«Бессмертные Мелухи»

Бессмертные Мелухи (fb2) - Бессмертные Мелухи [СИ] (пер. Юрий Фридрихович Седов) (Трилогия Шивы - 1) 1736K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Трипати Амиш

АМИШ БЕССМЕРТНЫЕ МЕЛУХИ

От переводчика

Писатель Амиш Трипати известен как автор трилогии «Шива» и двух книг из цикла про Раму (планируется цикл из пяти повестей). Все его произведения написаны в жанре «фентези», а главными героями являются персонажи древнеиндийской мифологии. За это Амиша Трипати прозвали даже «индийским Толкином», хотя по моему мнению, больше подходит сравнение с Говардом, так как по стилю та же трилогия про Шиву больше напоминает приключения Конана, чем описание событий в Средиземье. Предлагаю ознакомиться с любительским переводом книги Амиша «Бессмертные Мелухи», первой частью трилогии «Шива». Перевод не преследует коммерческих целей, главной его задачей является попытка привлечь внимание читателей, профессиональных переводчиков и издателей к этой и ей подобных книгам индийских писателей.

Седов Юрий

Глава 1 Он явился!

1900 г. до н. э.

озеро Манасаровар

Подножие горы Кайлас, Тибет

Шива пристально вглядывался в оранжевое небо. Парящие над Манасароваром облака разошлись и открыли его взору закатное солнце. Лучистый даритель жизни завершал еще один день. Прожив двадцать один год, Шива, конечно, видел немало рассветов. Но закат! Он всегда старался не пропустить ни одного заката!

В любой другой день он не смог бы оторвать взгляда от этого потрясающего зрелища — садящееся солнце и огромное озеро на фоне величественных Гималаев, простирающихся так далеко, насколько могли видеть глаза. Но не сегодня. Шива присел на корточки, едва поместив свое гибкое мускулистое тело на узком выступе, возвышающемся над озером. В мерцающем свете, отраженном от воды, причудливо переливались его многочисленные шрамы.

Воспоминания о беззаботном детстве роились в голове. В те веселые дни Шива без устали совершенствовал свое искусство игры в «блинчики», бросая камешки в воду так, что бы они отскочили от поверхности озера как можно больше раз. Сравняться с ним не мог никто из племени. Семнадцать раз!

В любой другой день Шива улыбнулся бы, вспомнив веселые детские занятия, пусть даже омраченные тревогами настоящего времени. Но сегодня он вернулся в свое селение без всякого намека на радость.

Бхадра стоял на страже главного входа, олицетворяя собой бдительность. Шива движением глаз указал ему за спину. Бхадра обернулся. Так и есть! Двое стражей дремали, привалившись к частоколу. Бормоча проклятия, Бхадра принялся их будить, сопровождая слова ощутимыми пинками.

Не сказав ни слова, Шива обернулся к озеру.

О боги, благословите Бхадру! По крайней мере, хотя бы ему присуща какая-то ответственность.

Шива поднес к губам трубку-чиллум и глубоко затянулся. В любой другой день ароматный чарас щедро бы вознаградил его, успокоив возбужденный разум и позволив ему найти причины для утешения. Но не сегодня.

Он снова посмотрел на озеро. Там, слева от него, на берегу, под охраной его людей находились воины загадочного чужеземца. Чужаки были лишены возможности внезапного нападения — позади них было озеро, а между ними и селением стояли двадцать вооруженных соплеменников Шивы.

Эти иноземцы позволили себя разоружить без всякого сопротивления, и вообще, они нисколько не походили на тех кровожадных безумцев, что встречались на этих землях, и которых не интересовало ничего, кроме схватки по любому поводу, а то и без него.

Слова пришельца из далеких земель всплыли в голове Шивы.

«Приходите в наши края. Земля наша лежит за пределами высоких гор. Многие называют нашу страну Мелухой, я же зову ее Небесами. Это самая богатая и могущественная страна по ту сторону гор. Наверное, даже самая богатая и сильная среди всех стран мира! Наши правители приветствуют переселенцев, вам дадут плодородные земли и все необходимое для их обработки. Ваше племя, Гуна, как вы его зовете, вынуждено сражаться за выживание в этой бедной, засушливой стране. В Мелухе вы обретете такую жизнь, какую не могли представить в самых смелых своих мечтах. Заметь, мы ничего не требуем взамен! Просто живите с нами в мире, платите подати, и следуйте законам нашей державы».

Как только Шива услышал эти слова, он сразу же понял — если они придут на новые земли, вождем ему больше не быть.

«Так ли это важно для меня?»

Его племени придется жить по чужим законам и возделывать каждый день чужую землю, чтобы добыть себе пропитание.

В любом случае, это лучше, чем посвящать каждый день борьбе за то, чтобы завтра быть живыми!

Когда рассеялся дым от очередной затяжки чарасом, Шива повернул голову и посмотрел на хижину в центре их поселения, стоящую рядом сего собственной. Там сейчас находился иноземец, которого заверили в полной безопасности. Вероятно, он уже безмятежно спал, не подозревая, что Шива, смутно представляя зачем, решил сделать его своим заложником. Так, на всякий случай.

«Почти каждый месяц происходят стычки с племенем Пакрати, мы боремся за возможность жить нашим селением возле этого священного озера. И с каждым разом враги становятся все сильнее и сильнее, каждый раз они находят себе новых союзников из других племен. С одними Пакрати мы бы совладали, но невозможно устоять против всех горных племен! Уйдя же в Мелуху, мы смогли бы зажить более спокойной, лишенной этого бессмысленного насилия, жизнью. Что в этом плохого? Отчего же нам не принять предложение посла Мелухи? Звучит оно крайне привлекательно!»

Сделав последнюю затяжку, Шива постучал чиллумом об камень, выбивая из него пепел, и поднялся со своего каменного сидения. Он смахнул с обнаженной груди прилипшие к ней остатки пепла, и вытер руку об опоясывающую его тигровую шкуру. Быстрыми шагами Шива направился к своей деревне. Бхадра и его помощники исправно стояли на страже, готовые в любой момент пустить в ход оружие. Проходя через ворота, Шива движением бровей и жестом руки попросил Бхадру расслабиться.

«Почему он забыл, что был в детстве моим лучшим другом? То, что я стал вождем, ничего не поменяло, ему не стоит выказывать мне излишнее раболепие!»

В деревне Шивы были поистине роскошные хижины, в сравнении с другими поселениями в округе. Взрослый человек мог стоять в них в полный рост. Они были настолько крепко построены, что успешно противостояли суровым горным ветрам. Шива бросил чиллум в свою хижину, и направился к соседней, в которой крепко спал посланник. Он либо не подозревал, что оказался заложником вождя горного племени, либо своим покладистым поведением рассчитывал вызвать хорошее отношение к себе.

Дядя Шивы, его гуру, говорил:

— Люди стремятся делать то, за что община их вознаградит. Если община вознаграждает за доверие, люди будут исполнены доверия.

В Мелухе, по-видимому, доверие пользуется большим уважением, раз даже их воины воспитаны ожидать лучшего от незнакомцев.

Шива, почесывая свою косматую бороду, внимательно разглядывал гостя из далекой страны. При первой встрече тот сказал, что его зовут Нанди. Этот мелуханец поражал своим внушительным телосложением, особенно сейчас, когда он вытянулся во весь рост на полу в сонном оцепенении, и только его огромный живот покачивался в такт дыханию.

«Неужели это тот человек, который приведёт меня к моей судьбе? Действительно ли у меня есть судьба, о которой говорил дядя?»

— Твоя судьба так велика, как велики эти горы. Но чтобы достичь своей судьбы, тебе придется преодолеть горы, — пророчил ему дядя.

«Меня ждет великая судьба? А мой народ? Мои люди для меня важнее всего. Ждет ли их счастье в Мелухе?»

Шива продолжал смотреть на спящего Нанди, как вдруг его размышления прервали резкие звуки раковины.

Пакрати!

— Всем к воротам! — закричал Шива во весь голос, обнажая меч.

Нанди немедленно пробудился и потянулся за мечом, лежавшим под шубой в углу. Они вместе бросились к воротам в частоколе, огораживающем деревню. Следуя ставшему привычным порядку вещей при нападении, женщины поспешили собраться в центре поселка, унося с собой своих детей. Мужчины племени бежали в противоположную сторону, у каждого в руках было оружие, готовое к бою.

— Бхадра! Зови наших воинов с озера! — крикнул Шива, когда добрался до ворот.

Бхадра зычным голосом позвал воинов, стороживших спутников посла Мелухи. Те без промедления подчинились приказу. Каково же было удивление воинов племени Гуна, когда мелуханцы выхватили спрятанное под одеждами оружие и устремились к деревне вместе с ними.

Прошло буквально несколько мгновений, и на деревню обрушились Пакрати. Они выбрали хорошее время для нападения. Мужчины племени Гуна обычно на закате благодарили богов за прожитый день, женщины занимались своими делами на берегу. Если и было время, когда грозный клан Гуна походил на любое другое горное племя, пытающееся выжить в этой суровой стране, то это был именно закат.

Но удача и в этот раз отвернулась от племени Пакрати. Из-за нагрянувших гостей из чужих земель, Шива поручил своим воинам быть начеку как никогда. Поэтому нападавших заметили вовремя и лишили их преимущества внезапного нападения. Вмешательство же воинов Мелухи вовсе лишило Пакрати всяких надежд на победу. После короткой, но ожесточенной, схватки, им пришлось отступить.

Шива, чье тело блестело в лучах заката от пота и крови, осматривал место, где произошел бой. Два мужчины племени Гуна погибли, получив смертельные раны. Их будут помнить и воспевать как героев племени! Хуже другое. Несмотря на предупреждение о нападении, десять женщин и детей были убиты. Их изуродованные тела обнаружили у самого озера. Это была большая потеря.

«Ублюдки! Им не справиться с настоящими воинами, поэтому они убивают наших детей и женщин!»

Побелевший от ярости Шива созвал все племя в центр поселения. Он принял решение.

— На этой земле могут жить только варвары! Здесь мы без конца ведем бессмысленные войны. Вы все знаете, как мой дядя попытался установить мир и разрешить всем желающим доступ к озеру. Но все эти подлые племена приняли его добрую волю за слабость. И мы все знаем, что за этим последовало!

Все люди племени Гуна согласно кивнули. Им казалось, что регулярные стычки с соседями приучили их к жестокости, но гибель женщин и детей шокировала их.

— Я от вас ничего не скрываю, и вы прекрасно знаете с каким предложением прибыли сюда эти люди, — продолжил Шива, указывая на Нанди и других мелуханцев.

— Ты наш вождь, Шива, — сказал Бхадра. — Твое решение — наше решение. Так было и будет.

— Но не в этот раз! — возразил ему Шива, поднимая руку. — Это решение полностью изменит нашу жизнь. Я верю, что эти изменения приведут нас к лучшей жизни. Любая жизнь лучше, чем жестокость и насилие, с которыми мы встречаемся чуть ли не каждый день. Вы знаете мое мнение, но выбор — идти или остаться — за вами! Пусть решает все племя Гуна! На этот раз я последую за вами.

Следование традициям у Гуна было глубоко укоренено, но и уважение к Шиве было не меньше, чем дань обычаям. Под его началом племя одержало множество военных побед. В боях Шива продемонстрировал не только потрясающую личную храбрость, но и незаурядные способности военачальника. Все люди племени в один голос сказали:

— Твое решение — наше решение!

*****

Шел пятый день, как Шива увел свое племя с насиженного места. Он остановил караван, что бы разбить лагерь в укромном уголку одной из многочисленных долин, раскиданных на пути в Мелуху. Лагерь Шива распорядился поставить тремя концентрическими кругами. Внешний круг составили привязанные к колышкам яки, в случае появления врагов они могли поднять шум и вступить преградой. В среднем круге вождь разместил мужчин, под чьей охраной был уже третий, внутренний круг возле костра, вместивший в себя женщин и детей.

Шива все время был готов к самому худшему. Он не сомневался, что где-то по дороге их ждет засада. Встреча с ней — вопрос лишь времени.

Конечно, Пакрати были рады захватить освободившиеся земли и получить доступ к побережью озера. Но их вождь, Якхья, и Шива это знал, не мог позволить племени Гана так просто и мирно уйти. Ничего так сильно не желал Якхья, как стать легендарным победителем Гуна, племени Шивы. Ему хотелось, что бы имя его воспевалось в песнях, что бы его почитали как завоевателя земель для Пакрати. Именно такой образ мыслей, распространённый в горных племенах и ненавидел всей душой Шива. В такой атмосфере никогда нельзя было надеяться на мирную жизнь.

Хотя Шива чувствовал себя в сражении как в родной стихии, где проявлялось его мастерство воина и искусство вождя, он осознавал всю тщетность этой бесконечной борьбы за куски лучшей земли.

Он обернулся и посмотрел на сидящего поодаль Нанди, также не терявшего бдительности. Двадцать пять его воинов были частью второго круга лагеря переселенцев.

«Почему Нанди пригласил переселиться именно племя Гуна, отчего он не позвал Пакрати?»

Размышления Шивы прервались, когда ему показалось, что вдали мелькнула чья-то тень. Он пытался высмотреть в той стороне хоть что-нибудь, но тщетно, никакого движения, никаких теней не было видно. Вероятно, игра света обманула его зрение. Шива собрался вновь погрузиться в свои мысли.

Но что же это? Снова тень!

— К оружию! — воскликнул вождь.

Гуна и мелуханцы успели достать оружие и занять оборонительные позиции, когда на них набросились полсотни Пакрати. С их стороны было глупостью так безрассудно пойти в атаку, так как они моментально увязли среди перепуганных животных. Брыкающиеся и мотающие головами яки нанесли серьезные раны нескольким Пакрати, но остальные нападающие, в конце концов, прорвались через живую изгородь и вступили в схватку с людьми Шивы.

Один молодой Пакрати, очевидно это был его первый бой, дико размахивая руками, накинулся на самого Шиву. Избегая удара, Шива подался назад, затем описав мечом плавную дугу, полоснул Пакрати по груди. Рана была неопасна, но неопытный юнец, ругнувшись, отскочил и открыл свой бок. Это все, что было нужно Шиве. Без всякой жалости он вонзил меч в тело врага, перерезая его внутренности. Практически в то же мгновение Шива уже извлек свое оружие и бросил Пакрати умирать мучительной смертью. Увидев занесенный меч над своим соплеменником, Шива высоко подпрыгнул и с размаху нанес удар по державшей меч руке Пакрати.

В это же время Бхадра, не менее Шивы искусный во владении оружием, бился сразу с двумя противниками, держа в каждой руке по мечу. Торчащий из спины горб нисколько не помешал Бхадре с лёгкостью перенести вес на одну ногу и достать мечом горло одного из Пакрати. Оставив его истекать кровью, опытный воин взмахом второго меча рассёк лицо второго врага, выбив ему при этом глаз. Этому воину Пакрати Бхадра оказал милость — вонзил меч прямо в сердце, когда тот упал.

Там где находились мелуханцы, бой шел несколько иначе. Великолепно обученные воины из далеких земель не проявляли излишней жестокости к врагам, они, насколько это было возможным, избегали убийства противников.

Вскоре бой окончился. Пакрати были разбиты. Почти половина их была убита, а оставшиеся в живых стояли на коленях, прося пощады. Среди них находился и Якхья, которому Нанди нанес рану в плечо. Позади него, с занесенным мечом, готовый нанести удар, стоял Бхадра.

— Шива! Быстро и легко, или долго и мучительно?

— Постойте! — вмешался Нанди, прежде чем Шива успел что-либо сказать. — Так нельзя! Они просят пощады, и убить их — значит нарушить правила ведения войны!

Шива повернулся к Нанди:

— Ты просто не знаешь Пакрати! — сказал Шива. — Они жестокие и дикие. Они не оставят нас в покое и будут нападать и нападать, даже если у нас нечем будет поживиться. С ними необходимо покончить. Раз и навсегда.

— Вы и так покончили с прежней жизнью! Вы и ваше племя, о вождь, больше не будете здесь жить. Вы уже совсем скоро окажетесь в Мелухе!

Шива молчал.

Нанди продолжил:

— От вас зависит, как вы расстанешься со своим прошлым! По-старому или как-то иначе?

Бхадра смотрел на Шиву. Тот подал знак ожидать.

— Вождь! Покажите этим Пакрати, что вы лучше их! — призвал Нанди.

Шива задумчиво обратил взор к высоким горам, окружающим их.

«Судьба? Шанс на лучшую жизнь?»

Он повернулся к Бхадре:

— Разоружи их, отними всю провизию и отпусти.

Даже если Пакрати будут настолько безумны, что захотят отомстить, им надо добраться до своего селения и заново вооружиться. Когда же они вернутся, племени Гуна здесь уже не будет.

Поглядывая на Шиву с изумленным лицом, Бхадра, тем не менее, принялся выполнять приказы вождя.

Нанди же с надеждой наблюдал за Шивой и думал: «У него есть сердце и решимость. Он способен на великие деяния. О Господь Рама, молю тебя, пусть это будет он!»

Шива подошел к корчащемуся от боли молодому воину Пакрати, которого он ранил. Тот лежал на земле с искаженным от боли лицом, истекая кровью из глубокой раны. Впервые Шиве стало жаль врага. Он выхватил меч и молниеносный движением положил конец мучениям юного воина.

*****

После четырех недель путешествия, караван переселенцев взобрался на последний горный перевал. Они достигли окраин Шринагара, главного города в долине, носящей название Кашмир. Нанди возбужденно стал прославлять свою прекрасную страну. Шива давно был готов увидеть что-нибудь необычное, чего не было на его незамысловатой родине. Но он в самых смелых мечтах не мог представить то, что открывалось перед его взором! Не рай ли это, воплощенный на земле?

«Мелуха! Земля, где мы заживем настоящей жизнью!»

Вот могучая река Джелам! В горах она была подобна ревущей тигрице, а здесь она вливается в долину как томная корова. Река ласкает похожую на небеса землю Кашмира и огибает огромное озеро Дал. Далее она покидает озеро и долину и продолжает свой путь до самого моря.

Обширная долина была покрыта пышным зеленым ковром, на котором был выткан шедевр, имя которому Кашмир. Всюду видны цветы невероятных, божественных оттенков, и только устремленные к небесам высокие платаны могли поспорить с этими цветами в красоте. Привыкшие лишь к реву ледяного ветра уши людей из горного племени Гуна наслаждались теперь пением невиданных птиц.

— Если это только провинция на окраине страны, то насколько прекрасной должна быть ее центральная часть? — шептал Шива в благоговейном страхе.

Оказалась, что озеро Дал издревле было местом военного лагеря мелуханцев. На западном берегу озера, рядом с рекой Джелам, когда-то был построен пограничный городок, со временем превратившийся в знаменитый Шринагар, что означало «почтенный город».

Стоял Шринагар на обширном земляном выступе, возвышающемся над долиной на три человеческих роста. На этом выступе стояли городские стены, двадцати метров в высоту и четыре метра в толщину. Люди племени Гуна были поражены простотой и одновременно величием города, построенного на естественном возвышении, которое, помимо высоких крепостных стен, служило дополнительной защитой от нападавших врагов. Возвышенность, на которой стоял город, спасала горожан также и от нередких в этих местах наводнений. Внутри стен город напомнил переселенцам рыбацкую сеть своими прямыми улицами, аккуратно делящими все пространство на кварталы. Были здесь специально отведенные места под рынки, храмовые постройки, сады, площади собраний, и под другие потребности изысканной городской жизни. Все дома своими фасадами были похожи друг на друга, все имели несколько этажей и были сложены из кирпичей или каменных блоков. Отличить дом богатого человека от дома более бедного, снаружи можно было только по размеру блоков, из которых было сложено строение.

В отличие от буйных красок природы самого Кашмира, в городе Шринагаре преобладали сдержанные оттенки серого, синего и белого цветов. Во всем городе царили порядок и чистота, люди были спокойны и уравновешены. Почти двадцать пять тысяч человек считали Шринагар своим домом. Теперь к ним добавились еще две сотни прибывших от самого подножия Кайласа переселенцев. Их вождь чувствовал в себе небывалую легкость, какой не было с того самого страшного дня много лет назад.

«Я вырвался! Я могу начать все сначала. И я могу забыть!»

*****

Племя Гуна временно поселили в пригороде, к югу от Шринагара. Нанди, сопровождавший их, отправился искать советника, который занимался такими вот прибывшими на поселение людьми. Вскоре он вернулся с молодым человеком, который улыбнулся и сложил руки в приветственном жесте.

— Добро пожаловать в Мелуху! Меня зовут Читрангадха. Я помогу вам освоиться в нашей прекрасной стране. Вы всегда можете обратиться ко мне с вопросами. Я знаю, что вашего вождя зовут Шива, могу ли я его увидеть?

Шива сделал шаг вперед и сказал:

— Это я!

— Отлично! — воскликнул Читрангадха. — Вам надо пройти со мной, я сделаю запись о том, что вы назначены смотрителем своего племени. Все, что будет касаться ваших людей, вы будете узнавать лично от меня. Ну и, разумеется, как вождь, вы несете полную ответственность за людей своего племени.

Нанди прервал излияния Читрангадхи, что бы сообщить Шиве:

— О вождь, пока ты с советником занимаешься формальностями, позволь, я помогу твоим людям благоустроиться на отведенном им месте.

От взгляда Шивы не ускользнуло, что с не перестающего улыбаться лица Читрангадхи на мгновение, когда его перебил Нанди, исчезла улыбка. Советник, конечно, быстро справился с собой, и на его лице вновь сияла улыбка. Шива обернулся и посмотрел на Нанди.

— Конечно! Тебе даже не стоило просить моего разрешения, — сказал ему Шива. — Но ты, мой друг, должен пообещать мне кое-что.

— Да, вождь! Чего ты желаешь? — слегка склонившись, спросил Нанди.

— Зови меня просто Шива. Забудь про вождя, — усмехнулся Шива. — Я тебе не господин, я тебе друг!

Удивленный Нанди поднял голову, затем снова склонил ее, произнося:

— Как пожелаете, вождь! То есть, да, конечно, Шива!

Когда Шива взглянул на советника, то ему показалось, что улыбка на его лице стала более искренней. Читрангадха позвал Шиву за собой:

— Пойдемте со мной, господин. Я постараюсь уладить все дела как можно быстрее.

*****

Вновь прибывшее племя шло по лагерю, в котором проживали такие же иноземцы, переселившиеся в Мехулу. Дороги в этом лагере, как и в Шринагаре, представляли собой четкую сетку, и тянулись с севера на юг, и с востока на запад. Конечно, эти дороги нисколько не напоминали тропы, протоптанные в горах на родине Шивы. Но кое-что странное в дорогах Шива все-таки подметил.

— Нанди, зачем все эти дороги посредине украшены разноцветными камнями? — спросил Шива своего друга.

— Они закрывают каналы со сточными водами. Все сточные воды со всего лагеря утекают по этим каналам, делая лагерь чистым и защищенным от болезней.

Шиву поразило то, насколько все было продумано строителями Мелухи.

Все племя Гуна поселилось в большом трёхэтажном здании. В который раз они отдали должное мудрости своего вождя, принявшего предложение посла Мелухи. Каждой семье в доме была отведено отдельное помещение. Помимо добротной и удобной мебели, в комнатах висели полированные медные пластины, в которых люди могли видеть свое отражение. Также удивленные всеми этими чудесами люди, нашли в своих комнатах простыни, полотенца и даже одежду. Потрогав ткань, изумленный Шива спросил:

— Из чего это сделано?

Читрангадха с радостью просветил его:

— Это хлопок. Есть такое растение, мы выращиваем его на наших землях и из него получается такая ткань, которую вы держите в руках.

В каждой стене находилось широкое, пропускающее свет, тепло солнца и свежий воздух, окно. Больше всего всех поразлило наличие отдельных комнат для мытья, в которых вода утекала по наклонному полу в сливное отверстие. Что бы потекла вода, достаточно было повернуть рычаг на одной из стен. Загадкой для всех осталась находящаяся в правом углу утопленная в пол керамическая раковина с большим отверстием внизу.

— Это какое-то волшебство! — бродила по дому и приговаривала мать Бхадры.

Шива заметит, что к дому приближается странного вида человек. Это была миниатюрная женщина с кожей пшеничного цвета, ее бедра и ноги были закутаны в белую ткань, другой кусок такой же ткани был завязан на ее груди. Ее плечи были покрыты накидкой из другой ткани. В центре лба женщины была нанесена белая точка. Через ее левое плечо к правому боку у нее свободно свисал витой шнур. Увидев эту женщину, Нанди очень удивился и поспешил ее поприветствовать:

— Госпожа Аюрвати! Я не ожидал увидеть здесь такого прославленного лекаря, как вы!

Аюрвати взглянула на Нанди с улыбкой и ответила на его приветливее, сложив ладони:

— Я никогда не упускаю случая применить свои умения и пополнить знания. Но, мне очень жаль, воин, но я не узнаю тебя. Мы раньше встречались?

— Я — сотник Нанди, госпожа. Мы не встречались до сегодняшнего дня, но кто же не знает величайшего лекаря нашего времени?

— Спасибо, Нанди, — смущенно проговорила Аюрвати. — Но я думаю, что ты преувеличиваешь, есть много лекарей, превосходящих меня.

Затем женщина-лекарь обратилась к Шиве:

— Я рада вас приветствовать в Мелухе, вождь. Я и мои помощницы будем оказывать вам и вашим людям посильную помощь, пока вы будете проживать здесь.

Видя, что Шива явно что-то недопонимает, Читрангадха пояснил ему:

— Этот дом — всего лишь ваше временное пристанище. Позже у вас будут намного более удобные дома. Вам всего-то надо здесь прожить неделю-другую.

— Но друг мой, — воскликнул Шива — Нам и этот дом кажется чем-то невероятным. ОН превосходит все наши ожидания? Не так ли, Мауси?

Последние слов Шива, усмехнувшись, сказал матери Бхадры. Потом он настороженно спросил Читрангадху:

— А зачем тогда нам жить здесь неделю или больше?

— Не волнуйся, Шива, — вмешался Нанди. — Это всего-навсего предосторожность. У нас в Мелухе не так уж много болезней и у нас хорошо их умеют лечить. Но переселенцы часто приносят с собой новые болезни. Все это время, что вы будете жить здесь, за вами будут наблюдать лекари и, при необходимости, лечить.

— Да, мы строго следуем этому правилу, но зато и успешно боремся с разными страшными хворями, — добавила Аюрвати. — В основе нашего лекарского искусства — соблюдение канонов чистоты.

— Каноны чистоты? — сморщился от непонимания Шива.

Нанди, несколько смущенный, жестом руки попросил Шиву не спорить и пробормотал:

— Согласись со всем, что тебе скажут, Шива. Пожалуйста. Нам всем в Мелухе, для нашего же блага, приходится следовать многим правилам. Госпожа Аюрвати знает свое дело, следуй ее советам.

— Если вы сейчас свободны, я могла бы без замедления рассказать вам что к чему, — предложила Аюрвати.

— Да, я свободен и это будет вам не так уж дорого стоить, — ответил Шива. — Я даже не против, если вы заплатите мне позже.

Бхадра хихикнул, а Аюрвати посмотрела на Шиву пустым взглядом, ничуть не удивляясь его попытке пошутить.

— Я не понимаю, о чем вы, — холодно заметила женщина-лекарь. — Мы, пожалуй, начнем, с умывания.

И она проследовала в дом, где временно было размещены люди Шивы, бормоча себе под нос:

— Ох уж, эти неотесанные варвары…

Шива лукаво взглянул на Бхадру.

*****

Вечером, после плотного ужина, всем людям племени Гуна подали лечебный напиток.

— Тьфу! — лицо Бхадры исказилось от выпитого. — Это хуже, чем моча яка!

— Ты знаешь, какова на вкус моча яка? — засмеялся Шива и от души хлопнул своего товарища по спине. — Выпил? Теперь ступай к себе, я хочу как следует выспаться.

— Да! Ты видел, какие здесь кровати? Это будет лучший сон в моей жизни! — восторгался Бхадра.

— Конечно, я видел здешние кровати! — усмехнулся Шива. — А теперь убирайся отсюда, я хочу сам испытать это блаженство!

Громко смеясь, Бхадра покинул покои Шивы. Он был не единственным, кто восторгался этими неестественно мягкими и удобными кроватями. Все племя поспешило разойтись по своим комнатам, что бы насладиться сном, которого у них еще никогда не было. Но их поджидал сюрприз.

*****

Шива ворочался в своей постели с боку на бок. На нем было только дхоти оранжевого цвета. Его тигровую шкуру забрали почистить, а хлопковая накидка лежала на низком стульчике возле кровати. На столе, стоящем у стены, лежал чиллум.

«Эта проклятая кровать слишком мягкая! Как на ней вообще возможно спать?»

Вскочив с кровати, Шива сорвал с нее простыню, бросил ее на пол и лег. Вышло немного лучше, сон стал украдкой овладевать им. Там, дома, он давно бы уже крепко спал. Шива понял, что скучает по грубому шершавому холодному полу своей хижины, что скучает по пронизывающим ветрам Кайласа, укрыться от которых было практически невозможно. Он скучал даже по запаху своей тигровой шкуры, который, казалось, несет успокоение. Его нынешнее жилище, без сомнения, было роскошным, но чужим и непривычным.

Как было уже не раз, подсознание выдало ему истину:

«Дело не в кровати, дело во мне самом».

Именно в этот момент Шива ощутил, что он сильно потеет. Комната вдруг закружилась перед глазами, тело его как будто вытягивалось. Когда-то обмороженный палец правой ноги наливался жаром, а шрам на левом колене, полученный в бою, пытался разойтись. В мышцах и суставах чувствовалось ломота, казалось, что огромная рука переминает его тело. Вывихнутое в горах, и так окончательно не зажившее, плечо рвалось из стороны в сторону. Мускулы сжимались и разжимались, пытаясь переломать кости.

Дыхание давалось с усилием. Шива широко открыл рот, надеясь пропустить в грудь как можно больше воздуха. Собрав все силы и превозмогая боль, Шива сел и сделал глубокий вдох. Ворвавшийся сквозь открытое окно под шуршание штор свежий ветерок принес ему облегчение. Появились силы бороться с неведомым недугом. Шива сосредоточился и стал чередовать глубокие вдохи с длинными выдохами.

Тук! Тук! Тук!

Стук в дверь встревожил Шиву. Он на миг потерял ориентацию. Дышать было все еще тяжело. Плечо дергалось. Но боль начала отступать. Он посмотрел на колено — шрам исчез. Но почему так тяжело дышать? Что там с тем пальцем? Выглядит здоровым! Шива пошевелил им, впервые за много лет, ему показалось, что раздался оглушительный треск. Дыхание так и не восстановилось, при этом появилось какое-то ледяное покалывание в районе горла. Очень холодно!

Тук! Тук! Тук!

В дверь стучали уже настойчиво.

Шива закутал шею хлопковым покрывалом и поспешил открыть дверь.

Темнота скрывала лицо гостя, но все же Шива узнал Бхадру. Тот сразу шепотом, но с паникой в голосе, сообщил:

— Прости, что беспокою так поздно, но у моей матери внезапно начался сильный жар! Что мне делать?

Рука Шивы инстинктивно дотронулась до лба Бхадры.

— Да у тебя тоже жар, дружище. Иди к себе, а я поищу лекаря.

Пока Шива шел к выходу из их общего дома, открывались двери комнат и все его люди сообщали, что у них начинается незнакомая им болезнь, сопровождаемая жаром.

Тогда Шива сменил шаг на бег, выскочил из дома и помчался к зданию, где жили лекари. Там он принялся сильно стучать в дверь. Аюрвати открыла немедленно, как будто поджидала его.

— Помогите! — воскликнул Шива. — Все мои люди чем-то заболели! Нам нужна ваша помощь.

Аюрвати потрогала лоб Шивы.

— А у тебя нет жара?

Шива потряс головой:

— Нет!

Было видно, что Аюрвати удивлена. Она обернулась и крикнула своим помощницам:

— Собирайтесь! Идем! Это началось.

Когда лекари уже входили в дом племени Гуна, откуда-то появился Читрангадха и спросил Шиву:

— Что случилось?

— Не знаю, но практически все в доме внезапно заболели.

— Вы сами покрыты потом!

— За меня не волнуйтесь, жара у меня нет. А сейчас извини — мне надо посмотреть, что там с моими людьми.

Читрангадха согласно закивал и пообещал:

— Я пойду и отыщу Нанди!

Когда Читрангадха убежал искать Нанди, Шива бросился в свой дом. Войдя внутрь здания, он поразился от увиденного. Все факелы и светильники были зажжены. Из комнаты в комнату ходили лекари и давали напуганным людям лекарства и рассказывали, что им надо было делать. За каждым лекарем следовал писец и что-то помечал на свитке из пальмовых листьев. Очевидно, что к болезни, столь неожиданной для соплеменников Шивы, мелуханцы были заранее готовы. В конце длинного коридора стояла, уткнув руки в бока, сама Аюрвати, похожая на полководца, наблюдающего за действиями великолепно обученного войска.

Шива подошел к ней:

— А второй и третий этажи? Там тоже люди!

Аюрвати ответила, даже не обращая взор на него:

— Лекари работают во всем здании. Я скоро поднимусь и посмотрю, как там дела. Через половину мухурты все твои люди будут осмотрены, и им будет оказана помощь.

— Я уверен, что ваши лекари мастера своего дела, но не перестаю молиться, что бы все уладилось, — взволнованно ответил ей Шива.

После этих слов Аюрвати все-таки посмотрела на Шиву, брови ее слегка поднялись, а губы изогнулись в лёгкой улыбке:

— Не переживай. Мы — мелуханцы, мы можем совладать с любой проблемой! Все будет хорошо.

— Я могу чем-либо помочь?

— Да, будь добр, сходи и помойся.

— Что?

— Помойся. Прямо сейчас сходи и помойся! — твердо сказала Аюрвати и отвернулась, что бы дальше следить за лекарями.

— Не забывайте, что дети до пятнадцати лет должны быть острижены, — напомнила Аюрвати своим помощникам. — Я сейчас поднимусь наверх! Ты еще здесь?

Действительно, Шива до сих пор так и не сдвинулся с места. Он, едва сдерживая гнев, ответил женщине-лекарю:

— Какое имеет значение, чистый я или грязный? Мои люди в беде, и мой долг — помочь им!

— У меня сейчас нет ни времени, ни терпения что-то тебе объяснять! — судя по тону, среди черт характера Аюрвати вспыльчивость была не на последнем месте. — А теперь ступай, и не медленно помойся!

Шива смотрел на Аюрвати и делал героические усилия, что бы уста его не раскрылись и не наговорили лишнего. Его крепко сжатые кулаки так же хотели вступить в этом спор. Но Аюрвати была женщиной.

Аюрвати тоже смотрела на Шиву. Она была лекарем и привыкла, что нуждающиеся в ее услугах беспрекословно ей подчиняются. Когда она велела больному что-нибудь сделать, то не сомневалась, что вопросов не будет. Конечно, за долгие годы ей попадалось немало таких, как этот Шива, особенно знатного происхождения. Этих людей приходилось уговаривать, не приказывать им. Но Шива ведь простой варвар-переселенец, никакой не царедворец.

В конце концов, Аюрвати совладала с собой и практически спокойным голосом сказала:

— Ты весь в поту. Если не смоешь немедленно этот пот, он убьет тебя. Пожалуйста, доверься мне. Ты не поможешь своему племени, если будешь мертвым.

*****

Читрангадха без остановки барабанил в дверь. Наконец дверь отворилась, и показалось заспанное лицо Нанди. Увидев, кто его потревожил, он буквально зарычал:

— Надеюсь, произошло что-то по-настоящему серьезное!

— Собирайся поскорее! Все племя Шивы заболело!

— В первую же ночь? — Нанди накинул плащ. — Идем!

*****

Помещение для мытья показалось Шиве довольно странным. Он привык плескаться в прохладных водах озера Манасаровар, совершая омовение дважды в месяц. Здесь же все было не так, непривычно, да и места мало. Он повернул рукоятку таинственного механизма и вода потекла. Шива вымылся, используя скользкий кусок вещества, которое мелуханцы называли мылом. Аюрвати настаивала на применении мыла. Снова нажав на рукоятку, он прервал поток воды и взял полотенце. Во время энергичного растирания Шива вновь ощутил невероятные изменения в своем теле. Плечо было как новое. Посмотрев на колено, он не обнаружил шрама, не было никакой боли. Обмороженный палец полностью исцелился. Тут Шива вдруг понял, что это коснулось не только его израненных конечностей, но и всего тела. Оно всё ощущалось как новое, омоложенное и более сильное! Однако шея все еще была в плену холода.

«Что со мной происходит?»

Выйдя из комнаты-мыльни, Шива надел новую чистую одежду. Аюрвати строго запретила ему пользоваться старой, пропитанной его потом. Как только он закончил одеваться, в дверь постучали. Это была Аюрвати.

— Я пришла проверить — в порядке ли ты?

Шива впустил женщину-лекаря в комнату. Аюрвати первым делом потрогала его — жара не было. Она кивнула и сказала:

— Ты выглядишь здоровым. Да и твоим людям уже гораздо лучше. Беда минула.

В ответ Шива благодарно улыбнулся:

— Все благодаря вам и вашим помощникам. Мне жаль, что я пытался спорить с вами. Я понял, что вы желали только добра.

Слегка удивленная его словами Аюрвати, улыбнулась, и, оторвав взгляд от пальмового свитка, сказала:

— Пытаешься быть вежливым?

— Знаете ли, я не такой уж грубый, как может показаться, — усмехнулся Шива. — А вы здесь все же несколько высокомерны.

Вдруг Аюрвати перестала следить за ходом беседы и ошеломленно уставилась на Шиву. Как она раньше не обратила на это внимания? Может потому, что никогда всерьёз не верила в легенду? А теперь она будет первой, кто увидит, что предсказанное сбывается? Указывая дрожащим пальцем, она приглушенным голосом спросила:

— Зачем ты так укутал шею?

— Она почему-то стала сильно мерзнуть, — ответил Шива, снимая покрывало. — Мне стоит об этом волноваться?

С громким вскриком Аюрвати отшатнулась от него. От изумления она закрыла рот рукой, рассыпав свои записки на пальмовых листьях, и прислонилась спиной к стене, так как не полагалась на вмиг ослабевшие ноги. Она не отрывала взгляда от Шивы, слезы бежали из ее глаз, смывая с лица все ее горделивое выражение. Губы Аюрвати без остановки шептали:

— Ом Брамхайе Намах! Ом Брамхайе Намах!

— Что происходит? У меня что-то серьезное? — взволновался Шива.

— Ты явился! О Господи, ты явился!

Прежде чем сбитый с толку Шива успел хоть что-нибудь предпринять, в комнату ворвался Нанди. Первое что Нанди увидел, это опустившуюся на пол Аюрведи, лицо которой заливали слезы.

— Что тут случилось, моя госпожа? — в удивлении воскликнул Нанди.

Все что смогла сделать Аюрвати, так это пальцем указать на шею Шивы. Нанди обратил взор вверх. Шея Шивы была жуткого синего цвета. С воплем, похожим на крик животного, долгое время просидевшего в клетке, Нанди упал на колени:

— О Господь! Ты пришел! Нилакантха, ты явился!

Сотник склонился и попытался головой коснуться стоп Шивы, однако, объект его неожиданного почитания попятился назад, озадаченный и даже, в какой-то степени, напуганный.

— Что, во имя всех богов, здесь происходит? — вскричал Шива.

Прижав руки к своей замерзающей шее, он обернулся к начищенной медной пластине на стене и увидел и в крайнем изумлении уставился на отражение. Все верно, «нилкантх», «синяя шея», прекрасно была видна в отражении.

В комнате раздался голос Читрангадха, рыдающего как ребенок:

— Мы спасены! Спасены! Он явился!

Глава 2 Земля чистой жизни

Ченардхвадж, наместник Кашмира, сгорал от желания возвестить всему миру, что Нилакантха появился в его провинции. Не других пограничных городах, таких как Такшашила, Карачапа или Лотхал. Нет, именно в Шринагаре! Но из Девагири, столицы всей Мелухи, прибыл гонец. Приказ был кристально ясным — явление Нилакантхи должно держаться в строгом секрете, пока император сам не повстречается с Шивой. Ченардхваджу предписывалось отправить Шиву с хорошей охраной в Девагири. Но самое главное — было запрещено посвящать Шиву в подробности легенды. «Император сам сообщит все, что следует предполагаемому Нилакантхе» — гласило послание.

Наместник незамедлительно сообщил Шиве о предстоящем путешествии. Но уговорить его стоило больших трудов. Шива был совершенно сбит с толку внезапным почтением, которое ему оказывал каждый мелуханец. Жил он теперь во дворце наместника, в полной роскоши, и общался с самыми знатными жителями Шринагара.

— О мой господин, мы сопроводим тебя в нашу столицу, в прекрасный город Девагири. Это всего несколько недель пути отсюда, — сказал ему Ченардхвадж, пытаясь как можно ниже согнуть перед вождем горного племени свое огромное, бугрящееся мускулами, тело.

— Я не тронусь с места, пока мне кто-нибудь не скажет, что происходит! — сердито заявил Шива. — Что это за легенда о Нилакантхе, будь она проклята!

— Поверь нам, господин, ты скоро все узнаешь. Как только ты доберешься до Девагири, сам император поведает тебе эту легенду и то, какое отношение к ней имеешь ты!

— А что будет с моим племенем?

— Твоим людям дадут земельные наделы здесь, в Кашмире, мой господин, а также все, что им потребуется для того, что бы чувствовать себя наилучшим образом!

— Они останутся здесь как заложники?

— Что ты, что ты, мой господин! — не на шутку встревожился наместник Ченардхвадж. — Это же твое племя! Да будь моя воля, они жили бы как благороднейшие люди нашей страны! Но мы, кроме наших желаний, должны следовать законам, мой господин. Даже ради тебя нельзя нарушить законы. Им будет предоставлено все, что было обещано. Придет время, о господин, и ты сможешь менять законы по своему усмотрению. Тогда и жизнь твоих людей можно будет изменить.

— Будь милостив, господин, — включился в разговор Нанди. — Доверься нам. Ты не представляешь, как нуждается в тебе вся Мелуха! Мы так долго тебя ждали! Нам нужна твоя помощь.

«Пожалуйста, помоги мне! Молю тебя!»

В памяти Шивы всплыло воспоминание о другой отчаянной просьбе, исходившей от обезумевшей женщины. Всплыло, что бы вновь преследовать его.

*****

— Твоя судьба так велика, как велики эти горы.

— Брось! Все это ерунда! Я не заслужил никакой судьбы. Если бы эти люди знали, в чем я повинен, они тот час прекратили нести весть этот бред!.. Я не знаю, что мне делать, Бхадра.

Шива сидел в царском саду на берегу озера Дал, рядом с ним сидел его друг, набивая чиллумч арасом. Когда Бхадра поднес к чиллуму зажжённую ветку, что бы его раскурить, Шива нетерпеливо сказал ему:

— Это был намек, что бы ты, болван, поговорил со мной!

— Я думал, это намек на то, что ты тоже хочешь затянуться чиллумом.

— Почему ты ничего не посоветуешь мне, — с тоской спросил Шива. — Мы же остались все теми же самыми друзьями, которые ничего не предпринимали, не посоветовавшись друг с другом.

Бхадра улыбнулся:

— Нет, это не так. Ты теперь вождь. Все племя живет и умирает по твоему слову. Твои решения не должны зависеть от мнения другого человека. Мы все-таки не Пакрати, у которых вождю приходится прислушиваться к тому, кто громче всех кричит на совете племени. У Гуна превыше всего мудрость вождя. Такова традиция!

Шива сверкнул глазами и раздраженно ответил:

— С некоторыми традициями следует покончить!

Бхадра не ответил. Шива протянул руку и выхватил у него чиллум, сделав затем глубокою затяжку, позволившую всему телу обрести блаженную расслабленность.

— Я слышал строку из легенды о Нилакантхе…, — медленно проговорил Бхадра. — И я считаю, что у Мелухи возникли большие проблемы, раз они уповают только на помощь этого Нилакантхи.

— Но я что-то не вижу здесь никаких проблем. Все представляется идеальным. Если они хотят познакомиться с настоящими бедами, может, предложим им посетить нашу родину?

Эти слова вызвали смех у Бхадры. Погасив улыбку, он спросил Шиву:

— Но что они такого нашли в твоей вдруг посиневшей шее, что стали так неистово почитать тебя?

— Проклятие! Если бы я знал! Эти мелуханцы превосходят нас во многих отношениях, но, тем не менее, поклоняются мне, будто я какой-нибудь бог! И все это, якобы, из-за моей синей шеи!

— Но ты не можешь не согласиться с тем, что их снадобья просто волшебные! Заметил, что мой горб уменьшился?

— Да, действительно он стал меньше! Их лекари творят чудеса!

— А ты знаешь, что лекарей они называют брахманами?

— И госпожу Аюрвати? — уточнил Шива, возвращая чиллум обратно Бхадре.

— Да, и ее тоже. Брахманы не только лечат людей. Они могут быть наставниками, правоведами, жрецами, да хоть кем, кто приносит пользу своими познаниями.

— Умники от рождения, — фыркнул Шива.

— Это еще не все, — вздохнул Бхадра. — У них считается, что люди наделены некой предопределённостью. Помимо брахманов, здесь есть кшатрии, то есть прирождённые воины и правители. Не поверишь, но среди этих кшатриев есть и женщины!

— Еще чего! У них что, в войске есть женщины?

— Ну, их, скорее всего, не так уж и много, этих женщин-кшатриев. Но, да, у них среди воинов есть женщины!

— Стоит ли теперь удивляться, что они попали в беду?

Друзья громко рассмеялись над странными обычаями мелуханцев. Бхадра сделал несколько затяжек чиллумом и продолжил:

— Еще у них есть ремесленники и торговцы, называемые вайшьями. И, наконец, есть шудры, выполняющие совсем уже черную работу. В Мелухе делят людей на так называемые варны. Варна брахманов, варна кшатриев и так далее. У всех этих варн есть определенные обязанности, и одна варна не может исполнять обязанности другой.

— Постой, постой, — прервал его Шива. — Это значит, что ты, воин, каких мало, не имеешь права торговать на базаре?

— Точно!

— Глупость какая… Опять же, взять тебя. Вроде как воин, но кроме того, как передать мне чиллум, ни на что не способен.

Шива ловко увернулся от шуточного, но сильного выпада Бхадры.

— Ладно, ладно, успокойся, — покатился со смеху Шива и резким движением руки вырвал чиллум у Бхадры, что бы сделать еще одну глубокую затяжку.

— Мы говорим обо всем, кроме того, о чем должны говорить! — Шива резко изменил тон беседы. — А теперь без всяких шуток ответь на мой вопрос. Что мне делать?

— У тебя у самого-то есть мысли на этот счет?

Шива сделал вид, что разглядывает большой куст роз, росший неподалеку.

— Я не хочу снова бежать.

— Что? — Бхадра не разобрал слов, которые в отчаянии прошептал Шива.

— Я сказал, — в полный голос повторил Шива. — Я сказал, что не хочу опять бежать куда-то в неизвестность.

— Но это была не твоя вина…

— Но это было!!!

Бхадра умолк, не смея перечить. Да и что он мог сказать…

Закрыв глаза. Шива вздохнул:

— Да, это было.

Бхадра положил руку на плечо своего старинного друга, сжал его, возвращая Шиву из плена его ужасных видений. Шива посмотрел прямо в глаза Бхадре:

— Мне нужен твой совет, друг мой! Что я должен сделать? Если они действительно нуждаются в моей помощи, разве могу я отвернуться от них? И в тоже время, в праве ли я бросить здесь мое племя и отправиться неведомо куда? Что же мне делать?

Бхадра еще крепче сжал плечо Шивы и глубоко вздохнул. У него не было точного ответа. Возможно, он мог бы дать правильный совет своему другу детства. Но был бы этот совет правильным для вождя?

— Ты сам должен принять мудрое решение, Шива. Это — традиция!

— Эх, что б тебя…

Шива швырнул чиллум обратно Бхадре и ушел прочь.

*****

Осталось несколько дней до момента, когда Шива, в сопровождении Нанди и трех воинов, должен будет покинуть Шринагар. Небольшой отряд был способен с большой скоростью пересечь значительную часть царства и как можно скорее прибыть в столицу. Наместник Ченардхвадж был очень заинтересован в скорейшем признании Шивы Нилакантхой. Он возмечтал войти в историю, как правитель, к которому явился Господь.

Перед визитом к императору Шиву стали приводить в «порядок», а также учить хорошим манерам и тому, как следить за своим внешним видом. Его буйную шевелюру разгладили и умастили маслами и мазями. Одежды вождя племени с далеких гор не подходили для царского дворца, поэтому Шиве подобрали наряды из лучших и дорогих тканей, ему пришлось примерить драгоценные серьги, ожерелья и другие украшения. Его гордое и красивое, но загрубевшее под жестокими ветрами, лицо было очищено и смягчено примочками из целебных трав. И, наконец, его посиневшая шея была скрыта, что бы избежать преждевременной огласки, под широким, расшитым бусинами, мягким хлопковым шарфом. Шарф этот еще и приятно согревал мёрзнущее до сих пор горло.

— Я долго там не задержусь и вскоре вернусь к вам, — сказал Шива, обнимая мать Бхадры.

Он с удивлением отметил, что хромота пожилой женщины стала за эти дни едва заметной.

«Их снадобья поистине волшебные!»

Угрюмому Бхадре Шива на прощание пожелал:

— Береги племя, заботься о людях! Ты будешь главным, пока я не вернусь.

Бхадра отступил назад и запротестовал:

— Ты деваешь меня главным, только потому, что я твой друг?

— Нет, упрямый ты глупец! Я делаю это потому, что ты способен лучше всех позаботиться о племени Гуна! И даже лучше, чем это сделал бы я.

После этих слов Бхадра быстро, что бы выдать слез в его глазах, приблизился к Шиве и обнял его:

— Что ты, Шива! Как могу я быть лучше, чем…

— Заткнись! И выслушай внимательно меня! — перебил друга Шива. — Я уверен, что нашему племени здесь ничего не угрожает. Если и есть какая-нибудь опасность, она не сравнится с тем, что мы пережили, живя у Кайласа. Если почувствуешь, что нуждаешься в помощи, обращайся к госпоже Аюрвати. Когда мы заболели, я видел, с какой решимостью она спасала нас. Ей стоит доверять.

Бхадра кивнул, еще раз крепко обнялся с Шивой, и вышел из комнаты.

*****

Аюрвати вежливо постучала в дверь.

— Могу ли я войти, о мой господин!

Она не встречалась с Шивой с того раза, как обнаружила, что у него посинела шея. Это было всего семь дней назад, но для нее прошла целая вечность. Внешне женщина-лекарь выглядела, как и прежде, полностью уверенной в себе. Лишь что-то во взгляде говорило о произошедших в ней переменах, о том, что она приобщилась к божественному.

— Конечно, входите! И утруждайте себя так величать меня! Оставьте этих «Господа» и «господина»! Я — варвар! Все тот же неотёсанный варвар, которого вы впервые увидали несколько дней назад.

— Я очень сожалею, мой господин, о тех неразумных словах, вырвавшихся у меня поневоле. С моей стороны было ошибкой так говорить, и я готова к любому наказанию за мою несдержанность.

— Да что со всеми вами произошло! Почему я должен наказать вас только за то, что вы произнесли правду? Что изменила эта проклятая синяя шея?

— Ты скоро узнаешь причину, о Господь! — прошептала Аюрвати, еще ниже опуская голову. — Мы веками ждали твоего появления!

— Веками? Клянусь священным озером, у которого так долго жил, зачем вы ждали меня? Что во мне такого, чего нет у любого из мелуханцев? Ведь вы обладаете невероятными знаниями!

— Тебе об этом скажет сам император, о повелитель! Я лишь скажу, что слышала о твоем племени, а также о том, что если и есть кто, достойный назваться Нилакантхой, так это ты!

— Кстати, о моем племени. Я сказал им, что в случае нужды, они могут обратиться к вам за помощью. Я надеюсь, вы не откажете?

— Это будет для меня великой честью, о мой господин!

Произнеся эти слова, Аюрвати поспешила склониться перед Шивой и коснуться его стоп. Вождь племени Гуна уже привык, что мелуханцы так выражают крайнюю степень почтения, и безропотно ее принимал. Но сейчас он, когда Аюрвати наклонилась, немедленно отступил назад.

— Да что же вы делаете, почтенная Аюрвати? — в испуге воскликнул Шива. — Вы же лекарь, вы даруете людям жизнь! Я чувствую себя крайне неловко, когда вы так склоняетесь предо мной!

Аюрвати подняла голову и с восхищением и преданностью посмотрела на Шиву. Определенно, именно этот человек достоин называться Нилакантхой.

*****

К Шиве вошел Нанди и протянул ему шафрановую ткань, на всей поверхности которой было выткано слово «Рама». Эту тканью Нанди предложил Шиве обернуть вокруг плеч. Когда это было выполнено, сотник прочитал короткую молитву о даровании благополучной дороги в Девагири.

— Лошадей уже подготовили, мой господин. Мы готовы выехать, как только ты будешь готов.

— Нанди! — сердито воскликнул Шива. — Сколько раз я тебе говорил, меня зовут Шива! Я твой друг, а не господин!

— Нет, нет, мой господин! — испуганно проговорил Нанди. — Ты — Нилакантха, ты наш Господь! Могу ли я называть тебя просто по имени!

Шива закатил глаза, покачал головой и повернулся к двери:

— Вся, я сдаюсь… Мы можем выезжать прямо сейчас?

— Конечно, мой господин.

Они вышли на улицу, где их ждали трое конных воинов, державших еще трех коней, по одному Шиве и Нанди, и еще один должен везти провизию. Шива уже знал, что в Мелухе путешественникам и торговцам не обязательно брать в путь большие запасы пищи. По всем более-менее крупным дорогам очень часто встречались постоялые дворы, в которых можно было не только отдохнуть или переночевать, но и приобрести все необходимое. Поэтому, обычно, никто не брал с собой припасов более чем на сутки.

Лошадь Нанди была привязана к помосту, с другой стороны которого были ступеньки. С помощью этой конструкции тучным всадникам было очень легко садиться на лошадь. Шива посмотрел на огромную фигуру Нанди, затем перевел взгляд на его несчастного скакуна, потом снова на Нанди.

— Неужели в Мелухе принято так жестоко обращаться с домашними животными? — разыгрывая искреннее удивление.

— О нет, мой господин! У нас даже есть законы на этот счет. В Мелухе всякая жизнь считается драгоценной. Если желаешь убить то или иное животное, следует соблюдать определенные…

Тут Нанди резко замолчал. Шутка Шивы дошла до его, не отличающегося быстротой, ума. Оба они рассмеялись, когда Шива шлепнул сотника рукой по спине.

*****

Шива и его отряд ехали вдоль реки Джелам, поначалу сопровождавшей их громовым ревом, затем, когда они спустились в долину, бурный поток успокоился. Когда течение река стало достаточно спокойным, путники воспользовались одной из многочисленных барж, что бы добраться до города Брихатпурама.

Оттуда их путь продолжился по добротной дороге через Пенджаб, сердце северных территорий империи. Название Пенджаба буквально значило «земля пяти рек», то есть Инда, Джелама, Чинаба, Рави и Биаса. Самая известная из них, великий Инд несла свои воды далеко на запад, вплоть до несшего в себе множество тайн океана.

— Расскажи мне о Раме, — обратился Шива к Нанди, разглядывая узоры на своем шафрановом одеянии.

Три сопровождавших Шиву воина ехали на достаточном расстоянии, чтобы не слышать его разговоры с Нанди, но в то же время они могли в случае опасности очень быстро оказаться возле него.

— О, Господь Рама был императором, создавшим весь наш образ жизни, мой господин! — восторженно ответил Нанди. — Он жил тысячу двести лет назад. Им придуманы все наши законы и обычаи. Время его известно как «Рама Раджья», «Правление Рамы». С тех пор, когда говорят «Рама Раджья», имеют в виду образец царствования, при котором люди живут идеальной жизнью. Мелуха по-прежнему управляется в соответствии с принципами «Рама Раджья». Славься божественный Рама!

— Да, видимо, это была достойная личность! Он ведь действительно создал настоящий рай на земле!

Шива ничуть не кривил душой, когда говорил это. Он искренне считал, что если и есть рай, то он не сильно отличается от Мелухи. Это была земля изобилия, какого-то неземного совершенства! Это была империя, живущая по продуманным и справедливым законам, которым подчинялся каждый, вплоть до самого императора, мелуханец. Страну населяли восемь миллионов человек, все они казались сытыми, здоровыми и обеспеченными. Большинство жителей Мелухи были в той или иной мере образованными, или, по крайней мере, грамотными. Они отличались вежливостью, спокойствием и порядочностью, но иногда казались излишне серьезными. Безупречная страна, населенная безупречными людьми, знающими свои роли и безупречно их играющими. Жители четко знали свои обязанности и следовали им, подчас даже одержимо. Шиву все это несказанно поражало.

«Поистине, этот Господь Рама был гением!»

— Славься божественный Рама! — совершенно искренне Шива повторил возглас Нанди.

*****

Достигнув реки Рави, путники оставили своих лошадей на постоялом дворе возле переправы, а переправившись, получили других, но таких же хороших скакунов. На этом берегу находился город Хариюпа, «город Хари». Шива задержался, любуясь на расстоянии Хариюпой. Этот город был гораздо больше по размеру, чем Шринагар и выглядел со стороны великолепно. Шива всерьез подумал посетить новый город, но понял, что это сильно их задержит на пути в Девагири. Он лишь позволил себе подольше посмотреть на саму Хариюпу и ее окрестности. Было видно, что город уже перенаселен людьми, поэтому рядом с ним шла стройка — была возведена земляная площадка, на которой уже проявлялись очертания будущих зданий.

«Как им удается делать такие огромные земляные насыпи?»

В памяти Шива отложил — надо посетить это строительство на обратном пути.

На некотором расстоянии от Шивы Нанди беседовал с Джаттой, человеком, руководившим переправой.

— Дорога через Джратакгири опасна, — сообщил Джатта. — Прошлой ночью там произошла резня. Сожжен деревенский храм и убиты все брахманы. Негодяи, как и прежде, сбежали до того, как прибыло подкрепление.

— Во имя Господа Агни! — вскричал разгневанный Нанди. — Когда мы уже покончим с ними? Надо самим напасть на их страну!

— Клянусь Господом Индрой, если мне попадется в руки хоть один этот убийца из Чандраванши, я накромсаю его тело мелкими кусочками и скормлю собакам! — прорычал Джатта, крепко сжимая кулаки.

— Джатта! Мы последователи Сурьяванши и нам недостойно даже думать о таком варварстве! — ответил ему Нанди.

— А эти трусливые убийцы разве поступают благородно, когда нападают на нас? Разве они не убивают безоружных мирных людей?

— Это еще не значит, что мы можем действовать таким же образом. Мы все-таки мелуханцы! — с гордостью в голосе сказал Нанди.

Джатта не стал спорить с Нанди, а кивнул в сторону Шивы, ожидающему в стороне.

— Он с тобой?

— Да.

— У него нет знака его варны. Он из переселенцев-чужаков?

— Да, — коротко ответил Нанди, не расположенный продолжать разговор про Шиву.

— И вы едете в Девагири, — проговорил Джатта, которого стали одолевать подозрения.

Он попытался разглядеть шею Шивы.

— До меня доходили странные слухи из Шринагара…

Но Нанди резко оборвал его, решительно сказав:

— Мы благодарны тебе за помощь, почтенный Джатта!

Прежде чем Джатта успел что-нибудь спросить еще, Нанди направил свою лошадь в сторону Шивы и стремительно поскакал к нему.

— Нам пора ехать дальше, мой господин!

Его слова не были услышаны Шивой. Вождь Гуна, не отрываясь, смотрел на Джатту, который только что демонстрировал свою уверенность в себе и решительность, а сейчас стоял пред Шивой на коленях, сложив ладони в знаке почтения. Он что-то очень быстро бормотал себе под нос. С разделявшего их расстояния Шивы не мог уверенно определить, но было похоже на то, что Джатта плачет.

— Но почему? — качая головой, прошептал Шива.

— Мы должны ехать дальше, мой господин! — уже громче повторил Нанди.

Шива бросил на него взгляд, кивнул и пустил свою лошадь в галоп.

*****

Дорога была прямой и очень ровной. Слева от Шивы скакал Нанди, три воина, как обычно, держались чуть позади. Не слишком близко, но и не слишком далеко. От скуки Шива принялся рассматривать украшения, которые носил Нанди. Похоже, что они были надеты не только для красоты, но имели какое-то значение. На правой руке Нанди висели два амулета. На одном линии переплетались в какой-то символ, не знакомый Шиве, на втором виднелась гравировка, изображавшая некое животное. Кажется, это был бык. На одной из золотых цепей, свисавших с толстой шеи Нанди, была подвеска в виде солнца — идеальный круг с длинными лучами. На другой цепи висел коричневый кулон, формой похожий на семя растения, обрамленный мелкими зубчиками.

— Можешь мне рассказать о значении твоих украшений? Или это такая же тайна, как и моя синяя шея? — поддразнивая Нанди, спросил Шива.

— Да, конечно могу, мой господин! — с искренней радостью ответил Нанди.

Он указал на первый амулет, привязанный к его массивной руке золотой нитью:

— Это — знак моей варны! Линии, нанесенные на него, олицетворяют плечи Параматмы, Всевышнего. Это означает, что я — кшатрий!

— Я уверен, что и для других варн у вас предусмотрены подобные опознавательные знаки, — заметил Шива.

— Ты прав, мой господин! Твоя проницательность поражает!

— Ну что ты, просто вы, мелуханцы, достаточно предсказуемы.

Нанди улыбнулся, а Шива продолжил:

— Так какие они?

— О чем ты, о мой господин?

— Я о знаках брахманов и других варн, — пояснил Шива.

— Здесь все просто. Если линии на амулете образуют голову Параматмы, то это знак брахманов. Символом вайшьев являются бедра Всевышнего, а его ступни — символом шудр.

— Интересно, — задумчиво произнес Шива. — Но мне почему-то кажется, что шудры не в восторге от того места, которое им отвели.

У Нанди такое замечание вызвало удивление. Он не мог понять, что шудры могут иметь против давно устоявшейся символики. Но он промолчал, боясь не согласиться со своим Господом.

— А что скажешь про другой амулет?

— Второй амулет — это символ выбранного мною клана. Каждый клан выполняет определённые работы или приказы, соответствующие его умениями обязанностям. Каждый мелуханец, следуя совету родителей, в двадцать пять лет выбирает себе клан. У брахманов символами кланов становятся птицы, у кшатриев — различные животные. Вайшьи выбирают среди цветов, а шудры — среди рыб. Совет кланов рассматривает пожелания вступающих и решает, насколько человек со своими способностями подходит тому или иному клану. Надо выбрать клан так, что бы соответствовать его требованиям. Выберешь чересчур сильный клан и будешь всю жизнь клясть себя, что не справляешься, что не можешь быть наравне с другими членами клана. А выберешь какой-нибудь непритязательный клан, и тебе не удастся раскрыть свои таланты. Я в свое время выбрал клан быка. Вот его символ и изображен на моем амулете.

— Я не обижу тебя, если поинтересуюсь, насколько почетен бык среди ваших кшатрийских кланов?

— Моему клану, конечно, далеко до кланов льва, тигра или слона, но он все-таки лучше крысы или свиньи.

— Ну, насколько я понимаю, иной бык может одолеть и тигра со львом, да и слона тоже, — улыбнулся Шива. — Теперь рассказывай про то, что ты повесил на свою могучую шею.

— Вот это коричневое семя символизирует собой последнего Махадеву, Господа Рудру, защитника и дарителя жизни. Даже божественное оружие не оборвет жизнь того, кого хранит Махадева.

— А вот это что? Солнце?

О мой господин! Солнце на моей груди говорит о том, что я сторонник царей из династии Сурьяванши! Тех царей, которые являются потомками самого Солнца!

— Погоди, ты хочешь сказать, что однажды Солнце спустилось с неба и прямо в спальню одной царицы? — недоверчиво спросил Шива, заодно не упуская случая подразнить Нанди.

— Конечно, нет, — рассмеялся Нанди. — Это значит, что мы следуем солнечному календарю. Другими словами, мы идет по «пути Солнца», мы сильные и стойкие, мы крепко держим данное нами слово и ценой жизни готовы исполнить свои обещания! Мы никогда не нарушаем законы, даже с теми, кто бесчестен, мы поступаем благородно. Подобно Солнцу, мы ничего ни у кого не берем, но всегда отдаем другим. Мы следуем своим обязанностям, никогда не забывая про них. Быть последователем Сурьяванши — значит всегда быть честным и смелым приверженцем истины!

— Да, это нелегко! Я догадываюсь, что Господь Рама также был царем из династии Сурьяванши?

— Да, конечно! — грудь Нанди была готова лопнуть от гордости. — Он был истинным Сурьяванши! Славься божественный Рама!

— Славься божественный Рама! — повторил Шива

*****

Река Биас была последней преградой на их пути в столицу. Шива и Нанди пересекали ее в лодке, в компании еще двух путников. Их трое воинов остались на берегу ждать освободившуюся лодку. Прошедший ночью не по сезону мощный ливень взволновал реку, и некоторое время переправа была под вопросом, но когда утро плавно переходило в день, все стихло. На другом берегу Шива и Нанди должны были получить новых лошадей.

До берега уже оставалось рукой подать, когда налетел свирепый порыв ветра, сопровождающийся сильным дождем. Лодочник отчаянно пытался догрести до берега, но разгулявшаяся стихия была явно сильнее него. Нанди наклонился к Шиве, что бы тот вел себя поосторожнее, но сделал это весьма неуклюже. Своим значительным весом он заставил и без того неустойчивую лодку качнуться и выпал за борт.

Лодочник прикладывал усилия к спасению оставшихся в лодке людей. Он более-менее выровнял свое судно, после чего достал раковину и подал людям на берегу пронзительный сигнал о помощи. Два незнакомых попутчика Шивы колебались, броситься им на помощь Нанди или нет. Виной тому было его массивное телосложение, эти люди отдавали себе отчет, что, скорее всего сами утонут, чем спасут Нанди.

Что же до Шивы, то он никаких сомнений не испытывал. Быстро сбросив верхнюю одежду и туфли, он нырнул в бурную реку. Мощными гребками он стал приближаться к Нанди, с большой скоростью идущему ко дну. Шиве пришлось приложить всю свою недюжинную силу, что бы вытащить своего друга на поверхность. Даже в воде тело Нанди было невероятно тяжелым. Одной рукой держа Нанди, другой Шива стал выгребать к берегу. Это было бы не так трудно с кем-нибудь другим, учитывая то, что снадобья Аюрвати явно добавили Шиве сил, но только не с этим огромным мелуханцем. Почти у самого берега к ним на помощь поспели служители с переправы. Вместе с ними Шива вынес обмякшего Нанди на землю. Тот был без сознания.

Перевозчики сразу же начали делать странные вещи. Одни из них принялся ритмично надавливать на груди Нанди, ведя вслух счет. Как только он останавливался, другой тут же прижимался своими губами к губам Нанди и сильно дул ему в рот. Так они проделали много раз. Шива не понимал, что происходит, но полностью доверился опыту мелуханцев, так как уже столкнулся с лекарскими умениями.

Наконец Нанди дернулся и закашлял, выплевывая изо рта речную воду. Он пришел в себя, но сразу не мог понять, где он и что с ним случилось. Когда же он все осознал, то закричал на Шиву:

— Зачем ты бросился за мной в воду? О мой господин! Твоя жизнь так драгоценна, никогда больше не рискуй ей ради меня!

Удивленный Шива обнял Нанди, похлопал его по спине и прошептал на ухо:

— Тебе надо расслабиться и успокоиться, друг мой.

Служители переправы были такого же мнения, они быстро нашли где-то носилки и доставили Нанди на постоялый двор, расположенный тут же, на берегу. Те два путника, что были с Шивой в лодке, с нарастающим любопытством разглядывали его. В Нанди они опознали военного человека, далеко не простого воина. И этот сотник, не меньше, обращался к чужаку, не имевшему символа варны, как «мой господин». Очень странно и загадочно. Но, тем, не менее, человек спасен, непогода утихла, и путешественники отправились своей дорогой, а Шива побрел вслед носилкам в сторону постоялого двора.

Глава 3 В его жизни появилась Она

Нанди пролежал на кровати несколько часов, прежде чем отдых и снадобья местных лекарей восстановили его силы. Все это время Шива сидел рядом с ним, то и дело, меняя влажную тряпку на горящем лбу друга. Нанди что-то бессвязно болтал и ворочался, находясь в беспамятстве.

— Я искал… долго… очень долго… сто лет… никто не думал, что я… Нилакантху… Славься божественный Рама…

Поначалу Шива не обращал на слова Нанди никакого внимания, считая их бредом, для него главным было сбить жар. Но потом что-то заставило его насторожиться и прислушаться.

«Он искал сто лет?»

Шива нахмурился. Лихорадка поразила мозг его друга? На вид ему можно дать чуть больше двадцати лет.

— Сто лет… сто лет я искал…, — не унимался Нанди. — Я искал… нашел Нилакантху…

Некоторое время Шива внимательно вглядывался в лицо мелуханца, затем отрицательно покачал головой и вновь смочил холодной водой тряпку.

*****

Большую часть прогулки Шива совершил, шагая по мощеной дороге, идущей вдоль реки Биас. Он, вопреки совету выздоравливающего Нанди, в одиночку покинул постоялый двор, что бы осмотреть окрестности. Жизнь друга была вне опасности, но все же ему стоило несколько дней полежать в постели и набраться сил для продолжения путешествия. Шива же страдал от скуки, поэтому и отправился погулять. Троих воинов, увязавшихся было за ним, он остановил сердитым окриком:

— Не надо в меня вцепляться, подобно пиявкам, оставайтесь здесь!

Ритмичные напевы вод Биаса успокаивали Шиву, а прохладный ветерок развевал его густые волосы. Шива сложил руки на груди и снова задумался над волновавшими его вопросами.

«Неужели Нанди больше ста лет? Нет, это невозможно! И на кой я сдался этим сумасшедшим мелуханцам? И почему, во имя святого озера, моему проклятому горлу так холодно?»

Погруженный в свои раздумья, Шива не заметил, как покинул дорогу и шел сейчас неведомо куда. Неожиданно перед ним предстало здание, красивее которого ему еще не доводилось видеть. Оно было полностью выполнено из белого и розового мрамора, внушительный лестничный пролет вел к вершине постройки. Там, на высоте, располагалась площадка, по всей своей окружности уставленная колоннами. Богато украшенная крыша была увенчана огромным шпилем, напоминающим сложенные в приветственном жесте ладони. По всему зданию стояли искусно вырезанные из камня скульптуры.

За все проведенное время в Мелухе Шива не видел подобных зданий. Дом, где поселилось его племя, дворец наместника, постоялые дворы не шли ни в какое сравнение. Он смог разобрать написанное на стоявшем рядом указателе. «Храм Господа Брахмы». Видимо, мелуханцы все свои творческие способности направляли на религиозные места.

На поляне у храма расположились торговцы, одни торговали с переносных лотков, другие сидели в лавках. У них можно было купить цветы, еду, одежду и различные украшения. Рядом с входом в храм было специально отведено место, где верующие могли разуться и оставить свою обувь. Шива снял туфли и вошел в храм. Внутри он моментально попал под очарование этого священного места, чьи стены и колонны, расписанные чудесными рисунками, и стоящие возле них скульптуры, были поистине великолепны.

— Что ты здесь делаешь?

Шива обернулся и увидел пандита, насмешливо смотрящего на него. Лицо служителя храма было все в морщинах, а седая борода не уступала по длине серебристым, годами не стриженым, волосам. Одет он был в шафрановое дхоти и в такого же цвета накидку. Такой спокойный взгляд мог быть только у человека, который достиг просветления и небесного блаженства, но раю предпочел остаться на земле. Глядя на него, Шива понял, что перед ним первый, по настоящему, старый человек, которого он увидел в Мелухе.

— Прошу простить меня, но разве мне нельзя здесь находиться? — как можно вежливее ответил Шива.

— Можно, конечно можно. Любой может прийти в дом богов.

Шива улыбнулся, но прежде чем успел хоть что-нибудь сказать, пандит снова задал ему вопрос:

— Ты ведь не веришь в этих богов, не так ли?

Улыбка исчезла с губ Шивы так же быстро, как и появилась.

«Откуда он знает?»

На этот невысказанный вопрос, пандит тут же дал ответ:

— Каждый, кто входит в этот храм, смотрит только на изваяние Брахмы. И почти никто не обращает внимания на плод усилий строителей и художников, которые возвели и украсили этот замечательный храм. А ты даже не взглянул на Брахму, а восхищенно рассматривал внутренне убранство.

Извиняюще улыбнувшись, Шива сказал:

— Да, ты прав. Я не поклоняюсь изображениям богов. Я верю в то, что настоящий бог всегда пребывает рядом с нами — в шелесте листвы, в шепоте ветра, в журчании реки. Он говорит с нами всегда, все, что надо сделать нам, людям, это научиться слушать. Но я хочу принести извинения, если по недомыслию оскорбил тебя, не выказав должного почтения твоему богу.

— Не надо извиняться, друг мой, — улыбаясь, сказал пандит. — Бог не бывает «твоим» или «моим». Вся благодать исходит из одного источника, она лишь отличается своими проявлениями. Но у меня есть предчувствие, что однажды ты найдешь такой храм, в который войдешь только для молитвы, а не для восхищения его красотой.

— Правда? Но как мне найти этот храм?

— Ты найдешь его, как будешь к этому готов, друг мой.

«Эти мелуханцы всегда говорят загадками!»

Шива вежливо кивнул, изображая на лице искреннюю благодарность пандиту за мудрые слова, которые он по-настоящему то и не понял. Решив, что посещение храма затянулось, Шива решил побыстрей его покинуть.

— Мне пора возвращаться, почтенный пандит! Но я с нетерпением буду ждать тот день, когда найду свой храм. Мне было приятно поговорить с тобой, — сказал Шива, склонившись так, что бы коснуться ступней пандита.

Священник положил руку на голову Шиве и пропел:

— Славься гуру Вишвамирта! Славься гуру Васиштха!

Шива повернулся и пошел к выходу из храма. Он не видел, с каким восхищением смотрел ему вслед пандит, нашептывая:

— Какая радость встретить кармасаатхи, своего собрата по судьбе!

Покинув храм, Шива обулся и протянул монетку человеку, который сторожил обувь. Тот замахал руками:

— Нет, нет, господин, не надо! За это платит правитель Мелухи!

— Да, я забыл, что у вас здесь все продумано до мелочей. Спасибо! — рассмеялся Шива.

— Мы лишь следуем своему долгу!

*****

Сам не понимая, зачем он это делает, Шива сел на ступеньки, ведущие в храм, и прислонился спиной к стене. Он сделал глубокий вздох и вместе с воздухом наполнил себя спокойствием и умиротворением.

А потом это случилось!

Момент, которого ждет каждое свободное и чистое сердце. Незабываемое мгновение, которого жаждет душа, не забывшая самые прекрасные события прошлой жизни. Когда человеку выпадает счастье испытать это чувство, ему начинают завидовать боги. Чувство, что Она появилась в его жизни!

Она подъехала к храму на колеснице, умело правя лошадьми и держась только за поводья, тогда как ее спутница крепко вцепилась в борт. Ее черные волосы были стянуты в один пучок, но несколько непослушный прядей выбились и танцевали на ветру задорный танец. Ее пронзительно-манящие голубые глаза и бронзовая кожа, без сомнения, вызывали муки ревности даже у богинь. Воображение Шивы быстро дорисовало прелестные изгибы ее телу, закутанному в длинное покрывало. Когда она разворачивала и подводила колесницу к храму, ее лицо стало еще прекрасней от предельной концентрации. Уверенно она сошла с колесницы. Это была спокойная уверенность, которой было далеко до уродливого высокомерия. Ее походка была исполнена достоинства. Она была величественна, но настолько, что отделяла себя от остальных, но не отрывалась от них окончательно. Как иссохший ком земли взирает на приближающее дождевое облако, так и Шива уставился на нее!

«Помилуйте меня, великие боги!»

— Моя госпожа, мне кажется, что мы поступили безрассудно, уехав так далеко от твоей свиты! — сказала спутница прекрасной девушки.

Незнакомка ответила:

— Криттика! Если кто-то не знаком с законами, это не значит, что мы должны их нарушать! Господь Рама оставил простую и понятную заповедь — раз в год благочестивая женщина должна посещать Господа Брахму. Я не собираюсь отступать от этого закона, только потому, что это доставляет неудобство телохранителям.

Эта девушка, очевидно, родившаяся в знатной семье, не смогла не увидеть того интереса, с которым смотрел на нее Шива. Ее тонкие изящные брови изогнулись одновременно и удивленно и возмущенно. Шива сделал попытку отвести взгляд в сторону, но тщетно — глаза больше не повиновались ему.

Девушка прошла мимо него, следуя за Криттикой, но перед самим входом в храм обернулась и посмотрела на Шиву, пытаясь разглядеть знак варны. Поняв, что этот так нагло смотревший на нее человек, является иноземцем, она негромко сказала Криттике:

— Эти неотесанные переселенцы уже повсюду! Можно подумать, мы хотим найти среди этих варваров нашего спасителя!

Только когда она вошла внутрь, Шива смог свободно вдохнуть. Он отчаянно пытался привести в порядок мысли, которые вихрем носились в его голове. Все, что он смог сделать, так это принять вполне очевидное решение — не уходить от храма, пока снова не увидит так взволновавшую его незнакомку. Так что он остался сидеть там, где и сидел. Кода биение его сердца немного успокоилось, а дыхание стало ровным, Шива стал вспоминать, как появилась эта девушка.

Вот она сворачивает с дороги, проезжает мимо торговца огурцами, разложившего свой товар под баньяном. Кстати, что-то он даже не пытается привлечь внимание покупателей, а вместо этого не сводит глаз с храма. А, в общем-то, это его личное дело.

Затем колесница свернула налево, обогнула фонтан в центре храмового двора, и проехала мимо вон того пастуха. Почему-то не видно его овец…

Далее по дорожке колесница доехала до того места, где остановилась и стояла сейчас. Рядом с ней находился какой-то человек, только что вошедший во двор, но не ставший заходить в сам храм. Он повернулся к пастуху и, кажется, кивнул ему.

Прежде чем Шива смог полностью обдумать полученную информацию, он почувствовал присутствие незнакомки. Он немедленно обернулся и увидел ее, спускающуюся по ступенькам в сопровождении Криттики. Девушка же, обнаружив, что этот странный чужеземец никуда не делся и продолжает пристально на нее глядеть, подошла и вежливо, но твердым голосом, спросила:

— Прошу прощения, тебе что-то надо от меня?

— Нет, нет! Ничего! — взволнованно воскликнул Шива. — Мне просто показалось, что я где-то видел тебя раньше.

Знатная девица не нашлась, что ответить. Ей явно врали, но таким искренним голосом! Прежде чем она успела как-нибудь отреагировать, вмешалась Криттика и довольно грубо спросила:

— А получше ты ничего не смог придумать?

Шива даже не успел ничего возразить, как боковым зрением увидел резкое движение со стороны продавца огурцов. Тот, сбросив недорогой плащ, стоял с мечом наготове. Шива быстро обернулся. Так и есть! Человек у колесницы и мнимый пастух также обнажили оружие и были готовы атаковать его. Шива молниеносным движением выхватил свой меч и протянул левую руку, желая убрать девушку, так восхитившую его, подальше от места, где сейчас могла начаться схватка. Однако она ловко увернулась от его руки и из складок своего покрывала тоже достала меч!

Пораженный таким поворотом дел, Шива одарил ее восхищенной улыбкой. Глаза девушки сверкнули в ответ, признавая их неожиданный, где-то даже чудесный, союз.

— Криттика! Укройся в храме, пока здесь все не закончится!

— Но госпожа…

— Сейчас же!

Криттика не стала больше спорить и взбежала по ступеням в храм. Шива и незнакомка встали спиной друг к другу, и приготовилась к обороне. Трое нападавших незамедлительно начали атаку. К ним, выпрыгнув из-за деревьев, присоединились еще двое.

Первым к Шиве приблизился «пастух». Шива сделал обманное движение в сторону, опустив при этом меч. Он рассчитывал, что противник соблазнится шансом нанести рану, а в ответ Шива ударил бы его прямо в сердце. Но тот сделал неожиданный маневр. Вместо того, что бы выбрать целью открытый торс Шивы, он попытался ударить его в плечо. Шива успел поднять правую руку, уйти от удара и, замахнувшись, глубоко вонзить меч в тело «пастуха». Справа к Шиве уже приближался другой противник. Но он сделал не самое разумное движение, заранее замахнувшись своим оружием. Шива с легкостью ушел от его атаки и глубоко рассек ему бедро. Крича от боли, нападавший отступил.

Когда на Шиву устремился третий противник, на этот раз слева, он понял, что все это выглядит донельзя странно. У нападавших была какая-то своя задача, исключавшая убийство. Они были хорошими воинами, но не собирались разить насмерть. Только ранить. Отбив очередной выпад, Шива со злостью пронзил врагу плечо. Тот ожидаемо взвыл и отскочил.

Стало очевидным, что нападение не удалось. Получив за короткое время столько ран, атакующие не могли более всерьез рассчитывать на успех. Но внезапно из-за деревьев выскочил человек гигантского роста, державший в каждой руке по мечу. На нем были черные одежды, голова также замотана черной тканью, а лицо скрыто под черной же маской. Единственными частями его тела, которые были видны, являлись большие и бесстрастные глаза и огромные мускулистые руки. Что-то выкрикнув своим людям, он напал на Шиву и девушку. Человек этот был слишком большим, что бы проявлять в сражении излишнюю ловкость. Он больше полагался на свою силу. Шива успел заметить, что остальные их противники помогают раненым подняться и удаляются от храма, пока их товарищ в черном прикрывает отступление.

Маска на лице этого опасного врага ухудшала ему обзор, и это давало Шиве некоторое преимущество, котором он решил воспользоваться. Он резко метнулся влево, надеясь, что гигант развернется к нему и откроет спину, куда смогла бы нанести удар девица. Но человек в черном был на высоте. Он шагнул назад и неожиданно проворно отразил атаку Шивы. На его запястье Шива разглядел кожаный браслет со странным символом. Еще одна атака Шивы была умело отбита. Другой рукой противник парировал мощный выпад девушки. Он занял такое удобное положение, обеспечивавшее ему защиту и не дававшее Шиве с напарницей покинуть место боя.

Простояв в такой позиции несколько мгновений, гигант вдруг сделал шаг назад и стал неспешно отступать, продолжая направлять одни меч на Шиву, другой — на девушку. Все его подельники уже скрылись за деревьями, и он, набрав безопасное расстояние, повернулся и бросился их догонять. Шива, было, дернулся вперед, что бы преследовать врага, но тут отказался от этой затеи. Он мог очень легко попасть в засаду. Вождь племени Гуна повернулся к отважной воительнице и спросил:

— Ты как, в порядке?

— Да, все нормально, — ответила она и с мрачным выражением лица тоже задала вопрос. — Ты ранен?

— Пустяки. Я выживу! — усмехнулся Шива.

Тем временем из храма буквально вылетела Криттика, на ходу восклицая:

— О госпожа! У тебя все хорошо?

— Да! Все хорошо! Все хорошо, благодаря этому чужестранцу.

Криттика немедленно обратилась к Шиве:

— Я так тебе благодарна! Большое спасибо! Ты выручил из беды мою госпожу, жизнь которой так драгоценна!

Похоже, что Шива ее не слушал. Как одержимый, он не отрывал глаз от госпожи Криттики. Его выражение лица даже вызвало смешок у служанки. Ей пришлось отвернуться, что бы скрыть улыбку.

Благородная девица же в смущении отвела глаза и вежливо сказала:

— Извини меня, воин, но я совершенно точно уверена, что не встречала тебя до сегодняшнего дня.

— Да уже не в этом дело, — улыбнулся Шива. — Там, откуда я родом, женщины не сражаются, а ты же отлично владеешь мечом. Для женщины, конечно.

«Проклятье!»

Кажется, он сболтнул что-то лишнее.

— Да что ты говоришь? — в ее голосе явно звучали воинственные нотки, вызванные его последними словами. — Что ж, ты тоже неплохо бился. Для варвара, конечно.

— Неплохо бился? Да я лучший из бойцов на мечах! — вскипел Шива. — Желаешь проверить?

«Проклятье! Что же я несу такое? Разве так производят впечатление на красавиц?»

Ее лицо тут же приняло отстранённое, даже немного надменное выражение:

— Я не собираюсь затевать с тобой поединок, чужестранец!

— Нет, нет, ты не так меня поняла. Я не собирался драться с тобой, просто хотел сказать, что всегда был достаточно хорош в боях на мечах, а сказал какую-то глупость. На самом деле я восхищен, как ты сражалась за свою свободу и жизнь. Ты — превосходный мечник. То есть, мечница… Я хотел сказать, ты — настоящая женщина…, — Шива вконец запутался в своих словах, утратив способность к связной и рассудительной речи как раз в тот момент, когда так в ней нуждался.

Криттика стояла с опущенной головой и беззвучно смеялась над этим необычным разговором.

Ее хозяйке, с одной стороны, хотелось наказать чужака за его неуместные и не вполне учтивые слова, но, ведь он спас ее жизнь. Она была истинной мелуханкой и беспрекословно следовала нормам и законам своей страны, поэтому смягчив голос, сказала:

— Я благодарна тебе за помощь, чужестранец! Я обязана тебе жизнью и не дам тебе повода считать меня неблагодарной. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь — смело обращайся!

— А могу я обратиться к тебе, даже если мне не будет нужна твоя помощь?

«Я спятил? Что со мной, что я говорю?»

Она с едва сдерживаемой яростью взглянула на варвара, не носящего еще знака варны, но уже забывшего свое место. С огромным усилием взяв себя в руки, девушка произнесла:

— Да пребудут с тобой боги!

После этих слов она повернулась, что бы уйти. Криттика же взирала на Шиву глазами, исполненными восхищения, однако увидев, что госпожа ее удаляется, она поспешила за ней.

— По крайней мере, скажи мне хотя бы свое имя, — направил вслед знатной девице свою просьбу Шива, не желавший так просто сдаваться.

Она резко обернулась и окинула Шиву тяжелым взглядом.

— Мне же надо знать, как тебя зовут, когда я решусь обратиться к тебе за помощью, — совершенно искренне произнес Шива.

Девушка не стала спорить, просьба показалась вполне разумной. Она согласно кивнула Криттике.

— Если тебе доведется быть в Девагири, то спроси любого, как найти госпожу Сати, — ответила служанка.

— Сати…, — проговорил Шива, наслаждаясь ее таким воздушным, легким именем. — А меня зовут Шива!

— Будь здрав, Шива! Я не нарушу своего слова, когда ты попросишь у меня помощи, — ответила ему Сати, когда уже поднималась на колесницу.

Криттика последовала за госпожой.

Твёрдой рукой Сати развернула колесницу и пустила запряженных в нее коней плавной рысью. Не оглядываясь, она устремилась прочь от храма. Шива стоял и смотрел на исчезающий вдали силуэт колесницы.

«Кажется, мне начинает нравиться эта страна!»

Впервые за это путешествие в нем возникло желание как можно быстрее достичь столицы Мелухи. Он улыбнулся и пошел в направлении постоялого двора.

Надо без промедления отправляться в Девагири!

Глава 4 Обитель богов

— Что? Кто на тебя напал? — обеспокоенно вскричал Нанди, бросаясь к Шиве, что бы проверить, не ранен ли он.

— Успокойся, Нанди, — попросил его Шива. — Ты, после своего купания, выглядишь хуже, чем я после этой стычки. У меня всего лишь пара царапин и легких порезов. Ничего страшного, мне уже их смазали. Я в полном порядке!

— Прости меня, мой господин! Это моя вина — я не должен оставлять тебя одного. Больше такого не повторится. Прости меня!

Шива мягко толкнул Нанди обратно к кровати, заставляя его прилечь:

— Не надо извиняться, друг мой. Нет здесь ни твоей вины, ни твоей ошибки. Пожалуйста, успокойся. Тебе надо быстрее восстановить силы, а волнение только мешает этому.

Нанди действительно успокоился и Шива продолжил:

— Самое странное во всем этом то, что они не собирались нас убивать!

— Нас?

— Да, там были две женщины.

— Но кто же это мог напасть на вас? — задумчиво спросил Нанди. — Постой! А у них не было кулонов со знаком полумесяца?

Подумав, Шива ответил:

— Нет, не видел. Но среди них был один очень странный человек. Великолепный мечник, весь закутанный в черное, с черной маской на лице. Я видел похожие маски на том празднике красок! Как он называется?

— Холи! Ты имеешь в виду праздник Холи, мой господин?

— Да, это была маска с праздника Холи. У него были видны только глаза и руки, и как раз на руке я разглядел браслет со странным символом на нем!

— Что это был за символ, мой господин?

Шива нашел в комнате пальмовый лист и кусочек угля. Он старательно начертил увиденный символ.

Нанди нахмурился:

— Это древний символ, который некоторые использовали для обозначения слова ОМ. Но кому понадобилось использовать его в наше время?

— ОМ? — не понял Шива.

— О мой господин, ОМ — самое святое слово в нашей вере! Это слово — первозданный звук природы, гимн вселенной. Слово это настолько свято, что многие тысячелетия его даже не пытались оскорбить, изображая в какой-нибудь форме.

— Тогда как появился этот символ?

— Его придумал Господь Бхарата, великий правитель, который несколько тысяч лет назад завоевал всю Хинду. Он был, наверное, единственным Чандраванши, достойным уважения, который ради того, что бы положить конец нашей вечной войне, женился на царской дочери из рода Сурьяванши.

— Кто такие эти Чандраванши? — спросил Шива.

— Считай их полной нашей противоположностью, мой господин. Это приверженцы тех царей, которые являются потомками Луны.

— И они живут по лунному календарю?

— Да, мой господин. Это бесчестные, ненадежные, ленивые люди, живущие в беззаконье, без чести и морали. Они трусы и никогда не сражаются как истинные кшатрии. Цари их продажны и самовлюблены. Ты должен знать, мой господин, Чандраванши — позорное пятно человечества!

— Хорошо, но причем тут символ ОМ?

— Его придумал царь Бхарата как символ единства между Сурьяванши и Чандраванши. Верхняя часть символа рисовалась белым цветом и означала Чандраванши.

— Нижняя часть красного цвета представляла Сурьяванши.

— Вот этот завиток сбоку, выходящий из места встречи верхней и нижней частей, изображающийся оранжевым цветом, представляет собой общий путь обоих народов.

— Полумесяц справа от символа — неизменный знак Чандраванши.

— А солнце над ним, само собой, является знаком Сурьяванши. Желая показать, что союз народов благословлен богами, Бхарата повелел называть этот символ священным словом ОМ.

— А что случилось потом?

— Стоило ожидать, что как только этот мудрый царь умер, союз тут же распался. Как только Бхараты не стало, Чандраванши вернулись к своему старому образу жизни, и война возобновилась. Символ был забыт, а ОМ вновь стало священным словом, не имеющим письменного обозначения.

— Да, но символ на браслете того здоровяка не был цветным. И начертан он был не линиями, три части символа были очень похожи на трех змей!

— Наги! — вскричал пораженный Нанди.

Он шепотом прочитал молитву и дотронулся до своего кулона, посвященного Рудре.

— Теперь рассказывай, что это за Наги, будь они прокляты, — сказал Шива.

— Ты правильно заметил, мой господин. Это проклятые люди, — произнес Нанди. — Они рождаются с ужасными уродствами из-за грехов своих прошлых жизней. У них бывают лишние конечности или отвратительные лица. Но они также обладают большой силой и ловкостью. Одно только их название — Наги, внушает ужас в сердца простых людей. Им даже не позволено селиться в Сапт-Синдху.

— В Сапт-Синдху? — переспросил Шива.

— Это наша земля, мой господь. Земля семи рек — Инда, Сарасвати, Ямуны, Ганги, Сарайю, Брахмапутры и Нармады. Именно здесь Господь Ману повелел жить всем нам, Сурьяванши и Чандраванши.

Шива кивнул, и Нанди продолжил свой рассказ.

— Город Нагов находится к югу от Нармады, за пределами наших земель. Считается, о мой господин, что даже разговор о них сулит неудачу!

— Но зачем Нагам нападать на меня? Или на любого из мелуханцев?

Пробормотав себе под нос проклятья, Нанди ответил:

— Это все из-за Чандраванши! До чего дошли эти двуличные негодяи — привлечь к своим злодеяниям Нагов! В своей ненависти к нам они даже не осознают, сколькими грехами отягощают свои души!

Шива задумался. Во время той стычки ему не показалось, что гигант в черном был подчинен остальным нападавшим. Скорее это он командовал ими.

*****

Еще одна неделя пути и они добрались до Девагири. Столица Мелухи раскинулась на западном берегу реки Сарасвати, которая брала начало от слияния рек Сатледжи и Ямуны. К сожалению, Шиве уже не довелось увидеть былую мощь этой прославленной реки, ее поток существенно ослаб. Но даже в таком своем состоянии Сарасвати выглядела внушительно и вызывала трепет. Но в отличие от бурных горных рек, течение Сарасвати было спокойным. Казалось, что река предчувствует свою скорую кончину, но не пытается пробиться и выжить, а вместо этого бескорыстно отдает свои сокровища всем желающим.

Величественный Девагири был полной противоположностью спокойной Сарасвати. Как и все города Мелухи, Девагири также был построен на огромной земляной насыпи, надежно хранящей город от наводнений и дающей дополнительный рубеж обороны при нападении врагов. Но одно отличие Девагири от остальных городов сразу бросалось в глаза. Он был огромен! Три гигантских земляных насыпи лежали в его основании, каждая из которых была больше любого виденного до этого Шивой города. Высота этих площадок достигала пяти человеческих ростов. Для пущей надежности насыпи укреплялись каменными плитами и обожжённым кирпичом. Районы города, где проживало большинство населения, располагались на насыпях, носящих названия Тамра и Раджат, то есть «бронзовая» и «серебряная». На насыпи Сварна, что означало «золотая», находилась обитель царей Мелухи. Между насыпями были прокинуты мосты, сделанные из камней и кирпичей.

На границах насыпей возвышались городские стены, ощетинившиеся длинными острыми шипами. С башен, еще более высоких, чем стены, велось наблюдение за окрестностями города, приближение вражеского войска можно было бы увидеть задолго до того, как оно приблизилось бы к городу.

Это зрелище было за пределом того, что Шиве приходилось видеть. По его мнению, постройка такого города была величайшим творением человеческих рук.

Шива со всем своим сопровождением подъехал к мосту, ведущему на насыпь Тамра. Мост был выложен шероховатым кирпичом, что бы лошади и колесницы не могли соскользнуть с него. Кирпичи попадались Шиве во всех местах империи, где он успел побывать, они заинтересовали его. Он, повернувшись, обратился к Нанди:

— Все кирпичи в вашей стране делаются по одному канону?

— Да, мой господин! — несколько удивленно ответил Нанди. — Все кирпичи в империи делаются по единому канону, установленному Верховным Зодчим Мелухи. Но как ты догадался?

— Да очень просто! Ведь они все везде одинаковые!

Нанди проникся гордостью и за мудрость своей империи и за проницательность своего Господа.

От моста вверх уходила дорога, позволявшая разъехаться и всадникам и колесницам. Вдоль нее шла широкая лестница для тех, кто путешествовал пешком. Отсюда было хорошо видно, насколько грозно насыпь и городские стены нависали нал долиной. Шива подумал, что нападать на такую твердыню было бы большой глупостью.

Металл, которым были обшиты ворота, Шива еще не встречал. Нанди пояснил, что это железо, новый, недавно обнаруженный металл, очень хороший, но и очень дорогой. Всем въезжающим бросался в глаза расположенный над воротами символ Сурьяванши — ярко-красный круг солнца, окруженный лучами.

Под изображением солнца были начертаны слова «Сатья. Дхарма. Маан», «Истина. Долг. Честь». Это был девиз Мелухи, принципы, по которым жили мелуханцы.

Шива успел увидеть лишь небольшую часть города, а уже был переполнен эмоциями. Подлинное же удивление его ждало на верху насыпи. Перед ним открылся вид, завораживающий одновременно и величием и простотой. Город был поделен на квадратные кварталы мощеными улицами, на каждой улице предусматривалось места для пеших и для конных путников. Посреди улиц виднелись крытые стоки. Все здания были двухэтажными, построенными из того же обожжённого кирпича. Отличались дома друг от друга только деревянными надстройками. Но внутри, как пояснил Нанди, каждое жилище было индивидуальным, соответствующим вкусам хозяев. Окна и двери находились строго на боковых стенах зданий, но никак не на лицевых, обращенных на улицы.

На эти, выходившие на улицы, глухие стены были нанесены черные рисунки, изображавшие фрагменты истории Сурьяванши. Фоном им служили окрашенные в сдержанные цвета поверхности стен. Преобладали серый, голубой, светло-зеленый и синий цвета. Вообще, больше всего мелуханцы любили и чтили синий цвет. Это был цвет неба. Зеленый цвет, цвет земли, тоже высоко ценился, но, конечно, не так, как синий. Ведь небеса во всех отношениях выше земли, считали мелуханцы.

Самыми частыми сюжетами, встречающимися на зданиях, были легенды о Господе Раме, величайшем императоре Мелухи. Его победы над врагами, покорение нечестивых Чандраванши, примеры его мудрости, как правителя и многое другое было с любовью воссоздано на стенах домов. Великого царя в Мелухе почитали наравне с богами, поэтому и величали его не иначе, как Господь Рама. Его также называли Вишну, именем древнейшего и величайшего из богов, хранителя мироздания и провозвестника добра.

От Нанди Шива узнал, что город разделен на районы, вмещающие от четырех до восьми кварталов. В каждом районе присутствовал свой рынок, свой храм и места для отдыха. Различные мастерские, которые дымом, запахом или шумом могли причинить неудобства жителям, были вынесены в отдельные районы. Больше всего Шиву поразила размеренная и упорядоченная жизнь обитателей Девагири. Ведь это был самый густонаселенный город империи, последний подсчет, происходивший два года назад, показал, что здесь жили двести тысяч человек.

Нанди привел Шиву и сопровождавших его воинов в один из многочисленных гостевых домов Девагири, построенных специально для тех, кто приехал в столицу по делам или для развлечения. Лошадей они привязали в специальном стойле и отправились в отведенные им комнаты, просторные, чистые и удобные. Впрочем, этому Шива уже перестал удивляться.

— Мой господин, скоро будем ужинать! — объявил Нанди. — Нам надо пораньше поесть и пораньше лечь спать. Встреча с императором назначена на начало второй прахары завтрашнего дня.

— Да, я не против как следует поесть и хорошенько выспаться!

— И еще один вопрос, мой господин. Если ты не против, я отпущу троих наших воинов обратно в Шринагар.

— Согласен, думаю, что здесь они нам точно не нужны.

Нанди, видя, что Шива пребывает в прекрасной расположении духа, и радуясь этому, сказал:

— Я пойду, отдам распоряжения и скоро вернусь!

Когда он вышел, Шива растянулся на кровати и погрузился в свои мысли, имевшие для него большое значение.

«Я как можно быстрее закончу встречу с императором, наобещаю, все, что ему угодно, а затем прочешу весь город в поисках Сати!»

Одно время Шива подумывал спросить у Нанди, не знает ли он, где живет Сати, но решил не делать этого. Ему было больно осознавать, что впечатление, которое он произвел на девушку при первой встрече, нельзя назвать прекрасным. Она не дала никаких более-менее точных сведений о своем месте жительства, не очень-то стремясь к новой встрече с Шивой. Так что не следует усложнять ситуацию, посвящая в эту историю других людей.

Вспомнив ее лицо, Шива расплылся в мечтательной улыбке. Он как наяву видел все те недолгие чудесные мгновения, что он была рядом с ним, сражаясь и разговаривая. Ах, как она сражалась! Для большинства членов его племени это обстоятельство вряд ли было бы столь романическим, но для Шивы оно было божественным. Он вздохнул, заново представив, как ее стройное, на вид, нежное тело внезапно, при нападении, стало жестким, готовым к убийству. Она была подобна хищному зверю. Как она взмахивала своим мечом! А как в такт каждому взмаху качались ее собранные в пучок волосы! Шива глубоко вздохнул.

*****

Было раннее утро, когда Шива с Нанди уже ехали по мосту, соединяющему Тамру и Сварну, направляясь в самое сердце империи. Мост, представлявший собой еще одно чудо строительного искусства Мелухи, был с боков обнесен толстыми каменными стенами, и мало того, он был разделен на две части массивными воротами, служащими защитой на случай, если соседнюю насыпь захватят враги.

Когда Шива ступил на насыпь Сварну, он был поражён не роскошью царской части города, а ее отсутствием. Никакой пышности, никого богатства. Правители такой огромной и богатой страны жили очень в простой обстановке. Внешне Сварна мало чем отличалась от той же Тамры. Похоже, что у местной знати не так уж много привилегий.

Все здания были подобны тем, что встречались Шиве и в Тамре, и в Шринагаре. Когда все-таки попалось одно красивое необычное строение, Нанди пояснил, что это самая большая в городе баня. Еще одно, попавшееся и по дороге великолепное здание, оказалось храмом Господа Индры. Деревянный храм стоял на высоком подножии все из того же обожжённого кирпича, а его купол был покрыт чистым золотом. Шива сделал вывод, что любое необычное здание здесь является или храмом, или оно построено для общего блага.

Возможно, так и заповедовал Господь Рама.

Обитель императора общими чертами напоминала большинство зданий Девагири, но она была больше их. Значительно больше.

*****

Император Дакша сидел на невзрачном троне в дальнем конце скромно обставленного зала в окружении мужчин и женщин. Увидев вошедшего Шиву, он сделал приветственный жест и спросил:

— Надеюсь, что это путешествие не доставило тебе неудобств?

Он выглядел слишком молодым для правителя такой огромной страны. Ростом Дакша почти не уступал Шиве, но сильно отличался телосложением.

В то время как тело Шивы бугрилось мускулами, фигура императора говорила о том, что он не изнуряет себя физическим трудом и воинскими упражнениями. Правда, тучным его тоже нельзя назвать. Просто среднее телосложение. То же самое можно было сказать и о его смуглом лице со среднего размера глазами и ровным носом. У него были длинные волосы, такие же, как у многих жителей Мелухи.

Голову императора венчала внушительная корона, несущая солнечный символ Сурьяванши и украшенная драгоценными камнями. Из одежды на правителе было надето изысканное дхоти и перекинутая через плечо накидка. Конечно, на его шее висели ожерелья и цепочки с кулонами и подвесками, а на руках находились браслеты с амулетами. Такова была мало чем выдающаяся внешность императора Дакши. Единственной его яркой отличительной чертой была улыбка, исполненная невинности и простодушия. В целом император производил впечатление человека, которого его царская власть нисколько не тяготила.

— Все прошло прекрасно, о великий император, — почтительно ответил Шива. — В твоей империи есть все, что нужно путникам!

— Спасибо, я рад, что тебе понравилось. Но в этом не только моя заслуга. Мои подданные много трудились.

— Твоя скромность делает тебе честь, о император!

Вежливо улыбнувшись, император предложил:

— Не желаешь познакомиться с моими ближайшими помощниками?

И не дожидаясь ответа, указал на женщину, стоявшую по левую руку от него:

— Это мой Первый Советник, госпожа Канахала. В ее руках управление страной и получение доходов в казну.

Канахала сдержанно кивнула Шиве. Ее голова была гладко выбрита, за исключением пучка прямых волос, собранного в узел на затылке. Через левое плечо у нее был переброшен священный витой шнур. Белые чоли и юбка не скрывали некоторую полноту этой молодой, по меркам Мелухи, женщины. Как у большинства местных жителей ее лицо с гладкой кожей было смуглым. Она носила украшения, но все они были сдержанные, ничего яркого и вызывающего. Шива обратил внимание, что на одном из амулетов на ее руке был изображён голубь. Он уже знал, что этот клан далеко не самый почетный среди брахманов. В ответ на ее приветствие, Шива сделал глубокий поклон.

Сделав жест правой рукой, император Дакша сказал:

— А это мой Главный Военный Советник, полководец Парватешвар. Под его началом находится вся наша армия, военные корабли и городские стражники.

Шива уважительно посмотрел на него. Он дважды бы подумал, прежде чем вступать в поединок с Главным Военным Советником Парватешваром. Этот высокий, обладающий сильным мускулистым телом, казалось, господствовал над всеми собравшимися в зале. Он носил на голове венец, из-под которого выбивались длинные и кудрявые волосы. На его смуглой коже виднелись следы былых сражений. В отличие от многих других кшатриев, которые считали волосы на теле признаком мужественности, у него было гладкое тело. Но он с лихвой компенсировал этот недостаток густыми и длинными усами, кончики которых были загнуты к верху. В глазах полководца отражался весь его характер, сильный и справедливый, амулет на его руке говорил, что Парватешвар принадлежит к кшатрийскому клану тигра.

Вместо приветствия Шиве достался от военачальника едва заметный кивок головы. Однако Шива тепло улыбнулся ему и, сложив ладони, поклонился.

Заметив Нанди, Парватешвар приказа ему:

— Сотник, тебе следует подождать снаружи.

Прежде чем Нанди успел покинуть зал, вмешался Шива:

— Я прошу прощения, но прошу разрешить Нанди остаться рядом со мной. Мы были неразлучны с ним, с тех пор, как я покинул свою родину. Он стал мне дорогим и преданным другом.

— Да, да, конечно! — согласился Дакша.

— О мой император! Недопустимо, что бы сотник присутствовал на таком приеме, — возразил Парватешвар. — В его обязанности входило лишь сопроводить нашего гостя в столицу, но не принимать участия в обсуждении его судьбы.

— Да будет тебе, Парватешвар! Иногда ты чересчур серьезно подходишь к вопросам службы, — ответил император, а затем обратился к Шиве. — Итак, если у тебя нет возражений, мы бы хотели увидеть твою шею!

Нанди помог развязать платок, все это время скрывавший шею Шивы от посторонних взглядов. Когда платок был снят, Дакша и Канахала подошли поближе, что бы рассмотреть горло Шивы. Парватешвар же не сдвинулся с места, зато сильно вытянул шею. Не было сомнений, что увиденное всех их сильно поразило.

Император даже ощупал горло Шивы и благоговейно прошептал:

— Цвет исходит изнутри! Это не какая-нибудь краска, это по-настоящему!

Император Дакша обменялся взглядами со своим Первым Советником. В их глазах блестели слезы. Канахала сложила ладони и принялась что-то бормотать себе под нос. Дакша смотрел на лицо Шивы и отчаянно пытался скрыть раздирающие его изнутри восторг. Преодолев первое волнение, Дакша улыбнулся и сказал Шиве:

— Как тебе понравилась наша страна? Мы ведь ничем не причинили тебе беспокойства?

Несмотря на то, что император неплохо владел собой. Шива понял, что и Дакша и Канахала взволнованы и озадачены его синей шеей.

«И чего она им так далась, эта моя проклята посиневшая шея?»

— Нет, великий император, — ответил Шива, заматывая шею платком. — И я и все мое племя были в полном восторге от того гостеприимства, которое нам оказали в твоей стране!

— Я очень этому рад, — вежливо склонил голову Дакша. — Я предлагаю тебе немного отдохнуть, а завтра мы сможем подробно обсудить все наши дела. Да, может тебе переехать сюда, в царскую цитадель? Ходят слухи, что здесь комнаты удобнее, чем во всем городе.

— О, это очень любезное предложение!

Дакша обернулся к Нанди и спросил:

— Да, сотник, я запамятовал, как тебя зовут?

— Мое имя — Нанди, о мой император!

— Ты тоже можешь остаться здесь. Заботься, как следует, о нашем дорогом госте. Канахала, распорядись, что бы все их пожелания были исполнены.

— Конечно, мой император.

Канахала дала знак кому-то из своих людей, и тот проводил Шиву и Нанди в отведенные им покои.

Как только Шива покинул зал, император Дакша опустился на колени и коснулся головой места, где только что стоял его гость. Он вполголоса прочитал молитву и затем поднялся. В глазах его стояли слезы. Он посмотрел на Канахалу. В ее взгляде, однако, виделось нетерпение и даже лучики гнева.

— Я не поняла, мой император, — сверкая глазами, проговорила Канахала. — Почему ты ему ничего не сказал? У него действительно синяя шея! Это истинный знак!

— Чего ты ожидала от меня? — удивленно воскликнул Дакша. — Он только вчера явился в Девагири. Надо, по-твоему, сразу заявить ему, что он — Нилакантха, наш спаситель? Что он должен немедленно заняться нашими проблемами?

— Но если у него по-настоящему синее горло, то он — Нилакантха? И если он Нилакантха, значит, является нашим спасителем! Тогда он должен принять свою судьбу!

Внезапно в их разговор вмешался рассерженный Парватешвар:

— Я не могу поверить, что слышу от вас такие слова! Мы — мелуханцы! Мы — Сурьяванши! Мы создали величайшую империю, из когда-либо существовавших. И теперь какой-то безвестный варвар, не имеющий никаких заслуг перед нашей страной, неизвестно что знающий и умеющий, должен стать нашим спасителем? Просто потому, что у него синяя шея?

— Так гласит предание! — возразила ему Канахала.

Дакша перебил обоих своих советников:

— Парватешвар! Я верю в предание, мои подданные верят в это предание! Нилакантха выбрал время моего правления, что бы явиться к нам. Он принесет во всю Хинду идеалы Мелухи, страны истины, долга и чести! С его помощью мы в состоянии раз и навсегда положить конец вражде с Чандраванши. Все невзгоды, которые они нам причиняют, от их подлых нападений на наших людей, нехватки Сомры и до убийства Сарасвати, все они могут прекратиться!

— Тогда зачем откладывать это хотя бы даже на день, мой император? — спросила Канахала. — Решимость наших людей вот-вот иссякнет. Тебе же известно, что несколько дней назад произошло еще одно их нападение на храм возле Хариюпы. Отсутствие жесткой реакции на их деяния делает наших врагов смелее. Мы должны как можно быстрее посвятить Господа во все подробности и объявить о его явлении народу. Это придаст нам новых сил в борьбе с нашим жестоким противником!

— Я все расскажу ему. Но все же я пытаюсь быть дальновиднее тебя. Несколько раз дух нашей империи был подорван лже-Нилакантхами. Представь себе, каковы будут последствия, если мы объявим о явлении Нилакантхи, а он откажется поддержать нас! Сперва мы обязаны убедиться, что он готов принять свою судьбу. Только тогда мы объявим людям о нем! Я уверен, что лучший способ убедить его — поведать всю правду. Как только он осознает и прочувствуют несправедливость и подлость нападающих на нас, он будет сражаться на нашей стороне, что бы уничтожить зло. Если на то, что бы полностью его убедить, уйдет время, пусть будет так! Мы ждали спасителя веками, переживем и ещё несколько недель.

Глава 5 Племя Брахмы

Шива прогуливался по зеленым садам императорской цитадели. Нанди съездил за их вещами в гостевой дом в Тамре и привез их сюда. Присев на скамейку, Шива стал любоваться клумбой, но которой росли красные и белые розы. Очаровательный прохладный ветерок вызвал у него улыбку. Время было раннее, и никто не мешал Шиве наслаждаться одиночеством. Он пытался с помощью прекрасных видов в саду отвлечься от всех мыслей, но, тем, не менее, постоянно возвращался к разговору между ним и императором. Не смотря на то, что Дакша пытался казаться бесстрастным, было очевидно, что синий цвет шеи Шивы произвел на правителя Мелухи сильное впечатление и имеет большое значения как для него самого, так и для всех мелуханцев. Значит в легенду о Нилакантхе, обрывки которой слышал Шива, верят не только в Кашмире, но и по всей Мелухе. Если уж сам император так серьезно к этому относится, его страна действительно нуждается в помощи Нилакантхи.

«Но какой помощи они ждут от меня!»

Ход мыслей Шивы был нарушен звуками барабана и звоном браслетов. Похоже, что в саду кто-то собрался танцевать. Шум исходил из беседки, скрытой за живой изгородью. В другое время Шива, сам большой любитель танцев, сделал бы несколько движений в такт музыке, но сейчас он хотел вернуться к своим размышлениям. Все-таки разговор людей в беседке достигал его ушей.

— Но моя госпожа, ты должна отпустить саму себя на волю! — раздался голос мужчины, судя по интонации, наставника, учителя. — Ты не должна делать это так, как будто занимаешься повседневным однообразным трудом. Наслаждайся танцем! Не старайся запомнить в точности все шаги и движения, а позволь танцу самому течь через тебя!

Следом заговорила женщина:

— Да, да, моя госпожа, гуруджи прав. Ты танцуешь прекрасно, но не наслаждаешься танцем. Видно, как напряжено твое лицо. Тебе надо расслабиться, моя госпожа.

— Я не могу, не научившись правильно двигаться, насладиться в полной мере своим танцем!

Голос, которым были произнесены последние слова, заставил Шиву буквально подпрыгнуть. Это была она! Сати! Он вскочил со скамьи и направился в ту сторону, откуда раздавались голоса. Обойдя изгородь, Шива действительно увидел танцующую Сати. Как заворожённый он не мог оторвать взгляд от нее. Она поднимала руки вверх, затем помещала их на стройную талию, переступала ногами влево, затем вправо, а Шива, глядя на это, терял рассудок. А как чаруют плавные движения ее прекрасных бедер!

Тем не менее, Шива отметил, что наставник прав. Сати делала хорошо заученные движения, в которых отсутствовала свобода, характерная для прирождённого танцора. Ведь танцевать — это то же самое, что рассказывать историю, которая полна проявлений различных чувств, от гнева до блаженства. Так раз этого и не получалось у Сати. К тому же она, в отличие от опытного танцора, не использовала все доступное пространство, а делая небольшие шаги, практически оставалась на месте.

Первым заметил Шиву учитель танцев, игравший на барабане, и сразу встал. Криттика, а это была она, и Сати обернулись. Они даже не пытались скрыть своего удивления, увидев перед собой Шиву. Криттика не выдержала и воскликнула:

— Шива?

Сати же сдержанно, но вежливо спросила:

— У тебя что-то случилось, Шива? Нужна моя помощь?

«У тебя все хорошо? Я скучал по тебе! Почему ты никогда не улыбаешься?»

Слова вертелись у Шивы в голове, но не срывались с языка.

Улыбающаяся Криттика поглядывала то на Сати, то на Шиву. Наоборот, выражение лица Сати стало еще серьезнее, и девушка, впрочем, также вежливо, повторила свой вопрос:

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, нет, помощь мне не нужна! — ответил, наконец, Шива, когда вновь смог осознавать реальность. — Я случайно здесь оказался и вдруг услышал твой танец. Я хотел сказать, что услышал ваш разговор. Не подумай, твои танцевальные движения были не настолько тяжелыми, что бы я их мог услышать… Но ты танцевало хорошо! На самом деле, ты двигалась отлично, но…

Его несколько бессвязную речь прервала Криттика:

— А ты и в танцах разбираешься, не так ли?

— Да! Немного, но разбираюсь, — Шива послал улыбку Криттике, затем быстро обернулся к Сати. — Ты меня прости, но твой наставник прав. Ты отдаешь много сил правильности движений. Как говорят в тех местах, откуда я родом, мудры безупречные, но им не хватает бхавы, чувств. А танец без чувств, подобен телу без души. Когда танцовщица следует своим чувствам, то ей даже не надо помнить все движения танца. Руки и ноги сами движутся туда, куда следует. Этому нельзя обучиться, это приходит тогда, когда в твоем сердце появляется место для чувств.

Сати терпеливо слушала, не говоря ни слова. Вообще, от его слов у нее удивленно приподнялись брови. Он что, собрался учить искусству танца Сурьяванши? Но она напомнила себе, что он спас ей жизнь, и надо уважительно относиться к этому человеку. Криттика же была явно оскорблена этим безвестным чужаком, вообразившим, что разбирается в танцах лучше, чем ее любимая госпожа. Она сердито посмотрела на Шиву:

— Ты смеешь думать, что знаешь о танцах больше, чем один из самых лучших танцоров в мире?

Шива догадался, что своими словами невольно мог обидеть или оскорбить. Он немедленно, со всем почтением, обратился к Сати:

— Мне очень жаль! Кажется, я сказал что-то обидное для вас. Я хотел кого-нибудь оскорбить. Случается, что я говорю, говорю, запутываюсь и уже не осознаю, что я такое произношу.

— Что ты! — возразила Сати. — Ты нисколько не оскорбил меня! Скорее всего, ты прав. От меня действительно ускользает суть танца, его глубина. Но я уверена, что с помощью наставлений гуруджи я освою и эту премудрость!

Не желая упускать шанс произвести впечатление на Сати, Шива предложил:

— Если я никого не обидел, можно мне попробовать исполнить этот танец? Я, конечно, не знаю всех его тонкостей, как знаешь его ты, но надеюсь, что чувства подскажут нужные движения.

«Вот это я неплохо сказал! Она точно не откажет!»

На лице Сати было написано несказанное удивление. Это было неожиданное предложение.

— Э… ладно…, — все, что смогла она произнести в ответ.

Обрадованный Шива встал в центр небольшой поляны. Он снял с плеч накидку и отбросил ее в сторону. Недавний гнев Криттики мгновенно улетучился, когда она узрела обвитый упругими мускулами торс Шивы. Сати же больше интересовал вопрос — как это могучее тело будет изгибаться в тех движениях, без которых танец теряет весь смысл. Обычно воины, подобные Шиве, приносят гибкость в жертву силе.

Пальцы наставника легли на барабан:

— Скажи мне, незнакомец, какой ритм будет благоприятным для тебя?

Шива в ответ почтительно сложил ладони и попросил:

— О гуруджи, дай мне, пожалуйста, немного времени. Я должен подготовиться.

Танцы в жизни Шивы занимали далеко не последнее место, пожалуй, важнее их для него было только воинское искусство.

Он встал лицом на восток, закрыл глаза и слегка склонил голову, затем опустился на колени и коснулся головой земли. Встав, Шива сильно вывернул правую ступню наружу, изящным движением высоко поднял левую ногу, после чего немного согнул в колене правую, уравновешивая себя.

Тишину, воцарившуюся в саду, нарушал лишь тихий ветерок. Гуруджи, Сати и Криттика с удивлением смотрели на Шиву, не понимая того, что он делает, но ощущая силу, исходящую от него, замершего в такой необычной позиции.

Шива плавно развел пуки в стороны на уровне плеч, согнул правую руку так, как будто держал в ней маленький барабан-дамару, а ладонь левой руки развернул к небу. На некоторое время он замер в такой позе. Лицо его сияло. Казалось, что застывший без движения Шива уже не принадлежит только этому миру, а частично пребывает где-то еще. Наконец его правая рука легко, двигаясь независимо от всего тела, выдвинулась вперед, ладонь теперь была открыта и обращена в сторону зрителей.

Каким-то образом пораженной происходящим Сати передалось чувство полной защищённости.

Левая рука Шивы стала медленно опускаться ладонью вниз, приближаясь к левой ноге. И снова полная неподвижность. А потом начался танец!

Сати не верила своим глазам. Шива делал те же движения, что и она, но танец выглядел совершено другим. Руки его двигались совершенно без видимых усилий, а тело перемещалось самым волшебным образом. Как тело с такими мускулами может быть столь гибким? Гуруджи напрасно пытался своим барабаном задать Шиве ритм танца. Наоборот, это ноги Шивы задавали ритм его барабану.

Танец ярко показывал различные эмоции, присущие женщинам. Здесь была и радость наслаждения любовными утехами с мужем, и боль с отчаянием от его безвременной кончины. Непостижимым образом Шива своим грубым телом воина сумел передать чувства как любящей, так и скорбящей женщины.

Не смотря на то, что глаза Шивы были всё это время открыты, Сати и остальные зрители догадались, что он их не видит. Хоть он и танцевал перед ними, но находился где-то далеко, в своем мире.

Он не танцевал ради зрителей. Он не танцевал ради похвалы. Он не танцевал под музыку. Он танцевал только ради самого себя. Похоже, что некая небесная сила управляла его телом. Сати поняла, что Шива был прав. Он отпустил себя, и танец пришел к нему.

Казалось, что танец продолжался целую вечность. Но вот, Шива остановился и крепко сжал веки. Он замер в последней позиции и долго так стоял, пока сияние покидало его лицо. Он медленно возвращался в этот мир. Наконец, Шива открыл глаза и увидел, что Сати, Криттика и наставник взирают на него с благоговейным трепетом.

Учитель танцев первым обрел способность говорить:

— Кто же ты?

— Я — Шива!

— Нет, нет, меня не интересует твое имя, я хочу знать кто ТЫ?

Шива нахмурился, не понимая смысла слов гуру, и повторил:

— Я — Шива!

— Гуруджи, могу я задать ему вопрос? — вмешалась Сати.

— Конечно же, — ответил учитель.

Тогда Сати обратилась к Шиве:

— Что ты делал перед танцем? Это какая-то подготовка, или обряд?

— Я стоял в позе Натараджи! Владыки танца!

— Я соединил свою внутреннюю силу с силой всего мира для того, что бы ко мне пришел этот танец.

— Я не понимаю…

— Как бы тебе объяснить… Я и мои люди верим, что все в мире обладает силой, шакти, как мы ее называем. Растения, животные, люди и все, что нас окружает, имеет шакти и обменивается ей с другими. Самый великий обладатель шакти, с которым мы постоянно соприкасаемся — это наша Мать-Земля, земля по которой мы ходим.

— На причем здесь твой танец?

— Для всего, что мы делаем, необходима сила, шакти. Эту силу мы черпаем вокруг себя. Сила исходит от людей, от вещей, наконец, от самой Земли. Надо только почтительно попросить эту силу войти в тебя.

— И эта твоя поза Натараджи позволяет получить силу для чего угодно? — спросил Шиву наставник.

— Смотря, для чего я желаю получить силу, — ответил Шива. — Поза Натараджи помогает мне почтительно просить силы для того, что бы ко мне пришел танец. Если мне будет нужна сила для обдумывания чего-либо, то я сяду, скрестив ноги, и предамся сосредоточению.

— Я уверен, что эта сила, шакти, благоволит тебе, — заметил гуруджи. — Я бы даже сказал, что ты и есть Натараджа, Владыка танца!

— О нет! — воскликнул Шива. — Я всего лишь вместилище частицы его безграничной силы! Любой может стать таким же, как я.

— Ну, я думаю, что другим все равно будет далеко до тебя, — сказал гуруджи и повернулся к Сати. — Если у тебя есть такой друг, дитя мое, то я тебе больше не нужен. Ты не обидишь меня, если станешь учиться танцам у Шивы.

Шива с надеждой смотрел на Сати. Все случилось даже лучше, чем он предполагал!

«Давай! Скажи же!»

Сати, однако, полностью ушла в себя. Шиве впервые довелось увидеть, как эта девушка проявляет признаки слабости. Она склонила голову, поправ свою обычную гордость, и тихо прошептала:

— Я никого не хотела бы обидеть, но, боюсь, для такого обучения мои навыки слишком скромны.

— Нет, что ты, у тебя есть все необходимые навыки! — горячо возразил Шива. — Разве у тебя нет стремления и терпения? Разве, в конце концов, у тебя нет сердца? Ты легко обучишься всему!

Сати глянула на Шиву своими прекрасными глазами, в которых можно было рассмотреть зарождающиеся слезы. Бесстрашного воина застала врасплох эта неожиданная и глубокая печаль в ее взгляде.

«Во имя всех богов, что происходит?»

— Сомневаюсь, что это будет так легко, Шива, — негромко проговорила Сати.

Она нашла в себе силы вернуть привычный горделивый облик и уже нормальным голосом вежливо сказала:

— Пришло время совершить обряды. Гуруджи, я прошу позволения удалиться.

Затем Сати обратилась к Шиве:

— Мне было приятно вновь увидеться с тобой!

Прежде чем Шива успел хоть что-то сказать в ответ, Сати быстро отвернулась и ушла, сопровождаемая Криттикой. Наставник окинул ошарашенного Шиву пристальным взглядом, сделал глубокий поклон и сказал:

— Я несказанно рад, что увидел, как ты исполняешь танец!

После чего он также отвернулся и покинул сад, оставив Шиву в одиночестве размышлять над непостижимыми для него поступками мелуханцев.

*****

На следующий день поздним утром Шива и Нанди вошли в зал, где обнаружили уже поджидавших их императора, Парватешвара и Канахалу.

— О император, неужели я опоздал? Мне казалось, что встреча назначена именно на это время. Надеюсь, я не заставил вас ждать?

Дакша поднялся ему на встречу и приветствовал низким поклоном:

— Не надо извиняться, мой Господь! Это мы собрались здесь заранее и провели время в радостном ожидании!

От такого подобострастия, проявленного правителем такой древней и великой страны, как Мелуха, к простому варвару, Парватешвар закатил глаза. Шива же, пораженный тем, что император назвал его Господом, поклонился всем присутствующим и сел на отведенное ему место.

— Мой Господь, прежде чем я поведаю тебе предание о Нилакантхе, не желаешь ли ты о чем-либо нас спросить? — сказал Дакша.

У Шивы тотчас возник в голове самый очевидный вопрос.

«Почему, во имя святого озера, моя синяя шея так для вас важна?»

— Да, о император, у меня есть один вопрос, но прошу заранее за него прощения, — ответил Шива. — Могу ли узнать твой возраст?

Дакша и Канахала обменялись удивленными взглядами. Затем, обернувшись к Шиве, правитель сказал:

— Твоя мудрость неисчерпаема, мой Господь. Из всех вопросов ты выбрал самый важный, — он заговорщицки подмигнул Шиве. — В прошлом месяце мне исполнилось сто восемьдесят четыре года.

Шива был потрясен. Больше, чем на тридцать лет император не выглядел. Да на самом деле никто в Мелухе не выглядел пожилым! Разве, что только тот пандит в храме Брахмы.

«Получается, что Нанди действительно больше ста лет!»

— Но как же это возможно! — воскликнул в изумлении Шива. — Это что, какое-то волшебство?

— Здесь нет никакого волшебства, мой Господь, — заверил Шиву Дакша. — Наше долголетие стало возможным благодаря нашим блестящим ученым, создавшим снадобье под названием Сомра, напиток богов. Принимая Сомру в определённое время, мы не просто отдаляем от себя смерть, но и наслаждаемся всем полнотой жизни, постоянно находясь в расцвете сил, телесных и духовных.

— Но что это за Сомра? Как и кто ее создал?

— У тебя возникнет еще много вопросов, мой Господь, — улыбнулся Дакша. — Но я постараюсь ответить на все. Слушай же! Сомра была создана много тысяч лет назад одним из величайших ученых, когда-либо живших на этой земле. Имя этого ученого — Господь Брахма.

— О, я ведь посетил его храм по пути в Девагири! Кажется, это было в местности, которая называлась Меру.

— Именно так, мой Господь! Как говорят, там он жил и работал. Господь Брахма сделал множество изобретений. Но он никогда не стремился извлечь из них выгоду лично для себя. Все придуманное им направлялось на благо всего человечества. С самого начала ему было понятно, что злые люди могут воспользоваться в нечестивых целях таким сильным снадобьем, как Сомра. Поэтому он установил сложную систему правил ее употребления.

— Какие это правила?

— Господь Брахма не стал раздавать Сомру всем подряд, — начал объяснять Дакша. — После долгих поисков по всей стране, он отобрал семь безупречных юношей, по одному из семи регионов Хинду. Он поселил их в своем ашраме и стал воспитывать их в духе самоотверженности и преданности людям. Только им он дал отведать Сомры. Поскольку благодаря снадобью эти юноши как будто обрели новую жизнь, их стали называть «двиджа» — дважды рождённые. Употребление Сомры, обучение у самого Господа Брахмы, а также общение друг с другом, сделали этих юношей самыми могущественными из всех людей. Свой разум они отточили до практически сверхчеловеческого состояния. Издревле таких людей, носящих высшие знания, звали «риши». Так как избранных Господом Брахмой было семеро, их группа стала известна как Саптариши.

— И эти Саптариши применяли свои навыки на благо всех людей?

— Да, мой Господь. Брахма установил для Саптариши строгие нормы поведения. Им запрещалось править и заниматься торговлей, то есть всем, где замешана личная выгода. Все свои умения они должны были применять, будучи жрецами, учителями и лекарями. Им нельзя было взимать плату за свои услуги, они могли жить только на подаяния и пожертвования.

— Суровая у них была служба, даже с армией не сравнить, — сказал Шива и подмигнул Парватешвару.

Тот, конечно, никак не ответил, но Дакша, Канахала и Нанди рассмеялись. Шива бросил быстрый взгляд на окно. Судя по солнцу, было время, когда Сати занималась танцами.

— Согласен, но, тем не менее, они строго следовали своим обязанностям, — продолжил Дакша. — Со временем уже Саптариши выбрали себе среди людей помощников. Эти их последователи были связаны теми же ограничениями. Вся их жизнь была посвящена поискам новых знаний и служению общему благу, без какой-либо материальной выгоды взамен. По этой причине Саптариши и их приверженцы пользовались большим почтением среди людей, а с годами они стали известны как племя Брахмы, или просто брахманы.

— Но, как это обычно случается, прошло какое-то время, и некоторая часть этих людей перестала следовать древним заветам?

— Совершенно верно, о мой Господь! — воскликнул Дакша, покачиванием головы осуждая человеческую слабость. — Прошли сотни и тысячи лет, некоторые из брахманов отвергли правила, введенные Господом Брахмой и распространяемые Саптариши. Они стали злоупотреблять теми удивительными силами, что предавала им Сомра. Кое-кто использовал свое влияние на людей для того, что бы завоевать себе царство и править в нем. Кое-кто воспользовался своими возможностями и накопил себе значительные богатства.

— А кое-кто из брахманов, — с надрывом произнесла Канахала, — даже восстал против Наследных риши!

— Наследные Саптариши? — переспросил Шива.

— Это преемники изначальных Саптариши, мой Господь, — пояснила Канахала. — Когда один из Саптариши понимал, что жизнь его подходит к концу, то выбирал из своего ашрама преемника. Такие преемники во всем были подобны самим Саптариши.

— То есть восстать против Наследных Саптариши — все равно, что восстать против самих Саптариши?

— Да, мой Господь, — подтвердила Канахала. — А самое плохое в этом, то нарушили древние заповеди высшие кланы брахманов, такие как орлы, павлины и лебеди. На самом деле, брахманам из таких кланов запрещалось напрямую общаться с кшатриями и вайшьями, что бы избегать соблазна от мирских благ. Но именно они и поддались искушению сильнее всех остальных.

— А кланы, вроде твоего клана голубя, сохранили верность древним заветам, не смотря на то, что были ближе к кшатриям? — спросил Шива.

— Да, мой Господь! — от гордости за свой клан Канахала даже стала выше ростом.

Городской колокол возвестил начало третьей прахары. Все люди в зале проговорили короткую молитву, Шива был в их числе, так как уже изучил некоторые их обычаи. Шива снова с грустью подумал о том, что сейчас в саду, возможно, танцует Сати.

— Так что же все-таки произошло, — спросил Шива, поворачиваясь к Дакше. — Ведь ты, о император, и Парватешвар, и Нанди — кшатрии, но, тем не менее, вы явно употребляете Сомру. Собственно, все кого я видел в Мелухе, независимо от варны, выглядят моложавыми и здоровыми. Значит, теперь Сомра доступна всем? Такое стало возможным после того, как те брахманы восстали против Наследных Саптариши?

— Да, мой Господь! Все эти изменения стали возможным благодаря Господу Раме. Это был величайший император! Славься божественный Рама!

— Славься божественный Рама! — эхом подхватили все присутствующие.

— Его правление, его идеи коренным образом изменили уклад жизни в Мелухе, — продолжил свой рассказ Дакша. — Сам ход истории был круто изменен. Но прежде чем говорить дальше о Господе Раме, могу я сделать предложение?

— Конечно, о император!

— Сейчас уже идет третья прахара, самое время пройти в обеденный зал и подкрепиться.

— Я признаю, что это отличная идея, но, великий император, — сказал Шива. — Могу ли я покинуть всех вас на некоторое время? Мне обязательно надо исполнить одно обязательство. А нашу беседу мы продолжим позже, или завтра, если нет возражений.

На лице Канахалы появилась досада, в то время как губы Парватешвара сложились в презрительную усмешку. Одни Дакша продолжал улыбаться:

— Конечно, мы может встретиться завтра, мой Господь! Будет ли тебе удобно прийти в начале второго часа второй прахары?

— Да, мне будет удобно, но я бы хотел извиниться за доставленные неудобства.

— Нет нужды извиняться, мой Господь, — сказал Дакша, продолжая улыбаться. — Я могу предоставить тебе одну из своих колесниц.

— О, это очень любезно, но я доберусь сам. Еще раз извиняюсь и благодарю за все!

Поклонившись всем, Шива и Нанди поспешно удалились из зала.

Канахала бросила на Дакшу осуждающий взгляд. Император только кивнул и жестом призвал ее к спокойствию:

— Все нормально. Встретимся завтра, не так ли?

— Но у нас так мало времени! — простонала Канахала. — Нилакантха должен как можно быстрее исполнить свое предназначение!

— Дай ему время, Канахала! Мы так долго ждали, что несколько дней ничего не решат!

Парватешвар резко поднялся со своего стула, подошел к Дакше и низко склонил голову:

— О мой император, заранее прошу простить меня, но мне необходимо заняться более важными вещами, чем проводить время в беседах с варваром.

— Тебе необходимо говорить о нем с должным уважением, — в голосе императора прорезался металл. — Он — Нилакантха!

— Я непременно буду говорить о нем со всем почтением, но не раньше, чем он это заслужит достойными того деяниями! — твердо заявил Парватешвар. — Я уважаю только реальные дела, больше ничего. И это — заповедь Господа Рамы. Важна только карма. Не важно рождение, не важен пол, и уж точно, не важен цвет горла. Все наши устои основаны на этом, не так ли?

— Хватит! — криком прервал его Дакша. — Я почитаю Нилакантху! Это значит, что все будут его почитать!

Глава 6 Викармы, носители несчастливой судьбы

Нанди остался в саду, как его попросил Шива, который отправился за изгородь, к беседке, где проходили уроки танцев. Стоявшая там тишина уже не сулила Шиве новой встречи с Сати. Тем не менее, он проявил терпение и долгое время оставался там, в надежде, что Сати все-таки явится. Однако по истечении почти половины прахары Шива понял, что занятий танцами сегодня уже не будет, и, глубоко разочарованный, молча вернулся к Нанди.

— Ты кого-то ищешь, о мой господин? Может, я могу помочь? — озабоченно спросил Нанди.

— Нет, Нанди, не надо. Забудь об этом.

Нанди поспешил сменить тему:

— Ты, должно быть голоден, мой Господь! Давай пойдем куда-нибудь, поедим!

— Я не голоден, но хотел бы получше изучить город, — сказал Шива, рассчитывая на благосклонность судьбы, которая позволит встретить Сати в городе. — А поесть мы сможет и в Раджате.

— Это было бы просто замечательно! — обрадовался Нанди, так как простая постная пища, которую подавали в императорской цитадели по настоянию брахманов, ему уже изрядно надоела, и сотник мечтал о сочном остром жареном мясе, столь любимом кшатриями.

*****

— Что там у тебя случилось, Парватешвар? — спросил Дакша.

— Прости меня, о мой император, за неожиданное появление, но я только что получил тревожные вести. Я бы хотел сообщить их тебе наедине.

— Ну, и что за вести ты принес?

— Этот Шива уже начал создавать для нас проблемы!

— Что ты имеешь против Нилакантхи? — простонал Дакша, с укором смотря на своего полководца. — Почему ты никак не можешь поверить в то, что он явился нас спасти?

— То, что я хочу сказать, не имеет никакого отношения к моему мнению о Шиве, мой император. Выслушай, пожалуйся, меня. Вчера Ченардхвадж видел Шиву в саду.

— Ченардхвадж уже здесь?

— Да, мой император, он придет к тебе с докладом послезавтра.

— Ну, хорошо. Так что же видел Ченардхвадж?

— Сначала хочу заметить, что Ченардхвадж просто одержим Нилакантхой. Поэтому можно с уверенностью сказать, что в словах его нет предубеждений.

— Да, хорошо, я верю тебе. Скажи уже, что такого увидел Ченардхвадж?

— Он видел, как Шива танцевал в саду, — ответил Парватешвар.

— И что в этом страшного? Я, может быть, забыл и у нас есть закон, запрещающий танцевать в садах?

— Я не закончил, о мой император! За его танцем, не отрывая глаз, наблюдала Сати!

Дакша наконец-то проявил интерес и, наклонившись вперед, спросил:

— И? Что дальше?

— Сати держала себя достойно, она сразу же ушла, когда Шива попытался вести себя с ней, как с равной. Ченардхваджу же удалось услышать то, что Шива прошептал ей в след, — сказал Парватешвар и сделал паузу.

— Давай же, не тяни! Что он там прошептал?

— Он прошептал: «Святое озеро! Сделай так, что бы она стала моей! И впредь я больше не буду тебя просить ни о чем!»

Вопреки озабоченности Парватешвара, казалось, что Дакша, наоборот, пришел в восторг.

— Ты переживаешь из-за того, что Нилакантха может влюбиться в мою дочь?

— Но мой император! — испугано воскликнул Главный Военный Советник. — Ты же знаешь законы нашей страны! Сати не может выйти за муж!

— Никакой земной закон не сможет остановить Господа Нилакантху, если он захочет жениться на Сати!

— Прости меня, мой господин, но вся наша жизнь основана на том, что нет ничего, превыше закона, и никто не может встать над законом! И это делает нас теми, кто мы есть! Людьми, лучшими, чем Чандраванши и Наги. Даже Господь Рама не мог поставить себя выше закона! Неужто этот варвар так важен для нас, что мы из-за него откажемся от вековых устоев?

— Но ты же хочешь того, что бы Сати была счастливой? — спросил Дакша. — Ты знаешь ее с рождения, ты участвовал в обрядах, посвященных ее рождению. Ее второе имя, Парвати, дано тобой! Разве ты не желаешь ей вновь обрести радость?

— Я люблю Сати как дочь, которой у меня никогда не было, — в глазах Парватешвара промелькнуло нечто, не вязавшееся с его суровым обликом воина. — Я готов сделать для нее все, что угодно, но не могу преступить закон.

— Вот этим мы и отличаемся. Ради Сати я готов даже пойти против законов! Она моя дочь, плоть от плоти! И она уже настрадалась сверх меры! Если я найду способ сделать ее счастливой, я сделаю это. Меня не остановят никакие последствия!

*****

Шива и Нанди привязали лошадей в специальном стойле возле главного рынка Раджа. Нанди повел Шиву в свое любимое место, где подавали мясные блюда. Аромат жарящегося на огне мяса сводил с ума Нанди, который изрядно проголодался за те два дня, что провел в доме у императора. Но случилась неожиданная заминка — хозяин заведения остановил Шиву на входе.

— В чем дело, дружище? — спросил его Нанди.

— Я очень сожалею, братья мои. Но я сейчас также исполняю святые обеты, — вежливо сказал хозяин и прикоснулся рукой к бусам, обвивавшим его шею. — И вам конечно известно, что я не могу подавать своим братьям по вере мясо, когда они тоже исполняют святые обеты.

— И кто это из нас исполняет…, — удивленно вскричал Нанди, но был прерван Шивой, который молча указал на покрывающий его шею платок, расшитый бусинами.

Нанди согласно кивнул, и они покинули это заведение.

— В это время года многие принимают на себя различные религиозные обеты, мой Господь, — объяснил Нанди. — Почему бы тебе не подождать здесь, а я поищу поблизости место, где хозяин не столь набожен.

Когда Нанди поспешил на поиски места, где их накормят, Шива огляделся по сторонам. Это был оживленный торговый район города, изобиловавший разного рода лавками, в которых можно было купить все, что угодно, а в некоторых еще и поесть. Но, несмотря на множество торговцев и еще большее число покупателей, здесь было сравнительно тихо. Никто из хозяев лавок не выходил на улицу и не зазывал к себе посетителей и не расписывал достоинства своих товаров. Покупатели также говорили тихо и спокойно, даже когда пытались торговаться.

«Попробовали бы они с таким воспитанием поторговать у нас в горах!»

Погруженный в мысли о нравах мелуханцев, Шива не слышал громкого голоса городского глашатая до тех пор, пока тот не оказался буквально у него за спиной.

— Посторонитесь! Идут женщины-викармы! Посторонитесь!

Удивленный Шива оглянулся и увидел перед собой очень высокого кшатрия, смотрящего на него сверху вниз.

— Отойди, пожалуйста, в сторону! Сейчас здесь пройдут женщины-викармы!

Хотя сказано это было весьма вежливо, Шива понял, что ему, скорее приказывают, чем просят. Он стал пятиться назад, что бы пропустить процессию. В этот момент появился Нанди и потянул его за руку.

— О мой господин! Я нашел замечательное место, где нас точно накормят! Я попросил их приготовить нам побольше мяса.

Шива громко рассмеялся.

— Не поверю, что у них на кухне найдется столько мяса, что бы утолить твой голод! — сказал он довольно улыбающемуся Нанди, дружески похлопывая его по спине.

Когда они уже сворачивали в переулок, Шива спросил:

— А кто такие женщины-викармы?

— Викармы, мой Господь, — глубоко вздохнув, стал рассказывать Нанди, — это те люди, которые наказаны в настоящем рождении за грехи своей прошлой жизни. Им надлежит достойно прожить эту жизнь и терпеливо переносить все выпавшие ни их долю страдания. Так они могут очистить вою карму от прегрешений предыдущих рождений. Мужчины и женщины викармы по-разному исполняют свои покаяния.

— И это шествие женщин-викарм по той улице, где я тебя ждал, тоже часть их покаяния? — спросил Шива.

— Да, мой господин. Она должны следовать множеству правил. Например, каждый месяц им необходимо молиться о прощении Господу Агни, всеочищающему богу Огня. Им нельзя вступать в брак, что бы своей неблагополучной судьбой не подлиться с другими. Им даже запрещено прикасаться к людям, которые никак не связаны с ними. Есть еще много всяких правил и запретов, я всех и не перечислю. Если тебе интересно узнать о викармах больше, мы можем посетить храм Агни и поговорить с пандитом.

— Нет, беседовать с пандитом я сейчас не готов, — ответил, улыбаясь, Шива. — Боюсь, что он утомить меня заумными разговорами и философией. Ты мне только оду вещь объясни. Кто решает, что люди совершили тяжёлые грехи в прошлой жизни и должны теперь стать викармами?

— Их собственная карма, конечно! — Нанди произнёс это как нечто очевидное. — Вот если женщина рождает мертвого ребенка, разве это не наказание за ее ужасное прегрешение в прошлой жизни? И разве не само мироздание воздает человеку за его неправедное поведение в предыдущем рождении какой-нибудь неизлечимой болезнью?

— Для меня это звучит несколько странно. Ведь женщина может родить мертвого ребенка потому, что не заболотилась о нем во время беременности. Такое может случиться просто из-за болезни матери. Как можно утверждать, что так ее наказывают за грехи ее прошлой жизни?

Нанди выглядел шокированным словами Шивы и не мог найти слов для ответа. Он был мелуханцем, вера в карму и перерождения он впитал с молоком матери. Он лишь смог тихо пробормотать:

— Это закон, мой Господь…

— Если честно — мне представляется это несправедливым.

Непонимание Шивой фундаментальных устоев Мелухи разочаровало Нанди, лицо его выглядело крайне удрученным. Однако он не стал возражать, в конце концов, Шива был для него Господом. Заметив, что Нанди огорчен его словами, Шива похлопал его по плечу:

— Нанди! Это всего лишь мое мнение. Если такое положение дел приемлемо для твоего народа, разве я вправе возражать или осуждать! Здесь, в Мелухе, мне многое кажется странным, но здесь же я встретил самых честных и добропорядочных людей, которых я когда-либо встречал.

Улыбка немедленно вернулась на лицо Нанди и теперь его одолевала только одна проблема. Голод! Он был очень голоден! Он решительно направился в сторону найденного им заведения. Шива шел позади и тихонько посмеивался.

Оглянувшись, Шива увидел процессию женщин-викарм. Все они были закутаны в длинные покрывала синего цвета, головы их были склонены в знак покаяния, в руках у них находились тарелки с подношением Господу Агни. И без того тихую улицу окутала звенящая тишина, когда по ней проходили эти несчастные женщины. В центре процессии, незамеченная Шивой, покрытая с головы до ног синим покрывалом, низко склонив голову, смиренно брела Сати.

*****

— Итак, на чем мы в прошлый раз остановились, мой Господь, — спросил Дакша на следующие утро, когда Шива в сопровождении Нанди явился к нему.

— Мы собирались обсудить свершения Господа Рамы, о император, и то, как он одолел восставших брахманов, — ответил Шива.

— Да, точно, — вспомнил Дакша. — Господь Рама действительно победил брахманов-отступников. Но он считал, что проблема этим не исчерпана, что надо глядеть глубже. Это была не просто проблема с несколькими брахманами, забывшими заветы. Главная беда заключалась в конфликте, возникшем между природной кармой человека и тем, что общество вынуждало его делать.

— Прошу прощения, о император, но я ничего не понял.

— Надо задуматься о том, какая главная причина двигала брахманами-отступниками? Кто-то из них хотел вести жизнь кшатрия и иметь власть, править. Другие желали быть как вайшьи, торговать, зарабатывать и вести роскошную жизнь. Но они родились брахманами и это сильно их ограничивало.

— Но мне показалось, что речь шла о том, как Господь Брахма каким-то образом выбирал людей, достойных стать брахманами, — прервал императора Шива.

— Да, все правильно, мой Господь, поначалу так и было. Но постепенно выбор утратил свою объективность и справедливость. Дети брахманов стали становиться брахманами, дети кшатриев — кшатриями и так далее. Затем выбор вообще перестал существовать. Всеми силами, всеми средствами отец старался сделать так, что бы сын его стал членом его варны. Вот так у нас утвердилась существующая поныне система варн.

— То есть, в итоге получилось так, что человек, обладающий всеми талантами брахмана, но рожденный сыном шудры, стать брахманов не мог никак? — заключил Шива.

— Да, Шива, все так и есть, — сказал Парватешвар, впервые обращаясь к Шиве и при этом, не склоняясь и не называя его Господом. — Когда-то Господь Рама считал, что для процветания страны важны только заслуги человека, что варна человека должна определяться только его кармой, никак не рождением и не полом.

— Все это прекрасно на словах, — заметил Шива. — Но как происходит на самом деле? Ребенок, родившийся в семье брахмана, получает воспитание и образование, отличное от того, что получает ребенок, родившийся у шудры. Разве это справедливо по отношению к детям шудр? И какую роль играют в этом «заслуги»?

— Вот здесь-то и проявился весь гений Господа Рамы, — ответил, улыбаясь, Парватешвар. — Конечно, он был и отважным полководцем, мудрым правителем и справедливым судьей. Но все-таки его величайшим достижением стала созданная им система, по которой карма человека определялась только его способностями, ничем иным. Именно эта система сделала Мелуху великой страной.

— Не забывай о том, Парватешвар, какое значение имела Сомра, — сказал Дакша. — Ведь Господь Рама сделал Сомру доступной всем! Этот эликсир сделал мелуханцев самыми умными людьми во всей вселенной. Сомра — это то, что сделало нас таким замечательным, практически идеальным народом!

— Да, но я так и не понял, что за систему создал Господь Рама, — сказал Шива, обращаясь больше к Парватешвару.

— О, это очень просто! — ответил ему Парватешвар. — Как мы уже говорили, самое лучшее — это когда варна определяется кармой и способностями человека. И Господь Рама придумал, как гарантировать исполнение этого правила. Все дети, родившиеся в Мелухе, в обязательном порядке усыновляются империей. Что бы это правило работало, на юге страны был построен целый повивальный город под названием Майка, куда стекались для родов все беременные женщины Мелухи. Только женщины в тягости допускаются туда, никто больше.

— Никто? — поразился Шива. — А как же ее муж, или ее родители?

— Нет, из этого правила есть только одно исключение, принятое триста лет назад, — на лице Парватешвара отразилось искреннее несогласие с этим искажением воли Господа Рамы. — Мужьям и родителям из знатных семей было разрешено посещать этот город.

— Но кто же заботится обо всех этих роженицах в Майке?

— В городе постоянно живут хорошо обученные лекари, — ответил Парватешвар. — После рождения ребенка, за его здоровьем наблюдают несколько недель. В это время мать возвращается к себе домой.

— Как? Без своего ребёнка! — вскричал крайне удивленный Шива.

— Конечно, — ответил полководец так, будто сообщал о самой известной в мире вещи. — Затем дети растут и учатся в огромном гурукуле, находящемся неподалеку от Майки. Все они получают одинаковое образование и живут на равных условиях.

— Но ведь известно, чьи дети, у кого какие родители?

— Да, разумеется. Все это записано, но записи хранятся в строжайшем секрете в архиве Майки.

— Выходит, что в гурукуле, да и во всей империи, никто не ведает, кто чей ребенок, — рассуждал Шива, больше для своего понимания. — Значит, с детьми брахманов и с детьми шудр в гурукуле обращаются одинаково?

— Вот именно, — с улыбкой подтвердил Парватешвар, явно гордясь такими обычаями. — Когда же дети вступают в юношескую пору, им дают испить Сомры. Вот так, каждый ребенок получает равную с другими возможность достигнуть успеха. В возрасте же пятнадцати лет, в совершеннолетие, каждый проходит посвящение. Результатом посвящения становится выбор варны для каждого ребенка.

— После посвящения дети учатся еще один год, — добавила Канахала. — Это специальная подготовка, своя для каждой варны. В это время молодые люди получают и начинают носить браслеты, соответствующие их варне. Белые — для брахманов, красные — для кшатриев, зеленые — для вайшьев и черные для шудр.

— Вот откуда взялось это название — «варна! — догадался Шива. — «Варна» — это же «цвет»!

— Да, мой Господь, — улыбнулась Канахала. — Так и есть, ты очень догадлив.

Парватешвар бросил на Канахалу удивленный взгляд и едко заметил:

— Невероятно трудно прийти к такому заключению!

Игнорируя его колкость, Шива спросил:

— Что же происходит дальше?

— В шестнадцать лет происходит распределение этих детей по семьям соответствующих варн. Например, если семья брахманов выразят желание взять себе сына или дочь, им отдадут случайно выбранного ученика из гурукула, который прошел посвящение как брахман. И эти приемные родителя живут с ним, как со своим собственным.

— Поразительно, — произнёс удивленный Шива. — Поразительно, как всё просто! Действительно, каждый человек получает то, чего заслуживает своими способностями. Это, поистине, и есть справедливость!

— Что интересно, мой Господь, — сказал Дакша. — Со временем, мы стали замечать, что доля высших варн среди всего населения страны неуклонно растет. Это значит, что любой может добиться успеха, все, что нужно — это дать ребенку реальный шанс.

— Представляю, как низшие варны обожали Господа Раму за это! — сказал Шива. — Ведь он дал им такую возможность обрести лучшую жизнь.

— Да, они очень его любили, — подтвердил Парватешвар. — Они были его самыми преданными последователями. Славься божественный Рама!

— Мне непонятно одно — как матери смирились с этим? Я не могу представить женщину, которая добровольно отказывается от только что родившегося ребенка без всякой возможности увидеть его когда-нибудь.

— Но это же делается для общего блага, — сказал Парватешвар, нахмурившись из-за того, что пришлось отвечать на такой глупый вопрос. — Тем более, что любая женщина, желающая иметь потомство, может получить ребенка, отвечающего ее положению и мечтам. Ничто не может быть хуже для матери, чем ребенок, не соответствующий ее ожиданиям.

Шиву не очень устроило такое объяснение, но он предпочел не затевать спор, а сказал:

— А не было ли недовольства Господом Рамой среди высших варн? Ведь у тех же брахманов, наверное, поубавилось могущества и влияния на власть в стране?

— Конечно, было и такое, — не стал скрывать Дакша. — Многие представители высших варн выступили против новшеств Господа Рамы. Не только брахманы, были и кшатрии и даже вайшьи. Господь Рама вел с ними настоящую войну. Тех из них, что выжили, мы теперь знаем как Чандраванши.

— Так ваша вражда имеет такие древние корни?

— Да, — ответил Дакша. — Чандраванши — это продажные, отвратительные люди с низменными нравами при полном отсутствии этики. Они являются источником всех наших проблем. До сих пор у некоторых из нас, из мелуханцев, считают, что Господь Рама был слишком добр с ними, что он должен был полностью их уничтожить. Но он простил их, позволив им жить. А нам только остается смириться с тем, что Чандраванши владеют городом Айодхья, местом рождения Господа Рамы.

Прежде чем Шива успел что-то сказать или спросить, удары колокола сообщили о начале очередной прахары и все прочитали молитву, приветствуя следующую часть дня. Шива же с выжидающим выражением лица посмотрел в окно.

Наблюдая за Шивой, Дакша улыбался:

— Пришло время обеда, мой Господь. Но если у тебя есть еще какие-то дела, то мы можем продолжить нашу беседу завтра.

Парватешвар неодобрительно взглянул на императора, так как ему были понятно, о чем сейчас думает Дакша.

— Я именно об этом и хотел попросить, — улыбнулся Шива. — Неужели на моем лице написаны все мои мысли?

— Да, мой Господь! Но это же настоящий дар в такой стране, как Мелуха, где ничего не ценится больше, чем честность и открытость! Значит, ты покидаешь нас, и мы встречаемся здесь завтра?

Шива поклонился всем собравшимся в зале, и, увлекая за собой Нанди, покинул помещение.

*****

Шива направлялся к изгороди в саду с заметным волнением. Едва услышав звук барабана, он отпустил Нанди обедать. Он никого не хотел посвящать в свои сердечные дела. Сделав глубокий вздох, что бы унять трепет, он подкрался к изгороди и увидел там Сати, разучивающую танец под пристальными взорами гуру и Криттики.

— О Шива, так приятно увидеть тебя снова! — учитель танцев сделал приветственный поклон.

— Мне тоже приятно, гуруджи! — Шива почтительно коснулся стоп наставника.

Сати пока не произнесла ни слова, она стояла, потупив взор. Зато Криттика со всей непосредственностью воскликнула:

— У меня до сих пор твой танец не выходит из головы!

От ее слов Шива даже покраснел:

— Танец как танец, ничего особенного, — смущённо пробормотал он и обратился к Сати. — Интересно, мы могли бы начать с того места, где остановились в прошлый раз? Я не собираюсь становиться твоим наставником или кем-то в этом роде. Просто мне очень хочется увидеть, как ты танцуешь.

Сати посетило непонятное беспокойство. Не нарушает ли она правил и законов, разговаривая с Шивой? Ей разрешено говорить с мужчинами, держась на приличном расстоянии. Так почему же она чувствует себя виноватой?

— Я постараюсь, — бесстрастно сказала Сати. — Мне хотелось бы услышать твое мнение о том, что я должна улучшить. Я действительно, очень уважаю тебя за твое искусство танца!

«Уважаю? Почему уважение? Почему не любовь?»

Шива промолчал, лишь вежливо улыбнулся. Что-то внутри его говорило — любые слова могут все испортить.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Сати сняла с плеч покрывало и повязала его на талии. Затем она приняла позу Натараджи. Шива улыбался. Он чувствовал, как сила Матери-Земли, Шакти, перетекает в Сати.

Получившая поддержку от земли, на которой она стояла, Сати начала исполнять танец. И на этот раз действительно все получилось гораздо лучше! Казалось, что чувства полностью пронизывают ее. Ее движения и до этого были безупречными, но чувства подняли танец на совершенно иной уровень. Шиву охватило странное состояние нереальности происходящего, будто бы он грезил наяву. Сати, двигая своим гибким телом в такт музыке, подчиняла его своей незримой власти. На какой-то момент Шива вообразил, что он и есть тот мужчина, страсть с которым изображал танец Сати. Когда же она, наконец, остановилась, все ее зрители одновременно стали хлопать в ладоши.

— Это был лучший танец, исполненный тобой! — гордясь ученицей, воскликнул гуру.

— Спасибо, гуруджи, — Сати поклонилась наставнику и выжидающе посмотрела на Шиву.

— Это было что-то невероятное! — искренне восхитился Шива. — Поразительно! Но ведь я говорил, что все это было в тебе!

— Но я не уверена, что правильно выполнила некоторые движения.

— Ты чересчур требовательна к себе, — попытался утешить ее Шива. — Была одна незначительная ошибка, ты неверно поставила локоть. От этого твое следующее движение получилось не идеальным.

Вскочив на ноги, Шива сказал:

— Смотри, я сейчас покажу тебе!

Он быстро приблизился к Сати и взял ее за локоть, что бы показать правильное положение руки. В ужасе Сати отшатнулась от него, а гуру и Криттика одновременно громко ахнули. Шива сразу сообразил — он сделал страшную ошибку.

— Прошу извинить меня, — с искренним сожалением произнес Шива. — Я только хотел показать, где должен быть локоть…

Оцепеневшая от ужаса Сати не могла произнести ни слова. Она молча смотрела на Шиву. Первым пришел в себя учитель танцев, он сообщил Шиве, что тот должен пройти обряд очищения:

— Ступай к своему пандиту, Шива. Скажи, что бы он исполнил для тебя шудхикарану. Ступай, надо успеть до конца дня.

— Что? Какую еще шудхикарану? Что это и зачем мне делать это?

— Пожалуйста, Шива, иди и сделай шудхакарану, — настойчиво сказала Сати, из гордых глаз которой текли слезы. — Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится!

— Да что со мной может случиться! Послушай, мне очень жаль, если я нарушил какое-то правило, прикоснувшись к тебе. Я не повторю больше такой ошибки. Давайте не будем придавать большого значения произошедшему.

— Это имеет очень большое значение! — прокричала Сати.

Такая бурная реакция Сати ошеломила Шиву.

«Проклятье! Из-за какого-то пустяка они раздувают невесть какую трагедию!»

Криттика подошла к Сати и, старясь не прикасаться к ней, сказала:

— Мы должны вернуться домой, моя госпожа.

— Нет же, нет! Прошу, останьтесь! — взмолился Шива. — Я обещаю, такого больше не повторится!

Было видно, что Сати исполнена безнадежного отчаяния, но тем не мене, она повернулась и пошла за гуру и Криттикой. Уже на выходе из сада она обернулась и умоляюще обратилась к Шиве:

— Пожалуйста, сделай шудхакарану до наступления темноты! Пожалуйста!

Выражение полного непонимания на лице Шивы заставило наставника вернуться к нему и сказать:

— Послушайся ее, Шива! Она желает тебе только блага!

Позже, Шива, лежа на кровати в отведенной ему в императорской цитадели комнате, и, отчаявшись хоть что-нибудь понять, сыпал проклятиями. Он не пошел делать шудхикарану. Он даже стал узнавать, что это такое.

«Что такого страшного в прикосновении к Сати? Да я все оставшиеся годы жизни только и делал, что касался бы ее! И каждый раз мне бегать и делать эту неведомую шудхикарану? Смешно!»

Но тут же тревожная мысль пришла ему в голову.

«Если это из-за меня? Может, мне, варвару, не носящему даже символа варны, нельзя было прикасаться к ней?»

Ему пришлось успокаивать самого себя.

«Да нет, не может быть. Сати хорошая и добрая девушка. Она не может так думать. Или может? Но, возможно, если она узнает, что я Нилакантха…»

Глава 7 Неоконченное дело Господа Рамы

— Ты чем-то озабочен, мой Господь? — спросил обеспокоенный Дакша. — У тебя все в порядке?

— А? — Шива растерянно поднял голову. — Прошу прощения, о император, я немного отвлекся.

Не удовлетворенный таким ответом Дакша взглянул с тревогой на Канахалу. Прошлым вечером за ужином он видел такое же отчаявшееся выражение лица у Сати, которая отказалась что-либо объяснять.

— Может быть нам поговорить позже? — предложил император.

— Нет, не стоит. Со мной все нормально, — заверил его Шива. — Простите меня. Давайте продолжим.

— Итак, — сказал Дакша, все еще тревожась, — мы беседовали об изменениях, которые Господь Рама внес в наше общество.

— Да, — подтвердил Шива и встряхнул головой, надеясь на время забыть момент расставания с Сати.

— Система варн работала поразительно эффективно. Страна наша процветала. Мы и так были одним из самым богатых государств в мире, а за последние тысячу двести лет далеко опередили остальные державы. На сегодняшний день Мелуха — самое богатое и могущественное государство. Наши люди ведут идеальную жизнь. Все исполняют требования закона. Все занимаются тем, для чего подходят по способностям, а не тем, чем несправедливые правила заставляют заниматься. Мы не ведем, а тем более не провоцируем войн с соседними странами. Мы на самом деле живем в идеальной стране!

— Действительно, — сказал Шива, начиная втягиваться в беседу. — Я, конечно, считаю, что совершенства невозможно достичь. Это длинный путь, а не конечная цель путешествия. Но здесь я увидел практически совершенное общество!

— Практически? То есть что-то тебе не понравилось? — с вызовом в голосе спросил Парватешвар.

— Что ты называешь идеалом, почтенный Парватешвар? — поинтересовался Шива у полководца. — И все ли в Мелухе происходит так, как завещал Господь Рама?

Парватешвар промолчал. Ответ он знал, но желал его озвучивать.

— А ведь Господь прав! — воскликнул Дакша. — Всегда есть то, что следует улучшить.

— Вот ты, о император, — сказал Шива, — говоришь, что все в вашей стране прекрасно. Да, кажется, что все продумано, все и всё на своих местах. Но для меня удивительно, что ты и твои люди так озабочены будущим. Вам что-то угрожает? Зачем понадобился Нилакантха? На мой взгляд, нет ничего, что говорило бы о скорой и неминуемой беде. Ваша страна никак не похожа на мою родину, где столько проблем, что не знаешь, с какой начать!

— Да, мой Господь, у нас есть проблемы, с которыми мы не можем сладить, и поэтому мы нуждаемся в Нилакантхе. Мы держимся особняком от других стран и позволяем этим странам жить своей жизнью. Мы торгуем с ними, но не вмешиваемся в их дела. Мы не пускаем чужестранцев в Мелуху дальше пограничных городов. И, по нашему мнению, вполне справедливо, что мы рассчитываем на такое же отношение других стран к нам. Пусть нам дадут жить так, как мы хотим!

— Они, конечно, не учитывают ваших желаний?

— Да, так и есть!

— Но почему?

— О мой Господь, — вздохнул Дакша. — есть одно простое слово. Зависть! Они ненавидят наш совершенный уклад жизни. Наши семейные отношения и наша система варн у них как бельмо в глазу! То, что мы заботимся обо всех жителях страны, вызывает у наших соседей приступы бешенства, ибо они не могут себе позволить такого. Они ведут жалкую жизнь. И они не желают улучшить свое существование, они жаждут откинуть нас назад, до своего уровня.

— Да, я понимаю вас. Мое племя также вызывало зависть у других племен. Мы жили у горы Кайлас, озеро Манасаровар было нашим. Это были лучшие земли в тех краях. Мне до сих пор интересно, если бы мы делились своими благами с другими, было бы меньше кровопролития или нет?

— Мы готовы, о мой Господь, поделиться своими благами со всеми, кто пожелает. Но враги наши ослеплены ревностью и завистью. Чандраванши поняли, что наше превосходство и благополучие зависят от Сомры. Да, да, у них есть познания о Сомре, но им не удается создать достаточное ее количество. Поэтому им недоступно все то, что дарует Сомра.

— А где вы делаете эту Сомру? — перебил императора Шива.

— В одном тайном месте возле горы Мандары. Оттуда порошок Сомры вывозят во все концы империи. В специальных храмах по всей Мелухе обученные брахманы смешивают порошок с другими зельями и разводят водой. После этого Сомру дают испить людям.

— Понятно, — произнес Шива.

— Чандраванши не смогли достичь нашего могущества, так как никогда не обладали большими запасами Сомры. Но съедаемые завистью, они нашли коварный способ лишить нас Сомры! Да будет тебе известно, о мой Господь, одним из главных элементов Сомры является вода реки Сарасвати! Любая другая вода бесполезна.

— В самом деле? Почему?

— Этого нам не известно. Ученым не под силу объяснить, почему только вода из Сарасвати подходит для изготовления Сомры. По этой причине, горя желанием навредить нам, Чандраванши пытаются уничтожить реку Сарасвати!

— Уничтожить реку? — недоверчиво спросил Шива.

— Именно так, мой Господь! — глаза Дакши, обычно выглядевшие как детские, вспыхнули яростным огнем при упоминании коварства Чандраванши. — Сарасвати берет начало от слияния двух могучих рек на севере — Ямуны и Сатледжи. В старину земли между этими реками были ничейными. Чандраванши и мы приходили туда, что бы набрать воды для Сомры.

— Но как можно уничтожить целую реку, о император!

— Они прокопали новое русло для реки Ямуны и она, вместо того, что бы течь привычно на юг, несет свои воды на восток, к Гангу, их главной реке.

— И вам такое под силу? — удивленно спросил Шива.

— Изменить течение реки? Да, это возможно, — ответил ему Парватешвар.

— Мы были в ярости от их поступка, — сказал Дакша. — Но все же дали им шанс исправить причиненный нам ущерб.

— И? Что они?

— Да разве можно ожидать чего-то хорошего от Чандраванши? — с отвращением проговорил Дакша. — Они отрицали всякое свое участие и уверяли нас, что река сама потекла по новому руслу после небольшого землетрясения. Они также заявили — поскольку река изменила течение сама, то нам, мелуханцам, надлежит принять это смиренно, как божью волю!

— Мы, разумеется, не согласились с этим, — продолжил Парватешвар. — Под предводительством Брахманаяка, отца нашего императора, мы напали на Свадвип.

— Свадвип — это страна Чандраванши? — уточнил Шива.

— Да, — ответил Парватешвар. — Мы тогда одержали грандиозную победу, наголову разгромив армию Чандраванши. Брахманаяк не стал забирать их земли, не стал менять их правителей, отказался от любого выкупа или дани. Единственным условием Мелухибыло возращение Ямуны в исконное русло. Таким образом, течение Ямуны было вновь изменено, и река опять стала впадать в Сарасвати.

— Парватешвар, а ты участвовал в той войне?

— Да, — ответил полководец с искренней гордостью в голосе. — Я являлся тогда простым воином, но я был там и сражался за Мелуху!

— Так в чем же дело, о император? — обратился Шива к Дакше. — Враг был повержен, река вернулась в свое русло, но Сарасвати, тем не менее, умирает?

— Мы уверены в том, что Чандраванши снова что-то замыслили, но пока не можем понять что. После их поражения в войне, вся местность между нашими странами была объявлена ничейной, и вскоре там разрослись джунгли. Там же находится верховье реки Ямуны. Мы придерживались обоюдных договоренностей и не посещали эти земли. Однако, похоже на то, что Чандраванши нарушили свои обещания.

— Это точно, о император? Вы проверяли те земли? Задавали вопросы послам Чандраванши?

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы хотим обмануть тебя? — возмутился Парватешвар. — Истинные Сурьяванши никогда не лгут!

— Парватешвар! — прикрикнул на полководца император. — Я уверен, что у Господаи в помыслах не было подозревать нас во лжи!

— Выслушай меня, почтенный Парватешвар! — сказал Шива. — Если я чему то и научился в бесконечных и бессмысленных битвах на свой родине, так это тому, что война должна быть последним средством в решении проблем. И если есть возможность, то необходимо сохранить жизнь хотя бы нескольким молодым воинам и заслужить благословение их матерей!

Парватешвар заметно покраснел от возмущения, но сдержался, лишь прошептав:

— Отлично! Давайте вообще не будем сражаться! Какой замечательный у нас появился спаситель!

— Ты что-то хотел сказать, Парватешвар? — сурово спросила его Канахала. — Я уже предупреждала тебя — не смей в моем присутствии оскорблять Нилакантху!

— Я не обязан подчиняться твоим приказам! — прорычал в ответ Парватешвар.

— Хватит! — осадил обоих Дакша и, повернувшись к Шиве, продолжил. — Прости, мой Господь. Да, ты прав. Мы не должны начинать войну без твёрдой уверенности. Поэтому я до сих пор и избегаю ее. Но нельзя отрицать очевидного — уровень воды в реке Сарасвати за последние пятьдесят лет заметно упал.

— Самое ужасное началось в последние года, — Канахала не могла сдержать слезы от жалости к гибнущей реке, которую каждый мелуханец почитает наравне с матерью. — Сарасвати так иссохла, что уже не достигает моря, теряясь где-то на юге.

— А Сомру невозможно изготовить без воды Сарасвати, — напомнил Дакша. — Поэтому Чандраванши прилагают все усилия, что бы погубить реку.

— Но все-таки! Вы спрашивали про это послов из Свадвипа? Что они говорят?

— О мой Господь, мы не обмениваемся послами со Свадвипом, — сказал Дакша.

— Неужели? Мне казалось, что наличие представителей других стран важно в государственном устройстве. Ведь необходимо знать и понимать своих соседей, что бы, например, избежать ненужной войны! Да вот же! Пару дней назад, я слышал, прибыли послы из далекой Месопотамии. Так почему же нет таких отношений со Свадвипом?

— Ты просто не знаешь этих людей, мой Господь. Им нельзя доверять. Ни один Сурьяванши не желает осквернить себя даже простым разговором с Чандраванши.

При этих словах Шива нахмурился, но предпочел промолчать.

— Ты не представляешь, о мой Господь, до каких низостей они доходят, что бы как-нибудь навредить нам! — вскричала Канахала с отвращением. — В последнее время они привлекают даже наемных убийц из проклятых Нагов для нападения на наши селения и храмы!

— Наемных убийц?

— Да, мой Господь, — сказал Дакша. — После поражения Чандраванши притихли на несколько десятков лет. Они осознали, что в войне им нас не одолеть, поэтому прибегли к таким недостойным методам, как нападение наемных убийц. Так Чандраванши рассчитывают посеять среди нас страх и смятение.

— Как они действуют?

— Небольшие отряды убийц совершают внезапные нападения на места, где им не могут оказать сопротивления, где преимущественно находятся люди, не владеющие оружием. То есть брахманы, вайшьи, шудры. Убийцы подгадывают, когда в храмах, или других местах, где собираются люди, нет отряда воинов или городских стражников, и устраивают там резню. Подобные нападения подрывают моральный дух во всей империи и сеют страх среди людей.

— Это действительно низко! На моей родине даже Пакрати, сущие варвары, так не поступали! — возмутился Шива.

— Вот именно! — воскликнул Парватешвар. — Чандраванши не достойны зваться людьми, они и сражаются как последние трусы!

— Но тогда почему бы вам снова не начать войну и не покончить с Чандраванши раз и навсегда?

— Я бы и хотел так поступить, мой Господь, — произнес Дакша. — Но не уверен, что мы сможем их победить.

Удивленный Шива бросил взгляд на Парватешвара. Тот молчал, но наливался краской от такого оскорбления его армии. Шива обратился к Дакше:

— О император, почему же ты так считаешь? Я уверен, что армия Мелухи сильна и превосходно обучена, и она сможет одолеть армию Чандраванши!

— У меня, о мой Господь, есть две причины так считать. Первая — их просто больше! Мы находились в меньшинстве и сто лет назад, но разница тогда была невелика. Сейчас же, по нашим расчетам, их население превысило восемьдесят миллионов человек. Разве сравнятся с ними наши восемь миллионов? Они могут собрать такое войско, что все передовые достижения нашей науки будут поглощены численным превосходством!

— Но откуда такая разница в населении? У вас здесь люди живут по двести лет! Вас должно быть больше!

— Такая проблема возникает у богатых стран, мой Господь, — пояснил Дакша. — Рождение детей перестает быть обязанностью, каждый волен сам выбирать — заводить детей или нет. Те, кто желает иметь детей, усыновляют одного, редко двух, выросших в Майке ребенка. И все меньше и меньше женщин приходят туда рожать. В Свадвипе же живут бедно, и чем больше в семье детей, тем больше рабочих рук, тем больше кормильцев. Вот они и обогнали нас по количеству людей.

— Ну, хорошо. Какова же вторая причина, удерживающая вас от войны?

— Вторая причина кроется в нас самих. Мы не можем сражаться, нарушая свои же правила ведения войны, нарушая свои же нормы морали. У Чандраванши нет никаких правил, тем более нет никакой морали. И я боюсь, что наши убеждения станут в войне с ними нашей слабостью.

— Правила войны? — спросил Шива.

— Да. Мы, например, не нападаем на безоружного человека. Тяжеловооруженный всадник не станет атаковать легкого пехотинца. Мечник не нанесет противнику удар ниже пояса. И так далее. Чандраванши же чуждо такое благородство. Они ради победы применят любые грязные приемы, прибегут к любой подлости!

— И эта разница делает нас теми, кто мы есть! — гордо заявил Парватешвар. — Как сказал Господь Рама, характер и мораль человека не измерить в благие времена. Лишь только в годы бедствий видно, насколько человек утверждён в своей дхарме!

— Ты все верно сказал, Парватешвар, — вздохнул Дакша. — Но те, кто нападает на нас, не столь порядочны и благородны, как мы. Весь наш жизненный уклад находится под угрозой. Мы будем побеждены, если не будет бороться всеми возможными способами.

— Я прошу простить меня, о император, — взволнованно, оттого и громко, сказал полководец. — Но я не говорил, что нам не следует бороться. Я готов атаковать Чандраванши! Я столько раз просил позволения начать с ними войну! Но если мы будем сражаться, забыв о своей морали, о наших нормах и устоях, то чего будет стоить весь наш образ жизни? Когда мы отринем свои обычаи, Чандраванши одержат победу над нами, даже не выходя на поле боя!

Разговор прервал бой колокола, отсчитывающий прахары, все помолились. Шива, воспользовавшись паузой, подошел к окну, гадая, будит ли Сати сегодня заниматься танцами.

Дакша понимающе спросил Шиву:

— О мой Господь, ты желаешь покинуть нас?

— Нет, о император, я остаюсь, — ответил Шива, не выдавая голосом печаль и растерянность, поселившиеся внутри него. — Не думаю, что меня где-то сейчас ждут.

У Дакши исчезла с лица только что появившаяся улыбка.

Шива предложил:

— Если нам ничего не мешает, о император, может мы продолжим нашу беседу? А обед перенесем на более позднее время.

— Конечно, конечно, мой Господь, — согласился Дакша.

— До сих пор вы все посвящали меня в историю вашей страны, и я уяснил причины вражды Мелухи с Чандраванши, а также понял, почему вы не желаете начинать войну. И я уверен, что у вас есть какой-то план, странным образом связанный с моим синим горлом.

— Да, мой Господь, у нас есть план, — ответил Дакша. — Конечно, своей императорской волей я могу дать выход гневу некоторых наших людей, но я уверен, что всех проблем это не решит. Я считаю, что сами по себе жители Свадвипа не злые и не плохие люди. Таковыми их делает правление Чандраванши. Поэтому, единственный приемлемый для нас путь — это спасти население Свадвипа.

— Спасти население Свадвипа? — искренне удивился такому плану Шива.

— Именно так, мой Господь! Спасти их от зла, отравляющего их души! Спасти их от коварных правителей. Спасти их от жалкого, никчемного существования. Мы в состоянии это сделать, предложив им наш возвышенный образ жизни! Как только они станут такими как мы, отпадут все поводы для нашей вражды. Мы станем как братья. Это то, что не довел до конца мой отец, император Брахманаяк. Хотя, на самом деле, это то, что не довел до конца Господь Рама!

— Это грандиозная задача, о император! — воскликнул Шива. — Очень разумная, очень благородная, но и очень трудная задача! Понадобится не только много воинов, что бы одолеть их армию, но и множество проповедников, которые смогут словом привести людей на вашу сторону. Это поистине великая задача!

— Согласен. В моей империи найдется много тех, кто готов напасть на Свадвип, но я хочу не завоевать их, а изменить к лучшему! Но я не хотел спешить и приводить в исполнение свой план без Нилакантхи!

«Твоя судьба так велика, как велики эти горы. Но чтобы достичь своей судьбы, тебе придется преодолеть горы. Но только тебе решать — выполнить предназначение судьбы или снова избежать этого» — в голове у Шивы всплыли слова, когда-то сказанные его дядей.

Отогнав воспоминания, Шива стал внимательно слушать императора Дакшу.

— Положение, в котором мы оказались, мой Господь, было предсказано, — продолжил рассказ Дакша. — Господь Рама говорил, что какой бы совершенной ни была идея, она действует ограниченный срок. Это закон природы, его не изменить. Но легенды гласят, что когда проблемы становятся непреодолимыми для простых людей, является Нилакантха. Его предназначение — уничтожить злобных людей и восстановить силы добра. О мой Господь! Ты и есть Нилакантха! Ты должен нас спасти! Ты должен закончить, начатое Господом Рамой. Ты должен возглавить нас и помочь победить Чандраванши. Ты должен направить Свадвип на путь добра. В ином случае, боюсь, что нашу любимую Мелуху ожидает гибель в ходе неизбежной войны. О мой Господь, ты поможешь нам? Ты поведешь нас к победе?

Слова императора привели Шиву в полное замешательство.

— О император, мне не понятно одно… Что мне следует сделать, что бы помочь вам?

— Я не знаю, мой Господь. Известна только цель и то, что ты возглавишь нас. Но выбор пути, которым мы пойдем к нашей цели, зависит только от тебя!

«Они хотят, что бы я изменил жизнь восьмидесяти миллионов человек! Да они здесь все с ума сошли!»

Но вслух Шива осторожно проговорил:

— О император, я близко к сердцу принял то, что происходит с твоей страной и твоим народом. Но мне совершенно не понятно, как я, всего лишь один человек, способен что-то изменить?

— Но если этот один человек является тобой, о мой Господь, — от преданности и веры глаза Дакши заблестели слезами, — то он без сомнения в силах изменить всю вселенную!

— Но я все же не уверен, — слабо улыбнулся Шива. — Почему моему присутствию придается такое огромное значение? Я не в состоянии творить чудеса. Молнии, по мановению моей руки, не сорвутся с небес и не поразят Чандраванши!

— Само твое присутствие, о мой Господь, в корне изменит ситуацию! Я предлагаю тебе проехаться по всей империи. Ты увидишь, как твоя синяя шея воодушевит людей! Моим людям необходимо обрести веру, тогда они совершат невозможное!

— Ты — Нилакантха! — торжественно сказала Канахала. — Люди верят и ждут Синешеего! Они поверят тебе. Поможешь ли ты нам, о Господь?

«Не убежишь ли ты вновь?»

— Но откуда у вас уверенность в том, что я и есть Нилакантха? Только из-за моей посиневшей шеи? — спросил Шива. — Не может ли такого быть, что где-то в Мелухе есть люди с такой же синей шеей, просто их еще не обнаружили?

— Нет, о мой Господь! — ответил Шиве император. — Житель Мелухи не может быть Нилакантхой. По легенде это должен быть иноземец. Он не может быть родом из Сапт-Синдху. И его шея должна была посинеть после того, как он испил Сомры.

Шива не ответил. Он был ошеломлен, когда до него стало доходить, что все это правда.

Шринагар. Первая ночь. Сомра.

«Вот откуда все странности с моим телом! Вот почему я почувствовал себя сильнее и здоровее!»

Дакша и Канахала затаив дыхания взирали на задумавшегося Шиву. Они молились за то, что бы он принял верное решение.

«Но почему именно я? Ведь всем людям племени Гуна дали выпить Сомры. Выходит, дядя был прав? Меня ждет особенная судьба?»

Парватешвар сверлил Шиву прищуренным взглядом.

«Я не заслуживаю никакой такой особенной судьбы. Хотя, возможно, что это шанс все искупить. Но сначала…»

Сдерживая волнения, Шива вежливо обратился к Дакше:

— О император, прежде чем я дам ответ, могу ли я задать тебе еще вопрос?

— Конечно, мой Господь!

— Согласен ли ты с тем, что для подлинной дружбы необходима полная искренность? Даже если придется правдой нанести другу глубокую обиду?

— Да, согласен, — осторожно ответил император, гадая, куда клонит Шива.

— Честность — это основа не только для личных отношений, но и для любого крепкого устойчивого общества, — добавил Парватешвар.

— Лучше и не скажешь! — согласился Шива. — Но, тем не менее, Мелуха была не совсем честна со мной!

Никто не произнес ему в ответ ни слова. Шива продолжил вежливым, но твердым голосом:

— Когда мое племя пригласили на проживание в Мелуху, нам показалось, что вы нуждаетесь в переселенцах из-за нехватки рабочих рук. И все равно я был счастлив покинуть мои суровые земли. Но теперь то мне ясно, что вы таким образом искали себе Нилакантху.

Повернувшись к Нанди, Шива продолжил:

— Когда мы прибыли, нас под видом лекарского снадобья напоили Сомрой, не предупредив, что может произойти.

Нанди виновато опустил к полу глаза. Его Господь имел право сердиться на него.

Шива, уже вновь повернувшись к Дакше, продолжил:

— Вероятно, императору известно, что в первую же ночь мне дали выпить Сомры без моего ведома. Не объяснив, что это такое!

— Мне очень жаль, о мой Господь, что мы были вынуждены прибегнуть к такому обману, — Дакша был похож на кающегося грешника. — Я буду всегда теперь испытывать стыд за это. Но и ты пойми — мы находимся в очень серьезном положении. Да и Сомра ни малейшим образом не причинила вам всем вреда, наоборот, улучшив самочувствие твое и твоих людей.

— Я понимаю это, и не против того, что Сомра укрепила мое здоровье и продлила годы жизни, — улыбнулся Шива. — Но мои люди в ту ночь серьезно заболели и страдали, возможно, что из-за Сомры!

— Они ничем не рисковали, о мой Господь, — вмешалась Канахала. — Просто некоторые люди предрасположены к определенным болезням. Выпитая же Сомра на короткое время вызывает эту болезнь, а затем тут же ее навсегда излечивает. Люди твоего племени сейчас гораздо здоровее, чем были до прихода в Мелуху!

— Без сомнения, так и есть, — согласился Шива. — И мне и моим людям стало только лучше. Но дело не в Сомре и ее действии. Насколько я понял обычаи Мелухи и заповеди Господа Рамы, нельзя кого-нибудь принуждать, не раскрыв ему всей правды. Я должен был узнать обо всем еще там, у подножия Кайласа! Вы должны были позволить сделать нам осознанный выбор, а не самим решать за нас. Скорее всего, мы в любом случае, приехали бы в Мелуху, но сделали бы это сознательно, с открытыми глазами!

— Прости нам нашу неискренность, о Господь! — виноватым голосом проговорил Дакша. — Обман претит нам, мы действительно, очень честный народ. Но у нас не было выбора! Мне очень жаль, что так вышло. А насчет своих людей не беспокойся. Они окружены заботой и вниманием, здоровье их лучше, чем когда-либо. Их ждет долгая и интересная жизнь.

Некоторое время стояла тишина, нарушенная полководцем Парватешваром, сердце которого хранило различные чувства, накопленные за десятилетия поисков Нилакантхи.

— Шива, мы действительно очень сожалеем о том, что было сделано. Ты имеешь полное право злиться на нас. Нам противна всякая ложь, и я думаю, что Господь Рама не одобрил бы наши действия. Насколько бы ни были велики наши беды, мы не должны были прибегать к обману. Мне очень жаль.

Брови Шивы приподнялись от удивления. Чего-чего, а извинений от Парватешвара он не ждал. Оправдания — да, но не слова сожаления. Он истинный последователь пути Господа Рамы!

Шива широко улыбнулся. Дакша облегченно вздохнул.

— Давайте оставим все в прошлом, о император, — предложил Дакше Шива. — Я еще раз признаю, что твоя страна и твой народ — это лучшее, что мне приходилось видеть. За это стоит бороться! Но у меня есть кое-какие условия.

— Да, да, я слушаю, мой Господь, — угодливо произнес Дакша.

— Я не буду сразу обещать, что исполню все, что вы от меня ожидаете, я также не скажу, что не буду этого делать. Все, что я могу вам пообещать — это стараться изо всех сил. Но прежде я хочу еще больше узнать о вашем обществе. Мне надо быть уверенным в правильности моих действий. И я, конечно, надеюсь, что от меня ничего не утаят, и не попытаются ввести в заблуждение.

— Конечно, конечно, о мой Господь!

— И еще. Мелухе не обойтись без переселенцев, население необходимо увеличивать. Но прошу вас — не вводите их в заблуждение, расскажите всю правду о вашей стране и позвольте им принять взвешенное решение. Или не приглашайте их совсем! Это справедливо?

— Это справедливо, мой Господь, — согласился Дакша и посмотрел на Канахалу. — Мы немедленно отдадим распоряжения поступать так.

— Мне уже понятно, что в Кашмир я не вернусь, — продолжил Шива. — Нельзя ли людей моего племени переправить сюда, в Девагири? Я бы хотел, что бы они были со мной.

— Не вижу препятствий для этого, мой Господь, — Дакша снова бросил быстрый взгляд на Канахалу. — Сегодня же отправим послание в Шринагар.

— Кроме того, я хочу посетить то место, где делают Сомру. Мне надо понять, что это за напиток богов. Что-то подсказывает внутри меня — это очень важно.

— И это возможно, — сказал Дакша, на лице которого уже играла нервная улыбка. — Канахала может отвезти тебя туда хоть завтра. Тогда мы встретимся — я с семьей буду там совершать поклонение в храме Брахмы.

— О, это было бы прекрасно, — улыбнулся Шива, но затем, вздохнув, сказал. — И последнее — я так полагаю, что вы хотели бы объявить народу о явлении Нилакантхи.

Дакша и Канахала нерешительно кивнули.

— Я прошу вас — повремените с этим.

Лица Дакши и Канахалы заметно погрустнели. Нанди не отрывал взгляда от пола. Противоречивые чувства разрывали его на части.

— О император, пойми меня правильно! — воскликнул Шива. — Я уверен, что как только все узнают, что я и есть Нилакантха, к каждому моему слову, к каждому моему шагу, будет приковано внимание. А я еще недостаточно осведомлен о ваших обычаях, законах и привычках, могу совершить что-нибудь, что будет превратно истолковано.

— Что ж, я понимаю тебя, мой Господь, — ответил Шиве Дакша, пытаясь вернуть на лицо улыбку. — Обещаю тебе, что кроме тех, кто уже знает о тебе и моей семьи, никто, без твоего желания, не узнает о прибытии Нилакантхи.

— Я благодарен тебе, о император. Но еще раз хочу сказать — я считаю себя обычным человеком из горного племени, у которого из-за необычного зелья посинела шея. Честное слово — я до сих пор не знаю, что может сделать один человек со всеми теми трудностями, про которые вы мне поведали.

— Я повторю слова, которые говорил тебе, о мой Господь, — с искренней улыбкой сказал Дакша. — Если этот человек ты, то он в силах изменить всю вселенную!

Глава 8 Напиток богов

Шива и Нанди шли в свои покои. Шива намеревался пообедать в полном одиночестве. Нанди следовал на несколько шагов позади и предавался самобичеванию:

— Мне так жаль, о мой Господь…

Шива обернулся и посмотрел на Нанди.

— Ты прав, Господь, мы настолько были озабочены поисками Нилакантхи, что не задумывались о том, справедливо ли мы поступаем с переселенцами. А я сам ввел тебя в заблуждение, я тебе соврал! — надрывался Нанди.

Ничего не говоря в ответ, Шива стоял и смотрел прямо в глаза Нанди.

— Я так виноват перед тобой, о мой Господь! Я так тебя подвел! Я готов понести любое наказание! — не унимался Нанди.

На губах Шивы появилась легкая улыбка. Он похлопал сотника по плечу, тем самым показывая, что простил его. Но в глазах Нилакантхи отчетливо читалось: «Не вздумай снова меня обмануть, друг мой!»

Нанди правильно истолковал его взгляд:

— Никогда, мой Господь! Мне так жаль!

— Все, забудь об этом, — уже широко улыбнулся Шива. — Пусть останется в прошлом.

Оба продолжили свой путь. Внезапно Шива покачал головой и громко хмыкнул:

— Странные люди!

— Что-то не так, мой Господь?

— Да нет, не обращай внимания. Я узнал много любопытного о вашем замечательном обществе.

— Любопытного? — спросил Нанди, чувствующий себя гораздо увереннее, после того, как Шива его простил.

— Да! Люди твоей страны думают, что наличие у меня синей шеи поможет решить все ваши проблемы! Некоторые же вообще решили, что мое имя стало настолько святым, что не решаются его произнести.

Нанди улыбнулся.

— А с другой стороны, кое-кто считает, что я, собственно, и не нужен. Есть такие, кого даже мое легкое прикосновение настолько оскверняет, что мне предлагают пройти обряд очищения.

— Обряд очищения? Шудхикарану? — обеспокоенно вскричал Нанди. — Но почему?

Шиве пришлось тщательно подбирать слова:

— Ну, я прикоснулся к кое-кому, а мне посоветовали после этого исполнить шудхикарану…

— К кое-кому? Кто был этот человек, о мой Господь? Викарма? — Нанди не на шутку разволновался. — Шудхикарану необходимо исполнять только после прикосновения к человеку-викарме!

У Шивы даже резко изменился цвет лица. Завеса с его глаз упала. События предыдущих дней обрели для него новый смысл. И поспешный уход Сати после его прикосновения, и поведение гуру и Криттики.

— Возвращайся к себе, Нанди, а я приду попозже, — сказал Шива и направился в сторону сада.

— О Господь, что же все-таки случилось? — Нанди пустился вдогонку за Шивой. — Ты исполнил шудхикарану или нет?

— Ступай к себе, Нанди! — на ходу повторил Шива. — Увидимся там!

*****

Шива прождал почти половину прахары, но все напрасно — Сати так и не появилась. Он сидел в полном одиночестве на скамье и клял себя за те ужасные мысли, что ранее пришли ему в голову.

«Как мог я подумать, что Сати сочтет мое прикосновение оскверняющим? Какой же я дурак!»

Он еще раз вспомнил все подробности их последней встречи.

«Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится!». Шива вспомнил слова Сати.

«Что она имела в виду, говоря это? У нее есть какие-то чувства ко мне? Или она просто такая благородная девушка, которая не желает быть причиной несчастья другого человека? И почему она должна считать себя неполноценной? Вся их эта идея про людей-викарм просто глупа!»

Поняв, что Сати уже точно не придет, Шива поднялся и от чаяния пнул скамью, на которой только что сидел. Недавно еще онемевший и бесчувственный большой палец ноги тут же отозвался резкой болью. Шива не сдержался и выругался громко вслух. Он уже было повернулся, что бы отправиться в свои покои, как увидел, что на площадке для танцев что-то лежит. Он подошел поближе и поднял с земли женский браслет. Это было ее украшение! Он видел его на руке Сати.

Странно, браслет не выглядит поврежденным, шнур, скрепляющий его цел. Она что, нарочно уронила его здесь?

Шива поднес браслет к лицу. От него исходил аромат, вызвавший в памяти образ святого озера, нагретого лучами солнца. Шива нежно поцеловал браслет и, улыбаясь, спрятал его в своей поясной сумке. Как только он вернется с горы Мандары, то обязательно увидится с ней! Он должен встретиться с ней! Если надо, то он будет следовать за ней до самого края земли! Он готов сразиться со всем человечеством ради нее! Его жизненный путь будет неполным без нее. Об этом говорило его сердце. Об этом говорила его душа.

*****

— О госпожа, нам еще далеко ехать? — спросил Нанди, выглядевший как взволнованный ребёнок.

Посещение легендарной горы Мандары, места, где создавали напиток богов, было великой честью для всякого мелуханца. Подавляющее большинство Сурьяванши считали эту гору душой империи.

— Не прошло и прахары, как мы покинули Девагири, сотник, — с улыбкой ответила Канахала. — Путь до горы Мандары занимает целый день.

— Но госпожа, окна нашей повозки плотно завешены шторами и я не могу наблюдать за солнцем! — стал оправдываться Нанди. — Поэтому я и спросил.

— Перед тобой стоит свеча, отсчитывающая время, сотник, а шторы опущены для нашей безопасности.

Шива улыбнулся, услышав сказанное Канахалой. Не их безопасность волновала ее, а безопасность горы Мандары. Пусть к ней был великим секретом, и мало кто был с ним знаком. Местоположение и всю дорогу к Мандаре знали лишь Ариштанеми, избранные воины, защитники горы. Всем другим, за исключением ученых, создающих Сомру, было запрещено не только посещать без императорского разрешения гору, но и даже узнавать путь к ней. Если Чандраванши проникнут на Мандару, для Мелухи будет потеряно всё!

— Кого мы там встретим, госпожа Канахала? — спросил Первого советника императора Шива.

— О мой Господь, там мы увидим Брихаспати, нашего главного ученого! Под его началом создается Сомра для всей страны. Кроме того, он проводит научные изыскания во многих областях знаний. Он извещен о нашем скором прибытии и готов завтра утром принять нас.

Шива благодарно ей кивнул, бросил взгляд на Нанди, наблюдающего за свечой, и вернулся к чтению книги. Это было захватывающее повествование об ужасной войне, в которой много тысяч лет назад сошлись боги-девы и демоны-асуры. Это была извечная борьба добра и зла. Боги, возглавляемые Махадевой Рудрой, Богом богов, победили асур и в очередной раз утвердили во всем мире праведность.

*****

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули с дороги? — поинтересовалась Канахала у Шивы и Нанди, прежде войти в помещение, где ихждал Брихаспати.

Шел первый час первой прахары. День на горе Мандаре начинался рано.

— Да, я неплохо выспался, — ответил Шива, хотя его всю ночь беспокоили странные ритмичные звуки.

Канахала, улыбнувшись ему, ничего больше не сказала и открыла дверь, пропуская Шиву к Брихаспати. За Шивой внутрь вошла сама Канахала, следом — Нанди. Они очутились в просторной мастерской, уставленной столами разной высоты, на которых лежали необычные инструменты. Там же на столах находились во множестве пальмовые листья, покрытые письменами. По-видимому, на них были записаны результаты научных опытов.

Все помещение было выдержано в синих тонах, в одной стене находилось огромное окно, из которого открывался потрясающий вид на лес, окружавший гору. Несколько простых низких кресел завершали обстановку помещения, скромную, как и принято во всей культуре Мелухе, воспевающей простоту.

В центре обширной комнаты гостей поджидал Брихаспати, почтительно сложивший руки в приветственном жесте. Он был среднего роста, заметно ниже Шивы, но пшеничного цвета кожа, ухоженная борода и глубоко посаженные глаза делали его внешность весьма незаурядной. Голова Брихаспати была гладко выбрита, за исключением одной пряди волос, на лице его царило безмятежное выражение. Его фигуру с широкими плечами и выпуклой грудью портила излишняя полнота, но тело Брихаспати служило сосудом для выдающегося разума, а не источником силы и ловкости, как у кшатриев. Одет ученые был в традиционное белое дхоти и свободно свисавшую с плеч накидку. Священный шнур свисал с его левого плеча к правому бедру.

— Как поживаешь, Канахала? — спросил Брихаспати. — Мы так давно с тобой не виделись.

— Да, прошло много времени с нашей последней встречи, — Канахала низко поклонилась мудрецу.

Шива обратил внимание на амулет со знаком лебедя у ученого. Это был один из самых высших кланов среди брахманов.

— Это — Господь Шива, — сказала Канахала Брихаспати.

— Называйте меня просто Шивой, — улыбнулся Шива, вежливо кланяясь.

— Хорошо. Пусть будет просто Шива, — не стал спорить Брихаспати и указал на Нанди. — А это кто такой?

— Это сотник Нанди, — пояснила Канахала. — Советник и помощник Господа Шивы.

— Приятно познакомиться, — ответил ученый и обратился к Шиве. — Не хотелось бы показаться невежливым, но мог бы осмотреть твое горло?

Шива согласно кивнул и снял с шеи платок. Улыбка исчезла с лица Брихаспати, когда он увидел, что ярко-синий свет буквально сочится из горла Шивы. Какое-то время ученый молчал. Наконец, собравшись с мыслями, он обернулся к Канахале.

— Действительно, здесь нет никакого обмана. Эта синева исходит изнутри. Как это возможно? Ведь это означает, что…

— Вот именно, — тихо сказала Канахала, и казалось, что несказанная радость исходит из самого ее сердца. — Это значит, что к нам явился Нилакантха. Пришел наш спаситель!

— Ну, я не знаю, спаситель я или нет, — смущенно проговорил Шива, обматывая платок вокруг шеи. — Но я сделаю все, что в моих силах, что бы помочь вашей замечательной стране. По этой причине я пришел сюда. Что-то подсказывает — мне необходимо узнать как можно больше о Сомре.

Мудрец все еще пребывал в оцепенении. Он смотрел на Шиву, но мысли его были заняты чем-то другим. Возможно, что он обдумывал последствия явления Нилакантхи.

— Брихаспати…, — Канахала попыталась вернуть главного ученого империи к реальности.

— А? Что?

— О Брихаспати, ты можешь рассказать мне всё о Сомре? — почтительно попросил Шива.

— Конечно, — ответил очнувшийся Брихаспати и, бросив взгляд на Нанди, спросил. — Я могу говорить всё при сотнике?

— Нанди стал мне самым близким другом в Мелухе. Думаю, что ничего не случится, если он останется здесь со мной.

Нанди был тронут таким открытым проявлением доверия и про себя еще раз поклялся никогда не лгать своему Господу.

— Будь по-твоему, Шива — согласился ученый.

Шива обратил внимание, что Брихаспати даже признав в нем Нилакантху, не стал более почтительным и смиренным. Подобно Парватешвару, он называл Шиву по имени, а «мой Господь». Тем не менее, если в отношении к нему у Парватешвара сквозило недоверие, то Брихаспати был определённо приветлив и учтив.

— Благодарю, — сказал, улыбаясь, Шива. — Ну, а теперь начнем разговор про Сомру?

*****

Царская процессия следовала в сторону горы Мандары. Перед пятью крытыми повозками, в которых находились император и его близкие, четырьмя колоннами ехали сто шестьдесят всадников. Такой же отряд ехал позади повозок. По сорок всадников сопровождали караван с правой и левой стороны. Весь эскорт императора состоял из тех самых легендарных Ариштанеми, самых лучших воинов на всей территории Хинду.

Все пять повозок были сделаны из дерева, без окон, лишь решетки, расположенные спереди, сзади и на крыше позволяли поступать внутрь свежему воздуху. Повозки были на вид совершенно одинаковыми, и определить, в какой их них находится император, было совершено невозможно. Если бы рядом оказался наблюдатель, обладающий дивьядришти, божественным зрением, то он мог заметить, что первая, третья и четвертая повозка были совершенно пусты. Во второй ехал император, его супруга Веерини и его дочь Сати. В последней повозке расположился Парватешвар с несколькими своими помощниками.

— Отец, я так и не поняла, зачем ты взял меня я собой. Ведь мне не позволено участвовать в таких обрядах.

— Я уже объяснял тебе несколько раз, — улыбнулся Дакша, нежно поглаживая Сати по руке.

— Ни один из этих обрядов для меня не является завершенным, если я не вижу на нем твоего лица. И меня не остановит этот проклятый закон!

— Отец! — Сати смутилась и укоризненно покачала головой.

Ей казалось невозможным такое пренебрежение законом со стороны отца-императора.

Мать Сати, Веерини, взглянула на Дакшу с неловкой улыбкой, затем посмотрела на Сати и снова погрузилась в чтение книги.

На некотором расстоянии от царского каравана, скрытая густым лесом, передвигалась группа из пятидесяти людей, облаченных в кожаные доспехи. Их дхоти были укорочены для удобства, каждый из них нес по два меча и по длинному кинжалу, за спиной эти воины несли щиты, сделанные из металла и кожи, а в их сандалиях было скрыто по три небольших ножа. Во главе отряда шли два человека.

Один из них, красивый молодой человек с боевым шрамом на лице, носил темно-коричневый тюрбан, выделяющий его как командира. Его кожаные доспехи были небрежно расстегнуты, и из-под них то и дело выскальзывала золотая цепочка с подвеской. Подвеска изображала собой красивый белый полумесяц. Символ Чандраванши.

Рядом с ним шел гигант, закутанный в длинные одежды с головы до ног, его голову покрывал капюшон, а лицо скрывала черная маска. Из всего тела открытыми оставались только увитые могучими мускулами руки и бесстрастные миндалевидные глаза. На правом запястье был виден кожаный браслет с символом ОМ, состоящим из змей. Не поворачиваясь к командиру отряда, этот человек сказал:

— Твой знак виден, Вишвадьюмна. Спрячь его и застегни доспехи.

Смутившийся Вишвадьюмна заправил цепочку с подвеской под одежду и затянул завязки нагрудника.

— Прости меня, господин, — ответил Вишвадьюмна. — Но не стоит ли нам быстрее пройти вперед и убедиться, что это дорога действительно ведет к Мандаре? Если так, то мы будем уверены в нашем осведомителе? А на обратном пути, я уверен в этом, мы сумеем ее похитить. В любом случае, сейчас мы в меньшинстве и ничего не сможем предпринять.

— Вишвадьюмна! А разве я собирался их атаковать? Зачем вести разговор про численное превосходство? Мы идем к горе Мандаре! От небольшой задержки небеса не рухнут, так что мы просто следуем за этими повозками.

Вишвадьюмна судорожно сглотнул. Он всегда старался не высказывать что-либо, идущее вразрез с мнением его повелителя. Тем более, это его господин нашел нескольких Сурьяванши, готовых сотрудничать с ними, а это могло позволить им вырвать и уничтожить самое сердце Мелухи.

— Но господин, ты ведь знаешь, царица терпеть не может проволочек! А мои люди ропщут, что мы действуем нерешительно.

Гигант в капюшоне резко повернулся. Казалось, что он кипит от гнева, хотя голос был спокоен:

— У меня все под контролем. Если тебя и твоих людей что-то не устраивает, можете уходить. Вы даже получите свои деньги. А я все сделаю сам!

Потрясенный таким поворотом в разговоре, Вишвадьюмна отшатнулся.

— Нет, господин. Я не это хотел сказать. Прости меня. Мы останемся с тобой до тех пор, пока нужны тебе. Ты прав, мы ждали этого веками, и даже один день задержки теперь не имеет значения.

Отряд продолжил следить за караваном императора Мелухи.

*****

— В теории Сомра действует до смешного просто, — заявил Брихаспати. — Но осуществить на практике это было практически невозможно. Только гений Господа Брахмы справился с такой задачей. Славься божественный Брахма!

— Славься божественный Брахма! — вторили ему Шива, Канахала и Нанди.

— Прежде чем понять, как снадобье может продлить человеческую жизнь, мы должны узнать, чем эта жизнь поддерживается в принципе, — перешел к объяснениям Брихаспати. — Существует одна основополагающая вещь, без которой никто из нас не может жить.

Шива внимал словам ученого, не сводя с него пристального взгляда.

— Этой основополагающей вещью является сила, энергия! — продолжил мудрец. — Ходим ли мы, говорим, думаем, совершаем разнообразные действия, то есть — живем, мы используем эту силу.

— Я знаком с таким представлением, — сказал Шива. — Там где я родился, эта сила зовется шакти.

— Шакти? — удивленно переспросил Брихаспати. — Интересно. Таким словом не называли жизненную силу уже много столетий. Так говорили люди Пандья, предки всех народов Хинду. Ты знаешь, откуда пришло твое племя? Куда уходит корнями его история?

— Я не уверен в точности своих знаний, но в племени есть одна пожилая женщина, которая, по её словам, знает все о нашей истории. Надо ее расспросить, когда она прибудет в Девагири.

— Да, надо это сделать, — согласился Брихаспати. — А теперь вернемся в теме нашего разговора. Итак, мы знаем, что наше тело ничего не может сделать без жизненной силы. Но откуда берется эта сила?

— Из пищи, которую мы едим? — предположил Нанди, обретший, наконец, уверенность, достаточную, для вступления в разговор со столь важными собеседниками.

— Совершенно верно! От пищи, которую мы съедаем, накапливается сила, которую мы затем можем потратить. Поэтому, если мы не едим какое-то время, то начинаем слабеть. Но, тем не менее, простое поедание пищи еще не наделяет нас силой. Что-то в нашем теле должно извлекать силу для дальнейшего ее использования.

— Видимо, так и должно быть, — согласился Шива.

— Превращению пищи в силу способствует воздух, которым мы дышим, — продолжил свои объяснения ученый. — Не все представляют, что воздух — это сложная смесь из различных веществ, газов. Один из этих газов так раз и помогает нашему телу получить милу из пищи. Если его перестать вдыхать, то силы быстро заканчиваются и человек умирает.

— Но это естественные процессы, которые дают нам жизнь, — сказал Шива. — Что с этим могут поделать лекарские снадобья? Они воздействуют на то, что заставляет нас слабеть, стареть и, в итоге, умирать?

Брихаспати улыбнулся:

— То, что я уже сказал, относится и к нашему старению. Природа любит шутки и парадоксы. То, что нам дарует жизнь, в конце концов, заставляет нас стареть и умирать. Воздух извлекает из пищи как силу для тела, так и отраву для него. Ты же видел, как темнеют те же надкушенные фрукты. Это так на них воздействует воздух. Даже металлы, особенно недавно открытое нами железо, покрывается пленкой патины или ржавчины под воздействием воздуха. И такие же явления происходят в нашем теле. Воздух дает нам силы жить, и в то же время медленно нас убивает.

— Во имя великого Агни! — воскликнул Нанди. — Одно и то же дает нам жить и приносит смерть!

— Да, — сказал мудрец. — Подумайте над этим. Тело пытается получить из внешнего мира и сохранить все, что бы выжить. Запас жизненных сил таков, что вы не умрете, даже если несколько дней не будете питаться. Так же можно выжить несколько дней без воды. Это ведь не кажется никому странным? Если телу необходимо что-то для существования, оно старается сделать запас на случай непредвиденных обстоятельств.

Шива кивнул, соглашаясь с очевидным.

— И в тоже время тело не может так запастись воздухом, что, не дыша, не продержится и половину мухурты. На первый взгляд это бессмысленная шутка природы. Единственным объяснением может быть то, что тело осознает, что воздух является и эликсиром жизни и ядом одновременно. А запасаться ядом очень опасно.

— Но Господь Брахма как-то справился с этой проблемой? — спросил Шива.

— После долгих опытов он изобрел Сомру, которая поглощает все яды, всю «ржавчину», которую создает в теле воздух, и выводит все это вместе с потом и другими выделениями. После принятия Сомры внутри тела не остается вредных веществ.

— Так вот почему после принятия Сомры мне настоятельно рекомендовали помыться! Мой пот был ядовитым! — осенило Шиву.

— Да, особенно пот опасен, когда Сомру пробуют в первый раз. Но и в следующие разы выделения также весьма опасны, так что будьте впредь осторожнее.

— Теперь мне понятно, почему в Мелухе так следят за чистотой тела…

— Да, всех мелуханцев с детства приучают совершать омовения и пить воду. Вода лучше, чем что-либо помогает выводить из тела вредные вещества, а регулярное мытье окончательно освобождает от них. Пить много воды и часто мыться! Вот что важно для жителей Мелухи. Мелуханцы моются не реже двух раз в день в специальных мыльнях, откуда вода по сточным каналам безопасно утекает из городов.

— Каноны чистоты! — вспомнил Шива слова Аюрвати и усмехнулся. — Из чего же состоит Сомра и как ее делают?

— Сделать напиток богов, само собой, не очень просто. Некоторые элементы «рецепта» Сомры очень редки, и их трудно добыть. Например, дерево сандживани. Нам приходится выращивать целые леса этого растения. Изготовление Сомры требует много жара, но при этом готовящееся зелье приходится постоянно охлаждать водой. Еще до начала варки, мы замачиваем измельченные ветви сандживани в воде. Но для этого подходит только вода из реки Сарасвати. Никакой другой водоем не подходит для этой цели.

— А этот странный шум, что постоянно здесь слышен — это взбалтывание?

— Да, именно так. У подножия этой горы, в просторной пещере стоят огромные устройства, которые взбалтывают будущую Сомру. Туда, через сложную систему каналов поступают воды Сарасвати и накапливаются в громадном бассейне, который мы называем «Сагар».

— «Сагар» это значит «океан»? — уточнил Шива, слышавший предания о бесконечном водном пространстве, называвшемся Сагар. — Вы так называете бассейн с водой?

— Ну, разумеется, это некоторое преувеличение, — признался улыбающийся Брихаспати. — Но если ты увидишь этот бассейн, то поймешь, что мы не сильно погрешили против истины.

— Я вообще хочу все здесь осмотреть! Вчера мы приехали слишком поздно, и я практически ничего не увидел.

— Я покажу тебе после обеда все, что захочешь, — пообещал ученый.

Шива любезно улыбнулся ему в ответ, и собрался было открыть рот и задать еще один вопрос, но, взглянув на Канахалу и Нанди, передумал.

От Брихаспати не ускользнуло его колебание, он почувствовал, что Шива желает поговорить с ним наедине, не в присутствии своих спутников. Ученый повернулся к Канахале и Нанди и сказал:

— Мне думается, нам надо с Шивой поговорить с глазу на глаз. Не могли бы вы подождать снаружи?

Мера уважения, которую внушал Брихаспати, была настолько велика, что Канахала немедля встала, поклонилась и покинула помещение, увлекая за собой Нанди.

Ученый, с лица которого не сходила улыбка, обратился к Шиве:

— Теперь ты можешь задать тот самый вопрос, ради которого явился сюда!

Глава 9 Любовь и ее предназначение

— Я действительно не хотел спрашивать при них. Они слишком поглощены верой в меня, — криво усмехнутся Шива.

Ему понравился Брихаспати. Было легко и приятно находиться в обществе человека, держащимся с ним на равных.

Мудрец кивнул:

— Я понимаю, о чем ты говоришь, друг мой. Так что ты хотел спросить?

— Почему именно я? — сказал Шива. — Почему именно на меня так повлияла Сомра? У меня, конечно, посинело горло, но я понятия не имею, как мне стать спасителем Сурьяванши! Император сказал, я тот, кто призван завершить деяния Господа Рамы и уничтожить Чандраванши!

— Он так сказал тебе? — удивился Брихаспати. — Узнаю нашего императора! Однако, сказанное им не совсем верно. Легенда не утверждает, что Нилакантха спасет Сурьяванши. В предании говорится о двух вещах. Во-первых, Нилакантха должен появиться из-за пределов Сапт-Синдху. А во-вторых, Нилакантха станет «разрушителем зла». Мелуханцы уверены, что это означает уничтожение Чандраванши, поскольку они, очевидно, и есть зло. Но даже полное уничтожение Чандраванши не будет спасением для Мелухи! Кроме Чандраванши существует множество иных проблем, с которыми нам необходимо справиться.

— Что это за проблемы? Наги?

Замешкавшись на мгновение, ученый осторожно ответил:

— Их много, этих проблем. Мы прилагаем много усилий, что бы решить их. Но давай вернемся к вопросу о том, почему Сомра так повлияла на тебя.

— Да, почему так произошло? Почему моя шея стала синей? Вдобавок к этому, даже если забыть о том, что Сомра замедлила старение моего тела, у меня излечилось вывихнутое плечо и отмороженный палец на ноге!

— И это прошло? — недоверчиво спросил Брихаспати. — Но это невозможно! Сомра препятствует старению и лечит болезни, но не травмы!

— Но это случилось!

Мудрец задумался.

— Надо будет провести опыты, может, потом я смогу объяснить это. Пока что у меня есть только одна мысль по этому поводу. Ты же пришел к нам из высокогорной страны, лежащей за Гималаями? Не так ли?

Шива кивнул.

— По мере подъема в горы, состав воздуха меняется. Твое тело привыкло жить в таких условиях, а разреженный воздух оставил в нем несравненно меньшее количество вредных веществ. Поэтому и Сомра оказала на тебя другое, более сильное, воздействие.

— Похоже на правду, — согласился Шива. — Но тогда все люди моего племени должны были посинеть, но таким оказался только я. Почему же?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Брихаспати. — Твои люди также почувствовали себя лучше?

— Да.

— Несомненно, что горный воздух, которым вы все дышали, имеет значение. Но не объясняет всего, так как, действительно, ни у кого больше ничего не посинело. Я займусь изучением этой загадки и уверен, что найду научное объяснение.

Шива осмыслил последние слова ученого, пристально на него посмотрел и задал вопрос:

— Ты не веришь в легенду о Нилакантхе? Так ведь?

Брихаспати улыбнулся Шиве, чувствуя себя очень неловко. Этот горец ему начинал нравиться, и не хотелось его огорчать или оскорблять. Но лгать ученый также не хотел.

— Я верю только в науку! Она дает объяснения всему. И если какое-то явление кажется чудом, то только из-за того, что еще не нашлось ему научного объяснения.

— Но почему жители Мелухи не обращаются к науке для решения своих проблем?

— Наука — помощник способный, но бесстрастный. Сама по себе она не решит за тебя твоих проблем. Она дает только инструмент, но пользоваться им придется тебе самому. Поэтому людям легче поверить в то, что придет кто-нибудь, к примеру, Нилакантха, и избавит их от всех бед.

— Что же, по-твоему, должен сделать для Мелухи Нилакантха?

Брихаспати бросил на Шиву доброжелательный взгляд.

— Мне хотелось бы думать, что истинные Сурьяванши должны сами бороться со своими невзгодами, а не перекладывать эту ношу на чужие плечи и ждать, что кто-то решит их проблемы. Это долг всех Сурьяванши — всеми своими силами бороться за свое существование. Явление же Нилакантхи призвано удвоить силы мелуханцев, так как очевидно — пришло время решительной борьбы со злом!

Шива кивал, соглашаясь со словами ученого.

— Ты, несомненно, озабочен тем грузом ответственности, который на тебя налагает вера людей в Нилакантху?

— Меня тревожит мысль — вдруг от меня действительно зависит многое, а я не смогу помочь людям. У вас замечательная страна, и я сделаю все, что в моих силах, но я не знаю, что мне необходимо предпринять. Смогу ли я оправдать ожидания верящих в меня людей? Могу ли я что-то им обещать?

Брихаспати улыбнулся. Люди, так трепетно относящиеся к данному ими слову, вызывали у него искреннее уважение.

— Ты, определено, хороший человек, Шива! Вероятно, что ближайшие дни у тебя будут крайне напряженными. Будь осторожен! Твое синее горло во многих вселяет слепую веру, последствия твоих слов и поступков отразятся на жизни всей страны. И помни, является человек легендой или нет, определит история, а не предсказания древних пророков.

Шива облегченно улыбнулся — нашелся человек, которому понятно его нелегкое положение. И что немаловажно, этот человек готов поделиться дельными советами.

*****

Был уже поздний вечер. Шива лежал на кровати в отведенной ему комнате, листал книгу и вспоминал этот интересный и приятный день, посвященный знакомству с горой Мандарой в компании с Брихаспати. На прикроватном столике лежал недавно выкуренный чиллум.

Мысли Шивы обратились к «Праведной войне против асур», книге, которую он читал. Его беспокоили некоторые моменты этой истории. Асуры были демонами и вели себя как демоны, испытывающие неописуемую ненависть к девам. Они постоянно нападали на места обитания девов, желая подчинить их себе и навязать свой образ жизни. Шиве это было понятно. Что же было неожиданностью, так это то, как некоторые девы вели себя, не пренебрегая ничем в своем слепом стремлении к победе. Господь Рудра, к примеру, не смотря на все свое величие, явно игнорирует низкие поступки девов ради общего блага.

Снаружи раздался шум. Выглянув со своего балкона, Шива увидел, что прибыл императорский караван. Воины Ариштанеми выстроились в два ряда, образовав так коридор для безопасного прохода в здание. Из второй повозки выходили люди, по предположению Шивы — император и его семья. Удивительно, но Ариштанеми не проявляли никакого трепета перед царственными особами, никакого раболепства. Видимо, это связано с ощущением всеобщего равенства, характерным для мелуханцев.

Но тут же Шива усомнился в существовании этого равенства, когда из пятой повозки показался Парватешвар. Все Ариштанеми вдруг утратили свою невозмутимость, их командир бросился навстречу Парватешвару и отдал ему воинский салют, громко щелкнув пятками и резко поднеся к левой груди сжатую в кулак правую руку. Отдав такое приветствие, командир низко поклонился главному военачальнику империи. Его подчиненные повторили приветствие. Парватешвар ответил, прижав правый кулак к груди и сопроводив жест лёгким наклоном головы. Затем он прошел вдоль строя воинов, командир отряда Ариштанеми вежливо отставал от него на пару шагов.

Шива догадался, что высказанное почтение было адресовано не Главному Военному Советнику императора, как придворному чину, а непосредственно Парватешвару, как человеку. При всей своей угрюмости и неприветливости Парватешвар имел репутацию отважного воина и опытного полководца, которого уважали еще и за то, что слово его было нерушимым. Шива видел это уважение в глазах воинов Ариштанеми, каждый из которых желал заполучить благосклонный взгляд военачальника.

Вскоре в дверь комнаты Шивы постучали. Ему было известно, кто там, за дверью. Вздохнув, Шива пошел открывать.

Улыбка застыла на лице Дакши и сам он замер на месте, когда неведомый ему запах чараса поразил его чувства. Стоящая справа от императора Канахала выглядела также озадаченной.

— Что это за смрад? — поморщился Дакша и посмотрел на стоящего рядом Брихаспати. — Возможно ли найти нашему Господу другую комнату? Как можно подвергать его таким неудобствам?

— Мне, почему-то кажется, о мой император, что Шиве вполне здесь удобство и этот запах его не беспокоит, — ответил Брихаспати.

— Этот запах действительно мне нравится, — сказал Шива. — Он всегда сопровождает меня в путешествиях.

Дакша бы полностью сбит с толку. Он все же взял себя в руки, хотя с лица не сразу исчезло брезгливое выражение. В конце концов, его Господу нравится этот запах, так что и говорить больше об этом не стоит.

— Я прошу прощение за беспокойство, мой Господь, — произнес Дакша, вновь приветливо улыбаясь. — Я только хотел сообщить, что мы с семьей благополучно добрались досюда.

— Очень любезно с твоей стороны, о император, что ты сам лично пришел сказать мне об этом, — Шива сложил руки в почтительном жесте.

— Я надеюсь, что ты позавтракаешь завтра утром со мной и моей семьей, мой Господь!

— Это будет большая честь для меня!

— Отлично, отлично, — просиял Дакша и перешел к вопросу, занимавшему все его мысли. — Ты уже узнал все, что хотел про Сомру? Согласен с тем, что это напиток богов?

— Да, о император! Это поистине чудесное зелье.

— Это основа нашего мира, нашей Мелухи! — продолжил Дакша. — Когда ты поближе познакомишься со страной, ты поймешь, насколько совершенен наш образ жизни. Я уверен, что сердце тебе подскажет, что можно сделать для нашего спасения.

— Я уже успел высоко оценить вашу страну. Мне многое пришлось здесь по душе, особенно отношение к жителям. У меня нет никаких сомнений, что за такую жизнь стоит бороться! Однако, я не совсем хорошо представляю то, что в силах сделать. Ты правишь таким развитым государством, а я всего лишь простой человек.

— Весьма могучим оружием, мой Господь, является вера! — сказал Дакша и прошептал короткую молитву. — Все, что тебе требуется — обрести глубокую веру в себя, такую же, с которой мы верим в тебя. Я уверен, что буквально еще через несколько дней, проведенных в нашей стране, ты, увидев, как твое присутствие влияет на народ, поймешь, что должен сделать!

Шива не стал спорить с Дакшой, так наивно, по-детски, верящим в него.

Брихаспати подмигнул Шиве, прежде чем прийти ему на помощь.

— Мой повелитель! У нашего гостя был насыщенный день, и мне кажется, что он устал. Давайте дадим ему отдохнуть, а завтра все вместе встретимся.

Дакша согласился с ученым:

— Наверное, ты прав, Брихаспати. Еще раз прощу прощения за беспокойство, мой Господь. Увидимся завтра. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — пожелал в ответ Шива.

*****

Сати спокойно сидела за столом, в то время как Дакша нервно поглядывал на свечу, отсчитывающую время. По левую руку от императора находились Канахала, Брихаспати и Парватешвар. Справа стоял никем незанятый стул. «Для Нилакантхи» — подумала Сати, сидевшая как раз рядом с пустым стулом. Правее расположилась ее мать Веерини. В таком порядке их всех рассадил Дакша, перебрав предварительно несколько вариантов.

Сати обратила внимание на обстановку. Большой высокий стол и стулья, вместо привычных для мелуханцев подушек вокруг низкого столика. На столе под блюда разложены не обычные банановые листья, а золотые пластины. Кулхады, улучшающие вкус напитков глиняные чаши, были заменены на изысканные серебряные бокалы. Сати было понятно, что отец ее возлагает большие надежды на эту утреннюю встречу за столом. Впрочем, так же, как он возлагал свои надежды на слишком многих людей, объявлявших себя Нилакантхой, но на поверку оказавшихся мошенниками и самозванцами. Она искренне желала отцу больше не испытывать разочарование от несбывшихся чаяний.

Когда, наконец, вошел Шива в компании неотлучного Нанди, Дакша быстро поднялся, благоговейно сложив ладони. Парватешвар закатил глаза, в очередной раз возмущенный поведением, по его мнению, недостойным правителя Мелухи. Сати же вообще ничего еще не успела увидеть, так, как только что случайно опрокинула бокал на пол и, нагнувшись, тянулась за ним.

— Мой Господь, — произнес Дакша и стал представлять Шиве собравшихся за столом. — Канахалу, Брихаспати и Парватешвара ты уже знаешь. А это — моя супруга, царица Веерини.

Шива и Веерини одновременно поклонились друг другу. В это время Сати поднялась с бокалом в руке.

— А это моя дочь. Ее зовут Сати!

У Шивы перехватило дыхание, а сердце бешено забилось. Та, кто была ему дороже жизни, стояла здесь и смотрела на него. Он мог поклясться, что чувствует свой самый любимый аромат — запах святого озера на закате солнца. Как и в прошлые встречи с Сати, он был полностью зачарован.

Повисшую неловкую тишину нарушил лишь звук от падения несчастного бокала, который вновь вырвался из руки Сати. Этот звон помог девушке отвести взгляд от Шивы и стереть с лица выражение крайнего изумления. Хотя последнее далось ей с поистине нечеловеческим усилием. Сати тяжело дышала, как будто только что станцевала на пару с Шивой. Но ей было тяжело заметить за всеми этими эмоциями то, что душа ее продолжает танцевать.

Дакша смотрел на пару ошеломленных молодых людей и ликовал, как ликует человек, когда все идет по придуманному им плану. Стоящий за спиной Шивы Нанди мог видеть только выражение лица Сати, но и этого ему хватило, чтобы все понять. Увлечение танцами, прикосновение викармы, шудхикарана и страдания его Господа. Сотник даже на какой-то миг почувствовал испуг, но быстро примирился со сложившимся положением дел. Если все это устраивает его Господа и является для него желанным, то он, без всякого сомнения, его поддержит.

Взгляд Брихаспати был безучастным, а вот Парватешвар глядел на происходящее с откровенным отвращением. Все это было, по его мнению, неправильно, безнравственно и, что хуже всего, незаконно.

— Мой Господь, — Дакша указал на свободное место рядом с собой. — Присаживайся, пожалуйста, и мы начнем.

Шива ни как не отреагировал. Он вообще не слышал слов Дакши, пребывая далеко отсюда, где-то в другом мире, единственным звуком в котором была мелодия дыхания Сати. Мелодия, под которую он с радостью бы танцевал не только всю отпущенную ему эту жизнь, но и семь следующих.

— Мой Господь! — уже громче повторил Дакша.

Рассеянным взглядом Шива посмотрел на императора так, словно действительно только что вернулся из иного мира.

— Пожалуйста, мой Господь, — настаивал Дакша. — Займи свое место.

— Да, конечно, — Шива смущенно потупил взор.

Когда Шива наконец-то уселся, подали еду. Блюдо было простым, но мелуханцы любили видеть его на завтрак. Рис и другие злаки сбраживались, замешивались в жидкое тесто. Небольшие порции этой массы варили на пару, а затем подавали на банановых листьях. Получившиеся лепешки ели с острыми или пряными соусами. Называлось это блюдо идли.

— Ты — Нилакантха? — прошептала все еще не оправившаяся от потрясения Сати.

— Видимо, что это так! — ответил Шива, игриво улыбаясь. — Удивлена?

У Сати высокомерно изогнулась бровь. Маска вернулась.

— С чего бы мне вдруг удивляться?

«Что?»

— Мой Господь! — позвал Дакша.

— Да, император! — откликнулся Шива.

— Я подумал, — сказал Дакша. — Наши обряды закончатся уже этим вечером, но я вынужден буду остаться еще дня на два, что бы обсудить все дела с Брихаспати. Но не вижу никакого смысла для Веерини и Сати скучать здесь все это время.

— Спасибо, мой повелитель! — с лукавой усмешкой произнес Брихаспати. — Твои слова об интересе императорской семье к горе Мандаре очень обнадеживают!

Все за столом, включая самого Дакшу, громко рассмеялись.

— Ты прекрасно понял, что я хотел сказать, Брихаспати, — качая головой, сказал Дакша и, повернувшись к Шиве, продолжил. — Я знаю, что ты, мой Господь, завтра утром собираешься вернуться в Девагири. Я думаю, что будет неплохо, если ты сопроводишь туда мою жену и мою дочь.

Сати вдруг почувствовала необъяснимую тревогу. Что-то подсказывало ей — не надо соглашаться с таким планом. Правда, что-то говорило — бояться нечего. За все восемьдесят пять лет, что она прожила жизнью викармы, Сита ни разу не нарушала закон. Она всегда отличалась самоконтролем и знала, что правильно, а что нет.

Но у Шивы подобных мыслей не возникло. Он воспринял предложение Дакши с явным восторгом:

— Отличная идея, о император! Мы с Нанди почтем за честь сопроводить твою супругу и дочь в Девагири!

— На том и порешим! — сказал явно довольный Дакша.

Затем император обратился к своему главному полководцу:

— Парватешвар, распорядись, пожалуйста, что для обратного пути нам понадобятся два отряда Ариштанеми.

— Мой император! Должен сказать, что я не считаю это разумным, — возразил Парватешвар. — Большинство воинов Ариштанеми в настоящее время находится в столице. Тех, кто постоянно пребывает здесь, охраняя гору Мандару, мы не можем брать для других целей. Таким образом, на два отряда у нас не хватает людей. Почему бы всем не поехать послезавтра, не разделяя один отряд на два меньших?

— Я уверен, что проблем не будет, — настаивал на своем император. — Не ты ли говорил, что один Ариштанеми стоит пятьдесят вражеских воинов? Решено! Веерини и Сати, сопровождаемые Господом Нилакантхой уедут завтра. Сделайте все приготовления!

Парватешвар с несчастным видом погрузился в свои думы, а Шива вновь принялся перешептываться с Сати.

— Ты прошел обряд шудхикарана, так ведь? — спросила Сати.

— Да, — подтвердил Шива.

Он не лгал. В последнюю ночь в Девагири он прошел обряд очищения. Он не считал, что нуждается в этом, но знал, что Сати при следующей встрече обязательно спросил его, а лгать ей категорически не хотелось.

— Но я все-таки уверен, что вся эта затея совершенно нелепая, — прошептал Шива. — Да и ваше представление о викармах кажется мне каким-то абсурдом. Это одна из немногих несправедливых вещей в Мелухе, и ее необходимо изменить.

Сати бросила на Шиву быстрый взгляд, при этом лицо ее не выражало никаких эмоций Шива, глядя девушке прямо в глаза, пытался проникнуть в ее мысли, но натолкнулся на глухую стену.

*****

На следующий день, в начале второй прахары, Шива, Веерини и Сати, под охраной сотни Ариштанеми, тронулись в путь. Дакша, Парватешвар и Канахала провожали их. Брихаспати же отсутствовал, задержанный своими научными опытами.

В этот раз все путники должны были ехать в одной повозке, так как по всем правилам караван, в котором едет император, нее должен состоять менее чем из четырех повозок. Поскольку сюда Дакша со свитой приехал на пяти повозках, сегодняшним путникам досталась только одна. Парватешвар был крайне недоволен тем обстоятельством, что не будет даже одной пустой повозки, отвлекающей внимание. Так члены императорской семьи, по его мнению, передвигаться не должны. Но от всех его возражений Дакша отмахнулся.

Внутри повозки было весьма уютно, для сидения предназначались удобные диванчики. Сидевшая на одном из них Сати спросила Шиву, обратив внимание на платок, а который была укутана его шея:

— Почему ты все время прячешь свое горло?

— Мне неловко от того внимания, которое все уделяют его цвету.

— Но тебе надо как-то к этому привыкать. Синее горло никуда не исчезнет.

— Это точно, — с улыбкой ответил Шива. — Но пока я к этому не привык, платок — мой надежный щит!

Когда повозка и сопровождавшие ее воины скрылись, Парватешвар и Канахала подошли к Дакше.

— Отчего в тебе такая вера в этого человека, о мой господин? — спросил полководец своего императора. — Он не совершил ничего такого, чем бы мог заслужить наше уважение! Как он приведет нас к победе, если совершенно не готов к этому! Вся эта история с Нилакантхой идет вразрез с нашими обычаями. В Мелухе человеку поручается какое-нибудь дело только тогда, когда он обучен, когда он способен выполнить задание.

— Мы находимся в состоянии войны, Парватешвар! — ответил Дакша. — Необъявленной, неявной, но войны! Мы наблюдаем участившиеся нападения наемных убийц. Эти трусливые Чандраванши не атакуют в открытую, а наша армия недостаточно многочисленна, что мы атаковали их, на их же территории. Наши обычаи нам не помогут. Нам нужно чудо! Как правило, чудеса случаются, когда мы перестаем рационально мыслить, и начинаем верить. Я верю в Нилакантху! И мой народ верит!

— Но Шива не верит в себя! Как нам заставить его стать нашим спасителем, если он сам этого не желает?

— Сати изменит это.

— Но повелитель! Неужели ты намереваешься использовать свою дочь как приманку? — воскликнул Парватешвар, испуганный таким предположением. — И ты хочешь, что бы у нас был спаситель, которого только похоть заставит нам помочь?

— ЭТО НЕ ПОХОТЬ!

Парватешвар и Канахала онемели от такой реакции императора.

— Что я за отец, по-твоему? — спросил Дакша. — Ты считаешь, что я способен так поступить со своей дочерью? Я просто хочу, что бы она обрела счастье и утешение с этим человеком, с Шивой, с Господом! Она достаточно настрадалась! Я хочу видеть ее счастливой. И если при этом я еще и помогу своей стране, какой в этом вред?

Парватешвар хотел что-то сказать, но решил, что лучше промолчать.

— Нам необходимо разрушить образ жизни, принятый у Чандраванши, — продолжил Дакша. — Единственный способ, который у нас есть, это предложить им, живущим в Свадвипе, все преимущества нашего образа жизни! Обычные люди с радостью примут наше предложение, но их правители, Чандраванши, сделают все возможное, что бы помешать нам. Они могут оказать нам сопротивление, но смогут ли они остановить народ, возглавляемый Нилакантхой? И если Сати будет вместе с Нилакантхой, разве он откажется вести нас против Чандраванши?

— Но мой император, ты действительно думаешь, что Господь придет нам на помощь только из любви к твоей дочери? — спросила Канахала.

— Ты упустила главное. Господа не надо убеждать встать на нашу сторону, — сказал Дакша своей советнице. — Он уже с нами. Мы великая страна, может не идеальная, но все равно великая. Нужно быть слепцом, чтобы не увидеть этого. Возглавить нашу борьбу Нилакантхе не позволяет недостаток веры и уверенности в себе. Так он все это обретет, когда сблизится с Сати!

— И как это произойдет? — спросил нахмуренный Парватешвар.

— Вы знаете, что самое сильное в жизни мужчины? — спросил своих придворных император.

Парватешвар и Канахала в замешательстве переглянулись.

— Самое сильное — это желание произвести впечатление на того, кого любишь больше всего! — заявил Дакша. — Посмотрите, хотя бы, на меня. Я всегда любил своего отца. Мое желание произвести на него впечатление движет мною и посей день. Даже сейчас, после его смерти, я все еще хочу, чтобы он гордился мной. Это желание заставляет меня принять на себя судьбу царя, который должен восстановить чистый образ жизни Сурьяванши по всей Хинду! Когда у Нилакантхи появится желание заставить Сати гордиться им, он поднимется и примет свою судьбу!

Парватешвар хмурился, не совсем согласный с доводами правителя Мелухи, но молчал, более не возражая.

— Что, если Сати желает чего-то другого, — задумчиво сказала Канахала. — Вдруг ей для полного счастья нужен супруг, который будет проводить все свое время с ней?

— Поверь, я знаю свою дочь, — уверенно произнес Дакша. — И знаю, что требуется для того, чтобы произвести на нее впечатление.

— Не буду спорить, мой господин, тебе виднее, — уже с улыбкой сказала Канахала. — Но что, по-твоему, является самым сильным в жизни женщины?

Дакша громко рассмеялся.

— Почему ты спрашиваешь? Неужели сама не знаешь?

— Не уверена как там у остальных, но у меня самое сильное в жизни — это желание выбраться из дома, пока моя свекровь еще спит, — сказала Канахала, после чего она вместе с Дакшой буквально покатилась со смеху.

Напротив, Парватешвар не нашел ничего смешного в ее словах.

— Простите, но разве можно так говорить о своей свекрови, второй матери?

— О, будь добр, Парватешвар, не воспринимай все так серьезно!

Отсмеявшись, Дакша сказал:

— Я думаю, что самое сильное в жизни женщины — это потребность в том, чтобы ее понимали, ценили и любили такую, какая она есть.

Канахала улыбнулась и согласно кивнула. Да, ее император хорошо разбирался в человеческих чувствах.

Глава 10 Чужак в капюшоне

Когда путники выехали из вырезанного в скале прохода, ведущего в глубины горы Мандары, Веерини попросила ненадолго остановит повозку. Затем она, Сати, Нанди и Шива опустились на колени и вознесли короткую молитву горе, столь важной в их жизни. За ними наблюдал находящийся в полной боевой готовности воин Ариштанеми по имени Бхабравья, крепкий мужчина шестидесяти лет с устрашающими усами и бородой.

Через некоторое время Бхабравья подошел к молящимся путникам и, с едва скрываемым нетерпением, попросил их поторопиться с отправлением. Веерини согласно кивнула и прошла в повозку. Остальные последовали за ней.

*****

— Это она, — сказал Вишвадьюмна своему господину.

Отряд находился на безопасном расстоянии от повозки, скрытый густой листвой как надежным щитом.

— Да, — согласился человек в капюшоне, позволив своему взгляду задержаться на Шиве.

Он узнал человека, сражавшегося с ним в храме Брахмы.

— Кто это?

— Я не знаю, мой господин.

— Не спуская с него глаз. Он уже помешал одному нашему нападению.

Вишвадьюмна мог бы сказать, что то нападение не удалось не из-за этого мужчины без знаков варны, а из-за спешки и отсутствия плана. Он мог бы сказать, что его господин повел себя тогда совершенно неразумно. Это было не похоже на него, хладнокровного и расчетливого, но, видимо, близость цели омрачила его рассудок. Вишвадьюмна был, однако, достаточно умен, чтобы держать такие мысли при себе.

— Предлагаю идти за ними еще половину прахары, а затем напасть. Мы так раз будем на достаточном расстоянии от ближайшего лагеря Ариштанеми и успеем быстро все закончить. Тогда мы убедимся, что осведомитель был прав, и сообщим об этом царице.

— Нет, мы подождем не менее двух прахар, тогда они будут совсем далеко от Мандары. Я слышал, что в этих повозках есть устройства для подачи сигнала. Мы должны быть уверены, что задача будет выполнена до прибытия подмоги.

— Согласен, господин, — проговорил Вишвадьюмна, обрадованный тем, что его господин снова проявляет себя как прекрасный тактик.

— И помни — все надо сделать быстро! — добавил человек в капюшоне. — Чем меньше мы провозимся, тем меньше наших людей пострадает!

— Да, мой господин.

*****

В начале третьей прахары повозка остановилась, путники решили пообедать. Лес находился от этого места на расстоянии, исключающем внезапное нападение. Служанки императрицы стали быстро разогревать еду и накрывать стол в центре поляны. Веерини, Сати и Шива находились в голове каравана, по направлению к столице. Бхабравья стоял позади, взобравшись на холмик и обозревая окрестности. Половина воинов Ариштанеми также присела поесть, другая половина стояла в охранении.

Шива собирался взять еще порцию риса, как вдруг услышал где-то в стороне треск сломанной ветки. Он весь обратился в слух, ожидая следующего звука. Тишина. Весь опыт Шивы рисовал картину хищника, наступившего на сухую ветку и понявшего свою ошибку, потому и замершего. Взглянув на Сати, Шива понял, что она тоже слышала этот звук и смотрела в ту же сторону. Вот раздался мягкий хруст — это осторожно поднялась нога или лапа с треснувшей ветки. Только тот, кто внимательно вслушивался, мог не пропустить этот звук.

Отложив блюдо с рисом, Шива достал меч и повесил за спину щит. Все это увидел Бхабравья. Он также приготовил оружие и жестами приказал своим людям сделать то же самое. Прошли считанные мгновения и все Ариштанеми были готовы к схватке. Сати и Нанди, также достав свои мечи, заняли оборонительную позицию.

Не поворачиваясь, Сати обратилась к матери:

— Иди в повозку. Пожалуйста! Запрись там, возьми служанок. Но сначала распрягите лошадей, мы не хотим, чтобы вас похитили.

— Сати, пошли со мной! — взмолилась Веерини, когда служанки побежали к повозке.

— Нет, я останусь здесь. Пожалуйста, поспешите! Времени мало!

Наконец, Веерини со служанками укрылась в повозке и заперлись в ней изнутри.

В отдалении Бхабравья говорил своему помощнику:

— Я знаю их повадки, я видел этих трусов на границе. Они бросят вперед группу смертников, затем сделают вид, что отступают и попытаются заманить в засаду. Но теперь они столкнулись с Ариштанеми и заплатят за свою ошибку. Мы, несмотря на возможные потери, перебьем их всех!

В это же время Шива шептал Сите:

— Цель их ясна — что может быть значимее императорской семьи. Не думаешь, что будет лучше, если ты спрячешься в повозке?

Сати удивленно взглянула на Шиву. На ее лице мелькнуло огорчение, быстро сменившееся вызывающим взглядом:

— Я буду драться!

«Что с ней? Что я сказал не так? Вроде бы все разумно — затруднить врагу доступ к его цели…»

Отбросив все лишние мысли, Шива стал искать глазами врагов. Все воины из охраны также были начеку и готовились встретить противника, с какой бы стоны он не подошел. И вот настала очередь неизвестных врагов сделать свой ход. Со стороны Мандары раздался звук раковины, видимо — сигнал к атаке. Шива огляделся, но не двинулся с места. Кто бы ни подал сигнал, он уже быстро приближается к ним.

Конечно, Шиве было не известно, кто издал этот сигнал. Однако Ариштанеми, служившие на южных рубежах, хорошо знали такие звуки. Так звучали раковины Нагадхвани. Сигнал возвещал об атаке Нагов!

Не смотря на то, что Бхабравье не терпелось начать сражение, он не забыл о том, что ему предписывалось сделать. По его приказу помощник бросился к повозке и достал красный ящик, прикрепленный к ее дну. Затем он нажал на выступ на боковой стороне, и из ящика немедленно выдвинулась вверх труба, высотой не менее двадцати локтей. Дымовой сигнал из такой трубы не терялся среди лесных зарослей и его могли увидеть наблюдатели в Девагири или на Мандаре. Один из воинов уже взял из костра и нес горящую ветку, которую затем сунул в щель ящика. Через несколько мгновений в небо поднялся столб красного дыма, что свидетельствовало о высочайшей опасности. Помощь можно было ждать только через две прахары, самое малое — полторы, если загонят лошадей. Но Бхабравья не хотел, чтобы схватка длилась так долго. Он собирался перебить всех Нагов задолго до появления подмоги.

Атака началась с той стороны дороги, которая вела к Мандаре. Это была небольшая группа из десяти человек. Один из них был с раковиной и без устали дул в нее. Еще один обращал на себя внимание тем, что вся его голова, включая лицо, была укутана тканью, лишь две небольшие прорези позволяли ему видеть.

«Да это же Наг!»

Шива оставался на месте. Он видел схватку, но в помощи Ариштанеми пока не нуждались. Врагов было пока только десятеро. Сати и Нанди Шива подал знак не двигаться, они не стали спорить, так как было очевидно, что скоро последует нападение и с их стороны.

Сражение было коротким, но ожесточенным. Бывшие в меньшинстве Чандраванши бились яростно, но, как и предвидел командир Ариштанеми, они вскоре стали отступать.

— Догнать их! — закричал Бхабравья. — И убить всех!

Ариштанеми бросились вслед за своим командиром, пытаясь догнать убегавших Чандраванши. Большинство их них не могло услышать, как Шива во все горло кричал им:

— Стойте! Останьтесь на месте! Не гонитесь за ними!

Шива остался на поляне с Сати, Нанди и всего двадцатью пятью воинами. Он внимательно следил за той стороной, откуда недавно раздался треск сломанной ветки. Спокойным и уверенным голосом он обратился к Ариштанеми, указывая пальцем по направлению к Девагири:

— Настоящая атака будет оттуда! Надо встать плотным строем и всеми силами защищать дочь императора! Мы должны продержаться до тех пор, пока остальные наши воины не вернуться. Они скоро поймут, что погнались не за теми!

Все воины Ариштанеми согласно кивнули. Это были закалённые люди, и им было почетно подчиниться спокойному, ясно мыслящему лидеру. Они без замедления построились в боевой порядок, предложенный Шивой.

Началось! Из-за деревьев вышли около сорока Чандраванши, возглавляемые высоким человеком в капюшоне, и стали медленно приближаться к строю Ариштанеми.

— Отдайте нам императорскую дочь! — сказал человек в капюшоне. — И мы уйдем, нам не нужно лишнее кровопролитие!

«Это тот самый человек из храма Брахмы? Он странно одевается, но здорово дерется».

— Мы тоже не хотим проливать кровь, — ответил Шива. — Если вы развернетесь и уйдете, мы обещаем не убивать вас!

— Ты, варвар, в любом случае, повстречаешься сегодня со смертью лицом к лицу! — пообещал человек в капюшоне, выражая свой гнев скорее позой, чем голосом, который оставался до ужаса спокойным.

Среди стоявших напротив врагов Шива отметил одного, носящего коричневый тюрбан. Этот явно не простой воин с нетерпением поглядывал на предводителя, все видом показывая, что пора уже атаковать и побыстрее покончить с этим делом.

«Какие-то внутренние разногласия?»

— Единственное лицо, которое я хотел бы увидеть, скрыто под глупой ярмарочной маской! И скоро я засуну эту маску в твою глотку! Передай еще своему безмозглому помощнику, что он всем своим видом выдает ваши планы!

Человек в капюшоне оставался полностью спокойным Он даже не повернулся в сторону Вишвадьюмны.

«Проклятье! Он хорош!»

— Я в последний раз делаю сове предложение, варвар, — повторил предводитель Чандраванши. — Отдай нам немедленно девчонку!

Вдруг Сати, что-то поняв, обернулась к повозке и крикнула:

— Мама! Там есть еще один сигнальный ящик! Зажги его сейчас же!

Впервые человека в капюшоне покинула спокойствие, он выругался, когда увидел сигнал. Вот-вот сюда явятся остальные Ариштанеми, и у него снова из-под носа улизнет добыча. Времени у него было в обрез.

— Вперед!

Ариштанеми держали позицию.

— Спокойно! Ждем! — командовал Шива. — Нам необходимо выиграть время. Охраняйте госпожу Сати! Помощь скоро подоспеет!

Когда Чандраванши подошли поближе, Сати, неожиданно для всех, выскочила из-за строя воинов и бросилась на человека в капюшоне. Внезапная выходка девушки заставила нападавших остановиться. У Ариштанеми не осталось выбора — они как разъяренные тигры накинулись на врагов.

Шива поспешил прикрыть правый бок Сати от приближавшегося к ней Вишвадьюмны. Вишвадьюмна взмахом меча хотел заставить Шиву посторониться, но недооценил скорость движения соперника и потерял равновесия от нанесенного контрудара. Мечом Шива его не достал, зато оттолкнул в сторону сильным ударом щита. В это время подоспевший Нанди занял позицию слева от Сати, блокирую Чандраванши с этой стороны.

Сати же, не обращая внимания на происходящее вокруг, ожесточенно наносила удары человеку в капюшоне, который, казалось, был намерен только обороняться, но не отвечать на удары. Девушка нужна была ему живой и здоровой.

Увидев незащищенное плечо Вишвадьюмны, Шива нанес туда сильный удар, но угодил по вовремя подставленному щиту. Щит спас Чандраванши, но гримаса боли на его лице говорила, чего ему это стоило. Вишвадьюмна отразил еще один выпад, после чего резко выбросил руку с мечом, целясь Шиве в туловище. Шива не успел закрыться своим щитом, и его грудь обагрилась кровью. Шиве пришлось отскакивать в сторону, сопровождая свой маневр коварным ударом меча. Вишвадьюмна смог от него прикрыться, но затем быстро отшатнулся, напуганный необычным приемом. Он осознал, что Шива незаурядный мечник, и их поединок будет нелегким.

Нанди уже поверг одного своего соперника, который в нарушение законов боя, атаковал ниже пояса. Теперь, с кровоточащим бедром, сотник сражался со следующим врагом. Чандраванши, видя раненую ногу Нанди, изловчился нанести по ней удар щитом. Этим он заставил Нанди пошатнуться и упасть. Чандраванши, уверенный в своей победе, высоко занес меч, чтобы покончить с Нанди, как вдруг выгнулся в спине, как будто получил сильный удар сзади. Когда он упал, Нанди увидел глубоко сидящий нож в спине Чандраванши. Взглянув в сторону, Нанди успел заметить, как левая рука Шивы еще опускается после броска. Правой рукой, держащей меч, Шива отбивался от наседающего Вишвадьюмны, а левой уже тянулся к щиту, перекинутого за спину.

Предводитель Чандраванши, человек в капюшоне, понимал, что атака затянулась, и вот-вот нагрянут остальные Ариштанеми. Он несколько раз пытался зайти Сати за спину, чтобы ударом по затылку лишить ее чувств, но она всегда была быстрее его. Вот и сейчас, девушка ловко увернулась от него, левой рукой выхватила кинжал из складок своей одежды и нанесла удар, которой должен был распороть живот человека в капюшоне. Но острое лезвие только разрезало халат, под которым скрывался доспех.

Но вот раздался оглушительный рев — это Бхабравья и другие Ариштанеми пришли на помощь своим товарищам.

Человек в капюшоне, чьи люди оказались в меньшинстве, не видел смысла продолжать схватку и приказал отступать. Шива же сумел удержать Бхабравью от повторного преследования Чандраванши:

— Пусть себе бегут, — сказал ему Шива. — У тебя будет еще случай сразиться с ними. Сейчас же самое главное — защитить семью императора.

Бхабравья смотрел на Шиву с нескрываемым восхищением, вызванным тем, как отважно сражался этот чужестранец, а не цветом его шеи, о котором он и не знал. Командир Ариштанеми вежливо кивнул, соглашаясь со словами Шивы. Он выстроил своих воинов кругом, поместив в центр раненых. Трупы пока не стали убирать. Среди Ариштанеми пало три человека, враги оставили девять тел. Причем последний их них покончил с собой, не способный из-за раны сбежать с поля боя. Ему было предпочтительнее встретиться с богами, чем попасть в плен. Бхабравья приказал своим людям сомкнуть щиты и не сильно-то из-за них высовываться, опасаясь стрел, пущенных противником. Он решил остаться на месте и ждать, когда им придут на помощь.

*****

— О боги! — воскликнул взволнованный Дакша, крепко обнимая Сати.

Отряд в пятьсот человек прибыл примерно через две прахары. Также, вместе с воинами, явились Дакша, Канахала и Брихаспати, не внявшие словам Парватешвара о возможной опасности. Разжав объятья, Дакша прошептал, не обращая внимания на слезинку, катившуюся по его щеке:

— Ты не ранена?

— Со мной все в порядке, отец, — ответила Сати. — Всего несколько порезов. Ничего страшного.

— Она так храбро сражалась! — сказала Веерини, сияя от гордости за дочь.

— Не преувеличивай, мама, — лицо Сати было совершенно серьёзным. — Шива, вот кто спас нас всех сегодня. Это он разгадал намерения Чандраванши и в решающий момент принял на себя командование, что позволило дать врагам отпор.

— О, она слишком добра ко мне, — проговорил Шива, обращаясь к Дакше.

«Она впечатлена! Наконец-то!»

— Нет, нет, это не просто ее доброта, — возразил император. — Ты уже начал демонстрировать свое волшебство! Нам удалось отбить нападение этих жестоких убийц! Ты не представляешь, насколько это важно для нас!

— Это было не простое нападение, о император, — сказал Шива. — Они хотели похитить твою дочь.

— Похитить? — не поверил своим ушам Дакша.

— Тот человек в капюшоне явно не желал причинять ей вреда, он хотел захватить Сати.

— Что за человек в капюшоне? — встревоженно воскликнул Дакша.

— Это был Наг, о император, — сказал Шива, удивленный несдержанностью Дакши. — Я видел, как он сражался. Это великолепный воин. У него есть некоторая медлительность в движениях, но все равно, он отличный боец. Но в поединке с Сати он изо всех сил старался не ранить ее.

Лицо Дакши потеряло все краски. Веерини смотрела на супруга со странной смесью страха и гнева. Шива почувствовал себя неловко, как будто он вмешался в их личные семейные дела.

— Отец? — спросила обеспокоенная Сати. — Что с тобой?

Но Дакша не вымолвил ни слова. Тогда Шива обернулся к Сати и предложил ей:

— Будет лучше, если ты поговоришь с родителями наедине. А я пойду, посмотрю, как там Нанди и другие воины.

*****

Парватешвар ходил среди воинов Ариштанеми, проверял, должным ли образом помогают раненым. В двух шагах позади от него шел Бхабравья. На глаза главного полководца империи попался труп Чандраванши, сраженного Шивой. Парватешвар возмущенно взревел:

— Он убит ударом в спину!

— Да, мой господин, — склонив голову, согласился Бхабравья.

— Кто это сделал? Кто нарушил священные законы ведения боя?

— Я думаю, что это сделал чужеземец. Я слышал, что он так спас сотника Нанди, на которого напал Чандраванши, также не следующий никаким правилам. Он ранил Нанди в ногу.

Парватешвар бросил на командира Ариштанеми такой испепеляющий взгляд, что тот задрожал от страха.

— Закон есть закон! — прорычал полководец. — Закон не должен нарушаться, даже если враг ему не следует!

— Да, мой господин.

— Убедись, что все павшие преданы огню. Чандраванши тоже.

— И Чандраванши? — удивился Бхабравья. — Но они же…

— Они могут быть хоть кем, — произнес Парватешвар. — Но мы должны оставаться Сурьяванши в любой ситуации. Мы — последователи Господа Рамы! Есть правила, которые мы обязаны применять даже к своим врагам. Чандраванши получал достойное огненное погребение! Это ясно?

— Да, мой господин.

*****

— Почему ты зовешь этого иноземца «Господом»? — спросил раненый Ариштанеми, лежащий рядом с Нанди.

Шива только что ушел, довольно долго просидев с Нанди и другими бойцами, получившими ранения. Глядя на этих весело болтающих и смеющихся людей, трудно было поверить, что они совсем недавно участвовали в сражении. Некоторые из них потешались над теми, кто попался на уловку противника. Смеяться над смертью — это было в обычаях кшатриев, их характерная черта.

— Потому что он — мой Господь! — просто ответил Нанди.

— Но он же чужак! Человек, не принадлежащий ни к одной из варн. Нет, он без сомнения, храбрый человек. Но в Мелухе хватает храбрых людей. Что в нем такого особенного? И почему он так близко общается с императорской семьей?

— Я не могу сейчас тебе ответить, друг мой. Но ты все узнаешь, когда придет время.

Некоторое время Ариштанеми вопросительно взирал на Нанди, затем покачал головой и улыбнулся. Он был воином и жил сегодняшним днем. Вопросы будущего не задерживались в его голове.

— В любом случае, я должен тебе сказать, что поражен твоей смелостью, мой друг! Я видел, как ты бился, несмотря на рану. Ты не знаешь слова «сдаться»! Я бы гордился, если бы мог назвать тебя бхраатой!

Такие слова в устах Ариштанеми дорогого стоили. В армии Мелухи каждому воину, не дослужившемуся еще до сотника, назначали напарника, равного ему. Они становились бхраатами, братьями по оружию, вместе сражавшимися и заботившимся друг о друге. Бхрааты всегда стеной стояли друг за друга, они не могли полюбить одну и ту же женщину, они не лгали своему товарищу, говоря одну лишь правду, какая бы она ни была.

Ариштанеми были самыми почетными, привилегированными войсками империи, и становились бхраатами только между собой. Нанди понимал, что ему никогда не побрататься с одним из Ариштанеми, но искренние слова этого раненого воина заставили его прослезиться.

— Не залей меня слезами, — сказал Нанди воин Ариштанеми, лицо его при этом светилось от удовольствия.

Нанди рассмеялся во весь голос и хлопнул его по плечу.

— Как тебя зовут, друг мой?

— Каустав, — ответил Ариштанеми. — Надеюсь, мы ещё будем плечом к плечу сражаться с Чандраванши, друг Нанди! И милостью Господа Рамы мы перебьем всех этих выродков!

— Мы сделаем это, клянусь Господом Агни!

*****

— Интересно, как ты разгадал замыслы того Нага?

Брихаспати наблюдал, как лекарь промывал Шиве рану. Шива занялся собой только после того, как убедился, что все люди, участвовавшие в бою и раненные в нем, получили должный уход.

— Трудно объяснить, — задумчиво ответил Шива. — Мне просто показались очевидными его намерения.

— Тогда я могу это объяснить!

— Правда? И как?

— Все дело в том, что ты — всемогущий «Н», чье имя и произносить-то нельзя! — сказал Брихаспати, выпучив глаза и совершая руками пассы, как какой-нибудь древний маг.

Оба тут же зашлись в хохоте так, что Шива даже согнулся. Лекарь, обрабатывающий рану, строго взглянул на весельчаков и продолжил накладывать целебную мазь. Поверх мази он наложил лист дерева нима и перевязал грудь Шивы чистой тканью.

— Через два дня надо сделать перевязку, — посоветовал лекарь. — Думаю, что придворный лекарь в Девагири справится с этим. Неделю не мочите это место и не употребляйте Сомру, так как нельзя будет полностью помыться.

— О, ему Сомра больше не нужна, — рассмеялся Брихаспати. — Все, что требовалось, она уже с ним сделала.

Лекарь, негодуя, покинул Шиву с Брихаспати, на которых накатил новый приступ хохота.

— А если серьезно, — сказал Брихаспати, успокоившись, — почему они напали на тебя? Что ты им сделал плохого?

— Я не думаю, что нападали на меня. Я уверен, что причиной была Сати.

— Сати? Уверен? В таком случае все еще непонятнее…

— Может быть, целью нападения была не конкретно Сати, а императорская семья в целом? Предпочтительнее для них было бы захватить самого императора, но его не было с нами. Тогда они выбрали Сати. Имея такого пленника, Чандраванши могли бы оказывать давление на Мелуху.

Брихаспати ничего не ответил, он казался взволнованным. Уткнувшись лицом в руки, ученый задумался. Шива сунул руку в сумку и нащупал там чиллум. Когда он стал его набивать сушеным чарасом, Брихаспати неодобрительно посмотрел на своего нового друга.

— Может мне не стоит тебе это говорить, Шива, ты все-таки свободный человек…, — мудрец села паузу. — Но я считаю тебя своим другом, поэтому обязан сказать правду. Я не раз видел заморских торговцев на ярмарке в Карачапе, которые пристрастились к этому зелью. В общем, ничего хорошего в этом нет. Тебе это не надо.

Шива широко улыбнулся:

— Я думаю, ты не прав, Это самая лучшая привычка в мире.

— Ты просто не знаешь, какие вредные последствия несет эта привычка. Самым страшным я считаю ухудшение памяти вплоть до полной невозможности воспользоваться полученными ранее знаниями. Ты можешь все забыть!

Лицо Шивы вдруг стало серьезным. Затем губы его изогнулись в грустной улыбке, и он сказал Брихаспати:

— В этом то и прелесть этой привычки, мой друг. Все те безумцы, что курят чарас, не страшатся забвения.

Он разжег чиллум и медленно затянулся дымом.

— Они боятся не забыть.

Брихаспати внимательно глядел на Шиву, размышляя о том, какое ужасное прошлое побуждает его друга курить это дурманящее зелье.

Глава 11 Нилакантха представляется народу

На следующее утро, после ночевки на поляне, караван выдвинулся в путь, в сторону Девагири. Передвигаться ночью в свете последних событий не решились. В первых трех и в пятой повозках разместили раненых, в том числе и Нанди. Вся императорская семья и Шива ехали в четвертой повозке. Всем воинам, непосредственно участвовавшим во вчерашнем сражении, позволили ехать верхом, в относительном комфорте. Остальные Ариштанеми шли пешим строем. Среди них находились Брихаспати и Канахала, оплакивающие троих павших. Парватешвар же с Бхабравьей и двумя воинами несли деревянные носилки с тремя погребальными урнами. Сосуды с прахом передадут родным погибших Ариштанеми и уже похоронят их в водах Сарасвати. Шива, Сати и Нанди также порывались идти в этой процессии, но лекарь категорически им запретил.

Парватешвар шел, испытывая гордость за своих воинов. Его «мальчики», как он их называл, показали, что сделаны из металла, выплавленного в горне самого Господа Индры. Он проклинал себя самого, что не смог быть с ними. Он ругал себя, что мне смог собственноручно защитить Сати, которая была ему дорога как дочь. Он молился о том дне, когда удастся полностью уничтожить подлых Чандраванши. Он поклялся, что будет полгода отдавать все свое жалование семьям погибших.

— Я даже не думал, что он опустится до такого! — с отвращением воскликнул Дакша.

Убаюканные мерным движением повозки Шива и Сати тут же пробудились от его вспышки. Веерини оторвалась от чтения книги и, прищурившись, посмотрела на мужа.

— Кто, о император? — сонно спросил Шива.

— Это Дилипа! Он — бедствие, болезнь, постигшая все человечество! — с нескрываемой ненавистью ответил Дакша.

Веерини, продолжая пристально смотреть на Дакшу, медленным движением взяла руку Сати, поднесла к своим губам и поцеловала. Затем она, как бы оберегая, накрыла ладонью ладонь дочери. Сати с теплой улыбкой взглянула на мать и положила голову ей на плечо.

— Кто такой этот Дилипа? — поинтересовался Шива.

— Он — правитель Свадвипа, — пояснил Дакша. — Ни для кого не секрет, как я дорожу своей дочерью Сати. И он решил похитить ее, чтобы связать мне руки!

Шива глядел на Дакшу с сочувствием. Он вполне разделял негодование императора.

— И опуститься до того, что призвать себе на службу Нагов! О! Это прекрасно показывает, до какой низости способны снизойти Чандраванши! — не унимался Дакша.

— Не знаю, о император, служит ли кому-то тот Наг, — заметил Шива. — Кажется, что именно он командовал отрядом.

— Возможно Наг и командовал отрядом, мой Господь, но наверняка он подчиняется правителям Чандраванши. Вождем же ни один Наг не может стать. Они проклятые люди, рожденные с ужасными уродствами и страшными болезнями в наказание за грехи прошлых жизней. Наги не осмеливаются показать кому-либо свои лица, правда, чего не отнять, они очень сильны и проворны. Своим существованием они вселяют ужас в сердца не только мелуханцев, но и большинства жителей Свадвипа. Если Чандраванши нанимают Нагов, значит, они опустились донельзя низко. Общаться с этими уродливыми демонами! Что может быть хуже? Как же они ненавидят нас, что не осознают, какие грехи призывают на свою голову, обращаясь за помощью к Нагам!

Сати, Веерини и Шива, не перебивая, слушали, как Дакша упивается своим праведным негодованием.

Обращаясь к Шиве, император сказал:

— Теперь ты видишь, мой Господь, с кем мы ведем борьбу? Они не ведают ни законов, ни чести. И они, что очень плохо, десятикратно превосходят нас числом! Нам нужна твоя помощь, о Господь! Жители Мелухи не просто мой народ, это — моя семья! И мы все в опасности.

— Я сделаю все возможное, о император! — воскликнул Шива. — Но я не полководец, я не могу командовать армией. Я всего лишь вождь горного племени! Что может изменить один человек?

— Для начала, о мой Господь, дозволь объявить о тебе при дворе, а затем представить всему народу, — принялся убеждать Шиву Дакша. — Затем несколько недель посвяти путешествию по империи. Твое присутствие придаст людям уверенности, поднимет их дух! А если они узнают, что ты отбил нападение Чандраванши… Пожалуйста! Разреши объявить о твоем прибытии. Это все, что я прошу.

Шива с трепетом смотрел на серьезное лицо Дакши и чувствовал на себе пристальные взгляды Веерини и Сати. Особенно чувствовался взгляд Сати.

«Во что я ввязываюсь?»

— Пусть будет так, — выдохнув, покорно произнес Шива.

Дакша, не произнося лишних слов, встал и крепко обнял Шиву.

— Благодарю тебя, мой Господь! — воскликнул Дакша, когда выпустил задыхающегося Шиву из своих объятий. — Завтра же ты предстанешь перед всем моим двором! Следующие три недели ты проведешь, путешествую по стране. Тысяча лучших воинов будет сопровождать и охранять тебя! А еще с тобой поедут Парватешвар и Сати!

— Нет! Только не это! — такого резкого тона Сати никогда не слышала от матери. — Никуда Сати не поедет! Я не позволю более подвергать ее такому риску. Она останется со мной в Девагири.

— Веерини, прошу тебя, не говори глупости, — спокойно сказал Дакша. — Неужели ты думаешь, что с нашей дочерью может что-то случиться, когда с ней рядом Нилакантха? С Господом она будет в полной безопасности!

— Она не поедет! И это не обсуждается! — твердым голосом заявила Веерини и крепко сжала руку Сати.

Дакша, пропустив мимо ушей слова жены, сказал Шиве:

— Ни о чем не беспокойся, мой Господь. Я сам займусь всеми приготовлениями. Парватешвар и Сати поедут с тобой. Тебе надо будет только удерживать мою дочь от безрассудных поступков.

Шива нахмурился. Сати, впрочем, тоже. Дакша же добродушно улыбался:

— Моя дорогая дочка иногда склонна показывать насколько она смелая. Однажды, будучи совсем ребенком, она, вооруженная лишь своим коротким мечом, бросилась спасать пожилую женщину, на которую напала стая одичалых собак. Сати тогда чуть не погибла, это был худший день в моей жизни. Я думаю, что Веерини тревожит именно это горячность дочери.

Шива посмотрел на Сати, но на лице ничего нельзя было прочесть.

— Вот почему я и прошу тебя приглядывать за Сати, — продолжал Дакша. — Тогда все будет в порядке!

Шива снова посмотрел на Сати. Он испытывал к ней наряду с бесконечной любовью еще и восхищение.

«Она сделала то, что не смог я».

*****

На следующее утро Шива сидел рядом с Дакшой в императорском дворце Мелухи. Окружающее великолепие удивило его. Это здание было достоянием всей страны, поэтому в нем отсутствовала обычная для частных построек сдержанность. Построен дворец был неподалеку от огромной бани, которую Шива видел в первые дни пребывания в столице. Практически вся конструкция дворца была выполнена из тикового дерева, прочного, но легкого в обработке. Массивные деревянные колонны поддерживали крышу. Колонны украшала изысканная резьба, изображавшая девов, апсар и риши, то есть богов, небесных танцовщиц и мудрецов. В месте соединения колонн с крышей виднелись золотые и серебряные узоры. С потолка свисали полотнища флагов священных для царей Мелухи цветов — синего и красного. В нишах стены находились яркие картины, на которых художники вывели самые известные события жизни Господа Рамы. Но у Шивы было недостаточно времени на любование дворцовой роскошью. Дакша произносил речь, и Шива чувствовал себя неловко.

— Как все уже слышали, вчера было совершено очередное нападение Чандраванши. Они пытались причинить вред членам императорской семьи на дороге, соединяющей гору Мандару и Девагири! — объявил Дакша.

Весь зал собраний наполнился тревожным гулом. Все были очень обеспокоены тем, что путь к горе Мандаре больше не является секретом для Чандраванши. Шива молчал, но повторял про себя, что целью нападения было похищение Сати.

— Чандраванши прибегли в этом нападении к приемам, недостойных честных воинов! — голос императора перекрыл весь шум, стоявший в зале.

Талантливые зодчие Мелухи построили этот огромный зал собраний так, что все произнесенное с пьедестала, где располагался император, разносилось по всему помещению.

— Но мы сумели отбить это коварное нападение! Впервые за многие годы мы дали отпор этим трусливым убийцам!

От этого сообщения все присутствующие разразились ликующим ревом. До этого мелуханцы, конечно, сходились с Чандраванши в прямых военных конфликтах, и, как правило, побеждали. Но достойно ответить на внезапные, подлые нападения убийц и наемников им не удавалось. Нападения происходили на мирные поселения или храмы, а Чандраванши всегда скрывались до прибытия воинов Мелухи.

Подняв руку, Дакша успокоил людей и продолжил:

— Мы справились с ними потому, что настало время истины! Мы справились, потому, что с нами был посланник Прародителя Ману! Мы справились с ними потому, что пришло время справедливости для нас!

Опять поднялся шум голосов. Нилакантха наконец-то явился? Ведь ходят какие-то слухи, правда в них никто не верит. В прошлом было слишком много самозванцев.

Дакша снова поднял руку. Он дал достаточно времени накалиться страстям и вот, когда все стихли, радостно вскричал:

— Да! Все эти слухи верны! Пришел наш спаситель! Нилакантха явился!

Шива вздрогнул, вот он еще был погружен в свои думы, а теперь стоит на пьедестале и с шеи снимают платок. Его окружили придворные, в ушах стоял звон от их криков:

— До нас доходили разные слухи, о Господь! Но мы не поверили! Увы!

— Теперь нам нечего бояться, о Господь! Дни зла сочтены!

— Откуда ты к нам пришел, о Господь?

— Гора Кайлас? Где это? Я совершу к ней паломничество! Клянусь, о мой Господь!

Все эти вопросы и ответы на них, а также многочисленные проявления слепой веры в него, сильно утомили Шиву. Он улучил момент и попросил у Дакши позволения покинуть зал собраний.

*****

Шива находился в своей тихой и уютной комнате и размышлял о виденном сегодня при дворе. Платок снова был на его шее.

— Действительно ли я могу избавить этих людей от их бед? — прошептал он.

— Ты что-то сказал, мой Господь? — спросил Нанди, сидевший в другом углу комнаты.

— Вера твоего народа вызывает у меня беспокойство, — проговорил Шива достаточно громко, что бы Нанди услышал его слова. — Если можно было бы сразиться один-на-один с вашими врагами! А так — полководцем меня не назвать, и уж тем более я не «разрушитель зла».

— Я уверен, что ты можешь привести нас к победе, мой Господь. Ведь ты отбил их нападение на дороге в Девагири!

— Ну, это вряд ли можно назвать громкой победой, — пренебрежительно сказал Шива. — Небольшой отряд, целью которого было похищение, а не поголовное убийство. Если мы столкнемся с большой хорошо обученной армией, которая умеет и хочет убивать, нам придется нелегко. Ты, конечно, можешь спросить меня — что же делать Мелухе с такими грозными и безжалостными врагами. Вам не поможет одна лишь вера в одного человека! Это не выход! Вашим людям необходимо приспосабливаться к меняющимся временам. Мне кажется, что в своем образе жизни вы стали слишком невинны и простодушны. С таким настроем не одолеть столь хладнокровного и жестокого врага. Нужен новый взгляд на жизнь. Я же не бог, который мановением руки разрешит все ваши проблемы.

— Да, ты прав, мой Господь, — со всей убеждённостью человека, которого не беспокоят лишние мысли, сказал Нанди. — Необходимы перемены. Я, конечно, не знаю толком, что нам точно надо, но понимаю одну вещь. Сотни лет назад мы находились в подобной ситуации, и Господь Рама явился и указал нам новый путь. Я уверен — ты точно также поведешь нас правильной дорогой!

— Но я не Господь Рама, Нанди! Как это глупо сравнивать меня с Господом Рамой, с этим несравненным, идеальным человеком!

— Да что тут сравнивать, мой Господь? Ты лучше, чем Господь Рама! — заявил Нанди.

— Хватит нести ерунду, Нанди! Что я сделал такого, что бы сравниться с Господом Рамой, тем более превзойти его?

— Но ты совершишь такие деяния, мой Господь, которые поставят тебя превыше него!

— Нанди! Просто помолчи!

*****

Подготовка к путешествию по империи шла полным ходом. Но Шива умудрялся находить время для занятий танцами с Сати. Между ними установились дружеские отношения, хотя Сати не проявляла других эмоций и чувств к Шиве, что, конечно, весьма его удручало.

В это же время в Девагири наконец пришло племя Гуна. Всем людям Шивы предоставили удобное жилье, и нашли работу. Бхадре же не пришлось долго отдыхать после путешествия — ему поручили сопровождать Шиву поездке по стране.

— Тебя теперь все называют Вирабхадра, Героический Бхадра! Как ты получил это прозвище? — спросил Шива друга, впервые встречая его с момента расставания в Кашмире.

— Да вроде ничего особенного, — улыбнулся Бхадра, у которого благодаря Сомре совершенно исчез горб. — Просто в пути спас от тигра главу каравана, вот он то и прозвал меня так.

— И ты одолел тигра в одиночку? — спросил явно впечатленный Шива.

Бхадра кивнул, смущаясь и чувствуя себя неловко.

— Что ж, ты действительно заслуживаешь носить такое гордое имя, Вирабхадра!

— Зови, как хочешь, — ухмыльнулся Бхадра. — «Разрушитель зла» — ничем не лучше. Слушай, с тобой все в порядке? Ты противишься мольбам мелуханцев из-за своего прошлого?

— Я плыву по течению, друг мой. Но что-то мне подсказывает, несмотря на свои опасения, я все-таки в состоянии помочь этим людям. Нет, я согласен, мелуханцы с ума все посходили. Я, конечно, не смогу сделать все, чего они от меня ждут. Но я уверен — если я смогу хоть что-то изменить в их жизни к лучшему, пусть самую малость, тогда я смогу примириться со своим прошлым.

— Ну, если ты уверен, то я и подавно. Я пойду за тобой хоть на край света!

— Не надо за мной. Иди рядом!

Вирабхадра засмеялся и обнял друга.

— Как я по тебе скучал, Шива!

— Я тоже скучал по тебе!

— Давай, приходи в сад в полдень. У меня есть отменный чарас!

— Отлично!

Неожиданно Брихаспати вызвался сопровождать Шиву. Он объяснил свое желание тем, что скоро ожидается прибытие в порт Карачапа судна из далекой западной страны. На корабле этом должны были перевозить редкие вещества, необходимые Брихаспати для научных опытов. Его помощники и сами бы справились, но раз есть такие попутчики, как Шива, то мудрецу будет приятно самому совершить поездку. Дакша сказал, что будет не против этого, но только если Шива согласится. Конечно же, Шива с радостью принял такое предложение.

С того дня, как Дакша объявил в зале собраний о прибытии Нилакантхи, прошел почти месяц. Наступил день отправки в путешествие по Мелухе. Утром Дакша сам пришел в комнату Шивы.

— О император, ты мог послать за мной, — с поклоном сказал Шива. — Тебе не следовало самому приходить.

— Мне это доставило удовольствие, мой Господь, — отвечая поклоном на приветствие Шивы. — Я хотел представить тебе лекаря, который поедет в твоем окружении. Лекарь этот прибыл ночью из Кашмира.

Дакша посторонился и пропустил в комнату лекаря, про которого говорил.

— Аюрвати! — воскликнул Шива, и лицо его озарилось радостной улыбкой. — Так приятно видеть тебя вновь!

— Для меня тоже большая радость видеть тебя, о мой Господь! — сказал Аюрвати, кланяясь и пытаясь прикоснуться к стопам Шивы.

Шива немедленно сделал шаг в сторону:

— Я же просил тебя, Аюрвати! Тебе, дарящей людям жизнь, негоже касаться моих ног. Пожалуйста, не смущай меня больше!

— О Нилакантха, Разрушитель зла! Как ты можешь лишить меня своего благословения?

Шива в отчаянии потряс головой, но все же позволил Аюрвати дотронуться до его стоп. Затем он нежно коснулся ее головы и проговорил слова благословения.

Наконец, время пришло. Шива, Сати, Парватешвар, Брихаспати, Аюрвати, Криттика, Нанди и Вирабхадра выдвинулись в путь. Для их охраны император выделил полторы тысячи воинов, а для удобства — двадцать пять служанок и пятьдесят мужчин, знания и умения которых могли пригодиться в путешествии. В планах было добраться по дороге до города Котдваар, расположенного на реке Биас. Оттуда, на лодках, они рассчитывали достичь портового города Карачапа. Затем их маршрут пролегал через город Лотхал на востоке. Из Лотхала — на север, к внутренней дельте Сарасвати, и уже по реке Сарасвати, снова на лодках, путешественники собирались вернуться в Девагири.

Глава 12 Путешествие по Мелухе

— Расскажите мне про Ману, — попросил Шива. — Я часто слышу, как говорят о нем и называют его Прародителем.

Уже несколько дней караван передвигался по дороге из Девагири в Котдваар. Семь повозок, таких же, что были и при поездке к Мандаре, составляли основу каравана. Пять из них пустовали. Во второй повозке расположились Шива, Сати, Брихаспати и Криттика. Парватешвар со своими ближайшими помощниками занял пятую повозку. С ними же ехала Аюрвати. Присутствие высших военачальников означало, что никаких нарушений воинской дисциплины не допускалось. Поэтому Нанди, звание которого не позволяло ему находиться в повозке, ехал верхом, вместе со всей конницей. Вирабхадру зачислили на службу как рядового воина, но зато он попал в сотню Нанди. Все воины, разделенные на отряды, охраняли повозки спереди, сзади и по бокам.

Услышав вопрос Шивы, Брихаспати и Сати одновременно начали отвечать:

— Господь Ману был…

И оба одновременно замолчали.

— Пожалуйста, говори, Брихаспатиджи, — сказала Сати.

— Нет, нет, — тепло улыбаясь, ответил Брихаспати. — Почему бы тебе не рассказать ему эту историю?

Он догадывался, чей голос приятнее слышать Нилакантхе.

— Но разве могу я, о Брихаспатиджи, рассказать лучше тебя? Это невозможно!

— Кто-нибудь ответит мне, или вы будете без конца обмениваться любезностями? — поинтересовался Шива.

— Хорошо, хорошо, — рассмеялся Брихаспати. — Расскажу, пока ты полностью не посинел.

— Какой ты остроумный, Брихаспати, — улыбнулся ученому Шива. — Продолжай в том же духе, и лет через сто ты сможешь кого-нибудь рассмешить.

Шива и Брихаспати разразились дружным смехом. Сати же бы поражена такой непривычной манерой ведения беседы. Но если почтенного учёного мужа все устаивает, надо ли ей делать замечания? Тем более, она не могла выговаривать Шиве за несоблюдение этикета. Шиве, который спас ее жизнь. Дважды!

— Действительно, Господа Ману заслуженно называют Прародителем, — начал свой рассказ Брихаспати. — Все народы Индии считают, что произошли от него.

— И обитатели Свадвипа тоже? — недоверчиво спросил Шива.

— Мы все в это верим. В любом случае, Господь Ману жил более восьми с половиной тысяч лет назад. Он был из царской семьи, правившей на самом юге. Это страна за рекой Нармада, там кончается земля и начинается великий океан. Страна та зовется Сангамтамил.

— Сангамтамил?

— Да. Сангамтамил был тогда самой богатой и могущественной страной. Многие поколения там правила семья Пандья, в которой и родился Господь Ману. Их сохранившихся записей Господа Ману мы знаем, что к его времени цари утратили былую честь и справедливость. Они проводили жизнь в удовольствиях, не уделяя внимания ни своей духовности, ни заботе о стране и народе. Вскоре произошло страшное бедствие. Море вышло из берегов и разрушило почти всю их страну.

— О боги, какой ужас! — не удержался Шива.

— Согласен. Но Господь Ману заранее знал, что этот день настанет и приготовился к нему. Он полагал, что несчастье, постигшее его страну, вызвано гневом богов. Он построил целую флотилию кораблей, усадил на них своих последователей и поплыл на север, куда не дошли океанские волны. Они встали лагерем в местечке Мехрагарх, это горы на западе современной Мелухи. Желая создать справедливое и нравственное общество, Ману отказался от своего царственного достоинства, и стал священником. Говорят, что с тех пор священников и стали называть пандитами, так как Ману был из рода Пандья.

— Интересно! Но как из сравнительно небольшой группы людей, бывших с Господом Ману, появились существующие нынче могучие страны?

— Первые годы их жизни в Мехрагархе были крайне суровыми. Все еще дули свирепые ветра, сильные приливы вызывали наводнения. Но шло время, и благодаря силе молитв Господа Ману гнев богов утих, воды перестали наступать на сушу. Правда, до первоначального уровня море так и не вернулось.

— Значит, где-то далеко на юге, в глубине морских вод скрываются руины Сангамтамила?

— Да, мы верим в это, — ответил Шиве ученый. — Когда море успокоилось, Господь Ману и его люди спустились с гор. Они были потрясены, увидев, что небольшая до этого река Инд превратилась в могучий поток. Тогда многие ручьи в северных территориях стали полноводными реками, такими как Инд, Сарасвати, Ямуна, Ганга, Сарайю и Брахмапутра. Господь Ману объяснил это тем, что гнев богов нагрел землю, и ледники в высоких Гималаях стали таять, питая собой реки.

— Вот значит как…

— На берегах этих рек выросли деревни, затем города. Вот так, после разрушения Сангамтамила, постепенно заселилась и развилась наша земля семи рек, Сапт-Синдху.

— Но почему семь? Ты же говорил, что на севере образовалось шесть рек!

— Все верно. Шесть рек появились, а седьмая уже существовала. Это Нармада, она стала нашей южной границей. Господь Ману настрого запретил своим людям посещать земли южнее Нармады. Если кто попробует это сделать, то точно не вернется назад. Это закон, которому, насколько известно, следуют даже Чандраванши.

— Какие еще законы ввел Господь Ману?

— О, на самом деле законов немало! Все они перечислены в большом сборнике «Манусмрити». Хочешь, я прочту тебе весь текст?

— Заманчиво, — улыбнулся Шива. — Но как-нибудь в другой раз.

— Позвольте мне прервать вас, — вмешалась в разговор Криттика. — Но беседа о деяниях Господа Ману не станет менее интересной, если продолжить ее за обедом.

*****

В стороне от дороги, по которой передвигался караван Нилакантхи, вдоль реки Биас, в полном молчании, не издавая лишних звуков, шел отряд, численностью человек в сорок. Каждый второй из них нес на голове небольшую лодочку. Здесь это не было чем-то странным. Местные жители издавна делали маленькие легкие лодки из бамбука, тростинка и веревок, их вполне мог нести один человек. Каждая такая лодочка могла перевозить двух взрослых людей. Командиром отряда был молодой воин в коричневом тюрбане, на лице был хорошо виден предмет его гордости — боевой шрам. Хотя он и командовал отрядом, но сам явно подчинялся идущему впереди всех человеку в капюшоне. Этот таинственный предводитель размеренно ступал, погруженный в раздумья. Дыхание его было тяжелым, вот он медленно поднял руку утереть пот со лба. На его запястье показался кожаный браслет, на котором вышитые змеи сплелись в виде символа ОМ.

— Вишвадьюмна! — позвал человек в капюшоне. — Здесь мы сядем в лодки. Когда опять покажется селение, мы обойдем его по суше, чтобы не быть замеченными. Мы должны добраться до Карачапы за два месяца.

— До Карачапы, мой повелитель? — удивленно переспросил Вишвадьюмна. — Я-то думал, что мы спешим к Лотхалу, в окрестностях которого должны тайно встретиться с царицей.

— Нет, — отрезал человек в капюшоне. — Мы встретимся с ней у Карачапы.

— Хорошо, — согласился Вишвадьюмна, поглядывая в сторону дороги, ведущей в Котдваар.

Он догадывался, что человеку в капюшоне хотелось бы повторить попытку похищения дочери императора. И конечно, он прекрасно понимал, насколько самоубийственно было бы сделать это сейчас, когда караван сопровождает такое количество воинов. Но, каковы бы ни были его желания, или желания его повелителя, у них была другая задача — прибыть вовремя на встречу с царицей. А пока они еле поспевали к сроку.

Вишвадьюмна приказал одному из своих людей по имени Шрикта, спустить лодку, которую он нес, на воду и дать ему весло. Эту часть пути он сам повезет своего господина.

Шрикта незамедлительно исполнил приказание. Вишвадьюмна и человек в капюшоне уселись в лодку. Они отплыли первыми, другие еще только заходили в воду.

На некотором расстоянии вниз по течению показалась лодка, в которой виднелись две женские фигуры. Женщины беззаботно резвились — одна опускала руки в воду и плескала на другую, та же пыталась защититься от брызг. От их детской забавы лодка опасно раскачивалась из стороны в сторону. Увлеченные игрой, они не заметили, как лежащий на дальнем от них берегу крокодил поднялся и вошел в реку. Опасного животного видел только человек в капюшоне. Крокодил же быстро приближался к лодке с женщинами.

— Эй! Оглянитесь! — крикнул женщинам человек в капюшоне и сказал Вишвадьюмне быстрее грести в их сторону.

На таком расстоянии женщины не разобрали его слов. Зато они увидели гребущих к ним мужчин, одним из которых был здоровяк, закутанный с головы до ног в странные одеяния, со скрытым лицом и делающий пугающие жесты. Потом вдали появились еще лодки, несущие вооружённых людей. Думая, что опасность им грозит именно со стороны этих мужчин, женщины изо всех стали грести в другую сторону. В сторону приближающегося крокодила.

— Нет! — закричал человек в капюшоне.

Он вырвал весло у Вишвадьюмны и принялся грести, вкладывая всю силу своих могучих рук. Расстояние между лодками стало заметно сокращаться, но недостаточно быстро. Крокодил доплыл, поднырнул и своим массивным туловищем ударил лодку снизу. Утлое суденышко сперва накренилось и тук же перевернулось. Женщины оказались во власти чудовища.

Крик ужаса вырвался у пытающихся остаться на плаву женщин. Атакуя лодку, крокодил проплыл слишком далеко и теперь разворачивался для повторного нападения. Эти мгновения оказались судьбоносными для бедных женщин. Спасительная лодка прибыла первой и прикрыла их от крокодила. Человек в капюшоне крикнул Вишвадьюмне:

— Помоги им!

Прежде чем Вишвадьюмна успел среагировать, он сам нырнул в воду и, зажав в зубах кинжал, поплыл навстречу крокодилу.

Одна из женщин уже лишилась чувств, но ее успел подхватить и затащить в лодку Вишвадьюмна. Второй он сказал, что сейчас вернется за ней, а сам направил лодку к берегу, крича при этом своим воинам:

— Быстрее сюда! Нам повелитель в опасности!

В том месте, где нырнул их предводитель, вода бурлила и окрашивалась в красный цвет. Вишвадьюмна и остальные молились Господу Варуне, богу воды и морей, надеясь, что эта кровь не принадлежит их господину. Один из воинов даже приготовился прыгнуть в воду и уже достал меч, когда на поверхности появился человек в капюшоне. Он немедленно направился ко второй женщине, которая уже начала терять сознание. В самый последний момент он успел не дать ей погрузиться с головой в воду. Ему на помощь в реку бросились два воина Чандраванши.

— Господин, залезай в лодку!

— Сначала помогите этой женщине!

Воины положили бесчувственную женщину на лодку, затем туда забрался человек в капюшоне и погреб к берегу. Когда он приплыл, Вишвадьюмна уже вернул к жизни первую женщину. Она пришла в себя, но все еще пребывала под впечатлением от так бурно развивавшихся событий.

— Как ты? — спросил ее Вишвадьюмна.

Женщина не ответила, а посмотрев куда-то за спину Вишвадьюмны, издала вопль ужаса. Вишвадьюмна обернулся. На берег выходил Наг, несший на руках обмякшее тело второй женщины. Его огромное туловище было облеплено мокрой одеждой, местами испачканной крокодильей кровью. Но издалека могло показаться, что это женщина истекает кровью.

— Что ты сделал с ней, чудовище? — закричала женщина.

Наг резко поднял голову, в глазах его сверкнуло удивление. Однако, он не проронил ни слова, просто подошел и положил свою ношу на землю. Когда он наклонился, маска его приоткрылась. Женщина в ужасе уставилась на его лицо.

— Ты же Наг! — завизжала она.

Не успел никто опомниться, как она вскочила и бросилась бежать, крича во весь голос:

— Помогите! На помощь! Наг ест мою подругу!

Наг смотрел вслед бегущей женщине безучастным взглядом. Его измученная душа не была уже способна на какие-то эмоции. Он лишь покачал головой. Обернувшийся Вишвадьюмна впервые увидел лицо своего повелителя. Он поспешил отвести глаза, но не раньше, чем успел заметить печать сильной боли и глубокой печали в обычно ничего не выражающих глазах Нага. Внезапно гнев обуял Вишвадьюмну и он, выхватив свой меч, собрался убить неблагодарную женщину, которую сам только что спас.

— Нет, Вишвадьюмна! — запретил ему человек в капюшоне.

Наг поправил свою маску, повернулся к остальным воинам и распорядился, показывая на вторую женщину:

— Приведите ее в чувство!

— Мой господин, — обратился к нему Вишвадьюмна. — Ее подруга скоро приведет сюда людей. Давай оставим эту женщину и быстрее уйдем отсюда!

— Нет.

— Но повелитель! Мы должны скрыться!

— Сначала мы поможем ей, — своим обычным, спокойным голосом произнес Наг.

*****

Караван остановился на постоялом дворе, чтобы пообедать. Половина воинов, включая Нанди и Вирабхадру, расселись за столы, остальные ждали своей очереди. Парватешвар то проверял, как готовят еду, то ходил смотреть, удобно ли устроилась Сати. Поесть же он решил только после того, как убедится, что все в порядке.

Громкий шум, раздавшийся там, где стояли воины, охранявшие постоялый двор, привлек внимание Шивы и встревожил его. Он жестом велел своим спутникам оставаться на месте, а сам отправился узнать, в чем дело. Парватешвар уже быстрым шагом шел в ту же сторону.

— Пожалуйста! Спасите ее! — надрывалась какая-то женщина. — Наг пожирает ее живьем!

— Прощу прощения, — говорил ей сотник, командующий охранением. — У нас строгий приказ — не покидать пост ни при каких обстоятельствах.

— Что тут происходит? — спросил подошедший Парватешвар.

Сотник, вздрогнувший от неожиданности, быстро повернулся и поприветствовал полководца.

— Мой господин! — начал докладывать сотник. — Эта женщина утверждает, что на ее подругу напал Наг. Она просит у нас помощи.

Парватешвар пристально глядел на женщину. Он с большим удовольствием бросился бы в погоню за Нагами, чтобы уничтожить их всех. Но его сдерживал кристально ясный приказ — он не должен покидать Нилакантху и Сати. Их защита — его единственная задача в этом путешествии. Но он — кшатрий, он должен защищать слабых! Стоявший перед нелегким выбором Парватешвар собрался что-то сказать, но в этот момент появился Шива.

— Что случилось?

— О мой Господь! — с благоговением произнес сотник.

Ему было трудно поверить, что выпала такая удача — пообщаться с Нилакантхой.

— У нас здесь женщина, которая говорит, что ее подругу схватил Наг. Мы опасаемся — не ловушка ли это, так как слышали про коварство Чандраванши на дороге, ведущей к горе Мандаре.

Внутри Шивы раздался отчаянный вопль.

«Вернись! Помоги ей!»

Плавным движением он достал свой меч и обратился к женщине:

— Отведи меня к своей подруге!

Парватешвар посмотрел на Шиву с уважением и тоже выхватил свой меч.

— Ты, возьми тридцать человек и следуй за нами! — приказал он сотнику. — А ты, Викара, предупреди всех о возможном нападении, а затем охраняй дочь императора! Любой ценой обеспечь ее безопасность!

Шива и Парватешвар побежали за женщиной, которая уверенно показывала дорогу. Она явно была местной жительницей. Сотник с тридцатью воинами следовал за ними.

Когда все они достигли берега, то обнаружил там только сидящую на земле ошеломленную женщину. Она тяжело дышала и, не отрывая взгляда, смотрела куда-то вдаль. Вся ее одежда была в крови, но, как ни странно, ран на теле не было. Зато вокруг нее находилось множество следов, идущих и от реки и к реке.

Сотник с подозрением посмотрел на женщину, которая привела их сюда, и отдал приказ своим воинам:

— Встать стеной вокруг господина Парватешвара и Нилакантхи! Здесь может быть засада!

— Говорю вам, ее поедали заживо! — визжала женщина, не чаявшая увидеть свою подругу целой и невредимой.

— Кое-кто хотел ее съесть, но не смог, — Шива показал на плавающего в реке дохлого крокодила, внутренности которого уже делила стая ворон. — Кто-то убил крокодила и спас ее.

— И кто бы он ни был, — сказал сотник, указывая на глубокие следы у воды, — он ушел по реке.

— Почему Наг так рисковал своей жизнью ради спасения незнакомой ему женщины? — задумчиво спросил Шива.

Парватешвар не мог дать вразумительного ответа, так как сам был безмерно удивлен. Такое поведение было совершенно не похоже на обычную кровожадность Нагов, с которыми он до этого встречался.

— Мои повелители, — обратился сотник к Шиве и полководцу. — Обе женщины вне опасности. По-моему, нам всем неразумно далее находиться здесь. Если вы позволите, я провожу этих женщин до их деревни, а затем вернусь на постоялый двор. Вы же можете вернуться к прерванному отдыху.

— Так и поступим, — согласился Парватешвар. — Но ты возьми с собой четырех воинов, на всякий случай.

Шива и Парватешвар пошли в обратную дорогу. Оба были крайне озадачены происшедшим.

*****

Поздно вечером Шива, Брихаспати, Нанда и Вирабхадра тихо сидели у костра. Поодаль, на веранде дома, расположились Сати, Криттика и Аюрвати. Судя по лицам, они вели серьезный разговор. Парватешвар, по своему обычаю, не сидел на месте, он появлялся то там, то здесь, проверяя стражу, следя за тем, что бы его люди как следует отдыхали.

— Готово, — сказал Вирабхадра, передавая Шиве набитый чиллум.

Шива поднес трубку к губам и глубоко затянулся. Напряжение стало покидать его. Сделал еще затяжку, он передал чиллум другу. Вирабхадра принял, но сперва предложил Нанди и Брихаспати. Оба мелуханца отказались. Брихаспати посмотрел на Шиву, кидающего вороватые взгляды на Сати, усмехнулся и покачал головой.

— Что? — спросил Шива, заметивший, что ученый наблюдает за ним.

— Я понимаю, друг мой, твои желания и твою тоску, — сказал Брихаспати. — Но то, о чем ты мечтаешь, очень трудно обрести. Практически невозможно.

— Труднее всего добиться того, что наиболее ценно. Не так ли?

Брихаспати снова улыбнулся и похлопал Шиву по руке.

Вирабхадра догадался, что может помочь ему другу. Музыка и танец! Это всегда разгоняло его грусть.

— А разве в этой несчастной стране люди не поют и не танцуют?

— Воин Вирабхадра! — произнес Нанди командирским голосом. — Да будет тебе известно, Мелуха — не несчастная страна, а самая великая держава в мире!

Вирабхадра тут же сложил руки в извиняющемся жесте, но не убрал насмешливое выражение со своего лица.

— И еще, — продолжал Нанди. — Мы танцуем, но когда это уместно, например, на празднике Холи.

— Самая большая радость от танцев приходит тогда, когда ты делаешь это без всякой причины, о господин сотник! — ответил Нанди Вирабхадра.

— Согласен с каждым твоим словом, — поддержал друга Шива.

Нанди не нашел что ответить. Возникшее молчание внезапно нарушил Вирабхадра, громко запев песню, известную в его родных краях. Шива широко улыбнулся — песня была одной из его самых любимых. Не прекращая пения, Вирабхадра медленно поднялся и в такт песни стал танцевать. Шива не замедлил присоединиться к нему. Сочетание чараса и танца унесло прочь его унылое настроение.

Поначалу Брихаспати взирал на их танец с непомерным удвоением, затем начал получать удовольствие от зрелища. Он заметил, что танец не является набором спонтанных телодвижений, а состоит из определенных комбинаций, повторяющихся ритмично.

Шива подскочил и за руки поднял Брихаспати и Нанди. Они нерешительно последовали за ним. Но прошло немного времени, и, неопытный в таких развлечениях ученый, уже самозабвенно танцевал. Они всей группой кружили вокруг костра, пение их становилось все громче и задорнее.

Покинув хоровод, Шива позвал Сати:

— Иди, потанцуй со мной!

Вздрогнувшая от неожиданности Сати покачала головой.

— Да брось, ведь ты танцевала передо мной и гуру. Отчего бы не станцевать и здесь?

— То были просто уроки танцев, — сказала Сати.

— Ну и что? Разве плохо применить знания, полученные на уроках? — удивился Шива, но был вынужден с жестом разочарования добавить. — Ладно. Как пожелаешь… Аюрвати! Пойдем с нами!

Удивлённая Аюрвати не знала, как ей поступить, но все решилось просто — Шива взял ее за руку и втянул в круг танца. Вирабхадра же, в свою очередь, увлек Криттику. Вся компания принялась неистово танцевать и громко петь, нарушив своими голосами спокойную тишину ночи. Сати, в которой боролись противоречивые чувства, встала, окинула Шиву, в этот момент стоящего к ней спиной, взглядом и скрылась в доме. Когда Шива обернулся и не увидел на веранде Сати, все в нем закипело от гнева.

«Проклятье!»

С сердцем, одновременно радостным и стонущим от боли, он пустился в пляс. В какой-то момент он непроизвольно снова посмотрел на веранду. Там никого не было, но ему показалось, что кто-то скрывается за занавешенным окном. Он не успел толком разглядеть — Вирабхадра сильной рукой вернул его в круг танца.

Снова посмотрев на веранду, Шива убедился — за занавеской стояла Сати и смотрела на него. Только на него!

«Вот это да!»

Удивленный и обрадованный Шива вернулся к танцу, исполняя движения со всем своим мастерством. Он должен произвести не нее впечатление!

Глава 13 Благословение нечистых

Город Котдваар встретил Нилакантху во всей красе. Вся крепостная стена была усеяна факелами, как в Дивали, Праздник Огня. Со стен свисали длинные полотнища красного и синего цвета, на каждом было вышито золотом солнце, символ Сурьяванши. Наместник, вопреки этикету, сам вышел за городские ворота встречать Нилакантху.

В первый же день Шива был представлен высокопоставленным жителям города. На завтра же была запланирована встреча со всеми горожанами.

На это мероприятие пришли шестьдесят пять тысяч человек, практически все население Котдваара. Ни одна площадь города не могла вместить всех желающих увидеть Нилакантху, поэтому встречу организовали за пределами города.

В своей речи Шива убедил жителей Котдваара, что скоро невзгоды покинут Мелуху. Для самого же Шивы было откровением то, какое воздействие на людей оказали его слова. И хотя он был весьма острожен в своих высказываниях, обещая сделать все, что в его силах, публика сделала свои собственные выводы.

— Теперь проклятым Чандраванши пришел конец! — громко сказал кто-то из толпы.

— Да, — подхватил женский голос. — Конец нашим мучениям! Нилакантха позаботится о нас!

Сидевший на помосте рядом с Брихаспати и Сати Парватешвар был крайне недоволен такой реакцией народа. Он шепнул ученому:

— В основе всего нашего общества лежит следование законам, и нам негоже следовать за кем-то или чем-то еще. Мы должны сами решать свои проблемы, а перекладывать их решение на одного человека, ожидая при этом чудес. Что он такого сделал, что в него так слепо верят?

— Парватешвар, — вежливо и с уважением, обратился ученый к военному. — Я уверен, что Шива хороший человек. Я также уверен, что он искренне желает помочь нам. Разве добрые намерения не есть первый шаг к доброму делу?

Полководец не согласился с такими доводами. Никогда всерьез не веривший в легенду о Нилакантхе, Парватешвар полагал, что любой мужчина или женщина должны занять свое положение в жизни благодаря учению и труду, а не получить его готовым из-за наличия синего горла.

— Может и так. Но одних только намерений недостаточно. Надо, чтобы они подкреплялись умениями и способностями. Вот мы возвеличиваем человека, о котором, по сути, знаем очень мало. Нами двигает одна лишь вера в то, что он наш спаситель. О том, что он может привести нас к катастрофе, мы даже не задумываемся. Мы забыли о законах, о логике, о знания и об опыте! Осталась только вера!

— Иногда, в трудных ситуациях, кроме всего прочего, необходимо иметь и веру. Не всегда опыт, знания и логика могут дать правильные ответы. Иногда мы нуждаемся в чуде.

— Неужели ты, ученый, говоришь о чуде?

— Ну, ты же не будешь отрицать чудес науки, которыми также пользуешься? — улыбнулся Брихаспати.

Парватешвар отвлекся от разговора, увидев, что Шива спускается с помоста. Когда он сошел на землю, люди потянусь к нему, желая прикоснуться рукой к Нилакантхе. Воины охраны, в том числе Нанди и Вирабхадра, как могли, сдерживали толпу. Среди массы людей выделялся слепой человек, по виду, явно получивший свое увечье в сражении.

— Нанди, пропусти этого человека! — сказал Шива.

Нанди посторонился и пропустил калеку. Тут еще один человек из толпы закричал:

— Эй! Это мой отец! Я нужен ему, чтобы вести!

— Пропусти обоих! — разрешил Шива.

Сын взял отца под руку и повел его. Узнав знакомое прикосновение, слепой отец тепло улыбнулся. Их подвели к Шиве, и сын сказал:

— Отец! Нилакантха прямо перед тобой! Ты чувствуешь его?

Из невидящих глаз потекли слезы. Слепец недолго думая поклонился и попытался дотронуться до стоп Шивы.

— Что ты делаешь? — резко вскричал сын и отдернул отца от Шивы.

Шивы был потрясен этой переменой у сына слепца, только что он был исполнен любви к отцу, и вдруг такая грубость.

— Что случилось?

— Прости, о Господь! — сказал сын. — Он не хотел, он потерял разум от близости к тебе.

— Прости меня, о мой Господь! — рыдал слепой.

— За что вы простите прощения? — спросил пораженный Шива.

— Он — викарма, о Господь, — пояснил сын. — С тех пор, как ослеп двадцать лет назад. Он не должен был пытаться прикоснуться к тебе!

Сати, которая за время этого разговора подошла к Шиве, все слышала. Она посочувствовала слепому. Ей была понятна та мука, которую испытывал он, зная, что его прикосновение нечистое, оскверняющее. С другой стороны, то, что хотел сделать этот слепец, незаконно.

— Прости меня, о мой Господь! — все причитал слепец. — Пусть гнев, обращенный на меня, не помешает тебе защитить нашу землю. Это великая страна, созданная Параматмой! Спаси ее от злобных Чандраванши! Спаси нас всех, о Господь!

Шива, потрясённый такими словами, стоял и молча смотрел на этого лишенного зрения, но не благородства, человека, продолжающего каяться перед ним. Страна с ним обошлась не самым справедливым образом, но он любит ее и молится за ее благополучие. Почему? Похоже, что он даже не осознает, что с ним поступили несправедливо.

У Шивы слезы навернулись на глазах, когда он смотрел на пример того, какой недоброй может быть судьба.

«Я покончу со всем этим вздором!»

Шива решительно шагнул вперед и наклонился. Изумленный сын даже задрожал от недоумения, когда Нилакантха в глубоком поклоне коснулся стоп его отца-викармы. Слепой поначалу не понял, что произошло. Затем, когда до него дошло, что сделал Нилакантха, он поднял руку и зажал свой рот, что бы подавить крик изумления и ужаса.

Поднявшись, Шива обратился к слепцу:

— Благослови меня, добрый человек, чтобы у меня нашлись силы вести борьбу за тех, кто любит свою родину, как любишь ее ты!

Слепой стоял, как вкопанный. Пораженный до глубины души, он уже даже не мог плакать. Ноги у него задрожали, но Шива быстрым движением подхватил его, не давая рухнуть на землю. Слепой нашел в себе силы произнести: «О Виджайбхава! О Победитель!»

Сын подхватил из рук Шивы обмякшее тело отца. Вся собравшаяся толпа была поражена поступком Нилакантхи. Мало того, что Шива пренебрег запретом прикасаться к викарме, так он еще и попросил у него благословения! За спиной Шивы уже стоял багровый от негодования Парватешвар, на глазах которого был нарушен закон. Нарушен нагло, грубо и при таком скоплении людей. У стоявшей рядом Сати, наоборот, ни глаза, ни лицо, ни жесты ничего не выражали.

«О чем она думает?»

*****

Только Шива остался один в своих покоях, как к нему явились Брихаспати и Сати. Улыбка, в которой расплылось лицо Шивы от вида людей, которых он больше всего был рад видеть, исчезла, когда Сати сказала:

— Тебе необходимо совершить обряд шудхикарана!

Шива посмотрел на нее и просто ответил:

— Нет.

— Нет? Что ты имеешь в виду?

— Разве я не ясно сказал? Нет. Нахин. Нако, — добавил он на диалектах, принятых в Кашмире и Котдвааре.

— Шива, — обратился Брихаспати, сохраняя самообладание. — Это не шутки. Я полностью согласен с Сати. Наместник, переживая о твоем благополучии, прислал сюда пандита. Он ждет там, за дверью. Обряд можно провести прямо сейчас.

— Но я же дал понять, что не желаю это делать!

— Пожалуйста, Шива, — сказала Сати. — Я очень тебя уважаю. За твой характер, за твою смелость, за твой ум. Но ты не можешь быть превыше закона! Ты прикоснулся к викарме, значит должен исполнить шудхикарану. Это закон!

— А я уверен в том, что если закон считает мое прикосновение к этому несчастному слепому человеку недопустимым, то такой закон неверен!

Ошеломленная таким заявлением Сати не нашлась что ответить.

— Послушай меня, Шива, — сказал Брихаспати. — Отказавшись от обряда, ты только навредишь себе. Тебя ждут великие дела. Ты важен для всей страны. Не подвергай себя лишнему риску из одного только упрямства.

— Нет, это не упрямство! Вот вы можете убедительно сказать — чем мне так повредит прикосновение к викарме? К человеку, который беззаветно любит свою страну, несмотря на то, что законы этой страны сделали из него изгоя?

— Сам по себе он может быть хорошим человеком. Но грехи его прошлой жизни осквернят тебя, Шива, перейдут к тебе и изменят твою судьбу, — попытался объяснить Брихаспати.

— Вот и отлично! Если так облегчится бремя, что несет этот человек, я буду счастлив!

— Что ты такое говоришь, Шива! — воскликнула Сати. — Почему ты должен страдать за чужие грехи?

— Для начала, я не верю в то, что человек наказывается за грехи своего прошлого рождения, для меня это бессмыслица. Он просто потерял зрение, в бою или от болезни! И во вторых, даже если все это правда, то, кому какое дело до моего выбора — взять на себя грехи другого человека?

— Это имеет значение для нас, для тех, кому ты не безразличен! — ученый уже стал говорить повышенным тоном.

— Ну, Сати, — обратился Шива к девушке. — Хоть ты скажи мне, что не веришь во весь этот вздор!

— Это не вздор!

— Послушай, вы же хотите, чтобы я боролся за вас? Так остановите эту несправедливость, которой страна ваша подвергает своих же жителей, в том числе и тебя!

— Меня? О чем ты? — возмутилась Сати.

— Да, тебя! — ответил Шива. — Я говорю о викармах и о несправедливости, с которой они сталкиваются! Я хочу избавить их от необходимости жить изгоями!

— МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ЗАЩИТА! МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО СПАСТИ! — прокричала Сати, прежде чем вылететь из комнаты.

Шива раздражённо посмотрел ей вслед:

— Проклятье! Что это с ней?

— Она права, Шива, — сказал Брихаспати. — Не догоняй ее.

— То есть ты полностью согласен с этой идеей о викармах? Ответь мне с чистым сердцем, Брихаспати! Разве такое можно назвать справедливостью?

— Я не это имел в виду. Я говорил конкретно о Сати.

Шива продолжал смотреть на ученого с вызовом. Его разум, тело и душа рвались броситься вдогонку за Сати. Он чувствовал, что жизнь без нее будет лишена смысла, что душа его будет неполной без нее.

— Не догоняй ее, друг мой, — повторил Брихаспати.

*****

Путешественники покинули Котдваар, пересев из повозок и с коней на три больших ладьи. Все три судна, следуя канонам безопасности мелуханцев, были одинаковыми. На одной расположился Шива, его спутники и отряд охраны, на двух других — остальные воины. Кроме того, их сопровождали пять лодок меньшего размера, но более быстрых и маневренных. Они могли помочь в обороне, а также разведывали дорогу и оберегали от засады.

— Пока не настал сезон ветров, река — лучший способ путешествовать, мой Господь, — сказала Аюрвати. — Хотя наши дороги очень хороши, и они соединяют все значимые города, им не сравниться с реками ни по скорости, ни по безопасности.

Шива улыбнулся Аюрвати, но только из вежливости. У него не было настроения вести беседы. Сати же избегала с его со времени со времени того разговора, когда он отказался пройти обряд шудхикарана.

Ладьи останавливались у каждого города, стоящего у реки. Везде появление Нилакантхи вызвал большой интерес и огромное скопление народа. Такой ажиотаж не был естественным для большинства мелуханцев, но и Господь не каждый день являлся к ним.

— Почему? — Шива задал вопрос Брихаспати, после того, как несколько дней пытался унять свое взволнованное сердце.

— Ты про что?

— Ты прекрасно знаешь, про что я спрашиваю, — не пытаясь скрыть раздражения, ответил Шива.

— Она искренне верит в то, что заслужила быть викармой, — с грустью в глазах сказал Брихаспати.

— Но почему?

— Возможно из-за того, каким образом ей пришлось стать викармой.

— И как это случилось?

— Это произошло во время ее брака.

— Как? Сати была замужем?

— Да. Почти девяносто лет назад. Это был брак по расчету, из-за государственной необходимости. Ее муж был из одной очень знатной семьи империи, его звали Чандандхвадж. Она забеременела и отправилась рожать в город Майку. Это было в сезон ветров. К сожалению, ребенок родился мертвым.

— О боги! — воскликнул Шива, представив ту боль, что пришлось пережить Сати.

— Но это еще не все. В тот же день ее супруг отправился к Нормаде помолиться о счастливом рождении ребенка и там утонул. Вот так один проклятый день разрушил жизнь Сати.

Шива смотрел на Брихаспати и, ошеломленный, не мог вымолвить и слова.

— Она стала вдовой и в тот же день ее объявили викармой, — добавил Брихаспати.

— Разве гибель мужа можно ставить ей в вину? — никак не мог смириться Шива. — Это же нелепо!

— Ее объявили викармой не из-за смерти мужа. Это сделали потому, что ее ребенок был мертворожденным.

— Но ведь это могло произойти по множеству причин! Те же лекари могли допустить роковую ошибку!

— Нет, Шива, у нас в Мелухе женщина в любом случае становится викармой если рожает мертвого ребенка. Худшей причиной лишиться своей варны для женщины может быть, разве что, рождение Нага. Но хоть этого не произошло. В таком случае ее бы изгнали из нашего общества.

— С этим надо что-то делать! Со всеми этими представлениями о викармах необходимо покончить!

Ученый посмотрел на Шиву принизывающим взглядом.

— Ты можешь спасти викарму, Шива. Но как ты спасешь того, кто не желает быть спасённым? Она искренне верит, что заслужила такое наказание.

— Не понимаю, почему. Я уверен, она не первая женщина в Мелухе, родившая мертвого дитя. И до нее были такие, и будут еще.

— Она была первой представительницей царской семьи, с которой случилось такое несчастье. Император пребывал в большом смятении, ведь могли возникнуть вопросы к его происхождению.

— При чем здесь его происхождение? Сати же не его единокровная дочь? Она же, как и все, взята из Майки?

— Нет, друг мой. Этот закон был смягчен для знатных семей примерно двести пятьдесят лет назад. Им, в интересах империи, было позволено воспитывать собственных детей. В некоторые законы можно внести изменения, надо только получить одобрение большинства определённых представители всех варн. В тот раз был пример редкого единодушия. Лишь один человек подал свой голос против такого нововведения.

— Кто?

— Сатьядхвадж, дед Парватешвара. Их семья поклялась, что никогда не воспользуется этим изменением закона. Парватешвар по сей день не нарушил этой клятвы.

— Но если закон о рождении и воспитании детей мог быть изменен, — воодушевился Шива. — То почему бы не изменить закон о викармах?

— Потому что слишком мало знатных и влиятельных семейств, которых бы касался этот закон. Такова суровая правда.

— Но это же противоречит учению Господа Рамы!

— Да, но в тоже время Господь Рама признавал идею о викармах. Ты хочешь подвергнуть сомнению его воззрения?

Шива промолчал, посмотрел на Брихаспати, затем перевел взгляд на реку.

— На самом деле, друг мой, нет ничего страшного в том, что ты усомнился в правильности взглядов Господа Рамы на жизнь, — сказал после паузы мудрец. — Не раз он сам уступал перед чьими-то доводами. Другое дело, что тебя побуждает изменить закон? Ты искренне решил, что сам закон несправедлив? Или влечение к Сати побуждает тебя убрать этот закон, как препятствие, стоящее на твоем пути?

— Я действительно считаю положение викарм несправедливым! Я понял это, как только в первый раз столкнулся с этими несчастными. И это было до того, как я узнал, что Сати тоже принадлежит к ним.

— Но Сати не видит в законе о викармах ничего несправедливого!

— Сати хорошая девушка и она не заслуживает такого обращения и такой судьбы.

— Она не просто хорошая девушка, она лучшая из тех, кого я встречал. Сати красивая, добрая, честная, смелая и умная. У нее есть все, что может желать мужчина. Но ты не просто мужчина. Ты — Нилакантха.

Опершись на борт ладьи, Шива смотрел на густой лес, росший вдоль реки. Спокойный вечерний ветерок шевелил длинные пряди волос на голове Нилакантхи.

— Я, кажется, уже говорил тебе, друг мой, — произнес ученый, — из-за этого несчастного синего горла каждое твое решение повлечет за собой череду последствий. Ты должен хорошо продумывать каждые свой шаг, каждое свое действие.

*****

Поздно ночью ладьи с путешественниками отплыли из города Сутгенгарх. Там был тот же наплыв народа и тоже ликование по поводу явления спасителя, что и прежде в других местах. Все это для Шивы и его спутников стало уже привычным и рутинным.

Спаситель же пребывал в своем собственном аду. Сати продолжала держаться от него на расстоянии. Боль и отчаяние раздирали Шиву на части.

Следующая остановка должна была состояться в знаменитом городе Мохан-Джо-Даро. Стоящий на берегу могучего Инда город носил имя великого мудреца и священника Господа Мохана, жившего в этих землях тысячи лет назад. При встрече с жителями Мохан-Джо-Даро, Шива выразил желание посетить храм Господа Мохана. Храм находился в отдалении от городской насыпи, ниже по течению Инда. Правитель города тут же предложил отправиться туда торжественной процессией во главе с Господом Нилакантхой. Но Шива, однако, настоял на том, чтобы пойти туда одному. Что-то тянуло его к этому святилищу. Он чувствовал, что обретет там некоторое успокоение для своего взволнованного сердца.

Храм был довольно простым и скромным. Наверное, как и сам Господь Мохан. Небольшая постройка считалась местом рождения мудреца. Единственное, что придавало ей какое-то величие — это четверо массивных ворот, расположенных в соответствии со сторонами света. Нанди, Вирабхадра и сто воинов остались, по приказу Шивы, снаружи. Сам же он, поглаживая платок на шее, поднялся по ступеням, ощущая такое небывалое спокойствие, какого давно не испытывал. Шива позвонил в колокол, присел на ступеньку и закрыл глаза, растворившись в окружающей его тишине.

Вдруг показавшийся знакомым голос произнес рядом с ним:

— Как поживаешь, друг мой?

Глава 14 Пандит из Мохан-Джо-Даро

Открыв глаза, Шива увидел перед собой человека, практически двойника того пандита, которого он встретил в храме Брахмы. Казалось, что это было так давно, будто в другой жизни. У священника была большая белая борода и такие же белые длинные волосы. Носил он шафрановые одежды. На морщинистом лице появилась спокойная и приветливая улыбка. Если бы пандит не был выше ростом, то Шива не сомневался бы, что это тот самый священник храма Брахмы.

— Как поживаешь, друг мой? — повторил пандит, присаживаясь рядом.

— У меня все хорошо, о почтенный пандит, — ответил Шива, подумавший, что неведомая сила влекла его в храм именно ради этой встречи. — Скажи мне, пожалуйста, все священники Мелухи выглядят одинаково?

Снова теплая улыбка на лице старика.

— Нет, не все. Только мы.

— Кто же эти «мы», о пандитджи?

— Ты узнаешь, когда в следующий раз повстречаешь одного из нас, — загадочно произнес пандит. — Обещаю тебе.

— Почему не сейчас?

— Потому что сейчас это не так важно, — не переставая улыбаться, ответил пандит. — Важно то, что ты чем-то обеспокоен. Не хочешь поговорить об этом?

Шива сделал глубокий вздох. Внутренний голос подсказывал ему, что этому человеку можно доверять.

— Я должен что-то совершить ради благополучия Мелухи.

— Да, я знаю. Но будучи Нилакантхой ты можешь сделать не только «что-то». Ты способен на гораздо большее, — указав на шею Шивы, пандит продолжил. — Клочком ткани не укрыть божественного блеска.

Криво улыбнувшись, Шива сказал:

— Мелуха замечательная страна, и я хочу сделать все возможное, чтобы избавить ее от зла.

— Так что же не дает тебе покоя?

— Беда в том, что есть некоторые идеи в этом практически совершенном обществе, которые я нахожу крайне несправедливыми и несовместимыми с идеалами, к которым стремится Мелуха.

— О каких идеях ты говоришь?

— Например, закон о викармах.

— Какую несправедливость ты увидел в этом законе?

— Как кто-то может уверенно заявлять, что эти несчастные люди грешили в своих прошлых рождениях? И теперь они испытывают страдания, как результат тех грехов? По мне так все это объясняется несчастливым стечением обстоятельств!

— Что ж, ты, возможно, прав. Но не подумал ли ты, что судьба викармы зависит лично от него? Я говорю сейчас обо всем обществе в целом. Принятие викармой своей судьбы является неотъемлемой частью стабильности Мелухи.

Шива непонимающе нахмурился.

— То, в чем нуждается любое успешное общество, это — гибкость и стабильность, о Нилакантха! Зачем нужна гибкость? У каждого человека есть свои мечты и способности. У воина может родиться сын с талантами выдающегося торговца. Если общество достаточно гибкое, оно позволит этому сыну не следовать по стопам отца. Гибкость общества способствует переменам и развитию, и все жители такой страны имеют возможность проявить себя и раскрыть свои таланты. Когда каждый человек может полностью раскрыть себя, то и вся страна может раскрыть свои возможности в полной мере.

— Согласен! Но какое отношение все сказанное имеет к викармам?

— Я отвечу чуть позже на этот твой очевидный вопрос. Немного терпения, — ответил пандит. — Мы договорились, что гибкость является ключом к успешному обществу. В городе Майка эта гибкость проявляется на практике. Ни один ребенок не знает, какими способностями обладали родившие его люди. Эти дети независимы, они следуют только тому, на что вдохновляет их данный природой талант.

— Да, то, как у вас здесь поступают с детьми, это нечто потрясающее. Человек может благодарить или винить только самого себя за свою судьбу. Никого другого. Но мы все говорим про гибкость. Как насчет стабильности?

— Стабильность, друг мой, дает человеку свободу выбора. Люди могут осуществлять свои мечты, только живя в обществе, где борьба за выживание не является ежедневным занятием. В обществе, лишенном безопасности и стабильности, невозможно появление множества ученых, художников, мудрецов, талантливых ремесленников и гениев. В таких условиях человек постоянно пребывает в состоянии борьбы, он ничем не лучше животного. Где у него шанс осуществить свои мечты, шанс раскрыть свои способности? Так и было, пока люди не создали наше общество. Но оно очень хрупкое. Несколько десятилетий хаоса — и мы все забудем и снова станем как животные. Очень быстро проснется все самое низменное в человеке, и он забудет все законы, устои и мораль.

— Я понимаю. На моей родине все племена живут такой животной жизнью. И они не хотят другой, лучшей, жизни!

— Они, о Нилакантха, и не знают, что возможна лучшая жизнь. Это проклятье непрекращающейся борьбы. Борьба заставляет нас забыть о самых прекрасных сторонах человеческой жизни. Вот почему я говорю — общество должно быть стабильным, чтобы люди не сталкивались друг с другом в борьбе за выживание.

— Понятно. Но почему, если позволить людям самим развивать свои способности, то это может стать причиной нестабильности? Фактически, развиваясь, люди будут становиться счастливее, следовательно, общество станет более устойчивым. Разве не так?

— Так, да не так. Люди становятся счастливее, когда жизнь их изменяется к лучшему. Но бывают ситуации, когда такие изменения приводят к хаосу. Это, во-первых, происходит, когда люди сталкиваются с изменением других людей и не в состоянии их понять. Это пугает их не меньше, чем пугает смерть. Слишком быстрым изменениям люди начинают сопротивляться.

— Да, изменения, навязанные другими, трудно принять.

— Слишком быстрые изменения порождают нестабильность. Такая идея лежит в основе учения Господа Рамы. Он представил законы, помогающие обществу меняться медленно, но верно, сохраняя стабильность. При этом его законы предоставляют людям свободу следовать своим мечтам. Господь Рама создал идеальное равновесие между гибкостью и стабильностью.

— Ты, сказал «во-первых «…

— Да, есть и вторая ситуация. Люди иногда не могут улучшить свою жизнь по независящим от них причинам. Скажем, есть выдающийся воин, но вдруг, из-за ранения или болезни, глаза у него становятся не такими острыми, а руки не такими сильными. Он все еще воин, но уже не выдающийся. Скорее всего, он будет разочарован, чувствуя, как несправедливо обошлась с ним судьба. Вероятно, он обвинит лекарей в своем положении, или все общество в целом. Множество таких недовольных становится угрозой другим людям, обществу, стране.

Шива нахмурил брови. Ему не совсем нравилась такая логика. Но, в тоже время, он помнил, как много лет назад Пакрати отвергли мир, предложенный им дядей Шивы, из-за того, что их вождь, больной и старый, все еще мнил себя могучим воином, способным одолеть племя Гуна.

— Их ярость и гнев могут привести к смуте и насилию, — продолжал пандит. — Господь Рама чувствовал это. И тогда ему пришла в голову идея о викармах. Если заставить человека поверить в то, что несчастья, постигшие его, происходят от грехов прошлого рождения, он смирится с судьбой и не обратит свой гнев на общество.

— Но я не могу согласиться с тем, что викарм сделали изгоями! Такой путь не искореняет гнев, он лишь загоняет его вовнутрь.

— Но они не являются изгоями. Страна выделяет им средства для проживания. Они общаются с членами своих семей. Им позволено совершенствоваться и развиваться в некоторых видах деятельности. Они могут защищать себя. То, что они не могут позволить себе, так это оказывать какое-либо влияние на других людей. Вот так мы живем уже тысячу лет. Знаешь, как часто случались восстания и бунты до того, как Господь Рама основал нашу империю с ее законами? И в большинстве случаев эти восстания затевались отнюдь не благородно настроенными людьми, считавшими, что способны создать лучшую жизнь для простых людей. Нет, их возглавляли люди, недовольные своей собственной судьбой. Эти восстания порождали хаос, последствия которого ощущались десятилетиями.

— Значит, ты утверждаешь, что любой, кого постигло разочарование в жизни и судьбе, должен смириться, признав себя викармой? — спросил Шива. — Почему?

— Для блага общества!

Шива был в ужасе от этих слов. Он не мог поверить в услышанное. Ему сильно не понравились приведенные доводы.

— Прости меня, почтенный пандит, но я считаю, что все это несправедливо. Я слышал, что каждый двадцатый человек в Мелухе — викарма! Вы собираетесь держать столько людей в качестве изгоев вечно? Нет, надо менять такое положение дел!

— Ты в силах изменить это, ведь ты — Нилакантха! Только помни, ни одна идея не может быть абсолютно идеальной. Во времена Господа Рамы женщина по имени Мантхара совершила ряд поступков, итогом которых стала гибель миллионов человек. Она ужасно страдала от своих телесных недостатков, а судьбе было угодно сделать так, что под ее влияние попала царица, а затем и все царство. Вот так, карма одного человека, испытавшего невзгоды, обрекла на смерть множество людей. А если бы эту женщину вовремя объявили викармой? Было бы это лучше для всех? Нет простых ответов на такие вопросы. Вполне может оказаться, что прав ты. Действительно, сейчас так много викарм, что они могут принести хаос в общество. Есть ли у меня решение такой проблемы? Нет. Возможно, что правильный ответ найдешь ты!

Шива отвернулся. Сердце ему подсказывал, что он прав — положение викарм несправедливо.

— Ты переживаешь за всех викарм, о Нилакантха? — спросил пандит. — Или за кого-то одного из них?

*****

— Что-то его долго нет, — заволновался Нанди. — Что он там делает?

— Не знаю, — ответил Вирабхадра. — Но если Шива говорит мне, что ему надо что-то сделать, я спокойно это принимаю.

— Как ты можешь называть Господа вот так, по имени?

— Потому, что это его имя!

Получив такой простой ответ, Нанди рассмеялся и повернул голову, чтобы взглянуть на храм.

— А скажи-ка мне, сотник, — наклонился к Нанди Вирабхадра. — Ты не знаешь, что-нибудь слышно о Криттике?

— Что, например?

— Ну, я имею в виду…, она — под запретом?

— Под запретом?

— Неужели не понимаешь, о чем я говорю? — покраснев до ушей, воскликнул Вирабхадра.

— А! Вот ты о чем. Она вдова, — ответил ему Нанди. — Ее муж умер пятнадцать лет назад.

— О, какое горе!

— Да, именно так, — сказал Нанди и, улыбнувшись, добавил. — Но, отвечая на твой вопрос, скажу — про нее ничего не слышно.

*****

— Моя госпожа, позволь мне кое-что сказать! — сказала Криттика.

Сати, смотревшая в окно, оглянулась и удивлено спросила:

— Разве я когда-то запрещала тебе высказать свое мнение? Мы, истинные Сурьяванши, всегда говорим то, что думаем!

— Хорошо! Я так и поступлю. Иногда полезнее выговориться, чем держать что-то в себе.

Сати нахмурилась, а Криттика скороговоркой, боясь, что храбрость вот-вот покинет ее, выпалила:

— Забудь, о госпожа, о том, что он Нилакантха! Я уверена, что он лучший мужчина из всех, что я видела. Он умный и смелый, веселый и добрый! Разве все это так плохо?

Сати смотрела на Криттику и не понимала, по какой причине она расстроена — из-за слов служанки или из-за своих чувств, которые как не скрывай, довольно очевидны.

Криттика же продолжила:

— Может быть для того, чтобы обрести счастье необходимо нарушить некоторые правила?

— Я — Сурьяванши! — твердым голосом произнесла Сати. — Правила и законы — это все, чем я живу. Что мне делать с тем счастьем? Никогда больше не говори со мной про это!

*****

— У меня действительно есть знакомая викарма, — не стал скрывать Шива. — Но не из-за нее я считаю их положение несправедливым.

— Я знаю это, — сказал пандит. — Но я также знаю, что сейчас тебя беспокоят твои отношения с этим человеком. Ты опасаешься — вдруг она решит, что ты изменяешь закон только ради того, чтобы заполучить ее. Потому, что если Сати так решит, она никогда не будет твоей!

— Откуда ты знаешь ее имя, — удивился Шива.

— Нам многое открыто, друг мой, — с улыбкой ответил пандит.

— Без нее вся моя жизнь не имеет смысла!

— Я знаю, — вновь улыбнулся пандит. — И, возможно, я сумею тебе помочь.

Шива даже вздрогнул, слова священника были такими неожиданными.

— Ты же мечтаешь о том, чтобы она ответила взаимностью на твою любовь. Но разве это возможно, если ты даже не понимаешь ее?

— Мне кажется, что я понимаю ее. Я люблю ее!

— Да, ты, несомненно, любишь ее, но не понимаешь. Ты не знаешь, чего она желает.

Отвечать Шива не стал. Пандит был прав — он полностью сбит с толку поведением Сати.

— Ты можешь попробовать угадать ее желания, — сказал пандит. — Воспользуйся методом сделок.

— Чем? — растеряно спросил Шива.

— Тем, что является тканью общества.

— Прости, но я не понимаю, что это, и какое отношение имеет к Сати.

— Дай мне время все объяснить, Нилакантха, — попросил пандит. — Ты же знаешь, что ткань, которой сшита твоя одежда, создается переплетением хлопковых нитей?

— Да.

— Сделки, переплетенные подобно нитям, составляют общество, его культуру. Или в случае с конкретными людьми, объединяют их.

Шива кивнул.

— Прочность ткани можно проверить качеством ее плетения. Если хочешь понять характер человека, присмотрись к его действиям, к тому, как он общается с другими людьми.

— Начинаю понимать, — медленно проговорил Шива, внимающий словам пандита. — Но сделки…

— Сейчас объясню, — прервал его пандит. — Сделки — это взаимодействия между людьми. Когда вайшья-торговец покупает зерно у шудры-земледельца — это сделка, торговля, обмен товара на деньги. Бывают сделки, в которых товар нельзя потрогать, как пример — кшатрий, предлагающий обществу защиту в обмен на власть.

Шива понимающе кивнул:

— Сделки… Это принцип — «брать, давая»!

— Именно! Если ты хочешь что-то получить от другого человека, дай ему то, что хочет он.

— Что же она хочет, как ты думаешь? — спросил священника Шива.

— Попытайся понять, какая сделка будет интересна Сати.

— Я даже не знаю. Она меня совсем запутала, да и сама, видимо, запуталась.

— Нет, она строго следует нормам. Сати, вероятно, самая выдающаяся викарма в истории. У нее хватит сил восстать, если она захочет. Ее дух не сломлен, она никогда не отказывается от борьбы. Но она не восстает против закона о викармах. В то же время, в отличие от большинства викарм, она не скрывается, живет открыто, носит свое имя. Сати никогда не жалуется на свою участь, не плачется другим людям. Как бы несправедливо с ней ни обошлась судьба, она держится с достоинством. Подумай, почему?

— Потому, что она такая праведная и законопослушная?

— Эти ее качества не вызывают сомнения! Но не они причина. Вспомни, при сделке ты что-то отдаешь, потому что хочешь что-то получить взамен. Сати принимает этот несправедливый закон, но не пытается заставить кого-либо чувствовать вину за это. И что немаловажно, она продолжает применять все свои умения и таланты на благо общества. Как ты думаешь, чего пожелает получить при сделке такой человек?

— Уважение? — предположил Шива.

— Точно! — просиял пандит. — А как, по-твоему, можно расценить твои попытки защитить, спасти такого человека?

— Как неуважение?

— Совершенно верно! Я знаю, что для тебя является естественным желание встать на защиту хорошего человека, оказавшегося в беде. Но ты должен следить за этим желанием в отношении Сати! Уважай ее. И она почувствует это, ее непременно потянет к тебе. Она многое получает от тех людей, что любят ее. Но она не получает того, чего жаждет больше всего, то есть уважения.

Шива смотрел на пандита, благодарно улыбаясь. Ответ на его вопрос нашелся. Уважение.

*****

Прошло еще две недели путешествия. В месте впадения Инда в Западное море Нилакантху ждал город Карачапа. Это был сверкающий город, давно выросший за пределы первоначальной насыпи. Вторая насыпь, называемая Двайтья, была возведена пятьдесят лет назад, и размерами она существенно превосходила старую. На Двайтье переехала жить вся знать Карачапы. Наместник, небольшого роста человек из варны вайшьев, которого звали Джхулешвар, уже многое слышал о Нилакантхе. Он заранее организовал место для встречи с ним за пределами города.

Карачапа, населенный более чем сотней тысяч жителей, являлся центром приграничной торговли. Поэтому отец нынешнего императора неспроста в свое время назначил сюда наместником вайшью. Джхулешвар оказался очень хорошим правителем и считался одним из лучших наместников в империи. При нем Карачапа превзошел город Лотхал, занимавший аналогичное положение в восточной части страны, и стал торговой столицей Мелухи. В городе можно было встретить множество купцов и путешественников из далеких стран, находящихся за морем. Им позволялось находиться в Карачапе, но чтобы проследовать вглубь Мелухи, требовалось специальное разрешение, получить которое было невероятно трудно.

В первый же день Джхулешвар пригласил Шиву на морскую прогулку, в которой сам сопровождал дорого гостя. Шива, никогда до сих пор не видевший моря, был очарован этим бесконечным водным пространством. Затем он провел много времени в порту, где Джхулешвар с гордым видом рассказал обо всех типах кораблей, строящихся на местной верфи. Порт, вместе с Шивой, посетил и Брихаспати, которому необходимо было встретиться с заморскими торговцами.

Вечером, на ужине в доме наместника, Джхулешвар объявил, что на следующий день будет проведен обряд в честь Господа Варуны и легендарных близнецов Ашвинов Кумаров, ну и конечно, в честь Господа Нилакантхи. Близнецы Ашвины Кумары были знаменитыми мореходами древности, проложившими морские пути от Мелухи к далеким странам. До сих пор их карты и наставления применялись многими моряками.

После торжественного ужина, Шива наведался в покои, отведенные для Сати с Криттикой.

— Сегодня я увидел и узнал столько нового и интересного! — сказал Шива девушке, с которой у него все-таки установилось сдержанное общение. — Ты посетишь завтра обряд?

— Мне очень жаль, о Господь Нилакантха, — вежливо ответила Сати. — Но я не смогу присутствовать на обряде. Мне не дозволяется бывать на таких церемониях.

Шива едва не заявил, что в компании с Нилакантхой никто не посмеет отказать ей, но вовремя спохватился, и сказал:

— А почему бы нам завтра не позаниматься танцами? Я даже не припомню, когда мы в последний раз танцевали!

— Это было бы неплохо. Я так раз давно не повторяла то, что ты советовал, — сказала Сати.

Шива кивнул. Печаль от того, что их отношения так холодны, поглощала его. Попрощавшись, он повернулся и вышел.

Криттика посмотрела на Сати и едва заметно покачала головой.

Глава 15 Испытание огнем

Мальчик торопливо шел по пыльной козьей тропке, стараясь не наступить ногой на острый камень и зябко кутаясь в накидку. Дорога была сама по себе очень узкой, так еще и темный влажный лес угрожающе нависал над ней. Из-за деревьев не было видно, что находится впереди. Мальчик был уверен — за густой листвой скрываются жуткие чудовища, которые непременно накинутся на него, как только он замедлит шаг. До его деревни было еще далеко, если он не сбавит темп, идти прахару, если не больше. Солнце уже скрывалось за горными вершинами. Чудовища любят тьму — его мать и бабушка неоднократно утверждали это. Ох, если бы его сопровождал кто-нибудь из старших! Ведь известно же — чудовища не трогают старших, только озорных детей.

Его сердце чуть не остановилось, когда рядом раздался странный, похожий на вздох, звук. Мальчик выхватил свой короткий меч, ожидая нападения со спины. От друзей он многое узнал о лесных чудовищах. На трусов они нападают всегда со спины.

Он так и застыл на месте, весь напряженный, пытаясь определить источник звука. Звук этот повторялся в каком-то своеобразном ритме, тем не менее, казавшемся мальчику смутно знакомым. Кажется, он слышал это раньше.

Вздохи стали больше походить на стоны, в их череду вмешалось хриплое мужское рычание. Нет, это было не чудовище! По телу мальчишки от волнения пробежала дрожь. Он только слышал, как ребята, хихикая, обсуждают это, самому же видеть не доводилось. Теперь же у него появилась возможность!

Он медленно подкрался к кустам, его меч уже был не в руке, а вернулся обратно за пояс. Мальчику не пришлось лезть глубоко в чащу — он быстро наткнулся на то место, откуда раздавались звуки. Это была совсем небольшая полянка. Он расположился за деревом и осторожно выглянул из-за ствола.

Это действительно была пара, слившаяся в любовных объятиях. Видимо, страсть их застигла внезапно, они даже не разделись полностью. Все тело мужчины было покрыто волосами. «Как медведь» — подумал мальчик. Если мужчину он мог видеть только со спины, то лицо женщины было открыто его взору. «Красивая!» По земле раскинулись ее длинные волнистые волосы, из-под разорванной чоли была видна ее крепкая грудь, а задранная юбка открывала длинные стройные ноги.

Зрелище крайне взволновало мальчика. Его лучший друг Бхадра умрет от зависти, когда услышит об этом!

Мальчик продолжал наслаждаться тем, что происходило у него на глазах, но в нем уже начало расти беспокойство. Что-то здесь неладно! Мужчина весь изгибается от страсти, а женщина лежит оцепеневшая, как не живая. Ее руки вытянуты вдоль тела, а не обнимают любовника. Ее губы плотно сжаты и не шепчут ласковые слова мужчине. Слезы на ее щеках — от наслаждения или от того, что она подверглась насилию? Как такое может быть? Вон же, рядом валяется кинжал этого мужчины, рядом с ее рукой! Если бы женщина захотела, она могла легко дотянуться и нанести удар.

В попытке заглушить растущий голос совести, мальчик потряс головой. «Заткнись! Я просто смотрю, что я могу сделать?» Но вот настал момент, который будет преследовать его долгие годы. Женщина посмотрела прямо на него!

— ПОМОГИ! — взвыла она. — Пожалуйста, помоги!

Пораженный и напуганный, мальчик попятился назад. Меч его при этом выпал из-за пояса. Волосатый, похожий на зверя, мужчина повернулся, чтобы увидеть к кому взывала женщина. Мальчик подхватил с земли меч и бросился бежать оттуда, не обращая внимания на жгучую боль, возникшей в некогда обмороженной ноге. Его гнала ужасающая мысль, что этот страшный человек гонится за ним. В ушах раздавалось его тяжелое дыхание.

Добежав до козьей тропы, мальчик со всех ног припустил в сторону своей деревни. Дыхание незнакомца раздавалось за самой спиной. Он все ближе и ближе! Резко развернувшись через левое плечо, мальчик с размаху рубанул мечом.

Там никого не было! Звук тяжелого дыхания сразу исчез. Единственное, что было слышно — зов женщины о помощи.

— Помоги!

Мальчик посмотрел с ту сторону. Бедная женщина!

«Вернись! Спаси ее!» — кричал ему внутренний голос.

Еще мгновение мальчик колебался, затем повернулся и побежал в сторону своей деревни.

«НЕТ! ВЕРНИСЬ! СПАСИ ЕЕ!»

Весь в поту, с сердцем, готовым выскочить из груди, Шива подскочил на своей кровати и проснулся. Он обернулся, отчаянно желая вернуться туда, в тот ужасный день. Он жаждал искупления. Но искупления ему не будет! Лицо женщины предстало перед его глазами. Он изо всех сил зажмурился. Это конечно не помогло. Образ женщины жил в его разуме. Шива согнул колени и опустил на них голову. Все, что он мог сделать сейчас, так это заплакать. И он заплакал.

*****

Местом для проведения обряда была выбрана центральная площадь насыпи Двайтья. Здесь, в Карачапе, подобные церемонии обставлялись не так аскетично, как в остальной Мелухе. Пограничный город весь украсился яркими цветами. Помост посреди площади сиял золотой краской, разноцветные столбы, обвитые гирляндами, поддерживали огромный навес их ткани. Отовсюду свисали красные и синие флаги с символом Сурьяванши. Весь воздух был наполнен великолепием и праздником.

Наместник Джхулешвар проводил Шиву на почетное место на помосте. После многочисленные просьб правителя города, Нилакантха снял платок, явив всем свое синее горло. По правую руку от Шивы усадили Парватешвара и Брихаспати, слева сел сам Джхулешвар, а рядом с ним Аюрвати. Нанди и Вирабхадра также были приглашены на помост, они расположились позади Шивы. В целом, было даже неожиданно, что Джхулешвар так радушно встречал Нилакантху. Город Карачапа, находившийся вдали от столицы, был населен людьми разных народов, разных взглядов и верований. Сам наместник считал, что иногда выгодно пренебречь некоторыми обычаями и законами империи. Такие факторы сделали Карачапу не только центром торговли, но и местом, где рождались, развивались и притягивались разнообразные идеи, здесь же ими и обменивались люди из разных стран.

Шива бросил взгляд на дом, где жила Сати. Балкон в ее покоях выходил как раз на эту площадь. Ей было запрещено непосредственно присутствовать на церемонии, но наблюдать за происходящим из окна или с балкона было можно. Действительно, Шива увидел, что Сати стоит за занавеской, рядом с ней находилась неотлучная Криттика.

По традиции, пандит-распорядитель ритуала, поднялся и громко сказал:

— Если у кого-то есть возражения против этого обряда, пусть выйдет и скажет!

Обычно никто никогда не ждал ответа на этот призыв. Поэтому толпа удивленно загудела, когда раздался громкий выкрик:

— Я возражаю!

Местные жители быстро сообразили, кому принадлежат эти слова. Тарак, перебравшийся сюда из северо-западных регионов империи, славящихся чересчур консервативными взглядами. С тех пор, как Тарак обосновался в Карачапе, он принял на себя ответственность за спасения этого «пришедшего в упадок города, обители греха».

Шива вытянул свою шею, пытаясь увидеть возразившего человека. Он увидел Тарака, стоявшего на самом краю помоста для обряда, совсем недалеко от балкона Сати. Это был внушительного роста и телосложения мужчина, с честным лицом, изрезанным от непрекращающейся борьбы морщинами. В глаза бросались также его могучие руки и попирающий огромный живот. Выглядел он потрясающе, разглядывать браслеты не было смысла — Тарак был кшатрием, правда, высоких чинов в армии он не достиг.

Бросив на него сердитый взгляд, Джхулешвар сказал:

— Ну и что тебя не устраивает? В этот раз мы не стали использовать в украшении города белый цвет, который напоминает знамена Чандраванши. Может вода, приготовленная для обряда не достаточно, согласно Ведам, прохладна для обряда?

Раздались смешки. Парватешвар строго посмотрел на наместника, собираясь сделать замечание о недопустимости шуток про священные писания, но в этот момент заговорил Тарак.

— Закон гласит, что в месте свершения обряда недопустимо присутствие викармы!

— Именно так! — согласился Джхулешвар. — Но если ты в последние дни сам не стал викармой, то я не вижу нарушения этого закона.

— Закон нарушен!

Собравшиеся на площади люди недовольно зашумели. Наместник поднял руку, призывая к тишине.

— Нет здесь никаких викарм, Тарак. Успокойся и дай нам начать.

— Сати, дочь императора, осквернила своим присутствием обряд!

И Шива и Парватешвар одарили Тарака взглядами, не сулящими ему ничего хорошего. Все остальные люди, включая наместника, были ошеломлены заявлением Тарака.

— Тарак! Ты зашел уже слишком далеко! — сказал Джхулешвар. — Госпожа Сати находится в своих покоях. Она соблюла закон и не взошла на помост и не явилась на площадь! А теперь уйди на свое место, пока ты окончательно меня не разозлил!

— Чем это я тебя могу разозлить, о наместник? — воскликнул Тарак. — Тем, что отстаиваю законы Мелухи? Это стало преступлением?

— Но закон не был нарушен!

— Нарушен! В законе говорится, что викарма не должен находиться на том же возвышении, будь то насыпь или помост, где совершается обряд! Обряд проводится на городской насыпи Двайтья. Находясь на этой же насыпи, дочь императора оскверняет обряд!

Формально Тарака был прав. Большинство людей не расширяли рамки закона дальше помоста, где непосредственно исполнялись церемонии. Но так как Карачапа, подобно многим городам Мелухи, стояла на насыпях, строгое толкование текста закона означало, что Сати вообще не должно быть на насыпи Двайтья. Чтобы обряд отвечал всем правилам, ей надо было или перейти на другую насыпь, или вообще покинуть город.

Джхулешвар растерялся, не найдя что возразить. В принципе, Тарак был прав. Все же наместник сделал попытку уладить недоразумение:

— Ну, будет тебе, Тарак. Ты слишком придирчив. Я думаю, что не стоит так строго толковать закон. Я думаю…

— Не надо, Шри Джхулешвар! — раздался над площадью громкий голос.

Все обернулись в ту сторону, откуда прилетели эти слова. Стоявшая на балконе Сати продолжила:

— Прости меня, почтенный наместник, за то, что прервала тебя, — поклонилась Сати. — Но Тарак справедливо истолковал закон. Мне очень жаль, что я стала помехой вашему обряду. Я немедленно покину город и вернусь только после окончания всех церемоний.

У Шивы сжались кулаки. Больше всего на свете в этот момент он хотел свернуть шею Тараку, но неимоверными усилиями заставил себя не двигаться с места. Вскоре из дома вышли Сати и Криттика под охраной пяти воинов. Шива обернулся к Нанди и Вирабхадре и кивнул им. Те без слов все поняли и пошли за Сати. Так Шиве было спокойнее.

— Что самое возмутительно и отвратительное — как ты сама не поняла, что оскверняешь наш обряд! — презрительно выкрикнул Тарак Сати. — Ты, дочь императора, не уважаешь законы!

Сати смотрела на Тарака со спокойным лицом. Она не стала вступать с ним в перепалку, терпеливо дожидаясь, пока подготовят лошадей для нее и для свиты.

— И я тем более не понимаю, как получилось, что женщина-викарма сопровождает Нилакантху в его поездке по стране! Она же осквернила весь его путь! — неистово вопил Тарак.

— Хватит! — вмешался Шива. — Господа Сати безропотно покидает город, чего еще тебе надо? Прекрати обвинять ее во всех грехах!

— Нет, не перестану! — уже почти визжал Тарак. — А ты, мнящий себя спасителем Мелухи, почему бросаешь вызов законам Господа Рамы?

— Тарак! — вскричал разозлившийся наместник. — Ели кому и оспаривать законы, так это Господу Нилакантхе! И если ты хоть немного ценишь свою жизнь, не вздумай порочить его!

— Я свободный мелуханец! — не унимался Тарак. — Я могу осуждать любого, кто нарушает закон! Когда-то простой стирщик белья упрекнул и поспорил с самим Господом Рамой, а тот проявил свое величие, послушал его и отказался от своей жены! Я бы посоветовал Нилакантхе брать пример с Господа Рамы и пользоваться своими мозгами для принятия решений!

— ДОВОЛЬНО, ТАРАК! — не выдержала Сати.

Большинство собравшихся на площади молчало, соглашаясь с доводами Тарака. Но не Сати. Она слишком долго выносила обиды и оскорбления, но терпела их со спокойным достоинством. Но сейчас этот человек оскорбил не ее, а Шиву! Её Шиву, наконец-то призналась она сама себе.

— Я прибегаю к праву Агнипарикши! — взяв себя в руки, твердым спокойным голосом объявила Сати.

Никто не поверил своим ушам, все были крайне ошеломлены. Испытание огнем!

Дело принимало серьезный оборот. Право Агнипарикши позволяло несправедливо оскорблённому вызвать своего оскорбителя на поединок. Происходил бой в огненном кольце, отсюда и название. Просто так выйти из кольца было невозможно, поединок длился до тех пор, пока один из участников не сдавался или не погибал. В настоящие дни редко кто прибегал к праву Испытания огнем, и уж совсем неслыханным было то, что это сделала женщина.

— О госпожа, стоит ли делать такой отчаянный шаг, — запричитал Джхулешвар, перепугавшийся, что дочь императора может погибнуть в его городе.

Этот гигант Тарак наверняка ее убьет, а гнев императора будет ужасен. Джхулешвар повернулся к Тараку и с угрозой сказал:

— Ты не примешь этот вызов!

— И прослыву трусом?

— А ты хочешь прославиться как храбрец? — вступил в разговор молчавший до этого Парватешвар. — Сразись со мной. Я выступлю как защитник ее чести!

— Спасибо, Парватешвар, ты для меня как отец, — ласково сказала Сати. — Но только я решаю, нужен ли мне защитник.

И, повернувшись к Тараку, продолжила:

— Мне не нужен защитник! Ты будешь сражаться со мной!

— Опомнись, Тарак! — это уже призвал Брихаспасти.

— Он, несомненно, откажется, — произнес Шива. — Так ведь, Тарак? Ты же не хочешь пойти на верную смерть?

Подмигнув Сати, Шива обратился ко всем окружающим, потрясенным его предыдущими словами:

— Жители Карачапы! Мне довелось как-то видеть госпожу Сати в сражении. Так что не волнуйтесь, она может одолеть хоть кого! Даже бога!

Теперь очередь удивляться перешла к Сати. Она в недоумении посмотрела на Шиву.

— Я принимаю твой вызов! — рявкнул Тарак.

Сати кивнула Тараку и вскочила на своего белого коня. Уже на самом краю площади она обернулась и взглянула на Шиву. Наградив его благодарной улыбкой, Сати отвернулась и поскакала прочь.

*****

В начале третьей прахары Шива с Брихаспати тихонько пробрались в место, где Тарак с двумя партнерами упражнялся перед грядущим поединком.

Задуманный обряд обернулся сущей катастрофой. Когда все осознали, что завтра дочь императора может погибнуть, никто не пожелал продолжать церемонию. Но объявленный обряд нельзя вот так просто отменить, боги могут прогневаться. Пандитам пришлось в ускоренном порядке совершить все необходимые действия, и обряд посчитали свершенным.

Увидев, какие страшные удары наносит Тарак своим несчастным партнерам, Брихаспати пришел в ужас.

— Я убью его сегодня, — решительно заявил ученый. — Сати не погибнет завтра.

Удивлённый Шива резко повернулся к своему спутнику:

— Что ты такое говоришь, Брихаспати?

— Не такая судьба уготована благородной Сати. Я готов пожертвовать своим добрым именем и жизнью ради нее.

— Но ты же брахман! Считается, что вы не убиваете людей.

— Я сделаю это. Я сделаю это также для тебя, мой друг, — прошептал Брихаспати, рассудок которого помутнел от эмоций. — Ты не потеряешь ее!

Шива крепко обнял ученого.

— Не губи свою душу, мой друг. Я не стою такой жертвы.

Брихаспати прижался к Шиве.

Разжав объятья, Шива сказал:

— В любом случае, твоя жертва не потребуется. Ибо, как верно то, что солнце завтра встанет на востоке, так верно то, что завтра Сати победит Тарака!

*****

Ближе к вечеру Сати вернулась в город. Она не пошла в свои покои, а сразу же во дворе дома обнажила меч и пригласила Нанди с Вирабхадрой позаниматься с ней. Туда же, чуть позже, явился Парватешвар, весь вид которого показывал, насколько сломлен был полководец. Он был объят страхом от мысли, что видит Сати в последний раз. Заметив его, девушка положила меч и, сложив ладони, низко поклонилась. Когда Парватешвар приблизился, Сати показалось, что на его расстроенном лице видны следы слез. Вряд ли модно было найти людей, которые видели плачущего Парватешвара.

— Ты мой второй отец, — нежно обратилась к воину Сати. — Но не переживай так за меня.

— О, дитя…, — пробормотал Парватешвар.

— Так надо. Я делаю то, что считаю правильным, — сказала Сати и шепотом добавила, — и я счастлива.

Парватешвар так и не нашел в себе сил что-нибудь ответить. В голове у него крутилась мысль убить Тарака ночью. Но это значило бы пойти супротив закона.

Тут во двор вошли Шива и Брихаспати. Шива сразу же заметил состояние Парватешвара. В первый раз он видел проявление слабости у этого сурового человека. Затруднительное положение Парватешвара было понятно Шиве, но он опасался, что своей тревогой полководец заразит Сати.

— Кажется, мы опоздали! — бодрым голосом воскликнул Шива.

Все обернулись к нему.

— Мы с Брихаспати задержались в храме Господа Варуны, где молились за Тарака, — сообщил Шива. — Даже не за него самого, а за то, чтобы путешествие его души на тот свет прошло без задержек!

Сати, да и все собравшиеся во дворе дома, громко рассмеялись.

— Бхадра, ты не подходишь для занятий с Сати, — сказал Шива. — Ты слишком быстрый. Лучше заниматься с Нанди.

Шива обратился к Сати:

— Я наблюдал за тем, как владеет мечом Тарак. Он наносит удары неимоверной силы. В остальном же он медлителен и не очень ловок. Обрати его силу в его же слабость. Используй все свое проворство против его движений.

Сати слушала его, впитывая каждое слово. Затем она сошлась в поединке с Нанди. Быстро двигаясь и опережая медлительного сотника, ей удалось обозначать удары, которые могли стать, безусловно, смертельными.

Неожиданно Шиве пришла в голову идея. Он попросил Нанди остановиться и спросил Сати:

— Тебе позволено выбрать оружие для боя?

— Да. Это мое право.

— Я бы посоветовал тогда выбрать нож! Преимущество Тарака в сильных рубящих ударах, и он лишится его. Ты же сможешь двигаться быстрее, твои атаки будут молниеносными.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Парватешвар.

Брихаспати согласно закивал.

Сати также приняла предложение Шивы. Вирабхадра уже держал в руках два ножа. Один он отдал Нанди, второй протянул Сати со словами:

— Победы тебе, моя госпожа!

*****

Сати и Тарак стояли в центре круглой площадки. Это была не главная арена Карачапы, поистине, гигантская по размерам, а театр рядом с ней, построенный для любителей музыкальных представлений, большими ценителями которых были купцы и путешественники их далеких западных земель, из страны, лежащей между двумя великими реками. Сцена этого театра имела размер необходимый для Испытания огнем. Она была не настолько большой, чтобы противники гонялись друг за другом, но такой маленькой, чтобы бой быстро закончился. Вокруг круглой сцены находились места для зрителей, которых собралось несколько тысяч. И то правда, такого волнующего зрелища в Карачапе не было лет пятьсот.

Губы всех присутствующих шептали молитвы. Большинство просило Господа Ману даровать победу Сати. Тарак и Сати обменялись приветственными жестами и произнесли слова древней клятвы, обязуясь сражаться честно. Затем они повернулись к изваянию Господа Варуны, испрашивая благословения у владыки рек и морей. Рядом со статуей Варуны находилось самое почетное место, которое обычно занимал наместник. Сегодня же Джхулешвар уступи его Нилакантхе, сам же сел слева от него. По левую же руку от Шивы сидели Аюрвати и Криттика. Справа находились Брихаспати и Парватешвар. За спиной Шивы, уже привычно, стояли Нанди и Вирабхадра. Накануне к Дакше отправили гонца с сообщением об Испытании огнем, но ждать ответа от императора не было времени.

Наконец Джхулешвар поднялся. Он сильно переживал и нервничал, но внешне выглядел собранным. По обычаю прижав к груди сжатый кулак, наместник произнес:

— Сатья, Дхарма, Маан! Истина, Долг, Честь!

Всё собрание эхом ответило ему:

— Сатья, Дхарма, Маан!

Тарак и Сати повторили:

— Сатья, Дхарма, Маан!

Джхулешвар подал знак, и служитель театра зажег ритуальную лампу, из которой священный огонь перекинулся на наполненный маслом ров, окружающий сцену. Через несколько мгновений кольцо огня, необходимое для Агнипарикши, замкнулось.

Наместник обратился к Шиве:

— О мой Господь, подай сигнал к началу поединка.

Шива с уверенной улыбкой посмотрел на Сати, после чего громким голосом на весь театр провозгласил:

— В очищающем огне Господа Агни истина да восторжествует!

Два лезвия сверкнули на сцене. Тарак держал свой нож перед собой, самым распространенным хватом. Он выбрал стратегию, использующую его сильные стороны. Держа нож таким образом, он был готов атаковать приближающуюся Сати. Позиции его была больше оборонительная, он провоцировал Сати сделать первые движения, чтобы оценить ее возможности.

Сати не стала следовать традиционным способам ведения подобного рода боя, а, держа нож за спиной и перекладывая его из руки в руку, принялась перемещаться вокруг противника на безопасном расстоянии, то и дело, меняя направление. Ее цель состояла в том, чтобы запутать Тарака, не дать ему вовремя понять, откуда последует нападение. Со своей стороны, Тарак зорко следил за всеми ее уловками. Он увидел, как ее правая рука согнулась и вот, она уже держит нож.

Сати сделала неожиданный прыжок влево. Тарак остался недвижим. Он не поддался на обманное движение и стал ожидать атаку с другой стороны. Сати действительно стремительно переместилась вправо и резко подняла руку с ножом. Но Тарак был готов, он быстро перекинул нож в левую руку и со злобным рычанием нанес удар по торсу Сати, оставив неглубокий, но болезненный порез. Со стороны зрителей раздались громкие вздохи.

Сати отскочила, собираясь с силами. Она по-прежнему держала нож за спиной, меняя державшие его руки. Тарак следил за ее руками, не отрывая взгляда. Когда нож оказался в ее левой руке, он предположил, что девушка переместится влево. Она это и сделала. Тарак стоял на месте, рассчитывая на ее прыжок вправо. Она, взмахнув левой рукой, так и сделала. Тогда Тарак, не дожидаясь выпада с ее стороны, начал действовать сам.

Он с яростью выбросил вперед свою правую руку и глубоко ранил Сати в левое плечо. Девушка быстро отступила. Со стороны зрителей раздавались крики, исполненные ужаса, многие люди зажмурили глаза, не в силах смотреть на происходящее. Кто-то горячо молился, прося богов уже не предотвратить трагедию, а хотя бы поскорее, без лишних мучений, все закончить.

— Что она делает? — спросил начавший поддаваться панике Брихаспати. — Почему она так безрассудно атакует?

Шива наклонился к ученому ответить и заметил при этом лицо Парватешвара. Тот, к удивлению, улыбался. В отличие от Брихаспати, опытный воин все понимал. Шива, не желая надолго отвлекаться от поединка, коротко бросил ученому:

— Она заманивает его в ловушку.

Сати держала дистанцию, раскачивалась и все также за спиной перекладывала нож из одной руки в другую. В тот же момент, когда она сделала вид, что метнулась в левую сторону, клинок не поменял державшую его руку. Левую руку девушка согнула, а вооруженную правую держала расслабленной.

Тарак пристально наблюдал за ее перемещениями, все более уверяясь, что выбрал правильную манеру боя. Еще немного и девушка просто истечет кровью. Он полагал, что нож сейчас окажется в ее левой руке и затем последует атака. Сати, действительно, бросилась на него. Нож в правой руке Тарака вылетел ей навстречу. Сати грациозным, похожим на танцевальное, движением, отклонилась назад. Тарак был удивлен и на мгновение выведен из равновесия. Сати этого было достаточно, чтобы подскочить к нему и вонзить лезвие ножа в грудь соперника. Клинок пробил легкое Тарака. Шок от удара заставил гиганта замереть на месте. Вдруг из его рта хлынула кровь, пальцы разжались и уронили нож. Массивное тело пошатнулось, а безжалостная Сати усилила давление на нож и вогнала его в грудь до самой рукояти.

Ноги Тарака подкосились, он рухнул на арену и больше не двигался. Все зрители молчали, ошеломленные такой развязкой. Сати в этот момент была подобна Богине-Матери в ее яростной ипостаси. Восемьдесят пять лет терпения, подавленного гнева, и унижения были вложены ею в этот удар. Она медленно потянула нож из раны, при этом провернув его, чтобы нанести больший урон. Кровь продолжала вытекать изо рта Тарака. Сжав рукоятку ножа двумя руками, Сати подняла его над головой. Ей оставалось только вонзить клинок в сердце и все, Тарак отправится на встречу с богами. Но вдруг ярость на ее лице сменилась выражением полного спокойствия, как будто кто-то высосал из нее темную губительную силу. Сати обернулись. Шива, Разрушитель зла, сидел на своем месте и глядел на нее с ласковой улыбкой.

Бросив взгляд на истекающего кровью Тарака, Сати произнесла:

— Я прощаю тебя!

Собравшийся в театре люд взорвался от радости. Даже сам Господь Варуна не провел бы такой идеальный поединок. В нем было все, что так ценится у Сурьяванши — дерзкий вызов под давлением обстоятельств и великодушие победителя.

Сати вскинула руку с ножом вверх и прокричала:

— Славься божественный Рама!

Все подхватили:

— Славься божественный Рама!

Сати повернулась лицом к Шиве и, глядя на него, снова прокричала:

— Славься божественный Рама!

— Сла…, — комок в горле не дал Шиве выкрикнуть священные слова.

«Надеюсь, Господь Рама не прогневится за это».

Шива отвернул голову, чтобы Сати, женщина которую он любил, не смогла увидеть стоящих в его глазах слез. Придя в себя, он посмотрел на нее, сопровождая взгляд лучезарной улыбкой. Сати не отрываясь глядела на Шиву. Чувства, которые так долго дремали где-то в глубине ее души, переполняли ее в настоящий момент, когда он видела восхищение Шивы. Долго вынести такое непривычное состояние она была не в силах, она прикрыла глаза, чтобы остановить головокружение.

Глава 16 Солнце и земля

В тот же вечер в Карачапе устроили большое празднество, радуясь, что дочь императора избежала опасности. Да в придачу этот несносный Тарак получил свое. Многие в Карачапе искренне считали, что угрюмого проповедника ненавидит даже собственная мать. Хотя его в городе не любили, нарушать законы никто не собирался. Как только Сати объявила о своем прощении, к Тараку тут же подбежали лекари. Они забрали его с собой и две прахары старались спасти ему жизнь. К большому разочарованию жителей города, им это удалось.

— Ты слышал стихотворение о солнце и земле? — спросила Сати Шиву.

Они стояли вдвоем на балконе большого, больше похожего на дворец, дома наместника. Внизу кипело веселье.

— Нет, — ответил Шива с соблазнительной улыбкой.

Он немного придвинулся поближе к Сати и сказал:

— Но я бы хотел его услышать!

Земля мечтает быть поближе к солнцу, Но никогда ей не удастся это сделать. Земля мала, а солнца жар велик так, Что вмиг испепелит приблизившуюся землю.

— Что думаешь? — спросила Сати.

— Я не согласен, — заявил Шива. — Думается мне, что солнце светит только до тех пор, пока неподалёку находится земля. Если не будет земли, то и солнцу не будет смысла существовать.

— Но солнце существует не только для одной земли! Оно освещает еще несколько планет.

— Разве солнце не может само выбрать, ради кого существовать?

— Нет, — ответила Сати, с грустью глядя на Шиву. — Когда кто-то становится солнцем, он неизмеримо возвышается над всеми, и так же возвышается его ответственность. Он уже не существует для себя. Он существует для всеобщего блага. Его сияние — это жизненная сила всего, что его окружает. И если у земли есть какая-то доля ответственности, она не сделает ничего, что может разрушить это равновесие.

— Так что же делать солнцу? — спросил Шива, на лице которого отпечатались и боль и гнев. — Просто гореть и тратить на это всю свою жизнь? И всю жизнь смотреть на землю издалека?

— Земля никуда не уходит. Между солнцем и землей может быть теплая дружба. Но что-то другое будет противоречить законам и интересам других.

Шива гневно отвернулся от Сати. Он посмотрел на север, надеясь, что святое озеро пошлет ему утешение. Ничего не почувствовав, он поднял голову к небу, к богам, в которых не сильно-то и верил.

«Проклятье!»

Он с размаху ударил своей сильной рукой по перлам балкона так, что несколько обломков улетели вниз, после чего развернулся и стремительно ушел.

*****

За городскими стенами, в лесистой местности несколько человек, по всей видимости, воины, стояли в карауле. Они следили, чтобы никто не приблизился к большим камням, находившимся в отдалении от них. На этих камнях виднелись очертания двух человек закутанных в плащи и натянувших на головы капюшоны. Рядом стоял командир отряда воинов и не верил в то, что он находится так близко от царицы. Такая честь потрясла его.

Один из сидевших на камнях пошевелился и поднял руку, подзывая командира отряда к себе. На руке отчетливо виднелся кожаный браслет, на котором из изогнутых змеиных тел был изображен символ ОМ.

— Ты уверен, Вишвадьюмна, что именно здесь мы должны с ним повстречаться? Тогда он сильно опаздывает!

— Все верно, повелитель! — испуганно заверил Вишвадьюмна. — Это то самое место, куда он обещал прийти.

Вторая фигура в капюшоне также ожила и заговорила женским, но крайне властным голосом, не привыкшим к возражениям:

— Этот человек заставляет ждать царицу Нагов! Я надеюсь, что вы оба все продумали до мелочей, и я не напрасно нахожусь в этой омерзительной стране!

Человек в капюшоне жестом своих мускулистых рук призвал царицу к терпению.

— Поверь нам, моя госпожа! Тот человек — наш ключ к победе над Сурьяванши, с его помощью мы нанесем им такой удар, от которого они уже не оправятся!

— Вчера в городе произошел поединок Агнипарикша! Сражалась императорская дочь с каким-то мужчиной, — встрял в разговор Вишвадьюмна, желая показать свою осведомлённость о местной жизни. — Всех подробностей я еще не знаю, но надеюсь, что наш человек никак в этом не замешан.

Царица посмотрела на человека в капюшоне, хотела ему что-то сказать, но быстро перевела взгляд на Вишвадьюмну:

— Проверь своих людей, посмотри, не уснули ли они в карауле.

Поняв, что виной его длинный язык, Вишвадьюмна, склонив голову, удалился, прежде чем его повелитель успел как-нибудь проявить свой гнев. Еще мальчишкой он слышал поговорку, что хороший солдат никогда ничего не говорит, пока его не спросят.

— Она здесь? — с еле сдерживаемым гневом спросила царица.

Человек в капюшоне кивнул.

— Мне кажется, что я велела тебе забыть о ней! — голос царицы был суров. — От этой твоей идеи мы ничего не обретем. А эта ваша глупость с нападением у самой горы Мандары возможно дала им понять, что при дворе Дакши есть предатель!

Мужчина покаянно покачал головой.

— Вы пришли сюда за ней?

— Нет, нет, о моя госпожа! — в голосе человека в капюшоне звучало уважение. — Так совпало, что он назначил это место для встречи.

Царица протянула руку и похлопала его по плечу.

— Сосредоточься на нашей цели, сын мой, — уже более тихо и спокойно сказала царица. — Если мы справимся, то это будет нашей самой великой победой. Как ты только что сам сказал, они уже не оправятся от нашего удара.

Мужчина кивнул.

— И все же, вернемся к твой одержимости этой девчонкой, — царица убрала руку под ворох своих черных мантий. — Знаешь ли ты, что наш осведомитель поставил довольное ясное условие не трогать ее? Иначе сделка не состоится.

Человек в капюшоне удивленно уставился на царицу:

— О госпожа, откуда ты…

— Я царица Нагов! Не забывай об этом, сын мой, — прервала его женщина. — Я не играю в чатурангу лишь одной фигурой.

Человек в капюшоне смотрел на царицу, испытывая стыд за свою затею с нападением на императорский караван. Следующие слова царицы добавили ему еще стыда.

— Ты совершаешь поразительные ошибки, сын мой! У тебя есть задатки стать величайшим из Нагов за всю нашу историю! Не растрать их впустую!

— Да, моя повелительница!

Царица, казалось, расслабилась.

— Я думаю, что когда мы наедине, как сейчас, — сказала она, — ты можешь называть меня мауси, тётей. В конце концов, я сестра твоей матери.

Разглядев улыбку на ее губах, человек в капюшоне поклонился царице:

— Как пожелаешь, мауси!

*****

Через две недели после Испытания огнем, когда Сати окончательно поправилась, было решено продолжить путь. В покоях Шивы собрались на совет Парватешвар, Брихаспати и сам Шива.

— На том и порешим, — сказал Парватешвар после обсуждения. — Я все подготовлю, чтобы через неделю мы могли отправиться.

— Да, через неделю будет самое время, — согласился Шива.

— Парватешвар, учти, что я дальше с вами не поеду, — сообщил Брихаспати.

— Почему? — удивился полководец.

— Я здесь получил от купцов нужные мне материалы и хочу поскорее вернуться к себе, на Мандару, чтобы продолжить опыты. Если мои эксперименты увенчаются успехом, то при изготовлении Сомры существенно сократится потребление воды.

Шива грустно улыбнулся:

— Я буду по тебе скучать, друг мой.

— И я по тебе, — вздохнул Брихаспати. — Но я же не уезжаю в заморские страны! Приезжай, когда будет время, ко мне. Погуляем в окрестностях Мандары, там чудесные леса!

— Да, надо попробовать, — мечтательно сказал Шива. — Может быть, к тому времени ты с помощью своей науки сможешь объяснить, почему у меня посинело горло.

Шива и ученый рассмеялись. Парватешвар не понял их шутки, но вежливо улыбнулся.

— Не все так просто, уважаемый Брихаспати, — вдруг произнес Парватешвар. — Я не смогу дать тебе воинов для охраны. Может, наместник Карачапы поможет нам и найдет людей сопроводить тебя. Я поговорю с ним.

— О, спасибо, Парватешвар, но не стоит беспокоиться. Но я уверен, что отлично доберусь сам. Чем я могу заинтересовать разбойников?

— Ты не знаешь, но вчера снова было нападение. Разрушен храм недалеко от Мохан-Джо-Даро, все священники убиты.

— Опять! — вскрикнул, негодуя, Шива. — Третий раз за месяц!

— Да, — сказал Парватешвар. — Эти негодяи становятся все более дерзкими. И как обычно, они успели исчезнуть к тому времени, когда туда прибыл воинский отряд.

У Шивы сжались кулаки. Он понятия не имел, что можно предпринять для прекращения подобных нападений. Не было никакой возможности к ним подготовиться, так как никто не мог предположить, где будет нанесен очередной удар. Неужели только вторжением в Свадвип поможет справиться с этой бедой? Брихаспати молчал, видя, что творится на душе у Шивы. Он знал, что на такие вопросы не бывает простых ответов.

— Пойду, отдам необходимые приказы своим людям, пусть начинают готовиться, — сказал Парватешвар Шиве. — Надеюсь, увидимся за ужином. Я уверен, что Сати уже сможет присоединиться к нам. Я также приглашу Нанди и Вирабхадру, тебе же нравится их компания.

Шива даже вздрогнул от нехарактерного поведения Главного Военного Советника.

— Спасибо, почтенный Парватешвар! Это очень любезно с твоей стороны. Но я слышал, что Нанди, Бхадра и Криттика сегодня вечером собрались на выступление флейтистов. А Бхадра, видимо совсем лишившись разума, накупил себе украшений. Не хочет выглядеть деревенщиной рядом с Нанди!

Парватешвар вежливо улыбнулся.

— Но я приду и с удовольствием поужинаю с тобой! — заверил воина Шива.

— Вот и отлично, — Парватешвар встал и направился к выходу.

Сделав несколько шагов, он остановился, обернулся и, преодолев какие-то сомнения, сказал:

— Шива!

— Да! — Шива поднялся с кресла.

— Не думал, что скажу тебе это, — Парватешвар чувствовал себя очень неловко. — Но я хотел бы поблагодарить тебя за помощь Сати. Именно ты привёл ее к победе в Агнипарикше.

— Ты преувеличиваешь. Она и без меня блестяще справилась бы.

— Конечно, но ты не только подсказал ей, как вести бой, но и вселил в нее уверенность. Для меня в этом мире нет ничего превыше моего долга. Кроме Сати. Спасибо, что помог ей!

— Я всегда рад кому-нибудь помочь, — улыбаясь, проговорил Шива, желая закончить этот разговор, так как не хотел более смущать полководца.

Парватешвар почтительно сложил ладони, поклонился и покинул комнату. Хотя он еще не подвергся всеобщему обожанию Нилакантхи, охватившему почти всю страну, уважение к Шиве у него появилось. Заслужить же полное доверие и уважение такого человека, как первый военачальник империи, было делом трудным, и Шива сделал пока только один шаг.

— Он хороший человек, — проговорил Брихаспати, когда они с Шивой остались вдвоем. — Чересчур угрюмый, не без этого, но зато — честнейший из всех Сурьяванши, которых я встречал. Истинный последователь Господа Рамы. Надеюсь, тебе не очень обижает его прямота, не всегда приятная?

— Да, нет, — ответил Шива. — Я, на самом деле, его уважаю и тем более, хотел бы знать, что и он уважает меня.

Брихаспати рассмеялся, радуясь, что знаком с человеком, у которого такое большое сердце, то есть с Шивой. Он наклонился и сказал:

— Знай, ты тоже хороший человек!

Шива рассмеялся в ответ.

— Помнится, что я не ответил на один твой вопрос, — продолжил ученый. — Так вот. Честно говоря, я никогда не верил в легенду о Нилакантхе. И до сих пор не верю!

Шива рассмеялся еще сильнее.

— Но я верю в тебя! Если есть такой человек, который способен очистить эту землю от темных сил, то я уверен, что это ты. Я и помогу тебе сделать это. Всем, что в моих силах!

— Ты стал мне как брат, Брихаспати! Ты только одним своим присутствием уже помогаешь мне! — сказав так, Шива крепко обнял друга.

Брихаспати также сжал Шиву в объятьях, чувствуя, как поток неведомой силы проникает в него. Ученый еще раз поклялся про себя, что никогда не отступит от своего долга. Несмотря ни на что! Он будет стараться не только ради Мелухи. Ради Шивы. Ради друга!

*****

Через неделю, как и обещал Парватешвар, караван выдвинулся из Карачапы. На этот раз из семи повозок пустовали не пять, а шесть. В третью повозку поместились Сати, Шива, Парватешвар и Аюрвати. Впервые первый полководец Мелухи ехал в одной повозке с Шивой. Криттика же вообще выпросила позволение ехать верхом, ссылаясь на то, что желает насладиться видами сельской местности. И, конечно, совершенно случайно она любовалась природой, скача вместе с сотней Нанди, в которой служил и Вирабхадра.

Через несколько дней им навстречу попалась большая толпа крестьян, сопровождаемая несколькими воинами. Парватешвар вышел из повозки узнать, в чем дело. К нему с воинским приветствием подбежал командир, представившийся как Врака.

— Что происходит? Кто эти люди?

Врака ответил полководцу:

— Мой господин, это беженцы из деревни Кунджа! Их деревня подверглась нападению, и они спасаются от врагов!

— Спасаются? — удивился Парватешвар. — Ты хочешь сказать, что напавшие на деревню все еще там?

— Думаю, что так, мой господин! — ответил Врака, лицо которого исказилось от гнева.

— Проклятье! — выругался Парватешвар.

Такой случай кроме как счастливым и не назовешь. Недалеко бесчинствуют подлые враги, а он здесь и с ним полторы тысячи отборных воинов! И все же руки Парватешвара были связаны. Он не мог предпринять ничего, не связанного с охраной Нилакантхи и Сати.

— Какой-то бред! — пробормотал полководец. — Приказ, полученный мной, запрещает мне следовать моей дхарме кшатрия!

— Что там стряслось, Парватешвар?

Шива стоял у него за спиной. Сати и Аюрвати выходили из повозки.

Прежде чем Парватешвар успел ответить, на тихой лесной дороге раздался пугающий звук. Шива мгновенно его узнал. Так звучала раковина Нагов, призывая их в атаку. Это нападение Нагов!

Глава 17 Сражение у деревни Кунджа

— Где они? — спросил Парватешвар.

— Они в нашей деревне, о мой господин, — поспешил ответить перепуганный деревенский старейшина. — Близко отсюда! Их там человек пятьсот! Это Чандраванши во главе с пятью Нагами. Они позволили нам покинуть деревню, но брахманов их храма не отпустили!

Парватешвар сжал до боли кулаки, пытаясь вернуть самообладание.

— Наш пандит — очень хороший и добрый человек, — добавил старейшина и дал волю своим слезам.

Врака потрепал его по плечу, желая успокоить. Но этот жест еще больше опечалил старейшину. Он чувствовал на себе вину за неизвестную судьбу священника.

— Мы хотели остаться и сражаться за наших брахманов, — всхлипнул старейшина. — Это ведь божьи люди, они и оружие то не знают, как поднять. Как они там сейчас?

Врака наливался краской от гнева.

— Но наш почтенный пандит приказал нам уйти, — продолжил рассказ старейшина. — Он велел нам спасаться и спасать женщин и детей. Он сказал, что каждый столкнется с тем, что Господь Брахма написал в его судьбе, но если можно спастись — надо спасаться.

Ногти Парватешвара вонзились в кожу ладоней. Он побледнел от ярости, думая о трусливых Чандраванши, не осмеливающихся сражаться с кшатриями, а нападавшими на беззащитных брахманов. Он был также зол на свою судьбу, поставившую его в такое положение. Часть разума призывала нарушить приказ, другая часть требовала следовать закону.

— Это необходимо остановить!

Парватешвар поднял голову, чтобы узнать, чей голос озвучил его мысли. Выражение лица Шивы заставило видавшего виды воина отшатнуться. И не мудрено! Лицо Нилакантхи пылало такой яростью, что испугались бы даже боги!

— Мы — простые, добрые люди! — неистово кричал Шива. — Нас не напугают эти негодяи, умеющие только трусливо нападать на беззащитных, и сбегающие без оглядки, как только увидят настоящих воинов! Мы дадим им почувствовать гнев истинных Сурьяванши, от которого им не удастся скрыться!

Стоящий за спиной старейшины житель деревни сказал:

— Но они все свирепые убийцы! Как мы можем их победить? Пандит наш знал, что это невозможно, поэтому и сказал нам бежать.

— Но с нами тысяча пятьсот воинов! — воскликнул несколько раздраженный проявлением трусости Шива. — И вас несколько сотен! Нас намного больше! Мы разобьем их наголову и преподадим урок, который они запомнят надолго!

Теперь засомневался старейшина:

— Но там ведь Наги! Кровожадные убийцы, исчадия ада! Разве может мы одолеть такое Зло?

Шива быстро сообразил, что предрассудкам надо противопоставить глубокую веру. Он поднялся на повозку, чтобы все жители деревни могли видеть его и, сорвав с шеи платок, отшвырнул его в сторону. Больше он ему не понадобится.

— Я — Нилакантха!

Воины из охранного отряда с восторгом глядели на Разрушителя Зла. Они были вне себя от радости, что он наконец-то принял свою судьбу. Сельские же жители, которые не ведали о явлении Нилакантхи, зачаровано взирали на то, как на их глазах оживает легенда.

— Я буду сражаться плечом к плечу с вами! — объявил Шива. — Я покажу им, что в нас нет страха! Я заставлю их почувствовать всю ту боль, что они причинили вам! Я дам им понять, что Мелуха не позволит им творить беззаконие на своей земле!

Поток силы, светлой и чистой прошел сквозь толпу, заставляя людей распрямить спины и расправить плечи.

— Кто пойдет за мной?

— Я! — буквально взревел Парватешвар, чувствуя, что душившие его ограничения, наложенные приказом, исчезают со словами Нилакантхи.

— Я! — в один голос выкрикнули Сати, Нанди, Вирабхадра и Врака.

— Я! — откликнулись все, кто был здесь.

В мгновение ока и бывалые воины, и испуганные крестьяне превратились в небольшую сплоченную армию, пылающую праведным гневом. Воины обнажили свои мечи, сельчане выбрали из своего скарба все, что походило на оружие.

— Идем в Кунджу! — призвал Шива, вскочил на своего коня и поскакал вперед.

За ним устремились Сати с Парватешваром, далее уже все Сурьяванши, с криком, превосходившим раковины Нагов, бросились за ними. Когда же они все ворвались в Кунджу, их охватил ужас от увиденного. Чандраванши практически не тронули большую часть деревни, сосредоточив свои усилия на том, что наиболее свято для мелуханцев — на храме.

Возле святилища лежали обезглавленные тела брахманов. Было видно, что их согнали в одно место и безжалостно казнили. Сам же храм был разрушен и горел. От вида последствий нападения Сурьяванши еще больше разъярились. Они обрушились на врага как обезумевшие быки. У Чандраванши не было никаких шансов. Их превосходили числом и тем более, боевым духом. Они быстро сдавали свои позиции. Часть из них попыталась скрыться бегством, но пятерым Нагам удалось собрать оставшихся вокруг себя. Они стали сражаться против Сурьяванши, причем, проявляя неожиданную храбрость и упорство.

Парватешвар бился как одержимый. Шива, никогда до этого не видевший полководца в сражении, был поражен его ловкостью и доблестью. Они оба прекрасно понимали, что ключом победе являются Наги. Эти зловещие то ли люди, то ли существа, вселяли страх в Сурьяванши, и, наоборот, воодушевляли Чандраванши. Улучив момент, Парватешвар яростно набросился на одного из них.

Наг умело парировал атаку Парватешвара и прикрылся щитом. Затем он сделал ответный выпад, целясь в плечо полководца. Чего он не знал, так это то, что Парватешвар намеренно оставил свой бок открытым. Избегая удара, Парватешвар крутанулся вокруг своей оси, спиной задев щит противника, в движении выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в правое плечо Нага, так что, клинок остался в ране. Судя по раздавшемуся крику, кинжал вошел глубоко.

Наг зарычал от боли и негодования. Но к удивлению и восхищению Парватешвара, он не выбыл из сражения, а, не смотря на рану и торчащий из нее кинжал, взмахнул мечом. Парватешвар принял удар на свой щит, отметив, что сила у врага уже не та. Чего не сказать про скорость, так как Наг очень проворно отразил удар полководца. Парватешвар отскочил влево и своим щитом нанес удар по рукоятке своего кинжала, так и не выпавшего из раны на плече Нага. Острие пробило плечевую кость, отчего Наг заорал от невыносимой боли и споткнулся. Конечно, он полностью открылся, чего, собственно, и добивался Парватешвар. Меч Сурьяванши проткнул сердце Нага безо всякой жалости. Враг застыл, глядя как меч выпивает его жизнь, затем сделал шаг назад и упал, чтобы больше никогда не подняться.

Наклонившись над поверженным противником, Парватершвар сорвал с него маску, скрывавшую ужасное лицо. Первое, что бросалось в глаза — нос Нага, представлявший собой не покрытую кожей кость. Больше всего его нос напоминал птичий клюв. Уши у этого Нага были огромными, в другое время они могли бы вызвать смех. На месте рта Парватешвар увидел узкую, плотно сжатую щель. В целом, выглядел он как помесь человека со стервятником. Тем не менее, Парватешвар произнес слова, который каждый Сурьяванши говорит, когда побеждает достойного соперника:

— Легкого пути на другую сторону, отважный воин!

«Один готов, осталось четыре» — подумал Парватешвар «О, уже три!» — полководец увидел, как от меча Шивы пал здоровенный Наг.

Шива и Парватешвар встретились глазами и кивнули друг другу. Шива указал Парватешвару за спину. Обернувшись, полководец увидел, как пятеро его воинов пытаются справиться всего с одним, но очень свирепым Нагом. Парватешвар бросился к нему, успев заметить, что Шива также собрался атаковать очередного Нага.

Шива напал на Нага, только что убившего одного из воинов Сурьяванши. Приблизившись достаточно близко, он высоко подпрыгнул, выставив перед собой щит, чтобы уберечься от размашистого удара Нага. Наг, в свою очередь, поднял свой щит, защищаясь от вероятного удара сверху. Но Шива, к удивлению противника, не стал бить сверху вниз, а ловко извернувшись, ранил его в руку. Тот, вскрикнув от боли, подался назад. Поняв, что перед ним более грозный соперник, чем павший Сурьяванши, Наг занял хорошую оборонительную позицию.

Пока Шива вел этот поединок, за ним пристально наблюдал еще один Наг, стоявший в отдалении. Этому Нагу было понятно, что схватка ими проиграна, и только вопрос времени, когда Чандраванши будут вынуждены отступить. Но больше всего его мучило то, что позор поражения ляжет на его голову, так как нападение на деревню возглавлял именно он. И теперь ему приходится взирать как какой-то человек, не похожий на коренного жителя Мелухи, рушит его планы и убивает его людей. Со всеми Сурьяванши Наг уже и не наделялся справиться, но этого человека он остановит! Стрела легла на тетиву.

Не подозревающий о грозящей опасности Шива сумел достать мечом живот своего противника, правда, рану он нанес несерьезную. Наг с мрачным видом отступал, закрываясь от Шивы щитом, и не теряя надежды удачным взмахом меча сразить соперника. Шива наседал, без труда отражая выпады Нага, и еще раз смог поразить его в живот. На это раз меч вошел глубоко. Через несколько мгновений душа Нага распрощалась с истекающим кровью телом, которое плашмя упало на землю. Шива с трепетом окинул взглядом павшего врага.

«Они подлые и злые люди, но при этом отменные воины».

Посмотрев налево, Шива убедился, что и Парватешвар успешно закончил свой поединок. Тогда он принялся искать последнего Нага. Пронзительный крик человека, дороже которого для Шивы не было на свете, достиг его ушей.

— Ш-И-В-А!

Он обернулся на крик и увидел бегущую к нему со всех ног Сати. Странно, но ее никто не преследовал. Шива не успел ничего сообразить, как девушка оттолкнулась от земли и взвилась в потрясающем прыжке.

С лука Нага сорвалась агнибана, «огненная стрела», знаменитое отравленное оружие Нагов. Яд, которым была пропитана стрела, сжигал жертву изнутри, смерть была долгой, а муки, сопровождавшие ее, ранили душу на много рождений вперед. Стрела была нацелена Шиве в шею и сейчас неотвратимо приближалась. Но Наг не мог предвидеть, что кто-то может преградить ей путь.

Когда Сати уже была перед Шивой, она развернулась в воздухе и стрела с чудовищной силой вонзилась ей в грудь, отбросив тело назад. Она упала на землю, к ногам Шивы, и больше не шевелилась. Вид ее распростертого на земле тела чуть не разорвал сердце потрясенного Шивы.

Яростный вопль вырвался из горла Разрушителя Зла. Как дикий слон в приступе безумия набросился он на последнего Нага. Тот на мгновение остолбенел, увидев разъяренного Шиву, но все-таки успел прийти в себя и собраться. Стремительным движением Наг выхватил из колчана еще одну стрелу, наложил ее на лук и выпустил в Шиву. Взмахом меча Шива отбил стрелу, не сбившись при этом с шага и не умерив своей скорости. Нарастающая паника не дала Нагу помешала Нагу сделать следующий выстрел из лука хоть сколько бы точным. Шиве даже не пришлось уворачиваться от стрелы. Больше Наг ничего не успел предпринять. Вроде как его рука дернулась к колчану, но было слишком поздно. С неистовым воплем Шива, подпрыгнув, оказался возле Нага и одним взмахом своего меча лишил врага головы.

Безжизненное тело Нага мешком осело на землю, забрызгивая все вокруг хлещущей кровью, а голова от могучего удара отлетела локтей на десять. Это ничуть не умалило ярости Нилакантхи, который стал наносить мечом удары по трупу Нага, намереваясь изрубить его в куски. Никто никакими словами не оторвал бы сейчас его от этого занятия, никакой голос разума не проник бы сквозь завесу ярости и отчаяния. Никакой голос, кроме еле слышного среди битвы, тихого:

— Ш-шива…

Он тут же обернулся и увидел, что Сати слегка приподняла голову.

— Сати!

Еще быстрее, чем он бежал к Нагу, Шива пустился обратно, крича во весь голос на бегу:

— Парватешвар! Веди сюда Аюрвати! Сати ранена!

Аюрвати следила за сражением и видела, что Сати пострадала. Чандраванши отсупали, поэтому ей ничто не мешало побежать на помощь к Сати еще до крика Шивы. Парватешвар также бежал туда, но опередить Шиву никто не смог. Девушка лежала недвижимой, но было видно, что она живая. Ее дыхание было тяжелым, видимо стрела попала в легкое, и теперь кровь заливала ее внутренности. Изо рта тоже сочилась кровь и Сати не могла произнести ни слова, хотя губы ее пытались разомкнуться и что-то сказать. Она, не отрываясь, смотрела на Шиву со странной безмятежной улыбкой. Шиве хотелось ее крепко обнять, но делать этого было нельзя. Он сжал кулаки, отчаянно пытаясь сдержать слезы.

— О Господь Брахма! — вскричала Аюрвати, узнав стрелу. — Мастрак! Дхрувини! С носилками сюда! Скорее!

Лекари Мастрак и Дхрувини, при помощи Парватешвара и Шивы доставили Сати в один из деревенских домов. Там уже находились помощники Аюрвати, наводившие порядок и готовившие все необходимое для помощи раненой девушке.

— О мой Господь, вам всем надо подождать снаружи, — сказала Аюрвати.

Конечно, Шива предпочел бы остаться, но Парватешвар коснулся его плеча и сказал:

— Аюрвати лучшая из всех лекарей мира, Шива. Пусть она делает свою работу.

Шива обернулся и пристально посмотрел на полководца, который так превосходно справлялся со своими чувствами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как трудно этому воину дается его внешнее спокойствие, и что он не меньше Шивы тревожится за Сати. Переживания во время Испытания Огнем не шли в никакое сравнение с сегодняшней тревогой.

Внезапная мысль посетила Шиву. Он добежал до ближайшего трупа Нага. Наклонившись над ним, он поднял его правую руку и осмотрел запястье. Не найдя там ничего, он вскочил и бросился к следующему мертвецу.

Тем временем Парватешвар, окончательно обуздав свои чувства и эмоции, приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей. Первый делом он позвал к себе Враку и поручил ему организовать надежную охрану пленных.

— И пусть лекари осмотрят всех раненых, включая Чандраванши! — добавил он.

— Чандраванши уже приняли свой яд, мой господин! — сообщил Врака. — Они всегда предпочитают смерть плену.

Тяжелый взгляд Парватешвара показал, что ему сейчас не до деталей, и Враке лучше всего заняться выполнением поставленных задач.

— Да, мой господин, — ответил он на невысказанный приказ и поклонился.

— И расставь воинов вокруг деревни на случай нападения, — добавил Парватешвар, мысли которого вновь устремились к Сати. — А также…

Колебания Парватешвара весьма удивили Враку. Таким первого полководца Мелухи ему видеть не доводилось. Конечно, у Враки хватило ума не задавать неуместных вопросов. Он просто ждал, когда его повелитель договорит.

— А также…, — продолжил Парватешвар. — В храме должны быть посыльные голуби. Пошли срочное донесение в Девагири. Императору. Напиши, что его дочь серьезно ранена.

Врака недоверчиво посмотрел на полководца. Ему ничего не было известно о Сати. Но он опять не стал ничего говорить.

— Укажи в письме, что она ранена агнибаной, «огненной стрелой».

— О Господь Индра! — ужаснувшийся Врака все-таки не выдержал и нарушил свое молчание.

— Немедленно сделай это! — рявкнул Парватешвар.

— Да, мой господин! — быстро ответил Врака, кланяясь уже на ходу.

К этому времени Шива осмотрел запястья четырех павших Нагов. Никто из них не носил кожаного браслета со змеиным узором. Остался последний, тот, который стрелял из лука. Прежде чем посмотреть на его руку, Шива с ненавистью пнул труп. Кисть Нага оказалась отрубленной, она нашлась под складками халата. Браслета не было и на этой руке. Это был не тот Наг.

Шива вернулся к хижине, в которой находилась Сати. Там он обнаружил Парватешвара, сидящего на стуле, Криттику, рыдающую у двери, Вирабхадру, пытающегося ее утешить, и Нанди, потрясенного всем происшедшим. Со слабой улыбкой Парватешвар указал Шиве на стул рядом с собой. Было видно, что полководец изо всех сил пытается держать себя в руках. Шива медленно опустился на стул и вместе со всеми стал ждать, когда выйдет Аюрвати и все им расскажет.

*****

— Нам удалось извлечь стрелу, о мой Господь, — сообщила Аюрвати.

Женщина-лекарь пустила в хижину только Шиву и Парватешвара. Остальные даже не пробовали спорить с Аюрвати, непреклонной, когда дело касалось лечения. Ее помощники, Мастрак и Дхрувини, уже удалились, помогая остальным лекарям оказывать помощь раненым.

Рядом с кроватью Сати Шива увидел столик, на котором лежали окровавленные лекарские принадлежности. Ими достали стрелу из раны, и больше их не будут никогда использовать, так как яд «огненной стрелы» пропитал их. Даже если их сварить в кипятке или прокалить в огне, инструменты не станут чистыми и безопасными. Там же, завернутая в пальмовые листья, находилась и эта проклятая стрела. В таком виде она должна пролежать сутки, а затем ее следует захоронить глубоко в земле, подальше от жилья и водоемов.

Глядя на Аюрвати, глазами полными слез, Шива никак не решался спросить ее о самом главном, о том, из-за чего разрывалось его сердце.

— Я не буду лгать тебе, о мой Господь, — сказала Аюрвати в той бесстрастной и отстраненной манере, в которой лекари говорят при трагических обстоятельствах. — У меня нет ничего, чем я могла бы обнадежить тебя. Положение крайне серьезное. Еще никому не удавалось выжить после попадания агнибаны, тем более, когда ею повреждены важные органы. Через некоторое время яд вызовет сильную лихорадку, которая будет убивать один внутренний орган за другим.

Посмотрев на Сати, Шива вскинул умоляющий взгляд на Аюрвати. Она же, едва сдерживая слезы, пыталась сохранить самообладание, которое сейчас нельзя было позволить потерять. В ближайшее время ей предстояло спасти еще немало жизней.

— Прости меня, о мой Господь, — произнесла Аюрвати. — Но противоядия действительно нет. Все, что мы можем — это снадобьями облегчить ее конец.

В глазах Шивы блеснул гнев.

— Мы не собираемся сдаваться! Это понятно?

Аюрвати смотрела себе под ноги, не смея встретиться взглядом с Шивой.

— Если лихорадка не будет усиливаться, то вред ее органам не будет нанесен? — с надеждой в голосе спросил Шива.

Аюрвати подняла голову и сказала:

— Это так, мой Господь, но это не окончательное решение проблемы. Лихорадку, вызванную этим ядом, можно отсрочить, но нельзя полностью изгнать из тела. Мы с помощью снадобий можем на какое-то время прекратить лихорадку, но после она станет еще сильнее.

— Тогда мы будем давать ей эти снадобья вечно! — воскликнул Шива. — Я сам буду сидеть рядом с ней, если понадобится, всю жизнь! И не допущу, чтобы у нее поднялся жар!

Аюрвати хотела что-то сказать Шиве, но передумала и промолчала. Позже, оказав помощь раненым, она вернется к нему. Сейчас же, зная, что Сати обречена, что помочь ей невозможно, неразумно тратить драгоценное время на пустые разговоры. Чьи-то жизни можно спасти за это время.

— Хорошо, мой Господь! — сказала она Шива и протянула ему небольшую бутылочку. — Вот это сдержит лихорадку на некоторое время и не даст появиться жару.

Она посмотрела на Парватешвара, стоящего у Шивы за спиной. Он тоже понимал, что своими действиями они только продляют агонию Сати. Но в то же время в словах Шивы полководец почувствовал какую-то надежду.

Уже собравшись уходить, Аюрвати вдруг остановилась:

— О мой Господь! Ты тоже ранен! Давай я перевяжу тебя.

— У меня все в порядке, — ответил Шива, не отрывая глаз от Сати.

— Нет, не в порядке! — твердо заявила Аюрвати. — Твои раны достаточно глубоки, что бы представлять опасность для жизни!

Шива не стал ничего отвечать, лишь пренебрежительно махнул рукой.

— Шива! — Аюрвати пришлось крикнуть ему. — Ты не поможешь Сати, если сам сляжешь от ран!

Такой резкий тон обрел желаемое воздействие. Шива не двинулся с места, но позволил обработать и перевязать свои ранения. Сделав то же самое и с Паратешваром, Аюрвати покинула хижину.

*****

По свече, отсчитывающей время, Шива определил, что прошла уже прахара, как у Сати извлекли стрелу. Парватешвар давно уже ушел присмотреть за ранеными. Он также занялся организацией лагеря в деревне, так как, по-видимому, здесь им придется задержаться на неопределённое время. В этом и проявлялся нрав Парватешвара. Он никак не мог повлиять на исход ужасной ситуации с Сати, и, чтобы не погрузиться в пучину отчаяния, полностью предался воинским заботам.

Шива же был другим. Много лет назад он поклялся себе, что больше не будет убегать от сложностей жизни, даже если ничего не сможет сделать. Он не отлучаясь, терпеливо сидел возле Сати, ожидая, что она выздоровеет. Надеясь, что она выздоровеет. Молясь, чтобы она выздоровела.

— Шива…, — едва слышный шепот нарушил тишину.

Шива поднял голову и посмотрел на Сати. Глаза ее были слегка приоткрыты, рука почти незаметно шевелилась. Осторожно, стараясь не задеть ее, Шива подсел поближе к девушке.

— Мне очень жаль, — тихонько, сквозь слезы, проговорил Шива. — Я напрасно втянул всех в это сражение.

— Нет, нет, — прошептала Сати. — Ты поступил правильно. Ты пришел в Мелуху возглавить нас в борьбе со злом, и ты выполнил свой долг.

Шива продолжал смотреть на Сати, сходя с ума от горя. Сати же смогла сильнее приоткрыть глаза, желая видеть Шиву как можно больше в свои последние, она прекрасно понимала это, моменты жизни. Смерть — окончательный разрушитель всех устремлений души. Но она же, как ни странно, дает мужество бросить вызов всем ограничениям и предрассудкам и полностью проявить себя, выразить чувства, скрываемые до этого.

— Я скоро уйду, Шива. Но я рада, что успею тебе сказать — последние несколько месяцев были самыми счастливыми в моей жизни!

Продолжая смотреть на Сати влажными глазами, Шива потянулся к ней руками. Он кое-как совладал с собой и вовремя остановился.

— Я бы хотела, чтобы ты появился в моей жизни раньше, — продолжала Сати, выдавая тайну, в которой сама себе боялась признаться. — Моя жизнь была бы совсем другой.

Шива уже сам не понимал, из каких сил он борется с ищущим выход отчаянием.

— Жаль, что я не говорила тебе этого раньше, а теперь первый раз окажется и последним.

Задыхавшийся Шива не мог вымолвить ни слова.

Собрав все силы, Сати как можно шире распахнула глаза и сказала:

— Я люблю тебя!

Слезы хлынули из глаз Шивы.

— Ты будешь повторять эти слова еще сто лет! — воскликнул Шива. — Ты не уйдешь! Я буду биться с самим богом смерти, но ты не уйдешь!

Сати улыбнулась и дотронулась рукой до Шивы. Ее ладонь пылала. Лихорадка начала свое шествие по ее телу.

Глава 18 Сати и Огненная стрела

— Ничего нельзя поделать, мой Господь, — в глубоком смущении произнесла Аюрвати.

Они стояли в хижине подальше от кровати, надеясь, что их голоса не доносятся до Сати. Рядом находился и еле сдерживающий слезы Парватешвар.

— Ну же, Аюрвати, — убеждал женщину Шива. — Ты же лучший лекарь на всей земле! Нам необходимо победить эту лихорадку.

— Ее нельзя победить, — пыталась донести до него Аюрвати. — Не существует средств против яда агнибаны. Мы только продляем агонию Сати, снадобьями погашая ее жар. Как только мы прекратим это делать, лихорадка набросится на нее с удвоенной силой!

— Оставь это, Шива! — раздался слабый голос.

Все обернулись к кровати. Лицо Сати озаряла улыбка, которая бывает у тех, кто принял неизбежное.

— Я ни о чем не сожалею. Я сказала тебе все, что хотела. Я довольна. Мое время пришло.

— Не сдавайся, Сати! — не сдержался и закричал Шива. — Мы спасем тебя. Я спасу тебя! Дождись!

Силы покидали Сати. Она готова была сдаться. Девушка понимала, что после ее смерти Шиве придется строить для себя новый мир, уже без нее. И он не справится с этим, если будет считать, что не сделал всего возможного для ее спасения.

— Я чувствую, что начинается жар, — сообщила Сати. — Дайте мне снадобье.

Аюрвати было неловко. Вся ее лекарская суть говорила о том, что делать этого не стоит. Выполнив просьбу Сати, она лишь умножит ее страдания. Сати послала целительнице выразительный взгляд. Ей нельзя было сдаться именно сейчас, когда Шива умоляет ее держаться изо всех сил.

— Дай мне снадобье, Аюрватиджи, — попросила она. — Я знаю, что делаю.

Аюрвати больше не могла противиться и протянула бутылочку с бальзамом. Ее удивило, что в глазах Сати не было и тени страха или отчаяния. Женщина-лекарь ласково улыбнулась и отошла к Шиве с Парватешваром.

— Постойте! — воскликнул Шива. — А почему бы ей не дать Сомры?

— Это не поможет, о мой Господь, — вздохнула Аюрвати. — Сомра продляет жизнь, но она не может справиться с ранами.

— Выслушай меня, Аюрвати. Я уверен, что нет никого, кто полностью понимал бы, как действует Сомра. И ты это знаешь. Но я не говорил тебе, что после принятия Сомры у меня излечился палец, обмороженный еще в детстве и который всю мою жизнь мучил меня болью. А также у меня поправилось вывихнутое плечо!

— Ого! — не поверил этим словам Парватешвар. — Это же невозможно! Сомра не лечит раны и травмы!

— Но так было!

— Но это может быть из-за того, что ты особенный, о мой Господь! — предположила Аюрвати. — Ты же Нилакантха!

— Аюрвати! Я же не с неба свалился! У меня такое же человеческое тело как у тебя и у Сати! Давай попробуем.

Парватешвара больше не надо было ни в чем убеждать. Он выглянул за дверь хижины. Там находился караул воинов во главе с Вракой, который тут же приветствовал своего командующего.

— Врака! — сказал полководец. — Найди в храме порошок Сомры, он должен там быть. В этом краю Сомру производили именно здесь. Мне нужен этот порошок! Срочно!

— Не пройдет и половины мухурты, как я вернусь, огосподин! — сказал Врака и, взяв пару своих людей, побежал в сторону храма.

*****

— Нам остается только ждать, — сказала Аюрвати, когда Сати заснула.

Девушке дали выпить Сомры, даже больше, чем обычно.

— Парватешвар, ты выглядишь очень усталым. Тебе просто необходимо отдохнуть, так ты лучше оправишься от ран. Пожалуйста, отправляйся спать.

— Я не могу сейчас спать, — упрямо заявил Парватешвар. — Мне надо быть с моими людьми и охранять деревню. От Чандраванши можно ожидать хоть чего. Они могут напасть ночью.

Расстроенная Аюрвати еще раз убедилась, что лечить этих мужественных кшатриев нелегкое дело.

— А ты, мой Господь? Идешь спать? — надеясь, что хоть кто-нибудь последует ее рекомендациям, спросила Аюрвати. — Ты ничего не сможешь сделать сейчас. Нужно просто ждать. Будет лучше, если ты отдохнешь.

Шива только покачал головой. Никакой силой сейчас не увести его от Сати.

— Можно поставить еще одну кровать здесь, в хижине, — не сдавалась целительница. — Можешь спать здесь, если не желаешь расставаться с Сати.

— Спасибо, но я не собираюсь спать, — Шива бросил на Аюрвати короткий взгляд и снова повернулся к Сати. — Я останусь здесь, а ты иди спать. Если что-нибудь произойдет, я позову тебя.

— Как пожелаешь, мой Господь, — прошептала Аюрвати.

Уставшая за этот сумасшедший день женщина отправилась в дом, отведенный для нее. Ей тоже надо было отдохнуть, так как с утра предстояло много работы. Надо было осмотреть всех раненых, первые сутки лечения самые важные и решающие. Ее помощники разделились на группы, чтобы по очереди отдыхать и наблюдать за больными.

— Я буду с воинами, — сказал Шиве Парватешвар. — Здесь, у хижины, я поставлю караул из своих личных охранников. С ними будут Нанди и Вирабхадра.

Шиве было понятно, что на самом деле хотел сказать полководец на прощание.

— Я тут же извещу тебя, если будут какие-либо перемены в ее состоянии, Парватешвар, — заверил его Шива.

Парватешвар ответил легкой улыбкой, поклонился и быстро вышел, чтобы лишний раз не выдать выражением лица бушевавших в нем чувств.

*****

Парватешвар, погруженный в мысли о Сати сидел в отдалении от своих людей. Воины давно знали своего командира и понимали, что он хочет побыть в одиночестве. Полководец же размышлял о том, как случилось, что боги послали Сати такие страдания. Он вспоминал ее детство. День, когда он дал ей второе имя, и день, когда он понял, что будет гордиться этой девушкой. Тот роковой день, когда он в первый и последний раз пожалел о своём решении не иметь потомства. Кто бы, пребывающий в здравом уме, отказался иметь такого ребенка, как Сати?

Это был ничем не примечательный на первый взгляд день. Сати совсем недавно вернулась из гурукула, ей было шестнадцать лет. Она была полна сил и веры в Господа Раму. Правителем тогда был Брахманаяк, а его сын Дакша наслаждался безмятежной семейной жизнью, проводя все время с супругой и дочерью. Он не проявлял никакого желания овладевать искусствами, необходимыми для кшатрия. Да и к тому, чтобы стать преемником отца, он не готовился.

В тот день Дакша с семьей отправился на берег Сарасвати, недалеко от Девагири. Парватешвар хорошо помнил свои обязанности телохранителя царского сына. Он должен был находиться поблизости от Дакши, чтобы прийти на помощь при надобности, но, в то же время, достаточно далеко и не стеснять его своим присутствием.

Сати гуляла по полоске берега, там, где лес почти вплотную подходил к реке. Внезапно раздался ее громкий крик. Дакша, Веерини и Парватешвар подскочили и бросились к реке. Они увидели Сати, стоящую у излучины Сарасвати, и яростно сражающуюся со стаей диких собак. Она изо всех сил пыталась отогнать зверей от лежащей там женщины, по всей видимости, тяжелораненой. Даже на расстоянии можно было понять, что женщина явно из переселенцев, недавно приехавшая в эти края. Собак, напавших на нее, было достаточно много, они осмелились бы напасть и на льва.

— Сати! — вскричал объятый тревогой Дакша.

Выхватив свои мечи, мужчины устремились на помощь Сати. Парватешвар первым ворвался в самый центр стаи и парой взмахов убил несколько собак. Сати, отбивающаяся в этот момент сразу от четырёх животных, воодушевилась подмогой. Дакша, при полном отсутствии умения, сражался так яростно, как может сражаться родитель, защищающий своего ребенка. Но собаки почуяли, что он самый слабый из их противников и шесть псов одновременно кинулись на него.

Дакша вонзил меч в первую собаку. Ошибкой был слишком сильный удар — оружие застряло в туловище зверя. Остальные собаки быстро оценили свое преимущество. Они бросились с боков, правое предплечье Дакши оказалось в зубах пса. Он взревел от боли, но не выпустил рукоять меча, пытаясь извлечь его из собаки. Другая собака схватила Дакшу за ногу, буквально вырвав кусок мяса. Увидев, что его господин в беде, Парватешвар с криком устремился к нему и первым же взмахом меча разрубил пса, висевшего на руке Дакши. Продолжая движение клинка, он сразил зверя, нападавшего спереди. Подоспевшая Сати помогла отцу избавиться от собаки, вцепившейся ему в ногу. Оставшиеся звери, видя, что выбрали слишком опасную добычу, отступили и скрылись в лесу.

К месту схватки прибежала Веерини и с рыданием подхватила падающего супруга.

— Дакша!

Было о чем волноваться. Отец Сати истекал кровью от полученных укусов. Самой опасной была рана на левой ноге, должно быть пес перекусил крупный сосуд. Парватешвар поднес к губам раковину и подал сигнал, призывающий на помощь. Хорошо, что в местах, где имели обыкновение прогуливаться члены царской семьи, располагались многочисленные посты с воинами и лекарями. Пока помощь не подоспела, Парватешвар разорвал накидку и попытался лоскутами обернуть бедро Дакши, остановив тем кровотечение. Убедившись, что с Сати все в порядке, он обратил внимание на пострадавшую чужестранку.

— Отец, как ты себя чувствуешь? — прошептала Сати, взяв руку Дакши в свою.

— Проклятье, Сати! — вскричал ее отец. — Ради чего ты это сделала?

Сати отшатнулась, услышав от обычно ласкового с ней родного человека грубые слова.

— Тебе что, захотелось стать героем? — все еще злясь на дочь, спросил Дакша. — А если бы с тобой случилось непоправимое? Что бы я тогда делал? Как бы я тогда жил? Неужели ты рисковала жизнью из-за этой незнакомой тебе женщины? Какое тебе до нее дело?

Сати, замерев, смотрела на землю. Она, вообще-то, рассчитывала на похвалу.

Наконец появились сопровождаемые воинами лекари. Они с ходу оценили ситуацию и быстро оказали первую помощь, полностью остановив кровь и наложив повязки. Дакшу водрузили на носилки и понесли в город. Будет лучше, если придворный лекарь как можно быстрее займется его ранами.

Сати проводила отца взглядом и еще долго стояла неподвижно, испытывая чувство вины за случившееся. Но она всего лишь хотела помочь этой женщине! Разве не говорил Господь Рама, что долг сильного — защищать слабого?

Кто-то легко прикоснулся к ее плечу. Сати обернулась — это был сотник Парватешвар, суровый телохранитель ее отца. На его обычно серьезном лице, что удивительно, играла улыбка.

— Я горжусь твоим поступком, дитя мое, — произнес он шепотом. — Ты — настоящий последователь Господа Рамы!

Слезы внезапно хлынули из глаз Сати. Ей пришлось поспешно отвернуться. Взяв себя в руки, она снова посмотрела на человека, которого через много лет будет почитать наравне с отцом. Сати слегка кивнула и улыбнулась в ответ.

Далекий крик ночной птицы вернул мысли Парватешвара в настоящее. Он поднял влажные от воспоминаний глаза и осмотрелся. Все было спокойно. Воины располагались на своих местах. Полководец сложил руки в молитвенном жесте и тихо проговорил:

— Она — твой истинный последователь, Господь Рама! Борись за ее жизнь!

*****

Шива потерял счет времени. Свеча, по которой можно было определить, сколько прахар прошло, давно сгорела, а заменить ее было некому. Глянув в окно, он разглядел первые лучики рассвета. Раны горели, взывая о помощи, но Шиве было не до них. Он сидел рядом с кроватью, стараясь не шуметь и не потревожить Сати. Даже во сне девушка продолжала крепко сжимать его ладонь. Жар терзаемого лихорадкой тела буквально обжигал руку Шивы, но он не убирал ее.

Он с тоской глядел на лицо, красоту которого не могла затмить даже изнурительная болезнь, и шептал:

— Или ты останешься здесь, или я покину этот мир вслед за тобой. Как ты выберешь, так и будет.

С удивлением Шива посмотрел на их сплетенные ладони. От легкого движения Сати ее рука стала выскальзывать из руки Шивы. Оказывается из ладони стали мокрыми от пота. Но чей это был пот? Его или ее?

Шива немедленно протянул руку и потрогал лоб Сати. Жар был сильным. Но на висках блестели капельки пота. Проблеск надежды пронзил все существо Шивы.

*****

— Во имя великого Господа Брахмы! — с благоговением повторяла Аюрвати. — Я никогда не видела ничего подобного.

Она смотрела на лежащую в кровати Сати, одежда и постель которой была пропитана ее потом. Рядом стоял Парватешвар и лицо его сияло надеждой.

— От яда агнибаны нет противоядий, — медленно проговорила Аюрвати. — Мы стали свидетелями чуда!

Шива поднял голову. Лицо его сияло — это был восторг души, вновь обретшей причину для существования.

«Пусть святое озеро благословит Сомру!»

Парватешвар обратил внимание на то, как рука Сати сжимает руку Шивы, но ничего не сказал по этому поводу. Стоит ли разрушать святость происходящего стремлением не допустить нарушения законов страны?

— О мой Господь! — обратилась к Шиве Аюрвати. — Теперь Сати необходимо немедленно совершить омовение! Но это невозможно сделать из-за раны, поэтому мы с помощницами будем обтирать ее.

Шива, взгляд которого никто не мог оторвать от Сати, кивал, не понимая, что от него хотят.

— Э-э-э… мой Господь, это значит, что тебе придется все-таки выйти из хижины.

— Да, конечно, — опомнился Шива.

Он уже был в дверях, когда целительница окликнула его:

— Ты должен как следует вымыть руки!

Шива посмотрел на свои ладони — они были в поту Сати.

— Я немедленно это сделаю!

*****

— Это чудо, Сати, — говорила сияющая от радости Аюрвати. — Ты первая, кто оправился после попадания стрелы агнибаны! Буду откровенна — я уже потеряла всякую надежду, но вера Господа Нилакантхи оказалась сильнее страшного яда!

Сати лежала и улыбалась. Ее очистили от пота, вызванного Сомрой, сменили одежду и постельное белье, и даже принесли новую кровать.

— О, моей заслуги здесь нет! — застенчиво произнес Шива. — Я ничего такого и не сделал. Все решил боевой дух самой Сати!

— Нет, Шива, ты это сделал, а не я, — сказал Сати, взяв его за руку. — Ты уже не раз спасал меня, но теперь ты спас не только мое тело, но и душу. Даже не знаю, чем я отплачу тебе.

— Никогда больше не говори о том, что должна мне отплатить!

Сати улыбнулась еще шире и еще крепче сжала руку Шивы. Парватешвар окинул мрачным взглядом такую открытую демонстрацию любви. Теперь, когда первые эмоции стихли, ему это не понравилось.

— Ну ладно, — хлопнув в ладоши, отвлекла внимание на себя Аюрвати. — Как бы мне не хотелось еще побыть с вами, но у меня появилось много работы.

— Какой работы? — удивился Шива. — Ты выдающийся лекарь, у тебя замечательные помощники. Уверен, что все раненные в лагере уже идут на поправку. Тебе больше нечего делать!

— Если бы, мой Господь! — с улыбкой ответила целительница. — Мне надо будет доложить о том, что Сомра лечит отравление ядом, который несет «огненная стрела». Я буду говорить об этом на совете лекарей, как только доберусь до Девагири! Это важная новость! Предстоит исследовать неизвестные доселе лечебные свойства Сомры, а это большая работа!

Шива нежно улыбнулся женщине-лекарю, а Сати негромко сказала:

— Спасибо тебе, Аюрвати, как и тысячи других, я обязана тебе жизнью!

— Это мой долг! — Аюрвати поклонилась и вышла из хижины.

— Ну, пожалуй, я тоже…, — чувствуя себя неловко, пробормотал Парватешвар и направился к выходу.

Выйдя наружу, Парватешвар, к своему удивлению, обнаружил, что его дожидается Аюрвати. Она стояла немного в стороне от воинов, охранявших хижину. Видимо, она хотела сказать что-то, не предназначенное для чужих ушей.

— Что-то случилось? — поинтересовался полководец.

— Я догадываюсь, что тебя беспокоит, Парватешвар! — сказала Аюрвати.

— Тогда как ты можешь стоять и спокойно на это смотреть? Мне это не кажется нормальным! Я понимаю, что сейчас не время, но потом мне придется поднять этот вопрос!

— Нет, ты не сделаешь этого!

— И ты такое говоришь? — спросил искренне удивленный Парватешвар. — Ты происходишь из такой прекрасной семьи, в которой не было ни одного брахмана-отступника! Господь Рама настаивал на неукоснительном соблюдении законов! Он не раз показывал, что и сам не стоит выше Закона! Никто не может быть выше законов, иначе общество рухнет. Ты, как никто другой, должна это понимать.

— Я понимаю только одно, — твердым голосом проговорила Аюрвати. — Если Нилакантха считает, что это правильно, значит это правильно.

Парватешвар глядел на Аюрвати и не узнавал ее. Это была не та женщина, которую он знал и которой восхищался, и которая, к тому же, всегда следовала законам. Полководец начал уважительно относиться к Шиве. Но уважение у него не переросло в слепую веру. Тем более, он не верил, что Шива это тот, кто завершит начинания Господа Рамы. Только Господь Рама, по мнению Парватешвара, заслуживал полного уважения и веры. И никто больше.

— В любом случае, мне пора идти, — закончила разговор Аюрвати. — Я многое должна обдумать.

*****

— В самом деле? — спросил Шива. — Ты хочешь сказать, что в Мелухе старший сын правителя не обязательно сменяет его на троне?

— Именно так, — сказала Сати, улыбаясь.

Последнюю неделю Шива и Сати провели в разговорах, обсуждая многие как важные, так и обыденные вопросы. Сати, хотя и не покидала постели, все же быстро шла на поправку. Они все так и стояли лагерем в деревне Кунджи, ожидая, когда все пострадавшие в сражении будут готовы перенести дорогу. Поездка в город Лотхал была отменена, Шива с Парватешваром решили отсюда идти напрямик в Девагири.

Сати слегка сдвинулась на кровати, чтобы облегчить боль в ране, но руку Шивы при этом не отпустила. Шива наклонился и откинул прядь волос, упавшую Сати на лицо. В ее улыбке светилась любовь.

— Ты же знаешь, что долгое время цари не были прямыми родителями своих детей. Правители брали детей, как все остальные, из Майки. Поэтому так прямо вопрос о первородстве и не стоял. Можно было назвать только первого приемного ребенка.

— В чем-то это даже справедливо.

— И, кроме того, не было необходимости первому приемному сыну идти по стопам родителя-царя. Это еще один из законов Господа Рамы, установленный для стабильности и мира. В былые времена было множество небольших царств и в каждом правила царская семья.

— Да, да, — Шива слушал, но не меньше чем словам, уделял внимание притягивающим взгляд ямочкам, появляющимся на щеках Сати, когда она говорила. — А цари эти, должно быть, без устали воевали между собой, чтобы хоть на короткое время, но стать верховным повелителем всех земель?

— Конечно, так и было, — покачала головой Сати, порицая такую глупость царей, живших до Господа Рамы.

— Везде так, — вздохнул Шива, вспоминая бесконечные междоусобицы в родных горах.

— Самое страшное, что желание одних правителей превзойти других приводит к войнам, в которых страдают самые обычные люди. Господь Рама чувствовал эту несправедливость и нелепость. Тогда он основал Раджья Сабху, совет, в который входили брахманы и кшатрии, определенного ранга. Каждый раз, когда правитель умирал или принимал обет отшельничества, собирался совет и избирал нового царя из числа кшатриев, начиная с тех, кто имел опыт командования несколькими полками. Решение совета было окончательным и неоспоримым.

— Я говорил это раньше и повторю снова, — широко улыбаясь, сказал Шива. — Господь Рама был гением!

— Да, он был гением, — согласилась Сати. — Славься божественный Рама!

— Славься божественный Рама! — вторил ей Шива. — Но вот что мне скажи. Как твой отец тогда стал императором после Брахманаяка, его отца? Ведь Дакша был первенцем?

— Он был избран, как и любой другой правитель Мелухи. На самом деле, это был первый раз, когда на совете избрали сына предыдущего правителя, — явно гордясь этим обстоятельством, сообщила Сати.

— О! Но твой дед как-то помог твоему отцу в этом?

— В этом я не уверена до конца. Знаю лишь, что дедушка хотел бы видеть моего отца императором. Но он был великим человеком, безукоризненно следовавшим всем законам Мелухи и, конечно, не стал бы помогать своему сыну добиться престола. Это Господь Бхригу, мудрец, уважаемый всеми в нашей стране, помог отцу в его избрании.

Шива нежно улыбнулся и провел пальцами по лицу Сати. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Затем Шива нащупал ее руку и снова крепко сжал ладонь девушки.

У Шивы было желание продолжить разговор и узнать больше про Дакшу и Господа Бхригу, когда внезапно распахнулась дверь, и внутри хижины появился не кто иной, как сам император Дакша. За выглядевшим измученным правителем следовали Веерини и Канахала. Шива немедленно убрал свою руку с руки Сати, надеясь, что никто этого не заметит. Но его движение не укрылось от взора Дакши.

— Отец! — воскликнула пораженная Сати.

— Сати, дитя мое! — Дакша опустился на колени возле кровати своей дочери.

Веерини присела рядом с мужем и ласково поглаживала лицо Сати, слезы текли из глаз переживающей матери. Канахала поприветствовала Шиву поклоном со сложенными ладонями и осталась стоять у двери. Шива, лучезарно улыбаясь, ответил ей таким же приветствием. Парватешвар и Аюрвати также вошли в хижину и встали рядом с Канахалой. Снаружи остались Нанди, Вирабхадра и Криттика. То ли воин, то ли слуга, тихо вошел и поставил два легких кресла возле императорской четы, затем также тихо исчез.

Получив весть о страшном ранении Сати, Дакша, Веерини и Канахала немедленно покинули столицу и, в сопровождении двух тысяч воинов, поспешили в Кунджу. Часть пути они проплыли по Сарасвати, затем пробирались по суше, не делая остановок на ночь.

— Со мной уже все в порядке, — заверила отца Сати, нежно взяв мать за руку.

Повернувшись к Верини, она продолжила:

— Это правда, мама! Я чувствую себя превосходно. Подождите недельку, и я так станцую для вас!

Шива послал Сати улыбку, а Дакша с женой позволили себе рассмеяться.

Сати посмотрела на отца и сказала:

— Прости, что я доставляю столько хлопот. Я знаю, что у тебя много важных дел, которые ты бросил и поспешил ко мне.

— Важные дела? — фыркнул Дакша. — Дитя мое, ты — вся моя жизнь! Ты мой источник радости! И ты даже представить себе не можешь, как я тобой горжусь!

Веерини от волнения ничего не могла произнести, она наклонилась и поцеловала Сати.

— Я горжусь всеми вами! — объявил Дакша, оборачиваясь к Парватешвару и Аюрвати. — Горжусь и благодарен, что вы поддержали Господа Нилакантху! Мы ведь действительно отбили нападение Чандраванши! Мы разбили их отряд! Вообразите, как это воодушевит весь наш народ!

Дакша погладил Сати по руке, затем повернулся к Шиве:

— Спасибо тебе, мой Господь! Спасибо, что сражался за нас! Теперь мы твердо знаем, что вера наша в тебя истинна!

Вымолвить в ответ Шива ничего не смог, он только смущенно улыбнулся и, почтительно сложив ладони, поклонился императору.

Затем Дакша спросил Аюрвати:

— Скажи мне, с ней действительно все в порядке? Сати выздоравливает?

— Да, мой император, — ответила Аюрвати. — Через неделю она уже будет в состоянии отправиться в путь. А через три недели единственным напоминанием о произошедшем останется только шрам.

— Аюрвати, ты не просто лучший лекарь нашего времени, — в восторге произнес Дакша. — Ты лучший лекарь всех времен и всех стран!

— О мой император! Ты преувеличиваешь, — воскликнула Аюрвати и прижала ладони к своим ушам, отгоняя таким образом злых демонов, любящих наказывать людей за незаслуженные комплименты. — Есть много лекарей и получше меня. Тем более, чудо было явлено Господом Нилакантхой, а не мной.

Бросив короткий, но выразительный взгляд смущенному Шиве, Аюрвати продолжила:

— Я уже думала, что мы потеряли ее. После того, как была извлечена стрела, поднялся сильный жар. Тебе известно, о император, что не существует целебных средств, которые могли бы справиться с последствиями ранения агнибаной. Но Господь Нилакантха отказался от самой мысли потерять надежду на спасение! И это он надумал дать Сати выпить Сомры.

С благодарной улыбкой Дакша обратился к Шиве:

— Прими еще раз от меня бесконечную благодарность, мой Господь! Моя дочь — это часть моей души! Я бы не смог жить без нее.

— Да что я такого сделал? — скромно ответил Шива. — Лечила то ее Аюрвати!

— Ты так скромен, мой Господь! — восхитился Дакша. — Ты действительно достоин называться Нилакантхой! Поистине, ты достоин называться Махадевой!

Изумленный сверх всякой меры Шива пристально посмотрел на императора. Он слышал про Махадеву, Бога богов, и не считал, что заслуживает сравнения с ним, известным также как Господь Рудра. Его поступки не давали права на это.

— О император, не стоит так высоко меня превозносить. Я не Махадева!

Канахала и Аюрвати закачали головами, не соглашаясь с Шивой. Парватешвар просто молча смотрел на него.

Видя, что Шива не рад такому сравнению, Дакша не стал настаивать и повернулся к Сати:

— Чего я не понимаю, дочь моя, так это почему же бросилась защищать Господа Нилакантху от пущенной в него стрелы? Ведь ты никогда не верила в легенды. Ты не верила в Нилакантху, как верил в него я! Но ты рискнула жизнью ради него!

Сати не ответила, лишь опустила глаза и смущенно улыбнулась. Дакша глянул на Шиву и увидел такую же улыбку на его лице. На самого Дакшу пристально смотрела Веерини, рассчитывая, что ее супруг сейчас встанет и поговорит с Шивой. Император действительно поднялся, обошел кровать и приблизился к Шиве. Затем, сложив ладони перед грудью, он поклонился. Удивленный Шива ответил Дакше таким же поклоном.

— О мой Господь, впервые моя дочь не нашлась, что мне ответить, — усмехнувшись, сказал Дакша. — Я за время нашего знакомства узнал тебя и понял. Ты, о Господь, всегда будешь отдавать другим, и ничего не будешь просить для себя. Поэтому я, сегодня и здесь, первым сделаю шаг, на который больше никто не решается.

Слова императора заставили Шиву нахмуриться.

— Я не буду лгать тебе, мой Господь, — продолжал Дакша. — Законы определяют мою дочь как викарму из-за того, что много лет назад она родила мертвого ребенка. Это не такое уж серьезное преступление. Несчастье могла быть связано с кармой отца ребенка. Но закон говорит, что в такой трагедии виновны оба — и отец, и мать. Вот как моя драгоценная дочь стала викармой!

Выражение лица Шивы показывало со всей откровенностью его отношение к закону о викармах.

— Принято считать, что викармы являются носителями плохой судьбы, — дальше повел свою речь император. — Следовательно, если Сати вновь выйдет замуж, она передаст свою несчастливую судьбу и своему мужу, и, возможно, детям.

Веерини пристальным взглядом смотрела на своего супруга, ожидая, куда он повернёт в своих словах.

— Я хорошо знаю свою дочь, мой Господь, и не было такого, чтобы она сделала что-то плохое, неправильное, незаконное. Она хорошая девушка. На мой взгляд, закон несправедливо осудил ее. Но, несмотря на то, что я император, закон этот отменить не могу.

Глаза Парватешвара сердито сверкнули при этих словах. Как? Он служит императору, который так пренебрежительно говорит о законе!

— Сердце мое разбито тем, что я не могу дать дочери счастливую жизнь, какую она, без сомнения, заслуживает! — навзрыд проговорил Дакша. — Мне горько от того, что я не могу защитить ее от унижений, которые сопровождают викарму и терзают светлую душу моей Сати! Но я могу попросить о помощи тебя, о мой Господь!

Разные чувства были видны в глазах, смотрящих в этот момент на Дакшу, но взгляд Сати светился благодарностью и любовью.

— Ты — Нилакантха! — сказал Дакша. — Ты не просто человек, ты нечто большее! Я верю, что ты — Махадева, хоть тебе и не нравится, когда тебя так называют. Ты превыше закона и ты, если захочешь, можешь изменить закон! Ты можешь даже отменить его!

Парватешвар в ужасе взирал на Дакшу, императора, желающего попрать законы. Когда же полководец перевел взгляд на Шиву, сердце его совсем упало.

В глазах Шивы, внимавшего речам Дакши, стоял восторг. Ведь он считал, что это ему придется убеждать правителя принять меры в отношении судьбы Сати. Но сейчас появилась уверенность, что сам Дакша собирается отдать ему руку своей дочери. И ответ на его мысли не заставил себя ждать.

— Если ты, о мой Господь, захочешь принять мою дочь как жену свою, то ничто во всем мире не сможет быть тебе препятствием! — заявил Дакша. — Вопрос только в том, захочешь ли ты?

Как будто все светлые чувства всей вселенной обрушились на Шиву. Он стоял и восторженно улыбался. Он попытался что-то сказать, но голос подвел его. Тогда Шива подошел, наклонился к Сати, взял ее руку нежно поцеловал. Затем посмотрел на Дакшу и тихо сказал:

— Никогда. Я никогда ее не отпущу от себя!

Сати уставилась на Шиву, еще не в состоянии полностью осознать его слова и слова отца. Она осмелилась неделю назад признаться в любви, но не смела надеяться. И вдруг оказывается, что смелые ее мечты осуществляются! Она может стать женою Шивы!

Обрадованный Дакша заключил Шиву в горячие объятия и тоже тихо произнес:

— О Господь!

Веерини безудержно рыдала — наконец-то была исправлена несправедливость по отношению к ее дочери. Аюрвати и Канахала прошли в центр комнаты и поздравили императорскую чету, а также Шиву и Сати. В дверях виднелись радостные лица Нанди, Вирабхадры и Криттики, которые все слышали. Парватешвар же отошел в сторонку, пылая яростью от такого искажения пути Господа Рамы.

Придя в себя, Шива сжал ладонь Сати и сказал Дакше:

— О император, только у меня есть условие!

— Да, мой Господь?

— Закон о викармах…

— Его не нужно менять, — заверил Дакша. — Он не будет помехой тебе, если ты решишь жениться на моей дочери.

— Я не про себя спрашивал, — твердым голосом сказал Шива. — Этот закон должен быть отменен!

— Конечно, как пожелаешь, мой Господь! — просиял Дакша. — Канахала, необходимо провозгласить, что отныне, по воле Нилакантхи, любая благородная женщина, родившая мертвого ребенка, не должна причисляться к викармам!

— Нет, о император! — прервал Дакшу Шива. — Это не совсем то, что я просил. Я хочу, чтобы весь закон о викармах был пересмотрен. Я хочу, чтобы никто больше не становился викармой! С любым может случиться несчастье, не стоит в этом винить плохую судьбу или прошлые жизни. Это, в конце концов, смешно!

Удивленный Парватешвар посмотрел на Шиву. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь пытался изменить в законах Господа Рамы хоть одну букву. Но сейчас он был вынужден признать — Шива, вольно или невольно, остался верен главному принципу Господа Рамы — один и тот же закон применяется ко всем одинаково, без исключений. В этом — справедливость.

Дакша, однако, был обескуражен. Это было неожиданно. Суеверия, касающиеся викарм, как и каждом мелуханце, укоренились в нем. Возможно, его покоробило, что такие перемены затеяны не только ради его дочери, но ради всех викарм. Но он довольно быстро пришел в себя:

— Разумеется, мой Господь, будет так, как ты пожелаешь. Мы объявим, что закон о викармах полностью отменяется. Ты подпишешь указ, и слова твои станут новым законом.

— Благодарю тебя, о император! — сказал Шива.

— К моей любимой дочери возвращаются счастливые дни! — ликующе воскликнул император, оборачиваясь к Канахале. — Я хочу, вернувшись в Девагири, устроить торжественную церемонию. Свадьбу, какой не видел мир! Это должна быть самая великолепная свадьба! Лучшие певцы, лучшие танцоры, лучшие повара… Средств не жалеть!

Желая получить одобрение Нилакантхи, Дакща посмотрел на Шиву. Шива, в свою очередь, посмотрел на Сати и залюбовался ее радостной улыбкой и этими соблазнительными ямочками на щеках. Через силу оторвав взгляд от суженной, он сказал Дакше:

— Все, чего я желаю, это жениться на Сати, о император. Я согласился и на самую простую свадьбу, но и не против большого праздника. Я буду счастлив видеть там всех, кто собрался здесь, а также Брихаспати и мое племя Гуна!

— Отлично! — воскликнул довольный Дакша.

Глава 19 Торжество любви

Через три недели весь Девагири торжественно встречал вернувшийся императорский караван. Прибывшая несколько ранее Канахала сделала все приготовления к этой самой неожиданной свадьбе за последнюю тысячу лет. Как обычно, все совершенное Канахалой было безупречно.

По традиции, подобные свадебные празднества длятся семь дней. Каждый их этих жней отличался от другого. Выглядевшая в будние дни весьма аскетично, столица Сурьяванши расцвела. Флаги, вымпелы, разноцветные полотнища ткани свисали с городских стен и украшали фасады домов. Центральные улицы были выложены плиткой священного синего цвета. Все лавки отпускали в эти дни товар бесплатно, так же бесплатно можно было поесть и выпить в соответствующих заведениях. Все эти удовольствия оплачивала императорская казна. Так же, за счет казны все дома были заново покрашены, и весь Девагири выглядел, как только что построенный город.

В кратчайшие сроки был вырыт грандиозный канал, наполненный водами Сарасвати. Местами канал проходил под землей, местами под открытым небом. В речную воду, поступающую в канал, попадала красная краска. Канал по форме являл собой гигантскую свастику, древний символ, «несущий благополучие». С любой из трех городских насыпей мелуханцы могли созерцать огромную свастику красного, священного цвета Сурьяванши. По просьбе Канахалы, в некоторых местах со стен города убрали оборонительные шипы, заменив их пестрым орнаментом. Будь ее воля, от шипов и прочих защитных приспособлений стены бы очистили полностью, но тут вмешался Парватешвар и, из соображений безопасности, настрого запретил это делать.

Со всей империи на торжества съехались самые уважаемые и заслуженные семьи. Также были приглашены многие известные всей стране люди, среди которых были наместники и ученые, военачальники и художники, даже святые отшельники почтили своим присутствием намечающиеся празднества. Послы из далеких, но дружественно настроенных к Мелухе, стран получили редкую возможность увидеть столицу. С горы Мандары прибыл Брихаспати в сопровождении других ученых и мудрецов. На самой Мандаре в данный момент никого, кроме воинов Ариштанеми, не было. Впервые, там, на целую неделю, прервались все научные опыты!

В первый день исполнили два обряда в честь Господа Индры и Господа Агни. Это были два главных бога населения страны, и у них испрашивали благословения перед любым событием. А уж для такой свадьбы получить разрешение у богов было просто необходимо. Шива заметил, что в обрядах больше всего воспевали воинские подвиги богов. Дакша пояснил ему, что мелуханцы одновременно празднуют и свадьбу Нилакантхи с дочерью императора, и разгром напавших на деревню Кунджи Чандраванши. По его словам этап победа тронула сердца всех истинных Сурьяванши. Скоро они воздадут Чандраванши за всё!

По окончании обрядов приступили к свадебным церемониям. Их оказалось такое внушительное количество, что в какой-то момент, извинившись перед всеми, Шива покинул собрание, увлекая за собой Сати.

— Святое озеро! — во все горло вскричал Шива, закрыв двери в покоях, отведенных молодоженам. — И это только первый день! Если и дальше все пойдет так, я за себя не ручаюсь!

— А! То есть тебе все это не интересно! Получил все почести и поздравления и сбежал! — дразнящим тоном сказала Сати.

— Меня не волнуют все эти церемонии! — Шива сорвал с себя нарядный тюрбан и отбросил его в сторону.

Он смотрел на Сати пылающим взором и медленно, тяжело дыша, приближался к ней.

— Ну конечно, — рассмеялась Сати. — Нилакантха же сам решает, что важно, а что нет! Нилакантха делает все, что пожелает!

— О да! Он делает все, что пожелает!

С лукавым смехом Сати отбежала от него, встав так, что их разделяла большая кровать. Шива, не обратив внимания на это препятствие, сорвал с себя украшенную золотым шитьем накидку и бросился к ней.

— Делает все, что пожелает!

*****

— И вспомни все, что я тебе говорил, — шептал на ухо Вирабхадре Нанди. — И не волнуйся. Господь не будет против. Он разрешит.

— Что…, — только и смог сонно сказать Шива, когда Сати сделала острожную попытку его разбудить.

— Проснись, Шива, — нежно прошептала Сати.

При этом она наклонилась над ним и щекотала прядью волос лицо Шивы. Его глаза распахнулись, и Сати правильно поняла сверкнувший в них блеск.

— Подожди, любимый! Там за дверью нас поджидают Нанди, Криттика и Вирабхадра и им не терпится сообщить нам что-то очень важной!

— Ну и? — Шива открыл дверь и уставился на стоящую там троицу. — Нанди, у тебя не нашлось никого более подходящего, кого бы ты смог потревожить в такую рань вместо меня? Какой-нибудь красавицы, например?

— Нет, о мой Господь, не нашлось, — ответил Нанди, сгибаясь в приветственном поклоне.

— Мне жаль, Нанди, так ты рискуешь на всю жизнь остаться холостяком! — шутливым тоном заметил Шива.

Все громко рассмеялись, одна только Криттика оставалась серьезной, не забывая о вопросе, который их сюда привел.

— Ну, хорошо, — отсмеявшись, сказал Шива. — Что вы хотели мне сказать?

Своей сильной рукой Нанди подтолкнул Вирабхадру. Ухмыляясь, Шива посмотрел на своего старого друга.

— Бхадра! Ты уже не решаешься заговорить со мной без поддержки стольких людей? С каких это пор?

— Э…, Шива…, — выдавил из себя Вирабхадра.

— Да?

— Как бы тебе сказать…

— Как бы мне сказать что?

— Ну, ты же видишь…

— О да, слава богам, зрение мое весьма остро!

— Шива! Не мучай его! — заступилась за Вирабхадру Сати. — Ему и так нелегко.

Посмотрев на Вирабхадру, она сказала:

— Смело говори все, что хотел!

— Шива! — уже увереннее, но все равно с пунцовыми щеками, проговорил Бхадра. — Мне надо получить от тебя позволение!

— Считай, что оно получено, — ответил заинтригованный Шива. — Позволяю тебе все, что ты хочешь!

— Я это…, — вновь смутился Вирабхадра, но быстро взял себя в руки. — Я собираюсь жениться!

— Это лучшая идея, что я от тебя слышал! — воскликнул Шива, но не удержался от желания поддразнить друга. — Осталось за малым — найти слепую невесту, которая не откажется выйти за тебя!

— Шива! — урезонила мужа Сати.

— Но я уже нашел женщину, согласную выйти за меня! — поспешил заявить Бхадра, пока не прошел запал храбрости. — Но она не слепая.

— Не слепая? — Шива шутливо выгнул брови. — Может она, в таком случае, не блещет умом, раз желает связать свою жизнь с человеком, который хочет, что бы другой за него решил, вступать ли ему в брак.

Вирабхадра смотрел на Шиву со странной смесью смущения, раскаяния и непонимания.

— Я как-то говорил тебе, Вирабхадра, — уже серьезным голосом сказал Шива. — У нашего племени есть обычаи, которые мне совсем не нравятся. В том числе, тот обычай, когда вождь должен одобрять каждый брак своих соплеменников. Неужели ты не помнишь, как мы с тобой смеялись над этим в детстве?

Бхадра подняло было глаза на Шиву, но снова опустил их, все еще пребывая в неуверенности.

— Да что с тобой, дружище? — начал раздражаться Шива. — Если ты будешь счастлив с ней, то я буду радоваться за тебя. У тебя есть мое позволение!

Получив сильный толчок локтем в бок, Бхадра с удивлением посмотрел на Нанди. Криттика, задержавшая дыхание от волнения, облегченно выдохнула. Она посмотрела на Сати и еле слышно произнесла:

— Спасибо!

Шива приблизился к Криттике и крепко обнял ее. Пораженная девушка поначалу напряглась, затем почувствовала, как теплая сила Шивы проникает в нее, и ответила ему объятиями.

— Добро пожаловать в племя, — сказал ей Шива. — Мы несколько дикие и безумные, но, поверь, хорошие люди.

— Но как ты догадался? — изумился Вирабхадра. — Я же никогда не говорил тебе, что люблю ее!

— Я же не слепой! — рассмеялся Шива.

— Спасибо! — поклонилась Криттика Шиве. — Спасибо, что принял меня.

— И тебе спасибо! — ответил Шива. — Я всегда переживал за Бхадру, но теперь он в надежных руках. Он хороший друг и надежный человек, но с женщинами у него не задавалось. Что ж, я спокоен заего.

— Я тоже хочу кое-что сказать! — заявила Криттика. — Я никогда всерьез не верила в легенду о Нилакантхе. Но если ты принесешь Мелухе такую же радость, какую ты принес моей госпоже, то будешь достоин зваться Махадевой!

— Не надо меня называть Махадевой, Криттика. Я полюбил Мелуху так же сильно, как полюбил Сати. И сделаю все, что смогу, — обернувшись к Вирабхадре, Шива позвал его. — Ну что ты стоишь, как истукан! Иди сюда.

Вирабхадра быстро приблизился, обнял Шиву и прошептал:

— Спасибо!

Но Шива в притворном гневе отстранил его:

— Но как ты посмел скрывать от лучшего друга то, что влюбился в такую прекрасную девушку? Ты объяснишься передо мной, когда я соизволю разделить с тобой чиллум!

Под общий смех Бхадра сказал:

— У меня найдется отменный чарас, чтобы сгладить твое недовольство.

*****

— Разве она не выглядит утомившейся? — озабоченно спросила Аюрвати, глядя на Сати.

Сати с матерью так раз поднимались со своих мест, чтобы покинуть помещение, так следующий обряд проводился только для жениха и тестя. Пандиты занимались подготовкой к ритуалу.

— Шесть дней непрерывных обрядов и празднований. Тут устанешь, — ответила Канахала.

— А я думаю, что не шесть дней утомили ее! — вмешался Брихаспати.

— Вот как? А что тогда?

Глаза Брихаспати озорно сияли:

— Пять ночей!

— Что? — не сразу поняла Аюрвати, но тут же густо покраснела.

За свою шутку Брихаспати получил от сидевшего рядом с Канахалой Парватешвара крайне сердитый взгляд. Но это его не остановило, он ко всему еще и громко рассмеялся. Теперь уже пандит раздраженно посмотрел на развеселившегося ученого, но вид двух женщин, принадлежавших к самым верхам варны брахманов, не позволил ему высказать Брихаспати все, что он думает о его поведении.

Парватешвара же не остановило высокое положение женщин, он встал и гневно сказал:

— Не могу поверить, я вынужден слушать такие разговоры!

После чего ушел в самый дальний угол зала собраний.

Его недовольство вызвало смех у Аюрвати и Канахалы. Они сразу же притихли, как только старший пандит подал сигнал к началу обряда. Под пение священнослужителей, Шива и Дакша начали возлияние топленого масла в священный огонь, периодически восклицая:

— Сваха!

Между этими ритуальными возгласами у Шивы и императора было время поговорить. Неудивительно, что говорили они о Сати. И только о ней. Если бы кто подслушал их беседу, то вряд ли он понял, кто из них любит Сати больше.

Пандит сделал паузу в песнопении, это был знак очередной раз лить масло в огонь. Дакша случайно пролил часть масла на руку и когда вытирал ее, Шива обратил внимание на амулет со знаком его клана. Вид животного, изображенного там, потряс Шиву, но ему хватило благоразумия промолчать. Однако от Дакши не укрылось ни то, что Шива увидел его амулет, ни его удивление.

— Это был не мой выбор. За меня решил отец, — с теплой улыбкой объяснил Дакша.

В его голосе не было и тени смущения, хотя, в глазах на мгновение сверкнул вызов.

— Прощу прощения, о император, — смутился Шива. — Я случайно увидел.

— Тебе не за что просит прощения, о мой Господь, — сказал Дакша. — Это мой клан, и я ношу на руке его символ, чтобы все могли видеть.

— Но ты несравненно выше своего клана, о император. Этот символ не отображает всего твоего величия.

— Да, это так! — с веселой улыбкой согласился Дакша. — Но я ведь утер нос отцу, не так ли? Нилакантха так и не появился в его правление. Он пришел ко мне! Ни разу при отце не были отбиты эти подлые нападения. А при мне это удалось сделать! И Чандраванши не были побеждены при нем. А в мое правление это случиться!

Шива осторожно улыбнулся. Что-то после этого разговора не давало ему покоя. Он еще украдкой глянул на амулет Дакши. Козел, изображенный там, был символом одного из самых низших кланов кшатриев. Некоторые люди даже считали, что представители этого клана не могут быть полноправными кшатриями. Раздумья прервал пандит. По его сигналу Шива обратил свое внимание на огонь, вылил в него очередную порцию масла и крикнул:

— Сваха!

*****

Когда с наступлением темноты молодожены уединились в своих покоях, Шива подумывал расспросить Сати об отношениях между ее отцом и ее дедом, императором Брахманаяком. Но чутье ему подсказывало, что говорить на эту тему необходимо с крайней осторожностью.

— Я очень мало знаю о твоем деде, Брахманаяке. Как он относился к твоему отцу?

Сати перестала перебирать длинные густые волосы Шивы и вздохнула:

— У них были порой очень напряженные отношения. Они были очень разными людьми. Но Господь Бхригу…

Ее слова прервал стук в дверь.

— Кто там? — довольно грубо крикнул Шива.

— О Господь! — это был привратник Таман. — Главный ученый империи, почтенный Брихаспати, просит, что бы его приняли. Он настаивает, что встретиться с тобой, о Господь, должен непременно сегодня.

Кого-кого, а Брихаспати Шива был рад видеть в любое время. Но, прежде чем сказать привратнику запустить гостя, он вопрошающе взглянул на Сати. Сати улыбкой показала, что она не против. Она знала, какое большое значение ее муж придавал дружбе с Брихаспати.

— Пропусти Брихаспатиджи, Таман!

— Да, мой Господь!

— Друг мой! — воскликнул ученый. — Прости, что потревожил тебя в столь позднее время.

— Какие извинения могут быть между друзьями! — со смехом ответил Шива.

— Приветствую тебя, Брихаспатиджи, — Сати приветствовала мудреца по всем правилам, с поклоном и касанием его стопы.

— Пусть супруг твой живет долгие годы, и пусть все эти годы он проведет с тобой! — благословил Сати ученый.

— Ну и что не дает тебе улечься спать, дорогой Брихаспати? — спросил Шива гостя.

— У меня просто никак не получались поговорить с тобой пораньше.

— Это точно, — сказал Шива, посылая Сати улыбку. — Последние дни у нас были очень насыщенными.

— Тут ничего не поделаешь, — сочувственно сказал Брихаспати. — Мы, Сурьяванши, любим совершать обряды! В любом случае, я должен был навестить вас, так как уже завтра утром отправляюсь к себе на гору Мандару.

— Что? — Шива был расстроен. — Неужели нельзя хоть еще один денек побыть в Девагири?

— Я бы с удовольствием остался бы здесь и подольше. Но меня ждет один очень важный эксперимент, давно уже запланированный. Мы готовились к нему несколько месяцев, а я так раз привез из нашего путешествия нужные вещества. Я хочу изготовить Сомру, применяя как можно меньше воды из Сарасвати. Мне надо лично убедиться, что опыт начнется как следует. Но часть моих помощников остается здесь, к вашим услугам!

— Отлично! — с явным сарказмом воскликнул Шива. — Чего мне хватало эти дни, так это длинных и скучных поучений о том, как все устроено в нашем мире!

Брихаспати рассмеялся:

— Мне жаль, но я действительно должен уехать. Прости.

— Не извиняйся, друг мой. Жизнь длинна, а путь к Мандаре не так уж и долог! Ты не избавишься от меня так просто!

Глаза Брихаспати были полны братской любви к этому человеку. Он подошел и крепко обнял Шиву, который даже удавился этому. Обычно Шива первым обнимал ученого, а тот лишь осторожно отвечал на объятья.

— Ты мне как брат! — сказал Брихаспати.

— И ты мне, — тихо ответил Шива.

Отступив на полшага назад, но, все еще держа Шиву за руки, ученый сказал:

— Я пойду за тобой куда угодно. Хоть в Паталу, если это будет нужно!

— Я бы никогда не позвал тебя туда, друг мой, — усмехнулся Шива, думая, что и сам бы не рискнул соваться в Паталу, землю демонов.

— Пора прощаться. До встречи, Шива!

— Можешь на меня рассчитывать!

К Сати мудрец обратился с такими словами:

— Береги себя, дитя мое. Так радостно видеть, что ты обрела ту жизнь, которую заслуживаешь!

— Спасибо тебе, Брихаспати!

Глава 20 Нападение на Мандару

— Как поживаешь, друг мой?

— Как, во имя всех богов, я здесь оказался? — испуганно спросил Шива.

Он находился в храме Брахмы в Меру. Перед ним сидел тот самый пандит, с которым он познакомился в самом начале своего пребывания в Мелухе.

— Ты позвал меня сюда, — улыбнулся пандит.

— Но я? Как и когда я сюда попал?

— Сразу, как только заснул, — объяснил пандит. — Это сон.

— Будь я проклят!

— Ты не слишком часто ругаешься? — нахмурил брови пандит.

— Я ругаюсь только тогда, когда вынуждают обстоятельства, — рассмеялся Шива. — А что не так с моими ругательствами?

— Во-первых, ругань демонстрирует твои плохие манеры. А также показывает слабость характера.

— А я, наоборот, думаю, что она показывает силу моего характера! Так я показываю, что у меня есть сила и чувства высказывать свое мнение!

Пандит, качая головой, зашелся в смехе.

— Как бы то ни было, — не стал спорить Шива. — Но, раз ты здесь, скажи, кто вы такие? Мне было обещано, что при следующей встрече я получу ответ на этот вопрос.

— Ты еще не встретил никого из нас. Это сон. Все, что я тебе скажу, ты и так знаешь, — сказал загадочно улыбающийся пандит. — Все это уже находится в твоей голове, просто ты еще не решился это услышать.

— Теперь я понял! Ты пришел помочь мне найти то, что я и так знаю!

— Да, — подтвердил пандит, улыбка которого становилась все более загадочной.

— Ну, и о чем мы будем говорить?

— О цвете вон того листа, — лучась улыбкой пандит указал на рощу, которую было видно из храма в промежутках между искусно вырезанными колоннами.

— О цвете листа?

— Да.

Нахмурив брови от полного непонимания, Шива со вздохом произнес:

— Во имя святого озера, почему так важен цвет этого листа?

— Хороший разговор помогает найти нужное знание и делает этот поиск приятным и плодотворным, — ответил пандит. — И что самое важное, так мы легко находим смысл и исток знания.

— Исток знания?

— Да, каждое знание имеет свой исток. Если ты не знаешь истока знания, ты не поймешь его суть.

— И все это я узнаю, говоря о цвете листа?

— Да.

— Святое озеро! — взмолился Шива. — Хорошо, давай говорить о листе!

— Хорошо, — рассмеялся пандит. — Скажи мне, какого цвета вон тот лист?

— Какого цвета? Он зеленый!

— Неужели?

— А разве нет?

— Почему, по-твоему, он кажется зеленым?

— Да потому что он зеленый! — удивленно воскликнул Шива.

— Нет! Я ждал не такого ответа. Тебе же рассказывал один из ученых, приехавших с Брихаспати, о том, как устроен глаз? Не так ли?

— Да, я даже запомнил! — Шива хлопнул себя по лбу. — Свет падает на какую-нибудь вещь. Затем он отражается и попадает нам в глаза. Так мы видим эту вещь.

— Вот именно! А с другим ученым ты говорил о том, что представляет собой солнечный свет. Да?

— Да. Он объяснил мне, что кажущийся белым, свет на самом деле становится таким от слияния семи разных цветов. И поэтому мы видим разноцветную радугу, когда капельки воды в воздухе белый свет превращают обратно в семь цветов.

— Правильно! А теперь соедини все вместе и ответь на мой вопрос. Почему этот лист кажется зеленым?

Шива сосредоточился на задаче.

— Белый свет упал на этот лист. Поверхность листа такова, что смогла отразить только один из семи цветов. Так получилось, что это был зелёный. Поэтому я вижу листок зеленым!

— Прекрасно! — просиял пандит. — Так что ты теперь думаешь о цвете этого листка? Он принял в себя шесть цветов и один отверг. Так он зеленый или он одновременно носит все остальные цвета?

Шива молчал, пораженный простотой предоставленного ему довода.

— Есть много реальностей. Существует множество вариантов того, что кажется тебе очевидным. То, что кажется непоколебимой истиной, может иметь противоположное значение под другим взглядом. В зависимости от своей точки зрения ты видишь определенную реальность.

Шива прищурился и посмотрел на деревья, разглядывая их листву. Каждый лист сиял зеленым блеском в лучах солнца.

— Твои глаза способны разглядеть другую реальность? — спросил Шиву пандит.

Шива стал пристально всматриваться в один выбранный им лист дерева, пытаясь заставить его изменить свой внешний вид. Постепенно ему стало казаться, что цвет начал исчезать из листа, его ярко-зеленый оттенок становился все светлее и светлее. Вот уже лист стал серым! Ошеломленный Шива не отрывал взгляда от листа, который начал утрачивать серый цвет и превращался в практически прозрачный. Вскоре стал различимым лишь его контур, переплетение черных и белых линий, находящихся как внутри очертаний листа, так уже и вырвавшихся наружу. Лист казался каким-то временным пристанищем, выбранным черно-белыми линиями в качестве места отдыха в их бесконечном путешествии.

Понадобилось некоторое время для того, чтобы Шива осознал — все окружающие листья тоже поменялись, были видны только их очертания. Затем, привыкнув к этому зрелищу, глаза его увидели на месте самого дерева причудливое сплетение черно-белых линий, легко и плавно перетекающих в разные стороны. Шива повел головой. Все, что попадало в поле его зрения, от птиц на деревьях до храмовых колонн, было видно в виде своих очертаний. Повсюду струились черные и белые изогнутые линии.

Повернувшись к пандиту в надежде услышать объяснения, Шива поразился — сам священник также превратился в очертания своего обычного облика. Но, в отличие от всего увиденного, белые линии пандита струились с пугающей интенсивностью, черных же вокруг него вообще не было.

— Что это…

Пандит не дал Шиве договорить, указав своим пальцем прямо на него.

— Посмотри на себя, мой кармасаатхи!

Опустив взгляд, Шива воскликнул:

— Будь я проклят!

Он видел очертания своего тела. Внутри его бушевал поток черных изогнутых линий. Внимательно присмотревшись, он понял, что это даже не линии, а крошечные волны черного цвета. Но самое поразительное — не было и намека на белые линии или волны.

— Что, будь я проклят, происходит?

— Белые волны — это чистая, добрая сила. Черные волны — темная, негативная сила, — ответил пандит. — Обе силы важны, а особенно важно их равновесие. Если нарушится равновесие, то произойдёт катастрофа.

Шива в замешательстве переводил взгляд с себя на пандита.

— Так почему же меня не окружает светлая сила, а у тебя отсутствует темная?

— Потому что мы с тобой уравновешиваем друг друга, — белые линии ритмично дрожали, когда пандит произносил слова. — Предназначение Вишну заключается в передаче положительной силы, а предназначение Махадевы — поглощение темной силы. Поиск ее и поглощение. Ищи темную силу, и ты исполнишь предназначение Махадевы!

— Но я же не Махадева! Что я сделал такого, что бы называть таким высоким именем?

— Это не так происходит, друг мой! Ты не получаешь имя или титул после того, как совершишь нечто невероятное. Ты совершишь великие деяния только после того, как сам осознаешь себя Махадевой! И не важно, что будут думать другие. Важно то, во что веришь ты! Верь, что ты Махадева и будь Махадевой!

Шива задумался.

— Поверь сам! — повторил пандит.

БУМ! Все пространство наполнилось грохотом. Шива принялся, глядя по сторонам, искать источник звука.

— Похоже на гром, — заметил пандит.

Откуда-то издалека, прорываясь сквозь шум, раздался голос Сати:

— Ш-И-В-А!

БУМ! Новый раскат грома!

— Ш-И-В-А!

— Похоже, ты очень нужен своей жене, друг мой!

Голос пандита явно доносился не из уст, а от его очертаний в целом, что тоже удивило Шиву. Следующие слова уже звучали отовсюду:

— Пожалуй, тебе пора проснуться.

— Ш-И-В-А!

Открыв глаза, Шива увидел Сати, взирающую на него с беспокойством. Он все еще находился на границе двух миров и не мог быстро прийти в себя.

— Шива!

БУМ!

— Что? Что тут произошло? — в тревоге вскричал Шива.

— Кто-то применил дайвиастру!

— А? Что такое дайвиастра?

Пребывавшая в большом потрясении Сати взволнованно ответила:

— Это божественное оружие! Но Господь Рудра уничтожил все дайвиастры! Ни у кого не должно их быть!

Остатки сна моментально улетучилась. В Шиве окончательно проснулся воин:

— Сати! Немедленно приготовь свое оружие и надень что-нибудь защитное!

Произнося эти слова, он сам уже облачался в свое боевое снаряжение, затем закрепил на спине щит и повязал к поясу меч. Лук и колчан завершили его сборы. Он посмотрел на Сати — та тоже была полностью готова. Они распахнули дверь, и вышли из своих покоев. В коридоре Таман и восемь стражников стояли с мечами наголо, готовые защищать Нилакантху от любого врага.

— О мой Господь! Тебе лучше быть у себя. Мы задержим всех нападающих!

Без слов, одним лишь пристальным взглядом, Шива показал Таману, что не намерен отсиживаться за его спиной. Стражник смущённо отступил в сторону:

— Прости меня, мой Господь! Мы последуем за тобой, куда прикажешь!

Прежде чем Шива успел ему ответить, в коридоре послышались шаги. Обнажив меч, Шива прислушался, пытаясь оценить нависшую угрозу.

По звуку шагов стало ясно, что к ним приближается всего два человека. Два человека для нападения на хорошо охраняемые покои в императорском дворце? Это была полная бессмыслица.

Один из них немного отставал от другого, поступь его была тяжела. Видимо дородный мужчина еле поспевал за своим более проворным напарником.

— Не атакуйте их! — внезапно сказал Шива воинам. — Это друзья!

С мечами наперевес из-за угла выскочили Нанди и Вирабхадра.

— С тобой все хорошо, мой Господь? — спросил Нанди, на удивление не запыхавшийся.

— Да, с нами все в порядке. Вы сами никого не встретили?

— Нет, — ответил Вирабхадра. — Но что, в конце концов, происходит?

— Не знаю, — признался Шива. — Но мы намереваемся это выяснить.

— Где сейчас Криттика? — взволнованно спросила Сати.

— Заперлась в своей комнате, — сообщил Вирабхадра. — С ней пять стражников, она в безопасности.

Сати благодарно кивнула и обратилась к Шиве:

— Что теперь будем делать?

— Для начала — убедимся, что с императором все в порядке. Идем двумя шеренгами, прикрываясь щитами. Сати! Ты за мной. Нанди, идешь за Сати. Таман, Вирабхадра — позади всех! Факелов и ламп не зажигать! Дорогу мы знаем, враги наши — нет.

Небольшой отряд быстрым шагом двинулся в путь, не забывая при этом об осторожности, так как неведомый враг мог напасть в любой момент.

У Шивы не выходил из головы разбудивший его грохот, но более того его беспокоило полное отсутствие других звуков во дворце. Ни криков ужаса, ни топота бегущих в панике людей, ни звона оружия. Ничего. Либо нападающие еще не перешли в настоящую атаку, либо нападение уже закончилось. В таком случае Шива опоздал. От третьей версии, которая только что пришла ему в голову, Шива нахмурился. Возможно, во дворце и не было никаких врагов и не будет. Злоумышленники действовали на расстоянии, применив это оружие, о котором говорила Сати.

«Как его там? Будь оно проклято! Дайвиастра!»

Наконец, они добрались до покоев Дакши, у дверей которых их встретили встревоженные, но готовые к бою, стражники.

— Где император? — спросил их Шива.

— Он внутри, — ответил узнавший Нилакантху командир императорской стражи. — Где враги, о мой Господь? Мы ожидаем нападения после тех ужасных звуков!

— Ничего неизвестно, — сказал ему Шива. — Продолжай защищать императора. Таман! Останься здесь со своими людьми. И будьте все начеку!

Открыв дверь, Шива громко позвал:

— О император! Ты здесь?

— О мой Господь! — отозвался Дакша. — С Сати все в порядке?

— Да, вот и она сама! — ответил Шива, когда Сати, Нанди и Вирабхадра зашли в покои правителя Мелухи. — Что с императрицей?

— Она переволновалась, но с ней все хорошо.

— Что это могло быть?

— Не могу сказать, — ответил Дакша. — Но я считаю, что тебе и Сати лучше остаться здесь до тех пор, пока мы всё не выясним.

— Я надеюсь найти Парватешвара. Если будет нападение, нам понадобятся все силы. Тебе же, о император, действительно, лучше оставаться здесь. Мы не можем допустить, чтобы с тобой произошло несчастье.

— Тебе нет нужды искать помощи, мой Господь. Мы в центре Девагири — наши воины справятся с любыми глупцами, решившими напасть на столицу.

Прежде чем Шива успел дать ответ, в дверь громко и настойчиво постучали.

— О мой император! Дозволь мне войти!

— Он еще и способен соблюдать приличия…, — пробормотал Дакша и громко крикнул. — Входи!

Когда из-за дверей появился Парватешвар, разгневанный Дакша тут же засыпал его вопросами:

— Как, во имя Господа Индры, это могло случиться? Ответь, мой главный военачальник! Это нападение на Девагири? Кто это посмел?

— О император! — вмешался Шива, не желая, чтобы Парватешвар был унижен на глазах Нанди, Вирабхадры и, особенно, Сати. — Давайте сначала разберемся, что здесь вообще происходит!

— Атаке подвергся вовсе не Девагири! — не обращая внимания на крайнее раздражение императора, доложил Парватешвар. — Мне донесли, что в стороне Мандары видны густые клубы дыма. Я уверен, что именно эта гора подверглась нападению. Я уже отдал приказ готовиться войскам и отрядам Ариштанеми. Через мухурту мы готовы выступить. Мне нужно только твое разрешение, о мой император!

— Что-то случилось на Мандаре? — недоверчиво спросила Сати. — Что это может быть, если слышно было даже здесь, в Девагири?

Ничего не ответив, Парватешвар только посмотрел на Сати, но его взгляд красноречиво отражал все его страхи. Полководец повернулся к Дакше:

— Мой император?

Дакша молчал, на его лице была видна растерянность. Или он просто нахмурился? В тусклом освещении нельзя было разобрать.

— Зажгите факелы! — распорядился Парватешвар. — Девагири ничего не угрожает!

Когда сумрак в помещении был разогнан светом факелов и ламп, Парватешвар повторил:

— Мой император! Мне необходимо твое разрешение!

Дакша согласно закивал головой.

Обернувшись к Шиве, Парватешвар к своему удивлению увидел, что тот выглядит потрясенным.

— Что с тобой, Шива?

— Брихаспати! Ведь он буквально вчера отбыл на Мандару!

— Что? — Парватешвар был удивлен, так как в суматохе празднеств не заметил отъезда главного ученого страны. — О Господь Агни!

Шива медленно повернулся к Сати, надеясь почерпнуть сил в ее взгляде.

— Я найду его, Шива! — заверил Парватешвар. — Я уверен, что он жив. Я найду его!

— Я пойду с тобой! — заявил Шива.

— И я! — без всякого раздумья воскликнула Сати.

— Что вы? — вскричал Дакша. — Вам обоим никуда не надо идти!

Нахмурившись, Шива обратился к Дакше:

— Прости меня, о император! Но я должен идти! Брихаспати нуждается в моей помощи!

Когда Парватешвар и Шива решительным шагом стали покидать императорские покои, Сати поклонилась отцу, коснувшись пальцами его стоп. Но ошеломленный Дакша казалось, даже не заметил ее, не говоря уж о том, чтобы благословить дочь. Сати, не желавшая сильно отстать от своего супруга, тут же повернулась и поклонилась своей матери.

— Живи долго! — Веерини положила ладонь на голову дочери.

Сати не ожидала такого благословения. Она рвалась в бой! Ей сейчас важнее победа, а не долгие годы жизни. Но на споры не оставалось времени. Сати бросилась вслед за Шивой. Нанди и Вирабхадра, само собой, не отставали.

Глава 21 Подготовка к войне

Без всяких задержек Шива, Парватешвар, Сати, Нанди и Вирабхадра, возглавляющие отряд в полторы тысячи всадников, направились в сторону горы Мандара. Вместе с ними ехали ученые, оставшиеся на празднества, и теперь очень переживающие за Брихаспати.

Отряд двигался с приличной скоростью — Шива и Парватешвар рассчитывали покрыть расстояние до горы менее чем за три прахары. И им это удалось — солнце еще стояло в зените, а они уже покинули густые лесные заросли. Ничто теперь не препятствовало увидеть Мандару.

Крик ярости вырвался у всех мелуханцев при виде того, что они привыкли считать сердцем своей страны. По большому счету, Мандары больше не существовало. Она была без всякой жалости уничтожена. Перед ними была колоссальная воронка, как будто асура-демон нанес удар чудовищным кулаком в самый центр горы, а затем вырвал ее внутренности. Кое-где виднелись обломки зданий, являвшихся центром научной мысли Мелухи. Каким-то чудом находившиеся в самом основании горы механизмы для перемешивания Сомры уцелели и продолжали свою работу. От издаваемого ими жуткого звука все это зрелище выглядящего еще мрачней и ужасней.

— Брихаспати! — с громким ревом Шива галопом поскакал прямо в центр разрушенной горы.

— Постой, Шива! — вслед ему кричал Парватешвар. — Там может быть ловушка!

Не думая о возможной опасности, Шива скакал к опустошенному сердцу горы. Сати, Парватешвар и все остальные направили своих коней вдогонку за Нилакантхой. Вблизи вид разрушений был еще ужасней. Самое страшное, что они увидели — это разорванные на куски тела обитателей Мандары, лежащие среди тлеющих развалин. Опознать кого-либо не было никакой возможности.

Без всякой надежды, с обреченным лицом Шива слез с коня. Разве мог хоть кто-нибудь уцелеть среди таких разрушений?

— Брихаспати…

*****

— Как в руки этих негодяев могла попасть дайвиастра? — взволнованно спросил Парватешвар, в котором бушевало пламя, требующее мести.

Воинам было поручено собрать все фрагменты тел и сложить для них погребальные костры. Парватешвар и остальные попытались представить, кем были погибшие. Вероятнее всего среди них был Первый Ученый Мелухи, брахман из клана лебедя, известный как Брихаспати. Остальные павшие были в основном охраняющими Мандару воинами Ариштанеми, так как подавляющее число ученых во время нападения находилось в Девагири, на свадьбе.

— О почтенный Парватешвар, — у одного из ученых по имени Панини, появилась догадка. — Это могла сделать Сомра!

Услышав слова Панини, Шива поднял голову.

— Сомра сделала это? Но как? — с недоверием спросила Сати.

— Во время производства Сомра является неустойчивым веществом, весьма опасным, — принялся пояснять Панини. — Обильным количеством воды из Сарасвати мы «успокаиваем» Сомру. Нашей главной задачей в последнее время было сокращение количества воды в процессе приготовления Сомры. Значительное сокращение.

Шива вспомнил, что и Брихаспати говорил о такой цели. Он стал внимательнее слушать Панини.

— Это было самой большой мечтой…, — Панини не смог продолжить свой рассказ.

Разум Панини не мог принять мысль о том, что Брихаспати, величайшего ученого своего времени, который был отцом для всех образованных обитателей Мандары, больше нет с ними. Ему было трудно говорить, так как со словами могла выйти наружу та невыносимая боль, которую он чувствовал внутри себя. Панини даже закрыл глаза, надеясь, что весь этот кошмар исчезнет. Наконец, он совладал с собой и продолжил:

— Это было самой большой мечтой Брихаспатиджи. Он специально спешил вернуться сюда, чтобы подготовить наш опыт, который должен был начаться сегодня. Но он не хотел лишать нас удовольствия от пребывания на празднике, поэтому отправился один.

До Парватешвара дошел смысл слов ученого.

— То есть ты хочешь сказать, что это мог быть несчастный случай?

— Да, — ответил Панини. — Мы все знали, что затеяли рискованный эксперимент. Может быть, именно поэтому Брихаспати решил начать без нас.

Все были ошеломлены таким неожиданным предположением. Панини не стал больше ничего говорить и погрузился в молчаливую скорбь. Потрясенный всеми этими событиями Партватешвар также молчал и просто глядел куда-то в даль. Сати с грустью смотрела на своего мужа, переживающего гибель друга. Неужели эта трагедия — результат несчастного случая?

*****

Солнце уже клонилось к закату. Было решено разбить лагерь прямо в центре разрушенной горы. В обратный путь собирались отправиться на следующий день, после проведения всех положенных обрядов для погибших. Два гонца были отправлены в Девагири с сообщением о случившемся. На краю воронки сидели Парватешвар и Сати и о чем-то шепотом беседовали под монотонный гул, исходивший от собравшихся неподалеку на молитву ученых-брахманов. На почтительном расстоянии стояли Нанди и Вирабхадра, поглядывавшие на своего Господа и готовые выполнить любой его приказ.

Шива же бродил по развалинам Мандары, полностью погрузившись в раздумья. Он так и смог опознать среди тел Брихаспати. Все обитатели Мандары были изувечены до полной неузнаваемости. Шива отчаянно пытался найти хоть что-то, связанное с его другом, любую вещицу. Он передвигался не быстрее улитки и глазами прочесывал землю. Внезапно взгляд его упал на предмет, который он слишком хорошо знал.

Медленно нагнувшись, Шива поднял его. Это был кожаный браслет, обгоревший по краям, и от жара пламени ставший из коричневого черным. Но то место, где был вышит узор, сохранилось в целости. Шива поднес браслет поближе к глазам.

Багровый свет заходящего солнца осветил символ ОМ. Стали отчетливо видны изгибы змеиных тел, скалывающихся в древний знак. Отчетливо виднелся угрожающе высунутый раздвоенный язык одной из трех змеиных голов.

«Здесь был он! Он убил Брихаспати!»

Шива оглянулся, отчаянно пытаясь найти останки владельца браслета. Ничего не было. Шива тихо застонал. Стон его был слышен только ему самому и, возможно, израненной душе Брихаспати. Рука крепко сжала браслет, еще горячие угольки впились в кожу ладони. Мысленно Шива произнес страшную клятву мести. Он навлечет на проклятого Нага такую смерть, что будет поражать его еще в семи рождениях. Он уничтожит и самого Нага и всех его людей. Он заставит их захлебнуться собственной кровью.

— Шива! Шива! — настойчивый зов вернул его к реальности.

Сати стояла перед ним, нежно держа его за руку. Рядом находился встревоженный Парватешвар. Нанди и Бхадра также были здесь.

— Разожми руку, Шива.

Шива смотрел на Сати пустым взором.

— Разожми руку, Шива, — повторила Сати. — Ты обожжёшь себе ладонь.

Когда Шива все-таки разжал пальцы руки, Нанди подскочил к нему и забрал браслет. От неожиданности сотник вскрикнул — браслет все еще был достаточно горячим. Как же Шива держал его так долго?

Браслет упал на землю, но Шива тут же наклонился и снова поднял его, правда, теперь он это сделал с осторожностью. Он показал Парватешвару символ ОМ, вышитый на коже.

— Это не было несчастным случаем!

— Что? — не сразу понял полководец.

— Ты уверен? — испугано спросила Сати.

Шива молча показал Сати браслет с отчётливо видным змеиным орнаментом. Сати вздрогнула от неожиданности. Все приблизились, чтобы получше рассмотреть браслет.

— Наг…, — с отвращением прошептал Нанди.

— Это тот самый Наг, что напал на Сати в Меру, — прорычал Шива. — Тот самый негодяй, что напал на нас по возвращении с Мандары. Все тот же самый кровавый ублюдок!

— Он заплатит за все, Шива, — произнес Вирабхадра.

Смотря прямо в лицо Парватешвара, Шива твердым голосом сказал:

— Мы немедленно отправляемся в Девагири и объявляем войну!

Полководец согласно кивнул.

*****

Военный совет начался с почтения памяти павших на Мандаре. Справа от императора разместились Парватешвар и двадцать пять видных полководцев империи. По левую руку Дакши сидел Нилакантха, а за ним брахманы-советники во главе с Канахалой, и наместники пятнадцати провинций страны.

— Вопрос не стоит, быть войне или нет. Это уже решено, — такими словами император открыл совет. — Вопрос — когда мы будем готовы атаковать?

— О мой император! — поднялся Парватешвар. — На полную подготовку армии к выступлению в поход уйдет не более месяца. Но главная трудность в том, что Мелуха не связана со Свадвипом дорогами. Нам придется пробиваться через густые леса. Если мы выступим через месяц, то будем в Свадвипе примерно через три месяца от сегодняшнего дня. Так что, время играет для нас решающее значение.

— Немедленно приступайте ко всем приготовлениям!

— О император! — Канахала решила добавить голос разума брахмана к воинственной прямоте кшатриев. — Могу ли я предложить кое-что вместо большой войны?

— Что-то вместо войны? — удивленно переспросил Дакша.

— Прошу понять меня правильно, — заметила Канахала. — Я полностью разделяю гнев нашего народа в отношении разрушителей Мандары! Но мы хотим отомстить тем, кто совершил это злодеяние или всему народу Свадвипа? Может быть, нам надо попробовать сначала использовать нож лекаря, прежде чем нанести удар тяжелым боевым мечом?

— Путь, который ты предлагаешь, почтенная Канахала, это путь трусов! — воскликнул Парватешвар.

— Нет, дорогой Парватешвар, я не призываю никого ничего не делать и, подобно трусам, отсиживаться, — вежливо возразила Канахала. — Я только предлагаю подумать над тем, нет ли способа отомстить и при этом сохранить жизни наших воинов и невинных людей.

— Мои воины готовы пролить кровь за вою страну, госпожа Первый Советник!

— Я не сомневаюсь в этом! — сохраняя самообладание, сказала Канахала. — я также знаю, что и ты без колебаний отдашь свою жизнь за Мелуху! Я же хочу лишь спросить — не можем ли мы отправить царю Дилипе требование выдать нам тех людей, что разрушили Мандару? Мы можем поставить ему ультиматум — в случае отказа, наше вторжение будет неминуемым!

С горящими от возмущения глазами, Парватешвар сказал:

— Мы будем просить его о чем-то? И он послушается? Да они десятилетиями творят всякие непотребства на нашей земле, считая, что все это им сойдет с рук! Они уверены, что у нас жила тонка бороться с ними! И если мы пойдем твоим «лекарским» путем после того, что они сделали с Мандарой, то эти негодяи лишь убедятся, что могут безнаказанно устроить нам любую гнусность!

— Я не соглашусь с тобой, Парватешвар! — заявила Канахала. — Все эти подлые нападения говорят об одном — Чандраванши боятся сойтись с нами в открытом бою! Они боятся нашего превосходства в науке, в военных приспособлениях. Почему мы не можем попытаться договориться с ними, прежде чем атаковать? Может быть, мы заставим их признать существование специальных отрядов убийц, нападающих на ниши мирные поседения? Если они выдадут их нам, то это будет первый шаг к поиску способа мирного существования наших стран! Об этом же говорил Господь Нилакантха, когда только явился к нам.

— Сомневаюсь, что сейчас Господь Нилакантха думает таким образом, — проговорил Парватешвар, кивая на Шиву. — Он жаждет мести!

Лицо Шивы ничего не выражало, лишь глаза его светились от ужасного гнева, кипевшего у него внутри.

— О мой Господь! — Канахала сложила руки в молитвенном жесте. — Я надеюсь, что хоть ты здесь понимаешь то, что я хочу донести! Вспомни Брихаспати — он всегда говорил, что насилия необходимо стараться избегать!

Последние слова женщины были для Шивы подобны могучему ливню, обрушившемуся на бушующее пламя. Он пристально посмотрел в глаза Канахале и повернулся к Дакше:

— О император, возможно, нам надо прислушаться к мнению госпожи Канахалы. Давайте, действительно, пошлем посла в Свадвип и дадим им возможность покаяться. Будет только лучше, если мы сумеем избежать гибели множества людей. Но это не значит, что не надо готовиться к войне. Если Чандраванши отклонят все наши предложения, мы к тому моменту должны быть во всеоружии!

— Так сказал Махадева! — торжественно провозгласил Дакша. — Предлагаю считать его слова решением нашего военного совета. Кто со мной согласен — поднимите руку.

Согласились все. Совет решил сделать попытку решить дело минным путем. В случае неудачи Мелуха нападет на Свадвип!

*****

— Я снова потерпел неудачу, Бхадра! — взвыл Шива. — Я способен помочь тому, кто нуждается в помощи!

Бхадра сидел рядом со своим вождем и другом в покоях дворца, отведенных для Шивы и Сати. Сильно взволнованная Сати пригласила Бхадру, чтобы с его помощью попытаться вывести Шиву из его глубокой скорби.

Шива подобно устрице, захлопнувшей створки своей раковины, мысленно отгородился от внешнего мира, он ничего не говорил и ничего не слышал. Сати надеялась, что там, где не преуспела она, сможет добиться успеха друг детства ее супруга.

— За что ты так винишь себя, Шива? — передавая другу чиллум, спросил Вирабхадра. — Разве в этом есть твоя ошибка?

Шива принял чиллум и затянулся. Дым чарраса наполнил все его тело, но не принес облегчения. Боль была слишком сильна. Шива с отвращением фыркнул и отбросил трубку. Его глаза наполнились слезами, он поднял взгляд к небу и поклялся:

— Я отомщу за тебя, брат мой! Даже если это будет последним, что я сделаю. Даже если этому мне придется посвятить каждый миг моей оставшейся жизни. Даже если мне придется для этого возвращаться в этот мир раз за разом. Я отомщу за тебя!

Вирабхадра обернулся к Сати, сидящей в стороне с обеспокоенным выражением лица. Она поднялась, подошла и прижала голову Шивы к своей груди, пытаясь успокоить истерзанную душу Шивы. К ее удивлению, Шива не поднял рук и не обнял ее в ответ. Он просто неподвижно сидел и прерывисто дышал.

*****

— О мой Господь! — воскликнул от неожиданности Врака, когда в помещение военного совета вошел Нилакантха.

Он вскочил с места, приветствуя Шиву. Так же поступили и другие собравшиеся здесь военачальники. Парватешвар тоже встал и негромко, разделяя его скорбь о погибшем Брихаспати, спросил:

— Как ты, Шива?

— Спасибо, я в порядке.

— Мы тут как раз обсуждаем военные планы.

— Я знаю, — сказал Шива. — И был бы рад к вам присоединиться.

— О, конечно! — Парватешвар предложил Шиве стул и стал вводить его в курс дела. — Главная проблема, которую мы должны решить — как обеспечить сообщение между Мелухой и Свадвипом.

— Дорог там никаких нет, так ведь?

— Именно, — подтвердил Парватешвар. — После последнего поражения от нас сто лет тому назад Чандраванши разрушили все дороги в приграничье, забросили находящиеся там города, переселив жителей вглубь страны. Сейчас там растут густые леса. К тому же, не существует рек, которые текли бы с нашей территории к ним. У нас есть превосходные военные устройства, но они весьма велики, и их невозможно провезти через заросли леса на границе.

— Такова и была, по-видимому, их цель, — заметил Шива. — Вы превосходите их своими научными достижениями, а их сила — в количестве. Но сейчас они свели ваше преимущество на нет.

— Да, точно. И если мы не сможем применить наши боевые механизмы, то миллион их воинов даже не заметит войска Мелухи!

— У них армия в миллион воинов? — не поверил Шива.

— Да, мой Господь, — сказал Врака. — Точное количество мы не можем назвать, но по нашим расчетам примерно так. Регулярная армия Свадвипа, на самом деле, численностью почти как наша — тысяч сто человек. Но Чандраванши могут собрать миллионное ополчение из крестьян, мелких торговцев и ремесленников. Многих заставят идти на войну силой и погонят их на убой впереди настоящих воинов.

— Какой позор, — возмущенно проворчал Парватешвар. — Кшатрии прячутся за спинами шудр и вайшьев! Я всегда говорил, что у Чандраванши нет чести!

Шива посмотрел на полководца и согласно кивнул.

— Но разве нельзя все эти военные механизмы разобрать? А уже на территории Свадвипа собрать их вновь?

— Можем, но не все, — ответил Парватешвар. — Самые мощные механизмы, такие как дальнобойные катапульты, обеспечивающие нам значительное преимущество, можно собрать только в специальных мастерских.

— Дальнобойные катапульты?

— Да. Они кидают огромные камни или горящие бочки дальше, чем любые другие катапульты. С их помощью мы можем задолго до того, как две армии сойдутся, сильно расстроить ряды противника. Мы даже отказались от слонов, когда создали такие механизмы.

— Почему бы нам тогда не использовать слонов?

— Слоны слишком непредсказуемы. Сколь долго их не обучай, все равно в пылу сражения над ними теряется контроль. Так раз в последней битве со Свадвипом именно их слоны явились причиной их же поражения.

— Вот как? — удивленно воскликнул Шива.

— Да, так и было, — сказал Парватешвар. — Мы грохотом барабанов напугали слонов и обратили их в бегство. Слоны развернулись и прошли через ряды своего же войска, ополченцы после этого также ударились в бегство. В итоге мы без особого труда разбили их утратившую порядок армию.

— Тогда обойдемся без слонов!

— Это точно, лучше уж без них, — согласно кивнул Парватешвар.

— Выходит надо выбрать из тех механизмом, что мы можем взять с собой, те, что внесут хаос в их боевые порядки. В таком беспорядке их численное превосходство не будет преимуществом.

Парватешвар кивнул. Шива повернул голову и посмотрел в окно. Довольно сильный утренний ветер трепал листву. Зеленую листву. Шива пригляделся. Листья оставались зелеными.

Внезапно лицо Шивы просияло. Он глянул на Парватешвара и громко произнес:

— Я знаю! — и после паузы добавил. — Стрелы!

— Стрелы? — переспросил в недоумении Парватешвар.

Стрельба из луков была привилегированным воинским умением кшатриев, применявшимся ими, в основном, для поединков один на один. Кшатрий мог вызвать на поединок только кшатрия из равного клана, поэтому такие схватки были далеко не частыми. Чаще всего воины применяли этот навык ради демонстрации своего мастерства, возведя его в ранг высокого искусства. Достижениями великих лучников все восхищались, но в сражениях это не было решающим фактором.

Когда-то лук и стрелы применялись в боях чаще любого другого оружия. Но то было время, когда широко использовали астры, «небесное оружие», самым опасным из которых была дайвиастра. Эти астры, в большинстве своем, выпускались из лука подобно простым стрелам. Но когда Господь Рудра запретил применять дайвиастру и другое подобное оружие, вместе с тем потерял свою популярность и обычный лук.

— Как это поможет нам, о мой Господь? — спросил Врака. — В бою решают считаные мгновения. Хорошему лучнику необходимо около пяти нимеш для того, чтобы натянуть тетиву, прицелиться и поразить врага стрелой. Закалу он сможет убить не больше шести человек. Так хорошо стреляющих из лука кшатриев у нас наберётся сотня. На меткость и скорость остальных стрелков нельзя особо рассчитывать. Получается, что за одну калу мы убьем в лучшем случае шестьсот воинов противника. Маловато для армии Чандраванши.

— Я не имел в виду применять лук так, как вы используете его сейчас, — пояснил Шива. — Я хочу с помощью стрел внести большую сумятицу в ряды врагов. Я хочу массово уничтожать их стрелами!

Не обращая внимания на удивленные и растерянные лица его слушателей, Шива продолжал:

— Предположим, мы вооружим луками кшатриев из всех кланов, не только самых высших.

— Вряд ли они смогут метко стрелять, — вставил Врака.

— Меткость не будет иметь значения! Представьте, что у нас будет хотя бы пять тысяч таких лучников. Их достаточно обучить стрелять в определённом направлении. Можно забыть о конкретных целях. Их задача — просто стрелять куда надо, то есть в Чандраванши! Если не надо целиться — скорость стрельбы повысится, и одну стрелу можно будет выпускать не за пять, а за три, или даже две нимеши!

Парватешвар даже прикрыл глаза, обдумывая предложенную идею. Все остальные командиры также задумались над словами Нилакантхи.

— Подумайте хорошенько! — настаивал Шива. — У нас будет пять тысяч обрушивающихся на врага стрел каждые две-три нимеши! Если такой обстрел продолжится хотя-бы десяток кал, то он будет похож на непрерывный поток. Враги не выдержат такого напора, ряды их сломаются не хуже, чем в той истории про слонов!

— Блистательная идея, мой Господь! — воскликнул Врака.

— Это может получиться, — сдержанно произнес Парватешвар. — Если особая меткость не нужна, мы можем быстро обучить множество воинов стрельбе из лука. Для большей дальности можно стрелять лежа на спине. Тогда ноги упираются в лук, а тетиву можно натянуть до самой шеи.

— Прекрасно! — Шива просиял. — В таком случае можно использовать более тугие луки и посылать стрелы еще дальше.

— А стрелы длиннее и тяжелее, — подхватил Парватешвар. — Практически, это будут маленькие копья! У ополченцев и легкой пехоты нет шансов против таких стрел. Разве что воины в тяжелом вооружении с обитыми металлом щитами смогут устоять.

— Ну как, мы нашли ответ? — спросил Шива.

— Да, мы это сделали! — Парватешвар улыбался.

Затем полководец приказал Враке:

— Немедленно отбери воинов для этой задачи! Я хочу, чтобы через две недели у нас было пят тысяч обученных лучников!

— Будет сделано, мой повелитель!

*****

— О чем ты хотел поговорить, Шива? — задал вопрос Парватешвар, когда они входили в крупнейшую кузнечную мастерскую.

По просьбе Шивы к ним присоединился Врака. Парватешвара сопровождал тысячник Прасенаджит. Врака неохотно покинул полк, с которым практиковался в стрельбе всю прошлую неделю. Тем не менее, быть призванным Нилакантхой, чтобы обсудить его новую идею, было большой честью для Враки. И он не остался разочарованным.

— Я все это время раздумывал, — сказал Шива. — Нам непременно надо придумать нечто наподобие тарана, чтобы взломать центр их войска. Я уверен, полководец Чандраванши поставит в центре своих лучших, настоящих воинов. Пока они не будут повержены, наша победа под угрозой.

— Все верно, — поддержал его Парватешвар. — Это будут опытные и дисциплинированные воины, хорошо вооруженные и носящие отличные доспехи. Они и под градом наших стрел не сломают боевых порядков.

— Как я понимаю, один из ваших механизмов, который помог бы нам в этом, мы не сможем доставить к месту битвы?

— Нет, мой Господь, не сможем, — ответил Врака.

— Тогда нам надо создать человеческий таран!

— Давай, рассказывай, что ты придумал, — сказал Парватешвар, приготовившийся внимательно выслушать Шиву.

— Скажем, мы строим воинов квадратом, двадцать на двадцать человек, — начал Шива. — Каждый воин щитом прикрывает свою левую половину тела и правую половину тела воина, стоящего рядом, слева от него.

— Это позволит им удобно держать копья, просунутыми между щитами, — Парватешвар, опытный полководец, тот час представил преимущества предлагаемого построения.

— Да, это так, — сказал Шива. — Это будет первая шеренга. Идущие позади них своими щитами образуют подобие крыши. Черепаха! Такой строй будет очень похож на черепаху! Щиты спереди, сверху и с боков, защитят наших воинов, как панцирь защищает черепаху, враги не доберутся до них, а они, в то время, смогут наносить удары копьями.

— А в передней шеренге необходимо поставить самых могучих и одновременно опытных людей, которые будут задавать «черепахе» темп и направление, — предложил Прасенаджит.

— Нет, — возразил Парватешвар. — Самых опытных надо ставить по бокам и сзади! Они удержат весь строй в случае, если кто-то дрогнет. Такое построение будет иметь смысл, только если все будут действовать слаженно, как один.

— Все правильно, — улыбнулся проницательному Парватешвару Шива. — А что, если вместо обычных копий они будут вооружены вот этим?

Шива продемонстрировал спутникам оружие, которое придумал он, а создали мастера-оружейники. Парватешвар поразился, как одновременно просто и великолепно выглядела эта вещь. Древко было как у любого другого копья, но наконечник… Мало того, что он был непривычно широким, так по бокам от него находились еще два острия. Удар таким оружием наносил тройной урон, как будто три копья поражали одну цель.

— Великолепно! Шива, это великолепно! — восхищался Парватешвар. — Ты придумал этому какое-нибудь название?

— Я назвал его тришула!

— Прасанджит! — скомандовал Парватешвар. — Ты займешься созданием таких отрядов. Я выделю тебе две тысячи человек, подготовь из них пять «черепах»!

— Как прикажешь, мой господин! — Прасанджит сделал головой короткий поклон.

Взгляд Парватешвара, направленный на Шиву, выражал уважение, и даже почтение. Идеи Нилакантхи казались ему блестящими. Многое для полководца значило то, что Шива, несмотря на свое глубокое личное горе, тем не менее, занимался подготовкой к возможной войне. Возможно, что все эти истории про Господа Нилакантху, были правдой. Может быть он действительно тот, кто завершит деяния Господа Рамы. Полководец искренне наделся, что Шива не заставит его испытать разочарование.

*****

Шива сидел в императорском зале собраний, рядом с ним были сам Дакша и Парватешвар. Немного поодаль от них расположились два самых прославленных тысячника Ариштанеми — Видьюнмали и Майяшрени. Перед Шивой стоял человек, чьи выпуклые мышцы говорили об огромной силе. Его когда-то гордое лицо сейчас выражало смирение и покорность. Почтительно сложив руки, он сказал:

— Дай мне шанс, о мой Господь! — попросил Драпаку. — Если закон был изменен, то почему мы не можем сражаться?

Драпаку был тем человеком, слепой отец которого благословил Шиву в Котдвааре. Пока болезнь не ослепила его отца, а жену, носившего их ребенка, не свела в могилу, он служил в армии Мелухи тысячником. После несчастья его вместе с отцом объявили викармой.

— Как поживает твой отец? — заботливо спросил Шива.

— У него все хорошо, мой Господь, — заверил Драпаку. — Но он отречется от меня, если я не приму участия в дхармаюдхе!

Шива мягко улыбнулся. Он тоже считал предстоящую войну дхармаюдхой, священной.

— Но Драпаку, кто позаботится о твоем отце, если с тобой что-нибудь случится?

— Мелуха позаботится о нем, мой Господь. Но он умрет, если я не отправляюсь на войну рядом с тобой! Что я за сын, если не могу сражаться за честь своего отца? За честь своей страны?

Тем не менее, сомнения терзали Шиву. Он понимал, что и другие находящиеся в зале также чувствуют себя неловко. Не укрылось от его внимания и то, что, несмотря на отмену закона о викармах, от Драпаку пытались держаться подальше, не говоря уж о том, чтобы прикоснуться к нему.

— О мой Господь, — продолжал Драпаку. — Чандраванши превосходят нас числом. Нам нужен каждый, кто может держать оружие в руках! Среди викарм точно найдется несколько тысяч таких. Я могу собрать их всех. Мы хотим сражаться за Мелуху и готовы умереть за нее!

— Я не хочу, чтобы ты умер, даже защищая Мелуху, мой храбрый Драпаку! — сказал Шива.

Драпаку помрачнел при этих словах, он подумал, что ему придется вернуться в Котдваар ни с чем. Но Шива не закончил говорить:

— Да, я не хочу, чтобы ты умирал за Мелуху, я бы хотел, чтобы ты убивал за Мелуху!

Слова Шивы воодушевили Драпаку.

— Собирай людей, про которых ты рассказал, — повелел ему Нилакантха. — Мы назовем этот полк «Викармой»!

*****

— Как? Викармы будут служить в армии? Это смешно! — воскликнул Видьюнмали.

Видьюнмали и Майяшрени находились в помещении для воинских упражнений и готовились померяться силами на мечах.

— Но Видью…, — пытался смягчить его Майяшрени.

— Что «Видью»? Ты же сам знаешь, Майя, что это неправильно!

Всегда спокойный Майяшрени только кивнул в ответ головой, позволяя своему другу выказывать негодование.

— Если я погибну на этой войне, что я скажу своим предкам? — не унимался Видьюнмали. — Они же спросят меня, как я допустил, что в битве сражались отверженные, они же спросят, не прятались ли кшатрии за их спинами? Мы, кшатрии, только мы должны вести войну. Наш долг — защита слабых! И мы не должны позволять слабым сражаться за нас!

— Я бы не назвал слабым этого Драпаку. Ты не забыл его доблесть в прошлой войне с Чандраванши?

— Он — викарма! Это уже делает его слабым!

— Господь Нилакантха отменил закон о викармах.

— Я не уверен, что Нилакантха разбирается в том, что хорошо, а что плохо!

— Видью! — осуждающе вскрикнул Майяшрени.

Видьюнмали удивился такой реакции на произнесенное им.

— Если Нилакантха говорит, что это правильно, — твердым голосом заявил Майяшрени. — Значит это правильно!

Глава 22 Царство зла

— Уверен, это будет идеальным построением для грядущей битвы, — сказал Парватешвар.

В личных покоях Парватешвара полководец с тысячником Вракой разбирали детали военных планов. Они сошлись на том, что войска будут построены в форме лука, широким полукругом. В центре будут находиться самые медленные подразделение — тяжелые «черепахи». Легкая пехота встанет на флангах. На самых концах лука разместится кавалерия, готовая к быстрому развертыванию в любом направлению.

— Да, мой господин, лучше и не придумаешь, — Врака без всякой лести согласился с полководцем. — А что думает об этом Махадева?

— Шива также считает, что это построение прекрасно подходит для наших планов.

Враку несколько коробило, когда Парватешвар называл Господа Нилакантху просто по имени. Но у него хватало ума не спорить с Главным Военным Советником императора.

— Да, мой господин, это отличное построение, — еще раз произнес Врака.

— Я возглавлю левый фланг, — сказал Парватешвар. — А с тобой я обсуждаю все это потому, что решил поставить тебя командовать правым крылом армии.

— Меня, о мой повелитель? — Врака был искренне удивлен. — Я был уверен, что один из флангов поведет сам Махадева!

— Шива? Нет. Я не думаю что он примет участие в этой войне.

Удивлению Враки не было предела, но он промолчал. Парватешвар же почувствовал, что его слова нуждаются в пояснении, поэтому сказал:

— Вне всякого сомнения, он хороший человек и выдающийся воин. Но им движет в первую очередь жажда возмездия, а не справедливость для Мелухи. Мы поможем ему отомстить, когда бросим к его ногам того самого Нага, тем самым не позволим рисковать жизнью на войне из-за одного единственного негодяя.

Желая скрыть свое несогласие с полководцем, Врака стоял, потупив взор.

— Справедливости ради, — продолжал Парватешвар. — Мы не можем навязывать Шиве свои проблемы, только потому, что у него синее горло. Я его очень уважаю, но не жду, что он будет сражаться за нас. Разве у него есть причины для этого?

Врака все-таки поднял взгляд на Парватешвара. Отчего полководец так решительно отказывается принять то, что было очевидно для всех? Были он таким ретивым почитателем Господа Рамы, что не верил в появление на земле еще одного спасителя? Но разве сам Господь Рама не говорил, что его можно заменить, только дхарму невозможно ничем заменить.

— Кроме того, он недавно женился. Он любит Сати, и она его любит. А я не допущу, чтобы дочь императора снова испытала горе! Поэтому, с нашей стороны просто несправедливо требовать от Шивы воевать за нас.

Врака так и не решился высказать свое мнение по этому поводу, но про себя подумал: «Махадева будет сражаться за нас! Он будет сражаться, чтобы защитить нас и спасти. Почему? Да потому что Махадевы по-другому не могут!»

Чего не мог знать Врака, так это, что сам Парватешвар также надеялся на это. Он хотел видеть как Шива, провозглашенный Махадевой, приводит их к полной победе над Чандраванши. Но опытный полководец за много лет не раз встречал людей, пытавшихся повторить и продолжить деяния Господа Рамы, и никто из них не достиг успеха. В прошлом Парватешвар уже возлагал свои надежды на таких людей, и всякий раз его постигало разочарование. Он просто подспудно ожидал очередной крах надежд, и заранее готовился к войне, не рассчитывая на поддержку Шивы.

*****

Участники военного совета сидели в полной тишине, пока Дакша читал письмо из Свадвипа, от царя Дилипы. Выражение лица императора не заставило сомневаться в содержании послания. Дакша закрыл глаза, сжал кулак и побагровел от ярости. Взяв себя в руки, он усмехнулся и протянул письмо Канахале:

— Прочти. Вслух прочти это, пусть все проникнутся отвращением к Чандраванши!

Было очевидно, что Канахале приказ императора удовольствия не доставил, но она приняла письмо и зачитала его.

«О Дакша, император Мелухи и повелитель Сурьяванши! Пожалуйста, прими мои глубокие соболезнования из-за несчастья, случившегося с горой Мандарой. Такое ужасное нападение на мирных брахманов нельзя не осудить самым решительным образом. Мы здесь все обескуражены тем, как низко могут пасть иные жители Хинду. Поэтому твое письмо было прочитано с удивлением и грустью. Спешу заверить, что ни я, и никто из моих подданных не имеют к этому преступлению никакого отношения и, следовательно, кого-либо выдать тебе я не имею ни малейшей возможности. Я уверен, что ты проникнешься искренностью этого письма и не примешь поспешного решения, которое может иметь печальные последствия. Со своей стороны обещаю любую помощь в расследовании этого кошмарного происшествия. Будь так добр, сообщи мне, что я могу сделать для того, чтобы злоумышленники понесли заслуженную кару».

Дочитав, Канахала сделала глубокий вдох и задержала дыхание, чтобы успокоиться. Гнев из-за характерного для Чандраванши двуличия переполнял ее, заставляя сожалеть о своем предложении мирного решения конфликта.

— Письмо подписано лично царем Дилипой, — сообщила она и свернула письмо.

— Не царем Дилипой, — гневно прорычал Дакша. — А убийцей Дилипой из Царства зла!

— Война! — единодушно воскликнули члены совета.

Дакша посмотрел на хмурого Шиву. Тот едва заметно кивнул.

— Война! — яростно вскричал Дакша. — Мы выступаем через две недели!

*****

Браслет вдруг словно ожил. Он стал увеличиваться, пока не достиг гигантских размеров. Шива рядом с ним казался карликом. По краям браслета вспыхнуло яркое пламя. Три огромные змеи обратили свои головы в сторону Шивы. Та, что находилась в центре, кивнув на змею слева, прошипела:

— Она убила твоего брата, другая скоро получит твою жену!

Две змеи зловеще усмехнулись.

Шива угрожающе вытянул руку в сторону змеи в центре и закричал:

— Только посмей к ней прикоснуться — я вырву твою душу из…

— Но я…, — змея даже не заметила слов Шивы. — Я берегу себя. Я берегу себя ради тебя!

С бессильной яростью Шива взирал на змею.

— Я доберусь до тебя! — змея широко раскрыла пасть, способную поглотить Шиву целиком.

Глаза Шивы широко открылись. Он был весь в поту, его окружала кромешная тьма, ничего нельзя было увидеть. Шива пошарил рукой рядом с собой, пытаясь убедиться, что Сати здесь, с ним, в безопасности. Но ее не было. С похолодевшим сердцем Шива вскочил на ноги, почти уверенным в том, что змеи из его сна перебрались в явь.

— Шива! — раздался голос Сати.

Она сидела на краешке их постели. Небольшая палатка, в которой они спали, не могла вместить такой роскоши, как кровать и стулья. Эта палатку была их домом уже месяц, то есть все время похода армии Мелухи в Свадвип.

— Что-то произошло, Сати? — глаза Шивы привыкли к тусклому свету.

Он разглядел предмет, который крепко сжимал его рука. Это был тот самый проклятый браслет.

«Когда я умудрился его взять?»

— Шива, — повторила Сати.

Она собиралась поговорить с ним уже две недели. С тех пор как она узнала это все никак не находилось подходящего момента для разговора. Сати каждый раз убеждала себя, что пока рано, не время беспокоить мужа, переживающего не самых легких период своей жизни. Но дальше тянуть был нельзя. Он должен узнать об этом от нее, а не от кого-либо другого, тем более что в военном лагере не возможно ничего долго скрывать.

— Мне необходимо тебе что-то сказать.

— Да, — сказал Шива, все еще не отошедший от кошмара. — Я слушаю!

— Я думаю, что не смогу участвовать в этой войне…

— Как? Почему? — удивлению Шивы не было предела.

Он прекрасно понимал, что дело не в трусости, похоже, что Сати и не знала такого слова. Тогда в чем причина? И почему она сказала только сейчас, когда позади месяц похода через дебри, отделяющие Мелуху от Свадвипа. Пути назад нет — они уже на вражеской территории.

— Это совсем не похоже на тебя!

— М-м-м, Шива…, — Сати явно была смущена, так как в обсуждении некоторых вопросов Сурьяванши были весьма сдержаны. — У меня есть причины…

— Причины? Какие могут быть…

Догадка сверкнула в голове Шивы ярче любой молнии.

— О боги! Ты уверена?

— Да, — робко ответила Сати.

— Во имя святого озера! Я что, стану отцом?

Увидев какой радостью осветилось лицо Шивы, Сати пожалела, что так долго молчала.

— Ух ты! — Шива радостно завопил и подхватил Сати на руки. — Это лучшая новость, которую я слышал за последнее время!

Сати улыбнулась и положила голову на его крепкое плечо.

— Мы назовем нашу дочь в честь той, кто так тебе помогал последние два месяца, пока я был занят, — предложил Шива. — Мы дадим ей имя Криттика!

Сати в изумлении посмотрела на Шива. Она не верила, что можно любить его еще больше. Но так было! Она с улыбкой сказала:

— Но ведь может родиться и сын.

— Нет! — рассмеялся Шива. — Это будет дочь! А я ее буду любить и баловать!

Сати смеялась от души. Шива вторил ей. Впервые за два месяца им было так легко и хорошо. Он обнял Сати, чувствуя, как темная сила покидает его.

— Я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя!

*****

Шива поднял завесу и вышел из шатра, в котором теперь поселилась Сати. С ней постоянно находилась Аюрвати или Криттика, не считая группы младших лекарей, готовых удовлетворить любую ее потребность. Шива стал буквально одержим здоровьем и благополучием, как жены, так и еще не рожденного ребенка. Он при каждом удобном случае обрушивал на Аюрвати водопад вопросов о состоянии Сати.

Сурьяванши отважно и настойчиво продвигались вперед уже третий месяц. Путь оказался гораздо сложнее, чем ожидалось. Лес разросся здесь самым неимоверным образом. Болезни и дикие животные унесли жизни почти двух тысяч человек. При этом не убив ни одного врага. Наконец, после нескольких недель скитаний, стараниями разведчиков, они вышли к тому месту, где стояла армия Чандраванши.

Лагерь Чандраванши был разбит в широкой долине под названием Дхармакхет. Выбор места был вполне разумен. Это было открытое и ровное пространство, на котором огромная армия Свадвипа могла свободно маневрировать. Здесь их численное превосходство может сыграть решающую роль.

Армия Мелухи заняла долину недалеко от Дхармакеты. Она была не такая большая, зато ее легче было оборонять. Была надежда, что Чандраванши потеряют терпение и будут атаковать в невыгодных для себя условиях, но она не оправдалась. Армия Свадвипа не покинула своих позиций.

Шива смотрел в небо. Над лагерем кружил одинокий орел. Ниже пернатого хищника, ни сколько его не боясь, пролетели пятеро голубей.

«Странный знак».

Шаман племени Гуна наверняка бы предостерег, что сейчас неблагоприятное время для битвы, поскольку голуби символизируют скрытое преимущество врага.

«Не надо об этом думать. Все это чепуха».

Набрав полную грудь свежего утреннего воздуха, Шива собрался посетить шатер императора Дакши. Повернувшись, он увидел, что к нему направляется Нанди.

— Что, Нанди?

— О мой Господь, император срочно призывает тебя. Возникли серьезные проблемы.

Шива и Нанди поспешили к со вкусом украшенному императорскому шатру. Внутри они увидели беседующих Дакшу и Парватешвара, и сидящих в стороне Враку, Майяшрени и Драпаку. Причем, Драпаку сидел немного подальше от остальных.

— Это катастрофа, — простонал Дакша.

— О император, что случилось? — взволнованно спросил Шива.

— Мой Господь! Я рад тебя видеть! Мы стоим перед лицом большой катастрофы!

— Давайте не прибегать к таким словам, о император! — сказал Шива и обратился к Парватешвару. — Значит, твои подозрения подтвердились?

— Да, разведчики только что вернулись, — ответил полководец. — Чандраванши отправили сто тысяч воинов в обход нашей долины. Завтра к утру они перекроют ее с той стороны, и мы окажемся зажатыми между ними и основными силами.

— У нас не хватит сил, о мой Господь, сражаться сразу в двух местах! — вскричал Дакаш.

— Что же нам делать?

— Это были разведчики Вирабхадры? — уточнил Шива.

Парватешвар кивком подтвердил. Шива подал знак и Нанди в тот же миг выбежал из шатра. Вскоре Вирабхадра стоял перед советом.

— Каким путем идут Чандраванши? — спросил Шива друга.

— Они обходят высокие горы на востоке нашей долины и, видимо, войдут в долину в северной ее части.

— Парватешвар приказывал вам начертить карту?

— Да, — ответил Вирабхадра и положил на стол лист с начертанным планом местности.

Пальцем он показал маршрут, по которому шла вражеская армия.

Шива внимательно разглядывал карту, и перед его взором все четче и четче вырисовывалась прекрасная оборонительная позиция к северу от их лагеря. Он посмотрел на Парватешвар и понял, что мысли полководца работают в том же направлении.

— Что скажешь, почтенный Парватешвар? Сколько людей нам понадобится?

— Хороший вопрос! Это будет нелегким делом, но перевал кажется идеальным для обороны. Тысяч тридцать, я думаю, не меньше.

— Но мы вряд ли сможем выделить так много воинов! Я уверен, что и основные силы Чандраванши нападут завтра на юге. Нам пора расставлять людей на позиции.

Парватешвар мрачно кивнул. Похоже, мелуханцам придется отступить и подготовиться для битвы в другом месте.

— Я уверен, что пяти тысяч хватит для этого, о мой Господь!

Шива с Парватешваром даже не заметили, как Драпаку приблизился к столу. Он внимательно изучал на карте перевал, на который указал Шива.

— Взгляните сюда, — предложил Драпаку. — Ближе к перевалу горы сужаются до половины полета стрелы. Не важно, как велика их армия, атаковать перевал не сможет более сотни человек одновременно.

— Но, Драпаку, их столько, что они смогут отправлять сотню за сотней, практически непрерывно, — вступил в разговор Майяшрени. — А в местности с такими крутыми склонами ты не сможешь применить наши метательные орудия. Ты не сможешь их победить!

— А я и не говорю про победу, — ответил на возражение Драпаку. — Речь идёт о том, чтобы задержать их на день, не дать им ударить в тыл нашей армии.

— Я пойду туда! — заявил Парватешвар.

— Нет, мой господин! — твердо сказал Врака. — Нельзя оставить основные наши силы без твоего командования!

Шива обменялся взглядами с Парватешваром.

«Мне нужно быть здесь!»

— Я также не могу отправиться на перевал, — вслух произнес он.

Разочарование было написано на лице Парватешвара. Он вроде и был готов к этому, но в душе надеялся, что Шива докажет его неправоту. Но полководцу стало очевидно, что Шива собирается только наблюдать за ходом сражения, находясь рядом с Дакшой, в относительно безопасном месте.

— Для меня будет большой честью, о мой Господь, оборонять этот перевал, — торжественно произнес Драпаку.

— О, Драпаку…, — только и смог вымолвить Майяшрени, не произнеся того, о чем, собственно, подумали все присутствующие.

Оборонять северный проход в долину с пятью тысячами человек было поистине самоубийственной задачей.

— Драпаку, — сказал Шива. — Я не знаю, стоит ли…

— Стоит, о мой Господь! — прервал Шиву бывший викарма. — Я знаю — это моя судьба! Я буду удерживать перевал целый день. А если поможет Господь Индра, то и два! Принеси нам победу за это время!

— Это очень замечательно, Драпаку! — неожиданно оживился Дакша. — Но тебе нельзя терять времени. Отправляйся туда немедленно!

Драпаку без долгих слов и прощаний, быстро поклонившись, покинул шатер.

*****

Менее чем через половину прахары полк «Викарма» вышел из лагеря. Еще был ранний вечер, никто не спал, и практически вся армия могла видеть, как отважные воины следуют на север. Ни у кого не было сомнения насчет шансов вернуться обратно, но и признаков страха или малейшего колебания никто из них не проявил. Лагерь стоял в молчаливом страхе. У всех на уме была только одна мысль. Как викармы, пусть и бывшие, оказались способны на такое величие духа? Ведь им полагалось быть слабыми.

Впереди своего полка шел Друпаку. Лицо его было украшено боевой раскраской. Поверх брони он надел шафрановую накидку. Цвет Параматмы. В одежды такого цвета облачаются для последнего путешествия. Друпаку не рассчитывал вернуться.

Ему пришлось остановиться, так как перед ним неожиданно, выскочив из рядов провожающих воинов, оказался Видьюнмали. Прежде чем Друпаку успел хоть как-то среагировать, Ариштанеми выхватил свой кинжал. Рука Друпаку дернулась к мечу, но Видьюнмали был быстрее. Он рассек свой большой палец и провел им по лбу Друпаку. По древней традиции воинского братства это значило, что кровь Видьюнмали будет хранить в бою Друпаку.

— Ты лучше меня, Друпаку, — прошептал Видьюнмали.

Друпаку молчал, пораженный таким необычным поведением воина Ариштанеми.

Подняв высоко руку, крепко сжатую в кулак, Видьюнмали взревел, так, что было слышно по всему лагерю мелуханцев:

— Устрой им ад, викарма!

— Устрой им ад, викарма! — тысячи глоток подхватили клич и повторяли его снова и снова.

Друпаку и люди его полка замерли, впитывая уважение, в котором им долго отказывали. Слишком долго.

— Устрой им ад, викарма!

Кивнул головой, Друпаку быстро зашагал дальше, боясь, что его эмоции могут испортить торжество момента. Полк «Викарма» уверенно следовал за ним.

— Устрой им ад, викарма!

*****

Для этого времени года утро было необычайно теплым.

Поздно вечером, увидев на северном перевале воинов Мелухи, Чандраванши были сильно удивлены, что не помешало им немедленно атаковать. Всю ночь викармы удерживали их натиск, своей кровью покупая драгоценное время для основной армии.

Наступал день решающей битвы. И Шива был к ней готов.

Сати напевала древний гимн. В руках она держала ритуальный светильник с горевшим в нем священным огнем. Семь раз круговым движением она провела светильником над головой Шивы. Затем Сати погрузила палец в баночку с киноварью и вывела краской на лбу мужа длинный тилак.

— Вернись победителем или вообще не возвращайся!

Шива удивленно посмотрел на жену.

— Это так провожают на войну в Мелухе? Да? — улыбнулся он, обнимая Сати.

— Что? Да, нет, просто…, — Сати не могла найти слов от волнения. — Просто вернись целым и невредимым!

— Я вернусь, любовь моя, — нежно прошептал Шива. — Так легко тебе от меня не избавится.

Сати заставила себя улыбнуться:

— Я буду ждать тебя.

Они слились в поцелуе. Оторвавшись от губ Сати, Шива поспешно вышел из их палатки. Он опасался, что чувства его возобладают над разумом. В поисках каких-нибудь новых знамений он посмотрел на небо. Никаких примет там не было.

«Это даже к лучшему!»

Свежий ветерок разносил по долине звуки молитв и гимнов, сопровождаемых ритмичным барабанным боем. Все эти обычаи мелуханцев до сих пор казались Шиве странными. Хотя что-то проникло в его душу, когда брахманы воспели призыв к Индре и Агни. Слова людей и звуки барабанов слились воедино и пробуждали в людях воинственный дух. Ритм будет все время ускоряться и, когда придет время начать битву, достигнет своего пика. Шива уже был готов ринуться в бой. Он направил свои шаги к шатру Дакши.

— Приветствую тебя, о император! — воскликнул он, поднимая полг шатра.

Внутри уже пребывал Парватешвар и что-то говорил Дакше.

— Приветствую тебя, Парватешвар!

Полководец с улыбкой приветствовал Шиву.

— Есть новости от Драпаку? — спросил Шива. — Уже прахара прошла, как я что-нибудь о них слышал.

— Они все еще держатся и не дают Чандраванши пройти. Они выиграли для нас время, и да благословит их Господь Рама за это!

— Да, — согласно кивнул Шива. — Пусть Господь Рама их благословит! Пусть под его благословением пройдет весь этот день!

— О мой Господь! — Дакша сложил руки в молитвенном жесте. — Я уверен, что день этот принесет нам удачу. Ты согласен со мной?

— Да, — улыбнулся Шива.

Весть о том, что Драпаку со своим полком все еще держится, обрадовала его.

— Но более точно я отвечу по истечении четвертой прахары!

— Думаю, что ответ будет одинаковым и утром и вечером, — сказал Дакша. — Сегодня, после четвертой прахары царь Дилипа будет стоять здесь, закованный в цепи, ожидая справедливого суда над собой!

— Осторожнее, о император! — предупредил Дакшу Шива. — Не будем дразнить судьбу. Войну надо еще выиграть!

— Мы, без сомнения, сделаем это! Ведь с нами Нилакантха! Победа гарантирована!

— Чтобы победить Чандраванши, о император, понадобится что-то большее, чем мое синее горло, — возразил Шива, тем не менее, продолжая улыбаться. — Мы не должны недооценивать врага!

— Я не недооцениваю их, мой Господь! Но я и не недооцениваю тебя!

Спорить Шива не стал, он уже давно понял, переубедить Дакшу, когда он восторгается Нилакантхой, невозможно.

— Возможно, о мой император, что мне пора идти, — сказал Парватешвар. — Время пришло!

— Конечно, Парватешвар! Принеси нам победу! — сказал Дакша, а затем обратился к Шиве. — Мой Господь, на вершине холма для нас сделали удобное место для наблюдения.

— Место для наблюдения? — в голосе Шивы сквозило недоумение.

— Ну да. Почему бы не посмотреть на битву оттуда? И тебе оттуда было бы удобнее отдавать необходимые приказы.

Шива от удивления даже прищурился:

— Но император! Мое место среди воинов. Но поле битвы!

Парватешвар, выходящий из шатра, замер на месте. Он был поражен и в то же время обрадован тем, что оказался неправ.

— О мой Господь! Разве это занятие для Нилакантхи? — воскликнул обеспокоенный Дакша. — Тебе вовсе незачем пачкать руки кровью Чандраванши! Парватешвар схватит того проклятого Нага и бросит его к твоим ногам. Тогда ты сможешь его покарать, жестоко, но справедливо, так, чтобы все его племя помнило об этом многие века!

— Я даже не думаю о своей личной мести, о император! Речь идет о чести всей Мелухи! Мне ни на мгновение не приходила в голову мысль, что война затеяна ради меня одного, идет борьба добра со злом, борьба, в которой необходимо занять одну их сторон. И принять участие в борьбе! Я не могу просто наблюдать за дхармаюдхой, за священной войной!

Парватешвар наблюдал за Шивой сияющими от восхищения глазами. Он как будто слышал речь Господа Рамы!

— Но разве мы можем позволить себе рисковать твоей жизнью, о мой Господь! — умолял император. — Ты слишком ценен для нас. Я уверен, что война так и так будет выиграна. Ты вдохновил на борьбу всю страну и многие мечтают пролить кровь за тебя!

— Если люди мечтают пролить за меня сою кровь, то я также мечтаю пролить свою кровь за них!

Сердце полководца грозило выскочить из груди от той радости, что принесли эти слова. Радость, что нашелся тот, следовать за кем — великая честь! Нашелся тот, кто вдохновляет на великие подвиги. Нашелся человек, говорить о котором, все равно, что говорить о Господе Раме!

Дакша не на шутку разволновался. Он уже понял, что переубедить Шиву у него не получится, но все-таки прибег к еще одному немаловажному доводу:

— Подумай о Сати, мой Господь, о своей жене. Она не переживет, если ты не вернешься. Как я могу допустить, чтобы с моей дочерью такое произошло?

— Сати вернее расстанется с жизнью, когда узнает, что ее супруг уклонился от сражения в дхармаюдхе! Уж уважать меня она точно перестанет. И если бы не ее положение, она билась бы со мной плечом к плечу! И ты, о император прекрасно это знаешь!

Дакша смотрел не Шиву усталым, испуганным, взволнованным взглядом.

Шива широко улыбнулся ему:

— Все будет хорошо! Ничего со мной не случится!

Заметив проблеск сомнения в глазах императора, Шива добавил:

— При другом исходе Сати будет мной гордиться! Прости меня, о император, мне надо идти.

Поклонившись на прощание, Шива решительно вышел из шатра. Парватешвар, ведомый некой силой, устремился за ним.

Шива уже готовился вскочить на своего коня, когда услышал голос главного полководца Мелухи.

— О мой Господь!

Шива не обернулся.

— О мой Господь! — громче и настойчивее произнес Парватешвар.

На этот раз Шива резко повернулся в его сторону.

— Извини Парватешвар, я не сразу понял, что ты зовешь меня.

— Нет, мой Господь, тебя, — сказал Парватешвар, протягивая руку. — Именно тебя!

— Так в чем дело, отважный полководец?

Парватешвар стоял перед Шивой так же, как перед ним стояли сотники, вытянувшись в струну, прижав руки к бокам и на почтительном расстоянии. Перед ним был Махадева! Полководец медленно поднял сжатый кулак, поднес его к груди, а затем поклонился. Ниже, чем он обычно кланялся хоть какому-то человеку. Такие поклоны от него получало только изваяние Господа Рамы во время утренних обрядов.

На лице Шивы была странная смесь удивления и смущения. Он слишком сильно уважал Парватешвара, и теперь ему было неудобно видеть такое почитание в свой адрес.

Разогнувшись после глубоко поклона, но, так и не подняв головы, Парватешвар произнес:

— Для меня будет честью пролить свою кровь, сражаясь рядом с тобой, о мой Господь!

И поднял голову, добавил:

— Великой честью!

Шива рассмеялся, взял руку Парватешвара в свою и сказал:

— Если наши планы сбудутся, друг мой, вся наша кровь останется при нас!

Глава 23 Дхармаюдха

Армия Сурьяванши построилась в форме лука, сильного и гибкого. В центре стояли воины, готовые в любой момент поднять щиты и создать несколько «черепах». Как и было заранее задумано, легкая пехота разместилась на флангах, там же встали отряды кавалерии. Из-за ночного проливного дождя было решено не использовать в этот день колесницы, которые могли увязнуть в грязи и стать помехой в первую очередь для своих же воинов.

«Секретное оружие» Мелухи, необычные лучники, были помещены позади всех. Для каждого из них были изготовлены оригинальные лежаки, позволявшие стрелкам с наибольшим удобством пускать стрелы, размером подобные небольшим копьям. Скрытые за рядами пехоты, эти лучники долгое время будут невидимы и недосягаемы для Чандраванши.

Войско Свадвипа предсказуемо собиралось использовать свое численное преимущество. Чандраванши хотели сокрушительной атакой раздавить своих врагов. Для этого по всему фронту стояла пехота, полками по пять тысяч человек. Пятьдесят таких формирований растянулись, казалось, на всю долину. Это уже была внушительная сила, но за первым, стояло еще три ряда таких же полков, готовых буквально перемолоть любого, уступающего численностью, противника. Каждый полк отделяло от другого расстояние, достаточное для проезда конницы. Но командование Чандраванши, увидев армию Мелухи, отвело всадников также на фланги.

В целом, было очевидно, что полководцы Свадвипа следуют древним военным трактатам, ставшим уже священными книгами, догмы которых нарушать запрещено. При размере их армии старинная тактика, в принципе, все еще неплохо себя показывала. Но Чандраванши, конечно, не ожидали, что против них будет воевать молодой вождь горного племени, чей разум, свободный от предрассудков, внес новшества в правила ведения войны.

Шива ехал на передний край армии Сурьяванши и с каждым шагом его коня набирали темп и громкость пение брахманов и барабанный бой. Не смотря на то, что мелуханцы были в значительном меньшинстве, среди них не было ни малейшего намека на панику, никаких следов неуверенности. Страх был глубоко похоронен. Раздавались призывы к богам, но воины просили не помощи у небес, а быть свидетелями из подвига.

— Славься Индра!

— Славься Ваю!

— Победа во имя Агни!

— Смотри на нас, о Шакти Деви!

Все эти крики моментально стихли, когда воины заметили на холме великолепного белого коня, несущего высокого сильного человека. После коротко затишья раздался восторженный рев, достаточно громкий, чтобы боги без всяких молитв к ним, обратили свои взоры к происходящему на земле. Нилакантха поднял руку, приветствуя войско.

Шива в сопровождении Парватешвара и неотлучных Нанди с Вирабхадрой, приблизился к Враке. Тот спрыгнул со своей лошади и склонился. Парватешвар также покинул седло.

— Правый фланг возглавит Господь Нилакантха, — объявил полководец Враке. — Надеюсь, ты не против?

— Великая честь для меня — сражаться под командованием самого Господа Нилакантхи! — просиял Врака.

Он немедленно вытащил из-за пояса булаву, символ командира крыла армии, опустился на одно колено и протянул ее Шиве на высоко поднятых руках.

— О, люди, вы должны прекратить так преклоняться предо мной! — торжественно, с серьезным лицом, произнес Шива, затем не выдержал и рассмеялся. — Вы меня очень смущаете!

Он слез с коня и за плечи поднял Враку. Крепко обняв тысячника, Шива сказал:

— Я твой друг, а не твой Господь!

Ошарашенный Врака шагнул назад, душа его не могла справиться с потоком светлой силы, хлынувшей в него. Все, что он смог сделать, так это пробормотать:

— Да, мой Господь…

Шива, улыбаясь, покачал головой. Он взял булаву из рук Враки и высоко поднял ее над головой. Торжествующий рев тысяч человек был ему ответом.

— Махадева! Махадева! Махадева!

Вскочив на коня и держа поднятой руку с булавой, Шива поехал вдоль рядов воинов. Сурьяванши кричали все громче и громче:

— Махадева!

— Махадева!

— Махадева!

— Сурьяванши! — во весь голос, привстав в седле, прокричал Шива. — Мелуханцы! Слушайте меня!

Постепенно все стихли, желая услышать речь живого бога.

— Кто такой Махадева? — вскричал Шива. — Разве он сидит где-то на небесах и лениво посматривает на то, как простые люди делают то, что положено совершать ему? Нет!

Все воины внимали его словам. Некоторые тихо молились.

— Может быть, он нехотя раздает свои благословения, в то время как другие сражаются против зла? Может быть, он беззаботно взирает на эту борьбу и пересчитывает павших? Нет!

Когда Шива делал паузы, стояла полная тишина. Сурьяванши слушали Нилакантху.

— Человек становится Махадевой только тогда, когда он ведет борьбу за торжество добра! Человек не рождается из чрева матери Махадевой! Махадева выковывается в горниле войны, которую он ведет во имя добра, уничтожая зло на своем пути!

От его слов каждый воин чувствовал в себе прилив светлой силы.

— Я — Махадева! — изо всех сил взревел Шива.

Оглушительным ревом взорвалась армия. Их возглавляет Махадева! Бог богов! У Чандраванши нет шансов!

— Но я не один такой!

Мелуханцы растерянно замолчали. Что он имел в виду? Он не единственный? За Чандраванши тоже собирается воевать бог?

— Я не один такой! Я вижу перед собой сто тысяч Махадев! Я вижу сто тысяч человек, решивших сражаться на стороне добра! Я вижу сто тысяч человек, вышедших на битву со злом! Я вижу сто тысяч человек, способных уничтожить зло!

В изумлении воины Сурьяванши смотрели на Нилакантху и осмысливали его слова. Они не осмеливались поверить в то, что равны богам.

— Да! Каждый из вас бог! Каждый из вас Махадева!

У каждого в голове промелькнуло: «Я — Махадева?»

— Так кто здесь Махадева? — вскричал Шива.

— Мы все Махадевы! — ответил ему рев мелуханцев.

Чистая первобытная сила потекла по венам и жилам каждого истинного Сурьяванши. Они были богами! Разве имело теперь значение то, что врагов было вдесятеро больше! Они были богами! Даже если этих приспешников зла будет в сто раз больше, победа будет за мелуханцами! Ведь они были богами!

— Махедва! Махадева! — скандировала вся армия.

— Махадева! — кричал Шива. — Мы все боги!

Он выхватил меч, натянул поводья и поставил коня на дыбы. Указав острием на армию Чандраванши, Шива воскликнул:

— Наша цель — уничтожить зло!

Под восторженный рев армии Шива подъехал к сияющему Парвтешвару, рядом с которым находились Врака, Нанди и Бхадра.

— Отличная речь! — смеясь, сказал ему Вирабхадра.

Шива подмигнул другу в ответ. Затем он обратился к Парватешвару:

— Не пора ли нам обрушить на врага наш рукотворный дождь?

— Да, мой Господь, самое время, — полководец кивнул и дал знак знаменосцу. — Лучникам начать!

Знаменосец тут же поднял определенный флаг, красный с черной молнией. Еще несколько знаменосцев по цепочке передали приказ. Немедленно все пехотинцы опустились на колени. Шива и стоящие рядом с ним командиры быстро спешились и заставили встать на колени своих скакунов.

Смертоносный ливень из стрел начался.

Пять тысяч лучников, образовавших собой дугу, выгнутую в сторону противника, заставили небо почернеть от потока стрел. При таком обстреле внушающее трепет врагам построение воинов Свадвипа оказалось ловушкой для них же самих. Особенно пострадали ополченцы с их деревянными или кожаными щитами. Лишь воины регулярного войска худо-бедно спасались за своими обитыми металлом щитами, да и доспехи у них были значительно лучше и прочнее.

Прошло совсем немного времени, и боевой порядок Чандраванши стал ломаться. Самый большой урон от стрел понесла первая линия полков. Ряды ее дрогнули и люди, большинство из которых было ополченцами, побежали назад, внося хаос в линию, стоявшую за ними. Те полки, что стояли позади, еще не испытали на себе убийственное действие стрел мелуханцев, но всё увиденное не добавило им бодрости духа.

— Я отдам приказ увеличить дальность обстрела, — сказал Парватешвар Шиве.

Шива согласно кивнул. Знаменосец поднял нужный флаг. Лучники, получив сигнал, на несколько мгновений прекратили посылать стрелы. Слаженным, отработанным на учениях, движением, они изменили наклон своих лежаков и сразу же натянули луки. Теперь стрелы уверенно достигали второй линии полков Чандраванши. К беспорядку, вызванному летящей с неба смертью, добавилась суматоха от бегущих воинов первой линии.

— Парватешвар! Их кавалерия пошла в атаку, — сообщил Шива полководцу. — Они явно хотят обойти нас и ударить по лучникам. Наши всадники должны их перехватить!

— Да, мой Господь, я ожидал этого шага от Чандраванши, — сказал Парватешвар. — Вот почему я поместил нашу кавалерию на обоих флангах, да еще усилил ее Ариштанеми во главе с Майяшрени и Видьюнмали.

— Прекрасно! Но надо понимать, что наши всадники не должны чересчур выдвигаться вперед, чтобы не попасть под наши стрелы, и отступать им также нельзя. Им надо держать позицию и как можно дольше!

— Согласен. Наши лучники должны полностью выполнить свою задачу.

Парватешвар отдал подробные приказания знаменосцу, а также послал двух гонцов на фланги. Получив распоряжение полководца, Майяшрени и Видьюнмали повели свои полки вперед, чтобы сорвать атаку Чандраванши.

Между тем, беспорядок во второй линии полков Свадвипа достиг своего апогея. Лучники Сурьяванши, не обращая внимания на утомленные ноги и стертые до крови руки, продолжали безжалостно обрушивать на врага каскады тяжелых стрел. Избегая верной смерти, воины второй линии поломали свои прежде стройные ряды.

— Еще дальше, мой Господь? — спросил Парватешвар, опередив Шиву.

— Да, конечно! — немедленно согласился Нилакантха.

На востоке и западе долины ожесточенно бились всадники обеих сторон. Чандраванши понимали — если они не прорвутся к лучникам в ближайшее время, то исход всей битвы будет предрешен. И точно не в их пользу. Поэтому сражались они отчаянно, как раненые тигры. Мечи рассекали плоть и перерубали кости. Копья пробивали панцири. Люди, не обращая внимания на раны или потерянную конечность, продолжали неистово рубиться. Лошади, потерявшие своих наездников, наседали на лошадей противника.

Чандраванши изо всех сил пытались прорваться и перебить лучников, наносящих им ни с чем несравнимый ущерб. На их беду противостояли им Майяшрени и Видьюнмали, опытнейшие командиры, прославленные своей стойкостью и беспощадностью к врагам. Под их руководством кавалерия Мелухи успешно сдерживала яростный натиск превосходящих сил Чандраванши.

В это время лучники выпустили стрелы по третьей линии полков. Многие были убиты на месте, многие бежали. Но были и те, кто мужественно и мрачно держались, используя щиты, а когда те приходили в негодность, то и тела павших товарищей.

— Будем еще обстреливать их или начнем наступление? — спросил Парватешвар Шиву.

— Пусть еще стреляют. Я хочу нанести еще больший урон третьей линии. Это не займет много времени.

— Хорошо, мой Господь. Я только отдам приказ — половине лучников начать обстрел четвертой линии. Так мы организуем грандиозный переполох в самом центре их войска.

— Ты прав, Парватешвар, сделай это.

На западном фланге кавалерия Чандраванши, почувствовав безнадежность атаки, стала отступать. Самые горячие головы из воинов Ариштанеми бросились в погоню, но Видьюнмали вернул их. Он собрал своих всадников и вернул их на исходные позиции. Атака могла повториться.

Майяшрени столкнулся на своем флаге с более стойкими Чандраванши. Они несли тяжелые потери, но те мне менее, упорно сражались, не думая об отступлении. Мелуханцам приходилось прикладывать все силы, чтобы удержать свирепый натиск врага. В самый разгар схватки, когда непонятно было, на чьей стороне преимущество, вдруг прекратилась стрельба из лука и лучники покинули свои позиции. Командующий кавалерией Чандраванши тут же сообразил, что делать им здесь больше нечего и приказал своим людям немедленно уходить. Майяшрени, в свою очередь, также отозвал всадников Сурьяванши, чтобы успеть подготовиться к главной атаке, которая, как он знал, должна вот-вот начаться.

— Ну что, Парватешвар, вот и настала наша пора? — спросил Шива.

— Да, мой Господь!

Они уже были готовы разъехаться, каждый к своему крылу войска, как вдруг Шива обернулся и с лукавой улыбкой сказал полководцу:

— Ну, кто из нас первым ворвется в лагерь врага?

С удивленно поднятыми бровями, Парватешвар широко улыбнулся и ответил:

— Думаю, что это буду я, о мой Господь!

— Ну, это мы еще посмотрим! — с игривым вызовом в голосе воскликнул Шива.

Прижав себе бодрости таким образом, они разъехались. Парватешвар направил коня в сторону левого фланга. Шива, увлекая за собой Враку, Нанди и Вирабхадру, поскакал к правому крылу войска. В центре остался Прасенаджит, готовивший к атаке своих «черепах».

— Мелуханцы! — воззвал Шива к воинам. — Вот перед вами стоит враг и ждет своей смерти! Это случится сегодня! Сегодня зло будет уничтожено!

— Махадева! — взревели в ответ воины.

Воздух разрезал пронзительный звук раковин, подающих сигнал к атаке.

Выкрикивая боевые кличи различных воинских кланов, пехота Сурьяванши перешла в наступление. По центру медленно, но неумолимо шествовали тяжелые «черепахи», по бокам более стремительно шла легкая пехота, прикрываемая кавалерией. Серьезное сопротивление им могли оказать только остатки третьей и четвертой линии полков Чандраванши. Самые стойкие воины, выжившие и не ударившиеся в бегство после обстрела, пытались встать в боеспособное построение. Выходило у них плохо, трудно было отыскать значительный участок земли, не покрытый телами убитых. Все, что они успели, так это тесно сгрудиться в несколько рядов. И тут Сурьяванши нанесли удар.

Ход сражения практически не отличался от того, что планировали военачальники Мелухи на совете.

Неуязвимые «черепахи», ощетинившиеся тришулами, без труда прорвали первые ряды Чандраванши и уверенно разрезали армию Свадвипа на части. Пробиться через «черепах» у Чандраванши не было возможности, обойти их не давали полки легкой пехоты.

Шива вел свое крыло, беспощадно уничтожая всех Чандраванши, попавшихся на пути. Он видел, что врагов стало заметно меньше. Вытянувшись во весь рост, чтобы получше осмотреться, Шива был потрясен, увидев, как сильный отряд опытных, прекрасно вооруженных, воинов Свадвипа устремился атаковать одну их «черепах» с наименее защищённого бока. Если им удастся разрушить «черепаху» изнутри, это станет опасным поворотом в битве.

— Мелуханцы! — во весь голос закричал Шива. — За мной!

Поняв его замысел, знаменосец подал флагами соответствующие сигналы. Ревущий от ярости Нилакантха и его воины обрушились на отряд Чандраванши, пытавшихся одолеть «черепаху». У оказавшихся между двух огней воинов Свадвипа окончательно иссяк боевой дух.

То, что недавно было огромной, могущественной армией, теперь превратилось в разрозненные группы людей, продолжающих еще сражаться, хотя и осознавших, что битва ими проиграна. Когда Шива и Парватешвар сомкнули фланги, сомнений в победе Сурьяванши не было ни у кого. Армия Чандраванши подверглась сокрушительному разгрому.

Глава 24 Невероятное откровение

Сати выскочила из палатки, за ней устремились Криттика и Аюрвати.

— Не так быстро, Сати! — увещевала ее Аюрвати. — В твоем положении…

Сати на ходу обернулась и улыбнулась целительнице, но медленнее не побежала. Она так и вбежала в шатер императора, где, как ей сообщили, находились Шива с Парватешваром. Вход охраняли Нанди и Вирабхадра, они еле успели посторониться и пропустить Сати внутрь. Но Аюрвати и Криттику, тем не менее, они задержали.

— Простите меня, господа Аюрвати, — проговорил Нанди, повинно склонив голову. — Но у меня строгий приказ — никого не впускать.

— Это еще почему? — спросила удивленная Аюрвати.

— Я не знаю, моя госпожа, — ответил Нанди. — Прошу меня просить.

— Тебя не за что прощать, ты следуешь приказу.

Вирабхадра посмотрел на Криттику и пожал плечами:

— Извини, дорогая.

— Пожалуйста, не зови меня на людях, — смущенно попросила Криттика.

Войдя в шатер, Сати услышала как Парватешвар о чем-то спорит с Шивой:

— Я не знаю, о мой Господь! Мне кажется, что это бессмысленно.

То, что Парватешвар назвал Шиву «Господом», явилось для Сати сюрпризом. Но она быстро отбросила все мысли в сторону и с радостным криком бросилась к мужу:

— Шива!

— Сати? — как-то странно произнес Шива, поворачиваясь к ней.

Сати замерла на месте. Он даже не улыбнулся, увидев ее! Его лицо не сияло от радости победы! И раны не были перевязаны.

— Что случилось? — спросила Сати.

Шива молча смотрел на жену. Выражение его лица сильно взволновало и даже напугало Сати. Она обратила взгляд на полководца, лицо которого исказилось в натянутой улыбке. Так он обычно улыбался, когда хотел защитить ее от неприятных известий.

— В чем дело, Парватешвар?

Парватешвар в свою очередь перевел взгляд на Шиву и тот, наконец, сказал:

— Мы обеспокоены — что-то в этой войне пошло не так.

— Что вас может беспокоить? — поразилась Сати. — Вы одержали, пожалуй, самую громкую победу в истории Мелухи! Мой дед и то не так сильно разгромил Чандраванши. Вы должны гордиться!

— Мы не встретили ни одного Нага! — сказал Шива.

— Не было Нагов? — переспросила Сати. — Но как так…

В глазах Шивы виднелось недобро предчувствие.

— Если они так тесно связаны с Чандраванши, то должны были присутствовать на поле боя, — сказал он. — Они отличные бойцы и были бы полезны в сражении. Так, где же они?

— Может, они уже успели поссориться друг с другом? — предположила Сати.

— Не думаю, что это так, — не согласился Парватешвар. — Эта война была вызвана их совместным с Чандраванши нападением на Мандару. Почему бы Нагам не быть здесь?

— Шива, я уверена, что ты поймешь, в чем тут дело, — нежно произнесла Сати. — Успокойся.

— Проклятье! — не сдержался Шива и выругался. — Какое тут спокойствие!

Испугавшись такой небывалой страсти, Сати даже отшатнулась от мужа. Состояние Шивы не нравилось ей, вселяло страх. Но Шива все-таки сообразил, что он в своем гневе зашел стишком далеко. Он протянул к Сати свою покрытую пылью и засохшей кровью руку:

— Прости, любовь моя, просто я…

Его фразу прервал Дакша, стремительно ворвавшийся в шатер в сопровождении кого-то из своих младших советников.

— О мой Господь! — вскричал Дакша, заключая Шиву в объятья.

Шива заметно вздрогнул, ведь его тело было покрыто ранами. Дакша немедленно отпустил его.

— Прости, мой Господь, — извинился он за причинённую боль, а советника спросил. — Почему госпожа Аюрвати стоит снаружи? Пригласи ее сюда. Надо позаботиться о ранах наших победителей!

— Подожди немного, — остановил Шива советника. — Пусть нас пока не беспокоят. Раны не смертельные, подождут.

Повернувшись к Дакше, Шива сказал ему:

— О император, я должен сказать тебе…

— Позволь сначала говорить мне, о мой Господь! — не дал договорить Шиве Дакша. — Я должен поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня и для Мелухи! Ты сделал больше, чем мой отец. Это полная победа!

Шива обменялся кратким взглядом с Парватешваром. Дакша же продолжал, ничего не замечая:

— Сейчас сюда приведут царя Дилипу!

— Что? — не поверил Парватешвар. — Так скоро? Мы отправили несколько отрядов воинов в их лагерь совсем недавно. Они не должны были успеть вернуться!

— Нет, Парватешвар, это не они, — ответил ему Дакша. — Я еще раньше послал туда группу своих личных телохранителей. С высоты холма я видел все ваши действия, и когда победа была уже очевидной, мне стало страшно, что Дилипа струсит и пустится в бега. Поэтому, я поторопился помешать ему это сделать!

— Но, мой император! — воскликнул Парватешвар. — Разве нам не надо тщательно обдумать все условия и требования, которые мы выдвинем ему? Что мы ему станем предлагать?

— Предлагать? — удивился Дакша, глаза которого триумфально сияли. — Честно говоря, не вижу причин предлагать ему что-либо после того, как был наголову нами разбит. Он войдет сюда не для переговоров, а для приговора! И приговор Мелухи будет настолько справедлив, что семь поколений потомков Дилипы будут воспевать нам хвалу!

Никто не успел спросить императора, что же он имел в виду, как за пределами шатра раздался шум, свидетельствующий о том, что пленника доставили. Вошел командир телохранителей императора Каустав и доложил, что царь Дилипа, а также его сын и наследник Бхагиратха, готовы предстать пред правителем Мелухи.

— Постой, Каустав, еще не заводи их, — Дакша засуетился, рассматривая обстановку в шатре.

В итоге, он сел в кресло, стоящее в центре, попросил Шиву встать по правую руку от него. Сати почувствовала себя лишней на предстоящей церемонии, и направилась было к выходу из шатра, но Шива удержал ее за руку. Поняв, что муж нуждается в ее присутствии, она заняла место рядом с ним. Парватешвар встал слева от императора.

Дакша еще раз осмотрелся и громко крикнул:

— Вводите!

Шива рассчитывал увидеть человека, являющегося олицетворением зла. Несмотря на то, признаков участия Нагов в сражении не обнаружилось, он считал свою сторону на этой войне праведной. И говорить о полной победе он мог только тогда, когда посмотрит в глаза зловещего владыки Чандраванши.

Вошедший в шатер человек вызвал у Шивы своим обликом немалое удивление. Он оказался совсем не таким, как Шива его представал. В Мелухе, привыкшей употреблять Сомру, было редкостью увидеть старика. Царь Дилипа был стариком, правда, из-за своей красивой горделивой осанки он смотрелся гораздо моложе. Роста он был среднего, кожа носила темный оттенок, вся его фигура говорила о том, что в молодости Дилипа был весьма сильным человеком. Одежда царя Свадвипа резко контрастировала со скромными одеяниями мелуханцев. Его дхоти было ярко-розового цвета, накидка на плечах — фиолетовая с блестками, большую часть тела в изобилии украшали золотые бусы и браслеты. Лицо Дилипы лишь слегка было тронуто морщинами, видимо жизнь его хранила от больших потрясений и лишений. Его длинные волосы уже совсем поседели, хотя в бороде соли и перца было поровну. Голову царя венчала необычной формы, пестро украшенная корона.

— А где твой сын? Где Бхагиратха? — спросил Дакша.

— Я велел ему оставаться снаружи, так как его вспыльчивость может помешать нашему разговору, — Дилипа смотрел только на Дакшу, не обращая внимания на остальных присутствующих. — Разве вы, мелуханцы, не предлагаете гостям присесть?

— Предлагаем, — усмехнулся Дакша. — Но только гостям. Ты же, царь Дилипа, являешься нашим пленником!

— Да, конечно я это знаю. Просто попытался пошутить, — надменно произнес Дилипа. — Ну? Чего же Мелуха хочет от Свадвипа на этот раз?

Дакша насмешливо глядел на Дилипу.

— Вы уже захватили воды Ямуны сто лет назад, — продолжал говорить Дилипа. — Так что еще от нас вам надо?

Ничего не понимающий Шива посмотрел на Дакшу.

— Мы не захватывали воды Ямуны! — повысил голос рассерженный Дакша. — Они были изначально нашими, и мы их вернули себе!

— Пусть будет так, — махнул рукой Дилипа, не став спорить. — А сейчас-то ты чего от меня хочешь получить?

Ход разговора поражал Шиву. Они только что разбили армию этого человека. Он, вроде как, должен был покаяться. Но Дилипа держал себя с чувством собственного достоинства, как человек, уверенный в своей правоте.

Дакша окинул Дилипу доброжелательным взглядом и с улыбкой сказал:

— А я и не собираюсь ничего у тебя просить и требовать. Я, наоборот, хочу кое-что тебе дать!

Дилипа осторожно поднял брови:

— Дать мне кое-что?

— Да, я намерен дать вам возможность приобщиться к нашему образу жизни! К образу жизни Сурьяванши!

Во взгляде Дилипы сквозило подозрение.

— Мы приведем вас к нашему замечательному жизненному укладу! — продолжил Дакша, восхищаясь собственной щедростью. — Мы изменим вашу жизнь к лучшему.

— Измените нашу жизнь? — ехидно переспросил Дилипа.

— Вот именно! Мой главный полководец Парватешвар будет моим наместником в Свадвипе. Формальным правителем страны останешься ты. Парватешвар должным образом позаботиться о том, чтобы ваши погрязшие в беззаконии люди стали жить в соответствии с идеалами, принятыми в Мелухе. Отныне мы заживем как братья!

Пришло время Парватешвару с удивлением взирать на Дакшу. Меньше всего он ожидал, что его отправят в Свадвип.

С трудом сдерживая смех, Дилипа спросил:

— Неужели ты действительно веришь, что твой прямой как копье и твердолобый как таран полководец сможет править в Свадвипе? Мои подданные — живые люди, они гибки и подвижны! И они не нуждаются в ваших нравоучениях и в вашей морали!

— О, поверь, будет так, как я говорю! — сказал Дакша с усмешкой. — Твои люди будут слушать, все, что мы скажем. Ты просто не знаешь, от кого исходит истинный глас!

— Так просвети меня, чей это глас!

Указав на Шиву, Дакша торжественно сказал:

— Посмотри же, кто присутствует среди нас!

Повернувшись в сторону Шивы, Дилипа с сомнением в голосе спросил:

— Ну и кто это? Что, во имя Господа Индры, в нем такого особенного?

Шива напрягся, ему было неуютно и неловко. Дакша же уже почти кричал:

— Так соблаговоли, о царь Чандраванши, посмотреть на его горло!

Дилипа наградил Шиву новым высокомерным взглядом. Горло Шивы, буквально вспыхнуло яркой синевой, которую не могил скрыть так и не смытые кровь и пыль. Дилипа собирался уже отпустить очередное язвительное замечание, как вдруг улыбка исчезла с его лица. Из открытого рта не раздалось ни слова. Видно было, что царь Свадвипа потрясен.

Довольный произведенным эффектом Дакша, взмахнул руками, подобно факиру, показавшему удачный фокус, и произнес:

— Да, да, несчастный Чандраванши! На нашей стороне сам Нилакантха!

Дилипа смотрел ошеломленный взглядом ребенка, который только что обнаружил, что рука, так больно ударившая его, принадлежит его любимому отцу.

У Шивы сердце заныло от гнетущего беспокойства. Вся эта встреча проходила как-то не так.

Дакша поучительным тоном сообщил Дилипе:

— Может, ты не знаешь, но Нилакантха поклялся, что уничтожит зло, которое несет уклад жизни Чандраванши. Так, что ты и твои люди будут нас слушать!

Пораженный Дилипа смотрел на Шиву целую вечность. Наконец, он достаточно пришел в себя, чтобы шепотом вымолвить:

— Пусть будет так…

Прежде чем Дакша успел что-нибудь произнести, Дилипа, пошатываясь, как во сне, побрел к выходу из шатра. На самом пороге он обернулся и еще раз посмотрел на Шиву. Шива готов был поклясться, что разглядел несколько слезинок в этих гордых надменных глазах.

— О мой Господь! — Дакша вскочил со своего кресла, как только полог шатра опустился за Дилипой.

Император обнял Шиву, аккуратно, не тревожа его ран, и радостно сказал:

— Ты видел его лицо? Какое небывалое выражение!

Затем Дакша обратился к Парватешвару:

— Всё! Дилипа сломлен! У тебя не будет проблем в правлении Свадвипом. Ты справишься и принесешь им наш образ жизни. Мы войдём в историю, как люди, совершившие такое великое дело!

Шива не вникал в слова Дакши. Он искал причину охватившего его беспокойства. Как так случилось, что еще утром он считал эту войну справедливым и праведным деянием, а теперь, совершенно внезапно, прошло сомнение в ее правильности? Совсем запутавшись, он повернулся к Сати. Она нежно коснулась его плеча.

— О чем ты задумался, о мой Господь? — спросил Дакша, вторгаясь в беспокойные думы Нилакантхи.

Шива не ответил, только покачал головой.

— Я хотел предложить тебе торжественно въехать в Айодхью в царской колеснице Дилипы, — сказал Дакша. — Такая честь достойна твоего подвига, о мой Господь! Ты привел нас к этой славной победе!

Все это казалось сейчас Шиве таким мелким и маловажным, что он не нашел ни слов ни сил для ответа. Лишь рассеянный кивок головы свидетельствовал, что он вообще услышал императора.

— Вот и прекрасно! — просиял Дакша. — Я все устрою.

Император тут же отдал приказ своему советнику:

— Пригласи сюда госпожу Аюрвати. Пусть обработает раны нашего Господа! Завтра утром мы выезжаем в Айодхью. Необходимо немедленно взять столицу под контроль, прежде чем там воцарится хаос.

Дакша почтил Шиву поклоном и позвал полководца:

— Парватешвар, ты идешь со мной?

Парватешвар посмотрел на Шиву и тоже проникся беспокойством.

— Парватешвар! — настойчиво повторил Дакша.

Окинув взглядом Сати, полководец направился к выходу. Сати прильнула к Шиве и нежно положила свои ладони на его лицо. Глаза Шивы закрылись от усталости.

— Как ты себя чувствуешь, мой Господь? — раздался тихий голос Аюрвати, приподнявшей полог шатра.

Глаза Шивы приоткрылись, но он все равно пребывал где-то на границе сна и бодрствования. Внезапно он закричал:

— Нанди!

Нанди незамедлительно ворвался в шатер.

— Нанди, можешь мне найти платок для шеи?

— Платок, мой Господь? — спросил Нанди.

— Да!

— Э…, но зачем, мой Господь?

— Потому что он мне очень нужен! — не сдержавшись, рявкнул Шива.

Пораженный видом разгневанного Нилакантхи, Нанди поспешил уйти. Сати и Аюрвати удивленно смотрели на Шиву. Они собирались задать ему неизбежные в такой ситуации вопросы, но Шива рухнул на пол. Он потерял сознание.

*****

Он мчался изо всех сил, лес угрожающе тянулся к нему. Он отчаянно пытался выбраться из-под деревьев до того, как они вцепятся в него своими хищными когтями. Внезапно лесную тишь пронзил громкий протяжный крик.

— ПОМОГИ! Пожалуйста, помоги!

Он замер на месте. Нет, на этот раз он не сбежит! Он сразится с этим чудовищным человеком. Он — Махадева! Это его долг. Шива медленно обернулся, высоко поднимая меч.

— Славься божественный Рама! — закричал он и помчался в сторону поляны.

Острые шипы кололи и резали его ноги. Весь в крови, борясь со страхом, он бежал вперед.

«Я успею!»

«Я не подведу ее в этот раз!»

«Моя кровь смоет мой грех!»

Он перескочил через последний куст, позволив колючкам вдоволь отведать его плоти, и очутился на поляне. Щит прикрывал его, меч был готов ответить на удар. Но никто не нападал. Раздался странный смех. Он медленно опустил щит.

— О боги, нет! — завопил он в ужасе.

Женщина лежала на земле, сердце ее было пронзено мечом. Рядом с ней стоял маленький мальчик. Руки его были в крови. Страшный волосатый человек сидел в стороне на выступе скалы, показывая пальцем на мальчика. И смеялся.

— Н-Е-Е-Е-Т! — с криком Шива подскочил и проснулся.

— Что с тобой, Шива? — обеспокоенная Сати схватила его за руку.

Безумным взглядом Шива осмотрелся вокруг себя. Помимо его жены, здесь находились встревоженные Аюрвати и Парватешвар.

— Мой Господь?

— Все хорошо, Шива, все хорошо, — шептала Сати, нежно поглаживая его по лицу.

— Ты был отравлен, о мой Господь, — сообщила Аюрвати. — Мы думаем, что некоторые воины Чандраванши могли использовать отравленное оружие. У многих наших раненых такое же состояние, как у тебя.

Шива долго приходил в себя. Наконец он попытался встать с кровати, сам, не дав Сати помочь ему. Горло его было мучительно пересохшим. Увидев кувшин, он направился к нему, споткнувшись по пути. Поддерживаемый Сати, Шива утолил свою жажду.

— Кажется, я немало времени провел во сне, — Шива обратил внимание на зажжённые лампы и темноту снаружи.

— Да, — подтвердила Аюрвати. — Ты спал в течение полутора суток, мой Господь.

— Не может быть! Так долго? — изумленный Шива буквально рухнул на ближайший к нему стул.

Он заметил, что позади всех, в тени стоит человек. Правый глаз его скрывала повязка, вместо левой руки висела культя, замотанная бинтами.

— Драпаку?

— Да, мой Господь, это я!

— Во имя всех богов, Драпаку! Как я рад тебя видеть! Расскажи, как прошла битва на перевале.

— Я потерял слишком много людей, мой Господь. Половину, не меньше. И еще свою руку и глаз, — тихо добавил Драпаку. — Но по твоей милости, о мой Господь, мы держали их натиск, пока длилось главное сражение!

— Это не моя милость, друг мой, позволила тебе совершить такой подвиг, а твоя храбрость! Я горжусь тобой и твоими людьми!

— Спасибо тебе, о мой Господь, за такие слова!

Сати стояла рядом и перебирала густые волосы Шивы.

— Ты уверен, что в силах сидеть, Шива? Может, тебе лучше прилечь?

— Я достаточно належался, любовь моя, — со слабой улыбкой ответил Шива.

Но Сати его попытка пошутить не понравилась. Она прекрасно видела, что он хочет что-то забыть, пытается отвлечь внимание других от своей персоны. Неужели этот сон был гораздо хуже предыдущих?

— А где сейчас находится император? — поинтересовался Шива.

— Отец выехал в Айодхью этим утром, — ответила ему Сати.

— Он посчитал, что недопустимо оставлять Свадвип без правителя даже на короткий срок, — объяснил такую поспешность Дакши Парватешвар. — Он также уверен, что наша армия должна прошествовать через всю страну с царем Дилипой в качестве пленника. Так Чандраванши быстрее примут наши нововведения.

— А мы? Разве мы не поедем в Айодхью?

— И мы поедем, мой Господь! — пообещала Аюрвати. — Но через несколько дней, когда ты окончательно восстановишь свои силы.

— С нами сейчас двенадцать тысяч воинов, и они будут сопровождать нас по пути в столицу Свадвипа, — сказал Парватешвар. — Император Дакша настоял на том, чтобы Дилипа оставил с нами члена своей семьи, как гарантию, что на нас не нападут Чандраванши.

— Значит, в нашем лагере находится родственник царя Дилипы?

— Да, мой Господь, — ответил Парватешвар. — Это его дочь — Анандамайя.

После этих слов Аюрвати улыбнулась и покачала головой.

— Что? — не понял целительницу Шива.

Аюрвати смущенно поглядела на полководца, в это время в улыбке расплылась и Сати. Парватешвар, сверкая глазами, посмотрел на Аюрвати.

— Что происходит? — повторил свой вопрос Шива.

— Да ничего такого, мой Господь, — проворчал Парватешвар, явно смущаясь говорить на эту тему. — Просто она — сущее наказание!

— Тогда постараюсь не попадаться ей на глаза, — с улыбкой сказал Шива.

*****

— Вот этот путь мне кажется наиболее разумным, — Парватешвар провел пальцем по карте.

За пять дней Шива и другие пострадавшие от яда Чандраванши воины полностью поправились. На следующее утро было решено выступать в Айодхью.

— Да, думаю, ты прав, — рассеяно согласился Шива, мысли которого витали вокруг той встречи с царем Свадвипа.

«Это бессмысленно, хватит уже думать о Дилипе. Я уверен, что он играл и лицемерил во время встречи. Чандраванши — это зло! Они способны на любой обман. Война наша была праведной!»

— Значит, завтра утром — в дорогу! — заключил Парватешвар и повернулся к Сати. — Наконец-то мы сможем увидеть родину Господа Рамы, дитя мое!

— Да, было бы хорошо, — обрадовалась Сати. — Надеюсь, что Чандраванши не повредили храм Господа Рамы. Эти люди вполне могли его и разрушить.

Разговор их был прерван громкий шумом.

Парватешвар нахмурился и крикнул стоящему у входа в шатер Нанди:

— Эй, сотник, что там случилось?

— О мой господин, — раздался в ответ голос Нанди. — Госпожа Анандамайя пожаловала сюда и что-то требует. Мы не может ей помочь, и она хочет видеть тебя!

— Передай ей, чтобы ждала меня в своей палатке! — голос Парватешвара свидетельствовал о его негодовании. — Я скоро приду!

— Я не могу ждать! — донесся из-за полога шатра не по-женски громкий и сильный голос.

Шива махнул рукой, предлагая Парватешвару пустить дочь царя Дилипы внутрь. Полководец сам направился к пологу.

— Нанди, Вирабхадра! Пропустите нашу гостью, но сначала, убедитесь, что у нее нет оружия.

Анандамайя появилась в шатре, сопровождаемая Нанди и Вирабхадрой. Шива с интересом принялся ее разглядывать. Она была заметно выше своего отца. И потрясающе красивой! Прекрасное смуглое лицо на великолепном теле, порождающем у мужчин вожделение. Очаровательные, как у лани, глаза, и полные чувственные губы. Одета она была вызывающе. Короткое женское дхоти сильно не дотягивалось до талии и едва доходило до колен, оно буквально лопалось на пышных бедрах девушки. Это дхоти было лишь немногим больше набедренных повязок для купания у жителей Мелухи. Ее чоли была под стать дхоти, и не столько скрывала, сколько демонстрировала роскошную грудь девушки. Весь внешний вид царской дочери, ее фигура и ее наряд, источали грубую, животную страсть.

— Кто-то здесь думает, что мне есть, где прятать оружие? — вызывающим голосом спросила Анандамайя, поведя всеми своими прелестями.

Пораженные Сати и Нанди не сводили с нее глаз, Шива, переглянувшийся с Вирабхадрой, улыбнулись, сдерживая смех. Лишь Парватешвар угрюмо покачал головой.

— Как поживаешь, могучий Парватешвар? — сверкая улыбкой, без всякого стеснения меряя полководца взглядом, спросила девушка.

Брови ее при этом призывно изогнулись.

Чтобы не рассмеяться при виде густо покрасневшего Парватешвара, Шива собрал все свое самообладание.

— Какое такое неотложное дело привело тебя сюда, о моя госпожа? — с откровенным сарказмом в голосе произнес Парватешвар. — У нас здесь идет важный совет! Что ты хочешь?

— А мне действительно предоставят то, что я хочу? — спросила Анандамайя.

Еще сильнее покрасневший Парватешвар уже рычал от злости:

— О дочь царя Дилипы, у нас совершенно нет времени вести бессмысленные разговоры!

— Что ж, очень жаль, — простонала Анандамайя. — Ну, тогда, возможно, ты поможешь мне найти в этом жалком лагере, которым командуешь, немного молока и лепестки роз?

Парватешвар вопросительно взглянул на Нанди, мол, у нас, что, нет молока?

— Но мой господин! Ей не чашка молока нужна, а десять кувшинов!

— Десять кувшинов? — вскричал Парватешвар и затем обратился к дочери Дилипы. — И ты все это собираешься выпить?

— Вот еще, пить молоко! — возмутилась Анандамайя. — Мне необходимо принять ванну перед долгим путем, в который вы собираетесь отправиться завтра. Я должна подготовиться!

— Я подумаю, чем смогу помочь тебе, — обреченно вздохнул Парватешвар.

— О славный полководец, не надо думать. Просто сделай это для меня! — казалось, что Анандамайя в принципе не видит, в чем тут может быть затруднение.

Больше Шива не смог себя сдерживать и от души расхохотался.

— Что же тебя, хотелось бы мне узнать, так рассмешило? — с неподражаемым высокомерием спросила Анандамайя у Шивы.

— Изволь говорить с Господом уважительно, дочь царя Свадвипа! — сурово и громко сказал Парватешвар.

— Господь? — с усмешкой воскликнула девица. — Значит, он здесь стоит выше всех? Это тот самый герой, которым так бахвалился Дакша?

Она посмотрела прямо Шиве в глаза.

— Что же такого ты сказал моему отцу, что он замкнулся в себе и больше ни с кем не разговаривает? Меня ты, что-то, совсем не пугаешь!

Не на шутку рассерженный Парватешвар предупредил Анандамайю:

— Осторожнее, царская дочь! Ты не знаешь, с кем так говоришь!

Шива жестом призвал полководца успокоиться. Но если кто и нуждался в успокоении, так это Анандамайя. Она вдруг с уверенностью, закатив глаза, заявила:

— Господь? Что ты будешь делать, когда явится наш Господь и разобьет всех вас? Он спустится в Свадвип и уничтожит все то зло, что принесли вы на нашу землю!

«Что?»

— Нанди, уведи ее отсюда! — рявкнул Парватещвар.

— Нет! Постой! — вмешался Шива. — Что ты имела в виду, когда произнесла: «Явится наш Господь и разобьет всех вас?»

— А разве я обязана отвечать тебе, Господь Парватешвара?

Меч Парватешвара молнией вылетел из-за пояса и оказался очень близко к шее Анандамайи.

— Когда Господь что-то спрашивает, ты должна отвечать!

— О! — воскликнула царская дочь, нахально изогнув брови. — А ты всегда так быстр, или есть то, что ты делаешь не торопясь?

Меч полководца уже холодил горло Анандамайи.

— Ответь Господу, дочь Дилипы!

Девица улыбнулась и сказала:

— Да какие тут секреты! Мы ожидаем прихода своего Господа. Он явится в Свадвип и уничтожит злобных Сурьяванши!

Беспокойство исказило красивые черты лица Шивы.

— Скажи мне, кто этот самый твой Господь?

— Я не знаю. Он ведь еще не явился!

У Шивы защемило сердце от необъяснимого предчувствия. Он боялся задать следующий вопрос. Но что-то внутри него самого заставляло его сделать это. Он должен был спросить:

— Как же ты узнаешь, что перед тобой твой Господь?

— Почему тебя так это интересует?

— Мне надо это знать! — начал выходить из себя Шива.

Анандамайя посмотрела на Шиву, так, как обычно смотрят на сумасшедших.

— Говорят, что он должен появиться из-за пределов Сапт-Синдху. Он не будет не из Сурьяванши, не из Чандраванши. Но когда явится, то непременно встанет на нашу сторону.

Шива уже догадался, что это еще не все. Он изо всех сил сжал кулак и спросил:

— Ну? Что дальше?

— Дальше? Дальше говорится, что он выпьет Сомры, и горло его посинеет.

Громкий вздох вырвался из груди Шивы. Тело его напряглось. Мир, казалось, закружился вокруг него. Не понимавшая причин этого странного разговора и потому смущенная, Анандамайя нахмурилась.

— Это ложь! — воскликнул Парватешвар. — Признайся, Анандамайя, что ты лжешь!

— С чего бы мне…

Анандамайя прервалась на полуслове, наконец, разглядев, что шея Шивы укутана платком. В тот же момент все высокомерие исчезло с ее лица, а сама она почувствовала, как подгибаются ее колени, сами собой. Дрожащим пальцем она указала на Шиву и спросила:

— Зачем…, зачем ты носишь платок?

— Всё, Нанди, уводи ее, — потерял всякое терпение Парватешвар.

— Кто ты? — закричала Анандамайя.

Нанди при помощи Вирабхадры пытались вытащить ее из шатра. Девушка же с отчаянием им сопротивлялась.

— Покажи свое горло!

Тянувшему ее за руку Вирабхадре царская дочь нанесла такой удар ногой между ног, что бывалый воин согнулся пополам от боли. Сама же Анандамайя снова обратилась к Шиве:

— Кто ты? Во имя всех богов, кто ты такой?

Шива смотрел куда-то вниз, не осмеливаясь бросить взгляд на Анандамайю. Он с силой вцепился пальцами в подлокотники кресла, в котором сидел. Эта вещь показалась ему единственной незыблемой в этом катящемся в безумие мире.

Справившийся с болью Вирабхадра снова схватил Анандамайю за руку и потянул ее наружу. В это время девушка извернулась и укусила руку Нанди. Взвывший сотник оттолкнул ее, и она снова закричала:

— Ответь мне, будь ты проклят! Кто ты такой?

На мгновение Шива поднял голову и посмотрел в измученные глаза дочери Дилипы. Боль, хлеставшая из них, проникла в душу Шивы, уже и так страдающую от жаркого пламени совести.

Пораженная догадкой Анандамайя внезапно перестала сопротивляться. Воинов, державших девушку, поразило ее мучительное выражение лица. Прерывающимся голосом она прошептала:

— Ты же должен быть на нашей стороне…

Больше не упираясь, Анандамайя позволила Нанди и Вирабхадре вывести ее из шатра. Парватешвар, не смея смотреть на Шиву, опустил глаза. Он был хорошим Сурьяванши и не станет унижать Господа, замечая его временную слабость. Сати, наоборот, не желала оставлять супруга в такой миг в одиночестве. Она подошла и прижала свои ладони к его лицу.

Шива поднял голову и посмотрел на Сати глазами, полными слез и печали.

— Что я наделал?

Сати крепко обняла мужа и прижала его голову к своей груди. У нее не было слов, способных облегчить его боль. Она могла только просто обнимать Шиву.

Он же шептал и наполнял шатер отчаянием и горем:

— Что я наделал?

Глава 25 Свадвип

Только через три недели Шива со всеми своими спутниками достиг Айодхьи, столицы Свадвипа. Первую часть пути они проделали по старой, бывшей в ужасном состоянии извилистой дороге, которая привела их к Ганге. Далее они поплыли на восток по этой могучей, но капризной реке, до места ее слияния с другой рекой — Сарайю. Вверх по Сарайю, повернув на север, Шива поплыл в город, в котором родился Господь Рама. Выбранный маршрут был самым длинным из возможных, но, как ни удивительно, и самым быстрым, так как дороги в этой стране оставляли желать лучшего.

Волнение, охватившее сердца мелуханцев, было не удивительным. Они столько слышали о родном городе Господа Рамы! Никто из них не бывал в нем. Айодхья, «Неприступный город», был первым местом, благословленным священными стопами Господа Рамы. Все ожидали, что перед ними предстанет бесподобный сияющий град, чье великолепие не могло испортить даже присутствие Чандраванши. Также была надежда увидеть оазис порядка и закона, окруженный царством зла и хаоса.

Но всех Сурьяванши ждало разочарование.

Айодхья не была похожа на Девагири. Первое впечатление было многообещающим. Толстые внешние стены внушали мощь. В отличие от серых укреплений столицы Мелухи, здесь стены были разукрашены во все цвета, встречающиеся в сотворенном богами мире. Но все же большинство камней и кирпичей были белого, царского цвета Чандраванши. На башнях города реяли во множестве разноцветные знамена, установленные не для какого-то торжества, а были постоянными украшениями столицы.

Перед самыми воротами дорога делала несколько причудливых изгибов, что при штурме затрудняло работу тарана и осложняло передвижения слонов. Высоко над главными воротами, хорошо видимый издалека, находился искусно вылепленный полумесяц, направивший свое рога вверх. Под ним был начертан девиз Чандраванши: «Страсть. Красота. Свобода».

Только вступив в город, мелуханцы почувствовали удар, нанесенный по их любви к порядку. Ужаснувшаяся Криттика назвала увиденное «адом кромешным».

Никакой насыпи, как в Мелухе, в основании города не было. Если река Сарайю разольется, подобно своенравному Инду, то Айодхью, без всякого сомнения, затопит. Семь, построенных концентрическими кругами, городских стен, создавали впечатление надежной защиты. Однако, опытный взгляд Парватешвара определил, что стены эти строились без всякого плана неопытными в военном строительстве людьми. По мере роста города, стены одна за другой добавлялись к предыдущим. У них было множество откровенно слабых мест, которыми непременно воспользовались бы враги, штурмующие город. Возможно, что по этой причине Чандраванши выходили встречать противника далеко от столицы, в чистом поле, не рассчитывая успешно защитить свою столицу.

Все, что мелуханцы видели в Айодхье, укрепляло их уверенность в том, что Чандраванши склонны больше говорить, чем делать. В частности, это подтверждали их дороги. Земляные дороги в столице страны? Жителям Мелухи, тем более тем, кто бывал в Девагири, этого было не понять. Нет, одна дорога, отлично мощеная камнем, здесь была. Она называлась Царский Путь и вела, разумеется, от центральных ворот к роскошному дворцу правителя Свадвипа. Сами же горожане шутили, что вместо того, что искать на дорогах выбоины, им приходится искать дорогу среди выбоин. Не только дороги, но и планировка города, вид зданий и многое другое выглядело странно и нелепо для мелуханцев.

Кроме того, по всей Айодхье, там и тут, стояли палатки или временные постройки переселенцев, крестьян, бросивших свое хозяйство и перебравшихся в столичный город, чужеземцев, покинувших свою родину и вовсе уж непонятного сброда. Иногда эти строения с палатками образовывали целые кварталы и районы трущоб, соседствующие с местами жительства коренных горожан. Конечно, такое соседство было чревато конфликтами и скандалами. Цари Свадвипа пытались как-то уладить эту проблему, они узаконивали одни постройки и сносили другие. Они даже собирались построить для переселенцев нормальные дома. Но система управления городом и страной у Чандраванши была выстроена из рук вон плохо, что подтверждалось таким примером — за последние двенадцать лет ни одного такого дома для обитателей трущоб не было построено.

Все это наблюдали Шива со своими спутниками, и для них было вполне очевидно — город переживает период упадка. И конечно, истинные Сурьяванши были искренне возмущены. Да и то, разве можно довести до такого состояния родной город самого Господа Рамы? Неужели, так было всегда? И поэтому Господь Рама ушел с берегов Сарайю, чтобы основать Девагири на далекой реке Сарасвати?

И все же, отойдя от первоначального потрясения, мелуханцы стали замечать непривычный, неожиданный, подчас странный шарм в этом городе, погруженном в хаос. Если в том же Девагири все дома, в том числе и дворец императора, были однотипными, отличаясь в основном размерами, то здесь каждое здание носило черты индивидуальности. Некоторые дома были просто очаровательными, другие выражали мысли и страсти хозяев. Зодчие Свадвипа не ограничивали себя ни в размерах построек, ибо попадались гигантские дома, ни в их оформлении. Повсюду царило буйство красок, которого было не встретить в Девагири. К чести богачей Айодхьи следовало отметить, что ими были построены грандиозные сады, где любой мог прогуливаться и отдыхать, а также театры, храмы и дома-читальни, носящие имена их создателей. Их величие поразило мелуханцев. Вообще, Сурьяванши одновременно испытывали отвращения и восхищение этим оживленным городом, в котором необычайна красота соседствовала с безобразными проявлениями жизни.

Люди Айодхьи были живыми олицетворениями уклада жизни Чандраванши. Одежда женщин была чересчур открытой, вызывающей, не скрывающей, а подчеркивающей особенности их пола. Впрочем, и местные мужчины не отставали от женщин, многие их наряды казались мелуханцам просто дикими. Бросались в глаза и отношения между мужчинами и женщинами, представляющие собой только крайние проявления — от небывалой любви до лютой ненависти. Страсти кипели здесь на каждом шагу. В Айодхье ничего не делалось в малой степени, слово «умеренность» здесь было не в ходу.

Неудивительно, что население Айодхьи, такое неоднородное, неконтролируемое, бурлящее своими эмоциями, насмехалось над идеей Дакши насадить здесь образ жизни Сурьяванши. Когда император Мелухи въехал в столицу Свадвипа, население города стояло по сторонам Царского Пути, но никак не приветствовало завоевателя. Дакша же не рассчитывал на такой холодный прием, он наделся, что освобожденные от своего злого правителя люди будут осыпать его цветами. Для себя он объяснил такое поведение горожан врождённым страхом перед властью царя Дилипы.

Прибывший позже Шива не питал подобных иллюзий. Он ожидал чего-то гораздо худшего, чем безрадостное приветствие. Например, нападения, или какого-то другого вида осуждения за то, что принял сторону Мелухи, вместо защиты Свадвипа, как оказалось, также верящего в Нилакантху-Спасителя. Местные жители должны возненавидеть его за такой предательский, с их точки зрения, выбор. Сам Шива уже проникся убеждением, что Чандраванши не являются олицетворением великого зла, но и Сурьяванши не стали для него «неправильной стороной». Ему нравились мелуханцы, в подавляющем большинстве честные, порядочные, законопослушные люди, которым можно испытывать большое доверие. Шива был глубоко смущен и опечален своей кармой, своей будущей судьбой. Ему не хватало Брихаспати, его острых слов и мудрых советов.

Под грузом своих тяжелых мыслей Шива вылез из повозки и посмотрел в сторону дворца Дилипы. На мгновение его поразило величественное здание, но он быстро опомнился, подал руку Сати и вместе с ней взошел на лестницу, ведущую к дворцу. Им предстояло пройти сто ступеней.

Позади медленно поднимался Парватешвар. Шива обернулся, желая убедиться, что Анандамайя также идет за ними. Так и было. Она не разговаривала с Шивой с того самого дня, когда поняла, кем он является. Сейчас она поднималась с бесстрастным лицом, лишенным какого-либо выражения.

— Да кто это такой! — возмутился плотник, которого стражники не пускали на дворцовую территорию. — И почему наш царь так торжественно нарядился для его встречи? Да еще этот сумасшедший стоит рядом с ним!

— Сумасшедший? — переспросил его товарищ.

— Ты разве не знаешь? Сейчас все так называют этого дурака Дакшу!

Друзья рассмеялись.

— Тихо! — прошипел им стоящий рядом пожилой мужчина. — У вас молодых вообще ума нет? Айодхью унижают, а вам лишь бы посмеяться!

Тем временем Шива достиг площадки у дворца. Дакша почтил его глубоким поклоном. Шива со слабой улыбкой ответил тем же.

Дилипа также приветствовал Шиву поклоном, глаза его были полны влаги. Он тихим голосом произнес:

— Я не зло, о мой Господь. Поверь мне, я и мой народ — не зло.

— Что, что? — Дакша весь превратился в слух, пытаясь разобрать слова Дилипы.

У Шивы не было никакого желания хоть что-то говорить. Дилипа тоже молчал. Дакша покачал головой и предложил:

— О мой Господь, возможно, сейчас самое подходящее время, чтобы представить тебя жителям Айодхьи. Я уверен, что весть о явившемся к ним Нилакантхе воодушевит их.

Пока Шива мучительно искал причину для отказа, его заботливая жена ответила Дакше:

— Отец, Шива очень утомился. Дорога была долгая и трудная. Ему надо отдохнуть!

— Да, конечно, — извиняющимся тоном пробормотал Дакша. — Прости меня, мой Господь. Мое рвение не всегда оправдано. Почему бы тебе и не отдохнуть хорошенько сегодня? А представить тебя можно и завтра.

Шива взглянул на Дилипу, встретился взглядом с его полными тоски глазами. Затем он перевел взгляд на придворных царя, стоявших у него за спиной. Только у одного человека не было недопонимания происходящего. Шиву осенило, что для всех Чандраванши, кроме царя и его дочери, его личность является тайной. Даже сын Дилипы Бхагиратха не ведал, кто перед ним. Ни Дилипа, ни Дакша никому ничего не сообщили! Видимо, им хотелось провести торжественную церемонию при участии самого Нилакантхи.

— Мой Господь!

Шива обернулся к Парватешвару.

— Что? — шепотом спросил он.

— Я уведу наших воинов. Мы прошли парадным маршем по городу, больше им здесь делать нечего, — сообщил ему Парватешвар. — Они разместятся в лагере ранее прибывших наших полков. Я вернусь через прахару.

Шива лёгким кивком выразил свое согласие.

*****

Полуденное солнце засияло во всей своей красе. Шива стоял у окна и разглядывал город. С момента прибытия в Айодхью он почти все время молчал. Рядом с ним находилась Сита, она держала мужу за руку и пыталась влить в него часть своих сил. Шива не отрывал взгляда от величественного здания в самом центре города. На вид оно было построено из белого мрамора. По непостижимой причине, зрелище это успокаивало душу Шивы. Здание располагалось на самой высокой точке города, на пологом холме, и было видно из любого места Айодхьи. Шива задумался над этой странностью. Отчего на самом высоком и хорошо просматриваемом месте стоит это здание, а не царский дворец?

Громкий настойчивый стук нарушил ход его мыслей.

— Кто там? — недовольно спросил Парватешвар, поднимаясь с кресла в дальнем углу зала.

— О господин Парватешвар, — доложил Нанди. — Там дочь царя Дилипы, госпожа Анандамайя!

Парватешвар обреченно застонал и умоляюще посмотрел на Шиву. Но тот кивком велел открыть дверь.

— Пропусти ее, Нанди, — вздохнул Парватешвар.

Анандамайя вошла, сверкая улыбкой, тем самым вызвав подозрение у нахмурившегося Парватешвара.

— Чем могу тебе помочь, о моя госпожа? — спросил девушку полководец.

— Я много раз говорила тебе, чем ты можешь мне помочь, почтенный полководец, — дразнящим голосом ответила Анандамайя. — И если ты вспомнишь мой ответ вместо того, чтобы без конца задавать один и тот вопрос, то в итоге поможешь мне!

Парватешвар одновременно смутился и вспыхнул от гнева. Шива же впервые за три недели позволил себе улыбнуться. То, что дочь Дилипы вернулась к своей обычной манере поведения, неожиданно обрадовало его.

С низким поклоном Анандамайя обратилась к Шиве:

— Мне открылась истина, о мой Господь! Я сожалею, что последние недели была мрачна и угрюма. Но я испытывала огромное беспокойство. Ведь твое присутствие среди Сурьяванши может иметь две причины. Либо мы — зло, либо ты — не тот, за кого все тебя принимают и легенда лжива. Но согласие с любым из этих объяснений могло разрушить мою душу.

Шива пристально посмотрел на Анандамайю.

— Но только сейчас я поняла, — продолжала девица. — Легенда не лгала. И мы не зло. Дело в том, что ты чересчур наивен, а Сурьяванши, в коварстве своем воспользовались этим и ввели тебя в заблуждение. Но я исправлю это. Я покажу тебе всю доброту и благородство нашей жизни.

— Мы не коварные, как ты утверждаешь! — возмутился Парватешвар.

— О, Парватешвар, — томно вздохнула Анандамайя. — Я же тебе говорила — твои прекрасные уста достойны лучшего применения, чем просо вести пустые разговоры.

— Послушай, благородная девица, имей хоть какие-нибудь границы для своей наглости! — взорвался от негодования полководец. — Ты хочешь сказать, что зло — это мы, Сурьяванши? После того как я увидел, как относятся в Свадвипе к своим же жителям? Всё наше путешествие сюда на нас смотрели голодные глаза! Брошенные дети и старые отчаявшиеся женщины просят милостыню, сидя вдоль дорог и на улицах вашей столицы! А в это время богатые люди Свадвипа живут роскошнее императора Мелухи. У нас в Мелухе — идеальный уклад жизни! Я еще могу согласиться с Господом Нилакантхой, что вы не зло. Но вы совершенно не заботитесь о своем народе! Приезжайте к нам, поучитесь тому, как надо обеспечивать достойную жизнь своим соотечественникам. Тогда вся ваша жизнь, несомненно, улучшится!

— Улучшится? — взволнованно воскликнула Анандамайя. — Согласна, мы не идеальные. Признаю, что в вашей стране много того, что вы делаете лучше нас. Но мы, по крайней мере, даем нашим людям свободу. У нас не заставляют людей следовать нелепым законам, которые придумывает оторванная от реальной жизни элита страны.

— Даете людям свободу? Какую свободу вы предлагаете? Свободу грабить, воровать, убивать и просить подаяние?

— Я не собираюсь спорить о нашей культуре и морали! Твой ограниченный ум не в состоянии понять все выгоды нашего пути.

— А я и не хочу этого понимать! Мне противно видеть, как правят вашей страной. У вас нет правил. Нет законов. Нет контроля. Неудивительно, что вы, не считающие себя злом, осквернили себя союзом с Нагами! Вы совершаете подлые нападения и убийства, вместо того, чтобы сражаться как истинные кшатрии! Вы сами можете не быть злом, но зло есть в ваших деяниях!

— Союз с Нагами? О чем ты говоришь? По-твоему, мы все сошли с ума, чтобы заключить союз с Нагами? Думаешь, нам не известно, что общение с этими негодяями покрывает грязью душу на следующие семь рождений? Подлые нападения? Мы никогда не нападали на ваши города, селения и храмы! Да мы последние сто лет изо всех сил сдерживали вполне естественное желание взять реванш, и чтобы избежать войны ушли из приграничных земель. Мы разорвали все связи и все общение с вами! Вы отняли у нас Ямуну и мы смирились, довольствуясь лишь нижним течением Ганги. Отец мой ведь заявил вам, что мы не имеем никакого отношения к разрушению Мандары. Но вы не поверили. Да и зачем вам верить? Вам же нужен был повод для вторжения!

— Не ври мне! Не ври перед лицом Махадевы! Мы видели Чандраванши вместе с Нагами, которые занимались разбоем и убийствами на наших землях!

— И мой отец, и я от его имени заявляю тебе еще раз — мы не нападали, не разбойничали и не убивали на вашей территории, мы не нападали на гору Мандару! И мы не сотрудничаем с Нагами! Не исключено, что в их бандах могут быть жители Свадвипа, как могут быть и жители Мелухи. Но если бы вы согласись общаться с нами, мы вместе могли найти этих преступников!

— Вздор! Ни один Сурьяванши не будет действовать заодно с этими чудовищами! А что касается Чандраванши, участвовавших в нападениях на нашу страну, вам придется за них ответить. Тем более что Свадвип находится под нашим контролем!

— Ха! Под контролем! Если бы вы хоть немного общались с нами, то знали бы, что Свадвип не единое государство с одним правителем, как Мелуха, а союз нескольких царств. Айодхья — главное из этих царств, и все остальные цари платят нам подати за защиту и помощь на случай войны. В остальном они свободны, и живут, и управляют своими странами, как пожелают.

— Как это возможно? Ты хочешь сказать, что царь Свадвипа не имеет полной власти в собственной стране?

— Пожалуйста! — взмолился Шива, желая прекратить их спор, который отражал мысли, бушующие в его голове.

Он не хотел сейчас озадачиваться вопросами, на которые не мог дать ответа. Пока не мог.

Парватешвар и Анандамайя мгновенно замолкли. Шива повернулся обратно к окну, посмотрел туда и обратился к дочери Дилипы:

— Скажи мне, что это за здание?

— О мой Господь, — приблизилась к окну Анандамайя, сияя счастливой улыбкой. — Это храм Рам Джанмабхуми, построенный на месте рождения Господа Рамы!

— Вы построили храм в честь Господа Рамы? — воскликнул поражений ее словами Парватешвар. — Но он же из Сурьяванши, из ваших заклятых врагов!

— Это не мы построили храм, — Анандамайя раздраженно сверкнула взглядом в сторону полководца. — Но мы восстановили его и теперь с любовью за ним ухаживаем. И, кроме того, что заставляет тебя думать, будто Господь Рама был нашим врагом? Да, он пошел другим путем, возможно, будучи введенным в заблуждение, но он сделал много хорошего и для Чандраванши! В Айодхье его почитают как бога.

Глаза Парватешвара неимоверно расширились от удивления.

— Но он же поклялся уничтожить Чандраванши!

— Если бы он поклялся нас уничтожить, мы бы сейчас не говорили, верно? Он не стал нас трогать, ибо видел в нас добро! Он считал, что наш образ жизни имеет право на существование!

Парватешвар был крайне возмущен, однако не мог найти, чем возразить.

— А известно ли тебе полное священное имя Господа Рамы? — торжествующе спросила Анандамайя, желая закрепить свой перевес в споре с Парватешваром.

— Еще бы мне не знать, — усмехнулся полководец. — Господь Рама Сурьяванши, кшатрий клана Икшваку, сын Дашаратхи и Каушальи, супруг Ситы, почитаемый седьмым воплощением Вишну.

— Отлично, — просияла Анандамайя. — Но есть одно небольшое замечание. Ты пропустил слово, всего одно и очень короткое. Чандра! Его имя было Господь Рама Чандра!

Парватешвар насупил брови.

— Да, отважный полководец! — продолжила девушка. — Его имя означает «Лунный лик», так что он больше Чандраванши, чем ты думаешь!

— Обычные для Чандарванши выдумки и искажение смысла, — недовольно проворчал Парватешвар, пытаясь собраться с мыслями. — Вы предаете значение именам, но забываете о деяниях! Господь Рама говорил, что только карма определяет личность человека. Пусть в его имени было слово «луна», это ничего не значит. Значение имеют его деяния, достойные солнца. Он был истинным Сурьяванши!

— Разве не мог он быть одновременно и Сурьяванши и Чандраванши?

— Глупости! Такое просто невозможно! Одно противоречит другому!

— Если твой разум не может чего-то понять, не значит, что это невозможно! Противоречие — это часть природы, часть нашего бытия!

— Нет, это не так! Не может одна вещь быть правдой и ложью одновременно! Одни ножны вмещают только один меч!

— Значит, это маленькие ножны. По-твоему, Господь Рама был недостаточно велик, чтобы быть многогранной личностью?

— Ты просто играешь словами! — презрительно бросил Парватешвар.

Шива устал слушать спор, которому, казалось, не будет конца. Он вновь повернулся к окну и стал пристально вглядываться в храм. Он чувствовал его всем своим телом. Он чувствовал его своей душой. Он слышал мягкий шепот звучащего внутри у него голоса:

«Господь Рама поможет тебе. Он укажет тебе путь. Он успокоит тебя. Приди к нему».

*****

Уже было далеко за полдень, когда Шива один вышел на хаотично разбросанные улицы Айодхьи. Он шел на встречу с Господом Рамой. Сати даже не просилась пойти с ним, так как прекрасно видела его состояние и понимала, что ему необходимо побыть одному. На шее Шивы по-прежнему был повязан платок, но он еще с головой замотался в просторную шаль. За спиной у него висел щит, на поясе меч.

Шива бродил по улицам, рассматривал непривычного вида дома и другие постройки. Он впитывал новые для него запахи столицы Свадвипа. Никто его не узнавал и ему это очень нравилось.

Казалось, что жители Айодхьи жили, ни в чем себя не ограничивая. Уши Шивы уже болели от стоявшего гвалта. Отовсюду раздавались громкие эмоциональные голоса. Одни смеялись так, словно перебрали вина, другие кричали друг на друга из-за пустяков, и даже дрались, причем так, будто от этого зависела их жизнь. Несколько раз Шиву сильно толкали, и тут же налетали на него с руганью, мол, слепой, смотри, куда идешь. На базаре покупатели до исступления спорили с торговцами, как понял Шива, торговались из-за каких-то смехотворных сумм денег. Их увлекал сам процесс, а возможность сэкономить или выгоднее продать была уже не такой важной.

В небольшом саду в стороне от дороги Шива увидел несколько парочек, которые совершали друг с другом совершенно невероятные вещи. Их нисколько не волновало присутствие множества случайных зрителей. Во взглядах же прохожих было скорее не осуждение, а любопытство и даже возбуждение. Контраст с мелуханцами, стесняющимися даже обняться на людях, был велик.

Шива вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал прикосновение женской руки к своей спине. Он резко обернулся и увидел улыбающуюся ему молодую женщину. Она ему подмигнула. Тут Шива заметил подходящую к ним еще одну женщину, гораздо старше первой. Ему подумалось, что это может быть ее мать. Шива смущенно улыбнулся и поспешил уйти. Но только он повернулся, как по спине снова провели рукой, теперь уже сильнее и настойчивее. Шива был потрясен, когда увидел, что это сделала старшая из женщин, призывно ему улыбавшаяся. Он, недолго думая, быстрым шагом покинул базар, пока еще какие-нибудь выходки горожан не лишили его самообладания.

Шива продолжил свой путь к храму Рам Джанмабхуми. Чем ближе он подходил, тем тише становился шум Айодхьи. Это был самый тихий район города. Здесь, судя по изысканным домам и удобным широким улицам, проживали знатные и богатые Чандраванши. Оглядевшись, он увидел справа дорогу, ведущую к цели. Легко изогнутой дугой она уходила в гору. Вероятно, это была единственная, не считая Царского Пути, дорога в городе без ям. Вдоль дороги возвышались красивые гулмохуры, огненные деревья, своими ярко-оранжевыми листьями делая путь для ищущих утешения в храме светлым и радостным. Путь, который вел к ответам, к познанию. Путь к Господу Раме.

Сердце Шивы охватило беспокойство, он остановился, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Что он там найдет? Обрящет ли он покой? Найдутся ли там ответы? Он искренне надеялся встретиться там с чем-то добрым. А вдруг в храме заявят, что он совершил ужасную ошибку, и на его совести тысячи погибших в этой войне? Шива медленно открыл глаза, встряхнул головой и пошел дальше, повторяя про себя имя Господа.

«Рама. Рама. Рама».

Сделав всего несколько шагов, Шива снова остановился. Неподалеку, у дороги, он увидел старого, скрюченного человека, по всему было похоже, что он долгое время не ел. На лодыжке виднелась рана, которая гноилась из-за отсутствия должного ухода. Вместо одежды на нем был надет джутовый мешок, на плечах и талии закрепленный пеньковой веревкой. Он сидел на земле, правой рукой усердно чесал голову, пытаясь одолеть засевших в волосах вшей. Дрожащей левой рукой человек держал банановый лист со своей скудной едой, хлебом и какими-то то ли зернами, то ли кашей. Такую пищу подают нищим в самых дешевых харчевнях, хозяева которых хотят чуть-чуть улучшить свою карму. В Мелухе такую еду не предлагают даже животным.

Сильный гнев обуял Шиву. Этот старик просил милостыню, страдал и мучился практически у дверей храма Господа Рамы, и, казалось, никому нет дела до этого. Может ли страна, в лице своих правителей, так относится к своим соотечественникам? Нет, в Мелухе такое невозможно. Еды, по крайней мере, хватало на всех. Жильем также никто не был обделен. Да, уж точно этому старику не пришлось бы так унижаться, живи он в Девагири!

Внезапно весь гнев ушел, и Шива почувствовал прилив светлой силы. Он понял, что нашел ответ. Парватешвар был прав, в этом нет сомнений! Возможно, что Чандраванши и не зло, но они влачат жалкое существование! То, что хочет им дать Дакша, значительно улучшит их жизнь. Парватешвар наведет порядок, и под его правлением здесь будет царить изобилие и процветание. В таком свете и война больше не казалась бессмысленной, раз за ней последуют перемены к лучшему. Значит, не было и ужасной ошибки. Думая, что нашел ответы на свои вопросы, Шива возблагодарил Господа Шиву.

Судьба, однако, решила лишить Шиву утешения. Нищий старик заметил внимание прохожего к своей особе. Исполненный жалости взгляд Шивы и его сочувствующая улыбка заставили ожить изможденные щеки старика, когда он улыбнулся в ответ. Но это была улыбка не сломленного, просящего подаяние, человека. Тепло улыбаясь, на озадаченного Шиву смотрел человек, пребывающий в мире с самим собой.

Улыбка старика становилась все шире и приветливее, а слабая рука пыталась подняться в приветственном жесте.

— Не желаешь разделить со мной трапезу, сын мой?

Шива буквально остолбенел. Он вдруг почувствовал себя невероятно маленьким по сравнению с огромным сердцем этого человека, достойного сострадания.

Думая, что Шива не расслышал, старик повторил:

— Поешь со мной, сын мой! Здесь достаточно еды на двоих!

Сил ответить у потрясённого Шивы не нашлось. Еды в банановом листе едва хватило бы и одному человеку. Так почему этот старик еще и предлагает поделиться своей скудной пищей? Это было бессмысленно!

Видимо, старик счел Шиву слабослышащим, так как уже громче сказал:

— Садись со мной, сын мой, и поешь!

Шива еле нашел в себе силы покачать головой:

— Нет, спасибо тебе, добрый человек.

Лицо старика сразу помрачнело.

— Это хорошая еда, — сказал он, и в глазах его отразилась боль. — Иначе бы не предложил ее тебе.

Поняв, что оскорбил гордого старика, общаясь с ним, как с нищим, Шива произнес:

— Нет, нет, я не это имел в виду. Я вижу, что еда хорошая. Просто я…

Теплой улыбкой старик прервал Шиву:

— Тогда сядь рядом со мной, сын мой.

Шива согласно кивнул и сел прямо на землю. Старик положил банановый лист между ними. Там был хлеб и водянистая каша, еда, которую Шива только что считал непригодной для употребления. Старик глянул на Шиву и его полуслепые глаза просияли:

— Ешь!

Пришлось отломить кусочек хлеба, макнуть его в кашу и проглотить. Пища легко проскользнула вглубь тела, но тяжело легла на душу. У Шивы было такое чувство, что вся его праведность вытесняется из него. Старик великодушно улыбался.

— Давай, сын мой, поешь еще! Для твоего могучего тела нужно много еды!

Шива вздрогнул и посмотрел на старика. Тот своими худыми руками ломал хлеб, большие куски он протянул Шиве, оставив себе сущие крохи. Сердце Шивы упало куда-то вниз, слезы подкатили к глазам. Больше поднять взор у него не хватало сил. Он быстро съел все, что предложил ему старик. Вскоре еда закончилась.

«Свобода. Свобода иметь достоинство и благородство такими вот несчастными. Что-то невозможное в образе жизни Мелухи!»

— Ты утолил свой голод, сын мой?

Все еще не смея посмотреть старику в глаза, Шива кивнул.

— Вот и хорошо. Теперь иди. До храма путь не близок.

Шива был изумлен такой неожиданной щедростью. Широкая улыбка старика не скрывала его впалых щек. Он пребывал на грани голодной смерти и все же отдал практически всю свою еду незнакомцу. В сердцах Шива проклял сам себя за совершенное богохульство. Великое кощунство думать, что он мог быть «спасителем» для такого человека. Шива обнаружил, что непроизвольно, как будто под воздействием большой силы, клонится вниз. Он протянул руки и коснулся стоп старика.

Старик рукой нежно коснулся головы Шивы, благословляя его:

— Да найдешь ты, сын мой, то, что ищешь!

Шива поднялся на ноги, сердце ныло от чувства вины, к горлу подкатил вопль раскаяния, душа налилась небывалой тяжестью, все его праведные устремления были подавлены щедростью старика. Он знал ответ. То, что он сделал, было неправильно. Он совершил ужасную ошибку. Эти люди не были злом.

Глава 26 Вопрос вопросов

Путь к храму Рам Джанмабхуми вился по склонам полого холма и только потом заканчивался в обители Господа Рамы. Отсюда открывался захватывающий дух вид на город, лежащий внизу. Но Шива ничего этого не видел. Он не видел даже великолепного и гигантского здания храма, не говоря уж про живописные сады, окружающие его.

Храм был чистой поэзией, написанной белым мрамором божественным зодчим. Тот, кто создал храм, построил и лестницу, ведущую к нему, одновременно прекрасную и внушающую трепет. На площади перед храмом стояли грандиозные, искусно вырезанные из мрамора, статуи. Тщательно обработанные каменные колонны поддерживали купол храма из голубого мрамора, нарочито сделанного слишком вычурным, вызывающим.

Зодчий прекрасно знал, что любимым временем для Господа Рамы было утро. Не случайно, на потолке храма было красками написано утреннее небо, так же, как оно выглядело, если бы не было крыши.

Купол был увенчан высоченным шпилем, не менее пятидесяти человеческих ростов. Он был подобен руке, протянутой в приветственном жесте к богам. К чести Чандраванши, в храме никак не отразились их необузданные чувства и страсти. Его сдержанная красота вполне соответствовала спокойному характеру и вкусам Господа Рамы.

Ничего этого Шива не замечал. Он не увидел причудливо вырезанных статуй и внутри святилища. В центре стояло изваяние самого Господа Рамы, окруженного изображениями его близких. Справа статуя его возлюбленной жены Ситы, слева — его преданный брат Лакшман. В ногах Господа Рамы стоял на коленях его любимый ученик — Хануман из племени Вайюпутра, то есть Сыновья бога ветра.

Посмотреть в глаза Господа Рамы. Это было выше сил Шивы. Он боялся увидеть там свой приговор. Спрятавшись за колонной, он присел, терзаемый скорбными мыслями. Когда Шива больше не смог сдерживать чувство вины, из глаз его хлынули слезы. Пытаться остановить их поток было невозможно, как невозможно остановить разлив реки в половодье. Охваченный раскаянием, Шива до боли закусил свой кулак. Затем он поджал ноги к груди и опустил на колени голову.

Погруженный в свою печаль, Шива не ощутил сострадательного прикосновения руки к плечу. Так как реакции не последовало, рука слегка сжала его плечо. Шива догадался, кто это, но головы не поднял. Ему не хотелось показаться слабым, с глазами, полными слез. Ссохшаяся от старости, но нежная, рука, отпустила плечо, а ее владелец принялся терпеливо ждать, пока Шива окончательно успокоится. Когда время пришло, он вышел вперед и сел перед Шивой.

Все еще мрачный Шива почтил пандита сложенными у груди ладонями. Пандит выглядел почти точно также, как и пандиты из храма Брахмы и храма в Мохан-Джо-Даро. Такая же большая белая борода, такие же длинные седые волосы. Из одежду — накидка и шафрановые дхоти. Такое же лицо со спокойной приветливой улыбкой. Разве, что этот пандит был шире в талии, чем виденные Шивой ранее.

— Неужели всё так плохо? — спросил пандит.

Глаза его сузились, а голова слегка наклонилась. Вся его поза выражала сочувствие. Он терпеливо ждал ответа. Не подымая головы, Шива простонал:

— Ты не знаешь, что я сделал…

— Я знаю.

Теперь Шива посмотрел на пандита глазами, полными удивления и стыда.

— Я знаю, что ты совершил, о Нилакантха, — сказал пандит. — И я снова спрашиваю — неужели это так плохо?

— Не называй меня Нилакантхой! Я не заслуживаю этого имени, — навзрыд воскликнул Шива. — У меня на руках кровь многих тысяч людей!

— Да, многие тысячи погибли, — кивнул пандит. — Вернее, сотни тысяч. Но ты думаешь, что они не умерли бы, если тебя не было бы рядом? Действительно ли их кровь на твоих руках?

— А как иначе? Ведь именно моя глупость привела к этой войне! Я не ведал, что творил. На меня была возложена ответственность, которой я оказался недостоин! И как результат — сотни тысяч убитых!

Сжав кулак, Шива ударил себя по лбу в попытке унять жар, пульсирующий в его голове. Пандит с удивлением уставился на темно-красное пятно на лбу Шивы, прямо между глаз. Оно не походило на сгусток крови, так как было еще темнее, почти черным. Пандит сдержал себя и промолчал. Сейчас было не совсем подходящее время.

— Все из-за меня, — продолжал убиваться Шива. — Это моя вина.

— Воины, друг мой, это Кшатрии, — все также спокойно произнес пандит. — Никто не заставлял их умирать. Они сами выбрали этот путь, зная, на что идут и чем рискуют. И они знали, какую славу могли обрести! Нилакантха же не тот человек, на которого можно возложить ответственность супротив его воли. Это был твой выбор. Ты был рожден для этого.

— Рожден для этого? — в полном замешательстве переспросил Шива.

Пандит как будто не заметил этих слов и продолжил:

— Ничего не происходит случайно. Если тебе приходится пройти через весь этот хаос и кошмар, значит за этим стоит божий промысел.

— Какой божий промысел, будь он проклят, может стоять за таким кровопролитием?

— Уничтожение зла. Как, по-твоему, достаточно веская причина?

— Но я же не уничтожил зло! — почти заорал Шива. — Эти люди — не зло! Они просто другие. Быть другим — не есть быть злом!

Лицо пандита расплылось в его обычной загадочной улыбке.

— Именно так. Они — не зло, они — другие. Ты понял это очень быстро, друг мой. Гораздо быстрее, чем предыдущий Махадева!

Догадка молнией вспыхнула в голове Шивы:

— Господь Рудра?

— Да! Господь Рудра!

— Но ему-то удалось уничтожить зло! Он ведь победил асуров!

— А кто сказал, что асуры были злом?

— Да я сам читал про это в…, — Шива замолчал, он, наконец, понял.

— Верно, — улыбнулся пандит. — Ты верно подумал. Чандраванши и Сурьяванши видят друг в друге зло, как раньше это делали девы и асуры. Ты читал книгу, написанную девами. Кем там еще могли быть вставлены асуры?

— Хочешь сказать, что они были подобны сегодняшним Чандраванши и Сурьяванши?

— Даже больше, чем ты можешь себе представить. Девы и асуры, Чандраванши и Сурьяванши, все это проявление двух уравновешивающих жизненных сил. Двойственность!

— Двойственность?

— Да, двойственность лежит в основе самой вселенной. Есть два начала — мужское и женское. Асуры и Сурьяванши представляют собой мужское начало. Соответственно, девы и Чандраванши — женское. Названия меняются, но остаются прежними принципы, которые они обозначают. Они будут существовать всегда. Способа их уничтожить нет! Иначе погибнет вся вселенная.

— И каждая сторона видит свою борьбу с другой, как борьбу со злом?

— Именно так! — просиял пандит.

Ум Шивы не утратил остроты даже в это тяжелое для него время.

— Но они не постоянно пребывают в борьбе. Случались длительные периоды мира и сотрудничества. А во времена раздоров, конечно, они объявляли друг друга злом. Спор о разнице во мнениях насчет образа жизни становилась борьбой добра и зла. Вот и выходит, что Чандраванши не зло, они просто другие. Какой, по-твоему, должны быть позиция Нилакантхи, узнавшего это?

— Он не должен склоняться к какой-то одной точке зрения! — пелена тьмы спадала с очей Шивы.

— Прекрасно! Нилакантха обязан поставить себя выше всего этого! Он должен быть лишен всяких предубеждений.

— Но у меня и не было никаких предубеждений! Я был твердо уверен в том, что Чандраванши являются злом! Возможно, Анандамайя была права, и я действительно наивен, и меня легко ввести в заблуждение.

— Не будь так строг к себе, друг мой. Нельзя знать все наперед. Ты должен был явиться, с той или иной стороны. И когда ты встал на одну сторону, другую сразу же начал рассматривать как зло. Это неизбежно, но ты рано осознал свою ошибку. Господь Рудра сделал это очень поздно. Он практически полностью уничтожил асуров, прежде чем обнаружил, что они не зло, а просто другие.

— Практически полностью уничтожил? Ты хочешь сказать, что асуры и сейчас могут существовать?

Пандит ответил загадочной улыбкой.

— Поговорим об этом в другой раз. Сейчас тебе надо понять — ты не первый Махадева, введенный в заблуждение. Да и не последний. А теперь только представь, какое чувство вины должен был испытывать Господь Рудра!

Шива молчал, глаза его смотрели в пол. Что бы там не чувствовал Господь Рудра, это не умаляло ту горечь, что разъедала его душу. Пандиту не обязательно было уметь читать мысли, чтобы понять состояние Шивы. Он продолжил:

— Ты принял лучшее решение, которое вообще можно было принять в подобных обстоятельствах. Я знаю, это будет слабым утешением — но быть Нилакантхой нелегко. От бремени вины тебе уже не избавиться. Я знаю, какой ты человек, и понимаю, как трудно тебе будет с этим жить. Ты не сможешь игнорировать вину и боль, для этого у тебя слишком великое сердце. Все, что тебе нужно — это следовать своей карме и своему долгу, несмотря на любую боль. Это судьба и призвание Махадевы!

— Да какой из меня Махадева? Зачем я такой нужен? Если я не знаю, что такое зло, как я его смогу уничтожить?

— А кто сказал, что ты должен его уничтожить?

Пораженный Шива поднял голову и впился глазами в пандита. Его раздражали все эти игры словами, которые так любили мудрецы. Заметив нарастающий гнев во взгляде Шивы, пандит поспешил пояснить свои последние слова:

— Могущество зла сильно преувеличено, друг мой. Уничтожить его не так уж и трудно. Порой достаточно сил нескольких хороших человек. Во все времена, когда зло высоко поднимало голову, его ждала одна и та же участь. Его уничтожали.

— В таком случае, зачем нужен я?

— Твое предназначение — ответить на самый важный вопрос.

— Какой же?

— Что есть зло?

— Что есть зло?

— Да! Было много войн между людьми в прошлом, и будет много в будущем. Так устроен мир. Но только Махадева способен превратить одну из этих войн в борьбу добра со злом! Только Махадева способен узнать истинное зло и повести людей против него. Он должен успеть, прежде чем зло окрепнет так, что будет в состоянии уничтожить всю жизнь.

— Но как мне распознать зло?

— В этом я тебе ничем не помогу, друг мой. Я не Махадева. На этот вопрос ответ ты должен найти сам. Ноу тебя есть сердце. Есть разум. Держи их открытыми, и когда зло предстанет перед тобой, ты узнаешь его!

— Предстанет передо мной?

— Именно так! — сказал пандит. — У зла есть с тобой связь. Оно явится к тебе. Если будешь держать сердце и разум открытыми, то ты сразу же узнаешь его. Я лишь могу помочь советом — не спеши распознать зло. Жди его, оно само к тебе придет.

Шива нахмурился и вновь обратил взор вниз, пытаясь понять разобраться в их странном разговоре. Затем он решительно встал и посмотрел на статую Господа Рамы. Нет, он не увидел у изваяния осуждающего взгляда. Вместо этого, лицо Господа Рамы озаряла теплая, вселяющая надежду, улыбка.

— Твой путь не окончен, друг мой. Он только начался. И ты должен идти дальше, иначе зло восторжествует!

Глаза Шивы уже не были влажными. Его бремя не стало легче, но он почувствовал в себе силы нести его. Он должен пройти свой путь до самого конца.

Шива посмотрел на пандита и улыбнулся:

— Кто вы такие?

Пандит тоже улыбнулся:

— Я знаю, что тебе был обещан ответ на этот вопрос. А клятва кого-то из нас относится и ко мне, и я не нарушу ее.

Шива пристально смотрел на пандита и ждал ответа.

— Мы — Васудевы!

— Васудевы?

— Да. Каждое воплощение Вишну оставляет после себя группу людей, давая ей два поручения. Первым делом им надо оказать помощь следующему Махадеве, когда он явится.

— А второе?

— Второе поручение — когда придет время, один из нас должен будет стать следующим Вишну. Господь Рама, седьмое воплощение Вишну, назначил своим преемником Васудеву, своего любимого последователя. А мы все — Васудевы, члены его клана.

Размышляя над услышанным, Шива не отрывал взгляда от пандита. Одна мысль, пришедшая ему в голову, заставила его нахмуриться.

— А Махадевы оставляли после себя такие группы людей? Господь Рудра сделал это?

Пандит радостно улыбнулся, довольный сообразительностью Шивы. Его собрат из храма в Мохан-Джо-Даро не ошибся, этот человек достоин быть Махадевой.

— Да! Господь Рудра действительно оставил после себя таких людей. Этот клан носит название Ваюпутра.

— Ваюпутра, — медленно произнёс Шива.

Странно, но название клана звучало до боли знакомо.

Пандит положил руку ему на плечо.

— Оставь это для следующего раза, друг мой. Я думаю, что мы и так хорошо побеседовали сегодня. Иди домой и найди утешение в объятьях любимой жены. Завтра будет новый день. А твое предназначение подождет до поры до времени. Иди домой, друг мой.

Шива улыбнулся пандиту. Улыбка получилась загадочной, не характерной для простого нрава вчерашнего горца. Но теперь он уже является жителем Хинду. Он наклонился и коснулся кончиками пальцев стоп пандита.

Пандит благослови его, положив ладони на голову Шиве:

— О Виджайбхава, удачи тебе! Славься гуру Вишвамитра! Славься гуру Васиштха!

Шива еще раз поклонился и пошел к выходу из храма. У самых ступеней он оглянулся, желая еще раз увидеть пандита. Тот сидел на полу и почтительно касался головой того места, которое только что покинул Шива. С улыбкой на лице Шива слегка покачал головой. Затем он перевел взгляд с пандита на изваяние Господа Рамы и отдал ему прощальный поклон.

Тяготившее его до этого бремя уже не казалось таким тяжким. Зато он чувствовал в себе столько сил, что его не пугали никакие ноши.

Спускаясь вниз он с удивлением заметил стоящую там, рядом со статуей апсары, Сати. С радостной улыбкой Шива ускорил шаг. Встреча с ней была желаннее, чем с кем-либо во всем мире.

Внезапно Шиву пробрал озноб. Он увидел как позади Сати, за деревьями, крадется человек, закутанный в мантию. Легкий ветерок выдал его присутствие. Сати проследила взгляд Шивы и обернулась. Из-за деревьев появилась фигура в маске Холи.

«Это он!»

Сердце Шивы бешено забилось. Он находился на значительном расстоянии от Сати. Наг же был совсем близко. Все трое замерли на месте, оценивая ситуацию. Первой стала действовать Сати. Сделав шаг в сторону, она стремительно выхватила висевший на поясе кинжал и метнула его в Нага. Тот слегка отклонил голову и кинжал, едва не задев его лицо, пролетел мимо и глубоко вонзился в растущее за ним дерево.

Рука Шивы потянулась к мечу.

Наг обернулся, извлек кинжал из ствола дерева и ловким движением примотал его к своему правому запястью ремешком. После этого он устремился вперед.

— Сати! — вскричал Шива, бросаясь к жене с мечом в руке.

Оглавление

От переводчика

Глава 1 Он явился!

Глава 2 Земля чистой жизни

Глава 3 В его жизни появилась Она

Глава 4 Обитель богов

Глава 5 Племя Брахмы

Глава 6 Викармы, носители несчастливой судьбы

Глава 7 Неоконченное дело Господа Рамы

Глава 8 Напиток богов

Глава 9 Любовь и ее предназначение

Глава 10 Чужак в капюшоне

Глава 11 Нилакантха представляется народу

Глава 12 Путешествие по Мелухе

Глава 13 Благословение нечистых

Глава 14 Пандит из Мохан-Джо-Даро

Глава 15 Испытание огнем

Глава 16 Солнце и земля

Глава 17 Сражение у деревни Кунджа

Глава 18 Сати и Огненная стрела

Глава 19 Торжество любви

Глава 20 Нападение на Мандару

Глава 21 Подготовка к войне

Глава 22 Царство зла

Глава 23 Дхармаюдха

Глава 24 Невероятное откровение

Глава 25 Свадвип

Глава 26 Вопрос вопросов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg