«Пион уклоняющийся»

Пион уклоняющийся (fb2) - Пион уклоняющийся 1500K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Николаевна Мясникова

Ирина Мясникова Пион уклоняющийся

Всё началось с того, что срок действия водительского удостоверения Нины подошёл к концу.

Свои первые права Нина получила в восемнадцать лет. Папа сказал, что современная женщина должна уметь водить автомобиль не хуже, чем готовить борщи. Мама это его мнение не разделяла, но с отцом никогда не спорила. Опасалась. Отец учил Нину водить машину с шестнадцати лет на даче по выходным. Мама считала, что таким способом он отлынивает от работы в грядках, да ещё и Нину отвлекает. Считать-то она считала, но ворчала тихо.

Вторые права Нина получила при замене прав старого образца на права нового образца. Отличались эти образцы исключительно цветом и размерами. Как и положено, в нашей загадочной стране меняли эти образцы всем автомобилистам одновременно, поэтому для замены надо было постоять в огромной очереди. Новый образец выдали сроком на десять лет, которые промелькнули незаметно. Соответственно они промелькнули незаметно не только для Нины, но и для всех остальных. И Нина вместе с массой таких же автомобилистов кинулась во все тяжкие, чтобы успеть. Все же знают, что у нас если чего-то не успеешь, то точно опоздаешь, причём опоздаешь навсегда и получишь от этого массу проблем и неприятностей.

Для замены старых прав, которые вот-вот станут недействительными, на новые точно такие же, требовалось пройти шофёрскую или, как её ещё называют, водительскую врачебную комиссию. Кто не знает, шофёрская комиссия – это целая толпа врачей-специалистов, которые коллективно выносят вердикт, годен гражданин к управлению автотранспортным средством или нет, плюс к этому необходимо представить важные справки от психиатра и нарколога. Самое сложное во всём этом деле, разумеется, именно эти справки, ведь получать их необходимо непосредственно в специализированных диспансерах. И если раньше ты приходил в диспансер в часы приёма, низко кланялся в окошечко, предъявлял паспорт, и тебе тут же выдавали бумагу, что ты на учёте не состоишь, то теперь нужно сначала оплатить услугу госучреждения, потом посетить непосредственно уважаемых психических и наркологических докторов, а также пройти испытательные процедуры. Всё это необходимо, чтобы диспансер хорошенько убедился, что ты действительно у него на учёте не состоишь. А вдруг? Наверное, это правильно, ведь если посмотреть, сколько неучтенных диспансером придурков и пьяниц гоняет по дорогам! И не только по дорогам. Стоит только телевизор включить….

Со справками Нине немного повезло, так как в её районе психоневрологический диспансер оказался объединён с наркологическим, то есть, требуемые справки можно было получить по одному адресу. Правда, адрес районного психоневрологического диспансера в разных интернет-поисковиках предлагался сразу в нескольких вариантах. Нина решила, что разберется по месту, всё-таки улица указывалась одна и та же. По месту ей пришлось побегать еще и между корпусами указанных в интернете домов. Когда, наконец, спустя полчаса беготни по микрорайону Нина всё-таки обнаружила искомое заведение совершенно в другом месте, нежели советовали Яндекс с Гуглом, она поняла, что первую проверку прошла. Видимо хитрые психиатры решили устроить её через угадайку в интернете.

С наркологом Нина управилась быстро, та, даже не взглянув на неё, поинтересовалась, как часто Нина выпивает и в каком количестве, не дослушав ответа, шлёпнула печать и пригласила следующего, а вот психиатра пришлось подождать. Для удобства населения госучреждения иногда устраивают подобные хитрые квесты. Ну, чтобы жизнь мёдом не казалась. Зачем для прохождения шофёрской комиссии устраивать приёмные часы нарколога и психиатра в одно и то же время? Нарколога мы поставим с утра, а психиатра вечером. Водители же на колёсах, вот пусть и покатаются. И с работы пусть отпросятся, чтоб везде успеть, ну, вы понимаете. Но и козни психиатра Нина успешно преодолела. После получения справки от нарколога заняла очередь в кассу, которая до приёма психиатра чеки за оплату услуг не пробивала, съездила на работу, выслушала вопли генерального директора по поводу её отсутствия на рабочем месте и вернулась обратно в диспансер. Конечно, ей повезло, что из очереди её не выкинули. А ведь хотели, так как её никто не запомнил, но когда по лицу Нины от обиды заструились слёзы, всё же сжалились и пустили. Нина оплатила услуги, ответила на все хитрые вопросы какой-то невероятно строгой дамы и полежала на кушетке с электродами на голове. Правда тут она сильно струхнула, её охватили сомнения, а вдруг эта электрическая штуковина возьмет да и обнаружит, что в голове у Нины всё устроено не так, как положено. Вдруг сейчас её повяжут в смирительную рубашку и посадят за решетку. Однако обошлось. Так и должно быть, когда человек всё делает последовательно и по плану, не бузит на демонстрациях, а дисциплинированно в очереди стоит столько, сколько положено, в кассу деньги платит, сколько скажут, и послушно идёт туда, куда его посылают. Такой человек разве может быть психом ненормальным?! Нина даже мысленно поблагодарила власть за то, что той не пришло в голову при замене прав заставлять водителей снова экзамены по вождению и знанию правил сдавать.

Заполучив столь важные синие штампики и круглые печати на общем документе о прохождении шофёрской комиссии, Нина отправилась по остальным врачам списка. Это оказалось проще пареной репы, так как шофёрские комиссии были пока ещё в руках частного бизнеса, поэтому поставлены в городе буквально на поток. Они располагались в любом районе, были оборудованы парковками, принимали всех желающих, вели прием в удобное время и за более разумную плату, чем в государственных диспансерах. Нина выбрала ближайшее к дому подобное заведение и отправилась туда с лёгким сердцем. И всё шло хорошо, пока она не попала к неврологу.

Невролог заглянул в документы Нины и сказал:

– Ага! Ну, а теперь для соблюдения формальностей ногу на ногу, пожалуйста….

После чего шарахнул молотком Нине по коленке. Нина жахнула ногой в ответ. Хорошо, невролог увернулся.

– Интересненько, – заметил он. – А теперь встаньте и руки вытяните вперёд.

Нина послушно исполнила. Руки откровенно тряслись. Мало того. Они практически ходили ходуном.

– Как насчёт бессонницы? Беспокоит?

– Ещё как! – Нина тяжело вздохнула.

– Головокружения? – поинтересовался доктор, аккуратно ощупывая голову Нины и её шею.

– Этого нет.

– Спина не болит? Онемения конечностей бывают?

– Нет.

– Вы кем работаете?

– Бухгалтером. Главным, – поведала Нина.

– У вас никто не умер?

– Упаси Боже! – Нина перекрестилась.

– Но нервишки-то у вас просто никуда. Я по идее не имею права вам тут свою подпись ставить. Вам не за руль надо, а срочно в санаторий. Настойка пиона, хвойные ванны, прогулки на природе и всё такое. Выспаться тоже не помешало бы.

– А как же…. – У Нины сами собой, как уже постоянно в последнее время, потекли слёзы.

– Вот и плачете вы. М-да. Однако за деньги наверняка найдёте того, кто вам подпись свою поставит. – Доктор почесал затылок под синей врачебной шапочкой.

– Я могу заплатить. – Нина схватилась за сумку.

– Да я не к этому. Не нужны мне ваши деньги.

– А к чему вы тогда? – поинтересовалась Нина и хлюпнула носом, доставая из сумочки платок.

– Я к тому, что штамп и подпись я вам поставлю, но вы мне поклянитесь честно-пречестно, вы же наверняка примерной ученицей были….

Нина с готовностью кивнула.

– ….что сходите вот к этому специалисту. – Доктор протянул Нине визитку.

– Психотерапевт? – прочитала Нина.

– А вы предпочитаете к колдуну или к шаману?

– Ну…. – Нина пожала плечами.

– Весь мир пользуется услугами психологов, чего и вам желаю. А кроме того сходите в аптеку и прикупите настойку пиона, пейте только перед сном и в небольших количествах, строго по инструкции, иначе гаишники вас не поймут, данная настойка на спирту, и хвойную соль для ванны тоже в аптеке возьмите. Только её не пейте, а в ванне растворяйте. Ванны тоже перед сном. Вам не повредит.

– Хорошо.

– Обещаете?

– Обещаю!

– Ну, смотрите, если обманете, не будет вам в жизни счастья. – Доктор расписался в документах и шлёпнул там печатью.

Выйдя из помещения шофёрской комиссии с вожделенными справками, Нина первым делом позвонила по телефону, указанному в визитке, и записалась на приём к психотерапевту. Потом отправилась в аптеку. Нина и правда была примерной ученицей и всегда держала своё слово.

В аптеке Нина пришла в восторг от названия настойки «Пион уклоняющийся». Она представила себе этого пиона с хитрой рожей и повеселела.

Дома, куда она ввалилась после посещения универсама, запыхавшаяся с тяжёлыми сумками наперевес, её ждал муж с недовольным лицом и вопросом:

– Ты в курсе, который час? Время приёма пищи. Организм не должен испытывать голод и иметь достаточно времени на пищеварительные процессы, прежде чем отойти ко сну. Особенно это важно для организма здорового половозрелого мужчины.

Он демонстративно посмотрел на часы и исчез в недрах квартиры.

– Сейчас, сейчас. – Нина молниеносно разделась и метнулась на кухню вместе с пакетами.

Она повязала передник, разложила принесенные продукты по местам, поставила разогреваться приготовленное накануне мясо, и принялась нарезать овощи.

– Вот объясни мне, каким образом ты устраиваешь в доме такой порядок, что никогда ничего не найти? – поинтересовался муж, заглядывая на кухню. – Вещи всегда должны находиться в строго определенных для них местах. Порядок потому и называется порядок, что он не хаос. А ты, моя дорогая, воплощенный ходячий хаос. Это, разумеется, свойственно женской природе, но не в такой же степени.

– А что ты ищешь? – спросила Нина, не отвлекаясь от болгарских перцев.

– Загранпаспорт, разумеется!

Нина не стала уточнять, почему «разумеется», чтобы не услышать дополнительную лекцию о том, что она всё пропускает мимо ушей. Вдруг и правда пропустила и не заметила?

– В сейфе смотрел?

– Конечно, смотрел. Два раза. Я вообще не понимаю, зачем нам нужен этот сейф, если в нём никогда нет того, что должно там быть. Только деньги на установку зря потратили.

Нина сполоснула руки, вытерла их бумажным полотенцем и понеслась в спальню. Муж потащился следом. Нина отодвинула центральную дверь шкафа, набрала на встроенном сейфе код, когда дверца с тихим жужжанием открылась, сунула в сейф руку и, не глядя, достала загранпаспорт мужа. Она протянула паспорт супругу, закрыла сейф и помчалась обратно на кухню, чтобы вовремя кинуть перцы в кастрюльку с булькающим в ней мясом.

Ужинали, как обычно, молча, уставившись в телевизор. В телевизоре бесновались агитаторы и пропагандисты. Нина не слушала, она думала о конце квартала, годовом балансе и вконец озверевшем генеральном директоре.

– Забыл сказать, твоя мать звонила, – сообщил муж, когда Нина после еды убирала со стола и складывала посуду в посудомойку.

– Чего хотела? – для порядка поинтересовалась Нина. Она и так знала, чего всё время хочет её мать и почему она звонит не Нине, а зятю. Мама считала Нину безответственной и неорганизованной, требующей постоянного руководства. С этим самым руководством по её мнению справиться мог только её зять, человек взрослый, ответственный, с учёной степенью.

– Как обычно спрашивала, когда ты, наконец, повезешь её на дачу.

– Действительно. Когда же? Всё время по субботам ездим, а сегодня только вторник. Ты поедешь? – этот вопрос Нина задала тоже для порядка.

– Ты же знаешь, мне там не место, я человек умственного труда, а с твоей матерью прекрасно нахожу общий язык и на расстоянии. Вы там уж как-нибудь без меня копайте, что вы там всё время копаете.

«Твоя мать мёртвого подымет и припашет», – мысленно перевела Нина на человеческий язык. Она тяжело вздохнула. С этим трудно было спорить. Да и не хотелось. Чего спорить-то? Нина, как никто, знала все достоинства своей мамаши. Вот зачем только папа учинил ей такую головную боль?

Дело в том, что папа незадолго до своей смерти зачем-то оформил на Нину дедушкину замечательную дачу в Курортном районе и новый автомобиль «Волга». Мама автомобиль водить не умела и не собиралась учиться. С тех пор вот Нина и отбывает эту повинность: возит дорогую маму на своей машине на свою же дачу. Разумеется, машина у неё уже давно никакая не «Волга», а вместительный японский кроссовер. Мама на таком настояла, чтобы удобней было возить рассаду и прочие огородные прибамбасы. Слава Богу, что только по субботам, с утра туда, а вечером обратно, ведь Нине надо когда-то и у себя дома прибраться, постирать, погладить да заготовить полуфабрикатов на всю неделю, чтобы вот как сегодня, с утра достать из морозилки, а после работы только разогреть и добавить овощей и гарнира. Не покупать же в самом деле полуфабрикаты в магазине. Этак и отравиться недолго. Когда муж с работы приходит, ему требуется, чтобы Нина ждала его с горячим вкусным и полезным ужином, и его не волнует, что Нина сама только-только с работы прибежала.

Летом тоже было не легче, потому что мама жила на даче и её приходилось возить по делам в город. Дела у неё непременно организовывались каждую субботу. Тогда Нине приходилось ездить в два раза больше, ведь надо было сначала приехать на дачу, забрать мать, отвезти в город, потом привезти её обратно и уехать самой. Летом конечно можно было бы жить на даче, ведь и место хорошее, и от города относительно недалеко, и участок большой, и удобства все имеются, но, как справедливо заметил муж, человеку умственного труда на одном участке с любителями чего-то там копать места нет. Оставаться же на летний период одному в городе человеку умственного труда тоже было не с руки. Он требовал ежедневного ухода. Правда человек умственного труда с удовольствием употреблял в пищу всю сельскохозяйственную продукцию тёщи: и картошку, и морковку, и помидоры, и огурцы, и кабачки, и цветную капусту, и редиску, и клубнику, и смородину, и крыжовник, и яблоки, как в свежем, так и в консервированном виде. Ел, нахваливал и радовался.

В среду Нина отправилась на приём к психотерапевту. Психотерапевт принимал в медицинской клинике, правда без докторского халата и шапочки. Нина по иностранным фильмам знала, что психотерапевты или психологи, как их ещё называют, обычно укладывают пациентов на кушетку, садятся куда-нибудь им за спину и начинают слушать, что те несут. Пациенты обычно несут всякую ерунду. Ну, так чего с них взять? У них же проблемы свои иностранные. Как говориться, нам бы ваши заботы и ваши деньги. А ещё во многих фильмах героини часто уходят от своих мужей к этим психологам. Пациентки из фильмов обычно красивые, а психологи понимающие и мужественные. Психологи в таких случаях регулярно спрашивают своих жён, бывших пациенток:

– Ты хочешь поговорить об этом?

Эта фраза звучит как заклинание. Сразу кажется, что любая проблема тут же исчезнет, стоит только произнести такое с умным лицом и заботливым видом. Нина всегда думала, а что если у психолога много пациенток, ведь у хорошего психолога должно быть много пациенток, и все красивые? Как быть? На всех жениться? Или у каждого психолога непременно красивая пациентка только одна? Нина красивой себя не считала, так что никакой роман с психологом и последующая свадьба ей точно не грозили.

Психолог, однако, ни на какую кушетку Нину укладывать не стал, наверное, потому что никакой такой кушетки у него в кабинете не было, усадил в кресло, сам сел напротив.

– Ну, рассказывайте, – сказал он и потёр руки.

– Что рассказывать? – не поняла Нина.

– Зачем пришли.

– Так меня невролог послал, – сообщила Нина. – Из шофёрской комиссии. Честное слово взял, что к вам схожу, только при этом условии бумаги подписал.

– Психуете?

– Нет, что вы! Психиатра я прошла. Просто плачу, чуть что, и вот. – Нина вытянула вперед ходящие ходуном руки. – Работаю главным бухгалтером. Никто не помер, – поспешила пояснить она.

– О! Это хорошо, что никто не помер. Вы замужем? Дети есть?

– Да, замужем. Дочка взрослая двадцать лет, бросила учёбу, уехала с итальянцем к нему за границу. Он тренер по фитнесу. Представляете, какой кошмар!

– Не представляю. – Психолог махнул рукой. – В армию её в любом случае не заберут, в Италии жить лучше, чем у нас. Во всяком случае, точно теплее. В двадцать лет с тренером по фитнесу, наверное, интереснее и веселее, чем каким-нибудь с занудным ботаником. Заодно и языки выучит. Вам повезло, вы счастливая мать!

Нина хихикнула. С этой точки зрения произошедшая с дочерью незадача, действительно казалась не такой уж и страшной. Тем более что её муж в своё время был именно тем самым занудным ботаником. Впрочем, как был, так им и остался. Вот уж точно ничего интересного и тем более весёлого!

– Вы мужа любите?

Вопрос прозвучал неожиданно, и Нина напряглась.

«Начинается, – подумала она. – Сейчас начнет клинья подбивать, как у них, у психологов, принято»!

– Чего вы замерли? Вопрос простой.

– Не знаю. – Нина осторожно пожала плечами.

– Так. А сексом, когда в последний раз занимались?

Нина открыла, было, рот, чтобы возмутиться. Что это он себе такое позволяет? Разве приличные люди об этом спрашивают? Но задумалась. Раз спрашивает, значит важно. Не зря говорят, что адвокату и доктору нужно всё отвечать, как на духу.

– Не помню, – честно призналась она.

Между нами девочками секс этот её особо никогда и не интересовал. Скорее наоборот. Не лезет, и слава Богу!

– Так. На работе у вас всё в порядке?

– Ну как вам сказать….

– Скажите правду.

– Начальник мой, наш генеральный, очень энергичный мужчина.

– Пристаёт?

– Нет! Как можно?! Просто ругается всё время. Матом кричит. Я переживаю очень. Я же всё правильно делаю, как положено, а он всё время недоволен. Нет, я понимаю, у меня тоже недостатки есть, ошибки бывают, наверное, но не так, чтобы очень, как у всех, и проверки практически без штрафов, а как сейчас без штрафов? Законодательство такое, что всё досконально выполнить невозможно, и вообще, если всё выполнять, так легче закрыться и не трепыхаться, потому что итог один – банкротство, ну, вы понимаете. – В процессе своего рассказа Нина, разумеется, уже захлюпала носом. – От банкротства одно спасает, предприятие у нас, хоть и частное, но практически государственное. Большинство заказов из бюджета, оттого и отчётность сумасшедшая, не просто перед налоговой, но и перед головной организацией. Там, в Москве. А они сами не знают, чего хотят, то одна форма отчётности, то другая. У каждого подразделения свои требования.

– Ну-ну, хватит. – Психолог протянул Нине одноразовый носовой платочек. – С работой более-менее понятно. Что у нас остаётся? Кто ещё есть в вашей насыщенной жизни?

– Мама, – сообщила Нина, сморкаясь.

– И что с ней?

– Ничего хорошего, – Нина махнула рукой.

– Болеет?

– Не то чтобы очень, в соответствии с возрастом, просто по врачам любит ходить, обследоваться.

– Напрягает?

– Ещё как. Каждую субботу я должна её на дачу возить. Хоть камни с неба. Соответственно, на даче надо впахивать. Она без грядок не может. А если сама работает, то все вокруг тоже должны костьми лечь. Ну, и так ещё по мелочи, убираюсь у неё иногда, по докторам вожу, в магазины. Деньги тоже постоянно требует, сколько ни дай, ей всё время не хватает. Но она же мама, я ей обязана.

– Почему обязана? Чем это?

– Как чем? – Нина вытаращила глаза. – Она ж меня родила и вырастила.

– То есть, ваша дочь вам тоже обязана? Вы же её родили и вырастили.

– Не знаю. Наверное. – Нина пожала плечами.

– А я-то, дурак, всё время думал, что женщины рожают детей из любви. И растят, кормят, воспитывают потому что любят. А оно вон как. Чтоб прислуга была и содержание.

– Ну, что вы такое говорите?! – возмутилась Нина.

– Это не я говорю, это вы говорите.

Нина задумалась. Психолог протянул ей круглое зеркальце.

– Зачем? – не поняла она.

– Хочу, чтобы вы на себя посмотрели.

– Чего я там не видела? – фыркнула Нина, но послушно взглянула в зеркало.

– Вам сколько лет?

– Тридцать девять.

– А выглядите на сколько?

– Ну, не всем же быть красавицами. – Нина положила зеркало на стол.

– Не всем. Но вы-то красивая женщина, очень, каких поискать, только запустили себя.

– Да бросьте.

– Хорошо. Это дело ваше, личное. Всё, что мы делаем с собой, делаем мы сами. Не мама, не начальник, не муж и не дети. Помните у Шекспира «Быть или не быть?» Как там дальше?

– Точно не помню. Что-то типа «достойно ли склоняться под ударами судьбы иль стоит оказать сопротивленье….»?

– «….Пред целым морем бед»! Тут описаны два пути выхода из любой житейской ситуации. Первый, как вы это успешно практикуете, «склоняться под ударами судьбы» пока, извиняюсь за выражение, не гикнетесь. Судя по тому, как неважно вы выглядите, как расшатаны ваши нервы, этого недолго ждать. Обычно в такой ситуации у людей запросто развиваются разные нехорошие болезни, типа рака. Второй путь оказать сопротивленье, то есть, разбить лоб о вашего начальника, или сменить его, уйти от мужа, перестать общаться с мамой. Это не вариант. Где гарантия, что новый начальник не будет на вас орать, новый муж тоже не будет вас не любить….

При этих словах Нина встрепенулась, и уже хотела, было, возразить, что муж её любит, но почему-то остановилась.

– ….Ну, а маму вообще не выбирают, от неё в другую страну не скроешься. Хотя. Ваша дочь вот уехала…. Мама – это самое сложное в нашем случае. Поэтому я вам предлагаю третий путь. Не менее эффективный. Уклонение!

– Это как? – Нина вдруг осознала, что ей очень нравится этот мужчина, особенно то, как он говорит. Вот оно! Поэтому пациентки в этих психологов и влюбляются. Уж очень убедительны.

– Как в детской игре «да и нет – не говорить». Иными словами саботаж. Ни с кем не спорим, никого не убеждаем, на амбразуру не падаем, но делаем, как считаем нужным. Никогда не делаем то, чего сами делать не хотим. НИКОГДА! Это главное правило. Всегда спрашиваем себя, мне оно надо? Второе правило – никогда не делаем сами, даже то, что вам надо, если рядом есть кто-то, кто может сделать за вас. А для начала поедем в санаторий лечить нервишки. На две недели минимум.

– В какой санаторий?

– В любой. Хоть в наши пригородные. Там есть прекрасные оздоровительные программы. Деньги же у вас имеются? Раз машина есть, значит и деньги кое-какие должны быть. Логично?

– Логично! Кое-какие деньги имеются, да кто ж меня отпустит? Годовой баланс, конец квартала!

– Ну, этот же баланс ваш, как я понимаю, не внезапно случился, вы ведь знали, готовились, планировали. И потом у вас же наверняка есть заместитель.

– Есть. – Нина вздохнула и махнула рукой. Заместителем числилась любовница генерального директора Марина. – Пустое место, одно название.

– Отлично! Вот пусть и покажет себя, не всё ж вам за всех вкалывать, а вы в удалённом доступе проконтролируете. У вас же планшет какой-нибудь тоже наверняка есть, а во всех пригородных санаториях обязательно есть вай-фай. Мы ведь в двадцать первом веке живём.

– Ох! Вы себе не представляете, какой будет визг.

– Во-первых, ваш организм безотлагательно требует отдыха, тремор и слёзы – это внешние проявления проблем с нервной системой, не нужно эти проблемы усугублять, а во-вторых, я вас научу, как этот визг преодолеть и не брать близко к сердцу.

– И как же? – Нина усмехнулась.

– Когда начальник на вас орёт, он стоит или сидит?

– Обычно сидит.

– А вы?

– Я стою.

– Прекрасно. В следующий раз для начала сядьте. Вы женщина, можете сесть и без приглашения. Затем попытайтесь абстрагироваться. Мысленно переместитесь куда-нибудь к потолку в уголок и посмотрите на сцену сверху. Неплохо будет также попросить начальника повторить какую-нибудь его особо энергичную мысль, сообщив, что вы не совсем поняли.

– Да его же удар хватит!

– Замечательно! А вы хотите, чтобы удар хватил вас? Пригрозите ему, что уволитесь, если не подпишет отпуск. Уверяю вас, он испугается, даже мне понятно, какой воз вы на себе тянете, а ему и подавно! Вы ведь действительно ничего не теряете. Вам надо хотя бы выспаться в спокойной обстановке.

– А мужу, что я скажу?

– А он разве будет против?!

– Конечно! За ним же каждый день ухаживать надо.

– Он болен? Или умственно отсталый?

– Нет, что вы! Он кандидат наук, человек умственного труда. Ему необходимо полноценное питание, уход и отдых.

– Бедняга! Ну, скажите ему, например, что если вам не дадут права, то ему придётся возить вашу маму на дачу самому. Почему-то мне кажется, что его такой вариант вряд ли устроит. Вы же ещё не сообщили ему, что уже сдали на оформление все документы?

– Нет.

– Вот и славно. Это ваше первое задание. Постарайтесь не провалить. Буду вас ждать с результатами.

Нина вышла от психолога в прекрасном настроении, буквально окрылённая. Теперь главное выполнить поставленную задачу. Ей почему-то захотелось удивить этого психолога своими успехами. Она отправилась в универсам, там как водится, загрузилась и с полными сумками, как обычно ввалилась в прихожую собственной квартиры.

– Где ты всё время пропадаешь? – Муж был опять недоволен отсутствием ужина к своему приходу. – Ты же знаешь, как пунктуальный человек я терпеть не могу, когда мои планы нарушаются. А последнее время по твоей милости всё идёт не по плану.

Нина уже, было, сгруппировалась, чтобы броситься с сумками на кухню, но вспомнила советы психолога, брякнула сумки на пол, плюхнулась на пуфик и вытянула ноги. Ноги гудели.

– Ты чего это села? – поинтересовался муж.

– Устала, – пояснила Нина. – Отнеси, пожалуйста, пакеты в кухню.

– Чего ты такое неподъёмное всё время таскаешь? – Муж с ворчанием поднял пакеты и утащил их на кухню.

– Золото, бриллианты, чего ж ещё, – тихо ответила Нина, снимая сапоги и блаженно шевеля пальцами.

Она с трудом встала с низкого пуфика, разделась, надела тапки и пошла на кухню следом за мужем. Тот стоял перед раскрытыми пакетами, рассматривая содержимое, потом достал хлебную краюшку и впился в неё зубами. Нина, помня советы психолога, не стала кидаться на амбразуру, и не спеша разобрала покупки, достала из холодильника размороженные котлеты и кинула их на сковородку. Действительно, чего суетиться? Никто от голода вроде не помирает.

– Котлеты – это хорошо! – заметил муж. – Конечно, они не так полезны, как паровые тефтели, но в процессе переваривания….

– Я была у врача, – сообщила Нина, прервав разглагольствования о пользе котлет в процессе переваривания.

– У какого ещё врача? – удивился муж. По врачам в их семье обычно ходил он сам и его тёща. Нина, правда, ходила по педиатрам, но давно, когда дочка была маленькой.

– У невролога. – Про психотерапевта Нина благоразумно решила умолчать. Там где психотерапевт, там, по мнению обывателя, и до психиатра с психушкой недалеко!

– Зачем?

– Мне не дают справку шофёрской комиссии без подписи невролога, а он требует, чтобы я ложилась в стационар или ехала в санаторий.

– Глупости какие! За деньги сейчас всё дают, любые справки. Ты как всегда куда-то не туда обратилась, надо было посоветоваться с умными людьми, в смысле со мной.

– Ну, вот в следующем году ты сам пойдёшь права менять, я на тебя посмотрю, какой ты умный. – В несвойственном ей стиле проворчала Нина. Она воспользовалась советом психолога и уже благополучно рассматривала сцену откуда-то с потолка. Рядом с ней стоял плешивый упитанный мужчина, который даже не поинтересовался, отчего это невролог вдруг хочет заправить его жену в стационар. Про стационар она добавила для красного словца, но это явно не произвело никакого впечатления. Никто не испугался, не взволновался, не стал щупать её пульс и целовать в лоб.

– Тебе бы похудеть надо, – вдруг неожиданно для себя добавила она. Видимо, сверху хорошо разглядела брюшко своего собеседника.

– Похудеть? – Муж сорвался с места и пошёл к зеркалу в прихожей. В отличие от Нины он не пропускал ни одного зеркала.

– Да, ты права, пора в зал! Весна на носу. Завтра пойду, – сообщил он вернувшись. – Физкультура необходима человеку не только для поддержания хорошей физической формы, но и для здоровья в целом. Именно физкультура, а не спорт как таковой. Организму требуется комплексная физическая нагрузка под наблюдением специалистов.

– Правильно. Ты в зал иди, а я для здоровья в целом в санаторий поеду.

– Подожди, какой может быть санаторий? А как же я? Кто мне погладит рубашки? Чем я буду питаться?

– Ну, я тебе наглажу с запасом, рубашек у тебя много, и заготовлю полную морозилку полуфабрикатов. Инструкцию напишу. Будешь разогревать.

– Как ты себе это представляешь? Я буду с кастрюлями возиться? Ещё скажи передник надеть. Кастрюли и сковородки – это сугубо женская обязанность, а никак не мужское дело.

Нина хотела сказать, что мужское дело – это конечно ходить в зал, но воздержалась. Вместо этого она ангельским голоском пропела:

– Ну, тогда я маму попрошу, она будет приезжать и готовить тебе ужин. Или вообще поживет пока у нас. А что? Хорошая идея!

– Ну, уж нет! Мы с твоей мамой взрослые люди, уважаем друг друга, но должны проживать отдельно.

Нине даже показалось, что муж подпрыгнул на месте.

– Погоди, я ж в командировку еду. – Он шлёпнул себя по лбу. – В Германию. На неделю. Я ж загранпаспорт для чего искал. Вечно запутаешь меня так, что из головы всё вылетает.

– Когда едешь?

– Туда двадцать четвертого, тридцать первого назад.

– Прекрасно! Там тебя накормят, у немцев, я слышала, с питанием всё налажено, они большие специалисты в вопросах пищеварения. А в остальное время маму попросим, или в кафе сходишь, сейчас полно разных полезных диетических кафе. Выбирай. А я постараюсь как раз в это время с двадцать третьего по шестое в санаторий заехать.

– Подожди, санаторий наверное дорого стоит, у меня лишних денег нет. Ты же знаешь, я всё планирую заранее. Больших покупок у меня сейчас в плане не стояло. Давай не будем торопиться с этим санаторием, поставим в план, и потом как-нибудь обязательно поедешь. – Муж выглядел испуганным. Этим он Нину ни капельки не удивил. У её мужа снега среди зимы не допросишься. Также Нина доподлинно знала, что никого «потома» точно не будет, поэтому она не стала ему предлагать, не покупать пока абонемент в фитнес-клуб, раз у него так туго с деньгами, а успокоительным тоном сказала:

– Не беспокойся, как-нибудь на свои управлюсь. Самую дешевую путёвку возьму.

После ужина Нина молниеносно убрала со стола и погрузилась в интернет рассматривать предложения от санаториев. Это было так интересно и захватывающе, ведь Нина даже не помнила, когда последний раз была в отпуске. В результате на свой страх и риск Нина забронировала себе путёвку в одноместный номер именно с двадцать третьего марта по шестое апреля. Сезон оказался низкий, поэтому цены, хоть и кусались, но не настолько, чтобы главный бухгалтер солидного предприятия не мог себе позволить путёвку с полным набором удовольствий. И бассейн, и массаж, и ванны, и грязелечение, и диетическое питание. Мужу об этом можно и не сообщать. А главное в номере действительно обещали наличие вай-фая, поэтому и удалённый доступ, и связь с налоговой инспекцией в крайнем случае не составляли никаких проблем.

На следующий день с утра Нина предстала перед генеральным директором в его кабинете, сжимая в руках заявление на отпуск и приказ на замещение главного бухгалтера. Нельзя сказать, что воодушевленная психологом, она ногой открыла дверь руководящего кабинета. Нина по обыкновению тряслась, как овечий хвост. И не зря.

– Ты чего, Иванова, охренела? – взревел начальник, прочитав заявление. – Конец квартала! – он с чувством матюгнулся. – Годовой баланс!

Можно подумать, кого-то когда-нибудь этот баланс беспокоил больше, чем саму Нину?! Разумеется, от трубного рёва директора слёзы тут же подкатили к глазам и изготовились разлиться бурным потоком, в носу засвербило. Однако Нина срочно вспомнила психолога и плюхнулась на стул за столом для переговоров, аккурат напротив начальника. Тот на секунду замер.

– Ты чего расселась тут?

– Так удобнее, – сообщила Нина, мысленно отъезжая к потолку.

Начальник вскочил, налился свекольным цветом и заорал что-то совсем обидное и совсем матерное. Нина со своего наблюдательного пункта на потолке увидела воинствующего хама, который накинулся на маленькую беззащитную женщину. Она старалась не слушать, что он несёт.

– У меня есть прекрасный заместитель, – заметила Нина, когда хам, наконец, заткнулся, не иначе как выдохся. – Вот приказ на замещение. – Она положила перед начальником приказ. – Я её проконтролирую в удалённом доступе. Или вы хотите, чтобы она всю жизнь просидела на вторых ролях?

– Можно подумать, она готова?!

– Конечно, готова. Я ж её учила столько времени. Она вроде не тупая. Или вы считаете, что тупая? Вот, заодно и проверим, если не готова, будем замену искать. На её оклад желающие быстро найдутся. В очередь встанут. – Нина сама не ожидала от себя подобного коварства. Вот пусть теперь придумает, почему его любовница не может замещать главного бухгалтера, будучи заместителем оного.

– В другое время да, но не в конце квартала же и при сдаче годового баланса. – Начальник решительно отодвинул от себя бумаги.

– Всё время будет какой-нибудь баланс. Это же бухгалтерия. У меня серьёзные медицинские показания. Либо на месяц в больницу ложиться, либо хотя бы на две недели в санаторий. – Нина придвинула бумаги обратно. – Баланс у меня практически готов, налоги оплачены, у нас же с вами тут солидная организация, не шараш-монтаж какой-то. Подрихтую и отправлю, а с закрытием квартала Марина должна справиться.

– А если не справится? – Бумаги опять поехали в сторону Нины.

«Ну, хоть не орёт»! – с восторгом подумала она.

– Справится или не справится, там будет видно. – Нина пожала плечами и придвинула бумаги обратно. – У меня ситуация безвыходная. Вопрос жизни и смерти, так что я в принципе готова уволиться, если вы настаиваете. Я в отпуске несколько лет не была. Между прочим, это грубейшее нарушение трудового законодательства. Любая проверка трудовой инспекции грозит предприятию серьёзными штрафами. Так что имею полное право слегка подлечиться.

– Уволиться? Да кому ты нужна? Таких бухгалтериц, как ты, за рубль кучка! – сказал начальник, но бумаги отодвигать не стал.

– А зачем мне в принципе работать? Получу от вас большую компенсацию за неиспользованные отпуски. Чем не золотой парашют? Кроме того у меня муж прилично зарабатывает, и вообще здоровье дороже.

– Это ты права! – начальник подмахнул обе бумаги и придвинул их к Нине. – Но если квартал просрёшь, башку оторву!

– Кто просрёт, тому и оторвёте, это будет справедливо, – заметила Нина, вставая и забирая бумаги.

Слово «просрёт» она никогда не использовала в своём лексиконе, но как-то оно само собой вырвалось и удачно заплелось в ткань беседы. Вот ни убавить, ни прибавить.

Она шла по коридору, прижимая к себе документы, и думала о психологе. Она его почти уже любила.

Вечером Нина отправилась в санаторий и выкупила путёвку. Санаторий в двадцать первом веке ещё сохранял в себе этакий советский лоск. Кроме вытертых ковровых дорожек и отделки стен «юбочкой» из дерева ценных пород, санаторий предпочитал оплату через кассу с выдачей путёвки с синей гербовой печатью. Никаких тебе глупостей с интернетом и он-лайн оплатой! У клиента на руках должна быть санаторно-курортная карта и путёвка. По этой путёвке машину Нины должны пустить на территорию, разместить на стоянке и выдать постоянный пропуск для проезда. По этой же путёвке ей во время заезда должны выдать ключ от номера. По этой путёвке Нину запишут на различные процедуры и разрешат посещение бассейна. По этой путёвке за ней закрепят стол в столовой и определят питание. То есть, постановка на довольствие и проживание в санатории без серой бумажки с синей печатью абсолютно невозможны! Двадцать первый век. Цифровизация экономики. Россия.

Оставалось самое сложное – мама! Нина набрала номер её мобильного. Мама с места в карьер стала рассказывать, в какие магазины Нина должна её отвезти в субботу по дороге на дачу.

– Мама, я не смогу отвезти тебя на дачу. Я уезжаю в санаторий.

– Какой ещё санаторий? Какие глупости! – заявила мама после секундной паузы.

– Мне доктор велел ехать в санаторий.

– Доктор? Доктор тебя обманул. Ты здоровая женщина.

– Не совсем. У меня расшатана нервная система.

– Ха! Какие мы нежные, от нервной системы ещё никто не умирал.

– Мне не дадут права, если у меня не перестанут трястись руки. Мне нельзя за руль.

– Ерунда какая! Что за новости?! Кто это тебе сказал?

– Мама! Я не прошла шофёрскую комиссию.

– Это что?

– Без этого не дают права.

– А как же ты до того ездила?

– По старым.

– Вот по старым меня и отвезешь. – Мама нажала отбой.

Нина снова набрала её номер.

– Что тебе ещё не ясно? – Мама повысила голос.

– Старые права недействительны. Я уезжаю двадцать третьего. – Тут уже Нина нажала отбой.

После разговора с матерью Нину затошнило. Она вспомнила психолога, стало легче. Как интересно! Всего один визит к специалисту и то, что ему почему-то стало ясно с самого начала, открылось и перед Ниной. Пришлось признать, её никто не любит. Никому нет дела до неё и её болезней. Она нужна всем именно как прислуга. Даже родная мать не обеспокоилась её здоровьем.

Всё оставшееся до отъезда время Нина готовила коллектив бухгалтерии к своему отсутствию. Оставила всем чёткие письменные указания и попросила лишний раз не беспокоить.

– Я выйду на связь сама, как только буду знать расписание процедур. Установим сеансы связи, когда я буду появляться в удалённом доступе, – сказала она в конце рабочего дня в пятницу. – Вы все знаете, кто и что должен делать.

Нина не стала сообщать коллективу, что она будет в ближайшем пригороде и в течение часа сможет появиться на рабочем месте в случае форс-мажора. Зачем? Ведь тогда этот форс-мажор у них будет возникать каждый час.

Естественно всё эти разумные вещи Нина проделала исключительно после абстрагирования и мысленного пребывания на потолке бухгалтерии. Пребывание на потолке явно шло Нине на пользу и делало её смелой и находчивой. Ай, да психолог!

В субботу утром она собрала чемодан, приготовила мужу обед и ужин, оставила подробные инструкции, как и что разогревать в микроволновке, чмокнула супруга в щёку, загрузилась в машину и отправилась навстречу приключениям. Ведь для Нины даже посещение пригородного санатория являлось удивительным приключением.

В санатории её ожидали. Определили парковочное место и предложили выбрать номер. Нине понравились все номера, и она попросила дежурную саму определить её, куда получше. Кто ж как не дежурная знает, какой номер самый хороший.

В номере оказалось всё необходимое, включая холодильник. Нина даже задумалась, что бы такое туда положить, так как в путёвке предусматривался полный пансион. Потом догадалась, что холодильник в номере не просто так, а исключительно для волшебной настойки пиона уклоняющегося, которую необходимо хранить в прохладном месте. Она разместила настойку на дверце холодильника, потом развесила вещи на плечиках в шкафу и отправилась в столовую на обед. В столовой её усадили за столик с двумя очень красивыми дамами неопределенного возраста. Четвёртое место осталось пустым. Ну, да, низкий сезон.

Дамы при знакомстве оказались матерью и дочерью. Правда, Нина сначала толком не поняла, кто из них кто. Обе смотрелись очень моложаво, немногим старше самой Нины, и выглядели, как сёстры.

– Ниночка, а кем вы работаете? – поинтересовалась одна из дам. – Вы случайно не учительница?

– Нет. А почему вы так решили?

– У вас причёска очень учительская, – пояснила другая дама.

Нина машинально потрогала свой пучок, скрученный из волос на затылке. Действительно, с такими причёсками в телевизоре обычно показывают матёрых учительниц. Вероятно, дамы любят смотреть телевизор.

– Я бухгалтер. – Тут Нина вспомнила своего начальника, вернее его пренебрежительное отношение к ней и её профессии. – А бухгалтерицы и училки наверное мало чем отличаются.

– Не скажите. Бухгалтэр – это вам не фигли-мигли, – сказала первая дама. Так и произнесла бухгалтЭр. – Ты помнишь Розу Львовну? – поинтересовалась она у второй дамы.

– Как не помнить Розу Львовну? – вторая дама всплеснула руками. – Когда входила Роза Львовна, все мужчины вставали смирно, а дети переставали кричать и баловаться.

– А вы кем работаете? – для порядка поинтересовалась Нина.

– Работаем? Мы пенсионэрки! – со смехом заявила первая дама.

Нина удивилась. Она толком не помнила, во сколько лет сейчас женщины выходят на пенсию, потому как самой ей до этой пенсии было ещё очень и очень далеко, однако обе дамы никак не походили на старушек-пенсионерок, они скорее выглядели взрослыми девушками. Хотя, может быть, эти дамы работали балеринами или служили в полиции. Вроде бы в этих профессиях на пенсию выходят рано. Поэтому Нина спросила:

– А до пенсии?

– До пенсии? – Первая дама пожала плечами. – Вы не поняли, мы всю жизнь на пенсии, никогда не работали. А вы про ту пенсию подумали, от государства?! Что вы, разве это пенсия? Мы за ней даже не обращались. Нам повезло с мужем и отцом.

– Да, папа нас очень любил и ни в чём не отказывал, – пояснила вторая дама, и Нина поняла, что она дочь.

«Бедняжка! – подумала Нина. – Всю жизнь с мамой и папой. Неужели старая дева? А с виду такая красивая. Вот тебе и не родись красивой…».

В голове у Нины с юности сложился стереотип, что старой девой быть плохо. Ни тебе мужа, ни тебе детей. Однако с другой стороны, никто не лезет, не поучает, не устраивает истерики и не убегает в заграницу с первым встречным проходимцем. Но всю жизнь жить с мамой! Нина вспомнила свою маму и содрогнулась.

– Нет, конечно, мой муж тоже всегда хорошо зарабатывал и зарабатывает, – как бы отвечая на мысли Нины, продолжила вторая дама. – Но он поначалу работал на моего папу.

– Поначалу? – фыркнула первая дама, которую Нина мысленно уже окрестила старшей. – Можно подумать, сейчас он не пользуется деньгами твоего отца!

– Я же не спорю. – Вторая дама, которую Нина уже определила, как младшую, погладила старшую по руке. – Так что папа в результате, так или иначе, по-прежнему платит за всё. А у вас есть муж?

– Есть, – поведала Нина. – Он тоже неплохо зарабатывает, но я бы не рискнула сесть ему на шею.

Муж Нины, хоть и очень прилично зарабатывал, трясся над каждой копейкой, поэтому Нина в конце месяца всегда представляла ему письменный отчёт о семейных тратах на продукты и коммунальные услуги. На себя она тратила исключительно свои собственные средства. Средства её, состоящие из заработной платы главного бухгалтера, были достаточно скромными. Правда и тратила она на себя очень мало. Основные статьи её расходов составляли выплаты по кредиту за автомобиль, оплата бензина, а также материальная помощь маме. Мама ведь тоже благодаря папе никогда не работала и в результате получала у государства минимальную пенсию. Оплата санатория и дополнительных процедур явились для Нины немыслимой растратой. Просто мотовством. И если бы Нина не имела собственной заработной платы, оседающей на карточке Сбербанка, видела бы она этот санаторий как свои уши!

– И правильно! – согласилась с Ниной старшая дама. – Только папе можно бесконечно доверять. Вы не хотите подстричься? – вдруг неожиданно спросила она.

– Я как-то не думала. – Нина опять потрогала свой пучок.

– Здесь есть парикмахерская. Думаю, вы ничем не рискуете, – резюмировала младшая дама, тем самым забив очередной гвоздь в гроб давно похороненной Ниной внешности.

Да и была ли у неё когда-нибудь эта самая внешность? Нина с детства старалась не выделяться, лишний раз к доске не вызовут. Без внешности живётся проще, становишься невидимкой как шпион. Потом ей просто стало не до внешности, дочка болела, работа, то, сё. И мужа вроде бы её внешность никак не беспокоила. Есть внешность, нет, какая разница? Лежи и изображай радость от его приставаний. Раньше муж приставал к ней регулярно, по плану, но в последнее время к огромной радости Нины делал это всё реже и реже. С возрастом черты её лица и вовсе стали какими-то невнятными, смазанными, поэтому она и не любила смотреть в зеркало. Чего она там не видела? Ни-че-го! Именно, что ничего, потому что там ничего и не было. Никакой такой внешности.

После обеда Нина с помощью главной медицинской сестры составила расписание процедур, прогулок и бассейна. Всё самое интересное начиналось с завтрашнего дня, а сейчас перед ужином у Нины образовалась уйма свободного времени и она от нечего делать отправилась на поиски парикмахерской. И она её нашла.

Нина зашла в парикмахерскую, когда единственная девушка-парикмахер заканчивала стрижку какого-то старичка.

– А как бы к вам попасть? – поинтересовалась Нина.

– Вообще-то у нас по записи. А что вы хотели?

– Подстричься. – Нина потрогала свой пучок.

Девушка посмотрела на часы.

– У меня сейчас «окно». Могу вас взять. Присаживайтесь.

Нина послушно уселась в кресло перед зеркалом. На самом деле парикмахерскую она искала, чтобы как-то убить время, и если бы девушка не взялась в данный момент стричь Нину, то дело закончилось бы ничем. Нина точно не стала бы никуда записываться, и уж тем более приходить снова. А тут…. Ну, раз уж всё так сложилось.

– Как вас стричь? – поинтересовалась девушка, заворачивая Нину в пелеринку и распуская её пучок.

– Как телеведущую можете? – с замиранием сердца спросила Нина. Ей очень нравилась причёска одной телеведущей, передачи с которой она раньше очень любила смотреть и никогда не пропускала.

– Если скажете фамилию. – Девушка рассмеялась.

– Ой! – Фамилия телеведущей, как назло вдруг вылетела из головы. – Она дочка этих, известных. Ой! Он режиссёр, а она актриса. Ой! Юлия зовут. Хорошенькая такая.

– Меньшова, что ли?

– Точно! Как у неё можете сделать?

– Постараюсь. Пойдемте к раковине.

Нина уселась на стул у раковины, закинула голову и блаженно закрыла глаза. Она вспомнила, что последний раз была в парикмахерской перед свадьбой. Девушка мыла Нине голову сначала одним средством, потом другим, это было очень приятно, и Нина готова уже была провести у этой раковины всю оставшуюся жизнь.

После стрижки голова Нины показалась ей невероятно лёгкой, а уж после укладки она просто не могла себя заставить оторваться от зеркала. В зеркале у неё появилась внешность! Причёска оказалось в точности, как у Юлии Меньшовой. Нина почувствовала себя счастливой и почти хорошенькой.

– А вы седину специально не закрашиваете? – Парикмахер выдернула Нину из нирваны.

– Нет. Просто руки не доходили. А вы можете?

– Разумеется. Могу вас и в блондинку покрасить, вам очень пойдёт, или милирование, чтоб совсем, как у Меньшовой было.

– В блондинку? – Нина опять уставилась в зеркало.

Ну, признайтесь, какая женщина не мечтает хоть раз в жизни стать блондинкой? Даже сами блондинки регулярно эту свою блондинистость улучшают. А уж что говорить про брюнеток, тёмно-русых или таких как Нина, серединка-наполовинку, ни два, ни полтора. Многим кажется, что жизнь блондинки легка и беспечна. Все помнят это вот «пу-пу-пи-ду-пууу» в исполнении Мэрелин Монро, и все забывают, как закончилась жизнь этой замечательной блондинки. Все хотят иметь в лучших друзьях исключительно бриллианты. Разумеется, многие один раз устроив у себя на голове нечто невообразимое белого цвета, потом зарекаются навеки и с криком «природу не обманешь» ходят годок-другой в родном своём цвете, чтобы потом рискнуть снова. А вдруг? Вдруг всё изменится, и наступит долгожданная лёгкость бытия. Поэтому Нина после секундного размышления честно призналась:

– В блондинку очень хочу!

– Только не сейчас, – охладила её пыл девушка-парикмахер. – Записаться надо. Сейчас уже времени нет.

– Давайте запишемся. – Нина решительно достала своё расписание.

После недолгой сверки Нина поняла, что сможет стать блондинкой прямо во вторник!

– Вы укладку делать умеете? – поинтересовалась девушка-парикмахер, видимо заподозрила, какая лошара попала в её руки.

– Я видела в номере фен. Фен точно есть! – радостно сообщила Нина.

– А щётка для укладки? Лак?

– Этого ничего нет. У вас не продается?

– Конечно, продаётся!

Из парикмахерской Нина вышла вооружённая щёткой, лаком и подробными инструкциями, как пользоваться феном. Она чувствовала себя настоящей «Мымрой», героиней фильма «Служебный роман».

– Какая прелесть! – воскликнула старшая дама, когда Нина явилась к ужину. – Вот теперь я вижу бухгалтэра. Настоящего бухгалтэра.

– А вы принципиально не закрашиваете седину? – спросила младшая дама.

Нина уже заподозрила её во враждебных намерениях. Вечно портит ей настроение.

– Не принципиально. Во вторник в блондинку покрашусь, – выдала Нина и мысленно показала младшей даме язык.

– Вот это дело, – похвалила Нину старшая дама. – А ещё я бы посоветовала вам записаться к косметологу. Здесь есть. Примитивно, конечно никаких уколов, но хотя бы маски. Вам с чего-то же надо начинать.

– Уколы? – испугалась Нина.

– Разумеется! Как без уколов? Если хотите максимально долго без пластики продержаться, без уколов вам не обойтись.

– Без пластики? Каких уколов?

– Хотя бы ботокс, – вставила младшая дама, критически оглядев лицо Нины.

– А это не опасно?

– Опасно? – старшая дама рассмеялась. – Посмотрите на мой лоб.

Нина послушно посмотрела на блестящий гладкий лоб старшей дамы. Действительно лоб самой Нины выглядел гораздо хуже. Да что там говорить! И всё остальное лицо старшей дамы категорически не соответствовало её возможному возрасту. О возрасте свидетельствовала довольно взрослая дочь и мудрые глаза. Если младшая дама старше Нины, а она этого не скрывает, то старшая дама должна быть, как минимум, ровесницей матери самой Нины. Ха! И ещё раз ха! Даже сравнивать нельзя. Нина в солидном возрасте категорически не хотела походить на собственную мать. Она уже поняла, что хочет быть как эти две прекрасные дамы. Оставаться взрослой девушкой до самой смерти.

– Я вам завтра дам телефон нашего косметолога. Вернётесь в город, сходите, не пожалеете. Для новой жизни косметолог незаменим! Ведь вы же начинаете новую жизнь? Правильно я поняла?

Нина кивнула.

– И к здешнему тоже сходите, – вставила младшая дама. – Вам элементарные процедуры тоже не повредят. Так всё запущено. – Она покачала головой и тяжело вздохнула.

Нина уже практически ненавидела младшую даму, но решила, что к косметологу всё же пойдёт и выполнит все указания обеих дам досконально!

Когда Нина уже лежала в кровати, боясь испортить причёску, ей позвонил муж.

– Вот скажи, – стонал он в трубку, – куда ты опять ухитрилась спрятать мой билет и паспорт?

– Я не брала, – Нина рассматривала свои ногти, которые ей тоже необходимо будет привести в порядок. Как же это она забыла записаться на маникюр. И педикюр тоже надо бы сделать. Она же в бассейн собирается. А как в бассейне без педикюра?!

– А кто брал? Пушкин?

– Ты в сейфе смотрел?

– Зачем я буду смотреть в сейфе, если я туда не клал? Приезжай срочно и найди!

Конечно Нина тут же села в постели в готовности мчаться в город, но вспомнив психолога с мысленным вопросом «а оно мне надо?», улеглась обратно, демонстративно зевнула и сказала:

– Не могу, я уже «пиона» приняла, а он на спирту. Ищи сам.

– А если не найду?

– Если не найдёшь, то завтра никуда не улетишь. Придётся немцам самим как-то обходиться, и начальство тебя отругает, премии лишит. Посмотри в сейфе на всякий случай.

Нина опять зевнула и нажала отбой, после чего повернулась набок, плюнула на причёску, устроилась поудобнее и моментально заснула. Спала она сладко, без сновидений, но во сне почувствовала, что ей почему-то глубоко фиолетово, именно фиолетово, уедет завтра муж в командировку или нет, просрёт квартальный отчёт любовница генерального или нет, а уж что будет с материнской рассадой, ей и вовсе по барабану. Молодец, психолог! Настоящий специалист своего дела. Да и «пион» тоже не подкачал. Как она раньше без этого «пиона» жила?

Как ни странно, муж всё же нашёл паспорт и билет и именно в сейфе, о чем радостно сообщил Нине с утра. Мысленно помахав платочком вслед его самолёту, Нина приступила к новой жизни. Новая жизнь ей очень понравилась, особенно массаж и обертывания. А ещё ванны и бассейн. Разумеется, Нина сделала и маникюр, и педикюр, и даже эпиляцию. Последнее повергло её в шоковое состояние. Нина даже не предполагала, что у неё имеется целая уйма лишних волос, причём в самых неожиданных местах. А на следующий день после её преображения в блондинку, в столовой к ней за стол подсел интересный мужчина, и полностью проигнорировав младшую даму, стал напропалую ухаживать за Ниной. За день в промежутках между процедурами они успели с ним прогуляться к заливу, обсудить кое-какие телепередачи и посплетничать про звёзд кино и эстрады. После ужина мужчина пошёл провожать Нину до её номера, а там, когда она открывала дверь, лихорадочно думая, что делать дальше, ведь никакого кофе у неё в номере нет, ну, чтобы как приличным людям его выпить и разойтись, он вдруг притиснул её к двери и ухватил за грудь. Нина совершенно рефлекторно, можно сказать, автоматически заехала ему локтём поддых, а потом, развернувшись, со всей силы ударила ногой по коленке. Конечно, она могла бы и кое-куда ему вдарить, в точности как учил её папа, но папа учил её давно, Нина уже утратила сноровку, поэтому получилось вот так неказисто, по коленке. Мужчина взвыл, обозвал Нину дурой и ухромал куда-то по коридору. Наверное, убрался восвояси зализывать раны. Очень невежливо получилось. А чего он? Сам виноват, уж больно неожиданно прыгнул. Нина хотела на следующий день перед ним извиниться и ругала себя, что так погорячилась, но на следующий день он её проигнорировал и даже не поздоровался. Прошёл мимо, глядя сквозь Нину куда-то в пространство. Нина подумала, что в следующий раз будет держать себя в руках потому что, может быть, это не так уж и плохо, завести сейчас какой-нибудь курортный роман. Однако в её представлении курортный роман был связан с прогулками, беседами, лёгким флиртом, а никак не с хватанием за сиськи. Для таких глупостей у неё собственный муж имеется.

Других интересных мужчин в санатории не обнаружилось, и Нина решила, что её вполне устроят прогулки и беседы со старшей и младшей дамами. Старшая дама придумала загорать под весенним солнцем на сваленных деревянных лежаках в закутке у залива. Место это оказалось полностью со всех сторон закрыто от холодного балтийского ветра, солнце в отсутствие ветра припекало просто замечательно, в результате чего обе дамы и Нина с ними покрылись замечательным золотистым загаром. Они приходили на этот свой пляж каждый день, укладывались на лежаки, распахивали верхнюю одежду навстречу липкому весеннему солнцу и целый час загорали и сплетничали про мужчин. Это было невероятно весело и познавательно, ведь у Нины никогда не было подруг. Вечером они встречались в номере у старшей дамы, пили там вино и играли в карты в подкидного дурака.

Через неделю, когда Нина уже полностью освоилась в санатории и уверилась, что новая жизнь всё-таки началась, и эта жизнь прекрасна, ей позвонила дочка.

– Вышли мне денег, – потребовала она, когда Нина ответила на звонок.

– Зачем? – поинтересовалась Нина и сама себе удивилась. Раньше она просто спрашивала, сколько, и безропотно переводила нужную сумму, после чего получала выговор от мужа.

Видимо и в вопросе отношений с дочерью психолог тоже сыграл свою роль. Действительно, девочка развлекается с молодым здоровым атлетом в безопасной тёплой Европе, изучая при этом языки. Зачем ей ещё и деньги?

– Тебе что жалко? – спросила дочь.

Нине на секунду стало стыдно, но она опять вспомнила психолога, а так же своего непосредственного начальника, представила, как он орёт на неё матом, и ответила:

– Жалко.

И правда, почему ей не должно быть жалко? Она в юности не каталась по Европам с плейбоями, не танцевала до посинения в клубах, а корпела над учебниками, чтобы сейчас корпеть над балансами и получать ещё за это по шапке со всех сторон. Для чего? Для того чтобы её дочка могла потратить трудовые копейки матери неизвестно на что. Вернее известно на что. На своего безмозглого итальянского красавца. Хотя он не такой уж и безмозглый. Некоторые итальянцы в последнее время взяли моду крутить любовь с русскими девочками в расчёте на богатого папу, но нашему итальянцу тут не повезло. Муж у Нины даже близко не олигарх, чтобы разных прощелыг оплачивать, или как там они называются. А уж Нина тем более не олигарх, у неё лишних денег нет. И вообще деньги Нине теперь и самой нужны. Её дамы научат, как их с удовольствием потратить.

– Мам, ты что такое говоришь? – возмутилась дочь.

– А что я такое говорю?

– Ты обязана мне помогать!

– Разве? Почему?

– Я твоя дочь!

– А твоя бабушка считает, что я обязана помогать ей. Вы уж там разберитесь меж собой. Меня как-то на всех не хватает.

– Но я же ребенок!

– Неужели? А сексом тебе можно заниматься в твоём детском возрасте?

– При чём тут секс?

– Ну, ты ж за фантастическим сексом в Рим полетела. Сама говорила, я хорошо запомнила. Вот я и подумала, раз ты можешь заниматься сексом, значит, можешь и пойти работать, например.

– Мааам! Кем я буду работать? Я же ничего не умею!

– Не знаю. Учиться ты не захотела. Уборщицей, наверное, можно устроиться. Или официанткой. Какая там, в Италии потребность в неквалифицированных трудовых ресурсах?

– Но когда я жила с вами, ты же не требовала, чтобы я работала?

– Потому что ты училась. Возвращайся, будешь жить с нами, восстановишься в университете, мы с папой будем тебя кормить и одевать, пока ты не получишь образование и не найдёшь достойную работу.

– Ага! И вы мне будете разрешать заниматься сексом только при хорошей успеваемости?

– Ну, да. Согласись, это логично. Раз уж тебе этот секс так нравится.

– Хорошо. А на что, по-твоему, я вернусь назад? На какие шиши?

– Скажи дату. Я куплю тебе билет.

– Какая же ты…. – В трубке послышались короткие гудки.

– Какая? – спросила Нина. Ей захотелось шваркнуть телефон о стену. Она вспомнила старшую и младшую дам. Вот, пожалуйста, мама и дочка – лучшие подружки. Ну почему? Почему у неё не может быть так же?!

Нина толком даже не успела хорошенько насладиться своими страданиями по поводу отношений с дочкой, как перед ужином ей позвонила мать. Надо отметить, что этому Нина уже и не удивилась. Видимо, где-то там, в пространстве что-то такое изменилось вокруг Нины, изменилось сильно, так, что эти изменения чувствовались на расстоянии. И изменения эти явно кое-кому не понравились, поэтому кое-кто активизировался и попытался вернуть всё на круги своя. Туда, где Нина похожа на замученную училку, а не на настоящего бухгалтэра! Видимо, кое-кому гораздо удобнее иметь дело с безответной учительницей, чем с зубастым бухгалтером.

– Ты не забыла, что у меня рассада?

– Я помню.

– Надеюсь, ты помнишь, какое сегодня число.

– Помню.

– А то, что рассаду пора высаживать, ты не подумала?

– Куда? В снег?

– Почему в снег? Откуда снег? Посмотри в окно.

– Смотрю. Там снег.

– А вот у меня за окном никакого снега нет.

– Но ты же не собираешься высаживать рассаду у себя на Петроградке?

– Ты мне хамишь?

– Нет. Я за городом. Тут снег.

– Это у тебя за городом снег. Откуда ты знаешь, что он есть на даче? Надо съездить и посмотреть!

– Ну, так съезди и посмотри! – Нина нажала отбой и замерла в ужасе. Потом дотронулась до телефона, как до ядовитой змеи, и отключила его.

Это её заявление могло быть квалифицированно матерью только как страшное хамство, восстание и объявление войны, несмотря на то, что дедушкина дача находится в пятнадцати минутах неспешной прогулки от станции. Соседка, между прочим, на свою дачу регулярно ездит на электричке. Вот почему бы матери тоже не прокатиться? Тем более что проезд у пенсионеров льготный, электрички комфортные, оборудованы туалетами. Разумеется, Нина не отказывается отвезти какие-то грузы и даже готова их разгрузить, но какого чёрта её постоянно использовать как такси? В конце концов, она может дать матери денег, чтобы та съездила на такси! Лучше потратить деньги на такси, чем на итальянского бездельника. А ещё лучше загнать этого бездельника на дачу и припахать, как следует. Конечно, во всём виноват психолог с этими его советами, никогда не делать то, что не хочется. А кому, спрашивается, хочется по первому свистку вставать Сивкой-буркой как лист перед травой? У Сивки-бурки, может быть, свои дела имеются, планы разные.

Когда на следующий день Нина включила телефон, то к своему удивлению не обнаружила там ни непринятых звонков, ни гневных эсэмэсок. Мать и дочь странным образом проглотили неподобающее поведение Нины. Видимо, обязательная программа родственниками оказалась выполнена. Оставалось теперь только дождаться звонка от генерального директора с истерикой, что всё пропало, Мариночка уработалась, и ей срочно нужно в отпуск. Однако ничего подобного не случилось. Заместительница исполнилась своей значимости и старалась изо всех сил, регулярно докладывая Нине о результатах. Нина подумала, не исключено что в своих неурядицах на работе она частично и сама виновата. Надо людям делегировать полномочия и давать возможность проявить себя. Правда, люди почему-то в большинстве случаев полномочия принять рады, а вот ответственности боятся как чёрт ладана. Никак не поймут, что полномочия предполагают за собой ответственность. И чем полномочий больше, тем больше ответственности.

К концу пребывания в санатории Нина завела привычку рассматривать себя в зеркале. В зеркале Нину радовало всё: и лицо, и причёска, и стройная фигура. Теперь у Нины имелась та самая внешность, и не просто внешность, а внешность исключительно приятная и очень даже симпатичная. С такой внешностью не стыдно в крайнем случае и к доске выйти, если вдруг вызовут. Младшая дама научила её делать макияж таким образом, чтобы он был совершенно не заметен. Новая Нина очень нравилась самой себе, ей не терпелось как можно скорее показаться психологу. Она представляла, как он обрадуется, а может быть, даже и полюбит свою такую теперь красивую пациентку. И у них всё приключится как в голливудском фильме. Красивая жена Нина будет возвращаться с работы домой усталая, а её красивый мужественный муж-психолог будет ждать её дома непременно у красивого камина. Дождётся и, как положено у психологов, задаст коронный психологический вопрос:

– Дорогая, хочешь об этом поговорить?

– Ну, что ты, милый, – ответит она, нежно целуя его в слегка небритую щёку, – это всё такие пустяки! Они не стоят твоего внимания.

Конечно! Он же к тому моменту уже научит её решать свои проблемы самостоятельно.

Да, это будет именно так, а ещё они начнут целоваться и тут же займутся сексом на красивом ковре у красивого камина. Наверное, так должен выглядеть настоящий секс. То, что в семье Нины называлось сексом и чем они изредка занимались с мужем, было как-то скучно, некрасиво и в большинстве случаев неприятно. Или перед красивым сексом красивая Нина с красивым психологом всё-таки сначала поужинают? Нет! Ну, какой секс на сытый желудок? А с другой стороны красивый психолог на работе, хоть и не вагоны разгружал, а оказывал психологическую помощь, то есть, тоже умственно трудился не хуже любого кандидата наук, поэтому как и кандидат наук после работы захочет не секса, а ужина. Мозг требует полноценного питания. Точно! Они с психологом закажут ужин в ресторане. Не стоять же такой красивой жене после работы у плиты? Красивая жизнь в красивом доме не предполагает даже наличия такой глупости как плита.

Вернулась Нина из санатория в субботу утром. Въехала во двор, припарковалась и хотела уже, было, достать из багажника чемодан и сумку, но вовремя остановилась. Позвонила мужу. Психолог же её учил никогда не делать самой то, что за неё могут сделать другие. Такая красивая жена не должна сама таскать чемоданы. Для этого у неё имеется муж. Пусть не такой красивый, как психолог, но в зал же ходит, там штанги подымает. Зачем подымать штанги, когда есть чемодан?

Муж проворчал в трубку нечто нечленораздельное типа «бу-бу-бу», но всё же спустился к машине. Увидел Нину и замер с разинутым ртом.

– Тебе этот санаторий определенно пошёл на пользу. Вот что значит свежий воздух и оздоровительные процедуры под присмотром грамотных специалистов.

«А то»! – подумала Нина, но ничего не сказала, а открыла багажник с вещами.

Пока они поднимались в лифте, муж внимательно её разглядывал, а Нина думала, что надо бы сегодня успеть прошвырнуться по магазинам, адреса которых ей любезно записала младшая дама. В прихожей муж поставил чемоданы и помог Нине снять пуховик. Такого в их семье никогда не бывало. Муж хоть и работник умственного труда и считает себя интеллигентным человеком, но никогда не помогает Нине снимать верхнюю одежду, не пропускает вперед и не подаёт руку при выходе из общественного транспорта. Он почему-то называет это всё буржуазными пережитками и предрассудками. Как это укладывается у него в голове вместе с тем, что существуют сугубо женские домашние обязанности типа тех самых кастрюль и сковородок, Нина даже не пыталась понять. В голове её мужа было уложено всего и по многу, а главное любому его поступку всегда имелось чёткое обоснование со ссылками на каких-то мудрецов и философов, а также общемировую практику.

– В спальню неси, – велела Нина, сняла сапоги и прошла вперед. Муж подхватил вещи и пошёл следом. В спальне он бросил вещи на пол и ухватил Нину за попу.

– Признавайся, завела кого-то? – спросил он, ощупывая и тиская жену, как бы проверяя всё ли на месте.

– Сдурел? – Нина попыталась вывернуться, но не тут-то было.

«Значит, с красивой женой всё-таки сначала секс», – думала Нина, разглядывая потолок.

Секс её не впечатлил как, впрочем, и всегда. Все совместно прожитые с мужем годы она считала секс с ним необходимым атрибутом семейной жизни, обязательным проявлением мужского внимания и подтверждением некой как бы любви, так сказать, исполнения супружеского долга, который потому и долг, что не предполагает обоюдного удовольствия. Да и какое может быть удовольствие от этого? Нина не понимала, чего все так носятся с этим сексом. Неужели ради такого вот «фантастического» секса её дочь усвистела за своим итальянцем, бросив дом, учёбу и любящих родителей? Бедная девочка! Нина вспомнила горящие глаза родного ребёнка и это её: «Мама, ты ничего не понимаешь!» Действительно, этого Нина никак не понимает и не поймет никогда. Тоже мне радость и наслаждение?! Муж, наконец, закончил и отвалился. Нина пошла в ванную, надела на новую причёску полиэтиленовую шапочку и встала под душ. Душ ей понравился больше, чем секс. Может быть, это от того, что её муж недостаточно красивый? Интересно, как это делает психолог? Может быть, с красивым мужчиной у красивого камина на красивом ковре всё происходит иначе?

Когда Нина вернулась в спальню, муж сладко храпел. Сначала она решила его не беспокоить, потом подумала: «Какого чёрта»! И принялась разбирать чемодан. После отправилась на кухню и исследовала холодильник. Как она и предполагала, тот был пуст. На кухню, позевывая, выкатился муж, он опять огладил Нину по всем местам, чем вызвал её обычное раздражение, и тоже сунул нос в холодильник.

– После здорового секса организм здорового мужчины испытывает здоровое чувство голода, – сообщил он. – Расход калорий необходимо восполнить.

– Можем поехать в универсам. Купим продуктов на неделю, потом я чего-нибудь приготовлю.

– Да ну, это процесс долгий. – Муж махнул рукой. – Я, пожалуй, в зал пойду, всё равно собирался, там есть хорошее, а главное недорогое кафе здоровой пищи, чего-нибудь съем полезное, диетическое. Привык, пока ты по санаториям развлекалась.

– Как хочешь. – Нина пожала плечами.

Вышли они из дома вместе. Он отправился в зал, а Нина села в машину. В универсам она не поехала. Подумала, что ей почему-то совершенно не хочется этого делать, а психолог настоятельно советовал делать только то, что хочется. Хотелось ехать по магазинам, которые ей насоветовала младшая дама. По дороге Нина увидела суши-бар и там с удовольствием поела. Про суши-бар ей тоже рассказали старшая и младшая дамы. Объяснили, что суши очень полезны и не вредят фигуре. Даже отвезли Нину как-то в загородный суши-бар неподалёку от санатория. Там суши Нине очень понравились, правда, есть суши палочками у неё никак не получилось, но дамы сказали, что со временем она точно научится, и даже если не научится, то ничего страшного, можно и вилкой обойтись.

В магазинах оказалось гораздо интереснее, чем в универсаме и семейной спальне. Деньги от накоплений, сделанных ею за долгие годы наплевательского отношения к своей внешности и одежде, ещё оставались. Нина купила себе дорогой косметики по списку младшей дамы, новую сумку, модные сапоги, туфли на шпильке и тёмно-синее платье. На работу она всегда ходила в строгих тёмных прямых костюмах, блузках с бантом на шее или глухих свитерах, ничего лишнего, скромно и практично. На ногах удобные туфли без каблуков. Приличная женщина должна одеваться скромно, так Нину научила мама. Когда она примерила это синее платье, то поняла, что сотрудницы лопнут от зависти, а сотрудники сами улягутся в штабеля во главе с генеральным директором. Так им и надо! Платье подчёркивало и обтягивало буквально всё, но делало это весьма и весьма элегантно. Как хорошо, что в последние годы Нина практически не тратила деньги на себя, а главное не отдавала их мужу, как она это делала в юности, вначале супружеской жизни. Вот они и пригодились. Уж теперь-то она потратит их с умом. Вернее в строгом соответствии с советами старшей и младшей дам. Уж они-то точно хорошо разбираются в том, что Нине срочно необходимо, чтобы стать похожей на настоящего бухгалтера.

В магазине нижнего белья она захотела купить всё. Однако, скрепя сердце, ограничилась двумя лифчиками и ворохом кружевных трусов. Правда, лифчики эти были такие, такие…. Лифчики, да не совсем! Эти изделия никак нельзя было именовать таким простецким словом. Это были именно бюстгалтЭры! Иначе и не скажешь. В них грудь Нины воинственно торчала вперед и буквально требовала к себе внимания. Пристального внимания.

Тут в голове у Нины что-то щёлкнуло, и она задумалась. Нестыковочка какая-то выходит. Как-то это нижнее бельё никак не складывалось с тем сексом, который был у Нины буквально только что. Все эти кружевные трусы, лифчики, платья, сумки, сапоги и причёски, маникюры, педикюры и эпиляции существовали для того, чтобы привлекать мужское внимание. Конечно, Нине и самой нравилось выглядеть как телеведущая, но взгляды мужчин, которые она стала вдруг замечать, ей тоже очень импонировали. Ну?! Взгляды взглядами, а в итоге-то что? Особенно с таким вот кружевным бельём и с эпиляцией. В итоге, разумеется, секс! И что? Разве этот секс стоит таких усилий? Тьфу! Глупость какая! Получается, что ты либо прислуга, либо тебя сексом мучают. А бывает ведь и то и другое. Приготовь, подай, погладь, зашей, а теперь мы тебя … Нина решила, что в прислугах она уже была, ей там совершенно не понравилось. Может, она всё-таки войдет во вкус с этим сексом. Не зря же вокруг него столько наверчено.

Вечером муж очень удивился, что в холодильнике по-прежнему пусто.

– Ты где это болталась целый день? – поинтересовался он с командной ноткой в голосе.

– Вот, бюстгалтер купила, – Нина беспечно распахнула халат и продемонстрировала мужу себя в кружеве.

– Это тебя в санатории научили? – строго спросил муж, нахмурившись, но тем не менее руку к новому бюстгалтеру протянул.

– Ну, раз тебе не нравится…. – Нина запахнула халат и хлопнула мужа по руке. – Я могу пиццу разогреть. В торговом центре на фудкорте купила, говорят, хорошая.

– Мне, разумеется, нравится. Однако пиццу есть вредно. Я худею. Мне требуется диетическое питание, преимущественно раздельное, с минимальным количеством углеводов. Мне необходимы белки, так как я систематически подвергаю организм физическим нагрузкам. Белки для мужчины в моем возрасте….

– Сейчас в универсам ехать всё равно уже поздно, завтра с утра поедем, – перебила Нина супруга, заткнув, таким образом, фонтан неиссякаемой мудрости. – Один раз можно и пиццу себе позволить. Ну что? Будешь есть или нет?

– Очевидно, придётся, – сказал муж и с видом оскорблённой невинности уселся за стол.

Нина сунула пиццу в микроволновку, и вскоре по кухне поплыл аппетитный запах.

– Давай, завтра на твоей машине за продуктами поедем, – предложила она мужу. – У тебя багажник больше.

– А без меня разве никак нельзя?

– Никак! Как же без тебя? Только представь, из тележки на кассу, потом обратно, потом в багажник, потом в квартиру. – Нина сделала круглые глаза.

– Ну, ты раньше как-то справлялась.

– Вот и загремела в санаторий! Хорошо не в больницу. Мне доктор сказал, так больше нельзя ни в коем случае.

– Что это за доктор такой странный? Хотел бы я с ним познакомиться. Мне кажется, он даёт тебе какие-то не совсем верные советы. Доктор должен лечить, а не советы советовать. Для советов у тебя есть муж. Муж лучше любого доктора знает, что нужно его жене.

Нина представила психолога и подумала, что с этим доктором мужа нельзя знакомить ни в коем случае. Хотя, может быть, именно психолог сможет расплести туго заплетенные извилины кандидата наук.

Пиццу ели молча, уставившись в телевизор. В телевизоре чего-то такое пели, чрезвычайно глупое, про каких-то девчат или девчуль. Нина плохо разобрала. Пел это всё парнишка, который с виду явно девчатами не интересуется. Хотя, кто их разберет теперь. Это, наверное, всё тоже буржуазные пережитки, ну, то, что мужчина должен быть на мужчину похож, а не на девчулю. Нина старалась абстрагироваться и думала о красивом психологе. Вот он точно на мужчину похож.

В воскресенье после поездки в универсам Нине, разумеется, пришлось вспомнить о том, как быть прислугой. Она гладила накопившиеся мужские рубашки, которые муж, руководствуясь оставленными ею инструкциями, накануне её приезда закинул в стиральную машину, изготавливала полуфабрикаты и набивала ими холодильник, мыла квартиру, которая всего-то за две недели отсутствия хозяйки превратилась в какой-то пыльный склад. Когда она гладила мужские носки, сзади неожиданно подкрался муж и ухватил её прямо за новый бюстгалтер. Нина вспомнила, как ошарашила любителя курортных приключений, и развернулась к мужу с утюгом в руках. Видимо что-то было в её глазах такое, что он отступил со словами:

– Ухожу, ухожу. Не буду мешать.

– Может, домработницу наймём? – спросила Нина за ужином.

– Ты с ума сошла! Посторонняя женщина в моём доме. Я не потерплю. Кроме того, это дорого. Даже думать забудь.

Нина не стала уточнять, что это и её дом тоже. Зачем? Ведь сверху, из наблюдательного пункта на потолке было отлично видно, что спорить бесполезно. Этот человек живёт так, как ему удобно. И если Нине неудобно жить так, как удобно ему, то спор этого противоречия никак не разрешит. И уклониться, как пион, у неё не получится. Хотя, почему нет? Если перестать готовить, обстирывать и убираться? Нет, убираться придётся. Нина сама не любит находиться в грязи. В грязи ей неудобно. Есть магазинные полуфабрикаты ей тоже неудобно. А какая разница, готовить на одного или на двоих? Правильно, никакой! Остаётся стирать и гладить. Стирает стиральная машина. А гладить? Но муж же не умеет! Не ходить же ему в мятом. И если её муж будет ходить в мятом, ей тоже это будет неудобно. А вот без чего вполне можно обойтись, так это без дурацкого секса. Правда муж её сексом особо-то и не донимал никогда. Это только сейчас вот, когда она как телеведущая стала. По всему выходило, что прежняя жизнь была для Нины вполне себе удобна и комфортна. Да! Тут без психотерапевта никак не обойтись. Нина позвонила в клинику и записалась на среду.

Зато в понедельник, когда она отдохнувшая с новой причёской, с вернувшейся внешностью, в новом платье и туфлях на шпильке предстала перед генеральным директором, он изменился в лице, и явно забыл на неё по своему обыкновению наорать, обматерить для порядка. Усадил, предложил кофе и стал ласково расспрашивать, как ей отдыхалось. В довершении беседы предложил подготовить приказ на премию заместителю главного бухгалтера за успешную работу и самому главному бухгалтеру за прекрасную подготовку кадров. Когда он огласил сумму, выделенную им для премирования лично главного бухгалтера, Нину бросило в жар. Она представила, как потратит свалившееся на неё богатство. Уж больно ей понравился полушубок младшей дамы. Нина в субботу даже примеряла подобный в своём походе по магазинам. Норковый полушубок это вам не пуховик китайский! Пуховик, даже если он числится финским, всё равно пошит в Китае и выглядит, согласитесь, совсем не как норковый полушубок.

Она галопом вернулась к себе в бухгалтерию и подготовила требуемый приказ. Как говорится, куй железо, не отходя от кассы. Вернувшись в кабинет генерального, она положила перед ним приказ и опрометчиво встала рядом. Слишком близко. Поэтому очень удивилась, когда внимательно глядя, как он подписывает приказ, вдруг почувствовала его левую руку у себя на внутренней стороне бедра. Нина резво отпрыгнула в сторону, а генеральный усмехнулся.

– Чего дергаешься, Иванова? Не бойся. Ты со мной по-хорошему, и я с тобой по-хорошему. Тебе понравится. Никто пока не жаловался.

– Ну, вы как-то раньше себя по-другому вели. Ничего такого себе не позволяли. – Нина осторожно забрала приказ. Правда, чтобы это сделать с безопасного расстояния, пришлось слегка наклониться.

– Так кто ж знал, что у тебя такие сиськи вопиющие. – Начальник воспользовался тем, что Нина наклонилась, и пощупал её грудь.

«Вот тебе и новая жизнь»! – подумала Нина, стремительно вылетая из генерального кабинета. Она чувствовала, как у неё горят щёки и почему-то уши. Опять получалось, что прежняя жизнь была гораздо удобней. Подумаешь, орал на неё матом, зато никуда не лез и не хватал, за что попало. А с другой стороны, может, ничего страшного? Пусть подержится, зато раз, два и шуба! А если он и матом орать, и щупать за разные места будет да безо всяких премий на шубу? Мать честная! Как они во всём этом безобразии живут эти красивые жёны?

Этот вопрос она первым делом и задала психологу на приёме, кратко изложив возникшие в новой жизни проблемы.

– Скажите, доктор, как мне теперь быть?

– Я не доктор, – ответил психолог, уставившись на её грудь. На те самые вопиющие сиськи, как сказал генеральный.

– Как не доктор? – удивилась Нина. – Вот же написано «психотерапевт». – Она указала на бэйджик, висящий у психолога на шее. – Терапевт – это доктор.

– Не совсем. Психолог – не доктор, он друг и советчик.

«Ага! И этот туда же! Сейчас предложит дружить прямо у него на столе, раз кушетки нет, – подумала Нина. – Вот чёртов бюстгалтер»!

Психолог тем временем опять сунул ей в руки уже знакомое круглое зеркальце.

– Вот, полюбуйтесь на себя.

Нина послушно взяла зеркальце, глянула, и чего греха таить, именно залюбовалась. Тонкий загар, практически незаметный макияж. Длинные пушистые ресницы, яркие серые глаза, аккуратный носик и пухлые губки. Чистая кожа и никаких морщин. А всего-то выспалась, сделала причёску, сходила к косметологу, подкрасилась и принарядилась. Нине даже захотелось посмотреть, что там у неё ещё есть такого красивого. Эх, маловато зеркальце.

– Ну? О чем нам с вами говорит увиденное? – спросил психолог.

– О чем? – не поняла Нина. Она нехотя отдала ему зеркальце и тут же подумала, что психолог всё же очень даже ничего из себя. Пожалуй, такой красивый и мужественный друг ей вовсе не помешает. Если, конечно, прямо сейчас не кинется с ней дружить. Она не готова пока. Мечты про красивый камин не в счёт! Да и камина что-то не видать пока.

– О том, что эту женщину уже кое-кто любит. Один человек, во всяком случае, точно.

– Кто?! – Нина вытаращила глаза. Дружба дружбой. Это понятно. Но про любовь речи не было. Он, что, обалдел совсем? Сам себе извилины заплел?

– Вы сами! – огорошил её психолог. – Вы, наконец, себя полюбили!

– А…, – с облегчением и одновременно разочарованно протянула Нина, махнув рукой. – Ну, и почему все окружающие мужчины, как с цепи сорвались? Лезут, хватают, щупают. Ладно, муж! Но генеральный туда же. Это никуда не годится. Мы так не договаривались. Меня раньше всё устраивало.

– Вы уверены? – Он опять сунул ей в руки зеркальце, и Нина как заворожённая в него уставилась.

– Ну, да. Вернее нет, – сказала Нина, разглядывая себя прекрасную.

– А мужчины, разве это плохо?

– Конечно плохо! Вам бы понравилось, если б ваш начальник вас хватал за это…. Ну, вы понимаете.

– Нет, не понравилось бы. Но тут надо сделать скидку на то, что мужчины так устроены природой. Видят красивое и хотят ухватить. Это самцы приматы. Некоторые настолько примитивны, что тянут руки рефлекторно, как ваш генеральный, некоторые более высокоорганизованны и сдерживают свои природные инстинкты. Инстинкт размножения заложен природой во всех животных. Однако мы люди и от обезьян отличаемся сознанием. Женщины, кстати, тоже ни чем не лучше. Некоторые самки были бы рады такому начальнику как ваш. А некоторые просто ищут себе идеального самца, поэтому всех остальных безжалостно отшивают. Ваша задача теперь научиться обращаться именно к сознанию окружающих вас мужчин. Особенно мужчин, облеченных какой-никакой властью, как ваш генеральный директор. Они считают себя самыми крутыми самцами, этакими хозяевами прайда. Поэтому вам придётся раз за разом вытаскивать из встреченной вами обезьяны человека!

– Ага! Как, по-вашему, я буду к его сознанию обращаться и из обезьяны вытаскивать, когда он мне под юбку лезет?

– Расскажите ему что-нибудь о проблемах с налоговой инспекцией, о грозящих штрафах, об изменениях в законодательстве, о сужении рынка банковских услуг, о думских инициативах, например. Обезьяну требуется хорошенько озадачить. Ну, и без лишней надобности к нему не ходите.

– А мужу что рассказать?

– Мужу? Зачем мужу? – Красивые брови психолога поползли вверх по красивому лбу.

– Ну, когда полезет? Чтоб отстал, – пояснила Нина.

– Так это вы его не любите? Я думал, наоборот!

– Почему не люблю? Люблю. Просто он меня раздражает особенно, когда лезет ко мне. Раньше-то и не донимал сильно, а тут, как с цепи сорвался. Секс ему подавай!

Психолог вдруг расхохотался.

– Нина! Вам надо найти человека, который бы вас для начала хотя бы не раздражал, и которого вы бы сами захотели. Ну, чтоб он к вам полез. Представили, как он к вам лезет, и размечтались, чтоб не останавливался. Чтобы ко взаимному удовольствию всё получилось.

– К удовольствию? – не поняла Нина. – Тоже мне удовольствие!

– Нина, вы про оргазм слышали когда-нибудь? – Красивое лицо психолога, несмотря на улыбку, сделалось несколько настороженным.

– Я что, по-вашему, совсем дремучая, да?

– Меня терзают сомнения, а вдруг? Если честно, в наш век информации трудно представить, что такие бывают, но мало ли….

– Никаких мало ли! Просто для одних этот оргазм, извиняюсь, как пописать выйти. Раз-два и готово, а для других целый процесс. Не всё так просто.

– У вас, значит, процесс. Тогда вам надо найти того, кто этот процесс ускорит, ну, чтоб, раз-два и готово!

– Так не бывает.

– А вот и бывает!

Психолог продолжал улыбаться, но взгляд его опять сместился в сторону этих самых, вопиющих. Интересно, что надо такое рассказать этому вот другу и советчику, чтобы он, наконец, вылез из своей обезьяны и отвлёкся от её бюстгалтера? Про налоговую и штрафы тут точно не прокатит, и про банковский сектор тоже. Хотя, этот пусть смотрит. Уж очень симпатичный. Не хватает, не лезет и на том спасибо.

От психолога Нина вышла в задумчивости. Чего это он ей насоветовал? Найти того, кто её не раздражает. Да её никто не раздражает. Ну, кроме мужа и генерального. Нина вспомнила начальника и её передернуло. Вот интересно, психолог её точно не раздражает. Ну, да. Это пока он к ней не лезет. Кстати, интересно почему? Все лезут, а этот нет. Высокоорганизованный примат, наверное. Вот чёрт! Даже посоветоваться не с кем. Посоветоваться про советчика! Не у дам же спрашивать. Хотя эти точно, чего-то такое о жизни знают, чего ни Нина, ни её мама не понимают. Наверное, дочка точно чего-то такое уже уразумела, но с ней советоваться Нина будет только в самую последнюю очередь.

– Слушай, а ты не могла бы сразу после работы всё-таки идти непосредственно домой? – заявил муж, как только Нина переступила порог. – У тебя же есть некоторые обязанности. Мне бы хотелось, чтобы жена ждала меня дома с ужином. С готовым ужином.

– Мне бы тоже хотелось, – ответила Нина, ожидая, что он поможет ей снять пуховик. Однако не дождалась и увидела его спину, удаляющуюся на кухню.

«Надо же! Какая у него неказистая задница», – подумала она, стягивая пуховик. Раньше она как-то не обращала внимания ни на его плешь, ни на брюшко, ни на задницу. Понимала, конечно, что муж далеко не Аполлон, но сейчас все его внешние недостатки вдруг буквально бросились ей в глаза. На кухню следом за ним она не пошла, а направилась в спальню. В связи с визитом к психологу она надела сегодня то самое платье, которое обтягивало и подчёркивало. Платье необходимо было снять, чтобы не испачкать. Разумеется, в субботу она, так и быть, отвезёт уже мать на дачу, куда тут денешься, но рассиживаться там ей не даст, чтобы успеть потом по магазинам потратить премию. Красивая женщина в Нине требовала новой красивой одежды. И чтоб эта красивая одежда именно подчёркивала и обтягивала то, из-за чего все они теперь к ней лезут. Такой вот парадокс. Нина решила, что пока полушубок покупать не будет. Зачем его покупать, когда весна на носу. Полушубок она купит с какой-нибудь другой премии. В Нине почему-то поселилась уверенность, что теперь у неё будут и премии, и шубы, а то и вовсе бриллианты. В конце концов, зря она, что ли, блондинкой заделалась? Бриллиантов у неё отродясь не водилось. Из украшений только кольцо обручальное и крестик на шее. И тот серебряный. Но у красивых жён просто обязаны быть бриллианты. И не хуже, чем у младшей и старшей дам. Те сверкали бриллиантами даже в бассейне.

Когда она надела халат, в спальню заглянул муж.

– Ты чего, издеваешься? Я же вроде ясно намекнул, что есть хочу. Организм не должен испытывать голод, иначе во время питания он будет откладывать полученные калории про запас. Испытывая голод, человек не худеет, а наоборот, толстеет! Мне же необходимо похудеть. В моём возрасте лишний вес….

– Бегу, бегу. – Нина протиснулась мимо него и поспешила на кухню.

Ужин она приготовила молниеносно.

Ели как всегда молча, уставившись в телевизор. Нина думала о мужчине, которого ей требовалось найти по заданию психолога. Того самого, чтобы не раздражал. И про оргазм надо бы в интернете прочитать. Уточнить, вдруг она в чём-то ошибается. Она представляла на месте воображаемого мужчины поочередно разных знаменитых актёров, но телевизионные пропагандисты откровенно мешали и лезли Нине в голову со своими неприятными злыми лицами. От этого воображаемый мужчина раздражал её гораздо больше, чем даже генеральный директор.

Ночью супруг вдруг решил доставить себе удовольствие и разбудил Нину своими приставаниями. У Нины не было никакого желания терпеть его ёрзанье у себя на теле, и она решила воспользоваться советом друга и советчика психолога, а именно, вытащить из похотливой обезьяны человека разумного. Для этого обезьяну необходимо как следует озадачить. Нина села в кровати, включила свет и сказала:

– Может быть, мне уволиться с работы?

– Зачем? – Супруг явно опешил, даже выпустил из рук одну из тех самых, вопиющих. Совет психолога подействовал. Обезьяна озадачилась и забыла о своих поползновениях.

– Чтобы ждать тебя с работы с горячим ужином, как тебе бы хотелось, – пояснила Нина, заворачивая свои вопиющие одеялом.

– Брось, меня всё устраивает. – Он полез под одеяло в поисках упущенного. – Подумаешь, поворчал маленько. Я ж для порядка. Иди ко мне.

– Ко мне начальник пристаёт, – поведала Нина. Она решила, что это может оказаться для мужа главным козырем, который уж точно позволит вытащить из обезьяны человека разумного, чем-то таким вроде налоговых штрафов для генерального. Ведь после подобного заявления человек разумный должен озадачиться по полной программе и забыть про свой инстинкт размножения, если и не навсегда, то на часок-другой как минимум.

– Как пристаёт?

– Почти так же, как ты.

– Ты с ним совокуплялась, что ли?

– Нет. С ума сошёл?

– Смотри у меня!

– Чего смотреть? Он мне премию выписал, потом лапал везде.

– Премия хорошая?

– Хорошая. – Нина решила не называть сумму, а то муж сразу придумает, как приспособить её деньги на общее благо, и прощай тогда красивое и обтягивающее.

– Это потому что ты у меня самая красивая оказалась. Кто бы мог подумать?! Нет, фигурка-то у тебя с юности хорошая была, я, как увидел, понял, что в руки плывёт, но сама в целом ты никогда особо не выделялась. Тебе надо в санаторий чаще ездить. В следующий раз вместе поедем. Мне тоже оздоровление не помешает. И регулярная здоровая половая жизнь тоже не повредит. Я читал, это очень полезно для мужского организма и продолжительности жизни. Особенно полезно в моём возрасте.

Муж продолжил её мять и ощупывать, и Нине даже показалось, что у него как минимум четыре руки, а то и все шесть. Эти его руки были везде. Вот буквально везде!

– Вот я и хочу уволиться, чтоб не лапал, – Нина упорно гнула свою линию, отпихивая мужа.

– Дурочка ты моя маленькая! Подумаешь, лапал! От тебя разве убудет? Он же премию тебе даже выписал как порядочный человек. Это обычное дело. Все так делают. А некоторые и без премии лапают. Такова жизнь.

– И ты?

– Чего я?

– Подчиненных лапаешь?

– Я нет.

– Почему?

– У меня жена красивая. Ты же знаешь. Ну, иди ко мне.

«Этого козла ничем не пробьешь! – подумала Нина, помня, что в красавицах она всего-то пару недель числится. – Наверняка лапал. И сейчас лапает! Одно другому не мешает. И премии не выписывает. У, жлоб».

Ей грешным делом даже показалось, что её генеральный, пожалуй, поприличней мужа будет. Ишь ты! Как он сказал? От неё не убудет. Раз за премию, то можно! Да какой ей ещё после такого мужчина нужен?! Все они козлы, хоть и обезьяны!

С этими вот неприятными мыслями Нина и сдалась на милость победителя, вернее примата. Правда в очередной раз исполнилась чувством глубокого отвращения и к самому примату, и к процессу, называемому сексом, но кого это волнует.

Всю неделю она упорно игнорировала генерального директора, обходя его кабинет стороной, а в случае крайней необходимости за его подписью засылала свою заместительницу Марину. Ей-то что? И так всем известно, что она любовница генерального. Вот пусть её и лапает.

В субботу ни свет, ни заря Нина заехала за матерью и рассадой. Этим она убила двух зайцев, или даже трех. Во-первых, убереглась от утреннего внимания супруга, который дрых без задних ног, во-вторых, заставила и мать встать пораньше. Пустячок, а приятно. Нечего разлёживаться, кто рано встает, тому Бог даёт и так далее. А в третьих, в два часа уже высадила мать у её дома и отправилась по магазинам за обтягивающим и очень красивым. Правда до того получила порцию яда от любящей мамы.

– Ты покрасилась? – спросила мама, усаживаясь в машину. – Очень вульгарно. Тебе совершенно не идёт.

– Спасибо, – ответила Нина. Если бы мама похвалила её причёску, вот тогда бы точно можно было бы быть уверенной, что она Нине не идёт.

Несмотря на середину апреля, снег ещё уверенно лежал на участке, и о высаживании рассады не могло быть и речи. Парники стояли окруженные обледенелыми сугробами и категорически отказывались открываться. Рассаду Нина выгрузила в дом, где электрическими нагревателями поддерживалась плюсовая температура, и помахала ей ручкой. Рассада в ответ ухмыльнулась, как бы говоря, посмотрю я на тебя, Ниночка, на майские праздники. Но Ниночка уже летела в сторону города и о майских праздниках пока не думала.

Она отметила, что мама со своими претензиями уже не так нервирует её, и связала это с тем, что слушая маму, предвкушает приятное времяпрепровождение в магазинах. В магазинах, и правда, оказалось очень и очень приятно. И потратив практически всю премию на обновки, Нина решила, что может быть и посетит кабинет генерального директора на следующей неделе. Глядишь, опять что-нибудь выгорит. Премия какая-нибудь, а то и вовсе повышение заработной платы. Супруг всё сказал правильно. И генеральный на его фоне выглядел, действительно, приличным человеком. Он платил, да ещё авансом, за то, что супруг Нины получал бесплатно. Про любовь в данном случае Нина не думала. Она уже поняла, что любви в её жизни не было, нет, и скорее всего, быть не может. Просто два мужчины практически посторонние и совершенно неприятные ей домогаются её тела каждый на свой лад. Кого и чего там любить? Нет, разумеется, один из них отец её дочери, но это тоже никакого отношения к любви не имеет. Обыкновенное удобство. Вот и ей надо к этому приспособиться и устроиться с удобствами. Ну, раз оно ей не надо, то от этого должна быть какая-то выгода!

Решение посетить кабинет генерального она, конечно, приняла, но одно дело решить, а совсем другое это решение выполнить. Поэтому Нина по-прежнему придерживалась тактики уклонения. Даже представляла себя хитрым пионом. Через неделю она записалась к психологу, единственному своему другу и советчику, чтобы похвастаться достигнутыми результатами. Разумеется, записалась на среду, так как друг и советчик принимал в клинике исключительно по средам. В остальное время он писал докторскую диссертацию и какие-то учебники.

В субботу она беспрекословно выполняла все требования матери, вытерпела вечерние поползновения супруга и все воскресенье отрабатывала роль прислуги в собственном доме. Правда, надо отдать должное мужу, он теперь послушно следовал за ней по универсаму, грузил и оплачивал продукты на неделю, а потом даже пропылесосил все полы в квартире. Домашние обязанности и поездка на дачу не доставили Нине обычного раздражении, так как мыслями своими она была занята рассказом психологу, какая она молодец, и как ловко решает проблемы по мере их поступления. Кроме того в воскресенье после обеда она заехала в парикмахерскую санатория, куда записалась заранее, чтобы обновить причёску, маникюр, педикюр и эпиляцию. Полдня, проведенные там, с лихвой окупили все моральные затраты выходных.

Однако в понедельник Нину прямо с утра вызвали к генеральному. Она по обыкновению уклонилась и отправила вместо себя свою заместительницу Марину. Марина вернулась отчего-то злая и сказала, что генеральный желает видеть главного бухгалтера лично. Нина завязала себя в узел и пошла. Ну, не съест же он её, в конце концов. В крайнем случае, если уж совсем невмоготу станет, она всегда может применить тактику сопротивления принца Гамлета. То есть, вдарит генеральному по самое не балуйся, как учил её папа, и как недавно она поступила с любителем курортных романов в санатории. Ну, уволят, конечно, после этого. Подумаешь. Хотя, нет, разумеется, не подумаешь, такого развития событий ей совершенно не хотелось бы. С работой сейчас плохо. От мужа денег на всякую красоту не допросишься. Но мало ли, чего нам хочется!

Когда она зашла, генеральный вскочил, подошёл к двери своего кабинета, крикнул в приоткрытую дверь секретарше Кате:

– У нас важное совещание, никого не пускать! – После чего закрыл дверь на ключ.

Нина замерла как тот самый кролик в присутствие удава.

– Я гляжу, Иванова, ты меня совершенно игнорируешь.

– Ну, что вы, Александр Александрович, просто работы много. Ошибочки кое-какие в квартальном исправить надо, пока время есть, вы же понимаете, лучше поздно, чем никогда…, – забубнила Нина. Почти заскулила. И лицо сделала жалостное-жалостное. Раньше её жалостное лицо всегда вызывало у него приступ бешенства.

– Иди сюда. – Он распахнул перед ней дверь своей личной комнаты для отдыха.

«Мама, дорогая»! – подумала Нина, но послушно прошла вперед.

Он закрыл за ней дверь и ухватил её сзади в точности, как это делал похотливый курортник. Так да не совсем.

Нина уже изготовилась нанести ему сокрушительный удар поддых, как вдруг по телу хлынули мурашки, её бросило в жар. Чего-то такое он с ней делал своими руками, что ей совершенно расхотелось бить его. Наоборот, захотелось, чтобы он продолжал. В организме вдруг что-то неожиданно щёлкнуло, по телу прокатились странные волны, Нина вскрикнула и забилась как пойманная рыба. Вот тебе и раз-два и готово! Готово да ещё как!

– А ты, Иванова, горячая штучка, – сказал начальник, закончив своё чёрное дело. – Такое сокровище под носом чуть не упустил.

Как ни странно Нине хотелось продолжения. Она с трудом пришла в себя, поправила причёску и всё остальное. Он сунул ей в руки какие-то бумаги, распахнул перед ней дверь своего кабинета и строгим голосом сказал:

– И чтоб к среде у меня все цифры были! Ты поняла, Иванова?

– Поняла, – просипела Нина и пошла по коридору, прижимая к себе бумаги.

Разумеется, она позвонила в клинику и отменила свой визит к психотерапевту. Вот что после этого она должна ему рассказать? Где тут уклонение, и сопротивление?! Сплошное сгибание под ударами судьбы. О, Господи, но как же это было! Пожалуй, Нина теперь готова так сгибаться под этими ударами как можно чаще.

Весь вечер, следующий день и утро среды Нина прожила, как в тумане. Она представляла, как пойдет к начальнику, и там с ней это случится опять. Вот ведь странное дело. Генеральный директор ей совершенно не нравился. Ну, ни капельки, ни на миллиметр. Конечно, он не плешивый, как её муж, но не менее толстый и по большому счёту совершенно противный. Одни пальцы чего стоят. Толстые, короткие, волосатые. Бррр. Неужели это от страха с ней такое происходит?

В среду он вызвал её с отчётом. Нина взяла те самые бумаги, которые он сунул ей в руки прошлый раз, и последовала к нему в кабинет. К её удивлению всё действительно повторилось. И безо всяких там длительных процессов, а именно, раз-два и готово.

– У тебя загранпаспорт есть? – спросил он, провожая Нину к выходу из кабинета.

– Нет. – Нина удивилась. Зачем ей загранпаспорт, если она никуда дальше санатория в своей жизни не ездила. Вот у мужа загранпаспорт имелся. Он из заграничных командировок не вылезал.

– Катя, – обратился генеральный к секретарше, выкатившись вместе с Ниной в приёмную. – Оформи Ивановой ускоренно по нашим каналам загранпаспорт и визу шенгенскую. Приказ оформи. Она со мной в Париж поедет.

От слова Париж Нина впала в нечто, что, наверное, можно было бы сравнить с комой. Во всяком случае, сама для себя она свое состояние обозначила как бессознательное. И в этом своём бессознательном состоянии задала совершенно идиотский вопрос:

– Зачем?

– Иванова, ау?! – ответил генеральный. – Ты только матом, что ли понимаешь? Я тебе чего только что вдалбливал?

Нина представила, чего он ей только что вдалбливал, и покраснела. Она стояла и растеряно хлопала глазами.

– Кто проверит, как новая программа с твоей дурацкой «один эс» стыкуется?

Нина чуть не спросила, какая такая новая программа, но вовремя спохватилась, видимо вышла из бессознательного состояния.

Далее всё происходило как при просмотре фильма на повышенной скорости. Регулярные визиты в кабинет генерального, оформление загранпаспорта и визы, злые взгляды сотрудниц, удивление на лице супруга, командировка в Париж – это нечто из ряда вон, скандал с мамой, требовавшей отвезти её к врачу именно тогда, когда Нина предполагала находиться в Париже. Наконец, внезапное повышение зарплаты, от размера которой Нина опять погрузилась в бессознательное состояние, однако быстро вынырнула оттуда, подсчитав, что с такой зарплатой она купит полушубок к осени без особых проблем. И ещё много чего себе купит. Нина вспомнила дочь. Вот оно как. Вот оказывается, зачем её детка убежала за итальянским хмырём. Хмырь, правда, в отличие от генерального являлся несомненным красавчиком. Наверное, поэтому сам требовал содержания. Нина подумала, что ей невероятно повезло. Она получает от генерального не только удовольствие, но ещё и бонусы. После этих раздумий, она перевела дочери денег. Та тут же перезвонила.

– Мам, ты не заболела? – спросила она из своего далёкого Рима.

– Нет. Всё в порядке. Береги себя. И помни, что удовольствие всё-таки должно быть взаимным. Случается такое. Я точно знаю.

Нина чувствовала себя умудрённой опытом и хотела помочь всем женщинам мира.

Летели в Париж бизнес классом. Секретарь Катя, правда, при заказе билетов затребовала приказ, так как в положении о командировании сотрудников, перелеты, суточные и лимит проживания главного бухгалтера никак не регламентировались. Главный бухгалтер вообще там не упоминался. Потому что предполагалось, что ему некуда и незачем летать. Вообще-то такой приказ должна была бы затребовать сама Нина как главный бухгалтер, но у неё голова шла кругом, и ей как-то было не до того. Зато всем остальным сотрудницам вдруг непременно понадобилось знать, на каком основании и за каким бесом главная бухгалтерица вообще летит в Париж да ещё летит бизнес классом! Нина задумалась, скольких сотрудниц своего предприятия генеральный директор уже осчастливил, а сколькие ещё мечтали бы оказаться на месте Нины? Вот уж точно хозяин прайда. Ну, или петух в курятнике, а то и вовсе козёл в огороде.

– Ты же понимаешь, – сказал он в самолёте, оглаживая её коленку и не только коленку. – Мне в должности главного бухгалтера нужен доверенный человек. Верный.

– Но я же вроде никогда вас не подводила! – удивилась Нина.

– А теперь тем более не подведешь.

В номере Нине понравилось, даже сравнивать нельзя с номером, в котором она проживала в санатории. Правда, генеральный всё время ворчал. То ему было не так, а это не этак.

Когда Нина увидела, как он выглядит без костюма, ей стало нехорошо. Он весь был покрыт шерстью, в точности как обезьяна. Ну, да! Он же самец примат. Нина вспомнила психолога и затосковала. Однако примат быстро вылечил её от тоски, и вскоре она уже скакала на нём, постанывая от восторга, как и положено настоящей самке обезьяны. А уж в магазинах потом она его практически полюбила уже чисто по-человечески.

Муж неожиданно встретил её прямо в аэропорту, вручил цветы, что за ним никогда не водилось, принял чемодан и пакеты с покупками, строго посмотрел на генерального. Тот, ни капельки не смутившись, оскалился и крепко с чувством пожал супругу руку. Сказал, что давно мечтал познакомиться. Потом плёл ещё что-то про то, что Нина является уникальным специалистом, и что, наконец, у предприятия появилась возможность по достоинству оценить её деловые качества. Нина, которая при появлении мужа вдруг густо покраснела, тут же пришла в себя и поверила, что и правда является очень ценным кадром, без которого никак не обойтись тем более в Париже. По дороге домой в такси муж держал Нину за руку, гладил ей коленку и шептал на ухо, как он соскучился. Нина всю дорогу думала, что в целях сохранения семьи и всеобщего спокойствия от неё не убудет, если и этот примат будет на ней изображать из себя героя-любовника. Про психолога она даже не вспоминала. Ей почему-то было стыдно.

В субботу на даче мать всё-таки припахала её к посадкам. Нина сидела в парнике на грядке, высаживала рассаду и вспоминала генерального примата. Она уже предвкушала, как после оперативки в понедельник он попросит её остаться, заведет в свою комнату отдыха, и там они уже досконально закрепят достигнутые на оперативке решения.

– О чём ты всё время думаешь? – раздраженно спросила мать. – Всё в облаках витаешь. Кучней сажай!

– Куда кучней? Чтоб потом удивляться, почему на моих грядках всё величиной с кулак, а у тебя мелочёвка растёт? – возмутилась Нина. – Организму, чтобы расти, нужен простор и питание.

– То-то я смотрю, твой организм в одном месте уж больно разросся! Не иначе, как силикону тебе туда в твоём санатории накачали. Или это по Парижам силикон накачивают?

– Ничего мне никуда не качали! – Тут Нина соврала, потому что косметолог сделала ей специальный укол геля в губы, после которого губы у Нины разгладились и налились, как вишни. Даже в восемнадцать у неё не было таких красивых губ. Хотя, кто его знает? Может, и были, только Нина об этом ничего не знала. Никто не сказал.

– Как же! У тебя с роду такой груди не было.

– Да что ты говоришь? Грудь та же, бюстгалтер новый. Грамотный. Вот такого у меня с роду точно не было.

– Не ври матери. Софи Лорен выискалась. Это она говорила, что лифчик надо на размер меньше покупать, тогда грудь большой кажется. У тебя вон, тоже вываливается отовсюду как у кормящей. Может, ты беременная?

– Не может, – огрызнулась Нина, однако задумалась. Насчет беременности она не волновалась из-за спирали, которая никогда не подводила, но грудь и правда из нового бюстгалтера буквально выпрыгивала. А ведь она купила его совсем недавно. Надо бы к врачу, что ли, сходить. Вот только к какому? В этом вопросе психотерапевт точно не поможет. Разве что одобрит. Нина вспомнила, как он не мог оторваться от созерцания её бюста, и усмехнулась.

– На майские уже можно будет картошку сажать. Гони своего умника на дачу, – проворчала мать. – Пусть потрудится на свежем воздухе. Кандидатам наук полезно грядки копать.

В этом вопросе мать, конечно, права, чего он всё штанги в зале таскает, от лопаты пользы больше, только иди, попробуй его загони куда-нибудь. Сразу найдет сто причин, почему ему в грядку нельзя. Такую базу подведет, что закачаешься! Это у Нины никогда в запасе серьёзных аргументов нет, чтобы от дачной трудовой повинности увильнуть. Тоже мне «пион уклоняющийся». Делиться этими соображениями с матерью Нина не стала, а просто спросила:

– Мам, скажи, зачем мы это всё делаем? На даче надо отдыхать, как все нормальные люди. Вон у соседей везде гамаки, шезлонги, бассейны, мангалы, а мы пашем. Были б бедные, тогда понятно, а так…. Давай, я на рынок поеду и куплю. И картошки, и помидор, и зелени, и редиса, и клубники!

– Ишь ты, купилка! Разве можно сравнить выросшее на своей земле с тем, что басурмане нерусские на рынках продают? Где они это берут?

– Не знаю. В Азербайджане, наверное. Или в Турции. Какая разница?

– Такая разница, что всё у них на вкус пластмассовое, а значит вредное! Химия сплошная.

– Не всё. А к тому моменту, как твой урожай созреет, на рынке тоже всё будет не хуже.

– Вот ленивая ты, Нинка, девка! В кого такая ленивая? Ума не приложу. Лишь бы не работать.

Тут Нина замерла и встала из грядки. Так это она, оказывается, ленивая? Посмотрела на свои треники с вытянутыми коленками, старую рваную футболку, и задумалась. Даже наверх, под стеклянную крышу парника мысленно перемещаться не потребовалось. Вместо того чтобы отдыхать в свои законные выходные, она карячится в грядках, не пойми зачем. Более того, когда все сотрудники и сотрудницы её предприятия разъедутся отдыхать на майские праздники, кто куда, она поедет на дачу сажать картошку! Да она прямо сейчас этой картошки вагон может купить. С новой-то зарплатой.

– Я на майские уеду, – сказала она спокойно, отряхнула колени и вышла из парника.

– Куда это? – Мать вышла следом.

– В Турцию, – сказала Нина первое, что пришло ей в голову.

– Как в Турцию? А кто меня на дачу отвезет?

– Сама доедешь. Вон, на электричке. Хочешь на такси, я тебе денег оставлю.

– Мне твои деньги не нужны!

– Как хочешь. – Нина зашла в дом, сняла с себя рабочую одежду, надела новые джинсы, купленные в Париже, чудесную новую трикотажную кофточку с большим вырезом и джинсовую курточку. Сунула ноги в новые кроссовки на высокой танкетке и глянула на себя в зеркало. Конфетка!

Она вышла на крыльцо. Мать сидела на ступеньках террасы. Она разглядывала свои руки с траурным маникюром под ногтями.

– Мне надо в город, – сказала Нина. – Если хочешь поехать со мной, поторопись.

– Это только такой извращенец как твой отец мог придумать этот выверт. Поставить меня в полную зависимость! Я должна теперь в ногах валяться, чтобы ты меня возила на моей же машине на мою же дачу!

– Ну, эта машина не совсем твоя, – заметила Нина. – Твоя, вернее папина, если ты помнишь, продана и деньги ушли на первый взнос за мою машину. Кредит я выплатила сама. Недавно только последний платеж в банк отправила. Сейчас выходные, но прямо в понедельник пойду к нотариусу и оформлю тебе дарственную на дачу. Справедливость хотя бы частично будет восстановлена. А деньги за папину машину я тебе верну все до копеечки, не сомневайся. Ты меня знаешь, мне чужого не надо. Раз это чужое, как ты говоришь.

Нина положила на стол террасы ключи от дачи и пять тысяч рублей. На всякий случай. Вдруг мать надумает всё же на такси ехать.

– Ах, ты! – Мать резво вскочила со ступенек. – Да, как ты смеешь?!

– Что я смею? – Нина вдруг поняла, что устала. Смертельно устала от всей этой невероятной глупости. Поняла, что ещё немного такого напряжения, и она сдуется как воздушный шарик. Буквально сморщится и выпадет из своей красивой одежды. – Ты едешь или нет?

– Убирайся! Убирайся вон отсюда! Ты мне не дочь!

Нина села в машину и выехала с участка. Она представила, что теперь скажут соседи, и решила, что лучше уже ей этого не знать, и по возможности никогда. По дороге она позвонила младшей даме и поинтересовалась, куда обращаться, если на майские праздники вдруг взбрело в голову поехать в Турцию.

Дома она застала мужа. Он почему-то не упражнялся со штангой в зале, а валялся русалкой на диване перед телевизором.

– Чего-то ты рановато сегодня. – Он потянулся, зевнул и поинтересовался: – Как раскопки? Нефть обнаружили?

– Люди теперь новая нефть. От них казне пользы больше. А ты чего не в зале? – в свою очередь поинтересовалась Нина.

– Сейчас пойду.

– Иди. Я в душ. – Она предвкушала, как примет сейчас душ, на который не стала тратить время на даче, уж больно ей хотелось убраться оттуда поскорее, а потом позвонит агенту, телефон которой её выслала эсэмэской младшая дама.

– Тут такое дело, коллеги предлагают мне с ними в Геленджик на майские поехать, в пансионат. У нас там квота от предприятия. Хороший коллектив подбирается, интеллигентные люди. Я подумал, ты всё равно на даче торчать будешь со своей мамой. Может, я поеду? Мне же тоже надо как-то отдыхать.

– Езжай, конечно! – Действительно, надо же ему как-то отдыхать, а то переработался штангу таскать.

Нина зашла в ванную и захлопнула дверь перед его носом. Разделась, покрутилась перед зеркалом, отметила, что грудь и правда как-то изменилась: то ли выросла, то ли округлилась. Решила на следующей неделе обязательно попасть к врачу. Всё конечно красиво, но кто его знает? Виданное ли дело, чтобы у человека в её возрасте почти на пятом десятке грудь вдруг стала расти. Надо, кстати, у младшей дамы и телефон хорошего врача попросить. У неё точно есть. С этими мыслями Нина встала под душ и смыла с себя весь скандал с матерью. Прямо чувствовала, как с водой уносится всё неприятное. Вышла она из ванной как новенькая и с чувством лёгкого голода направилась на кухню. Однако на пути к холодильнику она с удивлением обнаружила собственного мужа.

– С кем это ты в Турцию наладилась? – строго спросил он, преграждая Нине путь. – Думала, не узнаю? Мне твоя мать звонила!

– Ни с кем я не наладилась. Я ещё вообще никуда не наладилась. Только звонить узнавать собиралась, возможно ли. Это ты вроде у нас уже точно наладился.

– Ты про Геленджик? Так поехали вместе, если ты на дачу не едешь!

– «Замечательный мужик меня вывез в Геленджик», – пропела Нина, неизвестно откуда взявшиеся в голове слова. Наверное, по телевизору такую муть слышала. – Я не хочу в Геленджик. Я хочу в Турцию. У нас на майские многие в Турцию едут. Говорят, хорошо там. Вот и я хочу посмотреть. Загранпаспорт у меня теперь есть.

– А почему мне ничего не сказала, ну, что в Турцию хочешь?

– Так ты не спрашивал, ты меня сразу на дачу с матерью определил.

– Нет, так не годиться. Надо вместе ехать. Мы же семья – ячейка общества. Куда же я тебя одну отпущу?

– То есть, в грядку одной можно, а в Турцию нет?

– Как можно сравнивать? Если ты будешь на даче в присутствие матери, мне не о чем волноваться. А вот в Турцию приличные женщины одни не ездят. Узнай, что там предлагается, подумаем, сравним и выберем, куда поехать. Бюджет у нас не резиновый, ты это должна понимать. Звони, давай, куда собиралась.

Нина послушно набрала номер агента и сослалась на младшую даму. Агент выразила свои восторги по поводу многочисленных достоинств младшей дамы, затем внимательно выслушала Нину, после чего незамедлительно выдала несколько вариантов спецпредложений, но одно спецпредложение она выделила особо. Отель являлся пятизвездочным, и туда не пускали с детьми младше восемнадцати лет, ну, чтобы постояльцы смогли отдохнуть без шума, гама и прочего «рам-зам-зам», как сказала агент. Нина не знала, что такое «рам-зам-зам», но выражение ей понравилось. Агент объяснила, что на майские народ валит в Турцию в основном с ребятишками, поэтому в этом отеле имеются горящие скидки. Решать нужно немедленно, так как всё зависит от наличия мест в самолётах. В самолёты-то с детьми допускают, ещё как! Нина взяла полчаса на размышление и огласила супругу требуемую сумму. От цифры глаза супруга стали круглыми.

– Может быть, лучше всё-таки в Геленджик? – спросил он. – Там за проживание предприятие платит, и море тоже имеется. Остается только питание оплатить и билеты. Гораздо дешевле получится.

– Я могу заплатить за себя сама. – Нина пожала плечами. Действительно, новая зарплата позволяла сделать это запросто. Она могла бы и за мужа заплатить, но ему об этом знать не обязательно.

– Тогда другое дело. Хотя и это серьёзная трата. Звони, соглашайся. – Он удалился из кухни, и когда уже Нина давала агенту согласие, вернулся с деньгами.

Нина переслала агенту фотографии загранпаспортов и договорилась встретиться в понедельник, чтобы передать деньги, после чего они с мужем засели у компьютера, читать отзывы и смотреть фотографии отеля. Отзывы оказались превосходными, фотографии впечатлили. Оба ахали и охали, так как мы помним, что Нина нигде кроме санатория не отдыхала, а её муж если и ездил, куда в отпуск, то с какими-то своими друзьями и коллегами в Крым или, вот, в Геленджик. Но одно дело Геленджик и санаторий, а совсем другое дело в загранице отель пять звезд с собственным замечательным пляжем.

Такое хорошее совместное дело как просмотр фотографий, закончилось вполне себе терпимым сексом, после чего супруги дружно отправились в универсам за продуктами, а потом, неслыханное дело, пошли в ресторан рядом с домом. Муж сказал, что таких чудесных выходных у него не было никогда. За всеми этими интересными делами Нина как-то даже забыла и думать о существовании генерального и закреплении достигнутых договоренностей у него в кабинете.

Маммолог, к которому Нина отправилась на неделе по рекомендации младшей дамы, оказался мужчиной. Младшая дама авторитетно заявила, что все лучшие врачи особенно маммологи и гинекологи непременно мужчины. А этот маммолог – профессор, доктор наук, лучший в городе. Нина предполагала увидеть старенького профессора, похожего на доктора Айболита, но врач оказался симпатичным мужчиной средних лет, чем-то смахивающим на красавца психолога.

– Раздевайтесь, – скомандовал он.

Нина послушно сняла свитер и бюстгалтер.

– И что вам не нравится? Прекрасная работа. Когда импланты ставили? – поинтересовался доктор, внимательно рассматривая вызывающую, или как сказал генеральный, вопиющую грудь Нины.

– Какие импланты? – не поняла Нина.

– Свои такие? Красота! Давненько я такого не наблюдал. Так. А что вас не устраивает?

– Меня всё устраивает, только вот растут.

– Так это же прекрасно!

– Но не в моем возрасте. Это настораживает как-то.

– Так, так. А что у нас за возраст?

– Тридцать девять.

– Надо же! А я думал вам лет тридцать, от силы тридцать пять. И дети у вас есть? Кормили грудью?

– Дочь у меня имеется. Кормила её практически до года, у меня молока много было. Только потом грудь как-то съёжилась, а тут опять…

– Ну-с, посмотрим. – К большому смущению Нины доктор начал ощупывать её грудь и так и этак. – Вроде на ощупь всё хорошо. Теперь приляжем на кушеточку и как цивилизованные люди посмотрим на УЗИ.

Укладываясь на кушетку, Нина подумала, что цивилизованным людям можно было бы, наверное, прямо с этого и начать, а не тискать грудь пациентки, как это делают обыкновенные приматы без докторской степени. Правда, следует отметить, что действия этого примата выгодно отличались от действий её супруга, который постоянно наминал Нине грудь, как будто пытался замесить тесто. Ну, так профессор же, доктор наук!

– Кстати должен вам сказать, что грудь в большинстве случаев растёт не от болезни, а от хорошей жизни. Полноценное питание, регулярная половая жизнь, нормализация гормонального фона. – Заметил доктор, нанеся на одну грудь Нины холодный гель, и принялся елозить по нему какой-то штуковиной. Затем проделал то же самое со второй грудью. Это, конечно, оказалось не так приятно, как первичный осмотр на ощупь.

– Ну, что ж! Вытирайтесь, одевайтесь и подождите в коридорчике, пока я вам вынесу заключение.

– А без заключения, что скажете? На первый взгляд.

– И на первый взгляд, и на второй вы, девушка, совершенно здоровы. Так что пусть грудь ваша растёт на радость окружающим. Чем больше грудь, тем больше счастье. Однако! – Доктор протянул руку в сторону Нины, будто бы хотел её опять потрогать, но передумал. – Ко мне через годик милости прошу. Провериться никогда не вредно.

Надо сказать, что и генеральный директор, и муж Нины видимо полностью разделяли сентенцию маммолога о связи размеров груди с размерами счастья. Ну, так чего с них взять, с приматов?

В Турцию Нина с супругом летели чартером среди орущих детей и довольных, полупьяных соотечественников. Конечно не бизнес класс, но зато весело. Однако к концу полёта Нина с мужем не переставая радовались, что в их отель всю эту публику точно не допустят. И действительно! К их отелю отдыхающих от самолёта вёз не огромный автобус, а небольшой микроавтобус, в котором кроме Нины с мужем оказались еще две пары. В микроавтобусе было прохладно, никто не визжал, не требовал есть, пить и писать.

Отель в реальности оказался ещё лучше, чем на фотографиях. При размещении муж Нины сделал строгое лицо и потребовал номер с видом на море. Ему разъяснили, что в отеле все номера исключительно с видом на море. Номер превысил все ожидания Нины. Конечно, в отзывах она читала, что Турция это вам не Европа и тамошняя пятерка с трудом дотягивает до среднеевропейской трешки. Нине так не показалось, но она решила, что бывалым туристам виднее, так как она всего-то была в Европе один раз. Мужу тоже всё понравилось, хотя он по своим командировкам знал европейские гостиницы отлично особенно трешки.

На балконе слышно было, как шелестят пальмы, поют птицы, и ещё пахло морем. Нина так бы и сидела там целый день, глядя на яхты и кораблики, бороздящие водную гладь. Муж обнаружил в номере мини-бар, а в нём воду, пиво и белое вино. Пока Нина разбирала багаж, он тщательно изучил найденную в номере инструкцию на предмет того, что всё-таки включает в себя это самое «всё включено», потом, не поверив своим глазам, спустился вниз на рецепцию, откуда вернулся совершенно счастливым. Оказалось, содержимое мини-бара тоже включено во «всё включено», поэтому он тут же вскрыл бутылку пива, глотнул, и со словами «сойдет для сельской местности» отправился на балкон. Нина закончила развешивать и раскладывать вещи и тоже вышла туда. Она села на пластиковый стульчик и уставилась на море.

– Может, и мне нальёшь? – поинтересовалась она у мужа.

– Ты пьёшь пиво? – удивился супруг.

– Почему пиво? Я вина хочу.

– Вина? А тебе можно?

– А почему нет? Я разве похожа на малолетнюю, больную или беременную.

– Да, нет. Ты просто не пила никогда.

– Так никто не предлагал, – резонно заметила Нина. – А сейчас хочу выпить.

– Ты очень изменилась после своего санатория, – сказал муж, уходя с балкона.

Он вернулся с бокалом белого вина и поставил его на столик перед Ниной. Нина глотнула вина, оно оказалось кисловатым. Старшая и младшая дамы угощали её каким-то другим. Но второй глоток пошёл уже лучше, а третий и вовсе покатился как по маслу. В Париже генеральный пытался учить Нину, как выбирать вино, но времени на то, чтобы научиться было всё-таки маловато, и кроме того тут выбирать не приходилось, что включили, то и пей. Нина повеселела и потребовала ещё бокал.

– А тебе не хватит? – спросил муж, пьющий уже вторую бутылку пива.

– Почему мне должно хватить?

– Ну, приличные женщины обычно пьют мало.

– Откуда ты знаешь? – ответила Нина, а про себя подумала, что уж её муж точно знает всё на свете и имеет обо всём своё непререкаемое суждение. – Налей, пожалуйста, или тебе жалко?

– Мне не жалко, всё включено, просто я волнуюсь.

– Волнуешься, что я начну петь песни, танцевать на столе или меня вырвет на кровать? Ты вон вторую бутылку пива хлещешь, может, и мне пора волноваться? – Нина сказала это как заправская сварливая жена из телесериала.

Раньше она бы никогда не стала спорить с мужем. Сказал нет, значит, нет. А тут даже абстрагироваться и мысленно отъезжать никуда не пришлось. Как-то автоматически получилось. Вряд ли это психолог на неё так повлиял. Раньше она к мужу относилась с уважением, а сейчас её переполняло лишь раздражение. Психолог, конечно, сделал своё дело, научил Нину в первую очередь уважать себя, а вот завершил процесс скорее всего генеральный. Нине теперь было с чем и с кем сравнивать. Уж генеральный точно первым делом предложил бы ей вина. Ну, и ещё кое-чего непременно учудил бы, как только в номер пришли.

– Так это ж пиво. Чего волноваться? – неожиданно для Нины муж стал оправдываться. – С пива разве напьешься до невменяемого состояния? Это слабоалкогольный напиток, чтобы окосеть, его надо выпить целый ящик или бочку. А кроме того пиво выводится из организма очень быстро, не зря же после его употребления так сильны позывы к мочеиспусканию.

– А ты когда-нибудь представлял, как ты воняешь после употребления этого слабоалкогольного напитка независимо от скорости его выведения из организма?

– Воняю?

– Именно воняешь! Вульгарно. Хорошо хоть не писаешь в штаны от своих позывов к мочеиспусканию. А кроме того от пива толстеют. Это же жидкие углеводы. Ты, как мне помнится, вроде у нас худеешь на диетическом раздельном питании. Паровые тефтели и всё такое… – Нина сходила к мини-бару за бутылкой, вернулась и налила себе полный бокал. Ей стало весело. Однако двумя бокалами она всё-таки решила ограничиться. Впереди маячил ужин. Да и позывы к мочеиспусканию от белого вина, видимо, ничуть не слабее, чем от пива.

Перед отъездом Нина встречалась с младшей дамой, и та, узнав, в какой именно отель Нина едет, дала ей исчерпывающие инструкции, что брать с собой из одежды.

– Турция многолика! – пояснила она, внимательно рассматривая фотографии с сайта отеля. – Отель отелю рознь, где-то и ресторан вылитая столовка, а где-то таких канделябров понавешают, что без приличных шмоток будешь чувствовать себя голой. Это, похоже, именно тот случай. С канделябрами. Правда выпивка везде говно, но если дашь официанту доллар на чай, то есть большая вероятность, что нальют из правильной бутылки.

– Доллар? Да за доллар мой удавится!

– Напрасно. Тогда придётся пить уксус, хоть и в вечернем платье.

Соответственно к ужину Нина принарядилась в новый чёрный сарафан из дорогого магазина и скептически оглядела мужа в футболке, шортах и шлёпанцах. Увиденное никуда не годилось и канделябрам категорически не соответствовало.

– Ты там прочёл в инструкции, что к ужину мужчин просят являться в брюках и ботинках?

– Да, ладно! Это ж юг. Что я на югах не бывал? На югах все ходят в шортах. И в Крыму, и на Кавказе. А про Турцию я в «Нашей Раше» смотрел, ничего особенного, никто в смокингах не ужинает.

– Как знаешь. – Нина пожала плечами и выплыла из номера. Её сарафану очень соответствовала именно такая плавная походка богини.

Перед ужином выяснилось, что в отеле, куда не пускают детей до восемнадцати лет, большинство проживающих немцы и пожилые англичане, а никак не персонажи из «Нашей Раши». Все явились к ужину очень нарядные, некоторые дамы в вечерних платьях. В смокингах, однако, никого не было, но в трусах и шлёпанцах тоже. В ожидании ужина публика клубилась в холле, где играли музыканты. Среди отдыхающих сновали официанты с подносами шампанского. Нина благодаря младшей даме уже знала, что шампанское иногда подают в качестве аперитива. Ну, чтоб аппетит разыгрался. Сарафан Нины вполне себе вписывался в антураж, а вот супругу пришлось возвращаться в номер, надевать брюки и летние ботинки. Хорошо, что у него имелись джинсы, в которых он летел, да Нина, памятуя советы младшей дамы, сунула в чемодан парочку его летних льняных штанов.

Нина взяла шампанское с огромного подноса и присела на диванчик в ожидании мужа. Тут же рядом нарисовался вполне себе симпатичный немец средних лет и стал чего-то втолковывать Нине. Она ничего не поняла, даже толком не разобрала, на каком языке он говорит. Пришлось в ответ вежливо улыбаться и лепетать нечто типа «моя твоя не понимайт». Наконец, немец уяснил, что Нина русская, и позвал на подмогу второго немца, который немного говорил по-русски. Оказалось, немцев очень интересует, с кем Нина приехала, нет ли у неё подруги, и пойдет ли она вечером на танцы. Нина не успела ничего ответить, так как вернулся её супруг в мятых брюках и свирепым взглядом разогнал немцев.

Шведский стол за ужином впечатлил размерами и разнообразием, однако еда оказалась не особо вкусной. Приемлемым было только то, что готовили тут же на гриле, поэтому туда и выстроилась очередь с тарелками. Нина с мужем взяли себе жареной курицы, овощей из которых Нина тут же сделала салат, и огромное блюдо черешни. Пили вино. Попробовали красное, но пить не смогли, вино действительно смахивало на уксус, поэтому заказали белого. О том, чтобы дать чаевые по совету младшей дамы, не было и речи. Муж Нины не тот человек, чтобы разбрасываться деньгами направо и налево. Тем не менее, официант буквально кружил вокруг их столика, постоянно подливая Нине вина. Нина веселилась, а муж сидел с недовольным видом.

На третий день пребывания Нина освоилась и поняла, что ей очень даже нравится отдыхать в Турции. Ей нравился на завтрак свежевыжатый сок, омлет и хороший кофе, который Нина навострилась делать у кофемашины, вместо бочкового, который разливали всем из кофейника. Ей нравилась рыба, которую пекли прямо на пляже, и пиво на обед, шампанское, вино и черешня на ужин, но, конечно больше всего ей нравилось море. Несмотря на то, что оно оказалось прохладным, Нина буквально не вылезала из воды. В Питере в самые жаркие летние деньки вода в заливе вряд ли бывает теплее. Нина плавала, загорала, опять плавала, опять загорала и хорошела, хорошела, хорошела. Мужчины не сводили с неё глаз. Все. И русские, и немецкие, и английские, и особенно турецкие.

После обеда организм требовал сна, и Нина с удовольствием спала на пляже в тени под зонтом. Перед ужином муж теперь всегда настаивал на исполнении супружеского долга, и Нина смиренно терпела этот неприятный процесс. Единственное, что ей не нравилось на отдыхе в Турции, так это то, что мужа теперь тянуло исполнять этот дурацкий долг каждый день, а то и по два раза на день.

Однажды после исполнения супружеского долга, когда они пили вино на балконе перед тем, как выйти к ужину, муж, глядя в морскую даль, сказал:

– Ты бы всё-таки как-то поскромнее себя вела.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Нина.

– Ну, мне кажется, ты одеваешься не по возрасту.

– Как это?

– Излишне вызывающе. Ты всё-таки замужняя женщина, мать взрослой дочери.

– И что?

– Ну, эти шорты твои короткие, маечки, сарафаны неприличные.

– Неприличные?

– Именно неприличные! В них груди твои торчат очень вызывающе, как пистолеты. Мужчины же кругом. Они смотрят.

Нина никогда не думала, что её могут так раздражать слова! Но от слова «груди» ей захотелось спрыгнуть с балкона. Уж лучше бы сказал как генеральный «вопиющие сиськи». Это хоть как-то по-человечески звучит, не то, что груди. Интересно, где только такое слышал или вычитал! С балкона она, конечно, прыгать не стала, но посмотрела на мужа с отвращением.

– Ну, немки вон на пляже вообще груди свои в купальники не прячут, – заметила она, слегка запнувшись на слове «груди».

– Эти немки вообще могут без купальников ходить, кому они нужны? А вот ты другое дело. Тебя все хотят, аж слюни у них текут. Меня это нервирует.

– Значит мои груди, – Нина сделала упор на слове «груди» и скривилась, как от кислого, – тебя нервируют.

– Нет, мне они как раз нравятся, как ты уже смогла заметить. Меня нервирует, что ты их выставляешь напоказ, и на них смотрят другие мужчины. Ты в последнее время, я тебе уже говорил, очень изменилась, и если б я тебя так хорошо не знал, то мог бы подумать, что ты мне изменяешь направо и налево. Или если ещё не изменяешь, то уж точно собираешься изменить, причём без разбору со всеми подряд. – Он плавно повел рукой, как танцовщица народных танцев, видимо, обозначая этим толпу желающих, с которыми неразборчивая Нина готова ему изменять, но почему-то этого не делает.

– А почему ты так уверен, что я тебе не изменяю? – Нина аж подпрыгнула на месте и налила себе ещё один бокал вина, внеплановый. Она уже не ждала, когда муж откроет бутылку и нальёт ей, самообслуживалась. Ей не привыкать. Уж если она сумки с продуктами сама столько лет из универсама таскала, то уж вина-то себе как-нибудь нальёт. И нальёт именно столько, сколько посчитает нужным. А вот сумки таскать уже больше не собирается.

– Уверен.

– Поясни.

– Ну, ты ж у меня фригидная. Чего тут непонятного.

– Какая я? – не поняла Нина. – Это что значит?

Конечно, Нина знала, что означает этот термин, но что понимает под этим её муж, необходимо было всё-таки уяснить.

– Ну, фригидная значит холодная! Тебя же секс не интересовал никогда, он тебе не нравился и сейчас не нравится. В этом, разумеется, с одной стороны нет ничего хорошего, но с другой стороны получается, что мне повезло и волноваться не о чем.

Нина внутри себя захохотала гомерическим хохотом. И не просто гомерическим, а ещё и злорадным таким хохотом. Так обычно в кино хохочут всякие злодеи, прежде чем нажать на кнопку и уничтожить мир.

– Вот и не волнуйся. Одеваться буду, как мне нравится. А смотрят или не смотрят, какая в этом случае разница. Пусть завидуют! – сказала Нина, отхлебнула вина и полезла в смартфон гуглить, что же на самом деле с медицинской точки зрения означает термин «фригидная». А то вдруг и она что-то не так понимает. Прочитала внимательно. В статье о женской фригидности почему-то ничего не говорилось о шестируких половых партнерах, у которых все шесть рук кривые и косые. Подумала, что благодаря своему супругу, так бы и умерла, не догадываясь, чего все так носятся с этим сексом и оргазмами. И не только благодаря супругу, еще родителям надо большое спасибо сказать.

Воспитывали Нину в строгости. В школу её отвозил отец, забирала мать. Никаких вечеринок и внеклассного общения.

– Ты в школу учиться ходишь, вот и учись, а на танцы с мальчиками обжиматься пусть проститутки ходят, – говорила мать.

Одевали её тоже очень скромно. Мама считала, если девочек красиво одевать, то из них непременно вырастают женщины лёгкого поведения, из которых потом получаются разведенки, идущие по рукам. Оценить все прелести студенческой жизни Нине просто не удалось, в восемнадцать лет её выдали замуж.

– Замуж надо выходить не по любви, а по согласию родителей, тогда брак можно считать удачным, – сказал папа.

Жених был перспективный, из хорошей семьи, заканчивал аспирантуру и писал диссертацию. Неказистый, но основательный. Конечно, он Нине не понравился ни с первого взгляда, ни со второго, но она являла собой пример послушной дочери и делала то, что скажут родители. Мама объяснила, что любовь бывает только в кино и книжках, а все окружающие живут без этих глупостей. Она привела в пример всех знакомых, родственников и соседей. Нине пришлось согласиться, никто из окружающих не жил в любви. Все были более или менее несчастны и страдали. У кого-то муж пил, кого-то бил, у кого-то возлежал на диване без денег в кармане, а у кого-то и вовсе бегал по бабам. А тут предлагался прекрасный вариант: человек непьющий, некурящий, работящий и обеспеченный. Чего еще желать? Нина вспомнила первую брачную ночь и содрогнулась. Прямо рецепт, как воспитать в девочке фригидность третьей степени, то есть полное отвращение к сексу.

Нина усмехнулась, закрыла смартфон и отправилась наряжаться к ужину. Она выбрала бежевый кружевной сарафан на тонких бретельках с открытой спиной. Сарафан был очень красив, но требовал полного отсутствия на теле какого-либо бюстгалтера, и до этого момента Нина не решалась его надевать. Она примерила сарафан и покрутилась перед зеркалом. Бежевое кружево на загорелом теле смотрелось потрясающе, грудь выделялась и при малейшем движении колыхалась, чётко очерченные соски проглядывали сквозь дырочки в кружеве. Вырез на спине спускался практически до талии, открывая красивую загорелую спину. Нина решила, что нынче этот половой гигант, секс-символ и многорукий болван, практически Будда, наконец, поймёт, что всё-таки означает, когда груди вызывающе торчат как пистолеты. Правда, промелькнула трезвая мысль, что доказывать что-то мужу дело совершенно бесперспективное. Перед мысленным взором встал строгий психолог, глянул укоризненно на её грудь и сказал:

– А оно вам надо?

Но Нина быстро отмахнулась от голоса рассудка и мысленно показала психологу язык.

– Жду тебя в холле, хочу шампанского! – крикнула она в сторону балкона, и, не дав болвану опомниться, выкатилась из номера.

В холле играла музыка, пахло дорогими духами, нарядная публика веселилась. Нина взяла бокал шампанского и присела на диван. Разумеется, её выход практически в неглиже не остался незамеченным, однако рядом с ней на диван с бокалом шампанского присела очень красивая и тоже практически полуголая брюнетка, а никакой не самец примат.

– Добрый вечер, я Вера из Москвы, – представилась она.

– Добрый вечер, – ответила Нина. – Я Нина из Петербурга.

– Вот сразу видно наших русских. Я моментально догадалась, что вы наши. – Вера из Москвы рассмеялась, демонстрируя белоснежные зубы.

– Как вы определили?

– Классическая русская пара: красавица и чудовище! Вон моё. – Она кивнула в сторону невысокого, коротконогого, плотного и плешивого мужчины, очень похожего на супруга Нины. Мужчина стоял в окружении немецких отдыхающих и хохотал вместе с ними. – Коммуникатор, блин! А где ваш? Что-то не видно.

– Перед зеркалом вертится. Прихорашивается.

– Главное достоинство русских мужчин – это их кошелёк.

– Безусловно, – согласилась Нина. Не рассказывать же новой знакомой, как муж трясся, когда узнал, что Нина по приезду сразу же записалась в СПА. Успокоился только тогда, когда узнал, что Нина не собирается просить у него денег. Успокоиться-то он успокоился, но выговор ей сделал, что она живёт не по средствам. А теперь вот ещё и не по возрасту одевается! Спрашивается, зачем у такого денег просить, если в последний рабочий день перед майскими генеральный сунул ей прямо в лифчик, когда она одевалась, несколько сотен долларов и велел купить себе чего-нибудь хорошего. И вот с этой стороны новая знакомая абсолютно права. Генеральный тоже ещё тот красавчик, зато точно с кошельком. Так что хотя бы любовник достойный у Нины имеется, и уж точно плевать, что он тоже чудовище. Не зря, выходит, она красавицей заделалась.

Когда муж с недовольной физиономией явился в холл, перед ним предстала полуголая жена, увлеченно беседующая с не менее оголённой девицей. Обе хохотали и не обращали ровно никакого внимания на рыщущих кругами самцов. Красавицы явно замечали только официанта, который занял позицию неподалёку, вооружившись ведерком льда с бутылкой шампанского, откуда он подливал девушкам в бокалы, наклоняясь ближе, чем того требовалось. Супруг Нины отобрал у него бутылку и уселся посередине. Девушки и на него толком не обратили никакого внимания, продолжая болтать и веселиться.

После ужина по дороге в номер муж, гладя Нину по голой спине, задумчиво произнес:

– А ведь мне и правда все завидуют.

Нина ничего отвечать не стала, вспомнила генерального, представила, что бы тот сейчас сделал с ней в этом вот сарафане, и чуть не застонала. Тяжела участь фригидной женщины. Однако знакомство с парой из Москвы существенно облегчило курортную жизнь Нины. Муж Веры увлёк супруга Нины в ежедневный волейбол на пляже, после которого тому стало не до столь частого исполнения супружеского долга.

Сразу по приезду Нина позвонила дачной соседке и поинтересовалась, как там поживает её несчастная одинокая мать, у которой теперь нет дочери, и которой самой приходится добираться до вожделенных грядок.

– Ой, Ниночка! Всё, как обычно, – сообщила соседка. – Ругает вас, на чём свет стоит, и рассказывает, что детей ни в коем случае нельзя любить, иначе обязательно предадут в самый ответственный момент. Дети сволочи, и всё такое. Если б я вас хорошо не знала…. Вы уж простите старуху, сама не ведает, что несет.

– Старуху? – удивилась Нина. – Маме шестьдесят.

– Да что вы говорите! Я думала ей далеко за семьдесят. Всё удивлялась, какая она выносливая, из грядок не вылезает.

– Вы уж мне, пожалуйста, позвоните, если вдруг с ней что-нибудь случится, – попросила Нина.

– Да что с ней сделается? Шестьдесят лет! Надо же. Такая молодая, а совсем из ума выжила. Тьфу!

Соседка еще долго возмущалась, потом однако пообещала по возможности отслеживать молодую старуху, Нина поблагодарила, распрощалась и пожалела, что не разругалась с матерью в пух и прах гораздо раньше. Ведь если бы она это сделала сразу же после свадьбы с началом отдельного от матери проживания, то сколько сил и здоровья сэкономила бы. А с другой стороны, если бы мать не ела её поедом все эти годы, Нина спокойно прошла бы шофёрскую комиссию и не познакомилась с психологом, с единственным своим другом и советчиком, благодаря которому она, наконец, полюбила и оценила себя. Интересно, как он там? Вот бы показаться ему в бежевом сарафане. Посмотреть, как этот высокоорганизованный самец примата, будет в себе душить похотливую обезьяну.

В первый же рабочий день после майских праздников генеральный на оперативке устроил подчиненным большой разнос, о чём бухгалтерия узнала от одной из сотрудниц, вернувшейся из курилки.

– Говорят, беснуется, матом на всех орёт. Озверел совсем, – сообщила она, усаживаясь на рабочее место.

– Немудрено, – заметила другая. – С женой своей один на один десять дней. Обычное дело. Говорят, она редкостная стерва.

– Будешь стервой с таким бабником, – вставила третья.

В дверь заглянула секретарша Катя.

– Главного бухгалтера требует с реестром платежей, – сказала она устало. – У меня от его рёва аж внутриофисный телефон сломался.

Нина встала из-за стола, поправила новый светлый костюм, оттеняющий великолепный загар, облизала губы, взяла папочку с реестром и направилась следом за секретаршей.

– Как бы не съел, – услышала она, закрывая дверь бухгалтерии.

Дружный хохот грянул ей в спину. Звукоизоляция в бухгалтерии никуда не годилась.

– Заходи, – рявкнул генеральный, когда секретарша открыла перед ней дверь. – Никого не пускать! – это предназначалась секретарше.

– Разумеется, как можно? – пробормотала та, закрывая дверь.

– Давай, Иванова, показывай, – прорычал генеральный.

Нина в недоумении подошла и положила перед ним реестр. Она как-то иначе представляла себе эту встречу.

– Что ты мне тут подсовываешь? – проорал начальник. Дальше последовало матерное слово.

– Реестр, – пролепетала Нина, моментально забыв, что она теперь несравненная красавица, и все мужчины вокруг только и мечтают ею овладеть и думать не думают ни о каком реестре.

– Какой, нахрен, реестр! Загар показывай! Проверять буду. Зря, что ли ездила?

– Как показывать? – не поняла Нина.

– Как, как?! Как показывают? Везде показывай!

– Прямо тут?

– А где ещё?!

Нина боязливо оглянулась на дверь и расстегнула пиджачок.

– Вот! Снимай, да поживее. Всё снимай!

Нина послушно разделась.

– Это другое дело! Теперь реестр показывай.

Нина придвинула к нему бумагу. Он, не глядя, подписал.

– Молодец! Садись сюда вот. – Он подхватил Нину и усадил перед собой на стол. – Сделал дело, гуляй смело.

На генеральном столе никакой такой фригидности места не осталось. У Нины буквально сыпались искры из глаз, видимо, накопилось чего-то в организме за время регулярного исполнения супружеского долга.

– Уф! – сказал генеральный, закончив. – Снова живой. Подписали, так подписали.

– Чего подписали? – Нина ещё плохо соображала.

– Реестр! Пойдём. – Он увлёк Нину в свою комнату отдыха. – На вот.

Он протянул ей коробочку. Нина открыла. В коробочке лежали часики с золотым браслетом. Циферблат сверкал бриллиантами.

– Ой! – пискнула Нина.

– Надевай.

Нина надела. Часики невероятно украшали её загорелую руку.

– Урвал из-под своей. В Эмираты её отвёз. Какая там Турция? Турция, это ж уже не её уровень! В Турцию одни плебеи ездят. – Далее последовало матерное слово. – Потом началось. Купи то, купи сё, – проблеял он противным голосом, видимо, передразнивал жену. – Деньги у неё в тумбочке сами растут! Не напасёшься. Но я извернулся, подумал, моя курочка у меня ничего не просит, а часиков у неё красивых нет.

– А что курочка мужу скажет? – поинтересовалась Нина, любуясь часиками.

– Придумает чего-нибудь. Моя курочка находчивая, зря что ли бухгалтерица. Это ж не колечко, не серьги. Подумаешь, часики. На такие начальство наше московское даже не посмотрит, как на твою Турцию.

– Ну, да, – согласилась Нина. – А курочке в самый раз.

– Ничего, я свою курочку ещё куда-нибудь свожу. Я тоже сообразительный, придумаю, как нам твой «один эс» к делу приспособить. Ну, иди, одевайся, работать пора. Завтра в то же время жду с реестром. Надо непременно повторить.

Мужу находчивая курочка сказала, что часики подарили генеральному для жены новые подрядчики, типа сувенира. Ну, так принято. Часики для жены, коньяк дорогой для самого. Часы такие жена генерального ни за что не наденет, это не её уровень, а коньяк генеральный сам не пьёт. Вот всё вместе и отдал главному бухгалтеру и её мужу. А кому ж ещё? Кто второй человек на предприятии после директора?

На самом деле коньяк генеральному и правда подарили подрядчики, только не сейчас, а перед майскими праздниками. Генеральный этот коньяк действительно отдал Нине, а вот Нина пожалела передавать такой хороший коньяк мужу. Припрятала у себя в бухгалтерии, думала как-нибудь распить его со старшей и младшей дамами. Теперь пришлось выдать коньяк мужу, зато история выглядела убедительно.

Муж подивился часикам, поинтересовался нельзя ли их продать, наверняка больших денег стоят, не носить же в самом деле такую красоту, одобрил коньяк, сказал, что видел такой в кабинете у своего начальства, и прибрал его подальше. И когда Нина уже готова была его убить, полез к ней за супружеским долгом. Нина сослалась на головную боль и пошла готовить ужин. Муж крутился вокруг неё и волновался, не надо ли снять такие дорогие часики, вдруг испортятся. Нина боролась с тошнотой и думала, что на этой неделе ей кровь из носу нужно добраться до психолога. Пусть посоветует чего-нибудь, как от тошноты половчее избавиться. Главное, чтоб не насоветовал опять куда-нибудь залезть и абстрагироваться, взглянуть с другой стороны, пожалеть убогого и полюбить его изо всех сил. Любить убогого в планы Нины никак не входило.

Психолог обрадовался её приходу, наговорил кучу комплиментов, но Нина, разумеется, их пропустила мимо ушей. За тот короткий период, в который она стала числиться красавицей, она как-то быстро научилась пропускать комплименты мимо ушей. Так же она уже научилась не обращать внимания на мужские взгляды. Ведь советы друга и советчика не пропали даром. Пусть самец, выглядывающий из примата, пускает слюни, глядя на её грудь или ещё куда, это делу не помеха, а скорее даже подмога. Отвлеченный сиськами самец может пропустить что-нибудь важное, а толковая самка этим просто обязана непременно воспользоваться. Типа, сам дурак!

– С мамой я разобралась, с дочкой понимания достигла, с генеральным вопрос решила, но меня тошнит от собственного мужа, – выпалила Нина, прервав поток комплиментов психолога. – Что делать?

– А что вы сами хотите делать? – Психолог тут же перестал пускать слюни и весь подобрался, как бы концентрируясь на вопросе.

Нина на секунду задумалась, потом сказала:

– Бежать, куда глаза глядят!

– Ну, так бегите! Что вам мешает?

– Издеваетесь? Куда ж я убегу?

– Вы сами сказали, куда глаза глядят. Или вы ещё не готовы?

– Не готова, – согласилась Нина.

– То-то и оно! Ну, значит, у нас опять три выхода. Первый – смириться, глядишь, дождётесь собственной готовности, когда совсем невмоготу станет, и убежите, главное, чтоб не поздно, второй – уклоняться, третий – оказать сопротивленье. Ничего нового.

– Уклонишься от него! Лезет и лезет. И как? Как оказать сопротивленье?

– Скажите решительное нет. Создайте мужу невыносимые условия. Может, он сам от вас первый убежит.

– Ха! Его всё устраивает.

– Ну, так сделайте, чтоб не устраивало. Попробуйте, вам же нечего терять!

От психолога Нина вышла в задумчивости и тоске ещё большей, чем на пути к нему. Тогда у неё ещё была надежда на его совет. Тоже мне совет! Делай, что хочешь. Может быть, Нина хочет, чтоб её шестирукий зануда исчез, как не было. Не убивать же его, в конце концов. Нина представила, как она убивает мужа и закапывает на даче в огороде. Ага! Сколько таких случаев в фильмах показано. Этот закопанный обязательно вылезает и начинает преследовать несчастную убийцу. И тут уже, куда глаза глядят, не убежишь, не скроешься.

По дороге домой ей позвонила дочка.

– Мам, тут такое дело, я на учебный курс тут у нас в университете записалась, а он платный. Мне б деньжат.

– Что за курс?

– Дизайнерский. Там история искусства включена, и много чего интересного и нужного. После этого курса, в крайнем случае, если дизайнером вдруг не получится, экскурсоводом можно работать. И совмещать с учёбой можно. У меня девочка знакомая в турагенстве работает, она говорит, у них вакансии экскурсоводов для русских групп имеются. Просто за учёбу надо вперед заплатить. Я отработаю и всё верну.

– Сколько?

– Дочь назвала сумму.

Нина крякнула.

– А ты на эту тему с папой говорить не пробовала?

– Да ну его! Ты же знаешь, он заведет эту песню про бу-бу-бу, а потом всё равно ничего не даст, удавится. Я понимаю, что для тебя это много, но может, придумаешь чего-нибудь.

– Я постараюсь.

– Спасибо, мамочка!

– Не за что пока. Как твой герой-любовник?

– Замечательно. Он теперь в рекламе снимается. За квартиру платит. У нас всё хорошо.

После разговора с дочкой Нине на душе стало легче, хоть у кого-то всё хорошо. Интересно, стоит ли давать дочери денег да ещё столько? А если обманет и прокутит со своим красавчиком? Нина решила, что обязательно надо дать. Каждому человеку нужен шанс. А вот если обманет, тогда она пошлёт дочку туда же, куда недавно отправила мать. Взрослые здоровые люди. Кто сказал, что кто-то кому-то чего-то должен? Психолог тысячу раз прав! Никто никому не обязан. И рожать никого насильно не заставляют. Не хочешь, не рожай. А уж если родила, значит, хотела и любишь теперь своё дитятко, но на шею его себе сажать не обязательно. Накормить, вырастить, жильём обеспечить по мере возможности, а дальше сам, всё сам. И с образованием обязательно человеку помочь надо, виданное ли дело, ребенок сам захотел чему-то учиться.

Вечером за ужином она рассказала мужу о просьбе дочери.

– Еще чего! – сказал он. – Это всё твоё воспитание. Баловала её, слишком много свободы давала. Тебя вон родители строго воспитывали, так ты приличным человеком выросла.

«Видел бы ты этого приличного человека сегодня утром при подписании реестра», – подумала Нина. От воспоминаний по телу её пробежали мурашки, что-то ёкнуло внизу живота, и она слегка покраснела.

– Детей надо держать в строгости, особенно девочек, – между тем продолжал муж. – Иначе они с юности начинают вертеть хвостом и из них получаются интердевочки как наша.

– Ну, что ты городишь? Какая интердевочка? Надо же, слово какое поганое для дочери подобрал! Ребенок влюбился. Разве в иностранца нельзя влюбиться? Чем он от нашего российского балбеса отличается? Может быть, она и ошиблась, но пусть лучше в юности ошибок наделает и поймет, что ей нужно, чем будет потом в старости сидеть у разбитого корыта!

– Ничего ты как-то вот без ошибок в юности обошлась! Пусть с тебя пример берет.

– Не приведи Господь! – вырвалось у Нины. – Ты дашь ребенку денег или нет?

– Нет!

– Хотя бы половину?

– Нет!

– Ну и подавись!

Остаток вечера Нина провела как в тумане. Виной тому была бессильная злоба, которая, казалось, наполнила всю её как бутылку по самое горлышко. Нина чувствовала себя диким животным, готовым запросто перегрызть мужа пополам за своего детёныша. Никогда ещё она так не злилась. Никогда и ни на кого. В этом состоянии она вдруг вспомнила, что в один из сеансов психолог вроде что-то такое говорил по поводу здоровой злобы, мол, она лучше, чем слёзы, сопли и смирение. Хорошо, что шестирукому даже не пришло в голову её в этом состоянии домогаться с супружеским долгом. Страшно представить, как бы она ему ответила, каким колокольным звоном и залпом изо всех орудий! Спать Нина улеглась с оригинальной мыслью, что утро вечера мудренее. От злобы, ненависти и бессилия Нине немного помог спасительный «пион», иначе она бы вообще не заснула, а так приняла перед сном и даже слегка захрапела.

Наутро она решила, что супруг вполне может обойтись без завтрака, и сделала вид, что спит. Похоже, пора уже создавать этому жлобу невыносимые условия. Удивительным образом он не стал её будить и требовать еды, видимо чувствовал, сволочь, свою вину. Вину-то чувствовал, а вот денег, тем не менее, для ребенка не оставил. Потом уже у себя в бухгалтерии она никак не могла дождаться, когда же её, наконец, вызовут с реестром.

– Мне срочно нужны деньги, – сообщила она генеральному, едва войдя в кабинет.

– И ты туда же! – сказал он и, как водится, матюгнулся.

– Хотя бы в долг.

– Сколько?

Нина назвала требуемую дочери сумму. Она решила, что обойдётся уже как-нибудь без шубы, и с её нынешней зарплатой к концу лета с подобным долгом сумеет рассчитаться.

– Ну, так возьми из кассы.

– Как взять?

– Иванова, ты непроходимая дура! Иди сюда. – Он похлопал себя по коленям.

Нина подошла и плюхнулась, куда велено.

– Ну, ты и здорова, мать, а с виду и не скажешь. Встань скорей, всё хозяйство мне раздавишь.

Нина испуганно вскочила.

– Стой, где стоишь. – Он запустил руку ей под платье. – Займ оформишь беспроцентный. Договор и всё такое, как положено, я подпишу. Странно, что я тебе это всё рассказываю. Бухгалтерица из тебя хреновая, я всегда говорил, зато в остальном…

Нине уже было без разницы, что там у неё в остальном, в голове привычно поплыло и куда-то улетело и всё опять прекрасно получилось прямо на большом письменном столе. Странное дело, вроде все мужчины одинаковые – руки, ноги, голова, ну, и это их хозяйство, а у одного всё получается, у другого нет. Им бы курсы, что ли, какие в подростковом возрасте. И девочкам, кстати, тоже не помешало бы. Хотя, следует отметить, что сексуальный опыт Нины ограничивался общением только с двумя представителями противоположного пола, может быть, все остальные мужчины такие как её генеральный, и тогда всё хорошо, и не о чем беспокоиться. А если нет? Если они, о ужас, все такие как её шестирукий муж?

В тот же день Нина оформила займ, получила деньги из кассы и перевела их дочери, а через неделю уже летела с шефом в командировку в Берлин. По возвращении она получила от дочери фото договора на обучение. Договор был исполнен на итальянском языке, и естественно Нина ничего не поняла, зато увидела в конце цифру оплаты в евро в точности совпадающую с той, которую она отправила дочери. На душе сделалось приятно.

В августе Нина получила квартальную премию и погасила займ предприятию. Теперь можно уже было приступить к накоплению средств на вожделенную шубу. Тем более, что на предприятие с внеплановой проверкой вдруг нагрянули ревизоры из Москвы, из головной конторы от того самого начальства, которое на часики как у Нины даже и не взглянет. Это означало, что по результатам проверки Нине положена премия. В том, что результаты будут образцовые, Нина не сомневалась. Конечно у московских проверяющих свои требования, но уж если Нина пережила документальную проверку налоговой инспекции, и не одну….

Ревизоров разместили в двух соседних переговорных, а их руководитель, начальник службы безопасности головной компании временно занял кабинет генерального. Сам генеральный на период проверки переехал в кабинет начальника отдела кадров. Ревизоры работали две недели, перетрясли всю документацию, но самым неприятным за это время для Нины оказалось то, что подписание реестра платежей проходило теперь быстро безо всяких искр из глаз, то есть, чиркнул подпись, и пошла обратно в бухгалтерию. Ну, разве что приобнял, руку засунул, куда ни поподя, да погладил тайком.

Генеральный из-за всех этих неудобств ходил чернее тучи, но как обычно матом не орал, сдерживался, как никак посторонние в здании. Как он сказал Нине, зайдя в бухгалтерию, когда все сотрудницы были на обеде, боялся, что копают под него. Видать, нашлись недоброжелатели, или на его место кто-то метит. Недаром у него на днях перезаключение контракта о найме. Разумеется, в бухгалтерию он заглянул не просто так, а потискал Нину и намекнул, что если она не подведет, ревизия криминала и ошибок не обнаружит, и контракт с ним перезаключат, то он купит ей, чего она захочет. Нина сразу забыла своё строгое воспитание, девичью скромность и прочие интеллигентские штучки и честно призналась, что хочет шубу. Он пообещал ей и шубу, и манну небесную, и уже намеревался в своем стиле закрепить эти обещания, но как назло бухгалтерия в полном составе вернулась с обеда. Конечно, сотрудницы всё поняли. И чего он тут ошивался, и чего хотел сделать, но Нине уже было глубоко наплевать. Подумаешь, все и так уже всё знают. Шила в мешке не утаишь.

В самый разгар ревизии Нине неожиданно позвонил её однокурсник Павел Вербицкий. Из всех выпускников их курса, он устроился лучше всех. У Вербицкого была собственная консалтинговая контора с юридическими услугами, бизнес консультациями, тренингами, аудитом и бухгалтерским сопровождением предприятий. Среди клиентов компании имелись довольно жирные коты, поэтому зарплаты у Вербицкого являлись предметом вожделения многих его сокурсников.

– Привет, красотка! – радостно сказал Вербицкий.

– Привет, Паш! – Нина обрадовалась. Вербицкий был её самым светлым воспоминанием о годах учёбы. Он единственный считал её красавицей даже тогда, когда у неё начисто отсутствовала какая-либо внешность. Даже тогда, когда она ходила беременной с отёкшим лицом, арбузным пузом и носом картошкой, он неизменно называл её красоткой.

– У меня осенью организуется вакансия прямо для тебя.

– Что за вакансия? – для порядка поинтересовалась Нина. Разумеется, ещё полгода назад она бы ухватилась за такую перспективу, но сейчас….

– Начальник отдела бухгалтерского учёта.

– Это что за фрукт? Что надо делать?

– Надо руководить чем-то типа объединённой бухгалтерии. В подчинении несколько главных бухгалтеров, толпа рядовых сотрудников, секретари, обеспечивающий персонал. Естественно надо будет кое-кого из особо важных клиентов сопровождать лично. Люди интересные воспитанные. Это совсем другое дело, нежели у тебя.

– Так почему ты думаешь, что я справлюсь?

– Ну, у тебя на предприятии несколько дивизионов, непрофильные бизнесы, туча народу, хорошие обороты. Ты справляешься.

– Всё-то ты знаешь.

– Про тебя всё. Ты мне не безразлична. Ты же помнишь.

Ну, да! Нина помнила. В коротком промежутке между окончанием школы и свадьбой она ухитрилась пару раз сходить с однокурсниками в клуб, правда, в самый разгар веселья ей всегда приходилось покидать мероприятие, чтобы не скандалить с матерью. Вербицкий уходил вместе с ней и провожал её до дома. И да! Оба раза они целовались, ещё как целовались. А потом…. Потом Нина вышла замуж, и после первой брачной ночи её стало тошнить от вида мужчин. От Вербицкого, правда, тошнило меньше, и она сидела рядом с ним на занятиях. Потом выяснилось, что она беременна, пришлось брать академку, поэтому все закончили учёбу на год раньше, чем она. После окончания учёбы Вербицкий ей иногда позванивал, и они встречались в какой-нибудь кофейне, потом он женился и пропал, но с днем рождения, восьмым марта и Новым годом поздравлял исправно. Нина тоже издали следила за его карьерой. Ей было очень интересно, ведь в отличие от её мужа и генерального Вербицкий был высок, строен и симпатичен. Конечно, ей захотелось показаться ему той настоящей красавицей, которой она в результате стала, но ревизия, сами понимаете, опять же генеральный, муж. Ей определенно стало не до Вербицкого.

– Скажи, а почему у тебя такая жирная вакансия вдруг организовалась? Кто-то умер? От тебя ведь, я слышала, сами не уходят.

– Еще не организовалась. Только осенью. У меня сотрудница в Америку съезжает.

– О! В Америке нужны наши бухгалтеры?

– Нет. В Америке нужны наши прекрасные женщины. Она замуж туда выходит.

– Повезло. И чего твоя вакансия стоит в денежном выражении.

Вербицкий назвал цифру. Раньше от этой цифры Нина упала бы в обморок и на низком старте ждала освобождения такого чудесного места, но сейчас она просто сказала:

– Не впечатлил.

– Точно? – Вербицкий явно удивился. – Тебя так ценят?

– Ага!

В этом месте Нина подумала, что ценят-то её ценят, но не только, как главного бухгалтера. Ну, и подумаешь. Кто-то же должен, в конце концов, оценить и другие её качества. Не всё ж её законному шестирукому пауку даром наслаждаться.

– Ещё серьёзные бонусы по итогам года, – добавил Вербицкий. – Ты подумай. Время есть. Ты вне конкурса, так что, если надумаешь, звони.

Она попрощалась с другом юности, поблагодарила его и подумала, что звонить ему не будет. От добра добра не ищут. Она вспомнила, как хорошо бывает в кабинете генерального, и её кинуло в жар.

Ревизия прошла на ура. Несколько несущественных замечаний и в результате благодарность московского руководства за хорошую работу. Однако перед самым отъездом ревизоров её вызвали в кабинет генерального к руководителю ревизионной комиссии.

Руководитель ревизионной комиссии, он же начальник службы безопасности головной московской конторы, имел внешность довольно неприятную. Весь какой-то белесый с водянистыми глазами и хрящеватым носом. Видимо, эта внешность полностью соответствовала занимаемой им должности. Такого упыря увидишь в тёмном переулке, точно испугаешься. Разумеется, и Нина испугалась, стояла перед ним и дрожала, как осиновый лист, хотя чего ей бояться? Она ничего не украла, никого не убила, никаких государственных тайн шпионам не раскрывала, да и не знает она никаких таких тайн. Упырь сидел за столом на месте генерального и внимательно изучал какую-то папочку.

– Нина Павловна Иванова, тридцать девять лет, главный бухгалтер, замужем. Муж Иванов Олег Петрович, сорок восемь лет, кандидат наук, – зачитал он из папочки. – Так, так, так, дочь двадцати лет. О! Проживает в Италии! Интересно, конечно, на каком основании, но это не наше дело. Так, так, так, дальше неинтересно. Ну, присаживайтесь, Нина Павловна Иванова.

Нина села.

– Рассказывайте. – Он отодвинул папочку в сторону и уставился на Нину, вернее на её грудь. Однако в отличие от других самцов он как-то ухитрялся смотреть одновременно и ей в глаза, и туда. Это показалось Нине особенно неприятным.

– Что рассказывать?

– Всё. Как доктору.

– Я не знаю. – Нина испугалась ещё больше, хотя думала, что уже дальше некуда.

– Хорошо. Я помогу. Расскажите, Нина Павловна, о ваших отношениях с генеральным директором. Желательно поподробнее.

«Кто-то стукнул, вот заразы, – подумала Нина. – Интересно, знает ли генеральный? Будут ли допрашивать его, и чем это всё им грозит? Или грозит только ему»?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала Нина. У неё в голове откуда-то всплыло выражение «идти в отказку», причём идти туда требовалось не просто, а до последнего. Именно так, идти в отказку до последнего. Наверное, что-то такое она слышала из телевизора, в котором её супруг смотрел нескончаемую мутоту под названием «След».

– Точно не понимаете?

– Точно не понимаю, – решительно заявила Нина и мысленно показала упырю язык. Пусть докажет. Мало ли кто, что болтает. А с другой стороны адюльтер ведь даже близко не преступление, чтобы так вот наезжать.

– Тогда пишите. – Упырь положил перед ней чистый лист бумаги.

– Чего писать? – не поняла Нина.

– Пишите. Я, такая-то такая-то, настоящим заявляю, что не состою в интимной связи с таким-то таким-то.

– Зачем это такую глупость писать? Я ещё много с кем в интимной связи не состою. Всех перечислять, что ли? – нашлась Нина и сама подивилась своей находчивости.

– А почему бы и не перечислить? Было бы занятно.

– Это вы так шутите? – поинтересовалась Нина, и как ей показалось, смело заглянула в прозрачные змеиные глаза собеседника. Собеседник смотрел на неё с исследовательским интересом, как кот на муху. Этого Нина выдержать уже не смогла, силы её моментально иссякли, и она отвела взгляд.

– Нет. Это вы так шутите. А давайте, Нина Павловна Иванова, посмотрим занимательное кино. – Он открыл ноутбук, развернул его перед Ниной, сам вышел из-за стола и встал у неё за спиной. Нине стало совсем страшно.

– Не стойте у меня за спиной, я нервничаю, – пискнула она.

– Да, неужели. А я тоже хочу еще раз посмотреть. Уж очень интересно. – Он нажал на кнопку, и на экране высветилась знакомая картинка кабинета генерального директора. В кабинет вошла Нина и далее на экране последовала красочная процедура подписания реестра. Во всех подробностях.

Нина опешила, у неё буквально отвисла челюсть, хотя на экране она смотрелась очень даже неплохо. Конечно, если не знать, что это она, и не показывать этот фильм по центральному телевидению. Значит, в кабинете установлены камеры и подслушивающее устройство?! Звук у фильма тоже имелся, причём довольно хороший. Разве что музыки для полной художественности не хватало.

– Чего вы хотите? – смиренно поинтересовалась она у упыря.

Вместо ответа он взял её за плечи и совершенно неожиданно вдруг сверху сунул обе руки ей в вырез платья, причём прямо в замечательный кружевной бюстгалтер, делающий её грудь столь выдающейся и вопиющей. Руки его оказались холодными и слегка влажными. Нина чуть не грохнулась в обморок от ужаса, ей показалось, что у неё в лифчике рыба.

– Прекратите сейчас же! – прошептала она, боясь пошевелиться. Из глаз сами собой потекли слёзы. В этом случае пользоваться советами психолога, мысленно перемещаться к потолку, было явно бесполезно. И Нина уже была готова сдаться без боя, как она это постоянно делала в прежней жизни. Правда, раньше на её лифчик никто не покушался. Всё-таки, согласитесь, есть большая разница между моральным и физическим насилием.

– И не подумаю. – Он продолжил шарить у Нины в бюстгалтере. – Кроме ваших чудесных прелестей меня интересует информация. Вы мне будете регулярно докладывать обо всех подозрительных действиях вашего начальника, о его просьбах, всё-всё будете докладывать. Вы же главный бухгалтер, доверенное лицо. Очень-очень доверенное лицо. А для оформления нашей договоренности вы придёте сегодня в семь вечера ко мне в отель. Потом буду вызывать вас в Москву. А что? Хорошая командировка. Не Париж, конечно, но…

Нина представила это, ужаснулась и тут же разозлилась уже на саму себя. Испытала ту самую здоровую злобу или даже скорее холодную ярость. Ну, что же она за овца-то такая. Раньше когда она была похожа на замурзанную безответную училку, её все имели, правда, только в мозг, и вот, пожалуйста! Когда она так изменилась, начала новую жизнь, её опять имеют, и имеют уже буквально со всех сторон!

– А если я не соглашусь? – Она решила попробовать уклониться. В конце концов, она ничего не теряет. Ведь в жизни ничего страшнее приставаний этого упыря явно быть не может.

– Я бы вам не советовал. – Холодные пальцы, похоже, чувствовали себя уже гораздо уверенней.

– И всё же? – Нина должна знать, что она теряет. Может, и правда, у него есть какое-то страшное на неё оружие, рычаг влияния, или как они это называют. Что-то такое, из-за чего стоит всё же сдаться, согнуться под ударами судьбы и терпеть это всё безобразие. Терпит же она своего мужа.

– Иванов Олег Петрович увидит это занимательное кино.

– И всё? – Нина не поверила своим ушам. Тоже мне аргумент!

– Вам мало?

– Тю-ю-ю! – Нина расхохоталась, ухватила руки упыря за запястья и буквально выдернула их из своего лифчика. – Да Иванов Олег Петрович всё знает. Я ему сразу доложилась.

– Да неужели? Я правильно понял? Что вы сейчас сказали?

– Что слышал. – Нина встала и решительно развернулась. – Иванов Олег Петрович за три рубля удавится, а тут у жены зарплата хорошая, премии, подарки. Видал часы? – Нина сунула под нос упырю свои новые часики. – Генеральный подарил. Мужу очень понравились. Сказал, от меня не убудет, если такой хороший человек, как наш генеральный директор, будет оказывать мне внимание. Всестороннее внимание!

Такую манеру разговора Нина тоже как-то слышала по телевизору. Может быть, даже в том же сериале, где советовали идти в отказку до последнего.

– А хорошая зарплата, премии и заграничные командировки разве не являются злоупотреблением служебным положением? – Упырь плотоядно усмехнулся и опять попытался ухватить Нину.

– Ну, это как посмотреть. – Нина брезгливо стряхнула с себя его лапу. – Если заглянуть в штатное расписание, то мне долгие годы недоплачивали. Экономили фонд оплаты труда. И премиями меня обходили. Незаслуженно, заметьте! У меня за все эти годы документальные проверки от зубов отлетали. Я уж не говорю про камеральные. А командировки? Так управленческий учёт надо же в конце концов стыковать как-то с бухгалтерским. Программ разных очень много, а какая лучше? Надо ж глянуть на практике, как у людей работает.

Тут Нина, конечно, дала маху, потому что у людей в Париже и Берлине вряд ли присутствовала главная российская разработка программа «Один Эс. Бухгалтерия», с которой так необходимо стыковать управленческий учёт. Но упырь, похоже, на это не обратил внимания. Расстроился, бедолага.

– И ещё! – Нина мысленно не висела под потолком, а просто стояла перед упырем на табуреточке, будто стихи читала Дедушке Морозу. – Служебным положением, если кто и злоупотреблял, то точно не я. Вот этого злоупотребленца к себе в нумера вызывайте и…. – Тут Нина сказала матерное слово.

Она никогда в жизни не ругалась матом, но тут. Интересно, что вы скажете, если к вам подобный упырь вдруг в лифчик наладится? Вот то-то и оно!

Неожиданно после этих слов упырь расхохотался. Профессионал, наверное.

– Вам бы, Нина Павловна Иванова, в покер играть. Блефуете замечательно. Кстати, раз уж вы так деньги любите, я ж не забесплатно вам предлагаю мне услуги оказывать. Оформлю вас по совместительству к себе в подразделение. С хорошим окладом, официально! Будете на карточку получать. И премии ещё отдельно. Муж ваш точно будет доволен.

– Это, конечно, весомый аргумент, – заметила Нина, мысленно посмеиваясь. – Надо будет с мужем посоветоваться.

– Вот и посоветуйтесь, а вечерком приходите, не пожалеете. На меня ещё никто не обижался. – Он погладил Нину по попе. – Иначе, сами понимаете, родные, сотрудники ваши эту фильму увидят, позора не оберешься.

– Ну, не сказала бы. Сотрудники, кстати, тоже в курсе. У нас тут одна большая дружная семья. Все в курсе, кто нынче у босса в фаворе. – Нина ухмыльнулась. – Это вам от меня пока бесплатная информация. А кроме того, мне показалось, что я в вашей фильме выгляжу очень даже неплохо, как настоящая артистка. Ещё б музыку туда добавить фоном. Так что любуйтесь на здоровье!

Нина выкатилась из генерального кабинета и с гордо поднятой головой решительно промаршировала в бухгалтерию. По дороге она думала, что если в кабинете генерального директора установлены камеры, то где-то в офисе должно быть помещение, в котором как на картине Васи Ложкина сидят суровые парни с магнитофонами. Здание Нина знала, как свои пять пальцев, ничего такого, никаких тайных кабинетов в нём не было предусмотрено. Конечно, существовала вероятность, что современные технологии развиваются так молниеносно, что никакому Васе Ложкину за ними не уследить. Эту вероятность Нина отмела, как невероятную. Вы ж понимаете, невероятные вероятности не существуют. Современные технологии, конечно, развиваются, но где-то там, в прекрасном современном мире, и развиваются вовсе не для того, чтобы следить за похождениями какого-то генерального директора.

Нина мысленно восстановила картинку, увиденную на ноутбуке упыря. Из неё следовало, что камера, скорее всего, установлена где-то над столом за спиной у генерального. За спиной генерального располагался стеллаж с разной сувенирной дребеденью, грамотами и фотографиями успехов предприятия. Среди успехов размещался и портрет самого успешного человека в стране. Вот где-то там некто, похоже, и разместил нечто типа обычного смартфона, ну или специальной хреновины для видеосъемки. Ох, найти бы этого некто да надавать ему по мордасам. А ещё лучше уволить. Нина уселась за рабочий стол, уставилась в компьютер, но работать не смогла. Она мысленно перебирала сотрудников, пытаясь определить злоумышленника, который мало того что заснял такую прекрасную фильму, так ещё и передал её страшному упырю. Все размышления сводились к одному. Злоумышленник не злоумышленник, а злоумышленница. И эта злоумышленница знала генерального и его причуды очень хорошо. Знала, что после возвращения с майских каникул тот будет сам не свой. Не удержится и накинется на Нину прямо в кабинете. Ведь одно дело установить камеру в кабинете, а другое дело в личной комнате отдыха начальника, куда всех подряд не пускают. Нина посмотрела на бывшую любовницу генерального Марину. Та сидела, также уткнувшись в свой монитор.

– Марина, а ты часом не оформлена где-то ещё по совместительству? Или на тебе сэкономили? Хотя вряд ли, зачем им казенные деньги жалеть?

– Нин, ты о чём? – Марина оторвалась от монитора и посмотрела на начальницу. Глаза её были круглые-круглые, честные-честные.

«Она», – подумала Нина и тут же вспомнила, как недавно Марина за каким-то бесом ездила в Москву. Нина тогда ещё подумала, почему в головной офис вызывают не её, а заместительницу, но Марина пояснила, что там вопросы какие-то по периодам замещения главного бухгалтера.

– Ты знаешь, о чем я. Куратору своему скажи, что может оформить тебя на постоянной основе. Я тебя увольняю.

– Как это увольняешь? На каком основании?

– Я тебя увольняю, – Нина на секунду задумалась, – за утрату доверия. Так, кажется, это называется.

– Ты не имеешь права!

– Ещё как имею. И если не хочешь вылететь по статье, пиши заявление по собственному желанию.

– Я Сан Санычу скажу. – Марина вскочила и кинулась к дверям.

– Ага! Обязательно скажи. И не забудь ему рассказать про свои операторские таланты, и про то, в каком подразделении тебя оформили по совместительству. И как с докладом ездила в Москву, обязательно расскажи. Расскажи, что тебя теперь будут обязательно вызывать на постоянной основе. Ты девушка видная, не хуже некоторых!

Марина тормознула прямо перед дверью. Нина была очень собой довольна. Упырь прав, ей надо освоить покер. Надо будет поинтересоваться у дам, те наверняка умеют в этот покер играть, вот пусть и Нину научат, а то всё в дурака подкидного при встречах рубятся.

Следует отметить, что все остальные сотрудницы бухгалтерии наблюдали за сценой с нескрываемым любопытством. На лицах некоторых читалось явное злорадство.

Марина развернулась и пошла к столу Нины. Она сузила глаза, лицо её исказила злобная гримаса, и она перестала быть красивой.

– Ах, ты, матерное слово, да я тебя, матерное слово!

Раньше Нина от такого количества матерных слов в свой адрес наверняка расплакалась бы, но сейчас она встала из-за стола и упёрла руки в бока. Её переполняла здоровая злоба. Битва! Нина жаждала битвы и совершенно не собиралась погибать на амбразуре. Хватит уклоняться, пора уже и по мордасам кому-нибудь врезать! Особенно, когда кулаки так и чешутся.

– Что ты меня? – поинтересовалась она совершенно спокойно. – По телевизору покажешь? Так покажи! Пусть все посмотрят, порадуются. Вон, куратор твой всё налюбоваться не может. Пиши заявление по-хорошему. В нашей стране доносчиков не любят.

– Проституток тоже не любят, – заявила Марина, также уперев руки в бока.

– А ты сама-то кто? Ещё и стучишь. Проститутка, которая стучит, называется…, – Нина хотела сказать матерное слово, но остановилась. На сегодня мата ей уже достаточно. – Сама знаешь, как называется. И все знают. – Нина кивнула в сторону сотрудниц.

И тут Марина вдруг плюхнулась к себе на стул и заревела. Нине стало её жалко. Одно дело пылать праведным гневом, другое дело, когда твой противник рыдает, даже ещё и по морде толком не получив.

– Крокодиловы слёзы, – сказал кто-то из присутствующих. Очень вовремя сказал.

Нина спохватилась и положила перед Мариной лист бумаги и ручку. Та написала заявление, собрала вещи и удалилась, глотая слёзы.

– Работаем, девочки. – Нина взяла заявление Марины и отправилась в отдел кадров, где временно ютился генеральный.

– Чегой-то? – спросил он, прочитав заявление.

– Скрытая видеосъемка кабинета генерального директора с последующей передачей материалов в службу безопасности компании, что вызвало внезапную ревизию и попытку вербовки главного бухгалтера с целью…Черт его знает, с какой целью, на всякий случай, наверное, – объявила Нина, косясь на начальника отдела кадров, временно размещенного за столом для собеседований. Нина не стала уточнять, что основной целью вербовки, скорее всего, являлось оказание главным бухгалтером интимных услуг начальнику службы безопасности.

– Вот, матерное слово! – сказал генеральный и подмахнул заявление. – Какие последствия могут быть?!

Нина пожала плечами и стрельнула глазами в сторону начальника отдела кадров. Потом передала тому заявление Марины для дальнейшего оформления и вышла в коридор, следом практически выбежал генеральный.

– Что на съемке?

– Подписание реестра после майских праздников. Во всех подробностях.

Генеральный выругался.

– Ну, это не преступление. – Нина попыталась его успокоить. – За это не увольняют. Разве что пожурят слегка да позавидуют. Кино красивое. – Нина вспомнила некоторые кадры и слегка покраснела. – Это мне скорее переживать надо.

– Я тебе все переживания компенсирую. Все-все!

– Это правильно. Однако некоторые службы могут воспользоваться, шантажировать начнут, что жене покажут. Вот только зачем? Денег снять? – Она вопросительно посмотрела на генерального. Действительно, с него же сексуальными услугами не возьмёшь. Нина представила, как упырь подкатывает к генеральному, оглаживает его по попе и чуть не расхохоталась.

– И что делать? – Генеральный явно растерялся, даже материться не стал. Забавно, что он спрашивает совета у Нины.

– Думаю, торопиться не надо. Поживём, увидим. Может, всё и обойдётся. Ну, заведут особе дело в папочке и будут ждать подходящего момента, как у них принято. Главное, им повода не давать.

– Да, Иванова, ты иногда вроде дура дурой, а на самом деле умная и хитрая, настоящая стерва. Мне нравится, – сказал генеральный, ущипнул Нинуза попу и пошёл обратно в отдел кадров.

«Мне самой нравится», – подумала Нина и вернулась в бухгалтерию.

Разумеется, после окончания ревизии контракт с генеральным продлили ещё на пять лет. По этому поводу у Нины появилась шуба. И не просто шуба, а шуба лучше, чем все шубы младшей дамы. Нина вертелась в этой шубе перед зеркалом каждый вечер. Ей не терпелось, наконец, вывести это сокровище в люди, но не надевать же шубу в сентябре, да ещё в таком тёплом.

– Откуда дровишки? – поинтересовался муж, когда Нина явилась вместе с шубой из магазина.

– Премию дали за ревизию. Незначительные замечания!

– Хорошая премия. – Муж пощупал нежнейший белоснежный мех. – Такую шубейку без охраны и надевать страшно.

Нина накинула на себя шубу и крутанулась на одной ноге. Муж ахнул и тут же вцепился в Нину.

– Красотища какая, хоть и опять очень нескромно, – сказал он, шаря по телу жены. – Может, спать теперь в этом будешь?

– Сейчас! – Нина сняла шубу и бережно повесила в шкаф, завернув в полиэтилен.

– А чего белая? – поинтересовался муж. – Это же непрактично.

– Это на выход, – сообщила Нина. – На каждый день тёмную куплю.

– Пупок не развяжется?

– Нет, не развяжется. Погоди, я себе ещё и машину новую куплю.

– Может тебе за что-то ещё приплачивают, кроме бухгалтерии?

– За что это?

– За груди, например. У тебя все эти премии начались исключительно после того, как ты блондинкой стала, и груди свои всем демонстрировать начала.

– Как это демонстрировать? – возмутилась Нина.

– Так. А то не знаешь? Они у тебя изо всех одёжек выпирают. Ладно, в Турции, там тебя никто не знает, но на работе! Не удивлюсь, что и из шубы этой, в конце концов, вылезут.

– Ты мне завидуешь, да?! У тебя, бедного, ничего не выпирает?

– Я деньги свои головой зарабатываю.

Нина, конечно, хотела сказать, что голова у него, видать, никудышная, раз за неё ему платят меньше, чем ей за сиськи, но благоразумно промолчала. Вместо этого она сделала вид, что обиделась.

– Ты меня обидеть хочешь? – спросила она у мужа, заглядывая ему в глаза. – А мне ведь, между прочим, работу предложили и деньги хорошие. Ничуть не меньше, чем я сейчас зарабатываю. Меня ценят, как специалиста. Или ты думаешь, что у меня вместо головы тыква?

– Не тыква, но одеваться надо скромнее. Я тебе уже устал это повторять, да и экономия штука полезная. Деньги надо не на шубы с машинами тратить, а откладывать на чёрный день. А кто работу предложил?

– Вербицкий.

– Ну да! Конечно, этот тебя точно ценит, как специалиста! Он вокруг тебя, считай, с самого детства вертится. Всё не знает, с какого бока ухватить. Как и я, тоже вовремя разглядел, только обломился.

– Да ты ревнуешь! С чего бы это? Я же эта, забыла, как называется? Ты сам говорил. Мужчинами не интересуюсь. Как же это называется. Лесбиянка? Нет, вроде не лесбиянка. Или лесбиянка?

– Дура! Это называется дура.

– Ну, да! Дура с грудями, ещё и блондинка. Тебе повезло.

– Точно повезло! – Муж ухватил Нину и с хохотом завалил на кровать. Пришлось потерпеть. Нина терпела и думала, какая красивая шуба висит у неё в шкафу. Надо будет обязательно купить ещё одну, и ещё.

Отношения Нины с генеральным директором после ревизии стали весьма и весьма тёплыми, нежными и практически родственными. Нина даже стала жалеть, что генеральный не её муж. Был бы он её мужем, она бы готовила ему ужин, а он дарил бы ей шубы. Не исключено, что и красивый камин с красивым ковром в доме завели бы. И обязательно котика, желательно британского, уж больно они красивые. Нина теперь встречалась с генеральным в этой его личной комнате практически каждый день. А когда муж Нины в очередной раз отправился в командировку, генеральный тоже для своей жены подобную командировку изобразил, а сам поехал вместе с Ниной в загородный отель.

– Надо квартиру, что ли снять, чтоб спокойно встречаться, – сказал он после ночи сумасшедшего секса.

– Ну, да! – согласилась Нина. – А то после того фильма в офисе как-то небезопасно стало.

Однако квартиру он снять не успел. Пришлось платить за обучение детей в Англии. Жена генерального настояла на том, что их детки, в отличие от всяких там плебеев, должны непременно получить хорошее образование. А где ещё может быть достойное образование, как ни в Англии, где учатся детки всех уважаемых людей. Генеральный, как и положено, долго матерился, а потом исполнил требование супруги, после чего опять ходил чернее тучи. Потом он съездил в Москву, а когда вернулся, вызвал к себе главного бухгалтера. Главный бухгалтер радостно прибежала на зов, получила в личной комнате директора свою порцию радости от жизни, а когда уже одевалась, услышала:

– Нам надо серьёзно поговорить.

Нина замерла. Такие слова обычно не предвещают ничего хорошего. Во всяком случае, в сериалах, которые бубнили из телевизора, когда там не пели про всякие глупости и не ругали Украину, после таких слов обычно люди расставались или выяснялось, что они близкие родственники, или, не дай Бог, у кого-то из них смертельная болезнь.

– Помнишь, я тебе говорил, что мне нужен доверенный человек? – Генеральный поцеловал Нину в шею.

– Так я он и есть, – ответила Нина.

– Очень доверенный. Очень-очень.

– Это я.

– Почти родной?

– Конечно!

– Тогда вот. – Он сунул ей в лифчик две бумажки. В одну половинку и в другую.

– Что это? – не поняла Нина.

– Реквизиты.

– Реквизиты? – опять не поняла Нина.

– Иванова, не тупи! – Он погладил её по тем местам, куда сунул бумажки. – Туда надо перечислить деньги. Там суммы указаны.

– Как перечислить?

– Как обычно.

– А на каком основании?

– Ну, придумай чего-нибудь. Чего ты, как маленькая. Ну, иди, работай.

Нина встала, он похлопал её по попе.

По дороге в бухгалтерию она лихорадочно думала, какие же ей придумать основания для перевода денег по каким-то там реквизитам. У себя на рабочем месте она аккуратно достала бумажки из лифчика и чуть не грохнулась в обморок от указанных там цифр. Разумеется, подобные деньги на предприятии имелись, но основания для перечисления таких сумм должны быть железными. Конечно, их компания не государственная, а всего лишь около, и тендеры с разными конкурсами по выбору подрядчиков устраивать не надо, но вывести подобные суммы без лишних вопросов и подозрений надо постараться.

Весь оставшийся рабочий день Нина изучала текущие договоры с подрядчиками, всю ночь она не спала, ломая голову, как половчее оформить эти переводы, чтобы ни одна собака не докопалась. Ночью ей приснился московский упырь, он гладил и ощупывал её холодными влажными руками так натурально, что Нина закричала от ужаса. Однако утром, которое действительно мудренее вечера, она таки придумала, какие договоры, под какие заказы можно будет нарисовать, чтобы это выглядело более-менее правдоподобно. Всё утро она составляла необходимые документы и когда услышала от секретарши Кати знакомое: «Иванова, к директору», у неё уже всё было готово. И два договора, и реестр.

Когда она вошла в кабинет, генеральный что-то задумчиво читал в своём смартфоне.

– Ну? – поинтересовался он, оторвавшись.

Гордая собой Нина положила перед ним бумаги.

– Что это? – не понял он.

– То, что требовалось. Вот бумаги, как основание платежей, вот видите, тут реквизиты, тут суммы. Акты, счета-фактуры, всё как положено. Вот реестр. Подпишите, тут и тут.

– Иванова, ты, матерное слово, совсем обалдела?

– Почему? – Нина обиделась. Она так старалась и была уверена, что заслужила похвалу.

– Тебя просили, матерное слово, это делать? – Он ткнул пальцем в бумаги. – Тебя, матерное слово, что просили сделать? – Он встал и постучал Нину по лбу. – Отвечай, матерное слово, что тебя просили сделать?!

– Деньги перечислить, – пролепетала Нина. На глазах у неё закипели слёзы.

– А ты, матерное слово, что сделала?

– Бумаги подготовила.

– Нахрена мне, матерное слово, твои бумаги?

– Я же не могу просто так взять и перечислить, – заскулила Нина в точности, как в старые добрые времена, когда её сиськи, или, как их называет муж, груди, ещё не выглядывали изо всех её одёжек. – Мне ваша подпись нужна и на реестре.

– А зачем тогда было тут антимонии разводить? Я же ясно сказал, матерное слово, мне доверенный человек нужен, решительный и верный, а не сопливая бухгалтерица!

– Так я же…, меня же….. – Перед глазами Нины пронеслось страшное лицо упыря, она даже почувствовала его липкие пальцы на своем теле. Слезы хлынули из глаз.

– Курочка моя! – Генеральный подхватил Нину за талию, усадил на свой стол, прямо на принесенные ею бумаги, и стал целовать ей колени. – Ну, зачем тебе бумаги? Ревизия у нас только что была. Успешная ревизия. Кто нас будет проверять? Ну?

– Налоговая. – Нина всхлипнула.

– Налоговая докапывается только к тем, у кого нет крыши, а у нас крыша есть, крепкая крыша, московская. Ну, кто к нам полезет, кто будет докапываться? – говоря это, он продолжил оглаживать Нину и она, было, поплыла, но тут же представила на его месте упыря и быстро пришла в себя.

– Нет! – решительно сказала она, отпихивая его.

– Ну, курочка! Я же с тобой поделюсь. Хочешь, процентов десять отстегну? Зуб даю.

Нина сунула кукиш ему под нос.

– Что? Двадцать? – Он поцеловал кукиш. – Хорошо, пусть будет двадцать!

– Ты лучше жену попроси, она у тебя точно верный и доверенный человек. Пусть денег из тумбочки достанет и тебе даст, а ты с ней потом поделишься.

Впервые Нина разговаривала со своим начальником на «ты». До того, несмотря на то, что между ними было, она всегда обращалась к нему на «вы» и называла по имени-отчеству. Вот, действительно, с кем поведешься от того и наберешься. Уже и матом ругаться начала, и Марину готова была избить.

– Неужели тридцать?

– Даже не мечтай!

– Иванова! Да ты и правда стерва! Я тебя уволю.

– Вперед! – Нина спрыгнула со стола, взяла лист бумаги и написала заявление.

– Ишь ты! А по статье не хочешь, за несоответствие?

– А ты не хочешь, чтобы я в Москву, сам знаешь кому, позвонила и доложила?

– А не докажешь? Какие твои доказательства?

– Думаешь, им там доказательства нужны?

– На! – Он чиркнул подпись под заявлением. – Проваливай, матерное слово! Дела там не забудь кому-нибудь передать. Дура! Еще приползешь обратно. Кому ты нужна? Да ещё на такие бабки! Я, так и быть, тебя обратно возьму, но мои условия ты знаешь.

Нина забрала заявление и, молча, покинула руководящий кабинет. Оставшееся время рабочего дня она потратила на оформление своего увольнения и передачу дел одной из сотрудниц. Самой толковой, которую после увольнения Марины перевела в свои заместители. И не пожалела. Конечно, им обеим пришлось задержаться до позднего вечера, но одной из них после этого светила хорошая заработная плата главного бухгалтера, а другой – свобода и чистая совесть.

Как только Нина ушла из офиса и села в машину, она тут же набрала номер Вербицкого.

– Привет, Паш! Извини, что поздно, твоя вакансия ещё актуальна? – спросила она с замиранием сердца. Вот будет номер, если она опоздала, и Вербицкий споет ей песню «Где ж ты раньше был, мой единственный….».

Однако Вербицкий ничего такого петь не стал, а обрадовался и назначил ей встречу в своём офисе завтра же во второй половине дня. Нина облегченно выдохнула и отправилась домой.

Дома её ждал злой и голодный супруг.

– Ты, дорогуша, на часы смотрела? Или опять у доктора была? А позвонить, предупредить, что задерживаешься, не догадалась? Приличные люди, когда задерживаются, должны предупреждать, что ужина не будет, так как у них важные ответственные мероприятия и им некогда выполнять супружеские обязанности!

– А ты почему мне не позвонил? – поинтересовалась Нина, скидывая туфли. – Вдруг со мной беда?

– Потому что тот, у кого беда, тот и должен звонить!

Нина согласилась, что это логично, особенно, если тот, у кого беда, лежит без сознания, и пошла в спальню переодеваться в домашнее. Когда она явилась на кухню, муж со свирепым лицом разглядывал содержимое холодильника.

– Гипнотизируешь? Это вряд ли поможет. Проще разогреть. – Нина отодвинула мужа, достала свои заготовки, и через полчаса ужин уже стоял на столе.

Муж сел за стол, выключил привычно бубнящий телевизор, нахмурил брови и каким-то очень строгим прокурорским голосом спросил:

– Так, где же всё-таки прогуливалась моя жена в столь поздний час, зная, что муж сидит голодный? Я ведь не так много от тебя требую. Мы же договаривались, что к моему приходу в доме должен быть готов горячий ужин.

Нина отметила, что, несмотря на голос, прокурор из мужа получился никудышный, до упыря московского ему как до неба, тот только глянет, сразу хочется бежать и прятаться. Так что муж своей строгостью тянул разве что на завуча средней школы, поэтому Нина огрызнулась:

– Вот и ешь, а то остынет.

– Ответь на мой вопрос. Не увиливай. Что за манера увиливать? Где ты этому научилась? – Муж в образе прокурора продолжил гнуть свою линию.

Нина усмехнулась. Не рассказывать же ему про тактику уклонения.

– Я сегодня уволилась. Дела передавала.

Она ощутила вдруг зверский голод и накинулась на еду. Видимо, вовремя принятое правильное решение идёт на пользу организму.

– Ты что сделала? – Муж даже отложил вилку в сторону.

– Уволилась! – громко сказала Нина, наслаждаясь звучанием этого слова.

– Нина! Как же так? С такой хорошей зарплаты не увольняются! А кроме того, разве можно увольняться, предварительно не посоветовавшись с ответственным человеком. То есть, с мужем. Ты ведь ещё очень молода, импульсивна и можешь ошибаться в своих решениях, а такой опытный человек как я тебя вовремя поправит и направит. В нынешних условиях карьеру надо развивать, а не разваливать. Сколько я ещё смогу тянуть семью? Пора бы уже и тебе вносить свою лепту.

– Ну, генеральный предложил мне украсть денег.

– Как украсть? Где?

– Где-где! С расчётного счета, разумеется.

– Это как? Как это возможно?

Нина посмотрела на мужа, как на умалишённого. Он, что, с другой планеты? Хотя, ничего удивительного. У себя на работе он очень далек от движения денежных средств, счетов, налогов, прибылей и убытков. Он думу думает, проектирует важные объекты народного хозяйства и руководит вверенным ему подразделением таких же умников. И вся эта шатия-братия практически как жена генерального берет деньги в тумбочке, вернее в кассе, не задумываясь, откуда они там берутся. Вся эта шатия-братия требует себе не только регулярной выдачи заработной платы и премий, но и комфортных условий работы, новых компьютеров и оргтехники, столов и кресел, кондиционирования, кофемашин, пуфиков и прочей лабуды. Они не задумываются, сколько денег принесли их разработки, и сколько этих денег они проедают сами. Понятие «прибыль» им неведомо. Они требуют, требуют и требуют. Чего греха таить, как и любой бухгалтер, Нина недолюбливала рядовых трудящихся собственного предприятия, а с ними и всех остальных тоже.

– Есть такое слово «обналичка», слышал?

– Это что? Поясни, пожалуйста, будь любезна. Я не обязан знать всё, особенно то, что касается тонкостей твоей профессии.

– Это не тонкости моей профессии, это реальная жизнь. Обналичка такой процесс, когда ты по липовому договору переводишь деньги на счета определенных фирм, а тебе специальные люди их выдают наличными в чемоданах. Разумеется, за минусом определенного процента за услуги. Все так делают. Ну, многие.

– Если все так делают, то почему же ты уволилась?

– Потому что мой начальник не стал подписывать липовые договора и реестр платежей, а без его подписи я не имею права производить расчёты.

– А почему не стал подписывать?

Нина хотела сказать неизвестно откуда вдруг взявшееся у неё в голове слово «приссал», но вовремя остановилась и сказала:

– Не знаю, испугался, наверное. Мы раньше как-то без обналички обходились, у нас даже финансового директора нет, по штату не положен. Этим обычно финансовые директоры занимаются, ну, договоры липуют и всё такое. А тут мне пришлось. Ну, я и нарисовала. Хорошо, кстати, получилось. Убедительно. Вот. А он испугался, даже не прочитал, не разобрался толком. Мы ж в основном на бюджетных деньгах сидим, в белую работаем. Приходится.

– А без его подписи и этих документов перечислить никак нельзя?

– Почему нельзя? Можно. Только это уже будет не обналичка, которую еще надо как-то доказать, а элементарное тупое воровство.

– То есть, он хотел, чтобы ты для него денег за спасибо украла?

– Ну, не совсем за спасибо, за тридцать процентов. Сначала, вообще, ни о каких процентах речи не было, потом начал торговаться, когда дошёл до тридцати, я ушла.

– Тридцать процентов это сколько же получится в абсолютном выражении?

Глаза мужа сверкали живым интересом, как впрочем, каждый раз, когда речь заходила о деньгах. Нина назвала сумму. Муж присвистнул, вытаращил глаза и окончательно забыл про еду.

– И ты отказалась от таких сумасшедших денег?!

– Я отказалась на подставе быть, деньги воровать из бюджета и сидеть после этого в тюрьме.

Несвойственное Нине слово «подстава» тоже всплыло в голове, откуда ни возьмись. Необходимо всё-таки посоветоваться с психологом. Что же всё-таки с ней происходит? Если не подмена, то замещение точно. И злость эта яростная, и слова, и поведение вызывающее, и речь напористая, даже походка изменилась. Конечно, грудь выпирать будет, если не сутулиться.

– Ты представляешь, сколько всего нужного и полезного можно за такие вот деньги накупить?

Муж явно пропустил мимо ушей её слова о тюрьме. Естественно, это ж ей там сидеть, а не ему.

– Не представляю и представлять не хочу.

– Это ж новые машины взять можно, за границу съездить и не раз. Тебе же вон в Турции понравилось. Можно же так весь мир объездить. Или квартиру купить и сдавать, апартаменты какие-нибудь приобрести, вон по радио всё время рекламируют. В нашем возрасте и о старости подумать не вредно. Не на пенсию же существовать. Да мало ли… – Глаза мужа горели огнем, остатки волос растрепались.

Нине особенно понравилось упоминание о «нашем» возрасте и пенсии, ведь только что он говорил о том, что она слишком молода и импульсивна.

– Ага! А потом присесть лет на пять, как минимум. Я почему-то не готова.

Она решила на всякий случай напомнить ему о последствиях. Ну, мало ли, и правда, увлёкся, а сейчас спохватится, поцелует её и скажет, что всё она сделала правильно.

– Да, брось! Директор твой прав. Кто узнает? И потом, ты разве не можешь любую подпись нарисовать? Ты ж бухгалтер! Сама говорила, что хороший главбух подпись своего директора с закрытыми глазами нарисовать может. Пусть потом докажут, что это ты.

– Ты не заболел? – Нина потрогала лоб супруга.

– Это ты заболела! От таких деньжищ отказалась. Надо было сразу со мной посоветоваться. Звони срочно своему начальнику, извиняйся, и завтра всё сделай, как он говорит.

– Может, мне ещё и переспать с ним, раз такое дело хорошее? Я тебе же рассказывала, что он меня лапает всё время, уговаривает.

– А нечего груди свои напоказ выставлять! Я тебе тоже говорил, что скромнее одеваться надо. И потом, почему бы даже и не переспать? Ради дела? Глядишь, переспишь, так он тебе и побольше процент отвалит. Ну, как близкому человеку. Процентов сорок?

– Ты обалдел совсем от жадности? Что ты несешь?

– А чего я такого сказал? Я бы возражал и возмущался, если б тебе это дело нравилось. А так…. Я же знаю, что для тебя это пытка, но ради денег можно и потерпеть. Я бы потерпел.

– Ну, так звони ему сам и потерпи.

– Боюсь, мне ему нечего предложить.

– А у меня, значит есть?

– Конечно, есть! – Он ткнул пальцем Нине в грудь. – Ещё как есть!

– А почему ты так уверен, что мне с ним, ну это, не понравится? А вдруг?

– Уверен! Двадцать лет с лишним уже уверен. И так, и этак с тобой маюсь, всё без толку.

– Так измаялся, бедный, что решил в сутенеры пойти!

– Ты что сейчас сказала?

– Что слышал! Это же ты женой за деньги торговать пытаешься. Это называется сутенер.

– Сутенеры проститутками торгуют.

– Значит, ты ещё хуже.

Нина встала, убрала со стола и отправилась в ванную, залезла под душ и долго стояла, прислонившись к кафельной стенке. Раздумывала, плакать ей или нет, и что делать дальше. Плакать она не стала. Чего плакать-то? Да уж. С сексом Нина, похоже, разобралась, осталось теперь понять, что же такое любовь. Ясное дело, что ни муж, ни генеральный Нину не любят, и как обычно принято в её жизни используют каждый в меру своего разумения и потребностей. Выходит, любит Нину пока только она сама. Тогда кто ещё о ней позаботится, как не она сама собственной персоной? Никто не решит её проблем, поэтому спасение утопающих – дело рук самих утопающих. «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл», – пел самостоятельный колобок, но его бабушка с дедушкой съесть не пытались, а вот Нину готовы скушать оба: и муж, и генеральный. От бабушки, вернее от генерального, Нина уже утекла, и работа без него у неё, похоже, теперь будет, значит, будет и кусок хлеба, и масло на нём. Осталось решить вопрос, как утечь от мужа.

Нина вышла из ванной и отправилась в комнату дочери. И как ей раньше не пришло в голову, что такая хорошая комнатка простаивает одна одинёшенька никому не нужная. В комнате дочери имелось всё необходимое: и кровать, и письменный стол, и полупустой встроенный шкаф. Нина расстелила постель, надела дочкину фланелевую ночнушку и улеглась довольная собой. В этой комнате имелся только один недостаток, очень существенный: на двери полностью отсутствовал замок. Поэтому через некоторое время дверь приоткрылась, в проеме показалась голова мужа, загорелся свет.

– Ты чего это удумала? – строго спросил супруг.

– Поживу пока отдельно, – сообщила Нина.

– Пока что?

– Пока пойму, что делать дальше.

– Чего тут понимать? Подумаешь, поругались. Муж и жена должны спать в одной кровати.

– Кому должны?

– Друг другу.

– Я тебе ничего не должна!

– Ошибаешься. Про супружеский долг слышала? Именно долг! Брак – это большая ответственность, взаимные обязательства и строго определенные обязанности.

– Огласи, пожалуйста, весь список.

– Я о тебе забочусь, направляю тебя, советую, содержу, в смысле кормлю и одеваю, но и у тебя тоже свои обязанности. Женские. И среди этих обязанностей удовлетворение потребностей мужа, нравится тебе это или нет!

– Ах, вот как! А я-то думала, что ты женился на мне от большой и чистой любви.

– А с чего ты взяла, что это не так? Я тебя очень люблю, по-своему, как могу, разумеется, без цветов, сюсюканья и серенад под окном. Уж, извини. Но как увидел, понял, что из тебя можно слепить достойную жену. Хорошую жену надо воспитывать с юности, чем я терпеливо и занимался всё это время вот уже больше двадцати лет. В результате ты меня полностью устраиваешь и на кухне, и в постели. Ведь в постели главное, чтобы нравилось мне. Мне нравится. А потом, что такое любовь? Любовь – это взаимный обмен, взаимная выгода. Ты – мне, я – тебе. Хватит глупостями заниматься, ещё и ночную рубашку надела. Ночные рубашки дети и старушки носят. Вставай, пошли в спальню.

– Ну уж нет. Давай тогда разберемся. Насчёт ты – мне, я – тебе.

– Давай. – Муж сел на край кровати.

– Как это ты обо мне заботишься и содержишь? В каком месте ты меня одеваешь? Что ты мне когда-либо покупал из одежды?

– Забота – это всё в целом. Что покупал, не помню, да это и неважно.

– Ещё как важно! Всю одежду, обувь, машину я покупала себе сама. Даже когда в декрете сидела и после него, я донашивала то, что мне в свое время покупал папа, мамину старую одежду перекраивала и перешивала. Потом стала работать и смогла покупать себе хоть что-то новое, когда ты перестал интересоваться моими копейками.

– Согласись, ведь и правда копейки были. – Он усмехнулся. – Я не знал, что тебя это так волнует. Мне казалось, что жена моя женщина скромная и большого значения тряпкам не придаёт, как и любая по-настоящему интеллигентная женщина. У тебя вроде всё необходимое имелось, поэтому я особого внимание на твоё барахло как-то не обращал. Однако я всегда содержал нашего ребенка, и не моя вина, что девушка выросла непутёвой. Кстати воспитание детей – это тоже прямая женская обязанность. Кроме того я постоянно оплачиваю питание и коммунальные услуги.

– Давай, не будем про дочь. Она ещё себя покажет. Я уверена. Попомни моё слово, будешь ещё у неё денег просить да в гости за границу напрашиваться. Так вот, про обязанности и супружеский долг – я работаю у тебя домработницей совершенно бесплатно. Убираю, стираю, глажу, еду готовлю. Так чего тебе ещё надо? А что касается удовлетворения потребностей, то удовольствие должно быть взаимным. С чего это ты взял, что в постели главное, чтобы тебе нравилось? Ты о женском оргазме что-нибудь слышал? Это ты мне должен за двадцать с лишним лет! Ты мне глубоко противен и ментально, и физически, так что отвали со своими потребностями и не мешай спать.

Слово «отвали» тоже вырвалось у Нины помимо её воли. Как-то автоматически.

– Ишь ты, как заговорила! Ну-ну. Ты ещё пожалеешь, серьёзно пожалеешь. Я старался достучаться до твоего разума, но и мое терпение не безгранично. Придется тебя наказать. Процесс воспитания требует не только пряников, но и кнута.

– Что ты мне сделаешь? В угол поставишь? Лишишь сладкого? Или бить будешь?

– Увидишь. – Муж встал и вышел из комнаты. Свет не погасил. Пришлось вставать и выключать. Зато потом Нина спала сладко, без сновидений.

Утром она и не подумала вставать и готовить мужу завтрак. Обойдётся. Тем более что сегодня ей можно не спешить. Вербицкий назначил встречу во второй половине дня. Так что можно хорошенько выспаться и в результате весь день выглядеть свежей. После ухода мужа она отправилась в спальню, чтобы перенести свои вещи в комнату дочери, и обнаружила на полу новую белоснежную шубу, разрезанную на части. Вот тут уже Нина заревела в голос, потом спохватилась, хороша она будет на собеседовании с опухшим лицом. Однако чтобы как следует успокоиться, необходимо с кем-то поделиться своим горем, и она позвонила младшей даме. Младшая дама внимательно выслушала хлюпавшую носом Нину и сказала:

– Ха! И ещё раз ха! Забудь реветь, ты же бухгалтэр! Кто хочет войны, её получит. Итак, все ценные вещи переносим в машину, туда же складываем собственные документы. Помни, ты не одна такая. У одной моей подруги во время ссоры муж порвал паспорт и выкинул права. Потом, правда, сам всё восстанавливал и оплачивал, волосы себе на голове рвал и покупал подарки, но это явно не твой случай. Поэтому шубу бережно складываем в пакет и везем в ателье, я вышлю телефон и адрес. Прямо сейчас вызываем Толика. Лови телефон.

Смартфон пискнул эсэмэской.

– Какого Толика? – спросила Нина, уже улыбаясь сквозь слёзы.

– Толик вскрывает любой замок, он же их и устанавливает. Дверь в комнату дочери не картонная?

– Нет, хорошая, дубовая, филенчатая.

– Отлично! Толик устроит тебе хороший замок. Естественно за деньги. Он и безналом берет. Мастер. Деньги-то у тебя есть?

– Есть. Я же бухгалтэр!

– Ты умница! А пока ждешь Толика можно и повеселиться. Месть так сладка.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, всё зависит от степени твоего озверения. Можно порезать костюмы на полоски, а можно ограничиться отрезанием пуговиц. И на рубашках тоже. Одна моя знакомая ещё и все молнии из брюк повырезала. Дело житейское

Нина представила, как она вытворяет всё вышеперечисленное, но почему-то не испытала никакого восторга.

– Ты знаешь, – сказала она младшей даме, – это, наверное, странно, но я не хочу ничего ему отрезать. Я его видеть не хочу, меня просто тошнит. Физически тошнит. Что бы это значило?

– Это значит только одно! В твоём сердце нет ненависти. Это прекрасно. Там где есть ненависть, там есть надежда. Когда человек вызывает только отвращение, с ним непременно надо разводиться. Ну, если у тебя с ним нет никакого общего бизнеса.

– Разводиться? Точно! Я так и сделаю. Это где происходит?

– Вот этого не знаю, я ни разу не разводилась. Сходи в районный ЗАГС, узнай.

– Спасибо тебе.

– Не за что, держи меня в курсе. – Младшая дама нажала на отбой, а Нина подумала, что, похоже, у неё теперь есть настоящая подруга. Конечно, дружба это далеко не любовь, но уже что-то.

Нина в точности выполнила все указания младшей дамы, и всё сложилось так удачно, что она успела в офис Вербицкого строго в назначенное время. Пока Толик мчался к ней сквозь городские пробки, она привела себя в порядок и уложила волосы. Потом Толик устанавливал замок, а Нина переносила всё самое ценное в машину. На всякий случай. В меховом ателье изучили раненую шубу и сказали, что вылечат, правда, на месте разрезов установят белые кожаные вставки, но сделают это стильно и симметрично, так, что ни фасон, ни ценность изделия практически не пострадают. Конечно, нужно будет заплатить для начала за белую кожу и новую подкладку. Нина заплатила.

В офисе Вербицкого ей очень понравилось. Особенно отдельный кабинет, который пока ещё занимала прежняя его обитательница. Её выезд удачно для Нины подзадержался из-за особых отношений с Америкой, зато появилось время для спокойной передачи дел.

Сам Вербицкий за то время, что они не виделись, тоже сильно изменился, возмужал и заматерел что ли. Этот новый Вербицкий оказался, пожалуй, даже не хуже красивого психолога, правда, выражение лица его определенно являлось несколько хищным. Хотя такое лицо, наверное, и должно быть у бизнесмена, который кормится не при власти за счёт административного ресурса, а за счёт своего ума и предпринимательского таланта в условиях жёсткой конкуренции. И не только сам кормится, а и создает рабочие места, даёт людям возможности проявить себя и заработать. При появлении новой красивой Нины в платье, которое обтягивало и подчёркивало, он как-то весь напрягся, но при этом улыбнулся совершенно обезоруживающей улыбкой. В отличие от большинства приматов мужского пола Вербицкий смотрел именно в глаза Нины, а не на её грудь. И удивительным образом Нину это сильно задело. Она так старалась поразить его своей новой сногсшибательной внешностью, а он, казалось бы, не обратил на эту её внешность никакого внимания.

– Как ты живёшь? – поинтересовался он.

– С переменным успехом. А ты? – Нина решила, что рассказывать на собеседовании о сложностях своей личной жизни будет не совсем правильно.

– Я живу хорошо. Очень. У меня есть любимая работа, любимая жена, замечательный дом, дети. Знаешь, раньше я больше всего на свете любил получать подарки, а сейчас, наоборот, я наслаждаюсь, когда сам дарю. Удивительное дело. Люди меняются.

– Действительно! – Нина рассмеялась. – А я вот обуреваема жаждой стяжательства. Раньше совершенно равнодушно относилась к красивым и дорогим вещам, а сейчас хочу всего и побольше.

– Надеюсь, при этом тебе чертовски хочется работать?

– Не-а! Совершенно не хочется, но куда деваться?

– Я на тебя надеюсь, и твою тягу к стяжательству постараюсь удовлетворить. Мне на этом месте нужен свой доверенный человек. Надежный и верный.

Нина вздрогнула и замерла. Это она уже слышала. Доверие генерального она явно не оправдала. И, пожалуй, такое доверие она вряд ли впредь захочет оправдывать.

– Мне нужен человек, – продолжил Вербицкий, – который полностью закроет этот участок. Для меня идеальный работник тот, кому не надо повторять, напоминать и так далее. Я должен иметь возможность распорядиться и забыть о своем распоряжении в уверенности, что оно будет непременно выполнено.

– Ну, за это не беспокойся. – Нина выдохнула с облегчением. – Я сама не люблю, когда мне десять раз одно и то же талдычат, да ещё через мою голову подчиненных озадачивают. Сказал – забыл!

– Вот и славно! С понедельника приступаешь.

Вербицкий вызвал руководителя службы персонала, и та повела Нину в кадры оформляться.

По дороге домой Нина заехала в районный ЗАГС и перекусила в кафе неподалёку. Меньше всего ей теперь хотелось готовить мужу ужин. И с какого перепуга она вообще должна это делать? Вот уж пусть теперь ходит грязный, мятый и голодный.

Дома к большой её радости никого не оказалось. Она разделась и на всякий случай убрала верхнюю одежду и обувь в дочкину комнату. Молниеносно приняла душ, проскользнула к себе, закрылась на замок и включила компьютер. Информации насчёт развода, полученной в ЗАГСе, ей показалось недостаточно.

От слова «развод» в интернете тут же нарисовались всякие консультанты, которые за деньги готовы были консультировать по всем вопросам. Нина решительно отмела все их неуклюжие попытки навязать свои услуги, изучила имеющиеся статьи и рекомендации, потом прокралась на кухню, приняла «пиона», вернулась к себе и спряталась под одеяло переваривать информацию. Сама не заметила, как заснула. Ночью проснулась, от грохота. Муж ломился в дверь.

– Убирайся! – рявкнула Нина спросонья и перевернулась на другой бок.

Как ни странно муж убрался, а Нина довольная собой опять заснула.

Утром, к сожалению, случилась суббота, и супруг ни на какую работу не пошел, а занял позицию на кухне неподалёку от холодильника.

– Надо же, замок поставила! – заявил он, когда Нина вышла на кухню в поисках еды для завтрака.

– И тебе рекомендую, а то я не у всех твоих пиджаков ещё рукава отрезала. Не успела, но планы у меня большие.

Муж метнулся в спальню, а Нина воспользовалась моментом и открыла холодильник. В холодильнике имелись яйца. Она задумалась, стоит ли делать омлет на двоих, или нет? Потом решила проявить благородство. Вот тут от неё уже точно не убудет.

– Ну и шуточки у тебя! – Муж вернулся в кухню.

– Зато ты не шутил, так что не удивляйся, что мои вещи и я с ними вместе теперь под замком.

– Ну, прости, я погорячился. Это всего лишь тряпка. Она не стоит, чтобы из-за неё замки на дверях развешивать.

– Ах, тряпка? Ах, не стоит? Тогда будь любезен мне за эту тряпку деньги вернуть. Триста тысяч. Могу чек показать.

Нина замешала омлет, вылила его на сковородку, поставила жариться тосты и занялась кофеваркой. Всё это она делала машинально, буквально на автопилоте.

– Триста тысяч?!!! Откуда у меня такие деньги?

– Ну, да! У тебя только и есть, что ножницы. А раз денег нет, то не обессудь, на дверях будет замок. Ты социально опасный тип с этими ножницами.

– А если я дверь сломаю?

– Вот я об этом и говорю. Ломать да резать. Ну ладно моя шуба, а дверь-то чем виновата? Сейчас, кстати, двери тоже недешевы, особенно дубовые. Не триста тысяч, конечно, сто пятьдесят, скорее всего, но у тебя же и ста пятидесяти нет. Или я ошибаюсь?

Нина накрыла на стол и поставила перед мужем тарелку с омлетом, сама села напротив и сказала:

– Я хочу развестись.

– Нина! Ты что такое говоришь? Из-за шубы? Из-за дорогой тряпки?

– И из-за шубы в том числе. Я всё узнала. Дочь у нас с тобой взрослая, совершеннолетняя, так что по обоюдному согласию разведут быстро, прямо в ЗАГСе. Надо вместе сходить и подать заявление.

– Тебе надо, ты и иди, а мне не надо. Я совершенно не хочу разводиться. С чего бы мне разводится? Жена у меня красивая, готовит хорошо, зарабатывает прекрасно, вон какие шубы себе покупает, не без недостатков, конечно, но я и сам не сладкий сахарок. Приходиться признать. – Муж развёл руками.

– Вот именно далеко не сахарок! Поэтому надоел мне хуже горькой редьки.

– Да брось! – Муж махнул рукой и принялся за еду. – Я тебе с первого дня надоел. Зато я сразу тебя разглядел, хоть ты и серенькая мышка была, смущалась всё время, сутулилась, боялась чего-то. Ничего, потихоньку, полегоньку, главное терпение, вон ты какая красавица у меня стала, глядишь, и в постели во вкус войдешь. Добьёмся мы этого оргазма, раз оно тебе так надо. Терпения мне не занимать, сама знаешь.

При этих его словах Нина вспомнила их первую брачную ночь и подумала, что её вот-вот всё-таки вытошнит.

– Так что и думать забудь, дураков нет разводиться! Особенно теперь.

– Если ты возражаешь…, – начала Нина.

– Возражаю. Категорически возражаю.

– То тогда придётся разводиться через суд. Я подам заявление, и хочешь ты того или нет, нас разведут.

– И кто ж это тебе такие умные советы даёт? Ты у меня вряд ли сама до такого додумалась. Как с санатория приехала, так и не узнать мне мою законную супругу. Причёска и всё остальное ладно, пусть будет, мне самому нравится, даже груди торчащие, но вот замки на двери ставить и развод – это уже никуда не годится. Что люди скажут? Друзья, знакомые, родные? Мамочка твоя?

– А мне плевать, что люди скажут. Я ещё пожить хочу хорошо. Без тебя. Как ты на днях справедливо заметил, я ещё довольно молода и импульсивна.

– Тогда, девочка моя смелая и решительная, ответь мне на один вопрос. С кем это ты хорошо жить без меня собираешься, а главное где и на что? Ты ж у нас кажется безработная теперь.

– Что значит, где?

Разумеется, Нину взволновал именно вопрос «где», так как вопрос «на что» перед ней уже не стоял, но сообщать об этом супругу она не собиралась.

– То и значит. К дорогой маме жить поедешь? Или к тому, кто тебя всем этим глупостям учит? Так можешь прямо сейчас убираться, чего развода ждать? А на развод я и сам могу подать, если ты продолжишь подобные фортели выкидывать. Как только развод получу, полицию приглашу, и полетишь белым лебедем по месту прописки к родной своей мамочке. Уяснила?

– А полицию-то зачем? – На всякий случай решила уточнить Нина. В интернете про полицию при разводе ничего не говорилось.

– А затем, что посторонняя гражданка в моей квартире незаконно расположилась, ещё и замки устанавливает. Это сейчас ты моя законная жена и право имеешь тут проживать, а после развода извини! Квартира-то моя, мне по наследству от родителей досталась. Забыла?

– Забыла.

– Ну, вот. Учу тебя, учу. Так что завязывай со своими глупостями, приступай к женским обязанностям и возвращайся обратно в спальню. Я соскучился. Ферштейн?

– Ферштейн. – Нина почувствовала, как в носу засвербило. Ну, вот! Не хватает еще расплакаться. – Но я не хочу.

– Да, и наплевать! Ты никогда не хотела. Кто ж тебя спрашивал? – Муж встал, чмокнул её в макушку и ущипнул за грудь. – Пойду в зал, а ты приберись пока да вещи обратно перенеси. Вернусь, за продуктами поедем.

Нина подперла голову рукой и задумалась. Промелькнувшую, было, шальную мысль, вернуться к генеральному, поторговаться с ним ещё до сорока процентов, потом украсть денег и купить на них квартиру, она отмела решительно и бесповоротно, хотя искушение было весьма и весьма велико. Мысль перенести свои вещи обратно и жить дальше с мужем, как ни в чём не бывало, она даже не стала рассматривать. Тошнота от общения с ним стояла прямо в горле. Нина поняла, ей плевать на то, что он ничего не может ей предложить в постели и елозит на ней, считая, что это верх блаженства. Это ещё как-то можно вытерпеть, больше двадцати лет уже терпела. Ей плевать так же, что он далеко не красавчик. Генеральный вон тоже ещё тот прекрасный принц. Плевать, что он жадный до потери пульса, каких поискать, она и сама денег заработает. Вот на что ей не плевать, так это на то, что внутри него напыщенная пустота, и этой пустотой он выносит ей мозг постоянно. Вот на это уже наплевать никак нельзя.

И что теперь делать? Не ехать же действительно к маме!

В подобной ситуации человеку крайне необходимо посоветоваться с товарищами. Из товарищей у Нины имелось двое. Друг и советчик психолог дружил и советовал исключительно в часы приёма на платной основе, а вот дать бесплатный совет в любое время могла исключительно только младшая дама. Нина убрала со стола и направилась к ней, разумеется, предварительно позвонив. Нельзя же вваливаться к человеку как снег на голову с вечным вопросом быть или не быть, а что ещё хуже, где теперь жить?!

Младшая дама угостила Нину кофе, внимательно выслушала и сказала:

– Не кипешуй, дай Соне подумать!

Она села думать, вооружившись сигаретой. Младшая дама никогда не курила в присутствие старшей, но при Нине она курила практически постоянно. Сигареты её были какие-то необычные, новомодные и курились из специального прибора, поэтому никакого неприятного запаха ни в помещении, ни от самой дамы не ощущалось. Нина залюбовалась младшей дамой и даже размечталась о том, что ей бы тоже надо попробовать курить.

– Значит так! Что мы таки имеем с гуся? С гуся мы имеем сплошную головную боль. У тебя деньги есть? – поинтересовалась младшая дама, закуривая очередную сигарету. – Не в принципе, а сколько конкретно?

Нина огласила сумму, оставшуюся от покупки шубы плюс к ней деньги, полученные при увольнении.

– Не густо, – справедливо отметила младшая дама.

Это Нина и сама понимала, золотой парашют оказался так себе, слегка позолоченный, ведь компенсация за неиспользованный отпуск полагалась ей в тот период, когда зарплата её была хоть и приличной, но для специалиста её уровня весьма средненькой. А уж для специалиста, который оказывал генеральному директору особые услуги в его личной комнате отдыха, это была и вовсе не зарплата. Этому специалисту приличная компенсация полагалась только за последние полгода.

Нина тяжело вздохнула и сказала:

– Если б знать, что так всё повернется, я б шубу не стала покупать да кредит за машину гасить.

– Не ругай себя, ты всё правильно сделала, кто ж знал, что твой начальник такой поц окажется?! Ещё б годик-другой, глядишь, и накопила бы себе на квартирку. А ведь квартирку-то придётся покупать! Тут без вариантов.

– Соня! Что же делать? Я не смогу с этим своим больше жить. Генеральный, хоть и поц, как ты сказала, но он мне нравился. Урод, конечно, ещё тот, но как он это делал….

При воспоминании о том, как генеральный «это делал» Нину бросило в жар, а по телу побежали мурашки.

– Ну, с этим ещё не вечер. У вас же взаимно всё было, как я поняла, так что ещё соскучится твой генеральный любовник да объявится, а ты бери пример с его жены. Требуй своё.

– Соня! Ещё и любовь крутить с ним после всего? – Нина фыркнула. – После того, что он меня под уголовку хотел подставить? Как это возможно?

– Элементарно! Хороший секс, как и хорошие деньги, для женского здоровья очень и очень полезны. Так что не будь дурой, если объявится, беги бегом, пока он себе новую девочку в вашем гареме не подобрал.

– Ну что ты говоришь? Почему в гареме? У нас солидное предприятие. – Нина даже обиделась за родную контору, в которой проработала аж целых десять лет. Правда, вспомнила, что на протяжение всех этих десяти лет до недавнего времени даже не догадывалась, какой отпетый бабник и мошенник возглавляет столь уважаемое заведение.

– В любом солидном предприятии в большинстве случаев есть начальник-мужчина и есть женский коллектив: бухгалтерия, плановый отдел, секретариат, отдел кадров, что там ещё? Неважно. Женский коллектив при начальнике – это филиал гарема, потому что большинство баб имеют несчастную личную жизнь. Одиночки или, как ты, жены за постылым. Плохонький да свой.

– Постылый! Какое точное слово.

– Исконно русское. У евреев такого понятия нет. Вернее, может, и есть, но мне о подобных случаях неизвестно! Итак. У нас вырисовывается некое подобие плана. Пункт первый. Взять в оборот твоего героя-любовника, как объявится.

– А если не объявится?

– Объявится. Куда он денется? На себя в зеркало посмотри. Он же к хорошему-то привык, поди.

– Не знаю, я вот точно привыкла, поэтому со своим уже не могу никак. Но как ты себе это представляешь? Он объявится, а я такая сразу денег у него на квартиру попрошу?

– Не сразу, а после хорошего здорового секса.

– Ага! Скажу, люди добрые, поможите, чем можите, на бриллианты не хватает.

– Неужели тебя надо учить и ты не знаешь, как это делается?

– Нет, не знаю! – Нина помотала головой. – Он мне сам всегда давал. То премию назначит, то в лифчик баксов сунет, то в трусики. – Нина покраснела. – Говорил, ему нравится, что его курочка ничего не просит.

– Курочка это кто?

– Я, разумеется, кто же ещё?

– М-да! А ведь глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты такая хитрая…, – тут младшая дама матюгнулась, обозвав Нину нехорошим словом. Но Нина на неё не обиделась, потому что сказано это было с уважением и звучало одобрительно. – Учёного учить только портить. Продолжай в том же духе.

– А пункт второй?

– Пункт второй. Тянуть резину.

– Это как?

– Элементарно. Дома сиди у себя в комнате дочери под замком, на работу ходи, там работу работай да деньги накапливай. Пусть постылый твой сам на развод подаст. Над тобой не каплет. Поверь, он разводиться не сразу кинется. Припугнул тебя.

– Точно! – Тут Нина вспомнила московского проверяющего упыря. – Буду блефовать.

– Правильно! Твоя задача накопить хотя бы на первый взнос. Возраст твой почти что детский, и хорошо, что за машину кредит погашенный, значит, ипотеку тебе дадут. А пока землю носом рой. Ищи подходящие варианты. Тебе надо квартиру, чтоб сразу въехать. Голые бетонные стены не прокатят. Ищи с отделкой и на вторичном рынке. За ипотеку всё разузнай. И нового твоего начальника со счетов сбрасывать нельзя. Он, небось, тоже мужик и тоже гаремом командует.

– Да! Гарем у него внушительный. Бухгалтеры, аудиторы, юристы, бизнес-консультанты. Вот только он не такой. Он порядочный. Жену любит.

– Ты уверена?

– Я надеюсь.

– Надежда умирает последней. Но если прижмёт в уголке, увольняться не спеши, постарайся извлечь выгоду. Женская доля такая.

– Ужас.

– Ужас не ужас, но мужчины используют женщин, а женщины используют мужчин. В большинстве случаев так устроено.

– А как же любовь?

– Любовь, конечно, имеет место быть, но её ещё нужно найти. Сносить железные сапоги, посадить розовые кусты, ну, и что там ещё…. – Младшая дама махнула рукой с сигаретой. – И запомни, чем лучше ты выглядишь, тем дороже продаешься. Поэтому деньги копи, но на морде и нарядах не экономь, а то будет тебе в трусики не баксы, а дуля без масла!

– План хороший, а если муж всё-таки на развод подаст да вышвырнет меня до того, как я денег накоплю?

– Тебе в любом случае квартиру надо только после развода покупать! Ты ж не хочешь потом её с мужем в суде делить, как совместно нажитое имущество.

– Тогда остается только некоторое время пожить в машине.

– Я тебе сказала не кипешуй, ты же бухгалтэр! Давай, будем решать проблемы по мере их поступления. – Младшая дама рубанула рукой в воздухе, чисто вождь мирового пролетариата, как его изображают на полотнах.

– Давай! – Нина вздохнула. – Какая же ты умная! И откуда всё это знаешь? У тебя так было?

– Упаси, Господи! – Младшая дама перекрестилась. – У меня с мужем тьфу-тьфу-тьфу всё замечательно. Пока! Но ни в чём нельзя быть стопроцентно уверенной. – Младшая дама явно загрустила. – А вот у всех моих подруг как на подбор всё какие-то коллизии. Так что я большей частью теоретик нелегкой женской доли, хоть учебник пиши. Подруг у меня много, как ты понимаешь, у каждой своё, но в целом ничего хорошего. Вот и ты туда же.

– А где твой муж? – поинтересовалась Нина, полагая, что муж младшей дамы вряд ли является полярником. А если он не полярник, то почему тогда младшая дама так много времени проводит в обществе старшей.

– Так в кабинете штаны просиживает за компьютером. Где ж ему быть-то еще? По субботам на дому работает, приумножает капитал. Он у меня маньяк. Деньги очень любит. Правда мама его не жалует, оборванцем зовёт. У него, видите ли, не было своего капитала. Зато у него мозги были и есть, я эти мозги разглядела и очень их уважаю. За то время что мы с ним вместе, он папины деньги очень сильно увеличил в объемах. И детям нашим хватит, и внукам. Ну, если не спустят на фантики, конечно, а как положено, будут приумножать и дальше.

– Ты тоже любишь деньги?

– Ага! Кто же их не любит? Мы живём в материальном мире, где деньги являются мерилом успешности. Деньги надо любить и уважать.

– А некоторые говорят, что им деньги не нужны.

– Врут! Все хорошие вещи стоят денег. Если человеку деньги не нужны, значит он мёртвый.

– Точно! Мне кажется я и не жила раньше, как в тумане всё было, есть деньги, нет ли, всё равно. Сейчас как будто очухалась и жить начала. Вот сразу деньги и понадобились. А посмотреть можно?

– Чего посмотреть? Деньги?

– Нет, на мужа твоего! Мне до жути интересно, какой он, – честно призналась Нина.

Может быть, муж младшей дамы тоже, как и положено в российской действительности, чудовище при красавице. Чудовище, главное достоинство которого деньги. Хотя деньги в данном случае изначально вроде бы у самой красавицы имелись в достаточном количестве.

– Легко. – Младшая дама встала из-за стола, открыла дверь большой кухни и заорала куда-то в глубины квартиры: – Сёмааааа!

Она немного постояла, прислушиваясь к тишине за дверью, потом вернулась обратно к столу.

– Ни фига не слышит, – сообщила она Нине, взяла мобильник, нажала на кнопку и сказала уже туда:

– Сёмушка, сокол ясный, яви себя людям. Хочу тебя с подругой познакомить, а то она решит, что ты у меня виртуальный.

Из мобильника на громкой связи послышалось шуршание, и низкий мужской голос поинтересовался:

– Что за подруга? Симпатичная?

– Блондинка, – ответила младшая дама.

– Уже интересно. А кофе дадут?

– Обязательно дадут!

– Сейчас буду.

Младшая дама подхватилась и стала колдовать у кофемашины. Через некоторое время в дверях показался мужчина. Несмотря на возраст, муж младшей дамы оказался настолько красивым, что у Нины, как говорится, «в зобу дыханье сперло». Высокий, статный, седой. Выражение его лица своей хищностью напоминало лицо Вербицкого, однако, когда он улыбнулся, у Нины возникло ощущение, что взошло солнце. Он обнял младшую даму и поцеловал её в лоб.

– Нина, знакомься, это Сёма, – сообщила младшая дама. – Сёма, это Нина.

– Сплетничаете или философствуете? – поинтересовался Сёма, усаживаясь за стол.

– Как обычно всего помаленьку.

– Ага! Понимаю! Все мужики сволочи, а бабы, разумеется, дуры.

– Примерно так, – согласилась Нина.

Далее беседа потекла весело и непринуждённо. Прекрасный муж младшей дамы балагурил и рассказывал анекдоты, Нина с младшей дамой смеялись. Нина с удовольствием наблюдала, как эти двое смотрят друг на друга влюбленными глазами, и радовалась за них. Сколько же лет они вместе? Бывает же такое!

Выпив кофе и вдоволь повеселив девушек, прекрасный оборванец Сёма сказал:

– Всё, красавицы, вынужден вас оставить, бизнес требует внимания, а деньги, как известно, не спят даже в субботу.

Он попрощался с Ниной и исчез в недрах квартиры.

– Соня! Я хочу такого же, – прошептала Нина, глядя на закрывшуюся за ним дверь. – Где ты взяла?

– Я же сказала, розовые кусты и всё такое. – Младшая дама опять закурила. – Не дергайся, слушай Соню, действуй по плану. Потом тебе тоже кого-нибудь подходящего подберем. Просто для того, чтобы что-то найти, надо сначала для этого освободить место!

Нина вернулась домой воинственная и воодушевленная. Дома её поджидал не менее воинственный супруг.

– Опять разгуливала где-то, – констатировал он. – Ужин скоро, а в холодильнике шаром покати. Марш в машину!

Нина послушно развернулась и промаршировала к его машине. Можно и за продуктами съездить. Почему бы не сэкономить на еде? За это можно, пожалуй, и обед мужу приготовить. Холодильник-то на кухне, значит общий. После магазина Нина как обычно по выходным дням стояла у плиты, готовя ужин и заготавливая полуфабрикаты на неделю. Довольный муж вертелся рядом. Он то щипал её за попу, то гладил, то по своему обыкновению пытался замесить ей грудь. Она старалась абстрагироваться и отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Как обычно после ужина она убрала посуду, запустила посудомойку, кинула рубашки мужа в стиральную машину, помылась сама и прошмыгнула в свою комнату, тихонько повернув за собой замок.

Видимо муж за просмотром телевизора не сразу сообразил, куда она делась, а когда сообразил, пришёл дергать дверь.

– Нина! Ты что опять удумала? Открой дверь! Мы же договорились.

– Ничего мы не договорились. Подавай на развод. До развода пока я тут живу, и ты меня не выгнал, так и быть, буду тебе стирать, гладить и готовить. Так сказать, в уплату за крышу над головой. На остальное даже не рассчитывай. Или полицию вызывай, пусть они меня заставят исполнять супружеский долг.

– Нина! Я сломаю дверь.

– Ломай.

Нина подумала, что муж у неё, конечно, мужик здоровый, не зря штанги таскает, но сломать дубовую дверь у него вряд ли получится. Замок Толик поставил хороший, капитально укрепил его металлическими пластинами. А кроме того одно дело шубу жены порезать, а совсем другое – собственное имущество ломать. Собственное имущество супруг берег, холил и лелеял. И действительно, он подёргал ручку двери и убрался не солоно хлебавши. Нина приняла «пиона», которого она теперь прятала в прохладном месте между окон, и безмятежно заснула. Ей снилось, что супруг всё-таки сломал дверь, а она не растерялась и побила его шваброй.

«Надо будет швабру на всякий случай в комнату принести», – думала она, одерживая во сне решительную победу.

Мать позвонила в понедельник ближе к концу рабочего дня, когда у Нины голова кругом шла от объема информации, обрушившейся на неё на новом рабочем месте. Разумеется, ничего такого страшного в этой информации не было и проблемы, требующие решения являлись рядовыми, или как ещё говорят, штатными, вот только этих мелких проблем оказалось слишком много. Частично это объяснялось тем, что в ведении начальника отдела бухгалтерского учета находилось не одно предприятие, а несколько. Хорошо, что Нине вместе с прежней начальницей ещё удавалось пока расшивать эти проблемы или даже скорее расшвыривать. А что потом, когда она останется с ними один на один? Нина внимательно наблюдала, как работает бывшая владелица такого хорошего кабинета, и поняла, что если переймет подобный стиль, то долго не протянет. И хоть муж и говорил, что она ходячий хаос, Нина на самом деле любила план, порядок и систему. Ведь настоящий бухгалтер никак не может быть хорошим, если у него всё как попало. Она решила, что воспользуется этой неделей, в течение которой ей передадут дела, для того чтобы хоть как-то систематизировать свалившийся на неё бардак.

– Ты окончательно сдурела? – рявкнула мать, как только Нина взяла трубку. – Разводиться она удумала!!!

– Хорошо, что ты позвонила, – спокойно сказала Нина. – Я всё хотела у тебя узнать, как у тебя с деньгами? Я тебе регулярно высылаю, но не знаю, доходят ли. Надеюсь, доходят.

– Не сбивай мать с мысли! Кто-то на тебя дурно влияет! Этому пора положить конец.

– Мам, ты прежде, чем орать, сначала определись, есть у тебя дочь или нет. По последним сведениям, у тебя её нет, ты об этом даже всех соседей оповестила.

– Не хами матери!

– Когда я тебе хамила?

– Постоянно! Так вот, что я тебе скажу, если ты думаешь, что можешь вот так вот явиться ко мне со своими проблемами, то ты полностью ошибаешься!

– А с чего ты решила, что я полезу к тебе со своими проблемами? Тебя они когда-нибудь волновали? На жилплощадь твою я не претендую. Успокойся. Лучше на вокзале, чем с тобой.

– На вокзале тебе самое место! Но мы этого не допустим! Ты будешь жить в семье с мужем, как все приличные женщины. Только разведенки нам не хватает. Ты подумала, что люди скажут?

– Почему меня это должно волновать? Я больше не хочу жить с этим человеком.

– Ха! Можно подумать кто-то хочет! Разуй глаза, все так живут. Терпят.

– Все пусть живут, а я не хочу. Почему я должна терпеть? – Нина вспомнила младшую даму и её прекрасного мужа-оборванца. Вот устроились же как-то люди. Ах, как же ей хочется жить в своё удовольствие так, как они, а не как пресловутые все, которые чего-то там терпят.

– Потому что ты женщина. Жизнь, моя дорогая, это не песни и пляски, это тяжелый труд и терпение. Я всю жизнь так прожила, а тебя всё время куда-то на панель тянет. В кого такая вертихвостка уродилась?!

– Я тебя услышала.

– Когда повезешь меня на дачу?

– Никогда! До свиданья. – Нина нажала на отбой.

Похоже, муж для начала решил прибегнуть к тяжелой артиллерии и нажаловался тёще, а это означает только одно, заявление на развод он не подал. Действительно, и как она могла подумать, что он кинется исполнять свои угрозы? Нина же хорошо его знает, у него между словом и делом лежит пропасть и скорее всего на развод всё-таки придётся подавать ей самой. Это хорошо, значит, внезапных сюрпризов не будет. Всё пойдет по плану. Что там у нас в пункте первом? В пункте первом у нас генеральный любовник!

Младшая дама оказалась права. Через две недели он ей позвонил. Нина к тому моменту более-менее втянулась в новую работу, познакомилась с подчиненными, систематизировала задачи, расставила приоритеты и уже не задерживалась в офисе допоздна. Из-за этих задержек ей всё-таки пришлось сообщить мужу, что у неё теперь есть новая работа, не то разобидится окончательно из-за отсутствия ужина и побежит подавать заявление.

Генеральный, как и положено любовнику, позвонил, разумеется, в неудобное время. Нина как раз подавала мужу ужин. Телевизор в обычном ритме бубнил чего-то про то, как плохо живется в других странах, и как хорошо у нас. Муж с Ниной не разговаривал. На протяжении их совместной жизни он часто практиковал такое, как он считал, наказание для супруги. Нина раньше очень переживала в такие моменты, старалась ему всячески угодить и всем своим видом продемонстрировать свою готовность исправиться. Какая же она была глупенькая! Теперь же его молчание её полностью устраивало. Она не испытывала никакого желания с ним говорить, но и любезничать с генеральным в его присутствии тоже опасалась, поэтому, когда она увидела высветившийся номер и услышала из смартфона:

– Иванова, хоть ты и дура неблагодарная, но я скучаю по своей курочке.

Она ответила:

– Извините, я сейчас не могу разговаривать, пожалуйста, позвоните мне завтра часиков в двенадцать и мы с вами всё обсудим.

На такую индифферентную фразу муж не обратил никакого внимания, зато она сама промаялась с мыслью, «а вдруг не перезвонит», ровно до двенадцати часов следующего дня. Конечно, что-то в плане младшей дамы было не совсем приличным, порядочным и уж точно не свойственным интеллигентной женщине, но Нина подумала, что ей не столько нужны от генерального деньги, сколько действительно хороший и здоровый секс, по которому она тоже изрядно соскучилась. Вот уж да! А ещё ругала мужчин приматами. Сама-то тоже хороша. Секс ей подавай. Самка примата, а никакая она не курочка. Разве что такая же безмозглая, как та самая курочка, особенно в вопросах, касающихся её генерального любовника.

Ровно в двенадцать раздался звонок.

– Прости меня, Иванова, давай опять дружить. Хочешь, возвращайся? Я тебя обратно приму.

– Не хочу, – ответила Нина. – У меня новая работа, те же деньги и отдельный кабинет. Ещё бонусы будут в конце года. – Она показала смартфону язык.

– А у тебя в кабинете с тобой дружить можно? Или ты там с новым начальником дружишь?

– Мой новый начальник, в отличие от некоторых, на сотрудниц по кабинетам не кидается. И кабинет у меня для работы.

– Так что же делать? Приходи ко мне с дружеским визитом? В обед?

– Нет. У меня работы много, а если к тебе ехать, полдня пройдёт. Придумай что-нибудь другое.

– Что?

– Не знаю.

Нина нажала на отбой и испугалась. А вдруг он решит, что она его отшила. Может, стоит перезвонить?

Вскоре он перезвонил сам.

– Иванова, а что ты делаешь сегодня вечером?

– Ничего особенного.

– Поедем дружить в мотель?

– Я пока замужем.

– Я тоже женат, если помнишь. Моя как раз удачно в Лондон к детям улетела. – Тут он в свойственной ему манере сказал матерное слово. – Домой тебя пригласить не могу. Соседи, охрана, прислуга, сама понимаешь.

– Прекрасно понимаю. – Конечно, как не понимать! У Нины самой кругом охрана и полный дом прислуги. В каждой комнате, считай, понатыканы.

– Ну, так что?

– Я на всю ночь остаться не смогу.

– А не на всю?

– Пожалуй, да.

Нина ушла с работы пораньше, примчалась домой, приготовила ужин и оставила мужу записку с чёткими инструкциями, как и что разогревать в микроволновке, после чего переоделась и помчалась навстречу любовным приключениям. Через час она уже резвилась с генеральным в номере загородного отеля. Потом захотела есть, пришлось спускаться и поужинать в ресторане, после чего возникла острая необходимость продолжить упражнения.

Домой она вернулась практически ночью. Прокралась в свою комнату и плюхнулась в кровать. Спала как убитая и без помощи «пиона». Проснулась, посмотрела на себя в зеркало, и несмотря на размазанную тушь, сама себе понравилась. Секс определенно ей к лицу. И секс и деньги, которые генеральный сунул ей в сумку. Привык человек платить за любовь, что тут поделаешь! Не убеждать же его, что она не такая, и ей деньги не нужны? Тем более что они ей нужны, да ещё как!

За завтраком муж не удержался, прервал свой обет молчания и задал вопрос:

– Могу я узнать, во сколько ты вчера изволила явиться?

– Не помню, – беспечно ответила Нина.

– Тогда подскажи, по какому поводу ты отсутствовала дома в положенное время.

– Я не обязана перед тобой отчитываться, но если ты настаиваешь…

– Да, я настаиваю! Пока ты моя жена, будь добра, отчитайся.

– Меня пригласили на очень важный ужин с одним из очень важных клиентов компании. Я веду его предприятие. Необходимо было познакомиться, – не моргнув глазом, соврала Нина и сама себе удивилась. Врать она толком никогда не умела. Однако с тех пор как связалась с генеральным, враньё ей стало даваться легко. – Ты же понимаешь, на новом месте мне придётся иногда исполнять представительские функции, но как ты мог заметить, я сделала всё, чтобы своевременно обеспечить тебя вкусным и полезным ужином.

– Похвально.

– Вот и завтрак приготовила.

– Я заметил.

– Так что я полностью оправдываю своё проживание в том месте, которое ещё недавно считала своим домом, и попрошу тебя не сверлить мне мозги.

Она хотела сказать совсем другое слово, нежели «сверлить», то самое матерное, которое не раз в своё время слышала от генерального. Обычно в те моменты, когда Нина объясняла ему, чего можно и чего нельзя делать с точки зрения налогового учёта, он всегда говорил: «Иванова, не (это самое матерное слово) мне мозги, а делай, что тебе говорят». Но тогда ей никогда бы не пришло в голову это слово употреблять самой, да ещё в адрес супруга. А сейчас вот очень захотелось. Неужели во время секса матерные слова из генерального как-то переползают в Нину? Надо обязательно рассказать психологу. И про враньё тоже. Посоветоваться. Давненько она у него не была. Нина решила записаться на ближайшую среду.

Психолог очень обрадовался её визиту.

– Я уже стал беспокоиться, куда вы пропали, – сказал он, жестом приглашая Нину присаживаться в психологическое кресло. – А с другой стороны, думал, раз не идёте ко мне, так, может быть, всё наладилось. И как, наладилось?

– Ну, как вам сказать. Процесс идёт. – Нина расположилась в кресле. – Я бы даже сказала, несется, сломя голову, но вот хорошо ли это – большой вопрос!

– Излагайте.

Нина честно рассказала и про новую работу, и про решение разводиться, и про разрезанную шубу, и про замок на двери, и про то, что после развода ей будет негде жить, и про измены свои с генеральным тоже рассказала, и про холодную ярость, и про враньё, и про матерные слова. Разве что про предложение от генерального украсть бюджетных денег, да про деньги, которые он ей регулярно подсовывал в качестве платы за секс, Нина благоразумно умолчала. Устыдилась.

Психолог слушал Нину внимательно, даже на её грудь ни капельки не смотрел. Нина решила, что грудь такой распутной женщины, наверное не вызывает никакого интереса у приличного интеллигентного человека. А с другой стороны весьма может быть, что её рассказ ему гораздо интереснее с профессиональной точки зрения, и именно он вытаскивает из такого симпатичного примата того самого человека, который «по образу и подобию», и который «звучит гордо». Ну, как из генерального человек выглядывает только при известии о ревизии из центра.

– Замечательно! – сказал психолог, когда Нина закончила свой рассказ. – Просто замечательно! Вы полностью подтвердили теорию о том, что мы те, с кем мы общаемся. Другими словами, как учит нас народная мудрость, с кем поведешься, от того и наберешься. Но наберешься не просто привычек, манер, словечек. Нет! Всё гораздо сложнее. В процессе тесного общения, а особенно во время полового акта происходит некое перемешивание человеческих эфемерных субстанций. Можно назвать это смешиванием энергетик. Официальная наука это отрицает, как отрицает всё, что нельзя измерить. Однако практический опыт показывает, что официальная наука не всегда права.

– Ну, да! Это ж не напряжение мерить, или температуру. Измерялку ещё не придумали?

– Именно!

– И что мне делать?

– Использовать те свойства, которыми наградил вас ваш половой партнер, с максимальной пользой для себя.

– Врать, ругаться матом?

– Ну, вам же это нравится?

– Не то, чтобы очень, но….

– К этому ведь ещё прилагается смелость, определенна наглость, хитрость, изворотливость и решительность. Не правда ли?

– Некоторым образом. – Нина вспомнила, как она атаковала Марину, как блефовала с московским упырем, как, наконец, она теперь общается с мужем, и решила, что психолог весьма и весьма прав.

– А что тогда во мне было от мужа? Какая энергетика? – решила уточнить она, ведь если генеральный в неё столько всего запустил всего-то за полгода, то, что тогда заложил в неё муж за столь длительный период их совместной жизни.

– Вам конечно виднее, но предполагаю, что некоторое занудство в вас определенно присутствовало. А кроме того насколько я понимаю, высшей степени проникновения вашему супругу достигнуть так и не удалось.

– Что вы имеете в виду?

– Нина Павловна! Разумеется, я имею в виду ваш оргазм. Вы ещё не догадались? Если в электрическую розетку вставлять деревянную или пластиковую вилку, лампочка не загорится.

– Думаете, что у моего мужа деревянная вилка?

Нина представила на причинном месте мужа деревянную вилку и расхохоталась.

– Ну, не в буквальном же смысле! – Психолог посмотрел на неё с укоризной. – Я думаю у него вилка, которая категорически не подходит к вашей розетке. Не исключено, что к какой-то другой розетке его вилка подойдет наилучшим образом. Вы думаете, что только вы с ним время теряете? Он тоже растрачивает свои лучшие годы впустую.

– Так ему и надо! Он меня в этой ситуации волнует меньше всего. Вы другое скажите. Из ваших слов выходит, что генеральный для меня какая-то идеальная вилка, ну, раз всё так у нас с ним хорошо получается, но он же мне совершенно не нравится. Ни внешне, ни по человеческим качествам. Разве такое может быть?

Тут Нина опять вспомнила прекрасного мужа младшей дамы. Такой мужчина ей определенно нравился и внешне, и с точки зрения общения. Или, вон, того же самого психолога взять. Тоже мужчина, хоть куда!

– Всё может быть. Идеальная вилка в вашем случае с любовником – это ещё только физиологическое совпадение на уровне тех самых приматов. Вот когда вы встретите мужчину, с которым у вас случится ещё и психологическое совпадение, то вам можно будет позавидовать.

– А как часто такое случается?

– Не знаю. – Психолог пожал плечами. – Но случается точно, и все люди к этому стремятся, хотя большинство сами себе не признаются. А для того чтобы это произошло, для начала этого надо захотеть.

– Наверное, это и есть любовь. – Нина тяжело вздохнула. – Но моя мама говорит, любовь бывает только в книжках.

– Ваша мама явно большой специалист в вопросах любви и счастья. Кстати чем меньше дочь прислушивается к мнению матери несчастной в личной жизни, тем для девочки выше вероятность самой стать счастливой.

– Правильно. Моя дочь к счастью в отличие от меня сразу это поняла. Всех послала и уехала. Не исключено, что она права.

– У неё ещё своих шишек впереди множество, а вы всё чьи-то чужие до недавнего времени себе наколачивали. Пора уже и к собственным шишкам переходить.

Поход к психологу положил конец всем угрызениям совести, которые ещё пытались свить гнездо где-то в закромах Нининой души. Младшая дама советовала использовать материальные возможности генерального, психолог советовал использовать свойства его характера. То есть, все советчики и товарищи дружно сошлись во мнении, что из связи с генеральным Нина должна извлечь максимальную выгоду.

В субботу она меняла бельё у себя на кровати в дочкиной комнате, для чего полезла в прикроватный ящик за простынями. Там она и обнаружила две пачки пятитысячных купюр, по сто тысяч рублей в каждой. Вечером после совместного похода в универсам и заготовки полуфабрикатов на неделю за ужином она выложила эти деньги на обеденный стол.

– Вот скажи, кто прячет деньги в постельном белье? – поинтересовалась она у супруга, усмехаясь. – Тебе же во всех сериалах по телевизору уже показали, что воры ищут в первую очередь именно там.

Муж схватил деньги и исчез в спальне.

– Надеюсь, в этот раз за батарею спрятал? – спросила она, когда муж вернулся. – Или опять куда-нибудь под матрац?

– Не твоё дело.

– Почему не моё? Может, ты хочешь со мной за испорченную шубу рассчитаться? Накопил, наконец. Я могу и частями взять.

– Обойдешься.

– Обойдусь, конечно. Неужели ты сомневался? Мне от такого жлоба ничего не надо.

Нина смотрела на мужа во все глаза и удивлялась, как она смогла жить с ним столько лет?! Ну ладно послушалась родителей, думала так надо. Замуж вышла, ребенка родила. Но потом-то? И добро бы страдала и маялась, искала бы возможности, как от него уйти. Так нет! Смирилась и плыла по течению. Не удивительно, что руки у неё от такой жизни тряслись, да сама она стала похожа на швабру. Интересно, что сказала бы младшая дама, узнав, что Нина вот так вот, за здорово живёшь, взяла и отдала мужу найденные деньги? Да ещё в тот самый момент, когда эти деньги ей самой нужны до зарезу. Конечно глупость несусветная, но забрать деньги у этого человека показалось ей чем-то нестерпимо грязным. Вот так! Такой вот парадокс. От генерального в трусики сто баксов получить выходило честнее и приличнее.

В понедельник она сама позвонила генеральному и поинтересовалась, не вернулась ли его жена. Оказалось, что жена по-прежнему в отъезде, а генеральный всегда рад видеть свою курочку. В этот раз курочка осталась на всю ночь, а на вопрос мужа, почему это она позволяет себе ночевать вне дома, она ответила, что это не его собачье дело! Как говориться у классиков, «Остапа понесло».

Младшая дама её за это отругала, сказала, что надо быть хитрее и осмотрительней, если курочка не хочет ночевать у себя в кабинете или в машине. Но Нина физически уже не могла быть осмотрительней, презрение к мужу переполняло её.

В среду муж сказал, что всё-таки подал в суд заявление на развод.

Нина сообщила новость генеральному и поинтересовалась у него, не хочет ли тот снять квартиру для их постоянных встреч, генеральный сказал, что не хочет, потому что с деньгами у него пока туго, раз Нина не захотела ему помочь с финансами, после чего улетел к жене и детям в Лондон.

В четверг позвонила мама.

– Допрыгалась? – сказала она.

– Ага! – ответила Нина.

– Ты думаешь, разведешься, и тут же кавалеры в очередь встанут, чтоб под венец тебя вести?

– Я об этом как-то не думала.

– А ты подумай. Это пока ты мужняя жена, ты всем своим ухажерам нужна, а как только ты разведёнка одинокая, разбегутся все, как ветром сдует. – Мать нажала на отбой.

– Уже разбежались, – сказала Нина в пустоту своего хорошего кабинета.

В банке дружественном компании Вербицкого ей сказали, что ипотеку дадут, но процент будет тем выше, чем ниже первый взнос. Нина сказала, сколько у неё есть денег на первый взнос, в банке посмеялись.

Первую повестку в суд Нина проигнорировала, но муж тут же принёс вторую. В субботу Нина дождалась, когда муж уйдёт из дома, собрала все свои вещи и поехала к матери.

– Явилась, не запылилась, – сказала мать, открывая дверь. – Чего тебе надо?

– Может, я всё-таки зайду?

– Перебьёшься. Тут говори.

– Мне некоторое время надо где-то пожить. Недолго. Пока на первый взнос накоплю. Мне ипотеку в банке обещали, но на первый взнос денег пока мало.

– А ведь я тебя предупреждала! Ты мне что сказала? На вокзале лучше, чем со мной. Вот и ступай на вокзал.

– На вокзал не пойду. На дачу поеду. Дай ключи.

– Ах, вот значит как?! Шиш тебе, а не ключи. Нечего ими разбрасываться было, и языком молоть. Красиво конечно всё выглядело, ничего не скажешь. Но как же дарственная? Кто-то мне обещал дачку подарить, да только до нотариуса, похоже, так и не дошёл. За «Волгу» ещё денег тоже обещал кто-то. Ну, конечно, как я забыла, что обещанного три года ждут!

– Мама, ты только посчитай, сколько денег я тебе уже перечислила. Просто так в качестве материальной помощи.

– Просто так? А ты забыла, кто тебя родил и вырастил? Ты мне обязана по гроб жизни.

– Ничего я тебе не обязана.

– Ещё как обязана! Вон в стране даже закон специальный приняли для таких, которые никому не обязаны. Дети должны помогать родителям.

– Ну, я-то тебе помогаю, дай Бог каждому. А вот как насчёт родителей? Они детям не должны помогать?

– Сколько можно тебе помогать?

– А когда ты мне помогала?

– Да постоянно! Кто тебя направлял, держал руку на контроле? Я всегда чувствовала в тебе склонность к лёгкому поведению. Замуж тебя выдали за приличного человека, чтоб по рукам не пошла. Мы с твоим мужем глаз с тебя не спускали. Всё равно упустили!

– Ах, вот как?! – Нина рассмеялась. – Я хотела по-человечески согласие твоё получить, так как понимаю, что дача моя только формально, но раз я такая непутевая, то извини. Спасибо папе, предусмотрел, что я могу вашими с моим мужем усилиями на вокзале оказаться.

Нина развернулась и полетела вниз по лестнице, на ходу набирая номер Толика. Свидетельство о собственности на дачу лежало у неё в багажнике машины вместе со всеми документами. Как удачно всё же сложилось, что она так и не дошла до нотариуса, чтобы оформить дарственную. Закрутилась тогда в последнюю предпраздничную неделю, путёвки в Турцию выкупала, к маммологу ходила, к младшей даме ездила, а после праздников как-то и вовсе забыла. Выходит, правильно забыла.

Она выскочила из подъезда, села в машину и чуть было не разревелась. И разревелась бы, если бы в ней не разбушевалась злость на себя. Ведь знала же, чем дело кончится, но всё равно попёрлась к матери. Мазохизм какой-то! Сначала она решила, что после того, как купит квартиру, первым делом пойдёт к нотариусу и оформит матери дарственную на дачу, потом задумалась, стоит ли это делать. Уж она-то матери препятствий для посещения дачи точно чинить не будет. Перезимует да отдаст новые ключи. Зимой мать всё равно никогда на дачу не ездила, а уж к концу зимы Нина кровь из носу своим жильём обзаведется. Вербицкий говорил про годовые бонусы. Конечно, из этого года Нина всего-то квартал с небольшим отработает, но так или иначе всё же дополнительные деньги будут. Нине вдруг показалось, что если она оформит эту чёртову дарственную, то каким-то образом предаст отца, который, получается, в результате так её сейчас выручил. Она задумалась, а каково папе жилось с её матерью? И почему он так рано умер? Ей стало жаль отца до слёз, и тут уже она поревела всласть, благо это никак не мешало ей вести машину.

Толик подъехал к дачному дому одновременно с Ниной. В соседних домах было пусто, дачники давно съехали. Однако в нескольких местах на улице дымились трубы, видимо там люди жили постоянно или приехали на выходные. Дедушкина дача находилась в хорошем престижном месте, но при этом представляла собой этакий шик советского времени. Каркасно-насыпной дом с мансардой, печным отоплением и удобствами. Удобства располагались в доме, а не во дворе, как у большинства советских дачников. Еще и участок большой. По советским временам о такой даче можно было только мечтать. Водопровод и канализация были местными, поселковыми. Работало всё с перебоями, но всё же работало. Газ привозили в баллонах. Где-то неподалёку в посёлке там, где старые дачи снесли и поставили богатые особняки, имелся и газ, но в этой части посёлка, где находилась дедова дача, эту роскошь позволить себе пока никто не мог. Часть большого участка позади дома занимал материнский огород, сад и парники, но перед домом, окружая небольшую площадку для парковки машины, росли сосны и ёлки. Сюда отец категорически запретил проникновение материнских грядок.

Пока Толик возился с замком от ворот, Нина прогулялась вдоль забора. Октябрь выдался сухим и тёплым, дорожки под ногами умиротворенно шуршали опавшими листьями. Нина успокоилась, всё определенно делалось к лучшему.

– Хорошие ворота, высоко стоят, снегом не завалит, – сказал Толик, открывая ворота. – Но вам бы надо лопату в багажнике иметь, если хотите тут зимой жить.

Как и предупреждала младшая дама, Толик лишних вопросов не задавал, но во всё моментально врубался. Однако и документы Нины на дачу проверил, прежде чем приступить к работе. Мало ли что.

Вскрытие замков на входной двери и их замена заняли у него немного времени.

– Дрова-то у вас есть? – поинтересовался он, когда Нина с ним рассчиталась.

– Куплю, тут полно объявлений.

– Эх, женщины, – Толик усмехнулся. – Что вы сейчас купите? Дрова надо по весне покупать, чтобы они за лето высохли. Иначе будете маяться с сырыми. Они если и разгорятся, то тепла от них шиш. И не верьте, если вам скажут, что дрова сухие. Нет сухих дров сейчас. Покупайте топливные брикеты, они подороже, зато гореть будут хорошо. У вас тут место старое, обжитое, наверняка сюда доставят без особых проблем.

– Спасибо!

– Да не за что. Удачи вам. Звоните, если что.

– Обязательно.

– И не про замки, а в целом, если помощь понадобится. Я помогу.

Толик уехал, а Нина решила, что среди приматов мужского пола полно хороших и воспитанных людей. Вот Толик, к примеру, на её грудь, если и глядел, то украдкой, старался это делать незаметно. Она обошла дом, увеличила мощность электрических батарей, включила бойлер и холодильник. Когда перенесла вещи из машины, уже слегка потеплело, но ещё не настолько, чтобы раздеться. Нина пошла исследовать сарайчик, где у папы хранились дрова. Там она обнаружила вполне приличную поленницу. Папа иногда зимой ездил на дачу один. Не исключено, что от матери отдыхал. Разумеется, этих дров на всю зиму не хватит, но для начала вполне. Опять получается, папа о ней позаботился. Нина нашла там же в сарайчике подставку для дров и отнесла её в дом, затем натаскала дрова и затопила печку. Вспомнила, как отец учил её это делать, выходит, не зря. Тут же поняла, что заниматься таким полезным делом необходимо в перчатках, иначе на работе её вряд ли правильно поймут. Действительно, где вы видели хорошего бухгалтера с обломанными ногтями и поцарапанными, измазанными сажей руками? Это же не бухгалтэр, а бухгалтерица какая-то, честное слово!

В местном магазинчике ассортимент, конечно, оказался далеко не как в универсаме, но имелось всё необходимое, включая нитяные и резиновые перчатки, да и цены приятно удивили. Когда Нина вернулась с покупками, в доме уже стало совсем тепло. Она разобрала вещи, приготовила ужин, с удовольствием поела, потом пощёлкала пультом телевизора. По всем каналам шли сериалы или пели нечто невнятное. Позвонил муж, видимо вернулся домой, обнаружил пропажу жены, не дождался её возвращения и проголодался. Нина не стала отвечать на звонок и отключила телефон. Зачем в очередной раз тратить нервы на выяснение бесперспективных отношений? Она выключила телевизор, налила себе бокал вина, открыла дверцу печки и села напротив, глядеть на огонь. Зрелище завораживало. Нина размечталась, что когда-нибудь у неё всё-таки будет красивый дом с красивым камином. Может быть, и красивый муж тоже будет, но сейчас ей было вполне себе хорошо и безо всякого мужа. Просто замечательно!

Спать Нина пошла в свою детскую комнату в мансарде. Это было самое тёплое место в доме, туда папа сделал воздуховод от печки. Перед сном, правда, немножко побоялась. Почему-то представила, что вокруг дома в темноте рыщут волки. Поругала себя за детские страхи, но всё-таки спустилась и проверила, хорошо ли закрыты двери. Спала в результате крепко и без «пиона» забытого в дочкиной комнате между окон. Свежий воздух, тишина. Утром пошёл дождь, он так успокоительно стучал по крыше, что вставать и вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. Несмотря на то, что печка практически остыла, в доме оказалось тепло, градусник показывал плюс двадцать два градуса. Нина решила начать новую жизнь по-настоящему, поэтому надела спортивный костюм, кроссовки и отправилась на пробежку. Всё бы хорошо, но большая связка ключей от ворот и дома откровенно мешала полноценному бегу, оттягивая карман и постукивая по ноге, затем за Ниной увязалась какая-то мелкая кудлатая собачонка. Собака заливисто лаяла и в результате вынудила Нину плюнуть на здоровый образ жизни и вернуться домой, завтракать. Нина решила, что, пожалуй, в дальнейшем обойдётся без утренней пробежки, тем более, что перенос дров из сарайчика в дом представлял из себя вполне ощутимую физическую нагрузку. Опять же скоро выпадет снег, и физкультуры с лопатой у неё будет предостаточно.

Всё воскресенье Нина считала свои деньги. От пересчёта их почему-то никак не становилось больше. Нина пыталась прикинуть, сколько сможет откладывать каждый месяц, чтобы к концу зимы выйти на более-менее приличный первый взнос по ипотеке. Расчёты с несколькими неизвестными ничего толком не дали. Нина знала только, сколько денег у неё уходит ежемесячно на парикмахерскую, а вот сколько теперь придётся потратить на электричество, дорогу и еду оставалось большим вопросом. И сколько нужно ещё купить этих топливных брикетов, о которых говорил Толик? Тут без его совета точно не обойтись. Остаток дня Нина ползала по сайтам недвижимости в поисках квартиры. Те, что ей нравились, были не по карману, а то, что было по карману, покупать не хотелось. Она решила, что к поиску приступит, когда всё же образуется хоть какая-то ясность с деньгами.

Когда Нина в соответствии с полученной от мужа повесткой явилась в суд на развод, выяснилось, что муж не явился сам. Судья заглянула Нине в глаза и сказала, что в следующий раз разведёт в любом случае, если, конечно, муж не передумает и не заберет заявление. Нина сообщила судье, что такой поворот событий в принципе невозможен, раз муж оплатил пошлину, ведь её муж ни за что не позволит деньгам пропасть, не такой человек. Судья понимающе, как показалось Нине, сочувственно кивнула, после чего выдала Нине новую повестку на следующее заседание.

Развод состоялся в конце октября. Заседание началось с опозданием, но всё свершилось быстро. Муж старался не смотреть в сторону Нины. Попытался, было, пуститься в пространные объяснения о причинах, побудивших его подать заявление, но судья решительно пресекла его попытки. Кому это вообще интересно? Наверное, он решил, что как в старых советских фильмах судья примется стыдить Нину и уговаривать стороны, подумать и не торопиться. Разумеется, никто такими глупостями заниматься не стал, ведь страждущих развода имелась целая очередь, поэтому нечего тут антимонии разводить.

Погода в этот день стояла наимерзейшая, из тех, которые бывают только в Питере. Сверху лило, под ногами чавкало, в морду дуло так, что сбивало с ног. Однако Нина чувствовала себя совершенно счастливой. Она позвонила дочери и поделилась своей радостью.

– Давно пора! – сказала дочка из Рима.

– Странно, обычно в таких случаях дочери на стороне отцов, – заметила Нина.

– Вот я и радуюсь за папу! Ты ему не пара, – огорошила дочка.

– Это точно. Только на следующий курс обучения денег проси у него. Тем более мне надо как-то решать вопрос с жильём. Ведь твой замечательный папа выгнал меня из дома.

– Я попробую, конечно, у него чего-нибудь выпросить. Но я стараюсь и сама подкопить. Я же работаю. – В голосе ребенка сквозила гордость.

– Вот и молодец.

После разговора с дочерью Нина купила бутылку вина и отправилась к себе праздновать в одиночестве. Можно было бы поехать к младшей даме, но вставал вопрос, куда потом девать автомобиль. Кроме того в нынешней ситуации тратить деньги на такси было бы неслыханным мотовством. И ещё! Чем раньше Нина затопит печку, тем меньше придётся в конце месяца платить за электричество. Электрические тарифы кусались, особенно дневной. Хозяйственный Толик помог Нине с покупкой и разгрузкой топливных брикетов, а также привёз ей очень полезную штуку – таймер для бойлера. Долго втолковывал, как его устанавливать, чтобы бойлер грелся ночью на ночном тарифе и тем самым обеспечивал экономию электричества. Нина с трудом уяснила принцип действия хитромудрого таймера, сама под руководством Толика его установила, но побоялась, что при возможном отключении электричества, переустановить таймер сама не сможет и придётся снова беспокоить Толика. Правда ей показалось, что Толик, хоть и смотрит на её грудь только изредка, украдкой, но беспокоится с большим удовольствием. Тем более что в последний его визит после установки таймера Нина накормила его вкусно и от души. Толик ел, нахваливал и даже тарелку пытался облизать, потом долго не хотел уходить, а на прощанье обнял совершенно недвусмысленным образом, после чего периодически позванивал Нине с вопросом, всё ли у неё в порядке. Затевать роман с Толиком Нина не имела никакого желания, поэтому хочешь, не хочешь, а у неё в хозяйственных вопросах всё было в порядке. Нина вообще не имела никакого желания затевать романы, с кем бы то ни было. Генеральный попытался, было, возобновить отношения после своего возвращения из Лондона, но Нина решительно послала его в том самом направлении, куда он регулярно посылает подрядчиков. Предал один раз, предал второй, предаст и в третий. Послала и задумалась, а почему собственно он её предал? Ведь никто никому ничем не обязан, её любовник живет, как ему удобно. На него грех обижаться. Он ведь даже денег ей по возможности подкидывал. Просто ей надо больше. Нет, хороший секс ей определенно нужен и деньги за него тоже бы пригодились. Только это всё не то. Это же какие-то товарно-денежные отношения. А где участие, сочувствие, забота? Где то, чем человеческие отношения отличаются от отношений приматов? Уж как-нибудь она в таком случае без секса проживёт. Постарается. Не она первая, не она и последняя. Многие живут безо всякого секса, и никто не помер. Хотя, не исключено, что они потому так спокойно без секса обходятся, что не знают, какая это замечательная штука. Вот, как Нина совсем недавно. Жила себе поживала и в ус не дула. А теперь вот не только секс ей подавай да такой, чтоб искры из глаз, но ещё и любовь, будьте любезны, обеспечить, чтоб к этому сексу прикладывалась. И психолог, между прочим, в последнюю их встречу сказал, что найти любовь можно, только если понимаешь, что ты именно её ищешь, что именно её хочешь, а младшая дама говорила, чтобы что-то появилось, надо для этого освободить место. Теперь место рядом с Ниной свободно, и она прекрасно понимает, что её отношения с генеральным никакая не любовь. Так зачем тогда занимать генеральным или ещё кем попало такое хорошее вакантное место?

В очередной раз Нина с благодарностью вспомнила папу и слова старшей дамы, что только папа никогда не предаст. Правда, папы разные бывают. Посмотрим, как ещё поведет себя её муж, когда дочка обратится к нему за деньгами на учёбу. При этой мысли тут же возникло чувство вины перед дочерью за то, что подсуропила ей такого папашу. Мы в ответе перед своими детьми не только за то, какие мы сами родители, но и какого папу мы им выберем. Или маму. Не всем хорошие папы выбирают такую хорошую маму, как старшая дама.

К началу зимы Нина вполне обустроилась на даче и чувствовала, что уже приспособилась к загородной жизни, тем более, что дорога к офису компании Вербицкого занимала у неё примерно то же самое время, которое Нина тратила на неё, живя в городе. Да и расход бензина получался примерно такой же. Только в городе Нина стояла в пробках, а теперь мчалась по шоссе. Главное при этом не забывать про камеры, которыми Приморское шоссе оказалось буквально нашпиговано. Не ровен час задумаешься, пролетишь мимо и получишь штраф. Штрафы в планы Нины по накоплению денег на недвижимость никак не входили. От оплаты дорогой автомобильной страховки пришлось тоже отказаться. Ещё один плюс погашения кредита за машину. Оплатила обязательное страхование и баста! Ездила Нина аккуратно, машину хранила либо на стоянке офиса, либо у себя во дворе. Конечно, от дураков на дороге никто не застрахован, но страховки нынче стали дороже ремонта в случае аварии. О серьёзной аварии с полной утратой автомобиля или об угоне Нина старалась не думать.

С наступлением ноября Нина ощутила все прелести загородной жизни в условиях питерской бесконечной зимы. Конечно, бывают зимы, когда в ноябре и декабре питерские жители страдают исключительно от собачьего холода, а снег выпадает только первого января. В этом году такого счастья не случилось. Снег выпал на ноябрьские праздники и продолжил валить бесперебойно так, что к Новому году Нину уже откровенно тошнило от «зимней сказки». Да! Ёлки стояли кружевные от снега, вид из окна завораживал, но по утрам Нине приходилось теперь вставать на полчаса, а то и на час раньше. Проснувшись, она первым делом надевала спортивный костюм, полуваленки стиля «говнодав», шапку, старый пуховик и тащилась во двор чистить дорожку к машине, площадку вокруг машины, саму машину и выезд. Особенно напрягала расчистка выезда после того, как проехал трактор и почистил улицу. Трактор регулярно заваливал сугробами пространство перед воротами. После подобной физкультуры Нина мчалась в душ, укладывала волосы и завтракала. При этом чёртов снег всё шёл и шёл. После завтрака Нина наряжалась в офисные шмотки, в свою отремонтированную белоснежную шубу, надевала на голову полиэтиленовую шапочку для душа, чтобы под снегом причёска не испортилась, надевала всё те же «говнодавы», брала подмышку красивые сапоги, сумку и выкатывалась к машине. Уже выехав за ворота и закрыв их на замок, в машине она переодевала сапоги и снимала полиэтиленовую шапочку. А снег, сука, всё валил и валил. Вечером, вернувшись с работы, Нина опять в машине надевала «говнодавы», брала из багажника вторую лопату и расчищала въезд. Стоит ли удивляться, что после ужина она буквально падала с ног. Дурацкие мысли про волков и злых людей, которые рыщут ночами в темноте вокруг дома, уже даже близко не посещали её голову и казались несусветными глупостями из жизни нежных фиалок. Свежезакупленный «пион» скучал в холодильнике. Нина спала как убитая, вскакивала от звонка будильника, и всё начиналось по новой. На работе её ждала примерно такая же суета, только умственная. Нина освоилась и прекрасно прижилась на новом месте. Она, как смогла, выстроила систему принятия решений, однако постоянно случалось что-нибудь из ряда вон выходящее, что приходилось разрешать в пожарном порядке. Радовало то, что при этом никому не приходило в голову ругать её матом и срывать на ней плохое настроение. Вербицкий был очень доволен её работой, и Нина справедливо надеялась на хороший бонус в конце года.

Выходные дни превратились в праздник физической нагрузки с той лишь разницей, что утром не надо было вскакивать от пения будильника. Правда, Нина уже и сама просыпалась в привычное время. После завтрака она приступала к хозяйственным делам. Сначала чистила двор и выезд от снега, затем носила брикеты. Она оборудовала в прихожей специальное место, где теперь складывала топливо на неделю, чтобы не бегать за дровами вечером в темноте. После работы на улице она чистила печку, выносила золу и убиралась в доме, потом ехала в местный магазин и покупала продукты на неделю. В магазине Нину уже знали, хозяин привозил специально для неё то, что она просила. Вечер субботы считался в её недельном графике праздником. После ужина она устраивалась в кресле напротив печки с бокалом вина и, глядя на огонь, мечтала о красивой жизни. В воскресенье она опять чистила двор, гладила бельё и подсчитывала деньги. Пока на красивую жизнь денег определенно не хватало, но тенденция казалась весьма и весьма положительной.

Новогодний корпоратив Вербицкий удумал провести в загородном отеле. Нина, разумеется, сразу подсчитала, сколько денег можно было бы сэкономить, если не тратить их на разные дурацкие мероприятия по сплочению* рядов. Ведь затраты на корпоратив шли из прибыли, а значит сокращали размер причитающихся всем бонусов. Подсчитала и разозлилась. Однако увильнуть от мероприятия ей не удалось. Вербицкий сказал железным тоном, что никаких уважительных причин для отсутствия не примет, и посмотрел на всех особым взглядом. Нина уже различала этот взгляд и знала, что провинившемуся он не сулит ничего хорошего. С Вербицкого станется и вообще такому кадру бонусы не выплачивать. Поэтому она нарядилась в особо обтягивающее и эффектное, взяла с собой туфли на шпильке и явилась отбывать банкет.

Сотрудники радовались окружающей зимней «сказке», а Нина с ужасом думала о том, сколько электричества пожрут батареи за время её отсутствия без подтапливания печкой, и как ей придется разгребать весь этот снег, который так радовал беспечных сослуживцев. Не приведи Господь, если ещё сначала он подтает, а потом его подморозит, как это водится в питерской зимней погоде. А если ещё подморозит то, что навалит перед воротами трактор, то Нина рискует надорваться, прежде чем сможет открыть ворота. То есть, пока коллектив, сплачивая ряды, веселился сначала в командных играх на свежем воздухе, а затем в песнях и танцах во время банкета, Нина мысленно сражалась со снегом у себя на даче, отчего лицо её имело совершенно несчастное выражение. Годовой бонус пока ещё не подсчитали, но Вербицкий распорядился всем выдать новогодние премии, что слегка подняло Нине настроение, когда она открыла свой конверт. После этого она уже не думала о предстоящей очистке въезда, а как обычно подсчитывала накопленное. Выражение её лица тут же сменилось с несчастного на напряженное. Видимо, Вербицкий заметил, что ей не до корпоративного веселья, и поинтересовался в чём дело. Нина честно доложилась.

– Нина, вот скажи, можешь ли ты сейчас в данный момент повлиять на снег, на оттепель, на заморозки или на трактор? – спросил он вкрадчивым голосом заправского психолога.

– Нет, не могу. – Нина посмотрела на начальника с большим интересом.

– А на количество денег для своего первого взноса?

– Тоже нет.

– Ну, так расслабься, пей шампанское и веселись со всеми. А завтра мы по дороге в город заедем к тебе в твою латифундию и раскидаем весь снег! Идёт?

– Идёт! Только у меня одна лопата в багажнике.

– Так и мы не всем коллективом кинемся, а только руководящим автобусом.

Нина привыкла слушаться начальства, особенно когда начальство говорило такие разумные вещи, поэтому она тут же погрузилась в корпоративное веселье, однако на шампанское особо не налегала, предполагая, что сотрудники ГИБДД готовятся к Новому году и собирают с населения средства на новогодние подарки родным, любимым и начальству. Спонсировать сотрудников ГИБДД Нина не планировала, как и не планировала крутить шуры-муры с начальником аудиторского отдела, который вился вокруг неё вьюном. Начальник аудита был всем хорош и практически окосел уже от её груди, но чем-то напоминал Нине генерального. Наверное, тем, что тоже был женат и имел двоих детей. Нина сразу представила себе его жену и деток, которые ждут, не дождутся, когда же папочка вернется с корпоратива и подложит им в тумбочку денег из новогоднего конверта. Наступать на те же грабли Нина не собиралась, даже если начальник аудита и оказался бы вдруг для неё такой же идеальной вилкой, от которой её лампочка непременно загорается. Ну, разве можно такому доверять, как своему папе? Ведь случись что, он обязательно выберет свою жену и деток! И правильно сделает, мы его за это осуждать не будем. Поэтому пусть он идёт к ним, да получает там все удовольствия по полной программе. Нина без такого точно обойдётся, потому что где-то по белому свету точно бродит её будущий красивый муж, который не просто имеет для её розетки идеальную вилку, но и будет заботиться о своей прекрасной жене не хуже папы. Нина мечтала, что когда-нибудь и у неё появится тумбочка, куда красивый муж будет складывать деньги. Бери, жена, сколько там тебе надо. Вот, оказывается, до какой степени она меркантильная дамочка. Но станешь тут меркантильной, когда тебе за всю жизнь никто никогда ничего не дарил. Папа не в счёт. Ценность его даров Нина ощутила только сейчас. И генеральный с шубой тоже не считается. Во-первых, шуба случилась в жизни Нины совсем недавно, а во-вторых, в этом подарке имелся расчёт, а в-третьих, шуба покупалась за счёт премии, которую Нине выплатило предприятие. И вообще во всём, что делал генеральный, сквозил расчёт с уголовными последствиями. И уж если вспомнить её супруга, требовавшего отчёт за каждую потраченную копейку, то и вовсе в пору повеситься. Так что, пусть уж, наконец, у Нины появится тумбочка, можно даже небольшая с одним всего маленьким ящичком. А ещё с красивым мужем Нина обязательно будет о чем-нибудь беседовать у красивого камина. Вот о чем, спрашивается, говорить с начальником аудита? Только о новых налогах. А вот с красивым мужем, как с другом и советчиком психологом, Нина будет говорить о своих проблемах, ну, и о его проблемах слушать, и ещё он будет шутить и балагурить не хуже, чем прекрасный оборванец младшей дамы. Проблемы же начальника аудита Нину точно не интересуют, и балагурить он толком не умеет. Скучный какой-то, вроде бывшего её мужа. Ну, и зачем, спрашивается, ей такое надо? Поэтому Нина решительно пресекла все ухаживания начальника аудита, распрощалась и отправилась к себе в номер, пересчитывать деньги в новогоднем конверте. Это ей показалось гораздо интереснее.

Когда наутро после завтрака Нина вместе со следующим за её машиной руководящим микроавтобусом подъехала к воротам дачи, они уже оказались капитально завалены снегом. Как Нина и опасалась, по улице проехал трактор, сгреб подтаявший за день снег, который потом ночью благополучно подморозило, поэтому перед её воротами высился обледеневший снежный вал. Кроме того, из-за ночного заморозка расчищенная трактором дорога слегка напоминала каток.

– Да уж! – сказал Вербицкий, осторожно выходя из микроавтобуса на скользкую дорогу. – Ты не зря переживала. И что так каждый день?

Следом за Вербицким из автобуса последовали начальник аудита и ведущий бизнес-консультант компании.

– Нет. Если постоянно чистить, то меньше, но вчера же я пропустила, да ещё трактор прошёл, вот и набралось, – сообщила Нина. Она достала из багажника лопату и протянула её Вербицкому.

Вербицкий приступил к расчистке, затем его по очереди сменили остальные. Как Нина и предполагала, сначала подтаявший, а затем подмороженный снег поддавался с трудом, однако втроем мужчины быстро расчистили въезд. Нина открыла ворота и принесла с террасы вторую лопату. С двумя лопатами дело пошло ещё быстрее. Вербицкий с командой раскидали снег с автомобильной площадки и почистили все дорожки. Нина не скрывала радость. Ещё бы! Одна она бы ковырялась до ночи.

– То-то я смотрю, ты всё худеешь и худеешь, – сказал Вербицкий, отдавая Нине лопату.

– Физкультура на свежем воздухе – штука конечно полезная, – ответила Нина, – но достала уже до печенок.

– Может вам стоит приобрести снегоочистительную машинку? – поинтересовался бизнес-консультант.

– Нет, не стоит! У меня каждая копейка на счету, – пояснила Нина. – Хочу квартиру купить.

– Слушай, а зачем тебе квартиру покупать? Почему бы просто её не снять? – спросил Вербицкий. – Мы же тебе хорошо платим.

– Потому что я не хочу отдавать свои деньги чужому дяде или тёте, а хочу купить свою собственную недвижимость. Вот, скоро накоплю на первый взнос. На остальное ипотеку планирую взять.

– Нина Павловна! Что я слышу от коллеги?! – с возмущением в голосе произнес бизнес-консультант. – Можно подумать, платить сумасшедшие деньги банку в качестве процентов по ипотеке – это не отдавать их чужому дяде!

– Вы правы, но платить я буду за свою квартиру, а не за чужую.

– Сейчас многие уже предпочитают снимать, как на Западе. Не так уж это и дорого. Предложение превысило спрос, цены на аренду упали, и вы можете себе позволить очень приличное жильё с хорошей мебелью и бытовой техникой.

– Ага! А потом эти многие, которые предпочитают снимать, остаются без работы и бомжуют под мостом в картонной коробке. В точности, как на Западе! Я в детстве по телевизору видела про американских безработных.

– Если вы вдруг останетесь без работы, то не сможете не только платить проценты по ипотеке, но и оплачивать коммунальные платежи, которые нынче очень кусаются, и вас в итоге выселят во всё ту же коробку под мост! – справедливо заметил бизнес-консультант.

Мужчины дружно захохотали.

– Куда не кинь – всюду клин! – Нина тяжело вздохнула. – В коробку не поеду, у меня на крайний случай, вон, дача есть.

– Дача у вас отличная, ничего не скажешь, только мечтать, – согласился бизнес-консультант.

– Однако в вашем дачном хозяйстве, Ниночка, просто необходим мужчина, – заметил начальник аудита.

– Разумеется, необходим, – согласилась Нина. – И не только в хозяйстве. Ищу. Пока ещё не встретился. Мне ж нужен не абы какой, а на постоянной основе.

– Ну, да! На постоянной основе найти трудно. – Начальник аудита тяжело вздохнул.

– Ничего, сам найдётся, никуда не денется! – Вербицкий по-дружески обнял Нину. – Какие наши годы?!

– Вам нужно замуж непременно за человека с квартирой и стабильной работой, – с видом знатока сказал ведущий бизнес-консультант.

– У меня такой уже был. Это в муже не главное, уж поверьте, но я непременно проконсультируюсь с вами, как только найду подходящего кандидата.

– Это Нина Павловна нам вежливо намекает, чтобы мы пошли вон! – высказал предположение бизнес-консультант.

Нина не стала спорить.

После отъезда руководящего микроавтобуса, она задумалась. Вот про годы-то она как раз за всей этой суетой и забыла. Муж был старше Нины почти на десять лет и всё время относился к ней снисходительно, постоянно подчёркивая, что она ещё слишком молода и соответственно неопытна, поэтому ей без его советов попросту труба. Однако то обстоятельство, что дочери уже двадцать, и она в отличие от Нины нашла себе записного красавца с нужной вилкой, служило серьёзным намеком на тот самый последний вагон. И если в сорок лет Нина не успеет в него заскочить, то светит ей не красивый муж у красивого камина, а одинокая старость у разбитого корыта. Тем более! Одинокую старость лучше проводить в собственной квартире, пусть даже с видом на асфальт, чем грести снег посередине зимней сказки. В собственной квартире ещё и котика можно себе завести. А кто ж пустит с котиком в съёмную жилплощадь? Нина представила себе уютную квартирку и котика на диване. Котик должен быть непременно британский с маленькими ушками. Картинка с котиком получилась ничуть не хуже, чем картинка с красивым мужем у красивого камина. Конечно, если б картинку с мужем дополнить котиком, то и вообще будет прекрасно, но такое счастье бывает только в американском кино или в жизни младшей дамы. В нашей жизни обычно ни того, ни другого. И на том спасибо, что не в коробке под мостом!

Новый год Нина впервые в жизни отмечала в гордом одиночестве. Старшая и младшая дамы в обществе несравненного оборванца отбыли на воды в Карловы Вары, дочка со своим фитнес-красавцем улетела в Доминикану, мама, хоть и находилась у себя на Петроградке, но как обычно, ни в ком не нуждалась. Нина прислушалась к себе и поняла, что яблоко от яблони недалеко падает. Она тоже ни в ком не нуждалась, особенно в обществе матери или бывшего мужа.

Она залезла на чердак, отыскала там старые дедушкины новогодние игрушки, как смогла, нарядила ёлку перед террасой, потом нарезала себе целую кастрюлю главного новогоднего салата оливье, хотела ещё и селёдку под шубой по привычке забацать, но вовремя остановилась. Одной столько не съесть. Запихивая кастрюлю с оливье в холодильник, с тоской посмотрела на батарею бутылок с шампанским. Шампанское ей надарили клиенты. Нина в шампанском толком не разбиралась, но Вербицкий пояснил, что, судя по этому шампанскому, Нина своим клиентам пришлась ко двору. При взгляде на шампанское вспомнилась народная мудрость: «Видит око да зуб неймет». Открывать шампанское Нина не только не умела, но и до жути боялась. Она всегда взвизгивала, когда на Новый год муж торжественно открывал его с громким хлопком. Нина сфотографировала дверцу холодильника и отправила фото младшей даме с вопросом, что с этим делать, та в ответ прислала видео, на котором её прекрасный оборванец легко и непринуждённо с подробными объяснениями и шутками показал, как это шампанское вскрыть. Шампанское у оборванца открывалось безо всякого громкого хлопка, а всего лишь с небольшим вздохом, что было не так уж и страшно. После инструкции по вскрытию следовала уже инструкция с участием старшей и младшей дам. Эта инструкция поясняла, как это открытое шампанское пить по утрам, закусывая тарталетками. Тарталетки у всей компании полнились ничем иным, а именно чёрной икрой. Дамы хохотали и поздравляли Нину с праздником. В ответ Нина прислала им фото кастрюли с оливье. Дамы признались, что Нина победила. Оливье на водах не подавали, и с собой его в отличие от икры не повезешь. Тарталетки на видео от дам навели Нину на мысль, что ей тоже надо бы обзавестись чем-то подобным, потому что кроме шампанского клиенты ещё надарили ей конфет в коробках и банок с икрой, правда, с красной. Не будешь же есть икру с конфетами? Надо хотя бы булки купить. Нина надела старый пуховик, похожий на тулупчик, шапку, в которой обычно таскала дрова, свои удобные полуваленки стиля «говнодав» и направилась в местный магазинчик.

Разумеется, именно в таком вот непрезентабельном виде настоящие Золушки обычно и встречают прекрасных принцев. И Нина не исключение. Прекрасный принц подкатил к магазинчику на белом «Рэнджровере» именно в тот момент, когда туда по обледенелой дороге, наконец, доковыляла Нина. Он вышел из машины и проследовал мимо, распространяя вокруг запах дорогого парфюма. Конечно, Нина у себя в офисе видела этих холёных дорого одетых мужчин, можно сказать, пачками, но ни один из них не смотрел в пространство прямо сквозь неё. Нина уже успела привыкнуть к тому, что производит на мужчин впечатление. На одних большее, на других меньшее, но обязательно это впечатление имеет место. Этот же человек Нину не просто не заметил, он её, как говорится, в упор не видел. Нина аж шапку сняла, может белый цвет её волос как-то его зацепит. Да и глаза у неё по случаю наступающего праздника были подкрашены. То есть замухрышка, но не совсем. Какое там?!

Он спросил у продавца, есть ли вода без газа. Ага! Нашёл, где спрашивать! Местные потребители с советских времен знают, что вода без газа в изобилии представлена в колодце, а в магазине надо покупать «Боржоми», причём в пластиковых бутылках, ибо дешевле и легче в перетаскивании. Так что принцу пришлось брать «Боржоми». Он тут же вскрыл бутылку, разумеется, облился, громко матюгнулся и припал к горлышку.

«Тоже мне принц, – подумала Нина, не сводя взгляда с незнакомца. – Матом ругается, как генеральный».

Принц тоже посмотрел на Нину, но опять не увидел и выкатился из магазина.

Тарталеток в магазине, как и воды без газа, тоже не оказалось. Батоны все разобрали, а есть икру с дарницким хлебом Нина не захотела. Она купила сухое печенье и решила взять пару бутылок «Боржоми» на тот случай, если вдруг ей не удастся открыть шампанское. Всю дорогу до дома она вспоминала прекрасного принца, пытаясь понять, что в нём было такого особенного, что так её зацепило. Подходя к дому, поняла, что в нём точно ничего особенного не было, а зацепило Нину её собственное одиночество. Ведь вместо того, чтобы вместе с прекрасным принцем сейчас мчаться куда-нибудь, где праздник и море огней, она налупится оливье из кастрюли, обольётся шампанским и будет всю ночь мысленно считать деньги. И чего их считать, спрашивается, когда их от регулярных пересчётов больше не становится?! А с другой стороны, этот замечательный волшебный праздник она могла бы сегодня провести стоя у плиты и ублажая бывшего мужа и каких-нибудь его занудных друзей, считающих себя интеллигентными людьми. Она вспомнила эти тягомотные застолья перед телевизором, рассуждения об украинской политике, о том, как мы всем покажем, и сразу повеселела.

Неизвестно ещё, куда этот принц помчался, может, там его будут поучать и всячески контролировать. Или это он именно оттуда вырвался? Не зря же человек прямо перед собой ничего толком не видит. Дома Нина первым делом, не снимая пуховик, посмотрелась в зеркало. Ну, похудела маленько, а в остальном даже лучше стала, румянец, вон, во всю щёку. Всё-таки постоянные физические упражнения на свежем воздухе. Нет, такую блондинку даже в лохмотьях трудно не заметить. Ей стразу стало жалко прекрасного принца. Это, согласитесь, всё-таки лучше, чем жалеть несчастную себя.

Нина посмотрела на часы и решила, что не будет ждать из телевизора поздравительных речей и боя курантов, а приступит к празднованию немедленно, так как после пробежки до магазина у неё проснулся аппетит. Она положила себе оливье, намазала икрой печенье и, внимательно следуя видеоинструкции присланной из Карловых Вар, успешно открыла бутылку шампанского. Через полчаса она уже напраздновалась вдоволь и решила немного поспать. Проснулась от грохота салютов. Понаехавшие на каникулы городские соревновались, у кого салют круче. Нина натянула пуховик, взяла недопитую бутылку шампанского и выкатилась на улицу. С крыльца прекрасно были видны взрывающие небо разномастные салюты. Нина пила шампанское из горлышка и тихо кричала «Ура»!

Длинные новогодние каникулы Нина провела за расчисткой снега, который валил каждый день, как с цепи сорвался, и поисками в интернете подходящей квартиры. В конце каникул к ней в гости явились, вернувшиеся с вод, старшая и младшая дамы. По такому случаю Нина изготовила уже не только оливье, но и селёдку под шубой.

– Нас не ждали, а мы всё равно приперлися! – сообщила младшая дама, выходя из такси и помогая выйти старшей даме.

– Ждали, ещё как ждали! – воскликнула Нина, целуя по очереди одну и другую.

Младшая дама вручила Нине пакет с подарками. Нина сунула туда нос и ахнула. В пакете имелась коробка с духами и крем для лица. Как только догадались, ведь несмотря на наставления младшей дамы, Нина экономила в первую очередь именно на себе. А чего не сэкономить, когда все кавалеры разбежались? Вернее, кавалеров Нина сама разогнала, так как не кавалеры и были.

– Вот, спасибо! А у меня для вас никаких подарков нет, – призналась она гостьям с тяжелым вздохом.

– И не надо. У нас всё есть, а у тебя режим жёсткой экономии. Ну, показывай хоромы. Место-то, как я смотрю, практически бесценное. – Младшая дама оценивающе оглядела зимнесказочные окрестности.

Нина повела дам вовнутрь.

– И чего тебе ещё надо? – удивленно спросила младшая дама по окончании осмотра. – Зачем квартиру покупать? Тут за гораздо меньшие деньги ремонт сделать, конфетка получится, только мечтать!

– Конечно! Но как бы сказал мой бывший муж, эксплуатация загородного отдельностоящего здания требует усилий и определенной квалификации.

– Какой ещё квалификации? – поинтересовалась старшая дама.

– Мужской, – пояснила Нина. – Например, я вот решительно задолбалась уже снег грести. Валит и валит. А если вдруг ещё сломается что-нибудь?

– Ну, так надо нанять кого-нибудь. Из этих, из лиц разной приезжей национальности. Они тебе и снег разгребут и отремонтируют, только плати.

– Ага. Тут плати, там плати. За дрова, за электричество уйма денег уходит.

– Думаешь, в городе меньше?

– Меньше. Я ж в городе жила. Помню по квитанциям. Устала я, девочки, сил нет. – Нина тяжело вздохнула. – Может, мне просто студию купить? Старый фонд мне уже по карману, но там всё такое замусоленное и ломается тоже всё подряд. Хочется нового, свежего, чтоб без ремонта.

– С ума сошла! Студию! – воскликнула младшая дама. – Ты хочешь на старости лет спать на кухне?

– Почему на кухне? Студия – это что? – не поняла старшая дама.

– Мама, студия – это новомодное изобретение. В одной маленькой комнате буквально всё: и кухня, и спальня, и кабинет, и гостиная, и столовая.

– А удобства где? Там же или во дворе?

– Удобства там же, но всё-таки в отдельном помещении.

– Почти как раньше в коммунальной квартире. У твоей бабушки в одной маленькой комнате было всё то, что ты сказала, и ещё библиотека.

– Ну, в отличие от коммунальной квартиры в студии удобства всё же собственные, персональные без соседей, – пояснила Нина.

– И на том спасибо! Так ты, и правда, хочешь пожить на кухне? – В голосе младшей дамы сквозили ровно те же интонации, как когда-то, когда она интересовалась, принципиально ли Нина не закрашивает седину.

– Слушай Соню за недвижимость! – вставила старшая дама.

– Соню слушай за всё, – добавила младшая.

– Нет! Соня понимает за недвижимость, за деньги, за что надеть, но Соня совершенно ничего не понимает в мужчинах. За мужчин Соню не слушай.

– Мама, что ты такое говоришь? Почему это я не понимаю за мужчин?

– Если б ты понимала за мужчин, ты бы никогда не вышла замуж за того оборванца, который сел на шею твоему отцу.

– Мама! Мой Сёма очень приличный, честный и порядочный человек! И умный! Он сильно приумножил состояние отца, что в наших условиях является делом практически немыслимым, – фыркнула младшая дама.

Нина никогда не видела её такой возмущенной. Ещё бы! Она бы тоже возмутилась. Перед глазами встал образ красавца Сёмы, у которого деньги не спят даже в субботу.

– Всё равно оборванец! Нина, только посмотри на нашу Соню, красивей её никого нет, ну, кроме тебя …

– Это просто так кажется, потому что я моложе, – посчитала нужным заметить Нина, ведь она и правда никого не знала краше младшей дамы.

– Просто ты блондинка, блондинки всегда красивей кажутся, – справедливо заметила младшая дама.

– Так вот, – продолжила старшая дама. – Соня могла выбрать любого. Любого! Какие чудесные мальчики за ней ухаживали, если б ты знала. Так нет, она выбрала оборванца. Его обогрели, к делу пристроили, и что?

– И что? – спросила Нина. – Он проворовался?

– Ни в коем случае! – хором воскликнули обе дамы.

– Мама считает, что если б я вышла замуж за кого-то другого, а не за Сёмочку, то мы бы сейчас летали на частном самолете, – пояснила младшая дама. – Ей очень хочется.

– Частный самолет, наверное, хорошо, но мне хочется, – Нина мечтательно закатила глаза. – Чтоб хотя бы тумбочка была.

– Тумбочка?

– Да! Открываешь тумбочку, а там деньги. И никто не спрашивает, сколько ты потратила и на что.

– Я поняла, – сообщила старшая дама. – Это как в анекдоте старом. Только там, наоборот. Муж берет деньги из тумбочки, а их туда кладет жена. Следователь спрашивает, где же жена их берет, а муж отвечает: «Как где? Я даю». И так по кругу.

– А я в кино недавно видела, – Нина посчитала нужным пояснить. – Там в прикроватной тумбочке ящичек выдвижной был с долларами. Соня, у тебя есть такой ящичек?

– Зачем мне ящичек? У меня карточки? И у мамы карточки.

– А откуда деньги на карточках?

– Из тумбочки, разумеется. – Старшая дама ухмыльнулась. – Наши карточки к счетам Сониного оборванца привязаны.

– А он спрашивает, на что вы деньги тратите?

– Упаси Боже!

– Какой хороший у вас оборванец! – Нина саркастически усмехнулась. Ну почему, почему эти мамы вечно всем недовольны? Даже такие чудесные мамы, как старшая дама. Ведь о таких зятьях, как прекрасный муж младшей дамы можно только мечтать. Сразу же видно – у них настоящая любовь!

– А тебе муж не давал денег? – Большие красивые глаза старшей дамы стали круглыми.

– Давал, конечно, под отчёт на хозяйственные расходы. Потом смотрел чеки и квитанции. Всегда проверял с калькулятором и ругал, если перерасход вдруг получался. Поэтому я старалась всегда, чтоб сэкономить. Ну, без излишеств.

Старшая дама взялась за сердце.

– Нина, детка, срочно налей мне водки, иначе моё бедное сердце не выдержит. – Старшая дама плюхнулась на стул. – Как это возможно?

– Водки нет, только шампанское.

– Сойдет.

Нина достала из холодильника бутылку, включила видеоинструкцию, где тот самый оборванец учил её открывать шампанское, и, глядя в смартфон, довольно быстро открыла бутылку и разлила шампанское по бокалам. Натренировалась за время каникул.

– За оборванца! – сказала старшая дама, смотревшая видео вместе с Ниной, и опрокинула в себя бокал.

Нина и младшая дама последовали её примеру.

– А не пора ли нам закусить? – поинтересовалась младшая дама, подмигнув Нине.

Сели к столу. Дамы оценили и оливье, и селёдку, и печенье с икрой, и конфеты, и шампанское.

– А теперь обсудим за недвижимость, – сказала младшая дама, когда первая бутылка шампанского подошла к концу. – Значит так. Женщине обязательно нужна спальня! Даже если ты, как советуют наши старшие товарищи, – она сверкнула глазом в сторону матери, – не будешь слушать меня за мужчин и случайно останешься на старости лет одна одинёшенька без частного самолёта и тумбочки, на двуспальной кровати тебе будет никак не хуже, чем на кровати меньшего размера, зато всегда остается шанс, что кто-то на второй половине кровати появится.

– Котик, например, – мечтательно предположила Нина.

– Кота брать в кровать негигиенично, – заметила старшая дама.

– Кроме того тебе обязательно нужна гардеробная.

– Это что? – поинтересовалась Нина.

– Темнота! Это небольшая комната, а может, и большая, у кого как, полностью забитая шмотками.

– Как это? – не поняла Нина.

– Очень просто, как в шкафу. Заходишь в комнату, тут у тебя платья, – младшая дама махнула рукой налево, – тут, к примеру, брюки, юбки, – она махнула рукой направо, – тут верхняя одежда, – она показала перед собой, – обувь ещё, ящички разные с бельём, свитерами, системы хранения, короче.

– Туда же можно и гладильную доску поставить, – вставила старшая дама. – Это эконом-вариант.

– Ух, ты! Здорово. И никаких шкафов не надо.

– Конечно, не надо. А вот гостиную можно с кухней и совместить. Это должно быть большое пространство. Диван поставить, стол обеденный и всё такое.

– Телевизор, – опять вставила старшая дама.

– Мама, телевизор современные люди не смотрят, там им мозги конопатят разные заинтересованные типы.

– Телевизор не смотрят, а сериалы очень даже смотрят. Я знаю!

– Хорошо, пусть будет телевизор.

– Большой телевизор, – старшая дама развела руками, показывая какой. – Сериалы лучше на большом экране смотреть.

– Я согласна, – сказала Нина. – Вдруг к старости буду плохо видеть. За телевизор надо выпить. – Она достала из холодильника ещё одну бутылку.

– И за телевизор, и за балкон, – добавила младшая дама.

– А балкон-то мне зачем? – поинтересовалась Нина, открывая шампанское. С каждым разом это удавалось ей всё легче и легче. Она мысленно поблагодарила оборванца за науку. Очень полезное умение для одинокой старости.

– Капусту солить, – высказала предположение старшая дама и захихикала.

– Ничего вы не понимаете. – Младшая дама налила всем шампанское. – Без балкона никак. Только представь, выйдешь вечером на балкон…, – тут она слегка запнулась, и Нина догадалась, что младшая дама хотела сказать, как чудесно покурить вечерком на балконе.

– А там такая красота, – продолжила за младшую старшая дама. – Тут капустка квашеная, тут грибочки, тут лыжи, а тут пододеяльник сохнет. – Она залилась счастливым смехом.

– Точно! – поддержала её Нина. – А тут резина зимняя полёживает.

– А хоть и резина, – согласилась младшая дама. – Короче без Маши тебе не обойтись. Приеду, вышлю телефон, её визитка у меня дома.

– Без какой Маши мне не обойтись?

– Без нашей! Без главной Маши! Маша лучший риелтор в Питере, она тебе найдёт то, что нужно. И с балконом. – Младшая дама подняла указательный палец кверху.

– Но ей же надо будет заплатить?

– Разумеется. Всё хорошее стоит денег, а скупой платит дважды!

– А ты говоришь «студия»! – сказала старшая дама. – Слушай Соню за недвижимость. И агенту ты в любом случае заплатишь, даже если квартиру сама найдёшь, там обязательно агент окажется. За всё платит покупатель, то есть, ты. И чем платить невесть кому, заплати Маше и спи спокойно. Маша и продавцов проверит, чтоб не липовые, и договор составит, как положено. И поторгуется. Да так поторгуется, что ты ещё и сэкономишь.

Когда приступили к третьей бутылке, Нина призналась, что видела принца в местном продуктовом магазине.

– Принц – это кто? – поинтересовалась старшая дама.

– Ну, мужчина мечты, – пояснила Нина. Она изобразила руками нечто, что по её мнению определенно должно обозначать настоящего принца. Старшая дама понимающе кивнула.

– Ты как поняла, что принц? – строго спросила младшая дама.

– Он с тумбочкой был. – Старшая дама хихикнула.

– Нет, тумбочки при нем не было, но мне показалось, что у него она точно где-то имеется, а ещё…. Не знаю. – Нина пожала плечами. – Я обычно на мужчин особо внимания не обращаю, а тут прямо уставилась и оторваться не могла. Как магнитом меня на него потянуло.

– А он что? Неужели не примагнитился?

– Он на меня вообще никакого внимания не обратил. Насквозь посмотрел. Вот так примерно. – Нина попыталась изобразить отсутствующий взгляд принца.

– Голубок! – Сделала вывод старшая дама. – Нормальный разве тебя бы не заметил? Точно голубок.

– Обидно.

– Конечно, обидно. – Согласилась младшая дама. – Тут и так девок по статистике больше, чем мужичков, так и мужички эти на поверку, кто голубой, кто жадный, а кто просто придурок.

Видимо при этих словах она вспомнила те самые житейские истории своих многочисленных подруг.

– Ну, девки-то тоже, знаешь. – Старшая дама махнула рукой. – Вроде нас с вами. Кому самолёт подавай, а кому тумбочку.

– Да! На всех таких хороших оборванцев, как мой Сёма, не напасёшься.

– Посмотрела б я на твоего оборванца, где б он был, если б не деньги твоего отца!

– Ну, вот опять!

– Что опять? Нина, ты тоже со своей матерью так ругаешься? – Старшая дама всплеснула руками.

– Я со своей матерью вообще не разговариваю!

– Вот, видела? – Младшая дама показала старшей язык.

– Девочки, а давайте споём, – предложила Нина.

– Про ёлочку или про джингл бенс?

– Еще скажи про хеппибёсдей.

– Я знаю, «по тундре, по железной дороге…», – затянула старшая дама.

– Мама, типун тебе!

– Ниночка, ты права, всё-таки девочке не нужно жить одной в лесу. Как там твой бывший сказал? В отдельностоящем доме. Мне всё время кажется, что за окном из темноты кто-то смотрит.

– Это волки, – догадалась младшая дама.

– Или принцы, – предположила Нина.

– Нет, нам таких принцев не надо. Это я к чему, ты там Маше скажи, чтоб этаж тебе повыше искала. Повыше оно как-то поспокойней.

Хвалёная дамами Маша Нине поначалу совершенно не понравилась. Разве может быть хорошим риэлтор с таким свирепым выражением лица? У Маши прямо с физиономии читалось, что риэлтор всегда прав, а клиент дурак и сволочь, которая не понимает сама, чего хочет. При первой же встрече Маша устроила Нине выговор за опоздание. А разве Нина виновата, что по дороге перед выездом на шоссе грузовик застрял? Ни туда, ни сюда, стоит, буксует, только трактором и вытащили. Извинилась же, объяснила про форс-мажор! Потом эта Маша стала Нине рассказывать про то, что на вторичном рынке продажа квартиры возможна только после того, как квартира в собственности более трех лет, иначе продавцу светит подоходный налог, чего продавец совсем не любит, а через три года эксплуатации квартира уже будет точно замусоленной. Где это видано, чтобы хорошая квартира три года без эксплуатации простаивала?!

Можно подумать, будто Нине и самой про подоходный не ясно, она ж бухгалтер. Нина решила, что эта Маша себе цену набивает, объясняя, что Нина её навроде того царя посылает идти туда, не знаю куда, нести то, не знаю что. Какое там не знаю что? Нина прекрасно себе представляет, что ей надо. А надо ей квартиру в новом доме, но не таком уж новом, а обжитом, чтоб без вечно-гудящего перфоратора за стеной и известки на полу в местах общего пользования. Квартиру Нина хочет с отделкой, но не замусоленную уже жильцами по самое ой-ой-ой, не все же жильцы свиньи, и не студию. Младшая дама как всегда права! В красивой картинке мечты британский котик сидит на диване, а не на кровати рядом с кухонной плитой. И идея с гардеробной Нине тоже очень понравилась, пусть малюсенькая, но будет. И балконом тоже было бы неплохо обзавестись. И хорошо бы, чтобы всё это находилось не у чёрта на рогах, куда в пробках полдня стоять, а поближе к центру. А ещё, разумеется, чтоб не дорого, Нина же не мильонщица какая-нибудь. Всего-то! Настоящему хорошему риэлтору найти такое, что два пальца обо…. Вот это всё Нина Маше и выложила, разумеется, без упоминания пальцев, и того, что с ними должен делать хороший риэлтор.

Про пальцы это из Нины опять генеральный полез! Видимо хорошо постарался, раз остались еще в её памяти его словечки и манера поведения. Или это Машина манера поведения напомнила Нине её генерального? Вон как отругала Нину за опоздание, хорошо не обматерила.

Все варианты, найденные Ниной в зимние каникулы, Маша категорически забраковала. Сразу сказала, где какие недостатки и скрытые дефекты. Нина почувствовала всю безнадежность своего положения и расстроилась, а Маша ещё больше рассвирепела, надулась и отправилась искать то самое, не знаю что.

Поиски этого самого, не знаю чего, затянулись. Все квартиры, которые Нина с Машей в результате смотрели, в объявлениях выглядели гораздо лучше, чем в реальности.

– Всё, суки, врут! – бесновалась Маша. – Своего времени не жалеют, так и наше псу под хвост! Неужели думают, что кто-то купит не глядя?!

В таких случаях представителям продавца доставалось от Маши по полной программе, чему Нина была очень рада. Оказалось, что она еще не готова высказать всё, что думает незнакомому человеку, благодаря которому после работы пришлось тащиться по пробкам, чёрт знает куда, чтобы вместо обещанного в объявлении тихого двора узреть из окна гудящую магистраль. Или узнать, что продажа возможна только после суда с каким-то родственником, которого ещё надо поймать и на этот суд притащить. Причём, когда Нина уже склонна была согласиться с каким-нибудь из вариантов по принципу «на безрыбье»…и так далее, Маша решительно всё отвергала, сжимала губы, хмурилась и заявляла, что «будем искать с перламутровыми пуговицами».

Однако к концу зимы, когда Нина уже предвкушала разговор с матерью о том, что освободить дачу к посевной, ей не удастся, Маша позвонила и обрадовала. Сказала, нашла именно то, что нужно.

Встретились непосредственно перед домом. На этот раз Нина примчалась даже раньше Маши. Практически новый дом располагался в районе Чёрной речки. До Петроградки и Центра с офисом Вербицкого рукой подать. Маша вышла из своей машины с обычным свирепым выражением лица.

– Я здесь, я не опоздала, – тут же сообщила Нина.

– Вижу, – ответила хмурая Маша. – Агент продавца задерживается. Вот почему некоторые люди не могут придти вовремя?

– Наверное, пробки, – предположила Нина.

– Раздолбайство! И неуважение к чужому времени.

– А вы никогда не опаздываете?

– Никогда!

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда!

– А если форс-мажор какой-нибудь?

– Ага! Война приключилась, пиндосы интернет и связь нам вырубили, перекрыли танками въезды и выезды!

– Думаете всё-таки пиндосы? А как же НАТО? – Нина приняла испуганный вид. – Они всё время сжимают кольцо. Или они вместе? И хохлы с ними, объединились с грузинами и попёрли со всех сторон.

Маша внимательно посмотрела на Нину и расхохоталась, отчего перестала быть свирепой.

– Нам очень повезло с этой квартирой, если, конечно, всё срастётся. Первый хозяин купил у застройщика, отремонтировал и двинул копыта, – сообщила Маша.

– Надеюсь, не прямо в квартире? – Это, конечно, прозвучало цинично, но не циничней Машиного выражения «двинул копыта».

– Нет. – Маша перекрестилась. – По старому месту жительства.

Нина последовала её примеру и тоже перекрестилась.

– Наследники ждали три года, чтоб подоходный не платить. После вступления в наследство тоже подоходный при продаже светит, сколько б квартира до того в собственности не была. Так что решили на подоходном сэкономить, но квартиру не сдавали, так как не хотели вкладываться. Вот вам наглядная иллюстрация к тому, что скупой платит дважды. За эти три года цена недвижимости серьёзно упала. Ну, вы понимаете, санкции, антисанкции, стагнация, кризис, пятая колонна, НАТО, пиндосы и всё такое. По всему выходит, выгодней было бы продать сразу и заплатить подоходный.

– А много там вкладываться надо?

– Насколько я поняла, там только чистовая отделка, больше ничего нет. Зато в цене заложено ещё парковочное место в подземном паркинге.

– Здорово, – Нина радостно улыбнулась.

– А что это мы так радостно смеёмся? – Маша опять нахмурилась. – У нас денег до жопы? Мы разве торговаться не собираемся?

– Собираемся, только я не умею. Соня сказала, главное вам не мешать.

– Вот и не надо мешать. Лицо должно быть кислое.

Наконец, подъехал представитель хозяев и все поднялись в квартиру. Лифт Нине понравился, чистенький с зеркалами. Ну, а из самой квартиры она просто не захотела уходить. Там было всё, как расписывала младшая дама, даже балкон. Правда на кухне полностью отсутствовали раковина и плита, а вместо светильников из потолка торчали провода. Зато ванная комната оказалась полностью оборудована дорогой сантехникой, и там даже свет зажигался. Маша зыркнула на Нину свирепым взглядом, и Нина поняла, что выражение её лица не соответствует виду разборчивой покупательницы. Она представила себе бывшего мужа и моментально нахмурилась, после чего тут же поймала довольный взгляд риелтора.

После недолгой, но энергичной торговли, продавец скинул цену, но оказалось, что ему непременно нужна вся сумма наличными. Ипотека, банки и прочие проблемы его не волновали. Деньги в ячейку и пожалте бриться. В банке сказали, что особой проблемы нет, вот только надо будет ещё заплатить отдельно комиссию за выдачу наличных. Из банка Нина примчалась на работу в полуобморочном состоянии, поэтому по дороге к своему кабинету совершенно не заметила Вербицкого, вальяжно шествующего куда-то с довольным видом. Затормозила Нина только тогда, когда с разбега уткнулась носом ему в галстук.

– Где пожар? – поинтересовался начальник.

– Я квартиру нашла, – сообщила Нина. – Продавец налика в ячейку хочет, а банк, банк….! – Она чуть не задохнулась от возмущения.

– Все банкиры сволочи, – справедливо заметил Вербицкий, рассматривая свой галстук. Вдруг помада где, или ещё чего. От женщин всякого можно ожидать. Поплачет такая у тебя на груди, объясняй потом жене, что это за палитра на рубашке.

– Сволочи! – Нина топнула ногой.

– А скажи, какую сумму ты у них берешь, на какой срок и под какой процент?

Нина доложилась.

– Действительно, сволочи. Я бы, конечно, мог одолжить тебе и без процентов, но жена не поймет, да я и сам себя не пойму. Я тебе друг, а никакой не спонсор. Под семь процентов годовых тебя устроит?

Нина разинула рот. Он ещё спрашивает!

– Конечно, устроит.

– Когда деньги нужны?

– Завтра.

– Иди договор сочини, как положено. Будут тебе деньги.

Нина подпрыгнула и повисла на шее у начальника.

– Осторожней! – Он аккуратно отцепил Нину и стал отряхиваться. – Не хватало мне ещё кроме твоих соплей и помады каких-нибудь блондинистых завитков домой принести.

– Ревнует?

– Нет, потому что я виду себя прилично, не допускаю, чтобы разные девицы вроде тебя оставляли на мне свои отпечатки.

Вербицкий отправился дальше по своим делам, а Нина помчалась в кабинет звонить Маше с радостной новостью.

В ближайшие же выходные после оформления сделки Нина позвала младшую даму смотреть новую квартиру. Младшая дама обошла все помещения вышла на балкон, одобрительно крякнула и закурила свою волшебную сигарету.

– Лепота, – сказала она, обозревая окрестности. – И без штор можно пока обойтись.

– Да, – согласилась Нина. Это было первое, что пришло ей в голову при виде из окон. Все окружающие дома были гораздо ниже. – А ничего, что не балкон, а лоджия?

– Лоджия даже лучше, капуста твоя и резина зимняя не запылятся, а чтоб покурить и загореть, окно можно раздвинуть. Деньги-то у тебя ещё остались?

– Не-а.

– Значит, без светильников тоже обойдёшься. Скоро белые ночи.

– Угу.

– Тебе нужны следующие вещи: стиральная машина, ну, это мы с мамой тебе подарим, холодильник, это пусть тебе на работе купят, и матрац.

Конечно, в этом раскладе оставалось неясным, с какого перепуга ей купят на работе холодильник, но Нину больше заинтересовал матрац.

– Матрац? – спросила она у младшей дамы.

– Хороший двуспальный матрац. На нем прекрасно спиться, даже если он лежит на полу. Потом купишь кровать, его туда воткнешь, и вуаля.

– Соня, какая же ты умная!

– Сама себя опасаюсь. Денег, говоришь, начальник дал?

– Под семь процентов.

– Это считай забесплатно.

– Хороший человек.

– Мне всегда жалко, когда хороший человек пропадает.

– Он не пропадает, он жену любит.

– Такие точно бывают?

– Выходит, бывают. Тебя же твой оборванец любит?

– Я могу только предполагать.

– И что ты предполагаешь?

– Может быть, и любит, но я точно не уверена. С этой публикой никогда ни в чём нельзя быть уверенной. Сколько таких случаев. Любит муж, любит, а потом, здрасьте вам, у него ещё одна жена и куча детей. И хорошо, если только одна!

– Это ж с кем такое «здрасьте вам» приключилось?

– Да с одной моей приятельницей только что произошло. Я под большим впечатлением. Даже маме сказала, что очень много денег и собственный самолёт имеют свои минусы. Когда денег до фига и больше, их почему-то начинают тратить на разные безобразия. Ладно, гарем где-то там, в бухгалтерии на работе. – Младшая дама махнула рукой с сигаретой куда-то в пространство. – Это неприятно, конечно, измена и всё такое. Но гарем в реальной жизни! Дети! А главное никто даже не стесняется. Мол, а чего такого? Всем хватает.

– Мне кажется, деньги тут ни при чём, и «здрастье вам» на ровном месте тоже не случается. Или твоя приятельница с мужем всю жизнь жили душа в душу? Как ты с оборванцем?

– Не знаю. – Младшая дама пожала плечами.

– Не бывает такого, чтобы раз, бах-трах и «здрасьте вам». Всегда, что-то подозрительное имеется. Женщины нелюбовь не мозгами понимают, а организмом чувствуют. Помнишь, когда мы с тобой познакомились, из меня же эта нелюбовь со всех сторон пёрла. Ни я не любила, ни меня. Помнишь, я какая была? Человек без внешности.

– Точно! Я ещё подумала, красивая ж вроде тётя, но как же замудохалась.

– Я с тех пор такую нелюбовь в людях прямо чувствую. В тебе её нет, в начальнике моём Вербицком тоже. И в маме твоей, хоть она и вдова, тоже нелюбви нету, она себя сама любит за десятерых и правильно делает. Мне психолог сказал. Я тоже себя теперь изо всех сил люблю. А вот в принце… – Нина вспомнила выражение лица встреченного под Новый год принца. – В нём тоже нелюбовь была.

– Надо же, действительно, зацепил тебя прекрасный незнакомец. До сих пор помнишь.

– Ага! Странно, правда?

– Ничего странного, но из головы надо выбросить, так как нету в этом никакой перспективы. Пустая трата душевных сил и энергии. Перспектива у тебя теперь в обустройстве на новом месте. С первых же денег оборудуй гардеробную и кухню. На этих вещах экономить нельзя.

– Слушаюсь!

– Правильно. Слушай Соню, и будет тебе счастье!

В этом Нина уже ни капельки не сомневалась.

О своём дне рождения она вспомнила, только когда в её кабинет с огромным букетом ввалился Вербицкий и от лица коллектива поздравил с юбилеем. Ошалевшая Нина сначала не поняла, о каком юбилее идёт речь, потом вспомнила и пролепетала, что сорок лет не принято отмечать, плохая примета. Вербицкий объявил, что в приметы не верит, и поинтересовался, чего бы Нине хотелось в подарок от коллектива, если она, конечно же, не мечтает получить скульптуру коня с крыльями или картину про мишек в сосновом лесу. Как оказалось, служба персонала компании по скульптурам и картинам в качестве подарков не имеет себе равных. Нина скромно попросила подарок деньгами, но в ответ ей был предъявлен кукиш руководителя. Тогда, вспомнив младшую даму, она прошептала заветное слово «холодильник», на что руководитель благосклонно кивнул. В результате на следующий же день огромный двухдверный, сверкающий никелем холодильник невероятно украсил пустую кухню новой квартиры.

После переезда Нина первым делом отправилась к матери и отдала ей комплект ключей от дачи, сказала, что по возможности в случае необходимости, если её попросят, очень-очень попросят, то так и быть, поможет перевезти на дачу и рассаду, и вещи для летнего проживания. Разумеется, тут же в ответ она получила порцию ободряющего материнского яда, но не почувствовав внутри себя никакого расстройства, поцеловала мать в обе щёки, сказала, что тоже её любит и убралась восвояси.

В «восвоясях» было хорошо, так хорошо, что и не с чем даже сравнить. Жизнь в новой квартире, несмотря на неудобства, Нине очень понравилась. Конечно, если раньше она экономила на всём, чтобы собрать денег на первый взнос, теперь она считала каждую копейку, чтобы регулярно рассчитываться по кредиту с Вербицким и как-то обустраивать свой быт. Быт, хоть и медленно, но обустраивался. Стиральная машина, подаренная дамами, прекрасно встроилась в специально отведенное место в ванной комнате. В гардеробную Нина купила временные стойки для одежды. На одной теперь красовалась верхняя одежда, на другой платья и костюмы. Остальное размещалось в коробках. Обувь стояла вдоль стен. После познавательной экскурсии в гардеробную младшей дамы Нина уже до мельчайших подробностей знала, какую систему хранения закажет и в какой фирме. У неё даже имелась картинка и расчёт стоимости. Имелась и вторая картинка с изображением кухни и таким же расчётом стоимости. Пока же Нина вместо обеденного стола использовала подоконник, вместо стула у неё имелась стопка пенопласта от упаковки холодильника и стиральной машины, стянутая скотчем, чтоб не рассыпалась. В холодильнике Нина хранила бесценную настойку пиона, творожки для завтрака, сыр, овощи и яблоки.

Всё, что не требовало предварительной термической обработки для поедания. Готовить нормальную пищу пока не представлялась возможным ввиду полного отсутствия плиты. Кухонной раковины тоже не было, поэтому посуду и овощи Нина мыла в ванной комнате. В спальне у неё красовался дорогущий ортопедический матрац. Младшая дама настояла, чтобы Нина купила самый дорогой. После дачной кровати Нине казалось, что спать на нём всё равно, что в раю. Разумеется, ни штор, ни светильников пока даже не было в плане.

Весна промелькнула незаметно. На майских праздниках Нина всё-таки помогла матери перебраться на дачу. Та всю дорогу бухтела о том, что Нина неосмотрительно влезла в сумасшедшие долги, когда в стране совершенно не стало стабильности. Нина удивилась, куда же стабильность подевалась, когда гарант и его команда на месте и по-прежнему весьма стабильно находятся у руля. Оказалось, что виной всему всё-таки НАТО, сжимающее кольцо и своими санкциями запретившее ввоз нормальных продуктов. Более того это НАТО додумалось до того, что завалило всю страну вредным пальмовым маслом. Нина поинтересовалась, не НАТО ли увеличило россиянам пенсионный возраст, на что мать в ответ позлорадствовала, что теперь сама Нина уж точно останется без пенсии. Нина с гордостью объявила, что на пенсию совершенно не рассчитывает.

Мать справедливо заметила:

– Вот доживёшь до климакса, узнаешь, каково без пенсии, когда всё отваливается!

– Мам, ну что у тебя отвалилось? – поинтересовалась Нина.

– Всё отвалилось! У всех по-разному, чтоб ты знала. У кого голова перестает работать, а у кого ноги не идут. У меня с ногами, слава Богу, всё в порядке, а вот голова чего-то того. Забывать стала. Бывает, приду на кухню и встану, думаю, чего я сюда шла. За каким бесом? Вернусь в комнату, через час вспомню, а могу и не вспомнить вовсе. Вот боюсь, как бы не выйти однажды из дома, да и забыть, где живу.

– Ты мне сразу звони, я тебе скажу.

– Это если я телефон дома не забуду.

– Думаю, в этом вопросе пенсия тебе вряд ли поможет.

– Лучше с пенсией, чем без неё. И учти, когда тебя за долги выселят, ко мне не приходи.

– Да уж лучше в картонную коробку под мостом пойти.

– Вот-вот! Там тебе в нынешнем виде самое место. Что-то я смотрю, позолота с тебя поистёрлась. Исхудала, сиськи не выпячиваешь, ногти, вон, без маникюра, духами от тебя не разит, как раньше. Натуру свою не исправишь. Повыппендривалась и хватит. Даже блондинка из тебя какая-то тусклая. Кому ты нужна, кроме своего зануды научного? Квартиру она купила. Тьфу!

Вот это было точно, как обухом по голове. За всеми своими экономиями Нина совершенно запустила собственную внешность. А с другой стороны, зачем ей теперь внешность? Вот обустроится, тогда и…. Она посмотрела на свои ногти и ужаснулась. Неужели разлюбила себя? Срочно, срочно, в салон и к косметологу! И плевать на экономию.

Начало лета ознаменовалось заказом вожделенной системы хранения в гардеробную. Кроме того Нина подколола губы и повадилась по выходным загорать на пляже в Солнечном. И губы, и загар блондинкам невероятно к лицу, поэтому начальник отдела аудиторских проверок, оставивший, было, свои поползновения, вновь принялся выписывать кренделя вокруг Нины. Это всё не имело никаких перспектив, но было приятно и поднимало самооценку. Следом за начальником аудита активизировались и некоторые клиенты, в результате чего вокруг Нины уже вился практически рой разнокалиберных самцов. Младшая дама объяснила этот удивительный феномен тем, что с наступлением лета многие приматы отправили жён с детьми по заграницам или дачам, а теперь кобелируют на свободе. Нина держала самцов на расстоянии, но и не отгоняла прочь. Пусть будут, с ними как-то веселее. Согласитесь, гораздо приятней, когда на вас смотрят с восхищением, чем смотрят насквозь как будто вы пустое место. Взгляд прекрасного принца и он сам всё никак не выветривались у Нины из головы.

Однажды июльским жарким вечером выходя с работы, она столкнулась с охранником бизнес-центра, тот с печальным потерянным лицом шёл куда-то, прижимая к животу картонную коробку. Когда Нина с разбега уткнулась в охранника, он поднял на неё глаза, в которых читалась вся мировая скорбь.

– Что случилось? – поинтересовалась Нина. Она не могла пройти мимо таких глаз, хоть они и располагались на лице, мягко говоря, не первой свежести.

– Да вот! – Охранник открыл коробку. Там сидело нечто, напоминающее маленького чёртика или чучундру. – Последний остался. Настоящее чучело, никто не хочет брать.

– Это кто? – поинтересовалась Нина, разглядывая чучелку.

– Котёнок, кто ж ещё!

– Это котёнок? Я думала, хомяк или крыс.

– Это котёнок! – настойчиво повторил охранник, в голосе звучала обида. – Трехцветный. Они приносят счастье. Вот, топить теперь придётся.

– Вы что? Как это топить?

– А что делать?! Никто ж не берет. Всех раздал, а этого никто не хочет. Я б себе взял, но у жены моей аллергия.

– Откуда у вас котята?

– Да кошка прибилась к нам тут в охрану ещё зимой, потом родила и сдохла. Придётся топить. – Охранник закрыл коробку и тяжело вздохнул.

– Дайте сюда.

– Возьмёте?

– А что мне остаётся делать? – Нина забрала у охранника коробку и пошла к машине.

– Спасибо вам. Будет вам счастье, попомните моё слово, – вслед ей сказал охранник.

Нина села в машину, поставила коробку на переднее сиденье рядом с собой и открыла крышку. Чучело беззвучно мявкнуло. Вернее, Нина подумала, что оно мявкнуло. А что ещё может делать котёнок, открывая рот? Хотя, вполне себе может и зевать. Но кто, скажите, будет зевать, когда его чуть не утопили и чудом спасли? В таком случае следует только благодарно мявкать. В зоомагазине она показала коробку продавщице и спросила, что с этим теперь делать. Та объяснила, как ухаживать за котятами, и в результате Нине пришлось изрядно потратиться. Лоток, наполнитель, нечто мягкое и круглое, похожее на гнездо, мисочки и питание для такой мелкой чучелки стоили вполне ощутимых денег.

Дома она разместила всё в уголке кухни, и пока Нина, сидя на пенопласте, уминала холодную пиццу, котёнок громко чавкал у миски. Как только он поел, как посоветовала продавщица, Нина поставила его в лоток с наполнителем, и, о чудо, котёнок пописал и аккуратно закопал сделанное. Затем он разместился в гнезде, полизал лапы и заснул. Нина сфотографировала его и отправила фото младшей даме.

– Это что? – спросила дама из Испании.

– Счастье, – ответила Нина.

– Что-то твоё счастье больше на чучело смахивает, – ответила дама.

– У каждого своё счастье. Моё, наверное, такое.

– И как ты это счастье назовёшь?

– Не знаю. Хотела Соня в честь тебя, но вдруг мальчик? Сейчас пока непонятно.

– Почему это мальчика нельзя назвать Соня?

– Ну, как же?

– Что как же? Соней запросто может быть и мальчик, если спит много. Вон, он явно спит на твоей фотке.

– Точно! Как я не догадалась. Тогда без вариантов Соня.

– Значит, счастье по имени Соня.

– Ага.

Через месяц стало ясно, что Соня девочка. Нина подозревала, что имя всё-таки сыграло определяющую роль, ведь всем известно, «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Однако в отличие от младшей дамы эта Соня всё-таки очень и очень смахивала на чучело или на маленького чёртика, и вид имела устрашающий. Всёму виной было расположение пятен у неё на морде и малюсеньки ушки, торчащие в точности, как рожки у чёртика. Кроме того Соня отличалась очень внимательным и совершенно свирепым взглядом. Взгляд был почти как у риэлтора Маши. Нина и сама иногда вздрагивала, когда Соня вдруг неслышно возникала где-нибудь на пороге гардеробной. Однако характер при этом у чертятки оказался незлобивый, к Нине она относилась, как к собственному детёнышу, периодически старалась её облизать и ходила за ней хвостом. Вечерами после ужина они обе устраивались на матраце в обнимку и смотрели какой-нибудь фильм в ноутбуке. Соня смотрела на экран с живым интересом, особенно если кино было про шпионов или про животных, от супер-героев она отворачивалась и засыпала. Исключение составляли фильмы про стражей галактики, так как там присутствовал геройский енот и дерево по имени Грут. Этим Соня сочувствовала и старалась помочь изо всех сил, перебирала лапами и попискивала. Тарахтела Соня громко, как настоящий трансформатор, однако мяукала, и правда, совершенно беззвучно, как зевала.

Систему хранения в гардеробную изготовили и установили только к концу лета. Дело затянулось из-за кучи иностранных деталей, которые застряли где-то на границе и никак не хотели растамаживаться. Наконец, таможня дала добро, и Нина дождалась мастеров. У тех, как ни странно, не хватало то одного инструмента, то другого, то крепеж оказывался не той системы. Но, так или иначе, система хранения всё же встала на место и распахнула свои объятия для одежды хозяйки. Нина всё развесила, расставила, разложила и теперь заходила в гардеробную и жмурилась от счастья. Следом ходила Соня. В гардеробной можно было прятаться, чтобы внезапно выскочить и напасть на чьи-нибудь пятки.

Настал черед для заказа кухни. Выяснилось, что с момента получения Ниной эскиза и расчёта стоимости, цены изменились и изменились они в большую сторону. Кто б мог подумать? Нина поняла, что если она не закажет кухню сейчас, то та опять подорожает и станет со временем и вовсе недостижима. Нина заказала всё за исключением духовки и посудомойки. Пока кухню изготовят, она, глядишь, и накопит на что-нибудь из этих полезных вещей.

В сентябре Нина несколько раз даже съездила к матери на дачу, помогла собрать урожай. А чего не съездить, когда по своей воле? За это она получила банки с домашними консервами. Мать даже всплакнула, сказав, что горбатится непонятно для кого. Нина не стала её разубеждать и уговаривать. Раз человеку нравится горбатиться, он привык, то чего лезть?

В октябре зарядили дожди, и Нина отчего-то затосковала, несмотря на тарахтящую под боком Соню.

«Пора к другу и советчику», – подумала она и записалась к психотерапевту.

Психотерапевт встретил её как родную, расцеловал в обе щёки, усадил, предложил кофе. Нина не отказалась. Кофеварка пока была ей не по карману, и она никогда теперь не упускала возможности выпить кофе, если вдруг кто предлагал.

– Загар у вас великолепный! – восхищённо заметил психолог. – Где-нибудь за границей отдыхали?

– Нет, что вы! У нас в Солнечном по субботам загорала. Заграница мне теперь не светит, я квартиру купила. Вся в долгах как в шелках.

– Минуточку! Так вы всё-таки ушли от мужа?

– Я ото всех ушла, как колобок. И с мужем развелась, и любовника генерального отправила туда, где ему самое место. С мамой у меня вооружённый нейтралитет.

– Замечательно! Я, конечно, всегда рад вас видеть, поймите меня правильно, но зачем вы тогда пришли?

– Тоскую. Вот вроде всё хорошо, но что-то не то. Одиноко мне как-то.

– С мужем было не так одиноко?

– С мужем я вся была в борьбе, тосковать некогда было. А сейчас, будете смеяться, хочу любви. Настоящей. Счастья хочу.

– Почему же я смеяться-то буду? Кто ж его не хочет, этого счастья?

– Вот. Советуйте теперь, как счастье найти.

– Для начала следует сформулировать, чего вы хотите от счастья. Вы же примерно уже представляете и про секс и про всё остальное. Так сказать, попробуйте своё счастье визуализировать.

– Ага! Я уже навизуализировала себе британского котика. Вот. – Нина протянула психологу смартфон с фото Сони, гипнотизирующей объектив. Морда у Сони, как обычно, не предвещала ничего хорошего, брови насуплены, уши воинственно торчат вверх.

– Ой! – Психолог вздрогнул. – Страсть какая. Вот тебе и «мимими».

– Ага! – согласилась Нина. – Просто обожаю. Только боюсь такого же мужчину себе навизуализировать.

– Но вы же правильно сказали, что обожаете, невзирая на внешность. Вот и мужчину полюбите.

– Ну, хорошо. Представлю я этого прекрасного принца в деталях… – Разумеется, при этих словах перед мысленным взглядом Нины пронеслась уже виденная картина с прекрасным принцем, обливающимся «Боржоми». – А где его взять-то?

– Как-нибудь возьмётся.

– Что значит как-нибудь. Надо же купить лотерейный билет, иначе так всю жизнь прождать можно.

– Ну, не знаю. Выставки посещайте, концертные залы, театр.

– Как же! Там одиноких принцев не бывает. Только со своими самоварами. Или сами одинокие самовары в ассортименте.

– Тогда надо расширять круг общения. В интернете попробовать поискать.

– Как это?

– Я точно не знаю, староват-с, а вот у дочки своей узнайте. Молодёжь теперь запросто через интернет знакомится. Интернет – это большой перекресток. Там наверняка есть то, что вам нужно.

– А вдруг маньяк или придурок?

– Не без этого. Как на любом перекрестке. Но если вы будете знать, чего хотите, то никакой маньяк и придурок вам не страшны.

Нина распрощалась с психологом и, несмотря на то, что он не взял с неё денег, ушла недовольная. Тоже мне советчик! У дочки узнайте, где принцев находят.

Она позвонила дочери, та как по заказу первым делом поинтересовалась:

– Ты там ещё замуж не вышла? А то папа вроде жениться собирается.

– Что-то быстро.

– Мужчины на дороге не валяются.

– Конечно! Особенно с квартирой и хорошей зарплатой. Только сдается мне, что зарплата эта у него под матрацами складируется, а не на женщин тратится. Так что невеста эта быстро обломается и сбежит.

– Под матрацами? Это как?

– Элементарно. Я в твоей кровати пару его заначек нашла. Думаю, поэтому у него никогда нет денег, всё на заначки уходят. Матрацный маньяк.

– Навестить что ли папеньку? А то я на второй курс с большим трудом денег наскребла.

– Имеешь полное право отца повидать да под собственной кроватью пошарить.

– Я пошутила, обойдусь.

– Я тоже пошутила. Скажи мне лучше, где в интернете люди знакомятся? Ну, чтоб личную жизнь устроить.

– Так в «тиндере».

– Это что?

– Это сайт такой, во всех странах есть.

– Спасибо, посмотрю.

– Ты не увлекайся. Там полно придурков.

– Я почему-то так и подумала. Но посмотреть-то можно?

– Конечно, можно. Удачи тебе.

Дочка нажала на отбой, а Нина, подумав о бывшем муже, аж зубами клацнула. Откуда ни возьмись, проснулась та самая кипящая злость, которая бурлила в ней во время романа с генеральным. Она набрала номер бывшего, и когда он взял трубку, высказала ему всё, что думает. Надо же! Ребенку денег на учёбу опять зажал. После её гневной тирады, к большому удивлению Нины, бывший муж покладисто пробурчал:

– Хорошо, завтра перечислю.

– Я проверю, – рявкнула Нина, нажала отбой и сразу повеселела.

Ни в какой такой «тиндер» Нина, разумеется, не пошла, а решила сначала посоветоваться с младшей дамой. Та направила Нину в Фэйсбук, объявив, что именно там собираются солидные уважаемые люди. Люди в Фэйсбуке оказались, и правда, солидные, даже слишком. За редким исключением там тусили товарищи в возрасте пятьдесят плюс, а то и все шестьдесят с гаком. Зато с ними было интересно общаться, так что всю осень Нина просидела, уткнувшись в Фэйсбук. Она обросла новыми друзьями из разных городов и даже стран. Соня злилась, когда Нина погружалась в сеть, и требовала просмотра киноновинок. Нина в ответ показывала кошке ролики из Ютуба. Так что Соня встретила свой переходный возраст политически подкованной. Нина, увлеченная сетью, не сразу заметила изменения в поведении любимой чёртушки. Но когда среди ночи Соня вдруг вскричала «Амор», Нина заподозрила, что дело нечисто.

Ветеринар сделал всё молниеносно, и когда Нина из клиники доехала до дома, Соня уже отошла от наркоза и заскакала по квартире конем. Однако голос у неё с тех пор прорезался, да ещё какой! Теперь Соня периодически развлекала Нину песнями джунглей. Часть нереализованной материнской энергии сублимировалась у кошки в занятие охотой. Она теперь постоянно охотилась за игрушками или воображаемым противником, а потом выскакивала на него из-за угла с криком «Банзай». Первым человеком, испытавшим всю прелесть Сониной дикой охоты, оказалась её тёзка, младшая дама, пришедшая навестить Нину после очередной заграницы. Когда Соня выскочила ей наперерез с воинственным криком, младшая дама взвизгнула и подпрыгнула на месте. Нине показалось, что после этого Соня удалилась злорадно посмеиваясь.

Прекрасные принцы в сети Фэйсбука, разумеется, имелись, но вились они там отнюдь не с целью знакомства с прекрасными принцессами, а чтобы самовыразиться и восхитить окружающих своими измышлениями. Так что Нина всё-таки сунулась в этот пресловутый «тиндер», но без особого успеха. Тамошние принцы ей ни капельки не понравились.

Наконец привезли кухню. В отличие от гардеробной собрали и установили быстро. Получилось очень красиво. Впечатление несколько портили дыры, зияющие на месте запланированных духовки и посудомойки. Зато имелась раковина, красивая варочная поверхность и шкафчики для посуды. Посуды, правда, тоже не было. Ни посуды, ни кастрюль, ни сковородок. Нина раздумывала, что ей больше необходимо: посудомойка в отсутствие посуды, кровать, когда она вполне уже приспособилась спать на матраце, или диван, чтобы сидеть на нём и любоваться новой кухней. На диван будет можно и обеих дам пригласить.

Кухню собрали в субботу, а в воскресенье Нина проснулась от дребезжащего звонка. Звонили в дверь. К Нине теперь редко кто приходил в гости, ведь гостей обычно следовало накормить чем-то и усадить куда-то. Незваными на Руси обычно приходят татары или полиция, а к их набегу Нина точно была не готова, поэтому слегка перепугалась. Кроме того гости обычно сначала звонят в домофон. Нина осторожно заглянула в дверной глазок. За дверью притаилась тётка с какими-то бумагами. Нина прикинула, что с тёткой она в случае чего справится, да и Соня, если что, поможет, и слегка приоткрыла дверь.

– Здрассьте, – сказала тётка, пытаясь заглянуть в квартиру, так как Нина перегораживала обзор.

– Здравствуйте, – вежливо ответила Нина.

– Вы кто? – поинтересовалась тётка. – Живёте здесь или снимаете?

– А что? – Вопрос показался Нине странным. Ведь если даже человек снимает квартиру, то он всё равно в ней живёт.

– Если снимаете, то надо знать, платят хозяева налоги или нет.

– Кому надо знать и зачем? – Нина вдруг вспомнила, что она бухгалтер и перестала бояться.

– Общественности надо всё знать. Для порядка. Во всём должен быть порядок, иначе беда.

При словах о порядке Нина моментально вспомнила бывшего мужа и почувствовала внутри себя нарастающую злобу. Захотелось стукнуть тётку и непременно по лбу.

– А вы кто? – на всякий случай поинтересовалась она, чтобы знать, кого ей так хочется стукнуть.

– Общественность.

– Чего хотите?

– Вот, подпишите. – Тётка сунула Нине бумаги.

– Что это?

– Заявление в прокуратуру.

Нина посмотрела на бумаги, как на ядовитую змею. От слова «прокуратура» ей сделалось нехорошо.

– Что за заявление?

– Чтоб убрали со двора гостевую парковку.

– Прокуратура занимается парковками?

– Прокуратура всем занимается.

– Я не буду подписывать. – Нина сунула бумаги обратно тётке.

– Почему?

– Меня всё устраивает. Гостям надо же где-то машины ставить.

– Лучше разбить клумбу.

– Во дворе уже есть клумба.

– Тогда детскую площадку.

– Я видела рядом с домом прекрасную детскую площадку.

– А мне не нравится, когда во дворе тарахтят машины. Это вы тут наверху, а я на втором этаже.

– Современные автомобили не тарахтят, они полностью бесшумны, а вот дети наоборот громко кричат.

– Вы правы, клумба лучше. Подпишите. – Тётка опять попыталась всучить Нине бумаги.

– Нет. – Нина решительно отодвинула руку тётки и попыталась закрыть дверь.

– Я ещё проверю, кто вы такая, – сообщила тётка.

– Проверяйте.

Нина, наконец, захлопнула дверь. Кто б мог подумать, что в таком приличном доме такая активная общественность.

В понедельник Нина как обычно отправилась на работу. В лифте, остановившемся на её этаже, она обнаружила импозантного седого господина с портфелем и всё ту же тётку с бумагами. В лифте пахло хорошим мужским парфюмом. Нина вежливо поздоровалась, господин поздоровался в ответ. Тётка не стала утруждаться.

– Вы точно не будете подписывать? – допытывалась тётка у господина.

– Нет!

– А вы, девушка? Не передумали?

– Не передумала.

– Ещё пожалеете. – Тётка выкатилась из лифта этажом ниже.

Когда двери лифта закрылись, господин тяжело вздохнул и сказал:

– Достали уже! Осеннее обострение у них.

– Это кто? – поинтересовалась Нина.

– Бездельницы. У нас их тут три штуки. Пока летом по дачам сидят, у нас тут всё спокойно, потом приезжают и начинается.

– Ну, всего три. Это не так уж и страшно.

– Было б не страшно, если б они не смущали остальных.

– Остальных бездельниц?

– Именно! Домохозяйки наши со скуки вешаются, а тут такое развлечение. Телевизора насмотрятся и кидаются в атаку. Вы уж меня извините, но процент дур среди женщин, оказывается, очень высок. Никогда бы не подумал, что их столько!

– Я вас извиняю, но подозреваю, что среди мужчин картина та же. Кстати, есть мнение, что некоторым мужчинам очень нравятся глупые женщины.

– С чего бы это?

– А они им просветительствуют. Согласитесь, приходите вы с руководящей работы домой и начинаете, вернее, продолжаете руководить. Умная жена над вами посмеется, а глупая станет задавать глупые вопросы. Тут вы и развернетесь во всей красе.

– Думаете? – Мужчина рассмеялся.

– Уверена!

– А вы сама замужем?

– Была. Не вынесла руководства.

– А одиночество с его крутым характером?

– Иногда лучше одной.

– Ну, не знаю. Человеку нужен человек, иначе можно стать такой вот…. – Господин на секунду задумался, подбирая слова. – Неприятной особой.

– Согласна. Надеюсь, что до того момента успею найти кого-нибудь подходящего.

– Ну, удачи! – Господин распрощался с Ниной и направился к выходу. Видимо у подъезда его ожидал служебный автомобиль. Вряд ли такой господин на общественном транспорте поедет.

Нина отправилась в паркинг. Паркинг с окончанием лета стал практически забит автомобилями. Автомобили в большинстве своём были дорогие и большие. Это весьма затрудняло выезд.

Первым, кого Нина увидела, войдя в паркинг, был принц. Тот самый. Нина не поверила своим глазам. Он усаживался в белый «Рэнжровер», стоящий аккурат напротив её кроссовера. Вот это номер! Нина, конечно, видела этот «Рэнжровер» и не раз. Но мало ли в городе таких «Рэнжроверов». Вон только в этом паркинге их несколько штук, а ещё чёрные. Нина, сама не понимая, что делает, спряталась за ближайшим автомобилем и дождалась, пока принц покинет паркинг. Как там про него сказала старшая дама? Голубок или голубец? И младшая тоже говорила, что думать про него, это напрасная трата энергии и ресурсов. Или она про ресурсы ничего такого не говорила? Ресурсы всплыли в голове сами собой, наверное, из-за мыслей о покупке дивана. А с другой стороны друг и советчик психолог говорил, что всегда надо делать то, что хочется. Или наоборот? Никогда не делать то, что не хочется? Нине, к примеру, сейчас очень даже хотелось бы познакомиться с этим принцем, а она почему-то спряталась за чужой автомобиль. Чисто Золушка в лесу. Ну, помните? Принц её ищет, а она как дура за деревом прячется. Тут правда принц Нину вовсе даже не искал ни капельки, и та Золушка в отличие от Нины хворост собирала в лохмотьях, а не выступала как Нина в белоснежном дорогущем пальто из альпаки.

Конечно, после такого весь рабочий день она провела как во сне. Чего-то там подписывала, согласовывала, но мысли её находились далеко-далеко от грядущих квартальных балансов вверенных её отделу предприятий. Нина Павловна Иванова мечтала о принце. В её мечтах не было ни красивого дома, ни красивого камина, ни красивого ковра, ни даже тумбочки набитой деньгами. В мечтах принц просто держал Нину за руку, и происходило это где-то в космосе, а вокруг струилось счастье. Да! И ещё тепло. В мечтах о принце присутствовало тепло. Если бы вдруг младшая дама заглянула Нине в голову, она потряслась бы какое количество энергии и душевных ресурсов Нина потратила на бесполезные мечтания о совершенно постороннем человеке, с которым она и пару слов-то не сказала. Вдруг он и правда голубой, или вообще глубоко и бесповоротно женат!

Разумеется, вечером при въезде в паркинг она опять увидела его. Странно, как за всё время проживания в одном с ним доме она не видела его ни разу, а тут, нате вам, уже второй раз за день. Или он тоже недавно квартиру тут купил? Или снимает? Принц стоял буквально оккупированный давешней тёткой. Своим мощным телом она перекрыла ему все пути к выходу с парковки и трясла перед его носом бумагами. Он слушал тётку явно вполуха, взгляд его был прикован к автомобилю Нины.

Нина припарковалась, вышла из машины, разумеется, вся в белом и, как ей показалось, грациозной походкой с гордо поднятой головой проследовала мимо. Даже краем глаза не взглянула.

– Девушка, извините, можно вас на минутку. – Услышала она за спиной его голос. Это явно предназначалось ей.

– Да. В чём дело? – Нина тормознула и развернулась.

На этот раз он не смотрел сквозь неё, а внимательно изучал. Даже слишком внимательно.

– Давно хотел у вас спросить, почему вы паркуетесь подобным образом?

– А что вас не устраивает?

– Вот посмотрите, все паркуют свои автомобили носом к выезду, и только вы утыкаетесь носом в стену.

– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом. – Нина усмехнулась.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего, это я так, цитирую. Видите ли, если уткнуть избушку, пардон, машину задом к стене, то тогда из багажника очень неудобно доставать продукты, портфель с документами или компьютер.

При этом разговоре Нины с принцем активистка-общественница замерла и слушала очень внимательно. Ещё бы! Не ровён час напишет в прокуратуру требование, чтобы все ставили свои автомобили определенным образом.

– Понял, – сообщил принц. – А тогда поясните, почему вы никогда не ставите машину ровно, всё время как-то сикось-накось.

– Что значит сикось-накось? – удивилась Нина.

– Вот посмотрите на эти линии. Они обозначают парковочные места. Вы понимаете?

– Понимаю, конечно. Что тут непонятного?

– Хорошо, что понимаете. Так вот у всех автомобили стоят строго параллельно этим линиям, а у вас наискосок.

«Зануда, – пронеслось в голове у Нины. – Боже, какое разочарование»!

Она неспешно подошла к своему парковочному месту и посмотрела на линии, ограничивающие её зону парковки.

– Действительно! – сказала она железным тоном завзятого бухгалтЭра. – Обратите внимание, – она указала на свою машину, – мой автомобиль ни одним колесом, ни одним своим сантиметром, ни одной железякой за эти линии не выступает. Мой автомобиль находится чётко в границах оплаченного мной при покупке парковочного места, он не создаёт неудобств другим автовладельцам, не препятствует пользованию парковкой, поэтому я буду ставить его хоть вертикально, хоть вверх тормашками. Имею право!

Нина развернулась на каблуках и последовала к выходу. Принц последовал за ней. Да какой он теперь принц?! Хмырь болотный. Зануда научная в точности как её бывший муж, разве что красавчик. Процессию замыкала активистка-общественница. У лифта все встали в напряжённом молчании. Со стороны подъезда подошёл утренний господин, вежливо со всеми поздоровался. Тут же подъехал лифт. Общественница выкатилась на втором этаже, остальные молча поехали дальше. Выходя на своём этаже, Нина не удержалась, обернулась и сказала:

– И вообще у вас машина девчонская!

Надо было видеть лицо этого бывшего принца. Ответить он ничего не успел, так как двери лифта закрылись прямо перед его носом.

Дома Нина первым делом позвонила младшей даме и нажаловалась на свои разбитые надежды. Младшая дама долго хохотала и пригласила Нину на тридцатилетний юбилей совместной жизни с оборванцем.

– Будет Эдик, – сообщила она многозначительно. – Специально из Женевы приедет.

– Кто такой Эдик?

– Младший брат моего оборванца. В разводе, рост метр восемьдесят пять, красавчик, да у них в роду все красавчики, правда, тоже относительный оборванец, как и положено, – доложила младшая дама. – Так что на тумбочку с деньгами, как бы тебе хотелось, рассчитывать не приходится. Зато он очень умный, ну очень. Впрочем, опять же, как у них в роду принято. Работает в Церне.

– В том самом?

– В том самом!

– Ты же меня поняла на самом деле? Ну, с этой тумбочкой?

– Конечно, поняла, тебе очень важно, чтоб мужик был не жадный.

– Правильно! А ещё, чтоб не зануда.

– Ага! Огласи, пожалуйста, весь список требований, а то опять тебя что-то не устроит.

– Значит так. Красавчик – это раз, умный – это два, щедрый – это три, весёлый с чувством юмора – это четыре. Можно в любом порядке!

– Принято. Так что у тебя неделя, чтобы приобрести подходящее вечернее платье.

– А я как раз диван хотела купить. – Нина тяжело вздохнула.

– Нина! Я тебя чему учу? Какой диван? Тебе этот диван, может, и не понадобится вовсе потом. В Швейцарию можно и без дивана поехать. А вот платье должно быть «Ого-го», отмечаем с помпой в резиденции К-9, кроме Эдика ещё много интересных мужчин будет, все как на подбор принцы нашего времени.

– Нефтяные магнаты?

– И эти тоже. Потом у нас с Сёмой медовый месяц, летим куда-то к чёрту на рога, остров Тайпей, если не путаю, вроде так называется. Где-то у Марианской впадины.

– С ума сойти.

– Ага!

– А мама с вами?

– Издеваешься? Думаешь, я с мамой буду очередной медовый месяц проводить?

– У тебя хорошая мама.

– Честно говоря, я подозреваю, что Сёма это место специально выбрал, чтоб мама с нами не потащилась. – Младшая дама захихикала.

Всю неделю Нина моталась по магазинам в поисках вечернего платья. Вечернее платье просто обязано быть длинным и чёрным, а как надеть длинное и чёрное платье с белым пальто средней длины? Это же фуууу. Поэтому Нина помчалась в меховое ателье, где ей перешивали и ремонтировали раненую бывшим мужем шубу. Там из остатков её белого меха, путём сложной комбинации его с остатками ещё какого-то голубого ей срочным порядком забацали небольшенький шарфик, типа палантин. Разумеется, после покупки платья, маленькой бесполезной сумочки к этому платью, туфель и пошива палантина о диване можно было уже смело забыть. И не только о диване. Впереди маячила строгая диета, практически лечебное голодание. Нина решила, что в её возрасте посещение подобного рода затратных мероприятий очень полезно для фигуры.

В субботу вечером Нина вызвала такси и во всём блеске отправилась на юбилей. Выйдя из лифта на первом этаже, она столкнулась с принцем. Тот следовал со стороны паркинга с пакетами явно из универсама. Увидев Нину, он аж присвистнул. Ещё бы!

– Пленных не брать! – произнес он ей вслед.

– Непременно учту ваши рекомендации, – ответила Нина, не оборачиваясь, но отметив, что с чувством юмора у него вроде бы всё в порядке.

Всю дорогу до Каменного острова к резиденции К-9 она думала, может ли у зануды быть чувство юмора. Вот у бывшего мужа никакого чувства юмора не было и в помине. А младшая дама и вовсе говорит, если у человека нет чувства юмора, то он дурак, потому что остроумие от острого ума, остальное тупоумие. Если вспомнить прекрасного оборванца, то младшая дама тысячу раз права. Может быть, принц всё-таки принц, а не зануда? Вдруг ей показалось? Наверное, надо будет дать ему шанс. Все люди ошибаются. А она, скорее всего, его просто не поняла, а он имел ввиду что-то совершенно другое, бла-бла, бла-бла, бла-бла. Потом она одёрнула себя и решила, что хватит уже оправдывать разных проходимцев. Он никакой не принц, а обыкновенный искуситель. В смысле тот, кто отвлекает человека с правильного пути. Принц ждёт её в резиденции К-9 и зовут его Эдик, а может и не Эдик. Так что в резиденцию Нина входила в решительном настроении именно что не брать пленных, а разить всех подряд наповал.

Разить, действительно, было кого. Такого количества нарядных и красивых людей в одном месте Нина не видела ни разу. Встретила её старшая дама, расцеловала и повела знакомить с остальными. Народу было много, и Нина никого не упомнила. Ей было некогда, она сверкала.

Эдика, конечно, она запомнила, он и правда был высок и красив, похож на оборванца, но Нине почему-то не понравился. Категорически. Чего-то в нём не хватало. Другие как бы принцы и нефтяные магнаты тоже оказались весьма интересными собеседниками, они балагурили и развлекали Нину, кто во что горазд, но Нина почему-то всех сравнивала с чёртовым занудой-проходимцем с парковки. Об этом она не преминула поделиться с младшей дамой, когда та улучила момент и утащила Нину в туалет. Помыть кости принцам, а заодно и покурить вдали от мамы.

– Вот отрава! – сказала младшая дама, затягиваясь. – Паршивец какой. И чего ты в нём нашла? Ведь даже и не переспали ни разу! Вдруг он как твой бывший муж? Зануда, жадина и, ну, как ты про него говорила? Что он с твоими сиськами вытворял, я забыла?

– Месил, как тесто.

– Вот! Нина! Ты сейчас прямо, или не сейчас, а на протяжении некоторого промежутка времени сама себе придумала этого принца. Срочно гони его из своей башки. Эдик ей не понравился! Надо же! Надо маме рассказать.

– Маме всё нужно рассказывать. Всегда. – Из кабинки вышла старшая дама. Она подошла к раковине, вымыла руки, вытерла их одноразовым полотенчиком, полюбовалась на себя в зеркале, потом повернулась к дочери и сказала: – Дай, затянуться хоть.

– Мама!

– Соня! – Старшая дама повелительно протянула руку в сторону курительного прибора, который младшая дама прятала за спиной. Та вынула из прибора свою сигарету, вставила туда новую и протянула прибор матери. Та со знанием дела затянулась и вернула прибор младшей даме.

– Эх, давненько я не брал в руки шашки, – сказала она, выпуская дым.

– А мне можно? – жалостно спросила Нина. – Я тоже хочу попробовать.

– Тебе нельзя! – строго сказала старшая дама, а младшая показала Нине кукиш. – Я тебе говорила, не слушай Соню за мужчин?

– Говорила, – согласилась Нина.

– Вот и не слушай. Никого не слушай. Твой мужчина, если он твой, от тебя никуда не денется, сам к рукам прибьётся.

– Как это он прибьётся? А главное откуда? – Младшая дама подбоченилась. – Разве что из «тиндера».

– А хоть бы и из «тиндера»!

– Мама, ты знаешь, что такое «тиндер»?

– Не знаю и знать не хочу. Мне уже без разницы, что тиндер, что шминдер. Любовь происходит только раз в жизни. Не бывает первой, второй или третьей любви. Любовь или есть, или её нет. Не нашёл человек свою любовь, значит, не повезло ему, так всю жизнь в одиночестве и проживёт, будь он хоть трижды замужем или женат. Но мне кажется, что шанс всегда даётся каждому. Нам с тобой повезло. Ниночке пока нет, но она идёт в верном направлении, раз интуитивно не соглашается на меньшее.

– По-твоему Эдик – это меньшее? – фыркнула младшая дама.

– Эдик хороший мальчик, зачем ты ему хочешь несчастья?

– Я хочу несчастья Эдику?

– Конечно! Помнишь, куда ведут благие намерения? Всё, хватит. Марш отсюда обе. Танцуйте, пейте, веселитесь пока молодые и ни о чём не думайте. И, Соня, завязывай с курением. В твоём возрасте курить опасно.

Нина решила прислушаться к совету старшей дамы и хотя бы как следует поесть, благо чёрной икры на празднике было ешь, не хочу. Домой она вернулась поздно ночью сытая, пьяная и веселая. То ли под воздействием алкоголя, то ли из любознательности она всё-таки на прощанье поцеловалась с Эдиком, но внутри неё ничего не ёкнуло. После этого она как воспитанный человек вежливо пожала Эдику руку, пожелала спокойной ночи и с чувством выполненного долга села в такси. Ну, не спать же с человеком в самом деле, чтобы окончательно понять, что он тебе не подходит?

Дома её встретила недовольная Соня, и пока Нина раздевалась, сидела на пороге гардеробной и сердито мявкала, выговаривала. Нина почистила лоток, который уже давно переставила в ванную комнату, налила Соне свежей воды, подсыпала корма и улеглась спать. Ночью ей снился Эдик, он душил Нину и требовал любви. Оказалось, что это Соня улеглась ей поперек лица. Пришлось вставать и изгонять кошку в гнездо. Со временем Соня научилась открывать все двери в квартире, и Нине пришлось вызывать Толика, чтобы установить в спальне маленький замочек. И если Нина забывала запереть дверь, то Соня обязательно пробиралась к ней под одеяло. И либо, как сейчас, укладывалась сверху Нины прямо на лицо, либо хватала её за пятки.

Всё воскресенье Нина промаялась с похмельной головной болью. Звонил Эдик, звал на свидание, но Нина в ответ только постанывала и причитала, что надо меньше пить. Благодаря похмелью, есть ей совершенно не хотелось. Зато в понедельник утром Нина ощутила такой зверский голод, что не выдержала и в обед сходила в кафе бизес-центра, где съела гамбургер. Даже не съела, а можно смело сказать, сожрала, разве что не чавкала. Невиданное расточительство в её положении. Вечером после работы она въехала на парковку следом за белым «Рэнжровером» и как обычно поставила свою машину напротив. Поставила естественно наискосок, как привыкла, и помахивая сумочкой направилась к выходу следом за несостоявшимся принцем. У выхода он распахнул дверь и пропустил её вперед.

«Хотя бы воспитанный», – подумала Нина.

Лифта ждали молча, Нина разглядывала пуговицы на его пальто. Пальто было манерное. На каждой пуговице имелись меленькие буковки, видимо название фирмы-производителя. Вошли в лифт, каждый нажал на свой этаж, лифт тронулся. Где-то в районе пятого или шестого этажа свет вдруг погас, лифт дёрнулся и застыл.

– Ой! – сказала Нина.

Несостоявшийся принц ничего не сказал, а чем-то там шуршал в темноте. Нина боялась пошевелиться, буквально оцепенела. Она с детства боялась темноты. А тут темнота такая, хоть глаз коли. Настоящая кромешная чернильная темнота. Тут засветился экран смартфона, и Нине стало легче. Принц подсветил телефоном кнопки лифта и нажал на кнопку с нарисованным колокольчиком. Никакой реакции не последовало. Он нажал ещё раз, потом ещё и ещё.

– Центральная слушает, – раздалось откуда-то сверху.

– Мы застряли! – пискнула Нина.

– Не вы одни, – сообщила Центральная.

– Выньте нас отсюда немедленно, – Нина включила грозного бухгалтера.

– Шас! – ответила Центральная. – Уже бегу.

– Что произошло? – спокойно поинтересовался бывший принц.

– А кто ж его знает! Нигде света нет. Сейчас до подстанции дозваниваемся.

– Безобразие! – возмутилась Нина. – У вас должен быть второй аварийный источник питания. Вы же лифт.

– Я не лифт, а Центральная. Независимые источники на военных объектах, чтоб вы знали.

– Ну, так высылайте бригаду спасателей, что ли, раз вы Центральная.

– Насмотрятся разных фильмов и бригаду требуют. А вылезти через вентиляционные окошки на крышу лифта и по тросу подняться к механизму не хотите? «Крепкие орешки», блин! – хмыкнула Центральная. – Ждите, починят, и поедете.

– Как это ждите? А если у нас клаустрофобия?

– У вас клаустрофобия? – озабоченно поинтересовался бывший принц и посветил экраном телефона в сторону Нины.

– У меня нет.

– У меня тоже нет.

– Вот и не паникуйте, сидите спокойно, – рявкнула Центральная. – Как будет ясность, сообщу.

Лифт погрузился в темноту и тишину.

– Я знаю! – Нина встрепенулась. – Посветите, пожалуйста, мне в сумку.

– У вас там гаечный ключ? – спросил бывший принц, но тем не менее, опять включил свой телефон и направил его на сумку Нины. Нина покопалась в сумке и нашла свой смартфон.

– Сейчас я позвоню своему начальнику, – сообщила она. – Он всё узнает и решит. Нас спасут, не сомневайтесь.

– Ну-ну, – бывший принц хмыкнул и выключил мобильник.

Нина нажала на вызов Вербицкого, но безрезультатно.

– Там обычно в телефонах нарисована такая антенна с делениями, обозначающими силу сигнала, и если её нет, то связи тоже нет, – поведал бывший принц, как будто разговаривал с умственно отсталой.

– Что ж вы сразу не сказали, что связи нет?

– Ну, вы бы мне всё равно не поверили, полезли бы проверять. Ни связи нет, ни Интернета. Это говорит о том, что поломка серьёзная, отключили же не только наш дом. Центральная ведь сказала, что не мы одни застряли.

– Центральная, Центральная! – Нина постучала по кнопке с колокольчиком.

– Ну, чего?

– Есть известия? Долго нам ещё тут торчать?

– Долго. Устраивайтесь поудобнее. Авария на подстанции, весь район без света.

– Но…

– Чинят!!!!

Нина тяжело вздохнула.

– Я вот всё хотел у вас спросить, но случай не подворачивался, почему это у меня машина девчонская?

– Так белая.

– Ага. А мальчуковая это значит чёрная?

– Да. Как у меня.

– Хорошо, что у меня пальто хотя бы мальчуковое. Грязи на нём не очень видно, а вот ваше, если что, так ведь и не отстираешь.

– Если что, что?

– Если присесть, к примеру, где-нибудь. У нас, конечно, благодаря Людмиле Борисовне лифт два раза на дню моют, но в таком белом…

– Людмила Борисовна это кто?

– Общественность наша. Недреманное око прокуратуры, вы её видели.

– Да, видела. Но я не подписала, – на всякий случай сообщила Нина.

– Ну, слава Богу.

– Интересно, почему в таком хорошем лифте зеркала есть, перила вот тоже есть, а скамеечек никаких нет?

– Вы что? Поставь тут сиденья, тут сразу Людмила Борисовна общественную приёмную устроит. Присаживайтесь, в ногах правды нет. – Он опять зашуршал и подсветил Нину уже снизу.

Нина поняла, что он уселся в углу лифта.

– А вдруг там наплёвано? – предположила Нина, напустив в голос как можно больше яду.

– Да хоть и наплёвано, у меня ж не белое пальто. А у вас, я заметил, и сапоги на шпильках.

– Ничего, я уж как-нибудь. – Нина ухватилась обеими руками за поручень у зеркала, стараясь перенести вес на руки.

– Конечно, я могу предложить вам некий компромиссный вариант, но вам вряд ли это подойдёт.

– Какой ещё вариант?

– Могу поделиться коленом.

Нина возмущённо фыркнула.

– Поделитесь лучше пальто!

– Ещё чего. Становится прохладно. Я серьёзно, садитесь ко мне на руки, мы будем согревать друг друга телами, как эскимосы. Раз электричества нет, вентиляция тоже отключена. Лифтовая шахта никак не обогревается, скоро нам тут будет весело, хоть и не зима.

– Вы всё врёте.

– Ничего он не врёт, – раздалось сверху.

– Центральная? Вы подслушиваете?

– Ничего я не подслушиваю. Вы там сами чего-то нажали, я вас теперь слышу всё время. Парень дело говорит. Чинить-то они чинят, но может и полдня пройти. Так что нечего жеманничать. Эй, мужчина, дамочка эта хоть симпатичная?

– Блондинка. Не в моём вкусе.

– Странно. Блондинки обычно всем нравятся, – удивилась Центральная.

– Всем нравятся, а мне нет. Не люблю блондинок, особенно воинственных.

– И не надо, – вставила Нина.

– Слышь, блондинка, значит, тебе повезло, смело на него садись, пока не передумал. И пальто не измажешь, и согреешься, и приставать не будет! – Центральная шкодливо захихикала.

– И то верно! – Нина подсветила лифт телефоном, подошла к бывшему принцу, прислонилась к стенке у его ног и аккуратно съехала по стене прямо ему на колени.

– Аааа! – взревел бывший принц. – Вы же меня задавите.

– Такая толстая? – поинтересовалась Центральная.

– Да нет вроде, ох, не толстая, но весит….

– А у вас колени костлявые.

– Не нравиться, слезайте.

– Я потерплю, пожалуй.

– А скажи, блондинка, парень-то хоть симпатичный?

– Кто?

– Ну, этот, в пальто чёрном с костлявыми коленями, на которого ты уселась.

– Ах, этот? Да тут темно, я не разглядела толком.

– Не разглядела, а сверху ляпнулась с удовольствием, – проворчал бывший принц.

– Не с удовольствием, а смело, раз я не в вашем вкусе.

– Конечно, не в моём, но пахнете хорошо. – Он ткнулся носом куда-то ей в шею.

У Нины моментально ёкнуло везде, где только это возможно, и током прошибло, и голова закружилась. Она не удержалась и вздрогнула. И он, как ей показалось, всё понял, и как-то уже по-свойски, по-хозяйски, крепко взял её за талию и пересадил поудобнее. Ну, теперь не хватает ещё влюбиться в человека, которому она не нравится. Что там старшая дама говорила про безответную любовь? Вроде бы ничего и не говорила. Нина замерла, потому что он дышал ей куда-то в ухо.

– Ну, чего притихли? Заснули там что ли? – подала голос Центральная.

– Нет, обустраиваемся пока, – сообщил он. – В этом углу у нас спальня будет. А там наискосок отхожее место.

– Но-но-но! Ещё чего удумали. Лифт – это средство передвижения, а не сортир.

– Ну, так передвигайте нас уже!

– Не могу.

– Тогда не удивляйтесь, если услышите нежное журчание.

– Вам приспичило? – Испугалась Нина.

– Нет пока. А вам?

– Тоже нет.

– Вот и славно. Хорошо, что с нами тут нет Людмилы Борисовны, – шепнул он ей в ухо, прикасаясь губами. От этого у Нины по телу побежали мурашки, и она опять замерла.

– Ну, раз никому не приспичило, будем знакомиться, – распорядилась Центральная. – Слышь, блондинка, признавайся, как тебя зовут.

– Нина меня зовут.

– Замечательное имя, – сказала Центральная.

– И чего в нём такого замечательного? – поинтересовался бывший принц. – Имя, как имя, ничего особенного.

Нина уже хотела было возмутиться, почему это он всё время её ругает. И цвет волос не в его вкусе, и имя ему не нравится, но Центральная его опередила:

– Чтоб ты понимал! Нина – классическое имя. Это ж не Кристина какая-нибудь, или Каролина, прости Господи.

– Ну, не знаю. Мне имя Кристина нравится, – возразил бывший принц.

– Вот будет у тебя дочка Кристина, будешь звать её Крыся, – проворчала Центральная.

Нина хихикнула.

– Типун вам на язык.

– Это тебе типун, тебя самого как звать-то?

– Игнат меня звать.

– Тоже неплохо. Приходится признать. Не Артур и на том спасибо.

– Ну, теперь и вам не мешало бы представиться. А то вы уже с нами и «на ты» перешли.

– Конечно, перешла. Я ж Центральная. Остальное вам знать не положено.

– Слушайте, Центральная, а вдруг вы на самом деле на своём дежурстве от скуки так развлекаетесь? Запрёте людей в лифте и начинаете издеваться? Вдруг электричество вовсе и не отключили?

– Это ребус. Да! Поди теперь, отгадай. – Центральная заливисто рассмеялась. – Так что по всему выходит, лучше меня не злить.

– Игнат! – Нина ткнула принца локтем. – Вы сами сказали, ни связи, ни Интернета. Значит, электричество всё-таки вырубили.

– Вполне может быть, что шахта лифта создаёт помехи для сигналов.

– Ой! Страшно.

– Сейчас ещё страшнее будет, – сказала Центральная и завыла.

– Помогите! – пискнула Нина.

– Надо кричать «Хелп», иностранцев быстрей спасут.

– Да ладно вам. Давайте дальше беседовать. Скажи, Нина, а Игнат этот, он тоже не в твоём вкусе? – поинтересовалась Центральная.

– Разумеется, – ответила Нина и прижалась к принцу. Бояться было так интересно.

– Маленький, страшненький и зубы кривые?

– У меня ноги колесом, как у кавалериста.

– Неправда. Всё у него нормально, но…. Не знаю. Он зануда, – призналась Нина. – Я зануд терпеть не могу.

– Я зануда?!

– Да! Кто недавно возмущался, что я машину неправильно ставлю? – Нина выпрямилась и отодвинулась от несостоявшегося принца. – Ещё и при Людмиле Борисовне.

– Ха! Центральная, вы только представьте. Человек никогда не может поставить машину ровно, а на простецкий вопрос «почему», отвечает, буду ставить, как хочу, хоть вверх ногами. И это при самой Людмиле Борисовне!

– Я и говорю, зануда.

– А чего ж тогда на него уселась? – В вопросе Центральной сквозило ехидство.

– Как чего? У меня пальто белое, шпильки. Стоять тяжело.

– Ага! Что-то меня терзают подозрения, что на зануду противного ты б ни за что не уселась, пожертвовала бы пальтишком.

Тут уже захихикал Игнат, а Нина вспомнила бывшего мужа. Следует признаться, Центральная права на сто процентов.

– А ты, Игнатка, чего там хихикаешь? Можно подумать, если б наша Нина и правда не в твоём вкусе была, ты б ей свои колени костлявые предложил.

– Центральная, а вы случайно психотерапевтом не подрабатываете? В свободное от дежурства время? – поинтересовалась Нина и опять замерла, так как принц Игнат придвинул её к себе и прижал уже основательно.

– Давно живу, без психотерапевтов всё понимаю. А теперь главный вопрос, интересующий всех женщин без исключения. Игнат, скажи честно, как на духу. Ты женат?

– Как на духу?

– Да!

– Женат.

Ну вот, чего и следовало ожидать. Женатик Нине никак не нужен, ни в каком виде, будь он хоть трижды принц. Женатик у неё уже был, слиняет в самый ответственный момент, как не было его. Опять же тумбочка. Тумбочка у женатика для жены и деток, а никак не для посторонних баб. Нина забарахталась в руках принца-женатика, пытаясь встать. Это было непросто. Дело сильно усложняли сапоги на шпильках.

– Куда! – Он ухватил её и посадил на место. – Я в процессе развода. Делим ребенка. У нас ребёнок совместно нажитый. Мальчик двенадцати лет.

– Очень опасный возраст, – заметила Центральная. – Особенно у мальчиков.

– Именно поэтому всё затянулось. Остался последний суд. Так что через месяц я буду официально свободный чувак. Вы собираетесь меня на себе женить?

– Я нет. Я очень конкретно замужем, так что тебе тут ловить нечего. Просто подумала, вдруг нашей Нине этакий свободный мужчина пригодится, раз ноги у него не колесом и зубы не кривые.

– Ещё чего! – фыркнула Нина. – Мне никто не нужен.

– Ты б помолчала, что ли, – рыкнула на неё Центральная, – а то не ровен час договоришься.

– Что вы имеете в виду?! – возмутилась Нина.

– А ты глянь вокруг, сколько девок несчастных. Маются, бедолаги, кто одна одинёшенька, кто замужем за мудаком каким, считай всё равно одна. А всё почему?

– Почему? – поинтересовался Игнат.

– Говорят много.

– Это как?

– Вначале было слово! Вот как. Сидит такая, вся из себя и провозглашает, мол, все так живут, счастья нет, любви не бывает, только в кино и книжках, или ещё, мол, ей никто не нужен, ей и одной хорошо. Врёт, зараза! Добро б окружающим врала, окружающим на неё наплевать и забыть, она ж себе дура врёт! А как скажешь, ведь так оно и будет исполнено! И слово, мальчики и девочки, оно не воробей.

– А мужчины чего говорят? У них, отчего неприятности?

– Да то же самое говорят, только на мужской манер. Все бабы дуры, думаешь, откуда взялось? Так чего потом удивляться, что женился на дуре, и она тебя своей дуростью до печенок достала.

Игнат тяжело вздохнул, и Нина поняла, что Центральная сейчас говорила что-то очень ему близкое.

– Так что, Ниночка, никогда не бойся говорить вслух, чего хочешь на самом деле. И себя не обманывай.

– Легко сказать.

– А ты попробуй. К примеру, замуж хочешь?

– Как вы узнали, что я не замужем?

– Никак. Предположила. А ты замужем?

– Была.

– Ну, отвечай, ещё раз замуж хочешь?

– Так как раньше, точно не хочу.

– А как хочешь?

Нина зажмурилась, хотя в лифте и без того было темным темно, в мыслях пролетели все её мечты о красивом муже, тумбочке с деньгами, красивом доме, камине, ковре, и сексе на этом ковре. Нет, не то. Она даже головой помотала.

– Хочу, чтоб хорошо было, весело, чтоб хотелось идти домой, нет, бежать.

– Вот. Будет, попомни моё слово. Пойду, узнаю, как там с ремонтом. – Центральная чем-то зашуршала, и лифт погрузился в тишину.

– А она совсем не страшная, – прошептал Игнат Нине в ухо.

– Да! – Нина хотела ему рассказать про своего друга и советчика психотерапевта, но тут он поцеловал её в шею. У Нины закружилась голова, она обернулась к нему и… И никто никогда не целовал её так. Стало жарко и трудно дышать. Тут вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал.

Игнат помог Нине встать, подпихнув её снизу. Затем сам вскочил на ноги. Встав, Нина поняла, что шутки насчёт туалета в углу были не лишены основания. Ещё немного и она бы точно описалась. Вот это была бы романтика. Да и сейчас ей уже стало совсем не до поцелуев. Лифт остановился на её этаже, она стремительно выскочила, Игнат, было, последовал за ней, но она отпихнула его назад в лифт и кинулась к своей квартире. Открыла дверь и, не снимая сапоги и пальто, под подозрительным взглядом Сони промчалась в туалет. Только на горшке к ней вернулась способность соображать. Вот, что он теперь про неё подумает? Решит, что дура. Точно! Ещё одна дура на его голову. Ясно же, что его бывшая именно дура. Конечно, он выглядел занудой, когда расспрашивал её, почему она ставит машину кое-как, наверное, пытался понять, не дура ли она. Ага! А если б она описалась у него на глазах? Тоже ничего хорошего. Надо непременно завтра ему всё объяснить. И как она только не догадалась узнать его номер телефона? Или хотя бы номер квартиры. Хотя, зачем ей номер квартиры? Явишься туда, а там жена. Всю ночь, несмотря на принятый «пион», Нина ворочалась на своём матрасе, прикидывая так и этак, как лучше объяснить принцу своё неподобающее поведение.

Наутро у белого «Рэнжровера» она увидела активистку-общественницу и тут же вспомнила, что та зовётся Людмилой Борисовной.

– Ну, теперь-то вы не будете возражать. – Она протянула Нине бумаги.

– Против чего? – Нина на всякий случай бумаги брать не стала.

– Вы что не в курсе? Вчера весь район без света сидел! У нас же плиты электрические. В лифте у нас женщина с ребенком застряла. Что хотят, то и делают. Думают, управы на них нет. В суде за всё ответят.

– Какая ещё женщина с ребенком? Что вы выдумываете?

– Ничего я не выдумываю. Женщина с ребенком из семнадцатой квартиры и пожилая женщина из двадцать пятой. А если сердечный приступ? Кто будет отвечать? Наша общественность коллективный иск подаёт в суд на лифт этот! Пусть ущерб компенсируют.

– А сколько раз отключали свет? – на всякий случай решила уточнить Нина.

– Девушка, вы с Луны свалились? Вам одного раза мало?

– А лифтов у нас в доме сколько?

Людмила Борисовна присвистнула, покрутила пальцем у виска и пошла в сторону выхода из паркинга.

– В лифте вчера никакой женщины с ребёнком не было, там застряла я и мужчина, из не знаю какой квартиры, вот его машина, – сказала Нина в мощную удаляющуюся спину общественницы. – И если вы обратитесь в суд, то мы оба пойдём в прокуратуру. У нас претензий к лифту нет!

Нина села в свой автомобиль и немного подождала, вдруг появится Игнат. Но он не появился. Пришлось уехать, не опаздывать же на работу. Вечером, когда она въехала в паркинг, его машина уже стояла на своём месте. Всю неделю она так и не смогла его подкараулить. Когда она уезжала, «Рэнжровер» ещё стоял на своем месте, когда приезжала, он уже стоял там. Нина растерялась и решила пожаловаться Центральной. Она нажала на кнопку с колокольчиком и услышала противный скрипучий голос:

– Дежурная слушает.

– А где Центральная? – спросила Нина.

– Что там у вас? Какие проблемы?

– Мне нужна Центральная, ну, та женщина, что дежурила, когда была авария с электричеством.

– Не положено.

Нина ещё несколько раз нажала на колокольчик, но никто ей не ответил.

Дома она хотела позвонить младшей даме, но вспомнила, что у той медовый месяц на Тайпее. Беспокоить старшую даму она не решилась, поэтому пожаловалась Соне. Соня понимающе тарахтела и слушала внимательно.

В субботу Нина поехала на дачу готовить дом к зиме. Думала, было, остаться ночевать, посидеть у открытой печки с бокалом вина, но не стала. Во-первых, никакого вина на даче не было и в помине, а во-вторых, её тянуло домой. Кроме того, Соня ещё ни разу не оставалась одна на ночь. Ведь наверняка обидится или забьётся куда-нибудь в гардеробную и будет бояться. Закончив все дела, Нина заехала в местный магазин купить чего-нибудь к ужину. Магазин оказался закрыт на ремонт. Ехать в универсам не хотелось, и Нина решила, что вполне может поголодать вечерок. И для фигуры полезно, и для кошелька не накладно. Диван-то так и не куплен.

Въехав в паркинг, она отметила, что «Рэнжровер» опять на месте. Когда она подошла к лифту, то увидела Игната. Он шёл от входа в подъезд с дорожной сумкой и ноутбуком.

– Игнат! Ну, наконец-то вы нашлись, – радостно сказала она. Лицо его выглядело настолько суровым и озабоченным, что на всякий случай она обратилась к нему на «вы».

– Добрый вечер, – произнес он несколько отстраненно. – Да я и не терялся, собственно говоря. Уезжал ненадолго по делам.

– А я вас потеряла.

– Напрасно. Куда я денусь? Я тут живу, – пробурчал он, не глядя на неё.

Нина определенно сникла. Как-то он ей не особо и рад.

Вошли в лифт. Каждый нажал кнопку своего этажа. Нина вспомнила все советы психотерапевта, младшей и старшей дам, Центральной и решила, что сделает максимум возможного, чтобы чудесные поцелуи в лифте не закончились ничем. Вот прямо сейчас она сделает именно то, что хочет. Это не так уж и страшно, практически, как надеть бежевый сарафан, тот самый, с оголенной спиной и кружевными дырочками на груди. И плевать, что он будет про неё думать, и тем более плевать, что про неё подумают люди. Что подумают люди – главный вопрос всю жизнь беспокоивший её мать и её бывшего мужа. Сейчас Нина представляла этих «людей» в виде толпы активистов-общественников, типа Людмилы Борисовны. Пусть себе думают, что хотят, тем более что наверняка они уже про неё ничего хорошего не думают.

– Мы вроде бы на «ты» перешли, или мне показалось? – робко спросила она. Надо же с чего-то начать. Не кидаться же к человеку на шею с поцелуями.

– Не показалось. Только мне показалось, когда свет включили, что ты кого-то другого на моем месте представляла. Не люблю навязываться.

– Ничего подобного! С чего ты взял?

– Видела бы ты своё лицо…

– Просто когда мы встали, я поняла, что очень-очень, просто катастрофически хочу в туалет! – выпалила Нина на одном дыхании, заглянув ему в глаза. Она подошла к нему близко, очень близко и посмотрела снизу вверх.

Он улыбнулся, как Нине показалось с облегчением, и обнял её всеми своими сумками.

– А почему сразу не сказала?

– Как ты себе это представляешь? Сказать совершенно незнакомому человеку, что писать очень хочется?

– Ну, сейчас же говоришь.

– Ага. – Нина уткнулась носом ему в шею. – Я всю неделю тебя в паркинге караулила. Вот, решила больше не стесняться. Это вредно.

Лифт остановился на её этаже.

– Пойдём? – спросила она. Нет, конечно, можно было бы стоять так вечность, но лифт, открыв двери, требовал решительных действий.

– Еще спрашиваешь! – Он вытолкал Нину из лифта. – Я с того случая вообще теперь боюсь в лифт заходить.

Когда Нина открыла дверь в квартиру, он замер на пороге.

– Давай, лучше ко мне. Тут недалеко.

– Почему?

– Потому что я боюсь твоего зверя, – ответил он, смотря на что-то за спиной Нины.

Нина обернулась. Соня выглядывала из гардеробной. Видимо она сидела, на комоде для обуви, поэтому морда её находилась на уровне лица человека среднего роста. Зверская морда кошечки, как обычно, не предвещала ничего хорошего.

– Это же Соня! Не бойся, – Нина потянула принца за руку. В этот момент Соня издала обычный охотничий клич. По сравнению с Сониной песней джунглей на взгляд Нины в этом крике не было ничего особо страшного. Вот если б Соня при этом ещё и выпрыгнула внезапно, то тогда, да, можно и вздрогнуть.

– Никогда не думал, что боюсь именно сонь. Этот зверь нацелился на моё горло. Скажи, сони питаются программистами?

– А ты программист?

– Не совсем, местами, у меня своя компания.

– Соня – это кошка! Она не ест программистов.

– Кошка? Кричит так страшно? И с рогами?

– Не выдумывай! Это у неё уши такие.

– Всё равно пошли ко мне, у меня лучше.

– Чем это?

– Во-первых, у меня нет сонь, во-вторых, у меня есть кровать. – Он кивнул в сторону приоткрытой двери спальни, где виднелся угол прекрасного ортопедического матраса. – Я очень надеюсь, что кровать нам понадобиться. А в-третьих, у меня есть стол со стульями. Вдруг ты захочешь съесть чего-нибудь.

– Вот это аргумент. – В этот момент Нина вспомнила, что решила не ужинать и ощутила просто зверский голод. – Я бы ещё и выпила чего-нибудь!

– Тогда, в-четвертых, у меня есть винный шкаф.

– Что же ты молчал?! Веди. Нет, стой! А там у тебя случайно нет этой, ну, жены?

– Ну, что ты! Мы давно разъехались. Она даже адреса моего не знает. Я эту квартиру снимаю, а жена с сыном в моей квартире остались.

– Ты отдал жене квартиру?

– Я оставил квартиру сыну, ну и жене, конечно.

– А мне муж ничего не оставил. Я эту квартиру сама купила, в ипотеку. Ну, не совсем в ипотеку, мне начальник мой денег в долг дал. Очень хороший человек.

– Помню. Ты ему звонить хотела, когда свет отключили. Я сразу подумал, он твой любовник и сам типа бэтмена.

– Никакой он не любовник.

– Ну, значит, только собирается. Просто так вот взял и дал тебе денег в долг. Так не бывает.

– Ничего не просто так, а под проценты. Под семь годовых.

– Это по-божески. Тогда просто бэтмен.

– Ну, да! Конечно, по-божески, но тоже весьма чувствительно. Поэтому и мебели толком нет. Хотела вот диван купить, да на банкет позвали, пришлось на платье тратиться.

– То самое? Ну, это. Убийственное наповал?

– Ага!

– Отличное платье, мне понравилось.

– Так что я местами зажиточная девушка. Ты ещё шубу мою не видел!

– Предвкушаю. А вот у меня ничего нет. Машина и та в кредит. Я – голодранец.

– Правильно говорить оборванец. Мне оборванцы очень нравятся.

– Тогда пойдем уже, раз такое дело.

Они вышли обратно на лестничную площадку.

– Предлагаю не рисковать, и пойти пешком.

– А далеко?

– Ну, над тобой всего один этаж. Последний.

Поднялись. Квартира Игната находилась в противоположной стороне от квартиры Нины, практически наискосок. Когда он открыл дверь и включил свет, у Нины буквально отвисла челюсть. Пол был покрыт полированными плитами, в которых отражался свет от многочисленных потолочных светильников, и они с Игнатом целовались буквально в окружении света. Потом пальто и обувь полетели в разные стороны, всё завертелось и закончилось где-то, действительно, на кровати. Хорошо закончилось, как и положено, когда вилка подходит к розетке и цепь замыкается. Повсюду вспыхивает свет, звучит прекрасная музыка, цветы цветут, птицы поют, а организм после недолгого отдыха требует еды и продолжения. Правда, организм Нины требовал еды и до того.

За едой организмы последовали в гостиную, где глазам Нины предстал красивый камин собственной персоной. Она хотела ущипнуть себя, чтобы проснуться. Ведь так не бывает.

– Мне б чего-нибудь надеть, – сказала она.

– В-пятых! – он поднял указательный палец кверху. – У меня тебе совершенно нечего надеть.

Он провёл этим пальцем по её плечу, и они опять покатились в спальню.

И опять цепь замкнулась, вспыхнул свет, и заиграла музыка.

– Если ты не придумаешь, что мне надеть, мы умрем с голоду.

Он покопался в шкафу и выдал ей футболку. Футболка оказалась несколько коротковата и обтягивала грудь Нины не хуже того самого бежевого сарафана. На ужин у Игната планировались пельмени. В этой футболке Нине всё же удалось съесть тарелочку, но убирая посуду в посудомойку, она даже не поняла, как снова очутилась всё там же в спальне.

Потом Игнат растопил камин, и они пили вино, глядя в огонь. Он рассказывал, как Людмила Борисовна во главе домовой общественности долго пыталась прищучить жителей последнего этажа за наличие каминов и требовала их снести. Мол, пожароопасно и всё такое. На самом деле, конечно понятно, что общественности попросту завидно. Ведь всегда завидно, когда у тебя чего-то нет, что есть у другого. Тут на последнем этаже всего три квартиры и все со свободной планировкой и с каминами. Однако Людмила Борисовна тут обломалась, так как камины имелись в проекте здания изначально и были согласованы со всеми мыслимыми и немыслимыми инстанциями. Камин в многоэтажном доме носит в основном декоративный характер, но по осени, когда злые силы ещё не включили в городе центральное отопление, бывает очень кстати развести огонь. Для этого, правда, приходится покупать на автозаправке вязанку дровишек для пикника. Когда атака общественности на камины была отбита, Людмила Борисовна стала докапываться, на каком основании Игнат проживает в таких замечательных условиях. Так что придётся оформлять аренду официально, чего хозяйка не очень хочет делать, потому как принят какой-то страшный закон, по которому при продаже квартиры, сдаваемой в аренду, придётся платить какой-то убийственный налог. Нина, разумеется, знала, какой налог, она же бухгалтер, но не стала встревать, уж очень интересно он рассказывал. А ещё Игнат говорил, что теперь понимает, почему жена соседа, того самого важного господина, которого Нина видела в лифте, жаловалась Людмиле Борисовне на то, что кто-то в доме держит диких животных. Эти дикие животные по ночам страшно воют. Так что Соню придётся от Людмилы Борисовны прятать. К концу рассказа Нина уже ненавидела Людмилу Борисовну и раздумывала, не замазать ли ей дверной замок каким-нибудь вечным клеем, чтобы общественность занялась, наконец, делом, а не терроризировала бы такой замечательный дом. Но Игнат уже рассказывал, что Людмила Борисовна навела его на мысль о приобретении собственного дома, где не будет никаких соседей, общественности и лифтов, которые отключаются, когда хотят. Тут правда он поправился, сказал, что в отличие от общественности к лифту, и особенно к Центральной он испытывает благодарность. А вот квартиру себе уж точно покупать не будет, сразу дом.

Нина не стала рассказывать об особенностях эксплуатации загородного отдельно стоящего здания, она смотрела на огонь в красивом камине, на красивого мужчину рядом и боялась, что это всё сейчас исчезнет. Уж больно всё по сказочному получается. Слишком хорошо, чтобы это было правдой. Ведь когда человеку очень уж хорошо, он начинает думать, что такого быть не может, и начинает докапываться в поисках скрытых проблем, капли дёгтя и так далее. Поэтому Нина и задала этот вопрос:

– А кто у тебя в Белоострове?

После всего, что сейчас происходило с ними, у неё из головы не выходило, как он мог тогда смотреть сквозь неё? Ведь её-то сразу к нему примагнитило, а его почему-то нет. Они же могли и вовсе больше никогда не встретиться и запросто потеряться навсегда. Или они и сейчас не нашлись, а просто переспали, а Нина всё сама себе придумала. Ну, это самое, что они будут теперь жить вместе долго и счастливо. Камином навеяло. И прямо сейчас некто из Белоострова, кто так ему важен, вдруг позвонит, и всё разлетится в прах.

Он вздрогнул.

– С чего ты взяла, что у меня есть кто-то в Белоострове?

– Я тебя видела. В Новый год.

– Ты ошиблась. – Он сел рядом с её креслом на пол и поцеловал ей коленку. – Я бы тебя запомнил. Как ты могла видеть меня в Белоострове на Новый год? Ведь мы с тобой знакомы всего дней десять.

– В этот Новый год тридцать первого декабря ты купил бутылку «Боржоми». Пластиковую. Облился и сказал…. – Нина процитировала то матерное слово, которое он тогда сказал.

– Ты знаешь такие слова?

– Мне сорок лет. – Нина встала, поставила бокал на стол и пошла в спальню искать свою одежду. Конечно, он может не говорить, если не хочет, но она-то испытывала желание честно рассказать ему всё. Как долго и как трудно она его искала. Про те самые железные сапоги, которые она сносила, про розовые кусты, которые пришлось посадить, про тонны крупы, которые она перебрала, то есть, про то, как она училась говорить «нет», и про то, как она, наконец, смогла полюбить себя, про то, как узнала, что же такое секс, и как это может быть здорово, и про то, что ей осталось всего-то ничего, а именно узнать, что такое любовь. Ей хотелось, чтобы у них не было никаких тайн друг от друга. И вот сейчас, в этот самый момент, когда, казалось бы, она нашла то, что искала, Нина поняла, что ей надо уйти. Для этого не понадобилось даже мысленно забираться на потолок и смотреть на ситуацию сверху. Просто она уже никогда не сможет делать то, что ей не хочется. А ей не хочется, быть с человеком, который от неё что-то скрывает. Вернее на всех остальных людей ей наплевать, пусть скрывают всё подряд. Остальные, пожалуйста, но только не он.

– Ты куда собралась? – Он пришёл за ней в спальню.

– Пойду, пожалуй.

– Как бы не так. – Он стянул с неё футболку. – Просто очень неприятно вспоминать. В Белоострове живёт моя уже скоро бывшая тёща. Тридцать первого декабря мне должны были выдать сына на новогодние каникулы. Не выдали. Я был бессилен, а бессилие выбивает меня из колеи. Это война, на которой я безоружен.

– На войне без мата никак. – Нина тяжело вздохнула, но тут всё опять закружилось и поплыло. Ей казалось, что у него тоже не менее шести рук, но эти руки находились именно там, где ей хотелось, и именно в тот момент, когда ей было это необходимо.

Потом всё же пришлось идти домой к одинокой Соне, но пошли вместе, и сладко спали на матрасе под торжественные песни джунглей за дверью. Утром опять крутили любовь, и надо было видеть лицо Игната, когда в затем поисках еды он обнаружил в огромном двухкамерном холодильнике Нины только настойку пиона уклоняющегося.

В понедельник утром по пути на работу Игнат решил проверить рассказ Нины про то, что Центральная скорее всего волшебная фея из параллельной реальности или вовсе из Хогвартса, потому что на кнопку с колокольчиком отзывается дежурная, а никакая не Центральная. Как только сели в лифт, он нажал на колокольчик и в ответ услышал знакомый голос:

– Центральная слушает.

– Здравствуйте, Центральная! – сказала Нина.

– Проверка связи, – сказал Игнат.

– Ну, что за люди, – возмутилась Центральная. – Вы в курсе, что у вас в лифте кнопка вызова диспетчерской постоянно зависает? Придется теперь бригаду на ваш адрес высылать. Безобразие.

– Простите нас, пожалуйста.

– Фигушки вам. Оборудование импортное, пока привезут. Придётся лифт до того момента закрыть и опечатать. И будете, как Кинг-конги по этажам лазить.

Нина представила себе это ужасное зрелище и заскулила:

– Мы больше не будем.

– То-то.

Лифт остановился, Нина с Игнатом попрощались с Центральной и выкатились в паркинг.

– Теперь ты понимаешь, что никаких фей не существует? – спросил Игнат.

Нина послушно кивнула головой. Даже если он вдруг решит ей просветительствовать, она будет ему внимать с открытым ртом. Это же он! Ему можно. Она даже машину теперь постарается ставить ровно и носом к выезду.

– На, вот. – Он протянул ей банковскую карточку. – Код – номер дома и этаж.

– Зачем? – удивилась Нина.

– Чтоб не голодала. Обязательно пообедай на работе. Я проверю.

– А ты? Как ты без карточки?

– Темнота. Она у меня в телефон забита. – Он поцеловал Нину так, что у неё потемнело в глазах, и пошёл в сторону своего ровно стоящего «Рэнжровера».

Нина смотрела ему вслед и думала, как же ей нравятся оборванцы, программисты и немножко зануды.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg