«Замуж за 30 дней»

Замуж за 30 дней (fb2) - Замуж за 30 дней 706K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лючия фон Беренготт

Лючия фон Беренготт Замуж за 30 дней

Глава 1

— Верусь, ты только посмотри, какой мужчина… — протянула моя восемнадцатилетняя сестра Кира, прекратив ковыряться вилкой в недрах огромной, запеченной устрицы.

Слегка опешив от такой распущенности, я подняла глаза. Да, действительно, мужчина…

В дорогом сером костюме — явно брендовом… В ожидании заказа вальяжно развалился в кресле за столиком у окна, покачивая в руке низкий, широкий стакан с каким-то коктейлем. Даже в сидячем положении видно, что высокий… крупный. Развитая мускулатура оттягивает лацканы пиджака в стороны. Не по-нашему загорелое лицо под короткими темными волосами, уложенными модным «каскадом»…

Наверняка, бизнесмен из одного из небоскребов, формирующих центр деловой Москвы.

Опомнившись, я сердито зашипела на сестру.

— Какой мужчина?! Тебе к университету надо готовиться, а не на мужчин пялиться.

Кира обижено шмыгнула носом.

— Я, между прочим, не собираюсь тут все пять лет в девках ходить. Даже и не думай.

У меня отвисла челюсть. Похоже, за то время, пока я обживалась в столице, эта малолетка окончательно отбилась от рук. Зря я уговорила маму отпустить ее ко мне. Совсем тут распустится.

— Только попробуй с кем-нибудь связаться! — я грозно сдвинула брови. — А тем более, со взрослым мужиком…

— Ой да ладно… — нахалка в голос рассмеялась. — Можно подумать, он тебе самой не понравился. Вон глазки-то как заблестели.

Я покраснела и, чтобы скрыть «заблестевшие» глазки, уткнулась носом в бокал с красным Каберне. Как следует отхлебнула — сразу чуть ли ни половину.

И тут же почувствовала ударивший в голову хмель. Застучало в висках, комната слегка поплыла, а в голову полезли всякие непристойные мысли.

Все-таки опьянела. А ведь говорила себе — не заказывай вина, не строй из себя невесть кого… Впечатлила, называется, сестренку столичным бытом. Похвастаться «взрослой» жизнью захотелось… Вот и сиди теперь, клюй носом в тарелку.

— Ерунда какая, — мотнув головой, я принялась обильно закусывать из нашей общей тарелки с морепродуктами. — Мне нравятся творческие личности. Вон Олег, что приходил к Тане на вечеринку в пятницу…

Господи, зачем я вообще разговариваю с этой малолеткой о мужчинах… Совсем развезло дуру.

Кира фыркнула.

— Патлатенький такой? В клетчатой рубашечке? Тоже мне, мачо мэн. Он небось еще и стишки кропает, да? И не работает…

— Он студент! — попыталась я заступиться за репутацию хорошего и в общем-то симпатичного молодого человека. Мне понравилось, как вежливо и с интересом он расспрашивал о моих успехах на поприще менеджера по рекламе в крупной риэлторской фирме — куда я устроилась сразу же после последнего курса, даже не успев отгулять диплом.

— Дай-как я угадаю, — Кира наигранно нахмурила лоб, будто и в самом деле пыталась угадать. — Изучает фотографию и графический дизайн… Я права?

Я сердито ткнула вилкой в пузатого кальмара, но тот ускользнул от меня и улетел куда-то под стол. Вредина была не просто права. Все было гораздо хуже.

— Искусствоведение и история, — вздохнула я, откинувшись на спинку стула.

— Мать моя женщина… — протянула Кира, качая головой. — Прости, но я буду отгонять его от тебя поганой метлой. Тебе нужен вот этот.

И она ткнула в сторону бизнесмена вилкой.

— Глупости… — пробормотала я и зачем-то отхлебнула еще вина.

Черт, если я еще немного покраснею, я стану фиолетовой.

— Хотя, знаешь, что… — Кира подняла мой бокал, зачем-то понюхала его и вдруг сощурилась, внимательно оглядывая меня. — Он, похоже, не твоего полета птица.

Я уставилась на нее.

— Чего?!

Сестра кивнула, будто утвердившись в какой-то своей мысли, и продолжила.

— Не про твою честь пряник, говорю. Не твоей лиги мужчина. Чтоб такой важный дядечка обратил внимание на какую-то «понаехавшую» из Задрипецка? Да у него небось, тааакие были… Тебе не чета, точно.

От возмущения у меня даже нос зачесался.

— Да я… да как ты… — я повысила голос.

— Тихо-тихо… — зауспокаивала меня Кира, видимо, не ожидая такой резкой реакции от моего оскорбленного эго.

Ощутив мимолетное желание дать ей подзатыльник, я выдохнула и постаралась успокоиться. Не моей лиги, говоришь?

— Спорим, что за пять минут сделаю так, что он подойдет знакомиться.

Одним махом я допила вино и нетвердо поставила бокал на скатерть.

И отогнала от себя подлую мыслишку, что пример для подражания из меня явно никакой.

Широко улыбнувшись, будто только этого и ждала, Кира кивнула. А ведь она меня развела, поняла я вдруг… Хитрая, маленькая дрянь…

— Принято. Если сам подойдет к тебе, обещаю целый год ни с кем не встречаться.

Признаться, я была удивлена. До такой степени уверена в собственной правоте? Что ж, поиграем с этой ее уверенностью.

— Пять лет. Чтобы пять лет, пока универ не закончишь, никаких гулянок.

Кирины глаза слегка округлились.

— Ни фига себе. Может еще пояс целомудрия на меня наденешь?

— Что, сдрейфила? — я усмехнулась. — Ты же считаешь, я этому красавцу в подметки не гожусь…

— Если хочешь запереть меня на такой срок, повышай ставку, родная, — приблизившись, Кира оказалась со мной почти нос к носу.

— Хорошо, — нетвердо сказала я и икнула. — Засядешь за учебники на пять лет, если… он в меня втюхается и…

— Сделает предложение! — быстро закончила за меня моя ненормальная сестра.

Я ошалела уставилась на нее.

— Ты совсем с ума сбрендила.

— Причем в течение месяца!

Я покрутила пальцем у виска.

— Ну, кам он, солнце, — заныла она, как делала всегда, когда хотела получить свое. — Ты ж ничего не теряешь. Если просто подойдет знакомиться, я и так согласна год корпеть над книжками. А если позовет замуж, забуду про мужской пол на целых пять лет. Нууу… Верусь, давай…

Я тупо уставилась перед собой.

Пять лет. Целых пять лет не волноваться за эту малолетнюю шалаву, которая уже сейчас поедает взглядами взрослых мужиков… не вытаскивать ее из ночных клубов… не сходить с ума, надеясь что ее не прикопали где-нибудь в пролеске, после группового изнасилования…

Пять, мать его, лет.

А хоть бы и год. Я твердо кивнула.

— По рукам.

Прихватив сумочки, мы проследовали в дамскую комнату, где Киру планировалось оставить, чтобы она тихо, из-за портьеры, наблюдала за исходом нашего спора.

В туалете я вытащила походный запас косметики.

Нет, превращать себя в эталон соблазнения не стала — просто немного освежила макияж. В принципе, хотелось не столько подкраситься, сколько удостовериться, что все у меня в порядке с внешним видом. Что ничего никуда не делось, и «лигу» я за один вечер поменять ну просто никак не могла.

Под Кирочкину скептическую ухмылку я припудрила своей изящно вздернутый носик истинной сибирячки. Поправила густые, светлые волосы, завитые «пляжной волной». На офисной работе к блондинкам отношение снисходительное, зато в амурных делах нам, безусловно, легче.

Опустила взгляд ниже. Грудь не очень большая, зато высокая. Хотя, какая она может быть в двадцать три?..

Изогнувшись, оглядела себя со спины. Тоже есть на что посмотреть. Тонкая талия, подчеркнутая глубоким вырезом платья, в меру крутые бедра, длинные, стройные ноги — как в народе говорят, «от ушей».

Подойдет, голубчик, никуда не денется.

— Готовьтесь грызть гранит науки, девушка.

Кира еще больше скривила губы.

— Ну-ну. Его, может, вообще уже кто-нибудь утащил. Кто-нибудь пошустрее тебя.

Не удостоив ее ответом, я развернулась и зацокала каблучками к выходу.

По правде говоря, мне и в самом деле стало немного страшно, что кто-нибудь уже мог его «утащить». Потому что в душе я этого достойного самца уже отметила, заклеймила и поставила ему на лоб печать — «Собственность Веры Лебедевой! Руками не трогать!».

Но Кирочке об этом знать было необязательно, правда ведь?

Оставшись в предбаннике туалета, сестра слилась с темно-зелеными обоями. И замерла в ожидании, наблюдая за мной из-за тяжелой, наполовину задернутой портьеры.

Глава 2

Вернувшись за столик, я первым делом кинула взгляд в сторону окна. Вздохнула с облегчением — сидит. Причем, судя по сервировке, уже успел отобедать и пьет кофе, лениво водя пальцем по экрану смартфона.

Оно и хорошо. Сытый мужчина — довольный мужчина. А еще потерявший бдительность и легко попадающий в правильно расставленные сети.

Я тоже подозвала официанта, попросила забрать у меня блюдо с едой и принести кофе и кусочек чизкейка. И счет.

И давай вспоминать искусство обольщения, которое со времен студенчества успела основательно подзабыть. Черт, как же это делается-то а? Ведь не кинешь же в него запиской, как в какого-нибудь сокурсника…

И вдруг, как живые встали перед глазами наставления из журнала «Космополитен», который я листала в прошлом месяце в приемной у дантиста.

«Смотрите на мужчину. Неотрывно, пронзительно… представляя себе, как обнимаете его, ласкаете… Пока он не почувствует на себе ваш исполненный томления, раздевающий взгляд…»

Я даже удивилась — надо же, вроде неосознанно, а запомнила… Хотя сидела тогда и плевалась — на кого эта хрень рассчитана? Значит, мозг одно говорил, а тело-то знало, чего хотело…

Ну что ж, попробуем — альтернативы все равно особо нет…

Подперев голову тыльной стороной ладони, я уселась поудобнее и принялась жечь незнакомца «исполненным томления» взглядом. Скользнула по сильной, загорелой шее над воротничком рубашки, вообразила, как слегка прикусываю мочку уха… закопала руку в коротких, ершистых волосах… сжала пальцы.

Мысленно села к нему на колени. И сама чуть не застонала, представляя, как прижимаюсь к широкой, рельефной груди… как впиваюсь поцелуем в красивые, полные губы…

Дернувшись, мужчина поднял от телефона голову. Непонимающе огляделся, поставил чашку на стол и посмотрел в окно.

Ух ты! — восхитилась я — работает система-то!

А он тем временем заоглядывался, завертел головой, не скрывая выражения высокомерного недоумения на лице. Мол, кто посмел?..

И, наконец, встретился со мной взглядом. Холодным, пронизывающим взглядом человека, который не привык, чтобы ему указывали на кого смотреть, и смотреть ли вообще. Не привык подчиняться и играть по чьим-то правилам. А тем более плясать под дудку разодетой в дешевые шмотки, настырной пигалицы. Жалкой провинциалки, заявившейся в его ресторан не столько приобщиться, сколько повыпендриваться.

Только сейчас я заметила, что он отнюдь не мальчик — лет тридцати пяти, если не больше… Умудренный жизнью, наверняка циничный. Альфа-самец. Акула бизнеса.

Торжествующая усмешка застряла у меня в горле, так и не коснувшись губ. Я замерла, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться. Сердце пропустило несколько ударов и вновь забилось — бешено, горячо, наверстывая упущенный ритм…

Не тушеваться, не тушеваться… Ради Кирочки… Целый год обещала мышкой сидеть… Боже мой, какой красавец… Точно не из моей лиги…

Мысли носились в голове нестройным хороводом, как пресловутые молекулы Брауна, не желающие выстраиваться в хоть сколько-нибудь рациональный план действий.

— Прошу, — на скатерть передо мной лег счет на маленьком черном подносе. Плавно обогнув столик, официант поставил с другой стороны маленькую чашечку с кофе и блюдце с аккуратно отрезанным треугольником шоколадного чизкейка.

Будто пригвожденная к стулу пристальным, тяжелым взглядом, я не сразу смогла отреагировать, а когда частично стряхнула с себя оцепенение, поняла, что оставила сумочку у Киры в руках, и мне не чем расплатиться.

Бежать отсюда… Никаких шашней с этим василиском… Какое замуж… Проглотит и не подавится… Юркнуть в коридор за сумочкой, расплатиться и бежать. Лучше Киру под замок посадить, чем связываться с таким…

— Куда это вы дамочка? — подозрительно сощурившись официант заслонил мне проход.

— Я забыла сумку… с кошельком… в туалете, — пролепетала я, указывая рукой в сторону портьеры, закрывающей коридор, ведущий в уборные.

— Ага, как же… — Официант угрожающе расставил руки. — А подружку вашу вы тоже в туалете забыли? Знаем мы таких. Сначала одна сбежала, потом другая…

— Да никуда она не убежала, вон стоит…

— Девушка, сядьте на место! Сейчас охрану позову.

— Hey buddy, — неожиданно позвали парня — густым, тягучим голосом, от которого кровь стрельнула по венам, словно игристое шампанское. На чистом английском. И на нем же продолжили. — Оставь, друг мой, девушку в покое. И запиши на мой счет все, что она назаказывала. Включая чаевые.

* * *

Ой-е… Ноги мои подкосились, и я с размаху упала обратно на стул. Официант, коротко кивнув, «оставил меня в покое» и унесся на кухню.

А прямо напротив — там, где еще недавно сидела моя Кирочка — закинув ногу на ногу, вальяжно развалился он. Мужчина, образ которого занимал все мои мысли последние сорок минут. И, будто в насмешку над моей ребячьей самоуверенностью, ко всем своим «недосягаемостям» этот мужчина еще и… оттуда оказался.

Нет, не скажу, что в своей жизни я мало иностранцев встречала. Встречала, конечно — и на отдыхе, вон хоть в Болгарии в прошлом году, да и в наших пенатах нередко.

Фирма, где я работала, к примеру, частенько их обслуживала. Недавно даже контракт подписали на представительство с «Интервуд» — компанией, специализирующейся на организации бутиковых торговых центров по всему миру. Будем теперь выискивать для них заброшенные и недооцененные участки в хороших районах — под застройку…

Английский у меня вроде как тоже как получше пресловутых «ту ти ту ту ту».

Но, одно дело — парой слов с обслуживанием гостиницы или зарубежными коллегами перекинуться, а другое… вот это вот все.

— Как тебя зовут? — осведомился спасший мою репутацию незнакомец. Естественно, по-английски, с явным американским произношением.

Черт, как же меня зовут…

Голова совсем не варила, все мысли по углам разбежались.

Вспомнив, я на секунду замешкалась, раздумывая не соврать ли, не решилась и ответила, стараясь не дрожать голосом.

— В-вера…

Не очень-то и получилось.

Лицо мужчины не выдало ровным счетом ничего, только уголок губ слегка дрогнул.

— Что ж… Приятно познакомиться, Вера.

Так. Вроде бы теперь предполагается, что я тоже спрошу, как его зовут… Вспоминая каждое слово в отдельности, я выдала нужный вопрос.

Он слегка поднял бровь.

— Если тебе так интересно, меня зовут Пол. Фамилию, уж извини, я придержу при себе, — и он почему-то усмехнулся.

Пол. В десятый за сегодня раз я покраснела, поняв, что проговариваю это имя вслух, будто пробуя его на вкус. Хотя, имя действительно красивое. Как Пол Верховен. Или Маккарти.

На самом деле я уже почти не удивлялась, что впала в состояние, близкое к трансу. А в каком еще состоянии пребывать рядом с мужчиной, который выглядит и говорит так, словно он и есть тот самый пресловутый «ходячий секс»?

Скрипнув по полу стулом, Пол вдруг придвинулся ближе, заслоняя собой зал ресторана, и накрыл мою руку своей. Я опешила, но ничего не сказала. Может, у них так принято? Вместо рукопожатия?

— Ты очень красивая девушка, Вера… — пробормотал он, склонившись ко мне. Даже в сидячем положении он был выше меня на целую голову. Может потому и говорил мне в висок, хотя слова явно предназначались для того, чтобы сладкой патокой литься мне в ухо.

— Спасибо… — ответила я хриплым шепотом.

Понимая, что будет крайне невежливо упасть при первом же знакомстве в обморок, я вцепилась в край стола. Чуть отклонила голову назад, подставила ухо, чтобы уж в следующий раз точно попал своими комплиментами, куда следует…

— И уверен, что нас с тобой ждет крайне интересное и приятное знакомство… — отправляя полк мурашек прямо мне в позвоночник, Пол водил по моей руке указательным пальцем — от запястья к локтю и обратно…

Карточку… возьми у него карточку… или телефон попроси… и беги отсюда, Вера… беги, роняя тапки…

Единственная резонная за сегодня мысль билась о мое замутненное сознание, как рыба об лед. И сдохла, будто молотом тюкнутая, когда горячая мужская ладонь вдруг переместилась с моего запястья вниз — под длинную, белую скатерть. Прямо на мое разгоряченное колено.

Ресторан пропал.

Весь белый свет пропал, во главе со всеми моральными устоями, социальными нормами, и целомудрием, хранимым со времен одногруппника Ромы Горбухина…

Пусть увозит меня отсюда.

И плевать, что мы с разных полушарий… а по ментальности все равно, что с разных планет. Плевать, что говорим на разных языках, и на то, что у нас, с вероятностью до ста процентов, ничего не получится.

Плевать, если он женат.

Даже на мой спор с Кирой и то плевать — я уже не делала это на спор.

Я просто хотела его — до одури, до сведенных челюстей и прикушенной в кровь губы. До уходящих под веки зрачков, до стиснутого в груди, еле сдерживаемого стона.

Рука его медленно поползла по гладкой поверхности колготок наверх — все выше и выше… Стиснула ляжку…

А прямо в ухо полились слова…

— Только знаешь что, Вера… К моему величайшему сожалению… презервативов у меня с собой нет. И налички я тоже много в карманах не ношу. Так что, видимо, придется нам ко мне поехать. Но это недалеко — гостиница «Новотель» в Москва-Сити…

Глава 3

Каким-то седьмым чувством я сразу поняла, что не ослышалась. Он действительно это сказал. Действительно решил, что я проститутка, и предлагает прокатиться к нему в апартаменты, где у него приготовлены для меня подарки — презерватив и наличка.

Возбуждение как рукой сняло.

Машинально убрав его руку со своего бедра, я попыталась собраться с мыслями.

Да уж… Неплохое начало для отношений, которые должны, по идее, закончиться предложением руки и сердца.

«Папочка, а как ты познакомился с мамой?»

«Видишь ли, сынок, мама вырядилась, как проститутка, и приставала ко мне… А я презервативы дома забыл… Вот, собственно, так ты на свет и появился.»

На мгновение зажмурившись, чтобы выкинуть из головы идиотскую картину из еще более идиотского будущего, я уже открыла было рот, чтобы высказать этому нахалу все, что я о нем думаю…

И поняла, что не сделаю этого.

Потому что с пьедестала своей незыблемой правоты, а точнее со своего укрытия за портьерой коридора, ведущего в дамскую комнату, за мной все еще наблюдала моя несносная сестра Кира.

Достаточно было лишь на секунду представить себе ее насмешливую физиономию, когда я буду признаваться в том, что красавчик, которого я так дерзко обещала развести на обручальное кольцо, принял меня за шлюху… услышать в голове, как она ухахатывается, падая со стула… рассказывает всему нашему двору…

И я решила, что не важно, проиграла я или выиграла, но так сильно сесть в лужу я не готова. Потому что это будет последним гвоздем в гроб моего и так пошатнувшегося сестринского авторитета.

Так что вместо возмущенного «да как вы смеете!» я вымучила из себя улыбку и кивнула.

— С удовольствием… поеду. Но позже. У меня сейчас… как же это сказать-то… перерыв. Обеденный. Ланч у меня. Понимаешь? Ланч. Так что оставь телефон, а я тебе вечерком позвоню.

Пол нахмурился.

— Ты смотрела на меня не так, как если бы была на перерыве.

Вот ведь позорище… От стыда меня бросило в пот и даже стало немного подташнивать. Чтоб им провалиться, этим журналам гламурным… Советчики хреновы. Жалобу в редакцию напишу, честное слово.

Однако, назревал скандал. Пол хмурился все сильнее, даже немного прищурил глаза. Было заметно, что он считает мое поведение лохотроном — как если бы я раскрутила его на обед в дорогом ресторане, а потом продинамила.

Я скосила глаза — из-за полутьмы за портьерой за нами все еще наблюдала Кира.

Вздохнула. Что ж… придется подыграть, чтобы как-то увести его отсюда, а не то все тайное станет явным, и я еще долго не отмоюсь от такого позора. Выйду с ним из ресторана, а по дороге сбегу.

* * *

Передернувшись от омерзения, я плавно вошла в роль.

— Ну что ж, если ты так настаиваешь, не будем тратить время, — улыбка профессиональной жрицы любви тронула мои губы.

Придвинувшись, я сама накрыла его руку своей и снова передернулась — от неожиданно острого ощущения эйфории, накрывшего меня с ног до головы, от одного только этого прикосновения.

А мне, похоже, не сложно будет доиграть эту роль до конца — если придется. Его хотелось трогать. Много и везде.

Ощутимо расслабившись, Пол откинулся на спинку стула и указал на мой недопитый кофе и нетронутый чизкейк.

— Не желаешь сладкого?

Это прозвучало так, что я невольно сглотнула слюну. Желаю. Ох как желаю.

Но не в этом амплуа.

Однако и здесь оставаться было нельзя. Проглотив маленький кусочек пирога и отхлебнув кофе, я отложила салфетку… Мой «покупатель» тут же поднялся, отодвинул от меня стул.

Ничего себе! Если он так галантничает с проституткой, могу себе представить, какой он с обычными женщинами…

А может, это он только с тобой такой — закралась в голову подлая, но такая заманчивая мыслишка. Несмотря на то, что считает, что «снял» тебя. Может, у вас с ним, как в Pretty Woman роман будет… Проститутка и миллиардер. Тем более, что ты даже не проститутка…

Замечтавшись, я чуть было не забыла про Киру, которая, наверняка, уже соскучилась, зависая одна в предбаннике туалета.

— Прости, мне только за сумочкой заскочить… Помнишь, я забыла ее в туалете?

На мгновение вновь превратившись в недовольного хищника, он отпустил меня — конечно же, помня причину моей недавней стычки с официантом. Кинул взгляд на часы.

— Не задерживайся только. Если успеем до моей встречи с партнерами, заплачу тебе за три часа.

— Угу. Успеем, непременно… — пообещала, отворачиваясь, чтобы он не заметил моих жаром полыхнувших щек.

Отдельной задачей было за пять секунд, пока шла к туалетам, сообразить, что именно сказать сестре, чтобы та ничего не заподозрила. Да и как вообще оставить ее здесь одну — пусть и ненадолго… А также решить, стоит ли моя репутация всех этих сложностей…

— Быстрей-быстрей-быстрей… — одними губами зашептала я и погнала совершенно ошалевшую Киру дальше по коридору, чтобы Пол ее не заметил.

Прижала к стене, выхватила у нее из рук свою забытую сумочку.

— Что у вас происходит? Он оставил тебе телефон? — низким от волнения голосом заныла Кира.

— Он хочет дать мне визитку, а они у него в машине… — на месте сымпровизировала я. — Но мне кажется, ему просто хочется похвастаться дорогой машиной… Кстати, он американец.

— Ты с ума сошла?! — глаза сестры округлились. — Кто ж с незнакомым мужиком в машину прыгает? Да еще с американцем… Они ж там все на сексе помешанные!

Интересно, когда мы с Кирой успели поменяться местами?..

— Никто никуда не прыгает, — вздохнула я. — Он просто… опаздывает… Даст мне карточку, продемонстрирует свою ошизенную тачку и уедет. Жди меня за столиком, я вернусь, как только отпущу его…

И не дожидаясь очередной порции нравоучений, я резко развернулась и ушла, по дороге переводя дыхание. Кажись, купилась малявка.

— Вперед! — скомандовал Пол, подставляя мне локоть.

Как же не забыть сбежать то, а?.. — тоскливо подумала я, прижимаясь к его боку. Ко всему его сильному, большому телу.

«Какое сбежать?!» — возмущенно вопила в моей голове незнакомая, шальная идиотка, требующая вина, музыки и сильных мужских рук, срывающих одежду.

Сбежать, упрямо повторила я, затыкая эту идиотку. Вот еще два шага сделаю и точно дам деру.

И уж точно не сяду в роскошный, плавно подкативший к тротуару «Мазерати» с водителем в форменной фуражке и «ненашими» номерами.

Хоть сто раз пускай открывает мне двери, приглашая в заманчивую, тонированную полутьму роскошного салона…

Глава 4

Воздержание — вещь опасная.

Когда вам двадцать три, и вы не замужем, имеет смысл всего завести какого-нибудь обязательного, скромного и ни на что не претендующего любовника, который будет по первому же свистку приезжать к вам домой с бутылкой вина и букетом цветов, полчаса делать вид, что вас обоих интересуют книжки в мамином серванте, а следующие полчаса… делать вам приятное.

Потому что, когда этого приятного у вас в жизни нет, воздержание может спровоцировать такой взрыв страстей, что мало не покажется.

В частности, бросит вас в объятья заезжего незнакомца, который к тому же считает вас женщиной легкого поведения. Пусть и очень красивого незнакомца… и довольно настойчивого…

Но ведь нельзя ж так…

— Стой… перестань…да погоди ж ты… — задыхаясь, умоляла я его, подставляя все, что только можно было подставить.

Я ведь так и не нашла отмазки, чтобы НЕ сесть в эту чертову машину… Какая может быть отмазка у шлюхи, которая «сняла» клиента? Да еще такого клиента, которому хочется заплатить самой…

— Тише, тише… — нетерпеливо успокаивал он меня в перерывах между поцелуями, стаскивая платье с плеч… Цепляя большими пальцами бретельки лифчика и дергая их вслед за платьем.

Рывком усадил к себе на колени, тиская ягодицы под задравшимся подолом… вжимая меня в себя, давая почувствовать… Боже, ему будто водопроводную трубу в штаны провели… и пустили по ней горячую воду…

— Перестань, прошу… не так быстро…

Ха! Перестанет он, как же. Даже если орать буду — наверняка подумает, что это у меня игра такая… Профессиональная фишка.

— Пол… я не могу… так нельзя…

А тело уже нацелилось на эту трубу и не действует в команде с мозгами… втирается в нее скулящей, похотливой сучкой…

О, если бы он меня не целовал, если бы не был так требовательно горяч… было бы гораздо проще заставить его прекратить все это…

Зачем он меня целует? Кто целуется со шлюхой?..

И сама впиваюсь в его губы, кусаю, терзаю, только что не рычу…

Еще чуть-чуть, и он стащит мое платье на уровень бедер — и так уже не могу двигаться, локти прижаты к телу плотной материей… А все, для что хочу освободиться, это чтоб стиснуть его руками, да так чтобы охнул и застонал… Вцепиться пальцами в короткие, жесткие волосы, как уже делала это сегодня в своем воображении…

А еще я хочу его рот — там, где кружево лифчика все еще цепляется за болезненно острые соски…

Будто услышав мои мысли, он вдруг перевернул меня и бросил на спину, на широкое кожаное сиденье. Навис на мгновение, разглядывая таким голодным взглядом, будто я чизкейк из ресторана и, не давая опомниться, рванул лифчик наверх, высвобождая грудь…

И в этот самый момент, прожигаемая его диким, потемневшим от желания взглядом, я вдруг поняла. Отчетливо и так ясно, будто у самой мозги не плавились от возбуждения.

Вот она, грань.

И если я не остановлю этого мужчину прямо сейчас, его уже ничто, и никто не остановит. Потому что в его лице я уже не увидела мужчину. Не увидела цивилизованного человека — понимающего, что можно, а что нельзя.

Я увидела зверя. Выпущенного на свободу, одурманенного похотью зверя, который не отступится, пока не получит то, зачем притащил меня в свою «берлогу» и уложил на это мягкое, хорошо пахнущее сиденье…

В наглухо закрытом салоне автомобиля он просто-напросто порвет на мне колготки, раздвинет ноги в стороны и трахнет. Без презерватива, налички, моего согласия и каких-либо сомнений.

И что самое ужасное, согласие это он от меня получит — хоть и не спросит. Потому что, если я и посопротивляюсь, то только для виду — чтоб самой стыдно не было. И с удовольствием буду внушать потом себе, что меня «изнасиловали».

А то, что кончу раз пять — ну что ж, бывает. Тело предало. А я тут не причем.

А оно предаст, это тело… Ох, как предаст. Еще и орать буду, подставляясь и умоляя «еще».

Выгнувшись дугой, я дотянулась до кнопки отпирания двери и наугад шлепнула по ней ладонью, одновременно спихивая Пола с себя.

— Ах ты… — зашипел он, хватаясь рукой за причинное место и стремительно багровея. Черт, похоже, я заехала коленом прямо по его «водопроводной трубе».

Прекрасно. Теперь он меня не только трахнет, но еще и убьет…

На мое счастье, в этом момент произошли сразу две вещи, идеально совпадшие по времени — кнопка отпирания двери выполнила свою функцию, открыв мне путь на волю, а водитель за глухим, черным стеклом в это же самое время притормозил машину на знаке «стоп».

Подтянувшись на руках, хватая валяющуюся на полу сумочку, я рванула из этой чертовой машины, путаясь в платье, ногах и бретельках лифчика.

Захлопнула за собой дверцы… кое-как оправилась, подтянула лиф платья… и побежала, не разбирая дороги, не обращая внимания на застывших в изумлении, пялящихся на меня прохожих. Куда угодно, только бы прочь. Прочь от этого позора, прочь от него…

И прочь от себя.

* * *

Я бежала, не останавливаясь, наверное, несколько кварталов — пока плещущие в лицо порывы ветра не охладили мое разгоряченное лицо, а ноги не сообщили, что пора бы и передохнуть. Пытаясь отдышаться, я села на краешек здоровенной цветочной клумбы. Огляделась и поняла, что нахожусь на Новом Арбате, и что Кира, наверняка, уже уехала на такси домой, так и не дождавшись меня.

А еще я поняла, что бежала босиком. Точнее, в колготках, забыв свои любимые, и очень недешевые туфли у мужчины, которого только что соблазнила, возбудила почти до невменяемости и оставила корчиться в болевых спазмах на сиденье его роскошного авто.

Хорошо хоть не сумку с паспортом я у него забыла.

Судорожно вздохнув, я достала телефон и начала набирать Кирин номер, уже представляя себе, какую взбучку сеструха мне задаст.

Глава 5

Никогда еще в своей жизни Пол Ричард Стивенсон не был так взбешен.

Даже не так.

Никогда еще в своей жизни Пол Ричард Стивенсон не был так взбешен, возбужден, взбудоражен, сбит с толку и пребывал в полном восторге, вперемежку с невероятной гордостью за собственную неотразимость.

И снова взбешен.

И все это одновременно.

Он еще в машине понял, что маленькая шлюха не симулирует, что ее действительно повело, причем с самого начала — с самого их «знакомства» в ресторане. Он хорошо чувствовал ее возбуждение и знал, что под этими дурацкими прозрачными тайцами, которые почему-то носят все русские женщины, она уже насквозь мокрая — по-настоящему мокрая, а не от интимных увлажнителей, которые используют профессиональные путаны.

Может поэтому ему вдруг страшно захотелось поцеловать ее — он и сам удивился, с чего бы такие нежности… А может, из-за того, что девочка не выглядела ни порочной, ни заразной, да и вообще смотрелась невероятно свежо для женщины, живущей на деньги от потрахушек. Наверняка, в самом начале пути на дно, и явно еще не на коксе.

И он решил рискнуть. Впился в ее пухлые алые губы, раздвигая их языком, ловя ртом тяжелое, прерывистое дыхание…

А может, подействовали другие смягчающие обстоятельства. Он ведь давным-давно уже ни с кем не целовался — будь то шлюха или одна из тех, кого называют «порядочными женщинами»… Просто не тянуло. Секс — да, сколько угодно. Честный, качественный и без ненужных обещаний. После Лесли и всего того ада, сквозь который она уже успела протащить его ради своей доли в разводе и в ожидании всего, что еще могло последовать, обещания давать было глупо.

А тут прям башку снесло. Тискал эту продажную красотку и тискал. И целовал, будто так и должно быть… Будто именно для этого ее и купил — чтоб как следует, впрок нацеловаться…

И вместе с тем, она отвергла его, хотя сама же и «сняла», разодетая в совершенно блядские шмотки и туфли на таком высоченном каблуке, какого у Лесли и на свадьбе не было. Кто, черт возьми, приходит в час дня в ресторан в туфлях на шпильке — кроме шалав, снимающих «сахарных папиков»?!

А с каким удовольствием она уселась в его машину… Ведь явно по собственной воле.

А может, испугалась, что он не заплатит? Или не захотела прям там, в салоне автомобиля…

Но он и не собирался трахать ее в машине — резинки-то не было… Да и не в его стиле раскладывать девочек в непроверенном месте, а тем более в присутствии водителя, хоть и спрятанного за перегородкой из глухого, темного стекла.

Ему просто захотелось попробовать, какая она на вкус. Лизнуть ее… куда-нибудь. Пройтись языком по пульсирующей венке на бледной, тонкой шее, оставляя мокрую дорожку… спуститься к груди. Как увидел ее топорщащиеся сквозь кружево розовые соски, так в паху все колом и встало. Сердце заколотилось бешено, неудержимо, перед глазами туман… Как-будто ему восемнадцать, а не тридцать пять…

Захотелось наброситься и одним махом втянуть маленькую, восхитительную горошину в рот — всасывать ее снова и снова, прикусывая и отпуская, катая кончиком языка… так, чтобы девочка скулила от нетерпения, хватая его за волосы и прижимая к груди, чтоб не останавливался…

А еще захотелось попробовать довести ее до оргазма за то короткое время, пока они едут к гостинице, и привести в номер уже расслабленную, ошалевшую… податливую… Запереть дверь и взять ее тут же, у стены, закинув ноги себе на пояс. Ворваться в мокрое, вздрагивающее тепло и драть ее, пока стоны не сорвутся на крик…

Но почему-то вместо того, чтобы позволить ему вылизать все свои эрогенные зоны, эта юная стерва пнула его в самое чувствительное место и выскочила из машины, оставив ему сразу ДВЕ туфельки, как какая-нибудь долбанная Золушка, так и не нашедшая своего принца, а потому опустившаяся до проституции.

Пол усмехнулся своему отражению в темном экране монитора, на который пялился уже более получаса, все никак не в состоянии заставить себя даже открыть файлы с договором, не говоря уже о том, чтобы изучить их…

Так всегда происходило в его жизни, как только он позволял себе подумать не мозгом, а чем-либо… другим — не важно, членом или сердцем. Как только позволял хоть чему-либо нарушить полностью контролируемое течение своей жизни, в котором ему подчинялось всё — как дома, в Сиэтле, так и здесь, в этой дикой, необузданной стране, такой же ненормальной, как и сбежавшая от него проститутка. Он всегда старался держать под контролем все, что его окружало, и надо сказать, получалось у него довольно неплохо.

От водителя — засланного спецслужбами казачка, которого Пол сразу же и весьма успешного перекупил, до сбора компромата на исполнительного директора конкурирующего банка (оказавшегося на свою беду не самой стандартной ориентации) — все в конце концов выстраивалось в нужные ему гамбиты и партии.

И вот, за три дня до подписания договора, в результате которого произойдет долгожданное слияние его детища, финансовой группы Глобал Маркетс ЛТД, и российского Норд-Траст-Банк, случается… она.

Он чертыхнулся, допил содержимое стакана, поставил на стол. Нагнулся и поднял, качая на указательном пальце, одну из пары бежевых туфель неизвестной ему российской марки.

С этой шалавой нужно было поступить так же, как он поступал со всем остальным — заглядывая как минимум на четыре шага вперед. Во-первых, изначально нельзя было обращать на нее внимания. Мало ли чья она? Во-вторых, раз уж купился на изящную блондиночку с бесконечно длинными ногами, нужно было просто усадить ее в машину и доехать до гостиницы. Там, за закрытыми дверьми, по возможности спокойно и без эмоций обшмонать ее на наличие подслушивающих устройств, а уж потом можно и раком ставить, перекинув через подлокотник дивана. Так же спокойно заплатить и отпустить на все четыре стороны.

Так ведь нет.

Накинулся на нее со своими бычьими нежностями… Только спугнул почем зря. Идиотское, непростительное мальчишество.

Как тогда — в Вегасе, когда стрит за стритом он обыгрывал Гектора Мартинеса, мелкого дона из Нью Мехико, ходящего под Картелем. Тогда ему тоже отказало чувство осторожности — до такой степени захотелось уделать этого напыщенного говнюка с заплывшими от наркоты свинячьими глазками.

Это только кажется, что сегодняшнее приключение менее опасно.

Да, скорее всего его не увезут в пустыню с мешком на голове и не дадут в руки лопату выкопать самому себе могилу. И да, можно ожидать, что дело не закончится убийством троих отморозков этой же самой лопатой — во главе с тем же Гектором.

И тем ни менее… как говорил его отец — никогда нельзя недооценивать опасность неожиданностей — даже приятных.

В дверь тихо постучали и сразу же открыли.

— Босс…

От дернулся. Женская туфелька, соскользнув с пальца, глухо ударилась об ковер.

В дверном проеме стояла Марис — его личный секретарь.

— Слушаю тебя.

Марис вошла, как всегда аккуратная, ровненькая, затянутая в очередные скучные брючки и очередную скучную белую кофточку. В руке она держала маленький листок бумаги.

— Вот все, что пока смог узнать Анатолий — девушка ведь не платила… Это только из того, что успел подслушать официант, плюс дедукция.

И она положила белый квадратик перед ним на стол. Пол глянул, и в душе сразу затрепетало от знакомого имени.

Вера… Веееера…

Да что, черт возьми, с ним происходит?

«Вера, Кира» — прочитал он, морщась и сердясь на самого себя. — «Родные сестры, приехали из провинции, живут в Хамовниках у тети, старшая работает в риэлторской конторе где-то в центре… Но не риэлтором. Мелкой сошкой какой-то. Младшая поступила на бюджетное отделение в МГУ, начиная с этого сентября.»

Он поднял брови. Риэлторская контора? А проституткой, значит, просто подрабатывает?.. Ради лишней копейки? И какая еще сестра? Она, что, в паре с сестрой мужиков снимает? Но там вроде никого больше не было, за ее столиком…

Пол нахмурился, понимая только одно — похоже, он как-то чересчур озаботился этой Золушкой, где бы она ни шастала на своих длинных, босых ногах. Как здесь говорят — пришла напасть, откуда не ждали…

Выкинуть, порвать эту писульку, заплатить детективу и заняться, наконец, работой, а не глупостями — вот что необходимо было сделать.

— Передай Анатолию, что я доволен, — вместо этого мрачно приказал он Марис. — Пусть продолжает искать. Пусть выяснит, где она живет и что там у нее за контора…

Глава 6

— Вер, ты правда в порядке?

Я вздрогнула и подняла глаза от книги, в которую пялилась вот уже полчаса, так и не перевернув ни одной страницы.

— Да, дорогая, я в полном порядке.

Но это была ложь. Я была все, что угодно, только не «в полном порядке». У меня ум разум заходил, если уж совсем откровенно.

То, что произошло, не укладывалось ни в какие рамки — ни сам Пол, ни его машина, стОящая дороже всей теть Лениной квартиры, ни то, что мы с ним в этой машине вытворяли.

Со мной ведь не происходят такие вещи. Никогда.

Вообще, на протяжении всего этого дня, начиная с самого утра, когда мне пришла в голову "гениальная" мысль похвастаться перед только что приехавшей сестрой тем, как шикарно я обычно провожу воскресенья, я играла какую-то чужую роль.

Разоделась, будто и в самом деле искала на свою задницу приключений. Я ведь обычно одеваюсь довольно скромно — хоть и стараюсь соответствовать деловой атмосфере агентства. Предпочитаю «бизнес кажуал» — в пятницу могу и в джинсах на работу прийти. Могу и в платье вырядиться, но далеко не в такое открытое и короткое, какое было на мне сегодня в полдень. И не крашусь обычно прям уж так сильно…

Да — «я не такая, я жду трамвая».

У меня, вообще-то, один парень за всю жизнь и был — Ромочка Горбухин, с которым на четвертом курсе университета мы напились самодельного вина из тетиного буфета и стыдливо потеряли мою девственность где-то между простынями аккуратно застеленного дивана. А потом еще несколько раз, уже менее стыдливо, но все еще в миссионерской позе, в темноте и под одеялом, «занимались любовью» под диск Ваенги — пока тетя не приехала из отпуска и не прекратила все это унылое убожество.

Нет, в своем воображении, я, конечно, была женщиной довольно развратной. Вамп, я бы даже сказала. Иногда рисовала самой себе такие картинки, что потом стыдно становилось за собственную фантазию. Сны, опять же, бывают такие, что никому и не расскажешь потом…

Но, в реальной жизни я была обыкновенной, двадцатитрехлетней ханжой, которая изо всех сил делает вид, что никаких мужчин ей не нужно, что все это глупости и блажь, а занятия сексом до свадьбы и «хождение по рукам» — фактически синонимы.

В принципе, решила я, если строго-настрого запретить себе вспоминать о сегодняшнем дне, вполне реально стереть его из памяти — помнится, на лекции по психологии нам рассказывали, что человеческие мозги устроены так, что с удовольствием избавляются от травмирующих впечатлений и воспоминаний.

Надо сделать все, чтобы забыть о этом засранце, и точка. С треском я захлопнула книгу и пошла на кухню пить чай.

Тетя уже пришла с работы — она подрабатывала бухгалтером при булочной-кофейне на углу — и хлопотала на кухне, доваривая щи с кислой капустой. Те самые щи в огромной кастрюле, которые обычно стоят в холодильнике неделю и заканчивают свои дни в унитазе, потому что их никак не могут доесть. Зато запах в квартире еще два дня стоит такой, что прям с порога с ног сшибает. Дверь открыть стыдно, если кто зайдет.

Хотя квартира у тети была очень даже ничего — типичная московская «сталинка». Трешка. Район шикарный, почти элитный — близко к центру, к университету, да и мне на работу всего двадцать минут, без пересадок.

Нам с Кирой дико повезло, что у мамы с сестрой хорошие отношения, и тетя Лена приютила нас за так — как если бы мы были ее родными детьми. А может, сказалось одиночество — своих-то у нее никогда и не было.

Во время учебы деньги за постой тетя с меня брать категорически отказывалась, да еще и кормила самыми лучшими продуктами, какие только могла себе позволить. Но как только закончились мои студенческие деньки, я сразу же подключилась к оплате всех расходов — покупала продукты, оплачивала потихоньку счета. Купила вон недавно новый холодильник в рассрочку — старый шумел так, что тарелки в сушилке подпрыгивали, когда он включался.

Поморщившись от сильнейшего капустного запаха, я обошла тетю, чмокнула ее в распаренную, красную щеку и принялась доставать из верхнего шкафа чайные принадлежности.

— Будешь? — спросила у Киры, которая продолжала смотреть на меня собачьими глазами — считала, что это ее вина — ведь это она, вроде как, подбила меня на приключение, закончившееся утерянными туфлями и без пяти минут сексом с незнакомцем в машине.

На самом деле, я была крайне удивлена ее реакцией на мое признание, как дело обстояло.

Да, я рассказала ей, проглотив свою гордость, о том, что не только проиграла наш спор, но и с размаху села в огромную, липкую лужу дерьма. Потому что варианта было всего два — либо оговорить в общем-то ни в чем не повинного человека, выставив его полным мудаком, либо сказать правду — что я выдавала себя за шлюху, а Пол лапал и целовал меня в машине, ощущая, что в полном праве со мной такое вытворять. Тем более, что я вполне отвечала ему взаимностью…

Рассказав правду, я сразу же почувствовала себя лучше — будто частично сняла накопившееся напряжение. Но это было еще не самое удивительное. Вместо того, чтобы обсмеять, Кира глянулана меня странным, немного отстраненным взглядом, покачала головой и спросила.

— Ты серьезно думала, что я буду над тобой насмехаться? И поэтому полезла к нему в машину?

Я неловко пожала плечами.

— Ты всегда надо мной смеешься… И вообще, над всеми.

— А твое распухшее эго не выдержало бы насмешек, да? — Кира все еще очень странно на меня смотрела. — Тебе ведь так необходимо все время доказывать, что ты лучшая, да?

— Что ты, Кирусь… У меня и в мыслях не было…

Глаза сестры вдруг стали мокрыми от слез, и я испугалась.

— Кир, не плачь, ну чего ты…

— Дура ты, Вера… — она вдруг кинулась мне на шею, обняла и сжала так, что я почти задохнулась. — Знаешь, как я испугалась… Думала, тебя изнасиловали. А все из-за меня…

— Кир, ты прости меня… — я тоже начала плакать. — Я просто не хотела, чтобы ты думала, что я — лохушка какая-нибудь. Надо было послать его к черту и сразу все тебе рассказать.

– Да какая ж ты лохушка, идиота кусок… Я всем в городе рассказываю, какая у меня сестра крутая…

Наревевшись вдосталь, мы стали думать, что делать дальше. И решили, что самым правильным решением будет зализать раны, и забыть всю эту историю, к чертям собачьим. И про пари забыть, и про Пола, и про мои любимые туфли.

Вот только это легче будет сказать, чем сделать, думала я, отвлеченно трогая засос, который америкашка оставил на моей шее.

— Все… — выдохнула тетя Лена и измождено плюхнулась на стул напротив, рядом с Кирой. — Готов щец. До утра настоится, и можно кушать.

Кира хмыкнула, открывая книжку и устанавливая перед собой, опирая на свернутый пакет хлеба.

— Ага. Прям с завтрака и начнем.

Тетя отвесила ей легкий подзатыльник.

— Будешь хамить, заставлю жрать три раза в день. Неча деньги на всякие покупные обеды тратить — тебе еще пять лет на стипендию шиковать.

Налив себе заварки, тетя подлила кипятка из надраенного до зеркального отражения чайника и принялась прихлебывать из широкой чашки, периодически помешивая содержимое ложкой.

— Верчик, мусор бы выкинула… У меня от супа набралось хрени всякой. Завоняется до утра.

— Угу…

Допивая на ходу, я поставила чашку в раковину, запахнула и завязала халат, вытащила из-под раковины ведро с вставленным в него пакетом с мусором. Завязала и пошла к выходу. По дороге вспомнила, что недавно мыла голову, и накинула капюшон от халата.

Раздался звонок в дверь.

— Ой, это ж Марковна, — всполошилась тетя Лена. — Открой, я ей обещала книжку дать по вязанию, по узорам… Ну, ту, помнишь…

Не договорив, она протиснулась мимо меня и исчезла в гостиной. (22749)

Пожав плечами, я вдела босые ноги в тетины истоптанные тапки и пошла открывать, держа в руке пакет с мусором. Не возвращать же его на кухню…

В дверь снова позвонили.

— Да иду, иду… — пробурчала я, отпирая замок.

Подняла глаза и отступила на шаг назад.

— О нет…

Заслоняя своим высоким силуэтом свет от тусклой, забранной в решетку лампочки, посреди лестничной площадки стоял он.

Человек, которого я только что пообещала себе и Кире забыть раз и навсегда.

И, судя по тому, как грозно он нависал надо мной, опираясь о дверной косяк, и как, кривя лицо, прищуривался, человек этот был весьма и весьма зол.

Глава 7

— Я думал, шлюхи живут в элитных домах, — процедил Пол, разглядывая меня и бросая презрительный взгляд внутрь прихожей, заставленной тетиным барахлом, велосипедами и обувью. — Что это на тебе? Решила бросить занятия проституцией и стать попрошайкой? Похвальное решение.

Опомнившись, я шагнула назад и попыталась захлопнуть дверь у него перед носом. Не получилось — быстро вставил ногу в дверь.

— Я буду кричать, — предупредила я задушенным шепотом, запахиваясь еще плотнее.

Пол усмехнулся.

— Будешь. Гарантирую.

Я физически почувствовала, как краснею.

— Это была ошибка… Я отдам тебе деньги за ресторан.

Он поднял бровь.

— Я выгляжу как человек, которого могут интересовать деньги за ресторан?

Протиснувшись в квартиру, он принюхался и на мгновение остановился, морщась и мотая головой… Потом пришел в себя, надвинулся и тяжелой рукой вжал меня в вешалку с зимней одеждой. Пакет с мусором шлепнулся об пол и лопнул, взрываясь содержимым по всему коридору.

— Ты почему сбежала?

— Я… я не…

— Что, я недостаточно хорош для тебя?

Схватив обе мои руки за кисти, он задрал их у меня над головой, одновременно приподнимая в воздух коленом, просунутым между ног.

— Сколько тебе заплатить, чтобы ты отсосала у меня прямо здесь и сейчас? Только и думаю, что про твой рот…

От страха у меня внутри все перевернулось — я уже почувствовала, что он не просто так разбуянился, ноздри отчетливо втянули запах алкоголя… И, одновременно с этим, вжимающееся в чувствительное место колено заставляло мысли нестись в совершенно другом направлении, противоположном от страха.

— Сколько тебе обычно платят за минет? Мне надо расслабиться… Я работать нормально не могу, так хочу тебя…

Не договорив, он наклонился и впился губами мне в губы, вырывая непрошенный, совершенно неприличный стон… Выпустил одну из моих рук и, как одержимый, рванул халат в сторону… Замер на мгновение, и неожиданно ласково, почти трепетно, накрыл спрятанную под футболкой грудь ладонью. И сразу же выдохнул — хрипло, сквозь зубы, будто долго сдерживал в легких воздух, а у меня аж глаза закатились под веки, когда царапнул под тонкой материей сосок, и в низу живота заныло так, что почти больно стало…

— Нааа!

Хрясь!

Содрогнувшись всем телом, Пол отстранился от меня и начал оседать, заваливаясь на бок… Упал на колени, потом опрокинулся на спину… и замер, с раскинутыми в стороны руками.

Над его распростертым телом, тяжело дыша и скаля зубы, нависала тетя Лена, сжимая в руках огромную и даже на вид тяжелую книгу с узорами для вязания на обложке.

* * *

— Эй! Ты живой там? Слышишь меня? Пол… Ну же, очнись…

Приятный женский голос настойчиво звал его за собой, помогая выкарабкаться из ставшего уже привычным кошмара, где восстают из братской могилы почерневшие тела убитых им мексиканцев и тусклыми, мертвыми голосами требуют отыграться.

Дернув веком, медленно он открыл один глаз и тут же скривился — в затылке тяжело пульсировало болью. Попытался дотянуться до раны и не смог — что-то держало его за запястье.

— Лапать… не будешь? — снова спросили его. Все тем же голосом, который он уже начал смутно узнавать.

Лапать? Кого лапать? И что это за акцент?

Поморгав, он сфокусировал зрение и увидел перед собой трех очаровательных блондинок в ярко-розовом халате. Расплываясь в воздухе, они протягивали ему сразу три кружки с изображенным на них странным животным — похожим на обезьяну, но с большими, как у слона, коричневыми ушами.

Он еще поморгал, и блондинок стало две, а потом и вовсе одна. Ушастых животных тоже на порядок уменьшилось, а от кружки донесся слабый аромат ромашкового чая.

— Ты кто?

Стоящая у блондинки за спиной совсем юная девушка — шатенка, с длинной, перекинутой через плечо косой — покрутила пальцем у виска и что-то быстро и испуганно проговорила на непонятной ему тарабарщине.

— Твою ж мать… — отчетливо произнесла первая, отстраняясь от него и отдавая кружку второй.

А вот это он понял. И блондинку тут же узнал, будто знакомое ругательство послужило триггером ускользающей памяти.

Россия. Ресторан. Машина. Шлюха, врезавшая коленом ему промеж ног.

— Веееера… — сосредоточено протянул он вслух, удивляясь металлическому вкусу во рту. Похоже, он укусил изнутри губу… Или разбил ее. Но как?..

И тут до него дошло. Она снова ударила его.

— Ах ты сука… — он рванулся вперед, схватить несносную за горло, и вновь упал на мягкое, прикованный к чему-то за обе руки.

Обе девушки с криками отпрянули, и немедленно, словно черт из табакерки, выскочила откуда-то красномордая тетка с большой чугунной сковородой в руке и, прищурившись, красноречиво помахала ею в воздухе.

Будто в ответ на этот жест, в затылке все снова взорвалось сильнейшей болью, и он позорно застонал.

— Не двигайся! — тут же перенастроившись, будто его слабость придала ей смелости, Вера придвинулась и аккуратно приподняла его голову. Приказав что-то младшей, вытащила из-под него завернутый в полотенце холодный пакет и сунула новый, еще более холодный.

— Если не будешь распускать руки, я тебя развяжу, — пообещала ему.

— Ты что, связала меня? — Пол нашел в себе силы и, морщась, осмотрел себя.

И действительно, его запястья были плотно перемотаны какими-то веревками, и привязаны — одно к железному изголовью кровати, на которую его уложили, другое к чему-то за пределами его видимости. Плотно привязаны, не высвободишься. Он усмехнулся.

— Нужна ты мне больно…

Она выгнула на него бровь.

— Не нужна? Вот и хорошо. Потому что я не проститутка. И если ты еще раз появишься на моем горизонте, я наберу вот этот номер и расскажу адвокатам твоей бывшей, как ты здесь за девочками ухлестываешь. Думаю, они найдут, как приспособить эту информацию к делу.

И она показала вытащенный из кармана его пиджака телефон с отображенной на экране копией бракоразводного письма, давно уже подписанного с его стороны. Письма, которое, как он очень сильно надеялся, будет подписано в ближайший месяц и Лесли Макгил — желательно без дополнительных условий, претензий и пары-тройки накинутых сверху миллионов.

Глава 8

Домой в гостиницу Пол ехал спокойно, почти без эмоций обдумывая и анализируя случившееся.

Он всегда трезвел быстро, и сегодняшний перебор не был исключением.

Да, его «сделали». Такое уже бывало. Не часто, но бывало. И из каждого такого случая он выходил с пользой для себя, изучая как собственное поведение, так и реакцию на него окружающих. Извлекая из случившегося уроки, которые всегда учитывал в будущем.

Какой урок можно извлечь из этого конкретного случая?

Что нужно спать только с проверенными женщинами? Он и так это знал.

Что нельзя врываться к женщине домой, предварительно влив в себя четыре порции неразбавленного виски, зажимать ее у вешалки и лапать за грудь? Черт, он прекрасно это знал! Развод по-американски кого угодно научит ходить перед женщинами на цырлах, боясь даже дунуть в их сторону.

Как его только в полицию не сдала эта почтенная красномордая дама… Пожалела, наверное… Посчитала, что легкое сотрясение — достаточная плата за причиненный моральный ущерб. И на том спасибо — дома бы ему такое не сошло с рук.

Вообще, эта ситуация была удивительна по своей уникальности — все, что он только что натворил, да и вообще, все, что делал с того момента, как уловил на себе подернутый поволокой взгляд девочки со странным именем Вера, шло в полный разрез со всеми предыдущими жизненными уроками, и явно наперекор вбитым с детства внутренним установкам. Он чувствовал себя марионеткой, которая взбунтовалась и сбежала от разумного, желающего ей только блага кукловода, и теперь неистово дергает саму себя за ниточки, пытаясь управлять неуправляемым.

И этой марионетке было плевать на последствия. Плевать на установки, жизненные уроки и приобретенный опыт попадания в схожие ситуации. А еще немного, и будет плевать на сделку, ради которой он сюда и приперся.

У него теперь была задача поинтересней, чем какое-то слияние банков.

Нет, не мстить.

Пол не был мстительным человеком — иначе Лесли бы уже давно покоилась на дне мирового океана со всем своим зоопарком выпускников Харвард-Юриспруденция.

К тому же, мстить женщине… а тем более девушке почти на пятнадцать лет его моложе, в кругах, где он вырос, считалось дурным тоном.

Нет, он решит эту маленькую проблему другим, более изящным способом.

Она отказалась продать ему свое роскошное тело всего на пару часов? Что ж, он обставит все так, что она продаст ему себя целиком — и не на пару часов, а на гораздо больший отрезок времени. Таким образом, вместо того, чтобы пытаться контролировать себя — что оказалось совершенно невозможным — он возьмет под контроль ее — Веру.

Он получит все ее свободное время, душу, а заодно и тело, причем все эти активы она преподнесет ему сама — как здесь говорят, "на блюдечке, с голубой каемочкой". И уж, будьте уверены, наиграется он с ней так, что она еще не скоро отойдет от всего этого… приключения. И будет играться ровно столько, сколько ему захочется — пока не надоест.

Сделает он это не со зла — потому что он не злой человек, в принципе — а просто чтобы иметь возможность безумствовать, не волнуясь за последствия.

Пол усмехнулся. Контролировать безумие — это какой-то новый уровень… До такого он еще не доходил.

Придерживая рукой пакет со льдом у затылка, свободной рукой он вынул из кармана телефон. Набрал короткий номер.

— Анатолий?

— Да… Кто это?..

Сонный голос русского напомнил ему, что времени до утра осталось не так уж и много.

— Я хочу, чтобы к восьми у меня на столе лежало досье на Валерию Черновалову — ту самую даму, на которую работает Вера. Агенту по продаже недвижимости… И не просто биография, Анатолий. Все, что нужно знать, чтобы к полудню она уже сидела у меня на коленях и подставлялась, чтобы я почесал ей животик.

Потом он позвонил Александру Волкову — своему дневному водителю, а по совместительству работнику известных спецслужб — и в уже более вежливой и сдержанной форме попросил об одолжении — свести его с кем-нибудь из налоговой. С кем-нибудь, кто поможет взять небольшую риэлторскую фирму за горло так, что спасти ее сможет только чудо. А потом попридержит коней.

Если все выгорит, уже к концу недели Вера должна будет оказаться у него в постели, готовая к любым его прихотям и выкрутасам.

Тем более, что такой исход событий должен пойти ей только на пользу. Какой бы «непроституткой» она не оказалась, а, надо полагать, от солидного вознаграждения не откажется — при таком-то нищенском существовании.

Это ж надо — вареная капуста на ужин!

Его передернуло от одного воспоминания об этом ужасном запахе. Странно, что он еще не въелся Вере в кожу, и пахло от нее очень даже… волнительно.

Нет, определенно, для девочки их встреча обернется большой удачей.

А он, наконец, выпустит пар, выведет ее из своей системы, и успокоится. Тогда и на слияние банков будет настрой.

Глава 9

На следующий день после «недружественного визита американской стороны», как всегда в понедельник, я поехала на работу.

Добиралась на удивление долго. Метро встало в переходе — впереди шел какой-то срочный ремонт, и пришлось ждать, пока поезду дадут доехать до следующей станции, выходить на землю и уже на маршрутке добираться до центра. А тут, как назло, испортилась погода, похолодало, закрапал мелкий, моросистый дождь. Будто напоминал — вот он сентябрь, караулит за углом. Лови момент, прохожий. Не успеешь оглянуться, как бац! — уже зима.

Я и ловила. Доехав до нужной улицы, зашла в знакомое кафе, купила стаканчик вишневого мороженного — будто сейчас самая что ни на есть летняя жара. Уселась напротив окна за высокую стойку и спокойно принялась поедать любимое лакомство. Все равно уже опоздала, да и график у меня в принципе свободный… К тому же отмазка есть — метро встало, доказательства на сайте Метрополитена — кому не лень, может проверить.

Почему-то на работу сегодня вообще не хотелось. Хотя нет, я знала, почему. Вчерашнее приключение выбило меня из колеи до такой степени, что после него желательно было бы взять отгул. А лучше, отпуск.

Порефлексировать, погулять по набережной… Полежать в ванне.

Нет, ванну не надо. В ванне я непременно размякну, разнежусь, в голову полезут всякие мысли… И водопроводные трубы там рядом — наведут на ненужные ассоциации.

Вот. Уже навели. Хотя их тут и нет вовсе.

Недовольно фыркнув, я уткнулась носом в стаканчик с мороженным, старательно перенаправляя мысли подальше от крепких мужских торсов и прищуренных серых глаз…

Нет… вздохнула. Все-таки лучше ничего не придумывать, и честно пойти на работу. Ничего так не усмиряет запретные желания, как размышления о том, какое именно из двухсот пятидесяти квартир, выставленных агентством на продажу, разместить в ежедневное объявление на главной странице сайта, какие из мутных, жопоруких фотографий для этого дела использовать, и какими хвалебными эпитетами расписать балконы, евроремонты и раздельные санузлы, чтобы хоть в одном и том же объявлении не повторяться.

Тем более, Валерия Александровна грозилась взять меня сегодня на показ. Звонила в семь утра, говорила, что важный клиент подъедет к двенадцати — смотреть пентхаус в новом доме на Пресне. Мол, нужно выглядеть максимально собранной и деловой. Это она как бы так намекала на то, что надо расфуфыриться, надеть черные пампы и юбку-карандаш. Что я и сделала.

Начальница была дамой пробивной, лезла во все нужные тусовки и кабинеты, и периодически выуживала таких крутых клиентов, что контора потом месяцами могла жить на комиссионные от продаж и заниматься всякой мелочевкой, типа сдачи в аренду.

Меня брала с собой на встречи как в качестве ассистентки, так и для понта — непременно представляя всем, как недавнюю выпускницу МГУ, обладательницу диплома факультета управления и маркетинга. Моей задачей было носить за начальницей папку с документами и всеми необходимыми формами на случай быстрого подписания договора, а также планшет, визитки и сувениры для богатых клиентов.

Вот и сегодня, похоже, меня в очередной раз приобщат к «работе на местности». В иной раз я бы уже с утра выла с досады, заранее скучая по своему уютному, обвешанному записками и графиками продаж кабинетику. Но сегодня такая прогулка, без сомнения, пойдет мне на пользу. Потому что я не была уверена, что смогу сконцентрироваться на метрах и санузлах, и не видеть его лица, всякий раз, прикрывая от усталости глаза…

Господи, как же я испугалась, когда он упал передо мной бездыханный.

Вот только что, большой, грозный… прекрасный в своей первобытной, мужской силе, и уже в следующую секунду его будто не стало — одно распростертое тело на полу.

Казалось бы, вздохни и радуйся, что у тебя такая боевая тетя. Ан нет — самой захотелось ей промеж глаз залепить. Наорала на нее, заставила положить трубку телефона, к которому она бросилась, чтобы звонить в полицию. Как курица над цыпленком над этим гаденышем трепыхалась… Огромным таким цыпленком, одной и не утащишь.

Я поморщилась, отставляя пустой стаканчик и даже слегка стукнула себя ладонью по лбу. Вот ведь дура. Он ведь даже после того, как поверил, что ты не проститутка, купить пытался. Деньги совал. Карточку дал, чтоб звонила, если передумаю.

Но, может, соображал плохо — тетя ведь его крепко приложила, думая, что бандит какой или насильник. Впрочем, неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы не книжка по вязанию в умелых женских руках.

На работу я приехала к десяти часам и сразу же заметила странную суматошность. Она чувствовалась во всем — начиная от секретарши, пытающейся поровнее расставить на подносе чашки с кофе и тарелку с печеньем, до главы фирмы, судорожно поправляющей перед зеркалом прическу и подкрашивающей и так багровые от помады губы.

— Где ты была?! — сходу, прям с порога, накинулась на меня Валерия Александровна.

— В метро ремонт… — растерялась я. Обычно ей было фиолетово, когда я прихожу, лишь бы работа выполнялась в срок и качественно. — А что случилось?

— А то и случилось, что он уже здесь! — прошипела она, понизив голос. — В кабинете у меня сидит. Уже и контракт с Зоей подписал, а тебя все нет! Ты ж моя витрина со своим МГУ…

— Да кто сидит-то?

— Конь в пальто! Американец! Миллионер, что пентхаус хочет купить!

Глава 10

У меня внутри будто все выморозилось.

— К-какой американец?

Валерия Александровна воззрилась на меня с непередаваемым выражением.

— Там что, в метро еще и память отшибают? Я же просила прийти пораньше — у нас сегодня показ для важного клиента!

Быстро оглядев меня и удовлетворенно кивнув, она сунула мне в руки папку c документами, развернулась и королевой поплыла по коридору, ожидая, что я, как на привязи, потопаю следом.

Я даже опротестовать не успела столь нелепые обвинения — хотя и было что опротестовывать. Во-первых, важного клиента ждали к двенадцати, а поскольку приходить к девяти ежедневно я не обязана, откуда мне было знать, что именно сегодня надо было заявиться пораньше? Во-вторых, никто не удосужился мне сказать, что клиент — американец. Может, я английским не владею, и меня, наоборот, прятать надо, чтоб фирму не опозорила…

А вообще, что-то слишком много в моей жизни американцев развелось. Хоть в специалисты по эмиграции переделывайся.

Если только это не…

— Oh, come on, mom, I’m not in Siberia… No… Mom… Mom, please calm down… No, there’re no bears in Moscow. I promise.[1]

— Хорош… — прошептала, полуобернувшись, Валерия Александровна, притормаживая на пороге и закрывая мне вид на того, кого я уже и так узнала по голосу.

Я нахмурилась. Уж не знаю, насколько он «хорош», а с настырностью у этого типа точно все в порядке. Где там у меня телефон фирмы был, что его бывшую представляет? Сейчас я ему устрою «Янки гоу хоум».

От бедра, Валерия Александровна вплыла в кабинет, здороваясь на таком великолепном английском, что я даже позавидовала — вот ведь недаром в Лондоне три года училась…

— Взгляните, мистер Стивенсон! Я принесла проспекты всех имеющихся в наличии пентхаусов… Большое спасибо, что выбрали именно нашу фирму помочь вам сделать столь непростой выбор…

Отойдя в сторону, она, наконец, открыла мне обзор.

Да, удостоверилась я. Действительно, хорош.

Даже нет, не совсем так.

Это вчера в ресторане он был хорош. Потому-то я на него и позарилась.

И потом, вечером, когда, порядочно поднабравшись, он зажимал меня у вешалки с одеждой — можете себе представить, даже тогда он был очень и очень неплох. Хоть от него и разило виски, как от насквозь пропитого ковбоя из Вайоминга.

Сегодня же… Сегодня мистер Стивенсон выглядел так, что без подготовки на него смотреть было больно. Хотелось отвести глаза и уставиться на что-нибудь отвлекающее, чтобы щеки не так сильно пылали.

В черных, даже на первый взгляд дорогих джинсах, к которым отлично подходила серая футболка, выставляющая напоказ все его бицепсы, трицепсы и прочие мужские прелести, Пол небрежно сидел на столе Валерии Александровны, а на спинке ее стула висела черная, байкерская куртка — несомненно, тоже его.

Что за?..

Кивая в ответ на приветствие и протягивая к проспектам руку, Пол скользнул по мне взглядом… моргнул и выдал совершенно искреннее изумление.

— Вера?! Что ты здесь делаешь…

Начальница оглянулась на меня, недовольно щурясь, будто я снова в чем-то провинилась.

— Вы встречались?

Я покраснела.

— Нет.

— Да… — ответил Пол. — Вера…

Я сделала страшные глаза.

— Увы, я чуть не сбил вчера эту милую девушку мотоциклом, — нашелся Пол, делая виноватое лицо. — Мне ужасно стыдно…

Да уж. Мог бы и получше версию придумать…

Стоп.

Мотоциклом?! Каким, к черту, мотоциклом?!

Страшная мысль закралась мне в голову. А что, если он сошел с ума? Что если встреча с увесистым томиком 48-го года издания не прошла для него даром? Возомнил себя байкером, купил Харлей… и гоняет теперь по улицам Москвы, как безумный всадник Апокалипсиса…

— Не расстраивайтесь, мистер Стивенсон, — проворковала Валерия Александровна, подходя к нему и протягивая руку для рукопожатия. — Вера у нас страшно рассеянная. Уверена, что она в очередной раз замечталась на улице и просто вас не заметила.

Чего?! У меня глаза полезли на лоб. Кто рассеянная? Та, что восемь опечаток в твоей рекламке на прошлой неделе выловила?

И тут мне стало не до возмущений. Потому что Пол не просто принял у начальницы проспекты.

Взяв ее ручку своей большой лапой, он властно подтащил Валерию Александровну к себе.

— Благодарю… — глядя начальнице прямо в глаза, все еще не выпуская ее, продолжил. — Уверен, что вы найдете достойное пристанище… одинокому холостяку.

Ах ты ж Ален Делон хренов.

Валерия Александровна поперхнулась словами и слюной, закашлялась и переступила с ноги на ногу, будто пыталась найти равновесие. А у меня внутри заворочалась, запыхтела, затолкалась костистыми лапами здоровенная пупырчатая жаба.

— Разумеется… — пролепетала сраженная наповал начальница и слабо махнула мне рукой, чтоб ушла.

Я и ушла. Машинально развернувшись, пошла по коридору — с каждым шагом двигаясь все медленнее и медленнее, все сильнее и сильнее наливаясь злостью.

Вот ведь гаденыш! Заявился сюда, делая вид, что интересуется недвижимостью… Вырядился как черт знает что… Думает, я ревновать буду? Детский сад, ей богу! А еще взрослый мужик…

Зайдя в свой кабинет, я с треском захлопнула дверь и вытащила из сумки телефон и его визитку. Пригрожу-ка я ему снова адвокатами бывшей и пусть убирается отсюда к чертям собачьим. Вместе со своим пентхаусом, миллионами и «мотоциклом».

* * *

Ее звонок раздался ровно через три секунды после того, как закрылась дверь кабинета. Быстрая какая! Усмехнувшись себе под нос, Пол отстранился от Валерии и достал из кармана куртки свой телефон.

О, он не сомневался, что девочка не захочет ни с кем делиться. Увидел ярость в сверкнувших зеленых глазах, когда привлекал к себе Валерию, и понял, что не ошибся в расчетах.

Маленькая собака на сене…

И насчет Валерии тоже не ошибся — уж русский расстарался за хорошее вознаграждение. Нарыл в соцсетях, что тридцатипятилетняя риэлторша обожает мужчин байкерского типа, понимает толк в мотоциклах, а на досуге любит поиграть в БДСМ. Даже клуб посещает с определенной тематикой. Нижняя, естественно — как это часто бывает с женщинами на топовых ролях в бизнесе.

— Слушаю! — грозно рявкнул он в трубку, краем глаза заметив, что стоящая рядом с ним Валерия передернулась, явно млея от удовольствия.

— Немедленно убирайся из конторы! — прошипели ему в ухо.

Показав Валерии на телефон, он отошел подальше — к окну. Риэлторша послушно кивнула и удалилась из кабинета, вытащив из ящика стола сигареты с зажигалкой — заметно дрожащими руками. А она, похоже, уже вошла в роль.

— С какой стати? — нарочито удивленным голосом спросил он в телефон.

— А с такой, что я сейчас наберу номер и позвоню кое-кому…

— А договор с твоим боссом ты поможешь мне расторгнуть? Я вроде как ваш клиент теперь…

— Ты специально все это затеял! — судя по голосу, малышку трясло. — Чтобы все время крутиться у меня перед носом.

— А ты не много о себе возомнила, детка?

— Вчера…

— Вчера я был пьян, — жестко прервал он ее. — А сегодня я ищу себе подходящую квартиру, если ты не против. Я у вас надолго, а ваши гостиницы меня не устраивают.

Она замолчала, явно начиная ему верить, и он решил ковать железо, пока горячо.

— Мне еще в Сиэтле порекомендовали три конторы с отличным послужным списком и опытом работы с иностранцами… Другие понятия не имеют, как купить жилье, не имея русского гражданства, и не запутать меня в юридических проволочках.

— Почему же ты выбрал нашу контору, а не остальные две?

Он ухмыльнулся.

— А ты не догадываешься? Где еще у руля есть такая роскошная женщина, как твоя Валерия… Надеюсь мне можно иметь дело с другими женщинами? Или тоже побежишь докладывать моей бывшей?

Похоже, это ее добило.

— Если только посмеешь ко мне приблизиться… — неуверенно предупредила она.

Пол сердито прервал ее.

— Девочка моя, я серьезный человек. Деловой. Да, я наделал вчера глупостей. Приношу свои глубочайшие извинения, и готов возместить убытки за моральный ущерб. Позволишь мне теперь жить своей жизнью?

Не ответив, она резко бросила трубку.

Улыбаясь так, словно проглотил Чеширского кота, Пол сунул телефон в карман.

---------------------------------------------

[1] О, не говори глупостей, мама, я не в Сибири. Нет… Нет, мама… Мама, успокойся, пожалуйста…. Нет, в Москве нет медведей. Я обещаю тебе.

Глава 11

— И самое прекрасное, из того, что вы получите за столь перспективное вложение капитала… — вихляя задом чуть сильнее обычного, Валерия Александровна прошествовала в сторону террасы и резко развернулась, позволяя полюбоваться как ландшафтом ночного города, так и ей самой. — Вид «на миллион долларов»!

Пол внимал ей, присев на край дорогой гранитной столешницы, не скрывая удовольствия, охаживая ее формы плотоядным взглядом. Он все еще был в прикиде крутого байкера — я не могла понять, для чего ему это было нужно, но Валерия Александровна явно пускала слюни.

А уж сама разоделась по поводу этого просмотра — третьего по счету… Обтягивающее платье с низким декольте и разрезом чуть ни до трусов. Под платьем виднеется кружево чулков. Будто на третье свидание собралась.

Мне уже после последних двух показов стало понятно, что они оба тянут время, не заключая никаких окончательных сделок, явно получая удовольствие от ненавязчивого взаимного флирта, от эротичных полутонов общения, от всей этой атмосферы предвкушения секса, густо оплетающей мужчину и женщину, между которыми «бьют искры».

Я же сходила с ума.

Да, я уже давно перестала внушать себе, что мне плевать, с кем он там флиртует и с кем спит. Что страдаю я из-за того, что меня в который раз выдергивают из привычного уюта рекламного отдела, таскают по всем этим даже в мечтах недоступным, ультрасовременным жилищам, где на смену золотым туалетам и натяжным потолкам пришли открытые планировки и гигантские, от пола до потолка, окна. А вовсе не от мысли, что вот-вот все это закончится, они подпишут сделку… и на радостях переспят.

Потому что Пол сдержал свое обещание — он совершенно перестал меня замечать, и все эти два дня крутился вокруг моей начальницы так, будто ей под юбкой медом помазали. Вообще, крутился вокруг нашей конторы постоянно, словно и дел-то у него больше не было, кроме как квартиру покупать. Заказал сегодня всем суши на обед, дарил какие-то сувениры. Приставал к Зое с вопросами по русскому слэнгу…

А сегодня утром секретарша Мария Львовна встретила меня загадочным предупреждением, что в кабинете меня ждет от нашего VIP клиента интересный подарочек. Я бегом к себе, а там… коробка с выскакивающим из нее чертиком.

Ненавижу! Господи, как же я его ненавижу…

— Но и это еще не все! — Валерия Александровна отщелкнула задвижку на балконе и толкнула в сторону стеклянную дверь на шарнирах. — Прошу.

Лениво оттолкнувшись от кухонного «островка», Пол последовал за ней. Я тоже — прижимая папку к груди и пытаясь изо всех сил любоваться раскинувшимся передо мной пейзажем, а не красиво перекатывающимися под тонкой футболкой мужскими мускулами.

На выходе из квартиры пришлось невольно остановиться, чуть не врезавшись Полу в спину — так резко он затормозил.

— Ничего себе картина, — протянул он и умело присвистнул.

Я осторожно выглянула из-за его плеча.

Да уж. Удивляться было чему.

Прямо посреди огромной, выложенной натуральным камнем террасы под открытым небом тихо плескался бассейн. Настоящий, полноценный бассейн на высоте девятнадцатого этажа! Да еще и с видом на город сквозь стеклянные перила.

В неподвижной воде, как в зеркале, отражались звезды вечернего неба.

— Также в вашем распоряжении имеется джакузи с подогревом, — Валерия Александровна позвала Пола с противоположного края бассейна, указывая на углубление, заполненное булькающей водой.

— Пока мне все нравится, — объявил Пол, обходя бассейн и заглядывая в темную воду.

Поравнявшись с Валерией Александровной, он многозначительно мотнул головой в сторону квартиры.

— Как думаете, хозяева не будут против если я… опробую бассейн?

Я молитвенно подняла к небу глаза — он же несерьезно, да? Пусть это будет плохая шутка…

Начальница нащупала за своей спиной топчан, и опустилась на него, явно ослабев в ногах.

— У вас же нет… купальных плавок… мистер Стивенсон.

Тот презрительно фыркнул.

— Какая ерунда… Мне достаточно будет, если вы отвернетесь, пока я буду раздеваться и прыгать в воду!

— Ну тогда… в общем-то… все равно хозяева сейчас на Сейшелах… — Валерия Александровна неуверенно махнула на меня рукой и приказала по-русски. — Поройся там по шкафам. Найди ему полотенце.

А сама принялась копаться в сумочке, явно в поисках сигарет.

Но я не могла никуда идти. Вообще. Мои ноги срослись с каменной плиткой на полу террасы, во рту пересохло, а глаза приклеились к тому, на что в моем положении смотреть было категорически нельзя. Потому что в этот момент, обнажив широкую крепкую спину, Пол стянул футболку через голову и бросил ее на близлежащий топчан.

Все также не поворачиваясь, принялся расстегивать брюки…

Остановись, не делай этого… молча умоляла я его — то ли потому, что сама не хотела видеть его голым, то ли потому, что не хотела, чтобы видела она.

Но мольбы не помогли. Раздевшись до черных, с синей полоской боксеров, Пол с удовольствием потянулся, отступил на шаг назад… и, мощно рассекая воду руками, с головой нырнул в бассейн.

— Вера! — возмущенно окликнула меня Валерия Александровна. — Как тебе не стыдно подсматривать! А ну, марш за полотенцем!

Опомнившись, я бросилась в квартиру. Швырнула на стол папку. Полотенце им?! Может еще свечку подержать?!

Ну уж нет! Вытирая неизвестно откуда взявшиеся слезы, я устремилась к выходу.

Без меня справятся.

* * *

Шумно вынырнув и отплевываясь, первый свой взгляд Пол кинул туда, где стояла она. Смотрит?

Но Веры не было. Вообще не было — нигде. Он подтянулся на руках, всматриваясь сквозь стеклянное окно в полумрак пустого пентхауса. И в гостиной нет. Где же ее носит, эту маленькую зануду?

Чертыхнувшись, он провел рукой по мокрым волосам, вытер воду с лица. Для кого он вообще тут представление устраивает?

— Я уж думала, вы утонули… — промурлыкала Валерия.

Прямо за его спиной.

* * *

Пол даже зажмурился на мгновение. Как там его Зоя учила? «П*здец»?

Ухоженные, наманикюренные ручки скользнули по его плечам, к спине прижалась полная, голая грудь.

— Там… Вера… — пробормотал он, лихорадочно соображая.

В его планы не входило усложнять ситуацию и доводить дело до секса.

Флирт? Без сомнения. Понравиться Валерии и дать понять, что она тоже в его вкусе? Безусловно. Это было необходимо — без ревности у Веры не проснулся бы аппетит. К тому же нужно было чем-то риэлторшу завлечь, пока не начнет работать вторая часть его хитрого плана… Она не стала бы тратить на него столько времени, не будь у нее романтического интереса.

Но трахать эту перезрелую, пропахшую табаком развратницу? Увольте. Там ведь у нее точно полк побывал…

К тому же он дал ей понять, что вполне разделяет ее эксцентричные вкусы. И что теперь? Хлестать ее ремнем? Или сразу в морду? Как там у них заведено?

— Вера ушла, — лизнув его в ухо, Валерия обвила его ногами. — Решила, что она слишком ранима для таких зрелищ…

Господи, она даже трусы успела снять, понял он через секунду…

Умело прижимаясь и втираясь ему в спину, женщина прошлась рукой по его груди, животу, опустилась вниз… без лишних церемоний просунула руку в боксеры и накрыла его член ладонью. Думать стало тяжелее.

— Знаешь, я не уверен, что нам стоит…

Она сжала его стремительно крепнущий орган, и он подавился словами.

А почему бы и нет? — предательски повисло в голове. Он вроде бы никому клятв верности не давал… Не говоря уже о том, что его нагло отвергли, в принципе…

Жарко дыша ему в затылок, Валерия продолжала мять его рукой, а потом и вовсе опустила трусы, высвобождая его хозяйство.

— Валерия… погоди… — дыша чаще, чем вырывались из его рта слов, он лихорадочно соображал. Ведь нельзя же просто оттолкнуть ее. Наконец, нашелся. — Там камеры! Вон смотри…

Она опешила лишь на мгновение, но и этого ему хватило, чтобы прийти в себя. Не понимая, зачем он это делает — зачем отказывается от женщины, которая сама налазит на него, предлагая себя — он схватил ее за руку и повернулся, чтобы объяснить, что он, конечно, невероятно польщен, но…

Будто в ответ на это «но», где-то в глубине квартиры хлопнула дверь, зацокали по направлению к террасе звонкие каблучки. И по мере приближения этих каблучков Пол чувствовал, как внутри у него все опускается. И снаружи тоже.

Каблучки остановились, а он все еще не смел обернуться.

— Решила не дурить? — усмехнулась Валерия, приподнимаясь над ним. — Тогда тащи сюда полотенце, и подожди на кухне. Мы недолго.

Помедлив, каблучки процокали обратно в квартиру, вернувшись секунд через десять. Рядом с его плечом на каменную плитку легло аккуратно сложенное, пушистое полотенце — пляжное, в красно-синюю полоску.

— Я увольняюсь. — спокойно сказала Вера.

И ушла.

А Пол вдруг понял, что все, что произошло до сих пор — это еще не был «п*здец.» А вот теперь да — безо всякого сомнения. Конкретный такой, жирный п*здец.

Глава 12

Я не знаю, почему решила вернуться в эту чертову квартиру. И не знаю, что меня дернуло бросить это презрительное: «Я увольняюсь».

Дура! Вот ведь дура!

Неужели нельзя было дождаться следующего дня, придумать какую-нибудь уважительную причину — мол, заболела, или срочно уехать надо. Получить рекомендательное письмо, если уж не увольнительные…

А уйти вот так, отчетливо дав понять, что тебя воротит от вида голой начальницы с клиентом в бассейне?

Но ведь реально же чуть не стошнило. Она похоже считает меня мебелью, эта Валерия Александровна — всякий стыд потеряла. Королева нашлась, думает при прислуге и потрахаться не зазорно.

Бормоча ругательства себе под нос, я сбежала по лестнице в подземку. Чуть ли не моментально подкатил поезд, я ворвалась в вагон и плюхнулась на первое попавшееся сиденье.

Гады они оба! Моя должность, между прочим, отвечать за рекламу, а не полотенца подносить. Может еще сперму за вами подтереть, мистер Стивенсон?..

— Девушка, у вас все хорошо? — пожилая женщина в натянутой на уши вязанной шапке — это летом-то! — смотрела на меня с выражением крайнего беспокойства, как смотрят на слегка шизанутого человек, пытаясь для себя решить — уже вызывать психиатричку, или еще пока рано?

— Козел он! — вырвалось у меня.

— Пфф… — отмахнулась старушка. — Удивила… Мужики все козлы, один козлее другого. Чего твой-то натворил?

Чего он только не натворил, хмуро подумала я… Для начала вперся в мою жизнь, когда я всего-то пообедать с сестрой хотела. Потом в машине зацеловал. Облапал так, что только про это теперь и думаю. Потом пьяный домой ко мне завалился, и снова облапал. Потом потрястись заставил от страха за свою тупую башку. А теперь еще и работу вот любимую отнял. И это еще не самое страшное…

— Он не мой… — процедила я, испугавшись того, что лежало на поверхности. Да так зло процедила, что бедняжка испугалась и отодвинулась от меня подальше. Все-таки псих — наверняка, решил она.

Самое страшное было как раз то, что он был мой. С того самого первого взгляда, еще тогда, в ресторане — мой.

* * *

Дома меня ждали Кира, тетя Лена и полкастрюли позапозавчерашних щей, гордо водруженные на плиту «прокипятиться».

— Олег заходил! — многозначительно сообщила Кира. — Я сказала, что ты уехала и вернешься нескоро.

— Ага… — не впечатлилась я, заходя в кухню и буквально падая на стул.

С Олегом мы точно теперь два сапога пара — оба безработные. А у него так и оправдание есть — студент, в отличие от меня. Так что, может и зря Кира его выгнала…

— Что-то случилось? — забеспокоилась тетя Лена, всматриваясь в мое лицо — без сомнения, бледное, с покрасневшими от слез глазами.

Да ничего особенного. Просто мужчина, от которого я, как последняя идиотка, ожидала нечто большего, чем предложения переспать за деньги, трахается в данный момент с моей начальницей.

Бывшей, кстати, начальницей.

А может уже и не трахается. Кончил уж, наверное.

Скривившись, я нажала пальцами на виски, пытаясь выкинуть из головы омерзительную картину…

— Голова раскалывается, теть Лен… Я пойду, полежу.

— А… заболела! — попеняла мне тетя Лена, будто в этом была моя вина. — А все потому, что голая бегаешь!

Я испуганно опустила глаза — да нет, вроде одетая… Хотя она права, не совсем по погоде одетая — полупрозрачная шелковая блузочка и юбка-карандаш с высокой шнуровкой сзади.

— А не по миллионеру ли ты своему заграничному «заболела»? — прищурившись тетя изобразила в воздухе кавычки. — Я надеюсь, ты понимаешь, что он тебе не пара? Сама ж говорила, за кого тебя принимает…

— Теть… — предупреждающим голосом позвала ее Кира, знавшая, как болезненно я реагирую на всю эту тему.

Я устало выдохнула, встала и пошла в нашу с Кирой спальню.

Нервическое напряжение последних часов как-то резко улетучилось, оставив ломоту в костях и действительно какую-то странную болезненность. Возможно, причиной тому было внезапное осознание, что тетя права. Ведь и правда, в самом апогее своей страсти, максимум, чего от меня хотел Пол — это затащить в постель. Получить свои пару перетрахов, заплатить за отлично проведенное время и заняться какими-нибудь более важными делами.

А на сегодняшний день ему даже и это не нужно — нашлась та, кто ему и так все сделает, причем забесплатно.

В общем, прошляпила ты свое счастье, Верочка. Ерепенилась-ерепенилась, а теперь вот даже и в качестве проститутки ему не нужна.

— А не пошли бы вы на хер, мистер Стивенсон? — предложила я.

Все-таки надо было это ему в лицо высказать, а не своему отражению в зеркале на дверце шкафа.

Расстегнув блузку, я скинула ее и бросила на стул. Потом спустила, расшнуровав юбку, стараясь не представлять себе, как это делали бы его руки… Накинула свой пушистый розовый халат и, прежде чем залезть в душ, решила позвонить маме — поплакаться. Уж мама умела утешить — оптимистка была еще та. И никогда никого не судила — в отличие от своей суровой и битой жизнью сестры.

Вытащив из сумочки смартфон, я уселась в кресло напротив компьютера, глянула на маленький черный экран… и обомлела.

Потому что с этого самого экрана длинным списком на меня смотрели пятнадцатьнепроверенных эсэмэсок и три голосовых сообщения. И все, как одна, от контакта, лаконично помеченного именем «Пол».

* * *

Минуты две я пялилась на отобразившийся на выключенном экране список истерических требований «перезвонить немедленно» и «возвращаться в пентхаус», откуда меня, по всей видимости, собирались отвезти домой на машине, потому в метро мне «в таком виде соваться нельзя».

Потом отложила, так и не включив, телефон, и пошла в ванную. Глупо улыбаясь, встала под душ, распустила волосы, намылила голову шампунем.

Хмыкнула вдруг, осознав причину его треволнений. В Америке ведь метро частенько и в самом деле опасное место — особенно если так разодеться. Особенно поздно вечером. А у нас разве что на отдаленных участках пристать могут. Но чтоб в центре Москвы… Я, кстати, еще не самая расфуфыренная сегодня в вагоне была…

И вдруг задохнулась от волнения — даже воды хлебнула и закашлялась.

Ведь невозможно одновременно заниматься сексом с одной женщиной и строчить сообщения другой!

А значит?..

Что, блин, это значит, мистер Стивенсон?! Для чего ты все три дня флиртовал с моей начальницей? Для чего пентхаус покупать собрался?

Запретив себе даже думать в эту сторону, я вылезла из душа. Завернулась в полотенце… Подышав на зеркало, протерла его рукой.

А мысли лезли в голову — беспощадные и настырные, как и он сам.

Значит, как только я ушла, он бросился за мной? Или сначала закончил дело с Валерией? А если закончил, зачем бросился?

— Ведь она пробивная, эта Валерия… — шептала я, споря с собой — той, которая не желала прощать кувыркание в бассейне с другой женщиной. — И не только в бизнесе… А он мужчина…

Глупости! — возразило мое второе я — оскорбленное до глубины души отвратительным зрелищем. А даже если и так, даже если она сама к нему в бассейн залезла — на фига тебе мужик, который член в штанах удержать не может?

Но ведь… я сама… его прогнала…

— Вера! — в дверь забарабанила Кира.

— Сейчас… пару минут еще! — ответила я, заматывая другое полотенце на голове тюрбаном.

— Вер, там… этот пришел…

Я застыла испуганной мышью.

— Кто? Олег? — и сама не поняла, с надеждой я это спрашиваю или со страхом.

— Да нет. Не Олег.

Черт, вот черт!

— Вы его впустили?

Кира ухмыльнулась.

— Ага, щас. Впустит его теть Лена. На площадке сидит.

— На площадке грязно… — заметила я.

— Ну так уведи его оттуда, а то ведь испачкается весь.

Глава 13

— У меня с ней ничего не было, — сразу выдал Пол, как только на площадку выскользнула тонкая фигурка в непременном розовом халате. — Разделась и залезла в бассейн — я и опомниться не успел.

Заготовка, конечно. Но удивительно, что вообще смог слово выдавить, учитывая, как дико метнулось к горлу сердце, как только за его спиной раздался шорох открываемой двери.

Вышла. Значит, есть шанс.

Он ведь чуть с ума не сошел, когда перед самым его лицом закрылись двери вагона метро, и она уехала — в своей облегающей юбке с блядской шнуровкой, так и просящей дернуть и развязать. Бросился за ней почти сразу, наплевав на следящую за ним окаменелым взглядом Валерию. Вот только пока штаны натягивал — успела убежать и никакой туфельки в этот раз не оставила.

Вернулся в пентхаус, успев настрочить по дороге кучу сообщений, извинился перед Валерией. Сослался на важные дела, форс мажор в американском офисе — вот только не такая риэлторша дура, чтоб поверить. Но виду не подала. С ледяным лицом оделась, попросила застегнуть на ней платье.

Какой уж тут пентхаус! Не забыть бы позвонить утром налоговику — чтобы псов своих отозвал. Кто ж знал, что Вера так просто возьмет и бросит такую непыльную и в общем-то престижную работенку?

Он ведь как думал?

Страна третьего мира — людям на хлеб, на мясо не хватает. Супы вон из капусты потребляют. Чтоб спасти фирму, которая какие-никакие материальные блага дает, уж всяко согласится девчонка на его условия — в обмен на предложение заплатить гигантский штраф, который Валерии влепят из налоговой, по тайной договоренности с ним лично. К тому же ей и не трудно будет согласиться — вон как льнет к нему и ревнует, только себе не признается.

А она бац и — «Я увольняюсь!»

И весь план его грандиозный к чертям. Еще и человека без работы оставил.

— Ничего не было, — упрямо повторил он, сам себе удивляясь. Как мальчишка перед ней оправдывается, честное слово…

Вера все еще молчала, прислонившись к стене. Распущенные мокрые волосы плетьми лежали на груди, разделенные ровно на две половинки, лицо скрывал сумрак подъезда. Неожиданно захотелось схватить ее за плечи и тряхануть как следует, чтобы вывести из этого жуткого, замороженного состояния. Задыхающаяся от злости она ему нравилась больше. Как, впрочем, и от страсти.

— А почему ты решил, что мне есть дело, было у тебя что-то с Валерией или нет? — спросила, наконец, она равнодушным, прохладным голосом. — Перед женой отчитывайся. Я-то тут причем?

Ах ты маленькая стерва! Немедленно захотелось отомстить — аж поперла изнутри неудержимая, тупая ярость.

— А знаешь, ты права. У моей жены на меня куда больше прав, чем у какой-то финтифлюшки, которая не понимает собственной выгоды. У Лесли мозгов явно побольше, чем у тебя…

Не говоря ни слова, Вера развернулась и взялась за ручку двери.

— Не приходи ко мне больше.

Да что ж она за дура такая! Неужели не видит…

В одно мгновение оказался рядом — и сам не понял, как успел вскочить… Развернул к себе лицом. Еле сдержался, чтобы не растерзать ее дурацкий халат, не разметать полы в стороны — дешевая, плюшевая тряпка, скрывающая от него его Веру…

А внутри уже все горело… Черт, да рядом с этой девочкой его без всяких хватаний за член колотить начинало, от одного только запаха — жасмин и еще что-то, смешавшееся с ее личным, собственным запахом тела, который он уже научился различать за терпкими ароматами духов и лосьонов… Как собака чувствовал ее, пару раз лишь понюхав…

Не зная, то ли поцеловать, то ли прижать к себе, зачем-то взял ее рукой за лицо. Крепко взял — утопил бледные щеки в своей ладони. Она дернулась — бесполезно, только еще сильнее сжал.

— Что ты делаешь?..

А он уже не соображал, что делает. Как тогда, у нее в прихожей, только теперь трезвый.

— Хочу, чтобы ты поехала со мной.

Она моргнула и скривила рот — вроде бы усмехаясь, вот только юмора у нее в глазах он не увидел.

— Зачем?

— Сама знаешь.

Она подняла руку, расслабила его пальцы.

— В эскорт агентство не хочешь позвонить? Там и помоложе кого-нибудь найдут…

Господи, она что, считает его старпером, который в молодое мясо вцепился? Что ж, у него никогда не было проблемы прислать ответку. В таком состоянии это даже на пользу — неизвестно в какую еще форму выльется его душевная лихорадка, если не в словесную…

— Я готов заплатить гораздо больше, чем эскорт-агентству. Сколько стоит твое тело?

— Оно не продается.

— Все продается. Вопрос цены.

— Хорошо, — вдруг согласилась она. — Я назову тебе свою цену.

А его будто ледяной водой из шланга окатило. Хотя, казалось бы — только этого и хотел минуту назад. И в голове закрутилось-заметалось — неужели согласится? Неужели продастся? А с другими что — тоже так?..

И уже она взяла его, отпрянувшего, за подбородок, вынудила склониться к ней — так что их лица теперь почти соприкасались. От ее близости стало уж совсем невмоготу — пришлось даже расставить ноги, так тесно в штанах стало… Упершись руками в стену, он нависал надо ней — маленькой, хрупкой и розовой — как гора над какой-нибудь экзотической колибри.

И внезапно стало не важно — пусть за деньги, пусть продажная. Потом разберется. Перевоспитает, привяжет к себе подарками… Заставит забыть про всех других…

— Моя цена — твоя свобода, мистер Стивенсон, — сказала эта маленькая, наглая колибри. — Хочу тебя, а не твои деньги. Всего тебя. И еще…

Она повела пальцем по его руке под коротким рукавом футболки, а его прям в жар кинуло, как восьмиклассника от первого поцелуя… Царапнул ногтями стену за ее головой, как представил, что именно хотел бы сжимать этими руками вместо холодной штукатурки…

— Что «еще»? — хрипло спросил. Лишь бы говорить… Лишь бы не заметила, что еще мгновение и он не выдержит, вопьется в ее губы голодным, истосковавшимся ртом…

— Одевайся, как раньше. Акулой бизнеса ты мне нравился больше, чем альфонсом на мотоцикле.

Глава 14

— Ой, пожалеешь… — качала головой тетя Лена, наблюдая за моим суматошными гонками по квартире в поисках то туфель, то защипки для волос, то кисточки для бронзера, которую Кира успела стырить под предлогом, что «ну, я же не пользуюсь».

Конечно, я соврала. Мне было совершенно наплевать, во что именно Пол будет одет. Или раздет. Но мне не нравилось чрезмерное женское внимание, которое он получал в своем новом амплуа, куда бы не сунулся. А так — костюм приглушает яркость, не так будоражит воображение, скорее наоборот — отпугивает. Уж больно он в нем грозный и неприступный — как скала.

Впрочем, мне было не до размышлений о разных амплуа моего нового увлечения.

Я поверить не могла, что сказала ему вчера все, что сказала — на этой темной и заплеванной лестничной площадке. Как только язык повернулся такое залепить? «Хочу тебя всего!» А ведь только за полчаса до этого ходила по квартире — опустошенная, больная, обиженная… Послала его куда подальше, вспоминая как он там в бассейне с Валерией Александровной развлекается.

И вдруг, когда снова пришел, поняла, что все бесполезно — что вся моя ненависть, вся обида ни в какое сравнение не идут со счастьем от одной только мысли, что сейчас увижу его. Что ему нужна я. Не лощеная, искушенная в любовных делах Валерия, а я — дуреха, что на спор «сняла» его в ресторане, а потом еще и лихо продинамила.

Ведь это из-за меня он целых три дня флиртовал с начальницей, чтоб я ревновала, а потом еще и пентхаус чуть не купил за двадцать пять миллионов долларов — просто так. Ему и квартира-то не нужна была, не то, что пентхаус. А сегодня так вообще отличился — несся ко мне через весь город на своем идиотском Харлее, чуть не угробился по дороге…

И смотрел так, будто ему воздуха не хватало.

В общем, одержав решительную победу над недавними обидами, я согласилась пойти с ним на свидание. На следующий день, разумеется.

С утра я еще пыталась занять себя поисками новой работы, заполняла анкеты, копалась в нужных сайтах, обзванивала знакомых с полезными связями, бывших сокурсников по специальности… Но к обеду уже ни о чем, кроме как о виновнике своей безработицы и думать не могла. А он еще будто назло сбивал с толку — звонил несколько раз, предлагал какие-то варианты… Я, конечно, гордо отказывалась, однако по мере того, как один за другим мои собственные варианты отваливались, все больше и больше задумывалась…

К шести тридцати вечера Пол уже ждал у подъезда, хоть и договаривались на семь.

— Подождет, — твердой рукой Кира втащила меня обратно в квартиру, когда я подхватившись, уже готова была нестись его встречать.

И, действительно, ждал. Долго ждал — столько, сколько полагается, чтобы успел подумать над своим поведением. Пофилосовствовать, поскучать. Баба Шура весь подъезд успела оповестить, что «там какой-то буржуй сидит, сигару курит»…

Наконец, в семь двадцать, родственники позволили мне встать и пойти «на выход».

В прихожей я остановилась и еще раз осмотрела себя в зеркало. Удовлетворенно кивнула — летнее платье из бежевого кружева, не вычурное, но и не совсем простое — с довольно низким вырезом сзади и глухим, закрытым передом. Сверху на все это накинут легкий голубой кардиган. Босоножки на платформе. Ну и, конечно, накрученные «пляжной волной» волосы.

— Самое оно! — резюмировала Кира, оглядывая меня с ног до головы. — Сперва как монашенка, а потом…

Слегка развернув меня, она приспустила кардиган к голым лопаткам.

— Вуаля!

— Не будет никакого «вуаля», — я сердито подтянула кофту обратно.

Я и в машину-то не очень хотела к нему садиться, но Пол клятвенно пообещал не распускать руки, пока сама «не начну к нему приставать». Хоть и не скрывал, что хотел бы, чтобы это произошло как можно скорее.

У меня же были на него другие планы.

Прежде всего — перед тем, как решиться на следующий шаг — мне хотелось как-то выбить из его головы уверенность в том, что я — товар, у которого есть ценник.

Так что, вместо автомобильной экскурсии по Москве — во время которой он, без сомнения рассчитывал развести меня на какие-нибудь обнимашки — я уговорила его доехать до метро, а там пересесть на подземку и отправиться гулять в центр. Смотреть, так сказать, достопримечательности вживую, а не из окна его Мазерати.

К тому же, было бы неплохо показать ему на наглядном примере, что в метро у нас, может и придется пару раз через пьяного переступить, все же совершенно безопасно.

— Что будешь делать дальше? — спрашивал он, с легкой брезгливостью оглядывая усталых пассажиров.

Я пожимала плечами, цепляясь одной рукой за поручень, а другой за его локоть.

— Найду что-нибудь другое… Мало ли где маркетологи нужны?

На самом деле, я уже не была настроена столь оптимистично, как сегодняшним утром. Нужны-то они нужны. Но… как удрученно спросила меня Таня Исабекова, которой повезло устроиться в отдел кадров в одно серьезное рекламное агетство, — «куда ж мы тебя возьмем без рекомендательного письма с предыдущего места работы…?»

— Мне очень-очень нужен маркетолог, — тут же заявил Пол. — Я без маркетолога просто как без рук.

Я хмыкнула и соблазнительно понизила голос.

— Будем играть в босса и подчиненную?

Он поднял на меня бровь.

— Обязательно. Буду шлепать тебя за каждую опечатку.

Шутка-шуткой, а кровь от его слов в лицо мне бросилась. И не только от стыда.

К счастью, в этот момент поезд подошел к нужной станции и несколько минут мы были заняты протискиванием через толпу к выходу…

— Ну так что скажешь? — прошептал он мне в ухо, стоя сзади на эскалаторе, на одну ступеньку ниже. — Пойдешь ко мне в штат? В центральный филиал возьму, в Сиэтл…

Мои ослабевшие ноги дрогнули в коленях, и я невольно отклонилась, опираясь на его большое, крепкое тело… Пытаясь сохранить ироничный тон беседы, чуть повернула к нему лицо и ответила.

— Спасибо, но я, пожалуй, поищу босса без замашек бэдээсемщика… –

— Гея? — с надеждой спросил он, потираясь своей щекой о мою. — Вот против гея я бы точно ничего не имел.

— А что, мне уже полагается спрашивать у тебя разрешения, на кого мне работать?..

— Пока еще нет… Но скоро придется…

Его рука сжала мое плечо, и он мимолетно куснул меня за ухо.

Боже… Я вздрогнула и стиснула зубы в попытке сдержать стон — судя по тому, что на меня все-таки НЕ обернулся стоящий впереди мужчина, удачной…

Глава 15

К счастью, в этот момент эскалатор закончился, и мы шагнули в длинный рукав подземного перехода, ведущего в Охотный Ряд, а через него на улицу.

— Погуляем по центру, пока не холодно, потом можем в Кофе-Хауз перекусить — это недалеко… — раскладывала я перед ним план нашего вечера.

Мы зашли за поворот, следуя информации на старом подвесном указателе. Людей вдруг стало резко меньше, а неприятных амбре — как раз наоборот.

— Можем еще в киношку сходить, на вечерний сеанс, если будет что интересного посмотреть…

— Стоп! — перебив, он придержал меня за плечо, замедляя шаг и хмурясь. — Там хулиганы впереди. Возьми меня за руку, и если что ори, как можно громче… Они обычно пугаются, когда орут.

— Какие хулиганы?

Я удивленно смотрела туда же, куда и он — впереди, кто стоя, кто сидя на разложенных спальных мешках, тусовалась троица самых обыкновенных бомжей. Причем, судя по вполне осмысленным перемещениям в пространстве, даже не обдолбанных. Самое страшное, что могут сделать, это денег попросить или присвистнуть вдогонку.

— Пол, да ладно — они плевать на нас хотели…

— Нет, — он был неумолим. — Пошли назад, выйдем на другой станции.

Господи, да что ж ты делать-то с ним будешь…

— Слушай, а дааавай спокойно пройдем мимо… — вкрадчиво попросила я, утягивая его вперед. — Просто не обращай на них внимания, и они на нас не обратят.

От компании вдруг донесся такой громогласный, пьяный хохот, что я уже и сама стала сомневаться. Может и в самом деле вернуться? Однако, упрямство взяло верх — уж очень не хотелось выглядеть дурой, которая в реалиях собственной страны не разбирается.

Быстро пройдем мимо, как и все остальные вон делают.

Но я оказалась неправа.

Мимо пройти получилось бы, если бы мы не замешкались и не притормозили метрах в десяти, всем своим видом показывая неуверенность. Это, как и можно было ожидать, троицу только раззадорило.

— Ты посотри, какая цыпа… — ухмыльнулся сидящий ближе всех, повернув к нам лохматую, давно нечесаную голову.

— Ага… — подтвердил второй, стоящий напротив, дымящий чем-то жутко противным прямо в лицо прохожим.

Бомжи были молодыми, здоровыми на вид парнями, вполне способными прикопаться к любому, кому только захотели бы. Черт, неужели я облажалась, а мой американец оказался прав?

Отступать было поздно и, похоже, не я одна это поняла.

— Вперед! — выставив вперед голову, Пол подхватил меня за локоток и тяжелым шагом пошел прямо на преграждающего ему путь любителя дешевого курева.

— Эээ… Да она с паааапиком… — протянул третий, сидящий на полу, на расстеленном спальном мешке, разливая водку по трем пластиковым стаканам. Тонким, козлиным голоском протянул и засмеялся, будто заблеял. — Снял в метро. Ведет отсосай делать…

Худощавый, с бритой головенкой, этот говнюк обсуждал нас так, будто мы были еще далеко и не могли его слышать… Остальные одобряюще заржали.

Поравнявшись с троицей, мы рванули сквозь их теплую компанию, подобно ледоколу, взрезающему Северный Ледовитый океан. Но спокойно уйти нам все же не дали.

— Эй дядя, не поделишься своей цыпочкой? — глумливо попросил тот, что с сигаретой и, будто в качестве платы за проход, попытался задрать на мне платье.

Я взвизгнула.

Резко затормозив, Пол развернулся и с разворота врезал гаденышу кулаком в лицо. Тот заорал, от боли и схватился за нос, пытаясь остановить хлынувшие из него реки крови.

— Беги! — толкнув меня вперед, он повторил хук, целясь уже другому, тоже в лицо. — Беги, я сказал!

Ага, щас. Прям все бросила и побежала.

Схватив пытающего подняться хулигана за волосы, я принялась лупить его по голове сумочкой.

— Получи, гад! Будешь знать, как к людям приставать!..

Тот уворачивался и пытался ударить в ответ… В какой-то момент мне даже показалось, что попал… — так резко вдруг засаднила скула. Но это было уже неважно — кровь горела адреналином так жарко, что требовалось гораздо больше, чем какая-то ссадина, чтоб я обратила на это внимание. Краем глаза я видела, как Пол пытается отбиться от двоих других и вроде как у него получается… Вот уже лохматый лег на землю и тихонько лежит, постанывая и держась за живот…

Подняв глаза, сквозь растрепавшиеся волосы я заметила, что прохожих не стало вовсе — вероятно, завидев потасовку, люди разворачивались и убегали еще с поворота. И еще кое-что заметила — третьего, того с козлиным голоском и бритой головой, круглой, как у зэка. В разгар схватки Пол отшвырнул его в сторону и, казалось, совсем забыл о нем, занявшись другим. Подобрав откуда-то пустую бутылку из-под водки, с вороватым видом «зэк» подкрадывался к Полу…

— Эй!! — заорала я. — Сзади! Осторожно…

Но он не успел бы увернуться, даже если бы расслышал меня сквозь завывания своего поверженного противника. Просто не успел бы. Кривя от злости лицо, бритоголовый задрал над его головой блеснувшую в свете фонарей бутылку…

Но опустить ее вниз не успел.

Отцепившись от парня, что задрал на мне платье, я изо всех сил запустила в негодяя своей многострадальной сумочкой.

И, о чудо! Попала! И не просто попала, а залепила прямо в лоб.

— Ах ты… — закачавшись, он не удержался и опрокинулся на спину.

Но в этот же самый момент — когда я отважно спасала жизни — подлейшая подножка сбила меня с ног. Вот точно ненормальные бомжи какое-то! Пол прям чутьем понял, что не стоит с ними связываться. Ладно юбку задрать, но чтоб подножку!.. Пискнув, я полетела на тротуар, вслед за бритоголовым. А сверху на меня уже налезал тот другой, кому досталось от моей сумочки первым, воняя перегаром и своим ужасным куревом. В ужасе я закрылась руками и зажмурилась, ожидая худшего… и тут же запах сгинул, вместе со своим хозяином…

Тяжело дыша и вытирая с разбитой губы кровь, надо мной нависал Пол.

— Можно мы уже прекратим гулять по твоему распрекрасному метро? — спросил он, подавая мне руку.

Хватаясь за него и пытаясь угомонить выскакивающее из груди сердце, я молча кивнула.

Глава 16

Невозмутимый Волков — так называл своего водителя Пол — подъехал к метро почти сразу же, как только мы вышли вслед за улепетывающими хулиганами.

Адреналин в моей крови испарился, и мне стало так больно, что захотелось плакать. Болело сразу в трех местах — под глазом, правая ягодица и почему-то левое колено, хоть я и не помнила, чтобы на него падала.

Я старалась не хныкать — Полу досталось гораздо сильнее. Разбитые губа и нос, стертые костяшки пальцев — полный бойцовский комплект, в общем. Разве что голову бутылкой не проломили, благодаря своевременному вмешательству моей сумочки. Чем я бы, безусловно, гордилась, если бы изначально все это не было моей виной.

— Больно? — спрашивал он, уже в пятый раз, до такой степени нежно трогая меня за лицо, что у меня щемило сердце.

— Да ну, ерунда, — попыталась отмахнуться я. — Только теперь непонятно как по улице выходить… У меня там фингал, да?

— Жуткий! — подтвердил он, наклоняясь и целуя меня в опухлость под глазом. — Как минимум три дня еще не сможем показывать тебя людям.

— Ну что ж это такое… — я вконец расстроилась. — И как работу искать?

— Никак! — радостно объявил Пол. — Будешь отмокать в ванне, есть мороженное и смотреть глупые сериалы…

Я устало вздохнула и уткнулась носом ему в шею. После такой заварушки хотелось чего-то большого, теплого, и, по возможности, сильного.

— Какие сериалы?.. Тетя меня быстро припашет по дому, если на работу не буду ходить.

— Тетя?! — ужаснулся Пол. — Ты серьезно думаешь, что я отпущу тебя к тете с этим кошмаром под глазом? Она ведь даже в полицию меня не сдаст — сама прикончит. Нет, к тете мы не пойдем.

Я немного напряглась и отодвинулась от него.

— А куда мы пойдем?

Он наигранно нахмурился, делая вид, что всерьез раздумывает.

— Ну… можем просидеть несколько дней в этой машине, пока не спадет опухлость… А можем… пойти ко мне в номер и приложить лед! Тогда уже к утру останется одна краснота.

Мне не очень понравилась эта идея. Даже не сама идея, а сочетание слов «ко мне», «номер» и «утро» в одном предложении. Да, вероятно, фингала станет к утру меньше, но моего сексуального опыта — явно больше.

— Эй! — позвал меня Пол, заметив, что я отдаляюсь. — Ты назвала мне свою цену, и я с ней согласился. Так что пока не поймешь, что мне от тебя нужен не только секс — у нас ничего не будет. Я обещаю.

Ну, в принципе, учитывая, что он сказал это тем же серьезным тоном, каким обещал своей маме, что по Москве не ходят медведи, можно было ожидать, что он не шутит.

Однако, если уж говорить начистоту, полным игнором за эти три дня я была сыта по горло. Мне жутко хотелось его внимания и хотелось чувствовать себя желанной — как вчера, в подъезде… Просто… черт возьми, я сама не знала, чего именно мне хотелось. Но уж точно не оказаться с ним в постели уже сегодня ночью.

«Чем раньше девушка прыгает к мужчине в койку, тем скорее он выкинет ее на обочину жизни» — уж не помню откуда всплыла в голове мудрая фраза. Наверняка, опять какой-нибудь Космо…

Нет, мне не надо, чтобы Пол выкидывал меня на обочину жизни. Совсем не надо.

— Слушай, раз ко мне в номер ты не хочешь… Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь поужинать? В ресторане и ледовый пакет дадут…

Я в ужасе уставилась на него.

— Какой ресторан с таким лицом?

Морщась, я в очередной раз попыталась рассмотреть себя в темное стекло, но оно было слишком темным и не давало полной картины.

— Я зарезервирую для нас отдельный кабинет. Только… — он замялся.

— Что, только?

— Я пока ВИП-клиент только в одном ресторане в вашем городе…

Я начала догадываться о причине его замешательства.

— Там, где?..

— Да. Там, где мы… эмм… познакомились.

Я задумалась. Идти с этой штукой в ресторан, где меня сначала приняли за воровку, а потом за проститутку, конечно, не очень хотелось… Однако я действительно сильно проголодалась, домой было еще рано, а других вариантов с моим бланшем не предвиделись — солнечные очки я по вечернему времени с собой не брала.

Разве что и в самом деле поехать к Полу в гостиницу… Заманчивая мысль повисела в голове пару минут, подкидывая аппетитные образы… Но я устояла, помотала головой в ответ на эти чертовы образы и согласилась на «отдельный кабинет».

Ехали недолго — благо из центра и не уезжали.

Водитель, как всегда, прятался за темным стеклом и, судя по еле доносящемуся до нас тонкому запаху табака, дымил сигаретой в окно.

— У меня вопрос, — неожиданно произнес Пол, искоса наблюдая, как я пытаюсь замаскировать фингал пудрой.

— Какой? — несколько опешив от торжественности его тона, я подняла глаза на его отражение.

— Поцеловать хоть тебя можно? Или тоже «руки прочь»?

Я залилась краской и неловко дернула плечом.

— Ну… ты же не руками целуешься…

Повернулась к нему и замерзла, пригвожденная к месту потемневшим взглядом серых глаз. Яснее ясного вспомнилось все, что происходило этой машине, на это самом месте — как бесстыдно ерзала на нем, вжимаясь в его ширинку, как беспомощно хватала ртом воздух… и как он рванул на мне лифчик, обнажая грудь… И этот его взгляд — голодный… и в то же время изумленный, будто не верил, что с ним такое может происходить.

Медленно подняв руку — так медленно, будто боялся, что я снова убегу, он дотронулся до моей щеки, провел большим пальцем по губам.

— Вера… — пробормотал. И тут же прижался ко мне губами. Не давя, не углубляясь. Просто легко касался, нежно и ненавязчиво, давая возможность отстраниться.

И, быть может из-за этой нежности, у меня вдруг появилось ощущение первого поцелуя — как с ним, так и вообще. В общем-то это и был наш первый, осознанный поцелуй. Поцелуй пары — а не клиента и шлюхи.

Внезапно всего этого стало слишком много, и я закрыла глаза…

— Вера… — повторил он, судорожно глотая слюну, и я вдруг поняла, чего ему стоит этот момент, эта выдержка… Когда хочется не касаться, а ворваться в мой рот языком, притянуть к себе и повалить на спину.

И это было великолепно — осознание, что он готов к терпению, к самоконтролю. Ради меня, он контролировал себя ради меня.

За такой стоицизм я решила его наградить. Сама обняла за шею и притянула к себе, откидываясь на сиденье… Первая углубила поцелуй, вырывая из его рта хриплый стон, когда языки соприкоснулись…

Глава 17

— Приехали, господа… — лениво объявил Волков в динамике прямо у меня за головой.

— Черт бы тебя побрал… — тут же ругнулся Пол, оторвавшись от меня и тут же снова накрыл мой рот своим — уже далеко не так нежно и робко.

— Тшш… — через силу остановила его я, прикладывая палец к губам. — Потом…

И вылезла из машины, не дожидаясь пока передо мной распахнут дверцу — стараясь не думать о том, как именно будет интерпретировано мое «потом». Помялась возле машины, прикрывая от прохожих лицо ладонью.

— Может с черного хода зайдем?

Но он перегнулся через сиденье, покопался в багажнике и выудил потертую ковбойскую шляпу с широкими полями. Вылез следом за мной и, не спрашивая моего согласия, нахлобучил шляпу мне на голову.

— Обалдеть… — пробормотала я, разглядывая себя в тонированное стекло.

Вид был, конечно, идиотский, но хоть фингала теперь почти не заметно — лицо густо скрывали тени от полей.

В кабинет, зарезервированный для Пола и его гостей, мы прошли без приключений. Завесили тяжелые шторы, сняли с меня шляпу и попросили принести лед. Это было важнее всего — чем скорее охладить синяки, тем быстрее спадет опухлость.

И уж потом, прижимая к своим боевым ранам по холодному компрессу, принялись изучать меню.

От жадности назаказывали все до кучи — и плов, и греческий салат, и шашлык, и даже блины со сметаной. В отличии от традиционных русских супов, блины Полу дико нравились, и на вопрос официанта, сколько их принести, он лаконично ответил — «много!». Из выпивки взяли мне бокал Мерло, а ему — двести граммов чистой водки.

Насчет десерта обещали подумать, и накинулись на еду.

— Дикость какая-то… — еле успевая проглотить, ругался мой американец. — Никогда столько не ел…

— И не пил, наверное… — улыбнулась я, чокаясь с его рюмкой.

— Надо прекращать все это… А то никакой спортзал не поможет.

Я поразмыслила. Мне нравилось, как он уплетал за обе щеки нашу еду, но, без сомнения, он был прав. В России только позволь себе расслабиться — мгновенно пузо отрастишь.

— Давай помогу, — я выхватила блин с его тарелки и макнула его в сметану. Пусть лучше у меня попа растет, чем у него пузо — женщине можно слегка округлиться…

В общем, помочь я, конечно, помогла, но съели мы хорошо если половину от всего, что заказали. А вот выпили все.

— Где этот чертов официант? — откинувшись на спинку дивана, Пол в пятьсотый раз заглянул в свою опустевшую рюмку…

— Не надо… официанта… — я нетвердо поводила пальцем перед его лицом и громко икнула.

После выпитого я физически чувствовала, что мое сопротивление не выдержит обороны, захоти он пристать ко мне даже вполовину менее настойчиво, чем в прошлые разы. Я сама готова было пристать, и сдерживало меня исключительно и только нахмуренное лицо тети Лены, плавающее перед моим внутренним взором и бормочущее — «Бесстыдница! Шлюха! Деда на тебя нет!»

Дед был суровый спецназовец и потомственный военный, сгинувший в очередной горячей заварушке в далеких нулевых. В наследство от него достался альбом фотографий, куча орденов и с детства запомнившееся ругательство — «Пидарас ваш Буш!»

В общем, конфликт поколений был налицо.

— Два неразбавленных мне и бокал Мерло для леди! — приказал Пол заглянувшему в кабинет официанту.

В кармане у него вдруг завибрировало, и он ответил на входящий звонок. Мгновенно нахмурился, явно услышав неприятное. Протянул руку, прижал телефон к груди и погладил меня по щеке, словно извиняясь.

— Я быстро, детка… Прикончи тут всё, еду не выкидывай — в мире полно бедных…

И вышел из кабинета, оставив меня одну расправляться с остатками ужина. Ага, нашел голодную. У меня и так уже лезло из горла.

Я решила, пока суть да дело, сходить в дамскую комнату, прихорошиться. Иди знай, чем закончится для меня этот еще один бокал Мерло.

* * *

— Вера? — окликнул меня неуверенный, но, без сомнения, знакомый голос.

От неожиданности я вздрогнула и подняла глаза. В обширное стенное зеркало на меня смотрела Соня — приходящая сменщица нашей секретарши.

Точнее — секретарши моей бывшей фирмы.

У меня заняло несколько добрых секунд узнать ее — до такой степени не ожидала увидеть ее здесь, в ресторане, где мы с Полом познакомились. Соня Синичкина — только пару дней назад начальница отчитывала ее за что-то за закрытыми дверьми. Вспомнив об этом, мне вдруг стало стыдно. Вот уж кому сейчас плохо, так это Валерии Александровне.

– Привет! — Я вытерла руки и повернулась к ней.

— Что ты здесь делаешь?

Я замялась, не зная как охарактеризовать свое времяпрепровождение.

— Я… вроде как… на свидании, — нашлась все-таки.

Соня подняла бровь на мой фингал.

— Хорошо проходит, как я посмотрю…

Покраснев, я машинально потрогала болезненную опухлость под глазом.

— Да, такой вот форс-мажор случился… Но это не он меня! — я вдруг испугалась, что она могла подумать.

— Ну-ну! — усмехнулась Соня.

Да, похоже, я не ошиблась. И прямо обидно стало, что кто-то может подумать, что я гуляю с парнем, поставившим мне фингал под глаз.

— Что «ну-ну»? — передразнила ее я. — На меня хулиганы напали, а он заступился! И ему тоже, между прочим, досталось…

Пожав плечом, будто ей все равно, Соня подошла к зеркалу и стала подкрашивать губы.

— В отдельной кабинке сидите?

— Ага, — я кивнула.

Она снова усмехнулась.

— Ясно зачем…

— В смысле?

Я подняла брови, не совсем понимая, к чему она клонит. Соня посмотрела на меня таким взглядом, как будто я не понимаю элементарных вещей.

— Отдельные кабинки в этом ресторане не только для семейных обедов.

— О чем ты говоришь?

У меня слегка закружилась голова, и я взялась рукой за столешницу мойки.

— Все об этом знают, — она с жалостью разглядывала меня. — И девочки из эскорта тоже. Обожают такие места…

Я оторопело смотрела перед собой. Девочки из эскорта?

О боже… Так вот почему Пол принял меня за шлюху? А привел сюда — тоже для этого? Альтернатива «номеру»?

Соня хохотнула.

— Твой парень принял тебя за шлюху?

Испуганно дернувшись, я подняла на нее глаза — неужели я произнесла это вслух?

— Извини, мне надо идти… — пробормотала я, уже вся в собственных мыслях, и быстро вышла из туалета.

Знал или не знал? Вот в чем заключался самый главный для меня на сегодняшний день вопрос.

Глава 18

Телефонный разговор задержал его на дольше времени, чем хотелось бы, но дело касалось отставленной Валерии и не терпело отлагательств.

Аудитор, которого он подкупил, чтобы наехать на фирму, и которого сегодня просил все заморозить (подкупив еще раз), звонил сообщить, что слишком поздно, и слезть со всего этого он никак не может. После одной лишь поверхностной проверки, нашлось довольно большое несоответствие между заявленной суммой заработка фирмы и суммой комиссионных, которые всегда зависят от стоимости квартир.

Говоря простым языком, Валерия Черновалова мухлевала с ценой продаваемого жилья, предлагая клиентам (вероятно, за вознаграждение)расплачиваться наличными, скрывая таким образом свои истинные заработки. С легкой руки иностранного гостя, фирмой заинтересовалась прокуратура, мощные колеса машины правосудия закрутились, и остановить их теперь, действительно, могло только чудо.

После разговора с аудитором, у Пола возникло стойкое ощущение, что он — дерьмо. Не аудитор, конечно же, а он сам, Пол Стивенсон. Потому что даже если Валерия и мухлевала с налогами, это еще не повод топить ее из-за своих амурных дел.

— И что теперь делать? — растерянно спросил он человека, которого уж никак не мог волновать этот вопрос.

К его удивлению, тот предложил вариант.

— Предупреди ее. Пусть наймет какого-нибудь специалиста и почистит бухгалтерию — срочно спишет все расходы на какое-нибудь левое предприятие или еще что-нибудь. Только лично предупреди, не по телефону или имейлу.

Это было логично, хоть и неприятно. И сделать это нужно было как можно скорее, потому что проверку могли заслать в любое время, начиная с завтрашнего утра. А значит, не видать ему сегодня Веры в собственной постели, как своих ушей — не до того будет.

Впрочем, судя по ее неожиданно суровому, нахмуренному личику, ему ее и так там сегодня не видать.

— Что уже случилось? — вздохнул он, присаживаясь рядом и с опаской кладя руку ей на колено.

С окаменелым лицом Вера убрала руку.

— Ты привел меня в этот кабинет, чтобы трахнуть?

Вопрос прозвучал настолько же неожиданно, насколько взволновал его нижние регионы — Пол даже на секунду представил себе эту крышесносную картину… Но нет, он не привел сюда Веру, чтобы трахнуть.

— Что за чушь? Кто трахается в ресторанах? — он тоже нахмурился.

Она смутилась от его безапелляционного тона.

— Мне сказали… в этом ресторане… В таких ресторанах, как этот…

— Что? Снимают шлюх и уединяются с ними в отдельные кабинеты для сексуальных утех? И ты хочешь спросить, знал ли я об этом?

Сглотнув слюну, она кивнула.

— Нет, мне этот пикантный факт был неизвестен. У нас никто не станет заниматься сексом в непроверенном месте, а уж тем более в ресторане. Это, в конце концов, негигиенично. А можно я задам тебе встречный вопрос?

Вера снова кивнула — уже совсем неуверенно.

— Что здесь делала ты, если знала об этом?

* * *

Верины скулы изящно покраснели — то ли от возмущения, то ли от стыда.

— Я ничего такого и близко не подозревала…

Пол иронично поднял бровь. Наверное, не стоило снова играть с этой темой, но она безумно нравилась ему такая — гордая и ранимая одновременно.

Неуклюже попытавшись встать, Вера стукнулась коленками о скрытую под скатертью столешницу и шлепнулась обратно на диван.

— Я уже сто раз говорила тебе, я не…

Он взял ее руку, поднес к лицу. Молча поцеловал в запястье.

— Не шлюха… — прошептала она, облизнув губы — явно неосознанно.

Продолжив целовать дорожку к ее локтю, он постепенно поднялся к плечу, ощущая каждую мурашку, побежавшую по ее гладкой коже, нырнул в ямку между плечом и шеей — тонкой, с пульсирующей, голубоватой венкой…

Ни за что не хватая, не принуждая, давая ей возможность самой решить, отстраниться или принять его осторожные ласки.

Она не отодвинулась, странно притихшая — будто окаменела, вместо того, чтобы размякнуть и расслабиться. Поцеловав ее в особо чувствительное место — чуть пониже уха, он почувствовал резкий вдох, она выгнулась, подставляясь, но все еще была напряжена…

Тогда он поднял голову, желая удостовериться, все ли в порядке — что не перегнул палку, не обидел… И отпрянул в изумлении — глаза ее были явно «на мокром месте», нижняя губа дрожала, как у ребенка.

— Я правда веду себя, как шлюха? — спросила она жалобным голосом.

О, господи… Он и не думал, что все так серьезно!

— Вера, конечно же нет! Я еще три дня назад понял, что ошибся…

И тут до него дошло, почему для нее так чувствительна эта тема. Она переживает вовсе не из-за того, что он до сих пор может считать ее шлюхой…

А потому, что реально так и выглядит в собственных глазах!

Ей стыдно! За свои желания, за свое поведение, за то, что позволяет ему целовать себя в шею, когда гордость требует, чтобы дала пощечину и убежала… Для нее дикость — не владеть своим телом настолько, чтобы принимать ласки от человека, которому сама же приказала держаться на расстоянии вытянутой руки…

А тут еще этот идиотский ресторан с блядями в отдельных кабинетах…

А еще он понял, что если действительно, как и обещал, будет ждать, пока Вера проявит инициативу и придет к нему, требуя секса — во-первых, он успеет состариться, а во-вторых, даже если это в конце концов и произойдет — она изгрызет себя потом настолько, что ни о каких нормальных отношениях уже не сможет быть и речи…

Ну что ж, решил он. Похоже, из ждунов пора переходить в полноправные командиры их маленького корабля — пусть лучше эта закомплексованная скромница считает, что он был слишком настойчив, чем рыдает от того, что не может совладать с собой и ведет себя «как шлюха».

Пол наклонил голову, взял ее лицо за подбородок и закрыл рот требовательным, почти жестким поцелуем.

Вера замерла на мгновение, будто пыталась решить, как ей реагировать, потом вдруг ахнула и подалась ему навстречу — руками, ртом и всем своим гибким, тонким телом… Обняла его и впилась в его губы, будто только об этом и думала, только об этом мечтала все эти последние несколько дней…

Он же буквально тонул, барахтаясь на поверхности сознания, понимая, что еще немного и сорвется, сделает что-нибудь неправильное, непоправимое — например, просунет руку ей под платье и сожмет нежную, округлую грудь… О, он помнил, хорошо помнил, какая она на ощупь — эта замечательная маленькая грудь с розовыми сосками…

— Подожди…

Едва слыша свой голос сквозь оглушительный пульс в ушах, он не мог поверить, что самговорит это… сам приказывает себе остановиться.

Прерывисто дыша, Вера смотрела на него помутневшим взглядом — явно не понимая, отчего все вдруг закончилось. И от этого ее взгляда хотелось зарычать, подмять ее под себя, задирая платье на узкие бедра…

Зажмурился и помотал головой, приказывая дикарю под тонким налетом цивилизации спрятаться до поры до времени.

Нельзя.

Не сегодня, когда половина его мозга будет занята решением проблем с Валерией, и уж явно не здесь — в этом вертепе, где шлюхи отсасывают клиентам, спрятавшись под скатерти столов.

Нет, он не сомневался, что смог бы показать этой девчонке небо в алмазах, даже если бы просто взял ее, стоя у стены или разложив на вот этом вот столе. Но ему хотелось, чтобы их первый секс не включал в себя размышления о том, куда списать незаявленные доходы одной риэлторской фирмы и как преподнести все это до смерти оскорбленной им Валерии. Попросту говоря, хотелось отдохнуть не только телом, но и душой.

К счастью, Вера уже и сама опомнилась — медленно, но верно высвобождая себя из его объятий.

Стараясь успокоить дыхание, Пол поднял и опрокинул в себя принесенные ранее полстакана водки. Зачем-то держа себя за пылающую щеку, Вера забрала его рюмку, посмотрела в нее прищурившись, и одним махом допила остатки.

И в этот момент, глядя на нее — растрепанную, раскрасневшуюся, с фингалом, полученным, когда отчаянно пыталась помочь ему отбиться от хулиганов — он вдруг понял.

Он не просто хочет трахнуть ее. Он хочет упаковать ее в красивые шмотки, завязать на ней бантик и забрать к себе домой. Просто так — чтоб была.

Глава 19

Домой ко мне приехали глубокой ночью — после ужина еще и в кино пошли.

Что-то произошло в этом ресторане, понимала я, поднимаясь по лестнице. Что-то важное, хоть и не совсем мне понятное. Будто разложилось все по полочкам.

Даже нет, не разложилось — сложилось. Вот были раньше я, а был он, жили себе спокойно поодиночке. А теперь, оказывается — нас двое, сложились в одно целое и идем дальше рядышком.

И, как ни странно, стало это понятно именно тогда, когда он вдруг отпустил меня — там за столиком его отдельного кабинета. Не позволил случиться ничему такому, о чем бы я пожалела. Будто понял что-то — так странно смотрел на меня.

Не попадая ключом в замочную скважину, я вспоминала, как он держал меня за руку в кинотеатре, как неосознанно водил по ладони большим пальцем. Вроде бы мелочь, а у меня от этих поглаживаний каждый раз в груди что-то сжималось — да так, что не продохнуть.

И еще кое-где «сжималось», помимо груди… Приходилось даже периодически класть голову ему на плечо, потому что кружиться начинала.

Дверь неожиданно распахнулась, так и не поддавшись моим манипуляциям с ключом — на пороге стояла Кира, лыбясь во весь рот.

— Ты чего не спишь? — сердито прошипела я, отодвигая ее и заходя в квартиру.

— Скажи спасибо, что теть Лена спит… — ехидно начала она, как вдруг изменилась в лице и ахнула, всматриваясь в меня. — Пожалуйста, скажи мне, что это не он…

Я покрутила у виска.

— Ненормальная, да?

Ладно, Соня могла такое подумать, но Кира?

— А что случилось-то? Откуда у тебя эта красота? — не отставала сестра.

Зевая, я прошла на кухню, сбросила туфли и хлебнула кипяченой воды из банки.

— Слушай, а давай я расскажу тебе обо всем завтра. У нас был очень… насыщенный вечер, и я дико хочу спать…

Но эта приставала меня так просто не отпустила. Усадила на стул и уставилась, гипнотизируя взглядом.

— Колись. Было чего?

Я устало помотала головой.

— А ты и в самом деле, как монашенка, — Кира удивленно вскинула брови. — Я б не устояла. Ты пей, пей воду-то — а то похмелье будет…

Я отхлебнула еще.

— Да он и не уламывал особо… Мы в ресторан ходили, потом в кино. Гуляли… На метро ездили… Нарвались вон на хулиганов…

По мере перечисления сегодняшних мероприятий, Кирино лицо вытягивалось все сильнее и сильнее.

— Гуляли? На метро? — без выражения повторила она. — Слушай, а ты уверена, что он миллионер, а не… того…

— Чего — «того»?

— Ну… может он притворяется? Какой миллионер станет на нашем метро ездить? Где развлечения для богатых американцев? Яхта там, самолет частный? Номер-люкс, в конце концов?

Теперь уже я смотрела на нее, не веря своим ушам.

— Кирочка, родная, да какая ж разница, миллионер он или нет? Тебя или прет от мужчины или не прет. И никакие миллионы с Америкой тут не помогут. Хоть засыплет тебя фонтаном из денег… Помнишь, Настю из второго подъезда?

— Ну? — сестра недовольно сморщила нос. Помнит, значит, о ком я.

Настя Панфилова — красавица, умница, гордость родителей. Как они радовались, когда за богатого итальянца замуж выскочила! Думали вот теперь заживет их девочка, как сыр в масле кататься будет — да еще, глядишь, и брата потом вызовет, к сладкой жизни приобщиться. И пусть маленький да плюгавенький… Шутили, что, когда он на своем кошельке стоит, как раз с ней одного роста.

А потом она вернулась, почти день в день через два года после свадьбы — несчастная, будто потухшая вся, с одним чемоданом вещичек, еще которые с собой увезла. И мы все во дворе с ужасом узнали, что она в этой Италии не только надежды на лучшую жизнь оставила, но и ребеночка, которого вывезти иммиграционные власти не позволили. Отдали бывшему мужу, а ей пинка под зад, потому как спонсировать этот козел ее после развода отказался. Вот и растет теперь ее Ромочка у другой мамы — потому что итальяшка женился почти сразу же, на другой, коренной итальянке. А Настя фотки своего малыша на фейсбуке смотрит и воет с горя.

— Зато богатый был, — с подчеркнутым выражением сказала я и встала.

Кира фыркнула.

— Исключение. Обычно наоборот все бывает — кто за богатого выйдет, тот его потом и танцует. Сама рассказывала, как с твоего Пола бывшая деньги тянет.

— Предлагаешь и мне тянуть? — рассмеялась я и тут же притихла, опомнившись. Не хватало еще тетю разбудить, чтобы и она моим фингалом полюбовалась.

Пошла в комнату. Кира — за мной. Села на свою кровать, хитро поглядывая на меня.

— Кстати, если уж разговор зашел… — наконец выдала, когда я уже переоделась в пижаму и приготовилась идти ванную. — Что будем делать с его женой?

Я с удивлением оглянулась на нее с порога комнаты.

— Во-первых, с бывшей женой, а во-вторых — какая разница? У них там этот процесс годами может длиться. Я-то тут причем?

— У них-то может и годами. Только вот тебе колечко надо бы пораньше получить, помнишь?

Она глянула на календарь на моим компьютерным столом.

— Три недели у тебя, сестричка, чтоб меня на пять лет дома запереть. А то разгуляюсь так, что будете меня всем семейством ловить по клубам…

Отмахнувшись, я уже ушла было в ванную. Потом вспомнив кое о чем, вернулась.

— Пять не пять, дорогуша, а на год ты уже точно попала, — заявила я. — Пол ведь на мои заигрывания очень даже повелся. «Помнишь?»

И с удовольствием наблюдала за тем, как с лица ее сходит наглая, самодовольная улыбка.

Глава 20

На следующий день, примерив темные очки на пол лица и убедившись, что они скрывают все, что нужно скрывать, я засобиралась на собеседование.

Коллега, с которой пересекалась пару раз по работе, порекомендовала меня в магазин электроники, с недавнего времени разросшийся в небольшую сеть. По ее словам, там необходимо было грамотно перестроить всю рекламную компанию, чтобы, с одной стороны, не вогнать хозяина в долги, а с другой — дать понять потенциальным покупателям, что имеют дело уже не с шарашкиной конторой, а с уважаемой торговой маркой. Ну, а подробности — это уж мне хозяин объяснит, некий Ростислав Борисович.

Находился главный офис и склад магазина далеко, в Одинцово, и ехать нужно было сначала полчаса на метро, а потом еще и маршрутку брать.

— Попросила бы хахаля своего подвезти, — буркнула тетя Лена. Довольно неожиданное предложение после допроса с пристрастием, который она устроила мне с утра пораньше.

Какое-то время я сомневалась. У меня ведь действительно болела после вчерашнего голова, да и вообще… я не против была провести пару часов с моим настырным «хахалем».

Однако, после короткого телефонного разговора с ним, поняла, что если куда и уеду, то недалеко и не туда.

Потому что, как только услышала его голос, перед глазами встал наш прощальный поцелуй в темноте подъезда, а внизу живота сладко заныло.

— Сегодня в шесть, детка? — беззаботно спросил он, явно не подозревая, в какое состояние вводит меня этим простым вопросом.

— Ага, в шесть, — ответила я и дрожащей рукой положила телефон обратно на стол.

На самом деле, я бы и сейчас не отказалась с ним… «встретиться», однако необходимо было сначала разобраться с насущными проблемами. Потому что меньше всего я хотела, чтобы во время нашей первой… эмм… встречи голова моя была забита подготовкой к предстоящему интервью.

Да, я совершенно определенно планировала не дожидаться пресловутого третьего свидания. Я хотела его, он хотел меня, а с проституцией мы вроде как разобрались. Тем более, за свидания можно вполне считать наши совместные прогулки по пентхаусам.

Про мою предстоящую поездку я ничего Полу не сказала. Нечего зря его волновать — раз уж так облажалась с хулиганами в метро, придется теперь скрывать свои свободные разъезды по «страшной и опасной» Москве.

Наскоро попив кофе с бутербродом, я облачилась в деловой костюм, накрасилась и вышла из дома. В какой-то момент, идя по тротуару, я заметила черную машину знакомых очертаний и даже с тонированными стеклами, однако в марках не особо разбиралась, и была ли это Мазерати Пола или какая другая крутая тачка, так и не поняла.

Не успела зайти в вагон и усесться на скамейку, втиснувшись между беременной женщиной и прыщавым подростком с зажатой между коленей гитарой, как в сумочке брякнуло сообщением. Стараясь не пихаться локтями, я вытащила телефон и мельком глянула на экран.

«И куда мы едем?» — спрашивало меня светящееся окошечко на темном экране.

Все-таки, его Мазерати была.

Не ответив, я сунула телефон в сумку. Задумалась.

И как мне на это реагировать?

С одной стороны, неприятно, что он за мной следит. (Или послал своего водителя следить?) Все ж, не в девятнадцатом веке живем — женщина имеет право перемещаться в пространстве, не спрашивая разрешения у своего мужчины. Тем более, если он еще и не совсем ее мужчина.

Это что ж дальше-то будет, если уже сейчас меня вот так контролирует? С другой стороны — как же все-таки здорово, когда с тобой вот так вот носятся.

Определившись, что от его назойливости мне скорее приятно, чем неприятно, я решила не обижаться. В конце концов, его можно понять. Наверняка, считает меня хрупким цветком, который он соблаговолил подобрать среди суровых и беспощадных джунглей и хочет теперь посадить в оранжерею под уютный, стеклянный колпак с искусственным микроклиматом. А цветок этот, гад такой, вместо того, чтобы быть ему благодарным по гроб жизни, сбежал и скачет себе по кочкам да болотам, так и норовя сгинуть в чьей-нибудь голодной пасти.

Поменяв язык клавиатуры, я быстро напечатала по-английски.

«У меня дела. А тебя — нет?»

Кстати, действительно интересно — банкиры еще чем-нибудь занимаются, кроме обхаживания молодых девушек?

«Уйма. И ты только что добавила в мое расписание еще одно.»

Ага. Как будто я тебя лично попросила за мной присматривать и следить за каждым моим передвижением. Но не я успела придумать какую-нибудь очередную колкость, как уже всплыло следующее сообщение.

«В чем ты? Надеюсь, не в этой юбке со шнуровкой?»

Ничего себе, шейх саудовский! Фыркая себе под нос, я напечатала и послала ответ.

«Что вы, мой господин! Ради нашей любви я надела сегодня паранджу.»

Минуты две ответа не было — наверняка, придумывал что-нибудь равносильно язвительное. Я отвлеклась, проверяя по карте, правильно ли еду и уточняя у беременной соседки, сколько там еще до конечной.

А когда глянула на телефон, снова порадовалась, что на мне огромные, черепашьи очки, закрывающие скулы. Потому что была совершенно уверенна, что они полностью залились багровым румянцем.

«Твой господин хочет знать, что у тебя под паранджой.»

Немедленно представив себе, как он говорит мне это лично, развалившись на низком, роскошном диване, я прикусила губу, давя стон. Бросила взгляд на дисплей над дверью вагона, удостоверилась, что до нужной станции еще долго.

И ответила.

«Что тебя интересует?»

«Начни с украшений.»

Ишь ты, психолог. Хочет, чтобы я начала издалека, а по дороге вошла во вкус.

«Ну… В ушах у меня сережки… с морским жемчугом…»

«Мелковато». — тут же ответил Пол. — «Морской жемчуг — для жены продавца страховок, а не наложницы саудовского шейха.»

«Бриллианты?»

«Можно. Но обыкновенно. Разве что редкие…»

«Антиквар?»

«Фу. Их первая хозяйка давно сгнила в могиле.»

«Кто здесь кого одевает?» — возмутилась я.

Он замолчал. Ободренная, я продолжила вдохновленно строчить, помогая себе авто-правкой.

«Бусины ЧЕРНОГО морского жемчуга (невероятно редкого и дорогого!) тускло мерцают в моих ушах. Длинная нитка из того же самого жемчуга обметана вокруг шеи…»

«Обмотана», — поправил он меня.

«Обмотана вокруг шеи, спадая свободным концом к низу живота… Руки в изящных золотых браслетах…»

«Это менее интересно. Вернись к низу животу, пожалуйста.»

Запросто. Тем более, что там уже потеплело. Закинув ногу на ногу, я продолжила писать, мимолетом поражаясь, почему не следят за кондиционированием в таком плотно набитом вагоне.

«Низко на моих бедрах сидят шальвары из прозрачного шелка, их держит только пояс… из драгоценных камней…»

«Пожалуйста, скажи, что под шальварами ничего нет…»

«Еще как есть! Я ведь не шлюха. Забыл?»

«Дай угадаю. Там стринги.»

«Нет, конечно. Терпеть не могу стринги. Ношу только кружевные трусики.»

«Покажешь? А я тебе свои покажу.»

«Я уже видела…»

«Ах да, конечно. Но могу показать тебе то, что под ними. Там ты еще не видела».

Я вдруг поняла, что всерьез колеблюсь между двумя вариантами ответа — послать его к черту и… попросить показать. Помотала головой, поражаясь собственной распущенности, быстро подняла глаза на соседей по вагону и продолжила нашу весьма… стимулирующую беседу.

«Трусики — красные, они просвечивают сквозь прозрачный шелк.»

«А лифчик? Лифчик — тоже красный?»

«А лифчика нет.»

Написала, послала и затаила дыхание. С минуту телефон молчал.

«Ты там?» — устав от ожидания, спросила, наконец, я.

«Прости. Отправил команду на перерыв. Итак, где мы остановились?»

«Не знаю, как ты, а я на лифчике.»

«Которого нет.»

«Нет. То есть да…»

«И ничего больше нет?»

«Ну… На мне же паранджа.»

«Считай, что я ее сорвал.»

Глава 21

Дыхание мое участилось. Я почувствовала, как под тонким кружевом моего настоящего лифчика все нетерпеливо ноет, требуя прикосновений. Запахнула пиджак плотнее, воровато огляделась и вновь склонилась к телефону.

«А что дальше?»

«Взял твою левую грудь в ладонь, поводил по ней — кругами, задевая соски… Они уже напряженные?»

«Да.»

«Хорошо. Чтоб ты знала, на руках у меня мозоли.»

«Банкир с мозолями. Как интересно.»

«Не отвлекайся. Они от штанги. А теперь представь, как это будет ощущаться…»

Я представила и передернулась от удовольствия. Да, мозоли в данном случае — это только плюс.

«А теперь что?»

«Теперь я беру твою нитку жемчуга и обматываю вокруг соска. Плотно.

Я шумно сглотнула, чуть ли ни физически ощущая давление прохладных, тяжелых бусинок. Подросток слева от меня зашевелился, встал, подхватывая гитару, и я тут же скользнула на его место, в уголок между сиденьями и стеклянной перегородкой. Беременная поставила между нами свою сумку, опершись на нее локтем — как бы намекая на то, что место занято. Я кинула на нее благодарный взгляд и вернулась к переписке.

«А что со вторым?»

«Со вторым?»

«Ну да, со вторым соском. У меня их два.»

«Ах да. Я так увлеченно вылизывал первый, что забыл про твоего второго малыша.»

Вылизывал… Чтобы не издавать никаких звуков, мне пришлось укусить себя изнутри за щеку.

«Продолжай».

«Расслаблю шальвары и спущу нитку жемчуга туда — вниз, прямо под трусики. Прижму сверху рукой и стану перекатывать жемчужины внутри твоей промежности… А потом уберу жемчуг и заменю их своими пальцами…»

Боже…

Надо прекращать все это… Не попадая вспотевшими пальцами в буквы на экране, я напечатала.

«Дальше?»

«Проникну в тебя пальцем и стану ласкать тебя изнутри, ловя твои стоны ртом — пока ты не станешь такая мокрая, что мне захочется попробовать тебя на вкус. Тогда я оставлю твои губы в покое, спущусь вниз, целуя твой живот, направляясь все ниже и ниже… Придерживая тебя рукой, пока ты извиваешься и умоляешь — «ещё»…»

«Еще…»

«Что — еще?»

Я в изумлении уставилась на экран.

«В смысле?»

«Скажи мне, чего тебе хочется», — пояснил он.

Моргнув, я уставилась перед собой. Поняла, что смотрю помутневшим взором в глаза совершенно незнакомого мне человека напротив, устыдилась и вновь уткнулась в телефон.

Чего мне хочется? Да чего мне НЕ хочется?

Хочется, чтобы ты взял меня на руки, отнес на кровать и полностью раздел. Зацеловал так, чтобы голова кружилась даже лежа. Чтобы выветрились все мысли, опасения и сомнения в правильности того, что я делаю. Хочется, чтобы сам разделся. Да, мне интересно что там у тебя в штанах — потому что вблизи и при свете я никогда этого не видела.

Хочу, чтобы ты довел меня до оргазма — сам, чтобы я для этого ничего не делала, только ноги раскинула… Хочу увидеть те самые фейерверки, которые обещают женские романы, а не делать вид, что мне нравятся жалкие потуги пыхтящего надо в полной темноте юнца, думающего только о себе…

Хочу, что ты запрокинул голову и хрипло застонал, когда я дотронусь до тебя рукой, чтобы расплатиться за удовольствие. И не только рукой…

«Шлюха ты бесстыжая…» — завелись за моим ухом поколения целомудренных мамок и бабушек.

— Да пошли вы все… — прорычала я вслух, пугая беременную. И написала — назло всем этим мамкам и бабкам.

«Хочу тебя там. Внутри. Сегодня же.»

* * *

Пол смотрел на экран минуты две, пока тот не погас.

А потом смотрел еще немного — пока дверь не скрипнула и в проеме не показалась голова секретарши.

— Предложить инвесторам кофе, босс?

Он уставился на нее, не понимая, о чем она говорит.

— Кому?

Сегодня… Она хочет его — там внутри. Сегодня.

И вспомнил. Ну, конечно, минут десять назад он прервал встречу с только что окученными владельцами акций, сославшись на нетерпящий отлагательств телефонный разговор.

— Да, конечно. И выпить. Предложи им выпить — они тут пьют не просыхая.

Марис скрылась за дверью.

Боже правый, он ведь чуть не завыл на потолок, когда получил это последнее сообщение — подобно тому, как в мультфильмах воют похотливые волки и псы, когда мимо них проходит самка. Чуть не поддался порыву расстегнуть ширинку, снять напряжение собственной рукой. Однако вовремя остановился. Еще не хватало опозориться перед людьми, принесшими ему в клюве полтора лимона.

Отложил телефон, шумно выдохнул. В ушах до сих пор шумело, хоть жар в брюках уже спал. Самому бы выпить, да работы невпроворот.

Хорошо все-таки, что он отрядил своих людей следить за Верой — после вчерашнего происшествия окончательно уверившись в том, что нельзя отпускать ее одну шляться по опасному городу. Что бы она там себе не возомнила. Пожертвовал даже на это дело свою личную машину, потому что, в отличии от всех других, приобретенных здесь, она еще и бронированная была.

На самом деле, столь явная одержимость пугала даже его самого.

Да, он успел свыкнуться с мыслью, что хочет от этой русской куколки не только секса — что после вчерашнего свидания они официально «встречаются». Но ведь он встречался с женщинами и раньше. Почему же ни одна не вызывала у него желания проследить, куда поехала? Убедиться, что доедет до места назначения, что никто не обидит, не пристанет по дороге, что сама не наделает каких-нибудь глупостей?

Впрочем, он знал, почему.

Никто из его бывших — начиная с Марго, с которой встречался в колледже, и заканчивая той, на ком сдуру успел жениться — не нуждался ни его поддержке, ни в его защите. Самостоятельные, самодостаточные женщины, они всегда знали, чего им нужно от жизни и как этого добиться. Они не попадали в неприятности, не занимались ерундой — в частности, не снимали на спор незнакомого человека в ресторане, чтобы заставить младшую сестру «сидеть дома и не гулять»…

С Верой все было иначе, с самого начала — даже когда думал, что она проститутка. Быть может от того, что он не воспринимал ее как взрослую — не доверял ее жизненному опыту, ее инстинктам, ее девчачьим мозгам. Лет через пять, если они все еще будут вместе, возможно… А пока, хотелось поднять ее за загривок и посадить себе запазуху — чтобы сидела там и не рыпалась, в тепле, уюте и безопасности.

Вот и сейчас, как узнал, что она снова шатается по этому ужасному метро, аж затрясся весь. Зачем?! Он же просил звонить ему, если что нужно! Неужели это не повод? Поехала небось работу искать…

И снова это упрямое ребячество. Сколько она в месяц заработает? Да он на обеды с клиентами в день тратит больше… Ведь абсолютно без всяких непристойных побуждений предлагал занять ее в банке, по специальности. Профессиональный маркетолог, знает оба языка — как пить дать пригодилась бы в любой компании. И платил бы нормально — по западным стандартам, а не по здешним…

Мысль о непристойных побуждениях вновь привела его в состояние смутной тревоги. Конечно, его люди втихаря крутятся вокруг Веры, докладывают ему, что да как. Но ведь в кабинет, где интервью будет проводиться, они за ней не попрутся…

А вдруг там похотливый жирдяй с сальным глазками? Или, что еще хуже — такой же здоровяк, как и он сам. С ручищами размером с лопату и с утра уже успевший опрокинуть в себя пару стопок водки… Увидит ее ножки под серой юбочкой и не выдержит…

Пол ругнулся и схватился за мобильник.

О чем думал только? Надо было настоять, уговорить… А он секстингом с ней занимается…

Рисуя в голове омерзительные картины возбужденного качка-работодателя, он нашел ее номер в списке недавних звонков и уже приготовился нажать кнопку вызова — сказать, чтоб не дурила и не вздумала ни с кем уединяться ни в каких кабинетах…

Как вдруг мобильник зазвонил сам.

Уставившись на незнакомый номер, с легкой опаской Пол ответил на звонок.

— Слушаю.

Подышав ему в ухо, телефон ответил прохладным голосом Валерии Черноваловой.

— Вы хотели со мной встретиться, мистер Стивенсон?

Глава 22

Нет. Он не хотел встречаться с Валерией. Совсем не хотел. Особенно когда вспоминал ее лицо, когда они оба вылезали из бассейна. Взгляд, полный ледяной ненависти — он спиной ощущал его, пока, на ходу натягивая футболку, бежал из квартиры за Верой.

Встречи требовала элементарная порядочность и чувство вины перед женщиной, которую он так беззастенчиво охмурил, унизил и подставил.

Короткий разговор, твердил он про себя, направляясь по коридору к ее кабинету. Всего один короткий разговор и предложение финансовой помощи — любой, какой понадобится. И он снимет с себя все обязательства.

Выдохнув тяжело, постучал.

— Войдите, — по-английски разрешила из-за двери Валерия.

Значит ждала именно его? — несмотря на то, что секретарши на месте не было, и о его приходе риэлторше никто не докладывал. Камеры? Возможно. Он решил быть настороже.

Сложив руки перед собой, как примерная ученица, Валерия сидела за своим огромным столом. Ни к месту вспомнилась ее грудь — большая и мягкая с высокими, торчащими вперед сосками. Одежды на ней было больше, чем обычно — будто она пыталась спрятать от него свое тело. Как-то поздно, подумал он и про себя усмехнулся.

— Присаживайтесь, мистер Стивенсон.

Он сел в кресло напротив нее, незаметно поморщившись. Зачем весь этот официоз? Сначала прижимается к нему нагишом в бассейне, а потом вдруг — мистер Стивенсон?

— О чем вы хотели поговорить? — сама спросила Валерия. — Если это по поводу договора, мне не нужны ваши отступные — дела фирмы идут хорошо.

Он крякнул.

— Вот, собственно, по этому поводу я и хотел с тобой поговорить, Валерия…

— Мисс Черновалова, если вам не трудно.

Ну что ж, так и в самом деле проще. Меньше ответственности.

В четырех предложениях он рассказал ей, как обстоят дела — разумеется, ни словом не обмолвившись о том, что все это — целиком и полностью на его совести. Причиной своей информированности выставил одно полезное знакомство, надеясь, что она не будет настаивать на деталях. Подслушивающих устройств не боялся — ведь разговор компрометировал ее, а не его.

По мере рассказа он наблюдал, как татуированные брови Валерии все выше и выше заползают на лоб. После того, как замолчал, еще минут десять женщина сидела, уставившись в одну точку перед собой.

— Не понимаю… — прошептала она в конце концов.

Пол вздохнул и приготовился повторить.

— Не понимаю, какая крыса могла меня заложить…

Он закрыл рот, отвел глаза в сторону. Для идеала непричастной невинности ему не хватало только с отсутствующим видом посвистеть.

— Если есть хоть что-нибудь, что я могу для тебя сделать… — начал он.

Валерия резко сфокусировала на нем взгляд и подозрительно сощурилась.

— Почему?

Он опешил.

— Что почему?

— Такие как вы просто так помощь не предлагают. Вы как-то в этом замешаны?

Вот черт! Он постарался не бегать глазами.

— Чушь какая… Мне просто неудобно после того, как… В общем… я виноват перед вами…

Ее взгляд был непроницаем.

— И поэтому вы решили меня пожалеть…

Он поморщился от собственной нелепости. Это же надо — так опростоволоситься. Жалость для женщины чуть ли не самое страшное! Можно только представить себе, что она сейчас чувствует.

Однако, как бы Валерия себя не чувствовала, виду она не подала.

— Спасибо, мистер Стивенсон, я дам вам знать, если мне понадобиться ваша помощь, — спокойно проинформировала она его, все так же держа руки сложенными на столе.

Ну и слава Богу. Почувствовав, как пресловутая гора сваливается с его плеч, Пол кивнул и оперся о ручки кресла, чтобы встать.

– Просто помните, что мои финансы к вашим услугам, мисс Черновалова.

Она усмехнулась, пробормотав что-то себе поднос.

— Что? — нахмурился он, не понимая причины веселья в такой ситуации.

— Да так… вы сказали финансы… — она вдруг прыснула со смеху и тут же остановила себя, явно с трудом выдерживая серьезную мину. — Простите, мистер Стивенсон, я не хотела над вами смеяться.

Начиная злиться, он вернулся и снова сел в кресло.

— В чем дело? Рассказывайте. Что не так с моими финансами?

Но она замахала на него рукой, вставая и копаясь в сумке. Достала сигареты, явно намереваясь покинуть кабинет.

— Поверьте, вы не хотите об этом знать…

— Да о чем, черт бы вас побрал?!

Она повернулась, остановившись на полдороге к выходу. Глаза ее бегали в явном замешательстве, на скулах появился легкий румянец. Наконец, будто нехотя, она встретилась с ним взглядом.

— О Вере. Вы не хотите знать то, что я знаю о вашей маленькой Вере…

Глава 23

Собеседование прошло на ура.

Ростислав Борисович оказался приятным, средних лет мужчиной — мягкое, округлое лицо, ранние залысины в светло-соломенных волосах. Выглядел и вел себя как обычный работник, хоть и являлся единственным владельцем крупной компании.

Уж не знаю, что там ему нарассказывали, но встретил он меня как старую знакомую — приветливо, добродушно, но без излишней фамильярности. Предложил кофе, которое принесла в кабинет пожилая секретарша, поглядывающая на меня так сердито, будто была его мамой.

А всего спустя пять минут беседы Ростислав Борисович объявил, что я нанята! Пока, правда, на полставки, но с весьма привлекательной зарплатой и (ура-ура!) свободным графиком. Мой восторг было не описать никаким словами, и я с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться.

— Очень надеюсь, что вы придумаете нам что-нибудь яркое и запоминающееся… — собирая балансные листы, суетился мой новый работодатель, пока я смотрела на него щенячьими глазами, не веря, что так быстро решила самую главную на сегодняшний день проблему.

Ничего особенного в его требованиях не было — ничего из того, чего не хотел бы любой торговец, неожиданно оказавшийся в высшей лиге. Однако, по моему, пусть и не богатому, но все же опыту, в данном случае действительно необходимо было удержаться от лишних затрат. В новую рекламную кампанию следовало вкладываться постепенно — в соответствии с алгоритмами, определяющими успех разного рода операций, нежели вслепую вдарить сразу по всем фронтам, как инстинктивно захотел бы сделать новичок в бизнесе.

Идеи у меня были, настроение было отличное, и после экскурсии по складу и помещению, которое готовили под магазин, захотелось немедленно засесть за составление плана работы.

Мешало одно — после того, как я послала Полу то последнее, пикантное сообщение… он молчал. Просто молчал.

Какое-то время я еще пыталась уговорить себя, что все в порядке. Он ведь занят, а не просто так лежит на диване. Прервал заседание, а теперь вот нужно продолжить. Ничего не поделаешь — банкир все-таки. Хоть и с мозолями.

Спустя какое-то время я все же начала волноваться и поглядывать на часы. Что-то какое-то длинное у него заседание. Уже пора бы и закончиться…

— Вот здесь я бы хотел поставить билборд с главным логотипом компании и слоганом… — Ростислав Борисович закончил показывать мне внутренние помещения и вывел на улицу, к дороге. — Фишка в том, что слоган должен быть настолько простым, чтобы с помощью него можно было передать суть и заинтересовать проезжающего мимо водителя буквально за одну секунду… Вера Алексеевна, вы в порядке?

Я вздрогнула и поспешно кивнула, включаясь в беседу. Однако мысли мои оставались далеко.

А вдруг я чего лишнего наговорила? Вдруг вела себя непристойно, и он разочаровался? Вот так всегда с мужчинами — охотятся, пока женщина не начнет поддаваться. А потом теряют интерес.

Распрощавшись с моим новым начальником и запасшись грудой материалов для «домашней работы», я отправилась к остановке.

По дороге перечитала переписку еще раз — убедилась, что Пол «развратничал» в нашей переписке гораздо активнее меня. Да и вообще, инициировал всю эту тему — я же только подыгрывала.

Уже сев в маршрутку, позвонила ему. Он не ответил.

Не оставляя никаких голосовых сообщений, я опустила вниз мобильник, все еще не убирая его в сумку. А вдруг позвонит, а я не услышу.

Но никто мне не звонил.

По мере того, как машина приближалась к центру и районы новостроек сменялись старыми домами и парками, сердце мое все сильнее и сильнее сдавливала тревога.

Может, случилось чего?

Неожиданно вспомнился анекдот. Женщина волнуется, что ей не звонит муж — подозревает, что он с любовницей. Звонит подруге, а та ей — да ладно тебе, прям так сразу и с любовницей… Может, он просто под машину попал… Я нервно усмехнулась, понимая, что даже и не знаю, к какому из этих двух вариантов отнеслась бы хуже.

Написала Полу сообщение. Легкое, с юмором, эквивалент русского «ку-ку».

Молчание. Как в рельсу отправила.

Где-то примерно с того момента, как я спустилась на забитом эскалаторе к платформе метро, я начала понимать, как все плохо. Не знаю, что именно — но плохо. Потому что Пол как минимум должен был вновь заволноваться и удостовериться, что я не шляюсь по этим ужасным подземкам, а как максимум прислать человека, чтобы перехватил меня и предложил сесть в машину. Я бы, конечно, не пересела — заартачилась бы, наругалась на него за то, что считает меня ребенком…

Но ничего такого не произошло. Никто ко мне не подошел, никто не позвонил. Чувствуя себя несчастной и брошенной, я зашла в вагон и вцепилась одной рукой в поручень. Из другой же не выпускала мобильник. Вдруг еще позвонит.

Резко подступили слезы, но не пролились, а встали в горле тяжелым, непроглатываемым комом.

«Позвони мне…» — молча поедая телефон глазами, умоляла я. Пожалуйста… Просто позвони. Да, я знаю, что ты занят, что просто замотался и сегодня, как и вчера, встретишь меня у подъезда — большой, настырный и ласковый… как дрессированный медведь.

Мы поедем к тебе и останемся там до утра…

И все будет хорошо. Только позвони, а?

Покачиваясь, все теснее и теснее зажатая со всех сторон людьми, я доехала до центра, вышла на нужной станции. Оказавшись на улице, тут же принялась оглядываться, в поисках знакомой «Мазерати» или какой другой машины, у которой бы на лобовом стекле было написано «собственность заезжего миллиардера».

Однако все проезжающие мимо иномарки были вполне обычные, и я пошла домой пешком.

По дороге решила рассердиться и отвлечься на мысли о новой работе — потому как других вариантов особо не было. Рассматривала встречающиеся билборды, прокручивала в голове идеи, подсчитывала возможные затраты.

Сама не заметила, как добралась до дома, поднялась по лестнице — уже действительно не такая смурная…

— Ну как? — встретила меня Кира, в нетерпении даже немного подпрыгивая. — Есть толк?

Улыбаясь, я кивнула.

— Взяли?! — взвизгнула она и кинулась мне на шею. — Молодчина ты у меня, Верка! Везде пробьешься!

И потянула меня на кухню.

— Идем, я там шампусик видела в шкафу — откроем…

Залезла на табуретку, загремела банками, отодвигая тетины прошлогодние заготовки и, наконец, выудила на свет небольшую, подарочную бутылку с шампанским.

— Теплое правда, зато старое — теть Лена уже явно про него забыла… не хватится.

Выгрузив на стол груду материалов по моему новому заданию, я села, заставляя себя улыбаться. Умело хлопнув пробкой, Кира разлила «шампусик» по бокалам и протянула мне один из них.

— За твою новую работу!

Я даже успела отхлебнуть пару раз еле пузырящуюся кислятину — прежде, чем у меня в сумке громко брякнул эсэмеской мобильник. Подхватившись, кинулась в прихожую, где оставила его в сумочке. Выхватила, перевернула и уставилась на всплывшее на экране окошко сообщения, готовясь расплыться в счастливой улыбке…

— Что это?.. — пробормотала, чувствуя, как мой мир переворачивается с ног на голову.

Нашла рукой куда сесть, приземлилась, откидываясь на что-то мягкое… куртки, наверное… Зажмурилась и снова открыла глаза, пытаясь понять, что происходит…

Но понять то, что мне хотел сказать Пол этим последним сообщением было непросто. Сквозь тяжелые от слез ресницы я снова и снова читала.

«Между нами все кончено, Вера».

Глава 24

Если бы ему просто показали парочку фотографий, он бы не поверил. Уж больно Валерия была заинтересованным лицом в деле опорочивания Веры в его глазах.

Но существующий около трех лет аккаунт на хорошо известном ему сайте, в котором Вера игриво называла себя «Кошечкой Z» и целью знакомства указывала «взаимовыгодное сотрудничество» с состоятельными иностранцами… Этому трудно было что-либо противопоставить.

Под снисходительный взгляд риэлторши он листал качественные, широкоэкранные фотографии, на которых Вера попеременно то сидела на низком белом диване, одетая только в кружевное белье, то лежала на животе, делая вид что с умным видом читает книгу, а на самом деле демонстрировала аккуратную, круглую попу — эротично приподнятую… то стояла спиной к нему в душе, размазывая по коже мыльную пену.

На других фотографиях лица видно не было, но присутствовало все остальное — от обнаженной груди до снятой вблизи выбритой киски с пирсингом в клиторе.

А потом Валерия включила видео.

Сквозь сизый дым от собственной сигары Пол смотрел, как его девочка чувственно танцует с каким-то плешивым хмырем в полутьме ночного клуба — хмельно улыбаясь и посылая в камеру воздушные поцелуи…

А когда принялся читать отзывы благодарных клиентов, ему понадобилась выпивка.

«Дорого берет, но отрабатывает каждую копейку…» — писал темнокожий здоровяк с лицом, закрытым кепкой и свисающими на грудь тяжелыми золотыми цепями.

«Шикарна и спереди, и сзади!» — восторгался другой.

Пол насчитал около пятидесяти положительных отзывов и всего один отрицательный — некто без аватарки предупреждал, что девушка не соглашается на сквиртинг, хоть и обещает в профиле «исполнение всех самых сокровенных желаний».

Но добила его переписка, которую он сам же и затеял с Верой под видом некоего Дэвида Моргана, богатого продюсера из Майами, приехавшего в Россию развлекаться секс-туризмом.

— Она сняла вас в ресторане, не так ли? — спросила его Валерия, когда он закончил, договорившись встретиться с Кошечкой Z сегодня в шесть — по горькой иронии тогда же, когда он сам должен был прийти к приличной девочке Вере домой.

Интересно, что она ему наплетет, чтобы отмазаться от их встречи. Хотя нет, уже неинтересно.

Валерия отвернула от него экран компьютера и подлила еще виски в стакан.

— Откуда вы знаете, где она сняла меня? — с отсутствующим видом Пол отхлебнул и удивленно уставился в стакан — как он умудрился выпить все, что было за один присест?

Женщина усмехнулась.

— Эта дуреха думает, что я не знаю из каких средств она так хорошо одевается. Я хотела вам рассказать — как только поняла, что между вами не только несостоявшаяся авария. Понимаете, если Вера кого-то цепляет на стороне — то есть, не на этом вот сайте — то это не для столько для того, чтобы заработать, сколько для… развлечения. Она специально выбирает иностранцев помоложе, побогаче, посимпатичнее — особенно любит недавно разведенных или вдовцов… Одиноких, ранимых… И играет с ними. Мол, она вся такая пай-девочка, скромница и недотрога… Может даже девственницу разыграть так, что мужчина и не заметит — мне рассказывали. Влюбляет в себя несчастного и раздевает подчистую. Это у нее нечто вроде спорта…

Спорт? Услышав знакомое слово, Пол резко поднял голову и будто головой вынырнул из мерзкого, тягучего болота, в которое его погрузил длинный рассказ Валерии. Это было похоже на сюрреалистический кошмар, в которым знакомые и родные вещи принимают вдруг жуткие, монстрообразные формы, а то, что еще недавно считал чудовищным недоразумением, становится реальностью.

Помотал головой, чувствуя, как хмель оседает на его мозгах мутным, влажным облаком. Она лжет — из последних сил пытался докричаться до самого себя. Этого не может быть — всего… этого…

Его не могли так тупо, так мелко развести…

— Не могла… — прошептал он, глядя перед собой в одну точку. — Она не могла…

— Вы ведь изначально так и подумали, что она работает в эскорте, — спокойно добила его Валерия. — А Вера отнекивалась, говорила, что это ошибка и что она не та, за кого вы ее принимаете… Не правда ли?

Не ответив, Пол закрыл глаза. Из каких-то неведомых ему глубин поднималась волна… даже не волна… цунами, ураган неуправляемой, удушающей ярости… Сжав зубы, он приготовился встретить этот ураган, вцепившись всей пятерней в стакан.

Думал выплеснуть свой гнев, швырнув этот стакан куда-нибудь наугад, смутно надеясь не то проломить риэлторше голову, не то разбить окно ее офиса.

Но не успел ничего никуда швырнуть.

Не выдержав натиска, хрупкий стакан сложился в его ладони, усыпав его мир мелкими, кровавыми осколками.

Глава 25

Все кончено, все кончено…

Слова наскакивали друг на друга, перепрыгивали и разбивались о реальность. А точнее, о грустно-вытянутое лицо сидящего передо мной Олега. Того самого Олега, которого Кира — сама Кира! — вызвала из небытия, чтобы привнести в мою жизнь хоть какую-то радость.

— Повеселишься, потрахаешься, выкинешь все из головы… — наставляла она. — Он тебе не пара, конечно, но как отвлекалово очень даже сойдет…

Даже тетя Лена была не против такого легкомысленного времяпрепровождения. То есть слово «потрахаешься» при ней, конечно, произнесено не было, но и она определенно была за то, чтобы я пригласила в гости кого-нибудь, кто привел бы меня в состояние, близкое к человеческому.

Потому что с того самого момента, как я получила то ужасное сообщение, человеком в общепринятом понятии этого слова я быть перестала, превратившись в замкнутую на работе, серо-зеленую офисную мышь.

Каждый день я вставала, одевалась во что под руку попадется, красилась по самому минимуму и ехала полтора часа на свою новую работу. Там, стараясь как можно меньше общаться и попадаться кому бы то ни было на глаза, закрывалась в кабинете и творила свои рекламные нетленки — качественно, быстро, но без души.

Потому что душу мне выпил он. Вместе с радостью жизни, желанием иметь дело с мужчинами и чувством собственного достоинства.

И самое ужасное заключалось в том, что я понятия не имела, за что получила отставку.

По началу еще подозревала, что он мог бросить меня после нашей с ним переписки в метро. До дыр ее перечитывала, пытаясь понять, что пошло не так, где наступил тот переломный момент, после которого Пол решил, что я все же… недостойна продолжения отношений с ним. И не находила. Все соответствовало ситуации на тот момент. А учитывая то, что я уже успела эмм… прочувствовать насколько сильно он сам меня хочет — можно было твердо сказать, что действовали мы с ним даже на одной волне.

Что я только не передумала. И что он вдруг заметил во мне какой-нибудь изъян. И что подумал, что не хочет иметь дело с девушкой, которая будет все время сбегать от него в метро. А может, его, как в советские времена, тормознули какие-нибудь спецслужбы, по какой-либо причине контролирующие его любовные дела… Чушь, конечно, но иди знай, что там у них сегодня происходит…

В общем, независимо от истинной причины нашего расставания, мне было плохо. Реально плохо.

Однако, каким-то непостижимым образом я умудрялась скрывать свое состояние, и прошла неделя, прежде чем Кира, а затем и тетя Лена заметили во мне пагубные перемены. Вытряхнув из меня правду — до этого момента я врала, что Полу необходимо было срочно уехать в связи с разводом — родственники обматерили моего американского бойфренда трехэтажным матом, а затем наперебой принялись предлагать варианты решения моих душевных проблем.

Поездку в родные края мы сразу же отвергли как недостаточно развлекательное мероприятие, отдых в Греции или Египте как непозволительное расточительство, и благополучно остановились на Олеге. Пусть преданный поклонник принесет мне букет гвоздичек из продуктового магазина, почитает какие-нибудь стишки, посмотрит на меня собачьими глазами…

Найдет за каким-нибудь плинтусом мой рухнувший «селф-эстим»…

В общем, развеет мои печали.

И вот, студент-искусствовед Олег Савельев сидел передо мной за накрытым в гостиной круглым столом, в своей извечной клетчатой рубашечке… и грустно ел салат Оливье. Ел, потому что, как и все студенты, был вечно голоден, а грустно… ну, наверное, потому, что ему было стыдно — за то, что он так вот… ел.

Мне же хотелось плакать. С самого первого взгляда на моего гостя я поняла, что все это ошибка, и что никакого развлечения у меня сегодня не будет. Не проймут меня ни его стихи, ни по-девчачьи длинные волосы, ни даже попытка поцеловать меня в щечку, попав вместо этого в нос.

Я даже отдаленно не чувствовала себя в романтическом настроении рядом с этим возвышенно-тоскливым олененком Бэмби.

— А можно еще? — робко спросил олененок, только что тарелку не вылизав.

— Конечно… — я придвинула к нему фарфоровую миску с салатом.

По старой привычке тетя Лена любила настрогать тазик Оливье по любому мало-мальски достойному поводу — будь то выходной или день космонавта. А уж ради романтического гостя расстаралась как полагается. Еще и портвейном любимым пожертвовала. Мол, развлекайся племянница, не горюй, и выкинь всяких вздорных американцев из головы.

Вспомнив про портвейн, я приободрилась.

— Выпьем?

Олененок с готовностью закивал.

Я разлила по небольшому бокальчику, и мы звонко чокнулись.

— Ну, за наше первое свидание! — произнеся тост, он совсем чуть-чуть отпил… и вновь набросился на салат.

Мне же стало настолько тоскливо, что я одним махом выхлебала весь бокал. И тут, как назло, вспомнила, как мы с Полом весело поедали блины со сметаной, кормя друг друга с рук, толкаясь локтями и пачкаясь…

Закрыла глаза. Что же ты сделал со мной, мистер Стивенсон? Как жить-то теперь, после всего этого?

Наконец, наевшись до отвала, Олег вспомнил, что его пригласили не только для того, чтобы прикончить запасы провизии. Встал, поискал глазами по комнате, остановившись на колонках стереосистемы.

— У тебя какая музыка имеется?

Я неопределенно пожала плечом, уже зная, что спрашивает он для проформы — еще в прошлый раз уговаривал меня послушать нечто альтернативно-концептуальное.

— Да так, ерунда всякая…

Мне было все равно. Главное, чтоб Ваенгу не ставил. А то у меня дежавю будет.

Хотя нет, не будет. Первый-то мой помужикастее был — его хоть хотелось… а этого… Тьфу.

Через минуту по комнате разнеслись странные азиатские песнопения, перемежающиеся с электронными вступлениями и однообразными припевами на русском языке.

— Нравится?

Я неуверенно кивнула — странно звучит, но для разнообразия можно и послушать.

— Это супер хайповая группа… «Символ» называется. Потанцуем?

Олег сделал несколько странных телодвижений, будто ловил с потолка конфетти. Да, похоже, салат внушил ему уверенности в себе.

— Да нет, знаешь, как-то… не охота… — вяло отмахнулась я, думая лишь о том, как бы побыстрее и повежливее закончить это… кхм… свидание.

Спасительный звонок от Киры ожидался только через полчаса — мы уговорились, что она позвонит мне на мобильник, и если я скажу ей наш секретный пароль — «Ну, что там у тебя случилось» — она начнет орать в телефон, что попала в КПЗ, и надо ехать платить за нее залог.

Пока я размышляла, Олег совсем разошелся.

Схватил меня за руку и потащил на середину комнаты. Музыка ускорилась, и он тоже, качая в такт головой и задирая обе мои руки наверх, двигая ими, будто я его марионетка. Глаза его вдруг разгорелись, бледное, вытянутое лицо ракраснелось и дергалось, изображая подпевание…

— Под это так танцуют — смотри, повторяй за мной! — как заведенный повторял он, тряся головой.

А ведь он не просто так разошелся, сообразила я, заглядывая в его странно расширенные зрачки.

Черт, да он под кайфом! Непонятно от чего под кайфом, да и когда успел — тоже непонятно. Но ведь из робкого олененка просто так не превращаются в безумного Шляпника… Наверняка, сожрал для храбрости какое-нибудь экстази, пока я отворачивалась, чтобы налить нам портвейн. Потому и не пил — боялся перебора.

Вырвавшись из его объятий, я отступила на шаг назад.

— Олег, ты бы успокоился…

— Да ты что, классно танцуем же! И-идем… — уже отчетливо заплетаясь языком, он вновь подтащил меня к себе и обнял за талию.

Блин, лучше бы стишки читал.

— Слушай, а давай на площадку выйдем, покурим… — позвала я его таким тоном, каким зовут не на площадку, а в спальню.

Однако этот гаденыш помотал головой, обнимая меня еще крепче и уже начиная отчетливо тискать. От него пахло Оливье и портвейном, тонкими, но довольно сильными руками он пытался схватить меня за попу. Его будто подменили за те пять минут, что он находился на нашем импровизированном танцполе.

— Вера… — бормотал он мне в ухо. — Ты такая… Всегда с ума от тебя сходил…

Поражаясь, насколько извращенным образом сбывается моя мечта о нахрапистом мужчине, я изо всех отпихнула этого героя-любовника — да так, что он упал на диван.

— Что ты?.. — испугался Олег, резко приходя в себя и пытаясь встать. — Что случилось?

И, представьте себе, мне все еще было совестно вот так просто выставлять его за дверь.

Человек нажрался таблеток, сразу же полез чуть ли не под юбку, а я стою над ним и думаю, что бы такое придумать повежливей, чтобы не обиделся.

Разозлилась на саму себя и открыла было рот, чтобы обозвать его нахальным козлом да прогнать к чертовой матери…

Но не успела. Меня перебил звонок. Громкий и настойчивый — но не телефонный, как я ожидала, а в дверь. Громкий и настойчивый звонок в дверь.

* * *

За дверью стояла коробка. Обыкновенная небольшая коробка, в каких рассылают посылки. Только вот почтальона поблизости не было.

Испуганно оглядевшись, я наклонилась и потрогала коробку рукой, легонько поездила ей по полу. Вроде не спешит взрываться.

— О… Какой обзор! — навалившись сзади, Олег чуть ни вытолкнул меня лицом вперед на лестничную клетку.

Думать было некогда — неизвестно, что в следующую секунду придет ему в его одурманенную голову. Извернувшись, одним сложным движением я позволила худощавому телу моего несостоявшегося хахаля выпасть на площадку, одновременно задвигая коробку внутрь ногой и захлопывая дверь.

Да, был определенный риск, что в коробке окажется бомба или какая-нибудь сибирская язва. Но риск того, что ничего не соображающий «олененок» повалит меня на пол прихожей и задерет на мне юбку, был гораздо ощутимее.

Поискав глазами, я нашла обувь Олега, быстро приоткрыла дверь и выкинула ее вслед за выставленным вон гостем. Снова закрылась в квартире и заперлась, в том числе и на цепочку. И переключила свое внимание на коробку, только сейчас заметив, что она не запечатана.

Очень интересно.

Сердце отчего-то вдруг пропустило несколько ударов, в душе зацарапалось подозрение, что все это может быть как-то связано с…

Не став додумывать, я присела на корточки, подцепила половинку картонной крышки и осторожно приподняла ее. Внутри было темно, и, чтобы хоть что-то разглядеть, пришлось приподнять еще и вторую половинку.

В самом центре коробки стояла… еще одна коробка. Продолговатая, бежевого цвета, похожая на обувную.

Что за?.. Нахмурившись, я вытащила этот киндер-сюрприз и оглядела со всех сторон. Вдоль крышки бежала непонятная витиеватая надпись, явно не на русском. В коридоре было темно, и я решила пойти со всем этим добром на кухню.

Там, при ярком свете лампы, я, наконец, открыла ту, вторую коробку… и ахнула.

Аккуратно уложенные на бок, утопленные в воздушной подарочной бумаге лежали туфли. На высоченном, точенном каблуке, лакированные, бежевые туфли с ярко красной, лакированной же подошвой.

— Ах ты ж… — шепотом матюкнулась я, разобрав, наконец, то, что было написано на картонной крышке.

Christian Louboutin.

Однако. Голова моя слегка закружилась, и я села на стул.

Даже и без подписи я теперь знала, ОТ КОГО это подарок. Никто из моих знакомых или родственников не то, что подарить — себе купить такие дорогие туфли был не в состоянии. За исключением разве что Валерии Александровны… Но уж ей-то точно не придет в голову дарить мне Лабутены.

Значит, это от него.

Вместо того, чтобы вернуть забытые в его машине туфли, Пол дарил мне новые. И какие новые…

Шальная догадка вихрем пронеслась, всколыхнув все мое существо. Пришлось даже прижать одну из туфель к груди, чтоб сердце наружу не выскочило.

Мужчина не подарит тысячедолларовый подарок девушке, на которую ему плевать. Даже если этот мужчина миллиардер. Зачем? С какой стати? Он ведь не сделал мне ничего такого уж ужасного, чтобы откупаться… или пытаться загладить вину…

Один раз сходил на свидание и уже дарит Лабутены? Чушь какая-то. Так не бывает.

Но ведь подарил. А значит…

Схватив большую из двух коробок, я поискала хоть какие-то сведения об отправителе и, радостно пискнув, обнаружила — ранее коробка использовалась для посылки кому-то из здания, где находилось отделение «Глобал Маркетс»!

Да, теперь не было никаких сомнений, что туфли от него.

Решительно встав, я упаковала подарок обратно в коробку и вышла в коридор. Подобрала с пола сумку, гремя ключами, направилась к выходу. На пороге притормозила, вспомнив об Олеге и осторожно выглянула в дверной глазок.

Никого. Убежал горе-любовник. И слава Богу.

Потому что мысли мои теперь уж точно занимал не он — а тот, кто бросил меня неделю назад ни за что ни про что, а теперь вот кинул подачку с барского плеча.

Поеду в этот чертов банк. Выясню, с какого перепугу он вдруг занялся благотворительностью. И если это и в самом деле откуп, засуну ему эти самые Лабутены в… ну, в общем, верну.

* * *

По дороге в гостиницу я начала нервничать. Не будет ли мое появление выглядеть как пресловутое «Сэр, я бежала за вами три квартала, чтобы сказать вам, как вы мне безразличны»? Пару раз подрывалась встать и выйти из вагона, но каждый раз что-то мешало — то выход загораживали и не давали сойти с поезда, то сумка с дорогущей обувью застревала между людьми…

И я оставалась.

Однако, чем ближе поезд подкрадывался к деловому центру Москвы, тем больше меня начинало трясти по совершенно другой причине.

Я понимала, что просто хочу его увидеть. До одури. До стиснутых зубов и белых костяшек на судорожно сжатых пальцах. Без всяких поводов, оправданий и объяснений.

Просто. Хотела. Увидеть.

Представляла себе, что вот еще несколько остановок и я сойду прямо под зданием, где находится его учреждение… поднимусь на лифте на двадцать первый этаж… и уже издалека почувствую его. Не знаю как, но почувствую, еще раньше, чем узнаю, где его кабинет.

Зайду, не стучась и…

Черт, ведь у него же, наверное, секретарша имеется.

А может, и не одна. А ну как не пропустят меня? Или, вообще его там нет — время-то уже не два часа дня. А он, узнав о моем приходе — будет чувствовать себя королем — и объясняться ни с кем не пришлось, и знает, что я за ним бегаю…

Я нахмурилась, в очередной раз сомневаясь в том, что поступаю правильно. Черт, если бы не эти долбанные Лабутены, мне не пришло бы и в голову искать с Полом встречи. Что б им провалиться… И ему тоже.

Станция «Деловой Центр» — объявил мужской металлический голос.

Я закрыла глаза, глотая ком в горле, пытаясь утихомирить захлестнувшую меня с головой панику. Судьба, по-другому и не назовешь.

Собрала волю в кулак и пошла к выходу.

Глава 26

— Мистер Стивенсон, у вас встреча с партнером через пятнадцать минут… — по громкоговорителю напомнил ему обманчиво мягкий голос.

В его жизни все было таким — обманчивым и мягким.

Мягким, а потом жестким. Или гадким. Или болезненным. Льнущим к нему, втирающимся в доверие, а потом разъедающим его изнутри.

Как она. Как Вера.

— Пошли его к этому… как его… к лешему… — прорычал Пол, размахнулся и… притормозив размах, аккуратно толкнул клюшкой пупырчатый, белый мяч. Прокатившись метра три, мяч вкатился в положенную на бок чашку, изображающую лунку.

Черт, как же не хватает нормального гольфа…

— Я скажу Немирову, что вы с новым клиентом. Хотя, мы уже отменяли встречу сегодня два раза, осмелюсь напомнить. Вы сами перенесли ее на вечер.

Плевать. Он уже не был заинтересован в слиянии.

Ему надоела эта лживая страна — давно пришла пора искать развития в других местах.

Неразумно, конечно, после всех тех миллионов, что он здесь инвестировал, и непросто будет объяснить такое расточительство акционерам… Однако в последнее время он будто перенял эстафету неразумности у последователей африканского Карго-культа…

Плевать. Если все здесь ведут бизнес так, как строят личные отношения, акционеры отблагодарят его за то, что избавил их от подобного партнерства. Хоть он и не был готов пускаться в объяснения, почему именно пришел к такому выводу.

Отбросив клюшку, Пол подошел к окну. Раскинувшаяся перед ним панорама вечернего города впечатляла и манила пуститься на поиски приключений.

Если бы они были нужны ему. Если бы он мог поверить, что найдет в своих поисках что-нибудь поинтересней очередной продажной шлюхи, которую мог просто вызвать по телефону.

— Марис… — позвал он, помня, что все еще не выключил селектор.

— Да, сэр.

— Вызови мне Волкова.

Ему хотелось напиться, но не одному, а с кем-то, кто знает толк в выпивке. И, насколько, ему было известно, в душевных страданиях тоже.

Бывший фсбэшник мог, конечно же, воспользоваться ситуацией и собрать на него, пьяного, компромат… Тем более что «бывших» фсбэшников не бывает. Но ему было все равно — ни одно ФСБ не переплюнет Лесли с ее шпионами, сыщиками и адвокатами. Даже если сильно захочет.

— Постараюсь, сэр, — ответила Марис и отключилась.

Не дожидаясь собутыльника, Пол подошел к стойке с коктейлями и налил себе водки. Поморщившись, выпил залпом, занюхав, по новоприобретенной привычке, собственным кулаком.

Осторожный стук в дверь помешал ему насладиться острыми ощущениями от неразбавленного, крепкого алкоголя без закуски.

Он с удивлением обернулся. Быстро, однако. Небось нутром чует намечающуюся пьянку, старый черт.

— Войдите, — приказал он.

Но дверь не открылась. Нахмурившись, все еще держа в руке выпивку, Пол подошел. Резко дернул дверь на себя.

И замер, задохнувшись и чуть не выронив из вспотевших пальцев стакан.

* * *

Мне повезло. Или не повезло. Как бы то ни было, как раз в тот момент, когда я, прижимая к себе пакет с «Лабутенами», шагнула в приемную финансовой группы «Глобал Маркетс ЛТД», строго вида секретарша с аккуратной, высоко подобранной прической, отвернувшись от входа, выговаривала кому-то по телефону — совершенно потеряв бдительность.

Не теряя ни секунды, я прошмыгнула в боковой коридор. Предполагаемого мистического «чутья» не понадобилось — где находится кабинет главы фирмы стало совершенно ясно по прибитой к двери, еще из приемной хорошо видной дощечке на двери его кабинета — Paul R. Stevenson, President.

Каблуки я в этот раз не надела и ступала почти бесшумно. Остановившись перед дверью, несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь собраться с мыслями.

Что сказать, когда откроет? Если. Если откроет.

«Подавись своими Лабутенами!», «Ненавижу!», «Привет и пока!»

Варианты приветствия — один дебильнее другого — пестрили в голове будто рекламные ролики. Чувствуя, что сейчас передумаю, я резко подняла руку и постучала.

Сердце забилось так сильно, что заглушило стук.

Черт! Дура! Дура!

Прижав коробку к груди, я зажмурилась.

Господи, пусть там никого не будет, пусть я успею уйти отсюда…

Поздно.

Дверь распахнулась, и мне пришлось открыть глаза.

На пороге стоял он. Небритый, в расстегнутой чуть ли ни на половину рубашке, с пустым стаканом в руке. Осунувшийся, похудевший и постаревший — совсем не такой, каким запомнился мне. Пахнущий алкоголем.

— Вера… — сказал Пол — медленно, изумленно… поморщился и помотал головой, будто не верил своим глазам.

А ведь я влюбилась, с беспощадной отчетливостью стало вдруг понятно. Все сразу забыла, как увидела его — обиды, претензии, зачем пришла… Хотела отбросить коробку в сторону и кинуться ему на шею…

Внезапно лицо его будто маской закрылось — холодной и непроницаемой.

— Зачем пришла?

И я вспомнила, что между нами «все кончено». Что расставание наше не временное, а навсегда. Что он бросил меня.

Молча протянула ему коробку.

— Что это? — не поднимая рук, чтобы взять, он тупо смотрел на подношение.

Я бы объяснила, да только ком, намертво застрявший в горле, не давал голосовым связкам работать. Поняв, что не смогу произнести ни слова без того, чтобы позорно разреветься, я молча бросила коробку ему под ноги. Та раскрылась от удара, перевернулась на бок — туфли вывалились, сверкнув лакировкой в мягком свете потолочных светильников…

Господи, и правда, зачем я сюда пришла? Будто заживающую рану расковыряла…

Хотя какое там «заживающую»…

Не закричать бы, и на том спасибо…

Развернувшись на пятках, пошла прочь — зажимая рот рукой, чувствуя соленые слезы на губах… Прочь и прочь, и прочь… Голова вдруг закружилась, и пришлось за стену схватиться, чтоб не упасть…

— Вера!

В одно мгновение он нагнал меня, схватил за плечо, развернул к себе и прижал к стене коридора. Буравя безумным, страдальческим взглядом — будто насмотреться не мог — поднял руку и погладил пальцами по щеке.

А потом, крепко взяв за локоть, потащил к себе в кабинет.

Глава 27

— Подожди… что… что ты делаешь…

С пугающей сосредоточенностью Пол расстегивал на мне блузку — одну пуговицу за другой, продвигаясь все ниже и ниже.

Чтобы было удобнее, усадил меня на стол — широченный, прочный, дубовый. Настоящий траходром для тех самых, пресловутых «босса и секретарши»…

Вот только он не мой босс, а я не податливая, на все согласная секретарша.

Хотя… Судя по тому, как слабо, скорее по инерции, я сопротивлялась — двигаясь, будто амеба, увязшая конечностями в киселе — вполне можно было причислить меня к сомну дев, падающих на спину по первому свистку своего начальника…

И причиной такого моего поведения было даже не желание.

Просто все, что происходило, было до такой степени… неправильно, до такой степени не к месту и не в тему, что мои мозги отказывались это воспринимать, и, как следствие, не реагировали надлежащим образом.

И НЕ надлежащим тоже не реагировали.

Они вообще никак не реагировали. Я чувствовала себя куклой. Неживой, ватной, или даже резиновой куклой.

Закончив с пуговицами, Пол стянул блузку с моих плеч. Издал вдруг короткий, сдавленный стон, рванулся к моей шее губами, прижимая к себе… На короткое мгновение во мне что-то шевельнулось, и тут же умерло, когда он, грубо приподняв меня над столом, задрал на моих бедрах юбку.

— Я хочу, чтобы ты стерла тот аккаунт, — жестко сказал вдруг он, не переставая манипулировать моим телом, поднимая руки кверху и стягивая поддетую под блузку тонкую майку на бретельках. — Удали к черту все эти фотографии и их копии, где бы они ни были. Еще я хочу, чтобы ты проверилась на все болячки, какие только бывают у твоих… коллег.

— Что?.. — слабо спросила я, окончательно превращаясь в тупую, безвольную, ничего не понимающую марионетку.

Расстегнув на моей спине лифчик, Пол содрал его и выкинул куда-то себе за спину. Уставился на мою обнаженную грудь — таким измученным взглядом, что мне не сразу пришло в голову, что надо бы закрыться руками.

Да и вообще, бежать отсюда пока на поздно…

— Теперь ты — только моя, — хрипло проговорил он, за бедра придвигая меня к краю стола. — Я буду платить тебе больше, чем все они, вместе взятые… Но ты должна… больше ни с кем… никогда…

Замолчав, он шумно проглотил слюну и резко, словно хотел боднуть меня, нырнул к моей груди головой.

Будто током ударило по оголенным нервам, когда горячие губы схватили и втянули сосок — весь, грубо и глубоко. Всю апатию как рукой сняло. Не удержавшись, я вскрикнула, хватая его за волосы — то ли пытаясь отодрать от себя, то ли прижать еще сильнее.

И тут же на смену грубости пришла нежность — влажный, горячий язык… Всхлипнув, я выгнулась ему навстречу, лепеча сама не понимая что, и на каком языке…

Наверняка, просила «еще», как тогда, в переписке с ним, потому что он немедленно дал мне это еще — перекинувшись на другую грудь, он терзал оставленную пальцами, умело сжимая и вытягивая кончик…

Как я и хотела, как представляла себе…

Все, кроме…

Задыхаясь, я оттолкнула его, продолжая чувствовать его язык и губы там, где они только что были, ничего так не желая, как закрыть на все глаза и продолжить это безумие…

— Кто — «они»? Что происходит?.. Ты… ты бросил меня… а теперь…

— Вера… — тяжело дыша, он сдвинул брови, вновь надвигаясь на меня. — Хватит. Довольно. Ты пришла, значит решила оставить все эту грязь позади. Мне этого достаточно и нужно от тебя только одно…

Не останавливаясь ни на секунду, он гладил, мял и сжимал все, что попадалось ему на пути, продвигаясь все дальше и глубже — туда, где, без сомнения уже видел черное кружево трусиков.

Я продолжала вяло сопротивляться, чувствуя, что не в силах больше со всем этим бороться… Его было слишком много в моей жизни, со мной, на мне… а скоро, как я понимала, будет и во мне. Я никогда не видела его таким — ручной медведь вдруг стал диким, шальным. Неуправляемым.

И эта его новая ипостась пугала и будоражила одновременно, заставляя сердце сладко замирать, а кровь быстрее бежать по венам. Заставляя повиноваться, а не кричать и отбрыкиваться…

— Что? — прошептала я, просто чтобы что-то говорить, понимая, что на данном этапе мне плевать, что он там обо мне думает, и кто такие «они». — Что тебе от меня нужно?

Но он не ответил.

Вместо этого, не сводя с меня взгляда, он тяжело уложил ладони по обе стороны от трусиков и раздвинул мои ноги в стороны…

Инстинктивно я схватила его за руку, чувствуя под пальцами горячую сталь мышц, понимая, что даже такому — похудевшему и осунувшемуся — я физически не смогу помешать продолжить… продвинуться дальше… не смогу одолеть эту гору, нависшую надо мной…

Но ему и не нужно было двигаться дальше — он уже был там. Гладил, водил большим пальцем по тонкой ткани над самым чувствительным местом — верх и вниз, снова и снова.

По его губам я поняла, что он что-то говорил… или просил.

Но не услышала, что именно, почти оглохнув от пульса, бьющего мне в уши. Мозг мой медленно плавился, зубы стучали, в бедрах все свело в тугую, готовую выстрелить пружину.

Следя за мной из-под тяжелых век, Пол отодвинул кружевную кромку… и утопил палец в горячем, влажном пространстве, что скрывалось под ней…

И это стало пределом.

Тело мое беспомощно содрогнулось, вскинулось… Мир вокруг оглох, ослеп, взорвался и распался на куски…

Вскрикнув, я сжала его ногами…

А когда вновь смогла видеть, поняла, что его губы все еще двигаются — шепча мне что-то жаркое, настойчивое, будто мантру проговаривают.

— Не лги мне, Вера… Никогда больше не лги, — разобрала я наконец его слова. — Это единственное, что мне от тебя нужно.

Глава 28

Пол и сам не понял, в какой момент решил простить ее — Веру. Вполне возможно, что сразу — как только появилась у него на пороге, испуганная, напряженная, похожая на взъерошенную, загнанную в угол белую мышь.

Ну, шлюха… Подумаешь. Все лучше, чем спиваться здесь в одиночестве или в компании безнадежно тоскливого Волкова.

Вот только ломаться теперь уж точно пусть прекращает.

Сейчас. Он трахнет ее прямо сейчас — решил Пол, только дотронувшись до нее, и чуть слюной не подавился от нетерпения, гладя бархатную, нежную кожу ее щеки.

Пусть это будет ее платой за вранье. За интимные места, выставленные на общее обозрение, как товар на прилавке. За годы отсосов и коленно-локтевых поз. За то, что строила из себя невесть кого и водила его за нос.

За побои, которые он получил, защищая ее мнимую «честь», в конце концов.

Схватил ее и буквально втолкнул к себе в кабинет. Чего церемониться — пусть еще спасибо скажет, что с ней хотят иметь отношения и, между прочим, собираются содержать и качественно доставлять удовольствие…

Однако, ее поведение настораживало.

Конечно, он не ожидал, что она так сразу откроется ему — ясное дело, кому охота признаваться в том, что через тебя прошел полк клиентов и неизвестно сколько любовников. Но ведь могла же… как-нибудь по-другому… Повозмущаться, сделать вид, что не понимает, что происходит, оправдываться, в конце концов, наорать на него…

А не вот это вот… — делайте со мной, что хотите, ибо несчастная я.

Раздраженный, он чуть было не отступил. Однако, из упрямства продолжал стаскивать с нее шмотку за шмоткой, с кропотливой настойчивостью расстегивая каждую из почти двух десятков маленьких пуговичек…

А когда вновь увидел эти два аккуратных, небольших холмика с розовыми сосками, ему стало плевать, в чем секрет ее поведения, о чем она думает и зачем пришла сюда…

Потому что теперь он имел право сделать это — попробовать, какая она на вкус.

Сорвать с нее трусы, закинуть ноги себе на плечи и выбить, буквально выбить из нее всех, кто успел там побывать…

Но Вера и тут умудрилась удивить его, содрогнувшись в сильнейшем оргазме, как только он дотронулся до ее интимного места.

Как только — черт побери! — он залез ей в трусы пальцем!

О, это был настоящий оргазм. Так симулировать невозможно.

И что это, получается, за шлюха, которая бьется в экстазе от простого прикосновения? Как это вообще возможно?!

— Не лги мне, Вера… — ошалело бормотал он ей в ухо — сбитый с толку… взмокший от возбуждения…

Он сам не знал, о чем умоляет ее — не лгать или все же каким-нибудь образом убедить его в том, что притворилась, прикинулась, отреагировав на ласку так, будто мужика уже лет пять не нюхала…

Что все это какой-то хитрый трюк, неотъемлемая часть ее плана окончательно задурить ему голову и одурманить.

Так было легче, чем подозревать, что он снова ошибся.

Что он безмозглый, легковерный болван…

Что вел себя с ней, как…

Стараясь ни о чем не думать, Пол прижался к ее губам. Обнял ее лицо ладонями, набросился на щеки, лихорадочно сцеловывая мокрую, соленую влагу…

Но у него не получилось вновь утонуть в этом чуде по имени Вера.

Размахнувшись, девушка влепила ему звонкую, хоть и несильную пощечину, оттолкнула и спрыгнула со стола. Покачиваясь на своих длинных ногах, беззвучно всхлипывая, начала собирать одежду…

— Вера… — потеряно позвал он ее.

Не оглядываясь, она вскинула на него руку — заткнись, мол. Подняла и застегнула на спине лифчик, принялась натягивать блузку.

И тут он снова разозлился — понятно, что у нее защитная реакция на то, что вот так просто поддалась, да еще и кончила ему на пальцы — ясно, что пришла выяснять отношения, а не за сексом.

Но ведь не сопротивлялась же. Влепила бы ему эту самую пощечину раньше, он и прекратил бы…

Злость добавила ему решительности. Надо дать ей понять, что он в курсе.

И что ему все равно.

— Стой, — приказал он.

Вера не отреагировала, лихорадочно пытаясь застегнуть все эти мелкие пуговки, сбиваясь и тихо ругаясь себе под нос.

Рискуя получить еще одну затрещину, он быстро шагнул к ней, развернул к себе и обнял. Сжал так, что у нее ребра затрещали, закопался носом в ее светлые, шелковые волосы.

Однако изобличения не получилось, потому что Вера вдруг разрыдалась — истерически, навзрыд, задыхаясь и хватая ртом воздух в перерывах между частыми, судорожными всхлипами.

С ужасом Пол понял, что сейчас последует ее примеру… Разнюнится вместе с ней, как плаксивая, маленькая школьница…

Зажмурился… Вдохнул, чтобы отвлечься, несколько раз запах ее волос — жасминовый шампунь, жасминовый шампунь…

Миновала опасность, пронесло.

— Шшш… — успокаивающе он водил пальцами по ее спине, ожидая, пока она успокоится.

Вообще не затронет больше эту тему. Что бы там у нее в прошлом ни было.

— Только моя… — шептал он, уговаривая их обоих. — И пошли они все к черту…

Вера вдруг отпихнула его так, что он отлетел, ударившись спиной о стол. Заплаканные глаза ее сверкали каким-то бессильным, безнадежным гневом.

— Что ты несешь?! — закричала она, оглядываясь, будто искала, что потяжелее. — Кто, мать твою, «они»?

Схватила с ковра его клюшку для гольфа, подняла над головой и повторила, цедя слова сквозь зубы.

— Говори. Или разнесу тут все к чертям собачьим.

Глава 29

Больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь землю. Нет, сначала проломить ему голову клюшкой, что так вовремя попалась мне на глаза, а уж потом — провалиться. Желательно вместе с ним, чтобы уже закончил то, что начал, в какой-нибудь специально отведенной для нас комнате в аду.

Однако, я понимала, что ломать головы — даже за то, что только что здесь произошло — я не стану.

И всего лишь решила уничтожить его идеально обставленный, ультрасовременный кабинет.

— О ком ты говоришь? — прорычала я, размахивая своим случайным оружием.

Он уже пришел в себя после моей выходки, хмурился, жал пальцами переносицу и смотрел на меня исподлобья.

На удивление, я вдруг снова чувствовала себя живой — после всех этих последних дней. Сгорающей от стыда, взбудораженной, дрожащей, злой, как собака… Но живой.

Потому что то, что только что между нами произошло, говорило, о чем угодно, только не о том, что он ко мне равнодушен. Ну и оргазм, наверняка, сделал свое дело — эндорфины, как-никак.

Я красноречиво покачала клюшкой над его компьютером. Проследив взглядом и остановившись на этом самом компьютере, Пол вдруг скривился так, будто я уже разгромила как минимум половину его кабинета.

— Ты уверена, что хочешь говорить об этом?

Вот реально, чуть не вдарила.

Дернув головой, будто решился, он шагнул к компьютеру и упал на кресло перед ним, отъехав по инерции назад. Бросил на меня угрюмый взгляд. Весь напрягшись, наклонился, что-то включил и поманил меня пальцем.

Я подошла — с опаской, мало ли что там.

— Что за бред? — с широкого, плоского монитора во весь экран, соблазнительно прикрыв глаза длинными ресницами, смотрела… я.

И не я. То есть, лицо безусловно было мое — я отлично помнила эту фотосессию, которую устроила для меня подружка, берущая курсы фотографии. А вот тело…

Уже ничего не понимая, я приблизилась к экрану, оперлась рукой о стол. Позади меня Пол резко встал, отошел и подвинул под меня кресло, вынуждая сесть.

Не веря своим глазам, я листала собственные фотографии — в таких позах и нарядах, а точнее в отсутствии оных, в каких никогда в жизни никому не позировала. Я отлично помнила во что была одета во время той фотосессии — и полупрозрачное, белое белье в этот комплект точно не входило.

— Я все знаю, Вера, — выдавил позади меня Пол. — поэтому я тебя… оставил.

Я резко крутанулась на кресле.

— Что ты знаешь?

Не отвечая на вопрос, он продолжил говорить, смотря куда-то вниз и мимо меня.

— Но сегодня, когда увидел тебя снова… понял, что не могу без тебя жить. Не могу…

От одной мысли о том, что он мог подумать, разглядывая весь этот умелый фотошоп, меня залихорадило. Надо немедленно объяснить ему — сказать, что кто-то подставил меня, прилепив мою голову на чужое тело, что такое у нас бывает… Это все Маринка-сука… Слила кому-то мои фотки — стопудово за деньги…

— Пол… — позвала я, щелкая пальцами, чтобы привлечь его внимание. Он вопросительно вздернул на меня голову, — Это НЕ МОИ… фотографии. — отчетливо, с ударением на каждом слове, произнесла я.

Глаза его расширились, подбородок напрягся, заиграв желваками.

— А аккаунт? Аккаунт тоже не твой? Кошечка Z, так кажется?

Тут я по-настоящему испугалась.

Может его сегодня снова кто-нибудь по голове жахнул? Или это у него от перевозбуждения мозги поплыли?

Тихо ахнула, сообразив — да у него же белая горячка! Напился с горя, бедный, ушел в запой… вот и мерещатся… кошечки. Хотя, в данном случае, наверное, белочки были бы уместнее.

С опаской, готовясь вскочить и убежать, я спросила.

— Пол… какая… кошечка Z?

Резко шагнув ко мне, он развернул меня обратно к компьютеру, навис надо мной и щелкнул пару раз мышкой.

— Вот эта, бл*ть, — процедил он, матюкнувшись английским эквивалентом русского непечатного слова.

Я посмотрела…

И разверзся передо мной ад.

Иначе то, что я увидела на этом широком экране, было не назвать.

Весь увешанный «моими» фотографиями, залайканный сотнями благодарных клиентов, на меня смотрел профиль матерой проститутки, Кошечки Z.

— О, боже… — прошептала я, глуша голос в собственные ладони.

— Как видишь, мне все известно, — глухо отозвался из-за моей спины Пол.

Глаза мои немедленно заплыли от слез — кажется, за последние дни я плакала больше, чем за всю свою жизнь.

Если это и есть любовь — может, ну ее нафиг?

— Это… — мотая в неверии головой. — Это…

Этого просто не может быть.

Кто-то подставил меня, создал этот аккаунт… или заплатил девушке, посвятившей себя древнейшей профессии, заполнить свой профиль моими фальшивыми фотографиями… с чужими частями тела…

И чужими же интимными местами…

Вскрикнув, я уставилась на бритую вагину с пирсингом в клиторе — явно принадлежащую женскому телу, приклеенному к моей голове.

Внезапно все вокруг закружилось, стало резко не хватать воздуха, веки потяжелели — до странности захотелось спать. От дозы бодрости, полученной после оргазма, не осталось и следа…

— Вера, что с тобой? — как сквозь вату я слышала его голос и чувствовала его руки на своих щеках…

Но мир вокруг продолжал плясать, водить перед глазами сумасшедший хоровод…

И вдруг перевернулся вверх тормашками. Блаженная темнота накрыла меня, утопив в себе весь этот позор, кошмар и мерзость.

Глава 30

Очнулась я на чем-то мягком, укрытая чем-то теплым.

Поначалу глаза не хотели открываться, слышала только голоса. Приглушенные мужские голоса, бубнящие что-то невнятное.

Куча вопросов в голове. Где я? Что случилось? Зачем все это? Кто это там так успокаивающе и монотонно бубнит? И почему так хочется пить?

Я облизала пересохшие губы, невольно издав чмокающий звук.

И тут же пространство за моими закрытыми веками стало на несколько тонов темнее. И на несколько градусов теплее.

Раздался звук опускающегося на пол большого тела.

А потом меня сгребли в охапку, приподняв на ложем и окунув в хорошо знакомый запах — Invictus от Paco Rabanne.

— Прости меня… — призывая к жизни сонм мурашек, бормотал Пол мне в ухо.

Пол? Мы что, помирились? Он вернулся ко мне? Я сплю?

Решив пока не открывать глаза и ни о чем не думать, чтобы не спугнуть прекрасное, я уткнулась ему в шею, глубоко вдыхая и слегка прижимаясь к нему губами… Не целуя, а просто чуть касаясь кожи.

И вдруг все вспомнила.

Как поехала к Полу вернуть Лабутены, как он чуть ни силком притащил меня к себе в кабинет, усадил на стол, раздел и…

Боже, что я наделала… Я почувствовала, как кровь приливает у меня к лицу от одного только воспоминания. Как себя вела… Вместо того, чтобы дать промеж ног коленом, убежать… растеклась перед ним лужицей, извивалась под его пальцами, как… как…

Как та, кем он, собственно, меня и считал.

А считал он меня такой, потому что…

Вебсайт! Оттолкнув его, я резко села, сообразив, что лежу на диване, который стоит в углу кабинета директора «Глобал Маркетс ЛДТ». На всякий случай еще раз отвесила ему пощечину, чтобы даже и не думал, что его простили.

Он даже не поморщился, будто я его по щеке погладила. Зато у меня начала приятно млеть ладонь, так что и в самом деле захотелось… погладить.

— Как ты мог подумать, что я… что это… — я даже слов не находила, чтобы выразить свое негодование.

Слегка отодвинувшись, он смотрел на меня, чуть сузив глаза.

— А что я должен был подумать?

Ответить я не успела, потому что как раз в этот момент голоса за спиной Пола стали громче, и меня, наконец, это заинтересовало. Выглянув из-за его плеча, я уставилась на Волкова, который нависал над плечом незнакомого, скрюченного над компьютером очкарика, о чем-то с ним переговариваясь.

Почувствовав на себе мой взгляд, Волков обернулся.

— Мы закончили, — доложил он Полу.

— И? — спросил тот, весь напрягшись.

— Фотошоп. Все, до единой. Видео реальное. Мужчина — их бухгалтер, я уже выяснил. На корпоративе в честь юбилея фирмы танцуют, три месяца назад.

Глаза Пола расширились, челюсть напряглась и выпятилась вперед. Я поняла, что ярость клокочет у него в горле, готовая вырваться наружу.

— Ссука… — процедил он, глядя сквозь меня. — Блядская, омерзительная сука…

В ужасе я отпрянула, вжимаясь в диван и подтягивая ноги.

— Раздавлю, — продолжал он цедить слова. — Как червя навозного раздавлю…

— Скорее, как змею, — меланхолично заметил Волков. — Кстати, она явно умеет кусаться.

Так это не про меня? Я с облегчением выдохнула. Пока понятно было одно — некая «блядская, омерзительная сука» подставила меня самым отвратительным образом.

— Вера, ты простишь меня? — неожиданно снова спросил Пол, переключаясь на меня. — Все выглядело так натурально. Я и представить себе не мог, что кто-то на такое способен…

Про себя я усмехнулась — ты плохо знаешь женщин, голубчик.

Однако, неплохо было бы и в самом деле узнать, кто эта находчивая фемина, наделившая проститутку моим невинным лицом и чуть не стоившая мне любимого.

И вообще, как так получилось, что Пол поверил ей, а не мне? Даже не то, что поверил — разбираться не захотел. Просто послал меня куда подальше.

— Вера?.. — перебил он мои мысли. — Ты со мной?

По его напряженному, почти злому лицу я поняла, насколько важно ему услышать ответ на свой вопрос. Но не торопилась. В конце концов насильственное причинение оргазма еще не повод принимать поспешные решения.

Да, то, что он просит прощения в присутствии подчиненного и этого неизвестного очкарика — уже хорошо. И стоит того, чтобы над всем этим серьезно подумать.

И да, я дико хотела… продолжения банкета.

Но восстановить собственное достоинство было необходимо, а для этого нужно было время.

— Я должна подумать, — ответила я — как можно спокойнее, хоть сердце и колотилось так, что дрожали руки.

Пол изменился в лице.

— Сколько? Сколько ты будешь… думать?

Идиотский вопрос. Однако, как ни странно, ответ у меня был.

— Столько, сколько потребуется тебе, чтобы раздавить эту суку.

Глава 31

Пол настоял на том, чтобы самому отвезти Веру домой. Даже водителя не взял.

Сидел рядом с ней в темноте салона и сгорал от желания положить руку на ее худенькое колено, обозначить, что она снова его.

Его Вера.

Поверить в то, что она найдет в себе силы простить его.

Дебил.

Идиот.

Из всех возможных вариантов поверил в самый худший.

И кому? Кому поверил? Такой же акуле от бизнеса, как и он сам! Такой же циничной интриганке — только еще хуже, потому что мужчины по сути своей добрее, дальше первой крови не идут. Женщины же интригуют до конца, на смерть.

Но как же так?! Как у него в голове уложилось, что вот это невинное создание, эта почти-девочка — прожженная проститутка?! Ведь если бы не ее неожиданный оргазм, он бы не засомневался, не остановился бы ни на одно мгновение — разложил бы ее прямо там на столе и трахнул.

Вот этого бы она ему точно не простила. Да и он не простил бы себе.

И так вон сидит нахохленная, как совенок. Руками себя обняла и ноги сжала, точно жертва изнасилования.

И это еще не самое ужасное. Самое ужасное — это его собственная реакция на происходящее. Потому что, все, о чем он может думать, стоит лишь бросить на нее косой взгляд — это когда же в следующий раз ему перепадет такое блаженство. Трогать ее. Там. Везде. Не важно, где… и неважно чем.

Хотя нет… важно чем.

Чуть ни врезался в остановившуюся впереди Ауди, как представил, что мог бы делать это прямо сейчас… если бы не был таким тупым ослом и проверил бы факты, прежде чем ломать все эти дрова.

Да уж, накосячил ты знатно, Пол.

Думай теперь, как выкрутиться.

Пока думал, показался ее дом. Как можно медленнее, он въехал в освещенный парой фонарей двор с одинокими железными качелями, играющими роль детской площадки. Все его существо протестовало против того, чтобы выгрузить ее здесь — на этой забитой машинами парковке, отпустить одну в совершенно темный подъезд.

Оттягивая момент, он сделал по двору круг, якобы в поисках удобного места припарковаться.

— Остановись здесь, — попросила она, как только поравнялись с подъездом. Будто почувствовала, что он не хочет.

Назло попросила, его позлить.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — проглотив ком в горле, твердо сказал он.

Женщины любят, когда ими командуют. Может и ей понравится такой тон.

— Я позвоню…

Даже не поцеловав его на прощанье, Вера выскользнула из машины — будто не услышала его.

Так тебе, «властелин» хренов.

Хлопнула дверь, и он остался один.

Плюнуть бы на все да уехать, да только нога на педаль жать не хочет, а рука выруливать с этого долбанного двора. Чертыхнувшись, Пол заглушил машину.

Подождет, пока загорится свет в ее спальне — благо комната выходит на эту же сторону. Тогда со спокойной совестью можно будет уезжать. А дома — в ванную, короткая сессия онанизма, и думать-думать над планом мести…

Встревоженный непонятным томлением в груди, он резко поднял голову и зачем-то принюхался. В машине все еще пахло жасмином, вокруг было все также тихо и темно. Сквозь закрытые окна он слышал громкое стрекотание сверчка и треск уличного фонаря на столбе.

Что-то было не так.

Он не мог понять, что именно, но не так.

В растерянности прислушивался к себе — такого рода обостренная интуиция была ему не свойственна, сбивала с толку. Голос разума требовал забить на все другие внутренние голоса, не дурить, включить зажигание и немедленно уехать отсюда.

Мало ли почему в Вериной спальне до сих пор не зажигается свет? Может она на кухне пьет с сестрой чай или ест этот ужасный капустный суп.

Вытащив мобильник, он послал короткое сообщение.

«Дома?»

Ему не ответили. Наверняка, не вытащила телефон из сумки… Или в ванную пошла… Или спит уже — столько стресса за один день… Или…

Ругнувшись с досады, Пол резко открыл дверцу, окунувшись во влажный и зябкий ночной воздух. Заперев машину, с опаской огляделся, на всякий случай приняв набыченно-угрожающее выражение лица. Он уже два раз приходил сюда, но никогда не так поздно. Ночью, без насмешливых девчонок с колясками, без подростков, гоняющих по парковке мяч, все выглядело совсем по-другому — словно декорации к какой-нибудь антиутопии, где коммунизм победил, и всем херово.

Быстрым шагом покрыв расстояние до подъезда, он потянул на себя тяжелую, упругую дверь.

Глава 32

Очутившись в темном подъезде, я по привычке пошарила рукой по стене, нащупывая выключатель. Нашла, нажала. Ничего — опять пробки перегорели по этой линии.

Чертыхаясь, медленно, по стеночке, пошла наверх, в темноту.

На секунду показалось, что что чем-то щелкнули, будто зажигалкой — но неудачно, потому что никакой вспышки не последовало. Почувствовав себя неуютно, я хотела уже было вернуться, позвать Пола, чтобы проводил до квартиры, однако не стала — наверняка уже уехал. Да и не хотела я показывать, что нуждаюсь в его помощи — после того, что сегодня между нами произошло.

Пусть сначала докажет, на что готов ради меня, а уж потом я подумаю, согласиться ли снова принимать его участие в моей жизни.

Поднявшись на один пролет, я прислушалась. Все было тихо. Темнота даже успокаивала, призывая не беспокоиться, усыпляя бдительность…

Еще один пролет и будет моя квартира. Открыв сумочку, я начала копаться в поисках ключа. Звонить не хотелось — наверняка, семейство уже спит. Естественно, я успела успокоить родню, сообщив еще пару часов назад, что, решила поехать с Олегом гулять в центр и вернусь поздно.

«Так держать, систа!» — подбодрила меня Кира, неизвестно по какой причине утвердившись в мысли, что мы уже переспали, раз гулять едем…

— Поздно возвращаешься!

Голос пробил тишину подъезда настолько неожиданно, что я от страха чуть ни прикусила язык.

— Кто там? — дрожащим голосом спросила я, хоть уже и узнала говорившего…

— Значит, я у тебя просто развлечение на время ссоры с твоим настоящим парнем? Или ты меня позвала для того, чтобы он поревновал?

Олег.

Вернулся или никуда и не уходил? Ждал меня тут в подъезде, пока я ездила к Полу?

Еще раз щелкнув зажигалкой, он, наконец, добился от нее огонька и подкурил свою сигарету. Выхваченное из темноты неровным, мерклым светом, лицо его выглядело на удивление устрашающим. Будто это и не Олег вовсе, а сам дьявол пожаловал ко мне в ночи, вселившись в тело хлипкого студентишки. Что там про тихие омуты говорят?..

— Помнишь, я сказал, что схожу от тебя с ума?

Да, что-то такое я припоминала… Но думала, это он от экстази так расчувствовался, а он оказывается и без него дурной. Интересно, полетевшие пробки в подъезде — его работа?

— Олежка, знаешь, я очень устала… — как можно небрежнее бросила я, бочком продвигаясь вперед. — Давай завтра поговорим… Позвони мне, сходим кофе попьем, я тебе все и объясню.

По мере приближения к нему сердце билось все сильнее, готовое при малейшем шевелении с его стороны ухнуть в пятки. Уж больно непривычно он себя вел. До дрожи непривычно.

— Сейчас. Сейчас объясни. Желательно без вранья.

Ага, без вранья. Чтобы ты окончательно с цепи сорвался?

И тут же в голове слова встали — «не лги мне, Вера, никогда больше не лги…»

Вообще, поразительно, насколько все повторялось — Пол тоже требовал от меня правды, и тоже вел себя не свойственным себе образом. В один и тот же вечер двое мужчин потеряли из-за меня человеческий облик.

Можно было бы собой гордиться, если бы так страшно не было…

Не произнося ни слова, Олег вдруг отбросил сигарету, сделал резкое движение к моим ногам и заскользил по ним потными ладонями.

Я коротко взвизгнула.

— Знаешь, сколько времени я мечтал, как же ты, наконец, пригласишь меня на свидание… — запыхтел он, хватая меня за юбку, тыкаясь в нее лицом. — А ты… так просто, чтобы развлечься… Подлая…

Его руки липли ко мне, будто щупальца какого-нибудь гигантского спрута, карабкаясь все выше и выше, и вместе с ними поднималось к горлу дурманящее, парализующее омерзение — когда думаешь лишь о том, как скинуть себя эту гадость, а не о том, что можно просто закричать или дать коленом в челюсть… Лихорадочно, без единого звука я пыталась оторвать от себя его руки, но они тут же оказывались в другом месте — каждый раз выше, каждый раз наглее…

Пара секунд молчаливой борьбы, и он уже валил меня на пол, налезая сверху, пыхтя уже где-то на уровне груди, дергая край блузки, заправленной в юбку…

Стиснув зубы, я заставила себя перестать отрывать от себя его руки, и ударила, не глядя, ориентировочно в направлении его лица, надеясь попасть в нос…

— Ай! — обиженный крик боли свидетельствовал о том, что я попала. Приободрившись, я ударила еще раз… и еще. Извернувшись, пнула ногой, попав во что-то мягкое…

— Ах ты сучка! — ругнулся Олег и вдруг снова оказался на мне, зарываясь лицом в шею, целуя и облизывая…

И вдруг все самым удивительным и волшебным образом кончилось.

— You fucking moron… — раздалось из темноты, тело Олега взметнулось и поднялось в воздух, и я услышала удары, будто кого-то вбивали здоровенным кулаком в стену.

— Пол, не надо… — дрожащим попросила я. Пока не поздно, надо было остановить его, потому что только смертоубийства мне сегодня и не хватало для полного счастья…

— I’m gonna kill you you mothefucker… cut off your fucking dick and fucking feed you… — трехэтажным гарлемским матом Пол подтверждал мои опасения.

— Эй, хватит! — уже смелее, придя в себя, окрикнула его я.

Но он будто ополоумел, дубася в темноте моего несостоявшегося насильника… Еще пара ударов, и придется везти Олега в больницу…

— Не надо, — прохрипел несчастный, задыхаясь и отплевываясь… — Я не хотел… Это все она… Она заплатила… таблетку дать… А я сам… сам съел…

Глава 32

Очутившись в темном подъезде, я по привычке пошарила рукой по стене, нащупывая выключатель. Нашла, нажала. Ничего — опять пробки перегорели по этой линии.

Чертыхаясь, медленно, по стеночке, пошла наверх, в темноту.

На секунду показалось, что что чем-то щелкнули, будто зажигалкой — но неудачно, потому что никакой вспышки не последовало. Почувствовав себя неуютно, я хотела уже было вернуться, позвать Пола, чтобы проводил до квартиры, однако не стала — наверняка уже уехал. Да и не хотела я показывать, что нуждаюсь в его помощи — после того, что сегодня между нами произошло.

Пусть сначала докажет, на что готов ради меня, а уж потом я подумаю, согласиться ли снова принимать его участие в моей жизни.

Поднявшись на один пролет, я прислушалась. Все было тихо. Темнота даже успокаивала, призывая не беспокоиться, усыпляя бдительность…

Еще один пролет и будет моя квартира. Открыв сумочку, я начала копаться в поисках ключа. Звонить не хотелось — наверняка, семейство уже спит. Естественно, я успела успокоить родню, сообщив еще пару часов назад, что, решила поехать с Олегом гулять в центр и вернусь поздно.

«Так держать, систа!» — подбодрила меня Кира, неизвестно по какой причине утвердившись в мысли, что мы уже переспали, раз гулять едем…

— Поздно возвращаешься!

Голос пробил тишину подъезда настолько неожиданно, что я от страха чуть ни прикусила язык.

— Кто там? — дрожащим голосом спросила я, хоть уже и узнала говорившего…

— Значит, я у тебя просто развлечение на время ссоры с твоим настоящим парнем? Или ты меня позвала для того, чтобы он поревновал?

Олег.

Вернулся или никуда и не уходил? Ждал меня тут в подъезде, пока я ездила к Полу?

Еще раз щелкнув зажигалкой, он, наконец, добился от нее огонька и подкурил свою сигарету. Выхваченное из темноты неровным, мерклым светом, лицо его выглядело на удивление устрашающим. Будто это и не Олег вовсе, а сам дьявол пожаловал ко мне в ночи, вселившись в тело хлипкого студентишки. Что там про тихие омуты говорят?..

— Помнишь, я сказал, что схожу от тебя с ума?

Да, что-то такое я припоминала… Но думала, это он от экстази так расчувствовался, а он оказывается и без него дурной. Интересно, полетевшие пробки в подъезде — его работа?

— Олежка, знаешь, я очень устала… — как можно небрежнее бросила я, бочком продвигаясь вперед. — Давай завтра поговорим… Позвони мне, сходим кофе попьем, я тебе все и объясню.

По мере приближения к нему сердце билось все сильнее, готовое при малейшем шевелении с его стороны ухнуть в пятки. Уж больно непривычно он себя вел. До дрожи непривычно.

— Сейчас. Сейчас объясни. Желательно без вранья.

Ага, без вранья. Чтобы ты окончательно с цепи сорвался?

И тут же в голове слова встали — «не лги мне, Вера, никогда больше не лги…»

Вообще, поразительно, насколько все повторялось — Пол тоже требовал от меня правды, и тоже вел себя не свойственным себе образом. В один и тот же вечер двое мужчин потеряли из-за меня человеческий облик.

Можно было бы собой гордиться, если бы так страшно не было…

Не произнося ни слова, Олег вдруг отбросил сигарету, сделал резкое движение к моим ногам и заскользил по ним потными ладонями.

Я коротко взвизгнула.

— Знаешь, сколько времени я мечтал, как же ты, наконец, пригласишь меня на свидание… — запыхтел он, хватая меня за юбку, тыкаясь в нее лицом. — А ты… так просто, чтобы развлечься… Подлая…

Его руки липли ко мне, будто щупальца какого-нибудь гигантского спрута, карабкаясь все выше и выше, и вместе с ними поднималось к горлу дурманящее, парализующее омерзение — когда думаешь лишь о том, как скинуть себя эту гадость, а не о том, что можно просто закричать или дать коленом в челюсть… Лихорадочно, без единого звука я пыталась оторвать от себя его руки, но они тут же оказывались в другом месте — каждый раз выше, каждый раз наглее…

Пара секунд молчаливой борьбы, и он уже валил меня на пол, налезая сверху, пыхтя уже где-то на уровне груди, дергая край блузки, заправленной в юбку…

Стиснув зубы, я заставила себя перестать отрывать от себя его руки, и ударила, не глядя, ориентировочно в направлении его лица, надеясь попасть в нос…

— Ай! — обиженный крик боли свидетельствовал о том, что я попала. Приободрившись, я ударила еще раз… и еще. Извернувшись, пнула ногой, попав во что-то мягкое…

— Ах ты сучка! — ругнулся Олег и вдруг снова оказался на мне, зарываясь лицом в шею, целуя и облизывая…

И вдруг все самым удивительным и волшебным образом кончилось.

— You fucking moron… — раздалось из темноты, тело Олега взметнулось и поднялось в воздух, и я услышала удары, будто кого-то вбивали здоровенным кулаком в стену.

— Пол, не надо… — дрожащим попросила я. Пока не поздно, надо было остановить его, потому что только смертоубийства мне сегодня и не хватало для полного счастья…

— I’m gonna kill you you mothefucker… cut off your fucking dick and fucking feed you… — трехэтажным гарлемским матом Пол подтверждал мои опасения.

— Эй, хватит! — уже смелее, придя в себя, окрикнула его я.

Но он будто ополоумел, дубася в темноте моего несостоявшегося насильника… Еще пара ударов, и придется везти Олега в больницу…

— Не надо, — прохрипел несчастный, задыхаясь и отплевываясь… — Я не хотел… Это все она… Она заплатила… таблетку дать… А я сам… сам съел…

Глава 34

— Да, Валерия Александровна… Все сделано, как уговаривались. Поимел во все дырки. Фотографий наделал — на пять сайтов хватит… Но надо, чтобы вы приехали — я не могу ее оставить, мы загородом, на даче у моего дяди. Нее, не проспится еще долго… Ага, прислать, конечно… — а деньги? Нет, только наличку, плиззз…

Под прицелом здоровенной пушки Саши Волкова Олег звонил той, кто и затеяла весь этот цирк с Кошечкой Z.

Невероятно, но ей оказалась моя бывшая начальница — обезумевшая от ревности и злости, Валерия Александровна Черновалова.

Проститутка же, судя по информации, предоставленной тем же Волковым, была вполне себе реальным персонажем, и на данный момент рвала и метала по поводу своего хакнутого профиля и утерянного заработка.

Все-таки идея с отрезанием Олегу достоинства была не самая плохая, решила я.

Как выяснилось после непродолжительного допроса, Валерия знала о моем предстоящем свидании с поклонником — скорее всего отследив наш разговор ВКонтакте, который отобразился на моем старом офисном компьютере. Связавшись с вечно нуждающимся студентом, риэлторша предложила ему пятьдесят тысяч рублей, чтобы кинул мне в выпивку таблетку мощного и быстродействующего возбудителя, а позже, когда, я буду скакать на Олеге и подставлять ему все мои части тела, понаделал уже настоящих фотографий и видео для известного сайта.

И если бы этот говнюк не проглотил от волнения волшебную таблетку сам, никакая клюшка для гольфа наши с Полом отношения уже бы не спасла.

На свою беду, Олег оказался никудышным орудием мести. Мало того, что сожрал таблетку, предназначенную для меня, так еще и вернулся, попытавшись под ее влиянием, трахнуть меня в подъезде. И, как последний лопух, попался в лапы противника.

Отдав телефон Волкову, Олег умоляюще оглядел нашу теплую компанию.

— Что дальше? — спросил он, явно стараясь не дрожать голосом.

— Волков, у тебя никого нет, кто бы поимел этого мучачо «во все дырки»? — кривя рот, Пол забрал у фсбэшника пушку и вставил ее Олегу в рот.

Волков усмехнулся.

— Разве что посадить его… На зоне таких любителей много…

Олег в ужасе замычал вокруг дула.

— Яёеаю… еао аоу…

— Чего? Волков, переведи.

— Говорит, все сделает. На зону не хочет. В тюрьму, то есть.

— Это правильно, — Пол вытащил обслюнявленный пистолет и брезгливо вытер его о клетчатую рубашку студента. — Тебе, парень, даже в американскую тюрьму нельзя, не то, что в русскую… Когда она приедет?

— Через полчаса…

Пол оглядел скупо обставленную кухню. Порылся в шкафах, нашел и вытащил литровую бутылку красного вина.

— Как кстати…

Вылил половину содержимого в раковину, поставил на стол, вместе с бокалами. Отодвинул от стола стулья, довольно бесцеремонно стянул с меня кардиган и бросил на один из них. Подумал и смял рукам скатерть, будто на столе сидели. Или лежали…

Я, наконец, подала голос, начиная догадываться, что именно он задумал и зачем привез меня на эту дачу.

— Пол я не собираюсь делать вид, что…

— Просто залезешь на пять минут в кровать в соседней комнате и притворишься спящей… — перебил он меня, крепко беря мою руку в свою. — Не бойся. Ни этого уебка, ни кого другого я к тебе не подпущу.

— Но зачем это все нужно? Зачем вызывать ее сюда? Зачем притворяться, что у нее все получилось?

Пол не ответил. Отпустил мою руку, подошел к Олегу.

— Для твоей же пользы я надеюсь, что у тебя еще остались те волшебные таблетки…

Трясущимися пальцами тот расстегнул нагрудный карман рубашки и вытащил из него маленький прозрачный пакет с пятью таблетками.

— Отлично, — похвалил его довольный Пол. Только что по волосенкам его не потрепал. Потом вытряхнул из пакетика таблетки, высыпал их в вино и покрутил бутылкой, размешивая. — Проведешь Валерию в спальню, покажешь ей Веру, которая будет притворяться спящей под одеялом. Скажешь, что в телефоне села батарея, а зарядки нет, так что фотографии сможешь переслать ей только в городе. Она должна поверить — Вера же вот она. Предложишь выйти на кухню — выпить за успех. А потом, когда подействуют таблетки… можешь делать с ней все, что пожелаешь, но к утру чтоб предоставил мне ее фотографии во всех позах, в каких она хотела видеть Веру. Веру я выведу через заднюю веранду, так что главный траходром будет свободен.

По мере выслушивания инструкций лицо Олега все больше и больше вытягивалось. Непонятно чего ему не хотелось больше — спать с Валерией Александровной или снимать ее на видео, рискуя стать для бизнесменши кровным врагом.

— А что делать с его лицом? — Волков встал со стула, тоже подошел и цепко схватив несчастного за подбородок.

Да, действительно.

С лицом у Олега было плохо, и без мощной дозы афродизиака на его разбитую физиономию вряд ли кто-либо польстится…

Пол хохотнул.

— Ну так, а зачем, думаешь, пять таблеток нужно? После такой дозы она полезет на самого дьявола. Скажешь ей, что Вера поначалу сильно сопротивлялась, заехала тебе по морде.

— А может не надо… — во мне вдруг проснулась жалость, вперемежку с совестью. — Может, просто дадим ей понять, что у нее ничего не вышло? Пусть зубами скрипит от злости…

— Дай я повторю, — Пол твердо взял меня за плечи. — На всякий случай, если ты не поняла. Это тварь заставила меня поверить в то, что ты проститутка. Смешала твое имя с грязью и выставила твои фотографии на обозрение всему миру. Никто ведь не знает, что это искусный фотошоп… И это еще не самое страшное. Сегодня, по ее плану, тебя должен был трахнуть этот мудак, снимая действо на мобильный, а после выставить то, что получилось, в онлайн. До этого момента я всего лишь хотел утопить ее фирму в дерьме, но теперь считаю, что она заслуживает большего наказания. Тебе так не кажется?

Однако, ответить на этот вопрос я не успела даже себе — потому что в этот момент мобильник Олега брякнул эсэмэской.

Глянув на экран, Волков, который держал мобильник, подхватился с места.

— Едем, она уже близко.

— Я останусь. — коротко бросил Пол, вероятно вспомнив свое обещание не оставлять меня больше одну. — Отгони мою и свою машину и припаркуй дальше по улице. Я спрячусь где-нибудь в шкафу…

Его план мести был изящен и прост, как все гениальное. Однако, сработал он совершенно не так, как мы все предполагали.

Глава 35

Эта паскуда приехала не одна.

Не успел он спрятаться в узкой кладовке в единственной спальне этой лачуги, а Вера по нос залезть под одеяло на скрипучей, неизвестно кому принадлежащей кровати, он услышал их голоса.

Грубые мужские голоса, явно навеселе.

О чем они говорили, он не понимал, но ничего хорошего от этой компании не ожидал в принципе. А уж тем более от той, чей холодный, надменный фальцет прорезал общий фон мужских басов.

Скрипнув зубами от мысли, что может произойти, учитывая, что Вера уже в лежачем положении, он выскочил из кладовки и с совершенно несвойственной ему резвостью вытащил девушку из кровати. Не давая ей опомниться, затащил в кладовку, плотно закрыл за их спинами дверь и подпер ее шваброй — которую никогда и не нашел бы, не свались она ему на голову.

В полной темноте и тишине, они оба замерли, прислушиваясь.

Голоса приблизились, постепенно вливаясь в пространство спальни.

Пол не боялся этих троих… или их было четверо?.. Шанс, что он сможет пораскидать их, как лев щенков, был довольно велик… Но лишь на секунду представив себе, что будет с его Верой, если, не дай господь, его все же завалят — вдруг они вооружены — он выдохнул, расслабил кулаки и посильнее вдавил швабру в дверь. Ради безопасности его девочки, он будет сидеть тихо, как полевая мышь в зарослях кукурузы.

Пошумев бельем на кровати, Валерия выдала возмущенную литанию, наполненную шипящими.

— Что она говорит? — еле слышно спросил он Веру, склонившись к ней. Та странно передернулась, и он повторил вопрос, склонившись еще ниже.

Вера шумно проглотила слюну. Подняла к нему в темноте голову.

— Не верит ему, говорит — ни фоток, ни меня… — прошептала она, почти касаясь губами его подбородка, обдавая кожу влажными облачками выдохов. Теперь уже Пол передернулся, чувствуя россыпь мурашек вокруг того места, в которое она говорила.

А не так уж плохо они время проводят, решил он, и будто случайно переступив ногами, придвинулся к Вере поближе.

Между тем, за тонкой дверью кладовки атмосфера быстро накалялась. Женский голос сорвался на визг, раздалась пара отчетливых ударов, потом все удалились на кухню. Да уж… А вот у парня вечер так себе. Ничего. Наука будет… Если живой выберется.

Не понимая, о чем говорят, он еще раз воспользовался правом затребовать себе переводчика. На этот раз, будто промахнувшись, направил свой вопрос чуть пониже мочки Вериного уха — там, где подбородок плавно переходит в шею и так вкусно пахнут короткие волоски, вставшие вдруг дыбом, будто наэлектризованные…

— Что там происходит?

На самом деле, ему уже было все равно, что там происходит… Хоть на ленточки пусть режут этого говнюка.

То, что происходило тут, было куда как интереснее. От запаха чуть вспотевшей девичей кожи голова у него немедленно пошла кругом — пришлось даже упереться рукой в стену…

— Олег сказал, что не знает, где я… — тихой скороговоркой поясняла Вера. — Сказал, что, наверное, пришла в себя и сбежала через заднюю дверь… Теперь они хотят убедиться, что он не наврал им насчет фотографий. Послали кого-то заряжать его телефон в кафе в центре поселка — ни у кого зарядки нету… Будут ждать тут, вместе с Олегом.

Все, у него стояк. Причем встало уже на словах — «пришла в себя», выдохнутых ему прямо в полураскрытые губы.

Нет, он точно извращенец — дверь подперта хлипкой шваброй, снаружи три бандюгана и один трусливый засранец, который в любой момент может выдать их… Никакой гарантии, что они с Верой выйдут из этой передряги невредимыми, да и вообще живыми…

А у него член в штанах дырку буравит.

— Похоже мы тут застряли… — хрипло прошептал он.

Не выдержал и приложился губами к тонкой шее, обмерев от удовольствия, когда Вера откинула голову и подалась ему навстречу. Всего на одну секунду подалась. И тут же отдернулась и зашипела на него.

— С ума сошел… Не здесь же!

Но он не мог ничего с собой поделать — здесь или не здесь. Его руки двигались, будто сами по себе, шастая по ее бедрам, рот жадно хватал все, до чего только мог дотянуться… Бормоча какие-то несусветные глупости вперемежку с нежностями, он буквально задыхался в ее нежном запахе, в своих собственных, болезненно острых ощущениях и эмоциях…

— Хорошая моя… маленькая, любимая девочка…

Она его наркотик, понял он вдруг. Его личный, персональный наркотик — созданный высшими силами, чтобы лишить его, человека разумного, разума, сковать волю и требовать каждый день новой дозы. Да что там каждый день — каждый час, каждую секунду, пока он дышит…

Как он жил без нее всю эту неделю? Как собирался жить дальше?

Упрямо толкая его в грудь, руки ее постепенно теряли упругость, слабели… Перестав уворачиваться, она вдруг оказалась с ним лицом к лицу, и он тут же воспользовался этим — набросился на ее сахарные губы, раздвигая их языком, требуя пустить его внутрь…

Глава 36

— Выпить не хотите, Валерия Александровна, пока ждем? А то тут полбутылки красного…

Валерия Александровна?

Уже закинув руки Полу шею, а ногу — ему на бедра, я вздрогнула и оторвалась от его губ.

Боже, что мы творим?.. А, главное, где?!

— Что не так? — выдохнул он мне в рот. Руки его уже нашли дорогу под мою юбку и отчаянно мяли ягодицы. Прижимаясь к нему бедрами, я отлично чувствовала его эрекцию — твердую и горячую даже сквозь штаны.

Все не так!

— Там… эти… — прошептала я ответ, пытаясь мысленно объяснить своему телу, почему прямо сейчас нельзя расслабиться, наплевать на все условности и позволить этому достойному самцу взять меня прям здесь — стоя, посреди пыльной, темной кладовки. Не говоря уже о том, что я в принципе собиралась «подумать» о наших отношениях.

— Да начхать на них… Мы тихо… Ты же хочешь… — жарко шепча мне в ухо, он вдруг скользнул рукой между моих бедер и сжал промежность. — Я знаю, ты там опять вся мокрая…

Я ни за что не смогла бы подавить громкий стон, если бы он не поймал его, заглушив еще одним долгим поцелуем. Не давая мне опомниться, дернул кружево трусиков, полностью погружая под них руку… раздвигая складочки пальцами, массируя влажную плоть…

И полились прямо в ухо бесстыдные словечки, от которых зрачки уходят под веки, а колени сами по себе раздвигаются в стороны…

— Ну же… давай… кончи для меня еще раз… Прямо здесь… Хочешь?

— Хочу…

Господи, неужели это я сказала…

Он тихо зарычал мне в ухо — даже не зарычал, заурчал, как большой довольный кот.

— Так хорошо? — и скользнул пальцем внутрь, в горячий, тесный колодец, обхвативший его с такой ненасытностью, будто всю жизнь только и ждал этого…

— Даа… — я выгнулась, опершись о какие-то мешки, поставленные друг на друга…

Но ведь нельзя, нельзя… нас услышат…

А он уже подхватывал мои ноги под колени, усаживал на то мягкое, что уперлось в спину… убрал руку, прижался членом, все еще спрятанным под оттопыренной ширинкой…

На секунду я пришла в себя, испуганно упершись в его твердый живот руками.

— Пол…

— Не бойся, я не буду… Просто… просто вот так…

И задвигался, тяжело толкаясь в меня сквозь слои одежды — мощно и неспешно, с каждым движением сотрясая всю меня, вдавливая в мягкую опору… задавая нужный ритм — тот самый ритм, от которого так хорошо и так сладко внутри, и напряжение нарастает, готовое взорваться, накрыть с головой и подмять под себя…

— Fucking… — зашипел Пол мне в шею, внезапно остановившись.

— Пожалуйста, нет… — заскулила я, сжимая его коленями. — я так близко… так близко…

Вдруг съехав по моему телу вниз, он опустился передо мной на колени и задрал юбку на пояс.

— Зажми рот рукой.

— Что? — ничего не видя, тяжело дыша, я смотрела вниз.

— Рот… рукой…

Одним движением стянув с меня трусики — насколько позволяли раздвинутые в стороны ноги… — он замер, обдавая бедра горячим, прерывистым дыханием. И вдруг набросился, глубоко вжимаясь мне лицом в промежность…

Не сразу сообразив зажать себе рот, я вскрикнула и зажмурилась — от невероятного, никогда прежде не испытанного наслаждения — чувствовать чужой язык там. Прямо там. Он же творил нечто невероятное, лаская между складочек и над ними, спускаясь ниже, до самого отверстия, целуя и всасывая клитор… И сам стонал — явно бессознательно.

— Что ты… о боже, о… Пол, что ты…

Меня хватило, наверное, на несколько секунд — прежде чем волна острейшего наслаждения выгнула мое тело и взорвала мозг.

— Сладкая… такая сладкая… — бормотал он, жадно слизывая постогазменную влагу, не останавливаясь даже, когда спазмы прекратись и я осела вниз, бессильно всхлипывая и цепляясь пальцами за его жесткие волосы.

Подхватив меня за подмышки, он резко поднял и усадил на мешки. Впился в губы безудержным поцелуем — со вкусом моих соков на языке… Не прекращая целовать, рванул на брюках ремень, ясно давая понять, что подобные издевательства он больше терпеть не намерен и сделает меня прямо здесь и сейчас…

Но увидеть то, что «у него в штанах» я и на этот раз так и не успела. Потому что в это самое мгновение в дверь затарабанили, сотрясая ее, подпертую лишь тонким древком швабры.

— Кто это там заперся? А ну открывай!

Глава 37

Перестав дергать себя за ремень, Пол резко поднял голову.

— Убью… — тихо прорычал.

И ведь убьет, поверила я. Вот этой же шваброй и убьет.

Пронеслась нелепая мысль, что кто бы там ни был, я должна быть им безмерно благодарна, потому что, если бы не эта своевременная помеха, не видать мне романтичного первого раза с Полом, как своих ушей.

Но уже в следующий момент мне было не до благодарностей.

— Открывай давай… Что за нах… — кулаки вновь сотрясли дверь, грубых голосов прибавилось.

Пол в темноте зажал мне рот рукой. Сердце мое колотилось как бешенное, и казалось еще чуть-чуть и его услышат, и тогда уже нам точно не отсидеться взаперти…

— Может послышалось? Вроде хорошо заперто.

— Да не, точно слышал что-то…

— Да мыыши там наааверное… — донесся из кухни голос Валерии Александровны. Довольно странный голос — низкий и тягучий, точно она была пьяна и вот-вот вырубится.

— Таблетки! — прошептал Пол мне в ухо. — Она, похоже, то вино выпила, куда я таблетки высыпал…

Я ахнула.

— Точно! Ей ведь предлагали, пока они телефона ждут…

Он тихо усмехнулся.

— Ну вот и проверим, как работает ее пойло. Интересно, она одна выпила или?..

— Что-то жарко тут… Валерия Александровна, вы не против, если я галстух сниму?

Вот и ответ.

— Гааалстук, идиот. Снимай конечно… И вправду… очень жааарко…

— А вы тоже пиджак снимите…

Секунду стояла тишина, потом кто-то присвистнул.

— Валерия Александровна, вам кто-нибудь говорил, что у вас шикарная фигура?

— Заткнись, возьми вон ту газету и обмахивай меня… Можешь рубашку снять, если жарко.

— Что происходит? — допрашивал меня Пол.

Я хихикнула.

— Они там раздеваются… И про нас, похоже, забыли.

— Быстро же работает эта хреновина… Понимаешь, что с тобой было бы то же самое?

Сглотнув слюну, я кивнула.

До нас донеслись звуки борьбы… Или не борьбы?

— Разве что не с тремя мужиками… — пробормотала я, начиная думать, что, вероятно, стоило бы вмешаться… Вдруг там ее насилуют. С другой стороны, не дай Бог, Пола укатают и на меня переключатся…

— Она заслуживает всей этой гадости, — твердо сказал Пол. — А нам пора выбираться отсюда, пока они не решили передислоцироваться в спальню.

Борьба закончилась и послышались громкие чмокающие звуки и стоны. Догадываясь, что там происходит, я помотала головой, выкидывая из нее омерзительные и в то же время будоражащие воображение картины. Не долго же Валерия Александровна сопротивлялась… А может, она же сама и «поборола» своих охранников, сойдя с ума от приправленного химией либидо.

Осторожно убрав швабру, Пол застегнул ремень и помог мне оправить одежду. Приоткрыл дверь, осторожно выглядывая. И тут же махнул мне рукой, командуя следовать за ним.

Вдвоем, мы тихонько подобрались к стеклянной двери, выходящей на веранду. И пока он, стараясь, чтоб ничего не скрипнуло, отодвигал в сторону стеклянную дверь, я, на свою беду, оглянулась. И застыла, как жена библейского пророка, превратившаяся от случайно брошенного взгляда в соляной столп.

Распластавшись животом на столе, в одном лишь лифчике, лежала моя бывшая начальница и, упоенно постанывая, принимала в рот эрегированный член одного из своих охранников — здоровенного, пузатого лба, пыхтящего и, также как она, почти полностью раздетого. Филейной частью своей «шикарной фигуры» она принимала в себя второго охранника, причем судя по углу проникновения, явно не в промежность. Чуть поодаль за всем этим развратом наблюдал в экран своего мобильника Олег — свободной рукой теребя себя за ширинку.

— Идем! — Пол дернул меня за руку, и я, хоть и с трудом, пришла в себя.

Пытаясь развидеть увиденное, я перелезла через перила веранды и прыгнула Полу в руки — тот спустился секундой ранее.

Светя впереди фонариком из его мобильника, мы быстро нашли дорогу к машине, отогнанной и припаркованной Волковым чуть поодаль, на той же улице. Пол издалека пикнул ключом зажигания и через секунду мы уже пытались отдышаться, забравшись в салон и откинувшись на сиденьях.

В полумраке он повернулся ко мне, пугая зрачками, отражающими блики огоньков с панели управления.

— Месть засчитана?

Я не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, осторожно, с опаской кивнула.

— Тогда мы едем ко мне, — не принимающим возражения голосом сказал он, и завел машину.

Глава 38

Белый. Цвет, о котором мечтает каждая девушка.

Белое платье — воздушное, как морская пена, и вместе с тем тяжелое, придавливающее к земле. Заявляющее о себе с каждым шагом, с каждым сантиметром, приближающим меня к алтарю — далекому и призрачному, словно мираж в пустыне.

Волоча за собой тяжелый, усыпанный камнями и шитьем шлейф платья, я иду мимо украшенных бантами скамеек церкви — не нашей, в нашей не сидят. Иду все тяжелее и медленнее, торможу на каждом шагу… подхватываю платье руками — слишком длинный подол… ловлю на себе укоризненные и откровенно презрительные взгляды гостей.

На свадьбах из разряда этой, не бывает спотыкающихся, неуклюжих Золушек. Не бывает Золушкиных смешных, деревенских родственников — разодетых в платья с Алиэкспресс и размахивающих «брендовыми» сумочками с отклеивающимися эмблемами.

На мероприятиях, которые привыкли посещать денежные мешки в костюмах и платьях от Версаче, все отлажено как швейцарские часы. Официанты вымуштрованы, бартэндеры сверкают выбритыми подбородками, к рыбе подают рыбный нож, к белому вину отдельные бокалы… Все знают, о чем, с кем и когда говорить, в самое главное, умеют, когда нужно, виртуозно говорить ни о чем. Каждое слово идеально подобрано, каждый произнесенный в честь хозяев тост меток, в тему и приправлен тонкой порцией юмора — будто этому обучают на специальных гарвардских курсах.

На фоне всего этого великолепия я выгляжу курицей, забредшей в стаю к лебедям — вроде бы тоже птица, но не ровня остальным.

Я не говорю на их языке настолько хорошо, чтобы успеть вставить нужное слово в нужный момент, и не реагирую на юмор настолько быстро, чтобы не сойти за дуру.

«She’s a bit retarded, you know…», — непонятно как слышу я шепот одного из дружков жениха, предназначенный исключительно для ушей распорядителя свадьбы.

Сам жених стоит ко мне спиной— и я не то, что не вижу его лица, не могу понять даже Пол ли это.

Хотя с какой стати моим женихом вдруг стал Пол? Когда я успела получить от него предложение и согласиться, когда улетела за океан, купила это ужасное платье? И где, черт возьми, мое обручальное кольцо?

В панике я оглядываю собственные руки — без единого украшения.

Я потеряла обручальное кольцо?! Или его у меня и не было?

Шум голосов перерастает из тактичного шепота в визгливый гомон, взвивается к кафедральному потолку церкви.

— Боже, у нее даже кольца нет! — уже не скрываясь, в открытую возмущаются гости.

— Откуда она такая взялась? Где он ее выкопал?

— Да она же проститутка! Обыкновенная шлюха! — дама в шляпке с вуалью наводит на меня мобильник и зачем-то фотографирует.

От яркого света вспышки слепнут глаза… Наступая на перед платья я теряю равновесие, вскрикиваю и лечу вперед, сминая свой роскошный свадебный наряд, отрывая от прически фату, взмахивая руками и подбрасывая вверх букет, за который тут же начинают биться какие-то девочки подросткового возраста… Все падаю и падаю, и никак не могу упасть, никак не могу достичь спасительного дна, будто подо мной разверзлась сама земля и, смилостивившись, согласилась принять, спрятать от этого позора и убожества…

* * *

— Эй! Если бы я знал, что ты будешь так пинаться, я бы тебя на диване устроил…

Перестав падать, я дернулась, просыпаясь… И открыла глаза.

Перед самым лицом — черная подушка и пухлое, черное же одеяло без пододеяльника, с подложенной под него серой простыней. Сзади — легкое шевеление и отчетливый, на уровне гормонов ощутимый запах мужчины. Моего мужчины.

Черт, но как?! Когда успели?!

В полном ужасе я подскочила и обернулась на голос — чуть ли не в прыжке.

— Что ж ты так мечешься? — недовольно хмурясь, мой мужчина приоткрыл один глаз. — Между прочим, я давно так плохо не спал. Если будешь так продолжать — у нас будут разные спальни.

Чувствуя себя в продолжении того самого сна, из которого и выпала в эту новую для меня реальность, я резко приподняла над грудью одеяло… и тут же прижала его обратно к почти обнаженному телу. Майка с лифчиком и трусики — вот все, что на мне было.

Покосилась на вновь задремавшего Пола.

Он вообще голый. Во всяком случае до пояса.

Оглядела комнату вокруг нас — огромная, по-современному обставленная спальня. Высокие потолки (слава Богу не кафедральные), окна во всю стену, закрытые полупрозрачными жалюзи. Низкая, строгих очертаний, невероятно широкая кровать, и на ней мы — парочка голубков после страстной ночи любви.

Вот только не помнила я никакой ночи любви!

Нет, как мы попали в этот гостиничный номер-люкс, я помнила хорошо. Приехали сильно за полночь — устав сопротивляться ему и себе, я честно хотела заняться с ним сексом — нормальным, человеческим сексом с мужчиной, который мне безумно нравился. Тем более, что все было чин-чинарем — он мне трахающуюся на камеру Валерию Александровну, я ему… ну в общем, понятно.

Как в лифте и по дороге в номер целовались — я тоже отлично помнила… врезаясь в стены и столик уборщицы, срывая друг на друге одежду…

Пришли — если можно это было так назвать.

Пытаясь открыть, он дважды терял пластинку ключа, однако отпер, наконец, тяжелую, парадную дверь своего люкса, и мы ввалились в темную прихожую. Схватил меня за руку и, не включая свет, потащил куда-то в глубь помещения. У двери в спальню засосал еще раз — да так, что ноги окончательно отказались держать мое тело, и пришлось повиснуть у него на шее — а потом скомандовал.

— Я — в душ, ты — в кровать.

И махнул рукой по направлению огромного, темнеющего ложа у окна.

Я начала было сопротивляться — мол, тоже в душ надо, но он твердо помотал головой — нет, хочет меня такой, какая я есть. От запаха моего он дуреет, понимаете ли, и не надо ему ничего всякими шампунями портить.

Я решила не спорить — прилечь, не раздеваясь, на эту самую кровать, а после того, как он выйдет, прошмыгнуть все-же мимо него в ванную, и там, запершись, как следует помыться. Не собаки мы, чтоб под хвостом друг у друга нюхать.

Это было стратегической ошибкой — моей и его. Нет, не прошмыгнуть — я до этого не дотянула. Прилечь. Потому, что как только моя голова коснулась подушки, веки сами по себе закрылись, мысли и волнения растаяли, и я оказалась в том самом неприятном сне — с неуклюжей невестой в собственном исполнении…

Сложив наконец дважды-два, я ахнула. Так что же, получается, я уснула, а он пристроился и… потихоньку отжарил?

Схватила себя за промежность — вроде ничего не саднит, не болит. Может, он аккуратно… Я ведь ни разу даже не проснулась.

Мне вдруг стало обидно и даже как-то противно. Я тут, понимаешь, о нашем первом разе мечтаю, рисую себе кровать с розовыми лепестками, а он вот так… во сне… Конечно, согласие он от меня получил еще вчера… Но все равно — неприятно, что мной воспользовались, как резиновой куклой.

Но почему не раздел меня полностью? Не хотел будить?

Выход был один. Проверить раздет ли он сам. Потому что, если он меня трахнул — уж точно не стал бы снова напяливать на себя трусы. Уже некого стесняться.

Я слегка поерзала — потрясти матрас. Никакой реакции. Кажись, снова уснул — сопит тихо, периодически легко всхрапывая. Перевела взгляд — туда, где под черным одеялом скрывалась нижняя половина его тела… и замерла, не в состоянии отвести глаз от широкой, рельефной груди, такой же загорелой, как и его лицо… как завороженная смотрела на его руку, спокойно лежащую на животе — крупная ладонь, в две моих, наверное, а пальцы изящные, длинные, не обрубки-сосики, как часто бывает у таких мужланистых мужчин.

Вспомнив, что эти пальцы вытворяли со мной только вчера вечером, я поерзала еще немного — уже непроизвольно, жмурясь от истомы, сведшей бедра. А уж когда про все остальное вспомнила… ой, мамочки! Кровь вскипела, ударила в лицо, а взгляд немедленно нашел нужный путь. Точнее, дорожку — ту самую, заманчивую дорожку из волосков, что убегает у мужчины по животу вниз… Выбиваясь из-под его руки, дорожка эта ныряла под одеяло, настойчиво маня за собой… даже не маня — приказывая взгляду бежать за ней, будто за всем известным Белым Кроликом.

Не в силах противостоять этому зову, затаив дыхание и даже чуть высунув язык, я протянула руку и приподняла край толстого, но на удивление легкого одеяла…

«Только проверить, в трусах ли он…» — крутилось в голове оправдание такой наглости.

Однако в пододеяльном пространстве было совершенно темно, и наличие или отсутствие белья как такового установить было невозможно. Не с фонариком же туда заглядывать…

Пару секунд прислушиваясь к прерывистому похрапыванию со стороны подушки, я решилась на подвиг.

Просуну туда руку. Как только почувствую на бедрах кромку трусов или боксеров, сразу же вытащу и притворюсь спящей.

А если нет? Если не почувствуешь?

Обижусь и уйду — решила я. И скользнула рукой под одеяло, стараясь не касаться ни кожи, ни этих умопомрачительно мягких волосков на его животе.

— Надеюсь ты в курсе, что именно любопытство сотворило с кошкой?

Я зажмурилась. Нет-нет-нет… Пожалуйста, Господи, только не это.

— Давай все-таки слегка видоизменим легенду.

Я почувствовала, как его большая ладонь накрыла мою… и повела вниз — туда, куда до этого так стремился мой ищущий взгляд.

Глава 39

Самое трудное было изображать ровное, размеренное дыхание глубоко спящего человека. Потому что как только Пол понял, куда именно Вера нацелилась, приподнимая на нем одеяло, кровь понеслась в это самое место с такой скоростью, что легкие не поспевали качать в вены кислород. Несколько раз шумно выдохнув, он попытался изобразить храп, и, похоже, эта хитрость сработала — остановившись на секунду и настороженно прислушиваясь, Вера продолжила свое интригующее занятие.

Однако, спустя пару секунд стало понятно, что это еще не самая большая его проблема. Потому что очень скоро ей станет заметно, что одеяло над его бедрами уже формирует довольно приличных размеров «палатку», и тогда никакой храп его не спасет.

А потом Вера случайно коснулась своими пальчиками его напряженного живота.

Он чуть не взвыл — какое там притворяться спящим… Чтобы не напугать, не стал сразу на нее кидаться — изобразил насмешливость и хладнокровие. Будто шутя цапнул ее за тонкое запястье и потащил руку вниз. Чего тянуть? Хочется — хватай. Все твое — причем уже давно.

От неожиданности чуть не подпрыгнул, когда теплая ладошка легла на его воспрявший к жизни, потяжелевший орган. Да что там воспрявший — такое ощущение, что он и не ложился с вечера. Так, поник головой в расстройстве чувств.

Кто ж знал, что дурацкая привычка не ложиться в постель грязным выйдет ему боком — оставит одного — поедать тоскливым взглядом худенькую фигурку поверх покрывала.

И это после всего, что он ради нее сделал! После их до отказа накачанного адреналином приключения! После того, как он буквально на блюдечке преподнес ей голову убитого дракона! После двух качественных оргазмов, в конце концов — эта маленькая зараза просто взяла и вырубилась. Как будто он ее выспаться сюда привез.

Решил даже ее раздеть — авось проснется. Но нет, не проснулась, черт бы ее побрал — только недовольно поворчала сквозь сон и повернулась на другой бок, свернувшись уютным калачиком. Тихо выругавшись, он накрыл ее одеялом и залез в кровать сам. Думал, хоть к заднице ее круглой поприжимается во сне — и то радость.

Но почему-то не стал даже и пальцем трогать. Так и уснул — неудовлетворенный и злой…

Вот теперь пусть расплачивается по полной.

Сообразив, на что легла ее рука, Вера охнула и попыталась отдернуться. Но он держал крепко, давая понять, что в этот раз точно не отступится — слишком долго ждал. Слишком долго ходил вокруг да около.

— Сожми его. Слегка, — проинструктировал он — хриплым, будто чужим голосом.

— Я… не знаю как… — Вера была вся красная, даже уши пылали. Однако рукой больше не дергала.

— Вот так, — и он распластал ее ладонь по своей эрекции, распрямляя пальцы, придавливая сверху своими. Выдохнул сквозь зубы, изо всех сил стараясь не застонать. — Умница… А теперь вот так… — и повел ее рукой вниз, к самой головке. И назад, к основанию, чувствуя, что как мысли одна за другой покидают его мозг, растворяя все его существо в этой неумелой, незамысловатой ласке…

Какой-то слишком… неумелой — пришло вдруг понимание. Боже ж ты мой, а не девственница ли она?

Откинув одеяло, Пол позволил ей убрать руку и сел.

— Вера, а ты, случайно… — вдруг сам ракрасневшись, он запнулся, подыскивая слова. — Ты уже… была с мужчиной?

Она еще больше вспыхнула, открыла рот, закрыла его… и отвернулась.

— Что, так плохо, да? — еле слышно пробормотала она, нервно сплетая пальцы рук.

Он чуть не рассмеялся — ага, так плохо, что еще пару минут и он кончил бы прямо в трусы, так и не проверив, девственница она или нет.

Взял ее за подбородок, повернул к себе лицом — ишь ты, и впрямь расстроилась, глаза на мокром месте. Не удержавшись, провел пару раз большим пальцем по припухлым от вчерашних поцелуев губам, чуть раздвигая их… И зашипел от боли — эта нахалка укусила его!

— Ах ты маленькая… — одним резким движением он перевернул ее на спину, зажимая руки выше головы.

И уже не смог сдержаться — навалился на нее всем телом, раздвигая коленом стройные ноги, покрывая поцелуями шею… Рукой протиснулся между их телами, стаскивая трусики на бедра — полночи только и мечтал об этом…

— Пусти… — выдохнула она ему в ухо.

Пустить?! Серьезно?! Сейчас?!

Отрывисто дыша, он поднялся над ней на руках и тут же замер — утонул в ее невыносимо невинных глазах. И понял, что движения лишнего не сделает против ее воли.

— Пустить? — осторожно спросил, и тут же чуть по лбу себя не хлопнул. Вот дурак! Кто ж такое спрашивает? А вдруг и в самом деле захочет прекратить? Домой того и гляди попросится…

— Да. Я хочу… сама.

Оу. Не врубаясь, он нахмурился. Что она имеет в виду? Может не так выразилась?

Но Вера уже отпихивала его ладошками, заставляя скатиться с нее и опрокинуться на спину. Сама уселась рядом, покусала губы, и вдруг кивнула, будто сама с собой спор выиграла. Пряча от него глаза, попросила.

— Покажи мне. Как… надо.

Он даже зажмурился на мгновение — до такой степени стремительно мир заплясал у него перед глазами… Кровь забухала в виски медным колоколом, член напрягся так, что грозил порвать боксеры к чертовой матери.

Как надо…

— Да никак не надо, — хрипло ответил он внезапно пересохшим ртом. — Просто ляг на спину и стони погромче. Можешь орать, когда совсем хорошо станет — мне нравится…

Она нетерпеливо мотнула головой.

— Не хочу… лежать и орать. Хочу, чтобы ты мне показал… как тебе хорошо, — от смущения у нее стали путаться слова и усилился акцент.

— Ты что… девственница? — почему-то ему было крайне неудобно произносить это слово, будто в нем было что-то… нелепое. В его окружении девственниц не было уже с последних классов школы и, насколько он помнил, лишать кого-то девственности — не самое приятное занятие.

Но Вера опять помотала головой.

— Нет. У меня был… парень. Но…

Уф. Уже легче. Он выдохнул.

Приподнявшись на локте, притянул ее к себе за шею, сообразив, наконец, о чем весь этот сыр-бор c «покажи мне».

— Вы занимались сексом под одеялом, стесняясь друг друга и не включая свет? И ты ничего не умеешь?

Она неловко пожала плечами.

— Не хочу лежать, как бревно…

Не выдержав, он закрыл ее рот поцелуем — пусть лучше целуется, чем все эти глупости. Притянул на себя, медленно откидываясь на подушки — так что в конце концов ей пришлось оседлать его, оказавшись прижатой к его достоинству своим самым чувствительным местом.

Смешно пискнув, Вера толкнулась ему навстречу…

Глава 40

— Урок номер один, — сквозь вату в ушах услышала я, как только Пол отпустил мои губы.

Непроизвольно облизываясь, я вернулась в вертикальное положение, но он подвинул меня еще дальше и заставил слезть с его бедер. Потом, без единого предупреждения, стянул с себя боксеры и выкинул их за кровать.

Совершенно онемев, в первый раз в своей жизни, я смотрела на часть мужского тела, которую до сих видела только в порнографических фильмах. Довольно большую… часть — во всяком случае в возбужденном состоянии. Однако же, несмотря на размер, его достоинство был аккуратным, ровным и на первый взгляд очень гладким. Можно даже сказать, красивым.

Как подобная штука ощущается внутри моего тела я помнила, и даже один раз — стыдливо — потрогала, перед тем как мою руку отбросили в сторону и пропихнули орган по назначению. Но вот так, при свете дня, пусть и приглушенном жалюзи…

Как зачарованная, я пялилась и пялилась, забыв, что как приличной девушке, мне полагается краснеть, бледнеть и смущаться от подобного эксгибиционизма…

— Дотронься… — хриплый голос, почти стон, прорвался сквозь мой ступор.

Я испуганно подняла глаза.

Пол смотрел на меня отчаянным, почти безумным взглядом. Потемневшие зрачки его расширились, рот приоткрылся, вдоль мощной шеи натянулись напряженные жилы…

— Дотронься до него… — повторил он.

И я дотронулась. А точнее, взяла эту странную, бархатистую, и одновременно твердую плоть в ладонь и легко сжала вокруг нее пальцы.

— О… — выдохнул он, откидывая голову.

Млея от удовольствия, я сжала пальцы еще крепче. И, как видела в тех же самых порнографических фильмах, сильно двинула рукой верх и вниз.

— Фак! — вскрикнул Пол, и я испуганно отдернула руку. Боже, я его покалечила…

— Что, больно, да?

— Нет… — шумно сглотнув, он помотал головой. — Просто… сделай так еще пару раз, и все закончится…

От его слов у меня в бедрах разлилось тепло, и захотелось немедленно избавиться от остатков одежды… Лицо, уверена, уже напоминало по цвету спелую малину.

Приподнявшись на локте, Пол взяв мою руку в свою, и показал как.

— Нежнее. Медленнее. И… о, да, именно так… оглаживай сверху…

Направляя меня, он постепенно ослаблял хватку, и наконец убрал свою руку полностью, упав обратно на подушки.

Я же чувствовала себя на удивление хорошо. Стыд постепенно отходил на задний план, сменяясь уверенностью. Я не просто делала ему приятно — я полностью владела им, всем его большим, сильным и красивым телом, также как он вчера владел моим. Я могла заставить этого мужчину застонать или ахнуть, стиснуть зубы или закатить глаза… А еще могла…

Прекратив всякое движение, я замерла в ожидании. Вернувшись из своей личной нирваны, Пол поднял голову, одарил меня непонимающим, возмущенным взглядом и нетерпеливо толкнулся мне в руку.

Я облизнула губы.

— Попроси меня…

— Что?..

— Скажи «пожалуйста»…

Он сдвинул брови.

— А ты не много о себе возомнила, девочка?

Я слегка сжала пальцы вокруг ствола.

— Черт бы тебя… — зашипел он, цедя слова сквозь зубы. — Пожалуйста… Пожалуйста продолжай.

С торжествующим видом я возобновила ласку, пока он не откинул мою руку и не притянул меня за шею вниз.

— Теперь ртом…

— Но…

Это уже слишком, хотела сказать я, нормальные девушки такое не делают… только те, которые шлюхи или Валерии Александровны…

Но от одной лишь мысли о том, что сейчас я коснусь его губами так же, как прежде касался меня он, внутри все свело тугим, тягучим жаром, а из груди вырвался нетерпеливый стон…

Или это был его стон?..

— Пожалуйста… Вера… — одной рукой придерживая меня за затылок, он погладил пальцами другой по моей щеке, и почему-то это расслабило меня, заставило раскрыть губы… Экспериментально высунув кончик языка, я лизнула головку.

Сверху раздался странный звук — будто кто-то давился словами…

— Теперь… вокруг… языком вокруг… — с третьего раза смог выговорить Пол, больно сжав мне волосы.

Недовольно морщась, я убрала его руку с моей головы и положила ее на кровать — пусть рвет простыни, а не меня.

Прислушалась к своим внутренним ощущениям, готовая подорваться при малейшем дискомфорте… Но все было хорошо и, приблизившись, я прижалась к его члену щекой…

Теплый. Даже горячий. И совсем не противный — безвкусный и не пахнет ничем.

Решившись, я влажно обвела языком вокруг головки.

Его хриплое «о, боже, да», минуя уши, полетело прямо мне в промежность, и я невольно сжала ноги, усиливая фрикцию.

— Теперь открой рот и… аккуратно… возьми его… как можно глубже…

Судя по надрывному тону, ему больше было не до наставлений и фантазий — он явно был на грани терпения, и просто хотел, что я взяла это в рот.

Но отреагировала я не сразу — не потому, что хотела его помучить. Просто вошла во вкус. Спустившись ниже, к самому основанию, исследовала его всего и вокруг, бегая языком снизу вверх — чем выбила еще несколько протяжных стонов и «пожалуйст»… И наконец, приподнявшись, расслабила челюсть и решительно втянула его в рот…

— Стоп.

Совершенно неожиданно, Пол подхватил меня, ошалевшую, за талию, перекинул через себя и бросил на кровать.

— Урок окончен… — склонившись, пробормотал он мне в ухо, прикусывая его зубами.

А потом сорвал, наконец, с меня трусики и раскинул ноги в стороны.

Но урок не был окончен.

Потому что я никогда прежде не смотрела никому в глаза во время этого.

Никогда не видела лица мужчины в тот момент, когда он, замирая на мгновение у самого входа, пытается контролировать себя, пытается сделать это аккуратно, не причинив боли… а потом вдруг не выдерживает и срывается, с глухим стоном вонзаясь внутрь — сразу и на всю длину.

На всю свою невероятную, мгновенно растянувшую и заполнившую меня длину…

Вскрикнув, я впилась ногтями в его плечи, пытаясь расслабиться, пытаясь совладать с этим ощущением заполненности и растянутости. Мне не было больно, но черт возьми… Его было много…

— Скажи… скажи, что ты не наврала… — не останавливаясь ни на секунду, будто был не в состоянии это сделать, как бы ни хотел, он вдалбливался внутрь моего тела, с каждым толчком, казалось, погружаясь все глубже… — Такая узкая… Совсем маленькая…

Но я не могла ничего сказать. Для того чтобы связно говорить, надо прежде всего связно думать, а мыслей моих хватало ровно на то, чтобы сформировать очередное «хорошо» и «боже, как хорошо»…

— Скажи, что тебе не больно…

— Хорошо… не больно… хорошо… — вот все, на что я была способна.

Ободренный, он ускорил ритм, и я совсем перестала что-либо соображать. Вцепившись в его плечи обеими руками, я теряла связь с этим миром, теряла себя… растворялась в его толчках, его тепле… его расширенных, сумасшедших зрачках… пока с очередным проникновением меня не накрыло — острой, горячей волной, неистовой, как ураган…

Как оказалось вовремя накрыло. Склонившись надо мной так, что прижался лбом к моему лбу, Пол хрипло застонал, зажмурился и замер, содрогаясь всем телом.

Потом, тяжело дыша, все еще во мне, приподнялся, глядя на меня с нечитаемым выражением на лице. И толкнулся еще пару раз, будто утрамбовывал то, что разлилось во мне, проникая, казалось, во все уголки моего организма.

— О, господи… Ты… без презерватива?.. — опомнившись, я начала отталкивать его.

Идиотка! Ладно мужик одним местом думает, но где твоя голова была?!

— Поздно дергаться, — пытаясь отдышаться, он слабо ухмыльнулся и толкнулся еще раз. — Будем… решать проблемы по мере… их поступления.

Глава 41

Во второй раз я проснулась очень поздно — настенные часы показывали без пятнадцати двенадцать. Свет в спальне изменился, тени подобрались и лежали почти кругло, недалеко от предметов.

А еще было холодно. Сообразив, что на мне нет одеяла, я похлопала рукой вокруг себя и поняла, что нет не только одеяла. Мужчины, с которым я полдня занималась сексом во всех позах и только что не на люстре, тоже не было.

Я была одна.

Не спеша начинать думать и прикидывать, куда он мог деться, я сладко потянулась, нашла одеяло и накрылась им до ушей.

Как я, дура такая, могла в прошлый раз подумать, что меня поимели во сне?

Вот теперь ясно, что поимели. Каждая мышца в теле приятно ноет от усталости, между ног вполне себе ясное ощущение натертости. Я — совершенно голая, лежу, раскинувшись поперек чужой кровати, а воздух все еще отчетливо пахнет сексом.

Незащищенным сексом, между прочим. В меня Пол, конечно же, больше не кончал, но и резинку тоже не надевал — явно показывая, что окончательно перестал считать меня шлюхой и ничего не боится.

А я… Глупо, конечно, но я была совершенно уверена в том, что мне нечего с ним опасаться — ну, кроме нежелательной беременности, конечно. Потому что последнее, что могло прийти в голову при взгляде на этого лоснящегося здоровьем, накачанного альфа-самца — это что в его теле могут жить какие-нибудь злобные венерические бяки. В общем, доверилась своему женскому чутью.

И только сейчас, размышляя обо всем этом в покое и одиночестве, я вдруг поняла, что просто напросто уговорила себя отдаться ему без всякой защиты. Моя душа, мое тело, все мое женское существо требовало, вопило о незащищенном сексе, пытаясь вобрать в себя каждую каплю его спермы, возмущаясь, почему он больше не отдает мне эту часть его организма, почему осторожничает со мной — его женщиной, готовой прилипнуть к нему до конца своей жизни…

— Тьфу, идиотка! — вслух ругнувшись на себя за подобные сопли, я перевернулась на живот и уставилась на блюдо с мандаринами и виноградом, поставленное на прикроватную тумбочку.

Тут уже желудок завопил — от голода. Окончательно проснувшись, я подтянулась на руках, села и схватила крупную, сочную виноградину. Сунула ее в рот, сразу же подавившись потекшим в горло соком.

— Пол? — удовлетворив первичный голод, я, наконец, озаботилась насущными вопросами.

Ответом мне была тишина. Куда же он делся, черт бы его побрал?

Съев еще парочку виноградин и подхватив с блюда мандарин, я сползла с кровати, морщась от болезненных ощущений в паху. Поискала глазами свою одежду — не найдя, закуталась в рубашку Пола, оставленную на кресле рядом с кроватью. Осторожно ступая босыми пятками, вышла из спальни.

Гостиничный номер директора «Глобал Маркетс ЛТД» был раза в два больше всей теть Лениной квартиры — я успела почистить и съесть целый мандарин прежде, чем обошла его. Идеально убранный, без единой пылинки на полу из дорогого, темного дерева, номер состоял из огромной гостиной с барной стойкой и телевизором на стене, спальни, еще одной спальни, кабинета, комнаты для заседаний и уставленного садовой мебелью балкона-террасы.

Быстро соскучившись посреди всей этой роскоши, я вернулась в спальню. Нашла, наконец, свою одежду — аккуратно перекинутую через ручку дивана — и уже начала одеваться, как вдруг углядела под одеждой свою сумочку.

И схватилась за голову.

Боже! Мои родственники со вчерашнего вечера не знают где я! Да, я послала сообщение, что уехала с Олегом, но вот так пропасть?! Все, мне точно конец. Моя старорежимная тетя съест меня с потрохами и не подавится.

Дрожащими руками я вытащила из сумочки мобильник, тут же поморщившись от количества сообщений, сразу же выскочивших на экране. Стараясь не считать их, быстро набрала сестру.

— Кира… — пролепетала я, готовя оправдательную речь.

Но сестра только рассмеялась.

— Что, наложила в штаны? — ее заливистый хохот звонко разносился из динамика телефона по пустому номеру. — Поделом тебе, гуляка… Меня она еще воспитывает.

— Тетя?..

— На работе тетя… Не ссы, я сказала, что ты поздно пришла и с утра пораньше убежала на работу… Она ничего не знает.

Я выдохнула с облегчением.

— Слава тебе, Господи…

— Не знаю, как Господю, но мне ты точно должна. — предупредила Кира, что-то жуя. — Как Олег?

— Кто? — не поняла я.

Кира заметно напряглась.

— Ты где шлялась, ненормальная? Ты же сказала, что к Олегу поехала…

— Эмм… — промычала я.

— О боже… — прошептала вдруг непонятно когда ставшая такой догадливой Кира. — Умоляю, скажи, что ты была у него… Пожалуйста, пожалуйста, систа, сделай мой день…

Решив не отнекиваться, я плюхнулась на диван и ухмыльнулась.

— Почему «была»?

От восторга Кира завизжала так пронзительно, что у меня заложило уши. Судя по звукам попрыгав по комнате и успев запыхаться, она шумно выдохнула и засыпала меня миллионом вопросов.

— Когда вы успели помириться? Вчера? Он к нам приехал, да? Надавал Олегу по шее и забрал тебя в свой замок, да? И как он в постели? Ты же с ним переспала, я надеюсь?.. Потому что если ты до сих пор ему не дала, я тебя точно прибью…

Не успев ответить ни на один из этих вопрос, я отняла ухо от телефона — пробивался звонок.

Пол.

— Не отключайся, — бросила я Кире и, затаив дыхание, перевелась на другую линию, вдруг понимая, что совершенно не знаю, что сказать…

— С добрым утром, соня! — радостно проорал мне Пол.

У него, похоже, не было проблем из разряда «что сказать».

— Привет… — нашлась, наконец, я, глупо улыбаясь в телефон. — Уже меня бросил?

— Не дождешься, — хмыкнул он. — Я тебя еще не достаточно потрепал…

Интересно, я когда-нибудь научусь не краснеть? Тем более так яростно.

— И… куда же ты уехал, вместо того, чтобы продолжать трепку?

— Везу тебе совершенно необходимый подарок. Если, конечно, хочешь когда-нибудь выйти из моего номера…

Я удивленно подняла брови.

— Какой еще необходимый подарок?

— Ты свою одежду уже видела? — ответил он вопросом на вопрос.

— Еще нет…

Я осторожно подняла блузку. Ой-е… Оторваны почти все пуговицы, декоративный галстучек тоже вырван почти с корнем, на самом видном месте — пятно непонятного происхождения. Юбка вся мятая, выпачкана чем-то белым, похожим на штукатурку. Понюхав, я поняла, что это мука — так вот чем были заполнены мешки в той кладовке…

— Можешь пока принять ванну. Нарядим тебя, как Барби, и пойдем обедать, — проинструктировал меня Пол и отключился.

Я фыркнула — тоже мне, нашел Барби.

Потом вспомнила, что на паузе у меня висит Кира, и переключилась, ожидая, что она сейчас набросится на меня с очередной порцией вопросов.

Но телефон ответил мне мертвой тишиной.

— Кира? — спросила я, немедленно начав волноваться. Что там у нее произошло?

Сестра прокашлялась.

— Вер… Только не ругайся на меня. Ты сайт «MePorn» знаешь?

Немедленно снова покраснев, я промычала что-то вроде — «нет, конечно, я на такие сайты вообще никогда не заглядываю!»

— А вот теперь одолжи компьютер у своего банкира и посмотри, кто там сегодня в топе…

— Кто? — испугалась я.

— Никогда не поверишь… — я прям видела, как Кира ошалело крутит головой и садится на свою кровать, ослабев ногами.

Боже мой, неужели моя изобретательная бывшая начальница опять что-то удумала…

Забыв о ванне, я стремглав понеслась в кабинет, успев еще раньше заприметить там небольшой, белый Макбук… Открыла его, включила… и увидела окошко для введения пароля.

Чертыхнувшись, вбила в поисковик собственного смартфона хорошо знакомый адрес.

Все это действительно имело отношение к моей начальнице. Вот только, наверняка, не в том смысле, в каком она хотела бы быть связанной с самым известным в мире порносайтом.

«Ненасытная русская милфа расплачивается попой за измену мужу!» — гласил заголовок под двадцатиминутным видео с совершенно голой и явно изрядно попользованной Валерией Александровной на обложке.

------------------------------

*** Название порносайта изменено.

Глава 42

Покупать дамские шмотки в Москве оказалось совсем не сложно.

— Два платья — одно повседневное, другое — коктейльное. Размер «Small», или тридцать восьмой, по-вашему. Пару юбок, блузок и обязательно эти… как их… тайцы… прозрачные.

— Колготки? — сообразила продавщица элитного бутика на Столешниковом переулке, куда Пол заскочил по дороге в гостиницу.

Чтобы провести с Верой вторую половину дня, ему пришлось встать уже через час после того, как они, вконец обессиленные, упали на измятые, мокрые простыни, и девушка вырубилась у него на плече.

Если разобраться, он и не спал толком — больше пялился в потолок, выводя пальцами круги у нее по спине, слушая, как она тихо сопит ему в шею…

То задремывал, то, наоборот, снова возбуждался — вспоминал, как потянул ее за узкие бедра и поставил перед собой на колени, раздвигая и рассматривая… и как она уткнулась лицом в подушку, сгорая от стыда, а потом эту же подушку и искусала, сотрясаясь от его мощных толчков, всхлипывая и приговаривая что-то непонятное…

А только уснул — так сразу и запикал на его мобильнике заранее выставленный будильник… Пришлось выкарабкиваться из нагретого их телами лежбища, принимать душ, бриться и одеваться — на ходу настраивая себя на рабочий лад.

На пороге оглянулся. Сладко посапывая, Вера раскинулась морской звездой наискосок его кровати — нежные, розовые пятки смешно торчали из-под черного одеяла. И сразу уходить расхотелось. Защемило в груди, так что он немного задохнулся и пришлось распустить галстук — чуть не послал в очередной раз партнера куда подальше.

Но сдержался. Пусть отдохнет девочка.

* * *

Встреча с партнером прошла на удивление хорошо — учитывая то, что Немиров приехал злой, как черт. И неудивительно. Будешь тут добрый, когда тебя по горло накормили обещаниями, и уже который день тянут кота за яйца.

Однако, когда мистер Стивенсон задавался задачей кого-то очаровать (ну или развести на деньги), перед ним трудно было устоять. А уж в это замечательное утро, счастливый и довольный, Пол уломал бы самого Трампа переметнуться к демократам.

Подписав предварительный договор и выпив за успех их совместного предприятия, он наскоро попрощался с партнером и приказал водителю отвезти его на русский эквивалент Пятой Авеню.

Одежду на Вере он собирался рвать часто, и решил не скупиться на это удовольствие.

Уже в бутике, отобрав из принесенного вороха одежды все самое открытое и сексуальное — в метро он ее все равно больше не пустит, а так пускай ходит, глаз радует — он внезапно вспомнил, что белье рвать еще приятнее. И приказал принести три-четыре кружевных комплекта лифчик-трусы. И пояс с подтяжками, если такой имеется.

— Размер чашек? — хладнокровно поинтересовалась менеджер по продажам.

— Эээ… — Пол почесал в затылке.

Подозвав одну из продавщиц, прохаживающихся с важным видом по салону магазина, менеджер что-то насмешливо ей приказала. Девушка хихикнула и повернулась к нему.

— Такие или больше? — приспустив кофточку, она выпятила вперед аккуратные грудки под ооочень низким декольте.

Пол уставился на этот бесплатный фуршет, удивляясь, почему у него нет никакой реакции на происходящее. Смотрит равнодушно, будто импотент со стажем, ничего нигде даже не пошелохнулось. Нет, понятно, все утром сексом занимался, и все же… Раньше он мимо такого бесстыдства спокойно не прошел бы…

Эх, Вера, Вера… Что ты сделала с бывалым гулякой?

Вытянув руку и округлив пальцы в сантиметре от пышного холмика, он примерился… И покачал головой.

- У нее меньше. Вот такие, — и показал менеджеру той же рукой.

Та снисходительно хмыкнула, будто говорила — «То же мне, сиськи. Мог бы и получше найти.»

Из предложенных комплектов он выбрал два — невинно белый и порочно красный. И к каждому потребовал подобрать чулки с пояском.

Наконец, весьма довольный, покинул бутик под насмешливо-завистливый шепоток продавщиц и покупательниц.

В гостиницу Пол приехал в тяжелых раздумьях, пытаясь решить весьма важную для себя дилемму — действительно ли ехать сейчас в ресторан, или заказать им обед в номер, и уже остаться в нем до завтра. Уж больно соблазнительной оказалась идея одеть его девочку в эти самые порочные чулки с подтяжками — немедленно, прямо сейчас. А почему, собственно, нет? У них есть время, ванная комната с настоящим джакузи и даже сауной, а еду можно заказать в номер.

Договор с Немировым заключен, корпоратив, посвященный слиянию, состоится только через три дня… Можно отдыхать хоть до понедельника.

Наконец решил все-таки поехать в тот самый, уже ставший «их», ресторан, предложив Вере надеть чулки вместо колготок, и красный комплект белья. Наскоро отобедают, быстро вернутся и… можно даже не раздеваться.

Разумной частью своего мозга он понимал, что поступает неправильно, выходя на люди со своей новой пассией накануне тяжелого развода. Если донесут Лесли — это ли не повод cцедить с него еще несколько миллионов, а может и тот особняк, который адвокаты бывшей жены уже год как пытаются оттяпать у него, несмотря на то, что был приобретен задолго до их женитьбы?

Ну и хрен с этим особняком — никогда не любил его. Пусть подавится рыжая стерва. Убедить Веру, что она не просто какая-то левая любовница, важнее.

А ведь она и в самом деле не просто любовница — вдруг стало понятно, как день.

То есть, то, что белокурая девчонка из дикой Сибири стала ему больше, чем подстилкой на пару ночей, он понял давно. Но только вчера ночью, когда смотрел на нее, по-детски свернувшуюся под одеялом калачиком, он вдруг осознал, насколько глубоко она окопалось в его сердце — отравленном продажными, циничными суками, всю жизнь предъявлявшими на него права. Прям будто так и лежит в нем, в этом сердце — свернутая калачиком, поджимая розовые пятки.

Какая ирония, что именно она — чистая и невинная, несмотря на ничего не значащий сексуальный опыт — появилась в его жизни в амплуа проститутки, и именно в этом амплуа чуть из его жизни не ушла.

Пусть этот риск будет своего рода расплатой за его слепоту. За то, что, не проверив факты, купился на самую невообразимую, самую грязную ложь, какую только могли выдумать испорченные женские мозги. За то, что выкинул свое, родное, будто грязь с плеча отряхнул…

— Заберу-ка я ее с собой, — неожиданно для себя вслух сказал он.

Себе сказал, но сидевший за рулем Волков услышал и усмехнулся.

— Завернуть?

Глава 43

— Ты с ума сошел? — сидя напротив Пола через столик на террасе балкона, я растеряно переводила взгляд с него на заполненную на мое имя американскую рабочую визу.

— А что тебя не устраивает? — он, по-моему, даже обиделся, вероятно ожидая, что от его небрежно брошенного «поехали со мной, когда все тут закончу», я не бросилась со слезами радости ему на шею.

— Эмм…

Неопределенно помычав, я хлебнула кофе, и попыталась сначала для себя сформулировать, что именно меня не устраивает.

Встречаемся мы уже больше двух недель, из которых неделю спим друг с другом. Причем как в смысле секса, так и реально — спим. После той первой ночи я практически к нему переехала, невзирая на тетины возмущения и предсказания страшных душевных страданий, которые меня непременно ждут, когда он, наигравшись, выкинет, наконец, меня «на помойку жизни». Потому что «на содержанках не женятся».

На работу меня теперь возил водитель — не Волков, другой, специально нанятый для этой важной миссии. «Никакого общественного транспорта» — было единственным условием моего нового парня. Я не возражала — знала, что у него фишка насчет метро. И содержанкой себя не считала совершенно, потому что никаких больше подарков от него не принимала. Из всего вороха одежды, который он приволок мне в то первое утро я выбрала только красный комплект белья — уж очень умолял взять. Все остальное заставила вернуть в магазин.

Мне не нужны были его миллиарды, не нужны были подарки, одежда и поездки на Сейшельские острова. Не нужны были шубы, бриллианты и пластические операции.

Я просто хотела быть с ним. Даже не встречаться. Быть.

Возвращаться после работы и ждать его, вымотанного и раздраженного, а потом, когда наконец придет, делить с ним его неприятности и проблемы. Выпивать по бокалу вина и ужинать вместе — хоть в номере, хоть в ресторане… Потом, когда отдохнет и расслабится, рассказывать о своих собственных делах, поражаясь, что он действительно слушает, а не делает вид, что ему интересно…

Хотела готовить и варить для него по утрам кофе. Ходить с ним в кино и в театр. Сидеть под одеялом, рыдая ему в плечо над очередной мелодрамой, которую он, закатывая глаза, согласился со мной посмотреть. Вставать ночью и, не найдя его рядом в постели, обнаруживать уснувшим на диване после трансляции футбольного матча.

А еще я хотела заниматься с ним сексом. Безудержным, бесстыдным сексом — таким, каким он и должен быть. Боже, сколько у нас было секса! В этом номере, наверное, не осталось ни одной плоскости, которую бы мы не опробовали… Да что там плоскости… стены и те не остались без внимания, не говоря уже о душе и ванной-джакузи.

И да, я понимала, что зарываю голову в песок и что рано или поздно наступит момент, подобный этому.

«Я скоро уезжаю, Вера. И хочу, чтобы ты поехала со мной».

Не «выходи за меня замуж, Вера, чтобы быть со мной в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас и т. д. и т. п.…» А просто банальное «поехали со мной».

Без каких-либо гарантий, обещаний и объяснений в любви он просил меня порвать со всем, что я знала, подписать прошение о предоставлении мне рабочей визы в США, сесть на самолет и улететь за тысячи километров от моей родины. От моей мамы, от сестры, от тети и всего, что я знала и любила.

И смотрел на меня так, будто совершенно не понимал, отчего я хмурюсь, вместо того, чтобы прыгать от восторга.

— И что я буду там делать?

С недовольным видом Пол дернул плечом.

— Да что угодно. Хочешь на самом деле работай, хочешь на голове ходи. Могу купить тебе PR-фирму, бизнесом будешь заниматься.

Я подняла бумаги и бегло пробежалась по ним глазами. Надо же, хорошо поработал его личный эфесбешник — все подробности про меня узнал, начиная от места рождения и заканчивая группой крови. Виза, на которую мне предлагалось заполнить аппликацию, называлась L1 и выдавалась работникам международных компаний, которых временно переводили в американские филиалы.

Ключевое слово — «временно» — прошептал на ухо кто-то подленький, голоском опозоренной Валерии Александровны.

— Разумеется, мы не будем нарушать закон, и действительно устроим тебя в мою компанию. А там уж от тебя зависит, будешь ты реально работать или…

— Играть с тобой в босса и секретаршу? — горько усмехаясь, закончила за него я.

Как-то все это было неправильно…

— Может уже скажешь, чем ты недовольна? — он вздохнул. — Я думал, у нас все отлично, и вовсе не хотел бы с тобой расставаться. Не знаю, как у вас, но у нас пары не расстаются просто потому, что кому-то надо куда-то уехать.

У нас пары женятся вообще-то — те, у кого «все отлично»! — чуть ни вскричала я в досаде.

В качестве кого я поеду с ним в Сиэтл — любовницы? При все еще законной жене? И кто после этого не содержанка?

* * *

— Дура ты! У них же так при-ня-то! — немедленно принялась промывать мне мозги Кира, как только я поведала ей причину своей печали. — Никто там не женится вот так, с бухты барахты. А тем более, он уже один раз обжегся… Да и не развелся еще. Любое кино посмотри американское — годами могут вместе жить, даже не расписываясь. И детей заводят, забыв в Загс заскочить…

— В церковь… — отвлеченно поправила я, вспомнив свой сон. — У них Загсов нету.

— Да какая разница? Главное, что тебе необходимо преодолеть этот барьер непонимания. Понимаешь, патриархальная ты моя?

Я фыркнула. У Киры, как всегда, получилось поднять мне настроение. Прогуливаясь под ручку по торговому центру, мы с ней присматривали подарок тете, у которой намечалось пятидесятилетие.

— И откуда ты такая умная в семнадцать лет?

— Не важно, откуда я такая умная. На данном этапе ты для Пола — обыкновенная гёлфренд, — не обращая внимания на подколку, втолковывала мне Кира, будто это она была старшей сестрой. — Это для американца — почти что жена. Даже на имущество его можешь претендовать в определенных случаях. Нету у них такого понятия, как содержанка, любовница, сожительница… Двое встречаются, влюбляются, потом, через какое-то время, решают съехаться. Потом, если все пошло, как надо — уже женятся. И, вообще, если разобраться, ты ведь уже с ним живешь. Разве нет?

Умом я понимала, что она права — да, именно так и происходит в американских фильмах. Но сердце-то хотело другого. Сердце хотело белой фаты, а не рабочей визы.

— Стоп! — остановила меня вдруг Кира. — Это же идеально!

Я посмотрела по направлению ее взгляда. На витрине прямо перед нами висело стильное, прямое, болоньевое пальто серо-стального цвета с капюшоном и воротником стойкой. Действительно идеально, учитывая то, что тетя только вчера жаловалась, что порвала в метро свою парку.

— Напополам? — предложила Кира, глянув на ценник.

— Ой, оставь, — отмахнулась я, только вчера получившая свою первую зарплату, за две недели. — Заработаешь, отдашь.

Глава 44

Прошло несколько дней прежде, чем Пол повторил свое предложение. Так и не поняв, чем я недовольна, он вероятно, решил, что попал под мое плохое настроение и выжидал подходящего момента.

И вот, в самый разгар празднования тетиного юбилея, когда я, выйдя на балкон, пыталась неумело прикурить тонкую сигарету, одолженную у одной из тетиных приятельниц (надо сказать, что курила я редко и исключительно по праздникам) он вышел следом за мной и плотно закрыл за нами балконную дверь.

Забрал у меня сигарету, внаглую выкинул ее за перила и ни менее нагло прикурил свою собственную.

— Успеешь еще… — пробормотал он, обнимая меня за плечи и выдувая ароматное колечко дыма.

Я даже растерялась, не зная, как реагировать на подобное самоуправство.

— Но…

— Тшш… Потом будешь возмущаться. Я вышел не для этого.

— А для чего?

Он покашлял, поморщился, вероятно борясь с какими внутренними противоречиями, выдул еще несколько колец и, наконец, ответил.

— Давай предположим, что я тебя люблю.

Я открыла рот. Гром среди ясного неба показался бы мне менее неожиданным. Сердце заколотилось так бешено, будто я уже успела выкурить как минимум три сигареты и запить их тремя чашками крепкого кофе.

— Предположим? — ошарашенно я следила за его лицом.

Он снова поморщился.

— Просто представь. Допустим, я признаюсь тебе в любви. Хоть я этого в жизни никогда не делал. Ты бы тогда со мной поехала?

Внезапно мне стало неважно, какими бы были результаты его признания в любви. Просто захотелось услышать его слова снова.

— Если бы они прозвучали до такой степени честно, что я бы в них поверила, то вполне вероятно…

Оглядевшись, он потянул меня за руку, сел в тетино плетеное кресло и усадил меня к себе на колени. Кресло было глубоким, и я полностью утонула в его объятьях, вжавшись в его большое тело. Полностью завладев таким образом моим вниманием, он пробормотал мне прямо в ухо, заставляя меня передернуться.

— Я не знаю, как определить, что такое любовь, Вера. Может ты мне поможешь?

И прихватил губами мочку моего уха.

— Так не честно… — прошептала я. — Ты меня отвлекаешь…

Он оставил мое ухо в покое, но вместо этого положил руку на ногу. Затянулся, прижал мою голову к своему лицу и глубоко вдохнул.

— Расскажи мне Вера, что я должен чувствовать…

— Сюда могут войти…

— Мы же ничего не делаем… Просто разговариваем…

Ага, то-то «ничего» уже уперлось мне в бедро.

— Если я хочу тебя каждую минуту каждого дня, потом полночи трахаю тебя, и продолжаю видеть тебя во сне — это что?

— Это желание… похоть… необязательно любовь.

— А если у меня не встает больше ни на кого, кроме тебя?

— Наваждение? Одержимость? В любом случае явно что-то нездоровое. Я — твой фетиш?

— Еще какой…

Он ухмыльнулся и принялся гладить меня по ноге, забирая все выше и выше. Закрыв глаза, я откинула голову ему на плечо, ожидая, что, по закону подлости, кто-нибудь обязательно нам сейчас помешает. Не то, чтобы мне хотелось, чтобы все это зашло еще дальше — не на тетином балконе-же — просто это был… особенный, волшебный момент.

Как бы я не отшучивалась, мне только что признались в любви.

Пол только что признался мне в любви. Счастливо вздохнув, я еще больше вжалась в его тело…

— Ты… ничего не хочешь мне сказать?

Я вдруг почувствовала, как сильно он напряжен, и открыла глаза.

И тут поняла. Он ждет ответного признания. Чуть не рассмеялась даже — неужели я еще не сказала ему, что потеряла от него голову в тот самый момент, когда встретилась с ним глазами в том ресторане?

Я ведь говорила ему, что люблю — причем много-много раз. Лепетала ему об этом во время секса, заговариваясь и путаясь в словах, орала эти слова ему в ухо на пике наслаждения… и после, расслабленная и удовлетворенная — когда каждая мышца в теле тает и млеет, а в голове приятный туман — еле слышно шептала об этом, уже больше для себя.

Вот только не на его языке я все это говорила.

Почему-то английский не лез мне в голову в такие моменты совершенно. А еще, учитывая то, что русский он уже немного знал — во всяком случае выучил слов эдак сто — я была уверена, что он хоть как-то, на таком примитивном уровне, меня понимает.

А оно вон как, оказывается, вывернулось.

Внезапно я выпрямилась, осененная еще одной догадкой.

— Ты думаешь, я не хочу с тобой уехать, потому что не люблю тебя?

— А по какой еще причине женщина может не хотеть жить с мужчиной, с которым встречается? — ответил он вопросом на вопрос.

Ладно, пришло время ввести тебя в некоторые особенности национальной культуры.

— Понимаешь, Пол, у нас женщины… просто так с мужчинами… не живут…

— Серьезно? — он иронично поднял бровь. — А как называется то, что каждое утро я вытаскиваю тебя из кровати и ставлю в душ, чтобы окончательно проснулась?

Я, как водится, слегка покраснела, и задумалась.

В его словах, без сомнения, была логика. Я ведь, действительно, живу у него в номере уже неделю. Держу там свою зубную щетку и фен для волос. Возвращаюсь к нему после работы, забегая к себе домой только для того, чтобы поболтать с родственниками или что-нибудь прихватить из одежды.

Почему же я не чувствую дискомфорта от такого вот существования, но сомневаюсь, перебираться ли к нему насовсем?

— Пусти-ка, — с неожиданно хмурым видом он подтолкнул меня, заставляя встать, и поднялся сам.

— Что? — не понимая, что происходит, я подвинулась, давая ему протиснуться к двери.

— Позвонить надо… — ничего больше не объясняя, Пол зашел обратно в шумную квартиру, оставив меня стоять на балконе в полном недоумении.

Молча наблюдая в стеклянную дверь, я видела, как он улыбается окружившим его гостям, целует в щеку раскрасневшуюся от алкоголя тетю, пожимает руку Игорю Николаевичу — соседу этажом ниже.

И уходит.

А Кира права — я ведь и в самом деле дура. Живу с мужчиной, но кручу носом, когда он зовет меня жить с ним на постоянной основе. Люблю его, но так до сих пор и не сказала нужные слова — так, чтобы он их услышал и понял. Не говоря уже о том, что я жду кольца от человека в процессе тяжелого развода.

— Пол, подожди! — хватаясь за ручку балконной двери, я рванула ее на себя. Вбежала в празднично оформленную гостиную.

Но он уже скрылся в темной прихожей, затерялся за спинами танцующих и праздно толпящихся гостей. Да еще и этот огромный, разложенный стол посреди комнаты, Киркоров воет из колонок, черт бы его побрал… Половина гостей навеселе, не растолкаешь без скандала… И с балкона не позовешь — там уже другие курят.

Он же сейчас уйдет, поняла я, и лови его потом с объяснениями… Еще и не поверит, подумает, пожалеть его решила… или ради выгоды подмазываюсь.

Сердце мое съежилось, сжалось в маленький комочек от одной только мысли, что мы снова сейчас расстанемся. Я ведь не переживу, не выдержу…

Чувствуя, как паника подкатывает к горлу, я схватила оказавшуюся рядом Киру за рукав.

— Сестричка, выручай…

— Что такое? — она окинула меня испуганным взглядом, из которого я заключила, что с лицом у меня совсем плохо.

— Пол… я его обидела… нужно догнать… я туда не пробьюсь сама…

— Ясно. Держи, — она сунула мне в руки бокал с шампанским, огляделась, подмигнула мне и… присев, по-детски полезла под стол. Перед тем, как исчезнуть под скатертью, обернулась. — Чего сказать-то?

Я покусала губы.

— Скажи, что я… поеду с ним. И что я его люблю.

Глава 45

Звонить Полу никуда не нужно было. Скорее собраться с мыслями, подышать свежим воздухом. Как-то надо было свыкнуться с мыслью, что Вера все же не питает к нему пылких чувств…

Вот ведь дурак. Девчонка только-только жить начала самостоятельной жизнью, а он к ней со своей медвежьей любовью.

«Давай предположим…»

Дебил.

Да кому она нужна сегодня, эта любовь! Спят с тобой бескорыстно, скрашивают одиночество в чужой стране — скажи спасибо.

Вот только не хотелось говорить спасибо.

Хотелось вернуться в эту чертову квартиру, распихать ораву пьяных, подхватить Веру и закинуть себе на плечо, предварительно рыкнув на всех и постучав себя кулаками по груди, как какой-нибудь Тарзан недоделанный.

А потом унести ее оттуда — забрать из этого нищего мира свою, его женщину. Навсегда забрать. Посадить в золотую клетку и обхаживать, пока не начнет любить его, так же, как и он ее.

Нет. Пол поморщился. Тупая, грубая сила — не в его стиле.

А вот позвонить, к примеру, Волкову, и на пару с ушлым фсбэшником придумать способ, как по-хитрому вывезти девушку из страны — это да… Это интересно.

Он всерьез задумался.

А что? Найти какой-нибудь омерзительно-каверзный, связанный с безопасностью способ — чтобы не было у Веры никакого иного выхода, кроме как довериться ему, и раз и навсегда оказаться в его власти.

Или, вообще запугать — нет, не собой конечно — каким-нибудь жутким криминалом, угрожающим жизни… Придумать, к примеру, безумного ухажера, который вынудит ее бежать из страны. Вон как она Олега испугалась… А чтоб ей скучно не было в Сиэтле, можно и родственников забрать до кучи… Безумный ухажер может ведь угрожать семье. Вот он для них всех белым рыцарем и выступит.

Пол усмехнулся себе под нос.

Подло, конечно… А что ему остается?

Деньги его Вере не нужны, он уже убедился в этом — сам он, получается, тоже…

Предложить ей руку и сердце — как, интересно? Лесли в очередной раз отказалась подписывать бумаги, и хрен знает, сколько все это еще будет продолжаться. Даже если он отдаст ей сейчас все, что она требует — не факт, что она этим удовлетворится. Возможно, так и будет откусывать по кусочку от его уже вполне измеримого состояния — пока не придется отдать ей все и начинать строить свой бизнес с нуля…

Он нутром чувствовал, что если уедет сейчас без Веры — это будет конец их отношениям.

Нет, конечно, поначалу они еще будут общаться — по Скайпу, по телефону.

Сначала по три раза в день. Потом — реже.

И реже, и реже…

Он сжал челюсть, так что желваки заиграли.

А потом Вера найдет себе студентика навроде Олега. Начнет скрывать, где вчера была, да почему ее не было в онлайне уже четыре дня…

Не заметил даже, как смял только что прикуренную сигарету в пальцах, и она просыпалась мягким ворохом на каменные ступеньки.

Да что он ей — мальчишка из подворотни? Расстелился ковриком…

В общем, в гостиницу — звонить Волкову… и думать. Хорошо думать.

Выкинув ошметки сигареты, он быстро спустился вниз. Вышел из подъезда, также быстро оседлал свой новенький Харлей — решил, несмотря на Верины увещевания, периодически его обкатывать. Провернул ключ в замке зажигания, дал газу, крутанул первую вниз…

— Пол! Стой! — сквозь рев мотора еле расслышал слабый голосок.

Тоненькой тенью Верина сестра бросилась ему наперерез, размахивая руками.

В ужасе Пол дернул рулем вбок, пытаясь избежать столкновения.

Избежал.

Влетел в кусты, смяв хлипкую оградку палисадника… чудом не врезался в угол дома, зацепив бетонную стену плечом… и немедленно, под истошный девичий вопль, вместе с легшим на бок мотоциклом, влепился в железную стену чьего-то гаража — головой, с размаху и, казалось, всеми частями тела одновременно.

От страшного удара всё вокруг сразу потемнело, звуки будто утонули в густой вате, и лишь Верино лицо недолгое время кружило перед глазами, пока не разлетелось на пиксели, вместе со всем остальным миром.

Глава 46

Больше всего на свете я ненавидела мертвый свет больничных люминесцентных ламп. Именно мертвый. А иногда еще и подрагивающий, когда какая-нибудь из ламп готова была перегореть.

Но сейчас мне было на это наплевать.

Сейчас у меня были проблемы поважнее, чем какие-то дурацкие лампы.

Мужчина, которому я так и не призналась в любви, лежал передо мной на больничной койке — неподвижный и почти бездыханный.

Я думала, что это никогда больше не повторится. Что никогда больше мне не придется видеть его в таком вот состоянии — поверженная мощь застреленного из двустволки медведя-гризли. Грозный и жалкий одновременно.

Как тогда, когда он рухнул, как подкошенный, на пол нашей прихожей…

Но я ошиблась. Бледный под светом ненавистных ламп, Пол Стивенсон выглядел… даже не больным. Мертвым. И лишь подскакивающая с пугающей медлительностью полоска на мониторе над его кроватью говорила о том, что этому больному в морг пока рано.

«Сильное сотрясение, проломлен череп» — объяснили нам сразу по приезде в реанимацию — «Жить, скорее всего будет, но…»

«Но» было много. От удара головой от железную стену гаража Пол не просто потерял сознание — он фактически, по всем жизненным показателям, впал в кому.

Насколько долгосрочной окажется эта кома, сказать не мог никто. Разве что МРТ должно было дать некоторое понимание происходящего, но для того, что процедура стала возможной и не угрожала жизнедеятельности организма, необходимо было вывести пострадавшего из тяжелого состояния как минимум в стабильное. И, прежде всего, восстановить кровопотерю — слава богу, вовремя подъехавшая скорая успела остановить кровь, хлыщущую из рваной раны между плечом и шеей.

Глядя на любимого с высокого стула за окошком реанимационной палаты, я чувствовала, что тоже постепенно впадаю в кому.

Если бы я нашла тогда нужные слова… Если бы не притупила, прикидывая все за и против, ожидая предложения там, где его просто не может быть… Все могло быть иначе. Мы бы сидели сейчас у тети на дне рожденья, танцевали… смеялись, выпивали бы под дурацкие бородатые анекдоты… или уже ехали бы на его мотоцикле домой.

Да, именно так. Домой.

Потому что мой дом — это там, где он. И не важно, Москва это, Сиэтл или деревня Малые Кулики, откуда берет свое начало род Лебедевых.

Очень жаль, что я поняла это слишком поздно, потому что теперь, похоже, моим домом надолго станет эта чертова больница.

Заплаканная Кира сидела рядом, вцепившись в мою руку.

— Это я виновата… все я…

Я закрыла глаза. Какая дикая, жестокая ирония. Тетя несла ответственность за первое сотрясение мозга Пола Стивенсона, сестра — за второе. Страшно подумать, что будет, если он встретится с моей мамой.

— Кир, успокойся… ты делала то, о чем я тебя попросила… Он дал третью скорость с места в карьер — это же рецепт к аварии…

— И все равно… Если бы я не бросилась его догонять…

Куда же подевался его загар, вдруг, ни с того ни с сего, подумалось мне… Куда пропадает загар у людей с потерей крови… откуда вдруг эта смертная бледность?

— Извините, пожалуйста… — вторгшаяся в мое личное пространство медсестра с расплывающимся, круглым лицом. — По его страховке, прежде чем задействовать банк крови, полагается привлекать родственников… Перестраховываются… Вы — жена пострадавшего?

— Жена, жена! — вместо меня закивала головой Кира.

— Если хотите, мы возьмем вас как донора… Но для начала нужно определить, подходите ли вы. Какая у вас группа?

— Первая положительная, — неожиданно вспомнились циферки с заполненной на мое имя анкеты на визу.

— Вы уверены?

Я отстраненно кивнула.

— В таком случае, девушка, ложитесь на переливание. Если вы не против, конечно…

Какой-то до сих пор действующей частью мозга я понимала, чего от меня хотят. Кровь. Они спрашивают, хочу ли я отдать Полу часть своей крови.

И чуть не засмеялась.

Да я бы обе почки ему отдала, если бы это дало надежду на то, что он будет жить…

— Конечно, — вслух сказала я.

Готовили меня быстро — минут пять брали кровь на проверку, еще минут пятнадцать занял экстренный лабораторный анализ — на все, что только можно проверить в такой короткий срок.

О времени меня оповещала Кира — я будто выпала из реальности, хоть с виду и функционировала вполне нормально.

Для переливания положили на узкую кушетку, установленную параллельно той, на которой лежал Пол. Проверили давление, зажали руку коричневой резинкой повыше локтя, смазали спиртом, кольнули…

— Девушка, ну что же вы в самом деле… — ворвался в палату рассерженный молодой врач — тот же, что брал у меня кровь на анализ. — Вы же не можете сдавать кровь!

— Почему? — удивились одновременно мы с Кирой.

— Нет, в какой-нибудь экстремальной ситуации, в военно-полевых условиях это лучше, чем ничего, но не когда у нас банк нормальной крови этажом ниже.

От ужаса у меня все задрожало внутри, комната завертелась перед глазами. Инстинкт самосохранения сработал, мгновенно вытеснив апатию и ударив в голову адреналином.

Я — больна. Смертельно больна какой-нибудь лейкемией, и уйду вслед за Полом.

— Что… с моей кровью не так?

— Да у вас ХГЧ зашкаливает… Ладно бы еще низкий был…

А вот теперь голова закружилась так, что пришлось схватить Киру за руку.

— Что? О чем вы? Какое… ХГЧ…

Врач остановился на полуслове и почесал в затылке.

— Эээ… Да вы не знали… У вас, наверняка, даже задержки еще не было… — он кинул нерешительный взгляд на неподвижное тело рядом со мной. — Я бы вас поздравил, но при таких обстоятельствах это как-то… неуместно.

— О, боже… — прошептала Кира.

— В общем, девушка, я просто сообщу вам, что вы беременны. И судя по высоким показателям на таком раннем сроке, вполне вероятно, что двойней.

Глава 47

«Вы беременны…», «двойней», «ХГЧ», «показатели»…

Я, наконец, поняла, как именно выглядит сюрреализм. Вроде бы хорошо знакомые слова и термины, известные каждой женщине чуть ли не с малолетства… Вот только они не укладывались у меня в голове. Не вставали в данную ситуацию никаким углом, никаким боком.

Я — беременна. Пол лежит в коме, а я, бл*ть, беременна. Причем с одного раза — того, самого первого, когда он не использовал презерватив. Это же надо было так метко попасть…

Переливание уже давно закончилось, а я все еще сидела на той самой кушетке напротив его мертвенно-бледного тела, инстинктивно прижимая к животу руку.

— Девушка, нам нужен ваш паспорт, чтобы пустить в стационар — состояние у него стабильное, скоро переведут…

— А МРТ? — слабо спросила я полную медсестру, пытаясь оттянуть неизбежное.

— Уже оттуда повезем.

Никакого паспорта я, конечно, с собой не брала. Зачем? Там ведь нет нужного штампа…

— А у них гражданский брак! — нашлась Кира.

Исподлобья кинув на меня снисходительно-презрительный взгляд, медсестра пожала плечом.

— Ну что ж… Пока я, допустим, пущу вас. Но на ночь оставить не смогу. Кстати, чтобы навестить господина Стивенсона завтра утром, с вас потребуют согласия его родственников — в письменном виде, если они не здесь… Или какой-нибудь документ, доказывающий ваше с ним совместное проживание.

— Она вообще-то беременна! — вновь влезла сестра. — От него!

Я шикнула на нее — вот уже я не просила орать об этом на каждом перекрестке. Но ругать не стала — потому что теперь, похоже, меня стали жалеть.

— Ну, раз такое дело… — пробормотала медсестра. — Оставлю вас пока с ним — мне тут не нужны обмороки в коридоре. К тому же мало ли, не доживет до утра ваш папочка…

Я сжала кулаки. Еще вякни что-нибудь, и сама не доживешь до утра. К счастью для нее и для меня, медсестра ничего больше не говорила. Записала что-то фломастером на белой доске на стене и выплыла из палаты, вся такая королева непорочная.

— Вот увидишь, до завтра он очнется, — твердо сказала Кира, подходя к Полу и гладя его по руке. — И сразу же расскажем ему! Вот он ошалеет…

— Откуда ты знаешь, что он вообще обрадуется? — начиная чувствовать усталость, я подперла голову рукой. — Может это не в его планах было — детей заводить… Да еще и от любовницы.

И вспомнила: «Будем решать проблемы по мере их появления…»

Вот и решай, мистер Стивенсон.

Давай же! Приходи в себя, сбрасывай с себя все эти датчики-счетчики с проводами, обними меня крепко-крепко и решай. Потому что, похоже, проблема у нас не одна — целых две проблемы, если верить этим самым ХГЧ. Махонькие такие проблемы — размером с крупицу, и вместе с тем огромные, весь мир собой закрыли…

Я незаметно помяла низ живота, будто пыталась прочувствовать это… и, конечно же, ничего не почувствовала.

Что я буду делать?.. Как буду рожать, если Пол не встанет? Как поднимать детей без отца?

Представила себе своих несчастных малышей — с трех месяцев в яслях, никому не нужные, обкаканные, орущие… и няньки-пофигистки, брезгливо вынимающие их из кроваток строго по расписанию, раз в три часа.

В груди тягостно заныло… Накатила, подмяла под себя тоска — мутная, зеленая, как болотная вода под ряской. И тут же низ живота стянуло болью — да так, что пришлось затаить дыхание и замереть, пока не пройдет…

Срочно отвлечься! Срочно! Пока две мои проблемы не решили, что слишком много стресса в этой жизни, и не покинули меня…

Закрыв глаза, я принялась искать, о чем бы еще подумать, кроме как о самом грустном и плохом…

Да вон хоть мама Пола прилетает завтра — вылетела первым же самолетом, как только что сообщила нам Марис. Сама секретарша, постояв напротив кровати с наглухо поджатыми губами, уже убежала готовить банковские и бухгалтерские книги. На время, пока Пол лежит в отключке, управление российским филиалом «Глобал Маркетс ЛТД» переходило в руки его партнера.

Естественно, миссис Стивенсон сможет подписать бумагу, позволяющую мне находиться в его палате. Она же видела меня по скайпу, знает в лицо — даже парой слов успели перекинуться. Хоть и печальный повод, а все же лично познакомимся…

И снова полезли в голову нехорошие мысли.

Еще неизвестно, что маман думает про современную американскую моду жить без штампа в паспорте — если даже мне, двадцатитрехлетней, это в дикость. Вот возьмет и посчитает меня шлюхой мимопроходящей — мало ли кто там у сына в пижаме по дому шастает… Тем более, что печальный опыт общения с алчными тварями, покушающимися на семейное богатство, у нее уже был.

Стоп, погнала я все эти гадости прочь, глядя, как Пола увозят на каталке по коридору — процедура МРТ проводилась на другом этаже.

Встанет. Вот сейчас отдохнет немного, соберется с силами и встанет.

Потому что иначе совсем не честно получается — найти любовь своей жизни и тут же потерять ее. Я так не договаривалась. Ни с кем.

Глава 48

Ночь я провела, скрючившись в кресле для посетителей возле кровати Пола, стараясь поменьше высовываться. Даже в туалет не ходила, чтобы не обратили внимание и не прогнали. Слава Богу, его международная страховка оплачивала пребывание в отдельной палате-люкс — где бы он ни попал в больницу — и соседей по палате у нас не было.

Кресло было жутко неудобным — вероятно на то и рассчитанным, чтобы не вздумали в нем спать.

Хотя какое там спать! Сидела и смотрела на него. Не плакала — не шли слезы, острым комом застыв где-то чуть повыше груди. Иногда брала его за руку, утыкалась в нее лицом и шептала те самые слова, которые не успела сказать, когда он меня слышал и понимал.

— Я тебя люблю. Слышишь? И поеду с тобой. Хоть куда, хоть как. И кольца мне не надо. Просто вернись. Где бы ты ни был… Пожалуйста, вернись…

Иногда мне казалось, что он шевелится, двигает пальцами, пытаясь не то погладить, не то привлечь мое внимание. Подхватываясь, я вскакивала, заглядывала ему в лицо, изучала экран с данными его жизнедеятельности… даже веки приподнимала, неизменно находя там застывший, ничего не видящий зрачок. И понимала, что фантазия в очередной раз сыграла со мной злую шутку, выдавая желаемое за действительность…

Падала в изнеможении на стул, и вновь шептала и целовала его ладонь…

* * *

Утро принесло надежду.

— Внутречерепных повреждений нет, кровоизлияний нет, мозг не пострадал… — Выкладывая на стол черно-белые сканы с МРТ, докладывал заступивший на смену врач. — Не совсем понятно, почему он до сих пор не приходит в себя, но это явно не кома. Скорее всего, организм в том редком состоянии, какое случается иногда после болевого шока — отключились рецепторы. Он, если можно так выразиться, потерял связь с внешним миром. Возможно, так требует организм, чтобы восстановиться. У него нечто вроде… спячки.

Я даже слабо улыбнулась — насколько в тему это прозвучало. Мой медведь впал в спячку.

В семь утра вернулась Кира, на пару с тетей Леной. Привезли мне еды, заставили сходить в туалет и хоть как-то умыться. А в восемь тридцать позвонила Марис, сообщив, что миссис Стивенсон уже приземлилась и скоро будет в больнице.

Я вдруг ужасно разволновалась. Ведь и я косвенно виновата в том, что случилось. Я и Кира — две дуры-сестрички. И что мы теперь скажем женщине, у которой чуть ни угробили единственного сына? А может и угробили…

— Солнце, тебе б помыться да поспать маленько… — Кира погладила меня по голове. — А то приедет свекровька, а ты тут как чучело бледное с грязными волосами и вчерашней косметикой. Испугается еще за будущих внуков…

— Ей, по-моему, и без меня есть чему пугаться… — наклонившись, я вновь прижалась к руке Пола щекой.

— Давай, Верусь… Я тут покараулю. Волков тебя отвезет. Хошь к нам, хошь в гостиницу…

И я согласилась. Нет, не потому что прям захотелось мне поспать или помыться — я бы и грязная тут неделю просидела, скрючившись в кресле. Просто вдруг страшно стало под руку будущей свекрови попасться. Как представила себе ее лицо, когда она взгляд на меня с полумертвого сына переведет… и аж задохнулась от ужаса.

В общем, струсила я — решила встретиться с миссис Стивенсон чуть позднее, когда ее введут в курс дела — разъяснят про неповрежденные мозги и про вполне себе невинную «спячку».

Волкова с машиной решила не брать — оставила караулить в палате, вместе с Кирой. На всякий случай — все же фсбшная книжечка у него осталась, народ пугать. Уж как-нибудь убедит медперсонал впустить меня обратно.

Сама вызвала такси, за десять минут добралась до гостиницы…

И слишком поздно поняла, что надо было в свой старый дом ехать, а не в новый — туда, где все пропахло воспоминаниями нашего с Полом простого, человеческого счастья.

Где на двери в ванной комнате все еще висит мужской халат, пропахший его одеколоном, а на тумбочке — лежит книжка, которую он читал только позавчера ночью, пока я засыпала у него на груди…

Где только вчера, собираясь к тете на день рожденья, мы шутливо толкались в гардеробной, пытаясь достать каждый свою коробку с обувью… естественно, дотолкавшись до бесподобно-бесстыдного секса прямо там же — в гардеробной, на полу, посреди разбросанных коробок…

Ничего не изменилось с момента нашего ухода — разве что коробки сложила приходящая уборщица.

Только теперь Пол в больнице, а я здесь. Одна. С его двойней в животе — дай Бог чтоб не осиротевшей.

Не раздеваясь, бледным привидением я прошла в спальню — мимоходом ужаснувшись себе в зеркало — и рухнула на кровать, зарывшись лицом в его подушку. Почти с облегчением, захлебываясь слезами, разрыдалась — выдавливая из груди ком, что всю ночь мешал дышать…

…А через секунду, не понимая, как и когда успела уснуть, уже подскакивала, оглядываясь ошалело и пытаясь сообразить, что звонит и куда бежать.

— Вер, скорее сюда! Она увозит его, увозит! Давай на такси и пулей — мы удерживаем, как можем, но они посольством грозятся! — сестра так орала, что пришлось трубку от уха отодвинуть.

Как ни странно, я мгновенно сориентировалась и бросилась на выход.

Такси рядом с Новотелем ловились мгновенно, и через десять минут я уже выскакивала из машины напротив центральных дверей больницы, забыв расплатиться и не обращая внимания на ругательства и угрозы, несущиеся мне в спину.

Странное, необъяснимое чувство вдруг остановило меня. Будто я бегу не туда. Будто не там уже мой любимый…

А где? Где?

Трясясь от охватившей меня внезапной тревоги, я завертела головой, заоглядывась, вцепившись рукой в дверь больницы…

И вдруг увидела — готовая выехать с заднего двора неприметная машина скорой.

Там, там! — завизжала внутри меня унюхавшая своего самца первобытная волчица… или тигрица… или кто там у меня сидит в подсознании.

Все еще не веря, что так остро смогла почувствовать, я бросилась к этой самой скорой, крича и размахивая руками.

Но не успела. Вырулив в противоположную от меня сторону, помогая себе мигалками, машина влилась в широкий транспортный поток, и через секунду уже пропала из виду, пропускаемая другими машинами.

В растерянности я остановилась посреди подъездного пути. Может ошиблось мое шестое чувство, и Пол все еще лежит в отдельной палате на шестом этаже?

— С дороги уйди, дура! — крикнули мне со стороны двора больницы.

Я обернулась.

С переднего, пассажирского сиденья черного Порше, которому я, по всей видимости, мешала выехать вслед за скорой, смотрела на меня, недоуменно вздернув светлую бровь, она.

Миссис Стивенсон.

Нет, не свекровь. Миссис Пол Стивенсон, которую мне не раз показывали в фейсбуке.

Она же «сука без тормозов», она же «растянутая хирургами алчная тварь, перетрахавшая пол-Сиэтла». Она же Лесли. Бывшая, но все еще вполне законная жена моя любимого.

Глава 49

Громкий, настойчивый гудок вывел меня из ступора.

Я поняла, что смотрю на соперницу добрых полминуты, а она на меня — изучая, сощурив глаза. Внезапно, будто решившись, Лесли открыла дверцу и вышла из машины.

Одета она была в легкий, черный плащ и выглядела, как самая обыкновенная, пусть и очень ухоженная женщина — даже довольно милая. Светлые волосы, мягкая улыбка — ну совсем она не производила впечатление опасной хищницы. Скорее домашней кошечки — вот-вот замурлычет и у очага растянется.

— Здравствуй, — сказала эта милая женщина. По-английски, естественно.

— Здравствуй… — ответила я.

— Ты встречаешься с моим мужем? — спросила она и улыбнулась — просто само благодушие.

Проглотив слюну, я тупо кивнула, не понимая, почему она вцепляется мне в волосы.

— Тогда садись в машину. Подпишешь кое-что, и я тут же улечу. Одна.

— Не буду я ничего подписывать… — я испуганно отступила на шаг назад.

Лесли улыбнулась еще шире.

— Я знала, что ты так ответишь. Тогда пока, приятно было познакомиться.

— Стой! — я схватила ее за рука плаща. — Куда ты его увозишь?

— Как куда? — она делано удивилась. — Домой, конечно! Не в вашей же помойке ему умирать…

Я вдруг почувствовала, что теряю голос, и просипела, инстинктивно поднимая руку к горлу.

— Он не умирает… у него всего лишь… болевой шок…

Будто кто-то другой глянул на меня из глубины ее светлых, все еще приветливых глаз. Острый и холодный, металлом сверкнувший в полуденных лучах солнца.

— Это тебе ваши неучи-доктора так сказали, девочка? Ну так я тебе другое скажу… — она отбросила мою руку и крепко сжала мое плечо своей. — Твой «папик», считай, что уже умер… — вдруг приблизившись, она прошипела прямо мне в лицо. — Только я еще не решила, из-за чего именно — из-за инфекции, которую вы занесли ему с переливанием крови или от неудачной транспортировки.

* * *

Конечно, я села в эту машину.

И подписала все — хорошо хоть успела наскоро прочитать что именно. На самом деле в тот момент я подписала бы все, что угодно — хоть сделку с самим дьяволом. Лишь бы мне вернули Пола без лишних повреждений.

Потому что я поверила этой страшной женщине. Поверила в то, что она выполнит свою угрозу — или, как минимум, сделает так, что Пол никогда больше не встанет с больничной койки. И даже, в какой-то степени, была благодарна ей за эту сделку — овдовев, или объявив о его недееспособности — она получила бы гораздо больше денег.

— Здесь, здесь и здесь…

Выездной адвокат Лесли набрал нужный текст на маленьком ноуте и тут же распечатал его на столь же маленьком принтере, который выудил из дипломата. Как он милостиво объяснил, подписываю я свидетельство о том, что Пол тайно встречается со мной на протяжении вот уже трех лет.

Долго думать не надо было, чтобы понять, какие сокрушительные последствия, вкупе с нашими общими фотографиями, это будет иметь в деле о разводе мистера и миссис Стивенсон.

Развал семьи по вине мужа, а тем более по причине его неверности, подразумевал такую колоссальную компенсацию и такие пожизненные выплаты, что, вполне вероятно, что Полу придется продать собственный бизнес, чтобы расплатиться с бывшей женой.

Но кто думает о бизнесе, когда речь идет о жизни и смерти?

Прежде, чем поставить свой последний инициал — рядом с утверждением, что, по-моему мнению, у Пола были и другие внебрачные связи — я подняла глаза на Лесли, сидевшую в полуоброте ко мне на переднем сиденье, и спросила.

— Где гарантия, что ты не заберешь его с собой, даже если я отдам тебе бумагу?

Ее лицо вытянулось в холодном удивлении.

— Зачем мне нужны и бумага, и этот овощ? Чтобы разорить его, а потом за ним же и ухаживать? Нет уж, увольте, это теперь твоя обязанность… — она хмыкнула. — Будет на что потратить те копейки, с которыми я вас, голубков, оставлю.

— Зачем ты вообще согласилась на этот… вариант?

Лесли открыла было рот, но ее адвокат приложил палец ко рту, а потом ответил вместо нее.

— Затем, что нам развод выгоднее чем… ухаживать.

И я поняла, что он чуть не сказал — «чем вдовство».

— Страховые компании, знаете ли… Замучают ведь… Как у вас говорят… лучше синица в руке…

— Верните Пола в больницу! — прошипела я, перебивая этого хмыря лощенного. Только шуточек да поговорок мне сейчас и не хватало.

Не сводя с меня взгляда, Лесли тыкнула пальцем и поднесла к уху широкий, плоский мобильник.

— Подписывай.

Если не позвонит, получит ручкой в глаз, решила я, и вывела две буквы своего имени- фамилии в самом последнем, обозначенном кружком месте…

Белозубо улыбаясь, Лесли сказала в телефон.

— Стэн, ты в скорой? Как там мой благоверный? Не сдох еще? — она хохотнула, и я чуть ни выполнила свою угрозу. — Разворачивай водителя — скажи, чтобы ехал обратно в ту же самую больницу… Да, у нас поменялись планы… Потом расскажу… Они уже развернулись и через две минуты будут.

Последняя фраза была обращена мне, вкупе с вытянутой, ладонью вверх, рукой.

— Подождем, — процедила я и прижала бумагу к груди.

Глава 50

С подъездного пути машина, в которой мы все сидели, давно уехала и стояла чуть поодаль — припаркованная у тротуара недалеко от центрального входа больницы. На дорогую иномарку обращали внимание, оглядывались, и мне казалось, что смотрят не на машину, а на меня, готовые заорать «предательница!»

Время шло, скорая все не ехала, и мне уже начало казаться, что меня развели, что еще секунда и они выхватят драгоценное свидетельство у меня из рук, вытолкнут из машины и уедут, оставив у разбитого корыта.

С одной стороны — конечно, зачем связываться со страховыми компаниями и потенциально полицией, когда можно спокойно разыграть обиженную жену, развестись и получить львиную капитала, не имеющего к ней никакого отношения? Зачем марать руки и связываться с убийством?

Я попыталась влезь в голову к этой безумной, до краев переполненной ненавистью женщины — истинное лицо которой показалось лишь в момент потери контроля.

Почему бы ей не увезти свидетельство, так и не отдав мне Пола? Как подстраховку — на случай, если он вдруг очнется до того, как она «решит, от чего он умер»? Мало ли что может помешать ее планам?

Дура! Вот дура наивная!

Ведь вдовство остается для этой гадины идеальным вариантом — с какой стати ты поверила, что она отказывается от всего пирога ради какого-то куска, пусть и жирного…

И даже если сейчас Лесли и в самом деле сделает вид, что возвращает моего любимого, кто помешает ей обмануть меня и все равно вывезти его?

И тут я увидела — кто.

Сухонькая, кудрявая старушка в брючках и по-детски розовой блузке, она выбежала из остановившегося перед входом в больницу Лимузина и резво побежала по ступенькам наверх.

Мать! Уж она-то точно что-нибудь придумает, чтобы не отдать сына этому чудовищу в женском обличии. Если та все же сподобится его вернуть…

Скосив глаза на Лесли, я убедилась, что миссис Стивенсон она не заметила — болтала по телефону, рассматривая собственные ногти.

План созрел мгновенно — главное, убедиться в том, что в Пола вернули в больницу.

— Где скорая? — спросила я, всем своим видом показывая недовольство — вот-вот передумаю и разорву свидетельство. Только бы не заподозрила, что свекровь уже тут…

Не удостаивая меня ответом, Лесли кинула взгляд на адвоката, и он тут же набрал номер на собственном телефоне.

— Вы скоро? — коротко бросил в трубку.

На том конце связи что-то неразборчиво ответили… и в этот же момент показалась из-за поворота скорая. На первый взгляд, та самая.

— Вон они. Давайте бумагу.

Как бы не так.

— Пусть подъедут, — потребовала я. — И вы подъезжайте — туда, где его выгрузят… чтобы я видела.

Адвокат кинул вопросительный взгляд на Лесли, которая, наконец, прекратила разговаривать и смотрела на меня нечитаемым взглядом.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я в любой момент могу снова вывести его, если ты задумала грязную игру?

Я поспешно кивнула.

— Просто заезжайте снова во двор. Я увижу, как его выгружают и тут же отдам вам бумагу.

Короткий приказ водителю, и машина вновь тронулась с места. Обогнула стоящую перед ней «Хонду», проехала мимо центрального входа в больницу и свернула во внутренний двор.

Сразу за нами туда же свернула скорая.

Уже на подъездом кругу Лесли вдруг схватила телефон, мгновенно набрала номер и заорала.

— Разворачивай! Быстро оттуда!

Машина скорой помощи остановилась, так и не подъехав, и я увидела причину этой остановки — старушка в розовой кофточке уже выбегала из отделения неотложки в сопровождении Киры и Волкова. Схватившись одной рукой за щеку, будто у нее болел зуб, другой за Волкова, она беспомощно оглядывалась.

— Назад! Мне плевать, что водитель говорит! Я сказала — возвращайся! — орала Лесли в телефон.

Она не собиралась мне его отдавать, сообразила, наконец, я. Думала сделать вид, что привозит Пола обратно, забрать бумагу, а потом так же спокойно уехать. А сейчас увидела мать и затрепыхалась. Мать, видать, те же права имеет, что и жена. А в отличии от меня, она имеет еще и немаленькие деньги! Другого шанса забрать Пола у Лесли не будет!

В этот момент произошло сразу же несколько вещей.

Взорвавшись изнутри неконтролируемой, слепой яростью, я схватила Лесли за волосы, потянула на себя и с наслаждением врезала кулаком куда-то в центр ее холеного, наштукатуренного лица. Истошно завопив, Лесли выронила, а адвокат принялся оттаскивать меня от своей клиентки за шиворот.

— Сука! Сука блядская! — по-русски орала я, продолжая лупить эту гадину, куда только смогла достать, пока у адвоката, наконец, не получилось оттащить меня, и выкинуть, размахивающую руками и плюющуюся, из машины — все еще едущей на медленном ходу.

Упав на асфальт и прокатившись по инерции несколько раз вокруг себя, я вскочила, с ужасом поняв, что у меня успели вытащить из рук драгоценный документ — скорее всего тот же адвокат.

Но сделать по этому поводу ничего не успела.

— А ну всем стоять! — закричал кто-то громовым голосом.

И меня чуть снова не сбило с ног. Оглушительный выстрел всполошил гомонящих на крыше голубей и сорвал их с насиженного места. Кто-то закричал, кто-то завопил дурным женским голосом, а машина скорой помощи, в которой беспробудным сном спал По Стивенсон, взвизгнула колесами и слепо, со смачным треском ткнулась в кирпичную стену здания больницы.

Дверца неотложки медленно отворилась, с водительского сиденья, пошатываясь, вывалился медбрат.

— Что за дебил с-стрелял? — ошалело оглядываясь, мужчина остановил взгляд на мне. Я протянула руку и слабо показала в сторону входа в отделение неотложки, где, спрятав пистолет, к нам уже приближался Саша Волков.

Что-то он расшалился, только и успела подумать я.

А потом это уже стало неважным. Все стало неважным, кроме громогласной ругани, разразившейся внутри разбитой и брошенной машины скорой помощи.

— What in a million fucks going on here?![1]

[1] Что, к еб*ням, тут происходит?!

Глава 51

Не разбирая дороги, спотыкаясь на ходу, я бросилась к машине. Дернула ручку задней двери… заело! Чертова дверь заела от удара.

— Откройте! Кто-нибудь! — жалобно закричала я.

— Вера? — отозвался изнутри Пол. — Что ты здесь делаешь? Что происходит, черт побери?!

— Пол… — не в состоянии больше говорить, прижимаясь к двери, я лихорадочно дергала ее на себя.

— А ну отойди оттуда! — прорычал он мне.

Я не сразу сообразила, о чем он, и, если бы меня не оттащили силком, дело бы закончилось уже моей травмой, потому что в следующую секунду дверь вылетела, с дикой силой выбитая изнутри больничной койкой.

Будто в замедленной съемке, тяжело опираясь о свернутые с петель дверцы, появился он — тот, из-за кого моя жизнь со вчерашнего вечера буквально встала на паузу. В больничной хламиде, все еще бледный, больной, он закрывался рукой от хлынувшего в салон машины дневного света и морщился.

— Пол… — бесконтрольной, горячей рекой хлынули из глаз слезы. Отбросив чьи-то руки — кажется, это была Кира — я вновь кинулась к нему, и поспела как раз в ту самую секунду, когда, внезапно обессилев, он грузно сел на край машины, свесив ноги.

Прижалась к колотящемуся сердцу — живому! Вновь живому!

Явно ничего не соображая, он обнял меня одной рукой, другой сдирая с себя все еще прилепленные проводки и датчики.

— Тшш… Все хорошо… все отлично… — бормотал мне в волосы, успокаивая, а я все не могла остановиться, рыдала так, что не понятно было, откуда столько слез… Будто решила наплакаться за всю свою жизнь — оптом.

Все хорошо, говорил он мне, все замечательно…

И постепенно я начала верить, что это не сон. Что он действительно очнулся, и та мерзкая, жестокая сука, которая каким-то невероятным образом была ему женой, не заберет его с собой, не угробит, вколов ему в вену какую-нибудь дрянь…

Всего лишь разорит его подчистую, вспомнила я. Лишит всего, чего он добился. Заставит продать компанию, чтобы отдать ей половину не принадлежащего ей капитала.

И виновата в этом буду я.

Кто будет разбираться в том, что я подписала бумагу, потому что испугалась за его жизнь? Кто поверит в то, что Лесли угрожала убить собственного мужа?

Пол возненавидит меня. Как только узнает, как только эта лживая бумага всплывет в бракоразводном процессе — он подумает, что Лесли подкупила меня. Что я продалась за пресловутые тридцать серебряников. Что я такая же, как она.

И я не хочу этого видеть.

Все еще обнимая его, я уже решила, что сбегу. Не знаю, что я буду делать со своей беременностью, но я исчезну из его жизни прежде, чем услышу его в свой адрес какое-нибудь ужасное обвинение, от которого мое сердце просто разорвется.

— Пустите! Пустите меня! — услышала я позади себя дребезжащий, старческий голос.

— Мама?! — отпустив меня, Пол с изумлением уставился на миссис Стивенсон. — Ты что здесь делаешь?!

— Я знала! — слабо запричитала она, оттесняя меня в сторону и занимая мое место у него на груди. — Знала, что тебя угробят в этой ужасной стране…

И тоже зарыдала.

— Черт, вспомнил! — внезапно, будто его осенило, Пол ударил себя по лбу. — Я ж в стену влепился на байке! Поэтому ты прилетела, да? Я совсем плохой был?

Все окружили его, наперебой рассказывая, что произошло. Со стороны больницы к разбитой машине уже спешили люди… кто-то вызывал полицию, кто-то помогал Полу вылезти из скорой и улечься на другую, только что подвезенную больничную кушетку…

Под весь этот шум и суету я тихонько ретировалась. Подобрала с земли обороненную сумочку, прижала к груди, чтобы сердце не так сильно рвалось обратно. И пошла на негнущихся ногах прочь — туда, откуда меня привезли в черном Порше.

Я не знала, куда иду и зачем. Не знала, что буду делать, как дальше жить без него. Насчет денег не беспокоилась — раз он жив, о детях позаботится, даже если мы расстанемся.

Но я не хочу видеть его лицо, когда ему скажут…

А ему скажут — очень скоро скажут. И я даже знала, кто.

Глава 52

Пол хорошо помнил, что она была рядом. Что ему не привиделось.

Помнил, как обнимал ее — еще до того, как к нему протиснулась сквозь толпу мать.

Вера ведь первая подбежала к нему, когда, выбив дверь перевозной кушеткой, щурясь, как слепой крот, он пытался понять, куда попал, и кто все эти люди…

А потом она исчезла. Совсем.

Не сопротивляясь медперсоналу, он позволил уложить себя на носилки и увезти обратно в больницу, откуда его чуть не забрала примчавшаяся в Россию Лесли.

Все время крутил головой, надеясь, что Вера просто отстала, что ее оттеснило толпой. Вот-вот нагонит и возьмет его за руку.

Но она все не приходила. И в палате, куда его привезли, вновь обвешав датчиками, ее не было. Только сестра Кира ходила вокруг, бросая на него странные взгляды.

— Кира, ты не знаешь, где твоя сестра? — спросил он ее, наконец.

Та вздохнула, подняла глаза к потолку, будто искала там ответа на свой вопрос и нехотя промямлила.

— Она… поехала домой.

От ее короткого ответа внутри все будто выморозилось.

Поехала домой. Бросила его здесь и, не попрощавшись… да что там, толком и слова ему не сказав, поехала домой? Серьезно?

Что-то здесь не так. И он докопается, что именно.

Потребовал дать ему телефон, набрал Верин номер.

Не отвечает.

К этому моменту он окончательно решил, что успеет еще на больничных кроватях поваляться и подозвал Волкова, который все время крутился вокруг да около.

— Найди мне что надеть и подгони машину к центральному входу.

Не задавая лишних вопросов, Волков кивнул.

По дороге на выход, Пол сделал для себя удивительное открытие — оказывается, русские врачи при попытке пациента покинуть их почтенное заведение начинают в буквальном смысле сходить с ума. Смешные — в Америке бы плясали от радости, избавляясь от очередного лежачего тела, а здесь наоборот — чуть ни под ноги ему кидаются, чтобы не смел уходить до того, как сделают все-все-все анализы и убедятся, что он не грохнется замертво сразу же за порогом больницы. Еле отбился, ругаясь и вырывая руки из цепких объятий медсестер.

Уже по дороге в гостиницу пришла в голову мысль, что под «домой» Кира вероятно имела в виду свой старый дом, а не его номер в гостинице. Может, Вера решила съездить на свою старую квартиру за вещами или душ принять? Чуть не вернулся в больницу, испугавшись, что разминется с ней.

На телефон Вера упорно не отвечала. В квартире, сколько он ни тарабанил в дверь, тоже никого не оказалось.

Где же ее носит? Пол начал паниковать. Может ее, не дай Бог, похитила эта сумасшедшая риэлторша? Вряд ли, конечно. По последним сведениям, совершенно деморализованная Валерия улетела лечить нервы в Патайю.

Он отошел от двери, вытащил помятую пачку Мальборо, прикурил.

Что-то произошло. Что-то явно пошло не так между тем моментом, когда он потерял сознание и его сегодняшним пробуждением — помимо больницы и его комы.

Зазвонил телефон.

— Сынок, куда ты уехал? — заверещала в ухо мать. — Я уже вся на нервах, пожалей мое старое, больное сердце. И так оно чуть не разорвалось, когда эта дрянь чуть не увезла тебя…

Пол вдруг почувствовал слабость в коленях — пришлось прислониться о грязную, плохо выбеленную стену подъезда.

— Лесли? Лесли хотела меня увезти?

Он прямо увидел, как матушка возмущенно закивала, затрясла своими седыми, накрученными кудряшками.

— Я не успела рассказать тебе, сынок. Твоя бывшая поспела раньше меня и чуть ни забрала тебя с собой в Америку. Уж не знаю, что заставило ее передумать… Там был такой дурдом, и этот… кэгэбешник со своим пистолетом… Боже, как он меня напугал!

Невнятная, битая картина начала потихоньку формироваться у него в голове.

Вера как-то связана с тем, что Лесли вдруг передумала его увозить. Как-то запугала бывшую? Вряд ли, эту не запугаешь. Надавила? Договорилась? Но о чем?

И где она сама, черт возьми?

В досаде он выбросил сигарету под ноги и растер бычок ботинком.

И тут увидел. Маленький, с четверть ногтя, ярко-красный комочек на серых ступеньках, похожий на неубранный кружочек от конфетти.

Он сел на корточки, подцепил непонятное пятнышко пальцем, поднес к глазам, понюхал.

Какой знакомый оттенок… и пахнет промышленным лаком.

Поднял глаза повыше — еще такой же комочек, зацепился за выступившую из цемента шероховатость… И еще один — на следующей ступеньке.

Он вдруг вспомнил, что может оставлять такие вот красные следы… — у Лесли под них была отведена отдельная полка в шкафу.

Вспомнил и побежал наверх, будто Хансель по тропинке из хлебных крошек — туда, где через два пролета спускалась на площадку пожарная лестница на крышу.

Глава 53

Это удивительное место мы обнаружили с сестрой, приехав как-то к тёте на зимние каникулы.

Под самой крышей дома — там, где давно никто не бывал из-за опасной и хлипкой лестницы, которую нужно было еще спустить из люка под потолком — существовал вполне себе жилой и теплый чердак. Можно даже сказать, этаж-мансарда.

Когда-то здесь, без сомнения, кто-то жил. А может, не жил — прятался.

По огромному, обитому деревянными панелями помещению разбросаны были остатки чьей-то мебели, громоздкой и тяжелой, а потому непонятно как сюда занесенной. Наверняка, раньше существовали и другие способы попадания на чердак — вполне вероятно, через какую-нибудь квартиру.

Еще тогда, в детстве, мы с Кирой собрали все эти остатки былой роскоши в кучу, устроив нечто вроде комнатки без стен, под одним из дальних окошек мансарды. Нашли даже небольшой ковер и постелили для уютности между старой кроватью и покарябанным деревянным столом.

Пообещали друг другу приходить сюда каждый раз, когда будем приезжать к тете в гости, и пару раз действительно залезали сюда. Но, не зная, чем заняться без привычных гаджетов и телевизора, скоро забросили, забыли про наш уютный, жилой и с такой любовью обставленный чердак.

Как ни странно, это место было первым, что пришло мне в голову, когда я увидела в окно кухни подъезжающий к нашему дому черный Мазерати.

Я знала, что не выдержу и открою, если он начнет звать меня и тарабанить в дверь.

И тогда придется сказать ему. И про бумагу, которую я подписала, и про беременность.

Я была к этому не готова.

Подхватив мобильник, я понеслась вон из квартиры. Уже карабкаясь по шатающейся, хлипкой лестнице сообразила, что забыла переобуться — напялила дома свои новенькие Лабутены и ходила в них, как дура набитая. Просто так, вспоминая о нем.

Решила уже не возвращаться — какая разница, в чем сидеть на чердаке, пережидая, пока ему не надоест искать меня. Пока он не решит, что нам не о чем разговаривать и не бросит меня — уже окончательно.

В стареньких, потертых джинсах и туфлях, которые стоили, наверное, больше чем квартира, в которой я выросла, я сидела на пыльном матрасе, вытирая со щек молчаливые слезы.

Слышала, как громыхает от его кулаков тонкая дверь, как он зовет меня. Слышала, как удары становятся все тише, а его оклики все реже, и понимала — еще минута-другая и он уйдет. Вернется в больницу или в гостиницу, закончит все свои дела… Соберет чемодан и уедет.

И больше я его никогда не увижу.

— Вера!! — раздалось так громко, что я подпрыгнула и зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. — Вера, ты там?

Как?! Как он меня нашел? Ведь даже Кира не знала, что я полезла на чердак… Черт, да я и сама не знала еще полчаса назад, что сюда полезу.

— Вера!

Молчать, молчать! Лучше посидеть тут и поплакать, чем выслушивать от любимого человека, какая ты сволочь и предательница…

— Вера, я знаю, что ты там — я видел красные следы от лака… Только одни туфли оставляют такие следы, и я сомневаюсь, что твои соседи лазят по чердакам в Лабутенах.

Я улыбнулась сквозь слезы… Господи, как же я люблю его.

— Верачка… — снова позвал он — как учила его Кира, пытаясь заставить называть меня уменьшительно-ласкательным именем. С таким непередаваемо-милым, дурацким акцентом позвал, что я окончательно разревелась, падая лицом на подло скрипнувшую подо мной кровать.

Тишина. Потом скрежет выдвигаемой вниз лестницы.

Я испуганно подняла голову.

О нет! Хлипкая конструкция не выдержит его веса, а от третьей травмы головы он точно не встанет… Вскочила, подбежала к люку… Но не успела предупредить его — с ужасающим грохотом, лестница все-таки обвалилась.

— О, боже!

Замирая сердцем и ожидая в третий раз увидеть поверженного наземь Пола Стивенсона, я выглянула из люка вниз.

— Я знал, как тебя выманить, — довольно ухмыляясь, сказал он, глядя на меня сверху вниз. Вырванная с корнем и разломанная на две части лестница валялась у его ног. — Почему ты убежала?

Я ретировалась, усаживаясь на пол чердака. Глубоко выдохнула, зажмурилась и…

— Яподписалабумагучтомывстречаемсяужетригодапотомучтолеслигрозиласьтебяубить.

Пол оторопело молчал.

— Еще раз?

Я повторила еще раз, уже медленнее, через силу выдавливая слова сквозь зубы.

— Что ты сделала? — его вопрос изумленным эхом поскакал по бетонному колодцу подъезда.

Ну вот, знала же, что нельзя отзываться… Теперь еще и мерзостей наслушаешься перед расставанием. От любимого человека. Охренеть, какое счастье…

— Вера… — снова позвал меня он. — Покажись пожалуйста…

Я помотала головой, забыв, что он меня не видит.

— Я не могу говорить с потолком. Выгляни, сделай мне одолжение.

— И не говори. Уходи. Ты все равно меня не простишь.

Молчание.

— Ты любишь меня настолько сильно, что подписала лживое свидетельство, и считаешь, что в чем-то виновата? Что я на тебя злюсь?

Я подняла голову — в таком ключе я произошедшем еще не думала.

— А оно что… уголовно наказуемо это… лживое свидетельство?

К своему удивлению, я услышала усмешку в его голосе.

— Если поедешь со мной в Америку — еще как. Бумага ведь была с печатью? Была там печать?

Я снова выглянула из люка вниз.

— Кажется была — наклеенная такая, желтенькая, похожая на звезду.

Он кивнул.

— Я так и думал. Это все равно, что свидетельствовать под клятвой. Ложь под клятвой — очень даже наказуема. Если всплывет правда.

— И что же мне делать? — я растеряно убрала упавшие на лицо волосы.

Подняв на меня лицо, он широко улыбался.

— Так ты решила все-таки ехать со мной? Потому что, если захочешь остаться, никто тебя ради такой ерунды экстрадировать в Америку не будет.

— Ты что, совсем не злишься на меня? Она ведь тебя разорит. Лесли…

— Не твоего ума дело… — он вдруг вздохнул и потер рукой пониже затылка. — Слушай, прыгай вниз, а? У меня уже шея болит.

И тут до меня дошло. Он не злится на меня! Совсем! И уж тем более не бросает. И со всем разберется сам! Найдет выход из положения и накажет эту дрянь, его бывшую — как наказал Валерию.

Сердце радостно забилось-заметалось в груди — скорей, скорей к нему!

— Отойди! — задыхаясь от нетерпения, скомандовала я, перекидывая ноги через край.

И вдруг остановилась.

— Я… не хочу прыгать.

— Почему еще? — он удивленно померял глазами расстояние от пола до потолка. — Тут и семи футов нет.

— Я… Можешь… как-нибудь прислонить эту штуку обратно? Я спущусь.

Нахмурившись, он осмотрел лестницу.

— Да нет, она надвое сломалась. В чем дело, Вера? Ты же умеешь прыгать…

Меня даже затрясло слегка от волнения. Беременность, причем двойней, вкупе с тяжелой финансовой потерей. А вдруг это станет для него последней каплей? А вдруг…

— Вера? Что происходит?..

Я увидела, как он непроизвольно обнял себя руками за плечи — настолько явственно передавалось ему мое волнение.

— Я… Ты… Понимаешь, Пол… В общем, залетели мы.

Глава 54

В себя Пол приходил долго. Минимум час.

Чуть не напился, успев опрокинуть в себя три рюмки водки. Хорошо, вовремя взял себя в руки — и так от счастья будто пыльным мешком огретый был.

На самом деле, ему не в первый раз сообщали подобную новость — Лесли уже залетала от него, года четыре тому назад.

Вернее, сообщили ему об этом уже после того, как случилось непоправимое. С такой невозмутимой обыденностью сообщили, будто ставили в известность о внеплановой поездке в автосервис.

«Дорогой, я вчера сделала аборт, поэтому секса пару дней у нас не будет. Если ты не возражаешь», — сообщила Лесли ему за ужином, между глотком вина и тарталеткой с паштетом.

Он до сих пор помнил ощущение липкой гадливости, подкатившее вдруг к горлу. Скандала устраивать не стал — молча взял жену за руку и так же молча выволок ее, сопротивляющуюся и возмущающуюся, на улицу. Запер за ней дверь и не впускал, пока она не вызвала от соседей полицию.

После этого, собственно, их брак и полетел ко всем чертям. Лесли уехала на несколько дней в Коко-Майя «забыться и проветриться», а когда они вновь оказались в одной комнате, встреча уже проходила в сопровождении юристов.

И тут — как обухом по голове. Вера. Беременна. От него. И сразу в двойном экземпляре.

— А это точно? — раз в седьмой спрашивал он, понимая, что уже надоел всем, что выглядит идиотом с не сходящей с лица улыбкой до ушей. — Может надо еще проверки какие сделать?

Вера смущалась и краснела.

— Так вот же анализы…

Вместе они вернулись в больницу, где его загнали обратно в палату и заставили лечь в койку — оказалось, что по страховому полису надо еще провести кучу обследований, прежде, чем его официально «выпишут».

Веру же отправили сдать кровь повторно, а через час пришли подробные и доскональные результаты анализов.

— Либо у вас диабет типа B, либо это двойня, — уверенно сказал врач, сверяя цифры с предыдущим тестом — тем, что сделали Вере, когда она хотела стать для него донором крови.

Диабета у Веры не было — никакого типа.

— Вот ведь черт возьми… — Пол откинулся на подушку, жалея, что не захватил с собой из машины алкоголь. — Да… — протянул, — это я метко попал.

Вера бочком села рядом, подняв на него одну бровь.

— Ты? Вообще-то, это от женщины зависит.

Он не стал спорить — ее близость, как всегда, сделала его покладистым и очень сговорчивым. Вместо этого, схватил ее за талию и перекинул через себя, на другую сторону кровати.

— Ты что? — Вера испуганно забарахталась в его объятьях, выглядывая из-за его плеча в сторону полураскрытой двери, куда только что ушел молодой врач. — Еще войдет кто…

— Прости, я и забыл, что у вас тут все еще девятнадцатый век на дворе…

Он отпустил ее, дал слезть с кровати и нажал кнопку вызова медсестры.

Она явилась тут же, будто все это время под дверью караулила — полная, румяная женщина с волосами, убранными под старомодный обруч.

— Мисс, одолжите, пожалуйста, у кого-нибудь из медперсонала кольцо. Желательно золотое, — приказал он особым, начальственным голосом — не терпящим промедлений и возражений. — Я заплачу, сколько попросят, а после отдам.

Не поняв его, медсестра вопросительно уставилась на Веру. Та с опаской перевела — ожидаемо покраснев.

— З-зачем тебе кольцо? — спросила его, когда медсестра выплыла из палаты — бормоча что-то и усмехаясь себе под нос.

Он снова притянул ее к себе.

— Невесте можно залезть к жениху в постель?

Неосознанно облизнув губы, Вера кивнула.

— Тогда я сейчас сделаю тебе предложение, мы подопрем дверь стулом, заберемся под это тоненькое одеяло… и… — незаметно подобравшись рукой к ее груди, он нащупал сосок и слегка сжал. Вера ахнула и подалась вперед, — вспомним, как приятно трахаться без презерватива. Надеюсь, наследники не будут против.

Вера, уже почти коснувшаяся его губ своими, передернулась.

— Вот ты мне сейчас этой последней фразой все желание убил.

— Тогда, полагаю, вам уже не нужно кольцо? — знакомый, насмешливый голос донесся от двери.

Пол повернул голову — двумя пальцами крутя тонкое золотое колечко, на него лыбилась Кира.

Ничего себе, как она научилась по-английски шпарить — только и успел подумать он… прежде, чем детали интереснейшей головоломки вдруг кликнули и сложились у него в голове.

Кольцо. Наледники. Вера. Развод. Бинго!

— Не нужно нам никакое кольцо… Тем более чужое… — вся красная, возмущалась Вера, отпихивая его руки и выпрямляясь.

А его вдруг затрясло от волнения — уже не до секса было.

— Вера, опиши мне адвоката, который составил ту бумагу, что тебе подсунули.

Она с удивлением уставилась на него. Потом слегка сдвинула брови, вспоминая неприятное.

— Ну… Блондин, высокий, кажется…

— Лощеный такой, в костюме-тройке?

Вера неуверенно кивнула.

— И волосы зализаны гелем…

Хасавей, понял он. Майкл Хасавей. Вот это точно бинго! Этот хлыщ своего не упустит.

Он попросил девчонок подать ему свой мобильник, поискал и нашел нужный контактный телефон в интернете — на сайте адвокатской фирмы, которую представлял в России Хасавей.

Передал телефон с набранным на нем номером Вере.

— Есть довольно большой шанс, что моя женушка сотоварищи еще не в курсе, что я очухался. И этот Хасавей тоже может не знать. Если это так — мои деньги спасены, несмотря на бумажку, которую ты подписала. Слушай внимательно, что ты должна ему сказать.

Глава 55

Майкл Хасавей, хоть и гордился своим главным этическим принципом — отстаивать интересы своего клиента до конца — человеком был крайне практичным и дальновидным.

И когда ему позвонила любовница впавшего в кому Пола Стивенсона, за богатство которого он отважно сражался вместе с его бывшей женой, именитый адвокат очень серьезно призадумался, как действовать дальше.

— Пожалуйста, помогите мне… Я беременна… двойней. У меня справка с анализом — я вам вышлю… Поговорите с Лесли… она ведь Полу не чужой человек, и знает, что я не встречалась с ним, когда они были вместе… Пусть хоть что-нибудь мне подкинет — я одна их не вытяну… — жалобно блеяла эта дура, и каждое ее слово по кирпичику разрушало отлично выстроенную стратегию в голове акулы юриспруденции.

Вряд ли она врет. Ведь можно проверить. И суд проверит — закажет простейший ДНК-тест, и узнает, кто отец ее двойни.

И если завтра Пол Стивенсон умрет — а чем длиннее кома, тем больше шансов, что он из нее уже не выберется — сражаться они будут уже не с мужем-изменником, а с несчастной, давящей на жалость матерью двоих его сироток. Практически еще одной вдовой.

И не важно, что Лесли и Пол были официально расписаны, а эта русская финтифлюшка — всего лишь любовница. Даже при наличии завещания, дети от любовницы получат столько, сколько жене и не снилось, а тем более жене в процессе развода! А у Стивенсона даже и нет завещания! Родные дети обскочат бывшую жену на раз-два!

Хорошо все-таки, что Лесли не успела провернуть ничего… эдакого. Иначе ее муженек уже был бы трупом, а бумаги о разводе недействительными — с мертвыми не разводятся.

Новый план — без сомнения план капитуляции — сложился у Майкла в голове прежде, чем эта беременная коза положила трубку.

Хочет Лесли этого или нет — ее единственный шанс успеть подписать бумаги о разводе до того, как мужа объявят мертвым или безнадежно недееспособным.

И времени на то, чтобы что-то придумывать с этой самой любовницей у них категорически нет — если они не успеют и Пол отдаст коньки, его два маленьких бастарда испортят им все дело задолго до своего рождения. И значительно уменьшат гонорар «Даймонд энд Фенстер», в которой он успел заделаться старшим партнером.

Ожидаемо, Лесли будет в ярости и заартачится — ведь фактически ее подпись на разводных бумагах будет означать согласие на все предложенные бывшим мужем варианты. Невозможно что-либо изменить в документах, уже подписанных одной стороной — любая новая закорючка в заветных циферках потребует обоюдных инициалов и подписей.

И как его подписывать, этого черта, если он в глубокой коме?

А никак.

Подхватив блокнот с наскоро набросанными расчетами — пусть Лесли наглядно увидит, что все-таки бывший муж выделил ей порядочное содержание — Майкл несколько раз глубоко вздохнул и решительно направился в номер своей клиентки.

* * *

— Я ее убью. И зародышей ее проклятых. И свекровь туда же. Закажу их всех… скопом… — совершенно обезумевшим взглядом съедая бумагу с анализами, шептала Лесли. — Долбанная семейка. Чтоб они все передохли…

Майкл терпеливо молчал.

— Сволочи…

Лесли была настолько деморализована, что даже не швырнула и не разбила ничего об его голову. Очень хорошо, что он вернулся с полдороги и попросил беременную любовницу переслать ему анализы по имейлу. Без них Лесли просто пришла бы в неконтролируемую ярость. Анализы же ее добили и лишили воли к сопротивлению.

— И что? Я должна теперь согласиться на эти… копейки? — взмахом руки она смахнула предложенные на подпись бумаги на пол. — Только потому, что мой муженек кого-то обрюхатил в этой нищей стране?

А не надо было аборт делать без всякой причины — про себя парировал Майкл. Сидела бы сейчас на попе ровно, ожидая законного вдовства.

— А если он встанет? А я уже все подписала и на все согласилась?

Лесли встала с кресла и дрожащей рукой налила себе виски — сразу на три пальца, безо льда.

— А если нет? Если ваш муж сегодня-завтра умрет? Раньше была только мать — причем довольно обеспеченная, а потому не претендующая. А теперь — дети. Сразу двое.

Он понимал отчаяние Лесли.

Если подписать разводные бумаги сейчас, свидетельством любовницы, с таким трудом добытым, можно будет, пардон, подтереться. Ведь оно будет датировано раньше, чем подпись Лесли — а значит, жена была поставлена в известность, и все равно согласилась на развод. Оспорить в суде свое собственное, сознательно принятое решение будет нереально трудным делом. Таким, за которое не возьмётся ни одна уважающая себя фирма.

— Фак! — вскричала Лесли, словно прочитав его мысли.

Похоже на согласие, подумал Майкл. Подобрал бумаги с пола, аккуратно расправил. Там же, под столом, нашел выкинутую в гневе ручку.

— Здесь, здесь и здесь, — привычным жестом указал в каких местах следует стоит подписать, а в каких проставить инициал, и замер в ожидании.

Глава 56

— Ну, вот и все.

С выражением какого-то изумленного ступора на лице, Пол просматривал свеже-распечатанные листы договора о разводе мистера и миссис Стивенсон — подписанные на этот раз обеими сторонами.

Бумаги пришли уже в самолете. Да-да, в том самом, пресловутом «частном» самолете.

Улетали тайком, подкупив полбольницы, чтобы подтверждали всем, кто только заинтересуется, что заезжего миллиардера Пола Стивенсона в безнадежной коме увезла домой родная мать.

Для конспирации даже в аэропорт ехали на машине скорой помощи, спрятав чемоданы под каталкой и одев меня в костюм медсестры.

— Боже ж ты мой… — протянул Пол слабым голосом, только увидев меня в коротком белом халатике. — У нас так только в ролевых играх и одеваются…

Пообещав быть его личной медсестрой на время полета, я заставила его убрать лапищи из-под халатика и улечься обратно на каталку. И вообще притвориться мертвым, пока его кто-нибудь не увидел.

В отличие от своего сына, все время пытающегося выкинуть что-нибудь идиотское, моя будущая свекровь оказалась великолепной актрисой. Прижимая к глазам платочек, она ни на секунду не вышла из амплуа горюющей матери — до того самого момента, пока дверь самолета не задраилась за нами, и мы не оказались в относительной безопасноти.

Отсюда и навсегда она превратилась в мою персональную няньку.

Я просто не могла поверить своим глазам и ушам — до какой степени разительно отличалось ее поведение от того, что у нас привыкли ожидать от этого не самого приятного члена семьи.

Немедленно потребовав, чтобы я называла ее Рейчел, миссис Стивенсон увела меня в дальний конец салона самолета и заставила забраться на время взлета в глубокое, раскладывающееся кресло, подложив под ноги на подушку. Так, она утверждала, у меня не начнется тошнота.

Мои заверения в том, что никакого токсикоза — да и вообще, ощущения беременности — у меня пока не наблюдалось, ее не удовлетворили.

— С самого зачатия женщине необходимо побольше отдыхать, смотреть на красивое и слушать исключительно приятные вещи, — безапелляционно заявила она и строго глянула в сторону Пола. — Мой сын говорит тебе приятные вещи?

Я ошеломленно кивнула.

— Иногда…

— Он — тюфяк, — покачала головой Рейчел. — И отец его был тюфяк… Ах, какой он был тюфяк…

Глаза ее подернулись поволокой — она явно погрузилась в воспоминания далекой молодости. А мне отчетливо представился покойный Пол Стивенсон Старший — здоровенный, флегматичный ковбой, щелкающий плетью надо стадом таких же флегматичных коров.

Я хихикнула, представив рядом с ним беременную девчушку в ситцевом платье, строго выговаривающую ему, что ей необходимо слушать только приятное и побольше отдыхать… И поэтому, вместо того, чтобы готовить ему на ужин бобы, она сейчас пойдет и полежит в кресле с задранными ногами…

— Ты — хорошая девушка, — вглядываясь мне в лицо, подытожила Рейчел. — Думаю мы с тобой поладим…

— А можно… я уже встану? — робко попросила я, чувствуя, как у меня начинают неметь ноги.

— Ни в коем случае! Если тебе скучно, могу прислать сына — пусть почитает тебе вслух какой-нибудь женской белиберды — у меня как раз припасен романчик на это случай… И вообще, скоро взлетим, тогда встанешь.

С видом, который явно давал понять, что возражений она не принимает, Рейчел поднялась и бойко засеменила в переднюю часть салона.

Мне же вдруг показалось, что все это неспроста — уж больно загадочный у нее был вид, когда она, подойдя к Полу, дернула его за рукав. Да и почему сама не могла мне почитать свою «белиберду»? Или дать почитать самой?

Но задуматься над этим как следует я не успела — из технического отсека возвестили, что пришли, наконец, долгожданные документы.

Усевшись рядом со мной, Пол снова и снова пролистывал договор, в неверии качая головой. Потом мы с ним выпили на радостях — он виски, я — кока-колы.

А потом самолет стал выруливать на взлетную полосу.

Наскоро поцеловав меня, Пол ушел вперед, на свое место — я и сказать ничего не успела. Заметила лишь, что он странно кивнул кому-то в иллюминаторе. Хотела было встать, пойти за ним… Но в этот момент самолет взревел турбинами и, судя по вспыхнувшим на табло надписям, уже нельзя было не то, что встать, но даже и ремень расстегнуть.

Приготовившись к заложенным ушам — в последний раз, когда я летала на самолете, я оглохла почти на час — я закрыла глаза и откинулась на сиденье.

Самолет рванул вперед, резко набирая скорость… Рев мотора стал почти нестерпимо громким, и я поморщилась от неприятных ощущений.

— Заткни уши и смотри в окно! — прокричал мне снова оказавшийся рядом Пол. — Так ты «заземлишься»… Вон коробка с берушами.

А ты почему ходишь во время взлета? — хотела спросить я, но не стала — все равно не услышит.

Потянулась рукой куда он показывал и вытащила из кармашка сиденья герметично закрытую розовую коробочку.

Содрала целлофановую обертку, щелкнула простеньким замочком…

— В окно смотри, когда будешь уши затыкать… — не оставлял меня Пол.

Я вздохнула и, чтобы отстал, глянула в круглый иллюминатор. И прям в груди защемило.

А ведь он прав.

Улетаю из родной страны и даже в окно самолета не взгляну.

Не то, чтобы я улетала прям с концами — собиралась вернуться за родными, как только сможем оформить меня по рабочей визе. И все же… Заканчивается одна жизнь, начинается другая.

Подперев щеку кулаком, я облокотилась на ручку кресла, пытаясь впитать, осознать происходящее.

Пол забирает меня с собой. В Америку. В Сиэтл, штат Вашингтон.

Да, пусть не в качестве жены, но ведь была же причина, почему не успел сделать предложение. До последней минуты не знали, клюнет ли Лесли на нашу хитрость.

И, по правде говоря, мне уже было не важно — я бы уехала с ним в любом качестве. Черт, даже если бы он так и не встал, я бы все равно уехала с ним — сиделкой к недееспособному инвалиду…

По стремительно убегающему взлетному полю ездили грузовики с прицепленными тележками для багажа. Еще одна, параллельная взлетная полоса была совершенно пуста… И сам небольшой аэропорт был относительно пуст — лишь в самом дальнем краю, уткнувшись носами в ангары, «припаркованы» были несколько таких же как наш частных самолетов.

Как странно, подумала я, открывая коробочку с берушами и набирая в легкие воздух, когда, мощно дернувшись, самолет рванул вверх, в воздух. Самолетов нет, а грузовики-транспортировщики есть… Причем в большом количестве…

С ни меньшим недоумением я вдруг посмотрела вниз — вместо мягкого материала берушей, мои пальцы нащупали нечто твердое и почти острое. И холодное.

Опустив глаза, я зажмурилась — так резанула взгляд искра благородного камня.

— В окно! — прокричали над ухом.

В окно. С трудом отведя взгляд от тонкого сияния кольца из белого золота — с огромным, водруженным в центре всей этой красоты драгоценного камня — я посмотрела.

Съехавшись кабинами и кузовами, прямо под бортом взлетевшего самолета, грузовики-транспортировщики выстроились в удивительную, изогнутую фигуру.

Самолет забрал вправо, лег на крыло и, продолжая набирать высоту, развернулся широким, пологим кругом по периметру аэропорта.

«MARRY ME» — явственно прочитала я, следуя взглядом вдоль по змее из грузовиков.

— Marry me? — спросил меня Пол, нависая над креслом и довольно улыбаясь в ответ на мое, без сомнения, остолбенелое выражение лица.

На колени не опустился. И хорошо — не в его стиле были все эти сопли с сахаром.

— Ты, наверное, просто секса хочешь? — улыбнулась я. — На законных правах.

Он поднял бровь.

— А то ты без кольца со мной не спала…

Не удостоив его ответом, я отстегнулась и бросилась ему на шею.

— И зачем все это? — спросила, жадно вдыхая родной запах — в том самом, только мне известном месте, между шеей и подбородком. — Мог бы просто спросить…

Он пожал плечами.

— Это было не так трудно сделать. Тебе не понравилось?

— А если бы Лесли узнала?

Он ухмыльнулся.

— Все очень удобно совпало. Если бы Лесли не прислала сейчас документы, ничего бы этого не было, и пришлось бы ограничиться кольцом. Кстати, как тебе оно?

Я вспомнила про вторую составляющую предложения и отлепилась от его шеи, вытащив кольцо из коробки — тонкий ободок с огромным бриллиантом в простой оправе. Не нужно было быть ювелиром, чтобы догадаться, что этот камешек стоит целое состояние.

— Мне нравится, — просто сказала я.

Он вдруг выдохнул.

— Ну и слава Богу… А то я боялся, ты опять заведешь эту свою песню — «да, зачем», «да не надо»…

Я внимательно смотрела на него.

— Не заведу. Но ты же понимаешь, что я не ради всего… этого соглашаюсь? — я неопределенно обвела рукой.

Он широко улыбнулся, потом поднял мое лицо к себе за подбородок.

— Значит, соглашаешься?

Я сделала дурашливо возмущенное лицо.

— Что вы мистер! Как можно! Мы ведь с вами так мало знаем друг друга…

Он так же дурашливо закручинился.

— Вы правы, мисс, увы… Всего только месяц… Крайне неразумный поступок…

Внезапно тоненький, веселый колокольчик задребезжал у меня в мозгу… Всего месяц, всего месяц…

— Пол… Какого числа мы познакомились?

Он в недоумении отодвинулся от меня.

— Что?.. Вера, ты так и не ответила мне… Ты согласна?

Я нетерпеливо обняла его.

— Господи, Пол, да, конечно, согласна! Я тебя люблю и хочу за тебя замуж. А теперь вспомни, пожалуйста, когда мы познакомились?

Пол поморщился.

— Двенадцатого августа, кажется… Я как раз одну важную бумажку подписал в тот день — потому и помню.

— А сегодня?

Он кинул взгляд на наручные часы.

— Десятое сентября…

И я увидела, как мои зрачки в отражении его глаз ширятся от восторга. Вытащила из сумочки, стоящей тут же, на кресле, телефон.

Прицелившись, сфотографировала обручальное кольцо на пальце и набрала хорошо знакомый номер.

— Але… — беззаботно ответила Кира.

Я улыбнулась так, что, наверное, это даже в голосе слышно было.

— Кирочка? Посмотри, пожалуйста — я тебе там картинку прислала.

В телефоне замолчали, потом раздался громкий, радостный ах. Не давая ей опомниться, я продолжила.

— А теперь проверь число.

Еще один ах — уже не такой радостный. Я ухмыльнулась.

— Попала ты, детка. На пять лет попала…

— Я, я… — залепетала Кира, потом вдруг опомнилась и прыснула со смеху. — А следить-то как будешь? Из Сиэтла своего…

— Найду как.

Собственно, план — как присматривать за сестрой — у меня был.

И, обсудив все с Полом, я предложила его Кире, этот план — тоном победителя, диктующего свои правила. И она согласилась. Кто ж откажется от полностью оплаченного обучения в одном из самых лучших университетов мира?

Но это, дорогие мои, уже совсем другая история.

Эпилог

— Солнце, это был просто сон. Ты понимаешь меня? Ничего этого не будет, никуда ты не упадешь…

— Хватит болтать, дай ей посидеть в тишине…

Тишина.

Убрав от лица бумажный мешок, я медленно открыла глаза и попробовала вдохнуть чистый воздух осеннего сада.

Вроде, помогло. Знакомые лица перестали двоиться и расплываться, пульс в ушах успокоился, тошнота отлегла от горла.

Просто сон. Они правы — и Кира, и мама с тетей…

Платье у меня нормальной длинны, каблуки невысокие — а в церквях везде преобладают кафедральные потолки. Глупо думать, что тот кошмар, где я оступаюсь и падаю посреди широкого прохода между скамьями, на глазах у многочисленной публики и видеокамер, был вещим.

А даже если и упаду. Ведь это суеверие — считать, что сие будет означать несчастливый брак.

Я, помнится, как-то Новый Год проспала, и после неделю ходила, борясь с депрессией, уверенная в том, что год будет отстойным — а вот и нет, одним из самых прекрасных годков оказался в моей жизни. Если не считать последнего — в котором я встретила мужчину своей мечты. И выхожу за него замуж.

Прям сегодня выхожу, минут эдак через пять. Как только приду в себя и меня перестанет тошнить и трясти от страха.

— Ну, как? — осторожно спросила мама.

Жестом я попросила ее сесть рядом с собой и положила голову ей на плечо.

Маму я не видела уже полгода — даже когда улетали, она не смогла выбраться проводить меня. Потом долго улаживали вопросы с визой, преодолевали бюрократические проволочки — как с одной стороны, так и с другой стороны…

И вот, вчера, четыре месяца после того, как я ступила на борт «Стивенсон 1», она, наконец, прилетела — моя, родная мама. Поведет меня под венец, а потом останется до рождения ребенка. А может и на дольше — если захочет, и позволят иммиграционные службы.

Со свекровью они поладили чуть ни с первого слова — точнее жеста, потому как изъясняться мама могла только на двух языках — русском и старорусском.

Рейчел тотчас же потащила маму на «шопинг». Ну, как «потащила»? Увезла на своем собственном самолете в славный город Нью-Йорк — прошвырнуться перед свадьбой по Пятой Авеню. Вернулась мама через три дня — настоящей светской львицей, ухоженной, разодетой и с запасом английского такого уровня, что хоть в переводчики подавайся.

— Все будет хорошо, — твердо пообещала мама, целуя меня в макушку. — Веришь?

Мама всегда умела сказать нужное — причем так, что в это действительно хотелось верить. И я поверила.

* * *

Неприятности пришли там, где их ждали меньше всего.

Нет, до алтаря я дошла вполне успешно — настоящей королевой дошла — с гордо поднятой головой, ровно и четко ступая по красному ковру, невзирая на километровый шлейфо-хвост, тянущий меня обратно. И смотрели на меня хоть и пристально, с интересом, но все же довольно дружелюбно — явно не желал мне вслух «убираться, откуда приехала»…

А потом случилось ужасное.

В самом центре сцены, у роскошного, заставленного цветами алтаря, глядя в глаза любимому жениху, я вдруг напрочь забыла текст клятвы верности, которую вызубрила, казалось, до такой степени, что ночью меня разбуди — выдам все без единой запинки.

Здесь, вероятно, требуется небольшое пояснение.

Клятва верности — та самая, которую невеста с женихом, путаясь в словах и с ужасной дикцией, читают с мятого, выуженного из внутренних карманов листочков — всегда вызывала у меня гомерический смех.

Ну как так? Как можно говорить слова любви, читая их с глупой бумажки? Уж я-то точно выучу все наизусть, отрепетирую до самого последнего взгляда и вздоха — чтобы потом, сколько бы мы не смотрели видео с нашей свадьбы, моя клятва вызывала что угодно, только не зависть. Ну, в крайнем случае, умиление.

А ведь свекровь уговаривала меня — не дури, сделай, как все нормальные люди делают. Ну что тебе стоит держать бумажку в руках и подглядывать, если что. Разволнуешься ещё, язык неродной…

Вот и стой теперь, выпучив глаза, чувствуя, как медленно леденеют ноги, пытаясь вспомнить хоть словечко.

— Вы должны сейчас прочитать вашу клятву… — деликатным шепотом подсказал мне пастор.

А то я не знаю… Черт, как же там начиналось — хоть бы первые слова вспомнить, а дальше, как по накатанной пойдет…

Дыхание внезапно сбилось, к горлу снова подкатил тяжелый ком — даже если бы вспомнила слова, уже и не выговорить…

В зале зашушукались, Пол вздернул на меня бровь. Он не хмурился, не выглядел сердитым. Скорее насмешливым — было заметно, что мои потуги его забавляют.

— Хочешь я прочитаю первым? — милостиво и тоже шепотом предложил он, поднимая руку и просовывая ее за пазуху токсидо — без сомнения, достать свою собственную «позорную» бумажку с клятвой.

Хотя, кто из нас более позорный, еще разобраться надо…

«Это наша мама села в лужу!» — уже слышала я его снисходительное пояснение подросшим наследникам во время просмотра семейного видео. — «Но мы ее все равно любим, правда?»

Без сомнения, я уже была красная, как вареный рак, но упрямо помотала головой, решив что буду импровизировать.

Открыла было рот, чтобы бы произнести явную банальщину навроде «Я люблю тебя и буду верна тебе до гроба»…

И тут это случилось. Отчетливый и довольно чувствительный пинок изнутри моего раздутого близнецами живота.

— Ой, мамочки! — вскрикнула я, хватаясь за пострадавшее место руками.

— Что случилось? — заволновался Пол, а вместе с ним стоящие рядом Кира и друг жениха.

Не отрывая рук, я медленно выдохнула.

— Меня пнули… В первый раз…

— Да ты что? Дай потрогать, может еще раз пнет… — забыв про свадьбу, Пол шагнул ко мне, накрыв пятерней сразу полживота.

— Господа, может мы уже закончим?.. — неуверенно начал пастор.

— Давай без клятв, — махнул на него рукой Пол. — Невесте отдохнуть надо…

— И посидеть с задранными ногами… — в полголоса дополнила его я, давя в себе смех.

Я успела рассказать ему эту байку — про ноги…

— Именно с задранными, — пробормотал он себе под нос, наскоро поцеловал меня, отошел на свое место и кивнул пастору.

— Давай жени уже — не видишь, наследники расшалились.

— Ой, еще раз! — снова пискнула я, схватившись уже за другое место. Это было странное ощущение — приятное и неприятное одновременно. Причем на этот раз, казалось, толкнулись обеими крошечными ногами… или руками… или…

Пастор нетерпеливо заныл.

— Господа, ну что же это… Мы так никогда не закончим.

— Жени давай! — рыкнул на него Пол так, что тот чуть не присел.

Натянул дежурную улыбку и затараторил полагающиеся слова.

А ведь они спасли меня — наследники. Вывернули все так, будто это не я забыла слова клятвы — а просто вот так случилось, что вдруг не до клятвы стало. Вон как все умиленно улыбаются, шепчась и показывая друг другу на свои животы…

— Прошу обменяться кольцами! — торжественно резюмировал пастор.

А меня пнули еще раз — так, что подскочила даже. Вокруг уже в открытую смеялись — кто-то даже захлопал.

— Объявляю вас мужем и женой! — поспешил объявить пастор, пока ему снова не помешали. — Можете поцеловать невесту!

«Хотя, уверен, что вы уже это делали» — послышалось мне бормотание, но я решила не придавать этому значение.

Подхватив меня на руки, Пол сошел по ступенькам и, под аплодисменты и поздравления, направился к выходу.

Учитывая то, что до приема оставалось еще добрых два часа — у меня были кое-какие идеи по поводу того, куда мы направляемся. И зачем.

Безликий водитель открыл для нас дверцу лимузина и меня бесцеремонно затолкали внутрь.

– Всегда хотел заняться с тобой сексом в машине, — сказал он, пультом закрывая нас от водительского отсека.

— Ты что с ума сошел! — испугалась я, отодвигаясь. — Ты же мне прическу испортишь!

— Я аккуратно, — пообещал он, приподнимая и усаживая меня к себе на колени. Прямо в свадебном платье. — Ух ты, его даже задирать не надо! — восхитился он, когда пышный подол сам по себе разошелся в стороны, обнажая под ним мои ноги и промежность в тонком белье.

Уткнулся мне в шею и чувственно провел языком вдоль ключицы.

— Ненормальный… — прошептала я, начиная вдохновляться, прижимаясь к нему всем телом…

— А чтоб вас! — ругнулся вдруг Пол — близнецы буквально отпихнули папочку — определенно против того, чтобы с мамкой творили всякие бесстыдства.

Не верящим взглядом Пол уставился на мой взбунтовавшийся живот.

— Хулиганье! — осторожно поругал он наследников — так, будто ожидал ответки.

И она прилетела — эта ответка. Близнецы вдруг задергались так, будто крыли его трехэтажным матом, пользуясь безопасностью своего укрытия.

Вздохнув, я слезла с колен своего мужа.

— Придется подкараулить, когда они спать будут…

— Эхх… Начинается детная жизнь… — пробурчал Пол, нехотя отпуская меня. — Родятся, сразу няньку возьмем.

— Еще чего! — возмутилась я. — А мама твоя на что? Или моя?

— Ты еще Киру приплети… — усмехнулся он. — Нашла нянек…

Я машинально посмотрела в окно — от церкви мы отъехать не успели, и было хорошо видно, как вышедшая на свежий воздух Кирочка, кокетливо теребя руками подол своего коктейльного платья, бесстыдно заигрывает с охранником.

— Чувствую, это мы скоро будем ее деток будем нянькать… С таким-то боевым настроем…

Пол тоже посмотрел.

— Приставлю к ней охранника.

Кира потянулась за предложенной охранником сигаретой. Пол крякнул и уточнил.

— Двух. Двух охранников.

На том и порешили.

Поехали в банкетный холл и отгремели свадьбу так, что весь высший свет месяц потом добрым словом вспоминал — разумеется, после того, как протрезвел да опохмелился.

А клятвы мы друг другу уже в другой обстановке сказали — страстно, честно и без глупых бумажек.

Конец!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 32

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg