«Селитра»

— Маваши-гэри, — предупредил меня мой спарринг — партнер и круговым движением поднес свою левую ногу к моему правому уху.

Я легко отбил его удар.

— Ёко — гэри, — выстрелил правой ногой мне в живот Рустам.

Но я успел захватить крестообразным блоком его стопу и тут же нанес ногой ответный удар в правое плечо.

— Ну что, петухи, опять деретесь! — услышали мы добродушный голос и, бросив свои занятия, кинулись здороваться с Тагиром.

Мы были искренне рады видеть нашего товарища. Дружески приобнимая и похлопывая по плечам, осторожно прижимались к его щетинистой бороде. Тагиру было года 32–33, он на 6–7 лет был старше нас с Рустамом, и мы относились к нему с должным уважением, как к старшему брату.

— Кто сегодня начнет «бить середку»? — спросил меня Рустам, когда Тагир ушел в раздевалку.

Наша работа состояла из трех этапов. Когда забивали мешками дальние ряды в углах вагона, работали все три грузчика. Потом один отдыхал, оставались вдвоем. И наконец, пустое пространство в середине вагона, куда умещалось 4 ряда, заполнял мешками один грузчик.

«Бить середку» — было самым трудным. Здоровенные парни, приходившие устраиваться на «блатную» работу в цех селитры, обучались этому искусству месяц, а то — и два. А некоторые и вовсе сбегали, так и не научившись справляться с такой адской нагрузкой. Я начал «бить серёдку» через неделю, чем был страшно горд.

У Тагира случился полумесячный перерыв, и сразу «бить середку» ему было бы тяжело. К тому же он был «одноплечником», то есть работал с одного правого плеча. Лишь через несколько дней Тагир сможет обрести привычную форму.

— Ну давай я начну, — предложил я, памятуя о том, что вчера последняя «середка» была за Рустамом.

Обычно бригада грузчиков из трех человек нагружала за смену 3–4 вагона по 65–70 тонн. Когда подавали три вагона, на каждого члена бригады выпадало по одной «середке». Вчера был тяжелый день, и Рустаму выпало дважды одному работать в середине вагона. Сегодня это предстояло мне.