«Ни за что и никогда»

Ни за что и никогда (fb2) - Ни за что и никогда 2075K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Катрин Корр

Катрин Корр Ни за что и никогда

Пролог

2007 год

Не было на свете ничего прекрасней столь теплых вечеров на пляже, под затихающее дуновение усталого ветра. Песок остывал, уже не обжигал ступни, вынуждая причудливым образом мчаться к воде. Можно спокойно пройтись по сверкающим золотым песчинкам, рисовать ракушками немыслимые узоры на мокром песке и наблюдать за красотой уходящего дня. Я с упоением оглядывала Азовское побережье, что напоминало форму полумесяца, и с особым трепетом любовалась скалами, где скрывались сказочные бухты. Говорили, что там невероятно красиво, а еще, что там очень много змей. И, конечно же, мне всегда запрещалось даже и думать о том, чтобы отправиться туда вместе с друзьями. А они, к моему глубочайшему сожалению, уже побывали там три дня назад.

– Ты смотрела «Пляж» с Леонардо Ди Каприо? Мы нашли бухту, где вода такая же светлая, почти бирюзовая!

– И там так мелко! Идешь и идешь в море, а вода по колено!

– А еще там неподалеку стояла палатка, в ней кто-то громко пыхтел. Мы так смеялись! Вернулись домой около двенадцати ночи! Это было очень круто! Плохо, что бабушка тебя не отпускает, там ведь не так опасно, как она себе представляет.

Мне с трудом удалось изобразить улыбку. Она была такой же вымученной, как корова, что ничего не могла поделать с настырным роем мух и мошек, норовящих укусить побольнее. Будь мои друзья хоть чуточку внимательнее, то заметили бы это. В нашей компании только Илюша Шапочка, Лешка и Юлька были местными ребятами, а мы с Настей и Светой – приезжими. Наши бабушки жили на одной улице. Мы гуляли каждый день и могли часами сидеть на лавочке под огромным деревом с темной шелковицей и обсуждать любого, кто пройдет мимо. Как старики, которых хлебом не корми, а дай посплетничать. Каждое мое лето в деревне не обходилось без этих ребят. Мы играли в мяч, прыгали через резинки, строили городки, катались на велосипедах и спускались к морю. Вот только я возвращалась домой в девять, когда только-только начинали сгущаться сумерки, а им разрешалось гулять до половины одиннадцатого! И мне всегда казалось, что именно за эти полтора часа моего отсутствия, с ними приключалось нечто очень забавное. Такое занимательное, что на следующий день ребята могли часами обсуждать один момент и смеяться до слез. А мне же оставалось только кивать и скрывать обиду за кривой улыбкой.

В особенности, меня раздражала наша Света, что постоянно перебивала именно меня. Ей было пятнадцать. Она никогда и ничего не боялась, могла разругаться с родителями, бабушкой и дедушкой, а потом вставить наушники и слушать на самой высокой громкости тяжелый рок. Иной раз она меня очень пугала. А еще, несказанно выводила из себя своими глупыми шуточками, над которыми ржала как сумасшедшая лошадь. Мне казалось, что в её огромном рту мог поместиться грузовик, честное слово! Света с завидной регулярностью строила из себя крутую девчонку, и казалось, будто она уже сорок лет прожила, все пробовала и все видела.

Я вспомнила, как продолжительно улыбнулся ей наш Илюша сегодня утром и содрогнулась от ужаса. Зуб даю – он влюбился в Светку. Постоянно садился рядом с ней, мороженое покупал и заглядывал прямо в её огромный-огромный рот с лошадиными зубами, когда она рассказывала о своей «тупой, ужасной и кошмарной школе». Обсуждая учебу, Света всегда подчеркивала, что именно её одноклассники – худшие на свете придурки. Именно её учителя – древние мумии, которым давно пора на пенсию. Именно её директриса – жуткая стерва, у которой давно не было мужика.

Именно.

– Знаешь, в нашей школе все то же самое, – сказала я как-то, натянув улыбку, – прям точь-в-точь.

Но Света как обычно лишь язвительно хмыкнула, одарив меня демонстративно-безразличным взглядом, и принялась снова доказывать, что её унылая жизнь не шла ни в какое сравнение с нашими. И уж в особенности с моей.

– Соня, идем купаться? – спросила меня бабушка, поднимаясь на ноги. – Море успокоилось, можешь теперь на своей плюшке надувной поплавать. Я не разрешаю этого делать, когда сильный ветер, – поспешила объяснить она своим подружкам, что частенько расстилали свои покрывала рядом с нашими. – Не дай бог еще унесет в море!

– Да, да, – поддакивали они в ответ. – Слышали, как одного приезжего унесло? До сих пор найти не могут! Уснул на матрасе надувном и все. Скопытился.

Я подняла голову и взглянула на упитанных женщин в разноцветных сплошных купальниках, утягивающих обвисшие животики. Моя бабушка была самой низенькой из их троицы и, как говорила мама, с воздушными пышечками, вместо бедер.

– А как тогда узнали, что его в море унесло? – спросила я, поднявшись на локтях. – И как люди узнали, что он заснул?

– Ну, говорят так. Мне Люда Остапенко рассказала, а ей я уже и не помню кто, – пожала плечами тетя Галя и поправила широкую лямку на загорелом плече. – Идем, девочки, поплещемся немного!

То, что меня по-прежнему старались запугать страшилками, которые выдумывали местные сплетницы, – а собирались они каждое утро у входа в центральный магазин – не только злило, но и задевало мое хоть и скромное, но все же достоинство. Извините, но мне уже двенадцать лет и я не настолько глупа, чтобы купиться на историю о том, как какой-то отдыхающий из пансионата пришел вечером на пляж, уснул и больше не проснулся, потому что перевернулся на живот и задохнулся от попадания песка в полость носа! Или как подвыпившие тетки сели на катамаран, отплыли от берега и решили прыгнуть в море, а когда вынырнули, то взбираться уже было не на что, поскольку катамаран унесло далеко-далеко.

– Их едва удалось спасти! Никогда не садитесь на эти штуковины! Только деньги выкачивают из людей, а сами на верную гибель отправляют! – говорила тетя Лида, местный информбюро. Она знала все обо всех. Иногда мне казалось, что в тумбочке у её кровати хранилась толстенная книжка, куда она записывала самые грязные секреты сельских жителей и ждала удобного случая, чтобы начать их этими секретами шантажировать.

– Соня? – снова окликнула меня бабушка. – Идем!

Я улыбнулась ей и уже намеревалась подняться, как вдруг неподалеку от нас в густых кустах маслины раздался мальчишеский вопль. Через пару секунд к морю наперегонки мчались парни, их было человек семь. Они что-то кричали и пытались обогнать друг друга, а потом первый бегун резво нырнул в воду, оставляя позади себя белую пену и пузыри.

– Э-э-э, знаешь, я еще полежу немного, – поспешила ответить я и снова опустилась на покрывало. – Лучше позагораю.

Хотя меня и тех парней разделяло приличное расстояние, я все равно чувствовала себя неловко. Мне не хотелось, чтобы они видели мою кошмарную фигуру и эти выпирающие кости, что никак не желали прятаться. Одно дело, когда на тебя смотрят бабушкины подружки, фигуры которых напоминают яйцо на ножках, а совсем другое незнакомые ребята… Они ведь и засмеять могут. Особенно меня – маленькую и тонкую, как спичка. Но сильнее всего мою уверенность в себе подавляло слабое наличие груди, что только-только начала расти. В двенадцать лет у меня было странное телосложение: худоба, светлая кожа, острые кости и два «прыщика», что некрасиво торчали под желтым купальником.

– Смотри только в панамке будь! – наказала бабушка, расправив плечи. – И не смотри, что уже вечереет, солнце все равно сильное.

Когда бабушка прошла мимо меня, я повнимательнее присмотрелась к парням, что плескались в море. Кажется, они были из нашего села. В этом месте, где росли пушистые кусты маслины, собирались многие из «Столичного». Так уж повелось. Некоторые приносили с собой бинокли и, лежа на покрывалах, разглядывали своих соседей, знакомых и родственников через пятое колено, а спустя пару часов, по селу разносились сплетни, мол у какой-то тетки купальник сороковых годов и как ей только не стыдно такой ужас на себя напяливать. Однажды дедушка Насти привез на море гостей тети Люды, нашей соседки. Кто-то из местных увидел это и пошел слух, что у стариков моей подружки очень туго с деньгами и её дедушке приходиться заниматься развозками. А ведь он всего-лишь помог женщине! Бабушка говорила, что местные сплетницы уже совсем из ума выжили, и я была полностью с ней согласна.

От бронзовых лучей солнца песок как будто темнел, точно сахар на сковороде. Я наблюдала за бабушкой, что, наверняка, делилась секретами приготовления фаршированной утки, от которой все были просто без ума. Потом я взглянула на тех парней впереди, что плескались в воде и почувствовала, как с висков медленно стекал пот, а кожа буквально парила. В какой-то момент мои глаза начали закрываться. Голова постепенно опускалась, я ощущала утомительный жар и ничего не могла поделать с легкой усталостью, что вынуждала меня отдаться послеобеденной дремоте. Шум моря убаюкивал, морской бриз околдовывал, и я, протяжно выдохнув, постепенно проваливалась в сон, как вдруг, что-то легкое и мягкое ударило меня по заднице.

Сдвинув панамку, я поднялась на колени и уставилась на парня, что бежал ко мне так быстро, точно участвовал в забеге. Высокий, но очень худой. На нем, как тряпка, висели широкие синие шорты, намокшие от воды, а кожа светилась бронзой.

– Без обид, – безразлично бросил он, пробегая мимо меня.

Я обернулась и с каким-то странным интересом наблюдала за его неуклюжими попытками поймать волейбольный мяч, что катился по ровному песку. Почему-то мне казалось, что у него пушистые ресницы и до ужаса кривые зубы. Парни с такой плоской конституцией тела часто являются обладателями кошмарной улыбки. Взять хотя бы четырех моих одноклассников!

Сделав вид, что этот мяч никоим образом не помешал моему лежанию под солнцем, я вновь опустилась на покрывало и накрыла голову панамкой, спрятав лицо от горячих лучей. Не прошло и двух минут, как этот дурацкий мяч снова треснул меня по заднице, но на сей раз намного сильнее.

– Эй! – выкрикнула я, поднявшись на колени. Парни впереди смотрели в мою сторону и ни один из них, кажется, не собирался бежать за мячом. – Осторожно!

– Кинь мяч! – потребовал тот худощавый.

Я огляделась и скорчила, должно быть, самую недовольную физиономию, потому что этот синий мяч остановился прямо у моих ног.

– Ты можешь шустрее, а? Мы играть хотим!

– Если надо, иди и бери сам! – ответила я, закатив глаза. Еще чего, слугу себе нашел что ли?

Поправив края покрывала, я собиралась снова лечь, как один из недоделанных волейболистов бросил в меня ракушку, которая, чудным образом, миновала мою голову.

– Эй! Ты совсем?!

– Сложно что ли? – недовольно бросил худой. – Брось мяч!

– Иди сам бери! Я тебе не «принеси-подай»!

Парень лениво направился в мою сторону. Не знаю, что двигало мною, но я резко схватила темное полотенце и накрыла им грудь. Боже, как же я стеснялась этих прыщиков!

– Вредина ты, – бросил он, одарив меня продолжительным и таким ненавистным взглядом, словно я лишила его новенького велосипеда.

Продолжая стоять на коленях и прикрывать полотенцем позорную часть своего не сформировавшегося тела, я обескуражено глядела на незнакомца, чьи ресницы действительно оказались слишком пушистыми, глаза цвета темного миндаля, а зубы…

Его белые и идеально ровные зубы я увидела спустя несколько дней, когда моя бабушка ушла в гости к одной нашей родственнице, а я, под предлогом «не хочу слушать старушечьи разговоры и лучше посижу с девчонками на лавочке», осталась дома. Убедившись, что бабуля скрылась за поворотом, я закрыла двери в нашем стареньком, но уютном доме и ринулась к ребятам, что в десятый раз собирались в полюбившуюся им бухту.

– Дождаться не могу, когда окажусь там! – пищала я от радости, дергая Настю за руку. – Там правда круто?

– Еще как! – улыбалась она, глядя на меня сверху вниз. – Ты ничего не берешь с собой?

– Неа.

– А полотенце?

– Так обсохну!

Не будь моя бабушка шпионкой, я бы, наверное, рискнула прихватить с собой даже коротенькое кухонное полотенце. Однако, она тут же спохватится, мол, а чего это на веревке сушится мокрое полотенце? Откуда оно? Неужели я ходила с друзьями на пляж без её ведома? В этом случае, домашний арест на несколько дней мне точно будет обеспечен. Если бы мама была здесь, моя жизнь находилась бы в её власти. А поскольку она приедет только к концу лета, мне приходилось слушаться нашу слишком бережливую бабулю.

– Надо же! Это правда ты, – подколола меня Света, набрасывая на плечи рюкзак. Она очень крупная. Не в том плане, что толстая, просто крупная и все. – А я думала блефуешь. – Она взглянула на Илюшу и с лошадиной улыбкой добавила: – Я, как обычно, сказала деду, что мы на пляж. Взяла с собой пирожки с яблоками. Будешь?

О, мой бог, неужели она втрескалась в мальчишку, что едва доставал ей до сисек и был тоньше зубочистки?

– На пляже съедим, – с какой-то детской радостью ответил Илюша и коснулся рукой её предплечья. – Я шоколадку взял.

– А я сок и пару бутербродов, – подхватила Настя.

– Моей бабушки не будет часа три, мы ведь вернемся к эту времени? – спросила я, оглядев всех.

– Это во сколько мы должны быть здесь? – Илюша хлопал большими синими глазами и с каким-то глупым выражением лица глядел на меня. Я почувствовала себя тупой. – В девять?

– Ну, что-то типа того, – пожала я плечами.

Света демонстративно фыркнула. Ей-богу, очень скоро я все лицо ей расцарапаю. Наша краснощекая Юлька часто заморгала и так громко сглотнула, что я вдруг ощутила себя на воображаемом ринге, где очень скоро состоится бой века. Если эта Света еще хоть раз позволит так явно выразить ко мне свою долбаную раздражительность, я ей точно наваляю.

Мы с Настей шли позади всех, болтали о фильмах, книгах и глупых мальчишках в школе. Было уже начало восьмого вечера, когда наша небольшая команда спустилась с холма к асфальтированной дороге, за которой расстилался самый прекрасный пляж на свете. По крайней мере, мне так всегда казалось. Солнце спряталось за горизонтом, песок утратил силу завораживающего свечения и теперь все вокруг постепенно отдавалось воле сумерек.

Мне хотелось идти быстрее. Чем раньше мы окажемся в бухте, тем больше времени я смогу там провести. Однако, наша всезнающая Света, что стала негласным командиром нашей команды, как будто нарочно отказывалась ускорять шаг.

– Насть, – обратилась я тихо к подруге, что была выше меня на три головы. У нее ужасно длинные ноги, прямо говоря, от самых ушей. И русые волосы до самой задницы. – Тебе не кажется, что Света несколько нагловатой стала?

Настя подняла большую ракушку и бросила её в море.

– Есть такое. Ты видела, как она вчера заехала мне по плечу? Как будто я мужик. Смотри, у меня синяк остался.

– Может с ней надо поговорить? Она ведет себя отвратительно.

Настя тихонько хмыкнула:

– С ней? Знаешь, по-моему, ты последний человек, которого она стала бы слушать. Не обижайся, ладно? Она тут сказала недавно, что ты…

– Что я «что»?

Понизив голос до шепота, Настя ответила:

– Настоящая заноза в слоновьей заднице. А поскольку задница слона слишком огромная, то и ты, точно гигантская зубочистка.

Обескураженная услышанным, я метнула яростный взгляд на Свету, что в сотый раз за пятнадцать минут закатилась громким смехом, который слушать уже было просто невыносимо.

Значит, вот как обстояли дела. Пока я беззаботно смотрела вечерний выпуск новостей с бабушкой, грезя о ночных прогулках с друзьями, эта идиотка называла меня занозой в заднице слона?

Внезапно из раскидистых кустов маслины, что поглотил полумрак, раздался протяжный свист. Юлька, Илюша, Света и Лешка обернулись, а мы с Настей машинально взялись за руки, точно почуяли опасность.

– Эй, вредина-а-а-а? – протянул кто-то издевательским тоном. – Вредина-а-а-а?

– Это кто? – шепнула мне Настя, потянув меня за собой. – Идем, чего стоишь?

– Вредина-а-а-а!

Света остановилась, недовольно расставив руки в боки, но Илюша, кажется, осторожно подтолкнул её, вынуждая двигаться дальше.

– Это что такое? – хмыкнула она, бросив взгляд в сторону кустов. – Это они нам кричат?

– Свет, не обращай внимания, – поспешил успокоить Илюша, по-дружески обняв её за плечо. – Это приезжие. Гостят у тети Нины, родственники её что ли. Они спутались с местными болванами, вот и цепляются к нормальным людям.

Мы продолжили путь вдоль берега, игнорируя громкий свист из кустов, что несказанно меня раздражал. Я рассказала Насте об этих парнях с их дурацким мячом, и она почему-то долго смеялась, узнав, что та самая «вредина» – я. Прекрасный вечер, ничего не скажешь. Сначала заноза в заднице слона, а теперь и вредина.

Дорога к волшебному месту заняла минут тридцать. К тому моменту, когда мы поднялись на холм и с захватывающей дух высоты глядели на поистине сказочную красоту спрятанной бухты с острыми скалами и огромными валунами, я наспех рассчитала время, и поставила на электронных часах будильник. Через сорок минут писклявый звук напомнит мне, что пора возвращаться домой, и моя тайная вылазка в бухту останется незамеченной для бабушки.

Я побежала вниз, перепрыгивая через камни. У пляжа не было ни одной палатки, поэтому мы не стеснялись громко верещать от восторга. Стянув шорты и футболку, я бросила все на песок и ринулась в воду. Мне нравилось купаться вечером, потому что вода казалась намного теплее, нежели днем. Да и вообще, в этих летних сумерках и вечернем морском воздухе было что-то настолько сказочное, что казалось, весь мир вертелся именно вокруг этого места, со сверчками в траве и миллиардами ярких звезд, разбросанных по темному небу.

В отличие от меня – дикарки, что впервые увидела настоящую бухту и радовалась, точно мишка сладостям, мои друзья аккуратно сложили свою одежду под кустом и только потом нырнули в воду. Мы плескались, веселились и пугали друг друга, ровно до тех пор, пока с пляжа не послышался знакомый свист.

– Опять они? – спросила Юлька, хлопая мокрыми ресницами. – Я думала, что эти придурки остались на пляже.

– И я.

Настя с явным сожалением в глазах посмотрела на меня и нырнула под воду.

– Ненавижу Ваську, – буркнула Юлька. – Он живет рядом со мной и постоянно включает свой дурацкий рок. Фу.

– Эй? Что ты имеешь против рока? – тут же спохватилась Света, брызнув в нее. – Не смей больше говорить такое, деточка!

– Света, а ты можешь объяснить, почему… – начала было я, да тут же смолкла.

– Вредина-а-а!

– Да уж, – хмыкнула Настя, почесав глаза, – лучше бы ты им, все-таки, кинула мячик. – Она ущипнула меня под водой, и я взвизгнула. – Они теперь от тебя не отстанут.

– О чем вы? Какой мячик? – спросил Лешка.

Пока Настя пересказывала ребятам эту короткую и дурацкую историю, в сгустившихся сумерках я заметила несколько темных фигур у самой кромки воды.

– Господи, они сюда идут?! – тихо, но в панике ахнула я. – Они что, сумасшедшие?

– Васька и Степа сдружились с городскими и бесстрашными себя почувствовали! Хотя, они и без того дураками были, а сейчас так вообще!

– А кто эти приезжие? – спросила Илюшу Света.

– Помнишь дом большой с красной крышей? Там еще забор такой красивый стоит из разноцветного кирпича, в прошлом году его поставили.

– Да, да. Поняла.

– Там раньше домик стоял маленький и в нем тетя Нина жила. Потом к ней приехали гости, никто толком не знает, кем эти люди приходятся ей. В общем, со взрослыми приехали и два пацана, с которыми Степа и Васька сдружились. Москвичи, вроде бы. Старушки спать ночами не могут, все стараются узнать у тети Нины о её гостях, а та отмалчивается.

– Эй, вредина? – крикнул кто-то на пляже. – Смотри не замерзни без своих шмоток!

Дурацкий мальчишеский смех встревожил, а уже спустя пару секунд привел меня в настоящее бешенство. Ни сказав и слова, я молниеносно поплыла к берегу, чувствуя, как в ушах барабанит шок, злость и разгоняющий сердце адреналин. Я вылезла из воды, не чувствуя прохлады, и подбежала к месту, где бросила свою одежду.

Песок.

Песок.

Кругом песок.

– Идиоты! Верните мои вещи! Эй?!

– Надо – подойди и сама возьми! – ответил насмехающийся голос за огромным камнем.

– Кретины!

– А ты вредина!

От остывшего песка исходила прохлада, и зубы уже стучали от холода. Ребята позади меня что-то кричали, наверняка, волновались, но я была уверена в своих силах и знала, что смогу навалять этим придуркам. Я не такая уж ранимая, беспомощная и маленькая, какой все меня считали.

– Где мои вещи? – громко спросила я, обойдя огромный камень, за которым эти придурки прятались.

Парни сидели на песке, человек пять. Один из них, худой и высокий, поднялся на ноги и медленно подошел ко мне. Он как Настя, выше меня головы на три, но тощий, как спичка. И тогда я впервые увидела его улыбку. Насмешливую, горделивую, противную до ужаса, но зубы… Белые, ровные, как будто только-только пластинку снял.

– Чего надобно, вредина?

– У вас мозгов нет, да? Вы украли чужие вещи! Вы украли МОИ вещи.

– Что? – делано удивившись, худой обернулся к дружкам и спросил их: – О чем это она?

– Да черт её знает. Может, она с дурки сбежала?

Худой снова повернул ко мне голову:

– Сбежала, да?

Я смерила этого болвана озлобленным взглядом и поджала губы:

– Верните мои вещи.

– Надо – забери! – крикнул один и подскочил на ноги.

Парни позади этого дистрофика что-то подбросили в воздухе, а потом вообще начали играть, точно в волейбол. Только вместо мяча у них, по всей видимости, были мои шорты и футболка.

– Эй! Верните мои вещи! Не смейте даже прикасаться к ним своими грязными руками! – Я бросилась вперед, намереваясь словить одежду, но эти парни такие высокие, что мне даже, стоя на стуле, вряд ли удалось бы ухватиться за что-нибудь. – Отдайте!

– Наша маленькая обезьянка! – веселились они, перебрасывая мои вещи. – Прыгай! Прыгай! Обезьянка!

– Обезьянка!

– Вредная обезьянка! – восторженно выкрикнул худой и послал мне гадкую улыбочку.

Когда мои часы на руке начали издавать громкий сигнал, сердце рухнуло в пятки. Мне нужно было собираться и как можно скорее возвращаться домой, ведь не окажись меня там, бабушка больше вообще не разрешит мне гулять с наступлением темноты. Мне ли не знать.

– Прыгай, наша вредная обезьянка! Прыгай!

– Отдайте! – уже чуть ли не взмолилась я. – Пожалуйста! Мне нужно идти!

– Еще немного поиграем и отпустим тебя, вредная обезьянка!

Мне хотелось плакать. Я обернулась, в надежде, наконец, увидеть своих друзей, что просто были обязаны вступиться за меня, но вместо спешащих на помощь ребят, передо мной стояли незнакомцы, которые так же, как и эти придурковатые дикари, смеялись надо мной. Особенно Света. Её вообще пополам перегнуло, точно вот-вот и она задохнется.

– Мне нужно уходить, помогите мне, – взволнованным голосом просила я. От обиды и разочарования по лицу потекла слеза, которую (слава богу!) в полумраке вряд ли кто мог заметить.

– Чего стоите? – весело бросил им худощавый. – Присоединяйтесь к игре! Знакомьтесь, это наша вредная обезьянка! Она любит прыгать и играть!

Я смотрела, как Света в два шага остановилась рядом с ним и, поймав мою одежду, стала громко хохотать. Она бросила мою футболку на песок, а шорты смяла в руках и подбросила в воздухе.

– Вредная обезьянка, значит, – хохотнула она. – И кто же этот гений, что придумал такое крутое прозвище?

Худой демонстративно сделал шаг вперед и поклонился.

– Дай пять, чувак! – засмеялась Света и стукнула кретина по руке. – А теперь, давайте играть!

Илюша с остальными поплелись вперед к Свете, даже и не взглянув на меня. Как будто на каторгу шли.

– Скотина, – сказала я, стиснув челюсти. – Я тебя на кусочки сейчас разорву.

– Вредная обезьянка! Вредная обезьянка!

Сжав в кулаках обиду и злость, я ринулась вперед, чтобы восстановить справедливость. По всей видимости, такой реакции не ожидал никто, и уж особенно эта идиотка, с которой я больше никогда не буду общаться. Предательница. Она знала, как строго моя бабушка относится ко времени, что стоит мне опоздать хоть на пять минут и потом я буду вынуждена безвылазно торчать дома. Но даже не это было столь важно. Это мужеподобное существо, с которым я хотя бы старалась дружить, принуждала ребят занять её сторону и оскорблять меня! Этого я ни за что ей не прощу.

– Ты что, с ума сошла что ли?! – закричала она, когда мои ногти впились в её шею. – Слезь с меня! Идиотка!

Света больно ударила меня в плечо, а чьи-то руки вцепились в мой живот и потащили назад.

– Ты мне все лицо расцарапала, дура! – крикнула она, когда меня буквально оторвали от нее. – Чокнутая! Ты заплатишь за это, тварь!

– Пошла ты! Ты не девчонка, ты самый настоящий мужик!

– Ты это мне, малявка? Беги домой, пока я тебе ноги не вырвала!

– Чмошница! – кричала я, пытаясь вырваться из чьих-то рук. – Уродка! Тупая курица! Давай, бой-баба, иди сюда! Давно мне хотелось расцарапать твою уродливую морду!

Света набросилась на меня и повалила на песок. Мне удалось крепко схватиться за одну из её косичек и потянуть с такой силой, что у бедняжки прорезался девичий вопль.

– Соня, прекрати! – требовал Илюша, пытаясь разнять нас вместе с другими. – Соня! Пора уходить! Твоя бабушка скоро дома будет!

Кое-как нас все же удалось отцепить друг от друга. Боль в правом плече поднималась к шее и расползалась по правой груди. Я вдруг зарыдала, сама не понимая почему. Боль была сильной, но не настолько, чтобы так громко рыдать.

Когда чьи-то костлявые пальцы, наконец, отпустили меня, я наспех подняла с песка первое, что увидела, и ринулась на холм.

Я бежала изо всех сил, не боясь пораниться о камни и колючки. Слезы текли ручьем, горькая обида тяжелым грузом сдавливала грудную клетку, а за моей спиной остались люди, с которыми я больше никогда в жизни и не заговорю.

Ни за что и никогда.

1

июнь, 2018 год

Мне было больно.

Сильно?

Настолько, что болели кости. Казалось, что невидимый массажист-экспериментатор выкручивал мои конечности в самые разные стороны, не обращая внимания на писклявые жалобы зареванного пациента.

Неужели правда?

О, да. Мне было катастрофически больно осознавать, что все мои планы, мечты и надежды с ехидной ухмылкой помахали на прощание и устремились в прекрасное будущее какой-нибудь другой Сони, что жила в прекрасном розовом мире с отличным интернетом даже в самом глубоком подвале. С выжигающей сердце обидой, я хотела схватить ножницы и обрезать свои длинные волосы, чтобы избавиться от грузного прошлого. Я хотела разбить все зеркала в квартире, содрать обои, раскрошить посуду, сорвать шторы… Я действительно думала, что умру от слез в собственной кухне, от боли, что остановит или махом разорвет мое сердце.

Но нет. Я жива. Дышу и верю, что у меня все непременно наладится. То ли успокоительные творят чудеса, то ли глупое самовнушение.

«Это лето будет особенным! Запаситесь панамками, пляжными зонтиками и, девочки, надевайте свои самые сексуальные купальники, ведь сезон обещает быть жа-а-а-арким! Кстати, если кто не в курсе, самые лучшие тусовки проходят в клубе «Остров», что совсем скоро откроет свои двери после глобального ремонта! И это не реклама, это факт, мазафака!»

– …Что-о-о? Такое можно говорить по радио? – спросила я, вытаращив глаза.

Водитель такси, что вез меня в «новую жизнь» (так я называла свою конечную цель последние несколько недель), ухмыльнулся и немного убавил звук. Я напрочь отказывалась верить, что его древняя «Ауди» с потрескавшейся серо-зеленой кожей и неприятным запахом от сигарет и чего-то кислого, должно быть, недавно вылившегося кефира или любой другой кисломолочной продукции, есть ничто иное как знак, предвещающий неудачу.

– Волна «НаслаждАйс» самая популярная здесь, – сказал мне водитель, совершая обгон. – Такие коры мочат, просто отпад. Кстати, они же местные. Ну, из ваших.

– …Простите?

– Мы же в «Столичное» едем? – уточнил он, взглянув на меня в зеркало заднего вида. На вид ему лет тридцать не больше. Кожа смуглая, брови и волосы выгорели на солнце, а на шее, кажется, засос. Или грязь.

– В село «Столичное», – кивнула я. – Меня здесь не было очень давно. Лет восемь, – добавила я слишком тихо.

– Ого! За это время столько всего случилось. У вас там радиостанция своя появилась, считается самой популярной на Азовском побережье. Идете к родственникам? Или на отдых в пансионат?

– Раньше бабушка жила, но её уже нет, к сожалению. Не знаю, может какие-нибудь тети и дяди через пятое колено есть. В селах ведь так.

– Ну да. У вас там народу столько, что порой не проехать к пляжу. Вообще здорово стало, телевидение приезжает часто, а тусовки просто взрыв мозга!

Я всегда знала, что Азовское побережье – лучшее место на земле. Теплое море, золотой песок, звездные ночи… Дорога к пляжу была увлекательной и даже опасной, ведь в траве таились ядовитые змеи. Каждое утро, отправляясь в магазин за свежим хлебом, жители села здоровались друг с другом, интересовались делами, сплетничали. По дорогам разъезжали громкие мотоциклы, тракторы, повсюду кипела жизнь. И дом в самом волшебном месте целого мира, что оставила мне бабушка, избавит мое сердце от самого большого и глубоко шрама. Подобно какому-нибудь современному лазеру. В этом я была уверена на все сто процентов. Да и мама одобрила мой побег из ада, в который я сама себя загоняла.

– Пару раз видела короткие репортажи, – кивнула я, прочитав смс-сообщение от оператора, что любезно сообщил о сумасшедших тарифах по Крыму. – Кажется, рассказывали о строительстве домов… Что-то в этом роде.

– Не просто домов, а целых вилл! – усмехнулся водитель и с заметной завистью в глазах взглянул на меня. – Вы тоже из элиты?

– …Мм?

Мужчина проигнорировал мое замешательство и почему-то стал рассказывать о различных увеселительных заведениях, что раскинулись по Азовскому побережью. Оказывается, за эти восемь лет пляж засеяли ресторанчики с такой разнообразной кухней, что и одного лета не хватило бы обойти их все. Но самым популярным местом для жителей села, отдыхающих и иностранных туристов, которых за последние два года стало вдвое больше, был ночной клуб «Остров». По словам водителя, сюда приезжали веселиться даже из Феодосии и Симферополя, где своих развлечений было пруд пруди.

– Здорово. – С недавних пор я возненавидела ночные клубы, поэтому смогла сказать только это. Я смотрела в окно на расстилающиеся зеленые и маковые поля, видела в огромных воздушных облаках медведя и собаку, что чуть позже превратились в большого зайца, а когда моему взору предстал огромный указатель с надписью «Добро пожаловать в Столичное!», по телу неожиданно растеклось приятное волнение. – Ничего себе.

– Еще немного и будем на месте, – подмигнул мне мужчина и включил левый указатель поворота. Когда встречные автомобили миновали нас, мы свернули на ровную дорогу, что вела к зеленому холму. Помню раньше, здесь была яма на яме, а теперь темный асфальт гладкий, как стеклышко. Слева расположилась автозаправочная станция, чуть дальше автобусная остановка и киоск с прохладительными напитками. Повсюду машины и люди, чего, если мне не изменяет память, раньше здесь не было. – Так значит, вы едете отдыхать?

– Угу.

Что-то типа того. А возможно, останусь здесь до конца своих дней.

– Каждый день развожу отдыхающих по всему полуострову и завидую им по-страшному. Купаются в море, загорают и отдыхают от работы. Кстати, на какую улицу едем?

– Комсомольская, 25. Вы ведь живете здесь, можете в море купаться, когда душе угодно.

– Легко сказать! Времени свободного нет. Отдыхающие толпами приезжают, так что я работаю. Извините, еще разок, какая улица?

Я повторила.

– О! Самый центр! – ахнул мужчина, приподняв выгоревшую бровь. – Значит, все-таки, элита.

– Вы о чем?

С самого детства не выносила это дурацкое умалчивание. Сказали «А», говорите и «Б».

– Я думал вам на Нижнюю улицу. Там сейчас все местные живут, а Комсомольская, Первомайская и Центральная заняты элитой.

Впереди появилось нечто очень странное. Раньше с высоты холма виднелись длинные серые амбары, коровье пастбище и круглый ставок, куда я в детстве приезжала на велосипеде и наблюдала за жизнью лягушек. Теперь же на месте амбаров стояло огромное трехэтажное здание с темной крышей, ставок куда-то исчез, а чуть дальше, там, где за высокими деревьями некогда прятались жилые дома, нас встречали небольшие магазины, киоски, автобусная остановка и (бог мой!) огромная афиша «Прокат квадроциклов»!

Над въездом в село, что я с трудом узнавала, возвышалась огромная деревянная арка с надписью «Столичное». Я смотрела, как семейная пара делала фото, стоя под ней, как отдыхающие в разноцветных шляпках толпились на остановке, ожидая свой транспорт. С непривычной для меня паникой, я начала искать глазами хотя бы какую-нибудь деталь во всем этом новшестве, что связала бы меня с прошлым. С тем прошлым, о котором я помнила все эти восемь лет.

Мы свернули направо. Это была моя улица, где я с раннего детства гуляла с местными ребятами и разбивала коленки. Жилые дома с потрескавшейся штукатуркой, железные заборы, выцветшие от солнца, бегающие туда-сюда коты и собаки… Ничего. Прошлое стремительно ускользало от меня, точно песок сквозь пальцы. Все, что я видела вокруг – шикарные дома. Нет, пожалуй, это действительно были настоящие виллы с зелеными лужайками, цветочными кустами одинаковой формы, бассейнами и неимоверно огромными домами.

Нет, пожалуй, особняками. Один краше другого.

– Двадцать пятый дом, верно?

Я судорожно кивнула и промычала что-то странное. Глядя на эти современные постройки, мне с трудом удавалось припомнить жилище бабушки. Помню только темно-серую крышу и зелено-желтые пятна на старом шифере. Если ливень шел дольше двадцати минут, то потолок на веранде непременно начинал протекать и приходилось подставлять чашки и ведра.

– Погодите, так это ваш дом? – с явным недоверием и насмешкой спросил водитель. Он плавно притормозил у выцветшего зеленого забора, что сгорбился, точно старик с тросточкой. – Этот?!

Прочистив горло, я изобразила недовольный вид.

– Да, а в чем, собственно, дело?

Мужчина громко хмыкнул и повернулся ко мне:

– Думаю, скоро узнаете.

2

Людмила Ивановна, что присматривала за домом и всей прилегающей к нему территорией, встретила меня в летней кухне. Когда я тихонько постучала в старенькую кривую дверцу с треснувшим стеклом, женщина в ярко-сиреневом летнем халате, резко обернулась и расплылась в довольной улыбке. Раньше она жила напротив. Каждый вечер они с моей бабушкой садились на кривую лавочку и щелкали семечки, обсуждая последние новости. Теперь же, эта седоволосая старушка, что заметно прибавила в весе и обзавелась глубокими морщинами на загорелом лице, обитала на Нижней улице, где, по её словам, у нее началась совершенно другая жизнь.

– А мама твоя не приедет? – спросила она, проводя для меня скорую экскурсию по двору, точно я впервые приехала сюда. – Так, в саду у тебя смородинка, дерево инжира и черешня. Скоро будешь собирать. А у папы как дела? Ой, еще вот, гляди клубничка, но её совсем немного. Ты надолго?

– Мама навряд ли приедет, а у папы все хорошо. Буду здесь все лето.

– Это хорошо, что ты приехала. – Людмила Ивановна остановилась и погладила меня по предплечью. – Мне не так давно семьдесят лет стукнуло, тяжело стало на огороде порядки наводить, в доме чистоту поддерживать и, как ты уже заметила, двор зарос травой… Ты ведь знаешь, что полтора месяца назад мне сделали операцию и…

– Да, я в курсе. Надеюсь, идете на поправку?

– Стараюсь. Мне неудобно, что я передаю тебе двор в таком убогом состоянии. Ты сообщила о приезде так неожиданно, что я не успела все сделать. Только шкаф чаем и присыпкой забила, а в остальном…

– Огромное вам спасибо! – перебила я с доброй улыбкой. – Теперь у вас будет больше свободного времени, потому что я здесь. Не стоило беспокоиться о продуктах.

– Теперь я лишусь пяти тысяч в месяц, что ты отправляла мне столько лет, – улыбнулась она, проведя рукой по влажному лбу. – Значит, ты на все лето здесь…

– Угу. А чем вы цветы и деревья поливали? Шланг есть? Или все с ведра?

Людмила Ивановна уставилась в одну точку, а потом резко встрепенулась и буквально подбежала к крану, что прятался за углом дома.

– Да, вот шланг. Воду теперь редко отключают. Да и свет тоже.

– Это замечательно. Помню, как раньше по несколько часов сидели без…

– Сонечка, ты, кстати, не связывалась с тем юристом, о котором я говорила тебе? – перебила она меня, часто хлопая тяжелыми веками. – Он тут уже который год пытается выйти на тебя. Вы поговорили? Он хороший парень, всем без исключения в деревне помог с документами. Так, ты говорила с ним?

Я несколько опешила, но все же улыбнулась:

– Может, мы зайдем в дом? – За несколько минут, что мы провели на улице, солнце расплавило мою макушку. – Я бы что-нибудь холодненькое выпила, не хотите?

– Ты что! Мне бежать нужно. Я сегодня хочу сыр плавленный сделать, надо пойти молоко свежее забрать. Так, с юристом тем ты не созванивалась?

– Он сообщил, что на мой дом есть покупатель, а, поскольку, я не собиралась и не собираюсь его продавать, то нам и не о чем с ним разговаривать, – ответила я, пожав плечами. – Последний раз мы общались года полтора назад и я дала ясно понять, что мое решение не изменится. Пойдемте на кухню? Второе июня на календаре, а солнце адское.

– Постой… Значит, ты не будешь продавать дом?

– А почему вас это так удивляет? – улыбнулась я.

Женщина почесала нос, поджала тонкие губы и с заметной усмешкой огляделась:

– Здесь же все разваливается, Сонечка. Кстати, не вздумай лезть в подвал, там все на ниточках держится. По-хорошему, его бы засыпать и все. А дом снести. Он тоже еле-еле дышит.

Я демонстративно огляделась. Да, побелка на стенах выгорела и облупилась, дикий виноград, что сплетался над железной аркой во дворе, оброс и, кажется, немного увял, а в саду полным полно сорняков. Зато окна в доме пластиковые и дверь железная относительно новая. Конечно, придется поработать, чтобы вернуть жизнь этому дому, но я ничуть не против. Мне все равно нужно чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума от больных воспоминаний.

– По-моему, здесь просто восхитительно, – несколько мечтательно произнесла я, глядя на огромные кусты дикой розы. Помню, как бабушка с особой осторожностью срезала распустившиеся цветы и украшала ими дом. – Побелю стены, скошу траву, займусь беседкой, а то гляди и обвалится под тяжестью отсохших веток и не будет тенька. Мы с бабушкой каждый месяц поднимались на стремянках и срезали ненужные ветки и листья. Меня осы постоянно кусали.

– Сонечка! – удивительно громко воскликнула Людмила Ивановна, как будто пыталась разбудить меня. Я вытаращила на нее глаза. – Да разве нужно все это, когда есть прекрасные условия для проживания? Ты была на нашей Нижней улице? Взамен этому, тебе предложат великолепный новый дом!

– Если вы не забыли, то я только минут двадцать назад приехала, – буркнула я, расставив ноги на ширине плеч. – У меня как-то времени не было для прогулок.

– Мы все продали свои участки и переехали в хорошие и теплые дома! Ничего не нужно белить, не нужно…

– А мне нужно, – с улыбкой перебила я. – И я этого очень хочу.

Мне это просто жизненно необходимо. Возможно, что именно так я смогу построить свою жизнь заново. Через побелку стен, мытье окон, ремонт забора… Когда дом начнет дышать, мое сердце излечится.

– Ты знаешь, кто здесь живет? – спросила она шепотом и оглянулась. – Москвичи. Интеллигенты!

Я чуть наклонилась к ней и так же тихо сказала:

– Рада за них.

– Сонечка, я ничего не говорю, но просто пойми сама, что этот дом портит всеобщую картину. Ну, ей-богу, гадкий утенок. Все так говорят!

Я насупилась. Сложила руки на груди и в оборонительной позе пристально уставилась на старушку, что несколько лет приглядывала за домом из моего детства. Мне обидно слышать такие слова от женщины, что жила напротив и была подругой моей бабушки. Они бегали друг к дружке за солью и сахаром, угощали сладостями, помогали красить забор, копать картошку. А теперь она делала вид, что прошлое её совершенно не волновало и все, что когда-то было здесь, на нашей родной улице, ничего для нее не значило.

– Люди здесь очень хорошие. Живут в достатке, даже в роскоши, я скажу! Как думаешь, приятно твоим соседям глядеть на эту свалку?

– Да уж, настолько хорошие, что позволяют себе говорить гадости о моем доме. Заметно. Людмила Ивановна, этот дом – не свалка. Очень прошу вас, не говорите больше ничего подобного. Вы, между прочим, жили вон там, – кивнула я прямо, – напротив.

– Слава тебе Господи, что я переехала! Если бы ты только видела, какой теперь у меня домик. Я так счастлива, Соня!

– Рада за вас. Как-нибудь заскачу в гости, – сухо добавила я и развернулась на пятках. – Спасибо за помощь, Людмила Ивановна. Теперь я как-нибудь сама.

* * *

Что же мы в итоги имели: одноэтажный дом с тремя спальнями и просторной летней кухней, сад с цветущими деревьями, перекосившийся туалет на улице и заросший сорняками огород. Хотя, если честно, то все, чем был окружен дом – зеленая и густая трава по колено. А в некоторых местах она доставала практически до окон! Думаю, что с началом весны газонокосилка к моему двору и не приближалась.

Тяжело вздохнув, я взглянула на соседский кирпичный забор, что прятал за собой роскошное жилище с темной крышей. Слова Людмилы Ивановны не желали покидать мою голову, поэтому, всякий раз, когда я невольно глядела на соседские дома, меня настигало то давно позабытое чувство несправедливости с щепоткой детской обиды. Нет, я нисколько не завидую этим людям, что живут, как сказала Людмила Ивановна, в роскоши. Мне просто обидно, что мой дом считали гадким утенком, потому что он не такой помпезный, черт возьми.

Прикидывая в уме, сколько всего нужно сделать по хозяйству, я осторожно пробиралась сквозь заросли во дворе и остановилась у своих выцветших и скосившихся ворот. По дороге пронесся черный сверкающий седан с грохочущей музыкой, а у соседей напротив автоматически открылись решетчатые ворота. На дорогу не спеша вышла худенькая девушка лет шестнадцати, в коротких джинсовых шортах, что едва-едва скрывали ягодицы, и в красной майке с пайетками. Тряхнув копной вьющихся золотых волос, она сложила руки на груди и лениво наблюдала за тем, как из двора медленно выезжал белый внедорожник. Когда машина остановилась у кирпичных клумб с цветами, девушка взялась за ручку задней двери и вдруг взглянула на меня.

Раньше здесь было принято здороваться с каждым, и пускай вы друг друга знать не знаете. Слепо последовав правилам прошлого, я подняла правую ладонь и громко с улыбкой поздоровалась:

– Привет!

Незнакомка вскинула бровь и демонстративно закатила глаза. Не сказав ничего в ответ, она села в машину, заставив мои щеки пылать. Я почувствовала себя идиоткой, у которой не вышло завести новых друзей.

В груди неприятно кольнуло. Решив списать эту мелкую грубость на юный возраст, я поджала губы и отправилась в дом.

В кухонному шкафу, где раньше бабушка хранила банки с присыпкой, я нашла открытую упаковку черного чая. Уже как десять месяцев «Индийский рассвет» потерял свой срок годности, так что, оставалось только догадываться, в каком именно году Людмила Ивановна покупала рис, гречку и манку.

Мой ужин – суп с лапшой быстрого приготовления, который я привезла с собой. Пока кипятился электрический чайник, что нашелся в одном из шкафу летней кухни, я обошла двор и с подозрением оглядела деревянный душ с огромной щелью. В детстве я не любила заходить туда первой, ведь стоило открыть дверь, как тут же несколько пауков теребили лапками в своей огромной паутине. Представив, сколько внутри поселилось насекомых за прошедшие годы, я решила вообще не прикасаться к кривой дверце, иначе своим криком могла поднять на уши все село. А здесь, (на секундочку!), теперь интеллигенты живут. Что вы, что вы.

Пока я ела, наблюдая, как вечер плавно перетекал в непроглядную ночь, кастрюля с водой закипела. Мне повезло, что в доме была какая-никакая, а ванная (потрескавшаяся, местами с ржавыми пятнами), хотя бы не придется воевать с множеством насекомых в летнем душе, чтобы помыться.

Разбавляя кипяток холодной водой в широком бледно-синем тазике, мною овладела добрая грусть по тем временам, когда все проблемы переставали существовать, стоило только поделиться ими с моей веселой бабушкой.

«Пауки в душе? – Веник в помощь!»

«Сороконожка возле дивана? – Неси тапок, главное обои не испачкать!»

Так или иначе, но все мои детские страхи были связаны с вездесущими насекомыми, которых я и по сей день побаивалась. Поэтому, перед тем, как выключить свет в спальне, я несколько раз оглядела стены и бардовый ковер. Всегда так делала. Только теперь, если замечу кого-нибудь мерзкого, бабушка меня, к сожалению, не спасет.

3

На следующее утро я с криками выбежала во двор, чудом не свалившись в траву. Скакала на месте, точно ошпаренная. Волосы щекотали руки и шею, а мне казалось, что армия злостных насекомых расползется по моему телу.

– Эй?

Первое, что я увидела, открыв глаза – огромную сороконожку на стене, рядом с моей онемевшей рукой. Эти длинные лапки, шевелящиеся усики и вытянутое тельце с какими-то темными вкраплениями – чертовски ужасное зрелище. Я подскочила с дивана так быстро, что без труда могла бы стать героиней какого-нибудь рекламного ролика про батарейки, а моя онемевшая рука, тяжелым грузом болталась в воздухе.

– Эй?!

Лохматая, напуганная, в зеленой пижаме с короткими шортами на слабой резинке, я резко замерла и медленно огляделась, точно сейчас откуда не возьмись, мог появиться какой-нибудь аллигатор, которых никогда не бывало в этих краях. Но ведь в этой густой траве могли жить ядовитые змеи! В полях их очень много.

– Кошмарик приснился?

Я снова огляделась и заметила слабое движение у соседского кирпичного забора. А точнее – над ним. Закрыв ладонью яркое солнце и пытаясь разглядеть незнакомца, что с ленивой улыбкой глазел на мои ноги, я вдруг вспомнила о легком домашнем халате, который в панике позабыла набросить на плечи. Парень подпер рукой подбородок, поросший щетиной, и тихонько цокнул, как будто насмехался надо мной.

– Ты кто такая?

Будь я темнокожей женщиной с большой грудью, упругой попой и пышными бедрами, сделала бы то самое движение, когда указательный палец выставляется вперед, а тело, точно маятник, плавно покачивается. При этом на лице появилось бы такое яркое выражение, мол, «Опа-опа, что за наезд, чувак? Ты в курсе, на кого напал?»

Но я лишь недовольно нахмурилась, оборонительно сложив руки на груди. Пожалуй, это и есть тот максимум, на которое только способно мое недовольство.

– А ты кто такой?

Парень широко зевнул, несколько раз моргнул и оглядел меня с такой вселенской ленью, как будто я маленькая букашка, которою нужно прихлопнуть, но при этом совсем не хочется мараться.

– Я здесь живу. А ты разбудила меня своим писклявым криком. В следующий раз, когда захочется поорать, будь добра, на несколько тонов ниже, пожалуйста, – нарочито слащавым голосом выделил он последнее слово.

– Я вообще-то тоже здесь живу. Хочу ору, хочу не ору – мое дело. Я на своей территории.

Интеллигент. Ага, как же.

Почесав затылок, парень бросил на мой дом скептический взгляд:

– Значит, вот кому принадлежит эта рухлядь? Уау! Надо же! Так это ты устраивала в своих руинах платные квесты для туристов? Какая тема будет в этом году? Много на них заработала?

– …Что? Какие квесты?

– Не знаешь, что это такое? Ты откуда взялась вообще? – усмехнулся он, покачав головой. – Двадцать первый век на дворе.

– Я в курсе, что это такое! И я здесь живу, это мой дом!

– Мм. Ладно, мне пофигу. Просто не ори по утрам. У меня голова раскалывается.

– А ты не указывай, что мне делать, – огрызнулась я. – Это мой двор.

– Бог мой, до чего же приятное утро, – с издевкой протянул незнакомец, закатив глаза. Остановив на мне оценивающий взгляд, он снова почесал затылок и скрылся за забором.

Несколько секунд я стояла на месте, ожидая, что его голова вновь появится. Громко вздохнув, я снова оглядела заросший двор, и в тысячный раз заверила себя, что все будет хорошо. Избавлюсь от травы, побелю стены дома, приведу в порядок сад.

Все наладится, нужно лишь время.

* * *

Как того и следовало ожидать, мое появление в селе не осталось незамеченным. Интересно, голливудские звезды чувствовали тоже самое, что и я, когда незнакомые люди обращали на них внимание? Как будто голая по проспекту шла, ей-богу! Даже находясь в собственном дворе, мне казалось, что «новые соседи» следили за мной, прячась за своими высоченными заборами. Зачем так баррикадироваться?

Кажется, я уже говорила об этом, но все равно повторюсь, поскольку уж сильно меня это задело: раньше здесь было принято здороваться с каждым. Идешь в магазин за хлебом, видишь человека и тут же выдаете друг другу: «Здрасьте», или «Доброе утро». А теперь же все просто таращились друг на друга как на диких обезьянок в зоопарке. Ну, на меня уж точно.

Обезьянок…

Почему я подумала именно об этих уродливых существах? Ненавижу обезьян. Черта с два человек произошел от них!

Пока шла по улице в центр, с легкой тревогой ловила на себе оценивающие взгляды и никто из новых жителей не решался даже кивнуть мне в знак приветствия. Дичь какая!

Все вокруг стало похоже на какой-нибудь заграничный курорт. Ровные дороги, вдоль них высокие деревья и идеально ровные кусты с цветами. Перед каждым забором расстилался зеленый густой ковер коротко-стриженной травы, а на ней красовались декоративные фигурки гномов, собачек, лисичек и кошечек.

Где же настоящие курицы и гуси? Где охраняющие свою территорию собаки и вечно голодные коты? Господи, да где же коровьи лепешки на дороге? Пожалуй, причина моего глубочайшего разочарования крылась в абсолютной несопоставимости детских ожиданий с реальной действительностью. Разве можно теперь считать «Столичное» – селом?

Когда проходила мимо большого кремового дома с красной крышей, я с тоской вспоминала, что раньше здесь был продуктовый магазинчик, где я покупала всякие сладости и сок в мягкой упаковке. Апельсиновый был самый вкусный. Новые хозяева соединили, кажется, три участка в один и построили огромного размера виллу с невероятно длинным овальным бассейном.

Ох, вот бы окунуться сейчас в прохладную воду. Сегодня обязательно схожу на море, но только после обеда, когда беспощадное солнце ослабит свою силу. Бабушка любила гулять по берегу и приучила к этому меня. Вообще-то, я не особая любительница пеших прогулок, но по вечернему пляжу готова бродить бесконечно. Это вам не то, что по городу шагать и вдыхать автомобильные пары. В самое худшее для меня лето, когда я породнилась с собственным одиночеством, мне несколько раз удавалось незаметно улизнуть из дома, прихватив с собой плотное покрывало. Я бежала на пляж, расстилала ткань и могла бесконечно глядеть на падающие звезды. Было в этом что-то завораживающее и волшебное. Тогда я чувствовала себя самой счастливой, даже несмотря на то, что у меня больше не было друзей, с которыми я могла бы делить эти сказочные моменты. Мне и самой было хорошо.

Когда я уже подходила к тому самому центральному магазину, где раньше и собирались пожилые сплетницы, чуть не упала в обморок. Бледные стены некогда полуразрушенного здания теперь были спрятаны за бледно-желтыми панелями, имитирующими камень, а старый шифер на крыше сменился на темно-зеленую металлочерепицу. Справа появился длинный навес, под ним сидели местные бабульки и продавали фрукты и овощи, а ближе к проезжей части расположился ярко-зеленый ларек с прохладительными напитками. Около него была длинная очередь отдыхающих в панамках.

Куда я попала?!

Поправив солнцезащитные очки на переносице, я уверенно шла вперед, мимо такого же отремонтированного здания, где раньше находилась почта, администрация и нотариус. К сожалению, моей уверенности хватило ненадолго, ведь приближаясь к рынку, незнакомые мне люди все явственнее поглядывали в мою сторону. На мне что, был костюм Шрека? Чего они так таращились?

И я была настолько увлечена разглядыванию чужих лиц, что даже не заслышала, как позади меня крался мурлыкающий автомобиль. Водитель нагло нажал на гудок, и мои уши пронзил оглушительный звук, заставив громко закричать и подпрыгнуть от испуга.

Мое лицо покраснело не то от злости, не то от стыда, ведь даже местные бабульки весело надо мной хихикали. Я уже молчу о тех, кто стоял в очереди за напитками. Так и видела, как они ехидно перешептывались и сожалели, что не смогли заснять происходящее на камеру. Черный седан, что пронесся вчера по дороге, коварно проползал мимо меня. Сквозь открытые окна раздавалась зажигательная музыка и оглушающий смех девушек.

Нет, пожалуй именно сейчас я была чертовски зла, ведь насмешливый оскал водителя в непроницаемо черных очках заставил почувствовать лишь бушующий огонь в теле. А еще, меня вдруг охватило то самое дежавю. Я повнимательнее пригляделась к идиоту за рулем и моментально насупилась, узнав в нем того говнюка-соседа, которому я помешала спать.

– Идиот, – буркнула я, скрипя зубами.

Да я бы еще что-нибудь эдакое сказала этому кретину, да уже глядела на багажник сверкающего «Мерседеса». В открытом люке появилась фигуристая девушка в белом бикини и крикнула что-то нечленораздельное. А бабульки… Бог мой! Морщинистые сплетницы, глядя на полуголую девчонку, лишь веселились, мол, поглядите, какая фигурка-то у молоденькой проказницы!

Мимо рынка я прошла быстро. Можно сказать, пробежала. Изучающе-насмешливые взгляды старушек, местных «новых» жителей и отдыхающих ощущала кожей.

В магазине теперь было самообслуживание. Я схватила тележку, достала список из заднего кармана джинсовых шортов и не спеша стала обходить длинные ряды. Когда остановилась в отделе молочной продукции, заметила рядом невысокого парня с маленькими синими глазками, но длинными пушистыми ресницами. Он с интересом глядел на меня и уголки его губ заметно подергивались. Я несколько долгих секунд хлопала глазами, с трудом сдерживая в себе детскую радость.

– …Илюша? – Моя неуверенность была фальшивой, поскольку я точно знала, кто именно передо мной.

– Сонька! – Переминаясь с ноги на ногу, мы все же обнялись, и я почувствовала запах домашней выпечки и кофе. Знал бы Илюша, как я рада была встретить его. – Как ты? Когда приехала?

– Вчера в обед.

– С мамой?

– Нет, одна. Ты так изменился…

Илюша Шапочка – друг моего детства. Он жил с бабушкой и мамой через три дома от нас, где теперь в своих хоромах обитала московская интеллигенция.

– Сделал тату? – с улыбкой спросила я, обратив внимание на его плечо с цветным рисунком ананаса. – Что означает?

– Это на спор, – отмахнулся он. – Был выбор между ним и клубникой. Так, ты ты надолго приехала?

– Мм… На все лето точно.

А может и навсегда.

– Здорово! Это чертовски круто! Ты здесь давненько не была, да? Я живу на Нижней улице, приходи завтра к нам на ужин. Поговорим хоть, а то столько лет не виделись! Сейчас в город еду по делам, надо торопиться. Мама очень обрадуется твоему приезду.

– Хорошо, обязательно приду.

Сообщив мне номер дома, Илюша поспешил к выходу, а я стала предаваться счастливым воспоминаниям о нашей дружбе до тех пор, пока в мое бедро не уперлась чья-то тележка.

– Милочка, долго стоять-то на месте будем?

На бабульке была розовая косынка, летний халат с яркими фиолетовыми цветами и голубые шлепанцы. Её прозрачные глаза укоризненно глядели на меня, а тонкие губы подергивались злобой, словно она изо всех сил старалась сдержать в себе неприличное словечко.

Молча я отошла в сторону, но при этом не отводила от нее взгляд. Неприятная особа с навязчивым запахом чайной розы. Небось, весь флакон на себя вылила.

Через пару секунд к ней подошла другая бабулька: высокая, но худенькая, в белой косынке, свободной бардовой юбке и сливочного цвета блузке с рукавами-фонариками. Она мило и несколько слащаво улыбнулась мне, поставила на пол небольшую плетеную корзину с овощами и сцепила морщинистые руки в замок.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, с интересом разглядывая мой внешний вид. – Вы проездом у нас?

От её сахарной улыбочки так и веяло затаенной хитростью.

– День добрый. Нет, не проездом.

Взяв с полки двадцатипроцентные сливки, маленькую упаковку сметаны и сливочное масло, я бросила все в свою тележку.

– А ведь домашнее полезнее и вкуснее, – сказала бабуля-улыбака. Она схватила с полки литровую банку сметаны без этикетки и протянула мне. – Лучше возьмите вот это. Свежее.

– Извините, но я не люблю домашнее молоко, сметану, творог, брынзу и прочее. Спасибо за помощь.

– Вот нахалка, ей как лучше хотят, а она еще упрямится! – тут же прокомментировала бабулька в розовой косынке. Казалось, будто ей невтерпеж треснуть меня или обозвать самыми грязными словами. – Вот так невоспитанность!

Ухватившись за свою тележку, я намеревалась как можно скорее покинуть магазин, но бабуля-улыбака снова обратилась ко мне:

– А вы чья?

– То есть? – Я с подозрением покосилась на нее. День не задался с самого утра.

– Ну, кто ваши родственники? Не припомню, что к кому-то гости должны были приехать, – улыбнулась она своей подружке, что продолжала пялиться на меня как на исчадие ада. – У нас такие новости быстро разлетаются.

– Моя бабушка жила здесь. Она умерла несколько лет назад. А я приехала домой. Извините, но мне нужно идти.

На сей раз у меня получилось сбежать от них. Пока шла по длинному ряду, наспех хватая банки с корнишонами и фасолью, я чувствовала затылком их взгляды и машинально скрещивала пальцы на руках, чтобы меня не сглазили. До сих пор в это верила. А еще в булавку от сглаза, спрятанную под одеждой.

Свернув налево, я бросила в тележку упаковку спагетти и подошла к стеллажу с приправами. Выбрала универсальную для супов. Но как только развернулась, с ужасом обнаружила у своей забитой продуктами тележке этих двух бабулек. Они с наглым интересом разглядывали мои покупки, то и дело вертя головами, чтобы получше что-то там разглядеть.

– Извините? А что вы делаете?

– Ох! – хихикнула бабуля-улыбака, поправив косынку. – Ни разу не видели, чтобы столько всего набирали здесь. А у вас тут банки с краской, они для чего вам?

Я нахмурилась, выдерживая на себе взгляд её недовольной подружки, и, не глядя, бросила в тележку пакетик с приправой. Хуже обозленной на весь мир старухи и быть не могло. Черт его знает, что у такой в голове. Может она ночами колдовала и приносила в жертву кроликов.

– Чтобы красить, – ответила я одними губами.

– А что вы собрались красить?

– Это мое дело.

– И известь взяли! – с упреком бросила вторая бабка. Клянусь богом, её бы на части разорвало, если бы она продолжала молчать. – Что белить собрались? Стены? Потолок?

Одной рукой я развернула тележку и крепко ухватилась за ручку:

– С чего вдруг такой повышенный интерес к моим покупкам и к моему дому? Вы уж извините, но свою невоспитанность в данную минуту демонстрируете именно вы.

– Да откуда грубиянки такие берутся?! – рявкнула бабка в косынке. – Ни капли уважения к старшим!

– Слушайте, я вас знать не знаю, бабуля. Идите, куда шли, а в мою сторону даже не смотрите.

– Собралась ту развалину чинить? – бросила она и по-хозяйски поставила руки в боки. – Какой смысл? Избавься от нее и дело с концом! Вздумалось ей ерундой заниматься!

С непониманием я несколько раз оглядела её с головы до ног, пытаясь осмыслить услышанное, как бабуля-улыбака по-дружески положила морщинистую ручонку на её плечо и взглянула на меня все тем же фальшиво-доброжелательным взглядом:

– Вы уж извините нас, просто мы знаем откуда вы. Нам бы поговорить с вами за чашечкой чая.

– А зачем же спросили, чья я, если и так все знаете?

– Глупые бабульки мы уже, – усмехнулась она. – Не знаем, как разговор начать, смущаемся.

– Я спешу. Извините.

Дурдом какой-то. Я молча толкнула тележку вперед, схватила булку хлеба и поспешила к кассе. Впереди пять человек; кассирша – сонная муха с загорелым лицом и ярко-фиолетовой помадой, как будто назло все делала очень медленно.

– Вы не будете против, если я загляну к вам на чаек?

Я даже подскочила на месте, когда противный слащавый голос настиг меня вновь. По правде говоря, эта необъяснимая для меня навязчивость до мурашек пугала.

– Извините, но я пока не готова принимать гостей, – сдержанно ответила я, стараясь не привлекать к себе внимание других людей. Хорошо, что по радио играла зажигательная песня, иначе искрящееся напряжение в моих словах точно бы услышали.

– Послушайте, мы лишь хотим помочь вам. Ваша бабушка отказывалась продавать дом, хотя предложение было слишком заманчивым. Но это все объяснимо: Валентина слегка потеряла здравый ум после развода ваших родителей.

– …Что вы сейчас сказали? – одними губами спросила я. – Повторите? Про мою бабушку.

Я впилась в нее огненным взглядом и с силой сжала ручку на тележке. Да что эта наглая старушенция себе позволяла?! Да, бабушка переживала развод моих родителей сильнее, чем кто-либо другой. По крайней мере, мне так казалось. Но это совсем не значило, что у нее поехала крыша! Откуда взялись эти грязные сплетни о её нездоровом уме?

– Ох, милая, я не хотела обидеть вас…

– Скажу лишь один раз, больше повторять не буду. Закройте свой грязный рот! Я могу высказаться куда более грубо, но боюсь вы ни черта поймете. Поверьте, каждое слово будет настолько мерзким и грязным, что ваша фальшивая улыбочка мигом сползет с бархатного личика, а сверкающие глазки вылезут из орбит. Не трогайте меня! Не говорите со мной! И не приближайтесь к моему дому. Уяснили?

Женщина долго смотрела на меня, а её подружка недовольно цокала за спиной. Никогда прежде я не позволяла себе разговаривать в таком грубом тоне с пожилыми людьми, но эти две – исключение. Они как будто целенаправленно выводили меня из себя. Пронырливые и бестактные! Будь я их возраста, то набросилась бы с кулаками, ей-богу! Сказать, что моя бабушка потеряла здравый ум, то есть – стала сумасшедшей?! Да я едва сдерживалась, чтобы не разорвать их голыми руками.

– Девушка, проходите!

Я обернулась на женский голос и подошла к уже пустой кассе. Начала выкладывать все из тележки, ощущая сбоку недовольный взгляд бабулек. Я совершенно не понимала, какого черта они говорили о моем доме и бабушке с таким пренебрежением, почему их интересовали мои покупки и по какой такой причине эта мегера продолжала таращиться на меня, чуть ли не демонстрируя опасный оскал? Единственный человек, который возможно мог ответить на эти вопросы – мой давний друг Илюша Шапочка. Завтра-то я все узнаю. Здесь явно творилась какая-то чертовщина.

– Как дела, Лидия Петровна? – поинтересовалась кассирша, пробивая продукты.

Бабуля-улыбака осторожно обошла меня и ответила ей все тем же сахарным голоском, мол все в полном порядке, несмотря на возникшую проблемку. Обозленная подружка шла следом и нарочно задела меня костлявым плечом. Изо всех сил я старалась сдержать эдакое грубое слово, что так и норовило вырваться наружу. Закусила губу, выкладывая продукты на ленту, и словила на себе мимолетный, но озадаченный взгляд кассирши. Она как будто знала, что в моих мыслях я выворачивала упаковку сметаны на голову ехидной старушенции, а сверху посыпала молотым черным перцем.

«И снова с вами «НаслаждАйс», дорогие друзья! Настала минутка быстрых новостей, поэтому сделайте звук приемника громче, мы начинае-е-ем!»

Попрощавшись с местными грубиянками, кассирша пробила маленькую упаковку муки через сканирующее устройство и несколько раз нажала кнопку «+» на узком приемнике с длинной антенной. Выложив все продукты, я перешла на другой конец ленты и начала складывать все в пакеты.

«В клубе «Остров» полным ходом идет подготовка к открытию сезона! Уже в эту субботу мы зажжем на самой офигительной вечеринке этого лета. Напоминаю, танцевальная площадка значительно увеличилась в размерах, появился еще один бар и… ТА-ДА-ДА-ДАМ! Одно из самых сумасшедших нововведений – несколько стеклянных стендов для дерзких танцев обворожительных девушек. Любая может занять свое место, нужно лишь оставить заявку у администратора!»

– Хм, интересненько, – задумчиво прокомментировала кассирша.

«Что еще? Ах, да! Вчера на пляже открылась веранда с вкуснейшими сосисками-гриль, стейками и хот-догами! Не упустите возможность отведать вкуснятину! И это не реклама, это факт, мазафака!»

Последние слова кассирша с довольной улыбкой проговорила вместе с диктором, отчего я в ступоре пялилась то на нее, то на приемник.

«О, да! И последняя новость к этому часу: гадкий утенок, наконец, нашел свою хозяйку! Аллилуйя, друзья! Возможно, что в скором времени «Столичное» действительно станет самым идеальным местом на Земле! Да избавимся же от жалкого остатка прошлого!»

– Да неужели? – ахнула кассирша, округлив глаза. Убавила звук на приемнике и пробубнила себе под нос: – Надо Светке позвонить, она должна быть в курсе. С вас тысяча восемьсот пятьдесят девять рублей. Буду благодарна, если дадите без сдачи.

Улыбнувшись, женщина поспешно достала сотовый из кармана на фартуке и принялась печатать смс-ку. А я же, наблюдая за её ярко выраженной нетерпимостью поскорее обсудить грязную новость с подружкой, с ужасом понимала, что все знаки, посылаемые вчера судьбой, все-таки намекали о грандиозном провале зажить новой, тихой и спокойной жизнью.

4

Мне с трудом удалось донести тяжелые пакеты до дома. Рухнув в старое кресло, что стояло в летней кухне и пахло древностью, я провела дрожащей рукой по мокрому от пота лбу. Жара на улице была нестерпимой, отчаянно хотелось окунуться в прохладное море, нырнуть на самую глубину, где вода была значительно холоднее. Но еще больше мне хотелось утопить в нем всех, кто смаковал грязные сплетни о моей бабушке и этом доме.

И их создателей.

И тех бабулек в магазине.

И какую-то Светку, которой кассирша писала смс-ку.

Таксист оказался прав: село, которое я знала, больше не существовало. Не удивлюсь, если местные бабульки обзавелись смартфонами последней модели, знали что такое «Фейс тайм», «Инстаграм» и следили за светской жизнью каких-нибудь знаменитостей. Дичь какая.

Испортила ли мне настроение новость по радио? А то!

Я желала выяснить, где обитала эта чертова студия и собственноручно разнести её в пух и прах. Мало того, что бывшая соседка моей бабушки назвала дом «гадким утенком» среди чертовых шикарных вилл – это терпимо. Обидно, конечно, но терпимо. Однако, это вовсе не значит, что можно говорить о нем и мне всякие гадости на все Азовское побережье!

На все АЗОВСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ!

Кому вообще пришло в голову «избавляться от остатков прошлого»? Как будто дом, в котором я провела лучшие годы своего детства, сравнили с заплесневелым куском недоеденного хлеба, что валялся под столом целую вечность и был отвратителен даже для изголодавшейся собаки.

Разгрузив пакеты, я решила найти приемник, чтобы быть в курсе чертовых-местных-новостей. Просмотрела каждый шкаф, подняла диваны, опустошила две тумбы в спальне бабушки, но приемника так и не нашла. Стараясь обуздать расползающуюся злость и отчаяние, я заметила связку ключей, висящую на гвозде рядом с дверью ванной комнаты.

Сарай! В нем всегда хранилось всякое барахло.

Схватив ключи, я с детским восторгом выбежала на задний двор, где располагался сарай, летний душ, тот самый скосившийся туалет, а чуть дальше – огромный огород. Пока бежала, чуть ли не вприпрыжку, успела зацепиться ногой за тонкую проволоку, прятавшуюся в густой траве. Чудом не свалилась. А даже, если бы свалилась и поранила ногу, все равно продолжила бы поиски этого чертового приемника, потому что мне просто необходимо быть в курсе местных новостей.

На деревянной двери с облупившейся бледно-синей краской висел большой ржавый замок. С пятой попытки мне удалось найти нужный ключ. В детстве я не любила заходить сюда, поскольку одна тусклая лампочка не могла разогнать вечный мрак и мои собственные страхи, но бабушка частенько посылала меня в подвал за закаткой и бутылками воды. Мне казалось, что все мыши и жабы, прятавшиеся в темных и холодных углах, поджидали меня на закуску.

Когда я распахнула скрипучую дверь, в нос ударил неприятный сырой запах. И снова мое воображение взяло верх над здравым смыслом: наверняка, по ночам здесь бегали мыши, плели паутину коварные пауки, а мерзкие жабы скакали по дряхлым деревянным ступеням, ведущим в холодный подвал.

Включив фонарик на телефоне, я с опаской оглядела сарай. Серый камень раскрошился, кругом трещины и дыры в стенах. В них, наверняка, счастливо поживала какая-нибудь живность. Деревянные полки просели под тяжестью железных коробок с инструментами, банками с гвоздями и болтиками, старыми кастрюлями, покрывшимися огромным слоем пыли, и ведрами. В углу лежал старый полосатый матрац, стоял скосившийся стол, а на нем покоилась деревянная коробка, в которой бабушка хранила старые фотографии. Веники, тряпки, бутылочки с жидкостью для розжига, старый маленький холодильник, сломанный стул, провода… Я с особой осторожностью прошла вперед, слыша опасный треск досок под ногами, и заглянула в темный подвал. Сыро, мерзко и страшно. Прям, как в детстве.

– Ау? Есть кто дома?

Испугавшись чужого голоса за спиной, я резко дернула головой и не хило стукнулась затылком о висящий серо-синий пакет, с которого тут же слетели лохмотья пыли и паутины. Чертыхаясь, я чуть ли не выползла на улицу вслепую, тут же ощутив на плечах горячие лучи обеденного солнца.

– С вами все в порядке? Извините, я, должно быть, застал вас врасплох.

Недоверчиво оглядев высокого молодого мужчину в белой футболке и клетчатых шортах, я прочистила горло. На его голове красовались темные очки в глянцевой оправе, а в руках он держал прозрачную зеленую папку.

– Вы кто?

– Олег Дмитров. Помните меня? Мы с вами общались как-то… По телефону. Юрист.

– Мм… Так это вы все названивали мне без остановки. – Недовольно буркнув, я зашла в летнюю кухню. Здесь было не так жарко, как на улице, но все равно я включила старый вентилятор. Мужчина последовал за мной, но остановился в дверях, ожидая, по-видимому, приглашения. – Заходите уже. Без приглашения зашли в мой двор, а сюда прям стесняетесь.

– Вообще-то, я кричал, но вы не отзывались. Просто, я знал, что вы дома, так что…

– Я могла уйти на пляж.

– В такое пекло навряд ли.

Я выдавила на ладонь несколько капель жидкого мыла, тщательно помыла руки холодной водой, а когда обернулась, обнаружила незваного гостя за столом. Мужчина внимательно оглядывал просторное помещение и, казалось, будто он уже мысленно рисовал дизайн новой кухни; его скептический взгляд останавливался на гудящем вентиляторе, потом медленно опустился на пол с трещинами и замер на грязном окне. Не будь мое настроение таким паршивым, я бы повнимательнее присмотрелась к этому парню, отметила бы про себя плюсы и минусы его внешности. Но, по правде говоря, мне глубоко наплевать, красив он или нет, умен или глуп. Главное, поскорее выставить его за ворота и найти этот чертов приемник!

– Все рассмотрели? – поинтересовалась я, оборонительно сложив руки на груди. Как там его зовут? Олег? Ох, знал бы ты, Олег, как я ненавижу твое имя.

Мужчина округлил глаза и заерзал на стуле:

– Извините.

– Что вам нужно?

– Я принес вам оригиналы бумаг. Здесь свидетельство на землю и дом.

– Откуда они у вас? – нахмурилась я, забирая протянутую мне папку. – Моим наследством занимался другой юрист. – Вспомнить бы только его имя.

– Михаил Игнатьевич теперь живет в городе. А я являюсь здешним нотариусом. Он говорил, что предупредил вас обо мне. К тому же, я звонил вам как-то и сообщил, что все документы на переоформление готовы и ждут вас в моем офисе. Вы тогда, не в настроении были, кажется. Я вам отправлял электронное письмо.

Все возможно. Я почту не проверяла уже несколько месяцев, а там, наверняка, творилась такая же разруха, что и в сарае, где я только что побывала. К тому же, всеми формальностями занималась моя мама, а у меня тогда мозги не тем заняты были, к сожалению.

– С трудом припоминаю… Спасибо, что занесли. Вообще-то, я была уверена, что все бумаги у моей мамы… – Меня охватила неловкость. Я предложила что-нибудь выпить и мой гость вежливо попросил стакан холодной воды. Почувствовав себя настоящей грубиянкой, что слишком враждебно отнеслась к внезапному появлению незнакомца, я все же позволила себе рассмотреть мужчину повнимательнее. На вид ему было не больше тридцати, на безымянном пальце отсутствовало обручальное кольцо, а на запястье болтался плетеный черный браслет и темные часы с огромным циферблатом. Да, пожалуй, этот Олег вполне себе приятный парень. Только вот имя его раздражало меня не на шутку. Как и браслет, что был очень похож на тот самый. – Значит, теперь вы местный нотариус, – сказала я просто для того, чтобы нарушить тишину.

– Да. Мой офис в административном здании, там два приемных кабинета.

Поставив перед ним стакан с холодной водой, я села напротив:

– Мм. Понятно.

– Извините, что я так неожиданно заявился к вам. Новости тут быстро разносятся.

– Это я заметила.

– А вы в отпуск приехали? – поинтересовался он, остановив взгляд на трещине в полу. Я наблюдала за паршивой демонстрацией того, как он пил холодную воду. Содержимое стакана не уменьшалось, зато лживые глаза как будто говорили мне: «Очень вкусная вода, в жизни такой не пил, спасибо!»

Моя правая нога начала выбивать нервный ритм, ведь становилось очевидно, что занести мне домой документы было лишь предлогом для встречи.

– Поживем – увидим.

– Свободная птица?

– Что-то типа того. – Мы фальшиво улыбнулись друг другу. Так велись светские беседы? – А вы такой молодой и живете в каком-то селе. Не скучно ли?

– Здесь никогда не бывает скучно. Городская жизнь нервно курит в сторонке.

– Ну да, с такой-то радиостанцией! – вырывалось у меня.

Олег слабо улыбнулся, снова поднес к губам стакан, но не пил.

– А чем вы конкретно занимаетесь?

– Верстальщик в модном журнале.

– И не привязаны к месту?

– Могу работать в любой точке планеты. Главное, чтобы компьютер был и интернет. – Я нарочно сощурилась и растянула губы (как мне казалось) в самой коварной улыбке. – Пытаетесь вычислить, как долго я пробуду здесь?

– Зачем же мне это?

Делано пожав плечами, я сложила руки на столе:

– Может вы в сговоре с местными бабульками, что пытались сегодня выяснить, для чего я купила краску и известь. Если это так, то передайте всем, кому это по-настоящему интересно, что красить я собралась полы в комнатах, а белить буду стены дома. Скошу траву, приведу в порядок сад. Кстати, видели, скоро можно будет инжир кушать? Вы любите инжир, Олег?

Мой издевательски-веселый тон заставил мужчину заметно напрячься. Олег заерзал на стуле, прочистил горло, а потом взглянул на меня с едва уловимой тенью забавы, что теперь, не могло не напрячь меня. Мы как будто в пинг-понг играли.

– Я не в сговоре с бабульками.

– Тогда, с кем? – тут же насела я, устав изображать улыбку. – Вы лучше скажите прямо, зачем пришли ко мне, а то у меня уже щеки болят изображать фальшивую вежливость.

С каких пор я стала такой резкой? Может, все дело в том, что мне осточертело чувствовать себя идиоткой, которую из-за природной доверчивости готовы нагло обманывать даже самые близкие люди? А что уж говорить о малознакомом типе, что вторгся в мое жилище под видом невинного паренька, которому непременно нужно чего-то добиться, а ложь – самое эффективное для этого оружие.

– Соня, – впервые он обратился ко мне по имени, которого я не называла. – Вы ведь видели, что теперь «Столичное» превратилось в райский остров. У людей появилась работа, снова открылся клуб культуры и творчества, есть развлечения, отдых, кино, приезжает театр из Феодосии… Сюда переехали семьи из больших городов, дети ходят в отремонтированную школу, работает детский сад. Это уже не то се…

– Не то село, которое я знала, – перебила я, нервно стуча пальцами по столу. – Согласна. Что дальше?

– Условия жизни стали намного лучше.

– Поверьте, я очень этому рада.

– Каждый вторник приезжает мусоровоз и собирает черные пакеты у дворов.

– Надо будет запастись ими!

– Больше нет никаких ям и прицепов с отходами. С каждым годом туристов у нашего побережья становится все больше.

– И они наверняка в восторге от местной радиостанции, – продолжала язвить я.

– Здесь живут весьма обеспеченные люди.

– Трудно не заметить. Я видела бассейн размером с мой дом. Разве это не круто?

Мужчина сдержанно вздохнул и поджал губы, не сводя с меня изучающие глаза.

– Повторю свой вопрос еще раз: что вам от меня нужно?

– Ваш дом. Земля. Большой огород, через который можно спуститься к морю. Все эти двадцать пять соток, – без лишних слов ответил он и демонстративно огляделся. – И они нужны не мне лично, а одному моему клиенту.

– И зачем? Чтобы разрушить и построить один из тех бездушных особняков с бассейнами и лужайками, где будут жить заносчивые грубияны? Как, например, мой сосед, – хмыкнула я, указав взглядом за его спину. – Знаете, раньше здесь было принято здороваться с каждым, а теперь все только глаза закатывают и едва сдерживаются, чтобы не выставить средний палец. И я это не только о новых жителях говорю, меня чуть старушка сегодня не загрызла в магазине!

– Вообще-то, ничего не изменилось. Все вежливы друг с другом. Просто, ваш дом за последние несколько лет превратился в…

– Здесь что, устраивали квесты? – с нетерпением спросила я.

– …Что?

– В моем доме устраивали квесты? – И тут я заметила мелькнувшее сожаление в его серых глазах. – Ничего себе! Вот же гадство!

– Соня, это лишний раз доказывает, что это место нуждается в…

– Это ничего не доказывает! – взорвалась я, подскочив со стула. Пожалуй, мне стоило вновь пропить курс успокоительных. – Лишь чей-то идиотизм не более. И не называйте мой дом этим местом! Здесь жила моя любимая бабушка, я приезжала к ней каждое лето и со слезами на глазах возвращалась домой. Этот дом дорог мне. По-настоящему дорог. Вы знаете, что это значит?

– Я все понимаю, Соня. И для вашей бабушки он тоже многое значил. Но прошу, поговорите с местными жителями. Посмотрите, в каких условиях они сейчас живут. Некоторым тоже было нелегко расстаться со своими домами, но теперь они действительно счастливы!

– Жить на Нижней улице?!

– Там чудесный район.

– Как будто отбросы какие-то! – фыркнула я. – А здесь, видите ли, элита живет!

– Жители сами выбирали название для своей улицы, – поспешил объяснить Олег. В его глазах я наверняка предстала неуравновешенной идиоткой, но мне, если честно, все равно.

– Судя по всему им предложили два варианта: Нижняя улица и Нижняя улица! – съехидничала я.

– Соня, вы сильно заблуждаетесь, поверьте. Вам предлагают шикарный дом с высокой доплатой. Зачем вам оставаться здесь?

– Потому что это мой дом. Моя улица. Мой огород. Мой сад. Мой сарай и двор. Мои двадцать пять соток, черт возьми! Передайте своему клиенту, что он ни за что не получит мой дом. Никогда.

5

За выдающуюся невнимательность мне можно смело вручить награду. К вечеру случайным образом я обнаружила приемник на холодильнике в летней кухне, и отчего-то в голове пронесся ехидный скрипучий смех тех бабулек из магазина. Минут пятнадцать искала эту чертову станцию, пока вода в маленькой кастрюле для вечерних процедур грелась на плите. На ужин я отварила вареники с картошкой, хотя особого аппетита они у меня не вызывали. Готовка стала ля меня просто необходимым обязательством перед самой собой. После того, как местный юрист покинул мои владения, плохо скрывая свое глубокое разочарование (ей-богу, как будто ему светили несколько миллионов за мое «да!»), меня напрочь покинуло желание спускаться к морю. Из меня как будто всю энергию высосали. Как только я вспоминала, каким оценивающим взглядом он награждал мое жилище, как противно ему было глядеть на трещины в полу, так тут же мною овладевала ненависть ко всем местным миллионерам, что теперь, кажется, были повсюду, куда не плюнь. Моя бывшая подруга, наверняка, верещала бы от восторга и принялась бы флиртовать с каждым куском дорого мяса. Это же такая красота! Островок с богатыми холостяками! И плевать, что все они настоящие кретины, готовые на все ради достижения цели. Уж лучше бы как раньше кругом коровьи лепешки ссыхались под палящим солнцем, чем эти напыщенные павлины лежали на своих шезлонгах и принимали солнечные ванны с бокалами коктейлей в руках. Как этот мой сосед, которому я спать помешала.

Я допускаю такую мысль, что (возможно!) я несколько ошибаюсь, насчет «все они настоящие кретины». Это как говорить, что все мужики одинаковые и настоящие козлы. Нет, девушки, что вы! Это не так. Бывает просто козел, а еще есть конченый козел. В какую из этих категорий попал мой недоделанный женишок? Правильно, в последнюю. Я уверена, что со временем моя бушующая ненависть к представителям противоположного пола угаснет, и я смогу вновь поверить в долбаное чудо любви и найти свою вторую половинку. Но пока это чудо для меня действительно долбаное, как ни крути.

Мысли и воспоминания делали ночь бессонной. Я все острее ощущала горькое чувство вины перед бабушкой. Когда мне исполнилось тринадцать, я почти на все лето уехала в тур с родителями по Европе. По глупости купилась на знаменитые аттракционы и путешествие на настоящем лайнере, а могла бы проводить время здесь с бабушкой, наслаждаться любимым Азовским побережьем и восхищаться безграничностью звездного неба. Я смогла приехать к ней лишь на пару недель и все это время, не переставая, шли дожди. А потом мы переехали в другой город. Новая школа, новые друзья… Это время для четырнадцатилетней меня было самым тяжелым. Родители работали в нефтяной компании, часто уезжали в длительные командировки, а за мной приглядывала тетя.

Помню, как мы с мамой приехали сюда ранней весной на несколько дней, а моя некогда счастливая и всегда острая на язык бабушка глядела на нас не живыми глазами. Взгляд потускнел, лицо осунулось и покрылось миллионами кривых морщин, которые прежде я даже не замечала. После её смерти, я больше не приезжала сюда. И по сей день я глубоко сожалею, что в тот 2008 год купилась на поездку по Европе. Окажись я умнее, то те три летних месяца навсегда остались бы в моем сердце и памяти, как самые счастливые и, к сожалению, последние, что я провела бы с моей дорогой бабушкой.

Теперь же, обиженная на весь этот бессовестный мир, что бесконечное количество раз обманывал меня, я пряталась в этом старом доме с потрескавшимися стенами и готова была отдать все, лишь бы повернуть время назад. Чтобы еще раз услышать звонкий смех бабушки. Чтобы спуститься с ней к морю. Чтобы еще раз почувствовать себя в безопасности.

* * *

«Доброе и бодрое утро, друзья! Волна «НаслаждАйс» желает вам хорошего дня, а пока, для бодрячка – слушаем композицию Kissing Strangers!»

Размешав сливки в кофе, я осторожно села на стул. Время – половина шестого утра и голова у меня размером с бочку. Так всегда, когда не высплюсь или наоборот пересплю. От резиновых вареников всю ночь было дурно, и пока я вертелась как вилка в одном месте, мне вдруг приспичило отправиться в Керчь за покупками. Раньше мы ездили в город раз в неделю и чаще всего по субботам. Пока завтракала, составила небольшой список необходимых лекарств на экстренный случай. А еще в обязательном порядке следовало оставить заявку на подключение интернета и телевидения. Уж больно скучно, особенно по вечерам, когда хотелось немного расслабиться и посмотреть какой-нибудь фильм. Да и сотового оператора надо сменить. Средства гигиены купить…

Допив кофе, я начала собираться, надеясь, что остановка общественного транспорта осталась на своем прежнем месте – через три улицы около придорожного магазина, где собирались местные алкаши. Там давали в долг выпивку и сигареты. Ну, так ребята рассказывали.

Набросив тонкую лямку сумки через плечо, я с трудом закрыла скосившуюся калитку и, окинув спящую улицу осторожным взглядом, свернула направо. Я старалась подавить в себе интерес и идти как можно скорее, но все же не могла удержаться, чтобы не взглянуть на высокие дома с разноцветными крышами самых разных форм. Ровные газоны, цветы, тропинки… От вида дома в стиле древнего замка с щитом и мечом на высокой калитке у меня вообще глаза на лоб полезли. Человеческая фантазия определенно не знала границ!

На перекрестке я свернула налево и миновала три улицы. К счастью, остановка находилась на том же месте, только теперь вместо побитой стенки с неприличными надписями (раньше она выглядела именно так), установлена современная кабина с большой вывеской, на которой значились номера маршрутов и время. Людей было много, в основном женщины с огромными клетчатыми сумками. Они ехали на рынок, продавать домашний творог, зелень и овощи. Пока я изучала расписание, приглушенные голоса за спиной вдруг стали громче.

– Наконец-то! – сказал кто-то с заметным раздражением. – Приехал! Опоздал на двадцать минут!

– Да небось опять сломался! – подключилась женщина в серой юбке. Она очень загорелая и такая…мощная. – Когда уже закончится это? Все есть, а автобусов нормальных как не было так и нет!

– Надеюсь скоро все изменится, – ответила другая, рядом со мной.

Я упрямо глядела на приближающийся автобус, игнорируя какое-то странное с примесью ненависти всеобщее ко мне внимание. Кажется, у меня постепенно развивалась паранойя.

Ровно через два часа, купив и сделав все необходимое, я с трудом залезла в автобус с тяжелыми пакетами. Пот лил в три ручья, воздух был плотным и нестерпимо душным. Я завалилась на первое свободное место рядом с какой-то старушкой и случайно задела её плечом.

– Прошу прощения.

Мое сухое извинение она пропустила мимо ушей и продолжала таращиться в окно на толпу людей, что стремились всеми силами попасть в автобус и занять свободные места. Пока все пассажиры рассаживались, я достала бутылку воды, которая полчаса назад была ледяной, а теперь стала теплой и противной на вкус.

С досадой, я оглядела пакеты в ногах, не представляя, как дотащить их до дома и не сломаться. По крайней мере я купила все, что мне было нужно и даже больше. Интернет и телевидение подключат в понедельник. Уж четыре дня как-нибудь проживу. Когда двери автобуса закрылись, в салоне стал стремительно сгущаться запах пота и чего-то жареного. Я обернулась и увидела, как крупная женщина с мокрым от пота лицом, жевала парящий чебурек.

В сумке стал вибрировать мой сотовый. Кстати, оператора я так и не сменила, за пару секунд решив, что мне это совершенно не нужно. Смахнув с щеки прилипшую прядь волос, я ответила на звонок.

– Соня?! В чем дело?! – тут же взвизгнула мама без приветствий. – Куда ты запропастилась?! Ты же обещала позвонить!

– Прости, мам, я как-то закрутилась…

– Уже два дня прошло! Твой телефон вне зоны доступа, я позвонила Людмиле Ивановне, и она сказала, что ты приехала. Если бы не она, я бы умерла от разрыва сердца, Соня! Ни весточки от тебя.

Я начала объяснять, что действительно не имела возможности связаться с ней. По правде говоря, у меня вообще это из головы вылетело, но об этом я не сказала.

– Ну, и как там? – уже бодрым голосом спросила мама. – Тепло?

– Жара. Солнце палит убийственно. Возвращаюсь домой из города.

– Это Крым, там всегда так! А мы сегодня печки включали и снег с машин счищали.

– Жуть.

– Шубы и сапоги не прячем, – усмехнулась она. – Как дом? Крыша не обвалилась еще?

– Все в полном порядке. Я наведу порядок во дворе, покрашу полы, побелю стены… Работы много.

После некоторого молчания, мама тяжело вздохнула и тихим голосом сказала:

– Все будет хорошо, Сонечка.

– Конечно будет, – кивнула я, поджав губы.

Вот только не надо снова жалеть меня, мама, пожалуйста!

– Отвлекись, любимая моя. Делай в доме, что посчитаешь нужным. Главное – не хандри, обещаешь?

Я слабо улыбнулась.

– Обещаю.

– Вот и хорошо. Ой! Кстати! А как я смогла дозвониться до тебя по старому номеру? Ты ведь говорила, что сменишь оператора?

– Я пополнила баланс и сеть автоматически появилась. Решила, что незачем менять симку, ведь мы с тобой можем и по Wi-Fi общаться. А больше мне и не с кем разговаривать.

– Ну да… К тому же, потом сообщать всем свой новый номер слишком утомительное занятие. А как…

В трубке послышались короткие гудки. Мы поговорили меньше минуты, а тысячи рублей как ни бывало?!

Тихонько выругавшись, я спрятала сотовый в сумку и пыталась поймать слабое дуновение ветерка из открытого люка. Я вертела лицом туда-сюда, мечтая о порции свежего воздуха, потому что запах жирного чебурека в такой пугающей духоте вызывал непреодолимую тошноту.

Когда спустя двадцать минут автобус свернул на узкую дорогу, плавно спускающуюся с холма, громкий женский голос за спиной вынудил меня буквально подпрыгнуть от испуга:

– Неужели опять?! – Из окна открывался вид на спокойное обеденное море цвета глубокой бирюзы и золотой пляж с разноцветными зонтиками. Автобус плавно остановился на самой вершине холма, откуда видно наше село и огромный пансионат с зеленой крышей. – Ну? Снова сломались или что?!

Водитель с густыми усами и морщинистым лбом, сгорбившись, поднялся и оглядел всех уставшим взглядом. У него был такой виноватый вид, что мне стало его жаль.

– Сломались, – обреченно подтвердил он и вышел из автобуса.

– У меня молоко в сумке! – рявкнул кто-то сзади.

– Через полчаса коровы придут! Мне нужно домой!

Гул нарастал стремительно. Несколько мужчин вышли на улицу, наверняка, чтобы помочь с ремонтом, а женщины продолжали недовольно бубнить. Воздух снова уплотнялся, я чувствовал, как к мокрой спине прилипала ткань майки. Не будь на улице так жарко, я бы, возможно, решилась отправиться домой пешком. Но ведь у меня еще и пакеты… Да и солнце сейчас опасное, а у меня даже кепки с собой нет.

– Послушайте, нужны запчасти, – сообщил водитель, вернувшись в автобус. – Когда их подвезут – неизвестно. Ищите попутку, чтобы добраться домой. Или ждите следующий автобус.

– Вася! Ну как же так?! Его ждать еще час с лишним!

– А у меня молоко!

– Я мясо свежее на шашлык везу, оно же протухнет!

Водитель молча покинул автобус. Я продолжала сидеть на месте, наблюдая за недовольными тетками, что бубнили себе под нос ругательства и выползали на улицу с корзинами и сумками. Все были мокрые и липкие от пота. Я сидела без движения до тех пор, пока бабулька рядом не пихнула меня костлявой рукой.

– Дай выйти.

Убрав пакеты с пола, я поднялась и пропустила её.

Несколько минут обдумывала, что мне делать дальше. Как бы странно это не звучало, но я никогда не ловила попутку. И не от того, что водителем мог оказаться какой-нибудь маньяк или сумасшедший, просто не в моих правилах просить о помощи. Я вообще не люблю кого-то и о чем-то просить. С недавних пор это вообще табу для меня. И дело даже не в том, что потом надо мной нависнет облако «буду должна», а лишь потому что это станет доказательством моей несамостоятельности и полной беспомощности.

– Ты чего сидишь тут?

Я подняла глаза на водителя и часто заморгала:

– Да я… Думаю вот, что делать.

– А что тут делать? Выходи и лови кого-нибудь. Может хоть до горы подвезут.

Послав ему сконфуженную улыбку, я подняла пакеты. Такое чувство, что меня выгоняли из какого-нибудь зала кинотеатра за буйное поведение.

Горячий воздух незамедлительно ударил обжигающим кулаком по лицу. Асфальт блестел, кажется, что плавился на глазах. Я опустила взгляд на свои сандалии. Если бы увидела, как тонкая подошва прилипает к земле – не удивилась бы, честное слово!

– Не надо было так долго в автобусе сидеть, сейчас бы ехала со всеми! – сказал мне водитель, садясь на ступеньку. – Они вон в грузовике поехали!

Что ж. Замечательно.

– Ладно. Найду кого-нибудь, – ответила я ему и неуверенно направилась вниз по склону со своими тяжеленными пакетами.

Прелесть Азовского побережья в том, что оно располагалось в самом низу, обнимаемое с одной стороны высокими скалами, а с другой – популярными курортными городками. С высоты горы море казалось бесконечным, а когда царил штиль, вода сливалась воедино с небом. Помню, в таких случаях я говорила, что «море потерялось». Здесь вокруг много бухт, но я бывала лишь в одной.

К тому моменту, когда я спустилась с горы, углубившись в воспоминания о детстве, навстречу мне мчались два автомобиля. Один даже посигналил, как будто извинялся, что ехал в другую сторону и не мог меня подвести. Завидев спасительный тенек у раскидистой маслины, я с облегчением вздохнула и на заплетающихся ногах побрела к нему. Небрежно опустила пакеты на землю и несколько минут сжимала и разжимала затекшие пальцы. Во рту пересохло. Я жадно пила горячую воду из бутылки, а потом просто подняла её над собой и вылила остатки на голову. Макушка горела от солнца. О бейсболке я совершенно позабыла, что было крайне глупо с моей стороны.

Решив, что небольшой привал мне не повредит, я села на горячую землю и согнула колени, опустив на них голову. Я представляла, каково быть несчастной коровой, что пасется в поле в такую несусветную жару. А еще ведь мухи в глаза лезут. Комары. Мошки.

– Ты живая?

Клещи, змеи и противные оводы. Господи, бедные животные!

– Ау? Соседка!

Пребывая в самом настоящем трансе, я медленно подняла голову и уставилась на черный блестящий седан перед собой. Он показался мне знакомым. В полуоткрытом пассажирском окне выглядывало такое же знакомое лицо в непроницаемо черных очках. Парень улыбнулся, приподняв лишь один уголок рта. Лениво, высокомерно, иронично и да, черт возьми, несомненно привлекательно. Или мне так казалось из-за жары.

– Ты с того автобуса, что на горе стоит?

Во рту было так сухо, что я просто кивнула и отвела взгляд в сторону. Еще никогда рядом со мной – потной, уставшей и лохматой, не останавливался такой красивый автомобиль. Наполированный. Сверкающий на солнце, точно черный бриллиант. А я же сейчас – само очарование.

– Не повезло, – усмехнулся он. – Тебя подвести?

И как только мои глаза (надеюсь, без тени мольбы) вновь посмотрели на него, на мужском лице тут же расцвела самодовольная ухмылка, мол детка, перед тобой настоящий герой, без которого тебе просто не выжить! От духоты воображение как-то странно разыгралось. Я сощурилась, уставившись на парня.

Это же он напугал меня вчера громким гудком перед магазином. А до этого, утром, жаловался на больную голову и мой душераздирающий крик.

Здравствуй, соседушка.

– Нет, спасибо.

Дура-дурой. Ну, что мне стоило засунуть свою задетую гордость в собственную задницу и с напускной благодарностью сесть в машину, где, наверняка, работал кондиционер? Я бы в считанные минуты оказалась дома! Ничего. Ничего! Просто, скажи: да, было бы не плохо, а то ведь руки-то от тяжести отваливаются. Не проявляй эту глупую детскую вредность, Соня! Только не сейчас!

– Ты уверена? – с насмешкой уточнил парень.

До жути странно, но его идеально ровные зубы, отчего-то, показались мне очень знакомыми. Или улыбка. Наверное, у меня и впрямь поехала крыша от жары.

– Да, спасибо.

– Идти-то километров тринадцать, – продолжал забавляться он. – Уверена, что осилишь? Еще и с покупками.

– Тринадцать?! – ахнула я, глянув на сверкающий асфальт. Бог мой, он действительно как будто плавился.

Парень тихо посмеялся надо мной, но уже через пару секунд решительно покинул автомобиль, предварительно подняв стекло на пассажирской двери. Наверное, там и впрямь работал кондиционер, о котором я могла только мечтать.

Холод. Прохлада. Вода.

О, Боги!

– Ты промокла, – сказал он, сев передо мной на корточки. Теперь я чувствовала себя сбежавшей обезьянкой из зоопарка, которая знать не знает, куда ей податься.

Обезьянкой?

Какого черта я сравнила себя с обезьянкой, которой меня когда-то обзывали местные ребята?

– Я воду на себя вылила, – укоризненно объяснила я, снова заставив его улыбнуться. Не хватало еще, чтобы он подумал, будто мое тело настолько вспотело! Хотя, какое, собственно, мне дело до того, что он там подумает? Это в каких таких потаенных уголках женского мозга заложено чудное стремление всегда быть неотразимой? Даже, когда на улице сорокоградусная жара и пот льет в три ручья!

– Без панамки нельзя выходить на улицу, – тоном взрослого дяди напомнил он мне. – Да и вообще, в обед солнце самое опасное.

Я взглянула на его модные шорты цвета хаки, обвела взглядом черную футболку с изображением какого-то китайца, что стянула крепкие бицепсы, и бросила мимолетный взор на его лицо. Даже этой почти целой секунды хватило, чтобы понять, насколько парень хорош собой. И он сам, наверняка, понимал это. Я отчего-то начала быстро моргать и увела взгляд куда подальше. Именно сейчас я сожалела, что не воспользовалась утром цветочным парфюмом. Интересно, кто бы одержал победу в этой заварушке – мой пот, пропитавший светлую майку или цветочный букет от Miss Dior?

Парень, на которого я так и не решалась взглянуть, поднялся на ноги и взял мои пакеты:

– Вставай, соседка! Так уж и быть, подвезу тебя, вредину.

6

За несколько секунд мое тело покрылось мурашками. Только что сидела на горячей земле, свесив на плечо пересохший язык, а теперь стучала зубами от холода.

– Думаю, ты не будешь против, если я открою окна и выключу кондиционер, – сказал незнакомец, нажав какую-то кнопку на сверкающей панели. – Болеть летом – не в кайф.

Забота незнакомых мне людей всегда настораживала. В улыбках и добрых словах определенно скрывался нехороший умысел, который я, будучи еще ребенком, распознавала слишком поздно. Уж лучше быть начеку и казаться ненормальной, чем растаять, как сливочное масло, в которое потом неизбежно плюнут. Знаю я что это такое.

Да боже мой, мне когда-нибудь удастся избавиться от мыслей о предательстве?! Хватит жалеть себя, Соня! Хватит!

Стекло с моей стороны плавно опустилось, и в салон проник теплый и плотный воздух, согревая руки.

– Как тебя зовут?

– Соня.

Услышав в ответ ироничный смешок, я тут же оборонительно сложила руки на груди. С ужасом заметила, что под мокрой майкой отчетливо вырисовывались набухшие соски, ведь вместо бюстгальтера на мне был спортивный топ на тонких лямках.

– Что тебя так веселит? – спросила я недовольно, плотнее прижимая к себе руки.

– Ничего, просто имя тебе подходит. Соня. Всегда сонная Соня. – Парень с хитрой улыбкой взглянул на меня, и я тут же поняла, на кого он был похож. Сам Тор из Асгарда! Точно. Этот парень вылитый Крис Хемсворт! Короткие темно-русые волосы, что чудным образом не выгорели на солнце, аккуратная щетина, крепкое телосложение. Интересно, а он в курсе, как сильно похож на голливудского актера? – На шоппинг в город ездила? Чего так смотришь на меня? Уже влюбилась?

– Да. Что?! – ужаснулась я. – Нет!

– Так, да или нет? – хмыкнул он, направив автомобиль в гору. – Все купила, что хотела?

– Угу.

Боковым зрением я заметила, что он поглядывал на меня, как будто изучал. Надо сказать, что от его взгляда я скорее согревалась. И, несомненно, меня это раздражало. Уж извините, но на красивых парней, чья книжно-киношная привлекательная внешность была главным оружием для захвата и уничтожения женских сердец, у меня аллергия.

– Да уж, из тебя и клещами слов не вытянешь, – усмехнулся он. – Какие планы на лето?

– Отдыхать, загорать и есть фрукты.

Привести дом в порядок, сад, двор. Отремонтировать собственную жизнь.

Остановив взгляд на широком плетеном браслете из какого-то черного материала на его правой руке, я, не пойми какого лешего, (ну, зачем?!) позволила царапающей сердце мыслишке пробраться в собственный череп: Олег и его теперешняя пассия, как они там поживают?

Почему я вдруг вспомнила об этой лживой сладкой парочке, сидя в дорогом автомобиле незнакомого мне парня? Да потому что похожий браслет появился у Олега недели за две до разорвавшей наши крепкие (как мне казалось) отношения бомбы. Я-то наивно полагала, что этот подарок сделали ему коллеги по работе в честь дня рождения, но никак не человек, которому я доверяла все свои тайны и переживания.

А еще… Похожий браслет был на руке местного юриста. Тоже Олега, кстати.

Господи, кто бы знал, как я ненавижу это имя.

– На все лето здесь?

– Не знаю, еще не решила.

Или решила, просто боюсь говорить об этом вслух. Сменить городскую жизнь на сельскую для двадцатитрехлетней девушки, у которой по всеобщему мнению вся жизнь впереди – сумасшествие не иначе.

– Как тебя зовут? – вдруг спросила я. На его мужественный профиль я глядела дольше, чем следовало бы, и от этого мне стало совестно. Щеки запылали, когда парень повернул ко мне голову и одарил самоуверенной улыбкой, заметив на себе мой слишком продолжительный взгляд. – Я просто удивлена тому, как сильно ты похож на Тора, вот и все, – поспешила объяснить я. – То есть, на актера.

– Он тебе нравится, да?

– Крис Хемсворт хороший актер.

– А поскольку, я очень на него похож, то… – взглянул он на меня с игривой усмешкой. – Ты от меня без ума. Еще чуть-чуть и влюбишься без оглядки. Будь осторожна, Соня.

– Как тебя зовут? – повторила я, игнорируя его шуточки.

– Арсений.

Плавное и мягкое имя, подумала я. Не то что, какой-то там Олег. Олег. Эта «Г» так и наталкивала на мысль о какой-нибудь вонючей куче блевотного цвета.

Арсений прибавил звук музыки, на которую до этого момента я не обращала внимания, по-видимому, дав понять, что разговор окончен. Но как только из колонок донесся знакомый веселый голос, во мне мгновенно зародилось легкое опасение.

– Не против? Местные новости – что-то с чем-то, – улыбнулся Арсений, повернув ко мне голову.

«Эй-эй-эй, гайзы, время новостей! Напомню, что спонсором этой минутки является ночной клуб «Остров», где каждая ночь запоминается навечно! И это не реклама, это факт, мазафака!»

Еще чуть-чуть и у меня все чесаться начнет от этой идиотской фразочки.

«Ну, поехали! Уже завтра на рынке в «Столичном» пройдет ярмарка «Вкус лета», где гостей будут ждать корзины с клубникой, местные вина, молочная продукция и, конечно же, заводная музыка! Розыгрыши и веселье! Начало в девять часов. Не пропустите!»

Когда мы заехали в село, я обратила внимание на выстроенные в ряд одинаковые дома с красными крышами, что располагались чуть ниже дороги. Стены были облицованы желтым кирпичом, а у каждого двора красовалась квадратная клумба с цветами. Значит, это и есть та самая Нижняя улица, где все настолько радужно и прекрасно, что Людмила Ивановна отказывалась вспоминать свою прошлую жизнь на Комсомольской.

«А теперь горячая новость от нашего тайного агента! Друзья, будьте бдительны, среди нас появилась очень невоспитанная особа, что нападает на бедных старушек в центральном магазине! Особые приметы: темные волосы, бледная кожа и, цитата, «глубоко-ненавистный взгляд и грубая речь»! Будьте осторожны, а то мало ли. Встретимся с вами через несколько часов, а прямо сейчас на «НаслаждАйс» Маркус Рива!»

– Вот же гадство! – взорвалась я, поздно вспомнив, что рядом со мной находился человек. Я чувствовала себя ребенком, что только что громко выругался, позабыв о существовании взрослых. – Извини.

– Это про тебя что ли?

С усилием я повернула к нему голову и делано улыбнулась, стараясь продемонстрировать непринужденный вид.

– Еще чего.

Автомобиль сбавил скорость и свернул на одну из улочек, а от моей кривой улыбки, слабо скрывающей ледяную злобу, начинали дрожать мышцы лица.

– Ты и есть та самая невоспитанная особа? – усмехнулся Арсений, кивнув на меня подбородком. Пожалуй, это единственное что привлекало мой взгляд. Волевой, решительный, твердый. – Что ж, не удивительно.

– То есть? – удивилась я, опустив руки на ноги. – Это вовсе не про меня! Здесь вообще какой-то дурдом творится!

Арсений чуть склонил голову и с насмешкой оглядел меня поверх черных стекол:

– Темные волосы, светлая кожа, насчет глубоко-ненавистного взгляда не уверен, но есть в тебе колючая вредность. Как у ежика. Может, это из-за курносого носика? – Его губы растянулись в победной улыбке, оголяя белоснежные ровные зубы. Миндального цвета глаза опустились ниже моего лица, заставив вспомнить о моей мокрой майке и торчащих сосках. Я тут же сложила руки на груди, всеми силами стараясь не выдать собственное отчаяние, разливающееся яркой краской на лице. Ненавижу, когда меня сравнивают с ежами! Ненавижу, когда именно меня решают сделать центром гадких насмешек! – На стареньких бабушек, значит, нападаешь? А с виду такая маленькая и безобидная.

– Это все наглая ложь! Я вовсе не нападала на них, эти женщины сами меня оккупировали! Вообще не понимаю, какого черта здесь происходит и почему все смотрят на меня волком.

– Наверное, тросточками тыкали тебя в бока и пытались задушить косынкой, я угадал?

Под заливистый мужской смех я даже не заметила, как мы остановились напротив моего чудесного двора. Наполнив свой громкий вздох глубоким недовольством, я открыла дверцу и вышла под палящее солнце.

– Без обид, ладно? – хмыкнул Арсений, вылезая из автомобиля. Он все еще улыбался, с трудом сдерживая смех, причина которого была мне абсолютно непонятна.

Я вообще, кажется, многого не понимала, зато окружающие были в курсе. Надо бы узнать у Илюши, где находился этот говнюк, что распускал по радио лживые сплетни обо мне, и как следует всыпать ему. Почему-то именно в этой деревне мой мальчишеский характер и стремление к справедливости давали о себе знать. Даже узнав о предательстве близких мне людей, я не нашла в себе силы хотя бы врезать одному из них кулаком по физиономии, зато теперь готова воевать с бабульками и пареньком, что изо дня в день распространял обо мне грязные сплетни.

Я подошла к багажнику и, снова сложив руки на груди, стала ждать, когда этот весельчак соизволит вытащить мои пакеты. Но вместо того, чтобы поторопиться, Арсений каким-то легким и даже несколько завораживающим для меня движением, снял темные очки и склонил на бок голову, нагло разглядывая меня.

– Отдай мои пакеты, – требовательно попросила я, ощущая себя кусочком сырого мяса на палящем гриле. В его спокойном взгляде мелькнула не просто заинтересованность, а какое-то необъяснимое для меня сравнение. Точно он пытался найти с невидимой мной десять отличий. Несколько раз его глаза подернулись поволокой, приведя меня в легкое изумление. Но при этом, я вдруг ощутила себя невероятно привлекательной. Да-да, в этот короткий миг, когда его миндальные глаза откровенно разглядывали меня, а пушистые ресницы сделали легкий взмах, моя спина машинально выпрямилась, а внезапное чувство гордости за саму себя рвануло до самых небес. Я совершенно не понимала, что со мной происходило и почему это короткое мгновение лишило воздуха. – Пакеты!

С деланным испугом Арсений поднял ладони, как будто я его держала под прицелом, и сделал осторожный шаг в мою сторону. Я нервно сглотнула. Он был выше меня на голову. Его запах показался мне терпким и горьковатым, но тем не менее, приятным, что несомненно поражало. Не могло так быть, чтобы в человеке, который с первой встречи оставил о себе неприятное впечатление, имелось что-то подкупающее. От появившейся на его губах полуулыбки разило наглой самоуверенностью. Именно такая сводила с ума глупых девочек в барах и ночных клубах. Никогда не понимала, почему девчонкам нравились плохие мальчики. Но сейчас, отчего-то, я сама ощутила эту легкую и такую подлую симпатию к совершенно не привлекающему меня человеку.

– Ты глухой? – прорычала я. – Пакеты.

– Так ты отойди немного от багажника, и я отдам тебе твои покупки. – Его широкая бровь поднялась. – Видишь, не могу даже руку к кнопке просунуть. И, пожалуйста, только не колоти меня, как тех бабулек в магазине, ладно?

Фыркнув, я сделала пару шагов назад, а потом и вовсе отвернулась. Самоуверенный, наглый, напыщенный индюк. Жил на вилле, которую явно построили богатенькие родители, разъезжал на дорогой тачке, на которую (зуб даю!) и копейки не заработал и верил, что он настоящий мачо, чья красивая, но чертовски подлая улыбка плавила внутренности доверчивых девушек. Боже! Не будь мое положение несколько минут назад настолько печальным, да я бы в одиночку добралась до дома без чьей-либо помощи. И уж точно без его. Не забудь я утром бейсболку, все было бы иначе.

Мое внимание привлекла девчонка, что не поздоровалась со мной несколько дней назад. Она громко разговаривала по сотовому во дворе, облокотившись на дверцу внедорожника. Ворота были открыты, значит мои новые соседи собирались куда-то уехать.

– Да не обижайся ты, – сказал мне Арсений за спиной. Заслышав шелест пакетов, я снова повернулась к нему. – С шутками у тебя туго, да? Ты слишком серьезная. Наверное, не веселишься совсем. Не расслабляешься.

Я молча вырвала из его рук свои покупки и направилась к скосившийся калитке.

– Оказывается, ты еще и неблагодарная особа! – с насмешкой воскликнул Арсений. – А я так старался быть джентельменом.

– Ты не сдал экзамен, – фыркнула я через плечо.

– А когда пересдача?

– Для тебя – никогда.

Поджав губы, я пыталась поднять железный широкий крючок, но тот, как назло, не поддавался.

– Сеня, привет! – раздался девичий голос за спиной. – Как дела? На пляже был?

Тихо чертыхнувшись, я поставила пакеты на траву и ухватилась за упрямый крючок двумя руками. Как бы невзначай я обернулась и увидела, как девчонка в откровенно коротких шортах стояла возле черного «Мерседеса» и кокетливо улыбалась недоделанному царю Асгарда.

– Нет, в город ездил по делам. А вы собираетесь куда-то?

Она громко и недовольно вздохнула, как будто родители принуждали её делать то, чего ей явно не хотелось. А я же старалась как можно тише кряхтеть, толкая этот чертов крючок наверх. Меня раздражало, что эти двое стояли возле моего двора и вели свои дурацкие светские беседы. Столько ведь места вокруг!

Внезапно, мой палец пронзила острая боль, и я громко взвизгнула.

– Что случилось? – поинтересовался Арсений все с тем же весельем. – Оставила палец в калитке?

– Уже вернула его на место, – буркнула я. Меня обдало волной стыда.

– Нужна помощь?

Сегодня определенно был не мой день. Я молча смотрела, как неспешно подошедший Арсений, без великого труда поднял крючок и открыл калитку, демонстративно пропуская меня вперед. Небось чувствовал себя героем сегодняшнего дня.

– А теперь-то я заслужил благодарность? – поинтересовался он, когда я наклонилась к пакетам. – Хоть чуточку?

Небрежно взяв их, я выпрямилась и посмотрела в миндальные глаза:

– Спасибо за помощь.

– За какую именно? – усмехнулся он, склонив на бок голову.

– Надо же! – ахнула я, нарочно задев его плечом. Оказавшись в собственном дворе, я не оборачиваясь воскликнула: – Спасибо тебе, Господи, за такого напыщенного индюка-соседа!

– В свою очередь, я тоже благодарен тебе, Господи, за такую недалекую и высокомерную курицу-соседку!

7

Мама Илюши действительно обрадовалась моему визиту. Мы обнялись, она поблагодарила меня за бутылку вина, что я принесла с собой к ужину и вместе с Илюшей они устроили мне экскурсию по небольшому саду и дому с тремя просторными комнатами и чудесной застекленной верандой. Как бы мое природное упрямство не желало соглашаться с действительностью, я не могла не отметить про себя, что эти новые постройки, куда переехали все жители села, выглядели в сотню раз лучше, чем те разваленные дома с потрескавшимися стенами, в которых они жили несколько лет назад. Здесь теперь проведен газ и уже не было надобности в закупке угля на зиму. В кухнях установлены небольшие бойлеры для нагрева воды, а ванные комнаты оснащены душевыми кабинами и туалетом, о чем раньше пожилые люди могли только мечтать. Но не только жилищные условия, как оказалось, улучшились. С приездом некоего бизнесмена лет десять назад, изменилась общественная жизнь некогда увядающего села.

У людей появилась работа. Этот взрослый и добившийся успеха в Москве самаритянин, возобновил работу молочного и консервного заводов, где трудились исключительно местные жители. Являясь превосходным оратором и искусным руководителем, он смог убедить молодых людей остаться в селе и работать в постепенно восстанавливающемся колхозе. Парни проходили обучение для работы на усовершенствованной сельскохозяйственной технике, студентки, что уезжали в большие города, стремительно возвращались в родные края и работали в местной школе и медпункте, получив отдельное жилье. Этот бизнесмен-спаситель восстановил работу детского сада и превратил село в нечто большее, чем просто кусок дряхлой земли, которую раньше проезжали мимо отдыхающие, направляясь к Азовскому морю.

– Он тоже живет здесь? – спросила я за ужином.

– Валентин Сергеевич умер два года назад, – ответила мама Илюши, нарезая хлеб. – Замечательный был человек.

– Мм. А откуда взялись эти фешенебельные виллы?

– Это все Валентин Сергеевич, – поспешил ответить Илюша, наливая вино в высокие стаканы. – Земли, которые мы обменяли на эти дома, скупал именно он. А потом продавал их за очень высокую стоимость москвичам, что подыскивали в Крыму хорошие места для строительства. Море рядом, солнце, домашняя молочная продукция, мясо, фрукты и овощи – рай на земле, не правда ли? – улыбнулся он, поставив пустую бутылку на пол. – Многие из местных скептически отреагировали на такое явное разделение. Но потом, познакомившись поближе с приезжими, что намеревались остаться здесь, все сомнения и тревоги как ветром сдуло.

– Поближе, это как? – не унималась я, слабо веря в его слова.

– Я не говорю, что все они идеальные и добренькие, но большинство из них простые и хорошие люди.

– А Илюшу моего вообще все любят, – с гордостью сказала тетя Наташа, поставив на стол корзинку с хлебом, – он ведь в школе работает. Спроси у любого старшеклассника, какой у него любимый предмет и тебе уверено ответят, что химия.

– Так ты химик? – Я с улыбкой взглянула в синие глаза Илюши и вспомнила его маленьким. Как он пел на всю улицу песни Верки Сердючки, как мы играли в карты и он постоянно всех дурил. Тоска по детству молниеносно охватила сердце. – Жаль, что меня так много лет не было здесь. Я бы увидела, как старая деревня постепенно превращалась в новую.

– Зато сейчас для тебя столько сюрпризов, правда? – усмехнулся Илюша, расставив руки на столе. – Почему не приезжала то? Говорили, что ты с родителями в Европу переехала.

– Мы лишь на лето уехали туда, но потом вернулись.

– У нас как обычно одни только сплетни ходят, – вздохнула тетя Наташа.

– Кстати, о сплетнях… Они вышли на какой-то новый уровень. Я тут местную радиостанцию слушаю…

В другой комнате заиграла звонкая мелодия, и мама Илюши подскочила с места.

– Извините, ребята, я на минутку.

Когда она скрылась за широкой аркой, Илюша подозвал меня указательным пальцем и чуть наклонился к столу:

– Я тебя проведу домой, а по дороге и поговорим о радио. Уверен, вопросов у тебя уйма.

Короче говоря, после этих загадочных слов, что не давали мне покоя, я поспешно поблагодарила тетю Наташу за чудесный домашний ужин и пообещала в ближайшем будущем пригласить их с Илюшей к себе в гости.

Мы вышли на узкую улицу и свернули на не менее узкую тропинку, что вела наверх к широкой дороге. С обеих сторон росли широкие кусты какого-то растения, пахло маслиной, а ночь была настолько непроглядной, что Илюша включил фонарик на сотовом, чтобы мы ненароком не споткнулись о камни.

– Выкладывай, дорогой друг, – с нервным смешком сказала я, переступая через кочку. – Что там с этим дурацким радио, которое нагло сует нос в мою жизнь?

– Помнишь, раньше у магазина бабки собирались и сплетничали? – Я кивнула. – Так теперь эти дамы, кто жив остался, разумеется, настоящие информационные агенты. Услышали новость и побежали Женьке рассказывать, а тот и вещает на все побережье.

– Женька, значит.

– Он парень неплохой, просто работа у него такая. Да и все в восторге от такой необычной формы подачи местных новостей. Людям нравится сплетничать. Это же как семечки без конца щелкать.

– Чего они ко мне прицепились то? Не успела приехать, как накинулись. Юрист этот, Людмила Ивановна, бабки из магазина. Такое чувство, что я им жизнь испортила.

– Все просто – дом твой нужен. Как только ты обменяешь его на новое жилье, эти бабки получат по телеку.

– Телевизору?!

– Так точно. Видишь ли, от нашей улицы есть представители, как раз те бабульки, что пялились на тебя в магазине. Лидия Петровна у нас главная. Именно она общается с представителями центральных улиц. Сама понимаешь, твои соседи уже много лет мечтают снести твой дом и построить очередной замок. Когда Валентин Сергеевич был жив, он несколько раз предлагал твоей бабушке дом, как у нас, и деньги, но она всегда отказывала ему. Она тогда болела уже. Думаю, он просто решил подождать… – Илюша замолчал, неловко оглядев меня. – Ну, наверняка, он посчитал, что будет куда проще уговорить твою маму продать участок, нежели пожилого человека, для которого крайне дороги воспоминания о детях. Старым людям больно расставаться с прошлым.

У меня сжалось сердце.

– А потом выяснилось, что дом завещан тебе, а сама ты сюда не приезжаешь. Помню, внук Валентина Сергеевича пытался получить разрешение на снос дома, что было крайне глупо, ведь участок принадлежал тебе по праву. Ездил по всяким инспекциям, а все без толку. Короче говоря, у него ничего не вышло, и всем оставалось только ждать, когда же ты соизволишь здесь появиться. И вот, ты нежданно-негаданно вернулась. Для села это сенсация.

– А при чем здесь телевизоры?

Мы поднялись на холм и пошли по широкой дороге.

– Так ведь Лидии Петровне и тем, кто поможет разубедить тебя, внук Валентина Сергеевича пообещал купить по телевизору. Разве бабкам-сплетницам много для счастья надо? – хмыкнул Илюша. – Не знаю, какими методами они будут разубеждать тебя, но ситуация в магазине, о которой ты поведала, скорее всего только начало. Ты ведь не собираешься продавать дом, я правильно понимаю?

– Абсолютно. По правде говоря, я все еще пребываю в некотором шоке. Не думала, что столкнусь с нечто подобным, но все же, уступать не собираюсь.

– Тогда наберись сил и терпения. Провокации и грязные сплетни будут сыпаться на тебя со всех сторон. А сплетни, как ты уже поняла, самый любимый десерт местных жителей.

– Поверить не могу, что люди настолько подлые! Может, мне еще и хлеб не продадут в магазине?

– Опять же, большинство из новых жителей действительно добрые и хорошие люди. Готовы придти на помощь. Но, – с улыбкой взглянул на меня Илюша, – не все поголовно.

– Мне не по себе теперь. Скажи, а здесь могут убить ради достижения цели?

Илюша громко засмеялся и по-дружески положил руку мне на плечо:

– Соня, не говори глупости! Я знаю, что упрямства и упорства тебе не занимать, поэтому все эти жалкие попытки сломать тебя ни к чему существенному не приведут. Бабки останутся без телевизоров, а желающие захватить лакомый кусочек земли – с носом. Я прекрасно знаю, что для тебя значит этот дом. Ты всегда была очень романтичной и мечтательной натурой.

– Разве? – с сомнением усмехнулась я. – По-моему, кроме Светы ты вообще никого не замечал.

– Вообще-то! – воскликнул Илюша, подскочив на месте. Он повернулся спиной к дороге и с улыбкой глядел на меня, делая уверенные шаги назад. – Какое-то время я был в тебя влюблен.

– Прям уж!

– Серьезно! Но ты всегда была такой серьезной и упрямой, что я и не решался признаться в своих чувствах! Ты бы меня засмеяла.

– И когда же это было?

Мы оба улыбались, наслаждаясь дружеской беседой.

– Тем летом, когда ты последний раз была здесь.

– Так ведь ты от Светы не отлипал! Нам было по… Двенадцать лет, верно?

– Ага. – Илюша снова шел рядом со мной и наши плечи то и дело задевали друг друга. – Ты была и есть настоящая красавица. И не подумай, я не клеюсь к тебе! Просто, для такой городской леди, как ты, я был слишком деревенским и худощавым мальчишкой. Впрочем, как и сейчас.

Я фыркнула.

– Зато для взрослой Светы в самый раз, да?

Илюша задорно подтолкнул меня вперед.

– Кстати, она приезжает сюда?

– Нет. Она здесь живет.

– Серьезно?! Она же была самой городской горожанкой, которую я только знаю! Вечно этот свой рок кошмарный слушала, хвасталась, что живет в самом центре Москвы, а перебивать именно меня во время разговора доставляло ей колоссальное удовольствие!

– Надо же, ты помнишь, – с заметной грустью усмехнулся Илюша. – Я никогда не понимал, почему она так делала. Когда началась вся эта заварушка с домами, она втрескалась в одного москвича, что с братом двоюродным приезжал сюда отдыхать. Ты должна его помнить, – задумчиво сказал мой друг, сворачивая на Комсомольскую улицу. Несколько секунд Илюша помолчал и только потом продолжил: – Оба дерзкими были, донимали всех, кого не лень. Света с ними спуталась и влюбилась. Кстати, он наш местный нотариус, а она у него работает.

– Этот юрист Олег? – с сомнением уточнила я. – Это в него она влюбилась?!

– Ага. Они вроде встречались немного, потом разошлись. Окончив университет, Света сюда переехала. Устроилась на работу и теперь сидит в его офисе. Кстати, хорошо зарабатывает. Во всем районе всего три нотариуса, так сюда из соседних поселков приезжают и очереди занимают. Олег хорошо на этом зарабатывает.

– Поверить не могу. Света же сорвиголова была! Я всегда думала, что она станет какой-нибудь барабанщицей в рок группе. Или каким-нибудь вышибалой в ночном клубе.

– Ты удивишься, когда увидишь её. Деловая, постоянно в юбочках на работе. Макияж, все дела. Девчонки местные считают её законодательницей моды, между прочим.

– Невероятно!

– Да, а Настя, кстати, в Феодосии живет. Вышла замуж не так давно. Приезжает сюда, но редко.

До самого моего дома Илюша рассказывал о ребятах, с которыми мы гуляли в детстве. Многие из них остались в селе, работали в полях и на консервном заводе. Мне удалось позабыть о текущих проблемах и просто наслаждаться дружеской беседой, пока мы не вышли на мою часть улицы, где роскошные виллы освещались самыми разнообразными светильниками.

– И зачем им такие домища, – тихо пробубнила я, глядя на сверкающие бассейны. – Столько людей нуждаются в крыше над головой, а они эти хоромы отстраивают для двух-трех человек.

– Если бы у тебя было много денег, разве ты не хотела бы жить в таких роскошных условиях?

– Нет!

– Ой, да брось!

– Нет! – упрямилась я. – Почему они не заняли другую деревню? Их тут, хоть одним местом жуй. Одна вообще возле самого моря. Здесь пешком минут двадцать спускаться, а там дверь в доме открыл – и в воду вошел! Хоть убей, но не понимаю я этого. А еще это пугающее стремление завладеть моим участком… Почему? И, кстати, этот внук, что телевизоры пообещал, где обитает? Надо ему устроить какую-нибудь пакость. Коровью лепешку во двор забросить, например. Ах, да! Сейчас попробуй еще отыщи эту лепешку! Все стерильно, куда там!

Я тихонько выругалась, чем вызвала у Илюши звонкий смех.

– Ох, Соня! Забавная ты. Продолжай в то же духе и не давай недругам сломать тебя. Его зовут Арсений. Он твой сосед. И, кстати говоря, представитель центральных улиц. Как наша неугомонная Лидия Петровна. Представь, они раз в месяц садятся за стол и обсуждают текущие проблемы.

– Ты серьезно?! Этот говнюк хотел снести мой дом?

Илюша кивнул:

– Ты удивлена?

– Я чертовски зла! Он мне сразу не понравился, напыщенный, самодовольный, высокомерный! Я могу продолжать этот список до самого утра! Он же хуже Светы в детстве! А она, поверь мне, донимала меня только так. Чуть до дурки не довела.

– Да уж… Припоминаю… Вообще, он вроде нормальный парень. Конечно, со своими тараканами, но у кого их нет, верно? – хмыкнул Илюша и почесал нос. – То, что в доме роскошном живет и на тачке за несколько миллионов ездит – не делает его говнюком, просто, у вас двоих отношения еще с детства не заладились.

Я остановилась. Илюша сделал несколько шагов вперед, прежде, чем заметил мое отсутствие.

– В чем дело? – спросил он, обернувшись.

– То есть, как это еще с детства?

– А-а. – Илюша улыбнулся и поставил руки в боки. – Помнишь, у вас там история на пляже случилась? Мячик ты ему не подала или что-то вроде того. Мы еще в бухте купались, а его банда пришла и вещи твои забрала. Если честно, я ту ночь стараюсь не вспоминать… Он тебя вредной обезьянкой называл и до слез доводил. Вместе со Светой…

И хотя время стирало краски, картинка все равно оставалась видимой глазу. Я помнила, как меня обзывали все деревенские ребята, когда я проезжала мимо на велосипеде. Всегда смеялись надо мной и кричали всякие гадости в спину, словно за каждое дурное слово им давали по жвачке. Я не понимала и, пожалуй, никогда не пойму, чем заслужила такое к себе отношение. Илюша с Настей в тот год редко появлялись на улице. Остальные же примкнули к местной банде кретинов, которые только со стороны казались добрыми и милыми детками. Особенно в присутствии взрослых.

– Тот дистрофик с ровными зубами? – задумчиво спросила я, не веря своим ушам. – Это и есть Арсений?

– Ага. Конечно, будучи подростком, он говнюком был редкостным, но сейчас, слава богу, ему двадцать шесть и ума в его голове значительно прибавилось.

Я в этом сомневалась.

8

На следующее утро, преисполненная решимости выиграть эту негласную войну, я позвонила по номеру, что дал мне Илюша, и попросила некоего Ивана Михайловича избавить меня от растительности в саду и дворе. За деньги, разумеется. Высокий, но сгорбившийся мужчина лет шестидесяти, пришел к десяти утра с огромной газонокосилкой. Пока он шумел во дворе, я решила провести уборку в летней кухне. Промыла каждый шкаф для посуды, протерла тарелки и чашки, смела паутины в углах старой шваброй и подмела бетонный пол. Когда мужчина сообщил, что работа выполнена, я с благодарностью улыбнулась ему и вручила несколько бумажных купюр. Теперь двор выглядел совершенно иначе, и я не могла не улыбаться.

Сварив на обед легкий суп с лапшой, я вытащила стремянку из сарая, взяла в руки секатор, который бабушка хранила в железном ящике, и начала обрабатывать беседку. Сухие ветки и омертвевшие листья я бросала на землю, какая-то зеленая крошка засыпала голову, несколько раз попадала в глаза, и к тому моменту, когда спасение виноградной беседки подошло к долгожданному концу, я озадаченно глядела на гору мусора, которую следовало теперь собрать в мешки.

За поздним обедом я с трудом удерживала ложку. Шея болела, ноги гудели, а правая рука, что около двух часов сжимала секатор, вообще казалась не моей конечностью и все время дрожала. Решив, что на сегодня работы достаточно, я прилегла на диван и заснула под мысли о вечернем море, куда я намеревалась отправиться хотя бы через пару часов.

Меня разбудил звонок мобильного. Я с трудом дотянулась до телефона, что лежал на столе и, не глядя на экран, ответила:

– Да?

– Ох, я тебя разбудил? Прости…

Виноватый голос Илюши заставил улыбнуться.

– Ничего страшного. Я сегодня беседкой занималась и утомилась. Который час?

– Половина шестого вечера. Траву Иван Михайлович покосил?

– Да, спасибо тебе большое! Двор теперь выглядит совершенно иначе.

– Отлично. Обращайся, если вдруг что. Послушай, сегодня суббота и в восемь вечера будет торжественное открытие клуба «Остров». Он на пляже, в сторону пансионатов. Не хочешь сходить?

Глобальные изменения, произошедшие в моей личной жизни, напрочь отбили желание посещать подобные заведения. Более того, всякий раз, когда кто-то из знакомых приглашал меня на танцы или просто посидеть у бара, я моментально погружалась в воспоминания, которые только усиливали душевную боль. Не согласись я в один из таких вечеров на похожее предложение теперь уже бывшей подруги, я бы ни за что не повстречалась с Олегом.

Он сразу привлек мое внимание. Высокий с красивой улыбкой, в черной рубашке поло, что облегала его крепкое тело. Девушки крутились возле него, откровенно виляли бедрами, но он, почему-то, смотрел только на меня. Помню, как я краснела, ловя на себе его улыбчивый взгляд, и абсолютно не понимала, почему этот темноволосый красавец игнорировал откровенные танцы девушек, что буквально прыгали ему в руки.

Я вздохнула. Да так тяжело, что Илюша незамедлительно поинтересовался:

– Сонечка? Что-то случилось?

– Устала я за сегодня. Хотела вечерком на пляж сходить, но сил совершенно нет.

– А… Ну, что ж. Отдыхай. Клуб теперь будет работать каждую пятницу и субботу, так что успеешь еще побывать здесь. Но, если вдруг изменишь свое решение – найдешь меня в баре. Летом я здесь подрабатываю.

– Барменом? – почему-то удивилась я.

– Ага. Школа ведь не работает, а я года три назад курсы прошел. Не люблю просиживать штаны.

– Ты удивляешь меня с каждым днем.

– Надеюсь, это не плохо.

Пожелав друг другу приятного вечера, я поставила телефон на зарядку и расчесала волосы. Подняла свою густую копну в высокий хвост и достала из шкафа пляжную сумку. Ей лет десять и от времени выцветшая ткань потрескалась. Надев черный купальник, я натянула широкие джинсовые шорты, майку-разлетайку и направилась к пляжу.

Пешком я всегда ходила через огород. Пролазила через невысокий забор из плетеной проволоки, который теперь тут и там был разорван, шла по тропинке и спускалась по крутому холму, откуда был виден берег, бескрайнее море и скалы вдалеке.

Окутанная грузными мыслями о человеке, что разбил мое сердце, я даже не придавала особого значения шелестящим звукам, что издавали змеи и гулу квадроциклов, разъезжавших недалеко от меня. Я думала о том, как неожиданно в спокойную и размеренную жизнь может нагрянуть разрушительный шторм, разбивающий в пух и прах такие простые мечты и надежды.

Как же я хотела выйти за него замуж. Радовать своей стряпней и быть глубоко благодарной за его «ммм, очень вкусно, любимая» даже, когда мое кулинарное новшество терпело фиаско. Мы мечтали о загородном доме. Искали в интернете интересные проекты, сохраняли в отдельную папку «Будущий дом» и без конца планировали свое будущее. Постоянно. Эти разговоры о том, что и как будет потом, укрепляли мою веру в нашу счастливую совместную жизнь, и ни разу за эти три года я не усомнилась ни в своем выборе, ни в планах Олега.

Олег.

Иди ты к черту. Давно пора перестать думать о нем.

Тропинка постепенно скрывалась в раскидистых кустах маслины. Я вдыхала чудный запах детства и беззаботности, когда можно было просто бежать к морю и мечтать только о том, чтобы поскорее оказаться в теплой воде. Меня не волновали мальчишки, не тревожило чье-то мнение, я просто жила и радовалась каждому проведенному в этой прекрасной деревне солнечному деньку. А теперь изменилось все и мне, мягко говоря, это чертовски не нравится.

Спустившись с холма, я перешла дорогу, и вновь оказалась в маслине. Вечером здесь было много машин и людей, приехавших из соседних деревень. Большинство отдыхающих, что арендовали небольшие домики внизу холма, уже собирали вещи. Их всегда можно распознать по цвету кожи – уж больно бледная, и местам, которые они занимали – всегда под платными зонтиками с шезлонгами.

Когда песок попал под шлепанцы, я стянула легкую обувь и с удовольствием ощутила ступнями теплоту золотых кристаллов. Оглядевшись в поисках хорошего местечка, я пошла вдоль берега и остановилась у небольшого кустика все той же маслины. Весь пляж был усыпан ею. Солнце постепенно садилось, вырисовывая на голубом небе оранжево-желтые полосы. Слева, там, где сверкала зеленовато-синяя крыша одного из самых крупных на побережье пансионатов, доносились слабые звуки музыки, а дети играли в бадминтон. Снимая одежду, я оглядывала отдыхающих, что расположились в нескольких метрах от меня, потом аккуратно сложила вещи в сумку и поставила её под куст.

С разбегу, как в детстве, я нырнула в теплое море и проплыла под водой пару метров. До этой минуты я и представить не могла, как долго лишала себя столь невообразимого удовольствия. Все в этом солнечном краю было прекрасным: воздух, море, звездные ночи… Здесь непременно можно начать жизнь с чистого листа, оставить проблемы в прошлом и двигаться к светлому будущему. Я продолжала нырять, исследуя морские глубины, пока не ощутила в ноге слабую боль, предвещающую острую судорогу. Неохотно, я выползла на берег, свесив на плечо язык, и минут пять постояла на ракушках, чтобы немного просохнуть. Меня переполняла радость, в крови бушевал адреналин. Вспомнилось, как однажды, проведя в воде слишком много времени, что кожа на пальцах посинела и сморщилась, мою ногу схватила судорога. Несмотря на то, что море мне было по колено (в прямом смысле этого слова!), я едва не утонула, корчась от дикой боли. Мне с трудом удалось выползти на берег и со всей силы потянуть стопу на себя. С тех пор, я стараюсь проводить в воде не слишком много времени, потому что для меня это крайне небезопасно.

Вздохнув, я огляделась. Мне захотелось остаться здесь до самой ночи, лежать у берега и смотреть на звезды. Я расставила руки в стороны, давая последним лучам уходящего солнца коснуться моей бледной кожи, как вдруг в мою спину что-то врезалось.

Я пошатнулась и увидела большой красный мяч. Стремительно, на меня надвигался высокий темноволосый парень в очках и шортах.

– Прошу прощения, – извинился он, сверкнув белоснежной улыбкой. Словив мяч у кромки воды, он снова обернулся ко мне и поднял очки: – Не больно тебя ударил этот проказник?

– Все в порядке, – улыбнулась я и отчего-то взглянула на свою сумку, что продолжала прятаться в кустах. Кажется, у меня действительно развивалась паранойя. После разговора с Илюшей прошлым вечером, я прислушивалась к каждому шороху в доме, боясь, что кто-нибудь из сумасшедших бабулек додумается тайком вторгнуться в мои владения и сделать какую-нибудь пакость. А этот мяч… Словно вернул меня в прошлое. Я с опаской взглянула на него и задумчиво произнесла: – Ничего страшного.

– Только что приехала? – улыбнулся мне парень. У него были добрые глаза, светло-голубые, обрамленные темными, как волосы, ресницами.

– Так заметно?

– Ничего, пару дней на солнышке и будешь шоколадкой. Я Валера, кстати.

– Соня. В пансионате живешь?

– Нет. Приехал к другу, а он в «Столичном» обитает. Уже третье лето здесь отдыхаю. А ты откуда?

И почему его вопрос прозвучал так, словно ответ на него этот Валера уже знал?

– Я тоже в «Столичном» живу, – как-то через силу ответила я. Вновь обернулась к кусту с маслиной, около которого не было ни одной живой души… Этот мяч, что треснул меня по спине, парень, бежавший за ним – какое-то подозрительное дежавю. Однажды я уже очутилась в подобной ситуации, но это было в детстве. В далеком детстве! И, тем не менее, меня не покидало чувство, что где-то рядом затаились враги, и я бы нисколько не удивилась, заметив в кустах какую-нибудь бабку. А может, и не бабку вовсе. Как насчет соседа, что спит и видит, как заграбастать мои двадцать пять соток? Соседа, что когда-то спер мои вещи и дал мне дурацкое прозвище, которое потом все лето меня донимало? Сосед… – Думаю, мне пора возвращаться домой. Рада была познакомиться.

– И я. Кстати, Соня, – с заметной осторожностью в голосе, сказал он, – сегодня открытие клуба на пляже, не хочешь сходить?

– Будет время, спущусь. Всего хорошего, Валера.

– Еще увидимся.

Я шла к кусту маслины и закручивала мокрые волосы в высокий пучок, связав его резинкой. Кажется, все вокруг собирались на открытие клуба, по радио только и говорили, что «Остров» теперь не узнать. Там и стеклянные кабинки для танцев появились и бар стал длиннее на три метра. Возможно, когда-нибудь я и загляну в это заведение, но не сейчас. И уж точно не сегодня. Оглядевшись, я подняла сумку с песка и раскрыла молнию, наблюдая за двумя девушками, что наперегонки бежали к воде. Я сунула руку в сумку и…

– …Какого… Где мои вещи?

У меня задрожала рука. В сумке не было ничего, кроме самой сумки. Я бросила её на песок и сделала несколько резких шагов в сторону моря. Возле меня не было никого, люди отдыхали в метрах десяти, что с одной стороны, что с другой. Я оббежала куст, но кроме нескольких квадроциклов, что стояли на траве так же в метрах десяти-пятнадцати, ничего и никого не было. Машины, мотоциклы, мопеды… Все люди были на пляже. Девушки купались, семья с тремя детьми уже собирала вещи…

Валера.

Я уставилась на двух молодых людей, что прогуливались у берега, но нового знакомого среди них не было. Куда же он мог подеваться? Да так быстро?

Меня охватила паника, но уже через несколько секунд, словно надо мной зажглась лампочка, я сжала челюсти и метнула яростный взгляд на сумку.

Мяч, парень, предчувствие, исчезновение вещей…

«Вредная обезьянка» – без остановки крутилось в моей голове.

* * *

В помятом темно-синем сарафане, который еще не успела вытащить из чемодана, я с силой колотила по изящной деревянной калитке, что была выше меня на полтора метра, и тихо ругнулась, заметив справа квадратную кнопку звонка. Пелена ярости в буквальном смысле ослепила меня. Без остановки я била ладошкой по кнопке и нервно стучала ногой по цветной уличной плитке. Чертовы богатеи.

– Выходи, говнюк! – крикнула я, не в силах больше молчать. Кажется, мои успокоительные таблетки совершенно не работали. – Если ты сейчас же не откроешь мне, я выбью эту чертову…

– Стоп, стоп, стоп! – перебил меня Арсений, открывая калитку. Он с деланной осторожностью оглядел улицу, потом, наигранно ужаснувшись, взглянул на меня и сделал широкие брови домиком. – У тебя бешенство?

– Ты думаешь это смешно? – фыркнула я, сложив руки на груди.

– Что именно «это»? – делано задумавшись, уточнил Арсений. Он оперся плечом о кирпичный забор и почесал волевой подбородок.

– Ты украл мои вещи!

– Вот так несчастье! Тебя обокрали? Знаешь, не удивительно. У тебя нет камер слежения и отсутствует система безопасности.

– Ты спер мои вещи!

– Я? Не может этого быть. Я весь день был на море, – говорил он со мной, точно я какая-нибудь иностранка, не знающая местный язык. – Соня, что конкретно у тебя пропало?

Я часто заморгала. Вернувшись домой, я обнаружила свои шорты и майку на собственном заборе.

– Моя одежда. Ты украл её на пляже, а потом наглым образом повесил на мой забор! Что за детский сад?

– Ярость напрочь ослепила тебя и лишила слуха, – с наигранной серьезностью сказал он. – Что конкретно у тебя пропало?

Я резко выдохнула и поджала губы:

– Ничего. Но только лишь потому что ты вернул мои вещи, повесив их на забор! – обвинительным тоном заявила я.

– Я правильно понял, у тебя ничего не пропало?

– Да!

– Тогда… Чего ты от меня хочешь?

– Сколько тебе лет? – спросила я в ответ.

Арсений криво улыбнулся:

– Двадцать шесть.

– Надо же! Диво то какое! Мужику двадцать шесть лет, а ума в голове, как у мальчика-дистрофика! – Последнее слово я выделила особой интонацией. Нужно дать понять этому самовлюбленному кретину, каким именно он мне запомнился. – Однажды ты уже спер мои вещи, но тогда ты был глупым, вредным и избалованным мальчиком. Вижу за годы ничего не изменилось!

– Мм, да юная леди, наконец, вспомнила меня, – усмехнулся он, цокнув языком. Арсений забавлялся. Спокойно глядел на меня, а сам тихонько, где-то глубоко в себе, ржал, как конь. Мне вспомнилась Света и её огромный рот. Брр. – Не замерзла в одном купальнике по полю идти? Уже вечер как-никак.

– Зачем ты это сделал?

Арсений пожал плечами, а потом весело засмеялся. Я озадаченно глядела, как он развлекался с собственными мыслишками, как постепенно успокаивался и как со вздохом расставил руки в стороны, уперевшись об арку темной калитки.

Я почему-то занервничала. Нервно прочистила горло, словив на себе его миндальные, откровенно изучающие меня глаза. Его крепкое тело как будто нависало надо мной, а тени сгустившихся сумерек придавали его задумчивому выражению привлекательную суровость.

– А почему бы мне просто не повеселиться? – изогнул он бровь. – Не развлечься? Особенно, когда рядом такая серьезная особа, что не понимает шуток? – Без зазрения совести, его глаза спустились к моей груди, прошлись по бедрам, а потом…

Я только и успела, что отскочить назад, точно меня намеревалась ужалить ядовитая змея. Арсений сделал резкий шаг навстречу ко мне и, успев схватить мою руку, с силой притянул к себе. Сказать, что я была очень удивлена – ничего не сказать. Меня как будто лишили воздуха, заперли в тесной коробке, пригвоздили к стене – да что угодно, только свободной и уверенной я больше не могла себя чувствовать. Его ладонь обжигала мою поясницу, другой рукой он осторожно коснулся моих почти высохших волос и отбросил непослушную прядь за спину.

– Знаешь, чего я хочу? – спросил он тихим и таким низким голосом, что по моей коже побежали мурашки. Его глаза медленно блуждали по моему лицу, словно рисовали портрет и желали передать каждую морщинку и пятнышко, а когда остановились на губах, я едва не потеряла сознание. – Чтобы все вокруг были счастливы и довольны жизнью. Моя семья многое сделала для этого, и я не собираюсь останавливаться. Но пока ты не соизволишь избавиться от этой развалюхи, что называешь домом, никому здесь не будет покоя. И уж в особенности тебе.

Что скрывал его высокомерный и одновременно уверенный в своей правоте взгляд? Мне показалось, что я вижу лишь внешнюю оболочку чего-то глубокого и неизведанного. Оно пряталась в потемневших глазах, скрывалось за лениво опустившимися веками и имело огромное значение для Арсения. Тайна за семью печатями. Но тем не менее, его слова, точно огромный молоток, треснули меня по затылку.

Рывком, мне удалось вырваться из его рук. Я отступила на несколько шагов, чтобы быть на безопасном расстоянии от Арсения. Он неспешно засунул руки в карманы легких серых штанов и склонил на бок голову.

– Не смей больше трогать мои вещи, иначе я обращусь в полицию. И не трать силы на пустые угрозы, никто и ничто не заставит меня изменить свое решение. Хочешь еще одну махину построить – вперед и с песней, но только не на моей земле.

Я развернулась на пятках и быстрым шагом направилась к своему двору. С трудом отперев калитку, я все же оглянулась, и моментальная тревога ошпарила внутренности. Арсений продолжал стоять на месте и глядеть на меня, точно старался продемонстрировать свою силу, несгибаемое стремление и уверенность в собственной победе.

9

Несколько последующих дней оказались спокойными и продуктивными. И хотя меня не покидала мысль, что это лишь затишье перед бурей, я стремительно собственными руками возвращала дому былую жизнь. Покраска полов в комнатах не заняла много времени, зато побелка наружных и внутренних стен высосала из меня все силы, а что уж говорить о часах, проведенных под палящим солнцем. Пока белила, у меня сгорела спина и руки. Если не получалось позагорать на море, то удавалось в собственном дворе. В саду я срезала сухие ветки на кустах розы, и теперь алая красавица как будто действительно задышала. В понедельник мне подключили интернет и телевидение, поэтому одинокие вечера стали разбавлять новости и американские сериалы.

Несколько раз ко мне приходил Илюша. Мы пили кофе со сливками, он рассказывал последние новости и все время повторял, что мне обязательно нужно побывать в клубе «Остров». Намеренно или нет, он не проявлял интереса к моей личной жизни, не задавал вопросы, на которые я бы без долгого «мэканья» вряд ли ответила.

В пятницу вечером мы собрались в кино. По словам Илюши в клубе культуры и творчества в летний период часто показывали фильмы на свежем воздухе, жители села и его гости занимали места на скошенной траве, расстилали пледы и приносили с собой что-нибудь поесть. Для выхода я надела легкие джинсы и черную футболку, а из обуви мой выбор пал на светлые кеды. Мы договорились встретиться на повороте к двухэтажному зданию клуба и, когда я остановилась у неширокой тропинки, невысокая фигура Илюши появилась в самом низу улицы. Желающих собраться на вечерний просмотр фильма под открытым небом оказалось предостаточно. В основном, молодежь, конечно.

Мы с Илюшей по-дружески обнялись и влились в поток людей.

– Долго ждала меня? – спросил он, расстегнув легкую темно-синюю рубашку. Под ней была не то белая футболка, не то майка.

– Нет, я только-только подошла. Сегодня помыла все окна в доме, – не без гордости поделилась я. – Завтра суббота, думаю устроить себе выходной.

– Наконец-то! А то работаешь и работаешь безвылазно. На море то хоть была еще? Ну, после того случая с украденной одеждой. – Илюша притих, когда нас поспешно обогнал высокий парень, лицо которого я не успела разглядеть. – И Олег подоспел. Кстати, он больше не наведывался к тебе?

– Нет. Надеюсь, у него больше ума, чем у моего недалекого соседа.

– Они двоюродные братья, – тихо сообщил Илюша. – Наша Света, наверное, уже здесь. Она всегда с ними садится.

Конечно, мне было любопытно взглянуть на нее, но я помалкивала.

– Так они встречаются? Ну, с Олегом.

Илюша неопределенно пожал плечами и заботливо положил свободную руку мне на талию, предостерегая от ямки, в которую я едва-едва не угодила.

– Кто их знает? Но я уверен, что со временем Света своего добьется. Свадьба – конечная её цель.

– Ты же говорил, что они встречались раньше.

– Им было по шестнадцать-семнадцать лет, – хмыкнул он. – Они подружились как раз после того случая в скалах… Ну, ты и так все помнишь.

– О. Да, – через силу улыбнулась я.

Перед полукруглым крыльцом здания расстилалась просторная площадка, освещенная тусклым светом уличных фонарей. Раньше здесь не было ничего, кроме прорастающей сквозь щели кривого асфальта травы, окурков, пустых стеклянных бутылок и разбитых окон. Местные алкаши, как говорила бабушка, готовы были разобрать это здание до гвоздей, лишь бы заработать на очередную бутылку водки. Сколько себя помню, здесь никогда не было света и всякий раз, когда мы с ребятами приходили сюда темными вечерами, кто-то рассказывал всякие страшилки, мол в стенах этого клуба повесился какой-то мужик, чье приведение то и дело мелькало в темных окнах.

Теперь здесь все было иначе. Кругом лавочки и корзины для мусора, фонари, отремонтированное крыльцо и обновленный фасад здания.

– Неплохо, – тихо сказала я, оглядев территорию. – А куда все идут?

– А это для тебя будет настоящим сюрпризом, – усмехнулся Илюша. Мы пошли вслед за всеми, обошли клуб справой стороны, минуя свисающие ветки высоких деревьев, и вышли на заднюю площадку, где стояли два автомобиля.

Освещения здесь не было, только фонарики и дисплеи сотовых, что слабо светились где-то впереди у елок и невысоких деревьев. И когда мы подошли чуть ближе, я тихонько ахнула. Здесь было человек семьдесят, не меньше. Все они расстилали пледы на скошенной и такой ароматной траве. Люди перешептывались, слышался смех и хруст чипсов.

– С ума сойти! А что здесь было раньше? – спросила я у Илюши. Он прошел вперед, а я следом. – По-моему, тут что-то было…

– Разваленный дом, где жил местный пьяница дядя Лёня.

– А! Тот пузатый? Лысенький такой, да?

– Ага. Дом снесли, выровняли землю и посеяли траву. Кстати, не переживай, здесь клещей нет, у нас все обрабатывается.

Илюша нашел свободный участок и начал разворачивать плед. Мы расстелили его на траве, я достала из сумочки две шоколадки и маленькие упаковки яблочного сока.

– О! Благодарю, – улыбнулся мне Илюша. На фасаде здания мелькнула какая-то картинка и тут же погасла. – Интересно, что будет сегодня?

– Надеюсь, не долбаная романтика, – ляпнула я, уловив на себе задумчивый взгляд Илюши. – Просто ненавижу сопли.

По правде говоря, как и многие девушки, я обожала романтическое кино с поцелуями, выяснениями отношений и девичьими переживаниями. Я тысячу раз пересматривала «До встречи с тобой» и каждый раз рыдала, как маленькое дитя. «Грязные танцы», «Дневник памяти», «Титаник»… Тысячу раз я смотрела эти фильмы и всегда испытывала невероятную гамму чувств. Можно сказать, что теперь я придерживалась особой диеты – исключила из своего «многообразия» развлечений фильмы о любви.

– Я думал, все девушки любят романтику, – улыбнулся Илюша.

– Я не исключение, просто сейчас меня от нее тошнит.

Илюша нахмурился, потом набрал ртом воздух и резко выдохнул, не решаясь что-то сказать мне.

– Что? – спросила я с улыбкой.

– Если отвечать не хочешь – промолчи. У тебя что-то случилось? В личной жизни.

– Ты прав, я не хочу отвечать, – хмыкнула я, взглянув на влюбленную парочку впереди нас.

– Ладно. Я все понимаю.

– Серьезно? – усмехнулась я.

– Конечно. Когда меня Юлька бросила, я потом полгода на девчонок смотреть не мог, – с деланной грустью говорил Илюша. – И хотя мне было тогда шестнадцать лет, боль в душе была размером с наш полуостров! До сих пор кошмары снятся.

И пусть неприятный осадок все еще ощущался, я позволила себе засмеяться. Не знаю, была ли в словах Илюши хоть толика правды, но мне вдруг захотелось объяснить ему, почему я приехала сюда и почему в данный момент не желаю глазеть на экранную любовь-морковь. Просто выговориться и навсегда закрыть эту тему.

– Мне уже не снятся, – сказала я, проведя ладонью по густой недавно скошенной траве. – Наяву их хватает.

Илюша тихонько усмехнулся и по-дружески поддел меня плечом:

– Все наладится. Это жизнь. Кто-то уходит, а кто-то приходит. Долго вместе были?

– Три года. Даже предложение сделал.

– Серьезно? – все так же наиграно удивился Илюша. – Гад, просто гад.

– Крутил шашни с моей близкой подругой.

– Упырь!

– И бросил меня в день всех влюбленных.

– Бог мой, о ком речь? О моральном уроде?

– Точно, – засмеялась я, наблюдая за актерской игрой друга.

– Знаешь, ты молодец, что приехала сюда. Только не подумай, что у тебя все на лице написано и всем всё ясно.

– Да, кстати, как ты узнал…

– Все дело в моей исключительной проницательности, – подмигнул он мне и обнял за плечи.

– А-а!

– Забывай обо всем. Оставь плохое там, за бортом! Живи настоящим и стремись к счастью!

– Ты как будто перед аудиторией неудачников выступаешь, – хмыкнула я.

– Кстати… А почему бы мне не примкнуть к тем парням, что в деловых костюмах рассказывают о своих проблемах, которые они смогли решить с помощью каких-то там методов? Типа, эй, друг, тебя гложет расставание с женой? Выходи на сцену и повторяй за мной!

Мы начали дурачиться, как в детстве. Серьезно, вдоволь насмеявшись, я уже и позабыла, о чем мы говорили пять минут назад. Вот, что значит смена обстановки и веселый друг.

Еще минут десять желающие посмотреть кино под открытым небом рассаживались, а сумерки сгустились настолько, что оставались видны лишь силуэты. Я согнула ноги в коленях и откинулась на локтях. Илюше кто-то позвонил, и пока он говорил по телефону, я, тем временем, разлеглась на пледе и смотрела на звезды.

Ночное небо всегда завораживало, особенно в августе. Звезды становились ярче и сыпались одна за другой. Помню, как я загадывала желания, поглаживая песок пальцами. Море фосфорилось и мне казалось, что в нем сверкали именно те звезды, которые падали с небес. Я отказывалась верить в то, что этому способствовали маленькие медузы, что приплывали к берегу и освещали неоновым светом воду. Такую красоту могли сделать только звезды.

– А этот ваш юрист тоже мой сосед? – Слова вдруг сами сорвались с моих губ. Илюша к этому времени уже спрятал сотовый в карман и так же разлегся на пледе. – Я имею в виду, он со своим недалеким братцем живет?

– Нет, у него свой дом. Оба, кстати, частенько устраивают всякие вечеринки. Я был на одной.

– Бог мой, и как же тебе удалось попасть на праздник к элите? – съязвила я. – Тайком?

– Я понимаю, что эти люди донимают тебя, но на самом деле, они не такие уж и плохие. Арсений, например…

– Кажется, вопрос был немного другим.

Илюша вздохнул и положил руки за голову:

– У меня кот заболел, ему девять лет было. Исхудал, ничего не ел, мышей не ловил, а просто лежал в траве и все. Я позвонил Арсению и попросил его о помощи. Он привез аптечку, провел осмотр и сказал, чем его лечить.

Я пару раз моргнула. Что-то в моей голове не укладывалось.

– Он ветеринар по профессии, – объяснил Илюша, вскрывая упаковку с соком. – К нему все село обращается за помощью. Даже из соседних приезжают.

– Этот…болван – ветеринар? – удивилась я, часто заморгав.

– Вижу ты очень удивлена. Почему ты всегда так удивляешься, когда я говорю о нем?

– Просто он… Он мне не нравится уже тем, что хочет отобрать у меня дом. – Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вновь изобразить непринужденный вид. Новость о том, что Арсений является здешним ветеринаром несколько огорошила. – А что насчет его семьи? Кто эти люди?

Илюша тоже поднялся и раскрыл шоколадный батончик. Я вспомнила, как Арсений говорил, что его семья сделала многое для села, и, к собственному изумлению, не могла обойти стороной то неожиданное и требовательное прикосновение его руки. Даже сейчас меня словно кипятком ошпарило, так сильно этот момент отпечатался в памяти.

– Они всегда гостили у тети Нины, что одна осталась. Пожалуй, именно об их родственных связях никто и ничего толком не знает. Даже местные сплетницы. Арсений приезжал сюда вместе с Олегом и дедушкой. Валентин Сергеевич был успешным бизнесменом в Москве, но на старость лет решил переехать сюда. С его помощью, как ты уже знаешь, село стало процветать. А после его смерти, Арсений, можно сказать, тут живет. Редко когда уезжает в Москву, а если и приходится, то не больше, чем на пару недель. И Олег тоже.

– А о родителях что-нибудь известно?

Илюша пожал плечами:

– Я же говорю, семья Арсения – единственное, что до сих пор остается тайной для всех. Хотя, по правде говоря, даже наши бабульки-сплетницы не шушукаются об этом. По-моему, это не так уж и важно.

– Думаешь, боятся раскопать жуткую тайну и лишиться возможности получать подарки от местного мажора? – усмехнулась я, продолжая тему.

– Без малейшего понятия, – как-то задумчиво ответил Илюша.

– Странно ведь, согласись? – спохватилась я. – Всем перемывают косточки, а тут вдруг и слова лишнего боятся произнести! Я уверена, здесь кроется настоящая сенсация. Иначе… Зачем переезжать именно сюда? – Я почесала голову. – Ладно взрослые люди, те после сорока хотят жить в тишине и выращивать цветы на участке, но молодые парни? Переехали в деревню, где коровы и курицы… Построили хоромы, ездят на дорогих машинах. Все это можно в любом другом месте сделать. Почему здесь?

– А почему ты здесь? – с добротой в голосе спросил Илюша. – У каждого свои причины быть там, где он есть и делать то, что он делает. Вся эта перестройка пошла селу только на пользу, Соня. Коровы пасутся на пастбищах, что вдалеке от деревни, а курицы живут в новых курятниках и едят зерно с наших полей. Время сейчас другое. Люди бегут из городов, потому что там воздуха нет и счастья. А здесь – море, солнце, отдыхающие, ежедневные сплетни и просто настоящая жизнь. Без этой, как ты говоришь, элиты, вряд ли у местных появилась бы работа. Навряд ли отремонтировали бы школу и детский сад. Многие перемены требуют значительных вложений, а для поднятия «Столичного» их понадобилось слишком много. Нам повезло, что Валентин Сергеевич выбрал именно наше село.

– Ну, не знаю. Сомневаюсь я, что все эти люди оказались здесь просто так.

– Неужели ты превратилась в циника? Будь проще!

– Так, они что, альтруисты по-твоему? – все с тем же недоверием хмыкнула я.

– Очень надеюсь, что вы поладите, Соня, – искренне сказал Илюша, проигнорировав мой вопрос. – Жить нужно в мире и спокойствии. И в любви, разумеется.

На стене здания, куда был направлен проектор, появилась заставка к фильму. Все вокруг мгновенно притихли в ожидании, только я никак не желала заканчивать разговор и шепотом спросила:

– Он действительно ветеринар? – Почему-то я все еще не могла в это поверить. – Профессия требует колоссальной ответственности, а этот высокомерный павлин дальше своего носа ничего не видит. Ему бы кровожадным бизнесменом быть, что заглатывает крупные компании и даже не давится. И почему именно сюда нужно переезжать? Ума не приложу. Есть Ялта, Симферополь, Судак, Алупка… Список огромен! Вкладывать огромные деньги в деревеньку, где все разваливается, скупать участки, строить шикарные дома и…

– Мир ведь не без добрых людей, Соня, – перебил меня нетерпеливый низкий голос.

Я с ужасом оглянулась через плечо и медленно подняла голову к человеку, что возвышался над нами, точно несокрушимая гора. В горле мгновенно пересохло. Я с трудом глотнула, издав при этом урчащий звук, и напряженно взглянула на Илюшу, который, как мне показалось, боялся даже пошевелиться. Он просто таращился на экран и молча потягивал сок из трубочки.

Пребывая в полном оцепенении, я смотрела, как Арсений опускался на корточки и самовольно положил свою руку мне на плечо. Он склонил голову, глядя на меня, и блики света, что бросал экран, причудливо играли на его не то хмуром, не то безразличном лице.

– Вижу, я тебе очень интересен. Впрочем, меня это не удивляет.

– Черта с два. – Напряжение, как рукой сняло. Ей-богу, я прям чувствовала, как в ладонях скапливалась огненная энергия, которой, будь я киношным супергероем, можно было бы уничтожить врага.

– Интересуешься моей семьей.

В какой именно момент времени он появился здесь?

– О враге нужно знать все.

– Так вот кем ты меня считаешь?

– Думаю, это взаимно, – пожала я плечами.

– Соня, – нарочито мягким тоном, назвал он мое имя, и его губы дрогнули в подозрительной улыбке, – ты глубоко ошибаешься. Разве твой враг, сообщил бы тебе, что дом, в котором ты живешь, кажется, горит?

– Послушай, я пришла сюда, чтобы отдохнуть, а ты… Что? – Я в ужасе таращилась на Арсения, чья плохо срываемая улыбка и самоуверенный взгляд, словно острый нож, кромсали мои внутренности. – ЧТО?!

Мой крик привлек всеобщее внимание. Я подскочила на ноги и побежала домой, перепрыгивая через удивленных моим поведением зевак.

10

Когда скорость и время имели колоссальное для меня значение, я едва могла перебирать ногами. Мне не хватало воздуха, сердце колотилось в груди, а в голове прочно укоренился страх потерять все, что доверила мне бабушка. Глупо и безвозмездно лишиться теплых воспоминаний, фотографий и вещей, что были связаны с добрыми и светлыми моментами – станет сокрушительным для меня ударом. Теперь нервы, слезы и переживания по поводу Олега превратились в мизерные песчинки, которые уже ничего для меня не значили.

Я бежала изо всех сил. Воображение рисовало страшные картины объятого пламенем дома, свалившегося забора, пугающего треска стен. Девяносто процентов болезней случаются из-за пережитого нами стресса и, пожалуй, с такими темпами, я вряд ли доживу до сорока.

Свернув на свою улицу, что освещалась светом высоких фонарей, я мчалась к дому и не отрывала глаз от двух высоких деревьев, что росли по обе стороны моего забора. Я не чувствовала запаха дыма, но все равно бежала со всех ног. Возможно, возгорание еще не было слишком масштабным, и мне удастся справиться с ним в одиночку.

С трудом дыша, я пулей залетела во двор и тут же споткнулась о неведомый прежде выступ. Поднявшись на ноги, я побежала на задний двор, чувствуя боль в колене, что, наверняка, было разодрано. Я мотала головой в разные стороны, распахнула дверь летней кухни, ворвалась обутой в дом…

Не обнаружив источника предполагаемой опасности, я побежала в огород. И когда я с трудом распахнула деревянную калитку, что не желала мне подчиняться, мой нос уловил слабое дуновение дыма. Оказавшись в огороде, поросшем травой, мои, в панике бегающие, глаза, вцепились в оранжевый огонек света, что лился сквозь небольшой деревянный заборчик соседа. Едва дыша, я на ватных ногах побрела к слабому источнику света и неприятного запаха.

В небольшой кучке, окруженной невысокими камнями, догорали остатки сухой травы и, должно быть, пластмассы. Уж пахло не слишком приятно. В темное небо поднимался слабый дымок, на который я молча таращилась несколько минут, поскольку сил двигаться и что-либо говорить (даже ругаться матом!) у меня не было. Сердце больно билось о ребра, а рана на коленке неприятно щипала. Я склонилась над забором, стараясь восстановить дыхание, и медленно, до моих окутанных страхом мозгов, начало доходить понимание того, что произошло.

Мне хотелось задушить его. Наброситься на это бездушное тело с кулаками и вырвать из груди зачерствелое сердце. Едва сдерживая себя от глупостей, что бесконечным потоком проникали в голову, я покинула огород и вышла во двор. Сотовый в кармане начал вибрировать, на дисплее светилось фото Илюши.

– Соня, все хорошо?! – тут же выпалил он.

– Да. У меня ничего не горит. Этот кретин еще там?

Когда в трубке послышалось шуршание, я увидела мужскую фигуру, приближающуюся к моему забору.

– Илюша, я потом тебе перезвоню. Извини, но сегодня просмотр фильма отменяется, – и я отключилась, впиваясь разъяренным взглядом в человека, из-за которого моя жизнь теперь стала короче.

– Зачем ты сделал это? Отвечай! Зачем ты сделал это?! – крикнула я, с силой толкнув Арсения в грудь. – Ты бессердечное создание! Ты просто идиот! Это все, что у меня есть! – указывала я пальцем на дом. – Это все, что у меня есть!

Мой удар заставил его отшатнуться, но он тут же упрямо начал надвигаться на меня.

У меня не было будущего, о котором я мечтала и в котором я была уверена. Я лишилась любимого человека, защитника, своей опоры… У меня был только этот дом, где меня всегда окружали заботой и любовью.

– Не смей больше делать подобное, слышишь? Может, для такого, как ты, издевательства над человеком – вполне себе плевое развлечение. Так ты и найди себе жертву из своего поганого мирка!

– Для такого, как я? Болвана-ветеринара?

– Именно! Ты просто ледяной кусок мяса без чувств и нервных окончаний! Для таких, как ты, нет ничего святого! Все, что вы умеете, так это разъезжать на дорогущих тачках, жить в хоромах, что построили ваши родители, слепо верить в свое всевластие и поганить жизнь простым людям. Я не сделала тебе ничего плохого, за что могла бы заслужить подобное отношение! В вас, «золотых детках», стремление обидеть и унизить заложено генетически! Однажды я позволила тебе забить меня в угол, но больше такого не случится. Никогда!

– А ты по-прежнему видишь только то, что хочешь, – с заметным укором сказал Арсений, когда я зашла во двор и стала закрывать калитку. – Оно и ясно, не нужно сильно напрягаться, чтобы копнуть глубже и добраться до истины.

Я резко подняла к нему голову и стала перечислять на пальцах:

– Ты пустой, бесчеловечный, бессердечный, высокомерный, подлый, грубый, гадкий и лживый тип, который когда-либо встречался мне! – громко протараторила я. – Все лежит на поверхности. И глубины в тебе нет никакой абсолютно! Вот ты какой!

– А знаешь, что я вижу? – с вызовом бросил он. – Девчонку, что так и осталась маленькой врединой. Ей проще истерить, говорить всем «нет» и вешать на людей ярлыки. Она не умеет шутить и не знает, что такое юмор в принципе. – Арсений подошел к забору вплотную и взялся руками за потрескавшиеся края. Его пальцы случайно задели мои, но убрать их он не спешил. – Врединой была, врединой и осталась.

Я прикусила язык, не дав ругательствам вырваться наружу.

– Это все?

Правый уголок рта приподнялся. Видимо, мой капризный вопрос позабавил Арсения. Я чувствовала, как его пальцы, что по-прежнему касались моих, секунда за секундой становились все горячее. И я не могла найти объяснения своему бездействию.

– А ты хочешь услышать что-то еще?

– Раз уж мы высказываем друг другу все, что думаем, почему бы и не выплеснуть всю ненависть до конца? – с деланной улыбкой выпалила я. – Не сдерживай себя. Вперед!

– Думаешь, ты настолько важная особа?

– Для тебя? – хмыкнула я. – Да! Тебе же не дает покоя соседство со мной. Ты готов сделать подарок каждому, кто поможет тебе избавиться от меня. Наверняка, ночи напролет разрабатываешь целый военный план по моему истреблению!

– Секс куда более приятное занятие.

Я с трудом сглотнула. В конце улицы послышался громкий мужской смех, и Арсений повернул голову. Этот короткий миг отрезвил меня, я одернула руки и попятилась назад, чувствуя, как мною неизбежно овладевает страх вновь попасться на знакомую удочку.

Высокий, крепкий, симпатичный. Низкий голос, сексуальное тело, мужественный профиль. Не имело значения, кем он был по профессии, которую ему могли навязать родители чисто для галочки. Хотя… Ветеринар? Несмотря на внешние (казалось бы!) плюсы, Арсений был, есть и остается высокомерным подлецом, из-за которого я по-прежнему не находила покоя. Однажды я уже купилась на эту внешнюю оболочку, искренне веря, что ТАК могло повезти только мне. Настоящий герой любовного романа, реальный красавец, которого ждут мечтательные особы. А на деле же оказался не больше, чем обыкновенным козлом, не сумевшим устоять перед короткой юбкой моей бывшей подруги. Боже, Соня, они же все одинаковые!

– Я не продам этот дом. Даже, если бы он действительно сгорел сегодня и на его месте остался лишь пепел, я бы не продала и эту землю. Ни за что. Никогда. И уж тем более тебе.

Арсений вдруг засмеялся, склонил голову над забором и громко цокнул. Глядя на него, я мысленно аплодировала своим убеждениям, ведь окажись я той Соней, что купилась когда-то на подобного типа в клубе, мое сердце определенно было бы разбито вдребезги. Если я буду интересоваться именно такими парнями, как Арсений, рано или поздно это все равно случится. С такими, как он, у сказки не может быть счастливого конца.

Гордо задрав голову, я развернулась на пятках и направилась к дому. Я чувствовала себя настоящей героиней, что сумела обуздать возникающую симпатию к коварному и подлому персонажу, как вдруг, Арсений окликнул меня. Я остановилась у самого окна и обернулась, увидев лишь темный мужской силуэт за воротами.

– У меня нет никакой ненависти к тебе. Мне просто нужна твоя земля.

– Угу, – промычала я, сложив руки на груди. – Это все?

Я услышала его смешок.

– Остальное со всем этим совершенно не связано.

11

«Горячая новость понедельника! Друзья, с сегодняшнего дня у вас есть уникальная возможность пройти самый опасный квест на нашем любимом и неподражаемом Азовском побережье! В «Столичном» только для отдыхающих действует акция на бесплатное посещение заброшенного дома с настоящими приведениями! Хочешь взбудоражить сознание и пощекотать нервишки? Забирай бесплатные билеты во всех точках продаж прохладительных напитков «Холодок». И это не реклама, это факт, мазафака!» – с такой новости началось мое утро понедельника. Диктор Женька не назвал конкретный адрес, но я точно знала, где именно этот чертов квест должен был проходить. Это объявление звучало каждый день по пятнадцать раз, менялся, разве что, день недели. То вторник, то среда, то четверг… В конечном итоге, спустя почти неделю, подлянка Арсения сработала, и к моему двору стали подходить люди. Некоторые, без зазрения совести, открывали калитку и нагло ступали на мою территорию. Сначала, я спокойно объясняла им, что произошла ошибка и в моем доме не было никакого опаснейшего для жизни квеста. Я понимала, что незнакомые мне люди совершенно здесь не при чем и вся эта ситуация – наша с Арсением война. Однако, после того, как во двор заявились какие-то то наглые подростки, один из которых не хило пнул ногой стенку, что я кропотливо белила весь день, моя вежливость в мгновение ока испарилась, и я разразилась трехэтажным матом, чего прежде никогда себе не позволяла. Бог мой, я даже не думала, что знаю такое количество плохих слов.

На море я спускалась только по вечерам, когда солнце оставляло на небе слабый след своего существования. На пляже к этому времени людей почти не было. Я оставляла сумку с вещами почти у самой кромки воды и беспокойно следила за ней, плавая в море. За три с половиной недели жизнь в селе осложнилась и тем, что мне отказывались продавать в магазине продукты. Все, что бы я не принесла на кассу, убиралось в плетеную корзину с надписью «Просрочено». Даже канцелярские ножницы.

Моему терпению постепенно приходил конец. Грязные слухи обо мне распространялись со скоростью света. И судачили о моих вымышленных болячках, вшах в голове и подзаборной манере общения в основном старые бабки, которым давно надоело обсуждать мыльные оперы по телеку. Поздней ночью, когда злость и обида мешали заснуть, мне пришла в голову одна идея, и на следующий же день я решила воплотить её в жизнь. Поскольку у меня заканчивались запасы еды, а для этого нужно было ехать в город, субботнее утро, когда многие из местных сплетниц отправлялись на рынок продавать свои овощи, идеально подходило для моей маленькой «ответочки» подлому соседу. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы одна из бабулек не побоится «сообщить по секрету» то, что я собиралась как бы невзначай сказать.

Я забралась в автобус, села рядом с полной женщиной, что еще на остановке не сводила с меня настороженный взгляд, и установила на своем сотовом будильник, что должен был зазвенеть через двадцать минут. Когда наш автобус сделал вторую остановку, поглотив столько человек, что яблоку негде было упасть, мой гаджет громко зазвонил. С деланной улыбкой, я притворилась, что отвечаю на звонок:

– Привет, подруга! Наконец-то, ты позвонила мне. – Я изображала радость, чувствуя себя при этом идиоткой. – У меня все хорошо. Отдыхаю, загораю, ем фрукты! Да, да. – Засмеялась. – Парни? Да ты что, они здесь странные… – я нарочно затихаю, потом прочищаю горло и почти шепотом говорю: – Ну, вот смотри, мой сосед, по утрам голым бегает по огороду, напевает какую-то негритянскую песенку, а потом долго стоит на одной ноге с поднятыми к солнцу руками. Да я тебе говорю! А этот его коротенький корнишончик… Клянусь тебе, в жизни не видела ничего подобного. – Я тихонько засмеялась, прикрывая рот рукой. – Слушай, а правда! Наверное, он этими песенками призывает Бога Солнца сжалиться над ним и хотя бы на сантиметр увеличить свое крохотное хозяйство. Огурцы в огородах растут, а его, кхм…корнишон – нет. Нет, не страшненький, как раз наоборот. Живет в огромном доме, ездит на красивой машине, его тут все уважают, как я поняла. Ага! Но ведь никто, кроме меня не видел, как Арсений танцует по утрам. Что? Ой, да. Имя красивое. Арсений. Ага, Ар-се-ний, – нарочно повторяла я, чтобы каждый в автобусе запомнил имя этого кретина. – Мне его очень жаль, на самом деле. Такой симпатичный, но эта недоразвитость внизу… Бедняга. Компенсирует отсутствие внушительного достоинства огромным домом и дорогой тачкой. Ага. Не то слово. Рада, что развеселила тебя. Звони почаще, может, что еще забавного расскажу. Ага, пока-пока, подруга.

Бросив сотовый в сумочку, я с облегчением выдохнула и опустила на глаза солнцезащитные очки, чтобы спрятать от окружающих свой смеющийся взгляд. Мне казалось, что я совершила самую грязную пакость в своей жизни, но она настолько сильно будоражила мое воображение и чувства, что мне стоило невероятных усилий ровно усидеть на месте и до самого города ехать с поджатыми губами. А как же мне хотелось рассмеяться, кто бы знал!

На обратном пути я разместилась в самом последнем ряду. Рядом со мной сидел мальчик, лет тринадцати, а его бабушка перед нами. Оба жили в селе «Николаевском» и знать не знали о том, кто я такая и почему со мной не нужно разговаривать. Кроме Илюши и его мамы, это еще одни люди, с которыми мне не нужно было выпускать иголки и ждать какой-нибудь грязной подлянки.

К вечеру, когда жара спала, на кофе заглянул Илюша. Я тем временем только-только вышла из душа, и встретила его в махровом халате и с полотенцем на голове.

– Я как знал, что у тебя есть что-нибудь вкусненькое, – засмеялся он, раскрывая контейнер с выпечкой, что я купила сегодня в городе. – Мм, как пахнет.

– Кофе со сливками?

– Ага. Там в контейнере мама передала тебе домашнюю картошку и мясо, она в духовке запекала.

– Передай ей от меня большое спасибо, – улыбнулась я, заглянув в белый пакет. – Думаете, что я голодаю?

– Есть такое. Надеюсь, бойкот, что объявили тебе магазины, скоро сойдет на нет. Арсения здесь уважают и ценят, его мнение для некоторых очень важно. Но, кажется, он уже перегнул палку.

– Кажется, – со смешком повторила я. – Как будто пуп Земли.

Ох, вот же несладко придется этому «милому мальчику», когда моя ложь расползется по всему селу и представит этого Всезнайку в ином свете. Каждый будет судачить о его крохотном недостатке, и мы поглядим, каково ему придется жить, когда все вокруг только и делают, что обсуждают то, чего на самом деле нет.

Интересно…

Соня! Боже мой, ты только что об этом подумала? О реальном достоинстве своего соседа? Чур меня, чур!

– А ваши родственники и знакомые в курсе, что вы подкармливаете врага народа? – спросила я, поставив на стол две кружки с кофе. – Мне бы не хотелось, чтобы у вас тоже были проблемы.

– По правде говоря, на тебя ополчились только старые бабки, которым позарез нужен новый телевизор. Разве что Лидия Петровна… Она страшная активистка. По-моему, ей все равно, какой приз достанется за твое исчезновение отсюда, главное для нее – порядок. Каждое утро вторника наши собираются в клубе культуры и творчества, обсуждают новости, проблемы и пути их решения. – Илюша размешал сахар в кружке и облизнулся, заглядывая в контейнер с выпечкой. – Сама понимаешь, сейчас проблема номер один – это ты.

Я фыркнула.

Ласточка, что свила гнездо на старом фонаре у входа в летнюю кухню, вернулась к своим птенцам, издав звонкий писк. Неожиданно задул ветерок, подбросив ветки и сухие листья в воздухе.

– Кстати, да! – кивнул Илюша, пережевывая воздушное тесто. – К нам идут сильные ветра. Штормовое предупреждение завтра, так что на море не ходи. О! Приходи в клуб сегодня. Отдыхающих много!

– Посмотрим, – неопределенно ответила я и тут же сменила тему: – Послушай, я сегодня в сарае была и мне показалось, что…

Илюша замер и уставился на меня.

– Что?

– Что-то треснуло.

– Мыши лазят, – спокойно ответил он, пожав плечами. – Обычное дело. Я привезу тебе мышеловку и отраву. А вообще, тебе не помешало бы завести кота.

– Да нет же, не в этом дело. Что-то треснуло, как будто камень где-то отвалился. Или мне показалось. Людмила Ивановна говорила мне, чтобы я и носа туда не совала, вот только я вспомнила об этом сейчас.

– Так ты и не суй.

Допив кофе, Илюша решил осмотреть сарай, за что я была ему глубоко признательна. Мужчина, все же, знает толк в строительных делах. Он даже спустился в подвал, где прятались мои страхи из детства, а я трусиха глядела на него сверху вниз, стоя у самого края.

– Ну, что там?

Илюша задрал ко мне голову:

– Камень старый и крошится. Все в трещинах. – Он начал подниматься по железной лестнице, покрытой толстым слоем ржавчины. – Знаешь, мой тебе совет – без крайней надобности сюда ни ногой.

– Все настолько печально?

– Будь осторожна, Соня. Я помню, как лет пятнадцать, а то и больше назад, одна бабушка местная зашла в подобный сарай и провалилась в подвал. Пол сгнил. Её завалило всякими коробками и старой стиральной машиной. В общем, исход печальный.

– О мой Бог, опять эти байки про то, как кто-то, где-то, что-то себе сломал!

Помню, как мы с бабушкой собирали железную мясорубку и она рассказала мне о маленькой девочке, что лишилась пальца из-за глупого любопытства и неосторожности. В подобных страшилках все жертвы жили именно в нашем селе.

Стянув полотенце с головы, я повесила его на крючок и пошла провожать Илюшу, что резко спохватился:

– Время-то как летит! Через пятнадцать минут маршрутка приедет!

– Она везет тебя на море?

– Да, только сворачивает налево к пансионату. Это рабочая машина, развозит всех, кто работает на море. Приходи сегодня, будет весело. Сделаю для тебя классные коктейли.

– Посмотрим. Спасибо, Илюш.

Мы обнялись на прощание, и еще пару минут я глядела на причудливые розово-оранжевые узоры в постепенно теряющим свой свет небе. Бабушка говорила, если вечером небо розовое, значит завтра будет сильный ветер.

Соседи напротив, что жили в двухэтажном доме с блестящей зеленой крышей и высокой трубой, облицованной черным камнем, распахнули широкие кованные ворота для медленно выползающего белого автомобиля, за рулем которого сидела та самая девчонка, что скорчила недовольную физиономию, когда я с ней, по собственной глупости, поздоровалась. Светловолосая женщина, должно быть, её мать, с гордостью наблюдала за каждым движением своей дочери, а вот отец, мужчина с суровым выражением лица и широкими черными бровями, пребывал в заметном напряжении.

– Стой! – крикнул он тяжелым голосом, и девчонка резко нажала на педаль тормоза. Машина дернулась и остановилась. – Все, выходи.

Мужчина явно был не в духе.

– Она ведь умница, правда? – с улыбкой спросила его женщина, что сразу же поцеловала дочурку, вылезшую из тачки, в обе щеки. – Тебе так идет сидеть за рулем!

Тихонько фыркнув, я побрела обратно в дом, вдоволь наглядевшись на помпезных соседушек. Мои мысли были заняты сегодняшним вечером. Я не горела желанием идти в клуб, но мне хотелось понаблюдать за ним со стороны. Какие люди туда приходят, какая музыка там играет. А еще, мне отчаянно хотелось погулять по ночному пляжу. Лечь на плед и считать звезды, пока не закружится голова. Я мечтаю об этом уже третью неделю, хотя море, прямо говоря, под боком.

– Я приготовил себе кофе, ты ведь не против?

Мои ноги приросли к потрескавшемуся асфальту. Я успела лишь дверь открыть в летнюю кухню. Так и застыла на пороге, в недоумении таращась на незваного гостя.

– Кстати, он просто отвратный. Как ты пьешь это дерьмо?

Арсений вальяжно развалился на старом стуле с кривой спинкой и с затаенной в глазах злобой оглядел меня с головы до ног. Еще один мой сосед был явно не в настроении.

– Будь добра, составь мне компанию. Может, и кофе твой вкуснее от этого станет.

Его взгляд остановился на моих мокрых волосах, разбросанных по плечам.

– Что ты забыл здесь? Какое право ты имеешь, вторгаться на мою территорию?

– Дружелюбное соседское, – с деланной улыбкой ответил он. – Заходи, Соня. Будь как дома. Мне вдруг отчаянно захотелось пообщаться с тобой, понимаешь? Узнать получше. Живем рядом, знакомы с детства, а толком ничего не знаем друг о друге.

Я хмыкнула и зашла на кухню. С тихим вздохом села напротив и демонстративно забросила ногу на ногу. Я заметила его резкий взгляд, которым он окинул мои икры. Если он думает, что я боюсь его и вся моя уверенность теплой лужицей стечет на землю – этот кретин глубоко заблуждается. Я на своей территории, а это значит, что…

– Какого хрена, Соня? – перебил он плавный поток моих мыслей посуровевшим голосом. – Думаешь, ты самая умная? Хитрая и непредсказуемая?

– Что есть, то есть.

– И как давно мой друг в штанах стал интересовать тебя?

– Что? – засмеялась я, вдруг почувствовав свое превосходство над этим болваном. Боже, вот бы и почта работала также быстро, как распространение слухов по селу. – Знаешь, я всегда считала подобные темы слишком интимными, но раз уж ты начал… – Я наклонилась к столу и шепотом сказала: – Сегодня весь автобус обсуждал тему твоего достоинства. Арсений, если бы ты только знал, как мне было жаль тебя. Эти старушки! Им бы только посплетничать. Ну, ладно я с моим домом, который по твоей милости все ненавидят, но обсуждать размер твоего… Ох, – хихикнула я, прикрыв рот рукой, – они прозвали его корнишончиком. Как быстро в этом крохотном местечке расползаются грязные слухи, не правда ли? Ой! Я сказала «крохотном»? Извини.

– Веселишься, да?

– Что ты, я с трудом скрываю слезы. Искренне переживаю и соболезную тебе.

Его глаза задумчиво оглядывали меня, точно готовились нанести ответный удар, а я же старательно изображала спокойствие, хотя все внутри меня сгорало от пугающего желания рассмотреть лицо Арсения поближе. На нем была черная рубашка на выпуск с закатанными рукавами и джинсовые шорты. Он напоминал мне не просто киношного супергероя с молотом в руках, а одного из тех греческих богов, чьими иллюстрациями был усыпан учебник мифологии. Точеное лицо, волевой подбородок, хмурый взгляд и такие крепкие руки, что сжимались в кулаки всякий раз, когда мои глаза возвращались к ним. Я вдруг поймала себя на мысли, что не только откровенно разглядывала Арсения, но и мысленно, где-то глубоко в сознании, сравнивала его с Олегом. Оба высокие, оба крепкие. Только у Олега более мягкий взгляд, не такой резкий и напряженный, как у моего соседа. Пожалуй, именно доброта в глазах вынуждала меня доверять всему, что говорил Олег, не давая возможности даже и усомниться в его честности.

– Думаешь, я хочу всего этого? – вдруг спросил Арсений, поднимаясь с места. Он склонился над столом, оперевшись кулаками на его поверхность, и смотрел на меня в упор. – Думаешь, мне это нравится?

– Полагаю, что да. Видишь ли, твои жалкие попытки усложнить мне жизнь порядком поднадоели. Я не могу купить даже булку хлеба, потому что всеми любимый сладенький мальчик, чей дед спас село от неминуемой гибели, приказал игнорировать мое существование. Я не в обиде на людей. Я знаю, в каких холодных домах они раньше жили, как зарабатывали деньги на закупку угля, как экономили свет и прочее. Без сомнений, теперь их жизнь куда прекраснее и счастливее, чем была несколько лет назад. Но я хочу остаться здесь. Я хочу жить именно в этом доме. И мне плевать, каких сказочных условий я себя лишаю. Будешь портить мне жизнь, я буду давать сдачи.

Мы смотрели друг на друга так долго, что образ Арсения в моих глазах начал постепенно расплываться. И произошло это вовсе не от того, что я нервничала или даже опасалась его реакции на мои слова. Сама того не ожидая, я вновь ощутила слабое влечение к человеку, что был красив лишь снаружи. Да, иногда я думала об этом парне. Я позволяла воспоминаниям демонстрировать прошлое, где Арсений был еще ребенком. И уже тогда я ненавидела его всем своим естеством, потому что именно из-за него местные ребята все лето издевались надо мной. Благодаря его выходке в скалах, я узнала, что мои друзья такие же болваны, как и вся его шайка. Чуть позже я поняла, что мне вовсе не хотелось бы этого знать, поскольку проводить лето в одиночестве не шибко весело. А назад пути не было. Арсений и его команда с легкостью завоевали уважение большинства моих знакомых. Проезжая мимо них на велосипеде, я чувствовала, что всему виной именно он. Напыщенный, самоуверенный… Должно быть, умение втираться в доверие и внушать свою правду досталось ему от деда, которого все здесь боготворили.

То же самое происходило и сейчас. Только вот я никак не понимала, почему все шишки до сих пор доставались именно мне? И какого черта во мне просыпалась эта глупая девичья наивность?

Резко выдохнув, я поправила края махрового халата и расправила плечи.

– Уходи. И больше не смей заявляться сюда. Я не в восторге от того, что ты вот так запросто появляешься здесь, игнорируя элементарные правила приличия. Вперед отсюда!

Мой резкий тон не произвел на Арсения должно впечатления. Парень продолжал смотреть на меня, не шевельнув и мускулом на точеном лице.

– Ты оглох? – фыркнула я, оборонительно сложив руки на груди. – Уходи!

– А то что? – спокойно спросил он, и его миндальные глаза подернулись поволокой.

Сбитая с толку внезапной сменой настроения, я часто заморгала. Мне показалось… Может, на секунду…

Нет, этого просто не могло быть. Я не настолько привлекательна, чтобы понравиться копии голливудского актера хотя бы на маленькое зернышко.

Пф. Нет.

– Ударишь меня? – предположил Арсений все тем же низким, но спокойным голосом. Он начал медленно приближаться ко мне, вынуждая буквально вжиматься в деревянный стул. – Сочинишь очередную байку? Позвонишь в полицию? Или просто расплачешься, как делала это в детстве?

Его колено уперлось о мою ступню. Я тут же дернула ногой и поспешно заправила халат. Мое сердце забилось в сотню раз быстрее, когда миндальные глаза с неведомой прежде теплотой взглянули на меня. Я уже не понимала, чудится ли мне эта слабая дымка доброты в его взгляде или же в действительности этот человек был не так уж негативно настроен по отношению ко мне. Хотя и в последнее верилось с трудом.

– Отдай мне этот дом, – почти шепотом сказал Арсений. Он склонился надо мной, поставив руку на спинку моего стула. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. – Он мне нужен. Все закончится, как только ты съедешь отсюда.

– Зачем? Почему именно этот кусок земли так важен для тебя?

Арсений сжал челюсти. Я чувствовала легкий запах пены для бритья и слабые нотки горечи.

– Он мне нужен, Соня. Я заплачу тебе вдвое выше, чем он стоит. Можно сказать, ты получишь новенький дом совершенно бесплатно и останешься при хороших деньгах.

– Думаешь, я такая же, как и ты? Помешанная на деньгах и роскошной жизни? Увы, но у меня аллергия на таких типов. Такое чувство, что вас штампует целый завод.

Мне не понравилась его предостерегающая улыбка, но я изо всех старалась выглядеть уверенной. Пока он не сказал то, что напрочь выбило меня из колеи:

– Мне искренне жаль тебя, Соня. Жених бросил, подруга предала. Ты убежала из города, грезила о тишине и спокойствии, а на деле получилось, что и здесь тебе приходится жить в постоянном стрессе. Я лишь хочу помочь, а деньги – не худший для этого инструмент.

В груди так сдавило, что я не могла выдохнуть.

– Откуда… – вымолвила я, стараясь…прилагая колоссальные усилия, чтобы не дать волю слезам унижения и обиды. Я часто и громко задышала. – Откуда?

Арсений выпрямился и уверенно расправил плечи. Он казался настолько бесчувственным и холодным, что несмотря на жару, у меня заледенели руки.

– Даю тебе три дня. Если за это время ты не изменишь своего решения, я сделаю твою жизнь в этом селе настолько невыносимой, что однажды, ты сама прибежишь ко мне и будешь просить забрать этот жалкий домик. Но знай, что взамен ты получишь лишь новое жилье на Нижней улице. Без огромной доплаты, которую я предлагаю тебе сейчас.

– За что? – одними губами спросила я, бесцельно глядя в пол. – Чем я заслужила такое отношение?

– Только новый дом и ни копейки сверху, – продолжал говорить Арсений, игнорируя мой вопрос.

Я подняла на него глаза, чувствуя, как постепенно в них скапливалась влага, и медленно, чтобы он услышал каждое слово, сказала:

– Засунь свои чертовы деньги, свой чертов новый дом и свой поганый язык себе в задницу. Ты никогда не получишь то, чего хочешь. Никогда.

– Поживем – увидим, – бросил Арсений и уверенным шагом направился к двери. Но прежде, чем убраться, он с насмешкой добавил: – О твоей личной жизни судачит все село. Неужели ты думала, что об этом никто не узнает?

12

– Я же сказала, здесь нет никакого квеста! Уходите.

– Постойте, мы приехали из Симферополя сюда! – возразила мне девица с зелеными волосами. – Как это не работает? Триста километров ехали!

– Я сказала, что квеста здесь в принципе нет, а не то, что он не работает! Радиостанция, которую вы слушаете, распространяет фейковые новости, так что прошу, уходите.

– Отлично вообще! – рявкнула девица и недовольно взглянула на своего парня с козлиной бородкой. – Просто класс!

Мне казалось, что всем, кто нагло заявлялся на мою территорию, платили хорошие деньги. Желающих пощекотать нервишки было слишком много, и я уже не знала, куда мне деваться. Мне хотелось, чтобы небо разразилось таким страшным громом, что все эти глупые людишки и местные сплетницы, продолжающие распространять обо мне грязные слухи, обделались от страха, а ветер снес крыши их прекрасных домиков. Что касалось Арсения, то ему в моем дьявольском воображении была определена другая участь. Намного более страшная и болезненная.

Никогда прежде я не думала, что смогу часами обдумывать план мести, рассчитывать все плюсы и минусы, а потом чуть ли не хохотать, предвкушая сладкое чувство удовлетворения. Порой от собственных мыслишек становилось не то что совестно, а по-настоящему боязно. Однако же, был во всем этом бреду, что мусолился в моей голове, огромный и жирный плюс – я совершенно перестала думать о боли, что причинил мне Олег. Я как будто забыла о ней, но в то же время знала, что где-то глубоко-глубоко во мне пряталась горькая обида, но мне совершенно не хотелось вновь вытаскивать её на поверхность и рассматривать чуть ли не под микроскопом. Сейчас у меня были проблемы куда важнее.

К моему глубочайшему сожалению, прогноз Илюши не сбылся. Небо затянуло плотной пеленой облаков, воздух стал нестерпимо душным, но ни дождь и, уж тем более, ураган в тот день не удостоил нас вниманием.

Местные магазины по-прежнему отказывались продавать мне даже товары первой необходимости. И хотя мною овладевала кипящая ярость, я сдержанно улыбалась и молча покидала магазин. Мне казалось, что все вокруг следили за мной, присматривались, обсуждали… Меня поражала бесчеловечность и меркантильность местных, что априори должны иметь доброе сердце. Как можно превратиться в ледяной кусок мяса, живя в по-настоящему райских условиях? Солнце, море, фрукты, витамины… Люди перестали улыбаться, разучились сопереживать и помогать ближнему.

– Знаешь, если бы не твоя поддержка, я бы, наверное, давно сдалась, – сказала я Илюше, когда мы вышли прогуляться пятничным вечером. – Утром я чувствую себя сильной, как терминатор, а к вечеру заряд уверенности подходит к концу.

– Не хандри, Соня, – обнял он меня за плечи. – Все еще наладится. Знаешь, я тут размышлял насчет твоих предположений… Если честно, я никогда не задумывался над тем, почему Арсений так настойчив.

– Аллилуйя! Я думаю об этом постоянно!

– В этом я не сомневаюсь, – усмехнулся Илюша, засунув руки в карманы джинсов. – Смотри, участок у тебя отличный. По размерам, по расположению – он идеален. К тому же, цена на него автоматически повышается, поскольку находится он в преуспевающем селе. Он выгоден, как ни крути.

– А если отбросить финансовую сторону, что останется?

Илюша поджал губы:

– Личный мотив.

– Какой?

– Бог его знает! Это как иголку в стоге сена искать.

Мне не давала покоя осведомленность Арсения о моей личной жизни. Откуда он или любой другой здешний человек мог узнать о неудавшейся свадьбе? Я рассказала только Илюше об этом, да и то без подробностей, а мама ни за что не стала бы делиться моими проблемами с Людмилой Ивановной. Уже столько дней прошло с момента нашей последней стычки, а мне по-прежнему сдавливало грудь воспоминание о смеющихся миндальных глазах. Победная ухмылка, уверенная походка… По большому счету, мне должно быть все равно, что этот кретин думает обо мне, если, конечно, его мозг-сухофрукт вообще способен на подобные действия. И все же, его высокомерный взгляд и нагловатый тон посеяли во мне мелкое зерно разочарования, что спустя столько дней стало давать плоды. Я представляла, как Арсений, в компании своего двоюродного братца и (почему-то!) Светы, промывали мне косточки и потешались над моим несчастьем. Кстати, Свету я так и не видела, зато образ пятнадцатилетней её, с двумя косичками и громким мужеподобным смехом, преследовал меня до сих пор.

– Если бы мы знали хоть чуточку о его семье, то, возможно, смогли бы отыскать какую-нибудь иголку, – сказала я, взглянув на белый свет автомобильных фар в конце улицы. – У него есть родители?

– Как-то раз зимой сюда приезжали люди, – вспоминал Илюша, кривя губы, – мужчина и женщина. Жили в доме Арсения, но его в тот момент, кажется, не было здесь.

– Это были его родители?

– Я не знаю. Но это было всего лишь однажды. Может, какие-нибудь родственники.

– Мм. Ладно, а что насчет его дедушки?

– То, что он классный был мужик, тебе повторять?

Я хмыкнула.

– Несмотря на свою доброту и щедрую душу, Валентин Сергеевич был прекрасным управленцем. Его все слушали, выполняли любую просьбу, готовы были помочь. Он был своим, понимаешь? Спустя года два, после…ну, того, как ты перестала приезжать сюда, Арсений все время был рядом с ним. И, кстати говоря, уже тогда он стал, так сказать, нормальным парнем.

– Слабо в это верится.

– Об этом я и хотел сказать тебе. Видишь ли, пока тебя не было, Арсений казался точной копией своего деда, по характеру и жизненным принципам что ли. Да, он умеет развлекаться, на тачке гоняет вечерами или квадрацикле по берегу, с девчонками встречается и все такое. Просто чувствовалось, что он так же открыт для общения и добр, как его дед. А теперь…

– А теперь вы увидели его истинную сущность, – вякнула я, закатив глаза.

– А теперь приехала ты.

Я нахмурилась и взглянула на Илюшу:

– Что это значит?

– Я и сам не знаю. Так, сказал просто.

– Послушай, напомни-ка, у кого они жили здесь, когда только-только приехали?

– У тети Нины на Центральной улице. Помнишь, она еще нас конфетами всегда угощала, когда из магазина шла?

– Конечно! Мы несколько раз дарили ей розы из сада моей бабушки. Как она поживает?

– Тетя Нина умерла три года назад. Между прочим, это благодаря ей повсюду цветы, порядок и мусорные корзины. И кинотеатр под открытым небом. Хорошая была женщина. Очень хорошая.

Я немного помолчала, ощутив болезненную тоску. Когда мы свернули на мою улицу, вдалеке послышалась музыка, и с каждым нашим шагом грохот становился все громче и тяжелее.

– Кажется, у Арсения вечеринка, – прокомментировал Илюша тихонькой хмыкнув. – Теперь всю ночь вот так будет.

– То есть? Всю ночь музыка на такой громкости?

– Угу.

– А как же соседи?

Илюша пожал плечами и растянулся в улыбке:

– Ничего. Сегодня ведь пятница, Соня. Большинство уезжает к морю развлекаться, другие остаются здесь, устраивают вечеринки у себя, либо идут к кому-то.

Музыка была такой громкой, что к тому моменту, когда мы с Илюшей остановились у моего двора, я едва могла разобрать его слова. Казалось, что повсюду были колонки. Звук был настолько объемным, что в мое тело как-будто ударялись невидимые волны.

– Что?!

– Я говорю, если устанешь от этого грохота, спускайся в клуб. Там музыка намного тише!

– Что за праздник?! – выкрикнула я, когда из двора Арсения неожиданно выстрелил салют. Черное небо озарилось миллионам разноцветных огней, что на несколько секунд застывали в удивительных формах.

– Мне пора на работу! Если что – спускайся!

Должно быть, Илюша не услышал мой вопрос. Он поцеловал меня в щеку и пошел в обратном направлении, а я все стояла на улице и глазела, точно ребенок, на яркие вспышки.

Спустя два часа я готова была рвать волосы на голове, потому что от громкой музыки дрожали стены. Мне казалось, что этот кретин выстроил в ряд все свои колонки у самого моего забора. Плейлист оставлял желать лучшего и к половине первого ночи, когда в тысячный раз повторилась песня про Витю, которому непременно нужно куда-то там выйти, я резво натянула спортивные штаны и набросила на плечи черный кардиган, который давно перекочевал в ряды домашней одежды.

Миллион раз я нажимала на кнопку звонка рядом с калиткой, стучала кулаками по ней, даже позволила себе пнуть ни в чем неповинную железку ногой, но мои попытки дать о себе знать оставались безуспешными. Меня поражало абсолютное безразличие жителей к этому кошмару, что творился у Арсения во дворе. В городе бы уже давно наряд полиции приехал и разогнал это безобразие, а тут же всем все равно. Или же, люди просто оглохли.

Нервно кусая губы и морщась от головной боли, я направилась в сарай за стремянкой. Я поставила её у самого кирпичного забора, что разделал наши с Арсением участки, а потом вскарабкалась на нее и тихо ахнула от увиденного.

Здесь была настоящая вечеринка у бассейна с выпивкой и танцами в бикини. Парни прыгали с бортиков в сверкающую воду, а девушки боролись друг с другом, сидя на чьих-нибудь плечах. У столиков с выпивкой и закусками толпились люди, кто-то смеялся, а две девчонки в коротких сарафанах ревели навзрыд, развалившись на гамаке… Повсюду разбросаны пластиковые стаканчики, упаковки из-под сигарет, бумажки… Единственное, что во всем этом хаосе казалось прекрасным и чарующим – свисающие гирлянды с белыми огоньками над тем самым гамаком с зареванными девицами.

Из колонок, которые так и оставались вне поля моего зрения, зазвучала песня Ленни Кравица Sex, которую моя бывшая лучшая подруга просто обожала. Я невольно вспомнила, как мы танцевали, сидя в её машине, и мои челюсти невольно сжались. Я поспешно оглядела всех парней, выискивая виновника всего этого бедлама, как вдруг, из тени пушистого дерева прямо под забором, на заплетающихся ногах вылезло то самое чудо-юдо.

Арсений улыбался мне, шатаясь из стороны в сторону, потом прикрыл ладонью глаза, словно его ослепляло солнце и махнул мне другой рукой, в которой держал белый стаканчик. Жидкость тут же расплескалась, и Арсений виновато поджал губы. Не будь я так зла на него, то, возможно, и позабавилась, глядя на перебравшего паренька, что едва-едва мог устоять на ногах.

– Выключи музыку! Уже второй час ночи!

– А?!

Я взмахнула руками и снова крикнула:

– Выключи музыку! Уже очень поздно!

– А?!

– Кретин, – буркнула я, сжимая кулаки.

– Не очень то и красиво так говорить! – крикнул он мне в ответ. – Ты ведь девушка! Где твои манеры?

Я снова сжала челюсти и постаралась взять себя в руки. Что толку разговаривать с пьяным мужиком, у которого в голове не пойми что творится.

– Арсений, сейчас второй час ночи. Я очень устала и хочу выспаться. Не пора ли прикрыть лавочку? – громко спросила я, обведя взглядом толпу у бассейна.

– О! А вот и манеры! – засмеялся он и выпил до дна оставшийся в стаканчике алкоголь. – У меня день рождения сегодня. Между прочим.

– Ух ты, здорово то как, – делано обрадовалась я, – поздравляю! А теперь будь добр, заканчивай праздновать, иначе тебе придется потратиться на слуховой аппарат для меня!

Его снова что-то рассмешило, да так сильно, что Арсений согнулся, поставив руки на колени, и долго стоял так, пока я громко не спросила:

– Ты что, блевать собрался?

Он задрал ко мне голову и скорчил рожицу.

– Если только бабочками! – усмехнулся он и вновь опустил голову. – Хочешь прр…

Я нахмурилась и подалась чуть вперед.

– Что?!

– Хочешь прр…

– Что?!

– Ты глухая что ли?! – крикнул Арсений, выпрямившись.

– Да, черт возьми, я оглохла! Выруби эту жуткую музыку! – разозлилась я, стукнув ладошкой по забору. – У меня голова раскалывается! Нужно знать меру во всем!

Арсений отшатнулся и расставил руки в боки, глядя на меня окосевшими глазами. Уверена, он полагает, что выглядит несказанно серьезным и устрашающим.

– Что ты имеешь против моей музыки? У меня офигенный плейлист!

– У тебя хреновый плейлист, который зашел на пятнадцатый круг!

– Это мои любимые песни! А что у тебя? Селин Дион из «Титаника» и та чепуха из «Привидения»? Как там… Ай, неважно. Запасись берушами – вот тебе мой совет!

– Ты просто невыносимый идиот! – закричала я, едва не свалившись со стремянки.

– А ты настолько очаровательная фурия, что мои бабочки вот-вот вырвутся на свет Божий!

Арсений снова склонился, как выбившийся из сил футболист, что пробежал несколько километров.

– Фурия – богиня мести! А я не…

– Она злая и сварливая женщина! – уточнил Арсений, выставив перед собой руку. – Постой… Нет же! Ты ведь вредная обезьянка!

Его смех, что не могла заглушить даже громкая музыка, вернул меня в прошлое. Я вроде бы смотрела на взрослого и крепкого парня, а видела избалованного и худощавого мальчишку, чьи злые шуточки неоднократно доводили меня до слез.

– Ой, ну нельзя же так смеяться… – говорил он, стараясь восстановить дыхание. – Что ты делаешь со мной, Соня! Ой… Ой…Секунду!

– Ты… – изумилась я. – Ты что, собрался блевать и хочешь, чтобы я…

– Секунду! А… Нет, пронесло, – хмыкнул он, снова выпрямившись. Его пьяные глаза и развязная улыбка вызывали у меня тошноту. И как только я набрала в рот воздух, чтобы положить конец этой бесполезной беседе, расслабленный взгляд Арсения неспешно оглядел мое лицо. Я понятия не имела, что творилось в голове этого человека, но отчего-то мне нестерпимо хотелось это выяснить. – Вот скажи, почему ты такая упертая? Почему никогда не делаешь так, как надо? Неужели тебе нравятся сложности?

– Иди проспись! – выпалила я, намереваясь спуститься.

– Твой бывший жених – идиот! – крикнул он так громко, что казалось, его слова разнеслись по всей деревне. В этот момент песня Ленни Кравица смолкла, плавно перетекая в тихую мелодию следующей композиции. – Просто капитальный идиот!

Отчего-то я не могла найти слов в ответ. Меня охватила необъяснимая паника, сместив чувство злости и раздражения на второй план. Я не в восторге от того, что посторонний человек был в курсе того, в каком грязном болоте погрязла моя личная жизнь. Но меня несомненно приводили в глубокое замешательство его слова, смысл которых можно трактовать по-разному…

Чертовщина! Я вновь невольно задалась вопросом, а могу ли я понравится такому, как Арсений? То есть… Ему конкретно.

О, нет! Соня, это шатающееся из стороны в сторону чудо-юдо – твой враг! Из-за него ты не можешь купить даже хлеба в местном магазине, на кой черт тогда гадать, думать и задаваться пустыми вопросами?! Он не лучше твоего бывшего, расправь плечи и пошли его куда подальше…

– Знаешь, а ведь я… – начал было Арсений, но тут же смолк, оглянувшись на девушку в красном бикини. Она по-свойски положила руку ему на плечо и что-то прошептала на ухо. – Конечно. Идем, милая.

Я смотрела, как Арсений опустил руку на тонкую талию брюнетки с татуировкой какой-то птицы, и как оба не спеша побрели в центр всеобщего веселья. Вернувшись в постель, меня настигло чувство разочарования. Пустота в груди расползалась стремительно, и я совершенно не понимала, от чего вдруг зародилась эта темная нечесть. Громкая музыка мешала заснуть, я крутилась из стороны в сторону, проклиная тот день, когда отказалась подать чертов мяч нескольким мальчишкам. Возможно, хотя и маловероятно, сейчас все было бы иначе. И в то лето все было бы по-другому.

Совпадение или нет, но, когда мои уши уже свыклись с грохотом, а сознание постепенно отключалось, я услышала знакомую плавную мелодию. У меня чуть сердце из груди не выскочило, ведь звучала песня My love из голливудского фильма «Привидение».

13

Поскольку мне удалось уснуть только ближе к утру, я весь день провела в постели. К вечеру, когда меня разбудил видеозвонок от мамы, я чувствовала себя каким-то старым башмаком, потрепанным кошмарной жизнью. Чтобы хоть как-то привести себя в чувства, я выпила крепкий кофе и отправилась на вечернюю прогулку по пляжу. Я не нуждалась в компании и разговорах, мне просто хотелось гулять и дышать морским воздухом, слыша лишь слабый шум прибоя. Когда вечер плавно перетек в ночь, огни, что освещали клуб «Остров» и огромный пансионат казались слишком яркими. Я не хотела приближаться к толпе, не хотела слышать музыку, что уже стояла у меня поперек горла, поэтому сделала резкий разворот и побрела обратно. Ночь была прекрасной, казалось, что до звезд можно дотянуться рукой. По дороге домой пару раз я чуть не свернула себе шею, потому что шла, не глядя под ноги. Очарованная красотой бесконечного неба, мне вдруг захотелось посмотреть какой-нибудь хороший и добрый фильм, по окончанию которого в душе зародилось бы то самое чувство, когда начинаешь верить, что все в этом мире возможно. Осторожно пролезая через сетку в своем огороде, я обдумывала варианты, когда в ночной тиши заслышала подозрительный треск. Соседские фонари бросали лишь слабый свет на мою территорию, а одна несчастная желтая лампочка у входа в летнюю кухню не могла в полной мере осветить задний двор. Я старалась идти как можно тише, но мне казалось, что громкий стук собственного сердца выдавал меня с потрохами.

Остановившись рядом с дверью летней кухни, я настороженно огляделась. В темноте всегда чудилось не пойми что. Расправив плечи и наделив себя воображаемым щитом, я уверенно направилась во двор, дабы до конца удостовериться, что все здесь в полном порядке. Я уже подумывала над установкой какого-нибудь фонаря, с которым мог бы помочь мне Илюша, как вдруг мою руку кто-то схватил и потянул в сторону.

Не припомню, что бы я когда-либо так громко кричала. Я орала, точно резаный поросенок. Меня трогали чьи-то руки, тянули за волосы, пытались ухватиться за плечи… Я брыкалась и верещала с такой силой, словно жизнь висела на волоске.

– Отпустите меня! – кричала я, чувствуя боль в горле. – Отпустите!

– Да замолкни же ты! – сказали мне в ответ. – В чем суть то? Где правила?

Внезапно, меня как будто отшвырнула в сторону невидимая сила. Я свалилась на задницу и тут же взглянула на суматоху, в которой были слышны лишь мужские ругательства.

– Да что здесь происходит?! Это часть игры?

– Какой игры? Вы кто такие? – раздался решительный голос Арсения. В потемках он казался острее ножа, а для меня в данную секунду – настоящим спасением. – Соня, ты в порядке?

– Угу…

– Эй, что за дела? – вновь спросил незнакомец. Кто-то из парней включил фонарик на сотовом и посветил в лицо незваным гостям. – Убери! Что происходит, мать вашу?! Убери от меня свои руки!

– Кто вы? – спросила я, поднимаясь на ноги. Два парня, худых, как спички, смотрели на меня, словно на привидение. Одного Арсений держал за грудки, а другому перегородил путь крепкий и высокий… Валера. Парень с пляжа. – Это ваших рук дело? – спросила я Арсения, кивнув на этих болванов.

– Да какого хрена здесь творится?! Мы приехали на квест! – ответил незнакомец с козлиной бородкой. Он резко ударил по рукам Арсения и вырвался из его хватки. – Совсем что ли ополоумели?!

– Да сколько же это будет продолжаться?! – взорвалась я. – Здесь нет никакого квеста! Это ошибка, ясно?! Убирайтесь отсюда!

– То есть как это? Вот приглашение на бесплатное посещение, – ткнул в меня незнакомец какой-то бумажкой. – Адрес тот? Тот! Читай, что написано? КРУГЛОСУТОЧНО! БЕСПЛАТНО! Вуаля, вот мы и здесь, красавица.

Я бросила на Арсения испепеляющий взгляд:

– Кретин. Все вопросы вот к этому человеку, а меня оставьте в покое! Все, живо убирайтесь отсюда! Я чуть от страха не умерла!

– Так, это развод? – негодовал другой парень, явно перебравший пива. – Мы тащились сюда сколько?

– Три часа, – фыркнул его друг, глянув на Арсения. – И что же мы будем делать?

– Разворачиваться и топать обратно, – ответил он. – Вперед.

Валера подтолкнул окосевшего парня и остановил на мне извиняющийся взгляд. Парень, что продолжал с Арсением бой взглядами, громко цокнул, а потом повернул ко мне голову и пугающе подмигнул, облизав тонкие сухие губы.

– Ладно…

Я машинально попятилась назад и обняла себя за плечи, пытаясь укрыться от неприятного взгляда. Все четверо двинулись к выходу, а я забежала в дом, заперев все двери на замок.

* * *

«Век Адалин» я смотрела урывками. Каждый шорох в доме вынуждал мое сердце метаться в груди. Я осторожно вставала на ноги и, держа в руках деревянную скалку, медленно обходила каждую комнату. В какой-то момент, наверное, после тридцать пятого обхода, я решила забраться под одеяло и, наконец, досмотреть мистическую историю жизни Адалин Боуман, невзирая на подозрительные шуршания и скрипы. В конце концов, все двери были заперты, а по-соседству жили двое крепких парней, готовых прийти на помощь… Что, кстати, пугало меня еще больше. Во мне боролись противоречивые чувства. Поскольку, во всем случившемся виноват именно Арсений со своей слепой жаждой власти, меня охватывала злость и раздражение, я ощущала абсолютную неспособность остановить весь этот хаос, который он же и затеял. А потом, словно заезженная пластинка, в голове прокручивался его вопрос, такой простой и одновременно сложный для меня.

«Соня, ты в порядке?»

Я знала его слишком мало, не имела понятия о его предпочтениях в еде, интересах, хобби… Но за это пусть и короткое время я научилась распознавать его настроение и чувства по голосу. Сомнений быть не могло, он действительно беспокоился обо мне, когда задавал этот вопрос. И я совершенно не понимала почему. Может, все было слишком просто? Элементарная мужская вежливость? Или как это называется, когда мужчина приходит на помощь женщине чисто инстинктивно?

А мне же, отчего-то, хотелось, чтобы его встревоженность не была просто следствием инстинкта защитника. Бессмысленно глядя на постаревшего Харрисона Форда, я поймала себя на мысли, что в абсолютной самостоятельности, к которой я так стремилась, не было ничего хорошего. Особенно сейчас, когда меня окружали одни только…

Внезапный удар и оглушительный звук разбившегося стекла смели разрушительной волной не только мои размышления, но и меня саму. Я свалилась на пол вместе с ноутбуком, что лежал на моих ногах, и замерла в странной позе, как статуя. Мои глаза с ужасом следили за колышущейся от легкого ветерка занавески и опасными бликами белого света, что бросала луна на валявшиеся на полу осколки. Я не могла заставить себя пошевелиться. Знала, что нужно подняться на ноги, схватить скалку и ждать того, кто собирался проникнуть в мой дом, но, от охватившего меня страха, не могла даже моргнуть.

– Соня?

Услышав хриплый мужской голос во дворе, я прижала к груди свои ноги и не отрывала глаз от разбитого окна.

– Соня, где ты?! Соня?!

Это был голос Арсения. Я тут же подскочила на ноги и ринулась к двери. С трудом повернув ключ дрожащими руками, я выбежала во двор и от небывалого чувства безнадежности и страха, бросилась в руки парня, что стучал в одно из уцелевших окон.

Он обнял меня. Я зажмурилась так сильно, что в глазах стали расплываться разноцветные пятна. В нос проникал мужской запах, мне хотелось вдыхать его до тех пор, пока я до конца не пойму, что опасность миновала.

– Ты в порядке? – вновь спросил он, обхватив мое лицо теплыми ладонями. Я молча кивнула. Арсений чуть наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза. – Ты видела, кто это сделал?

Тусклый свет старого фонарика у летней кухни оставлял на его лице слабые тени, вынуждая меня гадать, какие эмоции и чувства переживал в данную минуту Арсений. Я приглядывалась к его губам, что сжались в тонкую линию, задержала взгляд на глазах, чей теплый отблеск казался мне спасительным лучиком света в бесконечной тьме, и моя ладонь машинально раскрылась на его груди. Я чувствовала, как гулко билось его сердце. Отчего-то столь вполне нормальное явление в ту секунду казалось мне настоящим волшебством.

– Я испугалась. Я так испугалась. Как… – Я запнулась, с трудом набрав в легкие воздуха. – Почему ты здесь? То есть, как ты оказался здесь так быстро?

– Мне не спалось и я вышел полежать на гамаке, – без раздумий ответил Арсений. – Услышал, как что-то разбилось и примчался сюда. Ты видела кого-нибудь?

– Нет, я смотрела фильм… Наверное, это кто-то из тех парней, что были здесь сегодня. Которые зря приехали… – Я внимательно взглянула в мужские глаза, надеясь увидеть в них сожаление. – Ты так не думаешь?

– Вполне, – несколько холодно ответил Арсений, выпустив меня из объятий. – Тебе нужны камеры слежения.

– Это все, что ты можешь сказать мне? – ахнула я, отпрянув назад. – Камеры?

– Будь они у тебя, мы бы знали в лицо этих негодяев.

– Будь у тебя хоть чуточку здравого смысла, никто бы и не посмел сюда вот так заявляться! Благодаря тебе здесь теперь проходной двор, куда позволяет себе зайти любой кретин!

– Я тебя предупреждал, но ты не послушала.

– А с какой радости я должна это делать? Ты настроил здесь всех против меня! Какие-то алкаши лазят в моем дворе, а потом разбивают окна, потому что здесь нет обещанных развлечений!

– Согласись ты на…

– Хватит! Боже, хватит уже говорить об этом! – перебила я громко, вцепившись рукой в волосы. – Неужели ты не понимаешь, что те двое могли сделать со мной все, что угодно? Найдутся другие, кто не ограничится вот этим, – указала я на разбитое окно. – Ты хотя бы малость осознаешь, что творишь?!

Меня переполняли эмоции, я не могла спокойно устоять на месте. Задумчивый и хмурый вид Арсения вынуждал разгораться ярым пламенем, в какой-то момент мне даже захотелось избавиться от всего, что я так старательно охраняла. Лишь бы почувствовать то спокойствие, которого я так желала.

– Тебе нужна собака.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Тебе нужна собака, – повторил он одними губами. – И камеры.

– Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое! Чтобы жил своей жизнью и не лез ко мне! Чего ты пришел сюда? Зачем?

– А ты хотела, чтобы я остался дома и слушал, как ты орешь?

– Поверить не могу, какой же ты все-таки…

– Холодный кусок мяса? – уточнил он со злой усмешкой.

– Именно.

Я развернулась на пятках и направилась к летней кухне, стараясь не разреветься от переполнявших меня чувств. Глупо, конечно, но мне было обидно. Чертовски обидно осознавать, что Арсений отказывался признавать свою вину. А что, если бы в мой дом бросили горящую бутылку? Что, если бы его просто подожгли, пока я спала?

Меня раздражал его несносный характер и приводило в настоящее отчаяние непоколебимое упорство и желание достичь поставленной цели. Почему девушек привлекали плохие парни? Почему именно о таких бесчувственных негодяях они грезили по ночам и гадали, есть ли в них хоть что-то человеческое? Нет, я ни за что не стану одной из них! Особенно, когда меня чуть не прикончили в собственном доме!

– Постой! Соня? – громко и нетерпеливо назвал он мое имя. Я нехотя обернулась, схватившись за дверную ручку. – Я не хотел этого! Это действительно так. Я и подумать не мог, что найдутся такие отмороженные, которые станут разбивать окна!

– Отлично, а теперь у тебя есть хороший повод поразмыслить над этим.

Арсений сдержанно выдохнул и поставил руки в боки. Он опустил голову, дав мне короткую возможность пробежаться глазами по его внешнему виду. И даже сейчас, когда разум засыпал мою голову множественными доказательствами бесчеловечности этого негодяя, меня все равно подкупала его приятная внешность и это необъяснимое (вполне вероятно высосанное из пальца!) чувство тревоги, что он успел продемонстрировать за сегодняшнюю ночь. Зачем же ему помогать мне?

Когда Арсений вновь взглянул на меня, его глаза подернулись поволокой. К тому моменту, когда он неспешно приблизился ко мне, оставив между нами расстояние в несколько сантиметров, я вообще перестала соображать. Честное слово, у меня как будто отключились все системы в черепушке, потому что меня буквально подавляла мужская энергия и выводила из строя все мои механизмы.

– Мы ведь похожи с тобой. Оба упертые. Оба не желаем отступать. Оба стремимся достичь своей цели.

– Нет, Арсений. Мы абсолютно разные. Ты не понимаешь, что хорошо, а что плохо. Чтобы достичь желаемого, ты используешь жестокие методы, даже не задумываясь над тем, к чему они могут привести. Так было в детстве, так есть и сейчас.

Он усмехнулся, повернув в сторону голову. Я сжала кулак, стараясь выдержать ощутимое давление.

– Тебе просто не повезло. В детстве все мы чудили, а сейчас у меня нет другого выхода. Может, ты и не поверишь мне, но я действительно не в восторге от того, что делаю.

– Ты прав, не поверю.

– Ты когда-нибудь давала обещание, Соня? Только не приводи в пример своего бывшего жениха, которому ты клялась в вечной любви. Обещание тому, кто ни за что и никогда не станет для тебя чужим, а навсегда останется вот здесь? – с расстановкой спросил Арсений, ткнув в свою грудь указательным пальцем.

Я молчала. Не потому что, меня задело упоминание о моем бывшем, а только оттого, что была глубоко поражена словами Арсения. Я чувствовала, что есть какое-то объяснение его дурацким поступкам, но никак не могла зацепиться хоть за что-нибудь, что привело бы меня к истине. А теперь же, мне было за что ухватиться.

– А ты когда-нибудь пробовал шиш с маслом? Уверяю, тебе понравится! Мне все равно, кому ты пообещал мой участок, своей подружке или лучшему другу. Не сомневаюсь, что в скором времени до каждого, кого ты подкупаешь своими подарочками, дойдет, что они поступают неправильно.

– Моей подружке? – усмехнулся Арсений, склонив на бок голову. – И давно тебя интересует моя подружка?

– Все, что с тобой связано, мне противно, – огрызнулась я, демонстративно оглядев его с головы до ног.

– И поэтому ты так сильно прижалась ко мне несколько минут назад.

– Я чертовски сожалею об этом.

– А по-моему, ты лукавишь.

– А по-моему, ты просто идиот!

Я резко опустила дверную ручку за спиной, дабы прекратить пустой разговор, который только лишний раз доказывал мне существование необъятной тупости, резкости и упрямства этого самоуверенного кретина. Но стоило мне только двинуть ногой, как одной рукой Арсений перегородил мне путь, буквально нависнув надо мной. Несколько секунд он молча смотрел на меня, а некогда веселое выражение его лица сменилось пугающим меня спокойствием. Свободной рукой он коснулся моего лица и от прикосновения его теплых пальцев кожу стало пощипывать.

– Я тебе нравлюсь? – вдруг выпалила я, не отводя от него настороженный взгляд.

Мой вопрос показался Арсению забавным. Он слабо улыбнулся, а потом его мягкие губы накрыли мои. В груди моментально вспыхнул пожар, разнося горящие искры по всему телу. Движимая неведомой силой, я вновь прильнула к мужчине, попав в крепкие и такие приятные объятия. В минуты покоя и легкого наслаждения невозможно о чем-то думать, мозг как будто превращался в скрипучий пенопласт. Я обхватила руками его крепкую шею, заставив прижаться к себе еще сильнее. Мне нравилось это порхающее чувство безмятежности, что дарили поцелуи. В объятиях ощущался покой, а тревоги уничтожались сами собой. Да и звездная ночь в тот момент была так прекрасна, что, наверное, впервые за все время пребывания здесь, я действительно обрела покой. И пускай, всего на несколько минут…

– Нет, – прохрипел Арсений, прервав поцелуй, – ты мне не нравишься. Ты мне совершенно не нравишься.

Я опешила и несколько раз без остановки хлопала ресницами, пытаясь осмыслить услышанное.

– Но не было и дня, чтобы я не думал о тебе. Черт возьми, продай мне этот чертов участок, Соня! – громко и с заметным отчаянием в голосе потребовал он. – Продай его и все закончится!

– Какой же ты все-таки козел.

Я с силой толкнула его назад и успела забежать на кухню. Прежде, чем Арсений схватился за дверную ручку, я провернула ключ и скрылась в доме, покрывая себя всевозможными ругательствами. От собственной глупости мне хотелось рыдать, впрочем, ничто в ту ночь этому не помешало.

14

Три дня слились в один долгий и бесконечный. Я без конца смотрела сопливые мелодрамы, позволяя себе реветь вместе с главными героями. Питалась чипсами, крекерами и крабовыми палочками, отказываясь заниматься приготовлением нормальной пищи. Я не открывала двери и не выходила на улицу. Я не выбегала во двор, когда несколько раз за это время ко мне наведывались незваные гости и не покрывала их грязными ругательствами. Всякий раз, глядя на разбитое окно, что я заклеила скотчем, мною овладевало такое безграничное отчаяние, что хотелось нырнуть в море и утопиться, ей-богу! Ко всему прочему, горькая обида, что тяжелым камнем давила на грудь, не позволяла мне не думать об Арсении. В особенности, о нашем поцелуе.

Как же я винила себя за ту минутную слабость. Но всякий раз, вспоминая теплые прикосновения его губ, что моментально зарождали во мне сладкий трепет, я закрывала лицо руками и без остановки качала головой. Это чувство, что не давало вдохнуть полной грудью, лишний раз доказывало мою пусть и слабую, но все же, заинтересованность. Меньше всего на свете я хотела, чтобы Арсений знал об этом. Меня бросало в жар, стоило только представить, как он тихонько посмеивается надо мной, чувствуя свое превосходство. Это ведь и правда смешно! Он всячески поганил мою жизнь, дошло до того, что в окна моего дома швыряли камни, а я, как глупая курица, все равно тянулась к нему…

Зачем? Почему, такие, как он, привлекали внимание? Неужели нам, нежным натурам, склонным к глубокой привязанности и достижению рая в сердце, нужны дерзкие и горделивые, чья чрезмерная уверенность в себе никогда не шла бок о бок с верностью и, в конце концов, с любовью? Разве такие мужчины способны испытать столь серьезные и глубокие чувства? Нет! С самого детства ими движет глупый риск и мальчишеская грубость, поскольку именно из этих частей, в их понимании, и состоит та самая мужская власть, что позволяет им быть чрезмерно крутыми! Думаете, почему у них такая странная походка, словно они в штаны навалили? Да потому что эти ребята уверено полагают, что между их ног находится целый мир! И Арсений – отличное тому доказательство.

* * *

– И как тебе фильм? – спросил меня Илюша, когда мы вышли на широкую дорогу. Толпа позади нас рассеялась, несколько темных фигур шли впереди и так же тихонько разговаривали между собой. – По-моему, старушкам он пришелся не по вкусу. Ты слышала, как Лидия Петровна возмущалась?

– Еще бы! Она ведь шла на «Служебный роман», а тут какая-то фантастика!

Если честно, я чуть не подавилась, когда увидела на экране название фильма.

– Я бы тоже возмутился, если бы мне вместо «Хищника» включили «Любовь и голуби»! – засмеялся Илюша, невзначай задев меня плечом. – Мне показалось, что фильм тебе очень понравился. Ты с таким упоением смотрела на Тора, что казалось, будто по уши влюблена в него.

Я прочистила горло и наиграно усмехнулась:

– Он же Бог!

– А тебе не показалось, что он смахивает на…

– Послушай, пока не забыла, – перебила я, не желая слышать то, что и так было ясно, – справа от нас под деревом сидела парочка, мне показалось, что…

– Это Света, да, – хмыкнул Илюша, засунув руки в карманы шортов. – С Олегом сидела. Если меня не подвело зрение, то держались они за руки.

– Она изменилась. По крайней мере, в потемках так показалось. Слушай, а кто выбирает фильмы?

– Догадайся.

– Мм. Ясненько. А я то думала, что все решает коллектив.

– По имени Арсений, – сухо бросил Илюша.

– Боже мой, что я слышу в твоем голосе, друг мой? – с издевкой усмехнулась я. – Нотки неприязни?

Илюша пожал плечами и как-то неестественно улыбнулся мне, положив руку на мое плечо:

– Я просто переживаю за тебя, вот и все. Что, если в следующий раз какой-нибудь псих не ограничится битьем окна? Извини, если мои слова не понравятся тебе, но все же… Может, стоит все-таки согласиться на предложение Арсения?

– Знаешь, да. Мне чертовски не понравились твои слова.

– Соня, я по-настоящему переживаю за тебя. Арсения вряд ли остановит случай с камнем, он будет и дальше усложнять твою жизнь.

– Тогда я буду делать то же самое.

– Каким образом? Придумывать о нем небылицы? Пускай они и будут забавными, но особого вреда ему не нанесут. Тебе не удастся заручиться поддержкой даже Людмилы Ивановны, которая была подружкой твоей бабушки.

– А как же ты? – спросила я, взглянув на друга.

– Что я?

– Разве ты не в моей команде?

Илюша как-то странно хмыкнул, а потом по-дружески толкнул меня в плечо. И отчего-то столь затяжное молчание насторожило.

– Конечно в твоей. Без сомнений!

– Ты ведь сам говорил, запасись терпением и все такое прочее.

– Но я и подумать не мог, что твоей жизни будет угрожать опасность.

– Кстати об опасности, как думаешь, почему Арсений помог мне?

Я долго не решалась задать этот вопрос. Мне нужно было узнать мнение со стороны, но почему-то слишком пугающей казалась эта тема. Наверное, потому что я просто опасалась, что о моем глупом и наивном девичьем интересе станет известно Илюше.

– Потому что какой-то псих разбил окно в твоем доме! – ответил он так, словно я сморозила какую-то глупость. – Это хулиганство.

– Так ведь можно было и не обратить на это никакого внимания, – сухо сказала я, глянув на Илюшу. – Это же я – центр его проблем.

– А ты хотела бы, чтобы он остался дома, пока в твоем дворе шастают какие-то алкаши?

– Конечно же нет! Просто не понимаю, почему он тихонько не радовался, сидя под забором, когда я кричала во все горло от страха.

Странный вышел разговор, угнетающий. Оставшиеся несколько минут мы шли в полном молчании, и я искренне не понимала, отчего вдруг Илюша стал таким задумчивым и отстраненным. Когда мы уже подходили к моему двору, я заметила что-то темное у самого забора. И, кажется, оно шевелилось.

– Что это там? Кошка?

– Уж больно здоровая какая-то, – все тем же сухим тоном бросил Илюша.

Это была собака. Немецкая овчарка поднялась на лапы, когда я осторожно приблизилась к ней и назвала Зайкой. На ней был широкий ошейник с блестящим квадратным кулоном, на котором, по-видимому, значилась кличка. Я включила фонарик на сотовом и осторожно посветила на пса, что сидел привязанным к забору, свесив на бок язык.

– Ричард, – прочитала я на кулоне. – Ну, здравствуй, Ричард. Откуда ты взялся?

Пес толкнул головой мою ногу, напрашиваясь, по всей видимости, на ласки.

– А ты догадайся, – буркнул Илюша позади меня. – С тобой по-соседству ветеринар живет. Что это, подарок?

– Понятия не имею… Но сейчас же выясню, да Ричард? – с улыбкой спросила я пса, потрепав его за ухом.

– Я домой. Спокойной ночи, Соня.

Вскинув брови от изумления, я предложила остаться и выпить по чашке чая, но Илюша отказался, сославшись на усталость. По правде говоря, я впервые видела его таким нервным. Решив не обсуждать внезапно испортившееся настроение, я помахала ему рукой, а потом отвязала Ричарда и направилась к соседской калитке. Машина Арсения стояла на улице и смахивала на черного кота. Нажав на кнопку звонка, я снова погладила пса, который по-настоящему млел от моих заигрываний.

Когда Арсений открыл калитку, Ричард тут же спохватился, а потом чуть ли не запрыгнул на парня, довольно виляя хвостом.

– Эй, ну все, прекрати! Сидеть! – приказал Арсений, и пес тут же выполнил команду.

Мы не виделись с ним несколько дней. Вопреки своей воле я ощутила тягостное чувство в груди, что возникает при встрече с человеком, с которым давно не видишься… Воспоминание о нашей последней встрече без остановки прокручивалось в голове, а момент поцелуя и вовсе завис перед глазами.

– Привет, – поздоровался он со мной, потрепав пса за ухом.

– Привет. Я нашла его у забора. Ты его привязал?

Арсений выпрямился и сложил руки на груди.

– Мне не нужна собака.

– И ты привела его мне?

– Твой ведь пес, – как-то неуверенно сказала я, обняв себя руками. Меня тревожили собственные чувства, а в голове творился настоящий кавардак. Я и подумать не могла, что эта внезапная встреча с Арсением настолько всколыхнет что-то очень легкое и одновременно тягостное во мне. Прочистив горло, я добавила: – Я не нуждаюсь в охраннике.

– А я не приводил тебе пса.

– Ты ведь настаивал, что мне нужна собака.

– Это не значит, что он мой.

Я опустила глаза на Ричарда. Он с такой любовью и преданностью глядел на Арсения, что мне стало несказанно смешно.

– Он ведь твой! Зачем ты обманываешь меня?

Арсений протяжно вздохнул и оглянулся. На улицу вышел Валера и, когда он взглянул на меня, на его лице тут же расцвела довольная улыбка.

– Привет, Соня! Как поживаешь?

– Привет. Это ваша собака, верно?

Валера опустил глаза на пса, что игриво вертел хвостом, а потом с заметной осторожностью взглянул на Арсения, точно хотел удостовериться в чем-то.

– Слушай, – протянул он, все еще глядя на друга, – не хочешь съездить с нами в бухту? – Валера улыбнулся мне и поставил руки в боки. – Там сегодня костер будет, шашлыки…

– Ей некогда, – тут же обрезал его Арсений. – У нее теперь есть забота.

Я ошарашено глядела на то, с какой нетерпимостью Арсений захлопнул калитку и открыл свою машину. Валере стало неловко, он едва заметно пожал плечами и выдавил дружелюбную улыбку:

– Что ж… Тогда, может в другой раз. Спокойной ночи, Соня.

– Подожди! – выпалила я, подбежав к водительской двери, которую Арсений еще не успел закрыть. – Что мне с ним делать? Забери своего пса!

– Он не мой.

– Ты же ветеринар! – сказала я первое, что пришло в голову.

– Железная логика, тут не поспоришь! – фыркнул Арсений и захлопнул дверцу прямо перед моим носом.

15

Ричард понимал меня с полуслова, что несомненно лишь подтверждало мою уверенность в том, что именно Арсений являлся хозяином столь смышленого создания с черной мордашкой. Да и походили они чем-то друг на друга. К десяти утра, когда небо заволокли серые тучи и разыгрался ветер, пес не находил себе места. Он с тревогой наблюдал за верхушками деревьев, что болтались туда-сюда в воздухе, крутился у моих ног и с тоской поглядывал на забор, что разделял наши с Арсением участки.

Я твердо решила вернуть пса его законному хозяину, что вел себя точно болван, и как только часы пробили девять утра, я приказала Ричарду следовать за мной. Мне было крайне неловко перед четвероногим за то, что он испытывал столь тягостное чувство, находясь рядом со мной по принуждению.

– Привет, – поздоровалась я с Валерой, что с улыбкой открыл передо мной калитку. – Я вот песика пришла вернуть. И не надо говорить мне, что он не ваш и все такое, идет? Утром вы оставили мешок корма в моем дворе, а он его порвал, пока я спала, и съел, должно быть, больше положенного…

У Валеры был заспанный вид, волосы на макушке торчали в разные стороны, а из одежды на нем были только клетчатые шорты. Наверное, ночка в бухте была бурной.

– Мм… – почесал он затылок. – Сени дома нет, он на пляж поехал так что…

Ричард поднялся на задние лапы и чуть ли не запрыгнул на Валеру, который устало закатил глаза и потрепал пса по голове.

– Иди уже, балбес! Домой!

Ричард ловко протиснулся между его ногами и скрылся во дворе.

– Отлично, – выдохнула я, – мешок с кормом на прежнем месте. Заберите его сами, я не дотащу.

– Без проблем, могу хоть сейчас.

– Хорошо.

Мы двинулись к моему двору, и сильный порыв ветра бросил в нас дорожную пыль.

– Вот же Сеня сейчас развлекается, – сказал Валера, взглянув на серое небо. – Он кайтингом увлекается, – пояснил парень, заметив мой непонимающий взгляд. – Катается на доске с помощью парашюта.

– Зачем он привел ко мне Ричарда? – спросила я в лоб. – А потом так по-мальчишески отрицал это. У меня никогда не было собаки и я всю ночь переживала, вдруг у него что болит, вдруг ему нужно в туалет или он голоден.

– Ричард клевый пес. А тебе действительно нужен охранник, – улыбнулся Валера.

– Я ведь этого не просила! К тому же твой друг слишком ненавидит меня, чтобы делиться питомцем. – Я хмыкнула: – Чтобы в принципе сделать что-то хорошее!

Не понимаю, какая муха укусила меня в тот момент, но мне чертовски хотелось выплеснуть свое внезапно разыгравшееся раздражение.

– Дядя Валера, здрасьте! – раздался детский звонкий голосок за спиной.

Мы оба обернулись и увидели девочку лет пяти с кучерявыми золотистыми волосами. На ней было милое зеленое платьице с разноцветными бабочками и голубенькие сандалии с красными цветками на ремешках.

– Привет, Маруся, – улыбнулся Валера, сев на корточки. Девочка тут же подбежала к нему, держа в руках маленькую коробочку, что прикрывала светлой тряпичной салфеткой. – Что у тебя случилось?

– А дядя Сеня дома? – спросила она, почесав курносый носик. Девочка взглянула на меня и смущенно улыбнулась: – Здрасьте.

– Здравствуй, – поздоровалась я, позабыв о злости.

– Дядя Сеня на море уехал, я тебе могу помочь?

– Моя Ляля заболела, – сказала девочка, надув губки, – у нее глазик красненький. Мама еще спит, а моя Ляля может умереть.

– Не переживай, с твоей Лялей все будет в порядке. Значит, твоя мама не знает, что ты сюда пришла?

– Не-а. Вы ведь тоже доктор Айболит?

Валера с улыбкой взглянул на меня, потом заглянул в коробочку, где сидела уж очень жирная морская свинка, и спокойно сказал:

– Нет, доктор Айболит у нас только дядя Сеня. Но я постараюсь тебе помочь. Для начала, мы позвоним твоей маме и сообщим, что ты здесь. Она ведь наверняка переживает и места себе не находит.

– Она будет ругаться. Но она так долго спит, а моя Ляля болеет.

– Я уверен, твоя мама отнесется ко всему с пониманием. Не переживай. Пойдем в дом и позвоним ей, а твою свин… Лялю, – исправился Валера, поджав губы, – мы оставим в кабинете дяди Сени, идет?

Несколько секунд девочка раздумывала над словами Валеры, а потом с осторожностью передала ему в руки коробку и тихонько сказала:

– Позаботьтесь о моей Ляле, хорошо? А я пойду домой. Он вон там, с красной крышей. Только не оставляйте её одну, она не любит одиночество.

Должно быть, Валера был так же обескуражен серьезным тоном маленькой леди, как и я. Когда он выпрямился и взглянул на меня, мы оба не могли сдержать улыбки.

– А с дядей Сеней все хорошо? На море сейчас очень страшно. Вдруг он утонул?

– На нем спасательный жилет, не переживай, – заверил её Валера.

Забавно, а ведь я даже не подумала об этом. Погодка и впрямь не для купаний.

– Ладно, – выдохнула девочка, не сводя глаз с коробки. – Я приду за Лялей чуточку позже.

– Хорошо. Только на сей раз возьми с собой маму или папу.

Маруся кивнула и побежала домой, а я же, зачарованно глядела ей вслед.

– Милая девчушка, – сказал Валера. – Подержишь Лялю, а я корм заберу?

– Ладно… – я осторожно взяла коробку и заглянула внутрь. – Привет, Ляля.

Серо-белая свинка забилась в угол и с опаской поглядывала на меня тем самым красным глазиком, боль от которого могла свести её в могилку.

Когда Валера подошел ко мне с огромным мешком сухого корма в руках, Ричард выбежал на улицу и громко залаял, глядя на потемневшее небо.

– Ричард! Домой! – приказал Валера, и пес тут же забежал обратно во двор. – Пойдем, – обратился он ко мне, – поможешь донести Лялю до кабинета доктора Айболита.

По правде говоря, мне было крайне интересно узнать, как и чем живет Арсений. Я представляла себе полный кавардак, как тогда, на вечеринке у бассейна. Мне казалось, что у такого парня, как Арсений – все вверх тормашками. Однако, подумав об этом, я тут же спросила себя: у такого, это какого именно? И мои ошибочные домыслы тут же унес порывистый ветер, когда Валера включил свет в небольшом деревянном домике с темной крышей и стеклянной матовой дверью. Здесь располагался тот самый кабинет доктора Айболита со светлыми стенами, белыми лампами и несколькими столами для осмотра четвероногих. В углу белый железный шкаф и тумбочки, холодильник с прозрачной дверцей, скромная раковина, большое мусорное ведро и много-много детских рисунков на стене у самого окна.

– Лялю мы посадим в клетку, чтобы с ума не сошла в этой коробке, – сказал Валера и забрал у меня жирную пациентку. – Черт его знает, когда Сеня вернется.

– Здесь так много рисунков…

Валера оглянулся:

– Это все детишки местные. В прошлом году одна девчушка подарила Сене горшок с землей, сказав, что скоро в нем вырастит пальма. Вместо нее появилась какая-то трава, но Сеня все равно продолжает ухаживать за презентом. Он для них герой.

– Ничего себе… – прошептала я.

Валера хмыкнул, открыв для Ляли просторную клетку:

– Наверное, ты и представить себе не можешь насколько он добр, верно?

– Почему ветеринар? – спросила я, решив не отвечать на его вопрос. – Ему бы подошла карьера юриста…

– Юрист! – воскликнул Валера, закатив глаза. Он осторожно пересадил свинку в клетку и спрятал коробку под стол. – Мечта его родителей, которую Сеня не собирался исполнять.

– Почему? – тут же вырвалось у меня.

– Между ними сложные отношения. Мне всегда казалось, что вся семья Сени это его дедушка и близкие друзья.

– Ты что здесь делаешь?

Я резко обернулась и от внезапного испуга вытаращила глаза. На Арсении был черный костюм без рукавов, специальный для плавания. Хмурое выражение его лица не сулило ничего хорошего, поэтому я машинально бросилась в атаку.

– Я вернула тебе Ричарда! Даже не вздумай больше подсовывать мне своего пса. – Внутри меня все сгорало от напряжения, но я изо всех сил старалась продемонстрировать непринужденный вид. Я взглянула на Валеру, что пялился на нас, точно на зверушек в зоопарке, и с улыбкой поблагодарила его за помощь.

– И тебе спасибо, – усмехнулся он в ответ и взглянул на морскую свинку.

Оказавшись в благоустроенном дворе с фонариками повсюду и ровным газоном, я с силой сжала кулаки и двинулась к выходу. Быстро перебирая ногами по светлой уличной плитке, я старалась отогнать воспоминания о поцелуе, заставляя себя думать о самых глупых вещах. Почему листья зеленого цвета? Почему я так и не решилась получить водительское удостоверение? Отчего самые спелые и красивые плоды инжира висят слишком высоко, что мне даже на стремянке их не достать?

Решив кардинально отвлечь себя от мыслей об Арсении и том сумасшедшем моменте у двери летней кухни, я отправилась в библиотеку, что располагалась в здании клуба культуры и творчества на втором этаже. По словам Илюши в ней можно было отыскать все, что только душе угодно. Молодая девушка в белом сарафане любезно (что удивительно!) предложила мне заполнить анкету, чтобы она смогла сформировать для меня читательский билет. Когда с заполнением стандартных данных было покончено, я побрела в глубь зала, где царил вкусный запах книг. Я бродила по рядам, пробегая глазами по затертым от времени корешкам, как вдруг мой взгляд зацепился за Чарльза Мартина «Между нами горы».

– Отличная книга! Вообще-то, она должна лежать в другом месте… – сказала девушка, что неожиданно появилась из-за угла. – Фильм, кстати, тоже хороший.

– Да, я все хотела посмотреть его, но как-то времени свободного не было, – улыбнулась я в ответ.

– Сначала нужно прочитать книгу, а потом и фильм смотреть. Будете брать что-то еще?

– Нет, думаю, одной мне пока достаточно.

– Давайте её мне, я пойду запишу. А вы можете пока прогуляться вон по тому ряду, там современная литература. Возможно заинтересует что-нибудь.

С благодарной улыбкой, я двинулась в самый конец, где между рядами стоял узкий деревянный столик, заваленный журналами и брошюрами. Около невысокого стенда с современной литературой я провела минут десять, читая аннотации книг, чьи яркие обложки смогли меня заинтересовать. В итоге, я решила прихватить с собой итальянскую историю Ирэне Као и довольная направилась к выходу, но вдруг, заслышала приглушенный разговор у дальних стеллажей и невольно замедлила шаг.

– Не думаю, что это продлится долго. Еще чуть-чуть и она станет нашей соседкой.

– Мне тут Степановна сказала, что на прошлом собрании было решено собрать деньги на краску. Ты уже сдавала?

– Нет, но сдам непременно. Пусть вместе с домом и её обольют! – тихонько засмеялась женщина. – И в кого эта девчонка выдалась такой упрямой? Аня, её мать, помню спокойной была. А папаша так вообще амебой казался мне всегда.

– В бабку пошла!

– Да наверное! Погоди, еще чуть-чуть и эта тоже с ума сойдет.

– Так Валя же не чудила.

– Но опухоль то в голове была, так что крыша малость все равно поехала. Эта уже больше месяца ничего себе купить здесь не может, а случай с разбитым окном, я больше чем уверена, не на шутку испугал её. Арсений выдумает что-то еще, и уж тогда, эта дурочка будет пятками сверкать, убегая отсюда.

– Так это Арсений сделал? Я думала и правда какие-то хулиганы. Лариска говорила, что они в баре у нее зависали, все интересовались, где тут… Ой, господи боже, как оно называется? Куда они приехали?

– У меня память не лучше твоей, – хмыкнула бабка, – но я поняла, о чем ты. Лидия Петровна уверена, что это дело рук самого Арсения. Впрочем, именно его решительность сподвигла её собрать деньги на краску. Как говорится, если начальство позволяет себе окна разбивать, так почему бы и другим не присоединиться, верно? Кстати, Михайловна наша читала тут роман про миллионера со странными наклонностями и студентку, говорит не спала до пяти утра! Где его найти тут?

– Так ты спроси у Наташи, она же здесь работает и точно знает.

Заслышав шаги, я резко и бесшумно притаилась за высоким стеллажом, поджимая губы так сильно, что становилось больно. Я даже не заметила, как слезы намочили мое лицо. Это была другая обида и другое разочарование, в отличие от тех, что я чувствовала, узнав об измене Олега и предательстве подруги. Сейчас бесконечное одиночество ощущалось иначе, со странной примесью детского огорчения и такой глубокой грусти, что хотелось бежать.

Я убегала в детстве, особенно тем летом. Когда меня переполняли эмоции, когда обида выжигала дыру внутри, мои ноги несли меня к морю. Пиная воду ногами, отшвыривая песок, я как будто избавлялась от ненависти, что съедала все только хорошее. Со мной никто не дружил, никто не предлагал поиграть и уж тем более вместе спуститься с пляжу. Все слушали его. Все подчинялись лишь ему, не задумываясь над тем, какую боль причиняли. И теперь все вновь повторялось. И вновь именно ОН был у руля жестокой машины.

А ведь я спросила тогда, как же ему удалось так быстро оказаться в моем дворе?

«Лежал на шезлонге», – ответил Арсений.

Давай, Соня, скажи эту фирменную фразу многих девушек…

– Какая же я дура.

Арсений ни за что не сдастся. Квест, разбитое окно, а теперь еще и краска, на которую жители собирали деньги! Неужели люди способны на такое? Что ими движет?! Возможность получить новый телевизор?! Какой-то чертов новый телевизор?!

В глазах мгновенно потемнело, я схватилась рукой за полку, выронив книгу. Стараясь восстановить сбившееся от волнения дыхание, я медленно двинулась к выходу, таращась в одну точку в воздухе.

– Я все записала, можете забрать книгу, – послышался звонкий женский голосок. – Девушка?

Я не взглянула на нее. Мои ноги уже несли меня туда, где я всегда находила успокоение.

* * *

Ветер был сильным. В фиолетовом небе над городом Щёлкино сверкали молнии, а спустя несколько секунд, тяжелые раскаты грома сотрясали все вокруг. Но я не боялась. То же самое творилось и внутри меня, так что мы с погодой были на одной волне.

Я отшвырнула сандалии и подбежала к самой кромке воды. Волны пенились, одна взгромождалась на другую и тяжелым грохотом обрушивались на потемневший песок.

Что я сделала не так? Почему мое существование мешало жизни других людей? Нет, я не жалею себя! Я ни в коем случае не жалею себя, я просто хочу знать, какого черта все происходит так, а не иначе?

Я зашла чуть дальше, брызги волн оставались на шортах, задевали футболку.

Моя бабушка не сошла с ума, она просто заболела. Все болеют. Все лечатся. Все умирают. В этом нет ничего смешного и удивительного. Это не требует обсуждений, особенно таких грязных и подлых.

Я никогда не задумывалась над этим, но сейчас… Почему бабушка оставила дом именно мне, а не маме? Может, уже тогда она знала, что в отличие от мамы, я не смогу распрощаться с ним?

Ощутив тяжесть ответственности, что словно неподъемная сталь упала плечи, я плюхнулась на колени, и тут же сильная волна накрыла меня с головой.

Что, если я не смогу удержать оборону? Моя уверенность в себе дала слабину всего несколько минут назад и сейчас, охваченная злостью и обидой на весь этот чертов мир, я готова подписать все документы, лишь бы больше не слышать грязь о моей семье. Черт возьми, о моей любимой и дорогой бабушке! Не будь здесь Арсения, все было бы иначе.

Я протерла ладонью лицо, но тут меня накрыла очередная волна. Пока я пыталась подняться, сильное течение потянуло меня в море, но я не стала противиться. Я нырнула под воду, чтобы не захлебнуться от удара волны и всплыла только когда проплыла несколько метров, миновав опасный участок.

Темное море беспокойно раскачивало мое обмякшее тело, а небо над головой окрасилось в настолько глубокий серо-синий цвет, что мною стремительно овладевала тревога. Я оглянулась на берег, он был достаточно близко, на безопасном от меня расстоянии. Наверное, впервые мне не хотелось возвращаться домой, видеть старые стены, что я так кропотливо белила, глядеть на скосившийся забор и калитку, что не желала подчиняться мне… Очень скоро бесчеловечность вознесется на пьедестал и на мой дом выльют тонны краски. А все почему? Потому что местный чертов-любимчик сделал то же самое! Он швырнул в мое окно камень, дав зеленый сигнал остальным.

Всхлипнув, я нырнула под воду и только открыв глаза поняла, насколько здесь было небезопасно. Вместо привычной зелено-голубой чистоты, меня окружала пугающая и мутная темнота. В какую-то секунду мне показалось, что я больше никогда не смогу увидеть свет, не смогу вдохнуть свежий воздух и почувствовать дуновение ветра. Паника, охватившая меня впервые в жизни, буквально вытолкнула мое тело на поверхность, но как только я потянула ртом воздух, на меня обрушилась мощная волна, больно ударив в лицо. Водоворот крутил и безжалостно затягивал в глубь моря. Когда мне все же удалось выплыть наружу, верхушка мощной волны только-только начала закручиваться, и я успела нырнуть обратно, чтобы миновать удар стихии под водой. На секунду мне вспомнились все те страшные истории с погибшими в море отдыхающими, которыми пугали меня бабушка и её подружки. Возможно, все они не были вымыслом, как я раньше считала.

Ситуация стремительно выходила из-под моего контроля. Начался ливень, волны вздымались высоко над головой, а небо почернело по щелчку пальцев. Я беспрерывно гребла ногами, поскольку до дна не могла достать даже кончиками пальцев. Берег казался достаточно близко, но сокрушительные волны пугали своей мощью, и я не решалась подплыть к самому опасному участку, где начинался настоящий водоворот. Я ждала, самая не зная чего. И когда мне показалось, что до очередного удара стихии есть время, что есть силы я поплыла к берегу, гребя так быстро, как в жизни не делала.

Еще чуть-чуть. Оставалось совсем немного. Мне не хватало воздуха, я решила проверить, достану ли дна. И когда моя нога уверенно ступила на песок с острыми ракушками, что прибивала к берегу стихия, в зоне икры, под самым изгибом неприятно кольнуло. Я выпрямила ногу, прекрасно осознавая, что эта слабая, но постепенно расползающаяся боль была предвестником опасной судороги.

– Потяни пальцы на себя! Давай! – приказывала я себе, оглядываясь на приближающуюся волну. – Давай же…

Но я не успела. Острая судорога лишила возможности двигаться, а удар волны не заставил себя долго ждать.

16

Я слышала чей-то голос и не могла дышать. Самой себе я казалась шаром, в который набрали воду и ждали подходящего случая, чтобы сбросить его кому-то на голову. Мне хотелось кашлять, но я как будто не знала, как это делается. Грудь сдавливало.

Раз, два, три, четыре…

Я снова шар. И скоро лопну.

Раз, два, три, четыре…

Больно, очень больно. Что-то неизбежно подкатывало к самому горлу.

– Давай же…

Наконец, я закашлялась и не могла остановиться. Руки проваливались во что-то мягкое и одновременно колючее, а тело бил озноб. Боль в горле отдавала кислотой, а ребра при каждом моем кашле неприятно сдавливало.

– Все, тише-тише… Взгляни на меня? Ты видишь меня? Соня?

Мои мысли путались. Мне мерещился то Олег, то Арсений и даже не знаю, кого больше из них двоих я ненавидела. Я часто заморгала, мутная пелена в глазах не желала исчезать. Что-то влажное коснулось лица, я отмахнулась и попыталась подняться. Тряхнув головой, я на пару секунд закрыла глаза, прислушавшись к шуму разбивающихся волн.

– Взгляни на меня!

Я распахнула взгляд и негодующе уставилась на Арсения. С его волос капала вода, струйки стекали по загорелому лицу, а длинные ресницы склеились в звездочки.

– Ты чуть не умерла, ты понимаешь это? – воскликнул он, не сводя с меня ореховых глаз. – Зачем ты пошла в море? Что ты пыталась сделать? Ты же видишь, что творится! Зачем, Соня?

У меня хватило сил оттолкнуть его мокрое тело. Арсений повалился на песок, не переставая глядеть на меня, точно на привидение, а мною же овладела настолько неодолимая злость, что я схватила горсть песка и с пугающим саму себя писком швырнула в парня.

– Провались! Слышишь?! Исчезни! Откуда ты взялся на мою голову?! Я ведь поверила тебе! На какую-то секунду я, черт возьми, поверила тебе!

– О чем ты говоришь?

– Как? – ахнула я, с трудом поднявшись на колени. – Как ты можешь быть таким жестоким? Ты же лечишь животных! К тебе утром прибегают маленькие дети и просят о помощи, – всхлипнула я, – они доверяют… Они доверяют тебе! А ты просто подлец, обманщик, лицемер!

– Что случилось?! Ты можешь просто сказать, что случилось?!

– Ты обманщик! Ты наглый, подлый и несносный лжец! – выпалила я, смахнув прилипшую прядь волос с лица. – Притворился героем… Прибежал на помощь! Соня, что случилось? – писклявым голосом говорила я. – Ты видела, кто это был? Ты не ранена?! Долбаный актер! Слишком быстро ты оказался в моем дворе тогда, а я дура поверила.

– Тебя что, не научили нормально разговаривать? – со злостью выпалил Арсений. – Или ты действительно считаешь, что оскорбления – есть хорошо?

– Ну тебя! – фыркнула я. От боли в груди я поморщилась, попыталась подняться на ноги, но ребра как будто сжались. Я замерла, стараясь дышать спокойнее, но когда руки Арсения опустились на мои плечи, меня, словно отшвырнуло назад что-то невидимое. – Не прикасайся ко мне! Наглый, подлый лжец!

В мужском взгляде мгновенно вспыхнул огонь. Арсений недовольно поджал губы, широкие брови свелись к центру и, если бы я не чувствовала такую неистовую неприязнь и злость, то могла бы рассмеяться, ведь сейчас парень передо мной был точной копией царя Асгарда.

– А что тогда? – повысил он голос и ткнул указательным пальцем в мое плечо. – Что будет? Видишь, я коснулся тебя? Оп, – ткнул он в четвертый раз, – что ты сделаешь?! Давай же! Покажи всемогущую Соню, чье упрямство никогда и ни к чему хорошему не приводит! Что ты от меня хочешь? В чем твоя проблема?

– Ты просто ненормальный!

– Такое чувство, что весь твой словарный запас состоит из одних оскорблений! Кто тебя воспитывал? Обиженный на весь мир человек?

– У меня тот же вопрос, – прошипела я, держа руки на ноющих ребрах. – Твое высокомерие и наглость достались тебе от кого? От всеми любимого спасителя, а по совместительству твоего дедушки? С него ты брал пример, когда настроил всех против меня? Это он научил тебя добиваться своей цели всеми возможными средствами?

– Ты его не знаешь, поэтому придержи язык…

– А ты знаешь мою бабушку?! – перебила я, повысив голос настолько, что показалось, будто в ребрах раздался треск. – Ты знал её, чтобы распространять всю эту грязь? По-твоему она была сумасшедшей, – хмыкнула я сквозь слезы, – значит и твой дед для меня просто городской дядька, который не смог научить своего внука ничему хорошему, потому что и сам не знал, что это такое! Ты прав, я его не знаю, но буду делать поспешные выводы так же, как и ты!

– Послушай, глупенькая, – со скрипом произнес Арсений и приблизился ко мне вплотную. Он глядел на меня сверху вниз и, пожалуй, я впервые видела его настолько взвинченным. – Я никогда не считал твою бабушку сумасшедшей и уж тем более, никогда не сказал и плохого слова о ней. Я уважительно отношусь к пожилым людям, так меня воспитали. Все, что ты слышишь и видишь – результат того самого упрямства, от которого ты никак не желаешь избавиться. Хотя, что-то подсказывает мне, ты просто жаждешь неприятностей на свою голову.

– Больше всего на свете я хотела спокойствия, – прорычала я, не отводя взгляд от суровых ореховых глаз, – хотела тишины и покоя. Это место, это побережье значит для меня очень многое. Здесь я всегда чувствовала себя комфортно. Пока… Пока сюда не занесло тебя.

– Против судьбы не попрешь.

– Не спорю. Вот только я до сих пор понять не могу, зачем она вновь посылает на мою голову проблему с земной шар в виде тебя. Я этого не заслужила.

– Я – твоя проблема? – усмехнулся Арсений, склонившись надо мной. Его запах беспрепятственно проникал в мой нос.

– Да.

– Если так, то она вполне решаемая.

Я насупилась и набрала ртом воздух для очередного броска, но неожиданно Арсений обхватил мое лицо прохладными руками и заглянул прямо в глаза. Несмотря на злость и полное нежелание находиться рядом с этим человеком, мое сердце пропустило удар. Я почувствовала себя маленькой, даже крошечной в таких крепких и сильных руках.

– Взгляни на это с другой стороны. Уже во второй раз судьба бросает нас на один ринг. Мы можем продолжать бой без правил, ставить друг другу подножки и махать кулаками. А можем просто взять и расслабиться. Ты спрячешь коготки, я заведу руки за спину, и мы будем стоять вот так в тишине смотреть друг на друга, пока один из нас не захочет…

Арсений затих, так и не закончив фразу. Он не сводил с меня глаз и буквально гипнотизировал теплыми бликами задумчивого взгляда. Меня раздражало собственное желание коснуться губами его губ. Сейчас совсем не до поцелуев, Соня! Очнись же! Но то, как нежно его большие пальцы поглаживали мои щеки, как морской воздух идеально сочетался с запахом геля или шампуня, превращали мои мысли в пюре.

– Думаю, мы хотим одного и того же, – тихо сказал Арсений, чуть приблизив свое лицо ко мне. – Сейчас. Прямо сейчас.

– Не понимаю, о чем ты. – Я прочистила горло и распахнула взгляд, делая вид, что в этой опасной близости между нами нет ничего особенного. – Хочу лишь, чтобы ты оставил меня в покое. И своим церберам приказал сделать то же самое. И… Убери руки с моего лица.

– Не могу, они словно приклеились.

– Ты действуешь мне на нервы.

– Аналогично. И что же мы будем делать с этим, Соня?

– Убери руки, – повторила я, не желая обсуждать наше текущее положение. А оно таково, что как бы мне не хотелось держаться от этого говнюка подальше, как бы сильно я не была зла на него, меня все равно неизбежно притягивало к нему, точно магнитом. И, наверняка, Арсений чувствовал то же самое, раз задал мне такой вопрос. Как и меня, его раздражало это чертово притяжение, что вопреки заданным установкам, смывало границу между ненавистью и увлечением.

– Тогда ты перестань смотреть на меня так.

– Будь добр, сделай то же самое, – попыталась огрызнуться я, но отчего-то часто заморгала, почуяв носом терпкий аромат. Такой успокаивающий и волнующий запах.

– Не могу, у меня и глаза к тебе приклеились. Попробуй просто отойти от меня.

Почему я нервно хмыкнула – не понимаю, но когда попыталась отпрянуть назад, вдоволь наигравшись в не пойми какие игры, руки Арсения переместились на мой затылок, удерживая меня на месте.

– А кто сказал, что я отпущу? – Его глаза подернулись поволокой, и мое сердце вновь, – черт возьми, ВНОВЬ! – пропустило удар. – Ответь мне, что мы будем с этим делать?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Все ты понимаешь. Мне нужен дом, а тебе – спокойствие. Как будем решать проблему, Соня?

Мне хватило и доли секунды, чтобы осознать, насколько сильна оказалась моя собственная глупая наивность. Я прибежала к морю, чтобы очистить мозги. Выплакаться, в конце концов! А вместо этого попала в сети ореховых глаз, как рыбка. Да еще и навыдумывала себе не бог весть что! Резко выдохнув, я дернулась, намереваясь сбросить его руки с себя, но Арсений лишь крепче прижал меня к себе, задев подбородком мой лоб.

– Отпусти меня! До чего же ты меркантильный и…

– Меркантильный? – перебил он, уперевшись лбом о мой лоб. – А что вдруг ты так всполошилась? Думала, мы говорим о чем-то другом?

Я резко отстранила голову, насколько это было возможно.

Да, черт возьми, именно так я и думала! Ведь ты так смотрел на меня, словно так же, как и я, запутался. Как будто не знаешь, за чем именно следовать. То ли продолжать добиваться поставленной цели и уничтожить меня окончательно, то ли вычеркнуть её из головы и сделать то, чего по-настоящему хочется…

– Ты меня раздражаешь! Отпусти! – выпалила я, смахнув собственные мысли. – Сейчас же!

– А то что?

– Боже! Ты ведешь себя, как ребенок! Отпусти же меня!

– А если я не хочу?

Из моих уст вырвался протяжный стон, что секундой позже молниеносно растворился в морском воздухе, ведь Арсений оставил короткий поцелуй на моих губах. Он глядел на меня с необъяснимым детским азартом и продолжал громко причмокивать всякий раз, когда соприкасались наши губы.

– Прекрати! – выпалила я, уперевшись ладонями о его грудь. – Ты что де…

Но он снова и снова целовал меня. Я почувствовала капли дождя на своем лице и подняла взгляд в потемневшее небо. Арсений запустил руку в мои мокрые волосы и заставил вновь взглянуть на себя.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, – заявил он, продолжая сверкать самоуверенной улыбкой. – Едва в обморок не падаешь.

– Еще чего! – встрепенулась я, но Арсений вновь коротко поцеловал меня.

– Я понравился тебе еще в детстве.

– По-моему, ты путаешь симпатию с глубокой и неимоверной ненавистью.

Арсений усмехнулся и крепче прижал меня к себе.

– А ты по-прежнему вредная, – улыбнулся он, а потом взглянул на меня с заметным в глазах опасением. – Зачем ты пошла в море?

– Хотела поплавать, – ответила я так, словно плюнула.

– Бесстрашная что ли?

– Отныне я купаюсь здесь только, когда рядом нет людей. Думаю, мне не стоит объяснять причины, верно?

– Поужинаем вместе?

Столь неожиданный вопрос поставил меня в тупик. Я прочистила горло и часто заморгала, а потом с непониманием уставилась на Арсения.

– Тебя молнией шарахнуло? Что происходит? Не собираюсь я с тобой ужинать и убери от меня свои руки! – Я стала брыкаться и, в конечном счете, мне удалось вырваться из его крепких объятий. – Не понимаю тебя, совершенно не понимаю…

Дождь усилился, тяжелые раскаты грома сотрясали морской воздух. Я поднялась на ноги и, не обращая внимание на мокрый песок, что прилип к телу, неуклюже развернулась на пятках и побрела в сторону кустов.

– Завтра в половине девятого! – крикнул Арсений мне вслед, но я даже не обернулась.

Через пару минут я остановилась у высокого старого дерева с раскидистыми ветвями и старалась отдышаться. В голове творился настоящий бедлам и мне еще не было известно, каким образом навести в ней порядок. Действия Арсения выбивали почву из-под ног. А что это еще за игривые чмоканья? Что за разговоры о симпатиях и внезапное приглашение на ужин… Зачем все это, когда между нами настолько сложные отношения, которые ни за что и никогда не изменятся, ведь мы оба повернуты на достижении собственных целей?!

– Садись на квадрик, поедем домой!

Я обернулась на голос Арсения и уставилась на его обнаженный пресс. Плечи, руки, кубики на животе… Внутри меня постепенно таяло мороженое.

– Не упади. Держись, ладно? – с насмешкой протянул он, надевая черную футболку. – Иди сюда, у меня есть сухая одежда.

Недовольно фыркнув, я решила отвернуться, чтобы еще больше не загонять себя в угол, пока этот царь Асгарда переодевался.

– Ты в обмороке?

Я в бешенстве!

– Я пешком пойду, – буркнула я, не поворачиваясь. – Не утруждайся.

– Что ты, мне совсем не сложно, – с издевкой парировал Арсений. – Мы же соседи. Держи футболку.

Резко выдохнув, я обернулась и смерила парня разгневанным взглядом.

– Я никуда с тобой не поеду! И ничего мне от тебя не нужно, понял? – пискнула я, бросив ненавистный взгляд на сухую белую футболку в его руке. – Ты не получишь мой дом, можешь даже не напрягаться на все эти приглашения на ужин и…

– И?

До чего же его самоуверенная улыбка выводила меня из себя!

Я фыркнула:

– Глупости, которые ты творишь, вызывают у меня тошноту! Держись от меня подальше!

– Ты и дня не проживешь без меня. И в лоханке утопишься.

Заставляю себя промолчать и дышу как можно глубже.

– Бери футболку, – диктует Арсений, чуть ли не сунув одежду мне в руки. – Переодевайся.

– Я же сказала тебе, что никуда не…

– А я говорю тебе немедленно переодеться, пока я сам не стянул с тебя эти мокрые шмотки. Ты поедешь со мной, уяснила? Забыла, что случилось несколько минут назад? Я напомню: ты чуть не погибла. Тебе нужно полежать и отдохнуть, а не взбираться на холм. Шевелись быстрее, скоро ливень начнется.

И в доказательство его слов, как будто нарочно, темное небо озарила яркая вспышка молнии. Через пару секунд раздались тяжелые и устрашающие раскаты грома, верхушки деревьев от резкого порыва ветра издавали пугающие звуки, и я невольно обняла себя руками. Я взглянула на Арсения, что стоял передо мной с таким видом, словно в мире не осталось ничего, чего он мог бы не знать. В конечном итоге, скрипя зубами, я швырнула ему сухую футболку и, поджав губы, направилась к желтому квадрациклу, что стоял недалеко от дерева.

– Футболку! – тоном, не принимающих возражений, напомнил Арсений. – Соня?!

– ЧТО?! – крикнула я, резко обернувшись. – Тебе сложно что ли молча сесть на эту штуковину? Честное слово, у меня сейчас просто мозги вскипят, потому что я ничего не понимаю! Зачем ты целуешь меня? Зачем все это?

– Чего ты не понимаешь? – внезапно повысил он голос и подошел ко мне вплотную. – Того, что нравишься мне? Поверь, осознание этого приводит меня в бешенство, и я бы с удовольствием отключил эту симпатию, потому что она все только усложняет! Но мне неизвестно, как это делается! Если ты в курсе, сообщи, будь другом?

– С каждым днем твоя невоспитанность поражает меня все больше и больше!

– Извините, мадам, что я задел ваши чувства! Как бы тебе не нравилось то, что я сказал, факт остается фактом – меня совершенно не устраивает долбаная к тебе симпатия, ясно?! Были бы обстоятельства иными, то и между нами все было бы по-другому. Однако каждый из нас – баран редкостный, каждый стремится к своей цели. Конечно, если ты вдруг не соизволишь уступить мне, – понизив голос, добавил он. – Тогда мы сможем общаться, как нормальные люди.

– У тебя что, напрочь мозги отсутствуют? Думаешь, я нуждаюсь в таком друге, как ты? – засмеялась я, явно задев его гордость. – Да будь ты самым последним мужчиной на Земле, я бы ни за что и никогда даже не посмотрела в твою сторону! Можешь и дальше отравлять мне жизнь, можешь забросать мой дом камнями, но своего ты не добьешься. Как бы грустно это не звучало, но здесь уже дело принципа, а не то великое желание сохранить память о бабушке и беззаботном детстве, что двигало мной раньше.

Арсений не сводил с меня глаз, что беспорядочно метались по моему лицу. Он был зол и обескуражен, мои слова и самоуверенный смех пугали даже меня. Но я готова была повторять все это снова и снова, лишь бы разозлить саму себя и не дать волю слезам обиды и унижения.

Долбаная симпатия ко мне настолько ужасна? Настолько нестерпима и отвратительна? Да он сам-то понимает, насколько все это грубо и жестоко звучит? Благодаря этому человеку, суть моих стремлений изменилась в корне! А ведь я действительно хотела оставить память о бабушке. Черт возьми, просто-напросто сохранить несчастный клочок земли и старенький домик, что всегда напоминал о самых лучших, самых веселых и беззаботных годах моей жизни! Но на смену такому обыкновенному и простому пришло неистовое желание доказать этому самовлюбленному эгоисту, что я могу держать удар. Я смогу пережить все его нападки, смогу идти по улице с высоко поднятой головой, но, к сожалению, только лишь ради того, чтобы доказать это. А кому? Этому кретину? Этому бесчувственному куску мяса, который поганил, поганит и будет поганить мою жизнь?

ДА! Именно ему!

– Не смей больше прикасаться ко мне, – сказала я одними губами, глядя в ореховые, сверкающие пламенем глаза. – Не говори со мной, не смотри на меня, сделай все, чтобы твоя долбаная симпатия растворилась в воздухе.

Расправив плечи, я направилась к дороге. С каждой минутой дождь усиливался и к тому моменту, когда я стала взбираться на холм, начался такой страшный ливень, что едва можно было увидеть хоть что-то на расстоянии вытянутой руки. Да еще и сквозь горькие рыдания.

17

В ту ночь мне снились дурные сны и большую их часть я беспомощно бултыхалась в почти черном море, точно пустая бутылка. Не видела ни берега, ни спасательных лодок, ни крохотного клочка земли. К утру я слышала голос Арсения; громкий, тихий, спокойный, взволнованный – от разнообразия кружилась голова. В конечном итоге, когда даже во сне мне осточертело думать об этом человеке, я резко дернулась и распахнула взгляд, уставившись тремя секундами позже на огромного паука. Он сидел на бело-сером, потрескавшемся потолке и, должно быть, спал. Я поймала себя на мысли, что впервые насекомое с тонкими длинными лапками не вызывает у меня дикий ужас. Более того, мне стало абсолютно все равно на иных обитателей моего дома.

Гнетущая атмосфера давила на меня до самого вечера. Непослушные мысли постоянно возвращались к тем коротким мгновениям, когда мне казалось, что Арсений по-настоящему что-то чувствует ко мне. Я не знаю, в какой момент времени поверила собственной выдумке и почему вообще вздумала вообразить такой вздор. И безусловно, долю уверенности в этом подкрепляли его слова, что хоть и были сказаны с цепляющим меня раздражением, но все же…

«Чего ты не понимаешь? Того, что нравишься мне?» – крутилось и крутилось в моей голове.

Игривое настроение его коротких поцелуев, обеспокоенный взгляд, что на самом деле согревал меня сильнее, чем теплый летний воздух… Я ненавидела себя за бесконечную наивность и неодолимую глупость девичьих мечтаний. Нет, мне ни в коем случае не нужно было искать хоть что-то подкупающее в Арсении. Черт возьми, я уважаю себя или нет?! Но на смену этим невидимым самой себе пощечинам приходили мысли о Ричарде, которому он приказал охранять меня, неподдельная тревожность, что читалась в ореховых глазах, когда я очнулась после спасения. И как назло сознание отказывалось напоминать мне о дурацких проделках, что изрядно подпортили мою жизнь в селе.

К семи часам, когда сумерки стали сгущаться, а в воздухе, наконец, стала ощущаться вечерняя прохлада, в гости заглянул Илюша. С того вечера после просмотра фильма, когда он неожиданно резко покинул меня, мы с ним даже не созванивались, поэтому, завидев старого друга во дворе, я немного насторожилась, по-детски не зная, как себя вести. К счастью, у Илюши было хорошее настроение, он обнял меня и угостил домашней выпечкой, что принес с собой в одноразовом контейнере. Мы расположились в летней кухне, я убавила звук радио и включила чайник.

– В этом месяце наплыв отдыхающих колоссальный, – рассказывал Илюша, пока я готовила чай, – клуб пользуется огромным успехом. Кстати, через три недели у нас будет выступать Бузова! Обязательно приходи, сфотографируемся с ней. А еще вчера познакомился с крутыми ребятами из Норвегии! Соня? – вдруг окликнул он, снизив голос. – Ты в порядке?

Я оглянулась и натянула улыбку:

– Угу. Зеленый или черный?

– Черный. Точно все нормально? По-моему, ты чем-то огорчена. Опять что ли сосед покоя не дает? Кстати, что с собакой? Она у тебя?

– Нет, вернула хозяину. – Налив кипяток в кружки, я раскрыла контейнер, что принес Илюша и высыпала содержимое в глубокую миску. – Бедняга всю ночь, наверное, скучал по дому.

– Мм… Ясно. Вчера чем занималась? – Губы Илюши растянулись в продолжительной и несколько неестественной улыбке, а синие глаза заискрились напускной радостью. – Небось, опять в доме порядки наводила?

Поставив на стол миску с выпечкой и горячие кружки, я боролась с глупым желанием поделиться гнетущей весь день мои мысли историей, что приключилась со мной вчера. К слову, нет так уж и сильно меня волновал тот факт, что я едва не погибла по собственной глупости, как слова, действия и само существование Арсения. Я раздражалась, злилась и негодовала от самой себя и мне было жизненно необходимо излить свои переживания другу, который сможет взглянуть на всю эту ситуацию непредвзято.

– На самом деле, я не знаю, что творится в моей голове, – промямлила я, нервно постукивая чайной ложкой по столу, – спуталось все.

Наши с Илюшей взгляды встретились, и в его была отчетливо видна тень дружеского беспокойства.

– Что тревожит тебя, Соня? – осторожно спросил он, придвинувшись к столу. – Ну же, поделись со мной.

– Арсений, – сказала я резко на выдохе. – Сосед. Мальчишка из детства. Я ненавижу его, не понимаю и видеть не хочу, но вместе с этим… Вместе с этим я…

– Ты влюбилась? – каким-то незнакомым голосом спросил Илюша. Я с осторожностью взглянула на него, точно совершила какую-то провинность. Спустя несколько секунд моего молчания, мой друг тихо и безнадежно добавил: – Влюбилась. Но как же так, Соня? Он ведь не очень хороший человек!

– Помнится, поначалу ты выгораживал его, – сухо ляпнула я.

– Да, но я имею в виду по отношению к тебе! Из-за него у тебя проблем выше крыши, а ты влюбилась? Ума не приложу, как такое возможно!

– Я не говорю, что влюбилась! – воспротивилась я, метнув на Илюшу раздражительный взгляд. – Все запуталось, понимаешь? Каждый день этот человек напоминает о себе: глупые новости по радио, люди, что норовят пройти дурацкий квест, сплети бабулек…Я понимаю, что все это – из-за него.

– Тогда, как можно заинтересоваться человеком, при таком количестве негатива с его стороны? – скептически спросил он. Когда мои плечи от безнадежности этого странного разговора опустились, а взгляд плавно перекочевал на пол, голос Илюши стал более мягким и заметно сочувствующим. – Извини, я не хотел обидеть тебя, Соня. Просто, зная ваше прошлое, которое основывалось на глубокой взаимной неприязни, я никак не мог предположить, что абсолютно такое же настоящее подтолкнет тебя к совершенно противоположным мыслям об этом человеке. Ты поэтому такая задумчивая?

Я пожала плечами и слабо улыбнулась.

– Ладно, хорошо! – встрепенулся Илюша, опустив ладони на стол. Все с той же напускной веселостью он взглянул на меня, а потом, резко выдохнув, с улыбкой спросил: – Ты что-нибудь предпринимала?

– То есть?

– Как-то намекала Арсению, что…

– Нет! Нет, что ты! – ахнула я, а потом нервно засмеялась. – Я и не собираюсь этого делать. Боже мой, да этого запутавшегося состояния не было бы, оставайся он таким же холодным и не проявляй ко мне даже чуточку…

– Что? – перебил меня Илюша, уставившись как на привидение. – Он что?

Несколько опешив от столь явного ступора друга, я не сразу нашлась с ответом.

– Арсений поцеловал меня.

– Поцеловал?!

– Почему ты так удивляешься? – спросила я, внимательно взглянув на побледневшего Илюшу. – В чем дело?

Он тут же замотал головой, мол, все в порядке, но мне так не думалось. Его глаза в необъяснимой для меня панике забегали из стороны в сторону, точно мозг отчаянно искал ответ на какую-то сложную задачку.

– И когда это было? Почему мне не рассказала?

– Потому что тогда у меня еще не было мыслей о нем. Послушай, я лишь хотела поделиться с тобой, выговориться что ли, но если бы я знала, что ты так бурно воспримешь мои слова, то не стала бы выносить эту глупую тему на обсуждение.

– Нет, что ты, Соня! – вдруг смягчился Илюша и по-доброму взглянул на меня. – Пойми, что мне необычно слышать такое, после того, как ты обзывала своего соседа всеми возможными видами насекомых, – хмыкнул он с долей отчаяния в глазах. – Так значит, вы целовались? Хорошо… И после этого твое сердце растаяло?

– У меня ничего не таяло.

Именно сейчас мне показалось, что обсуждать тему симпатий и смешанных чувств с парнем – неудачная затея. Илюша явно не понимал меня, все время спрашивал, действительно ли мои чувства сильны и прочую чепуху, связанную с самой настоящей любовью. Бог мой! Какая любовь? Я лишь сказала, что запуталась в собственных ощущениях и мыслях, а он говорит о таком высоком и глубоком чувстве? За пару минут его бесконечных расспросов, меня стал раздражать наш глупый и ни к чему не приведший разговор. Более того, я еще больше запуталась, сильнее обозлилась на саму себя и была как-то по-детски обижена на друга, что отказывался слышать то, что я пыталась до него донести.

– Я не люблю Арсения, Илюш! – уже чуть ли не прикрикнула я, устав от его дурацких предположений. – Глупо даже говорить о таком. Любовь это неземное чувство, оно не может зародиться во мне к человеку, что так портит здесь мою жизнь. Я лишь говорю о том, что его множественные действия окончательно запутали меня. Он строит козни, но при этом спасает мою жизнь и говорит, что я нравлюсь ему. Я ненавижу этого человека уже за то, что позволяю себе хотя бы немного думать о нем в ином роде, а не как о высокомерном говнюке.

– Он что? Спас тебе жизнь?! Что это значит, Соня?

Я фыркнула и поднялась с места. Взяла свою кружку и направилась к раковине, полная раздражения.

– Илюша, – сдержанно обратилась я, – поможешь мне достать коробку из сарая? В ней старые фотографии, альбомы и всякие грамоты. Хочу, чтобы эти сокровища хранились в доме.

На самом деле, я хочу просмотреть каждый снимок, проникнуться воспоминаниями и четко дать понять самой себе, что мне просто необходимо от и до возненавидеть человека, что старается лишить меня всего этого.

– Подожди, но я ничего не понял! Он что, спас тебе жизнь? Каким образом? И не смотри на меня так, говори давай!

– Я вчера решила поплавать в море.

– Вчера? – с вытаращенными глазами повторил он. – Вчера, это когда ураган был?!

– Что-то типа того… В общем, меня судорога схватила и я…

– Только не это! Соня, мать твою, о чем ты только думала?! Господи! Ты ведь могла утонуть! – размахивал он руками в воздухе. Потом приблизился ко мне и осторожно опустил ладони на мои плечи. – Сейчас ты в порядке? Сейчас с тобой все в порядке?

– Я жива и стою прямо перед тобой, – закатив глаза, ответила я.

– С ума сойти. И что дальше? Арсений вытащил тебя, ты была ему несказанно благодарна, а потом он поцеловал тебя под проливным дождем и вы помирились? Вражде пришел конец? И теперь ты чувствуешь к нему что-то, верно?

Вопросы и глупые предположения сыпались на меня один за другим. Я только и успевала, что моргать, моргать и моргать, не имея возможности даже и одного слова вставить.

– Илюша, пожалуйста, хватит! – не вытерпела я столь сильного напора собственного друга. По правде говоря, мне даже боязно стало от такой вспыхнувшей реакции. – Я действительно хотела выговориться и я это сделала, – только вот совершенно неудачно, подумала я, – спасибо тебе. Прошу, перестань задавать эти бесконечные вопросы. Я разберусь. Со мной все в порядке.

– Ладно… – задумчиво произнес Илюша и осторожно опустил руки, видимо, поняв, что все это время его пальцы больно сжимали мои плечи. – Я лишь переживаю, вот и все. Думаю, мне пора уходить.

Тягостное чувство вины упало на плечи, но у меня, отчего-то, совершенно не поворачивался язык остановить Илюшу и извиниться за свою резкость.

– Отдохни, Сонь, – сказал мне напоследок заметно расстроившийся друг. – Если что – звони.

– Хорошо, спасибо, – через силу улыбнулась я.

Закрыв калитку, я медленно побрела к летней кухне, погруженная в многослойный торт собственных мыслей. Нестерпимо хотелось избавиться от этого растекающегося теплым ручейком чувства, когда я думала об Арсении. Я даже пыталась заставить себя вспомнить Олега и бывшую подружку, чтобы хоть немного отрезвить мысли, но никакие обиды не смогли уничтожить Арсения в моей голове. И, черт возьми, так же сильно мне хотелось продолжать думать о нем, воображать немыслимое и прокручивать в голове тот волшебный поцелуй.

Я проходила мимо веранды, когда легкий вечерний ветерок всколыхнул листву беседки, вынудив меня поднять голову. Сумерки плавно опускались на землю, яркость ясного дня сходила на нет, а в небе уже отчетливо виднелись маленькие сверкающие точки. Слабые звуки музыки, что доносились со двора Арсения, заставили меня замереть на месте. Я прислушивалась к плавной мелодии так осторожно, словно была маленькой девчонкой, что стала случайным свидетелем пикантного разговора взрослых. За те пару минут, что я стояла на месте с глупым выражением лица, мои зубы сотню раз кусали губы от злости, а руки тут же обнимали меня за плечи, точно в знак утешения. И когда привлекшая меня мелодия сменилась на другую, еще более успокаивающую, я тихонько чертыхнулась и побрела в сад, чтобы подняться по стремянке и осторожно заглянуть за высокий забор.

Арсений лежал на спине у самого бассейна, положив одну руку под голову. Другая его рука гладила Ричарда, что лежал подле своего хозяина с самым скучающим видом. Уличные фонарики в траве бросали теплый свет на парня, чьи веки плавно и не спеша опускались, точно вот-вот и его разум окутает сладкий сон. В какую-то секунду я поймала себя на мысли, что любовалась бы этим зрелищем вечно, и оттого резко встрепенулась, чудом не свалившись на землю.

Мое шуршание привлекло внимание Ричарда, пес тут же поспешил залаять и, кажется, подбежал к самому забору. Мне пришлось нагнуться, чтобы мое существование осталось незамеченным.

– Что там, Рич? – послышался голос Арсения, и мое сердце заметалось в груди. Я сидела как мышка, по-детски прикусив указательный палец. – Тише-тише, ты чего? Что там? Снова незваные гости?

Каждое слово, произнесенное этим парнем, заставляло мое сердце трепетать. Ричард успокоился и, издав последний ленивый звук, должно быть, прильнул к своему хозяину, потому что Арсений тихонько рассмеялся.

– Что, друг мой, тебя тоже тянет на её территорию? – говорил он так тихо, что я буквально оттопырила ухо, чтобы слышать каждое его слово. Арсений тяжело вздохнул и тихонько продолжил: – И не говори. Как будто медом намазано. Хотел бы я тогда быть на твоем месте Рич и остаться у нее на ночь.

От услышанного меня повело в сторону и я громко закричала, не почувствовав стремянки под ногой. Я свалилась в кусты со смородиной, тут же ощутив резкую боль в лодыжке.

– Че-е-ерт! – вырвалось у меня, когда ветки смородины попали в глаза. Я отшвырнула их в сторону и осторожно перекатилась на землю, кряхтя, как старуха.

– Эй?! Ты что там делала?!

Я подняла голову и уставилась на темный силуэт соседа, который в некоторой степени причастен к этому глупому падению.

– Смородину собирала! – огрызнулась я, чувствуя себя идиоткой. Без сомнений, вся моя одежда теперь в темных пятнах от ягоды.

– Что, ночью?

– Сейчас вечер, умник.

– Да почему ты вечно такая злая? С самого детства эти свои иголки выпускаешь направо и налево! Скажи честно, что опять пыталась подглядеть за мной, но свалилась в кусты.

– Я хотела убрать стремянку в сарай!

– Но почему-то взобралась на нее и свалилась, – продолжил Арсений, коротко улыбнувшись. – Ты в порядке?

– Да.

– А сидишь на земле, потому что так удобнее, верно?

Я тихонько вздохнула, недовольно закатив глаза, а потом устремила на Арсения не то щенячий, не то обозленный взгляд.

– Лодыжка болит, – буркнула я. – Чуть-чуть совсем.

– Не двигайся, – сказал он спокойно, а потом его голова скрылась за забором. Я слышала, как залаял Ричард, который, спустя пару минут, уже бегал по моему двору, не позабыв оставить влажный поцелуй на моей щеке. – Это растяжение, ничего страшного. Но не позволяй себе совершать длительные прогулки, особенно с холма на холм. Лучше пару дней полежать и не напрягаться.

– Пластом? – вырвалось у меня со смешком, когда Арсений убрал руки с моей лодыжки.

Он взглянул на меня, да так внимательно, что я чуть слюной не подавилась.

– Ты ведь хотела перелезть через забор, чтобы успеть на ужин, верно?

– Какой ужин?

– Мы ведь договорились вчера, – слабо улыбнулся он, бросив взгляд куда-то в сторону. – Ты и я, ужин в половине девятого. Забыла?

– Я не голодна, спасибо, – снова буркнула я, сделав вид, что совершенно недовольна его приглашением. Дура-дурой. – И у меня дел много.

– Каких же? – изогнул он бровь. – Если смородину собирать впотьмах, окей, я помогу. Где чашечки? Куда ты её собирала?

Арсений поднялся на ноги и начал демонстративно вертеться на месте и заглядывать под кусты. Столь отвратительная актерская игра заставила меня улыбнуться и, когда мой сосед заметил мое веселье, присел на корточки напротив меня и склонил на бок голову.

– Как насчет пикника под звездами? Сегодня они будут яркими, – сказал он несколько мечтательным тоном. – Ну, что? Заманчиво для тебя, романтичной натуры?

– С чего ты взял, что я романтичная натура? – захлопала я ресницами.

– Я видел, как ты поздно ночью спускалась на пляж и смотрела на небо. Никогда не купалась, видимо, потому что опасалась, что бабушка узнает о твоих ночных вылазках, – по-доброму усмехнулся он, глядя мне в глаза. – Я делал то же самое.

С минуту я молча таращилась на него, стараясь отыскать в ящичках памяти те ночи, когда я действительно тайком спускалась на пляж и ждала, когда же упадет звезда, чтобы загадать желание. И сколько бы я не прокручивала в голове теплые воспоминания, мне никак не удавалось разыскать в нем несносного мальчишку, который, как оказалось, частенько был неподалеку.

Мое затянувшееся молчание вынудило Арсения пожать плечами, словно он безмолвно объяснил мне, что мол так вот и было, да-да. А потом он поднялся на ноги, расправил черную футболку и протянул мне свою ладонь.

– Идем? Пожуем что-нибудь, на звезды посмотрим, а повезет – и желание загадаем.

И тут мне подумалось: возможно, в самом несносном мальчишке моих детских кошмаров, скрывался самый настоящий романтик.

18

Мы расположились у бассейна; на большом светлом покрывале умещались не только мы вдвоем, но и тарелка с бутербродами, миска с чипсами, коробка конфет и две бутылки пива. Освещение вокруг было отключено, поэтому фонари не мешали нам любоваться красотой бесконечных маленьких огоньков в темном небе, как и не чувствовать той острой неловкости, что ощущается при ярком свете. По крайней мере, мне уж точно.

Я вообще, кажется, не до конца осознавала, что делаю, но без сомнений ощущала сладкий трепет в груди, когда пальцы Арсения невзначай задевали мои.

– Скудный ужин, – усмехнулся он, подложив под голову руку. В другой он держал бутылку пива. – Бутерброды, конфеты и чипсы. Надеюсь, ты не вообразила себе, что я обожаю готовить и у меня это хорошо получается?

– Я вообще об этом не думала, – пожала я плечами, бросив взгляд на его руку, сжимающую бутылку. Пожалуй, именно на нее я смотрела куда чаще, чем на звезды. – А бутерброды вкусные.

– Хлеб, колбаса, сыр, кетчуп – совершенство!

– Бывало и лучше, конечно, но тоже не плохо, – демонстративно ровным тоном ответила я, стараясь скрыть улыбку.

– Я плохо подготовился.

– И не надо было. Я бы все равно не пришла.

– Но ты же здесь, – с улыбкой сказал он, повернув ко мне голову. Я не смотрела на него, но следила за каждым движением боковым зрением. – Ты пришла.

– Потому что ты как рыба-прилипала.

Арсений засмеялся и вновь уставился на небо.

– Идиот он.

– Кто? – спросила я, таращась на него во все глаза. Не знаю почему, но в тот момент у меня готов было сердце из груди выскочить.

– Бывший твой. Женишок недоделанный.

– Ты позвал меня сюда, чтобы опять сообщить об этом? – нахмурилась я и поднялась на локтях. – Тебе эта тема покоя не дает?

Арсений сделал то же самое и пристально уставился в мои глаза.

– Просто к слову пришлось. Несмотря на твою колючесть и излишнюю серьезность, ты невероятно простая, добрая и очень веселая девушка. Нужно быть полным идиотом, чтобы променять тебя на другую. Вот и все, что я хотел сказать, – улыбнулся он и пожал плечами.

– Эта тема вообще не приходилась к слову, – буркнула я, часто моргая. Если бы не ребра, то мое сердце уже бы вырвалось наружу. – Откуда ты знаешь об этом?

Мне не хотелось верить, что единственный человек, с кем я поделилась случившейся трагедией в моей личной жизни, наглым образом растрепал эту историю моему врагу. Нет… Я отказывалась даже думать о том, что Илюша мог так подло поступить со мной!

– Как ты узнал об этом?

– Соня, это же деревня. Не мне тебе рассказывать, как здесь все устроено. Одна бабка сказала другой, другая по секрету третьей и пошло поехало.

– Прямиком к тебе.

Арсений снова улыбнулся и перекатился на бок, лицом ко мне. От этого мое тело превратилось в несгибаемую пружину; даже кончиками пальцев я не могла пошевелить.

– Тебе досталось тогда? От бабушки, – пояснил он и отпил пиво. – Ты ведь опоздала домой, верно?

– Опоздала, – тихо ответила я, стараясь обуздать тревогу. – В одних шортах и мокром топе. Без футболки и обуви. – Потому что моя футболка и сандалии так и остались у ребят. – Я неделю дома сидела за эту выходку. Вы на славу повеселились. Особенно ты.

– И даже после стольких лет в тебе по-прежнему живет ненависть, – саркастично прокомментировал Арсений и закинул в рот чипсы. – Злопамятна.

– Не представляешь как. Не ты ведь лишился друзей.

– Друзей? – усмехнулся Арсений. – Они тебя на дух не переносили, все время смеялись над тобой, считали высокомерной. Стоило только повод дать, и их уже было не заткнуть.

– Чт… Что? – в крайнем изумлении произнесла я. – Высокомерная?

– Именно, – продолжительно кивнул он. – Они с такой легкостью переметнулись на чужую сторону, не давали тебе спокойно на велике кататься, а ты по-прежнему считаешь некоторых из них своими друзьями? Тебе пора бы включить свою внимательность и расставить всех и всё по своим заслуженным местам.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я, подумав об Илюше.

Арсений пожал плечами, словно он ничего конкретного не имел в виду.

– Так случилось только благодаря тебе, – фыркнула я, – с твоей подачи все ребята вдруг увидели во мне врага. Если бы ты не появился здесь, все было бы…

– Не узнала бы ты, что все считают тебя высокомерной городской фифой, – перебил меня Арсений веселым голосом. – Впрочем, и сейчас мало что изменилось.

– И опять же, благодаря тебе, – одними губами сказала я. – Зачем?

Правый уголок его губ слегка приподнялся, а взгляд плавно перекочевал на бутылку пива в руке.

– Меня забавляла твоя бунтарская внешность, что пряталась под маской излишней серьезности. Из всех ребят ты была самой маленькой, крохотной и худенькой. Но вместе с тем, из них всех – самой решительной и упрямой. Я тебя впервые увидел возле клуба, – вдруг понизил он голос, почти до шепота. – Вечер был, ты быстро перебирала ногами, домой торопилась, наверное. А возле памятника какие-то местные ребята нашли большого ежа и тыкали в него палками. Ты увидела это, как ураган налетела на них, хотя была вдвое меньше их всех, – улыбнулся Арсений, вспоминая день, который никогда не был для меня таким запоминающимся, как для него. – Схватила огромную ветку, я даже не знаю, как ты её с земли смогла поднять, и стала размахивать ею, крича, что всех перебьешь, если они не исчезнут отсюда. Когда все разбежались, ты сняла свою рубашку, осторожно подняла ежа и отнесла его в кусты, подальше от тропинок. Я был впечатлен, – засмеялся Арсений и отпил пиво. – Такая маленькая, но какая боевая! И как вижу, ничего не изменилось.

– Почему же тогда ты настроил здесь всех против меня, если был так впечатлен?

– Ты меня разозлила, – с улыбкой ответил он и внимательно взглянул на меня. – Я был сложным парнем в пятнадцать лет.

– Это не оправдание.

– Окей, – хмыкнул Арсений, – в таком случае, я просто был упрямее, противнее и избалованнее тебя.

– Это уже ближе к истине.

Мы переглянулись и отпили пиво.

– Зачем вы приехали сюда? – спросила я, сжимая бутылку от волнения. – Здесь ваши родственники?

– Ты ведь знаешь, что нет.

– Я вообще о тебе ничего не знаю. Кроме того, что ты…

– Холодный кусок мяса, – перебил он.

– Вообще-то, я хотела сказать, что в курсе лишь твоей профессии, но да… И холодное мясо тоже. Так, зачем вы приехали сюда?

– Как и большинство людей – на отдых. Видишь ли, здесь есть море.

– Я серьезно. Вы ведь жили у тети Нины. Почему, в таком случае, не в пансионате?

– Она была знакомой дедушки, мы и остановились у нее.

– А потом зависли здесь на несколько лет, – буркнула я себе под нос. – Почему именно это село?

– Что?

– Почему именно «Столичное» твой дед решил поднимать? Повсюду таких, как это – уйма. Некоторые у самого моря. Почему именно это?

Несколько секунд Арсений молча смотрел на меня, отчего волосы на моей макушке от напряжения зашевелились, а потом вновь перекатился на спину и глубоко-глубоко вздохнул.

– За этими разговорами мы пропустим звездопад. А желаний у меня столько, что и ночи не хватит.

– Все дело в тете Нине, верно? – не унималась я. – Она ваша родственница?

Арсений повернул ко мне голову:

– Соня, держи желания наготове, вот-вот упадет звезда.

Я поджала губы. Напором мне ни за что не выяснить правду.

Выдержав паузу в несколько секунд, я тихонько вздохнула и устремила взгляд в бескрайнее небо с миллионами белых огоньков. Мне хотелось почувствовать себя все той же двенадцатилетней девчонкой, что с предвкушением ждала сверкающее падение звезды, но когда рядом находился человек, от которого моего сердце буквально трепетало, я могла почувствовать себя лишь полной идиоткой, не более.

Наше молчание длилось бесконечно долго. Никто из нас не шевелился, само существование воздуха как будто исчезло с лица земли, а мое дыхание с каждой минутой становилось все тяжелее. Я вела диалог сама с собой, пыталась у себя же выяснить, какого лешего нахожусь именно здесь, именно с этим нехорошим человеком, а мое глупое я лишь беспрерывно хлопало ресницами, повторяя мне ту историю с ежом, о которой рассказал Арсений.

– Почему ты помнишь об этом? – вдруг вырвалось у меня, когда мое терпение стало подходить к концу. – О ежике.

– Помню и все. А что?

– Это странно.

– А не странно до сих пор ненавидеть меня за детскую шалость?

– Твоя детская шалость лишила меня друзей и веселого лета, – буркнула я, повернув к нему голову. Я отметила про себя, что в ночных сумерках его мужественный профиль вынуждал все во мне болезненно сжиматься. В ушах послышался голос Илюши, который все негодовал, как я могла влюбиться в такого, как Арсений, – а я, черт возьми, не влюбилась, – и вдруг, как по щелчку, в сердце что-то кольнуло, доставив легкий дискомфорт. – Я пойду, пожалуй.

Во рту мгновенно пересохло, но пива мне больше не хотелось. Я быстро поднялась на ноги, стала впотьмах застегивать ремешки на сандалиях, видя боковым зрением, как Арсений присел на плед и внимательно наблюдал за мной.

Я не могла во второй раз так безнадежно вляпаться! Просто не могла!

– Что случилось? – спросил меня Арсений, пока я возилась с ремешком.

– Поздно уже, пора спать.

– Ты спать ложишься после двенадцати, а сейчас только начало одиннадцатого.

Я повернулась к нему:

– Откуда ты знаешь, во сколько я ложусь спать?

– Свет в окне выключается после двенадцати, – просто ответил он, пожав плечами. – Я иногда заглядываю в твой двор, чтобы убедиться в отсутствии незваных гостей.

– Я тебя об этом не просила, – бросила я, продолжая яростно застегивать ремешок, что не желал подчиняться.

– Ну вот, что опять? Что сейчас тебе не понравилось?

– Сказать, что?! – вдруг подскочила я на ноги и расставила руки в боки. – Я не понимаю этого. Всего вот этого, что происходит! Ты рассказываешь мне историю о том, как впервые увидел меня, приглашаешь на пикник, мы пьем пиво, лежим и смотрим на звезды, как какие-нибудь старые друзья, но вместе с этим, ты разбиваешь окно в моем доме, чтобы до чертиков напугать, ты радуешься, когда бабки собирают деньги на краску, чтобы облить мой забор, мой дом и меня! Что ты за человек то такой? Что тобою движет, я не понимаю!

– Я не разбивал окно в твоем доме, Соня. Какая краска, о чем ты?

– Не надо говорить со мной таким натужно-тревожным голосом, ладно? Не утруждайся. Прекрати делать вещи, которые противоречат твоей истинной натуре, хорошо?

Арсений поднялся на ноги и подошел ко мне ближе. Настолько, что его приятный запах окружил меня со всех сторон.

– Что с тобой происходит? Вот ты спокойная, тихая, а потом, как по щелчку, тебя переть начинает, в чем дело? Ты не можешь конкретно ответить на мои вопросы, все время юлишь или вовсе убегаешь. Как сейчас. Что не так?

«Ты что, влюбилась?» – снова и снова повторялись в голове слова Илюши.

Нет.

Никогда.

Ни за что.

Не в этого человека!

Соня, не в этого человека!

– Соня? – крикнул мне вслед Арсений, а я уже мчалась со всех ног. – Соня!

Дома я вновь заперла все двери и, несмотря на жару, накрылась одеялом, спрятавшись под ним, как в детстве. Сначала Олег, а теперь и Арсений. Молодец моя голова, ни чему не учится, выводов не делает, в будущее не смотрит. Браво.

19

Пора бы уже признать, что в «Столичном» я не только позабыла, что значит крепкий сон, но и перестала чувствовать себя в маломальской безопасности. Отсюда следовало сделать вывод и принять незамедлительное решение. За это утро я раз пятнадцать обходила двор, любовалась розами, цветущим гранатовым деревом и гроздями зеленого винограда, что поспеет уже совсем скоро. К сожалению, меня уже здесь не будет. Нет, я не собиралась продавать дом и преподнести его на блюдечке Арсению и противным бабкам. Я никогда не сделаю этого. Я лишь нуждаюсь в коротком перерыве, где будет напрочь отсутствовать само существование местного царя Асгарда, вокруг которого в последнее время вертелся весь мой несчастный мирок.

Раскладывая вещи после стирки по стопкам, мысленно, я прикидывала, когда вновь смогу вернуться сюда и с новой силой держать оборону своего дома. Где-то в глубине моего разваливающегося сознания промелькнула мысль совершенно меня не утешающая: уже во второй раз я бегу от проблем, разве это дело, Соня? Вернусь я через три месяца, полгода – неважно, но ведь все будет повторятся снова и снова пока я не найду в себе силы выдержать столь ярую атаку не только внешнюю, но и внутреннюю – свою собственную. Последняя, кстати, казалась мне страшнее старых бабок с краской, грязных сплетен и самоуверенности Арсения, потому что именно она заставляла мое сердце трепетать от необъяснимой радости и болеть от такой же необъяснимой печали.

– Соня, ты дома? – послышался мужской голос с улицы.

Я чуть отодвинула занавеску на окне и присмотрелась к гостю, что заметно взволнованно переминался с ноги на ногу, словно куда-то опаздывал.

– Илюша? – отозвалась я, крикнув в разбитое окно. – Ты чего стоишь там? Проходи!

Забросив сортировку чистого белья, я вышла в летнюю кухню и включила чайник, уверено полагая, что мой друг вот-вот откроет дверь и завалится на стул. Однако этого не случилось и я не на шутку заволновалась. Вышла во двор и удивленно таращилась на Илюшу, что продолжал стоять на улице под палящим солнцем.

– Эй, ты чего стоишь там? Заходи давай! Новости какие, – хмыкнула я, отпирая калитку, – особого приглашения ждет!

– Нет-нет, Соня, я быстро… Так, зашел спросить, как дела твои?

Я подняла бровь и буквально затащила его в тенек.

– Серьезно? – улыбнулась я, демонстративно оглядев его с головы до ног. – Что-то случилось? Почему ты такой взволнованный?

– Нет, ничуть, – с напускным весельем ответил Илюша и почесал затылок. – У тебя все в порядке? Дома все работает?

– Мм… Да. А вот у тебя, судя по всему не очень. Пойдем в кухню, выпьем чего-нибудь, поболтаем…

– Нет, я не могу сейчас, – перебил он меня, – я тороплюсь. Ты на море сейчас не идешь?

– Не планировала. Жара ведь адская!

– А-а… Ну да, ну да… Будешь дома?

– Так, – нервно хмыкнула я, чувствуя какой-то подвох, – в чем дело?

Илюша вдруг засмеялся, отмахнулся, мол, ничего серьезного, а потом опустил свои руки на мои плечи и с натянутой улыбкой сказал:

– Не против, если я загляну к тебе на ужин?

– Нет, конечно! – прыснула я. – Но должна тебе сказать, что ты меня пугаешь.

– Мы поговорим сегодня, хорошо? Ты не беспокойся, там ничего серьезного, мне просто нужно твое мнение узнать вот и все.

Я сощурилась:

– Это как-то связано с делами сердечными? – с улыбкой поинтересовалась я. Растрепанный вид, бегающие туда-сюда глаза, нервные смешки – да Илюша влюбился не иначе! – Ладно-ладно! Поговорим вечером, – спокойно ответила я, нацепив маску серьезности. – Буду ждать тебя к семи, идет?

– Идет, – несколько неуверенно ответил друг, а после оставил на моей щеке продолжительный поцелуй, словно задумался и позабыл, что делает в конкретную минуту.

Закрыв за ним калитку, через которую в скором времени можно будет просто переступать (так сильно она склонилась к земле!), я поспешила вернуться в дом, но радио в летней кухне вынудило остановиться. А точнее – голос ведущего, того самого Женьки, что вел рубрику местных новостей. Своим неизменно веселым тоном он сообщил о приближающемся концерте Бузовой в клубе, противно причмокивал, когда речь зашла о конкурсе «Бикини Азова 2018» и, наконец, сделал барабанную дробь, после которой, я закатила глаза, ведь именно этот звук стал фирменной фишкой рубрики «Сплетницы», а в ней говорилось исключительно обо мне. Однако, вместо того же привычного задора, радиоведущий понизил голос практический до шепота.

«Только послушайте, друзья! Сегодняшняя порция сплетен от наших тайных агентов однозначно сделает ваш день! Но «НаслаждАЙС» сообщит эту сенсацию только при условии, что вы не станете тихонько шушукаться, поскольку эта перчинка требует колоссальной громкости!» – чуть ли не завопил он от радости на последних словах.

Честное слово, у меня сердце под землю ушло после такого. Я едва стояла на ногах, в ушах беспрерывно грохотало, а глаза в ужасе таращились на приемник.

«Только представьте себе, не успела мамочка гадкого утенка прийти в себя после нападения двух приезжих, которые, к слову, так и не были обнаружены после ЧП, как случилась еще более страшная и непоправимая беда! Уверяю, вы ни за что не догадаетесь о чем конкретно идет речь!» – противно посмеивался парень.

– Идиот! – вырвалось у меня. – Идиот!

«…а это, друзья мои, называется любовь!»

– Что?! – ахнула я и подбежала к приемнику вплотную. – Что?!

«Только представьте, влюбиться в одного из самых завидных женихов «Столичного» после спасения!»

Ведущий говорил без умолку, а мне же удалось внимательно расслышать лишь несколько слов. Все во мне в одно мгновение окаменело.

«…и поцелуй под дождем вскружил ей голову! Будем следить за событиями этой удивительной истории ненависти и любви, а пока танцуем под Федука!»

Я осторожно присела на стул, словно только-только узнала страшную новость. Как в фильмах, когда главному герою сообщают о страшной болезни или смерти близкого. Я все пыталась детально воспроизвести в голове слова ведущего, старалась продемонстрировать самой себе, каким именно образом о том дне на пляже стало известно публике. Неужели две-три бабки, невзирая на сильный ветер и дождь, разбили невидимый глазу лагерь в кустах и оттуда вели свое наблюдение за мной? То есть, за нами с Арсением. Неужели страх заработать простуду и воспаление легких уничтожило такое грязное и подлое желание просто быть в гуще самых событий?

Нет, нет, нет. Это была самая глупая версия моего уже настолько затурканного мозга.

«…поцелуй под дождем вскружил ей голову!»

Что?

Какой еще поцелуй? Эти старые бабки нагородили такое, что и в куче не держалось, ей-богу! Пересмотрели свои дурацкие сериалы про несчастную любовь и теперь выдумывали свои сценарии для…

Я часто заморгала и медленно откинулась на спинку стула. Мне понадобилось еще несколько минут, чтобы, наконец, расставить всех и всё на свои заслуженные места.

20

– Я сегодня был в городе, купил вкусное вино к ужину и вот эти амортизированные свечи! Надеюсь, ты не против? Так захотелось придать твоей кухоньке немного очарования, – с улыбкой говорил Илюша, расставляя маленькие круглые свечки на столе и подоконниках. Я же раскладывала столовые приборы и салфетки. – На море не была сегодня?

– Нет. Слишком жарко. Весь день валялась и смотрела телевизор.

– Правильно! Я в городе чуть не помер, честное слово! Майку можно было выжимать, так пропотел!

Пока Илюша рассказывал о покупках и огромной очереди в конфетном магазине, я уже расставила тарелки, а в центре в глубоком нежно-голубом блюде, что бабушка использовала лишь по праздникам, разместила печеную в духовке картошку с кусочками куриного мяса. И хотя пахло божественно, есть мне совершенно не хотелось. Я наблюдала за оранжево-желтым свечением во всей кухне и в глубине души сожалела, что сегодняшний ужин я проведу не в компании Арсения. Который, к слову, наверняка в шоке от того, что услышал по радио. Я молилась всем богам, чтобы мой сосед пропустил этот глупый выпуск, ведь всякий раз, представляя себе его дикий смех, мое лицо то краснело от стыда, то бледнело от ужаса. Утешало лишь то, что Арсений прекрасно понимал – сказанное в эфире – не больше, чем простая и грязная сплетня, не имеющая ничего общего с достоверностью. Он ведь руководил парадом, не так ли?

– Вино тебе понравится, – говорил Илюша, откупоривая бутылку. – Не слишком сладкое, приятное и легкое.

– Так, о чем ты хотел поговорить со мной? – спросила я, сев на свое место.

– Терпение, Соня, терпение, – засмеялся Илюша и остановился напротив меня. Он разлил вино в стаканы (к сожалению, фужеров на тонких ножках здесь не имелось), поставил бутылку на стол и сел по правую сторону от меня. – Выпьем за сегодняшний ужин? Пусть и все последующие будут такими же теплыми, уютными и вкусными!

– Мм…

– Нравится? – поинтересовался он, когда я поставила свой стакан на стол.

– Да, легкое и приятное на вкус, – соврала я, потому что лишь легонько помочила губы, вспомнив юриста, который делал вид, что пьет воду. – Ну, рассказывай!

– Погоди ты, – улыбнулся Илюша и заботливо положил в мою тарелку пару ложек картошки. – Нужно покушать, а потом выпить всю бутылку для таких новостей.

По правде говоря, мое терпение стремительно сходило на нет, и мне казалось, что мое фальшивое спокойствие и «ничегонепонимание» можно было увидеть невооруженным глазом на перекосившейся от небывалых стараний физиономии.

– Сонечка, ты так вкусно готовишь, просто пальчики оближешь! – восхвалял меня Илюша, с удовольствием поедая картошку. Сейчас его нежности лишь раздражали меня. – Я вот думаю, почему такая красивая, умная и непревзойденная девушка, как ты, до сих пор од…

Илюша так и не закончил действующую мне на нервы речь, потому что счастливая морда Ричарда буквально врезалась в дверь кухни. Его влажный язык оставлял мокрые следы на стекле, а я была так счастлива увидеть пса, что тут же подскочила с места и распахнула перед ним дверь.

– Рич! – потрепала я его по голове, дав возможность облизать мое лицо. – Как ты, зайчик?

– Как он здесь оказался? – спросил Илюша, напомнив о себе. – Ты оставила калитку открытой?

– Нет, должно быть, он пришел вместе со своим хозяином, – ответила я, продолжая трепать пса. – Идем, зайчик, посмотрим, что там во дворе творится.

– Я с тобой! – вдруг подскочил с места Илюша. – И с чего это нужно заявляться к тебе вот так, без просу!

– Нет, останься здесь, я на минутку.

Должно быть мой серьезный тон насторожил парня; он молча сел на стул, удостоив меня едва заметным кивком.

Когда мы с Ричардом оказались на улице, я чмокнула его в мокрый нос и поблагодарила за спасение.

– Ты в курсе, что пришел в самую нужную минуту, а, Рич?

Когда мы вышли за угол, пес помчался во двор, где его ждал Арсений, вдыхающий аромат самых темных роз во всем моем саду.

– Привет, – поздоровался он, заметив меня.

Сумерки сгустились, но это не помешало мне разглядеть сверкающий теплый блеск миндальных глаз, что неотрывно глядели на меня.

– Привет. Кхм… Что-то случилось? Почему вы здесь?

– Извини, мы, наверное, не вовремя.

Я вытаращила глаза от изумления и нервно хмыкнула:

– Что, прости? Ты только что извинился? ТЫ?

– Мы с Ричардом идем гулять, хотели тебе предложить присоединиться к нам, – ответил Арсений, закатив глаза. – И кстати говоря, – уже более самоуверенным тоном бросил он, – я хотел обсудить с тобой последнюю новость, что гуляет по селу. Мне казалось, ты перестала выдумывать всякую хрень про меня, но вижу, тебе по кайфу продолжать. Это уже смахивает на детский сад, Соня.

– Че-е-его? – протянула я, часто моргая. – Эту хрень придумали твои подданные, которые бразильских сериалов пересмотрели! Ты и сам знаешь, что это абсолютная ложь!

– Хорошо, что Валера уехал раньше, чем твоя грязная сплетня разошлась по всему селу, – буркнул Арсений, – мне было бы чертовски неудобно перед моим самым лучшим другом!

– Надо же! Местный любимчик понял, каково это, жить среди… Что? – нахмурилась я, наконец, поняв смысл его слов. А точнее – не поняв его вообще. – При чем здесь Валера?

– Завязывай, – бросил Арсений, подозвав к себе одним хлопком Ричарда, – врать ты не умеешь, все на лице написано.

– Я думала мы говорим об этих дурацких новостях по радио, при чем здесь Валера? Уже и про него что-то сообщили?

Внезапно напротив моего двора остановился темный автомобиль с белым светом фар. Пока я с необъяснимой тревогой таращилась на дорогу, Арсений пристегивал поводок к ошейнику Ричарда, а когда с ним было покончено, склонил на бок голову и спросил:

– А что говорили в новостях? Соня?

Арсений обернулся на звук мотора, а Ричард оскалился и зарычал.

– Это к тебе?

– Не знаю, – тихонько ответила я, чувствуя, как мурашки пробежали по спине. – Может, опять на этот чертов квест…

– Соня, все в порядке? – вдруг напомнил о себе Илюша, о котором я так быстро позабыла. – Привет, Арсений.

Они обменялись сухим рукопожатием, а потом Илюша несколько по-свойски опустил руку на мое плечо и со странным вызовом уставился на Арсения.

– Что-то случилось?

Арсений взглянул на меня с ехидной улыбкой и неприятно цокнул языком:

– Не знал, что у тебя гости.

– Да, мы решили поужинать вместе, – поспешил ответить Илюша, – только сели и ты пришел. Не самый удачный момент для соседского визита.

Взгляд Арсения с явной насмешкой неспешно прошелся по Илюше, а потом уголки его губ поднялись в коварной улыбке, точно он был самым умным и самым непобедимым человеком на всей планете.

– Люблю появляться эффектно, – ответил он, подмигнув мне, – ничего с этим не поделаешь. Но, как вижу, не один я такой.

Я увидела, как из машины вышел высокий человек и неуверенно направился в сторону моего двора. С каждым его шагом на меня словно все сильнее и сильнее давила невидимая сила, и когда я с несвойственным мне отвращением скинула руку Илюши, поняла, что именно она была виной этого неприятного чувства.

– Соня, кто это? – спросил он, насторожившись, как маленький песик. Ричард, к слову, покорно сидел у ног своего хозяина и пугающе рычал. – Ты кого-то ждешь?

Вместо ответа на глупейший вопрос я лишь закатила глаза. Арсений, тем временем, крепко держа в руках поводок, подошел к калитке и спросил у незнакомца, не заблудился ли он.

Мне не удалось расслышать их короткий разговор, потому что Илюша без умолку тараторил у самого моего уха.

– Опять, небось, по милости этого идиота, к тебе приехали поразвлечься! Почему ты не выставишь его прочь? И откуда у него вообще право без разрешения входить на твою территорию? Это как минимум не прилично!

– Илюша! Замолчи! – прорычала я, удостоив его обозленным взглядом.

Когда я вновь взглянула на Арсения, что вдруг со странной полуулыбкой оглянулся на меня, во мне как будто все перевернулось.

– Соня, это к тебе, – сказал он таким странным и заметно опустевшим голосом, что мое тело превратилось в несгибаемую пружину. – Долгожданный гость, как я смею полагать.

Когда он чуть отошел в сторону, я увидела перед собой того, кого в жизни больше не хотела видеть.

Ни за что. И никогда.

21

На меня смотрели все те же добрые глаза, обрамленные пушистыми изогнутыми ресницами. Они не моргали, как будто боялись, что за это короткое мгновение я смогу исчезнуть из виду.

– Привет, Соня, – поздоровался со мной Олег, продолжая неподвижно стоять за калиткой.

До меня вдруг стало доходить, что на этом несчастном клочке земли, что я так усердно оберегала, собрались три мужика, которых я не переносила в совершенно разной степени. Друг – предатель. Сосед – кошмар из детства. Бывший – просто козел.

– Это кто? – услышала я шепот Илюши, но отвечать не спешила.

Я все пыталась отыскать в себе то скребущее внутренности чувство, что стало моим верным спутником с того момента, как я узнала об отношениях Олега и моей бывшей подруги. Необходимость вновь испытать его объяснялась странным для меня спокойствием в присутствии человека, разрушившего мое будущее. Сколько раз я представляла, как при встрече наброшусь на него в порыве нескончаемой злости и обиды, как расцарапаю ему лицо, как прокричу все то, что съедало меня изо дня в день! А что теперь?! Я смотрела на человека совершенно далекого, почти позабывшегося. Мое сердце не колотилось в груди, точно обезумев от происходящего. На смену внезапной тревожности, что ощущалась пару минут назад, пришла небывалая безмятежность, как будто мне вдруг удалось постичь что-то необъяснимое и высокое. Человек, которого я когда-то любила, по неизвестной для меня причине, стоял у ворот моего дома, неотрывно глядел на меня и в этом напряженном взгляде я отчетливо видела отблеск надежды. И стоило мне только осознать это, как небывалый приступ смеха охватил все мое существование.

Я старалась смеяться тихо, прикрывала рот рукой, а потом вообще все лицо, потому что меня распирало так, что со стороны я наверняка казалась сумасшедшей.

– Мы можем поговорить? – спросил Олег, когда я старалась отдышаться, согнувшись пополам. – Соня?

– Как ты нашел меня? – наконец, обратилась я к нему, задрав голову. У меня болел живот от смеха, поэтому я так и стояла согнувшись пополам. – Как ты приехал сюда? И зачем?

– Мы могли бы поговорить об этом наедине?

Рука Илюши тут же оказалась на моем плече.

– Соня, кто этот человек? – спросил он шепотом. Это было глупо, ведь его все равно все услышали.

– Принц на белом коне, – с усмешкой ответил ему Арсений, чей голос отчего-то резко отрезвил меня. – Принцесса заждалась.

Он остановил на мне такой противоречивый самоуверенному тону взгляд, что внутри меня все сжалось. Я резко набрала в рот воздух, дабы ответить, но не смогла издать ни звука.

– Думаю, она не против, – спокойно сказал Арсений, отперев перед Олегом калитку. Ричард тут же обнюхал незнакомца, но по команде «Рядом», послушно замер у ног своего хозяина. Перед тем как раствориться в темноте, Арсений обернулся и с ленивой улыбкой пожелал спокойной ночи.

– Кто это? – спросил Олег, оглянувшись через плечо. Он зашел во двор и остановился напротив меня. Его взгляд нехотя опустился на Илюшу: – Друг, извини, нам с Соней нужно поговорить наедине.

– Я все понимаю, вот только, у нас ужин. Сначала Арсений со своим псом его прервал, а теперь и вы. Быть может, стоило предупредить о своем визите?

Олег молча смотрел на него, давая понять, что умничать сейчас совершенно не нужно. И тогда, Илюша демонстративно-недовольно выдохнул, осторожно коснулся моего предплечья и тихо сказал:

– Я буду на кухне.

– Кто этот умник? – тут же спросил Олег, когда мой друг детства скрылся из виду. – Почему он ведет себя так, словно живет здесь?

– Зачем ты приехал?

– Я хотел увидеть тебя. Поговорить с тобой.

– Зачем?

На его лице вдруг появилась напряженная улыбка. Он поджал губы, внимательно смотрел на меня, словно не решался сказать то, что хотел, а потом вдруг коснулся моих волос и обвил прядью палец.

– Мне не хватало тебя. Поэтому я здесь. Думаю, все очевиднее некуда.

Я отпрянула назад и оборонительно сложила руки на груди.

– По-моему, у тебя поехала крыша. Ты в своем уме?

– Соня, я знаю, что поступил как последнее чмо. Я знаю, что не ценил тебя, твое отношение ко мне, твою…

– Стой! Стой! Стой! – ахнула я, в недоумении хлопая ресницами. Мне с трудом удалось сдержать в себе смех. – Объясни мне, откуда в тебе столько глупой самоуверенности? С чего ты взял, что я не выставлю тебя вон?

– Потому что мы созданы друг для друга. Я готов вечность у твоих ног быть, мне нужен лишь один только шанс.

– Лишь один только шанс? – со смехом переспросила я. – Лишь? Бог мой, да откуда вы такие беретесь, ума не приложу!

– Соня, у меня было время осознать и понять, что я просто конченый козел!

– Это ты в точку.

– И еще я знаю, что не бывает жизни без трудностей. Они есть всегда, нужно лишь научиться обходить их, не наступать на одни и те же грабли!

– Опять лишь? В твоей речи слишком много этого слова. А вообще да, не нужно больше спать с подругой своей невесты.

Олег приблизился ко мне и обхватил ладонями мои плечи.

– Пожалуйста, давай попробуем еще разок? Я не могу не думать о тебе, понимаешь? Ты ведь все понимаешь, ты такая же. Мы все время будем тянуться друг к другу, наше прошлое никогда не оставит нас.

– Ты прав, прошлое оно и в Африке прошлое, его не удалишь из памяти. Порой будет напоминать о себе. Вот только…

– Что? – наклонился он, вглядываясь в мои глаза так, словно сейчас я скажу что-то сокровенное. – Скажи мне?

– Мне все равно на тебя.

– Что? – часто заморгал он.

Я медленно повторила:

– Мне все равно на тебя.

– Этого не может быть, Соня. Прошло всего шесть месяцев. Ты сбежала-то сюда, чтобы быть подальше от меня. Но я здесь. Стою перед тобой и прошу прощения за все, что натворил. Соня, прости меня!

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Я простила. И отпустила, Олег. Все, – улыбнулась я, пожав плечами. – Мне жаль, что ты потратил столько времени, добираясь сюда, а все ради того, чтобы услышать от меня эту фразу.

– Я не это хотел услышать.

– А я не хотела быть брошенной невестой, но что поделать, такова жизнь. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.

– И это все? Все, что ты можешь сказать мне? – отпрянул он, нахмурив брови. – Я перед тобой душу выворачиваю, на коленях стою, а ты желаешь мне счастливой жизни?

– Ну, во-первых, ты стоишь далеко не на коленях, а во-вторых, ничего душераздирающего ты мне не рассказал. По правде говоря, с твоей стороны было крайне глупо приезжать сюда и искренне верить, что я брошусь от радости тебе на шею. Хочешь верь, хочешь нет, но умом в этой ситуации ты не блещешь. За это время мне стало совершенно все равно на тебя. Я ничего не чувствую. Ни любви, ни обиды, ни ненависти. Ты просто стал для меня одним из прохожих. Я тебе все сказала, надеюсь, ты меня понял. А теперь, не смею задерживать.

Олег долго смотрел на меня, как будто приценивался. Я поймала себя на мысли, что моему абсолютному спокойствию в этой ситуации, способствовало знакомство с Арсением. Я была так поглощена войной с ним, что не заметила, как привязанность и обида на бывшего тихонько сбежали от меня.

– И что, твое отношение ко мне никогда не изменится?

– Никогда.

Я наблюдала за тем, как неспешно и нехотя Олег брел к автомобилю, что явно взял на прокат. Перед тем как сесть за руль, он остановил на мне продолжительный взгляд, будто надеялся, что я скажу ему что-то немыслимое, но я молчала, ведь сказать мне больше было нечего.

Когда свет фар исчез из поля моего зрения, я устало направилась к летней кухне, чувствуя небывалую прежде гордость за саму себя. И как только на моем лице стала расползаться довольная улыбка, крик Илюши пулей разнесся в ночной тиши.

– Соня! Соня! Скорее! Пожар! Пожар! Люди!

На миг я оцепенела, а потом что есть сил бросилась на крик.

22

На сей раз это была не шутка. Пламя на моих глазах ловко переметнулось с одного окна на другое, а Илюша, словно напуганное дитя, метался из угла в угол, пытаясь потушить огонь маленьким ведерком воды.

– Свечи! Это все свечи! – кричал он без конца.

– Документы… – прошептала я себе под нос и на ватных ногах забежала в дом.

Через пару минут я вновь выбежала на улицу и забросила папку со всеми документами в куст смородины. И вместо того, чтобы помочь Илюше погасить пламя, я просто остановилась напротив пылающей кухни и неустанно наблюдала за пожирающим мою обитель огнем. Я смотрела на то, как постепенно лишалась всего, что так старательно оберегала. Илюша носился из стороны в сторону; он кашлял, тер глаза от едкого дыма, а я от шока не могла даже заплакать. На выручку примчались Арсений и еще какой-то мужчина. Я даже не поняла, в какой именно момент они здесь появились. Они пытались обуздать пламя огнетушителями, но стихия была неподвластна – огонь двинулся в сторону сарая. И тогда в моем заторможенном сознании раздался громкий звонок: фотографии. Коробка со всеми фотографиями, что я несколько дней хотела вынести из сарая в дом, но так и не сделала этого, продолжала стоять посреди пыльного старья, что вот-вот сгорит на моих глазах. Я бросила взгляд на дом, куда постепенно подползал огонь из летней кухни, и поняла, что в считанные минуты лишусь самых теплых воспоминаний об этом месте. Исчезнет дух моей бабушки, исчезнут воспоминания о моих беззаботных летних деньках и превратятся в пепел старые снимки.

Опрометью, я бросилась к сараю. И хотя там было темно, а дым не давал возможности полноценно дышать, я уверенно передвигалась во всем этом бардаке, ведь точно знала, где находилась эта коробка. И сейчас меня совершенно не волновало, что она была очень большой и тяжелой.

– Соня?! Что ты задумала? Где ты?

– Здесь фотографии, – ответила я Арсению, что был где-то рядом. – Мне нужно вытащить их.

– Здесь опасно! Идем! – громко сказал он и наощупь схватил меня за руку. – Нет времени на все это!

– Нет есть! Ты хотел стереть этот дом с лица земли, что ж, радуйся! Сейчас все сгорит! Но дай мне сохранить хотя бы эти старые фотографии! – злостно выкрикнула я и вырвала свою руку. – Тебе-то они ни к чему!

Я отшвырнула в сторону железное ведро, что, судя по глухому звуку, свалилось прямо в подвал, и схватилась за край плотной коробки. Она стояла в самом углу, на старом и скосившемся деревянном столике. Потянув её на себя, я сделала шаг назад и, внезапно, моя нога провалилась в пустоту. От испуга я закричала так громко, что шум на улице мгновенно стих.

– Соня?! Не двигайся!

– Я провалюсь? Я провалюсь сейчас? Как та бабка?! Ты слышал про ту бабку? Она умерла! Провалилась и умерла!

– Тише, Соня, тише, – спокойной говорил Арсений. Я видела лишь его силуэт в дверном проеме сквозь густую завесу дыма. – Я сейчас. Не шевелись.

Дым все стремительнее проникал в сарай, жег глаза, царапал горло, вынуждая беспрерывно кашлять. Я попробовала осторожно вытащить ногу, но мне не хватало сил подняться, ведь провалилась я по самое колено, а вокруг меня столько хлама, что невозможно даже опереться обо что-то рукой.

На сей раз у Арсения в руках был фонарик. Он осторожно подбирался ко мне, ведь каждый его шаг сопровождался устрашающим скрипом старых гнилых досок.

– Ты провалишься! – крикнула я ему. – Стой! Пожалуйста!

– Соня, нам нужно вытащить тебя. Не бойся, все хорошо будет. Я сейчас отодвину этот холодильник и ты сможешь выбраться.

Так же неспешно и максимально осторожно Арсений толкал старую громадину к выходу, предоставив мне пространство и уменьшив нагрузку на пол.

– Попробуй осторожно вытащить ногу, Соня, – сказал он, когда холодильник с грохотом вывалился на улицу. – Не торопись, аккуратно.

Я выполняла все его инструкции, с ужасом слыша этот жуткий треск, как фильмах ужасов. Выбравшись из западни, я поползла к выходу, как сказал Арсений.

– Ты цела? – спрашивал он меня, щупая плечи и руки. – Не ранена?

– Нет, все нормально, – закашлялась я.

– Выбирайся на улицу. Я сейчас.

– Что?

Но Арсений буквально вытолкнул меня наружу, а сам остался в сарае. А здесь, вокруг пожирающего мой дом огня, собралось так много людей, что казалось, будто бы половина села теперь находилась на моем участке в двадцать пять соток. Некоторые тушили огонь ведрами, что было совершенно бессмысленно, другие принесли с собой небольшие огнетушители из собственных домов, но их заряда хватало ненадолго. Мой взгляд то и дело устремлялся на дверь сарая и, когда я заметила, что огонь ловко разнесся по его старой крыше, мое сердце рухнуло к самому земному ядру.

– Соня! – сквозь шум и крики, услышала я голос Илюши. – Соня! Где ты была?

Но я не стала отвечать и вновь ворвалась в сарай, потому что воздух там, наверняка иссяк полностью, и если пол не провалился, то Арсений мог просто потерять сознание. Я закрыла нос рукой и увидела шевелящийся бледный лучик света от фонарика.

– Арсений? Ты в порядке? Что ты там делаешь?! Возвращайся сюда, пожалуйста!

Но в ответ только тишина и слабый прыгающий лучик света.

– Арсений! Если ты сейчас же не выйдешь, я зайду и тогда мы оба провалимся в подвал, как та бабка из страшилки! Пожалуйста! Что ты делаешь?!

И спустя пару секунд я увидела, как Арсений тащил к выходу коробку с фотографиями, держа у носа кусок какой-то ткани. В этот момент, невзирая на то, какой хаос творился на улице и какой неслыханный ущерб понесу я этой ночью, мои мысли были лишь об этом парне, что уже во второй раз спас мою жизнь, а теперь еще и вздумал рисковать собственной ради старой коробки с фотографиями.

– Ты что творишь?! – потянула я его на себя, заставив выпустить из руки коробку. – Ты же мог провалиться!

Горящая крыша издала громкий треск, и я не задумываясь схватила Арсения за руку и потянула за собой. Мы выскочили на улицу, а спустя две-три секунды крыша сарая обвалилась, заставив людей вокруг издать всеобщий гул.

– Там же фотографии, – сказал себе под нос Арсений, глядя на пылающую кучу.

Я ткнула его в плечо, заставив взглянуть на себя.

– Какие фотографии?! Если бы ты остался там, то вероятнее всего, погиб бы! Зачем мне эта старая коробка, когда на кону твоя жизнь, Арсений?! Чем ты думал?!

– А чем ты думала, когда пошла в море тогда? – вдруг спросил он меня таким спокойным голосом, словно мы находились на тихом необитаемом островке, а не в гуще всеобщей суеты. – Твой дом сгорел. Посмотри, вот-вот и ничего не останется. А я хотел спасти для тебя хоть что-то, потому что ты… Особенная. Ценишь семью и делаешь все, чтобы сохранить о ней память. А теперь у тебя нет ничего.

Поддавшись внезапному порыву, я взяла его за руку и посмотрела в миндальные глаза, полные искреннего сожаления. Внутри у меня что-то сжалось, а потом так же резко отпустило, как дуновение ветерка с легкостью срывает воздушные пушинки одуванчика.

– У меня все есть, – тихо сказала я, заглянув в его лицо. – Здесь, в сердце, в памяти, я все это знаю и помню. Так вышло, что поделать. Главное для меня, что ты здесь рядом, жив и здоров. А все остальное – просто вещи.

– Главное для тебя?

– Да, – не задумываясь ответила я. – Ты самый несносный сосед, упрямый человек и до тошноты самоуверенный подлец, но… Как оказалось, сказочный романтик. – Я демонстративно закатила глаза, чтобы мои слова перестали звучать слишком серьезно. – И еще ты добрый. Ты животных лечишь.

– Мм, ну да, – едва заметно улыбнулся он. – Все, что ты сейчас сказала, можно смело отнести и к тебе. Соседка из тебя так себе, упрямства больше, чем в целом стаде баранов, а твоя самоуверенность выше, чем «Бурдж-Халифа». Но ты несказанно мечтательная, романтичная и самая очаровательная особа, которую я когда-либо встречал. И подумалось мне об этом еще очень давно.

– Ну, наконец-то! – крикнул мужчина рядом с нами. – Когда все сгорело, приехали пожарные!

– Расходимся в стороны! Расходимся!

Наверное, со стороны мы выглядели двумя сумасшедшими, что неподвижно стояли напротив пылающего дома, а точнее, его остатков, и не могли оторвать друг от друга взгляд. Это была бы прекрасная обложка какого-нибудь романтического фильма или книги, а возможно, и очередной глупой комедии, где так много комичных ситуаций, кажущихся совершенно неправдоподобными. Разве могут люди быть настолько спокойными и умиротворенными, когда у одного из них горит дом детства, а у другой искриться надеждой?

23

К утру, когда все мои владения превратились в кучу мусора, под черно-серым плотным слоем пепла, я устало опустилась на шатающуюся табуретку, которую ночью принес кто-то из жителей. Небо постепенно просыпалось и пока до восхода солнца оставалось время, все вокруг окрасилось в холодные сине-серые оттенки. Этой ночью я познакомилась почти со всей улицей. Люди, которые до этого глядели на меня исподлобья, приносили воду, делали бутерброды, поделились аптечными принадлежностями, чтобы я смогла обработать царапину на ноге. Просто царапинку! На участке, ближе к огороду, разбили настоящий лагерь, не хватало только разве что барбекю и уличных лавочек со столиками. Я видела, как людей искренне волновало мое положение, некоторые предлагали пожить у них, пока я не определюсь со своими дальнейшими планами и действиями.

– Странная ночь, – сказала я, когда рядом со мной остановился Илюша. Его одежда была испачкана, лицо он умыл водой, но темные потеки все равно остались по контуру. – Самая странная.

Илюша опустился на колени передо мной и положил свои ладони на мои ноги.

– Прости меня, Соня. Я не…

– Илюша, все, – перебила я, опустив свои ладони на его. – Ты ни в чем не виноват.

– Нет, послушай! Не перебивай меня, ладно? Если бы я не принес эти свечи, ничего не случилось бы. Я как идиот повел себя, когда только увидел, что загорелась занавеска. Запаниковал, носился туда-сюда, а когда додумался облить её водой, огонь уже был в несколько раз больше!

– Кто же знал, что так будет!

– Я не должен был приходить к тебе. Я разозлился на тебя, что ты… Что ты обратила на него внимание, – сказал он тихо, бросив взгляд в сторону Арсения, что разговаривал со своим двоюродным братом Олегом. – Большую часть новостей именно я сливал на радио, Соня.

– Я знаю.

Взгляд Илюши резко распахнулся:

– Откуда?

– Когда я рассказала тебе, что Арсений поцеловал меня, ты почему-то решил, что это случилось на пляже под дождем, хотя, на самом деле, все было не так. И именно твою версию я услышала по радио, слово в слово. Так и поняла. И на этот ужин согласилась только для того, чтобы отчитать тебя по полной программе.

– Прости меня, пожалуйста. Сначала я делал это, потому что Арсений попросил. А потом я снова втрескался в тебя, как тот двенадцатилетний мальчишка, и не смог достойно принять соперника, так сказать. Ему перестал доносить на тебя, а сам стал делать так, чтобы из-за этих гнусных новостей ты совершенно потеряла интерес к нему.

– Значит, о моей личной жизни он узнал только благодаря тебе?

– Да.

– Мм… – протянула я, делая вид, что пребываю в глубоких думах. – Значит, ты втрескался в меня?

– В тебя сложно не втрескаться.

– А мне кажется, что как раз-таки сложно.

Илюша обреченно пожал плечами и взглянул на меня щенячьими глазами.

– Послушай, Илюш. Сегодняшняя ночь напрочь перевернула мою жизнь, – усмехнулась я, оглядев свалку, где еще не так давно стоял мой дом, – и если ты думаешь, что я злюсь на тебя и держу обиду – ты ошибаешься. Наверное, так и должно было быть. Этот дом держал меня, я думала, что это единственное, что нуждается во мне, как и я в этом. А оказалось, что нет. Он сгорел, его больше нет и я не умираю от горя. Я по-настоящему счастлива, что никто не пострадал, что все люди здесь, как оказалось, действительно нормальные и понимающие! Я поняла, что больше не держу зла на Олега, я не в обиде на тебя, друг мой, и я знаю, что между старой коробкой с фотографиями и жизнью Арсения, я точно выбрала бы второе. Потому что на самом деле, глядя на него, мне становится тепло внутри, а вся эта напускная холодность просто потому что в какой-то степени меня это раздражает, – улыбнулась я собственным словам.

– Сонь…

– Я видела и вижу тебя исключительно, как своего друга, Илюша.

– Погоди…

– …просто мои мысли давно заняты кое-кем другим.

Я вдруг обратила внимание на порозовевшее лицо Илюши и смолкла. Несколько секунд пыталась понять, почему его лицо так напряглось, а глаза стали слишком круглыми и совсем не моргали. И тут я почувствовала теплую энергетику, как если бы рядом со мной внезапно включилась огромная батарея. Чуть повернув голову в сторону, мой взгляд уперся о высокого молодого человека, что уже во второй раз застает меня врасплох своим внезапным появлением.

– Видимо, я помешал вашей душевной беседе, – спокойно сказал Арсений, глядя мне прямо в глаза.

– Нет! – вдруг спохватился Илюша и резко поднялся на ноги. – Нисколько! Я пойду домой уже, в душ хоть схожу… Как тут со всем разберешься – приходи к нам с мамой, – сказал он мне и, подмигнув, сконфуженно двинулся по направлению к выходу.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Арсений после неловкого и продолжительного молчания, – всю ночь была здесь.

– Как и ты. Я еще хочу просмотреть вещи, которые успели вынести, чтобы понять, чего спасти не удалось.

Арсений сощурился:

– Это обязательно делать именно сейчас?

Вообще-то нет.

– Думаю, нет, – вдруг ответила я, поразив саму себя. Надо же, я, наверное, в первые сказала первое, что пришло в голову.

– Вставай, – улыбнулся Арсений и осторожно подхватил меня за плечи. Я поднялась на ноги, и мы последовали к его дому. – Я знаю, тебе многие предлагали остановиться у них, но думаю, что ты выберешь меня, ведь я, как-никак, стал тебе почти родным и все твои мысли исключительно обо мне.

– Твоя самоуверенность не знает границ!

– Это я уже слышал, – хмыкнул он, открыв передо мной калитку. В его дворе была чистота, зеленая лужайка и счастливый Ричард, что был рад увидеть, наконец, своего хозяина. – Это правда?

– Что? – покосилась я на него.

– Когда ты смотришь на меня, то внутри у тебя все теплеет, – пояснил Арсений, идя вперед, но не сводя с меня глаз. – Это правда?

– А правда, что ты просил Илюшу докладывать тебе обо всем, что он про меня узнает?

– Если я отвечу, ты мне ответишь? – скрывая смех, переспросил он.

– Да.

– Да, – ответил Арсений на мой вопрос.

– Да, – не задумываясь, ответила я на его.

– Вот и выяснили.

– Не совсем.

Арсений остановился, и мы вновь неотрывно глазели друг на друга.

– Что еще?

– Кто была для вас эта тетя Нина? Ведь не зря же твоя семья выбрала именно это село?

– Её любил дедушка. В молодости он приехал сюда в пансионат на море и встретил Нину. Они друг друга полюбили, но его родители, мои прабабушка и прадедушка, не были в восторге, что себе в спутницы их сын выбрал деревенскую девушку. Он сказал Нине, что обязательно вернется, но когда отпуск закончился, родители ловко свели его с девушкой из весьма обеспеченной семьи. У них родился мой отец. Шли годы, на старость лет дедушка понял, что мысленно все это время, так или иначе, он возвращался сюда – в самое счастливое свое лето. Сначала он приехал сюда осенью, выяснить, что и как. А потом, уже тем летом, когда мы с тобой и познакомились, прихватил и нас с братом. Родители у меня все время были в разъездах, можно сказать, что дедушка и занимался моим воспитанием. Ты что, плакать собралась?

Я часто заморгала:

– Так и что? Тетя Нина, она ждала его? Все это время? У нее ведь не было детей, внуков…

– У нее был муж, но он умер. А детей у них действительно не было. Но, так же, как и мой дедушка, она вспоминала о нем. Соня, ты все-таки плачешь.

– Погоди! Но… А что с твоей бабушкой?

– Бабушка умерла за два года до того, как дедушка решился отправиться сюда. – Несколько секунд Арсений молча смотрел на меня, а потом с небывалой прежде серьезностью сказал: – Я был свидетелем самой настоящей и искренней любви, которая жила в сердцах людей долгими-долгими годами. Потерянное время невозможно было вернуть, но дедушка изо всех сил постарался исполнить мечты Нины. И он это сделал, – закончил Арсений, обведя пространство вокруг себя несколько мечтательным взглядом.

– Село? – неуверенно уточнила я.

– Чтобы людям, наконец, провели обещанный газ. Чтобы возродилась работа консервного завода, чтобы люди перестали уезжать отсюда. Просто, чтобы её жизнь, как и многих, стала совершенно иной. Новой. Дедушка пообещал, что все изменит, – засмеялся Арсений, явно вспоминая этот самый момент. – Сказал, что сотрет с лица земли каждый старый дом с холодными полами и трещинами в стенах. Чтобы ни один двор не напоминал ей о том времени, что они провели не вместе. Для них обоих начиналась новая жизнь. Почему ты плачешь?

Он обхватил мое лицо теплыми ладонями и заглянул прямо в глаза.

– Ты что?

– Это так… Так…

– Соня, мне ведь для этого нужен был твой дом. Чтобы действительно стереть его с лица земли, потому что я обещал. Дедушка обещал Нине, а я – ему, что закончу со всем этим. Но теперь, когда твоего дома действительно нет, поверь, я не радуюсь. Я глубоко огорчен, что не смог исполнить твою мечту, потому что… Вот здесь ты, – указал он взглядом на мою грудь. – И, видимо, всегда была.

– Ты серьезно? Вот прям серьезно-серьезно? – шмыгнула я носом, отказываясь верить в происходящее.

– Прям серьезно-серьезно.

– Тогда…

– Что? – шепнул он.

– Поэтому ты так глупо вел себя?

Арсений улыбнулся:

– Проще казаться негодяем, чем быть влюбленным романтиком.

Мое сердце пропустило удар.

– Тогда…

– Что? – улыбнулся он не так, как прежде. Слишком счастливо.

– Поцелуй уже меня, пожалуйста.

– Вообще-то, я как раз собирался это сделать.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg