубоко офигел от новостей про ее беременность, и вмешиваться не стал. Ну и отец Игоря его придержал.

На самом деле, вопрос был сложный. Не было ничего «такого» в том, чтобы убрать какие-то сомнения в обмане человека, с которым ты вроде как собираешься связать жизнь. Такое было только в форме заявления, сделанной прилюдно, ну и в том — что Игорь вообще-то на момент того, как получил повод для сомнений в беременности Аллочки, решил уже, что вообще-то связывать с ней жизнь не хочет. Так-то, будь у него побольше времени — он и до помолвки бы не довел, но у Аллы будто пригорело провернуть все побыстрее, и с одной стороны Игорь понимал, что беременной девушке это может быть действительно важно

Игорю было не страшно, что кто-то узнает, что предложение могло быть сделано «по залету», в двадцать первом веке это была норма вещей, вообще-то. И не по одному году люди жили вместе, но женились только по факту беременности, потому, что нужно было дать друг другу какие-то гарантии. Да и вряд ли отец и Вяземский ожидали пламенной любви между своими отпрысками. Отцы хотели одного — объединить капиталы и оставить после себя эпичное наследство. Для них самих это была свадьба по расчету. Так что особой романтики никто и не просил.

Дверь туалета наконец открылась и из него вышла Алла. Со стерильным холодным выражением на лице. Девушка протянула вперед руку и вложила в ладонь Игоря оба теста. Не вскрытых.

— И? — Игорь иронично поднял бровь.

— То, что я не беременна, я могу и вслух сказать, — ледяным тоном отозвалась Вяземская. Кажется, она уже оправилась от паники — говорила четко, громко, чтобы точно услышали те гости вечеринки, что крутились неподалеку. Сейчас этот слух быстренько облетит весь зал ресторана, доползет и до отцов. Интересно, расплюются ли старые друзья — в конце концов, семейные интересы важнее дружеских… Хотя, будут ли они мешать бизнес и личные проблемы? От этого часто сложно было удержаться, но все-таки и отец Игоря, и отец Аллы были действительно бизнесменами высокого уровня, а не склочными мелкими торгашами. Собственно, умению не мешать личное с бизнесом Игорь учился у отца.

И все-таки — нет… Ребенка не будет. И да — это было некоторое облегчение, но…

— Да, я тебе соврала, — хладнокровно добавила Алла, глядя в глаза Игорю, — мне надоело ждать.

— Интересно на что ты надеялась в результате? — Игорь прищурился, разглядывая Вяземскую. Нет, ну какой же интересный экземпляр стервы. И как долго она прикидывалась ванильной овцой, у которой в голове только всякая хрень и купидоны… Хотя, какие особо варианты — либо надеялась залететь и сказать, что со сроком врачи ошиблись, либо симулировать выкидыш, а потом драматично заламывая руки «переживать психологическую травму» и давить на совесть «ты же не бросишь меня после такого?». Наверное, не сорвись Игорь в Дашу — это бы сработало очень эффективно.

— Не твое это дело теперь, — Алла презрительно скривила губы, — ты же решил соскочить, правда? Соскакивай.

Игорь не понял, что его напрягло — то ли странный тон, то ли выражение Аллиного лица. Но усмешка была какая-то… презрительная. Рука нашарила телефон в кармане раньше, чем Игорь в принципе осознал, чего испугался.

Губы Аллы же, пока Игорь прижимал к уху телефон и слушал, что «абонент временно недоступен» разъезжались еще шире.

Она не отвечала… Даша не отвечала… И Вяземская… Кажется, была причастна… Могла ли она знать? Могла. На работе были люди, которые могли что-то заподозрить. Был тот же Тихонов с его доступом к видеонаблюдению. Была Патрикеева, которая не могла не слышать некоторых звуков, от происходящего в кабинете Печорского непотребства. И Даша могла обмолвиться кому-то, кто не был особенно надежен. Для человека с деньгами и связями не было проблемы найти осведомителя. Не сложно было и отслеживать через номер телефона. Не сложно было найти тех, кто может помочь «решить проблему»…

Паника нахлынула внезапно. Черт побери, Игорь же не думал о последствиях, он вообще искренне считал, что если что — сможет защитить Дашу, и вот сейчас — кажется, уже катастрофически запаздывал со своей защитой.

Так, Даша была у Ленки, так? Кажется, Андрей говорил об этом.

Волосы на спине встали дыбом уже через минуту. Патрикеева тоже была вне зоны доступа. Твою же мать.

Игорь качнулся вперед, зажимая шею Аллы между собственным локтем и дверью. Это было сделано быстрее, чем какие-то конкретные мысли успели в мозгу сформироваться. Думать было некогда. Даже не исключено, что думать уже было поздно…

— Что ты сделала? — из горла рвался яростный рык. Игорь вполне мог эту дрянь придушить к чертовой матери, если бы ему не нужна была, хоть какая-то информация.

— Князек, спокойнее, — где-то на грани сознания прозвучал голос Андрея. Нахрен эти призывы. Он еще не знал. Если бы знал — про Ленку, если бы у него был повод опасаться за дорогую ему женщину — Печорский уже сам помогал закапывать Аллу поглубже.

— Ничего, что ты мог бы предотвратить, — выдохнула Алла. Она не боялась. А если и боялась — то это было не заметно. В голубых глазенках плескалось торжество.

Глава 25

Просыпаться после того, как перебрала — ну такое себе удовольствие. Хотя вот до того, как уснуть, мне же было хорошо, мне было вообще отлично. По крайней мере, душа не порывалась взорваться кровавыми ошметками от разрывающей ее тоски. Ленка сказала мне ждать, а это как раз было самое невыносимое. Я из-за этого даже трезвела быстрее. И пить приходилось больше, однозначно. Однако сейчас… Сейчас голова у меня пыталась расколоться на мелкие осколки совсем не от того, что в моей крови было слишком высокое процентное содержание тосканского вина. А от того, что этот процент был нереально критическим. Серьезно, я даже глаза боялась открыть — была уверена, что сейчас буду поочередно знакомиться со всеми зелеными человечки со всех краев галактики. Да еще и в себя я пришла, сидящей на жестком полу, спиной опиралась ужасно неудобно, да еще и с неудобно закинутыми за голову руками. И запястье левой руки резало странной неприятной болью… Так, а это что?

Мне все-таки пришлось открыть глаза. Очки съехали и почти упали с лица. Почти. Хорошо, что почти. Потому что если бы упали — не факт, что я бы их смогла поднять. По одной лишь прекрасной причине — левая моя рука была прикована к батарее. Но одна рука у меня была все-таки свободна, поэтому очки я поправила спокойно. Осталось только понять, где я оказалась и какого хрена?

Я была… Не пойми где. Обстановочка была так себе, дешевенькие бумажные обои, невысокие потолки из фанерных, местами провисающих от древностей, листов. Комнатка была совершенно небольшая, больше походила на какой-то коротковатый коридор. Диван здесь помещался — такой красный, советского периода… Да, очень похоже на какую-то очень дешевую и очень запущенную дачу.

Человека, спящего на диване, я никак не ожидала увидеть. И нет, даже вид сослуживца никак меня не отвлек от того прискорбного факта, что я вообще-то сидела на полу и была прикована к батарее. Тем более что этим сослуживцем был Тихонов. Тем более что на тумбочке рядом с Иваном Георгиевичем черной немногозначной кляксой на меня дулом смотрел пистолет.

У меня аж в животе похолодело от ужаса.

Так.

Как я здесь вообще оказалась?

Ох, если бы еще помнить…

Я помню, как пила вместе с Ленкой вино. Много. Потому что мальчики там в очень неторопливом темпе разбирались с Аллой. Потому что мне надо было ждать. Потому что мы выспались и нам было ужасно скучно, а я еще и порывалась сдохнуть от тоски и неизвестности. А потом? А что потом? Нет, все-таки, пожалуй, последняя бутылка была напрочь лишняя. Или последние две? Ох эта математика, в голове вообще чудом помещалось что-то кроме той мигрени, которая мне сообщала, что алкоголь — это реально зло, особенно в таких количествах. И вообще-то я не зря употребляю только на корпоративах — в обыденной жизни мне свою тушку жалко…

Непомерным интеллектуальным усилием удалось вспомнить, что вообще-то в ожидании новостей мы с Ленкой вполне себе уснули снова, а потом меня разбудил какой-то звонок. Кажется, да — это был звонок от Тихонова.

Вот убей не помню, о чем мы там разговаривали. Не могу себе представить себя трезвую, на что-то согласившуюся с этим вот персонажем, которого я в уме именовала исключительно матерными словами.

Но трезвой я как раз и не была.

Кажется, я как-то хотела ему наконец чем-нибудь отомстить за презентацию, но… Но вот я тут — пристегнута к батарее, запястья режет неприятной болью от наручников, сижу в крайне неудобной позе и, кажется, свечу трусами из-под платья. А Тихонов дрыхнет на диване. Шикарно отомстила, Дашуня, ничего не скажешь. Шикарней было бы только дать ему во всех позах.

Я подтянулась к батарее. Сидеть прямо было сложно, но хотя бы удалось сесть, подобрав колени так, чтобы никаких сакраментальных женских секретов вроде цвета белья не выдавать. Пока ворочалась, устраиваясь — несколько раз звякнула цепочкой наручников об батарею, и Тихонов, продемонстрировав удивительную чуткость сна и резкость движений, сел на диване и уставился на меня.

Я замерла, и в общем-то в комнате с пару минут была тишина. В моей голове ворочались всякие неприятные мыслишки и предчувствия. Как ни крути, а положение дел у меня было дерьмовым. Разве что, я пьяная затеяла с Тихоновым какую-нибудь ролевую игру с похищением, это я в принципе могла устроить, но… с Тихоновым? Было ли столько в этом мире алкоголя, чтобы мне настолько снесло башню, чтобы я вдруг увидела что-то стоящее в этом… человеке?

— Какого хрена, Иван Георгиевич? — едко поинтересовалась я. Нет, я, конечно, могла бы изобразить курицу, прикинуться напуганной или что-то в этом роде, но я… сомневаюсь, что Тихонов бы мне поверил. У меня действительно была своя репутация в нашей фирме, и «хладнокровная стерва» — это лишь самое мягкое, что до меня и про меня говорили. Не самый простой имидж, но с поддержанием — я справлялась.

Сальность взгляда Ивана Георгиевича зашкаливала. Отмываться, если выберусь из передряги, мне придется с Фэйри.

— Вы перешли дорогу опасным людям, Даша, — проникновенно заявил Тихонов, разглядывая меня и явно сожалея о том, что я сменила позу. Фетишист хренов.

— Вам? — вообще сарказм надо было придержать, но все-таки Тихонов не походил на «опасного человека», да и чем я ему там дорогу перешла? Не дала? Три раза «ха», и ему за это присесть захотелось?

— О нет, я вас могу спасти, — претенциозно заявил Иван Георгиевич. Даже плечи расправил, пытаясь выглядеть внушительнее. А мне, вопреки лежащему на тумбочке пистолету, вопреки наручникам на запястье, захотелось расхохотаться. Истерично — да, но все-таки громко. Удержалась. Вроде как даже лицом не дрогнула.

— От кого спасти? — поинтересовалась я, позволяя голосу чуть вздрогнуть. Чуть-чуть тревоги показать не помешает. Могу же я встревожиться, да? Хотя, конечно, внутренне меня трясло гораздо сильнее, но это же в душе, а на показ настоящие чувства выставлять… Нет, мешает, очень сильно мешает.

— Ох, Дашенька, — тон Ивана Георгиевича сделался ласковым, — ну вы же должны были понимать, что не со всеми подряд мужчинами можно крутить романы безнаказанно…

Алла. Его подослала Алла. Твою ж мать, Иван Георгиевич… Так, стоп, а почему вдруг — она и его выбрала, чтобы вытянуть меня? Ту же Лику подкупить было куда эффективнее. Но… Какие бонусы могли быть от начальника охраны? Доступ к видеонаблюдению? Так эта стерва не просто так заявилась практически сразу после того, как мы с Игорем сорвались в первый раз?

— Вы меня ей сдали? — без обиняков и яростно поинтересовалась я.

— Я, — Тихонов, к моему удивлению, ответил мне гораздо хладнокровнее, чем я ожидала, — слабые места есть в любой системе, Даша. Алла Артуровна все равно бы узнала о вашей интрижке с Игорем Вячеславовичем. Только заработал бы на этом кто-то другой, а не я.

— Ну и почем нынче курс сребреников? — выдохнула я, прикрыв глаза и запрокидывая голову. Мне сейчас точно не нужно было собачиться с Тихоновым, а для этого нужно было хотя бы пять секунд выдохнуть.

— Курс хороший, — усмехнулся Тихонов, — лучше, чем ты можешь себе представить.

Он съехал на «ты». Хреновый признак, значит, все-таки изначально он был намерен пофлиртовать, а сейчас от этого намерения отказался. Не то чтобы я надеялась, что процесс «потянуть время» мне что-то даст, но не могла не сожалеть о том, что не удалось отодвинуть неприятную неизбежность.

И все-таки Алле можно было выдать Оскара за тот ее спектакль. Видимо, не зря она не видела во мне соперницу. Так, мошку, которую она могла растереть между двумя пальцами. И ей действительно оказалось не сложно. Вот серьезно — я себя сейчас ощущала ужасно отстойно. Меня вот-вот должно было затрясти не только внутренне.

— Как вы меня вытянули? — поинтересовалась, тихонько гася в себе ярость и панику.

— Не помнишь? — насмешливо уточнил Тихонов. — Я же тебе позвонил, извинялся за презентацию…

— Умолял принять бутылку вина в подарок, да… — я кивнула, вспомнив этот разговор. Не помню, чего я хотела больше — продолжить алкотрип или запихнуть эту бутылку Иван Георгиевичу куда-нибудь в глубокое темное место, утрамбовав туда же и его извинения.

— Клофелин в вине был, да?

Тихонов улыбнулся. Улыбка эта была неприятной, но… Похрен сейчас на это все. Нужно было сосредоточиться на цели.

— А настоящий вы — куда интересней себя-подхалима, — задумчиво произнесла я, разглядывая Ивана Георгиевича.

Тихонов кратко хохотнул.

— А настоящая ты не могла не попробовать ко мне подмазаться, да?

Я пожала плечами.

— Тут два в одном, Иван Георгиевич, — устало произнесла я, — я же сейчас от вас завишу — так что да, не могла не попробовать. Что не меняет того, что ваше истинное лицо вам идет больше.

— Вижу, ты настроена на диалог, — хмыкнул Тихонов, — а если ты настроена на диалог — думаю, понимаешь, что мне от тебя нужно, и что нужно Алле Артуровне.

— Ей нужно, чтобы я завязала с Венецким, — произнесла я, глядя на пистолет на тумбочке, — вам нужна я. Вопрос только в том, насколько надолго?

— Вопрос в том, детка, что вообще-то мне было поручено тебя убеждать совсем другими методами, — откликнулся Тихонов, — и лучшим вариантом для тебя будет уволиться. Причем не появляясь на фирме, потому что шанса пойти в полицию тебе никто не даст. Напишешь заявление, я его отвезу.

— А отработка?

— Оформим тебе больничный, — у Тихонова будто на все был ответ, — скажем, что ты сломала ногу и не можешь явиться сама.

— И я и вправду сломаю ногу? — уточнила, а меж тем от ощущения приближающегося пиздеца чудом не стучали зубы.

— Это как ты себя вести будешь, — Тихонов развел руками. — Можем и сломать. И в травмпункт отвезти. А можем достать фиктивный больничный.

— Хорошо, а потом?

— А потом ты пропадешь с радаров, детка. На пару месяцев — совсем. Потом, думаю, я смогу тебя куда-нибудь устроить, а Алле Артуровне уже будет не до тебя.

— Предложение не самое привлекательное, — я чуть скривила губы.

— Я очень заинтересован в том, чтобы ты была живая и здоровая, — спокойно возразил Иван Георгиевич.

Бля, ну просто рыцарь в сияющих доспехах. Еще бы переговоры вел не после того, как траванул меня клофелином, увез не пойми куда и приковал к батарее.

Я не успела определиться с ответом.

Тихонов не зря говорил «мы».

Дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме появился здоровенный мордоворот. Шириной своих плеч он не уступал широте Тихонова, вот только если у начальника охраны нашей фирмы полнота была абсолютно нездоровой, то этот бугай воплощал собой словосочетание «гора мышц», и как на нем его пиджачок не лопался — хрен его знает.

— Завязывай с болтовней, — тихо произнес он, явно обращаясь к Тихонову, но глядя на меня. Я себя прямо котлетой ощутила — до того кровожадный это был взгляд.

— В смысле? — вскинулся Тихонов. — На болтовню запрета не было.

— Планы поменялись, — обрубил здоровяк, — хозяйка сказала, что девку надо кончать.

Мама… Мамочка… Я только было заболтала Тихонова, только начала прикидывать возможные варианты действия, а тут… Сердце в груди в панике подскочило — если бы могло, достало бы до потолка. Подскочило и забухало в груди, тяжело и страшно, и в груди для него — тревожно бьющегося об ребра изнутри — вдруг не стало хватать места.

Алла точно не беременная или она просто с катушек съехала? Нет, понятно, что богатенькую куколку богатенький папочка, скорей всего, отмажет, но… Блин, я не хочу, не хочу… кончаться…

— План был другой, — медленно произнес Тихонов, глядя в глаза амбалу, — мы договаривались, что я смогу забрать девчонку.

— Хочешь — трахай ее сейчас, — мрачно буркнул громила, — вряд ли хозяйка будет против. Но потом — в расход. Годится?

Господи, ты там вообще? Серьезно, мало того что меня собираются убить, так меня еще и поимеют перед этим? Я что, в прошлой жизни была Гитлером, что вот это вот — смерть, которой я достойна?

Тихонов смотрел на меня задумчиво примерно с минуту, и от его взгляда я настолько сильно вжималась спиной в батарею, будто у меня была возможность спрятаться между секций.

Лучше бы он ответил: «Нет»…

Господи, хотя бы умереть не изнасилованной, не униженной еще и таким вот скотским образом. Хоть бы что-то оставили напоследок.

— Окей, — Тихонов кивнул и повернулся к громиле, расплываясь в улыбке, — только, если не возражаешь, Тох, я ее не один раз оприходую. Полгода эта стерва меня мурыжила. Одного раза маловато.

— Не затягивай, — бросил громила через плечо, — не больше часа. Мне еще в город ехать.

— Часа более чем хватит на то, чтобы поиметь все ее дырки, — Тихонов осклабился, и от этой улыбки у меня в глазах потемнело. Вот тебе, мать твою, и «я заинтересован в твоей целости и сохранности».

Громила вышел, а Иван Георгиевич медленно взял с тумбочки пистолет и прокрутил его на пальце, а потом шагнул ко мне.

— Я буду кричать, — прошипела я. Может, тут есть какие-то соседи? Может, он побоится, что мои вопли привлекут внимания.

— Да, детка, будешь, — Тихонов говорил неторопливо, разглядывая меня и, кажется, что-то взвешивая, — это просто жизненно необходимо, чтоб ты это сделала.

Присел напротив меня, протянул руку, прошелся пальцами по скуле. Должно было быть чувственно, а меня практически стошнило от этого прикосновения. Размахнулась свободной рукой, но Иван Георгиевич себя ударить не дал. Да и сила и скорость у меня после нашего с Ленкой алкозабега были удручающе ничтожны.

— Ну, раз ты брыкаешься, дрянь, — рыкнул Тихонов, — значит сама виновата…

А потом с размаха, пусть не сильного, но достаточного, чтобы отправить меня в звенящий, оглушительный нокдаун, с силой ударил меня по голове пистолетом.

Больно…

Глава 26

Диван, на котором я лежала, омерзительно скрипел и пошатывался.

Приходить в себя… Больно.

Как бы я ни хотела приходить в себя. Противно. Противно очнуться — и ощутить, как тебя трахают.

Странно.

Это есть то ощущение, которые часто описывают жертвы насилия?

«Я будто покинула свое тело, будто это все происходило не со мной».

Я ничего не чувствовала.

Никаких прикосновений.

Веса чужого тела, а уж если брать в расчет немалый вес Тихонова, это было вдвойне странно.

Так, стоп, нет, я же чувствую липкую полосу скотча на своих губах. Я, блин, чувствую, что у меня до пупа задрано платье, и даже то, что с меня кто-то успел снять трусы. Но… Я не чувствую прикосновений… Вообще ничего.

Глаза я еле разлепила. Приподнялась на локтях, попыталась сосредоточиться на происходящем. Как назло, очки были сбиты, близорукость существенно добавляла мне тумана. Моя миопия была такого рода, что я при свете дня без очков с трудом разбирала цветовые пятна. О движениях людей догадывалась лишь по колыханиям силуэтов. Нет, свои трусы, гордо лежащие посреди комнаты, я не заметить не могла — они были ярко-красные, а ковер какой-то тошнотворно-зеленый. Да и Тихонова, стоящего сбоку от дивана и толкавшего его коленом, тоже было сложно не определить.

Вообще-то он смотрел мимо. Охренеть, рыцарство проснулось, сначала снял трусы, потом отвернулся, чтобы не подглядывать…

Что происходит вообще?

Тихонов прижал палец к губам, когда заметил мое движение.

— Можешь помычать, — прошептал он, — хотя нет, лучше молчи, пусть думает, что я тебя бессознательную…

Если бы рот мой не был заклеен — я бы, наверное, спросила: «Какого хрена». Но если рот был заклеен — я даже снимать скотч не стала, раз заклеено — значит так надо. Просто задрала брови.

— Пошла она, — яростным шепотом, едва слышным из-за скрипа дивана, произнес Тихонов, и выражении лица начальника охраны было сейчас какое-то зашкаливающее злобное отчаяние, — сучка чокнутая. Не было договора, что тебя надо будет убивать. Сама-то отмажется, а мы сядем. Так что пошла она…

Нет, интересная постановка вопроса — и что же причина для его сомнений? Угроза тюрьмы или таки вариант того, что убивать надо будет меня? Так, стоп, Даша, не включай стерву. Кажется, у Тихонова есть какой-то план, и если ты сейчас что-то не так сделаешь — он же может и передумать и все-таки тебя изнасилует, а потом даст тому уроду свернуть тебе шею.

Я потянулась пальцами к тумбочке, указывая на пистолет.

«Если уж включил заднюю, почему не пристрелил урода?» — вполне очевидный вопрос.

— Это служебный, — шепотом ответил Тихонов, — все патроны у меня на работе, в сейфе. Я взял только так… Попонтоваться…

Кажется, предложение со мной «кончить» Тихонова напугало даже сильнее, чем меня. Потому что сейчас, глядя на него, мне его было даже слегка жалко, будто это он тут сидел без трусов в самом что-ни на есть непотребном виде. Хер с ним. Хер с ним — с видом сейчас, только бы выбраться из этого дерьма… Что вообще задумал Тихонов? Зачем так очевидно тянул время?

Нет, отыгрывал процесс траха он очень качественно, с вниманием к деталям. Диван он шатал, удовлетворенно ухая, отпуская какие-то пошлые словечки временами и время от времени ударяя раскрытой ладонью но локтю, на котором закатал рукав. Получились звонкие шлепки. Не уверена, что их было слышно в соседней комнате, но с учетом того, насколько картонные стены были в дачных домиках такого типа — лучше было перестраховаться, да!

Я легла обратно на диван и смотрела на потолок. Все сильнее темнело, и видела я с каждой минутой все хуже.

Я нарочно игнорировала комментарии Тихонова в адрес нашего, слава богу, несбывающегося секса. Меня трясло. Причем настолько трясло, что хотелось съежиться в комок и рыдать. Нет. Не думать. Просто не думать. Ты знаешь, что делать, Даша? Нет! А Тихонов, кажется, знает.

Охренеть, я завишу от Тихонова.

И он — он мне помогает.

Может, и хорошо, что руки так и не дошли до задуманного тортика со слабительным в кремовой прослойке?

Господи, только бы выбраться, только бы спрятаться где-нибудь и не показывать оттуда носа. Тошно даже думать, из-за чего это все произошло… Из-за того, что мне прямо смертельно приспичило потрахаться об Венецкого. Сейчас о сексе даже думать тошно, сейчас с трудом удается загнать в угол мысль поправить платье, натянуть его аж на коленки. Если громила зайдет вот сейчас, когда Тихонов прервался в шатании дивана и отошел к окну, я вполне сойду за бесчувственное трахнутое тельце. В задранном платье и без трусов — в картинке никто не усомнится.

Время кончилось быстро. И Тихонов в последний раз убрал колено от дивана, и сам шагнул ко мне, одергивая платье.

— Сейчас не дергайся, — прошипел он мне на ухо, — желательно, чтоб ты была типа без сознания все то время, пока мы едем. Нас встретят, я позаботился.

Кто нас встретит? Как он позаботился?

Так, Даша, не истери. У него нет мотивов тебе врать. Нет же?

А может, он тупо импотент и хотел похорохориться перед приятелем? И тебе лапши на уши навешать.

— Тоха, я закончил, — бля, ну вот уверенный же голос. Реально, если выберусь — позову Георгича на попойку с Валем, посмотрим, кто из нас самая фальшивая тварь, и кто кого уделает в покер…

Амбал шагал так, что под ним пол вздрагивал. Хотя что тут за полы, так, деревяшечки тонкие. Такие могли и проломиться, запросто. Еще и гниловатые наверняка. Блин, Даша, нашла когда обостриться архитекторскими замашками…

— Ну чего, ты или я? — когда надо мной раздался звук передергиваемого затвора, я чуть не спалила всю контору и не дернулась. Но не дернулась. Бесполезно. Прямо сейчас и пристрелят.

— Ты совсем дебил, Тох? — резко поинтересовался Тихонов. — Это ж, мать твою, мой дом, и что будет, если тут найдут ее кровь?

— И чо делать?

Меня спасало, что собеседник Тихонова был туповат. Сказали убить — и он, не особо сомневаясь в своих действиях, спрашивает лишь только — а каким образом.

— Довезем до реки, сбросим с моста, — равнодушие в голосе Тихонова мне кожу продирало насквозь, — там хорошая глубина и сильное течение. Труп не найдут.

— Охренительная идея, — восхищенно отозвался Тох. Кажется, ему тоже хотелось запачкаться по минимуму. А на меня ему было глубоко насрать. Интересно, сколько Алла ему платит за вот такое беспрекословное впечатление.

Руки мне снова сковали наручниками, из домика вытащили по методе «ты за руки — я за ноги».

Наверное, Тихонов мог бы этого своего Тоха вырубить. Возможно. Хотя… Нет. Это меня он мог отправить в долгий обморок парой ударов, все-таки у нас реально очень разные весовые категории.

Но с Тохом — решала бы сила. Грубая физическая сила, и тут вот перевес был не в пользу Ивана Георгиевича. За рулем сидел Тихонов, и, судя по ругани громилы, он по-прежнему тянул время.

Огрызался, ругался на темень, на плохие дороги и ехал очень неторопливо.

Но кончилось и то время, что Тихонов выиграл этим ходом.

В какой-то прекрасный момент машина остановилась.

— Эй, какого хрена, — вдруг произнес громила, и я распахнула глаза. Нет, неудобно было, нифига было не видно… Но что-то там было, что напрягло амбала. Гребанная близорукость…

— Ты что, сука, сдал нас? — взревел Тох, и на передних сиденьях завязалась краткая борьба. Я подскочила было, надеясь… Не знаю, на что я надеялась, руки-то были скованы за спиной, ну, может, хоть пнуть, хотя все равно сильно пнуть босой пяткой бы не получилось.

Нет, я опоздала — Тох уже с размаха впечатал голову Тихонова в руль. Раз-другой… Достаточно, чтобы Тихонов осел, безвольно обвалился на руль. А затем амбал обернулся ко мне, уставившись на меня налитыми кровью глазами.

— Не спишь, сучка? — прорычал он. — Ну и отлично.

Не было нужды притворяться, не было нужды сдерживаться. Мой единственный союзник сейчас был без сознания — и хорошо, если живой. Больше никто мне помочь не мог. Поэтому, когда меня выволакивали из машины, — я брыкалась, лягалась и почти что засветила громиле лбом в челюсть. На что Тох схватил меня за волосы и дернул вверх, заставляя вскочить на ноги.

А потом…

Потом одна его рука сжалась на моем горле, а в подбородок мне уперлось твердое холодное дуло пистолета.

Твою мать…

— Я вышибу цыпочке мозги, если кто-то из вас шевельнется, — рявкнул Тох.

Без очков и в темноте я была беспомощней слепого котенка. Для меня весь мир превратился в гребанные серые пятна. Кто-то там был — в темноте? Нахрена Тох выключил фары? Там был кто-то, в ком он видел угрозу?

— Давай договоримся, — господи, у меня что, слуховые глюки? Я точно слышала голос Венецкого. Спокойный, уверенный голос. И почему-то мне вдруг захотелось расплакаться от облегчения. Абсолютно нелогично, потому что в подбородок мне по-прежнему упирался пистолет. Но… Игорь был тут. Что это значило? Почему мне казалось, что все будет хорошо?

— Отпусти девушку… — продолжал Игорь. — Сколько тебе заплатила Вяземская? Я утрою сумму и дам тебе уйти.

Тох захохотал.

— Оружие на землю, — выплюнул он яростно, делая шаг куда-то в сторону, — а то девка обзаведется еще одной дыркой.

Судя по всему — Игорь и его люди подчинились. Потому что пулю мне в голову так и не пустили.

Тох же медленно отступал. Сначала я не придавала этому значения. Но потом поняла, что это он делает не просто так. И нет, он шел не назад, он волок меня к краю дороги. Он волок меня… К краю моста! Наверное, если бы у меня был не заклеен рот — я бы попыталась его укусить.

— Отпусти ее, — господи, вот после таких слов и такого тона и умереть не страшно. Венецкий будто говорил о самом важном для себя. И значить для него столько… Да, это придавало хоть какой-то смысл происходящему со мной. Дура? Ну, если напоследок — то почему бы и нет?

— Отпускаю, — хохотнул Тох, а затем рука на моем горле разжалась, зато спина сполна насладилась мощным толчком. И я рухнула вниз. Со скованными руками. В ледяную речную воду.

Глава 27

Игорь сиганул с моста вслед за Дашей быстрее чем успел подумать. И урода этого швырнул туда же по пути. Тот толчка не ожидал, у него вообще не пойми что в голове шебуршилось, вот и пускай поплавает. Авось гранитный мозг его на дно утянет.

На самом деле это был опасный шаг, громила вполне себе мог устроить драку и в воде, но честно говоря — он озаботился вытаскиванием собственной туши из реки.

Вода была ледяная, непрогретая, уже несколько часов как попрощавшаяся с теми крохами тепла, что подарило ей августовское солнце. И темень была страшная. И течение — сильное.

Вот только сообразить, как он будет искать хрупкую девушку в темноте, Игорь не успел. Его просто швырнуло вслед за ней все то инстинктивное, что в нем дрожало натянутыми струнами весь этот тревожный час после того как получил от Тихонова сообщение.

Мессендж был витиеватый, но емкий.

«Если вам дорога Дарья — будьте там-то не позже чем через сорок минут, прошу не считать за розыгрыш — я не смогу протянуть время дольше. Со мной — один».

К сообщению прилагались фотка трусов — Игорь старался не думать, при каких обстоятельствах они были сняты, ей богу было не до этого, и метка геолокации. Видимо трусы Иван Георгиевич сфоткал для пущего доказательства. Он знал, что Игорь их узнает. И этот конкретный предмет одежды действительно на Даше был после их совместного дня. Игорь бы узнал их даже по лоскуточку, а тут было гораздо больше. Выходит, Тихонов знал и про субботу, и был на короткой ноге с Аллой. Это было паршиво, но в тот момент Игорю было не до этого.

И вот он, которого уже оттащили от слегка придушенной Аллы, с минуту стоит и смотрит в экран телефона, пытаясь понять, что ему делать. Но тогда — решение нашлось просто, благо когда у тебя в кармане хорошие деньги — ты вполне можешь вызвонить семейный вертолет, наорать на пилота, пообещать ему полугодичную зарплату за один вылет — и вуаля, из всех проблем — только быстренько дозвониться до пары толковых ребят, что могли прикрыть тылы в общении с тем «одним», о котором сказал Тихонов. А что делать сейчас, когда никакие деньги не вытянут Дашу на поверхность живой? Когда есть только вода, одна стремительная мысль, ночь — и девушка, которую втянули в грязную игру, имевшая с минуты на минуту все шансы стать жертвой. Нет, нет, об этом думать не стоит…

Игорь нырнул, окунулся в ледяную темноту — никого не нашел, вынырнул.

С моста вниз ударили лучи света — ребята врубили, наконец, те фонари, которые не использовали все то время пока караулили машину Тихонова. Зря, скрывались конечно, слона-то, то есть вертолет, которым они перекрывали дорогу скрыть было сложно, но… Все же их хотя бы не заметили издалека.

Фонари были хорошие, мощные, но река мать его была глубокая. Игорь глотнул воздуха и нырнул еще раз, про себя матерясь на тяжелую, мокрую, мешающую одежду.

Ну, где ты, где ты, Дашка?

Игорь надеялся, что она успела вдохнуть, что воздух вытащит ее на поверхность, но нет. Видимо не успела. Можно понять. Господи, ну вот как же? Как вообще он это все допустил, как подставил девчонку под каток Вяземской. Ох, не надо было вообще связываться с Аллой, ох не надо… А теперь — только и остается, что загребать воду руками, пока внутренности сводит от паники, и пытаться донырнуть до речного дна. Дашка, пожалуйста, найдись…

Игорь давно не нырял настолько глубоко. Река на самом деле была не очень глубокой, но здесь и сейчас, в темноте и ледяной воде, да еще и когда было чертовски страшно за Дашу — она казалась бездонной.

Потом Игорю сказали, что он был в воде минут шесть. Но ему эти шесть минут показались вечностью. Но он все-таки нашел Дашу, тогда когда уже практически отчаялся, уже поймав шальную мысль, что если не найдет ее — может не стоит и выныривать. Вода доделает все за него, и потопнут они с Дарьей в одной реченьке в одну холодную ночь…

Он нашел ее, не увидел — нашарил, подхватил за талию и со всей силы толкнулся ногами от дна. Только бы успеть, не нужно много времени, чтобы утонуть…

Он снова надеялся. Что стоит только вынырнуть, стоит только ее голове оказаться над поверхностью воды — и она очнется, задышит, что одной проблемой будет меньше, но нет. Судьба категорически желала, чтобы Игорь все свои проблемы решал без чьего либо участия. Сам. Твою же мать, фортуна, как не вовремя ты решила показать характер…

Пока Игорь вытаскивал Дашу из воды — на берегу уже вертелись с виноватыми рожами телохраны. Ну да, так-то подотчетное тело тут внезапно решило попытаться самоубиться — и страшно представить, насколько досуха разтер бы нерадивых охранников Венецкий-старший, если бы наследничек действительно не выплыл.

Притащили термоодеяло, завернули в него хрупкую Дашу, как в рулетик. И чего только не водилось в «походном арсенале» телохранителя…. Хотя, чего удивляться, вообще-то ребята даже тепловизоры порывались взять, но потом сошлись на том, что все-таки место действия к ним не располагает.

Она не дышала, не дышала…

Так, стоп, Игорь, соберись, у тебя сейчас вообще нет времени на всю эту рефлексию и панику. Никогда не разводил — вот и сейчас займись делом.

— Саня, массаж сердца делать умеешь?

Повторять не нужно было. Саня Звягинцев, бывший мент тут же плюхнулся на гравий пляжа рядышком и торопливо поддернул вверх рукава.

— Голову надо вбок повернуть, — со знанием дела заметил он.

Ага. Набок. Хорошо.

Повернули, открыли рот — потекла вода. Все-таки девушка успела нахлебаться…

В голливудских фильмах часто показывают процесс искусственного дыхания как нечто романтическое или сексуальное. На самом деле нихрена сексуального в этом нет. Адреналин и паника вымораживают изнутри, руки трясутся, а в мозгах лихорадочно скачут мысли. Три. Четыре. Пять. Вдох. Раз…

Двенадцать вдохов в минуту. Выдержать ритмику не просто, хочется запаниковать, хочется начать работать активнее, «а вдруг так будет эффективнее», но нет. Полагается двенадцать — значит будет двенадцать. Где-то рядом пыхтит Сашка, и Игорю страшно что этот медведь переломает Даше все ребра. Где-то в паре метров, в непостижимой дали для Игоря сейчас, напряженно вслушивается в ночь Бурый, он же Василий Медведев, кстати отличный мужик, параноик только — вот и сейчас напряжен, выжидает — вдруг амбал Вяземской вернется, но нет — тот, кажется, рванул в лес, отсиживаться. Но паранойя — хорошее качество для телохранителя. Она может подкинуть те варианты угрозы, которые просто так в голову обычно не придут.

Ну же, Даша, ну же…

Игорь понимает, что каждая новая минута — это провал. Что он может просто сейчас вдыхать воздух в губы бездыханной, уже мертвой девушки, но…

Она закашливается, когда от надежд Венецкого осталась пара унций живого веса. Он практически умер сейчас вместе с ней, а она закашлялась и задышала. Пульс? Пульс был. Ровный.

— Пиздец. — Выдохнул Звягинцев и потянулся в карман за сигаретами.

Игорь же…

Он продолжал сжимать ладонями мокрую холодную кожу Дашиных щек, и, уткнувшись в ее лоб своим, просто слушал ее дыхание. Сердце в груди потихоньку успокаивалось, пытаясь подстроиться и начать стучать в унисон.

Живая…

Чтобы Алла не говорила — он успел, он сохранил свою живую и сильную малышку. Сумел удержать ее жизнь. Лучше бы не подвергал опасности, конечно, но сейчас, постфактум — было очень важно, что она все-таки осталась жива.

— Ее надо к врачам, Игорь Вячеславович, — выдыхая, заметил Саня, и Игорь слегка опомнившись, поднялся с колен. Да, дело сделано всего процентов на пять. Даша без чувств, Даша наверняка близка к переохлаждению.

— Там стонет кто-то, — добавил Бурый, добавляя Игорю головной боли, и кивнул в сторону машины, на которой привезли Дашу.

Тихонов — видимо некоторое время был без сознания, а потом наскреб в себе силы, чтобы выпасть из машины и привлечь к себе внимание тихими негромкими стонами.

Живой… Сволочь та еще, но не бросать же его… Он точно был заодно с Аллой, но раз в последний момент решил все-таки сменить сторону — то вроде как можно было его и не бросать.

— Тащите его в вертолет, — произнес Игорь, — отнесите только Дашу туда сначала. И ключи из машины заберите.

Еще не хватало оставить тому уроду транспорт, чтобы он добрался до города. Нет уж, пускай пешком валит.

В вертолете же тревожно мигал экранчиком телефон. Звонил Печорский.

— Ну как вы там? — обеспокоенно поинтересовался он. Ну, если разговаривает — значит, с Ленкой все в порядке… Уже легче.

— Сейчас летим в больницу. — Откликнулся Игорь.

— Жива значит… — С облегчением выдохнул Андрей, — Ленка тут изрыдалась уже вся. Не помнит, как Дарья выходила. А она, похоже, сама дверь открывала, пока Ленка спала. Ключи в замке оставила. Прикинь, прихожу — а дверь нараспашку, в квартире тишина, я чуть с инфарктом в прихожей и не прилег. И красавица моя выползает в это время из ванной…

Игорь слушал треп Печорского — его всегда пробивало на разговоры после какого-нибудь пиздеца, а у самого Венецкого в душе было пусто, тихо, будто все что в нем было — уже вырвалось на свободу, и сейчас, кажется, слегка отлегло. Даша дышала, в термомешке ей было вроде бы тепло, по-крайней мере, щеки девушки потихоньку розовели, теряя свой синюшно-бледный цвет.

— Живучая. — Хмыкнул Бурый, и Игорь лишь нервно фыркнул.

Лучше бы никогда не подвергать ее такой опасности, но кто же знал, что Алле настолько сорвет крышу, что она осмелится на убийство?

— И красивая… — Задумчиво заметил Васька, и Игорь на него глянул взглядом голодной акулы. Нет, ну надо же как хреново у некоторых параноиков с чувством самосохранения

— Все-все, я понял, шеф, я асексуал, и вообще не интересуюсь женщинами, — усмехнулся Бурый и уперся в кабину пилота.

Нет, какие у некоторых своеобразные вкусы — западать на бледных почти-утопленниц… Хотя, Даше и вправду бледность не вредила. Ее кажется вообще ничто не могло испортить. Даже старея, она наверняка будет становиться еще красивей, только красота эта станет выдержанней, зрелее, и этот процесс ее «созревания» хотелось пронаблюдать самому. Ничего. Время будет… Пусть только она проживет как можно дольше…

Глава 28

Вяземский заявился практически в обед.

Игорю сегодня категорически не хотелось находиться на работе, было тревожно покидать клинику, но Печорский с утра послал ему фотку пропущенного через шреддер заявления об уходе и заявил: «Оставь Дарью на полдня в покое, приди и разберись с китайцами».

Сволочь он был, хоть и лучший друг. Игорю ужасно хотелось оказаться рядом, когда Даша проснется, но ситуацию с китайцами он знал прекрасно. Они очень не любили, когда на переговоры присутствовали не оба совладельца фирмы, и очень не уважали переводчиков — а Игорь на свою беду знал китайский.

Китайцы поставляли «Печорскому» дверную фурнитуру, дешевую — и хорошую. Вообще, с каждым годом качество китайской продукции ощутимо улучшалось, и если пять лет назад предложение о поставках завернули на стадии ознакомления с продукцией, то год назад, побывав на китайской же выставке-презентации и полистав прайс, и Игорь, и Андрей не особенно сомневались в необходимости контракта.

Переговоры прошли нормально, хотя Игорю и не было особого настроения улыбаться и выбивать выгодные условия и скидки для крупных партий продукции. Но если бы он не был профи и не умел задвигать свои эмоции в самый дальний и темный уголок мозга — то был бы он не партнером Андрея, и даже не факт, что был бы его же замом и главой строительного отдела.

— Вот гад ты, Венецкий, настолько эффективен, что даже не уволишь тебя, — с иронией заметил Андрей, когда они наконец десять раз попрощались с китайцами.

— Себя увольняй, ты не настолько эффективен, — Игорь фыркнул и потянулся, — я тебе нужен еще?

— Нужен. Там два проекта в работу сданы. Дарьи нет — проверяй сам, — Печорский продолжал бесить и проявлять чудеса собственной черствости. Надо было не Занудой его в свое время именовать, а каким-нибудь Бревнышком.

— Вита напряги уже, — раздраженно буркнул Игорь, на что Андрей болезненно сморщился.

— Ну, пожалуйста, ваше княжеское. Ну, он же накосячит, а разгребать потом Даше…

— Друг мой, а нахрена ты его вообще взял, если проектантским должна была рулить изначально она? — мрачно поинтересовался Игорь, впрочем, ответ у него имелся.

Проблема была в одном из немцев-инвесторов, который категорически не воспринимал, что на подобной должности может находиться женщина. Феминистки его заколебали в родной Германии. По отношению к Даше это было совершенно нечестно, но тогда — ею вполне легко пожертвовали в угоду бизнесу, поставили к делам племянника Андрея, который, в принципе, был в общем-то толковым парнем и которого Печорский натаскивал на ведение бизнеса, но… Но к Даше Вит проникся искренней нелюбовью. Он вообще не очень положительно относился к девушкам, игнорировавшим его как мужчину. И не то чтобы ему Даша нравилась, отнюдь нет, но «это дело принципа». Вот только принципы Виту пришлось некогда скатать в трубочку и унести на помойку. Дарья смотрела на него с презрительным интересом. Она в принципе на многих мужчин так смотрела, но с Витом градус этой небрежности был зашкаливающим. То ли дело было в том, что именно Вит некогда обломал ее с повышением, то ли в том, что к работе он относился несколько небрежно. Строительный бизнес его не очень увлекал, на должности он числился почти номинально, в нюансы вникать не особо и стремился.

На самом деле проекты были сданы в отличном состоянии, их явно уже один раз проверяла и возвращала проектантам Даша. Но это не отменяло необходимости их проглядеть, черкнуть подпись в акте сдачи проекта. И только Игорь собрался в клинику, позвонив Андрею и, когда тот заикнулся, было об «еще паре дел» и «может, ты съездишь на объект», послав его к чертовой матери лепить куличики — как заявился Вяземский.

Артур Леонидович сам по себе мог работать молчаливым укором. Высокий, костистый, жилистый, с пронзительными темными глазами, тяжело опирающийся на трость.

— Здравствуй, Игорек, — мрачно произнес он, тяжело разглядывая Венецкого.

— Доброго дня, — скупо откликнулся Игорь, вставая из-за стола.

Игорю было трижды похрен на все, что о нем мог думать Артур Леонидович. Его дочь мало того, что ему наврала про беременность, так еще и совсем съехала с катушек, попытавшись убить дорогую Венецкому женщину. Это ни в коем случае не могло считаться адекватной реакцией на измену. От факта измены Игорь не открещивался — да, действительно, сорвался до разрыва. Но это был не повод затевать весь этот трэш. Если бы Артур Леонидович не был близким другом отца — Игорь бы сейчас вызвал охрану.

— Куда-то направляешься? — нейтрально поинтересовался Вяземский, не спуская своего проницательного взгляда с Игоря.

— В клинику, к любовнице, — прямо ответил Игорь. Смягчать полутона он не собирался. Можно было бы назвать Дашу своей девушкой, но это меньше бы объяснило Вяземскому. Даша точно не обидится, если даже и узнает.

— Я тебя подвезу.

— Спасибо, я уже вызвал водителя, — Игорь качнул головой.

— Игорек, нам же нужно поговорить, ты же понимаешь? — устало произнес Вяземский. — И не волнуйся, силой заставлять тебя стать моим зятем я не собираюсь. Я искренне предполагал, что с Алей у вас все по любви. Что я — враг своей дочери, что ли? Нелюбимая жена — хуже колоды на шее.

Игорь смерил Артура Леонидовича оценивающим взглядом. Бросил взгляд на часы. Смертельно хотелось уже оказаться в клинике, а этот разговор — вместе с попыткой его избежать мог занять время. Да и с чего бы Игорю от этого разговора бежать?

— Поехали…

Некоторое время в машине Артур Леонидович молчал, терпеливо дожидаясь, пока Игорь даст собственному водителю отбой.

— Не хочешь знать, как Аля? — наконец негромко произнес он, когда в салоне повисло молчание.

— Она замечательно. Наверняка уже в самолете, взлетает, планирует: какие магазины посетит в Сиднее, — пожал плечами Игорь. Он не самообманывался. Скорей всего, Вяземский уже вывез свою дочь из страны. Пока в полицию было не подано заявление, подписанное рукой Даши. Нет, сама-то Вяземская наверняка отмажется, ее вину хорошие адвокаты переложат на плечи исполнителей — того амбала и Тихонова, тоже сейчас валяющегося в больнице с черепно-мозговой, но отец Аллы наверняка перестраховался.

— Отнюдь, — к удивлению Игоря Вяземский качнул головой. — Аля сейчас дома, под домашним арестом.

— Вы хотите, чтобы Даша не подавала на нее заявления? — резко выдохнул Игорь. — Хотите, чтобы ваша дочь осталась здесь, где всегда есть риск, что ее опять сорвет, и она решит Даше мстить? Мне уже можно нанимать своей женщине охрану? Или может, поискать киллера для вашей чокнутой дочери.

— Не кипятись, Игорек, — Артур Леонидович нахмурился. — Ты сейчас себе на два компромата наговоришь.

— Идите к черту, — от души заявил Игорь и уставился в окно, взвешивая варианты дальнейших действий.

— Я не хочу, чтобы твоя Даша не подавала заявления, — негромко, но очень четко произнес Вяземский, и его слова прозвучали странно. — Я, напротив — очень хочу, чтобы она его подала.

Игорь медленно повернулся к Артуру Леонидовичу.

— То есть?

— Я хочу, чтобы моя дочь побывала в тюрьме, — прямо и без обиняков заявил Вяземский. Только сейчас Игорь скользнул взглядом на кисть руки собеседника. Ту самую, что сжимала трость. На узловатых морщинистых пальцах были наколки. Когда-то Вяземский сидел. После этого, как говорил отец, — он играл только законными методами бизнеса.

— Вам-то это зачем? — тихо поинтересовался Игорь.

— Я надеюсь, что так она поймет истинную цену того, что она имеет, — спокойно откликнулся Артур Леонидович. — В конце концов, у нее действительно есть все, и она могла себе позволить хоть даже вообще никогда не выходить замуж, вести очень свободную и роскошную жизнь. Но если уж я, как отец, не смог ей объяснить, что хорошо, что плохо — пусть ей объясняют последствия ее поступков. Нет, полный срок она, конечно, не отсидит — год-два, а потом я проплачу ее условно-досрочное. Этого должно хватит.

Сказать, что Игорь был в шоке — ничего не сказать. Вот честно, он ни за что не ожидал услышать от Вяземского ничего такого. Укоры в измене, в том, как некрасиво он с Аллой обошелся на приеме, и даже разбирательство за то, что Игорь Аллу едва не задушил, добиваясь ответа — что она сделала с Дашей, но не этого.

— Что, думаешь, что я излишне жесток? — усмехнулся Вяземский, глядя на Игоря.

— Я думаю, что вы охренительно справедливы, Артур Леонидович, — тихо откликнулся Венецкий. Как-то желание лезть в бутылку пропало по умолчанию.

— Твоему отцу я передал, что буду очень рад, если он тебя выдерет, — Вяземский криво усмехнулся. — Хотя честно, если бы меня попыталась так поиметь женщина — наврав про беременность, я был бы очень зол. Наверняка.

— Ну, я все-таки завел любовницу, — задумчиво произнес Игорь, напоминая об основном своем косяке.

— Кто из нас их не заводил? — фыркнул Вяземский. — Нет, будь ты каким прощелыгой с улицы, охмурившим мою дочь, чтобы за мой счет выбраться из дерьма — я бы с тебя за верность спрашивал. А так…

Машина остановилась у клиники. Игорь сжал пальцами ручку двери и глянул в глаза Вяземского. Нет, разумеется, он мог врать. Мог втираться в доверие. Но разумных тому причин у него не было.

— Извините, что так вышло, — медленно произнес Игорь. — Против вас я совершенно ничего не имел, Артур Леонидович.

Отец Аллы пожал плечами.

— Я на тебя зла не держу, Игорек, — спокойно отозвался он. — Насильно мил не будешь, это я понимаю прекрасно. В конце концов, просчеты Алькиного воспитания — мои просчеты.

Вообще-то Вяземский всегда производил на Игоря очень большое впечатление. И в конечном счете, хоть сегодня Венецкий и ожидал от этого разговора чего-то неприятного, но сейчас интуиция была спокойна. Кажется, с Игорем Вяземский говорил очень искренно.

— Игорь… — тихо произнес Артур Леонидович, и Венецкий удивленно взглянул на отца Аллы. Он-то думал, что все уже сказано.

— Я ни в коем случае не вмешиваюсь, — медленно заговорил Вяземский, глядя вперед, на снующих рядом с клиникой людей, — и вообще, к этой ситуации я довольно терпим, просто потому, что ты — Славин сын, и вообще рос у меня на глазах. Поэтому, честно — я за тебя волнуюсь немногим меньше, чем за Аллу. И этой свадьбы я хотел во многом для того, чтобы считать тебя своим сыном уже обоснованно. Но раз уж так вышло… Твоя любовница… Ты в ней уверен?

— К чему такие вопросы, Артур Леонидович? — хмуро поинтересовался Венецкий, всем своим видом давая понять, что о личных делах распространяться не намерен.

— У тебя уже есть печальный опыт, Игорек, — Артур Леонидович многозначительно поиграл бровями, — ты уже связывался с женщинами не нашего круга. И помнишь, чем это закончилось?

— Никто не сказал, что с Дашей все будет так же, — в груди зашевелилось раздражение.

— Никто, да, — задумчиво кивнул Вяземский, явно думая о чем-то своем, — но все равно будь осторожен, Игорек. Девушка-карьеристка — неважная жена. Я-то знаю как никто.

— В смысле?

— В том смысле, что вообще-то я Алле биологическим отцом не являюсь, — недовольно процедил Вяземский. — И да. Со своей женой, ее матерью, я тоже познакомился на работе, она у нас была топ-менеджером очень долгое время. Хотя тогда эта должность называлась не так… Но неважно. И тоже все было — с сумасшедшей страстью, медовым месяцем на Мальдивах, так красиво — что Голливуд бы сдох от зависти, потому что они в десять своих фильмов столько романтики не напихают, сколько было у нас. А потом — Альке четырнадцать, она лежит в больнице, а врач сравнивает нашу кровь и сообщает мне, что у меня ну вообще никак не мог родиться ребенок с четвертой группой. ДНК-анализ я сделал на всякий, врач оказался прав. От Альки я не отказался, в конце концов, не тот уже был возраст, чтобы девчонке ломать психику, да и четырнадцать лет она меня называла папой, а тут вдруг ей пришлось бы перестать… Но с матерью ее развелся, они уехали в Париж. Собственно, Альку я потом вызвал в Россию просто потому, что соскучился. Жаль что так с ней вышло… Но не думай, то, что я для нее делаю — это не из-за того, что она мне не родная. Это просто потому, что мои же деньги ее и избаловали. И плохо, если она не изменится.

У Игоря не хватало слов, потому что вот таких откровений он точно не ожидал.

— Я не думаю, что Даша такая, — наконец осторожно выговорил он.

— А я и не говорю, что она такая, — мягко возразил Вяземский. — Я тебе как своему несостоявшемуся сыну говорю, будь осторожен с карьеристками, Игорек. И только-то.

Глава 29

Я бы решила, что я-таки утопла насмерть — если бы не знала, что в рай мне попасть не светит по объективным причинам в виде очень длинного списка грехов (мелких, конечно, но это тот случай, когда количество имеет большее значение, чем качество). На ад комнатка, в которой я проснулась, не тянула, а значит я все-таки не мертвенькая. Можно порадоваться и, может быть, слегка выдохнуть.

Сначала я съежилась в клубок, обняла колени, прикрыла глаза, пытаясь осознать произошедшее. Мозг, спасаясь, пытался затереть гадкие и страшные воспоминания в какой-нибудь темный уголок, чтобы потом тишком от них избавиться, но это было слабостью. Нужно было осознавать произошедшее. Вот это все дерьмо имело место быть. Меня били, запугивали, лапали — в конце концов, топили. И что в корне всех этих проблем? Желание спрятать голову в трусы от имеющейся в наличии сильной проблемы. Нимфомания.

Которая есть, и сколько бы я ни считала эту хрень придумкой Ника, сколько бы ни считала, что моя озабоченность не проблема, — правдой мои убеждения не становились. Без нее всего этого наверняка не случилось, и не пришлось бы думать — а не трахал ли меня Тихонов, пока я валялась без сознания, и не лазил ли он мне своими грязными пальцами куда не надо. От этих мыслей подташнивало. Все-таки начбеза я практически ненавидела, хоть в конечном итоге он мне жизнь и спас. Так, ладно. Отставить рефлексию. Надо будет найти психотерапевта и вот это вот все ему. И вопросом нимфомании озадачиться обязательно.

Я усилием воли заставила себя сесть и открыть глаза. Нацепила на нос взятые с тумбочки очки. Огляделась. Вообще, охренеть можно было от этого местечка.

Это точно была больница, хотя это гениальный сыщик вроде меня мог понять по присобаченной к тыльной стороне ладони капельнице. А так бы можно было принять эту комнатку за номер в крутой гостинице, тем более что ни в коем случае на государственную обшарпанную больничку это место не походило. Кровать была широченная, на которой я могла и поперек улечься, и даже пятки бы не свисали. Прибавьте к этому темный дубовый паркет, цветовое зонирование стен, выполненное на контрасте цвета слоновой кости и гранатового, огромные окна от потолка до пола, сейчас закрытые плотными жалюзи, и обстановочку, в которой чувствовалось участие дизайнера интерьеров, до того продуманно все стояло. Светло, стильно, благородно. В трех вазах — на маленьком столике для гостей, на тумбочке возле кровати и на угловом для еды и, возможно, работы — букеты свежих цветов. Два букета были маленькие, а тот, что на ближайшем к кровати круглом столике, — большой, с моими любимыми пионами. На кресло с велюровой обивкой винного цвета рядом с тем столиком я, честно говоря, аж залипла. Оно было, откровенно говоря, модерновым. Этот антикварный плюш, бежевая кожа и черная ткань… Явно современная, лишенная вычурности, простота линий… Дизайнер много курил и хорошо зарабатывал, явно.

На тумбочке рядом с кроватью телефон с громкой связью и отдельно выделенной кнопкой «Вызов ассистента». Решив, что раз я здесь сплю, значит — пациентка, и вполне могу попользоваться выданной мне в лапки властью, нажала на кнопочку. И трех секунд не прошло, как отошла в сторону дверь, и в моей «палате», если ее можно было так назвать, появилась… нет, не гейша, а улыбчивая девушка, с завязанными в узел волосами. Без кимоно, чего я подсознательно ожидала от слегка уклоняющегося в азиатскую сторону интерьера. Все-таки слегка…

— Доброе утро, Дарья Андреевна, — произнесла девушка. — Я вам могу помочь?

— Как вас зовут, для начала?

— Меня зовут Людмила, и я — ваш личный ассистент. В первую очередь — как вы себя чувствуете, Дарья Андреевна?

— Пристойно.

Меня слегка подташнивало, и слегка кружилась голова, но я не обманывалась — утопление не могло сказаться на моем самочувствии хорошо.

— Хотите позавтракать?

— А мне можно?

— Доктор не оставил мне ограничений, — ответила Людмила. — Значит, можно.

— Нет, пожалуй, сейчас не хочу, — я качнула головой. Нужно дать тошноте отступить. Успокоиться. И только потом совать в себя еду.

— А что хотите? — у девочки явно была красивая зарплата, потому что доброжелательность и любезность в ней зашкаливали.

— Почитать хочу. Сесилия Ахерн есть у вас?

— Да, разумеется, одну минутку — я принесу ее из нашей библиотеки.

Офигеть, в больничке и толковая библиотека. Ну, толковая библиотека по меркам моим — с моим-то пристрастием к романтическим историям. И с бумажными книгами.

Люда принесла не только книжку, но и корзиночку с фруктами, неутомимо рассчитывая, что я все-таки поем. Ну, если только персик…

Персика я слопала три штуки, потому что они были ужасно вкусные, не деревянные как в наших-то супермаркетах. А потом все-таки провалилась в «P.S.Люблю, целую», растворяясь в глубине нежности чувств Холли. Кстати, нетипичный был роман, без хэппиэнда, с открытым финалом, но все равно я его очень ценила. Он был про сильную любовь, которую я, в общем-то, в реальной жизни и не видела вовсе. Такое ощущение, что она вымерла — вот такая вот, чтобы можно было написать «Даша и… — идеальная пара».

Инстинктивно, я едва не поставила вместо пропуска в мыслях Венецкого. Даша и Игорь… Ох ты ж блин, как бы хотелось, а? Хотя была ли я для Венецкого идеальной парой?

— Дарья Андреевна, к вам посетитель… — пискнул динамик на телефоне голосом Людмилы.

Офигеть, блин, сервис, Даша, почувствуй себя боссом.

— Пусть заходит, — тоном императрицы сказала я, и едва сама не рассмеялась, угорая на собственное поведение. И только потом подумала спросить: «А кто, в общем-то, приперся» — но было поздновато. Дверь-таки снова отъехала в сторону, и в мою палату вошел Венецкий. С нежным букетом кремовых роз в руках.

Хотя мне было не до роз — я запоздало вспомнила, что не расчесалась даже. Прошлась пальцами по волосам, поняла, что это мне уже не поможет, и сдалась, опуская руки на одеяло.

Игорь наблюдал за мной с легкой улыбкой на губах.

— Привет, — негромко произнес он. Каждое слово будто отмерялось, взвешивалось на ювелирных весах и не имело цены. Между нами, как мне казалось, трепетал воздух.

— Привет… — улыбка вышла какой-то вымученной.

— Как ты?

— Нормально… Я — нормально…

Слова будто приходилось из себя выталкивать, до того сложно мне с Игорем было говорить вот так, не по рабочим вопросам, и сейчас, когда рядом с нами никого больше не было. Когда были только я и он, и эта тишина казалась такой интимной…

Он не двигался с места. А до меня начало запоздало доходить, что я смертельно хочу, чтобы он подошел. И я была бы совсем не против, как в какой-нибудь мелодраме — проснуться и увидеть его, дремлющим в кресле для гостей, ожидающим моего пробуждения.

— Извини, я должен был отъехать, — Игорь будто подслушал мои мысли. — Очень хотел дождаться, пока ты очнешься, но не вышло.

— Бывает, — осторожно произнесла я. — Ты меня выловил?

— Я, — Венецкий тихо вздохнул, а потом шагнул к кровати, опуская мне на колени, укрытые одеялом, свой букет. Он сел рядом, будто по-прежнему не зная, что сказать, а я… А я пододвинулась к нему ближе, утыкаясь лбом в его плечо и нашаривая его ладонь. И ощутила пряный запах кожи, и почувствовала, что он на самом деле ужасно напряжен.

— Спасибо… — пробормотала я приглушенно. Сейчас он был моим островком спасения, рядом с ним совершенно не хотелось ни по какому поводу тревожиться.

Игорь фыркнул, повернулся ко мне, притянул меня к себе.

— Я иначе не мог, — произнес он отстраненно. Я… Я не хотела, чтобы он отстранялся. Просто подняла голову, уставилась в его глаза.

— Что с твоей невестой? — спросила негромко, а Игорь поморщился. Видимо, думать об Алле ему сейчас было неприятно.

— Больше ничего, — он это говорил, а взгляд его был каким-то испытующим.

— И… И что дальше?

— Дальше — мы сейчас дождемся, пока подготовят твои документы. Потом я возьму тебя в охапку, отнесу тебя в свою машину, отвезу в свой дом и больше никому и ничему не позволю меня от тебя отвлечь. У тебя есть возражения?

— Н-нет… — вот и кончилась упертая уверенная в себе девочка Даша, началась какая-то неврастеническая дурь с заиканием и внутренним трепетом от этого уверенного голоса. И все-таки сейчас мне не хотелось ничего иного. Он прогонял все мои тревожные, гнетущие, неприятные мысли одним лишь своим присутствием, крепкими объятиями, горячим дыханием, обжигавшим мне кожу. В него хотелось зарыться, укутаться, погрузиться в его тепло, в его жар.

— Ох, Дашка… — тихо вздохнул Венецкий, и это звучало как какой-то стон, констатирующий его поражение. — Неужели ты и вправду готова попытаться со мной?

— А мне что-то мешает? — удивленно спросила я. Глаза у Игоря были довольно недоверчивые.

— А что, то, что тебя из-за меня чуть не утопили, не мешает? — с легкой иронией Игорь «отбил подачу», тоже отвечая мне вопросом на вопрос.

— Я бы не сказала, что это «из-за тебя», — я улыбнулась, радуясь возможности хоть на секундочку воспользоваться собственной рациональностью.

— Ну, а как же репутация, а? — насмешки в тоне Игоря стало чуточку больше. Хотя серые глаза не смеялись ничуточки. Напротив, они были тревожные, напряженные, будто Игорь ожидал какого-то подвоха, разочарования.

Репутация… Да. Из-за нее я в первый раз ему сказала «нет» на предложение «повторить». Но, во-первых, где «повторим как-нибудь» и «давай попробуем попытаться»? На повторение мимолетного секса я пойти не могла — так казалось в ту минуту. Я еще не знала, что не справлюсь, что проиграю. И это было, во-вторых.

— Сейчас это все уже не важно, — медленно проговорила я. — Я уже и так слишком во многом не следую своим правилам, забила на репутацию и так далее. Я отдаю себе отчет. Ты — мое безумие, Венецкий. Я справиться с этим не могу, у меня не получается.

Я бы, наверное, хотела бы что-то услышать в ответ, аналогичное. Но эту надежду нельзя было назвать уверенной, поэтому я почти не обломалась, когда Игорь промолчал. Удовлетворилась тем, что он стиснул меня в своих руках еще крепче, так что у меня ребра затрещали, и выдохнул как-то исступленно: «Глупая девчонка».

Да. Глупая. В этом он был прав. Потому что именно сейчас я делала то, что делать не следовало.

Я ему уступала. Ведь Ленка правильно сказала: «Лучший способ поставить Венецкого на дыбы — это ему отказать». И так и вышло. Сейчас же он получает возможность мной наиграться и выбросить.

Но вообще… Если так будет — то значит, так и надо. Вряд ли стоит много придавать значения этому роману, если он так мимолетно закончится. Да — приземляться мне будет больно. Как птице с переломанными крыльями. Но я точно знаю, что получу удовольствие от каждой секунды этого полета…

Глава 30

— Игорь Вячеславович, можно?

— Нужно, — улыбнулся Игорь, отрывая взгляд от сметы. На самом деле он чертовски устал, и сейчас появление в его кабинете конкретно Даши — не могло не радовать.

Вообще, она могла бы не спрашивать, она могла бы даже с ноги дверь открывать — вот только Игорь прекрасно знал, что именно Даша этого не сделает. Куда быстрее он мог бы поверить, что от высокомерного взгляда Ильиной дверь сама откроется, чем в то, что Даша могла настолько потерять над собой контроль.

— Знаешь, почему я с некоторых пор так люблю четверги? — поинтересовалась Даша, пока Игорь расписывался в принесенных ею актах.

— Потому что по четвергам нет планерок? — Игорь отложил ручку, отодвинул стопку актов и повернулся к Даше. Глаза у девушки заблестели, она даже слегка скользила кончиком языка по сухим губам, будто смертельно волновалась.

— Иди-ка сюда… — она подалась к нему даже быстрее, чем Игорь успел ей это предложить. Уперлась коленкой в его бедро, схватила за галстук, потянула к себе.

Нет, вот нравилось ей нарываться, а! Ведь знала же, что подобное поведение провоцирует его на большую бесцеремонность. Как нарочно доводила его до грани, заставляя двигаться резче, будто обостряя в нем голодного, безжалостного хищника. Будто сейчас Игорь имел намерение отказаться от этого вот предложения. Ага, сейчас. Размечталась, крошка, тебя же хочется драть и драть, и если бы жизненные перипетии не требовали заниматься чем-то кроме секса — ей-богу, Игорь бы свой член из Даши вытаскивал только для смены презерватива.

Вот и сейчас, сгреб в охапку, усадил на стол, впился в нежные губы, пытаясь распробовать каждую нотку их восхитительного ежевичного вкуса. И как же чертовски он на себя злился, что раньше с ней он позволял себе: как медлить и лишать себя ее, вот этой вот упоительной женщины, так и торопиться, и не давать себе распробовать ее так глубоко, как она того была достойна.

У Игоря никогда не было настолько вкусных женщин. И уж он за это мог поручиться, а звездочек на его фюзеляже было столько, что не было даже видно, какого цвета был фюзеляж, собственно, до нанесения на него этих самых звездочек.

И нет, у Игоря не было вопроса, типа «Что же в Даше было такого?», он вообще вопрос подобного рода не задавал. В адрес этой конкретной девушки это было практически оскорбление. Просто — она такая была одна. Уникальная. Такая пьянящая, что восемь часов рабочего дня без нее становились сущим адом, и Игорь за две недели их совместной жизни уже не раз сорвался на то, чтобы добраться до теплого податливого сладкого Дашиного тела в обед или вопреки регламенту — в рабочее время.

Нужен был отпуск, просто гибельно необходим — вместе с Дашей, где-нибудь на белом песке Сейшел. Игорь бы не помелочился, купил бы под это дело какой-нибудь не очень большой остров с хорошей виллой, но сволочь-лучший друг требовал дождаться хотя бы конца строительного сезона. При этом сам Печник уже вострил лыжи на Бали. У него в крови, кажется, было тоже слишком много переработок и недотраха. Он, конечно, примолк, когда об отпуске заикнулся Игорь, но было ясно, что долго Печорский свой отпуск откладывать не будет. Ленка ждать не очень-то любила. А после их заезда не грех будет и самому послать все к черту. Тем более что три года отпуск не брал, не хотелось вроде как…

Иной раз Венецкий подозревал, что дело было совсем не в том, что отдыха не хотелось, а в том, что не хотелось на долгие две недели терять из виду изящную Дашину фигурку. Особенно в этих мыслях Венецкий утверждался после того, как сама госпожа ведущий архитектор бессовестно пользовалась своим правом на законный отдых. И сразу по ее исчезновению как-то поводов для раздражения становилось больше. И проектанты на глазах теряли сообразительность, и дизайнер начинал бесить еще сильнее, чем обычно… А в голове роились всякие мысли о том, где там сейчас Дарья, и с кем…

Но это было в прошлом, сейчас-то, сейчас — она от него уже никуда не денется, сейчас никто не помешает прожарить ее на прокаленном белом песке сейшельского пляжа.

Если объективно, то сейчас никто Игорю не помешает отжарить Дашу даже на его собственном рабочем столе. Более того, даже сам факт того, что кабинет не заперт, никак не мешал. Лишь добавлял остроты движениям. Тем более что, в принципе, в четверг, за час до конца рабочего дня, который ко всему прочему был не приемным, — шансов на неожиданное вторжение почти не было. Тем более что вообще-то Игорь лишь десять минут как вернулся с объекта, и его так-то не очень-то и ждали сегодня его подчиненные. Дашу он вызвал сам. Надеялся, что и она соскучилась по нему не меньше, чем он по ней за эти семь часов по раздельности друг от друга. И так оно и вышло…

И все было просто, с начала и до конца — расстегнуть ее блузку на пять пуговок сверху — уткнуться носом в высокую красивую шею, захлебнуться от жара, вызванного близостью этой женщины, нырнуть лицом ниже, прижаться губами к ложбинке между грудей.

Эта дурочка недавно вывезла, что, мол, грудь у нее маленькая. А она была идеальная. Так и ложилась в ладонь. А эти острые, светлые, такие чувствительные сосочки, сладкие, как вишни… Один другого нежнее, вкуснее, заманчивей. Игорю смертельно нравилось, вот как сейчас, касаться их языком, легко, будто бы он слизывал с мороженого самый верхний, мягкий слой. И нравилось, как Даша всякий раз от этих прикосновений тоненько попискивала, хватая воздух ртом. Такая чувственная, такая хрупкая, как фея. И ее хотелось целовать больше, нежнее, не упуская ни единого клочка кожи.

— Хочешь меня, Дарья? — шепнул Игорь в ее слегка раскрытые губы, наслаждаясь всем ее видом — распаленной, раскрасневшейся, уже слега встрепанной, с затуманенными от желания глазами. Да — знал, что хочет. Но хотел услышать от нее лично.

— Тебя — всегда!

Она всегда выбивала страйк. Вот этим вот жарким шепотом и неумолимым желанием, объектом которого был сам Венецкий. С одной стороны, у него никогда не было с этим проблем, собственно, всех, кого он в своей жизни имел — он имел только при наличии желания с «той стороны», но сейчас дело было совершенно другое. Ее желание казалось великим даром. И от него не хотелось отказываться, раз получив. И даже уже много раз спустя (очень много раз — за эти две-то недели в одном пентхаусе) — все равно ее было мало. И вот сейчас — за очередной страйк, Даша была достойна награды — того, чтобы задрав ее юбку еще выше, Игорь не только раздвинул ей ноги, но и сам опустился на колени.

Игорь вообще-то осознавал, насколько глубоко он влип, по тому лишь, как он о Даше в последнее время думал. Особенно сейчас, когда прижимался губами к чувствительной коже на внутренней стороне бедра девушки и предвкушал тот момент, когда скользнет выше.

Вообще-то Игорь обожал все ее тело, каждый его уголочек. И мягкую гладкую кожу на мягком животике, на вкус нежную как лепестки пиона. Даже самые невинные точки — вроде кожи на ее запястье, целуя которые Игорю казалось, что он касается кончиком языка розовых лепестков и вдыхает терпкий аромат свежей мяты.

Но особенно он любил пробовать на вкус ее желание, каждую нотку ее настоящей, терпкой, страстной, забирающейся пальцами в волосы, задыхающейся от наслаждения — и каждый стон, каждый стон был его победой. Она с ним забывалась. Забывала про собственный панцирь, позволяла себе быть настоящей. И Вяземского со всеми его предупреждениями нужно было сразу послать. Если он был рогоносцем — то обобщать всех женщин под одну гребенку с одной изменницей точно не стоило.

Нет, все… От нетерпения сводило уже все тело. Хотелось уже скорее засадить, а уж сейчас Игорь в подобных вещах себе мог не отказывать. Даша была его женщиной. От первого и до последнего звука, и плевать, что было вчера и что будет завтра.

— Что будешь делать, если нас застукают? — шепнул Игорь, мимолетом касаясь губ Даши своими — еще солоноватыми, еще хранящими ее вкус.

— Попрошу не мешать, — выдохнула девушка, слезая со стола и облокачиваясь на него. Да, так действительно было удобнее. Кажется, сейчас ей было плевать уже и на репутацию. Ох, дурища.

«Ты — мое безумие, Венецкий».

Эта фраза врезалась в самое сердце. Потому что на самом деле это было очень точное описание и отношения Игоря к самой Даше. Безумие. Бесконтрольное, яростное, которое совершенно никак не получалось усмирить. Когда не удавалось достучаться до самого себя, урезонить какими-то морально-этическими нормами, донести уже, наконец, до озабоченного мозга, что вообще-то вот так, прямо на рабочем месте — это вообще-то не очень-то красиво, за такое Игорь сам своих подчиненных уволил бы к чертовой матери.

Впрочем, кто мог уволить его? Андрей? Ну, вообще-то не мог, у них там все довольно сложно было с совладельческими договоренностями. А даже если бы Печник и мог Игоря уволить, то… Нет, не стал бы. Даже самого Зануду, дотошного до тошноты, на работе регулярно срывало — у Ленки, мол, были слишком шикарные ноги… И вообще-то это было нормально. Андрея Венецкий прекрасно понимал. В конце концов, у него и Игоря рабочий день мог и до полуночи затянуться, так что, по идее, нормированность мешала нормальной интимной жизни. Поэтому — плевать. Прилично — неприлично… Да какая к черту разница, даже если кто-то что и подумает, это будет его проблема — потому что услышь Игорь, что кто-то распускает про Дарью сплетни — прикопал бы. Впрочем, сейчас думать об этом не получалось почти, получилось только раскатать по члену тонкую резиновую пленку и двинуть Дашу ближе к себе, насаживая ее на собственную плоть.

— Ох, Дашка…

Невыносимо сладкая, жаркая, тесная… Вкусная настолько, что от нее было невозможно оторваться.

Игорь сжимал пальцами кожу на ее бедрах, рискуя наоставлять ей синяков. И плевать, что на столе не так уж и удобно на самом деле. Главное, что даже сейчас — Игорь выжимал из нее тихие всхлипы удовольствия. Хотя вообще-то она вовсю прикусывала собственные пальцы, чтобы не палиться.

И чем думал, когда ее избегал, а? Не хотел портить? Ну, да, знал, что вот так вот и будет — что вот ее будет брать, где приспичит, вот только сейчас вовсе и не казалось, что он ее портит, пусть даже и нагибая ее у собственного рабочего стола.

И все хорошо, удивительно хорошо, и путь до обоюдного оргазма в кои-то веки не кажется таким рутинным.

— Мне кажется, я тебе скоро надоем, — тихо выдыхает Даша, когда, уже одернув юбку и застегнув каждую пуговичку на блузке, сидит на краешке стола и слегка болтает ногами, кажется — нервничает. Смешная. Он за несколько дней из-за нее перетряхнул собственную жизнь, чудом сам не утопился, вылавливая Дашу из реки, едва не расплевался с отцом — тот был не рад, что наследничка снова понесло не по "ровне", а она думает, что может ему надоесть. При том, что вообще-то он хотел ее уже даже не один год и никак не мог выбросить из головы, вопреки всем своим женам, любовницам и прочей личной жизни.

— Ничего себе ты размечталась, — Игорь едва не рассмеялся, — мы только твои вещи распаковали, а ты собралась мне уже надоесть? Кстати, часть вещей все-таки не разобрали. Где та замечательная голубенькая коробочка, которую я самолично снимал с твоих антресолей?

— Не понимаю, о чем ты, — она, разумеется, врет. И врать она умеет лучше, но сейчас больше лукавит — смущенная этим вопросом.

Игорь, разумеется, знал, что в той коробке. Слишком уж Даша не хотела ее оставлять — и слишком настаивала, что достанет ее сама. Не удержался. Сунул нос. Ну, если не хотела, чтобы он знал — нужно было прятать свои игрушки в сейф. Хотя зачем бы?

— Иди сюда, — он произнес это второй раз за этот час и потянул Дашу к себе на колени. Уткнулся губами в плечико, прикрыл глаза, тихонько выдыхая. Еще бы в голове что-то кроме нее помещалось, блин…

— Крошка, тебе вообще-то не нужно меня стесняться. И не нужно думать, что ты можешь мне надоесть, — мягко шепнул Игорь. — Почему, сама скажешь?

Даша качнула головой.

— Потому что ты моя, — усмехнулся Игорь. — И даже будь у тебя двадцать вибраторов, а не десять, — моей ты быть не перестанешь. Поняла?

Глава 31

И все-таки было подозрение, что либо я дала кому-то в небесной канцелярии взятку борзыми щенками, либо они попросту очень сквозь пальцы следили за грешками смертных людишек. Потому что уже которое мое утро начиналось, как в горячо любимых мной романтических мелодрамах.

Сначала секс, такой горячий, такой потрясающий, что после него я даже с чистой совестью переводила дух, а потом приходилось отбиваться от обкурившегося Игоря, который категорически увлекался и притаскивал мне в постель завтрак. Нет, я в принципе не могла себе представить Венецкого у плиты — ну все-таки бизнесмен, большой начальник, сын мультимиллионера — и сам миллионер, но он, оказывается, готовил очень приличный омлетик. С выпечкой Игорь, правда, жульничал — заказывал ее у какой-то домохозяйки, зарабатывавшей на домашней выпечке с доставкой. Мне было жаль того мальчика-курьера, что привозил Игорю в семь утра то маффины, то эклеры, то круассаны. Кофе Венецкий варил сам. Хотя сам признавал, что у меня это получалось лучше, чем у него или у его кофе-машины.

Вообще-то у нас было соревнование — кто раньше проснется. Но Венецкий бессовестно жульничал, то и дело отключая на моем телефоне будильник. А на его тихую мелодию я практически не реагировала. Так что сегодня мне опять повезло проснуться проигравшей. Игорь уже нависал надо мной и целовал меня в шею, причем уже минут десять, наверное, и спросонья мне показалось, что я попала под дождь и это дождевые капли холодят мне кожу.

— Соня-засоня, просыпайся, — шептал Венецкий между теми поцелуями. Интересно, я отбивалась? А то я могла и локтем спросонья пихнуть, а как-то, когда Венецкий решил, что разбудить меня ночью по одной только причине его эрекции хорошая идея, — обложила его вычурной трехэтажной нецензурной конструкцией. А вот не надо было таскать меня по объектам, Игорь Вячеславович. Он тогда впечатлился и смеялся — по лукавым серым глазищам это было видно, хоть он и ничего не озвучивал вслух, чтобы не испортить своими шутками накаляющийся момент. А я — а я тогда долго «извинялась». Качественно так извинялась, воздавая должное его эрекции.

— М-м-м, — промычала я, старательно притворяясь куда более сонной, чем я была на самом деле. Я знала, что он сделает дальше, и я уже этого хотела. И он-таки сделал. Скользнул губами вниз, выцеловывая от ключиц и до пупка тонкую теплую дорожку, сжимая горячими ладонями обе груди сразу.

Не я одна находила, что оральные ласки — отличное начало для утра. Игорь так меня «будил» уже не в первый раз. Боже, что у него был за язык… Сладкий, быстрый, горячий и какой-то невозможный. Нет, правда… Иногда мне казалось, что у человека просто не может быть такого подвижного и длинного языка, а потом оказывалось — что мне казалось, и у этого вечно раскаленного чудовища вполне себе был. Или тут длина не имела значения?

Нет, все-таки один многоопытный ходок стоил в постели пятнадцати девственников. У меня в голове с трудом помещались, а он меня мог поиметь одним лишь только языком — до того хорошо представлял, что и как делать, чтобы заставить меня умолять его о пощаде. Можно было хоть на слоган писать: «Быстро, страстно, эффективно — заставлю вас мечтать только о мужских членах».

— Игорь…

— А?

Голос мягкий, вкрадчивый, а сам Венецкий — неторопливый, неспешный как удав. Будто знал, что я от него никуда не денусь. Правильно знал, увы, мне. Еще как бы — если вдруг он все-таки меня бросит, — удержаться и выносить ему мозг звонками. Я могла пережить потерю любого придурка, с которым мне довелось переспать — но не Венецкого. Который, кстати, в категорию придурков не попадал.

— Сегодня ужин у моих родителей, — напомнил Игорь, когда я уже, как греческая богиня, завернушись в простыню, завтракала, полулежа в кровати.

Это я даже запила кофе, потому что… Ну, потому что! Нет, мать Игоря оказалась довольно добродушной, очень изящной женщиной, всем своим видом дававшая определение слова «элегантность». А вот отец… Вячеслав Игоревич на меня смотрел с разочарованием. Ну, да, я была не дочкой олигархов.

— Может, не стоит?

— Может, — Игорь улыбнулся, натягивая футболку. — Но зря ты паришься. Отца я просто уже, кажется, задолбал. В конце концов, ты — третья моя женщина, с которой я его знакомлю. И ни одного наследника я ему не натворил, вот этим мой отец действительно разочарован.

Я ничего говорить не стала. Я просто поглядела Венецкому в глаза, и Игорь, кажется, все понял. По-крайней мере — потянулся ко мне, оставляя на губах теплый поцелуй. Правильно. Я помню, что ты ходок, и я тебя не променяю ни на одного однолюба, но как же хочется тебя покусать, когда речь заходит о количестве твоих женщин… Вот прям так, чтобы ты совершенно потерял над собой контроль, позабыл бы других баб как сон и трахал только меня.

— Между прочим, ты вьешь из меня веревки, — шепнул он, отрываясь от моего рта. — Ты не ведьма часом, а, Дарья?

— У меня встречный вопрос, ты в эти круассаны, часом, приворотное зелье не подмешиваешь? — фыркнула я. — Если да, то может, ты выберешь какой-нибудь менее калорийный продукт для этой цели? А то меня безбожно разнесет.

— Вообще-то это стратегический замысел, — откликнулся Игорь. — Будешь бегать со мной вместе? И забей на свой стэп в честь этого.

— А ты вынесешь, если у тебя от личного пространства вообще ничего не останется?

Нет, серьезно. То ли Венецкий сошел с ума, то ли мир, но… Мы практически все время вне работы проводили вместе. И если не трахались, то ходили на всякие разные спектакли и выставки, где-то ужинали, ходили, блин, выбирать мне трусы и платьишко, я даже могла усесться читать и вытянуть ноги к Игорю на колени. А еще мы могли достать голубую коробочку из шкафа, закрыть глаза и вытащить оттуда еще не опробованный вибратор… Но это к вопросу того, что довольно часто, находясь вместе, мы все-таки трахались так, что в кои-то веки я могла на работе пройти мимо кабинета Игоря и не потянуться в сумку за игрушкой. Ну, да, все-таки теперь у меня был он сам — и если это был обкуренный сон, то я от него просыпаться не хотела в таком случае.

Но все-таки — психолухи всего мира настаивали на личном времени, личном пространстве и все такое. А тут я вроде как и не оставляла Игорю времени отдельно от себя. Да — я нервничала. Да — он мне сказал, что я зря переживаю, что надоем ему. Да — мы жили вместе уже целый месяц, но это же обычно безумно мало… Может, конечно, он сейчас успокоится и перебесится, как же не хочется его заколебать своим присутствием рядом. Я даже бегала на стэп-аэробику, чтобы у него было время отдохнуть от меня — и вот на тебе — забей на свой стэп.

— Если ты хотела отмазаться, то вышло плохо, давай еще, — усмехнулся Игорь. — Если мне будет нужно личное пространство — оно у меня будет, уж поверь. А мне очень нравится, когда ты рядом есть. Можно сказать, мне этого всю жизнь не хватало. Так что можешь готовить на завтра форму. Сегодня не потащу, раз уж ты уже поела…

И ушел бегать. Все, решение принято, директива выдана к исполнению. Дарья Андреевна, вам осталось только отдать честь и побежать трусцой выполнять партийное задание…

Про нимфоманию я ему сказала практически сразу. Просто потому, что это был вопрос из разряда принципиальных и неизменных. Игорь меня выслушал, пожал плечами.

— Вообще, я не заметил каких-то проблем с переизбытком твоего либидо, — заметил он тогда, улыбаясь, — но если ты считаешь, что это может быть проблемой — хорошо. Проходи обследование, я оплачу.

И все — а ведь я сказала совсем не для этого «я оплачу». Просто хотела предупредить, с кем он связывается.

А знаете, что сказал врач в результате?

Врач смотрела на результаты моих анализов и в голос смеялась.

— Господи, двадцать первый век, а мужики свои проблемы с потенцией именуют исключительно нимфоманией своих женщин, — качала головой сексолог Марина Юрьевна, а я в уме переводила стрелки про потенцию в адрес Ника, — Дарья, не морочьте себе голову, все у вас в порядке по анализам, вы — нормальная сексуально активная женщина. Ну, может, разве что весомые проблемы с самооценкой себя, как женщины, но это точно не нимфомания.

Много она понимала. А мне, может, в радость было именовать себя нимфоманкой.

О чем я и сказала Венецкому сразу после того, как он спросил о результатах обследования.

— Вообще неважно, что там сказал врач. Я — нимфоманка, это не лечится, так что раздевайся, Венецкий, кажется, я обостряюсь…

— Эй, а слабо джинсы зубами порвать, раз уж у тебя обострение?

Вблизи он оказался даже лучше, чем издали. С ним было ужасно легко. Кажется, Венецкий в принципе не понимал, что какими-то проблемами можно морочиться подолгу. Вот проблема — вот решение. Все.

И на самом деле это было с его стороны совершенное свинство. Потому что одно дело восхищаться руководящими талантами, умной головой, залипать на симпатичную физиономию да широкие плечики, в конце концов, растекаться в лужу от манеры обращаться с женщинами, но… Но блин, было ужасно опасно офигевать, что на самом деле есть нормальные мужчины, которые не выносят мозг по всякой ерунде. И тащиться от того, что у мужика была абсолютно такая же, как у меня, тактильная потребность, и он тоже любит валяться в обнимку, — было опасно не менее.

Хотя ладно. Ну что уж там, в общем и целом я же давно понимала, что чувствую к Венецкому, и как это в нормальном обществе называется. Я просто не говорила об этом вслух. Да. Влюблена. По уши. Уже не первый год, в общем-то. Просто… Не рассчитывала. И сейчас ежедневно и ежечасно я не понимала, что он во мне нашел, но нашел же! И не мне было быть недовольной. И сейчас мой «диагноз» усугублялся. Я просто сходила с ума, все сильнее, все глубже, и все отчаянней боялась, что все-таки время с ним возьмет и закончится. Я была как маленькая, я отчаянно ловила на своем языке фразу: «Как же я тебя люблю» — по семь раз на дню, начиная с того самого момента, как он просто целовал меня. И чем дальше — тем сложнее было терпеть. И вроде, по идее, можно было бы и не терпеть, но сделает ли это признание хуже? Не выставит ли меня перед Игорем влюбленной дурой?

На аэробику я все-таки пошла. Ну, хотя бы в предпоследний раз, да и вообще — если будут совместные пробежки, можно же со стэпом и не завязывать, но уменьшить его интенсивность. Пробежка ж в основном укрепляет ноги, не особо влияя на общую форму тела.

В зале хорошо. Вот стэп-платформа, есть гантели, есть упражнения — и не нужно думать. Нужно работать. Мышцы работают, мозг может на расслабоне почистить замусоренные эндорфинами извилины.

И все-таки пути ванильного мышления неисповедимы. Да, стэп-аэробика мне нравилась, но выходя из зала — по расчищенным улицам моего рассудка гуляли всякие глупости. Что вообще-то я сейчас не отказалась от того, чтобы нашарить взглядом на парковке знакомый мне белоснежный Лексус. Я бы сейчас зарылась в тепло объятий Венецкого вопреки тому, что сама же хотела дать ему время отдельно от себя. Вообще-то я просила Игоря меня не забирать. И все же — взгляд мазнул по машинам, выстроившимся в ряд перед клубом, в надежде на сюрприз от судьбы.

Сюрприз был. Но не такой, каким я его хотела видеть. Вместо Лексуса Венецкого я нашла взглядом темный Мерседес. И нет, в принципе, с чего бы мне дергаться, машин этой марки по Москве каталось довольно много, но высокую, худощавую фигуру нашего генерального, со взъерошенными светлыми волосами, я бы не опознала только в одном случае — если бы ослепла по каким-то необъяснимым причинам.

Что он тут забыл? Стоит себе, поглядывает на часы, явно ждет кого-то. А мне? Что делать мне? Если я с ним поздороваюсь — Печорский же мне не предъявит ничего? Ох, плохо быть хорошо выдрессированным сотрудником среднего звена. Я бы сбагрила кому-нибудь по оптовой цене пару бочек трепета перед начальством. Ох, ты ж, блин, заметил — ко мне идет. Серьезно?

— Доброго дня, Дарья, — любезно улыбнулся мне шеф, тем самым надрывая мне шаблон. Вот таким вот «свойским парнем» я его еще не видела. Не видела я его таким разгильдяем, расслабленным, улыбающимся, кажется — даже слегка флиртующим. Да и одет он был довольно вольно — драные джинсы, светлый джемпер. Из привычного мне образа была только рубашка, и та вольно топорщила свой воротник из-под джемпера.

— Здравствуйте, Андрей… — пискнула я и поняла, что снова забыла его отчество. Печорский, судя по нахально смеющимся глазам, все понял и насмешливо хмыкнул.

— Мы не на работе, Даш, давай на «ты», а? — милосердно предложил он. — Прыгай ко мне в машину, я тебя подвезу.

— Я сама дойду, не надо утруждаться, — слабо возразила я.

— Даш, ну ты же понимаешь, что я не просто так приехал? — мягко спросил Печорский, глядя на меня своими синими как море глазищами. — Так что вопрос совсем не в моем «утруждении».

Честно, я не понимала, зачем он приехал.

— Т… тебя Игорь прислал? — спросила я, уже усаживаясь на заднем сидении.

— Честно говоря, нет. Хотя не скрою, что твое местоположение я у него очень дипломатично выведал, — Печорский качнул головой, и я лишний раз полюбовалась на волосы цвета пшеницы, зачесанные к затылку. Вот, кстати, редкая у Печорского с Виталиком порода была — светлая. Аж в глаза бросались.

— Блин, куда ты меня везешь, господин начальник? — встревоженно поинтересовалась я, глядя в окно на проплывающие мимо улицы. Не те улицы.

— Ну, блин, давно я для красивых девушек стал «господин начальник»? — с иронией поинтересовался Печорский.

— С момента заключения трудового договора, — отрезала я, пытаясь понять — выпрыгивать мне из машины на полном ходу или не выпрыгивать. — Андрей Васильевич, может, вы мне у остановки тормознете? Я пешком дойду.

— Ура, мои сотрудники еще помнят мое отчество, я не совсем провалился как руководитель, — Печорский, кажется, был намерен только сражаться в словесный пинг-понг, а выполнять просьбы был не настроен.

Честно говоря, когда он наконец затормозил и обернулся ко мне с водительского кресла, — я уже три раза спланировала свой поспешный побег, который провернула бы как только он разблокировал бы двери…

— Знаешь, что сейчас будет? — откровенно забавляясь, поинтересовался Печорский.

— Оргия? — поинтересовалась я. — Так это не ко мне, даже ради Венецкого — я не согласная. И даже если вы свингеры с ним и меняетесь бабами — со всем уважением, Андрей Васильевич, я вас не хочу. И могу вам что-нибудь отбить, если вы ко мне полезете. Что-нибудь вам в настоящий момент наверняка необходимое.

— Какой кошмар, — Печорский округлил глаза, — придется мне теперь менять ориентацию, раз мое положение столь безвыходно.

С минуту он молчал, разглядывая меня.

— Сейчас мы пойдем в ресторан, — медленно произнес Печорский. — Там у меня заказан столик. Там я сделаю тебе предложение. И от него ты, как женщина и как карьеристка, вряд ли сможешь отказаться…

Глава 32

Личное пространство, блин. Психолухов, которые выдумали этот бред, лучше было послать на четыре объекта подряд, и вынудить пытаться не разговаривать матом, после тесного и близкого общения с прорабами, которые почему-то думали, что строительный сезон бесконечен, и у них прям вот очень дохрена времени на завершение работ по внешней отделке. И ведь который год уже так, а ведь вроде все — маститые строители, все знают, но что ни осень — будто нажираются тормозной жидкости, и забывают что в каждом договоре вообще-то стоит дата сдачи, и она вообще-то не так уж и за горами…

Вроде и набирали не идиотов, но, наверное, в этом и была проблема. Идиот косячит, но подгорает и делает. А специалист своего дела не косячит, но при этом часто бывает ленив, как распоследняя скотина, которую без пинка и с места не сдвинешь. И вот эти пинки Игорю сейчас приходилось раздавать каждый день. Кажется, что во всей вселенной только и было что мат, прорабы, прорабы и мат, а в качестве приятного бонуса прилагался Печник-зараза, уже подпихнувший Игорю приказ о передаче полномочий и уже спланировавший свой чертов отпуск. Нет, ладно, даже этому трудоголику тоже полагалось отдыхать. Но как же не вовремя это все было, и как же сейчас Игорь Андрею завидовал. Уехать один из двух совладельцев фирмы вполне себе мог. А вот попробуй они уйти в загул сразу оба — и вот тогда случился бы апокалипсис местного масштаба.

И вот как после этого было приходить домой и не проваливаться в нее? В эту теплую, спокойную, умную, такую живую, такую чувственную женщину… Личное пространство, ага. Да не пошло бы оно…

Игорю только хотелось сейчас, что быть рядом с ней, нагоняя все упущенное зря, потраченное на других женщин, время. Смотреть какой-нибудь фильм с ней в обнимку, целовать ее пальцы, когда она обнимала его, пока он работал, бегать — и то хотелось с ней вместе, а ведь и пробежки Игорь когда-то себе начал устраивать, чтобы было время прочистить мозги и побыть наедине с собой.

Наверное, такой напор Дашу пугал. Игорь и сам себя пугал. И с Алисой, и с Кристиной все было не так, все было как-то совершенно иначе, более пресно, более напряженно. И не было такого, что горы хотелось свернуть и положить к ее ногам. Здесь же было что-то безумное, и почему-то не ослабевающее. Месяц прошел, как съехались, так спокойно, кстати, съехались, как будто так и надо было — и нет, не было желания никуда отводить взгляд. Это ж какая должна быть женщина, чтобы он отвел взгляд от Даши? Фантазия даже такую выдумать не могла.

Не, ну может, если бы там был шестой размер груди, но это ж только на один взгляд. Оценил, посмотрел и положил глазоньки назад. Без всякой задней мысли, потому что серьезно — не хотелось больше никого. Ни видеть, ни касаться, ни любить. Только ее и все тут.

Ее, смешливую и колючую, которая таяла и сбрасывала свои колючки, стоило только прямо взглянуть в ее глаза.

Ее, живую и естественную, не похожую на куклу, так забавно ворчащую на Игоря, когда он за нее платил.

Ее, теплую и отзывчивую, на коленях у которой было приятно устроить голову, чтобы потом на нее же и смотреть — читающую, улыбающуюся, то и дело соскальзывавшую взглядом со страниц, лишь бы взглянуть Игорю в лицо.

Наверное, это была одержимость, какая-то совершенно безнадежная и вряд ли излечимая, и Игорь это понимал, пытался себя одернуть, но только вот получалось хреново. Стоит ли удивляться, что когда Даша со своей стэп-аэробики задержалась аж на полтора часа — Игорь это довольно легко заметил и успел себя раз три поднакрутить, даже разбавляя это все звонками клиентам и поставщикам. Особо не работалось, организм намекал, что бизнес бизнесом, но выходной день все-таки и тут вообще-то жесть на горизонте и Даша непонятно куда запропала. И телефон-то у нее был «вне зоны».

Куда она могла деться? Где можно задержаться на столько времени? Телефон не отвечал, и честно говоря, чем дальше, тем сильнее Игорь начал тревожиться. Что если с ней что-то случилось? Она ходила пешком, отбивалась от машины с личным водителем, ей, мол, хотелось движения. А мало ли было сейчас придурков на дорогах, и мало ли было возможностей оказаться внезапно смертным человеком? А если Вяземский передумал сажать Аллу, вытащил ее из тюрьмы, и эту чокнутую опять понесло в сторону Даши с ее мстительными порывами?

В какой-то момент, Игорь понял, что уже спустился и болтается перед домом, неподалеку от дома, слушает, как перекликаются детишки на детской площадке, и гипнотизирует взглядом шлагбаум у подъезда настолько напряженно, что удивительно, как он не загорелся. Уезжать было и бессмысленно, и чревато. Скорей всего Даша уже не в фитнес-клубе, тащиться туда особого смысла не было. А уехать сейчас — означало возможность с Дашей разминуться. Он себя накручивал, это были полтора часа — но блин, в мире, где убить можно было за несколько минут, толкнув жертву под колеса машины — полтора часа были вечностью. Но выбора не было, нужно было подождать.

И Игорь сидел, и ждал, ждал, сбрасывал входящие по работе, практически без угрызений совести. Нет, если бы позвонил кто-то из строителей — тут конечно Игорь бы ответил. Вдруг на одном из недостроенных объектов случился пожар? Хуже нет проблемы. А поставщики могли и потерпеть со своими скидками на плитку и профлист. Тем более, что вообще-то для этого были менеджеры по закупкам и они должны были отрабатывать свою зарплату.

День решил быть совершенно непредсказуемым, потому что вместо Даши Игорю довелось увидеть на подъзде машину лучшего друга, которого — вопреки тому, что на его прибытие Игорь заявку в службу охраны не подавал — пропустили, и за шлагбаум, и за ворота.

Разгадка этого вопроса себя ждать не заставила — выпрыгнула с бокового сиденья, стоило только Андрею запарковаться, встряхнула гривой пышных волос и при виде Игоря на секунду остановилась. От неожиданности? Они с Печорским так интересно болтали, что не было времени выглянуть в окно?

Даша шагнула к Игорю, опуская ладони на его плечи. Теплая, улыбчивая, живая.

— Прости, разрядился телефон, не предупредила, что задержусь. — Шепнула, и в груди Игоря стало тепло. Да, вот этого ему и не хватало — ее близости. Она будто искра — зажигала в нем вкус к жизни.

Поднял взгляд, наткнулся на физиономию Андрея, стоящего у машины и разглядывающего их с Дашей с каким-то отстраненным любопытством, вспомнил, что они вообще-то еще не здоровались. Пришлось выпутываться из Дашиных объятий и идти обмениваться рукопожатиями.

— Ты что тут делаешь вообще? — Слегка мрачно поинтересовался Игорь. Тревога слегка подотпустила. И все-таки Игорь копчиком ощущал, что задержалась Даша из-за Печорского.

— Андрей проезжал мимо клуба и решил меня подбросить. — Спокойно заметила Даша.

Странно. Андрей? С учетом того, что вообще-то они с Печорским всегда были на «вы», и с учетом того, что вообще-то Даша до сих пор не забыла Печорскому слитого повышения — это прозвучало странно. Нет, Игорь, конечно, собирался проработать вопрос улучшения отношений между своей девушкой и своим лучшим другом, но пока что на это не особенно находилось время. Печник и сам был постоянно занят. И… Проезжал мимо клуба? Случайно?

Вообще-то Печорский звонил Игорю практически после его пробежки, ему что-то было нужно обсудить не при Даше, но когда он выяснил что лучше тогда приехать сейчас, пока Даша в клубе, Андрей сказал, что лучше в другой раз, потому что сейчас он если и доберется, то на разговор времени уже не останется. Детализировав в памяти разговор, Игорь понял, что вообще-то он и название фитнес-центра, в который ходила Даша, Печнику выдал. Мимоходом так, когда Андрей удивленно поинтересовался: «В каком еще клубе?». Даже не заметил же. В уголке рассудка заскреблась паранойя и «Какого хрена вообще происходит?».

— А почему так долго добирались? — Скептически поинтересовался Игорь, разглядывая Печорского и примеряя к нему свои параноидальные мыслишки.

Андрей пожал плечами.

— Пробка, авария, потом тормознули проверить документы, потом я плюнул и потащил Дашу перекусить.

Буднично, спокойно, как ни в чем не бывало. Казалось бы, о чем беспокоиться? Ну, подумаешь, твой лучший друг подбросил твою девушку до дома. Вопрос исключительно к тебе, Венецкий, почему в твоей голове вдруг начали кружиться все эти странные подозрения, и почему ты размышляешь о том, что вообще-то Печорский никогда не палился в собственных чувствах, и с чего ожидать, что он спалится сейчас?

— Мог позвонить ты. — Устало буркнул Игорь, усилием воли затыкая паранойю.

— Вылетело из головы.

Ну, вот пожалуйста. Еще один маркер. У Андрея сроду ничего не вылетало из головы, он вообще был на редкость педантичен и придирчив, дрессировал весь персонал на крайнюю ответственность, и никогда не принимал отговорок типа «Проспал», «Забыл», «Переживал из-за смерти хомячка моей двоюродной тети». А тут внезапно давит на «все мы люди, все мы можем ошибиться». В памяти без особого промедления выплыли воспоминания о том, что когда Игорь Дашу ревновал к ее бывшему и бесился — вообще-то Печорский сидел и злорадствовал. И… Так ли уж он простил Игорю тот мимолетный роман с Ленкой?

Так, ладно. Паранойе снова заткнули рот, Игорь скользнул ладонью на талию к Даше, прижал девушку к себе, прямо глянул в глаза Андрея.

— Спасибо, что подвез. — Насмешливо улыбнулся Венецкий, изучая лицо лучшего друга и пытаясь не упустить ни единой эмоции, — но пешком она добирается быстрее.

— Ну, извини, ваше княжеское. — Печорский невозмутимо пожал плечами и в этой его бесстрастности и было нечто подозрительное. Чем эти двое вообще могли заниматься этот час, если выбросить из ума дороги? Ревность, торопясь, подсказала «чем» — нарисовала перед глазами Венецкого очень детальную картинку: задние кресла дорогой машины, торопливые судорожные движения и сдираемая в голодной лихорадке одежда…

Бросил взгляд на Дашу, лишний раз отметил, что она все-таки как-то слишком растрепана, прошелся взглядом по куртке и джинсам, остался недоволен. Если что-то и было — хрен поймешь, было ли оно вообще. Губы она на фитнес не красила, физиономия у Печника была чистая. Нет, скорее всего, все-таки — нет… Но… Но не помешает приглядеться к подобным случаям повнимательней. Может у них уже давно интрижка?

Сердце болезненно сжалось от такой гипотезы. Не хотелось верить, ни в предательство друга, ни в Дашино.

— До завтра.

Андрей уезжал, а Игорь прижимал Дашу к своему телу все крепче, наконец заставив ее тихонько пискнуть.

— Задушишь же, Игорь.

Она смотрела на него, смеясь. И глядя в чистые искристые глаза цвета весны, Венецкий почувствовал, как разжимаются когти яростной ревности, которую с трудом удавалось заткнуть. Нет, не может такого быть, не может она его предать, она — его женщина, это же ясно, так ведь? И ей?

— Пойдем домой. — Тихо произнес Венецкий. — Я тебя хочу. Сейчас же. И если не успеем дойти добраться — я тебя оприходую прямо в лифте.

— Ох, ну вот как вообще отказаться от такого предложения? — Даша рассмеялась.

И все-таки отпустило не до конца… И даже зажимая Дашу в лифте, уже расстегнув ее пальто и добравшись до горячей кожи, пытаясь яростными поцелуями заглушить невнятный шепот не заткнувшейся ревности, Игорь не смог избавиться от неприятной мысли, что, возможно… Возможно — от предложенного ни к чему не обязывающего секса Даша и не откажется… И от повышения, которое она, вообще-то давно ждет — вряд ли откажется тоже…

Глава 33

— Лен, есть разговор…

Патрикеева красила ногти в кроваво-красный. Воняла своим лаком на всю приемную, но сказать ей было нечего — чисто теоретически был обеденный перерыв, в него она могла делать все что хотела.

Ленка аккуратненько опустила кисточку в пузырек с лаком и глянула на Игоря.

— Сколько лет, сколько зим, Венецкий, ты давно меня замечаешь? — Нараспев и слегка насмешливо поинтересовалась она.

— Я тебя не замечаю ровно с той поры, как ты спишь с моим другом. — Отрезал Игорь.

— Ну, тебя никто на повтор горячих ночей и не звал, — Ленка рассмеялась. — Я бы сама не стала рисковать, но ты мог бы хотя бы иногда со мной разговаривать не только по работе, а?

— Лен, я прекрасно знаю Печника. — Игорь поморщился. — И вообще, его бесило…

— Что ты у него выиграл? — Ленка прищурилась, рассматривая Игоря как какой-то любопытный музейный экспонат. — Да. Знаю. Его это до сих пор бесит. А, между прочим, ты и выиграл, просто потому, что этот гений додумался на меня поспорить. А я об этом узнала.

— Ой, ладно. Первый раз — возможно поэтому. Во второй и третий разы ты сама приезжала. — Игорь усмехнулся, припоминая детали пресловутого пари и его исход.

— Ну что поделать, трахаешься ты очень качественно, а Зануда наш тогда стул свой от ревности обгрызал и морозился, вместо того чтобы приступить к активным действиям. — Ленка ухмыльнулась широко и с легкой ностальгией. Да, тогда и Печорский, и Венецкий были вполне себе молодыми не поотбившимися идиотами. Сейчас к их идиотизму в довесок прилагались года, статус, достижения, но в целом — почти ничего не изменилось. Разве что душа больше тяготела к постоянству, чем к сиюминутным победам.

На самом деле персонажем Ленка Патрикеева была прекрасным, очень обаятельным, вот только на вкус Игоря ее своенравность зашкаливала за все разумные пределы. Хотя, честно говоря, если бы Игорь пять лет назад размышлял на тему серьезных отношений… Хотя нет. Поставить рядом Ленку и Дашу — забрать все равно захочется последнюю. И если раньше Игорь думал, что только он сделает такой выбор, теперь — уже сомневался.

— Ты хотел поговорить о делах нашего с тобой бурного прошлого, Игоречек? — Мурлыкнула Ленка, вставая из-за стала и присаживаясь на него бедром, благо юбка у нее в кои-то веки позволяла это сделать. — А ты уверен, что Ильина мне после таких бесед волосы не проредит? Не хотелось бы терять такую замечательную собу… собеседницу. Кстати, ты мне должен за рекламу, твой пресс, член и задницу мы с ней хорошо так обсудили на прошлом корпорате. Дашуня была очень впечатлена.

Игорь прикрыл глаза и попытался вспомнить — зачем пришел.

— Лен, пять минут постарайся побыть серьезной, а! — Выдохнул он почти раздраженно. Всерьез злиться на Ленку было невозможно, но сейчас — Игорь в принципе был слишком обеспокоен, чтобы искать поводы для смеха.

— Я, может, соскучилась. — Фыркнула Ленка, но сдаваясь, подняла ладони. — Ладно, чего ты хотел, Венецкий? Что там у тебя такое случилось, что ты решил нарушить свой обет молчания?

— Лен, Андрей тебе изменяет?

Вопрос повис в воздухе. Ленка поджала губы и молчала, прищурившись. Выражение лица у нее сейчас было очень опасное.

— Это вопрос или утверждение? — Медленно проговорила она, глядя на Игоря пронзительно, пробирающе, так, будто хотела взглядом сделать рентген, — И если ты сейчас этого замечательного человека начнешь выгораживать — я ж тебе все оторву, до чего дотянусь, Венецкий.

Вообще-то… Сейчас у Игоря Печорского выгораживать никакого желания не было. Более того, он вполне бы направил Ленкино желание что-нибудь оторвать слегка по другому адресу, и сам бы помог с большим удовольствием.

— Вообще-то это был вопрос.

— И чем вызван этот вопрос? — Убийственным тоном поинтересовалась Ленка. — Ты с кем-то его видел?

Видел? Да, видел. За эти две недели дохрена количества раз. Если не видел — слышал, голос Печника фоновым шумом, практически всякий раз, когда звонил Даше, чтобы узнать, куда она пропала. А пропадать она начала с завидной регулярностью. Дошло до того, что она начала пропадать в рабочее время. Могла отсутствовать по полдня — и всегда, всегда в это же время на работе не было и Андрея. Игорь спрашивал у Даши — она отвечала, что Печорский отправил ее на курсы повышения квалификации, и, в принципе, Андрей это подтверждал, но ведь не было, не было никаких направлений на курсы. Игорь узнал в бухгалтерии. И никак не мог понять, что ему с этим делать.

Почему? Почему она могла вдруг вот так с ним поступить? Почему не с кем-нибудь, а с его же лучшим другом? Что он такого сделал, что пообещал, что она вдруг могла согласиться? Или что — одного начальника окрутила, начала покорять другого?

— Венецкий, кто она? Ну, говори же! — Ленка аж вперед подалась, хватая Игоря за руки. В темных глазищах плескалась паника. Да что там, Патрикеева почти ревела, торопливо смахивая слезы из уголков глаз.

— Так и знала, так и знала. — прошептала она, пока Игорь отмалчивался, — так и знала, что он от меня устал… Так и знала, что нашел кого помоложе…

— Ленка, ну тише, — Тихо произнес Игорь. — Я честно толком не знаю.

— Он редко приезжал на этой неделе. — Отстраненно произнесла Ленка. — Говорил, что слишком много работы, приезжал на ночь раза два всего. Хотя вообще-то он у меня почти живет. И рубашками своими мне весь шкаф занял, гад. Игорь…

Было что-то в ее голосе измученное, исступленное, из-за чего Венецкий не смог не взглянуть в Ленкины влажные глазищи прямо.

— Кто она? Говори уже. Я должна знать.

Произносить это было сложно. Сложно было озвучивать даже для себя. И все же — если все так.

— Возможно, Даша, Лен…

Глядеть на бледную, напуганную Ленку было страшно.

— Твою же мать… — Тихо протянула она, глядя в пространство. — Твою же мать…

— Я только несколько раз видел их вместе…

Ленка отрывисто кивнула, пребывая в глубокой прострации.

— Нет, надо было думать, что долго мой характер ни один нормальный мужик не выдержит. — Глухо произнесла она. — Но честно говоря, надеялась… Но Дашка… Как же? Она же в тебя по уши…

Игорь пожал плечами. Он до сих пор не очень представлял ни "как же", ни "почему же". Он даже часто называл себя параноиком, а потом Даша приезжала домой на несколько часов позже чем обычно — и на машине Андрея. Да, параноик проверял камеры… У него хватало гордости, пока не залезать в Дашин телефон, в общем и целом — проще было просто припереть ее к стене, но честно говоря — все разы что Игорь пытался это сделать — он просто в который раз затаскивал ее в постель, стремясь выжать из нее все силы, чтобы утром у нее не было даже мысли поискать удовлетворения на стороне.

Игорь смертельно боялся ее потерять. С ней все было гораздо серьезнее, чем с кем либо. И как он сможет без нее — было не понятно. Вот только с ней и так — чем дальше, тем невозможней было продолжать. И поневоле слова Вяземского про карьеристок шли на ум…

— Так. — Ленка стерла со щеки еще одну слезинку, на секунду подошла к компьютеру, что-то в нем посмотрела. — Пошли, Венецкий.

— Куда?

— К ней. — Рвано выдохнула Патрикеева, стеклянными глазами глядя перед собой. — Если у нее есть яйца увести у меня мужика, после того как она пила мое кьянти и рыдала в мою жилетку — пусть скажет мне об этом в лицо.

— Лен…

— Не волнуйся, — Ленка глянула на Игоря искоса. — Бить я ее не буду. Я просто хочу знать правду.

— Я не волнуюсь. — Терпеливо возразил Венецкий, тем более что навредить Даше он бы не дал — даже вопреки измене. — Просто с чего ты взяла, что она на месте? Она вообще-то уезжала до обеда.

— Пятнадцать минут назад ее пропуск был использован на проходной. — Спокойно произнесла Ленка. — Кстати его пропуск — тоже. В тоже время, с разницей в минуту. И заметь — к себе в кабинет он не заявился.

Игорь заметил. Вот зачем Ленка подходила к коспьютеру. У секретаря был доступ к системам контроля, потому что именно Ленка вела учет рабочего времени всех работников. И рабочего времени генерального директора — тоже, да.

В лифте они стояли молча, каждый думая о своем. Ленка покусывала губу. По идее сейчас… Сейчас все должно было вскрыться. Слишком мало было шансов, что все это просто так. И сейчас уже пути назад не было.

Ленку Игорю было слегка жалко, но все-таки — правда действительно должна была победить. Нельзя было смириться с изменой. Конечно, может если бы Печорский и не выбрал себе в цели женщину Игоря, может тогда бы зашла речь о мужской солидарности, дружбе, и "кто из нас не изменял". Но если предательство началось с той стороны — покрывать "друга" Игорь в таком случае не хотел. Хотел только дать по морде, придушить — и еще тринадцать вариантов расправы.

Шагов за пять до двери Дашиного кабинета Ленка остановилась. Замерла, глядя в одну точку.

— Нет, наверное, не стоит. — Тихо произнесла она, гипнотизируя взглядом злосчастную дверь с табличкой "Ведущий инженер ПТО", — пожалуй, я не хочу знать.

— Хочешь, — отрезал Игорь, — но боишься. Пошли.

Сказал и подтолкнул ее вперед, легонько.

— Ты — садист, Венецкий, — Ленка аж всхлипнула. А без маски она оказалась довольно чувствительной.

Игорь промолчал. Но действительно нечто садистское в этом желании страдать за компанию. Одному себя накручивать? Ну нет, надо же разделить… Блин, надо было все-таки подойти к Печорскому и разобраться с ним, вот только… Нет, это снова было бы бездоказательно. Курсы могли оказаться оплаченными "просто так" самим Андреем, встречи могли оказаться случайными — всему могло найтись объяснение. А вот застукай Дашу с Печорским в критический момент — и объяснения теряли свою необходимость.

Дверь толкнул сам Игорь. Стучать не стал. Открыл и замер на пороге, пытаясь сфокусироваться на происходящем.

Да.

Объяснения теряли необходимость.

А лучше бы глаза потеряли способность видеть…

А сердце в груди — перестало бы биться…

Может — тогда бы не было ощущения, что оно взорвалось в груди, рассыпавшись в кровавую пыль.

Потому что Печорский действительно был тут. Полуголый. Держащий рубашку на вытянутых руках перед собой и что-то на ней разглядывающий. И Даша тоже была.

Печорский и Даша повернулись к двери одновременно, пару минут Андрей глядел в лицо Игорю, а затем вздохнул и пожал плечами, и бросил взгляд на сидящую на окне Дашу.

— Ну что ж, прелесть моя, кажется, нас все-таки поймали с поличным. — Вальяжно произнес он. — Ну, шила в мешке не утаишь…

Оставалось только понять, как этого Иуду не урыть прямо на месте…

Глава 34

Если бы Ленке довелось описывать, что она пережила за эти пятнадцать минут разговора с Венецким, а потом торопливых шагов в кабинет Ильиной — у нее не нашлось бы ни одного цензурного слова.

Нет, у Печорского была манера — паршивая манера, к слову — регулярно зарабатываться, и он мог месяц приезжать в нормальном режиме, а потом уходить в трудовой запой на несколько недель. Особенно это обострялось к отпускам и концу строительного сезона, а тут они взяли и наложились друг на друга. В принципе — Ленка к этому привыкла, и искренне считала, что две недели на Бали стоят того, что пару недель секса и внимания ей достанется меньше, чем обычно. Но вот таких новостей — она не ожидала, совсем не ожидала. Печорский завел другую любовницу…

Но… Почему Ильина?

Не то, чтобы Ленка ее не считала за соперницу. Даже наоборот — если и не считала, то просто потому, что с козырями Ильиной было сложно соперничать. Честно скажем, Дашка просто была в другой категории женщин, с которыми Ленка соперничать не могла. У Дашки были мозги. Может она и не сшибала с ног мужика одним только взглядом в его сторону, но вот реально — взгляд Ильиной стоил дороже, чем взгляд Ленки.

Да, Ленка умела добиваться от мужика того что ей нужно, но блин, все равно — каждый день был как последний. Всякое слово, всякое действие в уме отдавалось мыслью, что вообще-то наверняка есть женщины, жизнь с которыми чревата меньшим геморроем. Женщины, вроде той же Ильиной, которую наверняка любой нормальный мужик предпочтет, когда окончательно задолбается терпеть Ленкины капризы. И так оно и было — с тем же Венецким, и с кучей мужчин до Андрея. Все они появлялись в Ленкиной жизни, некоторое время были рядышком, а потом теряли интерес — и заменяли ее либо надежной, спокойной женой, либо другой "куклой" — для разнообразия.

А потом в жизнь Ленки вошел Печорский, и плотно закрыл за собой дверь…. Андрей был собственно первым, кто продержался рядом с Ленкой уже который год. Единственный мужчина, требования которого Ленка соблюдала — просто потому, что не заметила, как он перестал быть для нее очередным любовником, и стал чем-то гораздо большим. Блин, да ей до сих пор было страшно сознаться ему, что она его действительно любит, чаще всего она эту фразу заменяла более простым: "Ты мне нужен". Боялась, что он уже поставит галочку, услышав про любовь — и пойдет дальше. А сейчас… Может он уже задолбался ждать и пошел искать любви где-то в другом месте?

И… Почему все-таки Ильина?

Почему девушка Венецкого? Что это за психологический задвиг такой — выбирать лишь тех баб, что бывали любовницами у друга? А с женами Венецкого Печорский тоже спал?

И все-таки, когда Игоря качнуло вперед, когда он каким-то чудом удержался от того чтобы не сделать этот шаг, и дать Печорскому по морде — именно Ленка вцепилась в плечо Игоря, стремясь удержать его от драки.

— Он тебя разводит. — Безжалостно произнесла Ленка, глядя в синие глаза Андрея. Потому что было вообще не понятно, на что этот клоун может рассчитывать — уж Патрикеева-то его прекрасно знала. Знала, что может задать ему вопрос и даже если бы его лицо не вздрогнуло при ответе — она бы все-равно поняла, врет он или нет.

И Ленка не могла себе представить, что у него в лице вообще никак не проявится сожаление. Если бы он изменял, вот так — нахлобучивая Ленку в перерывах между Ильиной, при виде и Игоря, и Патрикеевой — хоть как-то, хоть что-то бы в нем и дрогнуло. Андрей же явно знал, о чем они подумали. Он знал — и лицо у него было ликующее.

"Шалость удалась"

Ленка же втайне пожалела, что не может дать ему по физиономии. Наверное, нужно было подождать, пока Игорь все-таки сорвется, а уж потом его оттащить. Просто потому, что этот шут совершенно точно знал что делал, и сейчас — когда на заднем фоне Ильину косило от этого его "моя прелесть", Андрей чудом не смеялся. Урод. Ему было весело. Очень весело. Вот сейчас по его физиономии было видно, что из мести оприходовать женщину Венецкого — нет, это вряд ли, а вот сделать вид, что он ее оприходовал — а почему бы и нет…

Когда в Печорского полетела туфля — Ленка не удивилась. Удивилась она исключительно тому, что этой туфлей в своего непосредственного начальничка запустила не сама Ленка — а Ильина. Та самая, которая была вообще-то фактически Зануда№ 2 и на субординацию едва ли не молилась.

— Мы так не договаривались. — Прошипела Даша. Выглядела она раздраженной.

— Мы вообще не договаривались, что делать, если нас все-таки спалят, — невозмутимо ответил Андрей, бросил свою несчастную рубашку на спинку Дашкиного же кресла, поднял туфлю, бросил ее Ильиной обратно. Мастер двусмысленных формулировок. И все-таки Ленка по этой наглой морде видела — Печорский блефовал. Отважно, внаглую, чтобы потом было что вспоминать и чем подкалывать Венецкого. Даже если сейчас Игорь даст ему по роже — это тоже будет победа для Андрея, потому что припоминаться потом это будет очень долго. Маленькую вечность.

— А, ну давай тогда я тебя сейчас сдам, сладкий. — Усмехнулась Даша. — А то почему это только мне отдуваться?

Она? Сдаст Печорского? Взгляд Андрея, адресованный Даше, был тяжел донельзя. Интересно, что у них там за тайны совместные.

— Мы договаривались, что ты будешь молчать.

— Ага. — Даша держала туфлю в руке, явно прикидывая: не запустить ли ею в Печорского снова. — Мы — договаривались. Но раз ведешь ты себя "неоговоренным образом" — понятия не имею, зачем мне вообще молчать.

— Я себя так веду, потому что Венецкий — сволочь, — невозмутимо заявил Андрей, — и себя просто так накрутил, и мою женщину в придачу.

Это был какой-то сюр. На самом деле Ленка уже начинала реально верить, что может эти двое действительно любовники? Ну, такие наглые до невозможности любовники, которые сейчас, походя, разыгрывают странную загадочную сценку, в панике соображая, что соврать.

— Вы что хотите сделать вид, что ничего особенного не происходит? — Хрипло поинтересовался Игорь, который явно от этого цирка уже охренел до ручки. До сломанной ручки двери, которую он, кстати, сжимал в кулаке.

— Не совсем. — Печорский глянул на Игоря, и на его губах вовсю цвела усмешка. Да, таким вот он на работе практически и не был. Что сейчас такого происходило?

— Печорский… — Это Ленка прошипела даже в более опасных интонациях, чем ей хотелось. — Ты либо даешь объяснения, либо я приму меры… Любовника заведу, нахрен. Без всяких разводов, реально заведу, и живи с этим как хочешь.

— Даш, сходите вон, а. — Тихо произнес Андрей

Вообще-то от этого взгляда у Ленки мороз по коже пошел, но она независимо задрала голову, придала взгляду максимум раздражения и скрестила руки на груди. Вот хрен тебе, Печорский, а не трепет. Не заслужил.

— Это мой кабинет. — Насмешливо заметила Ильина, то ли не желая упускать зрелище, то ли просто из желания вставить Печорскому, что тут устроил хренов цирк, палку в колесо.

— Это моя фирма. — Процедил Андрей, будто напоминая всем присутствующим, что он вообще-то не только редкостный придурок, но и действительно — владелец предприятия. Причем как руководитель-то он был тем еще занозой, просто — сейчас слегка расслабился… Но переходить ему дорогу все-таки не стоило.

— Я к тому, что вообще-то у меня в кабинете камера стоит. — Насмешливо парировала Даша. — Так что если соберетесь трахаться, не забывайте, что на пункте охраны будет хоум-видео ваших приключений.

— Даш… — Тоном генерального директора выдохнул Андрей.

Ильина усмехнулась, поставила чашку с недопитым кофе на специальную подставочку, соскочила с подоконника, и спокойно процокав каблучками к двери, прихватила Венецкого — охреневшего, и тоже не понимающего что вообще происходит — за галстук, вытащила его в коридор.

За спиной Ленки закрылась дверь. И осталась — только она и Андрей. Тот самый, с которым она пятнадцать минут назад почти попрощалась. Тот самый, который весь стоил целого мира. И который, стоял и молчал, разглядывая Ленку своими чертовыми синими глазищами. Без каких либо угрызений совести, нужно отметить!

Подошел, сжал пальцами подбородок, заставляя поднять лицо.

— Тысячу раз говорил ведь, что в моем мире есть только ты и все. — Глухо произнес он, а Ленка опустила ресницы. Не дай бог, увидит в глазах виноватость. Да, говорил. И да — ей было сложно в это поверить. Ей много кто и много чего говорил. Когда слова начали значить хоть сколько-то?

— А какого хрена? — взвизгнула она, ударяя его ладонью по голому плечу. Несильно, не больно, но все же, обида рвалась из груди. Он заставил ее ревновать. В этом она уже не сомневалась. Вот сейчас, глядя ему в лицо, Ленка понимала что да — заставил. И Игоря — заставил тоже. И если Игоря — для профилактики, то ее-то за что?

Андрей не ответил. Лишь улыбнулся уголком рта. Даже проигнорировал ругательство.

— Хочешь узнать, да? — Шепотом спросил он.

— Печорский. Я тебя только придушить хочу, потому что ты свинья.

Он целовал ее так, что подкашивались ноги. Он целовал ее так, что лишь только усилием воли Ленка не сжимала пальцы на его плечах. Так что действительно не было сомнений, что Ленка ему по-прежнему важна. Так, что казалось действительно, он решил дать кому-то из службы охраны передернуть на чужой бурный перепих.

А Ленка — Ленка чуть не всхлипывала от облегчения. Нет, он не изменил. Он по-прежнему нуждается в ней, и ни в ком другом. Господи, спасибо — потому что без этих горячих губ и жадных пальцев жизнь была бы совершенно не в кайф еще долгое время.

— А теперь еще раз спрашиваю. Ты хочешь узнать, в чем дело? — Усмехнулся Андрей, отрываясь от Ленкиного рта и глядя в ее глаза. Вот же зараза… Пробрался же, в самую душу пробрался, корни там пустил, заставлял неровно дышать. И это сейчас, после нескольких лет вместе. Чертова неизлечимая болезнь.

— Хочу, — Тихо пискнула Ленка. Хотела сказать потверже, но не очень-то получилось.

— Ну, тогда ты сейчас выйдешь из кабинета. Спустишься вниз. И попробуешь не сбежать в течении десяти минут. Поняла?

— Вот еще, сбежать! — Ленка передернула плечами. Хотя, уже через восемь минут, когда преодолев пропускной пункт, она вышла на парковку — она поняла, что может и не настолько в своем решении уверена.

Потому что на парковке стоял свадебный лимузин…

Глава 35

Целовались прямо в коридоре — Игорь попросту зажал Дашу у стены и целовал, целовал, целовал… Он еще ничего не понял. Но понял, что ничего не было — и от свалившегося с плеч облегчения сейчас хотел только ее губ, ее тихого исступленного хныканья — и желательно отгул.

— Господа, вы мне из фирмы бордель устроили. — Раздраженно заметил Андрей, выходя, наконец, из кабинета ведущего архитектора. На что Игорь отвел от Дашиного лица одну ладонь, специально чтобы показать Печорскому средний палец. Честно говоря, это было совсем ни о чем, вообще-то Печорскому за все его выкрутасы полагалось оторвать что-нибудь жизненно необходимое, но Ленку было жалко. Она любила секс.

— Пошлите уже, — сварливо пробурчал Печник, и Игорю пришлось отдираться от Даши. Взглянул на Печорского и охренел. Интересно, а у него есть настолько дорогой и шикарный костюмчик. Наверное — да, но это все-таки было нужно проверить.

— Хлыщ.

— От мажора слышу. — Отрезал Печорский смахивая с рукавов черного как ночь, смокинга невидимые глазу пылинки. — Пошли, ваше княжеское, свидетелем будешь.

— Надеюсь не убийства? — скептически поинтересовался Игорь. Так-то он уже слегка выдохнул, и жизнь начинала набирать краски. И в ней, оказывается, происходили жутко обкуренные вещи. Печорский собрался жениться. Тот самый, который обе свадьбы Игоря проходил с покерфейсом.

— Будешь свидетелем самоубийства моей свободы, но я, честно говоря, в честь него собираюсь радостно напиться. — Андрей усмехнулся, — а потом буду грязно приставать к собственной жене, если она, разумеется, от меня не сбежит.

— Ты зажал мальчишник, получается? — Поинтересовался Игорь, уже заходя в лифт.

— Ой, я тебя умоляю, князек, — Андрей рассмеялся, — как будто тебя сейчас в принципе интересуют стриптизерши. Сколько раз за этот месяц ты заигнорил рыбалки? Мне вот интересно у тебя кровать еще не развалилась?

Даша стояла в уголке, запрокинув голову на стенку лифта, прикрыв глаза, и пыталась улыбаться хоть мало-мальски сдержанно. Получалось так себе — все равно продиралось тихое хихиканье. Но блин, какая же она была красивая — особенно сейчас, чуть розовая от смущения, улыбающаяся…

— Ты мне, между прочим, все испортил, Отелло, — раздраженно заметил Печорский, глядя на дисплей смены этажей с неприязнью. — Я должен был встречать Ленку внизу. Не мог свои ревнивые порывы проявить минут на пятнадцать позже? А сейчас блин, она может сбежать. И тогда, князек, я возьму Дарью и отведу в ЗАГС ее, а ты будешь сидеть тут и обгрызать локти.

— Я вообще-то против. — Вскинулась Даша. — Я говорила, меня интересует только Игорь. Вы в пролете, Андрей Васильевич.

Прелесть. Вот серьезно. Так незаметно почесывала самолюбие Игоря, так и хотелось схватить ее в охапку, и утащить в свою берлогу, чтобы больше никто не покусился на его, Венецкого, сокровище.

— Нет мне в жизни счастья. — Драматично вздохнул Андрей. — Куда ни глянь — везде бабы Венецкого. И как с этим жить? Игорек, выходи за меня, раз так вышло.

— Милый, сначала в церковь сходим. — Ласково улыбнулся Игорь.

— Венчаться? — Не сразу понял Печорский.

— Бесов из тебя изгонять. — Отрезал Игорь, выходя наконец из здания бизнес-комплекса.

Ленка не сбежала. Ленка стояла у лимузина, скрестив руки на груди и с постной миной. Вообще не походила на счастливую, лопающуюся от любви невесту.

— Ты не собирался у меня спросить, согласна ли я, да, Печорский? — Сухо поинтересовалась она.

— Зайка, я тебя три раза спрашивал, между прочим. — Невесело заметил Андрей. — Ведь как надо спрашивал, не скажешь же, что как попало. Последний раз — мы с тобой даже в Париже были. На Эйфелевой башне. И ты же помнишь, куда ты меня просила пойти в место ЗАГСа?

— И ты что решил? — с вызовом поинтересовалась Ленка. Она явно не знала, что сказать и потому пыталась оттянуть время.

— И я решил, что сейчас запихну тебя в этот чертов лимузин, отвезу в ЗАГС, и окольцую тебя в добровольно-принудительном порядке. Чтобы иметь священное право убивать всякого, кто на тебя посмотрит.

Ленка насмешливо фыркнула. Глядела она на Печника испытующе, затем встряхнула волосами.

— То есть я замуж выйду впопыхах, как попало, и непонятно в чем? — слегка капризно поинтересовалась она, и это фактически была капитуляция. Патрикеева включила девочку, выключила напуганную женщину. Можно было размахивать флагами.

— Ни в коем случае. — Фыркнул Печорский. — Хорош бы я был, если бы делал все кое как. Платье ждет тебя в ресторане. Парикмахер и визажист тоже. А через пару часов гулять будет половина Москвы, потому что на моей свадьбе иначе и быть не может.

— Ты выбирал? — Хмуро спросила Ленка. — Это вообще-то хреновая примета.

— Я выбирала. — За Андрея ответила Даша. — Я и моделька с твоими параметрами. Все толковые бутики Москвы объездили, чтоб найти подходящее. И я не скажу, сколько оно стоит. Таких цен не должно быть. Даже на свадебное платье. Но я б в таком замуж вышла… Если бы оно мне подошло.

— А если мне не подойдет? — Вкрадчиво уточнила Ленка.

— Если не подойдет — я пристрелюсь, серьезно. — Выдохнул Печорский. — Зайка, поехали, я смертельно хочу жениться. Держаться нету больше сил.

Кажется, нервяк основательно выбил Ленку из колеи, или она решила, что отказывать вот сейчас уже вроде как и не стоит — но она сдалась, отступила чуть в сторону, позволяя Андрею открыть перед ней дверь.

— Ты помогала ему с организацией? — Тихо спросил Игорь у Даши, устраиваясь поудобнее на диванчике в салоне лимузина.

— Да. — Девушка смущенно улыбнулась. — Цветы, платье, прочая фигня, которую Андрей не хотел доверить свадебному агентству. Он мне там такой лапши на уши навешал, про доверие, про вкус, про то, что без меня ничего не получится… Ну, в общем, я поняла, почему инвесторы ему не отказывают. Столько патоки даже ты клиентам в уши не заливаешь.

— Вот поэтому я — генеральный директор, а он — мой зам. — Самодовольно заявил Андрей.

— Я — зам потому, что ты короткую соломинку когда-то вытянул. — Фыркнул Игорь.

Печорский не соврал. Торжество и, правда, было грандиозным. Было даже удивительно, что всю эту подготовку Андрею удалось скрыть. Были даже некоторые Ленкины подруги с работы, и ведь не проболтались же — кстати, этим они явно были ужасно довольны.

Свидетельницей была Даша. И вообще-то это ей пообещал Андрей, но когда она уточнила у Ленки — не против ли она, Патрикеева засмеялась и сказала, что иначе и быть не может.

Вообще-то это был праздник, на котором самой красивой должна была быть Ленка. И она и была красивой, радостной, опьяненной еще даже до того, как ей дали пригубить хоть глоток шампанского.

Вот только Игорь не мог никого видеть сейчас. Даше ведь тоже оказалось, что было во что переодеться. И из той комнаты, где красили и укладывали Ленку, Даша вышла в небесно-голубом платье с чуть расклешеной юбкой. Красивый вырез-каре, какая-то оборка по низу платья… В общем красивое платье на потрясающей девушке. Ее не только Игорь взглядом провожал, кстати. И это было зря, потому что вообще-то хотелось убивать, но на свадьбе лучшего друга вроде как так срываться не полагалось.

Выцепить Дашу удалось уже после регистрации, после того как молодоженов обсыпали и рисом, и розовыми лепестками, и пятитысячными купюрами. Вот тогда, Игорь уже и сумел найти в сутолоке той кучи гостей, что приперлись выпить за счет Печорского одну свою богиню, которая сидела и медленно потягивала шампанское. Сколько она мучила тот бокал? Весь вечер.

— Моя незабудка. — У нее вспыхивали глаза всякий раз, когда Игорь называл ее своей. — Пойдешь со мной танцевать?

— Весь вечер, только с тобой, и посмотрим кто из нас устанет больше? — С лукавым прищуром поинтересовалась эта несносная девица, глядя на Игоря с легким вызовом.

— Прости меня, милая. — Шепнул Игорь, бережно сжимая ее ладонь. — Я в тебе усомнился.

— Честно говоря, это слегка смешно. — Фыркнула Даша, слегка улыбаясь. — Смешно предполагать, что я могу отвлечься от тебя.

— Знаешь, все бывает, — Игорь поморщился. — Я жуткий параноик, честно говоря. И с доверием у меня большие проблемы.

— Из-за Алисы? — Во-время пары коротких вечеров в кругу семьи Венецких Даша уже успела узнать "традицию наследования" жен от старшего сына к младшему. И не то чтобы Игорь хотел, чтобы сейчас она об этом думала. Честно говоря, он вообще опасался, что тут ревновать начнет она. И он бы ей этого ни в коем случае не желал. Ревность в принципе была слишком мучительна.

— Да в принципе, на самом деле. — Игорь поморщился. — Но она свою роль сыграла, конечно. Пожалуй, даже развод с Кристиной я пережил в сто раз спокойней, чем это.

— Любил ее? — Тихо спросила Даша, опуская ресницы. — Алису…

— Я тебя люблю, дурочка. — Усмехнулся Игорь. Слова сорвались с языка легко, и Венецкий о них не пожалел ни на секунду. Тут было нечего скрывать. Да, любил. Безумно любил, очертя голову, забывая про все на свете. И не жалел ни секундочки. Ох, ничего на свете не было приятнее, чем эти вспыхнувшие глаза, чем это просиявшее лицо. Вот. Вот так гораздо лучше. И не надо думать о каких-то там бывших женах Игоря, сгинувших в дальней дали времен.

— Любишь?

— А что, какие-то сомнения, милая? — Игорь плотнее прижал ладонь к ее талии. — Есть у тебя причины мне не доверять?

— Венецкий, мне иногда кажется, что ты совсем с ума сошел. — Даша тихонько вздохнула.

— Тебе не кажется. — В тон ей откликнулся Игорь. — Действительно сошел.

Этот день настраивал на безумства. На совершенно отвязные, бездумные, потому что Венецкому вдруг невыносимо захотелось отловить регистраторшу и дать ей взятку, чтобы зарегистрировала еще один брак. Причем, чем дольше он пытался убедить себя, что это ему приспичило совершенно зря и не вовремя, тем больше понимал, что идея-то на самом деле замечательная. Впрочем, с этим Игорь, во-первых — опоздал, работница ЗАГСа уже уехала, а во вторых…

Ну, нет, так не годится. Спонтанность, конечно, имела место в отношениях с Дашей, но не все же делать впопыхах. Но стоило ли откладывать… Да что там, озарение было не таким уж и внезапным. Игорь уже две недели таскал в кармане черную коробочку с обручальным кольцом, и никак не мог подобрать слов и устроить ритуал совершения предложения каким-то мало-мальски не банальным образом. Почему-то все красноречие, так помогавшее охмурять инвесторов или новых клиентов, сейчас нахорошо отказывало. При чем Игорь и понимал, что, наверное, это будет не адекватно, но… Он понимал Печорского. Он понимал желание "окольцевать" свою женщину, обозначить связь с ней максимально недвусмысленным образом. Игорь дважды женился на скорую руку — ничего хорошего из этого не вышло. Но оба раза он все-равно испытывал хоть какие-то сомнения в выборе, сейчас, же их не было совершенно. Она боится, что ему надоест? Ну, вот большей прививки от ее страхов он предложить не может. Лишь бы у нее не возникли сомнения…

— Может, выйдем, поговорим? — Игорь кивнул в сторону ресторанного балкончика. Народу там было чуточку меньше.

— Да. Только я возьму телефон. — Шепнула Даша.

Телефон она взяла, глянула на дисплей, удивленно подняла брови.

— Что-то случилось?

— Пропущенный. — Протянула Даша. — Номер незнакомый. Игорь, я перезвоню?

И сбежала. Причем, в прямом смысле, этого слова сбежала. Игорь ожидал, что она вернется через несколько минут, но когда прошло практически полчаса — а Даша все еще не вернулась — встревожился.

Что-то случилось? Что за звонок такой странный, что настолько затянулся? Может ей понадобилось уехать? Но в таком случае — почему она не предупредила?

Игорь дважды обошел зал ресторана, в поисках Даши, и уже пошел на третий круг, когда за спиной раздался голос Ленки. Резкий и почему-то злой.

— Венецкий!

Игорь обернулся, удивленно глядя на Ленку. Она по залу ресторана расхаживала босиком, к четвертому часу свадьбы прокляв узкие туфли.

— Что ты опять натворил? — Прошипела Ленка вполголоса, прихватывая Игоря за галстук.

— В угол поставишь? — Игорь насмешливо поднял бровь.

— В торте похороню. — Мрачно пообещала Ленка. — Почему Дашка в туалете ревет, а? Ты хоть понимаешь, что если ее упустишь — будешь самым большим лохом во вселенной?

— В смысле "ревет"… — Опешил Игорь, игнорируя предложение про лоха — в общем и целом он был с ним согласен. — Она отошла позвонить. Все было нормально. Я хотел ее выкрасть и продолжить распостранение свадебной лихорадки. Не успел.

— Не успел? — Задумчиво повторила Ленка. — Игорек, скажи мне, что ты реально ничего не натворил, не бросил ее у меня на свадьбе, и не сообщил, что обрюхатил какую-нибудь модельку.

— Патрикеева, хоть ты мне и не мамочка, чтобы я перед тобой отчитывался, нет — я ничего не творил, Дашу не бросил и не собираюсь, и с моделями уже давно не сплю.

Огрызался Игорь больше по инерции. Куда сильнее его тревожил вопрос, из-за чего может плакать Дашка. Его маленькая стальная леди, которая не позволяла себе быть слабой даже рядом с ним. Что могло случиться? И какого дракона нужно было поедить, чтобы его леди перестала грустить?

— Но тогда почему? — задумчиво поинтересовалась Ленка, одергивая фату на своих волосах.

Это был очень интересный вопрос…

Глава 36

Один мужчина в женском туалете ресторана может произвести тот еще фуррор, особенно если в дамской комнате достаточно народу. Ленка конечно повелительно цыкнула на подружек, но честно говоря — Игорь обошелся бы и без этого. Ему на возмущенные вопли вокруг было пофигу, он и в женскую баню бы зашел без особого трепета, если бы ему было известно, что с Дашей что-то случилось. Кто там что говорит: стыдно-не стыдно, это — неважно. Если происходят дерьмовые вещи — не до моральных угрызений. Моральные угрызения — это вообще было как-то наивно и по-детски, когда жизнь была нацелена на то, как бы максимально поиметь окружающих. Как отбить клиентов у конкурентов, как заболтать как можно больше народу на презентациях. Как выторговать у поставщиков максимально выгодную цену и так далее. Какие моральные терзания? С чего бы им быть? Из-за пары возмущенных девиц, которых оторвали от подкрашивания губ?

Даша была тут, стояла у раковины, упираясь на нее руками и опустив голову так, что длинные волосы густой волной закрывали лицо. Дышала она судорожно, рвано, явно пытаясь взять себя в руки. Но плечики все равно вздрагивали.

Вообще, Игорь уже давно разучился верить в женские слезы. Все они плакали. Всегда. Алиса тоже плакала, после предательства. Рыдала, заламывала руки, пока домработница собирала ее чемоданы — сам Игорь прикасаться тогда не хотел даже к вещам Алисы, не то, что к ней самой. А Алла, так вообще была непризнанным чемпионом в виде спорта «рыдай чуть что». И к этому Игорь уже давно потерял чувствительность, уже давно присвоил себе по этому критерию статус «бесчувственное бревно». Но сейчас…

В душе все просто замерло, заледенело, едва ли не в ужасе. Вот что она с ним делала? Вытягивала столько эмоций, сколько уже тысячу лет Игорь Венецкий не испытывал ни к одной женщине. Он даже коснуться этого худенького плеча не сразу осмелился. Боялся ее напугать. Но, все равно — коснулся, не бросать же ее один на один с ее неведомой бедой.

— Незабудка моя, что случилось? — От его голоса Даша вздрогнула и, дернувшись, уставилась на него огромными напуганными глазами. Плакала — да. Все лицо в красных пятнах, губы искусаны, и на Игоря смотрит как на явившегося к ней с окровавленным топором палача.

— Ты чего, милая?

Игорь потянул ее к себе, даже вопреки тому, что она пыталась сопротивляться, обнял, прошелся ладонями по напряженной спине, будто пытаясь выгладить Дашины тревоги, а в груди гулко, тревожно колотилось сердце. Она не отстранялась, даже когда имела право на обиду, когда он ее приревновал к Андрею. А сейчас, будто боялась прикасаться к Игорю, будто была уверена, что не имеет на это права. Это было видно по отчаянным и несчастным глазам. Будто умоляющим, чтобы Игорь разжал руки. Впрочем, эти мольбы транслировались тщетно. Внимать им Игорь не собирался.

— Давай уедем. — Наконец хрипло выдохнула Даша. — Мне сейчас не до веселья…

— Хорошо.

Ерундовая просьба. Даша могла загадать и что-то несбыточное, типа Луны с неба, все равно пришлось бы расшибиться, потому что смотреть на нее в таком состоянии и ничего не делать было невыносимо.

Ленка, беззвучной, встревоженной тенью стоявшая за спиной Игоря, когда Даша с ней прощалась явно расстроилась.

— Мы гуляем еще два дня. — Добавила она. — Сегодня разбирайтесь, а завтра, чтоб были как штык. Ты поняла, Ильина? Ты упахивалась на этого придурка, моего дорогого муженька, с этой свадьбой, и не погуляешь нормально?

— Ну, не для гулянки же упахивалась. — Даша слабо улыбнулась.

— Знаю. — Отрезала Ленка, тоном, пресекающим споры. — Именно потому, что не для гулянки, а для меня — ты и должна вернуться. У нас с тобой толком не получалось сдружиться, хотя кто мешал? В конце концов, Ильина, имей совесть. Ни одна клуша на этом банкете не носилась по Москве, чтобы выбрать для меня самое охренительное свадебное платье. Ты — носилась. Ты помогла этому идиоту организовать нашу с ним свадьбу. Я уже говорила — если тебя не будет на этой свадьбе, то кто тут вообще должен быть?

— Я постараюсь вернуться. — Негромко откликнулась Даша. — Но я не буду обещать, Лен.

По глазам Ленки было видно, что она вполне обдумывает вариант «не приедешь сама — заедем и привезем», но озвучивать она его явно не стала. Оставила как «План Б». Пихнула Игоря кулаком в плечо, шепнула: «Давай вытягивай ее», — и «дала вольную».

Вообще-то Игорь предпочитал водить сам, но получалось это нечасто. Во многом из-за того, что требовалось регулярно отвечать на звонки, ну а сегодня — после нескольких бокалов он просто за руль бы не сел, но все равно — сейчас в том, что он оказался на заднем сиденье машины, было слишком много плюсов.

Он видел Дашу. И это было основное. Он мог не отвлекаться на дорогу, и смотреть на нее, не упуская ни одного изменения в позе и лице. Даша сидела, напряженная как струна, бледная, как привидение, опустив сжатые в кулаки руки на колени — и молчала, не выдавая не то, что слов — ни звука. Кажется, даже дышала едва-едва, лишь бы не нарушать этой странной тяжелой тишины.

— Даш… — Негромко произнес Игорь.

Она глянула на него, искоса, все также испуганно.

— В чем дело?

Несколько минут Даша молчала, глядя на Игоря потемневшими от тревоги, глазами, а затем встряхнулась, выпрямилась, вытерла с лица все эмоциональное.

— Нам нужно расстаться. — Ровно произнесла она и этой фразой будто хлестнула Игоря по лицу.

— Нет. Не нужно. — Венецкий качнул головой, будто пытаюсь стряхнуть это заявление с собственного лица.

— Нужно. — Отрывисто повторила Даша.

— Не переспоришь. — Игорь пожал плечами. — Тебе придется это обосновать.

— Не придется. — Даша отвернулась, уворачиваясь от взгляда Игоря. — Я просто соберу вещи и уеду.

— Не соберешь и не уедешь. — Безжалостно возразил Игорь. — И без вещей не уедешь тоже, разве что сейчас из машины выпрыгнешь, но я же прыгну следом, ты же понимаешь?

Она понимала. По отчаянным, измученным глазам — прекрасно понимала. Но зачем-то несла всю эту чушь.

— Игорь, пожалуйста. — Слабо выдохнула она. — Не заставляй это все объяснять. Я не могу.

— Крошка. — Игорь качнул головой, отрицая подобный исход событий. — Я не собираюсь упускать свою женщину из своей жизни. Ни в коем случае.

— А если я тебе изменила? — Это был пинок под дых, но вот конкретно сейчас Игорь в это заявление не поверил.

— Ты не изменяла, Даш, не надо вранья только. Хочешь расстаться — валяй, обосновывай, почему ты этого хочешь.

Просто дай в руки свои карты, чтобы Игорь смог их перекрыть. Потому что, даже с обоснованием, Игорь ее отпускать не собирался. Это был чертов журавль в руках. Жар-птица, жаркая и солнечная, с которой каждый миг был теплым и счастливым. Упускать ее? Ага, сейчас!

Водитель запарковался, наконец, у ресторана. Половина Москвы действительно гуляла у Печорского, поэтому мало-мальски приличные рестораны сегодня пустовали. Официанты радостно встрепенулись при виде Венецкого. Ну да, он любил это место. И для предложения оно хорошо подходило.

Даша молчала, пока Игорь делал заказ, просто сидела, уткнувшись в ладони, упираясь локтями в стол, и еле заметно раскачивалась вперед-назад, явно пребывая в беззвучной истерике. Господи, ну вот что за хрень? Вот почему нужно себя внутри истязать, позволять вот так за нее переживать, и при этом не сказать ни слова.

— Даш! — Тон у Игоря был тихий, но достаточно резкий. Сейчас уже он готов был вцепиться в ее плечи и трясти, пытаясь растревожить ее, сдвинуть с той эмоциональной точки, на которой она замерла.

Она собиралась мгновенно. Будто где-то внутри в ее душе был рубильник, отвечавший за отключение от эмоций. Замечательное качество — в работе. Отвратительное — вот сейчас.

Игорю нужна была не эта выхолощенная, бесстрастная карьеристка, ему нужна была его живая, чувственная, настоящая Даша. Та самая, которая одной искренней улыбкой могла остановить разъяренного быка. Та самая, которая сейчас из-за чего-то испытывала боль и принимала неверные решения.

— Котенок, ты хочешь замуж? — Осторожно поинтересовался Игорь. Эта версия была обкуренной, но хотя бы на крупиночку адекватной. А еще она была неожиданной, и своей цели добилась. Даша вздрогнула, недоуменно моргнула, и Игорь практически услышал, как по скорлупе ее отстранения пробежала трещина.

— Чего? — Удивленно спросила она. — Это ты с чего взял?

— Ну как, тема свадебная, для многих девушек — невеселая. — Непринужденно пожал плечами Венецкий. — Но если ты паришься на эту тему…

Вообще-то это был провал Игоря как романтика. Он же хотел сделать это и романтично, и не банально, но вышло, так как вышло. Рука сама вытащила из кармана брюк барахатную коробочку. И как-то само собой вышло, что Игорь оказался перед Дашей на одном колене. Прямо взглянул в расширившиеся опешившие глаза.

— Выйдешь за меня? — Парадокс заключался в том, что оказывается, с нужной женщиной себя заставлять не нужно. С нужной женщиной все получается как-то само.

— Игорь, встань, пожалуйста. — Простонала Даша, не зная, куда девать глаза. — Дело вообще не в этом.

— Ты на вопрос-то ответь. — Фыркнул Венецкий, даже и не думая подниматься.

— Давай ты мне дашь сказать, а потом я спрошу тебя, по-прежнему ли ты хочешь на мне жениться. — Сдавленно произнесла Даша, отводя взгляд в сторону. — Но лучше, если ты все-таки сядешь.

— Окей, сделаем еще один дубль. — Игорь вздохнул и встал. Чувствовал себя дураком, но… Она же не отказалась… Сейчас она озвучит свои дурацкие доводы против, он их разнесет, а потом закинет ее на левое плечо и пойдет на поиски выездного свободного регистратора. Блин, нет, все-таки нужно было жениться пореже, кажется, нормальные серьезные женщины его всерьез уже и не воспринимают.

Даша пару минут сидела молча, уткнувшись лицом в ладони. Затем, наконец, повела плечами, потянулась к сумочке и выудила оттуда тонкую белую полоску.

— Мне ужасно жаль, что приходится говорить вот так. — Тихо произнесла она. — И ужасно жаль, что это так совпало с… твоим предложением. Игорь, я тебя безумно люблю, но…

Белая полоска, наконец, легла на стол перед Венецким. Длинная белая полоска, а на ней ближе к концу две тонких красных. Объяснять, что это необходимости не было. Игорь был большой и умный мальчик.

Правда, сердце все равно на краткий миг замерло. Серьезно? И это — ее проблема?

— Ну, так и в чем проблема, крошка? — ловя Дашину ладонь, тихо спросил Игорь. Пальцы. Ее любимые пальцы. Смертельно хотелось их целовать, каждый отдельный любимый пальчик…

— Все же замечательно, если все так получилось. — Продолжил Игорь, пользуясь тем, что Даша снова замолчала, явно формулируя мысль. — Или ты думаешь, что я не хочу детей?

— Это не твой ребенок. — Выдохнула Даша, болезненно скривив губы, роняя это заявление, как огромный нож гильотины.

И по одному только выражению ее глаз Игорь понял — она не врет.

Глава 37

— Мне позвонил Тихонов…

На самом деле это говорить было совсем не больно. С момента как я, прогуливаясь по дорожке перед рестораном, разбила телефон об асфальт, я эмоционально уже успела умереть. Во мне не было ни одного живого чувства. Я давно научилась эмоциональную боль мгновенно давить, но все что мне оставалось после этого подавления — это ледяная пустота в груди и смертельная тоска.

Этот день был хорош. Ужасно хорош. Потому что, вообще-то до меня дошло, как Венецкий ко мне относится. Да, как до жирафа. Но вот как дошло, так дошло.

— Глупая, — могла сказать какая-нибудь очень умная женщина, — ревность твоего мужика — не повод для гордости.

Наверное, так оно и было. А я… А я была как дурочка — целовала Игоря, смеясь, шепча ему какой же он балбес, чтоб не смел себя так больше изводить, а в душе замирала в легком ликовании, потому что Венецкий ревновал меня! Он действительно в себе сомневался? Думал, что я могу предпочесть другого? Мое сногсшибательное чудовище, моя личная одержимость, на самом-то деле переживал примерно так же, как и я.

Все было слишком хорошо, чтоб так и было. И знаете, я бы предпочла ничего не знать, потому что именно знание сейчас меня и сверлило, выжимало до крови.

Лучше бы я не перезванивала…

Но я перезвонила.

Трубку взяли не сразу, а когда взяли — сначала ничего не говорили, я слышала только какую-то обрывочную речь в отдалении, да рев перфоратора. И только потом…

— Ну, здравствуй, Дарья…

Сухой, неприятный голос Тихонова. Наверное, стоило бросить трубку еще тогда. Но мне, тогда еще веселой, было любопытно. Что я о нем знала? Да практически ничего, только краем уха слышала, что адвокат Игоря, продавливавший в суде мои интересы, добился для Тихонова красивого срока где-то в божественно-далекой от Москвы колонии строгого режима. Кажется — на десять лет. Не сказать, как меня радовал этот приговор.

— Разве в тюрьме есть телефоны?

— Есть нычки в местах работ. Мы тут ремонтируем старое здание пекарни, нычек тут полно. — Спокойно отозвался Тихонов. — Как дела, Дарья?

— Замечательно, — безмятежно откликнулась я. — Вам сигарет прислать, Иван Георгич? Я боюсь, что я на это денег не найду.

Никогда в жизни. Даже если сама буду миллиардершей.

— Ты же знаешь, что это Лика мне слила информацию про твои игрушки? — Вкрадчиво поинтересовался Тихонов.

— Знаю. — Я дернула плечами в ответ на это. Никто больше про мои «подручные средства» не знал. Только она. Собственно, я это поняла, как только выкроила себе час на размышления и проанализировала «совпадения». Не знаю уж из каких соображений Кудрявцева это сделала, но честно говоря — до ее мотивов мне дела не было. В конце концов, именно ей я выносила мозг, когда геосъемки она приносила в непотребном виде. Может она лелеяла надежду, что сможет занять мое место — а может попросту решила «помочь в личной жизни», и в гробу я видела ту помощь. Собственно именно из-за этого пила и рыдала накануне помолвки Венецкого и Аллы, я в компании Ленки. В «дружбу» с Ликой я уже тогда не верила.

— К чему такое благородство? — Уточнила я.

— Я говорил, что заинтересован в твоем здоровье, Дарья. К тому же, Лика была одним из информаторов Вяземской. Так что имей в виду, она сдаст тебя даже не за деньги — за шоколадку.

Вот что меня потихоньку начинало бесить так эта самоуверенность. С чего он вообще был уверен в том, что мне было интересно с ним разговаривать.

— Я учту, спасибо за информацию. Проща…

— Погоди бросать трубку, золотко. — Тихонов меня перебил. — Я же тебе еще спасибо не сказал.

— Это за что? — Не то чтобы мне это было интересно, но все-таки.

— За то, что обвинения в изнасиловании в моем деле не было. — Безмятежно произнес Тихонов. — Еще пятнадцать лет к моему приговору… Я вполне мог сдохнуть в тюрьме.

Честно говоря, это я слышала практически краем сознания, потому что в ушах у меня зазвенело.

— Обвинения в чем? — Слабо поинтересовалась я, чувствуя как слабеют пальцы, сжимающие телефон. Даже представить что этот мудак ко мне прикасался… Нет, нет, я не хотела. Я вообще старательно выбрасывала из головы все мысли, связанные с похищением и его последствиями, потому что мне было ужасно паршиво переживать все это снова.

— Значит, ты все-таки не помнила о той ночи. — Задумчиво протянул Тихонов, а у меня все сильнее кружилась голова. — А я признаться, льстил себе, что тебе понравилось.

— Вы же сказали, что ничего не было… — У меня заплетался язык, а кожа будто покрылась каким-то липким налетом. Он… Прикасался ко мне? Твою же мать…

— Я это Тоху сказал. — Фыркнул Тихонов. — Чтобы выиграть время. Он же спал ночью. Я тебя поимел еще до того, как ты очнулась. Чтобы время не терять. Могу описать твои родинки на лобке, хочешь?

К горлу начала подкатывать тошнота, но я пока держалась. Господи, лучше бы оглохнуть. К чертовой матери.

— Не боитесь, что вас услышат сейчас? — Выдохнула я. — Вроде в тюрьме насильников не любят.

— Нет, Дарья, меня сейчас не слышат. А в приговоре этого нет, так что мне ничего и не грозит. — Господи, он еще и смеялся… Я сбросила вызов и сошла с дорожки за куст. Меня вырвало. Омерзительное чувство, грязное чувство, господи, как от него избавиться? Боже, зачем ты дал мне воображение, и зачем я сейчас представляю, как мерзкие пальцы шарят по моему телу, залезают в трусы… Меня вырвало снова. Только и успела, что волосы подобрать…

Может кто-то и скажет, что я слишком уж впечатлилась от факта, когда-то случившегося перепиха, но вообще-то это был капец. Вообще-то я крайне щепетильно относилась к собственному телу, и сама мысль, что кто-то мне ужасно неприятный, аж до отвращения, мог меня трахнуть — заставляла мои ноги подкашиваться.

В сумочке снова завибрировал телефон, и я приняла вызов раньше, чем успела сообразить, что звонит мне снова Тихонов.

— Ну что ж ты, Дарья? — Едко поинтересовался Тихонов, даже не дожидаясь, пока я скажу хоть слово. — Даже попрощаться не дала. Смотри, если родится сынишка — ты хоть раз его ко мне на свиданку приве…

Телефон я швырнула на асфальт со всего размаху, а потом еще и поддела его носком туфли, отправляя в сторону тротуарного поребрика. Головокружение стало настолько невыносимым, что я просто стекла на лавочку, и прижала к пылающим щекам ладони. Так, нужно взять себя в руки, нужно взять себя в руки. Это всего лишь тупой намек. Этот урод всего лишь бесится, что я в итоге ему не дала…

Нет, было крайне легко допустить, что Тихонов меня поимел, пока я была в алкокоме. Господи, никогда в жизни не возьму в рот ни капли. Хотя, с Тихонова и Тохи сталось бы и дверь взломать, если бы я сама не вышла. Хотя, у Ленки была крутая дверь и крутые замки — Печорский явно пекся о своем «сокровище». Но про беременность… Про ребенка — зачем Тихонов вообще вякнул?

К горлу снова подкатила тошнота, но на этот раз мой желудок решил, что ему попросту нечем, а значит, он напрягаться не будет. Меня практически трясло. Я даже не представляла, как мне сейчас встать на ноги и вернуться в ресторан. На свадьбу. Твою же мать — на свадьбу. Сейчас хоть какая-то мысль о радостных счастливых за молодоженов людях, вызывала болезненную гримасу. Они не знают, они не в курсе. Иначе бы наверняка от меня шарахались. Давно я не чувствовала себя настолько грязной.

Но все же… Так, что там он орал про ребенка? С чего бы вообще? Сколько от того момента прошло? Недель шесть? Семь? Так, а месячные когда последний раз были?

И вот тут, я поняла, что дело плохо.

Потому что, честно говоря — они были, где-то за неделю до всей этой эпопеи с вибратором, до того, как я сорвалась в Венецкого, как в пропасть. А потом, все это дерьмо с Аллой, с моим похищением, утоплением… Мне было не до того. Я провалилась в Игоря, позволила себе вообще ни о чем не думать, и как-то прощелкала все вышеупомянутые сроки. А ведь должны были быть, должны…

Я понимала, что вообще-то там, в зале ресторана меня ждет Игорь. Но сейчас показаться ему на глаза было страшно. Как ему сказать? И как НЕ сказать? Свой путь до аптеки и обратно в ресторан я помню хреново. В голове был жуткий туман, голос которым я просила тест на беременность, дрожал как у первоклашки читающей стих, в виски ломило нервной болью. Господи, как же я надеялась, что это просто гормональное. Что никакая беременность не при чем, я просто перенервничала, перепутала сроки, забыла что да — были (хотя как такое вообще можно забыть?). В общем, я успела понадеяться на любой авось, даже самый невероятный, пока… Пока за первые же пять секунд мои надежды не растерла в пыль вторая красная полоска. Вот тогда я и заревела, как сопливая малолетка. Потому что…

Иногда мне казалось, что кармически я в прошлой жизни очень провинилась. Может была каким-то Джеком-Потрошителем и убила много ни в чем не повинных людей, потому что ну вот за что? За что мне вот это? Вот сейчас, после того, как Венецкий, мужчина всей моей жизни, признался мне в любви. После того, как я чувствовала себя настолько охренительно счастливой, что впервые в жизни давая право на жизнь всем тем мечтам о наивном женском счастье, паря мыслями где-то под потолком, как зефирное розовое облачко. А тут…

И… Что делать? Как сказать Игорю? Как сказать ему, что вообще-то я жутко грязная, что мало того что изнасилованная, так и забеременевшая от насильника?

Он ревновал меня даже к своему другу. Даже при том, что у него даже не было фактов. А сейчас — факт есть. Меня трахал другой мужчина. И я — залетела. Даже если… Даже если пойти на аборт — сам факт секса уже никто не отменит, не говоря уже, что после первого аборта есть большой риск кучи осложнений и на кому нужна проблемная, поиметая левым мудилой баба, когда по улице ходят красивые, здоровые — а некоторые даже не тронутые. У него — всегда есть выбор. А я — мне же нужен только он, и ему я не буду нужна вот в таком виде.

И ничего в моем мире тогда не было, лишь слезы.

А потом — была Ленка. И Игорь. И необходимость этого разговора, этого признания с каждой секундой становилась все отчетливее. Игорь смотрел на меня и ждал объяснений. Он не собирался просто взять и дать мне уйти. Хотя лучше бы дал мне на это право — исчезнуть, без лишних слов, чтобы не заставлять его испытывать боль, чтобы не видеть в его взгляде, направленном на меня отвращения. Того, что я сама сейчас в свой адрес испытывала.

И мне… Мне пришлось дать объяснения. Выложить это все ему — своим пустым, надтреснутым голосом, ловя непрошенные, так и льющиеся из глаз слезы уголком тканой салфетки. Да что там, я в эту салфетку даже высморкалась пару раз. И в душе было темно, холодно и пусто.

Игорь слушал меня, и лицо его пустело с каждой фразой. В какой-то момент он даже отпустил мои пальцы, и от этого стало особенно горько. Все, как я и думала. Он не хочет ко мне прикасаться. Скоро не захочет и смотреть.

А потом, у меня, наконец, кончились слова. И я уткнулась лицом в салфетку, и плечи снова предательски затряслись.

Вот, скрипнули ножки отодвигаемого стула. Я даже лица поднимать не стала, чтобы не смотреть, как Игорь уходит. Ну… Может хоть вещи с водителем пришлет. Потому что я ему на глаза теперь точно не покажусь. И на работу не явлюсь. Пусть хоть по статье увольняют — не выйду. Не смогу. Слишком больно…

Мне на плечи опускаются две чуть шершавых ладони, а потом и вовсе две крепких сильных руки обвивают меня, затапливая теплом. Я знаю эти руки. Его руки. И от того что я сейчас ощущаю, меня трясет еще сильнее. И еще надсаднее рвутся из груди рыдания. Эмоции будто сносят во мне все живое, все твердое. Я сейчас не сильная. Я сейчас — ничтожество.

— Ох, Дашка. — Тихо шепчет Игорь, — маленькая моя дурочка…

Разворачивает меня к себе, заставляет уткнуться в его плечо. И я цепляюсь в него, отчаянно, бездумно, как в последний раз, потому что точно знаю — потом придется разжимать пальцы. Может, что-то случилось. Может — он до конца не понял, что я ему сказала?

Не знаю, что он понял, но Игорь гладит меня по спине и тихо дышит, прижимая к себе. Ему, наверное, неудобно, ведь стоит он — наклонившись ко мне, но почему-то ему плевать и он стоит в этой неудобной позе, обнимая меня. Меня!!!

— Успокоилась? — Тихо спрашивает он, и я понимаю, что вообще-то да. Я успокоилась. Я больше не давлюсь глухими, рваными рыданиями. Я просто лихорадочно жадно дышу Игорем, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха, пропитанного запахом кожи Венецкого, его охренительного парфюма, его волос.

— Д-да. — Тихо выдавливаю я.

— Тогда давай уже поговорим и подумаем спокойно. — Мягко произносит Игорь.

Глава 38

Игорь не возвращается на свое место напротив меня, он садится рядом, так, что нас не разделяет стол. Садится, и придвигается ко мне, опуская руку на спинку моего стула, будто накрывая меня своим спокойствием, своей уверенностью.

И пока я вовсю шмыгаю носом и стираю с лица прорывающиеся, но сейчас хотя бы не льющиеся рекой, слезы, Игорь молчит и смотрит на меня. И в его лице нет ни капли брезгливости. То что есть — я никак трактовать не могу, не получается. Игорь будто смотрит не на меня, а на что-то хрупкое и безумно дорогое, бесценное. И осознавать, что он может так смотреть на меня после всего того, что я ему сказала — в голове уложить никак не получается.

— Ну что, готова говорить? — Тихо спрашивает Игорь и я качаю головой. Не то чтобы я была готова говорить, но я могу слушать, и «да», и «нет» говорить — тоже. Хватит.

— Для начала, давай определим, что делает тебе хуже всего. — Игорь говорит медленно, взвешивая каждое слово. — Сам факт… инцидента? Или предположение о его последствиях.

Все. Меня трясло от всего. Я даже не знала, от чего меня трясло больше всего. От всего. И ни про что нельзя было сказать, что это мол — не так важно как предыдущее.

— Хорошо. — Верно трактовав мой ступор произнес Игорь. Официант принес нам чай, разлил его по чашкам, и я вцепилась ледяными ладонями в нагревающийся фаянс. Венецкий, кажется, понял, что от нервного напряжения я смертельно мерзну, поэтому накрыл мои пальцы своими, заставив меня нервно вздрогнуть.

— Мне сложно понять, что ты чувствуешь по самому факту — Его голос будто обладал каким-то гипнотическим эффектом, заставлял меня отстраниться и слушать. — Вот только почему ты думаешь, что для меня это будет поводом от тебя отказаться?

Как тут объяснить? Я уверена — моя мать, или Ник, или еще какой-то другой человек непременно бы мне вывез, что в произошедшем с Тихоновым — я виновата сама. Я сама носила на работу слишком облегающие юбки, переодевалась в кабинете под камерами, сама пила с Ленкой, сама вышла к Тихонову… В конце концов, если бы я была «правильной», следовала бы нормам этики и воспитания — может и действительно никакой ублюдок бы на меня не взглянул.

— Ты ревновал меня… — Сказала я совсем не то, что думала, но Игорь тут же качнул головой, отвергая этот довод.

— Есть принципиальная разница. Ты же понимаешь, ты же у меня умная девочка. Не можешь же ты не понимать, что есть разница между «ты крутишь роман с моим лучшим другом», и «тебя — без сознания… поимели».

Я нервно всхлипнула, Игорь виновато поморщился.

— Извини, просто сейчас это особо и не обсудишь иначе. Но если ты хочешь — можем в принципе эту тему сейчас отложить. Если ты не в форме.

Господи, нет, я наверное обкурилась. Венецкий в принципе всякий день дома мне рвал шаблон, а сейчас было ощущение, что он на меня лишний раз дохнуть боится. Была ли я в форме? Ну, не в той, в которой могла говорить о подобных вещах спокойно. Но в принципе — отстраненность помогала. Хотя бы держать себя в руках.

— Да какая разница. — Устало произнесла я, прикрывая глаза. — Что так, что так — чужой член в меня кончал, мать его. Хотя не должен был.

К горлу снова подкатила тошнота. Да уж. Кажется, собственной саркастичности нужно дать отпуск. Сейчас я совсем не в форме, чтобы быть безжалостной к самой себе.

— И? — Уточнил Игорь. — Факт неприятный, отвратительный — бесспорно. Мне больно за тебя, крошка, ужасно больно — но я подчеркиваю, что сам факт этого меня от тебя не отвернет.

— А чужой ребенок? — Сипло поинтересовалась я, напоминая ему о второй проблеме. — Ты настолько благороден, что станешь папой чужому ребенку?

— Давай озадачимся тем, что вообще — с чего ты взяла, что ребенок не мой? — Чуть насмешливо уточнил Венецкий, глядя на меня. Вот же… Как будто не сам презервативы пачками переводил.

— Мы предохранялись. — Произнесла я, притягивая к губам чашку с чаем. Сделать глоток даже не сразу получилось — губы тряслись.

— Ой, не всегда. — Игорь смешливо поморщил нос, пряча взгляд и улыбку. — Далеко-далеко не всегда. Даже в наш с тобой первый марафон — помнишь его?

— Помню. — Прошелестели мои губы. Я врезала в память каждую секунду с ним, а тот день вообще хранила в памяти как бриллиант. Но… Я не обращала внимания на то, предохраняется ли Игорь в каждый конкретный раз. В конце концов, мы реально часто трахались, как будто только-только распробовали всю прелесть секса и наверстывали упущенное время. Иногда, я, конечно, замечала, как Игорь отвлекается, чтобы надеть презерватив. Но чаще всего — я задыхалась, изнемогая от нетерпеливого желания ощутить, наконец, его член внутри себя.

— В общем-то, даже тогда минимум раза три было без резины. — Игорь виновато улыбнулся. — И потом было. Я искушал судьбу. Честно говорил себе, что если выйдет — значит так и надо. Знаю, это так-то по-свински, делать это без обсуждения с тобой, но все-таки.

Вообще, будь я мало-мальски в форме, это откровение бы, пожалуй, стало поводом для первого скандала с Венецким. Потому что да — приличные люди о таких «искушениях судьбы» вообще-то предпреждают. В конце концов, мы же оба знаем, сколько места в моей жизни занимает карьера и самореализация, просто так с бухты-барахты ребенка в мой ритм жизни не впишешь, только если все спланировать и обдумать. Серьезно. Нет, в общем и целом, я ради Венецкого была готова на всякое, на очень-очень многое, но он вроде как от меня больших жертв и не требовал. Я его и карьеристкой очень устраивала. Но я бы рассердилась, будь у меня иное настроение.

А сейчас, честно говоря, сил ругаться с Игорем у меня не было. В конце концов, если вставать перед ситуацией «быть беременной от любимого мужчины» и «быть беременной от изнасиловавшего тебя мудака» — понятно, что я выбрала бы, да?

— Значит, ты готов верить, что беременна я от тебя? — Тихо спросила я, глядя Игорю в глаза. Он улыбнулся, чуть пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку стула.

— Верю ли я, что могу зачать ребенка любимой женщине? — Задрав брови просто неприлично высоко, с легкой иронией уточнил Венецкий. — Или верю ли я, что у меня куда больше шансов оказаться отцом твоего ребенка, чем у мудака за сорок лет, имеющего некоторые проблемы с потенцией — на которые он пару раз жаловался, к слову. Серьезно, чтобы у него за один раз получилось, а у меня за мои много раз — нет? Вот в это я не очень верю.

— Ты же понимаешь, что если тогда — да, то потом — нет? — Поинтересовалась я, и Игорь рассмеялся.

— Дашка, ну серьезно, если ты могла залететь тогда, то почему не решить — что все-таки от меня? Наш-то с тобой марафон никто не отменял. И он был раньше. Отличный был день, кстати. Незабываемый.

К моим щекам прилила кровь. И сама от себя не ожидала, что смогу смутиться, но все же это произошло.

— Ну вот, хоть улыбаешься. — Усмехнулся Игорь, переплетая пальцы своей руки с моими. — Видеть тебя грустной — худшее наказание, срочно хочется пойти и убить кого-нибудь, к чертовой матери. Ну, или, по крайней мере — что-нибудь сделать.

Иногда мне хотелось назвать Венецкого балбесом, но все-таки я понимала, что это не так. То, что меня сейчас медленно отпускало — было благодаря Игорю. Благодаря его спокойствию, его практически магической убедительности, и мозгам, которые, в отличие от моих, работали и в стрессовой ситуации. Причем, кажется — даже лучше чем обычно. Это он меня успокоил, заставил отступить нахлынувшую панику — потому что, честно говоря, от первой-то новости Тихонова я, конечно, была выбита из колеи, но в принципе — гораздо меньше, чем от второго заявления. И как же совпало — пипец. Вот просто угадал — так угадал, Иван Георгиевич.

— Но мы же сделаем обследование, да?

— Конечно. И генетическую экспертизу, если она потребуется. — Игорь качнул подбородком. Господи, ну какой же он… Невозможный. Ей богу, кажется, он вообще существовал в таком мире, в котором не было нерешаемых проблем.

— Игорь, а если все-таки… — Отчаянно сжимая его пальцы, выдохнула я. Договаривать необходимости не было. И не хотелось. И меня поняли.

— Если «все таки» — будем думать, что делать. — Игорь подался вперед, притягивая меня к себе. И я зажмурилась, от нахлынувшего облегчения, вцепилась в его рубашку. Только бы не расстаял этот невозможный мираж. Только бы не проснуться…

— Ты еще не передумал брать меня в жены? — Печально поинтересовалась я. Вообще — нельзя отказывать мужчинам в таких вещах. Если мужчина важен — нельзя. Не знаю, как Ленка осмелилась отказывать Печорскому, да еще и три раза, она была отчаянная, а я — даже не дав четкого ответа, смертельно боялась, что это будет фатально. Вообще, печально быть женщиной — быстро не соглашайся (сочтут легкомысленной), отказывать не смей (смертельно обидишь).

— Ты такая наивная, Дашка. — Игорь фыркнул. — Думаешь, я откажусь от возможности тебя провозгласить своей женщиной во веки веков? Чтобы всякий кто на тебя смотрит, сразу закатывал губищу, потому что ты уже будешь моя жена и мать моих детей? Ты уже готова дать свой положительный ответ, я правильно понимаю?

Разумеется, я была готова. Венецкий всегда все правильно понимал! С самого начала.

Глава 39

Не то чтобы Георгичу по жизни везло, но, в общем и целом — он был доволен. Даже с учетом того, что он оказался в тюрьме — было конечно паршиво, не хватало привычного комфорта, но жить можно было. Георгич быстро осваивался в новых условиях. Благо, возраст обеспечил «льготы», не пришлось «прописываться в хате», на чем часто сыпалась вечно понтующаяся мелкая шваль. И Дарья налажала, и не заявила об изнасиловании. Сейчас-то она наверное ничего доказать не сможет. И это было отлично. Честно говоря, Георгич все свое время в КПЗ боялся, что в ментовку ляжет и это заявление. Он слышал лишь краем уха как опускают насильников, и честно говоря — себе на задницу приключений огрести не хотел. Сейчас он не ходил в опущенных, даже неким авторитетом пользовался, пока их пахан не особо доканывался. Это бы быстро поменялось, если бы в приговоре Георгича появилась новая строчка. Но нет, Дарья не заявила. Даже на суд не явилась, шлюшка, брезговала, поди.

Георгича Ильина бесила принципиально. Ну, вот кто она такая, чтобы ему отказывать? Ведь известно же, что все бабы, которые хоть чего-то добились на карьерной лестнице, зарабатывали свое положение, исключительно отрабатывая передком. Ну и какого хрена вообще она ему смела отказывать? Георгич не знал, кому дает Ильина — генеральному ли, или его заму, или обоим сразу, девица качественно шифровалась, вовсю строила из себя «не такую», да только кто же ей верить собирался? Дала бы и Георгичу, вот что ей стоило? Это потом у Дарьи конкретно так шарики за ролики заехали, и она стала палиться с замгенерального. А не зря, не зря он за нее еще тогда заступился и все изгадил. У Георгича был такой чудный план, как шантажом заставить Ильину ему все-таки дать. Пришлось откладывать и менять планы. Ну, он-то своего добился. Отымел ломливую девку, покуда она валялась в клофелиновой коме. Вот только…

Она про это не помнила. Георгич с одной стороны отчаянно не хотел, чтобы ему надбавили срок, и чтобы в тюрьме стало известно, о «неблагородной» части тихоновских подвигов — а с другой стороны, осознание того, что эта коза там в ус не дует, трахается с кем ей хочется — раздражало. Неимоверно.

Георгичу смерть как хотелось сполна вернуть этой стерве все ее отказы. Ведь ломалась же, бесила, била по самолюбию, как коленом по яйцам, строила из себя бабу экстра-класса. И смерть как хотелось сбить с нее эту спесь, раздавить, сломать, унизить. Так, чтобы прочувствовала себя тем жалким созданием, которым заставляла себя чувствовать Георгича.

Для верности Тихонов выждал время. Чтобы Ильина, в случае чего, при подаче заявления ничего не смогла доказать. Честно говоря, ему и место схрона с телефоном сказали не сразу, а после первого взноса в общак. Проверяли. В конце концов, за нычку с телефоном можно было получить неделю в карцере, не меньше. А вдруг новенький стукачок?

Что сказать Ильиной Георгич планировал с месяц, пожалуй. Еще пока валялся в тюремной больничке, отходя от сотрясения, перебирал в голове реплики, оценивал их эффективность.

Стерва продолжала кувыркаться с Венецким, того адвоката что защищал ее права в суде она себе позволить точно не могла. Наслаждалась жизнью, раздвигала ноги, процветала, в общем. Даже не парилась тем, что вообще-то без Георгича она бы сдохла гораздо быстрее. Ведь он ее спас! Отмазал перед Тохой, выиграл время, вызвал Венецкого. Где бы она была без него, как не на том свете?

А нет — даже не вспоминала. Нет, ее совершенно точно нужно было поставить на место, напомнить ей, что она — всего лишь подстилка, и ничего больше. И что да, ее мнения не спрашивали, она должна была давать, раз уж ее кто-то в принципе захотел. Не шикарная же была бабенка, ой, не шикарная. Вот только коза смела презрительно морщить нос на подкаты Георгича. И что о себе возомнила?

О да. Все чего хотел Георгич — он получил сполна. Когда Ильина чуть язык не проглотила, после его «благодарности». Мысль подколоть залетом была экспромтом. Вообще-то Георгич ничего такого не планировал, но эффект превзошел все ожидания. Судя по мгновенно швырнувшей трубку Дарье — у нее был повод поверить Георгичу. И это было прекрасно. Настолько прекрасно, что Тихонов в этот вечер аж трижды в карты проиграл, остался без сигарет, но пришел к мысли, что если Ильина разбежится с хлыщом Венецким — три пачки сигарет, пусть и неплохих — малая потеря. Засыпал Георгич довольнешенький, представляя как где-то там рыдает, умирая от жалости к себе, сломанная, поиметая Дарья. И Венецкий ее наверняка бросит, на кой хрен она ему сдалась? Баб вокруг много, зачем брать порченую?

И настроение приподнятое сохранялось где-то три дня, даже принудительные работы, да раздражительность Кривого — авторитета в хате Георгича бесили не очень сильно.

— Тихонов, на выход. К тебе посетитель. — Рявкнул один из вертухаев незадолго до обеда, и это на самом деле Георгича удивило. Не должны были его посещать, ну не мать же приехала из Казани. Не в форме она была по поездам шляться. И вообще, ее вряд ли бы выпустили из дурдома.

Но, тем не менее, Георгича проводили к комнатам для посещений, и не в каморку для коротких встреч, разделенную стеной с окошком, и закольцованными телефонами для разговоров. Нет, отвели в комнатку для долгих встреч, туда, куда обычно приезжали жены. Неужели Ильина притащила свою задницу? Раскаялась? Неужто и вправду залетела, и что она хочет? Может вытащит Георгича, как отца своего ребенка, из тюрьмы пораньше — через какого-нибудь любовничка? Ну а что, из-за нее Георгич здесь оказался, пускай поработает передком, чтобы его отсюда вытащить.

Однако, стоило только двери комнаты для свиданий захлопнуться за спиной Георгича, и ему — собственно оказаться лицом к лицу со своим «гостем» — Тихонову отчаянно захотелось обратно в камеру. К злобному, агрессивному Кривому, к картишкам и баланде.

— Ты-ы-ы?

Венецкий сидел на широкой кровати и спокойно бинтовал себе руки, красными боксерскими бинтами. Георгич хорошо помнил, что вообще-то у замгенерального был КМС по боксу, потому Тихонов особенно и не лез на рожон. Словить по морде — не хотелось в принципе, а представляя как может бить даже бывший боксер — раздражать Венецкого хотелось и того меньше.

Тихонов в панике шатнулся было назад, чтобы забарабанить в дверь и вызвать конвой, однако по бокам от нее обнаружились два амбала. Они не только не подпустили Георгича к двери, но и выкрутили ему руки, развернули лицом к Венецкому. А тот, будто и не заметив «маневров» Тихонова, продолжал самозабвенно возиться с бинтами.

У Георгича аж во рту пересохло. Намек был совсем недвусмысленный. Сейчас его будут бить. И было понятно, что Венецкий его жалеть не намерен — даже явился в черной водолазке и джинсах, чтобы на темном не было видно брызг крови.

— Охрана. — Заорал Георгич во весь голос, пользуясь тем, что рот ему не заткнули. Этого должно быть достаточно.

— Они не придут. — Спокойно заметил Венецкий, поднимая, наконец, свои тусклые жесткие глаза на Георгича. — Никто к тебе, падаль, не придет.

Купил. Всех купил. Охрану, начальника колонии — всех. Он мог — Венецкий мог себе позволить швырнуть деньгами, растереть между пальцами. В эту секунду Георгич ощутил, как сильно его бесит вот этот вот хлыщ. Чертов мажор, родившийся с золотой ложкой во рту, у которого было все, и нужно было только щелкнуть пальцами — и желания исполнялись. Ему, смазливому пижону, давали, не смели отказывать. Даже не ясно, кто бесил Георгича больше — этот успешный сопляк, или упрямая Ильина.

— Тебя посадят, — взвыл Тихонов.

— Меня тут нет. — Венецкий пожал плечами. — Меня тут нет, Иван Георгиевич. Я сейчас в Москве, занимаюсь организацией собственной свадьбы. А ты взбунтовался и бросился на охранника, тебя заломали, избили, а после этого ты попал в карцер. Вот и вся музыка твоего сегодняшнего дня, урод.

Виток за витком ложился бинт на кисти рук. Зрелище было гипнотизирующее. Говорят, боксеры так защищали суставы. Говорят — так они усиливали эффект от ударов. Интересно, что верней?

— Ну что ж, не будем терять время. Всего четыре часа на свидание дали. — Венецкий закончил перевязку рук, встал, хрустнул суставами кистей рук, глянул на Тихонова как на червяка, с брезгливым, беспощадным безразличием. Георгич же, завороженный этим жутковатым зрелищем, подумал, что вообще-то раньше, кажется, его бог миловал. Никогда он вот таким Венецкого не видел. И никогда не думал, что таким Венецким может быть. Выражение его лица даже не было угрожающим. Лишь обещающим. Много, очень много неприятных ощущений. Эти четыре часа Георгия еще очень долго не забудет.

— За что? — Вырвалось изо рта Тихонова, и у Венецкого аж лицо вздрогнуло.

— То есть ты считаешь, что не за что, да, Иван Георгиевич? — Медленно произнес он. — Я полагаю, не стоило тебя щадить за все твои подвиги, нужно было добраться до тебя сразу, может тогда ты бы не открыл свою пасть, и не тронул бы мою женщину и мать моего ребенка. Я же пожалел, подумал, что с тебя достаточно. Как же я не люблю ошибаться…

Как он это говорил. Будто эта маленькая шлюшка действительно чего-то стоила… И Георгичу смертельно не хотелось сейчас страдать из-за какой-то дряни.

— Она — всего лишь дырка, — Выдохнул он, — у тебя таких сотня, выброси и найди себе другую.

Кулак Венецкого врезался в скулу Георгича с такой силой, что перед глазами заплясали кровавые зайчики. Боль была сильная, яркая, пронзительная, аж до гула в голове. Георгия уже пожалел о собственном болтливом языке. Вполне же ясно, что сейчас ему врезали за оскорбление. Может, придержал бы язык — оттянул бы побои еще ненадолго.

— Покрепче держите. — Произнес Венецкий, не торопясь, будто давая Георгичу выдохнуть, и Тихонова дернули вверх, заставляя встать на подкосившиеся ноги.

Тщетная надежда теплилась, что Венецкий струсит бить дальше. Или хотя бы начнет перечислять Георгичу его грехи, потеряет время. Но нет, Венецкий без особых промедлений, впечатал кулак Георгичу в печень и от этой боли Тихонов заорал в голос. Потому что боль была совершенно непереносимая. Венецкий же не был настроен слушать его вопли и поддаваться жалости. Совсем не настроен.

— Что ж ты не по-честному бьешь. — Сплюнул Георгич, отчаянно. Может, удастся вывести хлыща на поединок один на один? Может, удастся воспользоваться разницей в весовых категориях?

— Честность об дерьмо не марают. — В словах щенка не было ничего. Ни сомнений, ни пафоса. Но он вновь замолчал. Будто дополнительные слова лишали его удовольствия врезать Георгичу еще раз. Он просто обрушивал на Георгича удар за ударом, кружа вокруг него как сыч, бил снова и снова. По ребрам, по голове, по лицу, по почкам. Неторопливо, будто давай распробовать каждый удар по отдельности. Снова и снова выбивая воздух из легких, не оставляя ни одного живого места на теле. Так, что весь мир пульсировал одной лишь яростной болью. И хотелось упасть, надеясь на извечное «лежачих — не бьют», но давать это сделать Тихонову никто не собирался.

До Тихонова только потом дошло, что бил Венецкий вот так, с оттягом — специально. Чтобы не дать Георгичу потерять сознание, чтобы заставить его захлебываться болью, но при этом не проваливаться в спасительное забытье. Было даже жаль, что сегодня Георгия проснулся, а не сдох во сне. Это было точно не так больно. Может, тогда бы не было всего этого.

В какой-то момент Георгич просто оказался на полу, у ног Венецкого, жалко скуля, и цепляясь в его ботинки. Дышать было тяжело, болело в груди, в глазах темнело. Ему хотелось выдохнуть что-то вроде: «Хватит, хватит», — но с языка срывалось только убогое мычание.

— Честно говоря, за нее, я тебя убил бы нахрен, да только жить с этим неохота. — Брезгливо произнес Венецкий, пару секунд разглядывал Георгича, размышляя очевидно — продолжать ли, но, видимо посчитал, что с Тихонова достаточно, встряхнул руки и отошел подальше. Его халдеи забарабанили в дверь, явно сообщая, что они закончили.

— Кстати, зря ты думаешь, что ты отмазался, мразь. — Хладнокровно произнес Венецкий на прощанье. — Можешь считать дни до суда и пересмотра твоего дела, Иван Георгиевич, и рекомендую тебе запастись вазелином впрок. Интимная жизнь у тебя здесь будет что надо.

Глава 40

На фото — жених с белой подвязкой в зубах. На фоне — белая пышная юбка свадебного платья. Моего свадебного платья. Я от него отбивалась — от конкретно подобной модели, хотела что-нибудь простенькое, современное, легкое, но Венецкий, отправляя меня с Ленкой по свадебным салонам, прямо потребовал, чтобы платье было классическое. Пришлось брать в расчет. Зачем — я узнала позже. И все-таки он был тот еще фетишист…

— Признавайся, что он делал у тебя под юбкой так долго. — Проницательно ржет Ленка, валяясь рядом со мной на диване. Ее пузико существенно меньше моего, но и ее положение уже очевидно и может быть понято любому стороннему человеку.

Я улыбаюсь — слегка смущенно, но в голове вертятся воспоминания. Игорь был скрыт у меня под юбкой на самом деле не так уж и долго, но … все-равно дольше, чем это было необходимо для того чтобы стащить подвязку с ноги. В общем-то только благодаря том, что в тот момент я придерживала юбку перед собой, и стояла, поставив согную в колене ногу на специальную подставочку перед собой и не было палева — чем он там занимался. Ну ладно, занимался — это громко сказано. Всего лишь торопливо сдвинул трусики в сторону и пару раз скользнул языком по половым губам, оба раза задев клитор, заставляя меня сладко вздрагивать. Жадно, голодно, будто напоминая, как алчно он жаждет уже "первой брачной ночи", хотя она точно не была нашей первой. Он все-равно ее хотел. И я хотела.

На следующем фото — я и Игорь с ножом у торта. Ох, как хорошо, что не видно что у меня в этот момент подкосились ноги. Потому что…

Потому что — да, вот на этой фотке Игорь палился. Правая рука — с ножом, а левая в кармане.

Да, в том же кармане лежал заветный пультик. Это была наша с ним шалость. Напоминание о том дурном дне, после которого стало очевидно, что друг без друга нам уже не возможно.

Невеста с вибратором в свербящем месте. Ну с учетом того, насколько у меня то место свербящим было в действительности — все было нормально. Зато… зато я не устала во время свадьбы. Правда, когда Игорь включил вибратор в момент, когда я должна была сказать свое "Да" на регистрации — мне хотелось его сожрать. Согласие было произнесено с характерным стоном, я даже видела многозначительные улыбки некоторых мужиков. Но все-равно это стоило того, чтобы томиться и изнемогать во время всех этих бесконечных "Горько", которые по очереди затягивали, не давая даже присесть, Печорский и Венецкий-старший. Мне было горячо. Целый день горячо.

Нет, не волнуйтесь — от перевозбуждения никто не умер. Я дожила до ночи. Почти изнасиловала своего мужа. И получила самый быстрый оргазм в моей жизни.

Но вообще, никогда не думала, что буду вспоминать о своей свадьбе с таким трепетом. Перебирая в памяти каждый забавный случай, каждый разговор, каждую мелочь и каждый поцелуй. Все-таки… Да, в некоторых сказках свадьба действительно была самым счастливым днем. В моей сказке, например — так оно и было. Да, было много подвыпивших гостей, ну и что, а? Люди радовались — за меня, за Игоря, желали нам счастья — так спасибо же им за это. За то что разделили тот сказочный миг, в который я не очень-то и верила в тот день. Все казалось, что это сон, и я проснусь, но… До сих пор не проснулась!

— Нет, серьезно, какие же они у нас с тобой придурки, а. — Ворчит Ленка, когда следующее фото показывает нам Печорского и Венецкого перед регистрацией, корчащих рожи, не как взрослые бизнесмены, а как заправские школьники.

— Ты еще вспомни, как они высотой тортов мерялись. — Хихикнула я. Был такой эпизод, на свадьбе, когда на полном серьезе эти два придурка бегали вокруг торта с рулеткой и спорили как оглашенные, как считать — с фигуркой или без. По высоте с фигуркой победил торт семейства Печорских, а по чистой высоте — наш. Я, конечно, говорила, что мне без разницы. Но понятно же, что с фигуркой — это не чистая победа?

Когда явились будущие "отцы семейств" мы с Ленкой пересмотрели фотки и с их с Андреем свадьбы, не только с нашей с Игорем. Ну и минералочка у нас закончилась, вот это была трагедия. И предстали мы перед нашими мужьями в ужасном виде. Просто в кошмарном. Бесстыже развалившимися на диванчике, в своих, честно отжатых у любимых супружников громадных футболках. Ну и в штанишках для беременных. Их отжать ни у кого не получилось, пришлось покупать. Транжирить семейные миллионы. Честно говоря — никак не привыкну к этому.

Наверняка, целая куча семейных психологов была бы сейчас возмущена нашим с Патрикеевой "затрапезным" видом. Как можно появляться перед возлюбленным мужем вот такой вот — без укладки, с волосами собранными в пучок, без маникюрчика и о ужас — с невыщипаными бровями. Ведь для него, болезного, один твой вид — с большущим пузом — уже огромный стресс. Он-то тебя возлюбил когда-то стройненькой ланью, а не вот таким вот бегемотом, так?

А вот нет! Нифига это было не так. В этом была удивительная музыка любви, что Венецкий хотел меня любой. В пижамных ли фланелевых штанах, или в легком свободном платье. С животиком — и до того, как он у меня появился. Говорят, некоторых женщин меньше хотят во время беременности. Блин, а мы у трех врачей консультировались на тему "а точно ли так часто трахаться во время беременности можно". И Печорский обожает Ленку ничуть не слабее.

Венецкий даже заикался пару раз, что я мол слишком красива беременной, и он мол может не удержаться и устроить нам еще одного ребенка, чтобы насладиться этой моей красотой. Я тогда поворчала, что ребенка по такой мотивации не "устраивают", но намек вполне себе поняла.

— Ну до завтра, — на прощанье улыбнулась мне Ленка, и я расслабленно киваю.

— Ага. Если я конечно до завтра не рожу…

Сроки подходили уже подступали ко мне вплотную, водители уже дежурили посменно и круглосуточно, всегда готовые отвезти меня в клинику. И в клинике кажется тоже уже посменно дежурили мои личные врачи.

Игорь проводил Печорских, вернулся ко мне, заставил вытянуть ноги к нему на колени.

— М-м-м, а я и не знала, что миллионеры делают такой классный массаж ног, — промурлыкала я, вытягиваясь на диване.

— Будет чем заняться, как разорюсь. — Усмехнулся Игорь, осторожно разминая мне пальцы. Это кстати было мое проклятие — ноги отекали ужасно, и уставали в последние месяцы еще сильнее. Впрочем, ради вот таких вот моментов я готова была потерпеть. Потому что сейчас я балдела и тихонечко скулила от удовольствия. Пальцы у моего мужа были просто волшебные.

— Будешь так эротично постанывать, я не удержусь и тебя поимею. — Фыркнул Игорь.

Ну, я была бы не я, если бы я после этого заявления не добавила своим стонам глубины и продолжительности.

— Дашка…

Тон опасный, боже, боюсь-боюсь. Было бы чего бояться, не запрещал же никто… Говорят, это даже полезно! Не то чтобы я верила, но использовать это утверждение как мотивацию — мне никто не мешал. А Игорь делал вид, что да "все сделает для этой пользы", ага-ага.

Игорь не выдержал на пятой минуте, потянулся ко мне, выше, забираясь руками под футболку, задирая ее.

— Я с тебя спрошу за недоделанный массаж, Венецкий. — Шепнула я ему, но в общем-то не очень и отбивалась. Честно говоря, по беременности я начала хотеть секса еще сильнее и чаще чем прежде. Но, можете себе представить — у Венецкого по-прежнему хватало на меня сил. Можно подумать, для меня они у него в принципе не заканчивались.

— Отвечу по всей строгости, госпожа. — Дурачась откликнулся Игорь, а потом уткнулся носом в мой животик, трепетно, с зашкаливающей нежностью.

— Так, и как тут наша Софья Игоревна? Хорошо себя вела? Маму не обижала? — Поинтересовался он.

— Маму папа обижает. Массаж не делает. — Отклинкнулась я. — А Софья Игоревна сегодня отлично себя вела, даже почти не пиналась.

Софья Игоревна… Да, это действительно была его, Игоря, дочь. Хотя я конечно не сразу поверила, что все так хорошо — аж по УЗИ не те сроки. Делала генетическую экспертизу тайком от Игоря, чтобы если что не подделал результаты, хотя нет, вряд ли он стал бы это делать. Сейчас я это вроде понимаю. Тогда — меня плющило.

Впрочем, сейчас не до этого. Сейчас тело, ставшее таким чувствительным во время беременности начинает медленно разгораться, как неторопливый, но безжалостный лесной пожар.

Господи, как я люблю этого мужчину. Моего мужчину, только моего. Как же наполняет меня радостью его обожающий взгляд.

— Папа исправится. — Обещает Игорь, дотягиваясь наконец до моих губ. — Можно папа сначала напомнит маме, как он ее сильно любит, а?

— Нужно. — Выдыхаю я, глядя в серебряные глаза этого несносного мужчины.

От его любви я никогда не устану. А он — никогда не устанет меня любить.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg