«Дочь Вороньего Короля (СИ)»

Дочь Вороньего Короля (СИ) (fb2) - Дочь Вороньего Короля (СИ) 2253K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Sleepy Xoma

Sleepy Xoma Дочь Вороньего Короля

Пролог

Утро выдалось на редкость свежим и бодрящим. Гигантских размеров портовый город, именуемый Сентием, только начал сбрасывать с себя оковы сна, и еще можно было перемещаться по его улицам, не продираясь через бесконечный людской поток.

По каменной мостовой шли двое: мужчина и женщина. Мужчина был одет в красивую и очень строгую одежду черных тонов безо всякого намека на украшения. На левом бедре висел старомодный короткий меч в простых ножнах, на правом — кинжал. Лицо его было гладко выбрито, а волосы — коротко подстрижены. В глазах орехового цвета застыла, казалось, вся боль этого мира, а бледные губы сжались в тонкую линию.

Рядом с ним шагала на удивление высокая — его роста — девушка. Стройная и миловидная, с длинными светлыми волосами, облаченная в мужскую дорожную одежду и вооруженная длинным тонким клинком со сложной гардой, она смотрелась на фоне мужчины, как изящная лань возле готового к прыжку тигра.

Двое ни о чем не говорили, продолжая двигаться в одном им известном направлении, смещаясь к бедным кварталам, туда, где располагалось большое здание, о котором знали все жители столицы — больница Святой. Место, где великая врачевательница Орелия помогала каждому, кто в этом нуждался.

Остановившись перед массивными, хотя и попорченными временем дверьми, мужчина протянул руку, затянутую в черную перчатку, и, взяв позеленевшее от времени бронзовое кольцо, ударил им о дубовую створку.

Несколько секунд ничего не происходило, затем дверь со скрипом отворилась и на пороге возникла девушка. Если спутницу мужчины можно было назвать милой, то эту молодую темнокожую незнакомку с кудрявыми волосами, чувственными пухлыми губами и огромными глазами — ангелом, сошедшим с небес.

— Да? — мелодичным голосом пропела она.

— Передай госпоже Орелии, что пришел Ридгар, — сухо произнес мужчина в черном.

Глаза девушки стали еще шире, и она склонила голову в почтительном приветствии.

— Проходите, о Ступивший на Путь Вечности, я проведу вас к наставнице.

Мужчина, назвавшийся Ридгаром, кивнул и вошел внутрь. Его спутница двинулась следом.

Темнокожая девушка повела их по коридорам с закрытыми дверьми, из-за которых доносились стоны боли, плач и причитания.

— У вас много пациентов, — заметил Ридгар.

— Голодный бунт в кварталах Пригорода, — пояснила девушка, и, подумав мгновение, добавила. — Уже второй в этом году.

— Понимаю, жизнь бедняков тяжела.

Мужчина прикрыл глаза, точно прислушиваясь к голосу, доносившемуся лишь до его ушей, затем покосился назад и в сторону, будто бы глядя кого-то, стоявшего за левым плечом.

— Многие умрут в ближайшие дни.

— У нас не хватает лекарств и даже магические силы наставницы имеет свои пределы. Она уже не та, что раньше.

— Знаю, Орелия больше не может исцелять тысячи одним мановением руки.

— Да, — с грустью в голосе согласилась девушка, — она и так работает на износ…

— Я могу облегчить муки тех, кого уже не спасти.

Темнокожая красавица резко остановилась, поджав губы, в ее глазах плеснулась ярость.

— Мы. Лечим. Помогаем, — разделяя слова, произнесла она.

— Я знаю, — без тени смущения ответил мужчина. — Но вы еще очень молоды, госпожа. Вы не знаете, что смерть может быть благом.

Девушка собиралась что-то ответить, но ее остановил неестественно ровный голос.

— Алиссия, спокойней.

Приоткрылась дверь и в коридор вышла женщина, закутанная в монашескую рясу. Серый балахон скрывал ее фигуру, а тень от капюшона ложилась на лицо.

— Ридг, ты никогда не меняешься, — голос, лишенный эмоций, казалось, принадлежал не человеку, а какому-то хитроумному механизму.

— Ори, — мужчина в черном поклонился вошедшей. — Здравствуй, Целительница, мы давно не виделись.

— Здравствуй, Кающийся. Как твоя ноша?

— Тяжела, как и всегда. Не знаю, смогу ли обрести покой в этом мире, или каком-то ином, но не оставляю надежду. А что насчет тебя?

— Крест, который приходится нести, как сказали бы христиане, никогда не тяготил меня. Помогать другим — благо, и ты это знаешь.

— Да, знаю, Орелия. Хотя наши методы сильно отличаются.

— Это не так важно, — та, что звалась Целительницей, махнула рукой. — Следуйте за мной, вы, должно быть, устали с дороги. К тому же мне не терпится узнать, что за очаровательная юная дева пришла с тобой. Неужели легендарный Кающийся взял себе ученицу?

Они прошли в скромно обставленную комнату, в которой из мебели было лишь несколько стульев, стол, да соломенный тюфяк возле стены, прикрытый грубым шерстяным одеялом. Орелия уселась за стол и Ридгар последовал ее примеру.

— Алиссия, будь любезна, сходи, проверь больных, — попросила Орелия.

— Лира, ты с ней, — четко, по-военному, распорядился Ридгар.

Когда обе девушки покинули комнату, он внимательно посмотрел на собеседницу, точно стремясь проникнуть взглядом в ее душу.

— Мне не очень нравится то, что ты собираешься во всем этом участвовать.

— Невинные страдают.

— Они всегда страдают, таков их удел. Впрочем, — он криво усмехнулся, — раз ты что-то решила, то не передумаешь, так что не вижу смысла тратить время на бесполезные препирательства. Попрошу лишь об одном.

— Да?

— Позволь Лире пожить в больнице, пока мы не вернемся. Она будет помогать твоей ученице.

— Хорошая девочка, — произнесла Целительница.

— Но молодая. Мечтает осчастливить всех.

— А разве мы с тобой не такие же?

Человек в черном хмыкнул.

— Мы с тобой слишком много знаем.

— И все же…

— И все же пытаемся, — закончил за нее Ридгар. — Стало быть, через три дня?

— Да, через три дня.

Он потянулся так, что хрустнули позвонки.

— Так что, приютишь двух бездомных бродяг, прибывших в столицу, — он изобразил нечто, отдаленно напоминавшее улыбку, — верхом на телеге, и сошедших с сего роскошного экипажа лишь перед воротами?

Его собеседница кивнула.

— Я никогда не отказывала страждущим.

* * *

Сентий был поистине сногсшибательным местом. Его население исчислялось сотнями тысяч и дилирисцы заслуженно называли свою столицу крупнейшим городом в мире. Если его верфи и торговые ряды уступали верфям и торговым рядам надменного Вениса, то лишь самую малость. В Сентии можно было купить все, что душа пожелает, и продать любую ненужную вещь.

Но сильнее даже, чем прекрасные виды и заполненные товарами лавки, с ног сбивал запах Сентия. Этот неповторимый букет, в котором нашлось место и аромату нечистот, и благоуханию гнилой рыбы, и, конечно же, нотке восхитительных испарений из красилен и дубилен, оглушал, подавлял и бил, точно кувалда.

Чувствительный нос человека, усевшегося на стене, отделявшей Нижний город от Нового, дернулся, впитывая новый оттенок Сентия, и мужчина скривился, пробормотав ругательство.

Он очень не любил подобные места. Места, где люди замуровывали себя в гробницы из камня, места, где ему тяжело дышалось, места, из которых очень непросто сбежать.

Человек недовольно почесал щеку и еще раз выругался. Потом, подумав немного, сплюнул вниз, следя за полетом слюны. Потом, еще раз подумав, он выругался в третий раз.

И только выполнив этот сложный ритуал, человек тряхнул гривой темных волос и полуобернулся к собеседнику, а точнее — к собеседнице.

— Я понял, — процедил он. — Будет исполнено.

Человек поднялся на зубец, и, не раздумывая, сделал шаг, устремляясь вниз с высоты в семь человеческих ростов.

Он приземлился на булыжники, которыми был вымощен маленький неприметный дворик, и от силы удара те раскололись. Мужчина выпрямился, ощерился по-звериному и, не обращая внимания на учиненный разгром, отправился по своим делам.

* * *

А в далекой горной цитадели однорукий мужчина фехтовал с девушкой, чье лицо было закрыто маской, изготовленной с таким искусством и тщательностью, что иногда сложно было отличить серебро от настоящей кожи.

Мужчина двигался быстро и уверенно, атакуя практически без ошибок и не открывая уязвимые части тела для контратак. Он действовал спокойно и расчетливо, плетя мечом сложный узор. По всему было видно, что этот калека — опытный фехтовальщик, за плечами которого не один десяток выигранных сражений.

В то же время, его оппонентка атаковала порывисто и импульсивно, без оглядки на защиту, стремясь во что бы то ни стало поразить своего врага, хотя бы оцарапать его!

Она колола и рубила, вертелась, точно маленький смерч, и рычала от восторга, словно пес, которого наконец-то спустили с цепи, дав вволю нагуляться.

Удар, еще один, и еще!

Мечи столкнулись, высекая искры, и, несмотря на то, что девушка била двойным хватом, мужчина без видимых усилий остановил ее атаку одной рукой.

— Замри, — распорядился он, и ноги девушки оплели невесть откуда взявшиеся лианы.

Она на миг опешила и острие меча тотчас же коснулось ее горла.

— Нечестно! — выпалила девушка, радостно смеясь. — Магия запрещена.

— Разве мы договаривались о таком правиле? — в голосе мужчины можно было расслышать веселье, однако из-за повязки, скрывавшей всю нижнюю половину лица, понять, смеется он, или же нет, не представлялось возможным.

— Ну па-ап! — девушка топнула ножкой. — Я ведь тоже так могу.

— Да пожалуйста, — и снова в хриплом неприятном голосе мужчины послышались радостные нотки.

Девушка фыркнула и лианы охватило жаркое пламя, испепелившее их за считанные секунды.

— Продолжаем! — звонко рассмеялась чародейка, бросившись в атаку, отчего ее ярко-алые волосы разлетелись во все стороны языками огня.

Мечи со звоном встретились, а в смехе девушки слышалась радость, чистая и незамутненная.

Она ударила, снова, снова, и снова!

Одновременно с этим рыжеволосая освободила левую руку и зачерпнула огня из ближайшей жаровни. Пламя бурлило в ее ладони, и девушка бросила сгусток всепожирающей стихии в мужчину.

Тот даже не подумал увернуться. Вместо этого он едва слышно прошептал одно слово и огонь накрыла черная тень, отдаленно напоминающая птицу. Тень эта не только приняла и затушила пламя, она еще укрыла мужчину от взгляда девушки.

Та ждала нечто подобного, и когда однорукий появился справа, сумела отбить одну его атаку, однако, как выяснилось, та была лишь обманкой, и в результате чародейка потеряла равновесие и упала на спину.

Острие меча вновь коснулось нежной лебяжьей шеи.

— Как ты всегда умудряешься опережать меня? — девушка весело засмеялась и, отодвинув сталь двумя пальцами, села.

— Опыт? Знания? Талант? — ответил вопросом на вопрос однорукий. — Выбери ответ по душе. Но ты делаешь большие успехи. Еще годик, и я не смогу совладать с тобой в ближнем бою, Игнис.

Этот комплимент понравился рыжеволосой. Она буквально расцвела и губы ее поразительной маски изогнулись в открытой и приятной улыбке.

— Отец, я тебя люблю, — просто и по-детски проговорила девушка.

— И я тебя, доченька. Вот только не пытайся сейчас атаковать меня исподтишка. Не сработает.

Пламенные волосы трепыхнулись и Игнис негодующе фыркнула, скрестив руки на груди.

— Вечно ты все знаешь. Неинтересно.

— Я слишком долго живу на этом свете и слишком многое успел повидать. Поднимайся, нам пора заняться делами.

Та, которую звали Игнис, со вздохом встала.

— Вечно эти дела, — с искренним сожалением в голосе произнесла она. — Неужели нельзя передать их кому-нибудь еще?

— Можно, — согласился мужчина. — Но это вопрос ответственности. Не забывай…

— Да-да, — перебила его девушка с едва заметным раздражением в голосе, — мы поступаем не так, как хотим, а так, как должно.

Она явно слышала эту сентенцию не одну тысячу раз и на дух ее не переносила.

— Именно так, — согласился однорукий. — Именно так.

* * *

Всходила заря нового дня, но слепая, извивающаяся на пропитанных потом шелковых простынях, не могла знать этого. Боги забрали у нее свет, даровав нечто иное, куда более ценное.

И вот сейчас незрячие глаза видели что-то недоступное простым смертным. Что-то более страшное, нежели самый дикий и безумный ночной кошмар.

С диким воплем слепая пробудилась, рывком сев на своем широком мягком ложе, помещенном в середине комнаты, устланной коврами и подушками, лишенной даже намека на острые углы. Тотчас же распахнулись двери и в ее покои ворвались сразу три вооруженных и закованных в доспехи женщины — Непорочные, как их называли в других странах. Личная гвардия слепой.

— Видящая, — старшая бросилась к слепой. — Все хорошо, мы тут, мы тут.

Слепая обхватила телохранительницу за плечи и дала волю рыданиям, которые сотрясали миниатюрное тело. Истерика продолжалась достаточно долго и ни одна из воительниц не посмела даже шевельнуться — они знали, что, когда госпожа уходит по дорогам времени, ее нельзя беспокоить. Можно обнять и ободрить, но ни в коем случае — не мешать и не пытаться привести в чувства.

Наконец, рыдания превратились во всхлипывания, а спустя некоторое время затихли и они. Слепая пришла в себя и ее невидящие глаза буквально пронзили старшую из Непорочных, проникая в самые сокровенные уголки души воительницы.

— Пришка, нужно написать послание, — попросила она.

Телохранительницы не первый год прислуживали оракулу, а потому все писчие принадлежности были подготовлены заранее. Каждая из Непорочных умела не только сражаться, но и владела как минимум тремя языками.

Провидица принялась ходить взад-вперед, собираясь с мыслями, а Пришка — первая из служительниц той, что могла проникать сквозь толщу времени, приготовилась записывать. Она ждала, затаив дыхание, женщина знала, сколь капризен дар ее госпожи и с какой умопомрачительной скоростью забывается увиденное во сне. И ни единого слова, ни единой буквы или звука нельзя было упустить, истолковать неверно или написать по ошибке!

Будущее, как рассказывала Видящая, подобно паутине: множество тонких ниточек-путей, бегут во все стороны, один неверный шаг, и твои ноги оказываются в пустоте, поворот не туда, и ты уже в пасти у чудовища, терпеливо поджидающего жертву. Но стоит только получить послание от оракула, и на смену паутине приходит узкий канат, зависший над пропастью. Ни свернуть, ни сойти, ни сбежать.

То, что Оракул пророчила, сбывалось всегда. То, что она рекомендовала — не подлежало обсуждению.

Главной проблемой предсказаний Видящей, конечно же, являлось то, что ее слова были крайне туманны. Обычно.

Но на этот раз дела обстояли иначе.

— Разреши ей, — выдохнула слепая.

Пришка нанесла эти два слова на бумагу и замерла с пером, занесенным над чернильницей, готовая уловить любое слово, любой звук.

Но продолжения не последовало.

Столь краткое послание могло значить как очень много, так и очень мало. Пришка в свои тридцать два года иногда задумывалась о даре госпожи, и, сколько не пыталась, не могла его понять. Слишком уж невообразимой и невозможной была способность, обладатели которой за все времена, прошедшие с Первого Переселения, исчислялись по пальцам одной руки.

Убедившись, что новых откровений не последует, она осмелилась заговорить:

— Госпожа, кому я должна отправить письмо?

Некоторое время ясновидящая молчала. Затем из ее глаз потекли слезы, и Видящая прошептала:

— Корвусу. Вороньему Королю.

В следующий миг она потеряла сознание и упала на заботливо подставленные руки Непорочных. Проснувшись, провидица не сохранит в памяти даже тени своего сегодняшнего прозрения. Это Пришка тоже знала хорошо.

Она аккуратно сложила послание и покинула комнату — адресат должен получить послание оракула во что бы то ни стало.

* * *

Галий был человеком неглупым. Очень и очень неглупым. А иные и не доживали до его лет, занимаясь тем, что делал этот мужчина.

Свою профессию Галий именовал просто и безо всяких попыток обелить себя: наемный убийца. Он не гордился тем, что делает, но и не стыдился этого. Работа нужная и кто-то должен ее исполнять. Так уж сложилось, что этим кем-то стал он.

И, надо сказать, Галий преуспел в своем ремесле. Он считался едва ли не лучшим наемником Дилириса, командовал армией в почти тысячу воинов, и, гордо нося титул барона, владел небольшим замком на западе государства. Это то, что о нем знали непосвященные. Для посвященных же он являлся лучшим убийцей страны, а может и всего континента. Не считая, конечно же, Охотника и Кающегося.

И вот теперь Галий оказался в непростой ситуации, отчетливо осознавая, что от правильности выбора будет зависеть нечто большее, чем просто жизнь. Впрочем, и она тоже висела на ниточке — наниматель доходчиво объяснил, что именно сотворит с наемником и сколько продолжится экзекуция в случае отказа. Не самый правильный способ расположить человека к себе, и уж тем более — заручиться его доверием.

Обычно наниматели Галия не прибегали к аргументам "работай, или мы тебе башку оторвем". Причина этого лежала на поверхности. Мастер в деле перевода людей из категории "живые" в категорию "мертвые" мог сильно расстроиться от такого неуважения к собственной персоне и применить некоторые из своих навыков на недальновидных заказчиках. А если те охранялись очень хорошо, то просто перейти на сторону их врагов. Он, кстати, пару раз именно так и поступал.

Шантажировать убийцу было нечем: ни жены, ни родителей, ни детей. Ни одного близкого человека, ради которого Галий рискнул бы жизнью. Все деньги — в шести банковских домах, а также — в многочисленных тайниках, которые наемник заложил в самых разных странах.

Он не пил и не употреблял наркотики, считая, что подобное не доводит до добра. Он не был азартен или сладострастен. У него вообще не было вредных привычек. Их убийца также считал неприятно сокращающими продолжительность жизни.

И все-таки, новый заказчик сумел заинтересовать Галия, несмотря на свою несколько специфичную манеру вести дела. И сделал он это отнюдь не угрозой лютой кары, хотя аргументы, действительно, были не из тех, что можно взять и отбросить. Главной проблемой был отнюдь не кнут, нет. Галий не сумел противиться прянику.

Награда за выполненную работу стоила того, чтобы рискнуть жизнью, ибо она была поистине невообразимой!

И речь шла, естественно, не о золоте. Отнюдь не о золоте, о нет!

Да, Галий ни на секунду не верил заказчику и подозревал, что тот попытается избавиться от него, как только работа будет сделана, но это ведь когда еще будет, не так ли? За это время может произойти много чего. К тому же он вполне может зарекомендовать себя как крайне полезного исполнителя, с которым есть смысл продолжать сотрудничество в будущем. А если не получится, то можно попытаться найти какие-нибудь иные аргументы в свою пользу.

Да, он шел на страшный риск, но риск этот был полностью оправдан.

"Сколько мне еще осталось? Двадцать лет, тридцать? А что потом? А потом — ничего"!

Эта горькая мысль не раз и не два посещала убийцу, а потому, когда работодатель предложил в награду за хорошо выполненный заказ не абы что, а Вечность, Галий понял, что попался. Стать одним из Ступивших на Путь, видеть, как эпохи сменяют одна другую, прожить тысячу жизней обыкновенных смертных. Не бояться, что время кончится, получив в свое полное распоряжение бесконечность!

Тайная страсть. Мечта. Неутолимая жажда.

И Галий знал, что этот человек действительно может сделать то, что обещал. Как плохое, так и хорошее.

А потому он согласился.

И вот теперь, возглавляя отряд, также предоставленный нанимателем, и читая инструкции, переданные посредником — да еще каким! — он начинал понимать, что, кажется, с мозгами у новоиспеченного хозяина все очень и очень нехорошо.

Чего только стоили подчиненные! Толпа ушибленных на всю голову фанатиков, поклоняющихся тараканам-переросткам!

А инструкции! Настоящее безумие.

Но Галий было очень умным человеком, а потому понимал — он заключил сделку с дьяволом. Пускай христиане воображают, что Сатана — здоровенный мужик с рогами и хвостом. Этим тупым не помешает пугало. Галий же знал, что настоящий дьявол — это нечто куда более страшное. Нечто, бродящее среди людей, таящееся в тенях и вынашивающее свои грандиозные планы. Наемный убийца осознавал, что вряд ли сумеет даже вообразить масштаб затевающейся игры, но был уверен в одном: когда чудовище выходит на охоту, лучше быть одним из прилипал, собирающих объедки, оставшиеся после кровавого пиршества, нежели добычей.

А что касается того, кем будут обедать…

Он еще раз всмотрелся в записи и хмыкнул.

"Ну что же, его высочеству сильно не повезло"…

123

Глава 1

Потайной ход заканчивался неприметной нишей, из которой можно было за всем залом собраний в королевском дворце Дилириса.

Лариэс стоял, прислонившись вплотную к смотровому глазку, и жадно, точно боясь пропустить важное, глядел в него. Его длинные заостренные уши, оканчивающиеся мохнатыми как у рыси кисточками, то и дело подрагивали от волнения — юноша понимал, что забрался туда, куда забираться не следует, и если его тут застукают, то вряд ли погладят по голове. Но очень уж хотелось взглянуть на послов Волукрима, которые вместе с представителями прочих государств, прибыли ко двору ее величества Кэлисты Вентис.

Когда он услышал, что послом загадочного и окутанного паутиной тайн государства является чистокровный лункс, он сперва не поверил услышанному, однако же за большим круглым столом, действительно сидел сородич Лариэса, облаченный в одежды цветов Волукрима. И он действительно был чистокровным, не то, что сам юноша, который, если бы не уши с кисточками да золотистые зрачки, с легкостью сошел бы за человека. Загорелого, с кожей, отливающей медью, но все же — человека.

— Поразительно, — прошептал юноша, покачав головой.

Лариэс просто не мог представить, чтобы кто-то из его народа мог занимать столь высокое положение в человеческом королевстве! И он явно был не одинок в этом — послы других государств то и дело косились на волукримца и Лариэс отчетливо видел, как они кривят губы, а в их глазах плещется презрение.

— Да поймите вы! — громкий возглас заставил его вздрогнуть и оторвать взгляд от сородича.

Говорил — Лариэс напряг память, пытаясь вспомнить имя, — барон Йенс вассал и посланник графа Маркуса Финибусского, а заодно — главная причина столь представительной встречи, на которой присутствовали целых две королевы!

— Эти твари не остановятся! Они — само зло!

— Вы излишне драматизируете ситуацию, — заметил посол Аэтернума: высокий, светловолосый и гладко выбритый, как и все жители империи. — Безусловно, изначальные — это проблема, но она вполне решаема.

— Да ну? — барон не скрывал раздражения. — Тысячи проклятых Христом жуков-переростков — это решаемая проблема? Финибус на осадном положении! Воллис, — тут он кивнул на соседа, еще одного посла, — тоже. И мы не справляемся, сил не хватает! На место каждой убитой твари приходят по три новых!

Он сорвался на крик, понял, что проявляет бестактность в присутствии двух коронованных особ, кашлянул, явно смутившись, и, пробурчав извинения, сел.

Имперец же кивнул и произнес ровным, хорошо поставленным голосом опытного оратора:

— У меня есть четкие и недвусмысленные распоряжения от божественного. Аэтернум не собирается ввязываться в непонятную авантюру, которая больше смахивает либо на фарс, либо хитроумную интригу.

— И, тем не менее, это не интрига. — Чистый, как горный хрусталь, и певучий, точно трель соловья, голос заставил мужчин умолкнуть куда быстрее, нежели могучий командный рык.

Со своего места поднялась Кайса Иссон — правительница королевства Ривеланд. Она сделала несколько шагов по залу, заложив руки за спину, и Лариэс сумел хорошо рассмотреть водорожденную. Юноша с трудом сдержал вздох восхищения. Дикая Роза Севера была не просто абсурдно прекрасна — каждый маг стихий отличался неестественной красотой — она…

Юноша понял, что у него не хватает слов для того, чтобы описать увиденное. Даже его госпожа, которую называли Розой Юга и прекраснейшей женщиной мира, бледнела на фоне северянки!

Королева Кайса поражала не только своей внешностью, нет среди ее главных талантов числился выдающийся магический дар, а точнее — два дара, и, острый, будто лезвие меча, ум. Неординарность принимаемых ею решений давно стала притчей во языцех. Когда ее величество Кэлиста Вентис отправила гонцов ко всем королям и императору, попросив срочно приехать в Сентий для обсуждения вопроса первостепенной важности, лишь северянка лично откликнулась на зов. Она прибыла в сопровождении малой свиты и вообще без обоза, положенного человеку ее положения.

"Жаль сам этого не видел", — подумал Лариэс, который в день прибытия королевы по поручению принца находился за пределами дворца. — "Наверное, зрелище было незабываемое".

Он хмыкнул и продолжил наблюдение.

— Так вот, господа, — королева Ривеланда, наконец, остановилась, и, убедившись, что все взоры устремлены на нее, произнесла: — изначальные — это не выдумка. Ко мне приходят тревожные вести. Эти твари действительно пробудились, а значит, нам следует что-нибудь предпринять.

— Госпожа моя! — в голосе барона слышались надежда и восхищение. Он собирался сказать что-то еще, но Дикая Роза Севера остановила его легким движением руки.

— Да, что-то нужно делать, но, увы, Ривеланд не в состоянии оказать вам действенную помощь. Как известно, мое королевство находится не в самых лучших отношениях с восточными соседями, а без их решительной поддержки любое начинание страны Тысячи Рек обречено на провал.

Она мило улыбнулась собранию и собрание, как по команде, уставилось на посла Волукрима.

Как ни странно, лункс и не подумал смущаться, не начал он и оправдываться. Вместо этого, слуга Вороньего Короля, на чьем непроницаемом лице не дрогнул ни единый мускул, проговорил:

— Ее величество, наверное, позабыли, что причиной напряженных отношений стала ваша агрессия против великого герцогства Фейрлинд. Еще ее величество, скорее всего, запамятовали, и о в высшей степени оскорбительном требовании передать в ваше распоряжение единственную наследницу уничтоженного дома Фейргеборов. И, конечно же, ее величество, определенно не помнят про авантюрную — иначе и не скажешь — попытку вторжения в Лес Гарпий, предпринятую Ривеландом несколько лет назад, с крайне плачевными для королевства результатами.

Он умолк, спокойно и бесстрашно смотря в глаза правительнице одного из сильнейших государств мира.

Лариэс затаил дыхание. Любой человек, посмевший высказать подобное в лицо королеве Кэлисты, в тот же день лишился бы головы, однако ее величество Кайса лучше умела держать себя в руках. Лариэс заметил, как ее голубые глаза потемнели от ярости, но уже в следующий момент все вернулось на свои места и полукровка подумал, что ему, скорее всего, просто показалось.

— Вы совершенно правы, господин посол, — ласково и дружелюбно прощебетала она. — Какая жалость, что у печально известного короля Корвуса такие честные и преданные слуги.

Уши лункса дернулись, но он смолчал. Зато голос подала Кэлиста.

— Хватит уже ломать комедию, Кайса, — резко бросила она. — Вернись к себе и ругайся с послами старой вороны столько, сколько захочешь. А здесь, раз уж ты здесь и понимаешь всю серьезность ситуации, будь любезна, держи себя в руках.

Она вытянула указательный палец и ткнула им в сторону посла.

— А ты, лункс, прикрой свою клыкастую пасть. Я не верю в старые легенды и песни менестрелей, а потому не боюсь твоего хозяина. Так понятно?

Посол склонил голову в знаке согласия. Королева, кажется, осталась довольной.

— Кайса, прошу, сядь, не мельтеши, — уже спокойнее проговорила она и перевела указательный палец с волукримца на кресло своей венценосной сестры.

Та очаровательно улыбнулась и заняла свое место.

— Вот так-то лучше. — Роза Юга тепло улыбнулась. Порывистая и страстная, она всегда быстро сердилась, но и столь же быстро восстанавливала душевное равновесие. — Империю мы услышали, страну Тысячи Рек — тоже. Так что же скажут обитатели таинственного востока?

— Волукрим уже отправил помощь, — совершенно спокойно, точно ничего и не произошло, отозвался посол, — Армия под командованием барона Паллидия выступила около двух недель назад. Сразу же, как только призыв о помощи достиг столицы. Барон, — он кивнул в сторону Йенса, — просто не мог знать этого.

— Это правда? — посол Финибуса вскочил со своего места.

— Да. Повелитель свято чтит союзнические обязательства.

Дворянин в два прыжка оказался подле лункса, мощный и широкоплечий он с легкостью выдернул того из кресла и обнял.

— Спасибо, спасибо!

Лариэс заметил, что в уголках глаз дворянина блестят слезы.

"А ведь он действительно переживает за свою родину", — подумал юноша. — "Сколько же неподдельной искренности и боли за графство в этой простой благодарности".

Живя во дворце больше десяти лет, Лариэс успел привыкнуть к придворным интригам, к тому, что все прятали свои истинные чувства и намерения, и никто никогда не открыто не говорил то, что думает.

"Кроме, конечно же, его высочества", — тепло подумал юноша. — "Вот уж кто точно никогда не пройдет мимо несправедливости и не станет притворствовать".

— Все хорошо, — открыто и честно улыбнулся лункс. — Все хорошо.

Барон сразу как-то сник, стал меньше. Он вернулся на свое место и теперь сидел, покраснев, точно мальчишка, а посол Волукрима, меж тем, продолжал:

— Так вот, мы отправили войска на помощь восточным графствам.

— И сколько? — поинтересовался посол Аэтернума.

— Порядка двадцати тысяч воинов и дюжину сковывающих.

Повисло молчание и Лариэс догадался, что каждый в этом зале прикидывает: сколь же велика мощь Волукрима, если правитель этой страны может с легкостью отправить столь грозное войско для помощи своим соседям, не боясь ослабить свои силы?

— Что ж, полагаю, на этом можно заканчивать собрание, — проговорил имперский посол. — Двадцать тысяч каррасов не оставят изначальным ни единого шанса.

— Вы, правда, так думаете? — поинтересовалась Кайса.

— А разве это не очевидно, ваше величество? — нахмурился аэтернец.

— Эти твари подобны клопам в матрасе, — охота пояснила северная королева. — От них очень сложно избавиться.

— Соглашусь с тобой, Кайса, — проговорила Кэлиста Вентис. — И я склоняюсь к тому, чтобы отправить армию на восток. Все-таки, проблему изначальных будет проще решить сразу, не позволяя им расплодиться.

Барон просто расцвел, а Лариэс не смог сдержать усмешки.

"Как быстро все изменилось, стоило только узнать о расторопности Вороньего Короля".

— Подсматриваем? — неожиданно раздалось у него за спиной.

Лариэс сделал несколько действий почти одновременно. Он подпрыгнул от неожиданности, развернулся, выхватил нож и приставил его к горлу говорившей.

Несколько секунд юноша разглядывал пухленькую брюнетку, которая каким-то непостижимым образом сумела застать его врасплох, затем убрал оружие и вздохнул.

— Привет, Мислия. И как же ты меня нашла?

Мислия ничего не ответила на этот вопрос, она лишь выразительно выгнула тонкую бровь и внимательно посмотрела на Лариэса своими оленьими глазищами цвета морской волны.

"Ну да, глупо задавать такой вопрос старшей Тени", — промелькнуло в мозгу у Лариэса.

Вслух же он проговорил:

— Вот только не надо на меня так смотреть. Имею полное право проявить немного любопытства.

— Ты — Щит принца, а потому — нет, не имеешь, — совершенно серьезно ответила Мислия. — Или хочешь поспорить со мной?

В ее голосе послышались угрожающие нотки.

Лариэс слишком хорошо знал эту женщину для того, чтобы не воспринимать ее слова всерьез. Под миловидной внешностью пышнотелой добродушной пай-девочки с открытым круглым лицом и огромными влажными глазами наивного олененка таилась хладнокровная и расчетливая стерва, готовая на все, лишь бы забраться повыше. Мислия была не из тех, кто что-то делает просто так, и не из тех, кого имеет смысл злить.

— Я не такой дурак, чтобы затевать спор с чародейкой, — криво ухмыльнулся Лариэс. — А еще я понимаю, что ты не стала бы искать меня только для того, чтобы отругать. К тому же во дворце твои Тени обеспечат его высочеству куда лучшую охрану, нежели я.

— Да, ты не дурак, — согласилась та. — И все правильно понимаешь. Ну-ка, подвинься.

Она бесцеремонно отодвинула собеседника, и сама заглянула в потайной глазок. Понаблюдав несколько секунд, Мислия вздохнула.

— Все болтают, — сообщила она. — Ладно, уже недолго осталось. Они еще немного поточат лясы, а потом у нас с тобой будет разговор с королевой.

— Разговор? — сразу же насторожился Лариэс.

"Не думаю, что по поводу подглядывания. Тут что-то серьезнее".

Мислия, точно прочитав его мысли, пристально взглянула на юношу.

— Что ты думаешь об этом сборище? — прямо спросила она.

— Бесполезная трата времени. Все было решено заранее, а теперь владыки и люди, говорящие от их имени, собрались, чтобы обменяться пустыми фразами, да взаимными упреками. Правда, послы Финибуса и Воллиса, кажется, этого не понимают.

— Они в отчаянии, а потому готовы хвататься за любую соломинку.

— Что, неужели все настолько серьезно?

— Даже серьезнее, чем ты думаешь, — улыбка пропала с лица Мислии. — И поэтому мы отправим по крайней мере пять тысяч королевских всадников.

Юноша несколько секунд переваривал услышанное и собирался с мыслями, прежде чем сказать.

— Я так понимаю, серьезность положения связана отнюдь не с угрозой изначальных?

Мислия некоторое время изучала его, точно диковинное насекомое, затем произнесла, чуть склонив голову набок:

— Слишком уж вы умны, виконт Венатский, как бы это в один прекрасный день не довело вас до беды, — она кокетливо улыбнулась Лариэсу и добавила, — стало быть, в личных покоях ее величества через три часа. И твое время пошло.

Лариэс не тратил ни секунды — едва только первая Тень закончила говорить, он сорвался с места и понесся в свои покои, дабы подготовиться к аудиенции. Несмотря на то, что юноша верой и правдой служил наследному принцу, ему не так уж и часто выпадал случай пообщаться с королевой, да еще в приватной обстановке.

Кэлиста, как и большинство владык, одаривало честью личной беседы далеко не каждого, и было бы непростительно ударить в грязь лицом в таком ответственном деле. К тому же Лариэсу просто в голову не могло прийти, как можно опозориться перед женщиной, которой он обязан буквально всем.

Именно поэтому трех часов едва-едва хватило юноше для того, чтобы принять ванну, побриться, заплести волосы на висках две небольшие косички, привести в порядок ногти, подровнять кисточки на ушах, и, конечно же, подготовить свой роскошный парадный костюм, стоящий, как полный комплект рыцарских доспехов.

Лариэс надевал его едва ли раз в год, предпочитая не особо выдающуюся, зато прочную и надежную одежду, под которой можно спрятать легкую кольчугу, но идти в подобном к королеве было просто верхом неприличия. И вот сейчас, идя в роскошном камзоле, украшенном кружевами и золотой нитью, в тонких парчовых бриджах, в изящных ботинках с серебряными пряжками, надетых на длинные белоснежные чулки, юноша чувствовал себя неуютно.

Пройдя через три поста королевских гвардейцев, подчинявшихся исключительно Щиту королевы — маршалу Дилириса Эварису Пьюрхарту — он оказался перед резными двустворчатыми дверьми, позолоченными и инкрустированными топазами. Юноша еще раз пригладил камзол, проведя подушечкой большого пальца по золотому шитью на обшлаге левого рукава, затем поправил серебряные пуговицы с гербами королевского дома, и, наконец, сделал два шага вперед, чтобы объявить замершему по стойке смирно стражнику:

— Виконт Лариэс Венатский прибыл по приказанию ее величества.

Гвардеец почтительно склонил голову и отворил дверь.

Юноша вздохнул и шагнул внутрь, спиной ощущая, как плавно и тихо сходятся за его спиной створки. Он знал, что позолоченная дверь, далеко не так проста, как кажется. Магия сковывающих, эта таинственная и непонятная сила, дарующая избранным власть над предметами, изрядно поработала над ней, и теперь, насколько Лариэсу было известно, в покои Кэлисты Вентис нельзя было попасть без дозволения королевы.

Внутри царил приятный полумрак, разгоняемый свечами в многочисленных серебряных подсвечниках. На улице уже было темно, вечер взял свое, а огромную люстру из горного хрусталя королева по какой-то своей прихоти распорядилась не зажигать.

Он сделал еще несколько шагов вперед и увидел ее величество. Та была одета в декольтированное шелковое платье цвета морской волны. На груди Розы Юга покоилось рубиновое ожерелье, в ушах поблескивали золотые серьги с капельками бриллиантов. Ее величество о чем-то тихо беседовала с Мислией и Таривасом Вентисом — наследным принцем и ее единственным сыном.

Молодой человек был одновременно и похож, и не похож на мать. Походил на нее он лицом: такие же скулы, такой же аккуратный нос, такая же идеально ровная кожа, такой же разрез глаз и форма ушей. Но и отличия были существенны. Голубые глаза и золотистые волосы наследника резко контрастировали с темно-коричневыми глазами коронованной шатенки. Мужественный волевой подбородок не сильно походил на аккуратный и маленький подбородочек королевы. Но вот что их по-настоящему роднило, так это взгляд: сильный, чуть надменный, полный ощущения собственного превосходства над простыми смертными. Такой взгляд можно было встретить практически у каждого Вентиса и в этом тоже не было ничего удивительного — когда твой род правит страной в качестве избранного Богом монарха вот уже почти шесть сотен лет, поневоле начинаешь ощущать себя чем-то удивительным.

Именно принц первым заметил Лариэса. Он обернулся и широко улыбнулся.

— Лар, привет! А мы тебя ждем, ага.

Щит принца опустился на колено и склонил голову.

— Приветствую ее королевское величество и его высочество. Долгих лет жизни славной правительнице и ее благородному наследнику.

— Поднимись, — услышал он раздраженный голос королевы и мгновенно повиновался.

Медлить, когда Роза Юга, прозванная также Страстной, приказывала, было попросту глупо — королева Дилириса отличалась крайне буйным нравом и полным отсутствием терпения. Впрочем, ее дикий темперамент делал венценосную красавицу еще более популярной среди мужчин. Едва ли не каждый из дворян мечтал о том, что прекраснейшая из женщин Дилириса окажет ему свою милость и одарит ночью любви. Впрочем, этой высшей награды удостаивались единицы, и вот уже как три года официальным любовником ее величества являлся канцлер и хранитель большой королевской печати герцог Амандус Луций, который, кстати говоря, тоже находился в комнате — Лариэс просто не сразу заметил этого ухоженного длинноволосого мужчину, ведущего свой род от самых благородных патрициев Аэтернума. Он выступил на свет, едва только Лариэс поднял голову, и занял место рядом с ее величеством, полуобняв королеву за плечи.

Тот, кто видел канцлера в первый раз, неизменно начинал считать его смазливым красавчиком, добившемся высокого положения через постель, однако такое суждение ни в коей мере не соответствовало действительности. Ее величество возвысила любовника не потому, что тот ублажал ее по ночам и выглядел привлекательно. Она ценила герцога за его таланты. А канцлер, надо сказать, действительно, выделялся на фоне прочих. Для начала, он был невероятно умным и деятельным человеком. Его советы всегда были полезны, а суждения — взвешены. Этот мудрец, к тридцати годам знавший десять языков, ведущий переписку с влиятельнейшими людьми мира, и успевший написать два философских трактата, был единственным человеком, способным обуздать дикий нрав ее величества. Она прислушивалась к каждому слову фаворита, позволяя выдающемуся государственному мужу творить историю. И ни разу за последние три года ни королева, ни высшая аристократия Дилириса не пожалели о том, что передали большую печать именно Амандусу Луцию. Именно канцлер сумел отодвинуть страну от финансовой пропасти, в которой та оказалась после войны Мотыги.

И все же… Все же Лариэс терпеть не мог герцога. Щит принца и сам не понимал, какая же кошка пробежала между ними, но всесильный канцлер не вызывал у него ничего, кроме раздражения, и эти чувства было взаимными. И герцог, и виконт на людях вели себя уважительно и никогда не пакостили друг-другу по-крупному, но это было большее, на что оба соглашались пойти.

Быть может, Лариэс ревновал из-за того влияния, что канцлер оказывал на принца — а его высочество прислушивался к барону почти точно также, как и его мать. Быть может, телохранителю претила изворотливость и угодливость третьего человека в государстве. Быть может, ему просто не нравилось лицо канцлера. У юноши не было ответа на этот вопрос, а если бы и был, то что бы это изменило?

А потому, увидев герцога, он постарался сделать вид, что смотрит на пустое место и обратился к королеве:

— Ваше величество, быть здесь, огромная честь.

— Я дарую тебе еще большую честь, — фыркнула Кэлиста и указала на стул по другую сторону от стола, за которым сидела она сама, принц и первая Тень. — Сюда. Аманд, ты — сюда, не стой столбом.

Канцлер склонил голову в знак повиновения и уселся. Лариэс — тоже.

И только теперь он заметил маршала. Граф стоял в тени, возле занавешенного окна. Поймав на себе взгляд юноши, он кивнул, но этим все и ограничилось. Маршал Дилириса никогда не отличался болтливостью.

Едва Лариэс опустился, как принц пододвинул к нему кубок, наполненный ароматным вином.

— Выпей сперва, дружище, — ухмыльнулся он и заговорщически подмигнул. — Разговорчик у нас будет весьма интересным.

Лариэс механически пригубил великолепное вино — отказываться было невежливо, но и мутить рассудок спиртным он не хотел — полукровка очень плохо переносил алкоголь и хмелел со скоростью, вызывающей откровенное уныние. Виконт поставил кубок, выжидающе глядя на королеву.

— Хорошо подглядывалось? — вдруг спросила та, чуть искривив губы в подобии улыбки.

Лариэса точно кто-то ударил мешком по голове, и он метнул быстрый взгляд Мислию. Но первая Тень выглядела невинно, точно новорожденный. Она, ничего не говоря, лучезарно улыбнулась Лариэсу.

— Ты молодец, — звонко рассмеялась Кэлиста. — Я всегда любила инициативных и смелых людей, оттого и приметила тебя одиннадцать лет назад. Не волнуйся, наказывать не стану.

Молодой человек пробормотал слова извинения, надеясь, что краска стыда не слишком заметна на его смуглых щеках. Наказания он не боялся, нет. А вот расстроить и прогневить повелительницу, женщину, которую он уважал всем сердцем — очень!

"Ведь, если так разобраться, кто я такой? Жалкий полукровка. Ублюдок, чьего отца забили камнями во время погрома, а мать покончила с собой. Ошибка, которая не должна была появляться на свет. И если бы не Вентисы"…

Если бы не Вентисы, то виконта Лариэса Венатского уже не было на свете. Да и виконтом бы он тоже не был, говоря начистоту.

Королева по-своему истолковала его молчание, потому как произнесла:

— Ты явно хочешь что-то сказать, я дозволяю и обещаю не гневаться, — она элегантно улыбнулась и добавила. — Сильно.

Лариэс уставился на нее, едва ли не с отвисшей челюстью. Определенно, сегодняшний день был весьма и весьма необычным. Столько королевских милостей в один момент на него не обрушивалось никогда!

Но вбитый за годы службы рефлекс подчиняться приказам сделал свое дело, а потому юноша тотчас же заговорил:

— Я думаю, что у вас есть какое-то важное дело, связанное с изначальными.

— Это было очевидно. Продолжай.

— Я думаю, что это связанно со словами посла Волукрима.

Глаза королевы сощурились, и она бросила короткий взгляд на канцлера. Тот мягко улыбнулся, точно говоря: "вот видишь, а ты мне не верила".

— И как именно связано? — теперь королева смотрела внимательно, очень внимательно.

— Восточные графства формально независимы, однако с каждым годом они все сильнее и сильнее оказываются в подчинении у Вороньего Короля, — начал Лариэс. — Конечно же, пока речь не идет о вассалитете. Пока.

Он специально повторил это слово, чувствуя, как с каждой секундой растет внутренняя уверенность. Говорить становилось все легче и Щит принца продолжил.

— Если же солдаты Корвуса, — тут он сознательно опустил титулы великого мага, зная, как сильно ее величество ненавидит древнего чародея, — сумеют в одиночку справиться с поставленной задачей, то он получит в свое полное распоряжение эти две страны. И тогда могущество Волукрима станет еще больше.

— Теоретическое могущество, — ввернул словечко канцлер. — Не стоит забывать: все, что мы знаем о Корвусе и его армиях, взято из исторических хроник, легенд и песен. Вороний Король не воевал уже больше века, и я убежден в том, что рассказы о его силе изрядно преувеличены. Да, он сумел помочь псам из Виннифиса, но как? — Канцлер криво усмехнулся. — Деньгами, оружием, десятком-другим сковывающих, да парой своих старых артефактов. Где же были стальные легионы птицеголовых? Где сам Вороний Король? Это касается и недавней авантюры ее величества Кайсы Иссон. В лесу Гарпий наемникам, как будто бы ни коим образом, не подчинявшимся Ривеланду пришлось столкнуться лишь с детьми неба, которых — справедливости ради замечу — хватило для того, чтобы перебить их всех. Но, — тут он назидательно поднял вверх указательный палец, — Вороний Король, опять же, не пришел на помощь вассалам.

Лариэсу хотелось возразить, что Корвусу просто нет нужды созывать знамена, так как всю грязную работу за него сделает Охотник с ловчими — превосходно натренированными убийцами, снабженными восхитительным магическим оружием, гасящим любые чары. Он также мог добавить и то, что даже если сам Вороний Король и теряет силы, что было совершенно недоказуемым предположением, это никак не отражается на его огромной державе и многочисленных союзниках, которые вполне в состоянии сами позаботиться о себе. Хотел, но не стал. Он знал, что канцлер излагал даже не официальный, а официозный взгляд двора на Волукрим вообще и его правителя в частности. Королева вряд ли верила в подобные сказки, и — это Лариэс знал точно — она боялась и ненавидела Корвуса до дрожи, а потому любила слушать подобные рассуждения, улучшающие ее настроение. И юноша совершенно не желал становиться причиной очередной вспышки ярости своей госпожи. Последний человек, сумевший взбесить ее величество, был нашинкован в салат при помощи магии ветророжденной.

— Конечно же, — поспешно согласился он. — И, тем не менее, ее величество не может просто так взять и отдать наших восточных соседей в руки Вороньего Короля. Как минимум, мы должны принять участие в борьбе с пробудившимся злом, чтобы продемонстрировать: Дилирис с вами, Дилирису не все равно.

— А ты умнее, чем я думала, — задумчиво проговорила королева. — Гораздо умнее. Хм-м, если все пройдет хорошо, пожалуй, стоит дозволить тебе высказывать в моем присутствии собственное мнение.

Лариэс замер, как громом пораженный.

"Я могу стать одним из малого совета? Не верю!!! Это сон! Не может быть"!

Его шок был столь явно написан на лице, что королева вновь рассмеялась.

— Не переживай так, Лариэс, это не страшно, иногда даже — наоборот, — она игриво повела плечами и как бы невзначай провела мизинцем по нежной шее, остановив палец четко на границе дозволенного.

Лариэс, совершенно перестав соображать, что же происходит, воззрился на принца в поисках поддержки.

— Мама шутит, дружище, — тот ободряюще похлопал своего слугу по плечу. — Ты, главное, не волнуйся, дыши ровно и спокойно. Ага?

— Ага, — Лариэс повторил любимое словечко его высочества и последовал совету, быстро приведя мозги в порядок.

Ему были очень непривычны подобные встречи и разговоры. Он — телохранитель и капитан личной гвардии принца, его задача — защита Тариваса Вентиса от любых неприятностей, в которые тот мог попасть благодаря своему непоседливому нраву и любви к приключениям. По работе часто приходилось общаться с Тенями, городской стражей и людьми Пьюрхарта, доводилось вести гвардию в бой, но это все было просто и понятно: сражаться с врагами, проверять крыши, назначать дегустаторов, подбирать людей, тренировать их и тренироваться самому. Все так ясно, все так привычно…

"Я не на своем месте", — подумал юноша. — "Совершенно не на своем месте".

Но королева ждала, чтобы он закончил, и Щит принца, вздохнув, продолжил:

— Так или иначе, мы должны принять участие в славном походе, который, определенно, войдет в легенды. Мы и Ривеланд, я полагаю.

Королева хмыкнула.

— Все верно. Я хотела договориться и с Аэтернумом, но этим надменным ублюдкам ни до чего нет дела, лишь бы их драгоценный баланс сил не пошатнулся. Лорий и не почешется, хотя он-то уж прекрасно должен понимать, что нельзя отдавать восток на откуп старой вороне! А теперь ответь на простой вопрос: что мы будем делать?

"Как это — что"? — подумал Лариэс, вспоминая дневную встречу с послами. — "Посылать войска. Или нет"?

— Ваше величество, — осторожно произнес он. — Я думал, что вы решили отправить армию на восток.

— Решила, — согласилась королева. — Но это — не главное. Вторая попытка: что мы будем делать?

В ее голосе было столько наивной детской радости и удовольствия, что Лариэсу стало не по себе. Он по личному опыту знал, что когда Вентисам приходит в голову какая-нибудь блестящая идея, окружающим становится несладко.

— Его высочество возглавит войска? — предположил он.

— Ты на верном пути, виконт, — подал голос Амандус. — Но нет. Моя королева, позволишь раскрыть нашему юному другу страшную тайну?

— Позволяю, — в этот момент правительница одного из крупнейших государств мира походила на маленькую девочку, которую переполнял восторг от отличнейшей новой проказы, которую она придумала.

Канцлер поднялся и, заложив руки за спину, принялся ходить взад-вперед по комнате.

— Итак, виконт, что ты знаешь об изначальных?

Лариэс задумался. Он, конечно же, читал про древних, как сам мир существ, вот только написано про них было очень мало, и, к тому же, так, что неясно было, а точно ли авторы не пересказывают какие-то старые байки. Так полукровка и сообщил Амандусу.

Канцлер удовлетворенно кивнул, словно молодой человек только что подтвердил его подозрения, и проговорил:

— Если честно, я тоже знаю не слишком много, однако из тех источников, что доступны мне, выяснил одну крайне неприятную вещь: их крайне сложно победить в войне.

— В каком смысле? — не понял Лариэс.

— В том смысле, что изначальным не нужно тратить годы на обучение своих солдат. Королева закладывает сотни тысяч яиц, из каждого вылупится по твари. Если будет хватать пищи, то спустя пару месяцев каждое существо сможет работать, либо сражаться. Их можно убивать, но, чтобы победить, следует прикончить королеву.

Канцлер сделал эффектную паузу и, резко развернувшись на каблуках, навис над Лариэсом.

— И знаешь, что мы собираемся сделать? Мы хотим совершить этот подвиг! — с восторгом в голосе не сказал — продекламировал — любовник ее величества. — Мы соберем небольшой отряд из самых прославленных воинов, которых удастся заполучить за столь короткий срок, и этот отряд, возглавляемый его высочеством, покончит с заразой, а ты, мой дорогой Щит, будешь оберегать принца от любых угроз, которые определенно встретятся на его долгом и трудном пути!

Сперва Лариэс подумал, что это — очередная злая шутка канцлера, что тот решил нарушить их невысказанное соглашение и унизить противника перед лицом королевы. Все сказанное звучало сущим бредом, воспринять который мозг телохранителя решительно отказывался. Но спустя несколько секунд до виконта стало доходить, что шутками тут и не пахнет — все присутствующие в комнате убийственно серьезны.

— Здорово, правда? — подмигнул принц. — Прямо как в старых легендах! Героический подвиг! Ага!

"Это сон, я точно сплю", — подумал Лариэс. — "Иных объяснений происходящему просто нет и быть не может".

— Ваше высочество, — начал он и кашлянул, пытаясь подобрать слова. — Но каким же способом вы планируете найти королеву, да еще и быстрее Корвуса?

Принц улыбнулся еще шире и подмигнул канцлеру.

— Я же говорил, что он не поверит.

— Не волнуйся, виконт, — канцлер ободряюще хлопнул Лариэса по плечу. — У нас есть одно верное и надежное средство. Средство, которого нет у Вороньего Короля. А потому — мы найдем гнездо изначальных раньше него.

— Несмотря даже на то, что добираться до восточных графств больше месяца?

— Больше двух месяцев, — неожиданно поправил его принц. — Нам придется делать крюк.

— Зачем, ваше высочество?

— И об этом ты узнаешь чуть позже.

Лариэс вздохнул. Не то, чтобы он так уж сильно печалился из-за нехватки информации — королева и принц вовсе не были обязаны отчитываться перед Щитом, но бросаться с головой в такую авантюру, не зная ничего…

— Но хотя бы войск с нами отправится достаточно?

— Какие войска! — канцлер всплеснул руками. — Большая армия привлечет нежелательное внимание. Она просто не сумеет подойти к логову королевы тихо и незаметно, и та убежит куда-нибудь в новое место. Поэтому вас будет совсем немного, от силы — полсотни воинов. Маленький отряд сумеет пробраться туда, куда армии хода нет.

Лариэс тупо переводил взгляд с канцлера на принца, не веря услышанному.

— Ваше величество, — он обратился к королеве, но та не дала закончить, призвав к тишине.

— Я понимаю, что это звучит безрассудно, но у нас все продуманно. С моим сыном отправится Мислия. Она повезет Ладью.

Только эти слова убедили Щит принца в том, что все происходящее — не сон. Ладьей назывался артефакт, купленный еще прадедом Кэлисты у Вороньего Короля. Артефакт крайне полезный, но баснословно дорогой. Ладья позволяла за считанные минуты преодолеть расстояние в тысячи миль, правда, после этого становилась бесполезной на целые месяцы или даже годы. Перенестись с ее помощью могла лишь небольшая группа — не больше двух-трех сотен всадников. К тому же, перемещение осуществлялось не абы куда, а в строго определенное место — туда, где хранилась вторая половинка артефакта.

Но, несмотря ни на что, сложно было переоценить пользу Ладьи. Великий сковывающий создал от силы два десятка таких вещиц, и лишь половина из них была выставлена на продажу.

"Значит, вопрос уже решен. И все же… Это какой-то бред. Но кто я такой, чтобы обсуждать приказы? Мое дело выполнять их".

И, раз уж предстоит отправляться на самоубийственное задание, надо бы понять, с кем именно придется разделить тяготы пути.

— Ваше величество, я так понял, что помимо его высочества, первой Тени и меня с нами отправятся и другие люди?

— Верно, — вместо королевы ответил маршал. — Три десятка твоих лучших гвардейцев, десяток моих. Слуг и обоза не будет. Рыцарских коней — тоже.

— Но как же тогда брать тяжелые доспехи? — возразил Лариэс.

Маршал посмотрел на него своим излюбленным тяжелым взглядом, пресекающим любые дальнейшие расспросы и односложно ответил:

— Никак.

"Просто блеск! Стало быть, мы должны отправиться черт знает куда, не беря при этом зачарованные доспехи и боевых коней? Ну отлично"! — мысленно простонал юноша.

— Кто-нибудь кроме гвардейцев присоединится к отряду? — без особой надежды поинтересовался Щит принца.

Как ни странно, маршал снизошел до ответа:

— Несколько могучих воинов.

— Могучих воинов? — переспросил Лариэс, не совсем понимая, о ком идет речь.

На этот раз пояснения дала королева.

— Да, — скривилась Кэлиста. — Без них, к сожалению, никак.

— Кто они?

— Двое пойдут от Кайсы: одна из ее дочерей и твой коллега — Щит.

— Дочь Речной Королевы? — поразился Лариэс.

— Без нее ничего не получилось бы, — недовольно отмахнулась Кэлиста Вентис. — То, что позволит нам определить местоположение тварей — ее собственность, поэтому Кайса и прискакала лично.

"Стало быть, два человека, за которыми придется приглядывать. Интересно, а кто еще"?

— Итого — пятеро чужаков, — заключил он.

— Не пятеро, — покачала головой Кэлиста. — С вами отправятся еще трое, они прибудут через несколько дней.

— Кто же они, ваше величество?

Красивое лицо королевы исказилось от отвращения, и та произнесла:

— Ступившие на Путь Вечности.

Глава 2

Три дня пролетели как один. За оставшееся до отправления время было необходимо успеть так много, что сон превратился для Лариэса в непозволительную роскошь.

Щит принца полностью отвечал за подготовку экспедиции и при этом не знал добрую половину вещей, этой самой экспедиции касающихся. Какой маршрут принц собирается выбрать, как он планирует найти королеву изначальных, как зовут Ступивших на Путь Вечности, что присоединятся к ним, когда отряд выступает?

Говоря начистоту, наверняка он знал лишь несколько фактов. Во-первых, он может выбрать три десятка отборных бойцов из гвардии принца. Во-вторых, Пьюрхарт передаст свое подкрепление под его начало. Ну и, в-третьих, ни одна живая душа ни о чем не должна прознать.

Стало быть, готовиться к путешествию надлежало так, чтобы о нем не был в курсе никто, в том числе и непосредственные участники.

Все остальное мудрое начальство предпочитало до поры до времени умолчать. О причинах можно было только догадываться, что Лариэс активно и делал.

"Первое, что приходит в голову", — размышлял юноша, лениво перебирая список припасов и пытаясь понять, нужно ли взять еще бочонок солонины, или нет, — "это козни врагов. Принц, отправляющийся черт знает куда, да еще без нормальной охраны — крайне лакомый кусочек. Та же империя с большим удовольствием воспользуется подвернувшейся возможностью. Генерал, конечно, охладел к идее восстановления Аэтернума в древних границах, но кто знает, не захочет ли он попытаться еще раз, если представится такая возможность"?

Виконт вышел из комнаты и подставил лицо ласковому утреннему солнышку. Город пробуждался и легкий морской бриз приятно холодил обнаженное по пояс тело.

Полукровка сладко зевнул и уставился на облицованную мраморными плитами дорогу, ведущую через огромный дворцовый парк. Все мысли моментально вылетели из головы молодого человека, и он напряженно сглотнул.

В сопровождении небольшого отряда гвардейцев по саду шествовали двое. Обычный человек не сумел бы различить их лиц на таком расстоянии, но зрение лунксов было куда лучше человеческого, а Лариэс к своему счастью унаследовал от отца этот дар.

И то, что он видел, не могло не привести любознательного юношу в восторг. Во дворец явились Древние! Целительницу Лариэс распознал моментально — во всем Сентии нельзя было найти человека, не слышавшего про великую врачевательницу, которая обосновалась тут около тридцати лет назад и за эти годы вытащила с того света не одну тысячу больных. Возможно даже, что число спасенных ею шло уже на десятки тысяч.

"Неужели она согласилась помочь"?

Если так, то их безумная авантюра действительно имеет шансы на успех. Орелия Целительница могла исправить все, даже — как говорили — смерть. С ерундой вроде боевых ран или неизлечимых заболеваний она справлялась без видимых трудностей, причем в работе придерживалась крайне интересной — и бесящей всех аристократов — политики. С бедняков она не брала ничего, а иногда даже подкидывала тем несколько монет, чтобы не померли от голода. А вот богачам приходилось туго. Их Целительница выжимала буквально досуха, справедливо полагая, что если сидишь на мешках с золотом и не хочешь поделиться, то туда тебе и дорога — тащи свои сокровища в могилу.

Лариэс на своей шкуре ощутил цепкую хватку Орелии. Это произошло во время войны Мотыги — крестьянского восстания, шесть лет назад охватившего юго-восток королевства. Именно там он получил боевое крещение, а также — кучу повреждений, большую часть которых залечили адепты Ордена Спасения. Два же из них: след от удара мечом, начинавшийся чуть ниже левого глаза и тянущийся через нос до правого уха, а также страшную рваную рану на губе, оставленную кованой латной рукавицей, юноша решил немного зарастить, чтобы не уродовали лицо. Правда, к тому времени они уже успели зарубцеваться, но, как выяснилось Целительнице на такие мелочи наплевать. Лечение, занявшее пару секунд, стоило ему половину годового дохода, но результат превзошел все ожидания: у юноши заново отрасли два выбитых зуба, губа пришла в норму, равно как и переносица. А вместо взбухших багровых полос, в которых лишь благодаря стараниям монахов ордена не завелся гной, остались, как он и просил, две тонкие белые линии. Не портящие, а наоборот, подчеркивающие мужественность своего хозяина. По-хорошему, их следовало свести, но Лариэс не устоял от соблазна обзавестись украшающими мужчину шрамами.

Так что Орелию юноша распознал бы даже ночью, а вот ее спутника Щит принца узнал не сразу. Нет, он догадался, кто ступает рядом с Целительницей, а кто бы не понял этого? Каждый из Ступивших на Путь Вечности был героем десятков мифов, песен и сказаний. И все же, одно дело слышать, и совсем другое — видеть живую легенду, идущую под ручку вместе с великой врачевательницей.

Этого худого и высокого человека, затянутого во все черное, звали Ридгаром Кающимся. Никто не знал, что же именно тот натворил в прошлом — об этом ходило множество слухов — но факт оставался фактом: Ридгар посвятил вечность уничтожению несправедливости во всех ее проявлениях. Говорили, он видел все зло, творившееся в мире, и карал самых отъявленных головорезов, не обращая внимания на титулы, звания и размеры сокровищниц.

Говорили также, что, если в полнолуние прийти к старому дубу, растущему в паре миль от Сентия, сжечь там прядь волос и рассказать о своей беде, Кающийся рано или поздно придет, чтобы восстановить справедливость. Так это или нет, Лариэс не знал, но пару раз даже среди дворцовых стражников видел людей с испорченными прическами. Что уж говорить про простолюдинов, чья жизнь не отличалась ни обилием счастливых дней, ни излишками справедливости.

В одном Лариэс был уверен: по умению отправлять смертных в мир иной этот Ступивший на Путь мало чем отличался от Охотника, а может даже превосходил его. И юноша просто не мог представить, каким образом королева сумела заручиться поддержкой такого воина.

В дверь постучали и Лариэс, прекратив созерцание, торопливо вернулся в комнату. Он раздраженно покосился на неоконченный список, накинул рубаху на тело, и отворил.

— Какая честь, — иронично приподнял брови виконт. — Первая Тень собственной персоной. Приветствую уважаемую Мислию.

Пухленькая чародейка фыркнула.

— И тебе не хворать. Собирайся, познакомишься с членами отряда.

— Двоих я уже видел. Шли ко дворцу прямо через парк.

— Не одобряешь?

Вместо ответа он молча посмотрел на собеседницу.

— Ладно, мне тоже не слишком нравится, теперь доволен?

— Да.

— Ну тогда идем. Не стоит заставлять королеву ждать.

Они прошли по длинному коридору, но вместо того чтобы свернуть, Мислия сделала еще несколько шагов, поравнявшись с неприметным участком стены, и нажала на небольшой камешек. Без единого звука открылся потайной ход.

Мислия достала небольшой круглый предмет, прошептала пару слов, вызывая свет, после чего первой ступила на узкую лестницу, ведущую вниз.

— Не понимаю, — проговорил Лариэс, когда они прошли пару пролетов. — К чему вся эта секретность, если двое Древних средь бела дня вошли во дворец? Враги не идиоты, если у них есть сведения о походе, они все поймут.

— Мне это тоже не очень понравилось, я предлагала собраться сегодня ночью в городе, — пожаловалась Тень. — Но у королевы и принца свои соображения. Они, судя по всему, желают, чтобы весь мир знал: трое Древних поддерживают замысел Вентисов.

Они спустились еще на этаж, и Лариэс задал следующий вопрос.

— Отговорить ее величество точно не выйдет?

— А у тебя получилось проделать этот трюк с принцем?

Лариэс припомнил, как попытался поговорить Таривасом, воззвать к рассудку и осторожности последнего. Наверное, легче было бы голыми руками вычерпать море.

— Да уж, — согласился он. — Чувствую, нам предстоит веселая поездка.

— О да, — загадочно улыбнулась Мислия. — Я уверена в этом, как и в том, что ты даже себе не представляешь, насколько веселой она окажется!

Зал собраний, в который они вошли, предназначался для встреч малого королевского совета и располагался в потайной комнате, упрятанной где-то в обширных подвалах дворца. Это было небольшое овальной формы помещение, чей невысокий потолок поддерживался восемью резными колоннами. Мягкий свет магических ламп разгонял вечный полумрак зала и делал атмосферу загадочной и уютной.

Лариэс, которому еще ни разу не приходилось бывать тут, рассматривал комнату во все глаза. Обстановка была достаточно скромной, по меркам Вентисов, конечно же.

Эта самая "скромность" подразумевала стол из красного дерева в центре комнаты, рядом с ним — обитые бархатом резные кресла с позолоченными подлокотниками. Шесть магических светильников являли собой работу сковывающих, возможно даже, что из Волукрима. На стенах висели картины и гобелены, выполненные настоящими мастерами своего дела.

Во главе стола сидела королева, одетая ради такого случая в скромное ярко-зеленое платье с высоким воротом. Ее волосы были спрятаны под серебряной сеточкой, в которой сверкали изумруды.

Зоркий взгляд Лариэса заметил несколько перстней на пальцах и колье на шее.

Справа от нее разместился принц, решивший одеться по-походному: темные штаны и рубаха, изящные перчатки и легкий плащ темно-оливкового цвета. Конечно же, каждая часть гардероба была новой, еще не ношенной, и, конечно же, уже завтра принц будет щеголять в новой одежде. А может, и сегодня.

По левую руку от королевы находился Амандус. Канцлер был одет элегантно, но без вычурности и вообще старался не привлекать лишнего внимания. Ему, определенно, было не по себе рядом с Древними.

Парочка, увиденная Лариэсом, также успела прийти. Орелия покоилась в своем кресле, не шевелясь, и, если бы не алый блеск, чуть заметный из-под капюшона, можно было бы подумать, что кто-то просто накинул на спинку кресла монашескую рясу. Ридгар замер, буравя недобрым взглядом королевскую семью, и время от времени поворачивал голову, точно смотря на кого-то, стоявшего за левым плечом.

У Лариэса по спине прошел холодок — он вспомнил несколько мрачных легенд о Кающемся, в которых повествовалось о душах невинно убиенных, преследующих Древнего по пятам и молящих о правосудии. Что-что, а смерти тех, кто ни в чем не виноват, во дворце происходили регулярно, и за века тут могло накопиться немало призраков.

К счастью, развить эту мысль дальше, Лариэс не успел — принц заметил его с Мислией.

— А вот и они, — чуть поспешнее, чем следовало бы, проговорил Амандус.

"Нервничаешь, всесильный фаворит", — не без ехидства подумал Лариэс, однако на его лице не дернулся даже мускул.

Он чинно приветствовал его высочество и упал на колено перед королевой.

— Встань. Подойди. Сядь.

Три короткие рубленые фразы. Будто погонщик скота хлестнул бичом, направляя непослушную корову обратно в стадо.

"Но я — не корова, я — сторожевой пес", — чуть улыбнувшись, подумал Лариэс, выполняя приказ.

Кресло оказалось на удивление мягким и удобным, однако же, он не позволил себе расслабиться ни на миг. Усевшись, молодой человек замер, словно копируя Ридгара Кающегося.

— Они — последние? — раздался из-под капюшона ровный, лишенный всяких эмоций, голос Орелии.

— Нет, сейчас подойдут представители Речной королевы, — поспешно сообщил Амандус, которому был адресован вопрос.

Он не ошибся — точно по заказу одна из незаметных дверей, ведущих в потайной зал, открылась, и в нее прошли двое. Первой шла грудастая блондинка, этакая молоденькая копия Кайсы Иссон Ривеландской, разве что в голубых, как небеса, глазах, плескались наивность и неуверенность, а не цинизм, помноженный на знание жизни. Вслед за ней вошел невысокий широкоплечий юноша с раскосыми глазами и огненно-рыжими волосами. Полукровка, как и сам Лариэс, вобравший в себя черты дикарей Западных островов и даттов Хавланда. При виде этого человека виконту сразу же захотелось взяться за кинжал, столь опасно выглядел незнакомец. Шрам, пересекавший щеку и заканчивающийся на полдюйма ниже левого глаза, а также натруженные, покрытые рубцами руки, не оставляли сомнений в роде деятельности юноши.

"Вот, значит, какой он, Щит северянки. А ведь мы ровесники, может, он на год-другой старше", — подумал Лариэс, кивая коллеге.

Тот, как ни странно, ответил вежливым наклоном головы, после чего склонился в глубоком поклоне, повернувшись лицом к королеве.

— Стало быть, Кайса прислала одну из своих многочисленных дочерей, — тоном, способным заморозить воду, проговорил Ридгар. — Еще какие-нибудь сюрпризы, ваше величество?

Королева скрипнула зубами, но в последний миг сдержалась. Зато принц, не скрывая ехидной ухмылки, ответил:

— Всего один, глубокоуважаемый Древний.

— Зато какой! — сочный гулкий баритон разорвал тишину зала и Лариэс резко обернулся на звук.

Телохранитель так и не понял, как именно этот здоровяк оказался в зале. Нет, он решительно отказывался понять, как такой шкаф вообще может ходить, не создавая шума! Да, сам Лариэс, тоже высокий и широкоплечий, умел передвигаться быстро и тихо, но до вошедшего ему было, как до небес!

К одной из колонн небрежно прислонился гигант в добрых шесть с половиной, а то и все семь футов ростом. Его густые черные волосы доходили почти до плеч, а квадратный волевой подбородок украшала недельная щетина. Из драгоценностей этот облаченный в потертые кожаные штаны, прочные ботинки и длинную рубаху, расшнурованную на могучей груди, тип носил лишь серьгу с жемчужиной.

Лариэс прекрасно знал, кто это такой, а потому моментально понял, что сейчас произойдет. Интуиция не обманула его, однако все случилось столь стремительно, что ни он, ни королева, ни принц, не успели среагировать.

Казалось, прошел лишь какой-то жалкий удар сердца. Казалось, что Кающийся и Целительница сидят на своих местах. Казалось.

В следующий миг они уже были на ногах, готовые к бою. В правой руке Ридгара бледно мерцал короткий меч. У Орелии из рукава торчало длинное и наверняка острое, как бритва, лезвие.

— Мелис, — голос Целительницы был как всегда ровным, однако Лариэсу на миг показалось, что в нем звенят нотки ярости. — Что ты забыл здесь?

— Наверное, хочет оказать услугу Охотнику, раз сам явился, — Ридгар плавно перетек на пару шагов в сторону от стола. При этом его бледное лицо стало, как показалось Лариэсу, совсем как у покойника. — Может, мне следует смыть твои грехи, оборотень? Принести твою голову Изегриму?

— Как страшно, боюсь, боюсь, — фыркнул тот, кого назвали Мелисом. — Я, между прочим, мои ворчливые друзья, тоже хочу принять участие в богоугодном деле.

Он говорил весело и беззаботно, но от Лариэса не укрылось, как сильно напряжен человек, которого в народе называли Непобедимым.

И было отчего. Вступить в схватку с двумя Древними, каждый из которых пережил Последнюю Войну, означало умереть. Даже Целительница, ненавидящая насилие, становилась настоящей фурией, если прогневить ее достаточно сильно.

Ридгар чуть пододвинулся навстречу Мелису.

— Богоугодное дело? Ты издеваешься, оборотень?

Кающийся сделал еще один шаг вперед, замерев прямо на тени, отбрасываемой одной из колонн. Мелис глухо зарычал, оскалив длинные звериные клыки.

— Я погляжу, ты по-хорошему не понимаешь, святоша? — процедил он. — Ладно, давай по-плохому.

— Ридгар, стой, — голос Орелии немного разрядил обстановку, но она все еще оставалась весьма напряженной. — Ваше величество, как нам следует понимать присутствие Мелиса в этом зале?

— Он все сказал, — поспешил вклиниться в разговор канцлер, заметивший, что королева скривила губы — верный признак надвигающейся бури. — Господин Мелис примет участие в походе. Что бы вы ни думали, госпожа Орелия, но его фантастическая сила пригодится в нашем рискованном мероприятии. Или я не прав?

— Прав, — почти сразу же ответила прославленная лекарка. — Ридгар, спокойней, прошу тебя.

Эти слова каким-то волшебным образом подействовали на Древнего. Кающийся, бросив убийственный взгляд на Мелиса, убрал оружие и вернулся на свое место.

Непобедимый же уселся возле принца, скалясь всеми тридцатью двумя зубами.

"Или сколько их там у оборотней"? — подумалось Лариэсу. — "Может, сотня расположенных в три ряда, как у акул"?

— Итак, все участники экспедиции в сборе, — важно произнесла королева.

Ее величество явно была раздосадована безобразной сценой, разыгравшейся буквально минуту назад, но, насколько Лариэс знал правительницу Дилириса, куда больше Кэлисту Вентис взбесило то, что никто не обращал на нее почти никакого внимания. Так, пара фамильярно заданных вопросов, не более.

Для Кэлисты Вентис — женщины, любившей всегда находиться в центре — подобное, конечно же, было страшным оскорблением.

"Надеюсь, ее величество все-таки не устроит скандал", — подумал Лариэс. — "В нашем деле, и правда, пригодится любая помощь".

Королева, меж тем, кое-как справилась с собой и продолжила.

— Как вы знаете, некоторое время назад на востоке пробудилось старое зло — изначальные. Они терроризируют вольные графства, и, если ничего не предпринять, пронесутся подобно чуме по всему континенту. Такое уже случалось раньше, верно ли я говорю, госпожа Орелия?

— Да, ваше величество, я застала последнее пробуждение этих существ, — согласилась Целительница.

— И вы, наверное, помните, сколько горя они причинили людям?

— Да, ваше величество.

— Полагаю, что столь благочестивая, как вы, особа, использует любую возможность для того, чтобы погасить пожар в зародыше?

И в третий раз прозвучало:

— Да, ваше величество.

Королева победно улыбнулась.

— Хочу всех поздравить. У меня есть способ разобраться с изначальными. Но для этого придется действовать быстро и решительно.

— И что же это за способ? — поинтересовался Ридгар.

— Небольшой отряд, командовать которым будет мой сын, проберется в их логово и уничтожит королеву, — мило улыбнувшись, произнесла королева.

Она уже полностью успокоилась и сейчас наслаждалась всеобщим вниманием.

— Правда, просто?

Повисло молчание, и королева вздохнула.

— Это всего лишь небольшая шутка. Я прекрасно знаю, что в обычной ситуации найти гнездо и королеву изначальных почти невозможно. Однако, совсем недавно ситуация перестала быть обычной.

— Что вы имеете в виду? — задала вопрос Орелия. — И связано ли это как-нибудь с принцессой Ривеланда?

— Напрямую, — и, сделав широкий приглашающий жест рукой, Кэлиста проворковала, — моя дорогая Блаклинт, прошу.

Принцесса Ривеланда сразу же залилась нежным румянцем, который лишь очертил великолепную белизну кожи, и в зале зазвенел ее нежный и чистый, точно колокольчик, голос.

— Матушка, как вы знаете, лично прибыла на совет, отложив для этого важные государственные дела. Она была единственной из владык, кто откликнулся на призыв ее величества и мольбу жителей вольных графств. Результат переговоров тоже известен: помощь окажут лишь Дилирис и Волукрим, никто больше не пожелал предоставить свои силы.

— Включая и Ривеланд, — ехидно хихикнул Мелис.

Принцесса Блаклинт проигнорировала его столь демонстративно, что Лариэс даже восхитился. Надо было родиться и вырасти во дворце, чтобы так тонко владеть своим лицом, и дочка Дикой Розы Севера, определенно, кое-что смыслила в этой сложной науке. Хотя, конечно, до настоящих мастеров ей еще было очень и очень далеко.

"Его высочество никогда не покраснел бы от смущения"!

— Однако матушка решила, что доверять одному лишь Дилирису не стоит, — продолжила девушка.

Королева фыркнула, а Блаклинт, обратив на нее внимания не больше, чем на Мелиса, продолжила:

— Тем более не стоит доверять Волукриму и его непредсказуемому королю.

На этот раз фыркнул Ридгар.

— И поэтому она договорилась с ее величеством о совместной экспедиции в логово зла с целью это самое зло найти и уничтожить.

— Благородно, — заметила Орелия. — Однако мне не совсем понятно, как именно вы планируете добиться результата и сколько именно воинов отправите на восток.

— Армия пойдет по своим делам, а мы — по своим, — отозвался принц.

— Вы хотите прикончить королеву изначальных, — Мелис быстро окинул каждого из присутствующих коротким взглядом, — отрядом в дюжину человек? Серьезно?

— О нет, героев будет больше дюжины, — возразил канцлер, — в путь отправятся сорок лучших воинов Дилириса, его высочество Таривас со Щитом и первой Тенью, ее высочество Блаклинт со своим Щитом, а если мы получим утвердительный ответ, то и целых три Ступивших на Путь Вечности. Чем не армия?

Ридгар постучал пальцами по столешнице.

— Итого — полсотни человек против целых полчищ монстров? Будь я моложе, то рассмеялся бы вам в лицо и назвал сумасшедшими, однако долгая жизнь имеет свои плюсы. Итак, на что же рассчитывает ее королевское величество?

Вместо Кэлисты ответила Блаклинт.

— На это, — принцесса сняла с шеи серебряную цепочку и продемонстрировала небольшой предмет, висевший на нем.

— Не может быть, — тон Орелии ни капли не изменился, однако стремительность, с которой Целительница метнулась к предмету и схватила его, говорила о волнении, охватившем Древнюю.

Лариэс в очередной раз пожалел, что не может увидеть, кто же на самом деле скрывается под капюшоном, потому как он был готов поклясться, что Целительница — существо, которое, как говорили, давным-давно утратило все эмоции, — выглядела крайне возбужденной.

— О Всесильный Отец, — проговорила Орелия. — Оно — Архитектора.

В этот момент брови Ридгара и Мелиса дружно поползли вверх, да и сам Лариэс ощутил, как челюсть готовится отвиснуть.

"Самого Архитектора"!!!

Эта мысль сбивала с ног не хуже удара кузнечным молотом по голове! Артефакт легендарного сковывающего, умершего на пороге Первой Войны Гнева. Человека, пришедшего в этот мир во время Третьего Переселения и создавшего за сотни лет жизни множество невероятных чудес, самым известным из которых, конечно же, считался императорский дворец в Салутэме.

"Из тысяч изделий, сотворенных Архитектором, до наших дней не сохранилось и десятой части. Каждое его творение — сокровище, требующее серьезной охраны. И королева вот так просто отдала одну из реликвий великого"?

Эта мысль явно пришла в голову не ему одному, но куда важнее была другая.

— Ори, — негромко произнес Ридгар, — что эта штука может? Ты ведь знаешь?

— Знаю, — Орелия приподняла артефакт так, чтобы тот был виден, и Лариэс сумел различить вырезанное из темного камня насекомоподобное существо — по-видимому, изначального. — Айнрит создал его, когда изначальные объявились в Интерсисе в прошлый раз. Тяжелое это было время, и война с ними вышла непростой, но благодаря его артефакту мы смогли отыскать логово и убить королеву…

Целительница замолкла, несколько мгновений повертела в руках бесценный артефакт, после чего вернула его Блаклинт, которая приняла цепочку с величайшей осторожностью. Целительница села, скрестив руки на груди, и из-под капюшона сверкнуло алым.

— Долгие века этот медальон считался утерянным и мне было бы очень интересно узнать, каким образом он оказался у Иссонов. Впрочем, это может подождать. Теперь понимаю, как именно вы собираетесь найти королеву, но остается еще несколько важных вопросов.

— Задавай, о Древняя, — пафосно продекламировал принц, заставив жестом умолкнуть открывшего было рот канцлера. — Амандус, дальше я сам. Считаю, что нужно было откровенным со своими возможными спутниками.

Орелия кивнула.

— Ценю это, ваше высочество. Следующий вопрос будет простым: допустим, мы доберемся до королевы и сможем ее убить. Что делать после этого?

Ответ на этот вопрос Лариэс уже знал, но все равно было интересно посмотреть на реакцию Древних.

Принц произнес лишь одно слово:

— Ладья.

— Даже так… — Ридгар жестом попросил Орелию предоставить слово ему. — Ори зашла с конца, а вот мне интересно начало. Как именно мы доберемся до изначальных с отрядом в пятьдесят человек?

— А что нам помешает это сделать? — обезоруживающе улыбнулся ему принц. — Маленькая группа всадников пройдет там, где легион завязнет в боях. Пока армии Дилириса и Волукрима будут сдерживать изначальных, мы проскочим лесами, проплывем озерами, продеремся через болота и окажемся возле их логова! А так как большая часть магических насекомых будет воевать где-то в восточных графствах, мы сможем спокойно выполнить свою миссию и отправиться домой, как герои!

Принц говорил убежденно и высокопарно, он действительно верил во все это, однако даже Лариэс видел, что план шит белыми нитками. Что уж говорить про существ, исчисляющих свой возраст веками.

— Красиво болтаешь, — расхохотался Мелис, — вот только, мальчик, а много ли ты походов видел в жизни, а? Сам-то, небось, из тепленького дворца без подтиральщика зада не выбираешься.

Непобедимый бросил короткий взгляд на Лариэса и многозначительно ухмыльнулся.

— Именно по этой причине нам и нужна помощь Ступивших на Путь Вечности, — ничуть не обидевшись, отозвался принц. — Кто как не вы можете знать, как избежать опасностей в дороге?

— Почему именно мы? — спросила вдруг Орелия. — Ступивших не так и мало.

— Да конечно, — Мелис сразу же поскучнел и сплюнул себе под ноги. — Едва полсотни на весь Интерсис наберется, и то если сильно повезет. Спасибо старой вороне!

Орелия проигнорировала его слова и продолжила давить на принца:

— Ваше высочество, так почему?

— Причина проста, — принц Таривас, казалось, был готов к любым вопросам. — Вы оказались ближе всего. Время слишком дорого, чтобы терять его на ожидание кого-нибудь вроде Охотника или поиски Викинга.

— Этот в одиночку бы справился, — пробурчал себе под нос Ридгар.

Кающийся явно не желал быть услышанным, однако чуткий слух Лариэса не подвел его и на этот раз.

"Даже так? Запомним", — юноша решил, что подобная информация когда-нибудь может оказаться полезной для него. Быть может, даже спасет.

За свою недолгую жизнь юноша не раз успевал убедиться в том, что самые бесполезные на первый взгляд сведения находили свое применение в самых неожиданных ситуациях.

А Древние, меж тем, продолжали свой допрос. Было видно, что ни один из них не испытывает энтузиазма, или, что куда более вероятно, просто не доверяет странному предложению принца.

— Быть может, я и Мелис действительно сможем провести отряд тайными тропами, — с некоторым сомнением в голосе проговорил Ридгар. — Быть может, я смогу сдержаться и не принесу искупление оборотню, чего нельзя исключать. Быть может, мы сможем добраться до логова королевы, а в случае серьезных проблем — использовать Ладью и сбежать, такой вариант же тоже рассматривается?

Он вопросительно взглянул на принца, ожидая ответа, и тот кивнул.

— Так вот, быть может, все это произойдет, звезды сойдутся под правильным углом, Христос решит помочь нам, а Мертвые Боги поразят врагов на пути. Но ответь, принц, как мы убьем королеву? Ни один из нас, кроме Орелии, и минуты не выстоит против нее. Да что там, минуты! Десять секунд — предел, а затем эта тварь выжжет мозги первой половины, а вторую половину заставит броситься на мечи. Ну а Орелия…

Он посмотрел на Целительницу.

— Не нужно щадить мои чувства, — проговорила та.

— Ори — не воин. Да, она скрутит в бараний рог любого из здесь присутствующих, но королева изначальных — это особый случай. Одна она с нею не справится.

— Ты так говоришь, как будто сталкивался с ней, — фыркнул Мелис.

— Я общался с теми, кто сталкивался.

— И как, что они сейчас говорят? — ехидно поинтересовался оборотень.

— Что тебя нужно убить, — холодно отчеканил Кающийся. — Закрой рот пока я этого не сделал.

— Ой, страшно, — Мелис осклабился, демонстрируя длинные клыки. — Ладно, умолкаю. Вопрос, действительно, интересный. Из моих сородичей противиться мозголомам такой силы могли, разве что, лорды-драконы. Но их больше нет, стараниями вашего ненаглядного Корвуса. — Последние слова он процедил с нескрываемой ненавистью в голосе. — И мне тоже неясно, как быть.

— Как раз Корвус нам и поможет, — сообщил принц, довольно ухмыляясь.

"Что"? — Лариэс едва не вскочил со своего места. На миг ему захотелось подбежать к сюзерену и хорошенько встряхнуть его за плечи, а потом — пару раз приложить головой об стену, чтобы дурь ушла. — "Просить о чем-то Вороньего Короля"…

Сама мысль о подобном не укладывалось в голове юноши. Не то, чтобы Корвусом пугали детей, но он был очень близок к этому. Легендарный правитель королевства нелюдей был фигурой мрачной и в высшей степени загадочной. Про Волукрим было известно очень мало, даже Тени не смогли завербовать ни одного шпиона в стране. Точнее, завербовать-то смогли, но ни один из них не сумел проработать больше месяца. А потому никто толком не знал даже, сколько подданных живет милостью Вороньего Короля и где заканчивается его государство. С юга оно ограничивалось широкими и почти непроходимыми Бесконечными горами, тянущимися едва ли не до Темного леса, а вот что происходило к северу от этих гор — оставалось загадкой.

Судя по всему, не один только Лариэс был поражен словами наследника престола.

— Ваше высочество, уж не надеетесь ли вы, что Вороний Король передаст отряду хотя бы один Спаситель Разума из своих запасов? — задала вопрос Орелия.

Принц кисло улыбнулся.

— Этого не будет, уважаемая Целительница. Я не настолько наивен. Всем известно, как тщательно он охраняет свои сокровища. Все боится, что Неназываемый вновь воскреснет.

Принц усмехнулся, а королева засмеялась, давая понять, что солидарна с сыном.

— Думай, что говоришь, — безо всякого почтения проговорил Ридгар. — Ты не видел Кукловода до войн Гнева, ты не видел его во время этих войн. И я очень надеюсь, что мы больше никогда не услышим об этой твари.

Повисла гнетущая тишина. Королева, побагровевшая от ярости, сдерживалась из последних сил, канцлер съежился и постарался стать незаметным. Лариэс с Мислией начали тихонько подниматься, готовясь вступить в безнадежную схватку с одним из лучших убийц мира.

Но Таривас Вентис к восхищению Лариэса с легкостью разрешил назревающий конфликт. Он весело рассмеялся, блеснув белоснежными зубами и безо всякой злобы или угрозы в голосе произнес:

— Конечно же я не видел того, кого именуют Кукловодом. И несмотря на свою реальность для меня он — скорее персонаж из страшной сказки, нежели живший некогда колдун. Прошу простить эту неучтивость, но я ничего не в состоянии поделать с собой. Все это было так давно, что мне, простому короткоживущему человеку, никак не удается заставить себя воспринимать его столь же серьезно, как и вам.

Он еще раз улыбнулся, на этот раз тепло, дружески, и Щит принца не смог не восхититься умом и талантами своего хозяина. В который раз полукровка получил свидетельство того, что подобный человек достоин безграничной преданности.

Слова наследника престола подействовали и на Ридгара. Кающийся небрежно махнул рукой, давая понять, что вопрос закрыт.

— Стало быть, не Спасители Разума. Что тогда?

— А почему вы думаете, что нам нужен один из артефактов Вороньего Короля? — поддразнил собеседника принц Таривас.

— Что еще можно желать от сильнейшего сковывающего мира? — пожал плечами Ридгар. — Если попросите военной помощи, придется делить славу. А о небольшом даре можно будет, — тут он криво ухмыльнулся одними своими тонкими губами, — позабыть. Тем более что Корв никогда не тянулся к известности.

— Этот старый ворон не тянулся? — прошипела королева. — К известности, быть может, а вот к чужим землям — очень даже.

Ридгар посмотрел на нее очень внимательно.

— Ваше величество, — заметил он, — Виннифис ваш дед потерял по своей вине. Волукрим не нападал на Дилирис.

Кэлиста сверкнула своими пронзительными карими глазами, и справа от нее материализовался маленький смерч.

"Она в ярости", — подумал Лариэс, сглотнув тяжелую слюну. — "Ну вот зачем так провоцировать госпожу? Всем же известно, какой у нее тяжелый характер"!

Ридгара, однако, эта демонстрация силы не испугала. Он повернулся к королеве и медленно стянул с левой руки перчатку. В свете ламп блеснул иссиня-черный камень в кольце на указательном пальце Древнего.

Лариэс побледнел и чуть заметно тряхнул рукавом, позволяя ножу плавно опуститься в ладонь. Он понимал, что смысла в этом нет, но не мог просто смотреть на то, что сейчас произойдет.

"Когда королева атакует, он, скорее всего, растворится в тенях, а затем окажется за ее спиной. Нужно попробовать метнуть нож, авось, выиграю пару секунд для Мислии".

И во второй раз его высочество спас положение.

— Матушка, прошу, не нужно гневаться, — мягко, нежно, будто разговаривая с маленьким и капризным ребенком, попросил принц. — Наши гости имеют полное право не доверять нам. Они имеют полное право считать нас глупыми испорченными правителями, которым интересна только власть. Ведь они опираются на богатейший жизненный опыт, берут примеры из своего прошлого, такого долгого и славного!

"Великолепно"! — восхитился Лариэс.

Последние слова, определенно, были обращены к Ступившим на Путь Вечности, и они попали в цель.

— Ридгар, спокойнее, — послышался металлический голос Орелии.

Тот в очередной раз скривил губы, но послушался и надел перчатку.

— Прошу меня извинить, ваше величество, — ровным тоном проговорил Древний. — Тяжелая дорога.

Королева рассеяла ураганчик и, сложив руки на груди, принялась сверлить Кающегося тяжелым взглядом.

— Ваше высочество, — Орелия, по-видимому, решила взять нить разговора в свои руки. — Давайте вернемся к тому, на чем мы остановились. Каким образом Корвус должен помочь вам? Что именно вы хотите получить?

— Его Звериный Амулет.

И тут раздался дикий хохот!

Это смеялся Мелис. Непобедимый давился смехом, булькал и хрипел, хлопая себя по бедрам. Он едва не выпадал из кресла, сотрясаемый громоподобными раскатами хохота.

— Вы это серьезно? — процедил он в перерыве между приступами веселья. — Просить у Корвуса такое? Да он выкинет вас всех в окно!

Оборотень отсмеялся и утер слезы, после чего добавил уже спокойнее:

— Или, надеетесь, что присутствие Куколки и Бледного поможет?

"Это он так назвал Целительницу с Кающимся"? — не сразу понял Лариэс. — "Кажется, да. А оборотень, действительно, ничего и никого не боится. Я бы не посмел так обращаться к Древним, даже напившись до поросячьего визга".

Однако те, кажется, не обиделись на прозвища.

— Оборотень прав, — задумчиво проговорил Ридгар. — Вы намереваетесь просить второй по ценности артефакт в его коллекции. Корв погонит нас пинками до самой границы. Но в этой идее есть смысл. Да, есть…

Он задумчиво нахмурил лоб и принялся выстукивать пальцами какую-то незнакомую Лариэсу мелодию.

— Ори, что думаешь? — спросил Ступивший на Путь Вечности после непродолжительного молчания.

— Идея здравая. Конечно, никто не проводил испытаний на изначальных, однако по своей природе они, скорее, насекомые, нежели разумные мыслящие существа. И даже их королева в этом плане не отличается от своих детей. Если мы сумеем обуздать ее силой Звериного Амулета, то сможем убить без особых проблем.

Лариэс не понял, о чем именно говорила Целительница, но для Кающегося ее слова, определенно, имели смысл, потому как он принялся барабанить по столу с удвоенной силой. Наконец, приняв какое-то решение, Ридгар произнес:

— Хорошо, ваше высочество. Я помогу вам добраться до королевы. Я даже попробую уговорить Корвуса, но если не получится, то экспедицию придется отменить.

— Я согласна, — вслед за ним произнесла Орелия. — Ради благого дела спасения жизней можно рискнуть. К тому же, даже если мы не сумеем убедить Корва передать нам амулет, то всегда можно будет присоединиться к армии.

— Один вопрос, — весело проговорил Мелис. — А кто использует Звериный Амулет? Для этого нужно быть сковывающим.

— Я, — произнесла Мислия, очаровательно улыбаясь оборотню. — Моих талантов хватит на это.

— Надо же, какой самоуверенный пирожок, — облизнулся Непобедимый, заставив старшую Тень скривиться. — Мне такие очень нравятся. Думаю, путешествие будет крайне приятным. Я в деле! Вот только в Волукрим не поеду. Думаю, все понимают, что если я окажусь там, то обратно уже не выберусь.

Таривас согласно кивнул.

— Вы, глубокоуважаемый Мелис, можете проехать с нами до Виннифиса, все равно ближайший путь в Кастэллум ведет через земли Видящей, а вы, если я не путаю, хорошие с ней друзья.

Мелис кивнул.

— Дело говоришь, паренек. Так и поступим, наведаюсь к Катержине, после чего отправлюсь ждать вас куда-нибудь, где поспокойнее. Но это, думаю, можно будет решить по ходу.

Глава 3

Утро следующего дня застало Лариэса вымотанным и со слипающимися от усталости глазами. Следовало закончить незавершенные дела, собрать оставшиеся припасы, довести до сведения выбранных ранее гвардейцев благую весть о том, что ночью они отправляются в путь, и вообще — подготовиться ко всем возможным неприятностям.

Сам Лариэс рассчитывал наконец-то получить заказ, который ждал уже больше года.

"Повезло еще, что Руфин закончил все позавчера, а не неделей позже", — думал юноша, проталкиваясь сквозь привычную городскую толчею. Чтобы добраться до района оружейников, следовало пройти через большой рынок Нижнего города, свернуть на улицу дубильщиков, срезать по этому зловонному и малолюдному местечку, и, выйдя в рыбацкий район, прогуляться до упора.

Квартал кожевенников Нижнего города упирался в кузнечный ряд, ну а уже оттуда можно было добраться до лавки мастера Руфина, клиентом которого юноша являлся уже около пяти лет.

Забот у Лариэса было выше крыши, а потому он торопился так, как только мог, просачиваясь меж людей, расталкивая их, когда не было иной возможности, и, делая то, что ни один здравомыслящий житель Сентия не совершит без крайней на то причины: срезая путь через загаженные проулки.

Город виконт знал великолепно, мог ориентироваться в нем с закрытыми глазами, и помнил, в какие подворотни не стоит заходить даже дворянину, убившему на войне не одного врага, а через какие все-таки можно пробежать. Быстро-быстро.

Он и бежал.

Наконец, в нос ударил тошнотворный смрад: запах гниющего сала, крови, экскрементов и мочи, поднимавшийся из забитых мусором стоков.

"А вот и дубильни", — подумал Лариэс, перепрыгивая через полуобглоданный крысами труп собаки.

Он выбрался из очередного переулка на улицу дубильщиков. Та была длинной и немноголюдной — не все могли выдержать кошмарную вонь, исходящую от канавы с застоявшейся маслянистой водой, в которой плавали омерзительного вида гниющие ошметки, и к которой из каждой мастерской тянулись благоухающие ручейки. В теории эта канава уходила в городскую клоаку и заканчивала свой путь в море, но увы, в реальности все обстояло несколько иначе.

Лариэс прижал к носу заранее припасенный платок, облитый благовониями, и постарался как можно быстрее преодолеть омерзительную улицу, тщательно сдерживая рвотные порывы.

Обоняние лунксов точно также, как и зрение со слухом, превосходило человеческое, а потому юноша различал такие оттенки запахов, о которых простой человек и помыслить бы не мог.

"К своему счастью", — подумал Щит принца, несясь так, будто за ним гнались черти с вилами и котлом кипящего масла.

Наконец он достиг конца улицы, но не сбавлял скорости до тех пор, пока не преодолел район рыбаков — место, не столь выдающееся в плане ароматов, как улица дубильщиков, но также способное сбить с ног своими запахами.

Лишь добравшись до спуска, ведущего в порт, и вдохнув полной грудью относительно чистого морского воздуха, Лариэс позволил себе небольшую передышку. Грудь его часто вздымалась и опадала, а перед глазами плясали разноцветные пятна. Даже ему — бойцу крайне тренированному и выносливому — было непросто преодолеть такое расстояние, дыша через раз. Как простые горожане умудрялись жить в подобных местах от рождения и до самой старости, Лариэс не представлял.

Нет, у лунксов тоже были кожевенники и рыбаки, но в их обществе все делалось иначе.

"А может, и нет", — зло оборвал себя Лариэс. — "Откуда мне знать? Ладно, хватит тратить время"!

Он свернул в очередной проулок, и, выйдя из него, наконец-то оказался на улице, облюбованной оружейниками Нижнего города. Все они входили в два больших цеха и в основном производили не самые дорогие изделия, предназначенные для простых людей.

Но из любого правила всегда найдется исключение.

Лариэс перешел на шаг, полностью успокоил дыхание, после чего привел в порядок свою одежду — для похода в город он надел простые штаны, которые заправил в сапоги, серую рубаху навыпуск, и повязку на голову, столь любимую моряками. Через плечо у юноши висел пустой холщовый мешок, а на простом поясном ремне болтались небольшие ножны с кинжалом разрешенной длины.

Выглядел он как моряк, отправившийся с корабля по своим делам. Вполне нормальный внешний вид, к тому же платок удачно маскировал его уши, а если не улыбаться и не смотреть никому в глаза, можно было сойти за человека. В том, что окружающие вряд ли станут особо вглядываться лицо мрачного здоровяка, спешащего по своим делам, виконт не сомневался.

Лариэс остановился возле нужной мастерской и постучал в закрытую дверь.

Ему тотчас же открыла небольшая девчушка, которая, узнав гостя, звонко засмеялась и бросилась в темный зев кузницы, туда, где весело звенел молоток. Несмотря на свое феноменальное мастерство Руфин любил работать с горном и мехами. Он наслаждался тяжелым мужским трудом и обожал вдыхать ароматы огня и металла. Ему нравилось смотреть, как заготовка приобретает нужную форму, как из прямоугольного бруска рождается новая вещь.

Все это прославленный среди знающих людей мастер лично рассказывал Лариэсу, когда они одним прохладным вечером рыбачили за городом.

"А ведь этот человек мог делать оружие для герцогов! Да что там, для членов королевской семьи"! — подумало Лариэс, и это не было преувеличением.

Кому-то могло показаться странным, что личный охранник принца заказывает оружие не у одного из поставщиков двора, а у простого мастера из Нижнего города, но тому была серьезная причина. Говоря кратко, Руфин был лучшим на сто миль окрест. О его мастерстве слышали даже в Венисе, а уж в этом-то герцогстве уважали талантливых мастеров и знали им цену!

Что же до дворян Дилириса… Ну, кое-кто знал о Руфине и передавал ему самые сложные, самые ответственные, самые важные заказы. Но таковых было до обидного мало.

"А ведь я предлагал ему помощь", — печально подумал Лариэс, прислушиваясь к тому, как молот перестал стучать, — "Но он не захотел принять ее. Никогда не мог понять этого человека".

В темноте кузни послышались тяжелые шаркающие шаги и на улицу выбрался Руфин. По виду этого огненно-рыжего здоровяка, чьи борода и волосы — этакое колыхающееся на ветру живое пламя — были заметно опалены и пропитались потом, никогда нельзя было сказать, что перед тобой — человек с золотыми руками.

В голову скорее лезли истории о морских людях, прибывших в Интерсис в далекие времена Второго Переселения, безжалостных и отчаявшихся до предела.

Но первое впечатление было обманчивым.

— Лариэс, мальчик мой! — хохотнул Руфин, сдавливая юношу в медвежьих объятьях. — Я рад тебя видеть!

— И я тебя, старина, — поморщился Лариэс, пытаясь вырваться из стальных тисков, в которых только что оказался. — Может, отпустишь меня?

Рыжебородый ремесленник хохотнул и поставил своего собеседника на землю.

— Над чем работаешь? — поинтересовался Щит принца.

— Да так, безделушка одна, — отмахнулся могучей дланью тот.

"Ну, как скажешь", — подумал Лариэс.

Несмотря на все свое любопытство, виконт старался не лезть в душу к друзьям, если те об этом не просили. Хотя, конечно, иногда жажда знаний брала верх.

— Ты сообщил, что все готово.

— Именно, — просиял Руфин. — Ох и намаялся я, доложу тебе! Давненько у меня не было такой сложной работы.

Тут он не кривил душой — Лариэс передал чертежи и полную оплату больше года назад. Юный воин предполагал, что быстро ждать результатов не стоит, но не догадывался, что все затянется на такой срок.

Мастер заметил голодный блеск нетерпения в глазах Лариэса, а потому улыбнулся, обнажая крупные желтоватые зубы, и произнес:

— Пойдем уже, а то ведь изведешься.

Оружейник провел Лариэса через помещение лавки, в которой скучала одна из его многочисленных дочек, потом — через внутренний двор, и, наконец, они оказались возле к небольшого помещения без окон и с одной дверью, обитой железом и закрытой на хитроумный замок.

Руфин достал ключ, вставил его в скважину, осторожно повернул.

Раздался щелчок и дверь бесшумно отворилась.

— Прошу, — мастер сделал приглашающий жест.

— Что, все еще боишься своего же замка? — ехидно поинтересовался Лариэс.

Оружейник буркнул что-то себе под нос, но все-таки ответил.

— Не люблю я колдовство.

— Зато можешь быть уверенным, что никто сюда не проберется и ничего не утащит. По крайней мере, без очень сильного сковывающего в банде. Ну а если это произойдет, то им займутся Тени, это по их части.

Оружейник хмыкнул, но порога не переступил.

Лариэс вздохнул и зашел внутрь, подавая пример.

— Спрашивается, на кой черт нужен замок, который ты не желаешь открывать?

— Терпеть не могу магию! — прорычал Руфин, входя следом. — А без чар — никак, сам знаешь, какие штуки я храню.

— Знаю, и некоторые из них принадлежит мне.

— Да сейчас, сейчас, — Руфин зажег магический фонарь — еще одна дать необходимости, ведь живой огонь в хранилище был под запретом, — и помещение затопил яркий молочно-белый свет, открывший взору Лариэса бочонки, коробки и самые разнообразные изделия, лежащие на многочисленных полках.

Каждый из предметов, покоящихся здесь, был либо смертельно опасен, либо баснословно дорог, либо совмещал в себе оба эти качества, а потому его просто нельзя было оставить в мастерской.

Оружейник подошел к одной из полок, снял с нее большую коробку, которую бережно поставил на стол в центре помещения. Затем он достал еще один ключ, который засунул в обманчиво простенький замочек и повернул. Щелкнуло и крышка, повинуясь скрытым пружинам, плавно открылась.

Лариэс, затаив дыхание, заглянул через плечо своего друга и издал вздох восхищения.

— Ты превзошел сам себя, — прошептал он.

— Ну, я старался, — Руфин старался говорить спокойно, но явно был польщен. — Решил, что негоже Щиту принца таскать простые побрякушки, а потому немного украсил все это дело.

— Я тебя обожаю! — Лариэс обнял здоровяка. — Ты лучший!

— Эй-эй, аккуратнее тут, а то знаю я эти ваши дворцовые штучки, — фыркнул Руфин, отстраняя Лариэса от себя.

— Да ладно, а кто пару минут назад сам едва не задушил меня? — хихикнул юноша.

— Я-то — что, я-то простой мужик, я — другое дело. А ты — дворцовый хлыщ, — он подмигнул собеседнику. — Слыхал я, чем вы там вытворяете по ночам.

— Чего ж по ночам-то? — деланно оскорбился юноша. — Я и днем только этим и занимаюсь.

Они одновременно расхохотались, после чего Руфин сделал шаг назад и проговорил:

— Ну давай, взгляни поближе.

Лариэса не нужно было упрашивать дважды. Он принялся доставать содержимое коробки.

Первым юноша взял меч в простых ножнах, которые украшал личный герб виконта — черный пес, вставший на задние лапы в верхней левой четверти разделенного крестом червленого поля. Он извлек оружие на свет и благоговейно вздохнул — меч был совершенен!

Тонкое и легкое прямое лезвие с двухсторонней заточкой, по которому знаком качества вились волнистые узоры, сложная, невероятно красивая гарда, полностью закрывающая руку и позволяющая эффективно использовать кисть для атаки, навершие, испещренное тонкой вязью подписи мастера.

Лариэс положил меч на палец и одобрительно цокнул языком.

"Идеальный баланс", — подумал он, — "впрочем, ничего иного от Руфина я и не ожидал".

После этого телохранитель принца отыскал на лезвии небольшую руну — знак сковывающего. Свидетельство того, что меч прошел через руки мага предметов. Конечно, камень им крошить не получится, зато можно не беспокоиться о том, что оружие разлетится на куски, приняв удар, например, двуручника. И руна эта была не одинока! Волукримская сталь была дополнительно усилена еще двумя магическими знаками: долговечности и остроты.

Лариэс, если честно, не знал, как работает магия сковывающих — они умели хранить свои секреты и не трепали языком. Не один раз он интересовался у Мислии, и та неизменно отвечала, что это — не его дело. В принципе, тут не было ничего странного — каждый цех оберегал свои тайны и никогда не открывал их чужакам. А маги предметов, в общем-то, мало чем отличались в этом плане от каких-нибудь стеклодувов или оружейников.

Но две вещи о чарах сковывающих он знал наверняка. Во-первых, те стоили безумно дорого — одно воспоминание о том, сколько именно он заплатил за оружие, заставляло Лариэса рыдать кровавыми слезами. Во-вторых, они всегда работали. Конечно же, иногда находились умельцы, подделывавшие руны, вот только их было очень немного. К тому же, если хотя бы один из артефакторов обнаруживал подделку, то весть об этом расходилась по всем странам, и люди, рискнувшие прогневить чародеев, жалели о своей глупости. И уж точно ни у кого в здравом уме не хватило бы смелости на то, чтобы подделывать метки магов Волукрима.

"А это значит, что я сейчас держу клинок из лучшей стали мира, усиленный лучшими магами-артефакторами мира", — подумал он, расплываясь в блаженной улыбке.

— Вижу, меч пришелся по душе? — добродушно хохотнул Руфин.

— Он бесподобен. Прости, что свалил на тебя доставку лезвия и работу с ним. Я понимаю, что для мастера твоего ранга это все не слишком почетно.

— Да ладно, — махнул рукой оружейник. — Сделать лезвие — это еще не все. Его нужно правильно закрепить на рукояти, ничего не перепутать с материалами, ну и украсить, наконец.

— Ага, — счастливо ухмыльнулся Лариэс.

— Конечно, завидую я воронам, — с горечью проговорил мастер. — Мы — люди — такую сталь, боюсь, никогда не научимся делать. Талантливые они засранцы. Да и колдунов в Волукриме до черта и больше.

Он махнул рукой, давая понять, что не желает развивать тему, и произнес:

— Ты, давай, дальше смотри.

Лариэс убрал оружие в ножны и положил его на стол.

Парой к мечу шла дага, выкованная уже самим Руфином. Конечно, материал ее был попроще, а на лезвии примостилась лишь одна магическая руна — прочности — но, тем не менее, этот кинжал длиной в фут, тоже выглядел настоящим произведением искусства. Чеканка на лезвии и пластине, предназначенной для защиты левой руки, приковывала взгляд обманчивой простотой узора, а сталь призывно блестела в свете магической лампы.

Лариэс аккуратно коснулся острия кромки кинжала и на подушечке пальца тотчас же появился порез.

— Не стоит завидовать каррасам, — резюмировал Щит принца. — Ты куешь ничуть не хуже.

От этой похвалы здоровяк просто расцвел.

— Ну, теперь, давай, переходим к главному, — в предвкушении мастер даже потер руки и Лариэс его прекрасно понимал.

Он извлек последнее, что находилось в коробке — длинный полированный футляр из красного дерева.

— Право слово, это лишнее.

— Нет! — резко ответил мастер. — Такие шедевры следует хранить надлежащим образом. А я с уверенностью говорю, что внутри — шедевр. Мое лучшее творение. Не знаю, смогу ли повторить его при всем желании.

Лариэс распахнул футляр и заглянул внутрь.

На атласной подушечке лежал пистолет, изготовленный по его личному заказу. Длинный ствол, украшенный гравировкой, изображавшей батальные сцены, рукоять, укрепленная так, что в случае чего пистолет можно было использовать как дубинку, и, конечно же, полное отсутствие фитиля.

Оружие стреляло с помощью колесцового замка.

Руфин проследил его взгляд и заметил:

— Не представляешь, как я намучился с этой штукой, и ведь совета даже спросить почти у кого было, у нас в Сентии никто кроме Мария пистолеты не делает. Знаешь такого?

— Угу, — не задумываясь ответил Лариэс, вертя оружие в руках. — Отец Циллы, одного из моих подчиненных.

— Интересно, как там в других странах, не слыхал?

— Венис, Виннифис и Волукрим изготавливают их в больших количествах, насколько мне известно, — рассеянно отозвался Лариэс, чье внимание полностью захватил восхитительный пистолет. Тут же лежал небольшой мешочек с пулями, рядом еще один — с порохом, а внизу третий — с пыжами. — Вооружают легкую кавалерию.

Шомпол также никуда не девался, а потому Лариэс деловито и сноровисто насыпал пороху в полку, затем, поработав шомполом, поместил пулю и, почти не обращая внимания на слова Руфина, добавил пыж. Пуля шла туго, с большим трудом, и это заставило губы Щита принца расплыться в довольной улыбке, мастер таки справился…

— А, что? — дернулся он, поняв, что полностью потерял нить разговора.

Оружейник хохотнул.

— Ну ты, как всегда. Говорю, откуда знаешь?

— Просто знаю, — виновато улыбнулся Лариэс, как бы давая понять, что с радостью выложил бы другу все, но не может — служба.

"Извини, дружище, но рассказать тебе о том, как маршал и брат ее величества безуспешно пытались создать хотя бы одну роту всадников с пистолетами в королевской армии, я не могу. Нельзя упоминать и о том, что герцогу Устину Вентису пришлось за свой счет вооружать личную гвардию этим новым оружием. Ты не поймешь. Как объяснить, что у казны попросту нет денег для заказа большой партии пистолетов? Мало кто знает, в каком состоянии находятся финансы королевства после войны Мотыги. А ведь если бы не этот змей Амандус, все было бы гораздо хуже! Слава богу, что хоть на уже имеющиеся полки коронного войска сумели наскрести достаточно средств. Но и этого тебе знать не следует, так что думай о секретности и тайнах".

Руфин все понял именно так, как нужно, потому что он ободряюще хлопнул Лариэса по плечу и проговорил:

— Да ладно, я все понимаю, не расстраивайся, не нужны мне секреты короны. Просто… Просто есть у меня какие-то нехорошие предчувствия насчет этих игрушек.

— Предчувствия? — искренне удивился Лариэс, вертя пистолет в руках. — Какие?

— Да не знаю я, — скривился Руфин. — Наш цех аркебузы по сто-двести штук в год делает! Будет нужно, и такие штуковины изготовим… Вот только…

— Да?

— Ну, — кузнец мялся, пытаясь подобрать слова. На его напряженном лице прямо-таки читалась тяжелая работа мысли, и, сформулировав ее, наконец, Руфин продолжил:

— Мне отчего-то кажется, что эти штуки очень скоро понадобятся в больших количествах, а делать их будет просто некому, вот…

Он виновато развел руками, как бы говоря: "ну извини, мы тут не дворяне, красиво говорить не обучены", однако Лариэс прекрасно понял своего друга. Подобные мысли не раз посещали виконта с того дня, когда в его руках оказался первый пистолет, притащенный Циллой из дома.

— Ладно, дружище, не бери в голову. Как-нибудь все наладится, — пообещал он. — И кстати, ну-ка, как оно выглядит, проверю…

Полукровка на секунду заглянул в ствол, который только что сам подготовил к стрельбе, и быстро повернул оружие дулом вниз. Но главное юноша заметил.

— Я почувствовал это, когда забивал пулю в дуло, но увидеть своими глазами все-таки нелишне. Стало быть, сумел нарезать канавки?

— Сумел, — Руфин скривился, как от зубной боли. — Ох и попили же они моей крови! Не знаю, чего там вензины учудили, но будь уверен, много таких игрушек не сделают даже они. Сложность — сумасшедшая! Но, — он развел руками, — пуля, и правда, идет куда точнее. Из этого пистолета можно более-менее точно бить на добрых три десятка футов. А когда приноровишься, может, и на все четыре.

Лариэс с благоговением посмотрел на свое оружие и, обернув тряпкой, нехотя убрал его в футляр, который положил в дорожный мешок. Вслед за пистолетом в мешок отправились и меч с дагой, обернутые уже другим полотнищем. Полностью они туда не поместились и теперь выглядывали наружу, но с этим приходилось мириться. В принципе, если не присматриваться, то особо и не понятно, что это такое.

— Ну прямо как девица с дорогим ожерельем, — прокомментировал его метания оружейник.

— Спасибо, Руфин, — кротко улыбнулся ему Лариэс.

— Всегда пожалуйста, мальчик. Я уверен, что это оружие послужит благой цели, ведь я-то знаю, из какого ты теста. На людях вроде тебя держится страна, так что вам нужно помогать.

— Людях?

Что-то в тоне Лариэса выдало его чувства и Руфин, тяжело вздохнув, положил свою ручищу на плечо юноши.

— Мальчик, они могут говорить все, что им хочется. Ты — это ты, и мне плевать, есть ли у тебя мех на ушах или нет. Да хоть перья в заднице! Главное, чтобы ты был не куском дерьма, а нормальным человеком. Сколько я раз тебе говорил: не зацикливайся на этом!

Лариэс вяло улыбнулся и протянул руку для пожатия.

— Спасибо, Руфин. Я очень тебе благодарен. За все.

— Не за что, — кузнец сдавил его ладонь. — Возвращайся, тебе здесь всегда рады.

Уже выйдя из мастерской и перейдя на соседнюю улицу, Лариэс остановился и посмотрел на дом человека, который принимал его таким, какой он есть. Которому были важны лишь дела, а не внешний вид.

"Если бы все люди были, как Руфин и мои парни, наша жизнь оказалась бы куда светлее", — подумал Щит принца, и быстрым шагом двинулся вперед.

* * *

До обеда Лариэс успел сделать много. Он посетил городские конюшни и проверил лошадей, которых отряд должен будет взять в путь, убедился, что все выбранные в сопровождение воины получили приказ готовиться к. Он заскочил к трем торговцам и удостоверился, что все оплаченные припасы лежат в мешках и ждут своего часа. Щит принца лично перетряс все походное снаряжение, припрятанное в небольшом домике на окраине Нижнего города. В это неприметном месте юноша сумел перекинуться парой слов с дежурившими Тенями — Мислия ради такого дела расщедрилась и выделила пару своих драгоценных шпионов.

Наконец, Лариэс отправился перекусить в одно из своих любимых мест в городе. Он прокручивал в голове каждую деталь, проверяя, не забыл ли чего, и в конце концов убедился, что все вопросы решены, а выступать можно хоть сейчас.

В принципе, секретность, с которой проводилась подготовка, настраивала на оптимистичный лад, однако у Лариэса все равно сердце уходило в пятки, стоило только представить, как его высочество отправляется за сотни миль от дворца, сопровождаемый лишь горсткой воинов. На взгляд Лариэса было бы лучше подождать пару недель и выступить во главе армии. А еще лучше — вообще не лезть в пасть к Сатане.

Лариэс, сколько не пытался, так и не смог разобраться в мотивах принца, еще меньше он понимал действия королевы. Ни для кого не было секретом, как та любит своего единственного ребенка. Существуй хотя бы минимальный риск, Кэлиста Вентис никогда бы не отправила сына в путешествие на другой конец мира, в земли, зараженные изначальными!

Но…

"Но я должен повиноваться и выполнять приказы. Думать мне не положено"!

Лариэс вздохнул и замедлил шаг возле небольшого лотка, забитого всякой ерундой — ему приглянулся небольшой простенький амулетик в виде головы рыси.

Уже протянув руку для того, чтобы взглянуть на безделушку, он понял одну очень важную вещь.

"Я видел этого парня"!

Неподалеку — шагах в десяти — долговязый грязный тип отчаянно торговался с продавцом горячих пирожков. Лариэс был готов поклясться, что видел его, когда сворачивал с малолюдной улицы оружейников в человеческий поток Первой улицы Нижнего города — мощеного булыжником тракта, ведущего сперва к большому рынку, а затем — к воротам, отделяющим Нижней от Нового города.

"Та-ак", — юноша постарался ничем не выдать себя и продолжил изучение амулета.

Виконт методично осмотрел безделушку, краем сознания отметив неплохое качество работы и удачный выбор материала, но мысли его метались, точно рой взбешенных ос.

"У кого хватит ума на то, чтобы следить за мной посреди бела дня? Тени Мислии? Нет, отбрасываем, эти умеют прятаться так, что никто ничего не заметит, пока не станет слишком поздно. Капитан Сервус попросил бы навестить, да и нечего мне делить с городской стражей. Кто-нибудь из аристократов, затаивших обиду? Так вроде я в последнее время ни с кем не конфликтовал".

Короче говоря, выходило, что никто из своих не должен был отправлять хвост за Щитом принца. А значит, этот — не свой. А раз так, то возникал новый, не менее интересный вопрос.

"Если не свой, то чей"? — подумал Лариэс.

За годы службы он отучился верить в совпадения, особенно, в совпадения, случающиеся за пол дня до начала крайне сложного и рискованного похода. Стало быть, с наблюдателем придется пообщаться.

Лариэс, немного поторговавшись для вида, купил амулет, после чего возобновил движение, делая вид, что ничего не замечает и не подозревает. Однако его чувства обострились до предела, а ноги сами были готовы пуститься бегом. И все же, торопиться не стоило. Спешка — не самое полезное качество для телохранителя. Обычно оно означает, что кто-то в итоге пострадает, а потому Щит принца искал удачный момент, заодно проверяя, нет ли поблизости других преследователей.

И они обнаружились! Еще три человека, которые просто не могли быть праздными зеваками, двигались на небольшом отдалении, постепенно сокращая расстояние. Их намерения уже не оставляли никаких сомнений — речь шла не о простой слежке.

За годы службы Лариэс сталкивался с разными проблемами, но такого с ним еще не происходило. Мало кто мечтает похитить капитана личной гвардии принца и одного из лучших фехтовальщиков страны, да еще посреди бела дня. Обычно у людей, даже самых безумных, хватает мозгов, чтобы понять: "в этом плане есть какой-то изъян".

"С другой стороны, все когда-нибудь случается впервые", — подумал он, заскакивая в небольшой переулок, главным достоинством которого было полное отсутствие людей.

Ускорившись и повернув за угол, где было значительно шире, Лариэс быстро достал из сумки меч с дагой и прикрепил ножны на пояс. Несколько мгновений он обдумывал, не стоит ли опробовать и пистолет, но пришел к выводу, что пальба в паре шагов от многолюдной улицы — не самая лучшая идея.

Поэтому он отошел от угла и встал, скрестив руки на груди и ожидая гостей.

Преследователи не заставили себя ждать — спустя пару минут все четверо, тяжело топоча коваными подошвами сапог, завернули за угол. Они были вооружены дубинками и кинжалами, и выглядели крайне недружелюбно.

— Привет, — радушно улыбнулся им Лариэс. — Поболтаем?

— Бросай оружие, выблядок, — сухо процедил один из них — тот самый долговязый тип. — И тогда все будет хорошо.

— Ага, — улыбка Лариэса стала еще шире, а зрачки его глаз в этот момент наверняка из золотистых стали бардовыми. — Ты первый.

Лариэс был высоким и широкоплечим мужчиной, и это вводило многих в заблуждение. Они почему-то считали, что габариты мешают ему двигаться быстро. Четверо преследователей, как оказалось, тоже разделяли сие прискорбное заблуждение, а потому, когда Лариэс, сложившись, точно кот, метнулся вперед, выхватывая на ходу меч, противники потеряли драгоценную секунду, не веря своим глазам.

За что и поплатились.

Первого Лариэс сумел зарезать — словно поросенка на бойне — точным ударом разворотив его горло, и только после этого преследователи начали действовать. Надо сказать, дрались они неплохо — ближайший к нему враг сумел уйти от выпада, нацеленного в бок, и контратаковал сам. Виконт отскочил назад, парировал дагой довольно точный удар в живот, затем чиркнул противника по запястью, и в этот момент…

Юношу спасли лишь реакция и интуиция, потому как странная штука, летевшая в его сторону, заставила Лариэса отреагировать инстинктивно. Он метнулся вниз и вбок, и когда небольшой шарик обернулся клубком цепких веревок, все это счастье пронеслось над головой, не задев Щита принца.

— Проклятые болваны, — услышал виконт сердитый голос. — Вас же предупреждали, что он опасен!

Говорившим оказался невысокий средних лет мужчина, одетый в богатую одежду состоятельного купца и держащий в левой руке дорожный посох.

В правой же у него находился еще один клубок, до боли напоминавший тот, что пролетел над головой Лариэса пару секунд назад. А если добавить к этому целую гирлянду самых разнообразных цепочек, видневшихся из-под воротника, и множество колец, унизывавших пальцы незнакомца, то сомнений не оставалось — нападавших возглавлял сковывающий.

Лариэс действовал, не раздумывая.

Он повернулся спиной и задал стрекача, петляя по загаженному переулку. Кем бы ни были эти ребята, но они прихватили с собой чародея, а это решительным образом меняло положение дел!

"Ничего себе, вот это повезло, так повезло", — подумал он и выругался. — "Нарваться на сковывающего! Черт побери, видимо, на небесах решили, что я себя плохо вел. Господи, спаси и сохрани"!

И, продолжая петлять, Лариэс коротко прошептал "Отче наш", потому как ничего иного, кроме как уповать на заступничество высших сил, ему просто не оставалось.

И, кажется, молитва все-таки достигли правильных ушей, потому как второй заряд веревок просвистел мимо, и полукровка, свернув еще за один угол, увидел конец переулка, который перегораживали двое.

Он не стал даже разбираться, из шайки мага они, или просто обычные уличные грабители. Первого телохранитель полоснул по горлу, парировав его атаку дагой, затем, увернувшись от тяжелой дубинки второго, протиснулся буквально в паре пальцев от него, ощутив мерзкий запах лука, квашеной капусты, кислого пива и гниющей от какой-то заразы плоти, и вырвался на свободу.

Тут было светло, людно, и можно было с легкостью затеряться в толпе.

Лариэс бросил оружие в ножны и помчался вперед, лавируя в людском потоке и не обращая внимания на сердитые вопли и проклятия, раздававшиеся за спиной.

"Кажется, я все-таки сумею удрать", — с надеждой подумал он. — "Вряд ли колдун осмелится действовать открыто посреди столицы"…

И тут бабахнуло так, что его чувствительные уши едва не свернулись в трубочку. Неведомая сила, разметавшая людей, точно пушинки, подхватила Лариэса, потянула его за собой и впечатала прямо в облезлую стену дома.

Он охнул, ощутив, как воздух покидает легкие, и на миг потерял сознание, а затем в уши ворвалась многоголосая какофония боли, смерти и отчаяния. Десятки раненых и умирающих людей вопили во весь голос, взывая о помощи, сотни перепуганных до смерти горожан мчались врассыпную, оглашая окрестности своими перепуганными воплями.

"Не…может…быть"…

В голове у Лариэса путалось, а перед глазами все плыло — взрыв мог контузить и обычного человека, что уж говорить про полукровку, которому достались чувствительные уши лунксов, но он не собирался сдаваться без боя. Кое-как виконт сумел встать на четвереньки, затем — занять горизонтальное положение, держась за стену.

"Надо же, настоящие камни, а не глиняные кирпичи", — машинально отметил затуманенный мозг юноши. — "Не самый популярный материал в Нижнем городе".

В ушах звенело, а картинка перед глазами все никак не желала возвращаться фокусироваться. К тому же, голова кружилась, подавая телу всякие не слишком понятные команды. Однако даже в таком состоянии юноша понял несколько важных вещей. Во-первых, таинственные преследователи — абсолютно невменяемые психи. Во-вторых, кажется, он свое отжил.

С трудом достав меч, юноша приготовился к последнему бою. Он понимал, что вряд ли выберется из этой нелепой передряги живым. В мозгу и глазах прояснилось достаточно для того, чтобы увидеть почти два десятка фигур, направлявшихся к нему по трупам. Неясно было, с ними ли колдун, или нет, но это и не имело значения — с такой толпой ему не совладать.

Юноша закашлялся и заставил себя отойти от стены и сделать два шага по направлению к врагам. Он извлек дагу и, борясь со слабостью, занял стойку.

— Я Лариэсс Венаторий, — просипел он. — Сын Гардера Миллиса и Луции Ивойской. Благородного лункса и прекрасной графини. Все, кому надоело жить, могут подойти и проверить остроту моего меча.

Полукровка криво усмехнулся, видя, как двое ближайших противников переходят с шага на бег, намереваясь, по-видимому, прибрать к рукам честь пленения или убийства столь ценного противника.

"Ваше высочество, прошу прощения. Кажется, я больше не смогу оберегать вас. Постарайтесь уж там дальше как-нибудь сами, а я присмотрю с небес", — подумал полукровка.

А затем оба нападавших бесформенными кулями осели ему под ноги. Лариэс недоуменно посмотрел сперва на них, потом — на возникшего из пустоты мужчину, одетого во все черное. На этот раз на его руках не было перчаток, зато они сжимали оружие — короткий меч и длинный кинжал.

— Хорошая речь, — искренне и дружелюбно проговорил спаситель. — А теперь — отдыхай, дальше я сам.

— С-спасибо, — только и смог выдавить из себя Лариэс.

Кающийся шагнул в сторону, наступив на тень, падающую от ближайшего здания, и растворился в ней. Лариэс готов был поклясться, что видел, как человек погрузившийся в тень, секунду спустя вынырнул за спиной у одного из сбитых с толку нападавших, находящихся на расстоянии в добрых десять футов! Меч безжалостно перерезал человеку горло, а Древний, не останавливаясь ни на секунду, метнул кинжал в следующего противника, после чего снова скрылся в тенях.

Лариэс потряс головой, пытаясь запечатлеть каждое действие Кающегося в памяти, и тут на его плечо легла прохладная тяжесть.

— И вот, наша очередная встреча начинается с того, что я вынуждена лечить тебя, виконт, — услышал Лариэс бесцветный голос и, обернувшись, встретился взглядом с тьмой капюшона.

— Ступившая на Путь Вечности Орелия? — вяло спросил он. — Не думал, что вы запоминаете всех своих клиентов.

— У меня хорошая память, — проговорила Целительница. — Потерпи, сейчас станет лучше.

Она положила ладонь ему на лоб, точно буквально в нескольких шагах от нее и не происходило побоище. Он поразился, какие же у Целительницы холодная рука — даже сквозь ткань перчатки ощущение было, как от куска льда, но действительно, в мыслях начало проясняться, а звон в ушах прекратился.

— Лучше?

— Да, благодарю, о Ступившая на Путь Вечности.

— Не за что. Передохни, пока Ридгар не закончит, а я пока займусь ранеными.

"Закончит"!!!

Эта мысль заставила Лариэса стряхнуть с себя апатию и он, отстранив Целительницу, крикнул:

— О Ступивший на Путь Вечности Ридгар, оставьте пару пленных!

— Не учи меня драться, — фыркнул тот, указывая на два бесчувственных тела, — это, по-твоему, что?

Лариэс удивленно моргнул. Целительница отвлекла его внимание от силы на несколько секунд. Это что получается, такого ничтожного промежутка времени хватило, чтобы прикончить целую толпу невесть откуда взявшихся головорезов?

Его пробрал озноб.

"Похоже, истории не преувеличивают силу Кающегося", — подумал Лариэс.

Целительница, меж тем, ходила от одного стонущего человека к другому и буквально парой касаний творила настоящие чудеса: сращивала края страшных рваных ран, восстанавливала раздробленные кости, приводила людей, лежавших без сознания, в чувство.

Юноша восхищенно следил за ней, не смея шевельнуться. Одно дело — залечить пару шрамов и совсем другое — срастить между собой два осколка кости и восстановить плоть так, что не останется даже намека на увечье.

— Впечатляет, правда? — Ридгар вновь оказался у него за спиной.

Лариэс покосился на Кающегося, который натягивал перчатки. Ступивший на путь Вечности с любопытством во взгляде наблюдал за действиями своей подруги. Он поймал взгляд Лариэса и пояснил:

— Сколько раз вижу ее за работой, столько раз поражаюсь. Все-таки Ори — святая, причем настоящая, а не пустышка вроде тех, про которых жрецы всех мастей обожают рассказывать людям, чтобы удобнее забраться к ним на спину и ехать, свесив ноги.

Он сноровисто надел вторую перчатку и, сцепив длинные тонкие пальцы домиком, размял кисти рук.

Лариэс решил проигнорировать очевидное богохульство — все-таки существо, разменявшее пятую или даже шестую сотню лет, наверное, понимало в вопросах религии несколько больше, нежели он. Любопытство юноши, совершенно неуместное в сложившихся обстоятельствах, взяло-таки верх, и он спросил:

— О Ступивший на Путь Вечности, дозвольте вопрос.

— Дозволяю, — помрщился Кающийся. — И, если тебя не затруднит, в дальнейшем обращайся ко мне как-нибудь попроще.

— Прошу меня простить, о Ступивший на Путь Вечности.

— Хм-м…

— Извиняюсь, о Древний, — быстро поправился Лариэс, поняв, какой ответ от него ждут.

— Сойдет. Ладно, спрашивай.

— А это правда, ну, насчет перчаток?

Тонкие губы Ридгара расплылись в зловещей усмешке.

— Знаешь, что с любопытной кошкой сделали на базаре? — сухо осведомился он. — Хотя, в твоем случае следует говорить о любопытной рыси.

Лариэс с трудом сдержал гнев.

— Я просто задал вопрос, незачем оскорблять меня.

Кающийся медленно повернулся и в его взгляде появился неподдельный интерес.

— А ты, я погляжу, не так прост, как кажешься, виконт. Обычно люди трясутся от страха в моем обществе. И я уважаю храбрость, а потому отвечу: да, правда. Я ношу перчатки, потому что иначе пострадают невинные. В моих ладонях — смерть, и этого уже не изменить.

— Вы направляете свою силу лишь на тех, кто заслужил это? — Лариэсу вспомнилась детская сказочка про жадного дворянина, истязавшего крестьян, и обратившего на себя внимание древнего убийцы.

— К сожалению, далеко не на всех, — с оттенком неясной грусти ответил Ридгар. — Со времен Второй Войны Гнева я ограничен в выборе целей…

Древний собирался сказать что-то еще, но не успел — в пленников вонзились две стрелы или нечто, очень на них похожее. Первый выгнулся, страшно закричал, и упал без признаков жизни. Второй последовал его примеру спустя секунду.

— Мертвы, — сообщила подлетевшая со скоростью галопирующей лошади Орелия. — Могу попытаться…

— Даже не вздумай тратить силу на эту падаль! — рыкнул на нее Ридгар.

Глаза Кающегося лихорадочно метались от крыши к крыше, он безуспешно пытался понять, откуда был сделан выстрел. Лариэс делал то же самое.

"Если бы он хотел нас убить", — промелькнула не самая приятная мысль, которую, однако, не удалось загнать в дальний угол памяти. — "Мы были бы мертвы".

— Не вижу ничего, — сухо сообщил Древний. — Щит, что насчет тебя?

— Нет. Наверное, это был тот сковывающий, что преследовал меня и швырнул свое заклинание в толпу.

— Скорее всего, и замечу, что этот тип хорошо прячется, — Ридгар замер на миг, точно прислушиваясь к чему-то, а его лицо исказила мука. — Ага, стало быть, туда. Ладно, попробую пройтись по следу.

С этими словами он шагнул под тень, отбрасываемую чудом сохранившемся лотком, и растворился в ней.

— Как ребенок, — проговорила Орелия, и ее капюшон колыхнулся.

Из этого Лариэс заключил, что она неодобрительно покачала головой.

— Прошу меня простить, о Ступившая на Путь Вечности?

— Неважно, — отозвалась Целительница, переводя взгляд на убитых пленников. — Можно было бы попытаться их вернуть, но Ридгар прав, у меня осталось слишком мало сил, лучше сберечь их для грядущего похода.

Она поднялась и вновь направилась к раненым.

— Юноша, полагаю, тебе не терпится отправиться во дворец, советую сделать это до того, как сюда прибудет стража. Сервус не посмотрит ни на титул, ни на чин.

— Это точно, — с усмешкой отозвался юноша. — И как его до сих пор не выгнали с позором за неуважение?

— У него хватает ума не попадаться на глаза твоей королеве, и дружить с канцлером, — охотно пояснила Орелия. — А еще он незаменим. Без этого человека городская стража перестанет работать. Но о достоинствах капитана Сервуса мы побеседуем в другой раз, а теперь — беги.

И Лариэс последовал ее мудрому совету.

* * *

— Ваше высочество, мы должны отменить поход! Риск слишком велик!

Лариэс вот уже десять минут как распинался перед принцем и добился только легкой понимающей улыбки, да кивка, рассыпавшего влажные золотистые кудри во все стороны. Великолепный и изящный, только что вышедший из купален Таривас Вентис, обнаженный по пояс, являл собой полную противоположность запыленному и окровавленному телохранителю, который прибежал во дворец прямо с места побоища и не успел ни сменить одежду, ни даже умыть лицо.

Принц, встретивший его в своих личных апартаментах, не выказал ни малейшего удивления или страха, напротив, он был бодр, весел и уверен в собственных силах. Таривас возлегал на кушетке и подкреплялся виноградом, точно патриций древнего Аэтернума, внимательно слушая телохранителя.

— Милый мой Лариэс, — тепло улыбнулся своему слуге ветророжденный. — Мы не можем ничего отменить. Поход состоится в любом случае, так что просто успокойся.

— Но как я могу успокоиться, когда вам грозит смертельная опасность? Они осмелились напасть на меня посреди бела дня! Хотели похитить личного телохранителя наследника престола! Использовали магию сковывающих на оживленной улице, из-за чего десятки горожан погибли. Я не знаю, кто наши враги, но устроить подобное в центре столицы… Повремените неделю или две, пусть Тени Мислии перероют город вверх дном, я уверен, мы поймем, кто стоит за всем этим.

Он, тяжело дыша, закончил говорить, и принц легко и непринужденно поднялся, затем — подошел к Лариэсу и положил руки ему на плечи.

— Я понимаю твое беспокойство. Нападение на моего Щита за несколько часов до выхода отряда просто не может быть совпадением. Но заклинаю тебя Христом: не бойся.

— Как я… — начал Лариэс, но принц перебил его.

Он коснулся пальцем губ своего преданного телохранителя.

— Лариэс, ты — единственный человек, которому я могу всецело доверять. Неужели я не заслуживаю того же?

Его небесно-голубые глаза буквально впились в золотистые глаза виконта.

— Конечно же, я верю вам, — произнес Лариэс, чувствуя неловкость и пытаясь отстраниться.

— А раз веришь, не проси сделать того, чего сделать невозможно.

Принц отодвинулся и направился к балкону, давая знак следовать за собой.

Они вышли наружу, и свежий ветер, наполненный ароматами моря, персиков и роз, взъерошил волосы телохранителя.

— Что ты видишь? — поинтересовался Таривас, прислонившись к резной мраморной ограде балкона. — Что видишь, посмотрев по сторонам.

— Сентий, — неуверенно ответил сбитый с толку Лариэс.

— А что дальше?

— Дилирис? — с еще меньшей уверенностью предположил юноша.

— Именно! — с жаром согласился принц. — Дилирис! Моя страна. Страна, данная мне по праву! И хорош же я буду, если позволю запугать себя кучке каких-то ненормальных, сумевших пронюхать о наших планах. Отличным королем я стану, если брошу все только потому, что кому-то не по душе то, что я делаю!

— Это все так, но может, стоит хотя бы…

— Возглавить армию, отправляемую матушкой на восток?

— Да.

— Эта армия отправится через три месяца, а то и позже. А к этому времени изначальные либо превратятся эпидемию, подступающую к нашим границам из-за гор, либо будут уничтожены силами Вороньего Короля. И я честно не знаю, что хуже.

— Три месяца? — Лариэс был поражен. Он точно слышал, что королева обещала помощь посланцу графства Финнибус.

"Как такое возможно? Три месяца на то, чтобы собрать несколько тысяч человек? Абсурд! Ее величеству для этого понадобится пара дней"!

— Не понимаешь? — вздохнул Таривас.

— Не очень, мой принц.

— Возможно, тебе и не следует этого знать, — задумчиво произнес он, — но я, так и быть, расскажу. Все достаточно просто. То, что Аэтернум с Ривеландом и пальцем не пошевелят для помощи восточным землям, было очевидно с самого начала. Но вот от нас, от Дилириса, графства ждали действенной помощи. Тут и некоторые подписанные ранее договоры, и исторические связи, и много что еще. Вот только…

Он сделал несколько шагов по балкону, скрестив мускулистые руки на широкой груди, затем резко повернулся, и с его лица пропало всякое добродушие и расслабленность.

— Вот только плодами этой помощи все равно воспользуется Волукрим. Вороний Король — страшная угроза, которая никуда не пропала. Маме приятно слушать про то, что Корвус — лишившийся всех сил старик, неспособный ни на что, и больше сотни лет не высовывающий носа из своего замка, а Амандус подпевает ей. Но и она, и он, и мы с тобой понимаем, как дела обстоят в действительности. Корвус — это Ступивший на Путь Вечности, разменявший уже третью сотню лет. Он просто не может не быть смертельно опасной тварью! А если к этому добавить его многочисленных союзников, и то, как он спокойно и вдумчиво копит силы, то можно утверждать лишь одно: Вороний Король обязательно устроит еще одну — Четвертую — Войну Гнева. Может, не сейчас, может, через десять лет, или через пятьдесят, а может, через сто. Что пара лишних десятилетий тому, кто привык мерять время веками? А раз так, то мы должны сделать все, — он поднял указательный палец вверх, — чтобы помешать ему. Ты понимаешь?

До Лариэса начал доходить смысл сказанного, а также — не сказанного.

— Поэтому вы хотите, чтобы Волукрим тратил силы в борьбе с изначальными, в то время как вы, используя его же помощь, покончите с королевой? Таким образом, нам удастся не просто ослабить потенциального врага, но еще и утащить триумф из-под носа Вороньего Короля. Более того, весь мир увидит, что небольшой отряд, ведомый наследным принцем, добился успеха там, где прославленный Ступивший на путь Вечности, запершийся в своем горном замке, потерпел позорное поражение. И тогда мы сможем включить восточные графства в свою сферу влияния, а заодно — рассеять легенду о непобедимости вороньих армий. Я ничего не упустил?

Лицо Тариваса просияло.

— Ни единой мелочи. А теперь, когда ты понимаешь, что стоит на кону, скажи, ты все еще хочешь отменить нашу поездку?

Лариэс ответил, почти не задумываясь.

— Да, мой принц.

— Но почему? — изумление Тариваса было неподдельным и искренним. Он широко распахнул глаза, не веря услышанному.

— Это слишком рискованно. Даже без учета таинственных убийц, устраивающих взрывы посреди бела дня, остаются глухие лесные дороги, опаснейшие Ничейные земли, вольные графства, заполоненные изначальными, и, кстати говоря, Волукрим, в столицу которого мы намереваемся наведаться, да не просто так, а через Лес Гарпий. К тому же, я не понимаю, каким образом мы убедим Вороньего Короля расстаться с одним из своих ценнейших артефактов. Что будем делать, если ничего не получится?

Принц грустно покачал головой.

— Лариэс, Лариэс, ты все равно продолжаешь слишком много думать, и слишком мало верить. — Он вздохнул. — Ты вынуждаешь меня приказывать. Ну, ничего не попишешь. Мой Щит, я повелеваю: повинуйся.

— Слушаюсь, о мой принц, — Лариэс машинально опустился на одно колено и склонил голову. — Будет так, как вы пожелаете.

— Вот и славно. А теперь я желаю, чтобы ты пошел умыться, отдохнуть и попрощаться с подчиненными. Мы выступаем ночью.

Когда юноша вернулся в свои покои, Мислия ожидала его там. Сковывающая сидела за столом со скучающим видом.

— Вижу, прогулка у тебя была насыщенная, — заметила она, когда Лариэс закрыл за собой дверь. — Стало быть, Руфин наконец-то доделал твой заказ?

— Он тут не причём! — резко — резче, чем следовало, — оборвал ее Щит принца.

Первая Тень закатила глаза.

— Я еще ни в чем не обвинила его.

— Но подозреваешь.

— Я всех подозреваю, такая у меня работа. Пора бы уже привыкнуть.

Тут чародейка, как ни крути, была права.

— Да, я забрал оружие, — пошел он на мировую. — Извини, тяжелый день.

— Еще бы, не каждый раз удается попасть под столь милое заклинание.

— Ты поняла, что это было?

— Лишь отчасти. Наша магия куда сложнее и тоньше стихийной, она очень индивидуальна. — Мислия задержала взгляд на его ножнах. — Можно взглянуть?

Лариэс пожал плечами и передал ей меч. Первая Тень восхищенно приняла оружие, после чего внимательно исследовала клинок, одобрительно цокнув языком при виде рун.

— Отменная работа, надо будет заказать что-нибудь такое и себе.

— Не отвлекайся от темы, — Лариэс, решивший, что может получиться выудить кое-какую информацию о магии сковывания, решил немного надавить.

Мислия легкомысленно отмахнулась.

— Обычная одноразовая побрякушка второй ступени, у меня есть похожая. Хотя сделана изящно, тут ничего не скажешь: мощный взрыв и дикое количество мелких осколков. Изготавливалась специально для того, чтобы прикончить побольше народу, собравшегося в плотном строю.

— Или толпой на улице, — мрачно заметил Лариэс.

— Или так, — охотно согласилась первая Тень. — Не все ли равно?

Это ее бессердечие не должно было задевать Лариэса, он был знаком с главой тайной службы Дилириса не первый год, и знал, какая гадина таится за внешностью добродушной простушки, но, тем не менее, ощутил укол злости.

— Они были ни в чем не повинными людьми.

— Когда подобные эксцессы происходят, — глубокомысленно заметила Мислия, — всегда страдают невинные. Уже не маленький, должен бы знать. Но ты меня удивил: думала, начнешь вызнавать, что это за вторая ступень такая.

— А ты объяснишь?

— Нет. Я уже не раз говорила, что магия сковывающих — не твое дело.

— И не только ты, — буркнул Лариэс. — Небось, всех Сентийских артефакторов подговорила?

— Делать мне больше нечего, — первая Тень даже бровью не повела. — Просто каждый из нас бережет свои секреты от непосвященных, которые суют любопытные носы туда, куда не следует.

— Ладно, я все понял. И принц мне все объяснил, если ты пришла сюда за этим. Поход состоится по политическим причинам и все такое. Так что давай поговорим о главном. Я — телохранитель его высочества, но не смогу выполнить свою работу, если не буду знать всего, что знать должен.

Он выжидающе посмотрел на Мислию, которой, кажется, стало неуютно под этим пристальным взглядом. Пухленькая женщина передернула плечами, скривила губы, и, наконец, почесала кончик носа. Не найдя ни одного весомого аргумента, она была вынуждена согласиться.

— Тут ты прав. Ну что ж, поделюсь тем, что выяснила. Напавших опознать не удалось, черт его знает, откуда вылезли. Точно известно, что все они прибыли в город вчера, маленькими группами или поодиночке. Где были до того мы выясняем, но ты же сам понимаешь…

— Нужно время, а его нет.

— Именно, так что перейдем к главной угрозе. К магу.

— И что же?

— Он крайне опасен, — серьезно ответила Мислия. — Возможно, столь же силен, как и я, а может, сильнее.

Лариэс подошел к столу и навис над нею — при его росте это было несложно.

— Ты сообщила об этом ее высочеству?

— Да, — резко пресекла дальнейшие расспросы Тень. — Это ничего не меняет.

Юноша взял стул и уселся напротив Мислии.

— А почему ты столь высокого мнения о нашем таинственном противнике?

— Во-первых, как я уже говорила, его бомба была крайне искусно изготовлена, — Мислия начала загибать пальцы. — Во-вторых, он использовал дротики с магическим ядом, очень и очень опасным ядом, для изготовления которого недостаточно быть хорошим сковывающим. Нужно еще разбираться в алхимии.

— Но это не все? — догадался Лариэс.

— Да, есть еще одна мелочь. Этот тип сумел удрать от самого Кающегося, а это, я замечу, задача не из легких. — Мислия загнула третий палец и мрачно усмехнулась. — Ты видел, что Бледный может сделать?

Лариэс кивнул.

— Устрашающее зрелище.

— Поверь, он не показал и сотой части того, на что способен. Можно говорить с уверенностью, что после Охотника Кающийся — самый преданный и полезный человек Вороньего короля. И, замечу, Ридгар занимает второе место лишь потому, что у него в подчинении нет толпы фанатиков, убивающих любого, на кого укажет его перст.

— А как же Отшельник с Викингом? Они ведь тоже его друзья, — заметил Лариэс.

Мислия фыркнула.

— Отшельник, Мойра, Викинг, роднит их одно. Они — персонажи сказок и легенд.

— В каком смысле?

— В таком же, что и Кукловод. Раньше эти люди творили настоящие чудеса, но где они сейчас? Не одну сотню лет о них не было слышно ни единого слова. Бьюсь об заклад, что эта троица давным-давно отправилась на тот свет. Возможно, Мойра таки отомстила Викингу, но и сама погибла при этом. Отшельник наверняка вознесся на небеса и восседает подле трона Господнего, ведь ради этого он много лет назад отказался от титула и ушел в пещеры, не так ли? А вот Охотник с Кающимся — вполне себе живые и смертельно опасные Ступившие на Путь Вечности. Они — мастера, преследования и убийства. А теперь ответь, кто может убежать от одного из подобных, — она сделала паузу и закончила предложение, — существ?

— Нечто, столь же опасное? — ошарашено спросил Лариэс. — Но настолько сильных сковывающих единицы, не сам же Вороний Король пришел по нашу душу?

— Нет, конечно же! — Мислия всплеснула руками. — Хотя твои мысли движутся в правильном направлении — у Корвуса много хорошо натренированных ручных магов, один из которых вполне может быть натаскан на устранение целей. И, чтобы отвести от себя подозрение, Вороний Король вполне мог бы послать его на дело.

— Ага, — поддакнул Лариэс. — Выполнить важное и сложное поручение: похитить телохранителя принца. Ну, это же такой незаменимый воин.

— Зря смеешься, — оборвала его Мислия. — У Древних свой взгляд на вещи. Они видели больше, чем каждый из нас может даже надеяться, а потому в мастерстве плетения интриг с ними очень тяжело соперничать.

Она вздохнула и прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

— Но я все-таки подозреваю не его, а Аэтернум.

— Наши отношения с империей оставляют желать лучшего, — согласился Щит принца. — Я тоже думал об этом, но все-таки, заказные убийства, кажется, не метод Генерала.

— Я только что говорила, — предостерегающе заметила Мислия, — что у Древних — особое видение. Кто знает, что взбрело в голову Лория? А даже если он не причем, то где доказательство, что Швея не выдумала очередную хитрость? А может, император решил проявить инициативу.

— Ты сама-то в это веришь? — скептически заметил Лариэс. — Я уж скорее поверю в то, что Вороний Король лично посетил Сентий, чтобы похитить меня. Напомни, что случилось с последним правителем Аэтернума, решившим, будто он может не плясать под дудку Генерала?

— Разорвали конями на главной городской площади, — тотчас же отозвалась Тень. — А у тебя есть варианты получше?

— Ривеланд, — пожал плечами Лариэс. — Слишком уж странно они ведут себя в последнее время. Сперва ее величество Кайса, презрев все правила и приличия, отзывается на письмо ее величества и стрелой мчится в Дилирис. Затем она же предлагает хитрый и рискованный план, а заодно достает совершенно случайно завалявшийся у нее магический артефакт, созданный самым талантливы из сковывающих древности. Артефакт, продав который можно легко купить себе целое графство. Да, в случае чего она потеряет одну из своих дочерей, но, думаю, Дикая Роза Севера может это пережить. Сколько у нее детей, двадцать или тридцать?

— Всего лишь четырнадцать, — сухо заметила Мислия.

— Неважно. Конечно, на первый взгляд нам нечего делить, но, с другой стороны, Ривеланд в последние годы стремится завоевывать новые земли, взять хоть тот же Фейрлинд, так что, может, они нацелились на север Дилириса. Как такая версия?

— Логично, — кивнула его собеседница. — Стало быть, в нашем списке появляется третий подозреваемый. Улик нет, мотивов у всех хоть отбавляй. А что из этого следует?

— Что? — тупо переспросил Лариэс.

— А то, что один не в меру проницательный юноша смешанных кровей должен отдохнуть — до выступления остается все меньше и меньше времени.

Глава 4

"Не верится, мы это происходит наяву. Мы действительно начали путешествие на восток"!

Лариэс удобнее устроился в седле и с интересом разглядывал окрестности, изменившиеся до неузнаваемости в ночной мгле.

Их отряд покинул ворота Нижнего города и выбрался в Пригород — колоссальных размеров район, который еще несколько лет назад действительно был пригородом Сентия, а теперь вот стремительно превращался в новую его часть. Уже виднелись силуэты укреплений, возводимых там, где Пригород заканчивался. Эта четвертая защитная линия разительно отличалась от воздвигнутых ранее. Стены были не очень высоки, зато чудовищно толсты и расположены под наклоном. Они не тянулись ровной прямой линией, а ломались и петляли, причем на каждом углу стоял бастион, острием своим направленный в одно из мест вероятной атаки. Перед обширным рвом были подготовлены земляные валы, облицованные гранитом, которые, по идее, должны были прикрывать стены от прямого артиллерийского огня и вообще всячески мешать противникам штурмовать город.

Но главным элементом защиты, конечно же, являлись пушки. Десятки орудий и сотни тяжелый аркебуз могли отбить желание штурмовать Сентий у любого — даже самого невменяемого — врага.

Страшно было даже подумать о том, во что обошлось и без того истощенной казне все это великолепие, и насколько сложно оно была с инженерной точки зрения, но Лариэс размышлял именно об этом, стараясь выгнать из мыслей тревогу, нараставшую с каждым сделанным лошадью шагом.

"Поразительно, стройка идет уже четвертый год, а ее все никак не закончат. Хотя, основные работы сделаны, что не может не радовать. Глядишь, вернемся из похода, а все уже будет готово. Сможем хвалиться, что мы ничем не хуже Аэтернума".

Он мотнул головой, и та сразу же острой болью напомнила о некоторых ошибках, совершенных перед выездом. Поморщившись, Лариэс тихо выругался, надеясь, что от него не сильно пахнет спиртным.

Когда Мислия ушла, юноша решил остаток дня посвятить молитвам и направился во дворцовую часовню, где исповедался, причастился и вообще — подготовил свою душу к возможному переходу в мир иной. Увы, подчиненные нашли его там и под благовидным предлогом затащили на прощальную пирушку. Лариэс отнекивался, как мог, но его все-таки уломали выпить один большой кубок вина, которое тотчас же оказало свое тлетворное влияние на совершенно не переносящего спиртное юношу.

И все-таки, ему было приятно. В гвардии действительно служили хорошие люди, которые приняли Лариэса таким, каков он был, и уважали не за происхождение или близость к монаршей особе, а за профессионализм.

"А ведь поначалу они — лейтенанты особенно — даже слышать не желали о командире лунксе", — с теплотой подумал виконт. — "Как же много всего изменилось за эти годы… Как сильно всех нас изменила война Мотыги"…

Воспоминания о крестьянском восстании снова навели юношу на тягостные мысли.

"Столько опасностей, столько неизвестного, столько тайн. И я должен защитить его высочество от всего этого"! — думал он.

В том, что принца следует оберегать даже ценой своей жизни, Лариэс не сомневался ни на один миг. Его долг перед королевской семьей нельзя было измерить или сосчитать.

"И если выродок вроде меня сможет уберечь его высочество от опасности, то значит, жизнь была прожита не зря", — подумал он, касаясь пальцами своего новенького меча. — "Надеюсь, что оружие Руфина поможет"!

Они проехали мимо почти завершенного бастиона, прикрывавшего ворота, и оказались за пределами Сентия. Лариэс, обернувшись, бросил короткий взгляд на темный распахнутый зев, и его сердце точно кто-то резанул тупым ножом. Острая ноющая боль ворвалась в душу, и Щиту принца на миг показалось, что, когда он видит город, ставший родным и близким, в последний раз.

Когда отряд проехал еще немного, из ночной мглы донесся приятный женский голос:

— Все ли в порядке, ваше высочество?

— Все хорошо, о несравненная Кларисса, — бодрым и жизнерадостным тоном отозвался принц.

Лариэс прищурился и различил выступающие из темноты фигуры, одну за другой. Ровно сорок всадников, у каждого — по запасной лошади. Все они также присутствовали на пирушке, но, как и было условлено, по ее завершению сразу же отправились к месту встречи.

Кони принца и его телохранителя поравнялись со скакуном говорившей и Лариэс тепло улыбнулся своей помощнице. Клариссой Астинийской он, откровенно говоря, восхищался. Единственная женщина, служащая в гвардии, великолепный боец и отличный стрелок она, помимо всего прочего, была дивно хороша собой, умна и дисциплинированна. Говоря простыми словами, богатая и знатная графская дочка, по какой-то совершенно невообразимой причине связавшая жизнь с армией, была едва ли не лучшим офицером под его началом. Именно поэтому в походе Лариэс отводил ей важную роль собственного заместителя.

Рядом с Клариссой на здоровенном черном жеребце восседал тип, от одного взгляда на которого у обычного человека начинали трястись поджилки. Количество шрамов — этих медалей за храбрость настоящего солдата — на коже Марка превышала все разумные пределы.

— Марк, все твои в сборе? — поинтересовался принц.

— Так точно, — отрапортовал хмурый детина.

Лейтенант королевской гвардии Марк Лоусилл в принципе не отличался говорливостью, зато был исполнителем от Бога, а дрался так, что лишний раз к нему не хотелось приближаться даже на тренировочном поле, что уж говорить про настоящую схватку. Маршал доверял ему, как себе, и Щит принца ничуть не удивился, что именно этого лейтенанта он выбрал для опасного путешествия.

Лариэс, меж тем, поймал ошеломленный взгляд Клэрисы, переводимый от одного его спутника на другого и не сумел сдержать улыбку. Когда он отдавал гвардейцам приказ, то не вдавался в подробности, и теперь лейтенант, равно как и остальные воины, с удивлением и недоверием разглядывали своих товарищей по путешествию.

Полукровка покосился на принца — тот также заметил удивление своих бойцов, а потому скомандовал:

— Время дорого, в путь, друзья мои. Все подробности — позже!

* * *

Подкованные копыта цокали по истертым камням дороги, унося маленький отряд, в авангарде которого двигался лично виконт, прочь от Сентия. Этот цокот и эта лента дороги, выплывающая из владений ночи, повинуясь неяркому свету фонарей, знаменовали конец старого и начало нового, сулили перемены.

"Быть может, путешествие изменит нас не меньше, чем война с собственными крестьянами", — подумал юноша. — "Все может быть".

Полукровка протер лоб тыльной стороной ладони и вдруг ощутил на себе чужой взгляд. Обернувшись, он заметил, что Кающийся пристально следит за ним. Поняв, что его интерес замечен, Древний поравнялся с Лариэсом и кивнул телохранителю.

— Вижу, ты полон мрачных дум.

— Это так заметно о Ступивший на Путь Вечности?

— Мне — да, — тонкие губы сложились в линию. — Ночь — сложное и тяжелое время, особенно для грешников. Мрак питает тени убитых, которые взывают об отмщении.

Он вздохнул.

— Впрочем, для тебя это все пустые слова, забудь.

Лариэс послушно кивнул, хотя на самом деле он сохранил в памяти не только сказанное Ступившим на Путь Вечности, но также его интонацию, мимику и даже то, как тот сидел на лошади. Юноша, добравшись до тайны, просто не мог не окунуться в нее с головой.

А Ридгар, меж тем, продолжал:

— Нам предстоит долгий и тяжелый путь, а потому я бы посоветовал тебе очистить разум и спрятать все тревоги как можно глубже — они могут отвлечь.

— О Ступивший на Путь Вечности, — послышался полный озорства и веселья голос, и Лариэс мысленно застонал, — вы просите невозможного.

К ним, пришпорив своего коня и бесцеремонно растолкав двух гвардейцев, приблизился невысокий изящный мужчина в чьих зеленых глазах даже ночью легко было разглядеть искорки веселья.

— Эрик, прошу, — простонал Лариэс, — дай прийти в себя.

— И не подумаю! — патетически воскликнул гвардеец, вклиниваясь между своим командиром и Древним и обращаясь к последнему. — Так вот, я хотел сказать, что вы просите невозможного. День, когда Лар перестанет волноваться, будет днем его безвременно кончины. Которая случится, скорее всего, от излишней угрюмости.

Ридгар выгнул брови и сдержанно улыбнулся.

— Неужели все настолько плохо?

— Настолько. Да. Без шансов! — раздался позади нестройный гул голосов — то прочие воины, среди которых Лариэс заметил и подчиненных Марка, единогласно подтверждали слова главного болтуна Сентия, как именовали графа Эрика Шисского — еще одного лейтенанта гвардии принца, взятого Лариэсом в поход.

Он был редкостной язвой — мог вывести из себя, пожалуй, даже каменную статую, однако, как боец отличался невероятной лютостью, за которую получил прозвище Волк. На дуэли и поле боя веселье моментально покидало благородного повесу и тот превращался в безжалостного убийцу, принципиально не берущего пленных и добивающего раненых. Впрочем, сейчас драться было не с кем, а потому Эрик развлекался привычным для себя образом — глумился над теми, кто оказывался в пределах его досягаемости. У лейтенанта, слава Богу, хватило разума не смеяться над Древними, а потому жертвой ехидных нападок стал Лариэс.

Юноша приготовился стоически переносить очередной приступ безудержного веселья своего друга, но тот, неожиданно, посерьезнел, и совершенно другим тоном осведомился:

— Лар, скажи лучше, когда отправишь дозоры?

Щит принца пораженно посмотрел на товарища.

— Кто ты и что сотворил с Эриком?

— Ой да ладно тебе, я серьезно. Мы с парнями днем поспрашивали всякое, ну, насчет бойни в городе… — он неопределенно махнул рукой, — а теперь еще выяснилось, что с нами в поход отправились три Ступивших на Путь Вечности. Дело, стало быть, намечается очень веселое.

Лариэс хотел отшутиться, но на удивление серьезное лицо друга, который предпочитал воспринимать жизнь легко и беззаботно, заставило его отказаться от этого.

— Я думал подождать часик, все-таки мы даже на пару миль еще не отъехали от стен Сентия, но если ты сам вызываешься в разъезд, то я готов отправить несколько человек вперед и на фланги хоть сейчас.

— Было бы неплохо, — вклинился в разговор Ридгар.

Лариэс с Эриком, а заодно и все, кто находился рядом и мог слышать разговор, как один уставились на него.

— О Ступивший на Путь Вечности, вы подозреваете, что на нас могут напасть? — поинтересовалась Кларисса, как бы невзначай накрыв ладонью рукоять меча.

— Могут? — Ридгар скептически приподнял брови. — Не совсем точное слово, юная госпожа. Думаю, твой командир согласится со мной, не правда ли, благородный лункс?

— Я, — Лариэс открыл было рот, чтобы объяснить, что он полукровка, но Кающийся опередил его.

— Мне нет дела до того, кто твои родители и сколько в тебе человеческой крови. Я никогда не понимал людей, которых волновали подобные мелочи. Так что, если я называю тебя лунксом, то просто констатирую факт. Ты выглядишь, как они, у тебя глаза рысеухих, их грация, скорость и координация. Полагаю, что зрение, нюх и слух также идут в комплекте. А раз так, я буду называть тебя лунксом.

Юноша не мог не спасовать перед этой железной логикой, а потому лишь слабо улыбнулся.

— Приму это, как комплимент.

— Прими это как факт и не трать наше с тобой время. Так вот, закончу: в этой поездке не расслабляйся ни на секунду и всегда будь начеку. Враги могут оказаться гораздо ближе, чем ты думаешь.

Он обернулся в седле и кивнул в сторону оборотня, ехавшего в самом центре отряда рядом с принцем и принцессой и о чем-то увлеченно шептавшегося с Таривасом.

— Вы подозреваете его? — тихо спросил Лариэс.

— Подозреваю? Может быть. Не верю? Однозначно, — мгновенно ответил Ридгар.

Столь честный и прямой ответ обескуражил юношу, зато изрядно развеселил Мелиса, который, оказывается, слышал каждое слово. Тот рассмеялся и, ускорив коня, пристроился с другого бока от Лариэса, потеснив Эрика.

— Что, Бледный, начинаешь настраивать молодняк против меня?

— Всего лишь объясняю, к кому лучше не поворачиваться спиной.

— Ой да не волнуйся так, я мальчиками в отличие от тебя не интересуюсь, так что в бане он может не только повернуться ко мне задницей, но даже и уронить мыло, — отозвался Мелис, залившись густым и сочным смехом.

Ридгар презрительно поджал губы.

— Ты никогда не изменишься, правда?

Мелис осклабился, демонстрируя длинные — ощутимо длиннее чем Лариэса — клыки.

— А разве нужно? Бледный, я же само совершенство. — Он подмигнул Лариэсу. — Парень, этот хрен, конечно, тот еще мудак, но говорит правильные вещи. Не забивай башку ерундой, ничем хорошим это не кончится ни для тебя, ни для твоего принца.

— А для тебя? — Лариэса, надо сказать, немного развеселил вульгарный юмор оборотня, а потому он решил поддержать разговор.

"К тому же, с ним мне не одну неделю путешествовать бок обок, неплохо бы понять его чуточку лучше", — подумал он.

— Я из таких передряг выбирался, что никто и не поверит, если расскажу, — ухмыльнувшись, провозгласил Мелис. — Меня не просто так назвали Непобедимым.

— Ты сам дал себе это имя, — раздался откуда-то из центра строя ровный и монотонный голос Орелии.

Это замечание ничуть не смутило Непобедимого, который угостил товарищей по отряду новой порцией крайне заразительного смеха и совершенно невозмутимо ответил:

— Ну да, и чего?

Спустя миг захохотал принц, затем не выдержала Мислия и даже, о ужас, Блаклинт. Один за другим к ним присоединялись гвардейцы и уже через несколько секунд над ночной дорогой летел дружный многоголосый хохот. Лариэс и сам лишь с очень большим трудом сдержал улыбку — он не хотел обижать Ридгара, с которым, как юноше показалось, удалось найти общий язык.

— Кстати, — продолжил Мелис, немного посерьезнев, — Бледный, ты выяснил, что за идиоты напали на парня средь бела дня? Знаешь, мне было бы любопытно узнать, кто это такой смелый нашелся.

— Мне тоже, — ровным тоном отозвался Ридгар. — Увы, их сковывающий оказался крайне опытным и могущественным чародеем. Если я правильно понял, то для спасения он не пожалел даже артефакта третьей ступени.

— Что, неужели что-то вроде Ладьи старой вороны?

— Нет, скорее, нечто, делающее невидимым как для обычного, так и для… необычного зрения, — закончил он, сделав секундную паузу перед словом "необычного".

Но все внимание Лариэса привлекли слова про ступени.

"О них и Мислия говорила", — с восторгом подумал Лариэс. — "А что, Древний точно должен знать про артефактную магию, может, расскажет чего-нибудь, если попросить? Но не сейчас, не будем торопиться, путешествие только началось. Кажется, все-таки оно мне все-таки понравится".

Но это все потом, а сейчас следует позаботиться о разведке. К советам древних надлежит прислушиваться.

— Эрик, Джорн, Ирениус, вы трое — в передовой дозор. Марк, выбери четверых для флангов. Индржих, ты с Титом — в арьергард. Все как всегда, никакой лишней инициативы. Приступить!

* * *

Таривас Вентис лично объяснил подчиненным цель путешествия и даже милостиво разрешил задавать вопросы, которыми, конечно же, его буквально засыпали. Несколько часов принц разговаривал с гвардейцами, прежде чем, наконец, все они не были удовлетворены.

Впрочем, ответ на все вопросы не означал погружения в гробовую тишину. Путники, растянувшиеся цепью по четыре всадника, разбились на кружки по интересам, и принялись деловито общаться на разные темы, то и дело задавая робкие вопросы кому-нибудь из Древних, что вполне устраивало Лариэса. Он понимал: от того, получится ли найти общий язык, будет зависеть многое.

Даже скромная Блаклинт о чем-то увлеченно беседовала с Клариссой, то и дело краснея, будто маков цвет. Лишь ее Щит продолжал сидеть нахохлившись, будто филин, съевший, к тому же, несвежую мышь.

"Пожалуй, надо с этим что-нибудь сделать", — решил Лариэс.

Он остановил коня и, поравнявшись с северянином, предложил:

— Не хочешь составить мне компанию в следующем передовом дозоре? Парни как раз возвращаются.

Тот покосился на полукровку, несколько секунд размышлял, затем, едва заметно кивнул.

— Вот и отлично. Тогда, вперед!

Они пустили своих коней галопом и уже скоро оставили товарищей за поворотом дороги. Лариэс всей душой был за предосторожности, но не мог отделаться от мысли, что на сей раз они слегка перестарались. Солнце поднялось часа три назад и широкий тракт, несмотря на раннее утро, был уже забит повозками, всадниками и пешеходами. По обе стороны насколько хватало взгляда, тянулись поля, время от времени чередующиеся с небольшими аккуратными рощицами. Тут и там ездили патрули, следящие за порядком.

Как ни крути, но в половине дневного перехода от столицы с соблюдением законов все было просто отлично. А если здесь и притаились таинственные противники, то ни Лариэс, ни его молчаливый спутник попросту не сумеют их обнаружить. С другой стороны, целью конкретно этой вылазки было завязывание отношений. Виконт предположил, что разговорить рыжеволосого молодого человека будет проще на здесь, нежели в центре отряда.

"Кстати, а как его зовут-то"? — с удивлением подумал Щит, поняв, что не удосужился запомнить имя своего товарища по оружию.

Он искоса посмотрел на спутника, еще раз отметив огненно-рыжие волосы и раскосые глаза — поразительное сочетание! Как ни странно, но безымянный телохранитель походил на него, причем не только тем, что являл собой пример смешения кровей столь же редкий, как и сам Лариэс. Нет, сходство это носило куда более глубокий характер. Они были одеты, словно братья-близнецы: сапоги, темно-зеленые дорожные брюки и рубахи, изготовленные из плотной ткани. Поверх них — бригантины, на руках — наручи, на ногах — поножи, на головах — простые шлемы. Оружие, хоть и разное, но крайне высокого качества. То, что рыжеволосого кинжалы Щита принцессы были изготовлено лучшими мастерами Ривеланда, становилось понятно с первого же взгляда на рукояти. В глаза бросался и лук со спущенной тетивой, торчавший из роскошного сайдака северянина. И Лариэс не сомневался, что за каждую из стрел было уплачено полновесным серебром, или даже золотом, если наконечники прошли через руки артефакторов.

Все это говорило об одном: оба телохранителя одинаково мыслят и с одинаковой серьезностью относятся к своим обязанностям.

Щит принцессы повернул голову, несколько секунд ничего не говорил, а потом выдавил из себя:

— Вилнар.

— Лариэс, — с готовностью представился полукровка. — Как тебе Дилирис?

— Красиво.

"Идти на контакт он явно не торопится", — беззлобно подумал виконт. — "Ладно, и не таких убалтывали".

— Что скажешь о нашей миссии? — задал Лариэс коварный вопрос.

Ему было интересно, что именно ответит Щит принцессы и Вилнар не подвел.

— Безумие, — односложно проговорил северянин, после чего бросил короткий хмурый взгляд на собеседника, демонстративно переведя его в сторону на якобы подозрительного всадника неподалеку.

— Приятно сознавать, что мы сходимся с тобой в мыслях, — елейным тоном проговорил телохранитель принца.

На сей раз Вилнар выглядел чуть удивленным.

— Ты был против? — медленно, будто выдавливая слова из себя, спросил он.

— Естественно. У господина хватает людей, которым по долгу службы надлежит совать голову в пасть дьявола. Зачем лезть туда самому?

— Незачем, — горестно вздохнул северянин. — Но кто нас будет спрашивать.

— Никто, — эхом отозвался Лариэс, повторив его вздох.

На губах раскосого воина появилась неуверенная улыбка и Лариэс счел это своей полной и безоговорочной победой. Начало дальнейших отношений было положено и для этого оказалось достаточно поговорить с человеком. Слова вообще имеют приятную особенность решать множество конфликтов. Главное, уметь говорить и — слушать.

"Что ж, на вечернем привале продолжим", — решил Лариэс, полной грудью вдыхая приятный майский воздух. — "Поглядим, чего я сумею добиться".

На обед отряд остановился в большом постоялом дворе. Орава численностью в пятьдесят человек полностью заняла все свободное место — хозяин ради такого случая выгнал всех остальных клиентов на улицу. Лариэс, как и всегда, лично посетил сперва кухню, затем — второй этаж. Не найдя ничего подозрительного, он сообщил принцу, что можно приступать к приему пищи.

Все зверски проголодались, а потому, когда слуги, сопровождаемые Лариэсом, Клариссой и Эриком, проверившими еду и напитки на наличие яда, принесли наконец угощение, на него набросились с жадностью и рвением. Поглощение пищи сопровождалось непрерывной болтовней. Гвардейцы начинали мало-помалу привыкать чужакам, но все-таки должно было пройти какое-то время, прежде чем они смогут общаться с ними более-менее нормально.

Хотя это не касалось Эрика, принца и Непобедимого. Таривас с Мелисом и главным болтуном Сентия спелись буквально за несколько часов, и теперь травили байки, похвалялись победами над противоположным полом и собственной доблестью в бою. Лариэс смотрел на это и диву давался! Нет, он, конечно, знал, что его высочество далек от снобизма и может запросто выпить пива с простолюдином, но очень уж нечасто у него появлялась подобная возможность. Всегда на виду, всегда — пример для подражания.

"А ведь это, наверное, очень скучно", — подумал телохранитель. — "Ходить, говорить, действовать по указке, потому что так правильно. Прятать лицо за тысячей масок"…

Он помогал принцу не в одной его безумной затее, но раньше как-то всерьез не задумывался о том, насколько же в действительности одинок наследник престола.

"Быть может, если бы я захотел, мы могли бы стать друзьями, а не просто слугой и господином", — мелькнула у него в голове еретическая мыслишка, и Лариэс стремительно запрятал ее поглубже — нечего выдумывать всякую ерунду.

В этот момент Эрик закончил какую-то скабрезную шутку, и оба его слушателя разразились смехом.

"Ну, с этим-то все понятно", — улыбнулся Лариэс. "Вырвался из дворца, и совсем потерял берега".

Тут его внимание привлекла Орелия, которая сидела, скрестив ноги, и почему-то ничего не ела. Телохранитель взял свою тарелку с кашей и мясом и подсел к Целительнице.

— О Ступившая на Путь Вечности, дозволь задать вопрос.

Орелия повернула к нему голову и юношу пронзил алый свет, бьющий из-под капюшона.

— Я чем-то похожа на Ридгара, — проговорила Целительница. — Не люблю этот титул, он напоминает о тех, кого больше нет рядом. Просто Орелия.

— Хорошо, о госпожа моя.

— Хм?

— Хорошо, — Лариэс сглотнул, но выдавить из себя прямое обращение к столь важной особе попросту не мог, — Древняя.

Из-под капюшона донеслось нечто, напоминающее скрип.

— Это — лучшее, на что ты способен? Ладно, сойдет.

Лариэс едва сдержал улыбку. Орелия почти слово в слово повторила то, что Ридгар сказал ему вчера.

"Весь вопрос в том, специально ли она это сделала, или так вышло случайно"?

Из-за того, что голос легендарной волшебницы был лишен даже намека на эмоции, было трудно понять, когда она шутила, а когда говорила серьезно, но Лариэсу показалось, что чародейка, пережившая все самые разрушительные войны последнего тысячелетия, на сей раз демонстрирует чувство юмора.

Он чуть улыбнулся и задал свой вопрос:

— Госпожа, почему вы не едите? Каша невкусная?

— Нет. Дело не в еде, а во мне, — ответила Целительница. — Я не притрагиваюсь к пище уже больше восьми сотен лет. Или даже девяти — память в последние десятилетия начинает шалить. Экономия пищи — один из плюсов того, что со мной произошло.

— Произошло? — Лариэс затаил дыхание.

У него возникла безумная надежда узнать правду об Орелии, о бессмертии и внешнем виде которой ходили сотни самых разных историй.

— Это неважно, — ответила она, давая понять, что разговор окончен, и юноше осталось лишь принять это

* * *

Четыре дня прошли один за другим, а отряд продвигался по дорогам Дилириса, ведущим на север. Им предстояло скакать еще неделю, после чего, перебравшись через герцогство Виннифис, вступить в Лес Гарпий и заявить о своем желании встретиться с Вороньим Королем.

Нельзя сказать, что Лариэсу сильно нравилась идея пообщаться с жителями Виннифиса — страны, получившей свою независимость в длительной и кровавой войне против Дилириса. Марравы, составляющие две трети населения герцогства, до сих пор грязно ругались при одном лишь упоминании о Вентисах, так сильно правящая династия королевства отличилась, подавляя восстание. Впрочем, дилирисцы, оставшиеся в стране, тоже не были в восторге от своей бывшей королевы. Мислия как-то обмолвилась, что с каждым годом все большее их число принимало оракула как главу церкви и свою единственную госпожу, и заступницу, замаливающую перед Господом нашим и сыном Его все грехи людские.

Нетрудно было представить реакцию простолюдинов на отряд в полсотни дилирисцев, топчущей их землю.

С другой стороны, если огибать Виннифис, то придется потратить лишнюю неделю только на путь, а потом еще застрять на неизвестное время на границе. Северный рубеж Дилириса, отделяемый от Леса Гарпий широкой и полноводной рекой Латой, представлял собой цепь укреплений, а потому к любому отряду, перебиравшемуся через реку, гарпии моментально относились как к вражескому. Детям небес и так непрерывно приходилось отлавливать многочисленных браконьеров и лесорубов, которые приходили убивать редких лесных животных и рубить бесценные деревья спити.

Именно поэтому, Лариэсу болью в сердце пришлось признать, что его высочество, как всегда, прав, но от того на душе легче не становилось.

Единственным плюсом было то, что за эти дни путешествие начало входить в колею, превращаясь в нечто рутинное. Лариэс распределял дежурства, направляя патрули не только вперед, но и назад, а также — проверять окрестности. Время от времени он и сам выбирался в передовой дозор, неизменно беря с собой Вилнара, с которым постепенно удалось наладить контакт. Беседы их, правда, касались в основном работы, но Щит принцессы, по крайней мере, уже не умолкал, произнеся три слова подряд.

Кающийся время от времени также отправлялся с одним из патрульных отрядов, видимо для того, чтобы разогнать скуку. Мелис, когда не был занят пустой болтовней, отъезжал то вправо, то влево от дороги. Сам Непобедимый утверждал, что занят вынюхиванием врагов, а заодно — охотится на кроликов, которых он, действительно, регулярно приносил, наплевав на права собственности местных дворян. Однако Лариэс полагал, что жизнерадостный оборотень с большим удовольствием предпочитал охотиться за симпатичными селянками, которые в изобилии водились в этих местах и поймать которых было куда проще, нежели кролика.

И то, что нередко в этих походах к нему присоединялся принц, заставляло полукровку трястись от ужаса, потому как он никогда не мог знать, где сейчас его господин: бродит по лесу в компании Древнего или же блудит на сеновале в компании ненадежного оборотня и пары каких-нибудь слабых на передок девиц. К тому же Лариэс ни на миг не сомневался, как именно принц расплачивается за любовь — он просто демонстрирует свою магию, а значит, о маршруте передвижения отряда знает каждый потенциальный убийца.

О нет, Таривас Вентис не был дураком, он был невероятно образован и умен, превосходно являлся превосходным оратором и дипломатом, умел хранить тайны. Вот только… Там, где речь заходила о женщинах, все эти таланты отходили куда-то на второй план, и его величество превращался в глупого мальчишку, ведомого страстью.

Лариэс полагал, что до самой своей смерти будет помнить одну авантюру его высочества, в результате которой принц и его слуга оказались в грязном и дешевом притоне Салутэма. Они были окружены толпой отъявленных головорезов, выказывающих самые однозначные намерения, а Таривас, одурманенный наркотиками и алкоголем, был не в состоянии колдовать. На память о том приключении у Щита принца сохранилось целых три шрама, а у его высочества — шикарная любовница, которую тот сумел утащить с собой и перевезти в Сентий.

И то, что в этих отлучках его высочество сопровождал десяток гвардейцев под командованием либо надежнейшей Клариссы, либо Марка, ничуть не успокаивало телохранителя. Он бы предпочел сопровождать принца сам, но увы, тот строжайше запретил это, полагая, очевидно, что Лариэс своим нытьем будет портить все веселье.

Именно с этими мыслями Щит принца, позевывая, ехал по дороге, лениво поглядывая по сторонам. Уже вечерело, и до того момента, как тьма опустится на мир, оставалось всего ничего. В Дилирисе, в отличие от северных стран, по вечерам было темно, хоть глаз выколи, особенно, если небо заволакивали тучи.

"Прямо, как сейчас", — подумал Лариэс, зевнув еще раз.

Прошлой ночью он спал плохо, а потому сегодня клевал носом. Однако не заметить приближения к лесу у юноши не получилось бы при всем желании. До деревьев оставалось совсем немного, и Лариэс призадумался — двигаться ли вперед, или подождать отряд.

"Спрошу у Вилнара", — решил он. — "Когда тот подъедет".

Лариэс немного опередил своих товарищей, первым взобравшись на гребень холма и проехав немного вперед, а потому в настоящий момент, остановив коня, ждал их появления.

Путники практически исчезли с тракта. Те из них, кого дорога застала в пути, попросту сошли с дороги, более же обеспеченные же давно ужинали, оплатив постель и еду в одном из многочисленных постоялых дворов.

"И где там этот Вилнар с Индржихом"? — подумал он с легким беспокойством.

Что-то очень не нравилось полукровке, но он никак не мог понять — что же именно. Чутье, пришедшее с опытом, не давало расслабиться ни на секунду.

"Может, повернуть"? — подумал он, инстинктивно проводя пальцами по гриве своего коня, чтобы успокоить животное — тому, кажется, передалась нервозность седока.

В этот момент на дороге появились спутники по передовому дозору.

Индржих ехал подле Вилнара, и в напряженном лице юного воина читалось откровенное недоверие. Красноречивые взгляды, которые он время от времени бросал на Щита принцессы, лучше всяких слов рассказывали о истинных чувствах гвардейца.

— Капитан, давай ты не будешь больше убегать вперед, — попросил юноша, — сам же говорил, что в дозоре нельзя разделяться. Понимаю

— Прости, Индр, — улыбнулся Лариэс. — Хотел все проверить сам.

— А я тебе для чего нужен? — насупился юноша и в его речи послышались нотки раздражения.

Неистребимый марравский акцент, как и всегда пробился наружу, сделав говор Индржиха более мелодичным и певучим.

— Ладно-ладно, дальше идешь первым.

— Дальше? — гвардеец покосился на деревья. — В лес, что ли?

— Есть проблемы? — осведомился Лариэс.

— Не мне тебе указывать, капитан, но точно ли стоит лезть туда на ночь глядя?

"Вот и выясним, что думает наш северный гость".

— Вилнар, — обратился Лариэс к рыжеволосому воину, — каково твое мнение по этому вопросу?

Щит Принцессы некоторое время молча глядел на деревья, возвышающиеся впереди.

— Лес хорош для засад, — проговорил он, наконец.

— Предлагаешь проверить?

— Да.

"Ну вот я и получил ответ на вопрос. Стало быть, вперед"?

— Поехали, — принял решение Лариэс, пришпоривая коня, и уже спустя десяток минут дозорные оказались в царстве зелени.

Чаща эта, как и все леса небогатого древесиной Дилириса, была настоящим произведением искусства. Аккуратные ухоженные деревья, под которыми нельзя было найти ни единой ветки, ни одного опавшего листика или шишки. На самих деревьях каждая сухая ветка была заботливо спилена, а сучок — обработан глиной.

На первый взгляд — аккуратненький дилирисский лесочек. Чистенький и истоптанный сотнями крестьян, вынужденных собирать все, чем только можно разжечь очаг в доме. И все-таки, едва Лариэс оказался под лесной кроной и был вынужден зажечь фонарь, ему стало не по себе. Что-то тут было не в порядке.

Спустя миг юноша понял, что именно — он не слышал лесных звуков, которыми должен был быть напоен воздух. Чертыхнувшись себе под нос, полукровка затушил свет и выхватил пистолет. Краем глаза он отметил, что Вилнар натягивает тетиву на лук, а Индржих, шипя проклятье, вытаскивает из ножен длинный меч-бастард, которым предпочитал сражаться даже на коне.

Напряжение, повисшее в воздухе, ощущалось всем телом, но виконт не успел пожалеть об опрометчивом решении проверить лес. Он услышал знакомый скрип тетивы, и тело начало реагировать, не спрашивая дозволения мозга. Телохранитель пригнулся к шее коня и выверенным ударом пяток заставил скакуна прыгнуть.

Его животное — породистый дилирисский иноходец чистых кровей — когда хотел, мог перемещаться очень быстро. Это и спасло обоих — арбалетные болты ударили с обеих сторон, но ни один не вонзился ни во всадника, ни в седока. Вилнару повезло меньше — его конь дико заржал и рухнул, пораженный двумя болтами в голову. Северянин, успевший убрать ноги из стремян, приземлился относительно удачно, и, не теряя времени, наложил первую стрелу на тетиву. Лошади Индржиха достался болт в круп, но опытный марравец быстро вернул контроль над раненым животным.

Лариэс же вскинул руку с пистолетом и, прислушавшись к топоту множества ног, нажал на спусковой крючок. Спустя мгновение искра, выбитая кусочком кремня, воспламенила порох, и пистолет, разорвав вечернюю тишину, плюнул огнем и дымом, отправляя пулю на встречу с одним из неведомых врагов.

Дикий вопль разорвал вечер и Лариэс понял, что не промазал. Он распрямился, отбросил фонарь, и руки заработали сами, отдельно от головы. Пока ловкие пальцы виконта орудовали шомполом, вычищая ствол — это оказалось куда проще, чем с аркебузой — его глаза цепко оглядывали местность, определяя, где засели враги.

Впрочем, искать не потребовалось — вокруг стало светло и крайне шумно — из-за деревьев на дорогу выбежало десятка два вооруженных головорезов, размахивающих факелами. Они были вооружены кто чем, у доброй половины не было даже обуви, не то, что доспехов! Однако два десятка человек — это два десятка человек.

Теперь оставалось лишь надеяться, что большая часть стрелков присоединилась к нападавшим, потому как в противном случае шансов на спасение попросту не оставалось.

Порох тонкой струйкой потек в дуло, и именно в этот момент Вилнар начал стрелять. Лариэс видел плохих лучников, видел хороших лучников, видел, на что способен Эрик с луком в руках. Но это… Это было нечто невероятное. За несколько секунд северянин умудрился спустить тетиву пять раз, его руки так и мелькали, отправляя стрелу за стрелой в смертоносный полет. Он успел уложить троих и ранить еще четверых за то время, которое Лариэсу потребовалось, чтобы полностью подготовить пистолет ко второму выстрелу, а врагам — чтобы подобраться вплотную. Впрочем, Индрижх, не позволил им сразу же наброситься на товарищей и замер перед ними несокрушимой стеной, обрушивая на приближавшихся безумцев один за другим удары своего меча. Но он не был бессмертным!

"Оставаться на лесной дороге нельзя! Это — верная гибель. Пора отступать"! — промелькнула в голосе виконта здравая мысль.

Лариэс тотчас крикнул товарищам:

— Назад, мы с Индром пробьем дорогу!

Одними ногами он развернул коня и ничуть не удивился, встретив четверых разбойников, преграждающих путь к спасению. Двое из них очень недальновидно стояли друг за другом и Лариэс, не раздумывая, выстрелил в них.

На расстоянии в десять шагов пистолетная пуля пробивала незаговоренные рыцарские латы, что уж говорить про человеческую плоть!

Вновь раздался рукотворный гром, и Лариэс, не тратя ни секунды, закинул пистолет в чехол, выхватывая эсток, притороченный с другой стороны седла. Его новый клинок, конечно же, был самым настоящим произведением искусства, но для сражения на коне он совершенно не подходил.

Вилнар, к счастью, услышал его, перестал стрелять и что было сил помчался вслед за Лариэсом. Индржих же как раз в этот момент сминал двух оставшихся разбойников: одного разрубил едва ли не до пояса могучим ударом, второй попал под копыта его обученного боевого коня.

"Вырвались"! — промелькнуло в голове у Лариэса, и он протянул руку Вилнару, помогая тому вскарабкаться к себе за спину. Ноги виконта уже были готовы пришпорить бока коня, чтобы тот пустился в дикий галоп…

Увы, радость его была преждевременной.

Сзади раздался голос, произнесший всего одно только слово "гори", и путь к спасению преградила ревущая стена пламени. Юноша развернул коня и с трудом сдержал горестный возглас — на дороге появился его старый знакомый. Все тот же купец с посохом, что и раньше.

"Попали", — мысль прошмыгнула, точно маленькая мышка, боящаяся разбудить большого и страшного кота паники, и Лариэс заставил себя думать спокойно. — "Шанс ровно один — тянуть время до подхода наших. Вряд ли они не слышали двух выстрелов, а значит, с минуты на минуту будут здесь".

Вот только пара минут против опытного мага равняется вечности. Лариэс бросил короткий взгляд сперва на северянина позади себя, затем — на верного подчиненного, и решение пришло, само собой.

"Пусть уж лучше один, чем трое", — решил он,

— Слезай, и стой тут, — распорядился он. — Индр, жди!

— Я… — начал было Вилнар.

— Не… — вторил ему Индржих.

— Исполнять! — не терпящим возражения тоном распорядился юноша и как только Вилнар слез с крупа коня, он ударил коня в бока.

Животное рванулось с места в карьер, и, раскидав могучей грудью нескольких разбойников, полетело прямиком на колдуна, который уже поднимал свой посох.

Лариэс не стал выяснять, что именно артефактор планирует соорудить до него, он швырнул в противника эсток, выпрыгнул из стремян, приземлился на ноги, перекувырнувшись для того, чтобы погасить энергию падения, оттолкнулся от булыжников дороги и атаковал колдуна сбоку, на ходу выхватывая новый меч.

Обычный человек не уследил бы за быстрым и вертким юношей. Даже против колдуна подобная атака могла увенчаться успехом. Лариэс уже видел бок сковывающего, такой открытый и доступный для удара.

"В печень"!

Блеснула сталь и предплечья точно обожгло. Полет виконта прервался, и он кулем рухнул к ногам чародея. Лариэс попытался опереться на руки, но у него это не получилось. Несколько мгновений он тупо глядел вниз, на быстро расплывающееся темное пятно, а затем пришла боль. Дикая, ни с чем не сравнимая, лишающая разума.

И он закричал, страшно и отчаянно. Затуманенное сознание никак не хотело пропадать и Лариэс как во сне видел колдуна, окровавленным мечом отбивающего летящую в него стрелу, видел, как глупец Индржих мчится в атаку, видел, как опадает пламя, и чародей отступает, исчезая в ночной мгле. Видел, как живой и здоровый Индр вместе с Вилнаром добивают троих разбойников, а прочие разбегаются, точно тараканы. Видел он и свои руки, валявшиеся неподалеку.

Собрав остатки сил и превозмогая сумасшедшую боль, Лариэс пополз к ним. По дороге его вырвало, но он не смог понять: желчью, или же кровью. Щит принца почти добрался до цели и уже тянул истекающие кровью обрубки вперед, когда, наконец-то, все закончилось, и его поглотила пустота.

Глава 5

Лариэс открыл глаза и огляделся, потом крепко зажмурился и вновь посмотрел по сторонам. К сожалению, ничего не изменилось. Щит принца ущипнул себя за ладонь и не почувствовал боли. На этом исследование можно было завершать, так как все было понятно: его опять засосало в кошмарный сон.

Вздохнув, юноша задрал голову и посмотрел наверх, туда, где на фиолетовом небе клубились антрацитовые облака.

Место, о котором он никому и никогда не рассказывал. Место, в которое он против всякого желания попадал время от времени. Место, существующее лишь во снах.

Юноша огляделся по сторонам. Все было точно так же, как и во время последнего его появления здесь.

"Когда это случилось"? — подумал Лариэс. — "Полгода назад, кажется. Или больше? Не помню точно".

Виконт не знал, почему он видит эти сны и никогда никому о них не рассказывал. Кроме матери и отца, конечно. Лариэс всю свою недолгую жизнь пытался быть таким как все, не выделяться, безукоризненно исполнять служебные обязанности. Именно поэтому странные видения были запретной темой, которой он старался не касаться никак.

Да, иногда его неуемное любопытство пересиливало, и виконт рылся в библиотеках, пытаясь отыскать информацию о странном месте с фиолетовыми небесами, но так и не преуспел в этом деле. Единственное, что хоть как-то соотносилось с увиденным им, касалось Грани, но Лариэс был совершенно уверен, что, попав в Чистилище, уж точно узнал бы об этом. Помимо этого, удалось найти некоторые истории о сноходцах — людях с редким даром наподобие ясновидения или ментальной магии, но полукровка совершенно однозначно не мог быть одним из них.

По уму, следовало поговорить об этом с Мислией или еще каким-нибудь сковывающим. Артефакторы хорошо разбирались как в редкой магии, так и просто в странных вещах, на которые был столь богат Интерсис, но Лариэс не смог решиться на подобную беседу. Меньше всего на свете он желал становиться объектом для исследований или пациентом дома для умалишенных. Впрочем, если его удивительно реальный сон, повторявшийся из раза в раз, на самом деле — плод больного разума, это еще пол беды. Куда хуже то, что он мог оказаться происками дьявола.

Как и любой христианин, Лариэс знал, что Повелитель Мух существует, более того, в Интерсисе до сих пор сохранились следы от первого и последнего вторжения легионов Ада, призванных Багровым Орденом.

"Ладно, какой смысл топтаться на одном месте"? — подумал юноша и двинулся вперед. — "Надеюсь, сон скоро кончится".

Обычно виконт бродил по бескрайним полям до самого рассвета, после чего неведомые силы возвращали его обратно в тело. Иногда происходило что-нибудь интересное. Как-то раз Лариэсу встретились две дерущихся в небесах птицы огромных размеров, один раз — сразу после тяжелого ранения — во сне он увидел неясную фигуру, закутанную в черное, к которой, правда, не стал приближаться. Дважды он находил огромные зеркала. Заглянув в одно из них, Щит увидел небо и летящего в нем человека. Во втором в страстных объятьях сплелись двое, и юноша поспешил убраться оттуда подальше, чувствуя себя так, будто подглядывал в замочную скважину.

Яркие до рези в глазах колосья пшеницы приятно шуршали под ногами, и юноша касался их пальцами, вспоминая при этом жизнь на ферме родителей. То были счастливые годы детства, не омраченные жизненными неурядицами, смертью отца и самоубийством матери. То было время, когда их семья, оставленная миром в покое, плыла подобно утлому суденышку по морю, наивно веря в то, что небеса всегда будут безоблачными.

Маленький Лариэс в те дни частенько убегал на поля, обрабатываемые батраками, чтобы поиграть в гордом одиночестве — сельская ребятня, естественно, не горела желанием общаться с ним — не просто благородным по происхождению, но вдобавок и плодом смешения кровей.

Он тяжело вздохнул, прищурившись, посмотрел вперед. Нечто странное привлекло внимание юноши, и он протер глаза.

"Да быть того не может"! — подумал Лариэс, ускоряя шаг.

Но нет, вполне могло — зрение не подвело его. Вдалеке клубилась непроницаемая тьма, настоящая стена, сотканная из мрака, поднимавшегося до самого неба. От бесконечного поля ее отделяла широкая, мрачно выглядевшая река.

"А вот это интересно, такого я раньше не видел".

Решив так, юноша ускорил шаг и уже скоро сумел в деталях разглядеть величественную реку, несущую свои черные — под стать облакам — воды из ниоткуда в никуда.

Поле, меж тем, закончилось, сменившись лугом, поросшим чахлой бурой травкой, а спустя еще несколько минут ходьбы Лариэс с удивлением понял, что стоит почти у самой воды — точно кто-то перенес его сюда. Еще поразительнее было то, что на этом самом берегу — с удочкой в руках — сидел человек.

Человека юноша узнал сразу же — им оказался Ридгар.

Странности на этом не закончились. Кающийся повернулся спиной к Лариэсу, но что-то в нем было не так, неправильно. Юноша нахмурился, пытаясь разобраться, что же именно не в порядке, и едва не завизжал от ужаса — слева от плеча Древнего, практически неразличимые на первый взгляд, стояли кошмарные тени, которые не могли быть никем иным, кроме духов умерших. Бледные полупрозрачные тела, лица, изуродованные разложением, кости, просвечивающие через гнилую плоть, зеленый огонь, наполняющий глазные яблоки, истлевшие саваны…

Лариэс постарался проследить за тем, как же далеко тянется эта зловещая очередь, и не смог — полупрозрачные тени исчезали на горизонте.

Сглотнув и шепча молитвы против зла, Лариэс сделал несколько шагов в сторону Древнего и Ридгар резко обернулся. В глазах Кающегося появилось удивленное выражение.

— Ты забрался слишком далеко, — заметил он. — Смертным не стоит близко подходить к этим водам.

Лариэс, совершенно сбитый с толку, спросил:

— О Ступивший на Путь Вечности, кто эти духи? — и указал в сторону ближайшего призрака.

Мертвец заметил жест виконта и повернул свою кошмарную голову в его сторону, осклабив лишенную губ пасть в жутком подобии ухмылки. Лариэс никогда не боялся живых, он знал, как с ними следует поступать, а вот мертвые пугали юношу до самой глубины души. Возможно, это было связано с детскими воспоминаниями, когда он, вернувшись домой, застал маму, болтающуюся в петле, возможно, с чем-то еще, но факт оставался фактом: призраки, живые мертвецы и иные потусторонние создания вызывали у него безотчетный ужас.

"И я в этом не одинок", — подумал юноша, делая шаг назад.

Призрак, ощутив его страх, ухмыльнулся еще шире и сделал попытку покинуть строй.

— Стоять!

Голос Кающегося хлестнул Лариэса, точно плеть, заставив ноги юноши прирасти к земле. Как ни странно, на приведение команда подействовала даже лучше — тот скривился, но отвернулся от юноши.

— Подойди ко мне и сядь рядом, — приказал Ридгар тоном, не подлежащим обсуждению. Когда Лариэс уселся на бурую траву справа от него, Древний добавил, — эти несчастные существа инстинктивно тянутся к людям, способным заметить их. Поэтому старайся не обращать внимания на них. Благо, ты здесь не во плоти.

— О Ступивший на Путь Вечности, кто они? — Любопытство было главным пороком Лариэса, и оно не оставляло его даже во сне, хотя виконт и осознавал всю иллюзорность происходящего.

— Заблудшие души, не способные попасть на ту сторону, — Древний удочкой указал на другой берег, туда, где не росло ни единой травинки и виднелась лишь безжизненная спекшаяся земля. — Причин тому много, но, чаще всего, как ты, наверное, догадываешься, в этом мире их удерживает жажда мести.

— Невинно убиенные? — догадался Лариэс.

— Не только. Преданные, проклятые, доведенные до самоубийства, умершие от голода из-за того, что господин забрал последний мешок зерна… — Кающийся положил удочку на траву, после чего подытожил. — Жертвы несправедливости.

Лариэс кивнул — нечто подобное он и ожидал услышать.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — Древний повернул голову и внимательно изучил юношу. — Что ты забыл на берегах реки Забвения?

Лариэс развел руками, давая понять, что и сам не знает.

— Просто очнулся посреди поля и пошел, куда глаза глядят.

— И часто такое случается?

Лариэс хотел промолчать — в подобных снах, по идее, болтливость чревата — но слова сами-собой сорвались с его губ:

— Последний раз, если не путаю, полгода назад. Повзрослев, я стал реже попадать сюда, — произнес он и добавил, — о чем не жалею. Эти сны — скучные.

— Правда? — тонкие губы Ридгара изогнулись в подобии улыбки. — А мне тут нравится: тихо, спокойно, можно передохнуть и подумать о вечном.

— Тут?

— У реки, — охотно пояснил Ступивший на Путь Вечности. — А ты не знаешь, где оказался, виконт?

Лариэс непонимающе уставился на собеседника.

— Я же сказал, о Ступивший на Путь Вечности — в собственном сне. Это поле, эта река, эта шеренга мертвецов, даже вы — плод моего воображения, игра утомленного разума. Не помню только, когда это я успел уснуть, но да это и неважно, так как я проснусь и постараюсь забыть увиденное. До следующего раза.

— Так вот, во что ты веришь, — с небольшой паузой произнес Кающийся. — Сон, иллюзия.

— Да, — подтвердил полукровка. — Именно так.

— Стало быть, ничего не знаешь, стало быть, никому не рассказывал.

И снова юноша был вынужден согласиться.

— Конечно же, господин. Зачем мне трепаться о странных и пугающих снах?

Тонких губ Древнего коснулась тень улыбки.

— Что ж, может, ты и прав, что молчишь. Так спокойнее.

— Что вы имеешь в виду, о Ступивший на Путь Вечности?

— Неважно, — Ридгар посмотрел куда-то в сторону, — потому что тебе уже пора. Проснись.

В следующий миг все закружилось и Лариэс вновь погрузился во тьму.

* * *

— Он будет жить?

— Да, моя кровь всегда помогает тем, кто умер меньше часа назад и не лишился головы. Не мешай.

— А руки, руки?

— С ними ничего страшного не случилось.

— Их отрезали по локоть!

— Тише, разбудишь больного. Ну вот, уже.

Лариэс со стоном открыл глаза и увидел склонившихся над ним Орелию с Клариссой. Пепельные волосы девушки были растрепаны, а на лице виконт различил подсохшие дорожки слез.

"Она так волновалась из-за меня"? — подумал Лариэс и машинально почесал нос.

Он замер. Посмотрел на свою руку, затем — на другую. Еще немного подумал, вспоминая события ночного боя. В том, что сражение было, юношу убеждали плотные повязки, опутывающие предплечья, а также то, что светило солнце.

— Как это? — выдавил он из себя.

— Древняя исцелила тебя, — с благоговением в голосе произнесла девушка. — Она просто приставила отрубленные руки, и те срослись. А после этого — воскресила уже остывающий труп. Я, честно говоря, не верил, что подобное возможно.

Кларисса говорила все это, и в ее голосе слышались нотки откровенной истерики. Впрочем, удивляться тут было не чему — Лариэс и сам не до конца осознал сказанное. Лишь спустя пару мгновений смысл слов, наконец-то, начал укладываться в голове.

— Я. Был. Мертв. Точно?

— Точнее некуда! — едва не выкрикнула Кларисса. — Когда мы подоспели, из тебя вылилась, наверное, вся кровь.

Полукровка сел и воззрился на бессмертную.

— О Ступившая на Путь Вечности, я не знаю, как вас благодарить, — проговорил он, наконец.

— Для начала, не совершай больше столь рискованных поступков, — охотно предложила та. — Мои силы далеко не безграничны и даже одно воскрешение недешево дается… Теперь… О чем вы трое вообще думали?

— Хотели проверить, нет ли засады в лесу.

— Что ж, ваш план удался, и, если бы не наша расторопность, воскрешать пришлось бы всех троих.

Вокруг них начала собираться небольшая толпа — все члены группы решили поздравить телохранителя со спасением. Не хватало только Ридгара.

— Неплохо он так тебя располосовал, — жизнерадостно заметил принц, подходя под ручку с Блаклинт, которая выглядела крайне смущенной. — Принцесса говорит, что лишь мастерство ее Щита спасло твою жизнь.

Северянка стала красной, как мак и замотала своей милой головой.

— Таривас, это не сменно! — запротестовала она, вызвав приступ смеха у принца и Мелиса.

— Простите меня, о несравненная, но я не мог удержаться. Вы так трогательно волновались о моем слуге…

Блаклинт из красной превратилось в багровую, а принц подмигнул Ларису и, склонившись над ним прошептал достаточно громко, чтобы могли услышать окружающие:

— Смотри, пользуйся моментом, кажется, наша северная недотрога благоволит к тебе.

Принцесса пискнула и умчалась прочь, за ней последовал и Вилнар, бросивший на Тариваса убийственный взгляд, а принц, отсмеявшись, стал заметно серьезнее.

— Снова этот тип? — поинтересовался он, присев рядом с Лариэсом.

— Да, ваше высочество.

— Смог выяснить что-нибудь?

— Что у него просто фантастическая реакция.

— Да, Вилнар с Индржихом рассказали нам про твою самоубийственную атаку. Со слов Щита, обычный человек не успел бы даже моргнуть.

— А со слов твоего марравца выходило, ты и меня бы располосовал этим ударом, — хохотнул Мелис. — Так что, рысеухий, с тебя дружеская дуэль.

— Не раньше, чем через три дня, — категорично отрезала Орелия. — И никаких дозоров столько же. Чем меньше он будет напрягать руки, тем лучше. Я восстановила нервные окончания, но не хочу рисковать. — Она ткнула пальцем, затянутым в перчатку, в Лариэса. — И учти, если в результате небрежности твои раны заживут не так, как надо, я сделаю все заново. Правда, для этого придется снова отрубить руки, но не думай, будто меня остановит подобная мелочь. Ясно?

Лариэс кивнул, отчетливо осознавая, что Целительница на сей раз совершенно серьезна.

— Вот и хорошо, — она поднялась. — Пойду, пообщаюсь с бедняжкой Блаклинт. А вам, принц, должно быть стыдно издеваться над юной девой.

Таривас широко и обезоруживающе улыбнулся, точно говоря: "ну как так, я ведь хороший", и, отсалютовав Лариэсу, покинул его.

Юноша, все еще не до конца пришедший в себя, поднялся со своего импровизированного ложа. Позади темнел лес, из чего Лариэс рассудил, что отряд прошел совсем немного прежде чем остановиться для лечения. Неподалеку — на тракте — двигались люди, которые не особо обращали внимание на небольшой отряд. Все было, как и всегда.

За исключением того, что ему сперва отрубили руки, а затем — пришили. А в промежутке между этим он умер! Умер!!!

Только сейчас Лариэс осознал всю серьезность ситуации. Не будь в отряде Орелии, его дух, наверное, уже направлялся бы к райским вратам для встречи с Петром, и лишь могущество Древней помогло ему остаться на этом свете.

"Соберись, Лариэс, паникой ничего не изменишь. Возьми себя в руки"!

Юноша отвесил себе оплеуху, которая заметно прочистила мозги, после чего размотал бинты и внимательно изучил предплечья с оставшимися на память тоненькими ниточками шрамов там, куда рубанул меч сковывающего.

Никаких следов ниток.

"Их просто прирастили", — нервно подумал Лариэс.

Да, Орелия лечила его раньше, но одно дело — свести шрам, и совсем другое — вернуть на место отрубленные конечности и воскресить покойника! Мысль эта выбивала из колеи и требовала осмысления.

— А ты бодрячком, — услышал он голос Мислии.

Первая Тень подошла к юноше и протянула тому флягу.

— Хлебни-ка.

Лариэс, не раздумывая, выполнил приказ, и закашлялся — горло опалило жидким огнем, в голове точно взорвалось пушечное ядро, а желудок обволокло приятным теплом.

— Неплохо? — подмигнула Тень.

— Уг-ху, — согласился юноша. — С чего это ты такая щедрая?

— Ну, ты, как-никак, наш первый пострадавший в этом путешествии.

Он фыркнул.

— Ладно, давай сразу к теме, не ходи вокруг да около.

Мислия кивнула и, подхватив его под локоть, поволокла прочь от лагеря. Кларисса вскочила на ноги и намерилась двинуться следом, однако первая Тень жестом приказала девушке оставаться на месте, и та повиновалась.

Когда они отошли достаточно далеко, Мислия шепнула что-то, и Лариэс ощутил, что окружающие звуки стали тише, как бы сгладились.

— Это, чтобы нас никто не подслушал, — объяснила Тень.

— Знаешь, я догадался.

— Рада, что ты такой умный.

Юноша фыркнул, и Мислия, поняв, видимо, что пора переходить к делу, проговорила:

— Ты, конечно, молодец, что так храбро бросился в атаку, но в следующий раз будь осторожней. Пускай другие рискуют своей жизнью ради нашей миссии.

Лариэс нахмурился и покосился на свою собеседницу.

— Как я должен это понимать, Первая Тень? — официальным тоном произнес он. — Это приказ его высочества, или же ваша собственная инициатива?

— Вот только не надо мне строить обиженную невинность, — по-змеиному прошипела Мислия. — Наша цель — увеличить славу принца и посрамить всех прочих. Если северянка, ее телохранитель или кто-нибудь из Древних не переживет путешествия, что ж, такова судьба. Но мы с тобой должны заботиться лишь о благе его высочества и по возможности сберечь гвардейцев — таких воинов, как они, у Дилириса не так, чтобы слишком много. Понятно?

Лариэс резко остановился и выдернул руку из ее хватки.

— Мислия, — медленно произнес он, — ты чего-то мне не договариваешь. Я жду.

Тень вздохнула.

— Ну ладно, продолжим наш недавний разговор. Кто-то выяснил, куда именно мы движемся. Как он это сделал? Быть может, в нашем маленьком отряде завелась крохотная, но очень певучая пташка?

— А может, он просто узнал, в каких деревнях крестьянок облагодетельствовал сам принц Дилириса, — резко парировал Лариэс. — Могла бы помочь мне, авось, вдвоем и уговорили бы его высочество не отправляться с Мелисом на поиски развлечений.

Эта стрела попала в цель и Мислия недовольно надула губы.

— Ладно, тут ты прав, но я все равно не верю никому из наших пришлых спутников. Не забывай — этот поход решит, кто же именно будет контролировать восточные графства, ставки очень высоки. Не доверяй никому, я не могу поручиться за то, что Кающийся с Целительницей не отчитываются Корвусу о каждом шаге, сделанном отрядом.

— А Мелис?

— Этот, — пренебрежительно фыркнула Тень. — У оборотня ума, как у десятилетнего, не смотри, что прожил почти полторы сотни лет. На его счет я спокойна, но… — Она мило улыбнулась Лариэсу. — Ему не верь тоже. Если хочешь, верь мне, мы с тобой в одной лодке. Все ясно?

— Все, — мрачно ответил Лариэс.

— Вот и славно, — Тень передала ему флягу и убрала магический барьер. — Тогда отдыхай и набирайся сил, совсем скоро мы продолжим движение.

Едва только она отошла, как возле телохранителя материализовалась Кларисса. Девушка смотрела на командира со странным выражением во взгляде, ее губы дрожали и на миг Лариэсу показалось, что она сейчас расплачется.

"Да нет, ерунда", — отбросил он глупые домыслы.

— Лар, ты как? — тихо спросила Кларисса, жестом прося следовать за собой.

— Куда лучше, чем могло бы быть, учитывая, какие раны я получил.

Собеседница несколько секунд жевала губы, затем резко остановилась. Они спустились на дно небольшого — по пояс — овражка, поросшего сорняками и изобилующего камнями самых разных размеров. Лейтенант села на один из них и вновь странно посмотрела на Лариэса.

— Солнышко, сегодня ты как-то необычно ведешь себя, — осторожно произнес тот.

Кларисса невесело усмехнулась.

— Тебе просто кажется. Ну, после смерти-то.

— Да ладно, главное, что все хорошо закончилось.

Его собеседница провела руками по своим красивым пепельным волосам и отрицательно покачало головой.

— Лар, ничего еще не закончилось. Все только начинается.

Этот тон вкупе со странным поведением насторожил Лариэса. Обычно Кларисса — сильная и волевая, не боящаяся никого и ничего на этом свете, — не позволяла себе раскисать. Собственно говоря, ее прозвали Солнышком именно за то, что одним своим видом Кларисса разгоняла тучи печали и освещала небосвод отчаявшимся. А тут вдруг такое…

— Мы справимся, — уверенно произнес он.

— Справимся, — повторила графиня и в ее устах это слово прозвучало, точно шелест савана. — Вот только вопрос: все ли?

Лариэс помрачнел. Он понял, что подруга имеет в виду. Клариссу, как и всегда, волновала не политика или поиск тайных врагов — в этом она разительно отличалась от Мислии. Девушку заботила жизнь товарищей.

"Которых мы очень скоро начнем терять, если враги не успокоятся", — промелькнуло в голове у Лариэса.

— Кларисса, мы — гвардейцы его высочества, — проговорил он, отбрасывая прочь подобные невеселые размышления. — Рисковать жизнями — наша работа. Умереть за принца — честь.

И снова во взгляде подруги промелькнуло что-то такое… странное. Невероятная смесь дикой тоски, обиды, заботы и… чего? Обожания?

Лариэс тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение — привидится же всякое.

— Солнышко, все будет нормально, — стараясь подражать принцу, улыбнулся он. — Верь мне.

— Верю, — одними губами прошептала девушка, затем она встрепенулась и странное выражение пропало из ее глаз, сменившись хорошо знакомым Лариэсу стальным блеском. — Прости, Лар, минутная слабость. Конечно же, все будет нормально. И вот еще что…

— Да?

— Я так понимаю, ты хочешь сразиться с оборотнем, но вот что странно.

— Да?

— Почему это мы до сих пор не состязались в точности? Это вообще, как? Купил новый пистолет, а проверить его в компании друзей не пожелал? — Она поднялась и, прищурившись, уставилась снизу-вверх на полукровку.

Лариэс в притворной панике отступил на шаг.

— Ладно, ладно, обязательно проверим, но только в более спокойном месте.

— Ловлю тебя на слове.

Кларисса хлопнула товарища по плечу и проворно поднялась из оврага, оставив того размышлять над странностями своего поведения.

* * *

Спустя пару дней, когда Орелия наконец-то сочла, что руки Лариэса зажили достаточно, он вновь начал отправляться в передовые дозоры, причем снова — вместе с Вилнаром. Северянин, пересевший на новую лошадь, дружелюбно улыбнулся своему спутнику, и когда они отъехали подальше от основной группы, проговорил:

— Спасибо, друг. Ты спас мне жизнь.

— Всегда пожалуйста, — Лариэс тепло улыбнулся в ответ. — Кем бы я был, если бы ради собственного спасения бросал товарищей по оружию?

"И пусть Мислия хоть лопнет от злости"! — решил он. — "Попадем в подобную ситуацию снова, поступлю точно так же"!

Рыжеволосый серьезно посмотрел на него.

— Рад слышать, что среди южан есть еще доблестные воины.

— Спасибо, ты тоже хорошо дрался — я никогда не видел таких лучников! Даже Эрик не может пускать стрелы с такой скоростью, а он — лучший в Дилирисе.

— Так он ваш первый лук? — с интересом спросил Вилнар. — Надо будет проверить, кто из нас точнее.

— Думаю, его и самого распирает от любопытства. Ведь ты, наверное, лучший стрелок всего севера.

Северянин усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Мне очень далеко до учителя, вот кто настоящий мастер.

В его голосе послышалось столько благоговения, что Лариэсу сразу же стало любопытно — а что за человек такой, этот учитель. О чем он незамедлительно и спросил.

— Он — великий воин, — с жаром заговорил Вилнар — и куда только девалась вся его холодность и отчужденность? — помогая себе жестами там, где не хватало слов. — Все в Хавланде знают и уважают его! Мне очень повезло оказаться на попечении столь великого человека.

— Хавланд? — удивился Лариэс. — Но как же тогда ты стал Щитом ривеландской принцессы?

Рыжеволосый пожал плечами.

— В жизни всякое случается. Мне были нужны деньги, королеве — хорошие телохранители.

— Так ты не из благородных? — запоздало сообразил полукровка.

— Нет, конечно, — засмеялся его собеседник. — Мать была родом с Западных островов, а отец — обычным моряком.

Лариэс кивнул, тактично умолчав, что в Хавланде дистанция между обычным моряком и пиратом была крайне небольшой.

— Наверное, они тобой гордятся.

— Нет, — помрачнел Вилнар. — Они мертвы.

Кровь отхлынула от лица Лариэса.

— Прости.

— Все хорошо, я уже смирился.

— Когда это произошло?

— Пятнадцать лет назад, во время страшного шторма. Я выжил, они — нет.

Лариэс хотел было сказать, что понимает боль товарища по оружию, но закрыл рот, не произнеся ни слова.

"Что ему мои подбадривания? Они не вернут мертвых и не облегчат мук, так зачем же сотрясать воздух"?

Некоторое время они ехали молча и вдруг Вилнар произнес:

— Скажи, что ты думаешь про Кающегося и Целительницу?

Этот вопрос был столь внезапен и неуместен, что Лариэс не сразу нашел, что ответить. Наконец, он выдавил из себя:

— В каком смысле?

— В прямом, — северянин удивленно воззрился на него. — В Хавланде к ним относятся с величайшим почтением, а в Ривеланде недолюбливают, вот мне и интересно, как представляют себе Древних в Дилирисе.

Вопрос был, мягко говоря, странным, особенно если учесть, кто его задавал, а потому Лариэс насторожился.

"И что же мне ему сказать? На какой ответ рассчитывает северянин"?

— У нас в Дилирисе их тоже не любят, — наконец проговорил он, решив, что стоит придерживаться официальной версии двора по этому вопросу. — Оба — люди Вороньего Короля, а с ним у ее величества отношения напряженные.

— А что ты думаешь по поводу прочих наших спутников?

— Я — телохранитель и не должен думать, моя задача — оберегать принца от опасностей.

Рыжеволосый понимающе усмехнулся.

— Да, это наша с тобой работа.

Больше Вилнар не задавал вопросов, и они ехали, высматривая опасности, болтая на более безопасные темы, и мало-помалу знакомясь друг с другом. Оказалось, что молчаливый и замкнутый воин, на самом деле не прочь потрепать языком. Просто в окружении гвардейцев он всегда следил за собой.

Лариэс не сумел понять, опасается ли Вилнар кого-нибудь из них, или же просто не любит большие компании, но это не слишком и волновало юношу — северянин оказался хорошим собеседником, знающим массу интересных и полезных вещей. Лариэс же в свою очередь стал делиться с новым товарищем некоторыми байками из своей практики, причем даже вернувшись к отряду, они не перестали разговаривать. Лариэс сумел-таки вытащить Щита принцессы из его скорлупы.

Так они и ехали, все ближе и ближе приближаясь к герцогству Виннифис.

Спустя еще несколько дней, когда до границ Дилириса оставался всего один переход, Мелис, наконец-то уломал Целительницу разрешить Лариэсу один дружеский поединок.

Сам юноша ни капли не возражал против того, чтобы скрестить мечи с одним из величайших воинов континента, ему и самому было интересно посмотреть, что из этого выйдет. Группа остановилась на небольшой аккуратной ферме и сейчас, когда Лариэс с Мелисом разогревались перед схваткой, остальные члены отряда были заняты тем, что поглощали пищу, образовав приличных размеров кольцо, в котором и должны были пройти схватки — когда гвардейцы узнали о предстоящей забаве, многие пожелали испытать себя.

Правила боя были просты: каждый использует деревянную палку, имитирующей его оружие, у Мелиса — длинная, у Лариэса — средняя и короткая, победит тот, кто первым сумеет нанести противнику "смертельный" удар.

Полукровка снял доспехи, затем скинул рубашку и остался обнаженным по пояс. Оборотень поступил точно также, явив миру могучую грудь, покрытую черными волосами.

— Ну что, готов, малыш? — весело поинтересовался Мелис, точно пушинкой размахивая своей палкой. — Не бойся, я буду нежен.

Осклабившись так, что стали видны острые длинные клыки, Непобедимый сделал несколько шагов вперед.

"Так, главное не попадаться под его удар", — подумал Лариэс.

И в этот же миг Мелис сорвался с места, точно пущенный из арбалета болт. Сокрушительной силы удар едва не пришелся юноше по лбу, и он лишь с огромным трудом сумел избежать этой атаки, отпрыгнув в сторону. Оборотень, ехидно ухмыльнувшись, продолжил наседать. Палка в его руках практически растворилась, с такой скоростью бил Древний.

"Поразительно", — подумал Лариэс, блокируя очередную атаку и пытаясь зацепить Мелиса второй рукой.

Это было бесполезно! Оборотень крутнулся вокруг своей оси и рубанул сверху вниз, заставив юношу скрестить свое оружие над головой, чтобы погасить силу этого могучего удара.

Скрипнув зубами от гнева, юноша разорвал дистанцию. У него появилось пару секунд, чтобы осмотреться и подумать.

Оборотень был почти также быстр, как и он сам, но значительно превосходил виконта в силе.

"А значит, мне нужно попытаться использовать разницу в вооружении и комплекции", — решил Лариэс, начиная плясать вокруг Мелиса.

При том, что оба они были сравнительно близки друг другу по росту, разница в массе оказалась существенной, из-за чего блокировать атаки оборотня было чрезвычайно трудно. Благодаря силе, а также длине выбранного оружия, Мелис мог без особых проблем держать Лариэса на расстоянии, однако стоило тому пройти защиту оборотня, как последний оказывался в крайне невыгодном положении.

"Придется рисковать", — пришел к выводу Щит принца, в голове которого начал созревать план действий. — "Посмотрим, кто из нас двоих быстрее".

Сам Лариэс, несмотря на свои весьма немаленькие габариты, отличался поразительной проворностью, которая не раз и не два ставила в тупик его противников. То, что Мелис — этот гигант больше шести с половиной футов ростом — был способен поддерживать темп, взятый виконтом, говорило в его пользу, однако все имеет свой предел, в том числе и возможности тела, даже тела оборотня.

Лариэс, уклонившись от очередной атаки, отпрыгнул назад, спружинил от земли и ринулся в сторону от Мелиса, со всей скоростью на которую был способен, затем, вновь оттолкнувшись от земли, устремился на оборотня. Рывок потребовал от него всех сил, но своей цели полукровка достиг — меч Непобедимого просвистел над головой, разминувшись с затылком где-то на полпальца, а вот Лариэс был точен — вытянув вперед правую руку, он нанес резкий колющий удар, ускоренный движением его собственного тела.

Да, в реальном бою он бы вряд ли решился атаковать на такой скорости и из столь низкой стойки, фактически, бросая тело в полет. Вес оружия и доспехов в любом случае замедлили бы юношу. Собственно говоря, его бросок на колдуна был актом отчаяния, не имевшим ничего общего с искусством фехтования. Однако тут, в учебном поединке, можно было позволить себе немного расслабиться и сделать глупость. И Лариэс радостно поступил так.

Виконт уже видел, как "острие" тренировочного меча приближается к сердцу Мелиса. Оборотень, ударивший широко и размашисто, оказался в невыгодном положении, так как его центр тяжести был смещен, а корпус — чуть наклонен вперед.

Непобедимый не должен был успевать, но…

Лариэс даже не понял, каким это образом Мелис извернулся, но факт оставался фактом — тренировочный меч разминулся с телом, пройдя буквально в волоске от него, а сам юноша, уводимый вперед неумолимой силой инерции, оказался слишком близко к противнику, чем тот сразу же и воспользовался — колено взметнулось вверх и зубы Лариэса клацнули от удара.

Он повалился на траву, пытаясь прийти в себя и подняться, что, конечно же, было невозможно — по своему опыту юноша знал, как сильно дезориентируют удары, нанесенные по затылку и подбородку.

Тем временем его шеи коснулось оружие Ступившего на Путь Вечности.

— Неплохой бой, мальчик, вижу, что рассказы рыжего ничуть не преувеличены. — Оборотень протянул Лариэсу руку и помог подняться. — Еще чуть-чуть, и ты бы меня достал.

— Чуть-чуть не считается.

— Для простого человека еще как считается, — хохотнул Мелис. — Обычно даже волчата Охотника против меня не рискуют выходить меньше, чем вдесятером, вот и думай теперь.

Лариэс слабо улыбнулся. Он чувствовал, что в похвале Непобедимого не было жалости, лишь констатация факта, но все равно, становилось немного грустно оттого, что не получилось достать своего противника.

— С тебя пару уроков фехтования.

— Заметано, — Мелис похлопал юношу по плечу, — а теперь иди посиди, я хорошо припечатал тебя. Есть еще желающие немного размяться? Принц?

Таривас замахал руками в притворном ужасе.

— Чтобы ты разукрасил мое прелестное лицо, ага, нет уж. Если Лар не сумел тебе ничего сделать, то у меня и подавно нет шансов.

— Странно, а я слышал, что наследник престола — первый меч королевства.

— Тебе наврали. Первое копье, быть может, меч — нет. Лучшим фехтовальщиком Дилириса всегда был мой дядя.

Мелис поскучнел.

— Жаль, а я только вошел во вкус. Что, точно никто не хочет размять кости?

Хотя после быстрого поражения Лариэса количество желающих среди гвардейцев заметно поубавилось, все-таки нашлось несколько человек, готовых проверить себя.

Сперва против Мелиса вышел один из людей Марка, имени которого Лариэс не знал. Затем — Индржих, после него — Ирениус, затем — Джорн и еще один гвардии ее высочества, Раллий, кажется. Каждая схватка занимала не более минуты, и когда последнего воина уносили из круга, Мелис даже не вспотел.

— Что, и все? — с легким разочарованием поинтересовался он. — Нет больше желающих? — Он взглянул на Марка Лоусилла.

— Эй, ты, который в шрамах, нет желания размяться?

— Ну давай, попробую, — хмуро проворчал воин, поднимаясь со своего места.

"Кажется, это его первые слова за прошедшие четыре дня", — промелькнуло в голове у Лариэса.

Марку тотчас же подали один из тренировочных мечей, по длине ничем не уступающий оружию Мелиса, и изуродованный в десятках сражений воин, чье лицо, иссеченное множеством шрамов, не выражало никаких эмоций, снял лишнюю одежду, оставшись в одних штанах.

Количество самых разнообразных рубцов на его теле превосходило все разумные пределы. Откровенно говоря, было не совсем понятно, как же человек, которого рубили, кололи и ломали столько раз, вообще может двигаться, однако Марк умел поражать. Одного взгляда на кошмарный шрам, пересекавший его налысо бритую голову говорил сам за себя. Человек, которого не прикончил и не сделал увечным прямой удар топора по черепу, заслуживает уважения.

Воины замерли друг напротив друга, Марк уступал оборотню в росте, будучи на две с половиной головы ниже него, однако шириной плеч оба воина могли соперничать друг с другом. Вопрос оставался в скорости.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем Мелис сорвался вперед, подняв меч над головой и обрушивая на Марка кошмарной силы удар, нанесенный двумя руками.

Тот и не думал уклоняться, вместо этого он принял деревянный меч оборотня на середину своего "клинка", присел и с рыком отбросил оружие противника назад. Мелис не растерялся и сильным ударом ноги отбросил от себя Марка. Мужчины восстановили стойки и вновь сошлись, нанося друг другу удары страшной силы. И лейтенант гвардии ее величества, и оборотень в этом бою делали ставку не на скорость, а на грубую физическую силу, стремясь продавить оппонента.

В какой-то момент Лариэсу даже показалось, что Лоусилл справится, но увы, тот явно переоценил себя. Оборотень поймал его хитроумным финтом, заставил открыть бок, и с размаху обрушил на незащищенную печень свой тренировочный меч.

Ноги Марка подкосились и в следующий миг его уже уносили прочь с этого импровизированного ринга.

— У-ух, — радостно захохотал Мелис. — Вот это мужик! Учитесь, девоньки, как надо драться! Ну что, заканчиваем на сегодня?

— Можно ли мне проверить свои навыки? — вдруг подал голос Вилнар, выходя в круг.

Северянин где-то раздобыл длинный посох или, возможно, обычный черенок от вил, и тот сейчас покоился у него на правом плече, поддерживаемый рукой. Щит принцессы уже разделся до пояса, рыжие волосы покоились за спиной, собранные в хвост, и вообще, было видно, что вопрос задан лишь из вежливости.

Мелис ухмыльнулся и сделал приглашающий жест рукой.

— Давай, рыжий, если не боишься.

Он едва успел договорить, как Вилнар атаковал. Без лишних слов, без перехода в боевую стойку. Секунду назад он расслаблено стоял, и вдруг посох, спокойно лежавший на плече, устремился к горлу Мелиса.

Оборотень отклонился в сторону, одновременно с этим отводя оружие своего противника лезвием тренировочного меча, но Вилнар не остановился на этом, перехватив посох по центру, он начал атаковать с такой скоростью, что оба конца оружия слились в круг. Но Мелис и не думал сдаваться — каждую атаку он либо отводил в сторону, либо избегал, не забывая при этом контратаковать.

Лариэс сперва даже не поверил увиденному.

"Похоже, таинственный наставник научил его не только из лука стрелять"! — подумал юноша.

Около минуты мужчины молотили друг-друга, не произнося ни единого слова, а затем Вилнару наконец-то удалось найти брешь — кончик его посоха подцепил колено Мелиса с внутренней стороны, и тот, потеряв равновесие, повалился вперед, прямо навстречу несущемуся с чудовищной скоростью посоху.

Лариэс, с трудом замечавший движения противников, похолодел — такой удар по голове легко мог проломить череп, и остановиться у Вилнара времени уже не оставалось.

"Да он и не собирается делать это"! — в последнюю секунду осознал юноша.

Нет, лицо северянина было все таким же бесстрастным, но вот в его взгляде промелькнуло нечто такое, что очень не понравилось телохранителю. Всего лишь на миг он увидел там желание убить своего противника и лютую ненависть.

А затем посох замер, перехваченный сильной рукой.

Между оборотнем, успевшем уже восстановить равновесие и замахнувшимся мечом, и телохранителем, так и не закончившим свой удар, стоял Ридгар. Левой рукой он ухватил посох, в правой без видимых усилий держал тренировочный меч Мелиса.

— Думаю, на сегодня хватит, это была неплохая разминка, — спокойно произнес Кающийся.

Мелис проворчал что-то, бросив полный ярости взгляд на своего оппонента, но, все-таки, не решился идти на конфликт с Древним.

— Ладно, согласен на ничью, — осклабился он, — но с тебя, парень, реванш.

Вилнар склонил голову в знак согласия, и, развернувшись, пошел к своей лошади, оставив Лариэса размышлять о том, не померещилось ли ему увиденное во взгляде северянина, а также о том, насколько же в действительности силен Вилнар.

Глава 6

На следующий день ближе к полудню наконец-то показались башни крепости Кинтбирг — мощнейшей цитадели, которая уже больше полувека верой и правдой служила герцогству, защищая его от Дилириса, а заодно — давая понять, где же именно проходит граница.

Сегодня никто не высылал авангард и арьергард, все ехали плотной группой, то и дело поглядывая вдаль. Лишь Ридгар выглядел все таким же холодным и отчужденным, как обычно. Лариэс, вспоминая свой сон, подумывал даже, не поговорить ли с Древним, но решил, что все-таки, не стоит.

— Как думаете, сумеем проехать инкогнито? — поинтересовался Таривас, бросив короткий взгляд на Орелию.

Вопрос этот, по мнению Щита, был задан, скорее, ради поддержания беседы. Скрыть отряд численностью в пятьдесят человек представлялось невыполнимой задачей, с какой стороны не погляди. Но Древняя, тем не менее, дала четкий и прямой ответ.

— Нет, — проговорила Целительница, затем, вытянув вперед руку в перчатке, указала вперед. — Нас встречают.

Лариэс напряг зрение и был вынужден согласиться с Древней — на дороге уже собралась приличных размеров группа закованных в доспехи рыцарей.

"Кажется, оракул жаждет общения с нами", — невесело подумал юноша. — "Надеюсь, что беседой и все ограничится".

Встречали гостей из Дилириса весьма и весьма серьезно — почти сотня марравских всадников, причем каждый из воинов был облачен в полный комплект дорого выглядевших доспехов. И, как будто этого было мало, неподалеку замер человек, сопровождаемый двумя бритыми налысо женщинами, к чьим седельным сумкам было приторочено сразу по несколько пистолетов.

"Непорочные", — промелькнуло в голове у Лариэса. — "Стало быть, с ними — сковывающий. Да, немаленький эскорт".

— Доброго вам дня, уважаемые, — вежливо поздоровался командир отряда — мужчина средних лет, в длинных усах которого тут и там виднелись седые волоски. — Я — барон Налиш Барнский, Видящая поручила мне встретить вас и проводить в Паарг.

— Приветствую доблестного барона, — склонил голову принц, которому как главе отряда предстояло вести переговоры. — Полагаю, нам нет нужды представляться?

— Именно, — кивнул воин. — Госпожа дала на удивление четкие указания.

"На удивление"? — Лариэс решил, что обязательно выяснит, что же означает эта странная фраза, но чуть позже.

— Ни в коей мере не хочу оскорбить вашу госпожу, но нельзя ли избежать поездки в Паарг? — поинтересовался принц. — Мы немного торопимся.

— Увы, ваше высочество, — склонил голову воин. — Видящая желает поговорить с вами всеми, а ее желание — закон.

— Для наследного принца Дилириса — тоже? — иронично проронил Таривас.

— Если наследный принц желает проехать через наши земли — да, — сурово ответил барон, давая своим тоном понять, что не собирается тратить время на пустую болтовню.

Лариэсу показалось, что барона не слишком порадовал ответ принца, причем исключительно из-за того, что его высочество не пожелал сразу же исполнить повеление оракула.

— Я понял, уважаемый, — Таривас Вентис продемонстрировал свою излюбленную широкую улыбку, так располагавшую к нему людей. — Ну что же, полагаю, что нас ждет увлекательная поездка.

Рыцарь сразу же подобрел и довольно закивал.

— Конечно же, ваше высочество. Поверьте, Виннифис — это такое место, на которое хочется смотреть и смотреть!

И вот, спустя час после этого разговора, они в сопровождении то ли эскорта, то ли конвоя, двигались по широкой дороге, сделанной еще во времена расцвета Аэтернума.

На взгляд Лариэса, герцогство внешне мало отличалось от Дилириса. Те же поля и луга, те же дороги, точно такие же люди. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это количество этих самых людей.

Число хуторов, деревень и городков просто поражало. Лариэс слышал, что виннифисцы живут плотно, но никогда и не мог представить, что настолько!

За то мизерное время, что они двигались по земле герцогства, путники преодолели семь населенных пунктов разного размера, половина которых имели стены.

Да, Виннифис был страной городов, страной ремесленников, но также — и страной воинов. Не раз и не два им встречались небольшие группы пехотинцев, вооруженных аркебузами. Воины дежурили перекрестках и проверяли, чтобы в толпе никто не вел себя неподобающим образом.

— Господин Налиш, — раздался ровный голос Орелии. — Скажите, как здоровье Катержины? Я несколько раз писала ей, но девочка слишком упряма и в ответных письмах сообщала мне лишь про проблемы своей страны.

Дворянин тепло улыбнулся, а в его глазах зажегся фанатичный блеск.

— О Ступившая на Путь Вечности, спасибо вам за добрые слова. С госпожой все в порядке, лечение облегчило ее страдания, и теперь Видящая больше не испытывает тех страшных головных болей, что раньше. Если вы не верите мне, можете спросить у Непорочных.

С этими словами он указал на воительниц, сопровождавших придворного мага. Девушки буквально обратились в слух, стараясь не пропустить ни единого звука.

— Это будет лишним, — ответила ему Целительница. — Я рада, что мои скромные таланты помогли Катержине. Жаль только, что ее бог не позаботился о своей избраннице.

— Пути его неисповедимы, — вдохнул барон.

— Да, это так, — согласилась Орелия.

И разговор затих. Пользуясь возможностью, Лариэс решил, что можно немного удовлетворить свое любопытство, а заодно — выудить немного информации.

— Господин, — обратился он к барону, — могу я задать один вопрос касательно дара Видящей?

— Конечно же, — кивнул тот. — Спрашивайте все, что пожелаете, виконт.

— Вы сказали, когда встретили нас, что ее дар сработал "на удивление точно". Что это значит?

Рыцарь неожиданно расхохотался.

— Юноша, вы действительно ничего не знаете об этом?

— Нет, — осторожно произнес Лариэс, — иначе бы не стал спрашивать.

Отсмеявшись, барон похлопал телохранителя по плечу.

— Эх, молодежь! Госпожа Орелия, быть может, вы объясните своему спутнику, как работает дар моей хозяйки?

— Да, пожалуй, это можно сделать, — согласилась Орелия. — Итак, с чего бы мне начать… Лариэс, скажи, что ты вообще знаешь о ясновидении?

— Что это магия, с помощью которой можно видеть будущее, — недоуменно ответил виконт, не понимая, куда клонит Древняя.

— В целом — да. Но вот какой вопрос: предопределено ли это самое будущее?

Эти слова поставили его в тупик.

— Священники говорят, что люди сами творят свою судьбу, и лишь вера в Господа нашего показывает, кто после смерти попадет в рай, а кто — в ад. Стало быть, у нас есть свобода выбора, а раз так — ничего не определено наверняка.

— Хороший ответ, — удовлетворенно кивнула Орелия, — несмотря даже на то, что ты использовал своего бога в качестве довода. Ты прав, наши слова и дела меняют будущее, перекраивают и заставляют поток времени перетекать из одного русла в другое. Именно поэтому чем дальше заглядывает ясновидящий, тем меньше точности в его предсказании. Потому как он выхватывает одну возможность из тысяч.

— Но что мешает рассмотреть их все?

— Такова природа ясновидения. Вероятностный транс нельзя контролировать, а его результат — есть величина сложная и плохо познаваемая.

Она помедлила, подбирая слова, понятные окружающим, после чего продолжила.

— Но и это еще не все. Ясновидящий, находясь в трансе, редко может запомнить все, что видел, и еще реже — передать это окружающим. Обычно результатом его действий становится туманное пророчество, даже понять которое далеко не так просто, как хотелось бы.

— Стало быть, чем дальше такой маг смотрит в будущее, тем меньше шансов, что его пророчество сбудется?

— Нет. Рекомендации ясновидящего всегда точны и им обязательно нужно следовать. Пророчества, которые он изрекает, не могут быть ошибочными.

Лариэс понял, что его мозг сейчас взорвется.

"Ладно, для первого раза хватит, стоит поговорить о чем-нибудь другом".

Он поблагодарил Целительницу и вновь заговорил с виннифисским аристократом.

— Господин барон, — вновь обратился он к командиру эскорта. — Скажите, если бы Видящая не прислала вас, мы бы смогли путешествовать по землям герцогства спокойно?

— Хороший вопрос, господин, — спокойно ответил ему барон. — Что ж, я отвечу на него. Нет, не смогли бы. Вас, южан, в моей стране недолюбливают до сих пор. А уж если учесть, какой толпой вы двигаетесь, то еще при вашем приближении к границе из крепости был бы выслан отряд.

— Но ведь прошло больше семидесяти лет! — поразился Лариэс.

— И все же, раны, нанесенные нам безответственными владыками Дилириса, слишком велики.

— Безответственными? — в разговор включилась Мислия, голос которой буквально-таки сочился ядом. — Это говорит человек, чьи предки подняли восстание, наслушавшись проповедей простой сельской девки?

— Госпожа, — в голосе барона зазвенела сталь, — неважно, кем Видящая была по происхождению, Господь изрекает ее устами. Негоже так говорить о его избраннице.

— Тем более, — хохотнул Мелис, — если учесть, что дедушка твоей королевы, действительно был охреневшим ослом.

— Мелис, ты забываешься, — заметил Таривас.

— А что, я неправ? — фыркнул оборотень. — Поправь меня Тар, но разве не он обложил каждый дом пятой деньгой? И это после двух-то чрезвычайных поборов в тот же год. Разве не этот гений приказал отправить толпу бандитов выколачивать деньги, когда третий налог — вот ведь какая неожиданность — не поступил? И самое главное, разве не его люди творили в герцогстве такие непотребства, что даже мне непросто говорить об этом?

Лариэс широко раскрытыми глазами глядел на оборотня. Вот уж от кого он не рассчитывал услышать нечто подобное, так это от Мелиса. Принц, надо заметить, тоже был ошарашен не меньше, а вот сопровождавшим слова Непобедимого явно понравились. Некоторые рыцари согласно закивали, другие — одобрительно загудели.

Гвардейцы насупились, но никто не проронил ни слова, даже балагур Эрик. Дисциплина в отряде стояла железная и Лариэс с Мислией заранее приказали всем держать рот на замке.

Таривас сразу же понял, что не стоит лично продолжать разговор на опасную тему, вместо этого он едва заметно кивнул Мислии и первая Тень подхватила упавшее знамя.

— Деньги нужны были его величеству для того, чтобы восстановить страну после поражения в войне с Аэтернумом. Или в он был виноват в Разгроме?

— В Разгроме — нет, — скучным голосом заметил Ридгар, — но как так получилось, что король, чья сокровищница ломилась от золота и серебра, а пиры, проводимые даже в военные годы, поражали роскошью, внезапно не нашел свободных средств для того, чтобы выплатить контрибуцию? Почему он не придумал ничего лучше, чем ограбить самую богатую часть своей страны? Часть, замечу, и так изрядно пострадавшую от военных действий.

— И что? — не сдавалась Мислия, причем Лариэс прекрасно видел, что Тень, игравшая свою роль, ни на секунду не верила в сказанное. — Если бы не вероломство Виннифиса, во время Первой Войны за Возвращение, мы отбили бы все те земли, что Аэтернум отнял у Дилириса.

Мелис расхохотался, а Ридгар презрительно скривил губы.

— Отбили бы земли у Генерала? — уточнил он. — Ты, должно быть, шутишь. За всю свою жизнь я не встречал полководцев умелее его. Взять над ним верх на поле боя при равной численности невозможно физически, нужно как минимум в три раза больше солдат и магов. К тому же, Первая Война за Возвращение показала, что даже наличие большого количества виннифисских наемников мало помогает против легионов Вечной Империи. Да что уж там, даже опосредованная помощь Волукрима во время вашей следующей войны не дала ощутимых результатов. Лорий просто чересчур силен.

— О да-а, — протянула Мислия, — помощь…

— Хочешь сказать, Корвус не помогал вам деньгами? Если я ничего не путаю, вы до сих пор не расплатились с ним до конца.

Мислия скорчила гримасу.

— Помогал, еще как помогал. А до того помогал Виннифису, не так ли? Ваш друг, о Ступивший на Путь Вечности, подстрекал жителей к мятежу, снабжал их оружием и деньгами, а когда полилась кровь, даже прислал несколько магов, или этого не было? Причина, замечу очевидна — он увидел возможность усилиться за счет Дилириса, не ухудшая отношений с Генералом, и воспользовался ею. Получил себе в друзья очередную Ступившую на Путь Вечности в придачу с огромным герцогством. А потом, во время Второй Войны за Возвращение мы получили от него немало оружия, продовольствия и денег, но ведь и тут не было никакой доброй воли, лишь холодный расчет. Пока Аэтернум с Дилирисом истекали кровью, старая ворона жирела и пировала на трупах!

— Госпожа Мислия, — раздался спокойный ровный голос, и все участники спора с удивлением во взглядах повернулись в сторону Орелии.

Никто не ожидал, что Целительница подключится к беседе, и теперь ждали, что же она скажет.

— Да, Древняя? — в голосе первой Тени не было и капли уважения, ей явно надоел весь этот фарс.

— Знаешь, когда война Виннифиса за освобождение застала меня в герцогстве. Не потому, что приказал Корвус — он не имеет надо мной такой власти — просто так получилось. И так уж сложилось, что я присутствовала на первых проповедях Катержины, видела и слышала эту девочку. Наблюдала, как она помогает страждущим, утешает напуганных и заблудших. Я стала свидетельницей, как ее устами говорил бог. Не знаю уж, какой именно, но бог.

Ее слушали, затаив дыхание. На лицах рыцарей проступило выражение благоговения, кто-то украдкой перекрестился, кто-то зашептал молитву.

"Они будут пересказывать этот разговор своим детям и внукам", — подумал вдруг Лариэс. — "Черт побери, я, хочу того или нет, также попал в историю! Когда сто лет спустя трубадуры будут воспевать великий поход его высочества, там может быть, найдется строчка и о полукровке-телохранителе. Быть может, этот полукровка даже сложит свою голову, защищая принца".

— Да, — продолжила Орелия. — Я видела Катержину, когда та только начала проповедовать. Я видела Видящую, когда за ней двинулись верующие. Я видела, как она изгнала герцога из Паарга, возглавив озверевший от поборов народ. Я видела, что творили рыцари Дилириса и врачевала их жертв. Тех, которым можно было помощь.

Она замолкла и тишина, разошедшаяся вокруг, казалась звенящей, точно натянутая до предела струна. Миг, и эта струна лопнула, излившись приговором Древней.

— Но я не заметила ни одного сковывающего и ни один фургон с волукримским оружием. Восстание, резня, осада Паарга. Все это произошло безо всякого участия как Аэтернума, так и Волукрима. Ты говорила о сковывающих, первая Тень. Что ж, не буду скрывать, они пришли. Позже, когда стало ясно, что, если короля Дилириса не остановить, он превратит цветущий край в выжженную пустыню. Вот только — и я знаю это наверняка — Корвус не приказывал. Все они были добровольцами, испросившими разрешения отправиться в соседнее государство на войну.

Лариэс заметил, что его люди слушают Древнюю со все возрастающим интересом. Многие спешились, лишь бы приблизиться к Целительнице, иные забрались на лошадей товарищей и теперь животные тащили сразу двух седоков, каждый из которых, затаив дыхание, внимал той, что видела, как сменяются эпохи.

— Ни Волукрим, ни Аэтернум, повторю, не имели никакого отношения к восстанию. В том же, что Лорий решил напасть на Дилирис за несколько лет до него, виноват лишь король Дилириса. Я тогда не жила в Сентии, но прекрасно помню, во что он превратил страну и сколь слабо в те годы было королевство. Именно слабость Дилириса навела Генерала на мысль в течении одной летней кампании разгромить и вновь присоединить к империи отколовшегося шесть сотен лет назад восточного соседа. Поэтому, надеюсь, что впредь ты будешь обвинять лишь тех, кто этого действительно заслуживает.

Она умолкла, и рыцари Виннифиса как один разразились восторженными возгласами, в глазах некоторых из них стояли слезы.

Мислия поджала губы и отвернулась, давая понять принцу и всем окружающим, что и так прекрасно понимает все и говорила исключительно по приказу его величества.

* * *

Вечером того же дня, когда они разместились на отдых в ближайшем к дороге замке, Кларисса поймала Лариэса, на выходе из замковой часовни, и едва ли не силой потащила его за стены, туда, где были обустроены тренировочные площадки.

— Значит так, — резко бросила она, не давая Щиту принца вымолвить и слова. — Помнится, ты обещал мне устроить небольшое дружеское состязание на меткость. Время выполнять слово.

— Подожди, — пытался противостоять ей виконт, — сейчас явно не время и не место.

Девушка резко обернулась и, уперев руки в бока, воззрилась на своего собеседника. Из ее голубых, как небо, глаз, на полукровку глядела стужа.

— А когда будет время и место? В пути ты все время болтал про отсутствие нормальных мишеней. Тут они есть. Так что — быстро идем!

— Но его высочество…

— Не пропадет в окружении полутора сотен вооруженных людей и трех Древних. Или не ты буквально час назад облазал весь этот замок в поисках угроз? Пошли!

Лариэс сдался и позволил утащить себя на тренировочную площадку, которая, к его удивлению, была уже заполнена зрителями.

— И что тут творится? — осведомился Лариэс у Клариссы.

Та удивленно пожала плечами.

— Не знаю, когда я искала тебя, все было спокойно.

Они подошли еще чуть ближе и увидели причину столпотворения. В самом дальнем краю площадки находились две утыканные стрелами мишени. В паре сотен футов от них замерли два человека: рыжеволосый северянин с раскосыми глазами и изящный невысокий брюнет в дорогом дорожном костюме.

— Ну, этого следовало ожидать, — задумчиво проронила Кларисса, косясь на Лариэса.

— Да уж, — согласился тот.

Эрик ревностно оберегал свой титул самого меткого стрелка Дилириса, и, говоря откровенно, соперников у него было негусто. Время лука, как ни крути, уходило безвозвратно. Сперва арбалеты, а затем и аркебузы все больше и больше теснили это старомодное оружие, грозясь окончательно и бесповоротно выбросить его на свалку истории.

Однако — и Лариэс это признавал — в руках мастера лук превращался в самое настоящее оружие массового уничтожения. Граф Эрик Шисский же, по меткому выражению однополчан, родился с тетивой в руке. Виртуоз, гений стрелы, способный сбить подброшенную вверх монетку на расстоянии в сто футов…

И вот сейчас он проигрывал безродному хавландцу-полукровке.

"Правду говорят, на каждую силу всегда найдется своя сила", — подумал Лариэс, щурясь, чтобы лучше рассмотреть мишени.

— Что видишь? — тотчас же осведомилась Кларисса, чьи глаза не были и в половину столь же зоркими, как у ее командира.

— Эрик отстает минимум на одно попадание в яблочко, и кое-что на мишени.

— Н-да-а, — лейтенант удивленно хмыкнула. — Вот уж ни за что не поверила бы, расскажи мне кто, что в мире найдется лучник опаснее нашего Болтуна.

— О, а вот и вы, — к ним из толпы выбрался Цилла.

Карие глаза воина блестели в предвкушении, а на губах играла загадочная улыбка.

— Я уже обо всем договорился, — с ходу выпалил он. — Как только лучники закончат, сможем потренироваться, причем вместе с Непорочными из сопровождения. Видел ведь их пистолеты, да, да?

— Помедленнее! — Лариэс положил руку на плечо своему подчиненному в тщетной попытке остановить поток слов.

Цилла сын Мария служил в гвардии уже четыре года и зарекомендовал себя, как превосходный стрелок. Родившись в семье мастера-оружейника, он с детства впитал нездоровую любовь отца ко всему, что плевалось огнем и потребляло порох. Эта любовь и позволила Цилле получить желанный для любого неблагородного пост бойца гвардии, — но она же превращала его в настоящий источник головной боли, едва только речь заходила о предмете страсти сына Мария.

Он мог часами рассуждать о достоинствах и недостатках тех или иных аркебуз, о новомодных пистолетах, о развитии артиллерии и так далее и тому подобное. При этом Цилла так распалялся исключительно в беседах с друзьями, все остальное время стараясь не выделяться. Службу парень нес наравне со всеми, был дисциплинирован и исполнителен, к тому же знал и умел многое, благодаря чему сперва Лариэс, а потом и Камилла сошлись с этим странным простолюдином и, более того, заразились от него любовью к огнестрельному оружию.

— Прости, — Цилла улыбнулся. — Я хотел сказать, что договорился с Непорочным из сопровождения. Мы проверим, кто стреляет точнее.

— А-а, — понял Лариэс. — Ну, почему бы и нет. Только сперва давай поглядим, как там дела у наших лучников.

Он, расталкивая людей в стороны, подобрался к соревнующимся. Камилла и Цилла, не способные похвастаться такими же габаритами, как и сам Щит, продвигались следом.

Эрик вытащил стрелу из колчана, положил ее на тетиву, натянул ту, поднимая лук, и выстрелил. Проделал он это единым плавным движением, занявшим от силы пару секунд. Стрела, со свистом рассекая воздух, устремилась к мишени и вонзилась точно в ее центр.

"Идеально", — подумал Лариэс, переводя взгляд на Вилнара.

Щит принцессы не спешил. Он прищурился, оценивая попадания соперника, затем улыбнулся.

— Отличный выстрел, граф.

— Благодарю, — криво усмехнулся Эрик. — Смотри, не промажь, иначе я могу и выиграть.

— Гляди, — безо всякого почтения ответил хавландец, повторяя действия Эрика.

Стрела ударила в мишень рыжеволосого северянина и все собравшиеся замерли, не веря своим глазам.

— Господи Боже мой, этого не может быть, — сдавленный шепот Клариссы, в целом, неплохо передавал мысли самого Лариэса.

Стрела угодила точно в центр мишени, расщепив надвое ту, что уже торчала в ней.

"Так не бывает… Так не может быть"! — подумал Лариэс и в этот миг сотни глоток, добрая половина которых принадлежала гвардейцам и сопровождавшим их марравам барона Налиша, разразилась диким ревом.

Эрик отвесил Вилнару витиеватый придворный поклон.

— Прими мои поздравления, — с легкой насмешкой в голосе — обычной для него — произнес граф. — Никогда не видел ничего подобного.

Вилнар пожал плечами.

— Ты тоже очень хорош для южанина. Не думал, что у вас тут еще кто-то умеет стрелять из лука.

— Что правда, то правда. Благородный лук у нас уступает место приземленной металлической трубке. А вот, кстати, и адепты церкви свинца и дыма пожаловали.

Он заметил Лариэса и его сопровождающих и махнул своему капитану рукой.

— Лар, я погляжу, Солнышко таки сумела вытащить тебя из часовни. За этот героический подвиг она удостоится чести поцеловать меня в щеку.

— Переживу как-нибудь, — фыркнула девушка, подходя к нему и таща Лариэса за собой. — Вы закончили?

— Увы. Я проиграл, окончательно и бесповоротно.

— Какая непередаваемая печаль, — фыркнула девушка.

— И не говори. Как я теперь буду жить? Кто я без своего лука? Ну, разве что красавец, богач и дамский угодник, но только и всего.

Эрик был в своем репертуаре. Даже поражение, которое иного выбило бы из колеи, не могло серьезно повлиять на его извечной жизнерадостности и чувстве юмора.

— Лар, давай, отомсти им всем за меня, — ухмыльнулся граф, хлопая товарища по плечу.

— Им — это кому?

— Всем, до кого дострелишь.

— Обязательно.

Лариэс жестом подозвал к себе слугу и приказал тому подготовить мишени, которые надлежало поставить на расстоянии в тридцать футов от стреляющих. Не то, чтобы он так уж желал упражняться, но обещание есть обещание. К тому же, было действительно интересно посмотреть, на что способны Непорочные.

Эти две бритые налысо барышни уже заняли свои места, с любопытством разглядывая оружие дилирисских оппонентов. Толпа же, кажется, стала еще больше. Видимо, местным тоже было интересно поглядеть на пришельцев с юга.

— Вроде бы, все готово, — заметил Цилла, в предвкушении покусывающий губы. — Жду не дождусь посмотреть, на что способен твой новый пистолет, капитан.

— Разобрать его все равно не позволю, — предупредил виконт, занимая положение на огневом рубеже.

Его оппоненты также замерли на линии, и зрители зашептались, в основном, указывая на Клариссу. В этом не было ничего удивительного, действительно, со стороны казалось немного странным, что в соревновании наряду с четырьмя воинами, вооруженными пистолетами, участвует еще один, использующий нечто, больше всего напоминающее укороченную аркебузу.

Лариэс усмехнулся. Когда Кларисса около двух лет назад передала заказ, да еще и в Волукрим, мало кто понимал, что же она задумала. Но когда оружие, изготовленное по индивидуальным меркам, подогнанное чисто под руку девушки и оплаченное буквально золотом по весу, пришло, челюсти отвисли буквально у всех. Как и пистолет Лариэса, эта недоаркебуза, как называли ее некоторые злопыхатели, была снабжена кремневым замком, а благодаря небольшому весу, ее можно было использовать при стрельбе в седле. Каким образом Солнышко вообще додумалась до подобного, Лариэсу было неведомо, но факт оставался фактом, она угробила едва ли не полугодовой доход от своих земель, чтобы лучшие мастера Волукрима смастерили ей подобный шедевр. Те справились на удивление, а оружие получилось на диво удобным и компактным. Жаль только, что чудовищно дорогим.

Однако легкость и более короткий ствол имели и свои недостатки. Прицельная дальность стрельбы у недоаркебузы Каллисты оставляла желать лучшего. Впрочем, она все равно оставалась большей, нежели у пистолетов, именно поэтому девушка, подозвав слугу, приказала тому отодвинуть свою мишень еще на двадцать футов.

— Ну, все готово, — ухмыльнулся Цилла и добавил, уже громче. — Дамы, прошу, начинайте.

Непорочные переглянулись, но спорить не стали.

Два выстрела слились в один и Лариэс кивнул, по достоинству оценив, как меткость женщин, так и качество их пистолетов. Обе пули вошли в мишени на расстоянии в несколько пальцев от центра.

— Неплохо, неплохо! — хохотнул Цилла, лихорадочный блеск в его глазах стал еще сильнее и он, выхватив свои пистолеты, сделал по очереди два выстрела.

Первая пуля ударила рядом с центром, вторая же угодила прямо в неровное красное яблоко. Спорить с этим оружейным маньяком насчет количества выстрелов было нереально — Цилла свято верил в то, что чем больше пуль за раз, тем лучше. Так и не научившись фехтовать левой рукой, он превосходно стрелял с ее помощью.

Кларисса фыркнула и легко, даже немного лениво, нажала на спусковой крючок.

Как и всегда, она была точна и поразила мишень почти в центр.

— Давай, Лар, покажи нам, на что способна твоя новая игрушка, — обратилась к нему девушка, едва только рассеялся пороховой дым.

— Смотри, — коротко ответил ей Лариэс.

Он вытянул вперед руку и, не тратя ни секунды, выстрелил. Пуля угодила точно в центр мишени и Лариэс приподнял губы, обнажая свои удлиненные клыки.

— На пять футов дальше, — распорядилась Кларисса и слуги побежали выполнять приказ.

Согласно правилам, предложенным Циллой, из соревнования выбывал тот, кто промахивался мимо мишени, а не тот, кто попадал дальше от центра, ведь пистолеты не отличались точностью, присущей лукам и арбалетам.

Слуги отодвигали мишень еще трижды, прежде чем, наконец, одна из Непорочных не выбыла. Спустя еще две мишени отсеялась ее подруга и дилирисцы остались в гордом одиночестве.

— Лар, давай ты сдашься, а? — беззлобно поддразнивала командира Кларисса. — Ну серьезно.

— И не подумаю, — фыркнул Лариэс, прицеливаясь.

Стрелять на таком расстоянии было, откровенно говоря, сложно, к тому же Лариэс не успел хорошо овладеть новым оружием. Он прищурился, выдохнул воздух и, направив пистолет чуть правее центра мишени, выстрелил. Пуля попала в самый край цели, что вызвало ехидные смешки со стороны Солнышка, и Лариэс раздраженно фыркнул.

— Смотри и учись, — девушка засмеялась уже открыто, затем тряхнула пепельными волосами и, прицелившись, вновь поразила мишень.

— Эй, так нечестно, меня подождите! — Цилла, перезаряжавший второй пистолет, усерднее заработал шомполом.

— Одним пользуйся, — со смехом посоветовал ему Эрик, наблюдавший за состязанием из передних рядом. — Скорострельный ты наш.

— Ничего не знаю, твоя светлость, — беззлобно огрызнулся сын оружейника. — Давай там не умничай, герой тетивы и оперения.

Эрик захохотал и помахал другу рукой.

— Смотри вот, обижусь в один прекрасный день на тебя, простолюдина, и страшно накажу — заставлю жениться на моей двоюродной сестре.

— Так она же баронесса, разве не так? — руки Циллы быстро и уверенно заряжали пистолет, совершенно не мешая тому болтать.

— И что? Она страшна, как все семь смертных грехов сразу.

Эти слова потонули в диком хохоте окружающих и Эрик, довольный произведенным эффектом, раскланялся публике.

— Ну-ну, когда-нибудь я обязательно посмотрю на нее, чтобы проверить, так ли она ужасна, как ты любишь рассказывать, — Цилла закончил подготовку оружия и вновь, как будто бы и не целясь, выстрелил с двух рук.

И снова обе пули поразили мишень.

— Еще на пять футов, — приказала Кларисса. — Проклятье, давненько у нас не было такого жаркого противостояния.

Лариэс отсеялся спустя еще три тура и Цилла с Клариссой остались выяснять, кто же из них самый меткий. Еще трижды передвигалась мишень, прежде чем, наконец-то, Цилла не промахнулся. То, что он, стреляя из обычных пистолетов, умудрялся попадать в мишень на таком расстоянии, собственно говоря, и позволило юноше оказаться в гвардии. Не каждый стрелок-аркебузер мог похвастаться меткостью, которую демонстрировал этот сын ремесленника, и все-таки, Кларисса на сей раз оказалась точнее.

Многие сразу же приписали это тому, что она стреляла из укороченной аркебузы, но Лариэс с Циллой знали, что дело не в другом. Меткость Клариссы была настоящим даром Господа, невероятным и устрашающим. Правда, ни лук, ни арбалет девушке так и не дались, но этого, в общем-то, и не требовалось.

— Так, давайте еще один выстрел, и расходимся, — решительно заявила она и приказала слугам, — на двадцать футов.

— Эй, Солнышко, ты уверена? — обеспокоенно спросил Эрик. — Ношу следует брать по себе.

— Смотри и учись, болтун, — хмыкнула она, внимательно наблюдая за тем, как мишень отодвигается все дальше и дальше.

Когда все было готово, Кларисса спокойно, не торопясь, перезарядила свое оружие, изготовилась для стрельбы, вздохнула и замерла, вытянувшись струной.

Прошла одна секунда, затем — вторая… Все, затаив дыхание, наблюдали за графиней, не смея шевельнуться.

Выстрел разорвал тишину подобно грому или бою набата. Пуля попала в мишень, пускай и не в центр, но достаточно близко к нему. Кларисса хотела что-то сказать, но ее голос утонул в многоголосом реве одобрения.

А потом времени на разговоры не осталось — разгоряченные и восторженные зрители буквально потащили соревнующихся, включая Вилнара с Эриком, обратно в замок — пировать.

Гулянка продолжалась до глубокой ночи и Лариэсу пришлось напрячь все свои таланты для того, чтобы избежать назойливых предложений опустошить кубок-другой вина. В конце-концов, он устроился в компании Вилнара, Эрика, Клариссы, Индржиха и Циллы, которые шумно праздновали и уже успели изрядно набраться.

— Вот скажи, Лар, — заплетающимся языком проговорил Эрик, — скаж-жи, разве спрвдлв-во? Лук — блгор-рдное оружие, и че? Мастр-рв днем с огнм не сыс-скть. Все с ума сшли из-за вших этих пклок…

Говорил он столь невнятно и путано, что понять даже одно слово этого весельчака и балагура было непросто, однако Лариэс, хорошо знавший Эрика, догадался, о чем идет речь.

— Ничего, на твой век лука хватит.

— А псл?

— Это уже пусть наши дети думают.

— Д кд им пд…

Глаза Эрика закатились, и он рухнул на стол. Спустя мгновение послышался яростный храп.

— В чем-то я согласен с ним, — заметил вдруг Вилнар. — Лук отживает свое и это не может не печалить.

— Все меняется, — пожал плечами Цилла. — Когда-то аркебузы были здоровенными и неудобными, они били недалеко и неточно. А теперь, взгляни на произведение искусства, что использует Кларисса. Стреляет, может, и не так далеко, как лук, да и заряжается не слишком быстро, зато остановит рыцаря на скаку. Помяни мое слово, еще лет пятьдесят, и ты не встретишь луки даже на охоте.

Вилнар вздохнул и пригубил пива из кружки.

— С этим я не спорю, но, как и господин Эрик, не могу сдержать грусть.

— Да ладно, ты и с копьем мастер, — подключился к ним Индржих. — Мне бы так с клыкастым рубиться. Где научился?

— В Хавланде, — односложно ответил северянин.

— Твой учитель, наверное, настоящий монстр.

Раскосые глаза северянина чуть сощурились, а на губах появилась теплая улыбка.

— Ты даже не представляешь, какой! — с жаром ответил он и залпом допил пиво. — Наверное, он самый сильный фехтовальщик страны. Умный, заботливый. Я уверен, второго такого нет на всем белом свете!

— Ты очень любишь его?

Вилнар кивнул.

— Если бы не он, я бы сейчас, наверное, не разговаривал бы с тобой, Индржих.

— Понимаю, — кивнул гвардеец. — Ты, вроде, говорил, что рос сиротой, стало быть, учитель заменил тебе отца?

Вилнар закивал, соглашаясь с собеседником.

— Если бы не он… — повторил северянин, и глаза его увлажнились.

— Так, надо выпить, — Эрик резко выпрямился и на удивление нормальным взглядом обвел окружающих. — Я как-то странно трезв.

Лариэс хотел было возразить что-то, но в этот миг его плеча коснулось нечто теплое и мягкое. Покосившись, он увидел, что Кларисса, вымотанная длинным днем, уснула, используя плечо своего командира в качестве подушки.

— Прошу меня простить, — Лариэс решил воспользоваться удачно подвернувшейся возможностью и покинуть пиршество.

Он подхватил легкую девушку и быстро направился прочь, туда, где находились покои, отведенные гвардейцам. Клариссе, как единственной женщине-воину в дилирисском отряде, досталась небольшая отдельная комнатка, в которой кроме кровати особо и не было ничего.

"С другой стороны, а что еще нужно для отдыха"? — подумал Лариэс, укладывая подругу и укрывая ее одеялом.

Виконт уже развернулся к двери, как вдруг цепкая рука ухватила его за рубаху.

— Погоди, — раздался голос Клариссы.

Лариэс обернулся и наклонился к девушке.

— Да?

— Можешь… остаться? — неуверенно спросила она.

— Ты так боишься темноты? Давай зажгу свечу.

Кларисса издала непонятный приглушенный звук, нечто среднее между смешком и всхлипыванием, и прошептала:

— Иди уже. Завтра нам в путь.

— Спокойной ночи, Солнышко.

— Спокойной ночи, капитан.

Лариэс вышел в коридор и, закрыв свою дверь, двинулся прочь, размышляя о событиях этого насыщенного дня.

"Проверить, что ли, как там принц"? — подумал он, однако быстро отмел эту идею.

С его высочеством находились Марк и Мелис, а значит, беспокоиться было не о чем. Ну, разве что, о чести нескольких замковых служанок, которые, впрочем, как и всегда, будут только рады услужить принцу. А значит, действительно, пора отдохнуть…

Глава 7

Два последующих дня были на удивление спокойны, скучны и однообразны. Тяжелое пробуждение утром, длинный дневной переход, вечерняя пьянка в очередном замке, которых тут было, как собак нерезаных.

Каждый новый аристократ делал все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом, хотя лично Лариэс не был уверен в том, что их гостеприимство и радушие — настоящие. Чувствовалась во всем происходящем некая искусственность, натянутость, будто бы благородные жители Виннифаса принуждают себя улыбаться тем, кто им не нравится, потому что так надо. Несмотря на то, что воины обоих отрядов пили и ели вместе, между ними все время присутствовала незримая ледяная стена, растопить которую полностью не сумел даже Эрик.

Впрочем, неприязнь эта ничуть не касалась Кающегося с Целительницей, равно как и Мелиса. Правда, если к первым двум рыцари относились с почтением и благоговейным трепетом, то по отношению к оборотню они сохраняли настороженный нейтралитет. Скорее всего, это было связано с тем, что Ридгар и Орелия были друзьями не только их госпожи, но и ее сюзерена — могучего Вороньего Короля, а Мелис, напротив, происходил из народа, практически полностью этим самым королем уничтоженного, и приятельствовал лишь с Видящей.

Но надо было отдать виннифисцам должное — несмотря на свои чувства к южным соседям они были корректны, заботливы и делали все от них зависящее, чтобы путь до столицы герцогства прошел как можно быстрее, спокойнее и безопаснее. Часовые всегда выставлялись в соответствии с правилами и никогда не отлынивали, пища не разу не подвергалась воздействию яда, что Лариэс неизменно проверял лично, марравские воины не теряли бдительности ни на секунду, лошадей кормили до отвала, равно как и их седоков.

Чтобы хоть как-то скрасить скуку, Лариэс непрерывно забрасывал окружающих вопросами. В конце концов, это надоело Орелии, которая решила, что раз уж все равно делать нечего, то пусть товарищи по отряду узнают немного больше об изначальных. Поэтому она начала рассказывать о своем опыте общения с древними насекомыми, объясняла, какие виды этих удивительных существ бывают, и как с ними следует бороться.

Согласно рассказам Целительницы, больше всего из яиц появлялось сервов — рабочих, напоминающих помесь таракана с муравьем, снабженную длинными трехсуставчатыми передними конечностями, которыми было удобно хватать, а при необходимости — резать. Ростом сервы редко доходили человеку даже до пояса, и, в целом, как бойцы, серьезной опасности не представляли. По крайней мере, без десятикратного превосходства в количестве. Касту воинов изначальных можно было разбить на две группы: армисов — увеличенных в размерах сервов, чьи хитиновые "руки" заканчивались острыми серповидными лезвиями и сагитариусов — этаких велитов изначальных, выращивающих на своих телах костяные дротики, используемые в бою.

Отдельной строкой шли петрамы — гигантские монстры размером с двухэтажный дом. Этих тварей никогда не было слишком много, но их разрушительные способности по словам Орелии вызывали ужас.

Командиры изначальных разделялись на центурионов, управляющих сравнительно небольшими отрядами и легатов — генералов, изначальных, обладающих сознанием и личностью, и подчиняющихся непосредственно королеве.

— Центурионы, — говорила Орелия, чертя на земле нечто, напоминающее кузнечика, вставшего на задние ноги, — чудовищно быстры и проворны. Не всякий человек может уследить просто за движениями, не говоря уже про то, чтобы попасть по одному из них. К тому же, они достаточно многочисленны. Когда мы дрались с изначальными в прошлый раз, те собирали целые полки центурионов, которые выкашивали буквально все на своем пути. О Всесильный Отец, это было поистине ужасно.

Орелия перевела взгляд на садящееся солнце и добавила:

— Впрочем, по сравнению с легатами они все — мелочевка. Легаты, вот это действительно опасные твари. Они разумны и обладают ментальными способностями. К счастью, они и близко не подбираются по могуществу к менталистам. Обычные амулеты сковывающих, защищающие от магии мысли, в состоянии ослабить их воздействие, однако даже в этом случае легат способен вызвать у человека головокружение или слабость. К тому же они очень сильны физически.

Она схематично изобразила нечто, больше всего похожее на результат противоестественного союза краба с осьминогом.

— И каких размеров они достигают? — задала вопрос Блаклит.

— В половину петрама, — охотно пояснила Орелия.

— Это все их виды? — заинтересованно спросил принц.

— Нет, есть еще преторианцы — личная охрана королевы. Они никогда не покидают гнезда. Преторианцы — уникальные создания, способные создавать самые разнообразные яды и кислоты и плеваться ими, либо же — наносить на свои серповидные лезвия.

Лариэс задал мучавший его уже некоторое время вопрос:

— О Ступившая на Путь Вечности, разреши говорить.

— Спрашивай, — разрешила Древняя, после непродолжительного молчания.

— Почему они так отличаются друг от друга? Разве изначальные — не один вид?

Древняя кивнула, отчего капюшон ее балахона качнулся и из-под него блеснуло алым.

— Очень хороший вопрос. Ответ на него, как и на вопросы вроде "почему изначальные, достигая таких размеров, могут ходить"? или "почему они двигаются столь бесшумно" и даже "каким образом королева управляет своими подданными на расстоянии в тысячи миль" будет один.

— И какой же? — Лариэс от любопытства даже наклонился вперед.

— Магия. Изначальные — не просто огромные насекомые. Они — магические огромные насекомые. Без чар эти существа не смогли бы существовать. Магия наполняет их, она же меняет и преобразует. У меня есть теория, что просуществуй гнезда изначальных хотя бы век-другой, королевы наплодили бы куда больше разнообразных существ. Например, разделили бы сервов на несколько подгрупп, а потом разделили бы и эти подгруппы для большей специализации. Так это или нет — неизвестно.

Лариэс задумчиво переводи взгляд с Орелии на ее рисунки и обратно.

— Изначальные… Получается, они могли первыми отыскать путь в наш мир?

— Да. Интерсис чудовищно богат магией, об этом говорили все, кто приходил сюда из иных мест. Полагаю, именно ее обилие и привлекло далеких предков изначальных. И не спрашивай меня, как получилось, что на востоке завелась новая королева, не знаю… А теперь предлагаю вернуться к описанию сагитариус. Вам нужно знать, на какое расстояние они могут метать свои дротики…

* * *

Обучение продолжалось до самой столицы герцогства и под конец Лариэс выяснил об изначальных достаточно много для того, чтобы эффективно сражаться с этими существами. Теперь дело оставалось за малым — закрепить полученные теоретические сведения на практике, но Щит искренне надеялся, что, все-таки, как-нибудь получится обойтись без этого.

И вот, наконец, они достигли промежуточной цели своего путешествия.

Паарг восхитил даже искушенного Лариэса. Одновременно суровый и красивый город, чьи стены были сложены из серого необтесанного камня, а после окончания войны за независимость усилены, как успел поведать барон, мощной магией, смело мог претендовать на звание второго по размеру города в мире. Хотя, если вспомнить про Салутэм, то, скорее, третьего. Но даже если столица империи Аэтернум и превосходила Паарг размерами, то вряд ли слишком сильно.

Больше всего Лариэса удивила необыкновенная ухоженность столицы герцогства. Все улицы — достаточно широкие для того, чтобы по ним могла проехать телега — были вымощены тем же серым булыжником, что и стены. Красивые аккуратненькие дома с красной черепичной крышей, стояли вплотную друг к дружке, причем верхние этажи и не думали выступать вперед, смыкаясь над головами людей своеобразной аркой. Ни грязи, ни куч мусора на улицах не наблюдалось, а в сточных канавах, о ужас, журчала вода, пускай и грязная, но хотя бы проточная!

Это было выше понимания Лариэса, и он не удержался от очередного вопроса. Барон, который вот уже несколько дней как удовлетворял неуемное любопытство юноши, и на сей раз не стал делать исключения.

— Все просто, виконт, — усмехнувшись в усы, ответил он. — Большая часть города сгорела во время осады, а потому Видящая решила, что проще будет перестроить все за счет казны. И вот…

Он обвел рукой широкую площадь с бьющим в центре фонтаном, украшенным прекрасной статуей девы с кувшином, давая понять, что такая красота — обыденное явление для жителей столицы Виннифиса.

"Нет, тут дело отнюдь не в необходимости перестроить разрушенное. Сентий тоже пару раз осаждался, и несколько раз горел", — думал Лариэс.

Ему было неприятно сознавать это, но главным достоинством Паарга являлась любовь и забота властительницы о нуждах простых жителей. Всюду чувствовалась хозяйская рука, было видно, что жители гордятся своим городом, и, что самое главное, у них есть деньги для проявления этой заботы. Достаток сквозил в каждом доме, в каждой лавке и мастерской, в каждом лотке с товарами, прислоненном к стене. Было видно, что дела у обитателей Паарга идут хорошо, на пути отряда не встретилось даже трущоб — этого вечного проклятия Сентия. Впрочем, Щит принца не исключал, что барон ведет гостей особым маршрутом, дабы пустить пыль в глаза и подчеркнуть, как же герцогству хорошо живется под крылышком у Вороньего Короля.

Так это или нет, Лариэс не знал, и рассчитывал выбраться на улицы, чтобы походить и пообщаться с простым людом. Конечно же, это не было его работой, но вряд ли во дворце Видящей принцу угрожает опасность, а когда еще появится возможность взглянуть на столицу герцогства?

Виннифисцы в целом нравились юному полукровке. Они были открытыми и веселыми людьми, обожавшими, как выяснилось, воду. За время их движения по городу отряд проехал мимо четырех больших купален, выстроенных по ривеландской моде.

Наконец, они оказались на широкой площади, ведущей к единственным воротам в бывший герцогский замок, который теперь занимала Видящая и ее Непорочные.

Барон тепло попрощался со своими спутниками и сдал их выехавшему из ворот отряду, целиком состоявшему из бритых налысо и облаченных в бригантины девушек. Поверх доспехов каждой из них красовалась туника с изображением алого глаза — символа оракула. Каждая же была вооружена мечом, а также — сразу шестью пистолетами, прикрепленными к седельным сумкам.

Вперед выступила могучая зеленоглазая женщина средних лет, чьи широкие скулы безошибочно выдавали в ней марравку. Ее лысый череп блестел даже ярче нагрудника — женщина — единственная из всех Непорочных, встретившихся им за время пребывания в Виннифисе — была облачена в полные рыцарские латы! На поясе у нее рядом с мечом находился чекан, а к седлу помимо пистолетов был приторочен устрашающего вида цеп — символ Виннифиса и едва ли не главное оружие наемников марравов, чьи вольные отряды и по сей день пользовались бешенной популярностью во всех странах мира.

"Интересно. Лишь она носит латы, а остальные предпочитают легкую броню", — подумал Лариэс. — "Хотя, с другой стороны, а кого им опасаться-то в центре собственного города? Вот в бой, полагаю, они берут стальные кирасы и прикрывают бедра металлическими юбками, здесь же подобное, пожалуй, излишне".

— Я — Пришка, — хриплым низким голосом произнесла лысая воительница, обегая взглядом одного члена отряда за другим. — Приветствую его высочество и его благородных спутников.

Несмотря на вежливые речи, было видно, что телохранительнице оракула гости были не по душе. Этот взгляд ее — тяжелый и мрачный — как бы говорил: "вы мне не нравитесь, я не верю ни единому вашему слову, и первое же резкое движение станет для вас последним, дайте, только дайте мне повод прикончить вас всех, дилирисские псы". Исключением стали Ступившие на Путь Вечности. Им она улыбнулась тепло и дружелюбно, и эта улыбка, озарившая хмурое неприветливое лицо, волшебным образом преобразило его, превращая лысую мужеподобную женщину в симпатичную кокетку, готовую выпить вина в хорошей компании, после чего умыкнуть смазливого парнишку на сеновал.

— Видящая, — процедила Непорочная, — велела провести вас в гостевые покои, господа мои. Слуги предоставят каждому сменную одежду и воду для омовения, после чего проводят в тронный зал. Прошу, следуйте за мной.

И, не говоря больше ни слова, она развернула своего могучего рыцарского жеребца, и первой проехала сквозь ворота. За ней двинулись и все остальные. Лариэс оглянулся, и без удивления отметил, что две воительницы и маг, который во время их путешествия то и дело пялился на виконта, замыкают шествие.

* * *

Покои, отведенные телохранителю венценосной особы, были под стать его рангу. Роскошные, украшенные старинными гобеленами и коврами, обставленной древней и очень дорогой мебелью. Вид портила лишь лохань посередине, но Лариэс, для которого возможность смыть с себя дорожную пыль была сродни манне небесной, ни капли не возражал против этого. Выгнав весело хихикающих служанок, он быстро разделся и погрузил уставшее тело в горячую воду.

"А его величество, наверное, задержится", — мелькнула в его голове веселая мысль. — "Ну, думаю, ничего страшного не произойдет — Видящая должна прекрасно понимать, что мы все хотим привести себя в порядок после длинной дороги".

Впрочем, он не собирался тратить время попусту — упустить возможность побродить по дворцу Паарга мог только глупец! А потому, быстро вымывшись и переодевшись в заранее подготовленную одежду цветов королевского дома Дилириса, Лариэс вышел в коридор к охранявшим дверь Непорочным. В качестве эскорта или тюремщиц к нему были приставлены две девушки. Обе — молодые, обе — с игривыми улыбками, обе — очень симпатичные, несмотря на гладко выбритые головы.

— Прекрасные воительницы, — Лариэс склонился в изящном поклоне. — Не будете ли вы столь любезны и не покажете ли мне ваше чудесное жилище? Я уверен, что у нас есть немного времени до встречи с вашей госпожой.

Девушки переглянулись и попытались принять суровый вид, но у них не очень хорошо получилось сделать это. Комплимент определенно пришелся юным воительницам по вкусу.

"Надо же, оказывается, от наблюдения за беседами его высочества с дамами есть определенная польза", — подумал Лариэс, когда девушки согласились немного поводить его по дворцу.

Пааргский герцогский замок, и правда, впечатлял. Безусловно, он ни в какое сравнение не шел с дворцом Вентисов, но тут удивляться не приходилось. Владыки Дилириса не одну сотню лет украшали свое жилище, всем, чем только могли. А их возможности, конечно же, сильно превосходили относительно скромные герцогские.

И все же, все же…

Комплекты парадных доспехов, встречавшиеся в коридорах, были в отменном состоянии и, продав их, можно было бы нанять небольшую армию. Ковры и гобелены своей древностью мало уступали тем, что украшали резиденцию Вентисов, а количество новомодных картин и скульптур говорило о том, что при дворе Видящей обитает немалое число людей искусства, причем талантливых.

Но при всем этом замок в первую очередь был, скорее укреплением, нежели обиталищем богатых и влиятельных особ. Никто не удосужился расширить окна и застеклить их, предпочтя оставить небольшие бойницы, закрываемые толстыми ставнями. Залы и переходы оканчивались мощными дверьми, обитыми металлом. Многочисленная охрана, состоявшая, как выяснилось, не только из Непорочных, несла службу с прилежанием, достойным похвалы. Наметанный взгляд Лариэса не обнаружил ни одного дремлющего бойца, ни одного неряхи, не обращающего внимания на свой внешний вид, и ни одного выпившего. Все были собраны, подтянуты, облачены в бригантины, поверх которых красовались туники с гербом оракула.

Уже одного этого достаточно было понимающему человеку для того, чтобы оценить мощь герцогства, ведь охранная служба — одно из скучнейших занятий на свете. Человек, которого — по его мнению — поставили сторожить никому не нужную дверь в никому не нужном коридоре очень быстро найдет способ скоротать долгие часы. Вино, карты, сон, болтовня… Способов отлынивать от выполнения прямых обязанностей существовало столько, что иногда Лариэсу казалось, будто они бесконечны. И если стражи выполняют свой долг от и до, то, значит, их хорошо вымуштровали, регулярно проверяют и, что самое главное, люди сами понимают, что делают, и для чего. Значит, они не считают свое занятие бесполезным, значит, искренне любят свою правительницу и готовы в лепешку разбиться ради ее безопасности.

Лариэс так и не сумел вбить в башку гвардейцев принца подобного понимания, а потому регулярно муштровал и проверял подчиненных, сурово наказывая за каждый проступок. Выговоры и штрафы отлично помогали прочистить мозги тех из них, кто не отлынивал службы, а в особо тяжелых случаях выручали побои — в гвардии принца мало кто мог противостоять одному из лучших бойцов королевства. Самое странное, что такое отношение ничуть не отталкивало от него подчиненных — наоборот, именно в гвардии Лариэс нашел лучших друзей.

Впрочем, ничего удивительного в подобной готовности солдат Виннифиса не было. С юга враждебный Дилирис, с севера — захваченное Ривеландом герцогство Фейрлинд. Слугам ясновидящей не приходилось рассчитывать на доброту и отзывчивость соседей, и даже защита могучего Волукрима не гарантировала полной безопасности.

"Береженого, как известно, Бог бережет", — подумал Лариэс, когда они прошли мимо очередной воительницы, застывшей на посту с алебардой в руках.

И все же обитатели постарались придать своему дому обжитой вид. Отчасти у них это получилось — в залах, через которые девушки провели Лариэса, пол был выстлан мраморными плитами, под потолком висели люстры, в нескольких комнатах, в которые юноша заглянул, стояла красивая и удобная мебель, а полы устилали многочисленные ковры.

Непорочные водили Лариэса недолго, очень скоро они направились к тронному залу, но и увиденных обрывков хватило для того, чтобы получить представление о жизни в замке. Оказавшись возле массивных дверей, преграждавших путь к правительнице, Лариэс заметил Мислию, со скучавшим видом изучавшую картину. Неподалеку к стене прислонился Марк, а чуть правее неразговорчивого воина о чем-то шептались Эрик с Клариссой. Поблагодарив Непорочных за чудесную компанию, виконт подошел к первой Тени, которая, бросив короткий взгляд в его сторону, вернулась к созерцанию.

— Ну и что скажешь? — шепнула она одними губами.

— Богатый замок богатой правительницы.

Тень кивнула.

— Да, у оракула много денег. Ей платят паломники, к ней стекаются налоги, — сковывающая недовольно поджала губы. — Колоссальные налоги от тысяч мастерских и десятков мануфактур, деньги, которые приносят вольные отряды, разбредающиеся по разным странам и продающими свои клинки. И все эти богатства оседают тут, в сундуках союзницы Вороньего Короля.

Очевидный вопрос о том, какая их часть перетекает уже в сундуки сюзерена, остался невысказанным, но и Лариэс и Мислия прекрасно его поняли.

— А твои люди разве не рассказывали про все это?

— Читать донесения — это одно, видеть своими глазами — совсем другое.

Она со вздохом повернулась и взглянула на приближавшегося принца, который мило переговаривался с щебетавшими подобно птичкам Непорочными.

Лариэса всегда поражала легкость, с которой его величество располагал к себе противоположный пол. Нет, конечно же, как и каждый маг стихий, он был чертовски привлекателен, и, естественно, любая женщина на континенте сочла бы за счастье понести от Вентиса, но, тем не менее, несмотря на все это, иногда Лариэсу казалось, что его высочество пользуется какой-то неведомой магией.

— Кажется, принц хорошо провел время, — иронично заметила Мислия.

— Ты сомневалась?

— Ни капли. Идем.

Они приблизились к Таривасу и склонились в поклоне, на который принц, поглощенный беседой, ответил лишь небрежным кивком головы. Лариэс окинул взглядом сопровождавших его Непорочных, и причина рассеянности его высочества сразу же стала очевидна телохранителю.

"Ну да, ничего удивительного, какое ему до нас дело, когда рядом две таких фигуристых красотки".

Даже выбритые головы ничуть не портили грудастых марравок, которых назначили его высочеству в качестве охраны. И юноша ни на миг не сомневался в том, что эта Пришка, или как там ее, поступила так совершенно сознательно — о любвеобильности принца ходили легенды. В этом плане он выделялся даже на фоне прочих избранных Господом, каждый из которых менял партнеров по постельным утехам, точно перчатки, не обращая внимания на возраст, социальное положение и пол.

Развить мысль не вышло — послышались голоса и к ним присоединились северяне, сопровождаемые бодрым Мелисом, который рассказывал какую-то шутку, отчаянно жестикулируя при этом. Когда он договорил, Непорочные, сопровождавшие их, разразились непристойным смехом, Вилнар фыркнул, всем своим видом давая понять, что подобные скабрезности — ниже его достоинства, а щеки Блаклинт стали пунцовыми от смущения.

— А вот и мы, — сообщил Непобедимый. — Где эти двое?

Он, конечно же, имел в виду Орелию с Ридгаром.

— Внутри, — сообщила одна из стражниц, и, кивнув подруге, широко распахнула двери. — Прошу войти к Видящей.

И они двинулись. Первыми — Таривас и Блаклинт, за ними — Кларисса с Эриком, потом — все остальные. Естественно, что рядовых бойцов отряда сопровождения на аудиенцию никто не приглашал — мелкие дворяне и мещане попросту не имели права предстать перед герцогиней. Вилнар с Лариэсом оказались среди избранных исключительно потому, что были Щитами, то есть — личными телохранителями. Марк же оказался здесь, скорее, не из-за баронского титула, а из-за приближенного к маршалу Дилириса положения.

Длинный зал, ярко освещенный гигантской люстрой, прикрепленной к потолку, наверное, якорной цепью, утопал в свете — тот струился изо всех пригодных для этого мест, и отражался от блестящих мраморных плит на стенах. Пол, стены, потолок, возвышение, трон. Все было изготовлено из мрамора, различались лишь сорта. Если для потолка использовался небесно-голубой, то стены покрывал бежевый с золотистыми прожилками, а пол устилал черный. Но красивей всего, конечно же, было возвышение, на котором располагался трон. Молочно-белый, без единой крапинки, материал его притягивал взор и не отпускал ни на миг.

"Так вот какой он — Мраморный зал", — с восхищением подумал Лариэс. — "Не ожидал, что когда-нибудь воочию смогу увидеть легендарное творение Архитектора".

Он заворожено изучал помещение, созданное величайшим артефактором древности. Почти шесть сотен лет прошло, дворец пережил войну Великих Жнецов, кошмарную Последнюю войну, в которой погибла большая часть жителей континента, все войны Гнева, войну за освобождение…

"Выглядит так, словно его построили только вчера".

Лариэс задрал голову и посмотрел на люстру, целиком вытесанную из горного хрусталя. Еще один шедевр легендарного мастера, человека, который голыми руками месил камень и ткал паутину тончайших арок и шпилей. Человека, который до сих пор остался непревзойденным.

После этого его взгляд остановился на женщине, сидевшей на троне. Подле нее стояли Орелия с Ридгаром, а у подножия трона, возглавляемые Пришкой, возвышались десять здоровенных Непорочных, закованных в полные латы, но без шлемов. Судя по всему, лучшие из лучших, личная стража.

Отбросив эти мысли Лариэс принялся исподтишка рассматривать Видящую. Честно говоря, Катержина не производила особого впечатления. Невысокая, хрупкая, с широкими марравскими скулами и бледным болезненным лицом, на котором выделялись губы, алые, точно перезрелая клубника. Короткие каштановые волосы были собраны в замысловатую прическу, а точеная фигурка упакована в аккуратное темно-зеленое платье. И все. Никаких украшений. Ни короны, ни диадемы, ни сережек на небольших аккуратных ушках, ни колец на тонких длинных пальцах.

Лишь маленькая коротко стриженая женщина в окружении Древних и личной стражи. Однако стоило только взглянуть в ее глаза, как все вопросы о том, кто она такая и что забыла на троне, отпадали сами собой. Эти незрячие, подернутые пленкой слепоты глаза, казались вратами в иной мир, вратами, из которых смотрело нечто вечное, древнее и могущественное. Лариэс не мог понять, чем конкретно Катержина отличается от обычных слепых. Нет, не так. Он был не в состоянии осознать этого! Мозг смертного был попросту неспособен принять и объяснить увиденное.

Виконт сбился с шага и моргнул. Видение пропало.

"Так, на будущее, не смотреть ей в глаза", — решил юноша.

— Приветствую Древнюю, — принц, первым подошедший к подножию трона, склонил голову в изящном и точно выверенном поклоне — как равный равному. Конечно, Таривас мог и не поступать так — все же он был наследником дома Вентисов, насчитывающего не одну сотню лет, а ясновидящая — всего лишь самой молодой из Ступивших на Путь Вечности, не прожившей еще и века. Но его высочество являлся прекрасным дипломатом и просто был умным человеком, а потому понимал, как важно в их ситуации произвести хорошее впечатление.

Блаклинт, тоже не была обделена интеллектом, поэтому ее поклон оказался куда ниже. Пускай она и родилась принцессой, но — одной из самых младших в семье Дикой Розы Севера. Она не могла претендовать ни на трон, ни на какую-либо серьезную должность. В лучшем случае девушку ожидало удачное замужество с каким-нибудь ривеландским дворянином. Так что, являясь особой королевской крови, фактически она была сильно ниже по статусу, чем правительница целого герцогства, наделенная, к тому же, редчайшим даром.

Лариэс и остальные преклонили колени перед Катержиной Видящей, как того и требовал этикет.

— Встаньте, — услышал он тихий голос слепой и выполнил приказ.

Правительница Виннифиса поднялась со своего места и, сопровождаемая Орелией и Ридгарам, двинулась вниз по ступеням. Лариэс ошеломленно смотрел на нее, не веря своим глазам. То, что оракул была слепа, не вызывало ни малейшего сомнения, однако она ставила свои маленькие ступни, обутые в простые кожаные сапожки, точно и уверенно, ни разу не ошибившись и не запнувшись.

Оказавшись внизу, Катержина замерла перед принцем и, склонив голову набок, вперила в него взор своих невидящих глаз.

— Нет, ваше высочество, — неожиданно проговорила она.

— Прошу простить меня, госпожа? — Таривас был совершенно сбит с толку.

— Я ответила на ваш вопрос, — улыбнулась ему оракул. — Я не могу видеть. По крайней мере, при помощи глаз.

Принц открыл рот, затем закрыл, после чего произнес:

— Ага.

Эффект, произведенный на наследника престола, явно понравился ясновидящей, потому что она вновь улыбнулась ему и произнесла:

— Я знаю, что вы собираетесь в Волукрим, Целительница и Кающийся рассказали мне об этом. Знаю о цели вашей миссии, равно как и о таинственном враге, желающем навредить смельчакам, бросившим вызов угрозе, поднявшей голову из тьмы веков.

Говорила она тихо и спокойно, но все присутствующие слышали каждый звук, точно слова произносились прямо на ухо — еще одно чудо Архитектора.

"Интересно, если она все знает, зачем пригласила нас на аудиенцию? — подумал Лариэс. — "Любопытство взыграло"?

— Я бы тоже отправилась в столь славное путешествие, — неожиданно проговорила Катержина, — но, боюсь, калека лишь отвлечет героев от их миссии. К тому же, я нужна моему народу. А поэтому, самое меньшее, что я могу для вас сделать, это организовать безопасный проход через мои земли — до самого Леса Гарпий. Передохните день-другой, наберитесь сил и возобновите ваш путь.

Она сделала шаг в сторону и замерла перед Блаклинт. Несколько мгновений слепая стояла без движения, затем ее рука поднялась и коснулась лица северянки.

— Так вот как выглядит маленький северный василек, — улыбнулась Ступившая на Путь Вечности. — Здравствуй, принцесса Блаклинт.

Северянка, дико покраснев, пробормотала какие-то приветствия и уставилась в пол, не смея поднять головы. Катержина, улыбнувшись, отошла от нее и, сделав несколько шагов вперед, замерла перед Мелисом. Тот, к удивлению, Лариэса, опустился на одно колено, и теперь его лицо было на одном уровне с лицом ясновидящей.

— Здравствуй, Непобедимый.

— Здравствуй, Лучик.

Оракул весело и беззаботно рассмеялась.

— А я думала, что ты забыл это прозвище.

— Разве я могу забыть самую смешную и красивую девчонку к востоку от Салутэма?

Лариэс слушал этот разговор со всевозрастающим ошеломлением. Нет, Непобедимый говорил, что они друзья, но виконту тогда казалось, что Древний просто бахвалится.

"Выходит, что нет".

Положив свою ладошку на лоб оборотня, Катержина замерла на миг, после чего на ее лице появилась грустная улыбка.

— Приди ко мне вечером, поговорим.

— Как прикажешь, — без своей обычной фривольности ответил оборотень. — Я счастлив, что тебе есть, что сказать мне. После всего…

Слепая кивнула ему и, плавно обогнув, устремилась дальше. Прямиком к Лариэсу, который от удивления едва не ахнул, лишь в последний миг осознав, что подобное поведение на приеме у правительницы недопустимо.

Когда оракул оказалась на расстоянии вытянутой руки, он собрался было поприветствовать ее еще раз, но Катержина опередила юного телохранителя.

— Спасибо, я тоже рада встретиться с Щитом принца.

"Она слышала обо мне? Как такое возможно? И как же она угадывает то, что я хочу сказать"?

— Я — ясновидящая, не забывай об этом, — проговорила Катержина, касаясь лица юноши. — Я безошибочно определяю, что произойдет в течении ближайшей минуты-двух. В том числе и то, что собирается сказать один крайне любопытный полукровка.

Ее ладошка была прохладной и пахла корицей. Пока Катержина внимательно исследовала лицо Лариэса, тот думал.

"А зачем, спрашивается, она ощупывает мое лицо? Разве ясновидящая не в состоянии рассмотреть его при помощи своего дара? Или не может? А как это вообще работает? Чем она видит, если не глазами? Проклятье, я обязан спросить"!

— Слишком много вопросов, — Катержина с улыбкой убрала руку. — На добрую половину я не смогу ответить при всем желании. Ты не поймешь, как я стала воспринимать этот мир после того, как свет померк. Это то же самое, что, — тут она хихикнула, словно девчонка, — что объяснять слепому, от рождения, как выглядит зеленый цвет.

Лариэс ощутил, как кровь приливает к его щекам.

— Прошу простить меня, о Ступившая на Путь Вечности, — произнес он.

— Простить? Зачем? — Катержина склонила голову чуть набок, из-за чего стала похожа на маленького воробушка. — В любопытстве нет ничего предосудительного. Мир огромен, в нем полной тайн. Желание разгадать их — вполне естественно. Впрочем, не буду утомлять тебя сложными философскими измышлениями. Сегодня вечером мы увидимся вновь. В моих покоях.

Произнеся это, она пошла дальше — к Мислии и Вилнару, а Лариэс, совершенно сбитый с толку, остался стоять, пытаясь понять: что, черт побери, тут творится!

На помощь ему пришел, как ни странно, Ридгар.

Кающийся подошел к юноше и, склонившись к нему, прошептал на ухо:

— Она имела в виду совсем не то, о чем ты подумал. Катержина — не какая-нибудь избалованная стихийная магичка. Она почувствовала, что сможет провидеть для тебя.

— Почувствовала?

— Потом, — раздраженно отмахнулся Ридгар. — Поговорим, когда окончатся официальные мероприятия.

Эти самые мероприятия стали для Лариэса настоящей пыткой — он жаждал узнать, что же именно имел ввиду Древний, что значит "сможет провидеть", почему именно для него, зачем, какой в этом смысл? Тысячи мыслей роились в голове юноши, заставив того забыть обо всем, включая свою главную обязанность — безопасность принца. Пожелай кто-нибудь причинить его высочеству зло, и юноша просто не заметил бы, столь глубоко он был погружен в размышления.

Позже Лариэс не смог вспомнить, где же именно проводился пир в честь гостей, сколько там было людей, и какие блюда подавались. Он что-то ел, что-то пил, с кем-то разговаривал, но все его существо было поглощено лишь одним: грядущим вечером. Лариэс вновь ощутил себя ребенком. Ему вспомнились те далекие, полные счастья и радости времена, когда родители были живы, и когда он — пятилетний мальчик, никак не мог дождаться обещанного на день рождения игрушечного меча. Постоянными вопросами и просьбами побыстрее начать праздник, он изводил родных, наверное, с неделю. В конце концов, отец разозлился так сильно, что весь день рождения Лариэс не мог сидеть.

К счастью, пытка ожиданием, наконец-то закончилась: Древний Ридгар подошел к нему и жестом приказал следовать за собой. Когда это произошло, Лариэс едва ли не пулей помчался вслед за Кающимся, сгорая от любопытства.

Они покинули зал, затем молчаливый Ступивший на Путь Вечности повел спутника по многочисленным коридорам и не останавливался до тех пор, пока вышел на небольшой балкон, отлично приспособленный для стрельбы из лука по противникам, пытающимся прорваться к воротам замка.

Видя нетерпение Лариэса, Древний не стал тянуть с объяснениями.

— Катержина может, как ты уже убедился, видеть, что произойдет в течении пары ближайших минут, что, кстати, делает ее поистине страшным бойцом. Иногда дар Видящей прорывается неожиданно, это называется неконтролируемым трансом. Когда подобное происходит, она успевает надиктовать увиденное и отключается. К сожалению, впасть в транс Катержина может в самый неподходящий момент и со стороны это выглядит, как приступ падучей. Сам понимаешь, такое не способствует частым отлучкам из дворца.

Лариэс слушал, не перебивая. Он не понимал, почему Древний так разоткровенничался, но не собирался упустить, ни единой крупицы мудрости этого могущественного человека.

"Хочет делиться — что ж, прекрасно, кто я такой, чтобы мешать"?

— Так вот, — продолжил Древний, — раз есть неконтролируемый транс, то может существовать и контролируемый. Иногда Катержина чувствует, что может сделать предсказание конкретному человеку. Впрочем, ты, наверное, это и так знаешь, но сомневаюсь, что тебе известно, как она понимает это.

— Слышал краем уха. Как-то связано с физическим контактом?

— Именно.

— И поэтому Видящая касалась каждого из нас? — на всякий случай уточнил Лариэс.

— Конечно. Пускай она и слепая, но благодаря своему дару видит получше многих зрячих.

— Стало быть, Катержина будет прорицать для меня и Непобедимого?

Ридгар скривился, точно выпил бокал уксуса.

— Да.

— А еще для кого?

Тонкие губы вновь изогнулись в гримасе презрения.

— Увы, никого. Нас с Ори она проверила в первую очередь, — Древний вздохнул. — И, как всегда, повезло оборотню. Никогда не понимал, почему они с Катержиной в столь хороших отношениях и почему ее дар так часто срабатывает на этом клыкастом ублюдке.

Лариэс набрался смелости и задал достаточно опасный вопрос:

— О Ступивший на Путь Вечности, но почему вы рассказываете мне все это?

— Честно? — Кающийся изогнул левую бровь и оценивающе посмотрел на юношу. — Потому что я хочу завладеть твоей душой.

Лариэс побледнел и отступил на шаг назад, упершись спиной в ограждение балкона.

"Черт, черт, черт"! — только и успел подумать он, пытаясь выхватить несуществующий меч. Как вдруг увидел нечто невероятное — губы Ридгара разошлись и тот расхохотался, запрокинув голову.

— Тебе бы сейчас в зеркало посмотреть на выражение собственного лица! — воскликнул Ступивший на Путь Вечности, отсмеявшись. — Неописуемое зрелище. Неужели у меня столь устрашающая репутация? Кажется, я никогда не хвалился умением вытягивать из людей души.

Краска стыда залила щеки юноши.

— Прошу меня простить, о Ступивший на Путь Вечности, — он ощутил, как кончики ушей пришли в движение, яростно дергаясь, — но я просто никак не могу понять, почему столь могущественный Древний, как вы, вообще общается с кем-то вроде меня.

— Виконт, скажи, тебе не надоело каждый раз начинать разговор со слов "О Ступивший на Путь Вечности" или "О Древний"? — напомнил Ридгар. — Будь попроще. Кажется, мы с Ори уже просили тебя об этом. Несколько раз.

— Да… господин.

Древний страдальчески закатил глаза.

— Сойдет, — он подошел к телохранителю, прислонившись к ограждению балкона рядом с ним. — Ты действительно хочешь знать, — почему я выделил тебя? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Некоторые вопросы лучше оставлять незаданными.

На миг Лариэсу стало страшно, но уже спустя секунду его неуемное любопытство целиком и полностью взяло верх над здравым смыслом.

"Да ладно, что плохого может случиться от того, что я суну нос не в свое дело"? — подумал он, и произнес вслух:

— Я готов, господин.

— Свет твоей души слепит меня и притягивает, точно магнит.

На сей раз челюсть Лариэса отвисла.

— О Древний, я не понимаю, — с паническими нотками в голосе произнес он.

Ридгар вздохнул.

— Естественно, не понимаешь. Твоя королева знает, твой принц знает, думаю, что и первая Тень тоже в курсе, но тебя в подобные тайны никто не посвящал, верно?

— Да, О Ступивший на Путь Вечности.

— Да, Ридгар, — резко поправил его Древний. — Повтори.

— Да, господин Ридгар.

— Тебя не переделать. Ладно, господин, так господин, — сдался Кащийся. — Я уже говорил, что в моих ладонях смерть. А знаешь ли ты, что это значит?

— Что вы можете убить касанием?

— Очевидный вывод, — согласился его собеседник. — А почему так случилось?

— Нет, господин, — осторожно проговорил Лариэс.

— И не узнаешь — это к теме разговора не относится. Однако этот дар напрямую связан с моим проклятьем. Если кратко, то я вижу людские грехи. С тварями вроде твоей королевы или Мелиса мне физически неприятно находиться в одном помещении, сразу хочется отправить их на тот свет.

— Ее величество… — Лариэс хотел было возмутиться, но быстро передумал, посмотрев в глаза Кающегося, в которых читалось предостережение. — Я слышал, что вы можете говорить с душами невинно убиенных…

Перед глазами отчетливо встал недавний сон и вереница кошмарных образов за спиной у Древнего. Лариэс поежился, точно от холода, и постарался выкинуть странное воспоминание из головы. Все-таки сон — это всего лишь сон.

— Что-то в этом духе, — неопределенно ответил ему Ридгар. — Всех деталей тебе знать не обязательно. Так или иначе, но я сразу же распознаю людей, от которых неплохо бы очистить этот мир. Как следствие, я точно также вижу тех, чьи души не запятнаны злом. Их не так много, как хотелось бы, но с ними мне нравится общаться.

Лариэсу сразу же вспомнилось, с какой теплотой и заботой Ридгар отзывался об Орелии.

"Возможно, это связано не только с их долгой дружбой, но и с тем, что она — святая", — мелькнуло у виконта мысль.

— Господин, не хотите ли вы сказать, что я — человек, достойный вашей дружбы?

— Именно. Ты без раздумий ринулся в самоубийственную атаку, чтобы спасти почти незнакомого тебе человека и подчиненного. Ты всегда был добр и отзывчив с простолюдинами. Ты, наконец, подаешь милостыню — не самая распространенная добродетель в наши дни.

Лариэс вспомнил, как бросил медную монетку тощей и оборванной девочке в одном из многочисленных постоялых дворов, и у него по спине прошел неприятный холодок.

"Я готов поклясться, что Кающегося там не было. Как он узнал? Неужели, действительно, призраки"?

— Разве таких людей мало? — вслух проговорил он. — Я всегда думал, что помочь неимущему — совершенно нормально для любого обеспеченного христианина. Это — по-божески.

Кающийся горько усмехнулся.

— Виконт, ты бы пришел в ужас, узнав, как мало людей поступают по-божески.

Лариэс всерьез задумался.

— Благодарю вас за искренность, господин. Это честь для такого, как я, — наконец, ответил он. — И спасибо за добрые слова.

— Всегда пожалуйста, — пожал плечами Ридгар, вновь улыбаясь. — А теперь — иди и приготовься к откровению. Поверь мне, Лариэс, такого ты еще не видел.

Естественно, эти слова ни капли не успокоили полукровку, который теперь стал дожидаться вечера с еще большим нетерпением. Однако он уже не был маленьким ребенком, а потому все-таки кое-как сумел совладать со своим неуемным любопытством и с пользой провести время, оставшееся до окончания пира.

На этот раз он внимательно следил за присутствующими в зале людьми, слушал разговоры и даже сам участвовал в некоторых из них, однако так и не понял, когда это Катержина пропала из зала, не сумел уловить и момент исчезновения Мелиса. Зато двух направлявшихся к нему Непорочных, которые даже на пиру не снимали свои доспехи, заметил сразу.

— Господин, — заговорила та, что была постарше, оказавшись возле телохранителя, — Видящая зовет вас.

— Тогда не будем заставлять ее ждать, — произнес он, во второй раз за вечер выбираясь из-за своего места.

Непорочные провели его через сложную сеть коридоров, лестниц и переходов, и, наконец, оказались у перед широкими двустворчатыми дверьми, охраняемыми четверкой Непорочных под командованием Пришки. Здесь же находился Мелис. Выражение лица у оборотня было сосредоточенно-озадаченным, на нем не было обыкновенной веселой ухмылки, и, казалось, что Непобедимый чем-то крайне напуган.

— Древний, — Лариэс склонил голову.

— Да, да, — невпопад ответил ему товарищ по путешествию, — иди, рысеухий, тебя ждут.

Не говоря больше ни единого слова, он повернулся к Лариэсу спиной и зашагал прочь.

Юноша некоторое время провожал взглядом его сгорбленную спину.

"Ничего себе. Кажется, Ридгар не преувеличивал силу внушения оракула. Первый раз вижу его настолько сбитым с толку".

Лариэс набрал в грудь воздуха и шагнул вперед.

— Я, виконт Лариэс Венаторский, прибыл по приглашению Ступившей на Путь Вечности Катержины, правительницы и защитницы герцогства Виннифис.

Лысая воительница вежливо поклонилась в ответ и проговорила:

— Прошу вас, виконт, госпожа ждет.

Двери распахнулись и Лариэс ступил внутрь.

Комната Катержины выглядела необычно. Люстра под потолком — уменьшенная копия шедевра из тронного зала, множество магических светильников в стенах. Все это не просто разгоняло темноту, оно буквально разрывало ее на кусочки, не оставляя в комнате ни единого неосвещенного места.

В центре располагалась громадная кровать без ножек, устланная множеством подушек и одеял и укрытая огромным шелковым балдахином.

На полу, устланном толстым ворсистым ковром, тут и там валялись атласные подушки и одеяла, а на стенах не было и клочка, не укрытого чем-нибудь мягким, пушистым и очень толстым. Еще больше удивления вызывало полное отсутствие мебели. Ни стола, ни стула, ни кресел. Ничего такого, на что можно поставить тарелку с едой, или сесть.

"И ничего с острыми углами, о которые можно проломить себе череп. Древний же говорил про приступы. Видимо, здесь они случаются чаще, чем в других местах. Или ясновидящая просто проводит большую часть жизни в комнате с мягкими стенами и потолком… Страшная цена могущества".

— Госпожа Катержина? — подал он голос.

Ответа не последовало.

— О Древняя?

И снова молчание.

Юноша сделал несколько шагов по направлению к ложу и в нерешительности замер перед пологом. Неожиданно из-за ткани просунулась изящная женская ручка, которая резко отодвинула полог, и Лариэс от неожиданности отступил на шаг назад.

Ясновидящая сидела на кровати, укутанная сразу в несколько одеял. Ее короткие волосы были спутаны от пота, а на лбу и шее отчетливо виднелись подсыхающие бородки влаги.

— Лариэс Венаторский, — медленно и отчетливо произнесла оракул, выбираясь из своего кокона. — Готов ли ты заглянуть в вечность?

Она была одета в простую ночную рубашку из грубой шерсти, плотную и некрасивую, совершенно не подходящую роскошной обстановке герцогской спальни. Говорила слепая чуть запинаясь, точно ей поминутно приходилось вспоминать слова, которые норовили вылететь прочь из головы.

От нее исходил слабый запах дурманящего макового настоя, из чего Лариэс сделал вывод, что даже для тех из людей, которым Видящая может пророчить по своему желанию, ей приходится идти на жертвы.

Однако Катержина не выглядела слабой. В ее маленьком теле ощущалась скрытая мощь, а из глаз на мир смотрело нечто вечное, как само время, и столь же неумолимое.

"Я должен ответить"! — догадался Лариэс.

— Да, Древняя, — проговорил он, становясь на колени. — Молю, яви мне свою силу.

— Да будет так, — кивнула Катержина.

И она, неожиданно легко спрыгнула со своего ложа и пустилась в пляс. Танец этот — дикий и невероятный, не походил ни на что, виденное Лариэсом раньше. Ни сложные и вычурные танцы благородных господ, ни простые и полные жизни пляски селян, ни хитроумные ритуальные движения жрецов Мертвых Богов не были даже отдаленно похожи на это.

Катержина порхала, точно бабочка, затем, словно натыкаясь на стену, она резко останавливалась, ее движения становились рваными, резкими, а после — вновь начинала кружиться легко и воздушно. При этом голова оракула упала на грудь, и было видно, что женщина находится в глубоком трансе. Несколько раз она не удерживала равновесия и падала, один раз — приложилась плечом о стену, но ничто не могло уже вывести ее из странного состояния.

"Нет, это не падучая", — подумал Лариэс.

Юноша зачарованно следил за движениями оракула, пытаясь найти в нем какую-то закономерность. Наконец, ему это удалось — Катержина двигалась кругами, постепенно приближаясь к нему.

"Точно змея, сжимающая свои кольца".

В комнате постепенно становилось тяжело дышать и не потому, что воздух был спертым или стало слишком жарко, нет. Нечто непонятное, не принадлежащее Интерсису, казалось, обратило свой взор на маленькую хрупкую ясновидящую. Или на коленопреклоненного телохранителя.

Лариэс сглотнул. Последнее не слишком воодушевляло, хотя, с другой стороны, если устами оракула говорит Господь, то бояться нечего.

Катержина неожиданно оказалась перед ним. Причем Лариэс даже не понял, как это произошло. Юноша от неожиданности дернулся, но не успел отшатнуться — оракул рассмеялась и коснулась его макушки ладонью, отчего тело молодого человека налилось свинцовой тяжестью.

— Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.

Этот низкий хриплый голос не мог принадлежать ясновидящей! Лариэс осмелился поднять глаза и с трудом сдержал рвущийся наружу вопль. Там, где еще несколько минут назад были глаза слепой, угнездилась непроницаемая глубокая чернота.

Губы существа, вошедшего в человеческое тело, искривились в усмешке.

— Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.

Лариэс резко выдохнул, напряженно слушая пророчество.

— Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.

Ларис слушал, не перебивая, намертво запечатлевая в памяти слова таинственной сущности. Он знал, что никогда и никому, даже его высочеству, не расскажет о том, что произошло в этой комнате.

— Древнее зло и зло древнейшее, но кто скажет, какое из них правит, а какое — преклонило колени? — продолжало существо. — То ведомо лишь человеку с тысячью имен и тысячью лиц. Имена… Имена закружат тебя в своем хороводе, даруя и любовь, и радость, и горе, и смерть. Выбирай лишь истинные, маленький лункс, и обретешь великую силу.

Лариэс слушал, затаив дыхание, и ничегошеньки не понимая, а существо, меж тем, продолжало вещать:

— Будешь предателем, не предавая, будешь проклинаем, но не проклят. Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни…Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе…

Существо замолкло, а в следующий миг Катержина осела на пол. Лариэс успел подхватить ее и, поднявшись на ноги, отнес оракула на кровать. Затем укутал Древнюю и остался рядом, ожидая, что будет дальше.

Спустя несколько мгновений ясновидащая застонала и открыла свои незрячие глаза.

— Ты слышал? — Спросила она.

— Да, госпожа.

— Хорошо. Запомни сказанной, но знай, что никому нельзя открывать слова пророчества.

— Да, госпожа.

— Постарайся понять, что тебя ждет в будущем, быть может, это спасет тебе жизнь.

— Да, госпожа, — в третий раз проговорил Щит принца.

— А теперь оставь меня одну, — улыбнулась она. — Хочу отдохнуть.

Лариэс поклонился и вышел, погруженный в тяжкие думы.

"И что это все могло значить"? — думал он. — "Похоже, мне предстоит изрядно попотеть, чтобы понять смысл пророчества".

Он покачал головой и усмехнулся.

"Понимаю, почему Мелис вышел от нее таким. Хорошо его понимаю".

Глава 8

Они гостили у ясновидящей еще день, после чего в сопровождении все того же эскорта пустились в дорогу. Все, кроме троих — Мелис наотрез отказался приближаться к Лесу Гарпий, сославшись на то, что даже его мощи и доблести не хватит, чтобы пережить встречу с Вороньим Королем. Возражать ему никто не стал, а потому принц условился с оборотнем о месте встречи, и оборотень поскакал на юго-восток в сопровождении двух гвардейцев, которых Лариэс, не доверявший Древнему до конца, выделил тому в качестве соглядатаев. Одного звали Ларсом, и этот светловолосый здоровяк, не блиставший умом, однако, был одним из самых преданных и надежных людей Щита, в котором тот не сомневался ни на одну секунду. Второго сопровождающего назначил Марк. Его звали Галитом, и это был невысокий худощавый воин в легкой броне, вооруженный арбалетом. Виконт помнил, как Галит управлялся этим старомодным оружием на последнем королевском турнире, а потому был спокоен за Ларса — с таким напарником тот точно не пропадет.

Три дня пути до Леса Гарпий пролетели, точно один миг, но Лариэс не мог не заметить, как менялось настроение спутников по мере приближения к землям Вороньего Короля.

Кающийся и Целительница заметно приободрились: Орелия даже пару раз пошутила, да и бледные губы Ридгара несколько раз приподнимались в жалком подобии улыбки, а вот у остальных настроение явно не улучшалось. Мислия стала еще более нервной и подозрительной, принц все больше молчал, обдумывая что-то в гордом одиночестве, Эрик с видимой тревогой то и дело поглядывал в небеса, да и остальные нет-нет, да и задирали голову вверх.

Вилнар, с которым у Лариэса в последнее время не получилось обмолвиться и парой слов, также выглядел напряженным, вероятно, беспокоясь за свою госпожу — Блаклинт в последнее время выглядела откровенно напуганной.

Да еще и этот уход Мелиса, больше напоминавший позорное бегство… Безусловно, за Непобедимым велась охота, но все-таки, надо быть честным, велась она уже не первый год. Лариэс ни на секунду не сомневался, что, если бы Охотник с Вороньим Королем действительно желали смерти Мелиса, тот давным-давно был бы мертв, несмотря на всю свою доблесть.

"А может, мне спросить у тех, кто точно знает ответ на этот вопрос"? — подумал Лариэс. — "Тем более, что мы путешествуем вместе"!

Сказано — сделано, и уже на ближайшем привале он обратился к Ридгару с вопросом.

— Господин, расскажите, почему его величество Корвус жаждет смерти Непобедимого?

Кающийся задумчиво почесал переносицу.

— Сперва я хотел бы услышать твою версию, — ответил он.

— Она будет короткой, — пожал плечами Лариэс, усаживаясь рядом. — Мелис — один из оборотней, чудом переживших бойню в Темном Лесу. Скрывается от гнева Вороньего Короля. Почему? Черт знает.

— Что ж, тогда стоит для начала немного рассказать о нашем непобедимом друге. Мелис — один из детей-оборотней, которых Корвус пощадил в дни Третьей Войны Гнева. Их отправили в Волукрим и попытались вырастить, не такими, как отцы и деды. Скажем так, из этой затеи ничего не вышло, как и предсказывал в свое время Изегрим. Звереныши сбежали и даже одно время пытались пакостить, но Охотник, пускай и крайне жестоким, но весьма действенным способом отучил их от этого. В результате на сегодня по миру бродит не больше десятка оборотней. Самых сильных, умелых, талантливых и везучих.

— Мы с Ридгаром, да и Катержина, — подключилась к разговору Орелия, — были против крайних мер, но переубедить Изегрима, когда тот принял решение, практически невозможно. А потому смертный приговор для каждого из оборотней все еще в силе, хотя, замечу, что в последние десятилетия ловчие сбавили прыть и занялись более важными делами.

— Да, — кивнул Ридгар, — это так, но нужно понимать, что ручные волчата Охотника ни секунды не будут колебаться, если встретят оборотня, а потому он до сих пор вынужден прятаться.

— Что делает не слишком хорошо, — усмехнулся Таривас, также прислушивавшийся к беседе, — ага.

— А прочие выжившие оборотни, что с ними?

Ридгар пожал плечами.

— Кто знает? Скрываются они, правда, лучше, чем Мелис. Мир огромен, не так просто найти того, кто не хочет, чтобы его отыскали.

— И все же, вы были против его смерти, — заключил юноша, — несмотря на решение Вороньего Короля и Охотника?

— Я, Орелия, Катержина, да, мы были против, — согласился Древний. — А что, ты думал, что каждый из нас — марионетка, беспрекословно подчиняющаяся воле повелителя Волукрима?

— Нет, конечно же, — горячо запротестовал Лариэс, считавший именно так.

Его слова, определенно, не убедили Древнего, потому что тот продолжил:

— Для меня с Орелией Корвус — это мальчишка, не разменявший даже четырех сотен лет. Впрочем, я — точно такой же ребенок с точки зрения Ори, если так подумать. Ведь она не так давно разменяла свою первую тысячу лет жизни.

— Ридг, чтобы ты знал, неприлично сообщать возраст дам, — заметила Орелия и Кающийся рассмеялся.

— В душе ты все еще юная дева, и это — самое главное.

— А ты все такой же льстец, как и в молодости.

Ридгар грустно улыбнулся.

— Увы, уже не такой. Впрочем, это все неважно, давай вернемся к теме разговора. — Он не дал Лариэсу вставить и слова, явно не желая, чтобы тот начал задавать вопросы. — Мы следуем за Корвусом не потому, что боимся его и не потому, что он — ученик и преемник Айнрита. Мы следуем за ним, потому что разделяем идеалы Корвуса и хотим наконец-то покончить с засильем невменяемых Ступивших на Путь Вечности.

"И, судя по всему, у вас неплохо это получается" — подумал Лариэс, вспоминая прочитанный когда-то манускрипт со списками Древних, нашедших вечный покой со времен Первого Переселения и до настоящего времени.

Из этого списка выходило, что именно за последние три сотни лет число Древних сократилось с тысяч до десятков. Стало быть, планы Вороньего Короля, несмотря на все противодействие Генерала, продолжали воплощаться в жизнь.

"Впрочем, ничего удивительного. Имея таких убийц, как Изегрим с Ридгаром, а также — массу свободного времени, нетрудно пропалывать грядки".

Эту мысль, конечно же, Лариэс озвучивать не стал, возблагодарив небеса за то, что надо было возобновлять движение, и можно было не поддерживать разговор, зашедший в опасное русло.

Остаток пути до границы герцогства прошел в пустой болтовне, и уже совсем скоро путники вместе со своим почетным эскортом совершенно без проблем добрались до пограничной реки Латы. Лариэс уже бывал возле этой реки, определявшей северную границу Дилириса, и все равно не сумел сдержать невольный вздох восхищения.

— Красота-то какая, — прошептала остановившаяся рядом Кларисса.

Щит принца бросил короткий взгляд на девушку и едва не поперхнулся. Суровая воительница улыбалась до ушей, точно маленькая девочка, которую родители отвели на кукольное представление.

И он прекрасно понимал чувства подруги.

Лата полностью оправдывала свое название — эта река была неимоверно широкой. Стоя на одном ее берегу юноша мог лишь различать слабые очертания берега противоположного, а громады деревьев сливались для него в непроходимую черную стену. Даже великолепное зрение лунксов не позволяло различить что-либо на стороне детей неба, и то, что через подобную реку был проложен мост, ужасало и восхищало юношу одновременно.

Естественно, создателем единственного моста через Лату был все тот же Архитектор, который вообще очень любил Виннифис и построил в герцогстве немало зданий и сооружений. Мост, как и любое его творение, до сих пор остался непревзойденным. Широкий настолько, что на нем могли разъехаться четыре телеги, выложенный из массивных каменных блоков, он был щедро украшен орнаментами и барельефами, изображающими сцены из сражений прошлого, в которых Архитектору приходилось принимать участие. Могучие опоры покоились на рукотворных островах, поднятых их речной пучины силой другого Ступившего на Путь Вечности — Отшельника, бывшего императора Аэтернума и лучшего друга Архитектора.

Возле моста значительно позже была выстроена дозорная башня, в которой нес службу гарнизон. Около башни пристроился домик чиновника, взимающего налоги с торговцев, желающих отправиться в земли Вороньего Короля. Оба эти строения выглядели настолько неуместными, что у Лариэса аж зубы свело, а Кларисса рядом с ним тихо выругалась, причем словами, совершенно непозволительными для юной и благородной девы. По недовольным выражениям лиц остальных он понял, что многие в отряде не в восторге от подобного опошления замысла великого мастера.

"С другой стороны, Архитектор умер давно, а налоги нужно собирать здесь и сейчас", — подумал юноша, подходя к первому пролету моста и опускаясь на корточки.

Он коснулся камней, отполированных тысячами ступней, и ощутил легкое приятное покалывание на кончиках пальцев. Магия великого чародея все еще дремала внутри и защищала детище Архитектора от обветшания и разрушения.

"Наверное, в этом есть какая-то ирония", — с горечью подумал Лариэс. — "Величайший из созидателей в истории нашего мира бессмысленно погиб в ловушке, пытаясь спасти свою дочь, а его творения продолжают служить людям до сих пор. Надеюсь, он сейчас счастлив на небесах".

— Господа, — барон спешился, прерывая его размышления. — Путешествовать с вами было честью, но теперь, увы, я вынужден буду попрощаться. Долг зовет обратно, в то время как ваша судьба лежит за горизонтом. Надеюсь, что когда менестрели станут воспевать ваши подвиги, в их стихах найдется место и скромному служителю Видящей.

Он тепло попрощался со всеми, после чего отряд принца вновь был предоставлен самому себе.

Копыта лошадей звонко цокали по камням и Лариэс с любопытством смотрел на приближающийся лес. Что же их ждет под кронами могучих деревьев? Предупреждены ли дети неба, а если и да, то будут ли они любезны к пришельцам из не самых дружных краев?

Оставалось надеяться, что да.

* * *

Владения гарпий встретили путешественников тишиной, напряженной тишиной, которая бывает перед очень сильной грозой. Или перед не менее сильным боем.

Лариэс непроизвольно поежился и еще раз проверил, как пистолет выходит из седельной кобуры.

— И где все? — задал назревавший вопрос принц. — Спрятались?

— Дети неба не прячутся от чужаков, — ответил ему Ридгар. — Они наблюдают и совещаются.

— О чем же, позволь узнать, о Древний?

— О том, стоит ли начинить нас стрелами, или все-таки сперва — поговорить, — мрачно отозвался Кающийся, выезжая вперед.

Он высоко поднял левую руку, сжав пальцы в кулак.

— Ридгар Кающийся приветствует детей неба! — покричал он. — Мы пришли с миром и держим путь в Кастэллум, чтобы предстать перед Корвусом Энофтером.

Он умолк и замер, сложив руки на груди.

Долго ждать не пришлось — в кроне деревьев зашумело и на берег грациозно приземлилось пять гарпий.

Лариэс во все глаза разглядывал этих удивительных существ — сам он никогда не встречал нелюдей, кроме лунксов, конечно же. Гарпии были молоды, миниатюрны — с тонкими руками, лебедиными шеями и осиными талиями, а также — птичьими ногами, оканчивающимися когтями. За спиной у каждой трепетали внушительных размеров крылья, достигавшие в размахе, пожалуй, добрых шести-семи футов, и Лариэсу было решительно непонятно, как же эти существа умудряются лавировать в лесу, каким образом им удается избегать встречи с многочисленными ветками и толстыми стволами деревьев.

Гарпии были одеты в платья, и четыре из пятерых держали короткие составные луки с наложенными на тетивы стрелами. Несмотря на некоторую комичность их вида, смеяться Лариэсу не хотелось — он остро ощущал десятки или даже сотни незримых лучников, метящих в их небольшой отряд.

— Привет, Перышко, — широко улыбнулся Кающийся, обращаясь к безоружной гарпии.

— Привет, Бледный, — столь же весело ответила та.

Гарпия эта, надо сказать, производила неизгладимое впечатление. Единственная брюнетка в своем маленьком отряде, с длинными иссиня-черными волосами и такого же цвета перьями, с дружелюбной улыбкой и озорными огоньками в изумрудно-зеленых глазах с вертикальными птичьими зрачками. Казалось, что она вот-вот пустится в пляс, распевая какую-нибудь озорную песню, после чего на спор опрокинет пару рюмок горячительного, а затем — совершит что-то безумное.

Все в отряде сразу как-то расслабились, а на лице принца появилась хорошо знакомая Лариэсу улыбочка, знаменующая желание венценосного господина устроить проказу, которая, определенно, должна закончиться в постели.

И тут взгляд гарпии скользнул по лицу Блаклинт и все веселье пропало, точно его ветром сдуло.

— Что это делает тут? — яростно проклекотала она, отступая на шаг. — Юпэрэтэс Ту Тхантау, как это следует понимать? Северная ведьма в твоей благородной компании? Когда мне донесли люди Видящей, я подумала, что она шутит, теперь вижу, что нет. Объясни.

— Госпожа моя, — начал принц, но гарпия шикнула на него, не давая продолжить.

— Молчите, ваше высочество. Вы будете говорить, когда я дозволю.

От столь резкой отповеди у принца пропал дар речи, а в душу Лариэса начали закрадываться нехорошие подозрения. Кем может быть эта гарпия, что она так запросто общается с Древним и повышает голос на лицо королевской крови?

Ответ поступил почти сразу же и был он оглушающим, точно удар грома.

— Матриарх, она — спутник в нашем опасном путешествии. Я прекрасно понимал, на что иду, соглашаясь предложением его высочества, и считаю, что поступил правильно.

"Матриарх? Она"??? — Лариэс был не просто ошеломлен, нет. Он был выбит из равновесия, словно принял удар турнирного копья! — "Верховная жрица и правительница гарпий? Канцлер Вороньего короля? Что она тут забыла? Как лицо столь высокого ранга вообще может принижать свое достоинство, встречая гостей на границе государства? Как она может быть столь простой и непринужденной в общении"?

Целый сонм мыслей в одночасье обрушился на него и не только на него — остальные выглядели столь же сбитыми с толку.

— Архонтас будет недоволен, — со вздохом произнесла, наконец, гарпия. — Но если ты готов поручиться, что такая разношерстная ватага собралась по важному делу, и это действительно необходимо…

— Готов.

Последовал еще один тяжелый вздох.

— Хорошо. Я дозволю Вам пройти через лес и посетить дворец Архонтаса.

— Спасибо, Перышко, ты, как всегда, очаровательна, — улыбнулся Ридгар.

Комплимент вновь самым разительным образом изменил верховную гарпию, вызвав на ее лице радостную улыбку. Лариэс слышал, что народ неба неспособен лгать, и что их эмоции меняются по десять раз не то, что на дню, а в минуту, но даже он был сбит с толку такой сменой настроения.

"Как же она выполняет государственные функции"? — пораженно подумал он. — "Как правит собственным народом? Как они вообще не поубивали друг друга в приступах минутной ярости?

— Ты все такой же сердцеед, Мэтаниомэнос, — весело хихикнула она. — Дорогие гости, прошу вступить в мой дом, в знак уважения я лично проведу вас до Кастэллума, ведь Архонтас уже ждет гостей! — Она бросила короткий взгляд на Блаклинт и добавила. — Хотя некоторых из них лучше бы и не было.

Как выяснилось, через Лес Гарпий вела превосходная дорога, выложенная из мощных каменных плит, подогнанных друг к другу так близко, что между ними нельзя было просунуть даже кинжал. Учитывая близость Северных гор, ничего удивительного в этом не было, однако Лариэс по достоинству оценил масштаб проделанной работы.

И не он один — принц, едва только стало возможно, начал расспрашивать матриарха гарпий о ее стране. Главная гарпия, которую, как выяснилось, зовут Эрато, охотно отвечала, трясясь в седле небольшой спокойной лошадки.

Это, кстати говоря, стало настоящим шоком для Лариэса. Он ожидал чего угодно, но не того, что дети неба будут путешествовать верхом, как простые люди. Впрочем, принца этот вопрос также занимал.

— Высокочтимая матриарх, — начал он, — я всегда думал, что дети неба презирают путешествия по земле.

Перышко звонко рассмеялась.

— Нет, конечно же! Мы точно также перемещаемся на своих двоих, верхом, либо же в повозке. Наш лес достаточно благоустроенное место с большим количеством дорог и поселений.

— Но ведь граница с Дилирисом — непроходимая чаща, я лично видел ее.

— Увы, но виной тому — алчность ваших подданных, принц, — с горечью в голосе отозвалась гарпия. — Они пересекают реку, чтобы убивать редких животных и рубить деревья, то есть ведут себя, как враги. И мы поступаем с ними, как с врагами. Немалому числу воинов нашего народа приходится оберегать границу с Дилирисом.

Тут она бросила короткий взгляд на Блаклинт, и добавила:

— И границу с бывшим Фейрлиндом.

Принцесса густо покраснела и пролепетала слова извинения.

— Достопочтимая, а гарпии не используют каких-нибудь еще животных? — осторожно поинтересовался принц.

В ответ на этот вопрос Эрато звонко засмеялась.

— Так прямо и скажите, ваше высочество, что читали трактат небезызвестного Марка Тирония. Как там он называется: "О бестиях злокозненных, человека видом своим смущающих"?

Принц одарил собеседницу своей излюбленной улыбкой, от которой обычные женщины таяли, точно лед на солнце, и добавил:

— Ага.

Матриарх небесного народа снова рассмеялась.

— Ваше высочество, поверьте, эту книжку лучше выбросить куда подальше, или использовать как растопку. Мы не скачем верхом на гиганских жабах, мы не похищаем алчных купцов со всем их добром, и уж конечно мы не разрушаем христианские храмы.

Принц развел руками, давая понять, что не в ответе за виршеплета, жившего добрых две сотни лет тому назад.

— Что поделать, Марк Тироний был великим мыслителем своего времени, вот только он никогда не выбирался дальше, чем на милю от Салутэма, — признал юноша.

— Зато он лучше всех прочих знал, что творится в мире, — поддержала его Эрато.

Гарпия хотела сказать что-то еще, но ее неожиданно прервал приземлившийся рядом крылатый мужчина. Он с поклоном передал своей госпоже свиток, который та быстро развернула, и пробежавшись по тексту глазами, вернула со словами:

— Очень хорошо, доложи, что мы выберемся из леса уже завтра.

Крылатый отсалютовал и, резко расправив свои крылья, взлетел. При этом Лариэс успел заметить, как забугрились могучие связки мышц на его спине.

Телохранитель подумал:

"Интересно, а у женщин гарпий спины такие же мощные? Наверное, да, иначе они не смогли бы летать".

А вот принца взволновало нечто иное.

— Надо же, а я думал, что у гарпий нет мужчин, — проговорил он.

— О-о, узнаю другой трактат, — Эрато потупилась в притворном смущении и очень мило прикрыла лицо краешком крыла. — Великий и ужасный Перверса Педикабо с его "Женами похотливыми всех родов и племен". Не думала, что его высочество читал подобные, хм, произведения. Как там было? — она наморщила лоб, припоминая строки из книги, отчего стала похожа на маленькую, нахохлившуюся синичку. — А, вспомнила: "но самыми развратными на свете гарпии считаются. Сии девы ликом прекрасны, но пламень сжигает чресла их. А поскольку нет у гарпий мужчин, то не в состоянии оные огонь сей греховный погасить иначе, как похитив мужа достойного для утех плотских. И забирают они мужей достойных, прельщая одних персями своими, а иных — силой уводя из семей. И вступают в связи греховные, стаей налетая на несчастного. И ублажают его они, пока не отдает несчастный Богу душу свою бессмертную. И от союза этого нечестивого новые гарпии нарождаются".

Она умолкла и, склонив голову на бок, лукаво взглянула на принца.

— Неужели его высочество рассчитывал на нечто подобное?

Принц не выказал ни малейшего смущения.

— Если честно, то да, на нечто подобное как раз я рассчитывал. Не поверите, достопочтенная, но ни в одном борделе я не сумел найти жрицы любви из вашего народа.

Эрато, как ни странно, ничуть не обиделась, напротив, откровение Тариваса еще больше развеселило канцлера Вороньего Короля.

— Это связано отнюдь не с крайне высокой моралью моих подданных, — пояснила матриарх небесного народа. — Причина кроется в том, что мы мыслим иначе. Концепция, — она задумчиво почесала нос тонкими пальцами, — продажной любви непонятна большинству из нас. Мне самой понадобился не один год тесного общения с людьми, чтобы осознать ее. Принять же нечто подобное я не в состоянии до сих пор.

Эта новость была удивительной. Лариэс всегда считал, что нелюди думают точно также, как и люди, ведь он сам, будучи наполовину лунксом, не то, чтобы слишком отличался в плане мышления от остальных.

"Стало быть, я ошибался", — заключил юноша. — "Что ж, послушаем дальше, быть может, удастся выяснить что-нибудь еще".

И он слушал, а также — смотрел. Великий Лес Гарпий был тем местом, которое намертво запечатлевалось в сердце и сохранялось в памяти до самого конца. И часа не прошло с момента перехода через реку, как простые березы с осинами сменились огромными деревьями с раскидистыми ветвями и могучей кроной. В высоту каждый из этих гигантов достигал, наверное, с сотни человеческих ростов. А может, даже больше! Колоссальной ширины, с огромными листьями, чем-то похожими на многократно увеличенные березовые, с сучьями, по которым можно было ходить… Эти деревья именовались спити, и каждое из них стоило столько, что люди были готовы рисковать жизнями, лишь бы срубить пару веток, или найти молоденькое и невысокое деревце, которое можно быстро разделать на части, и, погрузив в телегу, дать деру, пока в воздухе не засвистели стрелы гарпий.

Сами дети неба торговали этой ценнейшей древесиной, однако, насколько Лариэсу было известно, они продавали старые и больные деревья, которые либо падали сами, либо грозили упасть в скором времени. И юноша просто физически не мог себе представить, каким образом маленькие и хрупкие гарпии — даже увиденный им мужчина был на три головы ниже Лариэса — умудрялись распилить нечто столь невообразимо огромное.

Впрочем, чудеса на этом не кончились. Спустя еще час езды путники наконец-то оказались в городе крылатого народа. Первом на их пути. Лариэс не сразу осознал, что случилось, а когда понял, то не сумел сдержать вздоха восхищения. Прочие спутники — кроме Древних — вторили ему.

Поселение крылатых существ ничуть не походило на человеческое. Все их дома располагались прямо на огромных ветвях. На ветвях же, как Лариэс сумел понять благодаря своему острому зрению, находились торговые площадки, мастерские, и даже местные, так сказать, скверы и парки. Все это было переплетено хитрой системой мостков, канатов и сетей и являло собой просто фантастическую картину.

Любопытство буквально распирало телохранителя, не позволяя думать ни о чем ином, рой вопросов, подобно злобным шершням кружился у него в голове. Наконец, юноша не выдержал и подал голос.

— Достопочтенная, разрешите обратиться, — произнес он, — подъезжая справа к гарпии и немного оттесняя одну из ее телохранительниц.

— Конечно же, люнкас.

— Вам хватает света?

Глаза гарпии расширились от удивления.

— Какой любопытный вопрос, — призналась она. — Ты удивил меня, юный люнкас.

— Наш Лариэс любит удивлять, — улыбнулся принц, подмигнув своему слуге. — Ага?

— Ага, — вяло отозвался юноша.

— Света нам хватает, — ответила ему матриарх гарпий, указывая вверх. — Там, ближе к кронам, даже вполовину не так темно, как у подножия деревьев. К тому же, некоторые ветки можно подрезать или полностью удалить, чтобы наслаждаться солнечными ваннами в любой погожий денек. А теперь не удовлетворишь ли ты моего любопытства?

— Конечно, достопочтенная.

— Что люнкас делает в услужении у антхропосов? У ваших народов не самая приятная история общения.

Лариэс помрачнел. Он не слишком любил касаться своего прошлого, но и отказать верховной гарпии, которая, взявшись лично сопровождать гостей, оказала тем высокую честь, не мог.

— Я — не чистокровный лункс. Моя мать была человеком.

— Благородная?

— Да, как и отец.

Видимо, на его лице отразилось нечто, потому как Эрато сразу помрачнела, а в птичьих глазах появилось выражение сочувствия.

— Их убили анхтропасы?

— Отца. Мать покончила с собой.

Лариэс и сам удивился, как это его голос звучит так ровно. По-хорошему, ему следовало на этом остановиться, но юноша продолжил.

— Но еще до того, как это случилось, оба рода — и матери и отца — отказались и от них, и от меня. Только ее величество сочла полукровку достойным своей милости, а потому я служу ей и его высочеству.

Матриарх покачала головой и ее выразительное нечеловеческое лицо погрустнело.

— Наш мир жесток и в нем много ненависти. Я и сама не свободна от этого чувства, она бросила короткий взгляд в сторону Блаклинт. — Ненависть глупа и слепа, она не разбирает, кто прав, а кто виноват. Даже лучшие из нас подвержены этому недугу.

— Госпожа, — в разговор включилась Кларисса, ехавшая рядом с ними и всю дорогу с интересом слушавшая гарпию, — вы ненавидите ее высочество из-за вторжения ривеландских наемников в Лес Гарпий?

Эрато неопределенно махнула рукой, после чего ответила:

— Не совсем. Я ненавижу всех Иссонов за их проклятый дар, ты же ведь знаешь, что может сотворить магия воды на коротком расстоянии?

Кларисса кивнула.

— Мой народ считает любые формы магического контроля разума, либо тела, совершенно недопустимыми. Каждый менталист — наш самый злейший враг, любой чародей, практикующий магию, позволяющую превратить живое существо в марионетку, не получит от нас ничего, кроме стрелы в голову!

Она говорила все громче и громче, в какой-то момент речь матриарха начала походить на клекот разгневанной совы, ее перья распушились, а в глазах зажглись опасные огоньки ярости.

— Госпожа моя, — тихо, едва слышно, прошептала Блаклинт, — но я не умею контролировать жидкости в телах живых существ.

Эрато резко обернулась и удивленно воззрилась на девушку.

— Ты из рода Иссонов, дитя. Проклятая кровь рано или поздно возьмет свое и ты сумеешь остановить ток крови по сосудам, сможешь заставить конечности двигаться так, как это нужно тебе, научишься разогревать жидкость внутри тел. Ты — дочь безумной королевы, Блаклинт Иссон, а кровь, — она грустно усмехнулась, — не вода.

Лицо северянки в этот момент приняло такое жалобное выражение, что даже у Лариэса заныло сердце. Эрато же, неожиданно поравнялась с девушкой и погладила ее по голове. Этот добрый материнский жест резко контрастировал с жестокими словами, произнесенными всего секунду назад, но виконт уже успел убедиться в том, что эмоции гарпий меняются со скоростью урагана.

— Прости мою грубость, дитя, — с грустью в голосе произнесла Эрато. — Я бы и рада не злиться на твой род, но не могу. Иссоны принесли слишком много зла моим подданным и моим друзьям.

"Кажется, она имеет в виду вполне конкретного друга", — промелькнуло в голове у Лариэса. — "Маги воды убили кого-то, кто был ей дорог"?

Блаклинт, казалось, готова была разрыдаться и держалась лишь на остатках силы воли, именно в этот момент ей на помощь пришел Таривас.

— Госпожа Эрато, — наследник престола мило улыбнулся матриарху, — скажите, а как скоро мы окажемся в Кастэллуме?

Перевод темы был весьма грубым, но Эрато, которая, по-видимому, и сама хотела закончить обсуждение ривеландцев, с радостью подыграла его высочеству.

— Не больше пары дней, ваше высочество, — ответила она, — очень скоро мы покинем Лес Гарпий и окажемся в предгорьях, а там уже рукой подать до столицы Волукрима. Уверена, вам там понравится.

* * *

Матриарх не соврала — путешествие, действительно, продлилось два дня. К вечеру они выбрались из леса и заночевали в предгорьях, окрыленные восхитительным видом устремляющихся в небеса горных склонов, увенчанных белоснежными шапками, и теряющихся где-то за облаками.

И уже утром небольшой отряд оказался на землях Волукрима.

Неведомая земля… Оказалась на удивление разочаровывающим местом. Едва только лес закончился, как пошли изумрудные холмы, на которых паслись огромные отары овец, охраняемые самыми обыкновенными пастухами. Пару раз дорога утыкалась в небольшие деревеньки из пяти-шести дворов, а один раз нырнула в небольшую долинку, расположенную на берегу живописного озера, и буквально усеянную стройными рядами яблонь.

Путников на тракте было не слишком много, в основном — торговцы, чьи груженые волукримским добром телеги мерно скрипели по каменным плитам. Несколько раз попадались группы всадников, патрулирующих дорогу, но и тут Лариэса постигло разочарование — все они были людьми.

— Достопочтенная, — вновь обратился он к Эрато, от которой в последнее время не отходил ни на шаг, и которую буквально засыпал сотнями самых разных вопросов.

— Да? — матриарх отвлеклась от изучения кончиков перьев на своем левом крыле и повернула голову к юноше.

— Почему всадники, которых мы встретили, были людьми?

Гарпия сразу поняла, что он имеет ввиду.

— Предгорья между Лесом Гарпий и Кастэллумом патрулируются в основном легкой конницей из армии генерала Гэленуса Клавдия.

— Аэетрский патриций? — с интересом уточнил принц, ехавший рядом.

— Его далекий предок, — уточнил гарпия. — Так уж повелось, что род Клавдиев, перебравшись в Волукрим, взял на себя обязательства по защите и патрулированию этих земель.

"Им доверяют", — подумал Лариэс. — "Отсюда рукой подать до столицы".

— Стало быть, вы наблюдаете за нами исключительно с небес? — улыбнулся Таривас, указывая вверх.

Лариэс проследил за его пальцем и различил в небе несколько точек.

"Надо же, стало быть, нас ни на минуту не оставляют без прикрытия. Интересно, как быстро гарпии могут спикировать на высоту, достаточную для выстрела? И сколь острое у них зрение"?

Второй вопрос он озвучил вслух, и Перышко, рассмеявшись, ответила.

— Получше вашего, люнакс.

— Госпожа, — подала голос Мислия, которая весь прошедший день сидела нахохлившись, точно мокрая курица, и не произнесла и пары слов.

— Да, первая Тень?

"И опять — демонстрация силы", — подумал Лариэс. — "Кажется, эта гарпия знает о нас куда больше, чем мы о ней".

Тут ему крайне некстати вспомнился разговор во дворце с Мислией.

"Ох, надеюсь, что мы не загоняем себя в ловушку на радость Вороньего Короля".

Впрочем, даже если и так, отступать уже было поздно — Лариэс не сомневался, что, если дети неба пожелают, в Дилирис путешественники не вернутся. Поэтому он решил узнать, что же так заинтересовало Мислию, раз та решила заговорить.

— Скажите, госпожа, — Мислия проигнорировала неприятную информированность высокородной гарпии, — почему в предгорьях так много людских поселений?

— Это просто. Нашему народу предгорья ни к чему, мы любим деревья. Каррасам — тоже, они — обитатели гор. Поэтому долгое время эти земли были практически пустынными. Когда Архонтас объединил нас, в Волукриме постепенно стали появляться антхропасы. Они приходили голодными, слабыми и жалкими, ища крова, защиты, справедливости. Об этом мне рассказала моя мать, а ей — ее мать, и так до десятого колена. Архонтас в милости своей не бросил ни одного страждущего, он приютил, накормил и обогрел всех их. Так было раньше, так есть теперь, так будет впредь. Каждый, кто того желает, может стать подданным Архонтаса, для этого лишь надо принять его, как своего отца и не злоумышлять против него.

Матриарх выразительно посмотрела на первую Тень, и во взгляде ее птичьих глаз, перехваченном Лариэсом, явно читалось обвинение.

"Естественно, она знает про шпионов. Возможно даже, что эта гарпия — первая Тень Вороньего короля, поспешившая на встречу не потому, что любит знакомиться с новыми людьми, а для того, чтобы за эти два дня выудить из нас как можно больше сведений".

Лариэс вспомнил все, о чем они говорили в пути. Вроде бы, ничего серьезного, но кто знает, что в состоянии извлечь из таких вот непринужденных бесед профессионал?

Первая Тень, к ее чести, ни капли не смутилась. Она лишь кивнула в знак согласия и произнесла, глядя прямо в глаза матриарху:

— Я полностью согласна с вами, достопочтенная. Нет ничего ужасней детей, предающих своих родителей.

Две женщины, наделенные властью и могуществом, несколько мгновений неотрывно следили одна за другой, а затем одновременно рассмеялись. Мислия первой протянула гарпии руку.

— Мне было очень приятно встретиться с вами лично, госпожа. Не каждый раз выпадает возможность пропутешествовать пару дней вместе с легендарной правой рукой Вороньего Короля. Скажите, как вы узнали про рыбака?

Эрато озорно погрозила Мислии пальцем и произнесла:

— Мне тоже всегда хотелось посмотреть в лицо чародейке, сумевшей раскрыть сапожника.

И вновь они рассмеялись, после чего, отъехав немного в сторону, принялись жарко что-то обсуждать. Лариэс сразу понял, что за наигранным весельем прячется холодный расчет. Хотя юноша и не исключал взаимного уважения, но он прекрасно понимал, что каждая из двух собеседниц сейчас пытается выудить что-нибудь у другой.

"Хоть убей, не могу себе представить гарпию в роли шпиона. У нее же на лице отражается каждая эмоция, каждая мысль, а настроение меняется по десять раз в минуту! Полагаю, Мислия сумеет узнать массу нового".

Несмотря на то, что последнее было бы полезно для короны, такой разговор означал для Лариэса конец возможности приятно общаться с гарпией, чередуясь в этом благом деле с принцем. Судя по всему, Тариваса это также расстроило, потому как он подъехал вплотную к Лариэсу, и, указав на женщин, шепнул.

— Ну все, это надолго.

Телохранитель улыбнулся своему господину.

— Думаю, не остановятся до самого замка Вороньего Короля, — точно также шепнул он.

— Кстати, что думаешь о ней? — едва слышно спросил Таривас, заговорщически подмигивая.

— Ваше высочество…

— Да ладно тебе, неужто никогда не хотел сделать этого с такой пташкой? Она же, наверное, в самый ответственный момент может не только руками спину расцарапать, но и пощекотать ее перьями.

Лариэс закашлялся, подавившись слюной, внезапно возникшей во рту, а Таривас, довольный произведенным эффектом, хихикнул, словно мальчишка.

"Эх, вот что точно никогда не изменится, так это его страсть к противоположному полу".

— Так что? — не унимался Таривас.

Лариэс понял, что проще будет согласиться, чем продолжать, а потому сказал:

— Ну, пару раз думал об этом.

— Всего-то? — насмешливо усмехнулся принц. — Эх ты.

Виконт за долгие годы успел привыкнуть к любвеобильности своего господина, но иногда тот умудрялся ставить своего слугу в неловкое положение. Как сейчас, например.

Телохранитель выдавил жалкую улыбку, после чего скомкано извинился и поспешил перебраться в хвост колонны, где Ридгар с Орелией беседовали о чем-то. Едва только он поравнялся с Древними, как те закончили разговор и выжидающе посмотрели на юношу.

— Неужели река твоих вопросов наконец-то иссякла, юный Лариэс? — спросила Орелия, и вновь юноше показалось, что за равнодушным механическим голосом таятся ехидные нотки.

— Нашу достопочтимую спутницу украла Мислия.

— О да, первой Тени будет о чем пообщаться с хранительницей большой печати Корвуса, — согласилась Орелия. — А принц, как я понимаю, решил, что сейчас крайне удачным момент для того, чтобы обсудить возможное пополнение своего гарема?

Лариэс взохнул.

— Да. Его высочество будет думать о противоположном поле даже на смертном одре.

— Не получится, можешь так и передать своему господину, если спросит. Какая-нибудь гарпия, быть может, и пожелает ради интереса возлечь с ним, но ни одна не станет жить в клетке, даже золотой. Эти существа мыслят иначе, чем мы, в чем ты уже должен был убедиться.

— Госпожа Эрато говорила об этом, но я так до конца и не понял, что же она имеет ввиду, о Ступившая на Путь Вечности.

Целительница задумалась.

— Точно я не смогу ответить. У них иные ценности, например, взять те же деревья спити. Знаешь, почему дети неба не рубят их?

— Все знают, о Древняя. Гарпии считают деревья священными.

— Нет, это не так.

Лариэс был удивлен.

— А как же?

— Деревья для них — друзья, а друзей негоже продавать.

— Но они же отпиливают ветви и рубят больные деревья, — не сдавался Лариэс. — А также продают упавшие от старости, чем это лучше продажи трупа своего друга?

Орелия покачала головой.

— И снова не верно. Для них это, скорее, удаление больного зуба, который вполне можно и продать. Повторюсь: они думают по-другому. Пожалуй, для начала стоит рассказать немного о детях неба. Вот, взгляни.

Целительница задумчиво извлекла откуда-то из недр своей рясы перо и протянула его Лариэсу. Тот механически принял его и стал разглядывать, не понимая, что именно он должен тут увидеть.

— Это… перо гарпии? — несколько неуверенно проговорил он.

— Не понимаешь? — спросила Орелия.

— Не очень, госпожа, прости.

— Перья — не мех. Ты же видел гарпий, у них нет подкожного слоя жира, как у птиц, остающихся зимовать. Этот народ очень теплолюбив и когда они появились в Интерсисе, то постарались найти какие-нибудь места потеплее. Изначально гарпии жили возле залива Трех Костей.

Лариэс вспомнил длинные одинокие пики, торчащие из воды, и нахмурился.

— Там хорошие места. Теплое течение, богатое море, мягкие зимы. Что могло выгнать гарпий с побережья?

— Демонопоклонники. — Коротко и емко ответила ему Орелия. — Детям неба пришлось бежать на север, и сперва они поселились в Седых горах, но и оттуда пришлось уйти.

— Каррасы? — догадался Лариэс.

— Да, в те далекие времена племена каррасов не отличались особой терпимостью, и едва только крылатый народ осел в горах на территории одного из них, началась война. Гарпии ушли в Северные горы — в те времена там почти не было каррасов — и кое-как приспособились к жизни среди заснеженных пиков. Они охотились в долинах, ловили рыбу в горных реках, собирали ягоды и плоды с немногочисленных фруктовых деревьев. Но была одна напасть, с которой гарпиям не получалось сладить — холод. В пещерах было тяжело согреться, и за первую же зиму их племя понесло огромные потери. И тогда разведчики крылатого народа сумели найти тихое укромное место лишь немногим южнее. Место, огромные деревья которого, могли стать превосходным пристанищем. Ты ведь знаешь, почему спити ценится так высоко?

Лариэс знал. У этого дерева было множество достоинств: приятный запах, красивый цвет, долговечность, жаропрочность, устойчивость к влаге. Но главным, безусловно, являлось умение удерживать тепло и не пропускать холод. Комната, обитая тонкими — с монету толщиной — панелями из спити, за считанные часы набирало тепло и не отдавало его днями, даже если комнату совершенно не топить. При этом летом в такой комнате сохранится приятная прохлада, для чего достаточно лишь открыть окна на ночь и закрыть их днем.

— Гарпии делают свои дома на деревьях и из этих же деревьев, — заключил Лариэс.

— Именно. Спити — это деревья, которые спасли целый народ, и народ благодарен им, как верным товарищам. Гарпии заботятся о молодой поросли, удобряют и поливают, борются с паразитами. Они сосуществуют с лесом, понимаешь?

Лариэс кивнул.

— Поэтому каждый браконьер или лесоруб — враг для них? — пришел юноша к выводу.

— Злейший враг, — согласилась Орелия. — Ведь люди убивают их друзей.

Лариэс сокрушенно покачал головой. Он и представить себе не мог, что деревья — простые деревья! — могут стать для кого-нибудь больше, чем просто строительным материалом, растопкой, или товаром на продажу.

— Это заставляет задуматься, о Древняя, — произнес он.

— Правда? Это хорошо. Когда человек думает, он развивается, так что ты на верном пути, мой юный друг.

Лариэс хотел сказать что-нибудь в ответ, но в этот момент они перевалили через очередной холм, и юноше стало не до болтовни. То, что открылось его взору, поражало своей величественностью и мощью.

Огромные — в восемь или девять человеческих ростов стены, могучие круглые башни, чуть выступающие вперед, и флаги — полотнища зеленого цвета с раскинувшим крылья филином на них, — гордо развевающиеся на ветру. Они достигли Кастеллума, столицы Волукрима.

Глава 9

Как и в Виннифисе, их уже ждали на въезде. Большой отряд пехотинцев каррасов в полном вооружении впечатлил Лариэса. Каррасы были именно такими, как он видел на гравюрах: высокими и широкоплечими с птичьими головами. В руках каждый из горцев сжимал блестящую на солнечном свете глефу, за поясом носил короткий меч и был облачен в тяжелые латные доспехи без шлема.

Лариэс, подобравшийся к принцу, кивком головы обратил внимание господина на этот факт.

— Если честно, не знаю, в чем причина подобного, — признался принц.

— Это знак того, что нас встречают с миром, — объяснила материализовавшаяся слева Мислия.

— Ну и как, поболтала с птичкой? — хитро прищурился принц.

— Поболтала, — скривилась первая Тень. — Но без особого толка. Из нее полезных сведений клещами не вытянешь, хотя, казалось бы, читать по лицу сможет даже слепой. Совершенно не понимаю матриарха. Все-таки дети неба действительно мыслят иначе, чем люди.

Разговоры затихли, каждый из воинов внимательно и с некоторой напряженностью разглядывал волукримских латников, инстинктивно держа руки возле оружия. В случае, если произойдет нечто непредвиденное, они ценой своих жизней сумеют купить достаточно времени для того, чтобы Мислия активировала Ковчег и перенесла его высочество обратно в Сентий.

Вблизи каррасы выглядели еще внушительнее. От них исходило ощущение силы и собственного достоинства, латы были вычищены так, что в них можно было смотреться вместо зеркала, на оружии нельзя было заметить ни единого пятнышка или царапины, да и сами иссеченные шрамами горцы производили впечатление настоящих псов войны, много чего повидавших на своем веку.

Отряд Тариваса замер перед встречающими и Эрато выехала вперед.

— Приветствую доблестных защитников столицы.

— Приветствуем тебя, госпожа! — рявкнул хор из трех десятков луженых глоток.

"Интересно, а почему они общаются на всеобщем"? — задумался Лариэс. — "Язык Аэтернума не должен быть в ходу у нелюдей, или я чего-то не понимаю? Хотя, акцент, конечно, страшный, это да".

А каррасы, меж тем, расступились, пропуская невысокую девушку, восседавшую на небольшой, изящной — как и она сама — лошадке. Девушка эта была облачена в роскошное платье багрового цвета с высоким воротом и вышитыми на рукавах драконами. Ее спину укрывал легкий малиновый плащ тончайшего шелка, а на ногах красовались сафьяновые сапожки. Небольшие аккуратные руки скрывали шелковые перчатки, причем на правом указательном пальце красовался золотой перстень с огромным рубином. Рубины же сверкали каплями застывшего пламени в ее серьгах и ожерелье, уложенном на высокой груди поверх ткани платья.

Роскошные волосы — еще более рыжие, нежели у Вилнара — были собраны в замысловатую прическу, скрывая левую половину лица. Впрочем, особой нужды в этом не было, так как все лицо девушки закрывала изумительной работы серебряная маска.

Сомнений быть не могло — им навстречу выехала стихийная чародейка Игнис Фейргебор, приемная дочь и наследница самого Вороньего Короля.

— Здравствуй, Перышко, — произнесла девушка. — Как добрались?

Голос у нее был на удивление хриплым и низким, совершенно не гармонирующим с внешним видом, но все-таки Лариэс должен был признать, что звучит он весьма приятно.

— Здравствуй, Огненная. Мои гости не причиняли хлопот, — весело отозвалась гарпия.

— Ридгар, Орелия, — девушка вежливо склонила голову и губы серебряной маски раздвинулись в улыбке, повторяя, как догадался Лариэс, движения мышц ее лица, — я рада видеть вас. Могли бы навещать чаще.

В этих словах Лариэсу почудилась почти что детская обида. Кажется, принцесса действительно была расстроена тем, что бессмертные друзья отца редко находят время для посещения далекой северной страны.

— Непременно, — усмехнулся Ридгар. — Как только ты найдешь себе мужа.

Игнис фыркнула.

— Только после того, как ты найдешь жену.

Кающийся расхохотался, затем соскочил с коня и, в два прыжка преодолев отделяющее их расстояние, сграбастал девушку в объятья и радостно закружил ее.

— Я скучал без твоих острот, крошка, — он поцеловал принцессу в лоб и только после этого отпустил, отступив на два шага и внимательно оглядев собеседницу. — Но как же быстро ты растешь!

— А вот отец считает, что я все еще маленькая девочка, — улыбнулась Игнис.

— Ридг, отстань от нашей совсем взрослой принцессы, — Орелия тоже покинула седло и, легко отстранив Кающегося, подошла к Игнис и по-матерински обняла ее, шепнув что-то на ухо.

Игнис сразу же подобралась, в глазах мелькнуло пламя ярости, и она взглянула на Блаклинт. Несколько мгновений Лариэсу казалось, будто особа королевских кровей, подобно гарпии, выскажет все, что думает о ривеландской принцессе, однако та, сделав над собой видимое усилие, заговорила учтиво, вежливо и официально.

— Ваше высочество Блаклинт Иссон, я полагаю?

Северянка, более бледная, чем обычно, нервно кивнула.

— Приветствую вас на землях Волукрима. Не скажу, что рада лицезреть вас, прошу прощения за это.

Произнеся это, она вежливо кивнула принцессе — как равная равной. Блаклинт поспешила слезть с лошади и приветствовала Игнис, как того требовал этикет, выказав при этом больше почтения и дав понять, что готова вести разговор с позиции просителя.

— Благодарю, ваше высочество, — произнесла она, стараясь не выдавать волнения.

Быть может, Игнис это и обмануло, но Лариэс, успевший уже немного понаблюдать за ривеландской принцессой, понял, что та сильно нервничает. Удивительного здесь было мало — у Игнис Фейргебор имелись все основания ненавидеть Иссонов. Поговаривали, что волшебная серебряная маска призвана скрыть кошмарные раны, нанесенные лично Кайсой Иссон. А если это и выдумали, то уж гибель родителей огнерожденной и захват ее страны точно были на совести Дикой Розы Севера.

На помощь растерявшейся Блаклинт пришел его высочество. Таривас спрыгнул с лошади и решительно направился к принцессе. Два карраса тотчас же заступили ему путь, но он, задействовав толику своей магии, отодвинул их и, оказавшись перед огнерожденной, картинно упал на одно колено.

— О прекраснейшая из дев, Таривас Вентис приветствует тебя, — принц склонил голову и одновременно с этим протянул руку, — дозволь мне припасть губами к твоей руке.

Это было вполне в духе наследника престола. Лариэс ухмыльнулся, готовясь наблюдать за представлением. Что-что, а кружить головы молоденьким барышням, его господин умел лучше всех на свете! И сейчас тому всего лишь требовалось продемонстрировать свои выдающиеся таланты на принцессе.

— Ставлю золотую марку, — шепнул он Мислии, — что принцесса не продержится и пяти минут.

— Вот еще что, переводить деньги впустую, — фыркнула та. — Хотя пять минут… Мне кажется, что этой домашней девочки не хватит и на три.

Игнис, меж тем, немного смущенно протянула Таривасу свою изящную ладошку, которую тот сразу же заключил в нежном плене крепких рук и обозначил поцелуй, не касаясь ткани перчатки.

— О несравненная, дозволь мне взять твой платок, чтобы на следующем турнире объявить тебя прекраснейшей из дам.

Он говорил совершенно серьезно, изощряясь в тончайших комплиментах, перемешивая их с грубой лестью. При этом Таривас неотрывно смотрел на девушку, а его обворожительная улыбка завершала все остальное. Лариэс прямо-таки видел, как остатки раздражения уходят из взгляда Игнис, меняясь на что-то другое, что-то новое.

"Что-то", — с ужасом осознал вдруг полукровка, — "чего эта глупышка еще не испытывала"!

— Ваше высочество, — неуверенно проговорила принцесса. — Прошу, поднимитесь с колен, вы роняете свое достоинство.

— Как преклонение перед несравненной девой может уронить достоинство рыцаря? Вы, должно быть, шутите! Госпожа моя, вы даже не представляете, как я рад, что наконец-то сумел посетить Кастэллум, пускай и по весьма неприятной причине. Однако я даже благодарен изначальным, ведь если бы не они, я не сумел бы воочию увидеть единственную дочь и наследницу могучего и легендарного Корвуса!

Кто-то справа от Лариэса чуть слышно фыркнул. Виконт повернул голову и столкнулся взглядом с раздраженной Клариссой. Девушка столь неодобрительно смотрела на его высочество, что Лариэс удивленно моргнул, пытаясь понять, какая же это муха ее укусила.

Он осторожно отъехал от Мислии и придвинулся к своей помощнице.

— Клар, ты чего? — едва слышно, наклонившись к самому ее уху, поинтересовался Щит.

— Неважно, — процедила та, почти не разжимая губ. — Ты сейчас не сможешь понять это.

— Сейчас? — нахмурился Лариэс. — А когда смог бы?

— Раньше, до того, как…

— Друг, — на плечо полукровки легла рука Эрика, оборвавшего графиню, — просто не обращай внимания. Солнышко права, непрошибаемый тип вроде тебя не поймет.

Кларисса резко осеклась и с благодарностью во взгляде посмотрела на него.

— Да, наш болтун прав, — выдавила она нечто, отдаленно напоминающее улыбку, — ты слишком непрошибаем.

Полукровка недоуменно воззрился на своих лейтенантов.

— Вы сговорились что ли?

Оба лейтенанта обменялись короткими взглядами и, не ответив ничего, пожали плечами, тем самым давая понять, что тема закрыта.

А принц, меж тем, не поднимаясь с колен, продолжал ударно обрабатывать наследницу волукримского престола. Наконец, видимо, посчитав, что нужный результат достигнут, он позволил ей поднять себя на ноги и невинно осведомился:

— Ваше высочество, вы ведь составите нам компанию в городе? Я о столь многом хочу вас расспросить!

Это был подлый и тщательно рассчитанный удар. Хоть Таривас и стоял спиной к Лариэсу, Щит принца прекрасно знал, как сейчас выглядит его лицо. Этакая помесь умилительной кошачьей мордочки со взглядом святого, помноженные на мужественность.

Немногие девушки могли устоять против этого, и Игнис, определенно, не входила в их число.

— Конечно же, — выдавила она, наконец, — Следуйте за мной.

Лариэс заметил, как губы Мислии изогнулись в ехидной усмешке, Кларисса же наблюдала за происходящим с мрачной решимостью, Эрик — с ноткой жалости во взгляде. А вот выражение лица Ридгара совершенно не понравилось молодому виконту. Кающийся стиснул зубы до хруста, его бледные губы были искривлены в гримасе отвращения. Он, определенно, не приветствовал маленькую хитрость принца и с этим следовало считаться — Лариэс не забыл слов, оброненных в Виннифисе.

"Древний и так терпеть не может Вентисов, а уж если он сочтет, что один из них совершил слишком много преступлений — по его собственной классификации последних — то жди беды".

Развить эту идею виконт не успел — принц вскочил в седло и отряд прошел через ворота, оказавшись в столице Вороньего Короля.

Лариэс сразу же увидел возвышавшийся над основной частью города замок, обнесенный отдельной стеной, и предположил, что отряд в сопровождении почетного эскорта двинется именно туда.

И Лариэс не ошибся. Кастэллум поднимался от самой подошвы холма, к его вершине, а оттуда еще выше — к первым горным кряжам. Он одновременно и походил, и не походил на города, виденные юношей раньше. Такой же затянутый в камень, с такими же аккуратными домиками в два-три этажа высотой, узкими улочками и черепичными крышами. Но одновременно чувствовалась железная длань хозяина этого места, крепко держащего в узде свою столицу. Становилось понятно, с кого Катержина Видящая брала пример, когда перестраивала сожженную часть своей столицы. Улицы были выметены даже чище, чем в Паарге, на стенах не было следов пыли или грязи, нигде не валялись нечистоты, зато всюду — буквально в каждой мелочи — чувствовался даже не достаток, богатство. Застекленные окна, хорошо одетые горожане, изобилие товаров, предоставляемых сотнями мастерских и лотков — как таковой главной рыночной площади в Кастэллуме либо не было, либо Игнис вела гостей мимо нее.

Но особое внимание Лариэса привлекали именно горожане. Тут и там в пестрой толпе, почтительно расступавшейся при приближении отряда, мелькали лунксы, которых не было в состоянии растворить людское море, здесь же — точно поплавки — торчали птичьи головы каррасов. Но больше всего Лариэса поразило многообразие детей адамовых!

Дилирисцы, аэтернцы, марравы, свенты, датты, нортвитты, вензины, сампманы с кимрами! Казалось, что в Кастэллум сошлись дети всех человеческих племен, пришедших в Интерсис за времена трех великий Переселений. Лариэс сумел даже различить в толпе нескольких чернокожих южан с Бархатных островов!

Да, Кастэллум был значительно меньше, чем Сентий, однако воображение поражало то, что так далеко на севере, где климат суров, а зимы долги, у самого подножия гор обитает столь пестрый народ.

Впрочем, даже в этих снующих туда-сюда по своим делам толпах чувствовались порядок и собранность.

"Ну, в этом нет ничего удивительного, Вороньего Короля не просто так называют самым грозным правителем мира", — подумал юноша, заметив очередную пару стражников, патрулирующих одну из соседних улиц. Число воинов, занятых поддержанием порядка наводило на размышления. В Кастэллуме было либо очень много преступников, либо, наоборот — крайне мало.

И, конечно же, Лариэс просто не мог обойти вниманием мастерские. Улицы кожаных дел мастеров, ювелиров, кузнецов, оружейников. Они сменяли одна другую и, казалось, этой бесконечной веренице, бьющей по ушам звоном молотов, ласкающей взгляд блеском обработанных драгоценных камней, выставленных на витринах, дразнящей нос ароматом свежей стружки, не будет конца и края.

Они кое-как пробрались на узкую извилистую дорогу, ведущую наверх — к замковым воротам. А потом, через них, в колоссальный внутренний двор, огороженный могучей стеной, сложенной из гранитных блоков и практически полностью застроенный разными зданиями.

Замок Вороньего короля был стар. Не одну сотню лет центральный его донжон обрастал пристройками, башенками и самыми разнообразными помещениями, которые соединялись друг с другом как коридорами, стоящими на земле, так и зависшими в небесах мостками, и переходами.

Лариэс стал озираться, пытаясь понять, а где же тут размещается знаменитая академия сковывающих. Не найдя ничего, похожего на учебное заведение, он, не сумев сдержать любопытство, задал вопрос одному из сопровождающих.

Каррас с удивлением посмотрел на него.

— Учатся не тут, лункс, — он говорил с заметным акцентом, медленно подбирая слова. — Там.

Оперенная рука указала куда-то вдаль и Лариэс, поблагодарив воина за ответ, решил немного придержать свое любопытство — они подъехали к четырехэтажному протяженному зданию с зарешеченными окнами-бойницами.

Тут у них приняли коней, которые должны были отправиться в стойла, расположенные неподалеку.

— Отец сегодня очень занят, но он примет вас, — Игнис ответила на невысказанный вопрос принца, и указала на дверь, возле которой замерли два карраса с глефами. — Следуйте туда.

По спине Лариэса прошел неприятный холодок — место, в которое принцесса намеревалась отпустить своих гостей, сильно смахивало на тюрьму. Впрочем, приятный запах сушеных трав, исходящий оттуда, больше подходил аптеке.

Игнис, произнеся несколько коротких резких слов на незнакомом Лариэсу языке, отпустила сопровождение, к которому присоединились и гарпии Эрато.

— Прошу, — произнесла девушка, лично распахивая двери и первой входя внутрь. — Сопровождающие пусть подождут во дворе, о них позаботятся.

— Кларисса, ты за старшего, — распорядился Лариэс, не обращая внимания на хмурый взгляд Марка.

Своей правой руке он доверял куда больше, нежели лейтенанту гвардии ее величества, и полагал, что под ее контролем не случится ничего плохого.

— Положись на меня, — улыбнулась графиня, — все будет хорошо.

Лариэс кивнул, давая понять, что целиком и полностью верит своей подчиненной, после чего вошел в открытую дверь.

Оказавшись в здании, полукровка замер, удивленно глядя по сторонам. Место, похожее на тюрьму, оказалось кое-чем иным. Тут и там ходили люди и каррасы в заляпанных кровью балахонах, из-за закрытых дверей доносились стоны, приглушенные бормотания и крики. В воздухе к аромату трав примешивался запах гноя, гниющей плоти, крови и нечистот.

Нет, это была не тюрьма, а больница.

Два здоровенных карраса буквально перед носом Игнис проволокли тихо постанывающего мужчину, чьи ноги были аккуратно перевязаны чистыми бинтами, и скрылись в одной из комнат. Мимо Лариэса прошмыгнул невысокий юноша, сжимающий в руках какой-то устрашающего вида предмет. Следом за ним спешно шли две женщины средних лет, одна из которых несла исходящую паром миску горячей воды, а другая — набор острейших хирургических ножей.

— Прошу прощения за беспорядок, — повернулась к ним Игнис. — Вчера на шахте неподалеку от Кастэллума произошел обвал, много жертв. Следуйте за мной.

Она, ловко лавируя, повела своих спутников вперед — к длинной извилистой лестнице. Лишь оказавшись на ней, Лариэс сумел перевести дух, и, бросив короткий взгляд на принца, он понял, что тот тоже поражен.

"И в его удивлении ничего странного. Больница для простолюдинов в королевском замке? Чушь"!

Игнис, меж тем, провела отряд на четвертый этаж, и шок Лариэса стал еще больше. Комнат не было. В громадном помещении были установлены многочисленные кровати, стоящие недалеко одна от другой. В широкие зарешеченные окна бил яркий солнечный свет. И почти на каждой кровати лежали дети. Вот Лариэс прошел мимо мальчика с деформированным черепом — он не раз видел такие вмятины у людей, которые получили по голове тупым и тяжелым предметом вроде булавы. Несчастный не шевелился, глядя своими тусклыми глазами куда-то в пустоту. Рядом с ним тощий мальчик с огромной головой, привязанный толстыми ремнями, пытался раскачиваться, бормоча себе что-то под нос.

С противоположной стороны в лихорадке металась девочка без ног, возле которой хлопотала женщина, что-то заботливо нашептывающая малышке на ухо.

На следующей кровати мальчика без рук кормила с ложечки собранная и внимательная гарпия. Следом — девочка со страшными ожогами мирно спала, не обращая внимания на гвалт. А шум, действительно, стоял невероятный. Кто-то разговаривал, кто-то плакал, кто-то смеялся. Детей было много, поразительно много и все они принадлежали разным народам.

Лариэс хотел задать вопрос, но принц опередил его.

— Ваше высочество, что это за место? — звенящим от напряжения голосом спросил он.

Игнис остановилась и обернулась к ним.

— Разве не видно, ваше высочество? Это больница.

— Но почему тут так много детей?

— Потому что, ваше высочество, им некуда больше идти. Как вы знаете, слуги отца путешествуют по городам и деревням, собирая таких вот, — она погладила по голове девочку лет шести, которая вынырнула будто из неоткуда и повисла на ноге у чародейки. — Больные, увечные, брошенные, ненужные. В ваших просвещенных странах им уготована лишь одна участь — голодная смерть. Отец пытается помочь тем, кому может. Здоровым подбирают дом где-нибудь на Великой Восточной Равнине, либо помогают найти свое место на родине. Больным же…

Она присела на корточки и улыбнулась девочке, в пустых блаженных глазах которой отражались небеса.

— Привет, Исилия, как дела?

— Пливет, — широко улыбнулась ее собеседница. — Холосё.

— Отец тут?

Девочка деловито закивала.

— Скажешь ему, что мы уже идем?

Новый кивок, и девочка стремглав умчалась выполнять поручение, а Игнис, поднявшись, пристально посмотрела на принца.

— В вашей блистательной столице ведь нет такого заведения, не так ли?

Таривас виновато улыбнулся.

— Госпожа Орелия помогает страждущим в меру своих сил и возможностей.

— В то время как ваша матушка и пальцем не пошевелит для того, чтобы помочь ей, — в голосе Игнис послышалось плохо скрываемое неодобрение. — Ладно, это сейчас неважно, мы почти на месте.

Они прошли до конца коридора, свернули налево и оказались в просторной комнате. В центре этой комнаты прямо на полу сидел мужчина, на коленях у которого устроилась миловидная девочка восьми лет, а вокруг, замерев, точно статуи, сгрудились десятки детей всех возрастов. В единственной руке мужчины находилась большая книга, и он, время от времени заглядывая в нее, рассказывал детям сказку. На плече его восседал огромных размеров иссиня-черный ворон с четырьмя парами алых, будто рубины, глаз.

Объединяло и детей, и мужчину одно — тяжкие увечья. Левая рука чтеца отсутствовала почти по плечо, оставив болтающийся рукав пустым. Всю нижнюю половину лица скрывал темно-зеленый платок, одет же он был в темных цветов дублет и брюки, заправленные в невысокие сапоги.

— Отец, — Игнис выступила вперед и почтительно склонила голову. — Я привела их.

Мужчина закончил предложение и ловко закрыл книгу.

— Простите дети, — мягко произнес он, — сказку вместо меня закончит тетя Эрато, хорошо?

Дети недовольно загудели, но расступились, а маленькая девочка первой слезла с коленей человека. Мужчина поднялся и взглянул на гостей. И вот тогда-то у Лариэса подкосились колени.

За последние недели он повстречал много людей со взглядом, способным приморозить к месту. Взять хоть того же Ридгара или Катержину — когда та пророчествовала. Но это…

Вороний Король Корвус — этот худощавый короткостриженый худой человек, чьи совершенно седые волосы, а также многочисленные морщины на лбу и под глазами выдавали немалый возраст, — обладал столь могучим взглядом, что, пожелай он того, безо всякой магии сумел бы остановить взбешенного быка, просто посмотрев на него.

— Вы пришли.

Не вопрос. Констатация факта. Ни следа благожелательности в голосе, способном заморозить кровь в жилах.

— Здравствуй, Ридгар. Привет Орелия, — Корвус бросил короткий взгляд на притихших детей, после чего сделал шаг вперед и протянул книгу Эрато. — Перышко, будь любезна…

Матриарх с почтением взяла книгу и широко улыбнувшись, заняла место своего господина.

— Итак, детки, на чем вы остановились? — спросила она, перелистывая страницы.

— Поговорим в другом месте, — приказал Вороний Король, выходя из помещения. — Следуйте за мной.

Не давая никому произнести ни слова, чародей быстрым шагом двинулся в сторону, противоположную лестнице. Лариэсу и остальным не оставалось ничего иного, кроме как поспевать за ним.

В том, что это все — заранее спланированное мероприятие, у юноши не было ни малейших сомнений. Правитель Волукрима демонстративно унижал как Дилирис, так и Ривеланд, выказывая презрение лицам королевской крови. Но делал он это столь умело, что при всем желании ни у кого не могло появиться и ни единой возможности возмутиться.

Лариэс украдкой поглядывал на Корвуса, запоминая резкие суровые черты однорукого сковывающего, и продолжая размышлять.

"Естественно, ни канцлер, ни принцесса не могли появиться на нашем пути просто так. Сперва он отправляет эскорт, достойный принца, затем — демонстративно принимает в больнице для детей-калек, привезенных сюда со всего континента. Интересно, как на это отреагирует его высочество"?

Реакцию королевы, к примеру, Лариэс легко мог вообразить, однако принц был слеплен не из того же теста, что его мать. И хотя было видно, что ему неприятен столь оскорбительный прием, держался Таривас молодцом.

Коридор окончился толстой дубовой дверью, которая распахнулась сама-собой, стоило только Корвусу оказаться рядом. Внутри их ожидала просторная комната, заставленная многочисленными книжными полками. Тут же располагался длинный стол и ряд кресел.

Комната эта, явно часто использовалась и походила на рабочий кабинет.

"Король Волукрима что, занимается государственными делами здесь"? — промелькнуло в голове у Лариэса. — "Но зачем? Нет, конечно все знают, что он любит детей, но, чтобы настолько"…

Игнис, тем временем, встала справа от отца, и ее серебряная маска сверкала в солнечных лучах, льющихся из большого застекленного окна.

"Поистине, его величество нашел странный способ продемонстрировать богатство — остеклить все окна в больнице, да еще такие громадные".

Лариэс с Вилнаром остались на ногах, замерев возле двери, а остальные члены отряда расселись по креслам, замерев напротив всесильного Ступившего на Путь Вечности.

— Я получил донесение из Виннифиса, — заговорил Вороний Король. — И оно меня удивило. Затем я получил послание от Эрато и поразился еще сильнее. Вы собираетесь уничтожить пробудившихся изначальных отрядом в пятьдесят человек? Действительно? Ридг, Ори, от вас я такой глупости не ожидал. И кстати, Мелис, как я понимаю, решил обогнуть мою страну по широкой дуге? Весьма разумно с его стороны.

Таривас решил взять инициативу в свои руки.

— Ваше величество, позвольте мне объяснить, — звучным хорошо поставленным голосом воззвал он к собеседнику.

— Слушаю вас, ваше высочество, — безо всяких эмоций ответил ему сковывающий, и птица, сидящая на плече чародея, подала голос.

— Кар, — сообщила она, сосредоточив внимание своих алых глаз на наследнике дилирисского престола, но тот решительно не обратил на нее ни малейшего внимания и продолжил.

— Да, мы собираемся помочь вам нанести поражение древнему злу! Мы сделаем это иным способом, нежели Волукрим. Небольшим отрядом проберемся меж вражеских патрулей, отыщем логово и раздавим гадину! Отсечем голову королеве изначальных, что поможет вашим доблестным воинам разобраться с ее солдатами, оставшимися без командования.

Лариэс видел, что слова его высочества находят живой отклик у принцессы — глаза Игнис сияли, а на ее губах появилась улыбка. Она даже сжала пальцы и время от времени кивала.

"Это хорошо, возможно, дочка сможет повлиять на своего приемного отца", — решил он.

А принц продолжал.

— Вы имеете полное право не доверять нам, однако я даю слово…

Корвус поднял ладонь вверх.

— Осторожнее, ваше высочество, вы ступаете на тонкий лед. Слова и клятвы — это очень серьезные вещи, которые многим сотрясателям воздуха кажутся чем-то незначительным. Но вы ведь не из таких?

Не дожидаясь ответа, он обратился к Орелии.

— Святая, скажи, на что вы рассчитываете? Я могу понять, как этот юноша сумел убедить Ридгара — тот всегда был человеком увлекающимся, но ты… Ты бы не отправилась в путь без веской причины.

"Это Ридгар-то увлекающийся человек"? — ошеломленно размышлял Лариэс, пытаясь понять, шутит грозный владыка, или же нет.

— План показался мне реалистичным, Корв, — ответила Орелия, делая шаг вперед и вставая рядом с принцем. — Я считаю, что мы должны попробовать. Ты — армией, мы — малым отрядом.

— И как вы собираетесь найти изначальных?

— Наследие Архитектора, — просто ответила Целительница.

Лариэс, чуть скосив взгляд, заметил, как напряглась Мислия. Самому ему тоже стало страшно, но тут же выяснилось, что опасения напрасны.

— Надо же, стало быть, тот милый бесполезный амулетик все же не потерялся, — в голосе Корвуса послышались теплые нотки, а глаза чуть потеплели. — Полагаю доблестное семейство Иссонов каким-то образом завладело им и передало первой Тени, не так ли?

— Да, ваше величество, — согласилась первая Тень. — И я уже разобралась в принципе его действия.

— Достойный выбор. Я наслышан о твоих талантах. Естественно, амулет сейчас не при тебе, он у оборотня.

— Ваше величество проницательны.

Короткий смешок человека был на удивление точно повторен птицей. Лариэс даже моргнул, пытаясь понять, не послышалось ли ему, но, кажется, нет, восьмиглазый ворон только что усмехнулся!

А Корвус проговорил:

— Поживи с мое, еще не такому научишься. Видимо, Дилирис крайне не хочет, чтобы я даже посягал на лавры его высочества и собственность Ривеланда. Что ж, разумно. Будь амулет с вами, пожалуй, мне было бы тяжело справиться с искушением забрать его и лично отправиться в гнездо королевы.

И тут чародей взглянул на Лариэса. Во взгляде сковывающего Щит принца прочел нечто, отдаленно напоминающее удивление.

— Вы даже лункса с собой прихватили. Неожиданно. Как тебя зовут, юноша?

— Виконт Лариэс Венаторский к услугам вашего величества, — телохранитель склонился в изящном придворном поклоне.

Корвус несколько долгих — томительно долгих — секунд рассматривал его, точно муху, пришпиленную к дощечке булавкой.

— И кто же ты, виконт?

— Щит принца, ваше величество.

Удивление в глазах на миг прибавилось, взгляд чародея метнулся сперва к Таривасу, затем переместился на Мислию и только после этого вернулся к Лариэсу.

— Вот даже как, — задумчиво произнес Вороний Король, и удивление в его взгляде уступило место пониманию, — занятно.

И, не говоря больше ни слова, он вновь обратился к принцу, оставив Лариэса мучительно соображать — а что же это только что было.

— Катержина ничего не сообщила мне о цели вашего приезда в Кастэллум, но цель эта, полагаю, весьма серьезна и связана с одним или несколькими из моих артефактов. Итак, чего хочет принц Таривас Вентис?

Принц откинул свои золотистые волосы, обезоруживающе улыбнулся, блеснув идеальными зубами, и произнес:

— Мы хотим одолжить у вас Звериный Амулет.

Лариэс подумал, что Корвус поступит как Мелис — рассмеется им в лицо, либо, как предрекал Ридгар, пинками погонит незваных гостей прочь из своего королевства. Но ничего подобного не случилось. Древний откинулся на спинку кресла, а пальцы его единственной руки принялись постукивать по резному подлокотнику.

— Даже так, — проговорил он, наконец, еще раз посмотрев на Мислию, — понимаю. Идея неплохая.

— Вы протянете к нам руку помощи? — с надеждой в голосе спросил принц, и Лариэс заметил, что Игнис согласно кивнула.

— Нет, — резко ответил Вороний Король.

— Но почему?

— Я не обязан отвечать на этот вопрос, ваше высочество. Можете остаться на ночь в замке, а утром покиньте мои земли.

— Корв… — начал Ридгар.

— Не говори ничего, старый друг, — перебил его чародей. — Что бы ты ни сказал, это не подействует на меня.

— А если скажу я? — Орелия подалась вперед. — Я понимаю, что Звериный Амулет — очень сильный и опасный артефакт, однако же представь, сколько жизней мы сможем спасти с его помощью? С твоей помощью.

— Нет. — Повторил Корвус, поднимаясь, — Разговор на этом окончен. Аудиенция — тоже. Меня ждут дети.

— Отец! — это была Игнис.

Она выпрыгнула из-за плеча чародея и теперь стояла на против него, гневно уперев руки в бока.

— Как ты можешь!

— Могу что?

— Быть таким черствым! Эти герои рискуют жизнью, чтобы помочь людям, а ты отказываешь им. Словно… словно какой-то Галиар!

Лариэс вспомнил известную балладу о доблестном Лиросе, отправившемся за тридевять земель, чтобы спасти возлюбленную. В ней присутствовал мерзкий король Галиар, который высмеял оборванного и голодающего героя и выставил его прочь из замка, не предоставив ночлега.

— Игнис, — в голосе Корвуса послышались успокаивающие нотки.

— Я не желаю ничего слушать, отец!

— Значит, поговорим после. Проводи гостей.

— Кар! — громко продекламировал с плеча ворон, давая понять, что разговор окончен.

И дочка Вороньего Короля не посмела перечить отцу, она развернулась и, понурив плечи, вышла вон из комнаты.

— Следуйте за мной, — сказала огнерожденная, и товарищи Лариэса один за другим выходили прочь.

Сам он замыкал шествие и, уже почти выйдя из комнаты, совершенно случайно поймал на себе взгляд древнего чародея. Взгляд заинтересованный, полный любопытства и чего-то еще, чего юноша никак не мог понять.

Когда они покинули больницу, Игнис извинилась перед гостями:

— Прошу простить отца, сегодня он, кажется, не в духе.

Ридгар ободряюще улыбнулся.

— Мы с Орелией попробуем поговорить с ним.

— Вдвоем? — тотчас же уточнил Таривас.

— Думаю, да. — Кающийся обернулся к остальным членам отряда. — Вам стоит подождать нас в комнатах для гостей.

Принц со вздохом согласился.

— Да, боюсь, это лучший выход. — Он посмотрел на Лариэса и добавил. — Ну что, дружище, предлагаю оставить все на усмотрение наших достопочтимых товарищей. Пойдем, что ли, отдыхать, ага?

* * *

Игнис влетела в покои Корвуса, кипя от негодования.

— Отец! — с порога вскричала она.

Чародей отодвинул от себя свиток и внимательно посмотрел на дочь.

— Вижу, ты обогнала Ридгара с Орелией. Что, так хочется поругаться?

Кому-нибудь другому его голос мог бы показаться бесцветным и не выражающим ничего, кроме скуки, однако девушка слишком хорошо знала своего отца, и могла различать даже самые тонкие интонации.

И вот сейчас он был зол. Очень зол. Зол, настолько, что буквально клокотал от ярости, сдерживая ее внутри.

"Ага, значит, хочешь притвориться, что все хорошо? Ну ничего, я выведу тебя из равновесия", — пообещала она себе.

— А ты как думаешь?

Вместо ответа Корвус подошел к Ании, замершей на жердочке и погладил ее по голове.

— Кар, — сообщила та, обратив взор всех своих восьми глаз на девушку, после чего добавила, — Кар, кар.

— Да-да, — раздраженно фыркнула та. — Слушайся отца и все такое.

— Кар.

Игнис гневно топнула ножкой.

— Хватит уже. — Она поняла, что вместо того, чтобы сердить отца, злится сама, и постаралась успокоиться. — Отец, почему ты отказал им в помощи, да еще так грубо?

— А как я должен был отказать? — невинным тоном поинтересовался чародей.

— Да никак! Ты должен был согласиться!

— И передать один из своих ценнейших артефактов в руки людей, которым я не одолжу и медяк?

— Ты не веришь Ридгару с Орелией?

— Не они затеяли это путешествие, не они его возглавляют.

Игнис, вспомнив очаровательную улыбку принца, ощутила, как сердце дрогнуло. Отогнав непонятные ощущения, девушка продолжила пикировку.

— Ты во всем видишь лишь какие-то тайные планы, заговоры и зло! Неужели так сложно хоть раз поверить людям?

Маг нахмурился и жестом указал на платок, закрывающий нижнюю половину лица.

— В последний раз, когда я доверился людям, со мной случилось это. — Он указал на маску, скрывавшую нижнюю половину лица, затем палец переместился, ткнув пустой рукав. — И это. И, замечу, я еще легко отделался. Моей жене и дочери пришлось куда хуже.

Игнис вздохнула. Когда отец начинал вслух вспоминать убитых триста с лишним лет назад родных, переубедить его становилось практически невозможно.

"И все-таки, я должна попытаться! Отец заблуждается, и следует указать ему на это"!

— Хорошо, объясни, почему ты не веришь его высочеству?

— Потому что план, предложенный им, отдает горячечным бредом, — безо всяких дипломатических экивоков отозвался Корвус. — Потому что выдумать нечто подобное даже для того, чтобы получить какие-нибудь политические выгоды, мог только спятивший идиот.

— Да ну? А какой спятивший идиот в свое время придумал пойти в дикие горы и объединить враждующие племена каррасов?

Маг вздохнул и подошел к ней, смотря сверху вниз, и во взгляде отца Игнис не смогла найти ничего, кроме грусти, любви и заботы, отчего девушке стало очень неуютно.

— Тот мой поступок был вызван отчаянием. Сегодня я бы десять раз подумал, прежде чем сотворить нечто подобное. Вентисы же, дочка, крепко держат власть в великой державе. Чего им опасаться? Ради чего так рисковать? Знаешь, Кэлиста Вентис — набитая дура с невероятным самомнением, но одного у нее не отнять. Эта женщина любит своего сына искренне и чисто. Ради него она пожертвует собственной жизнью, даже не задумываясь. Ты всерьез считаешь, что такая женщина может рискнуть здоровьем наследника престола, отправив того не пойми куда, сражаться с выводком магических тараканов-переростков?

Эта мысль не приходила Игнис в голову, но отступать было уже поздно. Девушка настроила себя на то, что отец неправ, и что она просто обязана помочь благородному Таривасу и его спутникам.

— В отряде пятьдесят человек, из них трое — Древние, еще трое — маги, а остальные же — лучшие бойцы целого королевства. Отец, да они по силе равны целой армии!

— Не равны, дочка, потому как члены отряда его высочества не верят друг другу. Орелия с Ридгаром не настолько наивны, чтобы принять все сказанное Таривасом Вентисом за чистую монету.

Открылась дверь, и точно по волшебству в комнату вошли двое Ступивших на Путь Вечности.

— О, а вот и они, можешь сама спросить.

Игнис повернулась к наставникам и все эмоции, написанные на ее лице, сразу же стали понятны тем.

— Что, Огонек, не удается сдвинуть глыбу? — чуть насмешливо поинтересовался Ридгар.

Девушка вымученно улыбнулась.

— А вы, стало быть, полагаете, что сможете повлиять на меня? — Корвус выразительно изогнул бровь.

— Есть у меня пара аргументов, — согласился Кающийся. — Но сперва я натравлю на тебя Орелию.

Целительница сделала шаг вперед и ее алые глаза сверкнули из-под капюшона. Однако вместо того, чтобы заговорить с Вороньим Королем, она обратилась к девушке.

— Игнис, как твои ожоги? Не беспокоят?

— Нет, наставница, — скромно ответила девушка, сразу же разгадав нехитрый замысел Целительницы. — Благодаря твоим талантам они даже немного рассосались и теперь не выглядят столь отвратительно, как раньше.

— Я рада. Корвус может спасти жизнь, но восстанавливать разрушенное не умеет.

Вороний Король фыркнул.

— Орелия, если ты надеешься, что благодарность за твою помощь заставит меня согласиться на явную авантюру, то сильно заблуждаешься.

— Корв, я уже давно ни на что не надеюсь. Все эти сотни лет одиночества и непонимания окружающих научили меня не идти вслед за иллюзиями, ведь мы оба с тобой понимаем, куда они приводят. Орден Спасения избавил меня от последних мечтаний и даже твое Братство Помощи не слишком-то способствовало возвращению веры в человечество.

— И, тем не менее, ты здесь.

— Да, тем не менее, я здесь.

— Стало быть, считаешь затею принца — рациональной и логичной? Без двойного дна? Серьезно?

— Нет, — ответил вместо целительницы Кающийся. — Корв, мы же не дураки, и прекрасно понимаем, что принц желает заехать на твоей спине прямиком в райские врата. Когда он, использовав наследие Архитектора и его ученика, победит королеву изначальных, всему миру будет представлена правильная трактовка событий. В которой не найдется места ни для нас с тобой, ни для Орелии, ни для Мелиса. В лучшем случае похлопают по плечу ривеландцев и скажут: "они молодцы, тоже немного помогали нам, когда надо было кашеварить и разбивать лагерь". Но что с того? План принца, сколь бы безумно он не выглядел на первый взгляд, вполне реализуем. Изначальные будут заняты твоими людьми, а мы тем временем проберемся в их логово, с помощью Звериного Амулета ослабим ментальную мощь королевы, и прикончим ее!

— А ты высокого мнения о моих талантах, если думаешь, что амулет подействует на столь высокоразвитых существ, как изначальные.

— Ты, стало быть, считаешь иначе?

Корвус задумался и, подойдя к Ании, вновь пощекотал ее. Та блаженно зажмурилась и распушила перья, предоставляя хозяину возможность еще немного почесать себя.

— Ания, а ты что думаешь? — поинтересовался Корвус.

— Кар.

— Вот и я того же мнения.

Он обернулся к собеседникам и сказал.

— Я делал амулет, используя наработки учителя, он подействует на изначальных. В моих руках. Но я не уверен, что дилирисская Тень справится с артефактом такой сложности.

— Она талантливая девочка, — заметила Орелия.

— С насквозь гнилым нутром, — отрезал Корвус. — Удивляюсь, Ридг, что ты до сих пор не прирезал ее, и как, спрашивается, только сдержался?

— Уж если я не отпустил грехи Изегриму, то общество этой соплячки как-нибудь переживу, — резко ответил Кающийся.

— Прошу, не начинай снова.

— Ну конечно же, ведь это твоя любимая комнатная собачка, как же можно говорить про нее плохое, — резко бросил Древний.

— Изегрим — мой близкий друг, и мне не очень приятно, когда его унижают подобными сравнениями, — холодно проговорил Корвус. — Но мы отвлеклись от темы, верно, Игнис?

Девушка махнула рукой.

— Да нет, что вы, поругайтесь немного, я подожду.

Мужчины дружно вздохнули.

— Извини, Корв, меня немного занесло.

— И ты меня прости, друг. Что ж, продолжим с того момента, на котором остановились. Вы все еще пытаетесь выудить мой звериный амулет, а для этого — объясняете гениальность замысла его высочества.

— Не ерничай. Его план неплох, несмотря на то, что нам в нем отведено место статистов, — проговорила Орелия. — Но я что-то запамятовала, с какого момента ты стал жадным до славы? Если все пройдет, как надо, мы прикончим королеву изначальных через пару месяцев, и ты будешь избавлен от многолетней войны. Мы спасем десятки тысяч жизней, разве это ничего не стоит?

— Стоит, — согласился Вороний Король, — вот только ты не боишься, что эти десятки тысяч жизней все равно будут потеряны, когда начнется новая война?

— А ты убежден в том, что она неизбежна?

— Да, Целительница, я убежден в этом. Последние десятилетия я стараюсь напрямую не вмешиваться в дела континента, и все равно чувствую, как нарастает напряжение. И Дилирис ничуть не менее вероятный противник, нежели Ривеланд. А стоит только мне схлестнуться хоть с одной из этих стран, как за нее заступится Лорий, а ему на помощь придет Танма. Я видел результаты Последней войны и не хочу развязать еще одну такую же.

— Не забудь: ты видел лишь результаты, а мы с Ридгом принимали в ней самое деятельное участие.

— Тем более, Святая, уж вы-то просто обязаны понимать меня.

Орелия покачала головой, не соглашаясь с доводами своего собеседника:

— И, тем не менее, спасенные жизни — это спасенные жизни. Ты, кажется, никогда по политическим причинам не отказывался помочь нуждающимся.

Игнис затаила дыхание, внимательно следя за отцом. Это замечание Орелии — человека, которого Корвус уважал безмерно — явно попало в цель. Девушка различила в глазах отца отблески внутренней борьбы.

Наконец, все было решено, и великий сковывающий произнес:

— Нет. Я не стану помогать. Орелия, возвращайся в свою больницу, а ты Ридгар, если хочешь, можешь отдохнуть у меня. Я знаю, сколь тяжка твоя ноша.

Игнис так скрипнула зубами, что на миг ей показалось, будто те сейчас начнут крошиться.

— Дочка… — Корвус повернулся к ней, но девушка не дала ему закончить.

— Не желаю ничего слушать! — выкрикнула она, стремглав выбегая из комнаты.

Лишь проскочив несколько коридоров и немного успокоившись, Игнис смогла трезво оценить ситуацию. Почему она так беспокоится о принце? В конце концов отец прав, этот поход смахивает на авантюру. Так в чем же дело?

Ответ нашелся сам собой, и он был очевиден. Игнис не просто хотела помочь, на самом деле ей хотелось отправиться в опасное приключение, повидать мир и столкнуться лицом к лицу с неизведанным. Ей, откровенно говоря, было душно в отцовском замке, надоело сидеть в четырех стенах.

"Хочу на волю"!

Отец мог быть сколь угодно логичным и рациональным, но, когда вопрос заходил об Игнис, он сразу же переставал руководствоваться разумом. Ужас, пережитый в те далекие годы, когда Вороний Король обрел бессмертие, дабы свершить страшную месть, навсегда отпечатался в его душе.

Он берег девушку, точно зеницу ока, но он же и не давал ей возможности жить и дышать полной грудью.

Когда все эти мысли одна за другой промелькнули в мозгу Игнис, у нее созрел план. Огнерожденная широко улыбнулась и непроизвольно коснулась серебряной маски.

"Значит так, сперва я предупрежу Ридгара, он точно одобрит, затем — дождусь, когда наши гости покинут Кастэллум и направятся в обратный путь. Ну а потом… А потом надо будет действовать быстро".

Глава 10

Они покинули столицу Волукрима с первыми лучами солнца и уже без отряда сопровождения направились в обратный путь. Еще вечером Ридгар сообщил, что договориться не выходит, но что они с Орелией все-таки попытаются добиться своего. Поэтому Таривас принял решение двигаться к месту встречи с оборотнем, не дожидаясь Древних. Ридгар согласился, сказав, что они с Целительницей без проблем догонят принца, как в случае успеха, так и при неудаче.

И вот, теперь Лариэс ехал рядом с принцем, то и дело поглядывая на своего господина. Тот выглядел на удивление радостным для человека, чья задумка с треском провалилась. Принц перехватил очередной взгляд, улыбнулся, и подмигнул своему телохранителю.

— Что, дружище, думаешь, что все закончилось, ага?

— Ага, — подтвердил Лариэс, стараясь не смотреть сюзерену в глаза.

Говоря начистоту, юноша был даже рад, что их затея не удалась. Он сумел отправиться в другие страны — причем страны не самые дружественные — и даже пообщался с сильными мира сего, набрался интересных впечатлений и узнал много нового, причем не рискуя жизнью принца. Теперь можно будет спокойно отправиться в обратный путь до границ Дилириса и вернуться в Сентий, не принимая участия в безумной вылазке на край мира. А изначальные… Что ж, пускай с ними дерется Вороний Король.

"Как ни крути, а мы все остались в выигрыше", — подумал он.

Впрочем, делиться этими откровениями вслух Лариэс не собирался — остальные члены отряда не выглядели слишком довольными, и раздражать их лишний раз не было никакого смысла.

— Может быть, еще не все потеряно, — неуверенно предложил он. — Ридгар с Орелией попытаются договориться…

— У них не выйдет, — загадочно ответил Таривас Вентис.

Лариэс слишком хорошо знал принца для того, чтобы не различить озорные мальчишеские нотки в голосе повелителя, и его спина сразу же покрылась холодным потом.

"Что он задумал"? — лихорадочно думал Лариэс, чье хорошее настроение в миг испарилось, словно снег под жаркими лучами солнца. — "Его высочество явно рассчитывал на то, что Вороний Король откажется помогать. Значит, в наличии имеется какой-то запасной план"!

Загадочная улыбка, застывшая на губах Мислии лишь укрепила нехорошие предчувствия Щита принца, и тот принялся поминутно оборачиваться, и ничуть не удивился, заметив всадников, во весь опор мчащихся к ним.

— Ваше высочество!

— Ага, вижу, — губы принца раздвинулись в победной улыбке. — Едут. Трое.

"Он каким-то образом украл артефакт"! — обреченно подумал Лариэс. — "А значит, нам нужно убегать и очень, очень быстро. Наверное, придется делать крюк на запад, через Лес Гарпий не продраться"!

Когда всадники поравнялись с отрядом, Лариэс тут же узнал Ридгара и Орелию, а вот третий человек был укутан в плащ с широким капюшоном. Однако великолепная лошадь и отменное качество одежды не оставляли ни малейших сомнений в том, кто именно присоединился к отряду.

— Приветствую, ваше высочество, — белозубо усмехнулся Таривас.

— Некогда болтать! — Игнис откинула капюшон. — До полудня мы должны убраться как можно дальше отсюда! За мной!

Объяснять что-либо не требовалось, и так все было ясно. Таривас и не надеялся на то, что сумеет в чем-то убедить старого и крайне осторожного чародея. Слова о том, что Ридгар с Орелией помогут договориться с Корвусом, изначально были уловкой. Древние должны были, сами того не подозревая, усыпить подозрения Вороньего Короля. Главной же целью с самого начала являлась Игнис.

Принц наверняка изучил характер огнерожденной, а даже если и нет, все знали, сколь горячи и импульсивны стихийные маги, особенно — маги огня. Нетрудно было догадаться, что деспотичный отец, помешанный на безопасности дочери, скоро станет для нее главным врагом, душащим молодую и полную энергии девушку.

Не оставалось ни малейших сомнений в том, что Таривас планировал сразить ее своим мужским обаянием, как поступал раньше не один и не два раза. И если Лариэс просто подозревал, что его высочество обладает каким-то дополнительным магическим талантом вдобавок к контролю воздуха, то теперь он был почти уверен в этом. Никто и никогда не отправится в такую даль, в столицу если не врага, то уж точно не друга, не будучи на все сто процентов уверенным в результате.

"И Мислия все знала, сомнений нет. Знала, и ни словом не обмолвилась. Боялась, что я сочту это аморальным? Или… Талисса"?

Последняя мысль неприятно резанула ножом по сердцу и Щит принца постарался упрятать ее на самое дно своего разума, ведь если только предположить, что и тогда…

Лариэс решительно оборвал себя.

"Не о том я думаю, сейчас меня должно заботить только одно: как много миль осталось до границы, это и ничего больше! Ведь если отец ее высочества нас догонит, мы покойники"!

Про Вороньего Короля было рассказано множество легенд, сложено огромное количество стихов и написано немало книг. Его жизнь обросла сонмом слухов, небылиц и выдумок. Но одно всегда оставалось неизменным: давно, еще до вступления на Путь Вечности, Корвус потерял дочь и жену, потерял из-за предательства ученика — человека, которого любил как родного сына. А еще из-за этого предательства умер и Архитектор — его учитель и тесть. Как будто этого было мало, Корвус лишился возможности быть отцом, а потому переносил свою любовь на жителей страны, являясь для них мудрым, но строгим родителем.

Возможно, именно из-за своей любви к детям он, рискуя жизнью, спас единственную наследницу герцогского престола Фейрлинда, десятилетнюю малышку Игнис Фейргебор, которую затем удочерил.

У Лариэса противно засосало под ложечкой.

"Проклятье, даже прыгнув в море, кишащее голодными акулами, его высочество имеет больше шансов на спасение"! — подумал он. — "Это же надо было до такого додуматься! Позаимствовать у всесильного короля-чародея не одно, а целых два его сокровища! А что будем делать, когда кони устанут? Нам несколько дней скакать до границы с Тиерландом, и что, правитель Волукрима все это время будет сидеть и ковыряться в носу"?

Эти невеселые мысли, а также регулярная проверка окрестностей просто отлично занимали свободное время Лариэса, поэтому, когда солнце уже начало клониться к земле и отряд остановился для небольшой передышки, тот не сразу осознал, что наступил вечер.

Место для привала было выбрано идеально. Небольшая лощинка, укрытая меж двух холмов, покрытая изумрудной травкой и большими гранитными валунами, не проглядывалась с дороги, а пара невысоких деревьев могли служить каким-никаким, но укрытием от острого взора гарпий.

— Полчаса перерыв, потом снова в галоп, — резко предупредила Игнис, затем она и подошла к принцу, скрестив руки на груди, и безапелляционным тоном заявила: — я иду с вами. Это не обсуждается.

Таривас обезоруживающе улыбнулся и склонился в изящном поклоне.

— Как я могу возражать, когда столь прелестная юная дева просит меня об услуге.

Говоря начистоту, Игнис не просила, но на такие мелочи прислушивающийся к их беседе Лариэс решил не обращать внимания. Девушке же комплимент явно понравился, потому как дружелюбия в ее взгляде заметно прибавилось, а серебряные губы маски вновь разошлись в улыбке, открывая ряд ровных белых зубок.

"Вот это да, ну и колдовство"! — восхищенно подумал юноша. — "Получается, она может есть, не снимая свою маску. Интересно, а что еще умеет этот кусок серебра"?

— Вот, — уже спокойнее произнесла Игнис, извлекая из-под плаща небольшой мешочек. — Звериный Амулет.

— Мислия, — позвал принц.

Тень тотчас же оказалась возле них и трясущимися от возбуждения руками приняла мешочек. Лариэс тоже придвинулся чуть ближе, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим. Сковывающая осторожно развязала бархатные тесемки и выложила на руку небольшие, искусно вырезанные четки, каждая бусина которых изображала какое-нибудь животное, птицу или насекомое. Окинув артефакт беглым взглядом, Лариэс пришел к заключению, что каждое звено было изготовлено из собственного материала, причем критерии выбора оставались загадкой. Рядом с золотым волком находился деревянный орел, а чуть поодаль от него — опаловый муравей. Драгоценные и полудрагоценные камни, самые разнообразные металлы, несколько сортов древесины, даже обычный гранит — всему нашлось место на длинном шелковом шнуре черного цвета.

Первая Тень с вожделением во взгляде провела указательным пальцем по паре бусин и издала звук, который больше всего напоминал стон женщины в объятиях любовника.

— Они прекрасны, — прошептала чародейка и замерла, вглядываясь в артефакт. — Прекраснее чем все, что я видела в этой жизни.

— Сочту это за комплимент, — раздался неприятный голос и Лариэс резко обернулся, выхватывая меч из ножен.

Позади них стоял Корвус, державший под уздцы мощного жеребца, черного как смоль, с алыми глазами. Лариэс впервые увидел монстра, подобного этому, он и не подозревал, что в мире могут водиться такие скакуны.

Подле Вороньего Короля находились Ридгар и Орелия, а на плече сковывающего гордо восседала его огромная птица.

— Ридгар! — возмущенно выкрикнула Игнис. — Я же просила не рассказывать отцу.

Кающийся нахмурился.

— И это стало бы самой большой глупостью, совершенной мною за последние пять сотен лет. Огонек, если ты отключаешь голову, то это не значит, что так же должны поступать и все остальные.

— Ридгар!

— Тихо, — проговорил Корвус.

И когда слово было сказано, повисла тяжелая, гнетущая тишина.

— Вот нам и крышка, — расслышал Лариэс едва различимый шепот Клариссы.

Увы, но на сей раз, кажется, лейтенант была права.

Чародей отпустил удила и сделал шаг вперед. Он подошел к одному из многочисленных валунов и положил на него руку, затем на миг прикрыл глаза.

Лариэс не удержался от вздоха восхищения — камень поплыл, точно вода в ручье и превратился в трон с высокой спинкой и резными подлокотниками, на который сковывающий и уселся, закинув ногу за ногу и опустив единственную уцелевшую руку на гранит.

Щит принца услышал сдавленный писк и краем глаза заметил Мислию. Он никогда прежде не видел первую Тень в таком состоянии: кровь отхлынула от жизнерадостного и добродушного лица, в огромных глазах застыло выражение непередаваемого ужаса. Казалось, еще чуть-чуть, и сковывающая потеряет сознание.

Вороний король хмыкнул и изогнул бровь.

— Кажется, первой Тени плохо, принц. Не стоит набирать людей со слабым здоровьем.

Таривас в любой ситуации умел держать свои чувства в узде, а потому внешне он остался все таким же спокойным, лишь в голосе чувствовалось напряжение.

— И снова здравствуйте, ваше величество. Рад, что наша следующая встреча состоялась так скоро.

Корвус не удостоил его даже мимолетным взглядом, вместо этого он обратился к дочери.

— Игнис, подойди, пожалуйста.

Та сделала несколько шагов навстречу отцу и замерла перед каменным троном.

— Дочка, скажи, ты действительно думала, что я ничего не узнаю? — голос сковывающего был обманчиво мягок, но Лариэс не обольщался на сей счет. То, что можно простить дочери, станет приговором для неблагодарных гостей. Именно поэтому он не торопился убирать оружие в ножны, понимая, однако, что не сможет подобраться к магу на расстояние удара.

— Попытаться стоило, — мрачно ответила Игнис.

— Тогда нужно было лучше стараться, — в голосе чародея послышалось нечто, отдаленно напоминавшее веселье.

Однако Игнис почему-то не было смешно.

— Хватит, отец! Перестань обращаться со мной, как с ребенком! Может ты и не заметил, но я уже выросла, я хочу увидеть мир, хочу ощутить вкус приключений! Или я недостойна этого? — с каждой секундой она говорила все горячее и увлеченнее, распаляя себя. — Я считаю, что ты неправ, и Ридгар с Орелией думают так же! Но ты ведь не будешь слушать никого, кроме себя, я угадала?

Несколько долгих, томительных мгновений Корвус не произносил ни слова, после чего заговорил:

— Дочка, я все понимаю. Ты читала много книг и слушала много баллад, в которых рассказывалось про доблестных героев древности, отправлявшихся в путешествие на другой конец континента, отыскивающих руины затерянных городов и заброшенные магические башни, находящих сокровища и знания древних. Это все очень красиво и романтично, вот только в нашем мире больше не осталось места для чуда. Он слишком хорошо исследован. Если ты так мечтаешь о приключениях, дождись Алрика. Я попрошу его взять тебя с собой в Новый Свет. Но ради Христа и Мертвых Богов, не бросайся в омут с головой.

— Отец, я не хочу никого ждать! Вот мое приключение, — девушка указала на принца. — Я хочу испытать судьбу, умоляю тебя, отпусти меня!

— Отпустить… — тихо проговорил Древний. — Отпустить…

Лариэсу показалось, что чародей, замерший на каменном троне, вмиг постарел и осунулся. Его взгляд потускнел, через весь лоб пролегла сеть морщин, а пальцы сжались в кулак.

Юноша понял, что сейчас должно произойти нечто очень важное, от чего будет зависеть не только судьба их похода, но даже их собственные жизни.

Сковывающий прикрыл глаза и издал звук, напоминающий стон. Ворон слетел с его плеча, и, усевшись на каменную спинку трона, гордо расправил крылья, провозгласив:

— Кар-р!

Глаза Корвуса распахнулись, и он резко поднялся, в два шага оказавшись перед дочерью.

— Ответь, Игнис, ты уверена, что хочешь покинуть дом и отправиться в опасное путешествие, грозящее лютой смертью?

Дочь не отвела взгляда и не выказала ни малейшей слабости.

— Я уверена, — четко и ровно проговорила она.

Не говоря больше ни слова, Корвус обошел ее и замер перед принцем. Он скосил глаза на Лариэса и тот вновь ощутил странный трепет.

— Мальчик, убери свои железки. Если я решу вас убить, они все равно не помогут.

Щит принца перевел взгляд на своего хозяина.

— Ваше высочество?

— Делай, как говорит король, — чуть более расслабленным тоном, нежели пару минут назад, произнес тот.

Лариэс склонил голову в знак согласия и спрятал меч и дагу в ножны, затем махнул рукой своим гвардейцам, которые с видимым облегчением один за другим опустили оружие. И тут виконт понял, что Вороний Король продолжает пристально разглядывать его.

— Ваше величество?

Ответа не последовало, однако Лариэсу показалось, что в глазах Ступившего на Путь Вечности промелькнуло одобрение.

— Не обращай внимания, — приказал он, после чего обратился к принцу. — Ваше высочество, допустим, я отдам вам артефакт и разрешу дочке отправиться в путешествие. Сможете ли вы гарантировать ее безопасность?

— Я сделаю все, что будет в моих силах, — убежденно ответил ему Таривас.

Корвус смерил принца тяжелым взглядом — они были одного роста, и все же, каким-то непостижимым образом Ступивший на Путь Вечности казался неизмеримо выше, он будто бы заполнял собой все окружающее пространство, принижая всех, кому не повезло оказаться рядом.

— Этого недостаточно, принц. Я требую клятву. Каждый из вас поклянется мне в том, что сделает все возможное и невозможное для спасения моей дочери, если возникнет такая необходимость.

— Клянусь своей жизнью! — высокопарно ответил Таривас, как только Древний закончил говорить.

— Нет, — Корвус покачал головой. — Не жизнью, ваше высочество, не жизнью. Ею поклянутся остальные, не вы.

— Тогда чем же должен поклясться я?

— Светом дня.

У Лариэса по спине пошли мурашки. Он знал эту древнюю клятву, да кто не слыхал о ней? В одной из самых мрачных и печальных легенд о Вороньем Короле говорилось, как однажды к нему пришел проситель. Этот человек желал позаимствовать волшебный посох чародея, бьющий молниями, и говорил, что вернет драгоценность в целости и сохранности. Корвус взял у него точно такую же клятву.

Естественно, проситель, получив искомое, попытался обмануть Ступившего на Путь Вечности. За это он был жестоко наказан — Корвус призвал ворон, которые нашли человека и выклевали его глаза, обрекая клятвопреступника на вечную ночь.

Судя по изменившемуся лицу принца, он тоже слышал эту легенду. Но Таривас не был бы тем, кто он являлся, если бы позволил запугать себя.

— Я не понимаю, почему вы желаете, — произнес он, — чтобы моя клятва была мягче, чем у остальных.

— Вы думаете, что клятва светом дня — легче клятвы жизнью? — в голосе чародея послышалось горькое веселье. — О-о, вы еще так молоды, юный принц.

Таривас склонил голову, по-видимому, не зная, как реагировать на эти слова. А потому он извлек из-под одежды нательный крест, усыпанный рубинами и изумрудами.

— Мне поклясться на нем?

— Как пожелаете.

Принц опустился на колени и, сняв крест с шеи, поцеловал его.

— Я, Таривас Вентис, клянусь светом дня в том, что буду до последней капли крови защищать огнерожденную Игнис Фейргебор. И да обрушится на меня неотвратимая кара, если я нарушу свое слово.

Едва он закончил, как на колени опустился Ридгар.

— Я, Ридгар Кающийся, клянусь своей жизнью…

За ним последовала Орелия.

— Я, Орелия, прозванная Целительницей…

После — Блаклинт и Вилнар. За ними — Мислия и Лариэс. Один за другим воины становились на колени и вслух клялись своими жизнями защищать и оберегать Игнис, дочь Вороньего Короля…

Когда колени Лариэса погрузились в невысокую травку, и он достал крест, на котором собирался по примеру его высочества давать слово, юноша бросил короткий взгляд на Игнис.

В глазах дочки Вороньего Короля застыл ужас — она явно не ожидала, что отец догонит их и устроит такое представление. Но она — в этом Лариэс был уверен — прекрасно понимала, насколько серьезные клятвы дают ее новые спутники.

"Ну, все могло быть гораздо хуже", — подумал Лариэс, собираясь с мыслями.

— Я, Лариэс Винаторский, своей жизнью клянусь, что буду защищать и оберегать Игнис Фейргебор от всего зла, опасностей и невзгод, что могут встретиться нам в пути. Я даю слово, что пожертвую собой, дабы спасти ее, а если не сдержу клятву и останусь в живых, то явлюсь на справедливый суд его величества, дабы понести заслуженное наказание.

Послышалось хлопанье крыльев, и Лариэс осмелился поднять глаза. Прямо перед ним стояла огромная восьмиглазая птица, чьи черные как ночь перья пушились на ветру.

— Кар, — произнес ворон и несильно ткнул его клювом в лоб, после чего проделал эту процедуру с каждым из поклявшихся.

Что это значило, оставалось лишь догадываться, наверное, таким образом Древний скреплял слово.

Последним был Таривас, и когда клюв коснулся его лба, огромная птица расправила крылья и перелетела на плечо своего хозяина.

— Поднимитесь, — властно распорядился Корвус. — Вы дали слово, помните об этом. Не забывайте и о последствиях клятвоотупничества.

— Я не забуду, — пообещал принц.

Сковывающий несколько секунд смотрел на него, затем осторожно произнес:

— Полагаю, не стоит предлагать вам безопасный путь в Восточные графства через территорию Волукрима?

Его высочество кивнул.

— Вы, конечно, можете настоять, — это слово принц выделил, давая понять Древнему, что имеет в виду, — но я бы по возможности хотел придерживаться собственного маршрута. К тому же, с нами нет Мелиса и амулета, указывающего путь к логову изначальных.

— Я мог бы решить этот вопрос, — чуть прищурившись ответил Вороний Король.

— Не сомневаюсь, ваше величество. И все же, буду признателен, если вы не поступите так.

Корвус некоторое время молчал, вероятно, прикидывая: стоит ли заставить своих гостей отправиться на восток по землям Волукрима в сопровождении пары тысяч охранников, или все-таки нет. Его раздумья прервала Игнис.

— Отец! — девушка повысила голос и, уперев руки в бока, сверлила Древнего тяжелым взглядом.

Это простое, но емкое слово оказалось той самой соломинкой, что переломила хребет верблюду. Ступивший на Путь Вечности вздохнул и проговорил:

— Будь, по-вашему. Делайте то, что задумали. Последняя просьба: когда встретитесь с Мелисом, будьте так любезны — заставьте его произнести слова клятвы.

Он развернулся и подошел к дочери.

— Игнис, как бы мне не было грустно это осознавать, кажется, настал твой черед вылететь из гнезда, и я не имею права препятствовать этому. В дороге тебе может понадобиться много вещей, а потому — возьми.

Он извлек небольшой кошель.

— Здесь золото и самоцветы, используй деньги с умом.

Дочка, не говоря ни слова, приняла дар. После этого чародей отстегнул ножны от пояса и протянул их ей.

— Это, как ты знаешь, Жало. Учитель сам ковал и сковывал этот меч за много веков до моего рождения. Быть может, он выглядит древним, но я не знаю ни одного клинка острее. Бери.

— Отец…

— Не спорь!

Игнис повиновалась и тогда Корвус щелчком пальцев подозвал жеребца. Лариэс с трудом сдержал удивленный возглас — он никогда не видел, чтобы конь был вышколен так хорошо. Особенно, такой пугающий конь.

— Также тебе пригодится надежный скакун. Думаю, мой Кошмар подойдет, как считаешь? Он силен, умен и вынослив. Ни один обычный конь не сможет сравниться с ним.

— Отец… — повторила Игнис, и голос ее задрожал

— Все хорошо, дочка, — нежно произнес сковывающий. — Береги себя.

Игнис разревелась и бросилась к нему на шею.

— Спасибо, спасибо тебе!

— Не за что, девочка. Раз ты так хочешь, то иди в мир и набивай собственные шишки. Прошу лишь об одном: вернись живой.

Девушка что-то прошептала и, отпрянув от отца, поцеловала его в лоб.

— Обещаю.

После этого она кивнула Ридгару и, прицепив меч на пояс, взметнулась в седло.

Корвус же подошел к оробевшей Мислии.

— Тень, думаю, мне не нужно объяснять, что с тобой произойдет, если Звериный Амулет придет в негодность?

— Не нужно, ваше величество, — пролепетала та.

— Вот и хорошо. Дам совет: постарайся погрузиться сразу на четвертый уровень. Там найдешь корневое звено.

Девушка кивнула, а Корвус уже направился к Кающемуся.

— Друг, я рассчитываю на тебя, — обратился он к Ридгару.

— Разумеется, — коротко ответил тот, протягивая руку для пожатия. — Мы с Ори не подведем.

Затем настал черед северян, которым Корвус просто пожелал удачи, и, как ни странно, Лариэса, возле которого чародей задержался на несколько мгновений, и, ничего не сказав, прошел мимо.

Последним оказался Таривас.

— Ваше высочество, запомните: слова — это не ветер. Они — тяжелые цепи, которые опутывают нас.

— Я запомню, — улыбнулся Таривас.

— Посмотрим.

Произнеся это, Корвус подошел к коню Игнис, оставшемуся бесхозным, и аккуратно забрался в седло. Он бросил короткий прощальный взгляд на дочку, после чего пришпорил скакуна и двинулся прочь.

Когда фигура Древнего скрылась, все с облегчением выдохнули.

"Пронесло, пронесло, пронесло"! — мысленно возликовал Лариэс. И тут же другая мысль пронзила его. — "А теперь что, мне что, придется заботится о трех стихийных магах вместо двух"?

Впрочем, подобная перспектива не особо расстраивала молодого человека. Одним больше, одним меньше, не принципиально, а вот лишний стихиерожденный никак не повредит их маленькому отряду. Тем более, маг огня.

— Ну что ж, — с облегчением в голосе проговорила Игнис. — Отец благословил наш поход, а значит, можем двигаться спокойно и ничего не бояться. — Куда направимся теперь?

— В Лес Гарпий, если можно, — отозвался Таривас. — Принцесса, нам нужно вернуться в Дилирис, причем как можно ближе к Седым горам, к месту встречи с Мелисом. Все-таки, без наследия Архитектора, мы не найдем изначальных.

Игнис кивнула.

— Хорошо, тогда следуйте за мной.

Отряд быстро направился вслед за ней, и Лариэс собрался уже было присоединиться к Ридгару, к которому у него накопилась масса вопросов, как вдруг его чуткий слух различил шепот на грани возможного. Это Мислия, наклонившись к самому уху принца, говорила ему нечто. Лариэс смог разобрать лишь: "Мы ошибались…слишком могущественен", но смысл этих слов ускользнул от него.

* * *

— Архонтас?

Нет реакции.

— Архонтас?

Нежная ладошка легла ему на плечо и Корвус открыл глаза.

— Прости, Эрато, я задремал.

— Как ты можешь просить прощения у меня, о великий? — Гарпия обошла кресло, в котором покоился маг, и опустилась перед ним на одно колено. — Я пришла узнать, нужно ли тебе что-нибудь.

— Спасибо, все хорошо. Встань.

Корвус понимал, что эти слова отдают лицемерием, но ему не хотелось портить настроение верной слуге. Хватит и того, что его сердце разрывается от боли.

— Архонтас… — гарпия прикусила губу, и ее зеленые глаза сверкнули в полумраке комнаты, освещенной одной лампой.

— Спрашивай, ты же знаешь, что можешь говорить мне все, что думаешь. Я — не Кэлиста.

Гарпия улыбнулась, и улыбка эта вышла жалкой.

— Архонтас, — повторила она, точно пытаясь найти в титуле успокоение. — Почему ты сделал это?

— Сделал что? — Корвус откинулся на спинку и вновь прикрыл глаза.

Он знал, о чем сейчас спросит верная гарпия, и понимал, что правдиво ответить на ее вопрос будет очень тяжело и больно.

"Но она имеет право знать, а значит, я скажу".

— Почему ты отпустил Игнис?

Корвус тяжело вздохнул, поднялся и подошел к окну. Тотчас же ему на плечо уселась Ания, до этого уютно разместившаяся на спинке кресла. Сковывающий привычным жестом погладил перья верной подруги и взглянул в тонкое прозрачное стекло венисийской работы.

Внизу — в городе — зажигались огни, горожане спешили по домам, где их ждали родные и любимые. Они будут целовать жен, играть с детьми, ухаживать за родителями…

"Проклятье, как же я устал"! — в который раз подумал сковывающий. — "Когда же, наконец, я смогу отдохнуть"?

Он повернулся и заглянул в глаза Перышку.

Все это время Эрато стояла, укрывшись своими роскошными крыльями, и не произнося ни звука. Корвуса всегда веселила эта ее манера распушать перья, из-за которой матриарх небесного народа походила на рассерженную сову.

— Вот, — одними губами прошептал Корвус, извлекая небольшой, сложенный вчетверо лист бумаги без следов сургуча или иных способов запечатывания секретных посланий.

Крылья разошлись в стороны, и узкая ладошка приняла бумагу. Эрато аккуратно развернула ее и внимательно прочла то, что было выведено на белоснежной глади листа.

— Отпусти ее? — недоверчиво произнесла она, переводя взгляд на господина. — Архонтас, я не понимаю…

Она еще раз взглянула на лист, и снова — на своего повелителя.

— Кто прислал письмо? — в голосе канцлера слышалось напряжение.

— Катержина.

Гарпия охнула и побледнела.

— Нет, только не это!

— Увы.

Гарпия уткнула лицо в ладошки и разрыдалась, как маленькая девочка.

— О Архонтас, — сквозь всхлипывания причитала она. — Прости меня, прости свою недостойную рабу! Как я могла! Я не должна была…

— Кар! — Ания слетела с плеча Сковывающего и, хлопая крыльями, поднялась к потолку комнаты. — Кар! — повторила она с явным неодобрением.

Корвус заключил Эрато в отеческие объятья и провел рукой по крыльям, успокаивая и утешая.

— Ну-ну, это же не конец света. Не нужно так расстраиваться.

— Но оракул… Оракул…

Неудержимые рыдания сотрясали миниатюрную птицеженщину, и она никак не могла успокоиться.

— Эрато, ты же мой канцлер, будь спокойнее.

— Как я могу быть спокойной, когда над бедняжкой Игнис навис Рок!

Корвус и сам не раз задавал себе этот вопрос. С того самого дня, как он получил послание, Вороний Король места себе не находил, пытаясь понять, о ком идет речь. Он догадывался, что в виду имелась именно Игнис, но гнал эту мысль прочь как можно дальше.

Ясновидение оракулов — этот великий дар — имел ряд серьезнейших недостатков, главным из которых была туманность. Все знали, что, если провидец говорит тебе сделать что-то, ты обязан повиноваться, иначе произойдет нечто страшное. Вот только следование пути, указанному оракулом, отнюдь не гарантирует долгую жизнь, достаток и покой.

Человек, на которого указал перст Рока, будет вынужден, хочет он того, или нет, совершить предначертанное, а все попытки отказаться от своей судьбы приведут к кошмарным последствиям. Вот только очень даже может статься, что свершение предначертания окажется последним деянием в его жизни.

"Нет, не будет! С Игнис все будет хорошо"! — яростно подумал Корвус. — "Я запрещаю тебе, думать о плохом, Корв! Плохого не случится! Не случится"!

Он механически поглаживал Эрато, одновременно с этим, не давая себе раскисать. Наконец, верная подруга пришла в себя, и, отстранившись от господина, вытерла слезы с мокрых щек.

— Архонтас, умоляю о прощении, — она вновь упала на одно колено. — Я не имела права давать волю чувствам.

— Все хорошо, — мягко ответил ей Корвус. — Мне тоже тяжело, но мы с тобой понимаем, что идти против судьбы невозможно.

— Да, Энофтер. Рок неумолим и жесток, но мы — смертные, делаем лишь то, что должно. Ты не раз говорил так, и я тебя слышала.

— Если слышала, то поднимись.

Гарпия исполнила приказ и замерла, ожидая дальнейших распоряжений. Это Корвус и любил в своей помощнице — несмотря на излишнюю эмоциональность, свойственную народу неба, Эрато, стоило ей только взять себя в руки, превращалась в умнейшую женщину, деятельную и бесстрашную. И даже лицо, на котором не могла спрятаться ни одна эмоция, никогда не мешало ей выполнять сложные и ответственные функции канцлера и, как сказали бы дилириссцы, первой Тени.

— У тебя есть план? — спросила она.

— Есть.

— Я слушаю, Архонтас.

— Я не мог удерживать Игнис, но в предсказании ни слова не говорится о том, что нельзя отправить несколько гарпий, чтобы следить за их путешествием.

Лицо Эрато просветлело.

— Я лично возглавлю отряд!

— Нет. Ты нужна мне здесь. Хватит и той самовольной отлучки для встречи гостей. Отлучки, не согласованной со мною, кстати говоря.

Перышко застенчиво улыбнулась и покраснела.

— Я хотела посмотреть на них лично.

"Как дитя", — улыбнулся Корвус. — "Столько живу на свете, а никак не могу перестать поражаться этим странным существам. Они так не похожи на людей". — И тут же ему в голову пришла другая — мрачная — мысль. — "А я сам сильно похож на них"?

— Я не ругаю тебя, корэ. Подготовь отряд небесных воителей и, хотя бы одну заклинательницу ветра. Пусть они отправятся следом за Игнис и будут оберегать ее, не привлекая внимания.

— Слушаю и повинуюсь, патэрас, — улыбнулась Эрато, довольная возможностью произнести неформальное обращение, которое ей очень нравилось.

Корвус задумчиво почесал переносицу.

— И вот еще что, корэ.

— Да патэрас?

— Поставь в известность Паллидия. Думаю, он должен знать, что происходит. А теперь, прошу, оставь меня одного, я хочу немного посидеть и подумать о бренности всего сущего.

Тихо хихикнув, Эрато покинула кабинет Корвуса, но чародей, вместо того, чтобы вернуться в кресло, подошел к окну и открыл его. Затем он посмотрел наверх, под потолок, туда, где, раскинув широкие крылья, висела Ания. Птица не шевелилась и походило на привязанное за веревочки чучело. При этом все восемь ее умных и проницательных глаз внимательно следили за сковывающим.

— Что, старая подруга, думаешь, начинается?

— Кар, — произнесла ворона, и, сложив крылья, плавно спустилась к Корвусу на плечо, переступая по воздуху лапами, будто шла по лестнице.

— Вот и я считаю также. Но мы с тобой попробуем все-таки отвести бурю в сторону, а на случай, если не получится…

Корвус порылся в одном из карманов и достал три маленьких, искусно вырезанных деревянных фигурки. Прошептав несколько слов, активирующих заклинание, маг бросил фигурки на подоконник, и те обернулись ласточками.

Три маленьких быстрых птички замерли, изучая своими глазками-бусинками чародея, и тот коснулся каждой из них по очереди, вкладывая в волшебных существ короткое послание.

— А теперь летите, малышки, летите и делайте свое дело, — проговорил Ступивший на Путь Вечности.

Ласточки расправили крылья и порхнули прочь, в ночное небо.

Глава 11

— Ваше высочество, могу ли я обратиться к вам?

Игнис отвлеклась от пустячной беседы с Целительницей и посмотрела на говорившего. Им оказался тот самый полукровка, так сильно заинтересовавший отца. И он явно горел желанием что-то спросить, причем настолько, что мохнатые кисточки на кончиках ушах подрагивали от нетерпения.

Честно говоря, выглядел этот тип, как головорез: высокий, широкий в плечах, с двумя шрамами на лице и холодным блеском в золотистых глазах. При этом отливающая медью кожа, так непохожая на белоснежную кожу чистокровных лунксов, придавала ему некий шарм, чего нельзя было не признать.

— Конечно, — проговорила девушка и недоуменно повернулась к Ридгару, который эти ее слова сопроводил смешком.

— Готовься, Огонек, сейчас ты будешь засыпана вопросами по самую макушку.

"Кажется, парень нравится Кающемуся", — предположила Игнис, что сразу же улучшило и ее собственное отношение к телохранителю Тариваса.

— Так что вы хотели…? — она помедлила, давая возможность юноше представиться. К своему стыду Игнис совершенно не запомнила ни его имени, ни титула.

— Виконт Лариэс Венаторский, Щит его высочества Тариваса Вентиса, — представился юноша, сопроводив свои слова точно выверенным поклоном.

"Кажется, он еще больший зануда, чем Паллидий, а я-то думала, что такое невозможно по определению", — промелькнуло в голове у огнерожденной.

— Очень приятно, виконт, как меня зовут — вы уже знаете, а потому перейдем к главному: вопросу, — дружелюбно улыбнулась дочь Вороньего Короля.

— Какой породы ваш конь? Я никогда не видел ничего подобного!

Говорил он совершенно искренне и с неподдельным восхищением, и Игнис просто не сумела подавить улыбку. Даже на фоне своих сородичей — больших охотников до всего нового — юноша выделялся просто феноменальным любопытством.

— Это не конь, — пояснила она.

— А что же тогда?

— Их называют тантибусами и обитают эти существа в Темном Лесу. Они очень опасны и почти не поддаются дрессировке, однако отец сумел приручить одного такого.

— А как его зовут?

— Кошмар, — принцесса виновато улыбнулась, — у отца проблемы с именами животных.

Игнис нежно погладила роскошную гриву своего скакуна. Кажется, ей удалось произвести впечатление на телохранителя, потому как тот заворожено смотрел на Кошмара.

— Я читал где-то, моя госпожа Игнис, — к радости принцессы Таривас Вентис также решил принять участие в беседе, — что лишь самые сильные из народа оборотней осмеливались подойти к этим коням.

— Да, это так, — кивнула девушка. — Этого отец нашел в личных стойлах правителя зверей.

— Зверей? — удивился Лариэс. — Но разве оборотни — не люди?

— И да, и нет. Со слов отца, первоначально все они были простыми людьми, бежавшими от ужасов Последней Войны так далеко, как только получилось. Они остановились лишь в самом центре чащоб Темного Леса. И даже не спрашивайте, каким образом им удалось пережить встречу с его порождениями. Думаю, из ныне живущих ответ на этот вопрос может дать лишь Мелис, да и то необязательно.

— Однако, — заметил Ридгар, — факт остается фактом — там беженцы повстречали кое-что, навсегда изменившее их. То, что превосходило понимание простых смертных.

— И что же? — у Лариэса, кажется, от любопытства, напряглись даже кисточки на кончиках ушей.

Эта детская непосредственность, характерная, скорее, для гарпий, нежели для лунксов и тем более — людей, выглядела столь комично, что Игнис стоило большого труда не рассмеяться — девушка совершенно не хотела обижать телохранителя Тариваса.

— Тебе необязательно знать это, виконт, — сухо проговорил Древний. — Есть тайны, похоронив которые мы поступили правильно.

Лариэс заметно погрустнел и Игнис решила подсластить горькую пилюлю.

— Но ведь можно рассказать о том, что случилось после, правда, дядя Ридгар?

Тонкие губы Ступившего на Путь Вечности искривились в подобии улыбки, и он пожал плечами:

— Почему нет, Огонек, это не секрет.

Игнис, довольная собой, вновь обратилась к телохранителю:

— Скажите, виконт, что вы знаете об оборотнях?

— Ну, — лункс на миг задумался, — если судить по Мелису, они чудовищно сильны и быстры, долго живут…

— И не слишком хорошо воспитаны, — заметил телохранитель северянки.

Игнис с интересом посмотрела на раскосого воина, чьи кудри не слишком отличались по цвету от ее собственных. За все время, что гости провели в Волукриме, это были первые слова, произнесенные им добровольно — клятва, данная отцу, не в счет.

"Не из разговорчивых", — решила девушка, и ответила:

— Понятно. Думаю, что все здесь присутствующие слышали о невероятной живучести оборотней и их фантастической способности заращивать раны. И, конечно же, все знают, что они способны превращаться в монстров. Так?

Все, кто находился неподалеку и мог слышать девушку, дружно закивали. Исключение составили трое. Орелия с Ридгаром остались равнодушны к ее словам, и неудивительно — все, о чем рассказывала Игнис, они видели собственными глазами. Равнодушной осталась и Мислия, но совершенно по другой причине. Первая Тень была полностью поглощена звериным амулетом. Артефакт отца так сильно завладел вниманием сковывающей, что она, наверное, не заметила бы и падения с лошади. Просто встала бы и пошла вперед, не выпуская из рук драгоценный предмет.

Игнис не раз и не два заставала отца в подобном состоянии, а потому по личному опыту знала, что лучше чародейку не трогать. Сковывающих вообще не следовало беспокоить, когда они занимались своими делами. Вмешательство в изыскания могло навредить разуму чародея, а попытка лезть к нему, когда тот творит, вообще была чревата лютой смертью, причем — с немалой долей вероятности — лезущего.

Поэтому она продолжила рассказ для тех, кто слушал.

— Так вот, про умение оборотней выпускать внутреннего зверя на свободу знают все, но мало кто в курсе, куда чудовище исчезает в остальное время.

— И куда же? — дрожащим от возбуждения голосом спросил Лариэс. — Я читал, что звериный облик — лишь инструмент и ничего больше.

— В "Монструме" Наталиса Цойского, — закончила за собеседника Игнис. — Автор, несмотря на весь свой авторитет, попросту не разбирался в том, о чем пишет, я же получала сведения из первых рук, а потому склонна считать себя более компетентной в данном вопросе. Так вот, зверь никуда не девается, он не пропадает и не засыпает. Он все время обитает внутри, ожидая своего часа для того, чтобы нести боль и смерть.

— Но ведь оборотни могут превращаться в совершенно разных животных, их короли были способны становиться драконами! — воскликнул Лариэс.

Игнис согласно кивнула.

— Да, животные различны, сущность — нет. Каждый оборотень всю свою жизнь должен сдерживать чудовище, спрятавшееся в его душе и ждущее удобного момента, чтобы вырваться наружу. Впрочем, долгие века оборотни действительно были могучими и в высшей мере достойными личностями. Но шли годы, и они возгордились, начали считать себя живыми богами, для которых закон не писан, а простые смертных — всего лишь игрушками. В итоге их гордыня и жестокость привели к Третьей Войне Гнева. И тут, — Игнис развела руками, — они внезапно выяснили, что на каждую силу найдется другая.

— Они воровали детей, — вспомнил Лариэс.

— Не обязательно, женщины и мужчины тоже отправлялись в Темный Лес в трюмах кораблей. Сперва оборотни заключали сделки на черном рынке, но с каждой партией рабов их жадность и наглость росли.

— И в один прекрасный день, — Вилнар вновь вступил в разговор, — они устроили на моей родине настоящий кошмар.

Игнис посмотрела на Лариэса и тот кивнул, давая понять, что знает, о чем речь.

— Все слышали о Кровавой Ночи Хавланда, — согласился юноша. — Она действительно стала последней каплей, переполнившей чашу терпения?

— Да, — ответила принцесса, вспоминая, что отец рассказывал о тех далеких временах. — Прощать то, что сотворили оборотни было нельзя и отец отправил гонца с ультиматумом: выдать зачинщиков бойни для суда.

— Что произошло потом?

— Гонца вернули. По частям.

— О.

— Именно. После этого отец заручился нейтралитетом Генерала и двинул полки в Темный Лес. Война была короткой, но очень кровавой, даже то, что он рассказывал — кошмарно.

— Реальность была куда хуже, — добавила Орелия. — В то лето мне иногда казалось, что мы вновь оказались на полях сражений Последней Войны.

На лице телохранителя принца появилось отстраненное выражение, которое бывает у человека, вспомнившего какой-то неприятный эпизод из прошлого, его рука непроизвольно коснулась шрама на губе, а мохнатые кисточки на кончиках заостренных ушей дернулись.

— Да, я понимаю, — произнес он, наконец, — и, кажется, догадываюсь, чем вызвана такая ненависть Мелиса.

— Никто кроме оборотней не виноват в том, что случилось, — заметил Вилнар.

— Что ни капли не уменьшает его боль от смерти родных и близких, — заметила Орелия, — всегда помни об этом, прежде чем судить.

— Прошу прощения, Целительница, — поклонился рыжеволосый воин.

И тут к разговору подключился Таривас.

— Приношу извинения за то, что перебиваю, но хотелось бы от столь тяжкой и грустной темы вернуться к обсуждению вашего замечательного животного.

Его сказочный голос зачаровывал Игнис, обволакивал и успокаивал, точно колыбельная, которую в детстве пела мама. Этот голос давал обещание, понять которое девушка не могла, но очень старалась.

— Да, ваше высочество, конечно же. Что вы хотите знать?

— Таривас, о моя принцесса, для тебя — просто Таривас.

От этих слов в груди Игнис заныло, и она потупилась, радуясь, что серебряная маска не умеет краснеть. Ее не смутило даже то, что принц перешел на неформальное общение так быстро, едва ли не на следующий после их знакомства день.

— Таривас, что ты еще хочешь знать про Кошмара? — она решил, что раз его высочество общается неформально, то и она может поступать так.

— Чем Кошмар отличается от обычных скакунов?

— Танибусы куда выносливей обычных коней и гораздо живучей. Например, выстрел из арбалета в голову не просто не убьет, но даже не ранит это существо.

— Моя принцесса! — воскликнул Таривас, — скажи мне, нет ли какой-нибудь возможности заполучить такого же скакуна? Поверь, я бы заплатил за жеребенка любые деньги.

— Увы, они не скрещиваются с обычными лошадьми.

Принц горестно вздохнул, а Игнис лукаво подмигнула ему.

— Но один способ все же есть.

— Какой же?

— Нужно попросить какого-нибудь оборотня, достаточно храброго для того, чтобы приближаться к табуну тантибусов, выкрасть жеребенка.

— Хм-м, — принц задумчиво почесал подбородок, — когда доберемся до места встречи, обязательно обсужу все с Мелисом. Интересно, согласится ли он съездить для меня в Темный лес.

— Не уверена, — высказала свою мысль Игнис, — там сейчас слишком опасно. После того, как оборотни исчезли, количество монстров, нападавших на наши восточные рубежи, наверное, утроилось.

— Но я все равно испытаю удачу, — решительно сообщил его ветророжденный, после чего обворожительно улыбнулся. — Так что теперь дело осталось за малым: разобраться с таинственными нападениями, прикончить королеву изначальных, и вернуться домой.

— О каких таинственных нападениях идет речь? — удивилась Игнис.

Девушка ничего не слышала об этом раньше.

"Судя по всему, они не решились говорить отцу ни о чем таком. Даже Ридгар с Орелием промолчали. Весьма разумно".

— Уже дважды нас атаковали, — охотно пояснил принц, — сперва Лариэса попытались пленить прямо в Сентии, затем на наш авангард напали из засады.

— И кто же оказался столь глуп, что рискнул бросить вам вызов?

— Хотел бы я это знать! — воскликнул принц. — Этот тип — сковывающий, причем очень сильный. Но и как воин он неплох, иначе ни за что не сумел бы отрезать руки моего Щита.

Игнис недоверчиво посмотрела на телохранителя, который скромно улыбнулся ей и помахал ладонями, показывая, что все на месте.

— Госпоже Орелии пришлось латать его, — охотно объяснил Вентис.

— А что произошло? — заинтересовалась Игнис.

— Это долгая история, ваше высочество, — ответил ей Лариэс.

Огнерожденная взглянула на клонящееся к горизонту солнце. До ближайшей деревни с крупным постоялым двором им предстояло ехать еще около часа. Времени для длинных историй вполне хватало.

Так она и сообщила Лариэсу, который нехотя поведал о случившемся. При этом принц то и дело перебивал вассала, добавляя к рассказу свои комментарии, в результате чего Лариэс, по словам ветророжденного, оказался этаким воителем без страха и упрека, по силе равным, наверное, самому Викингу.

Полукровке явно не слишком понравился результат, и поэтому он быстро отделился от основной группы, и перебрался в арьергард, поближе к очень красивой пепельноволосой воительнице. Единственной женщине в доспехах в этом отряде.

"Они любовники"? — не без удивления подумала Игнис, заметив, как юноша наклоняется к незнакомке и что-то шепчет ей на ухо.

Впрочем, уже в следующую секунду стало не до того — принц обратился к ней, и все внимание девушки переключилось на наследника Дилирисского престола.

* * *

"Проклятье, и надо было им лезть"! — со злостью думал Лариэс, перебираясь в хвост отряда.

Его сопровождал насмешливый взгляд Ридгара, понимающий — Вилнара, ехидный — Эрика и равнодушный — Марка. Блаклинт смущенно отвела взгляд, а Мислия, кажется, сейчас обитала в своем собственном мире и выходить из него не собиралась. Подчиненные же сочли за благо сделать вид, что ничего не видели и не слышали.

Только оказавшись возле Клариссы, на сей раз замыкавшей колонну, Лариэс выдохнул.

— Ну что, кошку сгубило любопытство? — одними губами прошептала графиня.

Щит принца кивнул — не соглашаться с очевидным не было смысла. Но очень уж ему хотелось узнать про загадочного скакуна принцессы, который точно сошел со страниц какой-то сказки. Да и история об оборотнях оказалась в высшей степени интересной — многое из рассказанного он не знал, а большую часть того, что слышал ранее, считал досужими сплетнями. Увы, но несмотря на то, что Третья Война Гнева окончилась сравнительно недавно — сто с небольшим лет назад — о ней было до обидного мало известно.

Вот только из-за любопытства ему пришлось рассказать о бое в лесу, который, в общем-то, и не заслуживал особого упоминания. Причем стараниями его высочества ничем непримечательная стычка с таинственным врагом превратилась в эпическое побоище времен Войны Багряного Культа.

Лариэс был очень любопытен, но никогда не поощрял любопытства, направленного на себя, он попросту не любил оказываться в центре внимания — это нервировало полукровку. К тому же, будучи Щитом принца он знал цену тишине и незаметности, и уважал их.

"Ладно, нестрашно", — решил он, наконец.

— Как тебе наша пламенная принцесса? — поинтересовалась Кларисса и нечто в голосе подруги заставило Лариэса насторожиться.

"Она что… жалеет ее"?

Недоверчиво покосившись на графиню, он наклонился к ней и прошептал на ухо:

— Очень интересная особа. Мечтает о приключениях и излишне впечатлительна. Удивляет другое: как отец отпустил ее?

Кларисса согласно кивнула.

— Мне тоже непонятно, но знаешь, Лар, этот вопрос ведь можно адресовать и ее величеству Кэлисте. Я до сих пор не до конца понимаю, каким образом ее смогли убедить отправить сына с подобной компании, да еще в такую даль. Нет, понятно, если запахнет жареным, первая Тень активирует Ладью, и они переместятся в Сентий, помахав нам ручкой на прощание, но вот какой момент: а как быть, если ее, — пепельноволосая воительница указала на замершую словно в трансе Мислию, ехавшую прямо перед ними, — убьют? Что тогда?

Лариэс пожал плечами. Эта мысль несколько раз посещала и его, и ответа, увы, не было. Сильные мира сего что-то мудрили: как обе Розы — северная и южная — так и Вороний Король. В их действиях, определенно, таился скрытый смысл, недоступный для понимания простых смертных. С какого-то момента Лариэсу начало казаться, что принц во время их проникновенной беседе на балконе был не совсем искренен… Либо сам в полной мере не осознавал, что происходит.

"Нет смысл забивать голову подобными вопросами. Наша задача — отдать жизнь за его величество, остальное — вторично".

— Думаю, именно на этот случай с нами путешествуют трое Древних. Они в состоянии защитить как принца, так и обеих принцесс.

Кларисса протяжно выдохнула.

— Хочу верить, что это так. Но чем дальше мы забираемся, тем меньше я понимаю происходящее.

— Тебе и не следует его понимать, — послышался недовольный голос первой Тени.

Мислия, как к собственному удивлению понял Лариэс, уже вышла из своего странного транса и теперь, обернувшись в седле, с интересом разглядывала виконта и графиню. Она не должна была их слышать — беседа велась едва различимым шепотом — но, кажется, не упустила не единого слова.

Чуть дернув поводья, чародейка притормозила лошадь и беспардонно вклинилась между Лариэсом и Клариссой, разделяя их подобно волнолому.

— Ваша светлость слишком много думает о том, о чем ей думать не полагается, — язвительно обратилась она к Клариссе, которая ответила хмурым взглядом — девушка терпеть не могла первую Тень Дилириса. — Впрочем, господин виконт также склонен тратить время на размышления, кои не принесут ему ничего, кроме головной боли. Просто сосредоточьтесь на том, чем должны заниматься гвардейцы во главе со Щитом, и все будет хорошо.

Кларисса уже начала открывать рот, чтобы ответить, и можно было не сомневаться — ответ окажется достаточно хлестким и оскорбительным, даже если графиня пожелает завернуть его в кружева дипломатичных формулировок. Более того, первая Тень наверняка соорудила вокруг них поле, мешающее подслушиванию, а значит, обе женщины сцепятся, причем серьезно. Солнышко и раньше не раз и не два ругалась с Мислией, и в последние недели их отношения, определенно, не улучшились.

"Так, переводим разговор на более безопасную тему", — решил Лариэс.

— Мислия, эта штука что, так мощна? — спросил он, указывая на Звериный Амулет. — Ты просто не отрываешься от нее.

Первая Тень хмуро пробурчала что-то нечленораздельное, зыркнув на Клариссу, замершую с открытым ртом и немного обиженно глядевшую на Лариэса, затем — на виконта. Наконец она махнула рукой и, видимо, решив, что нет смысла выяснять отношения на ровном месте, проговорила:

— Звериный Амулет невероятен.

В ее голосе Лариэс различил почти нескрываемую зависть, что немного позабавило телохранителя, а Мислия, меж тем, продолжила развивать мысль.

— Тот, кто создал это — гений, причем такого рода, какие появляются раз в десять, а то и в сто поколений. — Она странно посмотрела на Лариэса и продолжила. — Глядя на этот артефакт я понимаю, что никогда не достигну подобных высот, сколько бы не старалась.

Кларисса издала приглушенный смешок, за что удостоилась очередного гневного взгляда сковывающей, но Лариэс едва заметно нахмурился, глазами давая подруге понять: "молчи"!

Та закатила глаза, но подчинилась, а первая Тень, будто бы и не заметив этого, продолжила:

— Я больше часа прощупываю этот амулет, и до конца не смогла охватить первичный контур, что уж говорить про погружение на четвертый уровень!

— А еще ты ошиблась с расчетом его силы, — невинным голосом обронил Лариэс.

Тень скривила губы в подобии улыбки, лишенной даже намека на веселье.

— У кого-то чересчур хороший слух.

— Кто-то просто не знает, когда следует молчать, — парировал он.

Сковывающая тяжело вздохнула, и кивнула.

— Да, ты прав.

Лариэс пораженно моргнул.

— Что, и все? А как же язвительная отповедь? Куда подевалось ехидство? И как быть с гневом?

Мислия окинула его тяжелым взглядом, посмотрела на Звериный Амулет, зажатый в руке. Снова перевела взгляд на Лариэса, как бы намекая: "ты мешаешь".

Юноша стоически перенес эти ее манипуляции, всем своим видом давая понять, что не успокоится, пока ему не будут даны хоть какие-то объяснения.

"Ну уж нет, сама встряла в нашу с Солнышком беседой, так теперь не отвертишься"!

— Я была слишком потрясена. Он за секунды превратил камень в трон, — выдавила из себя Мислия.

Лариэс недоуменно почесал кончик уха.

— И что? Он же сковывающий, как и ты.

— Сковывание так не работает.

— А как оно работает? — тут же спросил виконт.

Он подумал, что Мислия, как и всегда, проигнорирует его, но та неожиданно ответила.

— Не так. Медленно, плавно, постепенно. У меня на такой трюк ушел бы день, если не больше. Конечно, я не исключаю, что Вороний Король сковал каждый булыжник и каждое дерево на три дня хода от своей столицы, но думаю все же, что у правителя целой страны нет времени заниматься подобным идиотизмом. А это значит, что он подчинил себе камень за считанные секунды. Ни один артефактор не способен на такое.

Закончив свой монолог, она взвесила в руке Звериный Амулет, точно раздумывая, имеет ли смысл говорить что-нибудь еще, или же с Лариэса хватит. Щит принца решил, что раз уж Мислия до сих пор не пришла в себя настолько, что разбалтывает сведения, которые раньше из нее нельзя было вытащить даже клещами, следует нажимать, пока это получается.

— Стало быть, он не только был велик в прошлом, но остался велик в настоящем?

— Не путай меня с придворными лизоблюдами. Я никогда не утверждала, будто бы Вороний Король — растерявший силы старик, которого на том свете уже дожидается почетный эскорт. Но… — она сглотнула… — Но я и помыслить не могла, что он в действительности настолько могуч. Я всегда считала легенды о нем сильно преувеличенными.

— Причем им самим же? — предположил Лариэс.

— Естественно. Лично я, обретя бессмертие, в первую очередь постаралась бы окружить себя ореолом таинственности и страха. Это просто отлично продлевает жизнь. Вот только…

— Вот только выяснилось, что легенды могут оказаться правдивыми?

— Если не преуменьшенными.

"И все это — из-за какого-то превращения камня в трон"? — недоверчиво подумал Лариэс. — "Она, кажется, придает слишком много внимания этой ерунде. Ну, подумаешь, изменил булыжник, Солумы и не такое могут творить".

Скепсис был столь отчетливо написан на его лице, что Мислия сразу же поняла, о чем думает Щит принца.

— Мгновенное превращение — это ерунда лишь для непосвященных вроде тебя. Повторю еще раз: магия сковывания — это магия спокойных и терпеливых. Мы не швыряемся огненными шарами, не разверзаем землю, не создаем ураганы. Мы медленно, но верно, выковываем артефакты, запасая силу впрок, мы готовимся ко всем ситуациям в жизни, мы — созерцатели и мыслители… Мы не должны вытворять то, что проделал Корвус.

— А он об этом и не знал, — поддела первую Тень не выдержавшая Кларисса.

— Знал, — зашипела Мислия. — Он все прекрасно знает и понимает. Это было послание для меня и для принца. Он объяснил: если что-нибудь случится с его ненаглядной дочуркой и не менее ненаглядным ожерельем, нашей судьбе позавидуют камни. Отсюда и эта дурацкая клятва.

Скепсиса во взгляде Лариэса стало немного меньше, но все же, он плескался там, подобно морским волнам, и Мислия, тяжело вздохнув, произнесла:

— Ладно, считай, что у меня сегодня чертовски хорошее настроение. Так и быть, объясню кое-что. Вопрос: чем же именно сковывание отличается от стихийной магии?

Этот аттракцион неслыханной щедрости изрядно поразил юношу, но не стал изобретать ничего особенного, и предположил очевидное:

— Всем известно, что маги стихий отмечены Богом, отсюда проистекает их красота и сила. Об этом расскажет любой сельский священник, что христианский, что додагударианский. Все маги стихий очень красивы, но при этом почти бесплодны. Один ребенок — уже удача, причем неважно, от кого он будет. Если в крови такого дитя пробуждается стихия, то он сразу же получает титул и отправляется на воспитание во дворец.

— Это все — внешние атрибуты, — поморщилась Мислия. — Ты знаешь что-нибудь более существенное?

"Ну да, я же совсем тупой, и не читал ни единого философского трактата", — с раздражением подумал Лариэс.

С другой стороны, безусловно, про магов и магию простые смертные не знали почти ничего — чародеи цепко хранили свои цеховые секреты — причем не только сковывающие, но и маги стихий. Поэтому он терпеливым тоном заговорил:

— Дару управлять ветром, землей, льдом, огнем или водой нельзя обучиться, его можно лишь унаследовать. Магия таится в крови и душе чародея и питается его собственной силой. Любой стихийный маг способен использовать чары, не читая заклинаний, не совершая ритуалов, даже не шевеля пальцами, потому что сила — это они, а они — это сила. Все верно?

Мислия кивнула.

— Да, стихийная магия — дар, с которым нужно родиться. Сковывание же — его полная противоположность. Наша магия — сложнейшая наука, овладению которой придется посвятить всю свою жизнь, а лучше — не одну. Сковывающие узнают истинные имена вещей и подчиняют их своей воле, после чего — меняют по собственному желанию. Но наши чары — процесс небыстрый, маг должен погрузиться в предмет, познать его сущность и выудить истинное имя, что, замечу, получается далеко не у каждого. Большинство сковывающих просто немного проходятся по верхам, но и этого хватает для безбедной жизни — заговоренные доспехи и оружие ценятся на вес золота. Знаешь, почему?

Лариэс отрицательно покачал головой.

— Потому что сковывание — чудовищно сложно и опасно. Нужно учесть множество факторов, держать в голове кучу переменных, а помимо этого еще и обладать отменной интуицией, потому как, проникая в суть предмета, зачастую приходится идти на ощупь, попросту угадывая верное направление. И все это занимает невероятное количество времени. Сковывающие не превращают камни в троны за секунды, просто потому что не в состоянии сделать это. — Тут на ее лице появилась жестокая улыбка. — По крайней мере, обычные сковывающие.

* * *

Этой ночью Лариэсу не спалось. События минувшего дня, близость Кастэллума, из которого вполне еще мог вернуться передумавший Корвус, предположения Клариссы, слова Мислии и рассказы Игнис — все кружилось в голове, переплетаясь в дикий клубок догадок, подозрений и противоречий.

Юноша около получаса ворочался в постели, пока, наконец, глаза его не сомкнулись, и разум не погрузился в сон, который, увы, оказался не менее странным, нежели реальность.

Лариэс убегал от Игнис, которая затем превратилась в огромную клыкастую кошку с алой шерстью, он поскользнулся и упал, но вместо земли оказалась пустота, в которую он полетел, вопя во все горло.

С криком виконт сел, и… выругался.

Вместо того, чтобы проснуться в кровати на постоялом дворе, он оказался посреди бесконечного поля, раскинувшегося под фиолетовыми небесами.

"Ну вот почему опять"? — мрачно подумал юноша.

Он поднялся и зашагал вперед.

"А было бы здорово вновь поболтать с Ридгаром", — подумал телохранитель, и буквально в следующую секунду он обнаружил, что стоит на берегу реки. — "Ух ты. А что, так можно было"?

Это открывало интересные возможности.

"Ну, в теории, раз это мой сон, то здесь я, наверное, должен делать все, что захочу, не так ли"? — подумал он, и сразу же ответил самому себе. — "А может, и не так, кто поймет эти сны… Сны! Именно так".

Так или иначе, но и берег и Кающийся оказались на расстоянии вытянутой руки. Пускай и ненастоящие, но кому какое дело, если можно скоротать время до пробуждения.

Ступивший на Путь Вечности уже ждал его, потому как не выказал ни малейшего удивления, заслышав шаги юноши.

— Садись, — указал он рядом с собой и Лариэс послушно присел справа от Древнего.

"Выдуманного моим разумом Древнего", — поправил он себя. — "Не нужно слишком глубоко погружаться в этот иллюзорный мир".

Получилось несколько вымученно, Лариэсу на миг даже показалось, что он упрямо убеждает себя в том, что все происходит не на самом деле.

"Да нет, ерунда какая-то, это всего лишь сон, выдумка, иллюзия"! — поспешил уверить он себя.

Ридгар словно угадал его мысли, потому как он дружелюбно улыбнулся и произнес:

— Ты никогда не читал книг Анонима Морфеуса?

— Нет о Ступивший на Путь Вечности, — покачал головой юноша.

— Но, наверное, слышал что-то, — уверенно произнес Кающийся, — такой любопытный человек, как ты, просто не мог пройти мимо этого автора. И кстати, кажется, мы договорились о неформальном общении.

— Все может быть… господин. И о чем же она?

— О снах. Аноним Морфеус был выдающимся сноходцем и утверждал, что сны — есть отражение пережитого за день опыта. Когда мы спим, ворота разума открываются, и то, что таится в самых глубинах, получает возможность выбраться наружу, дабы достучаться до нас.

— То есть, вы хотите сказать, господин, что где-то и когда-то я читал о месте с фиолетовым небом?

Ридгар рассмеялся.

— Ты непрошибаем. Ладно, что-то подсказывает, Лариэс, что у тебя накопилось изрядное количество вопросов ко мне.

Лариэс задумался. Да, пожалуй, был один вопрос, ответ на который ему очень хотелось бы узнать.

— Это действительно сон?

Ридгар приподнял брови.

— А ты как думаешь?

— Я… я не знаю. Иногда я оказывался в этом странном необычном месте, больше подходящем для героев легенд, изредка видел…окна, ведущие куда-то еще… — Он говорил сбивчиво, путаясь в словах, пытаясь объяснить то, что объяснить было крайне непросто.

Но, как ни странно, Кающийся прекрасно понимал его.

— Эти окна — двери в сны других людей, а ты — сноходец.

Лариэс дернулся, как от удара и вскочил на ноги.

— Не может этого быть. Я — не маг, у меня нет никаких талантов к чародейству!

— У магии много имен и много граней, — пожал плечами Ридгар. — Магия сна — лишь одна из них, и, если честно, мне странно видеть столь бурную реакцию на весьма обыденное явление.

— Обыденное? — в голосе Лариэса послышались нотки истерики. — В этом нет ничего обыденного, и ничего нормального!

— Ну, допустим, дар этот действительно редкий, не спорю. Помимо нас с тобой я могу вспомнить не больше десяти человек из ныне живущих, кто может попасть на эту равнину. Впрочем, немногие из них по своей воле готовы подойти к реке, но ты-то оказался возле нее сам того не желая.

Щит принца зажмурился, шепча себе под нос:

— Это все сон, сон, сон. Это не взаправду.

Ридгар вздохнул.

— Я подожду.

А Лариэс, меж тем, дрожа всем телом, шептал: "Сон, сон, сон".

"Я не могу быть магом, я не могу быть кем-то выдающимся. Я — всего лишь Щит его высочества, полукровка, лишенный родового имени обеими семьями. Я — ничто, я — никто"!

Его била крупная дрожь, перед глазами все плыло, хотелось исчезнуть отсюда и никогда больше не появляться под фиолетовыми небесами, однако время шло, а окружающий пейзаж не менялся: все то же необъятное поле за спиной, все та же широкая черная река перед глазами, все тот же лишенный цветов и красок туманный берег на другой стороне. Не исчезал и Ридгар со своей вереницей покойников, напротив, он сидел, терпеливо наблюдая за поведением собеседника.

— Ну как, пришел в себя? Говорить можешь?

— Да, о Ступив… Да, господин, — хрипло выдохнул Лариэс.

— Тогда присядь, пообщаемся немного.

Виконт вновь уселся рядом с Кающимся, настороженно глядя на Древнего. Паника потихоньку отступала, и он сумел взять себя в руки.

"Стыдно-то как, так опозориться перед Ступившим на Путь Вечности"!

— Давай начнем издалека, — точно уловив его настроение, сказал Ридгар. — Для начала, объясни, почему тебя так трясет при упоминании сноходчества. Этому должно быть какое-то рациональное объяснение.

Статный и красивый лункс смотрит на милого пухлого карапуза пяти лет от роду.

— Сынок, что бы ни случилось, никогда, никогда и никому не рассказывай о том, как гулял с прозрачными дядями по пшеничному полю. Поклянись папе.

Мальчик улыбается и радостно кивает отцу.

— Да, папа, клянусь, — серьезно, стараясь казаться взрослее, говорит он…

…Женщина с безумным взглядом пьяна. Она горько плачет на плече у тощего десятилетнего подростка.

— Это ты виноват, все ты, ты! Если бы ты не проболтался, он был бы жи-ив!

Вопли смешиваются со всхлипами, чередуются пьяным бредом…

…Одиннадцатилетний мальчик стоит в пустой комнате. Из мебели — лишь стул, опрокинутый на бок. Над стулом — ноги. Еще выше — синее, неестественно распухшее лицо, выпученные глаза и язык, вывалившийся изо рта.

Эти кошмарные образы один за другим промелькнули в мозгу Лариэса, и он с трудом вырывая каждое слово, ответил:

— Родители… просили… не… говорить…

Полукровка почувствовал, как глаза сами-собой увлажнились и резко отвернулся.

— Они были мудры, — со вздохом проговорил Ридгар. — Ваш народ всегда ненавидели из-за выдающихся способностей к сноходчеству… и кое-чего еще…

Он резко осекся, покачав головой.

— Впрочем, об этом самом "кое-чем" поговорим с тобой в другой раз, равно как и о том, что это за место — он обвел рукой окружающее пространство. — Пока можешь считать, что мы находимся как бы во сне, из которого можно добраться до снов других людей. Такое объяснение тебе будет проще понять… и принять.

Эти слова разожгли неистребимое любопытство Лариэса, чувство, которое из него не могли вытравить даже самые страшные душевные муки и физические лишения. И его заинтересованный взгляд не ускользнул от Ридгара. Кающийся хмыкнул.

— Скажи, ты ведь пытался исследовать это место раньше?

— Да, когда был маленьким.

— И сколько тебе было лет во время первого сна?

— Чуть больше четырех.

Лариэс не врал. Он помнил все, точно это было вчера. И свой восторг от нового неизведанного мира, и друзей, с которыми играл здесь, и то, как подходил к большому красивому зеркалу, в котором забавный дядя летал в небесах.

Счастливые, невинные дни. Радость продлилась недолго — однажды, спустя примерно год, он рассказал родителям о месте, в котором иногда оказывался, засыпая. Реакция их была быстрой и пугающей. Но то, что случилось позже, наложило на телохранителя неизгладимый отпечаток, а потому каждый раз, когда Лариэс оказывался в странном мире, единственное, о чем он думал, так это о том, как бы поскорее проснуться.

— Что ж, прогуляемся? — Ридгар поднялся, а его удочка растаяла в воздухе. — Это место крайне опасно, но не для таких, как мы, так что можем смело пройтись и поболтать немного, как товарищи. Ты ведь считаешь меня своим товарищем?

"С чего бы мне это вдруг"? — не слишком красиво подумал полукровка, но вслух он свои мысли высказывать не стал. Определенно, сердить Древнего, не самая лучшая мысль на свете, да и к тому же… — "Я бы действительно не отказался от столь мудрого и знающего товарища… Или наставника".

Лариэс постарался отогнать предательскую мыслишку как можно дальше, и она нехотя ушла, угнездившись где-то в темных углах мозга, но обещая вернуться, когда придет время.

— Пожалуй, мы сходим в Великую Рощу, — улыбнулся Древний. — Повторяй за мной, я уверен, ты справишься.

Лариэс не совсем понял, что произошло дальше, но Ступивший на Путь Вечности внезапно растворился в воздухе, а вслед за ним исчезла и бесконечная вереница призраков. Мгновение юноша стоял, удивленно моргая, затем — вдруг осознал, как именно следует поступить. Он зажмурился, сконцентрировался, после чего приказал самому себе: "В Великую Рощу".

Несколько секунд виконт не смел открывать глаза. Наконец, довольный голос привел его в чувства:

— Просто отлично. Из тебя выйдет хороший сноходец.

Лариэс распахнул глаза и ахнул от удивления — они находились посреди колоннады упирающихся в небеса древесных стволов, чьи ветви торчали так высоко, что было не различить форму листьев.

— Что это?

— Великая Роща, — терпеливо повторил Ридгар. — Хорошое место, хотя я бы не позавидовал тем, кто окажется тут во плоти.

— Как это — во плоти, господин?

— Потом, — уклончиво ответил Древний. — Лариэс, хочу сделать тебе интересное предложение.

— Слушаю вас, — сразу же напрягся виконт.

— Пока мы едем на восток, я буду обучать тебя искусству сноходчества, если хочешь.

В этот момент юноша испытал несколько противоречивых чувств. С одной стороны, его любопытство вопило благим матом, призывая соглашаться на любых условиях. С другой же стороны, голос отца и матери, непрестанно звучал в ушах, говоря лишь одно: "нет, ты не должен, не смей, не смей, не смей"… К этому добавлялась также и обычная осторожность: с чего бы великому Древнему так заботиться о простом телохранителе, даже если последний действительно владеет редким даром?

"Если"…

Лариэс ничего не сказал вслух, но Ридгар и без слов отлично понял, о чем думает молодой воин.

— В бескорыстие ты не веришь, и это, в целом, правильно. Тогда давай поступим так: я возьму с тебя слово оказать мне посильную помощь в будущем, если она понадобится, а за это — объясню, как контролировать свои сны и даже — извлекать из них пользу.

"Ага. Вот и оно. Посильная помощь".

Ну что ж, теперь все стало на свои места: и хорошее отношение и словоохотливость и многое другое. И все-таки, от некоторых предложений тяжело отказаться, Древний определенно понимал это. Но он не мог не осознавать того, что Лариэс никогда не изменит Вентисам.

— Господин мой, — осторожно заговорил юноша, непроизвольно делая шаг назад, — моя верность принадлежит исключительно ее величеству и его высочеству и никакие посулы не изменят этого.

"Надеюсь, он не попытается теперь избавиться от меня. Это было бы логично".

Ступивший на Путь Вечности вместо этого повернулся к юноше спиной и пошел меж деревьев. Вереница полупрозрачных теней двинулась следом и Лариэс, чтобы лишний раз не встречаться взглядом с ожившими мертвецами, поравнялся с Кающимся. А тот шел, заложив руки за спину, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на дерево.

— Знаешь, как появилась эта роща? — неожиданно спросил он.

— Нет, о Ступивший… — под резким неприятным взглядом Древнего юноша осекся и тотчас же исправился: — господин.

— Во времена столь древние, что о них почти не осталось записей — где-то спустя сотню-две лет после Первого Переселения — один правитель, умирая, решил, что верные воины должны последовать за ним. И нашлись люди, готовые исполнить волю горячо любимого господина. Они сделали так, как тот хотел, и оказались в этом месте. Увы, но живым нечего здесь делать. И воины умирали один за другим, а из их крови поднялись всходы. Тысячи лет они росли, превращаясь в эти могучие, — тут Древний остановился и коснулся гладкого ствола — деревья. А знаешь, какова мораль этой истории?

— Нет, — честно признался Лариэс.

— Некоторые правители — идиоты, не заслуживающие верности.

Юноша счел за благо промолчать, и Древний, поняв, что ответа от него не добиться, продолжил.

— Виконт, я не прошу тебя предать своего господина или страну, не стану сковывать клятвами, и даже оставлю право выбора: согласиться на мою просьбу, или отказать.

— Но почему, господин?

— Сноходцев слишком мало. Лишь безумец или дурак будет растрачивать столь полезный дар на ерунду вроде командования гвардией.

— А вас не смущает, что в случае конфликта Дилириса с Волукримом мои, как вы выразились, таланты, обратятся против вас же?

Улыбкой Ридгара, казалось, можно резать камни.

— Не смущает. Если это произойдет, я просто убью тебя до того, как эти самые таланты начнут угрожать Корвусу.

"Возможность получить новые знания, понять, отчего родители так страшились моего дара, научиться чему-нибудь полезному, разобраться, как выходить из этих проклятых сновидений, на худой конец. А взамен — лишь просьба, необязательная для исполнения, да встреча со смертью, которую я давно уже воспринимаю, как верную подругу. Действительно, заманчиво".

Но юноша прекрасно понимал, что некоторые сделки, даже самые безобидные на вид, могут таить в себе изрядных размеров подводные камни. У Ридгара, определенно, имелись на него какие-то далеко идущие планы. Так стоит ли идти на поводу у чародея, живущего на этом свете не одну сотню лет? А если не принять это предложение, не лишится ли он шанса, что выпадает раз в жизни? И не умрет ли прямо здесь и сейчас, кстати говоря?

"В конце концов, если я действительно сноходец, то это можно будет использовать на благо Дилириса! Все, решено! Рискну"!

— Если все так, как вы говорите, господин, то я с радостью приму вашу мудрость и вверю себя вашим заботам.

На бледном лице Ступившего на Путь Вечности не дрогнул ни единый мускул, хотя, казалось бы, сейчас самое время радостно рассмеяться или хотя бы улыбнуться. Нет, вместо этого он проговорил:

— Так тому и быть. В следующий раз, когда ты появишься тут, мы начнем обучение, а пока — просыпайся. Уже светает.

Глава 12

Их странное путешествие продолжалось около пяти дней — Игнис великолепно знала окрестности и смогла вывести отряд из Леса Гарпий так близко к месту встречи с Мелисом, как это было возможно. Там уже ждал паром, на котором путники благополучно пересекли Лату.

Вновь оказаться на земле Дилириса было невероятно приятно для Лариэса, тот даже украдкой перекрестился и вознес молитву Господу за безопасное возвращение. Безусловно, до окончания их похода было очень и очень далеко, но, все-таки, родная земля успокаивала и настраивала на оптимистичный лад.

До места встречи — большого постоялого двора, расположенного на перекрестке дорог, — следовало проехать около половины дневного перехода, а потому, когда путники наконец-то добрались туда, куда следовало, уже смеркалось.

Расторопные слуги тотчас же забрали у гостей их скакунов и, сгибаясь в подобострастных поклонах, провели воинов внутрь. Несмотря не поздний час в постоялом дворе было людно и шумно, и он производил хорошее впечатление — пол был засыпан свежими опилками, лавки и столы явно регулярно чистились, а из кухни доносились восхитительные ароматы готовящейся снеди.

И, конечно же, голос Мелиса слышался еще со двора. Оборотень восседал в центре зала, вокруг него толпились изрядно перебравшие мужики, а сам гигант, вооруженный кружкой с пивом и полуобглоданным свиным окороком, распевал похабную солдатскую песню. Ларс и Галит, выглядели так, словно не просыхали целый год, и в их взглядах, устремленных на товарищей, Лариэс прочитал мольбу о помощи.

"Они что, непрерывно пили все дни, что ждали нас"?

Увидев вошедших, Непобедимый осклабился и, вскочив на ноги, заорал на весь зал:

— А вот и мои друзья пожаловали! Наконец-то, новые собутыльники!

В два прыжка он преодолел расстояние до его высочества и заключил того в свои медвежьи объятья, не расставаясь при этом ни с выпивкой, ни с закуской.

Когда оборотень отстранился, принц подмигнул ему.

— А ты не терял времени понапрасну, ага?

Мелис расхохотался и махнул рукой, призывая следовать за ним.

— Давайте к столу, вы, наверное, устали как собаки! Сейчас кликну хозяина, пускай несет жрать!

Тут он заметил Игнис, стоявшую подле Ридгара, и улыбка Древнего заметно потускнела.

— Принцесса собственной персоной, — отметил Древний очевидное. — Вот уж не думал, что Ворона куда-нибудь отпустит свою ненаглядную дочурку.

Игнис смерила его презрительным взглядом и уголки серебряных губ изогнулись в гримасе отвращения.

— А ты в точности такой же, как рассказывал отец.

— О-о-о, Старая Ворона помнит обо мне, я тронут. Он, небось, каждый вечер протирает тряпочкой мой портрет.

Игнис в этот момент начала походить на злобную ястребицу, Лариэс даже подумал, что сейчас она спалит наглеца на месте, но этого не произошло — чародейка выдохнула и процедила:

— Ты ходишь по очень тонкому льду, зверь.

— Ну, когда захочешь его растопить, Головешка, сообщи, — расхохотался Мелис, и, повернувшись спиной к взбешенной девушке, занял свое место за столом, расталкивая завсегдатаев и освобождая место для товарищей.

Те не возражали, а уже спустя буквально секунду к путникам подскочил хозяин постоялого двора, которому было дано в высшей мере логичное указание: "Неси все, что есть". Причем в качестве аргумента принц положил перед хозяином четыре полновесных золотых монеты, что подействовало лучше всякой магии.

Лариэс же, пока товарищи размещались по лавкам, которые незамедлительно освобождались притихшими постояльцами, кивнул Клариссе и поднялся.

— Ваше высочество, я проверю тут все.

— Слушай, рысеухий, тебе делать не чего? — беззлобно рыкнул на него Мелис. — Я бухаю в этом клоповнике уже несколько дней, и ничего, как видишь, живой.

— Чтобы тебя убить, нужно все вино этого мира, — рассмеялся Таривас, потягиваясь до хруста в спине. — Ох, как же я устал!

— Это верно, напоить меня ни у кого еще не получалось, — Непобедимый подмигнул принцу, — ничего, сейчас принесут снедь и отдохнешь.

Лариэс, решив, что говорить что-либо еще — бессмысленно, уверенной походкой направился к двери, ведущей на кухню.

— Господин, вы куда? — окликнула его одна из служанок.

— Туда, — коротко ответил юноша, отстраняя девушку и входя в подсобное помещение.

Тотчас же его обволок сумасшедший аромат десятков готовящихся блюд, специй, терпкого дорогого вина и свежего хлеба.

Этот постоялый двор был действительно большим и процветающим местом. Настолько, что мог позволить себе жарить еду не в общем зале, и выделить просторнейшее помещение для приготовления самых разнообразных кушаний, многие из которых не побрезговал бы подать гостям в своем замке и обеспеченный аристократ.

Как ни крути, но место это, находившееся на некотором отдалении от городов, зато — на пересечении сразу нескольких торговых дорог, привлекал внимание и богатых путешественников, и купцов, у которых всегда водились деньги.

Лариэс нашел хозяина, который спешно раздавал указания и, не обращая внимания на взгляды окружающих, подошел к нему.

— Я проверю все, — сообщил он.

— Конечно, господин мой, как вам будет угодно, — затараторил мужчина, покосившись на оружие, которое Лариэс так и не снял с перевязи, — мне скрывать нечего, прошу.

Он указал на несколько здоровенных подносов, спешно наполняемых всевозможной снедью и напитками. Конечно, чтобы накормить и напоить полсотни здоровых, утомленных дорогой людей, требовалось куда больше, но заморить червячка было можно.

Лариэс одобрительно кивнул, но сперва решил обшарить всю кухню на предмет возможных проблем. Не обнаружив ничего подозрительного, виконт извлек из-под рубахи — бригантину он таки оставил во вьючном мешке заводного коня — небольшой амулет. Драгоценность, стоившую так дорого, что обычный дворянин копил бы на нее несколько лет. Простенький зеленый кристалл, замерший в тончайшей паутине серебряных нитей, прикрепленных к серебряной же цепочке Лариэс всегда носил на сердце — рядом с нательным крестом.

Этот амулет не только защищал хозяина от ядов, но еще был в состоянии распознать присутствие отравы на расстоянии в несколько шагов от себя. Полукровка обошел всю кухню, поднося амулет к огромным кастрюлям с супами, жарящейся баранине, хлебам, извлекаемым из печей и запечатанным кувшинам с вином. Тут проблем не было, и телохранитель занялся непосредственно закусками, практически готовыми к выносу в обеденный зал.

Щит принца аккуратно поднес амулет к первому подносу и, убедившись, что все в порядке, перешел ко второму. Тут тоже не было проблем, а поэтому телохранитель занялся третьим подносом.

Камень едва заметно мигнул, и салатового цвета сердцевина чуть потемнела, но уже в следующий миг все вернулось на круги своя. Лариэс, нахмурившись, уставился на амулет. Тот никогда прежде не вел себя подобным образом. Если пища была ядовита, то магический кристалл моментально темнел, если все было в порядке — с ним ничего не происходило. А вот так, чтобы чуть-чуть потемнеть, а потом — вернуться к тому, что было…

"Наверное, мне показалось с усталости", — решил юноша, убирая кристалл и делая разрешающий жест.

Пока служанки несли еду, Лариэс самым пристальным образом следил за ними, чтобы никто ничего не подложил и не добавил. Снедь была встречена радостными криками изголодавшихся товарищей, которые буквально набросились на угощение, за редким исключением в лице Блаклинт и Ридгара, забыв о манерах и дворцовом лоске.

— Ты долго, — с укором проворчал принц, делая большой глоток из пивной кружки.

— Это моя работа.

— Да-да, — беззаботно отмахнулся принц. — Садись уже.

— Ваше высочество, я должен проверить второй этаж.

— И что ты хочешь там найти? Ораву наемных убийц, посланных по мою душу? Не придумывай, Мелис уже несколько здесь пьет в этом постоялом дворе, и ничего.

"Вот бы мне еще доверять словам оборотня", — промелькнуло в мыслях у виконта, продолжавшего упрямо таращиться на своего господина.

— Это приказ, — чуть повысил голос принц. — Или ты не желаешь повиноваться воле монаршей особы?

— Слушаюсь, ваше высочество, — с обреченностью в голосе ответил Лариэс, занимая место за столом.

Нет, конечно же, при других обстоятельствах он перерыл бы этот постоялый двор сверху до низу, но, следовало признать правоту принца. Вряд ли кто-нибудь мог даже устроить ловушку в подобном месте. Откуда им было знать, где должен появиться принц? Хотя, конечно, можно следить за Мелисом. А еще Непобедимый просто мог рассказать все своим подельникам…

Лариэс попытался было вскочить с места, но его придавил свинцовый взгляд Тариваса.

— Расслабься хоть на минуту. Что может угрожать мне на моей земле, посреди постоялого двора, да еще — в компании трех Ступивших на Путь Вечности.

И Лариэс сдался.

"Ладно, думаю, ничего страшного не случится", — подумал он, накладывая себе еду в тарелку и наливая воду из собственной фляги, которую не снимал с пояса.

К удивлению виконта, Игнис поглощала пищу и алкоголь наравне с Мелисом и Таривасом. Сейчас она держала в одной руке кружку с пивом, а в другой — кольцо колбасы, от которой то и дело отрывала изрядные куски. Как принцесса умудрялась вытворять подобное с маской — пускай и волшебной — на лице, понять было решительно невозможно, но факт оставался фактом. Поймав на себе ошеломленный взгляд телохранителя, девушка мило улыбнулась ему и чуть заметно тряхнула своими огненными кудрями.

— Что, не ожидал такого от принцессы? — прожевав еду, поинтересовалась она, подсаживаясь ближе.

— Нет, ваше высочество, такого я от вас никак не ожидал.

— Слушай, ну хватит уже этого выканья, — требовательно проговорила она.

"Не понял"! — во взгляде Лариэса прибавилось ошеломления. — "Она что, пьяна"?

Полукровка точно видел, что девушка не выпила и половины кружки, однако по ее неровному голосу, масляно блестящим глазам и неуверенным движениям можно было сделать лишь одно заключение.

— Госпожа моя, с вами все хорошо?

— Игнис! — она стукнула кружкой о столешницу и придвинулась чуть ближе. — Я — Игнис. И все, все, даже этот рыжий зовут меня так. Все, кроме тебя. Ты что, меня не ув-важаешь?

Лариэс затравленно оглянулся по сторонам, ища поддержки, но никто не обращал на него ни малейшего внимания — отряд, довравшийся до обильного угощения, методично это самое угощение изничтожал, очень быстро приходя в небоеспособное состояние.

Принц с Мелисом играли в игру "кто больше выпьет", причем наследник трона явно не собирался сдаваться. Вилнар к ужасу Лариэса о чем-то шептался с Мислией, и они время от времени хихикали, поглядывая в его сторону. Ридгар завел с Блаклинт какой-то светский разговор, а Орелия, к которой подошла грустная оборванная женщина и что-то шепнула на ухо, поднялась и последовала за ней.

Юноша вздохнул и перевел взгляд на все еще ожидающую ответа принцессу. У виконта был богатый опыт общения с неадекватными лицами королевской крови, которых угораздило изрядно набраться, а поэтому он даже не пытался воззвать к здравому смыслу Игнис и предложить той отставить кружку. Вместо этого он широко и дружелюбно улыбнулся и поднял свою флягу в подобии салюта.

— Как я не могу уважать столь прекрасную девушку, наделенную целым сонмом достоинств?

На принца такой подход действовал безотказно, пьяный Таривас вообще был податлив к лести, и Лариэс предположил, что Игнис тоже будет приятно услышать похвалу. Однако на этот раз он ошибся — искусственные губы девушки сжались в тонкую нить, а глаза яростно блеснули.

— Издеваешься? — прошипела она.

— Как я могу, ваше высочество?

— Как все они. Все, кто шепчется у меня за спиной, говорит гадости, когда я не слышу. Кто смеется и таит злость. Как вон эта, — она кивнула в сторону Блаклинт. — Змея ривеландская. Никогда им не поверю. И ты не верь.

Она отхлебнула из кружки и отодвинула волосы с левой части лица, полностью открывая маску.

— Знаешь, что это?

Лариэс знал, правда лишь в общих чертах. Однако он не был самоубийцей, чтобы признавать такое вслух.

— Нет, госпожа моя.

— Иг-нис, — по слогам проговорила принцесса. — Ну-ка, повтори.

— Нет, госпожа моя Игнис.

— Ты точно издеваешься!

Лариэс позволил себе небольшую робкую улыбку.

— Ну только чуть-чуть, вы так забавно сердитесь на меня.

Ему было нелегко обращаться к особе из великого рода столь фамильярно, однако других способов успокоить не на шутку разгулявшуюся девушку не оставалось.

— Уже лучше, — повеселела Игнис.

Она убрала руку и волосы заструились вниз алым потоком, прикрывая маску и почти полностью скрывая второй глаз, который — Лариэс понял это только сейчас — был чуть меньше первого.

— Скажи, — она к радости юноши отставила кружку и наклонилась к его уху, — а принц, он…

— Да?

Девушка остановилась, и Лариэсу показалось, что на ее щеке появился слабый румянец.

— Он, ну…

— Да-а?

Виконт уже понимал, что именно чародейка хочет спросить, и в своих мыслях грустно улыбался. Девушки часто попадались на удочку его высочества Тариваса Вентиса, растворяясь в сладкой манящей улыбке и красивых словах. Пробуждение ото сна всегда оказывалось болезненным и горьким — ветреный во всех смыслах этого слова принц был физически неспособен хранить верность хотя бы одной из них дольше пары дней.

— У него есть невеста? — задала Игнис ожидаемый вопрос.

— Нет, его высочество ни с кем не помолвлен, — шепотом ответил Лариэс. — Бережет себя для единственной, так сказать.

Игнис прыснула в кулак и лукаво подмигнула телохранителю.

— И сколько у него уже было этих, единственных?

Лариэс не сдержал усмешки и, вернув подмигивание, заговорщическим шепотом ответил:

— Я сбился на второй сотне. Но я уверен, что рано или поздно найдется та самая.

Девушка бросила еще один взгляд в сторону принца, и это было очень кстати, потому что она не заметила, как Лариэс вылил пиво и левой рукой наполнил ее кружку водой из собственной фляги. Этому трюку он обучился давно.

Неожиданно Мелис захохотал. Лариэс посмотрел на своего господина и не сумел сдержать горестного вздоха.

— Но, как видите, сейчас ему не до женщин, — проговорил он.

— Да уж, — хихикнула Игнис, прикладываясь к кружке. — Странно, пиво как-то сильно похоже на воду. Неужели хозяин разбавил?

Лариэс пожал плечами, раздумывая, стоит ли принца, который проиграл Мелису и сейчас лежал, уткнувшись лицом о столешницу, закинуть на плечо и отнести в кровать, или пока что рано.

Впрочем, он был не единственным, кто умудрился напиться в хлам. Слуги продолжали подносить и подносить угощения и выпивку, и один за другим члены отряда проваливались в беспамятство. Вот Эрик в обнимку с Индржихом повалились с лавки, следом за ними прикорнула Кларисса. Даже Марк — эта человеческая глыба — изрядно клевал носом.

И тут Лариэс поймал на себе взгляд Непобедимого. Оборотень сладко потянулся и подмигнул телохранителю.

— Вот это я понимаю, отдых. Сейчас бы еще драку хорошую.

— Кто же будет драться с отрядом в полсотни отменно вооруженных людей? — усмехнулся Лариэс.

— Э, не скажи. В этом мире всегда может найтись несколько идиотов, — весело засмеялся Непобедимый, разглядывая зал.

"Кажется, он действительно ищет того, кто пожелает бросить вызов", — не без удивления подумал Лариэс. — "Нет, что, серьезно, находятся дураки, готовые полезть вот на это"?

Сам бы он ни за что не отважился наброситься с голыми кулаками на гору мышц, именующую себя Мелисом. Да и, надо заметить, общий зал стремительно пустел. Не прошло и десяти минут с начала пьянки, как большая часть посетителей разошлась, что, в принципе, не удивляло: соседство с таким количеством людей явно благородной крови очень часто дурно влияло на здоровье.

Веселье меж тем продолжалось, однако утомленные длительным переходом люди один за другим отдавались во власть сна. Вслед за принцем задремала Игнис, отставив в сторону кружку и положив голову на столешницу. За ней последовали — почти одновременно — Мислия и Вилнар. Из гвардейцев вообще не осталось ни одного бодрствующего!

Тревога наполнила сердце Лариэса и тот принялся озираться по сторонам. Нет, конечно, все устали, но, чтобы взять и отключиться прямо посреди ужина… Да и Орелия до сих пор не появилась…

"Что-то не так", — подумал Лариэс.

Действительно, нечто в этом трактире было неправильным, не таким, каким должно было быть, вот только он никак не мог взять в толк, что же именно.

И тут Лариэса осенило.

"А где, спрашивается, хозяин и слуги"?

В этот миг Ридгар задремал, уронив голову на грудь, затем в беспамятство провалилась Блаклинт, а за ней — один за другим — трое последних гвардейцев, включая и Марка. После этого у Лариэса не осталось ни малейших сомнений о том, что произойдет дальше.

Юноша вскочил, выхватывая из ножен меч. Дага незаметно скользнула в левую руку. С другой стороны стола вальяжно и спокойно поднимался Мелис. На лице оборотня застыла торжествующая хищная ухмылка.

— Вот видишь, парень, я же говорил, что идиоты всегда найдутся, — произнес он, разминая костяшки пальцев и беря в руки свой кошмарный двуручник.

И точно в подтверждение его слов со своих мест повыскакивали оставшиеся посетители, каждый из которых был вооружен. Вслед за этим раздался шум и со второго этажа, грохоча железом, спустились несколько латников в отменного качества доспехах. Они рассредоточились по залу, и вокруг каждого сгруппировалось по паре бездоспешных товарищей. И, точно этого было мало, заскрипели тетивы арбалетов, и на втором же этаже материализовались четыре стрелка.

— А вот и командиры. Отлично, все крысы сбежались в одно место, не придется вылавливать поодиночке, — рассмеялся Мелис и сделал незнакомцам приглашающий жест. — Ну давайте, девочки, идите сюда, потанцуем.

В зале повисла тишина, которая в следующий миг разорвалась яростным воплем четырех десяток глоток:

— За Первых!

Головорезы ударили одновременно.

Лариэс не стал дожидаться, когда до него добегут. Он сам метнулся навстречу врагам, резко чиркнул одного из них — слишком сильно высунувшегося вперед — по горлу, отскочил, уходя от атаки второго противника, отбил дагой летящий в него кинжал и, сложившись в рывке, насадил еще одного врага на свой меч, точно на вертел.

Все это юноша проделал столь стремительно — с кошачьей грацией и изяществом — что противники на миг растерялись, позволив ему невозбранно перетечь в защитную стойку, и лишь после яростного вопля командира сделали то, с чего следовало начать — принялись окружать юношу.

Будь это обычная драка, Лариэс постарался бы встать спина к спине с Мелисом, однако потерявший сознание от какого-то зелья принц нуждался в защите, в первую очередь — от арбалетчиков, которые уже заняли отличное положение для стрельбы и метили в беззащитные спины спящих, а потому виконт просто не мог позволить себе такую роскошь, как забота о собственной безопасности.

"Нужно пробиться к лестнице", — подумал он и бросился вперед.

Решительная атака позволила сбить с толку одного из латников и проскочить мимо него, но враги тоже оказались не лыком шиты. Когда до заветного подъема оставалось каких-то два-три шага, арбалетчики дружно выстрелили.

Услышав знакомый свист, Лариэс инстинктивно пригнулся, но не он был целью врагов — все болты предназначались для другого человека. Юноша обернулся и пальцы на рукояти меча едва не разжались, а ноги стали ватными.

"Нет, нет, не может этого быть, нет"!

Его высочество, так и не проснувшийся, лежал, распластавшись на столе, и из спины его торчали оперенные хвосты арбалетных болтов. Вот уже несколько дней как все доспехи переместились на заводных лошадей. Принц и его люди слишком расслабились, путешествуя сперва в компании виннифисских рыцарей, а затем — вместе с гарпиями Вороньего Короля.

Наказание за пренебрежение мерами безопасности последовало незамедлительно и было страшным.

— Не тупи! — услышал Лариэс рев Мелиса, который как раз в этот самый момент разрубил одного из противников на две части, и принялся вертеть мельницу, не подпуская к себе врагов. — У нас есть Куколка, она оживит твоего принца! Дерись, идиот!

"Орелия"! — яростная надежда вновь зажглась в душе у юноши, и он, не задумываясь уклонился от одной атаки и заблокировал еще одну, сделав еще один шаг по направлению к лестнице. — "Конечно же, Целительница ведь умеет воскрешать мертвых"!

Все знали про этот ее талант, но знали также и то, что Древняя обращалась к своей силе чрезвычайно редко, как бы не просили и не умоляли ее. Однако она спасла жизнь самому Лариэсу!

"А это значит, что с принцем все будет хорошо"! — подумал юноша, с яростным воплем пнув нападавшего в живот и устремившись вверх по лестнице. — "Но сперва нужно позаботиться об убийцах"!

То, что Целительница до сих пор не прибежала на шум, могло свидетельствовать лишь об одном — сейчас она сражается, а значит, нужно как можно скорее разобраться с врагами и прийти к ней на помощь. И еще: нельзя позволить стрелкам дать новый залп!

— Мелис, те что внизу, на тебе! — прокричал полукровка, выбивая взведенный арбалет у одного из врагов и нанося ему смертельный удар дагой в горло.

— Принято! — расхохотался Непобедимый, добивая своего последнего противника и заступая путь тем из них, кто решил не гнаться за взобравшимся на второй этаж Щитом принца, и сконцентрироваться на убийстве остальных членов отряда.

Ситуация, конечно, складывалась весьма неприятная, но не безнадежная! К счастью, таинственный сковывающий куда-то запропастился, а в том, что засада — его рук дело — Лариэс не сомневался. Но и без этого враги сумели преподнести несколько поразительных сюрпризов. Юноша никогда раньше не слышал о том, что на кого-нибудь из Древних действовали яды, а дочка самого Вороньего Короля, как он полагал, должна была быть защищена лучшими амулетами, которые только Корвус мог изготовить. То же касалось и принца — он носил амулет от яда, сработанный кем-то из древних мастеров, и не раз спасавший Вентисов от неминуемой гибели, амулет, куда качественнее того, что выдали самому Лариэсу. То, что таинственная дрянь смогла подействовать на всех этих — в высшей степени необычных — людей, просто не укладывалось в голове.

"Разберемся с этим позже"! — решил юноша, скрестив оружие со вторым стрелком, который отбросил бесполезный арбалет, и извлек короткий меч и кинжал. — "Сейчас самое главное — время. Господи, молю, только бы с Древней все было хорошо"!

* * *

Когда к Орелии подошла грустного вида женщина и спросила, нет ли у благородной госпожи пары медяков на лекарства для больной дочки, Целительница, несмотря на весь свой опыт, не распознала ловушку. Вся ее жизнь была посвящена помощи другим, и Ступившая на Путь Вечности всегда по первому зову отправлялась лечить страждущих.

Вот и сейчас она не нашла ни единой причины для того, чтобы оставаться на месте. Сказав, что она сама — лекарь, и предложив осмотреть ребенка, Целительница оставила веселящихся товарищей, с сожалением взглянув на них из-под капюшона.

"Иногда я жалею, что простые житейские радости недоступны для меня больше", — подумала Древняя, выходя вслед за крестьянкой во двор. В заполненный вооруженными людьми двор постоялого двора.

— Приветствую Древнюю Орелию, — склонил голову мужчина в одежде странствующего торговца и с посохом в руках. — Рад возможности лично засвидетельствовать вам свое уважение.

Орелия резко обернулась, стремясь распахнуть дверь, но было уже поздно — колдун прошептал слово-активатор, и вход в постоялый двор перегородила блестящая решетка. Наверняка постоялый двор сейчас защищен от звуков извне, а поэтому она может сколько угодно колотить в дверь, никто ничего не услышит. По крайней мере, лично Орелия поступила бы именно так. Целительница вновь повернулась к своему новому собеседнику и смерила того долгим оценивающим взглядом.

— Допустим, — начала она, — вы сумели выманить меня наружу. Что дальше?

— О, госпожа, поверьте, это уже вас не касается, — произнес сковывающий, отступая назад — за пределы ее зоны поражения.

"Умный и опасный", — с негодованием подумала Орелия. — "И беспринципный. Терпеть таких не могу".

Конечно, она могла возмутиться вслух, но зачем? Во-первых, голос, навеки лишенный всяких эмоций, в любом случае останется ровным и бесстрастным, во-вторых, это попросту глупо. Враги, скорее всего, подмешали яд в пищу или напитки товарищей, поэтому, действовать следует быстро.

"Да, теперь они попробуют убить их. Что ж, Мелис выживет, Ридга воскрешать не нужно, да и вряд ли столь хорошо осведомленные люди посмеют нанести ему летальные ранения. Надеюсь, что среди остальных потерь будет немного, воскресить их всех за раз я не сумею".

Тяжело было сознавать, что ее время практически истекло, и она — Первый Серафим Церкви Света — в былые времена воскрешавшая людей сотнями и тысячами, теперь едва-едва в состоянии наскрести сил для того, чтобы вернуть к жизни несколько душ.

"Неважно. Все это — суета сует, как говорят христиане".

Орелия пошла вперед, резко взмахнув руками, и в ее ладонях появились два длинных бритвенно-острых клинка без гард и рукоятей.

— У меня мало времени, господин чародей, а потому я не буду тратить его на бессмысленные разговоры, — произнесла она. — Сейчас я убью вас всех и вернусь к товарищам. Те, кто побегут, спасутся.

Эти ее слова не сильно испугали противников, в глазах которых она уже успела заметить опасный фанатичный блеск.

— Она — враг Первых! — пафосно изрек сковывающий. — Убейте ее, братья!

И, исторгнув из своих глоток душераздирающий вопль, вооруженные люди бросились в атаку, навстречу собственной гибели.

* * *

Короткий клинок был куда более полезным оружием в условиях драки в тесноте, а стрелок оказался на редкость опытным парнем, именно поэтому Лариэсу не удалось быстро разобраться с ним. Противник едва не всадил свой нож телохранителю в живот, после чего извернулся, и полоснул его по плечу. Это было ошибкой — для удара врагу пришлось излишне вытянуться вперед, и буквально в следующую секунду он был наказан за это.

Дага вошла точно в подбородок и Лариэс, не вытаскивая намертво застрявшее оружие, бросился вперед. Третий арбалетчик уже успел положить болт в ложе и тотчас же завалился назад, хрипя и обливаясь кровью из разрезанного горла.

Несмотря на то, что пару нападавших стоило взять в плен, у Лариэса попросту не было на это времени, он уповал лишь на то, что Мелису достанет сообразительности не рубить в фарш вообще каждого человека, лезущего к нему под меч. В том, что ни один из нападавших не представляет серьезной угрозы для оборотня, юноша уже успел убедиться.

"И только бы Орелия сумела вернуть его высочество к жизни. Господи, только бы получилось"!

Лишь эта надежда, помноженная на веру в легендарную Целительницу, канонизированную при жизни всеми крупными церквями и культами, помогали ему держаться и не упасть в пучину отчаяния.

Его грубейшая ошибка стала причиной того, что принц сейчас лежит с четырьмя арбалетными болтами в спине, а если он — Лариэс — не успеет, то еще один болт может получить, к примеру, Блаклинт или Игнис.

Но он успеет, должен успеть!

Лариэс перепрыгнул через падающего противника и рванулся вперед для того, чтобы столкнуться с направленным в его сторону и полностью готовым к стрельбе арбалетом.

"Увернуться будет сложно" — метнулась в мозгу юноши лихорадочная мысль. — "Да и черт с ним, главное — убить стрелка"!

Болт сорвался с ложа и пропев свою песнь гибели, устремился навстречу к Лариэсу. Да, увернуться оказалось чертовски сложно, но Лариэс, сам не ожидавший от себя такой прыти каким-то совершенно невообразимым образом сложился, и метательный снаряд прошел под его левой рукой, легонько чиркнув по боку, продрав рубашку и оцарапав кожу.

— Сейчас ты сдохнешь! — пообещал Щит принца, занося свой меч для удара.

А уже в следующий миг тело перестало слушаться своего хозяина — ноги подкосились, а пальцы сами-собой разжались.

"Что происходит, почему я не чувствую ног"? — пронеслась в мозгу мысль, вслед за которой последовала другая. — "Яд"!

Яд, мощный настолько, что даже его верного амулета хватило от силы на пару секунд. Лариэс упал на бок и почувствовал, как изо рта течет тонкая струйка темной крови.

"Проклятье, я все провалил"! — подумал он, глядя на приближавшегося к нему стрелка и слыша шелест вынимаемой из ножен стали. — "Мне нет прощения"!

* * *

Да, Орелия являлась последним представителем древней церкви, чьей главной задачей было исцеление больных и борьба с демонами. Да, она ненавидела насилие. Да, легендарная врачевательница ценила каждую жизнь.

Но при всем при этом она приняла участие в каждой крупной войне последней тысячи лет и мало кто мог сравниться с нею в ближнем бою.

Первого противника чародейка располосовала от бедра и до плеча легким, почти ленивым движением. Меч следующего, скрестившись с ее вторым лезвием, разлетелся на кусочки, а вслед за этим от шеи отделилась и голова. Третьему она проткнула горло, а четвертого поразила в сердце.

Все это время чародейка двигалась вперед — навстречу колдуну, который до сих пор никак не проявлял себя. Она шла, переступая через обливающиеся кровью тела, не обращая внимания на покойников. Орелия ненавидела причинять боль, и поэтому всегда убивала с одного удара. Тот, кто попадал под ее атаку прощались с жизнью быстро и почти безболезненно, это была единственная милость, которую Целительница была готова оказать своим врагам.

Удар, покойник. Еще удар, еще один труп. Мечи, копья и топоры били по ее телу, оставляя прорехи, сквозь которые тускло блестел металл.

Память о ее славе, память о ее жертве, плата за силу, способную вырывать душу из лап самой смерти.

С каждым новым ударом все сильнее обнажалось тело, а Орелия все больше напоминала искусную металлическую куклу, приводимую в движение набором хитроумных шестерней. Вот только Древняя не была стальной марионеткой, хотя давным-давно рассталась с человечностью, последняя часть которой — живое сердце — сейчас мерно билось внутри несокрушимой брони.

Не знать этого таинственный сковывающий не мог — он был слишком хорошо подготовлен, а значит…

"Значит тянет время", — заключила Орелия, удвоив свои усилия.

Враги, меж тем, успели окружить ее на середине двора, они умирали один за другим, но на смену каждому поверженному заступал следующий. Фанатизм этих людей живо напомнил Орелии безумных культистов-демонологов и не менее одержимых некромантов, с которыми ей пришлось столкнуться века назад.

"Время течет, люди остаются прежними", — с горечью подумала она, — "Ладно, пора заканчивать этот балаган".

Древняя замерла, сложив руки на груди, а в следующую секунду во все стороны от нее ударили десятки стальных лезвий. Ридгар за эту технику в шутку называл ее ежом, конечно же, не при чужих, и Орелия в целом находила такое сравнение самым удачным.

Сотни ножей в считанные секунды очистили пространство вокруг Ступившей на Путь Вечности. Спустя несколько секунд ножи, лишившиеся контакта с телом, испарятся, но свою функцию они выполнят, не оставив на расстоянии в десять шагов ни одной живой души.

Ни одной, за исключением, конечно же, чародея.

"Ну, от сковывающего, способного сбить Ридгара со следа, меньшего я и не ожидала", — спокойно подумала Орелия, разглядывая колдуна, закрывшегося прозрачным щитом, по которому шли трещины.

"Стекло? Оригинально".

— Господин, вы, случаем, не обучались у Олафа Стекольщика? — поинтересовалась она, готовясь к рывку.

— А даже если и так, это что-нибудь изменит? — с легкой усмешкой отозвался враг.

— Нет.

Орелия прыгнула вперед, с легкостью перелетев невысокую преграду, и готовясь спикировать на голову сковывающего. Она с удовольствием бы оставила его в покое и попыталась бы пробраться в постоялый двор через окно или просто прорубив себе путь в стене, но Древняя прекрасно понимала, что профессионал такого уровня наверняка учел подобные возможности. К тому же, недобитые культисты явно не собирались облегчить ей жизнь.

Нет, единственный способ помочь друзьям — как можно быстрее убить этого мага.

"Даже если это помешает мне выяснить, на кого он работает".

Лезвия столкнулись с посохом, и ударная волна отшвырнула ее на несколько шагов назад. Сковывающий крутанул свое оружие в руке и выхватил длинный меч. Он насмешливо отсалютовал своей оппонентке.

— Кажется, в таких ситуациях принято говорить: ты не пройдешь! — пафосно продекламировал колдун. — Не так ли, госпожа?

Орелия сочла, что отвечать на этот вопрос нет смысла. Она атаковала.

* * *

Перед глазами все двоилось, тело свела судорога, а боль была такой, что Лариэс едва не сходил с ума от нее, но все же, он пытался бороться — негнущиеся пальцы тянулись к засапожному ножу в бессмысленной попытке достать оружие.

— Сдохни, еретик! — прокричал стрелок, зависший над ним.

И буквально в следующий миг послышался рев пламени и дикий короткий визг, вслед за которым рядом с Лариэсом рухнуло смердящее паленым мясом тело.

Щит принца неимоверным усилием сумел заставить себя перевернуться и взглянуть вниз — в зал.

Игнис стояла, держась одной рукой за стул и было видно, что каждое движение доставляет девушке невероятные муки. Ее правая рука была окутана пламенем, рыжие кудри развевались, словно на ветру, открывая всеобщим взглядам маску и яростно блестящие глаза.

Она что-то проговорила, выбрасывая вперед руку и растопыривая пальцы, но Лариэс не расслышал — его затуманенный ядом мозг почти отключался, и лишь сила воли не позволяла Щиту принца погрузиться в пучину беспамятства.

В следующий миг несколько небольших огненных стрел сорвались и с умопомрачительной скоростью устремились оставшимся в живых врагам. Пламя, сотворенное Игнис, возникало из ниоткуда, и ему не могли противостоять ни плоть, ни доспехи. Огонь испепелял людей за считанные секунды, оставляя на их месте лишь кучки жирного пепла, но не перебрасываясь ни на деревянные перекрытия, ни на стены, ни на пол. Игнис великолепно контролировала свою силу.

— Неплохо, малышка, — хохотнул оборотень, добивая последнего противника. — Очень неплохо!

Игнис ответила что-то, а затем ее взгляд переместился на принца. Девушка вскрикнула и, развернувшись, бросилась к двери из постоялого двора.

"Умница", — стараясь справиться с волнами накатывающей боли, думал Лариэс, — "Сразу все поняла. Быстрее, приведи Целительницу к его величеству"!

Тело практически перестало слушаться своего хозяина, но он, собрав остатки сил, пополз к лестнице. Каждый дюйм давался с большим трудом и сопровождался чудовищной болью во всем теле, но юноша упорно продолжал ползти вперед, отхаркивая кровь. Внутри все словно жгли огнем. Боль была просто невыносимая, но Лариэс, как мог, старался не обращать на нее внимания и продолжал ползти. Он должен быть возле принца!

Случившееся — целиком и полностью его вина. Его и Мислии.

"Мы слишком расслабились. Проявили непозволительную беспечность. Вели себя, как идиоты! А-а-а, как же больно"!

Щит принца успел добраться до самих ступенек, когда дверь распахнулась и на пороге возникло…нечто.

Лариэс подумал, что яд проник уже в самые глубины его мозга и вызывает галлюцинации, потому что увиденное не укладывалось ни в какие рамки. В постоялый двор вступило существо, целиком состоящее из металла, тускло блестящего в свете камина. Металлическая кукла эта идеально копировала женщину, а ее алые рубиновые глаза мерцали. Монстр был с ног до головы перемазан кровью, на его спине и груди, ногах и руках торчали длинные шипы, а в руках покоились два длинных лезвия.

Но уже в следующую секунду Лариэс увидел остатки разодранного в клочья монашеского балахона, и все понял.

"Так вот как Целительница выглядит на самом деле", — отстраненно подумал он, пытаясь проползти еще хоть немного, и понимая, что тело полностью отказалось повиноваться. — "Кажется, я достиг предела. Неважно, главное — его высочество будет спасен".

Орелия, меж тем, быстрым взглядом окинула помещение и, ни говоря ни слова, побежала к лестнице.

"Почему она идет сюда? Для чего"? — заторможено подумал Лариэс. — "Принц же лежит за столом"…

Целительница склонилась над ним, и острые лезвия одно за другим исчезли, растекаясь по ее металлическому доспеху.

— О Ступившая… на Путь… Вечности… — прошептал Лариэс, напрягая остатки сил, — его высочество…спасите…

— Замолчи, глупец. — Тон Орелии был как всегда ровен и спокоен, но юноша безошибочно определил, что Древняя в ярости. — Не смей указывать мне, кого спасать первым.

— Я…не имею… значения…

Целительница склонилась над ним и, не говоря ни слова, коснулась царапины на боку. Глаза-рубины закрылись и все тело Лариэса сковало холодом, а уже в следующий миг дурнота отхлынула столь же стремительно, как и появилась. Голова закружилась, желудок подпрыгнул к горлу, и Щита принца вырвало ужином вперемешку с кровавыми сгустками. Но, несмотря на это, он ощутил заметное облегчение.

Орелия взяла обе его щеки в ладони и Лариэс ощутил, как живительная сила вливается в пораженный ядом организм. Он снова попытался воззвать к здравому смыслу чародейки:

— Я неважен… Принц, спасите его.

Рубины уставились на него, и юноше стало не по себе под этим пристальным взглядом.

— Я решаю, кто важен, а кто нет, — наконец проговорила Древняя. — Да и, к тому же, принц уже мертв, у него поражены по крайней мере четыре жизненно важных органа, а значит, мне в любом случае придется вытаскивать его с того света. Минутой позже, минутой раньше — нет разницы, так что лежи и не дергайся.

Еще некоторое время она приводила Лариэса в чувства, после чего поднялась и кивнула, видимо, удовлетворенная проделанной работой.

— Передохни немного и спускайся, а я пока пойду, проверю остальных.

Естественно, Лариэс не послушался ее и попытался встать, но ноги все еще были ватными, и ему пришлось подождать, собираясь с силами.

В это время Орелия спокойно и деловито обошла каждого из спящих, заставив Мелиса расчистить место и выложить весь отряд рядами. Оборотень, как ни странно, и не думал зубоскалить или шутить. Он беспрекословно подчинялся приказам Целительницы, и у Лариэса возникло подозрение, что бесстрашный воин боится ее ничуть не меньше, чем Вороньего Короля.

"Да нет, быть того не может", — подумал он, предпринимая вторую попытку подняться.

На сей раз — удачную.

С трудом переставляя ноги, держась за перила, Лариэс кое-как спустился и присел рядом с Игнис, которая прислонилась к столу и выглядела совершенно измученной. При этом он всеми силами старался не смотреть на принца, из спины которого Мелис как раз выдирал арбалетные болты. У телохранителя просто не оставалось сил для того, чтобы взглянуть на результат своего провала.

— Нет так я представляла себе славное путешествие, — со стоном проговорила Игнис. Ее руки заметно тряслись, то ли от яда, то ли от возбуждения.

"Наверное, это был ее первый полноценный бой", — подумал Лариэс, вспоминая свое боевое крещение. Его тогда вырвало, и добрую неделю по ночам снились кошмары.

Число погибших на его глазах — и врагов и друзей — за эти годы выросло столь многократно, что, наверное, из их тел можно было построить башню. Сохранить в памяти их лица и — у тех, кого знал — имена, по идее, не представлялась возможным, однако Лариэс помнил. Всех до единого. И врагов, и друзей.

Особенно друзей…

— Спасибо, что выручили, ваше высочество, — выдавил он из себя. — А что же насчет путешествия, реальность очень часто оказывается куда мрачнее ожиданий.

— "Ваше высочество", "помогли"? — переспросила чародейка. — А может еще и весь мой титул укажешь?

— Вы говорите в точности, как Кающийся с Целительницей.

— Спасибо за комплимент. Ну так что, может, попробуешь еще разок? Этот постоялый двор, можно сказать, связал нас узами боевого братства. К тому же, ты обязан мне жизнью. Уж это-то стоит общения без формальностей?

Лариэс через силу кивнул. Девушка была права, и все-таки, обращаться к принцессе на ты…

— Спасибо… Игнис. Я благодарен… тебе.

— Вот, теперь гораздо лучше, можешь ведь, когда хочешь, — поддела его девушка. — Но одним "спасибо" ты не отделаешься. Как окажемся в каком-нибудь безопасном месте, с тебя выпивка.

Лариэс пораженно уставился на нее и огнерожденная очаровательно улыбнулась. Ну, наверное, это должно было выглядеть, как очаровательная улыбка — все-таки, серебряная маска, сколь бы искусно она не была сделана, оставалась лишь магическим артефактом.

"Впрочем", — подумал Лариэс взглянув в сторону Орелии, — "Целительнице не помешал бы и такой. По ее лицу вообще ничего понять невозможно".

— Принял к сведению. С меня лучшее вино, какое смогу достать за пределами Сентия.

Он протянул ей руку, и девушка ответила пожатием. Делал это Лариэс не случайно, он знал, что дружеская болтовня после боя очень сильно помогает новичкам прийти в себя и принять тот факт, что они только что отняли чужую жизнь.

— Как случилось, — спросил он, — что дочь самого Вороньего Короля поддалась воздействию яда? Ладно еще — мой амулет, но ради тебя лучший сковывающий мира просто обязан был прыгнуть выше головы.

Игнис пожала плечами.

— Для меня это тоже загадка.

Она стянула перчатку с правой руки и продемонстрировала затейливое кольцо, удобно примостившееся на изящном указательном пальце.

— Вот, отец сам вырезал его из когтя василиска, оно должно нейтрализовать любые яды.

К ним подошла Орелия

— Не совсем так, девочка, — поправила Целительница принцессу. — Артефакт Корва должен справляться с большей частью обычных ядов, однако…

Она взяла кружку Ридгара и поднесла ее к губам. На памяти Лариэса это был первый раз, когда Целительница ела или пила что-нибудь.

Несколько секунд Орелия ничего не говорила. Наконец, она поставила кружку на стол и закончила:

— Это не совсем яд. И уж точно, совсем необычный.

— Они… мертвы? — с ужасом в голосе спросила Игнис.

— Нет, просто спят, пройдет минут десять — двадцать, и все придут в себя. — Она покачала головой. — И знаете, что? Наши проблемы куда серьезнее, чем кажутся на первый взгляд. Ладно, это может подождать, пускай уснувшие отдыхают, а мы пока займемся принцем. Мелис, ты закончил?

— Да, Куколка, — оборотень указал на тело принца, обнаженное по пояс и лежащее на плаще, — вытащил болты, которыми его нашпиговали. Они, кстати, все отравлены.

— Я догадалась, — кивнула Орелия.

— Госпожа, — Лариэс поднялся. — Выходит, что враги использовали два разных вещества?

— Именно, причем каждое — невероятно сильное и опасное в умелых руках.

— Первое — чтобы усыпить, второе — чтобы убить? Но к чему такие сложности?

Вместо Орелии ответил Мелис.

— А потому, парень, что если бы они убили Бледного, то не отделались бы так легко.

Лариэс окинул взглядом изуродованные тела и не смог не подумать:

"Если это — легко, то что же тогда — серьезно? И что значит, "убили Бледного"? Почему они не хотели его убивать"?

Но уже в следующий момент все вопросы отошли на задний план — Орелия склонилась над телом принца, сделала несколько пассов руками и, кивнув каким-то своим мыслям, скомандовала:

— Держите за ноги и за плечи, в этот раз будет не так тихо, как с Лариэсом.

Мелис тотчас же навалился на плечи трупа, а телохранитель схватил своего господина за ноги. А затем случилось то, что, как юноша был уверен, он запомнит до гробовой доски. Целительница коснулась своей груди, и на цельном металле проступили щели, очерчивающие небольшую…дверцу.

Нет, как ни крути, а это была именно маленькая дверка с миниатюрной скважиной. Из указательного пальца Орелии заструился теплый свет, который проник в скважину, и дверка с едва слышным щелчком открылась.

Тудум-тудум. Тудум-тудум. Тудум-тудум.

Звук бьющегося сердца наполнил помещение, рука Орелии погрузилась в собственную грудную клетку, а затем вернулась обратно.

На раскрытой ладони лежало медленно бьющееся сердце.

Лариэс оторопело смотрел на сжимающийся и разжимающийся орган, предназначенный для перегонки крови, и пытался понять, как такое вообще возможно. Сердце не было соединено с телом ни одной артерией, оно просто лежало на ладони Орелии и билось, только и всего. И, тем не менее, в этом не было сомнений, лишь это мерное и спокойное биение даровало Целительнице жизнь.

Орелия левой рукой приоткрыла рот принца и сжала сердце.

Древняя застонала своим сухим, лишенным всяких эмоций голосом, и от этого ее стон казался еще страшнее и мучительнее. Она сжала сердце сильнее и вновь издала длинный протяжный стон.

И приглядевшись, Лариэс увидел, что внизу набухает небольшая алая капелька, пока что слишком маленькая и слабая для того, чтобы упасть. Орелия тоже заметила ее, потому что сжала сердце в третий раз, куда сильнее, чем в предыдущие два. Она пошатнулась, но подоспевшая Игнис ухватила Целительницу за локоть и помогла ей устоять. В этот миг капля сорвалась и устремилась вниз — в открытый рот принца.

Тудум-тудум…

Орелия отступила на шаг и привычным движением спрятала сердце обратно. Дверка закрылась, и щель пропала, точно ее никогда и не было.

Тудум-тудум. Тудум-тудум. Тудум-тудум!

Лариэс осознал, что это — биение сердца его высочества, и уже в следующий миг тело принца выгнулось дугой, глаза широко распахнулись, а с губ сорвался вопль.

Лариэсу и Мелису пришлось навалиться всем весом, чтобы удержать отчаянно извивающегося и пытающегося вырваться ветророжденного, а Орелия продолжала какие-то хитроумные манипуляции.

Прошла минута, затем — вторая, и его высочество наконец-то успокоился, после чего обвел зал прояснившимся взглядом и проговорил:

— Мне приснился очень страшный сон.

— Не сомневаюсь, ваше высочество, — согласилась Орелия, — одна поправка, это был не сон. Вы какое-то время были мертвы.

— Ага, — принц глупо хихикнул и Лариэс понял, что тот потрясен до глубины души. — Быть может, уже отпустите меня?

— Да, пожалуй, можно, — кивнула Целительница, делая знак Непобедимому и Лариэсу.

Виконт отпустил ноги принца, а оборотень — его плечи, и Таривас осторожно поднялся, внимательно осматривая разгромленный зал.

— Ничего себе, — покачал он головой, — вот уж не ожидал такого…

И только теперь Лариэса отпустило, он понял, что его господин жив, что все закончилось хорошо, что… Что он не заслуживает ни малейшего снисхождения!

Виконт бросился на колени и замер перед принцем, опустив голову.

— Ваше высочество, прошу казнить меня. Из-за моей невнимательности и беспечности вы оказались в серьезнейшей опасности, и, если бы не искусство Целительницы, лишились бы жизни.

— Да ладно, — ободряюще проговорил Таривас, — все же обошлось.

— Нет, ваше высочество, не ладно. Я не имел права расслабляться ни на секунду, я просто обязан был проверить постоялый двор целиком, обшарить его сверху донизу, не ограничиваясь лишь кухней и общим залом. Это — моя вина.

— Лариэс, — голос принца затвердел, — подними голову.

Телохранитель повиновался, не раздумывая, и когда его глаза встретились с глазами наследника престола, он понял, что тот и не думал осуждать его.

— Не ты, я был непозволительно небрежным, — мягким тоном проговорил Таривас, и в его глазах зажглись озорные огоньки, — к тому же, теперь я смогу всем рассказывать, что выбрался с того света, ага!

— Ага, — в тон ему отозвался Лариэс.

Его высочество кивнул, закрывая тему, и приказал:

— А теперь перестань меня позорить и прекрати кататься по полу.

И снова Лариэс повиновался раньше, чем смысл слов дошел до его сознания.

— Вот и молодец, — Таривас заметил, что обнажен по пояс, — кстати, у кого-нибудь найдется одежда? Не очень прилично светить голым торсом перед глазами несравненной Игнис.

Вещи отряда остались в седельных сумках, а потому Лариэс предложил:

— Я сейчас схожу.

С этими словами он пулей бросился к двери, и уже почти успел открыть ее, когда услышал голос Орелии:

— Лариэс.

— Да, госпожа? — обернулся он к Целительнице.

— Во дворе лежат два пленника, будь добр, приведи их.

— Слушаюсь, — произнес он, выходя наружу.

Оказавшись на крыльце, Лариэс замер с открытым ртом. Он просто не мог поверить тому, что увидел: весь двор был завален трупами, кусками тел и залит кровью. Побоище было поистине грандиозным.

"Матерь Божья, это что же получается, святая в одиночку за несколько минут нашинковала столько людей"?

Все покойники были неплохо вооружены и носили какие-никакие, а доспехи. И их было человек тридцать, никак не меньше. Лариэс ощутил, как по спине пробежал холодок.

"Что же в действительности Орелия такое"? — подумал он. — "Как врачевательница, признанная святой всеми церквями, может так легко расправляться с недругами"?

Лишь два человека оставались в живых. Они были без сознания и связаны, Целительница положила их возле крыльца, судя по всему, чтобы долго не искать.

"Такое спокойствие и уверенность в своих силах. Сколько же врагов победила Орелия за свою неимоверно долгую жизнь"? — подумал Лариэс.

Он пообещал себе обязательно разобраться в этом вопросе, но позже, когда будет время. Сейчас же следовало закончить начатое. Зайдя в конюшню, в которой мирно стояли их кони и быстро найдя в сумках сменную одежду для принца, Лариэс снова вышел на двор и направился к врагам, пребывавшим в беспамятстве.

Когда Щит принца втащил пленников внутрь, Ридгар уже пришел в себя, и сейчас сидел с кислой миной, зло уставившись в столешницу, и явно мечтая провалиться сквозь землю от стыда.

— Я предлагаю назвать песнь: "Как доблестный Кающийся попался в ловушку с отравленным вином", — хохотал Мелис, нашедший где-то в закромах окорок и спокойно уплетавший его, — что скажешь, Бледный?

Ридгар не сказал ничего и Лариэс прекрасно понимал его — юноша сам не мог простить себе столь глупую ошибку.

"Ведь знал же, кто нам противостоит, знал! А значит, должен был быть готов"!

Медленно, один за другим, просыпались члены отряда. И если Блаклинт восприняла произошедшее спокойно — она вообще редко проявляла эмоции, кроме стыда, то Вилнар с Мислией, точно также, как и Лариэс, явно не знали, куда деться. И удивляться тут было нечему — первая Тень и Щит — профессионалы, которым надлежало заботиться о лицах королевских кровей, бездарно проспали опаснейшее покушение, которое лишь благодаря магии Орелии обошлось без жертв со стороны их отряда.

Гвардейцы выглядели не сильно лучше. Кларисса и Эрик сидели, точно пришибленные, Индржих тупо глядел туда-сюда, а Цилла — блевал в углу. Судя по всему, любопытный сын оружейника выглянул во двор и зрелище оказалось чрезмерным для человека, не успевшего побывать еще на поле боя. Марк сидел с еще более хмурой физиономией, чем обычно.

Как ни странно, легче всего произошедшее воспринимал как раз главный пострадавший. Таривас как ни в чем не бывало общался с Игнис, которая на взгляд Лариэса выглядела смущенной. Впрочем, ничего удивительного в смущении девушки он найти не мог — принц был сложен божественно, и сейчас, будучи полуголым, естественно, привлекал женское внимание. Юноше даже показалось, что Блаклинт — эта северная ледышка, полная противоположность своей матери, — бросила в сторону его высочества пару нескромных взглядов. Впрочем, вероятнее всего, ему именно что померещилось.

— Ваше высочество, вот одежда, а вот пленники, — произнес Лариэс.

Принц с благодарностью накинул на себя свежую рубашку, и тончайший шелк скрыл его торс, после чего Игнис, определенно, стала чувствовать себя увереннее.

— Ну как тебе? — спросила она у Лариэса, явно намекая на увиденное во дворе.

— Невероятно, — честно признался он, — я и не думал, что Святая способна на…такое.

— О чем речь? — тотчас же заинтересовался Таривас.

— Ваше высочество, на это лучше посмотреть своими глазами, — с этими словами Лариэс указал на дверь. — Только учтите, после этого можете стать соседом Циллы, — он ткнул пальцем в шатающегося стрелка.

— Надеюсь, мой желудок окажется чуточку крепче, — весело — точно и не был остывающим трупом всего несколько минут назад — рассмеялся принц, и непринужденно пошел в сторону двери.

Игнис тяжело вздохнула.

— Вот бы и мне так, — проговорила она, и губы маски искривились в жалком подобии улыбки.

— Что — так? — не понял Лариэс.

— Быть такой беззаботной и жизнерадостной.

Виконт пожал плечами.

— За это его и любят.

Игнис усмехнулась.

— Наверное.

Она осмотрелась по сторонам и подошла к одному из врагов, убитых Лариэсом.

— Отличный удар, — заметила девушка, присаживаясь на корточки рядом с покойником, — укол точно в горло, перерубил сонную артерию самым кончиком меча.

— У меня были хорошие учителя, — Лариэс склонился рядом, — не ожидал, что вы… ты так интересуешься фехтованием.

— Обожаю звон клинков, — ответила Игнис, — обязательно сразимся, когда появится свободное время.

Лариэс мысленно застонал.

"О Господи, еще одна! Они все что, сговорились, что ли? Почему людей так тянет посоревноваться со мной? Лицо, что ли, не нравится"?

Вслух он, конечно же, ответил куда учтивее:

— С превеликим удовольствием госпожа моя, сразу же после того, как я куплю обещанную тебе бутыль вина.

Игнис хрипловато рассмеялась, однако на этот раз смех ее был искренним и легким.

— С тобой приятно говорить, Лариэс, не удивительно, что ты понравился Ридгару — он всегда был большим любителем пообщаться.

"Древний что, рассказывал ей о наших разговорах? Зачем"?

Оставив эти мысли при себе и приложив все усилия для того, чтобы скрыть эмоции, проступившие на лице, юноша ответил:

— Спасибо за похвалу, но должен заметить, что скорее мне пристало восхищаться тобой — впервые убивать людей всегда непросто.

— У меня тоже были хорошие учителя, — ответила она, махнув рукой в сторону Ридгара. — Надеюсь только, что в следующий раз нас не застанут врасплох.

— Впредь мы будем осторожнее, — пообещал Лариэс, — но, если честно, все немного расслабились, к тому же… — тут он не удержался и бросил короткий взгляд в сторону Мелиса.

Сразу после боя у Лариэса не было ни времени, ни сил для того, чтобы думать, но теперь… Оборотень пришел сюда раньше них, у него было как минимум несколько дней свободного времени, так неужели он ничего не заметил? А если заметил, то почему ничего не предпринял? Но ведь он был не один, а с двумя сопровождающими: Ларсом и Галитом.

"С парнями придется серьезно поговорить, причем уже этим вечером".

Притухшие в последние дни подозрения начали разгораться, подобно костру, но Игнис, к его удивлению, высказалась куда сдержаннее:

— Я тоже не верю оборотню, но, все-таки, думаю, что не стоит спешить с выводами. Мелис не настолько глуп, чтобы устраивать ловушку, в которой очевидным подозреваемым будет он сам.

С этим Лариэс был вынужден согласиться, но, тем не менее, решил, что от проникновенного разговора с ним и Мислией бойцы все равно не отверятся.

В это время открылась дверь и в постоялый двор вошел принц, чуть более бледный, чем обычно. Он с недоверием покосился на Орелию, после чего подошел к мрачной Мислии и, положив ей руку на плечо, шепнул что-то.

Злости во взгляде первой Тени чуть убавилось, и она согласно кивнула.

Вилнар, меж тем, уже рылся в карманах пленников.

— Взгляните, — позвал он, и все члены отряда подошли к Щиту принцессы.

На ладонях рыжеволосого северянина покоились два амулета, отдаленно напоминавшие артефакт Архитектора.

— Это что, изначальные? — поинтересовался Таривас.

— Похоже, — согласилась Орелия, — правда, качество исполнения не очень, однако общие моменты переданы верно. Есть ли у них еще что-нибудь интересное?

— Нет, — покачал головой Вилнар, — ничего.

— Понятно, — кивнула Орелия, — полагаю, раз все уже пришли в себя, можно будить наших новых друзей, что скажете?

Возражений не последовало, и Орелия щелкнула своими металлическими мальцами. Сперва один, затем другой пленник открыли глаза.

— Вы ничего от нас не добьетесь, — просипел один из них.

— Ну, я бы тут поспорил, — весело осклабился Мелис, вдоволь наглумившийся над Ригаром. — Когда начну тебе яйца отдавливать, ты, милый, мне расскажешь, с кем девственности лишился.

— Поцелуй меня в зад, тварь. — Пленник плюнул в сторону оборотня.

— Ну, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, — Мелис сделал шаг вперед. — Принц, не против?

— Раз надо, то надо, друг мой. Но я думаю, не попросить ли прелестных дам удалиться, ага?

— Подождите, — Орелия подняла руку. — Я сама поговорю с ними.

Таривас с сомнением воззрился на Целительницу.

— Вы точно уверены, Древняя? — спросил он, и, когда Орелия склонила голову в знак согласия, пожал плечами. — Ладно, почему бы нет. Если по-вашему не получится, попытаем счастья по методу Мелиса, ага, дружище?

Оборотень развел руками.

— Мне в общем-то, все равно, только давайте не будем тянуть время, а то мало ли что еще наш таинственный друг придумает.

— Я быстро, — пообещала Орелия, склонившись над одним из пленников.

Ее глаза сверкнули алым, и лицо человека приобрело бессмысленно-отсутствующее выражение.

"Гипноз, да такой сильный", — поежившись, подумал Лариэс, и его рука непроизвольно потянулась к крестику, висевшему на шее. Нательный крест был зачарован церковными сковывающими от контроля разума. Безусловно, от менталиста такая защита не помогла бы совсем, но справиться с чем-то вроде гипноза она была вполне в состоянии.

— Спрашивай, — ровным голосом отозвался загипнотизированный.

— Кто вы такие?

— Орден Изначальных.

— И какова ваша цель?

— Убить еретиков, смеющих злоумышлять против Первых Детей.

— Откуда вы узнали о нас?

— Сказал верховный жрец.

— Он командует вами?

— Нет, мы все подчиняемся апостолу Первых Детей.

— Сковывающему?

— Да.

— Как зовут этого апостола?

— Не знаю.

— Откуда он появился?

— Верховному жрецу явилась Мать, она сказала, что апостол ее поведет нас к победе. Потом он пришел.

Орелия несколько минут допрашивала пленника и в конце концов выудила из того все более-менее ценные сведения, которых, увы, было до смешного мало.

Затем она использовала гипноз на втором культисте, который рассказал примерно то же самое, что и его товарищ.

— Все, — произнесла Орелия, поднимаясь, — вряд ли они знают что-нибудь еще.

— Раз так, то будем заканчивать, — Мелис нехорошо улыбнулся и подошел к пленным. — Куколка, закрой глаза, тебе не понравится.

Орелия вздохнула и повернулась к оборотню спиной. Тот оскалился, обнажив клыки, и двумя четко выверенными ударами кинжала отправил пленников на тот свет.

— Лар, — полукровку тихо позвала Кларисса.

Тот обернулся и увидел, что девушка стоит возле входа в кухню.

— Да?

— Подойди, ты должен это видеть.

Чувствуя неладное, Лариэс двинулся на зов и заглянул на кухню.

— Кровь Христова, — прошептал юноша, подойдя к первому из многочисленных трупов. Им оказался хозяин постоялого двора.

Мужчина лежал на спине и из его посиневших губ сочилась тонкая струйка черной крови, а на бледном лице застыло выражение невыносимой муки.

Виконт осторожно коснулся шеи погибшего, чисто на всякий случай, и отметил, что тело еще теплое.

— Их убили буквально несколько минут назад.

— Когда начался бой? — уточнила Кларисса, присаживаясь на корточки рядом со своим командиром.

— Да.

— Не понимаю одного, — девушка подняла валявшуюся рядом пивную кружку и понюхала ее, пытаясь, видимо, на запах определить яд, — как они сумели отравить напитки?

"Интересный вопрос", — подумал Лариэс. — "И есть у меня одна мыслишка на сей счет"…

Он еще раз внимательно проверил тело хозяина, затем по очереди осмотрел каждого мертвеца, после чего с уверенным видом направился к двери, ведущей в подвал.

— Прихвати-ка лампу, — распорядился виконт, — и следуй за мной. Думаю, ответ на твой вопрос ждет нас внизу.

Длинная лестница привела их в прохладное помещение, заставленное бочонками, коробками и ящиками всех форм и разновидностей. Лариэс двигался осторожно, на случай, если какой-то недобитый сектант решил переждать бурю тут, внизу. Кларисса действовала также. В одной руке она держала длинный изящный меч, в другой — лампу, разгоняющую мрак.

Здесь было тихо и спокойно, пахло снедью, пивом, вином и специями.

— Лар, куда мы? — напряженно спросила Кларисса. — Не стоит ли прихватить нескольких парней для сопровождения?

— Не думаю, что мы встретим что-нибудь, с чем не сумеем справиться вдвоем, — ответил он, покосившись на девушку.

Та чуть заметно улыбнулась и подняла фонарь повыше, чтобы Лариэсу было лучше видно творящееся вокруг.

— Нам сюда, — проговорил виконт, остановившись перед небольшой массивной дверью, из-за которой отчетливо тянуло холодом.

— Ледник?

— Причем непростой. Магия сковывающих, как мне кажется, — ответил Лариэс, открывая дверь и первым входя внутрь.

Перемещение из лета в зиму было неприятным, но это мелкое неудобство сторицей вознаградилось видом тел, аккуратно сложенных в углу, прямо под разделанной коровьей тушей, подвешенной за крюк к потолку.

"Одно, два, три…семь, восемь, девять…пятнадцать, шестнадцать… девятнадцать". — Сосчитал Лариэс.

— Вот я и ответил на твой вопрос, Кларисса, — тихо произнес он.

— Безумие какое-то, — девушка, осторожно присела на корточки возле одного из покойников — юной девушки пятнадцати-шестнадцати лет от роду, чьи застывшие голубые глаза, покрывшиеся изморозью, с немым упреком глядели вникуда.

— Фанатики редко отличаются здравым смыслом, — со вздохом заметил Лариэс. — Человеколюбием — еще реже.

— Получается, что они перебили хозяина и его семью, всех слуг и постояльцев, а после — без размышлений выпили яд, лишь бы не попасть в плен? Столько трупов ради… Ради чего, Лар?

Она поднялась и повернулась к своему капитану. Во взгляде Клариссы, обычно спокойном и бесстрашном, на сей раз плескался ужас.

— Лар, что это за монстры такие? Кто они? Из какой бездны ада выползли на свет божий?

Полукровка успокаивающе опустил руку ей на плечо.

— Любые времена порождали своих злодеев. Кто знает, быть может, Господь уготовил нам всем новое испытание в лице этого культа?

Кларисса тепло улыбнулась и положила свою руку поверх руки Лариэса.

— Ты знаешь, как ободрить девушку, капитан.

— Стараюсь помаленьку.

— Да, помаленьку, — как-то странно пробормотала она.

— М?

— Не обращай внимания, — лейтенант гвардии отпустила виконта и, посерьезнев, спросила, — есть мысли, как эти психи могли узнать о месте встречи.

— Есть, — честно признался Лариэс, — и не самые приятные. Думаю, ты не хуже меня понимаешь, о чем может свидетельствовать подобная осведомленность наших новых друзей.

Кларисса скрипнула зубами и выругалась, зло, грубо, однозначно.

— У нас завелась крыса.

— Именно.

— Причем, скорее всего, в отряде. Как бы я не хотела обвинить Мелиса, но поверить в то, что он сам же нас и сдал, не могу — чересчур уж это тупо.

И вновь Лариэс был вынужден соглашаться.

— Что будешь делать, Лар?

— Я? Удесятерю бдительность. Крыс пускай ищет наш штатный кот. Тебя лишь прошу приглядывать за моей спиной. Как выдастся минутка, передай эту просьбу Эрику.

— Не волнуйся, я… — пепельноволосая красавица на миг запнулась и продолжила, — мы защитим тебя даже ценой собственных жизней.

— Как и я вас, — улыбнулся Лариэс.

Кларисса чуть потянулась к нему, затем резко остановила движение и отошла на шаг в сторону.

— Идем, а то кот спустится по нашим следам, чтобы проверить, все ли в порядке. Думаю, пора уходить отсюда.

Когда они поднялись наверх и доложили об увиденном, все было готово к продолжению путешествия. Конечно, это означало ночной переход, но его высочество не желал оставаться на разгромленном постоялом дворе ни одной лишней минуты. И это его мнение разделяли все в отряде. Щит принца успел заметить не один и не два стыдливых взгляда, брошенных гвардейцами на наследника престола. Никто из них не желал лишний раз задерживаться в месте, напоминавшем о собственной некомпетентности.

Члены отряда оседлали своих скакунов и замерли возле ворот, ничего не говоря и размышляя о своем. Наконец, Орелия вымолвила:

— Игнис, не будешь ли ты так любезна…

— Конечно, — склонила голову огнерожденная. — Отойдите все.

— Как далеко, о несравненная? — поинтересовался Таривас.

— Шагов на тридцать, — произнесла девушка.

Она дождалась, пока ее приказ будет исполнен, после чего вскинула руки.

Даже с такого расстояния Лариэс ощутил чудовищный жар, исходящий от дочери Вороньего Короля. Столб огня, способного расплавить скалы, ударил с чистых небес, поглотив постоялый двор. Весь без остатка. Огонь окутывал Игнис, ласково, точно шелк, он не причинял девушке ни малейшего вреда. Да и не мог! Стихия не способна навредить рожденному ею.

"Тогда что же она прячет под маской"? — невольно задумался Лариэс, вглядываясь в отблески ревущего пламени.

Ответа на этот вопрос у него не было, а спустя несколько секунд пламя стало опадать. Еще несколько долгих мгновений и все закончилось. Там, где еще утром возвышался постоялый двор, сейчас осталась лишь черная, спекшаяся от чудовищного жара, земля. Ни кости, ни камешка, ничего.

Огонь, сотворенный Игнис, поглотил все.

Девушка повернулась к товарищам и кивнула Орелии.

— Их тела упокоены, мы можем ехать, — сказала она.

* * *

Когда отряд скрылся из вида, неприметное деревце неподалеку зашевелилось. С него слетела листва, кора превратилась в простую походную одежду, а длинная ветка стала посохом.

Сковывающий любовно погладил отполированное дерево. Посох этот — редчайший артефакт четвертого уровня погружения — достался ему в наследство от учителя и не раз спасал убийце жизнь.

Галий подошел к пепелищу и опустившись на колено, коснулся золы.

Наемный убийца видел всякое, но раньше ему не приходилось сталкиваться с повелителями пламени. Как выяснилось — к счастью.

"Девчонка куда сильнее, чем я предполагал", — подумал он, загребая горячую золу в ладонь. — "А артефакты ее отца — заметно мощнее, чем рассказывал хозяин. И все же… Его зелья — это нечто! Никогда ни с чем подобным не сталкивался. Если получится, надо будет выпросить пару пузырьков для себя".

Да, яд, не являющийся ядом и пропущенный всеми защитными амулетами, бесценен. Не менее полезен и тот, второй, которым были смазаны наконечники арбалетных болтов.

"Подумать только, прошибать обычную магическую защиту от отравы, точно ее не было, поразительная мощь", — думал убийца, рассеянно пересыпая золу из руки в руку. — "Как же обидно, что почти все — впустую".

Галий поднялся и, горестно вздохнув, отошел от пепелища. Как профессионал до мозга костей он терпеть не мог проигрывать. Безусловно, им удалось сделать главное — выдавить очередную каплю крови из сердца Целительницы, но этого было мало!

Такая западня просто обязана была собрать достойную жатву, однако воскрешать пришлось одного лишь принца.

"Если бы с ними не было этой стальной куклы, все было бы куда проще", — неприязненно подумал он.

Чародей вспомнил клинки, рассекающие плоть и кости, и поежился. Даже он не сумел найти достойного средства против этого оружия и был вынужден с позором бежать, не задержав Древнюю на достаточное время. Целительница целиком и полностью соответствовала тому, что рассказал о ней хозяин. Невероятно добрая, но смертельно опасная в бою.

"Несочетаемое сочетание, ничего не скажешь", — криво усмехнулся Галий. — "Впрочем, меньшего от нее ожидать было бы глупо".

И если амулет дочери Вороньего Короля прогнозируемо оказался слишком сильным даже для яда, переданного хозяином, то проклятый рысеухий телохоранитель начал уже выводить Галия из себя.

"Этот гад все никак не сдохнет окончательно"! — мрачно подумал он, пиная подвернувшуюся под ногу головешку. — "Он просто ненормально удачлив"!

Ладно, в первый раз Галий не был слишком серьезен — просто заявил о себе, как и было приказано хозяином. Но уже во второй раз убийца всерьез рассчитывал покончить с зазевавшимся авангардом отряда его высочества, однако самопожертвование полукровки привело к тому, что до северянина и того марравца очередь просто не дошла! Как результат — Целительнице пришлось воскрешать всего одного покойника.

Да, тремя атаками он выудил две капли крови из сердца Древней, но рассчитывал на куда более серьезные результаты. И убийца ощущал свою долю вины в произошедшем — он недостаточно хорошо выяснил все привычки своих жертв, и подумать просто не мог, что кто-то после долгого и тяжелого путешествия ограничится водой из собственной фляги! Сам Галий аплодировал полукровке стоя — лично он поступил бы в подобной ситуации точно также, — но, вот беда, осмотрительность телохранителя вредила его собственным планам.

"И все-таки, винить только себя будет неправильно", — подумал он. — "Если учесть, с кем приходится, удивительно, что вообще хоть что-то получается организовать".

Сковывающий давным-давно понял одну простую истину: каким бы ловким, сильным и умелым не был лидер, все в итоге решает профессионализм его подчиненных. Ни городские оборванцы, нанятые им за день до нападения на телохранителя, ни разбойники, использованные в лесной стычке, ни, конечно же, адепты Ордена Изначальных, не обладали достаточными навыками для того, чтобы правильно атаковать из засады.

"Мне бы пару десятков опытных вояк, и они бы нашинковали болтами всех в этом чертовом постоялом дворе"! — злобно подумал он, прикидывая, получится ли вытребовать у хозяина каких-нибудь опытных воинов, или нет.

"Думаю, нет, скорее всего, он спихнул фанатиков на мое попечение чисто потому, что нормальные солдаты ему пригодятся, причем довольно скоро", — рассудил убийца. — "Вот только от этого не легче — постоянно возиться с недоносками, которые при моем приближении бухаются на колени и начинают молиться, вместо того, чтобы упражняться с оружием".

Он понимал, что несправедлив к сектантам. Все-таки, те сумели неплохо подготовить покушение, несколько дней подряд играя роль прислуги в большом постоялом дворе. Конечно, помогало то, что место это находилось достаточно далеко от городов и деревень, а потому местные жители не сорвали маскировку, и даже оборотень ничего не заподозрил, а это можно было считать каким-никаким, но успехом. Более того, сектанты отчаянно сражались, но, увы, им катастрофически не хватало опыта — стрелки слишком медленно заряжали арбалеты, а мечники не сумели выиграть достаточно времени для них. Как результат, пришлось ограничиться лишь одним залпом…

Сзади раздалось деликатное покашливание, и убийца обернулся, направив в сторону звука посох.

— Прошу простить мое внезапное появление, — услышал он тихий застенчивый голос и напрягся еще сильнее.

Посланница хозяина решила появиться и это не предвещало ничего хорошего.

Галий опустил посох, но продолжал настороженно смотреть на некрасивую бледную девушку лет семнадцати, одетую в простое серое платье, отлично подходившее к ее невыразительной внешности.

— Госпожа Питиа, приятно видеть вас в добром здравии.

— Я тоже была бы рада увидеть вас, господин Галий, — ответила она.

— Извиняюсь.

— Ничего страшного. Скажите, как все прошло?

— Хуже, чем ожидалось, — поморщился он.

— Главное вы сделали — Целительница вновь пролила каплю свей бесценной крови.

Не вопрос, утверждение.

— Да, — коротко ответил Галий, тотчас же умолкнув и приготовившись ждать следующей фразы своей собеседницы.

Он прекрасно понимал, что длинный язык при общении как с хозяином, так и с одним из любимейших его ручных чудовищ, это та часть тела, с которой можно легко расстаться, а потому вел себя осторожно и в высшей степени сдержанно.

Питиа, меж тем, не говорила ничего, и молчание это — неприятное, тягучее, опасное, — затягивалось. Наконец, по прошествии нескольких минут, девушка встрепенулась, точно получила указания откуда-то издалека, и произнесла:

— Они отправятся к его высочеству Устину Вентису.

— Логично. Из владений герцога проще всего пересечь Седые горы.

— Да, это так. Вы, господин Галий, должны будете организовать новое нападение в соответствии вот с этим планом.

Она порылась в своем бесформенном платье и извлекла на свет Божий аккуратный свиток, скрепленный изумительного качества печатью. Галий знал текст послания будет написан каллиграфическим почерком и украшен вензелями, а заглавные буквы — покрыты киноварью. Хозяин крайне ответственно относился к передаче письменных распоряжений, особенно — к эстетической части этого процесса.

— Я сделаю все, как прикажет хозяин, — проговорил наемник.

— Мы знаем это, — без тени насмешки в голосе ответила ему собеседница.

Иногда Галию казалось, что Питиа вообще не способна чувствовать, что она — простая кукла, сосуд, в который до краев была налита чужая сила. Впрочем, так ведь оно и было.

Он сломал печать и внимательнейшим образом изучил предписания. План оказался довольно логичным… хотя и не столь элегантным.

— Если все пройдет так, как надо, многие из них умрут.

— Да.

— Без возможности воскрешения.

— Да.

— Это нормально?

— Да, — в третий раз односложно ответила ему девушка.

"Намек понятен: не думай, выполняй", — подумал Галий. — "Что ж, придется мне ускориться, если хочу обогнать принца, а значит — времени на болтовню нет".

Следовало распрощаться с Питией и как можно быстрее направиться на соединение с основными силами Культа Изначальных, ожидавшими его в указанном хозяином месте, однако Галий все-таки решился задать еще один вопрос.

— Могу я спросить кое о чем?

— Можете.

— Когда мне буде дозволено взять своих людей?

— После того, как окончите работу. Вы уже продемонстрировали свою высочайшую компетентность и у хозяина есть далеко идущие планы на столь талантливого и полезного человека.

Эти слова, которые легко могли оказаться ложью, все же успокоили Галия, и тот склонил голову в знак признательности, хотя и понимал — жест останется без внимания.

— Прошу, передайте хозяину, что я исполню все в лучшем виде.

— Передам, уважаемый, до встречи.

— До свидания, Питиа.

И перед тем, как девушка повернулась к нему спиной, Галий все-таки набрался смелости и заглянул ей в глаза. В незрячие бездонные колодцы, через которые на него смотрела Вечность.

Глава 13

— Госпожа моя…

Сладкий голос Тариваса достиг ушей Игнис, отчего в животе у огнерожденной начинали порхать бабочки, и она почувствовала, что плавится, как свечка, которую поднесли к огню.

В очередной раз вознося молитву Господу за то, что отец не додумался научить серебряную маску краснеть, девушка повернулась к наследнику дилирисского престола и спросила:

— Да?

— Я хочу выразить вам свою безмерную признательность за то, что помогли нам в трудный час. Отныне я официально считаю вас своей боевой подругой, — принц изящно поклонился. — И прошу дозволения общаться с вами на "ты".

Игнис, собрав всю свою волю в кулак удержалась от глупых и неприличных для девушки ее положения звуков, которые так и рвались наружу, и просто кивнула.

— Твоя сила поистине восхищает, — продолжал меж тем принц, — огонь — устрашающая стихия.

Игнис поняла, что, если ветророжденный и дальше продолжил делать ей комплименты, она просто не выдержит, а потому решила перевести тему разговора.

— Таривас.

— Можно просто Тар.

— Тар, — со смущением в голосе Игнис распробовала уменьшительное имя принца. — У меня появился вопрос.

— И какой же вопрос о моя госпожа? — мило улыбнулся девушке Таривас.

— Что такое Орден Изначальных?

Эти слова сразу же прикончили хорошее настроение, повиснув в воздухе точно занесенная над головой дубина.

Орден Изначальных — неведомый и таинственный враг, невероятно могущественный, судя по их возможностям, и крайне осведомленный. При этом ни Игнис, ни, как ей показалось, остальные, ничего не слышали про этот культ.

— Если честно, — подала голос Мислия, — еще месяц назад я бы рассмеялась, скажи кто, что эти психи могут быть опасны.

— Стало быть, ты знаешь о них? — уточнила блондинка из гвардии Тара… Кларисса, вроде бы.

Сковывающая недовольно покосилась на красавицу, но, как ни странно, и не подумала язвить или выказывать неучтивость. Судя по всему, родословная этой воительницы была очень и очень непростой.

"Интересно, а в каких она отношениях с Таром", — подумала Игнис, ощутив неприятное чувство в груди. — "Ведь не мог же он не заметить столь эффектную девушку".

В чем в чем, а в привлекательности пепельноволосой и загорелой воительнице было не отказать. Высокая, ладная, с отличной фигурой, которую выгодно подчеркивала мужская дорожная одежда, и, конечно же, идеально гладкой — точно у какой-нибудь стихийной чародейки — кожей, она просто не могла не быть объектом повышенного интереса мужчин.

"Надо будет поговорить с ней", — неопределенно подумала Игнис, сама не понимая до конца, о чем хочет общаться с лейтенантом гвардии его высочества. — "Сосредоточься, девочка"!

Она так замечталась, что едва не пропустила ответ Мислии.

— Слышала, — в голосе первой Тени появились самодовольные нотки. — Несмотря на то, что число разных культов в одном только Дилирисе давно уже перевалило за сотню, я знаю о каждом из них.

— Ну, об этом, видимо, недостаточно, — хохотнул Мелис. — Верно?

Тень скривилась.

— Я всегда считала их безобидными чудаками. Никогда за все время своего существования Орден Изначальных не причинил никому проблем. Тихие и спокойные безумцы, считающие, что магические тараканы — истинные хозяева Интерсиса, и все обязаны повиноваться им и делать все, чтобы жуки остались довольны. Обычное сборище психов, не первое и не последнее. Даже и не знаю, что в них вселилось…

— Просто у адептов появилась цель, — спокойно ответил Ридгар. — Раньше сектанты поклонялись идее, верили в возвращение своих хозяев. И вот они, здесь, только руку протяни. Неясно лишь, как культисты сумели подстроить нам ловушку и где взяли, — тут он повернул голову к Орелии. — Ори, что именно они использовали?

Целительница ответила сразу же.

— Для вас — вытяжку из корня драконьего цветка. Вытяжку, очищенную от всяческих посторонних примесей и концентрированную до наивысшей своей степени. Кто бы ни подготовил эту дрянь, его познания в алхимии взывают благоговейный трепет даже у меня.

Лица Ридгара, Мислии и, как ни странно, Мелиса, приняли одинаковое выражение — полного ошеломления. Сама Игнис была знакома с ядами слабо, а потому решила выяснить детали.

— Мелис, о чем идет речь?

— Речь, Огонек, идет о легенде! — Мелис скривился и сплюнул под копыта коня. — Яд, не убивающий, и вообще не причиняющий никакого вреда. Яд, усыпляющий человека на несколько минут. Всего на несколько, ха!

Оборотень невесело рассмеялся.

— Как думаешь, много это или мало?

Игнис прекрасно поняла, к чему клонит Древний. На миг вспомнилось то странное ощущение покоя и неги, которое охватило ее во время разговора с Лариэсом.

"Если бы не амулет отца, эти две минуты могли бы оказаться последними в моей жизни, а без сил Орелии, принц сейчас не ехал бы с нами", — подумала она. — "Вот и ответ на вопрос".

— Много, — прошептала девушка.

Оборотень согласно кивнул ей.

— Именно, малышка. Если яд может незамеченным просочиться через любые, — он бросил короткий взгляд на огнерожденную и поправился, — почти любые амулеты, и усыпить любого, — новый быстрый взгляд, на этот раз — в сторону Ридгара, — даже Древнего, то он бесценен. А теперь, пламенная моя, ответь на вопрос: почему никто не слышал об цветочке, корень которого использовали наши долбанутые друзья?

И на этот вопрос ответить было нетрудно.

— Либо потому, что он очень редко встречается, либо потому, что его давно уже извели.

— Второе, — произнесла Орелия. — Драконий цветок был уничтожен во время Последней войны. Лично Архимаг наслал сверхсложное проклятье, погубившее все драконьи цветы континента.

— По-видимому, что-то сохранилось, — без энтузиазма заметила Мислия, и в ее огромных глазах Игнис разглядела тревогу. — И это весьма неприятно.

— Не то слово, — согласилась с нею Древняя, — во времена моей молодости этот яд использовали для борьбы с магами, причем очень успешно.

— Стало быть, не едим ничего, что не поймали и освежевали сами? — предположил Лариэс.

— Я посмотрю, как ты будешь ловить и свежевать пиво, — хохотнул Мелис, прикладываясь к фляге, которую, как Игнис с ужасом поняла, он прихватил с постоялого двора.

Поймав ошарашенный взгляд девушки, Непобедимый осклабился и, обнажив свои внушительных размеров клыки, подмигнул принцессе.

— Ну а что, не пропадать же добру. Я не хлипкая девочка вроде Бледного, от пары кружек не свалюсь.

— Просто поразительно, — покачала головой Орелия и Игнис показалось, что если бы голос наставницы мог передавать эмоции, то она бы сейчас звонко смеялась, — одно из опаснейших веществ в мире, а он пьет его, как воду.

— Ну, не совсем, как воду, Куколка, — обиженно возразил оборотень. — В голове от этого пойла шумит как надо!

И он сделал еще один глоток.

Игнис, заметив, что лицо Ридгара посерело от с трудом сдерживаемой ярости, поспешила вернуться к более безопасной теме.

— А чем были смазаны арбалеты?

— Яд Луны того же качества.

Это название было знакомо девушке, и все, что она слышала о яде Луны, заставляло Игнис трястись от ужаса. Смертельный яд, одной капли которого достаточно, чтобы за пару минут убить взрослого человека. Практически неостановимый — даже мощнейшие защитные амулеты пасуют перед его разрушительной мощью. Не факт даже, что артефакт, сотворенный отцом, справился бы с подобной отравой, и это при том, что работа над ним заняла у Вороньего Короля больше года.

"Отцу пришлось погружаться на третий уровень и использовать в качестве основы редчайший ядовитый шип с хвоста мантикоры", — вспомнила она. — "Обычные сковывающие, чьи амулеты редко оказываются глубже первого уровня, ничего не смогли бы противопоставить этой отраве".

Тут ее посетила еще одна мысль:

"Чудо, что Лариэс сумел продержаться так долго. Этот парень просто неубиваем"!

Кажется, Лариэс подумал о том же самом, потому как стал еще мрачнее, чем до начала разговора.

— С ядом понятно, — напряженно проговорил телохранитель, — но сейчас меня больше интересует другой вопрос: как они узнали о цели нашего путешествия.

— А вот это, действительно, интересно, — согласилась с ним Мислия, бросив короткий, полный подозрения взгляд на Игнис.

С точки зрения логики, Игнис никак не могла навести убийц на постоялый двор, ведь принц сам назначал место встречи с Мелисом. Скорее уж, было бы логично подозревать как раз оборотня! Но огнерожденная понимала — десятки лет взаимного недоверия и подозрений нельзя отбросить в один момент. Хуже, чем с Волукримом, отношения Дилириса были разве что с Виннифисом и Аэтернумом, да и то, ненамного.

"Будем честны, они боятся отца и подозревают его во всех смертных грехах. А человек, который боится, как учил меня Рэмирус, не в состоянии мыслить трезво и рационально оценивать ситуацию. Стоит ли защищаться? Нет, я ни в чем не виновата, да и все равно никто не поверит".

Несмотря на то, что подозрения первой Тени были очевидными, они сильно раздражали девушку, которая вообще никогда не отличалась излишней терпимостью. Игнис поняла, что в ней начинает закипать раздражение, готовое вот-вот обернуться яростью, и тут на помощь пришел Лариэс.

Игнис не поняла, как именно телохранитель прочел ее настроение, но он действовал не раздумывая.

— У них вполне мог быть какой-нибудь артефакт. Раз уж культисты смогли добыть столь редкий яд и завербовать к себе сильного сковывающего, я не удивлюсь ничему. Верно, Мислия?

Нечто в интонациях юноши явно подсказало первой Тени, что следует сбавить обороты и та охотно кивнула.

— Конечно.

— Вот и хорошо, — виконт улыбнулся. — Мислия, поясни мне, в чем именно смысл веры этих странных людей. Я не до конца понял, зачем нужно подчиняться изначальным.

— Позволь, я немного просвещу тебя, виконт, — проговорила Орелия.

Мислия, признавая право Древней, покорно склонила голову, и та начала.

— Что ты знаешь о народах, населяющих Интерсис? — задала Орелия неожиданный вопрос, и Игнис заметила, как смутился Лариэс.

— В каком смысле, о Ступив…

— Кхм…

— О Древня…

— Кхм!

— Госпожа моя?

— Всем известно, что, когда первый народ ступил на земли Интерсиса, тут уже обитали изначальные. Но какой народ был первым, вот вопрос?

Полукровка смутился еще больше.

— Хроники говорят, что люди.

— Хроники лгут, — безапелляционно заявила Целительница. — Интерсис — это перекресток миров, в котором изначально не было жизни. Однако магия этого мира во все века притягивала разумных существ. Так здесь появились каррасы и гарпии, так сюда попали лунксы, так пришли люди. Они, кстати говоря, были последними.

— То есть Первое переселение…

— Случилось, когда Интерсис был довольно неплохо населен. Начнем с того, что беглецы из Вечного города, три тысячи лет назад преодолевшие границу, разделяющую миры, не были даже первыми детьми Адамовыми, оказавшимися в Интерсисе. За сотню-другую лет до них сюда успели перебраться сампманы, воспользовавшиеся древними курганами народа, о котором не сохранилась даже памяти. Они основали великое королевство и долго воевали с лунксами, истинными хозяевами материка в те времена.

Судя по выражению лица Лариэса, тот никогда не слышал ничего подобного.

"Ну да, ведь лунксов южане считают неполноценными", — подумала Игнис.

— Госпожа, выходит, что мой народ пришел в Интерсис раньше людей?

— Да, но люди оказались сильнее. Именно поэтому те, кто называют лунксов бродягам и приблудами — просто ограниченные глупцы, не знающие истины. Но и твой народ не был первым. До вас в Интерсисе обитали неведомые и удивительные существа, от которых нам в наследство не осталось почти ничего, кроме, разве что, величественных тоннелей, тянущихся под Бесконечными горами. Однако и до них наш мир не пустовал. Никто не знает, сколько тысяч лет в Интерсисе существует жизнь, зато почти доподлинно известно то, что изначальные были тут всегда. Они появлялись, исчезали, вновь возникали из небытия лишь для того, чтобы в очередной раз пропасть.

Орелия помедлила и обвела рукой пейзаж.

— Видишь все это? Деревья, поля, дорогу по которой мы едем? Все это — пылинка, если смотреть из той тьмы веков, откуда выбрались магические насекомые. Никто не знает, откуда они берутся. Возможно, королева откладывает несколько запасных яиц, из которых спустя сотни лет должны вылупиться ее наследницы, возможно, врата в мир изначальных иногда приоткрываются, запуская гостей, возможно даже, что изначальные сами могут перемещаться меж миров. Это — тайна. Однако никто из образованных людей не может отрицать одного — они появились тут задолго до того, как было основано первое королевство… Какой бы народ не претендовал на эту честь. А раз так, то вполне логично считать изначальных творцами всего сущего, истинными хозяевами Интерсиса.

— И поклоняться им, — закончила Игнис.

— Да, — кивнула Орелия. — Одно проистекает из другого. И если во времена, когда изначальных нет, верующие в них люди — просто обычные безобидные чудаки, то во времена, когда древние создания просыпаются, они — опасные помешанные.

— Не для вас, госпожа моя, — заметил Лариэс, — прошу не гневаться, но я до сих пор не могу забыть то, что увидел во дворе.

Игнис показалось, что Орелия поникла, хотя сказать наверняка она и не могла.

— Увы, иногда не остается иного выхода, кроме как забирать чужие жизни, — проговорила Целительница, после некоторой паузы. — За свою долгую жизнь я хорошо усвоила этот урок.

— Госпожа Орелия, — вновь заговорил Лариэс, и Игнис сразу же поняла, что его буквально распирает от любопытства, — прошу, не сочтите мои слова за грубость, но…

— Ты хочешь спросить о моем теле?

Юноша кивнул, потупившись.

— Всего тебе знать не следует, — ответила Древняя, снимая перчатку и демонстрируя металлическую кисть, — но, вот это — цена, которую я уплатила.

— Цена? — удивился Лункс, а Игнис вздохнула.

Она знала историю Орелии, давным-давно та своим бесстрастным голосом рассказала, во что обходится воскрешение мертвых.

— Орелия всегда заботилась о других больше, чем о себе, — сказал вдруг Ридгар, — и платила за это. Отдавая свою кровь людям, она отдавала им частичку себя, раз за разом, каплю за каплей. С каждой принесенной жертвой плоть заменялась холодным металлом. И вот теперь лишь живое сердце, бьющееся внутри практически несокрушимой металлической оболочки, напоминает о том, чего Орелия добилась, и сколь дорого это ей стоило.

— Ридгар, тебя немного занесло, — произнесла Целительница, и, повернув голову к Лариэсу, добавила, — хотя в целом он прав. Цена воскрешения велика, впрочем, никого из Серафимов это никогда не останавливало. Мы клялись посвятит себя служению, и до тех пор, пока живы, не отступим от данной единожды клятвы.

* * *

Лонгий — столица герцогства Риштат, которым правил герцог Устин Вентис — младший брат королевы — представлял собой хорошо укрепленный город, готовый к отражению любого неприятельского набега.

Несмотря на то, что в последние годы это пограничное герцогство, расположенное на северо-востоке Дилириса, стало реже подвергаться атакам разнообразных тварей, которые в изрядных количествах плодились на Ничейных Землях, в многочисленных пещерах Седых гор, а также — непосредственно в лесах Риштата — никто здесь и не думал снижать бдительность.

Именно поэтому они были встречены крупным разъездом уже спустя пару часов после пересечения границы. Рыцари, сразу же узнав Тариваса, с глубочайшей почтительностью провели отряд в резиденцию его дяди и очень скоро Лариэс, не бывший в Лонгии ни разу, сумел внимательно рассмотреть самый восточный форпост королевской власти.

Город выглядел неказисто, не был очень велик, зато отлично подходил для обороны. Здесь, как с удивлением для себя выяснил виконт, уже были возведены новые стены — толстые и низкие, с огромным количеством пушек.

"Скорее всего, его высочество закупил артиллерию на свои деньги", — подумал юноша, ощутив раздражение. Ведь если бы ее величество пожелала, столицу можно было бы давно обнести внешней стеной.

Перед воротами размещался внушительных размеров барбакан, причем стража — наметанный взгляд Лариэса сразу же определил это — велась на славу, люди не маялись от безделья, а были заняты.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного — его высочество Устин Вентис по праву считался самым талантливым полководцем Дилириса и было бы странно, если бы такой человек даже в мирное время не организовал своих подданных так, как следовало. Собственно говоря, именно выдающиеся военные таланты младшего брата королевы и его не менее выдающиеся военные заслуги стали причиной бессрочной ссылки в личные владения на краю страны. Герцогство немаленькое и не самое бедное — а судя по нововведениям — очень даже богатое, но все же, все же…

Нахождение брата в столице сильно нервировало ее величество и тому было предложено покинуть Сентий, причем случилось это еще до того, как Лариэса подобрали с улицы. Спокойный и совершенно равнодушный к власти младший брат адекватно воспринял требование чересчур горячей сестры и удалился в Лонгий вместе со своим двором, молодой женой и маленьким сыном. Здесь он и сидел последние семнадцать лет, выбираясь лишь по случаю какого-нибудь очень важного события вроде очередной войны.

То, что прославленный полководец так легко отказался от столичной жизни, настораживало многих, и как Лариэс знал, Тени неотрывно следили за герцогом, однако за все эти годы тот не предоставил королеве ни единого повода усомниться в своей верности. Более того, именно благодаря его участию, кошмарное восстание Мотыги удалось подавить относительно малой кровью. По крайней мере, со стороны королевской армии.

Вот и сейчас, герцог проявил себя, как верный слуга короны. Когда отряд въехал в замок Устина, их ждал почетный караул, возглавляемый сыном и единственным наследником герцога — Клеменсом Вентисом.

— Приветствую, брат мой, — церемонно поздоровался Клеменс, — приветствую ее высочество Игнис Фейргебор, а также достопочтимых Ступивших на Путь Вечности, приветствую первую Тень со Щитом. Ваша светлость Кларисса, вы еще прелестнее, чем во время нашей прошлой встречи. Эрик, рад видеть тебя. Господин Марк, доброго здравия, не ожидал, что маршал отпустит вас от себя.

Его взгляд остановился на Блаклинт и Вилнаре.

— Я — Блаклинт Иссон, — коротко представилась девушка, с трудом скрывая смущение, заметное, впрочем, для всех окружающих, а это — мой Щит Вилнар.

— Приветствую ваше высочество, — немного озадаченным голосом произнес юноша, недоуменно смотря на принца.

— Привет, братишка, ага, — жизнерадостно ухмыльнулся Таривас. — А где дядя?

— Отец отправился выполнять свой долг покровителя земли и сейчас должен быть в одном-двух днях пути от города. Ты хочешь отправиться к нему?

— Ага, — кивнул Таривас, — и чем быстрее, тем лучше. Надеюсь, герцогиня простит мою неучтивость?

— Матушка редко придает значение таким мелочам, брат мой, уж ты-то должен знать…

— Ага, — вновь повторил Таривас, — знаю.

— К тому же, она занята очередным проектом и вряд ли выберется из башни раньше, чем через две недели.

Принц весело засмеялся.

— В этом она вся. Что ж, тогда — в путь.

Клеменс все подготовил заранее, и уже спустя несколько минут целая кавалькада скакала по дороге, ведущей на восток от города.

Лариэс с интересом разглядывал личную гвардию Клеменса Вентиса и первое, что бросилось ему в глаза, это вооружение всадников. Точно также, как и Непорочные в Виннифисе, они были вооружены пистолетами, правда, защищены воины герцога были не в пример лучше. Вместо легких бригантин — тяжелые стальные нагрудники, закрытые шлемы, латные юбки, латные же сапоги и наплечники. Хотя все познается в сравнении. При всем великолепии своей экипировки, гвардейцы оказались бронированы слабее, нежели благородные дилирисские рыцари, предпочитавшие выходить на поле боя в полном комплекте лат, укрепленных артефактной магией, верхом на конях особой дилирисской породы.

Гвардейцы герцога, скорее, являли собой нечто среднее между легкой и тяжелой конницей, и это несоответствие не могло не разжечь пламя любопытства в сердце Лариэса.

— Ваша светлость, — обратился он к Клеменсу, — дозволите ли вы задать вопрос?

Тот покосился на Щита Принца и заметил:

— Старый боевой товарищ, наверное, тебя сильно интересуют мои гвардейцы, я угадал?

Лариэс развел руками, отдавая должное проницательности молодого герцога.

— Они, — Лариэс указал на ближайшего к его коню всадника, — вооружены точно также, как и Непорочные оракула.

— Заметил, значит? — с некоторой ноткой самодовольства улыбнулся Клеменс.

— Сложно было пропустить это, ваша светлость.

Клеменс понимающе улыбнулся.

— Отец постарался. Ему крайне понравилась идея дать каждому всаднику несколько пистолетов, но он не стал останавливаться на достигнутом, а творчески развил ее.

— Развил?

— Непорочные — это дворцовая стража, они, по большому счету, редко принимают участие в настоящих боях, в отличии от нашей гвардии. Сами понимаете…

Лариэс понимал. Действительно, в пограничном герцогстве, держащем единственный удобный перевал через Седые горы, жизнь нельзя было назвать спокойной и безопасной. Самые разнообразные угрозы возникали с завидной регулярностью, причем разбойники и контрабандисты были отнюдь не главной проблемой этих мест. Отравленные магией демонологов Ничейные Земли несмотря на то, что больше девяти сотен лет прошло со времен Войны Багряного Культа, так не смогли оправиться до конца. Они порождали отвратительных монстров, которые с одинаковым остервенением жрали как себе подобных, так и людей.

— И как? — задал Лариэс волнующий его вопрос.

— Отлично, — улыбнулся Клеменс, — я покажу в свободное время, если хочешь.

— Буду признателен, ваша светлость, — ответил Лариэс.

* * *

К середине следующего дня они наконец добрались до крупной деревни, в которой по словам Клеменса должен был находиться герцог. Уже на подъездах отряд встретили гвардейцы, что лишь подтвердило слова юноши.

— Вот и отлично, — Таривас довольно потирал руки, — стало быть, сейчас увидимся с дядей.

— Придется немного подождать, ваше высочество, — отрапортовал седовласый капитан, встретивший путников, — его светлость изволят работать.

— Я догадываюсь. Долг и все такое, — кивнул принц, за что заработал неодобрительный взгляд кузена.

— Курт, проводишь нас к отцу? Мы подождем, — произнес Клеменс.

— Конечно, ваша светлость, следуйте за мной.

Сопровождающие остались в деревне, а капитан повел отряд прямиком к хлебным полям, простиравшимся, казалось, до самого горизонта. Над ними, как заметил Лариэс, уже начали сгущаться тучи.

Еще на подходе он увидел герцога, сопровождаемого всего двумя охранниками. Тот стоял, воздев руки к небу и не шевелился.

"Наверное, с него сейчас от напряжение пот льется ручьем", — подумал виконт, — "все-таки, долг хозяина земель — это тяжелая ноша".

Каждый стихиерожденный считался человеком, отмеченным Господом, и причин тому было много. Во-первых, все стихийные маги отличались безумной красотой, во-вторых, столь же поразительной разрушительной мощью. Но не только эти два факта превратили их в правителей королевств и империй…

Лариэс задрал голову вверх и посмотрел на небеса, по которым с неестественной скоростью перемещались грозовые тучи.

Маг, которому подчиняются стихии, может сделать жизнь своих подданных гораздо легче. Так, землерожденный в состоянии прогнать с полей вредителей, хладорожденный может смягчить тропическую жару, водорожденный способен справиться с паводком. Ну а ветророжденный…

Первые капли сперва медленно и неуверенно, затем все сильнее и сильнее начали падать вниз, и вскоре над полем разразился проливной дождь. Вода текла по лицу Лариэса, забиралась за шиворот, но, самое главное, она увлажняла сухую почву.

Да, маги воздуха вполне в состоянии пригнать пару дождевых туч туда, где те нужнее всего.

Дождь закончился столь же стремительно, как и начался, и спустя каких-то десять минут грозовые облака разлетелись во все стороны, подхваченные воздушными течениями, а спустя еще пять минут на небе засияло теплое летнее солнце.

Забота о земле, об урожаях, считалась главным долгом правителя. Правда, ни ее величество, ни его высочество не злоупотребляли этими своими обязанностями, и на памяти Лариэса, лишь несколько раз покидали столицу для борьбы с особо тяжелой засухой. Герцог же относился к долгу правителя куда серьезнее и непрерывно разъезжал по своим владениям, принося с собой благословенный дождь, либо, наоборот, разгоняя тучи. В королевствах, управляемых стихиерожденными, всегда собирались невероятно высокие урожаи, и все это знали.

А герцог, меж тем, закончил свою работу, и, поддерживаемый с двух сторон под руки — магия такого уровня выпила из него все силы, — направился к деревне. Увидев, кто дожидается его, брат ее величества стряхнул сопровождающих и, широко ухмыляясь предстал перед путниками.

— Племянник, я рад тебя видеть! — прогрохотал он, точно еще секунду назад и не шатался, будто пьяный, и заключил Тариваса в свои медвежьи объятья.

Лариэс, видя это, с трудом сдержал улыбку.

Сын и отец, с которыми телохранитель познакомился при подавлении восстания — герцог счел, что двенадцатилетнему Клеменсу пора узнать, что такое война, и взял его с собой, — отличались, как небо и земля, лишь глаза у них были одинаковыми. И оба они ни разу не походили ни на ее величество, ни на его высочество. В этом не было ничего удивительного — Кэлиста и Устин родились от разных женщин. Они происходили от двух любовниц короля, которым повезло забеременеть, отсюда и различия. Если Кэлиста была изящной шатенкой с точеными чертами лица и южным загаром, то Устин габаритами напоминал платяной шкаф. Кожа этого гиганта была близка к бледному цвету, а огромные голубые глаза, соломенного цвета длинные волосы и аккуратная бородка сразу же выдавали изрядную примесь северной крови. Клеменс же перенял от своей матери-аэтернки ярко выраженные черты этого народа: он был строен и невысок и, несмотря на начавший пробиваться на щеках юношеский пушок, выглядел скорее мальчиком, нежели мужчиной. Короткие темные волосы закручивались милыми колечками, а в пронзительно-огромных — отцовских — голубых глазах, должна была утонуть не одна придворная прелестница.

Вот только, и это Лариэс знал наверняка, не утонула. Что отец, что сын оба были белыми воронами на фоне большинства стихийных магов. Они вели крайне аскетичный образ жизни, не интересуясь увеселениями и радостями, которые каждому предоставлял как статус, так и внешность. При дворе об этой парочке ходили самые разные слухи, причем многие из них не были лестными, впрочем, в скрытых извращениях ни отца, ни сына никто не подозревал. Какой в этом смысл? Любой маг стихий мог спать с кем угодно, как угодно и сколько угодно — ни для кого не являлась секретом страстная натура и любовь к экспериментам практически любого из великих владык сего мира. И если застенчивость той же Блаклинт, как казалось Лариэсу, была вызвана какими-то детскими травмами, то Устин с Клеменсом, определенно, сделали свой выбор по доброй воле.

— Дядя, я вижу, что ты ничуть не поменялся с момента нашей последней встречи, — рассмеялся Таривас.

— Я уже слишком стар для перемен, — рассмеялся герцог, отпуская племянника.

— И, тем не менее, это не помешало тебе перестроить крепость по последнему слову военной науки и вооружить свою гвардию пистолетами, которых, кстати, нет даже у воинов матушки.

— И кто же в этом виноват? — с ехидной усмешкой поинтересовался герцог. — Напомнить, когда я говорил вам, что следует начать перевооружение аркебузиров и легкой кавалерии?

— Ладно-ладно, — поднял руки его высочество, — ты выиграл, дядя. Всегда было интересно, почему ты, при такой любви к военному делу не рвешься подраться где-нибудь в частном, так сказать, порядке?

— Быть может, я живу и не так долго, как твои Ступившие на Путь Вечности спутники, но за эти годы успел повидать достаточно для того, чтобы возненавидеть войну.

— Что не помешало тебе разбить бунтовщиков, а до того на равных тягаться с самим Генералом.

— Это мой долг. Мы все делаем то, что должно, — герцог серьезно посмотрел на принца, и добавил, — да и не тягался я с Лорием Солумом на равных, ты мне льстишь. Не позволил разбить нас в пух и прах, как во времена Третьей Войны за Возвращение — это да, но на большее моих талантов, увы, не хватило. А теперь, дорогой племянник, предлагаю нам собраться в каком-нибудь спокойном месте, и ты объяснишь мне, что происходит.

Спокойное место, о котором говорил Устин Вентис, обнаружилось в деревенском постоялом дворе, из которого выгнали всю прислугу, а затем — и охрану. Герцог, его сын, а также принц, принцессы, Древние, оба Щита и Тень, уселись за длинный, уставленный простой деревенской едой стол возле разведенного несмотря на летнюю жару камина, и обсыхали.

Герцог первый подал пример, взяв в одну руку свиную ногу, а в другую — кубок с пивом. Он жадно откусил мясо, и шумно запил его, после чего, перешел к делу.

— Итак, мой дорогой племянник, — взгляд Устина стал серьезным, цепким и колючим. — Как я говорил на поле: я хочу знать, что происходит. Каким образом ты оказался в компании двух принцесс и трех Древних?

Он перевел взгляд на Игнис и заметил:

— Кстати, ваше высочество, надеюсь, Корвус знает о том, где вы? Мне не очень хочется утром обнаружить пару птичьих легионов, штурмующих столицу герцогства. Замучаюсь потом чинить стены.

Огнерожденная хихикнула, тактично прикрыв рот ладонью.

— Ваша светлость, вы же видели Кошмара. Как думаете, в курсе ли отец?

Лицо герцога осталось столь же недоверчивым и девушка, вздохнув, отцепила от пояса ножны с мечом и протянула их Устину Вентису.

Тот внимательно изучил эфес, затем немного извлек меч из ножен, бросив короткий взгляд на лезвие, и, наконец, вернул оружие хозяйке.

— Я встречался с его величеством лишь единожды, но Жало узнаю из тысячи других мечей. Стало быть, все хорошо.

Брат королевы снова перевел взгляд на принца.

— Что ж, дорогой племянник, начинай, я жажду услышать твою историю.

— А я жажду рассказать тебе обо всем, ага, — весело ответил ему Таривас.

И принц начал говорить. Он объяснил, зачем была собрана столь разношерстная компания, куда они направляются, как к ним присоединилась Игнис. Не обошел стороной и таинственного сковывающего, а также — Орден Изначальных. И, когда он, наконец, закончил, Устин мог лишь пораженно качать головой.

— Один вопрос.

— Да?

— Как ты уломал Кэлисту? Сколько я себя помню, она тряслась над тобой, точно несушка, у которой осталось последнее яйцо.

Таривас развел руки в стороны.

— Видимо, матушка наконец-то осознала, что я уже не мальчик.

— Хм, — только и нашел что сказать герцог. — Тогда второй вопрос. Вы точно уверены в том, что творите?

На сей раз вместо Тариваса ответил Ридгар.

— Устин, мы знаем друг друга не первый год, не так ли?

Герцог кивнул.

— Да, Кающийся. Я уважаю тебя и твое правосудие и никогда не закрою свои границы для человека, который подобно Христу несет свой тяжкий крест.

— Скажи, хотя бы раз за эти годы я делал что-нибудь глупое и необдуманное?

— Нет.

— Вот и сейчас я уверен в цели нашего похода.

Лариэсу вспомнилось, с каким скептицизмом Ридгар принял идею ее величества во время их первой встречи и с трудом сдержал победную улыбку — кажется, его принц сумел-таки заразить своим оптимизмом еще одного человека. И то, что человек этот был несоизмеримо древнее и опытнее, делало победу господина лишь более значительной.

"Все-таки, его высочеству уготована великая судьба", — тепло подумал Лариэс. — "Как же мне повезло! Служить такому человеку"!

— Ну, раз вы твердо уверены во всем, не стану препятствовать, — сдался герцог. — И спасибо за предупреждение насчет Ордена изначальных.

— Ваша светлость, они как-то проявили себя? — подала голос Мислия, которая, услышав эти слова, оторвалась от тарелки с едой и теперь внимательно прислушивалась.

— Да, первая Тень, проявили.

— Как же?

— Пару дней назад пытались проповедовать. Несли какой-то бред о том, что настали последние дни и нужно покаяться перед истинными детьми Интерсиса, а потом — принять их наказание, как должное. Я приказал разогнать это сборище, а когда они бросились на стражников — схватить их. Кое-кто из культистов сбежал, кое-кого мы отправили в подземелье. Но большинство пришлось прирезать — в этих безумцев словно какой-то демон вселился!

Он сердито нахмурил брови и добавил.

— И теперь я, кажется, понимаю, какой именно. Попрошу Аккэлию усилить бдительность.

— Кстати, дядя, а где сейчас твоя супруга? Клем говорил что-то про очередной проект.

— Угу, — угрюмо подтвердил герцог. — Заперлась в своей башне и ваяет очередной шедевр, а значит, увидим ее не раньше, чем через неделю. Ты же знаешь ее, творческая натура.

Тут он не кривил душой. Аккэлия Вентис, в девичестве герцогиня Стеллис из Аэтернума — супруга Устина Вентиса — была прославленным скульптором, чьи работы украшали дома самых богатых и знатных людей континента. А еще она являлась одной из самых талантливых сковывающих страны, поговаривали, что даже первая Тень не сравнится с нею в бою. Впрочем, ни та, ни другая не рвались проверять это утверждение. Им и так было неплохо. Герцогиня чем-то напоминала Мислию: такая же целеустремленность, такая же жестокость к врагам, такое же умение плести интриги. Да что там, в Риштате она выполняла функции Теней, раскрывая заговоры против обожаемого мужа! Но при этом не было в ней той злобы и испорченности, которую Лариэс видел в первой Тени. Быть может, он просто мало знал супругу герцога — они и не виделись-то ни разу — но сильно сомневался, что дело лишь в этом. Будь Аккэлия столь же честолюбива, как и Мислия, она никогда бы не удовлетворилась ролью герцогини на задворках королевства. Особенно при таком-то муже!

Единственный недостаток герцогини, о котором доподлинно было известно Первому Щиту, заключался в том, что чародейка испытывала к ее величеству Кэлисте Вентис лютую, мало с чем сравнимую ненависть, причины которой были покрыты завесой тайны. Однако фактом оставалось то, что за все эти годы герцогиня ни разу не посетила Сентий, на каждое приглашение отвечая категорическим отказом, говорило само за себя.

— Как планируете преодолевать горы? — спросил вдруг герцог.

— Через Северный Перевал, как же еще.

— Не слишком ли опасно?

— Опасно, — согласился принц, — но так мы быстрее пройдем Ничейные Земли.

— Ваши преследователи не дураки, они могут подготовить пару сюрпризов.

— Придется рискнуть. Мы пока что не знаем, где искать королеву, а значит, должны как можно быстрее оказаться в графствах.

— Амулет не работает?

— Работает, — подала голос Мислия. — Но мы все еще слишком далеко. Пока что он указывает мне лишь примерное направление, не больше.

— Думаете, их логово где-то в Бесконечных горах?

— Изначальные любят пещеры, а в Бесконечных горах очень много, — пожала плечами первая Тень. — Так что этот вариант кажется мне самым вероятным. Либо там, либо в Восточных горах, больше негде.

Герцог согласно кивнул.

— Кстати, дядя, — спросил вдруг Таривас. — А как дела в герцогстве? Изначальные ведь еще не появились?

— Нет, у нас пока спокойно, хотя я уже на всякий случай полностью подготовил свою армию к бою. Если твари переберутся через горы, мы окажем им достойный прием, можешь не волноваться.

— Ага, — широко ухмыльнулся принц. — Волноваться за тебя? Даже не смешно.

Устин тепло улыбнулся племяннику.

— Не расхваливай меня, а то возгоржусь.

— Я бы с удовольствием взглянул на это, дядя.

Лариэс слушал непринужденный разговор двух Вентисов и ему в голову закралась крамольная мысль:

"А ведь из герцога мог бы получиться хороший король".

Нет, Щит принца и подумать не мог об измене королеве, но отрицать очевидное не получалось даже у него — ее величество Кэлиста Вентис не умела держать в узде свой горячий норов, из-за чего не раз и не два случались трагедии. И в этом отношении она разительно отличалась как от брата, так и от всех правителей, на которых Лариэсу удалось посмотреть за последние недели. И предельно корректная Кайса, и флегматичная, слегка не от мира сего Катержина, и суровый, но внушающий почтение Корвус. Всех этих людей объединяло одно — самоконтроль.

Обед, меж тем, подходил к концу, и герцог предложил.

— Думаю, что сегодня вам не стоит продолжать путь, что скажешь, племянник?

— Я того же мнения.

— Вот и хорошо, заночуйте в этом постоялом дворе, а завтра мы попрощаемся. Ты дал мне пищу для размышления.

* * *

Когда их небольшое импровизированное совещание закончилось, Лариэс, помня о данном слове, нашел владельца трактира и приобрел у того самую лучшую бутылку вина, которую только сумел раздобыть, после чего отправился к комнате Игнис. Вот только та была пуста.

Недолго думая, юноша вышел на улицу и проверил конюшню. Его догадки подтвердились — Кошмара не было в стойле.

Виконт тяжело вздохнул и принялся седлать своего коня. Здесь, под защитой гвардейцев герцога, принц был в полной безопасности, чего нельзя было сказать о девчонке, отправившейся непойми куда на ночь глядя. Нет, Лариэс совершенно не был удивлен — за свою недолгую жизнь он успел уже привыкнуть к особенностям мышления стихийных магов и к их импульсивности, а потому сразу же решил, что должен как можно скорее найти дочку Вороньего Короля и вернуть ее под охрану.

"Раз уж обещал защищать даже ценой жизни, следует выполнять клятву", — подумал он, выводя скакуна с постоялого двора.

— Лар, ты куда это на ночь глядя? — услышал он знакомый голос и обернулся.

Эрик вместе с Вилнаром, Индржихом и Бриллом — мастером двуручного фехтования — разместились прямо на земле, будто в постоялом дворе места не было, и увлеченно играли в кости. Рядом с ними лежал пузатый пивной бочонок, возле которого сиротливо ожидали своей очереди четыре кружки.

— Что-то ваша светлость не слишком заботится о чести рода, — ехидно заметил Лариэс.

— У рода нашей светлости честь исчезла как вид, наверное, лет двести назад, — фыркнул Эрик, демонстративно наливая себе пива в кружку и делая большой глоток, не дожидаясь, когда осядет пена.

Та, в свою очередь, тотчас же переместилась на подбородок графа, и он небрежным движением тыльной стороны ладони стер ее.

— Проблемы? — поинтересовался Эрик.

— Да ты сам одна большая проблема. Искренне не понимаю, как это отец не лишил тебя наследственных прав и не передал все кому-нибудь из побочной линии.

— Это из-за моей неотразимости, — уверенно ответил граф. — Ну, или из-за того, что я в близких отношениях с наследником престола. Как думаешь, что вернее?

Лариэс ухмыльнулся и пожал плечами.

— А может, — продолжил Эрик, — дело заключается в том, что ему просто некогда. Таскать по паре девок в сутки в постель — весьма утомительное занятие.

— По паре? — не выдержал Индржих.

— Любит он это дело, — рассмеялся Эрик, и добавил, уже серьезнее. — Лар, а ты, собственно, куда направляешься?

— Пытаюсь понять, куда девалась дочка Вороньего Короля.

— А-а-а, сразу бы так и сказал. Ее высочество направилась во-он туда, — махнул рукой Эрик.

— Уверен? — Лариэс с сомнением покосился на пивной бочонок.

— А что, у нас тут избыток роскошно одетых девиц в серебряных масках? — ответил вопросом на вопрос граф.

— Уел, — хмыкнул виконт, — ладно, не скучайте, скоро вернусь.

Сказав это, он вскочил в седло и пустил коня рысью, надеясь, что принцесса не удумала далеко уехать от деревни.

Его опасения развеялись буквально спустя несколько минут — Игнис нашлась возле того самого поля, на котором герцог вызвал дождь. Она сидела, держа в руках колосок, которым водила по влажной земле.

Услышав стук копыт, она обернулась, но узнав Лариэса расслабилась и приветливо кивнула виконту.

— И почему я не удивлена?

— Ваше высочество, — Лариэс спешился и, поняв, что вновь совершает старую ошибку, поправил себя, — Игнис. Тебе опасно покидать охраняемую деревню, мы не знаем, где сейчас могут быть культисты и что они задумали.

Она вздохнула.

— Удовлетвори любопытство: ты всегда такой зануда, или только по четным дням недели?

— Всегда, когда речь идет о безопасности. Я до сих пор не могу простить себя за ту оплошность в постоялом дворе. Я обязан был проверить все, но подумал, что раз Непобедимый пьет тут уже несколько дней, то место безопасное. Это — непростительно. Я больше не допущу таких грубых просчетов.

Игнис слушала его, наклонив голову, и, наконец изрекла.

— Я просто хотела побыть одна.

— Почему именно тут?

— Просто так.

— И это никак не связано с тем, что мы увидели днем? — Лариэс присел рядом, держа в руках бутыль с вином.

Девушка взглянула на него и улыбнулась.

— Все-то ты замечаешь.

— Игнис, тебя гнетет что-то?

Девушка задумчиво провела колоском по пальцам, и сказала:

— Мой дар позволяет лишь убивать. Пламя, что подчиняется моей воле, не способно удобрить землю, оно не может справиться с засухой, не в состоянии отвести воду, вышедшую из берегов. Оно лишь пожирает плоть и оставляет обугленные кости. Я создана для того, чтобы убивать, и не могу как принц или его дядя творить добро, понимаешь?

— Не соглашусь, твой дар способен приносить пользу. Ты можешь разжечь пламя в доменной печи и поддерживать его горение. Любой кузнец за подобное умение продаст душу Сатане! Ты можешь указать дорогу ночью, можешь осветить побережье для кораблей. Моряки и купцы будут безмерно благодарны человеку с подобными талантами. Наконец, ты можешь потушить пожар, ведь огонь подчиняется твой воле, разве не так? А значит, земля, защищаемая тобой, никогда не познает на себе силу всепожирающей стихии…

— А ты поэт, — слабо улыбнулась Игнис.

Однако Лариэс видел, что она далека еще от принятия его правоты, а потому продолжил:

— К тому же, твоя великая сила умеет не только забирать, но и дарить.

С этими словами юноша протянул принцессе бутыль с вином. Та с удивлением воззрилась на него.

— Дарить? А это что? Не понимаю.

— Я же обещал поблагодарить тебя за спасение жизни, — улыбнулся виконт, — вот моя благодарность.

Игнис приняла бутылку и скептически оглядела ее.

— Дешево же оценивается твоя жизнь, — наконец вынесла она вердикт, широко улыбнувшись.

— В этой дыре не нашлось ничего лучше, увы.

— Ну ладно, сойдет.

С этими словами Игнис выдернула пробку и, сопровождаемая ошеломленным взглядом Лариэса, сделала большой глоток прямо из горлышка.

— Будешь? — совершенно неженственно и недостойно аристократки высшего уровня поинтересовалась девушка, протягивая бутылку.

— Благодарю, но нет. Я плохо переношу алкоголь.

— Как и все твои соплеменники.

— Даже хуже.

— Ну, как хочешь. Сегодня, так и быть, я не буду настаивать.

Огнерожденная пожала плечами и вновь приложилась к бутылке, на сей раз — надолго.

— Игнис, быть может, продолжим в постоялом дворе? Я раздобуду для тебя кружку. Все-таки ты — принцесса.

Девушка вмиг растеряла весь свой задор и повторила титул.

— Принцесса, конечно же.

Она погрустнела столь же неожиданно и резко, как до того — пришла в неистовство.

— Опять этот дурацкий титул, знал бы ты, как я его ненавижу.

— Почему? — удивился виконт.

— Из-за моего происхождения все носятся со мной, точно с драгоценной вазой. Не пойми неправильно, я очень люблю отца, но он запер меня в своей крепости, и сторожит точно драгоценность, которую могут украсть. Я чувствую, что начала дышать только с вами, в пути. Понимаешь?

Лариэс, как ни странно, понимал, о чем и сообщил девушке.

— Нет, не понимаешь, — покачала та головой, — Никто не понимает и не поймет.

— А ты объясни мне, — предложил вдруг Лариэс.

— Объяснить? — нахмурилась Игнис, — как?

Виконт извлек из ножен свой меч и продемонстрировал его девушке.

— Отец говорил, что, когда слова бесполезны, стоит прислушаться к звону стали. К тому же, ты, вроде бы, хотела дружеский поединок.

"Господи боже мой, что я творю? Ладно, отступать уже поздно, будь, что будет"!

Игнис хмыкнула и в ее глазах зажегся опасный огонек.

— Не боишься, что я тебя пораню?

— Скорее, мне следует опасаться гнева венценосной особы, когда та с треском проиграет жалкому телохранителю.

Игнис рассмеялась и отбросила бутыль в сторону.

— Можно посмотреть?

— Прошу.

— Наша сталь, — со знанием дела проговорила Игнис, рассматривая меч, — а вот гарда с рукоятью — южные. Но сделано идеально. Тот же мастер, у которого ты заказывал пистолет?

— Не думал, что ты запомнила.

— Как можно! Даже у меня нет такого красивого пистолета, — притворно возмутилась девушка. — А я, между прочим, целая принцесса.

— Какой ужас, о ваше высочество, — с легкой улыбкой ответил он ей. — Я искренне горюю вместе с вами, ибо не могу представить жизнь венценосной особы, лишенной собственного пистолета с чеканкой и нарезным стволом.

Игнис прыснула и подошла к своему коню. Вернулась от него она уже с мечом в руках.

— Ну что же, давай послушаем, что нам скажет сталь.

— Учти, госпожа моя, поддаваться я не стану.

— А я и не прошу об этом, — и с этими словами Игнис ринулась в атаку.

Она была быстра, точно мангуст, и гибка, как змея. Меч в руках девушки плясал, выделывая причудливые фигуры в воздухе и метя исключительно в жизненно важные органы. С первых же секунд боя Лариэс принял и признал мастерство огнерожденной, однако он не мог не отметить ее излишней горячности. Там, где опытный фехтовальщик попытался бы выждать или запутать противника, Игнис бросалась в лобовую атаку, стремясь напором компенсировать недостаток терпения.

И это было грубой ошибкой.

Лариэс, улучив момент, сложился в глубоком выпаде и кончик его меча остановился в дюйме от шеи принцессы.

— Раз! — выкрикнул он, переходя в оборонительную стойку. — Продолжаем, о моя не в меру воинственная госпожа?

— Ах ты ж! — и Игнис, добавив пару фраз, совсем не красящих благородную особу, с удвоенной силой бросилась в бой.

Чем больше она распалялась, тем больше совершала ошибок, тем чаще открывалась, и тем больше пропускала уколов.

Когда счет достиг десяти безответных попаданий, Игнис с проклятьем отбросила меч и, злобно сверкнув глазами, со всей силы пнула некстати подвернувшийся камень.

— Ну ты и быстр! — выпалила девушка. — Мне не раз приходилось драться с лунксами, но даже они меркнут на твоем фоне, Лариэс. И как такой здоровяк может перемешаться с такой скоростью?

— Благодарю за комплимент, — Лариэс поклонился своей собеседнице, искренне радуясь, что сейчас их никто не видит.

Надо заметить, что лечение посредством фехтования отлично помогло разогнать тоску девушки. Ее глаза сверкали от радости, секундный гнев прошел, как будто его и не бывало. Взгляд Лариэса сам собой остановился на серебряной маске, которую теперь можно было рассмотреть внимательнее.

"А как же она крепится к лицу"? — пришла ему в голову мысль.

Никаких приспособлений, необходимых для того, чтобы удерживать изящное, украшенное узорами изделие, он так и не смог заметить.

"Наверное, мне все же не стоит так пялиться на ее высочество, это невежливо", — подумал также юноша, но было уже поздно.

Игнис заметила, куда именно он смотрит, и веселье мгновенно исчезло с ее лица. Девушка опустила голову и быстро вернула прическе первозданный вид.

— Прошу прощения, — извинился Лариэс. — Я не хотел обидеть вас…тебя. Просто…

— Просто? — не поднимая головы повторила девушка.

— Мне дико любопытно, как эта маска крепится к лицу.

Несколько секунд ничего не происходила, а затем Игнис запрокинула шею и разразилась смехом.

— Лариэс, ты, ты серьезно? Тебе интересно только это? Не то, что у меня под маской, а то, как она крепится?

— Но… — смутился телохранитель, — там же нет никакой веревки или крючков, за что же маске держаться? Не клеем же ты мажешься, в самом деле?

Игнис упала на траву, закрыв лицо ладонями, все ее тело сотрясал хохот. Наконец, немного успокоившись, она кивнула Лариэсу, предлагая сесть рядом, затем, распустив волосы так, чтобы те прикрывали лицо, положила левую руку на маску и потянула на себя.

— Вот, — произнесла огнерожденная, протягивая серебряную личину и старательно прячась от любопытного взгляда Лариэса, хотя последнее, наверное, было излишним — роскошные волосы отлично скрывали то, что девушка не хотела показывать никому. — Ты победил меня в поединке, так что это будет справедливо.

Лариэс принял на удивление легкую маску и стал внимательно разглядывать ее. Лишь спустя несколько минут серьезного изучения он сумел заметить на внутренней стороне несколько мелких рун.

— А-а-а… — глупокомысленно протянул он. — Конечно же, сковывание. Как я сразу не догадался.

— Это было очевидно, по-моему, — пожала плечами Игнис.

— Я почти ничего не знаю про артефактную магию.

— Почему? — удивилась девушка.

— И Мислия и прочие чародеи Сентия становятся немыми, как рыбы, стоит только упомянуть в их присутствии хоть что-нибудь, связанное с магией предметов.

С этими словами он протянул собеседнице ее маску, которую Игнис легким и отработанным движением поместила на лицо, после чего, наконец-то перестала прятаться и прямо посмотрела на Лариэса.

— Хм-м, — проговорила девушка. — А как же твое хваленое любопытство? Я так поняла, что ты ради новых сведений в лепешку расшибешься? Неужели не прокрался ни к кому в дом и не стащил пару книг?

— Один раз пытался, — честно ответил ей Лариэс. — К Мислии.

— Не самое мудрое решение.

— Не самое, — согласился он. — С тех пор я больше не рискую.

— Совсем-совсем? — недоверчиво переспросила Игнис.

— Ну ладно, почти не рискую, — слабо улыбнулся Лариэс. — После того случая я еще пару раз пробирался к другим сковывающим, живущим в городе, но не смог найти ничего интересного, видимо, Мислия объяснила им, что книги следует прятать от меня.

Игнис вновь рассмеялась.

— Поразительно! — воскликнула она. — Не могу поверить, мы путешествуем вместе меньше месяца, а мне кажется, будто знаю тебя полжизни.

У Лариэса потеплело на душе — получить похвалу от столь интересной девушки было в высшей степени приятно.

— Да, мне тоже так кажется, — слабо улыбнулся он.

— Здорово, что мне удалось найти такого хорошего друга, как ты, — обезоруживающе улыбнулась девушка. — Когда вернемся от королевы изначальных, не хочешь задуматься о смене сюзерена?

Лариэс отчего-то ощутил жгучий укол в области сердца, но решил не подавать виду, что уязвлен, тем более, что он и сам не понял, что же именно так задело его. А потому Щит принца ухмыльнулся и ответил:

— Увы, но моя верность принадлежит лишь его высочеству и ее величеству. Но если хочешь, можем переписываться.

— А письма, конечно же, ты будешь относить на проверку первой Тени?

— Естественно, разве ты сомневалась?

— Ни единой секунды. — И тут тон девушки стал серьезнее. — Слушай, раз уж у нас тут сегодня разговор по душам… Хочу задать один вопрос… Личный…

— Слушаю.

— Скажи… — девушка покраснела. — Не знаю даже, как начать… Ну, в общем…

Лариэс терпеливо ждал, позволяя Игнис собраться с мыслями. Наконец, девушка сформулировала вопрос.

— Ну, ты же давно знаешь принца…

— Одиннадцать с небольшим лет.

— Скажи, о чем с ним можно поговорить? — выпалила она. — Что ему нравится?

"Ему нравятся красивые девушки и необременительные отношения", — промелькнуло в мозгу у Лариэса, — "но этого я тебе вслух не скажу".

На миг перед глазами возникло лицо Талиссы, и юноша отогнал внезапно нахлынувшие воспоминания.

"А она-то тут причем"? — невесело подумал виконт.

— Есть одна тема, которая, пожалуй, будет интересна вам обоим.

— Да?

— Обсуди ваши мечи.

Игнис выглядела удивленной.

— Что? — переспросила она.

— Мечи. Твой меч, Жало, он ведь старый. Сколько ему веков? Два, три?

— Около семи. Этот меч зачаровывал сам Архитектор.

Лариэс восхищенно присвистнул.

— У его высочества тоже непростой клинок, которым он очень гордится. Попробуй обсудить это, а там, глядишь, найдете, о чем еще поболтать.

— Спасибо, — Игнис поднялась и предложила, — еще один бой?

Глава 14

Седые горы считались самыми маленькими и легкопроходимыми на континенте, но от этого они не перестали быть горами, а значит, требовали осторожности и осмотрительности.

До самых предгорий отряд добрался в сопровождении внушительного эскорта, выделенного герцогом, однако дальше им предстояло двигаться самостоятельно — принц отказался забирать людей, которые в самое ближайшее время могли понадобиться для отражения атаки изначальных. Клеменс, командовавший сопровождающими, не спорил и, тепло попрощавшись со всеми, повернул своих бойцов обратно.

— Хороший парень, — заметил Ридгар, глядя на оседающие вдалеке клубы пыли.

— Вот только скучный до невозможности, — фыркнул Мелис. — Бледный, я, конечно понимаю, что ты у нас тоже большой любитель самоистязания и умерщвления плоти, но вот скажи, какой в этом смысл? Быть избранным и не пользоваться такой отлично возможностью? Тем более, представь, в каком аду живет этот парнишка. Он — стихиерожденный, а значит, каждый день должен бороться с собственным естеством. И ради чего? Эх, вот если бы я мог повелевать стихиями, не сомневайтесь: ни одна девка в радиусе ста миль от моего дома не осталась бы неудовлетворенной!

— А силенок-то хватило бы? — залился смехом Эрик, ехавший бок о бок с оборотнем. — Уж на что я могуч, но больше пяти десятков подряд удовлетворить не в состоянии.

— Ну я бы уж постарался, — плотоядно усмехнулся Мелис, подмигивая красной, точно вареный рак, Блаклинт.

Как и в прошлые дни, северянка не общалась практически ни с кем, заливаясь румянцем по поводу и без.

— Блаклинт, да не тушуйся ты, — возле нее оказалась Игнис. Огнерожденная придвинулась к спутнице и что-то зашептала ей на ухо, отчего северянка стала еще пунцовее, а затем — вот ведь неожиданность — звонко рассмеялась.

— Ты права, — утирая выступившие слезы проговорила Блаклинт и, бросив короткий взгляд в сторону Мелиса, вновь захихикала.

Оборотень, заподозривший неладное, буркнул что-то неразборчивое, но не рискнул ввязаться в спор — он уже по достоинству оценил остроту языка Игнис. Однако у огнерожденный была своя точка зрения на сей счет.

— Мелис, — Игнис постаралась, чтобы ее хриплый голос звучал медово-приторно. — Скажи мне, а вот правду говорят, что все оборотни предпочитают женщинам мужчин? А еще я слышала, что вы любите, приняв звериную форму, придаться содомскому греху. — И она процитировала: "Но нет греховников паче перевертышей богомерзких, кои в людской своей форме блуду предаются с дщерьми адамовыми, а звериный лик приняв, грех содомский, да свальный с зверьми бессловесными яко же и с мужами народа своего творят".

Мелис грязно выругался и сплюнул под копыта своего коня.

— Пороть тебя некому, — фыркнул он. — И надо же, запомнила эту хрень.

— Автор был крайне убедителен, — продолжила поддразнивать его Игнис.

— Автор был тупым коровьим гузном, никогда не выбиравшимся из Салутэма.

— Не совсем так, — неожиданно для всех заговорила Блаклинт. — Тит Клирий не жил в столице Аэтернума, это — распространенное заблуждение. На самом деле он обитал на собственной вилле в паре миль от городской стены и, как поговаривали злые языки, устраивал у себя мистерии, во время которых переодевался волком и, — девушка вновь залилась краской, — предавался тому, о чем сказала Игнис.

— О-о-о, — брови Мелиса поползли вверх. — А наша молчунья, оказывается, знает интереснейшие вещи. Боюсь даже спросить, откуда?

— В матушкиной библиотеке прочитала, — пискнула девушка, смущенная собственной храбростью.

— Эй, ну не дрейфь! — Игнис подмигнула Лариэсу давая понять, что ждет от него помощи.

Щит принца вздохнул — меньше всего на свете ему хотелось влезать в похабные и бессмысленные споры, но он уже знал Игнис достаточно хорошо для того, чтобы не думать, будто бы она остановится, а потому жестом попросил Эрика подвинуться, протиснул коня мимо него и оборотня, и, поравнялся с Блаклинт.

— Ваше высочество, — обратился он к девушке, — вы столь же мудры, сколь и прекрасны, прошу, помогите с одним вопросом, который не дает мне покоя вот уже несколько лет.

Водорожденная пискнула что-то неразборчивое, но слабо кивнула.

— В Ривеланде обитает таинственный зверь, именуемый у Амилия Хавландского голубой лаской, а в трудах Ларса Фирдъоргена — горным хорьком. Не знаешь ли ты, о дочь севера, кто же из авторов прав?

Вопрос был тупейший! Лариэс выпалил первое, что пришло ему в голову, и, судя по насмешливому выражению на лице Ридгара, изрядно повеселил товарищей. Однако, как ни странно, эта идиотская уловка сработала.

Румянец покинул щеки Блаклинт, а страх в ее глазах уступил место сосредоточенности. Девушка несколько мгновений задумчиво вспоминала что-то, после чего произнесла:

— Они оба ошибаются. Этот зверь — хрустальный горностай, цвет шубы которого зимой становится белым, как снег, а летом — голубым, точно чистое небо.

У Лариэса едва челюсть не отвисла от удивления. Оказывается, эта тихоня может не просто говорить, а еще и выражаться, как самый настоящий поэт!

"Игнис умница"! — восхитился он своей новоприобретенной подругой, и только после этого понял, что наконец-то перестал думать об огнерожденной как о "ее высочестве". — "Надо же было додуматься до такого"!

И весь остаток дня они с Игнис провели, занятые выковыриваем Блаклинт из раковины, в которую северянка сама себя запихнула. Как ни странно, в этом им здорово помогал Вилнар, которому, как Лариэсу показалось, доставляло неимоверную радость наблюдать за счастливой и весело болтающей Блаклинт, а чуть погодя к разговору подключились и Кларисса с Эриком.

Впрочем, разговаривала Солнышко не очень много, так задала несколько вопросов. В последние дни подруга стала какой-то чересчур задумчивой и погруженной в себя, и это не нравилось Лариэсу, который решил на ближайшем привале поговорить с ней по душам.

А пока он просто наслаждался общением с эрудированной собеседницей. Как выяснилось, дочка Кайсы обладала отменной памятью и прочла едва ли не всю материнскую библиотеку.

"И вот это сокровище скрывалось от нас все это время"! — возбужденно думал Лариэс, предвкушая долгие вечерние беседы с принцессой, которые обязательно добавят что-нибудь новое в его копилку знаний.

Полукровка, ненасытно набрасывающийся на любые сведения, до которых только мог дотянуться, был просто не в состоянии пройти мимо такой удачи!

Впрочем, этим вечером ему было не суждено утолить свою жажду знаний в озере по имени Блаклинт, потому как едва отряд, добравшийся, наконец, до гор, разбил лагерь, девушку похитила Игнис, стремящаяся выпытать у нее какие-то важные сведения, а к самому Лариэсу, заступившему в первый дозор — сегодня как раз была его очередь — подошел Вилнар.

Некоторое время мужчины молча обходили медленно отходящий ко сну лагерь, затем рыжеволосый северянин, наконец, произнес.

— Спасибо, что разговорил ее высочество. Мне больно смотреть на то, как она прячется от всего мира.

— Ну, справедливости ради, замечу, что тебе следует благодарить Игнис, это она догадалась, что нужно делать.

— Я обязательно так и поступлю, — склонил голову его собеседник, — но она сейчас, кажется, занята.

Северянин улыбнулся, а затем — посерьезнел.

— И благодарю тебя за то, что защищал нас на постоялом дворе.

— А я думал, что это уже в прошлом.

Они вышли из освещаемой зоны, и Лариэс на миг прикрыл глаза, чтобы зрачки привыкли к тени.

— Иногда прошлое не отпускает.

— Ты ведь не о драке говоришь, верно?

— Верно, я говорю о ее высочестве. Давай проверим, нет ли чего-нибудь опасного во-он за тем дубом.

Лариэс окинул взглядом расстояние до дуба — добрая сотня футов. Он пожал плечами и согласно кивнул.

— От чего бы не проверить?

Когда голоса товарищей, оставшихся в лагере, затихли, и мужчины оказались в приятном вечернем сумраке, разгоняемом светом луны и звезд, Вилнар перешел к делу.

— Я хотел бы попросить тебя больше общаться с Блаклинт. Понимаю, что она не такой интересный собеседник, как Кающийся, но…

— Тебе не нужно просить меня о таком, — совершенно искренне ответил ему Лариэс. — Я с удовольствием составлю компанию твоей госпоже, равно как и мои лейтенанты и простые гвардейцы, если она того пожелает. Думаю, Игнис, а заодно и его высочество — тоже не будут возражать против общения. Единственный, кого не получится разговорить — это Марк, но в этом нет ничего удивительного, он всегда был таким.

— То есть то, что за несколько недель он проронил едва ли десяток слов — нормально?

— Это еще много.

— О-о, — Вилнар хмыкнул, — каких только людей не встретишь в мире.

— Ну, таким уж он уродился, — усмехнулся Лариэс.

Впрочем, от него не скрылось, что при упоминании Тариваса Вилнар едва заметно скривился.

"Ему не нравится его высочество? Профессиональная подозрительность? А может… ревность"?

Решив, что подобные предположения лучше не высказывать вслух.

— Я думал, ты начнешь задавать вопросы, — в свете луны блеснули зубы северянина.

— Я любопытен, — согласился Лариэс, пытаясь найти что-нибудь, на что можно усесться. — Но понимаю, когда лучше промолчать и немножко подождать.

За дубом он увидел замшелый валун, наполовину вросший в землю, и примостился на него, выжидающе поглядывая на Вилнара. Огневолосый копейщик вздохнул.

— Я служу ее высочеству уже пять лет и успел хорошо узнать ее за это время. Принцесса не такая, как большинство стихийных магов. Знаешь, ваш Клеменс, пожалуй, чем-то похож на нее.

Лариэс слушал, не говоря ни слова.

— Ее высочество очень застенчива, думаю, ты это уже понял.

— Да, догадался.

— Но застенчивость — это не плохо. Плохо то, что она не уверена в себе. Сегодня ты уже успел увидеть, сколь много ее высочество знает. Поверь, это — всего лишь один из ее талантов, причем не самый важный. Я видел, на что она способна на самом деле, и знаю, что если ее высочество поверит в себя, то может превзойти даже свою мать.

"Она что, сильнее Дикой Розы Севера"? — недоверчиво подумал Лариэс. При всем уважении к Вилнару ему как-то слабо верилось, что эта тихая и скромная девица может затмить одну из самых могучих чародеек континента.

Вилнар, легко угадавший эту мысль, издал горестный смешок.

— Поверь на слово, мы тренировались?

— Тренировались?

— Я уговорил ее высочество продемонстрировать мне магию воды, мы нашли безлюдное место и там провели вместе не один день, развивая ее дар. Блаклинт, — он впервые назвал свою госпожу по имени, и это тоже не укрылось от Лариэса, — невероятно талантливый человек. Ей не хватает лишь веры в себя.

— И ты надеешься, что общение с нами поможет ее высочеству побороть свою слабость?

— Да. Понимаешь, принцесса — нелюбимый ребенок, — тут он еще раз усмехнулся. — Как будто у Водной Ведьмы есть любимые дети! Но если остальные принцы и принцессы легко пережили это, погрузившись в мир наслаждений, то Блаклинт в душе все еще остается маленькой девочкой, которая хочет, чтобы мама обняла ее и похвалила.

Лариэс, немного опешивший от того, что слуга королевы наградил свою госпожу прозвищем, которое Кайса заслужила после завоевания Фейрлинда. Подслушай их кто и донеси куда надо, Вилнара будет ждать эшафот. Судя по всему, верность Щита принцессы не распространяется еще на кого-нибудь, кроме его подопечной.

— Поэтому ее высочество и согласилась участвовать в нашей авантюре? — догадался Лариэс.

— Да. Она сама вызвалась добровольцем, а Кайса и не возражала. Она считает Блаклинт слабой и бесполезной и полагает, что ее смерть не сильно отразится на мощи дома. Но ее высочество не умрет, я не допущу этого.

Последние слова были произнесены тоном, не оставляющим ни малейшего сомнения в том, что перед Лариэсом сидит человек, безгранично влюбленный в свою госпожу.

"Интересно, а почему он не попытался добиться взаимности"? — подумал Лариэс, разглядывая Вилнара. — "Лично я встречал не так много столь же статных мужчин, как и он. По крайней мере, среди простых людей. А если бы Блаклинт смогла забеременеть от своего Щита, то их судьба вообще круто изменилась бы. Любая чародейка стихий, способная выносить ребенка, ценится на вес даже не золота, а алмазов".

И этот вопрос он не стал задавать вслух, а просто кивнул, соглашаясь с доводами северянина.

— Я сделаю все, что в моих силах и, если хочешь, могу переговорить с Игнис, кажется, мы с ней нашли общий язык.

— Буду признателен. Огнерожденная по какой-то причине перестала гневаться на мою госпожу, быть может, она сумеет стать ей кем-то вроде подруги.

— Стоит ли нам пообщаться еще и с Древними? Они наверняка могли бы помочь.

Вилнар покачал головой.

— Нет, пока хочу обойтись без этого. Ступившие на Путь Вечности… другие, не такие как мы. Тьма веков, сквозь которые они ступали, их потери и жертвы, их опыт и знания… — Вилнар с трудом подбирал слова, запинаясь и путаясь, словно не знал, как лучше донести то, что он хочет сказать, до собеседника. — Они ощущают все не так. Понимаешь?

Лариэс, чуть помедлив, ответил утвердительно. Он и сам успел заметить, как непохожи Ридгар с Орелией на обычных людей.

"Вот ты болтаешь с ним, и даже на какой-то миг забываешься, а потом — раз, и тебя обдувает ветром Вечности. Как такое не понять-то"?

Они еще некоторое время сидели, вглядываясь в темноту, и Лариэс, наконец, решил задать мучавший его вот уже несколько дней вопрос:

— Как думаешь, откуда они узнали о месте встречи?

Вилнару не нужно было объяснять, о ком шла речь.

— Оборотень, — не сказал, выплюнул он.

Лариэс и раньше замечал, что Щит принцессы недолюбливает Непобедимого, но теперь он столкнулся со столь неприкрытой ненавистью, что не смог скрыть своего удивления.

— Да, Мелис — первый подозреваемый, но могут быть и другие варианты, с ним ведь отправились два бойца гвардии.

Лариэс и сам не верил в сказанное. На первом же привале после того, как отряд покинул сгоревший постоялый двор, он, Марк и Мислия устроили бедолагам перекрестный допрос. Лейтенант гвардии ее величества, правда, не произнес ни слова, но один только его внешний вид был способен развязывать языки, к тому же, среди подозреваемых все же числился его подчиненный.

Оба гвардейца — и Ларс и Галит были понуры и угрюмы, напуганы сверх всякой меры и сбиты с толку, но, скорее всего, они говорили правду. Быть может, его самого и даже Марка у этих двоих и получилось бы обмануть, но не оставалось никаких сомнений в том, что Мислия вывела бы предателя на чистую воду.

Так или иначе, но обе истории были одинаковы: ехали к месту встречи, ни на минуту не упуская оборотня из вида. Тот, впрочем, и сам никуда не отлучался. Останавливались только в постоялых дворах, спали в одной комнате. Когда добрались до места, Непобедимый устроил гулянку, в которой каким-то непостижимым образом, несмотря на строжайший запрет как Лариэса, так и Марка, приняли участие и они. Возлияние продолжалось несколько дней, но в это время оборотень не был замечен ни в каких странных беседах и не пропадал.

Естественно, он с легкостью мог дождаться, пока воины упьются до потери сознания и отправить сообщение, однако прямых доказательств не было, а потому приходилось рассматривать и иные возможности.

Вилнара это, впрочем, не слишком убедило.

— Какие варианты? — уточнил он. — Вороний Король отправил убийц, чтобы те постреляли по его обожаемой дочери?

— Заметь, по ней никто не стрелял, а яд не оказал почти никакого действия.

Да, Лариэсу понравилась Игнис, но, как профессиональный телохранитель, он просто не мог перестать подозревать ее.

— Это так, — Вилнар тоже был профессионалом, а потому не мог не признать очевидного, — но, тем не менее, оборотень — главный подозреваемый. Он был на постоялом дворе несколько дней и не заметил ничего странного? Говори, что хочешь, но его величество Корвус никогда не рискнул бы жизнью дочери, подстраивая такую ловушку. Да и, к тому же…

— Да?

— Какая ему была выгода от этого? Рисковать жизнью единственной уцелевшей огнерожденной, тратить силы своей верной сторонницы Орелии, для чего?

На этот вопрос Лариэс не сумел найти ответа, однако у него был симметричный вопрос:

— А какая выгода от этого Мелису?

Вилнар развел руками, показывая, что если бы знал, то уже сказал бы что-нибудь.

— И вот мы приходим к выводу, — проговорил северянин, — что главное — это понять мотивы фанатиков, а точнее тех, кто стоит за ними. Пока этого не произошло, логичнее всего будет предположить, что они, а точнее — тот сковывающий, обнаружил нас в последний момент и удачно импровизировал. Не поступим так, обречем отряд на склоки, которые меньше всего нужны нам на подходе к Ничейным Землям. Согласен?

Лариэс с уважением посмотрел на собеседника. Он и раньше замечал, что Вилнар — внешне больше всего походивший на безмозглого морского разбойника — не так прост, как кажется. Северянин умел не только отлично стрелять и драться, но и делал правильные выводы.

"Все-таки, он тоже Щит, а ни один король и ни одна королева не доверит своего ребенка идиоту", — пришел к выводу юный полукровка.

— Ты прав, — сказал он. — Но я отказываюсь верить в совпадение, слишком уж много их было в последние недели. К тому же, тот сковывающий, что едва не отправил нас к Господу, не выглядел дураком. Допустим, в первые два раза он просто проверял наши возможности, а потому использовал всякий сброд. Но на этот раз покушение было по-настоящему серьезным, а такой опасный человек, как он, просто не мог понадеяться на удачу.

— Стало быть? — ухмыльнулся Вилнар.

— Не высовываемся и приглядываем за всеми, — закончил за него Лариэс.

Вилнар кивнул и поднялся.

— Я отойду, — чуть улыбнувшись произнес он, — а ты пока можешь пообщаться со следующим просителем.

— Ага, — вздохнул Лариэс. — Кларисса, хватит прятаться, мы услышали тебя еще в начале разговора.

От дерева отделился темный силуэт. Несколько секунд постояв в неуверенности, он направился к Лариэсу. Вилнар, как и обещал, покинул Лариэса, и когда графиня подошла к своему командиру, их никто не беспокоил.

— Солнышко, знаешь, — задумчиво начал Лариэс, — я как раз хотел поговорить с тобой. Но, все-таки, не стоило прятаться.

Девушка смущенно улыбнулась, и уселась рядом с виконтом.

— Тебя что-то гнетет, — предположил он. — Я вижу это.

Кларисса кивнула.

— Это наше путешествие… Лар, с ним что-то серьезно не в порядке.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Щит принца. — Как по мне, так все просто: мы пытаемся прикончить королеву изначальных, культисты пытаются нам помешать. Что такого?

Виконт и сам не слишком верил в то, что говорил, а потому Кларисса легко уловила фальшь в его голосе. Девушка грустно улыбнулась, став от этого еще прекраснее, чем обычно, и осторожно накрыла его ладонь своей.

— Лар, не нужно меня обманывать, у тебя это не получится. Я чувствую, когда ты неискренен.

— Прости, — искренне извинился он. — Понимаю, что ты имеешь в виду, мне и самому это путешествие не по душе…

Он помолчал несколько секунд, глядя на теплую девичью ладонь. В ночи Лариэс видел хуже, чем при свете дня, но не слишком, а потому заметил, что рука Клариссы немного дрожит.

Та неожиданно отдернула ладонь и Лариэсу показалось, что на щеках девушки появился румянец.

— Понимаешь, — мягко продолжил он, — какой бы странной нам с тобой не казалась идея его высочества, мы — его личная гвардия и обязаны выполнять свой долг любой ценой.

— Мы, кажется, уже это обсуждали, — отмахнулась девушка. — И я говорю не про не сумасбродность идеи его высочества.

— А про что же тогда?

Она потупилась и замолкла.

— Клар? Ты ведь хотела поговорить, — мягко подтолкнул ее Лариэс, — я с радостью выслушаю тебя.

Девушка сглотнула и ее дыхание стало чаще.

— В том подвале я осознала, что мы можем и не дожить до возвращения. Одно дело — думать, что можешь погибнуть, а другое — прочувствовать это всем существом. Понимаешь?

Лариэс кивнул, он понимал.

— Даже когда мы дрались с восставшими крестьянами все было иначе, не так. Я тогда не боялась умереть, и это в семнадцать-то лет, — Кларисса невесело усмехнулась и продолжила говорить, быстро, точно боялась, будто Лариэс прервет ее и откажется слушать дальше. — Там все было иначе, не так, как сейчас, ты меня понимаешь? — повторила она.

И опять Щит принца кивнул.

— Так вот, — продолжила графиня, — в том подвале я внезапно поняла, прочувствовала, ощутила: следующее покушение может оказаться более удачным, и тогда… Тогда я не смогу высказать того, что лежит у меня на сердце. Я думала, что это может подождать до лучших времен, но теперь понимаю — нет, не может. Возможно, это мой последний шанс сказать тебе…

Она выдохнула и тряхнула головой, растрепав длинные волосы, не связанные никакой лентой.

Лариэс молча слушал.

— Короче говоря, — девушка издала смешок, — я люблю тебя, причем уже несколько лет. Без памяти влюбилась во время нашей самой первой встречи, ну той, на турнире, когда ты вырубил меня ударом по голове. Вот.

Глаза Лариэса распахнулись, и он пораженно уставился на свою помощницу.

— Что? — только и нашел что спросить полукровка. — Клар, я….

— Молчи! — воскликнула та. — Дай я договорю. Я не прошу у тебя никакого ответа и ни к чему не обязываю. Знаю, что после того, что эта сука Талисса сотворила, ты закрыл свое сердце и не открываешь его никому. Просто хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок на случай, если я не доживу до конца похода. Вот… — Она невесело улыбнулась, — подумать только, сама призналась в чувствах. Думаю, если светские дамы узнают об этом, при дворе, разразится настоящий скандал.

— Клар…

— Молчи! Ничего и слышать не хочу, — вскочила она. — Я прекрасно знаю, что ты скажешь.

Лариэс стыдливо отвел глаза. Обижать подругу не хотелось, но она была совершенно права — ответить на ее чувства он не мог. По крайней мере — сейчас.

— А потому, — продолжала девушка, — закрой рот и не порти момент. Я просто хочу, чтобы ты знал правду. На наши отношения это не повлияет — я все также останусь твоей подругой и лейтенантом гвардии. Но если захочешь что-нибудь изменить — просто скажи мне об этом.

Договорив, она быстрым шагом направилась в сторону лагеря, от которого доносились голоса, смех и даже пение — кто-то из гвардейцев, наверное, Игнациус — незаконнорожденный сын священника, унаследовавший от отца голос — развлекал товарищей.

Лариэс протяжно выдохнул.

Он ожидал чего угодно, но только не признания в любви и теперь не представлял, как реагировать.

"Путешествие оказалось куда богаче на события, чем я предполагал", — подумал он, и, поднявшись, направился к Вилнару, продолжавшему патрулированию. — "Подумаю об этом, когда закончится моя смена".

* * *

Игнис с трудом справлялась с яростно колотящимся сердцем. Отчего-то ноги стали ватными, а в горле пересохло, но она все-таки нашла в себе силы подойти к костру, за которым вольготно разместились Таривас с Мелисом. Мужчины обсуждали что-то очень важное, а потому не сразу заметили ее.

Первым в сторону девушки посмотрел оборотень. Он осклабился, обнажая клыки.

— Привет, Огонек, присаживайся, у нас найдется немного вина для тебя.

Игнис улыбнулась и машинально поправила волосы, убедившись, что те надежно прикрывают левую половину лица, и без того спрятанного за маской.

— Я точно не помешаю?

— Ну что ты, госпожа моя, — подключился к разговору принц. — Как ты можешь помешать хоть кому-нибудь?

Девушка смущенно улыбнулась и присела рядом.

— Я хотела спросить… — начала она.

— Да? — Таривас обворожительно улыбнулся и заглянул ей в глаза.

Игнис поняла, что начинает тонуть в безбрежном голубом море, и незаметно ущипнула себя за руку, чтобы сбить наваждение.

Это помогло, по крайней мере, к огнерожденной вернулась способность мыслить, и она выдавила из себя:

— Я хотела взглянуть на твой меч.

Брови Тариваса удивленно взлетели в верх, но он не стал задавать лишних вопросов, а просто взял прислоненный к камню клинок в ножнах и протянул его собеседнице.

Игнис аккуратно взяла меч и сперва изучила рукоять так, как ее учил Ридгар.

"Оружие не просто старое, оно — древнее", — сразу же пришла к выводу огнерожденная.

Пальцы Игнис легко пробежались по потертой коже, затем — коснулись яблока в форме головы сокола.

— Герб дома Вентисов? — поинтересовалась Игнис.

— Именно, — широко улыбнулся принц, продолжая внимательнейшим образом наблюдать за своей собеседницей, и от этого взгляда девушку то и дело бросало в жар.

Затем настал черед гарды. Прямая, крестообразная, без единого украшения, вся иссечена и покрыта застарелыми царапинами.

"Сколько же тебе лет, дружок"? — Игнис нежно погладила гарду, после чего чуть-чуть вытянула лезвие из ножен, и с трудом сдержала вздох восхищения.

Сталь, безусловно, древней ковки, и будь этот меч обычным, единственное, что его ждало бы — это переплавка, ведь сотни лет назад металлы обрабатывали не в пример хуже, чем сейчас. Однако обычным он не был. Лезвие выглядело так, словно вчера вышло из кузницы: ни единой выщербинки или царапины, ни следа какого-нибудь дефекта!

Игнис полностью освободила оружие от ножен. Длинный — в полтора фута — прямой, с двухсторонней заточкой и широким — в три пальца — лезвием. На стали — подпись кузнеца. Игнис вгляделась в небольшой символ, выгравированный умершим столетия назад человеком, и на этот раз не смогла сдержать восхищенного возгласа.

— Его сделал сам Рагнар Рыжий? Не может быть!

Таривас с Мелисом переглянулись, и оборотень уважительно присвистнул.

— Огонек, а ты удивляешь меня. Что, Бледный рассказывал?

Девушка кивнула, не сводя восхищенного взгляда с Тариваса.

— Таривас, это же самое настоящее сокровище, во всем мире едва ли найдется десяток его мечей!

— И один из них — перед тобой, — с легкой ноткой самодовольства ответил ей наследник дилирсского престола. — Изготовлен Рагнаром специально для Интилора Первого.

Произвести соответствующие расчеты было нетрудно, ибо имя героя Войны Великих Жнецов и основателя дома Вентисов прочно засело в исторических хрониках.

— Поразительно! — только и смогла что сказать девушка.

Рагнар был не просто великим кузнецом, нет, он еще был одним из сильнейших сковывающих своей эпохи, а также — Ступившим на Путь Вечности. Именно его магия позволила мечу, выкованному так давно, на равных соревноваться с творениями мастеров нынешней эпохи. Игнис перевернула меч, чтобы посмотреть, что же именно легендарный мастер сделал, и присвистнула от удивления. С противоположной стороны меча на стали тускло мерцали шесть рун.

"Так-так, что там у нас? Прочность, острота, долговечность, еще одна долговечность, а это что такое"?

Пятая руна была незнакома Игнис, и она с удивлением взглянула на Тариваса.

— Хочешь знать, для чего нужен пятый знак? — ехидно усмехнулся он.

— Да, — честно призналась она.

— Сейчас покажу, дай на минутку меч, — попросил он, поднимаясь.

Взяв в руки оружие, принц размахнулся и резко чиркнул мечом по ближайшему кусту. Игнис видела, что оружие не коснулось дерева, однако буквально в следующий миг срубленные ветки разлетелись во все стороны, а принц с легким поклоном вернул оружие девушке.

— Теперь поняла, — улыбнулась Игнис. — Проводник Дара, редкая вещь. Второй уровень погружения как минимум.

— Наверное. Я не разбираюсь в артефактной магии, — признался Таривас, после чего добавил. — Одаренные вроде нас с тобой не так часто используют в драках мечи, но, согласись, выглядит эффектно.

Игнис кивнула и перешла к шестой руне, клейму мастера. Она не имела отношения к сковыванию и просто демонстрировала всем желающим личную печать Рагнара.

Девушка с благодарностью вернула ветророжденному его оружие.

— Госпожа моя, — чуть заметно улыбнулся принц, — а можно ли мне взглянуть на твой меч?

Игнис поняла, что ей удалось заинтересовать принца и начало более близкому общению положено.

"Спасибо тебе, Лариэс, большое тебе спасибо", — тепло подумала девушка. — "Ты, и правда, лучший слуга для своего господина".

* * *

С самого утра они поднимались в горы. Становилось все выше, все холоднее и все безлюднее. Седые горы не то, чтобы были слишком уж необитаемыми и бесполезными… Скорее, они слишком близко располагались к Ничейным Землям — месту, в котором нормальный человек селиться не станет даже под страхом смерти.

Понимая это, а также памятуя о прошлой засаде, Лариэс был настороже каждую секунду. Он выслал дозоры в авангард и арьергард, и даже попросил Ридгара время от времени проверять фланги, перемещаясь в тенях.

Лариэсу дико хотелось поговорить с Древним о снах, которые на самом деле снами не были, о своем даре, да много о чем, но, увы, в последние дни у него не получалось пробудиться в мире фиолетовых небес, а заводить разговор о чем-то подобном здесь, в окружении десятков ушей, он не решался. Древний тоже вел себя так, будто ничего и не происходило, вероятно, по той же причине.

Для того, чтобы подстраховаться, в разъезды отправлялось сразу по четыре человека, но пока что все шло достаточно спокойно. Их отряд, растянувшийся на горной дороге — путь через Седые Горы был достаточно широк для того, чтобы на нем могли разъехаться две телеги, но все же ради безопасности в ряд ехало лишь два всадника, — продвигался вперед уверенно и без неприятностей. Ближе к полудню они обогнали крупный и хорошо защищенный караван, двигавшийся по направлению к Дилирису — торговцы не лезли в Ничейные Земли, не прихватив с собой пару десятков хорошо вооруженных наемников, — но, в целом, ничто не мешало отряду продвигаться на восток.

Лариэс, перебравшись ближе к голове колонны, размышлял о событиях последних дней. О засаде в постоялом дворе, о внезапной дружбе с наследницей одного из самых могучих правителей мира, о признании Клариссы…

"Подумать только, она любит меня"! — эта мысль не давала покоя Щиту принца.

Говоря начистоту, получи он такое признание лет пять назад, до того, как встретил Талиссу, не задумываясь нырнул бы в омут отношений. С какой стороны не посмотри, а Кларисса была идеальной невестой: происходила из богатого и влиятельного рода, понимала Лариэса с полуслова, наконец, была просто ошеломительно красива, особенно для человека, не отмеченного ни одной из стихий. Конечно, происхождение Лариэса стало бы в этом случае проблемой — пример того, как поступили с его собственными родителями был достаточно наглядным. Но, с другой стороны, Щит принца — это человек, который через какое-то количество лет станет уже Щитом короля и, возможно даже, получит маршальский чин, а значит, на его худородность и наличие дурной крови лунксов при некоторых прочих обстоятельствах можно закрыть глаза. Этими "прочими обстоятельствами" являлись, во-первых, беззаветная любовь старого графа к единственной дочери и, как следствие, потакание всем ее капризам, а во-вторых — полнейшее нежелание последней выходить замуж по указке родителя.

Лариэсу хорошо запомнилось сватовство герцога Энтрони Кастела Ирийского. Три года назад второй сын герцога Ирийского решил, что Кларисса — это то, что ему нужно. Он даже сумел каким-то образом уломать ее отца дать свое благословение, вот только забыл спросить девушку о том, что она думает на сей счет. Когда радостный жених прибыл во дворец, дабы забрать свою нареченную в имение, та сломала ему три ребра и выбила пару зубов, а двух охранников едва не прикончила на месте. С тех пор к "этой бешеной", как стали называть Солнышко за глаза, перестали лезть с глупыми предложениями, а та даже и не думала искать себе мужа.

"И я теперь знаю, почему", — покачал головой Лариэс. — "Просто невероятно, чтобы такая, как она, полюбила такого, как я! Воистину, пути Его неисповедимы"…

Неожиданно виконт осознал, что рядом с ним больше не едет Идржих. Место бойца заняла Игнис, вопросительно поглядывающая на телохранителя.

Полукровка осознал, что ушел в себя так глубоко, что даже не заметил, как принцесса поменялась местами с гвардейцем. Смущенно кашлянув, он чуть улыбнулся благородной особе.

— Прошу прощения, я… задумался.

— Надеюсь, раздумья были приятными, — ехидно осведомилась огнерожденная.

— И да, и нет, — честно признался Лариэс. — В последние недели все так запуталось…

Он махнул рукой, давая понять, что развивать тему нет смысла и Игнис, кивнув, приняла это.

— Как скажешь.

— А у тебя как дела? Я так понимаю, что вчера вы хорошо поговорили?

— Да! — возбужденно закивала девушка. — Он… Он… Он такой… отличный собеседник! Так умеет слушать!

Восторг, переполнявший ее, грозился вырваться на свободу, и Лариэс тихо засмеялся.

— Мне можешь не рассказывать, я знаю этого человека одиннадцать лет.

— Так долго? — она нахмурилась, прикидывая что-то в уме. — Сколько же тебе было, когда вы впервые встретились?

— Одиннадцать же. Ее величество приняла меня подростком, и дала все, о чем только можно мечтать…

Он умолк, не желая продолжать тему.

— Тебе тяжело жилось до этого?

— А как ты думаешь, принцесса? Как может жить бастард, зачатый во грехе и проклятый как родителями отца, так и родителями матери? Полукровка, чьего отца убили во время погрома, а мать — повесилась? — Эти слова прозвучали резче, чем следовало бы, и Лариэс после непродолжительной паузы добавил. — Прошу простить мою грубость.

— Ничего страшного, я все понимаю. Моих родителей убили, когда я была крошкой, я их даже не помню. Долгие годы верные люди прятали меня, надеясь поднять восстание против Ривеланда, а потом…

Игнис умолкла, не закончив, но ее рука, коснувшаяся маски, была красноречивее любых слов.

— Всегда хотел узнать, почему они не воспользовались помощью Волукрима?

— А Вентисы, думаешь, воспользовались бы? Или Солумы? Не стоит полагать, будто Фейргеборы были умнее. Дворяне великого герцогства, верные памяти моих родителей, считали Вороньего короля угрозой ничуть не меньшей, чем Ривеланд, а может, и большей. Все-таки, — она горько усмехнулась, — отец чужд вам всем.

С этим было сложно спорить — Лариэса до сих пор в дрожь бросало, стоило ему вспомнить пронзительный взгляд однорукого чародея. Даже Ридгар — человек, убивший десятки тысяч — не вызывал такого трепета, а потому юноша с легкостью представлял, как зловещая слава Вороньего Короля действовала на благородных властителей сопредельных держав. Даже если эти самые державы были захвачены.

— К тому же, — задумчиво произнес он, — ее величество Кайса уничтожила только дом Фейргеборов, остальные же дворяне не лишились ни земель, ни власти.

— По большей части — да, — согласилась с ним Игнис.

Она хотела сказать что-то еще, но не успела — горы содрогнулись. Грохот взрыва — могучий и гулкий — заполонил собой весь мир, а вслед ему послышался другой звук. Древний, как сами горы, опасный, несущий смерть. Лавина!

Лариэс действовал, не тратя время на раздумья.

Он спрыгнул с коня и увлек Игнис за собой, вжимаясь в каменную стену так сильно, как только было возможно.

"Принц сейчас в хвосте колонны, с ним Кларисса, Эрик, Мислия и Марк, все будет в порядке", — подумал юноша, наваливаясь на Игнис и защищая ее своим телом.

— Что происходит?! — закричала Игнис.

— Мина! — проорал в ответ Лариэс, пытаясь справиться с лютой болью, бьющей по барабанным перепонкам. — Эти ублюдки взорвали пороховую мину!

Громыхнуло еще раз, еще, и еще, а в следующую секунду на вжавшихся в стену людей посыпались камни. Лариэс получил по голове, но лишь сильнее навалился на принцессу, ощущая, как сознание покидает его. Последнее, что юноша увидел перед тем, как погрузился во мрак, было видение падающих Блаклинт с Вилнаром и Орелии, метнувшейся вслед за ними с обрыва в бездонную пропасть.

Глава 15

Щит принца распахнул глаза и огляделся. Голова болела, но ничего серьезнее сотрясения у него не должно было быть — шлем с подшлемником надежно защищали макушку от непоправимого. Лариэс с трудом поднялся, отряхиваясь и оглядываясь по сторонам. Картина, представшая ему, была жуткой: заваленная камнями дорога, всюду — тела, человеческие и лошадиные. Большая часть, к счастью, подавала признаки жизни, но не все…

Он обернулся назад — в хвосте колонны ситуация была несколько лучше. Оттуда, собственно говоря, уже бежали на помощь товарищи.

"Так, стало быть, отключился я ненадолго", — подумал Лариэс подавая руку Игнис.

— Ваше высо… гхм… Игнис, ты как?

Рыжеволосая девушка неопределенно махнула рукой.

— Что это было?

— Ловушка, — мрачно ответил Лариэс, подходя к ближайшему бойцу гвардии — Бирру Эйджлонгу — баюкавшему сломанную левую руку. — Ты как?

— Жить буду, капитан, — гвардеец тотчас же поднялся, намереваясь вытянуться во фронт, но Лариэс жестом приказал ему не делать этого.

— Отлично. Иди назад, пускай руку зафиксируют.

— Лар, ты как! — к нему едва не подлетела Кларисса.

— Солнышко, аккуратнее, тут всюду булыжники, — предостерег ее виконт, — а я живой. По голове немного прилетело, но только и всего. Есть какие-нибудь новости?

— Ступивший на Путь Вечности Ридгар отправился вперед, он выяснит, что творится за завалом, — Кларисса указала в сторону здоровенной кучи камней, намертво перегородившей путь.

— Хорошо, — Лариэс, не обращая внимания на легкое головокружение, подошел к валунам, — кажется, у наших врагов что-то опять пошло не так: они накрыли только голову колонны вместо того, чтобы дождаться основных сил. Повезло, но расслабляться рано. Эрик с его высочеством?

— Да.

— Хорошо, тогда передай ему приказ: пусть занимают круговую оборону. Помнится, мне, братья Стоуны хвастались, что могут покорить любую гору. Пусть залезут повыше и проверят, как там дела. Ты же подготовь отчет. Я хочу знать наши потери в живой силе, лошадях и припасах.

Девушка кивнула.

— Все сделаю, а ты пока отдохни немного. С такой вмятиной на шлеме даже у тебя не получится бегать, точно рысь, — тут она усмехнулась и бросилась выполнять приказ.

Лариэс улыбнулся и присел возле стены — рядом с Игнис, которая стояла, дрожа всем телом.

"Ну да, она ведь новичок", — запоздало сообразил Щит принца. — "Никогда еще не попадала в нормальные, хорошо организованные засады".

— Все уже позади, они вряд ли нападут, — проговорил он, отстегивая с пояса флягу с водой и делая большой глоток, — иначе уже полезли бы. Сядь, Игнис, переведи дух. Я готов поспорить, что в твоей горной цитадели не ты не встречалась ни с чем подобным.

— И слава Богу, — горячо прошептала девушка, глядя на то, как раненым оказывается первая помощь, — это какой-то кошмар. Нет, я видела, что бывает с людьми, попавшими в завал в шахте или сорвавшимися в пропасть…

"Но одно дело видеть шахтеров, и совсем другое — на своей шкуре ощущать разрушительную мощь пороха", — подумал Лариэс.

Сам он во время Войны Мотыги не единожды попадал в засады и в первый раз вел себя точно также, как и Игнис.

— Сейчас ты придешь в себя, — пообещал Щит, — все будет хорошо.

"По крайней мере с теми, кто не свалился с обрыва"…

И тут у него словно что-то щелкнуло в мозгу.

"Блаклинт. Вилнар"!

Лариэс вскочил, игнорируя подскочивший к горлу желудок, после чего пулей бросился к краю тропы и посмотрел вниз. Высота до земли, скрытой кронами деревьев, была внушительной, и у юноши в голове не укладывалось, как можно было выжить, упав туда.

— Лариэс, что случилось? — раздался из-за спины взволнованный голос Игнис.

— Я только что вспомнил. Блаклинт и Вилнар были сброшены с тропы камнями!

Игнис застонала и подошла к нему, с опаской глядя вниз.

— Ты уверен? — с волнением в голосе прошептала девушка.

— Не берусь утверждать наверняка, я в тот момент уже получил по голове, — честно признался полукровка. — Давай дождемся доклада Клариссы. Будем надеяться, что мне показалось.

Увы, когда мрачная как грозовая туча лейтенант вернулась с докладом, ей нечем было порадовать товарищей.

— Итак, у нас трое убитых, включая Мислию, девять раненых и семеро пропавших без вести. Не можем найти ее высочество Блаклинт Иссон, ее Щита и Древнюю Орелию, а также у меня нет никаких сведений об авангарде.

— Мислия мертва? — пораженно воскликнул Лариэс. — Проклятье!

Не то, чтобы он сильно любил первую Тень, но без нее дальнейших поход становился невозможным. Это, кажется, поняла и Игнис, потому как принцесса уточнила у помощницы Лариэса:

— Графиня, скажите, цела ли голова первой Тени?

Та недоуменно посмотрела на огнерожденную, не понимая, что именно та имеет в виду.

— Идите за мной, я покажу.

Она провела их чуть назад, туда, где размещались раненные. Двое — со сломанными руками, четверо — с переломами ребер, еще двое — с зафиксированными ногами, и, наконец один бедолага с забинтованной головой.

Возле них лежали три тела, накрытые дорожными плащами, подле которых стояли мрачные Таривас, Марк, Эрик и Мелис. Его высочество о чем-то тихо переговаривался с гвардейцами и Древним, время от времени бросая задумчивые взгляды наверх.

— Ага, вот и вы, — произнес Эрик без своей обычной улыбки. — Как самочувствие, Лар? Солнышко сказала, что ты получил по голове?

— Шлем выдержал, череп — тоже. — Лариэс не стал упоминать, что голова кружилась до сих пор, а желудок нет-нет, но пытался доказать, что он тут главный. — У тебя как?

— До нас камнепад, слава Богу, не добрался. Почти, — Волк кивнул в сторону тел. — Но теперь мы можем быть уверены в том, что камни сильнее сковывающих.

Он невесело усмехнулся, а Лариэс, подойдя к телам, откинул первый плащ.

"Ларс", — подумал он, глядя на тело с тем, что не получалось назвать иначе как "остатками головы". Здоровенный булыжник попросту размозжил череп бедолаги.

Щит перешел ко второму телу.

"Галит".

Ему досталось меньше — всего лишь вмятина на левом виске.

"Опять ты, болван, не одел шлем. А сколько раз я говорил, что солдат не должен ходить без него"? — со вздохом подумал Лариэс. — "Так и не пришел в себя после попойки с Мелисом, да"?

Наконец, виконт перешел к третьему телу. Мислия выглядела даже… умиротворенно, что ли. Спокойная, с закрытыми глазами. Все портила только кошмарная рана на груди — булыжник превратил грудную клетку сковывающей в кровавое месиво, состоящее из осколков костей, измочаленной плоти и ошметков легких.

— Она прикрыла нас защитным барьером и поскакала вперед, — проронил Таривас, подошедший к Лариэсу и вставший за его плечом, — хотела спасти остальных. Не успела.

— Первая Тень будет жить. — К ним подошла Игнис и замерла справа от Лариэса. — Орелия сможет ее воскресить, а вот двоих других — нет. Их путешествие окончилось.

— Почему? — Лариэс повернулся к дочери Вороньего Короля.

— Если мозг поврежден, Целительница ничего не может сделать, — объяснила девушка. — Даже у ее силы есть свои ограничения.

— Стало быть, только те, кто умер недавно и чей мозг в хорошем состоянии? — уточнил Таривас.

— Именно.

Лариэс зажмурился и сжал кулаки.

"Мы знали, на что идем. Это — для спасения других. Войн не бывает без потерь, — думал он, старательно закрывая себя от ненужных мыслей. — "Главное сейчас — расчистить проход и найти Орелию".

Видимо, удар по голове все-таки оказался сильнее, чем думал юноша, потому что он опять вспомнил про падение Древней.

— Ваше высочество! — воскликнул юноша, перебивая говоривших. — Древняя Орелия!

— Что с ней? — уточнил принц, прищурившись.

— Кажется, я видел, как она упала в пропасть вместе с ее высочеством Блаклинт и Вилнаром. Голова все еще не пришла в норму и я не до конца уверен в себе, но, вроде бы, все таки было.

Таривас нахмурился.

— Это объясняет, почему мы не сумели ее найти. Но тогда получается, что Древняя мертва и мы не сумеем воскресить Мислию?

— Не бойся за нее. — Ридгар материализовался из Тени возле Игнис. — Скорее всего, Орелия сама прыгнула в пропасть, чтобы спасти этих двоих. С ними все будет хорошо.

— Но там такая высота, — возразил Лариэс.

— Для Орелии высота — не проблема.

— Она что, умеет летать?

— Уже нет. Зато, она отлично умеет падать, — совершенно серьезно ответил ему Ридгар.

Лариэс переглянулся с принцем, который пожал плечами и произнес:

— Если Древний считает так, то кто мы такие, чтобы перечить. Полагаю, нужно отправить пару человек вниз, чтобы найти упавших и привезти им лошадей. Кстати говоря, Кларисса, сколько животных мы потеряли?

— Не так много, как я боялась. Всего девять.

— Допустимые потери, — кивнул принц и задал вопрос уже Кающемуся. — О Древний, тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Да. Ваш авангард мертв в полном составе. Пока рано утверждать, но, судя по всему, они спугнули сектантов и те взорвали заряд раньше, чем планировали, благодаря чему камни задели только голову колонны.

"Проклятье! Еще четверо"! — Лариэс прикусил губу и выдохнул.

— Если я больше не нужен, — продолжал Ридгар, — то прошу дать мне несколько запасных лошадей и виконта в сопровождение, спустимся, поищем Орелию.

Принц согласно кивнул, даже не уточняя, для каких таких целей Ступившему на Путь Вечности потребовался его телохранитель.

— Давайте, ага. А мы пока решим вопрос с завалом и доберемся до ближайшей стоянки, будем ждать вас там.

— Ваше величество, можете ли вы до моего возвращения не хоронить тех, кого не получится воскресить? — слабым голосом попросил Лариэс. — Хочу отдать им последние почести.

— Конечно, — серьезно ответил принц. — Я и не планировал. Достанем из-под завалов бойцов авангарда и будем ждать Древнюю, быть может, она сумеет воскресить не только Мислию.

— Быть может, — эхом отозвался полукровка. — Клар, ты, как всегда, за главную, — распорядился он. — Марк, разведка на тебе.

И воительница, и неразговорчивый лейтенант гвардии королевы кивнули, подчиняясь приказу вышестоящего, и Лариэс вместе с Ридгаром отправились в обратный путь.

— Древний, — обратился Лариэс к Ридгару, когда они отъехали от места побоища достаточно далеко.

— Да?

— Я все меньше и меньше понимаю суть происходящего.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти нападения, засады… Выходит, что они бессмысленны! Пока с нами Древняя, никого не получится убить. Наши принцы и принцессы — стихийные маги, их не прикончить камнепадом, вы с Мелисом — Ступившие на Путь Вечности и практически бессмертны. Мислия — сковывающая. Да, ей не повезло, но, замечу, вряд ли после воскрешения она подставиться так хотя бы еще один раз. Выходит, что относительно просто наши враги могут разобраться лишь с гвардейцами, то есть — простыми бойцами, потеря которых мало на что влияет. Тогда зачем предпринимать столь титанические усилия?

Ридгар невесело усмехнулся.

— А кто тебе сказал, что цель — убийство?

Лариэс моргнул, не понимая сказанного и Ступивший на Путь Вечности продолжил.

— Ладно, виконт, кажется, сперва мне придется немного рассказать тебе о даре Орелии. — Он задумчиво посмотрел в пропасть, после чего продолжил. — Сперва я сомневался, но с каждой новой атакой уверенность крепла. Врагу, кем бы он ни был, важно не убить членов из отряда, а лишить Орелию сил. Понимаешь, она уже не та, что раньше. Я точно не могу сказать, сколько именно человек в год Целительница способна воскресить сегодня, но, боюсь, что это число вряд ли сильно превышает пару дюжин. Возможно — меньше. Понимаешь?

Лариэс понял. Сперва он, затем — принц, теперь как минимум Мислия, а может еще и Блаклинт с Вилнаром и, если очень повезет, один-два бойца авангарда. Если количество воскрешений строго ограничено, то Целительница очень скоро достигнет предела, и что тогда?

"Ничего хорошего", — подумал юноша. — "И как нам быть? Похоронить Мислию вместе с остальными? Проклятье, как эти мерзавцы раз за разом умудряются вставать на нашем пути"?

Этот вопрос он повтори вслух и Ридгар, как ни странно, на него ответил.

— Их сковывающий — мастер маскировки. Он прячет свое присутствие практически идеально, я мало встречал людей, которые бы так хорошо умели оказываться незаметными. Так что, боюсь, мы еще не раз и не два услышим о нем.

— И увидим его, — добавил виконт.

— И увидим, — согласился Древний. — Понимаешь, меня волнует не сковывающий, а тот, кто за ним стоит. По большому счету, за ниточки может дергать либо Лорий, либо Кайса, либо, — он адресовал Лариэсу долгий и тяжелый взгляд, — Кэлиста. Больше некому. А значит, что кто-то из этих троих жаждет большой и веселой войны, и заранее подстилает соломку, изматывая Орелию.

Это все было логично, вот только…

— Господин, но зачем вы все это рассказываете? Ведь я служу одной из тех, кого вы подозреваете в заговоре.

— Рассказываю я тебе все это потому, что, вроде как, обещал кое-чему научить, а еще и потому, что ты скорее всего считаешь виновником наших бед Корвуса, ведь так?

От того, как были произнесены эти слова, Лариэсу стало не по себе, но он не желал лгать человеку, которого научился за последние недели уважать.

— Да, это так.

Ридгара этот ответ удовлетворил.

— Поражаюсь твоему упрямству и смелости, но не могу не отдать им должного. Твой господин, кажется, сам не понимает, каким ценным слугой обладает.

От этой неожиданной похвалы у Лариэса дернулись кисточки на ушах, и он с большим трудом удержался от самодовольной улыбки, абсолютно неуместной в сложившейся ситуации.

— Но ты неправ, — продолжил Ридгар, глядя на появившееся из-за скалы солнце. — Корвус никогда не пойдет на такое. Во-первых, ему невыгодно ослабление Орелии. Во-вторых, если он захочет убить принца, то сделает это безо всяких дурацких игр — просто спустит с цепи Изегрима, — имя Охотника Древний процедил с видимым отвращением, — но вот какой момент. Если так случится, то, скорее всего, это будет означать, что иного выхода попросту не было. Понимаешь меня?

Лариэс неуверенно кивнул, осаживая лошадь, которая взяла слишком большой разгон.

— Нет, не понимаешь, — вздохнул Ридгар. — Постараюсь объяснить. Знаешь, почему я следую за Корвусом, хотя он и младше меня на несколько веков?

— Нет, господин. — От перспективы стать посвященным в такую тайну, у Лариэса засосало под ложечкой, а все мысли об погибших друзьях на какое-то время отодвинулись в сторону.

Ридгар горько усмехнулся и ответил:

— Я вижу в Корве дух Архитектора. Человека, величие которого нельзя описать словами. Человека, который несчетное число раз спасал Интерсис от всевозможных колдунов, злодеев и тиранов. Когда Вечная дала мне шанс, которого я не заслужил, я поклялся замаливать свои неисчислимые грехи. Я ходил в рубище и просил подаяние, я пророчествовал и вел жизнь нищего аскета. Но ничего не помогало! Моя душа погружалась в пучины отчаяния все глубже и глубже. И вот, когда мне казалось, что свет померк, — убийца поднял руку, как бы намереваясь поймать светило в кулак, отчего черкая кожа его перчатки натянулась, вычерчивая костяшки пальцев. — Айнрит предложил выход. Он показал, что тот, кто наделен великой силой, не имеет право просто "не причинять вреда". Он обязан творить добро так, как может. А я всегда хорошо делал лишь одну вещь — отправлял за Грань.

— И вы начали убивать злодеев?

— Да. Я убивал злодеев и тяжкие грехи оставляли меня один за другим, хотя, к своему стыду должен признаться, что несколько раз мне приходилось вновь прибегать к своему проклятому дару, отчего камень на душе заново наливался тяжестью, — Ридгар машинально бросил короткий взгляд через левое плечо, и повторил, словно обращался не к Лариэсу, — да, я не горжусь тем, что совершал, но так было нужно для всех.

Некоторое время Кающийся молчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

— Архитектор делал этот мир лучше, а Корв прикладывает все силы для того, чтобы идти по стопам учителя, именно поэтому ты неправ.

— Господин, можно задать вам вопрос?

— Да.

— Почему вы не убили ее величество и Мелиса? Вы же говорили, что находиться с такими как они тяжело.

— Очень тяжело, — Древний вновь посмотрел за спину. — Но в последние две сотни лет я вынужден разбираться больше со всякой мелочевкой, хотя казнь одного наделенного властью мерзавца спасает в сто раз больше душ, нежели вырезанное под основание бандитское логово. Но тут ничего не поделать, слово есть слово.

Он тряхнул головой, точно стараясь избавиться от неприятных мыслей, и проговорил:

— Есть еще одна вещь, о которой мы с тобой должны поговорить.

— О чем же, господин?

— О том, что ты почему-то перестал появляться на берегу реки.

— Я хочу, — честно признался Лариэс, и усмехнулся. — Представляете? Впервые за долгие годы хочу оказаться в этом месте, но… Не выходит.

Ридгар кивнул и сосредоточенно почесал подбородок.

— Я так и думал, именно поэтому взял тебя с собой. Когда мы рядом с остальными, поговорить о твоем даре не выйдет. Зато сейчас у нас есть немного времени для этого. Так что — слушай внимательно, быть может, мои наставления помогут тебе, и мы наконец-то начнем обучение.

Так в разговорах они достигли места, где вчера разбили свой лагерь, и, повинуясь команде Ридгара, Лариэс свернул за ним в лес. Здесь двигаться пришлось куда медленнее — из-за бурелома лошадей оставили, привязав к деревьям.

Когда спустя час они выбрались на небольшую полянку, на которой обнаружился изрядных размеров нагромождение валунов, Кающийся, закончивший уже какое-то время назад свой урок, вдруг сказал:

— Мир изменился, Лариэс, он не такой, как прежде. И мне пришлось меняться вместе с миром. Нам всем пришлось…

Возможно, он хотел добавить что-то еще, но не успел — кусты зашуршали и навстречу путникам вышла Орелия в лохмотьях, оставшихся от очередной робы, сопровождаемая Блаклинт и Вилнаром.

— Ну, как видишь, я был прав, — невозмутимо закончил Древний. — Привет Ори, как полеталось?

— И тебе не хворать, Ридг, — безэмоционально ответила Древняя. — Неплохо, весьма неплохо. Поймала ее высочество возле самых деревьев, а вот Щита пришлось собирать по кусочкам. К счастью его голова каким-то чудом осталась целой. Не иначе, в ней попросту нечему повреждаться.

— И я того не стоил, госпожа, — с жаром воскликнул Вилнар, чьи алые от крови доспехи выглядели так, будто бы их хозяин рухнул с горы.

Впрочем, так ведь оно и было!

— Еще один… И почему в телохранители набирают столь бесконечных тупиц? — Целительница махнула рукой, сдаваясь, и добавила. — Мило, что вы решили спуститься и проверить, как наше здоровье.

— Ну разве я мог поступить иначе? — удивился Ридгар. — Заодно и лошадок вам прихватили.

— Ты — точно не мог. — Целительница подошла к своему коню и положила ладонь на лоб животного. — Как остальные?

— Мислия и еще шестеро гвардейцев мертвы, прочие в относительном порядке, — будничным тоном ответил Древний. — Первую Тень еще можно спасти, остальные — с концами: камни изуродовали им головы.

— Я все равно проверю.

— Ни на одну секунду не сомневался, что ты так поступишь. Главное, не перетрудись.

— Не учи меня, как жить, — оборвала его Орелия. — Ладно, раз уж мы все собрались, предлагаю выбираться, путь наверх нам предстоит длинный.

Лариэс задрал голову вверх, прикидывая расстояние, которое троице пришлось пролететь.

"Да как такое вообще возможно"! — пораженно подумал он. — "Не иначе, Целительница отращивает крылья"!

Когда они шли обратно, юноша бочком подобрался к Блаклинт, которая шла перед ним, и шепнул на ухо девушке:

— Выше высочество, как вы спаслись, что случилось?

Та столь же тихо ответила:

— Когда начали сыпаться камни, я была ближе всех к краю, и валун попал прямо на мою бедную Звездочку. Она оступилась и полетела вниз, а я не успела вовремя освободить ноги из стремян. Вилнар спрыгнул с коня и бросился следом, — тут ее губы задрожали, точно девушка была вот-вот готова расплакаться, но северянка взяла себя в руки, и закончила рассказ. — Он в полете схватил меня, вырвал из седла и развернул так, чтобы я была сверху.

"Логично, так у принцессы оставался небольшой шанс", — подумал Лариэс. — "Я бы поступил аналогично".

— А что дальше?

— Случилось нечто невероятное, — поведал товарищу Вилнар, — Ступившая на Путь Вечности Орелия догнала нас и схватила, а потом… Я даже не знаю, как это описать. У нее словно раскрылись крылья и мы — нет мы не полетели — но падать стали заметно медленнее.

— Да, три пары сияющих крыльев, отливающих серебром, — подумав секунду, добавила девушка. — Я никогда не встречала ничего более красивого. Она схватила меня, и Вилнара, но не смогла удержать его, и мой телохранитель упал, а мы приземлились, почти не пострадав.

Эти слова заставили Лариэса в очередной раз задуматься о безграничных возможностях Древних и их поразительном могуществе.

"Подумать только, полет! О таком можно только мечтать", — подумал он, а затем иная мысль пришла юноше в голову. — "Принцесса сказала, три пары. Неужели она… Да нет, быть того не может"!

Но на всякий случай он украдкой перекрестился и продолжил движение.

* * *

Обратный их путь проходил без происшествий. Ридгар о чем-то перешептывался с Орелией, Вилнар задумчиво ощупывал грудь, как бы проверяя — точно ли он жив, или все-таки нет. А Лариэс, пользуясь возможностью, налаживал взаимоотношения с Блаклинт.

Северянка была по-настоящему интересным собеседником, и они успели зайти в дебри обсуждений теологических умозаключений, обсуждая мыслителей времен Второго Переселения, когда, наконец, добрались до места, где враги взорвали пороховые мины. Даже в свете тухнувших лучей почти зашедшего солнца оно выглядело страшно: множество камней, валяющихся здесь и там, наспех расчищенный проезд, и кровь. Много, слишком много крови.

Блаклинт выдохнула и сжала поводья, Вилнар тихо выругался, лишь Орелия не произнесла ни слова.

— Надо признать, — против своей воли произнес Лариэс, — что решение было действительно изящным. Даже странно, что они не провернули нечто подобное раньше. Могли бы, например, заминировать весь постоялый двор.

— Нет, они не пошли бы на это из-за меня, — тихо ответил Ридгар.

Лариэс вспомнил слова Мелиса на постоялом дворе и уточнил:

— Господин, но почему?

Древний вздохнул.

— Я не очень хочу распространяться на эту тему. Если нам не повезет, ты все увидишь сам. Пока же прими это как данность.

Лариэсу оставалось лишь пожать плечами, потому как он решительно не понимал, отчего врагам мешала смерть Кающегося и почему они не могли допустить ее.

— К тому же, — подключился к разговору Вилнар, — такой пороховой заряд ты, наверное, учуял бы.

Полукровка сделал неопределенный жест рукой.

— Не уверен, мой нос не настолько чуткий.

— А что насчет оборотня? Он несколько дней пил в этом трактире.

— И не распознал угрозы, — проворчал Лариэс.

— Это да, но порох от него точно не получилось бы спрятать.

Этот довод казался разумным, а потому Лариэс согласился с товарищем.

Орелия, меж тем, поравнялась с одним из валунов и коснулась его рукой.

— Какая глупая, бессмысленная жестокость… — произнесла она.

— Да, наши таинственные недруги действуют решительно и совершенно безжалостно, — согласился Ридгар. — Чем-то отдаленно напоминают слуг Архимага и…

Он не договорил, и, резко помрачнев, сжал поводья так, словно хотел разорвать их на куски.

— Неважно, — хрипло выговорил Кающийся, наконец. — Едем!

Лагеря, который разбили оставшиеся члены отряда, они достигли уже глубокой ночью. Место для стоянки нашлось в небольшой долинке, поросшей редким кустарником.

На страже стояли сразу четверо, причем во главе с Клариссой.

— Слава богу, вы в порядке! — эмоционально выговорила девушка, бросив при этом короткий непроизвольный взгляд на Лариэса, в котором явственно читалось волнение за любимого человека.

"Господи, и я все эти годы не замечал очевидного"! — похолодел тот. — "Да-а, бывают же на свете идиоты"!

— А как ваши дела?

— Растащили камни, достали авангард. Все убитые, кроме первой Тени, готовы к погребению, ждали только вас, чтобы начать.

— Сперва я проверю их всех, — проговорила Орелия.

— Как пожелаете, о Ступившая на Путь Вечности, — склонила голову Кларисса, после чего обратилась к одному из дежурных, — Тит, забери поводья и помоги ее высочеству.

— Солнышко, покажи, где тела, — попросил Лариэс, спрыгивая с коня.

Кларисса точно ждала этой просьбы — девушка быстрым шагом направилась в сторону от огней, прямиком к краю долины, упиравшемуся в отвесные скалы. Здесь уже было вырыто несколько глубоких могил и сложено немало камней, которыми эти самые могилы следовало накрыть. Тут же находились и тела.

Орелия, увязавшаяся за Лариэсом, быстро проверила их все и кивнула виконту.

— Увы, никого кроме первой Тени не спасти.

Лариэс тяжело выдохнул. Не то, чтобы он верил в иной исход, но все-таки надежда на чудо оставалась.

— Понятно. Кларисса, будь добра, прикажи кому-нибудь убрать тело сковывающей отсюда, я хочу побыть немного один.

— Поняла, Лар, — грустно улыбнулась графиня, — все устрою. Не засиживайся.

— Пять минут. Больше не потребуется.

Товарищи отошли, оставив Лариэса наедине с мертвыми. Настало время сделать то, что он делал всегда, когда была возможность проститься с боевыми товарищами.

— Раллий", — Лариэс подошел к первому погибшему. — Я почти не знал тебя, солдат Марка, но скорблю о тебе так же, как и обо всех остальных.

Он наклонился к изуродованному телу, во множестве мест изломанному камнями, и взял погнутую серебряную пуговицу с гербом дома Вентисов, затем перешел к следующему телу.

— Ларс, — со вздохом проговорил полукровка, смотря на то, что осталось от лица светловолосого здоровяка, — ты научил меня не одной рыбацкой хитрости, дружище. Жаль, что мы больше никогда не посидим на берегу с удочками в руках.

Он наклонился и, развязав тесемки заранее положенной здесь дорожной сумки Ларса, достал из нее моток лески и крючок. Этот заядлый рыбак всюду таскал их с собой.

Третье тело.

— Галит, ну и дурень же ты. Я сколько раз говорил — надевай шлем, так нет, он, видите ли, мешал тебе целиться, — проворчал Лариэс, чувствуя, как глаза увлажняются. — И куда мы теперь без твоего арбалета, болван?

Лариэс наклонился и стянул с шеи мертвеца небольшой золотой наконечник для болта — подарок от товарищей на день рождения. Он сам подал эту идею и сам сделал заказ Руфину.

Выдохнув, виконт подошел к четвертому покойнику.

— Нарот, ну как же так? Тебя же дома ждет жена и трое чудесный детей. Почему ты не выжил, друг? — Он снял обручальное кольцо с тела убитого, а затем, немного порывшись в его вещевом мешке, извлек оттуда небольшую тряпичную куклу — талисман воина, с которым тот не расставался ни днем, ни ночью. — Кольцо я отдам твоей жене, а куклу оставлю себе, ты ведь не против? — спросил он, утерев тыльной стороной ладони соленую дорожку, каким-то волшебным образом отправившуюся в свой путь из левого глаза. — И не волнуйся, твои родные не будут ни в чем нуждаться, я прослежу.

Пятый.

— Люций, и ты можешь не волноваться ни о чем, твоя мать будет получать лучшие лекарства, — с этими словами он снял серьгу убитого, оставшуюся на чудом сохранившемся ухе.

Шестой, последний.

— Брилл, как ты и просил, мечи отправятся в могилу вместе с тобой, хотя это и отдает язычеством, друг мой. Себе я возьму кинжал, ты ведь, если не путаю, сам просил сделать так, верно?

Он коснулся кинжала в ножнах, положенного прямо на мешок последнего из убитых гвардейцев, сжал его в пальцах и повесил себе на пояс.

"Кларисса, как всегда, понимает меня лучше, чем я сам", — подумал виконт. — "Это ведь ее рук дело".

Впрочем, наверное, так и должно было быть.

Он распрямился, глядя на убитых, затем, обернувшись, кивнул лейтенанту, которая подошла и встала рядом.

— Ты помнишь каждого из них? — спросила девушка.

— Всех до единого, — честно признался Лариэс. — Всех, кто погиб из-за меня.

— Они погибли не из-за тебя!

— Пять лет назад я возглавил свежесформированную гвардию его высочества. Я подбирал туда людей. Я командовал ими. Они — мои подчиненные, моя ответственность… Мои жертвы. И меньшее, что я могу сделать, это запомнить всех и каждого. Надеюсь лишь на то, что когда я умру, кто-то будет помнить и обо мне.

Кларисса несколько секунд стояла молча, потом сказала:

— Я буду.

— Знаю, — Лариэс благодарно кивнул подруге, после чего попросил. — Можешь позвать остальных? Нужно похоронить их.

Один за другим к телам, уложенным возле могил, подходили люди. Мрачные, подавленные, неразговорчивые.

— Ваше высочество, — Лариэс обратился к принцу, — дозволено ли мне будет произнести последние слова?

Тот кивнул и добавил:

— Это твое право, Лар.

Лариэс набрал полную грудь воздуха и начал говорить:

— Сегодня мы хорошим шестерых гвардейцев. Они сражались и погибли, как и надлежит воинам Дилириса: бесстрашно, грудью встречая опасность, не заботясь о себе. Уже утром мы отправимся дальше, а они останутся лежать тут, но никто, ни один человек не будет забыт. Имя каждого останется в нашей памяти и наших сердцах, потому что иначе нельзя. Мы сохраним эти имена и передадим их тем, кто в один день сменит нас. Так было, так есть, так будет.

— Так будет! — хором отозвались прочие гвардейцы.

— Мы не забудем вас, братья.

— Не забудем!

— Вы навеки с нами.

— Навеки!

Когда последний крик стих, Лариэс дал команду подчиненным и повернулся к Орелии.

— О Ступившая на Путь Вечности, я молю вас об одолжении.

На этот раз Орелия не стала заострять внимание на чересчур официальном обращении и спросила:

— Каком?

— Прочтите, пожалуйста, отходную молитву.

— Я не христианка.

— Вы — святая. Думаю, этого будет достаточно.

— Святой меня назвали люди.

Лариэс пожал плечами.

— И это мало что меняет, — он указал на гвардейцев, укладывающих тела на дно ям. — У нас нет времени на то, чтобы все сделать правильно, как того требует церковь. Но я очень не хочу оставлять боевых товарищей в неосвященной земле и без последней молитвы. Может, вы и не христианка, но Бог определенно прислушается к словам той, что всю свою бесконечно долгую жизнь спасала страждущих.

Он умолк, глядя на Древнюю, и та сдалась.

— Хорошо, — она шагнула вперед и с ее губ сорвались слова с детства знакомой Лариэсу молитвы. — Во имя Отца и Сына, и Святого Духа…

Древняя без единой запинки или ошибки прочла подряд несколько молитв, включающую в себя даже сравнительно недавно — около полувека назад — пришедший из иного мира вместе с проповедником Реквием.

Напоследок, Древняя произнесла не совсем понятные Лариэсу слова:

— Да будет Всесильный Отец милостив к вашим душам и да будет ваша новая жизнь счастливее, чем эта.

После этого могилы засыпали землей, сложив над ними каменные пирамиды и поставив импровизированные кресты. На этом похороны закончились и люди начали расходиться. Спустя пару минут возле шести холмиков стояли лишь Лариэс, да Кларисса.

— Ты была права, Клар, — проронил, наконец, Лариэс, — не все доживут до конца этого путешествия.

— Ты только сейчас это понял?

— Нет, не сейчас. Но надеялся на лучшее.

— Мы все надеялись, Лар, — вздохнула девушка. — Иди отдохни, ты на ногах уже почти сутки, и это-то с сотрясением. Мы сделали для мертвых все, что было в наших силах, теперь пришла пора позаботиться о живых.

— Хорошо, сейчас пойду, — согласился виконт, которого уже ощутимо потряхивало от усталости и последствий удара по голове, — но сперва проверю, как там Мислия.

С этими словами он зашагал в дальнюю часть долины, туда, куда по настоянию Древней отнесли тело первой Тени.

И Орелию, и Мислию Лариэс нашел очень быстро. Целительница как раз готовила тело Мислии.

— Лариэс, хорошо, что ты здесь, подержишь ее, когда я закончу, — произнесла Ступившая на Путь вечности, убирая остатки одежды с трупа.

Сделав это, она накрыла изуродованное тело Мислии плащом и, видимо, оставшись довольной сделанным, указала Лариэсу на руки Тени.

— Держи ее, сейчас начнем.

Лариэс послушно схватил окоченевшие конечности, а Целительница, меж тем, извлекла из груди свое сердце, затем приоткрыла рот Мислии.

— Что ж, приступим.

С этими словами Древняя, издав стон, лишенный всяких эмоций, сжала пальцы. Секунды текли одна за другой, складываясь в минуты, но вот, наконец, у основания сердца появилась небольшая алая капля. Она все набухала, увеличиваясь в размерах, но на сей раз, как показалось, Лариэсу, процесс этот протекал куда медленнее, нежели в постоялом дворе. Наконец все было готово, и капля упала в раскрытый рот.

Дальше все случилось, точно также, как и в прошлый раз — тело изогнулось, раны за считанные секунды затянулись изо рта вырвался сдавленный крик и Мислия, пришедшая из-за Грани, широко распахнула глаза.

Она обвела окружающих полубезумным взглядом, дернулась несколько раз, и лишь после этого, кажется, начала понимать, кто она, и где находится. Первая Тень ощупала лицо и грудь, после чего прошептала:

— Древняя, спасибо.

— Не за что, — Орелия с видимым трудом убрала сердце обратно и, пошатываясь, встала на ноги.

— Лариэс, помоги Ступившей на Путь Вечности, — распорядилась первая Тень. — Я хочу недолго побыть одна.

— Хорошо, — согласился телохранитель.

Он подставил плечо и необычайно тяжелая чародейка буквально повисла на нем. Юноша с трудом отвел ее к костру, где Орелия, легла, удобно устроившись возле Ридгара, после чего замерла, прикрыв свои рубиновые глаза металлическими веками. У нее не осталось сил даже на то, чтобы накинуть на голову капюшон и Лариэса посетила нехорошая мысль о том, что, если кто-нибудь еще погибнет, Целительница, возможно, не сумеет вырвать его из лап смерти.

— Как Мислия? — спросила у него Игнис.

— Как человек, вернувшийся с того света. Хочет побыть одна.

И добавил, уже мысленно:

"Логичное желание для того, кто вот уже который раз подряд демонстрирует собственную бесполезность".

Ему не хотелось даже думать о том, что сейчас переживает первая Тень. Одна из сильнейших сковывающих Дилириса раз за разом оказывалась беспомощной перед лицом таинственного врага, который играючи избегал всех ее следящих заклинаний и устраивал одну ловушку за другой.

Лариэс, убедившись, что с Орелией все в порядке, оставил товарищей и вернулся туда, где в себя приходила первая Тень. Она уже нарядилась в сменную одежду и теперь сидела, скрестив ноги под собой и закрыв глаза. В ладонях волшебницы лежал Звериный Амулет.

Когда Лариэс подошел, веки распахнулись и оленьи глазища воззрились на него.

— Жалеть пришел? — скривилась чародейка.

Щит принца, ничего не говоря, сел рядом и молча уставился на свою коллегу по нелегкому делу сохранения августейшего тела в целости и сохранности. Так продолжалось пару минут и, наконец, Мислия не выдержала.

— Ты же все прекрасно понимаешь, — буркнула она. — От меня вообще нет толку! Если бы не эти клятые Древние, мы с тобой давно бы уже кормили червей.

— Если бы не они, никто не отправился бы в это безумное путешествие, — парировал Лариэс, — а потому, мы сидели бы в уютном и комфортабельном королевском дворце, наслаждаясь утренним морским бризом и ласковым теплым солнышком.

— Твоя правда, — кисло усмехнулась сковывающая, непроизвольно глада Звериный Амулет, — вот только мне от этого как-то не легче. После таких провалов, боюсь, у ее величества возникнет серьезное желание найти себе новую первую Тень.

— И нового Щита принца.

— Нет, тебя она не тронет.

Лариэс удивленно изогнул брови.

— Почему?

— Где же еще королева достанет столь преданного песика?

Это было грубо, но, в общем-то, справедливо. Преданность Лариэса дому Вентисов иногда доходило до абсурда. Он отлично понимал это и все равно ничего не делал, считая, что лишь так может хоть немного отплатить благодетелям за то, что те дали ему. Еще он понимал, что Мислия — гордая и надменная чародейка — действительно болезненно переносит тот факт, что нашелся сковывающий куда сильнее и талантливее ее, причем — не являющийся Ступившим на Путь Вечности.

Лариэсу захотелось подбодрить свою спутницу, но делать этого этого не стоило — так он лишь сильнее уязвит ее, а потому телохранитель решил перевести разговор на нейтральную тему и указал на Звериный Амулет.

— Даже после воскрешения ты верна себе. Что, каждая свободная минута — на пользу?

И действительно, на каждом привале с момента их отбытия из Волукрима происходило одно и то же — Тень уединялась и либо работала с амулетом Архитектора, либо пыталась взять под контроль могущественный артефакт Вороньего Короля, который, как понял Лариэс, ей не давался.

Пухленькая женщина фыркнула и ее глаза зло блеснули.

— Да, эта треклятая штуковина никак не хочет работать. Даже муравья ей приманить не могу!

Мислия была умна, а потому прекрасно поняла, что Лариэс специально отвлекает ее от собственных неудач и глупой гибели под камнями на горной тропе. И то, что пальцы Мислии метнулись к груди, еще каких-то пять минут назад разодранной и раздавленной, с торчащими обломками ребер и холодным месивом вместо легких и сердца, лишь подтвердило догадки юноши.

"Первая Тень должна понять, что мы — всего лишь жалкие пешки, что она, что я. Те, кого будут воспевать в легендах после завершения похода, не мы. Древние — вот главные действующие лица. Принц — вот герой. Мы — всего лишь расходный материал, который должен просто играть свою роль и гибнуть, если того потребует сюжет баллады. Как сегодня. Всего лишь шесть солдат, до которых никому нет дела. То, что сперва я, затем Вилнар, а после и Мислия избежали гибели — лишь следствие доброты Целительницы. Она не обязана была тратить на нас свои силы, могла ограничиться его высочеством. И Мислия должна понять, что в этом нет ничего зазорного, вот только сможет ли"?

Озвучивать такой вопрос было бы очень глупо, поэтому Лариэс спросил другое:

— Есть хочешь? Ужин готов, наши поминают погибших.

— Сколько? — просто спросила Мислия.

— Шестеро.

— Кто?

Лариэс назвал имена.

— Много.

— Слишком много… Так что насчет ужина?

Мислия улыбнулась, и во взгляде сковывающей юноша увидел искреннюю благодарность и понимание.

— Голодна, как волк.

— Тогда пойдем набивать брюхо.

С этими словами он подал первой Тени руку и та, секунду поколебавшись, приняла ее.

Глава 16

Игнис с благоговейным трепетом разглядывала мрачный пейзаж.

"Подумать только, я увижу проклятые места своими глазами", — возбужденно подумала девушка.

Перспектива оказаться на территории, которую со времен войны Багряного Культа сторонились все здравомыслящие люди, и пугала и завораживала одновременно.

Оставшаяся часть пути через горы оказалась совершенно спокойной. Враги, видимо, удовлетворившись достигнутым результатом, больше не беспокоили отряд, и бойцы получили возможность немного прийти в себя и свыкнуться с мыслью о том, что их стало меньше.

"Уже сорок пять вместо пятидесяти одного", — подумала девушка, вспоминая ритуал, проведенный над делами умерших. — "Интересно, а он помнит каждого из погибших"?

Игнис краем глаза посмотрела на Лариэса, который в этот момент напоминал ласку, нашедшую дырку в стене курятника, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Щит принца, определенно, испытывал сейчас те же самые чувства, что и она. Этот парень, как девушка уже успела убедиться, сочетал в себе поразительные качества: хладнокровие истинного воина, способного без колебаний броситься на пики, лишь бы заслонить своим телом товарищей, и любознательность пятилетнего ребенка, открывающего для себя мир.

Просто невозможно было поверить в то, что на свете может существовать еще хоть один такой же удивительный мужчина, как он.

"За исключением, конечно же, Тара", — с нежностью подумала девушка.

За те дни, что они провели вместе, Игнис поняла, что влюбилась. Влюбилась с первого взгляда, глупо и безнадежно, ведь у них не может быть общего будущего…

"Но какое это сейчас имеет значение"? — с нежностью подумала она, бросая украдкой взгляд в сторону принца, занятого обсуждением какой-то важной проблемы с Блаклинт и Орелией. — "Правильно, никакого".

Игнис, последние девять лет окруженная заботой отца, относившегося к ней как к родной дочери, ни в чем не знала отказа, но одного Вороний Король все-таки подарить ей не мог. Настоящая любовь, чувство, о котором огнерожденная только читала, наконец-то настигло ее и не где-нибудь, а в смертельно опасном походе, в который она отправилась вопреки отцовской воле.

"Все прямо как в книгах"! — восторженно думала девушка.

Когда утром они добрались до разрушенной сторожевой башни, обозначавшей границу исковерканных магией земель, Игнис просто места себе не находила от нетерпения. Именно поэтому она заявила, что отправится в передовой дозор вместе с Лариэсом и еще двумя гвардейцами, и, не спрашивая согласия, так взнуздала Кошмара, что тот взвился на дыбы и понесся прочь, оставляя позади себя клубы пыли.

Девушке хотелось петь и плясать, и не только оттого, что наконец-то она оказалась в неизведанных местах, но также и потому, что Тар стал ей куда ближе за эти дни. Да, ничего серьезного у них не выйдет, но… но ведь и несерьезное — тоже неплохо, верно же?

Из грез девушку вырвал крик Лариэса:

— Игнис, погоди!

Принцесса ойкнула и остановила тантибуса, дожидаясь, пока полукровка не поравняется с нею. За это время она успела привести прическу в порядок и пару раз проверила, хорошо ли держится маска. Все было нормально и когда Лариэс наконец-то настиг ее, огнерожденная выглядела, как обычно.

— Игнис, ты что творишь? — набросился на нее телохранитель принца. — Смотри, как мы обогнали остальных!

Он махнул рукой, демонстрируя медленно увеличивающиеся точки — то два оставшихся бойца авангарда стремились догнать их.

— Извини, я немного забылась.

— Пожалуйста, не делай так больше — ты же знаешь, что Культ Изначальных может ударить в любой момент. Уходя от отряда, ты подвергаешь себя смертельному риску.

"Заботливый, точно курица-наседка", — весело подумала девушка, — "вечно всех пытается спасти и защитить".

И теперь Лариэс не расслаблялся ни на секунду, хотя по его лицу было видно, какой восторг вызывают у любознательного дворянина Ничейные Земли.

— Не волнуйся ты так, мы совсем недалеко отъехали от основных сил. Думаю, ты со своим зрением видишь их вполне отчетливо.

Лариэс склонил голову, как бы соглашаясь с доводами принцессы, однако ответ его был все таким же осторожным:

— Согласен, но все же, давай не будем рисковать понапрасну. Не забывай: мы на Ничейных Землях и может статься, что культисты — не главная угроза.

— Отец рассказывал, что смертоносность Ничейных Земель сильно преувеличена, — произнесла Игнис, поглаживая гриву своего скакуна. — За те сотни лет, что прошли со времен боев между Церковью Света и Багряным Культом, большая часть мерзкого колдовства демонологов выветрилась. К тому же мы ехали через северный перевал. Этот маршрут — самый спокойный, именно поэтому его использует большая часть торговцев, ведущих караваны в восточные графства.

— Это так, — вновь согласился с ней Лариэс, всматриваясь куда-то вдаль. — И все же, забывать об осторожности не следует. Магические аномалии, как я читал, имеют нехорошую привычку перебираться с места на место, равно как и местные хищники, которых магия изменила до неузнаваемости. Ну и нельзя забывать про тварей из иных миров, Грань тут слаба, а значит, в любой момент что-нибудь может пробиться в Интерсис.

— Тут нечего возразить. Пусть их число и сокращается год от года, но патрулям отца все еще приходится отлавливать и добивать тех, что дерзают зайти в Волукрим. Впрочем, — девушка поежилась, — это и близко не может сравниться с кошмаром, творящимся на границе с Темным лесом.

— Ты бывала там?

— Да, конечно, несколько раз. Впрочем, со слов отца, по сравнению с тем, что было, когда две с лишним сотни лет назад мы отбивали у чудовищ Великую Равнину, это все ерунда.

Лариэс недоуменно взглянул на него и Игнис поняла, что сболтнула лишнего.

— Я как-нибудь потом расскажу тебе, — пообещала она, оттягивая неизбежное.

Виконт не стал спорить, однако его взгляд ясно давал понять: он не отстанет до тех пор, пока не узнает, как можно больше про таинственных порождений Темного леса, загадочную Великую Равнину и неизвестную миру войну, которая, говоря честно, войной и не являлась, а была, скорее, растянувшейся на добрых полтора века колонизацией.

Так или иначе, знать всего Лариэсу не стоило, а потому Игнис пообещала себе, что постарается болтать на эту тему на как можно меньше.

Они дождались двух воинов сопровождения — Игнис с удивлением увидела среди них красивую блондинку по имени Кларисса, которую Лариэс обычно оставлял вместе с Таром, а также — весельчака по имени Эрик, его второго лейтенанта.

— Ты оставил его высочество без единого своего лейтенанта? — удивилась девушка. — Вот уж не ожидала.

Эрик расхохотался и похлопал капитана гвардии по плечу.

— Это он, видимо, еще от удара камнем по голове не отошел.

Лариэс пробурчал нечто невнятное и махнул рукой. Было видно, что ему действительно не нравится идея выдвижения в арьергард сразу трех командиров, но пришлось смириться с неизбежным.

— Ничего, потерпит, верно, Лар? — усмехнулась Кларисса и весело подмигнула Игнис.

От ее улыбки, доброй и открытой, огнерожденной и самой захотелось рассмеяться. Даже неприязнь к красивым женщинам, поселившаяся в душе принцессы много лет назад, казалось бы, отступила на второй план.

"А ведь это, наверное, первый раз, когда мы разговариваем друг с другом", — подумала вдруг девушка, и ответила вслух:

— Конечно, потерпит, куда он денется.

Виконт вновь неодобрительно скривился, но ничего не ответил.

— Ой да ладно тебе, Лар, ну не верю я, что эти невменяемые сейчас напрыгнут на нас, — фыркнул Эрик, — ты посмотри вокруг — три с половиной дерева, да и те больше на кусты похожи.

— Как скажешь, но если на нас нападут, я попрошу Древнюю не воскрешать твой труп…

— Ну спасибо, дружище, я тоже тебя люблю.

— А перед тем, как твою тушку закопают, обязательно спляшу на ней танец "я же говорил".

Эрик печально развел руками.

— Ученик победил мастера, моя жизнь никогда больше не будет прежней.

Игнис рассмеялась и спросила:

— Но если опасности нет, то отчего же вы держите лук наготове, граф?

— Ваше высочество, это вот было подло, — притворно обиделся Эрик.

— Просто Игнис, — разрешила дочь Вороньего Короля.

— Это было подло, Игнис. — Эрик в отличии от Лариэса ни секунды не задумывался, переходя к неформальному общению. — И вообще, лучше на Солнышко посмотри и ее недоделанную аркебузу.

Странное оружие графини, и правда, покоилось не в специальном чехле, притороченном к седлу, а находилось в руках красавицы. Та пожала плечами и бросила коротко:

— Ну, все-таки мы в Ничейных Землях.

— Ага! — воскликнул Лариэс. — Этот день я запомню на долгие годы: Клар признала мою правоту.

— Вот еще, никогда такого не будет!

"Они очень близки друг к другу", — подумала Игнис, вспомнив отчего-то свои детские перебранки с Паллидием. — "Интересно, как он там поживает? Надеюсь, все хорошо".

Впрочем, волноваться об одном из сильнейших сковывающих королевства, да еще и стоящем во главе целой армии было глупо, он, определенно, находился в большей безопасности, нежели она.

— Кларисса, — обратилась принцесса к графине, — я же могу обращаться к тебе на "ты"?

— Конечно, — кивнула воительница.

— Я хотела спросить…

— Да?

— Как могло случиться, что девушка стала гвардейцем. Ты ведь, наверное, и с мечом обращаться умеешь, — Игнис указала на длинный изящный клинок на поясе графини.

Кларисса чуть-чуть коснулась пятками боков лошади, и та пошла иноходью, остальные присоединились к девушке.

— Сложно сказать, — после непродолжительной паузы проговорила она. — Наверное, это все из-за отца.

— Из-за отца? — непонимающе переспросила Игнис.

— Скажи… Игнис, ты ведь не знаешь, кто мой отец?

Принцесса отрицательно покачала головой.

— Марк Астинийский, слышала о таком?

Игнис удивленно воззрилась на собеседницу.

— Тот самый Марк Астинийский? Первый меч Дилириса на протяжении добрых тридцати лет? Щит короля и маршал страны? Герой Третьей Войны за Возвращение? Тот самый человек, благодаря которому Генерал не взял Сентий?

— Ну, не только благодаря моему отцу, — скромно потупилась Кларисса, краснея.

— В Сентии после уничтожения почти всей армии Дилириса не осталось ни единого стихийного мага! — с жаром воскликнула Игнис. — Из всей магической поддержки — лишь жалкий десяток сковывающих средней руки, ни один из которых не дотягивал даже до Мислии. Если бы не твой отец, ваша столица бы пала за пару дней!

— Это было лишь оттягиванием неизбежного, — попыталась возразить Кларисса. — Если бы не Вороний Король, Сентий все равно пал бы.

— Без героизма Марка Астинийского у моего отца не хватило бы времени для того, чтобы отправить Лорию Солуму послание, после которого тот сел за стол переговоров.

Кларисса покраснела еще сильнее.

"Видимо, она не слишком любит комплименты", — решила Игнис.

— Раз ты знаешь так много о моем отце, то должна понимать — иной судьбы для меня попросту не существовало, — немного взяв себя в руки, продолжила графиня. — Я — единственный ребенок, ни братьев, ни сестер. С самого детства мне рассказывали о героизме отца, о его подвигах, да и он сам, кажется, всегда хотел сына, поэтому начал учить меня фехтованию, наверное, года в три или четыре. А может и раньше, с него станется…

— И тебе никогда не хотелось чего-нибудь иного?

Кларисса покачала головой.

— Нет. Наверное, я не совсем здорова, потому как всегда предпочитала сражения исконно женским делам.

— Солнышко, — подал голос Эрик, — давай не прибедняйся. Игнис, наша скромница входит в десятку лучших мастеров клинка страны, а уж как она стреляет, ты, наверное, видела в Виннифисе.

— Эрик, не болтай, — попросила графиня.

— Могу, а значит — буду болтать! — с гордостью отозвался лучник. — Болтовня — это мое все, не отнимай у человека его единственную радость в жизни.

— А как же пьянки и гулящие девки? — поддел товарища Лариэс.

— И вот, второй раз за день, мне втыкают нож в спину. Так и хочется воскликнуть: "И ты, Брут"?

— Вот уж не ожидала, что ты — знаток истории до Переселений, — удивленно проговорила Игнис.

— Тлетворное влияние нашего капитана, — Эрик состроил огорченную гримасу, после чего возвел очи горе. — Предположу даже, что это — какая-то болезнь. Она отвлекает людей от правильных вещей, таких как женщины и вино, и заставляет их тратить время на всякую ерунду вроде пыльных манускриптов, повествующих о том, что случилось тысячи лет назад, да еще и в другом мире.

— Не обязательно таких уж пыльных, — заметила Игнис. — Иногда в Интерсис попадают люди, для которых эти события произошли сравнительно недавно.

— А еще в наш мир попадают люди, которые ничего не слышали о Рагнарёке, — заметил Лариэс, — однако это не отменяет того факта, что все, кто перебрался сюда во время Второго Переселения, бежали именно от последней битвы языческих богов. Я читал где-то, что существует бесчисленное количество миров, многие из которых очень похожи друг на друга и отличаются лишь незначительными деталями. А еще где-то встречал утверждение, что у нас время течет иначе, нежели в других мирах.

— Да, я тоже знакома с этой точкой зрения, — согласилась Игнис, — а что ты скажешь по поводу концепции путешествий во времени, высказанных Михаэлем Вулписом?

Эта тема была столь интересной, что четверка некоторое время обсуждала лишь ее, не забывая, конечно же, внимательно следить за окрестностями.

Спустя полмили пейзаж наконец начал меняться. Островки зелени, которые еще встречались возле гор, исчезли, всю землю покрыла спрессованная до состояния камня черная стеклянистая масса, из которой кое-где торчали невысокие, но чрезвычайно острые на вид каменные пики. Ни деревца, ни травинки не было видно, и Игнис поежилась.

"Да уж, одно дело — читать, и совсем другое — видеть все своими глазами"!

— Через какой же все-таки кошмар пришлось пройти этой земле… — вздохнула она.

— Мы никогда не узнаем этого, — тихо и напряженно произнес Лариэс.

— Хочу в это верить! — горячо воскликнула принцесса. — Орелия с Ридгаром рассказывали, что во времена Последней Войны многие места на континенте выглядели куда страшнее, однако раны, нанесенные Архимагом, уже залечены, а следы Культа остались до сих пор… Точно напоминание всем живущим.

— Демоны оскверняют все, чего касаются, — заметил юноша. — Оскверняют навсегда… Смотри, кажется, это развалины какого-то города.

Игнис пригляделась и признала правоту своего товарища — где-то в трех-четырех милях пути из земли поднимались едва видимые руины, разглядеть подробно которые она была не в состоянии.

— Может, наперегонки? — предложила Игнис, решив немного развеяться.

— Отличная идея! — поддержал ее Эрик. — Наша беседа была весьма интересной, но у меня уже голова пухнет от нее.

— Поддерживаю, — улыбнулась Кларисса.

— Мы не должны… — начал было Лариэс, но Игнис не стала его слушать, она звонко рассмеялась и пустила своего скакуна галопом, а спустя секунду за ней устремились и два лейтенанта.

— Готовься глотать пыль! — крикнула девушка через плечо.

Естественно, заботливый телохранитель просто не мог дозволить принцессе и двоим подчиненным скакать по столь опасному месту без присмотра, а потому, когда внезапно земля вновь стала нормальной и дорога повела к останкам городской стены, огнерожденная опережала Лариэса лишь на пару корпусов. Кларисса с Эриком же отстали на добрых два корпуса.

— Тпру-у-у! — девушка натянула поводья и остановила тантибуса. — Я победила.

— И кто бы сомневался, — фыркнул Лариэс, впрочем, в его голосе не было и тени недовольства — ему явно понравилась скачка.

Молодые люди спешились и подошли к руинам, разглядывая останки былого могущества. Даже истертые столетиями развалины выглядели гордо и величественно. Ничего нельзя было сказать о высоте стен — сохранился лишь фундамент, из которого тут и там торчали обтесанные ветром булыжники, однако ширина его говорила сама за себя.

Игнис спешилась и измерила расстояние от первого и до последнего камня стены.

— Десять шагов, — с удивлением сообщила она Лариэсу. — Ничего себе. Я думала, что раньше стены не делали такими толстыми.

— У них было в достатке строительного материала, — юноша подошел к ней, ведя коня на поводу, и присел, ощупывая один из булыжников. — К тому же, архитекторы, что возводили этот город, как подсказывает мне чутье, использовали услуги очень… необычных работников.

Игнис сразу же поняла, что он имеет в виду.

— Демоны вполне могли переносить огромные каменные блоки.

— Да, и они могли защищать подступы к городу, когда Церковь Света, очистив земли по ту сторону гор, привела сюда человеческие армии, — согласился с нею юноша. — Отсюда и черная земля там, где мы только что скакали.

Лариэс поднялся и легко взобрался на один из валунов, заставив Игнис в очередной раз поразиться феноменальной ловкости Щита принца. Он выделялся даже на фоне остальных лунксов — существ, куда более проворных, чем люди.

— И все же, нельзя не поражаться умению древних мастеров, — покачал он головой. — Боюсь, что Багряный Культ, ступив на путь зла, лишил Интерсис множества поистине великих достижений.

— Они не считали себя злом, — заметила Игнис. — Также, как злом себя не считали Архимаг, Кукловод или оборотни. Даже дед твоей госпожи, начавший опустошительную войну со взбунтовавшейся провинцией полагал, будто он — добро. Согласись, Лариэс, свет и тьма — достаточно зыбкие понятия. Они полностью зависят от точки зрения говорящего.

Лункс усмехнулся и, сделав обратное сальто, легко приземлился на ноги. Как у него это получилось с длинным мечом на поясе, Игнис просто отказывалась понять.

— Я полностью согласен с тобой, о мудрая госпожа, — с легкой насмешкой в голосе проговорил он, — но замечу, что и ты вряд ли сочтешь своего отца злом, хотя его руки по локоть в крови как виновных, так и невинных.

В груди девушки моментально поднялась и закипела горячая волна ярости. Она не терпела, когда кто-то позволял себе проявить даже малейшее неуважение к Вороньему Королю, но заметив добрую и чуть хитрую усмешку, появившуюся на губах у Лариэса, не смогла сдержать смеха.

— Ты со всеми столь же остер на язык, а, виконт?

— О, конечно же нет, моя принцесса, — он отвесил собеседнице изящный поклон. — Лишь с теми, кого считаю друзьями, — с этими словами он кивнул в сторону Клариссы и Эрика.

— Тогда я сочувствую этим несчастным людям.

— А уж как мы сочувствуем себе, — горестно закатив глаза, проговорила Кларисса.

И все четверо разразились громким заразительным смехом.

Закончив смеяться, графиня предложила начать обустройство лагеря — солнце уже медленно, но верно, клонилось к горизонту и следовало останавливаться на ночлег. К приезду товарищей, они не только сумели найти подходящее место и зажечь несколько костров, для чего пришлось пользоваться магией Игнис — растопка в окрестностях попросту не водилась.

Когда члены отряда насытились, все, кто не был занят работами по лагерю или дежурством, разбрелись по своим делам. И, как и всегда, возле костров сразу же образовалось несколько групп, принявшихся оживленно беседовать. Сама Игнис оказалась в компании Блаклинт, Ридгара, Лариэса, Орелии, и, что самое важное, Тара.

Какое-то время они обсуждали внешний вид Ничейных Земель и возможные угрозы, а затем разговор принял более интересный оборот.

— Госпожа, — неожиданно взяла слово вечно молчащая Блаклинт, — не могли бы вы рассказать нам об этом месте?

Целительница усмехнулась. Сухой, лишенный всяких эмоций — точно кто-то ветку сломал — звук, разнесся далеко над их костром, и словно в тон ему пламя взметнулось вверх, осветив потертую каменную кладку.

Орелия поднялась и, подойдя к основанию стены, коснулась ее пальцами.

— Шайхр, — произнесла она.

— Что? — удивленно моргнула Блаклинт, да и Игнис удивленно нахмурилась — такого названия ей никогда не приходилось слышать раньше.

— Так назывался этот город, — пояснила Орелия. — Всесильный Отец, как же давно это было…

Она сделала еще несколько шагов и, нагнувшись, подняла маленький, отполированный дождями и ветром, булыжник, задумчиво подкинула его пару раз, затем продемонстрировала товарищам.

— Что вы видите, глядя на это?

— Камень, — охотно включился в игру Мелис.

— Прошлое, — задумчиво проговорил Ридгар.

— Былое величие, — глубокомысленно изрек Таривас, и его голос заставил сердце Игнис приятно заныть.

— Невообразимую мощь, — неожиданно для всех произнес Лариэс.

Юноша выглядел собранным и очень серьезным, кажется, это место, эти отблески пламени на древних руинах, и вся окружающая обстановка, сильно влияли на него, позволяя настроиться на правильный лад.

— Да… Мощь — это правильное слово, — согласилась Целительница, подходя к нему и передавая камень. — Один булыжник — ничто, его можно забросить в канаву или размолоть в труху. В лучшем случае, его можно зарядить в пращу и проломить кому-нибудь череп. Однако, когда их много… Думаю, совсем недавно мы на себе ощутили, что именно происходит в этом случае.

Целительница вернулась на свое место и, аккуратно расправив полы своей рясы, уселась перед костром, по-видимому, подбирая слова.

Игнис было очень интересно — Орелия не слишком много рассказывала ей про Багряный Культ и войну с ним, а ведь кроме нее, да еще Викинга, в мире не осталось людей, достаточно старых для того, чтобы застать ту ужасную войну.

— Гайшары, — начала, наконец, Целительница, — всегда считали точно также. Во всем Интерсисе сложно было найти другой народ, столь же сплоченный и умеющий работать сообща. Они открыли врата в Перекресток Миров примерно в то же время, что и мы. Это было где-то спустя пару сотен лет после Второго Переселения. Время, когда разрушительны войны за передел мира уже отгремели, а жрецы северян, пришедших из-за Грани на своих драккарах, с ужасом осознали, что их сила иссякает, из чего они сделали лишь один вывод — Рагнарёк завершился и боги ныне мертвы, а люди предоставлены сами себе.

Она вновь взяла паузу и Игнис с удивлением поняла, что все — даже Ридгар — затаив дыхание слушают женщину, ступившую на Путь Вечности в такие невообразимо далекие времена, что их и представить невозможно, не то, чтобы увидеть собственными глазами!

Решив, что можно говорить, Орелия продолжила:

— Наши магические ритуалы разнились, мой народ предпочитал исцелять, гайшары — разрушать. Но одно объединяло нас — умение общаться с существами, обитающими за Гранью.

— С демонами и ангелами? — выдохнул одними губами Лариэс.

— Можно сказать и так, — странно улыбнулась Орелия. — Если честно, христиане сослужили нам злую службу, объявив всех добрых обитателей иных измерений слугами Господа, а всех злых — отродьями Сатаны, начисто забыв о тех, кто не попадает ни под одно из этих описаний, а ведь таковых — большинство. Но, впрочем, я отвлеклась. Изначально наши отношения были прекрасными — и мы и они искали знаний, всеми силами стремясь помочь своему новому дому.

— Госпожа, — немного смущенно перебил ее Лариэс, — прошу простить мою неучтивость, но откуда вы все пришли?

— Своего родного мира я не знаю, — покачала головой Орелия. — Я родилась уже в Интерсисе. Что касается Багряного Культа, то записи об их родине утрачены, так что, увы, не могу сказать, откуда они были родом.

— А что привело вас сюда?

— Мы — должны были нести слово Всесильного Отца в соседний мир. Должны были лечить, наставлять, просвещать. Вселенская Церковь Света насчитывает не одно тысячелетие истории и наши маги, всегда, когда это было возможно, открывали врата в иные миры для героев, жаждущих помогать. — Она подняла руку, предвосхищая следующий вопрос. — Я не могу сказать тебе, почему никто из нашего мира не появился больше в Интерсисе. Быть может, не подвернулась подходящая возможность, быть может, в нашем мире произошла какая-то катастрофа, быть может, церковь изменила планы и перестала нести свет в иные места. Так или иначе, но мы оказались предоставлены сами себе, а так как нам повезло оказаться в Интерсисе как раз тогда, когда жрецы Одина потеряли силу, Церковь Света начала стремительно завоевывать сторонников. Правителям молодых северных королевств просто понадобился какой-нибудь противовес могуществу стихийных магов древних государств.

— Я не ошибусь, предположив, что Багряный Культ занимался ровно тем же? — задала вопрос Блаклинт.

— Не ошибешься, дитя, — кивнула ей Орелия. — Мы с ними стали опорой молодых королевств. Церковь Света — в западной части континента, Культ — в восточной. Постепенно начали выясняться различия в нашем с ними мировоззрении. Церковь всегда презирала рабство, независимо от того, кому предстояло трудиться во благо хозяев. Культ считал, что… Будем называть этих существ демонами, для простоты. Так вот, Багряный Культ считал, что демонов вполне можно поработить и заставить служить себе, ведь люди столь слабы, тело так быстро увядает, а сделать за безумно короткую жизнь нужно так много. В Интерсисе оказалось до смешного легко вызвать демона, а что проще для опытного мага, чем спеленать подобное существо по рукам и ногам, навесить гири, и отправить, ну, к примеру, строить городскую стену? А еще — жизненной энергией потусторонней сущности можно подпитываться и счастливо избегать объятий смерти в течение сотен лет. Ничего подобного не практиковалось у нас. Церковь Света всегда поощряла самоотречение и аскетизм, мы стремились помогать страждущим, не прося ничего взамен, и всю свою жизнь бросали на алтарь служения другим. Постепенно это отличие начало выходить не первый план. Культ все больше развращался и стал общаться со все более мерзкими тварями, которых они призывали из таких бездн, о которых страшно даже думать. Мы же исцеляли души и тела, и совершенствовали свои навыки.

Она вздохнула и вновь умолкла. Никто не посмел прервать раздумий Целительницы ни словом, ни шорохом, ни, даже дыханием. Отряд замер, впитывая каждое слово и Игнис буквально ощущала, как из-под низко опущенного капюшона Орелии на нее смотрит Вечность.

— Все началось, когда Культ случайно призвал тварь, выходящую за пределы их понимания. Есть существа, общаться с которыми категорически нельзя. Монстры, с которыми не сладит ни один, даже самый опытный и просвещенный демонолог. Точнее, он будет думать, что контролирует ситуацию, хотя на самом деле все будет иначе. Так и случилось с Культом — их верхушка попала под влияние демона, имени которого я уже, наверное, и не вспомню. Да оно и неважно, важно другое — тварь свела их с ума, пробудила самое худшее, что было в душах гайшаров, да и всех других народов, доверившихся Багряному Культу. Медленно, но верно, они пришли к выводу, что нужно уничтожить всех, кто думает иначе, для чего призвали целые демонические легионы и начали войну. Почти тридцать лет кровь заливала континент. Стихийная магия оказалась малоэффективной против существ, которые сами — плоть от плоти стихий. Церковь пришла на помощь, мы просто не могли поступить иначе — бросить страждущих в такой беде было попросту немыслимо.

Она снова усмехнулась.

— К несчастью для Багряного Культа, они о многом не знали. Например, о том, что мы еще до перемещения в Интерсис долгое время занималось искоренением демонической погани везде, где только можно. Они и не представляли, как хорошо мы отправляем демонов обратно домой, или даже полностью развоплощаем их, обращая в ничто. Не догадывались демонологи и о том, что мы умеем призывать светлые сущности. Это понимание пришло вместе с болью, с испепеляющим светом, сжигающим демонов и людей.

— Но они не сдались? — прошептала Блаклинт.

— Нет. Бойня выкосила наши ряды. Когда война начиналась, я была едва-едва закончила обучение и принадлежала третьей сфере. Когда окончилась, оказалась в первой сфере и вошла в Совет Семи, а спустя какую-то сотню лет стала Первым Серафимом Церкви Света — фактически, аналогом вашего наместника Господа на земле. Этот город сожгли мои полки, именно тут демонопоклонники попытались дать нам решительный бой, собрав все, что у них оставалось. Вы видели, что стало с Нашарской равниной? Черная земля тянется отсюда и на юг почти на двадцать лиг. Адепты Багряного Культа дрались, словно безумные, они выставляли послушников, успевших выучить лишь пару заклинаний призыва, и жертвовали ими, лишь бы привести в Интерсис нового демона. Они ставили в строй безусых юнцов и дряхлых стариков. Они превратили свою цветущую страну в выжженную пустыню, но не сдались… Они к тому времени вообще разучились сдаваться.

— А что насчет штурма Золотостенного Карша? — задал вопрос Лариэс.

— Последний бой. Последний кошмар. Последние культисты. Когда стены были взяты, они сражались на улицах, устилая их своими телами. Когда мы взяли второй ряд стен, в дело вступили остатки личной гвардии Высшего — верховного жреца Культа. Дворец же правителя защищал сам демон, ставший причиной этого безумия. — Тут Орелия покачала головой. — Хотя я несправедлива к твари Изнанки. Культ, и только он виноват в произошедшем, они преступили черту, к которой не следовало даже приближаться. Не этот демон, так другой, не все ли равно? А даже если бы не было могущественного демона, в один прекрасный день высокомерие культистов, поверивших, что для них нет ничего невозможного, все равно привело бы к катастрофе…

— Это печально, госпожа, — пискнула Блаклинт. — Но что произошло потом? Почему ваша церковь исчезла с лица Интерсиса?

— Мы слишком ослабели за время войны, нас стало слишком мало, кровь разбавилась, и все меньше мы находили детей, способных подняться хотя бы на третью сферу, не говоря уже про более высокие. Не меньшие потери мы понесли и в знаниях. Наг-тор — наша столица, дом тысячи тысяч свитков, — был сожжен дотла, и я до сих пор оплакиваю бесценные труды, доставшиеся всепожирающему пламени. Мы победили в войне, но в итоге разделили судьбу Культа, пережив их всего на пару сотен лет. Уже к Третьему Переселению от нас осталось лишь жалкая тень, ну а войну Великих Жнецов помимо меня застали лишь четверо. Пережила ее я одна. Последняя из Церкви Света в Интерсисе.

— Скажите, госпожа, — разорвал тягостное молчание Лариэс. — Тяжело было сражаться против демонов? Ведь этих тварей, наверное, нельзя поразить обычным оружием.

— Мы дрались с ними не сталью, виконт. Нашим оружием была вера в свет и добро, в то, что порождениям Бездны нет места в материальном мире, и что их всех, а также и тех, кто осмеливается приводить подобную мерзость в Интерсис, следует уничтожить безо всякой жалости.

— Вот она — доброта святош, — фыркнул Мелис. — Я-то думал, чего ты так легко спелась со старой вороной. А ведь он ровно тоже самое вещает, один в один.

Орелия пожала плечами, ничуть не задетая словами оборотня.

— Любой лекарь знает, что иногда для спасения жизни следует отсекать пораженные гангреной конечности. Багряный Культ, да и твой народ, Мелис, стали этой самой гангреной. Всегда найдется хирург, готовый взять на себя ответственность и провести опасную операцию. Тогда этим хирургом стал Совет Семи и Церковь Света. Во время Третьей Войны Гнева — один лишь Вороний Король.

Лицо оборотня потемнело от гнева, и он собрался уже сказать что-то едкое, как вдруг Лариэс вскочил на ноги и, навострив уши призвал всех к тишине. Затем, спустя мгновение, его глаза расширились от удивления, а уже в следующую секунду он несся к лежавшим на земле доспехам.

— К оружию! — заорал Щит принца не своим голосом. — Быстрее, если хотите жить!!!

Глава 17

Лариэса, как и остальных членов отряда, заворожил расказ Целительницы. Бездна времени, разверзшаяся перед его внутренним взором благодаря сухому, лишенному эмоций голосу Древней, завораживала и грозила затянуть любопытного лункса, точно трясина.

Юноша словно наяву представлял себе величественные шпили Наг-тора — жемчужины Древнего Мира, хранилища всех знаний Интерсиса. Он видел могучие, выстроенные порабощенными демонами, золотые стены Карша, подпиравшие небеса.

Видел он, как в страшном бою сходились армии, ведомые могучими чародеями, как друг с другом сражались создания света и порождения тьмы, как падали замертво, непобежденными, серафимы Церкви, как умирали в мучениях демонологии, чьи души отправлялись на корм тварям настолько ужасным, что одна только мысль о них могла свести с ума…

И все же, наученный горьким опытом последних недель, Лариэс не позволял себе полностью расслабиться и с головой уйти в повествование. Где-то на краю сознания остался небольшой участочек, отвечающий за взаимодействие с внешним миром, и главное — за слух. И когда чутких ушей, ушей лункса достиг странный, непонятный звук, Лариэс тотчас же сбросил с себя сонное оцепенение и прислушался.

Звук этот, напоминавший тихий шелест песка, сминаемого маленькими ножками. Большим, очень большим количеством маленьких ножек.

Осознание беды пришло к юноше и затопило его целиком и он, вскочив на ноги, остановил разгоравшийся спор между Мелисом и Орелией, подняв руку вверх.

Прикрыв глаза и напрягая до предела свой слух, Лариэс сумел разобрать еще кое-что — щелканье чего-то, сильно напоминающее клыки или… жвала. Сомнений у него не осталось!

Щит принца метнулся к своим доспехам, заорав благим матом:

— К оружию! Быстрее, если хотите жить!!!

А в следующий миг в тон ему раздался не менее истошный вопль Вилнара:

— Тревога!!! На нас напали!

Следом заорал кто-то из дозорных, а уже в следующую секунду его крик перешел в булькающий вопль, который превратился в хрип агонии и затих.

Лариэс не успел понять, что именно происходит, но это было и неважно, с феноменальной даже для себя скоростью он нацепил доспехи и перевязь, после чего схватил пистолет.

Бойцы один за другим вооружались. Слишком медленно.

— Посвети! — виконт крикнул Игнис, оказавшейся рядом.

Огнерожденная, не задавая лишних вопросов, подняла левую руку вверх. Ночной мрак разорвал ослепительный всполох огня и у Лариэса от увиденного едва не отвисла челюсть. Со всех сторон к лагерю стекались невообразимо кошмарные твари. Они напоминали какую-то дикую помесь муравьев с тараканами, причем размером эти милые существа доходили юноше до пояса.

У каждого из них имелось по восемь ног, длинные усы, растущие из головы, хитиновый доспех, передние конечности, отдаленно напоминающие человеческие руки, а также — здоровенные жвалы. Именно их тихое щелканье и расслышал юноша. Двое дозорных со всех ног улепетывали от монстров, Вилнара и еще одного гвардейца нигде не было видно, и оставалось лишь верить в то, что, хотя бы Щит принцессы жив.

— Это изначальные? — выдавил из себя Лариэс.

— Да, сервы, — ровным тоном отозвался Ридгар, стягивая перчатки. — Щит, готовься сразиться за свою жизнь, потому как эти противники не знают пощады!

И с этими словами Древний растворился в тенях.

— Кларисса, за мной, Эрик, Марк, следите за его высочеством! — выкрикнул Лариэс. — Все в круг!

Он надеялся, что гвардейцы, опираясь на остатки древних укреплений, сумеет сформировать нечто вроде строя, но увы, враги напали слишком внезапно и было уже поздно — хитиновый поток рассек отряд на части, и за считанные секунды все превратилось в сумасшедшую свалку.

Вслед за Ридгаром в гущу боя влетел, яростно вращая своим страшным мечом, Мелис, спину которого прикрывали три бойца, затем Игнис, не раздумывая, шарахнула пламенем по атаковавшим ее монстрам, превращая их в хорошо прожаренные комки спекшейся плоти.

Водорожденную и семерых гвардейцев, столпившихся возле нее, изначальные оттеснили в дальний угол лагеря и прижали к каменным блокам.

— Я за Блаклинт! — крикнул принц, рассекая двух ближайших монстров воздушным ножом. — Помоги дочери Вороньего Короля!

Тон его подразумевал безоговорочное подчинение и Лариэс, как всегда, выполнил приказ, не задумываясь. Он в два прыжка достиг огнерожденной и замер у нее за спиной, прикрывая девушку от атак сзади. К нему прибилась Кларисса с Ирджихом, Циллой и еще двумя гвардейцами — Ирениусом и Джорном.

Его высочество же в сопровождении двух лейтенантов и дюжины бойцов, устремился на помощь водорожденной, положение которой ухудшалось с каждой секундой.

— Игнис, мы тут! — предупредил он огнерожденную, перекрывая шум боя. — Прикроем тебя с тыла!

— Отлично, не подпускай их ко мне!

И Лариэс с товарищами честно принялся исполнять распоряжение.

Он тыкал мечом в сочленения хитиновых доспехов двух изначальных, выбравших его своей жертвой и двигался почти вплотную к Игнис, не позволяя чародейке отдалиться от себя. Пистолет телохранитель держал наготове, прекрасно понимая, что перезарядить его не успеет, а значит, пулю следует потратить с максимальной пользой.

За его спиной Индржих крутил свой двуручный меч, подрубая клешни, оказывающиеся слишком близко к нему, Кларисса справа, сражалась, зажав меч в одной руке и кинжал — в другой. Девушка не успела подхватить свою укороченную аркебузу, и теперь попросту не могла до нее добраться, предоставив Цилле прикрывать ее пистолетами. Тот уже выпустил две пули, каждая из которых прикончила по одной твари, и сейчас спешно перезаряжал свое оружие, в то время как его самого защищали оказавшиеся в арьергарде Ирениус с Джорном. И первый — сын мелкого барона, и второй — сын булочника, сражались с мечом в одной руке и щитом во второй, а потому они идеально подходили для того, чтобы защищать тылы их небольшого отряда.

К сожалению, будучи простыми людьми, к тому же, впервые столкнувшимися с изначальными, все они не могли двигаться достаточно быстро, поэтому Игнис, поймавшая кураж битвы, отдалялась от товарищей, щедро расплескивая пламя во все стороны вокруг себя.

Лариэс заметил, как Таривас, державший Блаклинт, точно куль с картошкой, взлетел — сильный маг ветра вроде него вполне мог подниматься над землей, причем достаточно высоко, — и уже оттуда, с безопасного расстояния, вызвал небольшой ураганчик, в который затянуло всех изначальных вокруг. Затем его творение по самому краю обогнуло гвардейцев, втягивая в себя изначальных и позволяя Марку с Эриком сформировать кольцо. Монстры взлетели в небо и спустя несколько секунд рухнули на землю с высоты в десяток человеческих ростов, расплескивая во все стороны внутренности и давя нерасторопных товарищей.

Очистив пространство, принц приземлился в центр кольца, образованного солдатами, и посадил Блаклинт рядом с собой, прокричав ей что-то на ухо. А уже в следующую секунду и во все стороны ударили водные жгуты, рассекающие плоть монстров ничуть не хуже, чем воздушные ножи принца.

— Игнис, куда мы? — поинтересовался Лариэс, отбивая атаку одной из тварей, подобравшихся ближе, чем нужно. При этом он сумел удачно извернуться, и достать глаз монстра кончиком своего меча. Как и рассказывала Орелия, глаза являлись едва ли не самыми уязвимыми частями тел гигантских насекомых.

Изначальный взревел и отшатнулся, но ему на смену пришли двое других.

— Помочь Вилнару и второму дозорному!

— А что с остальными?

— Они справятся!

И тут раздался голос Орелии:

— Игнис, Лариэс, на землю!

Не раздумывая ни секунды, молодые люди пригнулись и над ними что-то просвистело, а в следующий момент рядом упали две половинки изначального, разрезанные с хирургической точностью.

К ним совершенно спокойно — точно вокруг и не кипел смертельный бой — подошла Целительница, в руках которой Лариэс увидел невероятно красивые лезвия без рукоятей. Длинные и тонкие, покрытые изящными узорами, они, вместе с тем, были феноменально остры и прочны — еще один серв попытался было наброситься на Древнюю, однако первый короткий взмах оставил его без жвал, а второй окончил существование твари.

Целительница позволила им всем немного перевести дух и Цилла наконец-то подготовил свои пистолеты к стрельбе.

— Вы направляетесь к Вилнару? — осведомилась Целительница.

— Да! — согласилась Игнис, выпуская серию небольших огненных шариков в направлении пары ближайших изначальных. — Проверим как он, затем — вернемся к основным силам.

— Разумное решение. Юноше может понадобиться моя помощь, — решила Ореля, — я с вами.

И они продолжили движение уже ввосьмером. Клинок полукровки не был волшебным оружием вроде Жала Игнис или таинственных лезвий Целительницы, но над ним поработал славный мастер, а потому юноше удалось не раз и не два цеплять очередного монстра, лезущего на него, щелкая жвалами. Кларисса, чье оружие мало чем уступало его собственному, также старалась не отставать, но больше всех лютовал Цилла, получивший возможность относительно спокойно перезаряжать свои пистолеты. Его оружие на такой дистанции великолепно пробивало хитиновую броню монстров, правда, платой за эффективность был оглушающий грохот, но Лариэс считал, что уж это неудобство они уж как-нибудь переживут.

Там, где изначальные оказывались быстрее людей, на помощь приходила Орелия, чьи лезвия резали броню магических насекомых, точно бумагу, а потому до сих пор никто не получил даже единой царапины, что несказанно радовало виконта.

При этом Лариэс отчетливо понимал очевидное — без товарищей даже пять изначальных, скорее всего, отправили бы его на тот свет. Эти твари были поразительно быстры для своей комплекции, снабжены природным оружием, а еще — невероятно тихи. Именно благодаря своей поразительной бесшумности они смогли подобраться к дозорным фактически на расстояние броска и разделили отряд на несколько групп, яростно пытающихся соединиться и сформировать единый фронт обороны.

Наконец, они отдалились от лагеря, в котором продолжалась пляска воды, ветра и стали. Тут и там из теней возникал Ридгар. Кающийся не рубил и не колол, он просто касался изначальных, отчего хитин тех чернел и съеживался, обращаясь золой.

"А он не шутил, когда говорил, что в его ладонях — смерть", — подумал Лариэс, ища глазами Мелиса.

Оборотень дрался в гордом одиночестве. Он был покрыт кровью, как своей, так и вражеской, но на лице Непобедимого в этот миг не было и тени страха. Вот один из монстров схватил оборотня за предплечье своими кошмарными жвалами, и сдавил их так, что даже Лариэс расслышал хруст сминаемой кости.

— Мы должны помочь ему!

— Не смеши меня, — резко бросила Игнис, из пальцев которой тек жидкий огонь. — Эти жалкие слабаки не смогут навредить Непобедимому!

И она не ошиблась — Мелис всадил меч в одного из монстров и с размаху пробил панцирь второго — того, что висел у него на левой руке. В этот момент сразу четыре твари набросились на воина со всех сторон, но оборотень, даже и не думая подбирать свое оружие, принялся молотить сервов голыми руками, выкрикивая при этом непристойности, которые точно лишили бы чувств Блаклинт, услышь она хоть одну из них.

Неожиданно откуда-то справа послышались звуки боя.

— Нам туда, — указал Лариэс.

— Поняла, — Игнис повернулась в указанном направлении и застыла на миг, сжав правую ладонь в кулак.

С неба ударил столб пламени, в самый последний момент рассыпавшийся на сотни маленьких огонечков, каждый из которых устремился к своей собственной цели. Небольшие костерки облепливали изначальных, прожигали их броню, и успевали добраться до нежной плоти до того, как сила, вложенная в них дочерью Вороньего Короля, переставала действовать.

Это было красиво и страшно одновременно, а еще — крайне удобно, потому как десятки пылающих изначальных прекрасно осветили ночной пейзаж и Лариэс увидел вдалеке фигуры Мислии и Вилнара. Они забрались на высокий камень, и рыжеволосый северянин пускал стрелу за стрелой в наступающих монстров, а сковывающая метала в них какие-то небольшие, но очень острые предметы — Лариэс прекрасно видел, что те глубоко вонзаются в тела изначальных, сминая хитиновый покров.

— К ним, — распорядилась Орелия, неожиданно бросаясь вперед. — Живее. Не знаю почему, но мы не повстречали еще никого кроме сервов, а это — странно.

— Почему? — спросил Лариэс, отрубая тянущуюся к нему конечность.

— Изначальные никогда не отправляют сервов без прикрытия хотя бы небольшого числа армисов и сагитариусов, да и командира я что-то не наблюдаю. Центурион должен быть неподалеку, так что будьте осторожны — он очень быстр.

— Поняла! — воскликнула Игнис. — Вперед!

И она побежала вслед за Орелией.

Лариэс бросил короткий взгляд назад, и, убедившись в том, что у его высочества с принцессой все в порядке, скомандовал:

— За мной!

Товарищам не нужно было давать какие-либо пояснения. Они выстроились клином, вершиной которого стал Щит принца, и бросились в атаку.

Положение Мислии и Вилнара оставляло желать много лучшего — северянин расстрелял весь колчан, и сейчас отбивался от монстров, стремившихся дотянуться до него, при помощи кинжалов, Мислия же, у которой, похоже, также кончились метательные снаряды, защищалась непонятно откуда взявшимся посохом, каждое прикосновение которого к панцирям сервов, глубоко вминало естественную броню монстров. Но кольцо неуклонно сжималось и было очевидно, что без внешней помощи этим двоим не продержаться и пары минут.

Орелия тоже поняла это, потому что она внезапно размахнулась, и метнула оба своих клинка вперед. Загадочные лезвия, крутясь в воздухе, устремились к камню, рассекая все, что попадалось им на пути.

В следующую же секунду в руки Целительницы скользнули два новых меча — точные копии брошенных — и она с удвоенной силой принялась шинковать монстров. Мастерство Орелии превосходило все ожидания и Лариэс понял, каким это образом та сумела прикончить столько фанатиков в постоялом дворе. Он отрешенно отметил, что не продержался бы против Целительницы и минуту, столь отточены и быстры были ее движения. Орелия давным-давно превратилась в самого настоящего мастера клинка, что немного не вязалось с ее образом святой.

"С другой стороны пережить такое количество войн, не научившись ничему, попросту невозможно", — сделал вывод Лариэс, отсекая тянущуюся к нему клешню. — "Кажется, тварей стало меньше, так что должны отбиться"!

Он не раз слышал, как умные люди говорили: "если есть желание рассмешить Бога, нужно поведать ему о своих планах". И спустя несколько секунд Лариэс осознал, сколь правдива оказалась эта мысль.

Они почти добрались до камня, на котором нашли укрытие Мислия с Вилнаром, как вдруг раздался дикий рев и все изначальные, столпившиеся вокруг них, рассосались в разные стороны, оставив своих раненых и умирающих товарищей валяться на земле. А затем на свет выпрыгнуло нечто невообразимое. Огромный — в два человеческих роста — монстр, напоминавший отвратительную помесь осьминога с крабом, щелкал внушительных размеров клешнями, а от головы, снабженной огромной пастью, тянулись длиннющие щупальца.

Пасть твари, состоящая из нескольких рядов зубов, издавала мерзкий щелкающий клекот, и из нее на землю сочилась зеленоватая жижа, при соприкосновении с камнями начинавшая шипеть и плавить их.

По обе стороны от монстра расположились армисы — изначальные-воины. Крупнее сервов, с серповидными хитиновыми лезвиями вместо трехпалых клешней рабочих. За ними Лариэс различил несколько стрелков-сагитариусов — небольших как сервы, но вооруженных многочисленными костяными дротиками, которые они держали в своих неестественно длинных трехсуставчатых "руках". Запасные боеприпасы росли прямиком на их спинах.

В следующую же секунду голову Лариэса точно сдавил невидимый обруч и лишь огромным усилием воли он сдержал подступающую тошноту, таким тяжелым оказался ментальный удар. Помимо него выдержала лишь Кларисса, которой отец передал свой собственный защитный амулет. Индржих, Цилла, Ирениус и Джорн рухнули на землю, точно подкошенные.

— Легат! — в ужасе закричала Игнис, выбрасывая вперед обе руки.

С кончиков пальцев девушки вот-вот должен был сорваться огненный шар, но командир изначальных оказался невероятно сообразительным. И быстрым.

Клешня мелькнула в воздухе с такой скоростью, что Лариэс едва сумел различить смазанное движение, и огнерожденная исчезла. Она отлетела не десятка два шагов и грузным кулем повалилась на землю. А в следующий миг раздался дикий, отчаянный вопль девушки.

Еще один взмах, и куда-то в темноту отправились Мислия с Вилнаром.

— Помоги Игнис, — распорядилась Орелия.

— Но я не умею исцелять!

— Защищай девочку, пока я не прикончу эту тварь.

Сказав это, Орелия бросилась вперед. Со всего размаху Целительница врезалась в тушу чудовища и то отлетело на несколько шагов, потеряв равновесие, столь могуч был удар металлического тела Древней.

Лариэс понял, что в этом бою двух монстров ему ловить нечего и, приказав Клариссе защищать товарищей, поспешил к Игнис, которая не прекращала кричать. В голосе принцессы слышалась такая мука, что у телохранителя волосы вставали дыбом. Он подбежал к принцессе, когда первый из воинов-изначальных уже был в паре шагов от свернувшейся калачиком девушки, и плотоядно щелкал жвалами.

Не раздумывая, юноша прицелился и выстрелил. Пуля с легкостью пробила хитин и тварь обмякла. Схватив пистолет за ствол, чтобы можно было орудовать им, как дубиной, Лариэс подскочил к Игнис, которая заходилась воплем и не думала реагировать на окружающий мир.

— Что болит? — присел он рядом с девушкой, которая обеими руками обхватила голову, словно пытаясь спрятаться ото всех. — Куда он тебя ранил!

— Не подходи! — визг сменился яростным воплем. — Не подходи-и-и!

"У нее паника"! — понял Лариэс. — "Ну конечно же, почти нет настоящего боевого опыта, а тут такое".

Он, отложив оружие, схватил Игнис за руки и решительным движением развел их в стороны, собираясь взглянуть, насколько серьезно та ранена.

— Не-е-е-е-ет!!! — девушка изогнулась дугой, попыталась вырваться, отчего ее густые рыжие волосы растрепались во все стороны, открывая левую часть лица. — Маска, маска!!! Не смотри!!!

Да, маски не было на своем месте — удар чудовища сбил ее и отбросил куда-то в сторону.

— Не смотри, не смотри, не смотри… — крики сменились монотонным бормотанием, но было уже поздно — Лариэс посмотрел.

И от увиденного даже у него — человека, не один раз успевшего побывать на поле боя, — свело челюсти. Вся левая половина лица этой прекрасной девушки, чародейки стихий, рожденной для того, чтобы покорять мужские сердца легким изгибом бровей, представляла собой один кошмарный затянувшийся ожог. Рубцы бугрились, налезая один на другой, левое ухо походило на какой-то сплюснутый комок, а щека была изуродована столь сильно, что, чуть-чуть приглядевшись, можно было различить мышцы, перекатывающиеся под остатками кожи, когда девушка исторгала из себя очередной всхлип. И, как ни странно, на изуродованном лице выделялись совершенно нормальные губы, глаз и нос, а также — волосы. Человек, получивший такие ожоги, просто не мог вновь отрастить шевелюру, но у Игнис это каким-то образом получилось, отчего становилось еще страшнее.

— Не смотри, не смотри, не смотри… — девушка продолжала причитать, как заведенная.

Она уже не пыталась вырваться, она вообще ничего не делала, лишь скулила, словно побитая собака, и из глаз ее лились слезы.

Лариэс огляделся и увидел изначальных, взявших их в кольцо. Кларисса уже дралась сразу с двумя сервами и точно не могла прийти ему на помощь. К счастью, большая часть оставшихся насекомых нацелилась не на нее, а на Лариэса, вероятно, решив разобраться с Игнис.

А огнерожденная, меж тем, и не думала приходить в себя.

"Проклятье! От нее сейчас нет никакой помощи, ну что же, выбора нет", — и он, подхватив свое оружие, встал в стойку.

— Подходите, твари, я хочу посмотреть, какой цвет у ваших внутренностей, — ровным голосом проговорил Лариэс, готовясь продать свою жизнь подороже.

И изначальные подошли.

Первого виконт сумел угомонить в восхитительном, сделавшим бы честь даже его учителю, выпаде, в котором он четко поразил глаз монстра, и, не останавливая движения клинка, его мозг.

Выдернув меч, Лариэс полуобернулся и со всего размаха опустил пистолет на голову второго своего противника, который проворно отскочил назад и выставил перед собой хитиновые серпы. Пробить костяную броню не вышло, но урон твари был нанесен — она пошатнулась и проворно отодвинулась подальше. Третий изначальный решил, что настал подходящий момент отужинать невменяемой огнерожденной и Лариэсу пришлось, перепрыгнув причитавшую Игнис, набрасываться уже на эту тварь.

Меч перерубил одно из лезвий, но второе прошлось по его боку, отбросив Щита принца в сторону. Лариэс, чья бригантина к счастью выдержала, удержался на ногах и тотчас же отскочил на пару шагов, уворачиваясь сразу от четырех дротиков, брошенных в него с близкого расстояния. Не теряя ни секунды, он прыгнул вперед, перекатился и оказался перед двумя стрелками, которые как раз тянулись за следующими дротиками, торчащими из тараканообразных спин, бугрящихся многочисленными вздутиями новых наростов.

Первому изначальному он метил в сочленение хитиновых доспехов, но тот увернулся, и удар пришелся на "нагрудник". Заговоренная артефакторами сталь сумела пробить его, но вошла неглубоко — лишь самый кончик лезвия оказался внутри твари и Лариэс быстро выдернул меч, избегая атаки армиса, зашедшего ему за спину.

Щит сместился таким образом, чтобы перекрыть стрелкам возможность выцепить Игнис, махнул пистолетом, как дубинкой, не особо надеясь на удачное попадание, затем, не теряя темпа, зашел второму стрелку в бок, и пока монстр разворачивался, поднырнул тому под брюхо, вспарывая его.

Орелия говорила, что животы у этих тварей защищены куда слабее, нежели спины и бока, и это, действительно, было правдой — меч без видимого сопротивления вспорол живот изначального и Лариэса обдало дурно пахнущей склизкой жидкостью, вперемешку с внутренними органами.

Вскочив он едва успел сгруппироваться и получил костяным клинком армиса не по шее, а по животу. Удар был такой силы, что виконта отбросило на несколько шагов назад, и он, не удержавшись на ногах, упал на спину, перекувырнулся, выронив в падении пистолет, и вскочил на ноги, ловя ртом воздух.

Костяное копье просвистело в нескольких пальцах от виска и Лариэс, сплюнув кровь, тихо выругался.

Выцеливать уязвимые точки монстров, которых встретил первый раз в жизни, было непросто даже для мастера меча вроде него. Но выбора — драться или нет — у полукровки не было, а потом он, выхватив дагу, бросился на армиса, прикрывавшего сагитариуса. Тварь на удивление неплохо отбивала выпады, и, пользуясь своей отличной защищенностью, сама переходила в контратаки при каждом удобном случае. При этом Лариэсу приходилось уворачиваться от копий, летящих с поразительной меткостью, а еще — постоянно двигаться, мешая серву зайти за спину.

Но хуже всего было то, что он начал уставать. Непрерывное движение на пределе возможного, несколько пропущенных ударов, пара небольших, но кровоточащих ран, все это выпивало из Щита силы, а ведь сражение еще было далеко от завершения.

"Нужно заканчивать как можно быстрее" — подумал Лариэс, парируя дагой очередной выпад изначального-воина. — "Но как"?

Кажется, его противники пришли к тому же логическому умозаключению, потому что стрелок резко развернулся, готовясь метнуть очередное копье в Игнис. Трехсуставчатая лапа потянулась назад, и с отчетливым звуком "чпок" длинный костяной нарост отсоединился от тараканьей спины.

Времени на раздумья не осталось.

Лариэс, не тратя ни секунды, метнул дагу и, резко обогнув армиса по дуге, бросился к саргитариусу. При этом левую ногу обожгло болью — костяной серп все-таки сумел достать его, и достать хорошо.

"Сухожилия целы, артерия не перебита, плевать"! — подумал Лариэс, и, приказывая себе не обращать внимания на боль, прыгнул на спину стрелка, потратившего лишнюю секунду на то, чтобы защититься от даги, летевшей ему точно в голову.

Стрелки отличались от сервов и армисов не только тем, что точно ежи таскали на своей спине множество длинных и тонких костяных дротиков, но еще и тем, что их "руки" росли не из-под брюха, а с боков, над передней парой ног, что позволяло монстрам замахиваться и с огромной силой метать свои снаряды. Однако в этом преимуществе таилась и угроза — суставы, соединяющие "руки" с телом, были слабо защищены.

На один из них Лариэс и обрушил свой меч, напрочь отсекая руку от туловища, затем, не тратя времени, повторил свои действия и только после этого спрыгнул со спины монстра, вырвав один из костяных дротиков.

Раненую ногу, едва та коснулась земли, повело в сторону и Лариэс упал на одно колено, в последнюю секунду увернувшись от жвал саргитариуса. Даже лишившись передних конечностей тварь оставалась опасной, да по-другому и быть не могло — муравьиная голова, присоединенная к мощному тараканьему телу, оканчивалась парой изрядного размера жвал, которыми вполне можно было перекусить человеку руку. Лариэс неловко ткнул мечом прямо в распахнутую пасть и на сей раз попал удачно — глаза монстра потухли, все восемь лап разом обмякли и разошлись в стороны.

Щит принца поднялся, краем глаза отметив, что Кларисса прикончила своих противников и сейчас сражается с одиноким армисом.

"Кажется, твари заканчиваются, это хорошо, нужно продержаться всего пару минут"! — осознал юноша, вращая головой по сторонам и пытаясь понять, куда же пропал серв.

А спустя буквально две секунды тот нашелся — мощные жвала сомкнулись вокруг его раненой ноги, и Лариэс завопил от страшной боли.

Армис, решив, по-видимому, что героизм товарища не следует тратить впустую, набросился на Лариэса, стараясь повалить его и подмять под себя, добраться до хлипкой шеи двуногого. Юноша, не теряя хладнокровия, повторил удар, прикончивший стрелка и почти по рукоять вонзил меч точно в пасть монстра. Затем, размахнувшись левой рукой, он опустил костяной дротик на голову серва.

Отдернув правую руку, терять которую во второй раз Лариэс совершенно точно не желал, полукровка с трудом разжал хватку челюстей на своей ноге, и захромал к Игнис.

И снова в голове загудело, точно после хорошей попойки, а после что-то подцепило его и потянуло вверх.

Дернувшись, Лариэс сумел развернуться и увидел, что тварь, с которой дралась Орелия, тут как тут. И снова телохранитель подивился легкости, с которой изначальные ступали по земле — даже для него с его острейшим слухом осталось загадкой, каким это образом легат сумел подкрасться так тихо. С одного из зубов генерала изначальных свисал клок робы, наглядно говоривший о том, что же стало с Орелией.

"Он что, может перемалывать металл"? — удивился Лариэс, затем посмотрел на слюну, шипевшую при падении на камни, и невесело улыбнулся. — "Вероятно, может. Неужели Орелия мертва"?

Слабо верилось, что пережившая последнюю войну Древняя падет от щупалец этого осьминога-переростка, но даже если она и осталась в живых, то, определенно была не в состоянии продолжать бой, а значит…

"Значит я покойник, причем на этот раз — без шанса на воскрешение", — отстраненно и очень спокойно подумал он.

Голова раскалывалась, мысли путались, но одного из Лариэса не могла выбить никакая магия — его пальцы крепко сжимали рукоять меча. Виконт был настроен перед смертью хотя бы немного поранить тварь, чтобы те, кто сойдутся с ней в схватке после, имели больше шансов на победу.

"Жаль, конечно, что так все закончится… Глупая смерть посреди заброшенной пустоши… Но… такова… судьба", — монстр усилил ментальный нажим, по-видимому, сконцентрировав на Щите принца все свои силы. И вот это-то оказалось его грубой ошибкой.

Громыхнуло один раз, а затем с задержкой в секунду — еще. Монстр, издав страшный, душераздирающий вопль, ослабил хватку щупалец и Лариэс грохнулся с высоты в пару человеческих ростов прямо на землю.

Соприкосновение с поверхностью выбило дух из легких, но юноша с трудом заставил себя подняться, оглядываясь по сторонам.

Едва держащаяся на ногах Кларисса помахала своему капитану разряженным пистолетом так и не пришедшего в себя Циллы и изобразила на лице жалкое подобие улыбки, после чего опрокинулась на спину, разбрызгивая во все стороны кровь.

Лариэс хотел было броситься к ней, затем обернулся и посмотрел назад, туда, где Игнис продолжала причитать и плакать. Губы его изогнулись в кривой усмешке.

— Мы делаем то, что должно… Так, кажется?

Поискав взглядом что-нибудь, что можно бросить, он вырвал с трупа ближайшего саргитариуса костяной дротик и отступил на шаг назад, пытаясь отвести руку для броска. Получалось неважно — мир вокруг кружился, перед глазами все плыло и троилось, а головная боль, наверное, решила поселиться внутри черепной коробки навсегда.

Где-то на самых задворках сознания вертелась слабая мыслишка: "Продержись еще немного, Кающийся скоро будет тут, он разберется", но, увы, силы иссякали с пугающей скоростью. Лариэс уже едва держался на ногах, и понимал, что ни о каком серьезном сопротивлении этой громадине не может идти и речи.

И, тем не менее, он не отступал. Он просто не умел иначе. Вокруг валялись люди, нуждающиеся в защите: девушка, которая несколько дней назад призналась ему в любви, боевые товарищи, принцесса, которую он поклялся оберегать. Наверное, именно осознание собственного долга позволило виконту собрать остатки сил и запустить костяной дротик в приближающегося монстра.

Он не надеялся на удачное попадание, это было попросту невозможно. Так, выгадать пару лишних секунд. И, тем не менее, чудо свершилось — костяной наконечник вошел, пожалуй, в одно из немногих уязвимых мест на теле монстра — в глаз. Тот страшно завопил и остановился, а давление на мозг вмиг стало нестерпимым.

И все равно Лариэс отказывался отступать и сдаваться. Выставив перед собой меч, виконт из последних сил удерживал вертикальное положение. В глазах попеременно темнело и троилось, и Щит принца не совсем понимал, какая же именно из этих корчащихся и вопящих тварей — настоящая, а также — почему ни одна из них не пытается добить его. Ударив себя по лбу, Лариэс каким-то образом сумел сфокусировать зрение, и то, что он увидел, на краткий миг привело телохранителя в чувство. Из брюха легата торчало до боли знакомое лезвие. Секунда, и вслед за ними высунулась рука, а затем и голова. Орелия, проглоченная тварью, прорубала себе путь наружу.

Во все стороны летели клочья плоти и лилась дурно пахнущая жидкость, монстр вопил, перестав уже обращать какое-либо внимание на Лариэса, и теперь пытался сделать хоть что-нибудь с лезущей из его чрева металлической куклой. Но все было кончено…

Умирающий колосс издал очередной душераздирающий крик, дернулся всем телом и завалился на спину, и в тот же миг исчез обруч, сжимавший голову Лариэса. Целительнице падение легата не повредило — вонзив клинок в тело чудовища для того, чтобы не свалиться, она оттолкнулась и спрыгнула с трупа на залитую кровью изначальных землю. Выглядела Ступившая на Путь Вечности, мягко говоря, плохо. Ее левая рука отсутствовала по локоть, металл во многих местах потускнел и вмялся, а кое-где даже был прожжен насквозь.

— Древняя… — начал было Лариэс, но Орелия не слушала его.

Отодвинув телохранителя с дороги, она побежала к Игнис. Лариэс не последовал за Целительницей. Несмотря на дикую усталость — последние крупицы сил вытекали из тела — полукровка начал рыться в трупах, силясь отыскать маску Игнис.

"Нужно найти ее, пока принцессу не увидел кто-нибудь еще", — билась в затухающем сознании юноши одна навязчивая мысль. — "Нужно найти эту треклятую маску"!

Сегодня, определенно был его день, потому как пальцы Лариэса неожиданно сомкнулись на чем-то твердом и холодном. Он тупо взглянул на предмет, зажатый в руке и увидел то, что искал.

С трудом переставляя налившиеся свинцом ноги, полукровка проковылял к Игнис, над которой, склонилась Орелия и прошептал, протягивая серебряную маску:

— Все хорошо, вот, возьми…

Сделав над собой усилие, он вложил артефакт в руку девушки, после чего сел на землю — ноги больше не держали израненное и потерявшее не одну пинту крови тело.

Огнерожденная еще несколько мгновений продолжала бубнить свое "не смотри", затем в ее глазах появилось осмысленно выражение и девушка нацепила на себя маску.

"Вот и хорошо", — подумал Лариэс, неожиданно осознавая, что лежит на спине и глядит на звезды. — Красивое небо. Надеюсь, я не умру во второй раз за этот месяц. Боюсь, у Орелии может и не найтись лишней капли крови для простого Щита"…

Откуда-то справа возникла голова Орелии. Слева — Ридгара.

— Потерпи, сейчас все будет хорошо, — донесся откуда-то издалека голос Целительницы.

Лариэс блаженно улыбнулся — отчего-то он не чувствовал ни страха, ни тревоги, ни боли. Лиль одна мысль не давала юноше забыться.

— Кк он… они? — слабо, едва шевеля губами, спросил он.

— Молчи, тебе нельзя разговаривать! — прикрикнула на него Игнис.

Но Щит принца не унимался.

— Кк Мсл… и Вилн… Вилнр?

Его речь становилась все более бессвязной и путаной, но Орелия поняла, что именно хотел спросить раненый.

— И он и Мислия в порядке, магия сковывающей защитила обоих, хотя ради этого Тени пришлось использовать большую часть ее арефактов. А теперь — закрой глаза и отдыхай.

Улыбка на губах Лариэса стала еще шире и довольнее.

— А прнц?

— С ним и Блаклинт тоже все хорошо, — вместо Орелии отозвался Ридгар. И с Мелисом тоже, хотя чего с ним станет-то? А теперь — засыпай!

Полукровка хотел спросить еще, скольких гвардейцев они потеряли в этом бою, но сил для этого в измученном теле попросту не осталось, и он послушно закрыл глаза.

* * *

— Вечная! — в сердцах воскликнул Ридгар после того, как виконт наконец-то успокоился. — Этот парень слишком хорош для змей вроде Вентисов!

Игнис сочла, что столь нелестный отзыв о Таривасе неуместен, но промолчала. У нее не было никакого права говорить хоть что-нибудь — после такой-то истерики посреди боя! Девушка сгорала от стыда и никак не могла придумать, что именно скажет, когда Лариэс, дравшийся до конца и ни на секунду не опустивший рук, придет в себя.

"Если он придет в себя! У Орелии ведь может и не хватить сил на еще одно воскрешение"! — эта страшная мысль заставила Игнис вздрогнуть, но вернула девушку в реальность.

— Как он? — обеспокоенно обратилась огнерожденная к Орелии.

— Потерял много крови, несколько раз подвергался сильному ментальному воздействию, получил множество синяков, ссадин, порезов и ушибов, тяжело поранил ногу, дважды, — ответила Древняя, изучив своего пациента. — Но в целом, ничего серьезного, по крайней мере, с моей точки зрения. Отоспится и будет как новенький.

Она покачала своей металлической головой, явно пораженная стойкостью юноши.

— Напоминает тебя в молодости, да, Ридг?

Кающийся поднялся и осмотрел поле боя.

— Ты имеешь ввиду мою целеустремленность и презрение к смерти?

— Я имею ввиду безрассудство, доходящее до идиотизма, и ослиное упрямство. Впрочем, эти качества сегодня спасли жизнь Игнис.

Целительница перевела взгляд на девушку и два алых луча уперлись ей в переносицу.

— Думаю, ты понимаешь, что пошло не так, девочка?

Игнис от смущения была готова провалиться сквозь землю. Она потупилась и, засопев, выдавила из себя.

— Да. Я позволила чувствам взять верх и потерпела поражение, даже не получив серьезных ран.

Орелия как раз закончила с Лариэсом и ледяная ладонь Ступившей на Путь Вечности коснулась правого бока огнерожденной.

— Не получив ран?

— Серьезных, — отмахнулась Игнис. Вот уже некоторое время она целенаправленно не обращала внимания на боль, разрывающую бок. — Всего лишь пара сломанных ребер. Возможно, отбитая почка. Не страшно, отец учил меня отрешаться от боли, да и, к тому же…

Она не договорила, но Целительница все прекрасно поняла и без слов.

"К тому же, что значит пара ребер для человека, которого сжигали заживо".

— Сейчас станет легче, — пообещала она, и правда, в следующий миг Игнис обдало холодом и боль ушла, оставив после себя лишь воспоминание.

В этот момент к ним подошли Вилнар с Мислией. Впрочем, слово "подошли" было не слишком верным — северянин тащил Тень на себе, а та с трудом сдерживала рвущийся наружу вопль муки. Оба предплечья чародейки превратились в нечто, напоминающее фарш.

"Ничего себе в порядке", — удивленно моргнула Игнис, поняв, что Древняя немного солгала, дабы успокоить Лариэса.

Приглядевшись, Игнис поняла, что и Вилнара также нельзя назвать здоровым — вся его грудь представляла собой одну большую рану, а обе ноги воина были пробиты насквозь и из них торчали обломанные хитиновые снаряды сагитариусов.

"И как это мне повезло не поймать ни одного дротика"? — поежилась Игнис, и тут же ее посетила еще одна мысль. — "А что с Таром"?

Она обеспокоенно замотала головой и заметила принца, оживленно о чем-то дискутирующего с Мелисом. На руку Вентиса опиралась Блаклинт, причем на взгляд Игнис она что-то уж слишком тесно прижималась к ветророжденному.

Эрик с Марком — оба на ногах — командовали теми из гвардейцев, кто мог стоять, а таковых оказалось весьма и весьма немало — почти два десятка человек. Часть из них отправились на посты, часть — стаскивали в кучи трупы изначальные, прочим же было поручена забота о раненых. И убитых.

Игнис насчитала четыре тела, отложенных чуть в стороне. Учитывая обстоятельства, мизерные потери, быть может даже, кого-нибудь получится воскресить. Если, конечно, у Орелии хватит сил. Вид у Древней был не сильно лучше, чем у Вилнара с Мислией, но она держалась как ни в чем не бывало.

Несколько гвардейцев из санитарной команды подхватили Клариссу и с величайшей осторожностью понесли ее к остальным раненным.

"Простым бойцам, видимо, придется ждать своей очереди", — пришла в голову Игнис неуместная мысль. — "Надеюсь, с ними все хорошо и обморок — последствие ментальной атаки легата".

Девушка вновь перевела взгляд на Мислию с Вилнаром. Орелия жестом указала раненым на свободное от тел изначальных место и те повалились на него, не в силах больше сделать ни единого шага.

— Тут все, — Орелия убрала руку с бока Игнис и поднялась. — Займусь этими двумя, последи за Лариэсом.

— И как тебе первая встреча с изначальными? — Ридгар присел рядом, и начал натягивать на ладони кожаные перчатки. — Вдохновляет, верно?

— Еще как, — грустно улыбнулась девушка. — Боюсь представить, что было бы, окажись этих тварей больше.

— А их и было больше, — пожал плечами Кающийся, после чего указал куда-то во тьму. — Во-он там лежат. Еще три сотни изначальных и два центуриона. Пока я был занят с ними, легат сумел добраться до вас.

— Ты в одиночку за несколько минут прикончил такую ораву изначальных? — Игнис сглотнула. — Надеюсь, не пришлось переступать черту ради нас?

— К счастью, нет, сегодня я не набрал новых долгов. Мое касание смертельно, но только и всего, это — не магия, точнее — не та магия, ты же знаешь, — грустно улыбнулся Кающийся.

Игнис поняла, что он имеет в виду и согласно кивнула.

— Мы постараемся проскочить незаметно, чтобы тебе не пришлось пускать в ход ту силу.

Губы Ридгара изогнулись в подобии ухмылки.

— Постараемся, — повторил он. — Да, конечно, постараемся.

Глава 18

И снова — старые добрые фиолетовые небеса.

— На этот раз я действительно скучал, — грустно улыбнулся Лариэс, поднимаясь.

В этих его словах не было ни капли шутки. После того как три дня назад Ридгар объяснил, как именно следует вырывать свой дух из тела и отправлять его в царство снов, они успели провести целых два урока, каждый из которых безумно понравился виконту. Откровенно говоря, именно они помогли примириться с первыми и отнюдь не последними потерями.

"Интересно, скольких мы сожжем в магическом пламене Игнис сегодня? — невесело подумал Щит.

Хотелось проснуться и проверить, но, говоря откровенно, особого толку в этом не было — мертвые никуда не денутся, а его едва живому телу сейчас нужен хороший отдых.

"А потому совместим полезное с приятным", — подумал Лариэс.

Он прикрыл глаза и сфокусировался, представляя огромную реку лениво несущую свою черные, как уголь воды из никуда в никуда.

"Вот уж не думал, что так быстро начну ждать возвращения в это место, но это все — ради знаний", — подбадривал он себя, гоня из головы ужасные воспоминания.

Поставить перегородку череде кошмарных образов, лишающих душевного спокойствия, было непросто, но каким-то образом Лариэс все-таки справился с этой задачей.

Однако на сей раз найти Древнего на его излюбленном месте не получилось. Колонны призраков, уходящей до горизонта, не было видно, не маячила и знакомая фигура, затянута в черное. Лишь удочка, бережно положенная на траву, свидетельствовала о том, что Кающийся еще недавно был тут.

"Куда он мог запропаститься"? — подумал Лариэс. — "Важные дела в реальном мире? На нас опять напали? Так, спокойнее, без паники. Давай попробуем поискать. Что он говорил про это"?

Полукровка припомнил наставления Древнего и вновь закрыл глаза, а когда открыл их, то с удивлением обнаружил, что находится на высокой башне, с которой открывается отличный обзор на большой город, обнесенный мощными стенами. Город Лариэс узнал тотчас же — это был Кастэллум. Но не успел он удивиться, как из-за спины раздался знакомый неприятный голос:

— Надо же, как интересно. Любопытный у нас гость, верно, Ания?

— Кар.

— Вот и я того же мнения. Желаешь объясниться, Ридг?

Виконт резко обернулся и обнаружил, что позади него на балконе стоят двое: Кающийся и Вороний Король. Вид у Ридгара был измученный и удивленный — как у человека, который пару суток скакал в седле, затем дрался с великаном, а теперь должен на память пересказать весь Катехизис.

— Не думал, что ты сумеешь забраться сюда, Лариэс, — честно признался он, и добавил с укоризной, — что, не мог подождать меня возле Реки?

Слово "река" он, как и всегда выделил особо, тоном давая понять, что речь идет не о какой-то там обычной водной артерии, а о чем-то большем.

— Стало быть, — Корвус продолжал изучать замершего в растерянности полукровку, — этот юноша — сноходец. Ожидаемо. Но вот то, что ты решил обучать его — большая неожиданность.

— Так получилось, — с толикой смущения в голосе ответил Древний.

— Охотно верю. Ты всегда любил помогать неоперившимся птенцам взлететь.

— А ты, будто, другой, — фыркнул Ридгар и обратился уже к Лариэсу. — Можешь прекращать изображать соляной столп. Отмирай уже.

Лариэс, как будто ждал этой команды.

Он сделал шаг вперед и опустился на одно колено перед Вороньим Королем.

— Приветствую ваше величество, — четко отрапортовал он. — Довожу до вашего сведения что на момент моего падения в обморок, вызванный потерей крови и болевым шоком, ее высочество Игнис Фейргебор была в добром здравии. Легат лишь повредил ее маску, но ни один из изначальных не добрался до принцессы.

Лариэс говорил все это не просто так. Он не был дураком и прекрасно понимал, с какой целью Ридгар может встречаться со своим могучим союзником, да еще и сразу после нападения.

"Что ж, Древний сразу предупреждал меня, что умение ходить по снам крайне удобно для передачи сообщений", — подумал Щит принца, — "так что было бы глупо удивляться. Вопрос лишь в том, как часто они встречаются здесь".

— Поднимись, — с едва различимым вздохом приказал Вороний Король и Лариэс подчинился.

Ступивший на Путь Вечности, меж тем, покосился на своего товарища и заметил:

— Так значит, у них был легат?

— Я не успел дойти до этого, — пожал плечами Ридгар.

— И этот парнишка защитил Игнис от него? — в голосе Корвуса слышалось отчетливое недоверие.

— Скорее, от изначальных, крутившихся вокруг. Хотя он со своим лейтенантом сумели задержать его ненадолго, дав Орелии время выбраться из живота этой твари.

— И сколько же изначальных крутилось возле генерала?

Под пристальным взглядом Вороньего Короля Лариэсу хотелось съежиться, стать незаметным и маленьким, а лучше всего — убежать куда-нибудь прочь. Увы, сделать этого он не мог, а потому ответил просто и честно:

— Пять или шесть набросились на меня, еще два или три — на моего лейтенанта.

— И ты обошелся всего лишь парой ран? Что тут можно сказать, у Вентисов действительно талантливый Щит, — без намека на похвалу или даже каплю тепла в голосе произнес сковывающий. — В случае войны тебя придется убивать одним из первых.

— Благодарю за столь высокую оценку моих возможностей, ваше величество.

— Всегда пожалуйста.

Корвус сделал едва уловимый жест рукой, и все трое перенеслись с балкона на здоровенный внутренний двор крепости, запомнившийся Лариэсу еще во время реального посещения Кастэллума. Вороний король, заложив единственную руку за спину, двинулся вперед и Лариэс с Ридгаром были вынуждены идти по бокам от него.

— Удивительная вещь, — произнес Корвус, — в этом месте такие понятия, как материя, пространство и время, работают совсем иначе. Опытный сноходец тут может принять форму мыши или стать гигантом, изменить свою внешность, возраст и даже пол. И несмотря на все это, я даже здесь хожу с одной рукой. Что ты думаешь об этом, виконт?

— Я думаю, — Лариэс очень аккуратно подбирал слова, отчетливо понимая, что оказался там, где его быть не должно, и сейчас следует вести себя предельно осторожно, — что наша физическая оболочка определяет мировосприятие и наоборот. Если же учесть, сколько лет вы живете без одной руки, ваше величество, могу предположить, что этот образ отпечатался в сознании и накрепко с ним связан, поэтому без особой команды вы не станете ничего менять… К тому же, не исключу, что вам попросту не хочется этого.

Корвус не замедлил шага и подошел к воротам, которые сами-собой распахнулись, пропуская их на пустынную улицу.

— И почему же мне не хочется отрастить недостающую руку хотя бы тут?

— Возможно, чтобы не забывать, — тихо прошептал Лариэс. — Хорошо это или плохо, но мертвые живут в наших воспоминаниях…

Он на миг прикрыл глаза, вспоминая родителей. Таких молодых и красивых, таких веселых и счастливых, таких…

Усилием воли виконт заставил себя вернуться к действительности.

— Да, чтобы не забывать, — повторил он, поражаясь, как же хрипло звучит голос.

Древний смотрел на него с сочувствием и пониманием. И взгляд его изменился, стал теплым, отеческим.

— Ты прав, юноша, — проговорил он после непродолжительного молчания. — Мы все носим вериги, хотим того, или нет. Память — это и дар, и проклятье. Ты понимаешь это, мы с Ридгом — тоже. А еще память — это оружие сноходца. Запоминай места в реальном мире, и получишь возможность добраться до их подобий на Грани.

Лариэс оступился и замер, как вкопанный.

— Где? — непонимающе уточнил он.

Корвус тоже остановился и недоуменно посмотрел на молодого человека, затем — перевел взгляд на Ридгара.

— Ригд, ты что, не рассказал ему? Пичкал басенками про милые добрые сны, в которых витает его бестелесный дух?

— Да, а что, это проблема?

— Никогда не понимал этой твоей манеры обучать новичков.

— А что, я должен бы вывалить христианину, что он регулярно выбирается в то, что они именуют Чистилищем?

Сковывающий раздраженно махнул рукой, указывая на Лариэса, выпучившего глаза и хватавшего ртом воздух.

— Ну да, вот это вот сильно лучше.

— Если бы не ты, я бы аккуратно и медленно подвел бы его к нужным мыслям.

— Да-да, как скажешь, — отмахнулся чародей. — Считай, что я упростил тебе задачу.

Он щелкнул пальцами перед носом Лариэса и тот дернулся, будто от удара.

— Пришел в себя? — сухо поинтересовался Вороний Король. — Говорить можешь?

— Д-да, ваше величество, прошу простить мою неучтивость! — Мысли путались внутри черепной коробки и соображал Лариэс туго, но вбитые в самую подкорку ответы выдавать мог, даже находясь в бессознательном состоянии. — Прошу дозволения задать вопрос.

— Спрашивай уж.

— Что значит — Грань? Как это — Грань? Господин Ридгар говорил о снах, что это значит?

Щит очень надеялся, что сейчас в его голосе нельзя различить нотки паники, потому как в данный момент он был на грани истерики. Грань — таинственное место на границе мира живых и мертвых, место, которое именовалось Чистилищем, наверное, в доброй трети всех богословских трактатов, прочитанных Лариэсом!

Корвус и Ридгар с интересом наблюдали за юношей и тот постарался взять себя в руки.

— Прошу простить мою несдержанность, — дрожащим голосом выдавил он из себя, — просто эта новость…

— Ошеломляет? — подсказал Корвус.

Лариэс кивнул, соглашаясь с Вороньим Королем.

— Что ж, дальше ты будешь удивлен куда больше, следуй за мной.

Произнеся это, Корвус возобновил движение. Некоторое время они спускались вниз, к одному из больших рынков, мимо которых Лариэс проезжал во время своего посещения Кастэллума. Ведомый одному ему известными причинами, Корвус остановился возле двухэтажного дома, крытого черепицей. Дверь его распахнулась, и Вороний Король первым вошел внутрь, делая жест следовать за собой. Лариэс послушно исполнил приказ, и последовал за ним. Ридгар замыкал их небольшую группу.

Внутри все выглядело обыденно и просто, как в любом доме обеспеченного горожанина.

Лариэс, чье ошеломление и испуг начали немного проходить, позволил себе задать вопрос:

— Ваше величество, что мы тут делаем?

— Я хотел показать тебе кое-что, и как раз в этом доме оно есть. Ага, вот тут.

Корвус открыл очередную дверь, которая, по идее, должна была вести в спальню, вот только в пустой темной комнате вместо кровати стояло большущее зеркало. Лариэс видел такие, когда был ребенком, да и Ридгар успел немного рассказать про них, а потому он не слишком поразился.

— Это Зеркало Снов. Господин Ридгар объяснил, что с их помощью можно увидеть, что снится другому человеку.

— Или попасть в его грезы и передать послание, — добавил Корвус. — А знаешь, почему это возможно?

— Потому что я — сноходец? — предположил Лариэс.

— И что? — незамедлительно последовал вопрос.

— Не знаю, — честно признался полукровка.

— Вот именно в этом кроится глубочайшая проблема методов Ридгара, — недовольно проговорил Древний. — Он не пытается сразу объяснить, что и как, вместо этого рассказывает красивые сказки о прогулках по миру сновидений. Подойди и коснись Зеркала.

Лариэс послушно сделал, что было велено.

— Расскажи, что ты видишь в нем.

Виконт присмотрелся и начал различать силуэты сперва неявные, затем — все более и более различимые.

— Я вижу пир. Какой-то очень богатый человек празднует и веселится.

— Судя по всему, ремесленник, обитающий здесь, придается сладким грезам, — усмехнулся Корвус. — Иди за мной.

Произнеся это, он двинулся по направлению к Зеркалу и коснулся его. Рука Древнего начала погружаться в прозрачное стекло, и спустя пару мгновений он полностью растворился в нем. Вслед за Корвусом к Зеркалу подошел и Ридгар.

— Я хотел показать тебе это попозже, но раз Корв настаивает, то пусть будет так, как будет, — произнес он. — Не трать время понапрасну.

— Стойте, господин, что я должен делать?! — воскликнул Лариэс, но Кающийся оставил этот его вопрос без ответа, и, как и Вороний Король мгновением раньше, пропал из комнаты.

Щит принца тяжело вздохнул и подошел к Зеркалу, затем коснулся гладкой, будто бы на поверхности пруда, поверхности и тут же ощутил, как его затягивает внутрь. Первой мыслью было отпрыгнуть назад, но Лариэс сдержал порыв и, прикрыв глаза, поддался неведомой силе.

Его подхватило, крутя и вращая во все стороны, свет пропал, а буквально в следующий миг на юношу обрушился вал звуков и ароматов. Открыв глаза, полукровка обнаружил, что находится посреди огромных размеров бального зала, до отказа наполненного богато одетыми людьми. Они смеялись, танцевали, беседовали, ели и пили, совершенно не обращая внимания на него.

Во главе стола сидел тощий долговязый мужчина лет сорока, одетый столь роскошно и богато что, наверное, сумел бы устыдить даже его высочество Тариваса.

— Как видишь, — раздался позади голос Корвуса, — мы во сне. Для примера я специально выбрал устойчивый и логичный сон, лишенный обычной для ночных грез фантасмагории. Подобное — большая редкость.

Вороний Король сделал шаг вперед и встал перед Лариэсом, глядя на виновника торжества, который, казалось, совсем не замечает вторжения.

— Самое интересное во всем этом деле то, — подал голос Ридгар, замерший с другого бока от Лариэса, — что на сны можно воздействовать, менять их по своему усмотрению. Гляди.

Он вытянул вперед руку и одна из танцующих женщин на ровном месте поскользнулась и повалилась на пол, увлекая за собой как партнера, так и несколько ближайших людей.

Лариэс удивленно открыл рот, но тут вновь заговорил Вороний Король.

— При желании я мог бы превратить этот сон в кошмар, но не стану так поступать. Сделаем иначе.

Он щелкнул пальцами и из-под потолка полился самый настоящий дождь из золотых монет. Они летели на людей, на яства, на пол, устилая его звенящим и ярко блестящим ковром. Человек, видевший этот сон, ахнул и бросился собирать золото, которое в его руках начало превращаться в битые черепки. Дождь окончился, и блестящий ковер стремительно начал тускнеть.

— Вы же говорили, что не станете превращать его сон в кошмар, — напомнил Лариэс.

— Это не кошмар, это, скорее, напоминание о том, что жадность есть смертный грех. Пожелай я сделать настоящий кошмар, золотой дождь продолжал бы сыпаться, и каждая монета превращалась бы в глину, погребая этого алчного глупца под собой, — с усмешкой в голосе ответил Корвус. — Но если хочешь, можешь попытаться воздействовать на сон самостоятельно и исправить все.

— Но как, ваше величество?

— Просто пожелай. Представь, как черепки вновь становятся золотом. Вообрази это, заставь иллюзорный мир подчиниться. Это место — твоя игровая площадка, здесь ты — царь и бог. Действуй, фантазируй, импровизируй.

Лариэс сглотнул. Вороний Король, определенно, не признавал полумер и не любил медленные и постепенные шаги. Он был из тех учителей, которые для того, чтобы научить человека плавать, бросают его в реку.

— Не бойся, — неожиданно мягко произнес Корвус, будто бы уловив противоречивые мысли виконта, — я никогда не даю ученикам заданий, которые они не в состоянии выполнить. Будь твой талант слабее, я бы ограничился чем-нибудь простым.

— Но откуда вы знаете, что у меня есть талант? Мы же встречались всего лишь дважды, если считать этот раз.

— Мне хватило. А теперь — выполняй приказ!

Последние слова были произнесены ледяным тоном командира, отправляющего солдат в бой, и Лариэс, не раздумывая, сделал то, что ему повелели.

"Пусть черепки снова станут золотом"! — подумал он, стиснув челюсти так, что зубам стало больно.

И, неожиданно, несколько черепков обернулись золотыми монетами, затем еще несколько и еще, и еще… А после все кончилось, золото опять стало глиной.

— Весьма неплохо для первого раза, — Корвус махнул рукой и все закончилось. Пол вновь устилали золотые монеты, а пары, как ни в чем не бывало, продолжали свой танец, попирая благородный металл каблуками. — Пойдем отсюда.

— Как?

— Обернись.

Лариэс повиновался и нос к носу столкнулся с Зеркалом Снов.

— В какой бы сон ты не попал, в нем всегда будет находиться такое зеркало. Оно — пропуск обратно на Грань. Идем, время утекает, а нам еще следует немного поговорить.

Спустя мгновение они вновь оказались внутри дома и Лариэс спросил:

— Ваше Величество, для чего вы делаете все это?

— Делаю что?

— Учите меня.

— Думаю, причину ты уже знаешь. Ридгар просто обязан был назвать ее, — ответил сковывающий, внимательно изучая Лариэса.

— Господин Ридгар говорил о том, что сноходцев слишком мало для того, чтобы пренебрегать обучением хотя бы одного выявленного.

— Именно.

— А еще он говорил о том, что в случае возникновения проблем, лично убьет меня.

— И это правильно, — спокойно и даже как-то равнодушно согласился Корвус. — Хотя лично я хотел бы избежать подобного развития событий. Волукриму нет нужны враждовать с Дилирисом, а, стало быть, вреда от твоего обучения не будет.

И все-таки они что-то недоговаривали. Оба. Лариэс чувствовал это, но никак не мог взять в толк, что же именно скрывают два Ступивших на Путь Вечности, а те, естественно, не спешили его просвещать.

— Если у тебя имеются вопросы, задавай их, — проговорил Корвус, выходя на улицу, и Лариэс не заставил себя долго ждать.

— Ваше Величество, ворон на плече — он ненастоящий? — задал виконт вопрос, давно терзавший его.

Корвус резко обернулся и усмехнулся.

— Ты только что узнал про то, что находишься не в волшебном мире снов, а на Грани. Ты сумел пройти сквозь Зеркало Снов и даже воздействовать на мир внутри него, ты, наконец, получил возможность задать вопрос мне, и все, что тебя интересует — это реальности Ании? Серьезно?

— Привыкай, Корв, — рассмеялся Ридгар, — это только начало. За то время, что осталось до утра, он успеет буквально забросать тебя вопросами на все темы, до которых только додумается.

Сковывающий погладил ворона.

— Прямо как Паллидий.

— Нет, даже тот не такой зануда, — тотчас же отозвался Кающийся.

— Надо же. Не думал, что подобное возможно, — со вздохом произнес Вороний Король и обернулся к Лариэсу. — Что ж, отвечу на твой вопрос. Нет, Ания не иллюзорна. Она — настоящая.

— Но разве ворона…

— Ания — не ворона, она — ворон или corvus corax, если мы перейдем на древнюю латынь.

— Прошу прощения, разве обычный ворон, — Лариэс запнулся, поймав на себе взгляд восьми алых глаз, — ладно, даже необычный ворон может проникнуть на Грань?

Корвус фыркнул и щелкнул пальцами. И во второй уже раз неведомая сила закружила их и перенесла в иное место. На сей раз на самую вершину огромной башни, а точнее — на балкон, опоясывающий ее крышу.

Лариэс прищурился и заметил в отдалении городские стены.

— Где мы, ваше величество?

— Это — Государственный Волукримский университет магии и технологии, а точнее — его отражение в междумирье.

— Государственный университет? — переспросил Лариэс.

Каждое из слов было понятно, но все вместе они вызывали недоумение.

— Да, — кивнул Корвус, — название придумывал не я, а один… знакомый, мне оно понравилось. Так вот, отвечая на твой вопрос. Как ворон может оказаться на Грани? Никак. Но Ания — уникальная, она одна такая, единственная и неповторимая, верно?

Последние слова она произнес ласково и почесал огромную птицу по иссиня-черной макушке. Та зажмурилась от удовольствия и издала звук, отдаленно напоминающий мурлыканье.

Лариэс сдержал усмешку и подошел к ограде, заглянув внутрь. Университетский двор был огромен и выстроен в соответствии с определенным замыслом. По краям — массивные четырехэтажные здания, образующие восьмиугольник, затем — ряд сооружений поменьше, выстроенных ромбом и, наконец, высокая башня, на которой, собственно говоря, и находились они втроем. Но и это еще было не все, как вдруг понял виконт. За пределами восьми зданий, на расстоянии в добрых полмили одна от другой поднимались трехэтажные массивные строения, лишенные крыш, окон и балконов. Виконт принялся считать их.

"Тридцать две штуки, интересно, а насколько это место близко к оригиналу"?

Корвус заметил его повышенное внимание и произнес:

— Эти башни предназначены для студентов сковывающих, которых преподаватели допустили до магической практики.

— Такое большое расстояние…

— Да, сковывание в руках неподготовленного неофита крайне опасно для окружающих, поэтому мы стараемся изолировать студентов, дабы снизить потери. Кстати говоря, даже находясь на Грани, не советую приближаться. Остаточные эманации могут просочиться и сюда.

— Ну да, вы так мощно постарались, что Университет теперь намертво отпечатался на Грани и живет тут своей жизнью, — раздраженно проворчал Ридгар, — не могли с Микаэлем придумать чего-нибудь получше.

— А как по мне — отличная идея, — возразил чародей.

— Ну да, ну да, — вздохнул Кающийся, — концентрация абитуриентов, факультативное обучение и множество других умных слов.

Корвус пожал плечами, давая понять, что спорить не намерен, и добавил:

— У тебя остались какие-нибудь вопросы?

О да! Вопросов у Лариэса было не просто много, а очень много. Они роились внутри черепной коробки, давясь и отталкивая друг друга метафорическими локтями, пытаясь пробраться как можно ближе к языку, чтобы прыгнуть на него и быть заданными. Столько всего хотелось узнать, но…

"Но я должен расставлять приоритеты. Сперва — основное".

— Ваше величество, расскажите немного про Грань.

Кажется, этот вопрос понравился обоим Древним, потому как они переглянулись и одновременно кивнули.

— Грань, — начал Корвуса, заложив единственную руку за спину, — есть пространство меж двух миров. Оно отделяет мир, в котором мы живем — мир вещественный и материальный, в котором действуют единые законы физики, от мира духовного и нематериального. Причины возникновения и назначение этого пространства в данный момент не существенны. Важно знать следующее: Грань тонка, как волос и громадна, как вселенная. И реальный и духовный миры отбрасывают на нее свою тень, благодаря чему на Грани можно повстречать отражения практически любого места в Интерсисе.

Древний говорил размеренно и четко, с уверенностью ритора, победившего не в одной сотне словесных баталий или профессора, выпустившего в жизнь множество студентов. При этом он не оставался на одном месте, а мерял площадку шагами взад-вперед, заставляя слушателей следить за собой.

— Грань тонка и невообразима одновременно, она и материальна, и нематериальна. По сути, данное пространство есть когнитивная реальность, ввиду чего она крайне восприимчива к мыслям. Пример последнего мы наблюдали совсем недавно. Попав в чужой сон, ты имел возможность влиять на него, перестраивать по собственному желанию. Перемещаться из точки в точку ты уже умеешь, как я успел убедиться. Впрочем, подобными манипуляциями взаимодействие с Гранью не ограничивается, прошу прощения за каламбур, впрочем, об этом тебе расскажет Ридгар, причем в другой раз.

Он резко повернулся, отчего Ания зашаталась и, чтобы не упасть, крепче схватилась за искалеченное плечо чародея.

— Итак, это — самое простое и легкодоступное из того, что я могу рассказать про Грань. Теперь пара слов о сноходцах. Как ты уже, наверное, понял, сны напрямую связаны с междумирьем. Когда организм отдыхает, какая-то часть рассудка продолжает бодрствовать, более того, она становится податливой и восприимчивой к духовному миру, а точнее — к его отражению. Благодаря этому, находящийся на Грани может заглянуть в чужой сон, и, к примеру, оставить послание. Если, конечно, отыщет нужного человека. Это далеко не так просто сделать, даже если знаешь, где тот находится в данный момент. Но для простого смертного даже такая малость невозможна. И вот тут-то мы подходим к феномену сноходчества. Немногие из рода людей и лунксов, а также некоторых иных народов, ни одного из которых сейчас уже и не встретишь в Интерсисе, обладают уникальным даром — их души могут покидать тела и переноситься на Грань. Если честно, мы не до конца понимаем механизм данного феномена, однако это не мешает использовать его себе во благо. Могу с уверенностью сказать, что мозг сноходца не отличается от мозга обычного человека, по крайней мере внешне, стало быть, дар имеет отношение не к материальной, а к когнитивной стороне индивида. К рассудку или даже — душе. Все ясно?

Лариэс, прикладывавший титанические усилия для того, чтобы понять каждое из произнесенных Древним слов, яростно закивал и, воспользовавшись образовавшейся паузой, тотчас же вклинился с вопросами:

— Ваше величество, а сколько сейчас в мире живых сноходцев, ну, помимо нас троих.

— Двоих, — поправил его Корвус, — Ридгар — не сноходец.

— Но как тогда… — начал было Щит.

— Потом, — оборвал его Кающийся. — Быть может, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

Тон Древнего не подразумевал возражений и Лариэс не без неудовольствия наступил на горло своему любопытству. Ответ оставлял шанс больше, что ж, значит, можно и подождать.

А Корвус, поймавший, кажется, кураж, продолжал.

— Из-за своего местоположения Грань является как нематериальным, так и материальным пространством, она объединяет эти противоположные качества, в результате чего получается некий синтез. Как результат, на Грань можно попасть как в духовной оболочке, так и в телесной.

— В телесной? — пораженно открыл рот Лариэс.

— Именно. Впрочем, я рассказываю тебе это лишь для того, чтобы ты понимал природу места, которым учишься управлять. Вряд ли тебе повстречается хотя бы один путник, пришедший сюда во плоти через прорехи в реальности.

— Почему, ваше величество?

— Грань безумно опасна для тех, кто не является сноходцем.

— Почему? — повторил Лариэс.

Корвус замер и его тяжелый взгляд остановился на полукровке, отчего у того душа ушла в пятки. Нет, определенно, этот чародей и безо всякой магии был способен запугать практически любого.

— Потому что на Грань ведут прорехи не только из реального мира. Твари из-за Грани также могут попасть сюда. Понимаешь, о ком я говорю?

— О… — только и смог сказать виконт.

Он понимал, еще бы не понимать. Не на одной и не на двух мессах юноша слушал о ужасах, что обитают за Гранью, а потому лишние разъяснения не требовались.

— Именно. И эти существа крайне любят людей. Впрочем, и без них Грань — не то место, где следует бродить в материальной оболочке.

— Не пугай неофита, — усмехнулся Ридгар, — а то снова откажется от мира фиолетовых небес.

— Не откажусь! — горячо возразил Лариэс.

И, сказав это, он понял — да, действительно, уже не откажется. Грань или мир снов, или как там еще, неважно, это место было настоящим кладезем тайн и загадок и, единожды преодолев свои детские страхи, телохранитель принца с головой бросился в новое и неизведанное.

— Вот и хорошо. Что ж, предлагаю остаток ночи, раз уж все так обернулось, посвятить практическим занятиям, — провозгласил Корвус. — Нет возражений?

— Я за, — отозвался Ридгар.

Мнения Лариэса, судя по всему, никто не спрашивал, а потому тот и не стал ничего говорить.

— Вот только… — Вороний Король чуть задумался и машинально провел пальцами по перьям Ании, — Лариэс…

— Кар, — довольно сказала птица.

— Да, ваше величество? Ты пришел к нам до того, как Ридгар успел дать полный отчет о бое. Прежде чем мы продолжим, я хотел бы услышать некоторые детали.

Требование это было вполне справедливым, а потому Лариэс ответил, не задумываясь:

— Спрашивайте, ваше величество.

— Я так понял, что вас преследует очень сильный сковывающий, связанный с Культом Изначальных. Он уже совершал несколько покушений, последнее из которых стоило отряду шестерых. Сегодня же вы были атакованы большой группой жуков под командованием легата, все верно?

— Да, ваше величество. Во время боя я получил тяжелые ранения и против своей воли оказался здесь, поэтому не знаю, как обстоят дела у остальных. Могу лишь повторить сказанное раньше: с вашей дочерью все в порядке. Более или менее.

Чародей нахмурился и переспросил:

— Более или менее, значит?

— Удар легата отправил ее в полет и сбил маску. Но я успел вернуть ее до того, как потерял сознание, и, если правильно помню, Целительница уже была рядом. Так что, думаю, все хорошо. Жаль только, не знаю, сколько моих подчиненных погибло.

— Всего двое, — проговорил вдруг Ридгар. — Каждому снесли голову. Еще двоих Орелия воскресила.

Последние слова он произнес без особой радости в голосе и Лариэс с Корвусом сразу же уловили это. Сковывающий посмотрел на своего старого друга и уточнил:

— Сколько раз она вырывала души из объятий смерти?

— Вместе с сегодняшним днем это будет пять раз.

— Многовато, — вздохнул Древний, — впрочем, я не удивлен, она никогда не берегла себя и вряд ли мы с тобой сможем как-то повлиять на Святую.

— Перед тем, как мы с тобой встретились, Корв, я предупредил Орелию, что в следующий раз свяжу ее. Она и так получила сегодня слишком серьезные повреждения.

И тут Лариэс вспомнил, что, действительно, Древняя выглядела как-то иначе.

— Точно. У нее же не было руки! — воскликнул он. — Как такое возможно?

— Отрастит, — пожал плечами Ридгар, — ей не впервой, вот только это значит…

— Что силы Целительницы иссякают и ей необходим отдых, — закончил за него Корвус. — Но мы оба понимаем: она ни за что не согласится бросить вас и вернутся в Кастэллум или Сентий, а значит, следите за ней и не давайте лишний раз перенапрягаться.

— Постараемся, — безнадежно вздохнул Кающийся.

— Будет исполнено, ваше величество, — четко отрапортовал Лариэс.

"Не знал, что все настолько плохо. Видимо, придется также приглядывать и за своевольной Древней", — подумал он, — "но это будет значить, что ей нельзя больше давать воскрешать никого, кроме принца и принцесс. Ну, и еще Мислии — без ее чародейства принц не сможет сбежать в случае угрозы".

Но выбора не было — если сказанное ему было правдой, силы Древней следовало поберечь для главного сражения. Он не совсем понимал, почему несокрушимая металлическая броня неожиданно сломалась, но сейчас не стал задавать этот вопрос вслух.

"Выясню, когда проснусь", — подумал полукровка. — "А сейчас меня ждет урок".

Глава 19

Лариэс пришел в себя от запаха паленой плоти и чудовищного жара. Открыв глаза, он увидел возносящиеся к небу языки пламени. Моргнув несколько раз и сфокусировав зрение, полукровка понял, что огромный костер полыхает на расстоянии в добрую сотню футов от него, а жар доходит досюда лишь по причине размеров пожарища.

Он поднялся, с удовлетворением ощутив, что целебные чары Орелии в очередной раз помогли — никакой боли в избитом теле не чувствовалось.

— Очнулся? — раздался голос у него из-за спины.

Лариэс повернулся и обнаружил Мислию. Первая Тень лежала, укрытая сразу несколькими одеялами, и на ее бледном лице отражалась невыносимая усталость.

— Как ты? — обеспокоенно спросил юноша.

— Бывало и лучше, — поморщилась Тень, извлекая из-под одеяла руку и внимательно разглядывая розовую и гладкую, как у младенца, кожу. — Одна из этих тварей достала меня. Если бы не Целительница, осталась бы без руки.

Мислия поджала губы и ее глаза недобро блеснули.

— Проклятье! Не думала, что они настолько сильные.

— Ну, наши стихийные маги справлялись неплохо.

— Стихийных магов до смешного мало, — буркнула Мислия. — А я, потратив почти все расходники первого и даже три артефакта второго уровня, смогла прикончить от силы полсотни сервов. Когда же в дело вступил легат со свитой, все стало совсем плохо.

Лариэс поглядел на светлеющие небеса. Двое Древних обучали его весь остаток ночи и, надо сказать, давно Лариэс не испытывал такой радости. Теперь же, придя в себя посреди импровизированного лазарета, юноша ощутил острый укол вины. Ведь пока он радовался жизни, другие страдали… И умирали.

— Кто? — спросил он.

— Двое, — сразу же отозвалась первая Тень. — Дайвир и Коинт. Остальных Древняя вернула, хотя, лично я была против, равно как и Кающийся.

Лариэс чуть было не сказал: "я знаю", но в последний момент прикусил язык и произнес вместо этого:

— Тела подготовили?

— Уже предали огню, не было времени дожидаться тебя, сам понимаешь. Их вещи сейчас у Клариссы, можешь взять себе пару милых сувениров на память, — язвительно ответила Мислия.

Лариэс, привыкший к скверному характеру чародейки, не стал ругаться, да и, говоря начистоту, она была права. Ничейные Земли — место паршивое и опасное. Многовековой опыт нахождения тут говорил одно: тела следует уничтожать предельно быстро, иначе внутри них легко может завестись что-нибудь.

И все же…

"Могли и подождать немного", — с легкой обидой подумал Лариэс. — "Ладно уж, как есть, так есть, придется жить дальше".

— Мислия, сможешь кратко рассказать о нашем положении?

— Ты ведь понимаешь, что я всю ночь провалялась здесь. Хочешь подробностей, иди к своему ненаглядному лейтенанту, она все разжует и положит тебе в рот.

Виконт проигнорировал ворчание и чуть приподнял брови.

— Ладно, — Мислия поморщилась и начала говорить. — До утра мы никуда не двигаемся, таков приказ его величества. Кающийся с Мелисом проверяют окрестности, остальных разделили на две группы. Первую отправили в дозоры, вторую — разбираться с трупами. Раненых отнесли сюда — отдыхать, но ты это и сам видишь.

Лариэс огляделся и согласно кивнул, вокруг ровными рядами лежали почти два десятка пострадавших.

— Древняя подлатала всех, так или иначе, но она была слишком истощена для того, чтобы продолжать, так что легкие раны просто перевязали. Думаю, к обеду все более-менее придут в себя, и мы продолжим движение.

— Можно сделать вывод, что все закончилось более-менее хорошо, — высказал мысль вслух Лариэс. — Всего два убитых, раненые уже через несколько дней будут в строю.

— Все не хорошо! — повысила голос Первая Тень, выбираясь из-под одеял. — Все плохо, очень плохо. Когда эти твари полезли, я попыталась подчинить их с помощью Звериного Амулета, и знаешь, что?

Лариэс догадывался, какой ответ услышит, но сказал лишь:

— Нет, не знаю.

— Ни-че-го! — по слогам произнесла сковывающая. — Я пыталась и так, и этак, но ни один таракан переросток даже не почесался! И тогда мне пришлось бить их обычными заклинаниями, понимаешь?

Ее голос дрожал и было видно, сколь сильно уязвлена гордость Первой Тени, считавшей себя одной из сильнейших сковывающих континента. Лариэс молчал, он понимал, что Мислии нужно выговориться, чтобы хоть немного совладать с обуревавшими ее чувствами.

— Но и это не самое паршивое, — продолжала буйствовать чародейка. — Хочешь знать, что самое?

— Слушаю.

— Самое паршивое, им, по большому счету, плевать на мою магию! Древесные Шипы кончились раньше, чем подошли армисы! Каменное Ожерелье прикончило троих сагитариусов — тоже мне достижение — остальные в это время утыкали Вилнара своими дротиками! Хорошо хоть, его бригантина выдержала, а то мною точно поужинали бы. Лишь Божок Ночи сумел произвести эффект достаточный для того, чтобы на меня обратили внимание. И если бы я не успела в последний момент активировать Слюдяного Защитника, нас с северянином пришлось бы собирать по кусочкам!

Выговорившись, она, сопровождаемая любопытными взглядами тех из гвардейцев, кто не спал, вновь укуталась и закрыла глаза.

— Ты утомил меня, — проронила чародейка. — Буду отдыхать.

Поняв, что выудить что-то еще из Мислии не удастся, Лариэс с трудом поднялся и двинулся к огню, возле которого небольшими группами собрались те из бойцов, кто не получил никаких ран и не заступил еще на пост.

Клариссу он нашел в компании Эрика и Циллы. Все троя молча смотрели на поднимавшееся к утренним небесам пламя и не говорили ни слова. Услышав его, они обернулись.

На лице графини появилось выражение облегчения.

— Ты быстро пришел в себя, Лар.

— Сама знаешь, на мне все заживает, как на собаке.

— Скорее уж, как на кошке, — невесело усмехнулся Эрик.

— Иди ты знаешь куда?

— Ага, ага, как скажешь, о большой и грозный лункс. Ты так хорош, так могуч, твои кисточки на ушах так мохнаты.

Лариэс с трудом сдержал неуместный смешок.

— Спасибо, Волк, — поблагодарил он друга.

— О чем речь, братишка, обращайся, я всегда найду пару оскорблений специально для тебя.

Виконт встал рядом с друзьями и некоторое время они молча наблюдали за пламенем.

— Мислия сказала про дозоры. Надеюсь, парные? — спросил он, наконец.

— Да, — отозвалась Кларисса. — Людей хватило, некоторых даже отправили спать.

— Удивительно, если честно, — заметил Эрик, — учитывая, в какую переделку мы попали.

— Соглашусь, — кивнула графиня. — Нас неслабо потрепали и, что самое страшное, сильно досталось Орелии.

— Кажется, Целительнице оторвало руку, — вспомнил юноша.

— Не только, — включился в разговор Цилла, и голос сына оружейника звучал испуганно и растерянно, — в ряде мест металл был прожжен, грудная броня — погнута. Я думал, что ничто не в состоянии навредить ей.

— У всех есть пределы, — прошептал Лариэс, вспоминая слова Вороньего Короля. — Боюсь, что Древняя приближается к своим. За последние недели она воскресила уже шестерых. Слишком много.

— Думаешь, она больше не в состоянии возвращать души из-за Грани? — уточнила Кларисса.

— Не имею ни малейшего представления, — чуть покривив душой, ответил виконт, — но предлагаю исходить из самого плохого. Мы и так чересчур полагаемся на ее силу.

Графиня кивнула.

— Я того же мнения… — Она вдруг указала себе под ноги. — Вот вещи парней, я знаю, что тебе это нужно.

— Спасибо.

Лариэс наклонился и развязал тесемки первого мешка.

"Дайвир Найт", — подумал он, извлекая из него небольшую статуэтку, вырезанную из бивня слона — диковинного монстра, обитавшего на Бархатных островах, — "сын рыцаря, мечтавший стать бароном, твоя мечта не исполнится, но я буду помнить о тебе".

Передав статуэтку Клариссе, Лариэс взялся за второй мешок и, немного порывшись, извлек на свет Божий простую ложку. Вид этого видавшего виды "артефакта" вызвал легкую улыбку на губах Лариэса.

— Помните, как Коинт пришел к нам?

— Ага, как же: "у каждого солдата должны быть свои меч, плащ и ложка", — подхватил Эрик. — Ох и намучался я с ним, когда…

Голос лейтенанта едва заметно дрогнул, и он оборвал себя на полуслове.

— Теперь это уже неважно, — прошептал Цилла. — Коинта больше нет.

— Но мы помним, — эхом отозвалась Кларисса.

— Да, мы помним, — согласился Лариэс, поднимаясь на ноги.

"Дайвир Найт, Коинт, сын Лавра", — думал он, глядя на бушующее пламя, — "вы погибли, сражаясь и выполняя свой долг и я горжусь вами. Отдыхайте, друзья, вы заслужили покой"…

Кларисса неожиданно коснулась макушкой его плеча и Лариэс, сам того не желая, приобнял девушку.

— Уже восемь, — прошептала она. — Восемь человек, Лар.

— Все будет хорошо, Солнышко, — с уверенностью, которой он на самом деле не испытывал, произнес виконт, — я уверен в этом.

Ни Кларисса, ни Эрик, ни Цилла ничего не сказали в ответ. Они стояли и смотрели на огонь, пожиравший тела монстров, пришедших, чтобы убивать, и двух людей, не сумевших пережить эту длинную и тяжелую ночь.

* * *

После завтрака Лариэс вернулся к пепелищу, возле которого стоял Ридгар. Кающийся сложил руки за спиной и молча разглядывал черное пятно огромных размеров.

— Устрашающее зрелище, — проговорил Древний, когда Лариэс поравнялся с ним.

— Да, господин. Я не ожидал, что все будет настолько страшно.

— Это еще цветочки. В восточных графствах ситуация, полагаю, сильно хуже. И нам повезло, что они не прихватили с собой ни одного петрама, потому как появись на поле боя Зверь Рока, Орелия пересекла бы черту, стараясь воскресить добрую половину отряда.

— Как она? — спросил Лариэс, так и не успевший навестить Целительницу, обосновавшуюся в другом конце лагеря.

— Бодрится, усиленно отращивает руку и выправляет броню, пытается убедить меня в том, что все в порядке. Не волнуйся, она еще не исчерпала свои силы и сможет воскрешать, если потребуется.

— Если вы не запретите ей, господин, — напомнил Лариэс.

— Если я не запрещу ей, — повторил Ридгар. — Кажется, я уже говорил, что сделать это будет непросто. Она упряма, как сто ослов…

"Кажется, все Древние в этом похожи", — подумал Лариэс. — "Самоуверенные, властные, упрямые. Могучие. Наверное, у других людей не хватит силы воли противиться самой Смерти".

— Врагов больше нет? — спросил он, чтобы хоть как-то поддержать беседу.

— В окрестностях — точно, даже порождений Ничейных Земель. Полагаю, что изначальные сожрали их всех по дороге сюда.

— Нам повезло, что насекомых пришло относительно немного и что легат был только один.

— Легатов много не бывает, они — генералы изначальных. А вот в том, что они привели так мало центурионов, я вижу несомненную удачу. Эти твари просто отличные убийцы.

"Воины, стрелки, убийцы, тяжелая кавалерия"… — перечислил Лариэс. — "Интересно, а что насчет колдовства"?

— Есть ли у изначальных свои чародеи? — задал он вопрос.

— К счастью, всего один — королева. Впрочем, — тут Ридгар криво усмехнулся, — этот единственный маг по силе может тягаться с лучшими менталистами и даже превзойти их.

— Вот бы нам в отряд Генерала, — рассмеялся Лариэс.

— Да, я бы не отказался сейчас от общества Лория, — серьезно кивнул Древний, — желательно с Каменным или Железным легионом.

— А что, Деревянные уже не подойдут?

— Нет, их слишком легко разрушить.

Кающийся похлопал Лариэса по плечу.

— Ладно, нам пора отправляться в дорогу. Когда двинемся, попрошу тебя об одной услуге.

— Да?

— Я хочу, чтобы вы с Игнис снова отправились в дозор. Вдвоем.

Он выразительно посмотрел в глаза Лариэсу, как бы спрашивая: "понимаешь, что я имею в виду"?

Видимо, бурная ночь, полученные раны и обильная потеря крови все-таки сказались на виконте, потому как он решительно не мог взять в толк, что же именно Древний хочет от него.

Ридгар явно разглядел во взгляде собеседника пустоту, потому как вздохнул и продолжил:

— Девочка не оправилась после ночного боя, и я думаю, что ты сможешь достучаться до нее лучше, чем я, ведь именно она, как ни крути, виновата в твоем ранении.

Услышав эти слова, Лариэс, не раздумывая, дал обещание.

Уговорить Игнис отправиться в дозор вместе с ним оказалось несложно. Та, как будто бы, сама искала возможности поговорить без лишних свидетелей. Остальные, видимо, поняв, почему капитан гвардии нарушает свои же собственные распоряжения, запрещающие парные дозоры, да еще с участием столь важных персон, как принцесса, ничего не говорили.

В какой-то момент, правда, Лариэсу показалось, что Древний сгустил краски и с Игнис все хорошо. Ну, более или менее. Однако, едва только они с огнерожденной оказались на достаточном расстоянии от спутников, сразу же стало ясно — Кающийся ничуть не покривил против истины — дочь Вороньего Короля, действительно, переживала, и еще как!

— Прости меня, — первым делом проговорила она, и Лариэс заметил слезы в уголках глаз этой резкой на язык и бесстрашной волшебницы.

— Тебе не за что извиняться, — мягко произнес он, улыбаясь и подводя своего коня поближе к ее тантибусу.

— Есть за что! — с яростью в голосе выпалила девушка.

"Прямолинейна, как Кларисса", — промелькнуло в голове у Лариэса.

Игнис продолжала:

— Я позволила чувствам взять верх и это едва не стоило жизни тебе, Клариссе и другим гвардейцам. Пока я плакала, вы сражались! Я — единственная, кто мог бы с легкостью встретить ментальную атаку легата — не делала ровным счетом ничего, позволив Орелии получить тяжелые раны, которые она станет залечивать, расходуя и без того скудные запасы сил! — огнерожденная говорила это срывающимся голосом, едва не плача, и прекрасная серебряная маска, закрывающая ее лицо, выражала глубокую грусть. — Я прошу простить мою беспомощность и благодарю за спасение жизни. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, знай, в Волукриме тебе ее окажет любой. Дочь Вороньего Короля отныне должница виконта Лариэса Венатского.

Юноша нехорошо сузил глаза — он начал ощущать раздражение. Сперва — Ридгар, затем — Корвус, теперь — Игнис. Раз за разом его пытались склонить к измене, пускай и прикрывая это рассуждениями о благих целях, негодных властителях или, как теперь, невыплаченных долгах.

"Она думает, что я делаю то, что делаю, ради личной выгоды"?

— Благодарю, ваше высочество, — Лариэс склонил голову в знак признательности. — Вы очень щедры к простому виконту. Скажите, а могу я рассчитывать на графский титул и службу при дворе вашего венценосного батюшки?

Игнис широко распахнула глаза и непонимающе уставилась на полукровку.

— Лариэс, — неуверенно начала она, но лункс оборвал собеседницу.

— Игнис, я думал, что мы друзья! Я был неправ?

— Нет, как такое могло прийти тебе в голову? Конечно, мы друзья!

— А раз так, не нужно оскорблять меня обещаниями наград. Друзья помогают друг другу не потому, что это выгодно, а потому что так следует поступать! И один товарищ никогда не будет обвинять другого в слабости. Я понимаю, что тебе неприятно показывать свои ожоги другим людям и принимаю это. Я никогда не потребую от тебя ничего объяснять или переламывать себя, иначе — какой я после этого друг?

Из глаз Игнис брызнули слезы, и она отвернулась

— Спасибо, — прошептала девушка.

— Не за что.

Огнерожденная неожиданным резким движением ухватилась за край маски и сдернула ее, стремительно — словно боясь передумать — протянув артефакт собеседнику.

— Вот, — она откинула волосы, закрывавшие изуродованную половину лица.

Лариэс смотрел на изуродованную кожу, выглядевшую при свете дня еще отвратительнее, не демонстрируя никаких эмоций. Лишь спросил:

— Маска держится безо всяких креплений. Почему она слетела ночью?

— Удар легата оказался слишком силен и маска, пытаясь смягчить его, растратила всю запасенную энергию, — объяснила Игнис. — А потому она просто перестала держаться. Сейчас заряд немного восстановился, и я могу носить ее, не боясь, что все увидят…это, — девушка указала на кошмарные ожоги и горестно вздохнула. — Наверное, тебя распирает любопытство, хочется узнать, как я их получила, да?

Лариэс ничего не произнес ни слова. Конечно же, ему было интересно, точно также ему было бы интересно узнать, в какого зверя оборачивается Мелис и как это Ридгар растворяется в тенях, однако задавать подобные вопросы означало повести себя, как последняя свинья.

— Я слишком хорошо знаю, каково быть не таким как все, а потому ничего не стану спрашивать, — и он пристально посмотрел на Игнис. — Не нужно бояться своих шрамов, они не портят твою красоту.

Здоровая щека девушки покрылась румянцем, и она смущенно отвела взгляд.

— Спасибо, Лариэс. Но я, все-таки, считаю, что должна рассказать тебе правду.

— Только если ты уверена в этом.

— Уверена, — кивнула огнерожденная. — Как ты понимаешь, маг огня не может сгореть, пламя не причинит ему никакого вреда. И, тем не менее, вся правая половина моего тела покрыта рубцами.

Она сглотнула и зажмурилась, вероятно, вспоминая что-то очень неприятное.

— Как думаешь, почему такое могло произойти? — наконец спросила девушка.

— Не знаю, — честно признался Щит принца. — Слышал досужие домыслы и сплетни, но люди вообще любят трепать языком тогда, когда следует держать его за зубами.

Игнис хмыкнула и продолжила свою исповедь:

— Ответ прост. Ветророжденный упадет и разобьется, водорожденный утонет, а хладорожденный замерзнет насмерть лишь в одном единственном случае — если они столкнулись со своей стихией до пробуждения дара.

Этого Лариэс не знал. Он удивленно воззрился на девушку, ожидая, что же та расскажет дальше, и Игнис, решившаяся открыться, не разочаровала его.

— Мне было восемь, когда Речная Королева объявила войну Фейрлинду. У великого герцогства оказалось слишком мало магов, к тому же оно было ослаблено внутренней смутой, все это позволило ее величеству Кайсе, — имя королевы Игнис процедила с нескрываемой ненавистью, — за два года уничтожить и армию, и родителей. Те из вассалов, кто был поумнее, переметнулся. Но нашлось и несколько дураков, считающих, что обязаны спасти наследницу престола. Великую герцогиню, бывшую в то время была всего лишь девчонкой, у которой даже не прорезались магические способности. Но вместо того, чтобы поступить как умные люди и спрятаться в Волукриме — отец несколько раз предлагал им убежище и покровительство — они решили укрывать меня на территории Фейрлинда, надеясь, что подданные как один возьмут, да и восстанут против узурпаторши, дабы помочь возвести на престол истинную наследницу.

Лариэс усмехнулся. Он прекрасно знал, как именно большинство подданных относится к аристократам вообще и правителям в частности — не один и не два раза во время тайных миссий юноше приходилось общаться с простолюдинами — а потому был просто уверен, что если завтра, к примеру, Алые Паруса Империи Бархатных островов, покажутся на побережье Дилириса и чернокожие воины тропической империи захватят его, то простые рыбаки и землепашцы лишь пожмут плечами и продолжат работать в поте лица, чтобы заплатить налоги новым хозяевам и накормить семью.

— Этим в высшей степени верным, но наивным людям было невдомек, что простому батраку нет дело до того, кто сидит в столице, — спокойно произнес он. — Ему главное — не околеть с голода.

— Именно, — кивнула девушка. — Но на этом проблемы моих опекунов не закончились. Они чересчур сильно рассчитывали на верность своей прислуги и вассалов, будто не знали, что клятвы для большинства людей — всего лишь слова.

— А любой, кому за работу платят медью, с легкостью предаст ради золота, — закончил Лариэс. — И это мне знакомо. Тебя предали?

— Да, причем несколько раз. Мы перемещались из одного поместья в другое, и никак не могли найти убежища. Так продолжалось около года и в самом конце, когда рядом со мной осталось всего четыре человека, мы прятались в лачугах бедняков. — Она вздохнула и прикрыла глаза.

— Если не хочешь, не рассказывай, — вновь произнес Лариэс.

— Я хочу, — резко ответила Игнис и тотчас же поправилась. — Я должна. Так вот, незадолго до того, как нас предали в очередной раз, мои опекуны наконец-то решились ответить согласием на предложения Корвуса и договорились о месте встречи. Все должно было быть сделано в тайне, и Вороний король обязался прийти один.

Глаза Лариэса полезли на лоб.

— Но это же чудовищный риск! — воскликнул он.

Игнис пожала плечами.

— Таковы были условия, и он согласился на них… Однако у королевы были хорошие шпионы, — девушка вздохнула и в уголках ее глаз выступили слезы. — Наш фургон перехватили по дороге. Опекунов убили, а меня, — она сглотнула, — меня — одиннадцатилетнюю девочку — в цепях привели в соседнюю деревню. Королева торопилась — она очень боялась вмешательства Корвуса, а потому дала приказ — прикончить последнюю наследницу герцогского престола на глазах ближайшего мага воды. — Игнис ухмыльнулась так жутко, что все ее шрамы пришли в движение, сложившись в уродливую гримасу боли ненависти. — О да, Кайса хотела лично убить меня, но не могла терять время. Однако королева была не в состоянии отказать себе в последнем удовольствии — она сочла, что смерть огнерожденной от огня будет весьма… ироничной. А потому по приказу мага был сооружен большой вертел, к которому меня и приковали. После чего был разожжен костер и поросеночка начали поджаривать.

Ее трясло, левый глаз начал дергаться, а слезы лились уже неконтролируемо, но Игнис не останавливалась. Она рассказывала кошмарную историю собственной казни.

— Сперва меня немного повращали, чтобы зарумянить, но потому маг решил, что один бок блюда имеет смысл прожарить до хрустящей корочки, и меня закрепили левой стороной к огню. Волосы сгорели первыми. Затем лопнули губы и глаз. Начали трескаться зубы.

Она говорила и говорила, а перед внутренним взором Лариэса вставала кошмарная картина: вопящий и извивающийся в путах ребенок, которого лижут языки пламени.

— Затем чародей милостиво разрешил прожарить спинку. К этому времени я, находилась где-то на грани жизни и смерти, и единственно, что могла — это дико орать от боли, — и она снова искривила губы в жуткой сардонической ухмылке. Вот тогда-то и подоспел отец.

— Они все умерли?

— Да, но, к сожалению, очень быстро — у него не было времени. Жизни солдат отец использовал для того, чтобы вытащить меня с того света и восстановить то, что еще можно было. Глаз, нос, губы, на это его сил хватило. Но уже волосами занималась Орелия, а на то, чтобы вернуть в норму лицо и тело, не хватило даже ее могущества.

— Но почему? Она же пришила мне руки! Да что там, она собрала руку Мислии из ничего! Она шестерых вернула с того света! Что может быть сложнее этого?

— Магия отца слишком крепко засела вот тут, — палец Игнис коснулся изуродованной щеки. — Мощь Вороньего Короля столь велика, что даже силы Целительницы недостаточно для ее преодоления. — Она улыбнулась, но на этот раз куда спокойнее. — Но ты не думай, я не жалуюсь. Они спасли мне жизнь, восстановили мышцы и сухожилия, вернули глаз и зубы. С помощью чар отец может собрать себя едва ли не по кускам, но то — себя, а в целом же, как лекарь он довольно плох. Знает, что нужно делать, чтобы поставить раненого на ноги, но не умеет делать красиво, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Лариэс непроизвольно коснулся тоненькой ниточки шрама, пересекавшего переносицу — он все понял прекрасно.

— Любовь отца помогла мне пережить многое. Он, Ридгар, Изегрим, Орелия, и многие другие относились ко мне так, как я того не заслуживаю, но благодаря их стараниям я могу разговаривать с людьми, не пряча глаз… И все же… Показать свое уродство окружающим — выше моих сил.

Он вздохнула.

— Надеюсь, что ты не будешь обижаться на меня из-за этого.

— У меня нет права на подобное! — горячо возразил ей Лариэс.

— И я благодарю тебя за это.

В этот миг Игнис показалась Лариэсу столь очаровательной, что он не сумел сдержать смущения и отвернулся, а в голове опять — очень некстати — возник образ Талиссы.

Чтобы как-то скрыть свою неловкость юноша принялся внимательно всматриваться в унылые пейзажи Ничейных Земель. Сейчас они передвигались по голой равнине, лишенной каких бы то ни было намеков на деревья или холмы. Лишь на западе торчали склоны Седых гор, да на севере, если напрячь зрение, можно было разглядеть отдаленные пики Бесконечных гор, проглядывающиеся при хорошей погоде.

"Мрачная, мертвая земля, уничтоженная алчными глупцами", — подумал Лариэс, вспомнив вчерашний рассказ Орелии. — "Люди, не способные справиться со своими амбициями, обрушившие на Интерсис страшное бедствие. Хуже них, наверное, был лишь Архимаг, развязавший Последнюю Войну, да Кукловод — виновник первой Войны Гнева. А что же его высочество"? — посетила телохранителя неожиданная мысль.

Лариэс вспомнил, что принц рассказывал ему, стоя на балконе своего дворца.

"Сильно ли он отличается от них всех"?

Эта новая, непонятно откуда взявшаяся мысль, напугала Лариэса, и он тряхнул головой, прогоняя ее прочь.

"Нечего забивать голову всякими глупостями"!

Поняв, что молчание затянулось, он спросил, чтобы просто поддержать беседу:

— А когда ты обрела контроль над стихией?

— На следующее утро — когда очнулась, — как-то слишком легко и весело отозвалась девушка.

"Господи Иисусе"! — Лариэс побледнел.

— Игнис, прошу простить меня.

— Все нормально. Шок вызвал преждевременное проявление дара, без этого я могла бы оставаться неинициированной еще годами.

Лариэс набрался храбрости чтобы посмотреть на девушку, но та, действительно, выглядела весьма спокойной. По-видимому, уже одно то, что она набралась храбрости излить кому-то душу, изрядно ободрило Игнис и придало ей уверенности. И поэтому Щит решился задать вопрос, который не давал ему покоя с того самого момента, как Игнис закончила свой рассказ.

— Скажи, зачем королеве было так жестоко поступать с тобой? Разве нельзя было просто казнить, как и положено поступать с дворянкой? Тем более, с великой герцогиней!

— А ты не знаешь? — в глазах Игнис отразилось искреннее удивление.

— Нет, — честно признался юноша.

— Причина проста. Кайса — безумна.

Лариэс вспомнил изящную северянку, ее изысканную речь и идеальные манеры, он вспомнил ее терпение, так выгодно отличавшее речную Королеву от импульсивной правительницы Дилириса.

Игнис сразу же поняла, о чем он подумал, потому как губы девушки искривились в гримасе гнева и раздражения.

— Да, эта тварь отлично маскируется, но не обманывайся, глядя на смазливое личико. В конце концов, она, как и все маги стихий, являет собой, — Игнис фыркнула и передразнила, — воплощение божественной благодати в людской оболочке. И Кайса прекрасно знает, как ее внешность действует на мужчин, она превосходно умеет пудрить им мозги. В этом она куда опасней твоей госпожи. Ее величеству Кэлисте Вентис не хватает умения держать язык за зубами. Она — разъяренная тигрица юга, в то время как Кайса Иссон — расчетливая и смертельно опасная гадюка, чьи клыки полны яда.

Лариэс и раньше слышал сплетни о правительнице Ривеланда. Пару раз в них даже звучали слова "сумасшедшая" и "садистка", но он всегда полагал что это — обычная болтовня, не имеющая под собой никакого основания.

— А ты точно уверена в том, что она не дружит с головой?

— Точно. Об этом рассказал отец, он же объяснил, что именно стало причиной болезни ее величества, — вздохнула Игнис. — Знаешь, иногда мне даже становится ее жалко, честное слово. Никто не заслужил того, через что она прошла, никто… А потом я смотрюсь в зеркало и жалость растворяется без следа. Но, — тут она предостерегающе покачала пальцем, — не проси рассказать ее историю. Если так любопытно, поговори с Блаклинт…

Игнис задумчиво нахмурилась и затем цокнула языком.

— Кстати говоря, наш северный василек — отличный пример того, что дети и родители могут различаться, как небо и земля.

Лариэс улыбнулся.

— Мне иногда кажется, что ее высочество провалится сквозь землю, если увидит обнаженного по пояс мужчину.

— Боюсь представить, что с ней будет в первую брачную ночь, — в тон ему хихикнула Игнис, и затем добавила, — но все же, лучше Блаклинт, чем ее безумная мать.

В этот момент, несмотря на кошмарные шрамы, избороздившие половину лица, огнерожденная была столь красива, что не залюбоваться ею было попросту невозможно. Полукровка ощутил вдруг непонятную тоску и быстро отвернулся, чтобы Игнис ничего не заметила. Но, кажется, девушка что-то различила, потому как внезапно задала вопрос:

— Лариэс, не сочти за бестактность, но тебя ждет кто-нибудь в Сентии?

— Нет, — коротко ответил он. — У меня нет никого. Ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестер. Ни любимой.

— Прости.

— Ничего страшного, многие так живут. Я уже привык.

— Значит, только долг?

Виконт прищурился, вглядываясь в далекую точку, которая спустя пару секунд превратилась в птицу.

— Да, лишь долг, — с необъяснимой ноткой грусти в голосе произнес он.

— И не было никого, кого бы тебе хотелось назвать своей женой?

Лариэс непроизвольно прикусил губу так, что острый клык впился в плоть и пошла кровь. Говорить на эту тему ему категорически не хотелось, но Игнис была достаточно откровенной, что подразумевало определенные шаги навстречу и с его стороны.

— Была, — наконец, признался он. — Но…

Дыхание перехватило и Щит выдохнул. Кажется, Игнис все правильно поняла, потому как в ее взгляде появилось сочувствие.

— Выбрала другого?

— Можно сказать и так.

— Но неужели к виконту и капитану гвардии наследника престола никто не сватает дочерей?

— Иногда пытаются, — честно признался Лариэс, — их не смущает даже мое происхождение. Вот только мне это все больше неинтересно.

Игнис удивленно воззрилась на него.

— Даже так? — неуверенно протянула она.

"Кажется, разговор начинает смещаться куда-то не туда", — подумал Лариэс. — "Пожалуй, следует как можно скорее менять тему. Проклятье, за последние недели я, кажется, стал настоящим мастером резкого перевода беседы с одной темы на другую".

— Игнис, расскажи мне про своего отца, — неожиданно для огнерожденной попросил он и, не давая ей времени опомниться, добавил, — нужно быть невероятно храбрым человеком, чтобы согласиться без охраны и армии пробраться на вражескую территорию!

Игнис очень внимательно изучала его лицо, затем, словно найдя ответ на какой-то невысказанный вопрос, вздохнула и произнесла:

— Отец очень любит детей, настолько, что ради них может пренебречь здравым смыслом. Ну и не забывай, кто он — сильнейшего сковывающего Интерсиса не так-то легко прикончить. Вороний Король Корвус в одиночку стоит целой армии.

— Охотно верю. Достаточно лишь взглянуть на Ридгара с Орелией, чтобы понять — Древние невероятно могущественны.

— Да, это так, мощь Ступивших на Путь Вечности невообразима, именно поэтому отец, Ридгар, Орелия и Изегрим решили держать их в узде.

— Что и стало причиной Второй Войны Гнева?

— Отчасти, — кивнула Игнис. — Недовольные, как рассказывал отец, заметно усилили армию Кукловода. Но то было неизбежное зло, амбициям Неназываемого следовало положить конец, — она умолкла на миг, и добавила уже не столь уверенно, — хотя знаешь, виной всему была ненависть, которую отец испытывал к первому ученику Архитектора. Ненависть эту сложно передать словами. Даже сейчас он порой теряет самообладание, вспоминая Гайриха.

Лариэс вспомнил гордого и уверенного в себе чародея, и недоверчиво вздернул брови.

— Я не шучу! — с горячностью в голосе ответила ему Игнис. — Ведь именно Кукловод стал причиной смерти его жены и дочери. Он промыл мозги Колю, заставив того предать собственного учителя и совершить страшные преступления.

— Кстати, — Лариэс тотчас же ухватился за возможность расширить багаж знаний, — я никогда не понимал, как именно Кукловод сумел подчинить себе сознание Коля Продитора? Как это вообще работает? Его величество не рассказывал тебе?

Игнис звонко — точно и не плакала несколько минут назад — рассмеялась.

— Ты неисправим! Готова поспорить, что даже встретившись со Смертью, ты примешься бесить его вопросами об остроте косы, и том, как же это скелет умудряется ходить.

"Она куда больше похожа на своего приемного отца, чем думает даже сама", — подумал Лариэс, виновато улыбаясь и разводя руками.

— Ну, что уж тут поделать…

— Ничего, — махнула рукой девушка. — Ладно, расскажу, что знаю. Начну с определения, выданного некогда отцом. Ментальная магия, магия мысли или магия разума — есть вид магической науки, позволяющей владельцу взаимодействовать непосредственно с разумом жертвы силой своей мысли. Менталист может, к примеру, вскипятить мозги или добавить ложные воспоминания, может погрузить человека в иллюзию, из которой тот не выберется самостоятельно, может просто прочитать мысли и почувствовать твое присутствие за сотни футов. И, самое главное, лишить человека личности, превратить его в своего вечного раба, который даже не будет понимать, что пляшет под дудку мага. Думаю, ты все это знаешь.

Телохранитель кивнул. Да, такие общеизвестные факты он знал.

— Из-за кошмарного могущества магов разума, все мало-мальски важные люди носят вот такие игрушки, — с этими словами она, совершенно не стыдясь его, чуть расшнуровала рубашку — в дороге Игнис предпочитала мужскую одежду — и извлекла на свет небольшой амулет: кристалл в хитроумной оправе, повешенный на серебряную цепочку.

— Один из легендарных Защитников Разума, созданных твоим отцом?

— Он самый, — подтвердила девушка, пряча сокровище на внушительном бюсте, и зашнуровывая одежду.

Лариэс старался не глазеть, но все-таки краем глаза успел заметить следы ожогов на левой груди.

"Вся левая половина ее тела"… — подумал он, стараясь сохранять спокойное выражение лица. — "Боже милостивый, пережить такое в возрасте одиннадцати лет"…

Игнис, кажется, не заметила повышенного интереса к ее увечьям, и продолжала:

— Да, Защитник Разума уберегает от любых ментальных атак в принципе, другие артефакты работают слабее, но с главной своей задачей справляются — не позволяют менталисту подчинить разум защищаемого человека. Ты это тоже знаешь.

И опять Лариэс кивнул.

— А вот о чем ты не слышал, так это о том, что маг мысли в восьми случаях из десяти и безо всяких защитных артефактов не способен превратить человека в безвольную марионетку.

Лариэс удивленно моргнул.

— Как это? То есть рассказы про то, что Кайса останавливает у людей сердца и кипятит им мозги — выдумка?

— Нет-нет, — девушка назидательно подняла палец вверх, — она в состоянии сделать это. Более того, специальные артефакты, изготовленные таинственным придворным сковывающим королевы, действительно позволяют отсечь стихийного мага от источника его силы. Но все это — воздействие на тело, не на разум, понимаешь?

Лариэс задумался, затем — кивнул. Да, это было ясно.

— А кто те двое из десяти? — поинтересовался он.

— Обычно, слабовольные люди. Те, кто не уверен в себе, кто снедаем страхами или полностью отдался собственным страстям. Неважно, главное — менталисту есть за что зацепить человека, а у того не хватит силы воли вытолкнуть его из своей головы.

— А Генерал может такое? — спросил вдруг Лариэс.

Игнис улыбнулась, точно ждала этого вопроса.

— Лорий Солум назван менталистом, скорее, для того, чтобы хоть куда-нибудь его определить. Точно также Швея отнесена к сковывающим, хотя со слов отца, ее сила не имеет почти никакого отношения к артефактной магии. Вроде бы, Генерал действительно может провернуть некоторые трюки, доступные лишь магам разума. На него совершенно точно не действует магия мысли — со слов отца в этом они убедились еще во время Второй Войны Гнева. И при этом, его способность не имеет аналогов.

— Ну да, наделять големов подобием жизни, кажется, не мог никто в истории.

— Не кажется. Просто никто. Даже Швея использует иные методы, ее Бессмертные Воины — всего лишь марионетки… — Игнис задумчиво нахмурила лоб, отчего страшные шрамы моментально пришли в движение. — С другой стороны, способность Кайсы тоже нельзя назвать рядовой. До нее лишь один ментальный маг был способен проделывать такие трюки, и жил он аж в эпоху Первого Переселения.

— То есть, мы даже не можем с уверенностью сказать, существовал ли этот человек в природе?

— Именно, — согласилась Игнис. — Ментальная магия вообще крайне индивидуальна. Один менталист с легкостью создает иллюзии, но не может нанести урон разуму, в то время как другой с легкостью сожжет тебе мозг, но не обнаружит врага, спрятавшегося в паре шагов от него. А к третьему ты не подберешься даже ночью, но он не сможет выловить ни одной мысли из твоей черепушки, даже если ее не будет защищать артефакт. Так что, как видишь, ментальная магия, несмотря на все свое могущество, далеко не так всесильна, как может показаться на первый взгляд. Что, жалеешь об этом?

— Ну, разве что, самую малость, — улыбнулся Лариэс. — Мне всегда нравилась сказка про Бедную Падчерицу.

— Помню-помню, — хрипло рассмеялась Игнис, — это еще там, где добрый крестный удалил все воспоминания у злобной мачехи, а ее отвратительную дочку заставил раз за разом переживать один и тот же кошмар в мире иллюзий?

— Ага, мне мама читала ее, когда был маленьким, — улыбка Лариэса стала грустной.

— Мне тоже, — в тон ему ответила Игнис.

Молодые люди переглянулись, и на миг, как показалось юноше, между ними возникло взаимопонимание, которое может быть только у детей, рано лишившихся родительской любви и ласки и оставшихся один на один с бессердечным и жестоким миром.

Игнис первая взяла себя в руки. Она опять покраснела, прокашлялась и, наконец, вернула свою маску на место.

— Ладно, давай серьезнее относится к своим обязанностям, — смущенно произнесла она.

— Давай, — ответил ей виконт, — давай.

* * *

Игнис чувствовала себя неуютно. Мало того, что она во время ночной драки расплакалась, как последняя соплячка, так еще и насела на Лариэса, стараясь покопаться в его прошлом. Впрочем, отказываться от расспросов девушка не собиралась — таинственный полукровка бередил ее любопытство.

А что, он один имеет право интересоваться загадками, что ли? Это игра для двоих.

И все-таки, Игнис ощущала неудобство.

"Наверное, воспитание мешает", — подумала она, бросая маленькие камешки в исковерканный древесный ствол, возле которого притаилось нечто, напоминавшее помесь крысы с жабой. Здесь — в Ничейных землях — сложно было найти хоть что-нибудь живое и здоровое. Древняя война изувечила землю, выпив из нее все соки, а то, что сохранилось, было видоизменено до неузнаваемости.

Очередной камешек пролетел в паре дюймов от крысожабы, которая уверенно притворялась статуей, думая, наверное, что огнерожденная ее не видит.

Игнис вспомнила слова отца: "Никогда и ни при каких обстоятельствах не имей дел с демонами. Лучше умереть, чем воспользоваться их помощью, потому что в результате потеряешь куда больше, чем просто жизнь".

И теперь, глядя на безжизненный пейзаж, девушка отчетливо понимала, что имеется в виду.

Ее размышления были прерваны тихим покашливанием и Игнис со вздохом обернулась. Увы, но в пути было не слишком много возможностей побыть одной и поразмышлять о вечном. Собственно говоря, именно поэтому она, как только удавалось, вырывалась вперед, самовольно назначая себя в авангард, и плюя на все меры предосторожности.

"У Лариэса очередной вопрос", — подумала принцесса.

Но нет, она ошиблась — позади стояла, потупив взор, Блаклинт.

— Хм-м? — Игнис пошевелила бровями, и серебряная маска, скрывающая ее лицо, пришла в движение. — Ты, наверное, не можешь найти Вилнара?

— Нет, я пришла поговорить с тобой, — выпалила Блаклинт и на ее молочно-белых щеках выступил красивый румянец.

"Не будь она такой тихоней", — с завистью подумала Игнис, — "могла бы совратить всех мужчин в нашем отряде. Ну, или почти всех".

— Со мной? — немного озадаченно повторила огнерожденная. — И о чем же?

— Я… — Румянец на щеках стал еще гуще. — Я… Я хочу быть такой же сильной и храброй, как ты!

— Э? — только и смогла выдавить из себя принцесса. — Что, прости? Повтори еще раз. Наверное, у меня проблемы со слухом.

— Я завидую тебе. Ты такая храбрая, сильная, не боишься сражаться, вообще ничего не боишься, — частила Блаклинт.

Она говорила с такой скоростью, что Игнис едва-едва успевала переварить сказанное, но на осмысление времени уже не оставалось.

— Когда изначальные напали, я едва не обмочилась от ужаса, потом била водными хлыстами, сама не понимая куда и лишь по промыслу Мертвых Богов не попала ими ни в кого из наших. Да, получилось прикончить пару сервов, но… Но я — бесполезна! — необычайно резко воскликнула она. — Я в отряде лишь потому, что матушка отдала ее величеству Кэлисте Вентис медальон Архитектора. Понимаешь, я — пустое место. Подумаешь, знаю пару книжек… Какой в них толк, если при виде сражения у меня внутри все сжимается, а руки и ноги становятся ватными?

— Погоди, погоди, — Игнис замахала руками, успокаивая девушку. — Давай для начала присядем — она указала на валун, укрытый плащом, с которого, собственно, и обстреливала крысожабу.

Когда Игнис и Блаклинт сели рядышком, дочь Вороньего Короля, успевшая немного переварить сказанное, решила уточнить некоторые моменты.

— А теперь — по порядку. Для начала, я прекрасно помню, как ты сражалась с изначальными, разве нет?

— Я просто махала водными хлыстами во все стороны, — потупившись, ответила Блаклинт. — Ни в одной из опасных ситуаций до этого я не приняла участие. Когда Лариэс с Вилнаром и еще одним гвардейцем попали в засаду, я была вместе со всеми, в постоялом дворе — спала, а на горной тропе была просто парализована ужасом, попала под камнепад и, если бы не Вилнар с Целительницей, меня бы уже не было на свете.

В уголках бездонных синих глаз заблестели капельки слез, и принцесса всхлипнула.

— Понимаешь, я — обуза. Тяну всех за собой, на дно!

— Так, так, спокойнее, — Игнис положила руку на плечо водорожденной, — я поняла. Ты считаешь себя неумехой. Ты — дочь воды — серьезно?

Блаклит стиснула зубы, чтобы не разрыдаться, и кивнула.

— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Прямо сейчас ты, не будь у меня еще защитного артефакта отца, легко, безо всякой ментальной магии, могла бы остановить ток крови в моем теле. И это по-твоему — слабость?

— Я-я-я… — Гукы Блаклинт затряслись, как у маленького ребенка, несправедливо обиженного взрослыми, — не могу-у-у-у!

И она разревелась. Слезы ручьем текли по щекам и падали на высокую грудь, обтянутую тканью дорожного платья, Блаклинт рыдала, ни на секунду не останавливаясь, и Игнис начала уже опасаться, что сейчас на звук сбегутся все члены отряда. Меньше всего ей хотелось объяснять окружающим, отчего это водорожденная ревет, как белуга, а потому принцесса поступила также, как делала с маленькими детьми в больнице отца.

Она обняла Блаклинт и прижала ее к себе, шепча на ухо глупые успокаивающие слова.

"Господи, надеюсь, нас никто не увидит", — промелькнуло в мыслях у Игнис, — "иначе объясняй потом, что я просто утешала эту дуреху, а не "утешала", как это принято у многих стихийных чародеек".

Недолго думая, она озвучила свою глупую мысль, а уже в следующую секунду красная, как маков цвета Блаклинт, отстранилась, с ужасом глядя на огнерожденную. Девушки пару секунд не говорили ни слова, а потом дружно рассмеялись над ситуацией.

"Ну ладно, пусть так, но успокоила", — подумала Игнис, — "теперь можно поговорить серьезно".

— Блаклинт, объясни, чего именно ты не можешь, и почему.

Северянка вновь шмыгнула носом, но на сей раз она не стала плакать, а сделала то, что следовало сделать в первую очередь — начала рассказывать.

— Я могу и не могу колдовать одновременно, — проговорила она. — Мне страшно. Как только приходится взывать к стихии, все тело сковывает, точно льдом, и я ничего путного не могу сотворить.

— Либо, зажмуриваешься и бьешь, куда придется? — уточнила Игнис.

Блаклинт прикусила губу и кивнула.

— Н-да-а. Один вопрос, почему ты пришла ко мне? Не к Орелии, не к Ридгару, не даже к Тару, а именно ко мне?

Блаклинт потупилась.

— Ну, мне показалось, что мы немного сблизились за время путешествия, и что ты сумеешь подсказать что-нибудь дельное.

Ее щеки в очередной раз налились румянцем, отчего Игнис начало казаться, что Блаклинт краснеет вообще от всего, от чего только можно.

"Или… ее реакция на ту шутку… Ой. Ой-ой-ой. Так она что, из этих, серьезно"? — Игнис моргнула и непроизвольно коснулась серебряной маски. — "Я что, нравлюсь ей?! Мамочки"!

Впрочем, привлекала ли она Блаклинт или нет, было сейчас не так и важно. Проблема заключалась в следующем: относительно спокойное путешествие подходило к концу и чем дальше отряд заберется на восток, тем опаснее будет их путь, а потому стихийная чародейка, неспособная правильно колдовать, может стать настоящей катастрофой.

"Проклятье, но как это может не получаться? Как такое вообще возможно? Стихия — это то, что мы есть! Она наполняет наши сердца и течет по венам вместе с кровью. Похоже, у Блаклинт серьезные проблемы с головой".

Придя к таком заключению, Игнис прервала затянувшуюся паузу и сказала:

— А почему ты не тренируешься вместе с Вилнаром? Кажется, своему Щиту ты доверяешь, или я не права?

— Права, — тут же согласилась с ней Блаклинт. — Вилнар — единственный человек, которому я верю по-настоящему. С ним у меня все получается.

"Да, определенно, проблемы с головой".

— Только с ним? — уточнила на всякий случай Игнис, и, получив утвердительный ответ, произнесла. — А когда вообще никого нет?

— Тоже все нормально.

"Нет, я все понимаю, но нельзя же быть настолько стеснительной! Или можно"?

По всему выходило, что можно, и с этим нужно было что-то делать. Срочно.

Додумать Игнис не успела — около них возникла знакомая фигура.

— Прошу прощения за беспокойство, но особам королевской крови опасно далеко отходить от лагеря, — проговорила подошедшая к ним девушка.

— Приносим свои извинения, госпожа Кларисса, — за них обеих ответила Игнис. — но мы хотели бы немного отдохнуть от суеты лагеря и побыть одни.

Прозвучало это… несколько двусмысленно и брови пепельноволосой воительницы взметнулись вверх.

— Нет, все не так, как вы подумали! — снова покраснев, взвизгнула Блаклинт. — Мы… Ну это… Просто…

"Молодец", — мысленно зааплодировала Игнис. — "Теперь ситуация из двусмысленной превратилась в попросту однозначную".

И тут ей в голову пришла идея.

"Раз с водорожденной все равно придется что-то делать, так почему бы не подключить к этому еще и третью сторону? Одна голова хорошо, а две — лучше. К тому же, если мы втроем на привалах будем отходить от основных сил, никто не станет задавать лишних вопросов. Ну, разве что Лариэс".

— Госпожа Кларисса, могу ли я рассчитывать на ваше молчание? — заговорила она.

На щеках воительницы проступил едва заметный румянец и она, чуть сбившись, произнесла.

— Конечно. Не мне осуждать стихиерожденных или сплетничать об их… пристрастиях.

Блаклинт запищала, размахивая руками и пытаясь, кажется, вновь сказать, что графиня все поняла неверно. Игнис же вздохнула.

— Боюсь, наша проблема куда сложнее, нежели излишне близки отношения двух девушек. И мне кажется, что вы сумеете помочь — одна я, боюсь, не справлюсь.

— Хм-м? — Кларисса выглядела и шокированной, и заинтригованной, и польщенной одновременно. — Перед тем, как вы скажете что-нибудь, прошу учесть, что я — христианка.

— Я не собираюсь склонять вас к запретным и порочным развлечениям. Повторюсь — проблема в другом.

Произнеся это, она кратко пересказала слова Блаклинт.

Лейтенант гвардии задумчиво почесала подбородок, потом непроизвольным жестом положила ладонь на рукоять меча, с которым не расставалась никогда.

— Да. Действительно. Нехорошо. — Четко разделяя слова, выговорила она, наконец. — Не пойму одного: как я могу оказаться полезной вам?

— Сперва давай посмотрим, что насколько все плохо, — предложила Игнис и, повернув голову к совершенно выпавшей из реальности водорожденной, указала на камень неподалеку. — Блаклинт, будь любезна, ударь водяной стрелой во-он по тому валуну.

— Хорошая мысль, — согласилась графиня.

Недоуменно переведя взгляд с Игнис на Клариссу, водорожденная кивнула, встала, зажмурилась, вытянув вперед правую руку, после чего с ее указательного пальца сорвалась небольшая стрела из спрессованной воды, которая оставила глубокую дыру в древнем граните.

"Совсем неплохо", — подумала Игнис. — "Второй шаг".

— А теперь — открой глаза и повтори попытку.

Блаклинт в очередной раз покраснела и медленно, осторожно, приподняла ресницы. Ее губы сжались, пальцы задрожали, и следующая стрела, а точнее — жалкая пародия на нее — расплескалась о камень, не оставив даже царапины.

— Ну вот, я же говорила, — Блаклинт была готова снова расплакаться.

— Подумаешь, — фыркнула Игнис, будто ничего и не случилось, хотя на самом деле она была поражена до глубины души. — Попробуй еще раз.

Результат оказался тем же. И еще. И еще.

— Да уж, — Кларисса, взглянув на огнерожденную, задала немой вопрос: "есть идеи"?

Увы, но идей-то как раз и не было. Игнис лихорадочно пыталась выдумать хоть какой-нибудь способ, который мог бы подойти Блаклинт. Неожиданно для себя она припомнила, как отец учил одного безногого мальчика читать и писать. Мальчик этот так стеснялся своего увечья, что рыдал каждый раз, как кто-нибудь подходил к его кровати. И когда воспитатели сообщили об этом Вороньему Королю, который несмотря на адскую загруженность, всегда выкраивал время на то, чтобы поиграть с больными детьми, тот лично взял воспитание мальчика в свою единственную руку.

Он пришел к ребенку вместе с Игнис, и, сказав: "запомни, дочка, исцеление любого недуга начинается с доверия", сел рядом с безногим и попросил: "Та книга на тумбочке, не мог бы ты подать ее? У меня всего одна рука и мне не дотянуться".

Мальчик послушался, после чего отец сказал: "вот видишь, ты можешь помочь мне, королю целой страны, хотя и лишился ног".

Так, показав, что он не всесилен, отец посеял первые семена доверия, которые очень скоро дали богатые всходы искренней веры. Ребенок захотел узнать, как так случилось, что могучий король остался без руки. Выслушав одну историю, он пожелал узнать вторую, потом — третью. И так, мало-помалу, отец сперва вытащил мальчика из его раковины, затем медленно и неторопливо открыл тому волшебный мир книг.

Игнис давно уже вывела для себя беспроигрышную формулу: "не знаешь, как поступить, делай, как отец". Конечно, ей не хватало ни его терпения, ни его мудрости, и все же, если это было возможно, принцесса старалась повторять действия человека, спасшего ее жизнь и научившего вновь улыбаться. А потому…

"Потому мне придется сделать это", — с отчаянием подумала девушка. — "Черт, черт, черт! А тут еще эта блондинка с ее прелестной мордашкой! И почему, спрашивается, никто не прошелся по ней моргенштерном"?

Игнис тотчас же устыдилась этой — в высшей степени недостойной и мерзкой — мысли и обругала себя.

"Не вздумай даже думать так, дура. Твои проблемы принадлежат лишь тебе одной, другие люди не виноваты в том, что произошло в той Богом проклятой деревне! Не смей вымещать на них свою злость"!

Она пристально уставилась на Блаклинт, отчего та снова залилась румянцем, затем, долго, протяжно вздохнула, собирая волю в кулак и, наконец, заговорила:

— Слушай внимательно, Блаклинт, твоя проблема — ерунда, недостойная даже упоминания. Ты ведь знаешь, что со мной произошло во время ночного боя?

— Тебя ранили? — недоуменно нахмурила лоб северянка.

— Немного, но проблема не в этом.

— Не в этом? А в чем тогда?

Кларисса с интересом наблюдала за происходящим, ни единым словом или жестом не давая понять, что ей тоже очень интересно узнать правду, но присутствие пепельноволосой красавицы, такой элегантной, утонченной, уверенной в себе, нервировало.

"И дернул ее черт притащиться сюда"! — зло подумала Игнис. — "Не иначе Лариэс приказал. Как же, целых две принцессы отошли от лагеря, ай-ай-ай, как же можно, срочно на цепь обоих. Стоп, хватит! Ты снова думаешь не о том! Прекрати! Господи, как же не хочется-то! Должна. Должна!! Должна"!!!

— Вот в чем.

С этими словами Игнис, невероятным усилием воли поборов охвативший ее страх, сдернул маску. Глаза Блаклинт и Клариссы расширились от ужаса и огнерожденной потребовалось все мужество, какое только она могла отыскать, для того, чтобы не отвернуться, не нацепить маску на лицо и не разрыдаться. Дочь Вороньего Короля судорожно сжала обеими руками теплое серебро, сцепив зубы так, что, казалось, еще немного, и они начнут крошиться.

"Все нормально, нормально. Вон, Лариэсу ты показывала свое уродство, и ничего", — убеждала она себя. — "Ладно, не время молчать, нужно сказать хоть что-то".

— Видишь? — голос Игнис был деревянным, слова она произносила с трудом, тщательно выговаривая каждую букву, — Я не смогла сражаться потому, что легат сбил мою маску. Она защищает меня не только от ран, но и скрывает увечья от всего мира, и когда я лишилась ее…

Игнис сглотнула, с трудом удерживая рвущуюся наружу панику. Все ее естество вопило благим матом: "скорее надень маску обратно, закройся, спрячься, это ошибка, ошибка, ошибка!", но она боролась с собой и продолжала демонстрировать собеседницам кошмарные ожоги.

— Так что я отлично тебя понимаю, я точно также отгородилась от всего мира, укрывшись за этой маской, — она трясущимися мальцами протянула серебряный артефакт собеседнице, и та машинально взяла его. — Ну что ж, теперь мы с тобой чувствуем себя одинаково неуверенно и неуютно. Попробуешь еще раз сделать водную стрелу?

Блаклинт, пораженная откровенностью Игнис, кивнула, и, не говоря ни слова, вытянула свободную руку вперед. С кончика указательного пальца северянки сорвались три голубых пули, которые, одна за другой, врезались в камень, пробивая его навылет. Водорожденная пораженно переводила взгляд со своего пальца на Игнис и обратно. Она сама не могла поверить, что все получится так легко и просто.

Впрочем, в этом ривеландка была не одинока — Игнис, говоря на чистоту, сомневалась, что ее метод сработает, и, тем не менее, успехи были налицо. Естественно, она не была столь самоуверена, чтобы предположить, будто бы за пару секунд можно исцелить душевные раны Блаклинт, но в одном огнерожденная не сомневалась — сегодня они сделали первый шаг вперед.

— Вот видишь, — Игнис выдавила из себя улыбку, надеясь, что та выглядит не слишком жалко, — ты все можешь, когда хочешь.

— Это благодаря тебе, — Блаклинт шмыгнула носом, а уже спустя секунду повисла на шее у Игнис, рыдая.

"Ну что не так на этот раз-то"? — устало подумала Игнис, когда горячие слезы закапали ей на обожженную щеку.

— Спасибо, — прошептала Блаклинт ей на ухо, — спасибо, что выслушала и не погнала прочь. Спасибо за все.

Игнис, сдержав горестный вздох, обняла чародейку и погладила ее по волосам, успокаивая. Несмотря на то, что они обе были ровесницами, Блаклинт иногда вела себя, как маленький ребенок. Маленький, одинокий, брошенный взрослыми ребенок, жаждущий любви и заботы.

"В этом и таится корень ее бед? Быть может", — подумала Игнис, переводя взгляд на деликатно отвернувшуюся Клариссу. — "Осталось только понять, как с этим бороться и что можно будет свалить на графиню, раз уж она здесь. Ладно, придумаю что-нибудь".

Глава 20

Остаток пути через Ничейные земли оказался на удивление скучным и незапоминающимся. Игнис и не ожидала, что все пройдет так спокойно, особенно — после ночного нападения невесть откуда взявшихся изначальных.

Ни новых отрядов фанатиков, ни магических насекомых, ни мутантов — исконных обитателей этих проклятых мест — ничего не встретилось путникам. И, пожалуй, это было хорошо. Орелия, непрерывно воскрешавшая товарищей по отряду и латавшая их страшные раны, была на пределе, свидетельством чему служили раны, полученные Древней во время сражения с легатом. В обычной ситуации даже такая сильная тварь, как легат, не сумела бы повредить Целительнице, а сейчас той пришлось отращивать новую руку, что также отнимало немалое количество сил. Ситуацию усугубляло человеколюбие Древней, которая, несмотря на прямой запрет Ридгара, в последующие дни привела в порядок каждого из гвардейцев, получивших раны — даже самые незначительные — в бою с магическими насекомыми.

Впрочем, хуже всего, конечно же, было то, что Ступившей на Путь Вечности пришлось воскрешать уже целых шесть раз. Сколько крови у нее осталось? Быть может, всего одна капля?

Мысль о том, что Орелия может в один прекрасный день превратиться в обычную металлическую куклу, пугала девушку до дрожи.

"А значит, нужно быть осторожнее", — думала Игнис.

Впрочем, у скучного безопасного путешествия были и свои преимущества, причем достаточно серьезные. В последние дни огнерожденная все ближе и ближе знакомилась с Блаклинт, Клариссой и, конечно же, Лариэсом.

Полукровка сразу показался дочери Вороньего Короля интересной личностью, и каждая беседа лишь убеждала ее в собственной правоте. И было в нем что-то такое… загадочное, что ли? Нечто, привлекавшее внимание Игнис и заставлявшее девушку клещами тянуть из воина сведения о личной жизни.

На сердце лункса определенно лежал какой-то тяжкий груз, но разговорить Щита на эту тему у Игнис не выходило, как она ни старалась, однако огнерожденная и не думала сдаваться.

Конечно, можно было бы пообщаться на эту тему с Клариссой, но, во-первых, та вряд ли стала бы распускать язык о личной жизни своего капитана, а во-вторых, как Игнис показалось, графиня была по уши влюблена в него, а значит, лишние вопросы либо расстроят, либо рассердят ту, кого принцесса начала считать подругой. Да, подругой… Какое интересное слово, если так подумать. Непривычное, но очень теплое.

Скажи кто пару месяцев назад, что она будет называть — даже мысленно — подругами дилирисскую аристократку и северянку из рода Иссонов, Игнис рассмеялась бы ему в глаза.

Поистине, жизнь полна сюрпризов.

Каждый вечер Игнис вместе с Блаклинт и Клариссой отправлялись прочь от лагеря, чтобы немного потренироваться вдали от посторонних глаз. Да, это было рискованно, но альтернатива на взгляд огнерожденной была куда хуже. И, надо сказать, каким-то образом методика Игнис работала, причем неплохо. Блаклинт перестала трястись при каждом шорохе, в ее действиях начала появляться уверенность, и даже… гордость, что ли?

Возможно также, помогло и то, что Кларисса уже перед второй их тренировкой прихватила с собой пару учебных мечей и начала давать водорожденной уроки фехтования. По собственному опыту принцесса знала, что умение постоять за себя без помощи магии заметно поднимает самооценку.

Игнис также фехтовала с Клариссой, но увы, ни разу еще не сумела одолеть обворожительную графиню. Та дралась, как бешеный зверь, неистово и яростно, но при этом — каждая ее атака была выверена и точна, а защита оказалась практически идеальной. Эрик не шутил, когда называл лейтенанта одной из лучших фехтовальщиц королевства — ее мастерство оказалось поразительным.

А еще девушки много болтали по душам, и в некоторые моменты Игнис даже начинало казаться, будто северянка южанка ей точно сводные сестры — старшая и младшая. Нет, она не была готова открыться новоприобретенным подругам полностью, отлично понимая, чем это может грозить в будущем, и все-таки… все-таки чертовски приятно было найти ровесниц, с которыми можно просто, по-человечески, поговорить.

И, кажется, чувства эти были взаимны — по крайней мере, Блаклинт стала меньше краснеть и смущаться по поводу и без оного, начала шутить и вообще, все больше и больше становилась похожа на нормального человека.

Игнис была уверена, что неделя-другая, и они с Клариссой сумеют-таки вытащить на свет Божий уверенность Блаклинт, отобранную, как отчего-то ей казалось, Кайсой. Огнерожденная сознательно не касалась данной темы, обходя ее по широкой дуге, но, зная натуру безумной королевы, не сомневалась, что именно та виновата в ментальных проблемах водорожденной.

Самым страшным для девушки было то, что, в общем-то, помочь Блаклинт справиться с терзавшими ее демонами, оказалось совершенно несложно, а значит, будь хоть кому-нибудь в Ривеланде до нее дело, принцессе вполне можно было бы помочь, причем без труда. Хотя, и эту мысль Игнис тоже не могла отбросить окончательно, могло оказаться, что талантливую — а в том, что Блаклинт одарена сверх всякой меры, не было ни малейших сомнений — девочку сознательно растоптал кто-то из родичей. Со слов отца, королевский двор Ривеланда, до отказа забитый магами воды, был тем еще гадюшником, в котором каждый старался подобраться поближе к трону, и единственным критерием успешности считалась магическая сила. Но и на этот вопрос нельзя было получить ответ, просто спросив, а потому Игнис, как и в случае с Лариэсом, не торопила события, рассчитывая выяснить истину позже.

Время шло, и вот, спустя почти неделю пути, наконец-то показались широкие воды Серены — реки, издревле отмеряющей рубеж Ничейных земель. На другом берегу начинались восточные графства, пораженный чумой изначальных. Именно там скрывалась цель их отряда.

Поняв, что час серьезного испытания все ближе, Игнис постаралась настроиться на борьбу и как бы невзначай поинтересовалась у Мислии:

— Скажите, госпожа Мислия, как продвигаются ваши дела со звериным амулетом?

Она не было особо близка с первой Тенью, та вообще не часто общалась с членами отряда и относилась к ним всем — кажется даже, к своим собственным воинам, — с изрядным подозрением. На привалах же сковывающая стремилась уединиться где-нибудь в стороне от прочих, что, в принципе, было логичным — ни один артефактор, если у него имеется хоть капля мозгов, никогда не начнет творить свое волшебство в пределах радиуса эффективного поглощения — но не позволяло нормально общаться.

К тому же, помимо обыкновенной для любого сковывающего осторожности присутствовало в Мислии и нечто такое, что словно говорило: "я вас не люблю и не верю вам, я вас использую и предам, как только мне будет выгодно". В этом тоже не было ничего странного, ведь первая Тень фактически заведовала всеми тайными делами Дилириса, и все же, подобное не вызывало особого желания познакомиться с южанкой поближе.

Вот и теперь, Мислия хмуро покосилась на Игнис и потерла руку, ту самую, которую Орелия восстановила после боя с изначальными.

— Нет, — неохотно ответила она, и, догадавшись, о чем думает огнерожденная, пояснила, — но уже есть успехи. Вчера я наконец-то сумела подчинить своей воле паука. Кажется, творение Вороньего Короля начинает меня слушаться.

— А что насчет логова королевы?

Мислия извлекла амулет Архитектора и, прикрыв глаза, несколько секунд неподвижно сидела на лошади. Наконец, она моргнула и указала куда-то на северо-восток. — Там. Несколько недель пути. Точнее смогу сказать уже в графствах.

Игнис была довольна и таким ответом. Они двигались в правильном направлении и неизменно приближались к цели своего путешествия. На миг девушка бросила короткий взгляд в сторону Тара, отчего ее сердце привычно забилось сильнее.

"А что мы будем делать после того, как это захватывающее приключение окончится"? — подумала она — "Вернемся в свои родные дома, чтобы больше никогда не видеться? Печальная перспектива".

Она еще раз посмотрела на светловолосого красавца, который как раз о чем-то оживленно дискутировал с Блаклинт.

"Я должна признаться ему во всем… А если ответит отказом? Тогда буду точно все знать. Нужно признаться, нужно"! — Девушка зажмурилась и постаралась взять себя в руки.

Ее буквально трясло от ужаса, сама мысль о том, что можно снять маску и предстать перед Таривасом…такой, заставляла спину покрываться холодным потом.

"Нет, еще рано, еще рано"! — лихорадочно думала она, стараясь упрятать мысли о признании как можно глубже. — "Подожду немного".

С надеждой смотря во все приближающуюся реку, девушка прокручивала в мыслях сотни способов начать судьбоносный разговор, и отказывалась от каждого из них. В конце концов, она решила, что, действительно, можно немного подождать, время еще оставалось.

* * *

Лариэс был вынужден признать, что в последние дни на Ничейных землях было спокойно. Никаких монстров, никаких изначальных, никаких демонов или чего-нибудь столь же приятного. Только изуродованная древним катаклизмом земля, да приближающаяся с каждой минутой ленточка воды.

Лишь вдалеке в небе виднелись какие-то точки — там летало нечто крайне солидных размеров, однако приближаться оно к путникам не спешило, а потому виконт не особо и обращал внимания на него.

Наконец, они оказались на пологом, покрытом песком, берегу реки. Прищурившись, полукровка сумел разглядеть на другой стороне деревья. Кажется, ели, хотя на таком расстоянии даже он не мог быть утверждать это с уверенностью.

— Слушайте, — после непродолжительного раздумья поинтересовался телохранитель. — Я вот не спросил раньше, но все же: а как мы планируем перебираться на другой берег? Река эта — не меньше мили шириной, а паромщика я что-то не вижу.

— А кстати, хороший вопрос, — согласился Мелис. — Олененок, ну так чего, как мы там будем перебираться через речку?

— Легко, непринужденно и с комфортом, — изрекла Мислия, слезая с коня и подходя к самой кромке воды.

Первая Тень порылась в поясной сумке, а затем извлекла из нее небольшой игрушечный кораблик, выструганный из цельного куска древесины.

— Это, — не дожидаясь вопросов, заговорила чародейка, — один из немногих артефактов третьего уровня погружения, доставшихся мне по наследству от учителя. — Не скажу, что очень полезный, однако, когда надо перебраться через широкую реку, или отправиться в плавание по побережью, лучше него не сыскать.

С этими словами она опустила игрушку на воду, и за миг до того, как убрать пальцы, прошептала одно слово. Чуткие уши Лариэса уловили его, первая Тень сказала: "плыви". И в следующую секунду игрушка начала расти, на глазах превращаясь в большую весельную галеру.

— Впечатляет, — похвалила работу первой Тени Игнис. — Компрессия пятого порядка, если не ошибаюсь.

— Не ошибаетесь, ваше высочество. Что и следовало ожидать от приемной дочери величайшего сковывающего наших дней, — улыбнулась Мислия и первой взошла по сходням.

Лариэса, впрочем, не обмануло ее радушие, он слишком хорошо знал первую Тень и видел, сколь та уязвлена и рассержена.

"Как же сильно ты завидуешь Вороньему Королю, Мислия"? — в очередной раз задался вопросом юноша. — "Господи, молю, дай мне сил никогда и никому так не завидовать"!

Вслух же он проговорил иное:

— Сколько у этой посудины весел? Нас с парнями хватит?

— Можете отдыхать, — рассмеялась Мислия, перегнувшись через борт и уставившись на него. — Ладья Харона управляется силой сковывающего.

— А у твоего учителя было занятное чувство юмора, Олененок, — хохотнул Мелис, вторым вступая на сходни. — Веселый он был мужик.

— Он был редкостным ублюдком, хотя и не лишенным таланта, — фыркнула первая Тень.

— А-а, понимаю, преемственность — это наше все. — Мелис поравнялся с чародейкой и подмигнул ей.

— Думай, что хочешь, оборотень, но не загораживай проход. Чем быстрее мы переберемся на другой берег, тем лучше.

В этом она была права — им следовало торопиться, пока очередная партия каких-нибудь монстров не соберется для внезапного нападения, а потому Лариэс, не теряя ни секунды, разместил коня в центре палубы, привязав поводья к мачте, и перебрался к дальнему борту, в гордом одиночестве разглядывая реку. Отряд быстро погрузился, и когда Мислия заняла место у руля, весла сами собой опустились в воду, и судно, легко оттолкнувшись от берега, заскользило вперед.

В очередной раз поразившись возможностям сковывающих, Щит принца оглянулся, стремясь запечатлеть проклятые земли в памяти.

"Наше путешествие почти закончено. Осталось самое сложное", — думал он, наблюдая за тем, как берег все уменьшается. — "Но мы справимся, я верю".

Так он и стоял, не шевелясь, и лишь когда нос галеры уткнулся в прибрежный песок на другой стороне Серены, юноша сбросил оцепенение и первым, как и положено Щиту, ступил на земли Финибуса.

К берегу подступал бурелом столь густой, что Лариэс удивленно моргнул. Эта мешанина кустов, деревьев и поваленных стволов вызывала самую настоящую оторопь, но ни разу не отменяла обязанностей гвардейцев вообще и их капитана в частности.

— Джимс, Аливер, Цилла — на разведку, — скомандовал он. — Остальным — занять свои посты.

В полной боевой готовности они простояли минут, наверное, двадцать. Все это время Лариэс изучал карту местности, заблаговременно прихваченную из столицы. Честно говоря, помогала она слабо, потому как была изготовлена, что называется, "на глазок", и не отличалась особой точностью. Так или иначе, но, если верить ей, отряд должен был находиться возле дороги, ведущей к ближайшей деревне, в которой можно будет пополнить изрядно оскудевшие за время пути по Ничейным Землям запасы, а также — уточнить маршрут. Оставалось только найти эту самую дорогу.

Наконец, разведчики вернулись.

— Мы нашли что-то вроде тропинки, капитан, — отрапортовал Цилла, после чего добавил, — но идти по ней будет непросто. И непонятно, куда придем.

— Звериная? — уточнил виконт.

— Определенно, нет.

Лариэс вопросительно посмотрел на принца, ожидая его распоряжения.

Таривас благосклонно кивнул.

— Думаю, эта дорога нас устроит, — проговорил он. — Мислия?

— Направление более-менее подходящее, — произнесла первая Тень, проверяя амулет Архитектора. — Если тропинка не упрется в какой-нибудь лесной завал, нас все устроит.

— Можем отправить авангард и подождать его возвращения на берегу, — предложил Лариэс.

— Не хочу тратить время, — покачал головой Таривас. — Идем все вместе, по коням.

— Слушаюсь, — склонил голову Лариэс, затем, выбрав трех новых бойцов, указал в каждого и распорядился: — Теперь ваш черед. Будете разведывать путь. Пошли!

* * *

Когда небольшие точки растворились в лесу на другой стороне реки, Галий вышел на берег, ведя под уздцы своего коня. Фанатики из сопровождения остались неподалеку, почтительно склонив головы и стараясь ничем не помешать размышлениям Избранного, как эти психи называли теперь наемного убийцу.

В голове сковывающего роились десятки самых разных мыслей, но первую скрипку, конечно же, играла одна:

"Вот мы и начинаем последний акт"…

С жанровой принадлежностью пьесы, в которой ему пришлось сыграть тайного злодея, Галий так и не определился. Временами ему казалось, что речь идет об эпической трагедии, а иногда происходящее больше всего напоминало балаганное представление, нацеленную на увеселение тупой деревенской публики.

Убийца спустился на песок и окунул ладошки в холодные воды реки, затем он посмотрел в небо и отметил десяток точек, едва различимых вдалеке.

"Летят, пернатые твари", — злобно подумал он. — "Что б их сожрали тараканы-переростки"!

Эта мысль показалась сковывающему забавной. Тараканы-переростки, пожирающие голубей-переростков.

"Да, было бы занятно посмотреть на это. А что, возможно, в ближайшее время как раз и получится — наши герои скоро выяснят истинное положение вещей в восточных графствах, ведь лишь благодаря этой милой речке изначальные все еще не вышли к границам Дилириса", — чародей зачерпнул в ладонь воды, и смотрел, как капли падают вниз. — "Благодаря речке, и, конечно же, стараниям ученика Корвуса. Если получится, постараюсь узнать как можно больше об этом интересном молодом человеке"…

Он бесстрастно наблюдал за едва различимыми деревьями с другой стороны водной преграды.

"Повезло нашим героям, что у Тени в загашнике нашелся корабль старого Филина. Я бы сейчас тоже не отказался от чего-нибудь подобного", — подумал убийца, оборачиваясь к притихшим сектантам.

— Итак, друзья мои, — нехорошо улыбнулся он. — Нам предстоит увлекательная поездка через речку. Надеюсь, ваша вера все также тверда?

Горячие заверения в том, что их дух силен и еретиков ждет скорое и неминуемое наказание, убедили Галия в том, что идиоты — явление столь же вечное и обыденное, как, к примеру, восход солнца. С другой стороны, если бы в мире не было такого числа глупцов, его жизнь стала бы заметно скучнее, а состояние — меньше.

— Добрый день, господин Галий, — послышался знакомый голос.

Сковывающий вздохнул — ему начало казаться, что Питиа обожает представления бродячих комедиантов, иначе откуда было взяться этой любви к дешевым драматическим эффектам? Конечно, будь она зрячей, убийца заподозрил бы ручное чудовище хозяина в любви к дамским романам, которых так много развелось в последние годы благодаря печатному станку — новомодной волукримской выдумке, стремительно вошедшей в жизнь едва ли не каждого королевства Интерсиса.

"Интересно, а может, она все же способна читать? Что люди вообще знают о том, как видят оракулы"? — подумал чародей.

— И вам доброго дня, госпожа Питиа, — изысканно поклонившись, поздоровался он. — Надеюсь, ваше путешествие было спокойным и безопасным?

— Дорога по Грани утомляют и пугают даже меня, если вы об этом, — пожала плечами девушка. — Я не Кающийся — плоть от плоти пограничья — а потому серьезно рискую, ступая в него.

"А кто не рискует? Да и вообще, сколько человек на всем свете способны войти на Грань во плоти? Трое? Четверо? А может, только эти два монстра? — подумал он, ощутив зависть. — "Владей я подобной магией, давно бы уже правил собственным королевством"!

Он, как и любой сильный сковывающий, много знал о Грани, слышал о выгодах, которые та сулила сноходцам, а также немногочисленным избранным, умеющим отворять ворота на нее. Но знал и о смертельной опасности, которую несет пространство между миром живых и мертвых. Неведомо Галию было лишь одно — как, черт побери, Ридгар умудряется бродить по Грани, точно по собственному заднему двору?! Но он сомневался, что имеет смысл задавать этот вопрос оракулу. Вряд ли она ответит.

— Не хотите ли отобедать с нами? — вежливо поинтересовался убийца.

— Благодарю, у меня еще много дел. Нужно проконтролировать кое-что.

— Понимаю. Тогда, полагаю, меня ждет новое письмо от хозяина?

— Нет, господин, сегодня — устный приказ. Но я уверена, что он вам понравится.

На бледных губах слепой появилась… Улыбка?

Галий не был уверен, но, кажется, девчонка сейчас улыбнулась. Точнее — попыталась сделать это. Подвиг для существа, которое и человеком-то назвать не получается, и в котором, кажется, умерли все, ну, или, почти все чувства.

— Понравится? — осторожно спросил он.

— Вы же давно желаете окончательно разобраться с принцем и его командой?

— Естественно! — непроизвольно Галий повысил голос.

Но это было чистой правдой — гордость профессионала была уязвлена невероятной живучестью проклятых Древних, чертовых стихийных магов и недоделанных гвардейцев. Уж их-то он должен был уполовинить, а что в итоге? Восемь трупов? Непростительно!

— Вы получите такую возможность, господин Галий. Более того, в ваше распоряжение поступит армия.

— Армия? — нахмурился наемник. — Какая армия? Мои люди, если ничего не изменилось, сейчас весьма и весьма далеко от восточных графств.

— Безусловно, — согласилась Питиа, — именно поэтому в вашем распоряжении окажется легат с большей частью свободных на данный момент изначальных, а также — все силы культа, которые успели добраться до Финибуса и Воллиса.

У Галия отвисла челюсть. Он ожидал чего угодно, но не такого. Командовать армией тараканов-переростков, усиленной до кучи толпой клинических идиотов…

"Да, это будет весьма необычный опыт", — решил наемный убийца, а затем, подумав, добавил. — "Необычный, но в высшей степени полезный".

— Я понял, — склонил он голову, — когда выступать и где принимать войска?

— Выступать — сейчас же. Подчиненные вам бойцы ожидают в двух днях пути к северу владений барона Урсуса. Отряд его высочества, хотят они того, или нет, будет вынужден двигаться в направлении его крепости, ведь их ведет творение Архитектора.

Галий не уловил связи между направлением движения, маршрутами в восточных графствах и изделиями легендарного сковывающего, но задавать вопросы не стал. Какая, в конце концов, разница? Главное, что очень скоро у него наконец-то появится достаточное количество воинов. Магическая поддержка, конечно, не предвидится, и это плохо — не выйдет сократить потери, но с этим он уж как-нибудь смирится.

А то, что костяком армии станут гигантские разумные насекомые… Что ж, приходилось командовать и куда худшими бойцами.

Его губы сами собой разошлись в улыбке.

— Кажется, ближайшие дни будут крайне веселыми, — довольным голосом проговорил маг.

— Рада, что вы оценили идею господина по достоинству, но на этом позвольте откланяться, дела.

— Всего хорошего, госпожа Питиа.

— До свидания, господин Галий.

Сказав это, слепая легко и непринужденно двинулась прочь, но сковывающий не стал провожать ее взглядом, у него была куда более важная задача.

— Все слышали? — громко поинтересовался он у фанатиков, пребывающих в благоговейном оцепенении.

— Да, о Избранный! — проревели они.

— Вот и славно. Не будем терять время, там, — он указал на другую сторону реки, — нас ждет славная драка. Проклятая железная кукла наконец-то израсходовала свои силы и не сможет больше оживлять еретиков, жаждущих смерти королевы. А значит, теперь все в наших руках. Найдем их и сокрушим всех до одного!

Ответом ему был яростный рев множества глоток.

"Все-таки", — подумал Галий, — "управлять идиотами — до смешного просто. Ну что ж, настало время закончить начатое и попрощаться с его высочеством. Да, время пришло".

Глава 21

Лес графства Финибус заметно отличался от точно такого же скопления деревьев из Дилириса или, к примеру, Аэтернума. В первую очередь — полным отсутствием, каких бы то ни было дорог. Ну, то есть на карте они были, да и разведчики отчитались о тропе, имеющей рукотворное происхождение. Вот только на деле все оказалось не столь радужно. Они вступили в чащобу, продираясь через кусты, коряги и поваленные деревья. Казалось, что весь лес состоит из одних только препятствий, которые кто-то щедрой рукой разбросал тут и там. Пресловутая "тропинка" оказалась невнятной тоненькой ниточкой, вьющейся меж могучих стволов в пару Лариэсов обхватом, временами перегороженная поваленными деревьями.

И все же, она оказалась единственным нормальным путем сквозь лес, а потому отряд ничего не мог поделать и двигался вперед. Ни о какой верховой езде на столь узкой дорожке и речи быть не могло, а потому всем пришлось спешиться и вести коней под уздцы, привязав запасных к седлам основных скакунов. Естественно, растянувшийся тонкой цепочкой отряд представлял просто идеальную мишень, именно поэтому Лариэс с одобрения его высочества отправил во все стороны небольшие группы разведчиков, к которым присоединились и Мелис с Ридгаром, из-за чего по тропе шло не больше трех десятков человек. И все равно настроение у виконта было не самым лучшим — все их предосторожности уже не один раз не давали никакого результата, поэтому юноша, напряженный и мрачный, то и дело поглаживал рукоять пистолета, который перевесил себе на левое бедро вместо меча, то и дело ожидая нападения.

— Ну и чащоба, — возле него появилась Игнис.

Принцессе шла налегке, и не думая вести своего странного коня. Тантибус вообще не нуждался в указках и гордо шел в самом арьергарде, подгоняя, как показалось Лариэсу, отстающих лошадей получше всяких конюхов.

— Я тоже не ожидал, что Финибус окажется настолько заросшим местом, хотя и слышал про это графство много всякого, — согласился Лариэс, и сам не зная зачем, добавил, — странно, что ты не пошла к его высочеству.

— Думаю, Тар сейчас занят, не хочу ему мешать, — проворковала девушка.

И от ее интонаций Лариэсу стало не по себе — виконт буквально ощущал, с какой любовью в голосе говорила Игнис о принце. Он понял одну нехорошую вещь: события зашли куда дальше простой интрижки, в результате которой любовники немного порезвятся и разбегутся, оставив друг о друге приятные воспоминания. У Игнис все очень и очень серьезно, а его высочество… Его высочество не создан для одной женщины, он любит их всех, а уж дочку Вороньего Короля принц откровенно использует.

Что произойдет, когда все это вскроется? И, что более важно, почему молчат Древние. Они, однозначно, все понимают, но не предпринимают никаких действий. Будто кто-то запретил им вмешиваться.

Странно и непонятно, если честно. Чем дальше, тем больше странностей. Все умалчивают о чем-то, все носятся со своими тайнами. Из-за этого и так сложное и опасное задание становится лишь сложнее и опаснее.

— Ты какой-то задумчивый сегодня, — заметила Игнис, — что-то случилось?

— Да так, — он попытался улыбнуться, сам понимая, как плохо это выходит. — Мысли всякие в голову лезут.

— Что, — Игнис подмигнула собеседнику, — о девушках?

"И опять она пытается выведать то, чего знать не следует", — с легким раздражением подумал телохранитель. В последние дни Игнис, с упорством, достойным лучшего применения, выпытывала у Лариэса подробности его личной жизни. — "И чего она так зациклилась на этом"?

— Я ведь говорил, у меня нет девушки.

— И не один раз, причем постоянно делал такое лицо, будто тебя ведут на Голгофу, — кивнула принцесса. — Слушай, а точно ли ты не из этих, ну…

— Что? Нет, нет! — воскликнул Лариэс, чувствуя, как кровь приливает к его щекам. — Я не содомит!

Он замолк и огляделся по сторонам, пытаясь понять, не слишком ли громко говорил.

А Игнис, меж тем, задумчиво разглядывала его, и явно о чем-то думала.

— Не содомит, нет девушки. Твои вкусы, я погляжу, весьма специфичны.

Лариэс покраснел еще сильнее.

— Не в этом дело…

— И эти слова я слышала больше одного раза.

— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — резче, чем требовалось, спросил он.

Игнис вместо ответа коснулась своей маски и, когда та осталась в ладонях, вручила ее собеседнику.

— Держи.

— Зачем?

Она вместо ответа убрала волосы с лица, открывая свой уродливый шрам.

— Чтобы мы были наравне.

— В смысле?

— Я же вижу, тебя гнетет это. Каждый раз, как речь заходит о любви, ты замыкаешься в себе, но мы ведь друзья, ты сам говорил, разве нет? А для чего нужны друзья, как не для того, чтобы излить душу?

Лариэс уставился на белоснежный материал, теплый и приятный на ощупь, и едва заметно прикрыл глаза. Перед его взором вновь появилось лицо Талиссы.

— Это сложно, — сказал он.

— Просто я не могу поверить, будто бы девушки обходят стороной капитана личной гвардии наследника престола, несмотря даже на то, что он — полукровка. Уже сегодня ты занимаешь слишком важный пост и имеешь слишком большое влияние. В будущем оно лишь возрастет, а потому я не верю, что в Дилирисе не нашлось аристократов, готовых закрыть глаза на твое происхождение ради возможных выгод в будущем. Напомнить, сколько Щитов становились маршалами?

Лариэс скривился. Тут спорить с огнерожденной было не о чем. Действительно, едва ли не каждый Щит после коронации своего господина получал этот чин и Лариэс, откровенно говоря, вряд ли избежит подобной судьбы, даже если очень захочет. Армией должен командовать тот, кому правитель верит.

"Проклятье, как же она настырна"! — раздраженно подумал виконт. — "Вообще не знает, когда нужно остановиться? А черт с ним со всем, пускай узнает"!

— Понимаешь, — медленно и неуверенно заговорил щит принца, — пять лет назад меня угораздило влюбиться в девушку. Она была из простолюдинов — отец держал суконную лавку в Новом Городе.

— Не думаю, что ее происхождение могло стать проблемой.

— Нет, конечно же. От меня отказались семьи и отца, и матери, а значит, такой мезальянс не сумел бы повредить ни чьей чести, кроме моей собственной, — Лариэс почувствовал, как кончики его ушей пришли в движение — верный признак нарастающего волнения — и прервался.

Он перевел дух, вглядываясь вперед, словно на узкой лесной дороге можно было заметить что-нибудь важное, кроме крупа впередиидущей лошади. Говорить с одной стороны хотелось, с другой — решительно нет. Все, что было связано с Талиссой, Лариэс всегда старательно прятал на самое дно своей памяти, рядом с кошмарными видениями повесившейся женщины и разорванного на куски лункса, а также — с таинственными полетами во снах. Впрочем, последнее внезапно выбралось из запертого чулана и загнать его туда больше не получалось. Да и желания такого, говоря начистоту, телохранитель больше не испытывал.

— И что было дальше? — спросила Игнис.

Лариэс открыл было рот для того, чтобы продолжить, как вдруг неожиданный звук заставил юношу насторожиться. Он резко вскинул руку, призывая к тишине, после чего вернул собеседнице ее маску и извлек из кобуры пистолет. Игнис, понимавшая все с полуслова, вернула защитный артефакт на место и достала из ножен отцовский меч.

Точно также поступали и товарищи — колонна ощетинилась сталью, готовясь к бою.

Они прошли с десяток футов, после чего сбоку, ломая кусты, показался громадный бок лося. Животное перепугано уставилось на путников, после чего незамедлительно скрылось в буреломе.

"Какие они тут непуганые", — промелькнуло в мыслях Лариэса. — "Его высочество, думаю, оценит охоту в этих местах по достоинству. Если, конечно, у нас будет на нее время".

Лариэс подождал немного, но ничего, кроме затихавшего вдали топота лося, да пения птиц, не нарушало тишины леса.

— Все в порядке, — облегченно вздохнул он, убирая пистолет.

Меньше всего на свете телохранителю хотелось шуметь и сражаться здесь, на земле, пораженной болезнью, имя которой — изначальные. Они не добрались еще даже до первой деревни, а потому никто не мог и представить, сколько именно тварей может прятаться буквально за каждым деревом и каждой кочкой.

Игнис деликатно кашлянула, напоминая о себе.

— А, да? — Лариэс встрепенулся.

— Все нормально? Ничего опасного не слышишь?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, ложная тревога.

Девушка вздохнула.

— Иногда я завидую вам — лунксам.

— Почему же это?

— Феноменальный слух, отменное зрение, реакция лучше, чем у любого человека.

— То-то оно помогло нашему народу, когда в Интерсисе появились люди, — саркастически заметил молодой воин.

— У них не было боевых магов, лишь сноходцы, — Игнис вытянула вперед ладонь, и на ней распустился огненный цветок. Пальцы в кожаной перчатке сжались, и пламя исчезло. — Магия позволила сампманам, бежавшим прочь от мощи Рима, закрепиться в Интерсисе.

— А спустя какое-то время вслед за ними пожаловали и недавние гонители, — криво усмехнулся Лариэс

— Какое-то время — это четыреста или даже пятьсот лет, — заметила Игнис. — Большой срок, не находишь? И все это время первые люди худо-бедно уживались с твоим народом.

— Скорее, худо, — заметил Лариэс. — Даже те обрывочные сведения, что дошли до нас, говорят о большом количестве войн.

— И все-таки, истребления не было, — заметила огнерожденная.

— Земли хватало, — пожал плечами Лариэс. — Потом стало тесно.

Игнис согласилась с этим его доводом, а затем губы принцессы изогнулись в коварной улыбке.

— Слушай, мне отчего-то кажется, будто ты пытаешься сменить тему разговора.

— Да там особо и не о чем больше говорить. Все просто до невозможности: я в нее влюбился, а она полюбила другого.

Лариэс старался говорить невозмутимым тоном, убеждая не столько Игнис, сколько себя, но получалось у него не слишком хорошо, и девушка заметила это.

— Извини, видимо, я все-таки слишком сильно на тебя давлю. Больше не буду.

— Все нормально, — вздохнул виконт. — В жизни такое случается часто. Кажется, что все хорошо, что нашел свою вторую половинку, проводишь с ней вечера под луной, болтаешь обо всем на свете… А она предает и ложится под того, кто ее даже не любит, того, для кого она всего лишь игрушка, мимолетное увлечение.

— О-о-о, — Игнис отвернулась и тихо прошептала. — Прости.

— Все хорошо, — Лариэс вымучил еще одну улыбку, но разговор затих сам собой.

Несмотря на то, что прошло уже пять лет, воспоминания немилосердно терзали его сердце, стоило только вспомнить произошедшее. Даже когда Лариэса ранили в бою, было не так больно.

"Интересно, а раны эти затянутся когда-нибудь"?

От горестных размышлений его отвлекло то, что стало заметно светлее. Более того, голова колонны оживилась и откуда-то спереди доносились многочисленные возбужденные голоса.

— Что, интересно, происходит? — пробормотала Игнис.

— Сейчас выясним, — отозвался Лариэс, ускоряя шаг.

Лес, действительно, заканчивался, причем резко, неожиданно, точно все деревья вдруг поднялись из земли и убежали куда-то по своим делам.

Лариэс вывел своего коня на опушку, заполненную бойцами, которые с широко раскрытыми глазами смотрели на…

— Господь милосердный! — воскликнул Щит принца.

— Что такое? — взволнованно осведомилась Игнис из-за его спины.

— Сейчас увидишь.

Девушка поравнялась с ним и произнесла лишь одно слово. Слишком неприличное для благородной особы ее кровей, но лучше всего отражавшее сложившуюся ситуацию.

Принц и его люди оказались на вершине поросшего чахлым кустарником холма, внизу раскинулась аккуратная небольшая равнина, упиравшаяся сразу в несколько гигантских лесных массивов. И куда не кинь взгляд, всюду можно было увидеть черные столбы, тянущиеся к небесам. Вблизи, на среднем расстоянии, вдалеке — на границе видимости чутких глаз Лариэса. Везде к небу поднимались дымы от пожаров. Много, очень много деревень и полей горело сейчас в Финнибусе. Лариэс прищурился и взглянул на север, где вид был хуже всего.

"Сухое лето сослужило графству плохую службу. Если зрение меня не подводит, там горит лес".

Не то, чтобы лесной пожар так сильно мог помешать им, но и хорошего в нем не было ничего. Придется объезжать место бедствия, а при условиях практически полного отсутствия дорог это все означало потраченное впустую время.

— Кажется, добраться до цели будет сложнее, чем мы думали, — задумчиво произнес Лариэс.

— И это еще мягко сказано, — нервно хихикнула Игнис.

— Согласен с вами, ага. — Рядом остановился Таривас, а чуть поодаль — Блаклинт.

Принц взглянул на солнце, застывшее в зените, и произнес:

— Предлагаю разбить лагерь. Обсудим сложившееся положение на привале.

* * *

Игнис замерла возле Кающегося, с мрачным выражением лица разглядывавшего подробную карту Финибуса. Отряд отдыхал уже около получаса, но никто так и не смог выдвинуть единогласно одобренного ответа на вопрос: "куда дальше". Магический компас Мислии показывал, что ехать надо все так же на северо-восток, но никому не хотелось опять продираться сквозь глухую чащу, в которой не то, что кони, а люди застревали намертво!

Буреломы в Финибусе были такие, что Игнис начинало казаться, будто в этом всеми богами забытом месте нет ничего, кроме толстенных сосен и елей, поваленных стволов, переплетенных корней, оврагов и, конечно же, камней, обожающих перекрывать все, что хотя бы отдаленно напоминало тропинку. Помимо этого, отряд изрядно истощил свои запасы и следовало подумать об остановке в каком-нибудь спокойном месте, где получится переночевать под одеялом, поесть горячей пищи и, хотя бы одну ночь не выставлять дозоры! Но при этом, лишнего времени у них тоже не было — каждый день гибли люди, и черные дымы в небе являлись лучшим тому свидетельством.

А потому оставалось лишь два варианта действия. Первый — выбраться на сравнительно неплохую дорогу, которую было видно даже отсюда, и направиться на восток, после чего добраться до Валдберга — второго по величине города графства, который изначальные совершенно точно не могли взять штурмом, а оттуда уже отправиться прямиком на север. Второй вариант — двигаться все по той же восточной дороге, и спустя десять миль повернуть в лес, двигаясь по берегу Силеры — притока величественной Серены, созвучного с нею по названию. Таким способом можно было бы добраться до владений одного из самых влиятельных феодалов графства — барона Урсуса.

— Главная проблема, — объясняла Мислия, ради такого дела прервавшая свое гордое одиночество, — в том, куда именно запряталась королева изначальных. Полагаю, ни у кого нет ни малейшего сомнения в том, что она нашла убежище под горами.

Первая Тень обвела взглядом окружающих, и не встретив возражений, продолжила:

— Изначальные, определенно, прячутся либо под Бесконечными горами, либо под Восточными горами, и второй вариант мне кажется более реалистичным. Именно поэтому я за то, чтобы двигаться на земли барона Урсуса.

— Почему ты думаешь, что именно под Восточными? — тотчас же задал вопрос любопытный Лариэс.

— Бесконечные горы слишком близки к Волукриму, — пояснила первая Тень, — а я склонна подозревать, что у Вороньего Короля хватит могущества, чтобы прошерстить их от вершин и до подножия.

— Ты переоцениваешь моего отца, — вступила в разговор Игнис, — Бесконечные горы стары и огромны, они испещрены сотнями миль тоннелей, которые на протяжении целых тысячелетий превратили их в самый настоящий подземный лабиринт.

— Может быть, — Тень не стала спорить, — не исключу, что логово изначальных где-нибудь на севере земель Воллиса, ближе к Темному Лесу, но не стоит забывать, что первыми угрозу изначальных ощутил на себе именно Финибус. Так что я останусь при своем мнении.

Игнис хотела возразить, но не стала — не было смысла. Через неделю, максимум — две недели пути, они точно будут знать, куда следует двигаться. Да и, говоря начистоту, в предположении Мислии был здравый смысл. Девушка взглянула на карту, туда, где отмечались Восточные горы.

Этот сравнительно молодой отросток Бесконечных Гор был известен самым высоким на континенте пиком — Седым Стариком, колоссальных размеров горой, у подножия которой по дну древнего каньона, по легендам созданного во время магического сражения во времена, предшествовавшие даже Первому Переселению, текла река Подземная. Речку назвали так за то, что она угодила под гору. И река, и каньон, и высоченный пик считались чудесами природы, но, что куда важнее, внутри испещренного бесчисленными тоннелями Седого Старика согласно историческим хроникам частенько заводилась всякая дрянь.

Место то было древнее, загадочное, напоенное старыми чарами…

"Нет, маловерятно. Паллидий со своей армией уже десять раз проверил бы его", — подумала Игнис, отметая эту возможность. — "Не верю, что он не высылал разведчиков".

Впрочем, сейчас это не имело особого значения — важно было решить, куда же все-таки двигаться.

— Я поддержу Олененка, — высказался Мелис. — Раз она — единственная сковывающая у нас, то ей и должно быть виднее, куда двигаться.

— А я думаю, — произнес Ридгар, ставший еще мрачнее, чем обычно, — что нужно направляться в столицу графства. Встретим в Мирберге Паллидия, обменяемся информацией, быть может, он выделит нам сотню-другую людей в сопровождение.

— Кажется, — огрызнулась Мислия, — мы изначально решили не набирать кучу народу, чтобы проскочить мимо изначальных. Или ты горишь желанием встретиться со стотысячной армией магических насекомых? К тому же, мне кажется, что у этого вашего Паллидия и без нас забот хватает. У него всего одна армия, которую он должен растянуть на целых два графства, если кто забыл.

— Пошли Дилирис войска, — не остался в долгу Ридгар, — армий было бы две, и сражаться с изначальными стало бы куда легче.

Они мрачно буравили друг друга взглядом, пока, наконец, к разговору не подключилась молчавшая все это время Блаклинт.

— Господин Ридгар, мне тоже кажется, что предложение госпожи Мислии весьма разумно. Большой город вроде Валдберга или Мирберга — это хорошо, но как быть, если он осажден? Я читала в исторических хрониках о прошлых нашествиях изначальных. Они вполне в состоянии полностью блокировать город.

— А что же помешает им сделать это и с крепостью?

— Крепость меньше, не такая ценная, в ней не столько людей.

Ридгар скривился.

— Что, наш Василек уделал тебя, Бледный? — расхохотался Мелис, — Ну давай, признай, признай.

Кающийся счел выше своего достоинства отвечать веселящемуся оборотню, вместо этого он распрямился и, вздохнув, проговорил:

— Пускай решает лидер.

Тар некоторое время стоял как бы в нерешительности, затем, поймав на себе взгляд Игнис, незаметно подмигнул ей, отчего девичье сердце подпрыгнуло в груди, и рассудительно произнес:

— Друзья и соратники, ваши доводы понятны мне, а потому, взвесив их все, я принял решение, — тут озорная улыбка расцвела на его лице, сделав мир чуточку ярче, — двигаться по дороге на восток. А уж сворачивать, или нет, решим по ходу.

Мелис оглушительно расхохотался, да и остальные заулыбались. Тар, в своей неповторимой манере, парой слов разрядил напряжение.

"И вот весь он в этом", — с теплотой подумала Игнис. — "Скажет пару слов, и проблем, как не бывало".

— Ваше высочество, — подал голос Лариэс.

— Да?

— Позвольте тогда мне лично отправиться на разведку.

Тар кивнул слуге.

— Ты прав, Лариэс. Возьми несколько человек и проверь вон ту деревеньку в паре миль отсюда.

Лариэс задумчиво прикусил губу и оглядел товарищей, но неожиданно Ридгар опередил его и произнес:

— Я пойду с тобой. Так надежнее. Идем.

Игнис смотрела за удалявшимися мужчинами и думала, что Древний очень сблизился с Лариэсом. Немногие люди столь сильно нравились Кающемуся, умевшему заглядывать в глубины человеческих душ. При этом к принцу он относился с плохо скрываемой прохладцей, что также вызывало недоумение у девушки.

"Неужели он не видит тот свет, что идет от Тара"? — думала девушка. — "Да что там, разве непонятно, что лишь в высшей степени достойному правителю может служить человек вроде Лариэса"!

Разведчики скакали вниз по холму, направляясь к деревне, а Игнис все никак не могла заставить себя выбросить из головы одну мысль: "А точно ли Тар так непогрешим, как мне кажется"?

* * *

— Господин, благодарю за то, что согласились составить мне компанию, — произнес юноша, когда они, добравшись до окраин деревни, стреноживали коней.

— Пожалуйста, — Ридгар ответил рассеянно, казалось, что он витает в облаках.

— Все хорошо?

— Не уверен. Что-то не в порядке с этой деревней, — напряженно ответил Древний, извлекая оружие из ножен. — Будь предельно осторожен.

Лариэс кивнул. В последние дни ему не требовались команды, чтобы понимать и выполнять команды Ридгара. Они с Древним, временно ставший учителем юноши, каким-то мистическим образом прекрасно понимали друг-друга безо всяких слов. Возможно, это было следствием уроков в мире фиолетовых небес, к которым несколько раз присоединился и сам Вороний Король. Говоря начистоту, юноша немного робел, но, с другой стороны, был польщен столь пристальному вниманию к своей персоне двух живых легенд.

Конечно, ему предстоял долгий, прямо-таки бесконечный путь, ведь Грань, которую Ридгар открыл для него, являла собой поистине фантастическое, невообразимое место, понять и принять которое оказалось не так просто. Но главное — начало было положено, и за это Лариэс испытывал непередаваемую благодарность.

Да, он не раз и не два задавался вопросом, почему это два Ступивших на Путь Вечности проявляют такой интерес к его персоне и понимал, что, по всей видимости, они делают то, что делает, отнюдь не по доброте душевной. Но остановиться уже не мог — тайны Грани затянули любопытного лункса, точно вековая трясина, и не собирались отпускать свою жертву. Да та не особо и стремилась освободиться, говоря начистоту.

"Надеюсь, что в итоге не окажусь в какой-нибудь хитроумной ловушке древнего чародея", — подумал виконт, внимательно глядя по сторонам.

Разведчики осторожно двигались по деревне, которая весьма неплохо сохранилась, и на первый взгляд даже создавала обманчивую иллюзию мирной. Но опытный взгляд молодого воина сразу же находил следы недавнего боя. Боя короткого, но жестокого.

Тут — пятно крови, там — выбитый зуб, вон на этом столбе — свежая зарубка, наверное, меч или топор попал. А вон там, под стрехой, торчит наполовину вошедший в дерево арбалетный болт. Да, Кающийся был совершенно прав — с деревней что-то было не в порядке.

Спустя пару минут они услышали голоса. Лариэс с Ридгаром добрались до центра деревни, где располагался колодец, но не он привлекал внимание. На противоположной стороне улицы, там, где была выстроена каменная церковь — роскошество для дыры на краю мира — он заметил движение. Внутри кто-то ходил, оттуда же доносились крики и стенания.

Лариэс с Ридгаром переглянулись и бесшумно подобрались к снесенным дверям, после чего — заглянули в проем.

Внутри церкви не оказалось ни единого изначального, зато там нашлись люди, много людей. Почти три десятка селян — судя по одежде — сгрудились возле алтаря, и их охраняли пятеро фанатиков культа изначальных, вооруженных кто чем попало. Еще трое деловито прибивали приходского священника к грубо сколоченному из двух жердин кресту. Рот несчастного, залитый кровью, открывался и закрывался не издавая ничего, кроме слабого хрипа — сил кричать у него попросту не осталось.

Плакали дети и женщины, а фанатики, весело болтая о чем-то своем, продолжали вгонять гвозди в плоть мучимого им человека.

"Да, изначальные не жгут деревни. Они — как стихия. Они — то, что было в начале времен", — подумал юноша. — "Их даже злом назвать нельзя — просто разумные магические насекомые, повинующиеся инстинктам. Но им и не требуется ничего поджигать, люди все сделают за них, и с большим удовольствием".

Молоток промазал мимо гвоздя и с отвратительным звуком ударил по пальцу священника. Тот выгнулся дугой, закричал и тотчас же получил молотком по зубам.

Это уже было слишком для Лариэса. Он не считал себя самым лучшим человеком, но искренне верил в то, что даже для кого-то вроде него найдется уголок в раю, и просто не мог вынести того, что эти изуверы творили. Виконт поймал взгляд Ридгара и, кивнув, выскочил в центр дверного проема, вытягивая вперед руку с пистолетом. Указательный палец надавил на спусковой крючок, раздался грохот, и молотобоец рухнул на спину.

Культисты опешили, они не успели даже понять, что только что на них было совершено нападение. И Лариэс воспользовался их заминкой так, как только это было возможно.

Не теряя ни секунды, он рванулся вперед, отбрасывая бесполезный пистолет и выхватывая меч с дагой, полоснул ближайшего противника по горлу. Не дожидаясь, пока тело упадет, Лариэс вытянулся в глубоком выпаде, и пронзил живот еще одного культиста.

"Семеро", — подумал он, группируясь и уходя с линии атаки вооруженного топором громилы.

Возле алтаря — там, где еще секунду назад скучали два лучника, — из тени выплыла фигура Ридгара. Меч Кающегося два раза поднялся, и обливающиеся кровью люди рухнули на каменный пол, а Древний, сделав шаг назад, возник за спиной приятеля молотобойца, подрезав тому сухожилия.

Все это произошло столь стремительно, что фанатики не успели опомниться, как их осталось четверо. Однако выжившие в очередной раз продемонстрировали свою невменяемость, и вместо того, чтобы сложить оружие, бросились в атаку. Двое — на Лариэса, двое на Ридгара.

Один из тех, что напал на Лариэса, замахнулся копьем, но юноша дагой отвел кончик в сторону и легко чиркнул по пальцам, державшим древко, затем, не снижая темпа, полуобернулся для того, чтобы парировать атаку второго противника, врезал тому в живот, ударил копейщика кинжалом, который по закону подлости, застрял в теле жертвы.

— Сзади! — услышал юноша голос Ридгара.

Лариэс обернулся и в последний момент заблокировал мечом атаку последнего противника. Сложная гарда звякнула, принимая на себя лезвие и защищая кисть, и Щит принца, заложив левую руку за спину и встав в пол-оборота к своему врагу, атаковал того, точно в тренировочном зале.

Выпад, еще один, финт, снова, еще, и клинок, обойдя защиту вошел глубоко в плоть противника, поражая того в сердце. Культист захрипел и обмяк, а Лариэс отступил назад, вытаскивая освобождая меч, и резким движением стряхивая кровь на каменный пол церкви. Ридгар к тому времени уже закончил со своими двумя и теперь с интересом наблюдал за поединком юноши. Подле ног Древнего валялись трое раненых культистов, которых Лариэс поспешил связать, понимая, что каждый из пленников может оказаться важным источником информации.

Люди, не смевшие даже надеяться, на спасение, меж тем обступили его со слезами на глазах, а некоторые бросились к священнику, явно планируя снять того с креста.

"Это убьет бедолагу"! — осознал юноша.

— Не трогайте его! — закричал он. — Вы ничем не сможете помочь!

Спасенные недоуменно воззрились на юношу.

— Тут неподалеку мои друзья, — поспешно объяснил молодой человек. — Среди них есть прославленная целительница, она залечит раны святого отца. А пока нельзя его передвигать.

Он подошел к священнику и, положив ему пальцы на шею, убедился в том, что истязаемый впал в забытое, но все еще жив. Пульс, пускай и слабый, прощупывался.

— Ваша светлость, — возле виконта образовался пожилой сгорбленный мужчина с растрепанными седыми волосами и весьма качественной для жителя деревни одеждой — отличными штанами свободного покроя и роскошной рубахой синего цвета, чьи рукава были украшены серебряной нитью.

"В вольных графствах, я погляжу, простолюдинам хорошо живется", — подумал Лариэс.

— Да?

Мужчина склонился в глубоком поклоне.

— Храни вас Господь! — горячо воскликнул мужчина. — За жизни наши!

— Не благодарите, это мой долг, — коротко ответил ему Лариэс и, повернувшись к Ридгару, произнес, — господин, прошу вас покараулить этих, — он с презрением ткнул кончиком меча в сторону одного из культистов, — пока я бегу за подмогой.

— Я мог бы добраться до них быстрее, — заметил Ступивший на Путь Вечности.

— Я опасаюсь, что у них в окрестностях бродят друзья.

— Разумно, — согласился Ридгар. — Хорошо, иди, но поторопись — без помощи Орелии священник вряд ли проживет больше пары часов.

— Я быстро!

С этими словами виконт стремглав бросился прочь из церкви, подхватив по дороге свой пистолет.

* * *

Когда растрепанный и заляпанный кровью Лариэс взлетел на холм, Игнис ничуть не удивилась. Именно так она и представляла себе результаты вылазки. Непонятно было лишь, куда запропастился Ридгар.

— Враги? — подскочил к юноше Тар.

— Мертвы, ваше высочество, — выдохнул тот, упав на одно колено, и девушка не могла взять в толк — проявляет ли виконт уважение к своему сюзерену, или же просто устал. — Там раненые, нужно помочь.

— Тогда вперед! — распорядился Таривас, тряхнув своей роскошной шевелюрой.

И уже спустя каких-то десять минут отряд, взявший с места в карьер, прибыл в деревню. Орелия первым делом бросилась к священнику и занялась его ранами, а принц на правах лидера решил пообщаться со спасенными жителями, благо те обязаны были знать массу интересного.

Игнис подошла поближе, чтобы слушать разговор. Сперва селяне тряслись от пережитого ужаса, но пара небольших подарков — сладости детям и еда из седельных сумок — быстро настроили их на нужный лад, после чего принц смог приступить к разговору.

— Скажи, — обратился он к старосте. — Что вообще творится в графстве?

— Беда, ваша светлость, как есть беда, — со вздохом ответил он. — Сперва тараканы чертовы, прости Господи, теперь еще вот эти.

Он вздохнул и кивком указал вглубь церкви, откуда в данный момент как раз выходил Ридгар, волочивший за ноги труп одного из фанатиков. Рядом с ним зубоскалящий Мелис пинками подгонял пленников, причем гнусное выражение лица оборотня не оставляло ни малейшего сомнения в том, что бедолаг ждут пытки.

— Вас застали врасплох, — уверенно произнес принц.

— Да, ваша светлость, так и было.

— Это странно. В такое время и не выставить охрану.

— Так то ж вот оно как выходит, ваша светлость-то, — смущенно ответил селянин. — Беда гуляет на севере, да на востоке…

— А еще на юге и западе, — заметила подошедшая к ним Мислия. — Ты, разве, не знаешь, что не только Финибус, но и Воллис заполонили несметные полчища изначальных? Что они уже начали перебираться через Серену и бродить по Ничейным землям?

— Так тож, госпожа, заполонили, да не совсем. Они ж не могут за каждым холмиком прятаться, а у нас тут места спокойные, река, опять же, рядом — час, коли знаючи, идти. Лодочки у всех есть.

— Сильно ли они помогут, — проговорил принц, — если монстры возьмут деревню в кольцо.

— Так тож, ваша светлость, от тараканов-то мы, значится, укрылись бы, — с укоризной ответил староста, — сами понимаем, что и как. Но это ж, — он кивнул в сторону пленных, — люди.

Ситуация стала проясняться. Местные жители выставляли дозоры и при приближении изначальных попросту скрывались на реке. И отчего-то Игнис казалось, что вся скотина, все ценности, а заодно и большая часть женщин, детей и стариков сейчас укрыты на каком-нибудь островке посреди водной глади. Жители деревни наверняка не в первый и не в последний раз пользовались этим естественным убежищем для того, чтобы переждать опасные часы. Тем более, что неприязнь изначальных к воде была известна всем и каждому. Да и, говоря начистоту изначальных сейчас должны были быть дела поважнее, нежели поимка и уничтожения каждого крестьянина в восточных графствах. Она была готова побиться об заклад, что Паллидий устраивает магическим насекомым веселую жизнь прямо в этот момент, а значит, лишних резервов у тараканов-переростков быть не должно.

Наверное.

Оставался открытым лишь один вопрос: как местные умудрились прозевать фанатиков культа?

Этот вопрос не давал покоя и Тару, который озвучил его вслух.

Некоторое время староста мялся, но потом нехотя ответил.

— Понимаете, ваша светлость, с людишками мы всякими торг ведем. Место у нас хорошее, перекресток, речка, опять же, недалеко. Так к нам часто народец всякий и забредает, вон, даже постоялый двор построили, церквенку, все честь по чести.

Вот теперь все окончательно встало на свои места. Селяне вели дела с разного рода сомнительными личностями, а потому ничуть не удивились, когда к деревне с юга прискакал небольшой отряд. С ними не было ни одного изначального, чего опасаться-то?

В принципе, логично, но есть нюанс.

"Неужели никто из них не подумал, что, когда в графстве такой хаос, в гости могут нагрянуть не только покупатели, но и обычные грабители или дезертиры, бегущие прочь, на запад"? — подумала Игнис. — "Я бы на их месте людей как раз боялась бы куда больше, нежели изначальных. Сейчас, когда у феодалов попросту нет лишних сил, всякая погань просто обязана поднять голову!

Похожие мысли, судя по всему, пришли в головы Тара и Мислии, потому что и принц, и первая Тень посмотрели на собеседника с откровенным удивлением.

— И много их пришло, людишек этих? — уточнил ветророжденный.

— Да почитай сотня полная, ваша светлость.

— И вы ничего не заподозрили?

— Ну как… — староста помялся, — Кого успели — увели с глаз, от греха подальше, а остальные остались. Кто ж думал, что эти ироды начнут чудить.

Принц понимающе кивнул.

— Куда ушли враги?

— На север, ваша светлость.

— Понятно, — Таривас нахмурился, словно просчитывая в голове дальнейшие варианты развития событий. — Мы хотели бы проехать по восточной дороге. Насколько там все плохо?

Староста нахмурил лоб, который тотчас же покрылся сеточкой морщин, свидетельствовавших о серьезнейшем мыслительном процессе.

— Думаю, миль десять, ваша светлость проедете, почитай и без проблем. А как дальше — мне неведомо. Людишки попрятались, кто мог, а кто не спрятался, уже к Господу отправился, мнится мне.

Тар извлек подробную карту графства и присел рядом с крестьянином.

— Смотри, уважаемый, — улыбнулся он, — вот тут дорога, вроде бы, идет на север, я прав, ага?

— Правы, ваша светлость, ей-ей правы.

— А куда она ведет? Если верить карте, то все упирается в лес.

— Тропка там есть, ваша светлость, возле речки Рыбной, тьфу, — хлопнул он себя по лбу, — это ж наше имечко. Силерой ее прозвали благородные. И впадает она впадает в Большую… ну, вы ее Сереной кличете.

— А можно ли по этой тропке добраться до замка барона Урсуса? Да еще отряду вроде моего? — Тар указал в сторону многочисленных гвардейцев, уже успевших разбиться на группы и занять удобные для обороны позиции.

"Все-таки Лариэс хорошо гоняет своих", — подумала Игнис. — "Вымуштровал идеально".

Старик кивнул и Тар удовлетворенно улыбнулся.

— Отлично. Теперь посмотри сюда, — его палец вновь переместился на тракт. — Как думаешь, уважаемый, есть ли у нас шанс добраться до Валдберга или, если пойти на юг, до Мирберга?

На этот раз молчание длилось ощутимо дольше, а сеточка морщин, испещрившая лоб старика, стала куда гуще. Наконец тот сокрушенно покачал головой.

— Ваша светлость, хотел бы я сказать: "да", но мнится мне, что сгинете вы, коли по тракту скакать будете. Тараканы за ним следят больно хорошо. И на югах тьма-тмущая их — парни на лодчонках плавали, проверяли. Говорили, войско пробьется, но одному — смерть. Своими глазами видели.

Таривас удовлетворенно кивнул, словно староста только что подтвердил эти его мысли.

"Стало быть" — подумала Игнис, — "барон Урсус Гарский, хм-м".

Она помнила этого бородатого здоровяка, любителя выпить и посмеяться над хорошей шуткой. Он, как и другие бароны, контролирующие товарооборот по Серене, были на хорошем счету в Волукриме, и отец однажды брал ее на встречу с Хозяевами Реки, как в народе называли этих людей.

А принц, меж тем, углубился в расспросы и Игнис решила, что можно проведать Лариэса, так как Тар тут еще надолго, да и остальные не скучали — Ридгар присоединился к принцу, Орелия допрашивала пленных, не разрешая Мелису немного пощипать их, Блаклинт с Вилнаром куда-то запропастилась, а Мислия, удобно устроившись в тени одного из домов на противоположной части площади, извлекла Звериный Амулет и, как всегда, погрузилась в созерцание артефакта.

Лариэс отыскался на самом высоком месте в деревне — на колокольне храма.

Поднявшись по узкой винтовой лестнице, девушка с удивлением обнаружила, что виконт сидит, опершись спиной о стену, и с мечтательным видом любуется пейзажем.

— Дым все портит, — заметила она.

— Полностью с тобой согласен, Игнис, — не оборачиваясь ответил полукровка. — Слишком много черных столбов, устремившихся в небо. Слишком много смертей.

— Причем поджигают не насекомые — им ни к чему — а люди, — с горечью добавила принцесса. — И поэтому мы должны остановить и изначальных и их ненормальных последователей. Именно ради этого мы отправились в путь.

— Да, именно ради этого, — невпопад ответил Лариэс. — За чем же еще?

Кисточки на кончиках его ушей дернулись и лункс обернулся к своей собеседнице.

— Прошу прощения, не хотел показаться невежливым.

— Все хорошо, — она присела рядом. — Как думаешь, сможем мы прошмыгнуть мимо изначальных?

— Думаю, да. Как видишь, они действительно не сидят за каждым холмиком, в этом староста прав.

Игнис взглянула вниз, туда, где Тар сейчас общался с селянином, и в очередной раз подивилась восхитительному слуху, которым был наделен каждый из этого древнего народа.

— Замечу, — продолжал Лариэс, — что крестьянам еще повезло — река под боком, всегда можно убежать и спрятаться. Думаю, что у тех, кто обитает восточнее, все заметно хуже, если, только они не успели добежать до господских замков.

— И все же, оставаться тут — опасно, — заметила девушка. — Им следовало укрыться на речных островах и переждать беду. Не дело крестьян воевать, это наша задача.

Лариэс кивнул.

— Так было испокон веков. Одни пашут, другие молятся, третьи — воюют. Таков порядок вещей, и он незыблем. А потому они, — палец указал в сторону большой группы селян, направившихся прочь из деревни, — делают то, что должно, а не то, что хотят, как говорил твой отец.

Игнис пригляделась.

И правда, селяне несли с собой косы и направлялись к ближайшему лугу, раскинувшемуся прямо за деревенской оградой.

— Далеко они не уйдут, конечно же, — продолжал Лариэс, — но успеют подготовить хотя бы немного сена для скотины. В следующий день, если повезет, прополют картофельное поле на другой стороне, а через пару неделек, если, конечно, дела не ухудшатся, соберут всех мужчин и женщин и отправятся на ближайшие поля — собирать пшеницу.

— Но это же дико опасно! — воскликнула Игнис.

"Без охраны, почти без оружия, без единого чародея", — подумала она, ежась. — "Смерти подобно"!

— Опасно, — согласился Лариэс. — Но разве есть выбор? Если не собрать хотя бы что-то, нечего будет посеять следующей весной. Если не заготовить сена, не получится сохранить даже часть стада. Если не выкопать картофель, зимой придется голодать.

— А что насчет постоялого двора для путников? Что заставляет их так рисковать, ведь сейчас каждый всадник на дороге — это возможный грабитель и убийца?

Лариэс грустно улыбнулся и взглянул на принцессу.

— А ты сама не догадываешься?

Игнис отрицательно покачала головой.

— Сразу видно, что, обучаясь тонким наукам и искусству управлять государством, ты нечасто покидала столицу. — Лариэс пригладил растрепанные волосы и вздохнул. — Ответить на твой вопрос до смешного легко. У них почти не будет урожая в этом году, едва хватит пищи для того, чтобы пережить зиму. Не факт, что получится посеять озимые. Зерно для посева весной придется вырывать изо ртов голодных детей. Скотины почти не останется. Дома с немалой долей вероятности сгорят, как и у их соседей.

Телохранитель указал на ближайший из дымных столбов и Игнис машинально проследила за движением его пальца.

— Так вот, — продолжил Лариэс. — Когда снега сойдут, люди окажутся в бедственном положении, вот только из этого не следует, что им не придется платить налоги. Быть может, барон сделает поблажку, он вряд ли станет выжимать из крестьян то, чего у них нет, но мытари все равно придут. Зерна, кукурузы, картофеля, мяса, льна и других даров земли едва хватит на себя. А значит, нужны деньги. Поэтому каждый путник на дороге — это не только угроза, но и несколько медяков, а если очень повезет, возможно даже, мелкая серебряная монетка, которую получится сберечь до весны.

Он договорил и умолк, лениво глядя куда-то поверх головы Игнис, пристыженной тем, что не осознала столь очевидной истины.

— Ты уважаешь крестьян, — произнесла девушка.

— Их и их труд, — тотчас же поддержал ее лункс. — Конечно. Лучшие годы моей жизни прошли на ферме.

— Но ведь они закончились погромом, — сказала Игнис и тотчас же пожалела о собственной болтливости.

Лариэс помрачнел и осунулся, его зрачки заблестели бардовым, что у любого лункса было вернейшим признаком ярости.

— Прости, — поспешно выговорила она, — я не должна была…

— Все нормально, — вымученно улыбнулся виконт, переводя взгляд куда-то вниз. — Я могу говорить об этом… Недолго.

Он умолк и прикрыл глаза, лишь бешено дергающиеся кисточки на ушах выдавали переполнявшие телохранителя эмоции. Наконец, виконт немного совладал с собой и произнес:

— Я ненавижу тех, кто убил отца и спалил наш дом. Ненавижу всем сердцем и каюсь в этом едва ли не на каждой исповеди… Но разве все крестьяне виноваты в том, что произошло? Нет. Жизнь простых землепашцев тяжела и коротка, но все-таки, они стараются прожить ее так, чтобы попасть в рай. Не все… Не всегда… Но ведь стараются. И продолжают кормить нас, тех кто воюет и молится. Разве это… — он на миг запнулся, подбирая правильные слова, и, наконец, договорил, — разве это не достойно восхищения?

Виконт сглотнул и, тяжело вздохнув, посмотрел прямо в глаза Игнис. Во взгляде его плескалась смесь ярости, обиды и… жалости?

— Я понимаю тебя, — мягко сказала Игнис, — отец говорил похожие вещи.

Она осознавала, что Лариэсу было непросто выговориться на столь болезненную тему и решила поддержать товарища. Кажется, ее простенький план удался — Щит вновь посмотрел на Игнис и во взгляде его глаз — уже вновь золотистых, почти лишенных красноты, — вновь появилось хорошо знакомое девушке любопытство.

— Надо же. И не подозревал.

"Кажется, я исправила собственную оплошность", — облегченно подумала Игнис. — "Теперь поддержим легкую и непринужденную беседу".

— Что, думал, наверное, что отец — этакий Темный Властелин из сказок и легенд? Что кошмарнее него только Неназываемый и Архимаг, да и то, если объединят силы?

— Конечно, — улыбнулся юноша. — Я был уверен, что он поедает по одному лунксу в неделю, каждый вечер на ужин ему жарят гарпию с яблоками, а все свободное время Вороний Король тратит на заполнение Книги Мерзких Поступков.

Последние слова полукровка произнес столь зловещим тоном, что Игнис не выдержала и прыснула в кулак.

— А раз в месяц ему приводят несчастную деву для поругания.

— Всего одну? Ты хочешь сказать, что величайший сковывающий нашего времени не в состоянии переплюнуть Эрика с Мелисом? Да ладно, как минимум сотню!

— После сотни дев, боюсь, у него не осталось бы сил на заполнение, кхм, — Игнис постаралась изобразить интонации собеседника, — Книги Мерзких Поступков.

Последние следы напряжения ушли из уголков глаз Лариэса, и он засмеялся, а вслед за ним захохотала и Игнис. Все напряжение последних дней, копившееся в молодых людях, стремительно вырвалось наружу в виде неудержимого смеха и когда огнерожденная сняла маску, чтобы утереть выступившие на глазах слезы, она почувствовала себя гораздо лучше, точно с плеч свалилась гора.

— На самом деле, он очень добрый, — вдруг произнесла она. — Никогда и никому не сделает зла просто так, чтобы повеселиться. Он старается осчастливить всех и каждого, хочет создать страну, в которой простой народ будет жить без страха, он хочет, чтобы во всем мире никто больше не голодал, чтобы не было войн, и чтобы магия служила всем, а не только горстке избранных.

— Но при этом содержит одну из сильнейших армий, а его ручные убийцы держат в страхе едва ли не весь континент.

— Да что ты знаешь! — вспылила Игнис и тотчас же взяла себя в руки. — Ой, прости. Ты никогда не разговаривал с дядей Изегримом, ты не понимаешь его и даже представить не можешь, какую тяжелую ношу тот несет.

Лариэс поперхнулся.

— Дядей Изегримом? Ты это сейчас про Охотника? Древнего, от которого никогда не уходила добыча? Человека, отправившего на тот свет весь род Драконов?!

Игнис улыбнулась, видя пораженный вид товарища.

— Весь мир знает его таким, а я видела доброго дядю, который вырезал мне игрушки из дерева и учил рыбачить.

Правый глаз Лариэса дернулся, очевидно, он сейчас представил фактического правителя Хавланда в соломенной шляпе и с тростинкой в зубах, закидывающего в реку удочку.

— Да уж, — выдавил из себя, наконец, юноша. — Ты умеешь удивить.

Игнис тепло улыбнулась ему, поняв вдруг, что не просто ничуть не стесняется находиться без маски рядом с Лариэсом, но даже, напротив, ей приятно это. Однако обдумать эту мысль девушка не успела — снизу донесся голос Ридгара:

— Ей вы там, кончайте болтать, выдвигаемся!

Глава 22

Оставив деревню, путники двинулись на восток.

Дорога — обычная утоптанная колея, которая осенью и весной наверняка превращалась в непроходимое болото, — вела строго на восток — к Валдбергу. Свернув на юг, по ней же можно было направиться к столице графства — портовому городу Мидбергу. В Дилирисе эту дорогу никто в жизни бы не назвал главным трактом страны, но тут, на востоке, в молодых и слабо населенных графствах, нечего было и думать о чем-то лучшем.

"А ведь сейчас еще ничего, вот когда двинемся на север, будет совсем грустно", — подумал Лариэс, вспоминая про лесной бурелом, через который им уже пришлось продираться, — "надеюсь, там хотя бы можно будет провести лошадей, иначе мы рискуем серьезно замедлиться".

Он похлопал изрядно отощавшую седельную сумку и вздохнул. У крестьян удалось частично пополнить припасы, но кто знает, сколько отряду придется питаться ими? Если верить старосте, восточный тракт буквально забит изначальными всех мастей и расцветок, равно как и все пути на юг, а потому остается лишь надеяться на радушие барона, замок которого придется посетить в любом случае, ведь амулет Архитектора в руках Мислии также указывал на северо-восток.

"Проклятье", — Лариэс, убрал руку с седельной сумки и коснулся рукояти своего пистолета, — "надеюсь, мы все-таки сумеем проскочить мимо изначальных, потому как ситуация с каждым днем становится только. Радует хоть, что Блаклинт с Игнис и Клариссой подружились".

Полукровка бросил короткий взгляд в сторону мило щебетавших о чем-то девушек и поразился переменам, произошедшим с Блаклинт за каких-то несколько дней. Поистине, северянке были нужны подруги, родственные души, которые поймут и дадут совет. Самым удивительным лично для него было то, что в компанию двух чародеек затесалась Кларисса. Какие уж общие интересы нашлись у столь непохожих девушек, виконт и представить себе не мог, но искренне был рад, что графиня сумела отыскать себе пару приятельниц, пускай и на время похода. Тем более, что это не мешало ей исполнять прямые служебные обязанности.

"Было бы здорово так же сдружиться с его высочеством", — подумал Лариэс и сам поразился собственной глупости — кто он, а кто наследник престола Дилириса. — "Игнис — тоже наследница", — непроизвольно подумал полукровка и тряхнул головой, однако разум не думал успокаиваться.

"А что, с ней я быстро нашел общий язык, хотя огнерожденная мало того, что великая герцогиня по крови, так еще и приемная дочка самого Вороньего Короля. И ей есть дело до меня, в отличии от его высочества. Интересно, каково было бы служить у ее отца"?

Мерзкие, грязные мыслишки, недостойные человека, по гроб жизни обязанного Вентисам, проскакивали одна за другой, сбивая, соблазняя и ведя к погибели души. Усилием воли он попытался запретить себе думать о подобном, однако это оказалось не так-то просто.

Чем дольше длилось путешествие и чем больше времени телохранитель проводил в компании сторонников Корвуса, тем больше неприятных и глупых мыслей посещало его голову. Он слушал рассказы Ридгара и Орелии, подолгу разговаривал с Игнис, и с каждой историей проникался все большим уважением к Вороньему Королю — этому поистине незаурядному человеку. Занятия на Грани также не способствовали восстановлению душевного равновесия. Корвус оказался требовательным, но великолепным наставником, пожалуй, даже лучше Кающегося, и за эти несколько дней успел рассказать и показать много интересного. Много, но недостаточно.

В какой-то момент юноша с ужасом осознал, что хотел бы расспросить Вороньего Короля о его легендарном учителе, услышать о Войнах Гнева, которые тот вел против первого ученика Архитектора, узнать, как выглядел мир после Последней войны, когда остаточная магия носилась в воздухе и нельзя было выйти за городские стены без оружия…

Бессмысленные и глупые надежды, которым не суждено сбыться. Когда они убьют королеву изначальных, уроки в мире фиолетовых небес закончатся, спутники отправятся по своим делам, и это безумное, но захватывающее приключение останется в прошлом. А он… он продолжит служить до последней капли крови, потому что никогда не выплатит долга Вентисам, потому что должен, потому что ни на что другое не годится…

Впрочем, на память о приключении останется дар, который дальше придется развивать самому и пускать на благо дома Вентисов. Естественно, он никому и никогда не расскажет о том, что является сноходцем…

Вновь перед глазами промелькнули лица родителей.

"Да, никому и никогда. А еще ни одна живая душа не должна знать о том, кто учил меня этому".

От неприятных мыслей Лариэса отвлекал Мислия. Хмурая, как и все последние дни, первая Тень поравнялась с ним. В левой руке она держала Звериный Амулет Корвуса, с которым не расставалась ни на секунду. Глаза женщины были прикрыты, а губы чуть заметно подергивались, точно она очень-очень тихо спорила с кем-то или чем-то.

— Как дела? — осведомился Лариэс, заранее зная ответ.

Но Мислия его удивила. Широко распахнув свои глазищи, пухленькая чародейка неожиданно улыбнулась.

— Получается, Лариэс, у меня стало получаться!

Возбуждение и восторг в ее голосе были неподдельными и такими заразительными, что Лариэс тоже не смог сдержать облегченной улыбки.

— Вот видишь, а говорила, что никак не пробиться. Стало быть, скоро одним щелчком пальцев ты сможешь отправить армию изначальных утопиться?

Губы Мислии изогнулись в мечтательно улыбке, она сжала амулет и вытянула вперед свободную руку ладонью вверх. Тотчас же прямо в раскрытую ладонь уселась огромных размеров бабочка с изумительной красоты разноцветными крыльями.

Насекомое замерло на несколько мгновений, а затем перебралось Лариэсу прямо на нос. Виконт от удивления охнул, а Мислия прыснула, точно набедокурившая девчонка.

— Насчет изначальных не скажу, тут нужно проверять, да и будь все так просто, Вороний Король попросту отдал бы артефакт Паллидию, но насекомых я уже в состоянии подчинить своей воле, правда, не в больших количествах. Немного, но все-таки — прогресс!

Она поднесла амулет к губам и нежно поцеловала его.

— Какая восхитительная вещь, если бы ты только видел это…

— Было бы здорово, — вздохнул Лариэс. — Жаль, я не сковывающий.

Мислия моргнула, и улыбка сползла с ее лица.

— Да, не сковывающий, — куда суше, чем секунду назад, ответила она. — Ладно, радует уже то, что наш безумный план, кажется, начинает осуществляться.

— До логова королевы еще далеко, — напомнил Лариэс.

— Это я знаю и без тебя. Муравьишки, судя по всему, запрятались так хорошо, что не будь с нами подарка ее величества Кайсы, поиски могли бы растянуться на годы, — она немного подумала, и добавила: — в любом случае, сперва нужно добраться до туда.

— Ждешь неприятностей?

— А ты — нет? — Мислия изящно выгнула бровь. — Мы сейчас в тысяче миль от дома, в охваченных войной землях, по которой бродят магические насекомые, фанатики, поклоняющиеся им, армия вороноголовых, отстреливающая как первых, так и вторых, ну а заодно — и местные лендлорды. С чего бы мне ждать неприятностей?

— Я не о том, — терпеливо выслушал ее излияния Лариэс. — Я имел ввиду, не чувствуешь ли ты благодаря каким-нибудь магическим артефактам приближение изначальных.

На этот его вопрос Мислия ответила на удивление спокойно и даже без своего обыкновенного сарказма.

— К сожалению, нет. Я бы, и сама не отказалась от подобной игрушки, но увы, ни одному сковывающему, насколько я знаю, не удалось создать нечто подобное.

— Почему? — удивился Лариэс.

— Потому что не получилось, — внезапно рассердилась Мислия. — Вот обучись сковыванию и сам создай, если такой умный.

С этими словами она ударила коня пятками в бока и оставила юношу позади.

"И что это было"? — недоуменно подумал Лариэс. — "Странная она какая-то в последнее время".

Развить эту мысль телохранитель не успел — они взобрались на холм, через который проходила дорога, и оказались перед въездом в обнесенную частоколом деревню. На сторожевой башне не было ни души, а через распахнутые настежь ворота сумрачно глядела пустая деревенская улица.

Путники один за другим проехали внутрь.

Лариэс, спешившись, подошел к дому с отворенными дверьми и поежился — его не оставляло неприятное ощущение надвигающейся беды.

Тихо: ни мяуканья кошек, ни лая собак, ни мычания коров — вообще никаких звуков, свойственных любой деревне, и, конечно же — ни единого человека.

Лариэс подошел к столу, на котором стояли миски с кашей. Поверхность густо укрывала плесень, что лучше всяких слов говорило: сюда пришла беда. Ну а беда в восточных землях нынче была одна и передвигалась она на восьми ногах. Виконт выбежал из дома и сказал:

— Ничего, думаю, нам нужно убираться отсюда, и как можно быстрее.

Принц кивнул и указал на противоположную сторону деревни и путники, не говоря ни слова, поскакали вперед, причем они сами не успели заметить, как кони пошли сперва шагом, затем — рысью. Гвардейцы как один достали оружие и плотным кольцом окружили коронованных особ, а также — изначальных. Все, не только Лариэс, ощущали гнетущую тишину и тяжесть этого места, и старались покинуть его как можно скорее.

Деревня осталась позади, затем путники увидели тропинку, уводящую на север — в поля, и повернули на нее. По тропинке этой в ряд могли проехать всего лишь два всадника, но, к счастью, от пшеничного поля ее не отделяла канава, поэтому, повинуясь приказу Лариэса, гвардейцы разъехались по сторонам, прикрывая фланги. Кони сминали колосья, пробивая себе путь вперед, но скорость пришлось снизить.

Вдалеке темнели деревья, а совсем рядом журчала вода — речка Рыбная, о которой говорил староста, она же — Силера, протекала прямо за крайними домами, и подбираясь к частоколу и расположенному за ним полю с одной из сторон. Если прямо на берегу Серены люди не селились из-за застарелого страха перед Ничейными Землями, то здесь они выстраивали жилье буквально возле воды.

И тут глаза Мислии широко распахнулись. Она закричала:

— Враги!

Пистолет сам-собой оказался в руке Лариэса, а Вилнар уже накладывал стрелу на тетиву.

— Где? — спросил юноша.

— Везде! Что-то скрывало их, но теперь я вижу! Они в поле по обе стороны от тропы! И сзади!

И действительно — пшеница неожиданно пришло в движение безо всякого ветра, и ушей Лариэса достиг тихий шелест тысяч и тысяч лапок. А уже в следующую секунды откуда-то справа, подминая пшеницу, выскочил рабочий изначальных, скрывавшийся в высоких стеблях. Он едва не схватил Индржиха за ногу, но гвардеец оказался проворнее — он рубанул наотмашь мечом, а быстро сориентировавшаяся Игнис влепила насекомому огненную стрелу в лоб. В следующую секунду на поле разразился настоящий ад. Изначальные перли со всех сторон, и Лариэсу сразу же стало понятно: оставаться на месте — гибельно, следует прорываться.

— Игнис, жги пшеницу! — крикнул его высочество, вероятно пришедший к этой же мысли, и огнерожденная, воздев руки к небу, призвала свой дар, ударив в полную мощь.

Лариэс и раньше поражался разрушительной силе магии огня, но на сей раз девушка превзошла саму себя. По обе стороны от них в воздух взвилось всепожирающее пламени. Игнис, скривив губы от боли, развела руки в стороны, и огненные стены с устрашающим ревом ринулись в разные стороны, обращая в пепел все на своем пути.

— Игнис, хватит! — закричал Ридгар, — ты выгоришь!

Но девушка не слушала его. С криком, полным боли, она заставила пламя рвануть еще дальше, пожарив стены деревни, дома, кусты возле берега, зацепив поле на другой стороне дороги… Огонь все ускорял и ускорял свой бег, но Лариэс понимал — на долго сил огнерожденной не хватит. Он не ошибся — миг, и огонь погас, а Игнис безвольно растянулась на шее своего найтмара, не в силах пошевелить и пальцем. Сейчас она нуждалась хотя бы в непродолжительном отдыхе и вряд ли могла чем-то помочь отряду, да что уж там, сама нуждалась в защите, которую ей немедленно обеспечила Кларисса, выровняв своего коня рядом с кошмарным скакуном принцессы.

"Господи, надеюсь, Игнис не выгорела", — подумал Лариэс.

Его господин лишь единожды перенапряг свои силы — выгорел, как называли это стихийные маги, — и целую неделю после того не мог подняться с постели. Принца бил озноб, он похудел, осунулся и даже постарел, и, самое страшное, все это время не мог пользоваться собственным даром. То, что не являлось проблемой во дворце, могло стоить жизни в охваченной войной стране.

А Таривас, меж тем, оценил старания девушки, и скомандовал:

— Ходу! Мы должны добраться до леса как можно быстрее!

Тут он был прав — сокрушительный удар Игнис испепелил насекомых, что скрывались поблизости, но со стороны охваченной огнем деревни и от дороги в их направлении уже двигались все новые и новые враги. Некогда было размышлять, следовало действовать.

И путники пустили своих коней галопом, стремясь как можно быстрее добраться до леса, будто бы он мог укрыть от изначальных.

На другой стороне ставшей такой близкой реки Лариэс различил нескольких стрелков изначальных, но ничего не успел сделать — его высочество указал на насекомых, и тех тотчас же нашинковали воздушные ножи.

— Быстрее, быстрее! — командовал принц, разя врагов направо и налево.

Время, казалось, замедлилось, Лариэс видел Игнис, безвольно повисшую на лошади и тихо постанывающую, видел Блаклинт, в чьих глазах плескался чистый и незамутненный ужас, но которая продолжала убивать изначальных, видел Ридгара с Мелисом, занявших места в голове отряда, видел каждого из своих бойцов, отстреливающихся из того, что у них было. И он отчетливо понял — исход этого противостояния решат стихийные маги.

А на другом берегу реки, меж тем, скапливалось все больше и больше сагитариусов и Таривас был вынужден наслать на врагов мощнейший встречный ветер, который сбивал метателей дротиков с ног и отклонял их снаряды в стороны и обратно. Надежное, практически непроницаемое для стрел и дротиков препятствие, сильнее которого была лишь стена ветра, блокирующая любые метательные снаряды. Один минус — такие чары выпивали силы с устрашающей скоростью и даже ветророжденный уровня принца не смог бы долго поддерживать их. Юноша вгляделся и заметил меж деревьев узкую дорогу, скорее даже тропинку, ведущую через лес. На ней замерли в ожидании армисы, сопровождаемые центурионом — человекоподобной тварью среднего роста, целиком покрытой хитиновым доспехом.

Таривас, заметив их, махнул руками и внушительных размеров торнадо обрушился на опушку, выворачивая с корнем деревья и расшвыривая изначальных во все стороны. Принц — и это было видно — почти дошел до предела, еще немного, и он свалится без сил также, как и Игнис, но его высочество и не подумал останавливаться.

— Блаклинт, сделай что-нибудь, тут же река под боком, — с трудом проговорила Игнис.

Ее голос был еще более хриплым, чем обычно, и в нем сквозила усталость — перенапряжение дорого далось огнерожденной, но та продолжала бороться, как могла.

— Я, я, я… — начала, запинаясь Блаклинт.

Игнис, видимо, несколько пришедшая в себя, оборвала ее:

— Живо! Не думай, делай! Поверь, наконец, в себя!

И водорожденная сделала.

Блаклинт пронзительно закричала, воздев руки к небу, из ее носа и глаз хлынула кровь, но принцесса не обращала ни малейшего внимания на подобные мелочи — над поверхностью реки неожиданно взвились сотни, тысячи, маленьких капелек, которые, все разгоняясь и разгоняясь, устремились навстречу изначальным возле реки, в лесу — за пределами зоны, уничтоженной смерчем его высочества, — позади — прибывающим из горящей деревни и из-за дороги.

Капли эти, встретившись с хитином, пробивали его, точно пули, пущенные в упор из мощной аркебузы. Они дробили конечности и крошили тела насекомых, не оставляя тем ни единого шанса выжать. Спустя какое-то мгновение, Блаклинт потеряла сознание и упала бы с коня, если бы не Вилнар, который, спрятав лук в саадак, подхватил девушку на руки и прижал ее к себе.

Мощь заклятья, созданного водорожденной поражала воображение. Лариэс с уверенностью мог сказать, что в Дилирисе сотворить чары подобной силы могли от силы четыре, максимум — пять ветророжденных. Казалось, что даже Ридгар потерял дар речи от неожиданности, а Игнис, как послышалось виконту, прошептала: "Вот может же, когда хочет". Кларисса, надо заметить, тоже выглядела довольной и кивала, будто в случившемся имелась и ее часть заслуги.

"Надо будет задать Солнышку вопрос", — подумал виконт.

Впрочем, эта мысль сейчас не имела особого значения.

Важным было другое — Блаклинт расчистила путь, усеяв пространство на сотни ярдов вокруг изрешеченными телами насекомых-переростков, и беглецы просто обязаны были этим воспользоваться.

Отряд стремительно въехал в лес, на узкую дорогу, протоптанную возле реки, растягиваясь в колонну по двое.

Впрочем, назвать это дорогой не поворачивался язык, и уже спустя каких-то десять минут езды всем пришлось спешиться. Выбора не было — лошади просто поломали бы себе ноги о торчащие коряги и неприметные ямки, а потому, оставалось лишь надеяться на то, что тараканы-переростки отстанут, хотя все прекрасно понимали, сколь безосновательна надежда, а потому никто не выпускал оружия из рук. Ридгар, не говоря ни слова усилил авангард, оставив Орелии с Мелисом место во главе растянувшейся цепочкой колонны. Целительница, успевшая по крайней мере частично восстановиться после схватки с легатом, рубила поваленные деревья, загораживающие проход, а оборотень откидывал колоды прочь с дороги.

Спустя несколько минут к Кающемуся присоединилась Мислия. Первая Тень держала в руках какой-то камешек и выглядела донельзя сосредоточенной. Что она делала, Лариэс не знал, но мог предположить, что сковывающая каким-то образом запутывает следы, либо пытается скрыть их присутствие от врагов. А может, и то и другое сразу. В центре отряда, привалившись к лошадям, которых держали Вилнар с Клариссой и Лариэс, ехали Игнис, Блаклинт и Таривас. Всех троих привязали к седлам, чтобы не упали, и сейчас маги, совершенно обессилившие, спали мертвым сном. Щит принца серьезно сомневался в том, что получится добудиться хотя бы до одного из них даже в случае нападения. Они слишком близко подошли выгоранию — все трое. Кошмарная разрушительная сила, которую любой стихийный маг был в состоянии высвободить одномоментно, имела и обратную сторону. Если сковывающий творил свои чары до тех пор, пока у него оставались артефакты, то стихийный маг истощался сравнительно быстро, особенно, если использовал сокрушительные заклинания массового поражения.

Впрочем… Одного заклинания Блаклинт хватило бы для того, чтобы уничтожить несколько полков, а пламя, сотворенное Игнис, с легкостью могло пожрать небольших размеров армию. Таривас же мало того, что призвал ураган, так еще и защищал отряд от многочисленных дротиков, брошенных сагитариусами.

"Ничего, поспят пару часиков, и придут в себя", — подумал Лариэс, широко зевая. — "А мы будем защищать их".

Он бросил короткий взгляд на рыжеволосого северянина, который сделал точно то же самое. Мужчины понимающе улыбнулись друг-другу и Вилнар шепнул:

— Как думаешь, откуда эти твари узнали про нас?

Лариэс пожал плечами.

— Может, случайно встретились.

Он и сам не верил в это, но старался мыслить позитивно, и раскосый северянин понял невысказанное.

— Сдается мне, один наш старый знакомый имеет прямое отношение к происходящему, — криво ухмыльнувшись заметил Щит принцессы.

Лариэс, говоря начистоту, был полностью согласен со своим коллегой, но развивать эту неприятную тему ему решительно не хотелось, а потому юноша спросил так тихо, как только мог — чтобы не услышали другие.

— Лучше скажи: то, что сотворила Блаклинт — это и есть ее истинная сила, о которой ты говорил?

— Да, — столь же тихо отозвался Вилнар, — и я не думал, что моя госпожа поверит в себя настолько, что сумеет преодолеть страхи, тисками сжимающие ее сердце.

Он бросил короткий взгляд на Клариссу, которая демонстративно пожала плечами и отвернулась, давая понять, что не скажет на эту тему ни единого слова.

— Я рад, что она смогла, — Лариэс просто не мог забыть сонм капель, отправившихся навстречу с изначальными.

"Определенно, сражаться с Иссонами возле источника воды — безумие. Неудивительно, что никто даже не пытался вторгнуться в Ривеланд после возрождения дома водорожденных".

Но одна вещь все-таки не давала покоя Лариэсу.

— Не понимаю, как Кайса не разглядела талант в своей дочери?

— Тут дело не только и не столько в ее величестве, сколько — в мужчинах, от которых происходили дети. Всех детей, что Кайса родила до прихода к власти, у нее забирали отцы.

Вилнар заметил ошеломленный взгляд Лариэса и удивленно спросил:

— А ты не знал?

— Не знал чего?

— Того, что Кайса Иссон Ривеландская до двадцати двух лет была фактически игрушкой в руках короля?

Лариэс покачал головой, а Вилнар продолжал:

— Она родила первого ребенка в двенадцать, а последнего — в двадцать два. Спустя два месяца после родов — убила родного отца, младшего брата, а заодно и отправила на тот свет добрую половину двора, думаю, про это ты слышал.

Лариэс кивнул. Ночь Ужаса, как называлось то событие, давно стало историей, которую Кайса, впрочем, и не скрывала. Правда, согласно официальной версии она разобралась с предателями, а точнее — с братом, состряпавшим заговор и убившим его величество Карла Иссона. Впрочем, мало кто верил официальной версии, все сходились на том, что король хотел оставить трон любимому сыну, что не устроило властную Кайсу. Никто ничего не говорил на сей счет, так как подобные дворцовые разборки были, в общем-то, делом достаточно обыденным.

"А значит, вот как было", — подумал Лариэс. Вслух он добавил:

— Полагаю, все счастливые отцы, заполучившие в свое пользование водорожденных, очень быстро отправились на тот свет?

— Все до единого, а дети были возвращены ко двору, вот только… — Вилнар замялся, подбирая слова, а потом, видимо, плюнул на деликатность и сказал так, как есть, — к тому времени Кайса глубоко и самозабвенно ненавидела собственных детей, ей было плевать на их индивидуальность, а интересовали лишь таланты.

— И уверенность в себе, — закончил Лариэс, вспоминая ночной разговор.

Сразу же стал понятен смысл тренировок Блаклинт и Игнис. Щит принца поразился тому, как энергия и решительность огнерожденной повлияли на ривеландку.

— Слушай, а отец ее величества что, был идиотом? Зачем он так поступал?

Вилнар нахмурился.

— Как ты понимаешь, я не видел его лично, и могу опираться лишь на рассказы других, на слухи и сплетни, на документы, которые удавалось прочесть. Судя по всему, Карл Иссон, был если и не безумен, то порочен до глубины души, ходили даже слухи, что отец первого ребенка Кайсы — он сам. К тому же дочка родилась от ненавистной первой жены, в то время как сын — от любимой женщины. Замечу, Иссоны вообще отличаются изрядной плодовитостью.

Он прикусил губу и задумчиво пнул камень, валявшийся на лесной тропе.

— К тому же, поговаривают, что дар Кайсы распустился очень поздно и долгое время она была просто слабенькой магичкой, чьим единственным преимуществом была поразительная способность к деторождению. Так или иначе, но двор Ривеланда сейчас — это гадюшник, в котором нет места дружбе и поддержке. Каждый из водорожденных страны — об этом ее величество заявила открыто — имеет шанс стать наследником, для этого нужно лишь быть сильнее других.

— Даже представители побочных ветвей и плоды случайных связей?

— Ага.

Лариэс с уважением посмотрел на товарища.

— Тяжело тебе приходится, наверное.

— Да нет, не очень. Никто не воспринимает мою госпожу всерьез.

Он не стал продолжать, но Щит принца уловил посыл. Предложение явно должно было заканчиваться словами "пока что".

"Да, тут он прав, путешествие на восток изменило Блаклинт! Вернется она совершенно другим человеком, высвободившим свой потенциал из тисков страха и сомнений".

Лариэсу было весьма интересно, что же еще знает Вилнар, но тут зашевелилась Игнис и юноша решил повременить с вопросами. Дальше они шли молча.

Тропа вилась параллельно весело журчащей речке, никуда и не думая сворачивать. Здесь, в диких восточных землях, где сложно было найти приличные дороги, именно реки были теми артериями, что связывали между собой разрозненные поселения. Силера была достаточно широкой для того, чтобы по ней могла пройти не только лодка, но даже небольшое судно, и в сгущающихся сумерках она казалась кроваво-красной, будто бы выше по течению кто-то забивал скот. Или людей.

— Интересно, долго ли нам идти? — пробормотал себе под нос Лариэс.

— До самого утра, а потом, если повезет, еще до полудня, — отозвался откуда-то сзади голос Ридгара.

Кающийся вместе с Мислией, просачиваясь между уставшими гвардейцами, подошли к телохранителям. Сковывающая все с таким же отсутствующим взглядом сжимала в руках Звериный Амулет, а Древний выглядел настороженно, но, в целом, оба они, казалось, преисполнены оптимизма.

— По идее, путь через лес будет достаточно спокойным — у первой Тени нашелся отличный артефакт, позволяющий скрыть небольшой отряд от посторонних глаз.

— Жаль только, работает он исключительно в лесах, — буркнула Мислия, но затем непроизвольно ухмыльнулась. — Иногда один жалкий булыжник может быть ценнее трех стихийных магов.

— Они просто немного перенапряглись, — заметил Ридгар, — поспят еще часик-другой, и оклеймаются, хотя я бы не стал будить их до самого утра — как встанут, так встанут. Боюсь, завтра, от их состояния будет зависеть, доберемся мы до замка барона, или нет.

Первая Тень согласно кивнула.

— Да, придется пробиваться точно также, как и сегодня. Пусть отдыхают.

На этом разговор был исчерпан, и воины продолжили путь в молчании. Все — даже жизнерадостный Эрик и любопытный Лариэс — устали и не имели особого желания болтать.

Солнце скрылось за горизонтом, на небе появилась луна, ночные животные выбрались из своих укрытий и отправились на охоту, а они все шли, шли и шли.

У Лариэса начали слипаться глаза и полукровка прикладывал поистине титанические усилия для того, чтобы не заснуть. Он пару раз бросил взгляд на его высочество, мирно прислонившегося к лошадиной гриве и облегченно вздохнул — тяжелый бред магического перенапряжения сменился у того крепким здоровым сном. То же самое происходило и у обеих принцесс. По крайней мере, он надеялся, что с Игнис все в порядке — под маской было не разглядеть.

Широко зевнув, полукровка сделал очередной шаг и едва не запнулся о корягу, невесть как появившуюся под ногами.

"А ну соберись", — приказал он себе, — "Не вздумай раскисать, надо идти вперед".

Мысли собирались и разбегались по сторонам, как невидимые тараканы. Они наступали одна на другую, расталкивая товарок локтями, и каждая — каждая! — требовала внимания, каждая напоминала о себе уставшему мозгу, каждая отвлекала от главного — от работы ногами.

События прошлого, точно волны налетали одно за другим, оставляя многочисленные вопросы, ответы на которые только предстояло получить. Сюда затесались и уроки двух Древних, и ночное нападение изначальных в Ничейных Землях, и ловушка на горном перевале, и засада в постоялом дворе, и разговор с принцем на балконе его покоев, и предотвращение покушения два года назад, и, конечно же, лицо Талиссы.

Лариэс дернулся, как от удара. Прошлое настигало его как всегда не вовремя, бередя старые раны. Но зато оно не давало уснуть, и полукровка раз за разом вспоминал каждую черточку Талиссы, ее длинные, шелковистые — не по статусу для дочки простого столяра — волосы, гладкие изгибы тела, звонкий смех, ее голубые глаза и приятный запах душистых полевых цветов…

"Надеюсь, она счастлива", — вздохнул юноша. — "Все-таки, гарем наследника престола — сильно лучше лачуги столяра и даже — поместья дворянина".

Неприятные мысли действительно изрядно бодрили, правда, и без того не слишком хорошее настроение телохранителя стремительно становилось еще хуже и Лариэс, нахохлившись, точно промокшая сова продолжил свой путь, раздумывая, кому бы дать в морду, чтобы стало полегче…

* * *

Сладко зевая, Игнис открыла глаза. Да, пожалуй, они втроем немножко перестарались вчера, обрушив сокрушительные заклинания на огромную площадь. Оглядевшись, девушка поняла, что вокруг — деревья, и через густые заросли ветвей уже начинают пробиваться яркие утренние лучи.

"Стало быть, мы спали всю ночь", — поняла очевидное огнерожденная, заметив веревку, которой ее привязывали к седлу. Тар и Блаклинт, проснувшиеся уже, шли впереди, о чем-то живо дискутируя с Эриком и Мелисом, а рядом с ней не было никого, кроме клюющего носом Лариэса.

Щит принца выглядел не самым лучшим образом: мешки под глазами, изможденный вид, нервно подергивающиеся длинные уши с мягкими кисточками на концах. Похоже, эта ночь была для него не столь приятной, как для нее.

Игнис мягко кашлянула, и товарищ обернулся. На его лице появилась искренняя улыбка.

— С добрым утром, Игнис. Хорошо спалось?

— Не жалуюсь. Нужно было разбудить нас ночью.

— Нельзя, — покачал головой юноша, — и ты знаешь, почему.

Игнис знала. Она прекрасно понимала, что изначальные вышли на их след не просто так, и вряд ли с этого следа уйдут по доброй воле. То, что они втроем сумели уничтожить не одну тысячу этих существ, мало что значило — не было ни малейших сомнений в том, что при желании магические насекомые выставят в десять раз больше. А желание такое у них, похоже, имелось, и огнерожденная даже представляла себе, откуда оно взялось. И вот, когда новая волна встанет у отряда на пути, лишь сила стихийных магов позволить пробиться дальше.

"И магия Кающегося"…

Она огляделась по сторонам, затем — обернулась. Ридгар замыкал колонну.

Огнерожденная набрала полную грудь воздуха и выдохнула.

"Кажется, придется продолжить разговор".

То, что беседа получится неприятной, она не сомневалась. Наверняка Орелия уже успела обсудить с Кающимся их дальнейшие действия, да и отец вряд ли упустил бы возможность поговорить со своим товарищем во время одной из их встреч на Грани — Игнис ни на секунду не сомневалась, что Ридгар докладывает о каждом мало-мальски важном событии в пути — но…

"Но я все-таки должна", — решила она.

— Лариэс, последи, пожалуйста, за Найтмаром, — попросила она, развязывая узлы.

— Конечно, — вяло кивнул телохранитель, безуспешно борясь с зевотой.

— Спасибо. Я скоро.

С этими словами огнерожденная выбралась из седла, и, потянувшись так, что хрустнула спина, направилась к Древнему. Ридгар, кажется, ждал ее появления, потому что посмотрел на нее хмуро.

— Ты знаешь, о чем я хочу спросить, — сразу же начала девушка.

— Знаю.

— И что будешь делать?

— Держаться до последнего.

— Ты должен понимать, — продолжила Игнис, — что наш план трещит по швам. Пробраться незамеченными не выйдет, нам придется прорываться. Хорошо, если сумеем получить помощь от Паллидия, но я бы не слишком надеялась на это — у него вряд ли отыщутся свободные отряды. К тому же, мы сражаемся не с людьми. Их убийство не должно копить твой долг. — Она прикусила язык и поправилась. — Точнее, увеличит не так сильно.

Ридгар скривился.

Игнис знала, почему Кающийся не хочет обратиться к своей силе — каждое использование магии увеличивало наказание Древнего, не давая тому наконец-то обрести покой — но не могла ничего сделать. Сил трех стихийных магов и одной сковывающей было явно недостаточно. И она и Ридгар это прекрасно осознавали, но…

— Ты ведь понял, что без этого не обойдется задолго до того, как мы оказались в восточных графствах, верно?

— Я понял это тогда, когда получил письмо от Кэлисты. Впрочем, небольшая надежда теплилась во мне где-то до Ничейных Земель. После ночного боя с тараканами последние сомнения улетучились, — проговорил Кающийся, отворачиваясь и провожая взглядом птицу, перелетевшую с одной ветки на другую.

Принцесса вспомнила рот, искривленный в подобии ухмылки, больше похожей на гримасу боли, грустное: "постараемся", и ей стало стыдно.

"Какая же я слепая дура"! — с горечью подумала девушка. — "Не заметить этого сразу"!

Конечно, она могла бы ссылаться на удар легата, но правда была куда проще: занятая своими проблемами Игнис попросту не обратила на это внимания, только и всего.

Ридгар по-своему истолковал молчание принцессы, потому что тихо, одними губами произнес:

— Не бойся, я применю свою силу, когда другого выхода не останется. Мои страдания — это мои страдания, я полностью заслужил их, а потому плюс-минус сто лет уже погоды не сделают…

Он старался говорить уверенно, но Игнис видела, как же сильно устал Древний, и как он мечтает сбросить наконец опостылевшую ношу с плеч.

"Даже один день в аду — целая вечность. А он живет, окруженный духами, жаждущими отмщения, уже шесть веков или что-то около того", — подумала девушка. — "Вправе ли мы требовать у Ридгара добровольно увеличить срок своих мучений? А есть ли у нас выбор"?

Игнис вздохнула. Слишком сложные вопросы для девятнадцатилетней девушки. Хватит и того, что в самую трудную минуту они могут рассчитывать на сокрушительную, неимоверную мощь Кающегося. Это обнадеживало.

"Проклятье, если задумываться о таком и означает — взрослеть, я хочу остаться ребенком"! — подумала девушка, возвращаясь к тантибусу и доставая из седельной сумки кусок хлеба.

— Лариэс, может, вздремнешь? — предложила она, впиваясь зубами в чуть зачерствевшую, но все еще восхитительную горбушку.

Полукровка отрицательно покачал головой.

— О чем вы там шептались?

— Много будешь знать, скоро состаришься. Слушай, мне кажется, или лес начал редеть?

— Да, — согласился Лариэс, отвлекшись от созерцания реки, — определенно. Скоро мы, надеюсь, выберемся из него.

И виконт не ошибся — спустя час прогулки деревья наконец-то закончились, и отряд оказался на обширном картофельном поле, через которое проходила достаточно широкая и утоптанная проселочная дорога.

— Наконец-то сможем вновь забраться в седла, — хохотнул Мелис. — Устали, небось, хлюпики?

— Ага, — согласился с ним Тар, — и, думаю, путешествовать нам придется очень и очень быстро. Посмотрите.

Он ткнул пальцем вперед, туда, где вдалеке виднелись очертания замковых стен, и где чернело множество точек.

— Изначальные? — спросила Блаклинт.

— Кто ж еще, Василек? — фыркнул Непобедимый, — конечно, долбанные тараканы.

— Проскочим, — уверенно ответил принц, в своей легкомысленной манере добавив, — ага. В седла!

По приказу Лариэса гвардейцы сформировали кольцо вокруг особ королевской крови и отряд устремился вперед.

Они сразу перешли в галоп. Чертовски рискованно, но необходимо. Никто не знал, в какой момент и откуда выберутся новые отряды магических насекомых, а значит, добраться до замка следовало в предельно сжатые сроки.

"Правда, не совсем понятно, что же именно мы будем делать потом, за стенами"? — подумала Игнис, — "они взяли крепость в осаду. А черт, на месте разберемся"!

Чародейка успела частично восстановить силы и была готова показать тараканам-переросткам, кто тут главный, но понимала — огненную магию следует приберечь напоследок, а сейчас будет лучше просто скакать.

В какой-то момент огнерожденная даже подумала, что все обойдется и они доберутся до крепости без проблем, но…

Беглецы преодолели около половины расстояния, отделявшего их от замка, и стало видно, кто именно преграждает путь. Три огромных — с двухэтажный дом каждое — восьмилапых чудовища, с мощными бронированными туловищами и здоровенными головами, пасти в которых были увенчаны внушительных размеров жвалами. Такие жвала безо всяких проблем могли перекусить напополам рыцаря вместе с конем. Не оставалось никаких сомнений, путь к замку перекрывали петрамы — звери Рока, как еще называли этих колоссов в Интерсисе.

Девушка не колебалась ни единой секунды.

— Я займусь ими! — крикнула Игнис, прикрывая глаза и обращаясь к источнику своей силы. К неугасимому пламени, что горело в ее сердце, пуская огонь по сосудам.

"Я — повелительница огня и я приказываю", — мысленно проговорила она. — "Развейтесь пеплом по ветру"!

Девушка распахнула глаза, и она знала, что сейчас ее зрачки полыхают алым отсветом всесокрушающей безумной стихии разрушения. Огонь, родившийся в ее мыслях обрел форму и вырвался наружу тремя ревущими столбами, ударившими с небес и захлестнувшими землю. Все на их пути обращалось пылью: картошка на поле, примятая трава на дороге, и, конечно же, изначальные. Три громадных титана, несколько центурионов, пехотинцы, стрелки, рабочие, все, кто осмеливался встать на пути пламени прощались со своими жизнями. Огонь не знал жалости.

Мгновение, и путь к замку был свободен, но радоваться было рано — позади и справа появлялись все новые и новые отряды магических насекомых. Лес, по которому их отряд пробирался укрытый артефактом Мислии, извергал из себя десятки безмолвных, покрытых хитиновой броней тварей, которые, не теряя ни секунды, бросались в погоню. Еще два титана приближались через поле, топча взошедший картофель и оставляя в земле глубокие следы. Меж их лап копошилась всяческая мелюзга.

"Еще немного, и мы будем в зоне поражения костяных дротиков", — прикинула она.

Это понимал и Таривас.

— Отлично, Игн! — восторженно рассмеялся принц. — А теперь — поднажмем, скорее!

"Игн, он назвал меня Игн", — сердце девушки готово было вырваться из груди, и та со всей силы сжала поводья, чтобы хоть как-то успокоить трясущиеся руки. — "Какой же сегодня хороший день"!

Безумная скачка с сотнями монстров за спиной продолжалась, но все понимали, что развязка должна наступить в самое ближайшее время — замок приближался с каждой минутой, и уже были слышны крики стоявших на стенах защитников.

Игнис увидела, как раскрываются ворота и из них выбегает воины, принявшиеся лихорадочно махать руками, давая знак поторопиться. И они торопились!

Сама огнерожденная, чей восхитительный тантибус мог бы с легкостью вырваться в перед и уже быть внутри, сдерживала порыв могучего животного, а вот остальные нещадно стегали своих коней плетками и били шпорами в бока, стремясь как можно быстрее преодолеть последнюю милю. Отряд растянулся цепью, самые слабые лошади не выдерживали гонки и отставали, но, тем не менее, спасение было на расстоянии вытянутой руки.

И тут позади раздалось дикое ржание и приглушенный крик. Игнис обернулась и увидела, что Лариэс, замыкавший строй, больше не едет, а его лошадь валяется в пыли, дергая копытами, одно из которых было выгнуто под неестественным углом.

Сам Лариэс, успевший каким-то невообразимым образом достать из седельной кобуры свой пистолет, несся вперед, но было понятно, что на своих двоих он далеко не убежит.

Решение было принято без раздумий и Игнис, развернула Кошмара, готовясь пустить его с места в карьер. Одновременно с ней в направлении Лариэса бросилась и Кларисса, но огнерожденная прокричала:

— Клар, ты не успешь, возвращайся!

Светловолосая красавица осадила коня и, встретившись с принцессой взглядом, кивнула той. В ее взгляде чародейка прочитала доверие.

— Я буду ждать у моста! — прокричала графиня и устремилась вслед за принцем, а Игнис, поскакала к телохранителю.

Резко затормозив перед ним, она протянула руку.

— Хватайся!

Лариэс не заставил себя долго упрашивать — уже в следующий миг он оказался у нее за спиной, обхватив талию девушки свободной рукой.

— Скачи, ради Христа Спасителя! — прокричал он ей в ухо.

И Игнис не нашла, что возразить — хитиновый кошмар почти добрался до них, в паре дюймов от ее головы просвистел костяной дротик, выпущенный неестественно мощной конечностью.

Ветер свистел в ушах и бил лицо, но Игнис не обращала на это никакого внимания.

— Я уже второй раз спасаю твою шкуру, — хихикнула она, — на этот раз точно не отделаешься вином.

— Я все понял, о несравненная принцесса, — фыркнул Лариэс, — с меня — любое желание. Выполню его, если буду в состоянии. Так подойдет?

— Вполне. И я даже знаю, какое желание ты выполнишь. Сегодня вечером поболтаем об этом в замке — в моих покоях.

Сказав это, Игнис рассмеялась и позволила Кошмару еще ускориться. Тантибус не скакал, он летел, едва касаясь копытами земли, а потому они все-таки успели добраться до Вилнара, который притормозил прямо перед подъемным мостом.

— Скорее! — крикнул он, — время не терпит.

Через ворота они проехали вдвоем, и звук наматывающейся на барабан цепи был для Игнис слаще целого торта, но то, что последовало за этим, показалось ей настоящим пиршеством — загремели пушки.

Девушка осадила Кошмара и огляделась. Товарищи уже начали размещаться во внутреннем дворе замка, и со всех сторон на них глядели десятки настороженных глаз. Тут собралась самая разномастная публика: и закованные в тяжелые доспехи рыцари, и легковооруженные арбалетчики, и крестьяне с различным колющим оружием, явно переделанным из вил и кос, и женщины всех сословий, и десятки, нет, сотни детей.

Сразу бросалось в глаза, что хозяин этих мест изрядно выгадал от щедрот отца — стены замка были изготовлены из могучих гранитных блоков, повсюду виднелись люди в полных доспехах и с огнестрельным оружием, одетые так хорошо, что не стыдно было бы показаться на приеме у любой венценосной особы на континенте.

Дальнейшие размышления прервал голос, донесшийся сверху:

— Ничего не скажешь, эффектное появление, господа,

Игнис, задрав голову, увидела мужчину в восхитительных полных доспехах, поверх которых вместо плаща была небрежно накинута медвежья шкура.

— Барон Урсус Гарский к вашим услугам, — прогрохотал здоровяк, — а теперь не могли бы вы объяснить, что за хрень тут творится?

Глава 23

Лариэс стоял на стене и задумчиво рассматривал бушующее хитиновое море, окружившее замок со всех сторон. Познакомившись с действием многочисленной артиллерии, расположенной в каждой из восьми башен, тараканы-переростки сочли за благо отступить и перегруппироваться, и теперь с каждым часом их становилось все больше и больше, отчего телохранитель принца заключил, что очень скоро начнется штурм.

С одной стороны, он ощущал вину, ведь именно их отряд привлек огромную армию изначальных к замку. С другой стороны — немного недоумевал, как это изначальные раньше не забрались в укрепление, полное беженцев. Конечно, широкий ров, заполненный проточной водой — замок был выстроен на берегу реки, и еще во время его возведения работники прокопали канал, создав таким образом рукотворный остров, — несколько мешал, но пожелай того магические насекомые, эта неширокая преграда не остановила бы поток монстров.

Впрочем, как объяснял сам барон, чудовища, перебившие тех из жителей, кто не успел укрыться за стенами, отправились дальше, оставив вокруг замка лишь небольшой заслон, а очень скоро им стало вообще не до того. Когда Вороний Король прислал в графства армию, тараканам-переросткам пришлось тратить все свои усилия просто на то, чтобы не оказаться сметенными стальной лавиной каррасской пехоты, поддерживаемой немногочисленной, но весьма могучей в бою тяжелой конницей восточных графств.

Урсус Гарский тоже немного помогал Паллидию и даже получил от волукримского барона некоторое количество припасов, но он, как и большая часть дворян пограничья, старался выживать сам по себе.

Единственное, чего Лариэс не понимал, так это откуда у феодала средней руки, обитающего, говоря откровенно, в заднице мира, нашлись деньги на здоровенную крепость, снабженную восемью круглыми башнями, в каждой из которых размещалось, наверное, три, а то и четыре пушки. Помимо этого, на стенах тут и там виднелись осадные аркебузы, способные выстреливать на расстояние в три-четыре сотни шагов еще не ядра, но уже совсем не пули. Толщина стен, пригодных для борьбы с артиллерией осаждающих тоже вызывала уважение, и вообще, замок этот выглядел крайне продуманным.

Как Лариэс понял, Урсус Гарский в этом своем стремлении к безопасности был не одинок — все пограничные бароны, по крайней мере, если верить слугам и солдатам, с которыми виконт успел перекинуться парой слов, превращали свои крепости в самые настоящие шедевры фортификации. Не совсем понятно было, с кем это они собирались воевать, и ради чего, но серьезный и профессиональный подход к военному дело вызывал уважение, и оказался как нельзя кстати сейчас — когда пришли лихие времена.

"Кто бы мог подумать, что это так поможет", — ухмыльнулся Лариэс. — "Но все-таки хорошо, что барон согласился нас принять".

Хозяин, по-хорошему, мог выставить отряд вон, причем ни его высочество, ни Ридгар, ни Орелия не сказали бы и слова против этого. А все потому, что в замке укрывались сотни мирных жителей. Урсус Гарский, к чести его, в первые же дни бедствия развил бурную деятельность и перетащил большую часть своих крестьян вместе со скарбом и семьями за стены. Места хватало — замок был выстроен на совесть и мог принять куда больше людей, оружие для спасенных тоже водилось в избытке. С продовольствием, как ни странно, не возникло ни малейших проблем — у барона как раз на такой случай были подготовлены огромные запасы, а крестьяне прихватили с собой все зерно и живность, что смогли. Скот и птицу, на которых не хватило места, безжалостно забили, после чего три дня вялили мясо. К тому же оставалась еще рыбная ловля — даже сейчас на стене, упирающейся в реку, два десятка мальчишек сидели меж зубцов, держа в руках удочки. А за противоположной стеной из воды торчал небольшой островок, где хватило места для маленького причала, возле которого покачивался на воде речной корабль. И сейчас на этом корабле спокойно, будто на другой стороне реки и не бесновались изначальные, разместились три мужика, о чем-то оживленно болтая и рыбача. Со стены была спущена веревочная лестница, чтобы любители острых ощущений в случае чего успели убраться, и, тем не менее, сам Лариэс не рискнул бы подвергать свою жизнь такой опасности.

Впрочем… Как он уже говорил Игнис: как будто у крестьян был выбор! Они не имели возможности работать в поле, не могли пойти в лес за грибами и ягодами, а потому делали то, что было в их силах для выживания.

Две вещи смущали юношу и обе они относились к тараканам-переросткам. Во-первых, когда отряд выбрался из леса, такого числа изначальных, определенно, еще не было. Кажется, за то небольшое время, что прошло, их число удвоилось. Во-вторых, изначальные отошли на безопасное расстояние и не спешили бросаться на штурм. Видимо, они что-то задумали.

И первое, и второе сулили серьезные неприятности.

Щит принца заметил Мислию, с задумчивым видом стоявшую на стене с неизменным в последние недели Звериным Амулетом, зажатым меж пальцев. Тень непрерывно старалась получить контроль над сложным магическим артефактом, что бы это ни значило, и Лариэс ощутил даже некоторую симпатию — эта острая на язык и стервозная особа, когда было необходимо, просто поражала своей работоспособностью и усердием.

Во внутреннем дворе без дела околачивался Вилнар, которого Блаклинт оставила одного, а из раскрытых дверей кухни доносились пьяные вопли Мелиса, изничтожавшего замковые запасы спиртного.

Руководство же, то есть принц, принцессы и Древние, собрались вместе с бароном и его приближенными и обсуждали что-то. Скорее всего, пути выхода из сложившейся ситуации. Как ни странно, но на этот совет Лариэса не пустили, да тот не особо и настаивал. Какая разница? Все равно в итоге им придется любой ценой держать стену. Так лучше постоять немного на ней, привыкнуть, подготовить себя.

Все равно шансов спастись у них было негусто.

Лично Лариэс видел лишь один вариант — каким-то образом связаться с бароном Паллидием и дождаться прихода его войска. Весь вопрос был в том, как именно это сделать — юноша ни на секунду не сомневался, что фанатики Культа изначальных станут сбивать всех почтовых голубей, которых заметят, а прорваться через кольцо из монстров на лодке, либо же верхом, не представлялось возможным.

"Разве что Ридгар может уйти через Грань", — рассуждал телохранитель, прохаживаясь взад-вперед по стене. — "Ему никто не сумеет помешать. Но, сдается мне, он откажется так поступать, ведь тогда отряд лишится сильнейшего своего воина".

В том, что Кающийся — сильнейший среди них, Щит не сомневался ни на миг.

На лестнице, ведущей во внутренний двор, послышались шаги и Лариэс, обернувшись, встретился взглядом с Клариссой и Эриком.

— Разместились? — спросил капитан.

— Угу, место в казармах нашлось для всех.

— А вы сами? — уточнил Лариэс, которому все еще не подобрали покои, отчего он, собственно говоря, и прохлаждался без дела на стене.

— Тоже. Солнышку выделили отдельную комнату, а мне придется спать рядом с Марком, — притворно вздохнул Эрик.

— Печаль.

— Не то слово, сам же знаешь, как он храпит.

Это было правдой — храпел лейтенант гвардии ее величества изрядно.

— Что поделать, жизнь жестока.

— Ага. Ну да ничего, скоро начнется настоящая жара и храп Марка сразу же перестанет меня беспокоить. — Эрик подошел к стене и выглянул между зубцов. — Господи Иисусе, сколько же их! Такое ощущение, что под стены замка приползли все незанятые насекомые в восточных графствах. Ох и повеселимся же!

— Да уж, веселье будет то еще, — Кларисса оперлась спиной на один из зубцов, сложив руки на груди. — Интересно, этот хваленый Паллидий, о котором я столько слышала от Игнис, вообще делает свою работу?

Она говорила уверенно и спокойно, но Лариэс видел, что все это — маска, предназначенная для того, чтобы подбодрить товарищей. На самом деле Клариссе было очень страшно — глаза выдавали ее. Другой человек не понял бы этого, но Лариэс слишком хорошо знал девушку для того, чтобы попасться на подобную уловку.

"Девушку, которая призналась мне в любви", — в очередной раз некстати подумал он. — "Девушку, к которой я не испытываю никаких чувств, кроме дружеских".

За то время, что прошло с момента ее признания, Лариэс сумел немного разобраться в себе и мог с уверенностью утверждать: графиня для него лишь подруга. Да, ради нее он с легкостью бросится на пики и встанет под огонь аркебуз, но не сможет предложить ей то, чего Кларисса действительно хочет больше всего на свете — свое сердце.

Отбросив в сторону некстати появившиеся мысли, Лариэс добавил:

— Думаю, не стоит рассчитывать на внезапную помощь ученика Вороньего Короля. Как всегда, будем справляться сами

Неожиданно Эрик широко ухмыльнулся, демонстрируя едва ли не все зубы, и заговорщическим тоном произнес:

— Слушайте, у меня тут появилась безумная идея: давайте устроим соревнование — кто прикончит больше насекомых, тот получит приз. Как вам?

— А что за приз? — заинтересовался Лариэс.

— Ну не знаю, давай, поцелуй нашего несравненного капитана.

Лариэс не смог сдержать глупую усмешку.

— Давай лучше золотом, а то ведь мне придется целовать самого себя.

— И то правда, золото будет лучше, что-то я не подумал. Ведь когда победителем окажусь я, то придется дарить тебе свой бесценный поцелуй, а это будет нечестно. Может, тогда разыграем поцелуй Клариссы? Вот уж точно тогда наши бойцы перебьют всю эту орду за пару минут.

— А потом вцепятся друг другу в глотки, доказывая, что именно они достойны губ несравненной графини, — в тон ему отозвался Лариэс, краем глаза следя за подругой.

Он сразу понял, что задумал Эрик — граф тоже знал Клар не один год, а потому понял, что девушка напугана и сделал то, что у него получалось лучше всего — начал нести околесицу, чтобы подбодрить верную боевую подругу.

И это работало!

Пепельноволосая воительница неожиданно расхохоталась и, давясь от смеха, проговорила:

— Нет уж. Лучше, когда я выиграю, заставлю вас голыми бегать вокруг замка.

— Тебе правда интересно, как выглядит костлявая задница этого рысеухого? — сделал большие глаза Эрик. — Нет, понимаю, мое великолепное тело — приманка для любой женщины, но этот… — Он обвел Лариэса рукой, как бы показывая, насколько тот нескладен, — даже и не знаю, как бы сказать, чтобы не обидеть…

— Зато у нашего капитана, определенно, есть часть тела, которая длиннее, чем у тебя, — ухмыльнулась Кларисса.

— Солнышко! — возмутился Лариэс.

— Я об ушах говорю, — невинно хихикнула девушка, прикрыв рот ладонью и моргнув густыми ресницами, — а ты о чем подумал?

Она лукаво подмигнула командиру и тот не удержался от улыбки.

— Знаете я хочу сказать одну вещь, — поддавшись импульсу вдруг произнес он. — Что бы ни случилось в ближайшие дни, я был счастлив служить рядом с такими людьми, как вы.

— Ой, ну давай еще обнимемся, — проворчал Эрик, но по взгляду его Лариэс понял, что он тронут этой внезапной откровенностью капитана.

— Обязательно обнимемся, когда перебьем всех тараканчиков, — предложил виконт.

— О, вот мы и определились с наградой победителю, — всплеснула руками Кларисса. — Обнимашки от капитана.

Лариэс махнул рукой.

— Поступайте, как хотите. Все равно в итоге я буду обнимать сам себя.

— Ну да, тебе не привыкать, — поддел его Эрик, но развить эту тему он не успел — к ним подошла маленькая девочка.

— Дяденька, дяденька, — пропищала она, обращаясь к телохранителю.

Щит принца уставился на создание шести-семи лет, тоненькое, как тростинка и юркое, точно капля ртути. Казалось, это маленькое существо не может и секунды простоять на одном месте из-за распирающей ее неукротимой энергии.

Лариэс улыбнулся и присел на корточки.

— Да, малышка?

— Я — Талика, — серьезно сообщила та, наморщим носик.

— Здравствуй, Талика, я — Лариэс.

— У тебя смешные уши, — незамедлительно сообщил ребенок, вызвав улыбки у виконта и его друзей.

— Правда? Мне редко говорят об этом, чаще людей они злят.

— Они глупые, вот, — выпалила девочка.

— Ну спасибо, — рассмеялся полукровка и, порывшись в поясной сумке, нашел невесть откуда оказавшийся в ней кусок сахара, для сохранности упакованный в небольшую коробочку. — Держи.

Глаза девочки распахнулись от восторга, и она незамедлительно сунула угощение за щеку, зажмурившись от удовольствия.

— Спасибо, дяденька.

— Не за что. А зачем ты звала меня?

— Мама велела передать, что твоя комната готова. Я должна проводить тебя до нее.

— Ну что ж, веди.

Он кивком попрощался с друзьями и двинулся следом за маленькой провожатой.

Пока они шли, Лариэс успел узнать много интересного. Оказалось, что в замке обитает много-много людей, но таких смешных и интересных, как он, нет ни одного, что их отряд сейчас обсуждают все, и что в нем есть целых две принцессы и что она хочет с ними познакомиться, потому что они красивые и в красивой одежде и что большой волосатый дядька смешной, и сейчас он пьет горькую воду с дяденькой сотником, и что бледный дяденька страшный и она не хочет к нему приближаться.

Эти занимательные факты разбавлялись сущей ерундой вроде пояснений вида: "а вот если потянуть за этот гвоздик, в стене откроется дверь, правда, здорово", а потому, когда Лариэс наконец-то добрался до своих покоев, у него уже голова шла кругом. Комнату ему выделили небольшую, но удобную, к тому же в ней заботливой рукой слуг, наверное, матери не в меру говорливой девочки, была разложена сменная одежда и стояла большая лохань с исходящей паром водой.

Отправив пигалицу по делам, Лариэс с блаженным выражением лица смыл с себя пыль и пот, после чего переоделся в чистое.

Затем он вновь покинул комнату и тщательно сбрил недельную щетину. Он не знал, что за желание потребует от него исполнить Игнис, но отчего-то хотел предстать перед ней в лучшем виде. Когда все было готово, юноша присел на кровать и закрыл глаза — пока главные совещались, у него оставалось немного времени для отдыха. Следовало потратить его с умом.

* * *

— Как видите, господа, ситуация у нас не из легких, — начал барон Урсус Гарский, когда гости разместились в удобных креслах.

Игнис еще раз оглядела комнату, в которой помимо них пятерых и пограничного владыки находились три его советника. Да, барону нельзя было отказать в умении жить красиво: стены были облицованы мрамором, в единственном окне красовалось самое настоящее стекло, пол устилал роскошный ковер, привезенный явно из Империи Бархатных Островов, а вся мебель — массивная, украшенная искусной резьбой и очень, очень дорогая — прямо-таки кричала о богатстве хозяина.

Посреди комнаты размещался стол, на котором лежала искусно изготовленная карта восточных графств. Фигурки, расставленные на ней, символизировали города, крепости, отряды и, конечно же, вражеские силы. И сейчас вокруг нефритовой башенки — замка — были размещены три или четыре дюжины ониксовых жучков, обозначавших изначальных, а у подножия крепости разместились три ограненных драгоценных камня: сапфир, алмаз и рубин.

"Огонь, воздух и вода", — догадалась Игнис. — "Так, а это что у нас"?

Две небольших малохитовых статуэтки, которыми, кажется, также можно было играть в шахматы, по-видимому, символизировали Кающегося и Целительницу, а золотой рыцарь на коне — армию барона. На расстоянии в несколько футов от нефритовой башенки располагалась мраморная копия Мирберга — столицы графства, вокруг которой собралось множество фигурок вороноголовых, из чего Игнис сделала два вывода: во-первых, у барона в замке живет искусный ювелир, во-вторых, у пограничного владыки много лишних денег и свободного времени.

С другой стороны, изображение получалось очень наглядным, и, бросив взгляд на карту, можно было составить достаточно точное представление о том, какие земли защищены от изначальных, а какие поразило это бедствие. Конечно, вопрос соответствия расстановки сил на карте с реальностью не поднимался, но Игнис предположила, что, наверное, имеющиеся сведения можно считать более-менее адекватными.

А барон, заложив руки за спину, меж тем, продолжал, обращаясь непосредственно к Игнис:

— Несмотря на огромную помощь вашего батюшки, моя госпожа, нам не удается полностью справиться с угрозой древнего зла. Хотя я замечу, что ситуация заметно выправилась по сравнению с тем, что было пару месяцев назад. Тогда мне казалось, что настали последние времена.

— А что произошло потом? — не сдержала любопытства девушка.

— А потом прямо мимо моего замка, сметая все на своем пути, прошла армия господина Паллидия. Все изначальные в округе были безжалостно вырезаны и на какое-то время мы вздохнули свободно.

— Генерал Паллидий отказался от идеи контролировать реку, — подключился к разговору принц. — Не совершил ли он, таким образом серьезной ошибки?

— Вы прозорливы, ваше величество, — кивнул барон. — Ведь контроль Серены мало того, что позволил бы запереть изначальных в восточных графствах и не допустить их до Ничейных земель, но и дал бы возможность быстро перебрасывать подкрепления с помощью речных судов.

Принц кивнул, соглашаясь с собеседником.

— Но вы, к сожалению, не знаете всех особенностей Воллиса и Финибуса.

— Особенностей? — нахмурился Тар, и это было столь мило, что Игнис едва не запищала от восторга. Лишь полная неуместность подобного поведения на столь серьезном собрании остановила ее от этого.

— Да, — кивнул барон. — У вас, в старых королевствах, мало что знают про восток. Многие даже не представляют, какова территория Воллиса с Финбусом, а ведь наш восточный сосед простирается едва ли не до самого Темного Леса!

Для Игнис в этом не было ничего странного — восточная граница Волукрима также проходила по этим страшным и гибельным местам, а вот принц, кажется, слегка удивился.

— Я слышал об этом и раньше, но всегда считал преувеличением. Разве можно жить возле тех мест, не подвергаясь постоянным нападениям тварей, непрерывно лезущих из чащоб?

— Нельзя, — кивнул барон. — Именно поэтому те, кто избрал своим домом восточное пограничье, не облагаются налогами и всегда готовы к войне, а мы все, — и тут он хлопнул себя по груди, — в том числе и я, помогаем им деньгами, оружием и продовольствием, несмотря даже на то, что они, по крайней мере формально, вассалы графа Микаэля Воллисского. Но речь сейчас идет не о восточной границе, а о графствах в целом. За последние сто лет мы сумели расселиться по очень большой территории, но нужно понимать, что людей тут обитает не слишком много — земли гораздо больше. И далеко не все крестьяне желают кучковаться, особенно, поблизости от нас — аристократов, ведь многие из них бежали от гнета и унижений, которым подвергались в Дилирисе, Аэтернуме и прочих старых королевствах. Они селятся в небольших деревнях, обнесенных зачастую частоколом и рвом, охотятся, ловят рыбу и живут, в общем-то, в свое удовольствие, имея нас всех ввиду. Понимаете, о чем я толкую, ваше высочество?

— Ага, — кивнул Тар. — Если армия Волукрима, присланная Вороньим королем, станет защищать лишь реку, то она, может быть, и не пропустит изначальных в центральные земли, зато оставит им на съедение добрую половину жителей графств.

— Именно, — кивнул барон. — Поэтому господин Паллидий был вынужден отправиться к столице Финибуса, выделив добрую половину армии для наведения порядка в Воллисе.

Он указал на карту.

— Сами видите, как обстоят дела. Правда, за последнюю неделю ситуация могла и измениться, но я не думаю, что кардинально. Когда до меня в последний раз добирался почтовый голубь, в письме говорилось, что почти треть сил волукримцев занята спасением жителей маленьких независимых поселений на севере и востоке страны. Что творится в Воллисе, увы, я не знаю.

— Стало быть, — медленно произнес принц, подходя к столу и беря в руки фигурку, символизирующую воина Волукрима, — господину Паллидию пришлось дробить силы.

— Да.

— Не самая удачная тактика, замечу.

— Не могу не согласиться, ваше высочество, — кивнул барон. — Из-за этого у него не хватает людей, чтобы дать изначальным решительный бой, и максимум, что получается, так это очистить часть графства и держаться, укрепившись там.

— И продолжать спасение людей, — добавила Орелия.

— Конечно же, Целительница, — с уважением в голосе согласился барон. — Насколько я знаю, счет спасенным идет уже на сотни тысяч и часть из них пополняет войска графа, вот только…

Барон отвел взгляд, но его мысль была понятна и без слов.

"Вот только, отсиживаясь за стенами войну не выиграть", — закончила мысль Игнис. — "Пока Паллидий спасает жителей графств, собирая их в одном месте, изначальные имеют возможность распространяться по континенту. Они уже бродят по Ничейным Землям, и через неделю-две окажутся на востоке Дилириса. А отцу наверняка пришлось отправить еще тысяч тридцать для защиты южных рубежей — готова побиться об заклад, что и Бесконечные горы не остановили тараканов-переростков".

А защищать на Великой Равнине было что — сотни городов и тысячи деревень, огромные стада, десятки тысяч квадратных миль полей, пастбищ и садов. Рукотворный рай на земле, полторы сотни лет очищавшийся от порождений Темного Леса, заложивший основу могущества Волукрима. Мало кто на континенте знал, насколько же королевство отца велико и сильно на самом деле, и тот прилагал огромные усилия для того, чтобы эта ситуация не менялась. Правда, ей было неясно, почему отец до сих пор не нашел логово изначальных и не выжег его каленым железом.

"Пускай у него и нет медальона Архитектора, но ведь наверняка есть иные способы", — задумалась девушка. Она поняла, что эта мысль отчего-то раньше не приходила в голову, хотя должна бы. — "И почему он все-таки позволил мне уйти вместе с Таром, почему не заставил всех двигаться через Волукрим? Только ли дело в моих словах, или тут прячется нечто большее"?

Она украдкой взглянула на северянку, которая все это время сидела с задумчивым выражением лица и сосредоточенно слушала барона.

"Такое ощущение, что я по своей воле оказалась пешкой в игре, смысла которого не понимаю", — грустно подумала девушка. — "Надеюсь, эта игра окончится хорошо".

А барон с принцем, меж тем, принялись обсуждать чисто военные вопросы, и потому Игнис слушала их в пол уха. Неожиданные мысли, которые только сейчас пришли ей в голову, все больше и больше захватывали огнерожденную, не позволяя ей отвлечься ни на что другое.

"А что насчет Ридгара и Орелии? Они тоже понимают правила игры? Именно поэтому и согласилась стать частью отряда Тара? А… Тар"? — мысль о том, что принц: такой красивый, такой благородный, такой мужественный, может плести какие-то мерзкие козни, показалась Игнис абсурдной, и та быстро отмела ее, как невозможную. — "Нет, Тар и вправду хочет помочь, а вот за его мать поручиться нельзя. Кэлиста — эта укушенная бешеным хорьком сука — всегда ненавидела отца и могла выдумать какую-нибудь гадость. Но, с другой стороны… Отправить сына за тридевять земель в сопровождении лишь горстки верных людей"…

Девушка поняла, что ей ощутимо не хватает сведений и впервые с момента присоединения к отряду пожалела о том, что отец сейчас далеко. Его мудрый совет был бы очень полезен.

"Ну, ты сама хотела взрослых приключений, милая моя", — пожурил ее внутренний голос. — "Теперь нечего хныкать".

Хныкать Игнис не планировала в любом случае, но вот понять, что же такое творится вокруг, ей хотелось. А то, что за вторжением изначальных крылось нечто большее, чем казалось на первый взгляд, уже стало очевидным. Тут и таинственный убийца, способный убежать от самого Кающегося, и фанатики, чья секта, если верить Мислии до недавних пор считался одной из тысяч маленьких безобидных группок по интересам, и изначальные, охотящиеся за ними, точно по наводке…

По-хорошему, в схему заговора вписывалось и внезапная забота Кайсы об одном из своих опаснейших соседей, вылившаяся в безвозмездную передачу первой Тени бесценного артефакта. С другой стороны, дружба с Блаклинт просто не могла, ну никак не могла быть актерской игрой, в этом девушка не сомневалась. За последние дни они так сблизились с северянкой, что Игнис частенько забывала, кто та по крови, и уже не раз и не два думала о ней, как о лучшей подруге. Нет, Блаклинт и Тар, определенно вне подозрений. А что насчет Непобедимого?

"Мелис всегда ненавидел отца, к тому же он отдыхал на постоялом дворе, в котором нам устроили засаду. Как ни крути, он — главный подозреваемый. Но Ридгар с Орелией терпят его. Хотят вывести на чистую воду? Проклятье, ни черта не понимаю, все так сложно и запутанно"!

Оставалось лишь гадать, почему она не задумывалась над этими вопросами раньше, но что сделано, то сделано. Зато сейчас они не давали Игнис покоя. Очень своевременно, ничего не скажешь.

А больше всего бесило то, что нечто важное ускользало от девушки, и она никак не могла взять в толк, что же именно. Казалось, что еще чуть-чуть, еще одно мысленное усилие, и тайна откроется для нее.

— Игнис… Игнис… Игнис!

Огнерожденная дернулась и густо покраснела.

— Прошу меня простить, задумалась, — она изобразила нечто вроде улыбки — вышло жалко — и обернулась к Таривасу, который и обращался к ней.

Принц задорно улыбнулся и подмигнул ей.

— Мы все устали, ага?

Этой улыбке невозможно было отказать! Так заразительно и задорно не могли улыбаться даже дети, что уж говорить про наследников целых королевств! Такой человек просто не мог быть связан ни с какими тайными планами и интригами. Это было просто невозможно.

— Да?

— Скажи, нет ли у тебя какого-нибудь возможности связаться с командующим экспедиционного корпуса?

Этот вопрос застал Игнис врасплох.

— С Паллидием, зачем? — не думая сболтнула она, и лишь через секунду поняла, что принц имеет в виду. — А, ты спрашиваешь, могу ли я позвать его на помощь?

— Ага, — еще шире ухмыльнулся Тар.

— Увы, — покачала она головой и виновато улыбнулась. — Тут мы все в одной лодке.

— Жаль, — по лицу Тариваса нельзя было понять, расстроен он или нет, юный принц был все таким же веселым и жизнерадостным. — Тогда, полагаю, у нас остался лишь один выход.

— И какой же? — насупился барон.

— Пережить осаду, ага.

После того, как совещание закончилось, Игнис отловила Ридгара и, отойдя с ним в укромный угол, спросила.

— Почему ты не предложил отправиться за помощью? Сколько времени потребуется на прогулку по Грани? Час, два? Ты успеешь передать весточку и вернуться до того, как изначальные соберутся штурмовать нас.

— Не все так просто, — неохотно ответил Древний. — Время на Грани течет иначе, да и пространство иногда проделывает странные фокусы.

— Не с тобой, — оборвала его принцесса. — Тебя не просто так звали гранерожденным, отец говорил, что ты живешь сразу в двух мирах.

Ридгар нахмурился.

— Корвусу не следует раскрывать детям некоторые секреты, — пробурчал он.

Эти слова не поколебали Игнис. Она продолжала смотреть все так же упрямо и уверенно, ожидая ответа, и Древний, наконец, сдался.

— Ни я, ни Орелия не сумеем пробиться отсюда. Что-то перекрыло все проходы: сильная, древняя магия, с которой я сталкивался несколько раз раньше. Я могу входить на Грань здесь, могу шагнуть за пределы крепости где-то на половину мили, но это и все.

Игнис в очередной раз поблагодарила отца за то, что ее маска не умеет менять цвет, потому что новость эта была поистине страшной и девушка буквально чувствовала, как кровь отлила от лица.

— Но кто, во имя Господа, в состоянии запретить тебе — тебе! — путешествовать через Грань? И как?

— Способы есть, — на этот раз в словах Кающегося звучала настоящая тревога, — их немного, но они есть. В былые времена, когда я и мои товарищи совершили… большую глупость, Айнрит создал несколько многоразовых артефактов, защищающих своих друзей от… — он вздохнул и закончил, — меня.

— А кто-нибудь помимо Архитектора может воспроизвести их?

— Твой отец может, причем без особых проблем. Неназываемый мог, когда был жив, Архимаг — тоже. Быть может, Швея в состоянии изготовить нечто подобное. Как ни крути, но она помимо всего прочего — сильный артефактор.

— А кто-нибудь из живых и не Ступивших на Путь Вечности?

— Полагаю, наш таинственный преследователь достаточно одарен для подобных манипуляций, ну и, с десяток сковывающих на континенте, помимо него. Получи они книгу с необходимыми сведениями, думаю, сумели бы повторить старые приемы. Но это и все.

— И как этот артефакт работает?

— Если мы рассмотрим самый просто вариант, то так: несколько камней, которые следует собрать возле одной из прорех, ведущих на Грань, и обработать должным образом, ставятся на равном расстоянии друг от друга, чтобы получить пентаграмму, в центре которой окажется изолируемая зона. Таким образом формируется барьер, накрывающий участок реального мира и связанный с ним кусок Грани. Есть еще, к примеру, способ: использовать всего один камень, выступающий в роли печати. Тут все сложнее — специальная печать полностью изолирует отдельный объект: город, лес, остров, что-нибудь еще, от его отражения. В принципе, имеются и другие варианты, но эти два — самые распространенные. Проблема в другом. Игнис, ты ведь понимаешь, что это значит?

— Нас вели в эту крепость, — с ужасом произнесла огнерожденная.

— Именно.

— У этого места толстые стены и много пушек.

Ридгар пожал плечами.

— Если он пригонит всех изначальных в округе, пушки не спасут.

— Но Паллидий может понять, что происходит.

— У него не хватит времени для того, чтобы добраться сюда. Ты же слышала, что сказал барон: половина армии отправилась в Воллис, а третья часть от оставшихся — рассеяна по графству. Рассчитывать мы можем лишь на себя.

— И на тебя.

Ридгар помрачнел.

— Ты обещал, — напомнила Игнис.

— И я исполню обещание, когда станет понятно, что иначе нам не выжить.

Требовать от Ридгара большего не имело смысла. Да, примени Кающийся всю свою силу, он без проблем уничтожил бы вообще всех изначальных, окруживших крепость. Говоря начистоту, во всем мире лишь несколько человек могли выстоять против его магии. Да, отказ от подобного могущества можно было назвать глупостью и эгоизмом, ведь увеличив свое наказание, он спас бы сотни жизней. Да, она могла попытаться надавить на это, но…

"Но мучать человека, для которого каждый новый день — ад, а каждая новая ночь — погружение в один бесконечный кошмар, просто выше моих сил".

Так считала она, так считал отец, даже Изегрим, который на дух не переносил Ридгара, придерживался того же мнения. Лишь Лорий Солум, бывший друг Корвуса, полагал иначе. Он считал, что следует поддерживать баланс сил, и во имя этого самого баланса, будь он неладен, Кающийся перестал наказывать благородных мерзавцев, то есть тех, чья смерть очищала его душу сильнее всего.

"Он и так сотни лет расплачивается за свое преступление, и я просто не могу просить его бездумно увеличить долг".

Именно поэтому она сказала:

— Спасибо, Ридгар.

— Пожалуйста, Игнис. А теперь иди и отдохни немного, очень скоро нам понадобится каждая капелька твоей чудесной силы. Фейргеборы были рождены для сражений.

Принцесса согласно кивнула и направилась в свою комнату, где обнаружила две вещи: во-первых, на столе имелась отличная корзина с винами, а во-вторых, Лариэса на горизонте не было.

"Ну уж нет", — ухмыльнувшись, решила она. — "Этот рысеухий не убежит от долга, и я даже знаю, что пожелать. Все ужасно? Ну что ж, тогда будем пить и веселиться, как в последний раз".

Ухмыльнувшись до ушей, она взяла бутыль и быстро закрыла за собой дверь.

* * *

"А точно ли будет нормально просто так войти к ней в покои"? — размышлял Лариэс, меряя комнату шагами. — "С одной стороны, мы сдружились за это время. Не скрою, с Игнис приятно общаться, но, с другой стороны, она — великая герцогиня по крови и приемная дочь короля. Не очень правильно будет вваливаться к ней — могут пойти компрометирующие честь и достоинство огнерожденной слухи. Но, опять же, я обещал".

Он вздохнул и, дойдя до стены, круто развернулся и зашагал в противоположную сторону. Эти метания продолжались уже добрых полчаса, и за время, которое Лариэс придавался рефлексии, слуги уже успели унести таз с водой, подготовили столовые приборы для ужина и даже вымыли пол!

Поглощенный своими мыслями, виконт почти не обращал на них внимания. Он и сам не понимал, отчего переживает, он — человек, без малейшего смущения облазавший не один бордель в поисках загулявшего принца; человек, который в свои двадцать два года увидеть больше, чем многие за всю жизнь; человек, без колебаний возглавлявший атаки на вражеский строй — сейчас испытывал непонятный страх и смущение. Хотя, казалось бы, в чем проблема? Как будто они ни разу не оставались с Игнис вдвоем.

"Непонятно", — раздраженно заключил Лариэс, выходя на очередной вираж. — "Ничего не понимаю. Нужно просто поблагодарить за спасение жизни, выполнить желание, наверняка она придумала какую-нибудь ерунду, и идти к его высочеству, уверен, что у того найдется работа для меня. Мы, все-таки, оказались в окружении целого легиона чудовищ"!

Но вместо этого полукровка пошел на следующий круг.

Неизвестно, до чего бы он так додумался, но дверь неожиданно распахнулась и на пороге возникла улыбающаяся во весь рот Игнис. Маску она держала в одной руке, а в другой — открытую бутыль.

— Ага, — ее взгляд устремился на Лариэса. — А я-то все думала, почему никто не идет ко мне в покои, а он тут комнату шагами меряет? Неужели подвиг благородной принцессы, рисковавшей жизнью ради товарища, не заслуживает того, чтобы этот товарищ лично пришел к ней?

— Ну, это… — Лариэс почувствовал, что краснеет.

— Ничего и слышать не желаю, — фыркнула девушка. — Быстро разливай вино, будем праздновать!

— Эм-м, — Лариэс склонил голову на бок, — я бы предпочел не пить.

— Ничего не выйдет, не забыл про желание? Так вот, я желаю, чтобы ты распил эту бутылку вместе со мной.

Уши юноши дернулись, а лицо искривилось в непроизвольной гримасе отвращения.

— Игнис, прошу…

— Ничего не хочу слушать. Расслабься хотя бы один раз, ладно? Ради меня.

Последние слова были не приказом, а просьбой, и виконт сдался.

— Как прикажешь, о принцесса, — отвесил он ей идеальный придворный поклон.

Огнерожденная хихикнула и захлопала в ладоши.

— Ты какая-то чересчур веселая.

— А чего грустить? Мы застряли в замке, окруженные тысячами тараканов-переростков, которые вот-вот пойдут на приступ. Помощи ждать неоткуда, так что остается лишь радоваться.

— Интересная точка зрения, — юноша наполнил кубки и жестом указал собеседнице на единственное кресло в комнате. — Присаживайся.

Сам он разместился на кровати, стоявшей возле небольшого окна с распахнутыми настежь ставнями, откуда лился приятный солнечный свет. День уже сильно перевалил за полдень, но до заката оставалось еще достаточно времени. Лариэс полной грудью вдохнул свежий летний воздух и обратился к подруге.

— Наши дела так плохи?

Девушка заняла указанное место, положила маску на стол, затем взяла кубок и чуть-чуть пригубила вино. Прикрыв глаза, она уважительно покачала головой, видимо, отдавая дань букету. Затем огнерожденная поставила бокал на стол и, закинув ногу за ногу, вопросительно взглянула на Лариэса.

— А ты сам как думаешь?

— Полагаю, что все хреновее некуда. В лучшем случае мы можем попытаться отправить за подмогой господина Ридгара, но он не согласится.

На лице девушки промелькнуло странное выражение, но ответила она бодро:

— Не получится, и не проси объяснить.

— Тогда придется драться, — незамедлительно ответил виконт, пообещав себе разузнать у Кающегося причину.

Затем он пригубил немного вина и мысленно согласился с принцессой — букет, и правда, был недурен. Щит принца чуть расслабился, чувствуя, как алкоголь делает свое черное дело.

"А может, спросить ее"? — подумал виконт. — "Почему бы и нет",

— Слушай, у меня тут созрел один вопрос.

— Всего один? — ехидно поинтересовалась девушка.

Лариэс скорчил гримасу, и продолжил.

— Можешь объяснить, откуда все это? — он обвел рукой комнату. — Замок, артиллерия, дикое количество доспехов и отличное оружие? Столько вассалов у обычного барона, в землях которого нет ни единого чародея или хотя бы маломальской мануфактуры?

— Хороший вопрос, — улыбнулась Игнис, сняв перчатки и проведя обожженным пальцем по кромке кубка. — Как ни странно, я знаю ответ на него. И поделюсь с тобой своей мудростью.

— Я весь внимание, о мудрейшая, — насмешливо поклонился Лариэс.

— Все просто, — Игнис как-то неуверенно на взгляд юноши взяла кубок и чуть-чуть коснулась его губами.

Она поставила его обратно и после нескольких секунд раздумий указала на реку.

— Ты знаешь, как называется эта река?

— Силерой, знаешь, мне память еще не отшибло, — заметил виконт.

— Ну вдруг, — пожала плечами принцесса. — Впрочем, название этой реки — не главное.

— А что же тогда главное?

— То, куда она впадает. А впадает она в Серену.

— Я помню, веришь? Но что с того? Что кроме пушнины может продавать Финибус? Она, конечно, дорогая, но не настолько же.

— Ты прав, — подтвердила Игнис. — Такие замки возводятся на совсем другие деньги и совсем для других целей. Барон Урсус Гарский, как и другие аристократы Финибуса и, кстати, Воллиса тоже, живут — причем припеваючи — благодаря тому, что в свое время их предки, пришедшие сюда как безземельные рыцари с небольшими отрядами ближайших сторонников, застолбили земли возле двух крупных рек, впадающих в океан: Серены и Потэны. Тогда — а это было больше сотни лет назад — никто и представить не мог, что очень скоро вниз, к океану, отправится еще один полноводный поток. Поток товаров.

— Товаров?

— Да. Многочисленные отцовские мануфактуры, которых с каждым годом становится все больше, нашли отличный путь для экспорта.

— А чем же не подходят старые пути? — недоумевающее спросил юноша, который, увы, не слишком хорошо разбирался в экономике. — Если я помню, большая ярмарка Сентия всегда привлекала массу купцов из Волукрима.

— С ними все хорошо. Мы все также возим продукцию в Дилирис, Аэтернум, северные королевства и даже в Венис, хотя, надо заметить, что соперничать с ними очень тяжко — у вензинов свои мануфактуры, которые ничем не хуже наших.

Лариэс нахмурился.

— Тогда в чем же проблема? Конечно, отношения между нашими странами оставляют желать лучшего, но нет никаких предпосылок для большой войны.

— Ты, кажется, не слишком много общаешься с торговцами и банкирами, верно? — поинтересовалась Игнис.

— Виновен, — признался Лариэс, — я все как-то больше имел дело с наемниками, солдатами и шпионами.

— То есть с честными и порядочными разбойниками и убийцами, — резюмировала девушка.

— Можно сказать и так.

— Ничего страшного, я и сама стала понимать некоторые вещи лишь после того, как отец пару лет непрерывно вдалбливал их мне в голову.

Она дружелюбно улыбнулась, и в улыбке этой не было ни капли надменности или желания оскорбить. Затем Игнис отставила вино и аккуратно убрала рыжую прядь, упавшую на глаза и непроизвольно, коснулась бугрящейся исковерканной щеки. Несмотря на всю кошмарность ожогов, Лариэс не испытывал ни малейшего отвращения, глядя на ее настоящее, не прикрытое серебром лицо. Напротив, ему даже было приятно.

Кажется, Игнис не заметила этого взгляда, потому что продолжила, как ни в чем небывало.

— Все просто. Мы как продавали наши изделия вам, так и продолжаем продавать. Вот только количество изготавливаемой продукции за прошедшие сто лет в Волукриме выросло на порядок, а потому — потребовались новые рынки сбыта. Понимаешь?

Лариэс сделал большой глоток вина, затем сделал неопределенный жест рукой. В целом, он понял, что имела в виду собеседница, но решил не торопить события.

— Вроде бы да, но хочу выслушать тебя, чтобы ничего не напутать, — честно признался он.

— Короче, — Игнис хлопнула ладонью о колено. — Товаров стало больше, но вы не можете купить их все, излишек нужно продать куда-то еще, или торговцы понесут убытки. Так ясно?

— Так — да.

— А теперь, внимание, вопрос: куда?

Лариэс всерьез задумался.

"Проклятье, как ни крути, но тут может быть лишь один ответ".

— В Империю Бархатных Островов.

— Именно, — кивнула девушка. — Но, если везти наши товары в порты Дилириса, или, еще хуже, Аэтернума, нужно будет пересечь всю западную часть континента, заплатить кучу пошлин, да к тому же тащить все на телегах. Конечно, можно переложить грузы на корабль в одном из северных портов страны…

— Северных портов? — от удивления Лариэс повел себя бестактно и перебил девушку. Поняв это, он смущенно улыбнулся. — Прости.

— Да ничего, все хорошо, — хихикнула Игнис. — Любопытство — самая забавная твоя черта.

— Ну спасибо.

— Всегда пожалуйста. Да, ты, быть может, удивишься, но Волукрим — это не только горы и холмы. Более того, горы и холмы — лишь небольшая часть государства. Почти вся страна расположена на равнинах, а на востоке еще и заполнена лесами. И у нас есть порты, правда, все они упираются в холодный северный океан. То еще местечко, скажу я тебе.

Огнерожденная зябко передернула плечами.

— И что, этот океан опасен?

— Неимоверно! Огромные льдины, страшные ураганы, гигантские водовороты, многочисленные чудовища… Причем одно такое я видела лично — мы с отцом плыли на боевом корабле и при этом не удалялись от берега, но какая-то громадная тварь с ненормальным числом жвал и щупалец решила нами закусить.

— Полагаю, ей не стоило делать этого в присутствии сильнейшего сковывающего мира?

— Не стоило. Ошибку она осознала, когда было уже слишком поздно.

— Понимаю. А зачем вам корабли в таком море?

— Рыба, китовый ус, ворвань, моржовый бивень, — пожала плечами Игнис. — Мало ли ценного можно добыть в океане? Да взять тех же монстров, из них выходят весьма полезные для алхимиков и сковывающих ингредиенты, а чучела особо страшных особей можно выгодно продать. Для предприимчивых людей, лишенных инстинкта самосохранения, северный океан — настоящая сокровищница.

— Ага, только вместо рыбацких лодок вы используете многопушечные военные корабли.

— Ну, что поделать, такова жизнь. Но мы немного отвлеклись, не находишь?

Лариэс кивнул и коснулся губами кромки кубка для очередного глотка, и тут он понял, что уже успел выпить все вино — Игнис полностью завладела его вниманием. Он взял бутылку и налил себе еще.

— Позволь наполнить твой кубок, принцесса.

— Нет, спасибо, — покачала та головой. — У меня еще достаточно.

— Тебе не понравилось вино?

— Не в этом дело, — Игнис озорно подмигнула ему. — Я хочу посмотреть на вечно серьезного Щита принца, когда тот напьется. И учти, напиться тебе придется, это — мое желание.

Лариэсу отчего-то стало смешно и он, решив не сдерживаться, расхохотался. Отсмеявшись, юноша пригубил еще восхитительного вина и сказал:

— Как пожелает госпожа, но пока я напиваюсь, ты можешь рассказывать дальше. Мы остановились на Империи Бархатных Островов.

— Именно. Что ты знаешь о ней?

— То же, что и все: тысяча островов, райское местечко, правит Древний — Танма Филтин, Повелитель Лодок, легендарный и единственный хладорожденный. Ну и все знают об Алых Парусах.

— В целом, верно, — согласилась с ним Игнис, — но есть пара важных моментов. Империя — сильнейшая на планете морская держава, хотя Венис бы и не согласился с этим. У них мощная судостроительная промышленность и неплохая металлургия. Но Империя не в состоянии производить ряд жизненно важных для нее товаров. Многое на островах попросту не добыть, например, драгоценные камни, золото и серебро. Что-то отвратительного качества, например, железо. Ну а кое-что сделать просто некому, например, заговорить броню или оружие — скажем спасибо паранойе Повелителя Лодок. В результате у Волукрима появился то, что отец именует рынком сбыта для экспорта товаров. Мануфактуры поставляют Империи все необходимое и платят колоссальные налоги в казну, все богатеют и Волукрим процветает, ну а Бархатные острова получают необходимые изделия, а также — многочисленные предметы роскоши. Кстати говоря, из графств им все по тем же Серене и Потэне везут корабельный лес, ведь на юге не растут дубы, лиственницы и сосны.

— Но разве Танма не ненавидит Корвуса еще со времен второй Войны Гнева?

— Он недолюбливал его и до первой, — парировала Игнис. — Личные чувства тут ничего не значат. Даже Ступивший на Путь Вечности должен понимать, что если будет идти наперекор желаниям всех своих дворян, то очень скоро отправится в эту самую Вечность. Ногами вперед.

— Еще вопрос. А как товары Волукрима попадают в графства? Если хоть что-то помню, то север восточных графств ограничен Бесконечными Горами.

— Не все еще слышали о Золотой Дороге и Серебряной Дороге, — улыбнулась девушка.

— Я — точно не слышал.

— Золотая Дорога — это тракт, проложенный через горы. Он широк настолько, что две тяжело груженых повозки могут разъехаться и еще останется место для пары пеших путников, и соединяет Волкукрим с Финибусом. Воллис соединен с королевством отца не так хорошо, Серебряная дорога хуже, опаснее, но, тем не менее, недооценивать ее потенциал не стоит.

— Но как? — пораженно воскликнул Лариэс.

— Когда ты — один из сильнейших магов континента, да еще с такими друзьями, как у отца, вопрос "как" неуместен. Скорее, следует спрашивать" "зачем"?

— Ну ладно, — сдался юноша. — А куда ведет эта ваша Золотая Дорога?

— Во Флюмен, — пожала плечами Игнис. — Единственный город Волукрима к югу от Бесконечных гор. Он выстроен прямо на реке, а потому загрузка товаров на баржи — легкая и простая задача.

— И вот, стало быть, баржи плывут на юг, а графство богатеет.

— Графство? — лукаво улыбнулась огнерожденная, — или бароны?

А вот это уже было знакомо Щиту принца. С тем, что именуется политикой, он был вынужден ежедневно сталкиваться, и понимал, что к чему.

— Бароны, их вассалы, простые люди, живущие возле реки, — начал он перечислять, — и, конечно же, граф, контролирующий устье.

— Именно.

— А что насчет Воллиса?

— То же самое. Столица самого восточного из графств на континенте — это крупный порт в устье Потэны, ворота, через которые воллисское дерево и волукримские товары отправляются к островам.

Лариэс снова вспомнил слова принца о все возрастающем влиянии Волукрима на востоке. Теперь некоторые вещи стали более понятными. Вороний Король, как и надлежало любому разумному владыке, стремился обезопасить свои торговые пути. Быть может, Лариэс плохо разбирался в коммерции, но уж эту-то истину он знал отлично. Торговцы — это налоги, а налоги — это кровь государства. Без налогов ни один король не сможет ничего, будь он трижды одаренным магом. Налоги следует трепетно и нежно оберегать от стервятников, посягающих на них. А еще лучше, не платить ни медяка лишним людям.

"Полагаю, будь у него такая возможность, Корвус давно бы захватил графства".

Игнис угадала и эту его мысль.

— Ты, наверное, можешь подумать, что отец спит и видит, как бы захватить Финибус и Воллис, но это не так. Ему незачем тратиться на войну.

— Почему?

— Графства и так полностью зависимы от нас.

"От нас", — с горечью подумал юноша. — "Все-таки полезно помнить, что передо мной — наследная принцесса Волукрима".

А ведь он постоянно забывал об этом. Стоило только посмотреть в глаза девушки, и все лишние мысли как по волшебству улетучивались из головы юноши. Время от времени он понимал, что в мыслях "дорисовывает" левую половину лица Игнис без шрамов и представляет, как оно должно выглядеть в этом случае.

Каждый раз получалось нечто невероятное — определенно, огнерожденная красотой должна была затмить не только ее величество Кэлисту, но и ее величество Кайсу.

Выпив еще вина, лункс несколько мгновений раздумывал над словами своей прекрасной собеседницы, после чего, наконец, был вынужден согласиться.

— Графства зависят от товаров с севера. Если по какой-то причине этот живительны поток вдруг иссякнет, пограничные бароны, граф, крестьяне, короче, все, кто оседлал речной путь, будут вынуждены влачить жалкое существование, а ведь от их щедрот наверняка перепадает и всем остальным, верно?

— Именно. И они это прекрасно понимают. Волукрим при желании сможет найти другой способ добраться до Бархатных Островов. Хотя отмечу, что Воллису есть что предложить континенту, даже если мы перестанем отправлять товары по Серебряной дороге.

— И что же это?

— Во-первых, свою силу. Они слишком близко расположены к Темному лесу, а потому и Финибус, и Волукрим помогают графству, как могут. Порождения этого гиблого места не разбирают, кого жрать. В-вторых, графу принадлежат золотые прииски на севере страны. Они старые и истощенные — некто копал там тысячи, а может и десятки тысяч лет назад, — но все еще способны дарить металл, что любит и король, и нищий.

Последние слова Игнис продекламировала с чувством и интонацией, и, смутившись, отвела глаза, а ее здоровая щека покрылась румянцем.

Лариэс выпил еще вина, и неожиданно для себя осознал, как же Игнис на самом деле красива! Он никогда не обращал внимания на это раньше, а теперь просто не мог оторвать глаз от нее.

"Проклятье, и она влюбилась в того, кто не то, что не сможет, а даже и не подумает сделать ее счастливой", — злая мысль кольнула сердце юноши и слова, полные сдерживаемой годами горечи, тяжелые и…лишние, прорвались наружу, точно вода из обрушившейся плотины.

— Игнис, — Лариэс слышал себя как-бы со стороны, уши заложило, а в кончиках пальцев приятно покалывало, — он не стоит тебя.

— Кто? — принцесса опешила от резкой смены темы.

— Его высочество Таривас Вентис, кто же еще. — Какая-то рациональная часть сознания вопила, точно умалишенная, приказывая заткнуться, любой ценой заткнуться, но было поздно.

Вино, усталость, страхи последний дней и что-то еще, что-то непонятное, поднимавшееся, когда он смотрел в глаза девушке, просто заглушили эту маленькую и слабенькую часть сознания.

— Он тебя не любит. Он вообще никого не любит и не может любить, кроме себя, такой уж он уродился. Ты не подумай, я не жалуюсь, за этого человека я прыгну в огонь, но правда есть правда — он использует тебя. Да что там, его высочество играючи может охмурить любую девушку, для этого ему хватит пары фраз, мужественного взгляда, и улыбки.

"О да, улыбки. Точно также он улыбался Талиссе тогда, в саду… Эта улыбка, будь она проклята"!

— Лариэс, — Игнис поднялась и ее взгляд был серьезен. — Тебе нужно выспаться. Кажется, моя шутка зашла слишком далеко.

— Все в порядке, моя госпожа, шути на здоровье. С меня не убудет. Ты, его высочество, Древние, какая разница кто? Я — всего лишь пешка, я ничто, я червь.

— Лариэс! — Игнис повысила голос, но это не могло успокоить юношу, который с каждым словом все больше и больше разгорячался.

Его кубок вновь опустел, и он схватил бутылку, сделав глубокий глоток прямо из горлышка, и продолжил.

— Да, его высочество просто играется с тобой, ему нужно было заполучить Звериный Амулет, только и всего. И ты это знаешь, всегда знала, просто боялась признаться самой себе, Игнис.

— Все, с меня хватит! — лицо огнерожденной исказилось от ярости. — Проспись, поговорим завтра!

Она решительно двинулась на выход и уже положила ладонь на ручку двери, когда Лариэс произнес:

— Ее звали Талисса.

— Что? — Игнис медленно, как во сне повернулась к нему.

— Девушку, что я любил больше жизни, ту, которая забрала мое сердце. Она была моей первой любовью, помнишь, я рассказывал? А знаешь, кто отобрал ее у меня?

Кровь отхлынула от щеки Игнис, это Лариэс различил даже в алкогольном тумане. Его губы искривились в ухмылке, обнажая небольшие клыки, а глаза, наверняка сейчас из золотистых превратились в бардовые, как и всегда, когда он был в ярости.

— Нет, — не прошептала, прошелестела Игнис.

— Да, о моя прекрасная принцесса. Его высочество пожелал возлечь с Талиссой, а потом — забрать ее в свой гарем. Ты знаешь, у него есть гарем из нескольких сотен красоток. Он собирал их тщательно и прилежно по всем королевствам Интерсиса, там есть и бледнокожие дочери севера, и страстные дилириски, и нежные, как шелк, раскосые дикарки с Западных Островов, и даже дочери Бархатных Островов — нгутртки — красавицы, чья кожа черна, как ночь. Все они живут в достатке и роскоши и служат лишь одной целью — ублажению его высочества! И Талисса теперь там, уже три года как, я даже видел ее пару раз, когда защищал покой его высочества.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Да!

— Нет!!!

— Да!!!

Лариэс заорал так, что охрип, а Игнис выбежала прочь из комнаты, со стуком захлопнув за собой дверь. Виконт собирался было пойти следом, но ноги почему-то отказались его слушать, и он едва не упал.

"Ну и черт с ней", — подумал полукровка, садясь на диван и прикалываясь к вину.

Лариэс пил долго и жадно, ощущая, как холодная жидкость течет по шее и проникает под рубашку. Когда бутыль опустела, а все вокруг принялось лихорадочно кружиться, он зашелся диким истеричным смехом и рухнул на постель. Хохот душил виконта, а из глаз его лились слезы. И это окончательно подточило силы юноши. Веки налились свинцом и опустились, даря тяжелый сон.

Глава 24

Голова раскалывалась так, что казалось, будто бы по ней со всей силы ударили булавой. Лариэс открыл глаза и обнаружил, что лежит на знакомом уже поле под фиолетовыми небесами.

Он осторожно сел, пытаясь понять, что, собственно, произошло. События последних пары часов намертво выветрились из сознания и Щит принца, как ни пытался, не мог вспомнить, когда же это он умудрился лечь спать, и почему ему так плохо.

"Я что, пил, что ли? И оказался на Грани днем? Но голова же не должна болеть здесь. Или должна"?

Лариэс прикрыл глаза и…

Он бежит по мягкой траве и смеется, а там, чуть впереди, раскинув руки для объятий, к нему мчится мама…

Щелк!

Отец, такой умный, такой сильный. Объясняет, как следует держать меч и двигаться. Трава покалывает босые пятки, и они улыбаются друг-другу…

Щелк!

Она улыбается, тепло и добро, спутанные каштановые волосы липнут к мокрым щекам. На обнаженной лодыжке налипла травинка. Он обнимает ее…

Щелк!

Лариэс зажмурился. Происходило, мягко говоря, нечто странное. Когда виконт вновь открыл глаза, то обнаружил, что хорошо знакомого берега реки нет, а он сам находится посреди небольшого островка, с двух сторон огибаемого весело журчащими голубыми лентами. Вдалеке до самого неба тянулась ослепительно яркая стена, разгоняющая, казалось, даже сам намек на тени, а в паре шагов от него сидел Кающийся, в руках которого трепетал маленький шарик света.

— Господин, где мы — Лариэс указал на стену. — Что происходит? Что это такое?

— Перебрал? — Ридгар приподнял левую бровь и погладил шарик, из которого, как почудилось виконту, донесся радостный младенческий смех.

— Да, — кивнул он, присаживаясь рядом и стараясь не глазеть на вечных спутников Древнего. — Не понимаю, вроде бы, мы на Грани, а голова болит как в реальности.

— Потому что Грань — это отражение реальности. Мы же с Корвом, кажется, вбивали эту простую истину в тебя, Лариэс, — с легким неодобрением в голосе произнес Древний. — А теперь, отвечу на вопросы: мы — в замке барона, а точнее — в месте его отражения на Грани.

— Но тут ничего нет!

— Почему? Остров, речка. Тебе мало?

— Если честно, я ожидал увидеть что-то вроде университета в Кастэллуме.

— Не все, что выстроено или изготовлено в нашем мире, оказывается на Грани. А даже то, что отражается, зачастую делает это по одному ему известным законам, — туманно ответил Древний. — Теперь перейдем к следующему вопросу: некто отгородил замок и его окрестности мощным барьером. И, предвосхищая твой следующий вопрос: нет, я не смогу пробиться сквозь него — барьер рассчитан специально на… таких людей, как я.

— На сноходцев?

— Я — не сноходец. Но — да, ты тоже не сумеешь выбраться, — Ридгар указал на ослепительно яркие стены, — что автоматически приводит нас к третьему вопросу. Происходит подготовка к очень серьезной драке. Нас специально заманили сюда и, как мне кажется, согнали всех изначальных из этой части графства. Кто это сделал — остается только догадываться. Что за этим последует — очевидно.

Лариэс осторожно кивнул и едва не пожалел об этом, потому что голова ответила на столь непочтительное с собой обращение новым взрывом боли.

Поморщившись, юноша переваривал полученную информацию.

— Стало быть, помощи не будет и нам остается лишь выстоять в безнадежном бою? — невесело усмехнулся он.

— Нет, — Ступивший на Путь Вечности помедлил и вновь погладил светящийся шарик, — Мы должны будем победить в этом бою и продолжить движение к цели.

— Это будет непросто.

— А когда в жизни что-нибудь было простым? — Ридгар вопросительно изогнул брови.

— Думаю, никогда, — вздохнул Щит принца.

— И я того же мнения. А потому советую тебе возвращаться в тело и хорошенько выспаться, чтобы защищать своего принца, когда насекомые полезут на стены.

Упоминание его высочества затронуло какую-то струну в мозгу телохранителя и тот застонал, хватаясь за голову. Обрывки фраз, обращенных к огнерожденной принялись всплывать из алкогольного угара.

Ридгар, кажется, понял это, а потому спросил:

— Вспоминаешь детали своего возлияния?

Лариэс, превозмогая боль, принялся восстанавливать в памяти события, предшествовавшие его появлению тут, и, о чудо, из недр сознания один за другим начали подниматься слова и образы, которые подобно мозаике занимали место в памяти.

— О Господи! — воскликнул Лариэс.

Он помнил произошедшее не целиком, ряд фраз и событий оставались загадкой, но и того, что удалось восстановить, было достаточно для того, чтобы прийти в ужас.

— Я отговаривал Игнис от любви к его высочеству!

— Хм-м? Интере-есно, — протянул Ридгар. — И зачем, позволь спросить?

Лариэс не нашел что ответить.

— Ну, не знаю, я…просто…она…ну…

Он потупился, не зная, собственно, говоря, что ответить.

— Я обещал Игнис исполнить любое ее желание, и она захотела, чтобы я выпил с ней вина, а потом, ну, оно как-то само случилось, вот.

— Ага-а…

На тонких губах Ридгара появилась легкая улыбка и он в очередной раз погладил шарик, который — на этот раз Лариэс был уверен — засмеялся и агукнул.

— И почему же она не должна была влюбляться в Тариваса?

— Он использует ее и бросит, разбив сердце, — решительно ответил Лариэс, — принц не создан для любви к одной женщине.

— А-а, теперь это так называется. Интересно, а что ваша христианская Библия говорит о таких, не созданных? М?

— Это совсем другое! — жарко возмутился Лариэс.

— Ну конечно же.

— Вы не понимаете, господин.

— Правда? — сарказма в голосе Кающегося было столько что при желании его можно было бы мазать на хлеб вместо масла. — Лариэс, я долго живу на свете, а потому знаю и понимаю много разных вещей. Например, почему стихийные маги столь привлекательны. Думаю, ты никогда не задавался этим вопросом, правда?

Столь резкая смена темы разговора удивила Лариэса, а потому ответил он осторожно:

— Это ведь известно всем, господин, разве нет?

— То, что известно всем, очень часто неизвестно никому. Церковь говорит: красота магов стихий — есть благословение Господа, подтверждение его любви к ним, не так ли?

— Так.

— А ты в курсе, что даже за те несколько сотен лет, что я живу, каноны женской красоты изменились несколько раз? С мужской дела обстоят как-то стабильнее.

Лариэс моргнул. Этого он не знал.

— Более того, Орелия рассказывала о том, кого считали красавицами в дни ее юности, а еще я читал некоторые трактаты, относящиеся к эпохе до Второго Переселения, там тоже было много интересного. А теперь, внимание, вопрос: как так получилось, что в любую эпоху и в любой стране стихийных магов боготворят, их желают, им потакают? Не знаешь?

Лариэс не знал. Честно говоря, он воспринимал это, как само собой разумеющееся. Да, каждый стихийный маг прекрасен, им владеют необузданные страсти, что такого? Всегда так было.

— Ответ есть, — продолжал, меж тем, Ридгар, — каждый маг стихий бессознательно воздействует на окружающих, отчего кажется тем более привлекательным. Это отдаленно напоминает ментализм, хотя и работает по другим принципам и не обладает столь сокрушительной мощью, как магия разума. Камуфляж стихиерожденных столь мощен, что нужны серьезные увечья вроде ожогов Игнис для преодоления этого… таланта, скажем так.

— Но ведь у меня есть защитный артефакт! — воскликнул Лариэс. — Пусть слабый, но все же. Он не мешает мне видеть красоту Блаклинт и его высочества, и Игнис…

Он оборвал себя и отвел глаза, краснея.

— Не мешает, и что? С чего ты взял, будто стихиерожденные сами по себе, без магии, непривлекательны? Природа, или Бог, или что-нибудь еще знатно поработали над ними. Гладкая чистая кожа, красивые волосы, симметричные и правильные черты лица, тела без каких бы то ни было изъянов. Сравни, к примеру, пышногрудую Кайсу и изящную Кэлисту? Что их роднит? Знаешь?

— Нет.

— Роднит их грация, природный магнетизм, сексуальность, бьющая ключом и заметная невооруженным взглядом. Даже без своего магического очарования таким, как они есть что предложить окружающим. К тому же у некоторых магов стихий встречалась еще одна способность…

Он замер на полуслове и покачал головой.

— Ладно, давай пока что остановимся на этом, я и так сказал много лишнего. Что же касается твоих откровений, навеянных вином… Могу только посоветовать не торопиться, обдумать все, что ты сказал и понять, почему так случилось. А потом — поговори с Игнис. Она — несмотря на свою вспыльчивость — разумный человек, а потому я уверен, что вы сможете разобраться с этим недоразумением.

Его спокойный тон и уверенность каким-то образом передались и Лариэсу, напряжение которого начало улетучиваться.

"В самом деле, я же не предал своего сюзерена", — подумал он. — "Да, сболтнул лишнего, но такое часто бывает, когда переберешь. Утром обязательно поговорю с Игнис и извинюсь перед ней".

— Спасибо, господин, — поблагодарил он Ридгара.

— Не за что. — Древний поднялся и вытянул руки вперед.

Шарик света соскользнул с его ладоней и устремился вверх. Несколько секунд он поднимался, затем начал тускнеть и в конце концов растворился целиком.

Лариэс, затаив дыхание провожал взглядом странную сущность и только после того, как она исчезла, спросил:

— Господин, это был дух?

— Да, — рассеянно отозвался Ридгар, все еще глядя в небеса. — Умер здесь от болезни пару дней назад. Думаю, он и сам нашел бы дорогу наверх, но я решил немного помочь.

— Как им? — Лариэс покосился на длинную вереницу полупрозрачных теней, маячившую за спиной Кающегося.

Ридгар покачал головой.

— Нет, они — напоминанием о глупости былых дней. А это — лишь заблудшая душа, ищущая дорогу на Небеса.

У полукровки едва не отвисла челюсть и на миг он лишился дара речи.

— Кто же вы такой, Кающийся Ридгар? — сам того не желая спросил виконт.

— А с какой целью интересуешься? — на тонких губах Ступившего на Путь Вечности появилась тонкая улыбка. — Жаждешь раскрыть тайну легендарного убийцы?

Лариэс ничего не ответил, продолжая терпеливо ждать и не прогадал — Ридгар перевел взгляд собеседника и с легким намеком на раздражение поинтересовался:

— И вот не лень тебе выспрашивать всякую ерунду? Лучше бы вернулся в свое тело и отдохнул немного.

Лариэс упрямо молчал и Ридгар сдался:

— Стало быть, не отстанешь?

— Мне жутко любопытно, кто вы на самом деле, — признался виконт.

— Этого тебе знать не полагается.

— Но есть те, кто знает? — уточнил Ридгар.

— А как же. Корвус и его цепная шавка Изегрим, Орелия, Лиций и еще с десяток Ступивших на Путь Вечности. Возможно, кто-то из правителей, хотя я сильно в этом сомневаюсь — слишком уж много времени прошло.

— Вы принимали участие в одной из больших войн.

— Как и любой Древний.

— Еще до того, как стали тем, кем являетесь сейчас.

— Принимал, — кивнул Ридгар.

— И там совершили что-то кошмарное, за что Бог наказал вас? — предположил Лариэс.

— Ты имеешь ввиду Христа с его Отцом и Святым Духом? Нет, триединый бог меня не наказывал.

— Тогда какой? Помнится, один раз вы обмолвились о Вечной. Кто она?

Во взгляде Древнего мгновенно появился металл.

— Лариэс, для твоего же блага, не произноси этого имя вслух. Хорошо?

Эти слова были сказаны самым серьезным тоном, на который только Ридгар был способен, это телохранитель понял сразу: Древнего лучше послушаться. Но то ли ночное возлияние, то ли что-то еще так повлияло на юношу, потому что тот не сумел удержать свой рот на замке:

— Господин, если мне нельзя узнать кто вы, то я хотел бы задать иной вопрос.

— И какой же?

— Что придает вам сил для борьбы?

— Виконт, — слабо улыбнулся он, — поясни, что ты имеешь ввиду?

— Другой человек, — охотно развил тему Щит принца, — давно бы уже повесился, нося на сердце столь тяжкий груз, но вы продолжаете бороться, год за годом, десятилетие за десятилетием. Даже будучи связанным обещанием Генералу, продолжаете уничтожать зло.

— Как будто у меня есть выбор, — грустно отозвался Ридгар.

— Как это?

— Лариэс, — горестно вздохнул Кающийся, — я бессмертен. В прямом смысле бессмертен. Меня можно обезглавить, можно утопить, можно повесить, можно сжечь — кстати, за свою жизнь я прошел через все это, — но итог будет одним и тем же. Я снова возрожусь, поднявшись со дна, выбравшись из петли, собравшись из праха. Я не могу покинуть Интерсис до тех пор, пока полностью не искуплю свою вину.

Тут он протянул руку вперед и в ней появился черный, как ночь кинжал. Лариэс точно помнил, что подобного оружия у Ридгара не было, а потому нахмурился.

Несколько секунд Древний с нежностью и отвращением во взгляде — было решительно непонятно, как же это он умудряется сочетать оба этих чувства — смотрел на оружие.

— Знаешь, что это такое? — насмешливо поинтересовался Ридгар.

— Нет.

— Смерть, лежащая в ларе, — невесело усмехнулся тот. — Ладно, неважно.

Он повернулся к Лариэсу и ткнул кинжалом в сторону одной из теней за своей спиной.

— Вон тот парень — относительно новенький. Двадцать лет назад его вместе с семьей прирезали разбойники. Лишили жизни трех человек за пару жалких медяков, да нехитрый крестьянский скарб. И все эти годы он стоит тут, причитает, нашептывает на ухо, молит о мести. А через пятьдесят три духа за ним ждет своего часа девочка десяти лет. Ты ее не видишь и не смотри, я, кажется, запрещал встречаться с ними взглядом, разве нет?

Лариэс покраснел и тотчас же отвернулся. Он не понимал, с чем связан запрет, но не мог отказаться от въевшейся под кожу привычки беспрекословно исполнять приказы вышестоящих. Тем более, приказы человека, ставшего его учителем. Наставником мудрым и беспристрастным, о котором он иногда мечтал не меньше, чем о родителях.

— Так вот, — продолжил Ридгар, — эту девочку изнасиловал наемник, чей отряд проезжал через ее деревню, и она утопилась. Священник, когда тело отыскали, отказался хоронить самоубийцу; найти дорогу самостоятельно — выше ее сил, а потому кроха пополнила мою свиту. Она не взывает о мести, просто иногда плачет и зовет маму. А во-он тот мужчина, где-то во второй тысяче, умер примерно во времена войны Виннифиса за независимость. Как ни странно, умер своей смертью, за сотни миль от Виннифиса, будучи преуспевающим купцом, живущим в Ривеланде. Но, незадача, как только бренное тело отошло, добрые родственники тотчас же решили, что вдове с тремя маленькими детьми ни к чему дом, золото, а также место в торговой гильдии покойного, и, провернув хитроумную аферу, выгнали их всех на мороз. Буквально — тогда была зима. Думаю, не нужно объяснять, как быстро его жена и дети отправились либо ко Христу, либо к Мертвым Богам? Не знаю уж, в кого они верили — на этот вопрос покойный так и не дал мне ответа. И вот теперь он жаждет мести, причем, желательно, потомкам аферистов, которые, в общем-то, ни в чем не виноваты. В принципе, если я прирежу какого-нибудь мошенника, он успокоится и сможет обрести покой. Точно также, как маленькая девочка сумеет отправиться на небеса, если найдется наемник, отвечающий ее критериям, а крестьянину подойдет какая-нибудь разбойничья шайка.

Тут Древний перевел дух и его тонкие губы сложились в линию.

— Как думаешь, легко слушать их на протяжении сотен лет?

Лариэс поежился. Только теперь он стал понимать, что пытка бессмертием — действительно может оказаться страшным, не оставляющей надежды и шанса на избавление наказанием.

— Сколько их? — вмиг осипшим голосом спросил он.

Кающийся хмыкнул.

— Это не так уж и важно, Лариэс, прости старика, я наболтал тебе лишнего.

— Все хорошо, Древний, каждое ваше слово исполнено мудрости.

— Вот и славно, — грустно улыбнулся Ридгар. — Буду знать, что, оказывается, я мудрец.

Он замер после чего выругался.

— Кажется, отдохнуть нам не удастся! Надеюсь, твоя голова по пробуждении будет чувствовать себя лучше. Замок штурмуют, и мы уже через несколько минут сильно понадобимся на стенах. Подъем!

Неведомая сила вытолкнула Лариэса в черноту и уже в следующее мгновение он распахнул глаза.

Тишину затухающего дня разорвал до боли знакомый звук. Звук, нежно любимый Лариэсом и одновременно с этим ненавидимый им до глубины души. Звук, означавший много, много смертей, которых при других обстоятельствах можно было бы избежать.

Звук выстрелов. Десятки пушек и сотни аркебуз слились воедино в непередаваемой мрачной и величественной какофонии смерти.

Штурм начался!

Лариэс стремительно облачился в доспехи, натянул на голову шлем, затем повесил меч и кинжал на пояс, проверил порох и пули, подхватил свой пистолет и выскочил из комнаты. Сражение ждало.

* * *

Игнис, Таривас и Блаклинт заняли заранее предложенное бароном место, расположенное на самом верху центральной башни замка. Тут, на высоте пяти этажей, чародеям были прекрасно видны окрестности, и можно было колдовать, не боясь атак со стороны тараканов-переростков, а благодаря балкону, кольцом опоясывавшему комнату под самой крышей, они в любом момент могли направить свою разрушительную магию туда, куда нужно.

Слуги по приказу барона прибрали чердачное помещение, добавили сюда несколько мягких кресел, чтобы господа чародеи могли передохнуть в промежутках между атаками, а также — принесли стол с блюдами, которые, как считалось, помогают стихиерожденым быстрее восстанавливать силы: кровяной колбасой, изюмом, орехами в меду, жирным сыром, жареным мясом и говяжью печенью.

Игнис, прихватив пару ломтиков сыра, вышла на балкон и посмотрела за крепостные стены, туда, где шевелились волны хитина, костяных лезвий и жвал, туда, где изначальные готовились нападать.

"Как же их много"! — со страхом подумала она. — "Но мы должны справиться, просто обязаны"!

Непроизвольно она бросила короткий взгляд за спину, туда, где Таривас, вальяжно развалившись в кресле, о чем-то болтал с Блаклинт, которая поддакивала принцу, время от времени покрываясь нежным румянцем.

"Его высочество пожелал возлечь с Талиссой, а потом — забрать ее в свой гарем", — отдавались в ушах пьяные, но полные боли и обиды слова виконта и Игнис ощутила укол ревности.

Девушка тряхнула головой, стараясь прогнать слова, так некстати сорвавшиеся с губ его друга. Она искренне жалела о том, что заставила Лариэса напиться, но что сделано, то сделано, ничего уже не изменить, оставалось лишь надеяться на то, что, проснувшись, он не вспомнит ни единого слова, сказанного во хмелю.

"По крайней мере, понятно, отчего он не в восторге от вина. Лариэс пьянеет слишком быстро даже для лунксов".

И все же, она ощущала за собой вину. Виконт, пускай сам того не желая, раскрыл перед Игнис душу, обнажил самое сокровенное, то, что скрывал ото всех — даже от себя. Он показал, что где-то глубоко-глубоко, под множеством слоев обожания и безоговорочной верности, таится маленький, почти задушенный росток недовольства и обиды.

"Росток, который посадил сам принц", — подумала Игнис, рассматривая замковый двор.

— О чем думаешь, о моя несравненная принцесса? — раздался над ухом голос Тариваса.

Его высочество, как и всегда, подошел к ней совершенно бесшумно, что-то, а быть тихим, когда это требовалось, он умел. Игнис покосилась на жизнерадостное лицо Тара, и вспомнила:

"Он тебя не любит. Он вообще никого не любит и не может любить, кроме себя, такой уж он уродился". — Она зажмурилась и мысленно сосчитала до десяти, успокаивая бешено колотящееся сердце. — "Так, девочка, приди уже в себя, все хорошо, все просто замечательно, нечего бояться, будь оно неладно"!

— Думаю о том, что очень скоро станет по-настоящему жарко.

Таривас оперся о перила и посмотрел вниз.

— Да, о несравненная, ты права, но думаю, мы справимся.

Игнис вновь посмотрела назад, в комнату, и увидела Блаклинт, сидевшую с ногами в кресле и о чем-то размышлявшую, блаженно улыбаясь.

"Интересно, ей он говорил нечто подобное"? — Игнис посмотрела в такое мужественное, такое надежное, такое правильное лицо принца.

"Он собирал их тщательно и прилежно по всем королевствам Интерсиса, там есть и бледнокожие дочери севера, и страстные дилириски, и нежные, как шелк, раскосые дикарки с Западных Островов, и даже дочери Бархатных Островов — нгутртки — красавицы, чья кожа черна, как ночь. Все они живут в достатке и роскоши и служат лишь одной целью — ублажению его высочества""

— Надеюсь, что ты прав, — куда более хрипло, чем обычно, произнесла она, — очень надеюсь.

— Я уверен в этом, ваше высочество.

Бархатистый голос обволакивал, утешал, заставлял позабыть все тревоги. Он как бы говорил: "верь мне, верь, я не обману, делай так, как я хочу, и все будет хорошо". Если бы у Игнис не было артефакта, защищающего от магии разума, она подумала бы, что Таривас — сильный менталист, способный влиять на мысли других людей… Вот только у принцессы был Спаситель Разума, изготовленный лично отцом, а значит, принц просто не мог воздействовать на нее при помощи магии.

"Глупая девочка", — раздался в голове голос отца, — "не бывает идеальной защиты, как не бывает конечного числа школ магии. Всегда есть кто-нибудь, на кого не подействуют ни артефакты, ни барьеры, ни щиты. Всегда есть место новым угрозам, помни об этом".

Игнис с силой тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Ну вот надо было Лариэсу лезть? Все было так хорошо, так замечательно и правильно, и на тебе! Теперь она просто не может не думать о всякой ерунде.

— Все хорошо? — участливо осведомился Тар.

— Да, — выдавила из себя Игнис, — просто отгоняю неприятные мысли.

"А ведь он ни разу не просил меня снять маску".

Эта мысль была подобна ушату холодной воды, и продолжай девушка развивать ее, определенно, ничего хорошего не получилось бы. К счастью, если можно так выразиться, изначальные именно в этот момент решили, что пора нападать, и хитиновое море пришло в движение, зашевелилось, и устремилось вперед, к стенам, окруженным водой.

Тихо выругавшись, Игнис сфокусировалась и уже практически обрушила на нападавших огненный дождь, как ее остановил принц.

— Не торопись, мы не должны тратить силы понапрасну, пускай артиллерия соберет свою жатву.

И, точно подтверждая его слова, загрохотали пушки.

* * *

Когда Лариэс оказался на улице, бой на подступах к замку уже шел полным ходом. По двору носились люди, грохотали пушки и аркебузы, заволакивая все густым едким пороховым дымом, бешено ржали животные, плакали дети. А в центре этого хаоса стоял совершенно спокойный барон и руководил. Возле него уже собрались лейтенанты Лариэса — Марка виконт еще раньше отослал вместе с парой его людей приглядывать за принцем.

— Господин, — он склонил голову, демонстрируя уважение к барону. — Мои гвардейцы поддержат вас на самых опасных участках.

— Буду признателен, виконт, — приветливо улыбнулся барон, проверяя остроту меча. — Думаю, ваша помощь потребуется уже сейчас. Они прут к воротам.

— Вас понял — ответил Лариэс и жестом приказал бойцам следовать за ним.

Поднявшись на стену, он первым делом проверил, как обстоят дела вокруг. В целом, все шло ожидаемо — изначальные напирали дикой волной, атакуя лишь два участка стены, и, конечно же, умирали под концентрированным огнем множества пушек и настенных аркебуз. Барон был человеком достаточно сведущим в осадном деле, а потому, когда магические насекомые, оправившись после первого пушечного залпа, докатились до рва, на их головы посыпались стрелы и камни — множество крестьян, вооруженных луками, вели безостановочную стрельбу со стен, давая тем самым пушкарям перезарядить свое оружие. Аркебузиры, чей темп стрельбы оказался на удивление высоким, также вносили свою лепту в благородное дело истребления врагов.

— Они действуют слишком бестолково, — вымолвил Вилнар, решивший присоединиться к гвардейцам.

Лариэс не мог не согласиться с товарищем — изначальные наступали в плотных порядках, причем без серьезной поддержки со стороны копьеметателей, которые, как он уже успел убедиться в Ничейных землях, были способны швырять хитиновые дротики на расстояние в добрых полторы сотни шагов. Не было ни петамов, ни армисов, не разглядел Лариэс ни одного центуриона, не говоря уже про легатов. Впрочем, последних, наверное, и не стоило искать в боевых порядках, ведь, как говорила Орелия, у королевы их очень и очень немного.

Происходящее напоминало больше смесь разведки боем с попыткой вынудить защитников потратить все свои запасы стрел, ядер и пороха, но в любом случае, попытка эта выглядела бестолковой и неуклюжей. То же ночное нападение было организовано не в пример лучше.

Так или иначе, но магические насекомые добрались до рва и, выстроив живой мост, перемахнули через него, подбираясь к самим стенам.

— Смолу! — раздалась команда по рядам, и специально отведенные для этого воины потащили огромные чаны с кипящей смолой.

Густое, мерзко воняющее варево полилось вниз, варя и склеивая изначальных, не давая тем выбраться, из кошмарного месива у основания стен.

А затем вновь громыхнули пушки, и, о чудо, насекомые отступили, точно по команде.

— Так, и что это только что было? — Лариэс недоуменно переглянулся с Клариссой, которая за это время успела сделать лишь один выстрел. Пепельноволосая воительница недоуменно пожала плечами.

— Кажется, у них какие-то проблемы, — только и нашла, что сказать она.

* * *

— О-о, так вот какой он, тактический гений изначальных, — язвительно проговорил Галий, — снимаю шляпу и с позором ухожу на покой.

— Ты ничего не понимаешь, человек, это — лишь разведка боем.

— Во время которой ты, доблестный легат, умудрился потерять несколько сотен, бойцов, не добившись ничего. Неплохо, что тут скажешь, очень неплохо.

Произнеся это, он широко улыбнулся и снизу-вверх посмотрел на кошмарного монстра, рядом с которым наблюдал за осажденным замком из безопасного укрытия в соседнем лесу. Щупальца монстра зашевелились, выдавая его гнев, но он не посмел навредить человеку, нарушив тем самым приказ королевы.

Когда Галий, следуя инструкциям хозяина, перебрался на другую сторону Серены, то, вместе со своими фанатиками, сразу же двинулся сюда. Очередное письмо предупреждало, что изначальные загонят героев в крепость барона, что, с одной стороны, можно было считать правильным решением, но с другой — несусветной глупостью. Твердыня, выстроенная на рукотворном островке посреди реки, была крепким орешком даже по меркам Галия, знавшего войну, как свои пять пальцев. Взятие такой крепости требовало долгой подготовки и тщательно спланированной осады. И с первым и со вторым у изначальных, определенно, имелись проблемы. Насколько Галий знал, за все то время, что тараканы-переростки куролесили на востоке континента, не было взято ни одного города и ни одной мало-мальски серьезной крепости. Конечно, изначальные просто избегали подобных узлов сопротивления, занимаясь более легкой добычей и непрестанно увеличивая свою численность, но факт оставался фактом: пара дюжин пушек и несколько магов в состоянии безнаказанно выкосить тысячи этих насекомых.

Сковывающий наблюдал за отступающими сервами.

"А ведь даже разведку боем можно было бы провести на порядок эффективнее, послушай он меня", — с досадой подумал чародей.

— Ну что, теперь готов передать мне командование? — сварливо осведомился наемник, не выказывая ни малейшего страха и не обращая внимания на то, что собеседник — здоровенная помесь краба с осьминогом.

Да, как только они нашли изначальных, те уже были в курсе сложившейся ситуации, а потому ни с одного из фанатиков не упал даже волосок. И Галий, раскатавший было губу на управление огромной, послушной, точно механизм, армией, неожиданно выяснил, что кое-кому не слишком нравится текущее положение дел. Этим кем-то оказался легат, посланный королевой для командования спешно стягиваемыми к крепости войсками первых обитателей Интерсиса. Сюрпризом стало то, что высшее командование изначальных, оказывается, обладало индивидуальностью и даже было способно общаться посредством телепатии. Тот легат, что погиб в Ничейных Землях, повиновался его приказам беспрекословно и не проронил ни единого слова, а потому сковывающий полагал, что они все — безмозглые придатки королевы.

Этот же генерал решил, что первую атаку проведет он сам, и только в случае ее неудачи передаст управление человеку. Галий не возражал — иногда полезно предоставить дилетанту возможность ударить в грязь лицом, тот обычно становится более сговорчивым после подобного.

Единственное, чего наемник не понимал, так это значения, которое королева изначальных придавала горстке людей, пускай и чертовски сильных. Лично он на месте жучиной повелительницы куда больше опасался бы экспедиционного корпуса под предводительством одного из самых талантливых учеников Вороньего Короля. Но факт оставался фактом — она ставила все на кон, стремясь разобраться с небольшой группкой врагов. По-видимому, королева знала что-то, чего не знал Галий. Возможно, ее пугало наличие у первой Тени Звериного Амулета — могущественнейшего артефакта, которым та непонятным способом добыла у Вороньего Короля. Возможно — что-то еще.

"А может, она, как и я, марионетка в руках хозяина, не имеющая своей воли? Да нет, быть того не может. Управлять такой тварью… Решительно невозможно".

И все-таки, эта мысль никак не желала уходить, а потому Галий решил, что пора отвлечься, пока разум не завел его в такие дебри, из которых просто так и не выберешься.

— Что ж, теперь, полагаю, моя очередь? — осведомился он.

— Да. — Плюсом телепатического общения являлось то, что собеседник не мог скрывать своих эмоций, и вот теперь легат явно был смущен и рассержен.

— Что ж, — довольно улыбнулся Галий, — есть два способа взять любую крепость. Первый, когда у тебя есть время, это — осада. Увы, подобной роскоши мы лишены, через несколько дней тут будут все силы, которые Паллидий только сумеет наскрести, и я не уверен, что твое хваленое воинство выстоит против десяти, а то и пятнадцати тысяч каррасов.

Он, конечно, сгущал краски, но информация, предоставленная Питией, говорила о состоянии неустойчивого равновесия, возникшем в Воллисе и Финибусе. Ни у одной из сторон не хватало сил для того, чтобы решительно разгромить другую, а потому никто не горел желанием ввязываться в генеральное сражение. Этот момент тараканчики понимали неплохо. Поэтому, крепость следовало взять не просто быстро, а предельно быстро, и, как полагал Галий, войск у них для этого достаточно. При грамотном управлении, конечно же.

— Какой же способ второй? — не выдержал легат.

— Второй? Непрерывный штурм волнами до тех пор, пока все враги не умрут, либо не падут без сил. Но учти, потери будут ужасающими.

— Мы готовы к потерям.

— Вот и славно, — Галий оскалился, — тогда слушай меня, и слушай очень, очень внимательно. Тебе придется отдавать приказы так быстро, как только получится. Ну что, готов?

— Готов.

И услышав этот ответ, Галий, у которого все было готово заранее, скомандовал:

— Тогда начинаем.

* * *

Не прошло и получаса, которые Лариэс провел вместе со своими людьми во внутреннем дворе, как со стен вновь послышалось: "идут, идут".

Он быстро взобрался на стену для того, чтобы оценить обстановку, и скривился. На сей раз — и это было видно невооруженным взглядом — враги действовали иначе.

Для начала, они шли шеренгами, между которыми оставалось приличное расстояние, призванное, по-видимому, сократить потери от артиллерийского огня.

В первом ряду семенили рабочие, тащившие грубые, наспех сколоченные деревянные щиты, за ними — метатели хитиновых дротиков, после — еще сервы, несущие большие бревна, предназначенные, по-видимому, для возведения переправ через ров. Следом двигалась еще одна шеренга стрелков, и, наконец, за ними, находясь на равном расстоянии, перемещались петрамы, под ногами которых копошились армисы, а на спинах… на спинах огромных чудищ сидели люди, вооруженные арбалетами. Культ изначальных, тоже решил принять участие в осаде.

"Ну да", — невесело подумал Лариэс, — "покарать неверных, что может быть важнее? А хуже всего то, что раз эти идиоты пришли под стены, то и их командир где-то неподалеку. Стало быть, ждем магических пакостей".

Конечно, способности к массовому разрушению даже у сильных сковывающих были куда меньше, нежели у магов стихий, но нельзя было сбрасывать со счетов их мощь.

Как и в прошлый раз, противники шли на две стены — те из них, что были защищены не рекой, а искусственным каналом, который почти в полтора раза отличался от Силеры по ширине.

Юноша со стены махнул рукой подчиненным, приказывая занять место рядом с ним. Он полагал, что здесь — возле надвратных укреплений — завяжется самый жаркий бой. Быстро распределив бойцов, он прислонился к зубцу и проверил пистолет. Справа замерли Вилнар с Эриком, держащие в руках свои луки, слева разместились Кларисса и Цилла. Чуть поодаль замер Индржих, нервно сжимая меч — он намеревался прикрывать спины стрелков, как неоднократно уже делал ранее. В принципе, такая концентрация офицеров имела минусы, но имела и плюсы, главным из которых было то, что Лариэс мог в любую минуту сдернуть одного из них и вместе с десятком бойцов отправить куда-нибудь, где намечался успех атакующих.

Они молча кивнули друг-другу и приготовились к сражению, которое — в этом не оставалось ни малейших сомнений — окажется действительно жестким.

Лариэс выглянул из-за каменного блока и мысленно прикинул, сколько же тварей на сей раз идет к ним. По всему выходило, что не меньше полутора тысяч, причем хуже всего было то, что тут и там мелькали центурионы, которые должны были стать острием атаки, да и петрамов не стоило сбрасывать со счетов.

Но что угнетало больше всего, так это неестественная тишина — насекомые двигались почти бесшумно, ни привычных боевых кличей, ни даже каких-нибудь животных воплей, ничего. Лишь тихий шелест тысяч и тысяч хитиновых лап. Даже огромные звери рока двигались, точно пушинки.

В этот миг загрохотали пушки.

Артиллеристы, естественно, целились именно в петрамов. Во-первых, те были просто отличными мишеням, во-вторых — на их спинах сидели арбалетчики, ну и в-третьих, кошмарные монстры ростом доходили практически до верха стен, превращаясь таким образом в живые осадные башни.

"Хвала Господу за то, что ров мешает им набрать скорость. Страшно представить, что было бы, пойди несколько таких тварей на таран"! — подумал Лариэс.

А тем временем сразу два ядра пробили хитиновую броню петрама и монстр, издав вопль боли и ярости, рухнул, подминая под собой нескольких не слишком расторопных армисов. По соседству с ним буквально разорвало на куски еще двоих гигантов, а четвертому оторвало три лапы, и он повалился на землю, оглашая поле боя громогласными воплями.

Хлестко ударили аркебузы, пробивая деревянные щиты и хитиновые доспехи, и передний ряд рабочих прогнулся, заколебался, но, продолжил свое движение.

Шаг, еще шаг. Арбалетные болты со стрелами также собирали знатный урожай, но и они не могли остановить неумолимых, точно смерть изначальных, которые не испытывали ни малейшего дискомфорта от серьезнейших потерь. К тому же, культисты, засевшие на спинах гигантских изначальных, принялись стрелять в ответ, не столько попадая, сколько беспокоя защитников и мешая тем спокойно прицелиться.

Рабочие замерли перед водной преградой, становясь жертвой второго залпа, но это уже ничего не значило — сагитариусы дружно метнули свои дротики. Воздух потемнел от сотен хитиновых копий, направленный через стену, и Лариэс вжался в холодный камень, присев и опустив лицо вниз, чтобы защитить его от случайного попадания.

От барона он получил неплохой комплект тяжелых доспехов: кирасу, латную юбку, шлем с бувигером, а также наручи с поножами и наплечники. Ну и поддоспешный гамбезон, конечно же. Они не слишком стесняли движения, зато обеспечивали достаточно надежную защиту жизненно важных участков тела, и, если не зевать, ничего плохого не случится. Такие же латы достались каждому лейтенанту, а также некоторому количеству простых гвардейцев. Всем же остальным пришлось довольствоваться тем, что было на них в начале походе: бригантинами, наручами, поножами и шлемами.

Неподалеку кто-то закричал, видимо, дротики нашли пару целей. Лариэс быстро выглянул из-за зубца и с удовлетворением отметил, что лучники успели неплохо проредить строй вражеских метателей, впрочем, пока они были заняты ими, рабочие навели переправы и враги потоком хлынули на рукотворный остров. У них не было лестниц, но, насколько Лариэс понял, те и не требовались — изначальные отлично карабкались по уступам, а если бы стены даже и оказались неприступными для цепких лап магических насекомых, у них всегда оставались петрамы, которые, как раз ступили на остров вслед за мелкими собратьями. До них оставалось каких-то два десятка шагов, Лариэс прицелился и выстрелил. Один из культистов рухнул вниз со своей живой осадной башни, второй упал со стрелой в горле — Вилнар постарался, третий рухнул с пробитым черепом — это уже была работа Клариссы.

— А быстро они, — заметил северянин.

— Да уж, — согласился Лариэс, деловито перезаряжая пистолет. — Интересно, наши пушки успеют дать еще один залп?

Пушкари, точно услышав его вопрос, наконец-то закончили с перезарядкой, и все башни, расположенные на направлении удара, громыхнули, укутавшись клубами порохового дыма. Еще четыре петрама нашли вечный покой на подступах к замку, но остальные, увы, преодолели последние футы, разделявшие их и стену замка.

На участке за ближайшей башней одна такая тварь задрала голову и со всей силы обрушила ее на стену, сметая защитников, не успевших разбежаться в стороны.

— Первый и второй десяток, туда, за мной! — рявкнул Лариэс, и, не обращая внимания на то, бежит за ним кто-нибудь, или нет, устремился вперед.

Он знал, что вышколенные гвардейцы буду действовать, не раздумывая и не рассуждая, ну а Эрик с Клариссой в случае чего разберутся, куда направить оставшихся бойцов, а потому не тратил ни секунды. Капитан успел как раз вовремя для того, чтобы пристрелить первого из изначальных, взобравшегося на опустевшую стену. Перебросив пистолет в левую руку, правой он выхватил меч и ткнул им еще одного монстра. В этот момент мимо его уха просвистела стрела, угодившая петраму точно в глаз. Монстр взревел и дернул башкой, явно планируя сотворить с Лариэсом что-то нехорошее, но в этот миг ревущий поток пламени обрушился на гиганта и окутал его подобно савану. Миг, и вместо огромной твари остался обугленный остов, медленно заваливающийся на бок.

Лариэс бросил короткий взгляд назад, на донжон, туда, где должны были находиться стихийные маги, и различил на самом верху фигуру, одетую в алое и черное. Ему показалось, что в свете катящегося к горизонту солнца блеснуло серебро маски, и виконт помахал подруге рукой.

"Ну что ж, приятно знать, что она прикрывает меня", — подумал виконт, протыкая еще одного армиса, уцелевшего в огне и решившего, что сейчас можно перебраться через стену. — "Извинюсь, когда будет время".

За несколько последующих минут они очистили участок от врагов, и, приняв подкрепление от барона, перебрались обратно — к надвратным башням.

Тут дела обстояли значительно лучше, два мертвых петрама валялись, рассеченные на куски — его высочество постарался — и еще один, с огромной дыркой в голове, видимо, сработала водная магия Блаклнит. Ни сервы, ни армисы не сумели закрепиться наверху и были отброшены назад, к мостам через ров, где оставалось еще достаточно сагитариусов, спрятавшихся за щитами и продолжавших метать свои костяные дротики.

Можно было с уверенностью говорить о том, что второй штурм отбит, вот только радоваться, если так посмотреть, не стоило — враги просто прощупывали оборону. Да, в первый раз это было сделано бестолково, зато сейчас — куда как эффективнее. Отбить третью атаку будет сложнее.

Он посмотрел вниз, на островок, заваленный мертвыми и ранеными изначальными.

"Проклятье, если не убрать эти трупы, то очень скоро по ним можно будет добраться до нас", — подумал юноша, и это не было шуткой — туша одного из петрамов лежала вплотную к стене, где его и настиг водный хлыст Блаклинт, и доходила она почти до середины этой самой стены. — "Попросить Игнис, что ли"?

Эту мысль Лариэс отбросил сразу же. Огнерожденной следовало беречь силы и расходовать их крайне осторожно, лишь в самые опасные моменты, стараясь как можно больше времени отдыхать и набираться энергии, потому как второй приступ показал — пушки не сумеют сдержать полномасштабную, хорошо организованную атаку.

* * *

Галий с широкой улыбкой следил за отступлением выживших в первой атаке — лично он считал ее именно что первой — изначальных.

— Неплохо, неплохо, — прокомментировал он.

— Что именно неплохо, человек? Множество братьев расстались с жизнями.

— Да, но нам удалось закрепиться на подступах. Прикажи еще пяти сотням сагитариусов подойти к временным укреплениям и начать стрельбу. Они просто поразительно далеко метают свои дротики — почти в половину дистанции тяжелого арбалета.

— Потому что мы — не люди, — с оттенком гордости произнес легат.

Галий счел за благо не комментировать это утверждение, потому как от него за милю несло именно что человеческой самовлюбленностью, вместо этого он поднес к глазу специальное увеличительное стекло, зачарованное так, что с помощью него можно было видеть на сотни ярдов вперед, и уставился на верхний этаж замкового донжона, туда, где на балконе стояла фигура в красном.

"Ну что ж, как я и думал, маги будут главной проблемой. Но они умны, не тратят силы попусту, стало быть, придется истощать".

Легат, кажется, думал о том же, потому как в голове чародея раздался голос:

— Ты можешь что-нибудь сделать со стихийными чародеями?

— Нет, — нехотя признался наемник, — они слишком далеко. Мое самое дальнобойное заклинание бьет от силы на половину мили, и чтобы его использовать, придется выйти на открытое пространство.

"А если я это сделаю, то сразу же умру. Несмотря на то, что мы перекрыли Кающемуся пути наружу, внутри барьера он волен перемещаться сквозь Грань так, как пожелает, и когда он меня увидит — убьет без промедления".

— К тому же, — Галий решил привести еще довод, — я не знаю, где скрывается первая Тень.

— Разве она не слаба?

— Далеко не так слаба, как тебе кажется, и не забывай, у нее — Звериный Амулет, которого так боится ваша королева.

— А твой хозяин, стало быть, не боится?

— Он мне не докладывает, — огрызнулся Галий, — так, сагитариусы на позициях, отлично. Будем обрабатывать западную и южную стены замка. Заменяй выбывших по мере надобности, и зови меня, если случится что-нибудь неожиданное. Пойду, вздремну, до ночи нам делать больше нечего.

Глава 25

Остаток дня магические насекомые, не обращая внимания на потери, возводили временные укрепления и вели непрестанный обстрел замковых стен, не предпринимая больше никаких попыток штурмовать. Это настораживало Лариэса, который по собственному опыту знал — такой изматывающий, непрерывный огонь, предвосхищает бешеный штурм, во время которого кровь будет литься рекой.

Но пока штурма не было, он отвел своих гвардейцев во двор под защиту стен. Тут и там сновали крестьяне с носилками, утаскивая раненых в замок, туда, где Орелия устроила свой лазарет. Несмотря на то, что барон распорядился убрать половину людей с западной и южной стен, приходилось держать часть из них в постоянной готовности, а так как у замка при всех его достоинствах не было крытых галерей, хитиновые дротики время от времени находили свих жертв. Радовало то, что мертвых пока что было не очень много — их складировали в отдельном углу — а раненых Орелия, определенно, должна была быстро поставить в строй.

Там, где не требовалось воскрешение, ее силы все еще были значительны.

"Интересно, а сколько тысяч или даже десятков тысяч человек она вернула с того света"? — подумал виконт. — "И как к этому относился Господь"?

Такая постановка вопроса была юноше в новинку — до этого он не задумывался над вопросом взаимодействия Орелии с небесными сферами. С одной стороны, христианская и додагударианская церкви уже не одну сотню лет назад причислили ее к лику святых, с другой стороны, происходило это не слишком добровольно и не очень радостно, потому как Орелия никогда не скрывала своего весьма прохладного отношения как к триединому Богу, так и к Мертвым Богам.

Лариэс, пользуясь относительным затишьем, соорудил себе бутерброд с мясом, сыром и ржаным хлебом, и забрался на северную стену — полюбоваться немного рекой. Тут почти не было людей, лишь несколько стражников, да Мислия, сидящая в тени каменного зубца и сосредоточенно всматривающаяся в Звериный Амулет.

— Очень скоро тебе придется показать насколько хорошо этот амулет подчиняется новой хозяйке, — заметил Лариэс, подходя.

Мислия моргнула раз, другой, и, наконец, уставилась на юношу. Во взгляде ее читалось лишь раздражение.

— Да ну, быть того не может, — язвительно процедила она. — Есть что еще умного сказать?

Лариэс пожал плечами и уселся рядом.

— Я неправ?

— Прав, — зло ответила женщина. — Я потратила большую часть артефактов, а мы — сковывающие — не слишком хорошо пополняем их запас в дороге.

— Слишком долго? — предположил юноша.

— Слишком опасно для тех, кто находится поблизости.

Тон Мислии однозначно закрывал тему дискуссии, и Лариэс, как всегда, снедаемый любопытством, прикусил язык, и перевел разговор на иную тему.

— Так что, можем мы ожидать твоей помощи в отражении нового штурма? До него осталось недолго, думаю, они полезут, как только стемнеет.

— Звучит логично, — Мислия вздохнула и ее громадные глаза неожиданно приобрели мечтательное выражение. — Думаю, кое-что сделать я все-таки смогу, но пока постараюсь это особо не афишировать.

— Считаешь, они не знают про амулет?

— Думаю, знают, и все же… Не стоит использовать сразу все козыри.

Тут нечего было возразить, и Лариэс, согласно кивнув, поднялся, чтобы посмотреть на реку. Поднялся, да так и остался стоять, сдержав рвущийся наружу грубый мат.

— Тревога! — заорал он вместо этого. — Они идут с воды!

Зоркие глаза юноши различили в закатном багрянце солнца становящиеся с каждой секундой крупнее фигуры рабочих, тащащих плоты, много, очень много плотов.

И, как по команде, со стороны западной и южной стен донесся рев петрамов — штурм возобновился.

* * *

Игнис успела частично восстановить силы, затраченные на удар по достигшим стен петрамам, и, говоря начистоту, ей не терпелось принять участие в сражении. Половину дня огнерожденная бессильно наблюдала за насекомыми, методично и деловито возводившими укрепления вокруг осажденной крепости. Девушка могла бы размолоть их в пыль, но Тар категорически запрещал применять чары до начала следующего приступа, и теперь Игнис поняла, почему.

Изначальные шли на приступ не с двух, а сразу с четырех сторон. Восточную и северную стены они планировали штурмовать, перебравшись через реку на плотах.

— Ага, идут, — Тар был тут как тут, — моя прекрасная принцесса, бери на себя западную стену — там, где надвратные башни, нам потребуется сильнейший из чародеев. Я возьму южную сторону, а наша очаровательная Блаклинт — северную и восточную. Вода — ее стихия, а в реке воды куда больше, нежели в рукотворном рве.

— Не стоит ли оставить кого-нибудь в резерве?

— Стоит, ага, — грустно вздохнул принц, — но мы лишены такой роскоши. Уже через несколько минут товарищам понадобится вся сила, которую мы сумеем предоставить. Так что, по возможности, старайтесь не перенапрягаться. Никаких массовых заклинаний без крайней на то нужды. Вроде, все. Приступим.

И они приступили. Для начала Игнис спалила два мостка, когда по ним перебирались петрамы с вездесущими культистами на спинах. Потом она создала в воздухе над воротами несколько огненных шариков, которые один за другим запустила в еще двух гиганских изначальных.

Многие считают, что чародеи творят волшбу лишь прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки. Это не так. Стихийный маг бьет на добрых полмили и даже дальше с той же смертоносной эффективностью, что и вблизи. Да, сил при этом тратится больше, но тут уж ничего не поделать. Находиться на стене было бы слишком опасно, и все это понимали, а потому барон лично просил их не рисковать жизнями понапрасну и выделил самое безопасное в замке мест, а Лариэс приставил Марка с несколькими гвардейцами охранять вход на крышу.

Как и в прошлый раз, изначальные двигались в разряженных рядах, стараясь снизить потери от пушечного и аркебузного огня, а также — от действий магов; как и в прошлый раз, на острие атаки действовали петрамы, чьей задачей было просто добраться до стен и смести всех, кто на них находится.

Изначальные неумолимо приближались со всех сторон, лезли по трупам, не обращая внимание на убийственный дождь из ядер, пуль, стрел, болтов и магии. И сейчас они походили на стихию, неутомимую и непобедимую.

Прикончив еще одного зверя рока, Игнис осознала, что, вообще-то, штурмующие несут не такие большие потери, как кажется на первый взгляд, и что запасы метательных снарядов и силы у защитников иссякнут куда раньше, нежели воины у разумных насекомых.

"А значит, вся наша надежда — на Ридгара", — подумала она. — "Надеюсь, враги не понимают этого так же остро, как и я".

* * *

— Я слышал, он бессмертен, — заметил легат.

— Да, так говорят, — согласился с разумным насекомым Галий, — но я в это не верю. Безусловно, Кающийся сумел побороть старение, да он умеет перемещаться в тенях, каким-то образом перескакивая из них на Грань, но бессмертие… Такого просто невозможно. Все сущее уходит из мира живых в мир мертвых, иногда задерживаясь в материальном мире, либо на Грани. И пускай некоторые Древние сумели обмануть старуху с косой, никому не удалось победить ее или подчинить.

И, тем не менее, именно Кающийся волновал Галия больше всего. Он не один и не два раза просил хозяина подробнее объяснить, кто же Ридгар такой, но тот ограничился лишь туманными намеками, из которых наемник уяснил несколько важных моментов. Во-первых, Ридгар — маг, и маг чудовищной силы. Во-вторых, этой своей силой он обычно не пользуется до самого последнего момента. Галий предположил, что плата за могущество очень уж велика. Он читал о некоторых редких типах магии, использование которых приводило к таким последствиям, что чародей не десять — сто раз думал, прежде чем использовать дарованные им возможности. Вероятно, Кающийся, был адептом одного из таких направлений. Из этого следовало то, что Ридгара надлежало убить, причем сделать это до того, как наступит пресловутый "последний момент".

И Галий, в целом, представлял, как именно можно провернуть нечто подобное. Он бы и раньше попытался провернуть этот свой трюк, но хозяин приказал не раскрывать всех возможностей до особого распоряжения.

Вчера вместе с очередным письмом пришло разрешение бросить на чашу весов все свои таланты. Почему только теперь, Галий не знал, но предполагал, что хозяин распланировал весь этот поход, включая штурм крепости задолго до того, как изначальные пробудились. Мог ли он? Отвечать на этот вопрос убийца не хотел — боялся.

Так или иначе, способ разобраться с Кающимся имелся…

"Но придется изрядно попотеть.", — подумал наемник. — "Хотя, кто говорил, что будет легко"?

На подступах к замку кипел лютый бой, насекомые, подчиняясь его приказам, волна за волной накатывались на укрепления, устилая небольшой островок грудами искореженных тел. Очень, очень скоро защитникам придется что-то делать с растущими, как на дрожжах холмами, по которым так удобно забираться на стены. Да, подобная тактика никогда не сработала бы, командуй он человеческой армией, но тараканчики, кажется, не возражают против героического самопожертвования во славу любимой королевы, а значит, можно продолжать.

Галий перевел взгляд на солнце, неумолимо опускавшееся за горизонт, и на губах убийцы проступила кривая ухмылка. Очень, очень скоро станет темно, и вот тогда-то начнется настоящий штурм.

* * *

Лариэс без сил прислонился к покореженному крепостному зубцу — во время последнего штурма петрам добрался-таки до стен и влепил по ним так, что едва не разворотил целый межбашенный участок — начал торопливо засыпать порох в пистолет. Последние часы он использовал его все больше, как дубинку, потому что изначальные лезли, не останавливаясь, и перезаряжать оружие банально было некогда. К сожалению, сагитариуы продолжали обстрел, пускай не так интенсивно, как в начале штурма, а потому высовываться не стоило. Рядышком присел Вилнар, на чьем нагруднике красовалась внушительных размеров вмятина.

— Как-то невесело все, — проговорил северянин, снимая шлем и утирая пот со лба, — если так продолжится и дальше, мы не дотянем до утра.

В этих словах была доля истины — отражать каждый новый штурм становилось все труднее и труднее, и это несмотря на то, что Орелия почти моментально отправляла раненых обратно на стены. Да, магических насекомых полегло очень много, вот только небольшой рядок внутри стен уже успел превратиться в горку, сложенную из мертвых тел. В основном гибли крестьяне, которым пришлось брать оружие в руки и идти защищать родных и близких, но и дружина барона заметно поредела.

— Как думаешь, они скоро кончатся? — поинтересовался виконт.

— Очень на это надеюсь, — рыжеволосый северянин проверил остроту копья и, видимо, оставшись довольным, — добавил, — главное, чтобы мы не кончились раньше.

— Думаю, справимся, — раздался из темноты, разгоняемой лишь факелами, да чадящими внизу трупами изначальных, голос.

К отдыхавшим подошел Ридгар и недоверчиво осмотрел немногочисленных защитников участка стены.

— А где твои лейтенанты и гвардейцы?

— Я отослал вниз, на отдых. Кажется, пять или даже десять минут у нас есть, — Лариэс выжидающе посмотрел на Древнего.

— Разумно, — согласился тот. — Потери растут.

И это тоже было правдой. Лариэс потерял уже двух человек убитыми, причем понимал: воскрешать их никто не станет, у Орелии попросту больше нет сил на это. Однако горячка боя пока что цепко держала юношу за горло, отгоняя посторонние мысли. И так было не только с ним — даже Кларисса не сказала ни слова, когда Джимс упал, обливаясь кровью и пытаясь зажать горло, располосованное ударом армиса, а Аливер, попытавшись защитить брата, поймал арбалетный болт, выпущенный каким-то на редкость везучим фанатиком.

"Мы воздадим им должные почести, когда сражение закончится", — пообещал себе Лариэс.

— Древний, где Мелис? — спросил вдруг Вилнар.

— В последний раз я видел его за восточной стеной, он в одиночку держал весь островок, не позволяя изначальным подобраться ближе. Мне пришлось заниматься стеной южной, там и сейчас все не слишком хорошо.

Знакомое шуршание заставило Лариэса посмотреть вниз.

"Черт побери", — мрачно подумал он, опять.

— Господин, тогда, наверное, вам стоит возвращаться на свой участок, они вновь идут.

Ридгар прищурился, вглядываясь во тьму, и покачал головой.

— Чуть позже, сперва помогу вам. Кажется, изначальные решили изменить стратегию.

В небе разорвался огненный фейерверк, освещая окрестности, и Лариэс увидел надвигающихся монстров. К крепости в неестественной тишине приближались центурионы. Десятки, сотни человекоподобных фигур неслись по освещенному огненной вспышкой полю, петляя из стороны в сторону, и передвигаясь с такой скоростью, что глаз едва поспевал за ними.

Теперь было понятно, зачем враги все утро, день и вечер бросали простых изначальных в одну атаку за другой. Защитников стало меньше, у них начали подходить к концу боеприпасы, и теперь, в ночном мраке, враг сделал ход своим ферзем.

Ридгар поймал одного из защитников и распорядился.

— Мелиса и Мислию сюда, живо! Остальных — прочь со стены, будете лишь путаться под ногами.

Лариэс, однако, не был согласен с этим, потому как заорал во двор:

— Эрик, Клар, поднимайте гвардию! Центурионы на подходе!

И все пришло в движение…

Его гвардейцы успели занять позиции до того, как центурионы подобрались на расстояние пушечного выстрела, Кларисса замерла возле Лариэса, нервно сжимая свою недоаркебузу, Эрик с Вилнаром, кивнув друг-другу, встали чуть поодаль, одинаковыми движениями проверяя тетивы луков.

Виконт обернулся и заметил, что Первая Тень уже бежала по двору к западной стене, а рядом с ней несся Мелис. Неожиданно оборотень подхватил женщину, точно пушинку и, присев, взвился в воздух, приземлившись рядом с Лариэсом.

— Худеть тебе надо, Олененок, — ослабился Мелис, отпуская покрасневшую Мислию и хватая в руки меч, — кажется, тут намечается вечеринка?

— Не болтай! — рявкнул Ридгар. — Дерись.

* * *

— А вот это плохо, — ровным, слишком ровным для человека, контролирующего ситуацию, голосом, произнес Таривас. — Дорогие принцессы, боюсь, сейчас нам троим придется выжать из себя все силы до последней капли. Дорогая моя Блаклинт, прошу снова взять на себя восточную и северную стены, а мы с милой огнерожденной займемся южным участком. На этот раз я разрешаю использовать заклинания массового поражения.

— А что насчет западного? — неуверенно проговорила Блаклинт, теребя кончик роскошной косы цвета золота.

— Там мы будем больше мешать, нежели помогать.

С этим Игнис была согласна — там сейчас находился Ридгар, и, если все будет слишком плохо, он использует свою магию.

— Хорошо, — тихо произнесла Блаклинт, после чего северянка в повелительном жесте вскинула левую руку, и вода в реке забурлила, вспенилась, а затем огромных размеров водяной хлыст взвился в небеса и ударил по подступающим изначальным.

"Молодец, подруга", — довольно подумала Игнис, — "кажется, наши с тобой занятия не пропали впустую".

Но Блаклинт не остановилась на этом. Как и тогда, в вымершей деревне, она решилась нанести удар водными пулями. Игнис запустила в небо новый огненный шар для освещения, а потому успела заметить, как водяное щупальце разделилось на тысячи маленьких шариков, которые в следующий миг на огромной скорости устремились вперед.

Застонав, Блаклинт медленно сползла вниз.

— Проклятье! — Игнис порывалась было помочь подруге, но ее остановил резкий голос Тара.

— У нас нет времени!

— Хорошо!

Тут он был прав. Следовало что-то придумать с прущими на южную стену изначальными. Лучше всего, отсечь тех, кто уже перебрался на остров от тех, кто еще не успел сделать это.

— Сейчас я ударю, ты — после меня! — крикнула девушка, готовясь призвать сокрушительное пламя.

Девушка набрала полную грудь воздуха и, выдохнув, резко взметнула руки к небу. Ночную тьму разорвал неестественно яркий свет, там, где еще секунду назад изначальные перебирались по мосткам, появилась огненная стена, ревущая и пожирающая всех, кто оказался в зоне досягаемости ненасытной стихии.

"Да, это — моя стихия, мой дар", — словно в бреду думала Игнис, — "огонь, что пожирает плоть и кости, оставляя после себя лишь пепел. Пламя, что очищает мир от скверны".

Ее трясло, в глазах двоилось, а желудок выворачивало наизнанку. Никогда еще огнерожденная не высвобождала за раз столько пламени, да еще на таком расстоянии от себя.

"Они умно поступили, дождавшись ночи, но я вижу, вижу их, а там, куда может достать мой глаз, доберется и огонь".

Конечно, ей не обязательно было смотреть на врагов, стихийные маги были опасны даже с завязанными глазами, заткнутыми ртами и связанными руками. Ни пассы, ни заклинания, ничто, по большому счету, не нужно было им для того, чтобы обратиться к родной стихии.

Но смотреть, конечно же, было удобнее.

Мысли начали путаться и сбиваться, а ноги задрожали. Игнис буквально чувствовала, как сила и сама жизнь вытекают из нее, и остановилась, едва не выгорев.

Со стоном она прислонилась к холодному камню и прошептала Таривасу:

— Теперь ты.

После этого девушка отключилась.

* * *

Когда слева взметнулось яростно ревущее адское пламя, Лариэс сразу понял, что Игнис пошла ва-банк.

"Надеюсь, она не выгорит без остатка", — подумал Щит принца, но уже в следующий момент ему стало не до заботы о подруге — первый центурион показался над изуродованной крепостной стеной.

Лариэс инстинктивно выстрелил, пробив аккуратную дырочку прямо посреди лба монстра, затем так же рефлекторно перехватил пистолет за ствол и бросился на помощь Вилнару, на которого насели сразу два центуриона.

Шестирукие твари были поразительно быстры, ловки и увертливы. Обычный человек вряд ли мог что-нибудь противопоставить им, не находясь в плотном строю, и, что хуже всего, враги использовали своих "рыцарей" концентрированно, на одном участке стены и единовременно.

Мимо Лариэса промелькнуло нечто, это Ридгар, скакнув через тени, отбрасываемые факелами, оказался за спиной одного из центурионов и точным ударом прикончил тварь, после чего перенесся к следующему монстру и повторил свой трюк, затем — еще к одному и еще к одному. Древний двигался легко и непринужденно, точно и каждый его удар нес смерть.

Твари не успевали реагировать на его молниеносные атаки, и гибли одна за другой. На другом конце стены Мелис, задорно смеясь, отчаянно рубился с четырьмя наседавшими врагами. Он был буквально залит кровью, хлещущей из десятков ран, но не обращал на это никакого внимания.

Мислия присоединилась к Лариэсу с Вилнаром и сейчас они, возглавив отряд из десятка гвардейцев, отбивались от наседавших монстров. Клариссу и Эрика вместе с частью гвардейцев пришлось отправить на другие участки в качестве подкрепления — солдаты барона попросту не справлялись с необыкновенно быстрыми монстрами.

Из башни донесся вопль ужаса и боли, затем чавкающие звуки, а в следующую секунду тяжелая дубовая дверь буквально взорвалась, обдав телохранителя дождем из щепок, и два центуриона, с ног до головы перемазанные кровью пушкарей, спрыгнули во внутренний двор, тотчас же врезавшись в строй алебардистов, сформированный бароном.

Лариэс получил сокрушительный удар по голове, но устоял и, разминувшись с коготистой лапой центуриона, вонзил ему в глаз свой клинок, быстро выдернул его и парировал атаку еще одного монстра.

Около уха просвистел шип, выпущенный Мислией, разворотивший плечо твари, но не остановивший ее.

— Пригнись! — крикнул из-за спины Индржих, оставшийся прикрывать спину своего капитана, и Лариэс, не раздумывая, рухнул на колени.

Острие меча пронзило шею монстра, а виконт для надежности полоснул раненую тварь по брюху. Заговоренная сталь пробила хитиновую броню, и на стену повалились внутренности монстра. Вскочив на ноги, Лариэс краем глаза заметил, что еще четыре центуриона прорвались во внутренний двор, где уже шла настоящая бойня, и все новые и новые твари приближаются к стене. Там уже оказалась Кларисса, помогавшая барону восстановить хотя бы какое-то подобие порядка, но, кажется, получалось у них неважно.

"Нехорошо, очень нехорошо, нужно что-то делать"!

Он уклонился от атаки очередного центуриона, и, отступив на шаг, столкнулся с Вилнаром, опустошившим колчан и сражавшимся с помощью копья, подобранного с тела одного из убитых людей барона.

— Мислия, у тебя есть что-нибудь припрятанное в рукаве?

— Сейчас посмотрим! — рыкнула чародейка, выхватывая Звериный Амулет.

Центурион, готовый к новому прыжку, остановился и на морде твари проступило нечто, отдаленно напоминающее удивление. Он сделал шаг вперед, еще один, а потом вдруг развернулся, присел, и в один прыжок оказался за спиной одного из своих бывших товарищей и вонзил тому все шесть пар когтей в тело. Резкий рывок, и разодранный в клочья монстр разлетелся во все стороны, а центурион побежал к новой жертве.

— Я не смогу контролировать многих, — предупредила Мислия, — пару, от силы.

Сказав это, она подчинила своей воле еще одного монстра, на этот раз, со стороны Вилнара.

"Быть может, и справимся", — подумал Лариэс, и тут словно из неоткуда ему точно в сочленение между наплечником и латами вонзился арбалетный болт.

Закричав от боли, юноша покачнулся, выронив меч, и посмотрев за стену, скривился. Пока они занимались центурионами, культисты подобрались на расстояние выстрела. Одни ставили лестницы, а другие поддерживали их залпами.

"Логично, конечно, днем у них не было и шанса подобраться так близко иначе, чем на спинах петрамов, а теперь — ночью — это возможно", — подумал Лариэс.

А еще он понял вот что: множество центурионов уже сражались во дворе, все стихийные маги заняты отражением атаки на прочие стены, и, определенно, уже подошли к своему пределу, Ридгар с Мелисом не успевают убить всех врагов, тех банально слишком много, ну а его гвардейцы — далеко не так сильны, как хотелось бы, чтобы сцементировать оборону на изуродованной стене, минимум одна башня которой пала.

Если ничего не предпринять, то внешние укрепления будут захвачены в течении нескольких минут. Увы, Лариэс не знал, что можно сделать, а потому, подобрал меч, перебросил его в левую руку, и, не обращая внимания на боль, встретил лицом к лицу первого культиста, перебравшегося по лестнице на стену.

Он парировал достаточно неплохую атаку, пнул противника в пах, затем рубанул его четко между нагрудником и плечевой пластиной, чувствуя, как поддается поддоспешный гамбезон, как великолепная волукримская сталь, зачарованная лучшими в мире сковывающими, погружается в теплую человеческую плоть.

Культист, вскрикнув, обмяк, но его место занял второй, и третий, и четвертый. А за их спинами на стену забрался армис.

Ближайший противник замахнулся на Лариэса топором, но тот оказался быстрее — извернувшись, юноша полоснул врага по кисти, затем, на развороте, чиркнул острой кромкой по незащищенному горлу, подивившись тупости человека, полезшего на стену, не озаботившись прикрыть сонную артерию.

Сразу два врага напали на него, но одного буквально расплавила заклинанием Мислия, а со вторым юноша скрестил меч.

Как-то так произошло, что уже через несколько минут после того, как культисты полезли на стену, Лариэс оказался отделен от товарищей и дрался в полном окружении. Превозмогая боль он каким-то чудом сумел извлечь из ножен дагу, и с решимостью обреченного рубил, колол, резал, отводил атаки и уклонялся от них.

Он потерял счет времени. Возможно, бой длился секунд десять, возможно, час, но неожиданно вражеский меч опустился юноше на голову с такой силой, что все зазвенело, а перед глазами поплыли круги. Лариэс поскользнулся на чем-то липком, и повалился на спину.

Он понимал, что не успеет подняться и что это конец — вряд ли у Орелии, даже если они победят, останутся силы еще на одно воскрешение, но страха не было. В глубине души полукровка понимал, что умрет примерно так.

Мечи, копья, топоры, булавы, хитиновые лапы, все устремилось к нему, чтобы закончить начатое…

И уже в следующий миг там, где стояли люди и монстры, не осталось ничего, лишь пепел, развеваемый ветром. По участку стены, на котором шел смертельный бой, точно кто-то прошелся с гигантским веником. Противники — все до одного — обратились в прах.

Лариэс встретился взглядом с Ридгаром, и его обычное спокойствие боя едва не рассыпалось под напором древнего, первобытного ужаса. Глаза Древнего полыхали замогильным зеленым пламенем, от одного вида которого сердце уходило в пятки. Щит принца не знал, что это за сила, но каждая клеточка его существа вопила: "беги, беги, глупец, беги, иначе лишишься души".

— Жив? — задал вопрос Ридгар, — протягивая руку. Вставай, бой еще не окончен.

Лариэс принял помощь и поднялся, морщась от боли.

— Господин, ваши глаза…

— Потом, Лариэс, — устало произнес Древний, — потом.

Он повернулся к реке и вытянул вперед правую руку.

— Что ж, раз я сказал "а", нужно говорить и "б". Сейчас я убью их все…

Договорить Ридгар не успел — черные копья одно за другим вонзились в него. Первое — в голову, второе — в сердце, третье — в живот. Кающийся — пронзенный в трех местах — моргнул, а в следующий миг его буквально разорвало на куски, разлетевшиеся во все стороны. Окровавленное мясо вспыхнуло черным огнем и буквально через секунду не осталось ни следа от Ридгара Кающегося.

— Нет, не может быть… — ошеломленно прошептал Лариэс, — не может быть…

Древний, сотни лет несший свою тяжелую ношу, погиб в бессмысленном сражении у черта на куличках!

— А ну не спи! — позади возник Мелис. — Ты чего, как баба, нюни развел тут?

— Он… мертв, разорван на куски и сожжен… Орелия не сможет воскресить.

— Да не неси херню, пацан! Бледного такой ерундой не остановить, сейчас оклемается и пойдет в бой.

Оборотень говорил уверенно, и, зачем-то, раздевался.

— Ты что делаешь? — к ним подошли Мислия с Вилнаром.

— Видите этих херов чешуйчатых? — оборотень, снимая штаны, указал на приближающихся врагов, среди которых, к ужасу Лариэса, было еще слишком много центурионов.

— Ну, раз уж Бледный решил быть серьезным, то пора и мне драться в полную силу. Подержи-ка, Олененок.

С этими словами он стянул штаны, затем бросил Мислии набедренную повязку и, сверкнув голым задом, бросился со стены. Лариэс, утомленный многочасовым боем, смертью Ридгара, которая со слов Мелиса и не смерть вовсе, уже совершенно не понимал, что происходит и для чего оборотень прыгнул вниз, туда, где еще секунду назад все было завалено обугленными трупами, а сейчас — усеяно сухим пеплом.

Монстры перебрались через реку, и до оборотня им оставалось несколько десятков шагов.

— Смотри, пацан, ты же у нас любопытный! — взревел Мелис. — Смотри внимательно и ужасайся величию моего народа!

Тело его вдруг пошло волнами, начало раздуваться вширь и ввысь, покрываться мехом, выворачиваться и изламываться. Человеческий крик захлебнулся, превращаясь в вопль животного.

Огромная туша, покрытая темно-серым мехом, дышала дикостью и первобытной мощью, могучие лапы, заканчивались длинными бритвенно-острыми когтями, а в пасти скрипели страшные клыки. Оборотень повернулся и посмотрел наверх, и… Лариэс с трудом удержался от истеричного смеха — в лунном свете, а пламя, разожженное Игнис давно, уже успело погаснуть — серебром отливал белый мех, чередующийся черными полосками.

— Гигантский барсук?

— Сам ты барсук, — рыкнуло чудовище, — смотри и трепещи!

И оно ринулось в атаку со скоростью, которую никак нельзя было ожидать от такой туши. Мелис и в человеческой-то форме отличался изрядной прытью, сейчас же он, казалось, не бежал, а летел, встав на все четыре лапы. И, добравшись до изначальных, оборотень устроил самую настоящую резню.

Он рвал и кромсал, раскидывал тела, точно пушинки, хитин, железо, сталь, ничто не могло сопротивляться этому напору. Армиса, неудачно оказавшегося на пути у бешеного оборотня, Мелис схватил пастью и оторвал тому переднюю лапу, оканчивающуюся костяным серпом, а затем этим же серпом и добил его.

— Интересно, — меланхолично заметил Вилнар, чья правая рука болталась плетью, а из ноги торчал обломок стрелы, — почему он не сделал этого раньше?

— Потому что ему плевать на нас всех? — предположила Мислия.

— Да, вы угадали, — донесся из-за спины знакомый голос.

Лариэс радостно обернулся, да так и застыл с открытым ртом. Мелис не солгал — простым разрыванием на куски и сожжением останков Ридгара, и правда, нельзя было прикончить, вот только выглядел он…

Да чего уж там, выглядел он, точно живой мертвец: бледный, с запавшими щеками и сеточкой синюшных шрамов, пересекающих лицо. И, конечно, все теми же болотными огнями вместо зрачков.

— Господин, вы…живы?

Этот непроизвольный вопрос изрядно позабавил Древнего, чьи губы изогнулись в жутковатой пародии на улыбку.

— Можно сказать и так. Но на объяснения у меня нет времени.

Древний поднял меч одного из убитых солдат, пару раз взмахнул им, проверяя баланс, и взошел на основание снесенного крепостного зубца, после чего произнес:

— Отдохните, мы с Мелисом поработаем немного.

Он спрыгнул вниз, растворившись в тенях, и появившись уже возле яростно сражавшегося оборотня.

— Кажется, привал, — решил Лариэс, пошатываясь от боли. — Предлагаю добраться до Орелии, пока есть время.

* * *

В лазарете пахло кровью гноем, содержимым кишечника и медикаментами. Запахи, к которым Орелия успела привыкнуть за долгие годы своей жизни. Иногда Целительнице казалось, что эти ароматы будут преследовать ее и за Гранью.

Она вздохнула и, проведя пальцем по рваным краям раны, срастила ее края. За то время, что длилась битва, Древняя успела поставить в строй, наверное, каждого защитника замка, причем по нескольку раз, но чем дальше длилось сражение, тем меньше и меньше людей ей приносили.

И это также было знакомо той, что видела самые страшные войны последней тысячи лет. Число защитников тает и, если ничего не изменится, очень скоро бой переместится со стен непосредственно во двор, а потом — в донжон. Да, она могла бы бросить лазарет и двинуться наружу, сея смерть вокруг себя — очень немногие вещи могли повредить ей, но тогда и раненые и женщины с детьми, укрывшиеся в замке, останутся без поддержки и помощи, а этого она допустить никак не могла.

— Готово, — произнесла Орелия, отпуская пациента, — можешь возвращаться на стены.

Она прислушалась. Кажется, бой во дворе затихал и, судя по радостным крикам, побеждали люди, а не изначальные. Хоть какая-то хорошая новость. Впрочем, она означала, что сейчас у нее прибавится работы.

Целительница уже изрядно вымоталась. Шесть воскрешений за месяц с небольшим изрядно подточили ее силы, и сейчас Ступившая на Путь Вечности была далеко не в лучшей форме. Впрочем, уже во время ночного сражения в Ничейных Землях она была измотана, иначе легат ни за что не сумел бы откусить ее руку. Будь у Орелии тело, наверное, из ее носа и ушей уже текла бы кровь, и кто-нибудь из старших заставил бы ее лечь и выспаться.

"Хорошо, что металл не умеет кровоточить", — подумала она, отворяя двери лазарета, чтобы удивленно воззриться на приковылявших воинов.

Лариэс с Вилнаром выглядели, так, будто вот-вот умрут. Они едва шли, поддерживая друг друга, но ни один не снял покореженных и покрытых кровью доспехов, не выпустил из свободной руки оружия. Вилнар, так и вовсе опирался на копье, как на посох.

Быстро схватив их, она втолкнула раненых и разложила их на ближайших кроватях. С первого же взгляда Орелия определила, что раны Лариэса опаснее, и несколькими отточенными движениями стянула нагрудник.

— Скверно, — заметила Орелия, разглядывая измазанную кровью рану, — тебе повезло: тот коготь, что пробил нагрудник, чуть-чуть не добрался до печени.

Ее пальцы коснулись кровоточащей плоти, притупляя боль.

— Знаю, госпожа, — слабо улыбнулся Лариэс. — Но Вилнару досталось сильнее.

— Кажется, мы уже обсуждали это, нет?

— Да.

— Тогда умолкни и не мешай мне работать.

Орелия пустила толику магии в рану, очищая, сращивая и восстанавливая.

— Если бы не я, ты бы умер от заражения крови.

— Знаю, госпожа, — повторил Лариэс.

— Хорошо, что знаешь, — закончив с боком, Орелия перешла к арбалетному болту.

"Подумать только, люди, сражающиеся на стороне изначальных", — покачала она головой, выдирая обломок, засевший в тканях. Хорошее ранение, ни поврежденных артерий и вен, ни задетой или раздробленной кости. Лишь дырка в мясе, но мясо легко зарастить, нужно лишь помочь ему и ускорить.

Пока она делала это, в лазарет начали вносить раненых. Много, очень много раненых. Помощницы бросились к ним, девочки отсортируют тех, кто может подождать, от тех, кому помощь потребуется немедленно, а пока…

Целительница, заметив приличных размеров шишку, надувающуюся на голове полукровки, бесцеремонно оттянула веко Лариэса изучила реакцию зрачков.

"Ну конечно же, сотрясение. Сражался исключительно на мастерстве и адреналине".

— Что там творится? — задала она вопрос, приводя голову юноши в покое.

— Маги защищают три стены, мы держали западную. Основные войска барон отвел во внутренний двор, куда начали сыпаться центурионы.

— Что с Ридгаром?

В этот момент Орелию отвлекли — трое раненых нуждались в немедленной помощи, которую она незамедлительно оказала. Когда Целительница вернулась к спутникам, Лариэс, уже заметно поздоровевший, спешно облачался в доспехи, намереваясь вернуться на стену.

— Лежать, — приказала она. — Ты уйдешь отсюда, когда я прикажу.

С этими словами Древняя перешла к Вилнару и занялась двумя арбалетными болтами, второй из которых, действительно, был плох — засел в плече, раздробив несколько маленьких косточек. Лишь чудом этот мальчишка держался на ногах, хотя жизни его ничего и не угрожало.

— Итак, я задала вопрос: как дела у Ридгара? — спросила она, прикрыв глаза и внимательно исследуя раненую руку рыжеволосого северянина.

Скверная, очень скверная рана. Не один человек после нее становился инвалидом, но… В принципе, ничего такого, с чем бы она не сладила.

Орелия медленно и нежно начала собирать кости, скрепляя и восстанавливая их при помощи своей силы.

— Сложно объяснить, госпожа, — подал голос Лариэс.

— Почему?

— Ну… Он был мертв, разорван на куски, которые затем сгорели.

Рука Орелии дернулась, а с губ сорвались недостойные святой слова.

— Когда это случилось?

— Минут двадцать назад, — голос Лариэса был озадаченным, по всей видимости, он не понимал, причину ее волнения.

— А когда он воскрес?

— Спустя каких-то пять минут.

"Очень, очень плохо", — сокрушенно подумала Орелия, — "Все-таки, придется мне покинуть лазарет, причем довольно скоро".

— Госпожа, — раскрыл рот неразговорчивый Вилнар, — нам есть, о чем волноваться?

— Есть. Где-то через час-полтора Ридгар станет совершенно бесполезен, причем на ближайшие несколько дней.

Она закончила с плечом и теперь занималась многочисленными ссадинами.

— Все. Можете отправляться на стену.

Орелия обернулась и поймала взгляд Лариэса, полный вопросов.

— Некогда объяснять, просто примите мои слова, как данность, а теперь — вон отсюда, другие раненые ждут своей очереди.

Когда за юношами закрылась дверь, Орелия провела металлической ладошкой по лбу. События развивались совсем не так, как она рассчитывала. Тот, кто противостоял им, прекрасно знал если не о всех, то о большей части возможностей, сильных сторон и слабостей каждого из участников экспедиции. Он был осведомлен слишком хорошо для какого-то смертного колдуна, что почти не оставляло вариантов. Из ныне живущих недругов лишь Лорий, Аматера, да Танма могли знать столько. А что, если это не они, что если, к примеру, Мойра решила вновь показаться? Вряд ли, пока Алрик бродит непойми где, ей нет смысла вступать в игру.

"А если"… — женщина оборвала себя, не додумав страшную мысль. — "Хватит, глупая старуха. Мертвые не возвращаются с того света"!

И она продолжила лечить раненых, стараясь как можно глубже упрятать одно имя. Орелия знала, что иногда мертвые все-таки могут вернуться.

* * *

— Да как такое вообще возможно! — Галий наблюдал за побоищем, которое устроили всего два человека, и не мог отделаться от мысли, что его хитро и ловко провели.

То, что вытворял Мелис еще можно было объяснить, но Ридгар, этот богами проклятый Кающийся… Нет, решительно невозможно!

"Я же все сделал правильно! Дождался темноты, выманил его на стену, подобрался на расстояние удара. Он не в состоянии защититься от сковывания, это все знают. Мое заклинание должно было уничтожить его! Нет, оно уничтожило его, обратило в прах"!

Точно также, как за минуту до того Древний обратил в прах несколько сотен бойцов армии Галия. Легко и непринужденно, просто взмахнув рукой.

— Кто он такой? Что он такое?

"Как существо, от которого не осталось даже костей, может собраться и вновь вступить в бой? Почему он стал быстрее и сильнее? И почему, черт побери, он не подыхает"?!

Спокойствие — это оружие, которым Галий так гордился, — в коем то веке дало трещину. Наемник не привык сталкиваться с непознаваемым.

— Кажется, твой план провалился, человек, — заметил легат.

— Кажется, ты прав, — прорычал Галий. — Отводи войска.

"Почти все оставшиеся в нашем распоряжении центурионы, половина Ордена Изначальных, и это уже не говоря о простых тараканьих воинах и стрелках. Проклятье, как такое могло случиться? Что я сделал не так"?

— Не вините себя, господин Галий, — раздался из-за спины знакомый голос, и наемник, чьи нервы были напряжены до предела, резко развернулся, лишь в последний момент останавливая готовое сорваться с рук смертельное заклинание.

— Госпожа Питиа, доброй ночи. Хотя не могу сказать, что для меня она — добрая.

— Еще ничего не потеряно, и кстати, не отводите, пожалуйста, солдат, иначе Кающийся последует за ними и, возможно, доберется до вас. Сейчас он почти не может использовать свою магию, но зато неуязвим и для ваших чар. А точнее, для любых чар.

— Вы что-то знаете про…это? — Галий указал на ночной бой под стенами крепости посреди реки.

— Да, — ответила слепая.

— И что же?

— Кающийся бессмертен. Если убить его, он возродится, причем на короткое время получит фантастическую силу и полный иммунитет к каким бы то ни было магическим атакам. Возможно, из этого правила и есть пара исключений, но не нам, простым смертным, пользоваться ими.

Существо, глазами которого смотрело нечто, не принадлежащее Интерсису, определенно, не могло называться простым смертным, но, видимо, Питиа имела в виду, что не в курсе, как сладить с Древним.

— Госпожа моя, а нельзя ли было сообщить эту информацию до начала штурма?

— Это что-нибудь изменило бы, господин Галий?

Вопрос, заданный самым невинным тоном, слегка остудил разгоряченную голову убийцы и вновь начал рассуждать здраво.

"Как ни крути, но девчонка права. Пусть уж лучше этот урод крошит тараканов, став чертовым зомби, чем распыляет их в пепел. Кстати"…

— Какую школу изучал Кающийся? Раньше мне не приходилось слышать о подобной магии.

— Пока что вам не нужно этого знать, господин Галий. Важно другое. Где-то через час его сила иссякнет и несколько дней подряд Кающийся не сможет пошевелить и пальцем.

Наемник сразу же оценил перспективы и кивнул.

— Понял, госпожа Питиа. Легат, будь добр, отводи самые ценные отряды, пускай эти два монстра режут тех, кто слабее. Можешь приказать атаковать оборотня, глядишь, задавим его числом, хотя это маловероятно. Бывшие хозяева Темного Леса слишком живучи для того, чтобы умереть от атак твоих муравьишек.

Легат ничего не ответил, но Галий даже через защитный амулет ощущал его лютую, неприкрытую ярость.

"Что поделать, что поделать. Я хотел закончить все ночью, придется подождать до утра, максимум — до полудня".

— Госпожа Питиа, вы пришли только для того, чтобы рассказать мне об этом?

— Нет.

— Тогда зачем вы тут?

— Поторопить вас.

— Поторопить? — на этот раз Галий был действительно удивлен. — Мы и так спешим так, как только это возможно.

— Тогда советую вам сделать все невозможное.

Что-то в ее тоне заставило наемника насторожиться. Вечно невозмутимая и спокойная девушка была… напряжена? Взволнована? Обеспокоена?

"Да-а, что-то в этом духе. Пожалуй, беспокойство — лучшее слово. Проклятье, это может означать лишь одно".

— Паллидий на марше?

— Именно.

Галий витиевато выругался.

— Когда он прибудет?

— Не могу сказать наверняка, возможно, у вас есть время до обеда, возможно — нет.

— А что б его! — процедил наемник.

— И вот еще что, я забираю камни барьера, наставнику они могут пригодиться, а вам уже без надобности.

"Вот ведь сука", — подумал Галий то ли про оракула, то ли про хозяина, то ли про свою судьбу.

Ему всерьез начало казаться, что небеса просто не желают победы над Вентисом и его компашкой. Нет, ну серьезно, это просто нечестно! Что обычный человек может противопоставить монстру, который не то, что восстает из мертвых, а просто собирается из праха, словно какой-нибудь вампир из сказок!

— Полагаю, вы не задержитесь, чтобы оказать нам поддержку, — Галий решил-таки предпринять безнадежную попытку, зная, каким будет ответ.

— Увы, это — ваша задача и вам ее решать. Все ресурсы были предоставлены хозяином, не разочаруйте его.

Миг, и Питии нигде не было.

— Мне она не нравится, — сообщил легат.

— Мне тоже. Но выбора, мой хитиновый друг, у нас, как ты понимаешь, нет. Вышли усиленные дозоры, я хочу знать, когда ученик Вороньего Короля окажется неподалеку. Эта чертова крепость должна пасть к рассвету!

Глава 26

Все, что происходило дальше, напоминало один большой, растянувшийся во времени, ночной кошмар. Сперва на стену забрался шатающийся Ридгар. Пробормотав что-то вроде: "все, предел", он скрылся во внутреннем дворе, а точнее — попытался сделать это. Где-то на середине пути силы оставили Кающегося и в лазарет его утаскивали слуги барона. Затем вернулся Мелис.

Оборотень, казалось, особо не пострадал, но видимость была обманчива — когда он обернулся человеком, то был покрыт глубокими ранами, которые почему-то не спешили срастаться.

— Силы на исходе, — пояснил Мелис.

После этого он, не обращая ни малейшего внимания на собственную наготу, улегся прямо на залитые кровью камни.

— Разбудите, когда они попрут опять, — пробурчал оборотень, проваливаясь в сон.

Как будто этого было мало, куда-то запропастилась Мислия — Лариэс так и не понял, в какой момент первая Тень оставила свой пост, и куда именно она исчезла. Возможно, вернулась к защите северного участка стены. Орелия же, как Лариэсу успели сообщить, сказала, что будет защищать стариков, женщин и детей, когда изначальные возьмут стены. Не то, чтобы Лариэс был против этого, но ведь практически не убиваемая Древняя могла оказаться весьма полезной при отражении атаки, хотя, с другой стороны, а настолько ли она была не убиваема? Лариэсу не хотелось проверять, выдержит ли броня Целительницы, ослабленной многочисленными воскрешениями, исцелениями и схватками, парочку черных копий, брошенных их таинственным недругом.

Но, хуже всего, его гвардейцы понесли серьезные потери: девять убитых и семеро раненых, которых оттащили к Целительнице.

В результате, к началу очередного штурма Древние оказались так или иначе выведены из игры, а его личный отряд — уполовинен, поэтому, когда к изувеченным стенам вновь пошли петрамы, несущие немногочисленных выживших культистов, и прикрываемые сагитариусами, огонь со стен оказался куда слабее, чем днем.

Лариэс, которому было поручено защищать западную стену, притащил сюда всех оставшихся гвардейцев и, говоря начистоту, больше никого в его распоряжении не осталось. Ну, кроме Вилнара, который сидел, прислонившись к стене и пытаясь немного отдохнуть.

— Вот, кажется, и все, — возле виконта, материализовалась Кларисса.

— Думаешь, не сдюжим? — полукровка старался говорить веселым тоном, но получалось плохо.

Графиня лишь пожала плечами и непроизвольно проверила, как меч выходит из ножен, затем — указала дулом своей аркебузы меж зубцов, в сторону приближающейся волны чудовищ.

— Думаю, очень скоро мы узнаем ответ на твой вопрос, Лар, — она помедлила мгновение, и неожиданно, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Виконт замер на миг — чего-чего, а такого проявления чувств, да еще на глазах подчиненных, которые тотчас же старательно принялись отворачиваться, притворяясь, будто ничего не видели, он не ожидал.

— Считай это моей блажью, хорошо? — неловко улыбнулась воительница.

Лариэс положил ей руку на плечо, наклонился и, заглянув в глаза, произнес:

— Клар, все будет хорошо, даю слово. Я хоть раз обманывал тебя?

— Никогда, — тихо прошептала она, глядя командиру в глаза и чуть подавшись вперед.

Виконт прекрасно понимал, что именно она ждет от него, но не мог переломить себя, а потому поступил, как последний трус — чуть отстранился и отошел на пару шагов, якобы для того, чтобы оглядеться по сторонам.

Он посмотрел вперед, затем бросил взгляд налево — на южную стену, картина там не отличалась практически ничем, затем посмотрел направо — там петрамов не было, зато выжженное поле чернело от множества сервов.

Лишь после этого Щит принца осмелился взглянуть на Клариссу, но той уже не было на старом месте — девушка отошла в сторону и о чем-то шепталась с Эриком. Лариэсу показалось, что в уголках ее глаз блестят слезы, но он не мог быть уверен в этом.

"Возможно, это лишь обман зрения", — подумал полукровка и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, зарядил пистолет, после чего меланхолично вздохнул.

— Будет тяжко.

— Согласен, — отозвался Вилнар, который уже успел подняться на ноги и проверял новую тетиву на луке. — Надеюсь, госпожа в безопасности.

— Думаю, да. С ней же ее высочество.

"И Игнис", — подумал некстати полукровка.

Монстры приближались и приближались. Сперва они попали в зону поражения пушек, затем добрались до рва, и к артиллеристам присоединились аркебузиры с лучниками и арбалетчиками. А после задул мощный ураганный ветер, и спустя миг стало светло, как днем…

* * *

— Они не справятся, — уверенно заявила Игнис.

Несмотря на то, что голос огнерожденной оставался ровным, внутри у нее все сжалось от страха за товарищей и простых селян, волею судьбы оказавшихся не в том месте не в то время.

— Не справятся, — согласился с ней принц, устало развалившийся в кресле и одним глазом посматривающий за творящимся снаружи.

Блаклинт, полулежавшая рядом, кивнула и, с трудом шевеля губами, произнесла:

— Нужно что-то предпринять.

— Вы понимаете, что это будет нашим последним заклинанием в этом бою? — Тар был сосредоточен, но спокоен, и это его спокойствие передавалось девушкам.

— Да! — дружно ответили они.

— Хорошо, ага.

Принц, кряхтя, поднялся и помог Блаклинт занять вертикальное положение, при этом, очень уж сильно на взгляд Игнис обхватив талию водорожденной. Впрочем, эта глупая мысль не нашла особой поддержки в утомленном мозгу девушки. Да, все то время, что прошло с момента последней атаки, они отдыхали и восстанавливали силы, но этого было мало, слишком мало.

Игнис, поддерживая Блаклинт с другой стороны, помогла той выйти наружу. Водорожденная, закусив губу, повернулась к реке.

— Я очищу восточную и северную стену, вы же займитесь двумя оставшимися.

— Справишься? — уточнила Игнис.

— Обязана.

Уверенность в голосе Блаклинт о многом сказала огнерожденной и она, похлопав подругу по плечу, оставила ее разбираться со своими проблемами. У них с принцем задача была куда сложнее — как и в прошлые разы, основной удар приходился именно по западной и южной стенам.

— Опять разделимся? — спросила она.

Тар, задумчиво глядя на надвигавшихся монстров, неожиданно предложил:

— Знаешь, если это — последнее наше заклинание в сражении, а может, и в жизни, предлагаю сотворить нечто величественное.

— Что?

— Огненный шторм! — воскликнул принц, и в глазах его Игнис различила отблески безумия.

Конечно, Игнис слышала истории об огненном шторме, но сильно сомневалась, будто бы сумеет его сотворить, ведь в последний раз это сокрушительное заклинание применялось в бою более полувека назад. Это случилось еще во время Второй Войны за Возвращение. Тогда отношения Фейрлинда и Дилириса находились на пике, и во время одного из сражений, круг ветророжденных вместе с кругом огнерожденных слили свои мощнейшие заклинания в одно, призвав на поле боя настоящее опустошение, вот только…

— Боюсь, у нас не хватит сил, чтобы обезопасить обе стены. Нас всего двое.

— Мы должны, — упрямо повторил Тар, посмотрев на нее…

Посмотрев так, что у Игнис подкосились ноги, а животе начали порхать бабочки. Этот взгляд пленял и подчинял одновременно. Наверное, это было какое-то колдовство, присущее лишь Тару, потому что у мужчины просто не должно быть такого взгляда!

Даже слова Лариэса в этот миг потеряли свою остроту и отошли куда-то на задний план. Игнис пискнула и кивнула.

— Хорошо. Давай попробуем.

— Не попробуем, — белозубо улыбнулся Таривас, — сделаем.

Он протянул ей руку и Игнис аккуратно вложила свои пальцы в его, в очередной раз хваля свою маску.

— Я начну, — бархатный голос Тара прогнал все сомнения и тревоги и Игнис поняла — у них все получится.

Принц широко расставил ноги, ухватился одной рукой за ограду. Неожиданно резкий порыв ветра разметал его волосы и заставил хлопать плащ Игнис, который та надела, чтобы не замерзнуть — ночью было свежо. Ветер крепчал, становясь все злее и мощнее, превращаясь в самый настоящий ураган, опускающийся с небес на землю. Точнее — в два урагана, по одному возле каждой стены. Пальцы Тара впились в ее пальцы, он застонал, а из носа чародея потекла кровь, но принц и не думал останавливаться.

Ветер продолжал крепчать, завывая, точно души неупокоенных мертвецов.

— Игнис, давай! — крикнул он срывающимся от напряжения голосом.

И Игнис, прикрыв глаза, выпустила всю свою силу без остатка.

Пламя, текущее по ее венам, вырвалось наружу в виде алых потолков, подхваченных ветром, и моментально разнесенный над всем полем боя.

Это было завораживающая и ужасная картина одновременно. Огонь, неожиданно оказавшийся сразу везде, лился с неба, воспламеняя даже землю и камни. Все, что могло гореть и плавиться, горело и плавилось, спекаясь в единую однородную массу, а лютый ветер продолжал разносить огонь все дальше и дальше.

Игнис ощутила дурноту и приступ слабости, ее ноги подкосились, но падая и теряя сознание она различила две пары ног, появившихся из открытой двери башни.

"Слуги пришел"? — промелькнуло в мозгу у девушки прежде чем она — выжегшая себя едва ли не до основания — окончательно погрузилась в беспамятство.

* * *

Еще один штурм был отбит, но резервы на этом полностью исчерпались. Оставшиеся маги вышли из игры, и Лариэс с тоской наблюдал за очередной волной изначальных, накатывающихся на замок. Да, среди них почти не осталось серьезных тварей вроде армисов, вообще не было петрамов, но и того, что имелось, должно было с лихвой хватить на немногочисленных выживших.

То, что они продержались так долго, уже само по себе являлось чудом, а точнее — заслугой Древних и стихийных магов. Но все возможности к обороне были полностью, а значит, пришло время умирать.

"Видимо, Мислия подумала также", — отрешенно предположил Лариэс, наблюдая, как очередной изначальный перебирается через остатки стены. — "Думаю, она уже должна быть подле его высочества и готовить Ладью. Жаль, не получится отправить своих людей к ней".

Порядочность попросту не позволяла юноше поступить таким образом, а потому гвардия его высочества продолжала удерживать стены, сражаясь и умирая. Впрочем, вопросы жизни и смерти уже не имели особого значения для Лариэса. Вообще ничего не имело значения, кроме боя. И телохранитель в очередной раз нажал на курок…

Рассветные лучи виконт встретил безо всякой радости, он к этому времени вообще подрастерял все эмоции, равно как и способность рассуждать, и двигался лишь на рефлексах, которые оказались куда сильнее рассудка.

Бить, уворачиваться, перезаряжать пистолет, и убивать, убивать, убивать! Не для того, чтобы победить или выжить, а просто, потому что так нужно. На ногах оставалось не более десятка его людей и среди них не было видно ни Клариссы, ни Эрика, ни Циллы, и, откровенно говоря, надежды отстоять стену не было никакой. Лариэс прикрывал спину барона, просто потому что так привык. Он всегда защищал влиятельных особ, и не видел смысла менять что-то в своих предпочтениях. Вилнар вместе со слегка пришедшим в себя Мелисом сражались спина к спине, забыв о взаимной неприязни.

Никаких перерывов между волнами больше не было, никакой тактики и стратегии — тоже. Лишь яростный накат, непрерывный и неостановимый.

Спустя какое-то время Лариэс обнаружил, что находится во внутреннем дворе. Спустя еще какое-то время пришел в себя возле бойницы на третьем этаже башни, перезаряжающим пистолет для следующего выстрела. Неожиданно зоркие глаза юноши что-то различили — вдалеке, на самом краю видимости. Он моргнул, нет, не показалось — с северо-востока приближалось пылевое облако, а еще буквально через несколько минут солнце заволокли тучи.

Лариэс, презрев опасность, просунул голову в бойницу и, взглянув наверх, оторопел — к осажденному замку приближались гарпии, много, много гарпий. Счет шел на сотни или даже на тысячи детей неба, и их намерения не оставляли ни малейших сомнений.

— Подкрепление! — радостно закричал юноша, указывая наверх.

Не он один заметил это — вопли защитников замка вторили утомленному голосу виконта.

"Чудо свершилось"! — подумал Лариэс, и бросился искать барона. Тот должен был понимать, как сейчас надлежит поступить!

* * *

Орелия распотрошила еще одного изначального, нагло лезущего в выбитые двери лазарета, и заслонила собой невесть откуда взявшуюся тут девочку.

— Убегай, — распорядилась Целительница, неотрывно глядя на сервов, толпящихся возле дверей.

Неожиданно те, точно услышав сигнал, попятились, и один за другими бросились прочь — назад, через стену. Целительница последовала за ними, и, выскочив наружу — во внутренний двор — сразу же поняла, что стало причиной переполоха среди насекомых. С неба дождем сыпались стрелы, а небо почернело, точно от туч. Минимум один полк крылатого народа завис в вышине, методично опустошая колчаны на хитиновые головы и спины.

То, с какой скоростью отступали враги, говорило о серьезном стратегическом просчете — кто-то что-то недоглядел, не иначе. Впрочем, Целительница не особо расстраивалась по этому поводу — чем меньше врагов, тем лучше.

— Эй, не поможешь? — раздался знакомый голос, и Орелия, подойдя к горе трупов, извлекла из-под нее Мелиса.

Оборотень выглядел, прямо скажем, страшно. Даже его регенерация не справлялась с количеством ранений, нанесенных изначальными. Но, с другой стороны, убить его не получилось. Целительница влила в товарища по команде немного своей магии и тот, заметно приободрившись, поднял меч и осмотрелся по сторонам.

— Таракашки убегают?

Орелия, не говоря ни слова, указала наверх и оборотень, задрав голову, присвистнул.

— Надеюсь, птички на нагадят мне на голову.

— Ты умудряешься опошлить даже старания наших спасителей, — заметила Древняя.

— Ну извини, таким уж родился. Мне больше интересно другое — а какого черта лысого они вообще тут делают?

Хороший вопрос, ответа на который у Целительницы не было. Враги, надо отдать им должное, подготовились изумительно: сперва изолировали Ридгара, а затем и лишили сил, побороли Мелиса, вывели из сражения всех чародеев и прикончили добрых три четверти защитников. Им не хватило какого-то жалкого часа времени для того, чтобы перебить всех, кого убить можно. Мелиса, Орелию и Ридгара они, конечно же, не смогли бы отправить на тот свет, хотя на счет оборотня у Целительницы и появились вопросы, слишком уж тот был истощен, но всех остальных — без проблем. И у нее — это Орелия осознавала четко — хватило бы магии в лучшем случае на одного! Ступившая на Путь Вечности и так почти достигла предела.

Мелис, немного придя в себя, направился в сторону конюшни.

— Куда ты?

— Сейчас эти, — он указал в сторону донжона, — поймут, что к чему, а значит, мы отправимся на вылазку за стены. Пойду готовить коня.

* * *

Изначальные, надо отдать им должное, тоже быстро сориентировались в ситуации, а потому, когда с неба посыпались стрелы, они уже начали перестраиваться лицом к новой угрозе, оставив для блокирования защитников лишь небольшую часть своей орды.

Намечалось приличных размеров полевое сражение, причем опытный глаз Лариэса сразу же отметил, что изначальные оказались не в самой выгодной ситуации — на ровном, как доска лугу, упираясь одним флангом в реку и, соответственно, осажденную ими крепость, защитники которой вполне могли устроить вылазку, а другим флангом — в лес, из которого также могло прийти все, что угодно. Мало того — они успели потратить большую часть сильнейших своих войск, включая воинов Культа Изначальных и, что куда важнее — почти всех петрамов.

Лариэс, выбежал во двор и, переступая через трупы, быстро забрался на стену, чтобы понаблюдать за атакой каррасов. Безусловно, барон готовил оставшихся всадников для вылазки, но время еще было, а упустить шанс взглянуть на боевую машину Волукрима в действии Лариэс не мог, даже находясь в полуобморочном состоянии.

В первую очередь, поражала численность армии, пришедшей им на помощь. Похоже, Паллидий стянул всех, кого сумел, ослабив, таким образом, оборону на других участках и предоставив жителей множества деревень и небольших крепостей собственной судьбе. Откуда он узнал о том, что принцесса — а иных причин стягивать все войска сюда просто не было — окажется именно во владениях барона, Лариэс не представлял, но был искренне рад неожиданному спасению.

"Спасению же"? — закралась в сознание нехорошая мысль. Безусловно, изначальные понесли огромные потери, но у них оставалось еще изрядное число сагитариусов, а быстро приближавшиеся ряды вороноголовых, пускай и закованных в тяжелые латные доспехи, не были столь уж многочисленными, как могло показаться на первый взгляд.

Возможно, из-за своей ограниченной численности, они растянулись по всему полю боя, выстроившись в шесть шеренг, полностью состоявших из аркебузиров. Фланги прикрывались большими квадратами рот пикенеров, а позади гарцевали немногочисленные конные отряды. За ними, судя по всему, держались маги вместе с командующим.

Лариэс не совсем понимал, что же именно каррасы собираются противопоставить навалу даже простых сервов, ведь стрелков никто не защищал! Присмотревшись, он отметил еще один интересный момент — размеры волукримских аркебуз. Те, определенно, выглядели длиннее и тяжелее, нежели оружие, используемое в Дилирисе, и при этом у каррасов не было никаких подпорок.

"Кажется, они собираются стрелять, держа эти штуковины на весу. Это ж насколько вороноголовые сильны"?

Вопросов становилось слишком много, и получить на них ответы Лариэс не мог, а потому он решил помолчать и следить за развитием ситуации, тем более, что сражение начало переходить в основную фазу. Стрелы продолжали сыпаться сверху вниз, гарпии, находясь на высоте, недоступной для костяных дротиков, безжалостно и безнаказанно дезорганизовывали вражеские ряды, выбивая из боя то одного, то другого изначального. Но застрельщики, в роли которых выступали дети неба, не могут решить исхода сражения — тяжелая панцирная пехота, конечно, понесет потери от их действий, но не более того.

Так и происходило — армии сближались и сближались. Идеально ровные линии каррасов против волн изначальных. Казалось, что на поле боя сошлись не живые существа из плоти и крови, а големы, приведенные в действие магией Генерала.

Неожиданно рявкнули пушки и Лариэс быстро перевел взгляд в тыл, туда, где на небольшом холмике разместилась артиллерийская батарея. Пушки громыхнули еще раз — скорострельность у них была, что надо — и в рядах наступающих изначальных образовались значительные просеки, но те не замедлили хода. И вот, когда до магических насекомых осталось каких-то две-три сотни футов, заговорили аркебузы. Тысячи маленьких громов слились в один оглушающий рык бога войны, и поле заволокло пороховым туманом. Но тут, челюсть Лариэса отвисла, а глаза округлились — вслед за первым залпом последовал второй, затем — третий, четвертый, пятый…

И каррасы не останавливались! Вороноголовые продолжали идти, непрерывно орошая поле боя свинцовым дождем.

Шаг — залп. Шаг — залп. Шаг — залп.

Ровные линии волукримских воинов двигались с неспешной неотвратимостью ржавчины, дюйм за дюймом пожиравшей брошенный в лесу клинок.

Шаг — залп. Шаг — залп. Шаг — залп.

У Щита принца по спине пошли мурашки. Чтобы добиться такой четкости исполнения, такого поразительного автоматизма и, самое главное, скорости перезарядки, требовались не месяцы — годы регулярных тренировок.

Лариэс знал, почему огнестрельное оружие так быстро распространилось по всему континенту. Причиной этой была его предельная простота, помноженная на внушительную боевую мощь. Да, рыцаря, закованного в заговоренные доспехи, не мог остановить даже залп в упор. Максимум, выбить из седла или прикончить коня под ним — чары сковывающих с успехом блокировали большую часть энергии летящей пули. Но армии континента давным-давно переросли разборки небольших групп феодалов. А говоря точнее, они перерастали этот этап неоднократно, в результате чего все каждый раз очередной полномасштабной магической войной, опустошавшей королевства и менявшей очертания материка.

В любом случае, рыцаря требовалось обучать с самого детства, равно как и хорошего лучника. Аркебузу же можно было вручить первому попавшемуся крестьянину и поставить того в строй по соседству с немытым собратом из соседнего села, вцепившемся в пику. Несколько месяцев муштры, и эта парочка уже была способна выполнять простейшие команды и даже ходить, более-менее держа строй.

Но для того, чтобы выполнять фантастические маневры каррасов, требовалось по-настоящему много времени.

"Кажется, Вороний Король оказался более прозорливым человеком, нежели мы", — подумал Лариэс.

— Впечатляет, — услышал он голос Мислии.

С удивлением юноша понял, что уже некоторое время первая Тень стоит рядом с ним.

— Где ты была?

— Проверяла принца.

Лариэс кивнул.

— Как он?

— Без сознания, но жизни ничего не угрожает, по крайней мере, так говорит Целительница.

— А Игнис?

Мислия странно посмотрела на него, но все же ответила.

— На соседней койке. Блаклинт там же. Эти стихийные чародеи слишком хрупки, — сковывающая фыркнула и вызывающе скрестила руки на пышной груди.

— Ну да, а ты без своего арсенала, конечно, много наколдуешь, — съязвил Лариэс, у которого отлегло от души.

Первая Тень пронзила его очередным испепеляющим взглядом и хмыкнула.

— Вижу, тебе полегчало от вида волукримской армии.

— Да, сам не думал, что буду рад огромной толпе вороноголовых и детей неба. К тому же…

— Не можешь оторваться от этого зрелища?

— Трудно.

Мислия согласно кивнула.

— И я тебя понимаю, до меня доходили некоторые сведения о развитии военного дела в Волукриме, но большую их часть я совершенно обоснованно — как мне тогда казалось — считала сплетнями. Как вижу, напрасно.

В это время изначальные наконец-то добрались до стрелков. Аркебузы передних шеренг внезапно обзавелись здоровенными заостренными наконечниками, став походить на легендарные каррасские нагинаты, как вороноголовые именовали свое древнее оружие.

И могучие закованные в тяжелые доспехи воины сошлись грудью с древними, облаченными в хитин созданиями. При этом стрелки позади продолжали — пусть и не так интенсивно — уничтожать нападавших, метя меж голов своих товарищей.

"Сейчас самое время для конного удара", — предположил Лариэс, и не ошибся.

Тяжелая панцирная кавалерия, все это время бездельничавшая в тылу, разошлась в две стороны, и стала набирать скорость.

— Скоро мы пойдем на вылазку, — заметил Лариэс, точно уверенный в том, что барон не упустить этот шанс.

И он снова оказался прав.

— По коням! — прокричал снизу Урсус Гарский, первым подавая пример.

— Ну, не скучай, — Лариэс козырнул Мислии, и быстро вскочил в седло предложенного ему коня.

Животное попалось с норовом, но опытный всадник мигом осадил его. Слуги принесли щит и рыцарское копье, которые Лариэс принял, предварительно убрав пистолет и меч.

Как и всегда, когда следовало выезжать для сшибки, Лариэс чувствовал легкое беспокойство — все-таки сухощавый лункс не был лучшим всадником королевства — но это ощущение уступило место холодному спокойствию, едва только они по подвесному мосту покинули заваленный трупами островок.

Выжившие стрелки вновь поднялись на стены и поддержали товарищей. Конница, выстроившись аккуратной колонной по четыре, все быстрее и быстрее набирая скорость, устремилась вперед, проламывая себе путь через тонкие ряды изначальных, оставленных в заслоне.

Лариэс, оказавшийся в середине строя, был неплохо защищен рыцарями по бокам, и все же, он инстинктивно вжал голову в плечи, дабы избежать преждевременной встречи с хитиновым копьем — выпадать из седла не хотелось.

И они мчались туда, где громыхали выстрелы и слышались звон стали, предсмертные вопли монстров, резкие, отрывистые голоса каррасов и грязная брань рыцарей. Спустя три-четыре сотни шагов, колонна начала перестраиваться клином, в вершине которого, естественно, находился сам барон.

Спустя еще четыре сотни шагов, когда до фланга изначальных, спешно заворачивающегося к новой угрозе, оставалось скакать буквально секунд сорок, Лариэс занял свое место в клине, и, повинуясь команде Урсуса Гарского, опустил копье.

Над головой что-то просвистело, кто-то слева страшно закричал, под копытами что-то хрустнуло, а затем монстры, такие далекие еще несколько мгновений назад, оказались совсем близкими. Копье с хрустом проломило первого серва, но, не сломалось, и Лариэс, продолжив движение, насадил на него еще двоих изначальных. Кони, набравшие разбег, проламывались вглубь вражеского строя, круша и топча все на своем пути. Этим следовало пользоваться. Отпустив лэнс, он выхватил эсток, который очень разумно был приторочен к седлу, и, чуть склонившись, кольнул армиса, мимо которого скакал.

В этот миг щит дернулся от удара и Лариэс, не раздумывая, перевесился на другую сторону, протыкая еще одного врага.

"Скорость, сейчас все решит именно скорость", — думал он. — "Мы должны пробиться до основных сил и укрыться в одной из баталий. Не сумеем — сомнут".

Конечно, по-хорошему, вместо того, чтобы нестись вперед, теряя темп и увязая в плотной массе хитиновых панцирей, следовало развернуться и ускакать в замок, но уж больно соблазнительной была идея рассечь ослабленный вражеский строй надвое и соединиться с неожиданными спасителями.

Все это понимали, а потому клин постепенно замедляясь, и вновь превращаясь в колонну, продолжил свое движение вглубь построения магических насекомых.

К сожалению, изначальные не были людьми, а потому у тараканов-переростков было куда больше возможностей для того, чтобы остановить рыцарскую конницу в атаке. То тут, то там кони падали с перекушенными ногами, и всадники тотчас же оказывались в окружении десятков хитиновых панцирей.

Неожиданно откуда-то с запада послышались до боли знакомые слова и Лариэс, пораженный точно громом, увидел, как из леса один за другим выскакивают…лунксы.

Легковооруженные сородичи не лезли в лоб на изначальных, нет, они использовали пистолеты. Десяток всадников подскакивали к изначальным, в упор разряжали один или два пистолета и разворачивались, уступая место следующим. Да, некоторые падали, пораженные хитиновыми копьями, но большинство, благополучно выстрелив, скакали назад под покровом пороховых газов.

Зажатые со всех сторон изначальные, повинуясь неслышной команде своих командиров, сделали единственное, что оставалось в сложившейся ситуации — плюнули на всякое сопротивление и, оставив небольшие силы для того, чтобы задержать конницу врага, принялись отступать.

В рядах волукримцев и их союзниках послышались восторженные вопли, но Лариэс, не отвлекаясь на ерунду, продолжал рубить и колоть, он прекрасно понимал, что сейчас наступила отличнейшая возможность смять тонкий заслон и ударить в спину отступающему врагу. Вряд ли изначальных получится повергнуть в паническое бегство — они, как казалось полукровке, вообще не способны были испытывать чувств, но изрядно порубить беззащитные хитиновые спины ему хотелось.

И в это время на дороге появилась небольшая группа — десятка два человек на конях, окруженных пешими вороноголовыми. Всего, от силы, полсотни всадников и пехотинцев. Казалось бы, такая малость ничего не сможет противопоставить напору заметно поредевшего, но все еще внушительного воинства магических насекомых, однако не тут-то было. Всадники единым движением вскинули руки, а в следующий миг мир утонул в огне, свете, грохоте и реве.

Десять сковывающих ударили одновременно, высвобождая весь свой внушительный арсенал. Да, Мислия считалась сильнейшим магом-артефактором Дилириса, вот только ученики Корвуса были лучшими в мире. Конечно, если бы армия насекомых не понесла колоссальные потери во время штурма и последующей контратаки вороноголовых, магические насекомые, смели бы этот небольшой отряд.

Но, сил на это у изначальных уже не оставалось…

* * *

Галий наблюдал за агонией своей армии, отсиживаясь в безопасном месте. Увы, но в последнее время подобное вошло у него в привычку, что изрядно расстраивало опытного и гордого воина. В том, чтобы раз за разом получать по заднице не было ничего приятного, но еще хуже, когда ты получаешь по заднице, не выполнив поставленной задачи.

Ему не хватило какого-то жалкого часа! Шестьдесят минут, и с большей частью людей его высочества было бы покончено раз и навсегда. По крайней мере, с теми, кого вообще можно было убить. Древние — эти проклятые монстры — действительно оказались бессмертными. Но ладно — они. Совершенно неясно было, каким образом приспешники Вороньего Короля сумели добраться до замка так быстро? Когда Питиа, появившаяся вновь, передала сообщение о том, что враги на подходе, было уже поздно — бой шел во внутреннем дворе замка. Возможно, еще тогда нужно было отступать, бросив все, но Галий надеялся, что у него хватит времени для того, чтобы закончить начатое, именно поэтому он не позволил легату отдать приказ на отход. Увы, когда стало ясно, что обороняющиеся готовы прочно закрепились в донжоне и хозяйственных постройках, предпринимать хоть что-то не имело смысла.

Поэтому Галий поступил так, как в его ситуации поступил бы любой вменяемый наемник — он сбежал, оставив легата и остатки его орд изначальных разбираться с последствиями. Никакой жалости убийца не испытывал, кого жалеть — помесь краба с осьминогом? И зачем? Только потому, что она умеет разговаривать? Сотни людей, которые Галий отправил на тот свет также были наделены этим талантом, причем многие — в куда большей степени.

"А паренек гениален", — с легкой ноткой раздражения подумал убийца, с профессиональным интересом изучая рукотворный ад, созданный учеником Вороньего Короля. — "Такой уровень работы со стихиями! Артефакт минимум третьего уровня погружения, причем определенно — авторской работы. Проклятье, ну почему в последние месяцы на моем пути встает столько талантов? Обрубить бы им всем руки, как тому полукровке"!

Ничего такого, конечно же, Галий делать не собирался — он трезво оценивал свои возможности и прекрасно осознавал, чем закончится поединок с Паллидием, даже без участия сковывающих из свиты барона и армии вороноголовых. Увы и ах, но всегда есть кто-то сильнее, чем ты. Что-что, а эту науку Галий постиг давным-давно, когда прикончил своего дорогого учителя.

— Ладно, мы еще не закончили, — пообещал наемник никому конкретно и всем сразу, после чего, оставив поле боя за спиной, направился вглубь леса, туда, где у него был заготовлен тайник.

— Приветствую, госпожа Питиа, — безо всякого удивления проговорил маг, обнаружив в своем тайном убежище слепую девушку. — Полагаю, у хозяина есть новости для меня?

Говорил он это совершенно спокойно, хотя внутри уже приготовился к схватке за свою жизнь. Вряд ли хозяину понравится провал, а значит, посланница вполне может превратиться в убийцу.

— Да, есть.

— И какие же они? — Галий был готов использовать свое сильнейшее заклинание — то самое, что он применил против Кающегося, благо, у него оставалось еще целых два Черных Копья.

— Господин доволен вашей работой.

— Э? — убийца не сумел скрыть удивления. — Доволен? Я же провалил дело, не сумев прикончить никого из этого богами проклятого отряда и угробил армию изначальных!

— Изначальные не имеют значения, — коротко ответила девушка, — подобный исход событий также предусматривался, не беспокойтесь.

Галий ошеломленно уставился на нее.

— Тогда для чего все это? Зачем было ставить меня командиром тараканов? К чему все эти попытки остановить их? Неужели зря?

Питиа, неожиданно улыбнулась и, запустив руку в карман, извлекла небольшой мешочек. Она протянула его наемнику и тот, развязав тесемки, охнул, не в силах сдержать эмоций. Аккуратно, нежно, точно ребенка, Галий достал прозрачный, как слеза, кристалл. Медленно, боясь повредить драгоценность, убийца подставил его под солнечный свет, наслаждаясь игрой лучей, преломлявшихся сквозь идеальные грани. Этот кристалл казался совершенным… Хотя нет, на одной из сторон все-таки можно было различить крохотное пятнышко, затемнение, капельку грязи на идеально ровной поверхности.

И все же…

— Это… мне? — охрипшим от волнения голосом спросил он. — Но почему? Я же не справился…

— Вы справились, господин Галий. Со своей частью работы. Остальное доделают иные слуги. Господин всегда решает сразу несколько проблем одновременно. Ваше задание было и вашим испытанием, проверкой, годитесь ли вы.

— Для чего?

— Для командования армией, когда начнется война. Настоящая война. Но вы еще можете отказаться, правда, камень в этом случае придется вернуть.

Галий сжал драгоценный кристалл так, что из ладони выступила кровь.

"Война, командование, испытания? Да плевать! Ради вечной жизни я пойду на все и убью кого угодно"!

Он зажмурился, касаясь силы, таящийся внутри камня, именуемого иными философским, и та откликнулась, радостно затопила смертного, открывая ему дорогу, тянущуюся в Вечность.

— Война, говорите, — улыбнулся Галий, открывая глаза. — Надеюсь, солдаты, которых вы мне предоставите, все-таки окажутся людьми, потому как с волшебными тараканами, боюсь, покончено.

* * *

Все завершилось за каких-то полчаса — организованное сопротивление исчезло, и остатки армии изначальных распались на жалкие осколки, которые безжалостно вытаптывались тяжелой рыцарской конницей, легкими всадниками лунксов и, конечно же, отрядами каррасов.

Наконец, когда солнце уже близилось к зениту, сражение окончилось. Вместо лугов и полей вокруг замка теперь находилась изуродованная грязная равнина, выжженная десятками самых разнообразных заклинаний, перепаханная ядрами и тысячами ног, копыт и лап, заваленная трупами.

Лариэс спешился возле мертвого центуриона, заколотого им лично. Тварь не подавала признаков жизни, но на всякий случай он еще раз ткнул ее эстоком.

Рядом остановился конь и Лариэс, повернувшись к нему, с удивлением обнаружил в седле женщину средних лет, облаченную в роскошную кирасу, украшенную чеканкой и снабженную дополнительными пластинами, закрывающими бедра. На ее голове покоился простой на первый взгляд шлем без забрала, однако стоило немного присмотреться, и можно было различить руны сковывающих на ободках. В одной руке всадница держала поводья, в другой — пистолет. Она с не меньшим интересом разглядывала юношу.

Несмотря на шлем, Лариэс сразу же понял, кто перед ним.

— Приветствую, вашу светлость, — склонился он в глубоком поклоне. — Мое имя — Лариэс.

— Я знаю, кто ты, — женщина спрятала оружие и легко соскочила с седла, снимая шлем, под которым прятались длинные уши, заканчивающиеся мохнатыми кисточками. — Видела пару раз твоего отца, когда тот еще не сделал того, что он сделал.

Сказано это было безо всякой злости или укора, но у Лариэса сразу же сжались кулаки — он на дух не переносил, когда кто-то попрекал его происхождением. Однако возражать герцогине Магне Тиирташ — правительнице всех лунксов, обитавших и преданнейшней слуге Вороньего Короля, было по крайней мере неразумно, а потому он смолчал.

Будь на то воля Лариэса, он бы уже закончил разговор и отправился отдыхать — от пережитого воин едва стоял на ногах, но, опять же, он попросту не мог проявить неуважение к высокородной герцогине, чьи предки помогали саму Архитектору во время Последней Войны, а потому он продолжил разговор.

— Госпожа, я очень рад, что вы подоспели так быстро. Мы не надеялись, на столь быструю помощь.

Герцогиня улыбнулась.

— Я сама ничего не поняла, когда три дня назад Паллидий приказал стягивать войска. Уж не знаю, откуда он узнал о вашем приближении, но, согласитесь, оказался очень к месту?

"Опять этот сковывающий. Похоже, он действительно умен и умел", — подумал Лариэс, чье мнение об ученике Корвуса становилось все лучше и лучше. — "Интересно, удастся ли поговорить с ним? Хочется понять, что собой представляет столь талантливый человек. Осталось только разобраться — откуда он узнал про нас, и почему решил, что потребуется помощь доброй половины его армии".

— В любом случае, я счастлив. Еще какой-нибудь час, и спасать было бы некого.

— Это верно, — согласилась герцогиня, — изначальные проявили изрядную прыть.

Тут она сделала несколько шагов и подошла к трупу одного из культистов.

— А вот такую падаль, — она пнула голову мертвеца ногой, — я еще не встречала.

Виконт подошел и встал рядом с герцогиней. Он заметил, что их беседа привлекла ненужное внимание и вокруг начали собираться многочисленные лунксы из числа воинов Магны.

"Нет, мне определенно пора убираться отсюда, иначе все опять закончится кровью", — подумал Лариэс, но остался.

— Мы уже сталкивались с ними несколько раз — в Дилирисе.

— И как?

— Невменяемые, — коротко характеризовал врагов юноша. — Я по долгу службы не раз и не два имел дело с сектантами, но таких не видел никогда прежде. Даже непонятно, как они смогли так долго скрываться.

— Людей много, — пожала плечами герцогиня. — Среди них всегда найдутся ненормальные.

— Согласен с вашей светлостью.

Герцогиня присела и подняла отрубленную клешню одного из изначальных.

— Проклятые твари, — в ее голосе послышалась усталость. — Мы только и занимаемся тем, что пытаемся вытащить как можно больше крестьян из пораженных этой заразой мест, а толку?

Она пожевала губами и заметила:

— Птичка на хвосте принесла мне весть о том, что вы планируете лично разобраться с их королевой.

— Да, ваша светлость.

— Почетная, хоть и рискованная миссия. Я рада, что в ней участвует один из моего народа.

"Твоего народа"? — лицо Лариэса осталось неизменным, но внутри он буквально кипел от ярости. — "Надо же, когда вспомнила. А где же ты была, благородная герцогиня, когда от моего отца отказалась его же семья? Когда его вышвырнули вместе с молодой женой и маленьким ребенком прочь, точно побитых собак? О, я бы мог рассказать много интересного. Как вслед отцу плевали добропорядочные лунксы, а матери — верующие люди, как отца убили, и мать осталась с маленьким ребенком практически без средств к существованию. Как она покончила с собой, не вынеся тягот нищей жизни. Как ребенок побирался, едва не умирая от голода и болезней, как он обрел новый дом. Но тебе же это не интересно, тебе важно то, что "один из твоего народа" сопровождает людского принца и твою — да, именно твою, дорогая гордая герцогиня, никуда ты не денешься, принесешь вассальную присягу той, от щедрот которой будешь и дальше жить — госпожу".

Все эти мысли промелькнули в мозгу Лариэса за несколько секунд, и он отвел глаза, чтобы Магна не догадалась, что он хотел бы сказать. Вместо этого, почти не сбившись, телохранитель ответил:

— Мне приятно слышать это, ваша светлость.

Кажется, герцогиня все-таки смогла понять, о чем он подумал, потому что золотистые глаза женщины налились печалью, и она, отвернувшись, вздохнула и двинулась к коню, бросив перед тем, как залезть обратно в седло:

— Все не так просто, как ты думаешь, мальчик.

"Непросто? Ну, пускай будет так", — у Лариэса уже не оставалось сил ни на что, все, что он хотел — это добраться до своей кровати и немного отдохнуть.

Кое-как забравшись в седло и не обращая внимание на откровенно глазевших на него лунксов, он, пустив коня в галоп, добрался до замка и, протолкавшись через забитые людьми, лунксами и каррасами ворота, оказался внутри. Здесь, сдав животное на попечение мальчишке-конюху, Лариэс решительно двинулся… К лазарету.

Здесь, в месте, которое Орелия временно превратила в свою крепость, было людно и шумно. Поймав измордованную служанку, которая валилась с ног от усталости, он для начала узнал, где можно найти своих подчиненных, а также — магов стихий. Как выяснилось, господ поместили в отдельной комнате на втором этаже, и чтобы до них добраться, следует перейти лазарет насквозь и подняться на лестнице. С гвардейцами же все оказалось проще. Их — тех, кто пережил бой, — складировали в дальнем углу.

Раненых оказалось много, но в глаза сразу бросились двое: бледная, как смерть Кларисса, держащаяся за окровавленный живот и Эрик, лежащий с широко распахнутыми глазами, смотрящими в никуда. Левая рука лучника отсутствовала по самый локоть.

Впрочем, остальные бойцы выглядели не сильно лучше: Цилла с головой, обмотанной окровавленным бинтом, спал, Индржих массировал голень, которую, как показалось Лариэсу, ему прирастила Орелия, Джорн тихо ругался, прижимая платок к изуродованному носу… Сложно было сказать, кто в его отряде не получил ту или иную рану.

Бойцы, когда он подходил, старались подняться на ноги, но виконт жестом запретил им это.

— Всем лежать, — негромко скомандовал он. — Вы и так сделали больше, чем можно было требовать от человека. Клар, как ты?

— Не слишком хорошо, — прошептала девушка побелевшими губами. — Магия Ступившей на Путь Вечности практически иссякла, а потому она лишь чуть-чуть подлатала меня. Боюсь, что в ближайшие недели не смогу даже встать с кровати. Впрочем, кому-то повезло сильно меньше, — она кивнула в сторону Эрика.

Уловив движение головы Клариссы, граф моргнул и посмотрел на Лариэса, а затем… улыбнулся.

— Видишь, Лар, кажется, мои приключения закончились, — хмыкнул он, демонстрируя идеально залеченную культю.

— Почему Древняя не смогла прирастить тебе руку, как мне? — удивился Лариэс. — Из-за упадка сил?

— Нет, все проще. Приращивать было нечего. У этих чертовых армисов на удивление крепкие зубы, я тебе скажу. Ну, или что-то вместо них.

Эрик тяжело вздохнул и попытался устроиться поудобнее. Он вряд ли ощущал физическую боль, но что сейчас творилось в голове Волка, Лариэс и вообразить не мог.

"Надеюсь, он не выкинет какой-нибудь глупости", — подумал юноша и поймал взгляд Индржиха, поднявшегося на ноги и подошедшего к друзьям.

Во взгляде этом читалось: "не волнуйся, я пригляжу за ним", и Лариэс благодарно кивнул товарищу, после чего проговорил:

— Ничего, мы тебе соорудим золотую руку с драгоценными камнями вместо костяшек.

— Ага, и я буду ею проламывать черепушки, — рассмеялся граф, вот только смех этот был пустым, лишенным жизни.

"И удивляться тут нечему. Воину тяжело принимать свою бесполезность, знать, что никогда больше не возьмет в руки лука", — подумал Лариэс.

— Как вариант, — согласился он вслух. — Впрочем, с этим мы будем разбираться, когда закончим нашу миссию.

— Увы, заканчивать ее тебе придется без нас.

— Будет тяжело, но мы как-нибудь уж постараемся, — Лариэс посмотрел по сторонам, все гвардейцы, находящиеся в сознании, собрались вокруг него слушая, что скажет их капитан, — сегодня пусть все отдохнут. Завтра мы оплачем погибших товарищей… Ну а после все, кто будет в состоянии, продолжат путешествие. Тяжелораненых же приютит барон, я попрошу его об этом.

Он поднялся.

— А теперь, прошу меня простить, я должен проведать его высочество.

Сказав это, виконт двинулся на второй этаж. С каждым шагом силы все стремительнее и стремительнее покидали его, но Лариэс запрещал себе останавливаться.

"Я должен увидеть его высочество", — подумал он. — "Обязан".

Отыскать комнату, отведенную для особ королевской крови, было несложно. Возле нее на посту стоял Марк вместе с парой своих людей. Этой троице досталось слабее, нежели гвардейцам Лариэса, но было видно, что и им пришлось изрядно поработать мечами, когда изначальные прорвались во внутренний двор.

Заметив Лариэса, лейтенант гвардии ее величества кивнул и жестом приказал солдатам расступиться.

— Как его высочество? — хрипло спросил виконт.

— Нормально, — ответил Марк. — Зайди. Проверь.

Лариэс кивнул и, отворив дверь, вошел в комнату, приготовленную для магов. Тут было тихо, спокойно, из застекленных окон с улицы лился мягкий солнечный свет, а многочисленные ковры скрадывали шумы. Половина из шести кроватей была занята. С одной стороны лежал его высочество, напротив — Игнис и Блаклинт.

Лариэс подошел к своему господину и аккуратно коснулся его лба — тот был мокрым от испарины и горячим. Веки его высочества дернулись, но тот не очнулся.

"Ладно, по крайней мере, он жив", — заключил юноша, собираясь уйти прочь, но тут его остановил слабый стон.

Обернувшись, он заметил, что Игнис, также не пришедшая в сознание, беспокойно заворочалась. Сам не зная, зачем он это делает, Щит принца подошел к кровати девушки и уселся на краешек.

— Все хорошо, поправляйся, — прошептал он, взяв ее за руку.

Как ни странно, это помогло — Игнис еще пару раз дернулась и обмякла, а ее дыхание стало ровным.

"Ладно, посижу минутку, и пойду", — подумал он, с трудом борясь с растекавшейся по всему телу дремотой.

— Кхм.

Деликатное покашливание заставило Лариэса подскочить, и он понял, что заснул, сидя прямо на постели принцессы. Молясь, чтобы его заметил не кто-нибудь из волукримцев, которые уже просто обязаны были въехать в замок, он обернулся и с облегчением встретился взглядом с Орелией, которая почему-то сняла капюшон.

— Давно я так сижу?

— Пару минут.

— Извините, что побеспокоил, госпожа. Я шел проверить его высочество.

— Ага.

— А Игнис стала ворочаться.

— Я понимаю.

— Вот я и подошел, чтобы успокоить ее.

— Правильно.

— А потом задремал.

Целительница сложила руки на груди и смерила его долгим, оценивающим взглядом.

— Пошел. В кровать. — четко разделяя слова, произнесла она. — И не вздумай вставать раньше завтрашнего утра. Понял?

Уши Лариэса дернулись, и он потупился.

— Слушаюсь, госпожа, — только и ответил Щит принца.

Глава 27

Игнис со стоном открыла глаза, затем протерла их и снова моргнула. Видение не растаяло. В комнате находился бледный высокий юноша со впалыми щеками, чьи мутные глаза сероватого оттенка пристально изучали картину, висевшую на стене.

Он сидел вполоборота к принцессе, отчего прижатое к черепу ухо отчетливо вырисовывалось в жарких лучах утреннего солнца, а неровно стриженые волосы серого — будто в тон зрачкам — цвета напоминали крысиную шкуру, которую молодой человек для какой-то необходимости нацепил себе на голову.

— Здравствуй, Паллидий, — Игнис попыталась встать, чтобы поприветствовать товарища, как оно того заслуживало, но даже попытка сесть с треском провалилась.

— Вашему высочеству не следует напрягаться, — сухой чуть надтреснутый голос сковывающего напоминал скрип пилы по камню. Тупой пилы по очень крепкому камню. — Вы перенапряглись, создав огненный смерч, хотя я должен сказать, что разрушительная мощь этого заклинания впечатляет.

— Я была не одна. Тар… — Она тотчас же поправилась. — Его высочество Таривас Вентис помог мне своей магией воздуха, в одиночку я бы не смогла сотворить Огненный Шторм.

— Жаль, — Паллидий обернулся к ней. — А я-то думал, что вы уже превзошли мой Черный Пламень.

Игнис не смогла сдержать улыбку и сняла маску. С Паллидием — ее другом детства и лучшим учеником Корвуса — девушку связывала давняя дружба, и он был одним из немногих людей, кому огнерожденная не боялась открыть лицо.

То, что сейчас барон обращался к ней на "вы" и с использованием титула говорило ровно об одном — командующий экспедиционного корпуса Волукрима не просто зол, нет, он в крайней стадии бешенства, которое у иных могло выражаться в воплях, топанье ногами и рукоприкладстве.

— Ну что ты, мне еще десять лет надо практиковаться до того, как я хотя бы подберусь к мощи этого заклинания, — примирительно улыбнулась она.

Тут Игнис не кривила душой — Черный Пламень Паллидия — его шедевр и сильнейшее оружие — являлся артефактом третьего уровня погружения, способным призывать огонь, соперничающий по разрушительной мощи с ее собственным. В качестве основы этот талантливый чародей использовал куски обсидиана, которые ему доставляли из многочисленных спящих вулканов на севере Волукрима. Дальше он преобразовывал эти куски и каким-то совершенно фантастическим образом, и на выходе получал одноразовое заклинание кошмарной разрушительной силы, упакованное в небольшой гладко отшлифованный шарик. Лишь немногие сковывающие были способны создавать артефакты массового поражения, и Паллидий — этот гений — входил в их число.

"Будь у него побольше этих артефактов, он бы, наверное, мог в одиночку разобраться со всей армией изначальных", — подумала девушка.

Увы, но на подготовку одного заклинания уходило до восьми месяцев тяжелой и кропотливой работы, а потому, насколько знала Игнис, сейчас в арсенале Паллидия не могло быть больше шести артефактов этого типа. Возможно, меньше.

В детстве она сильно завидовала талантливому юноше, чей огонь горел куда жарче, нежели ее собственный, и постоянно пыталась превзойти его. Их соревнования неизменно собирали огромную аудиторию и изрядно веселили всех обитателей дворца. Со временем противостояние переросло в настоящую дружбу, но время от времени Игнис ловила себя на мысли: "В этот раз я обязательно создам пламя мощнее, чем у него".

Судя по всему, подобные мысли посещали и Паллидия, потому как он с завидной регулярностью усиливал это свое заклинание, высвобождая все новые и новые запасы мощи там, где, казалось бы, ей и взяться неоткуда.

— Извини, что не предупредила, — продолжила она.

— Не страшно.

— Когда окончилась битва?

— Вчера утром. Вас почти добили, когда подоспела моя армия.

Игнис прикинула сроки и удивленно нахмурилась.

— Барон говорил, что большая часть твоей армии разбросана по графствам, а значит, ты должен был начать подготовку чуть ли не за неделю.

— Конечно, ваше высочество.

— Но как тогда… — начала было она, но тут же умолкла под полные ехидства взглядом друга. — Ах да, отец обещал отпустить меня, но ничего не говорил про сопровождение.

— Именно.

— И кто же?

— Отряд гарпий. К тому же, предположу, что Кающийся также регулярно встречался с учителем на Грани.

В голосе Паллидия Игнис расслышала слабо заметные нотки зависти. Увы, но гениальный сковывающий не обладал даже зачатками сноходческого дара, а потому мог только мечтать о встречах с учителем под фиолетовыми небесами границы миров.

— И всего-то?

— Учитель, по-видимому, счел, что трех Ступивших на Путь Вечности будет достаточно для вашей защиты.

— А еще — двух стихийных магов и сорока лучших гвардейцев Дилириса. Ну и я, кажется, кое-что умею.

Паллидий одарил ее новым взглядом, в котором каким-то образом поместилось даже больше скепсиса, нежели в предыдущем.

— Именно поэтому, полагаю, вы сутки валялись без сознания, ваше высочество?

Игнис скрипнула зубами.

— Пал, давай вот без этого.

— Как прикажете, ваше высочество.

— Пал!

— Вам не следует перенапрягаться. Лица королевской крови слишком ценны и важны для нас, простых смертных, мы не можем рисковать их здоровьем.

— Пал!!!

Она сорвалась на визг и тотчас же закашлялась, не в силах проглотить комок, застрявший в горле. Однако это подействовало — Паллидий встал и подошел к Игнис, а выражение бесстрастности на его лице сменилось волнением и злостью.

— Ты пошла против воли учителя. Ты отправилась в путь с людьми, половину из которых я бы прикончил на месте, не раздумывая. Ты подвергала свою жизнь опасности, не задумываясь о чувствах отца! Ты едва не погибла, пытаясь превзойти пределы контроля своей стихии!! Да о чем ты вообще думала!!!

Чего Игнис не ожидала, так это ответных криков и обвинений. Спорить лежа было неудобно, а потому она, совершив неимоверное усилие над своим измученным телом, приподнялась на локтях и, прислонившись к спинке кровати гордо посмотрела на собеседника.

— Да, я отправилась в путь, потому что мне осточертело торчать в Кастэллуме. Ты-то уже повидал половину континента, отец даже доверил тебе целую армию! А я? Сижу под замком, точно огромный бриллиант в центре сокровищницы. С меня сдувают пылинки и боятся слово лишнее сказать! Но я тоже хочу приключений, тоже хочу узнать, как устроен мир.

— И поэтому отправляешься в путь с наследным принцем Дилириса и принцессой Ривеланда, прихватив заодно оборотня? Хорошая компания, ничего не скажешь. В высшей степени надежные и достойные личности. Как только тебе горло еще не перерезали во сне?!

— То есть Ридгара с Орелией ты игнорируешь?

— Кающийся и Целительница могучи, но не всесильны. Их двоих может не оказаться рядом тогда, когда тебе больше всего на свете будет нужна помощь! И ты погибнешь без возможности воскреснуть! Уж кому, как не тебе следует знать об опасностях внешнего мира!

Игнис непроизвольно коснулась обожженной щеки, и это подхлестнуло ее ярость.

— А если и умру, тебе-то что? Это мой выбор!

— Из-за своего эгоизма ты хочешь разбить сердце отца?!

— Он — мой отец, Пал, не твой, не тебе решать!

Слова вырвались сами-собой, и уже в следующую секунду она пожалела о сказанном, но было поздно. Паллидий побледнел еще сильнее, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. Он отступил на шаг и поник.

— Да, он твой отец, не мой, — тихо согласился юноша, став сразу как-то меньше в размерах.

— Пал…

— И не мне, беспризорнику, приказывать великой герцогине.

— Пал, ну извини…

Игнис попыталась встать, но собственное тело отказалось повиноваться. Ярость схлынула, оставив место раскаянию и стыду. Только теперь она осознала, что именно сказала в запале спора.

Паллидий был одним из так называемых детей Вороньего Короля: беспризорников, сирот, лишних ртов. Во всех странах такие водились в великом множестве. У кого-то умерли родители, кого-то выгнали из дома, кто-то убежал, кого-то продали в голодный год, кто-то, как она сама, пострадал от войны. Историй было много, но роднило всех отверженных одно — слуги правителя Волукрима без устали находили таких детей, выкупали из рабства, забирали с улиц и от пепелищ, если надо — выкрадывали из воровских притонов и прочих злачных мест. Здоровые, больные — не имело значения. Вороний Король принимал всех.

Их отхаживали, лечили, кормили, одевали, воспитывали, учили. Окружали заботой и любовью. Отворяли дверь в жизнь. Кто хотел, мог остаться в Волукриме, кто хотел — возвращался на родину. Никого не неволили. Нетрудно догадаться, что практически все из них считали Вороньего Короля своим отцом и боготворили его.

К сожалению, даже среди них мало кто относился к отцу с таким почтением, как Паллидий. Почтение это доходило до фанатизма, Игнис была уверена, что, если бы у него была такая возможность, барон обязательно организовал бы церковь Корвуса и начал поклоняться его статуи, которую поместил бы прямо за алтарем вместо распятия.

И Пал всегда завидовал Игнис из-за того, что Вороний Король удочерил ее. Он знал, что девушка напоминает Древнему родную дочку, потерянную сотни лет назад, девочку чья смерть навсегда изменила жизнерадостного мечтателя, желавшего осчастливить весь Интерсис. Умом юный артефактор понимал все, но ум — это не сердце. Сердце одинокого сироты жаждало любви и признания, причем единственным настоящим признанием в его глазах было только усыновление.

Паллидию было плевать на титулы и власть, он хотел стать сыном Корвуса, чтобы хоть раз назвать того папой — это Игнис знала наверняка.

И вот теперь она, потеряв над собой контроль, ударила по самому больному месту молодого человека.

— Пал, прости, — без особой надежды повторила она, пытаясь подняться. — Я не это имела в виду.

— Конечно, ваше высочество, — безжизненным голосом ответил чародей, плюхнувшись обратно в кресло.

Игнис вздохнула.

"Язык мой — враг мой. Нужно было смолчать, тем более что он, по большому-то счету, прав".

Жаль, что эта полезная мысль пришла в ее голову так поздно, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Повисло тягостное молчание. Игнис надеялась, что друг успокоиться, Пал же не желал продолжать разговор, но и уходить не спешил.

Именно в таком состоянии их и нашла Орелия. Целительница вошла бесшумно, держа в руках поднос, на котором стояла исходящая паром тарелка супа. Беглым взглядом окинув комнату она издала свой лишенный эмоций вздох и покачала головой.

— Дети, вы опять повздорили?

Игнис, слышавшая эту фразу десятки раз, не смогла сдержать улыбки и хихикнула, бросив короткий взгляд на Паллидия. На его лице также промелькнула тень робкой улыбки, мимолетная и почти неразличимая.

Орелия села на кровать и поставила поднос рядом, затем взяла тарелку и, зачерпнув ее содержимое в ложку, протянула еду Игнис.

— Открой рот.

Девушка, по опыту знавшая, что сопротивляться приказам Целительницы бесполезно, повиновалась, не раздумывая.

— Куриный бульон, — скривилась она. — Отличное угощение для победителей.

— Победители сейчас пируют за стенами замка и в главном зале, а ты — раненая, потому и бульон. Он очень полезен.

— Если добавить в него немного соли и специй, станет вкуснее.

— Вкус не тождественен пользе. Они вообще никак не связаны друг с другом.

— Но я бы все-таки предпочла, чтобы он был.

— Мы все чего-то хотим. Жаль, не всегда получаем желаемое.

Звук, который последовал за этими словами Древней, не мог быть ничем, кроме смешка. А издать этот смешок мог только один человек — Игнис проследила источник звука, и у нее отлегло от сердца — Паллидий, заметно повеселевший, с интересом наблюдал за истязанием. Он знал, как сильно принцесса ненавидит куриный бульон, а потому просто не мог отказать себе в удовольствии.

"И как же это Орелия все всегда знает наперед"? — подумала девушка. — "Ведь она специально принесла именно бульон, предполагая, что мы поцапаемся. Ну что ж, я виновата, значит — должна принять наказание".

И она решительно принялась поглощать ненавистный суп.

— Стало быть, все кончено? — поинтересовалась Игнис, когда показалось дно тарелки.

— Ничего еще не закончилось, — буркнул Паллидий, — но мы получили передышку. Тараканы согнали к этому замку все, что могли.

— И, если бы среди защитников не оказалось трех стихийных магов, одной сковывающей, и троицы Древних, его бы сровняли с землей за пару часов.

— Да, — согласился ученик Вороньего Короля.

Игнис вздохнула, Паллидий уже простил ее, но еще некоторое время продолжит дуться, и ничего тут нельзя было изменить, однако друг преподнес сюрприз.

— Как я понял из слов Кающегося, вы собираетесь продолжить путь приямком к логову королевы?

— Да, тем более, что теперь, когда ряды изначальных заметно сократились, у нас больше шансов добраться без проблем.

— Сократились здесь, — заметила Орелия, — я ведь права, Паллидий?

— Целиком и полностью, госпожа, — с неохотой ответил чародей. — Моих сил едва хватает, и я уже запросил подкрепления.

— И, тем не менее, даже весьма небольшими силами ты распорядился поистине великолепно, — похвалила его Орелия. — Избиение изначальных было произведено так, что дух захватывало.

— Спасибо за добрые слова, — склонил голову чародей, — но моей заслуги в этом было немного. Они уже понесли тяжелые потери, ряды расстроились, большая часть командиров была перебита стараниями Кающегося и оборотня, — тут он недовольно поморщился, — а потому у них просто не было ни малейшего шанса оказать нам сколь-нибудь серьезное сопротивление.

Игнис слушала внимательно, ожидая, когда же, наконец, разговор зайдет о главном — о сопровождении их отряда до логова королевы. Она ни на секунду не сомневалась, что Паллидий предложит свою помощь.

— Впрочем, это не так важно, куда серьезнее другое — куда вы намереваетесь отправиться? — спросил ученик Вороньего Короля, переходя к главному.

— Куда-то на северо-восток, — пожала плечами принцесса. — Все, что я знаю, это то, что изначальные свили гнездо под Бесконечными горами, либо в Восточных горах. По крайней мере, амулет Архитектора указывает примерно в том направлении.

— Весьма разумно с их стороны — подземные тоннели тянутся на сотни миль, они пронизывают горы, точно дыры — сыр, и там можно спрятать не то, что один большой муравейник, а целую страну.

— Кстати, — Игнис, пользуясь случаем, решила задать давно мучавший ее вопрос, — по ту сторону гор не забираются?

— Забираются, — мрачно ответил Паллидий.

— Все так серьезно? — у Игнис екнуло сердце.

— Не волнуйся, ты же знаешь: жителей Великой Равнины не напугать какими-то тараканами-переростками, — усмехнулся ее друг.

В этом он, конечно, был прав — потомки колонистов, несколько веков целенаправленно очищавших земли к востоку от Северных Гор, от всевозможной нечисти, в кошмарных количествах заполонившей те края, могли постоять за себя, и все-таки…

В мыслях Игнис, впервые с того момента, как она покинула Кастэллум, закралось сомнение.

"Как там папа, надеюсь, с ним все в порядке"…

— Не волнуйся, чтобы повредить Корву, нужно нечто большее, чем кучка изначальных, — утешила ее проницательная Орелия. — Важнее другое: что ты, Паллидий, предлагаешь.

"Она тоже все понимает, интересно, станет ли Орелия возражать против участия Паллидия в нашем походе, или нет"?

Сама Игнис очень не хотела, чтобы сковывающий, либо его люди, сопровождали их в заключительном этапе путешествия — ей казалось это нечестным.

"Это мое приключение", — думала девушка, — "и я не собираюсь портить его, беря к логову королевы несколько тысяч каррасов. И к тому же"…

К тому же, сопровождение могло сделать невозможным более тесное знакомство с Таром, чего Игнис хотелось в последнее время больше всего на свете. Она понимала, что ведет себя глупо, как взбалмошная девчонка, что лучше взять все войска, какие только получится, и скорым маршем добраться до пещер, в которых укрылись изначальные. Она осознавала, что несколько лишних магов заметно облегчат дело, и все же…

И все же она не хотела этого всеми фибрами своей души!

— Я, конечно же, предпочел бы отправить армию вместе с вами, — словно почувствовав это ее настроение осторожно проговорил Паллидий. — Но увы, это невозможно — мои силы нужны в других местах, а потому от этой идеи придется отказаться. К тому же, ты, наверное, вряд ли согласишься даже на небольшое сопровождение.

Он махнул рукой.

— Так что поступай, как знаешь.

Игнис уставилась на друга, широко раскрыв глаза — она ожидала новой волны упреков, возражений, предполагала, какие аргументы может использовать старый друг, и как будет лучше всего опровергнуть их. Она готовилась к тяжелой и длительной осаде, а получила капитуляцию.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Ваш отряд, несмотря на свою малочисленность, абсурдно силен. Игн, давай будем справедливыми — Ступивший на Путь Вечности Ридгар, невзирая на свою полную незащищенность к ментальным атакам, если пожелает, сможет легко расчистить вам путь до самой королевы. Помимо него есть госпожа Орелия с ее чудесным даром, Мелис, — тут он вновь скривился, — который знает, с что нужно делать с мечом, и целых четыре мага — треть чародеев, положенных всей моей армии! Причем если под моим началом служат сковывающие, то вы — стихиерожденные — едва ли не лучшие на планете истребители больших вражеских отрядов. Кроме учителя, конечно же.

— А я думала, что ты будешь настаивать, — улыбнулась девушка.

— Хотел, — согласился он, — я не верю ни дилирисцам, ни ривеландцам, ни оборотню. И мне очень не нравится, что Тень владеет Звериным Амулетом.

Он развел руками, давая понять, что тут уж ничего изменить не получится.

— Но? — прищурилась Игнис.

— Но я понимаю, как это важно для тебя, — со вздохом сказал он, наконец. — Пускай ты поступила, как глупая, взбалмошная, малолетняя, напрочь лишенная мозгов…

— Пал!

— Прости, прости. Психически неустойчивая, неспособная предвидеть последствия собственных действий, эгоистичная и капризная девчонка… — Он широко ухмыльнулся и подмигнул. — Так вот, несмотря на все это и на то, что я все еще сержусь на тебя за решение бросить отц…, кхм, учителя одного, я понимаю тебя. Нам с тобой не повезло родиться в скучные времена, когда большая часть континента исследована и поделена, все древние руины найдены и разграблены, а мир худо-бедно поддерживается стараниями учителя и Генерала. Я хотя бы могу уходить вглубь предметов, и наблюдать в их отражении былые времена, ты же лишена даже такой радости. Долг дочери, долг принцессы, долг последней из дома Фейргеборов, все это давит и накладывает постоянные обязательства.

Игнис не верила своим ушам. Буквально несколько минут назад Паллидий песочил ее почем зря, а теперь, вот, буквально предугадывал все доводы, которые девушка собиралась пустить в ход.

— Так что скажешь? Справитесь теми силами, что остались?

Игнис попыталась пожать плечами и ответила:

— Постараемся.

— Вот и отлично, тогда я отправлюсь и дальше командовать мощной армией, а ты — бегай по лесам в компании пары дюжин дилирисских гвардейцев.

— Мне тоже нравится этот план, — ответила девушка.

Они переглянулись и весело засмеялись.

— Поговорили? — прервала веселье Орелия. — Вот и отлично. Паллидий, у тебя, наверняка, накопилось немало дел, связанных с армией. Игнис, а тебе пора отдыхать. Ты блестяще проявила себя на поле боя, девочка. Самопожертвование, которое ты проявила, не щадя себя и рискуя полностью выгореть, спасло множество жизней. Мы все гордимся тобой.

Игнис покраснела и пролепетала:

— Спасибо.

— Не за что, — Древняя ласково погладила принцессу по голове.

— Но сейчас тебе нужен отдых, иначе — останешься в замке барона до нашего возвращения.

Паллидий улыбнулся и развел руками.

— Не нам с тобой перечить Древней, Игн. Передохни, поболтаем позже. Пока.

С этими словами он покинул комнату и Игнис, оставшаяся наедине с Орелией, смогла задать мучавший ее вопрос.

— Как дела у Та… у наших, — быстро поправилась она.

— Ридгар еще не пришел в себя — вражеский сковывающий полностью испепелил его тело, а ты сама знаешь, к чему приводит такое.

Игнис кивнула, она знала, и еще как!

— Мелис перебегает от одной койки, к другой, словно его тотемным зверем является кролик, а не барсук, — продолжала, меж тем, Древняя. — Принц Таривас… — она на миг запнулась, и Игнис отчего-то показалось, будто Целительница хотела сказать "тоже", но в последний момент не стала этого делать. — Значительно лучше.

"Да нет, не может Тар бегать по девкам", — одернула себя Игнис, и тотчас же вспомнила слова Лариэса. — "Нет, нет, и нет, Щит просто напился. Просто напился! Не о том я сейчас думаю"!

Чтобы хоть как-то заглушить неприятные мысли, она спросила:

— А что Блаклинт, Мислией, Лариэсом и Вилнаром? Что с Клариссой и Эриком? Как вообще дела у гвардейцев?

— Тень в порядке. Вилнара пришлось немного подлатать, но он уже весьма бодр…

Игнис похолодела.

— Что с Лариэсом?

— Он… Восстанавливает душевное равновесие.

— Что случилось?

Игнис и сама все отлично понимала, но все-таки испытывала какую-то безумную надежду на то, что каким-то чудом им удалось обойтись малыми потерями.

— Оба лейтенанта останутся долечиваться в замке вместе с еще тремя тяжелоранеными… У меня нет лишней магии для того, чтобы полностью восстановить их — те крохи, что еще остаются, следует придержать до королевы. Кларисса получила тяжелое ранение в живот, но она выкарабкается и снова сможет встать в строй. Графу повезло меньше — он остался без руки.

Огнерожденная протяжно выдохнула.

"Для воина вроде Эрика стать калекой… Ему придется тяжело".

— Сколько убитых?

— Девятнадцать человек. Тела уже предали земле, но виконт тяжело переживает эту утрату. Он… — Древняя на миг запнулась, точно подбирая слова, и продолжила, — он хороший командир. Возможно даже — слишком хороший. Это может его погубить.

— Разве плохо заботиться о своих подчиненных? — удивилась Игнис.

— Заботиться — хорошо. Переживать так, как он — тоже, но цена этого может оказаться непосильной. Впрочем, полагаю, что иначе он не был бы тем, кем является. Лариэс умеет заботиться о других так, как немногие.

— Это правда, — улыбнулась Игнис.

— А еще он несколько раз навещал тебя, причем в первый раз — в лазарете.

— Он, наверняка, приходил к Таривасу, — пожала плечами Игнис. — Ради его высочества Лариэс отправится в ад.

— Именно так, — согласилась с ее доводами Орелия. — Но вернемся к товарищам. Блаклинт — хуже всего. Она в одиночку творила такие заклинания, на которые не всегда отважится полный круг стихийных магов. Я даже боялась, что девочка выгорела до основания, но, к счастью, этого не произошло, хотя восстанавливать магические силы ей предстоит долго. Блаклинт пришла в себя утром, правда, сейчас она столь же слаба, как и ты, но она, по крайней мере, слушается меня и уже спит, а значит, к вечеру сможет ходить.

— Поняла, поняла, — Игнис устроилась поудобнее. Ну, насколько позволяло измученное тело. — Уже засыпаю.

И правда, стоило ей принять горизонтальное положение, как усталость взяла свое, глаза налились свинцом, по всему телу разлилось приятное тепло, и девушка отправилась в мир грез.

* * *

Принцесса проснулась только под вечер. Она пошевелила сперва руками, затем ногами и с удовольствием отметила, что конечности слушаются. Истощение, вызванное перенапряжением всех сил, постепенно проходило и она, аккуратно поднявшись, оделась.

С каждым пройденным шагом Игнис все больше возвращалась к нормальному своему состоянию, и спустя каких-то десять минут решила, что пойдет к Тару уже сегодня, нет, прямо сейчас!

"Хватит, я должна все рассказать ему"! — подумала девушка, и решительно вышла в коридор.

С каждым шагом, пройденным по направлению к покоям принца, уверенность стала испаряться, и, дойдя до лестницы, Игнис остановилась, зажмурившись и борясь с подступающей паникой.

"А может, не надо"? — неуверенно подумала она. — "Может, все-таки, это плохая идея"?

Она прикрыла глаза и снова вспомнила, как взметнулось пламя, усиленное ветром, и как огненный шторм разметал изначальных, готовых вот-вот закрепиться на стене. Это было так красиво, так величественно, так…

Огнерожденная выдохнула и широко распахнула глаза.

"Нет, я пойду к Тару и все ему скажу, хватит прятаться за своими страхами"!

И она решительно двинулась вперед.

Покои принца располагались этажом выше — рядом с комнатами самого барона. Тот предлагал их Игнис, но огнерожденная отказалась, решив, что будет не очень красиво стеснять хозяина замка. К тому же, она всегда была достаточно неприхотлива в быту: она могла носить шелка и парчу, украшать себя золотом и драгоценными камнями и спать на перинах, но, если было нужно, одевалась в простую шерсть и укрывалась плащом, а спала на голой земле.

"Интересно, что же он все-таки скажет? Ведь между нами пробежала искра, я чувствую это, не верю, что Тар ничего не ощущает. Мы — родственные души, мы созданы друг для друга".

Пока она размышляла так, ноги сами-собой передвигались, меряя шагами ступеньки. Раз-два, раз-два.

"Все будет хорошо, хорошо, хорошо"…

Раз-два, раз-два.

Игнис вдруг повело, и она прислонилась спиной к прохладному камню.

"Хорошо, что уже поздно, и тут никого нет, а то сгорела бы от стыда", — подумала огнерожденная и, собравшись с силами, преодолела остаток пути.

Из-под двери в комнату принца выбивался тусклый свет и на миг Игнис почудилось, будто с другой стороны раздаются какие-то звуки.

"Он все еще празднует победу"? — удивленно подумала она. — "Не помешаю ли я тогда? Нужно проверить".

Приняв это решение, Игнис встала на цыпочки и бесшумно заскользила вперед. С каждым сделанным шагом звуки становились чуть сильнее, но все равно неясно было, что же творится за толстой дубовой дверью. Подойдя вплотную, Игнис в последний раз собралась с духом и аккуратно, так, чтобы не выдать себя предательским скрипом, толкнула дверь.

"Надеюсь, я не отвлеку его от чего-нибудь важного", — подумала огнерожденная, заглядывая внутрь.

А уже в следующий миг она поняла, что для того, чтобы отвлечь принца, потребуется нечто большее, чем легонько скрипнувшая дверь. В комнате были зажжены свечи, пахло пряным вином, духами и потом. Одежда валялась, раскиданной во все стороны — те, кто срывал ее друг с друга в порыве страсти и не думали об аккуратности и благоразумии. Не для того они пили вино при свечах, не для того украдкой встретились сегодня вечером.

На большой кровати, украшенной позолотой, в яростной любовной схватке сплелись два тела. Одно — могучее и загорелое — принадлежало мужчине, другое — белоснежное, податливое и нежное — женщине.

Принц и принцесса. Ветер и вода. Таривас и Блаклинт.

О да, северянка смогла ходить к вечеру, да еще как!

У Игнис все поплыло перед глазами, и она, точно завороженная продолжала наблюдать за тем, как тот, кого она называла любимым и та, кого она, отбросив ненависть, сочла подругой, стремительно приближались к пику, к наивысшей точке…

Вот с губ Блаклинт сорвался крик, а ее ногти впились в спину принца, оставляя длинные багровые полосы, вот секунду спустя Таривас Вентис — ее принц, ее первая любовь, ее выдуманная сказка — хрипло выкрикнул имя северянки и запечатал губы северянки жарким поцелуем…

Игнис больнее не могла смотреть на это, она отшатнулась, и, шатаясь из стороны в сторону — силы неожиданно покинули ее — двинулась прочь, сама не зная, куда идет.

* * *

Едва слышный стук вывел Лариэса из легкой дремы, в которой тот пребывал уже несколько часов. Юноша поднялся, а его пальцы сами собой сжались на рукояти кинжала — привычки, выработанные годами, изжить было невозможно.

"И кто бы это мог быть"? — подумал полукровка. — "Я же просил меня не беспокоить"!

Сутки, прошедшие после прощания с погибшими, он не выходил наружу, ничего не ел и пил лишь воду. Щит тяжело переживал свою несостоятельность как командира, ведь из-за него погибло почти два десятка лучших бойцов королевства! Его товарищей. Его друзей. Членов его семьи. Эрик останется калекой до конца своих дней, да и Кларисса будет восстанавливаться не один месяц.

Возможно, он бы и несправедлив к самому себе, но не мог поступить иначе, а потому строжайше запретил даже приближаться к его покоям, оставив Марка охранять принца. Первые несколько часов виконт выл и только не бился головой об стену, затем — немного успокоился и взял себя в руки. И вот сейчас Щит принца почти был готов принять случившееся и двинуться дальше, а потому очень хотел до утра побыть наедине с собой…

"Но что, если с его высочеством случилась беда"? — промелькнула в его голове мысль, заставившая моментально позабыть о собственной печали и тоске.

Лариэс резко поднялся с места, подошел к двери и открыл ее… И обомлел.

На пороге стояла Игнис и выражение ее лица было таким — маску девушка держала в руках — что у полукровки сразу же отпало желание задавать какие-нибудь вопросы.

— Проходи, — просто сказал он, и Игнис, не заботясь о том, что порядочным дамам, да еще и королевского происхождения, вообще-то не пристало вечером запираться с мужчиной в одной комнате, вошла и села на кровавь.

Она не произнесла ни слова, но этого и не требовалось — Лариэс не один и не два раза видел такое выражение лица у девушек, знававших принца.

"Проклятье, как же не вовремя! Наверное, она, едва очнувшись, решила навестить его высочество, и застукала того, развлекавшегося с какой-то девкой".

Он налил в кубок воды, затем сел рядом и протянул его принцессе.

— Будешь?

Та без единого слова приняла дар и отхлебнула.

— Его высочество? — спросил Лариэс, чтобы хоть как-то завязать разговор.

Он знал, что сперва нужно вынудить собеседницу раскрыться, иначе ничего не получится.

Та кивнула и опустила голову.

— И с кем он был?

— Блаклинт, — выдохнула Игнис.

Ее губы задрожали, а из глаз полились водопады слез. Сперва кубок, затем — маска, вывалились из вмиг ослабевших пальцев, и в освободившиеся ладони уткнулось искаженное мукой лицо.

— Блаклинт, Блаклинт, он трахал Блаклинт, — точно заклинание повторяла Игнис. — Ее. Эту северную суку! Я считала ее подругой!! Какая же я дура!!!

Она сорвалась на визг, а затем рыдания стали еще сильнее.

Лариэс тяжело вздохнул и отработанным движением обнял девушку, прижав ее голову к своей груди. Всхлипывания и причитания стали звучать приглушеннее, но и не думали прекращаться.

"Ничего нового", — грустно подумал юноша. — "Но на этот раз его высочество, конечно, перещеголял себя".

Он почувствовал, как в груди зарождается нечто новое, то, чего он еще не испытывал, либо старательно прятал на самое дно своей души — неодобрение.

"Игнис заслуживает лучшего, она не должна вот так сидеть и рыдать у меня на руках", — думал он.

И в то же время Щит принца был человеком разумным, он понимал — что сделано, то сделано, и нужно постараться успокоить подругу, которая сейчас вряд ли в состоянии адекватно воспринимать реальность.

Всхлипы постепенно затихли и Игнис, немного отстранившись, посмотрела на него. Алые волосы растрепались, глаза распухли от слез, шрамы, казалось, тоже, но все равно в этот момент огнерожденная показалась Лариэсу невыносимо прекрасной.

— Лучше? — осведомился он.

Она кивнула.

— Я так и думал.

— Я не первая, кто плачется у тебя на груди? — девушка выдавила из себя жалкое подобие улыбки.

— Нет. Четвертая, или пятая.

— Стало быть, в свободное от защиты Тара время ты тратишь на успокаивание дур, втрескавшихся в него по уши? — она шмыгнула. — Все как ты и говорил за вечер до штурма.

Лариэс, ощущая, как кончики ушей начинают бешено дергаться, проговорил самым официальным тоном:

— Прошу простить меня, ваше высочество, тогда я перебрал и совершенно себя не контролировал. Надеюсь, что ничем не оскорбил вас. Я хотел извиниться, но обстоятельства немного помешали, как вы, должно быть, понимаете.

— Ничего страшного, ты лишь хотел предостеречь меня, и я благодарна за это. Скажи, а эта Талисса тоже плакала у тебя на плече? Или сразу намеревалась оказаться в гареме Тара… Тариваса.

"Ох черти бы меня драли! Я что, и об этом рассказал по пьяной лавочке"!?

Несмотря на то, что большую часть событий той беседы Лариэс вспомнил еще во время своего последнего посещения Грани, некоторые моменты упрямо не желали всплывать из мрачной бездны алкогольного угара. Например, этот.

Скрыть изумление было невозможно, и Игнис грустно улыбнулась.

— Да, ты немного рассказал о том, что именно произошло между вами… тремя.

— Ничего… Ничего не произошло.

Огнерожденная пожала плечами.

— Ничего? Ну ладно, как скажешь. Так что же, о чем ты говоришь идиоткам вроде меня, чтобы успокоились? Может, и на мне потренируешься?

— Обычно я говорю им, что его высочество не создан для любви к одной женщине. Что он — избранный Богом, а потом должен оставить как можно больше отмеченных небесами детей. Напоминаю о его щедрости и доброте.

— Талиссе тоже говорил все это?

— Ей, — Лариэс помялся, но все-таки закончил, — не пришлось ничего говорить.

— Не хочешь облегчить душу?

— Зачем? Что было, то прошло, — соврал Лариэс. — И, кажется, это не я, презрев все приличия, пришел к вам в покои с распухшими от слез глазами.

Игнис отстранилась и залилась безрадостным смехом.

— Какая же я все-таки дура…

Лариэс промолчал. Он мог бы многое сказать, но какой в этом был смысл? Что бы изменили его слова? Ровным счетом, ничего. Игнис требовалось плечо, на которое можно опереться, друг, которому можно выговориться, который все поймет. В том, что она не пропадет, Лариэс не сомневался, а уж что делать теперь, девушка могла решить и сама.

— Представляешь, — продолжала она, меж тем, — я влюбилась в него с первого взгляда. Обокрала отца, сбежала из дома, и все ради чего? Ради того, чтобы посмотреть, как он затаскивает в кровать Блаклинт? Ну конечно, у нее ведь белоснежная кожа и груди, как арбузы, а что я?

Игнис коснулась своих ужасных шрамов и посмотрела Лариэсу прямо в глаза.

— Скажи, я ведь уродлива?

Лариэс понял, что на этот раз он попался. Ни один прямой ответ не устроил бы огнерожденную, а ее следовало успокоить любой ценой.

Чтобы выиграть несколько секунд, он поднялся и подошел к окну, выглянув во двор, туда, где продолжалось веселье — солдаты уже вторые сутки продолжали отмечать невероятную, достойную сказаний и легенд, победу.

— Ну? — услышал он требовательный голос собеседницы и понял, что больше тянуть время нельзя.

"Господи, пожалуйста, дай мне сил и позволь уверенно пройти это испытание", — взмолился Лариэс.

Он повернулся и встретился взглядом с Игнис. В глубине ее карих глаз застыла мольба, и только сейчас Лариэс полностью осознал, как же на самом деле одинока и несчастна приемная дочка одного из самых влиятельных людей мира. Только теперь до него наконец-то дошел весь ужас ее существования — существования человека, ненавидящего зеркала, человека, уставшего от постоянных жалостливых взглядов одних, и отвращения других.

И он понял, что не нужно ничего придумывать, не нужно готовить речи и заниматься подобной ерундой. Следует лишь сказать правду, только правду и ничего кроме правды. Ответ должен исходить из глубины сердца, и это будет правильным решением.

— Ты — самый интересный человек, которого я встречал, — уверенно проговорил он, делая шаг навстречу ей, — с тобой весело и никогда не скучно. Ты за несколько недель стала моим лучшим другом, понимаешь? Красива? Конечно, причем настолько, насколько сама считаешь себя привлекательной. Пока ты не поверишь в это, ни чьи слова ничего не сделают, ясно тебе, глупая девчонка? Его высочество выбрал другую? Ну, значит, тем хуже для него. Для меня принц — бог, но даже боги могут ошибаться, он пожалеет, но тогда будет поздно. Все будет так, как я сказал, но для этого нужно поверить в себя. Так что не нужно слез и этой жалости, недостойной огнерожденной, которая вправе выбирать свою судьбу. А теперь соберись и прекрати рыдать!

Последние слова он буквально прокричал, нависнув всем своим немаленьким ростом над Игнис, которая в этот момент показалась хрупкой и удивительно ранимой.

Девушка смотрела на него, широко распахнув глаза, а затем отчаяние и боль исчезли из них, и огнерожденная бросилась к Лариэсу на шею, обнимая его так, что затрещали позвонки.

— Спасибо тебе, — прошептала она. — Это именно то, что я хотела услышать.

Он чуть отстранил собеседницу и покачал головой.

— Ваше высочество, как не стыдно вешаться на шею к неженатым мужчинам.

Игнис фыркнула и ее кулачок больно впился в плечо виконта.

— Поговори мне тут. — Она помедлила, и произнесла. — Но действительно, спасибо. Я рада, что встретила тебя.

— Я тоже, моя принцесса.

Эти слова вырвались сами по себе, и Лариэс тут же обругал себя за глупость, но Игнис никак не отреагировала на них. Она зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Кажется, я еще не полностью восстановилась, пойду, пожалуй, к себе.

— Это будет самым правильным решением. Спокойной ночи.

— И тебе сладких снов, мой друг.

С этими словами заметно повеселевшая принцесса покинула телохранителя.

Глава 28

Два следующих дня Лариэс метался между лазаретом, где на поправку шли Кларисса и Эрик, и покоями Игнис.

И если друзья приходили в себя — даже Эрик начал шутить на тему увечья — то с огнерожденной дела были несколько хуже. Лариэсу приходилось утешать ее, болтая о всякой ерунде и вообще и не давая времени на то, чтобы задуматься о всяческих глупостях. Паллидий, надо заметить, также все время ошивался поблизости — ученик Корвуса явно что-то чувствовал, хотя и не мог объяснить, что именно.

Бледный чародей вообще нравился виконту и это чувство, кажется, было взаимным — два человека, наделенных просто невероятным любопытством, они очень быстро нашли общий язык, и могли часами обсуждать всякую ерунду, соскакивая с одной темы на другую, и вновь возвращаясь к первоначальной нити разговора. Правда, когда они увиделись первый раз, Паллидий едва не ударил по виконту магией, да и потом время от времени бросал на полукровку странные взгляды. И к первому и ко второму Лариэс успел давным-давно привыкнуть, но все же немного удивлялся такой импульсивности человека, выросшего в Волукриме, известном своим теплым отношениям ко всем народам. На любые попытки выяснить, что же именно так взволновало Паллидия, отвечал молчанием, и Лариэс решил, что некоторым тайнам не суждено раскрываться. Видимо, есть в нем что-то, бесящее артефакторов. Что Мислия, что Вороний Король, что Паллидий, что другие маги предметов, которых ему удавалось встретить, реагировали одинаково. Наверное, увидься он хотя бы один раз с женой герцога Устина Вентиса, и та постаралась бы запустить в него какой-нибудь колдовской дрянью.

Это ничуть не ухудшало их с Паллидием взаимоотношений. Как казалось Лариэсу, барон чувствует в нем родственную душу — как ни крути, а телохранитель рано осиротел и детство его было не самым приятным. Впрочем, юноша старался не думать о том, через какие круги ада пришлось прорваться ученику Корвуса прежде, чем тот повстречался со своим наставником.

И вот теперь они сидели втроем возле реки и… рыбачили. Эту идею предложил Лариэс — лично его всегда успокаивала рыбная ловля, да и к тому же ему очень хотелось оказаться подальше от крепости, от всех забот и проблем.

— Жаль, не могу отправиться с вами, — произнес Паллидий, глядя куда-то вдаль, — но думаю, что серьезных отрядов врагов вы повстречать не должны до самого логова, уж очень много изначальных мы прикончили под стенами замка барона.

— Боюсь, что в самом логове все будет не так гладко, как хотелось бы, — вздохнул Лариэс. — Впрочем, там все будет зависеть от первой Тени, а не от нас.

— Понять бы еще, где именно это самое логово находится, — добавила Игнис.

— Мислия уверена, что где-то в районе Седого Старика, — заметил Щит принца.

— Да, для нечисти там хорошие места, — согласился Паллидий, — по крайней мере, если верить учителю.

— Почему? — сразу же заинтересовался Лариэс.

— Подземный лабиринт, выстроенный в невообразимо давние времена. Кто именно создал те величественные чертоги — неизвестно даже самым старым Древним, но учитель бродил по ним, когда еще был молод. Он сказал, что по ним можно ходить годами. Нам всем сильно повезло, что у Иссонов нашелся амулет Архитектора.

В это время поплавок огнерожденной дрогнул.

— Подсекай! — азартно закричал Лариэс и Игнис резко дернула, выуживая из воды здоровенную форель.

Серебристый хвост трепыхнулся в воздухе, и добыча рухнула на землю. Игнис тотчас же подхватила свой улов и со смехом продемонстрировала мужчинам.

— Ну как?

— Великолепно, — признал Лариэс, склонив голову в знак уважения. — Признаю твое мастерство, о несравненная охотница. Сей трофей займет достойное место в наших желудках.

Тень печали промелькнула на лице девушки, но уже в следующую секунду она расплылась в еще более широкой и довольной улыбке, после чего подхватила маску и сообщила:

— Пойду, похвастаюсь Ридгару.

— Ну да, он тоже любитель рыбалки.

— А ты откуда знаешь? — нахмурилась девушка.

Лариэс тотчас же прикусил язык и отшутился:

— Да, как-то краем уха слышал.

Принцесса несколько секунд недоверчиво смотрела на него, затем пожала плечами и покинула их.

Когда девушка отошла на достаточное расстояние, Паллидий внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Ты ей нравишься, — безо всяких вступлений произнес сковывающий. — Это большая редкость.

— Я вообще привлекаю людей, — саркастически ответил ему лункс. — Особенно своими ушами и происхождением.

— Я говорю лишь то, что вижу. Игн всегда была очень… сложным человеком, понимаешь?

Лариэс кивнул. Что-то, а меняющийся, точно осенняя погода, характер огнерожденной он уже успел прочувствовать на себе.

— Не хочешь сменить сюзерена? — неожиданно предложил сковывающий.

— Да что с вами всеми такое? — удивленно спросил Лариэс. — У его величества Корвуса что, не хватает телохоранителей?

Последовал еще один долгий и тягучий взгляд мутных рыбьих глаз. Паллидий приоткрыл рот, точно намереваясь сказать что-то, затем закрыл его. Потом — снова открыл, и задал вопрос:

— А у тебя, случаем нет никаких необычных способностей?

На этот раз пришел черед Лариэса насторожиться.

"Паллидий знает о моих уроках на Грани? Он — тоже сноходец и Вороний Король рассказал все обо мне? Не-ет, даже если и так, думаю, дело в другом. Они видят, что я сблизился с Игнис и Ридгаром и хотят попросту перетащить на свою сторону, ведь я, как командир личной гвардии принца знаю много интересного. А что бывает с предателями, когда из них выкачивают все сведения"?

Вопрос этот был риторический и отвечать на него Лариэс не стал.

— Нет, никаких, за исключением зрения и слуха лунксов.

— У вас они куда лучше, чем у людей, — согласился Паллидий и выражении его лица показало щиту Принца, что сковывающий явно что-то недоговаривает.

В это время у Лариэса клюнуло, и он отправил в ведро очередную плотвичку — уже третью.

— Неплохой клев, — заметил чародей, — видимо, трупы изначальных весьма питательны и хорошо прикормили это место.

Шутка вышла так себе, но Лариэс ради приличия ухмыльнулся, после чего постарался увести разговор в сторону от опасной темы:

— Кстати, возвращаясь к нашему вчерашнему разговору о пистолетах…

Какое-то время они продолжали болтать, при этом каждый старался прощупать собеседника и выяснить что-нибудь важное. Лариэсу было интересно, что же такое скрывает Паллидий, что этот одаренный молодой маг разглядел в нем — обычном дворянине средней руки. Паллидия же интересовало… Сразу ответить на вопрос, что же в действительности было нужно сковывающему, Лариэс не сумел, однако через какое-то время ему стало казаться, что Паллидия интересует он сам.

Точно также, как и Ридгара. И Катержину.

"Подумать только, столько всего случилось за последние месяцы"…

Конечно, Лариэс и раньше не мог жаловаться на скуку — принц Таривас являл собой неистощимый источник приключений на пятую точку, но все-таки, нельзя было не признать того, что этот их поход превзошел все, через что Щиту приходилось пройти раньше. Таких смертельных опасностей ему еще не доводилось встречать на своем пути, равно как нечасто появлялись в жизни виконта столь интересные личности, как Ридгар, Орелия, Мелис или Игнис.

"Надеюсь, у Игн все будет в порядке", — с горечью подумал Лариэс. — "Все-таки его высочество — не тот человек, которого стоит любить такой девушке, как она".

Такой девушке…

Лариэс невпопад ответил на очередную реплику Паллидия, и задумался.

"А какая она девушка? Умная — безусловно. Сильная — ну, достаточно посмотреть на спекшуюся землю под ногами, чтобы понять, что да. С переменчивым характером? Ну, как и любая стихиерожденная. Любознательная. Жаждущая свободы, желающая открыть для себя большой мир за пределами отцовской крепости, непоседливая, страстная"…

Лариэс оборвал себя и тряхнул головой, пытаясь выбить из головы засевшие там глупости.

— Все хорошо? — участливо поинтересовался Паллидий.

— Вроде бы, просто тут одна безумная мысль пришла в голову.

— Не поделишься ею?

Когда было нужно, Лариэс умел выкручиваться очень быстро.

— Вернувшись в Сентий, я смогу болтать в тавернах о боях с изначальными, о засадах культистов, даже о встрече с Оракулом. Я могу наврать с три короба, добавить великанов, драконов, оборотней и чертей. Но ведь никто не поверит, если я расскажу, как через пару дней после боя сидел и рыбачил вместе с учеником Вороньего Короля.

Паллидий рассмеялся:

— Что верно, то верно. Я бы тоже ни за что не поверил, скажи кто, что в один прекрасный день я буду мирно беседовать не просто с дилирисцем, а личным телохранителем наследника престола и капитаном его гвардии. Извини уж, но я не слишком люблю вас, южан.

— Наверное, имеешь право…

Губы юноши сами-собой издавали звуки, а разум лихорадочно думал о другом.

"Я слишком много времени провожу с Игнис. Я слишком сильно забочусь о ней. Я слишком много думаю о ней. Нет, нет, нет. НЕТ"!!!

Этот безмолвный крик расставил все по своим местам, и юноша осознал очевидное.

"Не может быть. Все опять повторяется, как тогда, с Талиссой. Не хочу, Господи, за что мне это"?

Паллидий заметил нечто на его лице, потому как посерьезнел.

— Лариэс, ты уверен, что все в порядке?

— Да, — вздохнул юноша. — Это все моя проклятая память. Неожиданно вспомнил свою первую любовь.

— О. Полагаю, грустная история.

— И поучительная.

— Она умерла?

— Хуже.

— Значит, выбрала другого.

Лариэс кивнул.

— Извини.

— Да ничего, ты в этом не виноват, — неимоверным усилием Лариэс восстановил на лице улыбку, поднял удило и, взяв в руки вынырнувший из воды крючок, сменил наживку.

— Предлагаю продолжить, ведь если мы не поймаем по форели, Игнис будет припоминать это годами.

Паллидий ухмыльнулся.

— Дело говоришь, да и вообще, кому нужны эти бабы?

— Именно.

* * *

На следующее утро отряд, заметно отдохнувший и пополнивший припасы, отправился дальше — к своей цели. Их осталось так мало… Одиннадцать гвардейцев вместе с самим Лариэсом, из лейтенантов — лишь Марк. Хорошо хоть Вилнар не был ранен, благодаря чему получилось сформировать несколько пар для несения дозоров и разведки.

Оставив пятерых выздоравливающих товарищей на попечение лекарей барона, Лариэс занялся текущим обязанностями. Дорога была спокойной, и это имело одно неприятное следствие. Большую часть дня виконт мог спокойно дремать в седле, думая, думая, и снова думая.

Мысли молодого воина вертелись вокруг самоубийственной миссии, завершение которой с каждой пройденной милей становилась все реальнее, вокруг долга перед Вентисами, и, конечно же, вокруг Игнис.

Словно шоры спали с глаз юноши, и тот теперь отчетливо осознавал, что девушка нравится ему не только, как друг. И ему не было ни малейшего дела до того, что половину ее лица уродовали шрамы, и не имело значение то, что она — великая герцогиня по праву крови и принцесса — по воле Вороньего Короля.

"А может, принять их предложение", — думал он. — "Может, я уже выплатил свой долг ее величеству и его высочеству"?

Глупые, наивные мысли. Он знал ответ.

Такой долг может быть выплачен лишь ценой жизни, не иначе. Он никогда не откажется от своей участи и своего предназначения. Клятва, данная пред ликом Божьим — нерушима! А таинственные и загадочные намеки, близость к Игнис, возможность посетить легендарную библиотеку Волукрима, на худой конец…

"Что ж, как там говорил Вороний Король? Мы все делаем то, что должно, так? Мудрые слова, очень мудрые, сразу видно, что этот человек понимает, как устроена жизнь".

В конце концов, чувства всегда можно перебороть — так было с Талиссой, так будет и с Игнис.

Один за другим кони въезжали под сень леса, благо, изначальные проделали тут немалых размеров просеку, и не нужно было продираться пешком, выстроившись в цепочку по одному.

Лариэс бросил последний прощальный взгляд на еле заметный вдалеке замок, и со вздохом отвернулся. Его звал долг.

К сожалению, столь малая численность отряда означала полную невозможность поговорить по душам с Ридгаром, но Лариэса это уже почти не беспокоило, новые переживания захлестнули юношу, наполняя его разум сомнениями. Вечером, когда они разбили лагерь, Лариэс постарался устроиться подальше от Игнис, которая, впрочем, тоже пребывала не в самом лучшем расположении духа, и постарался уснуть. Он молил Бога лишь об одном — о сне без сновидений.

— Ну да, конечно же, — мрачно фыркнул полукровка, оглядываясь по сторонам. — Как раз, когда мне не хочется ни с кем говорить.

Меньше всего на свете ему сейчас хотелось оказываться на Грани не по своей воле, но увы, едва глаза виконта закрылись, он очутился на своем любимом бескрайнем пшеничном поле.

Прикрыв глаза, он отдал мысленный приказ и уже в следующую секунду стоял на берегу реки.

— Ну да, конечно же, — повторил юноша, присаживаясь рядом с Ридгаром, который сидел и рыбачил.

— И тебе здравствовать, — не поворачивая головы ответил наставник. — Плохое настроение?

— Выяснил кое-что очень неприятное и теперь не могу прийти в себя.

— Можешь рассказать мне, глядишь, полегчает.

— Ну да, как же, полегчает тут, — буркнул юноша. — Всегда хотел спросить, а что вы ловите?

— Заблудшие души, конечно же, — спокойно ответил Ридгар и резко взмахнул удочкой, вытаскивая из воды нечто, отдаленно напоминающее пульсирующий и извивающийся клубок антроцитовой мглы. — Такую, например, как эта.

Он бережно взял в руки клубочек чернильного мрака и нежно погладил его. Лариэс готов был поклясться, что в ответ раздался веселый детский смех. Ридгар наклонился к клубку и прошептал что-то, затем размахнулся и забросил свой улов в полет — на другую сторону. Сверху ударил яркий свет, разорвавший фиолетовые облака, и клубок, попав в ослепительный луч, превратился в маленького — три года от силы — ребенка с невинным улыбающимся личиком и пухленькими ручками.

Ребенок этот помахал Кающемуся и исчез в вышине. Свет растаял, и бескрайняя равнина вновь погрузилась в привычный полумрак.

Подобное происходило уже не первый раз. Во время их прошлой беседы, когда Лариэс мучился от головной боли, Древний точно также направил куда-то душу ребенка.

"Не куда-то… На Небеса"!

Лариэс мрачно воззрился на учителя, рассчитывая на этот раз получить наконец-таки ответы.

"Хватит, надоело"!

— Помнится, несколько дней назад вы помогли уже другой заблудшей душе.

Ридгар отложил удочку и задумчиво потер переносицу.

— Душ много, а я — один. Всем не помочь, делаю, что могу.

— Но почему так происходит? Почему духи детей блуждают на Грани?

— Им бывает сложно найти дорогу. Без моей помощи этот малыш плутал бы в реке не один год, прежде чем отыскал правильный путь. Со взрослыми проще, когда Она — это слово было выделено особо — приходит за ними, те знают, что их ждет, что предстоит.

— Эти два раза… Вы действительно направили в посмертие детские души?

— Да, конкретно этот умер от голода.

— А выглядел он вполне упитанным и здоровым.

— Астральная оболочка не обязана повторять материальную. Кажется, Корвус читал тебе лекцию на сей счет, не забыл? Дети, особенно такие маленькие, еще не привыкли жить, и не знают, как правильно умирать. К тому же, он явно был похоронен без соответствующих обрядов, возможно даже, что его не приобщили ни к одному из таинств.

Ридгар излагал все с таким ужасающим спокойствием, что у Лариэса затряслись руки.

— А я думал, что, когда ребенок умирает, ангелы сразу же слетаются, чтобы забрать его в рай.

— Да? Надо же. Обязательно расскажи им об этом, когда повстречаешь.

Лариэс обиделся.

— А вот сарказм тут неуместен.

Древний ничего не ответил и Лариэс уточнил с надеждой в голосе:

— Но ведь ангелы существуют, правда?

— Сказал христианин, — покачал головой Древний. — Конечно же, существуют. Правда, они — немного не то, что вы думаете. Впрочем — да — их можно назвать слугами вашего бога и в их обязанности также входит поиск и водворение праведных душ в райские кущи.

— Так рай существует? — восхищенно спросил Лариэс.

Ридгар вздохнул.

— Ты задаешь слишком сложные вопросы и подбираешься к темам, опасным для простых смертных. Давай лучше вернемся к тому, с чего начинался этот странный разговор: что с тобой произошло?

— Ну уж нет, сперва мы обсудим происходящее, — решительно возразил Лариэс. — Правду за правду. Мне надоело бродить в неведении, осточертели эти секреты. Каждый, буквально каждый, с кем я разговариваю, хранит какие-то тайны, многозначительно поглядывает на меня и отпускает двусмысленные комментарии! Я хочу знать, чем заинтересовал вас всех. Не бывает так, чтобы сильные мира сего без причины интересовались простыми телохранителями, даже если они способны на Грань и открывать врата в чужие сны.

— Ты и правда хочешь этого? Уверен?

— Слишком много всего случилось, и я совершенно запутался, — честно признался Лариэс. — Думаю, правда поможет хоть что-нибудь прояснить.

— Если, конечно, я тебе не совру.

— Думаю, не соврете, наставник.

Тень улыбки промелькнула на лице Ридгара и исчезла.

— Что ж, хорошо, сыграем в игру под названием "правда за правду". На один твой вопрос я задам свой собственный, затем — спрошу тебя сам и рассчитываю получить исчерпывающий правдивый ответ. Согласен?

На мгновение Лариэс захотел пойти на попятный, однако вместо этого он проговорил:

— Согласен.

— Спрашивай.

— Чем я так вам всем интересен?

— Ты — сноходец, а это — очень редкий и полезный дар о котором, скорее всего, твои нынешние господа даже и не догадываются. Разве что, первая Тень может что-то подозревать.

— Только из-за этого? Не верю.

Ридгар мрачно посмотрел на него.

— Есть в тебе что-то еще, — признался он, наконец. — Моя интуиция при взгляде на тебя не говорит — орет благим матом: "вербуй его, это важно". А я за сотни лет жизни привык доверять внутреннему голосу. Думаю, Орелия считает также, а может, она что-то сумела разглядеть — взор Целительницы острее моего. Что насчет Корвуса… Ты ведь в последние дни не общался с ним?

— Нет, — подтвердил Лариэс.

— Не удивительно. Он сейчас слегка занят, даже у меня выходит переброситься лишь парой слов. Так вот, к чему я веду: думаю, в следующий раз, когда вы встретитесь, тебе нужно будет задать ему прямой вопрос, возможно, он даст объяснения.

Щит принца уставился на собеседника. С одной стороны, сказанное очень уж походило на увиливание от ответа, но с другой — звучало прямо и искренне. Врал ли Древний? Или все-таки говорил то, что думал? Слишком уж расплывчатое объяснение для того, чтобы поверить, да и эта отсылка к Вороньему Королю, поговорить с которым в ближайшие дни, судя по всему, не получится… Но ложь обычно рядится в красивые одежды… Стало быть — обычное смутное ощущение, и все? Так просто?

— Моя очередь, — Ридгар хрустнул костяшками пальцев. — Итак…

На его лице вдруг появилась нехорошая ухмылка, от вида которой у Лариэса по спине побежали мурашки.

— Какие чувства ты испытываешь к Игнис?

Этот вопрос прогремел в мозгу Лариэса, точно набат, и юноша подался назад, непроизвольно используя знания, полученные за время их встреч в Тени. Он ощутил, как меняется окружающее пространство, как берег реки уступает место бескрайному полю…

— Ну уж нет, — глаза Ридгара блеснули, и в один миг все закончилось, — ты не убежишь от меня, маленький лункс, только не тогда, когда согласился сыграть в "правду за правду". Итак, каков будет ответ виконта Венатского?

— Я… — слова застряли в горле у Лариэса, не желая вылезать наружу, — я… кажется… я кажется…

— Ну, смелее, смелее.

— Кажется, я люблю ее! — выпалил юноша, ощущая, как пылают щеки. — Влюбился, сам того не заметив, не имея никакого права на такие чувства! И я молю вас, господин, не говорите принцессе ничего! Скоро наше путешествие окончится, и мы больше никогда не встретимся!

Ридгар задумчиво посмотрел на собеседника и во взгляде Древнего Лариэс прочитал нечто, напоминающее жалость. Он покачал головой, но сказал лишь:

— Мне кажется, ты хочешь спросить что-то еще.

Лариэс сглотнул. Он понял — да, действительно, хочет.

— Господин мой, скажите, верите ли вы его высочеству?

Ответ последовал незамедлительно:

— Я не верил Таривасу ни единой секунды и согласился отправиться в этот поход не только ради спасения невинных.

— А для чего еще?

— Для того, чтобы приглядывать за ним и уничтожить, если твой хозяин попытается сотворить какую-нибудь глупость. Он ведь не собирается делать глупости, правда?

Эти шутливые слова заставили Лариэса поежится и забыть даже о вырванном секундой назад признании. Перед его мысленным взором опять встала ужасающая картина — Ридгар, вытянувший вперед левую руку, и оседающий на каменные плиты стены жирный пепел, который еще мгновение назад был изначальными.

"В моих ладонях смерть", — вспомнил он слова древнего произнесенные, казалось бы, в другой жизни.

Он не врал.

— Нет, — так уверенно, как только мог, произнес юноша. — Теперь мой вопрос?

— Слушаю.

— У меня возникает ощущение, что его высочество был уверен в том, что сумеет влюбить в себя Игнис. Целительница также намекала на нечто подобное. Вы знаете, почему?

Кающийся задумчиво пожевал губу, затем дернул удочку, но на сей раз на крючке не было ничего. Пожав плечами, он опустил поплавок на воду и, не оборачиваясь, сказал:

— Игнис влюбилась в Тариваса с первого взгляда — еще в Кастэллуме. Из-за вспыхнувшего чувства она выкрала Звериный Амулет и тайком отправилась вместе с нами. Такие вещи хороши, когда происходят в балладах, реальность же, увы, не столь романтичное место.

— Но совпадение возможно, — Лариэс и сам-то не слишком верил сказанному, а потому слова его звучали неубедительно.

— Конечно, однако никто не будет строить свои планы, уповая на удачу. Нет, принц рассчитывал на то, что именно так и произойдет, он был уверен в своем успехе.

Лариэс оторопел.

— Вы хотите сказать, что его высочество — менталист?

— Конечно же, нет. У него нет и зачатков этого дара. Мы же, вроде бы, в прошлый раз обсуждали природный магнетизм стихиерожденных, разве нет? Но с чего ты решил, будто его таланты ограничивается лишь магией воздуха?

— Но что тогда?

Ридгар пожал плечами.

— Есть варианты. Например, то, что древние именовали эмпатией.

Лариэс не знал, что это такое, но предположил, что речь идет об очередной разновидности воздействия на чужое сознание.

— Но ведь принцесса носит защитный амулет.

— Эмпатия не атакует разум. Она позволяет ощущать настроение собеседника и действовать в соответствии с ним, направлять в нужное русло… Пробудить чувства у девятнадцатилетней дурочки, начитавшейся глупых книжек, например.

Лариэс нервно усмехнулся.

— Вы полагаете, что его высочество в состоянии влюбить в себя любую женщину или девушку, которую пожелает при помощи этой… эмпатии? Даже если она защищена мощнейшими амулетами?

— Ты плохо меня слушал, — со вздохом произнес Ридгар. — Я несколько раз встречал людей, наделенных подобным даром и почти все они не понимали, как делают то, что делают.

— Почти?

— Да. Лишь один разобрался. Он мог охмурить где-то одну девушку из трех.

— Стало быть, вероятность — одна треть? — с сомнением в голосе спросил Лариэс. — Маловато, не находите?

— Не нахожу, если посмотреть на эту самую треть. Все девушки, которых тот тип охмурил, были страстными, жаждущими приключений натурами, все — никогда раньше не влюблялись. У каждой имелся свой скрытый страх.

— Скрытый страх у Игнис? задумчиво переспросил Лариэс. — Ах да, ожоги.

— Именно.

— Так значит, его высочество специально влюбил в себя Игнис? Но даже если это так, то какое отношение я имею к этому?

"А ты неплохо научился врать самому себе, верно, дружище"? — подумал Лариэс. — "Все-то ты прекрасно понимаешь. Если эти слова правдивы, то и Талисса влюбилась в принца не просто так, а потому, что он пожелал обзавестись новой игрушкой в своем гареме. Если".

— Все слишком запуталось, — вымолвил, наконец, Щит принца. — Когда мы отправлялись в поход, все было так просто, а сейчас…

— Было ли?

Сложный, коварный вопрос. Вопрос, отвечать на который Лариэс не смел, хотя в глубине души он знал, что нужно сказать.

"Нет, не было. Все запуталось до предела, уже когда меня вызвали в личные покои ее величества. И клубок этот отчетливо пахнет кровью, ненавистью и большой, очень большой войной".

И он ничего не сказал, однако молчание это оказалось красноречивее любых слов.

Небеса стали терять очертания, как и всегда, когда полукровка был близок к пробуждению. Стал прозрачным и Древний.

Напоследок Ридгар произнес лишь два слова, и Лариэс проснулся, чувствуя, как они кружатся внутри черепной коробки.

Два таких простых, и таких сложных слова. Два слова, которые могут изменить его судьбу.

"Решать тебе".

* * *

Галий провожал взглядом удалявшийся отряд. Два десятка идиотов, не понимающих, что движутся прямо в разверзшуюся пасть голодного демона. И даже наличие в их рядах бессмертного Древнего ничем не поможет этим глупцам.

Чародей нехорошо ухмыльнулся и покосился на свою спутницу. Питиа все так же безучастно сидела на поваленном древесном стволе, не обращая внимания, казалось, ни на что в мире. Этакая слепая серая мышка, на которую и посмотреть-то лишний раз не захочется — не на что там глядеть. Главное, забыть про бездонные провалы вместо глаз, а также про имя того, кому она служила.

Наемник сжал пальцы на невзрачном камешке, лишенном какой бы то ни было силы. Вот и все, что осталось от философского камня, даровавшего ему бессмертие. Он чувствовал, изменения, происходящие внутри прямо сейчас, ощущал дыхание Бесконечности, он сделал свой первый шаг по Тропе Вечности, и что с того, что ради этого пришлось продать душу даже не дьяволу, а чему-то куда худшему? Подумаешь…

Кривая ухмылка разорвала лицо чародея, когда он перевел взгляд наверх, туда, где в небесах кружились черные точки.

"И с вами поквитаемся, курицы мокрые, обязательно поквитаемся".

Он кивнул оракулу, давая понять, что увидел все, что хотел. Слепая тотчас же перестала изображать каменную статую.

— Господин, вы готовы?

— Да, я увидел все. Выдвигаемся, путь до хозяина будет долгим.

Он повернулся и пошел к оседланным коням, которые остались от почившего в бозе культа Изначальных. Бешеные фанатики полегли все до последнего человека, и, если честно, Галию ни капли не было их жалко — тупые бесполезные идиоты полностью заслужили свою судьбу.

Впрочем, "герои", резвым кабанчиком метнувшиеся на другой конец мира для того, чтобы прикончить королеву разумных жуков — не лучше. А значит — туда им всем и дорога.

Он помог оракулу забраться на коня — обратно им предстояло путешествовать вместе, причем самым обычным способом, — затем поставил ногу в стремя и одним прыжком оказался в седле, но, перед тем, как отправиться в путь, еще раз оглянулся. Вдалеке поднималась пыль — глупцы, не знавшие всей правды, шли навстречу своей судьбе.

Глава 29

С утра зарядил мелкий противный дождик, который и не думал прекращаться ни к вечеру, ни к следующему утру. Пораженная бедой земля, казалось, рыдала навзрыд, моля о спасении. Заметно сократившийся отряд продвигался медленно и с превеликой осторожностью, постоянно проверяя, что творится вокруг.

Но, то ли изначальные нашли более подходящую цель, то ли бойня, учиненная возле замка барона Урсуса основательно выкосила ряды магических насекомых, однако им никто не пытался преграждать путь.

Мислия клятвенно заверяла, что на расстоянии в пол мили нет ничего, кроме лесных животных. С каждым днем ее контроль над Звериным Амулетом рос и крепчал — первая Тень уже научилась подманивать оленей и кроликов, а обычными насекомыми управляла, безо всяких проблем.

Последнее сковывающая сочла особенно важным достижением. Конечно, нельзя было сказать, сумеет ли она подчинить своей воле королеву, но даже если той придется тратить часть сил на сдерживание артефакта, а не на поджаривание мозгов своих противников, это можно будет считать великолепным достижением.

К такому мнению пришли все члены отряда, даже недолюбливавший главную шпионку Дилириса Ридгар расщедрился на скупую похвалу ее талантам.

Медальон Архитектора вел их четко на восток, и ни у кого уже не оставалось сомнений в том, что логово существ, что старше самых древних рас Интерсиса, находится именно в Восточных горах. Возникало лишь два вопроса.

Первый — как попасть внутрь. С этим по словам Орелии проблем не предвиделось, так как что в Бесконечных горах, что в примыкающих к ним Восточных горах выходов наружу было превеликое множество. Шахтеры, чародеи, самые разнообразные подземные твари, включая тех же изначальных, неплохо потрудились, решая эту задачу. Ну а дальше, требовалось просто двигаться в направлении, указанном медальоном.

— Скорее всего, — поясняла Мислия, — амулет укажет на ближайший к королеве вход, так что долго плутать нам не придется.

С решением первого вопроса, остро вставал второй: как быть, если в подземельях отряду встретится орда наподобие той, что осаждала замок. Брать ли обычных гвардейцев с собой, или не стоит?

На этот вопрос ответила Игнис:

— Мы прожжем себе путь вперед, — уверенно произнесла огнерожденная, тряхнув рыжими локонами. — Чтобы разобраться с врагами под землей большая толпа не потребуется. Она лишь навредит.

Все согласились с ее правотой.

Еще три дня отряд ехал безо всяких приключений, и их главной головной болью стала борьба с местностью — один лес сменял другой, причем все они были непроходимы в буквальном смысле. Сперва исчезло всякое подобие дорог, затем — тропинок. Наконец путникам пришлось прорубать себе путь через непролазный ельник, причем — на протяжении многих часов.

К ночи все были так измучены, что падали без сил. Если бы враги пожелали, они могли бы с легкостью напасть на спящих, но, к счастью, кажется, Бог на этот раз был на стороне героев, а потому ничего страшного не произошло. Спустя еще два дня леса начали редеть, а земля — потянулась вверх. Они добрались до Восточных гор, причем, как и предсказывала Мислия, выбрались возле знаменитого Седого Старика — огромной горы, которая нависал над ними, пряча свои склоны посреди облаков.

Все чувствовали, что цель путешествия почти достигнута и, невзирая на усталость, двигались вперед, точно одержимые. Пару раз Лариэсу казалось, что за ними кто-то следит, но он так и не сумел обнаружить источник своего беспокойства, а Мислия божилась, что никаких врагов поблизости нет.

Наконец, небольшой отряд выбрался к подножию тропинки, тянущейся наверх. С одной стороны тропинка эта упиралась в отвесную пропасть, с другой — в серый, поросший мхом, камень.

— Это наш путь, — уверенно проговорила Мислия, — сомнений быть не может. Там — вход.

После непродолжительного военного совета было решено оставить всех гвардейцев внизу — под командованием Марка. Лишь Лариэсу, да Вилнару — личным телохранителям, худо-бедно защищенным от ментальной магии чрезвычайно дорогими артефактами, — было позволено следовать за своими господами. Более того, было принято решение, что гвардейцы прождут ровно сутки, после чего отправятся в обратный путь — оставаться долго на одном месте было чересчур рискованно. Доведя его высочество до места финальной схватки со злом они до конца исполнили свой долг и имели право на небольшой отдых в замке барона.

Лариэс был категорически против этого, но в итоге вынужденно согласился с доводами его высочества и, скрепя сердце, подошел к Индржиху.

— Ну что, дружище, жди нас с победой.

Марравец широко ухмыльнулся и отсалютовал капитану полутораручным мечом.

— Как вернемся в Сентий, закатим самую грандиозную пьянку в истории гвардии, и на этот раз ты не отвертишься, Лар.

— Ну спасибо, удружил.

Лариэса, который тотчас же вспомнил недавнее возлияние с Игнис, передернуло, но возражать он не стал.

"Хотят увидеть своего капитана под столом? Ну что ж, они заслужили это право".

А потому он не стал возражать и, улыбнувшись, кивнул другу.

— Так и сделаем.

Кажется, мечник не ожидал такого ответа, потому что его глаза широко открылись от удивления, но уже в следующую секунду он ухмыльнулся.

— Смотри, тебя никто за язык не тянул.

Лариэс по очереди попрощался с каждым из своих бойцов, и, наконец, подошел к Марку.

— Береги их, — протянул он руку молчаливому здоровяку.

Тот ответил крепким рукопожатием и кивнул, после чего, немного погодя, ответил.

— Постараюсь.

Большего от лейтенанта гвардии ее величества не сумел бы добиться и палач с клещами, а потому капитан лишь кивнул и, не оборачиваясь, пошел к его высочеству.

И они, наконец-то, начали свое восхождение.

Лариэс, вновь замыкавший отряд, на сей раз шел — тропа была слишком узкой для лошадей — рядом с Игнис. За последние дни девушка немного пришла в себя после увиденного, и достаточно беззаботно общалась с Блаклинт и его высочеством, хотя чуткие уши виконта и находили некоторые фальшивые нотки в смехе огнерожденной, когда принц рассказывал очередную шутку.

Их же отношения, как ни странно, продолжали улучшаться. Непонятно отчего, Игнис стала куда приветливей — кажется, искренняя забота полукровки была ей приятна, и иногда Лариэс даже задумывался, а не попробовать ли рассказать о том, что он испытывает нечто большее, нежели дружеские чувства.

Но каждый раз он усилием воли заставлял себя промолчать, вспоминая слова Вороньего Короля.

"Мы делаем не то, что хотим, а то, что должно".

Это мудрое изречение стало его своеобразным девизом.

— Знаешь, — проговорила Игнис, оглядываясь, — сейчас, когда мы почти добрались до нашей цели, я испытываю радость.

— Несмотря даже на…

Лариэс не стал заканчивать, ведь все и так было понятно.

— Именно, — серебряные губы маски сложились в милую улыбку, — за эти месяцы я увидела и испытала больше, чем за все годы, проведенные в Кастэллуме. Конечно же, я благодарна отцу за все, и никогда не смогу выплатить ему долг, но… ты понимаешь?

— Понимаю, — согласился Лариэс.

"Я тоже никогда не смогу выплатить долг Вентисам. Но тебе повезло, у тебя есть свобода, мне же придется"… — Он оборвал себя. — "Что значит, придется? Служить его высочеству — честь и награда сама по себе. Нечего забивать голову всякими глупостями"!

Но глупости продолжали лезть в нее и Лариэс ничего не мог поделать с собой.

— Какой-то ты замкнутый в последние дни, — заметила Игнис. — Мучает что-то?

— Волнуюсь о том, что ждет нас под землей, — соврал Лариэс, для которого сейчас главной заботой были не орды изначальных, притаившиеся под землей, а угроза больше никогда не увидеть Игнис.

"Как же незаметно все это произошло! Не было ни каких громов и молний, мое сердце не замирало, ничего из того, что так любят описывать в романах. Не было мгновенно вспыхнувшего — как у самой Игнис — чувства. Просто мы медленно становились ближе друг к другу, и в один прекрасный момент я понял, что не представляю себе жизнь без нее. А придется представить"!

Чтобы скрыть неловкость, вызванную долгой паузой, Лариэс тоже обернулся назад, вглядываясь в темные точки, кружившие вдалеке — над лесом.

— Думаю, что все будет хорошо, — Игнис определенно решила его подбодрить. — Когда нас будут чествовать, как героев, ты вспомнишь эти свои страхи и поймешь, как же они были глупы и надуманны.

— Хотелось бы мне в это верить, — протянул Лариэс.

"Потому что вспоминать я буду в основном о тебе, огнерожденная".

Они поднимались и поднимались, забравшись, наверное, на высоту в добрую милю, и вот, наконец-то, добрались до открытой с обеих сторон площадки, в конце которой зиял черный провал пещеры.

— Здесь, — уверенно проговорила Мислия, держа амулет перед глазами. — Ошибки быть не может. Нужно войти в эту пещеру.

— А потом? Долго добираться до королевы? — осведомился Ридгар.

Первая Тень помедлила, пару раз моргнула, точно вглядываясь во что-то, и, наконец, ответила:

— От силы полдня.

— Что ж, тогда привал, отдохнем немного, и — вперед, нас ожидает последний рывок, — решил Таривас.

* * *

Когда солнце начало свой неумолимый бег вниз по небосклону, отряд был готов выступать. Первыми к пещере подошли Ридгар и Мелис. По общему решению именно двум прославленным воинам предстояло возглавить отряд. Без долгих разговоров, оба они переступили черту, отделявшую свет от тьмы, и в их руках зажглись лампы сковывающих, дающие мягкий матовый свет, не режущий глаза.

— Идем, — коротко бросил Ридгар и, не дожидаясь остальных, первым зашагал вглубь туннеля.

— Меня погоди, что ли, Бледный, — поспешил за ним Мелис. — Не желаю, чтобы вся слава доставалась тебе одному.

— Как скажешь, оборотень, как скажешь.

Следом за ними во тьму вошли Блаклинт и Вилнар. Затем — чуть погодя — Орелия.

Лариэс стоял на краю каменной площадки и смотрел в бездну. Внизу блестела тонкая голубая ниточка — там протекала река Подземная. За многие тысячи лет вода прорезала плоть земли, не думая даже о том, чтобы остановить свой непрерывный бег. Скованная с двух сторон камнем, она двигалась вперед, не обращая внимания на преграды, неостановимая и гордая, уходящая в невообразимые бездны Седого Старика.

Юноша посмотрел наверх, туда, где солнце двигалось по небосклону, отмеряя последние часы светлого времени суток. Да, здесь — на высоте — все казалось таким незначительным: зеленый ковер леса, синяя гладь реки, небольшие белы точки лагеря, разбитого у подножия горы, далекие дымы горящих деревень, напоминающие о том, что борьба отнюдь не окончена.

— Волнуешься? — Игнис подошла к товарищу и положила руку ему на плечо.

— Немного, — признался Лариэс, — но уверен в победе.

— Как и я. Мы справимся. После той безумной осады, думаю, нам все по плечу, но все-таки что-то тревожит меня.

— Вот увидишь, еще до рассвета мы вернемся назад с победой и головой королевы изначальных в качестве трофея.

Девушка кивнула.

— Да, ты прав. Идем?

— Конечно, — ответил ей Лариэс и вместе они зашагали ко входу.

— Лариэс, — раздался из-за спины голос Мислии, — буквально на минуту.

— Ты иди, — Лариэс повернулся и подошел к Первой Тени, которая стояла возле края площадки и о чем-то перешептываясь с принцем.

— Да, что такое? — удивился юноша.

— Сейчас покажу.

Мислия извлекла из кармана один из своих многочисленных артефактов — небольшой зеленоватый кристалл, на котором были изображены непонятные символы.

— Что это? — удивился Щит Принца.

— Это? Замок, — нехорошим тоном ответила первая Тень, после чего направила кристалл прямо в спину Игнис, которая как раз успела войти в пещеру, и громко выкрикнула. — Закройся!

С грохотом, напоминавшим горный обвал, из неоткуда возник громадных размеров валун, который намертво запечатал выход. Лариэс переводил пораженный взгляд с огромного камня, на котором стали проступать замысловатые символы на рассыпавшийся в руках Мислии кристалл и обратно.

Все в голове юноши смешалось, и он перестал понимать, что происходит.

— Ваше высочество, — выдавил он слабый стон, — что это значит?

— А что такого? — совершенно обыденным тоном поинтересовался Таривас. — Кажется, я с самого начала предупреждал, что Вороний Король нам не друг, стало быть, и все его союзники тоже. Благодаря маленькой игрушке Мислии ни один из них теперь не выберется оттуда, ведь этот милый кристалл не позволит Кающемуся сбежать через свои тени. Разбить его магией тоже нельзя, верно?

— Именно, — зло усмехнулась Мислия. — Ты, естественно не знал о том, что ее величество Кайса Иссон Ривеландская оказалась куда щедрее, чем могло показаться на первый взгляд. Она подарила нам не только вот это, — первая Тень продемонстрировала медальон Архитектора, — но и идеальный барьер, более совершенный даже чем тот, что использовали культисты во время осады. Я честно не знаю, откуда он у нее, но могущество этого артефакта вызывает неподдельное уважение. А самое главное, он оказался чрезвычайно простым в изучении, я во всем разобралась от силы за пару дней.

— Так что дело сделано, — довольно подытожил Таривас. — Мы избавились от кучи друзей Корвуса — поверь, они не выберутся из подземелий — заполучили ценнейший артефакт, который сам по себе стоит армии. Мислия, думаю, за пару месяцев сумеет полностью освоить его. И, самое главное, никаких свидетелей и доказательств. Гарпий, что Вороний Король отправил нам вдогонку сейчас дорезают Тени, а твои гвардейцы ничего не видели и не знают, ага?

Лариэс затравленно переводил взгляд с принца на сковывающую.

— Тени, откуда?

— А ты еще не понял? — зло усмехнулась Мислия. — Мы с самого начала прекрасно знали, куда идем!

Виконт ошеломленно уставился на нее.

— Но как такое возможно?

— Это все Кайса, — милостиво снизошел до ответа Таривас. — План целиком и полностью принадлежал ей. Помнишь, как я рассказывал о все возрастающей мощи Вороньего Короля? Правительница Ривеланда думает точно также, как и мы с матушкой, а благодаря своей богатой фантазии и обилию старых заброшенных мест на севере страны, она сумела стать счастливой обладательницей яйца королевы. Знаешь, ты, наверное, не в курсе, но ей уже несколько лет как служит новый придворный сковывающий, отзывающийся на имя Старик. Тип он весьма талантливый, но ценен не столько из-за своей предметной магии, сколько из-за обширных знаний. Он и предложил пробудить королеву изначальных на востоке — в землях возможных союзников Корвуса, а заодно — поближе к Волукриму. Ты ведь понимаешь, что надежно контролировать это чудовище не получилось бы ни у кого, а вот использовать — очень даже.

У Лариэса земля ушла из-под ног, и он едва не упал. Все странности, все непонятные моменты, встали на свои места. Хитроумная головоломка сложилась в единую картину, картину мерзкую и отталкивающую. Картину клятвопреступления, предательства, обольщения и невероятной — просто запредельной — низости.

— Получается, — он не узнавал свой собственный голос, — что все было напрасно? Все наше путешествие было обманом, заранее спланированным? А культ изначальных, а нападения на нас по дороге? Это тоже ваших рук дело?

— Нет, конечно же, — искренне удивился Таривас. — Как ты мог подумать о таком? Я же не сумасшедший. Культ изначальных стал неприятным сюрпризом даже для меня — не ожидал, что этих психов окажется так много, и у них будут столь длинные руки. Их влияние, ненормальная осведомленность и могучие покровители — отдельный вопрос, которым мы обязательно займемся по возвращении. Та засада в трактире могла бы окончится трагедией, если бы не с нами не было Целительницы. Не знаю, что за третья сторона решила сыграть против нас всех, но рад, что усилия этих таинственных недругов оказались бесплотными.

— А Игнис? — Лариэс облизнул вмиг пересохшие губы. Он вспомнил то, что рассказывал Кающийся.

"Неужели все это — правда"?

Принц с грустной улыбкой развел руками.

— Глупая влюбленная Игнис. Как же просто было заставить ее делать то, что нужно нам, ага?

Лариэс почувствовал, как кулаки начинают сжиматься, и неимоверным усилием воли взял себя в руки.

— Мой принц, но ведь это — война с Вороньим Королем.

— Да, война, но кого обвинят в ее развязывании? Нас? Мы не хотели ничего плохого, мы сделали все, что могли, но, — на лице его высочества отразилась вселенская скорбь, — обстоятельства оказались сильнее. А вот Корвус сорвется с цепи, когда узнает, что его драгоценная дочурка пропала без вести. Он наделает ошибок и подарит нам отличный повод, такой повод, который заставит Генерала, а может и его психованного дружка — Повелителя Лодок — вмешаться. Повод, который наконец-то даст нам возможность разобраться с угрозой по имени Волукрим!

Лариэс смотрел на своего господина и не узнавал его. Куда пропал тот человек, которым он восхищался? Почему его место занял этот мерзкий монстр, это отвратительное создание, в котором не осталось ничего достойного уважения? А может, так было с самого начала, просто он смотрел не туда?

— И этот валун никак не убрать? — осторожно поинтересовался Лариэс.

— Нет, — вместо принца ответила Мислия. — Нерушимый барьер не просто так получил свое название. Я читала лишь о трех заклинаниях такого типа, это — четвертое.

— Ладно, мы впустую тратим время, — вздохнул Таривас. — Пойдем, дела не ждут.

Лариэс не сдвинулся с места.

— Лариэс? — принц вопросительно поднял бровь.

— Нет, — коротко ответил юноша.

— Нет? — улыбка сошла с лица принца. — Вот как. Ты сам сделал свой выбор.

Лариэс действовал, не раздумывая. Он не успевал выхватить меч или как-то защититься, у него не было возможности даже поцарапать принца — того бы защитил ветер. Вместо этого он метнулся в сторону, выхватывая дагу и отправляя ее на свидание с Мислией.

Чародейка страшно закричала, а могучий порыв ветра подхватил Лариэса и швырнул его к обрыву. В последний момент юноша успел схватиться за камень, его пальцы со всей силы обхватили неровную поверхность, а ноги повисли над бездной.

— Сука поганая! — услышал он полный ненависти голос Мислии, и спустя мгновение над ним возникла первая Тень, зажимавшая шею. Вся ее рука была алой от крови, и лицо пышущей жизнью чародейки стремительно бледнело.

"Обидно — чуть-чуть точнее, и она бы не поднялась", — подумал Лариэс, пытаясь ухватиться за что-нибудь второй рукой.

— Ты даже не представляешь, как же давно я хотела сделать это! — воскликнула Мислия, протягивая в сторону Лариэса свободную руку. — Сейчас ты сдохнешь, гаденыш.

— Стой, — принц подошел к обрыву и замер над Лариэсом, глядя на того сверху вниз.

Мислия, ворча отошла на пару шагов назад и занялась своей раной, а Таривас на лице которого вновь застыла его любимая элегантная улыбка, продолжал смотреть на вассала.

— Кто бы мог подумать, что все так обернется, верно? — сказал он, наконец. — Ты всегда был излишне принципиален, ага.

— Ваше…величество, — Лариэс почти что сумел найти вторую точку опоры, но камень, за который он схватился левой рукой, неожиданно обломился и снова от падения его удерживала лишь правая рука. — Это… неправильно.

— История нас рассудит, — пожал плечами его сюзерен. — Вот только ты этого уже не увидишь. Знаешь, как следует поступать с собакой, которая посмела укусить хозяина?

Лариэс широко раскрытыми глазами смотрел на человека, которого столько раз выручал из передряг, с которым делил радости и тяготы, ради которого совершал поступки, тяжким грузом ложившиеся на его совесть. На человека, бывшего для него всем, ставшего смыслом жизни и самой жизнью. На человека, который сейчас смотрел на него, точно на шелудивого пса, которого следовало прикончить, чтобы не мешал.

"Неужели я всегда был для него лишь верным цепным псом"? — в отчаянии подумал юноша.

Таривас угадал эту последнюю его мысль.

— А как же иначе? Неужели, Лар, ты хоть на миг мог подумать, что я сочту ублюдка ровней себе — истинному ветророжденному? Нет, мой милый друг, ты всего лишь удобный инструмент, которым можно было пользоваться. Жаль, что встреча с дочкой Вороньего Короля сломала тебя — найти замену такому хорошему исполнителю будет непросто… — Он сокрушенно покачал головой и развел руками, — А ведь тебе всего-то и надо было, что отвернуться и перетерпеть, как в прошлые разы. Это, кстати, спасло бы жизнь твоих гвардейцев, которые ждут нас у подножия горы.

У Лариэса из глаз потекли слезы, а желудок скрутило от ужаса — не за себя, а за товарищей.

— Но почему? — выдавил он из себя?

— Неужели не понимаешь? — вздохнул принц. — Ладно, так и быть, поясню, тем более, что это не займет много времени. Если бы ты вернулся с нами, то все было бы хорошо, я уверен, что мой верный Щит сумел бы все разъяснить как надо. Они бы поверили — они слишком сильно любят и уважают тебя. Но из-за твоего упрямства вниз сойдем лишь мы с Мислией, а потом к нам присоединятся Тени. Это вызовет ненужные вопросы, ответить на которые будет некому. Надеюсь, все понятно?

"Куда уж яснее", — промелькнуло в голове у Лариэса, который почти сумел уцепиться за скалу второй рукой.

Принц покачал головой, однако в его глазах не было и намека на жалость.

— Ладно, хватит терять время, нам пора расставаться. Прощай.

С этими словами он со всей силы опустил кованый сапог на пальцы своего слуги.

От боли рука разжалась и Лариэс устремился в бездну, глядя на все удалявшееся лицо своего повелителя. Человека, который походя избавился от него, так и не стерев с лица своей милой подленькой улыбочки.

Глава 30

Когда за спиной Игнис раздался грохот, девушка отреагировала на инстинктах — она что было сил, метнулась вперед, перекувырнулась через плечо и вскочила, полуобернувшись ко входу.

Точнее, к тому, что еще секунду назад было входом. Теперь на его месте красовался громадный валун, подогнанный так плотно, что не было видно ни единой щелки.

— Как это? — удивилась она.

— Очевидно, что вот так, — хмуро произнес Ридгар, подходя к камню. — А я, если честно, подозревал Мелиса и Блаклинт.

— Ну, конечно, как что, так сразу оборотни виноваты, — рыкнул в ответ Непобедимый.

Он попробовал сдвинуть камень, но даже сверхчеловеческих сил Мелиса было недостаточно для того, чтобы его поколебать.

— Не трать попусту время, — Орелия подошла к препятствию и со всей силы ударила его металлическим кулаком. От камня во все стороны брызнули искры, и откололся небольшой кусок.

— И чего? — недоуменно спросил оборотень.

— Смотри, — указала Орелия.

Игнис проследила за местом, на которое показывала Целительница, и охнула от удивления — каменная глыба стремительно восстанавливалась и уже спустя несколько секунд от удара Ступившей на Путь Вечности не осталась и следа.

— Что это? — недоуменно спросила девушка.

— Барьер, причем очень, очень мощный, куда сильнее того, что культисты вокруг замка барона Урсуса. Из чего я могу заключить, что принц все-таки решился предать нас, запечатав все выходы в окрестностях. Полагаю, он рассчитывает на то, что мы сгинем в подземных переходах, и свидетелей его вероломства не останется.

— Но откуда они знают, что мы не выберемся из какого-нибудь другого тоннеля в паре часов ходьбы отсюда?

— Все очень просто, огненная ты моя, — подключился к разговору оборотень. Он сплюнул на землю, ввернул пару ругательств, и лишь после этого продолжил. — Мелкий говнюк специально приманил нас сюда, он с самого начала знал, куда мы идем, а его люди, наверняка успели прибыть на место заранее и подготовили все должным образом.

— Но разве это возможно?

— Возможно, — хмуро отозвался Ридгар, снимая перчатку и касаясь камня, — например, если они пробудили изначальных.

— Не может быть! — воскликнула Блаклинт.

Девушка выглядела столь подавленной и разбитой, что Игнис даже стало жалко ее. Еще бы, ее саму принц просто влюбил в себя, а вот Блаклинт он использовал для постельных утех. Не очень приятно оказаться не просто влюбленной дурочкой, но еще и подстилкой мерзавца.

— А Лариэс? — вдруг вспомнила Игнис. — Он не может быть предателем!

— Не может, — подтвердил Ридгар, — думаю, ему ничего не говорили. Зачем простому исполнителю знать важные детали.

— Особенно если у этого исполнителя совесть, как у невинной монастырской девицы, — фыркнул Мелис. — Соглашусь с Бледным. Рысенок точно не причем. Вопрос только в том, что с ним и его людьми сделают.

Кровь отхлынула от щек Игнис. Она прекрасно поняла смысл сказанного — Лариэс отличался слишком уж большой принципиальностью для человека, которому не раз и не два приходилось принимать тяжелые решения. К тому же, он очень привязался к Ридгару; иногда девушке даже начинало казаться, будто бы полукровка воспринимает Кающегося как отца, ну, или, на худой конец — как наставника.

"Он точно сотворит какую-то глупость", — подумала она.

— Ридгар, ты не можешь ступить на Грань? — взмолилась Игнис, понимая, что сейчас важна каждая секунда.

— Увы, — Кающийся уже отвернулся от барьера и натягивал перчатку на пальцы, — кто бы ни создавал эту штуку, свое дело он знает превосходно.

— В смысле?

Он указал на тень под своими ногами, отбрасываемую фонарем Мелиса.

— Видишь, на чем я стою? Но проход не открывается, полагаю, мы имеем дело с одним из высших барьеров, который блокирует все выходы в определенной зоне. Ни я, ни Орелия не можем сейчас преодолеть границу, ведущую на Грань. Помнишь, я рассказывал тебе о типах артефактов-барьеров, изготовленных специально против таких, как я?

— И что же мы теперь будем делать? — задала Игнис самый идиотский вопрос, на который только была способна.

— Огонек, это же очевидно, — осклабился Мелис. — Мы пойдем вперед, найдем треклятую королеву и выбьем из нее все дерьмо, потом — выберемся отсюда, отыщем принца и объясним ему, как можно поступать, и как нельзя.

— Согласен, — коротко ответил Ридгар, возвращаясь в авангард. — Вперед.

Длинный извилистый тоннель, по которому двигался их поредевший отряд, непрерывно спускался вниз. У него не было ответвлений и боковых коридоров, казалось, неведомая сила ведет героев к их судьбе, не желая отвлекаться ни на что.

"Может ли этот тоннель иметь искусственное происхождение? Неужели и это — часть хитроумной ловушки, подстроенной Таривасом"?

А еще ей было интересно узнать, куда же подевались изначальные?

Ответ на этот вопрос Игнис смогла получить спустя где-то час ходьбы — тоннель расширился, и вывел их в большую пещеру, из которой вели три дороги.

— И куда нам? — спросила Игнис.

— Пойдем в средний, — безо всяких раздумий ответил Ридгар. Если что, вернемся.

И спустя каких-то полчаса Игнис заметила, что Ридгар, Мелис, Блаклинт и Вилнар, начали вести себя странно — морщились, замирали, точно прислушиваясь к чему-то и вообще, демонстрировали нарастающую нервозность.

— Мы идем верно, — догадалась она.

— Да, — подтвердил Ридгар, — королева уже пытается залезть мне в мозги и дальше будет только хуже.

— Но где же ее стража? Мы не могли перебить всех в сражении у замка, почему они не защищают свою госпожу? — задала весьма резонный вопрос девушка.

— Думаю, — подал голос вечно молчаливый Вилнар, — она решила собрать гвардию на подступах к своей пещере, это логичнее всего.

— Почему?

— Как минимум потому, что там ее ментальная мощь будет ощущаться куда сильнее, чем здесь, — недовольно отозвался оборотень. — Но рыжий прав, скоро таракашки появятся, чтобы измотать нас.

И он не ошибся — буквально в следующем коридоре на них полезли многочисленные изначальные. Они атаковали буквально со всех сторон, рабочие и армисы, лезущие в пламя и водяные хлысты, стремящиеся даже не убить, а утомить и задержать ненадолго их заметно поредевший отряд.

И все-таки, даже лишившись двух магов, отряд героев был слишком силен, особенно тут, в замкнутых пространствах, где огненные потоки, вызываемые к жизни силой Игнис, устремлялись вперед, очищая путь на много десятков шагов перед девушкой.

Огнерожденной поневоле пришлось стать главной ударной силой отряда, и все-таки, она как могла экономила силы — предстоящая схватка с прародительницей изначальных, откровенно пугала чародейку.

Поток изначальных не кончался, и чтобы не переутомлять Игнис, товарищи время от времени ставили ее в центр строя и истребляли лезущих к ним монстров без использования магии огня.

— Проклятая тварь, — прорычал Мелис спустя где-то два часа такого путешествия.

Вид у оборотня был не самый лучший — на могучих руках запеклась кровь, одежда была порвана во многих местах, а меч успел изрядно затупиться. Ничего удивительного тут не было, Непобедимый, точно безумец бросался в самую гущу схватки, неизменно выходя победителем. С его нечеловеческим заживлением ран, можно было не опасаться истечь кровью, и все же, даже ему приходилось непросто.

Впрочем, возглас явно относился не к неослабевающему потоку хитиновых панцирей, жвал и когтей.

— Что случилось? — спросила Орелия, держащая в каждой руке по своему восхитительному клинку. Целительница, как и всегда, сражалась самозабвенно и бесстрашно, не опасаясь получить повреждения от кого бы то ни было — ее металлическое тело было защищено от большинства обычных атак.

"А ведь когда мы доберемся до королевы, главная роль, скорее всего, будет принадлежать ей", — промелькнуло в мыслях у девушки.

— Этот голос выводит меня из себя.

— Меня тоже, — призналась Блаклинт — дрожащая и бледная от усталости, водорожденная сейчас вызывала лишь жалость и сострадание.

Игнис, в целом, чувствовала себя нормально, хотя, действительно, чем глубже под землю они забирались, тем сильнее становилось давление внутри черепной коробки. Как будто кто-то настойчиво пытался залезть в мозги и хорошенько порыться в них.

— Это значит, что мы почти пришли, — заметил Ридгар, — думаю, тут отряду придется разделиться.

Он прикончил очередного изначального, и, дождавшись пока оставшиеся ненадолго отступят, произнес.

— Ори, ты знаешь, что следует делать.

— Знаю, — согласилась Орелия и, подойдя сзади, вонзила свой меч в спину Ступившего на Путь Вечности.

Блаклинт ахнула, даже Вилнар непроизвольно дернулся вперед, хотя он-то уж видел, что происходит с Ридгаром, стоит тому умереть.

Труп резко дернулся и резко распахнул глаза, пылающие неестественным зеленым светом. Неуклюже поднявшись, он посмотрел на товарищей, и даже у дочери Вороньего Короля душа ушла в пятки. На них глядел живой мертвец — бледное, без единой кровинки, лицо, запекшаяся кровь на губах, и глаза, пылающие изумрудным светом.

— У нас не очень много времени, — прошелестели губы Ридгара, и этот замогильный голос пробирал до самой души. — Нужно торопиться. Мелис, Блаклинт, Вилнар, обороняйтесь тут и ждите, пока голос королевы не пропадет. После этого — идите за нами.

— Слушаюсь, — поклонился Вилнар.

— Давайте, валите уже, — фыркнул Мелис, сплевывая на труп ближайшего изначального.

— Удачи, и пускай Мертвые Боги одарят вас сегодня победой, — напутствовала Блаклинт.

Ридгар признательно кивнул и повернулся к надвигающимся изначальным.

— Игнис, — произнес он, — мы должны покончить со всем очень быстро.

То, что произошло дальше, навсегда запечатлелось в памяти девушки. Она была уверена, что и на смертном одре будет помнить этот невообразимый кошмар. Ридгар не сражался, он прорубался вперед, не обращая внимания ни на что.

Пещеры сменяли одна другую, а они продолжали свой безумный бег в непонятном направлении. Теперь, когда королева была так близко, даже Игнис слышала слабое жужжание где-то внутри черепной коробки — амулет отца защищал надежно, но и он был не всесилен.

Впрочем, это не имело никакого значения — в тот момент, когда Ридгар окажется возле королевы изначальных, она умрет, что превратит весь улей из сплоченного механизма в кучу разрозненных и потерявших связь друг с другом стай, которые, в свою очередь, станут легкой добычей для войск Паллидия.

"Значит, мы должны дойти, обязаны"! — девушка приняла решение не думать ни о вероломстве Тариваса, ни о судьбе Лариэса, который — в этом Игнис не сомневалась ни на секунду — просто не мог поддержать действий своего принца, ни даже о цене, которую придется заплатить Кающемуся за то, что он сейчас делает.

Все ушло на задний план, осталось лишь желание победить и вернуться к отцу.

"Как же он был прав", — думала девушка. Бросая огненный шар в боковой коридор, из которого к ней тянулись жвала и когти. — "И какой же дурой я была"!

Новый переход, и они оказались в громадной рукотворной пещере с ровными стенами и полом, выложенным разноцветными каменными плитками столь древними, что их первоначальный цвет нельзя было различить. Тут их встречали не простые рабочие и воины, а преторианцы — личная гвардия королевы. Меньше армисов по размерам, с темно-серым окрасом хитиновых доспехов, они казались не столь опасными, но Игнис знала, что это не так. Главным оружием преторианцев были скорость — в ней они лишь немного уступали центурионам — и кислота. И преторианцев собралось больше сотни!

А в самом центре пещеры, на возвышении находилась гигантская тварь размером с двух петрамов, вставших друг другу на головы. Тварь эта пульсировала и колыхалась, в складках вздымавшейся и опадавшей плоти Игнис увидела небольшие лапки и голову, увенчанную тремя парами глаз.

А в следующий миг в голове девушки вспыхнули и погасли слова.

"Вы пришли убить меня, люди"…

Принцесса, не говоря ни слова, бросилась вперед, прикрывая Ридгара. Слева точно также действовала Орелия, чьи клинки сейчас отплясывали в воздухе затейливый танец, невыносимо прекрасный и смертоносный.

"Вы даже привели ту, кого именуют Целительницей"…

Первые шеренги изначальных выстроились на пути героев, но Кающегося, вошедшего в посмертие, невозможно было остановить обычными способами. Лишь сильная магия, желательно, лишающая способности к передвижению, позволяла хоть как-то противостоять смерти, вырвавшейся на свободу.

Но и преторианцев нельзя было назвать обычными противниками. Трое изначальных одновременно нанесли удар по конечностям Древнего, отделяя их от тела, но на месте отрубленных рук и ног тотчас же отросли новые, в то время как отделившаяся плоть рассыпалась пеплом еще в полете. Однако это не остановил монстров — следующая тройка набросилась на Кающегося, намереваясь повторить успех товарищей. Затем — еще одна и еще…

Ридгар, оставшийся без оружия, лупил преторианцев руками и ногами, и столь страшны были его удары, что хитиновые доспехи лопались, будто пустые скорлупки. Он схватил одного из преторианцев и без видимых усилий оторвал у того переднюю лапу с серповидным лезвием, которой и зарубил еще одного, затем, оттолкнувшись от пола, подпрыгнул и обрушился на следующего противника, и все это — за секунды.

Орелия не отставала, методично прорубая себе путь к предводительнице разумных насекомых. Серповидные клинки просто отскакивали от ее брони, не причиняя никакого вреда.

Ну а Игнис, как самая слабая в тройке, попросту поливала все вокруг себя пламенем.

"Надо ускориться", — думала она, — "Я только-только встала на ноги после того, как едва не выгорела. Долго не выдержу".

Она чувствовала, как уходят силы, а потому старалась расходовать пламя экономно, но это было не так просто. Девушка едва успевала следить взглядом за невероятно быстрыми преторианцами.

Что-то промелькнуло справа и она уклонилась, парируя атаку мечом. Лезвие отрубило хитиновое лезвие, с которого стекала черная жижа. Коснувшись пола, она зашипела, проедая дыры в камне.

И тут случилось невозможное.

Один из преторианцев ударил по металлической ноге Орелии, и несокрушимая броня внезапно поддалась. Нога Древней была пробита насквозь, и на том месте, где кислота коснулась металла, стремительно разрасталась дыра. Целительница тотчас же прикончила преторианца, нанесшего эту рану, но еще двое атаковали со спины.

Игнис, недолго думая, ударила по ним огнем, но один преторианец все-таки рубанул по левой кисти Орелии, оставив на металле длинную черную борозду.

"Что происходит? Почему они наносят раны Целительнице? Она же не могла настолько ослабеть"!

Огнерожденная спалила нападавших, а уже в следующий миг на мысли не осталось времени, потому что изо всех тоннелей, ведущих в зал, полезли тараканы-переростки. Не преторианцы, которых уже почти и не осталось, а самые обыкновенные сервы и армисы, среди которых Игнис заметила, правда, и пару центурионов и даже одного легата. Королева, специально подождав, пока ее враги разделятся и получат раны, бросила в бой все свои резервы. Она откровенно тянула время, ожидая, пока Игнис исчерпает себя, а Ридгар — лишится сил.

"Я не желала всего этого", — услышала она мысленное обращение королевы, — "не хотела просыпаться, было так хорошо, так спокойно, так тихо. Но меня заставили, как заставляют и вас сражаться. Мира не будет. Жизни не будет. Лишь смерть"…

Собрав всю волю в кулак, Игнис обратилась к своему сердцу и закричала от боли, она опасно близко подошла к выгоранию, но это не имело сейчас значения.

"Мы делаем то, что должны"!

Пламя ударило во все тоннели, ведущие прочь из зала на расстоянии в сто шагов от нее, надежно выжигая изначальных, а могучий огненный поток обрушился на королеву, которая взревела от боли. Увы, убить или даже серьезно ранить ее таким образом не представлялось возможным — природная защита от магии повелительницы изначальных была чересчур сильна, а броня — слишком крепка.

Но главного Игнис добиться сумела — она открыла проход Ридгару, единственному из них, кто остался на ногах и мог драться.

В этот момент возле девушки возник центурион, который нанес ей сразу четыре удара подряд, отправив в полет. В воздухе Игнис успела найти несколько крупиц магической силы и направить их на противника. Тот загорелся сразу со всех сторон, огнерожденная же со всего размаху впечаталась в стену.

Маска, растратив весь свой заряд, не выдержала и слетела, но Игнис это уже не волновало. Она сплюнула кровь, выступившую на губах, и, яростно взвизгнув, исторгла еще одну порцию пламени, столь же могучую, как и в прошлый раз. На этот раз девушка зашла слишком далеко!

Кровь потекла у нее из ушей, носа и даже глаз, Игнис стало нечем дышать, и она, точно выброшенная на берег рыба, принялась глотать ртом воздух.

Но дело было сделано — всепожирающая волна огня еще раз ударила во всех проходы и проделала настоящую просеку в рядах защитников, чем и воспользовался Кающийся, устремившийся в атаку.

Он успел подобрать своей меч, и теперь несся прямо на королеву, собираясь закончить все здесь и сейчас.

Выжившие изначальные заступили ему путь, но в этот момент на них обрушился самый настоящий дождь из стали — то Орелия, собрав остатки сил, метнула во врагов множество лезвий, открывая Ридгару доступ к раненой, но все еще опасной королеве.

Тот прыгнул вперед, увернулся от атаки единственного легата, охранявшего правительницу изначальных, полоснул того по морде, перелетел над ним и, приземлившись возле брюха королевы, со всей силы ударил ее. Со страшным скрипом подался хитин, и Кающийся устремился внутрь монстра, прорезая себе путь.

Королева взревела, забила лапами и задергалась всем телом, но противостоять Древнему она была не в состоянии.

"Я не хочу умирать! Нет! Не-ет!"! — услышала девушка страшный жалобный вопль.

А затем ее живот буквально взорвался, обдав всю пещеру мерзко пахнущей жижей, и оттуда выбрался целый и невредимый Кающийся.

Предсмертный вопль, раздавшийся в мозгах, на миг ослепил Игнис, но затем все прошло, и девушка услышала лишь последнюю мысль, чудом проникшую через защиту артефакта.

"Я была марионеткой, но и вы тоже попляшете на ниточках".

В следующий миг давление на черепную коробку исчезло, а королева изувеченной тушей рухнула на каменные плиты.

И строй оставшихся в живых монстров рассыпался на кусочки, превратившись из единого организма в бессмысленно мечущееся стадо. Одни бросились к Игнис и Орелии, другие — сцепились между собой, но большая часть растворилась в многочисленных тоннелях. Огнерожденная, выдавливая из себя остатки энергии, спалила приближавшихся к ней врагов, и рухнула на спину, не в силах пошевелить даже пальцем.

— Мы справились… — прошептала девушка. — Мы победили…

Орелия — дико изувеченная, лишившаяся правой руки и обеих ног до колен, подползла к ней, явно намереваясь применить свою целительную магию.

— Не стоит, со мной все будет хорошо — прошептала Игнис и на этот раз Древняя послушалась ее, что говорило лишь об одном — она истощена до предела.

— Мы победили, — еще раз прошептала Игнис.

— Да, — согласилась Орелия. — Убили это несчастное существо.

— Ты же знаешь, другого выхода не было.

Их отвлек стон и звук падающего тела. Игнис с трудом перевела взгляд в сторону и увидела Ридгара.

Кающийся валялся на земле и слабо стонал. Вот и все, действие дара или проклятия — это как посмотреть — богини закончилось; в ближайшие сутки Ридгар не сможет пошевелить даже пальцем, а все его тело будет испытывать страшную боль.

— Надеюсь, — прошептала Игнис, — остальные подойдут скоро.

Она дышал тяжело, через силу, то и дело сплевывая кровь, которая норовила скопиться в горле.

— Госпожа, скажи, как такое возможно? Почему кислота преторианцев разрушила твое тело?

— Я… — Орелия говорила тихо, с ощутимым трудом подбирая слова, — дошла до края. Слишком много воскрешений, слишком много исцеленных, слишком много сражений. Сил практически не осталось.

Металлические губы изогнулись в саркастической улыбке.

— Я уже видела такое однажды. Когда умер мой наставник.

Игнис из последних сил сдерживала слезы.

— Ты не умрешь, госпожа моя. Ты нужна нам всем, ты нужна мне!

Орелия прикрыла глаза, и произнесла:

— Умру, но не сегодня. Не волнуйся, девочка. Сейчас мне следует немного отдохнуть, а ты — подбери свою маску, скоро придут остальные.

Двигаться было невыносимо тяжело, но Игнис нашла в себе силы, чтобы доползти до маски и кое-как приладить ее на лицо, использовав специально припасенную для таких случаев шелковую ленту.

— Теперь нам осталось только выбраться из этих проклятых пещер, — заметила Орелия.

— А что потом? — спросила Игнис.

Целительница сразу поняла, что имеет в виду ее подопечная.

— Потом у Дилириса будут проблемы. Кажется, Вентисы не все рассчитали, хотя надо отдать им должное, план они придумали отличный.

— С этим не поспоришь, — подтвердил Ридгар. — Но как только я приду в себя, то пообщаюсь с его высочеством лично, и тут уж даже Лорий не сможет остановить меня, даю слово.

Он был настроен очень серьезно, а потому Игнис ничего не возразила, тем более, что, в общем и целом, Кающийся был полностью прав. Принц бросил их всех умирать, а сам сбежал, прихватив один из ценнейших артефактов отца. Страшно представить, что Мислия сможет сотворить с его помощью, когда полностью возьмет шедевр под свой контроль. Правда, конечно, если они пожелают использовать могущество Звериного Амулета против Волукрима, то узнают одну весьма неприятную вещь… и все-таки, оставлять артефакт четвертого уровня погружения в руках первой Тени было недопустимо!

А это значило лишь одно — Кающийся и Охотник будут вынуждены покарать изменника

"Но как сделать так, чтобы Генерал понял правильно? Чтобы он, как и в случае с оборотнями Темного Леса, согласился с доводами отца"? — подумала девушка. — "Их противостояние длится уже несколько веков и силы двух великих магов близки, именно поэтому никто так и не решился навязать миру свое видение правильной жизни. Оба они застали Последнюю Войну на самом ее излете, а потому прекрасно помнят ужас, пережитый в детстве. Оба понимают, к чему приведет открытая конфронтация"…

Но и отец и Генерал стараниями принца и его дурной мамочки оказались в шаге от открытого противостояния.

"Надежда еще есть — не только Волукрим, но и Ривеланд оказался в дураках. Если Блаклинт расскажет матери все, что тут случилось, она просто обязана будет отреагировать. Эта водная сука может быть сколько угодно чокнутой, но она попросту не сможет проигнорировать такой серьезный вызов".

Эта мысль немного успокоила девушку, однако вслед за ней в голову полезла какая-то неясная тревога. Казалось, Игнис упускает нечто важное, нечто, способное перевернуть все ее умозаключения с ног на голову. Вот только додумать она не успела — из коридора донеслись голоса, и вскоре в зал вошли Мелис с Блаклинт и Вилнаром.

Дочка Кайсы опиралась на плечо своего Щита, оборотень же, несмотря на многочисленные заживающие на глазах раны, выглядел бодро и весело, впрочем, как и всегда.

"Поразительная живучесть и феноменальный талант", — вспомнила Игнис слова отца.

И тут не было ни малейшего преувеличения — за все время путешествия, полного смертельных опасностей, он лишь единожды призвал своего внутреннего зверя, обратившись к тотемному божеству.

"Да, все-таки Непобедимый — отличное прозвище для него", — подумала Игнис.

— Хороши, нечего сказать. Не думал, что кто-то может даже поцарапать металл нашей Куколки, — расхохотался Мелис, — впрочем, по сравнению с тобой, Бледный, она держится бодрячком. Я б сказал, что краше только в гроб кладут, но тогда получится, что я совру. У тебя такой видок, будто в гробу ты успел изрядно помариноваться, прежде чем выползти оттуда.

И он, к сожалению, не был далек от истины — мертвенная бледность Ридгара начала походить на трупную синеву, под покрасневшими глазами — а потустороннее зеленое сияние исчезло из них — набухали синяки; многочисленные царапины и кровоподтеки, взявшиеся непойми откуда, также не добавляли Кающемуся привлекательности.

— А иди ты куда подальше, — вяло отозвался тот, — лучше помоги встать, я не могу идти.

— А вот и нет, тащить тебя придется кому-нибудь другому, — осклабился Мелис, — или ты забыл, что я — единственный следопыт, оставшийся у вас.

— Есть еще Вилнар, — возразила Орелия.

— Пф, — фыркнул оборотень, — наш раскосый друг, может проявить себя на море или в лесу, но мы оба знаем, что в этих пещерах толку от него, как от козла — молока.

— Он прав, Ори, — согласился Ридгар, пытаясь перевернуться на спину.

— Вот и славненько, — осклабился Мелис, — ладно, не тратим время, вы понимаете, что оно дорого, и отнюдь не из-за того, что сейчас коронованный засранец уже возвращается в свои покои.

И снова он был прав — у путников почти не оставалось припасов, еды же, пригодной для людей, не стоило искать в этих проклятых подземельях. А если добавить к этому крайнюю усталость, вызванную многочасовым переходом и сражением, то не нужно было обладать выдающимся интеллектом, чтобы понять очевидную вещь: чем дольше они будут оставаться под землей, тем призрачнее шансы на спасение.

"Стало быть, мы должны как можно быстрее выбраться наружу, и тут уж мало что поможет нам так, как чуткое обоняние Мелиса".

Кое-как собравшись, они двинулись вслед за оборотнем, регулярно останавливаясь на привалы, во время которых неутомимый Идущий по Тропе Вечности отправлялся вперед и разведывал, расчищал, и добывал сведения.

Сеть подземных тоннелей под Бесконечными и Восточными горами поистине была нескончаема. Часть тоннелей были проделаны природой и разнообразными подгорными монстрами, часть же, определенно, создавали разумные существа. Никто, даже отец не знал, в какие невообразимо далекие времена были прорублены эти многочисленных ходы, и кем были те таинственные зодчие, что создавали устланные плитами залы, возводили воздушные арки и высекали в камне величественные барельефы, от которых, впрочем, за прошедшие столетия почти ничего не осталось.

Искусственные ходы соединялись с естественными, и в этом хитроумном лабиринте сломил бы ногу сам дьявол, тем более теперь, когда пропал голос, звучащий в голове, но Мелис каким-то невообразимым способом вел отряд вперед, повинуясь одному ему ведомым чувствам.

Все они неимоверно устали, но никто и не думал сдаваться — спасение было так близко, что, казалось, протяни руку, и все будет хорошо.

— Я чувствую свежий воздух, — проговорил Мелис, продемонстрировав в широкой ухмылке свои острые зубы, — мы на верном пути.

Он говорил так уже несколько раз, но, дышать, кажется, действительно стало немного легче.

"А может, я просто вру самой себе"? — подумала девушка. — "Но разве это имеет какое-нибудь значение"?

Она знала ответ на этот вопрос, а потому продолжила переставлять налитые свинцом ноги, поддерживаемая вымотанной, но настроенной по-боевому Блаклинт.

Хуже всех, конечно же, приходилось Вилнару: северянин нес на спине Орелию и был вынужден тащить Ридгара на волокушах, сооруженных из копья, двуручного меча Непобедимого и пары одеял. Но он не роптал, стоически перенося тяготы.

Через час, или два часа, а может, половину суток — под землей было весьма непросто следить за временем — они оказались на тропинке, прорубленной вдоль отвесной пропасти, и тут отряд разбил небольшой привал, на котором поровну разделили остатки еды и воды.

Игнис ради интереса подползла к краю и бросила камешек, затем, напрягла слух и принялась дожидаться звука. Она досчитала до ста, но так и не услышала ровным счетом ничего. То ли камень приземлился на что-то мягкое, то ли глубина расщелины оказалась слишком большой.

"Интересно, как далеко к недрам земли уходит эта пропасть? И не обитает ли там — в невообразимой дали — нечто столь кошмарное, что изначальные со своей омерзительной королевой покажутся милыми и безобидными существами"? — подумала девушка.

— Отдохнули, и хватит! — скомандовал Мелис, первым ступая на узкую тропинку. — Вперед, я просто уверен, что мы движемся в правильном направлении. Я определенно чувствую свежий воздух.

Никто ничего не ответил ему — все были слишком измучены для этого.

Тропинка была очень ровной и очень узкой. По ней в ряд мог идти лишь два человека, но этого, в целом, хватало. Пугало другое — длина этого подземного серпантина, зависшего на краю бездны. Сколько им предстоит двигаться вот так — с бездонной ямой слева?

Как ни странно, не так уж и долго. Буквально спустя еще тридцать минут тропинка расширилась, и лица Игнис коснулся робкий теплый ветерок. И на этот раз девушке точно не показалось!

Сомнений быть не могло — они направляются к выходу.

— Спасены, — это воскликнула Блаклинт позади нее.

— Кажется, Мелис действительно вывел нас, — заметила Орелия.

Еще десять минут, и они оказались на широкой площадке, в полусотне шагов от которой зияла выход из пещеры. На дворе стояла глубокая ночь, но вид звезд в таком близком проеме, мигом лишил Игнис всех сил. Она грузно опустилась на колени и ощутила теплую влагу, скопившуюся в уголках глаз.

Вилнар положил Ридгара и Орелию рядышком, а Блаклинт сама рухнула возле Игнис, положив той голову на плечо. Вилнар, как всегда, как всегда собранный и настороженный, сделал несколько шагов по направлению к выходу. Щит принцессы, точно также, как и Щит принца никогда не расслаблялся.

Мысли о Лариэсе наполнили сердце Игнис печалью — она хотела верить, что друг не предал ее, и что он сумел обуздать свое чувство справедливости и сделать вид, что все в порядке. Не было ни малейшего сомнения, что при любом признаке неповиновения от него избавятся, как от старой собаки, неспособной больше охранять двор.

— Эй, Куколка, погляди-ка, — раздался от пропасти голос Мелиса, — клянусь, такого ты еще не видела.

Игнис обернулась и посмотрела на оборотня. Тот как раз подхватил раненую Целительницу на руки и поднес ее к самой пропасти. Целительница склонила голову, смотря вниз.

— Что ты хотел мне показать? — спросила она своим ровным механическим голосом.

— Вот это, — равнодушно ответил Мелис и легко, словно так и надо было, отправил ее в полет.

Крик замер во рту у Игнис, да и остальные тоже на миг оторопело смотрели на оборотня, который, привычно осклабившись, провожал падающую Целительницу взглядом.

Первым в себя пришел Вилнар. Телохранитель, изменившись в лице, бросился на оборотня, метнув в прыжке камень, который успел подобрать с земли. Его рука пропала за поясом и появилась уже с кинжалом, в рукояти которого поблескивал камень бирюзового цвета.

Но Непобедимый был готов к этому — он не стал уворачиваться, позволив камню столкнуться со лбом, а все для того, чтобы второй рукой перехватить кинжал, направленный ему в сердце.

— Ты шустрый мальчик, — хмыкнул оборотень, — небось, третья ступень посвящения, не меньше.

Вилнар ничего не ответил, вместо этого он, приземлившись в пол оборота к Мелису, извернулся и со всей силы впечатал ему каблук сапога в висок. Оборотень пошатнулся, но хватку не ослабил, и тогда Вилнар, точно белка, вцепился оборотню в руку и, навалившись всем своим весом, попытался повалить его.

Но Мелис оказался проворнее — сокрушительный удар обрушился на затылок телохранителя Блаклинт и когда его тело обмякло, оборотень отправил своего противника вслед за Орелией.

Игнис взвыла от ужаса и обиды.

— Блаклинт, что ты стоишь, сделай что-нибудь! — истошно завопила она, едва не плача от полной своей беспомощности.

— Мелис, — губы Блаклинт дрожали, — что ты наделал?

— А ты еще не поняла? — презрительно расхохотался оборотень. — Боже мой, ну и наивна же ты, Василек. Неудивительно, что тебя столько времени пялил Таривас. — Ничего, сейчас появится та, кто все объяснит.

И действительно, снаружи послышались шаги и луну закрыла тень.

— Я вынуждена признать, что ты справился великолепно. Пленные Игнис Фейргебор и Ридгар Кающийся, убитые Орелия и шпион Охотника при моем дворе. Просто замечательно.

Игнис, задрожала от ужаса. Лишь один раз в жизни она слышала этот голос — когда сопровождала отца на переговоры — но была уверена в том, что никогда на забудет его. С трудом сдерживала она рвущийся наружу вопль ненависти и отчаяния…

Все было не просто плохо, а куда хуже, чем можно было ожидать.

— Матушка, почему вы здесь? — дрожа всем телом, спросила Блаклинт. — Я ничего не понимаю…

— Куда уж тебе, — со вздохом ответила вошедшая. — Все мозги в сиськи ушли. Спроси у своей горячей подружки, быть может, она объяснит.

Кайса Ривеландская Иссон, а это была именно она, сделала еще пару шагов вперед и теперь, заложив руки за спину с любопытством — точно какое-то диковинное насекомое — разглядывала огнерожденную.

За ее спиной с факелами стояли многочисленные телохранители, причем Игнис, несмотря на боль и путающееся сознание сразу же определила, что трое из них — сковывающие, и еще двое — маги стихий.

Королева не желала рисковать даже в мелочах, она готовилась к любым неожиданностям.

— Все было спланировано с самого начала, — процедила принцесса. — И вероломство принца, и атаки культистов, и даже изначальные…

— Умная девочка, — согласилась Кайса, — правда, замечу, про культистов эти дурачки Вентисы ничего не знали, они, наверное, сейчас пытаются понять, кто же это так получилось, что фанатикам было известно о каждом вашем шаге.

— Зачем?

Широкая улыбка расцвела на лице Дикой Розы Севера. Она наклонилась к Игнис и сняла с нее маску, которая держалась исключительно на шелковой ленте.

— Какая прелесть, не находишь? — вместо ответа проворковала водорожденная. — Я так рада, что ты, наконец-то сможешь погостить в моем дворце. А уж какие отменные покои приготовлены для тебя… М-м-м.

Улыбка стала еще шире и в ней появились незначительные нотки безумия.

— Ты задала хороший вопрос, Игнис, уверенна, тебе о многом еще хочется спросить, и я обязательно, обязательно отвечу, мой славная, моя сладкая девочка.

Королева плотоядно облизнула пухлые губы и, склонившись над Игнис, провела тонким пальцем по обожженной коже. Девушка скривилась от омерзения и Кайса, заметив это, звонко рассмеялась. Ее рука двинулась ниже, к груди, и Игнис попыталась отползти. Но куда там — чудо, что она вообще могла шевелиться и большую часть времени была в сознании. Нельзя было требовать от тела невозможного. Пальцы скользнули по блузке, затем — расстегнули пуговицу и забрались под нее, игриво провели по соску, а после сомкнулись на небольшом амулете и с силой рванули.

— Нам ведь не понадобится эта побрякушка, моя дорогая, — проворковала королева, передавая бесценный амулет отца, защищающий от ментальной магии, одному из своих людей. — И не нужно быть такой стеснительной, моя хорошая. Новый опыт — это то, что нужно всем девочкам, да-да… Но ты поймешь это чуть позже, а сейчас, — она распрямилась и посмотрела на Мелиса, холодно, властно, безжалостно, — что там с Кающимся?

— Как минимум двенадцать часов он будет безопасен.

— Да, цена, которую Ступивший на Путь Вечности платит за свои грехи, действительно велика, — задумчиво произнесла королева. — Впрочем, об этом мы поговорим с ним в более подходящем для того месте, а сейчас пора, несите их.

Круто развернувшись, Кайса двинулась прочь из пещеры. Сделав пару шагов, она обернулась и, послала Игнис еще одну очаровательную улыбку.

— Ой, как же я могла забыть об этом. Прошу прощения, но ничего не поделать, это необходимо.

В следующую секунду в голове девушки словно взорвался огненный шар. От невыносимой боли она почти что ослепла и оглохла, и даже не поняла, когда и кто взял ее на руки и грубо, точно куль с зерном, перекинул через плечо. Ее куда-то несли, затем — куда-то положили.

И уже теряя сознание, Игнис сумела различить могучий рык, почувствовать, как отрывается от земли, и различить нечто, похожее на огромное крыло.

"Но ведь драконов… не… осталось", — подумала девушка за миг до того, как последние силы оставили ее.

Эпилог

Невероятный праздник, который ее величество Кэлиста Вентис закатила в честь триумфального возвращения сына, должен был затмить любые народные гуляния, проводившиеся в любой стране мира в последние сто лет. Вина было выпито столько, что им можно было бы наполнить целое море, из хлебов, испеченных по случаю торжества — выложить крепостную стену, а забитыми свиньями и овцами досыта накормить всю армию Дилириса, и еще бы осталось.

И все это — в честь героя, которого уже успели наречь Спасителем Интерсиса, не больше, но и не меньше. Менестрели слагали песни о его невероятно опасном походе в земли, пораженные чумой изначальных и о поразительной победе над их омерзительной королевой.

Естественно, в этих песнях не было сказано ни слова о той роли, что сыграли Древние и дочь Вороньего Короля. Зачем забивать простому люду мозги, их герой — вот он, стоит только руку протянуть, и можно коснуться белоснежной полы плаща. Стоит только присмотреться, и можно увидеть, как волосы переливаются в ярком солнце живым золотом.

К чему сложности? Простому люду они не нужны, его жизнь и так достаточно сложна. Простому люду требуются бесплатная выпивка и еда, пара медяков в дар, да представления. И тогда простой люд будет доволен, не станет роптать о повышении налогов и вседозволенности знати.

О невероятной победе его высочества уже знали все — вестники постарались донести информацию до каждого владыки в Интерсисе. Впрочем, правители рангом повыше были в курсе и некоторых не слишком афишируемых аспектов сего славного похода.

И теперь все замерли, затаив дыхание, ожидая, что же скажет Вороний Король.

Ждали этого и в королевском дворце Вентисов — стража была утроена, все маги дежурили непрерывно, пограничные крепости — приведены в повышенную готовность. Брат ее величества даже прислал сообщение о том, что все его люди поставлены в строй и десять тысяч воинов герцогства выступят по первому слову ее величества.

Потянулись дни напряженного ожидания, но ничего не происходило. Никакой реакции, никаких послов, никаких сообщений, ничего. И это затишье убеждало всех сомневавшихся в том, что ее величество права, что Вороний Король — лишь пустая оболочка, давным-давно утратившая реальную власть.

Впрочем, иные говорили, что это — не к добру, что Древний замышляет какую-то подлость.

Прошло еще три дня, и успокаиваться начали даже они. Впрочем, его высочество Таривас Вентис, и не думал особо напрягаться. Он весело кутил в обществе девушек из своего гарема, которые всегда были рады ублажить будущего правителя Дилириса, даровавшего им титулы, земли и богатства.

И вот сейчас, глядя на звездное небо, ветророжденный ожидал сразу трех прелестниц, которые должны были скрасить баловню судьбы эту ночь. Его прекрасные волосы, которым могла бы позавидовать любая женщина, колыхались в слабом дуновении теплого августовского ветерка, пальцы, ухоженные, подпиленные и покрытые тонким слоем лака по последней моде, выстукивали на мраморных перилах замысловатую мелодию, а пухлые губы изогнулись в плотоядной улыбке, предвкушая грядущие наслаждения.

Неожиданно со стороны парка раздались вопли, за которыми последовал звон оружия и вспышки магических разрядов.

— Проклятье! — выругался принц, бросившись в комнату и на ходу активируя воздушный щит.

У него не было времени облачаться в броню, да, говоря по правде, наследник престола и не стремился сделать это. Ветророжденный схватил меч, и резко выдернул его из ножен.

"Каким образом они сумели незамеченными пробраться во дворец"? — подумал он. — "Мы же все сделали, как надо"!

Таривас собрался уже выбежать из своих покоев, как вдруг нечто странное — какое-то едва заметное движение, замеченное краешком сознания, — заставило его резко обернуться и отпрыгнуть в сторону.

Кто-то всерьез считал, что Таривас Вентис — всего лишь дамский угодник, прожигающий жизнь, но это было глубоко ошибочным суждением. Наследник престола Дилириса тренировался в управлении магией воздуха с тех самых пор, как начал ходить. Меч он получил в пять лет, на коня сел в шесть. Многочисленные приключения, большая часть которых так или иначе сопровождалась насилием, закалили его и отточили все чувства, а дворцовая жизнь, полная предательств и интриг, до предела обострила восприятие.

Но даже он не ожидал столкнуться с тем, с чем столкнулся. Да, с тринадцати лет его регулярным партнером по тренировкам был Лариэс, чья скорость превосходила человеческую, но то, что налетело на принца, двигалось в несколько раз быстрее. Ни один человек и ни один лункс просто физически не был способен на такое.

Однако принц все же увернулся, пускай и с трудом — использовав свою магию.

Ветер давал множество возможностей для тех, кто повелевал им, и далеко не все они касались создания разрушительных ураганов и режущих сталь воздушных ножей. Ветер мог ускорять, но мог и замедлять.

И принц, едва только его ноги вновь обрели устойчивое положение, ударил по противнику шквалом, который отправил бы обычного человека в полет. Однако закутанная в черный плащ фигура, казалось, даже не почувствовала этого, вновь бросившись в атаку. Блеснула сталь и Таривас лишь в последний миг сумел заблокировать короткий меч, в навершии которого сверкал бирюзовый камень.

"Но это невозможно! Они не сумели бы доскакать из Хавланда до Дилириса за несколько дней"!

Страх холодной волной поднялся из живота, но принц усилием воли отогнал его — он знал, что в сражении даже мимолетный испуг может стоить жизни.

"И где же моя стража, где Тени? Вокруг меня их должно быть не меньше дюжины"? — подумал он, отскочив в сторону и едва не потеряв равновесие. — "Как вообще могло произойти, что он оказался тут"?!

Шум битвы, меж тем, все усиливался, с каждой минутой дворец все сильнее напоминал потревоженный муравейник, и Таривас понимал — ему всего лишь нужно продержаться до тех пор, пока Мислия не приведет сюда Теней. Вся проблема была в том, что — и Таривас понимал это — он не сумеет противостоять своему оппоненту нужное количество времени.

Нет, будь перед ним обычный ловчий, никакой бирюзовый камень не спас бы его от ветра, а значит… А значит, нужно бежать. Но… сделать это будет непросто — замотанная в плащ фигура перекрыла выход на балкон, а дверь в коридор, как принц полагал, была надежно закрыта, возможно даже, заклинанием сковывающих.

"Значит, надо отвлечь его"! — решил принц. — "Посмотрим, справится ли он с этим"!

И, собрав все силы, Таривас ударил по врагу Самумом — одним из страшнейших заклинаний, имевшихся в его арсенале.

Ветер, сдирающий кожу с людей, крошащий сталь и сравнивающий с землей города взвыл в комнате и устремился, точно гигантский невидимый кулак, в нападавшего.

Принц не питал особых иллюзий — он уже понял, с кем столкнулся, но все-таки рассчитывал, что Самум подарит ему драгоценную секунду или две. Этого времени должно хватить для того, чтобы прорваться к балкону и спрыгнуть вниз, в парк.

А потому, не тратя времени, он сконцентрировал воздушные потоки вокруг себя, и едва только магический ветер достиг противника, рванулся мимо него к спасительной черноте ночи.

Всю полноту своей ошибки он осознал лишь, заметив движению справа и сбоку. Самум ни на секунду не остановил таинственного противника, а уже спустя мгновение голова принца взорвалась болью, и он рухнул на пол. Меч выпал из ослабевшей ладони, а шеи коснулось лезвие меча.

— Вот и все, ваше высочество, — услышал ветророжденный неприятный сухой голос.

Незнакомец откинул капюшон, и принц лишь удостоверился в своих опасениях. На него смотрел мужчина средних лет, чьи аккуратные бородка и усы отливали серебром в лунном свете. В целом, он ничем не выделялся — посмотри на такого, и уже в следующую секунду забудешь, как он выглядит. Вот только подобной неприметности этот человек добивался явно не одно десятилетие. Это была профессиональная неприметность того, кто умеет проникать в закрытые помещения и забирать чужие жизни. Мужчина носил ее, точно свой черный плащ, и со временем маска стала новым лицом, менять которое, судя по всему, хозяин не пожелал.

Да, обычный и ничем не примечательный человечек средних лет, среднего возраста, средней внешности. Вот только под этим "средним" скрывалось одно из самых опаснейших существ Интерсиса.

— Добрый вечер, господин Изегрим, вы могли бы просто написать, что желаете встретиться.

— Хорошее чувство юмора. — Лезвие коснулось шеи, и тотчас же в этом месте появилась алая полоса, набухшая каплями крови, — но дам совет. Героизм в подобной ситуации неуместен.

Принц, насколько позволяло положение, пожал плечами. Он старался двигаться аккуратно и не делать резких движений, в этом все равно не было ни малейшего толка.

— Удивительно, что вам удалось прокрасться мимо Мислии.

Уголки губ охотника чуть приподнялись в ироничном подобии улыбки.

— Прокрасться? — переспросил он. — Вы недооцениваете меня, уважаемый Таривас Вентис.

— Стало быть, первой Тени у меня больше нет? — ни единый мускул не дрогнул на лице принца, однако тот ощутил ледяной холод смерти, сдавившей своей костлявой рукой его сердце.

— Не уверен. Она в последнюю секунду успела сбежать потайными ходами, а у меня не было времени на преследование, — сообщил Охотник. — Знаете, при других обстоятельствах я бы пообщался с вами, узнал, что же на самом деле произошло на востоке, куда пропала Игнис и ее сопровождение. Но времени нет — сейчас мои люди один за другим умирают в саду и дворце, они отдают свои жизни для того, чтобы наша короткая беседа стала возможна.

— Неужели легендарному Охотнику дело до своих пешек? — фыркнул принц. — Поговаривают, что стоит вам пошевелить пальцем, и любой из них с радостью прыгнет вниз с высокой башни, лишь бы продемонстрировать свою преданность.

— Глупости, — отрезал Ступивший на Путь Вечности, — я всегда ценю своих учеников, и если уж приходится жертвовать ими, то делаю это не из прихоти.

Таривас прикрыл глаза, борясь со страхом. Они ожидали жесткой и даже жестокой реакции от Корвуса, но такого… Никто и помыслить не мог, что ручное чудовище Вороньего Короля лично возглавит карательный рейд, что атака произойдет так быстро, и что его охрана будет сметена с такой легкостью.

"Каким же способом они пробрались в город"? — промелькнула в голове принца неуместная в сложившихся обстоятельствах мысль, и он тотчас же отбросил ее, распахнув глаза и уставившись на врага.

Таривас собрал в кулак все свое мужество, и проговорил:

— Хорошо. Давайте закончим это быстро. Вы победили, можете убить меня.

— Убить? — улыбка стала чуть шире и куда злее. — О нет, ваше высочество, вы не отделаетесь так легко.

— Что? — удивился Таривас.

— Неужели вы забыли клятву, которую дали Корвусу?

— Клятву?

Таривас на миг задумался, а потом вспомнил, что именно он обещал Вороньему Королю, и кровь отхлынула у него от лица. О набрал воздуха в грудь в бесплодной попытке позвать на помощь, но было уже поздно — левая рука, вновь скрывшись за поясом, появилась, и в лунном свете блеснул кривой кинжал, в крестовине которого сверкал бирюзовый камень.

Лицо Охотника перекосила ухмылка столь ужасная, что от ее вида принца бросило в дрожь.

— Ты храбр, человек, — процедил Древний, — но глуп, иначе бы никогда не стал делать того, что сделал. А теперь получи плату, как любят говорить христиане, по делам своим.

Лезвие с невообразимой скоростью приблизилось к лицу принца, и в следующий миг дикая, ни с чем не сравнимая боль заставила его заорать до хрипоты, а свет померк.

Вслед за этим исчезла и тяжесть — Охотник слез со своей жертвы, оставив обезумевшего от боли и отчаяния юношу метаться по полу, ощупывая изуродованное лицо.

— И вот еще что, — донесся сквозь пелену боли далекий голос Изегрима, — Ни один из орденов, созданных Орелией не сможет исцелить такую рану, а единственная ученица Целительницы этой ночью покинула чудный город Сентий. Приятно оставаться, ваше высочество.

И тишина, заполнившая комнату, напомнила Таривасу о цене слова, о цене предательства и о цене жизни.

Шум битвы постепенно стихал, затем в дверь начали стучать, после — бить со всей силы. Чьи-то сильные руки подхватили его и уложили на кровать, кто-то сыпал проклятьями и грозил миру самыми страшными карами…

Тариваса напоили каким-то горячим отваром и мысли в голове начали путаться, а боль — отступать. Раненный принц, запертый во тьме, начал погружаться в спасительное беспамятство, но в голове его, точно запертая в клетке птица, билась одна мысль:

"Мы недооценили его. Мы недооценили Вороньего Короля. Мы недооценили его ярость".

А затем Таривас уснул и во сне этом небо до горизонта было охвачено пламенем. Огнем дочери Вороньего Короля. Огнем пожарищ. Огнем надвигающейся большой войны.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg