«Нас просто не было. Книга первая»

Нас просто не было. Книга первая (fb2) - Нас просто не было. Книга первая (Нас просто не было - 1) 976K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Маргарита Дюжева

Маргарита Дюжева Нас просто не было Книга Первая

ПРОЛОГ

Опустила рассеянный взгляд на панель управления. Часы равнодушно показывали, что я просидела в машине уже час. Целый час, вцепившись потными ладонями в кожаную оплетку руля, не отрываясь, смотрю на его окна, словно они — единственное, что осталось в этой вселенной

Ровный, чуть приглушенный занавесками, свет, льющийся из них, говорит о том, что Артем дома, занят своими делами. До него рукой подать. Казалось бы, что проще, выйти из машины, подняться на седьмой этаж, нажать на кнопку звонка, но я не могу себя заставить сделать первый шаг, нет сил даже пальцем пошевелить, словно приросла к салону машины. Я боюсь.

Боюсь, что он уже все для себя решил, окончательно, бесповоротно. Боюсь, что он, закрыл дверь, оставив все в прошлом, и в первую очередь меня. Боюсь того, что поднявшись к нему, увижу в глазах, ставших до боли родными, приговор.

Мне страшно, что я зря сюда приехала, что уже поздно пытаться что-то изменить, исправить, склеить осколки того, что с таким упоением сама ломала. Не ценила, не берегла, размениваясь на несущественные мелочи, а когда опомнилась, было уже поздно. Каждый мой поступок, каждое слово, каждая ложь, казавшаяся незначительной, сбились в один огромный снежный ком, который уже было не под силу остановить ни ему, ни мне. Это ком, набрав колоссальную скорость, со всей своей ужасающей мощью врезался в нас, беспощадно раздавил все то светлое, что между нами было, раскидал в разные стороны.

Кто же знал, что эта нелепая афера, поначалу казавшаяся глупой игрой, в конечном итоге так сильно ударит, в первую очередь по мне самой? Разве я могла тогда предположить, что спустя несколько месяцев после памятной встречи бывших одногруппников, буду сидеть в машине, гипнотизировать отчаянным взглядом его окна, не находя в себе сил подняться, поговорить с ним?

Мне есть, что сказать, но захочет ли он меня слушать? Я сутки напролет обрывала его телефон, а в ответ тишина, равнодушные гудки, сообщающие, что абоненту нет никакого дела, до меня и моих жалких попыток поговорить.

Я мечтала увидеть его, но вместе с тем хотелось сбежать отсюда, спрятаться, или заснуть, а, проснувшись, с облегчением обнаружить, что все это лишь сон, неприятный, выматывающий душу, но все-таки сон, из которого надо сделать соответствующие выводы и жить дальше. Нелепая, убогая мечта. Мое вечное стремление спрятать голову в песок, после того, как натворила глупостей. Отвернуться, сделать вид, что ни при чем и ждать, пока кто-нибудь исправит мои ошибки.

В этот раз исправлять не кому, и кажется, будто весь мир восстал против меня, решив наказать, за мои проступки. По ту сторону баррикад все: отец, Карина, Макс, а здесь осталась только я. Одна. И как бы не хотелось оправдаться, отбелить себя, понимаю, что все правильно, все так, как и должно быть. И эта боль в груди, заслуженное наказание.

Я не могу уехать, не имею права на это, мне надо поговорить с Артемом, мне надо его увидеть, услышать голос, без этого просто не могу, умираю от тоски, пронизывающей все мое тело. Этот разговор нужен как воздух, потому что глубоко внутри живет вера в то, что все ещё может измениться в лучшую сторону, стоит только поговорить.

Немеющими пальцами открыла дверь, и на ватных ногах побрела к подъезду. Какой-то мужчина выходил на улицу и галантно придержал для меня дверь, в ответ я лишь рассеянно кивнула и зашла внутрь. Вызвала лифт, чувствуя, что сердце бьется где-то в горле, что меня всю трясет, потому что сейчас увижу его. На цифровой панели одна цифра лениво сменяла другую, и этот подъем до седьмого этажа показался мне длинным, словно путь на Голгофу.

Наконец, двери плавно скользнули в стороны, и я оказалась на лестничной площадке, выкрашенной в светло-зеленый цвет. Темная дверь с блестящим номером 35 в самом углу. Вот она — финальная цель моего пути.

Остановилась перед ней, чувствуя, что ещё немного и не выдержу, сломаюсь, не смогу нажать на звонок, отступлю.

Так и замерла, словно не живая, гипнотизируя ее взглядом, отчаянно молясь, чтобы он сам все понял, почувствовал. Мечтая, что сейчас, как в романтическом фильме, она распахнется, а на пороге будет стоять Артем, с улыбкой на губах и словами, как же я скучал.

Это все трусливый бред, иллюзии того, что все может исправиться само собой. Нет, так не бывает. В жизни все сложно, на разрыв, через личный ад, через агонию.

Подняв руку, замерла в сантиметре от звонка. Давай же, давай, звони! Смелее!

Сомнения, страхи, опасения, затопили с ног до головы. Что если он не откроет? Не станет говорить? Даже на порог не пустит? Что тогда делать? Стоять под его окнами и кричать о своих чувствах, до тех пор не охрипну или пока он не сжалится и не согласится уделить хотя бы пару минут? Если потребуется, я готова даже на это. Мне уже плевать на все, на ненужные принципы, на репутацию, на извращенную гордость. Я пойду на все, лишь бы он дал ещё один шанс, пусть крошечный, пусть призрачный, но все таки шанс все исправить, доказать, что мои чувства настоящие, что люблю его.

Закусив губу, обреченно наблюдала, как мой палец, словно в замедленной съемке приближается к поверхности звонка, а потом давит на нее сильно, отчаянно, будто от этого зависит моя жизнь.

За дверью послышалась замысловатая птичья трель, а внутри все оборвалось, от осознания, что пути назад нет, что сейчас я, наконец, увижу его, что от этой встречи зависит, буду ли я пылать или сгорю дотла, разлетевшись по ветру.

Я не знала чего ждать от нашей встречи. До безумия хотела его увидеть, и этого же боялась больше всего на свете. Стояла, не в силах пошевелить, боясь даже предположить, что я увижу в его глазах: холод, пренебрежение, может ненависть, а может отголоски тех чувств, что он ко мне испытывал.

Послышались легкие шаги, звук поворачиваемого в скважине ключа, и эта темная дверь, ставшая для меня рубежом между прошлым и будущим, распахнулась.

Я смотрела на человека, стоящего на пороге и чувствовала как медленно тону, иду ко дну, и нет сил сделать вдох, легкие словно стянуло железными обручами, покрытыми острыми шипами. Каждый удар сердца как последний, с надрывом, через силу, причиняя неимоверную боль. Прижала руку к груди, надеясь хоть немного уменьшить ее, прогнать. Бесполезно.

Это был не Артем.

Это была Светлана.

Обмотанная кремовым полотенцем, чуть ли не сваливавшимся с груди, едва прикрывающем пятую точку. Капли воды блестели на смуглой коже, сырые волосы разметались по плечам. Она была здесь, с ним. И от этих мыслей хотелось удавиться, упасть на колени и реветь белугой, понимая, что проиграла. Что сама своими руками толкнула его в чужие объятия. И только остатки гордости, не позволили сломаться у нее на глазах, зареветь. Закусив губу, умирая внутри, стояла, превратившись в каменное изваяние, это единственное на что меня хватило. Стояла и смотрела на нее не в силах уйти, не имея права остаться.

Она в ответ глядела на меня с холодной снисходительностью, равнодушно скользя взглядом по искусанным от волнения губам, по красным из-за бессонной ночи глазам:

— Тебе здесь больше не рады. Уходи, — наконец произнесла Круглова, в полной мере насладившись моим жалким, потерянным видом.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

День обещал быть насыщенным. Сначала надо съездить к отцу. Судя по суровому тону, каким он разговаривал сегодня со мной по телефону, вызывая к себе в загородный особняк, что-то у него случилось. Или, может, просто решил меня повоспитывать. И такое бывает.

Примерно раз в полгода на него нападает родительский азарт, и он с особым рвением пытается заняться моим воспитанием. Правда, надолго его не хватает: слишком много работы, поэтому времени на дочь почти не остается. Ладно, ничего страшного. Посидим, послушаем, похлопаем глазками, потом подмажемся и скажем, что он лучший папуля на свете и разойдемся каждый по своим делам. Все как всегда.

Потом меня ждут они! Шикарные туфли из новой коллекции! Я их отложила вчера вечером, потому что забыла кошелек дома. Они великолепны, роскошны, обалденны! И стоят всего-то каких-то 25 тысяч рублей. Каринка локти кусать будет, что я их первая ухватила! При мыслях о новой обуви я почувствовала такой восторг, что даже мурашки по рукам побежали. Быстрее, быстрее, я хочу, чтобы они стали моими.

Заехала внутрь отцовских владений, миновав охранника, сидящего в будке рядом с воротами. Он лишь кивнул, признавая дочь своего работодателя, и я направилась к утопающему в зелени дому. Я сказала дому? Извините, оговорилась. К дворцу. Самому настоящему, трехэтажному, роскошному.

Припарковала свою красненькую Ауди недалеко от крыльца, резонно предположив, что я тут ненадолго, и не стоит терять время на заезд на подземную парковку. Выбралась из машины, вдохнула полной грудью свежий загородный воздух и бодрым шагом направилась внутрь, продолжая мысленным взором ласкать вожделенные туфли.

* * *

Отец сверлил меня тяжелым мрачным взглядом, пробирающим до самых костей. Я даже невольно выпрямилась на стуле, превратившись в каменное изваяние. Когда он так смотрит впору бежать и прятаться. Похоже, разговор будет действительно серьезным.

Мы сидели в его домашнем кабинете, где все было удобно, функционально, лаконично и в тоже время роскошно. Стол из красного дерева, на котором стояли дорогие канцтовары и огромный ноутбук, картины (оригиналы!) на стенах, кожаная мебель. Отец всегда брал самое лучшее, и цена не имела значения.

Он сидел, облокотившись на локти, нагнувшись чуть вперед и рассматривая меня. Ох, не нравится мне все это. Я привыкла, что у меня есть отец, к которому можно приехать на ужин раз в месяц и который исправно обеспечивает меня деньгами. Красота! Я не мешаю ему работать, заводить новых любовниц, выкидывая старых как ненужный хлам, а он не мешает мне жить в свое удовольствие. Вот она, семейная идиллия. То, что он вызвал меня к себе в середине недели, да ещё в приказном порядке — очень нехорошо. Наверное, какой-нибудь доброжелатель опять нажаловался на меня. Вообще не понимаю, кому какое дело, чем я занимаюсь? Завидно, завидуйте молча!

— Нам предстоит серьезный разговор, Кристина Алексеевна, — строго произнес он.

Ого! Кристина Алексеевна?! Это уже серьезно. Так он меня называет только когда, я что-то натворю. Против воли начала перебирать в уме все свои недавние поступки. Вроде ничего из ряда вон. Все как обычно.

— Расскажи мне, чем ты занимаешься?

— В каком смысле?

— В прямом. Как проходит твой день?

Я растерянно посмотрела на него, не понимая, куда он клонит:

— Встаю, умываюсь, чищу зубы, иду на кухню…

— Прекрати паясничать, я не об этом! — он сердито прервал меня, грозно сверкнув глазами.

Похоже, чувство юмора у него сегодня отсутствует. Плохо.

— Пап, чего ты хочешь услышать? Я не понимаю. Мой день проходит так же как у всех остальных. Встаю, делаю свои дела, встречаюсь с людьми. Все как всегда.

— Какие именно дела ты делаешь? — все тем же суровым тоном уточнил он.

— Разные, — я неопределенно повела плечами.

— Разные говоришь? — он рывком выдвинул верхний ящик у стола и достал оттуда синюю толстую папку, — давай-ка посмотрим, что это за дела. Понедельник — поход в салон, вторник забег по магазинам, среда — посиделки с подружками в кафе. И так далее и тому подобное. Каждый день одно и то же, разница только в салонах, магазинах и забегаловках!

— Ты следил за мной!? — с негодованием воскликнула я, вскакивая на ноги. Это уже ни в какие ворота не лезет.

— Сядь! — он ударил ладонью по столу, — и не смей вопить, когда с тобой отец разговаривает. Свой норов оставляй для своих подруженек, а со мной, будь добра, веди себя достойно!

И я села. Поджала хвостик и села. Выражение его глаз подсказало, что сейчас самое время для того, чтобы заткнуться. Он был зол на меня. Очень зол. Да что ж такое произошло?

Он тем временем снова обратился к папке:

— Каждый твой день проходит так: встала ближе в полудню, потом пошла по магазинам, салонам, потом с подружками по кафе, ресторанам, потом по гостям, затем веселая ночь в клубах, из которых возвращаешься только под утро. А на следующий день все повторяется заново. И так по кругу. Не надоело еще?

Я промолчала, резонно подозревая, что мой ответ «нет, совсем не надоело» разозлит его ещё больше.

Он несколько секунд сверлил меня грозным взглядом, а потом, словно прочитав мои мысли, продолжил:

— А мне вот надоело. Я вчера был на благотворительном вечере. Обычное сборище толстосумов. Не секрет, что мы ходим по таким мероприятиям, чтобы тряхнуть перед всеми своим достатком, похвастаться успехами. Сама знаешь, не маленькая. Так вот, когда разговаривали о бизнесе — я был на высоте, когда говорили о любовницах — тоже. Но стоило зайти разговору о детях, как я оказался в таком болоте из стыда и позора, что словами не передать!

Теперь понятно, откуда такой порыв в очередной раз заняться моим воспитанием. Я сидела молча, уткнувшись взглядом в свои руки, по опыту зная, что когда у него такое настроение, лучше схорониться и не показывать виду, что жива.

— У одного сын — ГЛАВА крупного филиала банка. У другого — открыл сеть магазинов. У третьего дочь домохозяйка, которая к 25 родила ему трех внуков! И я стою, краснею, потому что сказать нечего! У меня одна единственная дочь, на которую была вся надежда, и что толку? Ни карьеры, ни внуков. Ничего! Я оплатил тебе учебу в ВУЗе. Что в итоге? Ты еле вытянула на троешный диплом, проходив на грани отчисления весь срок обучения.

— Пап, они просто хотели, чтоб ты больше платил, — промямлила я, — поэтому специально заваливали меня.

— Правда? Прямо валили, не покладая рук, а ты бедняга ночи напролет над учебниками корпела? — припечатал он, — ладно, получила ты этот диплом, филькину грамоту, и что дальше? Уже три года ты ни черта не делаешь!

От его тона я вся сжалась в комочек, мечтая стать невидимой.

— Кроме гулянок и шмоток тебя вообще ничего не интересует! У тебя хоть хобби есть какое-нибудь? — в его голосе сквозило такое презрение, что я буквально чувствовала его кожей.

— Я фотографирую… — начала оправдываться, но была безжалостно перебита.

— Ты имела ввиду, что купила безумно дорогой фотоаппарат, который пылится в шкафу? Или может твои фотки в соц. сетях, где ты выставляешь тарелки с едой или свои наманикюренные ногти? Отличное хобби, ничего не скажешь, — его слова колоколом гудели в ушах. Когда он злился, то не жалел чувства собеседника, и ему было плевать кто перед ним: деловой партнер или собственная дочь.

— Пап, — обиженно начала я.

— Что пап? Что? Неужели тебе нравится вот такая жизнь беспросветного овоща? Целей нет, стремлений нет, даже отношений прочных и то нет. На что ты рассчитываешь? Что будешь вот так мотыльком, пустоголовой стрекозой порхать всю жизнь за мой счет?

Про деньги заговорит, значит совсем все плохо. Сейчас начнет попрекать куском хлеба.

— А может ты на Карину свою ненаглядную равняешься? Зря. Знаешь в чем между вами разница? Ты — единственная дочь, на которую возложены определенные моральные обязательства перед семьей, а она пятый ребенок, долгожданная поздняя девочка. И ее папаша, имея четырех преуспевающих сыновей, может себе позволить с умилением смотреть на все ее выходки, и позволять делать, что душе угодно. Так вот, я — не он, а ты — не Карина. И мне весь этот бардак, в который ты превратила свою жизнь, надоел. Тебе сейчас сколько? Двадцать пять?

— Вообще-то двадцать три! — обиделась я.

— Не велика разница, — отмахнулся он от моего задетого самолюбия, — самое время браться за ум, пока ещё есть возможность.

Обязательно, вот прямо сейчас как возьмусь покрепче…

— Я требую, чтобы ты или нашла работу или завела семью. И тот и другой вариант меня устроит, — огорошил он меня прямым безапелляционным заявлением.

Я поперхнулась и удивленно уставилась на отца. Красивый, породистый мужик, которого не портили ни морщинки вокруг глаз, ни серебро седины на висках. В отличной форме для своих пятидесяти лет. Безупречно одет, с иголочки. Ум холодный, расчетливый… и такие несуразные глупости иногда выдает.

Я с трудом сглотнула, чувствуя себя букашкой под его взглядом, и опусти взгляд на свои руки. Так, Кристина Алексеевна, успокаиваемся, включаем дочернюю покорность и тихо сваливаем отсюда. Ждем, пока его отпускает «родительский приступ» и живем дальше своей жизнью.

— Хорошо, пап, — смиренно проблеяла, все также не поднимая взгляда, — я буду работать над этой проблемой.

— Правда? И когда начнутся работы? — сарказм в его голосе показывал, что мне он не поверил, — через неделю? Месяц? Год? Пять лет? А может к своему пятидесятилетию?

— В самое ближайшее время, — пламенно заверила я его.

— Во-о-о-т, — протянул он, — молодец. Это уже серьезный разговор.

Я вскинула на него ничего непонимающий взгляд. Его интонация мне не понравилась, что-то было не так, неправильно.

— И чтобы поддержать тебя в твоем яростном неудержимом стремлении найти работу или мужа, — продолжал он, глядя на меня не моргая, словно королевская кобра, — я урезаю твое ежемесячное содержание.

Отлично! Вот только этого мне не хватало! Пару раз он уже применял такие меры, и, скажу прямо, приятного в этом мало.

— И насколько? — постаралась поинтересоваться как можно более спокойно, чтобы голос от обиды и негодования не дрожал.

— Начиная с этого момента, и до тех пор, пока не выполнишь одно из этих двух требований. Все равно какое, выбирай сама. Ты будешь получать от меня двадцать тысяч рублей в месяц.

СКОЛЬКО? Он шутит да?

Уже не пытаясь сдержать изумление, уставилась на отца, открыв рот:

— Двадцать тысяч? — сипло переспросила, надеясь, что все-таки мне послышалось.

— Да, — он с готовностью кивнул, — двадцать тысяч рублей.

— Да, на такие деньги не прожить! Ты смерти моей голодной хочешь?

— Ошибаешься, дорогая моя дочь. Для нашего города это нормальная зарплата, многие получают меньше. Люди на такие деньги живут, детей растят, отдыхать ездят. Так что это вполне достойная сумма.

Чего в ней достойного? Да я за одну ночь могу столько спустить! Меня туфли в магазине ждут и то дороже! Блиииииин.

— Как только я узнаю, что ты работаешь, причем не для вида, а на самом деле, я восстановлю твое содержание в полном размере. Если после этого бросишь работу, опять урежу. И не дай Бог, я узнаю, что ты пилильщицей ногтей работаешь! Ищи что-то достойное, пусть с небольшой зарплатой, но с возможными перспективами. То же самое с семьей. Находишь мужа, живете крепкой дружной семьей, и я опять-таки восстанавливаю твое обеспечение. Все просто.

— И где я эту работу, по-твоему, должна найти? — чувствую, как внутри ворочается истерика.

— Где хочешь. Я предлагал тебе десятки вариантов, но ты отказывалась. Так что теперь и палец о палец не ударю. Справляйся сама.

Сижу перед ним и чувствую, будто попала в западню, из которой так просто не выбраться. Ведь не шутит. Ни грамма. Ни капельки. Абсолютно серьезен, собран и решителен. Это четкое, продуманное решение, а не всплеск эмоций, как я сначала решила.

— Если с работой не справишься, то ищи мужа. Ты красивая, так что проблем, я думаю, не возникнет.

Мужа? Не хочу я никакого мужа! Мне и так прекрасно, без брачных оков, цепей и обязательств.

— Не боишься, что я какого-нибудь прощелыгу найду, который охотится за чужим состоянием? — не удержалась и желчно спросила у него.

— Хм, какое состояние? У тебя в распоряжении двадцать тысяч ежемесячно, не думаю, что такими доходами ты кого-то поразишь. А я с юридической точки зрения, все тылы уже прикрыл. Так что мне бояться нечего, а вот тебе придется, если решишь себе, как ты выражаешься, прощелыгу в мужья взять. Тебе с ним жить под одной крышей, спать в одной постели. Так что смотри сама, решай сама, это твоя жизнь. И предупреждаю сразу, не приходи ко мне за дополнительными средствами. Не дам больше не копейки. Учись экономить, планировать расходы, контролировать свой бюджет.

— Что тут контролировать, если в распоряжении всего двадцать тысяч? — воскликнула я, всплеснув руками.

— Сократишь свои рестораны, клубы, солярии и маникюры. Будешь коротать вечера с книгой, — он явно надо мной глумился, — перед тем как идти в магазин — список будешь писать, что купить. Приобретешь проездной. Будешь свет везде выключать и воду экономить. В общем, делать все то, что обычные люди. Если уж совсем невмоготу станет, приезжай ко мне, накормлю. Но денег все равно не дам.

Если бы это не был мой отец, чей авторитет для меня непререкаем, я бы уже скандалила изо всех сил, борясь с несправедливостью. А с ним этот номер не пройдет, все бесполезно. Решение принято, и он не отступит.

Катастрофа.

* * *

Выходила от отца я в состоянии зомби, до сих пор не в силах поверить в происходящее.

Двадцать. Тысяч. Рублей. Это же просто издевательство какое-то! Ни в магазин нормально не сходить, ни в салоне не посидеть. Ничего.

Перед глазами всплыл образ туфлей. Проклятье, ну почему я не купила их вчера, когда у меня был безлимитный тариф? Почему? И платье новое хотела, и телефончик. Почему я вчера забыла кошелек? Знала бы, что сегодня окажусь в такой клоаке, вчера бы потратила много-много тысяч, скупая все, до чего смогла бы дотянуться!

Хотелось выть от отчаяния и стучаться головой об руль. Очень некстати всплыла мысль о том, что я удачно вчера заправила бак по полной, а то бы на бензин куча денег ушла.

День прошел ужасно. Вся на эмоциях я поехала в центр города, мечтая перекусить в каком-нибудь кафе, так сказать, заесть печаль. Да вот только потом вспомнила, что те кафе, к которым я привыкла, мне теперь не по карману. Засада. Стиснув зубы, проехала мимо бутика, на витрине которого красовались туфли, которые могли бы быть моими, но теперь уже не станут.

Вне себя от злости отправилась домой, отключила телефон, чтобы никто не беспокоил и, наскоро перекусив, устроилась в огромном кресле перед телевизором, пытаясь найти выход из этого ужасного положения.

В том, что отец не шутит, я не сомневалась. Похоже, в этот раз он серьезно решил меня переделать. В таких условиях хочешь — не хочешь, а работать пойдешь, не подыхать же с голоду.

И кем мне работать? Идти консультантом в магазин? Ни за что! Если в моем кругу об этом узнают — все, пиши пропало! Не отмоешься от позора до конца дней своих. Секретарша? Та же ерунда. У нас считают, что раз секретарша, то сто процентов секретутка. Не вариант.

Устроиться по образованию? Отличный вариант! У меня диплом финансиста. Да вот только отец прав, диплом-то ни о чем. Я ни черта не понимаю во всем этом финансировании.

Что же делать? Чем быстрее я эту проклятую работу найду, тем скорее папаша вернет мне доступ к своим деньгам. Но где ее найти? Такую, чтобы и нравилась, и перед тусовкой не было стыдно, да ещё и с перспективами, как он хочет?

Вариант с замужеством я даже не принимала во внимание. На фиг надо, обузу на себя такую взваливать?

Это были тяжкие думы, и в них я просидела до самого вечера, так и не найдя выхода.

Засада. Куда не плюнь, везде засада!

Спасибо дорогой папочка! Спасибо!

Глава 2

Очень странная вещь — деньги. Вроде бы есть, а потом раз, и через минуту их нет. Можете считать меня набалованной, но я привыкла ни в чем себе не отказывать, не экономить, если что-то нравится, то идти и покупать, не думая ни о чем.

Хм, пожалуй, я все-таки набалованная. Ну и пусть!

Не проработав ни дня в своей жизни, я привыкла, что все достается легко, на блюдечке с голубой каемочкой. Щелкнешь пальцами, достанешь папину карточку и все в шоколаде.

К этому я привыкла.

И именно этого я теперь была лишена.

Не знаю, как там люди умудряются жить на ту сумму, что мне выделил отец. Просто не представляю, как можно существовать, имея в распоряжении такие крохи. Жить, ещё что-то есть и одеваться, и выходить хоть куда-то.

Понятия не имею!

Лично у меня, не смотря на всю безумную экономию с моей стороны, деньги закончились через две недели. И я не представляю, каким чудом мне удалось растянуть их на столь долгий срок.

Пять тысяч у меня ушло на оплату коммунальных платежей. Потом мне пришлось заправиться. В свою малышку я заливаю только 95 бензин, и даже ради экономии не буду ее травить чем-то другим. Или, может, надо было пересесть из своей машины в троллейбус? Нет уж, спасибо!

Эти две позиции отъели ровно половину моего скромного бюджета.

Пару раз я сходила в клуб. Не сидеть же всегда дома! Так и с ума сойти можно!

В клубе траты по минимуму, коктейль и все. На остальное раскручивала наивных ухажеров. Еще несколько раз выбралась с девчонками в кафе, не смогла пройти мимо красивой кофточки и кружевных трусиков. Съездила в магазин, сократив свою привычную сумму покупки в несколько раз. Решила, что на качестве экономить не стоит, поэтому урезала количество.

Итог?

Прошло две недели. Денег нет, холодильник практически пустой. Настроение на нуле, из-за того, что приходится во всем себя ущемлять. Обычно радостная, безоблачная жизнь превратилась в унылую череду серых печальных дней.

Прокрутив и так и этак в голове всю эту безнадежную ситуацию, я с тяжелым сердцем признала, что, наверное, пора звонить папочке, падать перед ним на колени, каяться во всех смертных грехах, вымаливать прощение и доступ к его счетам. Ой, не хочется-то как! Ладно, если он забыл о своем нелепом желании устроить меня на работу или выдать замуж. Тогда просто пожурит и, махнув рукой, все опять пустит на самотек. Но если он по-прежнему не отказался от этих мыслей, то все, пиши пропало.

Кстати об условиях, которые он выдвинул. Работу я, конечно же, так и не нашла. Во-первых, у меня не было на это времени. Когда искать работу, если надо встретиться со всеми подругами, пожаловаться на бессердечного отца, пустить скупую слезу?

Думаете, я такой нытик и плакса? Ничего подобного! Из меня так просто слезинки не выдавишь. Дело в том, что у меня был план. Отец лишил денег, нанеся серьезный урон моей репутации.

Я, Кристина Антина — завсегдатай модных тусовок. Меня приглашают на все важные вечеринки, я всегда в эпицентре событий. Но проблема в том, что без денег в нашем кругу делать нечего. У нас, конечно, нет, как у папиков стремления потрясти кошельком перед остальными. Нет, до этого мы пока не доросли. Но в нашей компании хорошим тоном считается материальная свобода. Беру все, что хочу, ни о чем не думаю, не жалею. Куда хочу, туда и еду. Все просто.

А раз нет денег, то нет и свободы.

Сначала мне хотелось спрятаться ото всех, чтобы никто не видел меня в таком нищенском состоянии. Но поразмыслив, сидя в темной печальной комнате, пришла к неутешительному выводу, что в таком случае точно стану изгоем, поскольку вечно прятаться не удастся, а папины условия выполнить нереально.

В том, что в руки приплывет хорошая работа, я очень сомневалась. Идея с замужеством была выкинута мной, как особо несуразная. Ну какой муж?! Что мне с ним делать? Нет, я знаю, зачем нужны мужья, вот только не знаю, зачем на данном жизненном этапе он нужен лично мне.

Я молодая, красивая, весь мир у моих ног. Живу в свое удовольствие. Никому ничего не должна, и не обязана. Хочу — готовлю, хочу — не готовлю. Захотела, ушла в клуб, переночевала у подруги, внезапно собралась и укатила на выходные в столицу. Что душа просит, то и делаю, и не надо ни под кого подстраиваться, ни у кого ничего спрашивать. С мужем так не выйдет. Если бы, конечно, где-то найти такого болвана, чтобы был в восторге от одного моего присутствия, чтобы был готов целовать песок, по которому я ходила, то это другой разговор.

Я бы ему улыбалась, а он бы с восторгом ловил каждый мой взгляд, тихонько сидел у окна, ожидая моего появления, и приносил тапочки, когда я возвращалась домой. Только вот супружеский долг надо было бы как-то отдавать, а вот тут желания нет никакого.

В данный момент у меня был ухажер. Максим Градов. Симпатичный, стильный парень. С ним весело на тусовках, с ним горячо в постели. И я ему ничего не должна. Идеальный парень. Спросите, почему я не подвигну его к браку, чтобы вернуть папочкино расположение? Ответ все тот же. На хр*на мне это надо? У нас с Максом яркие отношения, не обремененные проблемами и бытовухой. Я хочу, чтобы так все продолжалось.

К тому же мне кажется, что муж из Макса вышел бы так себе, аховый. Так что по-прежнему откидываем вариант с замужеством.

Итак, я встречалась с подругами и плакалась на судьбу, красочно рассказывая о том, как жестокий, бессердечный отец силой заставляем меня выйти замуж или идти работать. Я, с присущей мне страстью и артистизмом, заламывая руки, стенала, активно разыгрывая несчастную жертву. И они верили, смотрели на меня огромными глазами, открыв рты, слушали, как рассказываю им истории достойные горячего мексиканского сериала. Даю руку на отсечение, что каждая из них вольно или невольно мечтала оказаться на моем месте. Почувствовать себя принцессой, которую жестокий король принуждает подчиниться своей воле.

Они слушали, развесив уши, а я мысленно закатывала глаза, и продолжала фантазировать и накручивать свои истории. При этом мысль была только одна: не забыть детали, и не напутать, кому из подружек, что наговорила. Записать бы надо всю эту чушь, что я нагородила.

В итоге, вместо жертвы я предстала, чуть ли не героиней, которая мужественно переносит все козни коварных родственников. Мучила ли меня совесть, когда я умышленно, сгущала краски, выставляя отца чуть ли не чудовищем? Ни капли! В конце концов, именно из-за его безумных идей я оказалась в таком плачевном состоянии.

От печальных мыслей о своей убогой, нищенской жизни меня отвлек телефонный звонок. Мобильник веселыми напевами оповещал, что кто-то жаждет моего внимания. Хмуро посмотрела на экран. Номер не знакомый, значит можно не отвечать. Однако абонент оказался очень настойчивым. Первый раз трели раздавались не меньше пяти минут, после чего он отключился, но, по-видимому, лишь для того, чтобы набрать мой номер снова. И так раз пять. Телефон голосил, потом на минуту затихал и снова начинал действовать мне на мозг.

В результате я сдалась, нажала кнопку ответа и недовольно произнесла:

— Слушаю.

— Тинка, привет, — раздался как всегда задорный голос Машки Семеновой. Злость и раздражение как рукой сняло и я, забыв обо всем, растеклась в искренней улыбке:

— Привет! Рада тебя слышать.

— И я тебя. Сто лет уж не виделись и не созванивались, — с легким укором заметила подруга.

— Прости, вся в делах, в заботах, — смущаясь, произнесла я. Мне всегда неудобно было врать Семеновой. Она не такая как остальные. Она добрая, чистая, светлая. Мы с ней дружили в универе. Странная была пара. Я, как всегда с задранным к потолку носом, гордая и неприступная, как снежная королева, снисходительно поглядывающая на остальных. И Машка — веселая, открытая, готовая всем и всегда прийти на помощь. Это была хорошая дружба, настоящая. Больше ни с кем из своих подруг, я не могла позволить себе сидеть дома перед телевизором в растянутой футболке, трескать мороженое из большого ведерка и рыдать над романтичным фильмом. Я даже мысли не могла допустить, что бы с кем-нибудь, например, с той же Каринкой, можно выбраться на крышу, улечься на старое покрывало и смотреть на облака, мечтая о далеких планетах, придумывая волшебные истории. Я могла ей рассказать обо всем на свете, зная, что это никуда дальше не пойдет.

Эх, хорошее было время, хорошая дружба. Вот только, как это бывает в жизни, все хорошее рано или поздно заканчивается. После окончания обучения и защиты диплома наши с ней пути разошлись. Мы не ссорились, просто так получалось, что с каждым днем отдалялись, идя каждая по своему пути.

У меня богатый отец, богатые друзья, я могу пойти и купить себе любые духи, любую понравившуюся вещь (маленькая поправка, могла, пока папа не ввел санкции), а у Машки вечно лишнего рубля не было. Да, и откуда ему взяться? Мать у нее медсестра в процедурном кабинете, получающая три копейки. Отец-механик, получающий пять копеек. В универе она всегда была прилежной ученицей, старающейся удержаться на бюджетном отделении, а после защиты, как и все, нашла обычную работу, и отважно ходила на нее каждый день, убеждая окружающих, что ей это нравится. Хотя, зная Семенову, можно с уверенностью сказать, что так на самом деле это и было. Работа обычная, с обычной зарплатой, на которую ну никак себе не позволишь того уровня жизни, к которому привыкла я. Думаю если бы Машке поставили содержание в двадцать тысяч ежемесячно, то она, в отличие от меня, была бы на седьмом небе от радости.

Но я — не она.

Так или иначе, но после защиты мы с каждым днем общались все меньше и меньше. Я не могла взять ее с собой в клуб, или на другую тусовку. Мне было неудобно за ее поношенные простенькие кроссовки, растянутый свитер и видавшую лучшие времена курточку. Если бы я ее привела с собой, то та же самая Каринка бы съела ее и косточек не оставила, а потом бы поползли слухи, что я якшаюсь непонятно с кем.

В общем, с собой я ее не брала, да и с ней не особо куда то ходила. Ибо, по иронии судьбы, ее компания не принимала меня. Стоило мне только появиться, как умолкал смех и все недовольно переглядывались между собой, дескать «а эта чего приперлась?».

Оно мне надо? Конечно же, нет! С какой стати мне терпеть косые взгляды от непонятно кого!

Так постепенно наше с Машкой общение сошло на нет. Сначала начали видеться раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в три месяца и дальше по нарастающей. В данный момент период нашей разлуки составлял почти год.

Самое удивительное в этой ситуации, что когда мы все-таки созванивались, я чувствовала неподдельную радость и тепло в душе, внезапно понимая, как мне не хватает нашей дружбы, утерянной в суете дней.

— Тин, я ведь тебе по делу звоню!

— Что случилось?

— Почему сразу случилось? — усмехнулась она, — в субботу намечается день группы. Собирается весь выпуск, по крайней мере, пока ещё никто не отказался. И я очень надеюсь, что ты тоже появишься. Поболтаем, потанцуем, посмеемся. Ну, что придешь?

Я задумалась. Настроение конечно с этими отцовскими санкциями ни к черту, но упустить шанс пообщаться с Машкой я не могла:

— А, знаешь, что? Приду с удовольствием. Куда и во сколько?

— Ура, — искренне обрадовалась она, — приезжай к семи в бар «Под Крышей».

— Непременно приеду!

— Все, ждем, и не вздумай продинамить!

На этом наш разговор закончился, потому что неугомонная Мария торопилась обзвонить всех остальных.

Раз уж держу телефон в руках, то почему бы не позвонить дорогому папочке? Может все-таки сменит гнев на милость?

Не особо задумываясь над тем, что ему скажу, смело набрала заученный наизусть номер. Отец ответил после первого же гудка, поприветствовав меня бодрым, подозрительно веселым голосом:

— Какая неожиданная радость! Середина недели, и вдруг звонок от любимой дочери! Просто праздник какой-то!

Все ясно, издевается, сразу догадался по какой причине столь внезапный звонок.

— Пап, я по делу звоню, — смущенно промямлила я.

— Даже не сомневаюсь в этом. Внимательно слушаю.

Я сглотнула, чувствуя себя как в западне. Сейчас он меня пошлет куда подальше и все. Ладно, была не была:

— Я к тебе с предложением, или просьбой, не знаю, как правильно сказать.

— Ну-ну, смелее, я внимательно слушаю, — наигранно заботливо подбодрил он меня.

— Ты не мог бы вводить свои санкции постепенно, плавно, чтобы я успела к ним адаптироваться?

— То есть, ты хочешь сказать, — вкрадчивым голосом он подталкивал меня к признанию, — что…

— Да, ты прав, — вздохнула я, — денег у меня нет. Тянула, как могла, но они все равно закончились.

— Что с едой? — уточнил отец.

— Холодильник почти пуст, — нехотя призналась, почему-то очень живописно представив, как он самодовольно ухмыляется.

— Дай угадаю, тебе нужна моя помощь? — тон все такой же насмешливый.

Я попыхтела, посопела, а потом нехотя выдала, обреченно закатив глаза:

— В общем-то, да.

Ну, давай, начинай на меня орать, унижать, издеваться! Я уже была готова к чему угодно. Тем неожиданнее было от него услышать:

— Ладно, жди, Диму сейчас пришлю, — сказал он и отключился, оставив меня в полном недоумении.

Кажись, папочка понял всю тщетность своих попыток сделать из меня работягу или мамашу дружного семейства. Даааааааа! Жизнь-то налаживается!

Дима — один из проверенных телохранителей отца, служащих у него уже, наверное, с десяток лет. Огромный, двухметровый мужик, с гигантскими мышцами, бычьей шеей и кирпичом вместо морды. Я его про себя звала Лосем, Сохатым. Грозная, беспощадная машина, беспрекословно выполняющая любые прихоти моего отца. Дивный фрукт, но отцу он был предан до фанатизма.

Примерно через час в моей квартире зазвонил домофон, и я, пританцовывая, бросилась открывать. Ура, ура, денежки приехали!

Дима зашел в квартиру, заполнив собой все пространство, мне даже показалось, что воздуха меньше стало. Бугай кивнул мне и, не разуваясь (конечно, откуда гориллам знать о каких-то дурацких правилах поведения!) прошел на кухню, неся с собой два здоровенных пакета с продуктами.

Я скорчила физиономию, следуя за ним по пятам.

Лось подошел к столу и, удерживая пакеты на весу, начал выкладывать их содержимое на стол. Ну что ж, посмотрим, что там любимый папочка мне прислал!

Итак, первым на столе появился синюшный куриный трупик, затянутый в пищевую пленку. Он выглядел так, будто курица сначала долго болела, а потом скончалась в адских муках. Затем появился пакет с замороженной, явно не потрошеной рыбой. Это, что минтай? Путтасу? Мойва?

Дальше, все интереснее, и интереснее. На столе выстроилась шеренга разнокалиберных консервных банок. Зеленый горошек, кукуруза, свиная тушенка, килька в томатном соусе, кабачковая икра, сгущенка.

Как овца стояла и смотрела на этот праздник гурмана, а Дима продолжал потрошить пакеты.

Пачка поваренной соли, из которой задорно сыпались сероватые кристаллики, треугольник какого-то странного сыра, который, похоже, до этого уже кто-то грыз, полпалки докторской колбасы, пара плавленых сырков. Дальше — больше!

Поставил передо мной стограммовую упаковку чая, на которой изображалась стремная, почему-то косая принцесса и слон-имбецил. Шелестящая пачка кофе Пеле.

Потом пошла очередь круп и прочих рассыпных продуктов. Причем крупы не те, к которым я привыкла, в красивых прочных упаковках, зернышко к зернышку. Нет! Это были развесные крупы. Знаете, в гипермаркетах есть отдел социальные товары, там обычно стоят контейнеры, из которых все особо страждущие насыпают гнутыми совками в одноразовые, тонкие пакеты сколько надо? Так вот, это был именно такой вариант!

Итак, перечисляю: рис, серый, не ровный, местами поломанный, так сразу и не разберешь длинное зерно или круглое, или вообще смесь всего подряд. Гречка, которая кишела черными ядрышками, а на дне пакета слой бурой пыли. Пшено, мелкое, зеленовато-желтое, совсем не похожее на те солнечные крупинки, к которым я привыкла. Сахар, запакованный в два пакета. Макароны, какие-то непонятные: то ли загогули, то ли ракушки, и ещё пакет с ломаной мелкой вермишелью. Венцом этого пира стал драный пакет перловки, через дырку в котором зерна рассыпались по полу.

Потом была сетка с грязной неровной картошкой, и вязанка кривой и такой же грязной моркови, несколько наполовину облезлых луковиц и один вилок капусты.

Из фруктов — сезонные яблоки, мелкие, местами мятые и, сто процентов кислые, настолько, что и в рот не вопрешь.

Ну и в довершение ко всему скромный пакетик с карамелью «Бубенчики» и усталая городская булка.

Что это, бл**ь, такое? Мне кто-нибудь может объяснить?

Где фетучинни, тальятелле, киноа, рис басмати, отборные фрукты, немецкий хлеб с отрубями, морская соль в мельничке с хрустальной крышечкой? Где горгонзола пещерной выдержки, пармезан и стейки из мраморной говядины? Где нормальные, человеческие продукты? Что это за мусор он мне принес?

Сохатый тем временем с невозмутимым видом сложил пустые пакеты, повесил их на ручку кухонной двери, развернулся и направился к выходу:

— И это все? — с негодованием крикнула ему в спину.

Верзила остановился, демонстративно хлопнул себя по лбу, дескать, совсем запамятовал, и вернулся обратно. Запустил свою огромную пятерню в карман пиджака, порылся там и выложил на стол одну сторублевую бумажку, вторую, третью, четвертую. Из другого кармана извлек смятый полтинник. Бережно его расправил и сложил в общую кучку, потом вытащил пригоршню монет. Насколько я могла судить, преобладали рубли и монетки по пятьдесят копеек.

Он что издевается? Стебется надо мной?

— Что это? — прошипела, указывая пальцем на убогую, жалкую стопку.

— Деньги, — Лось развел руками.

— Ты ничего не забыл случайно? — процедила сквозь стиснутые зубы, прожигая его яростным взглядом.

Он выставил перед собой указательный палец, прерывая поток моего негодования. Я от неожиданности захлопнула рот, подозрительно наблюдая за тем, как он извлекает из-за пазухи тоненькую невзрачную книженцию, и бережно вкладывает ее в мои руки.

Опустив глаза, прочитала ее название «Простые блюда из простых продуктов. Или как сэкономить семейный бюджет».

Что за хр*нь? Это шутка такая идиотская? Поднимаю на него изумленный, растерянный взгляд, и именно в этот момент он меня фотографирует на мобильный телефон:

— Алексей Андреевич очень просил фотку с места событий, — усмехаясь, произнесло это двухметровое недоразумение, и, насвистывая идиотский мотив, направилось к выходу.

Я как истукан стояла посреди кузни, переводя ошарашенный взгляд с книжечки на кучку монеток и порванный пакет с перловкой.

За-ши-бись!

Я уже говорила, что у моего папаши бывает очень специфическое чувство юмора? Так вот, это как раз было оно!

В этот миг я совершенно ясно осознала, что отступать от своего решения он не собирается, и мои проблемы его абсолютно не волнуют.

Глава 3

Придирчиво прошлась взглядом по своему отражению в зеркале.

Высокая прическа, красное немного мерцающее платье, словно вторая кожа обтягивающее тело, загорелые ровные ноги, роскошные туфли на высоких шпильках, украшенных стразами. Я вообще вся роскошная, как ни посмотри.

Высокая, стройная, красивая. Сама себе завидую!

К этому сборищу бывших одногруппников я готовилась с особой тщательностью. Хватит того, что в последнее время постоянно нахожусь в глубокой депрессии из-за отсутствия денег, хоть здесь подниму себе самооценку и настроение.

Специально выбирала самое красивое платье, самые дорогие туфли и клатч. Пусть все видят, что у меня все хорошо, что я по-прежнему королева бала.

И никому не обязательно знать, что пол-утра я потратила на то, чтобы разобрать дешевую гречку, как заправская золушка, да и в кошельке всего несколько тысяч рублей. Это все мелочи, мои маленькие секреты, которые я тщательно скрываю от посторонних глаз.

С деньгами ситуация немного исправилась. Самую малость, и то временно.

После ухода Лося я носилась по квартире, материлась как пьяный дворник, а проклятую перловку швырнула с балкона на радость дворовым голубям. Первым порывом было позвонить отцу и поругаться с ним, или собрать все это дешевое г*вно и отвезти ему, пусть сам ест! Потом здравый смысл победил. Отец такую выходку мне с рук точно не спустит, и чего доброго ещё меньше денег даст. Поэтому, стиснув зубы, рассовала чудо провизию по ящикам, жалкие деньги убрала в кошелек, чувствуя себя при этом последней нищенкой.

Тем же вечером, страдая от ущемленной гордости и устав от отчаянной нужды, я села, достала листок бумаги и целенаправленно стала припоминать всех, кто мне что-то должен.

Записывала все, каждый рубль, каждую копейку, а потом занялась коллекторской деятельностью.

Несколько неприятных моментов, разъезды по городу, и вот в моей копилке появилось незапланированных тридцать тысяч рублей. Невелика сумма, но я уже была и тому рада. С трудом справившись с порывом пойти в бутик и порадовать себя обновкой, для поднятия настроения, я сложила все эти денежки в коробочку. А коробочку с печальным вздохом убрала в шкаф. Хочешь не хочешь, а придется учиться экономить. Этот небольшой запас я решила оставить на черный день. Вдруг опять денег на еду не останется? Больше папашиной заботы я точно не выдержу. Он свое самолюбие потешил, напомнил мне о том, какая я непутевая, да ещё и завишу от него полностью. Хватит, больше не дождется от меня такой развлекухи!

Итак, примерно без пятнадцати семь за мной приехало такси. Да-да, такси! Я сегодня решила почувствовать себя человеком и вызвала такси, правда самое обычное, недорогое. Могу же я себе позволить хоть маленькую радость?

Однако радость была недолгой. Царской поступью, походкой от бедра выплыла из подъезда, чтобы лицезреть свои транспорт.

Лада-седан! И да, цвета баклажан! Как в песне.

О-о-о-о-о, да что ж за непруха такая? Как я из этой колымаги перед баром вылезать буду, а если кто-то на крыльце встретит? Вот смеху будет.

Надо было Макса попросить отвезти, на своем белом Ягуаре. Точно! Что ж я про него раньше не вспомнила? Торопливо раскрыла сумочку, достала телефон и набрала его номер. Ленивые гудки оповестили о том, что абонент — не абонент, и говорить со мной не хочет. Отлично. Набрала его ещё несколько раз — результат все тот же: тишина, грусть, печать. Не хочет Градов со мной общаться, скотина. То сто раз в день позвонит, надоедая своими разговорами, а когда нужен — полный игнор! Я ему это ещё припомню.

Сморщив нос, села в такси, положила сумочку на колени, поправила задравшийся подол платья, назвала адрес и приготовилась к тому, что меня сейчас домчат с ветерком до бара.

А за рулем сидел дед. Самый натуральный, прожженный дед с лиловым носом, которым он, не прекращая, шмыгал и роскошными серебристыми волосами в ушах, глядя на которые, я просто выпала на пару минут из реальности. Просто сидела и смотрела, открыв рот, и мне плевать, что пялиться на незнакомых людей неприлично.

Дед тем временем завел машину и рывком тронулся с места, отчего меня мотнуло вперед, а сумочка свалилась с колен прямо на пол.

— Поаккуратнее можно? — недовольно спросила у него, отряхивая свое имущество, — не дрова везете!

В ответ он громко рявкнул:

— Что? Говори громче, я плохо слышу!

Да, е-мое, как ты машину-то водишь, убогий! Клаксон сорвешь, пока тебе бибикать будешь!

— Все хорошо! — крикнула я и отвернулась к окну.

Через миг повернулась обратно. Если он меня не слышит, то откуда он узнает куда мне надо ехать? Скользнула глазами по панели, с облегчением обнаружив приспособление для связи таксистов с оператором. На темном экране горел адрес, по которому меня надо доставить, а ниже навигатор прокладывал короткий путь.

Фу-х, пронесло.

Снова отворачиваюсь к окну, скептически рассматривая на стекле недомытые разводы от птичьего помета, а в голову закрадывается крамольная мысль. Может он ещё и не видит ни хр*на??? И руки сами собой тянутся к ремню безопасности, который в начале пути я не потрудилась даже для вида накинуть.

Повезло так повезло с водителем.

Такси убийственно медленно карабкалось в сторону заветной цели, не разгоняясь выше пятидесяти километров, несмотря на то, что машин на дороге было мало.

К концу пути я уже была похожа на растрепанную, злобную фурию, мечтающую выбраться из этой адской колесницы. И когда машина наконец-таки остановилась перед входом в бар, я стремительно выскочила наружу, бросив ему деньги на приборную панель.

Градов, зараза, чтоб тебе пусто было! Я тебе эту дивную поездку ещё припомню!

К моему превеликому облегчению возле входа никого не было, и мое катастрофически позорное появление осталось незамеченным, хоть в этом повезло.

Задержавшись на пару минут на крыльце, привела в порядок мысли, попробовала избавиться от внутреннего негатива, накопившегося за время поездки. Не получалось. Я и так последние дни сама не своя, а тут ещё дед этот глухой, со своими волосатыми ушами! Бррр. Кое-как затолкала свое недовольство поглубже, прикрыла его гордой самодовольной улыбочкой и зашла внутрь.

* * *

Наша компания обосновалась в одном из залов. Небольшой, достаточно уютный, но, на мой придирчивый взгляд, немного темноват. Столики расставлены по периметру, в углу барная стойка с веселым барменом, показывающим чудеса ловкости при обращении с цветными бутылками, есть место для танцев и караоке. Обычный, заштатный бар. Можно ещё выйти на летнюю веранду или посидеть в кальянной, а так же где-то тут была игровая зона с мягкими диванами и приставками, как раз для тех, кто без компьютерных технологий вообще никак не может.

Веселье было в самом разгаре. Компания то сливалась в одну громогласную кучу, где все галдели, звонко звеня бокалами, то плавно растекалась по отдельным столикам, где каждый общался по интересам.

Мы с Машкой облюбовали место в самом углу, чуть в стороне от других, чтобы нам не мешали разговаривать. Наперебой рассказывали друг другу, что произошло за время нашей разлуки, шутили, смеялись, вспоминали славные студенческие годы. Впервые за этот месяц отцовских репрессий я почувствовала себя человеком, счастливым человеком. Мне было спокойно, весело, и даже проблемы с деньгами отступили на задний план, особенно после того, как Семенова рассказала о своей работе, своей зарплате. Ее такие мизерные доходы, казалось, совсем не напрягали, ей все нравилось. Может и мне стоит расслабиться и успокоиться?

И я успокоилась, отпустив на этот вечер все свои беды. Знаю, что мы с Машей птицы разного полета, что равняться на нее не стоит, и что завтра все эти проблемы снова обрушатся на меня. Знаю, но сегодня мне хотелось просто отдохнуть, отвлечься. Хотелось, что бы этот вечер прошел гладко, как по маслу, оставив после себя только приятное послевкусие.

Я как раз рассказывала ей одну из забавных историй из своей жизни, когда Машка усмехнулась, глядя куда-то за мою спину, поджала губы, пытаясь не улыбаться, и сосредоточено стала делать вид, что ничего не происходит. Девушка она бесхитростная, да и актриса никакая, поэтому я даже не сомневалась, что сзади происходит нечто интересное, имеющее ко мне непосредственное отношение. Похоже, кто-то из бывших одногруппников решил подкрасться и напугать. Как дети, честное слово!

Иронично изогнув бровь, обернулась, без зазрений совести ломая «сюрприз» незадачливому шутнику.

Твою ж мать! Зорин пожаловал. Я уж и забыла о его существовании, а тут на тебе, пожалуйста, явился.

В метре от меня стоял и широко улыбался Артем. Я, закатив глаза, повернулась обратно к Маше, взглядом показывая «его только для полной радости и не хватало».

Парень, недолго думая, сгреб меня в охапку, буквально вытащив из-за стола, не смотря на мои тщетные попытки отбиться от него, и закружил, крепко прижимая к себе, а потом звонко чмокнул в макушку. Я все это время безуспешно пыталась его отпихнуть от себя. Да, что за дурацкая привычка меня хватать? Всегда, с первого дня знакомства, Артем не стесняясь, как-то по-хозяйски тянул ко мне свои руки, несмотря на все мои вопли, попытки отбиться и убийственные взгляды.

Когда я только поступила в ВУЗ, он был на третьем курсе. Классическая ситуация: сопливая первокурсница и весь такой из себя популярный третьекурсник. Казалось бы схема, миллионы раз опробованная бесчисленными студентами. Он подкатил ко мне при первой же встрече, ничуть не сомневаясь в успехе. Еще бы, он и спортсмен, и член студклуба, беспечно зажигающий на сцене во время концертов, он везде и во всем первый.

Да вот только просчитался мальчик, выбирая меня в качестве очередной жертвы. Мне было фиолетово на его обаяние, харизму, заводной характер. Мне было фиолетово на него всего полностью. Знала, что он нравился многим девчонкам, та же Машка считала его чуть ли не эталоном. Все знала, но мне опять-таки было фиолетово. У меня был другой круг общения, другие интересы, поэтому я никогда не воспринимала его всерьез. Вернее сказать, я вообще его никак не воспринимала, разве что как раздражающий фактор, то и дело мелькающий в поле зрения. Вот бывает так, что относишься к человеку, словно его и не существует. Как раз наш случай.

Получив первый отказ с моей стороны, Артем немного опешил, почесал макушку, а потом растекся в задорной улыбке со словами «так даже интереснее».

Не знаю, было интересно ему, но меня порой раздражало, когда идешь вся такая из себя нарядная, красивая, безупречная по коридору мимо аудиторий, и тут, откуда ни возьмись, он как ураган налетает, то закружит на месте, то волосы растреплет, беззастенчиво по-хозяйски обнимет, и хр*н вырвешься из цепких лап, непременно осчастливит поцелуем в щеку, и дальше по своим делам отправится. А ты стоишь как дура, у всех на виду, растрепанная, взъерошенная, сердитая. Правда злость проходила быстро, стоило мне только отвернуться, как я тотчас о нем забывала, словно и не было его в моей жизни.

С учебой у него, мягко говоря, были проблемы. В конце третьего курса Артем, прогуляв все на свете, завалил сессию и ушел в академ. Правда ситуация от этого не изменилась, он все равно умудрялся появляться в универе практически каждый день, все также отжигал в студклубе, все также глумился надо мной, подкатывая в самых неожиданных местах.

Просидев в академе полгода, он снова вышел на учебу, и снова ничего не изменилось. Он меня доставал, я его игнорировала.

И вот я заканчиваю второй курс, он, наконец, разделывается с третьим, и наступает лето, после которого Зорин опять не выходит в универ, а мы все с удивлением узнаем, что наш неугомонный артист добровольно сорвался в армию. Вот тебе раз! Помню, тогда даже я удивилась, столь внезапному решению.

Дальше был мой третий курс — год спокойствия, когда меня никто не доставал своими нелепыми ухаживаниями и знаками внимания. Хотя спокойствием это не назовешь — пьянки, гулянки, бессонные ночи, и отчаянные попытки не заснуть на первых лекциях. Красота.

Про Зорина я даже и не вспоминала, где он, как он, что он. Мне было глубоко плевать… до поры до времени.

Через год он вернулся и вуаля, мы с ним оказались мало того, что на одном курсе, так ещё и в одной группе. Зашибись как повезло!

Весь четвертый курс он мне проходу не давал. Видать сильно парня зацепило, что его, всеобщего любимца, я продолжаю игнорировать и динамить, несмотря ни на что, и он хоть напоследок, но решил добиться моего расположения.

Сразу скажу, что бесполезно. Мое отношение к нему не менялось.

Артем это прекрасно понимал, но не оставлял попыток. Теперь он громогласно заявлял, что безнадежно в меня влюблен, что, тем не менее, не мешало ему крутить романы направо и налево, так что к его словам я относилась крайне скептически. Мне кажется, я для него стала заветным пунктиком, галочкой, которую ему хотелось поставить до окончания учебы.

Я, в свою очередь, ничьей галочкой становиться не собиралась, поэтому продолжала вести себя, как ни в чем не бывало. С одной стороны это было легко — все его знаки внимания не находили в душе отклика, так что мое равнодушие было абсолютно естественным, без малой доли наигранности. Но с другой стороны я порой была готова его задушить, за то, что проходу не дает.

Для одногруппников наши с ним «высокие» отношения стали неиссякаемым источником для шуток. Они все дружно угорали, когда Артем начинал меня прилюдно доставать, а я в ответ огрызалась. Нас даже называли «сладкой парочкой», хотя парой мы никогда и не были. Была я, и был Зорин, с его безбашенным желанием заполучить меня. Вот и все.

После окончания учебы, мы с ним пересекались только один раз, случайно, мимоходом, и не было времени даже словом обменяться, чему я несказанно радовалась, считая, что этот кадр навсегда исчез из моей жизни.

И вот на тебе, пожалуйста! Стоит передо мной, улыбаясь в тридцать два зуба, и в глазах огонек такой хитрый горит. Все, кончилась спокойная жизнь.

Почему я не вспомнила про существование этого субъекта, собираясь на мероприятие? Даже ведь мысли не проскочило, что Зорин вроде как тоже мой одногруппник! Надо было вообще не приходить! Или хотя бы одеться поскромнее. Мое короткое красное платье и длинные ноги, на шпильках естественно не остались незамеченными:

— Для меня нарядилась? — весело подмигнув, поинтересовался он.

— Размечтался, — наконец смогла высвободиться из его рук и отступить на шаг назад.

Артем оценивающим взглядом прошелся по мне снизу вверх, задержавшись на глубоком декольте. Я демонстративно сложила руки на груди и кашлянула:

— Глаза выше!

— Чего? — не понял он.

— Я говорю, собеседнику надо смотреть в глаза. Так вот они выше! — сердито пояснила, с неудовольствием отметив, что по залу опять покатились смешки, как это всегда бывало, стоило только Зорину приблизиться ко мне.

— Ну да, — просто согласился он, — глаза у тебя тоже красивые. Мне кажется, что ты все-таки для меня платье выбирала. Красный — мой любимый цвет, если под ним ещё красное белье, то ты от меня сегодня точно не отделаешься.

За спиной услышала сдавленный смех Машки. Она, как и все остальные, получала удовольствие, наблюдая за нашим «теплым» общение.

— Красное белье? — хмыкнула я, — тогда ты точно в пролете. Сегодня я вообще без него.

Как хорошо, что в эту игру можно играть вдвоем. Я с удовольствием заметила, как на долю секунды его лицо изумленно вытянулось. Он непроизвольно скользнул взглядом по моей фигуре, а потом, взяв себя в руки, рассмеялся, искренне так, белозубо:

— Ничего не меняется, Антина. Ты все такая же злюка, как и была. Обожаю тебя, — и с этими словами повернулся к остальным. Как он там приветствовал друзей-знакомых, мне было совершенно неинтересно, поэтому я уселась опять на свое место, спиной к остальному залу.

— Как мне этого не хватало, — с улыбкой произнесла Машка.

— Чего именно? — подозрительно покосилась на подругу.

— Ваших с ним перепалок. Ты даже не представляешь, насколько это забавно смотрится со стороны.

— Догадываюсь, — буркнула в ответ, беря в руки бокал с коктейлем.

— Неужели он тебе совсем не нравится? — с долей недоумения поинтересовалась она.

— Нет, — ответила, невозмутимо делая глоток ярко-розовой жидкости, приятно обжигающей небо.

— Почему? — Семенова никогда не понимала моего равнодушия по отношению к Артему.

— Наверное, формат не мой.

— А какой твой?

В ответ я пожала плечами. Понятия не имею, какой мой, но то, что Зорин под него не подходит — это однозначно.

Дальше веселье шло своим чередом. Все шумели, пили, общались. Мы с Марией сначала перекочевали за соседний столик, чтобы поболтать с девчонками, потом за следующий, и так далее, пока не переобщались со всеми, затем вернулись на свое место, довольные, веселые, слегка пьяненькие. Все было здорово, я даже забыло о том, что где-то здесь находится Артем, пока он снова не появился рядом, подставил третий стул и уселся за наш столик. Машка, закусив губу, пыталась скрыть улыбку, а я, подперев щеку рукой, тоскливо посмотрела на парня.

В драных джинсах, красной футболке, с растрепанной шевелюрой и легкой небритостью, загорелый, словно только что с юга вернулся. Если уж быть до конца честной, довольно милый тип.

Тааак, похоже, пора завязывать с коктейлями, если уж я этого приставучего негодяя, достававшего меня столько лет, начала считать милым.

— Чем обязаны вашему вниманию? — уныло поинтересовалась у него.

— Соскучился, — ухмыляясь, ответил Артем.

— А уж я-то как, — проворчала в ответ.

— Что, прямо совсем-совсем не скучала? Ни капельки?

— Скажу честно, не то, что не скучала, даже и не вспоминала ни разу, — мило улыбнувшись, ответила ему.

— Колючка, — хмыкнул он, — а я действительно скучал.

— С чем тебя и поздравляю, — отсалютовала ему бокалом.

— Как жизнь-то хоть расскажешь?

— Как всегда, лучше всех, — усмехнулась, очень некстати вспомнив о папиных санкциях.

— Не сомневаюсь, — впился в меня каким-то странным взглядом, суть которого я уловить не смогла, лишь почувствовала, как волосы на голове зашевелились. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но к счастью именно в этот момент зал наполнился музыкой, и звоном микрофона. Кто-то из группы собрался осчастливить присутствующих сольным исполнением песен-караоке. Зорин ещё миг смотрел на меня, потом с досадой мотнул головой и повернулся в сторону исполнителя, а я, наконец, смогла вздохнуть свободно. Не понравился мне его последний взгляд, слишком уж серьезный, на него не похоже.

К микрофону вышла, чуть пошатываясь, Оксанка Мухина:

— Дорогие мои, я так рада, что все мы собрались сегодня здесь, — пьяным, чуть писклявым голосом начала она, — поэтому хотела бы всем присутствующим подарить чудесную песню.

Представляю, что сейчас будет. Насколько мне не изменяет память, Мухина никогда не отличалась ни голосом, ни слухом. Она выбрала песню из кинофильма Титаник и… началось.

Ржали все, а она с пьяным упорством пыталась вытянуть «гоу он», не попадая ни в одну ноту.

— Молодец! — громко крикнул Артем, и, засунув два пальца в рот, засвистел, остальные его поддержали.

Парень чуть склонился в мою сторону, и, практически не шевеля губами, со смехом произнес:

— Полный атас!

— Хм, — я усмехнулась, — думаешь, у тебя выйдет лучше?

— Так, — он развернулся ко мне вполоборота и вопросительно поднял бровь, — Я не понял, это что за ирония?

— Да нет, что ты. Какая ирония, разве я могу, — невинно похлопала ресницами.

— Ты думаешь, я не выйду и не спою? — уточнил он, не отводя от меня взгляда.

— Ну не знаю, — пожала плечами, продолжая его дразнить.

— Ты забыла, что я несколько лет в студклубе выступал? Я там на сцене и пел, и плясал и даже в бабские платья для ролей переодевался?? И думаешь, что не смогу сейчас к микрофону выйти?

В ответ лишь насмешливо повела бровью.

Артем поднялся на ноги, сделал шаг ко мне, и, опираясь одной рукой на стол, склонился ко мне так близко, что я невольно отшатнулась от него. Посмотрел на меня, широко и как-то многообещающе улыбаясь, а в глазах лукавые демоны пляшут:

— Сама напросилась! — с этими словами развернулся и бодрым шагом направился к пульту, выбирать песню, а я победно улыбнулась Машке.

— Мне кажется, сейчас что-то будет, — со смехом заметила подруга, — он твой вызов принял.

— Ага, сейчас какую-нибудь банальную «рюмку водки на столе» выдаст, — беспечно отмахнулась я.

Оксана тем временем закончила свою чудесную песню, от которых у половины присутствующих заломило зубы, а у второй половины задергался глаз, и ухо прострелило. Зорин легкой походкой подскочил к ней, забрал из рук микрофон:

— Все поблагодарим Оксаночку, за чудесную песню и настроение. Это было прекрасно! Ты — супер! Селин Дион нервно курит в сторонке! — по залу покатились смешки, но полупьяная Мухина сарказма не уловила, прокричала, что всех любит, и вернулась на свое место.

Все взоры обратились к Артему, стоящему в центре. В одном он прав — стеснение и робость на публике — это не про него. Стоит, довольный, аж светится как медный таз:

— Итак, как вы уже успели догадаться, я тоже решил спеть песню, в честь нашей долгожданной встречи.

Все одобрительно загалдели, а мы с Машкой многозначительно переглянулись.

— Но потом подумал, и решил, что обойдетесь, — усмехнулся парень, вызвав волну смеха, — и я буду петь для одной особы в этом зале. Вы все конечно поняли, кого я имею ввиду, — он демонстративно развернулся в мою сторону и отвесил поклон, — прошу любить и жаловать нашу драгоценную, несравненную, необычайно добрую, нежную и приветливую Кристину Антину.

Все заулюлюкали, захлопали в ладоши, а я почувствовала, что заливаюсь румянцем. Ну, Зорин, дождешься ты у меня! В очередной раз оказываюсь в центре нежелательного внимания по твоей вине! Показала ему кулак, на что он с легкой усмешкой послал воздушный поцелуй.

Заиграла музыка.

Он это серьезно? Билан? Болен тобой? Полный п***ц!

Сморщившись, будто съела целый лимон, одной рукой прикрыла лицо, обреченно слушая, как он пел.

Голос конечно у парня красивый, да и со слухом тоже полный порядок, и артистичности не занимать, но кто-нибудь, прошу, прибейте его на фиг, что бы замолчал.

Ты — яркое солнце, мы вниз не сорвемся,

И рядом проснемся, жизнь нам улыбнется.

(Фига тебе, а не проснемся рядом!!!)

Миг светлого счастья, мир будет вращаться,

Нам больше не надо, только домик у сада.

(Какой на хр*н домик у сада? Только через мой труп!)

Зал был в восторге, Артем отжигал, а я мечтала провалиться сквозь землю.

Тут он указал пальцем на Серегу, потом на Антона. Они переглянулись, не совсем понимая, что он хочет. Зорин кивнул на меня, а потом указал на место рядом с собой.

Парни, сообразив, что от них требуется, дружно поднялись со своих мест и направились в мою сторону.

Что? Нет, нет, нет! Ни за что! Не подходите ко мне! Не трогайте меня! Надо бежать отсюда, сломя голову!

Вот только столик угловой, сама себя в ловушку загнала. Под общий одобрительный гогот эти два бугая бесцеремонно вытащили меня из-за стола, и, не обращая никакого внимания на мои протесты, подхватив под руки, вынесли в центр зала. Баскетболисты хр*новы!

Бережно поставили рядом с поющим Зориным, и торопливо вернулись на места, не желая пропускать шоу.

Снег на твоих ресницах, блеск в глазах будет сниться мне –

И я верю в чудо, где мы счастливы будем!

(Угу, сейчас! Я буду счастлива, когда ты, наконец, замолчишь!

Закроешь рот и исчезнешь из поля зрения!)

И вот стою как полная кретинка посреди зала, мечтая перенестись в любую другую точку Вселенной, вокруг счастливые, веселые, полупьяные одногруппники, музыка гремит, Артем рядом отрывается. На мои гневные взгляды, преисполненные обещанием убить его и закопать где-нибудь в подворотне, отвечает лишь ехидной улыбкой. Скотина! Ему весело, он получает от этого неподдельное удовольствие, а я не знаю куда деваться.

Сорваться с места и убежать? Глупо. Потом все будут говорить, что Антина — истеричка без чувства юмора. Может они ждут, что я буду вокруг него залихватские пляски отплясывать? Как звезда из ролика «девушка в красном, вы прекрасны»? Ага, сейчас, размечтались!

Ничего не остается, кроме как стоять, краснеть, сдержанно улыбаться, и про себя едко комментировать его пение.

Сегодня болен тобой и завтра болен тобой…

(Конечно, болен! Придурок! Настоящий, махровый! Ненавижу!)

Наконец, эта проклятая песня закончилась, я с облегчением выдохнула, зал разразился аплодисментами, Артем картинно кланялся.

И тут какая-то сволочь прокричала:

— Давай на Бис!

Все дружно подхватили:

— Бис, Бис, Бис!

Так, это уже без меня! Катитесь со своим бисом далеко и надолго! Сделала пару шагов в сторону, и почувствовала, как вокруг моей талии сжимаются крепкие ладони. Ну, это уже совсем ни в какие ворота не лезет! Бросила через плечо сердитый взгляд на этого упыря. Улыбается, опять негодяй улыбается. Выставил меня полной дурой и доволен как слон! Ему-то все равно как с гуся вода, а мне впору бежать и прятаться от стыда.

Не обращая внимания на мое негодование, он притянул меня обратно, не давая вернуться на место, прижал спиной к своей груди, крепко обхватив обеими руками.

— Боюсь на Бис, не получится, — произнес Зорин, обращаясь к залу, — дело в том, что моя Муза хочет покинуть меня. А без Музы я никак. Даже не просите.

Чувствую его дыхание на своей макушке, и меня это бесит. Хочу вырваться и уйти, но останавливает чувство собственного достоинства. Как будет выглядеть со стороны, если я всерьез начну отбиваться от Артема? Правильно, по-идиотски! Он же шутит, дурачится и всем это по вкусу.

Между тем зал пришел в волнение и требовал продолжения шоу:

— Муза, муза, муза! — начали они скандировать.

Я зашипела, с трудом удерживая на губах фальшивую улыбку. Артем смеялся, и не думая меня отпускать, а я чувствовала, что ещё чуть-чуть и взорвусь.

— Ну, раз вы так просите, я думаю, она не откажет. Так ведь Кристина Алексеевна?

Еще как откажу, с преогромным удовольствием! И стой тут один, как полный идиот!

Пытаюсь в очередной раз вывернуться из его захвата, но бесполезно. Почувствовала, как он кому-то кивнул, и в тот же миг снова заиграла музыка.

Это что б*** такое?? Где он откопал эту песню???? Какой-то незамысловатый мотив, да и слова под стать. Я стояла и, ничего не понимая, хлопала глазами, а Зорин зажигал, явно поймав волну куража. Не просто пел, а выделывал какие-то дурацкие кренделя, по-моему, решив меня окончательно доконать.

Я вижу, ты обомлела — (по-дружески хватает меня за плечи)

Великих не встречают каждый день! (а скромных ещё реже!)

Запуталась в чувствах своих. (нет, здесь все четко — НЕНАВИЖУ!)

Как это мило! Ох, люди, чего ждать ещё от них?

(И вообще, обомлела? Это мягко сказано!

Я бы другое слово вставила, да оно неприличное!)

Открой глаза и прозрей:

Да, перед тобой сам Мауи — царь морей! (Царь придурков, Король кретинов!)

Скажи, я неплох, сложён как бог, (Самозабвенно поиграл мышцами)

Сделал то, чего никто не смог! (А то! Достал так, что искры из глаз!)

Зал просто заходился в экстазе. Мало того, что одногруппники бесновались, так на наш шум люди из других залов сбежались и теперь активно участвовали в нашем мероприятии. Кто хлопал, кто подпевал, глядя на текст на экране. Господи, меня окружают одни придурки! Кто-то снимал на телефон. Ну все, здравствуй Ю-туб! Какая-нибудь зараза обязательно это безобразие в сеть выложит!

Да и тебе я скажу «Спасибо!» (снова схватил меня, и прижал к себе)

Твой парус ласкает взор. (хм, это ты про декольте или заднюю часть туловища?)

Под ним по волнам я пойду красиво (ага, размечтался!)

Ведь плаваю я хуже, чем топор!

(Топор! Точно, мне нужен топор! Зарубить тебя к чертовой бабушке и закопать!)

Наконец, этот ад закончился! Все шумели, что-то наперебой кричали, хлопали. Артем театрально кланялся, предусмотрительно удерживая меня под локоть, пресекая попытки побега.

— Всем спасибо за внимание, вы — суперзрители! Конечно, в завершении нашего выступления было бы логично, осчастливить вас страстным поцелуем, но боюсь, что после этого петь я буду только фальцетом, — под всеобщий смех подвел он итог, а я почувствовала, что у меня вот-вот тормоза сорвет.

Он потащил меня обратно к моему столику, не ослабляя хватки, и мне ничего не оставалось делать, кроме как ползти за ним.

За столом сидела Машка, вытирающая слезы:

— Ребят, я просто рыдала! — простонала она, опять рассмеявшись, — Тин видела бы ты себя со стороны! Я тебя, кстати, в телефоне пересохранила, ты теперь там как Муза записана!

Мне же было совсем не смешно. Подойдя к Артему практически вплотную, прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Зорин, я ненавижу тебя!

— В следующий раз не будешь выпендриваться, — просто ответил он, насмешливым взглядом скользя по моей раскрасневшейся физиономии.

— Ты о чем?! Следующего раза не будет! Я надеюсь, что это была моя последняя встреча с тобой!

— Мечтай больше!

— А что тут мечтать? Все, забудь, что я вообще существую!

— Ага, сейчас. Нам с тобой ещё поговорить надо будет чуть позже.

— Поговорить? Что-то я не припомню у нас общих тем для разговоров! Интересно, на какую тему беседа планируется? — не срывая иронии, поинтересовалась у него.

Он указал сначала пальцем на себя, потом на меня.

— Тём, ты это серьезно? — в недоумении всплеснула руками, — или просто выпил лишку?

— Серьезней не бывает, — парень кивнул, и взгляд неуловимо изменился, — мне уже осточертела вся эта ситуация.

— Так в чем проблема? Оставь меня в покое и все, дело с концом!

Вместо ответа он как-то невесело усмехнулся, показал мне кукиш и, развернувшись, направился в другую часть зала, где шумели его друзья.

— Ого, как его пробрало, — протянула Мария, — похоже, ты его окончательно довела.

— Кто кого ещё довел! Я вообще не понимаю, что на него нашло! Какой серьезный разговор? Зорин и серьезно — это два несовместимых понятия!

— Не скажи, — Маша покачала головой, — за этот год смотри, как изменился. Повзрослел, матереть начал…

— Ага, сама взрослость, я бы даже сказала почтенная мудрость! — перебила я подругу, — Знаешь что, пойду-ка я домой, подобру-поздорову. Пока он тут ещё больше не напился, не повзрослел, не заматерел, или как ты там это называешь, и снова за меня не принялся.

— Тин, да ты что! Так весело, а ты сбегаешь!

— Мне — не весело, — припечатала я.

Семенова тяжело вздохнула. Уж кто-то, а она знала, что я все равно поступлю по-своему:

— Мы с тобой созвонимся? — наконец грустно поинтересовалась она.

— Непременно! — подхватила сумочку, поцеловала подругу в щеку и торопливо направилась к выходу, надеясь, что ко мне никто не пристанет, и я смогу скрыться незамеченной.

У самого выхода все-таки не удержалась и обернулась, взглядом ища Артема. Он нашелся в дальнем конце зала. Стоял среди парней и ржал как конь, ему действительно весело, как всегда. Король вечеринок, твою мать! Словно почувствовав меня, резко повернулся к двери. Наши взгляды пересеклись, и я увидела, как он недовольно поджимает губы и качает головой, сообразив, что я собираюсь сбежать. Поднял кулак и пригрозил мне, в ответ я ослепительно улыбнулась, показала средний палец и с гордо поднятой головой покинула зал.

Правда, скрывшись за поворотом, откинула в сторону всю гордость и осмотрелась в поисках спасения. В нескольких метрах от себя увидела дверь с табличкой «служебный выход» и со всех ног бросилась к ней, откинув в сторону всю торжественность. В том, что он сейчас за мной ринется, я ни капли не сомневалась, как и в том, что настигнет меня в два счета. Он в кроссовках, а на мне шпильки 11 сантиметров, и узкое платье, в котором не то, что бегать, ходить неудобно.

Сюда, в служебные помещения, он за мной точно не сунется, даже мысли не допустит, что Кристина Антина может по подсобкам бегать, скорее всего, решит перехватить у центрального выхода. Что ж, удачи!

Немного поплутала по узким коридорам, пока наконец не нашла дверь, которая вывела меня на улицу. Вдохнув воздух ночного города, поспешила прочь, звонко отстукивая каблучками по асфальту сердитую дробь.

Выскочила на соседнюю улицу, с радостью обнаружив стоящую возле магазина желтую машину такси. Хоть в этом сегодня удача на моей стороне.

Через три минуты я уже мчалась в сторону дома, рассеянно глядя в окно, а в голове пульсировала мелодия и слова песни «Спасибо» в исполнении достопочтенного Артема Сергеевича.

Зорин, с*ка, ненавижу! Мне теперь этот напев уснуть полночи не даст!

Глава 4

В задумчивости смотрела на свое отражение. Прекрасное облегающее платье в пол, изумительного королевского синего цвета на одной бретельке, подчеркивало все достоинства фигуры. Нежнейшая ткань приятно льнула к телу, немного холодила кожу. Я покрутилась перед высоким, в полный рост, зеркалом, осматривая себя со всех сторон. Идеально. Все идеально! И платье, и девушка в нем, то бишь я. Потрясающий дуэт. Взглянула на ценник. И цена тоже потрясающая, но мне плевать, я в любом случае куплю его. Могу себе это позволить, я вообще могу позволить себе все, что угодно.

Взгляд упал на второе платье, ожидающее своей очереди на вешалке. Та же модель, но в роскошном красном. Надо померить и его тоже, вдруг в том цвете я буду ещё краше?

Торопливо, но в тоже время аккуратно переоделась.

О, Боже мой! Это просто фантастика! Я даже дышать перестала от такой красоты. Собрала волосы, приподняла их кверху, представляя, как буду выглядеть с высокой прической, изящным колье на шее.

Какое же выбрать? Потрясающее синее или роскошное красное? Страсть огня или таинственность полумрака? Не смогла сдержать стона, в нерешительности переводя взгляд с одного шедевра на другой. Что же делать? На чем остановить свой выбор? Сняла красное платье, решив ещё раз примерить первый вариант.

Может взять оба? И синее, и красное? Не могу, плохая идея. Два абсолютно одинаковых платья, различающихся только цветом — дурной тон. Засмеют. Тут даже аксессуарами не исправишь.

Синее или красное? Красное или синее? Аааааа!

И в тот момент, когда я почти решила этот архиважный вопрос, раздался звук сирены противовоздушной обороны. Сначала тихо, потом все громче, и громче. И вот уже я, бросив на пол оба платья, зажав уши руками, бросилась прочь из примерочной кабинки, как была в одном белье, босиком, забыв сумочку и все свои вещи.

В магазине творился ад. Десятки людей бежали, толкались, сносили на своем пути вешалки с дорогой брендовой одеждой, спеша выбраться наружу

Кто-то кричал, кто-то звал друзей. Визг, писк, хаос, вертеп.

Я заметила, как споткнулась и упала женщина, а толпа, сплошным потоком потекла поверх нее, не давая подняться.

Нельзя падать, ни в коем случае, встать уже не удастся. Растопчут, сомнут, раздавят. Эта мысль пульсировала в мозгу, пока я в бушующем человеческом потоке продвигалась к дверям. Здесь сотни человек, или даже тысячи! Откуда в небольшом, безумно дорогом бутике столько людей? Женщины, мужчины, дети. Что это за безумие?

В голове что-то не сходилось, я пыталась разобраться, но суть ускользала. Почувствовала толчок в спину, не смогла удержать равновесие и полетела вниз.

— Это конец, — промелькнуло в голове.

Сирена вопила все громче и громче, разрывая своим ревом барабанные перепонки.

Прикрыв лицо руками, приготовилась к столкновению с полом. Вот он, все ближе, ближе. Я смотрела, как ко мне приближается серебристо-серая обшарпанная поверхность и, пытаясь избежать столкновения, непроизвольно дернулась…

И проснулась в своей родной кровати. Резко села, чуть не свалившись на пол, и, прижимая руку к груди, в которой гулко билось сердце. На тумбочке лежал телефон и голосил на всю комнату. С перепуга схватила его и, не понимая, что делаю, непослушными пальцами нажала кнопку ответить:

— Антина, ты спишь что ли? — раздался бодрый голос.

От неожиданности откинула от себя телефон на другой конец кровати, словно он был ядовитым пауком, не заботясь о том, что подумает собеседник. Бросила ошалевший взгляд на часы.

Восемь, мать твою, утра! Это какой надо быть заразой, чтобы звонить в такую рань?! И я хороша! Всегда отключаю звук на ночь, но именно сегодня забыла это сделать. Ни вчера, ни завтра, а именно сегодня!!!

Прикрыла глаза рукой и со стоном упала обратно на подушку. Сердце никак не хотело успокаиваться, под воздействием утреннего всплеска адреналина, дыхание тяжелое неровное. Пытаясь хоть как-то прийти в себя, потерла лицо ладонями.

Восемь утра! Нормальные люди ещё спят в это время, а тут…

Телефон снова ожил.

— Да иди ты! — отмахнулась от него, даже не думая шевелиться.

Однако звонивший отличался необычайным упорством. Мелодия повторялась раз за разом, разрывая мой, ещё не отошедший после сна мозг. Я нащупала вторую подушку и прикрыла ей голову, надеясь, что это поможет. Как бы ни так! Телефон стоял на максимальной громкости, поэтому никакая подушка от него не спасала.

С рычанием перевернулась на бок и потянула руку к трубке. Бесполезно. Кровать у меня огромная, двуспальная, так просто до противоположного края не дотянешься. Браня настойчивого абонента на чем свет стоит, поползла к телефону, отталкиваясь пятками, как зеленая, лохматая гусеница.

Наконец мобильник в моих руках, и я, стиснув зубы, победно веду указатель в сторону надписи «отклонить», чтобы избавиться от назойливого звонка, но вместо этого, как специально, палец дрогнул и выбрал опцию «ответить».

— Да, блииин! — обреченно уткнулась лицом в подушку.

Делать нечего, звонок уже принят, поэтому обреченно закатив глаза, прижимаю трубку к уху:

— Какая сволочь дала тебе мой номер телефона? — хриплым, не проснувшимся голосом выдавила из себя сердитую фразу.

— Ты серьезно думаешь, что у меня его до этого не было? — насмешливый ответ вызвал лишь раздражение.

Я вообще по утрам не очень приветлива, особенно если бесцеремонно будят в такую рань.

— Зорин, ты вообще на часы смотрел? Воскресенье! Восемь утра! Какого хр*на ты мне названиваешь?

— Разбудил что ли? — как ни в чем не бывало, спросил он.

— Да, выдернул из самого чудесного сна!

— Вот и хорошо, хватит спать. Собирайся.

— Чего? — я опешила от такой наглости.

— Собирайся, говорю. Пойдем куда-нибудь кофе попьем.

— Ага, уже бегу, — с кряхтением перевернулась на спину, — Тём, я никуда с тобой не пойду. Ни сейчас, ни потом. Я собираюсь досмотреть свой прекрасный сон, а потом заниматься своими делами.

— Боишься, как бы я тебя не съел? — хмыкнул он.

— Скорее я тебя съем, если уж на то пошло, — ответила, не имея в виду ничего такого пикантного. Просто подразумевала, что сейчас кое-кто допрыгается и получит.

— Ты только скажи, и я весь твой. Хочешь — ешь, хочешь — кусай.

Тьфу ты блин, все переведет в горизонтальную плоскость, пошляк!

— Я сейчас отключусь, а твой номер уберу в черный список, — буркнула в трубку.

— Все равно больше не заснешь. Пойдем, сходим куда-нибудь, — снова переключился на свою волну Артем.

— Зачем? — еле сдержалась, чтобы не зевнуть в трубку.

— Поговорить надо, а то вчера кто-то неожиданно ловко сбежал, — с укором в голосе произнес он.

В ответ я лишь усмехнулась, вспомнив, как удачно мне подвернулась дверь в служебные помещения:

— Если я решила уйти, то меня уже ничто и никто не остановит.

— Это я уж понял. Ну, что ты уже собираешься?

— Даже и не думаю! Продолжаю лежать в постели, мечтая отделаться от утреннего собеседника, — не очень тактично намекнула на то, что разговор мне не в радость.

— Дай угадаю. Красные шелковые простыни и черная кружевная полупрозрачная сорочка? — прикалывался он, как всегда балансируя на грани дозволенного.

— Нет, конечно! — решила немного отыграться, — простыни белые, а сорочки нет вообще. Я всегда сплю обнаженная. Из одежды только татуировка-бабочка в области копчика.

На том конце телефона повисла гробовая тишина, которая длилась, наверное, не меньше минуты:

— Тин, ты издеваешься что ли?

— Даже не думала. Просто правду сказала, — усмехнулась, наматывая на палец белую прядь волос.

— Ты сейчас дождешься, я к тебе приеду, и будешь мне эту бабочку лично демонстрировать, — мрачно пообещал Артем.

— Хм, кто бы тебя ещё пустил, — сладко потянулась, устраиваясь поудобнее на подушках. А он прав, сон уже куда-то ушел.

— Ты бы и пустила. Я могу быть таким гостем, что проще дверь открыть, чем перед соседями потом краснеть.

— Ну-ну, можешь выезжать. Все равно не знаешь, где я живу, — показала язык в трубку. Пусть он этого и не видит, но на душе от мелкой пакости приятно стало.

— То есть ты считаешь, что твой номер я у кого-то смог узнать, а вот адрес нет, ни в коем случае. Это ведь тайна государственного масштаба! — с изрядной долей иронии уточнил парень, а потом назвал мою улицу, дом, номер квартиры.

— Блин, Зорин, ты не маньяк случаем? — недовольно спросила я.

— С тобой уже почти им стал, — просто ответил он, — ну что, идем кофе пить? Или я приеду? Выбирай.

Вот ведь упертый! Танк, самый натуральный, идущий напролом к своей цели! Я шумно выдохнула, не зная, что ещё сказать этому наглецу, чтобы он оставил меня в покое. И тут в голове проскочила мысль, что кофе-то дома тю-тю, закончилось. И денег на него жалко, да и поход за продуктами запланирован на середину недели, не раньше. Отец как раз должен будет перевести мне мои законные смешные двадцать тысяч рублей. При таком раскладе предложение Артема внезапно показалось уже более привлекательным. Да ещё и сама понимала, что нам надо поговорить. Не знаю, какая у него тема для разговора, а мне хотелось высказать все, что я думала о вчерашнем вечере, когда я стояла, как дурочка, перед всеми, а он дурью маялся, кренделя вокруг меня отплясывал.

— Ты угощаешь? — бесцеремонно поинтересовалась у него. А что такого? Может он из тех, с кем девушка платит сама за себя? Мне-то откуда знать? Я за все время нашего знакомства ни разу никуда с ним не ходила.

— Нет, конечно! Бери с собой термос, бутерброды, штук пять и на меня тоже. БПшку можешь захватить, кипятка попросим — заварим одну на двоих.

— ????? Я… эээ… чего, прости? — почувствовала, что от изумления глаза по пять копеек стали. Он с ума сошел, если думает, что я на такое пойду!

— Тинка, тебе кто-нибудь говорил, что с утра ты просто на редкость сообразительная? — заржал он, а я чуть не скинула звонок от негодования. Он надо мной издевается! Злостно, умышленно глумится! Плевать на кофе, никуда я с этим типом не пойду!

Подождала, пока Зорин прекратит смеяться, при этом грозно пыхтела в трубку, и представляла, как откручиваю ему голову:

— Рада, что смогла тебя повеселить, — мрачно процедила сквозь зубы, когда он перестал ржать.

— С тобой не соскучишься! Ладно, не дуйся, — примирительно произнес он, но на заднем плане играли смешливые нотки, — собирайся. Давай я за тобой заеду.

— Нет! — категорично ответила на его предложение, — не надо никаких заездов. Недалеко от моего дома есть маленькая кофейня «Кофеин». Знаешь такую?

— Нет, но в сети найду, — уверенно ответил он.

— Вот там, через час, — безапелляционно заявила. Если бы он хоть что-то возразил, то я точно бы никуда не пошла, но Артем беспечно ответил:

— Ок. Жду тебя там.

— Жди, — буркнула себе под нос и отключилась.

Да что за жизнь такая! Из-за безденежья приходится идти непонятно с кем, непонятно куда.

Позволила себе ещё немного поваляться в постели, надеясь, что вернется сон. Тогда бы я без зазрения совести отдалась бы в его ласковые объятия, и никуда бы не пошла, проигнорировав настойчивого бывшего одногруппника.

Сон не пришел.

Поэтому с тихим вздохом, полным вселенской скорби, поднялась на ноги. Потянулась, подняв руки к верху и встав на цыпочки, и побрела на кухню, виляя голым задом.

Зорину, я, кстати, правду сказала о том, что сплю без всего. И да, на пятой точке у меня крошечная татуировка в виде кружевной бабочки. Правда, и ничего кроме правды.

Дошла до кухни, чтобы поставить разогреваться чайник, но потом вспомнила, что у меня вроде как выход в свет намечается на утренний кофе, поэтому, махнув рукой, развернулась и направилась в сторону ванны.

Квартира мне досталась от мамы. Обычная трешка на четырнадцатом этаже пятнадцатиэтажного дома. Как попадаешь внутрь, сначала вход в кухню, потом в большую комнату, дальше идет длинный коридор, упирающийся в ванную и санузел, и две комнаты на разные стороны. Одна из них — моя спальня, а вторую, самую маленькую, я целиком и полностью приспособила под гардеробную. Двенадцать квадратных метров моего персонального Рая, с бесчисленным количеством вешалок, сетчатых стильных полочек и огромным зеркалом от пола до потолка. Мое царство, в котором я готова часами примерять новые наряды. Благодаря наличию такой огромной гардеробной, в моей квартире не было ни одного шкафа. Очень удобно, а главное красиво и свободно.

Постояла под душем, смывая остатки утренней лени, и отправилась на сборы.

Очаровывать Зорина в мои планы не входило, поэтому я лишь немного подкрасилась, волосы собрала в высокий хвост и достала спортивный костюм: обтягивающие темные с красными вставками по бокам леггинсы и обтягивающая майка в таком же стиле.

Если уж выхожу в такую рань из дома, то почему бы не воспользоваться хорошей погодой и не пробежаться? Кроссовки, телефон с наушниками, закрепленный на поясе, и я готова к выходу.

Улица меня встретила свежим, бодрящим ветерком. В первую очередь направилась к своей машине, которая как всегда ночевала под окнами, обошла ее несколько раз, осмотрев со всех сторон и убедившись, что все в порядке, и только после этого направилась к кофейне.

У моего дома было самое лучшее расположение на свете. С одной стороны, отличные подъездные пути, шаговая доступность до большого торгового центра. Пять минут на машине — и я уже на центральной площади города. А с другой, стоит его только обойти, и окажешься в огромном парке с ухоженными дорожками, уютными лавочками, тенистыми аллеями и большим живописным прудом в самом центре. Обожаю это место. После встречи с Артемом туда и направлюсь, побегаю в тишине и спокойствии, подумаю о жизни.

Дорогу до кофейни тоже решила использовать с толком. Включила музыку и перешла на легкий бег, отбивая шаги в такт мелодии.

Маленькое заведение притаилось на первом этаже обычной советской пятиэтажки. Симпатичная вывеска с дымящейся кружкой кофе, пестрый навес вдоль затонированных окон. С виду очень даже мило. Я мимо этого места всегда проезжала на машине, так ни разу и не заглянув внутрь, а сегодня вот повод появился. Нет, можно было бы назначить встречу где-нибудь в привычном заведении, но очень уж не хотелось с утра пораньше далеко ехать. Так что заходим, делаем вид, что все нравится, все устраивает.

Поднялась по ступенькам, открыла дверь, легким перезвоном колокольчиков, прикрепленных над входом, оповестив о своем появлении. Небольшой уютный зал, оформленный в классических шоколадно-бежевых тонах. Круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, стойка, стилизованная под натуральное дерево, полочки с разными мелкими штучками, прикрепленные к стенам. В принципе, довольно приятная обстановка, думаю изредка можно сюда заходить, если у них конечно кофе нормальный. А вот это сейчас и узнаем.

Из людей здесь кроме меня оказалась только скучающая за стойкой официантка и зловредный Зорин, сидевший у окна за дальним столиком, спиной к входу.

Я бодро направилась в его сторону, кивнув официантке, чтобы она подошла к нам.

Подойдя к столику, покашляла, привлекая к себе внимание. Артем оторвался от ковыряния в телефоне и поднял на меня взгляд. Скользнул оценивающим взглядом по фигуре, затянутой в спортивный наряд и широко улыбнулся:

— Отлично выглядишь!

— Знаю, — самоуверенно кивнула, присаживаясь напротив него, — ну, вот она я. Где мой кофе?

— Я не знаю, что ты любишь, поэтому решил заранее не заказывать, — словно извиняясь, произнес Артем и обернулся, чтобы позвать официантку, которая и так уже была на подходе.

Пока он делал заказ, уточнив у меня, что буду, я рассматривала его. Как всегда футболка с надписями, драные джинсы, трехдневная щетина. Ну, просто форменный раздолбай!

После того, как официантка все тщательно записала в маленький цветастый блокнотик и покинула нас, Зорин переключил свое внимание на меня:

— До последнего сомневался, что придешь.

— Я тоже. Почти пробежала мимо, но все-таки решила заскочить.

— Я польщен, — усмехнулся он.

— Не сомневаюсь. Теперь, когда мы обменялись любезностями, может, расскажешь мне, с какой это радости решил позвонить ни свет, ни заря, разбудил и еще каким-то образом умудрился вытащить меня из дома.

— Соскучился, — просто произнес Зорин, рассматривая мое лицо, словно видел впервые. Я даже немного стушевалась под пристальным взглядом зеленых глаз.

— Вчерашней встречи тебе мало было? — спросила, сердито сложив руки на груди.

— Тебе понравилось? — он задорно подмигнул.

— Это было ужасно! Я такой дурой себя уже давно не чувствовала.

— Да ладно тебе, было весело!

— Кому как.

— Всем было весело, кроме тебя, — усмехнулся он.

— Я — не все! — категорично мотнула головой.

— С этим не поспоришь, — согласился он, кивнув, и чуть сдвинулся в сторону, чтобы официантке было удобно ставить чашки с ароматным напитком.

Я привередливо принюхалась. Вроде ничего, сейчас попробуем.

— Знаешь, Тин, с тобой вообще все не так, как с остальными. Я уже не знаю, что сделать, чтобы ты сменила гнев на милость. Никогда в жизни я еще не пытался столько времени привлечь внимание одной девушки.

Я фыркнула, поправляя немного съехавший от бега хвост:

— Что, все остальные падают в блаженный обморок у твоих ног, стоит тебе только щелкнуть пальцами?

— Достаточно и взгляда, — самодовольно ухмыльнулся Артем.

— Ого, не кажется, что с самоуверенностью перебор?

Вместо ответа он снова подозвал девушку-официантку. Она торопливо подошла, раскрыв блокнотик для заказов:

— Слушаю.

— Девушка, а посоветуйте какой-нибудь десерт, — произнес он, глядя на нее с улыбкой. Эта дурочка как-то сразу стушевалась, зарозовела и начала мямлить о тирамису и прочих вкусностях, а он все так же улыбался ей, кивал.

Он что сейчас делает? Показывает мне наглядную иллюстрацию к теме нашего разговора? Я должна проникнуться?

— Тогда я положусь на ваш вкус, — произнес он в конце, и официантка, покраснев ещё больше, с блаженной улыбкой отправилась выполнять заказ, предварительно бросив на меня раздраженный взгляд.

Я вопросительно развела руками:

— Ты хотел мне показать, как умеешь обольщать официанток? Или была какая-то другая цель у этой демонстрации?

— Это к вопросу о том, что хватит и взгляда.

— Ну, прямо нет слов, Казанова! Не допускаешь мысли, что она просто старается ради чаевых? И кто бы тут на твоем месте не сидел, результат был бы таким же?

В этот момент вернулась официантка, несущая на подносе красиво оформленный слоистый десерт, в прозрачной стеклянной креманке. Старательно отводя глаза, она положила на стол фирменную салфеточку, на нее выставила блюдо и быстренько ретировалась.

Вместо ответа на мой последний вопрос Артем, скучающе глядя в окно, отодвинул в сторону десерт, перевернул салфетку и подвинул ее ко мне. На обратной стороне надпись «позвони мне» и номер телефона.

Мне ничего не оставалось кроме как демонстративно похлопать в ладоши:

— Браво! Профессионал!

Он так же демонстративно поклонился. Вот, придурок!

— Тём, к чему все это? Ты меня позвал, чтобы обсудить твою способность очаровывать представительниц противоположного пола? Так я в курсе. Да все вокруг в курсе, как ты в студенчестве отрывался. И вряд ли сейчас хоть что-то изменилось.

— Ревнуешь? — с насмешкой произнес он, лениво мешая ложечкой кофе.

— Да мне как-то фиолетово, чем ты там занимался в свое личное время, — равнодушно пожала плечами, — только вот одного не пойму. Раз вокруг тебя всегда такой рой девушек кружится и тебе не составляет труда заполучить любую, что ж ты все время не мог оставить меня в покое. Или ущемленное самолюбие не давало отступить? Все надеялся поставить заветную галочку?

Он покачал головой, недовольно поджал губы и снова посмотрел в окно, немного помолчав, серьезно спросил:

— Ты думаешь, все это время, я крутился рядом, только потому, что хотел из принципа затащить тебя в койку?

— А разве я неправа? Есть другие причины?

— Представь себе, есть.

— Интересно какие?

— Ты не догадываешься? — искоса глянул на меня, с каким-то непонятным выражением.

— Понятия не имею, — развела руками, — может, просветишь, почему не давал прохода все это время?

Артем пятерней взлохматил густые русые волосы, чуть нахмурившись, поджал губы, словно пытался подобрать слова, а потом заговорил. (Блин, лучше бы молчал)

— Потому что я тебя люблю. Ты как заноза, от которой никак не удается избавиться, настолько глубоко въелась под кожу, в кровь, что каждый чертов день все мысли о тебе. Год не виделись, думал все, отпустило, переболел, а вчера как увидел тебя в баре, накрыло заново, с головой, чуть крышу не снесло, — тихо проговорил он, задумчиво крутя в руках свою чашку и не глядя в мою сторону, — да, сначала игра была, охота, азарт. Думал, покобенишься и как все остальные будешь. Только ты все карты спутала, не давая ни единого шанса. И все обычные схемы с тобой не действовали. Сам не заметил как, встрял по полной, и пути назад не было. Я ведь тогда даже в армию из-за тебя ушел. Идиот, надеялся, что поможет. Сам не рад, но это как болезнь. И хотел бы избавиться, да не выходит.

В этот момент мне стало откровенно неудобно, а когда мне неудобно я начинаю обороняться, шипеть и кусаться, вне зависимости от того, права или нет:

— Так любил, что попутно перетр*хал полунивера? — язвительно поинтересовалась у него.

— Ты мне сейчас пытаешься что-то предъявить, — вопросительно изогнув одну бровь, он, наконец, поднял на меня пронзительный взгляд, — если бы ты хоть раз дала шанс, рядом не было бы никого, кроме тебя. А так, — безразлично пожал плечами, — утешался, как мог, не пропуская ни одной юбки.

Я поерзала на своем месте, не зная, что говорить, и безумно жалея, что вообще согласилась на эту встречу.

Надо сказать, очень некомфортно себе чувствуешь, когда тебе в лоб, с бухты-барахты такое признание выдают, а ответить-то и нечем. Он сам-то, интересно, о чем думал, заводя такой разговор? Явно ведь не рассчитывал на ответное признание. Не дурак, прекрасно понимает, что я какой была, такой и осталась.

— Артем, зачем ты сейчас все это говоришь? — спросила, старательно пряча взгляд.

— Я не знаю. Наверное, надоело молчать и строить из себя придурка, которого ты никогда не воспринимала всерьез. Знаешь, я уже даже готов на обычное, дружеское общение, потому что как подумаю, что сейчас мы опять разойдемся как в море корабли, так зубы сводит от бессилия.

— Как ты себе это представляешь? — скептически поинтересовалась у него, — будем созваниваться по выходным, обсуждать рецепты?

— Да, хотя бы так. Мне уже плевать на все.

— Пфффф, — громко выдохнув, устало потерла лицо, — ты ведь понимаешь, что это не выход? Если все действительно так, как ты говоришь, то нам вообще не стоит общаться. Тебе же самому так будет проще.

— Я тоже так раньше думал, но ни хрена подобного. С тобой никак, а без тебя ещё хуже.

Вот напасть! Лучше бы уж вел себя как обычно, как полный придурок, к такому Зорину я хоть привыкла. А теперь сидит напротив меня серьезный, собранный, в зеленых глазах ни намека на веселье. Неужели действительно настолько пробрало парня? И что мне с этим делать? По идее, это вообще не мои проблемы, но как-то неудобно стало стерву включать на полную мощность. Поэтому просто сидела и молчала. И он молчал. Так и сидели, каждый погруженный в свои мысли, пока Артем не произнес:

— Давай, на следующей неделе встретимся, сходим куда-нибудь?

— Тём…

— Обещаю, вести себя прилично! Приставать не буду, даже попробую не пошлить… но гарантий не даю.

Я уткнулась носом в ладони, мечтая, чтобы этот нелепый разговор поскорее закончился. Зорин, как ты всегда умудряешься выбить меня из колеи своими выходками?

Сквозь раздвинутые пальцы посмотрела на него, и вздрогнула, натолкнувшись на прямой внимательный взгляд:

— У меня ведь все равно не получится отделаться от тебя? — обреченно уточняю у него.

В ответ лишь чуть заметно повел плечами.

— Давай сделаем так. Я обещаю подумать, и если надумаю, то позвоню тебе, благо, что номер теперь есть.

Он иронично прищурил один глаз, показывая, что не верит мне:

— И когда ждать звонка? В следующей жизни?

— Через неделю, договорились? Что бы я там не надумала, я в любом случае позвоню тебе через неделю, честное пионерское.

— Договорились, — он нехотя кивнул, — только предупреждаю, если не позвонишь, я сам к тебе приеду.

— Не переживай, позвоню, — убежденно ответила я, а сама подумала, что надо бы поставить крестик, чтобы не забыть, а то ведь с него станется, приедет и весь мозг как всегда вынесет.

На этой ноте наш разговор подошел к логическому завершению. Мне откровенно не терпелось сбежать, прекратив эту неудобную беседу, да и Зорину она, похоже, далась не так уж и просто.

Мы ещё посидели несколько минут, допивая свой кофе и обмениваясь скупыми фразами, после чего покинули кофейню. Я наблюдала, как Артем идет к своей машине, припаркованной неподалеку. Он завел двигатель и, кивнув мне в окно, уехал прочь. Я смотрела ему вслед, гадая, как дальше себя вести в такой ситуации, потом махнула рукой, достала наушники, включила музыку погромче и побежала в сторону парка. В конце концов, я ему никогда ничего не обещала, так что и нечего голову забивать всякими непонятными мыслями.

Глава 5

За окном стоял пасмурный пятничный вечер. По стеклу лениво текли капли дождя, а по небу плыли грозные свинцово-серые тучи, и казалось, будто в самом воздухе клубиться тревога. А я стояла перед зеркалом, довольная до невозможности, и мрачная атмосфера ничуть не портила моего приподнятого настроения. Мы с друзьями собирались в клуб, и учитывая, что на этой неделе пришли деньги от отца, я могла себе это позволить. Хоть несколько часов веселья, а то совсем редко стала куда-то выбираться, превращаясь в домоседку. Нищую, убогую домоседку.

Даже периодические прогулки, выходы в кафе и ресторан с Градовым не могли избавить меня от ощущения собственной убогости. Казалось бы, вот рядом богатый парень, с которым нравится проводить время, пользуйся на здоровье! Так нет, внутри сидит непонятный упрямый зверь под названием «гордость» и воротит нос от всего. Привыкла, что сама себе хозяйка, что не завишу вообще ни от кого. Пошла, куда захотела, купила, что захотела. Нравится, конечно, когда за тебя платят, но еще приятнее когда осознаешь, что и сама себе можешь позволить что угодно, и как бы делаешь другим одолжение, позволяя за собой поухаживать. А когда денег нет, ощущение такое, будто ты нищенка, которую вывели специально, чтобы покормить, и потом придется за это натурой отрабатывать.

Может это, конечно, и глупые рассуждения, не знаю. Ведь есть же тысячи девушек, которые спят и видят, как бы поймать в свои сети богатого мужика, который будет исполнять все прихоти и баловать дорогими подарками. Не то, чтобы я их осуждала, но на одной волне с ними точно не была.

И вот сегодня, в преддверии праздничного выхода, я села, попыталась распределить имеющиеся в наличие средства, с учетом ошибок, допущенных в первый месяц папиных санкций. Все равно, наверное, ничего с экономией не выйдет, но надо попробовать. Душу грел небольшой запас в коробочке, припрятанной на верхней полке шкафа, если что, хоть на питание оттуда возьму.

Записала обязательные статьи расходов, такие как коммунальные платежи, заправка машины, базовый набор продуктов питания, без которого никак не обойтись. Оставшиеся копейки попробовала распределить на три части: отдых и развлечение, новая одежда, резерв на непредвиденные расходы.

Сначала поставила по одинаковой сумме на каждую из трех позиций, потом полюбовалась на жалкие крохи и перекинула часть из резерва на развлечения. Пусть резервом будет коробочка в шкафу.

Еще раз пробежав по листу, исписанному мелкими аккуратными цифрами, недовольно кивнула головой и положила в кошелек ту сумму, которую могла позволить себе потратить. Вот если кто заглянет туда, то со стыда помереть можно будет! У меня сам кошелек дороже стоит, чем все его содержимое!

Ладно, откидываем прочь грустные мысли и одеваем беззаботную улыбку. Сегодня у меня отдых, праздник и развлечение. Могу я, в конце концов, позволить себе хоть один день не думать о насущных проблемах?

Около восьми вечера зазвонил телефон. Взглянув на экран, убедилась в том, что это Максим и ответила:

— Привет!

— Крис, привет! Выходи, я на такси подъехал.

— Сейчас буду! — бодро ответила, еще раз осмотрела себя с ног до головы, поправила волосы, завиты в крупные локоны и направилась к выходу. Здравствуй ночная жизнь! Как мне тебя не хватало.

У подъезда стоял серебристый мерседес из элитного такси — другими Градов и не пользовался. Не могу его даже представить восседающего на переднем сиденье какой-нибудь отечественной лады, или в Матизке — не его уровень.

Открыла заднюю дверь и грациозно забралась внутрь.

Макс притянул меня к себе, намереваясь поцеловать, но я в последний момент вывернулась и в ответ на вопросительный взгляд игриво улыбнулась:

— Даже не думай! Я час у зеркала просидела, накладывая макияж, и не хочу, чтобы все мои усилия прошли даром!

Градов покачал головой:

— Ох, уж эти ваши заморочки с сохранностью боевой раскраски, — прошелся обжигающим взглядом по фигуре, задержавшись на загорелых гладких как шелк ногах и осипшим голосом спросил, — может ну его, этот клуб? Поехали ко мне. Возьмем шампанское, клубнику и все, что захочешь и проведем этот вечер вдвоем. Романтика, свечи и все такое.

— Нет, дорогой мой, сначала мы едем в клуб. Я уже и так засиделась дома, хочу развеяться, потанцевать, пообщаться со всеми, а вот потом уже можно к тебе или ко мне, как пойдет.

Он недовольно поморщился, но настаивать не стал, знал, что бесполезно.

Всю дорогу до клуба мы увлеченно обсуждали трейлер ожидаемого фильма, спорили относительно подбора актеров, пытались выбрать день, когда на него пойдем. Его рука по — хозяйки покоилась на моем колене, и он машинально выписывал на коже замысловатые фигуры.

Я не возражала, его прикосновения были приятными, будоражащими кровь, заставляющими пульс становиться чаще. Он, лениво откинувшись на сиденье, из-под полуприкрытых век наблюдал за мной, а я, развернувшись к нему вполоборота, сложила ногу на ногу, чуть прогнувшись, села так, чтобы грудь выглядела наиболее привлекательно, медленно накручивала прядь волос на палец.

— Крис, если ты не прекратишь сейчас свои заигрывания, то до клуба мы точно не доедем, — пообещал он, не отрывая взгляда от моих губ.

— Конечно, доедем, — улыбнулась, подмигнув ему, — уже доехали!

Автомобиль остановился перед входом в клуб с яркой, неоновой вывеской. Не отрывая головы от спинки сиденья, Максим наблюдал, как я поправляю волосы, смотрю на себя в маленькое зеркальце пудреницы:

— Почему я вечно иду у тебя на поводу?

— Потому что я того стою, — одарила его очаровательной улыбкой, и распахнув дверь, выбралась наружу.

Градов расплатился с водителем и тоже покинул машину:

— Подожди минутку, — достал сигареты из кармана, и закурил. Мне ничего не оставалось кроме как смиренно ждать, когда он докурит. В конце достала из сумочки жвачку и протянула ему:

— Держи. Раз не хочешь бросать, то будешь жевать, а то табаком несет за километр!

— Надо же, какие мы привередливые, — усмехнулся он, обняв меня одной рукой за плечи, повел к входу, а я вся светилась как новогодняя елка. Наконец-то, чарующая атмосфера ночного заведения! Музыка, друзья, коктейли и отличное настроение. Как же я без этого тосковала!

Отогнала прочь тяжелые мысли, сожаления и с улыбкой ступила на первую ступень, свято веря, что меня ожидает чудесный вечер, и не менее чудесная ночь. Сегодня я, как и прежде, королева, и весь мир у моих ног.

В клубе в VIP-зоне нас уже ждали. Моя привычная компания: Ира, Анна, Алексия, Вероника. Не хватало только Карины. На мой вопрос «куда запропастилась Абаева?» девчонки мне поведали, что она недавно звонила и обещала в скором времени подъехать, у нее, видите ли, какое-то событие из ряда вон, и все от него будут в восторге.

Наверняка платье очередное купила и летит к нам на всех парах, чтобы похвастаться. Градов пошел к парням. Они расположились возле бильярдного стола, потягивали коньяк и увлеченно загоняли шары в лузы. Все, о Максиме можно до конца вечера забыть, сейчас будут вести свои важные разговоры, обсуждать машины, баб и спортивные успехи, и до нас им никакого дела, ну может потанцевать разок предложит.

А мы своей девчачьей компанией устроились на кожаных диванах и принялись пережевывать последние новости, перемывать косточки отсутствующим. В общем, все как всегда. Я потягивала сладкий коктейль ярко-зеленого цвета, украшенный красным зонтиком. Коварный напиток, пьешь — не ощущаешь алкоголя, будто сок, а потом раз — и понесет. И уже готова на столе танцевать, беседы раскрепощенные вести, и просто зажигать. Отличный напиток, для отличного вечера.

— Кристин, а как у тебя продвигаются дела в противостоянии с отцом? — внезапно задала вопрос Алексия. Я невольно подобралась, когда речь зашла на больную для меня тему, но на лице ни один мускул не дрогнул. Как улыбалась, так и улыбаюсь. А что еще остается делать? Опять разыгрывать жертву? Уже не подходит, это этап пройден еще месяц назад. Если сейчас заведу ту же шарманку, то меня все посчитают занудой, неудачницей. И буду, как отрезанный ломоть, до конца дней своих ловить на себе лживо-сочувственные взгляды. Нет, так дело не пойдет. Пора сменить тактику.

Так сразу в голову ничего стоящего не пришло, поэтому я лишь таинственно улыбнулась и пренебрежительно повела плечами, кокетливо опуская взгляд. Блин, что придумать-то?

Подруги мои кривляния заметили и естественно приняли за чистую монету. Я увидела, как жадно распахнулись их глаза, и они наперебой начали засыпать меня вопросами:

— Вы помирились?

— Он оставил тебя в покое?

— Ты уступила?

— Уже работаешь?

— Ты что-то придумала?

— Крис, рассказывай, не томи!

Ага, было бы чего рассказывать! Ноль, пустота, я все на тех же позициях, что и раньше, но ни за что на свете не признаюсь в этом.

Придется делать хорошую мину, при плохой игре. Я кокетливо закусила губу и заговорщицким тоном произнесла:

— Девочки, извините, но я пока не могу говорить об этом, — напустила в глаза озорного, предвкушающего блеска, всем своим видом демонстрируя, что у меня все под контролем, все отлично.

Во мне точно пропала великая актриса. Я видела, как их буквально разрывает от любопытства, как они чуть ли не на задних лапках готовы прыгать, лишь бы я раскрыла им свои таинственные дела.

Только вот не было никаких тайн. Блеф чистой воды.

Как всегда врала без зазрения совести, а они, развесив уши, верили. Я бы, наверное посмеялась над этими курами, будь ситуация другой, но сейчас чувствовала себя препогано. Ни у одной из них нет таких проблем, как у меня. Живут в свое удовольствие, а я вынуждена перебиваться с копейки на копейку, и при этом носить маску непробиваемой стервы, которая всегда на голову выше остальных. Может, раньше так все и было, но сейчас… Сейчас все мое положение — это лишь мыльный пузырь, который может лопнуть в любой момент, и я погрязну в болоте стыда, насмешек и унижения.

Этого допустить никак нельзя, потому что, свалившись с трона один раз, обратно уже не вернешься, как ни старайся. Поэтому я гнула свою линию, с показным смущением отмахивалась от них, всем своим видом показывая, что у меня есть потрясающий секрет, и я мечтаю им поделиться, но не могу, ибо звезды так сложились.

Черт, противно-то как.

Они наседали на меня, наверное, не менее получаса, на все голоса, умоляя все рассказать, но я была непреклонна, и в результате им пришлось отступить. Таким образом, я смогла поддержать свой авторитет, заинтриговать всех вокруг и получила небольшую отсрочку. Не знаю, прокатит ли ещё раз моя наигранная бравада, но, похоже, действительно пора что-то менять в своей жизни, пока еще есть шанс вернуться с высоко поднятой головой.

Наконец интерес к моей персоне ослаб, и разговор плавно свернул в сторону новых нарядов. Кстати, тоже болезненная тема для меня. Я месяц почти ничего не покупала, у меня уже ломка начиналась по большому шопингу, а все остальные сидели и как ни в чем обсуждали, сколько денег они потратили на этой неделе, какие платья купили, украшения, духи. Естественно я и здесь врала, с упоением описывая роскошное красное платье, которое якобы купила пару дней назад. То самое из моего сна, в пол, на одной бретельке.

Мне опять поверили.

Примерно через полчаса меня потянуло на танцпол. Мы с подругами вышли в центр зала и зажигательно танцевали, затмевая всех вокруг. В какой-то момент зазвучала медленная музыка, и рядом со мной, как по мановению волшебной палочки, появился Градов. Шустрый какой! Я обняла его за плечи, а он привычно разместил свои руки чуть пониже талии. Вроде и не на поясе, но и не на пятой точке, типа соблюдает приличия. Мы с ним танцевали, соблазняя друг друга взглядами, и в какой-то момент наши губы соприкоснулись. По венам понеслась раскаленная лава, когда Максим, прижимая меня к своему крепкому телу, прильнул ко мне жадным поцелуем, на который я, не задумываясь, ответила.

Когда музыка закончилась, мы еле смогли оторваться друг от друга, тяжело дыша, и полыхая как два факела:

— Я скоро украду тебя отсюда, — многообещающе прошептал он мне на ухо, и по коже пробежали мурашки.

— Я буду ждать.

Мы вернулись обратно в VIP- зону, к остальным и все продолжилось в том же русле, что и раньше. Молодые люди заняты своими разговорами, а мы своими.

— О, а вон и Каринка идет! — радостно воскликнула Аня и помахала рукой.

Обернувшись, увидела, как дражайшая подруга идет к нам уверенной грациозной походкой. Как всегда поприветствовали друг друга псевдо-поцелуем в щеку, не касаясь губами кожи.

— Крис, я так рада, что ты сегодня смогла к нам присоединиться, — промурлыкала она, — как твои дела? Что нового? Отец ослабил свой напор?

Ну, начинается! Только отделалась от утомительных расспросов и опять все заново. От синтетической улыбки даже щеки свело, пока я собиралась духом, чтобы снова включиться в игру. Но меня опередила Ира:

— Ты представляешь, у этой партизанки такоооое твориться, а она не хочет рассказывать. Мы ее и так пытали, и эдак. Все бесполезно, сидит, щечки розовые, глазки сияют и ни слова. Может, ты ее разговоришь.

Вон как я их всех, оказывается, развела! Всего-то таинственно поулыбалась, плечиками поводила, и они сами ого-го каких выводов настроили. Я и не в курсе, что у меня, оказывается, «такоооое твориться».

А то! Хочу гречку утром разбираю, хочу булку городскую с молоком вместо ужина! Сплошное разнообразие!

Каринка подозрительно посмотрела в мою сторону. Эту провести не так просто, как остальных, она мои актерские таланты знает, как никто другой.

— А ну-ка колись, дорогая подруга. Что у тебя там такого эдакого происходит, а мы и не в курсе?

— Девочки, давайте оставим эту тему в покое, — я опять смущенно потупила взгляд, — у меня все хорошо. Я счастлива просто до безобразия, но пока не могу ничего сказать.

Тут даже Карина нахмурилась, заглатывая наживку:

— Так, девоньки — красавицы. Скидываемся, и покупаем ей столько коктейлей, чтобы она перестала себя контролировать и раскрыла нам свой невероятный секрет. Не знаю как вам, а мне до дрожи хочется знать, что за козырь она припрятала в своей сумочке!

Ага, как же козырь! Три рубля, мелкими купюрами, вот и весь мой козырь! Вам бы таких козырей, да побольше, чтоб свои проблемы решали, а в мою жизнь носа не совали.

Тут встрепенулась Вероника:

— Карин, а ты сама-то чего молчишь. Звонила, пищала в трубку, что у тебя что-то из ряда вон, а теперь отмалчиваешься.

— Таааак, — она уперла руки в боки, — то есть, ни одна из вас ничего не заметила?!

— Ха, они так заняты моими тайнами, что до твоих маленьких секретиков и нет никакого дела, — томно промурлыкала я, бросая на подругу насмешливый взгляд.

— Так, все дружно смотрим на меня.

Мы послушно перевели на нее взгляды, в поисках чего-то нового, чего-то из ряда вон выдающегося. Первым делом посмотрела на серьги — обычные гвоздики с бриллиантами, ничего особенного. Кольца? Вроде тоже не видно новых шедевров. Платье красивое синее, но не сказала бы что прямо ах, несбыточная мечта. Платье, как платье, видали и получше, и понаряднее.

Тут мой взгляд опустился ниже, и я почувствовала, словно мне заехали кулаком под дых. На ней были туфли! Те самые роскошные синие лодочки, на высокой изящной шпильке, о которых я грезила еще месяц назад! Это были именно они, я бы их в толпе в первого взгляда узнала.

Не знаю, каким образом смогла удержать на лице улыбку, не смотря на то, что внутри все кипело, бурлило и казалось, будто еще миг и пар из ушей повалит.

— О, Боже мой!

— Какие туфли!

— Где взяла!

— Обалдеть!

— Красотка!

— Ты шикарна!

Со всех сторон полились восторженные вопли девчонок, а я сидела, словно кол проглотивши, стиснув под столом кулаки так сильно, что острые ногти впились в ладони, оставляя темно-бордовые полумесяцы на коже.

Это мои туфли! Это я должна была в них прийти! Это вокруг меня они все должны прыгать, захлебываясь слюнями от зависти! Это я их почти купила!

— Где ты такую роскошь достала? — восхищенно поинтересовалась Аня, не сводя восхищенного взгляда с обуви.

— О, девочки, случайно, просто как будто чья-то рука к ним привела. Была сегодня в торговом центре, подарок брату выбирала, и тут смотрю, стоят на витрине ОНИ. Меня дожидаются. Я чуть ли не на крыльях к ним летела, молясь, что бы был мой размер. И чудо! Одна пара, идеально подводящая именно мне.

— Я бы от таких тоже не отказалась.

— И я, — наперебой начали галдеть подруги.

И только я сидела, и держалась изо всех сил, чтобы не начать плеваться ядом.

— Нет таких больше, — самодовольно продолжала рассказывать Карина, — не знаю, как эти-то меня дождались. Я пока покупку оформляла, продавщица мне рассказала, что примерно месяц назад на них кто-то покушался. Пришла какая-то кошелка, померила, а потом выяснилось, что она типа кошелек дома забыла. Попросила даже отложить на денек. И естественно не пришла.

— Ой, да таких полно! — Ирка пренебрежительно махнула наманикюренной ручкой, — ходят, выпендриваются, а у самих ветер в кошельке свищет! У них одна радость, прийти в дорогой магазин и хотя бы потрогать, понюхать, прикоснуться к роскоши. И обязательно в конце-то цвет не тот, то пуговицы не такие, то кошелек дома остался. Бесят прямо. Чем пыль в глаза пускать лучше бы уж сразу на рынок шли, и покупали китайское шмотье.

— Так они такое и покупают, а в бутики, словно в музей ходят, чтоб хоть немного приобщиться к прекрасному, — поддержала тему Вероника.

— Жалкое зрелище, — скупая фраза Алексии.

— Да и не говорите-ка, — фыркнула Карина, которую я в этот момент просто ненавидела.

У меня аж круги кровавые перед глазами поплыли. Это я была той кошелкой, забывшей деньги! Это у меня ветер в кошельке свищет. Это я пыль в глаза всем пускаю!

Твою мать, сейчас точно кого-нибудь убью!

С легкомысленной улыбочкой сообщила всем, что мне надо на минутку их покинуть и посетить дамскую комнату.

В туалет ворвалась, словно взбесившаяся фурия, благо никого здесь не было.

— Черт, черт, черт! — не обращая внимания на укладку, запустила руку в волосы, не зная как успокоиться. Это Каринкино появление в моих туфлях выбило меня из состояния равновесия. Я чувствовала себя нищей, убогой, пустой. Они все наслаждаются жизнью, а я должна перебиваться с хлеба на воду, считать каждую копейку и при этом умудрятся делать вид, что у меня все под контролем! Выдумывать какие-то таинственные причины для молчания!

Отвратительно! Все отвратительно! И мое жалкое вранье, убогие попытки держаться на прежнем уровне, и подруги эти отвратительные, а особенно Абаева. Нет, ну надо же из всех бутиков города ее занесло именно туда, и туфли она купила именно те, о которых я грезила. Ну, не с*ка ли? И весь этот вечер мне показался отвратительным, даже предвкушение горячего продолжения с Максом, и то полностью растеряло свою привлекательность.

Я была настолько зла, что даже пятна красные на щеках выступили, не смотря на слой тонального крема.

Все, на хр*н всех! Надо уезжать! Вернуться в свою берлогу, где не надо ни перед кем изображать загадочную даму и разнести там все к чертовой бабушке.

В крови бурлила смесь адреналина, чистой ярости и зеленого коктейля, который как раз набирал обороты. Только вместо безудержного веселья и желания танцевать, он настоятельно склонял меня к некрасивому скандалу.

Поэтому наплевав на все правила приличия, на наши с Градовым планы, я вызвала такси. Все, достаточно! Навеселилась, так что на год вперед хватит!

Машина приехала на удивление быстро. Всего пара минут пролетела, как пришла смска, что меня ждет машина серебристого цвета с номерами 579.

Стремглав покинула клуб, даже не соизволив никого предупредить. Пошли все к черту! Я ведь, твою мать, вся такая загадочная, таинственная, вот пускай головы и ломают, куда меня унесло.

У крыльца меня ждала Шкода Октавия. Надо же, какая удача! А чего не Лада баклажанового цвета, как в прошлый раз, с мохнатоухим дедом за рулем? Отличное бы завершение вечера получилось, как раз, чтобы меня окончательно добить!

Всю дорогу, сердито глядя в окно, я негодовала из-за несправедливости бытия. Чем я хуже этих дур? Правильно, ничем! Я лучше! Тогда почему они в шоколаде, а я как последняя оборванка в каком-то болоте барахтаюсь? Где справедливость, я спрашиваю, где?

И вот я уже дома. Скидываю туфли, через голову раздраженно стаскиваю с себя платье и отбрасываю его в сторону, направляясь в душ. Мне надо остыть, успокоиться, пока я не спалила все вокруг своей яростью.

Стоя под ледяными струями воды вся дрожала, зуб на зуб не попадал, но вылезать не собиралась. Физический дискомфорт, по крайней мере, отвлекал от мыслей о жизни, полной д*рьма. За что мне все это? Чем я заслужила такую подставу от судьбы?

Алкоголь не спешил выветриваться из крови, несмотря на закаливающие водные процедуры. И на пьяную голову я решила, что пора в корне менять всю эту ситуацию, пора, так сказать, брать быка за рога.

Выбралась из ванны, обмотавшись в пушистое полотенце, и отправилась на балкон. Мне не хватало воздуха, стены давили на меня. По пути прихватила с собой телефон, обнаружив с десяток пропущенных вызовов от Градова. Без колебаний удалила все его звонки. Плевать, не до него сейчас, и не до его телячьих нежностей. До меня сейчас только дотронься, и я взорвусь так, что мало не покажется.

Что же делать? Что?

Отец не отступит, и не даст денег, пока я не выполню его требования. Это я уже поняла. Где взять работу? Без его связей и рекомендаций, я буду годами искать что-то достойное! А он четко сказал, что больше не собирается помогать. Воспитанием заняться решил. Педагог хр*нов, блин.

И как в такой ситуации быть? Как можно выплыть из этого болота без поддержки? Ума не приложу.

Купить газетку и объявления сидеть обводить? А потом всех обзванивать, получая отказ за отказом? Или по бесконечным собеседованиям бродить, выслушивая, что у меня нет опыта, и они могут мне предложить только должность кофеварки, чаеналивалки и бумажкоподавалки?

Работа нужна, как ни крути. Не для заработка своим трудом, а для возвращения папашиного расположения. Но сколько времени уйдет на ее поиски? Месяц, два, три, пять? Не думаю, что у ворот выстроится очередь, желающих получить в свое распоряжение такого гениального специалиста как я!

Не могу столько ждать! Я хочу нормально жить! Хочу денег, здесь и сейчас! И в том количестве, к которому привыкла!

От злости швырнула с балкона красивый сувенир, привезенный кем-то из друзей из Индии. Плевать, пусть все катятся в зад со своими сувенирами! Проследила как фигурка, кувыркаясь, скрывается в полумраке.

И тут в голове, словно что-то щелкнуло, будто кто-то нажал кнопку с надписью «гениальная мысль».

Работу надо искать в обязательном порядке, но этот процесс может растянуться на весьма длительный период, а чтобы не бедствовать все это время, можно воспользоваться альтернативным вариантом!

Выйти замуж, дотерпеть до нужного момента, а потом взять и развестись!

Все гениальное просто! Временно взваливаю на себя обузу семейной жизни, попутно ищу работу, и когда нахожу — вуаля, становлюсь свободной как ветер, и все это время имею доступ к отцовским счетам. Ну, не умница ли я?

Перед глазами появился образ Максима. С сомнением почесала затылок. Мы с ним никогда не говорили о свадьбе. У нас легкие отношения, встречаемся, когда есть настроение, хорошо проводим время, не надоедая друг другу, не мешая, занимаясь, каждый чем хочет. И нас это устраивает. Обоих.

Прикинула сколько времени мне потребуется на то, чтобы подвигнуть Макса к такому важному шагу. Так сразу и не справишься. Даже если он сделает предложение, то сначала, как это у нас принято — помолвка, потом несколько месяцев полготовки к свадьбе, на которую придется приглашать добрую сотню гостей. И потом так просто от брачных оков не освободишься. Если две наши богатые семьи объединяться, то там уже пойдет совсем другой разговор, никто не даст нам просто так развестись, ибо будут замешаны и деньги большие, и связи, брачные договоры и прочая муть.

Нет, это не вариант. Да и Макса я в роли мужа не вижу. Он такой же, как и я. Больше всего на свете любит свою собственную персону. Добра от такого союза точно не жди. Учитывая, что разбежаться так просто нам не дадут, придется долго и упорно тянуть эту беспросветную лямку. Хотя там и работу уже можно будет не искать. Деньги со стороны моего отца и не меньшие финансы со стороны его семьи обеспечат полнейшее отсутствие нужды. Но взамен придется расстаться со свободой, навсегда. Не хочу. Мне больше по душе наши необременительные встречи, от которых тоже не хочется отказываться.

И тут я вспомнила о зеленых насмешливых глазах бывшего одногруппника. Вспомнила и аж поперхнулась от неожиданности.

О нет, это вообще не вариант! Совершенно!

Однако мысли упрямо возвращались именно к нему.

Сколько времени мне потребуется, чтобы поймать этого влюбленного простофилю в свои сети? Правильно, совсем чуть-чуть. Хвостиком покручу, поулыбаюсь ласково и все, он мой, полностью, с потрохами. Уверена, что и предложение сделает, не раздумывая, лишь бы была с ним рядом, и на свадьбу быструю согласиться.

Черт, Антина, ты о чем думаешь? С ума совсем сошла? Сбрендила? Или может, перепила?

Как я себе вообще это представляю? С Зориным рядом, бок о бок, в одном доме, в одной постели?! Да никогда в жизни, ни за что! Столько лет динамить его, чтобы вот так, в один миг, все с ног на голову перевернулось? Неее, даже и думать не стоит!

К тому же не по — человечески как-то получится.

Это, похоже, совесть моя решила проснуться, голову приподнять, напомнив, что парень-то он, в принципе, не плохой. И не заслуживает такого обращения, тем более в свете последнего нашего разговора, когда я получила такое неожиданное и неудобное признание….

Тут моя бедная затюканная совесть бесцеремонно была отодвинута в сторону внутренней решительной стервой.

Никто его за язык не тянул! Молчал бы себе в тряпочку и все. А так получается, сам вложил в мои руки оружие против себя. Ведь его влюбленность, как никогда кстати в сложившейся ситуации. На ней можно сыграть, чтобы скорее добиться своего. Справлюсь ли я с нашей семейной жизнью? Ай, ладно не сахарная, потерплю. Он не урод, хотя дурень, конечно, еще тот, но хоть не отталкивающий. Пару месяцев перетерпеть его присутствие рядом с собой, а потом, когда появится работа, отправить восвояси. А для поднятия настроения те же встречи с Градовым подойдут, да и сам Зорин, если хочет, пусть шляется хоть по барам, хоть по бабам. Мне его верность не нужна, и глубоко плевать на его интересы.

Ну, чем не идеальный план?

В общем, совесть под натиском злости, разочарования от сегодняшнего вечера и нескольких алкогольных коктейлей, отступила. Возможно, на трезвую голову, я этот вариант отмела бы сразу, не задумываясь, но обстоятельства сложились так, как сложились, и не иначе.

На эмоциях схватила телефон, по времени и дате нашла нужный вызов — его номер я так и не потрудилась сохранить, — и нажала кнопку вызова, нетерпеливо притопывая ногой.

Первый раз он меня проигнорировал. Я ждала, наверное, минут пять, слушая унылые гудки. Разозлилась ещё сильнее и снова набрала его номер, потом ещё раз и еще. И вот, наконец, мне ответили:

— Привет, — раздался откровенно удивленный голос Артема.

На заднем плане шумела музыка, раздавались крики, дружный смех. Понятно, как всегда зажигает где-то с кем-то.

— Привет, — бодро произнесла в ответ, — я тут подумала над твоим предложением куда-нибудь сходить. Оно ещё в силе?

— В силе, — чуть опешив, отозвался он.

— Отлично, я согласна.

— Я…ээ… Сегодня какая-то магнитная буря? — подозрительно поинтересовался он, — или звезды сошлись в определенном порядке?

— Так, я не поняла, ты хочешь куда-нибудь сходить или нет?

— Хочу, — парень, наконец, справился с удивлением, и теперь говорил в своей обычной манере. Бодро, весело, и я поняла, что он меня бесит, ну просто до умопомрачения, но отступать не собиралась. Хватит с меня санкций и ограничений, если для того, чтобы жизнь наладилась, необходимо потерпеть этого типа рядом с собой, я это сделаю легко, играючи, с улыбкой.

— Ну, тогда давай завтра созвонимся, потому что тебе сейчас, похоже, не до разговоров.

— Вообще-то да. Мы тут в боулинге, не слышно ничего. На счет звонка договорились!

— И только попробуй набрать меня в восемь утра! — грозно произнесла, вызвав у него усмешку, — ну все, пока. Жду звонка.

— Пока.

И прежде чем он успел отключить телефон, я услышала, как там у него все завопили «попал», и Артем вместе с ними.

Бросив погасшую трубку на столик, я задумчиво посмотрела на темный парк, простирающийся под окнами, а потом мрачно произнесла:

— Это ты попал, и даже не представляешь насколько…

Глава 6

Утро меня встретило раскатистой головной болью, что в принципе закономерно, учитывая, сколько коварных зеленых коктейлей я вчера выпила.

Со стоном перевернулась на живот и спрятала голову под подушку, пытаясь укрыться от солнца, пробивающегося сквозь неплотно задвинутые шторы.

В голове ни одной мысли, штиль полный, бесплодная пустыня, темная пещера, со сводов которой методично срывается вниз капля за каплей… Поспать бы ещё хоть пару часов, может, полегчало бы, но сон ушел, потому как безумно хотелось пить. Минут десять боролась с отчаянной потребностью в живительной влаге, потом медленно встала на четвереньки на кровати, затем села, спустила ноги на пол, и все это с прикрытыми глазами, потому что стоит только утреннему свету пробиться сквозь смеженные веки, как в голове очередная вспышка боли.

Попробовала нащупать ногой тапки, безрезультатно. Потом вспомнила, что у меня тапок дома отродясь не было — босиком люблю ходить, или в носочках, когда дома прохладно.

С надсадным вздохом встала и побрела в сторону кухни.

Стакан прохладной воды, показался мне райским напитком, от которого кровь быстрее побежала по венам. Потерла лицо, хмуро глядя на солнечный день за окном. Никакого настроения нет, хочется лечь, притворится трупом и не шевелиться до самого вечера, и пусть весь мир подождет.

А кто мне, собственно говоря, мешает так поступить? Правильно. Никто.

Вернулась в свою комнату, упала, словно звезда, на кровать, поправила подушку и попробовала заснуть. Дрема кружила вокруг меня, накатывая теплыми волнами, но не поглощала полностью. Против воли начали просыпаться первые неприятные мысли.

Сначала я вспомнила про Карину, и про эти проклятые синие туфли, которые вывели меня из состояния равновесия. В очередной раз пришла к выводу, что судьба жестока и несправедлива ко мне, раз так увлеченно то помашет перед носом аппетитным кусочком, то отнимет даже краюху хлеба.

Эти несчастные туфли стали для меня идеей фикс, и когда я их увидела на подруге, почувствовала, как внутри будто бомба взорвалась, породив цунами.

Раньше бы пожала плечами, пошла в магазин и купила бы туфли еще лучше, еще дороже, еще шикарнее. И все, никаких проблем. А в сложившейся ситуации не остается ничего другого, как беспомощно сгорать от ярости.

После туфлей я вспомнила о том, как быстро сбежала из клуба, не сказав никому ни слова. Чувствую, теперь весь мозг вынесут своими расспросами с пристрастием. Градов, наверное, вчера разозлился от того, что все планы на вечер поломала. Ну, извините! Не до него было, все равно с таким настроем ничего бы не получилось, только бы поругались. Так что потерпит. Говорят, воздержание способствует развитию личности. Вот пусть и развивается.

Вроде все, на этом события вчерашнего провального вечера закончились. Вроде бы. Где-то на заднем плане маячила расплывчатая мысль, будто было еще что-то.

Что? Потеряла что-нибудь? Разве что свое самоуважение…

Поругалась с кем-нибудь? Тоже вроде нет. Успела покинуть людное место до того, как градус моего бешенства достиг наивысшей точки.

Что тогда?

Перед глазами возникла отчаянно вращающаяся, исчезающая в ночи статуэтка. О, бедный слоненок, полет с четырнадцатого этажа, вряд ли закончился для него удачно. Красивая штучка была, жаль, что именно на ней я сорвала свою злость.

Ну, вроде все, больше никаких событий, о которых стоило бы помнить.

Так. Ведь так? Или что-то еще?

И тут в звенящей голове фраза насмешливая прозвучала «сегодня какая-то магнитная буря?»

О! Боже! Мой!

Я сама, лично, по пьяни позвонила Зорину, и согласилась на встречу с ним!

Резко перевернулась на другой бок, ойкнув от раздирающей боли в висках, и покосилась на тумбочку. Телефона там не было.

И где я его оставила?

С трудом села, и придерживая голову одной рукой, сморщившись, будто лимонов объелась, и осмотрелась в поисках мобильника.

Он нашелся почему-то на полу возле кровати. Я его там оставила, потому что не хватило сил донести до тумбочки, или была какая-то другая гениальная мысль, захватившая мой пьяный мозг?

Кряхтя, бухтя и ойкая, свесилась с края кровати, и чуть не свалившись на пол, дотянулась до трубки. Обхватила ее непослушными пальцами и повалилась обратно на подушки, пытаясь успокоить внезапно начавший возмущаться желудок. Еще не хватало с утра пораньше объятий с белым другом.

Повернула смартфон к себе экраном, и с неудовольствием увидела маленький моргающий зеленый огонек, оповещающий о том, что у меня есть пропущенные вызовы.

С тяжким, печальным вздохом нажала на экран.

Ничего себе!

С десяток звонков от Карины, и примерно столько же от каждой из остальных девчонок. От Градова вообще не сосчитаешь сколько входящих. Смс-ки с вопросами: где я, что я, куда я, как я. И колоритное послание от вконец взбешенного Максима «как это все, *****, понимать?!»

И ни одного звонка или сообщения от Артема. Может, он забыл про меня? Или понял, что звонила пьяная, и решил проигнорировать? Было бы неплохо.

С какого перепуга я вообще соблаговолила ему позвонить, на ночь глядя? Что за блажь?

И тут я вспоминаю о причине звонка:

— Ёёёёёё-моёёёёёё, — простонала, прикрывая глаза рукой. Я ж его решила на себе женить, временно, чтоб добраться до папиных денег.

Ай да умница! Ай да молодец! Прямо затейница, иначе и не скажешь! Кудесница мысли, Эйнштейн в юбке!

Видать, совсем вчера плоха была, раз решилась на такую авантюру.

Так и лежала с прикрытыми глазами, пытаясь понять, что на меня вчера нашло. Ну ладно выпила, ну ладно позвонить захотелось. Но почему Зорин-то? И так проходу не давал, а теперь вообще не отделаешься от него!

Мысль о нашей женитьбе показалась вообще смехотворной. Этого не может быть просто потому, что не может! Где я, и где он?

Я с ним и десяти минут не могу рядом провести, трясти начинает от этого типа, а тут свадьба. Нет уж, нет уж!

Одно я вчера решила правильно, надо что-то делать со своим бедственным положением, а именно искать работу. Вот прямо сегодня этим и займусь!

Сказала, как отрезала. Правда потом зевнула и поудобнее улеглась на подушках, решив ещё чуток подремать.

Проснувшись уже далеко после полудня, я осталась верна своему решению, и несмотря на ужасное состояние духа, мутную голову и полное отсутствие энергии, решила заняться поиском работы.

Принесла из коридора бесплатную газету, что каждую неделю бросают в почтовый ящик, включила ноутбук, зашла на сайт поиска работы. И начала искать.

Составляла и размещала десятки резюме, просматривала неимоверное количество страниц работодателей, и, конечно, звонки, звонки и ещё раз звонки.

Под вечер сидела в своем огромном кресле, а вокруг царил форменный беспорядок. Разбросанные газеты, листы, исписанные номерами телефонов, обертки от конфет, которыми я заедала свои неудачи. И в довершении всего этого безобразия — я, растрепанная, злая, с красными от усталости глазами.

Получив десяток отказов, два десятка обещаний перезвонить в ближайшее время, и одно вялое приглашение на собеседование, я стала склоняться к мысли, что идея выйти временно замуж не так уж и плоха.

Возможно, мне нужно было проявить настойчивость, терпение в поиске работы, но их почему-то не было. Я прекрасно понимала, что специалист из меня никакой. И, думаю, что работодатели тоже это понимали. И даже если я изо дня в день буду повторять такие подвиги, роя носом землю в поисках достойного хорошего рабочего места, то результат будет тот же. Можно много месяцев убить на поиски, и все равно начинать придется с самых низов. Как вы понимаете, на низы я была не согласна.

Эх, нужно было хвататься за работу, которую отец предлагал раньше, сейчас бы как сыр в масле каталась! Но, как говориться, поздняк метаться. Теперь самой выкручиваться придется.

И чем дольше я думала, тем больше склонялась к варианту, что выкручиваться все-таки придется при помощи Артема, потому что это был самый быстрый и простой путь к успеху.

Он в меня влюблен, давно и безнадежно. И сделает что угодно, лишь бы быть рядом. Поживем вместе пару месяцев, и когда все наладится с работой, я его тактично (а может, и нет, все зависит от того, насколько он успеет меня достать за это время) отправлю на вольные хлеба. Вопрос о том, что могу ранить своим поступком, вообще не рассматривался. Он молодой, энергичный, девушки вокруг него хороводы водят, так что быстро утешится. А может, ему самому так наша совместная жизнь осточертеет, что сбежит от меня, как от огня.

И вот я сижу, и уже на трезвую голову взвешиваю все плюсы и минусы такого поступка, пытаюсь оценить свои силы, прикинуть на сколько времени хватит меня и моего терпения. Вряд ли надолго. Пара месяцев, не больше. Остается только надеяться, что за это время на горизонте все-таки появиться достойная работа.

План-то хороший, но на душе было настолько отвратительно, что аж передергивало. Как-то это все мерзко, гадко. Выходить замуж за человека, к которому ничего не испытываешь, только ради выгоды. Ужасно. Это как брак по расчету. Вот только обычно в таких случаях рассчитывают поймать богатого мужа, чтобы обеспечил безбедное существование, но у меня все ни как у людей, все шиворот навыворот. Хочу выйти за не пойми кого, чтобы получить доступ к своим же деньгам. Отстой!

Готова ли я к тому, что он будет все время рядом? Что придется жить с ним под одной крышей? Что придется исполнять супружеский долг?

Ой, кошмар, какой! Почувствовала себя, чуть ли не продажной женщиной, жадной до наживы. Вчера, под воздействием спиртного, я была уверена, что смогу это сделать легко, и не напрягаясь. Теперь же, на трезвую голову, я прекрасно понимала, что ни фига это будет не легко. Это каждый день как по лезвию ножа, шаг влево, шаг вправо — провал. Или он меня доведет раньше времени, или, что уж скрывать, я его измотаю. И разойдемся мы, скорее всего, непримиримыми врагами. С другой стороны, в накладе он тоже не останется. Ведь сбудется его заветная мечта — на это время он получит меня. Фу, блин, какие противные мысли.

Вот скажите, оно мне надо?

Окинула взглядом беспорядок в комнате, газетки с убогими объявлениями, обведенными красной ручкой, и поняла, что да, надо. Хочу выкарабкаться из этой трясины безнадеги, нищеты и упадка.

Как-то рассеянно и без энтузиазма подумала про Максима, и с удивлением поняла, что за него замуж не хочу ещё больше, чем за Артема. Вот хоть ты тресни, не вижу я нашего совместного семейного будущего. Есть я, есть он, и есть наши встречи для поднятия тонуса. Все. Мне от него больше ничего и не надо. Внезапно понимаю, что, несмотря на то, что встречаемся с ним уже почти год, по сути ничего нас и не связывает кроме секса. И эмоциональная привязка к нему не больше чем к Зорину. Наверное, уже просто привыкла за это время, успокоилась, довольная тем, что наши отношения во всех смыслах необременительны. Нет, Градов точно не вариант! От него вдобавок не так просто будет в конце избавиться. Знакомиться с кем-то новым, пытаться построить отношения с нуля? Однозначно работу найти проще будет. Мне ведь так сразу и не угодишь, буду ходить, выбирать, нос ото всех воротить, а в результате Каринка купит еще одни туфли моей мечты.

В общем, останавливаемся на варианте с Артемом, запихиваем поглубже все сомнения, гордость и прочую несущественную ерунду, и идем вперед с высоко поднятой головой.

К сожалению, жизнь такая штука, что за все приходится платить. Как говориться любишь кататься, люби и саночки возить.

Знал бы отец, на что меня толкает его ультиматум! Думаю, сам не рад был бы.

Теперь, когда с мрачной решимостью я выбрала свой путь, меня волновал другой вопрос.

Какого фига он не звонит?

Ни утром, ни днем, ни к вечеру я так и не дождалась звонка от Артема. То ли он все-таки решил меня проигнорировать, держаться подальше, то ли была какая-то другая причина.

Так или иначе, но телефон молчал.

Подруги поняли, что я говорить с ними пока не собираюсь, Макс, похоже обиделся, а Зорин словно воды в рот набрал. Полнейшая тишина и игнор. Да что ж за день-то такой?

На следующее утро я первым делом потянулась к телефону, чтобы проверить входящие. Каково же было мое удивление и разочарование, когда обнаружилось, что от моего потенциального мужа нет никаких посланий.

Я не поняла, это вообще что такое? Он все-таки передумал, решил, что не стоит продолжать общение? Его молчание ставило под удар мой гениальный план возвращения отцовских денег, но сама я звонить ему не собиралась, не в силах переступить через собственную гордость.

День я провела опять в поисках работы, таких же безуспешных, как и накануне. Опять бесконечные звонки и равнодушные отказы. Чувствую, намучаюсь я с этой работой!

Время от времени нетерпеливо подходила к телефону и проверяла, нет ли пропущенных вызовов или сообщений. Тишина. Никто мне не писал и не звонил, я даже заподозрила, что у меня что-то с мобильником, перезагрузила его несколько раз. Результат тот же. Пусто.

Если честно, мне было глубоко фиолетово на обиды Карины и остальных девчонок, мне даже было плевать на недовольного Макса. Я про них и не вспоминала.

Единственное, что имело значение — это молчание Артема. И каждый раз, проверяя входящие, надеялась обнаружить весточку именно от него, но безрезультатно.

К вечеру я уже разозлилась до такой степени, что ходила по квартире и причитала в полный голос, костеря его на чем свет стоит, и очень надеясь, что ему в этот момент сильно икается.

Нет, ну надо же какой! Я ему позвонила. Сама! Лично! Согласилась на встречу, не имея никакого на то желания. А он что? Вместо того чтобы прыгать вокруг меня и крутить хвостиком, взял и куда-то пропал.

Это вообще как понимать?

С трудом удерживалась от повторного звонка, хотя очень хотелось набрать его и поинтересоваться в чем дело.

Я тут, видите ли, замуж собралась, а он голову в землю спрятал!

Спать легла рано — на часах еще не было и десяти. Повозилась, покрутилась, еще пару раз проверила сообщения, и убедившись в отсутствии новых, в расстроенных чувствах прикрыла глаза.

* * *

Девять утра.

Я в такую рань сама никогда не просыпаюсь, а тут, словно невидимая рука из сна вытолкнула. И спать не хочется, и голова свежая. Надо же.

Постояла под душем, получая заряд бодрости, покрутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая фигуру. Все на месте, все как надо. Конфетка. Подмигнула своему отражению и, обмотавшись темно-синим полотенцем, пошла на кухню.

Именно там меня и настиг входящий вызов. Опустив глаза, недовольно нахмурилась.

Надо же, очнулся!

Сложив руки на груди, смотрела на экран, отражающий номер телефона Артема, и думала ответить — не ответить. С одной стороны, он вроде как мне нужен, а с другой — я вроде как оскорбилась оттого, что он не прилетел с серенадой под окна через мгновение после моего звонка. Поразмыслив, пришла к выводу, что обиду показывать не стоит, а то еще решит, что я тут сидела и все эти дни ждала его.

Хм, а ведь действительно ждала, как бы нелепо это не звучало.

Ладно, как всегда делаем вид, что все супер:

— Да, — ответила, поднеся телефон к уху.

— Привет, — голос приглушенный, усталый, — опять разбудил?

— Нет, — наигранно бодро ответила, присаживаясь на кухонный стул, — чем обязана?

— Ты вроде как согласилась куда-нибудь со мной сходить, — спокойно напомнил он, а мне стало как-то не по себе.

Мне с ним проще общаться, когда он ведет себя как обычно — как жизнерадостный придурок, а вот когда он становился серьезным, я почему-то терялась. И сейчас так и произошло.

— Ну… В принципе… да, — чуть сбивчиво ответила на его вопрос.

— Как насчет утреннего кофе?

Обалдеть! Я ему согласие дала на встречу, и была уверена, что он меня куда-нибудь в клуб потащит, на вечеринку. Ну, или еще куда-нибудь, где будет шумно, весело. Где придется провести вместе несколько часов. Где он будет меня доставать своими приставаниями. И что в итоге? Опять зовет на чашку кофе? У него фантазии совсем нет?

Сомневаюсь, уж чего-чего, а выдумок у Зорина всегда море было. В универе какую движуху не возьми, почти наверняка Артем у ее истоков оказывался. А тут, на тебе. Кофе.

Неужели сам не понимает, какой шанс ему подвернулся? Чуть было не озвучила этот вопрос в голос, а потом подумала: хочет кофе, пусть будет кофе. Мне же проще.

— Почему бы и нет, — ответила, пожав плечами.

— Тогда спускайся.

— Чего? Когда? — изумленно переспросила у него

— Я тебя внизу жду. Выходи, — последовал невозмутимый ответ.

Он что совсем не сомневался, что я дам положительный ответ? Ну, ничего себе наглец. На долю секунды захотелось продинамить его, вильнуть пятой точкой и сказать, что никуда с ним не пойду, и только мысли о светлом, безбедном будущем заставили остановиться.

— Жди, сейчас спущусь.

— Хорошо.

В задумчивости обхватила себя за плечи и пошла собираться.

Не так я себе все это представляла, совсем не так.

Я планировала, что пойдем в развлекательное заведение, я надену красивое сексуальное платье и буду испытывать его выдержку, а вместо этого — утро, кофе, тишина.

Пфф, все карты мне спутал.

Надевать вызывающее платье на такую встречу было неуместно, поэтому я обошлась легким сарафаном на тонких бретельках и невесомых босоножках со сверкающими камушками. Просто, по-утреннему, без изысков. Волосы оставила распущенными, а из косметики только тушь. Посмотрела на себя в зеркало и недовольно поморщилась. Выгляжу как сельская простушка. Ну и ладно. Он же заранее о своем приезде не предупредил, поэтому времени на тщательные сборы не было.

На лестничной площадке простояла несколько минут. Мне кажется, у меня самый медленный лифт во всей вселенной. Плавно трогается с места, едет так, что и не чувствуешь, а потом долго подбирается к нужному этажу, на пару мгновений замирает и только после этого распахивает двери. Все хорошо, но очень уж медленно.

Выйдя из подъезда, осмотрелась.

Белый Форд Фокус стоял неподалеку. Артем сидел на водительском сиденье, сложив руки на руле и прислонившись к ним подбородком, задумчивый, отрешенный взгляд устремлен куда-то вдаль.

Еще раз вздохнула, пожелала себе удачи и направилась в его сторону. Словно почувствовав мое появление, он, не отрывая головы от рук, покосился в мою сторону. Пока шла к машине, Артем неотрывно наблюдал за моим приближением, и когда я подошла почти вплотную он, с легкой улыбкой, кивнул на соседнее сиденье, приглашая сесть в машину. Что я, собственно говоря, и сделала.

Облокотившись щекой на руки, скрещенные на руле, он невозмутимо наблюдал за тем, как усаживаюсь рядом с ним.

Я села, поправила загнувшийся подол платья и выжидающе на него посмотрела. Слишком уж он спокойный, как будто измученный.

— Ты действительно хочешь идти пить кофе? — с сомнением поинтересовалась у него.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Вид у тебя такой, будто мечтаешь лечь и проспать пару суток.

— Что, так заметно? — усмехнулся он и выпрямившись, завел машину, наверное, побоявшись, что я сейчас передумаю, выскочу наружу и уйду.

— Да, — кивнула, не отводя от него подозрительного взгляда, — что, бурная ночка выдалась?

— Если бы, — с усмешкой ответил Зорин, выводя машину из моего двора, — я только приехал из командировки.

— Командировки? — изумленно переспросила у него, — ты работаешь?

Артем удивленно покосился на меня:

— А что я, по-твоему, должен делать? Сидеть на шее у отца с матерью? Конечно, работаю.

А я вот не работаю, и с удовольствием бы посидела на чьей-то шее.

— И кем ты работаешь? — задала очередной вопрос. Надо же выяснить чем потенциальный муж занимается. Может он органами торгует,

— По специальности, — невозмутимо ответил Артем, даже не взглянув в мою сторону, мрачным взглядом скользя по зеркалам заднего вида.

М-да, сегодня он явно не из тех, кто любит поболтать. Сидит, облокотившись локтем на дверцу машины, рассеяно потирая щеку, вторая рука расслабленно покоится на руле. На меня даже не смотрит, все внимание сосредоточенно на дороге. Было такое чувство, что он реально борется со сном, разве что не зевает во весь рот.

— Ну и как прошла командировка? — спрашиваю, потому что наше молчание давит, мне неуютно в полной тишине.

— Нормально. Ты когда позвонила, мы с друзьями в боулинге были, оттуда сразу и поехал, часа в три ночи. Все сделал, и обратно. Домой не заезжал, сразу к тебе проехал. За эти трое суток часов пять, наверное, от силы спал, так что не обращай внимания на то, что торможу.

— Может ну его, это кофе? Давай на следующий раз перенесем, — выдвинула весьма разумное предложение.

— Нет, уж, — хмыкнул он, — я все эти дни о твоем звонке думал, так что ничего переносить не будем. К тому же кофе — это как раз то, что мне нужно.

— Как хочешь, — пожала плечами и отвернулась к окну.

Что ж теперь, по крайней мере, ясно, почему он не примчался ко мне в тот же миг, как я ему позвонила.

Дорога до кофейни заняла всего пару минут, и вот мы уже подходим к знакомой вывеске.

Зорин спокойно, без суеты пропустил меня вперед, придержав дверь, а сам пошел следом. Сегодня мы были здесь не одни. Пожилая пара у окна, молодой человек с газетой, притаившийся в углу и две ухоженные женщины недалеко от входа. Я в нерешительности остановилась, выбирая для нас место.

За стойкой встречала та же официантка, что и в прошлый раз. Узнав Артема, она залилась румянцем и поспешно отвернулась. Наверное, не очень приятно подсовывать кому-то свой номер телефона, с замиранием сердца ждать звонка, а в ответ получить тишину.

Парень ее смущения не заметил, и сразу направился к тому же самому столику, что и в прошлый раз. Мне кажется, что он ее даже не узнал, уж не знаю по какой причине, оттого, что бессовестно хотел спать или по причине того, что привык не замечать вздыхающих по нему барышень. В общем-то, плевать. Иду за ним, рассматривая его спину. Вроде не плохо сложен, высокий. Хоть в этом плюс.

Мы заняли наш столик.

Ого, у нас уже появился «наш столик», обалдеть! С Градовым почти год встречаемся, а не то, что столика, даже заведения любимого нет. Странно как-то…

Сделали заказ. Я взяла капучино и чизкейк, а Зорин ограничился крепким кофе.

Пока ждали, когда официантка принесет нам заказ, не обменялись ни словом. Я раздраженно крутила в руках ремешок от сумочки, а он, подперев щеку кулаком, смотрел в окно.

Отлично проводим время! Весело, интересно, с пользой! Просто именины сердца какие-то!

Наконец перед нами появился ароматный кофе. Я отпила маленький глоточек приятного напитка и потянулась за десертной вилочкой, что бы отведать десерт, а Зорин, чуть ли не залпом осушил свою чашку и сразу заказал еще одну.

Девушка-официантка, теряя тапки на ходу, побежала исполнять. Я лишь ухмыльнулась ей в ответ. Глупая, неужели не видит, что он ее даже не замечает?

После кружки кофе его взгляд стал более осмысленным. Теперь он смотрел не в окно, а на меня. Не скажу, что от этого стало веселее. Не знаю почему, но сегодня я смущалась в его присутствии. Может оттого, что он сам на себя не похож, а может оттого, что рассматривала его с позиций совместной жизни. Он же сидит и не знает, что я два дня думала о том, как бы мне поскорее выйти за него замуж, и как это самое замужество будет проходить.

— Ну, давай, рассказывай, — ни с того, ни с сего произнес он, выдернув меня из задумчивости.

— Чего рассказывать? — растерянно посмотрела на него, не понимая, о чем он.

— О причинах своего неожиданного звонка, и не менее неожиданного согласия встретиться.

Оп-па, внезапно!

— Я же обещала тебе позвонить, вот и позвонила, — постаралась ответить как можно более невозмутимо.

Артем исподлобья посмотрел на меня так, что мне показалось, будто я начала краснеть. Этого еще не хватало.

— В чем, собственно говоря, дело? По-твоему, я не могу позвонить просто так?

— Ты? Мне? Просто так? Не можешь, — убежденно ответил он, кивнув головой, — если я имею счастье лицезреть тебя здесь и сейчас, то для этого должна быть какая-то веская причина. И мне очень хочется ее знать.

Под прямым, выжидающим взглядом зеленых глаз становится совершенно неуютно.

Вот чего я совсем не ожидала, так это вот таких вопросов. Думала, что он от одного моего звонка в восторге будет, а тут на тебе: восторга нет, слепого желания угодить тоже что-то не вижу. Невозмутимо задал вопрос, невозмутимо ждет ответа.

Да, что ж ты мне все планы путаешь?

Я была так уверена, что сейчас за пару минут получу его целиком и полностью в свое распоряжение, что совершенно не подготовилась. Ни легенды не придумала, ни путей для отступления, ни разговоров для маневра. Просто шла к нему, в полной уверенности, что все пойдет как по маслу, без каких либо усилий с моей стороны.

С некоторой долей удивления смотрела на Артема, сидящего напротив меня, и внезапно поняла, о чем говорила Машка, на встрече выпускников.

Он действительно повзрослел, возмужал, стал серьезнее. Нет, это еще не был матерый мужик, но уже и не тот безбашенный парень, ухлестывающий за мной в универе. Дури в нем то ли поубавилось, то ли он научился ее контролировать, держать в узде.

Ой, чувствую, все будет ещё сложнее, чем мне казалось. Такого вокруг пальца на раз-два не обведешь. И игру раскусит, и использовать себя вряд ли позволит, несмотря на все чувства.

— Чем больше скрываешь, тем мне интереснее, — хитро улыбнулся он, облокачиваясь на стол, и нагибаясь ближе ко мне, — если бы на твоем месте был кто-то другой, то я бы не сомневался, что это согласие на свидание. С тобой, такой вариант откидываем сразу. Думаю, знакомиться со мной ближе в твои планы не входит.

Вот дурак! Я замуж за тебя собралась, тут хочешь не хочешь, а придется знакомиться ближе. Ах, да, ты ж ещё не в курсе ещё радостных перспектив.

Опять почувствовала что-то сродни смущению. Я уже решаю проблему, кто будет выносить мусор, а Зорин вроде как ещё и не в теме. Мурашки вдоль хребта побежали, когда в очередной раз осознала всю нелепость этой ситуации. Может, просто сказать «а, давай поженимся?» Думаю, через миг его уже и след простынет, только пятки сверкать будут. Любовь любовью, но он прекрасно понимает, что я, мягко говоря, не подарок.

Ладно, попробуем включить дурочку:

— Если честно, я не знаю, зачем согласилась на эту встречу, — легкомысленно пожала плечами, стойко выдержав подозрительный взгляд.

— Охотно верю, — опять в голосе усмешка. Похоже, кофе начал действовать, и Артем по мере пробуждения начал становиться самим собой — несносным типом, который меня раздражает до зубовного скрежета, — на тебя что-то не похоже.

— Можно подумать, ты знаешь, что на меня похоже, а что нет, — фыркнула, сердито сложив руки на груди.

— Конечно, знаю, — уверенно ответил он, кивнув головой.

— Странно, я вот про тебя ничего не могу сказать, а ты прямо убежден, будто знаешь, что у меня на уме. Когда интересно успел узнать?

— За те годы, что крутился рядом, — спокойно пожимает плечами, как будто говорит о чем-то несущественном.

— И как это ты умудрялся черпать обо мне информацию, лишь изредка появляясь рядом, чтоб сделать мелкую гадость?

— Просто мне было не все равно.

На это мне ответить было нечего. Это мне было плевать на все, а ему…

— Раз такой умный, наблюдательный и внимательный, просвети какие же у меня, по-твоему, были причины для согласия.

— У меня два варианта. Либо ты решила свое самолюбие потешить, после нашего последнего разговора. Что ж, пожалуйста. Все что говорил, могу повторить еще раз, мне не жалко. Либо тебе что-то настолько надо, причем именно от меня, что ты готова горы ради этого свернуть.

Ошарашено смотрю на эту улыбающуюся физиономию. Это надо же, прямо в точку. Даже сразу и не нашлась что ответить.

— И что же, по — твоему, МНЕ может понадобиться от ТЕБЯ? — интересуюсь с напускной небрежностью.

— Понятия не имею, — в недоумении развел руками, — Два дня только о твоем звонке думал, всю голову сломал в пытках угадать, что же такого потребовалось Снежной Королеве, раз она сама лично позвонила, — все это время смотрит на меня, не отрываясь. Не то любуется, не то пытается разгадать, что я скрываю.

— Буду настаивать на варианте «просто так», — нагло посмотрела ему в глаза. Ну не говорить же «знаешь, Тём, я тут решила, что мне надо на пару месяцев свое финансовое положение поправить, поэтому собираюсь тебя женить на себе».

Артем, подняв взгляд к потолку, со вздохом покачал головой:

— Ладно, Антина, как знаешь. Не хочешь говорить, не говори. Сделаю вид, что поверил тебе.

Посмотрела на него как нахохлившийся воробей. С ним все идет не так, как мне надо. Разговор повернул в совсем ненужное мне русло, к своей цели ни на миллиметр не приблизилась.

В его глазах тепло отражается, свет искренний. Вижу, что ему не все равно, что действительно нравится сидеть именно здесь и именно со мной, что с удовольствием взял бы за руку, но не позволяет себе этого. Странно. Обычно всегда руки тянул, не спрашивая на то разрешения, а тут держится, в рамках приличия, ни шагу в сторону, ни одной пошлой шутки, никаких заигрываний. Это, что? Решил обещание сдержать и не приставать? Весьма неожиданно, и я не уверена, что мне это на руку. Когда он сидит напротив и контролирует каждое свое слово, каждый свой жест, у меня начинают возникать сомнения в осуществимости моих далеко идущих планов. Надо с этим что-то делать. Мне нужен Зорин, у которого ветер в голове, огонь в крови, мне нужны его эмоции. Настоящие, те самые, которые он сейчас усердно держит под контролем.

И как-то запоздало начинаю понимать, что сегодняшняя обстановка никак мне не поможет. Он усталый, примерно держащий себя в руках, да еще вдобавок подозревающий меня в тайных умыслах.

Все не то. Нужна другая атмосфера, другой антураж. Такой, чтоб Артем забыл обо всем на свете, кроме меня. О подозрениях, о контроле. Обо всем. Вот только как это сделать?

— Чем собираешься заниматься в выходные? — как бы невзначай поинтересовался он, и я против воли усмехнулась. Контроль контролем, а терпения и выдержки держаться до конца у него все равно не хватает.

— Не знаю пока, — чуть загадочно пожимаю плечами.

— Давай сходим куда-нибудь?

— Так, стоп. Мы с тобой договаривались на один раз. Вот он идет, прямо сейчас, — протянула, рассматривая свой маникюр.

— Не считается! — убежденно ответил Зорин, — я сегодня не в форме. Кофе на три минуты взбодрил, а сейчас чувствую, что снова засыпаю. Так что, давай это считать просто случайной встречей.

— Ха, хитрый какой! — продолжала выпендриваться. Пусть видит перед собой обычную Кристину, пусть выкинет из головы лишнюю подозрительность, — я обещала, я сделала. А то, что именно ты настоял на сегодняшней встрече — это твои проблемы. Я ведь предлагала перенести на другой раз.

— Ой, Колючка, опять мы на исходные позиции возвращаемся?

— Так мы с них и не сдвигались, — ответила со снисходительной улыбкой.

Зорин рассмеялся, покачав головой:

— С тобой как на минном поле. То будто оттаиваешь, а в следующий миг укусить готова. С ума сойти можно.

— За это, наверное, и любишь, — хмыкнула, покосившись в его сторону, ожидая реакции на свои слова.

— Наверное, — просто согласился он, и не думая отрицать или смущаться, — давай, я тебе ближе к выходным позвоню.

— Могу дать тот же ответ, что и в прошлый раз, — чуть надменно произнесла, поглядывая на него, — я подумаю.

— Ну, думай-думай, — усмехнулся он и подозвал официантку, чтобы оплатить счет, — а сейчас пойдем, я отвезу тебя домой. Иначе засну прямо здесь, и придется тебе сидеть со мной, пока не проснусь, охраняя мой чуткий сон.

— Даже и не подумаю! — фыркнула, поднимаясь со своего места.

К его машине я шла первая, а он брел следом за мной. Странное утро получилось. Меня охватило какое-то непонятное чувство неудовлетворенности. От того, что все прошло совершенно не так, как я хотела. Как-то все непонятно, странно. Артем этот удивительно спокойный, ведущий себя совсем не так, как я от него ожидала, разговоры непонятные. Не сомневаюсь, что он мне позвонит. Мы поговорим, я покривляюсь для вида и соглашусь. Куда-нибудь сходим…

Нет, все это не то. Он опять будет вести себя как примерный ботаник, а я буду ломать голову над тем, что сказать, что бы его растормошить. Скучно, нудно. Так дело не пойдет. Надо придумать что-то другое. Вот только что? Не скажешь же ему: «Можешь забрать свое обещание вести себя прилично».

Я села в машину, приоткрыла окно, а Зорин задержался, потому что зазвонил его телефон. Парень достал мобильник из кармана джинсов, и не глядя на экран, ответил, остановившись в шаге от машины. Я, против воли, слышала каждое его слово.

— Привет, Стас… Да, нормально все. Вот только приехал в город… Сегодня? Нет, сегодня давайте без меня… Я толком не спал уже несколько дней. Сейчас домой приеду, завалюсь в кровать и буду дрыхнуть, пока бока не заболят… Завтра? Без проблем. Куда идем? В «Зеленый»? Отлично! Я только за… Да помню я, что у него завтра днюха… Вы с подарком в этот раз сами решайте, я в любом случае в доле… Все, договорились. Завтра встречаемся на месте, — Артем отключил телефон, небрежно сунул его в карман и сел в машину.

— Ты точно доедешь? — покосилась на него, заметив, что он несколько раз крепко зажмурился.

— Предлагаешь, остаться у тебя, чтоб никуда не ехать? — подколол он, заводя машину, — я могу, ты только позови.

— Размечтался! — фыркнула, отворачиваясь к окну. До чего ж наглый тип! Терпения ему все-таки не хватило вести себя прилично до конца нашей встречи, долго держался, но все-таки выдал фразу с двойным смыслом. Что, тяжело из себя примерного строить?

И тут я абсолютно точно поняла, что мне делать дальше! Будто осенило!

В бар, значит, завтра идешь? С друзьями? Днюху чью-то праздновать? Ну что ж, жди и для тебя подарочек будет. Посмотрим еще кто кого. Твоя проницательность или мое актерское мастерство! Твоя выдержка против моего напора.

И на моей стороне будут играть твоя влюбленность, твоя многолетняя жажда заполучить меня, твоя молодая горячая кровь.

Так что, мальчик, дергайся не дергайся, но никуда тебе от меня не деться. Приручу так, что с рук есть будешь, преданно в глаза заглядывая.

Домой я вернулась в каком-то возбужденном состоянии, даже не отдавая себе отчета, насколько меня захватила эта игра.

Я позвонила Маше, предложила ей завтра куда-то сходить, и все вывернула так, будто это она сама пригласила меня в тот самый бар, где должен быть Зорин со своей компанией. Я это сделала специально, чтобы в случае чего состроить недовольную мину и сказать: «Знала бы, что здесь этот тип будет, ни в жизнь бы в это поганое место не пришла». Теперь я понимала, чтобы провести, надо было все хорошо продумать. Пусть инициатива исходит от него, пусть у него проснется инстинкт охотника, а я буду лишь его разжигать, держать в тонусе, доводить до высшей точки кипения. Чтобы у него в голове и места не осталось для сомнений, а все было занято лишь желанием быть со мной.

Ощущая себя просто непередаваемо коварной женщиной, отправилась в гардеробную создавать неотразимый образ для завтрашнего вечера.

Глава 7

Времени было уже ближе к одиннадцати, когда мы с Машей на такси подъехали к Зеленому бару. Несмотря на то, что Семенова была у меня уже в шесть вечера, мы долго прособирались. Я в принудительном порядке переодела Машку в одно из своих платьев, потому что она собралась идти в простых джинсах и футболке. Разве так можно?

Фигуры у нас примерно одинаковые, только ростом она чуть пониже меня, поэтому мое платье село на ней идеально. Подруга вся разрумянилась, раскраснелась, восторженно глядя на свое отражение в зеркале, и я решила, что это платье ей подарю. Не обеднею, а ей приятно.

Сама же я собиралась быстро. Потому что свой образ продумала заранее. Волосы распущены, на глазах макияж в стиле smоky еyеs, на губах притягательный мерцающий блеск. Одежда? Конечно платье! Такое, что подчеркивает каждый изгиб и едва прикрывает пятую точку. И, конечно же, красное. Кое-кому ведь так нравится красный.

Зайдя внутрь, мы тот час погрузились в атмосферу всеобщего веселья. Машка сразу начала пританцовывать и потащила меня в самую гущу событий. А я исподтишка оглядывалась по сторонам, ища взглядом того, ради которого весь этот маскарад и задумывался.

С первого раза найти его не удалось. Сколько я не всматривалась, не находила Зорина. В какой-то момент даже испугалась, что они передумали и ушли в другое место, и я только время зря потеряла, придя в это заведение.

Стараясь перекричать музыку, сообщила Маше, что хочу что-нибудь выпить для поднятия настроения, она показала поднятый кверху большой палец, кивнула в сторону барной стойки, и мы направились туда, целенаправленно продираясь сквозь развеселую толпу.

Ладно, что будет, то и будет. Даже если Артема здесь нет, то мы с подругой отлично проведем время вместе. Поболтаем, потанцуем, посмеемся, вспомним старые добрые времена.

Семенова взяла себе зеленый коктейль, глядя на который меня передернуло. В прошлый раз эта зелень сыграла со мной злую шутку, поэтому остановила свой выбор на солнечном напитке с апельсиновым соком.

Машка что-то рассказывала, я ее слушала, смеялась, а сама упрямо скользила взглядом по толпе. Неужели ошибка, и его здесь нет?

Да что за человек такой?! Не может же он постоянно поступать так, что все мои планы рушатся как карточный домик?! Прибить его мало!

Мария, осушив свой бокал до дна, заказала еще один, я же лишь немного пригубила первый. Сегодня у меня конкретная цель, а не просто оторваться, забыв обо всем на свете. Это во-первых. А во-вторых, средства надо экономить. Я же теперь почти что нищая!

После коктейлей мы направились в дамскую комнату. Пока Маша пропадала в кабинке, я поправила макияж, обновила блеск на губах. При этом старалась прогнать растекающееся по венам разочарование. Рано ещё горевать. Бар большой, их компания может сидеть в одном из маленьких приватных залов, так что, возможно, я его просто ещё не нашла.

В зал мы вернулись, когда из динамиков доносилась красивая медленная мелодия. Кто-то танцевал в парах, некоторые продолжали двигаться в полном одиночестве, наслаждаясь музыкой. Мы с Машей переглянулись, пытаясь решить, где бы нам пристроиться, что бы потанцевать в свое удовольствие. Лезть в самую гущу мне не хотелось. Там плохой обзор, все дрыгают своими телесами, и ничего вокруг не видно. Нет, это не мой вариант. Надо так, чтобы и в стороне, и в людях, чтобы и самой все было видно, и меня можно было рассмотреть.

Такое место нашлось чуть поодаль, недалеко от сцены, на которой зажигали профессиональные танцовщицы. Маша махнула рукой, чтобы я следовала за ней, и чуть ли не вскачь понеслась вперед. Вот ведь живчик!

С самодовольной улыбкой и чувством собственного достоинства проследовала за подругой, но, пройдя несколько шагов, чуть не споткнулась. Буквально в трех метрах от меня обнаружился Зорин, собственной персоной. Он танцевал с какой-то девушкой медленный танец. Девчонка с него не сводила сияющих глаз, а Артем что-то ей рассказывал, склонившись к уху. Меня он не заметил, как раз в этот момент развернувшись ко мне спиной.

Внутри все всколыхнулось от какой-то идиотской радости. Он все-таки здесь, а значит, мои усилия и сборы прошли не зря!

Чуть сбавила шаг, подгадав так, что бы пройти мимо, в тот момент, когда их пара, кружащаяся на месте, развернется удобным для меня образом.

Походка от бедра, уверенный взгляд вперед, иду и якобы никого не вижу, и его в первую очередь.

Момент, когда Зорин меня заметил, я почувствовала сразу. Кожей, по которой мурашки проскакали; нутром, почуявшим его взгляд, горячей волной идущей в след мне, скользящей по наполовину открытой спине.

Не обернулась, даже бровью не повела, лишь самодовольно усмехаясь, шла к Маше, которая уже отдалась во власть музыки и плавно покачивалась, подстраиваясь под ритм.

Устроившись рядом с подругой начала танцевать, прикрыв глаза, наслаждаясь музыкой, внутренней эйфорией, упиваясь ощущением, что все идет так, как надо, что все не зря, что он на крючке.

Плавно двигаюсь в такт, покачивая бедрами, руками чуть приподнимаю волосы, оголяя нежную шею. Я знаю, как двигаться, чтобы свести с ума, чтобы взгляд не могли оторвать от тела, чтобы все мысли из головы вылетели. Я знаю, я оттачивала это мастерство на тех, с кем встречалась раньше, на Градове, доводя его до грани безумия, когда был уже готов, словно пещерный человек закинуть меня на плечо и утащить в свою пещеру.

И у Артема, с его чувствами, жаждой заполучить меня, нет никаких шансов устоять. Знаю, что смотрит, не отрываясь, что про свою партнершу по танцу уже забыл, как и обо всем остальном. Неотрывно чувствую на себе жадный взгляд. Он меня мысленно уже наверняка тридцать раз раздел и столько же раз поимел во всех позах. Против воли усмехнулась. Хоть и не в восторге от перспектив нашей совместной жизни, но не могу не признать, что сама игра заводит, заставляет кровь бежать по венам чуть быстрее. И пусть он мне нужен всего на пару месяцев, в качестве «как бы мужа», но дух охотницы все-таки проснулся, и я не собиралась его подавлять. Лучше уж так, с азартом, легкой дрожью, чем через силу, сдерживая брезгливую гримасу.

Танцуя, медленно повернулась вокруг своей оси и бросила из-под полу прикрытых век взгляд туда, где видела Артема. Пусто, никого. Я лишь улыбнулась. Ощущение того, что смотрят не отрываясь, прожигая насквозь, не пропадало, а значит он где-то здесь. Незаметно сквозь опущенные ресницы осматриваюсь.

Артем стоял у стены, подпирая ее плечом. Руки сложены на груди, взгляд неотрывно следит за мной, жадно ловит каждое движение. Рядом с ним крутится уже другая девушка, шаловливо ведя ручкой его руке, томно заглядывая в глаза. Вот только зря старается. Ему плевать. Ему вообще на все плевать, кроме блондинки в коротком красном платье, чувственно танцующей перед ним.

Опять разворачиваюсь к нему спиной, ни на миг не переставая двигаться. Из ткани на спине только кружевная сетка, назначение которой не прикрыть наготу, а наоборот, будоражить воображение.

Одна мелодия сменяла другую, а мы с Машкой все танцевали, не обращая ни на кого внимания. Иногда медленно и плавно, иногда страстно и ритмично.

Настроение было где-то на уровне Эвереста. Раз пять поворачивалась, проверяла, где Артем и каждый раз находила его все на том же месте, все так же неотрывно следящим взглядом за каждым моим движением.

Смотри, мальчик, смотри, наслаждайся, для тебя танцую и больше ни для кого. Мне плевать на то, что ловлю заинтересованные взгляды других молодых людей, мне нет до них никакого дела. Значение имеешь только ты, твой тяжелый, горящий взгляд. Все как надо, все так, как и должно быть.

Через некоторое время Маша, танцующая рядом со мной, замерла, изумленно глядя мне за спину. Похоже, подруга только что увидела того, ради кого весь этот вечер и задумывался.

Она обреченно закатила глаза, потом недовольно посмотрела в мою сторону. Я остановилась и медленно обернулась, итак прекрасно зная, кого увижу за своей спиной.

Артем стоял совсем рядом, с хитрой улыбочкой посматривая на меня.

Если бы я не знала, что он все это время неотрывно наблюдал за мной, подумала, что ему весело. А так, пусть и не пытается обмануть своей наигранной беззаботностью. У него сейчас должен ураган в крови лютовать, сердце в груди биться как сумасшедшее.

Лично у меня билось, так что его стук музыку заглушал, и не скажу, что была от этого в восторге. Чтобы добраться до него, мне нужна спокойная, трезвая голова, а не фейерверк из непонятных эмоций. Усилием воли подавляю внутренний трепет и смотрю на него недовольно:

— Зорин, ты, что следишь за мной?

— Даже и не думал! — нагло облапал меня взглядом с ног до головы, — отлично выглядишь.

Я лишь фыркнула, упираясь одной рукой в бок. Тут вперед высунулась Мария:

— Тёма, блин, я ее еле уговорила прийти сюда! Если сейчас она из-за тебя опять сбежит, я тебе лично по голове настучу! — Семенова бесцеремонно ткнула его пальцем в грудь.

Умница Машенька, все как надо говоришь! Я здесь ни при чем, это ты меня притащила в это место, молодец. Стою, тихо радуюсь наивности подруги, не забывая сердито поглядывать на Зорина.

— От судьбы не сбежишь, — ответил, многозначительно подмигнув мне.

Наглый, самоуверенный, невыносимый тип! Тоже мне, судьба нашлась!

Так, похоже, сегодня он такой как обычно. Жизнерадостный, неимоверно раздражающий раздолбай, забывший о своем обещании вести себя прилично. Убила бы, но именно такой он мне и нужен.

— Вы тут вдвоем? — интересуется Артем, не отводя от меня взгляда, таинственно мерцающего в свете разноцветных огней.

— Вдвоем! — соглашается подруга, по — прежнему бросая на меня подозрительные взгляды. Наверное опасается, что сейчас как всегда фыркну и уйду, лишь бы не находится с этим типом под одной крышей. Эх, знала бы ты Маша, о моих коварных планах!

Прибила бы меня, наверное. Зорин ей всегда нравился, как человек, как друг. Не знаю, может и как на представителя другого пола на него поглядывала, хотя это вряд ли подруга мне всегда рассказывала о своих увлечениях, и Артем в этих рассказах ни разу не фигурировал. Она наоборот раз за разом подталкивала меня в его направлении, искренне недоумевая, почему он мне не нравится.

— Присоединяйтесь к нам, — просто предложил он, — у нас весело.

Маша с сомнением посмотрела в мою сторону. Вижу, что она не против примкнуть к компании Зорина, с ними точно не заскучаешь, но у меня были другие планы. Мне не нужны его друзья, мне нужен он.

Скептично усмехнувшись, направилась в сторону бара:

— Это, пожалуй, без меня, — снисходительно улыбнувшись, похлопала его по плечу, проходя мимо. Артем на лету поймал мою руку, крепко сжав запястье:

— Только не говори, что уходишь! — в напряженном взгляде недовольство сквозит.

Я выразительно посмотрела на его пятерню, сжимающую мою руку:

— Хватать обязательно?

— Обязательно, — невозмутимо кивнул, даже не думая отпускать, — будь моя воля, я бы вообще…

— Так, Тём, избавь меня от своих фантазий, — пробую высвободиться, но безрезультатно, — я никуда не ухожу, просто хочу пить.

Убегать действительно ещё рано, мне нужно, чтобы Маша сделала еще кое-что, очень-очень важное.

Парень подозрительно нахмурился и через силу, будто это далось ему с неимоверным трудом, отпустил мою руку. Кожа в том месте, где его ладонь прикасалась ко мне, просто горела, и я непроизвольно прижала ее к груди.

Развернувшись, продолжила свой путь в сторону барной стойки, чувствуя, как в груди бухает сердце, а кончики пальцев покалывает миллионом крошечных иголочек. Ничего себе адреналин!

У стойки заняла высокий стул и попросила у бармена минералки, со льдом. Мне было жарко, пить хотелось до умопомрачения. Непослушными, чуть подрагивающими пальцами обхватила стакан с ледяной водой, рассеяно наблюдая за озорными пузырьками, поднимающимися на поверхность со дна и с боков.

На соседний стул опустилась Маша и тоже сделала заказ, правда, остановив свой выбор опять на ядовито-зеленом коктейле. Похоже, сегодня подруга собирается оторваться по полной. С улыбкой наблюдала за тем, как она, покачивая головой в такт музыке, подносит бокал к губам. Все как в студенчестве, когда мы с ней не пропускали ни одной вечеринки.

Почувствовала теплое дыхание на своей макушке и резко обернулась, смерив недовольным взглядом стоящего за спиной человека.

— Ты еще здесь?

— Где ж мне, по — твоему, еще быть? — усмехнувшись, парень сделал жест бармену, и когда тот поставил на стойку стакан с янтарной жидкостью, наклонился к нему прямо через меня. Сердито фыркнула, когда на несколько мгновений почувствовала прикосновение его груди к своему плечу.

— Не знаю, например, там, где я тебя не буду видеть, — поднеся стакан с водой, посмотрела на Артема поверх него.

— Сегодня мы опять колючие? — интересуется, устраиваясь рядом со мной. Спиной привалился к стойке, оперся на нее локтями, наигранно-спокойным взглядом скользит по моему лицу. Очень натурально. Я почти поверила. Только бешено пульсирующая жилка на шее, выдает его истинное состояние.

— Разве когда-нибудь было иначе? — не глядя на него, как бы невзначай отпила из стакана немного воды, медленно провела языком по влажным губам. Потом невозмутимо повернулась в его сторону, словно ничего и не делала.

Зорин, похоже, не отдавая себе в этом отчета, смотрел на мои губы. В мрачном взгляде клубится нечто, чему я не могла дать определения. Казалось, что еще немного, и его выдержка, как и напускное спокойствие, расползутся по швам.

— Тём, ты сегодня загадочный какой-то, — со снисходительной улыбочкой поинтересовалась у него, борясь с желание закусить губу. Это было бы слишком. Слишком прямолинейно, откровенно. Он бы сразу почувствовал игру. Поэтому держу себя в руках, строю из себя саму неприступность, не забывая время от времени про мелкие диверсии.

— Загадочный? — глухо переспросил он, с трудом переводя взгляд на стакан в своих руках, — обычный. Все как всегда.

Отворачивается от меня в сторону, растерянно потирая шею рукой. Вижу, что не знает, как себя вести. С одной стороны, с удовольствием был бы самим собой, с другой стороны, понимает, что со мной это никогда не прокатывало.

— Не заболел случаем? — невозмутимо нагибаюсь в его сторону и кладу руку на лоб, от чего Артем непроизвольно замирает, — температуры нет. Жить будешь.

Опять усаживаюсь на свое место, как ни в чем не бывало, отворачиваясь от Зорина к Маше. Подруга все это время активно болтала с барменом, оставив без внимания мою игру. Так, она еще кое-что должна сделать, пока у Артема еще осталось хоть что-то от выдержки, и он не сбежал от меня, сломя голову, как от огня.

— Не слишком ли ты налегаешь на коктейли? — интересуюсь у нее, каждой клеточкой тела, чувствуя Зорина, стоящего за спиной, — завтра встать не сможешь!

— Смогу! — убежденно отмахнулась Машуля, заказывая еще один бокал веселого напитка.

— Давай перенесем завтрашний выход, на следующий день? — мягко предлагаю, чувствуя, что Артем встал еще ближе.

— Даже не мечтай! — она сердито выставила перед собой указательный палец, — мы с тобой последнее время почти не видимся! И если перенесем, то тебя потом вообще не выловишь! Растворишься в своих вечных «занята, не могу, у меня планы». Так что никаких переносов! Обещала, что пойдешь со мной, вот и будь добра не отлынивай. Тем более погода стоит отличная — идеальное время для того, чтобы понежится на пляже.

— Маш, — промурлыкала, еле успев спрятать довольную ухмылку, — давай…

— Все, разговор закрыт! — безапелляционно заявила Семенова, и я покорно развела руками, внутренне торжествуя. Умница, подруженька моя, все как по нотам. Я вроде, как и ни при чем, сижу вся такая белая и пушистая. А все остальное — задумала Семенова. Идеально!

Артем не глухой, и наверняка все отлично расслышал. Очень сомневаюсь, что он упустит шанс лицезреть меня на пляже, в купальнике.

Извинившись, отправилась в дамскую комнату. На самом деле, мне ничего там не надо, просто хотела оставить наедине подвыпившую болтливую Машку и напористого Артема, ни капли не сомневаясь, что сейчас он из нее всю информацию вытащит так, что она и не заметит. Все-таки подруга у меня неимоверно наивная, порой даже слишком. Мне иногда даже неудобно становится от того, что беззастенчиво этим пользуюсь.

Простояла, любуясь на себя в зеркало минут десять, не меньше, радуясь, что все идет так, как надо. Думаю, этого времени для Артема было предостаточно, чтобы узнать все, что нужно. Можно возвращаться.

Семенова обнаружилась на том же месте, где я ее оставила, а Зорин куда-то испарился.

— Где эта ходячая катастрофа? — поинтересовалась как можно более равнодушно.

— Да его позвали друзья, — вздохнула Маша, — жаль, конечно, что ты не хочешь к ним присоединиться. Я думаю, с ними весело.

— Не сомневаюсь, — пробурчала себе под нос. Если честно, я свою программу на этот вечер выполнила: покрутилась перед Артемом, таким образом, чтобы не разбудить в нем подозрений, одновременно распаляя, заставляя забыть обо всем. Обработала Машу так, что она выдала ему нужную информацию, сама при этом оставшись в стороне.

В принципе, я уже была готова покинуть это заведение. Мне здесь не нравилось, слишком шумно, слишком людно. Мне по душе клубы другого уровня, с другим контингентом, другой атмосферой, а такие места, как это, я уже переросла.

Покосилась в сторону выхода, уже намереваясь встать и уйти, как вдруг Семенова вскочила с места и, схватив меня за руку, потащила на танцпол:

— Моя любимая песня, идем танцевать! — прокричала она, улыбаясь так счастливо и задорно, что на миг я испытала жгучий стыд. Какая же она все-таки непосредственная, добрая, открытая, а я этим так беззастенчиво пользуюсь! Нехорошо. Да ещё и сбежать собралась! Ведь даже мысли не возникло, что ей, возможно, захочется остаться. С тяжелым вздохом киваю головой и иду за ней, перестав сопротивляться. Ничего со мной не станет, если ради нее я останусь ещё ненадолго. Полчасика, а потом найду способ убедить ее покинуть этот бар.

Мы устроились на том же месте, что и раньше, и закружились под музыку. Теперь мне не было дела до Артема, все, что хотела, я сегодня ему уже показала. Мне кажется, до конца вечера мы с ним больше не пересечемся. Я искренне надеялась, парень понимает, что рядом со мной его здравый смысл отказывает, и постарается держаться подальше.

Теперь я танцевала для себя, наслаждаясь мелодией, чувствуя, как сердце в груди стучит в такт басам, доносящимся из гигантских колонок.

Мы с Машей о чем — то перекрикивались, смеялись, зажигали. Я получала от этого неподдельное удовольствие, до того самого момента, как зазвучали переливы очередного медляка, и в тот же миг возле меня нарисовался какой — то худой парень, озабоченно глазеющий на мои ноги:

— Потанцуем, детка? — сказало это недоразумение, криво усмехаясь, кося под горячего мачо.

Терпеть не могу такое обращение! От одного слова «детка» меня буквально выворачивает наизнанку, начинает трясти. И взгляды такие сальные не переношу. Когда стоит не пойми кто, а корчит из себя чуть ли не Мистера Вселенной. Смерив его оценивающе-пренебрежительным взглядом, молча отвернулась, что бы уйти. Это ходячее нечто бесцеремонно схватило за руку, и дернуло на себя:

— Да, ладно, чего ты ломаешься? — вальяжно протянул он. Меня аж передернуло от скрипучего голоса, и пивного аромата, исходящего от этого Джигита. Ломаюсь? Сейчас я тебе покажу, как я ломаюсь. Набрала побольше воздуха, чтобы послать его в сказочные дали, как почувствовала, как на талию по — хозяйски ложится мужская рука:

— Проблемы? — невозмутимо поинтересовался Зорин у незадачливого ухажера, притянув меня к себе. От неожиданности я даже сопротивляться не стала. Так и стояла с надутыми щеками, удивленно глядя на него.

Мачо ещё раз скользнул по мне оценивающим взглядом и предпочел ретироваться, реально оценив свои шансы против Артема. Разные весовые категории: чахлый утенок в обтягивающий джинсиках и вечно небритый здоровенный Зорин.

Горе-ухажер ушел, растворившись в толпе, а Артем, так и продолжал удерживать меня, несмотря на то, что в этом не было никакой необходимости.

Я попыталась вывернуться, но не тут-то было. К одной руке, присоединилась вторая. Он сцепил их в замок за моей спиной, не давая отстраниться.

— Тём! — прошипела, упираясь руками в каменную грудь, — тебе не кажется, что это слишком…

— Ты, можешь со мной просто потанцевать? — не обращая ровным счетом никакого внимания на мои жалкие попытки высвободиться, спросил он.

— Тём!

— Просто один танец, — повторил, игнорируя мои гневные взгляды, — один! Не кусаясь и не выставляя свои шипы!

Я бросила беспомощный взгляд на Машку, прыгающую у него за спиной. Подруга жестами показывала, что я не дружу с головой и просто обязана с ним потанцевать. Понятно, от нее помощи не жди.

Надо было все-таки уходить из этого заведения, как и планировала! Захотела сделать подруге приятное? Пожалуйста, получите, распишитесь. Добрые дела всегда наказуемы! Сейчас бы уже дома была, а вместо этого стою в центре зала, в цепких лапах Артема. Не планировала я с ним никаких танцев на сегодня! Разжечь интерес, немного потрепать нервы — да, а тискаться с ним посреди толпы — нет! В моих планах этого не было!

Только ему на мои планы как всегда плевать!

Прижимает к себе, обхватив за талию, и напряженно всматривается в глаза, ожидая ответа. И что-то мне подсказывает, что пока не получит моего согласия, не отпустит.

Ладно, хр*н с тобой, Золотая Рыбка! Обреченно вздохнув, покачала головой:

— Я говорила, что ты меня бесишь?

— Сегодня? Еще нет, — усмехнулся он, почувствовав, что перестала сопротивляться.

— Ладно, Тём. Один танец, и ты оставляешь меня в покое!

— Хорошо оставлю, — с готовностью согласился Артем, потом, правда, добавил, — ненадолго!

— Я сейчас точно уйду! — цыкнула на него, кладя руки на плечи.

Красивая музыка лилась из динамиков, а мы танцевали. Молча, погрузившись в свои мысли. Его руки покоились на моей талии, не позволяя себе ничего непристойного. И на том спасибо, хотя бы не использовал танец как предлог облапать меня.

Я чувствовала, как у него в груди колотится сердце. Хорошее, сильное, бьется гулко раскатисто, прямо под моей ладонью.

На какой-то миг закралось сомнение, что зря я весь этот цирк затеяла, что ничего хорошего не выйдет. В такие игры надо играть с кем — то, кто оценит правила игры и даст достойный ответ.

Я как будто вышла на тропу войны, намереваясь любой ценой победить, а он и не думал со мной воевать. Ему просто хотелось быть рядом.

Внутренний голос, надрываясь, кричал «не смей трогать парня!».

И что мне делать? Отступить? Свернуть поле действий и уйти в тень?

И вести дальше нищенское существование, давясь от злости и зависти каждый раз, как кто-нибудь из подруг купит очередные туфли? Тратя все дни напролет на поиски ненавистной работы?

Нет, так дело не пойдет.

Совесть, попытавшаяся показать, что она хоть и слаба, но все-таки ещё жива, была безжалостно выкинута за борт расчетливостью, здравым смыслом и желанием нормально жить. Он сильный — справиться. Сох по мне все эти годы? Сох! Не помер от тоски? Не помер! И потом не помрет, справиться, утешится, переболеет. Я в него верю.

— Так, когда мы с тобой куда-нибудь сходим по — настоящему? — поинтересовался Зорин, глядя на меня сверху вниз.

— Давай будем считать, что уже сходили! — отстраненно повела головой, намекая на это дивное заведение.

— Неее, — протянул он, — даже не думай! Сегодняшняя встреча тоже не считается, потому что она — точно чистая случайность.

Ага, для кого чистая случайность, а для кого и тонкий расчет, грубая игра.

— Предлагаю третий раз сходить выпить по кофе, и завязать с этой затеей, — не скрывая иронии, ответила на его предложение.

— Мечтай больше! — хмыкнул Зорин, — если обещала, то не отвертишься.

— Насколько мне не изменяет память, я обещала только подумать, и ничего кроме этого!

— Неважно.

Непробиваемый тип. Похоже, слово «нет» в моем исполнении он вообще не воспринимает, пропускает мимо ушей. И как только терпения хватает? Я ведь далеко не всегда являюсь приятным собеседником. Или за все эти годы у него уже иммунитет к моим колючкам выработался?

— Ты сегодня такая красивая, — с теплой улыбкой произнес Артем, — я точно не засну, думая о тебе.

Ты, главное, завтра на пляж приходи. Вот уж точно гарантирую, что не уснешь после такого! Я уж постараюсь:

— Могу посоветовать валерьянку с пустырником. Говорят, помогает слабенькие расшалившиеся нервишки успокоить!

— Так, попрошу проявлять больше уважения к спасителю!

— Ты, думаешь, я бы сама не справилась с тем задохликом? — пренебрежительно сморщила нос, — и без вашей помощи прекрасно бы обошлась!

— Вообще — то я не тебя имел в виду, а как раз этого бедолагу, — хохотнул Зорин, словив от меня гневный взгляд, — не сомневаюсь, что не подоспей я вовремя, раскатала бы ты этого беднягу без зазрений совести.

— Так может, пойдешь к этому бедняге и с него встречу стребуешь? — прошипела, попробовав отстранится, в результате добилась только того, что он прижал меня еще сильнее, — и вообще, тебе не кажется, что танец не требует настолько близкого контакта?

В ответ не услышала ожидаемых шуток, приколов или еще чего — то в этом роде. Подняла на него глаза, и словно молнией пронзило от жадного взгляда, пробирающего до самых костей. От неожиданности не попала в такт, даже вроде бы на ногу ему наступила, и замерла на месте, он тоже остановился. Так и замерли посреди толпы, глядя друг на друга и не в силах отвернуться.

— Ты понятия не имеешь, насколько близкого контакта я с тобой хочу. И поверь, сейчас я говорю не о постели… не только о постели, — голос хриплый, на заднем фоне какое — то отчаяние сквозит.

Наверное, именно тогда, впервые за все время нашего знакомства, мое сердце споткнулось, сбилось с ритма в его присутствии, и вовсе не от всплеска адреналина. Не понимая что происходит, отступила от него на шаг назад. В этот раз он меня не остановил. По-прежнему стоял и смотрел на меня, опустив руки. И в этом взгляде было столько всего, что захотелось спрятаться, укрыться от непонятного ощущения где — то внутри.

— Я, пожалуй, пойду, — прошептала чуть слышно, но он услышал. Перевел взгляд куда — то в сторону и с тяжелым вздохом покачал головой:

— Иди! — чуть раздраженно махнул рукой в сторону выхода.

Я не заставила просить себя дважды. Развернувшись, стремглав бросилась прочь, не разбирая дороги, чувствуя, что он смотрит вслед. Мне кажется, в тот момент я почти ничего не соображала. Мне хотелось только одного. Оказаться как можно дальше от него, выкинуть из головы непонятные мысли, вздохнуть полной грудью и унять мечущееся в груди сердце.

Я даже не вспомнила про Машу. Только когда выскочила на крыльцо, почувствовала, как она хватает меня под руку, пытаясь остановить:

— Тинка, ты чего? Ты куда? Что он тебе наговорил? — на ее лице читалось искреннее беспокойство.

— Все хорошо, — с трудом переводя дух, ответила подруге, — мне надо домой!

— Тин! Ведь так хорошо время проводили!

— Если хочешь — оставайся, — ответила грубо и тут же прикусила свой острый язык, заметив, как у Семеновой дрогнула нижняя губа, — Машунь, прости меня! Я сама не своя. Мне лучше действительно уйти, пока я дел не натворила. Ты же меня знаешь.

Маша обреченно прикрыла глаза. Уж кто — то, а она знала. Антина разошлась — Антину не остановить. И за одно мгновение Снежная Королева могла превратиться в Огненный Ураган.

— Да что ж вы с ним не можете мирно находиться рядом?!

Я только пожала плечами. То, что сейчас творилось у меня внутри, не поддавалось никаким логическим объяснениям. Мне всегда было фиолетово на его присутствие, и такая непонятная реакция, просто выбила почву из-под ног.

— Что он тебе сказал?

— Ничего, Маш. Ничего важного и достойного внимания, — выдохнула чуть слышно, — Извини еще раз, что сорвалась на тебе. Ты если хочешь, оставайся, но мне действительно лучше уйти.

Семенова кивнула и, спустившись по ступеням, направилась в сторону парковки, где ожидали своих клиентов такси. Чуть притормозив, бросила через плечо:

— Ты идешь?

— Иду, — нагнала ее и обняла за плечи. Машка с грустной улыбкой положила мне голову на плечо:

— Зря вы с ним не ладите. Такая бы пара красивая вышла.

Через пару минут мы уже ехали домой на такси. Сначала направились в сторону Машиного дома. Подруга, свернувшись клубочком, задремала на заднем сиденье. Наверное, все-таки несколько последних коктейлей были лишними. Сейчас доставлю ее домой, и поеду к себе, в надежде хоть немного поспать, отвлечься.

Кое-как разбудила Семенову, когда остановились у ее подъезда. Помогла выбраться из машины и довела до подъезда. На крыльце обнялись, и распрощались до завтра. Причем, глядя на подругу, я очень сомневалась, что у нее найдутся силы для утреннего похода на пляж.

Потом такси повезло меня домой.

Всю дорогу я, отчаянно кусая губы, смотрела в окно, а в голове, разрывая виски, пульсировала только одна мысль.

Что это вообще было?

Глава 8

Это утро началось для меня очень рано. В 8.00 зазвенел будильник, вырывая меня из нежных объятий сладкого сна. Со стоном протянула руку, чтобы его отключить, с первого раза не нащупала, поэтому он продолжал голосить, прогоняя остатки сновидений.

Наконец, раздраженно хлопнула ладонью по нужному месту и трели замолкли.

В голове спросонья ни одной мысли. Зачем мне будильник? Я что куда — то собираюсь, может на работу? Да вроде нет…

Ах, да, мне ж надо готовиться к выходу на пляж!

Остатки сна как рукой сняло. Я вскочила с кровати и чуть ли не вприпрыжку поскакала в душ, потом на кухню за утренним кофе. Все это время в голове прикидывала варианты, как бы поэффектнее появиться.

В том, что Артем будет там, я ни капли не сомневалась. Ну, не сможет он отказать самому себе в удовольствии поглазеть не меня. Ни за что не поверю в то, что решил отмахнуться от такого соблазна.

На умывание и завтрак потратила минут двадцать, а потом отправилась в гардеробную. На пляж мне к десяти тридцати, дорога займет полчаса, потому что еще на заправку надо заехать. Так что времени на подготовку остается совсем немного. Скинула с себя полотенце, в котором вышла из ванной и абсолютно нагая покрутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение. Красивая, зараза, подтянутая, гладкая. Загляденье.

Итак, что мы имеем. Выдвинула сетчатый ящик, в котором у меня хранились купальники.

Слитный? Сразу нет, его только на съезд юных девственниц.

Спортивный? Тоже нет, я же не в бассейн иду, круги накручивать.

Те купальники, которые не проходили цензуру, я пренебрежительно откидывала в сторону.

Красный, до невозможности открытый, три ниточки два пятачка? Вульгарно, агрессивно, только если захочется в порнофильме сняться. Откуда у меня вообще такое барахло взялось?

Скромный зеленый с золотистыми цветочками? Здравствуй, мечта бабушки!

Черный, элегантный? Строгий, но вместе с тем безумно сексуальный? Он конечно великолепен, и восхищенные взгляды со стороны Зорина, да и не только него, мне точно обеспечены. Вот только самой, как-то не по себе в таком купальнике. Он идеально подойдет для отдыха на Мальдивах, ну или, на крайний случай, на белых песках Пунта-Каны, но никак не на травке, на берегу городской речки. Тут он будет выглядеть неестественно. С тихим вздохом бережно отложила красоту в сторону, и принялась за другие купальники.

Один слишком закрытый, второй неудобный, в третьем было такое чувство, что у меня грудь нулевого размера, зато попа ого-го. Этот шедевр я отправила в мусорное ведро, не раздумывая.

В общем, я перемерила практически все, так и не найдя подходящего варианта. Хоть бросай все и беги сломя голову в магазин, покупать новый купальник. Только вот денег лишних нет, к сожалению.

На дне корзины лежала последняя сиротливая ярко малиновая тряпочка, с разноцветными разводами. Это что за безобразие такое? Когда я только успеваю барахло всякое в дом тащить?

Подняла тряпочку двумя пальцами: простенький бюстик, и плавки на завязочках. Только ради смеха примерила это безобразие, с удивлением обнаружив, что вещичка идеально села на мою фигуру.

Придирчиво покрутилась перед зеркалом, пытаясь сообразить, как я такое могла купить? Да, сидит хорошо, но ведь ничего особенного. Такое барахло есть у каждой тетки, которая ходит на китайский рынок. Ну не могла я на такое позариться!

Что-то должно быть в этом наряде особенное, раз я его заметила и приобрела. Сняла с себя верх купальника и посмотрела на этикетку. С английским никогда проблем не имела, так что мне не составило проблем прочитать информацию на этикетке.

Ткань хамелеон, меняет цвет при намачивании.

О, как! Это уже интересно. Надела опять бюстик и, недолго думая, отправилась в ванну проверять, что же это за хамелеон. Забралась в душевую кабину, включила воду, постояла под теплыми струями пару минут, ожидая, пока ткань намокнет, и вышла наружу, встав на мягкий пушистый коврик.

Посмотрев в зеркало, просто замерла с открытым ртом.

Ну, ничего себе!!!

Малиновый цвет исчез, как и разводы. Вместо этого на мне был нежно розовый купальник. Настолько светлый, что даже просвечивал. Грудь была видна чуть ли не во всей красе, почти не оставляя места для фантазий, а на плавках единственным непрозрачным место была завышенная ластовица спереди, скромно прикрывающая интимное место.

Я зависла, наверное, минут на десять, не в силах оторвать взгляд от своего отражения. Это, просто невероятно! Откровенно, чувственно, но вместе с тем настолько нежно, что о вульгарности даже речи не шло.

Все, Зорин, хана тебе!

Самодовольно усмехаясь, вернулась в гардеробную. Убрала все, что разбросала по полу. Эти купальники мне точно не нужны, я свой выбор сделала.

Само малиново-розовое сокровище положила сушиться на батарею — не ехать же в сыром, и отправилась наводить красоту. Немного накрасилась, использовав водостойкую тушь, волосы уложила свободными крупными локонами. Все, к выходу на природу готова!

После того, как я обнаружила у себя такую роскошную вещичку, настроение заметно поднялось. Внутри зажегся какой-то неописуемый азарт, предвкушение. Как же мне захотелось взглянуть на Артема, когда он увидит меня в таком виде! Думаю, у бедняги дар речи пропадет от такого зрелища.

В качестве верхней одежды выбрала белый хлопковый сарафан в крестьянском стиле, с шитьем по подолу и низу рукавов. В результате получился очень милый, невинный образ: белый сарафан, белокурые волосы, крупными локонами лежавшие на плечах, глазки сияющие — сама себе понравилась.

Около десяти у меня зазвонил телефон, и я не смогла сдержать улыбки, увидев входящий звонок от Маши.

Все ясно, или проспала или так и не смогла привести свое тело в вертикальное положение и заставить прийти на пляж:

— Да, Машунь, — бодро ответила подруге.

— Тин, — голос хриплый, сонный, виноватый, — я проспала.

Кто бы сомневался после такого-то количества зеленых коктейлей!

— Ну, ты даешь, — напустила в голос обиды.

— Тинка, извини, — простонала Семенова, и я очень живописно представила, как она лежит на диване, прижав руку к виску, — я тебя вчера доставала, с этим пляжем, а сама сегодня не в форме.

— Да, ладно. Если честно, я чего — то такого как раз и ожидала, — усмехнулась в трубку, продолжая крутиться у зеркала.

— Может, завтра сходим?

— Давай лучше через пару деньков, — резонно подозревала, что после сегодняшнего выхода, мне на реку ещё долго не захочется.

— Хорошо, — обреченно вздохнула подруга, — извини ещё раз, что по моей вине все сорвалось.

— Ладно, дорогая моя, отсыпайся.

Мы распрощались, и я почувствовала, что настроение поднялось ещё на одну ступеньку выше. Если честно, в присутствии Машки было как — то не с руки играть с Артемом — она бы этого не одобрила, а, может, и вообще всю малину бы обломала. А теперь я сама по себе, и никто не помешает воплотить в жизнь коварные планы.

Итак, собравшись, я покинула квартиру и отправилась на охоту, чувствуя, как внутри все покалывает от нетерпения.

Примерно в пол одиннадцатого я приехала на место, запарковала машину на обочине, взяла с пассажирского сиденья пляжную сумку и вышла наружу.

Погода изумительная. По небу неторопливо плывут редкие, кучевые облака, легкий ветерок ласково касается волос.

Опустив с макушки на нос солнечные очки, направилась к набережной. Прошла сквозь арку в заграждении, спустилась по практически белым, выгоревшим от солнца, и обтертым десятками ног деревянным ступеням и ступила на мягкую траву, которая ближе к воде уступала место желтому песку. К моей преогромной радости, людей на пляже было не очень много. Наверное, сказывалось то, что середина недели. Замечательно, а то я терпеть не могу, когда лежат попа к попе, ни пройти, ни в тишине полежать.

Я взглядом приметила удобное местечко недалеко от кромки воды и направилась к нему. Пользуясь тем, что солнечные очки прикрывают почти половину лица, усердно смотрела по сторонам в поисках интересующего меня субъекта.

Что-то не видать. Нет, его что ли?

Не может такого быть! Просто не может и все, или Зорин не будет Зориным. Иду не торопясь, гордо задрав нос, а сама рыщу взглядом то налево, то направо. И где этот негодяй?

Прохожу мимо компании молодых людей, играющих в пляжный волейбол. Их бы энергию да в мирных целях! А то носятся, орут, ржут как кони!

Чуть поморщив нос, иду дальше, как вдруг до меня доходит, что один из этих коней и есть Зорин! В черных пляжных шортах стоит у сетки, и что-то увлеченно доказывает команде противников.

Надо же, не только сам пришел, но и целую толпу с собой привел! А может, только сейчас новыми знакомыми обзавелся. С него ведь станется, с кем угодно общий язык находит… Кроме меня.

Иду, вся такая загадочная, а сама так и смотрю на него. Ну, давай же! Повернись!

И он поворачивается. Краем глаза вижу, как он резко останавливается, заметив меня, и практически в тот же момент получает мячом прямо по макушке. Дружный смех, и я еле успеваю поджать губы, чтобы тоже не улыбнуться. Нельзя улыбаться, я ж его типа не вижу, просто иду к реке.

И вот я, наконец, достигла нужного места: островок зелени, среди песка. Постояла минутку, глядя на воду, и достала из сумки большое зеленое полотенце. Расстелила его на земле, сняла обувь, приготовила крем для загара. Не то, что бы я опасалась обгореть — в моих планах пребывание на пляже ограничивалось в лучшем случае часом, а в идеале вообще по быстренькому воплотить в жизнь коварные планы и уйти. Никогда общественные городские пляжи не любила. Как-то здесь все по — простецки, без изюминки. Поэтому намеревалась уйти до того, как солнце достигнет своей максимальной интенсивности. Зачем же мне тогда крем? Просто его можно эффектно обыграть.

Чуть поразмыслив, решила, что не стоит сразу с места в карьер срываться. Подошла к кромке воды, осторожно коснулась ее кончиками пальцев. Прохладная, мягкая, то, что нужно.

Помочила ножки, немного постояла по щиколотку в прозрачной воде и вернулась к полотенцу. Пока шла опять выхватила взглядом Артема. В этот раз он стоял чуть в стороне от играющих и с кем-то болтал по телефону, не забывая время от времени смотреть в мою сторону.

Смотри, смотри, наслаждайся!

Легким движение ухватилась за подол сарафана и медленно стащила его через голову. Убедилась в том, что Зорин безотрывно смотрит, не торопясь, сложила одежду, положила ее на сумку, взяла в руки бутылочку с защитным лосьоном и немного выдавила на ладонь, а потом начала медленно, плавно наносить на кожу. Прошлась по рукам, груди, плоскому животу, а излишки обтерла о пятую точку, не забыв встать таким образом, чтобы ему было все видно.

Зорин, по — моему, забыл, о чем говорил со своим собеседником. Так и замер с телефоном у уха, чуть ли не с открытым ртом, не сводя с меня ошалевшего взгляда.

Внутренне ликуя, элегантно опустилась на полотенце, стоя на четвереньках, сексуально прогибаясь, расправила несуществующие складочки и только после этого легла на живот.

Достала из сумки модный журнал, открыла на первой же попавшейся странице и сделала вид, что увлеченно что-то рассматриваю, хотя на самом деле даже не понимала, что там изображено.

Сердце колотилось с такой силой, что казалось еще миг и выпрыгнет из груди. Даже дыхание сбилось, а в висках кровь шумела, заглушая все вокруг. Ничего себе, это я от волнения так разошлась?

Кое-как заставила себя успокоиться, несколько раз медленно и глубоко вдохнула-выдохнула, постаралась придать себе как можно более невозмутимый, скучающий вид, и стала ждать. Чего именно? Понятия не имею. Просто лежала и ждала. Я себя во всей красе показала, теперь ход Артема.

Все звуки вокруг доходили до меня словно сквозь закрытый купол: гулкие, сливающиеся в один неразличимый поток, и только грохот собственного сердца настолько отчетлив, что оглушает.

Передо мной лежит журнал, пестрящий фотографиями с одного из показов в столице. Я мечтала съездить туда, окунуться в атмосферу роскоши, красивых вещей, безупречных людей. Мечтала, еще до того как отец лишил денег, да и после грезила, фантазируя на тему, как бы эффектно я там смотрелась.

Мечты, на которые сейчас было плевать. Смотрю на эти фотографии и, ничего внутри не дрогнет. То, что у меня внутри, полностью поглощено забавной, будоражащей кровь игрой. И это поглощение меня откровенно напрягает.

Пока я предавалась внутреннему самоанализу, чья-то тень опустилась на страницы журнала.

Спустив солнцезащитные очки, я исподлобья посмотрела на стоящего передо мной человека. Артем. Кто бы сомневался.

С демонстративным недовольством возвращаю очки на место, и опускаю глаза на фотографии в журнале:

— Может, не будешь солнце загораживать? — интересуюсь, скептично подняв брови.

— Может, — невозмутимо произнес он, присаживаясь рядом со мной, — что-то я Маши с тобой не вижу.

— Хм, скажем так, боец пал смертью храбрых, — не отрываясь от журнала ответила ему, — я ее предупреждала, что после такого количества коктейлей не встанет, она не послушала. Так что вполне закономерный итог.

— Бедняга, — улыбнулся он.

— К сожалению, эта бедняга вот только сейчас сообщила, что находится в состоянии полной некондиции, — бессовестно соврала, кивнув не телефон, — если бы знала раньше, то не пришла бы сюда одна.

— А чего тебе здесь не нравится? Отличное место. Мы сюда часто выбираемся, просто так ни с того, ни с сего. Природа, река, хорошая компания, что еще надо?

Он сорвал травинку, и неосознанно начал жевать ее кончик, задумчиво глядя куда-то в сторону темной воды, а я искоса наблюдала за ним, пользуясь тем, что очки прикрывают глаза. Хм, а тело у него хорошее, то, что надо. Мышцы рельефные, кубики на животе, чуть поджарый, не перекаченный. Мысленно поставила ему пятерку, за внешний вид. Интересно, какие мысли бродят у него сейчас в голове? Спросить что ли? Глупости! Вместо этого с изрядной долей язвительности интересуюсь:

— Сегодня тоже ни с того, ни с сего отправились на пляж? — посмотрела на него поверх очков. Интересно, как будет выкручиваться? Наврет, что заранее спланировали?

Артем, откинув в сторону травинку, как-то по — мальчишески улыбнулся:

— Вообще-то нет. Сегодня я пришел, чтоб на тебя поглазеть!

Вот так в лоб! Я, конечно, именно на такие действия и рассчитывала, но эта его непосредственность, откровенность смутила. Да что смутила! Я почувствовала, как против воли начинаю краснеть.

Зорин, зараза, опять ты делаешь все не так! Ждешь от тебя одного, а ты другое выдаешь. Бесит, прямо сил нет!

Кое-как справившись с внутренним смятением, перелистнула страницу, безразлично поинтересовалась:

— Ну и как, поглазел?

— И сейчас глазею.

Что??? Это уже ни в какие ворота не лезет! Сдернула с лица очки и сердито посмотрела на него:

— Артем, тебе не говорили, что пялиться на чужую… В общем, пялиться на других неприлично!

— Хм, припоминаю, вроде что-то такое было, — усмехнулся он, пожимая плечами, — я обычно такие глупости мимо ушей пропускаю.

— Ты невыносим! — откинула в сторону очки и журнал, — надо было сразу уходить, как только выяснилось, что Семенова проспала, а вместо нее ты нарисовался!

— Ладно, не ворчи, — примирительно произнес Зорин, снова переводя взгляд на реку, — пойдем купаться. Вода отличная.

— Я? С тобой? Не дождешься, — фыркнула, перекинув волосы на другое плечо.

— А что такого? Плавать не умеешь или боишься, что буду приставать? — в зеленых глазах опять усмешка.

В этот момент кто-то из парней позвал его. Мы с ним синхронно развернулись в сторону зовущего. У натянутой сетки уже собралась вся его компания, и ждали только его.

— Пойду сыграю, что ли, — махнув им рукой, дескать, сейчас иду, резво поднялся на ноги, — ты не сбегай пока, ладно?

Я искоса посмотрела на него и отвернулась:

— Как пойдет!

— Ладно, Злюка, не скучай. Жди меня, и я вернусь.

— Ага, уже жду, со слезами на глазах, — буркнула себе под нос, недовольным взглядом провожая его спину.

До чего же противный тип! Вот все с ним не так, как надо! Как мне надо! И план отличный, и он клюнул, да и не мог не клюнуть. Но все равно, как-то все не так. Вроде вот он, передо мной, не скрывает ни чувств, ни своего интереса, только я ждала другого. Не знаю чего. Что будет стелиться у моих ног, преданно ловить каждое слово, приносить тапочки по команде. В общем, хр*н знает, чего я от него ждала, в любом случае ему по барабану на мои ожидания! Он сам по себе, продолжает вести себя как обычно.

Лежать надоело, поэтому я села на полотенце, пытаясь решить, что же делать дальше. Пойти, что ли, окунуться и собираться домой, а этот пусть дальше играет, плевать на него? Внезапно засомневалась в том, что мне хватит смелости залезть в воду. Одно дело дома перед зеркалом крутиться, и совсем другое здесь, в открытую. Вдруг он опять сделает что-то не вписывающееся в мои планы? Он может, неоднократно в этом убеждалась.

Против воли развернулась в его сторону, и стала наблюдать за игрой.

Играли пять на пять, причем хорошо играли, увлеченно, весело. Носились за мячом, орали, падали на песок, в попытках отбить особо заковыристые пассы, смеялись. Им реально было весело, и я невольно залюбовалась. Как специально, подобрались все как один, высокие, здоровые, с красивыми спортивными телами. Оглядевшись по сторонам, заметила, что не одна я наблюдаю за их игрой.

На берегу практически все особи женского пола, так или иначе, косились в их сторону. Больше всего порадовали две бабульки, сидящие недалеко от меня на леопардовом выцветшем пледе:

— Вот, будь я помоложе, я бы с ними сыграла, — мечтательно прошамкала одна из них.

— И не говори-ка, — в тон ей ответила вторая, — вон с тем, тем и вот тем.

Вот старые развратницы!

Ладно, хватит на них пялиться. Что я там интересного увидела? Мужики как мужики, ничего особенного. И Зорин ничего особенного. Стадо бабуинов.

И вообще, надо завязывать с этой непонятной прогулкой. Солнце уже стояло высоко в небе, нещадно припекая голову, а у меня с собой ни кепки, ни панамки. Поразмыслив еще чуток, решила все-таки окунуться, пока на меня никто внимания не обращает.

Попросила старых нимфоманок присмотреть за сумкой, заколола волосы на макушке и направилась к воде, не к тому месту, где все плескались, а чуть в сторону, чтобы никто не брызгался и не мешал.

Зайдя по щиколотку, замерла. Не настолько уж теплая вода, как кое-кто говорил. Я на нашей реке уже лет сто не была — предпочитаю отдых заграницей, и совсем забыла, какое это странное ощущение когда пальцы ног прикасаются к плотному, но чуть илистому дну. Сделала еще несколько шагов и снова остановилась. Блин, реально холодно. С такими темпами я посинею еще до того момента, как погружусь целиком. В голове появилась мысль, а может ну его на фиг, это купание? Помочила ножки и хватит?

Какое-то внутренне упрямство, проснувшееся при взгляде на остальных людей, радостно барахтающихся в воде, не позволило отступить, поэтому зашла еще чуть глубже, вода теперь почти достигала пятой точки. Огромные мурашки, бегали по рукам, поднимая волосы дыбом. Все, сейчас быстренько окунусь и сразу на выход!

Легко сказать, окунусь. Сделала еще пару шагов, непроизвольно вставая на цыпочки. Все, вот сейчас точно окунусь! Только духом соберусь и как присяду!

— Ты чего тут мнешься? — внезапно раздался голос прямо за спиной.

От неожиданности чуть не завопила и шарахнулась от него в сторону:

— Зорин, блин, ты меня напугал! — сердито сверкнула глазами в его сторону. Действительно напугал. Так была занята внутренней борьбой и подготовкой к погружению в студеную воду, что пропустила его приближение.

Как вообще можно было настолько отключиться от происходящего вокруг, и не заметить, как этот бугай идет следом?

— Ах, ну, извините, Ваше величество, что не предупредил заранее о своем приближении, — по-шутовски склонил голову в поклоне. Придурок! — долго тут пританцовывать будешь?

— Нет, — пренебрежительно ответила, переступая с ноги на ногу, — вода просто холодная, надо привыкнуть!

Смерила его надменным взглядом, непроизвольно скользнув по кубикам пресса, рукам, груди. Все-таки неплохой экземпляр.

Тут внутри что-то тревожно зашевелилось, и это был вовсе не восторг от его фигуры. Стоит рядом, нависая надо мной, морда довольная, глазищи хитрые, хищные:

— Холодно, говоришь?

Против воли начинаю от него пятиться, понимая, что мне жизненно необходимо выбираться из воды. Прямо сейчас! Немедленно!

Мои маневры не остались незамеченными:

— Уж не выходить ли ты собралась? — медовым голосом поинтересовался он, делая шаг в моем направлении.

— Да, — голос подвел и получился мышиный писк.

— Что, даже не окунешься? — в глазах озорные огни пляшут.

— Нет, спасибо, — снова пискнув, разворачиваюсь, чтобы уйти, но краем глаза замечаю, как он делает ещё шаг ко мне.

«Беги!» завопил внутренний голос, и я его без колебаний послушалась. Рассекая неподатливую воду, замедляющую движения, бросилась к берегу, но через два шага почувствовала, как наглый руки обхватывают талию и буквально выдергивают из воды.

Я с визгом попыталась вырваться, скинуть с себя его лапы, да только бесполезно. С довольным смехом, лишь перехватил поудобнее и, игнорируя мои крики, попытки вывернуться, потащил обратно в реку.

Я вопила, что убью его, требовала, чтобы немедленно отпустил, убрал от меня свои поганые лапы, но Зорину было плевать! Прижал к своей каменной груди так, что вздоха не сделать, и невозмутимо тащил вперед.

— Я прибью тебя, — шипела, стараясь разжать его руки, обхватывающие поперек живота.

— Непременно, — усмехнулся он, — нырять любишь?

— Что?? Я… Нет… Никаких нырять! Не смей!

— На счет три. Раз!

— Тём, отпусти меня!

— Два!

— Я тебе…

— Три! — и, не обращая ровным счетом никакого внимания, на мои писки, визги, подбросив, закинул в воду.

Мой секундный полет сопровождался диким воплем, который бесславно прервался, когда я с головой ушла под воду, подняв кучу брызг. Негодяй! Убить его мало!

Нащупав дно, оттолкнулась ногами и резко вынырнула на поверхность, отплевываясь от воды. В первую очередь провела пальцами под глазами, чтобы убедиться в том, что тушь выдержала испытание. Не хватало ещё с черными подтеками на пол лица ходить. Потом вспомнила, что тушь суперустойчивая, с ней хоть в бассейн, хоть в сауну, и мимолетное погружение под воду ей нипочем. Развернулась и смерила этого наглеца яростным, злым взглядом:

— Ты чего себе позволяешь?!

— Ничего особенного, просто помог тебе зайти в воду.

— На фиг мне такая помощь сдалась?! Я выходить собиралась!

— Ничего не знаю, — невозмутимо отвечает этот скот.

Смотрю на него, и руки чешутся, чтобы придушить. С удовольствием бы макнула его физиономией в воду. Да, только силы не равны, запросто ещё раз окунет, если попытаюсь отыграться.

Стоит в нескольких метрах от меня, довольный до невозможности. Руки на поясе, вода ему чуть выше пупка достигает, смотрит на меня и самодовольно улыбается.

Весело тебе значит? Смешно? Я почувствовала, что просто обязана стереть эту самодовольную улыбочку с этой наглой физиономии. Просто не прощу себе, если не утру ему нос!

Опустила взгляд на свое тело. Насколько можно судить в темной воде, малиновый цвет исчез, уступив место трепетному розовому. Все сомнения, которые одолевали меня на берегу, по поводу того, смогу ли в этом купальнике пройтись в открытую, исчезли.

Все, капец тебе, Зорин! Сам напросился!

Широкими гребками подплыла к нему почти вплотную. Нас разделял всего лишь шаг, когда я остановилась, сердито глядя на него. В ответ Артем лишь снисходительно улыбался, прекрасно понимая, что силешек отомстить у меня не хватит.

Наивный! У меня есть оружие пострашнее. Красота называется.

С коварной улыбкой, не прерывая зрительного контакта, медленно встала на ноги. По мере моего подъема с непередаваемым восторженным злорадством наблюдала за тем, как с его лица сползает самодовольное выражение.

Вижу, как он силой воли удерживает свой взгляд на уровне моего лица, не давая ему спуститься ниже.

— Что-то не так? — участливо спрашиваю его, подходя ещё ближе.

— Все нормально, — чуть сдавленно ответил Артем, сглатывая.

— Правда? Ты вдруг какой-то напряженный стал.

— Обычный, — парень буквально превратился в каменное изваяние.

Стиснув зубы до такой степени, что желваки на скулах заходили, упорно смотрел куда угодно, но только не на то, что у меня ниже головы. А в меня словно демон вселился, делаю еще шаг, так что наши тела чуть ли не соприкасаются, и шаловливо провожу наманикюренным ногтем по его груди.

— Очень рада, а то мне на миг показалось, что ты дар речи из-за моего купальника потерял.

— Хороший купальник, — хриплым голосом ответил Артем, глядя куда-то в сторону, поверх моей головы.

— Я бы даже сказала, отличный. Только посмотри, как он льнет к коже, и грудь в нем выглядит потрясающе. Ты не находишь? — прогнувшись, демонстративно покрутилась из стороны в сторону.

Быстрый взгляд на купальник, и снова поверх головы, даже в глаза уже не смотрит. Я мурчать была готова от удовольствия, от осознания того, насколько сильно я на него действую. Зорин непроизвольно отступил на шаг, сложив руги на груди. Ха! Как будто это могло его спасти!

Сидя на берегу, я почти передумала показываться в таком виде. И если бы не его принудительное купание, мои коварные планы так и остались бы всего лишь планами. Итак, сам виноват! Даже если пытаешься не смотреть, я тебя словами доведу:

— Кстати вода действительно прохладная, — продолжаю грудным, по-кошачьи тягучим голосом, — соски, как вишенки стали. Красиво, правда?

И он, не в силах бороться с соблазном опускает взгляд на мое тело, а я стою, как ни в чем не бывало перед ним, чуть ли не нагая, невинно накручивая волосы на палец. Вижу, как потемнел его взгляд, как дыхание стало прерывистым.

— Нравится? — подхожу к нему вплотную, чуть ли не соприкасаясь с его кожей, и участливо заглядывая в глаза, — наверное, так и хочется, протянуть руку и потрогать? Почувствовать их в своих ладонях…

— Что ты творишь? — чуть слышно, еле сдерживаясь, сквозь зубы спрашивает он.

— Я? Ничего, — с показным недоумением развожу руками, — просто мысли вслух, и не более того.

Смотрит мне в глаза с непонятным выражением. Гремучий коктейль. Чего там только не намешано! Вижу, что злится. На самого себя, оттого, что нет сил просто отвернуться, оттого, что прекрасно понимает, что в этой игре у него нет шанса выиграть, против себя не попрешь. И на меня злится, за то, что бью по больному. Да, играю грязно, не по правилам, но мне плевать. А еще желание во взгляде дикое, такое, что буквально чувствую его кожей.

Медленно опускаюсь в воду, так чтобы она покрывала плечи, отрываю ноги от земли, и, помогая себе руками, парю в водной толще. Артем все так же молча смотрит на меня, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. С легкой полуулыбкой наблюдаю за его внутренней борьбой. Того эффекта, что хотела, я уже достигла, но внутренний демон не давал остановиться. Перевернувшись на живот, рассекая воду неторопливыми движениями, словно таинственная русалка, заплыла к нему за спину. Артем не шелохнулся, только проводил мрачным взглядом.

— Давай, я тут постою, чтобы не смущать тебя своим внешним видом? — промурлыкала, вставая на ноги позади него, — ты ведь не против?

Мне кажется, он не то, что был не против, он просто сказать ничего не мог, в тот момент все силы тратил на то, чтобы сдерживать свои порывы. И давалось ему это непросто. Ай-ай-ай, бедный. С хитрой улыбкой делаю еще шаг вперед, и моя грудь прижимается к его спине:

— А вот так, я надеюсь, не смущаю тебя? — с удовольствием слышу, как у него сбивается дыхание, — ты, если что говори, не стесняйся.

Шаловливые ручки скользнули по широкой спине и переместились на каменный пресс. Я почувствовала, как он вздрогнул от этого прикосновения, и игриво провела кончиками пальцев по гладкой коже, спускаясь чуть ниже.

В этот момент его выдержка отступила, перехватив руку, сильно сжал запястье и рывком развернулся ко мне. В глазах молнии полыхают, дыхание тяжелое:

— Прекрати! — не говорит, рычит, по-прежнему удерживая мою руку на расстоянии от себя.

— Разве я что-то делаю? — невинно похлопала глазами, сделала шаг в его сторону, снова оказываясь настолько близко, что между нами только мой розовый купальник, и поднявшись на цыпочки, потянулась к его лицу. Свободной рукой обвила шею, чуть притянула к себе, и, скользнув выразительным взглядом по его губам, приблизилась к уху:

— Тём, слюни подбери, — прошептала на выдохе и слегка прикусила мочку уха. Зорин в этот момент судорожно выдохнул, а я с тихим смехом отстранилась, выдернула свою руку из его захвата и, весело подмигнув, бодро направилась в сторону берега.

— Что, вот так, уходишь? — не веря в происходящее, хрипло спросил Артем, когда я отошла от него на добрый десяток шагов.

— Естественно, — обернулась, еще раз выставляя себя во всей красе. Вода уже едва доходила по пятой точки, так что он мог видеть меня всю. Капли воды стекали по гладкой, загорелой коже, грудь, едва прикрытая розовой тканью, тяжело поднимается в такт дыханию, полупрозрачные плавочки, которые только подчеркивают каждый изгиб, — разве могут быть другие варианты?

Шаловливо машу ему одними пальчиками и продолжаю свой выход на берег, чувствуя спиной обжигающий взгляд. Уходила, не опасаясь, что ринется за мной. Он теперь из воды до-о-о-олго не вылезет, пытаясь прийти в себя. Ничего, пусть поплавает, кровь разгонит.

Подошла к своим вещам, быстрым взглядом пробежалась по ним, убеждаясь, что все на месте. Подняла полотенце и, развернувшись в сторону Артема, стала вытираться, медленно, с чувством, глядя ему в глаза.

Зорин, так и стоял на том месте, где я его оставила. Мрачнее тучи, и взгляд тяжелый, дикий, неотрывно ловящий каждое мое движение.

Я все так же вытираюсь, как ни в чем не бывало, с трудом сдерживая дрожь в руках. Замерзла что ли? Надо бы переодеться. Бросила взгляд по сторонам в поисках кабинок для переодевания. Увидела одну, стоящую метрах в двухстах от меня. Как все убого! Неужели нельзя подумать о людях и создать им больше удобств?

А впрочем… зачем мне кабинка? Усмехнувшись, потянулась за одеждой. Уж добивать его, так по полной.

Натянула через голову сарафан. Развязала завязочки на бюстике, и, ухмыляясь, сняла его, вытащив влажную ткань через горловину.

Зорин уже смотрел на меня чуть ли не с открытым ртом. Я ему ещё раз помахала и пренебрежительно откинула розовую тряпочку в сумку. Потом медленно, чуть повиливая бедрами стянула с себя влажные плавки, секунду постояла, покачивая ими на указательном пальце, с коварной улыбкой глядя на ошалевшего Артема.

Чуть пошевелила пальцем, и плавки тоже падают в раскрытую пляжную сумку. Невозмутимо подхватываю ее с земли, вешаю на плечо и иду прочь. Через несколько шагов все-таки оборачиваюсь и посылаю парню, замершему по пояс в воде, воздушный поцелуй. Он никак не реагирует, продолжая прожигать меня бешеным взглядом. Смотри, наслаждайся!

Ай да я, ай да молодец! План не то, что выполнила, перевыполнила! После такого, он ко мне точно в ближайшее время не сунется, пытаясь прийти в себя и выбросить из головы мой образ в розовом купальнике. Думаю, на неделю точно можно про товарища Зорина забыть!

Пребывая в неописуемой эйфории, не помню, как добралась до своей машины. Забросила сумку в багажник и села на водительское сиденье.

Хотела завести машину, но с первого раза не попала чип-картой в разъем. Впрочем, со второго тоже.

Руки ходили ходуном. Да что там руки, меня всю колотило крупной дрожью. Там в реке и на берегу, я была хозяйкой ситуации, а сейчас настиг откат. Сердце, казалось, билось не в груди, а везде. В руках, пульсируя на кончиках пальцев, в голове, звоном отдаваясь в висках, в горле, не давая сделай вдох, внизу живота, наполняя тело безумной истомой, неуправляемым желанием получить свое, а полное отсутствие белья под одеждой, только подстегивало ощущения.

Черт, чтоб я ещё когда-нибудь в жизни в такие игры играла?! Да ни за что! Кто ж знал, что оно так отрикошетит? Вспомнила выражение его глаз и чуть не задохнулась, от огня побежавшего по венам. Нервы, словно оголенные провода, и каждый вдох сопровождается болезненным спазмом в груди.

Кое-как все-таки справилась с непослушными руками и завела машину, мечтая как можно скорее добраться до дома, и заскочить под ледяной душ.

Попробовала тронуться с места, но машина дернулась и заглохла.

Проклятье, сцепление отпустила! Перевела полубезумный взгляд на свое ощутимо подрагивающее колено, и прикрыла его такой же дрожащей рукой, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в подол.

Черт, я с такими темпами и с места не съеду! Все, успокаиваемся, выкидываем прочь из памяти жадный взгляд зеленых глаз, и ощущение гладкой кожи под своими пальцами. Все, Кристина Алексеевна, пошутила, поглумилась, оторвалась по полной программе, теперь бери себя в руки и марш домой!

Только спустя пять минут я смогла совладать со своими непослушными конечностями и справиться с управлением. Моя Ауди рывками тронулась с места и, превышая все скоростные режимы, понесла меня домой. Прочь от этого места, и от человека, из-за которого внутри такой ураган бушевал.

Глава 9

Как я добралась до дома — в памяти не отложилось. Помню только, как зло ударила по тормозам и остановилась рядом со своим подъездом. Подхватила сумку, раздраженно захлопнула дверцу багажника и понеслась домой. Меня по-прежнему трясло, в голове творилось не пойми что, и от этого я приходила просто в неописуемую ярость. Это Зорина должно было трясти после моей выходки, а не меня! Мне вообще должно быть фиолетово! Я должна была с гордо поднятой головой уйти с этого проклятого пляжа, и забыть о нем уже через минуту. А что в итоге? Гордости хватило только на то, чтобы чинно дойти до машины, а потом началось фиг знает что!

Сумку швырнула в прихожей на пол и, на ходу стягивая с себя сарафан, направилась в ванну. Самой не помешает остыть, привести мысли в порядок. Оперевшись руками о дверцы кабинки, стояла под контрастным душем, опустив голову и прикрыв глаза, мысленно считая от тысячи в обратном направлении, и пытаясь выкинуть из головы все ненужное. С трудом вымыла длинные густые волосы, в которых за время моего мимолетного погружения в реку, все-таки успела набиться куча песка, а потом включила ледяную воду. С тихим писком стояла под студеными струями до тех пор, пока зуб на зуб перестал попадать.

Выскочила из кабинки, вцепившись холодными пальцами в пушистое полотенце. Мелко дрожа, на этот раз от холода, стала вытираться. Вроде полегчало, отступило это безумие.

В гардеробной долго не задерживалась. На ещё влажную кожу с трудом натащила короткие джинсовые шорты и майку, едва прикрывающую пупок. Потом высушила волосы, заколола их в высокий хвост на макушке, с изрядной долей иронии подумав, что ненадолго утренней укладки хватило. Ну и ладно.

Чувствуя, что внешне нагрелась, а внутри еще холод по венам рыщет, решила выпить чего-нибудь горяченького. К сожалению, в шкафчиках ничего кроме убогого кофе и чая, присланного дорогим, горячо любимым и чрезмерно заботливым папулей, ничего не оказалось. Ой, тоска зеленая, а так хотелось чего-то приятного. Порыскав еще немного по шкафам, нашла одинокий давно потерянный пакетик хорошего зеленого чая, еще из старых запасов, из той эпохи, когда я была богата и беззаботна. Заварила в любимой кружке и забралась на стул.

После ледяного душа мысли в голове пришли в относительный порядок, а лишние бесполезные эмоции отступили на задний план. А вообще, если честно, думать ни о чем не было желания. Хотелось просто сидеть, смотреть в одну точку, меланхолично помешивая ложкой терпкий напиток.

Телефон, лежащий на подоконнике, разразился громкой, надрывной трелью, от которой даже вздрогнула. Преисполненная дурных предчувствий, бросила взгляд на экран, и со стоном закатила глаза.

Зорин. Долго же он духом собирался, прежде чем позвонить. Почти час прошел с того момента, как я его оставила в реке.

— Я слушаю, — невозмутимо ответила ему.

— Я рад! — голос злой, чуть ли не рычит.

Внутренне подобралась, ожидая, что он сейчас начнет мне высказывать за мою сегодняшнюю выходку, но оказалась совершенно не готова к следующей фразе:

— Даю тебе три минуты, чтобы спуститься вниз!

Против воли бросилась к окну, чтобы посмотреть во двор.

Так и есть! Белый форд стоит у моего подъезда. Черт, не ожидала, что он вот так сразу возьмет и приедет!

— Меня нет дома, — соврала первое, что пришло на ум.

— Ага, а чья это белая голова в окне торчит? — скептично поинтересовался он.

Я посмотрела чуть дальше, на детскую площадку и увидела Артёма. Стоит, смотрит прямо на меня и кулак показывает. Специально подальше отошел, чтобы мои окна были хорошо видны с земли.

— Это не я, — буркнула, задвигая занавески, и отходя от окна.

— Время пошло! — безапелляционно заявил он, — три минуты. Или я поднимусь к тебе сам. И поверь, в твоих же интересах встретиться со мной в людном месте!

С этими словами скинул звонок, а я, поморщившись, отвела трубку от уха. Вот тебе и пошутила! Кто ж знал, что он вот так сразу примчится? Я думала, надуется и оставит меня в покое на несколько дней, приводя в порядок потрёпанную нервную систему. Так ведь нет! Отсиделся в прохладной реке, и приехал следом за мной!

Нехотя собралась и направилась в коридор. Надо к нему спуститься, пока не устроил тут шоу. Он ведь может, с него станется, и буду потом перед соседями краснеть.

Неторопливый лифт плавно спустил меня на первый этаж и распахнул свои двери. Я отбросила в сторону сомнения и, нацепив невозмутимую улыбку, уверенной походкой направилась к выходу. Чего я, собственно говоря, переживаю? Уж не съест же он меня, в самом деле?

Артем стоял у своей машины, облокотившись на задний бампер, задумчиво и немного раздраженно поигрывая брелоком. Увидев меня, спокойно выплывающую из подъезда, сложил руки на груди и, чуть склонив голову на бок, наблюдал за моим приближением. Взгляд тяжелый, молнии в глазах полыхают. У-у-у-у, кажется, кто-то разозлился не на шутку.

— Привет, — бодро произнесла я, остановившись в шаге от него, не пряча улыбки, — чем обязана такому внезапному появлению?

Не могу удержаться, чтобы не поддеть его.

— По-твоему это смешно? — с места в карьер начал он.

— Я не понимаю, о чем ты, — наивно похлопав глазами, пожала плечами.

Мгновение, и я даже отреагировать не успеваю, как Зорин хватает меня за талию и без усилий, рывком, бесцеремонно усаживает на багажник своей машины, а сам нависает надо мной как грозовая туча, настолько близко, что непроизвольно пытаюсь от него отодвинуться. Бесполезно. Руки по — прежнему на моей талии, крепко удерживают на месте.

И ему абсолютно плевать на проходящих мимо людей, которые бросают в нашу сторону заинтересованные взгляды. Он на такие мелочи внимания не обращает, все его внимание приковано ко мне.

— Не понимаешь, о чем я? — тихим, преисполненным холодной ярости голосом поинтересовался он, — я как последний кретин сидел в реке полчаса!

— Выходил бы, кто тебе мешал! — попыталась сползти с багажника, но он одной рукой резко сдвинул обратно.

— Правда?! Через весь пляж с каменным стояком наперевес?! Отличная идея! Как только сам до нее не додумался?! — раздражённо пресек еще одну мою попытку спуститься на землю.

Оперся руками на капот по обе стороны от меня, и, гипнотизируя свирепым взглядом, склонился ко мне настолько ближе, что я непроизвольно отшатнулась назад.

Что было силы, уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, ничего не выходило. Зорин по — прежнему стоял надо мной, даже не шелохнувшись. Мне приходилось, отклоняться от него назад, чтобы не соприкасаться с ним телом. Было ужасно неудобно, а ему на это глубоко плевать!

— Объяснить ничего не хочешь? — сурово интересуется, не сводя с меня напряженного взгляда.

— Нет! — раз не получается слезть, то решила попробовать отодвинуться назад, от него подальше. Хоть на крышу, лишь бы он не нависал надо мной мрачной грозовой тучей! Артем бесцеремонно схватил меня за бедра, и притянул обратно, еще ближе, чем была.

— Тём! Отпусти меня! На нас люди смотрят!

— Мне плевать, пусть смотрят, — чуть повел плечами. Вот и вся реакция, а я сижу как на иголках, по сторонам нервно поглядываю, — итак, я жду.

— Чего?

— Пояснений, какого хр*на это сегодня было?

— Чего такого-то? — я всплеснула руками, понимая, что звучу глупо, — ты меня насильно затащил в воду, несмотря на мои вопли и требования отпустить. Я отыгралась. Все квиты.

— Отыгралась? — прищурившись, вкрадчиво поинтересовался парень, — то есть, ты считаешь это равноценным отыгрышем?

— Ну, может, чуток перегнула, — чуть смутилась от изумленного взгляда с иронично поднятой бровью, — самую малость. И вообще, не одному ж тебе, всегда надо мной глумиться и выставлять в неудобном свете!

— То есть это была месть? — недобро усмехнулся он, снова подтягивая к себе, стоило мне только отползти от него в сторону.

— Ну, типа того, — промямлила, мечтая оказаться подальше от этого типа. За все время нашего знакомства, это был первый раз, когда он на меня так открыто сердился. Я как-то привыкла, к вечно веселому, безбашенному Зорину, и было непривычно видеть его настолько злым. Глаза потемнели, став цвета моря перед грозой, губы сжаты в тонкую линию.

— Значит так, мстительная ты моя. Хочу, чтобы ты запомнила одну очень важную вещь, надеюсь, справишься, и места в голове для этой информации хватит. Еще одна такая выходка с твоей стороны, и я за себя не отвечаю!

— Что мечтаешь меня прибить? — попробовала кинуть язвительную фразу, но, по-моему, ни фига не получалось, голос предательски подрагивал.

— Прибить? — усмехнулся он, — я до сих пор не понял, как только удержался и выпустил тебя из воды, наверное в шоке был. Поверь, дорогая моя, прибить тебя — это последнее, чего мне хочется!

За долю секунды взгляд поменялся с серьезного, мрачного, на обжигающе-жадный, и у меня внутри будто что-то оборвалось. Сердце споткнулось, потом еще раз и еще, а затем начало биться в груди словно сумасшедшее.

— Кстати, Тин, месть — это явно не твое.

— Да неужели? — опять попыталась сдвинуться с места, но замерла под его взглядом, — по-моему, очень даже эффектно сегодня получилось. Не находишь?

— Эффектно? — усмехнулся он, — о каком именно эффекте ты говоришь? О том, как отреагировал на тебя? Или о том, что у самой кровь по венам быстрее побежала.

Вскинула на него изумленный взгляд. Как он догадался?

— Ты о чем вообще? — вкладываю в эту фразу все пренебрежение, на которое только способна.

Склонившись к моему виску, щекоча кожу своим дыханием, тихо, доверительным тоном, произнес:

— На будущее, если захочешь еще поиграть в такие игры, и не планируешь потом сдаваться на милость победителя, прежде чем пытаться манипулировать другим, научись контролировать себя, — от его тона по рукам побежали мурашки, и он это заметил, кончиками пальцев провел по плечу. Легкое касание, почти неосязаемое, но от него по коже, словно разряд пробежал.

— Контролировать? Было бы чего! Мне абсолютно все равно, — повела плечом, скидывая его руку.

— Я вижу, как ты дышишь, часто, отрывисто, словно бежала сломя голову.

От его слов невольно задержала дыхание, не в силах отвести взгляд в сторону.

— А еще я вижу, как пульсирует жилка у тебя на шее, в такт биения твоего сердца, — голос тихий, с хрипотцой, и от этого пульс зашкаливает ещё сильнее, — такого не бывает, когда все равно.

Склоняется чуть ниже, и я словно зачарованная смотрю в эти зеленые глазищи, вообще не понимая, что происходит. Словно во сне ощущаю, как его рука прикасается к бедру, чуть выше колена и медленно начинает подниматься выше. Теплая, твердая, чуть шероховатая ладонь скользит по коже, достигает нижнего края шорт, скользит ещё выше, а потом легко, не встречая сопротивления, скользит под футболку, легким касанием пройдясь по спине, от чего непроизвольно выгибаюсь ему навстречу.

— И если бы мы были одни, я бы не удержался. Я бы стащил с тебя всю одежду, и целовал… Ты спрашивала, хочется ли мне почувствовать твою грудь в ладонях? До одури хочу почувствовать тебя всю, хочу слышать твои стоны… А знаешь, что самое интересное? — Почти шепотом спросил он, — ты бы не стала меня останавливать.

— Мечтай больше, — пропищала, не в силах совладать с голосом. В голове не осталось ни одной здравой мысли, каждый вдох через силу, кожа, в тех местах, где он прикасался, горит огнем. Чего уж скрывать, вся горю, отвечая на его слова диким возбуждением. Против воли опускаю взгляд на его губы, и задыхаюсь от желания прикоснуться к ним, поцеловать. Безумие, чистой воды.

Снова смотрю в его глаза, с трудом заставив себя переключиться, но чувствую, что пропадаю. Он точно так же смотрит на меня, блуждает жадным взглядом по лицу, губам. Его рука, до этого легкими движениями поглаживающая спину, внезапно становится более настойчивой и притягивает меня ближе к нему.

Сопротивляться? Я, по-моему, даже забыла, как это слово пишется. Обо всем забыла, глядя на Зорина. Он медленно, но неумолимо приближался все ближе, не отрывая взгляда от моих губ, а я даже не могла дышать, мечтала о том, чтобы он не останавливался.

И в этот самый момент, ломая все очарование, совсем близко раздается тонкий, писклявый лай. Я вздрогнула, выныривая из пучины безумия на поверхность, бросив потерянный взгляд на собаку. Маленький, гадкий, дрожащий, несмотря на жару, палевый той-терьер, истерично облаивающий шмеля. Я уставилась на него как умалишенная, не в силах даже пошевелить рукой. Происходящее казалось нереальным, в груди все дрожало, тело ломило от страстного желания продолжить этот разговор в другом месте и другой плоскости.

Магия момента рассыпалась на осколки. Зорин, по-прежнему не убирая руку из-под моей футболки, смотрел на меня внимательно и чуть насмешливо, а я не знала куда деваться от внезапно нахлынувшего смущения.

Парень снова склонился к моему виску и уже практически нормальным голосом произнес:

— А вот это равноценный отыгрыш.

— Чего? — с недоумением спрашиваю у него. Похоже, мозг совсем расплавился и отключился, отказываясь воспринимать хоть какую-то информацию.

— У-у-у-у, как все запущено.

— Чего? — опять, словно попугай, повторила, глядя на него полубезумными глазами.

— Ничего, Тин, все хорошо. Теперь слезай с моей машины и проваливай, — он легко стянул меня на землю, и развернув лицом к подъезду, легонько подтолкнул вперед, — если конечно не хочешь, чтобы я закинул тебя в багажник, и увез в неизвестном направлении.

— ??? — отдельные слова слышу, а смысла фразы не понимаю.

— Да иди уже! Пока у меня ещё хватает силы воли отпустить тебя!

И я, абсолютно ничего не соображая, на ватных негнущихся ногах пошла к подъезду, хлопая осовевшими глазами. Не оборачиваясь, открыла тяжелую входную железную дверь, вызвала лифт и как зомби замерла на месте.

Наконец створки разъехались в стороны, я зашла внутрь кабинки и нажала нужный этаж. Мой черепахо-лифт начал медленно взбираться наверх. Где-то посередине пути я почувствовала, что оцепенение начинает медленно спадать, а вместо него внутри поднимается цунами.

В звенящей пустоте отключившегося мозга вспыхнула одна-единственная мысль «какого хр*на это сейчас было?????»

Хм, не этот ли вопрос мне только что Артем задавал, зажимая меня на машине?

Следом пришла вторая мысль «Равноценный отыгрыш???». Только тут до меня дошло, что он хотел этим сказать. Мерзавец! Развел меня почти так же, как я это сделала чуть раньше. Нет, ну надо же! И я хороша, растеклась, слюни развесила… Тьфу, блин.

Тряхнула головой, пытаясь прогнать это наваждение. Да только ни черта не выходило. Мозгами-то понимаю, что мне все это на фиг не сдалось, что игра это и не более того, а вот остальное словно с цепи сорвалось.

С трудом получается продохнуть, словно только что с беговой дорожки, в голове с гулким стоном кровь пульсирует. Черт, все, как он говорил!

Влетев домой, бросилась умываться, пытаясь хоть как-то остудить пылающие щеки. Подняла раскрасневшееся влажное лицо к зеркалу и чуть не отшатнулась. Огромные зрачки, делающие взгляд безумным.

Зорин, скотина, зачем приехал? То, что я испытывала после возвращения с пляжа — это так, цветочки, по сравнению с тем, что происходило сейчас.

Неровной поступью прошла на кухню и осторожно, не отодвигая в сторону занавесок, выглянула на улицу. Белый форд все ещё стоял у моего подъезда, самого Артема не было видно. Уезжай, давай! Хватит мне нервы мотать!

Дрожащими руками налила себе стакан воды, и пока подносила к губам, половину расплескала. Выругалась, с грохотом поставила стакан на столешницу, и уперевшись в нее руками, замерла, склонив голову, напрасно пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Надо признать, энергетика у парня сумасшедшая. Кожей чувствуешь, каждой клеточкой, каждым сантиметром. А взгляд этот, словно живым огнем по мне блуждал, отключая остатки разума. Как же у меня раньше-то получалось игнорировать его? Ведь не задумываясь, отмахивалась, забывая о нем в тот же миг! А сейчас словно подменили, и не скажу, что в восторге от этого. Он ведь прав был, если бы не эта шавка, не стала бы останавливаться. Мне хотелось его поцеловать, хотелось ощущать его прикосновения, хотелось..

Эх ты ж, ну я и ду-у-ура! Это же надо, как накрыло! Да я даже в самом дурацком сне не могла представить, что когда-нибудь так отреагирую на Артема.

Зазвонил телефон, и я на автомате ответила:

— Да.

— Привет, — раздался напряженный голос Градова.

— Привет, — чуть хрипло, поздоровалась с Максимом.

— Как дела? — скупо поинтересовался он.

— Отлично, — с нервным смешком ответила ему.

Все здорово, только трясет не по-детски, и все мысли только об одном.

— Может встретимся, сходим куда-нибудь? — предложил он, и судя по голосу не испытывая особых надежд по этому поводу, — ты так внезапно в прошлый раз…

— Приезжай ко мне, — перебила его словоизлияния. Знаю, что сбежала в прошлый раз из клуба, бросив всех, в том числе и его, но выслушивать упреки не было никакого желания.

— К тебе? — изумленно переспросил он.

— Да, — кивнула головой, будто он мог меня увидеть по телефону, — поговорить надо.

— О чем? — подозрительно поинтересовался он.

— Приезжай, узнаешь.

Он на несколько секунд замолчал, а потом произнес:

— Жди, сейчас приеду.

— Жду.

К черту Зорина, я на него была очень зла, за отыгрыш этот, за реакцию свою непредсказуемую, за то, что все опять идет совершенно не так, как я планировала.

Градов — это то, что доктор прописал. Он поможет справиться с ураганом, с огнем, бушующем в теле, поможет успокоиться, забыться.

Я металась по квартире, в ожидании приезда Максима. Сто раз подходила к окну, чтобы убедиться, что Артем уехал. Белого форда под окнами уже не было, и я не знала плакать мне или смеяться. Вроде все, исчез из поля зрения, а мысли все равно только о нем, о глазах его, о руках. И стоит только вспомнить, как он склонялся надо мной, как сердце снова пускается вскачь. Наваждение, самое настоящее.

* * *

Максим растянулся на диване, бездумно переключал каналы, одной рукой обнимая меня, пристроившуюся на широком плече. Хорошо, спокойно и даже как-то по-домашнему. Он не так уж и часто оставался у меня с ночевкой. Я не очень-то гостеприимная, мне не нравится, когда у меня дома бродят посторонние люди.

Но сегодня не хотелось оставаться одной, поэтому сама предложила Градову остаться. Он был рад.

После бурной встречи на кухонном столе, перебрались в ванну и долго вместе лежали, окутанные пеной с ароматом клубники. Он, привалившись спиной к бортику, а я удобно устроившись у него между ног.

Он тихим шепотом говорил, как скучал по мне все эти дни, а я без зазрения совести врала о том, как же мне без него было тоскливо и одиноко.

Ага, так тоскливо, что даже не вспомнила ни разу.

Я о чем-то говорила, а Макс задумчиво водил кончиками пальцев по коже. Выписывал невидимые круги по плечам, плавно переместился на живот. Движения постепенно становились все более настойчивыми. Его руки поднялись выше, нежно сжав грудь. Почувствовала, как он покусывает мочку уха, мелкими поцелуями спускается по шее, и непроизвольно выгнулась, прижимаясь к нему плечами, запрокинув голову назад.

В крови по-прежнему свирепствовал странный неуправляемый голод, заставляющий терять голову, рычать от страсти, забывая обо всем. И хоть спустя несколько минут получила очередную физическую разрядку, в эмоциональном плане была все так же на взводе. Нервы, словно струна, словно оголенные провода.

Переборщила я сегодня с Зориным. Ой, как переборщила. Так заигралась, что сама не заметив как, выбила себя за рамки дозволенного. Крышу сносило от того, как он на меня смотрел, по венам будто лава бежала, разъедая все изнутри.

Самой себе не хотелось признаваться, но сидя на капоте его машины, глядя в потемневшие от дикого желания глаза, чуть сама к нему не потянулась. Еще бы немного, и все, не удержалась бы, поцеловала. И дальше бы уже не остановились, поднялись бы ко мне и… Моська эта противная спасла своим лаем.

Или не спасла.

Уже не знаю, что и думать.

Игра игрой, но ощущения были реальными, настоящими, и они пугали. Стоило только вспомнить о хищном блеске зеленых глаз, как сердце заходилось в бешеном ритме, дыхание рваным становилось и непроизвольно хотелось прикусить губу, пройтись по ней языком.

Безумие. Не раздумывая, бросила против него тяжелую артиллерию, да вот только не учла, что отдача будет такая, что устоять практически невозможно.

Покосилась на Максима. Лежит спокойный, довольный как кот и не подозревает, что сегодня всего лишь играет роль заменителя. Не о нем думала на кухонном столе, не о нем думала в ванной, да и сейчас мои мысли ему не принадлежат.

Ситуация мне не нравилась. Все опять складывалось совершенно не так, как я планировала. У меня и в мыслях не было, что после сегодняшней шутки в реке, я весь день себе места не буду находить, думая о том, а что если…

Выскользнула из-под тяжелой руки Градова и побрела на кухню, за водой, надеясь хоть как-то погасить пожар внутри.

С бокалом минералки устроилась у окна, тревожным взглядом всматриваясь в темноту раскинувшегося внизу парка, пытаясь понять, что же происходит, и ответа не находила. Тихонько пиликнул телефон, сообщив о входящем сообщении. Не глядя протянула руку и открыла входящие. Посмотрела на адресанта и почувствовала, как дрогнули руки. Зорин. Как почувствовал, что я нахожусь одна на кухне. Черт, что ему вообще надо на ночь глядя?

Задержав дыхание, открываю сообщение:

«Как дела?»

Отлично! Если не считать временного помутнения разума, вызванного буйством гормонов по твоей вине.

В ответ отправляю равнодушное «Нормально».

Три секунды и снова входящее «чем занимаешься?»

Так я тебе и скажу о своих метаниях, бурных фантазиях и ломоте во всем теле, от непонятного желания, с которым никак не получается справиться.

«Ничем. Смотрю телевизор».

«Одна?»

«Тебе правду или соврать?»

Минутная задержка и скупой ответ: «Понятно».

Телефон замолчал.

Я механически отложила его в сторону, думая о том, что же делать дальше. За эти два дня я его хорошенько потрепала. Мне кажется, он уже забыл обо всем на свете. В мыслях только я, и никого кроме меня. Все как я хотела, вот только покоя не дает собственная реакция. Не должно ее быть! Но она есть, и так просто от этого не отмахнуться.

Опять смс-ка. Покачав головой, снова беру телефон в руки. Вот неугомонный! Ведь понял же, что я сейчас не одна, и все равно никак не уймется.

Открываю сообщение и, прочитав, теряю связь с реальностью:

«Бросай всех и приезжай ко мне».

Сердце снова пустилось вскачь. Что ж ты делаешь-то? Я только хоть немного успокоилась и все заново.

Бурная фантазия нарисовала дикие картины того, что было бы, если бы я действительно на все махнула рукой и сорвалась посреди ночи к нему.

Низ живота сладко заныл.

«Зачем?»

«С ума схожу, не могу без тебя».

Чуть не задохнулась, едва не выронив телефон из дрожащих рук. Перед глазами все потемнело, и только его сообщение, казалось, горит нестерпимо ярким пламенем. Что ответить не знала, не понимала. Колебалась несколько минут, пытаясь подобрать правильные слова, а потом сдалась и написала простое «спокойной ночи».

Ответа больше не последовало. Артем не дурак, понял, что разговаривать я не настроена. Интересно, а как бы он отреагировал, узнав, что я весь день думаю только о нем, что тело горит от неудовлетворенного желания, и лежащий на моем диване Градов не в силах его удовлетворить? Ни за что не скажу! Пусть и дальше считает снежной королевой. Ведь я такая и есть. Ведь правда?

Вернулась в комнату, подлезла Максиму под бок и поняла, что после переписки с Артемом не могу лежать спокойно, что кровь опять бурлит, а тело просит прикосновений. Да что ж за напасть??? Точно безумие. Вот на хр*на он мне на ночь глядя написал?

Шаловливыми пальчиками прошлась по гладкой груди, и, приподняв голову встретилась с удивленным взглядом Максима. Без слов потянулась к нему, приникла к его губам.

— Ты сегодня сводишь меня с ума, — прохрипел он, перекатываясь на живот, и подминая меня под себя.

Я притянула его к себе, мечтая, чтоб хотя бы на этот раз наша близость вытеснила из головы навязчивый, жадный взгляд зеленых глаз.

* * *

Утро встретило меня шумом в голове и премерзким настроением. Бесило все, даже обои на стене! Вчерашнее наваждение бесследно исчезло, уступив место глухому раздражению. И чего я вчера так разошлась? Дура! Нашла из-за кого плавиться! Из-за Зорина! Он молодой, здоровый, да и что уж скрывать, не урод, я тоже молодая и здоровая, вот и весь фокус. И нет никакой химии между нами, просто влечение, резонно вспыхнувшее после провокационных действий с моей стороны и внезапного ответа с его. И ничего больше здесь нет, и искать не стоит.

Так что на хр*н Зорина! О своих планах относительно замужества с этим типом даже и думать не хотела. Сегодня устраиваю себе день отдыха, день без единой мысли об этом нахале.

Повернувшись на бок, недовольно поморщилась. На кой черт я вчера предложила Градову остаться?! Не хотелось быть одной? Тепла и ласки возжелала? Еще раз дура!

Кто ж знал, что эта скотина сегодня будет так храпеть?! Будто вагонетки, груженные тяжелыми кусками железа, по неровным рельсам едут! Всю ночь Макс мотал мне нервы своим раскатистым храпом. Что я только не делала, чтобы он заткнулся. Я и пинала его, и толкала локтями в бок, и орала на него. Все бесполезно, на миг затихнет, а потом все по новой. Раскатисто, навзрыд. С*ка! Я даже нос ему пару раз зажимала, за что в итоге не больно, но звонко получила по заднице. В результате добилась того, что он спросонья прорычал «да, уймешься ли ты?», и придавил меня своей рукой и ногой, не давая пошевелиться. Через пару минут он уже опять заснул, а я лежала, еле дыша, распластавшись по дивану. Кое-как извернулась и вынырнула из его захвата. Так он во сне что-то пробубнил, развернулся на спину, и снова захрапел! Я с тихим стоном засунула голову под подушку, матеря себя, на чем свет стоит. Никогда! Ни за что! Не оставлю этого мамонта у себя на ночь!

Конечно, можно было бы уйти в свою комнату, но об этом я почему-то только утром подумала.

В общем, пусть все идут лесом и оставят меня в покое!

Еще раз смерила раздраженным взглядом спящего Градова и поднялась с дивана. Больше все равно не усну, а быть рядом с ним, когда соизволит проснуться, нет никакого желания. Это вчера у меня огонь по венам струился, а сегодня смотреть ни на кого не хочется, и на него в том числе.

Постояла в душе, под тропическим дождем, кое-как приводя мысли в порядок, потом как всегда утренний кофе. Пока сидела за кухонным столом, нахохлившись, словно, индюшка, в голову пришло шальное желание. Хочу пробежаться! Прямо сейчас! Недолго думая, собралась, написала Максу записку, на тот случай, если проснется и не обнаружит меня рядом, и тихонько выскользнула из квартиры.

На улице было еще совсем тихо. Кому надо было на работу — уже ушел, а остальные еще продолжали нежиться в кроватях. И только одна я, как не пойми кто, направляюсь легкой трусцой в парк. И это в принципе очень странно, учитывая тот факт, что я закостенелая сова, готовая спать до полудня.

Включила в наушниках музыку погромче и, выбрав для себя удобный темп, направилась к озеру, затерявшемуся в глубине парка. Пробежки всегда меня успокаивали. Как-то само собой выходило, что внутренние сомнения, противоречия успокаивались, тревожные мысли покидали голову, и оставалась внутри только размеренная спокойная тишина.

Так случилось и сегодня. Сорок минут движения по тенистым аллеям, только я и гравий, шелестящий под ногами, да сочная зелень, радующая глаз, и в голове нет уже ничего и никого, кто бы приносил волнение или дискомфорт. Запарил Градов сегодня за ночь? Все просто, сейчас растолкаю, если еще не проснулся, и выставлю за дверь. Не дают покоя зеленые глаза? Просто отворачиваемся и забываем о них, как это делала в универе. Не получается забыть? Бывает. Ничего в этом особого нет. Не сейчас, так к вечеру забуду о нем. Иначе и быть не может.

Все просто, все легко, и все мои проблемы выеденного яйца не стоят.

Прибавила скорости и побежала так быстро, как только могла, не обращая внимания на гул крови в висках. Пролетела целый круг вокруг озера, пока, наконец, не почувствовала, что больше не могу.

Остановилась у берега, уперлась руками в бока и, запрокинув голову к нему, попыталась отдышаться. Сердце колотится в груди быстро, гулко, мышцы приятно ноют и подрагивают — хорошая пробежка. Подставила лицо под ласковые лучи солнца и так и простояла минут десять, пока не успокоилась окончательно.

Еще раз обведя взглядом расстилающуюся передо мной красоту, счастливо улыбнулась и легкой трусцой направилась к дому.

* * *

Макс меня встретил недовольным взглядом, сидя за кухонным столом:

— Ты, конечно, молодец! Взяла и свалила!

— Что такого? — прохладно поинтересовалась у него, — мне надо было тебя разбудить и вытащить с собой на пробежку?

Налила себе стакан прохладной воды и залпом ее выпила.

— Знаешь, не очень-то приятно просыпаться, и обнаруживать рядом с собой пустую подушку, — сложив руки на груди, он откинулся на спинку стула, и хмуро наблюдал за мной.

— Я же не скрылась в неизвестном направлении, а просто ушла в парк, который расположен прямо под окнами, и записку тебе оставила, чтоб не пугался, когда проснешься, — развернувшись к нему лицом, привалилась пятой точкой к столу, — так что не понимаю в чем суть твоих претензий.

С тяжелым вздохом Максим поднялся на ноги и подошел ко мне вплотную. Протянув руку, убрал выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо; я безо всяких эмоций смотрела на него.

— Насколько я понял, вчерашний порыв нежности прошел?

О, надо же, Капитан Очевидность! Какая нежность, если ты сегодня достал своим храпом! Всю ночь напролет молодой носорог продирался сквозь непроходимые джунгли, круша все на своем пути.

Вслух я этого, естественно, не сказала, только пожала плечами.

— Сколько мы с тобой уже встречаемся?

— Где-то около года.

— Где-то около года, — словно эхо повторил Градов, и усмехнулся, — вообще-то через три недели у нас с тобой ровно год.

Да? Прикольно. Я, что, по его мнению, помнить это должна? Может, еще в блокнотике надо было записать, когда мы первый раз за ручку прошли, или в кино сходили?

Наверное, все-таки должна. Девчонки же всегда такое запоминают и бережно хранят в закоулках памяти… А я вот не храню, и что?

— Почти год, а я все никак не могу привыкнуть к твоим сменам настроения. То ты мягкая, как пушистая кошечка, а в следующий момент словно тигрица, готовая растерзать. То греешь, словно солнышко, а то готова заморозить своей отчужденностью.

— Какая уж есть, — выскользнула у него из-под руки и направилась прочь из кухни, но Макс остановил, схватив за руку.

— Кристин, у тебя все в порядке?

— Все отлично, — непонимающе взглянула на него, — с чего такие вопросы?

— Не знаю, мне почему-то кажется, что с тобой что-то происходит.

Да ладно?! Кажется ему! Я по папашиной воле в таком болоте оказалась, а ему, видите ли, что-то кажется!

— Максим, не говори глупостей! Ничего со мной не происходит, — с этими словами плавно высвободила свою руку из захвата, — все как всегда.

Он не стал останавливать, лишь проводил меня серьезным задумчивым взглядом, и сказал, обращаясь уже к моей спине:

— Если вдруг у тебя проблемы какие-то и помощь нужна будет, ты ведь скажешь мне?

— Непременно, — равнодушно ответила, даже не обернувшись.

Зайдя в ванну, скинула с себя влажную от пота одежду, и хотела, было залезть под душ, но остановилась и закрыла дверь на защелку. Вдруг Макс надумает присоединиться ко мне? Не хочу, нет никакого желания.

Через пять минут я уже вышла из ванны, свежая, взбодрившаяся, даже настроение, казалось, стало чуть радужнее.

Градов по-прежнему ошивался на моей кухне. Держа в руках кружку с кофе, задумчиво смотрел в окно. Мне почему-то стало неудобно за свою утреннюю холодность, поэтому тихонько подошла к нему и обняла за талию. Макс ничего не ответил, лишь накрыл мои руки, сцепленные в замок на его животе, своей ладонью.

— Ты помнишь, что мы сегодня планировали идти в кино?

Ни хр*на я не помню! Столько проблем вокруг, что я откровенно забила на этот поход. Силой воли спрятала свои колючки и, прижавшись щекой к его плечу, спокойно соврала, даже глазом не моргнув:

— Конечно, помню. Заедешь за мной?

— Заеду.

Вот и весь диалог.

Через пятнадцать минут Максим покинул мою квартиру, и я наконец смогла вздохнуть свободно. Взяла ноутбук, завалилась на кровать и включила какой-то веселенький сериал, старательно гоня от себя все ненужные мысли.

Глава 10

Машина уже ждала меня у подъезда. В этот раз никаких такси, Макс сам был за рулем.

Чуть подернув узкую красную юбку-карандаш, забралась на сиденье пассажира.

— Сегодня у нас деловой образ? — усмехнулся он, скользнув быстрым взглядом по строгому наряду, — с чего бы это?

Я только пожала плечами. Что тут ответишь? Настроение у меня такое. Собираясь в кино, подумала, что хочу выглядеть именно так. Красная юбка до колена, бежевая блузка, волосы уложены в элегантную строгую прическу, на загорелых ногах туфли на высоких шпильках. Да, сегодня я такая! Сама строгость.

О чем-то вяло переговариваясь, доехали до развлекательного центра. Максим припарковал машину на свободном месте недалеко от входа и как всегда достал сигареты. А я со скучающим видом стояла рядом и ждала, не теша себя особыми надеждами на то, что он когда-либо закончит с этой пагубной привычкой.

Со скучающим видом рассматривала носки своих туфель, пока Градов с кем-то разговаривал по телефону, не вынимая сигарету изо рта и чуть жмурясь от табачного дыма.

Наконец он закончил свой разговор, засунул мобильник в карман и, откинув окурок в сторону, подошел ко мне:

— Готова?

— Давным-давно, — ответила без особого энтузиазма.

Когда мы обсуждали с ним поход в кино, мне вроде даже хотелось этого, а сейчас… Сейчас не хотелось ничего, я откровенно мечтала лечь спать, и чтобы под боком ни одна скотина не храпела.

По широкой лестнице, по обе стороны от которой все стены были увешаны цветными постерами и рекламой, поднялись на второй этаж и оказались внутри развлекательного центра.

Здесь было все для веселого времяпрепровождения, как вдвоем, так и шумной компанией. Четыре кинозала, в каждом из которых шел свой фильм. Несколько дорожек для боулинга, бильярдные столы, бар для шумных и веселых, ресторан для богатых и степенных. Зеркальный лабиринт, уголок виртуальной реальности, квест-комнаты и много другое.

Из всех динамиков лилась ритмичная музыка, и нас окутывала атмосфера всеобщего веселья. Остановившись возле касс, залипли, рассматривая табло с расписанием:

— Ну, что идем на тот фильм, о котором говорили?

— Да, — ответила ему уверено.

Лучше уж я буду смотреть триллер с элементами мистики и ужасов, чем бездарную пошлую комедию или сопливую мелодраму, у которых рейтинг критиков и до тройки не дотягивает.

Максим пошел покупать билеты, а я остановилась перед огромным зеркалом, придирчиво рассматривая свой внешний вид. Все идеально! Самодовольно улыбнувшись своему отражению, обернулась и взглядом нашла Градова.

Он стоял у окошечка, уперевшись локтями в стойку и, улыбаясь, разговаривал с кассиршей, выбирая нам места. Через несколько минут парень уже стоял рядом со мной, держа в одной руке билеты, а второй вытаскивая телефон из кармана. Ему опять кто-то звонил. Недовольно закатив глаза, выдернула у него из рук билеты.

Так, десятый ряд, седьмое и восьмое место, самая середина зала. Что ж неплохо, не с краю, не на проходе и не на самой верхотуре, все как я люблю.

Максим приобнял меня за талию и, не прекращая разговора, повел к входу в кинозал. До начала сеанса оставалось ещё двадцать минут. Не знаю как у него, а у меня не было ни малейшего желания сидеть в зале, тупо глотая рекламные ролики, лучше пока побыть здесь, как говорится, на свободе. Послушать музыку, понаблюдать за людьми.

Брезгливо поморщила нос, глядя на то, как многие покупают попкорн. Что за свинская привычка? Сидеть, чавкать, шелестеть на весь зал. Никогда не понимала такого счастья. Хочешь есть — иди ешь, хочешь есть и смотреть кино — сиди дома перед телевизором, а здесь общественное место и никто не обязан слушать, как ты хрустишь и чавкаешь!

Градов перестал разговаривать, и нагнулся ко мне, по-видимому, намереваясь что-то сказать на ухо, но несносный телефон снова ожил.

Я недовольно выдохнула, взглядом показывая, что он уже достал своими бесконечными разговорами. Вообще, он со мной в кино пришел, или по телефону говорить??? Градов усмехнулся:

— Извини, — легонько чмокнул в висок и снова поднес к уху.

Ну, все, это надолго! Чувствую, все двадцать минут до начала сеанса так и будет болтать то с одним, то с другим, то с третьим, а мне остается только стоять рядом и недовольно вздыхать. Тоска. Зачем мне вообще сегодня это кино сдалось? Сидела бы дома, смотрела сериал, растянувшись на кровати…

От нечего делать стала осматриваться по сторонам, чтобы хоть как-то себя занять.

Начнем с того, что справа. Выглянула из-за плеча Градова, чуть отклонившись назад, и пробежалась взглядом, по стоящим невдалеке людям.

Мама с девочкой лет пяти, которая голосила так, что закладывало уши. Мамаша, а ребенку не пора ли уже идти домой, успокаиваться и готовиться ко сну? Судя по тому, что у тети в каждом ухе было по десять сережек, нос проколот и на шее кожаный ошейник с шипами — у нее были свои взгляды на воспитание детей. Серьезные, фундаментальные, такие, что господину Выготскому и не снились.

Толстый боров, с блаженным видом прижимающий к себе огромное ведро с попкорном. Все правильно мужик, так его так, хрюкая и причмокивая! Мням-мням-мням! Чем шире наши морды (и не только), тем сплоченней наши ряды!

Компания подростков-старшеклассников, усердно изображающих из себя реальных пацанов. Красавцы, иначе и не скажешь. Ё-у!

Две девахи, которые стоят со скучающим видом, да только жадный взгляд, скользящий из стороны в сторону, выдает любительниц поохотиться на прекрасных принцев. Судя по всему, особой популярностью у противоположного пола они не пользовались. Милахи, сначала прыщи вылечите, а потом уж приходите!

Пипец, зоопарк!

Так, здесь всех рассмотрела, всем красивых эпитетов надавала. Остальные представители рода человеческого не показались мне хоть сколько-нибудь интересными, поэтому отворачиваюсь в другую сторону, по пути сердито заглянув Максу в глаза. Он, по-прежнему обнимая меня за талию, чуть повел бровями, призывая к тишине, и продолжил разговор. Отлично, то храпит, то болтает с другими — дивный кавалер.

Ладно, посмотрим, что у нас тут, в левой части зверинца.

Противный парень с неправильным прикусом, отчего казалось, будто передо мной конь, а не человек. Тррррру, залетный, полетели!

Толстуха в леопардовых лосинах. Так держать, Красотка! На х*р комплексы, от них аппетит пропадает и целлюлит рассасывается!

Опять какие-то беспокойные дети.

Мужик с огромными темными сырыми пятнами подмышками, представляю, какой от него дивный аромат исходит. Хорошо, что стоит вдалеке!

Красивая девушка в обтягивающем платье. Ладно, эта ещё ничего, но туфли дешевые, да и сумка — китайская подделка. Φи, моветон!

Дальше, не особо задерживаясь на каждом конкретном индивидууме, скользила снисходительным взглядом по толпе. Стайка веселых школьниц. Любитель якобы незаметно поковырять в носу (ладно хоть в рот свои находки не тянет, а скромно обтирает палец о макет человека-паука). Афроамериканец с огромной кучерявой копной на голове. Молодящаяся пятидесятилетняя нимфетка в неприличном мини, открывающим взору дряблые коленки, и с вызывающей блестящей надписью на груди «Kiss mе at Paris». Злющие зеленые глаза. Интеллигент в строгих очках, но грязных кроссовках. Скучающий охранник, у которого на животе расстегнулась пуговица, и в прореху выглядывает что-то голубое с цветочками, наверное, труселя, подаренные заботливой женой…

Стоп! Меня словно током ударило.

Резко развернулась в сторону зеленых глаз.

Да твою ж мать! Он за мной следит, что ли???

Чуть ли не с открытым ртом, изумленно смотрю на Артема, сидящего на одном из кожаных диванов, и не сводящего с меня мрачного взгляда.

У меня же сегодня по плану день без него! Без единой мысли о нем! И на тебе, случайная встреча, будто кто-то наверху решил поиздеваться надо мной, спутать мои карты.

Рядом с ним сидит девушка, миниатюрная брюнетка, вцепившись в его руку и что-то увлеченно чирикая, не отрывая от него сияющих глаз. Зорин даже не пытается сделать вид, что слушает ее, не отрываясь, смотрит на меня, жестко в упор.

Нервно втянув воздух в легкие, поспешно отворачиваюсь, пытаясь справиться с нелепой паникой, поднимающейся откуда-то из глубины. В этот момент отчаянно захотелось сбежать, скинуть с талии руку Максима, а ещё лучше провалиться сквозь землю.

Непонятная ситуация, непонятные эмоции! Вроде я со своим парнем, а Зорин вообще не при чем, я ему ничего не должна, а ощущение такое, будто поймали с поличным, застукали на месте преступления. Чувствую, что по-прежнему смотрит на меня, прожигая спину яростным взглядом.

Бежать! Надо отсюда бежать! Пока еще есть возможность! Почему-то я была уверена, что добром это встреча не кончится.

Стою, стеклянным взглядом глядя перед собой, не понимая, что происходит вокруг. Музыка, голоса, сигналы игровых автоматов, все слилось в одну сплошную какофонию звуков, терзающих слух, дезориентирующих, сбивающих с толку.

Максим все так же разговаривает по телефону, не обращая внимания на то, что стою словно кол проглотивши, и боюсь лишний раз вдохнуть. Это хорошо, мне только его вопросов и выяснений отношений не хватает.

— Вы позволите? — раздается буквально над ухом сдержанный голос, от которого буквально подскакиваю на месте.

Рядом стоит Зорин, засунув руки в карманы, с прохладной улыбкой указывая на урну, подход к которой преграждаем мы с Градовым.

Макс, не оборачиваясь, отступает в сторону, утягивая меня за собой, а я даже вздохнуть боюсь, словив яростный многообещающий взгляд. Нервно сглотнув, непроизвольно отступаю ближе к Максиму, как бы ища защиты и поддержки. Этот жест не остается незамеченным, и я вижу, как у Зорина темнеют глаза, а на скулах начинают желваки ходить. Он, не торопясь, выкидывает пустую бутылку из под Колы и отходит в сторону, и я краем уха слышу, как девушка с которой он пришел, говорит, что сейчас вернется.

Нет, нет, курица ты безмозглая! Не смей уходить! Да его только твое присутствие и сдерживает! Стой!

Естественно, моих мысленных посылов она не услышала и скрылась в толпе.

Я уже стою ни жива, ни мертва, чувствую, что он рядом, сзади, всего в нескольких шагах и смотрит на меня. Меня начинает колотить крупная дрожь, я задыхаюсь, и против воли оборачиваюсь, через плечо взглянув на Артема.

Злым, яростным взглядом он впился в руку Градова, которая по-хозяйски покоилась вроде бы и на талии, но на несколько сантиметров ниже положенного. И я всерьез испугалась, что он сейчас просто подойдет и сломает ее. Чуть ли не шиплю, взглядом показываю, что бы не смел ко мне приближаться, стараясь не привлекать внимания Макса, как никогда кстати увлеченного разговором.

Зорин смотрит на меня, и в потемневших глазах такой ураган бушует, что непроизвольно сжимаюсь, чувствуя внутри тягучую непонятную тревогу. Он чуть заметно, но вместе с тем командирским жестом кивает в сторону выхода, буквально приказывая идти за ним.

Ага, бегу и падаю! Меня сейчас ничто на свете не заставит к тебе подойти!

Я лишь фыркнула и, задрав нос, попыталась отвернуться. Однако тут же замерла, испуганно глядя, как он делает твердый шаг в нашу сторону.

Да, что ты творишь! Хочется кричать во весь голос, но вместо этого как зачарованная, смотрю на этого нахала. Остановившись, еще раз кивнул, всем своим видом показывая, что в противном случае он подойдет. Что тогда будет, я даже предположить не могла.

Ладно, черт с тобой! Поднявшись на цыпочки, потянула Градова на себя, отвлекая от разговора:

— Мне надо отойти, припудрить нос.

— Кристин, давай живей, — проговорил, прикрыв динамик ладонью, — скоро уже фильм начнется.

— Я успею! — уверенно кивнула ему, хотя уж чего-чего, а уверенности в душе не было совершенно, только тревога.

Он отпустил меня, и я, с трудом сдерживая раздражение, развернулась к Артему.

Зорин, убедившись, что я высвободилась из рук Макса, развернулся и быстрым размашистым шагом направился прочь, как ледокол, проходя через толпу, и, по-видимому, совсем не сомневаясь, что я за ним последую. Вот ведь нахал. Нахалище!

Еле поспевая, шла за ним, прожигая широкую спину сердитым взглядом и думая, как бы лучше поставить его на место.

Дойдя почти до выхода, он резко свернул в узкий, подсвеченный тусклым синим светом пустынный коридор, по-прежнему, не оборачиваясь на меня.

— Артем! — окрикнула его.

Ни какой реакции, идет дальше, а я, как дурочка, бегу за ним. Вот на хр*на оно мне все сдалось? Это как раз к вопросу о том, что надо было сидеть дома у телевизора, и не пришлось бы за ним бежать чуть ли не через весь центр!

Свернул в следующий коридор, и я уже почти закипев, прибавила шага, проклиная узкую юбку, стесняющую движения.

— Зорин, твою мать! Ты думаешь я бегать за тобой буду? — громко, сердито выкрикнула вылетая из-за угла, и в тот же миг сталкиваясь с ним лицом к лицу. Первым порывом было отшатнутся назад, что я, собственно говоря, и попыталась сделать, но он не дал. Обхватив одной рукой за талию, так что не продохнуть, второй распахнул ближайшую дверь, и буквально занес меня уда.

— Ты охр*нел? — что есть мочи упираюсь в широкую, каменную грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. И он отпускает так резко, что еле получается удержаться на ногах.

Инстинктивно отступаю на несколько шагов назад, не сводя с него сердитого взгляда. Артем, тяжело дыша, смотрит на меня неотрывно. И во взгляде просто кипят эмоции, от которых становится не по себе.

— Ты чего себе позволяешь? — сквозь зубы цежу, еле удерживая себя в рамках.

— Я? Ничего! — нагло разводит руками.

— Правда?! А как называются, все вот эти взгляды, преисполненные угрозы?! Вот это вот все, — раздраженно обвожу руками маленькое мрачное помещение, — какого черта ты вообще там устроил?

— Хм, по-моему, я вел себя в рамках приличия, как ангел, — в глазах ухмылка недобрая.

— Слушай ты, Ангел, — шиплю, сердито тыкая указательным пальцем ему в грудь, — не смей ко мне приближаться! Я здесь не одна, и выяснения отношений мне вообще не нужны!

— Выяснения отношений? Не понимаю о чем ты, — хмыкнул он.

— Не понимаешь?! Значит, мне показалось, что ты готов был подойти и прямо там руки Максу вырвать?!

— Не показалось, еще бы чуть-чуть и подошел, и вырвал, — медленно, не сводя с меня горящего взгляда начал приближаться, — у меня чуть крышу не сорвало, когда я увидел, как ты с этим хр*ном в обнимку идешь!

— Да какое, вообще, твое дело с кем я хожу в обнимку!

— Значит, это с ним ты вечера коротаешь? — проигнорировав мою последнюю реплику, холодно спрашивает Зорин, — и вчера тоже?

— Не забывайся! — осадила его, — с кем и что я делаю, тебя не должно волновать!

— Согласен, не должно! — чуть ли не переходя на рык, ответил Артем, — но волнует! Да меня чуть не вывернуло, когда представил тебя с ним.

— Тём, остынь! Мы с тобой друг другу никто! Я не собираюсь перед тобой отчитываться или оправдываться! — не хочу, но отступаю на шаг, потому что он все так же медленно движется в мою сторону, — ты, если уж на то пошло, тоже пришел сюда не в гордом одиночестве! Или хочешь сказать, что это сестра, подруга или как вы там мужики своих любовниц прикрываете!

— Да, не один, — невозмутимо ответил он, — и это не сестра.

— Вот и иди к ней, качай права, мотай нервы, а меня оставь в покое.

— Не могу! Думаешь, если бы мог, то крутился бы рядом с тобой? — сердито сверкая глазами, приближается ко мне чуть ли не в плотную, и я снова вынуждена отступать, злясь из-за нелепости ситуации, — я уже дурею, оттого что каждый гр*баный день каждая гр*баная мысль только о тебе! Где ты, с кем ты, чем занимаешься! И ревность душит, не давая отвлечься. Вчера, когда понял, что не одна, чуть было не взорвался, потому что весь день ни о ком, кроме тебя и думать не мог.

Знакомо! Я вчера тоже только о нем и думала, не в силах переключиться, выкинуть из головы то, с каким остервенением мой организм отреагировал на Артема. И Градов, к которому Зорин сейчас ревновал, так и не смог вытеснить его из моих мыслей. Но это мое личное дело, и ему об этом знать совсем не обязательно.

— Угу, и скорее поскакал в поисках утешения, — с усмешкой поинтересовалась у него, чувствуя, что внутри что-то неприятно шевельнулось.

Я ведь его реально вчера чуть не поцеловала, сидя на машине! И в реке он торчал из-за моей выходки! А за разрядкой к другой пошел! Вот, кобелина!

В голове пролетела легкая абсурдная мысль, что я, вроде как, ничем не лучше, и поступила точно также. Но, блин, это же я! Мне можно! И не я признавалась ему в любви! Да, я строю коварные планы, как заполучить его в мужья, но не более того! У меня же к нему нет никаких чувств!

Почему-то вчера ночью, обнимая Градова, я была абсолютно уверена, что Артем будет сидеть дома, мечтая о моей прекрасной персоне, а он… Вот скотина!

— Мне не надо скакать в поисках утешения, — мрачно ответил, не сводя с меня взгляда, — сама знаешь.

— Ах, да! Я же совсем забыла, стоит поманить и сбежится толпа, жаждущих приголубить, — как можно более пренебрежительно бросила ему, брезгливо сморщив нос.

Он громко скрипнул зубами и шумно выдохнул:

— Антина! У меня когда-нибудь мозг от тебя взорвется! Ты меня с ума сводишь, в плохом смысле этого слова! И что происходит в последнее время в твоей блондинистой голове, я вообще понять не могу! То, как ледышка, нос от меня воротишь, то, провоцируя, полуголой задницей крутишь! То чуть ли не в открытую посылаешь, говоришь, что мы друг другу никто, а потом вдруг претензии какие-то выдвигаешь!

— Никаких претензий, Зорин! Просто голая констатация факта!

— Какого факта, Кристин? Какого? Что я идиот, который столько лет не может выкинуть тебя из головы? Так можешь не утруждаться, я в курсе!

— Нет, — проблеяла, чуть опешив от его слов.

— Или может, ты про баб, которые вьются вокруг? Ох, ну извини, что не рыдаю от тоски, стоя на коленях перед твоей фотографией в золотой рамочке! И если бы это помогло избавиться, от навязчивых мыслей о тебе, то я бы ни одной юбки не пропускал! Только не помогает ни хр*на! — севшим голосом произнес, снова подходя вплотную, — сколько не пытался.

— Это твои проблемы! — мне неудобно рядом с ним, не спокойно, стоит больших усилий, чтобы снова не отступить, хотя хочется этого невыносимо.

— Мои проблемы, говоришь? — недобро усмехнулся он, откидывая в сторону напускное спокойствие.

Очередной шаг в мою сторону, и я все-таки отступаю, чувствуя, как спина упирается в стену. Нервно сглотнув, бросила беспомощный взгляд в сторону прикрытой двери! Нужно бежать от него! Сломя голову, бежать и не оглядываться!

Словно прочитав мои мысли, Зорин не церемонясь, прижал к стене. Его рука взметнулась кверху, и он, обхватив меня за затылок, легко поборов сопротивление притягивает к себе, и впивается поцелуем в мои губы.

Глаза изумленно распахнулись, а сердце в этот момент просто забыло, что должно биться. Не веря в происходящее, уперлась руками в грудь, но не смогла оттолкнуть. Даже не пыталась, чувствуя, как ноги начинают предательски слабеть. Просто держала их на груди, чувствуя, как раскатисто бьется сердце, и просто дурея от этого ощущения, от понимания, что это все из-за меня.

Жадный поцелуй, от которого голова кругом идет, сердце пропускает удар за ударом, и внутри становится горячо, будто тягучая патока по венам растекается. Мне это нравилось до такой степени, что готова была махнуть рукой на все, и только мысль о том, что делаю глупость, заставила взять себя в руки. Да, возможно противоречу сама себе, отталкивая его, но чтобы продолжать играть свою партию, мне нужен был контроль над собственными мыслями и ощущениями, а сейчас они разбегались во все стороны, как тараканы, не давая сконцентрироваться.

Словно вынырнув из трясины на поверхность, скинула с себя оцепенение, и начала отталкивать его, что было силы. Это как бороться с вулканом — бесполезно. Своим телом вдавливает в холодную шершавую стены, одна рука крепко сжимает талию, а вторая удерживает за затылок, не давая сдвинуться и на сантиметр.

Черт! Что он творит?!

Наконец, получается отстраниться, судорожно вдохнуть:

— Зорин, ты в своем уме??? Что ты делаешь? — щеки пылают, губы припухли от такого напора, тело требует продолжения, а мозг вопит, чтоб заканчивала с этими играми, что все это до добра не доведет.

— Я? Решаю свои проблемы, — несмотря на то, что тяжело дышит, его тон холодный, даже жесткий.

Меня это отрезвляет, отгоняя остатки наваждения:

— Что, Тём, надоело строить из себя доброго влюбленного сенбернара? Надоело тратить время на развешивание лапши на уши, и решил напрямую действовать? Сделать то, чего давно хотел — забраться мне под юбку.

Он смотрит на меня, с досадой качая головой, а потом произносит:

— Какая же ты все-таки…

— Кто? — насмешливо перебиваю его, — Сука? Стерва? Это ты хотел сказать?

Смотрю на него надменно ухмыляясь, но к его простому, но хлесткому ответу оказываюсь не готова:

— Дура! — жестко припечатывает он.

Мгновенно, с пол-оборота завожусь:

— Да пошел ты!

— Кристин, если бы я действительно хотел просто залезть тебе под юбку, то уже давным-давно бы это сделал! Трахнул, и забыл! — проигнорировав мою последнюю фразу, схватил пальцами за подбородок, не давая отвернуться.

Выворачиваться из его лап бесполезно, я уже это поняла, поэтому стою, гордо вздернув нос и глядя на него с вызовом.

— Ты себе льстишь! — выплевываю ему в лицо злую фразу.

— Правда? Может, проверим? — зеленые глаза хищно щурятся, взгляд спускается к моей груди, которая движется в такт рваному дыханию. Откровенный взгляд обжигает, заставляя первобытному желанию скручиваться в тугой клубок внизу живота.

— Не смей меня больше трогать! — шиплю, все-таки скидывая с себя его руку, — я ничего не собираюсь проверять с тобой! Мне есть с кем проверять! А ты держи свои руки подальше от меня!

Зорин смотрит не отрываясь, на скулах желваки ходят. Рука, которой он опирается в стену рядом со мной, непроизвольно сжимается в кулак:

— Вот тут не могу с тобой не согласиться! Давно пора все послать на х*р, и держаться от тебя подальше!

— Вперед! Не смею задерживать! — махнула в сторону выхода.

Он снова нагибается ко мне, приближается к моему лицу, и в его глазах нет ни капли нежности, только едва сдерживаемая ярость. Я вжимаюсь в стенку, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, на безопасное расстояние, но он не дает, упираясь второй рукой в стену с другой стороны от моей головы.

Как зачарованная наблюдаю, за тем как он медленно, но неотвратимо приближается ко мне. Неужели снова собрался целовать? От этого замирает сердце, и дыхание перехватывает, а по телу пробегает волна предвкушения. Злюсь на себя, но ничего не могу поделать.

Артем замирает в десяти сантиметрах от моего лица, и мы стоим, гипнотизируя друг друга свирепыми взглядами, пока он, наконец, не выдает абсолютно спокойным, почти равнодушным тоном:

— Будь по-твоему, — легко отталкивается от стены, и, бросив на меня последний прохладный взгляд, разворачивается и решительным шагом направляется к двери.

Секунда, и я остаюсь совершенно одна в этой крошечной комнате, наедине с бешено стучащим сердцем, хриплым дыханием и сумасшедшим ураганом внутри.

Прижимаю ледяные ладони к горящим щекам, пытаясь хоть немного остыть.

Черт, какого хр*на я творю? Сама не понимаю!

Я его сейчас вынудила уйти. Не просто уйти, а послать все к чертям собачьи, все, вкупе с моей драгоценной персоной. И я ни капли не сомневалась, что с этого момента, он будет четко держать между нами дистанцию, что больше не подойдет, не выкинет какой-нибудь безбашенный поступок, чтобы привлечь мое внимание. Он отступает, решив, что с него хватит. Он устал бегать за мной, и даже если все-таки любит, то гордость в этот раз взяла верх.

Может, раньше, в другой ситуации, я бы и радовалась, что смогла от него отделаться, но сейчас была готова волосы на голове рвать.

Он мне нужен! Внутренне настроившись на то, что поймаю его в свои сети, никого другого на этом месте даже представить уже не могла! А теперь, что? Зорин сбежал от меня! И вряд ли захочет увидеть в ближайшее время!

И чего теперь делать???

И вообще, что за дурь на меня нашла? Почему нельзя было подыграть? Так сказать выдать поцелуй-аванс, чтобы еще крепче поймать его крючок? Он же стоял передо мной готовый, открытый, к чему угодно. Подходи и бери! Зачем надо было разводить эту дискуссию? Почему у меня не получается последовательно воплощать свой план в жизнь? Шаг вперед — два назад. Стратег хр*нов!

Наверное, он прав! Я действительно дура!

Стремглав выскочила из комнаты, нервно обмахиваясь ладошкой и звонко стуча каблучками по полу. Кино уже вовсю идет, сейчас еще Градов привяжется с расспросами, куда я пропала.

Торопливо бегу в кинозал, радуясь, что там темно, и никто не заметит припухших алых губ, румяных щек и яростно-сверкающих глаз.

На экране творилось что-то непонятное, но мне было плевать. Я нашла нужный ряд и стала продвигаться к своему месту, найдя взглядом Максима, ни капли не беспокоясь, что мешаю остальным смотреть, что пару раз наступила кому-то на ногу. Пошли все к черту, я злая!

Макс встречает меня недовольным вопросительным взглядом, в ответ на который я лишь развожу руками и замираю.

Не через ряд, не в стороне, а сразу на нами сидит Зорин со своей курицей! Его рука по хозяйски лежит на ее коленке, а она вцепилась в него словно клещами, прижалась щекой к плечу, прячется, ища у него защиты, и одним глазом смотрит в экран, где, судя по тревожной музыке и диким воплям, происходит что-то страшное.

Артем спокойно встречает мой сердитый взгляд и невозмутимо делает жест рукой, дескать «мадам, извольте присесть, вы мне мешаете смотреть». Еле удержалась, чтоб не треснуть ему по башке или встряхнуть, так чтоб голова отвалилась! Прям перегнуться через спинку кресла, так что задница выше головы была, и с диким воплем душить его, за то, что все нервы уже измотал!

Сдерживаю кровожадный порыв, и, стрельнув в его сторону яростным взглядом, усаживаюсь на свое место.

Макс что-то говорит, склонившись к моему виску, но я ни слова не слышу, не понимаю. Мне вообще плевать, что он там бубнит! Отвалил бы уже и сидел спокойно! Изо всех сил делаю вид, что увлечена происходящим на экране, неотступно, каждой клеточкой чувствуя присутствие Зорина.

Фильм — полное г*вно! Ни сюжета, ни интриги, просто набор штампов, призванных сорвать испуганный возглас с губ невзыскательных зрителей. Уже через пятнадцать минут после начала, я мечтала уйти из зала, но только какая-то извращенная гордость, и боязнь, что Артем подумает, будто из-за него сбегаю, заставляла себя сидеть на месте.

Исподтишка посмотрела на Максима, в тайне надеясь, что ему тоже хочется свалить отсюда. Как бы ни так! Смотрит на экран, чуть ли не открыв рот, жадно ловя каждый кадр. Тьфу, никакой поддержки! Как всегда, мы с ним на разных волнах.

Прошло полчаса, и я услышала сзади какое-то движение, тихие слова, которые не смогла разобрать, а потом шаги. До зубовного скрежета хотелось обернуться и посмотреть, что же там происходит, но я же слишком гордая, мать вашу, чтоб крутится ради хр*н пойми кого!

Впрочем, мое любопытство было вскоре удовлетворено. Я увидела, как Артем, со своей подругой спускаются по пологой лестнице, подсвечиваемой приглушенными голубыми полосами света, в сторону выхода. Он впереди, она за ним. Держатся за руки, о чем-то тихо переговариваются. Так ни разу и не обернувшись, и не удостоив меня даже мимолетным взглядом, Зорин ушел из зала.

Сижу, замерев словно статуя, глядя прямо перед собой. Злая, как Баба Яга, готовая перегрызть горло любому, кто посмеет хоть слово мне сказать.

Вот ведь, скотина небритая! В отличие от меня, не стал сидеть, изображать интерес. Просто встал и ушел, не желая тратить свое время на сомнительный шедевр кинематографа. Ему этого не надо! Он не стал заворачиваться о том, что о нем подумают окружающие, и я в их числе. Просто встал и ушел!

Почему я так не сделала? На хр*на надо строить из себя Царицу Египетскую, и терпеть то, на что даже смотреть не хочется? Надо было вставать и уходить, с Максимом или без — все равно. И тогда Зорин бы сидел на своем месте и думал, какая же я гадина, провожая меня мрачным взглядом.

Не могу не признать, что сегодня он вышел победителем из нашего противостояния. Спокойно, непринужденно покинул зал, даже не подумав изображать великий интерес, или увлеченность, или показное пренебрежение. Никакой игры и фальши, чтобы зацепить меня побольнее. Ничего. Просто сделал так, как хотел, оставив меня с носом.

Я смогла выйти из зала только через полтора часа, когда наконец проклятый фильм закончился. Все это время, просидела погруженная в свои мысли, не обращая внимания ни на Макса, ни на происходящее на экране, ни на испуганный ропот, время от времени пробегающий по залу. Как только включился свет, я вскочила со своего места и вприпрыжку бросилась к выходу, даже не оборачиваясь на Градова. Пусть успевает, как хочет!

Максим остановил меня уже после выхода, схватив чуть выше локтя и разворачивая к себе лицом:

— Крис, ты куда разбежалась?

— Домой, — ответила, еле сдерживая раздражение.

Макс удивленно посмотрел на меня, потом загнул рукав и глянул на часы:

— Ты что, время еще детское! Поехали в клуб, там сегодня все наши!

Ну какой на хр*н клуб!!! Кто наши??? Каринка и остальные? Видеть их всех не могу и не хочу, до сих пор злость из-за туфель не улеглась. Терпеть их расспросы, или опять самозабвенно врать, напуская на себя загадочный вид? Да не пошли бы они все!

— Максим, я себя плохо чувствую! Отвези меня домой, пожалуйста, а сам можешь ехать в клуб, я не против, — попыталась выдавить из себя скромную улыбку. По-моему, ни черта не получилось. Так просто бурю, рвущуюся на волю, не удержать. Да и плевать!

— Да, ладно тебе, поехали!

Да что за болван такой! Ему одно говоришь, а он другое!

— Градов! Ты меня вообще слышишь? Я себя плохо чувствую! Отвези меня домой, а сам можешь продолжать гулянку!

Он недовольно нахмурился, но уступил. Он всегда мне уступает. Слабак! Даже скучно.

Глава 11

Раньше я не ходила в продуктовые гипермаркеты, считая ниже своего достоинства слоняться между рядов с дешевой провизией. Я предпочитала магазин элитных продуктов. Туда приходишь, как королева выбираешь самое лучшее, и никаких ворчливых бабок под боком или орущих детей. Да, удовольствие не из дешевых, зато какое качество!

Теперь же ситуация в корне изменилась. Я была вынуждена опуститься до уровня простых смертных и закупаться в простом гипермаркете, лишний раз убеждаясь в том, что жизнь — штука несправедливая.

Обычно это происходило так. Я ставила будильник часов на восемь, просыпалась, в мрачном расположении духа собиралась, и к девяти утра, к самому открытию, приезжала в магазин. Почему так рано? Потому что так к минимуму сводилась вероятность встретить кого-нибудь из своего круга и опозориться.

Брала продуктовую тележку, каждый раз умудряясь выбрать самую косую, с заедающими колесами, и безбожно забирающую в одну сторону.

С каменным лицом, внутренне негодуя, чуть ли не бегом проносилась между полок, хватала самое необходимое и мчалась на кассу. Быстрее, быстрее, чтоб никого не встретить. Оплачивала и скрывалась на парковке, с трудом переводя дух. Просто марафон какой-то, а не поход за продуктами.

Если все-таки удача не была на моей стороне, и в поле зрения оказывался кто-то из знакомых, я, как дикая газель, стремительно скрывалась со своей тележкой в первом же проходе, а потом, словно партизан сидела в засаде, высматривая, вынюхивая, выжидая когда недруги отступят.

Вот как-то так.

Сегодня я опять пришла в гипермаркет, но моей целью были не продукты. О, нет, сегодня я обойдусь без вареной колбасы и городской булки.

Сегодня мой путь лежал в отдел мужской косметики и одежды. Да-да, вы не ослышались. Мужской одежды и косметики.

Зачем? Все просто: у отца сегодня День Рождения. Ура, ура, все радуются и хлопают в ладоши, а особенно я.

Так повелось, уже не первый год, что он справляет свое день рождение в несколько этапов. Сначала с партнерами, потом с друзьями и со мной, и мне кажется, что есть еще один тайный заход, на который меня не зовут.

Почему такое разделение? Сейчас объясню.

Празднование с партнерами…

Звать вертихвостку-дочь на встречу с деловыми партнерами не имело смысла. Взрослые дяди, в уме и в реальности, ворочающие миллионами, в строгих деловых костюмах собираются в самом дорогом закрытом ресторане города. Эта часть праздника больше походила на пафосную деловую встречу, нежели на чей-то День Рождения.

Кстати, один раз я все-таки попала на это мероприятие. Итог — чуть не подохла от скуки, и тайно сбежала в клуб, за что потом крепко получила от отца.

Празднование с друзьями…

Ну, это более демократичный вариант, хотя все тоже неизменно в деловых костюмах и вечерних платьях. Здесь уже весело, можно пообщаться с друзьями — знакомыми, построить глазки кому-нибудь из олигархов, посмотреть других, показать себя.

Проблема тут только одна, и то не моя. Отец при мне смущался демонстрировать своих любовниц. Вернее не смущался, а опасался.

Как-то раз, пару лет назад, он решил нарушить это правило и привет с собой Оксану. Стройная длинноногая шатенка, старше меня всего лет на пять, с огромными карими глазищами и грудью четвертого размера.

Эта наивная провинциальная львица, уже потирала лапки и примеряла на себя свадебное платье и фамилию моего отца. Решив, что ей уже все можно, и она полноправная хозяйка вечера, эта прости господи, решила провести со мной воспитательную беседу, так сказать, включить режим мачехи. Заявила, что в доме скоро будут совсем другие порядки, и я должна ее беспрекословно слушаться.

Представляете, чем это закончилось? Правильно, маленьким ядерным взрывом, после которого она с голым задом вылетела обратно в свой Крыжопль.

Правда отец заподозрил, что в том скандале была замешена его драгоценная дочурка, но доказательств не было, поэтому ему пришлось отступить.

С тех пор, любовницы на этом мероприятии были под запретом, только счастливые, улыбающиеся картонными улыбками семьи.

Поэтому я практически уверена, что был еще третий заход празднования Дня Рождения дорогого папочки. Когда все эти примерные семьянины, оставляли дома своих увешенных бриллиантами жен, и приходили с молодыми, стройными кобылками.

Понятное дело, туда меня точно никто не звал, и звать не собирался. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Возвращаемся к гипермаркету. Я пришла сюда за подарком! Да-да, за подарком, для моего любимого папочки! Для человека, у которого на счету миллионы!

А у меня, по его милости двадцать тысяч! Так что и презент будет соответствующий.

Раньше я ему дарила шикарные подарки — то золотые запонки, то дорогое портмоне, то редчайшее букинистическое издание в кожаном переплете, с золотым тиснением. Дорого, статусно, роскошно.

А в этот раз, как в анекдоте, будут носки!

Почти на проходе стояла огромная сетка, в которую с одной стороны были свалены женские дешевые колготки, а с другой разномастные мужские носки. Злорадно потирая руки, я поспешила к этому источнику волшебных презентов, и с упоение погрузилась внутрь этой роскоши.

Двумя пальцами подцепила черные носки и посмотрела на этикетку.

Состав 50 % хлопок, 50 % полиэстер, 10 % лайкры. А, ничего, что в сумме 110 процентов получается??? Наверное, производитель очень старался, по максимуму все сырье закладывал, с запасом. Потянула их в разные стороны, наблюдая, как они растягиваются до длины среднестатистических чулок, неприятно потрескивая в руках.

Отлично, то, что доктор прописал! Проходишь в таких весь день, и вечером можно использовать, как сырье для газовой атаки. А, название-то, название какое дивное — Хуань Чоу Пейн. Чудесно, просто восхитительно!

Беру однозначно. Одни черные, одни серые, одни в полосочку. Три? Мало… Все-таки не хухры-мухры, а День Рождение у любимого папы. Надо семь брать!

Итак, черные, серые, в полосочку, голубые, белые с надписью «спорт», экстравагантные ярко-красные и ещё одни цвета топленого молока. Красота!

Дальше подкатила тележку к полкам, где стояли всякие средства до и после бритья. А что, гулять, так гулять! Взяла пену для бритья, и гель для душа какого-то неизвестного производителя.

Довольная до невозможности проехала в отдел напитков, взяла себе бутылочку минеральной воды, и чуть ли не пританцовывая от нетерпения, отправилась на кассу.

Дома и так, и этак в голове прокручивала идеи, как бы поэффектнее преподнести отцу свои волшебные дары. В итоге решила, что носки скатаю в трубочки и сложу цветочком — сердцевина и шесть лепестков, перевяжу их золотым бантиком.

Золотого бантика у меня не оказалось, зато в гардеробной нашлась розовая ленточка из-под упаковки с украшениями. Значит, розовый бантик будет!

А, кому легко? Жизнь такая! Поди-ка на двадцать тысяч укупи золотых бантиков! Не-не, розовый и точка!

Далее, все в той же гардеробной выискалась круглая подарочная коробка подходящего размера, в которую мой дивный цветок, редкостной красоты, идеально вошел. Пену и гель для душа положила в яркий подарочный пакетик.

Все, к Дню Рождения готова!

Около шести вечера на своей Ауди подъехала к отцовскому дому, с удивлением обнаружив, что парковаться-то и негде. Вся дорожка, начиная от ворот, была заставлена разномастными дорогими машинами. Отлично!

Все-таки нашла место, где приткнуть свою ласточку, выбралась наружу и, прихватив подарочки, пошла к виднеющемуся в конце аллеи высокому роскошному дому, предвкушая тот момент, когда порадую отца презентами.

Может кто-то скажет, что я палку перегнула с таким нелепым подарком, но в тот момент у меня и мысли не возникало, что он может расценить мою выходку, как неуважение. Он меня знал как облупленную и уже давным-давно привык к таким экстравагантным выходкам.

На мне было маленькое черное платьице, подчеркивающее мои достоинства, и придающее образу налет некоторой сдержанной сексуальности. Отец не одобряет, когда я прихожу в чем-то пестром, броском, особенно на такие мероприятия. В моем отношении он всегда был за сдержанную классику. Ну и пусть, классика мне к лицу.

Обойдя дом, оказалась в гуще событий. Толпа народу, степенно прогуливающаяся по небольшому парку, мило беседующая и потягивающая дорогое шампанское.

Пришлось здороваться направо и налево, поэтому фирменная улыбка не сходила с моих губ. А как иначе? Надо же показать, что я достойная дочь семьи Антиных.

Отца нашла на небольшой пристани. Он, в окружении ближайших друзей и соратников, степенно беседовал, улыбался. Стоящие рядом с ними дамы с чопорными лицами общались, обмениваясь скупыми фразами, сканировали друг друга пренебрежительными взглядами, фиксируя, кто во что одет, и у кого какие драгоценности.

Еще издали помахала ему ручкой и приподняла коробочку повыше, чтобы он ее заметил. Отец, извинившись перед остальными, направился в мою сторону, поглядывая на меня хитрыми проницательными глазами.

— Надо же, любимая дочь соизволила почтить меня своим присутствием! — подколол он. Надо сказать, что с той встречи, когда он выдвинул свои условия, мы с ним так больше и не виделись, в основном общаясь только по телефону.

— Ты же не думал, что я пропущу твой день рождения! — произнесла я с легким укором, и, поцеловав в щеку, протянула ему красивую подарочную коробку, — Поздравляю!

Отец подозрительно посмотрел на меня и принял подарок. Немного его потряс, поднеся к уху и, приподняв крышку, заглянул внутрь. Я с непередаваемым восторгом наблюдала за тем, как его лицо вытягивается, по мере того, как до него доходит, что лежит в коробке.

— Обалдеть! — протянул он, — ты б ещё пену для бритья подарила!

И тут я такая красивая:

— Та-дам! — протягиваю подарочный пакетик, — С Днем Рождения!

Отец смотрит на меня секунд десять, как не невиданную зверюшку, а потом начинает смеяться:

— Какая же ты у меня милая получилась, просто именины сердца!

— Ну, так, кто делал! — улыбаясь, скромно раскланялась.

— Я, пожалуй, не буду показывать остальным твои подарки, чтобы зависть черную не вызывать, — хмыкнул он и подозвал, стоящего невдалеке Лося. Передал ему пакет и коробочку, а потом уже серьезным тоном произнес, — посмеялись и хватит, пойдем-ка пройдемся!

Ну, все, начинается!

Мы неторопливо побрели по уединенной алее, в полнейшей тишине, пока он наконец не спросил:

— Как продвигаются твои успехи в поисках работы?

Отлично, семимильными шагами. Я пока так занята коварным планом по отлову Зорина, что про работу как-то и забыла совершенно.

— Потихоньку, — отвечаю чуть сконфуженно, и поскольку он пристально смотрит, ожидая пояснений, начинаю перечислять все то, что сделала: — Размещаю резюме, хожу по собеседованиям.

Насчет собеседований — это я, конечно, приукрасила, так немного приврала для красоты.

Потом, видя, что он мне не верит, стала подробно рассказывать на каких сайтах ищу работу. Поскольку я этим действительно один день занималась, то получается все правдоподобно рассказать. Он удовлетворенно кивает головой, хотя в глазах все равно подозрение светится.

— Не ожидал! Если честно, думал, что решишь по легкому пути пойти!

Легкий путь? Это он про замужество что ли? Ничего легкого в этом не вижу, наоборот возни больше, чем с поиском работы! Недолго думая, признаюсь:

— В этом направлении я тоже работаю!

Он даже остановился и удивленно потрогал мой лоб:

— Вроде прохладный.

— Пап, прекрати!

— С чего это такие перемены? — опять подозрительно интересуется он.

— Да, вот, как-то так, решила в свой жизни что-то поменять.

— Насколько мне не изменяет память, ты с Градовым-младшим встречалась? — внезапно спрашивает он, и я внутренне подбираюсь, — то есть нас ждет объединение семейств?

— Ээээ, нет, не ждет! — врать было бесполезно, ведь шила в мешке не утаишь. Если Зорина поймаю (поправочка, когда поймаю), все равно отец обо всем узнает, — я не за Максима собралась замуж.

Отец недовольно поджимает губы и качает головой:

— И почему у меня такое ощущение, что ты очередную авантюру задумала, которая плохо закончится? — серьезно, без тени улыбки поинтересовался он, сканируя пронзительным взглядом.

— Потому что ты — пессимист! — ответила ему беззаботно, — Пап, ты поставил условия, я их выполняю, а уж как именно — это мое дело.

— Кристин, не нравится мне твой настрой, — отец покачал головой, — не этого я ожидал, вводя ограничения.

— А чего?

— Что у тебя, в твоей маленькой, белокурой голове кое-что прояснится, и ты сделаешь определенные выводы.

— Не сомневайся, сделала, — уверенно потрепала его по плечу, и взяла под руку, — но если результат по каким-либо причинам тебя не устраивает, то можешь отменить свои ограничения и дело с концом. Я даже могу пообещать, что буду себя прилично вести.

— Ишь ты, какая хитрая, — усмехнулся он, — папа сказал, папа сделал. Так что все остается в силе.

Ну и зря, подумала про себя, естественно ничего не сказав вслух.

На празднике я пробыла часов до одиннадцати, дождалась огромного торта, заказанного в лучшей кондитерской города, яркого, фееричного файер-шоу и салюта, а потом, распрощавшись с отцом и друзьям, отправилась восвояси. Можно, конечно, было остаться здесь, в своей, всегда готовой к моему появлению, комнате, но меня почему-то с неумолимой силой потянуло домой.

За весь вечер не попробовав и капли спиртного, поддерживая образ примерной дочери, без опаски села за руль, завела машину и, плавно тронувшись с места, выехала за пределы отцовских владений.

Загородная трасса, по которой я возвращалась домой, пролегала через небольшой лесок. Высокие ели плотной стеной примыкали к дороге и в темноте, их силуэты казались таинственными великанами.

Я включила музыку погромче, открыла окно, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха, и, постукивая в такт пальцами по рулю, мчалась в сторону города, мурлыкая себе под нос отдельные слова из песни.

Не знаю, то ли музыка на меня так подействовала, толи усталость после шумного мероприятия, но я потеряла за рулем бдительность, позволив мыслям плавно кочевать от одной темы к другой.

И вот подлетаю к развилке, и, не обратив внимания на предупреждающий знак, выскакиваю на полной скорости на главную дорогу.

Меня ослепляет яркий свет, неумолимо с бешеной скорость приближающийся справа, и разрывает слух истошный сигнал клаксона. С перепуга бью по тормозам и выворачиваю руль в сторону обочины, машину заносит, и я безуспешно пытаюсь справиться с заносом.

Несущийся на меня внедорожник начинает вилять из стороны в сторону, его тоже заносит, но водитель в последний момент справляется с управлением. Ловит машину, уворачиваясь от прямого удара, обгоняет меня по встречке. Мою машину по-прежнему крутит, и я все-таки задеваю его передним бампером. От этого бедную Ауди бросает в сторону, и не знаю каким чудом, умудряюсь остановиться, едва не налетев на столбик с номером трассы.

П***ц! Что там за м***к за рулем?

Выскакиваю из машины и в два прыжка отказываюсь у бампера. На нем глубокая темная царапина, и небольшая вмятина, с левой стороны. Не может быть! Звук был такой, будто у меня все крыло раскурочило, фары в дребезги, и бампер в решето, а на самом деле просто вмятина и трещина! Фортуна сегодня все-таки на моей стороне!

Внутри все ходило ходуном из-за выплеска адреналина, руки тряслись, и из глубины души поднималась лютая злоба. Обернулась в сторону остановившегося метрах в двадцати от меня Лен Крузера, и наблюдала, как оттуда выбирается крепкий, коренастый мужик лет сорока, или меньше, или больше, в темноте не разберешь.

Первым делом он осмотрел свою машину, а потом направился в мою сторону решительным шагом:

— Какого черта, дамочка, вы творите! — прорычал он.

— Какая я тебе дамочка! — ощетинившись в ответ, упираю руки в бока. Что мне тут какой-то хр*н с горы будет высказывать? Сейчас! Разбежался! — права покупал что ли? Или ослеп на старости лет?

Он опешил, удивленно уставившись на меня.

— На хр*на так гнать? — чуть ли не орала на него, — или правила только для лохов придуманы???

— Ох****ь! — ошарашено выдал он, не сводя с меня ошалевшего взгляда, — кто бы говорил, про правила! Там знак висит, уступи дорогу, красненький такой! Не рассмотрела или болт на него забила? И скорость у меня нормальная была, в соответствии со скоростным режимом, установленным на этом участке!

— Серьезно? А по мне так гнал, будто шлея под хвост попала! — продолжаю наезжать на него.

— Ты какого *** тут выкобениваешься? Сама нарушила, б**, чуть не вызвала аварию, а теперь пальцы гнешь? — накинулся он на меня.

— Орать дома на жену будешь, — нагло заявляю этому м***ку, и разворачиваюсь к своей машине, — тебе повезло, что отделалась только царапиной!

— А то что? — свирепо сверкая глазами, на повышенных тонах продолжал он.

— Да ни хр*на! — вспылила, еле удерживаясь, чтоб прямым текстом в глаза, не послать его подальше, — все дядя, свободен! Разъезжаемся! Мне некогда на тебя свое время растрачивать!

— Х*р ты у меня уедешь! — многообещающе процедил он и достал телефон.

Не успела я и слова сказать, как этот п***р набрал номер ДПС и сообщил об аварии, сказал где мы, назвал номера обеих машин.

— Ты что творишь??? — набросилась на него, — мы за городом! Сейчас ночь! Они часа три сюда добираться будут!!!

— Мне пох*й! Я никуда не тороплюсь! — смерив меня презрительным взглядом направился к машине, — если хочешь — вали! Тогда точно без прав останешься!

Зашибись, окончание вечера! Просто песня!

Стою у машины, кипя, словно котел с раскаленным маслом, и хочется визжать от злости. Вот, с*ка! Теперь до утра отсюда не уедешь!

Мужик ещё раз осмотрел свой задний бампер и выругался. До моего слуха явно донеслось сравнение меня с самкой собаки, и драной представительницей семейства парнокопытных.

— На себя посмотри, козел слепой! — выкрикнула, чувствуя, что ещё немного и просто взорвусь.

В тот же миг он резко развернулся и сделал несколько шагов в мою сторону. Не знаю, чего именно он добивался, хотел просто напугать или за этим могли наступить какие-то реальные действия.

Так или иначе, испуганно взвизгнув, заскочила в салон Ауди и заблокировала двери.

Мужик остановился, смерил меня убийственно холодным взглядом, наполненным мрачным обещание раздавить к чертям собачьим.

И тут мне стало страшно, потому что внезапно дошло, что я в лесу, и рядом со мной агрессивный, враждебно настроенный неандерталец. Я девочка маленькая, хрупкая, и в случае чего никакого сопротивления оказать не смогу, у меня ведь даже баллончика с собой нет.

Мозг начал судорожно работать в поисках выхода из опасной ситуации. Уехать, плюнув на все? Не вариант, у меня нет денег, чтобы оплачивать огромный штраф, и без прав я свою жизнь уже не представляю.

Мне нужна помощь. Конечно, проще всего было бы позвонить папе, он бы прислал Лося или какого другого мордоворота, и проблема тут же перестала бы быть моей. Но, я же, блин, птица гордая! Позвонить отцу? Пожаловаться? Чтоб он опять удостоверился в том, что его никчемная дочь не может самостоятельно ни одной проблемы решить? Да ни за что на свете!

Недолго думая, набираю номер Градова. Хотел помочь, изобразить из себя принца на белом коне, спасающего юную деву, попавшую в беду? Пожалуйста! Как по заказу судьба шанс подкинула. Прилетай и спасай! Я очень даже не против, особенно после очередного свирепого взгляда, посланного мужиком на Ленд Крузере.

Максим ответил на пятом гудке. Голос звучал приглушенно, где-то на заднем плане музыка гремела, выдавая его местонахождения.

— Привет!

— Макс! — завопила в трубку, — мне твоя помощь нужна срочно! Приезжай!

— Чего случилось? — чуть опешив от моего напора, спросил Градов, и по голосу стало ясно, что он в нетрезвом состоянии.

— Меня тут козлина зацепила на дороге!

— В смысле зацепила?

Блин, ты тупой что ли?

— Бампер смял и поцарапал, да еще и ДПСников вызвал, так просто не уедешь!

— Сильно помял?

— Да, какая разница? Главное, что помял и теперь на меня наезжает! Приезжай!

— Я…это… Крис, не могу сейчас. У меня встреча… важная.

От неожиданности осеклась, не зная, что в такой ситуации говорить. На улице ночь, девушка попала в какую-никакую, но все-таки аварию, а он не может. Обалдеть! Он не может! А если бы меня тут в кашу по дороге размазало? Он бы тоже не смог? Важная встреча? С кем? С дружками и бутылкой Хеннесси?

— Давай попозже созвонимся, — как ни в чем не бывало, предложил Градов, и у меня чуть ли не искры начали из глаз сыпаться. Ничего не ответив, сбросила соединение, и зажмурившись, откинулась на спинку сиденья.

Да что ж за вечер такой безумный?

Мимо нас за все это время не проехало ни одной машины. Ни одной гребаной машины!

Единственный автомобиль на всей дороге — это поганый Ленд Крузер, и я не смогла с ним разъехаться! Да еще мужик оказался форменным придурком, и теперь придется торчать здесь в ожидании доблестных ДПСников! Да еще и Градов прокатил! Фактически забил на меня и мои проблемы и даже не извинился! Да какое там извинился! Он даже не спросил все ли в порядке со мной, а не с машиной! С*ка!

Ничего, я ему это еще припомню. Я ему ещё долго это буду припоминать!

Волчонком наблюдаю, как второй участник аварии кружится вокруг своей машины, время от времени бросая на меня злобные взгляды. Страшно. Мне с ним тут ещё полночи сидеть? Ладно, если не будет подходить, a если решит дальше отношения выяснять?

Надо же такой сволочью быть! Нет бы извиниться перед девушкой за доставленные неудобства, так он мало того, что наорал, так ещё и стражей порядка вызвал.

И что теперь прикажете делать? Я, конечно, не из трусливых, но все равно не по себе. Вдруг он маньяк? Сейчас психанет, вытащит меня из машины, и закопает в лесу, под елками???

Рука, против воли снова тянется к телефону, который я после разговора с Максимом, в гневе бросила на соседнее сиденье.

Наверное, все-таки пора звонить отцу. Я же, в конце концов, не денег у него собралась просить, а защиты, помощи.

Открываю список недавних вызовов, нахожу папин номер, и замираю, словно в ступор впадая. Рядом с «Папа» стоит «Зорин». Смотрю на эту надпись не дыша, раз за разом пробегая по ней взглядом.

А что если… Ему позвонить? С сомнением перевожу взгляд на часы. Почти полночь. Неудобно вроде как-то. Может, он спит, или как Градов где-то тусит, или с Курицей своей обжимается? И тут я такая, нарядная звоню «спасите, помогите»!

Пошлет, наверное, подальше. Я бы на его месте точно послала. Особенно после последней встречи в кинотеатре. С того памятного вечера уже почти неделя прошла, на протяжении которой мы с ним так ни разу не общались. Ни звонков, ни СМС. Ничего. Полный штиль и игнор.

Я в нерешительности замерла, не зная, что делать. С одной стороны, совершенно не хотелось обращаться к отцу. Он, конечно, поможет, но не преминет ткнуть пару раз носом в то, что я рассеянная, несобранная, хр*ново вожу и так далее, и тому подобное. С другой стороны Артем, с которым по моей вине натянутые отношения, и неизвестно как он отреагирует на мой внезапный звонок.

Дилемму решил мужик, в очередной раз окативший меня таким холодом и презрением так, что под ложечкой засосало.

Решено, пусть будет Зорин!

И зажмурившись, словно ныряя в омут с головой, набрала его номер.

Сердце отмеряло секунды, гулко стуча в груди, а в телефоне по-прежнему гудок за гудком, и никакого ответа. Точно спит, или зажимается с кем-нибудь!

Чувствую, как где-то глубоко под сердцем обида шевелится. На Макса почему-то не обиделась. Разозлилась, да. Еще как разозлилась, но не более того, а на Артема именно обида нелепая поднимается, и внутри дрожь какая-то отчаянная, непонятная.

Закусив губу, смотрю на экран, не замечая ничего вокруг.

Терпение подходило к концу, и с горькой усмешкой протягиваю палец, чтобы нажать кнопку отбой, как вдруг абонент отвечает:

— Да, Кристин, — тяжело вздыхая, произносит Зорин, и в голосе нет ни тени радости, только какая-то тоскливая обреченность.

Услыхав его голос, чувствую, как на меня накатывает слабость в купе с диким облегчением:

— Тём, — получилось как-то по-детски, жалобно. Я даже не играла, оно само так вышло, искренне от души, — ты очень занят?

Секундная задержка и он подозрительно спрашивает:

— Чего случилось?

— Я в аварию попала, — отвечаю чуть слышно, чувствуя, как предательски начинает дрожать подбородок.

Голос на другом конце моментально меняется:

— Ты цела? — спрашивает резко, требовательно.

— Да, все нормально. Ничего серьезного, даже машина почти не пострадала. Просто… Просто ночь, я за городом, тут… страшно… И я…

— Где именно? — прерывает мой несвязный словесный поток.

Бросаю быстрый взгляд на колышек, торчащий из земли недалеко от Ауди. На нем указаны номер трассы и километр. Я торопливо, сбиваясь, сообщаю Зорину эту информацию.

— Жди, сейчас приеду, — с этими словами он отключается, а я сижу, прижав замерший телефон к уху, чувствуя непонятный трепет внутри.

Вот так просто «жди, сейчас приеду», и становится тепло и спокойно, а еще почему-то чуточку страшно, от странности всего происходящего.

Мне уже и мужик этот, мрачно посматривающий в мою сторону, не казался столь пугающим, и ночь не такой глубокой, и тишина не такой удушающей.

А ведь всего-то делов! Простая фраза, произнесенная уверенным тоном, и мои проблемы уже не кажутся столь отчаянными.

Глава 12

Зорин появился минут через двадцать. С замирание сердца я наблюдала, как к нам стремительно приближается свет фар, и пусть саму машину было не разглядеть, я знала, что это он.

Белый фокус проехал чуть вперед, развернулся и припарковался на обочине, сразу за мной.

В боковое зеркало наблюдала, как Артем выходит из машины и идет ко мне быстрым, решительным шагом.

Облегченно выдохнула. Оказывается все это время, неизвестно по какой причине, я задерживала дыхание. Бросив в сторону мужика злорадный взгляд, разблокировала двери и вышла навстречу Зорину.

Он скользнул по мне придирчивым внимательным взглядом, ни на секунду не задерживаясь ни на декольте, ни на длинных ногах. Просто убедился, что я цела и здорова, и в подтверждение спросил:

— Все в порядке?

Я только кивнула, внезапно почувствовав, что горло пересохло, и голос меня не слушается.

— Аварийный знак почему не выставила? — спросил строго, будто перед ним маленький ребенок, — ДПСники приедут — мало не покажется.

— Забыла, — отвечаю, чувствуя как щеки заливает пунцовая краска.

— Выставляй, — отдал распоряжение, а сам направился к передней части машины.

Я торопливо, все задевая и роняя, достала из багажника аварийный знак и бегом бросилась его устанавливать, недоумевая как сама про него не вспомнила. Это все мужик поганый меня сбил своими наездами!

Так же быстро, чуть ли не бегом вернулась к Артему, который как раз заканчивал осмотр повреждений:

— Мелочи! — удовлетворенно констатировал факт, сидя на корточках перед машиной и проведя рукой по царапине, — с такой ерундой и вызывать никого не стоило, можно было спокойно разъезжаться по своим делам.

— Я так и хотела! — фыркнула негодующе, а потом махнула рукой в сторону кретина на Ленд Крузере, — это вот он взял и позвонил!

Зорин бросил на меня непонятный задумчивый взгляд, легко поднялся на ноги и направился в сторону второго участника аварии. Я, все-таки немного опасаясь, пошла за ним следом, сердито выглядывая из-за широкой спины.

Артем подошел к этому упырю, они поздоровались, представились и обменялись рукопожатиями.

В недоумении смотрю на Зорина. Так и подмывает спросить, на хр*на он еще и руку не пойми кому протягивает?

Мужик, которого, как оказывается, звали Станиславом, тем временем кивнул в мою сторону и поинтересовался:

— Жена? Подруга?

Артем развернулся ко мне вполоборота, смерил спокойным, изучающим взглядом и, отрицательно мотнув головой, ответил:

— Нет, просто Головная Боль.

Стасу такой ответ видимо пришелся по душе, потому что он понимающе усмехнулся, а я начала закипать. Чего ты лыбишься? Весь вечер из-за тебя псу под хвост, а он лыбится! И никакая не Головная Боль! Я Кристина, а для посторонних тупиц, гоняющих на Ленд Крузерах, вообще Кристина Алексеевна.

И вот я, чувствуя себя, как ни странно, в полной безопасности, из-за присутствия Артема, набираю полную грудь воздуха, чтобы высказать все, что думаю, и в этот момент Зорин разворачивается ко мне, смотрит в упор, чуть подняв одну бровь.

Так и стою, надувшись словно голубь, но не проронив ни одного слова.

— Кристин, мы тут без тебя разберемся. Иди в машину, — произносит таким тоном, что невольно понимаешь — возражения не принимаются.

— Но… — шумно выдыхаю. Я не хочу уходить, я хочу знать, что тут будет происходить.

— Иди в машину, — тихо, но с нажимом произносит он, и я чутко улавливаю стальные нотки в голосе.

Перевожу растерянный недовольный взгляд с него на Стаса, и обратно.

Оба смотрят на меня в упор, и явно ждут, когда я, наконец, свалю, оставив их наедине.

Делать нечего! Сердито надув губы, резко разворачиваюсь и, гневно стуча каблучками, иду к своей машине, забираюсь внутрь, громко хлопая дверью.

Мужики, мать их за ногу!

Сложив руки на руле, прислонилась к ним подбородком и пристально наблюдала за происходящим.

Стас о чем-то эмоционально рассказывал, активно размахивая руками, а Зорин стоял, зажмурившись, раздраженно потирая переносицу и чуть заметно качая головой.

Хм, я надеюсь, он думает о том, как бы этого Стаса прибить!

Слышь, Зеленоглазый, давай утащим его в лес и закопаем! Ради такого дела, я даже за лопату не побрезгую взяться.

Наконец хозяин Ленд Крузера закончил изложение своего виденья ситуации. Артем стоял, уперевшись руками в бока и запрокинув голову к небу, потом глубоко вздохнул, искоса бросил на меня быстрый недовольный взгляд и отвернулся к собеседнику.

А я сидела и рассматривала его спину, не думая ни о чем конкретном. Так странно. В тот день ушел, не оборачиваясь, а сегодня примчался сразу, как только узнал, что у меня проблемы. Без слов, без лишних вопросов. Просто приехал в тот момент, когда мне нужна была помощь, чтобы решить мои проблемы. И на душе с его появлением стало как-то уютно, спокойно, будто так и надо.

Что это вообще такое?

Просто смотрела, не отрываясь, ловя взглядом каждое его движение, каждый жест, невольно вспоминая тот поцелуй в развлекательном центре, и нашу ссору. Он сегодня другой, не такой, как обычно. В глазах нет привычных лукавых огоньков, ни усмешки, ни намека на флирт или игру. И даже то, что я сегодня отлично выгляжу, этого не поменяло. Один только раз прощупал меня взглядом с ног до головы, и то, только для того чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Он спокоен, собран, и между нами практически осязаемый барьер, который он выставил и не собирается убирать.

Да, приехал, да, помогает, не смог оставить меня наедине с проблемами. Но вижу, что окончательно для себя все решил, и держит дистанцию.

Где-то под ребрами неприятно кольнуло, и я непроизвольно сжала руль так крепко, что плетеная оплетка больно впилась в ладони.

Нет, дорогой мой, я не дам тебе отступить, отвернуться и уйти. Даже не пытайся. Ты мой, целиком и полностью, и как бы ты не пытался от меня сбежать, я тебя не отпущу.

Они что-то эмоционально обсуждают, а я, замерев, словно в засаде, неотрывно слежу за ним хищным взглядом, не моргая, не дыша, не обращая ни на что внимания.

Прошло почти полчаса с того момента, как Артем приехал на место аварии. Я по-прежнему сидела в машине, уже откровенно изнывая от скуки, ковырялась в телефоне. Благо Интернет, хоть и слабый, но все-таки был. Почитала новости, проверила свои страницы в социальных сетях, ответила на некоторые сообщения.

Все, надоело. Оторвав взгляд от дисплея, посмотрела на мужчин и нахмурилась. Что-то я упустила тот момент, когда они перестали выяснять отношения и переключились на сторонние темы.

Они о чем-то разговаривали, то и дело смеясь, и совершенно забыв о моем присутствии.

Вроде радоваться надо, что Зорину удалось конфликт погасить, но вместо этого злюсь, чувствуя себя заброшенной.

Мигаю раздраженно фарами, чтобы привлечь к себе внимание.

Артем, обернувшись через плечо, посмотрел на меня, потом сказал что-то Стасу и неторопливо направился в мою сторону, спрятав руки в карманах, не сводя с меня прямого взгляда.

Раздраженно постукивая пальцами по рулю, дождалась, когда он поравняется со мной и опустила стекло.

— Тём, ну что там у вас? — нетерпеливо спросила, выжидающе глядя на него.

— Все нормально, — Артем чуть пожал плечами и открыл дверцу, — выходи.

— Зачем?

— Выходи, — повторил парень, сделав приглашающий жест рукой.

Не понимая, что ему от меня нужно, все-таки выбралась наружу. Надеюсь, он не собирается меня вести мириться с этим мордоворотом? Сразу нет. Я тут смирение и покорность демонстрировать не собираюсь!

Но мои подозрения не оправдались. Зорин спокойно взял меня за руку, и прежде чем я успела хоть что-то сказать, вложил мне в ладонь ключи, после чего отпустил.

— Что это? — удивленно хлопаю глазами, не понимая, что происходит.

— Ключи от моей машины, — невозмутимо ответил, кивая в сторону Форда.

— Зачем они мне? — продолжаю удерживать их на открытой ладони.

— Поезжай домой.

— Чего?

— Уже ночь. Дуй домой. Без тебя тут разберемся.

— Я не хочу домой! — возмущению не было предела, — я хочу знать, что тут происходит!

— Давай, еще топни ногой и надуй губы, — чуть усмехнувшись, предложил он, а мне стало неудобно, потому что примерно это и собиралась сделать.

Какой он все-таки упырь!

— Все, Кристин, садись в мою машину и поезжай домой. Я потом за ключами заеду, — говорит вроде спокойно, но у меня стойкое ощущение, что он далеко не просит. Скорее требует, приказывает в завуалированной форме.

Скандалить неудобно, он же приехал ко мне помогать, молча, по-джентельменски, поэтому стискиваю зубы, бросаю на него последний недовольный взгляд и походкой от бедра, накручивая бедрами, иду к белому Фокусу, чувствуя, что смотрит вслед.

— Ты мне ее только не уделай, пока до дома едешь, — услышала в спину насмешливую реплику, заставившую вспыхнуть. То есть, теперь он еще считает, что я из тех дур, которые за рулем не лучше мартышки с гранатой?!

— Как пойдет! — ответила, не оборачиваясь, — обещать ничего не буду!

Забравшись внутрь, осмотрелась. Чисто, идеальный порядок. Зорин, как и большинство мужиков, в отношении машины был педантом. Дома, наверное, носки по всем углам распихивает, а здесь ни-ни. Ни пылинки, но соринки, идеально вылизанный салон.

Завела машину и плавно тронулась с места.

Поравнявшись с мужиками, Стасом и вернувшимся к нему Артемом, громко отрывисто посигналила, так что оба чуть ли не подпрыгнули и резко развернулись ко мне.

Состроив мину, помахала им пальчиками, медленно проезжая мимо. Стас лишь недобро ухмыльнулся, а Зорин двумя пальцами указал сначала на свои глаза, а потом в мою сторону. Как бы говоря «я за тобой наблюдаю».

— Кто еще за кем наблюдает, — пробурчала себе под нос, вдавив в пол педаль газа.

Через пять минут вдали показались огни города, и я облегченно вздохнула, понимая, что этот нелепый день подходит к концу. Внезапно навалилась такая усталость, что я могла мечтать только об одном — лечь спать, выкинув из головы все свои проблемы.

По пустынным улицам добралась до своего дома, припарковала машину Зорина, на том месте, где обычно вставала сама. Немного посидела, задумчиво глядя перед собой, а потом написала ему смс-ку: «Все нормально, я приехала. Машина цела».

Ответ пришел незамедлительно: «Ведь можешь когда захочешь!»

Против воли усмехнулась. Дистанция дистанцией, а характер-то не спрячешь, манеру общаться поглубже не засунешь.

Не знаю зачем, воровато оглянувшись, открыла бардачок, сгорая от любопытства. Да, знаю я, знаю, что по чужим вещам шарить нехорошо! Но ведь если очень хочется, то можно? Да и не узнает никто. Я же не воровать собралась, а просто глянуть одним глазиком.

Итак, что у него тут. Бумаги какие-то, похоже, по работе что-то, даже вникать не стала, журнал, ну и конечно же она! Пачка презервативов. Куда ж он без них! Надо всегда быть готовым, мало ли кто подвернется, мало кого подвезти надо будет?

Интересно, скольких от тут «перекатал» в своей машине? Заглянула внутрь, механически пересчитала. Ровно половина.

Недовольно поджала губы и с чувством швырнула пачку обратно. Меня это вообще не касается!

Совершенно! Не касается… Но бесит так, что зубы сводит!

На хр*на я вообще туда полезла? Это его личная территория, и совать туда нос у меня нет никаких прав.

Но все равно бесит!

Выскочила из машины, грубо захлопнув дверцу, поставила ее на сигнализацию и побрела к подъезду, устало потирая шею. Как же меня все достало!

Бурное воображение, не спрашивая моего согласия, рисовало красочные картины того, как Зорин весело проводит время в своей ухоженной машине. Словно наяву видела, как острые коготки оставляют алые царапины на широких плечах, покрытых бисеринками пота, слышу тяжелое рваное дыхание, чьи-то сладостные стоны.

Да твою мать! Ну, вот зачем я в этот бардачок сунулась? Что за нелегкая меня дернула? Опять получается, что из-за него места себе не нахожу, и винить некого, кроме самой себя и не к месту разыгравшегося любопытства!

В голове легким колокольчиком зазвенела внезапная мысль. У меня ключи от его машины! Он за ними по любому придет! Сейчас решит все вопросы с ДПСниками и приедет!

Вот там я ему и устрою! А то ходит сегодня как невозмутимый древний мамонт, даже не глядя на меня! Вернее глядя, но так, словно перед ним бесполое непривлекательное существо. А меня это тоже бесит!

Мне нравился, когда он смотрит так, что дыхание перехватывает, и мороз по коже пробегает. Смотрит, не скрывая своих эмоций, и от этого, будто вино в голову, ударяет осознание того, что так он реагирует на меня и больше ни на кого. В общем, мальчик, дергайся не дергайся, а на эмоции я тебя все равно выведу.

Сгорая от предвкушения, вприпрыжку понеслась в гардеробную.

Так, надо подобрать что-нибудь такое, чтобы он не подумал, будто я специально вырядилась, чтобы его завести, чтобы все выглядело естественно, невинно, но не оставляло ему ни малейшего шанса.

И такой вариант нашелся. Простенький домашний костюмчик. Шортики, еле прикрывающие попу и маячка с Микки Маусом, которую я надела на голое тело. Покрутилась перед зеркалом и, оставшись довольной результатом, прошла в большую комнату, включила телевизор и приготовилась ждать Артема.

Прошел час, полтора, два. Я уже откровенно зевала, с трудом удерживая себя в сознании, периодически конвульсивно дергаясь, когда дрема накатывала особенно активно.

Его все не было, и я начала переживать. Неужели что-то пошло не так? Возникли непреодолимые проблемы?

Рука сама тянется к телефону и набирает его номер.

В ответ тишина. Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Отлично!

В лесу внезапно пропала сеть? Или телефон разрядился? Или… или что?

Набирала его еще раз сто, и результат все тот же, безликий голос сообщает, что абонент не абонент, или вообще раздается короткий сигнал, и звонок автоматически скидывается.

В голову закралась крамольная мысль. А может он просто не хочет со мной говорить? Решил, что и так слишком много времени на меня потратил сегодня?!

Кое-как заставила себя успокоиться, не заводиться раньше времени и начала быстро, нервно переключать каналы, даже не понимая, что отражается на экране.

У меня болела шея, а еще болела спина, а еще рука, щека и ухо.

С тихим стоном распахнула глаза, и удивленно ойкнула. Оказывается, я так вчера и заснула в большой комнате, свернувшись калачиком на кресле возле телевизора. Все тело сводили болезненные судороги, когда я попыталась разогнуться и сесть. Одну руку вообще не чувствовала, отлежав ее напрочь. В голове шум, вся разбитая, измученная неудобным сном.

Телефон лежал рядом с креслом на полу, и мне одного взгляда на него хватило, чтобы понять печальную истину. Пропущенных звонков или сообщений нет.

Где его черти носят?

Отдуваясь и ойкая от боли, c трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела в ванну, некрасиво шаркая ногами.

Из зеркала на меня смотрела взлохмаченная, чуть скособоченная девица, с расплывшейся на пол физиономии тушью и отпечатком рисунка обивки кресла на правой щеке. Волосы одним сплошным колтуном, а миленький костюмчик с Микки Маусом выглядел так, будто его из задницы достали.

Хороша-а-а-а, царевна! Ничего не скажешь!

Кое-как расчесываюсь, умываюсь, чищу зубы и переодеваюсь в обычную домашнюю одежду: цветную футболку и светло-серые полуспортивные брюки.

Вчерашний порыв в очередной раз очаровать и взбудоражить кровь Зорину самой себе показался глупым и неуместным.

Зачем? Какой в этом смысл?

Мы это уже проходили, и результат оставляет желать лучшего. Хорошо, что он вчера не пришел, и не попал, так сказать, под горячую руку. Только бы опозорилась, лишний раз продемонстрировав неадекватность.

После позднего завтрака все-таки набрала ещё раз номер Артема. В этот раз в трубке раздались привычные гудки, но ответа так и не последовало. Странно.

Спустя час я уже начала откровенно переживать. Почему он не разговаривает со мной? Что там у них случилось? Мерила кухню нервными шагами, мечась из угла в угол, то и дело подскакивая к окошку. Каждый раз видя белый Φорд, под окном радостно замирала, но потом вспоминала, что сама же на нем и приехала. И все повторялось заново. Нескончаемый бег по кругу. Зорин, куда ты пропал?!

Дальше мысли свернули в другом направлении. Он все равно рано или поздно приедет, и что тогда? Мне пригласить его в гости? Предложить кофе? Или вообще накормить? Я же вроде как теперь его должница! Ладно, решено, приглашу зайти, а там видно будет. Захочет кофе — будет кофе, захочет что-то посерьезнее — значит будет обед. На всякий случай проверила холодильник. Суп есть, не зря вчера варила, второе тоже. Готовлю я хорошо, так что в грязь лицом перед ним не ударю.

Времени уже было к обеду, когда раздался звонок. Сорвавшись с места, словно прыткая лань, бросилась к мобильнику, но, увидев кто звонит, разочарованно замерла. Градов.

Не было никакого желания с ним разговаривать, но он настойчиво раз за разом набирал меня. Скрипнув зубами, недовольно ответила:

— Да?!

— Кристин, привет, — как ни в чем не бывало, произнес он, и меня просто передернуло от бодрого тона.

— Привет, — ответила без единой эмоции, снова зависнув возле окна.

— Ну, рассказывай, чего там у тебя вчера случилось, — слышу, как делает затяжку.

— У меня? Ничего. Все отлично, — надо же опомнился. Или так пьян вчера был, что ничего не помнит?

— Да ладно тебе, не сердись. У меня вчера друг из Германии прилетал, проездом у нас в городе один вечер был, я просто не мог упустить шанс с ним пообщаться.

— Понимаю, — рассеяно протянула, даже и не думая понимать. Мне было все равно и на друга, и на их общение с Градовым. Факт оставался фактом. Он меня продинамил, бросил в трудной ситуации, и неважно какие этому были причины.

Тут мой взгляд заметил красную машину, заезжающую во двор. Это же моя девочка!!! А значит за рулем Артем! Ну, надо же, свершилось! Возвращение блудного сына!

— Я сейчас приеду к тебе… — начал было Макс, но я его грубо прервала:

— Не стоит. Я сейчас ухожу.

— Куда?

— На встречу со старым другом, — встав на цыпочки, смотрю вниз во двор. Вижу, как Зорин вылезает из моей Ауди, и, не торопясь, идет к своему Форду, попутно извлекая телефон из кармана.

Понимаю, что сейчас будет звонить мне и торопливо сворачиваю разговор с Градовым:

— Все мне пора.

— Кристин, ты обиделась что ли?

— Все, пока, — не дожидаясь ответа, нажимаю отбой, и практически сразу поступает звонок от Артема. С трудом перевожу дух, три раза делаю глубокий вдох-выдох и отвечаю.

— Слушаю, — голос, как назло сел, и получилось тихо и хрипло.

— Спишь что ли еще? — подозрительно поинтересовался парень.

— Нет, — торопливо ответила уже нормальным голосом.

— Я уж подумал, что опять разбудил.

— Нет, — как заведенная повторила, ощущая себя безмозглым попугаем.

— Ну и хорошо. Спускайся, давай.

— Спускаться? Зачем?

— Зачем? — переспросил он, — хм, дай подумать… У тебя ключи от моей машины, у меня от твоей. Улавливаешь мысль?

Все я улавливала! Просто думала, что он поднимется ко мне, даже не предполагая, что наоборот предложит спуститься. А как же кофе? Как же суп?

— Ты там зависла что ли, пытаясь осознать масштабы происходящего? — беззлобно подколол он.

— Нет. Я просто думала, что сам поднимешься и заберешь свои ключи, — чуть обиженно произношу, сама не понимая своей реакции.

— Нет уж, дорогая моя, не наглей. Я тебя внизу жду, — усмехнулся Артем и отключился, оставив меня в полном недоумении и растерянности.

Была уверена, что не упустит шанса оказаться у меня дома. Даже малейшего сомнения на эту тему не было. А он, как всегда, спутал все карты!

В результате иду к двери, сажусь в лифт, спускаюсь вниз и выхожу из подъезда. Только тут вспомнив, что на мне домашняя, совсем непривлекательная одежда, на лице не грамма косметики и хвост небрежно на бок съехал. Нестерпимо захотелось убежать домой, привести себя в порядок, чтобы предстать перед ним в достойном виде, но Артем как назло развернулся и заметил меня. Не осталось ничего иного, кроме как идти к нему с высоко поднятой головой.

Он стоит рядом со своей машиной, спокойно ожидая моего приближения, не делая и шага в моем направлении. Пока иду, присматриваюсь к нему, пытаясь понять, в каком он настроении. Такой, как обычно, или сдержанный и отстраненный как вчера? Непонятно.

Подойдя ближе, замечаю, что вид у него усталый, какой-то потрепанный, но довольный. Когда я подхожу совсем близко, он протягивает мне руку ладонью к верху, и я замираю, изумленно глядя на нее. Это что? Ждет, что мы возьмемся за руки и вприпрыжку поскачем по улицам, глядя друг на друга счастливыми глазами? Поднимаю на него вопросительный взгляд.

— Я с тобой за руку ходить не собираюсь!

Зорин смотрин на меня удивленно, потом рукой прикрывает глаза и тяжело ведет ей вниз по лицу, шумно выдыхая, а затем медленно чуть ли не по слогам, будто обращается к умственно отсталой, произносит:

— Я тебе отдаю твои ключи, — он демонстративно позвенел ключиками, которые я не заметила в другой руке. Показывает на себя, потом на меня, — а ты мне отдаешь мои. Ясно? Кивни, если твоя моя понимать.

Для наглядности и закрепления эффекта ещё пару раз повторяет движение, показывая, то на себя, то на меня.

Чувствую, как заливаюсь горячим румянцем. Вот я тупица! Стыдобища!

Пытаясь скрыть смущение, выхватываю у него свои ключи, и ему в живот бросаю его. Артем их ловко поймал на лету и с ухмылкой добавил:

— Как же приятно с умным человеком общаться!

Краснею ещё больше, и резко отворачиваясь, иду к Ауди, чтобы оценить масштабы повреждения при свете солнца. Противный Зорин даже и не подумал идти за мной, развернувшись к своей машине.

Мысленно перекрестившись, приготовилась к самому худшему. Наверное, в темноте я не увидела какой-нибудь огромной трещины не подлежащей рихтованию, и мне придется менять весь бампер целиком. Зажмурившись, чтоб сразу не пугаться, подошла к машине слева и, замерев, осторожно приоткрыла один глаз.

Трещин и дыр нет. Впрочем, как и вмятин с царапинами. Несколько раз непонимающе моргнула. Я что стороны перепутала? Торопливо оббежала машину спереди.

Тоже ни намека на следы аварии. Стою, растерянно вожу взглядом из стороны в сторону, пытаясь найти хоть небольшой скол краски. Ничего. Все идеально.

Это что же получается?! Артем все сделал? Поднимаю глаза в поисках Зорина. Его не видно, зато у Форда открыт багажник.

На ватных ногах иду в его сторону, от переживания закусив губу.

— Тём, — чуть ли не шепотом обращаюсь к нему.

Он выныривает из глубин багажника, и поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Ты все починил?

Зорин лишь пожимает плечами и возвращается к своему занятию, а я стою рядом с ним, нелепо переминаясь с ноги на ногу. Мне неудобно, стыдно, и вместе с тем волнующе приятно, от того, что он просто взял и решил все мои проблемы, хоть я его об этом не просила.

— Спасибо, — все так же тихо, на выдохе произнесла, рассматривая свои руки и надеясь, что он не заметит моего смущения.

Он и не заметил, даже не повернулся в мою сторону:

— Кристин, забей. Это было несложно, — наконец он закончил разбираться, перекладывать вещи, опустил крышку багажника и, не оборачиваясь, направился к дверце водителя.

Только тут до меня дошло, что сейчас просто сядет в машину и уедет по своим делам, даже не взглянув на меня. Этого я допустить просто не могла.

— Артем, блин, может, поговоришь со мной? — обиженно кидаю ему в спину. Он на мгновение замирает, а потом разворачивается, удивленно подняв бровь:

— Ты ли это?

— Я полночи ждала тебя, думая, что там и как, а ты вот так сразу хочешь ухать! Хоть бы рассказал, как все прошло! — черт, под этим проницательным взглядом опять начинаю теряться. Неужели нельзя смотреть как-нибудь по-другому?

— Что конкретно тебя интересует? — спокойно уточняет он, облокотившись на крышу машины.

— Да все! Как долго вы ждали ДПСников, что они сказали, какие будут последствия. Как вы с этим хр*ном моржовым на Лен Крузере договорились.

Артем с тяжелым вздохом покачал головой:

— Кристин, знаешь в чем твоя проблема? — Посмотрел на меня исподлобья, — ты не умеешь общаться с людьми.

— В смысле? — от неожиданности даже рот открыла.

— В прямом. Может в вашем кругу небожителей такое отношение и считается нормой, но обычные люди между собой разговаривают. Моржового хр*на, как ты выразилась, зовут Стас, если ещё помнишь.

— Помню, — промямлила себе под нос.

— Ему тридцать два. Жена, двое детей. Младшая дочка еще в саду, а пацан уже в третий класс перешел. Сейчас они в деревне у бабки. Если тебе интересно, он врач, невролог, между прочим, весьма неплохой, у него частная практика и все приемы расписаны на два месяца вперед, — уперевшись подбородком в сложенные на машине руки, продолжает рассказывать, блуждая по мне непонятным взглядом.

— Раз он такой замечательный, то что ж водить-то нормально не научился! — сердито выдавила из себя.

— Он отличный водитель с пятнадцатилетним стажем, в отличие от некоторых.

— Правда? А я вот что-то не заметила!

— Ты много чего не замечаешь. Например, знак уступи дорогу.

— Все понятно, — недовольно закатила глаза, — чего он там тебе еще наплел про меня?

— Много чего, и поверь, тебе лучше этого не слышать, — все то же спокойствие и рассудительность в голосе, а у меня поднимается желание подойти и треснуть ему по голове.

— То есть ты взял и на слово ему поверил?

— Почему на слово? Есть такая чудесная вещь, называется видеорегистратор. Слыхала про такой? На нем очень четко видно, как с побочной дороги на главную на полном ходу, даже не думая притормаживать, выскакивает что-то маленькое и красное. Бездарно мечется из стороны в сторону, не в силах справиться с заносом, и только его опыт и реакция позволили избежать столкновения, — он говорил настолько невозмутимо и безапелляционно, что у меня создалось впечатление, будто я маленький нашкодивший котенок, нагадивший за диваном, которого размеренно, методично тыкают носом в свеженькую кучку, и я снова краснею:

— А что ДПСники по этому поводу думают?

Артем сдержано улыбнулся, и, одарив напоследок насмешливым взглядом, произнес:

— Все, пока, Кристин.

Удивленно открыв рот, смотрю, как он садится в машину.

Ну уж нет, ты от меня так просто не сбежишь!

Чуть не теряя тапки, бросилась к Форду. Рывком распахнула дверцу и заскочила внутрь. Артем встретил меня изумленным взглядом.

Раздраженно сдула с лица прядь волос, выбившуюся из неаккуратного хвоста, и сердито указав на него пальцем, спросила:

— Ты издеваешься, что ли?!

— Даже и не думал, — пожал плечами Зорин.

— Я, между прочим, вопрос тебе задала! — гневно смотрю на него, еще больше распаляясь от абсолютного спокойствия, исходящего от него.

— Да? — усмехнулся, как ни в чем не бывало, — значит, я не расслышал.

Убью! Прямо здесь и сейчас! Отвезу в его же машине в лес и закопаю! И танцевать буду на свежем холмике!

Он сидит, прислонившись спиной к спинке сиденья, чуть развернув голову в мою сторону, и просто смотрит на меня.

— Для особо тугоухих повторяю вопрос еще раз, — процедила сквозь зубы, — что вчера сказали ДПСники по поводу аварии?

Артем, поджав губы, перевел взгляд на лобовое стекло, и мне показалось, что в глазах смешинки блеснули.

— Тём!

Он покачал головой, и, потирая щеку, покосился в мою сторону:

— Не было никаких ДПСников.

— Чего? Они так и не соизволили приехать?

— Вообще-то их никто не соизволил вызвать, — уже не скрывая улыбки, ответил Зорин.

— Как? Я же слышала, как Стас…

— Стас просто тебя развел. Ты его взбесила своими воплями, поэтому он решил тебя проучить.

Сижу, растерянно моргаю глазами, непонимающе смотрю на него:

— То есть, как развел? — голос обиженно дрожит, как у маленького ребенка.

— Легко и просто, — Артем пожал плечами.

— И когда ты об этом узнал? — мрачно смотрю на парня, сжав от негодования кулаки.

— За несколько минут до того, как я тебя отправил домой. Собственно говоря, поэтому и отправил, чтоб предотвратить ядерный взрыв.

Черт! Вот я лохушка! Даже мысли не возникло, что он мне наврал! Злился-то он от души! И когда Зорин домой отправлял, тоже не в одном месте ни кольнуло! Он ведь отослал меня с места аварии, не имея никакого отношения к моей машине. Да его бы ни одни ДПСники слушать бы не стали! А я как блаженная даже не подумала об этом, садясь за руль белого Форда и уезжая домой! Чувствую себя полной кретинкой!

— Стас немного помялся, а потом признался, что не было никакого звонка, — смотрит на меня насмешливо, и мой гневный взгляд его совершенно не трогает.

— И-и-и? — вопросительно протягиваю.

— Что и?

— Что ты ему насчет этого сказал, — из последних сил сдерживаюсь, чтобы не начать визжать, — надеюсь, объяснил, что это было… По-скотски?

Артем надул щеки, шумно выдохнул, а потом, потирая кончик носа, взглянул на меня:

— Вообще-то, я сказал, что он молодец, и похвалил за находчивость.

Ну, все, капец терпению!

— Охр*неть! Зорин, знаешь ты кто? Ты…

— Человек, который приехал к тебе ночью на другой конец города? — спокойно поинтересовался он, — а потом пригнавший починенную машину к дому. Это ты хотела сказать?

Я осеклась, проглотив грубые слова, которые чуть не слетели с губ, с минуту, тяжело дыша от переполнявших эмоций, смотрела в спокойные, чуть насмешливые зеленые глаза, а потом, не говоря ни слова, выскочила из машины, оббежала ее спереди, и направилась в сторону своего подъезда, надменно кинув Артему опустившему окошко:

— До свидания!

— Счастливо оставаться, гонщица, — невозмутимо произнес мне в спину, и я, чуть не подпрыгнув от ярости, резко обернулась в его сторону, намереваясь все-таки высказать, что о нем думаю.

Однако Артем уже поднял стекло, завел машину и, смерив меня взглядом, в котором светилась усмешка, тронулся с места.

Вне себя от гнева наблюдала за тем, как его машина медленно удаляется и вскоре покидает мой двор.

Какой же он все-таки… Зорин!

Взгляд упал на идеально ровный, блестящий бампер моей малышки, напоминая о том, кто все исправил, и я чуть не закипела от противоречивых чувств, разрывающих меня изнутри.

Минут десять простояла на улице у подъезда, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы, взять себя в руки, и ни черта не помогало. Перед глазами физиономия эта небритая, и зубы сводит от желания придушить! Но вместе с тем внутри тепло, и до жути приятно от того, что вчера не оставил меня в лесу одну, и сегодня машину привез готовую. Что ж уж отрицать, я перед ним в неоплатном долгу, но как же он меня выбесил! Просто уму непостижимо!

В общем, странно как-то все, непонятно, запутанно.

Глава 13

На следующий день я отправилась в торговый центр. Зачем конкретно — не знаю, просто захотелось немного побаловать себя, купить какую-нибудь обновку, может платьишко, может бусики. Да что угодно, мне до ломоты во всем теле не хватало походов по магазинам. С утра проанализировала свои финансы, прикинула, какую сумму могу потратить без риска остаться голодной к концу месяца, и отправилась в путь.

Огромный торговый центр, рай для таких шопоголиков, как я, располагался недалеко от центральной площади города. Три этажа бутиков, полных нарядов, сумок, обуви и прочей девчачьей радости.

Зайдя внутрь, почувствовала, как внутри загораются привычные азарт, предвкушение. Это как будто выходишь на охоту и не знаешь, что именно попадет в твои сети.

Иногда с таких забегов возвращалась с огромными пакетами, набитыми вещами. Причем, приходя домой, разбирая их, обычно искренне изумлялась тому, как можно было это взять? А иногда приходишь с одной единственной вещью, но любуешься на нее весь вечер.

Что ждало меня сегодня, не знаю. Хотела бы я, конечно, пройтись царицей по всем модным магазинам и смести с прилавков все, что только глазу приглянется, но мой бюджет весьма скромен.

Итак, с чего начать? Пренебрежительно поморщившись, прошла мимо магазинов, в которых одевались все кому ни попадя, с витринами, заставленными унылыми манекенами, презентующими народу бесформенное синтетическое шмотье. Нет, не мой вариант.

Первым делом решила пройтись по своим самым любимым местечкам, хоть потрогать красивые вещи, может что примерить, в идеале, конечно же, попасть на какую-нибудь распродажу. Тогда можно будет купить качественную дорогую вещь за полцены, а может и дешевле.

Первые три бутика меня разочаровали своими заоблачными ценами. Вернее цены были обычные, но я-то теперь чуть ли не нищая. Проклятье, раньше бы не задумываясь в каждом из них по пакету набрала, а тут зашла внутрь просто полюбоваться. Поприветствовала консультантов, которые, узнав постоянную покупательницу, бросились ко мне со всех ног. Зря стараетесь, заискивающе смотрите в глаза, предлагаете новые модели. Я сейчас бедна, как церковная мышь.

Пришлось, как всегда делать хорошую мину при плохой игре. Перемерила целую кучу шмоток, и в каждой находила какой-то надуманный изъян. То цвет не тот, то складки не там где надо. В общем, как в известном кино «есть ли у вас такой же, только с перламутровыми пуговицами?». Продавщицы изо всех сил старались мне угодить, а я чувствовала себя просто премерзко. Несколько вещей мне все-таки приглянулись, но самая дешевая из них стоила больше, чем у меня было в кошельке.

В общем, покинула я эти бутики, пообещав, что к следующему привозу обязательно приду, и куплю много-много всего. Ага, вот только на работу выйду, или замуж выскочу — и сразу прибегу.

Подходя к следующему любимому магазину, почувствовала, как сердце радостно забилось. Еще издали заметила яркую вывеску «распродажа». Да, да, да!

Минус семьдесят процентов! Ура! Есть справедливость в этом мире!

Не меньше часа проторчала в примерочной кабинке, с упоением примеряя на себя все, что приносила девушка-консультант. Юбки, блузки, платья. В общем, все, что было моего размера, незаметно поглядывая на ценники и прикидывая сколько вещи будут стоить со скидкой.

В результате остановила свой выбор на темно-бордовом платье. Узком, без бретелей, с аппетитным декольте. Красота. Правда пришлось звать на помощь продавщицу, чтобы она помогла застегнуть молнию, самой было несподручно. Пусть первый раз она застегнет, а уж потом приноровлюсь и буду сама справляться.

Кручусь перед зеркалом, сама на себя любуюсь и пытаюсь прикинуть, куда бы в таком наряде выбраться? Максу что ли позвонить, помириться? Пусть хоть выведет куда-нибудь развеяться. А что, идея!

В общем, покинула магазин в отличном настроении, сжимая ручки красивого фирменного пакета и с кошельком, похудевшим на пять тысяч. Я счастлива!

От долгих примерок, разговоров с продавщицами, захотелось пить. Прошла мимо кофейни, пиццерии и общепитовских забегаловок, осознав, что ничего не хочу. Просто воды, желательно с лимоном и мятой.

Подумав, спустилась на лифте на первый этаж и бодрым шагом направилась к гипермаркету, в этот раз не чувствуя себя ущемленной. Я же не холодильник приехала затаривать, а просто водички купить.

Корзинку брать не стала? Зачем? Тащить ее ради одной бутылочки?

Да вот еще, и так сойдет.

Погруженная в свои мысли шла к отделу, где стояла минералка, соки, лимонады, даже не представляя, что меня там ждет.

И вот я заворачиваю в нужный проход, вся такая довольная, счастливая, с заветным платьем в пакете и чуть не спотыкаюсь на ровном месте. Чуть поодаль стоит Зорин, опираясь на ручку тележки, и читая что-то на цветной упаковке. Обалдеть, какая радостная встреча! Просто подарок небес, блин! Его только для полного счастья мне не хватало!

Чтобы добраться до воды, мне нужно пройти мимо него. Мелькает мысль развернуться и обойти его по другому проходу, но одергиваю себя.

Какого хр*на я должна прятаться, бегать от него? Еще чего! Я здесь такой же покупатель, как и он. Так что идем вперед с гордым видом и не обращаем внимания на всяких приставучих типов!

Чуть недовольно поджав губы, решительным шагом пошла в его сторону. Просто пройду мимо и все. Просто пройду и проигнорирую, чтобы он мне не сказал.

Цокаю каблучками по серой, потертой многочисленными ногами посетителей плитке, и на этот звук Артем непроизвольно оборачивается.

Наблюдаю, как он первым делом смотрит на ноги. Понятно, рефлексы бабника сработали. Надо же осмотреть, облапать взглядом самые привлекательные места, а потом уж и выше глаза поднять можно.

Чувствую, что на ровном месте закипаю, но упрямо иду вперед, игнорируя его интерес. Он тем временем скользит взглядом от ног к верху и удивлено поднимает брови, когда, наконец, до него доходит, кто перед ним. Молодец, браво! И года не прошло!

Сдержанно киваю ему, всем своим видом показывая, что мне некогда, и для него не найдется и минуты свободного времени. Какое там минуты? Секунды и то нет!

И знаете, что он делает?

Просто кивает в ответ и, как ни в чем не бывало, переключает свое внимание на упаковку. Заболел что ли?

Прошла мимо него, раздраженно стиснув зубы, и оказалась у прилавка с голубыми бутылочками воды. Долго стояла, искала ту, что нужно, пока, наконец, не обнаружила то, что мне нужно в самом углу.

Быстро схватила бутылку, как всегда злясь в его присутствии. Нет, ну надо же, угораздило с ним повстречаться. Ладно, ещё пару мгновений перетерпеть и все.

Прежде чем разворачиваться и уходить, решила искоса глянуть, чем там Зорин занимается. Все так же делает вид, что его интересует блестящая упаковка, или на меня как обычно пялится?

Хм, а там, где я ожидала его увидеть, было пусто. Абсолютно.

Удивленно моргнула раз, моргнула два, три. Это что? Он ушел, что ли? Или решил притаиться и какую-нибудь диверсию мне устроить? Подозрительно поглядывая по сторонам, вышла в центральный проход.

Не видать. Нет его.

Мне все казалось, что сейчас он откуда-нибудь как выскочит, как выпрыгнет, и я истерично заору, в очередной раз по его вине выставив себя полнейшей идиоткой перед людьми.

Остановилась у горизонтальных холодильников, с замороженными фруктами ягодами, и осмотрелась, пользуясь хорошим обзором.

Хм, что-то не вижу его.

Прошла ещё немного вперед, и взгляд выхватил знакомую фигуру в голубой футболке. Зорин уже стоял возле кассы, разговаривал с кем-то по телефону, одной ногой задумчиво пиная колесико тележки, и, похоже, его абсолютно не интересовало ничего из того, что происходило вокруг. Он даже ни разу не обернулся, методично выкладывая продукты на подвижную ленту.

Фух, похоже пронесло… Вроде бы можно выдохнуть облегченно.

Вот только никакого облегчения я не чувствовала. Странно, раздражение наоборот какое-то глухое поднималось, непонятное.

Вроде ушел, не стал нервы мотать, радоваться надо, а вместо этого ощущение неправильности затопило. Привычка, что ли, сработала? Рефлекс, приобретенный за эти годы? Если Артем, то непременно должен обратить на меня внимание, помотать нервы, а в противном случае чего-то не хватает? Вот я дурища!

Радуемся, Кристина Алексеевна, радуемся. Похоже, до него, наконец-таки, дошло, что меня следует оставить в покое и не мешаться под ногами при каждом удобном случае! Давно пора, товарищ Зорин! Давным-давно!

Нацепив довольную улыбочку, и даже почти убедив себя в том, что все идет как надо, тоже направилась к кассам, только совсем в другой конец гипермаркета, чтобы вдруг ненароком не пересечься с ним.

Выбрала кассу, в которой меньше всего народа и устремилась к ней. И тут по закону подлости, прямо передо мной откуда-то выныривает низенький потный, начинающий лысеть мужичок лет сорока, и, не обращая внимания на то, что я вроде как тоже уже подхожу, нагло встает вперед. Зашибись! Джентльмен хр*нов!

Начинает суетливо выкладывать на ленту свои продукты. Водка, селедка и прочие радости гурманов. Вот, казалось бы, плевать на него, а я стою и закипаю. Потому что он сопит и громко шмыгает носом каждые три секунды.

Да, твою мать, высморкайся ты, хватит уже соплями елозить!

Настала его очередь платить. Я уже чуть ли не лопаюсь от злости, ещё чуть-чуть и выскажу ему все, что думаю о сопливых, потных мужиках.

Он оплачивает, проверяет чек и заявляет, что ему пробили водку не по той цене, что была указана на ценнике. Кассирша доказывает, что все так, а он упирается, говорит, что бутылка стоит на двадцать рублей дешевле. Дядя, блин. Заткнулся бы и не позорился со своими двадцатью рублями. В результате он бежит смотреть на ценник, а я вынуждена стоять, потому что за мной уже очередь, и в соседних кассах, как назло народу тьма.

— Девушка, а вы можете пробить мне одну бутылку воды? — спрашиваю у кассирши, — пока он ходит уточнять.

— Нет, — равнодушно отвечает она, — касса занята.

Потный хр*н вернулся через минуту, и со словами «у вас все схвачено, уже ценник успели перебить» ушел, отказавшись покупать водку. Капец. Жмот!

Наконец-таки очередь дошла до меня. Но тут девушка начала менять кассовую ленту, которая самым поразительным образом именно на мне и закончилась.

Чуть ли не рычу уже, и в голове мысль крутится сумасшедшая, что это Зорин во всем виноват. Из-за него тут застряла.

Блин, да что ж меня все так бесит?

После посещения гипермаркета отправилась на закрытую парковку, подошла к своей девочке, забралась внутрь, наконец, попила воды. Так, бензина осталось совсем немного, надо бы на заправку заехать, но отложу это мероприятие до вечера, сейчас мне нужно к Маринке съездить.

Мариша Ковалева — это моя двоюродная сестра, единственный родственник по маминой линии. Красивая, стройная брюнетка на пять лет старше меня. Многие, кто видел нас вместе, говорили, что мы чем-то неуловимо похожи. Куда ж без этого? Все-таки родные, как ни крути.

Она была для меня не просто старшей сестрой, подругой, но и одним из немногих людей, к чьему мнению я прислушивалась. Ковалева была умницей-разумницей, с изрядной долей женской хитрости, мудрости и чертовщинки. И я периодически спрашивала у нее совета или помощи как у старшего товарища, когда сама оказывалась в тупике.

В этот раз мне тоже нужна была ее помощь. Вернее помощь потребуется чуть позже, но надо все продумывать заранее. Поэтому я с радостью согласилась подвезти ее, когда она позвонила мне и попросила помощи. И ей помогу, и сама свою просьбу озвучу. Все здорово.

Ее дом располагался в коттеджном поселке, не в элитном, как мой отец, но все-таки.

Он располагался почти в черте города, и больше всего походил на муравейник, заставленный разномастными домиками.

Она жила с мужем и двумя пацанами. Одному недавно исполнилось семь, другому пять, так что ее жилище всегда походило на поле боевых действий.

Маринина семья была из «обычных». Она вышла замуж еще в восемнадцать лет, и они всего достигали вместе. Построили дом, машину купили, потом детьми обзавелись. В общем, нормальное среднестатистическое семейство. При этом она никогда не обращалась ко мне за материальной поддержкой, не смотря на то, что мы родственники и мое финансовое положение в десятки раз лучше, чем у нее. Было…

Подъехав к их дому, посигналила, выбивая всем известную спортивную мелодию. Сеструха появилась буквально через минуту, закинула на заднее сиденье спортивную сумку, а сама плюхнулась рядом:

— Мелкая, привет!

— Привет, старая! — наше обычное приветствие.

Она чмокнула меня в щеку, уселась поудобнее, накинула ремень безопасности.

Поговорили о том, о сем, когда я наконец решила перейти к делу:

— Марин, прикинь, меня отец опять денег лишил, — пожаловалась на горькую судьбу.

— Ну и правильно сделал, — подколола она, — все равно фигню какую-то вечно покупаешь.

— Так, ты будешь меня выслушивать и утешать, или издеваться? — возмутилась я.

— Это как получится. Ну и сколько он тебе отписывает?

— Не поверишь, двадцать тысяч рублей в месяц, — продолжала я жаловаться.

Она посмотрела на меня квадратными глазами, а потом засмеялась:

— О, ты почти до моей зарплаты дотянула!

— Не смешно! — зашипела не нее.

— Смешно! — убежденно ответила Марина, не обращая внимания на мое недовольство. Ее, вообще никогда мой характер не задевал. Наверное, потому, что сама была практически такой же. Муж любя звал ее «мой маленький Гитлер». Хм, похоже, дурной характер — это у нас семейное?

— Не смешно! — сказала, как отрезала.

— И долго уже репрессии длятся? — с деланным участием интересуется она.

— Почти два месяца.

— Ах ты бедняжка моя. Приходи если что, накормлю, полтинничек подкину, вещами помогу.

— Марин, я тебя сейчас высажу! — проворчала, бросив на нее недовольный взгляд.

— Попробуй, — отмахнулась она от моих угроз, — он не сказал, как долго будут длиться воспитательные работы?

— Пока я не выполню его условие. Он заставляет меня идти на работу! — про второй вариант молчу, он ей вряд ли понравится.

— И чего ты хочешь от меня? Помочь тебе с поисками? — уже серьезно поинтересовалась она, поглядывая на меня.

— Нет, сама справлюсь.

— Тогда чего надо?

— Когда помирюсь с ним, и он соизволит восстановить мое финансирование, хочу начать откладывать на черный день. Но, поскольку, он все мои счета и карты контролирует, боюсь тайную заначку сделать не удастся, а хранить деньги дома под матрацем — не вариант.

— Хочешь, чтоб я счет открыла на свое имя? — догадалась она.

— Да. Я буду туда откладывать деньги, чтобы в случае чего, отец не смог мне перекрыть кислород. Ибо то, что сейчас твориться — это полный атас, — и я рассказала, как экономлю на всем, как мне отец гуманитарную помощь присылал. В общем, вывалила все о своем бедственном положении.

— Да не вопрос, — выслушав меня, она беспечно пожала плечами, — сделаю.

— Ты моя спасительница!

— А то, — подмигнула она мне, и я довольно улыбнулась. Приятно, когда есть человек на одной волне с тобой, который все понимает с полуслова.

Я отвезла ее в нужное место, и мы распрощались. Марина вытребовала обещание, что приду к ним в гости, на семейный субботний ужин и выбралась из моей машины.

Она побежала по своим делам, а я озаботилась проблемой обеда. На часах уже три, и у меня в животе урчало от голода. Завтракать не хотелось, поэтому ничего кроме воды за весь день у меня во рту не было.

Так, мне нужна кафешка и кофе с пирожным. Тот еще обед, конечно, но не брать же борщ с пампушками?

И вот я останавливаюсь у кафе «Матрешка» (прелесть какая), на другом конце города от того места, где живу, от моего обычного ареала обитания, от утреннего торгового цента, да вообще от всего, что со мной связано, и иду внутрь.

Кафе маленькое, вроде уютное. С самого порога буквально оглушает умопомрачительный аромат свежей выпечки, и я еле сдерживаю урчание в животе.

Недалеко от окошка симпатичный свободный столик, заправленный клетчатой скатертью. Иду к нему не раздумывая, попутно кивнув официанту, чтобы подошел ко не.

Он тот час подлетает, предлагая меню, но я, не глядя, заказываю капучино и кусок яблочного пирога, чей божественный аромат витает в воздухе. Слюней полный рот, и терпения нет совсем. Эх, что-то я оголодала совсем с этими разъездами.

Пока жду свой заказ, по привычке осматриваюсь по сторонам, изучаю людей, что сидят за соседними столиками. Ничего интересного, выдающегося, все скучно и банально.

Поморщившись, повернула голову вправо и чуть не завопила от неожиданности.

Через два столика от меня, боком ко мне сидел Артем.

Это что, шутка такая? Он решил следить за мной, и по всему городу преследовать? Он нормальный вообще? Еле удерживаюсь, чтобы не спросить у него об этом напрямую.

Парень сидит, расслаблено привалившись к спинке сиденья, что-то смотрит в телефоне, чуть улыбаясь, но мне кажется, что он чем-то недоволен. Мне отлично виден его профиль. Невольно исподтишка рассматриваю его. Хм, в принципе ничего, приятный. Даже в какой-то мере понимаю, почему он всю дорогу в универе гулял направо и налево. С его данными вполне можно себе позволить. Девки любят таких: высоких, здоровенных, с придурью в глазах.

Так, это я чего сейчас делаю? Зорина рассматриваю? Соглашаюсь с тем, что он вроде как и ничего? Отли-и-ично. Здравствуйте, приехали. Нет, он конечно, не урод, с этим не поспоришь, и я этого никогда и не отрицала. Но мне как было всю дорогу фиолетово на него, так и будет. И вряд ли тот факт, что он вроде как женится на мне в ближайшем будущем, это поменяет.

Кстати, и рассматриваю-то я его, наверное, исключительно по этой причине. Все-таки хочется знать, с кем предстоит несколько месяцев бок о бок жить.

Опять посетило ощущение какой-то извращенной неправильности всей этой затеи. Знаете, то непонятное чувство, когда принял решение и считаешь его самым лучшим, а потом в какой-то момент мысль в голову закрадывается «что за бред??? Что за лажу я творю???». Вот и у меня сейчас такое ощущение было, будто я страдаю какой-то нереальной, просто инфернальной фигней.

Тряхнула волосами, пытаясь отогнать эти глупости о себя. Блин, ну где уже этот кофе? Они за ним на плантацию, что ли, поехали?

В этот момент Артем подозвал официанта, расплатился и, поднявшись на ноги, бодрой походкой направился к выходу. На секунду наши взгляды зацепились. Я смотрела на него, не скрывая недовольства, а он чуть изогнув бровь.

Наблюдаю, как Зорин проходит мимо меня и скрывается за дверью. Только силой воли удерживаюсь оттого, чтобы не смотреть ему вслед, открыв рот.

Зашибись. Два раза сегодня пересекаемся, и он оба раза уходит. Надо же, барин какой. Думаешь, что буду заламывать руки и причитать «на кого ж ты меня, Зеленоглазенький, покинул?».

Хрен тебе! Даже пальцем не пошевелю.

Одного не пойму, стоило за мной через весь город ездить, что бы вот так молча взять и уйти? Загадочный он все-таки. Ни слова, ни полслова, прямо что ты будешь делать, деловой какой!

Мысли о том, что все эти наши встречи могут оказаться просто случайностью, откинула сразу, как особо бездарные. Это же Артем! О какой случайности может идти речь?! Решил помаячить перед глазами, только непонятно с какой целью. Ладно бы подошел, поговорил, опять какой-нибудь ерундой довел бы до кипения. А тут… Странно, непонятно.

А может, в этом и была цель? Сделать что-то такое, чтобы я дальше сама себя изводила разными мыслями. Если так, то он своего добился, молодец! Уже и кофе не хочу, и пирог кажется не вкусным.

Тьфу блин, опять все бесит! Одним своим минутным присутствием в поле зрения вывел из себя. Ну что за человек такой?!

Чем я занималась весь оставшийся день? Да всем подряд. Вернувшись, металась по дому, от злости остервенело хватаясь за каждое подвернувшееся дело, и смогла остановиться только под вечер, когда квартира была идеально вылизана, белье перестирано и убрано, в гардеробной порядок. Домашние хлопоты помогли успокоиться, отвлечься от яростных мыслей, бушующих в голове.

Ну, Артем. Ну, поганец! Как же ты меня сегодня разозлил, вот этой своей небрежной походочкой, и невозмутимым уходом! Да я за все время нашего знакомства столько не смотрела на твою удаляющуюся спину, как за один этот день.

Может это тактика такая? Решил игнор включить, чтобы я побесилась? Думаешь, что после такого сама за тобой побегу? Если так, то значит не так уж хорошо ты меня и знаешь, как говорил.

Я в жизни ни за кем не бегала, и не собираюсь этого делать, так что можешь не пытаться провернуть со мной эти банальные дешевые схемы.

Если бы не моя цель выйти за тебя замуж, ты бы меня вообще больше никогда не увидел, и плевать было бы на все с высокой колокольни.

Внутри какой-то разлад творился. С одной стороны, он мне нужен, с другой стороны видеть не могу его. Надо бы контакт с ним налаживать, коготки покрепче в него запускать, чтоб никуда не делся, а я вместо этого раз за разом отталкиваю его, потому что не могу рядом спокойно находится. Вот и что мне делать в такой непростой ситуации?

Иногда, кажется, что проще было Градова к такому шагу подтолкнуть, чем с Зориным мосты наводить.

При мыслях о Максе поморщилась. Нет. Не хочу его в мужья. Почему-то на эту роль в моем представлении пока только негодяй этот, вечно небритый, подходил. Вот что за ерунда в моей голове творится? Кто-нибудь может мне объяснить? Бесит, но другого не надо! Сама себе противоречу каждые три минуты.

А кто в этом виноват?! Правильно, Артем!

Сделала себе пару горячих бутербродов и устроилась у телевизора, намереваясь провести очередной спокойный (скучный) вечер, и тут в голове, словно переключатель сработал. Я же на заправку забыла съездить! Вот клуша! Собиралась же!

Полчаса сидела, пытаясь решить дилемму: ехать сейчас или отложить до завтра. B результате победил тот факт, что вечер действительно скучный. Так почему бы не прокатиться перед сном?

Сказано — сделано. Быстро собираюсь и покидаю квартиру.

Через пять минут уже выезжаю из двора на дорогу и вдавливаю педаль газа в пол.

Почему-то не хочется сразу ехать на заправку. Бензин еще есть, поэтому позволяю себе немного поколесить по улицам. Погруженная в свои мысли доезжаю до центра, там делаю несколько больших кругов по центральным проспектам и разворачиваюсь в сторону автозаправки.

Народу почти нет. У шести колонок стоят только три машины, я — четвертая. Ну и хорошо, быстрее заправлюсь, расплачусь и уеду отсюда.

Вылезла из машины, сказала заправщику заливать до полного и пошла ко входу.

Зайдя внутрь, чуть поежилась — кондиционер работал так, что волосы на голове шевелились. B таком помещении час побудешь, и все, нос посинеет. Кто вообще здесь работает? Пингвины? Йети?

Поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на работников и чувствую, как земля из-под ног уходит.

Опять ты???

B пяти метрах от меня стоит Артем, что-то выбирает на прилавке.

У меня чуть пар из шей не повалил. Это уже ни в какие ворота не лезет! Сколько можно меня преследовать! Решительно иду к нему, намереваясь все выяснить:

— Зорин, ты следишь за мной? — сердито спрашиваю, подойдя почти вплотную.

Он замирает, а потом медленно поворачивается ко мне, удивленно подняв брови. Ой, вот только не надо из себя святую наивность строить!

— Куда не приду, везде ты! — чуть ли не тыкаю ему пальцем в грудь.

— Хм, так может, это ты за мной по пятам ходишь, а не я за тобой? — невозмутимо спрашивает, и обходит меня, чтобы посмотреть на другую часть прилавка.

Чего, блин? Я не ослышалась? Он меня обвиняет в том, что я сама за ним хожу?! Докатились!

— Ага, сейчас, мечтай больше! Вот интересно, зачем мне может понадобиться за тобой ходить? — ядовито интересуюсь, складывая руки на груди.

— Понятия не имею, — не оборачиваясь, пожимает плечами, — соскучилась, может.

Ну, все, держите меня семеро! Я сейчас покажу ему такое «соскучилась», мало не покажется. Нет, ну надо же наглость какая безграничная!

У него звонит телефон, и Артем отвечает, выставляя перед собой указательный, как бы призывая меня к молчанию. От неожиданности действительно замолкаю.

Стою рядом с ним, прожигая сердитым взглядом, а он, как ни в чем не бывало, разговаривает. Размыто слышу голос его собеседника, похоже, зовут на очередную гулянку. Кто бы сомневался!

— А как надо? — спрашивает он, рассматривая шеренгу чипсов, — хочешь, могу с собой кого-то привести, или прямо там подцеплю. Долго ли умеючи.

Ах ты ж, ё-моё, Казанова хр*нов. Долго ли умеючи! Тьфу, блин, противнющий какой!

— Парами? — равнодушно уточняет он, чуть хмурясь, а потом широко улыбается и отвечает со смехом, — М-да?… Зависть замучает?… Ладно, парами, так парами. Кого-нибудь приведу… Не знаю, как пойдет… Все, пока до завтра!

Закончив свой дурацкий разговор, убирает телефон в карман, бросает на меня невозмутимый взгляд, берет с полки один пакет и идет к кассе, третий раз за день демонстрируя мне свою широкую, наглую спину.

Не в силах даже пошевелиться, от ощущения того, что еще чуть-чуть и лопну от злости, замираю на месте и смотрю, как он расплачивается, а потом уходит.

Ненавижу!

У меня просто зубы от злости сводило. Нет, ну надо же какой! Видите ли, я за ним по пятам хожу! Я! За ним! Обалдеть можно! Тот факт, что все три раза, что мы сегодня пересеклись, он первым оказывался на месте, дела не менял. Это он все специально сделал, однозначно! Это же Зорин! У него в жизни одна цель — довести меня до белого каления и никак иначе!

Оплачиваю бензин, а саму потряхивает от негодования. По пятам! Да сейчас, размечтался!

Внутри что-то еще, кроме злости, шевелится. Что-то непонятное. Будто неудовлетворённость какая-то. Такое обычно бывает, когда ждешь чего-то одного, а получаешь совершенно другое, или вообще ничего не получаешь.

Ломать голову над этим вопросом совершенно не было желания. Поэтому расплатившись, выскочила на улицу, мечтая, как можно скорее оказаться подальше отсюда.

К моему неудовольствию Артем все еще здесь. Неспешно ковыряется с машиной, ожидая, пока служащий заправки наполнит бак топливом.

Бросила на него раздраженный, желчный взгляд и метнулась к Ауди. Краем глаза заметив, как он лишь пожал плечами и отвернулся.

Как же ты меня бесишь! Сил просто нет!

Почему-то очень захотелось с ним поскандалить. Не знаю почему, просто захотелось и все. На пустом месте, так чтоб искры летели, и повод для скандала не важен. Что угодно!

Ну, давай же, скажи мне какую-нибудь дурь, как ты умеешь! Ты же профессионал по части выведения меня из состояния равновесия! У тебя опыт в этой области ого-го какой!

Почти мечтала, о том, чтобы он ко мне обратился. И ву-аля, как по заказу!

— Кристин, — зовет он, и я, внутренне расплываясь в кровожадной улыбке, поднимаю на него взгляд. Все, пипец тебе!

— Чего тебе?

— Пойдешь завтра со мной на днюху к другу? — напрямую спрашивает Артем. И я уже готова выдать пламенную речь, относительно того, что думаю о нем в целом, и о походах с ним куда-либо в частности, но что-то меня останавливает.

Наверное, выражение его лица. Не знаю, как сказать точно, но на нем словно красными буквами написано «Ну, давай уже посылай меня на х*р, и разойдемся, а то дел много, не до тебя». Разве что на часы не посматривает нетерпеливо.

С какой-то непонятной то ли обидой, то ли разочарованием осознаю, что зовет меня просто так, для галочки. Совершенно не рассчитывая на то, что соглашусь. Типа, а ладно, черт с ней, пойдет — хорошо, не пойдет — еще лучше, дело ее, я свою работу сделал.

Не вижу в зеленых глазах ни привычного нетерпения, ни ожидания, ни желания услышать положительный ответ. Снова бешусь, теперь уже по совершенно непонятным для себя причинам.

Как вот он умудряется это делать? Заводить меня с полоборота? Обращается — бесит, не обращается — бесит. Зовет куда-нибудь — хочется придушить, не зовет — не просто придушить, а так, чтобы помучался! Сил больше нет никаких!

Поджав губы, смотрю на этого паразита, пытаясь решить, что делать. И решение приходит само по себе.

Значит, отделаться от меня хочешь, да? А вот, хр*н тебе!

— Без проблем! — отвечаю, равнодушно пожав плечами, — заедешь за мной.

Вот так вот!

И стой теперь как дурак посреди дороги, глядя на меня квадратными глазищами!

Сажусь в машину, громко хлопаю дверью и уезжаю, даже не взглянув в его сторону.

Кстати, чувство неудовлетворенности куда-то ушло… Странно.

Глава 14

Телефон завибрировал, завопил на всю кухню, и я невольно вздрогнула. Похоже, пора менять мелодию, пока я совсем не поседела от испуга.

Опустив глаза на экран, увидела номер Артема. Надо же! Неожиданность какая! А что не в восемь вечера позвонил? Отвечаю на звонок:

— Да.

— Кристин, привет! — раздался знакомый голос.

Радости особой не чувствуется. Мне кажется, или на заднем плане вообще нотки недовольные перекатываются?

— Привет, — отвечаю ему невозмутимо.

— Слушай, — начал он как-то растерянно, — я по поводу вчерашнего звоню…

— И?

— Я так понимаю, это шутка была? Ну, то, что ты якобы согласна куда-то со мной идти?

— Почему? — теперь он мне еще и не верит, — на чем основаны такие выводы?

— Скажем так, на многолетнем печальном опыте, — хмыкнув, произнес Зорин, — ну так что? Я правильно понял, что мы никуда вместе не идем? Да?

— Нет, — спокойно отвечаю ему.

— В смысле? — в голосе сквозит явное недоумение.

— B прямом!

— Погоди, я что-то торможу! То есть твое согласие в силе?

— Ну да, — я сама невозмутимость, а вот у Артема, кажется, проблемы с речью начались. Он что-то промычал невразумительное, ни слова не поняла, а потом подозрительно спросил:

— Кристин, скажи, честно. Ты при смерти и решила напоследок гульнуть?

Вот дурень!

— Да вроде пока еще нет. Жива и здорова, чего и тебе желаю, — усмехаюсь про себя, просто наслаждаясь его замешательством.

Опять минутная тишина, после которой он спрашивает:

— То есть я за тобой заезжаю?

— Ага.

— Серьезно? — опять подозрительный тон.

— Тебя что-то не устраивает? Могу и не ходить.

— Почему же, очень даже устраивает. Просто не верится.

— Во сколько заедешь? — интересуюсь у него, поскольку он сам, кажется, начисто забыл, что не сказал мне ни времени, ни места, ничего.

— К девяти приеду, — наконец выдает он полезную информацию, по-видимому, так и не поверив в мои благие намерения. Надо же, какие мы подозрительные, мнительные и вдумчивые! А с виду раздолбай раздолбаем!

— Все, договорились. До встречи, — произношу и, не дожидаясь его ответной реплики, отключаюсь, потому что в данный момент у меня на плите стояла турочка с кофе, который явно собрался убежать.

Бросила взгляд на часы. Хм, почти пять. Времени ещё навалом, можно спокойно, не торопясь перекусить, посмотреть сериал, а потом начать собираться.

Не уверена, что занималась чем-то важным или полезным все это время. Даже не помню, что именно делала. Тут поковырялась, там посидела, потом фильм включила, который оказался на редкость интересным. А когда посмотрела на часы, то с удивлением обнаружила, что стрелка показывает 19.00.

Так, вроде уже было семь часов? Фильм как раз в это время начинался. Преисполненная дурных предчувствий прислушиваюсь, пытаясь уловить легкий ход настенных часов, и уловив лишь подозрительную тишину, тянусь за мобильником, включаю экран.

20.30!!!

Времени меньше получаса осталось, а у меня голова немытая, неуложенная, физиономия ненакрашенная. Я вообще не готова совершенно! Курица-наседка!

С минуту сидела, удивленно хлопая глазами и пытаясь сообразить, как я до этого докатилась, а потом, словно ужаленная вскочила с кресла, опрокинув на ковер тарелку с орешками. Да чтоб тебя!

И началось! Забегала, как ошпаренная, по квартире, собрала орехи, побежала в ванну. Залезла в душ, помыла голову, выскочила оттуда как пробка из бутылки шампанского. Побежала в гардеробную, сушить волосы. Черт, укладку хотела сделать красивую, а теперь времени в обрез, просто успеть бы высушиться и форму хоть какую-то своей шевелюре придать! Нет, ну как так получилось? Специально, что ли, эти часы стали в самый неподходящий момент???

Включила фен на полную мощность, нагнула голову вниз, нервно сушу волосы на затылке, и краем уха, сквозь шум, улавливаю трель телефона.

Что уже???

Бегу к мобильнику, хватаю его непослушными пальцами и смотрю, кто звонит.

Так и есть, Артем! Времени без трех минут девять! Мы уже выходить должны, а я стою растрепанная, в одном полотенце! Супер!

Чувствую, что начинаю закипать, а в голове мыслишка появляется. Может ну его, этот поход на день рождения? Просто проигнорирую его и все?

Сама от себя отмахиваюсь. Что ещё за глупости? Зачем соглашаться надо было на эту авантюру? Он точно подумает, что я совсем не в своем уме, если сейчас заявлю, что никуда не иду.

Отвечаю на его звонок:

— Кристин, выходи, я на такси у подъезда жду.

— Я…эээ… — мычу в трубку, кляня все на свете.

И ведь не скажешь «погоди минутку, сейчас выйду». Тут минуткой не отделаешься!

— Чего у тебя там опять стряслось, — помрачневшим голосом спрашивает Зорин, и я прямо кожей чувствую, как он хмурится, сердито поглядывая на мой подъезд.

— Два нормально все! Просто ещё не готова. Собираюсь.

— Очень не готова? — спрашивает уже чуть мягче, но все равно недовольно.

Хотела соврать, что уже почти все, чуть-чуть осталось, но не стала. Все равно ведь поймет, что вру. С тяжелым вздохом признаюсь:

— У меня часы сломались, так что совсем не готова! Просто катастрофически не готова.

— И почему я не удивлен? — проворчал в трубку, — сколько тебе ещё надо времени?

— Много, Тём, но я стараюсь.

— Тебя ждать?

— Конечно! — фыркнула я. Что за глупые вопросы? Зря, что ли бегаю тут, голову мою, сушу ее?

Секундное молчание, а потом он спрашивает:

— Тин, скажи честно. Тебя точно ждать или ты просто передумала и пудришь мне мозги, а в результате заставишь меня прыгать под твоими окнами впустую?

— Зорин, если бы я не хотела пойти, то сказала бы сразу. Уж тебе ли это не знать! — начала сердиться на него, на то, что подозревает в обмане.

— В том-то и дело, что знаю. Поэтому и сомневаюсь в чистоте твоих помыслов, — серьезно отвечает он.

Нет, ну надо же хмырь какой! Уж согласилась с ним идти, и то подвох какой-то ищет. Все с ним через одно место идет!

— Знаешь, что, — произношу раздраженно в трубку, — раз такой подозрительный, то отпускай такси и поднимайся! Будешь сидеть и контролировать мои сборы!

— Думаешь, что не поднимусь? — хмыкает он, — да запросто!

— Вот вообще в этом не сомневаюсь! — отключаю телефон и швыряю на тумбочку. Вот ведь нехороший человек! На раз-два из себя выводит! Профессионал, мать его!

Раздается звонок в домофон, и я, не спрашивая, нажимаю кнопку «открыть». А чего спрашивать? И так ясно, что Артем идет, мой персональный мотальщик нервов. Отпираю дверь и стою, жду его, недовольно сложив руки на груди.

Наверное, прошло минуты три, прежде чем до меня доходит, что я сама, добровольно пригласила его зайти к себе. От осознания ситуации широко распахиваются глаза, да и рот тоже. Это как вообще меня угораздило сделать такую дурость? Зачем он мне тут сдался?

Следом мою голову посещает еще одна светлая мысль, что показываться перед Зориным в одном полотенце, едва прикрывающем зад — это верх глупости.

Словно ошпаренная подпрыгиваю на месте и бегу в гардеробную, чуть не растянувшись посреди коридора.

Капец, я гений! Иначе и не скажешь.

Залетаю, хватаю с полки белье, спортивный домашний костюм и торопливо одеваюсь. Штаны с трудом натягиваю на влажные ноги, а майку вообще первый раз одеваю наизнанку. Ругаюсь, нервно стягиваю ее с себя и только со второй попытки надеваю правильно.

Еле успеваю вернуться обратно в прихожую, как раздается звонок во входную дверь.

Здрасте, приперся уже!

Внутри, ни с того, ни с сего, все ходуном заходило. Нервно сглотнув, отперла замок и открыла дверь.

Артем стоит на пороге, заправив руки в карманы, и исподлобья смотрит на меня. Прошелся цепким взглядом по мне с головы до ног и выдал:

— Как все запущено!

— Я собираюсь! — почему-то прозвучало смущенно и неубедительно.

— Я вижу.

Тут до меня доходит, что стоим как ненормальные в дверях, поэтому отступаю чуть в сторону, жестом приглашая его зайти. Не держать же на пороге неожиданного гостя.

Артем заходит, я вижу, как осматривается по сторонам, и чувствую себя неловко оттого, что он оказался на моей территории.

Непроизвольно обхватываю себя руками за плечи и сконфуженно рассматриваю обои, будто ни разу не видела. Как маленькая, ей богу.

— Ну и? Чего стоим? — спрашивает он, — иди, собирайся.

— Ты будешь стоять в прихожей? — против воли интересуюсь у него.

Вот, казалось бы, фиг с ним, пусть стоит! Нет ведь, гостеприимство какое-то нелепое проснулось, будь оно неладно.

— Покажешь, как тут у тебя? — смотрит на меня выжидающе, спокойно. В глазах нет ни намека на привычную безбашенность.

В голове мелькает странная мысль «взрослый». К чему это? Не знаю, но смущаюсь еще больше:

— Без проблем, — отхожу в сторону кухни, искоса наблюдая за тем, как он разувается и следует за мной, и чувствую, как потряхивать начинает от странной ситуации.

— Это моя кухня, — произношу, за каким-то указывая рукой на кухонный гарнитур, будто и так не ясно, что это кухня, при этом старательно избегаю смотреть на своего гостя.

— Я понял, — чуть усмехается он, — а где повар?

— Какой повар? — смотрю на него с изрядной долей недоумения.

— Который тебе есть готовит, — невозмутимо пожимает плечами.

— Зачем мне повар? Я сама готовлю.

— Да ладно, — искренне удивился он, — Кристина Антина сама чистит картошку и варит суп? Ущипните меня кто-нибудь.

— Что в этом такого? Я еще и убираюсь сама, стираю, глажу.

— А как же мамки-няньки, домработницы и уборщицы? — продолжает докапываться Артем, и у меня возникает желание тюкнуть ему по голове чем-нибудь тяжелым, оттого, что считает меня безрукой, бестолковой цацей.

— Я, между прочим, одна живу с шестнадцати лет! — произношу, с вызовом глядя на него, — и главным условием переезда, которое отец поставил передо мной, было то, что делаю все сама! И проверял он это миллион раз, в любой момент. Если бы у меня в холодильнике были одни пельмени, а в квартире срач, то он быстренько увез бы меня обратно, к себе. Так что да, я все делаю сама, и не надо смотреть на меня, как на безрукую неженку, не способную кашу сварить!

— Что ж ты раньше не говорила, что такая домовитая! — улыбнулся он, хитро поглядывая на меня, — я б на тебе женился давным-давно.

Чувствую, как румянец по щекам разливается, и торопливо ухожу с кухни, кивком позвав его за собой.

Не переживай, женишься еще! Причем в самое ближайшее время, а то уже на стенку готова лезть от своего нищенского положения!

Черт, да что ж мне сегодня так неудобно в его присутствии? Словно почву из-под ног выбили, даже руки дрожать начали, отчего пришлось еще сильнее обхватить себя за плечи.

Показала ему большую комнату, ну и, конечно же, не удержалась оттого, чтобы похвастаться своей любимой гардеробной.

Зорин, подойдя к дверям, замер на пороге и присвистнул:

— Ну, ничего себе! — ошалевшим взглядом обвел помещение, — тут можно целую толпу одеть.

Стою, самодовольно ухмыляюсь, гордость так и распирает, до тех пор, пока он не произносит следующую фразу:

— Я, конечно, подозревал, что ты сумасшедшая, но чтоб настолько, — протянул Артем, не скрывая своего изумления.

— Так, — уперла руки в боки, — мне показалось, или ты назвал меня ненормальной?!

Он ещё раз обвел взглядом гардеробную и убежденно ответил:

— Еще какой! Мне кажется, если все это добро продать, то можно пару лет нормально жить. Зачем тебе столько вещей?

— Как зачем? Для красоты, — фыркаю, снисходительно глядя на него.

— Ты и так красивая, без лишнего барахла, — Зорин произносит это абсолютно серьезно, по-прежнему удивленно глядя по сторонам.

— Это комплимент?

— Это констатация факта. Знаешь, у меня здесь даже глаз задергался, я пожалуй подожду тебя там, — он кивнул через плечо, имея в виду другую комнату, — а ты собирайся, а то опоздаем.

Кивнула ему и взялась за фен.

Волосы решила оставить распушенными, поэтому сушила их попутно завивая в крупные кольца, любуясь в зеркало на результаты своей работы. Вроде нормально.

Мысли перенеслись к Зорину. До сих пор не верила, что он у меня дома, сидит на моем диване. Внутри будто тягучий мед по венам разливался, заставляя искренне недоумевать, что за ерунда со мной твориться.

Закончив с волосами, прислушалась и поняла, что просто сгораю от любопытства, настолько хочется посмотреть, чем он там занимается. Тихонько, будто крадучись, прошла по длинному коридору и оказалась в большой комнате.

Артем расслабленно сидел на диване, запрокинув одну руку на спинку, меланхолично переключая каналы. Не знаю, что в этом было такого, но я ощутила, как сердце подозрительно быстро забилось в груди. Он выглядел так, как будто здесь ему самое место, как будто, так и должно быть. Что за…

Он почувствовал мое присутствие, и развернулся ко мне. Пробежался быстрым взглядом по моему телу и удивленно спросил:

— Ты ещё не готова?

— Я голову высушила, — произношу, и будто оправдываясь, указываю пальцем на свою макушку.

— Все это время ты волосы сушила?! — закатив глаза, откинулся на спинку дивана, — атас, Антина. Ты бьешь все рекорды, по медленным сборам! Знаешь, что? Я тебя буду звать не Кристина, а Тинито!

— Сам ты — Тинито! — огрызнулась и снова отправилась в гардеробную.

Нет, ну а чего он хотел? Что я быстро, тяп-ляп соберусь и выйду из дома, как непонятная курица? Сейчас! Все должно быть идеально!

С появлением этого субъекта в моем доме, воздух словно наэлектрилизовался. Вроде сидит спокойно, переключает телевизор, невозмутимый, как сытый удав, а я иду в свое царство моды, и руки-ноги ходуном ходят. Ощущение странное, непонятное, будто что-то делаю неправильно.

Зачем он здесь? Зачем мне вообще мне идти с ним куда-то, что мне делать на этом вечере?

Артем ведь из чистой вежливости позвал меня с собой, по глазам видела, что и не рассчитывал на положительный ответ, а я как дура согласилась.

Зачем? Сама не понимаю.

От странности происходящего нервно закусила губу, и, не прекращая ее жевать, зашла в гардеробную. Ладно, хоть с платьем заранее определилась, а то зависла бы сейчас, пытаясь выбрать что-то интересное.

Вот оно, мое новое, свежеприобретенное сокровище! Темно бордовое, без лямок, узкое до невозможности, под него из белья можно было надеть только гладкие стринги, все остальное будет некрасиво выделяться. Ну и конечно никакого бюстика. Платье держалось на груди, красиво подчеркивая нежную ложбинку. К нему как по заказу нашлись идеально подходящие сумочка и туфли. Все идеально.

Мысли опять упрямо вернулись к вопросу, зачем мне это надо? Я ведь не из тех благородных, бескорыстных барышень, которые пойдут за мужиком хоть на край света, лишь бы осчастливить его, сделать приятное. Нет, это не про меня.

Если я не хочу чего-то делать, я это не делаю, и плевать мне на моральные заморочки, чужое мнение и правила поведения. А тут, что на меня нашло?

Ладно, хватит философствовать, собираться надо, пока кавалер не решил прийти и узнать, чего я тут столько времени ковыряюсь. Поскольку живу одна, то замков на дверях у меня не было, разве что в ванную, а так, абсолютно открытое пространство. Надеюсь, он будет сидеть на диване и дальше, и не вломится ко мне в самый интересный момент.

От непрошеных мыслей меня кинуло в жар. Глупости!

Сердито, рывками, стягиваю с себя спортивный костюм, откидываю его в сторону, меняю белье, выбрав самые крохотные стринги из всех, имеющихся у меня. Поворачиваюсь к зеркалу и невольно замираю, от осознания странности ситуации, и от ощущений, против воли растекающихся по каждой клеточке тела.

Минут пять стою перед зеркалом в одних крошечных черных трусиках, нервно сжимая клочок мерцающей темно-бордовой ткани, чувствуя, как надрывно кровь по венам прокачивается. Смотрю на свою розовую физиономию, на лихорадочно горящие щеки, на странные немного безумные глаза, и не понимаю, что творится со мной.

Осознание того, что за стеной, в соседней комнате Зорин сидит, заставляет нервничать, чаще дышать, растеряно закусывать губу. Да пускай себе сидит! Фиг с ним!

Расстегнула платье и аккуратно стала одевать его через ноги. Пришлось втянуть попу, чтобы пролезть в самом узком месте, и подтянуть его до самого верха.

Господи, как я в нем ходить то буду? В нем ни сесть, ни встать. Низ платья обтягивает упругую задницу так, что места для фантазий не остается, так же как и для свободы движений.

Так, теперь бы смочь застегнуть молнию. Как-то запоздало вспомнила, что вчера во время примерки мне девушка консультант помогала запаковываться в этот наряд, а теперь придется самой. Заведя руки за спину выдохнула и начала медленно подтягивать собачку наверх.

Зачем я согласилась идти с ним? Зачем? Мне ведь совершенно не интересно тащиться на День рождения к какому-то типу, которого я в жизни не видела. В чем причина? Что вообще на меня нашло такое, раз я согласилась идти с Артемом?

И тут, внезапно до меня доходит.

Я испугалась, что он больше не позовет! Барьер, который он держал между нами с каждой встречей становился прочнее, и в тот момент я нутром почуяла, подсознанием поняла, что если откажусь — это будет последний раз, когда он предлагал куда-то сходить.

И вот сейчас эта истина, наконец, дошла до самого сознания, заставив испуганно замереть, уставившись огромными глазами на свое отражение в зеркале.

В горле замер нервный смешок. Кристина Антина испугалась, что Зорин Артем ее больше никуда не позовет. Безумие. Идиотизм чистой воды! Скажи кому — засмеют.

Самой хочется смеяться над своей глупостью, но смеха нет. Он пропадает, комом застревая в горле. И я не могу продохнуть, жмурюсь, пытаясь собрать себя в единое целое, и ничего не выходит. Перед глазами пролетают те скудные, но жаркие моменты, когда между нами пробегала непонятная искра, и со стоном прикрывая глаза, понимая, что меня накрывает. Уже накрыло, с той самой секунды, как он переступил порог моего дома.

Мыслями я уже давно там, в соседней комнате, с человеком так гармонично вписавшимся в обстановку моего дома. Он сидит там, бездумно глядя в голубой экран, не подозревая, что я стою за стенкой, в одних черных крошечных трусиках и наполовину застегнутом платье, и отчаянно пытаюсь сделать вид, что ничего не происходит, что мне нет до него никакого дела.

Меня начинает трясти, бить крупной дрожью от этих мыслей. Я задыхаюсь, чувствуя, как тело покрывается мелкими бисеринками пота.

Надо скорее собираться, уходить из дома, идти туда, где шумно, где много людей, где толпа и нет никакого шанса остаться наедине. А внутренний демон нашептывает совсем другое. А что если пойти сейчас к нему, прямо так, заглянуть в зеленые глаза и пустить ситуацию на самотек?

Воображение моментально нарисовало жаркую картинку, от которой руки дрогнули. Да не просто дрогнули, а дернулись так, что ткань попала под собачку, и ее заело.

Зашибись! Попробовала потянуть вверх-бесполезно, вниз-бесполезно. Вытащить зажеванную ткань тоже не удалось, поэтому попыталась перевернуть платье задом наперед, чтобы хотя бы видеть, что там происходит. Тоже результата ноль. Через голову или низ не снять — по закону подлости заело на самом узком месте.

И что теперь прикажете делать?

— Зови его, — внутренний демон коварно потирал лапки, но я его грубо осадила и попыталась ещё раз успокоиться, взять себя в руки и еще раз справиться с проклятой молнией. Нет, все бесполезно. Такое чувство, что чем больше я ее дергаю, тем больше ткани туда забивается.

Обхватила себя руками и начала метаться из стороны в сторону. Опять нахлынул поток мыслей о том, что зачем мне все это надо? Что зря согласилась на ту встречу. Вон, даже платье против того, чтобы я с ним куда-то шла!

Привалилась к подоконнику, устало прикрыв глаза, и пытаясь придумать выход из нелепой ситуации, но тут же вздрогнула, услыхав его голос:

— Тин, ну ты готова?

— Нет, — отвечаю сердито и в тот же миг слышу, как он выключает телевизор, поднимается и идет ко мне.

Две секунды и раздается стук в дверь. Надо же, блин, какие мы воспитанные. Пытаюсь разозлиться, спрятаться за иронией, но вместо этого все глубже погружаюсь в непонятное смятение.

Получив мое раздраженное «Да», Артем открывает дверь и делает шаг внутрь:

— Ты опять не готова? — недовольно спрашивает он, бросив на меня быстрый, оценивающий взгляд.

— Я никуда не иду! — озвучиваю первое, что приходит в голову, и тут же понимаю, что действительно никуда не хочу идти. Плевать на все, остаюсь дома! Пусть один идет! Не пропадет, подцепит там кого-нибудь и будет ему пара!

Зорин замер, и я почувствовала, как температура в комнате подскочила на десяток градусов. Он молча смотрел на меня, с таким выражением, что стало ясно, сейчас взорвется, и выскажет все, что думает. А я стою и мечтаю, чтобы он поскорее ушел, потому что в его присутствии дышать спокойно не могу, все сводит от непонятного стремления сделать шаг навстречу.

— Бл*, Кристин, ты мне весь мозг уже вы**ахала! Что у тебя на этот раз? Передумала, потому что звезды не так встали на небе? Или опять режим царицы включился? Или все-таки шутка была? Дескать, пусть сидит, как дурак, и ждет пока я якобы собираюсь, а на самом деле и не думаю этого делать? — голос холодный, сдавленный. Вижу, как на скулах желваки ходят, что внутри ураган бушует, но он его сдерживает.

— Молния, — отвечаю сиплым голосом, наблюдая за тем, как он раздраженно меряет гардеробную широкими шагами.

— Чего? — остановившись, бросает на меня недовольный, непонимающий взгляд.

— Молния сломалась, — для наглядности киваю через правое плечо.

Артем с минуту смотрит на меня будто на пришельца с другой планеты, потом поднимает к потолку глаза и тяжело, медленно выдыхает, обращаясь к самому себе:

— Спокойствие, только спокойствие!

Стою, привалившись задом к подоконнику, обхватив себя руками за плечи, смотрю на уровне его груди, не в силах поднять взгляд выше. Боюсь, что обо всем догадается.

— То есть ты передумала идти, потому что молнию заело?! — удивленно разводит руками.

— Да, — сдержанно киваю.

— А ты не думала, что сломанная молния — это всего лишь повод переодеться, а не отказаться от всего?

— Знак плохой, — пожимаю плечами.

— Ох, ты, как все запущенно, — протянул, зажмурившись, и двумя руками надавливая себе на глаза, — как же ты, бедная, живешь в этом мире? Что ни день, то непреодолимая проблема: то молнию заело, то ноготь поломался. Как только сил хватает все эти невзгоды вытерпеть?

— Ты надо мной издеваешься, что ли? — нахохлилась, сердито глядя в его сторону.

— Да это ты сама над собой издеваешься! Тин, глаза открой, ты в своей гардеробной, у тебя тут вещей столько, что хватит на целый район! Что тебе мешает извлечь свою тушку из одного платья и запихать ее в другое?

— Молнию совсем заело. Снять не получается, — ответила ему смущенно, — я уже пыталась. Там на самом узком месте, не подлезть, не подцепить.

— И сколько ты уже тут сидишь, размышляя о несправедливости бытия? — теперь он смотрел на меня в упор, сложив руки на груди, и прожигая пристальным недовольным взглядом.

— Не знаю, минут пятнадцать, наверное.

— Тин, а позвать и попросить помощи? Нет? Не твой вариант?

— Как-то в голову не пришло, — вру ему в глаза. А чего еще остается делать? Не говорить же об истинных причинах своего состояния? Не рассказывать же о том, что руки тряслись как у наркомана от мыслей о нем?

Он в два шага оказался рядом:

— Мы уже почти на полчаса опоздали, Кристин! Пожалуйста, давай живее! Разворачивайся! — чуть ли не приказным тоном произнес Артем.

Я стою, беспомощно хлопая глазами, вцепившись пальцами в свои плечи.

— Живее! — нетерпеливо повторяет парень.

Как зомби поворачиваюсь к нему спиной:

— Ты там только не порви ничего, я его только купила!

— Тин, что я, по-твоему, ни разу девушек из платья не доставал?

— Доставал, конечно! Пачками!

— Заткнись! — беззлобно огрызнулся он, и я почувствовала, как его пальца оттягивают край платья в сторону. О, черт. Я спокойна и холодна. Я огромный, белый, древний и просто капец какой спокойный и равнодушный ко всему айсберг.

— Ничего себе! — присвистнул он, — здесь не просто заело, а намотало так, что и не разберешь ничего. Это как так надо было умудриться?

— Я задумалась.

— Задумалась? Если не секрет о чем ты там таком думала, чтобы вот так накрутить?

Вместо ответа с губ сорвался только нервный смешок. Ага, сейчас, так я тебе и сказала!

— Выдохни! — отдал он очередное распоряжение, и я полностью избавила свои легкие от воздуха, втянула живот, так, что он чуть ли ни к позвоночнику прилип, и почувствовала, как между тканью и кожей скользнули его пальцы.

Зажмурившись, что было сил, вцепилась одной рукой в подоконник, второй удерживая платье на груди.

Блин, кто-нибудь умеет контролировать эти проклятые мурашки??? Научите меня, пожалуйста! Что угодно отдам, лишь бы сдержать их.

Артем сосредоточенно ковырялся с молнией и, несмотря на то, что ткань для удобства была оттянута до предела, время от времени я все-таки ощущала легкие касания. Тело моментально реагировало, словно электрический разряд пробегал. От спины, вдоль по позвоночнику, скрываясь в волосах.

Предательские мурашки пробегали по спине, перекидываясь на обнаженные плечи. Ой, мамочки, пусть он ничего не заметит, пожалуйста.

Дышать боюсь. Мне кажется, что каждый мой рваный вздох раздается эхом на всю комнату, поэтому дышу, по чуть-чуть набирая воздуха и медленно, сквозь зубы выдыхая.

Да, сколько можно там ковыряться?! Мне уже рычать хочется, кусаться, царапаться, закричать, что бы вырвал эту молнию с мясом, плевать уже на это платье, хочу, чтоб все поскорее закончилось, пока еще есть силы держать себя в руках.

Легкие редкие прикосновения сводят с ума, и одна мысль о том, что мы здесь вдвоем, заставляет закипать кровь. Ведь стоит только протянуть руку и все. Здесь нет никого кроме нас. Он рядом, так близко, что я чувствую его каждой клеточкой. Если развернуться, заглянуть в зеленые глаза и сделать шаг навстречу, то… Но я гоню все мысли прочь, продолжая цепляться за спасительный подоконник, как будто он может меня спасти, вернуть душевное равновесие.

— Выдохни, — еще раз требует он, и у меня от одного тембра голоса перед глазами темные круги начинают плясать. Собрав всю выдержку в кулак, еще раз полностью выдыхаю, чувствую, как он крепко берется обеими руками за ткань, натягивает, а потом резко дергает. Раздается легкий щелчок и плен платья, сдавливающий мою талию, ослабевает, пропадает, так, что я еле успеваю плотнее прижать его к груди.

— Ну, все, готово! — как ни в чем не бывало, произносит он.

— Спасибо, — ответ получается тихим, сдавленным, на выдохе.

Низко опустив, голову торопливо его обхожу, не в силах поднять на него глаз. Чувствую, что он смотрит на меня пристально, пронзительно, и от этого только плотнее прижимаю к себе коварное платье.

Чувствуя кожей его взгляд, направляюсь в другой конец гардеробной, там у меня раздел платьев. Сейчас возьму первое попавшееся и все.

С дыхание справиться не получается. Глубокое отрывистое, грудь тяжело вздымается и опадает, и я вынуждена кусать губы, чтобы хоть как-то сдержать себя.

Стою перед целой шеренгой, висящих на плечиках платьев и не могу ничего понять. Какие-то разноцветные, пестрые пятна перед глазами и не более того. В голове нет ни одной мысли, что же выбрать. Растеряно, ничего не соображая, перевожу взгляд с одного на другое и обратно.

В ушах кровь шумит, отдаваясь эхом в груди, и невыносимой, почти болезненной истомой внизу живота. Хочется сесть в уголок, обхватить себя покрепче руками и сидеть не шевелясь, пока это безумие не отступит. Или забраться под ледяной душ. А еще лучше, просто набраться смелости и развернуться к нему лицом.

Взгляд цепляется за что-то зеленое.

Зеленый цвет успокаивает, умиротворяет, поэтому, не раздумывая, тянусь за ним.

Мои пальцы сжимаются на вешалке, и практически в тот же миг их накрывает теплая ладонь Артема.

Сердце подпрыгнуло кверху, а потом сорвалось вниз. С судорожным вздохом отдернула руку, прижав ее к себе, и отступила в сторону, только тут осознав, что он стоит прямо за мной. Настолько близко, что я чувствую тепло от сильного тела.

Как он подошел так тихо?? Я ничего не услышала. Да я вообще ничего не слышу, за этим нескончаемым шумом крови в висках.

Зорин спокойно вешает платье обратно, но не отходит от меня:

— Кристин, — слышу его тихий, напряженный голос.

В ответ молчу, замерев, словно неживая кукла.

— Кристин, повернись ко мне, пожалуйста, — еще раз просит Артем, и я чувствую, что меня просто ломает от его тона. Как заведенная отрицательно мотаю головой, отказываясь поворачиваться.

Зорин так и стоит сразу за моей спиной, я чувствую его дыхание на своем плече и жмурюсь еще сильнее. Понимая, что пропала…

Артем молча берет меня за плечи и разворачивает к себе лицом, а у меня нет сил даже сопротивляться, только ещё ниже опустила голову, увлеченно рассматривая свои босые ступни, маленькие аккуратные пальчики с бордовыми ноготками.

Он так близко, что мне не хватает воздуха, все тело превратилось в один оголенный клубок нервов, реагирующий на каждое его движение. Мне кажется, что я слышу стук его сердца, настолько он близко.

— Тин, посмотри на меня.

Я не могла. Уперлась глазами в его живот и замерла, будто парализованная, наблюдая, словно в замедленной съемке, как он протягивает руку, берет меня за подбородок и легко, но требовательно поднимает кверху.

Плотно жмурюсь, даже не думая, насколько по-детски это выглядит, а потом скидываю с себя его руку.

— Тём, сейчас я быстро соберусь, и пойдем. Там уже все заждались, — жалкая попытка переключить его и себя на другую тему.

— Плевать, — от его интонации сводит живот. Мне уже почти больно, от нестерпимо желания прикоснуться к нему, но я стою словно скованная невидимыми цепями, так и не открыв глаза.

— Посмотри на меня, — уже не просит, а требует он.

— Не могу, — получается надсадно с всхлипом, и я уже понимаю, что выдала себя полностью, с головой.

— Открой глаза, — шепот над самым ухом. Это неожиданно, и я против воли пытаюсь отстраниться, сбежать, но сил хватает лишь на крошечный шаг в сторону.

Дальше не отступить, я в самом углу, в западне между битком набитыми вешалками и Зориным. Так и стою с зажмурившись, чуть дыша, а в груди грохочет сердце, и все внутри кричит от отчаянного желания сделать шаг к нему, но в голове будто барьер стоит, парализующий до кончиков пальцев.

Чувствую легкое касание к волосам. Он заправляет непослушную прядь за ухо, а потом нежно проводит большим пальцем по щеке. Простое движение, но меня словно током пронзает, дернувшись в сторону, изумленно смотрю на него, и тону в омуте зеленых, потемневших глаз, забывая как дышать.

Вся моя вселенная в этот момент сузилась до одного пятна света, в центре которого был Артем. Все тело будто сковало, рука, придерживающая платье мелко подрагивала, и я, что было сил, вцепилась в ткань, с трудом сглотнула.

Он смотрит на меня, не мигая, не отводя взгляд, от которого начинает трепетать каждая клеточка.

— Тём, не надо, пожалуйста, — шепчу, упираясь ладонью ему в грудь. От этого прикосновения хочется выть, когда чувствую тепло его тела, через ткань футболки.

— Не надо чего? — так же тихо спрашивает он, накрывая мою руку своей ладонью, крепко прижав ее к себе, не давая ни сдвинуться, не убрать.

Словно завороженная, наблюдаю за тем, как расстояние между нами медленно сокращается. Пытаюсь остановить это сближение, оттолкнуть его, но Зорин легко преодолевает жалкое сопротивление.

Всхлипнув, пытаюсь отступить, раз не выходит оттолкнуть его. Мне хочется сбежать, скрыться, прекратить это мучение. Сама себя не понимаю, хочу до одури, до ломоты во всем теле, но боюсь сделать шаг навстречу. Почему? Не знаю. Понятия не имею. Он мне нужен, чтобы воплотить в жизнь мой план. Казалось бы, все удачно складывается, но подсознание отчаянно вопит, чтоб не подпускала к себе слишком близко, чтоб сохраняла голову холодной, ясной. Не знаю почему, но интуиция кричит, что все это может плохо кончится, что финал моей игры может быть не таким, как я планировала.

Он не дает сбежать, крепко прижимает мою вспотевшую, подрагивающую ладонь к себе, а второй рукой упирается в полку, на уровне моей талии, пресекая тем самым все пути для отступления.

Я уже ничего не соображаю, не замечая ничего вокруг кроме него самого, его тепла, запаха, стучащего под ладонью сердца.

Где-то на затворках сознания пульсирует мысль, что надо срочно все это прекращать, ставить его на место. Зачем мне это? Правильно незачем!

Артем на несколько секунд замирает, напряженно вглядываясь в мое лицо. Не знаю, что он там видит, но в следующий миг, словно с цепи срывается. Прижимает к себе, начинает целовать лицо шею отрывистыми голодными поцелуями, а я уворачиваюсь, прячу губы, пытаюсь оттолкнуть его, несмотря на то, что с каждым его прикосновением кровь в жилах все сильнее закипает.

Внутренний голос кричит, чтобы остановилась, а все мое естество рвется к нему. Одной рукой по-прежнему держу верх платья, а второй упираюсь ему в грудь, пытаясь увеличить расстояние между нами. Бесполезно, он даже не замечает этого. А я теряю над собой контроль, дурею, хочу большего. Слезы на глазах от собственного бессилия и оттого, что внутри все ломит от желания почувствовать его.

Артем чувствует, что балансирую на грани, хватает обеими руками за голову, и, не давая отвернуться, впивается губами в мой рот. Искры из глаз, и внутри все обрывается, скручивается в тугой узел. Рука, которая на его груди дрожит и судорожно сжимается. В голове уже почти ни одной мысли, только дикое желание быть с ним.

Из последних сил держусь, не отвечая на его поцелуй, хотя уже чувствую, что все, доигралась. Между бедер горячо, влажно, и с каждым мигом становится только хуже.

Зорин убрал одну руку с моего затылка и начал жадно гладить по плечам, спине, заставляя дрожать, выгибаться ему навстречу. Еле успеваю сдержать стон, рвущийся из груди, и понимаю, что все, не могу больше. Хочу его, до жути, и плевать на все.

С принятием этого факта тепло по венам растеклось какое-то нелепое ощущение правильности, что ли, всего происходящего. Знаю, что глупо, но в этот момент, наверное, вся кровь из мозга ушла совсем в другое место.

Судорожно вздохнув, подумала, будь, что будет, и приоткрыв губы легко, чуть уловимо ответила на поцелуй, ещё не до конца переступив внутренние барьеры. Зажмурившись, будто целуюсь в первый раз, почувствовала, как его язык требовательно проникает в рот, ласкает, завоевывает.

Отталкивать уже не могу, не хочу. Рука медленно поднимается по плечам, скользит по шее и зарывается в коротко стриженные волосы, притягивая его к себе все ближе.

Ты победил, поздравляю. Мое браво, и искреннее восхищение, негодяй зеленоглазый, все-таки добился своего.

Отвечаю на его поцелуй со всей страсть, откинув в сторону непонятные сомнения, перешагивая через барьеры, сдерживающие изнутри. Плевать на все. Мне мало его рук на своем теле, мало его всего. Хочу большего, гораздо большего. Мне надо чувствовать его каждой клеточкой, каждым миллиметром кожи. Мне хотелось раствориться в нем, забыть обо всем остальном. Хотя вру, уже растворилась, уже забыла. Кроме него, все потеряло смысл.

Отпускаю край бордового платья, который до сих пор судорожно прижимала к себе, и оно медленно скользя по коже, стекает вниз, замирая на талии.

Артем, тяжело дыша, отрывается от моих губ и опускает взгляд ниже. Я буквально ощущаю, как по спине проходит сладкая судорога, истома, и готова на все, лишь бы он дотронулся до меня.

— Какая ты красивая! — произносит как зачарованный, пожирая мое тело голодным, алчным взглядом, и мне это нравится, до безумия, до дрожи, до остановки сердца. Я привыкла к восхищенным мужским взглядам, но так на меня не смотрел никто и никогда. В его взгляде восхищение смешивалось с сумасшедшим желанием обладать, откровенная похоть сливалась с чем-то теплым, волнующим, идущим изнутри. Наверное, именно осознание того, что он не просто хочет мое тело, а влюблен в меня до потери памяти, окончательно сметает все ограничения в моей голове.

Втянув живот и пятую точку, медленно, чуть покачивая бедрами, спускаю платье все ниже и ниже, пока, наконец, мои округлости не проходят самое узкое места, и наряд не падает к моим ногам бордовым облаком.

Артем блуждает взглядом по моим изгибам, а потом смотрит прямо в глаза:

— Кристин, — голос хриплый, грудной, — если ты опять играешь, то сейчас самое время все это прекратить. Еще пара минут, и я не смогу остановиться. Даже если ты скажешь нет, я услышу да.

Делаю к нему шаг, прижимаясь обнаженным телом к нему. Грубая ткань неприятно трется по коже, но мне все равно, это доже заводит ещё больше.

Встав на цыпочки, обвила его шею руками, и заглянув в омут зеленых глаз:

— Только попробуй остановиться! — прошептала чуть слышно, пройдясь кончиком языка по его губам, а потом медленно целуя, играя с ним.

Зорин, похоже, наконец, поверил, что все это не шутка, и я действительно здесь, рядом с ним и не собираюсь сбегать, отталкивать его.

Чувствую жадные руки, гладящие спину, ребра, сильно сжимающие ягодицы, и понимаю, что ещё немного и сойду с ума.

Словно в бреду, не отрываясь от его губ, прихватываю низ его футболки и тяну кверху, мечтая избавиться от лишних тряпок между нами. Зорин отрывисто стаскивает ее через голову и отбрасывает в сторону, а я исступленно прижимаясь к нему, приходя в экстаз, когда мои пальцы прикасаются к каменному прессу, скользят по сильным рукам, загорелым плечам.

Крепко обхватывает за бедра, рывком отрывает от пола, и я инстинктивно обвиваю ногами его талию, испытывая дикое удовольствие, прижимаясь к его груди, чувствуя под пальцами гладкую кожу, бугрящиеся тугие мышцы.

Остатками здравого смысла понимаю, что он меня куда-то несет, но мне плевать. Куда угодно, только не отпускай, держи меня крепче, прижимай к своему горячему сильному телу, а все остальное не имеет смысла.

Когда оказываемся в моей спальне, разжимаю ноги и встаю на пушистый ковер. Если бы он не держал меня, то просто стекла бы на пол, потому что ощущение такое, будто ни одной кости в организме не осталось.

Он делает шаг вперед, и я вынуждена отступать, пятиться, вцепившись в его плечи. Снова шаг и снова отступление, и уже никаких сил терпеть это наваждение.

Непослушными, подрагивающими руками цепляюсь за пряжку ремня и начинаю торопливо ее расстегивать, путаясь, дергая, злясь.

— Нетерпеливая, — с чуть заметной усмешкой произносит он.

— Молчи, — шиплю в ответ, и облегченно выдыхаю, когда наконец прядка поддается и тихонько звякая безвольно повисает.

Мы уже добрались до кровати, и я чувствую, как ноги прижимаются к гладкой поверхности. Больше отступать некуда, но Артем снова толкает вперед, роняя поверх шелкового покрывала, а сам опускается сверху, упираясь на локти, чтобы не раздавить меня.

Крышу сносит от тяжести его тела, от близости, от запаха.

На минуту замираем, всматриваясь друг другу в глаза. Я как зачарованная смотрю на него, и уже ни о чем другом думать не могу.

Артем снова целует в губы, и я со стоном выгибаюсь, прижимаясь к его груди. Он покрывает быстрыми поцелуями мою кожу, оставляя влажную дорожку на шее, ключицах, спускается к груди, захватывает в сладкий плен сосок, играет им, покусывает, целует, а мне уже хочется кричать от нетерпения.

Чувствую, как его пальцы касаются насквозь мокрых трусиков, сдвигают их в сторону, нежно поглаживают нереально влажные складочки, а потом медленно проникают внутрь. Сердце в этот момент заходится так, что, кажется, будто еще миг, и потеряю сознание.

Он снова целует меня, продолжая двигать пальцами внутри, поглаживая трепетные стеночки. От нетерпения сводит все внутренности, поэтому опускаю руки к ширинке, начинаю ее расстегивать. Непослушные дрожащие пальцы с трудом справляются с пуговицей на джинсах и молнией, и я не могу сдержать стон, когда, наконец, мне удается скользнуть внутрь и обхватить ладонью его горячую, возбужденную плоть.

Артем, по-видимому, тоже больше не хочет и не может сдерживаться, отстраняется от меня, отрывисто избавляется от мешающей одежды, и возвращается ко мне. Наглые руки гладят тело, ласкают, заставляя выгибаться навстречу, закрывать глаза от удовольствия.

Дыхание останавливается, когда Зорин притягивает меня ближе к себе, коленом раздвигает мои ноги, и я с готовностью обхватываю ими его талию.

Легко толкнувшись, немного проник внутрь и остановился, тяжело дыша:

— Черт, Кристин, я сейчас кончу, — он зажмурился.

— А ты представь, что я старая, толстая тетка, с огромной расплывшейся во все стороны грудью, волосатыми подмышками, усами и красными прыщами по всему телу, — участливо посоветовала ему, выгибаясь навстречу, и медленно насаживаясь на него, сантиметр за сантиметром, ловя при этом просто дикий кайф.

— Дура, — тихо рассмеялся он, зарывшись носом в волосы, и я против воли тоже захихикала, поражаясь тому, насколько же с ним легко.

Смех замер где-то в груди когда он неожиданно, резко толкнулся бедрами вперед, полностью погружаясь в меня. Широко распахнув глаза, смотрела на него, не веря в происходящее. Артем медленно отстранился, а потом снова резко вошел, выбивая из меня протяжный стон. Замер на несколько мгновений, любуясь моей раскрасневшейся физиономией, а я в ответ смотрела на него, чуть покачивая бедрами, наслаждаясь ощущением наполненности, соприкосновением наших тел, гладкостью его кожи, покрытой мелкими бисеринками пота.

Склонившись, поцеловал глубоко, чувственно, исследуя своим языком мой рот, и невыносимо медленно двигаясь. Мне хотелось, чтобы движения были резче, глубже, жестче, но он словно дразнил, заставляя нетерпеливо выгибаться.

Стоило мне только попробовать ускорить ритм, как он придавливал своим телом, вообще лишая возможности двигаться, не давая ни единой возможности перехватить инициативу и продолжая целовать так, что голова кружилась, и по телу сладкая истома пробегала.

Я готова была царапаться, кусаться, лишь бы прекратить эту пытку. Тело горело от его прикосновений, от звуков с которыми соприкасались наши тела, разум отключался. Отчаянно цеплялась за его плечи, заходясь в эйфории от ощущения тугих, перекатывающихся мышц под моими ладонями, от движений горячего члена глубоко внутри меня.

Поцелуй становился все более неистовым. Зорин, словно голодный, впивался в мои губы, наглые руки бесстыже исследовали тело, заставляя замирать и дрожать от ощущений, разрывающих изнутри.

Движения становились все быстрее, глубже, вынуждая исступленно стонать, прижиматься к нему. Я чувствовала, что сильно царапаю широкую загорелую спину, но не могла сдержаться, словно внутри зверь дикий бился.

Смотрю на него безумным взглядом, чуть ли не скуля от неудержимого желания, от нетерпения.

— Дикая, — тихо шепчет, проходясь губами по щеке, плавно переходя на шею, от чего снова бегут мурашки.

— Тём, хватит, больше не могу, — чуть ли не хныкаю, умоляюще глядя на него, а он распластывает меня на постели, нависая надо мной, сводя с ума своими движениями внутри меня. Мне сладко и больно одновременно, хочется разрядки, но он намеренно останавливается, каждый раз подводя меня к самому краю.

Уткнулась носом в его плечо, с упоением вдыхая его запах, с каждой секундой все больше теряя рассудок.

Не удержавшись, прикусываю кожу над ключицей. Сильно, до отметины, но мне плевать. Зорин отталкивает меня от себя, покрывая лицо, шею быстрыми беспорядочными поцелуями, а я с надрывным стоном, все сильнее выгибаюсь, подстраиваюсь под его ритм, с каждым разом чувствую, что он проникает все глубже, растягивает, наполняет. Потом снова останавливается, отстраняется, полностью выскальзывая из меня, и направляя член рукой, начинает мучительно медленно тереться им о нежные, безумно влажные складочки, доводя до исступления.

— Если ты собираешься и дальше мучить меня, то я сама это сделаю, — глядя ему в глаза, бесстыдно опускаю руку вниз, томно провожу по своей груди, животу, и начинаю откровенно себя ласкать. Он как завороженный наблюдает за моими действиями. Внизу все сыро, трепетно чувствительно. Все нервные окончания находятся в возбужденном состоянии, поэтому каждое мое прикосновение, каждая ласка под его взором заставляет мелко дрожать и замирать в предвкушении развязки.

Артем горящим взглядом наблюдал за откровенными движениями моих пальцев, продолжая нежно водить головкой по возбужденной плоти, а я наблюдала за ним.

Как же он мне нравился в этот момент, весь целиком. Его идеальное загорелое тело, его руки требовательно блуждающие по телу, глаза, смотрящие на меня так, будто никого прекраснее нет на всем белом свете. Его запах сводил с ума, а хриплое отрывистое дыхание просто лишало силы воли.

Чувствуя приближение оргазма, начинаю ласкать себя еще более откровенно, выгибаясь и невольно прикрывая глаза, от неописуемого удовольствия.

Артем с рычанием отталкивает мою руку, силой заводит ее мне за голову, придавливая к подушке. Потом ловит вторую и так же ее блокирует.

— Тём, пожалуйста, — шепчу со слезами на глазах, — я сейчас с ума сойду.

Он замирает на пару секунд, и, не обращая внимания на мои попытки высвободиться, выдернуть руки из его захвата, горящим взглядом проходится по разомлевшему телу, а потом одним толчком входит на всю длину, срывая с моих губ протяжный толи стон, то ли крик.

— Я хочу слышать тебя, — в хриплом голосе чуть ли не приказ, и я не вижу повода ему отказывать, — покричи для меня.

Артем начинает с остервенением вколачиваться в мое тело, все так же удерживая за головой одной своей рукой обе мои, а второй сильно сжимая бедро. А я, уже ничего не соображая, извиваю под ним, кричу, стону, запрокинув голову назад, стремясь ему навстречу. Мечтая, чтоб он никогда не останавливался.

Несколько глубоких, мощных толчков, и я будто срываюсь в пропасть с огромной высоты. Тело содрогается от сильного, почти болезненного оргазма и не могу удержать крик. Артем ловит его своими губами, целуя, выпивая до дна.

Я словно во сне, чувствую, как он выскальзывает из меня, переворачивает на живот, заставляет встать на четвереньки. Гладит, покрывает спину поцелуями, прикусывает кожу рядом с татуировкой.

Чувствую, как его ладонь давит на поясницу:

— Прогнись, — дурею от его голоса, от полуприказного тона, — еще.

Прогибаюсь, одной рукой опираясь на подушку, а второй вцепившись в изголовье кровати. Он снова входит в меня одним резким движением, заполняя полностью. Из-за смены позы ощущения совсем другие, и я чувствую, как снова уплываю, как огонь разгорается внизу живота.

В его движениях не осталось нежности, сдержанности, только похоть, безумное желание обладать. С силой сжав мои бедра обеими руками, он буквально насаживал меня на себя, не останавливаясь ни на секунду. Комната наполнилась моими уже не криками, а всхлипами, его дыханием, влажными звуками, с которыми соприкасались наши тела, запахом секса. От всего этого голова шла кругом, терялась связь с действительностью. Я не могу больше это выдержать, мне не хватает воздуха, сердце бьется так, будто еще чуть-чуть и разлетится на осколки, чувствую, как по щекам катятся крупные слезы. Умоляю его, сама не знаю о чем, задыхаюсь.

В какой-то момент чувствую, как руки с бедер поднимаются выше, на талию. Он рывком поднимает меня с четверенек. И вот я уже стою на коленях, прижимаясь спиной к его животу, запрокинув голову ему на плечо. Одной рукой зарываюсь в его волосы, а второй, впиваюсь в его бедро, когтями терзая кожу. Ему, наверное, больно, но мне плевать.

Он берет меня за подбородок, заставляя, развернуться к нему, и целует в припухшие, соленые от слез губы, не прекращая двигаться внутри. Руки гладят мой живот, ласкают, мнут грудь, а потом одна из них спускается ниже и накрывает нежное местечко. От новой ласки вздрагиваю, пытаюсь отстраниться, потому что этого я уже не могу выдержать, это выше моих сил, но Артем не дает сдвинуться, крепко прижимает к себе, а его пальцы продолжают бесстыдно исследовать мое тело.

Он целует шею, несколько раз больно прикусывая нежную кожу, сразу гася боль сладким прикосновением языка. Наверное, останутся отметины, но мне все равно. Выгибаюсь еще больше, когда слышу хриплый шепот над самым ухом:

— Кристинка, девочка моя, давай, кончай.

Это прозвучало настолько эротично, что я, будто по заказу почувствовала, как изнутри поднимается холодная волна, сметая все на своем пути, превращается в цунами. С протяжным стоном, прижалась к нему, содрогаясь от невероятного оргазма, а он, шептал, опаляя коду горячим дыханием:

— Умница моя, — с каждым движением увеличивая темп, пока наконец не сделав несколько резких, до сладкой боли глубоких толчков и с низким глухим рычанием кончил, прижимая меня к себе так крепко, будто боялся, что сейчас исчезну.

Без сил повалились на смятую постель, Тяжело дыша, будто бежали марафон. Все сырые, потные, липкие, но бесконечно довольные. Минуту спустя я поняла, что проваливаюсь в блаженное коматозное состояние, из которого меня и конец света не выдернет. Свернувшись в клубочек, прижалась спиной к Артему, и уже сквозь дрему почувствовала, как он меня обнимает, нежно целует в плечо. Хорошо…

Глава 15

— Темыч, гляди-ка перваки наши бредут! — Андрей толкнул меня локтем в бок.

Обернувшись, увидел их. Представителей первого курса.

Этих товарищей узнаешь с первого взгляда. Идут кучкой, запуганно оглядываясь по сторонам. Вчерашние школьники, сегодня стали студентами, но пока ещё не прочувствовали всей прелести ситуации.

Они похожи на стайку совят, крутящих по всем сторонам головами с огромными выпученными глазами. Где-то в сети даже картинка такая была. Один в один.

— Спорим, триста пятую ищут?

Была у нас в ВУЗе веселая аудитория. На третьем этаже. В коридор выходила большая дверь с номером 304,и если войти туда, то уже там можно было обнаружить ещё одну дверь, на которой красовалась табличка 305. Все были в курсе, кроме перваков. Каждый год они долго и упорно ее искали, а все остальные (включая преподов) считали своим долгом поглумиться над ними на эту тему.

Насмешливо наблюдаю за ними, привалившись локтем к высокому подоконнику. Внимание привлекла одна из девушек. Блондиночка, среднего роста. Шла вместе с ними, но чуть в стороне, снисходительно поглядывая на одногруппников. Симпатичная. Нет, не так. Красивая. Одета вроде классически: черный низ, белый верх, но язык не повернется назвать ее скучной. Черная юбка обтягивает стройные бедра, подчеркивая каждый изгиб, а белая блузка, вроде совсем простая, но от нее взгляд не оторвать, точнее от прямоугольного выреза, приоткрывающего ложбинку. А какие ноги?! Длинные, загорелые, гладкие, непроизвольно сжал кулаки, почувствовав желание прикоснуться к ним, почувствовать шелковистую кожу. Хм, давно не тр*хался, что ли?

Впереди идущий первокурсник, поди новоявленный староста, обратился в Андрюхе:

— Подскажите где 305?

Еле сдержал улыбку, глядя, как друган воодушевленно произносит:

— Нет проблем! Значит так, сейчас спускаетесь по лестнице вниз, в подвал, там будет длинный-длинный коридор, идете до самого конца, там заворачиваете направо и упретесь в лестницу. По ней поднимаетесь на третий этаж и оказываетесь в другом длинном-длинном коридоре. Идете по нему почти до самого конца, там и будет триста пятая.

— Спасибо! — с сияющими глазками перваки поблагодарили Афанасьева и покорно побрели вниз по лестнице. Он в принципе все верно им сказал, там действительно триста пятая, правда, корпус другой. Но ведь они и не уточняли насчет корпуса? Так что получите, распишитесь. В общем, не судьба молодняку сегодня вовремя прийти на пару.

Искоса наблюдаю за блондиночкой, которая отстала от всех остальных, и теперь переминалась с ноги на ногу рядом с Андреем, провожая взглядом своих одногруппников. Как только последний из них скрылся из виду, девушка сделала шаг к моему другу. Андрюха расплылся в самодовольной улыбке, а я почувствовал, как внутри ревность шевельнулась. Мне понравилась эта первокурсница, что-то в ней было, но стою, смотрю, не вмешиваюсь.

— Ладони покажи, — внезапно произносит она, обращаясь к нему. Тот удивленно поднимает брови, бросает на меня изумленный взгляд, но слушается. Поднимает обе руки ладонями кверху.

Девушка делает вид, будто что-то снимает с ушей и кладет в открытые руки.

— Это чего? — непонимающе басит Андрей.

— Лапша, которую ты тут развешивал, — прохладно ответила она и, снисходительно похлопав его по плечу, направилась к лестнице. Вот только не к той части, по которой спускались ее одногруппники, а к другой, ведущей наверх.

Андрюха, так и стоял, как кретин, с раскрытыми ладонями, удерживая в них невидимую лапшу и глядя ей вслед. Я не удержался и засмеялся. Ловко она его.

Когда блондиночка осанисто вышагивала мимо меня, поймал ее взгляд и подмигнул. Она даже бровью не повела, невозмутимо отвернулась и стала подниматься наверх.

Я подошел к другу и кивком показал, чтоб следовал за мной, а сам тоже направился к лестнице. Не мог отказать себе в удовольствии попялиться на ее зад. Быстро нагнал и пристроился в нужном темпе, на четыре ступени ниже нее.

Глазам открывался чудесный вид. Прямо передо мной, соблазнительно покачиваясь, двигались в такт шагам отличные, упругие ягодицы первокурсницы, сексуально обтянутые черной тканью. Руки так и чесались прикоснуться к идеальным выпуклостям. Еле сдержался, напомнив себе, что вроде как-то невежливо хватать за задницу девушку, которую видишь первый раз в жизни. Хотя мысленно уже поимел ее во всех мыслимых и немыслимых позах.

Рядом шел Андрюха, слюнями капая на потертые ступени. Так, надо погасить его пыл. Эта малявка моя.

Она поднимается до третьего этажа, и едва только ее ноги касаются последней ступени, разворачивается в нашу сторону. Мы от неожиданности замираем, как два дебила, еле успевая отвести взгляд от аппетитной пятой точки

— Ну, как? — участливо интересуется она, и мы, снова проявляя чудеса кретинизма, тупо переглядываемся между собой, — понравилось?

— Чего? — тупо спрашивает Афанасьев.

— Как чего? Моя задница, конечно, — спокойно спрашивает это милое создание, даже не думая смущаться или краснеть. В странных голубых глазах ни одной эмоции, полный штиль. Ни кокетства, ни флирта, ничего.

Андрюха начинает мямлить что-то невразумительное, а я вместо ответа просто поднимаю вверх большой палец. Девушка на несколько секунд переключает свое внимание на меня, скользя равнодушным взглядом сверху вниз, потом разворачивается и невозмутимо идет дальше, а у меня внутри удивление такое, что словами не передать. От баб отбоя всегда не было. Хочешь — нежная первокурсница, хочешь — пантера со старших курсов, а хочешь серьезная аспирантка. Разницы никакой. Стоит только подкатить, поулыбаться, пообщаться и все, взгляд с поволокой, волосы, неосознанно наматываемые на палец, томный прогиб, а дальше все по одному сценарию: поцелуй, ночь, утро, до свидания.

А в этих глазах действительно ни одной эмоции. Она не из тех, кто строит из себя Мисс Недоступность, но внутри отчаянно жаждет внимания. Нет, этой действительно плевать, безо всяких «но».

— Вот Стервь Белобрысая, — сквозь зубы процедил Афанасьев, провожая ее раздраженным взглядом. Надо сказать, что мы, как полные придурки, по-прежнему стоим посредине лестницы, глядя в спину неторопливо удаляющейся девушке.

— А мне понравилась, — хмыкаю, бросив ещё один взгляд на ладную фигурку, — задница отменная.

— С*ка она отменная, — глубокомысленно ответил друг, — я бы на твоем месте слюни на нее не пускал. Такая перешагнет и не обернется. Так, что Тёмыч, держись от нее подальше, как друг советую. Выпотрошит и не заметит.

Я только усмехнулся, прекрасно зная, что через три минуты уже забуду про нее. Да и на х*р надо заморачиваться? С перваками всегда скучно, они ж еще как дети. Вот Ирка меня сегодня ждет, это да. Огонь, а не баба. А сопливые первокурсницы — это так, баловство, чисто поржать и забыть.

* * *

Через неделю состоялся концерт «День Первокурсника». На волне куража отрывались на сцене по полной программе. Зал гудел, неистовствовал, а мы с остальными студклубовцами зажигали. Драйв, адреналин, непередаваемый кайф.

Когда все закончилось, как всегда облепили друзья, знакомые, ну и конечно девушки. Я если честно, как всегда после выступления, был в слегка ошалевшем состоянии, сердце гудело в груди, а по венам огонь бежал, хотелось еще, хотелось продолжения, и мозг слабо улавливал, что там говорили окружающие. Да еще в перерывах между номерами опрокидывали по стопке. От адреналина, бушующего в организме, алкоголь действовал не так как обычно. Хмеля, опьянения как такового не было, но состояние такое, будто паришь.

Вокруг толпа знакомых девушек. С каждой умудряюсь перекинуться парой слов, кого приобнять, кого поцеловать в щеку, а кого и за зад щипнуть. Они румяные, возбужденные, выбирай — не хочу. В общем, сегодня ночью будет не до сна.

И тут взгляд выхватывает из толпы блондиночку. Ее зовут Кристина, я уже узнавал.

Не отрываясь смотрю, как она, сложив руки на груди, неторопливо пробирается между рядами. Наши взгляды на миг пересекаются, и я понимаю, что в данный момент хочу именно эту недотрогу. А она, как ни в чем не бывало, проходит мимо, даже не повернув голову в мою сторону. Это заводит, хочется, чтобы обратила внимание на меня, хочется стереть с красивого лица это пренебрежительное выражение.

Мажорочка. На всех смотрит чуть свысока, и на меня в том числе. Избалованная, не привыкшая к отказам девочка, но до чего же притягательная!

Незаметно отделяюсь от остальных студклубовцев, вывертываюсь из обступившей нас толпы, все это время взглядом неотрывно следя за ней.

Он неторопливо вышагивает к выходу из зала, а я, заправив руки в карманы, иду за ней, попутно кивая то одному, то другому.

Из актового зала выскакиваю как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выходит через центральный выход. Недолго думая, следую за ней.

Она неспешно цокает каблучками по дорожке, в сторону студенческой парковки, а я иду следом, засунув руки в карманы толстовки, поглядывая на нее из-под натянутого на глаза капюшона, как форменный маньяк.

Пока шел следом, осмотрел ее с ног до головы, облапал, мысленно раздел и разложил на капоте близстоящей машине. Чувствую, как кровь медленно, но упорно утекает от мозга совсем к другому месту, силой заставляю временно переключиться на что-то другое.

Кристина подходит к своей машине, проверяет все ли с ней в порядке, обходит вокруг и замечает меня, только когда я подхожу, чуть ли не в плотную к ней. Останавливается и удивленно смотрит на меня:

— Чем обязана? — в голосе сплошная стужа. Вернее, не стужа, а глобальное безразличие.

— Да вот смотрю, красивая девушка идет по темной улице одна. Думаю, надо проводить, мало ли что может произойти, — подхожу ближе, опираюсь локтем на ее машину, и смотрю на нее сверху вниз, не скрывая интереса. Любуюсь на ее губы, гадая, какие они на вкус.

— Ну, спасибо, — пожимает плечами и тянется к дверце машины, а я делаю шаг в сторону, преграждая ей путь.

— Как насчет того, чтобы куда-нибудь сходить? — предлагаю, с улыбкой глядя на недовольное лицо. Какие у нее глаза красивые! Обалдеть можно! Голубые-голубые, а ближе к зрачку крапинки карие. Завис, всматриваясь в них, чувствуя какой-то непонятный трепет под ребрами.

— Зачем? — спрашивает она невозмутимо, сложив руки на груди.

— Например, чтобы познакомиться поближе.

— Смысл?

Ее вопрос на несколько секунд загоняет в тупик.

— Тебе понравится, — выдаю вальяжно какой-то бред, но зато с фирменной улыбочкой.

— Серьезно?

— А то! Метр девяносто чистой харизмы и животного обаяния! — указываю большим пальцем себе на грудь.

— Здорово. А во всем этом великолепии, не найдется случайно пару миллиметров здравого смысла? — ни в глазах, ни в интонации нет ни капли флирта, заигрываний, кокетства.

— Сегодня? Вряд ли, — ее холодность забавляет, потому что внутри сидит какая-то непонятная уверенность, что все это напускное. Что немного старания и упорства с моей стороны, и Кристинка, как и все остальные, не устоит. Вот тогда я с ее лица и уберу это надменное выражение.

— Зря. Если бы он был, то ты наверняка понял, что со мной этот номер не пройдет, Артем.

— Знаешь, как зовут? — самодовольно улыбаюсь, глядя на нее.

— Все знают, — спокойный ответ, и чувство возникает, будто далеко не комплимент отвесила.

— Ну, так как, насчет сходить куда-нибудь?

— Никак, — пожимает плечами, и снова тянется к дверце, — ты позволишь?

На какой-то миг растерялся, не привык к тому, что так хладнокровно отшивают, а потом азарт по венам побежал:

— Что ж, так даже интереснее, — произнес с ухмылкой, и, театрально кланяясь, отступил в сторону, а она, смерив меня снисходительным взглядом, садится за руль и уезжает.

Стою на парковке, задумчиво глядя ей в след.

«Стервь Белобрысая», — раздаются эхом Андрюхины слова.

Все верно, все так.

Хотя почему белобрысая? Мне больше нравится, как звучит «блондиночка».

Она вообще мне нравится, милая, несмотря ни на что.

В тот момент воспринял все это как игру. Легкую, быструю с известным финалом. Поломается, покочевряжится и будет как все.

Если б я только знал… Бежал бы от нее сломя голову, на другой конец света, пока еще была такая возможность.

* * *

Дальше пошли обычные студенческие будни. Скучать некогда: учеба, гулянки, спорт, студклуб, но, то и дело, вспоминал про Кристинку, радовался, когда она попадалась в поле зрения. Время от времени подкатывал к ней, с тем же нулевым результатом, но меня это особо и не напрягало. Уверен был, что стоит только действительно захотеть и получу ее, а пока все на уровне игры, от случая к случаю. Наверное, именно бесконечная беспечность в итоге сыграла со мной злую шутку. Пока я думал, что все под контролем, тешил себя этим, Антина сама того не желая, подбиралась все ближе.

* * *

Первый раз понял, что встрял с ней, когда зажигал на даче у одной из одногруппниц, в новогодние каникулы. Камин, вино, прочая романтическая дребедень. Все как надо. И в самый ответственный момент, как в гр*баном ситкоме, называю ее не Машей, Катей, Аней, или как там ее звали на самом деле, а Кристиной.

Бл**ь! С девчонкой вырулил, все свел на шутку, а самого внутри трусило не по-детски, от осознания того, что встрял, и какая-то хр*нь вокруг творится.

На следующий день проснулся с мыслью, что должен затащить ее в постель во что бы то ни стало. Переспать и забыть. Она, как навязчивая идея, сидела в голове, заставляя взглядом искать в толпе блондинистую голову.

Ни одна стандартная схема с ней не действовала. С ней вообще ничего не действовало. Не знаю, что там у нее по венам бежало вместо крови, какой сплав стали и арктического холода, но достучаться до нее я не мог. Кристина игнорировала все знаки внимания, все подкаты, вообще все.

Потратил, наверное, неделю, пытаясь выяснить, с кем она встречается. Не смог. Даже если кто-то и был, то явно не из нашего универа. И хорошо, а то бы руки к чертям собачьим повыдирал бы, за то, что трогает мою…

Кого мою? Не знаю. Просто мою и все.

Желание обладать этой Снежной Королевой просто зашкаливало, лишая способности трезво думать. День за днем шел в универ с одной только мыслью, как заставить ее обратить на себя внимание, и так и не сдвигаясь с мертвой точки.

Хотелось до одури обнимать, целовать, закинуть на плечо и утащить в укромное место, где можно было бы тр***ть ее до умопомрачения, выколачивая из нее сладостные крики. Черт, я маньяк.

Пытался переключиться на другую, вернее на других, все бесполезно. Блондинка, брюнетка, рыженькая, все не то, стоило только прикрыть глаза, как на их месте представлялась она. Идиотизм чистой воды, одержимость.

Прав был Андрюха, держаться от нее надо было как можно дальше, а не слюни пускать. Черт меня дернул тогда, в первую встречу пойти за ней по лестнице, надо было просто отвернуться и забыть, а теперь рад бы отступить, а никак. Как вижу ее, руки чешутся, чтобы хоть потрогать.

А она злится, отбивается, шипит на меня, как маленькая кобра и от этого его сильнее обладать хочется. Я уже мысленно поимел ее на каждой горизонтальной плоскости у нас в универе, в машине, даже у себя дома. Где угодно. Стоило на минуту отвлечься от дел или общения, как вязкой тенью в мысли проникала она, и снова становилось тяжело дышать, и вся кровь скапливалась ниже пояса.

Потом был период, когда я на нее злился. Да какое там злился! Просто дико, люто ненавидел, за то, что жить спокойно не дает, при том, что даже не обращает на меня внимания. Впрочем, ей и на это было глубоко плевать, а я отрывался как мог, с кем мог, при каждом удобном случае. В результате так загулял, что в академ вылетел, не закончив третий курс.

Дома мать начала причитать, а отец навешал пи***лей, заявил, что я совсем со своими бабами с катушек съехал. Я не стал отрицать, оправдываться, единственное что не признался, что только из-за одной с*чки все это происходит. Стыдно было.

После летних каникул начал изнывать от скуки. Восстанавливаться мог только с января, опять на третий курс, а пока заниматься было нечем.

В общем, я снова зачастил в универ, появляясь там почти каждый день. Сначала пытался игнорировать Кристину, мне доже повезло пару месяцев с ней вообще не пересекаться.

Зато уж как увидел — заново накрыло, с еще большей силой. Помню, тогда не удержался, сгреб в охапку, не смотря на все колючки, закружил на виду у всех, в макушку поцеловал, наслаждаясь ароматом мягких волос.

Вот она тогда рассердилась! В первый раз вывел ее на эмоции, пусть хоть такие, яростные, кипящие, плевать. Главное, что не арктический холод.

С тех пор, при каждом удобном случае тискал ее. Все вокруг ржали, думая, что я над ней прикалываюсь, а на самом деле мне просто до жути хотелось прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, почувствовать гибкое тело в своих руках.

Безумие. Как сопливый молокосос, никогда в жизни баб не видевший. Кому расскажи — засмеют.

Был период, когда встречался с Юлькой. Там стало немного полегче. Веселые дни, безумные ночи и нет ни времени, ни желания думать о Кристине. Я и не думал, почти… Отношений хватили месяца на четыре, потом Юлька сказала, что с нее хватит. На мой вопрос, что ее не устраивает, сердито ответила, что надоело быть запасной, что я постоянно мечтаю о ком-то другом.

Бл*я, неужели это так заметно?

Еле дождался января, чтобы восстановиться и заново начать третий курс с весеннего семестра. Опять началась веселая студенческая жизнь. Все, как и раньше — студклуб, спорт, ночные гулянья и мирный сон на первой паре за последним столом в аудитории, ну и конечно она. Моя идея фикс.

Видел ее почти что каждый день, и уже даже не пытался держать себя в руках. Всю истискал. При первой же возможности хватал ее как пещерный человек. Дебил, иначе и не скажешь.

Она злится, всем вокруг весело, а у меня кишки сводит, оттого, что хочется большего, гораздо большего. Вот на хр*на мне весь этот геморрой сдался? Завис на ней, закоротило. Никак не мог понять, чем зацепила. Да, красивая, не поспоришь! Но в универе таких красивых десятки, и среди них более сговорчивые есть, а свихнулся именно на ней. Из-за того, что игнорирует что ли? Или потому что вместо мозга говорит то, что ниже пояса?

Х*р разберешь. Дебил, в общем, и этим все сказано.

Чем еще кроме красоты зацепить могла? Характером? Я вас умоляю! Пиночет в юбке!

Прозвище «Стервь Белобрысая» с легкой подачи Андрюхи так за ней и закрепилось. Холодная, высокомерная, резкая на язык. Ни доброты нет особой, ни отзывчивости. Одна наша первая встреча чего стоила, когда все стадо первокурсников пошло по ложному следу, а она, зная, где эта триста пятая, равнодушно смотрела им вслед, не думая останавливать. Сама никого не трогала, но если кто-то смел ее задеть, то все, туши свет. Пройдется по слабым местам так, что хоть стой, хоть падай. Даже фамилия у нее была соткана из противоречий. Антина.

Себя любила до безумия. Миллион раз видел ее крутящуюся у зеркала в фойе универа. И так на себя посмотрит, и эдак.

Вот, казалось бы, эталон девушки, от которой надо держаться подальше, смотреть изредка как на красивую картинку и не более того. Но это ж не для меня! Я легких путей не ищу. Мне не надо спокойно и размеренно, мне злючку-колючку подавай.

Может быть, и отступил бы, пасуя перед ее холодностью, но я видел ее не только бесчувственной стервой.

Не знаю, каким образом, но Кристина подружилась с Машкой Семеновой. Милая, веселая девочка. Непосредственная, простая, как три рубля, из обычной семьи. Как ей удалось сдружиться с Антиной, я даже представить себе не мог. Они как небо и земля, лед и огонь.

Никогда бы не поверил, что у них может быть что-то общее, если бы своими глазами не видел, как они сидят на задней парте и в открытую ржут, склонившись над учебниками. Громко, искренне. Машка хрюкала, а Кристинка со слезами на глазах уже стонала, держась за бока, прикрывая рот ладонью.

От ее улыбки и чистого смеха внутри все перевернулось. В этот момент она совсем другой была, словно с нее маску сняли. Глаза сияют, выражения лица открытое, искреннее.

Так бы и любовался, не отрываясь, а внутри желание поднимается почти непреодолимое. И в этот раз оно заключалось не в том, чтобы уложить ее в койку. Нет. Хотелось, чтобы она так же улыбалась и смеялась, но со мной, чтоб на меня так смотрела. Открыто, без холода.

Я уже говорил, что я дебил?

Не знаю зачем мне это было нужно, но я с маниакальным упорством собирал о ней каждую крупицу информации. К концу третьего курса, я знал о ней больше, чем о любой другой девушке в своей жизни. Любимый цвет, привычки, я даже мог определить ее настроение по одному только взгляду.

В наших отношениях ничего не менялось. Не становилось хуже или лучше, все оставалось на отметке «никак».

Пару месяцев ни с кем не встречался. Было не интересно, даже смотреть ни на кого не хотелось. Парням врал, что чуть ли не каждую ночь с новой бабенкой провожу. Они верили, не допуская и мысли о том, что сижу на «сухом пайке» по своей собственной воле.

Правда потом сорвался, увидев, как ее какой-то тип из универа забирает. Как она улыбается хитрой кошачьей улыбочкой. Ему. Не мне.

Опять загул, правда, на этот раз учебу держал под контролем. Еще один академ никто мне не даст, а вылетать из универа не хочется, тем более из-за какой-то заразы, въевшейся под кожу.

* * *

Летние каникулы прошли весело и с толком. Много путешествий — с друзьями до Байкала. Где на поезде, где на перекладных, где своим ходом. Два месяца свободы, новых ощущений, новых знакомств.

Даже влюбленность была. Маринку встретил. Прогулки по ночам под луной, признания, дрожь в руках. Счастлив был до идиотизма! И больше не из-за самой Маринки, а из-за того, что смог переключиться на другую, отвлечься, оттого что мысли с утра до вечера не тянутся к Антиной.

Ну все, думаю, отпустило, переболел.

Х*р бы там!

В сентябре у нас был запланирован двухнедельный семейный выезд. У брата отца, живущего в Сочи, юбилей. Полтинник стукнул. Семья у нас большая, дружная поэтому сборище должно было быть веселым. У обоих родителей отпуск, я уверен, что с учебой проблем не будет, потому что начало года. Поэтому к поездке были готовы. Оставалось только к куратору курса сходить, предупредить о том, что пол сентября в университете меня не будет.

И вот на носу сентябрь, иду в универ, чтобы узнать, чего там нового, да сообщить о своем отъезде. В студклуб заскочил, с руководителем пообщался, а потом в деканат пошел, чтобы обрадовать куратора и получить «ценные указания». В общем час, наверное, по университету бродил, пока не сделал все, что нужно было. Вышел на крыльцо, осмотрелся и уже хотел было спустится по ступеням, но тут вижу, как из-за угла выворачивает Антина. Как всегда, вышагивает словно королевишна, вся такая загорелая, ладная, с кем-то по телефону разговаривает, смеется. Ей весело, а у меня ноги словно к земле приросли, шагу ступить не могу. Сил хватает только на то, чтобы отвернуться в сторону и не пялиться на нее в открытую, только наблюдать краем глаза.

Подходит ближе, замечет меня и как всегда без единой эмоции, просто кивает в знак приветствия. Простое, скупое до безобразия движение, а мне словно кто кислород перекрывает.

Сжимаю кулаки, киваю в ответ и ухожу, не оборачиваясь. Не сомневаюсь, что она даже не обратила внимания, прошла мимо и забыла. Как всегда.

Ни черта не переболел! Просто небольшая ремиссия перед обострением.

До десятого сентября, на которое у нас были куплены билеты, так в универе ни разу и не появился. Не смог. Стоило только представить, что там опять с ней пересекусь, трясти начинало не по-детски. Уже устал ломать голову над тем, что это за дерьмо такое творится. Чувствовал, что попал, но еще не осознавал масштабы катастрофы.

* * *

Поездка удалась на славу. Родственники, разбросанные жизнью по всей стране, собрались, наконец-таки в одном месте. Было интересно, весело, опять смог переключиться и не думать о некоторых. Правда, чем ближе маячила дата возвращения, тем тревожнее становилось. Не было никакого желания снова идти в универ, и день изо дня видеть ее.

Вернулись в родной город. Родители на работу вышли, а я упорно прогуливал. Просто поставил себе в голове рамки, что до первого октября и носа туда не покажу, буду своими делами заниматься. Хотя какими делами? Ни хр*на вообще не делал. Полдня спал, потом до ночи за компом сидел.

Вечером, в последний день своих затяжных каникул, залез в группу студклуба, чтобы посмотреть фотки с последнего концерта, который я прогулял в связи с семейной поездкой. Нормально у них там было, весело. Где-то дым-машину нашли, декорации новые. Молодцы.

И вот перелистываю на новую страницу и словно током бьем.

Семенова с Антиной во весь экран. Физиономии корчат, улыбаются.

Завис, глядя на нее минут на десять, потом психанул, выключил компьютер и прямо как есть, не раздеваясь, завалился спать, с тоской думая, что завтра все начнется заново, и никуда не деться.

Сон снился непонятный.

Набережная, не наша городская, а какая-то незнакомая, никогда там не был. По широкой темной, свинцово-серой реке гуляют волны. Ветер прохладный, прямо в лицо бьет, дождь редкий, но крупный лупит по усталой земле, по пыльному асфальту, но я иду и как дурак улыбаюсь. Настроение отличное, погода не мешает, капюшон пониже только опустил, чтоб капли за шиворот не летели.

Я не один. Со мной девушка. Обнимаю ее за плечи, а она меня за талию. Идем молча. Куда? Понятия не имею. Просто идем. Гуляем, наверное. Она тоже в капюшоне, натянула его, чуть ли не до самого носа.

Мне хорошо с ней, внутри ощущение, что все именно так, как надо, и сердце замирает. Прижимаю ее ближе к себе, и, склонившись к виску, произношу, как само собой разумеющееся, без капли сомнения:

— Я тебя люблю.

И в этот момент особо сильный порыв ветра бьет нам в лицо. Я на миг прикрываю глаза, чуть отворачиваясь в сторону, а с ее голову срывает капюшон и белокурые пряди взмывают в порывах ветра. На меня смотрят голубые, необычные глаза, с теплом и нежностью.

— Люблю тебя, — повторяю снова.

Тот я, что во сне, счастлив до идиотизма, а тот я, который в реальности, просыпается в диком ужасе.

Резко сажусь на кровати, чувствуя, как сердце рвется из груди, пытаясь пробить ребра.

Воздух с хрипом выходит из легких, и каждый вздох, словно раскаленное дыхание пустыни. Больно, горячо. Через силу.

Сдавил обеими руками виски пытаясь унять пульсирующую боль.

— Е******* ***т, — простонал и снова повалился на подушки.

Я ведь люблю эту с*ку, по-настоящему, до дрожи, до судорог. Все это время любил, но был таким кретином, что понять не мог.

И что в итоге? Вот так, по-идиотски, во сне. Когда подсознанию уже надоела моя дремучая тупость.

И сдохнуть хочется от тоски, от запоздалого осознания того, насколько сильно увяз в ней, ни имея не малейшего шанса на взаимность. П***ц. Катастрофа.

Было гораздо проще думать, что вся моя паранойя в ее отношении основана только на неудовлетворенности, на желании переспать и забыть. А теперь что?

Понятия не имел, что делать.

Завтра в универ, завтра снова попадется на глаза, выворачивая наизнанку своим равнодушием.

Вскочил, вышел на балкон, открыл фрамугу и оперевшись локтями о бортик, высунулся в окно, тяжело дыша, мечтая, чтобы холодный, уже октябрьский воздух успокоил, привел мысли в порядок, заставил сердце биться в нормальном ритме.

Стоял не меньше часа, продрог, зуб на зуб уже не попадал, но даже не шевелился. Было плевать на все. На холод, на то, что уже дрожал неизвестно от чего. То ли от того, что замерз как собака, или от того, что нервы как оголенные провода.

* * *

Утро встретило мрачным, тоскливо-серым небом, и колючим мелким дождем.

Стоял на крыльце у подъезда, задумчиво смотрел перед собой, и не мог заставить себя сделать даже шаг.

В универ не хотел. Там она, там все начнется заново, а теперь, когда, наконец, глаза открылись на всю эту гр*баную ситуацию, видеть ее не мог, ломало от одной мысли, что встретят в очередной раз равнодушные глаза.

Стиснув зубы, зарылся пятерней в волосы, зажмурился. Не хочу туда. Не могу больше. Устал.

Мне нужен перерыв, большой перерыв, чтобы прийти в себя, все осмыслить, принять, а еще лучше выдрать изнутри весь этот яд, вытравить ее из себя.

Закралась дурацкая мысль бросить универ, но остановило то, что родители в шоке будут, расстроятся, разочаруются. Академ уже брал.

Стоял на крыльце полчаса, не меньше, уже безнадежно опаздывая на пары, а потом словно зомби вышел под дождь, даже не поморщившись, и пошел прочь от дома решительным шагом. Вот только не в сторону университета.

* * *

Вечером у матери была истерика. Она орала на меня, что я свинья, не берегу ее нервы, о будущем не думаю и так далее, и тому подобное. Отец в это время молча сидел за столом, облокотившись локтями, и мрачно неотрывно глядя на меня.

— Сереж, ну хоть ты скажи ему, чтоб за ум брался! — всплеснула мать руками, ища у него поддержки.

А он, все так же глядя на меня в упор, спокойно произнес:

— Оставь его в покое.

Она ошарашено замолчала, уставившись на него удивленным, обиженным взглядом, а потом выдала:

— Вы меня в гроб свести задумали? Да? На пару?

— Ерунду не пори! — осадил он ее спокойно, и велел мне идти в свою комнату.

* * *

Сидел на кровати, уперевшись локтями в колени, в голову положив на стиснутые кулаки. Родители спорили на кухне, а я, если честно, почти ничего не соображал, все как в тумане.

Через полчаса отец появился в моей комнате. Молча сел рядом.

Так и сидели, пока батя наконец не произнес:

— Задам только один вопрос и ответь мне на него честно.

Поворачиваюсь к нему, подозрительно глядя в глаза.

— Из-за бабы в армию сваливаешь?

Отпираться даже мысли не возникло. Просто кивнул.

— Прохода не дает или добиться не можешь?

— Не могу.

Отец хмыкнул и, похлопав по плечу, поднялся на ноги:

— Армия — дело хорошее. Только матери об истинных причинах не говори, не поймет.

Я кивнул, разглядывая свои ладони, а отец ушел, еще раз потрепав по плечу, тем самым как бы одобряя мое решение.

* * *

Год, конечно, выдался ещё тот! Армия наше все!

Я и картошку чистил, и забеги в полной амуниции по десять километров, и ноги в кровь, и морду в спаринге били, и я бил, и тренировки на износ, и наряды вне очереди, за дурь излишнюю.

Нагрузки адские, голова пустая, все строго по расписанию. Но угорали там по вечерам так, что студклуб отдыхает. Друзей новых завел.

В общем, как ни странно, в армии мне понравилось, хорошая школа жизни. Чему-то научился, где-то отгреб по полной. В общем, всякое было. Однако, когда предложили остаться в части уже на контрактной основе, отказался не раздумывая. Домой хотелось, на волю, так сказать.

Когда приехал в родной город, даже не верилось, что жизнь входит в привычное русло. В семь утра позвонил в дверь. Открыла мать, сначала замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами, а потом на шею бросилась. Я ее закружил, поцеловал крепко-крепко, и понял, что счастлив.

Отец на шум из комнаты вышел. Осмотрел с ног до головы, кивнул удовлетворенно, а потом к себе притянул, крепко сжимая в отцовских объятиях:

— Ну, что, полегчало? — спросил батя с изрядной долей иронии, подразумевая наш последний разговор.

— Еще как, — ответил ему, смеясь.

Весь день с семьей провел, а потом, когда пополз слух, что я вернулся, друзья налетели. В общем, все круто.

И вот тащусь в универ, после годовалого перерыва. В голове шум, треск, ураган. Дорвался, называется, до вольных хлебов. Неделю дембель отмечал, чуть печень не уделал. То с одними, то с другими. Девки какие-то были. Даже лиц не помню, так процессом был увлечен. Шутка ли, год воздержания.

На первую пару опоздал. Ну и фиг с ней, идем на вторую.

Достаю из кармана смятое, скомканное расписание. Ага, В413. Вспомнить бы еще, где это.

В голове пусто, а ноги сами, по старой памяти ведут в нужном направлении. По дороге встретил сотню друзей, зашел в студклуб, в деканат любимый заскочил.

В общем, на вторую пару тоже не иду. Интересно, хоть на последнюю получится попасть? Или уж забить на все и домой идти?

* * *

И вот я все-таки дошел до заветной двери в аудиторию, за которой сидела моя новая, уже третья по счету группа. Хм, если бы не академ и не армия, я бы уже год назад закончил учебу, остановившись на бакалавре. Магистратура мне уж точно на фиг не сдалась.

Уже открываю дверь, когда в голове мысль молнией пролетает. Это что получается, я сейчас буду в одной группе с теми, кто на два года младше? Хотел остановиться, но передумал. Отступать поздно, да и некуда.

Вваливаюсь в аудиторию, вид лихой и придурковатый.

Преподаватель Александр Валерьевич смотрит на меня удивленно, с улыбкой:

— О, а вот и товарищ Зорин вернулся! Как служилось?!

— Лучше всех! — хмыкнул, обводя взглядом группу. Все притихли, смотрят на меня, кто удивленно, кто радостно, и только одни голубые глаза недовольно прищурены. Здесь, Стервь Белобрысая, сидит, нахохлилась. По иронии судьбы единственное свободное место рядом с ней. Иду вальяжной походкой, здороваюсь направо и налево.

— Так, продолжаем лекцию, — недовольно произнес препод, — потом его затискаете.

Сажусь рядом с ней, выкладываю на стол тетрадь и ручку. Бл*, я за этот год, наверное, писать разучился, хоть прописи иди и покупай, и сиди черточки обводи по ночам, высунув язык от усердия.

Кристина сидит рядом, словно кол проглотила, только ручкой нервно постукивает по столу. Чувствую, что бешу ее своим присутствием, и внезапно понимаю, что мне пох*р.

Правильно я все-таки сделал, что в армию свалил. В голове, будто все в порядок привелось, приоритеты правильно расставились, хр*нь ненужная ушла.

Разлюбил ли я ее? Да куда там! Дыхание от одного ее вида перехватило, и сердце в груди заметалось. Вот только тоски больше не было, да и чувства безысходности тоже. Словно новыми глазами посмотрел на реальность и принял ее, отпустив внутренние противоречия.

У нас у каждого своя идея фикс. Своя несбыточная мечта. У кого-то машина дорогая Феррари — Ламборджини, у кого-то полет на Марс, а у меня вот Зараза эта белобрысая.

Да люблю, и да, на взаимность рассчитывать глупо. И что? Помирать что ли теперь от тоски и отчаяния? Еще чего! В жизни столько всего интересного, что зацикливаться на чем-то или ком-то одном, отказываясь от всего остального, смысла нет.

И вот сижу я на этой лекции, не понимаю вообще ни хр*на, рядом Кристина сидит, так и пышет недовольством. А у меня настроение выше крыши, мне хорошо, мало того, я тупо счастлив. Во-первых, дома. Во-вторых, «свободен». В-третьих, друзья-подруги рядом. И пусть кое-кто так и остался равнодушным ко мне, но это уже не трогает.

В перерыве остался на своем месте, специально. Кристина у стены сидела, и я своей тушей ей выход загораживал. Надо сказать, армейские нагрузки даром не прошли. В ширину раздался, в плечах развернулся. Итак никогда хилым не был, а тут просто горой мышц оброс. Девки, с которыми возвращение отмечал, пищали от восторга, тянули шаловливые ручки и кокетливо просили, то кубики на животе показать, то бицепс напрячь. А мне что? Мне не жалко.

Тинка губы поджала, но ни слова не говорит, выпендривается как всегда, а мне смешно. Она как ребенок, ей Богу, маленькая капризная девочка. Ну сиди, сиди. Не хочешь просить, чтоб я подвинулся и пропустил тебя — дело твое. Я даже пальцем не пошевелю.

Вокруг все обступили, чего-то выспрашивают, а я отвечаю. Разговор каким-то образом переключился на то, к кому же я из армии спешил вернуться.

С ухмылкой разворачиваюсь к Кристине:

— Да к ней конечно же! — говорю насмешливо глядя на нее, — люблю и жить наср*ть.

Произношу эти слова, глядя на нее в упор. А чего такого? Она же все равно непробиваемая, не поверит, что серьезно говорю. Да и плевать! На душе облегчение такое, словами не передать. Пусть в такой нелепой форме, но все-таки о своих чувствах сказал, теперь хоть изнутри распирать не будет.

Все вокруг ржут, думая, что я над ней прикалываюсь. Хотя на самом деле, так оно и было. Действительно прикалываюсь, по-доброму, без злобы. А чего мне с ней ещё делать-то? Правильно, больше нечего.

Тинка моментально вспыхивает, прожигает разъяренным взглядом. А у меня в голове, словно переключатель сработал. Да, люблю ее, но не прыгать же перед ней на задних лапках? У нас ничего не было, нет и быть не может, так с какой стати мне вокруг нее плясать и пылинки сдувать? Буду глумиться, тем более она так очаровательно злится, когда ее против шерсти гладишь, одно удовольствие наблюдать

— Что, от долгого воздержания сперма в голову ударила? — прохладно спрашивает она, рассматривая свой маникюр.

— А то! — с готовностью соглашаюсь, — ты б меня неделю назад видела, когда только вернулся. Вот там да! Твое счастье, что под … скажем так… горячую руку не попала. А то бы все, тю-тю, не сидеть бы тебе здесь.

Она опять смотрит так, будто прибить хочет, все опять смеются, а мне… Мне действительно весело.

Так и пошло дальше. Что ни день, я над ней прикалывался, то так, то сяк, заявляя, что безудержно в нее влюблен. Она сердилась, все остальные угорали. Теперь, когда мы были в одной группе, деваться Кристине было некуда, и ей все труднее было удержать на лице свою невозмутимую маску. Она бесилась, злилась, обещала прибить меня, если я не оставлю ее в покое.

А мне было все равно. В студклуб вернулся, отжигал там по полной, тренажерка несколько раз в неделю, волейбол, баскетбол, футбол, все подряд. Гулял направо и налево. В общем жил, дышал полной грудью.

Отличный год выдался.

Потом защита диплома, выпускной.

Естественно не смог удержаться и повалил к Кристине. Надо же попрощаться, перед тем, как наши пути окончательно разойдутся! Как всегда, облапал, не смотря на ее вопли и сопротивление, чувствуя в груди гремучую смесь. С одной стороны, отпускать не хочется, а с другой, облегчение невообразимое оттого, что, наконец, этот фарс закончится, и исчезнет она из поля зрения навсегда.

Одногруппники метались, пытаясь решить, что делать с армией. Кто-то думал, как побыстрее отслужить, кто-то мечтал откосить, и один я сидел спокойный как древний мамонт. А чего мне дергаться? Я свой долг Родине уже отдал, поэтому посвятил себя поиску работы.

Так и растворились мы в суете дней, каждый поглощенный своими проблемами, заботами, мечтами.

О Кристине все это время не слышал, и даже почти не вспоминал. Один раз только нарвался на нее в торговом центре, когда она выходила с подружками из бутика, неся огромные блестящие пакеты с каким-то шмотьем. Мы встретились взглядом, как всегда равнодушно кивнули друг другу, а потом невозмутимо разошлись, каждый в свою сторону. Вот и все.

Правда, потом пол ночи заснуть не мог, думая о ней, размышляя о том, могло ли у нас все сложиться иначе, но вскоре отпустило.

* * *

В тот день сидел дома и не знал чем себя занять. Суббота, утро, делать нечего, идти никуда не хочется, и вдруг раздается звонок.

— Да? — отвечаю, взглянув на незнакомый вечер.

— Тёмка, привет! — раздался радостный писк. Я сначала не понял кто это, а потом дошло. Машка Семенова. Внезапно.

— Привет, — улыбаясь, отвечаю ей. Забавная девочка. Миленькая, задорная, открытая, полная противоположность… ну вы сами поняли кому, — чем обязан?

— У нас день группы сегодня, все идут! — затараторила она, — в шесть «Под Крышей». Я тебе всю неделю названивала, но ты то недоступен, то игнорировал мои звонки.

— Не игнорировал, Маш. В командировке был. Вчера поздно вечером вернулся.

— Надо же, какой деловой, кто бы мог подумать, — недоверчиво усмехнулась она, — ну что, ты с нами?

— Естественно, — ответил не раздумывая. День группы? Пропустить? Да ни за что!

— Супер! Ну все, мы тебя ждем. Пока-пока, — прощебетала она и отключилась, а я задумчиво крутил телефон в руках, глядя на стену перед собой, будто там что-то интересное нарисовано было. Все, значит, придут? Все-все? И кое-кто с вечно задранным к потолку носом?

Что ж, это будет интересно.

Созвонился с друзьями из группы, обсудил с ними программу на вечер, и довольный пошел готовиться.

Встреча однокурсников в шесть, но мы начали ещё в четыре. Собрались нашей дружной шайкой в одном из залов бара «Под Крышей», ну и стали вспоминать веселое студенчество, наши похождения, косяки. Ржали так, что люди за соседними столиками начали подозрительно коситься в нашу сторону.

Около семи вспомнили, что мы, вроде как, на день группы пришли, и он уже, вроде как, давно идет, поэтому собрались и дружной, шумной толпой отправились в другой зал.

Захожу и вижу, что народу здесь тьма. Не только наша группа, но и параллель с потока. Ну, Семенова, ну разошлась!

Кстати, а где сама Маша? Нахожу ее взглядом за столиком в самом углу зала, и невольно усмехаюсь.

Рядом с ней, спиной ко мне сидит она, Звезда Пленительного Счастья. Я эту белую макушку из тысячи узнаю. Она даже со спины выглядит заносчиво.

Вспомнить, что ли, старые добрые времена? Хм, почему бы и нет!

Иду в их сторону, особо и не скрываясь, по ходу здороваясь то с одним, то с другим. Первой естественно меня замечает Маша, активно делаю ей знаки, чтобы не выдавала моего присутствия. Она закусывает губу, и пытается сделать вид, что ничего не происходит.

Эх, Манька, хр*новая из тебя актриса! Антина, почувствовав неладное, замирает, и подозрительно оборачивается через плечо.

Шикарный момент, когда вижу, как вытягивается ее красивое лицо, стоит ей только увидеть меня. Смех душит, и вместе с тем, сердце сначала удары пропускает, замирает, а потом срывается в бешеный галоп. Люблю заразу, несмотря ни на что!

Сдерживаться не хочу, рад видеть ее до чертиков, да ещё и встречу начали отмечать несколько часов назад. В общем, я веселый и навеселе.

Делаю шаг к ней, бесцеремонно хватаю за точеную талию и буквально вынимаю ее из-за стола. Тинка пищит, отбивается. Пытается меня оттолкнуть.

Ага, давай, давай, моя хорошая. Во мне сейчас почти сотня чистого спортивного веса, так что удачи.

Покружил ее, получая неимоверное удовольствие, прижимая ее к себе. Потом нехотя отпустил, тотчас зависнув на ее платье.

Охр*неть, конечно, вид. Ноги длинные, безупречные (кстати, идеально бы смотрелись, на моих плечах), декольте глубокое, красиво подчеркивает небольшую, но просто непередаваемо привлекательную грудь. Как всегда, кровь быстрее по венам побежала в ее присутствии, и мысли пошли в сторону «а что было бы, если…». Ничего не меняется.

Я что-то спошлил, она укусила в ответ, всем вокруг весело. О дa, как мне этого не хватало! Прямо как в старые, добрые времена.

Ладно, нечего рядом с ней зависать, надо с остальными пообщаться. Оставил Кристину на некоторое время в покое, и пошел бродить по залу, от одних к другим. Полчаса, наверное, потратил на бурные приветствия, потом чувствую, как меня словно что-то разворачивает и несет в ее сторону, против воли.

Ну и ладно. Год не видел ее так близко, можно и побаловать себя.

Уселся за их столик. Машке весело, Тинка недовольно поджала губы. Колючка!

О чем-то поговорили, потом Мухина петь вылезла. Бл***, как когтями по стеклу, аж волосы на загривке дыбом встали, о чем, собственно говоря, и сказал Кристине. Эта мелкая зараза наморщила свой хорошенький носик, и с милой улыбочкой поинтересовалась

— Думаешь, лучше сможешь?

Я не понял, это она меня на слабо, что ли решила взять?!

Сидит, улыбается так подленько, самодовольно, а у меня перед глазами, словно тряпкой красной кто помахал. Не на того напала, деточка! Ну все, Кристина, как тебя там по батюшке, держись.

Выбрал песню, отобрал у Мухиной микрофон, спасая все бедные уши в этом зале, и начал зажигать. Антину аж затрясло, когда прилюдно сообщил, что для нее пою. И тут мне в голову идея безбашенная приходит. Показываю парням, чтоб тащили ее ко мне, что они с превеликим удовольствием и сделали.

И вот я отрываюсь, ловя от всего этого неподдельный кайф, а Тинка рядом стоит пунцовая, из последних сил улыбается натянуто на публику, а в глазах полыхает обещание задушить меня. Господи, как мне этого, оказывается, не хватало!

Песня закончилась, толпа зашумела, а блондиночка попыталась под шумок скрыться. Ха, размечталась!

Хватаю за талию и тащу обратно. Потом прижимаю спиной к своей груди, сцепив руки замком у нее на животе. Чувствую, что напряжена как струна, оттолкнуть пытается, но бесполезно. Стою, балдею. Дыхание даже сбилось, то ли от песен, то ли от того, что ее обнимаю.

И тут зал требует на бис.

Да, пожалуйста. Все для вас, а заодно, чтоб Антину подраконить.

После второй песни чувствую, что все, сейчас взорвется и наступит ядерная война. Тащу ее под всеобщий хохот-гогот к столику.

Она что-то шипит, про то, что видеть меня не может, чтобы я забыл вообще о том, что она существует.

Да я бы с радостью! Только выше моих сил это.

В какой-то момент раздражает, что она считает меня приставучим, вечно кутящим придурком, и хочется сказать ей обо всем, что чувствую, без смеха, улыбок и ненужных подколов. Напрямик. Пусть знает.

Но не сегодня. Сегодня я пьян, так что все равно не поверит.

Пообещав ей скорую встречу, отхожу в сторону, намереваясь пообщаться с Антохой и Стасом. В какой-то момент чувствую, как сердце дрогнуло, и резко оборачиваясь, тут же нахожу ее глазами.

Тинка уже стоит у выхода, смотрит на меня. Все ясно, решила сбежать. Многообещающе показываю ей кулак, а она в ответ улыбается стервозно и средний палец показывает, а потом разворачивается и уходит.

Ах ты ж зараза! Не говоря друзьям ни слова, разворачиваюсь и стремительно бросаюсь за ней. Догоню прибью, или зацелую, это уж как пойдет.

В коридоре ее нет. Ищу везде. Как сквозь землю провалилась. В непонятках остановился у какой-то двери, поднял глаза и прочитал надпись «служебный выход». Что, ж теперь понятно, как мерзавка сумела сбежать! Пока я ее у центрального входа ловил, она по-тихому, через служебные завалы ушла. С тихим смехом, качая головой, иду к остальным. Браво, Антина! Красиво ушла. Я как всегда в восхищении, как чокнутый фанат.

* * *

Утро 7.00. Просыпаюсь без будильника. После армии всегда вскакиваю рано, даже в выходные. Похоже, эта привычка отпечаталась на подкорке.

Голова чуть шумит, но в принципе состояние нормальное, вспоминаю о том, как вчера здорово погуляли и мысли сами собой плавно переключаются на Тинку. Вчерашнее желание поговорить и высказать ей все, что накопилось за эти годы, никуда не делось.

Еле переборол желание ей немедленно позвонить, но все-таки сдержался. Вряд ли в семь утра мой звонок ее обрадует.

Кое-как дотерпел до восьми и набрал ее. Несколько гудков и сонный голос раздается в трубке:

— Да?

— Спишь что ли? — спрашиваю, хотя это и так очевидно.

Она скидывает звонок. Усмехнувшись, набираю ее снова. Нет, дорогая моя, так просто от меня не отделаешься!

Пришлось набирать ее еще два раза, прежде чем она снова ответила.

— Какая сволочь дала тебе мой номер телефона? — наконец раздается недовольный, чуть хриплый голос.

Ну, просто милейшее создание! Дюймовочка, иначе и не скажешь. Девочка-цветочек с кандидатской степенью по хорошим манерам. Обожаю!

В общем, с грехом пополам уговорил ее выпить кофе. Что ж, уже прогресс. Всего каких-то пять лет и мы идем вместе в кафе. Обалдеть! Еще пятилетка и она соизволит пройти со мной за ручку, потом десятилетие на то, чтобы обнять, еще лет пятнадцать чтобы уломать на поцелуй, а там уже здравствуй старость и прощай потенция. М-да, радужные перспективы, иначе и не скажешь.

* * *

Кофе выпили, я ей вывалил все, что внутри накипело, за все время нашего общения. Как и предполагалось от радости в ладоши хлопать не начала, но мне плевать, словно груз с плеч упал.

К тому же стал свидетелем редкого явления. Кристина Антина искренне засмущалась. Надо же, видать, не все еще для нее потеряно и под маской стервозности, где-то внутри сидят нормальные человеческие чувства.

На ответное признание, естественно, не рассчитывал, но все равно тоскливо было. Предложил ей сходить куда-нибудь чисто по-дружески, она ответила, что подумает.

Ага, догонит и еще раз подумает. Знаю я таких думальщиц.

* * *

Смотрю на телефон, пытаясь понять смысл происходящего. Я пьян или сошел с ума? Да вроде нет. Ни капли спиртного в рот не брал, да и на голову не жалуюсь. На экране высвечивается Кристинин номер. Когда звонит первый раз, замираю, глядя на заветные цифры, как баран на новые ворота. Звонок скидывается, а потом начинается заново. Отогнав оцепенение, отвечаю ей.

У моей девочки голос напряженный, чуть хриплый, походу не совсем трезвая. В своей особой колючей манере соглашается на встречу, а я не знаю, что и думать.

С одной стороны радость неимоверная, а с другой какое-то липкое подозрение охватывает, заполняет до самого верха. Ну, не может она просто так согласиться на встречу со мной! У нее было предостаточно времени и шансов сделать шаг мне навстречу, но его не было, шага этого. Что изменилось сейчас?

Как назло, командировка на носу. И несмотря на то, что хотелось сорваться с места и отправиться к ней, для выяснения причин столь внезапного согласия, методично собираюсь и еду по делам.

* * *

Странная встреча. Наверное, зря я на ней настоял. Спать хотелось до одури, казалось, что ещё минута и растекусь прямо там, в кафе, уткнусь носом в стол и захраплю.

Кристинка так и не призналась в чем причины столь внезапного согласия сходить со мной куда-то. Говорит, что просто так, но я не верю. Нутром чую, что за всем этим что-то стоит. Вот только интересно что? С ней все догадки кажутся нелепыми. Это же Кристина, ее не предугадаешь.

Мне показалась, или она действительно ждала чего-то другого от нашей встречи, и теперь сидит рядом со мной в машине, с надутыми губами глядя в окно. Блин, у меня когда-нибудь мозг из-за нее расплавится и через уши вытечет.

* * *

Как-то в армии получил под дых так, что дыхание не мог восстановить минут десять, жадно хватая воздух ртом. Вот и сейчас тоже самое произошло, когда увидел, как она вышагивает мимо нас со Светкой.

Идет, такая вся красивая, холеная, как всегда по сторонам не смотрит, меня естественно не замечает.

Чуть поодаль вижу Семенову. Что за нелегкая их принесла именно сегодня и именно сюда???

Света что-то говорит, а мне по фигу, не слышу даже ничего, смотрю на Тинку, на то, как она танцует. Медленно, чувственно, не замечая никого вокруг.

И ощущение такое, будто никого, кроме нас, здесь и нет. Голодным взглядом ловлю каждый жест, каждое движение, не в силах уйти, или хотя бы просто отвернуться. С новой силой нахлынуло старое, уже было притупившееся желание обладать ей, заполучить всю, без остатка. Чтоб только моя была, чтоб танцевала вот так для меня, дома, за закрытыми дверями, и я мог бы раздевать ее не только глазами.

В голове мысль пульсирует «беги, пока снова не накрыло». Но когда ж я слушал доводы разума или инстинкт самосохранения? Полчаса, наверное, простоял, наблюдая за ней, а потом сам не понял как, очутился рядом.

Кристинка сразу вся подобралась, и я даже испугался, что сейчас сбежит, как обычно. Но нет, не сбежала, пошла к бару, взяла минералку. На нее не похоже. Обычно, когда они с Семеновой вдвоем отрываются, то все, туши свет. Видел и не раз, как они умеют дебоширить.

В этот раз только Маша коктейль за коктейлем пьет, а Кристина только воду неторопливо потягивает. Черт, как же она сексуально это делает.

Отворачиваюсь, в очередной раз чувствуя себя рядом с ней сопляком, ни разу в жизни с девушками не общавшимся, а она ещё как назло руку свою на лоб мне кладет, проверяет нет ли температуры. Еле сдержался, вот ей Богу, ещё бы чуть-чуть, закинул бы ее на плечо и утащил в свою пещеру.

Краем уха слышу, что они собираются завтра на пляж. Виду, что услышал, не подаю, но когда Тинка уходит в дамскую комнату, все выпытываю у Маньки. Она и не думает скрывать, выкладывает все как на духу, и я понимаю, что ни за какие шиши это не пропущу.

Потом приходится идти к друзьям, хотя больше всего на свете хочется остаться здесь, с ней, но меня настойчиво зовут поздравлять именинника.

Когда возвращаюсь, застаю картину, от которой глаза кровью наливаются. Какой-то м*дак пристал к Кристине. Она явно хочет, чтобы он отвалил, а этот долб**б ее не отпускает. В два шага оказываюсь рядом, не раздумывая, по-хозяйски притягиваю ее к себе. В моих глазах, наверное, было что-то такое, из ряда вон, если этот чахлый удод, поспешно развернулся и растворился в толпе, будто и не было.

В тот момент понял, что не хочу ее отпускать. Не могу и не буду. Притянул к себе, несмотря на сопротивление, заключил в кольцо рук, и не знаю каким образом уломал ее на один танец.

Музыка красивая, до мурашек пронимает, Кристинка так близко, что дыхание перехватывает. Безумие, но такое сладкое. Так бы и кружился по залу, прижимая ее к себе.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Один танец, ни больше, ни меньше и после этого она сбежала, покинув не только танцпол, но и заведение в целом. Перед побегом увидел в ее глазах что-то непонятное, непривычное. То, чего там в принципе не могло быть.

С ума, наверное, схожу.

* * *

Полночи лежал в кровати, вспоминая ощущение того, как прижимал ее к своему телу во время танца. Все думал, стоит ли тащиться завтра ради нее на пляж. С одной стороны, безумно хотелось на нее посмотреть, а с другой сомневался, хватит ли выдержки.

В результате победило мое вечное стремление быть ближе к ней. То, что я дебил, я понял еще в универе, а вот теперь закралась мысль, что я еще вдобавок и мазохист…

* * *

Бл*дь, я убью ее на х*р! Задушу, закину в багажник и зарою где-нибудь в лесу! И буду скакать, как сайгак от радости, что, наконец, избавился от нее! С*чка! Вредная, белобрысая с*чка!

Машина дернулась, когда рывком переключил передачу, чуть не бросив сцепление. Снова выругался, и вдавил педаль газа в пол.

Это вообще, какого хр*на она сейчас устроила??? Что это, мать твою, за шоу?

Руки на руле тряслись, то ли от нервов, то ли от холода. Полчаса в реке сидел, пока наконец кровь не успокоилась, и можно было выйти из воды, не сигналя стоячим членом.

Ну все, допрыгалась!

Что ей скажу, даже не представлял. Просто хотелось схватить за плечи и трясти как куклу, пока не объяснит, какого хр*на это было. Что это за игры?

Купальник этот в кошмарах теперь сниться будет. Ведь фактически голая передо мной стояла, красовалась. Смотри как красиво, смотри какая грудь. Тьфу, блин, точно убью!

Ума не приложу, как только отпустил ее. Ох*рел, наверное, от происходящего настолько, что мозг отключился.

Нет, ну надо же, выкинула фортель. По ж*пе ремнем отходить ее надо. Черт, вот за каким я про задницу эту зловредную подумал??? С рычанием ударил ладонью по рулю, пытаясь взять себя в руки.

К ее дому подлетел как ураган, притормозил сзади ее Ауди. Автомобиль здесь, дома значит, зараза!

Захлопнул дверцу машины и, доставая телефон, пошел на детскую площадку. Оттуда было видно окна этой Звезды Стриптиза. Вызвонил ее, пригрозил, что если сама не спустится, то поднимусь к ней, и мало не покажется. Попыталась соврать, что нет дома, а ничего, что я прямо сейчас на тебя смотрю? На твою белую, наглую макушку, маячащую в окне?

Стою у машины, жду ее, а внутри ураган бушует, рвется наружу, еле хватает сил сдержаться.

И вот она выплывает. Царица полей, твою мать, кукуруза! Идет ко мне, а на губах улыбочка ехидная застыла. Точно придушу!

— По-твоему, это смешно, — рычу на нее, балансируя на остатках самообладания.

— Не понимаю о чем ты.

Ну, все, пи**ец! Остатки выдержки рассыпались в прах. Хватаю ее, буквально закидывая на багажник, а сам сверху нависаю, как грозовая туча. Кристина елозит, пытается выбраться, сбежать. Х*р бы там! Перебьется! Рывком, зло, усаживаю ее обратно. Пока я не выясню все, что мне нужно, будет сидеть, как миленькая.

Ругаемся, выясняем отношения, и тут я непроизвольно веду взглядом по ее раскрасневшимся щекам и опускаюсь на нежную шею. Маленькая жилка пульсирует как сумасшедшая. Словно зачарованный смотрю на нее, потом опускаю взгляд еще ниже, на ее грудь, которая нервно, тяжело вздымается, как будто каждый вздох дается ей через силу, будто бежала сломя голову и отдышаться не может.

У меня галлюцинации, да? Сбрендил окончательно? Вижу то, чего в принципе быть не может?

Смотрю в глаза, и все сомнения пропадают. Взгляд с поволокой, непроизвольно мечущийся по моему лицу, а она даже не осознает этого.

Мысленно присвистнул. Ты ли это, Кристина Алексеевна? Что, девочка, приплыли? Отдача накрыла? Переоценила силенки свои? У таких игр правила есть, и ты их явно не знаешь. На всякий случай проверяю, шепчу ей на ухо какие-то глупости, даю волю рукам, насколько это вообще допустимо в разгар дня в общественном месте.

Она выгибается, дрожит, как осиновый лист, а я глазам своим не верю. Что это она, а не кто другой. Пробрало ее не по-детски, вижу, как смотрит на губы, не отрываясь, жадно, и кровь в венах закипает. Тянусь к ней, не в силах освободиться, но какой-то посторонний шум останавливает, отрезвляет, заставляет вспомнить, что мы не наедине, а у всех на виду, в пяти метрах от детской площадки. Отпускаю ее, из последних сил удерживая себя в рамках приличия. Смотрю как она, чуть пошатываясь, бредет к своему подъезду и чувствую, что мне впору опять забираться в холодную реку и сидеть, там пока не отпустит.

Весь день места себе не находил. Все мысли только о том, что сегодня произошло. Перед глазами одна картина сменяла другую. То крупные капли, медленно скользившие по еле прикрытой груди, сквозь полупрозрачную ткань видны твердые бусинки сосков. То как она, виляя бедрами, стаскивает с себя сырой купальник, и в глазах темнеет от осознания того, что там, под белым платьем у нее ничего нет. То ее тяжелое дыхание, взгляд рассеянный и в то же время голодный, каким она смотрела на меня, сидя на капоте.

И так раз за разом. Не отвлечься, не переключиться, перед глазами только она, и в голове не укладывается реальность происходящего.

Извелся весь, и вечером все-таки не удержался, написал ей, не особо рассчитывая на ответ.

Не одна она оказалась. В этот момент ревность такую почувствовал, что огнем в груди полыхнула, заставляя морщиться.

Столько лет все мысли о ней, но такого не испытывал никогда. Наверное потому, что в холодности ее не сомневался, а сегодня на меня среагировала, а не на кого-то другого, по глазам видел, что хотела продолжения, а сейчас с другим. Внутри все клубилось и рвалось в клочья. Хотелось примчаться к ней, устроить разбор полетов, да вот только прав никаких на это не было.

Прошел на кухню, выпил стопку коньяка, чтоб хоть как-то прийти в себя. Ни черта не помогало. С силой швырнул бутылку в стену, и она разлетелась на мелкие осколки, а на обоях появилось темное пятно. Но мне было наср*ть. Меня трясло, ломало, выворачивало наизнанку от осознания того, что сейчас она там, с каким-то м*даком обжимается.

Выдержать это в одиночестве я просто не мог, не соображая, что делаю, схватил телефон и набрал Иркин номер:

— Привет, — промурлыкала она.

— Привет, — старался говорить, как можно спокойнее, но ни хр*на не выходило, дыхание сбивалось, — чем занимаешься?

— Жду твоего звонка, — с готовностью ответила она.

— Сейчас приеду, — говорил уже на ходу, обуваясь в прихожей.

— Ты же знаешь, я всегда тебя жду.

— Знаю.

Не обращая внимания на то, что выпил стопку, заскочил в машину, и, чуть не спалив резину, сорвался с места. Внутри по-прежнему все кипело, хотелось орать, крушить все, что попадется на пути. К ней хотелось до жути.

Да что ж я за дятел такой?! Сколько можно на одни и те же грабли наступать?

До Иркиного дома домчался за пятнадцать минут. Прямо в прихожей набросился на нее так, словно от этого жизнь моя зависела. Ира сначала растерялась от такого напора, а потом подключилась к игре.

Всю ночь не давали друг другу спать, перепробовав все горизонтальные плоскости в ее квартире, а перед глазами все равно этот проклятый розовый купальник маячил. Хоть ты тресни.

На следующий день на работу было не надо, и я остался у нее. Валялись в постели, смотрели телек, периодически прерываясь для секса.

— Пойдем в кино? — ближе к вечеру предложила она.

— Пойдем.

Сказано-сделано. Собрались и пошли.

Купив билеты, устроились на кожаном диване в зоне ожидания. Сидели о чем-то вяло переговариваясь. Вроде все тихо, спокойно и тут взрыв, цунами, ураган.

Дышать перестал, когда увидел, как в моем направлении идет она, и не одна, а с щеголем каким-то, по-хозяйски приобнявшим ее за талию. Это что за подстава судьбы такая? Мне вообще нельзя из дома выходить? Чуть нос на улицу — и на тебе, юмористка судьба опять с ней сталкивает. Я все понял! Это кара такая, да? За распутный образ жизни? Не слишком ли сурово???

Кристина меня не видит, стоит со скучающим видом смотрит по сторонам, хр*н ее с кем-то по телефону разговаривает, вместо того, чтобы с ней общаться. Вижу, как с одной стороны всех осмотрела, и на другую переключилась, как раз туда, где я сижу. Беглым взглядом прошлась по окружающим, скользнула по мне и отвернулась. Смотрю на нее в упор, жду, когда дойдет.

Тут она замирает и резко поворачивается в мою сторону. В глазах чуть ли не паника плещется, вижу, как отступает от меня, испуганно прижимаясь к своему козлу.

Что боишься, зараза? Правильно делаешь.

Стою у них за спиной и не отрываясь смотрю на его руку, вольготно расположившуюся чуть ниже ее талии. И в глазах темнеет от ярости, ревности и осознания того, что эти руки ласкают ее тело. Что сегодня она была с ним.

В мыслях пролетает то, чему учили в армии. Захват чуть повыше запястья, резко завести назад, мощный удар в плечо, чтоб сустав выбить, потом под колено со всего маха…

Еле сдерживаю кровожадный порыв, взглядом показываю, чтобы шла за мной, в противном случае наступит Армагеддон. Тинка все понимает, что-то говорит этому уроду и идет следом за мной.

Вне себя от ярости захожу в пустынный коридор, ведущий к квест-комнатам и служебным помещениям, слышу, как она чуть ли не бежит за мной, звонко цокая каблучками. Завернул за угол и резко остановился перед открытой дверью, заглянув туда, обнаруживаю маленькое захламленное помещением. Сойдет.

Из-за угла вылетает злая, как фурия Кристина, и я, не церемонясь, затаскиваю ее внутрь.

Опять ругаемся, в этот раз так, что искры летят. Она хладнокровно заявляет, что мы друг другу никто. Я бешусь, еле сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть ее хорошенько. А когда она заявляет мне «твои проблемы» остатки тормозов срывает. Как маньяк, прижимаю ее телом к стене, запускаю руку в волосы и целую. Зло, грубо, пытаясь унять бурю клокочущую в груди. Тинка отбивается, но я чувствую, как дрожать начинает, от этого еще больше злюсь. Оттого, что откликается на мои действия, но ночи проводит с другим.

Она требует, чтобы отпустил, никогда больше к ней не прикасался, оставил ее в покое.

В кой-то веки согласен с ней. На хр*на мне все это сдалось? На хр*на она мне сдалась? Год ее не видел, и жил припеваючи! Стоило ей только опять появиться в поле зрения и все кувырком полетело в тартарары. Все, хватит с меня. Пошла к черту!

Ухожу, громко хлопнув дверью. А в голове только одна мысль пульсирует. Ненавижу!

* * *

Когда через неделю, поздно ночью телефон зазвонил, беспристрастно отражая ее номер телефона, застонал, прикрыв глаза и откидываясь на спинку дивана. Опять! Ну чего ей от меня опять надо? Всю душу измотала уже, сил больше нет. Чуть не сбрендил за эти семь дней, пытаясь утихомирить самого себя, доказать, что пора давным-давно закрыть дверь и больше не оглядываться назад. Надо просто держаться подальше и спокойно жить в свое удовольствие, забыв о холодной блондинке, столько лет отравляющей мне существование.

Отличные размышления, вот только жаль, что пустые. Как слабовольный дурак отвечаю на ее звонок, замирая, услышав ее голос. Тихий, жалобный, дрожащий.

В аварию попала. Хоть и сказала, что все нормально, но перепугался до ужаса.

Стоит ли говорить, что через пять минут уже ехал в ее направлении?

Нашел ее за городом, сидящую в машине, судорожно обхватив руль. Маленький, испуганный котенок. И не догадаешься, что стерва беспросветная. Для себя уже все решил. Сейчас помогу и все, пока. Лучше переболеть, отмучиться и дальше идти играючи по жизни. Поэтому вел себя в ней прохладно. Подошел к ней, убедился, что все в порядке, машина тоже практически цела. Из-за чего тогда весь сыр-бор?

Тинка, начала пищать, что это все мужик поганый виноват. А я смотрю на нее и начинаю подозревать, что ситуацию до крайности довел чей-то несдержанный язык.

Кое-как спровадил маленькое чудовище в машину и стал разговаривать со Станиславом. Он во всех красках описал произошедшее. О том, как произошла авария, как тут госпожа Кристина пальцы гнула, скандалила.

У меня даже мысли не возникло, что мужик может врать. Это ж Антина! С нее станется. Для нее люди значения не имеют, на всех свысока смотрит.

И вот стоим мы, разговариваем, Кристинка в машине сидит, в телефоне ковыряется.

Вижу, Стас мнется. Стоит, заправив руки в карманы, перекатываясь с носка на пятку. На мой прямой вопрос, в чем дело, признается, что никого не вызывал.

Просто хотел наглую чрезмерно дерзкую барышню прижать, чтобы проучить маленько.

Хм, а что, креативно. Молодец, мужик! Уважаю, что не прогнулся перед ней, а нашел способ поставить на место.

В этот момент Тинка сигналит фарами, привлекая к себе внимание, и я вынужден идти к ней. Иду, смотрю на нее и диву даюсь на изменения. Испуганный котенок исчез, вместо него вернулась вечно недовольная стервозина. Сейчас узнает, что с ДПСниками ее накололи, точно взорвется.

Решение приходит само собой, отдаю ей ключи от своей машины и отправляю домой, намолов какой-то ерунды. Она верит, садится в мой Форд и уезжает. Надеюсь, не раздолбит его мне в порыве ярости? Она ведь может….

Едва Кристина скрылась за поворотом. Мы распрощались со Стасом, и каждый поехал по своим делам. Стас домой, а я чинить ее машину.

Да, да, вы не ослышались. Чинить Тинкину машину. И это было для меня настолько естественно, что только диву давался. Вот, казалось бы, зачем мне это делать? Ладно бы своя девушка была, и я бы с готовностью решал ее проблемы. А тут что?

Странно, непонятно, но внутри спокойствие и убежденность, что так и надо.

Утром, после сервиса, привез Ауди в ее двор и позвонил, чтобы спускалась. Маленькая пиявка попыталась вытребовать, чтобы я поднялся и привез ее ключи с доставкой на дом, до самой квартиры. Нет уж, радость моя, перебьешься.

Она спустилась, какая-то растрепанная, простая, без боевой раскраски. Такая она мне даже больше понравилась. Милая… Пока рот не открыла.

Мы поговорили. Не скажу, что диалог вышел продуктивным, под конец опять искры полетели, но мне было плевать. Я выставил перед собой защитный барьер, и не думал его убирать.

А она… Она явно бесилась оттого, что я с ней холоден и сдержан.

Что, Снежная Королева, не нравится, когда вокруг не прыгаю? Ничего, перетерпишь. Мне тоже многое не нравится, но я же терплю.

Про ДПСников изначально не хотел говорить, но не удержался. Желание увидеть, как она злится, победило. У нее аж кровь от лица отхлынула, и губенка затряслась. Какая же она все-таки еще девочка, в те моменты, когда стерва в ней затыкается.

Жаль, что редко такие моменты бывают.

Оставил ее у подъезда, а сам домой поехал. Ну все, думаю, завязал. Ставим точку, отворачиваемся и идем каждый своей дорогой.

Угу, размечтался.

Два дня проходит, натыкаюсь на нее с утра в супермаркете. Меня заметила, нос до потолка задрала, идет, будто и не видит. Думает, что за ней побегу! Нет уж, хватит, набегался на целую жизнь вперед.

Киваю ей в знак приветствия и отворачиваюсь. Хочется, конечно, пообщаться, язык так и чешется что-нибудь сказать, но держусь. Даже не повернулся в ее сторону, просто взял, что надо и к кассам пошел. А она пусть делает, что хочет. Мы ведь друг другу действительно никто. В этом Кристина права.

После супермаркета полдня мотался по городу, решая проблемы по работе. Проголодался как волк, заскочил в первое попавшееся заведение. Сижу, ем, попутно в телефоне ковыряюсь, не обращая ни на что внимания. И вдруг волосы на руках дыбом встают. Голос ее слышу. Садится через столик от меня, кофе заказывает.

Что за хр*нь?! Решил держаться от нее подальше, и она как назло на каждом шагу попадается. Есть расхотелось, подозвал официанта, расплатился и ушел, напоследок все-таки словив недовольный взгляд. Хм, чем недовольна, красивая? Я ж не по своей воле сегодня второй раз с тобой пересекаюсь, и не достаю тебя. Просто встал и ушел, радуйся. Все как ты хотела.

* * *

Бл*, какой же у нас оказывается маленький город!

Десять часов вечера. Заправка. Передо мной пять человек и тут автоматические двери распахиваются и та-дам… Стервь Белобрысая, собственной персоной, заходит внутрь.

Третий раз за день! Это уже ни в какие ворота не лезет!

Отворачиваюсь к окну, делаю вид, что рассматриваю содержимое полок, а сам слушаю, как каблучки цокают. Все ближе и ближе. В какой-то момент слышу, как шаг сбивается и замирает. Понятно, заметила. По-прежнему не смотрю в ее сторону, жду, что будет дальше.

Сейчас как всегда хвостом махнет и сбежит. Ну и скатертью дорога.

С немалой долей удивления слышу, как каблучки снова застучали, сердито, отрывисто, приближаясь ко мне. Хм, внезапно.

— Зорин, ты следишь за мной? — раздается недовольный голос. Поворачиваюсь к ней, вопросительно подняв бровь.

— Куда не приду, везде ты!

— Так, может, это ты за мной по пятам ходишь, а не я за тобой? — невозмутимо интересуюсь, обходя ее и направляясь вдоль полок.

Тинка сердито сверкает в мою сторону глазами:

— Ага, сейчас. Интересно, зачем мне за тобой ходить? — ядовито, надменно интересуется, складывая руки на груди.

— Понятия не имею, — пожимаю плечами, — соскучилась может.

В этот момент наш дивный диалог, грозивший перейти в выяснение отношений, прерывает звонок моего телефона.

Игнорируя ее сердитый взгляд, достал трубку, ответил.

Кирилл звонил, приглашал на завтра в клуб, Днюху отмечать. Конечно, согласился, не раздумывая. Один из ближайших друзей, и я не знаю, что должно случиться, чтобы я пропустил это мероприятие.

— Ты один, или с кем-то? — спрашивает Кир.

— А как надо? — спрашиваю, скользя взглядам по рядам с чипсами, — хочешь, могу с собой кого-то привести, или прямо там подцеплю. Долго ли умеючи.

— Почти все парами придут.

— Парами?

— Да, кто с женой, кто с подругой. И если ты там будешь, как обычно отрываться, зажимая баб, превратишься во врага номер один, — со смехом сказал Кирюха.

— М-да? Зависть замучает? — улыбаюсь в ответ.

— А то!

— Ладно, парами, так парами. Кого-нибудь приведу.

— Кого?

— Не знаю, как пойдет.

— Ладно, давай до встречи.

Отключаю телефон, смотрю на Кристинку, все так же стоящую рядом и прожигающую сердитым взглядом. Продолжать пустые разборки нет никакого желания, как и портить себе настроение, поэтому беру с полки шелестящий пакет и иду прочь.

Оплатил бензин и, не оглядываясь, вышел на улицу.

Наши машины стоят бок о бок, у соседних колонок. Надо же, как символично. Заправщик сегодня неторопливый, еле копается, поэтому я, воспользовавшись задержкой, настраиваю зеркала, протираю фары.

Из здания заправки вылетает Кристинка, смотрит на меня, нахмурившись, и мчится к своей машине. Чудная она какая-то, загадочная.

Но, блин, какая же все-таки красивая, и что бы не происходило между нами, сердце все равно замирает, от одного только взгляда.

Сам не знаю зачем, решил позвать ее завтра с собой. На положительный ответ и не рассчитывал. Просто контрольный выстрел. Последняя попытка, перед тем, как поставить точку в этом затяжном безумии.

— Кристин, — окликаю ее, когда уже девушка распахнула дверцу машины. Она останавливается, поднимает на меня недовольные глаза. Черт, как же хочется, чтобы смотрела по-другому, без холода, с улыбкой. Мечтатель, твою мать.

— Чего тебе?

— Пойдешь завтра со мной к другу на день рождения? — обреченно спрашиваю, готовясь к взрыву с ее стороны.

Ну давай, начинай выпендриваться, как ты обычно делаешь.

Она посмотрела на меня, чуть сморщив нос, а потом произнесла:

— Да, без проблем. Заедешь за мной, — с этими словами села в машину и уехала, а я с видом умалишенного стою и смотрю ей вслед.

Это что было? Она реально согласилась идти со мной? Или решила за нос поводить, нервы потрепать?

* * *

Сижу, как зомби переключаю каналы, даже не понимая, что там идет.

У НЕЁ дома! Твою мать, сам себе не верю! Впервые за наше многолетнее знакомство. Днем, преисполненный уверенности, что все, случившееся вчера, бред чистой воды, позвонил, чтобы уточнить в силе ее согласие или все, блажь прошла. Она невозмутимо отвечает, что в силе. В результате договорились во сколько встретимся, а я потом еще полчаса сидел, задумчиво крутя телефон в руках и пытаясь понять, играет или нет. И если играет, то в чем суть. Потом решил, ладно будь, что будет.

Естественно к назначенному времени она не успела. Шутка ли, собраться вовремя. Это явно не ее тема.

Думал, встречу ее внизу у подъезда и поедем. Стал звонить, а она, оказывается, еще вообще не готова. Пришлось отпускать такси и подниматься к ней. Не скажу, что прямо так уж расстроился. Скорее наоборот, чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, поднимаясь на четырнадцатый этаж.

Дверь открыла вся раскрасневшаяся запыхавшаяся. Волосы на половину высушены, не накрашена, в спортивном костюме. Все понятно. Быстрые сборы — это не для нее.

Ведет себя сдержанно, я бы даже сказал, что чуть сковано. Наверно, сама в шоке от того, что согласилась куда-то идти со мной, и теперь думает, на кой ей все это сдалось.

В качестве вежливого жеста провела по квартире, показала, что где. У нее хорошо, светло, свободно, без лишней мебели. Я еще подумал, где ж она свои шмотки хранит, а потом показала свою гардеробную.

Капец. У меня аж тик нервный начался. Здесь полгорода одеть можно, и ещё и останется. Нет, я, конечно, знал, что она шмотошница великая, но чтоб настолько!!! Все мое барахло можно в одном углу этой комнаты пристроить, а у нее все битком, да ещё по видам. Тут платья, там юбки, там ещё не пойми что. Да мало того, что по видам, так ещё и по цветам!

В общем, растерялся я в этом страшном месте, быстренько ретировался и сбежал в большую комнату к телеку, а Кристина стала собираться.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда она снова показалась на глаза. Все так же не накрашенная. Все в том же спортивном костюме. Это что, все это время она волосы сушила?

Тинито! Самое натуральное! Теперь так и буду называть, о чем ей и сообщил. Она только фыркнула и снова ушла в свое модное логово.

Сижу, а самого потряхивает от всего происходящего. Не верю, что у нее дома. Не верю, что она собирается куда-то со мной идти. Все кажется, что играет, за нос водит. Непроизвольно подлянки с ее стороны ожидаю. Вот сейчас выйдет и невозмутимо заявит, что никуда не пойдет, что передумала, пошутила или еще хр*н знает что.

В голове, хоть и давлю их на самом корню, мысли проскакивают, что она за стеной, совсем рядом. Собирается, переодевается. Мороз по коже непонятный.

Минут двадцать еще прошло, а она все никак не появится. Заснула что ли? Или по пятому кругу свои наряды перемеряет?

— Кристин! — громко зову, — ты там готова?!

— Нет, — раздается недовольный голос, и по интонации чувствую, что что-то не так.

Ну, все, вот оно, начинается.

Выключаю телевизор и иду к ней. У дверей остановился, постучал.

— Да, — опять тот же холодный тон.

Открываю дверь, захожу внутрь.

Тинка стоит, привалившись к подоконнику, обхватив себя руками за плечи, волчонком смотрит на меня.

— Ты еще не собралась? — озвучиваю очевидное, подозрительно глядя на нее.

— Я никуда не иду! — с вызовом отвечает она, а у меня словно тряпкой красной перед глазами помахали.

Не зря ждал, когда фокус какой-нибудь выкинет! Сразу надо было завязывать с этой идеей, идти куда-нибудь с ней. Ежу понятно, что раз столько времени динамила, то и продолжать будет в том же духе. Ничему меня жизнь бл*дь не учит!

До зубовного скрежета захотелось узнать, в чем же причины столь «внезапного отказа».

— Молния сломалась, — тихо промямлила она, в ответ на мои резкие слова.

Бл*****, мой мозг точно не выдержит этого! Я прямо чувствую, как он трескаться начинает, и мелкими осколками сыпется на пол.

У нее молния сломалась! Просто беда, твою мать, бедища, катастрофа!

Я там сижу ее жду, как дурак, а она нахохлилась и пыхтит здесь.

Любая нормальная девушка бы давно помощи попросила. Минута и нет никаких проблем. Но это же Кристина! Она птица гордая. Будет сидеть, дуться на всех, но ни за что просто, по-человечески не обратится.

Кто ж тебя так воспитал-то, горемычная?

Чуть ли не силой развернул ее к себе спиной, и присвистнул, увидев, чего она там наворотила. Масштабно, ничего не скажешь, так сразу и не разберешь что к чему.

И вот я, сидя за ней на корточках, пытаюсь справиться с молнией, а она стоит словно неживая, мне кажется, что даже не дышит. Вцепилась в подоконник, голову вниз опустила, вся как деревянная, словно оцепенела.

Боится, что ли, что съем ее?

Или…

Да не может быть!

Сдержанно благодарит за помощь, и торопливо обходит меня по широкой дуге, будто боится лишний раз прикоснуться.

Чуть склонив голову на бок, наблюдаю за тем, как она замерла у вешалок и рассеянным взглядом скользит по своим дорогим тряпкам.

Ясно вижу, как ее неслабо потряхивает, и не до конца осознавая, что делаю, тихо подхожу к ней.

Тинка тянется за платьем, а я на полном автомате, на рефлексах перехватываю ее руку.

Дернулась, как ошпаренная, отшатнувшись от меня в сторону, а я понял, что не отпущу, даже если отбиваться начнет и скандалить.

Хотелось заглянуть ей в глаза, увидеть подтверждение того, что и так знал, но она зажалась в угол, зажмурилась. Пытаясь взять себя в руки.

Пытаюсь развернуть ее к себе, но она зажимается, прячется.

Вижу, что борьба у нее внутри нешуточная идет, что пытается успокоиться и отступить, и понимаю, что в жизни себе не прощу, если позволю ей сейчас взять себя в руки, и вернуться в привычную колею.

Прижимаю к себе, несмотря на сопротивление, покрываю лицо, шею быстрыми, хаотичными поцелуями, как ненормальный дурея от запаха ее кожи. Кристинка сопротивляется, выворачивается, не давая целовать в губы, пытается оттолкнуть, как заведенная повторяя «не надо». Да куда там! Я ее сопротивления даже не замечаю, она против меня как олененок на фоне бизона.

Она чуть ли не плачет от бессилия, когда, зарывшись обеими руками в ее волосы, притягиваю к себе, не давая отвернуться.

— Тем, не надо! — упирается руками мне в грудь, чувствую острые коготки на своей коже, и в меня будто демон вселяется, не могу остановиться, да и не хочу. Крышу напрочь сносит, от того, что она рядом, что пытается оттолкнуть, а у самой мурашки по коже от моих прикосновений, дрожит, словно лист осиновый на ветру.

Целую в мягкие, податливые губы, с ума сходя, услышав, как она еле сдержала стон. Тинка не отвечает, по-прежнему вырывается, но я чувствую, как пульсирует ее кровь, как бьется сердце, надрывно, сбиваясь с ритма, как и мое.

Не отпущу.

Одной рукой продолжаю удерживать, целуя ее в губы, а второй притягиваю к себе, касаясь гладкой кожи спины. Ласкаю, поглаживаю, не давая малейшего шанса отступить.

Девушка в моих руках выгибается навстречу. Чтобы там не происходило в ее блондинистых мозгах, какую борьбу она бы не вела с собой, тело выбрало меня.

— Зорин, что ты делаешь, — стонет мне в губы, и чувствую, как рука, которой она меня так отчаянно отталкивала, судорожно цепляется за футболку, сжимая ее пальцами.

Давай, девочка, давай, отпусти себя.

Момент, когда она сдалась, я почувствовал сразу. Замерла, а потом как-то обреченно, затравлено вздохнула, попробовала отстраниться, и когда опять не отпустил, подалась вперед, приоткрывая сладкие губы.

Уже ничего не соображая от сжигающего изнутри пожара, жадно впиваюсь в приоткрытые губы, и забываю как дышать, когда она, наконец, отвечает. Сначала как бы не хотя, все еще сомневаясь, но с каждой секундой откликается все чувственней, жарче. Ее рука скользнула по плечу, потом зарылась в волосы, притягивая к себе. Черт, я ее сейчас прямо здесь завалю.

Чуть отстраняется от меня, замирает, глядя прямо в глаза. Проклятье, если решила сбежать, то я загнусь прямо тут, от безумного желания быть с ней.

Разжимает пальцы, удерживающие край платья, и мягкая ткань, струясь, скользит по коже вниз. Кристинка стоит передо мной, красивая, как богиня, а я смотрю на ее изумительное тело, серьезно опасаясь, что просто сорвусь и изнасилую ее.

Медленно, бесконечно сексуально стаскивает платье вниз, бросая его себе под ноги, и остается передо мной в одних крошечный черных трусиках.

Ущипните меня кто-нибудь. Я либо пьян и словил белую горячку, либо тронулся умом.

Не верю в происходящее. В том, что она стоит передо мной практически в чем мать родила, в глазах огонь полыхает. Смотрю, как закусывает губу и спрашивает:

— Нравлюсь?

Она издевается? У меня уже в паху ломит, от того насколько она мне нравится. Блин, слово-то какое плоское! Нравится! Дурею от одного взгляда на нее, но вместе с тем где-то внутри не дает покоя страх, что сейчас рассмеется и скажет «шутка, дорогой».

— Если не планируешь идти до конца, то сейчас самое время прекратить все это. Потому что ещё пара минут, и я не смогу остановиться.

Какое там остановиться! Даже если земля рушиться под ногами начнет, не смогу даже взгляда от нее оторвать.

Тинка делает ко мне шаг, встает на цыпочки и, обвивая шею руками, шепчет на ухо:

— Только попробуй остановиться.

Все. Остатки выдержки испаряются, от этого хриплого грудного голоса.

Смутно помню, как унес ее в спальню, не отрываясь ни на секунду от пьянящих губ, как очутились на кровати. Когда прикоснулся к ней, почувствовал, насколько она горячая и мокрая для меня, крышу сорвало. Сначала пытался держать себя в узде, но потом все, тормоза сорвало. С остервенением терзал любимое тело, как голодный зверь, выколачивая из нее громкие крики, с каждым толчком все больше сходя с ума от желания.

Это реально было безумие, но черт, до чего же приятное!

* * *

Проснулся рано и как дурак лежал, не шевелясь, рассматривал ее. Отодвинувшись от меня на самый край, спала на животе, подтянув к себе одну ногу. Белая, шелковая простынь накрывала только пятую точку. Все остальное я мог видеть.

Красивая, нежная, все в ней, как я люблю, словно специально под меня делали.

Смотрю на нее и в горле ком. Не верится, что события этой ночи были правдой, что целовал ее, обнимал, любил до криков, и проснулся рядом. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Она, словно почувствовав мой взгляд, завозилась, потянулась и, смешно нахмурившись, приоткрыла один глаз. Увидев меня, настороженно замерла, а у меня словно змеи в груди зашевелились, от дурных предчувствий.

Сейчас начнется.

Вчера не удержалась, сорвалась, пошла на поводу у своих желаний, а сейчас смотрит на меня и думает «вот, я ду-у-ура», и прикидывает, как бы поскорее избавиться. Черт, что же так хреново-то? Радоваться надо, что до желанного тела дорвался, поставил так сказать заветную галочку, а вместо этого нутро от тоски сводит, от того, что хочется больше, гораздо больше. Хочу быть с ней рядом, всегда. Хочу, чтоб любила меня, чтоб никого в мире, кроме нас, не было.

Жду от нее удара, с горечью осознавая, что укрыться нечем и любой ее выпад достигнет цели. Нервы как струны вибрируют, но к ее словам все-таки остаюсь неготовым:

— Зорин, — недовольно произносит она, — а что ты на самом краю лежишь? Шел бы уж на пол, или вообще в другую комнату, на диван.

Смотрю на нее, замерев как истукан и не понимая, к чему клонит. Тинка с вздохом закатила глаза, и, бухтя себе под нос что-то из разряда «большой, но бестолковый», подползла ближе, улеглась, уткнувшись носом в бок:

— Грей давай, я замерзла.

Не веря в происходящее, заключил ее в кольцо своих рук, прижимая к себе. Она повозилась, пытаясь улечься поудобнее, в результате закинула на меня руку и ногу, и, устроив голову на плече, снова уснула.

А я все так же лежу, хлопая глазами, как сова. Нет, я ее никогда не пойму. Ждешь от нее нормальной человеческой реакции — получаешь гранату в яркой упаковке, а приготовишься к взрыву, так ведет себя как домашняя кошечка.

Поглаживаю кончиками пальцев ее по плечу, пытаясь собрать мысли в кучу. Что делать дальше понятия не имею. Был бы рад сказать, что теперь мы вместе и навсегда, но… Черт, даже не знаю, что но.

Столько лет увивался за ней, а теперь когда заполучил, не знаю что предпринять. Да и заполучил ли? До сих пор не могу поверить в то, что произошло. Чувство такое будто на лезвии ножа стоишь, балансируешь на грани. В голове пульсирует одна мысль. Не отпущу. А в груди комом стоит опасение, что утром все разрушится словно карточный домик.

Всю жизнь гулял направо и налево, и считал, что секс без обязательств — это круто. Покувыркался, встал, отряхнулся и пошел дальше. Здорово, и никакой головной боли. Но не с Кристиной.

С ней другого хочу. Засыпать вместе, просыпаться, строить планы на выходные, гулять под дождем. Глупостей хочу, и вместе с тем, чтоб все серьезно было. Будущего с ней хочу.

Она во сне чуть возится, прижимается ко мне ещё сильнее, и снова как мороз по коже проходит.

А что все это для нее? Так достал, что решила, фиг с тобой, давай попробуем, скуки ради, а потом ты от меня отвалишь? Приятный эпизод? Зарядка для блеска глаз? Что?

У нее ведь хр*н какой-то есть. Тот самый, с которым в кино ее видел. Они выглядели так, словно давным-давно вместе. Черт, как все запутано!

Не удержавшись, крепче прижимаю ее к себе, целую в макушку.

Не отпущу.

Кристина что-то пробубнила, уткнувшись мне носом в шею, а потом снова затихла. Спи, девочка моя, спи.

Сам заснул, когда на часах шесть утра было, все это время гоняя в голове произошедшее, слушая ее дыхание и пытаясь понять, предугадать, что будет дальше.

* * *

Проснулся оттого, что шее щекотно было. Сонно отмахнулся, но не помогло. Приоткрыл один глаз, и сначала вообще не понял где я, и что вокруг творится. Комната светлая, просторная, кровать. Хм, мило.

И тут водопадом обрушиваются воспоминания о прошедшей ночи, резко поворачиваюсь и замираю. Не сон.

Тинка лежала рядом, на животе, упираясь на один локоть. Второй рукой держала прядь своих светлых, мягких как шелк волос, и водила ей по моей шее. Присмотрелся к ней, вроде сожаления в глазах нет.

— Привет, — голос с утра такой, что самому себе слух режет.

— Привет, — ответила она, улыбнувшись.

Дышать забыл как. Моя улыбка. Ни для кого-то, а для меня. Смотрю на нее и пошевелиться не могу, все кажется, что сейчас спугну, и сбежит от меня по старой привычке.

Любуюсь ей, ещё теплой ото сна, чуть растрепанной, но такой бесконечно милой сердцу. Люблю ее больше жизни.

— Как спалось? — интересуется Кристинка, скользя взглядом по моей груди.

— Отлично, — не стал говорить, что полночи глаз не мог сомкнуть, все о нас думал.

— И мне, — потянулась, с видом довольной кошки, потом хитренько так, подленько ухмыльнулась и рывком, так что даже не успел отреагировать, сдернула в сторону смятую простынь.

Откровенным взглядом изучает мое тело, медленно, не скрываясь, похотливо, и оно моментально откликается.

Секунды хватает на то, чтобы подмять ее под себя, перехватить одной рукой тонкие запястья. Замираю, разглядывая ее при утреннем свете. Она играет, закусывает губу и начинает медленно, откровенно тереться о мое тело. Между нами простыня, которую она успела накинуть на себя, но я сквозь нее чувствую насколько она горячая.

Белокурые волосы разметались по подушке, губы припухшие, ярко-алые, после того, как я жадно терзал их ночью, на нежной коже отметины, поставленные в пылу страсти. Вся такая мягкая, податливая, желанная.

Смотрит на меня своими невероятными глазищами. Голубыми, с карими крапинками, и сколько не ищу, не вижу в них привычной холодности.

Может, у нас все-таки есть шанс? Спрашиваю сам себя в три тысячи пятый раз. И хочется в это верить…

В голове колоколом раздается фраза Андрюхи, произнесенная в первый день нашего с ней знакомства «Выпотрошит и не заметит».

Эти слова на миг отрезвляют, воскрешая все сомнения, которые терзали меня ночью. Но я опять смотрю в эти необычные глаза, открыто рассматривающие меня, и понимаю, что готов рискнуть. Ради нее на все готов. Хоть в огонь, хоть над пропастью без страховки.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

Консультант положила платье в красивый фирменный пакет и с очаровательной, профессиональной улыбкой передала его мне:

— Ждем вас снова в нашем магазине! — голос мелодичный, тягучий, немного грудной, хрипловатый, как у Багиры из мультика.

— Непременно, — отвечаю, улыбаясь чуть снисходительно. Конечно, вы меня ждете! Еще бы не ждали, когда зарплата напрямую от выручки зависит!

Забрала покупку и торопливо покинула магазин.

Выскочив в широкий променад, торопливо осмотрелась и, заметив нужного человека, бодро направилась вперед, в уме прикидывая, какая из моих сумочек лучше подойдет к свежему платью. Или лучше новую купить?

Подошла к небольшому кафе, выставившему на улицу красивые резные столы и стулья, плетеные зонтики со своим логотипом.

Меня встретили чуть недовольные зеленые глаза:

— И года не прошло!

— Тём, не ворчи! — с легкой улыбкой ответила, усаживаясь на один стул, а на второй выставляя пакеты.

— Угу, как тут не ворчать. Видишь, — он указал пальцем на свою макушку, — пока ждал тебя, седеть начал. И это учитывая тот факт, что у нас в роду седина у мужиков только на пятом десятке пробивается!

— Еще скажи, что со мной год за два идет, — хмыкнула, иронично поглядывая в его сторону.

— За пять, — с готовность поправил он, — ну и что на этот раз? Какую волшебную и просто капец какую нужную тряпку ты купила?

— Платье, — не скрывая восторга, ответила ему, показав из пакета клочок материи.

— Здорово, — монотонно протянул он, удостоив мою покупку лишь быстрым скептичным взглядом, — это стоило почти часа ожидания!

— Зорин, ты ничего не понимаешь! Ходит по магазинам — это искусство и высшая степень удовольствия.

Он посмотрел на меня исподлобья:

— Ну, что я могу сказать, Кристина Алексеевна, скучно вы живете. Без изюминки.

— На себя посмотри! — обиженно надула губы. Ну вот что за человек такой! Я ему рассказываю о том, что мне нравится, а он откровенно чуть ли не прямым текстом говорит, что я фигней страдаю. Да, может я веду и не настолько подвижный образ жизни, как он, но меня вполне это устраивает. Чего скрывать — люблю ходить по бутикам и покупать красивые вещи! А что в этом плохого? Я красивая, значит и шмотки должны быть красивыми. Все закономерно!

Мы еще некоторое время посидели с ним в кафе, а потом отправились… домой.

Все правильно! Мы. С ним. Отправились домой. Вместе. И если кто не понял, то в один и тот же дом!

Удивлены. Думаете, как так? Кристина Антина идет вместе с Артемом Зориным домой?!

Все просто. Антина может и не пошла бы, а вот Зорина, вперед и с песней.

Да-да! Зо-ри-на! Уже как две недели!

Сама еще не привыкла, и если честно нахожусь в состоянии легкого шока. Хотя, вру. Это не легкий шок, а полнейший ступор.

Как я его поймала? Да на удивление легко. Потому что он даже не думал от меня сбегать, прятаться, сопротивляться. Наоборот, Артем, был готов на все, лишь бы удержать меня, хотя по глазам видела, что терзают его смутные подозрения относительно моей драгоценной персоны, и того, зачем мне все это надо.

Мне кажется, он тоже в шоке от происходящего был. Шутка ли, столько лет пытался добиться моего расположения, хотя бы просто пройтись рядом, а потом раз… И вместе едем домой, причем с одной фамилией на двоих.

Иногда до глупости доходило. Замирали оба, как по команде, и с удивлением смотрели друг на друга, силясь понять, что вообще происходит. Может шутка или сон такой безумный обоим сразу снится. Не знаю, о чем в этот момент думал он, а у меня в голове пульсировала мысль «вот это ж ни хр*на себе я учудила!». Думаю, его мысли были примерно в том же ключе.

В общем, дивное семейство получилось, иначе и не скажешь. А чего еще ждать, если смешать в одном флаконе такую как я с таким как он.

Развивалась наша история очень стремительно. Я бы даже сказала молниеносно.

Помню наше первое утро. Проснувшись, сладко потянулась, чувствую странное умиротворение и приятную негу во всем теле. Еще совсем сонная, расслабленная, с абсолютно пустой головой лежала на боку, рассматривая ясное небо за окном. А потом появилась она. Первая здравая мысль.

Я переспала с Зориным????? В трезвом уме и здравой памяти???

Меня даже в жар бросило. Может, это просто сон был? Плод моей фантазии?

Медленно, затаив дыхание, обернулась и посмотрела через плечо.

Плод фантазии мирно спал на другой половине кровати, закинув одну руку за голову. Подавив первое желание вскочить и начать метаться по квартире, заламывая руки и коря себя за несдержанность, устроилась поудобнее, и, подперев щеку рукой, устремила на него печальный взор.

Чувствую, что выпала из реальности, рассматривая это сокровище. Лежит расслабленный, умиротворенный. Как всегда небритый, с модной нынче трехдневной щетиной, которая ему поразительно идет. Ладно, не поспоришь, хорош нахал. Взгляд сам собой переместился на широкую, рельефную грудь, на исполосованные плечи. Хорошо я его ночью изодрала, качественно, от души, не жалея.

Я вообще-то не любитель всех этих царапин, укусов, засов и прочих отметок на теле, но тут, словно подменили, будто зверь дикий вселился, которого не удержишь под контролем.

От горячих воспоминаний о прошедшей ночи, сердце быстрее забилось, и мысли совсем не в том направлении повернули, даже засмущалась неожиданно для самой себя.

И что теперь делать? Как в такой ситуации поступить?

Все тот же развратный внутренний демон, подбивавший вчера к активным действиям, бодро заявил:

— Что делать! Что делать! Будить его надо!

Действительно чего теряться? Оскорбленную невинность изображать после такой бурной ночи как-то поздно, а вот от продолжения я бы не отказалась.

Бужу его, легонько водя волосами по щеке. С непонятной улыбкой наблюдая за тем, как он просыпается, сонно морщится, с трудом открывает один глаз, чуть рассеяно осматривается, пытаясь понять куда его занесло. А потом видит меня и замирает.

Не знаю, о чем Артем думал в тот момент, лично сходила с ума от желания прикоснуться к нему, искренне недоумевая на свою реакцию. Не припомню, что бы я еще на кого-нибудь в своей жизни так заводилась.

Ладно он, дорвался, наконец, до заветной цели, получил доступ к телу, можно понять. Ну, а я-то с чего разошлась? Всю мою рассудительность, все мои коварные планы и расчеты словно ветром сдуло. Вместо этого осталась звериная ненасытность, заставляющая раз за разом смотреть на него голодным, жадным взглядом, дуреть, терять разум от каждого прикосновения. По венам тягучая истома пульсирует, и вдох нормальный через раз удается сделать.

Словно безумные не могли оторваться друг от друга, остановиться, насытиться.

Он остался у меня на весь день, и на следующую ночь. Измотав друг друга до невозможности, утром еле проснулись, и просто лежали, обнявшись, не в силах даже пальцем пошевелить. И было на удивление хорошо, тепло и уютно.

— И что теперь? — тихо спросил он, задумчиво водя пальцем по обнаженной спине.

— Я не знаю, — прошептала в ответ.

Теперь, когда безумное вожделение отступило, снова включился здравый смысл, настойчиво рекомендующий использовать эту ситуацию себе во благо.

Вот он, рядом совсем. Полностью мой, без остатка.

Чувствую, что несмотря на внешнее спокойствие, вибрирует как туго натянутая струна, пытается понять, что нас ждет дальше. А я не знаю, что ответить, как ответить, для чего.

Все странно.

Ощущение будто на развилке пути стою. Пойдешь одной дорогой — неизвестно куда придешь, пойдешь другой — тоже неизвестно, что там ждет. И путевого камня с пояснениями нет. Правда, можно еще назад повернуть, уйти без оглядки.

В общем, выбирай что нравится.

А чего мне, собственно говоря, нравится?

Просыпаться мне с ним нравится, вот такой измученной, довольной, словно сытая кошка. Нравится забывать обо всем, сгорая дотла в его руках. Голос сонный, чуть хриплый нравится.

Вот только достаточный ли это повод продолжать?

С другой стороны, когда планировала выйти за него, вообще не задавалась такими вопросами. Просто собиралась сделать это и все. И плевать на всякие нравится — не нравится, ведь это не надолго, не навсегда. А тут еще оказалось, что с ним может быть настолько хорошо. Хм, приятный бонус.

Не знаю, что делать.

Дальше гнуть свою линию, загоняя его в свои сети? Или может отступить, пусть идет своей дорогой, а все произошедшее останется приятным воспоминанием.

А может… Просто отпустить ситуацию, махнуть на все рукой и попробовать нормально по-человечески начать… Чего начать? Сама не знаю. Просто попробовать сделать шаг навстречу и посмотреть, что из этого получиться. Пусть из общего у нас только эти два безумных дня, но иногда и этого достаточно, чтобы… Чтобы что?

Сама от себя с ума схожу, не понимаю, что в голове творится.

Зорин молчит, ждет ответа, и я молчу, не зная, что сказать. Перед глазами весы, на одной чаше которых коварные планы, ради которых изначально все и закрутилось, а на другой все остальное.

Лежу, зажмурившись, прислушиваясь к его дыханию, биению сердца мне даже в какой-то степени страшно от предстоящего выбора. Что, если ошибусь?

Молчание затягивается, удушающей петлей захлестывая нас обоих.

Еще раз все взвешиваю, стараясь хладнокровно оценить ситуацию, избавиться от внезапных не до конца понятных эмоций. Сравниваю за и против, прикидываю возможные варианты развития событий. Наконец, принимаю нелегкое решение, и чуть игриво произношу, не обращая на грохот сердца где-то в висках, и звон тревожных колокольчиков в голове:

— Ну, после такого, ты, как порядочный мужчина, просто обязан на мне жениться, — шутливая фраза, но он еще не знает, что шутки в ней гораздо меньше чем жесткой правды.

— Да запросто, — невозмутимо отвечает он, — хоть сейчас идем.

Ну, вот и все, мальчик. Попался. Я сделала свой выбор, а дальше — будь, что будет.

А дальше было все еще более странно, и непонятно. Шутка за шуткой, но мы выходим к тому итогу, на который я рассчитывала. Все безумно, на эмоциях, на разрыв, в груди ураган, в голове взрыв и миллион осколков. Кое-как пытаюсь удержать ситуацию под контролем, чтобы она окончательно не вышла из берегов, и не снесла меня, со всеми моими тайными умыслами к чертовой матери.

Руку даю на отсечение, что Артем прекрасно понимал, что за моими действиями и словами стоят какие-то неведомые ему причины. Понимал, но не останавливался. Один раз только спросил прямо, в лоб, не пряча взгляда:

— Расскажешь, зачем тебе все это надо?

Еле удержавшись от того, чтобы начать юлить, краснеть и что-то несвязно бормотать, задорно произношу:

— Потому, что хочу этого.

— Ну-ну, — хмыкнул он, смерив странным взглядом, в котором решимость непоколебимая светилась.

Зорин все понимал. Несмотря на ветер в голове, он умный и на редкость проницательный. Он понимал, и принимал условия этой игры, с легкой чуть ироничной улыбкой, и от этого становилось не по себе. Иногда мне казалось, что он читает меня как открытую книгу, и в этот момент нестерпимо хотелось спрятаться от него, закрыться, не подпускать к себе близко, потому что тревога сжимала сердце, и каждую клеточку понимание заполняло, что плохую я игру затеяла, опасную. Что у каждого из нас свои цели, и кто победит неизвестно.

В эти моменты приходилось себя напоминать, что все под контролем, все просто, что в любой момент смогу это прекратить, если вдруг станет невыносимо, если что-то пойдет не так, как мне надо. Всего несколько месяцев продержаться, а там видно будет, что с этой игрой делать. Главное получить то, что я так жаждала: доступ к отцовским счетам, а уж потом со всем остальным разберусь.

Мы пропали для всех на две недели. Вообще, с концами, без вести. Отключен Интернет, телефоны без звука. Только он и я, больше никого нет во всем мире. Да нам никого и не надо.

Спустя эти две недели мы сделали то, что я хотела.

Расписались. Тайком ото всех.

Когда мы ехали в загс, Артем подозрительно посмотрел на меня и спросил:

— Ты действительно хочешь этого? Вот так…

— Да, — ответила не задумываясь, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.

И в этом ответе не было ни капли лжи. Игра игрой, но я так увлеклась, что не было ни сил, ни желания остановиться. Меня обуревало просто невероятное возбуждение, азарт, предвкушение. Кровь закипала от одной только мысли о том, что мы делаем.

Неожиданно для меня самой сбывалась моя дурацкая юношеская мечта. Не поверите, но я никогда не хотела выходить замуж в белом платье, окруженная толпой людей, чинно всем кивая и принимая поздравления. Ни капли не сомневаясь в том, что именно такая свадьба меня и ждет, я в тайне мечтала о порывистом, сумасшедшем поступке. Чтобы адреналин по венам оттого, что правила нарушаешь, делаешь что-то особенное. Оттого, что не как все.

Не думала, что такое может быть. Но с Зориным, как оказалось, нет ничего невозможного. Хочешь адреналина и безбашенных поступков? Пожалуйста! Нет проблем!

Не знаю, как он там уладил дела на работе, но в тот же вечер собрались и уехали отдыхать. Ни слова никому не сказав. И это было здорово.

Отдых выдался отличным: море, солнце, и мы с ним. Я даже позволила себе расслабиться и отпустить все свои проблемы, просто наслаждаясь приятными днями и горячими ночами.

Неделя пролетела быстро. И вот мы возвращаемся обратно.

И тут нас настигает вся прелесть ситуации. Ну, поженились, а дальше-то что делать? Чтобы поставить закорючку и сказать слово «согласен» много ума не требуется, а организовать дальнейшую совместную жизнь — вот это уже задача на миллион. Ладно, если бы до этого мы уже встречались определенное время или жили вместе, тут, наверное, многие бы вопросы сами по себе отпали, а так… Мы же друг друга фактически не знали, и весьма смутно представляли, как эту самую дальнейшую совместную жизнь строить.

Еще когда самолет заходил на посадку в одном из столичных аэропортов, Зорин повернулся ко мне, и рассеяно почесывая бровь, спросил:

— У меня у одного такое чувство, будто мы какую-то адскую хр*нь с тобой замутили?

Что, Небритый, тоже дошла вся пикантность момента? Я об этом весь полет думала, аж голова разболелась.

— Хочешь сбежать? — интересуюсь насмешливо, за что получаю недовольный взгляд:

— Ага, мечтай больше! Чтобы после стольких лет, получить желаемое и сбежать? Я похож на идиота?

— Хм, интересный вопрос, надо подумать, — усмехаясь, показываю ему язык.

— Получишь, — многообещающе ухмыляется, и отворачивается иллюминатору, чтобы наблюдать за посадкой.

А я сижу, утопая в своих сомнениях, и ломая голову над тем, что же будет дальше.

Сначала решили вопрос с жильем. Артем переехал ко мне. Другие варианты и не рассматривались.

Таким образом, в моем девчачьем царстве нежданно-негаданно появился здоровенный, зеленоглазый мужик, причем на постоянной основе. То есть не просто ушел-пришел, а насовсем, с вещами, и со всеми вытекающими отсюда последствиями.

И вот, моя гардеробная уже не моя, а наша. Я выделила ему место, перевесив свои многочисленные наряды. В ванной на раковине две зубные щетки, на кухне две кружки, и мужские носки за диваном. Куда ж без этого?

В общем, все серьезно, все по-настоящему. Играем во взрослую жизнь, как большие.

Вернувшись из своеобразного свадебного путешествия, я отправилась к отцу. Он встретил меня с насмешливой улыбкой, ожидая, что в очередной раз буду просить денег. Надо было видеть его лицо, когда вместо этого я выложила перед ним свидетельство о браке. В котором ясно сказано, что я теперь не Кристина Антина, а Кристина Зорина.

Он с минуту смотрел на эту бумажку, безуспешно пытаясь взять себя в руки, потом поднял на меня тяжелый, мрачный взгляд:

— Ты хоть понимаешь, что наделала?

— Выполнила твои условия, — невозмутимо повела плечами, — теперь твоя очередь.

Он сидел и смотрел на меня не отрываясь, и судя по пульсирующей венке у него на виске, спокойствие давалось ему крайне тяжело. Не отрывая от меня взгляда, он поднял телефон, набрал номер и отдал распоряжение, чтобы мои карты разблокировали:

— Это того стоило? — поинтересовался голосом, в котором звенела холодная ярость.

Я лишь улыбнулась в ответ. Стоило конечно. Но вслух не скажу, а то разозлиться ещё сильнее.

— Не собираешься со своим избранником познакомить?

— Как-нибудь… позже. Обязательно познакомлю.

Отцу ответ не понравился, судя по тому, что взгляд стал ещё более мрачным.

— Кристин, вот скажи мне, что будешь с этим делать? — он кивнул на свидетельство о браке, — сейчас поживешь в свое удовольствие, а через пару месяцев разведешься?

Папа, как всегда зрит в корень, глубоко, проницательно, просчитывая мои действия наперед. Правда, ошибся с предположением, что я работу выберу, а не брак. Бывает. Когда-то же и я должна была его переиграть.

— Что ж ты так скептично на мою семейную жизнь смотришь?

— Потому что я тебя знаю! — рявкнул он.

— Ну, раз знаешь, то должен понимать, что свои дальнейшие планы обсуждать не буду.

Он злился оттого, что я сделала все не так, от своего бессилия. Что он мог предпринять в этой ситуации? Схватить меня за руку и силой утащить в загс, чтобы подать заявление на развод? Н-е-е-е, это слишком, даже для него. Он скорее предпочтет отступить, дождаться пока я сама где-нибудь ошибусь, налажаю, а потом самозабвенно ткнуть меня носом в свежее дерьмо со словами: «вот смотри что бывает, когда отца родного не слушаешь». В этот раз я ему такого удовольствия не доставлю. В этот раз все будет по моему, так как я хочу, так как мне надо.

По дороге домой заехала к Маринке, которая, как и обещала, открыла для меня счет, куда я незамедлительно начала откладывать деньги, на черный день.

Когда сестра узнала, где я пропадала все это время, и что за фокус выкинула, она была просто в шоке:

— Ну ты, блин, и ду-у-у-у-ура, — протянула она, рассматривая меня как необычную зверюшку, будто первый раз видит, — и как ты с ним жить будешь? Это же не шутки, ты хоть понимаешь это?

— Угу, — кивнула убежденно, ничуть не сомневаясь в своих силах.

— Надеюсь, хоть не первого встречного мужика на улице схватила?

— Нет, конечно! Мы давно знакомы, учились в универе вместе.

— Только не говори, что это тот тип, что тебе прохода не давал?! — сестра сразу, моментально сложила два плюс два.

— Он самый…

— Точно дура! Махровая, беспросветная, хроническая! — Маринка в негодовании металась по кухне, — И я тоже хороша, курица слепая! Знала же, что с работой ты связываться не станешь, но даже не подумала, что могут быть другие варианты. Капец! Кристин, как? Как, ты смогла до такого додуматься? Он тебя хоть любит? Как его там?

— Артем Зорин. Да, любит.

— А ты его?

В ответ просто молча пожимаю плечами. Чего тут говорить-то? Когда я на него смотрю, меня посещают мысли отнюдь не о вселенской любви. Все приземленнее, банальнее, пошлее. И, скажем так, далеко не сердце начинает замирать, когда он с горящими глазами подходит ко мне.

— Ду-у-у-уррра-а-а-а. Ой, дура! Сил моих нет, — вспылила Марина, всплеснув руками, — мало тебя в детстве пороли, ой как мало! Ты хоть понимаешь, что за игру затеяла? Понимаешь, как тебе потом все это аукнуться может?

— Марин, не паникуй! Все нормально будет.

— Ты с ним разводиться собралась?

— Да мы только поженились!

Блин, что ж они так все сразу прогнозы делают. Неужели я настолько банальна и предсказуема?!

— Все ясно! Живешь с ним, тратишь деньги, копишь деньги, а потом машешь ручкой и выставляешь за дверь? Я права? Такие планы у нашей Королевишны?

— Марин, уймись, — примирительно подняла руки, видя, что она не на шутку завелась.

— Поиграть решила во взрослые игры? Не боишься продуть? Под чистую?

— Ни капли! Пока все идет все как надо.

— Думаешь, отца обошла, Артема окольцевала и все, победила? — с холодной жесткой насмешкой поинтересовалась она.

— Разве нет?

— Пфффф, глаза разуй, Тин! Это он победил! Получил, что хотел!

— Пусть порадуется, — снисходительно улыбаюсь в ответ. Я ведь тоже не в накладе осталась.

Маринка витиевато выругалась, ещё раз прошлась по поводу моих скудных умственных способностей, а потом внезапно заявила:

— Ты хоть постарайся не залететь, а то вообще не выпутаетесь из этого капкана.

— Не переживай, уж чего-чего, а подгузников и сосок в планах нет, ни у него, ни тем более у меня.

— Угу, у нас тоже не было, — скептично проворчала она, — причем оба раза.

Домой я вернулась в каком-то взвинченном состоянии. Встреча с отцом и с сестрой, в один голос твердившими, что я сделала глупость, как-то свели на нет эйфорию оттого, что я снова богата.

Впрочем, когда Артем вечером вернулся с работы, я незаметно для самой себя успокоилась и расслабилась. Пусть говорят что хотят, я все равно довольна.

А мне, неожиданно для самой себя, понравилось его постоянное присутствие в своем доме. То, как он усталый возвращается домой, наши совместные ужины, вечерние прогулки в парк. Так, что вопреки всеобщим опасениям и прогнозам наша жизнь пока складывалась вполне удачно.

Однако не все было так радостно и весело, как мне показалось вначале. Радуясь плюсам, я просмотрела огромный минус. Это — сам Зорин, и его характер. Вроде добрый, веселый, жизнерадостный, но в некоторых вопросах просто стальной и непоколебимый, да и как всегда плевавший с высокой колокольни на мои грандиозные планы.

Все началось через пару дней после того, как отец активировал мои карты. Тёмка как всегда ушел на работу, я же, проспав до двенадцати, собралась и отправилась в торговый центр, реанимировать свою потрепанную за время отцовских санкций гордость.

Порхала как мотылек от одного бутика к другому. Мерила, покупала, опять мерила, опять покупала. В результате еле смогла донести пакеты до машины. Зато внутри все просто звенело и переливалось от щенячьего восторга.

Дома развалила все покупки в гардеробной и ещё раз перемерила, крутясь перед любимым зеркалом. За этим занятием меня и застал Артем, вернувшись домой.

Привалившись к косяку, сложил руки на груди и снисходительно наблюдал за моими пируэтами перед зеркалом.

— Ну, как тебе? — спросила, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения.

— Отлично, — сдержано кивнул, — но….

— Но?

Какие тут могут «но»? Вся одежда просто фантастическая!

— Но, что б это было первый и последний раз!

— Не поняла? — замерла, изумленно уставившись на него.

— Чего не понятного. Мы женаты?

— Да, — не понимаю, к чему он клонит.

— И именно по этой причине, с этого дня, ты больше не бегаешь к отцу за деньгами.

Что? Я не ослышалась? Зорин пытается запретить мне тратить отцовские деньги? Сказать, что я была в шоке — значит вообще ничего не сказать. Надо же, блин, гордый какой, денег ему отцовских не надо. А мне вот надо!!! И чем больше, тем лучше!

Мужик, да ты радоваться должен, что жена сама себе может позволить все, что не пожелает, а не пристает с нытьем «ну купи, купи». Однако радости в зеленых глазах не увидела, сколько не искала. Только холодная решимость и уверенность, что все будет так, а не иначе.

— Тём, глупостей не говори, — проворчала себе под нос, снова разворачиваясь к зеркалу, — ты же знаешь, как я люблю вещи.

— Знаю, но тем не менее, со своими бездумными забегами по магазинам заканчиваешь.

— Серьезно? — чувствую, что постепенно завожусь, — и как же ты меня остановишь? Из дома перестанешь выпускать? Или может, кошелек мой отнимешь и спрячешь от меня?

— Как вариант, — невозмутимо кивнул он, — но, скорее всего, просто свяжусь с твоим отцом, и попрошу, чтобы он перестал тебя спонсировать.

Смотрю на него, разинув рот, и понимаю, что совершенно не шутит. Свяжется и попросит, потребует, не моргнув глазом.

Охр*неть!

Вот папаша обрадуется, когда узнает, каким боком мне вся эта авантюра начала вылезать. Я думаю, он будет стоя аплодировать Зорину, за такой поворот событий, вытирая слезы радости и умиления.

— И что ты предлагаешь? — интересуюсь, еле сдерживая, змеиное шипение, — как ты предлагаешь мне быть в этой ситуации?

— Как и все, — спокойный до невозможности, и от этого бесит еще больше, — будет зарплата, пойдем и купим что-нибудь.

Дурень, ты столько пока не зарабатываешь, чтобы мои шопоголические запросы удовлетворить!

Надо сказать, зарплата у Артема весьма достойная. У него светлая голова, и он быстро поднимается по карьерной лестнице. Но, твою дивизию, я не хочу ждать ничьей зарплаты! Я хочу идти и брать то, что мне нужно!

Стою перед ним злая, прямо пышу недовольством, а он в ответ лишь снисходительно чуть заметно улыбается:

— Кристин, я тебе варианты озвучил. Решай сама. Или ты завязываешь вот с этим всем, обвел пренебрежительным взглядом покупки, — или я решаю этот вопрос кардинально. Мне все равно.

С этими словами ушел прочь, оставив меня в состоянии глубокой неудержимой ярости и колоссального, звериного желания убивать.

В тот вечер я с ним не разговаривала. Только он, похоже, не особо и расстроился, и своей ультиматум отменять не собирался. Зорин был абсолютно категоричен относительно отцовских денег, и мое недовольство его ни капли не трогало.

Утром, едва только разлепив глаза, я схватилась за телефон и набрала сестру. Мне срочно надо было кому-то пожаловаться, выплеснуть весь тот гремучий коктейль, что бурлил внутри.

Маринка ответила почти сразу. Судя по звукам, доносившимся с ее стороны, она что-то готовила.

— О, надо же, госпожа Зорина звонит, — выдала полное сарказма приветствие, — ну как жизнь семейная продвигается? Уже разводитесь?

— Ты представляешь, Марин?! — с места в карьер начала во весь голос жаловалась сестре, гневно шагая по спальне, — я вышла замуж за него, чтоб доступ к деньгам получить. А он, теперь мне эти самые деньги не дает тратить! Сказал, что, либо карты отберет, либо отцу позвонит, чтоб тот меня больше не финансировал!

Секундная пауза, а потом:

— Ну, слава Богу, свершилось, — протянула Марина, — хоть один нормальный мужик по твою душу нашелся.

— Ты издеваешься? Чего в нем нормального? Он — наглая скотина!

— Он может сказать тебе «нет».

— Марин, блин, мне не до твоих шуточек!

— Никаких шуток. Он уже заочно мой кумир, — не унималась она, подливая масла в огонь, — возможно, я была не права, и у вас действительно может что-то путное получиться. Так, глядишь, и слепит из тебя что-нибудь нормальное.

Поняв, что она не собирается мне сопереживать и поддерживать, досадливо цыкнула и сбросила вызов.

Капец просто какой-то! Вот попала я с этим зеленоглазым! И ведь не сопрешь с места, не переубедишь. Стальной мужик, когда решит для себя что-то, блин, кто бы мог подумать.

Вместо того, чтобы плясать под мою дудку, взял и бесцеремонно перекрыл мне кислород! Негодяй!

Сердито замерла, осмотревшись по сторонам. Все равно по-своему сделаю! Он же не знает, что есть в моей гардеробной? Правильно не знает! Буду покупать и прятать! Просто вешать к остальным вещам. Он все равно ничего не заметит!

М-да, докатилась! В своем доме вещи урывками покупать и прятать! Да, что ж за напасть такая?!

Зараза! Кто ж тебя умудрился так правильно воспитать? Ни в жизнь бы не подумала, что такой раздолбай такие внутренние установки имеет!

А самое главное, мне что с этим делать?

О-о-о-о-о, вот уж действительно: не знала баба горя, купила баба порося! Прямо про меня, прямо в точку!

Кроме денег, у нас появились еще некоторые правила, на этот раз принятые обоюдным решением. Учитывая странность, а главное внезапность нашего брака, мы решили, что каждый из нас имеет право спокойно проводить время в своей компании, не мешая другому.

Вернее, это я предложила, ссылаясь на то, что сначала надо как бы почву подготовить, а уж потом и знакомить свою дражайшую половину с друзьями-приятелями. Бред конечно полнейший, но лично я пока не готова вести его на наши встречи, показывать остальным. У меня же вообще никто не в курсе был относительно моего замужнего статуса, да к тому же я очень трепетно относилась к личному пространству. Брак браком, но моя жизнь — это моя, а его жизнь — его, и не зачем все это смешивать в одну кучу.

Он, смерив меня долгим непонятным взглядом, согласился. Правда потом добавил, чтобы не ждала от него, что будет преданно сидеть у окна и грустить до моего возвращения, если вдруг сама свалю куда-то. Что ж справедливо. Уж чего-чего, а тусить и отрываться он и сам горазд. Захочешь — не удержишь.

Далее сошлись на том, что каждый имеет право на 1–2 свободных выхода в неделю. Не больше. Остальное время только вместе.

Ладно, сойдет на первое время.

Вот так и началась наша развеселая и немного странная семейная жизнь.

* * *

Вернувшись домой, принялись готовить ужин. Вместе. Кстати, это было здорово.

Разговаривали, смеялись, скорее мешая, чем помогая друг другу. В такие моменты меня покидало ощущение неправильности всей этой ситуации, и я даже начинала получать от нее какое-то странное удовольствие.

На следующий день он уезжал в командировку, поэтому я помогла ему собрать спортивную сумку, после чего мы отправились к телевизору. Он сидел, привалившись к подушкам, а я удобно устроилась у него на плече. Нормальный вечер, спокойный, уютный. Идиллия, блин.

Около девяти вечера зазвонил его телефон. Артем немного удивленно посмотрел на незнакомый номер и ответил:

— Да?

Краем уха уловила мужской голос, после чего сразу потеряла интерес к звонку, сконцентрировавшись на происходящем на экране.

— Здравствуйте, — голос Артема неуловимо изменился, стал холоднее, собранней, серьезней, — да, дома… Сейчас?… Хорошо, выхожу.

— Куда это ты намылился, на ночь глядя? — подозрительно покосилась на него, наблюдая как он встает с дивана и направляется в прихожую.

— По работе, дело важное возникло. Надо решить до отъезда.

— Серьезно? А у твоего дела случайно нет титек третьего размера?

— Ха-ха-ха, очень смешно! — хмыкнул он, — не умеешь ревновать — не мучайся! Скоро приду. Если что, я внизу, у подъезда.

Вернулась к телеку, устроилась поудобнее, правда потом все-таки не выдержала и подошла к окну, как раз во время, чтобы увидеть, как Артем садится в машину, припарковавшуюся рядом с моей Ауди.

Вернулся он минут через двадцать. Какой-то задумчивый, рассеянный.

— Все нормально? — поинтересовалась, заглядывая в глаза.

— Скажем так, с переменным успехом. Ничего серьезного, но призадуматься придется.

— Я в тебя верю, — внезапно для самой себя произнесла абсолютно искренне, на что он только улыбнулся и, притянув к себе, поцеловал.

* * *

В общем, как вы уже поняли, меня зовут Кристина Зорина, и я всегда получаю то, что хочу… Так или иначе…

Глава 2

Артем уехал в командировку рано, около четырех утра. Сквозь сон почувствовала как он целует в щеку и шепчет: «Пока, Злюка, я буду скучать». В ответ лишь сонно улыбнулась, пробубнила что-то нечленораздельное и снова погрузилась в царство морфея.

Проснувшись около полудня, сладко потянулась и перекатилась на другой бок. Удивленно распахнув глаза, замерла, обнаружив, что в постели я совершенно одна, и рядом нет Зорина.

Изумленно села, словно зачарованная глядя на пустую подушку и пытаясь понять что происходит. Потребовалось несколько минут чтобы вспомнить куда он делся, вспомнить ночное прощание. С памятью пришло какое-то нелепое облегчение, которое быстро сменило не менее нелепое удивление. Я ведь действительно напряглась, не обнаружив его под боком и первой мыслью было: «Как так-то? Куда подевался мой муж???».

Неужели привыкла к тому, что в этой огромной кровати я теперь сплю не одна? Внутри раздрай непонятный. Вроде ничего страшного не произошло, а какая-то липкая тревога окутала.

Откинувшись на подушки, начала строить планы на текущий день.

Сходить, что ли погулять, по магазинам прошвырнуться, пока жестокого надзирателя нет? С другой стороны его еще десять дней не будет, так что можно и не бежать сломя голову.

А вот порядок дома не помешает навести…

В общем, в этот день я решила быть примерной домохозяйкой.

Убиралась, стирала, гладила, разбиралась в гардеробной и еще три миллиона дел нашла, справедливо решив, что надо в первый день покончить с неприятным, а потом отдыхать и только поддерживать чистоту. Время от времени прерывалась для того, чтобы поговорить с Зориным по телефону. Он звонил мне, наверное, раз десять, а уж про бесчисленные то веселые, то пошлые смс-ки вообще молчу. Он там вообще работает, или только на телефоне сидит, написывая и названивая мне?

Ворчу, что от дел отвлекает, а самой нравится. То смеюсь, когда глупость какую-нибудь пришлет, то вздохнуть не могу, прочитав о том, что он планирует со мной сделать после того как вернется домой. Маньяк! Я замужем за самым настоящим маньяком!

Прикольно…

К вечеру умоталась настолько, что села у телевизора, прихватив с собой бокал красного, включила музыкальный канал и сидела, практически не подавая признаков жизни.

Около девяти зазвонил телефон. Опять муж. В этот раз голос усталый, ворчливый. Сходу заявил, что уже наработался и домой хочет, ко мне. А я довольная, мурлыкаю, что жду его, вся такая красивая, готовая. Подливаю масла в огонь. Темка смеется, обещает выпороть, когда приедет. Проболтали с ним почти час, обо всем подряд, не умолкая. За это время я слышала, что кто-то настойчиво пытается дозвониться до меня.

Закончив разговор с мужем, решила проверить, кто же так упорно пытался до меня достучаться. Оказалась Каринка.

Перезваниваю подруге с целью узнать, что такого срочного ей от меня потребовалось:

— Карин, привет!

— О… Боже…. Мой, — театрально выдает она, — ты мне ответила! Чем я заслужила такую честь????

— Примерным поведением и планомерным выеданием моего мозга, — усмехаюсь в трубку.

— Ты куда вообще пропала? Мы тут все в догадках теряемся! Месяц ни слуху, ни духу, на звонки не отвечаешь, телефон то и дело отключен. Ты нам бойкот объявила?

— С чего бы это?

— Может, ты не в силах смотреть, как мы деньгами сорим, в то время как ты на строгой диете, — со смехом произносит она, а вот моя улыбка стремительно вянет, после этих слов. Вот с*чка!

Кое-как беру себя в руки и бодро произношу:

— Диета? Какая такая диета?

— Твоя, трехкопеечная, — продолжает острить подруга, не чувствуя, что я этот момент мечтаю послать ее на х*р.

Благодушное настроение как рукой сняло. И вот на смену той Кристине, что в последнее время довольно мурлыкала и улыбалась, возвращается она — стерва, готовая извалять в д*рьме кого угодно, лишь бы ее саму не трогали.

Снисходительно смеюсь в трубку, вызывая недоумение у Абаевой:

— Эх, Карина, Карина. Я ж и забыла, что ты не в курсе.

— Не в курсе чего? — подозрительно спрашивает она.

— Того, как настоящие царицы живут. Все в песοчнице кοпаешься, куличики строишь, — с бархатной интонацией прοизнοшу неприятные слοва. Как будтο οбщаюсь с тупοй курицей.

Хοтя пοчему как будто?

Так оно и есть! В этот миг я ее чуть ли не ненавидела.

На другοм кοнце трубки повисла тишина, а потом она растерянно спросила:

— В смысле?

— В прямом! Пока вы там сидите и косточки друг другу перемываете, я развиваюсь, вперед иду.

— Та-а-а-ак, ну-ка колись! Что у тебя там происходит?

— Много чего, — напускаю в голос таинственности, — так всего сразу и не расскажешь.

— Давай завтра пересечемся, поболтаем? — моментально перестраивается она. Чувствую, что пробрало ее не по-детски. Как так? У кого-то что-то происходит, а она и не в курсе.

Усмехаясь, равнодушно произношу:

— Нет, завтра не получится. Совсем нет времени, все по минутам расписано.

На самом деле нет никаких дел совершенно, но я гну свою линию, прекрасно зная, что это задевает ее ещё больше.

— Совсем? — разочаровано тянет она, — даже полчасика для любимой подруги не найдешь?

— Не найду, — категорично отвечаю ей, — очень плотный график.

Она на миг теряется, замолкает, а потом уже нерешительно предлагает другой вариант:

— Тогда, может, послезавтра? Мы в клуб собираемся. Давай с нами.

Задумываюсь, типа прикидываю, свободна или нет, после чего с сомнением отвечаю:

— Попробую выкроить время, но ничего не обещаю. Дела, понимаешь ли.

— Блин, Крис, ну ты даешь! — с изрядной долей раздражения и нетерпения бубнит она, — я ж теперь уснуть не смогу от любопытства.

— Ничем не могу помочь! Ладно, давай до послезавтра, — стремительно сворачиваю разговор, зная, что ей это не понравится, — мне пора бежать. Пока.

И не дослушав, что она там лопочет, отключаюсь.

Ай да я, ай да молодец. Встряхнула подруженьку не по-детски.

Плохо только, что саму трясет от злости, ярости, бешенства. Какая все-таки зараза эта Абаева! А следом приходит мысль, что они там собираются всей компанией и кости мне промывают, потешаются. Наверняка решили, что я забилась в угол из-за безденежья. В принципе так и было, но… Рррррррр.

Ну все, с*чки! Я вам устрою!

На следующий день преисполненная стальной решимости с самого утра отправилась в поход.

Поход за красотой.

Забег по магазинам, но не с целью нахватать всего и побольше, а для того чтобы найти нечто из ряда вон прекрасное, чтобы все с ума от зависти посходили.

И вот я еду в самый дорогой магазин, в который и в лучшие времена заходила лишь изредка по причине космических цен.

Провожу там несколько часов, перемеряя все. Абсолютно все. Измотав консультантов до полубессознательного состояния. В результате нахожу его. Идеальное платье, известнейшей европейской марки. И стоит оно запредельно. Во времена санкций мне бы пришлось копить на него несколько месяцев, при этом не есть и не пить, и пешком ходить.

Консультанты облегченно сползают по стеночке, когда я наконец оплачиваю покупку и покидаю магазин.

Дальше туфли такие, что те синие галоши из-за которых я раньше убивалась, кажутся безвкусным убожеством.

Остановиться уже не могу, хочу, чтобы на мне было все новое, дорогое.

Хватаю сумку, роскошное белье, золотую Пандору, кольцо, серьги.

В результате, спустив целое состояние, возвращаюсь домой довольная, злорадно потирая лапки относительно завтрашнего вечера.

Спать легла рано, сразу после того как поболтала с мужем. Мне надо выспаться, чтобы ясны очи сияли, кожа светилась и никаких синяков под глазами.

На следующий день вторая часть марафона. На этот раз — многочасовые посиделки в лучшем SPA-центре города. Процедуры по уходу за кожей, педикюр, маникюр, эпиляция, макияж, прическа.

Пришла с утра, ушла ближе к вечеру. Зато идеальная от пальчиков на ногах, до кончиков волос. Богиня.

Собравшись, последний раз окинула себя пристальным взглядом. Все безупречно. Невольно подумала, что у Зорина бы челюсть выпала, если бы он меня такой увидел… и никуда бы он бы меня из дома не выпустил.

Усмехаюсь своим собственным мыслям и выхожу из квартиры.

Внизу меня уже ждет такси.

К клубу подъезжаю на сорок минут позже назначенного срока. Так и задумано, пусть все видят, что я не бегу задрав хвостик и свесив на бок язык.

Расплачиваюсь, чинно вылезаю из машины и царской походкой направляюсь ко входу, ловя на себе восхищенные взгляды незнакомых парней.

Смотрите, смотрите, наслаждайтесь, только слюнями пол не залейте, а то поскользнетесь.

Прохожу в ВИП-зону и тут же взглядом нахожу нашу компанию. Все те же действующие лица. Все то же распределение: девочки с коктейлями на кожаных диванах, парни подальше, у бильярдных столов. Ну, что ж, поехали.

Иду к ним, нацепив свою лучшую улыбку, всем своим видом показывая довольство жизнью, уверенность, и чуть снисходительное отношение к простым смертным.

Первой меня замечает Алекса и громко, перекрывая музыку, пищит:

— Ой, девочки, смотрите, кто к нам идет!

Все, словно по команде, поворачиваются в мою сторону и замирают, наблюдая за мои приближением. Ясно вижу, как каждая из них сканирует мой внешний вид, и в глазах калькуляторы щелкают.

Судя по завистливым огонькам, я идеальна.

Те, кто попроще просто чуть растерянно косятся в мою сторону, а дорогая подруга безуспешно пытается скрыть лютую зависть, недовольство и ещё хрен ее знает чего, за радостной улыбкой.

Подхожу ближе, мы здороваемся. Охаем, ахаем, обмениваемся фальшивыми поцелуями, изображаем вселенскую радость и восторг от встречи.

Усаживаюсь к ним, заказываю любимый коктейль, который приносят буквально через пару минут.

Через трубочку потягиваю сладковатый напиток, чувствую каждым миллиметром кожи взгляды, устремленные на меня:

— Кристин, не томи! Давай, рассказывай! — не выдерживает Абаева. Поднимаю на нее спокойный, ироничный взгляд.

— Что рассказывать?

— Как ты? Что у тебя происходит? — в нетерпении подгоняет она.

— У меня все отлично, — я сама невозмутимость. Сдержано улыбаюсь, прекрасно зная, что это их ещё больше раззадоривает.

— Это мы уже поняли! Вопрос в том, что ты делала все это время, раз ни слуху, ни духу от тебя не было. Чем занималась?

— Много чем, — отвечаю уклончиво.

— Кристин! Мы сейчас тебя всей толпой покусаем, если будешь так делать! — вспылила Каринка.

— Зубки смотрите не обломайте, — улыбаюсь от уха до уха, наслаждаясь тем, как она бесится, не в силах сдержать свое любопытство.

— Ты замужем?! — внезапно раздается изумленный возглас Аньки, в котором вопрос смешался с утверждением.

Она, чуть ли не подпрыгивая на сиденье, указывает на мою руку, с обручальным кольцом.

Ну, наконец-таки, хоть одна курица заметила!

Все замирают, и открыв рты смотрят на поблескивающую полоску металла, охватывавшую мой безымянный палец, а я выставляю вперед руку, большим пальцем чуть вращая кольцо, чтоб ни у кого сомнений не осталось, в том, что они видят.

— Как… Ты… Почему мы ничего не знаем? — выдавила Карина, не отрывая взгляда от моей руки.

Как и в любой женской компании, у нас было негласное соревнование, кто быстрее и круче выйдет замуж.

— Какая у вас свадьба была? — спрашивает Вероника, завистливо вздыхая.

Опять загадочная улыбка поверх бокала с коктейлем.

— О… Боже… Мой! — наперебой запищали они все разом, — ты сделала это? Сделала так, как мечтала? Да? Тайком, ни сказав никому? Даже отцу?

Самодовольно киваю. Они все знали об этой моей глупой мечте, но считали ее невыполнимой, и тут на тебе пожалуйста, я получаю то, что хочу.

Даже Абаева восхищенно сверкнула глазами, пытаясь сохранить невозмутимость, хотя для нее это как «серпом по яйцам». Она-то всегда была уверена, что у нее все будет лучше всех. А тут… Мало того, что я первая, так еще и сделала то, на что ни у одной из них пороха не хватит.

— В общем, девочки. У меня все супер. Я обошла отца, оставив его с носом, так что ему остается, только стиснув зубы, смиренно поглядывать в мою сторону. Вдобавок воплотила в жизнь одну из своих грез.

Пять минут несносного гомона. Говорили все и сразу, поздравляли, удивлялись, негодовали. Так и не разберешь, да я и не пыталась. Просто сидела и с улыбкой посматривала на своих подруг.

— Ну а у вас, было ли что-нибудь интересное? — снисходительно интересуюсь, и тут же не дав ответить, подрезаю крылья, — кроме тряпья, посиделок в кафе и вот таких банальных сабантуев.

Они молчат, им нечего сказать. Все что могло показаться важным и интересным с их точки зрения, я одной своей фразой отнесла к категории ничего незначащего д*рьма.

— Поня-я-ятно, скучно живете, девочки, без изюминки, — цитирую слова зеленоглазого, те самые, что он говорил мне, — пока вы тут попы на диване отращивали, я отца переиграла, с носом оставила! Вы бы видели, как он был зол, когда понял, что все его планы пошли псу под хвост. Когда понял, что я сделаю так, как мне надо, и у него не получится меня подмять под себя. Так что, папа остался с носом, и полностью восстановил мое содержание.

— Остался с носом? Он все равно заставил тебя прогнуться и выйти замуж, — вставила едкое слово Карина.

— Ой, что за наивность, в твоем-то возрасте? — свысока поглядываю на нее, зная, что ей это не понравится, — Карин, ты как маленькая. Его целью было вынудить меня работать, а второй вариант, просто так, для отвода глаз, иллюзия выбора. И он был уверен, что я, заламывая руки, побегу устраиваться на работу, лишь бы угодить старому тирану. А вышло все не так, вышло по-моему.

Девчонки замолчали. Все они полностью зависели от своих родителей, и в той или иной степени были вынуждены прогибаться под их желания. Даю руку на отсечение, что каждая из них в тайне мечтала вильнуть хвостом и сказать свое категорическое «нет». Но им пороху не хватало, а мне хватило.

— Все равно не понимаю. Ты теперь жена неизвестно кого? — наманикюренным ногтем потирает кончик носа, — и как вы с ним… живете?

— Отлично.

— Как может быть отлично, когда вынуждена терпеть рядом с собой кого-то… Я не понимаю.

— А вот так, — пожимаю плечами с легкой усмешкой.

Абаева действительно не понимает и бесится. Вроде знает, что ее рассуждения верны, но в противовес этому рядом сижу я, довольная, холеная, в шикарном платье, на фоне которого все их сегодняшние наряды выглядят, как дешевое китайское тряпье.

Прямо слышу, как шестеренки в ее голове скрипят, пытаясь разгадать ребус. Про остальных молчу. Они только глазами хлопают и переводят взгляд то на нее, то на меня.

— Он же наверное внимания требует, с ним советоваться надо.

— С ним? Советоваться? Ты о чем? Я ни в чьих советах не нуждаюсь. По поводу внимания: улыбнешься, пальчиками помашешь, и он уже счастливой лужицей растекается.

— То есть ты нашла для себя игрушку?

— Да, — мурлыкаю в ответ.

— Тебе не кажется, что это… опасно?

— Опасно? Давно ли мы такие трусливые?

— А ты типа очень смелая? — Карина, складывает руки на груди.

— Просто кто-то себе чихуахуа заводит, а кто-то выбирает игрушки поинтереснее, — равнодушно чуть пожимаю плечами.

— И что? Прямо вертишь им, как хочешь?

— Да. Он не мешается, рад, если я хотя бы гляну в его сторону. Скажу, прыгай — прыгнет, скажу, сиди в углу — пойдет и сядет.

— Где ты такого дурака нашла?

— Чего его искать. Он за мной на пузе, тихо поскуливая, уже давно ползал. Подходи, да бери. Видели бы вы его, когда я соблаговолила с ним первый раз кофе сходить выпить! Лапки сложил, хвостиком крутит, в глазки преданно заглядывает, — увлеченно заливаю, выдавая вместо реального упертого Артема, тот образ, что сама себе когда-то рисовала во время охоты на него. Я как раз тогда ждала от Зорина сложенных лапок и виляющего хвостика… кстати, так и не дождалась.

— Ну, ты и фантазерка! — недоверчиво выдает одна из подруг.

— Фантазерка?

И тут Остапа понесло…

Я выдала им всю нашу историю, в полном объеме, от и до. Только все в извращенной форме, все вверх ногами. Так, как надо было мне, рисуя Артема каким-то бесхребетным непонятным существом, теряющим в моем присутствии способность членораздельно говорить.

Здесь было все: и в армию я его прогоняла, и он специально в универе лишний год сидел, желая попасть в одну группу со мной, и встреча одногруппников, где он чуть ли не стоя на коленях, пел мне серенады.

И если вначале они еще сомневались, в моих словах, то под конец сидели с открытыми ртами и жадно ловили каждое мое слово.

— Ну ни фига себе! — протянула Алекса, проглотив мой рассказ как горячий пирожок, — Тин, ты просто бомба! Это ж так суметь надо, выдрессировать!

Я лишь скромно опускаю ресницы, чтобы они не увидели в них насмешки.

— Он хоть симпатичный?

— Обычный.

— Что ты будешь с ним делать, когда он тебе надоест? — не унимается Карина.

— Тогда я просто щелкну пальцами, и он испариться.

— Даже так?

— Только так, — убежденно киваю, ничуть не сомневаясь в своих словах.

— Что же ты одна пришла? — подает голос Ирина, — Привела бы хоть с собой, чудо свое. Посмотрели бы на убогого, поржали.

Перед глазами яркой вспышкой образ Артема возник. Ну-ну, поржали бы они!

Глянул бы этот убогий своими глазищами зелеными на моих подруженек, как он это умеет, чуть насмешливо, с огоньком, подняв одну бровь, и все, сидели бы и блаженно хрюкали, ловя каждое его слово.

Может я его зря полным кретином выставила, который даже шагу без моего разрешения сделать не может, чихнуть лишний раз боится? Может, наоборот похвастаться им самим надо было? Думаю, восторгов еще больше было бы, стоило только хоть одну фотку с нашего отдыха показать, где он во всей красе. На закате вполоборота к камере, с пронзительным взглядом исподлобья, загорелый и каплями воды на гладкой коже?

Призадумалась. Нет, все-таки мне больше по душе роль повелительницы, которая всеми крутит-вертит и заставляет прогибаться под себя. Пусть думают, что одного моего взгляда хватит, чтобы заставить весь мир плясать на задних лапках, что беру по жизни все, что ни захочу, переступая через несущественное.

Ой, не могу, ну до чего же я коварная личность! Сама от себя в щенячьем восторге!

— Надо же, кого я вижу, — раздается над самым ухом. Чуть не вздрогнув, оборачиваюсь, с трудом удерживая улыбку на губах.

Рядом со мной, опираясь на спинку кожаного дивана, стоит Градов и рассматривает меня с непонятным выражением лица. Вроде спокойный, расслабленный, но я его хорошо знаю, и вижу огоньки в глубине глаз. Нехорошие, опасные.

— Привет, — улыбаюсь еще шире, лучезарно, задорно, с придурью, внезапно осознав, что в свете последних событий, я совершенно забыла о его существовании, вообще. Будто он был рядовой табуреткой, в огромном актовом зале.

Ай да я! Сама поражаюсь своей способности выкидывать из головы ненужное. Талант! Просто беру, переворачиваю страницу, не задумываясь и не вспоминая больше об этом ни секунды.

Гражданка О'Хара нервно курит в сторонке, со своим «об этом я подумаю завтра»!

Он по-прежнему на меня смотрит, а я по-прежнему улыбаюсь в ответ, ощущая, как изнутри тревога поднимает.

Черт! Мы ж с ним вроде как встречались, а я вот так внезапно выскочила замуж за кого-то другого. Ох, чувствую, взрыв будет. Надо было позвонить ему что ли… Порадовать, сообщить о том, что вроде как все, конец истории. Что-то я упустила из виду этот момент.

Мысленно решаю, что ему пока не надо знать, о моем новом социальном статусе, но тут влезает вездесущая Карина:

— Макс, ты в курсе, что Кристина замуж вышла? — пищит эта с*чка, ломая мои планы, с жадностью, с упоением наблюдая за его реакцией.

Надо отдать Градову должное. Он, как я, ни за что не ударит в грязь лицом прилюдно. Скорее сдохнет, чем позволит другим увидеть свою слабость.

В глазах, которые на самом деле ничего не выражают, появляется насмешка, он обводит взглядом девочек, потом смотрит на меня:

— Ну как, Кристина Алексеевна, я в курсе был или нет?

— Естественно, — проворковала в ответ, подхватывая его игру. Так даже интереснее.

Девахи в полном ауте, у них уже не просто рты открыты, а челюсти повыпадали на пол. Они не понимают, что творится, чувствуют себя за бортом.

Мне не по себе. Похоже, я одна рассмотрела за напускным вальяжным спокойствием еле сдерживаемый огонь. Блин, в любом случае надо с ним поговорить, но не сейчас, позже, с глазу на глаз.

Прилюдный скандал мне не нужен, поэтому разворачиваюсь к нему, намереваясь спровадить куда-нибудь. Но этого и не требуется. Максим уже отступил на пару шагов от меня, отвечая на телефонный звонок.

Подруги молчат, ошарашено переглядываясь между собой.

Эх, будь мы чуть постарше, поумнее, помудрее, наверное, все было бы иначе. Я бы не порола всю эту чушь, они бы не впитывали ее как губки, Макс бы не стал строить из себя мистера невозмутимость.

А так, мы все крутились вокруг каких-то нелепых понтов, искренне полагая, что ничего важнее в жизни просто нет и быть не может.

Закончив разговор, Градов вернулся к нам:

— Прошу прошения, но я вас покидаю. Важные дела возникли, — с улыбкой произносит он, прощается со всеми, удостаивая меня лишь беглым ничего незначащим взглядом, и уходит.

Незаметно для всех облегченно выдыхаю. Пронесло.

То ли просто проглотил эту новость, то ли ему реально по х*ру. Так или иначе, но я рада, что он ушел, избавив меня от ненужного скандала.

— То есть ты променяла Макса на неизвестно кого? — Каринка сегодня в ударе, задает ненужные вопросы один за другим, — не боишься пожалеть?

— С чего бы это? — невозмутимая улыбка в тридцать два зуба — мое лучшее оружие на сегодня. Как говорится, улыбайтесь — это всех бесит.

— Потеряла перспективного парня.

— Потеряла? Дорогая моя, вот когда мне надоест играть в семейную жизнь, и я отпущу свою игрушку на вольные хлеба, там и Макса можно обратно заполучить.

— Ха, да он к тебе теперь и не пойдет!

— Конечно, не пойдет. Побежит! — самое странное, я действительно в этом ни капли не сомневалась. В том, что проглотит мое решение, отсидит в сторонке, но если позвать обратно, то, не раздумывая, прискачет. Вот только надо ли мне это?

Вот, что за хр*нь я горожу? Бред, откровенный, пустая бравада, понты бесполезные. Но остановиться не могу, добиваю их:

— Ладно, что мы все обо мне, да обо мне. Сами-то как? Все сидите, сплетничаете?

Девки уже все замялись, чувствуя себя ущербными. Своими словами, уверенной манерой держаться, снисходительным взглядом, гнетущей энергетикой я их загнала в глубокую оборону.

Есть у меня такая черта, когда надо включается холодная с*ка, которая словно каток проходится по всем в зоне досягаемости, давит, лишает уверенности, с милой улыбкой топчет благостное настроение, буквально высасывая все хорошее. Это мне осталось от отца. До его уровня мне, конечно, не дотянуться, но зачатки есть и их вполне хватает на таких вот простофиль.

В универе я так могла всю свою группу заткнуть. Загнать каждого в пучину сомнений и самокопания, выбивая почву из-под ног. Внушить, что все они жалкие неудачники. И вывести меня из этого состояния могли только два человека: Семенова и, как ни странно, Зорин. И если Маша топила лед своей улыбкой, мягко словно река обволакивая и гася мой ураган, спасая тем самым всех окружающих, давая им возможность спокойно вздохнуть. То Зорин выдавал что-то из разряда «Так, народ, поберегись! Госпожа Антина сегодня надела стринги на два размера меньше», одной фразой бесцеремонно выбивая меня из зоны комфорта, под всеобщий смех.

М-да, а я еще за него замуж выйти умудрилась….

Здесь же спасать народ было некому, поэтому я разошлась на всю катушку. Все заткнулись в тряпочку, кроме Абаевой. Та, будучи эмоционально более стойкой, злилась, еле сдерживая негатив внутри. Видать, пока меня не было, она привыкла быть королевой, блистать в центре внимания. И тут я появляюсь вся такая красивая, с обалденными новостями, всем своим видом демонстрируя, что все они на моем фоне не более, чем скучные эпизоды.

Она мне слово с подковыркой, пытаясь сдвинуть корону на бок, а я невозмутимо макаю ее носом в ее собственную инфантильность, бестолковость, серость. Ей это не нравится, а я балдею. Купаюсь в ее недовольстве, в растерянности. Реабилитирую свою гордость, свое самолюбие. Им в последние месяцы нелегко было, но теперь… Теперь отрываюсь по полной.

Однако чувствую хрупкую грань, когда надо остановиться, чтобы не скатиться в откровенный конфликт:

— Девочки, у меня тост! — произношу, приподняв бокал, — за роскошных, смелых и удачливых.

Они поддакивают, но как-то смущенно, сдержано, потому что сегодня в этом зале только одна роскошная, смелая и удачливая. И это я, а все остальные всего лишь тени, и они это понимают.

Допиваем коктейли, и я поднимаюсь на ноги:

— Ну все, хорошие мои, мне пора! У меня еще планы.

— Что, муженек надолго не отпустил? — напоследок выдает Карина шпильку.

— Муж? — склоняюсь к ней чуть ближе, — не отпустил? Ты о чем? Его даже в городе нет!

— О-о-о, — ее глаза по пять копеек, — какие у тебя тогда планы?

Вообще-то прийти домой и завалится спать, ибо этот фарс вымотал неимоверно, но я подмигиваю и вслух говорю:

— Вам этого лучше не знать, — и на этой жизнеутверждающей ноте со всеми прощаюсь, разворачиваюсь и иду к выходу, спиной чувствуя взгляды, провожающие меня.

На губах счастливая улыбка, и хочется плясать от восторга.

Ну что, мелкие, получили? Будете знать, как на меня рот открывать. Теперь можете наслаждаться своей никчемностью, осознанием убогости, пресности своей жизни, серостью бытия. Счастливых вам снов, если вообще сумеете заснуть, валяясь в кровати и пытаясь понять, где и что пошло не так.

Глава 3

Из клуба вышла в каком-то странном состоянии. Вроде все хорошо прошло, весело, задорно, с огоньком, но вместе с тем где-то под сердцем горьким осадком лежат свои собственные слова. Вся та хр*нь, что я сейчас самозабвенно городила, расписывая свою семейную жизнь, своего мужа, которым я якобы кручу как хочу, а он, идиот такой, только слюни на меня пускает и глаза от восторга закатывает, стоит только немного за ушком почесать.

Фу-у-у, гадость какая. И я гадкая! Гаже их всех вместе взятых.

Похоже, пора с этими небылицами заканчивать, пока у меня осталась хоть капля уважения к самой себе. Можно ведь было просто сказать, да вышла замуж, да живем, как можем. Ну, что ты! Такой вариант для лохов! Кристине же надо, чтобы все вокруг смотрели на нее квадратными от восторга глазами и восхищались ее адской коварностью, острым умом и еще фиг знает чем.

Теперь все уверены, что я просто богиня, пригревшая под своим крылом убогого.

О-о-о-о-о-охх, блин, фантазерка-сказочница. Эх, и надавал бы мне этот убогий по ж*пе, если бы узнал, какие я тут сказки про него сочиняю. Ладно, хоть точек пересечения у него с этой компанией нет, может, пронесет.

Постояла на крыльце пару минут, потом махнула рукой. Что толку теперь заниматься самоедством? Поздно. В следующий раз просто надо голову во время включать и не молоть языком всякий бред.

Еще раз досадливо покачала головой, в очередной раз поражаясь ерунде, которую так самозабвенно творю. Ладно. Проехали. Переживем.

Осмотрелась по сторонам в поисках такси. Как назло ни одной машины с шашечками поблизости не было. Недовольно нахмурившись, полезла за телефоном. Нашла в списке контактов номер такси и нажала вызов. Почти тут же ответила девушка- оператор.

Я уже сказала, где я и куда мне надо, когда из-за угла показался знакомый белый ягуар. Отлично-о-о-о! Это он уже с дел своих возвращается, или специально сидел в машине целый час и ждал меня? Этого только не хватало.

Хотя… надо поговорить с ним, расставить все точки над i, чтобы больше не было недопонимания между нами.

Поравнявшись со мной, Градов опустил стекло и сдержано спросил:

— Домой? — дождавшись моего ответа, кивком указал на соседнее место, — садись, довезу.

Не стала заставлять просить его дважды.

Оператор уже уточняла заказ, когда я бесцеремонно ее перебила и со словами «спасибо, уже не надо» сбросила вызов. Обойдя машину, села впереди, рядом с Максом. Он скользнул по мне непонятным взглядом и, не говоря ни слова, плавно тронулся с места, увозя меня от клуба.

В полном молчании ехали по вечерним проспектам. Не знаю, как Градову, а мне было неудобно, неуютно, тревожно. Вроде поговорить хотела, а никак не получалось открыть рот и произнести хотя бы пару слов.

Тишину нарушил мой телефон. По мелодии поняла, что звонит Артем. Красавец! Вот прямо чувствует, когда звонит надо, чтоб масла в огонь подлить.

— Да, — ответила чуть устало.

— Привет. Как дела?

— Все хорошо, Тём, — краем глаза замечаю, как Макс поджимает губы, и сильнее обхватывает руль ладонями.

— Все еще дебоширишь? — интересуется Зорин, и по его интонации не получается понять усмехается он, или все-таки недоволен.

— Нет, уже еду домой, — покосившись в сторону Макса, зачем-то добавляю, — на такси.

— Что-то ты рано? — чуть подозрительно спрашивает он.

— Скучно было, — с удивлением признаюсь самой себе, что действительно никакого веселья в привычной компании не испытывала. Какое-то все ненастоящее, синтетическое, суррогат.

— Что, никак без папки-то? — послышались привычные насмешливые нотки.

— Никак, — отвечаю и улыбаюсь от уха до уха, не в силах сдержаться.

Мы с ним говорим ещё пару минут, после чего желаем друг другу хорошей ночи и отключаемся.

В тот же миг Градов утапливает педаль газа до упора, и Ягуар рывком ускоряется. Хочу спросить, что он творит, но машина с заносом входит в поворот, и меня швыряет в сторону, больно приложив плечом к дверце.

Макс гнал как сумасшедший, не разбирая дороги, и в какой-то момент мне стало страшно, что мы сейчас врежемся в какой-нибудь столб, ограждение или вообще в дом:

— Градов, что ты творишь?! — прокричала, вцепившись в ручку побелевшими пальцами, — с ума сошел??? Остановись немедленно!

Ему по х*ру на мои вопли, только хмыкнул и подоткнул следующую передачу. То, что домой он меня уже не везет, я догадалась, но вот когда вылетели на загородную трассу и понеслись прочь, нарушая все скоростные режимы, стало не по себе. Что этот безумный задумал?

Он гнал вперед, зло глядя на дорогу, и даже не разу не удостоив меня мимолетным взглядом. Я притихла, и, отвернувшись от него, сердито смотрела на проносящиеся мимо темные силуэты деревьев. Спорить с ним сейчас бесполезно, он просто не слышит меня.

Спустя некоторое время почувствовала, что скорость стала снижаться. Макс, по-видимому, спустил пар и начал успокаиваться.

Вскоре машина выехала на широкую обочину и становилась. Мы так и сидели молча. Я — глядя на раскинувшееся за окном поле и раздраженно постукивая ноготками по дверце, а Макс, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза.

— Ну и? — поинтересовалась минут через десять, — ещё посидим, подумаем о жизни или ты наконец соизволишь отвезти меня домой?

Не отрывая затылок от подголовника, развернулся в мою сторону. По его взгляду я поняла только одно — злой, очень злой.

Фыркнув, снова переключила свое внимание на окружавший нас ночной пейзаж. Мне на его злость как-то вообще фиолетово. Я домой хочу, спать хочу, у меня виски ломит от сегодняшнего вечера. Устала. На хр*на я вообще села в его машину? Три минуты такси не могла подождать? Уже давно бы дома была.

Так и не раскрыв рта, выходит из машины, и, заправив руки в карманы брюк, бредет вперед, пиная попавшиеся на пути кумушки. Я за ним не спешу, продолжаю сидеть в салоне, подпирая щеку рукой и размышляя о том, что же за вечер такой дурацкий выдался.

Время неумолимо бежало вперед, а Макс так и не думал возвращаться. Стоял, устремив взор куда-то вдаль, к темному, едва различимому горизонту. Мне это надоело, поэтому с тяжелым обреченным вздохом выбралась из машины и, чуть поежившись, пошла в его сторону.

— Извини, что отвлекаю от сладких дум, — даже не пыталась скрыть язвительность в голосе, — но я хочу домой. И раз ты меня сюда привез, то будь добр, отвези обратно!

— Ага, сейчас, — в том мне ответил он, недовольно поджал губы.

— Да, прямо сейчас!

В ответ тишина и очередной раздраженный взгляд.

Черт, как же мне все это надоело!

— Вообще, какого фига ты устроил? Что это за безумные гонки и ночной выезд на природу? — интересуюсь, словно надзиратель, складывая руки на груди.

Макс с досадой цокает языкам и разворачивается ко мне:

— А ты типа не поняла?

— Представь себе, нет, — раздраженно повела плечами, буравя его сердитым взглядом.

— Твою мать! Крис, ты дура, да? — Градов нервно начал шарить по карманам в поисках сигарет. Я сдержано кивнула в сторону салона, намекая, что он забыл их на приборной панели.

Макс ещё раз выругался, не глядя на меня, вернулся к машине и, зло распахнув дверцу, заглянул внутрь. Через минуту вынырнул обратно, уже с пачкой в руках.

Я искоса наблюдала за тем, как он раздраженно, рывками вскрывает новую упаковку, отбрасывает в сторону целлофановую пленку, достает сигарету и делает глубокую затяжку. В голове легкой бабочкой пролетает мысль. Как хорошо, что Зорин не курит.

Максим, глядя куда угодно, но только не на меня, выпускает облака никотинового дыма, чуть щурится, и я вижу, что он зол до невозможности.

— Какого х*ра ты это сделала? — наконец спрашивает он, еле совладав с голосом.

— Так было надо, — чуть приподняв бровь в снисходительном жесте, спокойно отвечаю и, отворачиваясь, отхожу от него подальше. Еще не хватало сигаретами провонять.

— Кому надо было?

— Мне.

— Ах, ну да, конечно! — он досадливо мотнул головой, — тебе. Ладно, уточняю вопрос, на хр*на тебе это было надо?

— Отец поставил мне условия, и чтоб получить деньги, я должна была их выполнить.

— Условия? — он резко обернулся ко мне, — насколько я помню, речь шла о поиске работы!

— Было два варианта, — спокойно уточнила, рассматривая носки своих туфель, — найти работу или выйти замуж. Одно из них я выполнила, так что все пучком.

Он снова нервно затянулся:

— То есть, чтобы получить деньги, ты живешь и спишь с каким-то мужиком? Я правильно понял? Знаешь, как это называется?

— Еще одно слово, Градов, и я уйду.

— Куда? До города десять километров, на лабутенах своих, что ли, поцокаешь? Вперед, можешь х*рачить! — махнул рукой в сторону дороги, темной лентой уходящей вдаль, — не смею задерживать!

Вижу, что злится настолько, что даже не пытается себя контролировать. Неужели полагает, что терпеть его грубость буду?

— Да пошел ты! — посылаю его в далекие дали и разворачиваюсь.

Если думает, что не уйду, то глубоко ошибается. Пусть ноги сотру, пусть потом босиком пойду, оставляя за собой кровавые следы, пусть прокляну все на свете, но терпеть эти наезды не стану.

Сложив руки на груди, иду прочь, в сторону города. Дорога предстоит не близкая, так что ночь обещает быть очень долгой.

— Бл*дь, ты это серьезно? — слышу громкий вопрос в спину.

Серьезнее не бывает. Прохожу мимо его машины, ни на секунду не задерживаясь, даже головы не повернув, даже взглядом не удостоив.

Достаю из сумочки телефон. Как назло сети нет, такси не вызвать, но я на это особо и не рассчитывала. Мысленно прикидываю, сколько у меня с собой наличности. Если повезет, поймаю попутку до города. Только бы на придурков каких-нибудь не нарваться. Ругаю себя в очередной раз, что никак не возьму в привычку носить с собой хотя бы баллончик.

Ладно. Прорвемся.

Ухожу, не оглядываясь.

Уже отойдя на приличное расстояние, слышу, как Градов матерится во весь голос. Заводит машину, с визгом срывает ее с места, и, скрипя покрышками, разворачивает в обратном направлении.

За долю секунды белый ягуар нагоняет меня и, сбавляя скорость, пристраивается рядом. Я слышу как опускается окно с моей стороны, но не даже не поворачиваюсь. Мне плевать.

— Кристин, садись в машину! — холодно произносит Макс, но холод явно напускной, за ним огненный смерч бушует.

Угу, сейчас, бегу и волосы назад! Продолжаю идти вперед, несмотря на то, что от нервов колени дрожат.

— Крис, твою мать, кончай г*внятся! — уже еле сдерживаясь, чуть ли не кричит он, и у меня волосы на макушке дыбом встают.

С трудом удается игнорировать его. Сердце бьется гулко, раскатисто и в такт ему пульсирует кровь в кончиках пальцев.

Градов, держа руль одной рукой, склоняется к окошку с моей стороны и рычит:

— Я сказал, села в машину! Живо!

В этот раз останавливаюсь, разворачиваюсь и смотрю в его полыхающие яростью глаза:

— Без тебя справлюсь, — отвечаю сдержано, вложив в голос все пренебрежение на какое только способна, — все, свободен!

Иду дальше, обхватив себя руками ещё сильнее. Меня трясет, толи оттого, что на улице свежая августовская ночь, то ли оттого, что внутри цунами бушует.

Слышу, как Макс в сердцах бьет кулаком по приборной панели, и ягуар резко набирает скорость.

Ну все, уезжает, холодной молнией пролетает в голове. Внутри облегчение оттого, что оставил меня в покое, смешивается со страхом остаться одной на темной дороге.

Однако я ошибаюсь. Машина срывается с места, но резко тормозит через десяток метров, вставая поперек дороги. Из нее выскакивает злой, как черт Градов, со всех сил хлопает дверью и стремительным шагом направляется ко мне.

Против воли останавливаюсь, подозрительно наблюдая за его приближением.

Останавливается рядом, прожигая бешеным взглядом. Дыхание тяжелое, кулаки сжаты. Мне показалось, что в тот момент он был готов отвесить оплеуху, но каким-то чудом сдержался.

— Чего ты добиваешься? — сквозь зубы цедит он.

— Ничего. Ты сказал х*рачить, вот я и х*рачу, — кое-как удерживаю голос на одной ноте, не давая сорваться на писк. Пытаюсь обойти, но Макс делает шаг в сторону, перекрывая путь:

— Да, что ж ты за с*ка такая непробиваемая?! — спрашивает, вглядываясь мне в лицо.

— Какая есть, — очередная провальная попытка продолжить путь. В этот раз больно хватает чуть повыше локтя и резко дергает к себе.

Шиплю, пытаясь отбиться от него:

— Руки от меня убери, и не смей больше хватать!

— Вот скажи мне, — игнорируя последнюю фразу, — какого хр*на ты скрывала, что у тебя проблемы с деньгами?

— Скрывала? Да об этом все знали! Включая тебя!

— Что знали? Только то, что отец ограничил тебя и поставил условия. Причем, не знаю, были ли твои сучки-подружки в курсе обоих вариантов разрешения ситуация, но лично я знал только про работу!

— И?

— Что и? Как я бл*дь должен был догадаться, что у тебя реальные проблемы, когда ты как всегда улыбаешься и смотришь по сторонам с высоко поднятой головой?! Хр*н допрешь, что у тебя там в мозгах твоих загадочных творится!

— Значит, плохо ты меня знаешь, — все-таки удается скинуть с себя его руку. Черт, больно. Синяков бы не осталось. Стою, растираю больное место, мысленно называя его всякими нехорошими словами.

— Я вообще тебя не знаю! — срывается на крик, — Кристин, мы с тобой год встречались. Целый гр*баный год, а потом ты исчезаешь на месяц, а возвращаешься вот с этим! — снова хватает меня, в этот раз за тонкое запястье, и чуть ли не тычет мне в нос кольцом на безымянном пальце, — и чего ты от меня ждала? Поздравлений? Пожеланий счастливой жизни?

— Да ничего я от тебя не ждала! — тоже повышаю голос, остервенело вырываясь из его захвата.

— Как? Кристин? Как ты до этого додумалась? — он шумно выдыхает, прикрывая глаза, из последних сил пытаясь удержать крупицы спокойствия и здравого смысла.

— У меня были проблемы, и я их решала!

— Твою мать! Да ты ко мне должна была в первую очередь обратиться! Ко мне, Кристин! И не было бы никаких проблем! — делает шаг, неприятно нависая надо мной.

— Серьезно? — упираюсь руками ему в грудь, отталкиваю от себя, — Градов, ты вообще о чем?

— О том, что надо было рассказать о проблемах своему мужчине. Я бы все решил.

— Решил? — начинаю истерично смеяться, тем самым выводя его еще больше, — знаю я твое решение! Обращалась уже с одной проблемой, помнишь? Когда вот так же ночью, на загородной трассе в аварию попала! Помнишь, что ты мне тогда ответил?! Нет?! Так я напомню! Давай созвонимся позже! — передразнила его интонацию, от чего Макса просто передернуло, — Даже не спросил как я, чего я! Вот и вся твоя помощь! Так что не строй тут оскорбленного рыцаря на белом коне!

Зарывшись ладонью в волосы, Максим тяжело дыша, запрокинул голову к темному небу:

— Насколько я понимаю, тот м*дак, за которым ты теперь замужем сразу приехал?

— Да, — жестко отвечаю, не в силах сдержать нервную дрожь, — приехал и помог! Без всяких лишних слов!

— Надо же, герой х*ров! Черт, меня сейчас просто разорвет! — прорычал он, — то есть все это дерьмо из-за той гр*баной аварии??? Да?

— Скажем так, она стала ключевым фактором! — в моем голосе столько стужи, что самой становится холодно, одновременно с этим ломает и крутит внутри, в груди. Ему незачем знать, что я с самого начала видела только один выход из ситуации, и он был связан исключительно с Артемом. Градова в моих планах не было, никогда.

Вне себя снова толкаю его в грудь и, наконец, проскакиваю мимо:

— Все, мне пора, — торопливо чуть ли не бегом, отхожу от него. Кислорода не хватает, будто я в знойной пустыне, а не на краю ночного леса. Из-за ссоры кровавая пелена перед глазами. Рыцарь, мать твою, хр*енов! Проблемы мои решил бы! Да никто их кроме меня решать не собирался! Так что пусть все идут к черту! Моя жизнь, как хочу, так и живу.

Пролетаю мимо его машины, мечтая поскорее убежать, скрыться, и тут же чувствую, как его пальцы сжимаются на руке и рывком разворачивают. От неожиданности едва не утыкаюсь в него носом, шиплю, пытаюсь оттолкнуть от себя, но он уже настолько злой, что не обращает на мои жалкие потуги никакого внимания.

— Мы не закончили!

— Правда? А по-моему, все уже предельно ясно, — пытаюсь хотя бы выдрать у него свою руку, раз не получается оттолкнуть, но Градов, хватает меня за плечи и с силой впечатывает спиной в машину.

— Бл*дь, Кристин, я сейчас прибью тебя прямо здесь.

— Отвали, — вырываюсь, что есть сил, ощущая, как внутри ничего кроме неудержимого гнева не остается, — чего ты вообще ко мне пристал??!

— Чего я пристал?! — ревет он в ответ, сжимая до боли, — ты не понимаешь??? Ты ведь действительно ни х*ра не понимаешь! И не х*ра не видишь дальше своего собственного носа!

С этими словами он меня встряхнул будто неживую куклу, резко, сильно, так что в глазах потемнело.

Таким злым я его не видела никогда в жизни. Всегда слегка вальяжный, расслабленный, самодовольный, а тут, словно все маски слетели, обнажая чувства.

Смотрю на него удивленно, чуть испуганно, оставив попытки освободиться, грубые фразы замирают где-то в горле, так и оставшись несказанными. Он тоже замирает, тяжело дыша, вглядываясь в мое лицо. Затем его взгляд опускается на губы, он смотрит на них долго, безотрывно, словно пытаясь что-то решить, а потом порывисто притягивает к себе и целует. Зло, грубо, сминая мой рот своими губами.

А я… Я под впечатлением от нашей ссоры, от адреналина, и еще Бог знает по каким причинам, отвечаю ему. Пылко, горячо, чувствуя, как по венам разливается огонь, как сумасшедший импульс пронзает все тело насквозь, вынуждая выгибаться на встречу, прижиматься, обвив шею руками.

Наверное, еще сказалась память тела. Несмотря ни на что, нам было с ним хорошо в одной постели. Пусть не летели искры, как с несдержанным Зориным, но на моей памяти было много жарких моментов с Максом. При мыслях об этом почувствовала, как внизу живота становится горячо, влажно и рождается буквально звериное желание. Чувствуя, как его руки бесцеремонно забираются под платье, жесткие ладони гладят кожу, сжимают бедра.

Градов всем весом придавливает меня к машине. Холодный металл больно вжимается в спину, но мне все равно, мало того, мне даже нравится.

В голове мысль, что я вроде как замужем. Но в тот момент главное для меня было не «замужем», а «вроде как». Наш брак фарс чистой воды, поэтому совесть спокойно молчала, равнодушно поглядывая на происходящее. Зорин меня хотел, Зорин меня получил. Пусть радуется. А все остальное — мое дело. Я ему никогда не врала о чувствах, не вешала на уши лапшу о вечной любви, не обещала ничего. Да женаты, но, если уж быть откровенной до конца, я этот брак всерьез не воспринимала, будучи абсолютно уверенной, что пара-тройка месяцев и наша семейная жизнь подойдет к концу. Что мы не сумеем удержать рядом. Слишком все странно, слишком все зыбко и призрачно, слишком мы разные, просто две противоположные вселенные, случайно столкнувшиеся на крутом вираже.

Тогда почему я должна себе отказывать в маленьких радостях? Тем более если кто-то зеленоглазый неосмотрительно свалил в командировку почти на две недели, оставив молодую жену в гордом одиночестве?

Если уж на то пошло, может себе тоже кого-нибудь для развлечений найти. Я не против. Мне как-то все равно.

Да, в тот момент в моей голове были именно такие мысли. Даже не мысли, а просто внезапная вспышка, проблеск, после которой осталось лишь легкое марево, чуть заметное ощущение душевного дискомфорта. Настолько легкое, что я забыла о нем, теряя оставшиеся крупицы самообладания в руках Градова.

Чуть не вырывая с корнями пуговицы, распахиваю рубашку у него на груди, прижимаюсь к нему, с безумным восторгом прикасаюсь к коже. В голове от неправильности ситуации, оттого что нарушаю правила, ломаю запреты, все кипит. Адреналин такой, что словами не передать. Он что-то шепчет мне, но я не слышу, не понимаю. В голове шум, какофония звуков, хотя нас окружает ночь и тишина загородной трассы.

Прижимаясь к его паху, чувствую насколько возбужден. Руки сами тянутся к ремню. Расстегиваю его легким движением, громко звякая пряжкой, пуговица на джинсах подается чуть сложнее, но справляюсь и с ней, рывком опускаю молнию.

Из груди вырывается хриплый стон, когда наконец пальцы обхватывают его плоть, и начинают двигаться вверх-вниз. Макс чуть ли не рычит мне в губы, чувствуя прикосновения.

Я готова отдаться ему прямо здесь и сейчас, хоть на капоте машины, хоть стоя, хоть на ближайшем муравейнике, но у него, по-видимому, чуть больше здравого смысла. Он распахивает заднюю дверцу машины и буквально заталкивает меня внутрь.

Забираюсь вглубь салона, прогнувшись как кошка, прекрасно зная, что его бешеный взгляд устремлен на задницу. Платье задралось почти до талии, открывая загорелые выпуклости, узкую полоску черных кружевных стрингов, еще больше распаляющих желание. Сажусь на сиденье, развернувшись к нему лицом. Градов стоит, как каменное изваяние одной рукой упираясь в машину, а второй сжимая край дверцы. Грудь тяжело вздымается и опадает, а взгляд такой, что от его одного все внутри скручивается в спирать.

Завлекающе, откровенно смотрю на него, медленно снимаю туфли, пренебрежительно скидывая их на пол, потом подцепляю край своего нового, безумно дорогого платья и, стащив его через голову, небрежно отбрасываю на переднее сиденье, оставшись перед ним в одном белье.

Максим, теряя остатки самообладания, ныряет в салон следом за мной, захлопывая за собой дверь.

Притягивая к себе, снова целует, руки гладят плечи, спину, расстегивают бюстгалтер. Порывисто, путаясь, стаскивает его и отбрасывает в сторону.

Со стоном закрываю глаза, когда чувствую горячие губы на своей груди. Целует соски, втягивает их в рот, посасывает, от этого сладкие импульсы бегут к низу живота.

Рывком спускаю с его плеч рубашку, тяну ее дальше. Макс высвобождает сначала одну руку, потом другую, и снова приникает к груди.

Руки спускаются ниже, проходят по талии, бедрам, подцепляют тоненькие ниточки стрингов и тянут их вниз. Чуть приподнимаю зад, что бы облегчить ему задачу. Крошечное белье легко скользит по коже и исчезает из поля видимости, оставляя меня полностью открытой его горящему взгляду.

Нетерпеливо тянусь к его джинсам, меня раздражает грубая ткань, разделяющая нас. Макс торопливо избавляется от остатков одежды и, перегнувшись через спинку сиденья, достает из бардачка презерватив, зубами разрывает фольгу.

Устраиваюсь поудобнее, насколько это вообще возможно в салоне машины. Градов возится с резинкой, потом хватает меня за бедра, притягивая ближе к себе, пристраивается между ног. Одну закидывает себе на плечо, второй упираюсь в спинку переднего сиденья.

В голове уже не одной здравой мысли, только безумное запретное желание. Нетерпеливо подаюсь бедрами навстречу, сгорая от нетерпения.

Градов, направляя член рукой, делает движение вперед, полностью, до конца погружаясь в меня. Непроизвольно охаю, чувствуя в себе горячую, перевозбужденную плоть.

Макс тут же отстраняется, и снова глубокий толчок. Без лишней нежности, без предварительной раскачки, сразу взял быстрый ритм. Выходя почти до конца, врывался обратно до упора, не останавливаясь ни на секунду. Грубо, немного больно, крепко удерживая за бедра, не давая перевести дух. Было чувство словно он пытается самоутвердиться, поставить печать, что-то доказать самому себе или мне. Не знаю, мне плевать. Ничего не осталось кроме его движений, подводящих к самой грани.

Склоняется ниже, целует грудь, обводит языком сосок, чуть прикусывает его, срывая с моих губ нетерпеливое поскуливание. Оставляя за собой влажную дорожку, проходится губами до ключицы.

Чувствую как губы жадно приникают к нежной коже на шее, сильнее чем надо и, не задумываясь, упираюсь руками в грудь, отталкиваю от себя.

Никаких отметок, никаких засосов. Табу.

Макс все понимает без слов, стиснув зубы, отстраняется, но движений не замедляет. В потемневшем взгляде вижу гремучий коктейль: злость неудержимую, ревность бешеную, и ещё что-то непонятное, горькое, отчаянное. И от этого крышу сносит, от понимания, что его ломает из-за меня, от ощущения безграничной власти над ним.

Как маньячка схожу с ума, упиваюсь происходящим. Двигаюсь в такт с ним, подстраиваясь под бешеный ритм, не сдерживая хриплые стоны, и, наконец, срываюсь, выгибаюсь дугой не в силах сдержать громкий крик.

Максим, убедившись в том, что я получила удовлетворение, начал двигать ещё жестче, быстрее и вскоре резко подавшись вперед, с тихим рычанием, замер.

Несколько минут мы ещё просто лежали, не в силах пошевелиться. Прикрыв глаза, чувствую, как он уперся лбом в ключицу, опаляя горячим дыханием кожу на шее.

Тело в блаженной неге, а внутри пустота, ноль, ни единой эмоции.

Мне тяжело…

Шевелюсь, вынуждая его подняться, и сажусь, взглядом ища раскиданное белье.

Макс, откинувшись на спинку сиденья, сидит, зарывшись обеими ладонями в свои волосы и прикрыв глаза. Я вижу, как бьется жилка у него на виске, как он тяжело сглатывает, словно в горле пересохло. Да, водички бы не помешало. Холодной, со льдом и долькой лайма.

Трусы нахожу в складке между сиденьем и спинкой, бюстик висит на подголовнике. Медленно одеваюсь. Тесно. Сержусь на неудобный салон, на крючок, который никак не хочет зацепляться за петельку. Раздражаюсь, когда с первого раза не могу дотянуться до скомканного платья. Все эти отрицательные эмоции бодрят, тонизируют, отвлекают от непонятного горького чувства, черной змеей вползающего в сердце.

Градов по-прежнему сидит, не шевелясь. Хватаю его рубашку и раздраженно швыряю на бедра, со словами:

— Прикройся!

Наконец, платье на мне. Дотягиваюсь до туфель, обуваюсь и выскакиваю на улицу. Прохладный ветерок скользит по раскрасневшимся щекам, треплет растрепавшиеся волосы, но я этого не ощущаю. Чувство такое, будто окунули в новокаин, накачали им до предела. Смотрю на машину, в которой только что самозабвенно трахалась с Градовым и понимаю, что кроме физической разрядки ничего не получила. Никакого морального удовлетворения, просто зарядка, тренировка для поддержания формы.

Макс вылезает из машины. Одетый, но весь какой-то потрепанный, помятый и переходит к водительскому сиденью:

— Поехали, отвезу тебя домой.

Я молча усаживаюсь на пассажирское сиденье и отворачиваюсь к окну, зная, что мы с места не сдвинемся, пока он не выкурит сигарету.

Чуть позже едем обратно в город. Максим задумчиво управляет машиной, а я поджав ноги под себя смотрю в окно и думаю о том, что случилось.

Наваждение схлынуло, оставив после себя какой-то неприятный привкус. Все-таки неправильно как это все… Мерзко.

Вот уж никогда не думала, что буду гулящей женой! Нет, я конечно не кладезь целомудрия, и лучших человеческих качеств, но все равно как-то чудно, ощущать, что только что переспала с одним, будучи замужем за другим.

Интересно, почему все-таки совесть не сработала, ограничители внутренние не включились?

Ах, да! У нас же с Артемом все не по-настоящему, просто игра. Значит и клятвы все не стоят и выеденного яйца. Верно? Верно.

Как ни странно, но в голове не звучало слово «измена». На мой взгляд изменяешь, это когда любовь-морковь, а потом раз и в дверь пройти не можешь, потому что рогами за косяк зацепился. Вот это измена, а когда все непонятно, все временно, зыбко и не по-настоящему, о какой измене может идти речь? Так, небольшое недоразумение и не более того. Так ведь? Правильно я рассуждаю? Вроде правильно…

В общем, со своим внутренним миром я смогла договориться, и к городу уже подъезжала в благостном расположении духа. А, чего грустить-то? Все отлично. Муж в командировке, не мешает, доступ свободный к деньгам, и вдобавок приятное приключение. В общем, сегодня явно удачный для меня день, и ночь, если только не обращать внимания на горечь во рту и непонятное щемящее чувство, сдавливающее грудь.

Ягуар останавливается у моего подъезда, и я торопливо скидываю с себя ремень безопасности. Мне хочет поскорее уйти, сбежать, но Градов останавливает. Всю дорогу молчал как немой, а тут решил заговорить:

— Кристин, что теперь?

Замираю и разворачиваюсь к нему. Сложив руки на руле, выжидающе напряженно смотрит на меня.

— Ничего, — пожимаю плечами.

— Ничего? — удивленно переспрашивает он.

— Да, а что ты хочешь от меня услышать?

— Ну, например, что ты хочешь закончить с этими дурацкими играми в «муж— жена» прямо здесь и сейчас.

Да что ж вы меня все развести хотите с таким маниакальным упорством?! Его слова меня задевают, злят:

— Он мне нужен. И бросать все, потому что ты так хочешь, я не собираюсь.

Мои слова для него, как пощечина. Прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки:

— Думаешь, я так долго вытерплю? Знать, что ты идешь домой, к нему, что вы с ним… Черт, — замолкает, — а больше всего боюсь, что в один прекрасный момент твоя игра перейдет в нечто более серьезное.

— Я тебя умоляю, — пренебрежительно скривила губы, — у меня в планах этого не было и нет.

— Планы, — повторяет за мной и сердито бьет ладонью по рулю, — планировщица, мать твою…

Вижу, что его снова накрывает, поэтому бросаю короткое «пока» и покидаю машину. Продолжать этот разговор нет смысла. Я устала, хочу спать.

«Думаешь, я так долго вытерплю» — эхом звучат его слова в голове, пока иду к подъезду. Да ты вообще не должен терпеть, если я тебе действительно дорога! Должен набить морду сопернику, меня уволочь за волосы прочь, поставить ультиматум, сделать все, чтобы этот фарс прекратился здесь и сейчас. А не сидеть и не думать, сколько ты выдержишь, прекрасно зная, что девушка с другим живет, и далеко не сказки они там по вечерам читают.

Думаю про него и ничего не испытываю, кроме легкого недоумения и какого-то презрения что ли.

Понимаю, что даже если с Артемом я разведусь, то с Максом у нас ничего не будет, кроме вот таких безумных поездок на природу, и то лишь до тех пор, пока мне не надоест.

Дома первым делом иду в душ, и долго с остервенением тру себя мочалкой, пытаюсь смыть с себя этот день, смыть все переживания и сомнения, избавиться от непонятной тревоги.

Иду в спальню, обмотавшись махровым полотенцем, и замираю на пороге, глядя на кровать. Блин, что ж так колет в груди? Словно заноза.

Тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение, и забралась под одеяло, поймав себя на мысли, что одной в такой огромной постели неуютно.

… А утром все встало на свои места. Проснулась поздно, потянулась, улыбнулась и поняла, что жизнь прекрасна. Что у меня все хорошо, все как надо. Непонятные переживания насчет вчерашнего приключения исчезли. Ну, сделала и сделала, а что такого? Просто маленькое и весьма приятное приключение.

Беру в руки телефон и вижу непрочитанное сообщение. От Артема. Открываю его, а там только одно слово «скучаю». Недрогнувшей рукой набираю ответ «взаимно».

Бодро поднимаюсь с кровати и, потягиваясь, иду на кухню, завариваю кофе и замираю у окна, любуясь зеленым парком.

Пойти, что ли прогуляться по магазинам, пока милый в отъезде?

Хорошая мысль.

Как говорится «кот ушел, мышам раздолье»!

Глава 4

Время Темкиной командировки подходило к концу, заставляя нервничать. Я еще не привыкла к тому, что мы с ним женаты, и скорая разлука отнюдь не способствовала укреплению привязанности.

Пока Артем был рядом, я воспринимала его присутствие как нечто само собой разумеющееся. Было тепло и комфортно, уютно. Мне кажется, его присутствие словно что-то переключало в моей голове. Неожиданно для самой себя становилась мягче что ли, податливей. Бред, какой-то., в общем.

Стоило ему уехать и вуаля, вернулась привычная я, которая не хотела уюта, спокойствия и прочих глупостей. Эта я хотела распушить перья и сверкать золотой короной, хотела, чтобы весь мир стоял на коленях и со слезами восторга смотрел на меня.

Поэтому возвращение мужа ждала с каким-то непонятным трепетом. Он-то приедет, как всегда радостный, открытый, наверняка соскучившийся по мне. А я не знала смогу ли просто улыбнуться ему в ответ.

Эх, и доконает меня замужество это!

Чем я занималась в эти дни? Глупый вопрос. Конечно тем, что мне так нравилось, тем, чего не хватало во времена санкций. Развлекалась, как могла, легко включившись в привычный ритм жизни: ночью клуб, сон как минимум до полудня, поход по магазинам, салонам. В общем дорвалась.

Общалась с подругами. Они отошли после моего триумфального возвращения, но все равно относились чуть настороженно, не зная, чего ожидать. И мне это нравилось.

Ещё несколько раз встречалась с Максом.

Градов — отдельная тема. Его словно прорвало. Он был готов проводить со мной весь день напролет. Сомнительное удовольствие. На хр*н он мне сдался, спрашивается, в салоне красоты? Или в обувном магазине? Он постоянно звонил, писал. Настойчиво предлагал куда-нибудь сходить, на что получал мой категорический отказ. Учитывая популярность Зорина в универе и его ошеломляющую способность находить общий язык с людьми, я ничуть не сомневалась, что стоит только выйти куда-то с Градовым, как обязательно нарвусь на кого-нибудь из Темкиных друзей. Мир, как известно, тесен, а закон подлости всемогущ и непреодолим.

Поэтому на хр*н Макса с его стремлением сходить в ресторан, кино, выставку и куда бы то ни было. Просто на хр*н и все.

Второй его идеей фикс стало напроситься по мне в гости. Я не знаю, зачем ему это было нужно, но тут мое «нет» было еще более категоричным. Какие бы призрачные отношения не связывали нас с Зориным, но приводить домой кого-то другого — это слишком, даже для меня. В голове просто железный занавес. Наш дом — это наш и больше ничей дом. Я сказала наш? Простите, оговорилась, само как-то вырвалось.

Мое общение с Максом ограничивалось нашими совместными тусовками в обычной компании, вечерними автомобильными прогулками по городу, да и за его пределами, один раз была у него.

И если его с каждым днём распирало все сильнее, то я наоборот стала уставать от нашего общения. Адреналин схлынула, оставив после себя привычное пренебрежение и скуку. Мне было с ним скучно. Вот и все. Последние два дня я вообще его продинамила, сославшись на очень важные дела.

Утро, как всегда встретило меня наглым солнечным лучом, пробивающимся сквозь шторы. Поворчала, зевнула, и перевернулась на другой бок, в надежде продолжить сладкий сон.

Твою мать!

На соседней подушке, удобно подперев щеку рукой, лежал Артем и с улыбкой смотрел на меня. Еле сдержалась, что б не заорать и не скатиться с кровати.

— Тём, — прошептала, — ты меня испугал!

— Я не специально, — так же шепотом ответил он и одной рукой, бесцеремонно притянул меня к себе, а я и не сопротивлялась, пребывая в состоянии какого-то странного шока. Не оттого, что засыпала вечером одна, а проснулась с мужиком в постели, не оттого, что испугалась. Нет. Я была в шоке, что вместо ожидаемой, свойственной для меня отчуждённости, меня накрыло какое-то неуёмное облегчение и какое-то странное чувство. Я не совсем поняла, что это было, но оно подозрительно походило на радость.

— Ты давно приехал? — уткнувшись носом в грудь, с удовольствием вдыхаю его запах.

— Пару часов назад.

— Почему не разбудил?

— Я хотел, но… заснул, — чуть извиняющимся голосом ответил Тёмка, — поглаживая мои волосы, — вот просто подошёл к кровати, присел на секунду, а потом раз и просыпаюсь, услыхав твоё ворчание. Два часа как стёрлись из жизни.

— Как съездил? — Отстраняюсь, что бы заглянуть ему в глаза, — успешно?

— Да, все отлично, — кивает, блуждая взглядом по моему лицу.

— Ну, и хорошо, — удовлетворённо киваю и пытаюсь отстраниться, — есть хочешь?

Я вчера неожиданно для самой себя еды наготовила: суп сварила, мяса натушила, готовясь к его возвращению. Это я съем яблоко и больше ничего и не надо, а он— здоровый бугай с отменным аппетитом.

— Нет.

— Нет? — удивлённо смотрю на него.

— Мои желания не имеют ничего общего с едой, — чуть севшим голосом произносит Артем, притягивая ближе к себе, а я и не сопротивляюсь, внезапно осознав, что с нетерпением этого ждала.

Позже выползаем на кухню, довольные, веселые, голодные как черти. Я думала, что не смогу улыбнуться ему при встрече? Бред, я смеялась во весь голос, когда он театрально рассказал новый далеко не приличный анекдот. Как у него выходит, разворачивать меня в совершенно неожиданную для меня самой сторону?

На кухне ожидал сюрприз. Огромный букет белых лилий, именно таких как я люблю. От неожиданности замираю, и идущий сзади Артем по инерции налетает на меня, чуть не свалив с ног, успевая в последний момент подхватить:

— Ты чего?

— Это мне? — почему-то шепотом спрашиваю у него, показывая пальцем на букет

— Хм, дай подумать, — он картинно поднимает взгляд вверх и вправо, — не уверен, но скорее всего тебе.

Подхожу к букету, нюхают один из больших красивых цветков, чувствуя, как внутри, натянутой струной дрожат нервы. Нет, не подумайте, что я дикая, и мне цветы никогда не дарили. Но это были именно те цветы, что я люблю. Не розы, герберы, орхидеи, а именно белоснежные крупные лилии.

— Спасибо Тём, — внутри неуместное волнение, — как узнал?

— Понравилось? — пожимая плечами, тихо спрашивает он.

— Очень.

— Ну, и чудно, — уже громко и насмешливо, — теперь ты просто обязана меня накормить. Пока я не начал тянуть в рот все, что попало.

С этими словами бесцеремонно ущипнул меня за задницу.

Тьфу, ты блин, дурень, весь момент испортил!

Сердиться, не получается, с трудом прячу улыбку и направляюсь к холодильнику.

— Да, ну дура какая-то, — пренебрежительно фыркнула, глядя на экран.

— Почему? — лениво поинтересовался Артем, развалившийся на диване.

— Ей говорят, прыгай, а то убьют, а она стоит, ревет, титьки мнет, — отправила в рот хрустящую чипсину

— Ей просто страшно, — он запрокинул руки за голову и чуть насмешливо смотрел на меня.

— Значит мало того, что дура, так еще и трусливая!

— То есть ты бы на ее месте прыгнула не раздумывая?

— Чего тут бояться то? Раз и все, — уверенно пожимаю плечами, ничуть не сомневаясь в правдивости своих слов, — а на эту сикуху, даже смотреть противно.

В глазах у Зорина озорные огоньки заплясали:

— Прямо ра-а-а-аз и прыгнула бы?

— Естественно!

— Не знал, что ты у меня такая отчаянная.

— А ты вообще многое обо мне не знаешь! — ответила, надменно поморщив нос, внезапно почувствовал, как внутри что-то неприятно шевельнулось. Вспомнилась одна из наших встреч с Градовым. М-да, Темка, лучше тебе этого не знать.

— Еще скажи, что с парашютом бы запросто прыгнула, — продолжал он докапываться до меня.

— Тём, да запросто бы прыгнула! А вот ты сам бы прыгнул? — с удовольствием замечаю, как он удивленно вскидывает брови.

— Не знаю, Кристин. Как-то не задумывался над этим вопросом, — рассеяно почесал макушку, — может быть. Хотя не уверен. Стремно наверное болтаться в воздухе, зная, что под тобой сотни метры пустоты.

Я снисходительно хмыкнула:

— Вот видишь, прежде чем доставать меня, сначала на себя посмотри, — глубокомысленно изрекла, снова переключая внимание на экран.

Безмозглая героиня все-таки прыгнула, и теперь с диким воплем летела вниз с небоскреба, вцепившись скрюченными пальцами в канат — страховку, обвивающую ее тело. Отстой какой-то, а не фильм.

Минут через двадцать Зорин поднялся с дивана:

— Пошли спать.

— Я не хочу, — ответила ему, не отрываясь от просмотра.

Парень на секунду замер, стоя надо мной словно скала, а потом нагнулся, бесцеремонно подхватил подмышки и выдернул из кресла. Тихо пискнув от неожиданности, попыталась скинуть его руки, но Артем прижал к себе так, что и не вдохнуть лишний раз, и понес из большой комнаты, предварительно выключив телевизор.

— Зорин, я не хочу спать! — шипела, пытаясь оттолкнуть его от себя этого здоровенного нахала.

— А мы пока и не будем, — многообещающе ответил Артем, и я невольно замерла, уперевшись руками в его плечи, чувствуя как плавлюсь под откровенным, похотливым взглядом потемневших зеленых глаз.

Утро встретила меня легким шлепком по заднице. Я недовольно заворчала, попыталась подтянуть одеяло повыше, а голову спрятала под подушку. Не помогло. Кто-то нагло, бесцеремонно стащил одеяло. Хотя почему кто-то? Это он, мой наглый, неугомонный муженек.

— Тём, отстань от меня! — проворчала, сворачиваясь клубочком, — я спать хочу!

— Никаких, спать! Подъем, — в голосе ни грамма сочувствия к сонной жене, — сама или мне тебя силой будить?

— Отстань, — сердито повторила еще раз и попыталась свернуться калачиком.

— Сама напросилась! — чувствую, как сильные пальцы обхватывают щиколотки и тянут меня к краю кровати.

— Зорин, блин! Не будь свинтусом! Если ты встал, это не значит, что и все остальные должны вскакивать, — попыталась от него отбиться, вырвать ноги из захвата, цеплялась руками за простынь, подушку. Только бесполезно, он рывком подтянул ближе к себе, и с простынею, и с подушкой, и со всем остальным.

Наконец он разжимает руки и я, как пуля, стремительно уползаю обратно к стенке, сердито глядя на него. Это паразит стоит, уперев руки в боки, и весело смотрит на меня:

— Кристин, даю тебе последний шанс встать самой, — его абсолютно не смущает моя раскрасневшаяся от гнева физиономия, — считаю до трех и несу тебя в душ. В очень — очень холодный душ.

— Ага, сейчас! Размечтался.

— Один, — демонстративно отгибает первый палец на правой руке. В ответ я лишь фыркаю.

— Два, — второй палец, а мне становится как-то неудобно и тревожно.

— Три! — срывается с места, а я с диким, истошным воплем чуть не скатываюсь с кровати, и, сломя голову, бегу к выходу из комнаты. В след мне раздается хохот.

Вот, скотина! Ржет надо мной!

Бегу в ванну, заскакиваю внутрь и запираюсь на задвижку, чтобы, не дай Бог, не ворвался следом. Внутри все ходуном ходит от негодования, но на губах против воли появляется улыбка.

Хм, это действительно было весело.

После завтрака Артем сообщим мне, что у нас на сегодня запланирована прогулка на природе. Я с сомнением посмотрела в окно. На улице погода отличная, солнышко светит, тепло и радостно.

Все здорово, но мне совершенно не хочется выбираться из дома, о чем, не задумываясь, сообщаю Зорину

— Тинка, ты как картошина на грядке! Это не хочешь, то не хочешь. Весь день готова только дома сидеть или по магазинам бродить.

— И что в этом такого?

— Да, скукотища жуткая!

— Ничего не скукотища! И вообще можно подумать на природе просто капец как весело, просто фейерверк из развлечений.

Он загадочно улыбнулся:

— Сегодня будет весело. Так что иди и собирайся.

— А если не пойду, — интересуюсь, упрямо сложив руки на груди.

— Значит, я тебя понесу, прямо так, — он кивнул на коротенький халатик, едва прикрывающий пятую точку, — Выбирай.

Я, сложив руки на груди, остановилась перед ним, строго смотря сверху вниз:

— Что за замашки пещерного человека? — на мой назидательный тон не ответил, и мне пришлось повысить голос, чтобы отвлечь его внимание от своих ног, — Тём, ты меня слышишь? Я не хочу никуда ехать!

— Нет. Я тебя не слышу, — хмыкнул он, — но если ты сейчас не наденешь что-нибудь другое мы точно никуда не поедем!

— Тёма, блин, я серьезно!

— Так и я тоже.

Что в его тоне подсказывает, что он действительно серьезен, и спорить с ним бесполезно.

Ладно, хр*н с тобой, золотая рыбка! Скрипнув зубами, пошла к выходу, но в самых дверях остановилась и спросила:

— Как хоть одеваться на эту твою прогулку? Спортивный стиль?

— Да. И вообще одевай, что не жалко.!

— О, как! Мы что планируем на земле валяться?

— Это уж как пойдет, — подмигнул он, и я закатив глаза отвернулась.

Несносный, озабоченный маньяк! Но, черт возьми, до чего же приятно, когда он вот так смотрит на меня, не замечая ничего вокруг.

Выбрала старые светло-серые спортивные брюки и футболку, подумав прихватила с собой легкую трикотажную курточку. Вроде ничего, сойдет.

Зорин уже ждал меня готовый, потертые джинсы, футболка с длинными рукавами, кроссовки на высокой подошве.

Он пробежался быстрым взглядом по моему внешнему виду и, удовлетворенно кивнув, произнес:

— Ну что красивая, поехали кататься?

Эх, знала бы я раньше, куда он собрался меня везти, сама бы затащила в постель и не выпустила бы до самого вечера, пока не выкинул бы из головы все глупости!

Но я не знала, поэтому, развесив уши, сидела в машине, слушала, что он мне рассказывал, и не обращала никакого внимания на то, что творилось за окном.

С ним реально было весело и интересно, а еще до безобразия уютно, что в принципе для меня, снисходительно поглядывающей на всех, непривычно.

Зорин описывал случай из еще не такой далекой студенческой жизни, и я смеялась взахлеб, прикрывая лицо руками, и чуть ли не хрюкая.

Невольно думала о том, что с Градовым ни разу в жизни так самозабвенно, искренне не веселилась, вечно какие-то чопорные понты мешали.

Артем припарковал машину на обочине и я, наконец, соизволила посмотреть в окошко. Итак, что мы имеем.

Роскошные лиственные деревья обступают со всех сторон узкую, засыпанную гравием дорожку, теряющуюся за зеленым поворотом.

— Ну, и куда ты меня привез? — скептично подняв бровь, интересуюсь у него.

— Тебе должно понравится, — протянул мне руку, и я без колебания вложила свою в его теплую, крепкую ладонь.

Мы не торопясь шли по дорожке, я доверчиво позволяла ему себя вести, пока почти сразу после поворота, мы не уткнулись в забор из сетки-рабицы и тяжелые решетчатые ворота, над которыми дугой красовалась выцветшая вывеска «авиационно-спортивный клуб Полет».

От неожиданности резко остановилась, глядя на вывеску с открытым ртом. Это блин что такое???

Артем тем временем обнимает меня сзади. Вроде нежно и ласково, но я нутром чую, что так он преграждает мне путь к отступлению.

— Тём, мы здесь чего забыли? — интересуюсь осипшим голосом, хотя уже и сама начинаю догадываться.

— Ты вчера так самозабвенно доказывала, что ничего не боишься, что мне стало интересно действительно ли это так, — коварно произнес Зорин, прижимая к своей груди.

Нервно сглотнув, попыталась вырваться из его рук, но он удерживает, чувствую его дыхание на своей макушке, а еще толпу мурашек бегущую вдоль позвоночника.

— То есть ты хочешь, чтобы я прыгнула с парашютом.

— Нет. Я хочу, чтобы ты перестала выпендриваться и призналась в том, что точно так же бы вопила, как девица из фильма, — голос теплый, бархатный, но вместе с тем бесконечно насмешливый.

Ладно, улыбчивый мой, давай повеселимся:

— Да, легко! — уверено произношу, отмахиваясь от пульсирующего инстинкта самосохранения.

— Серьезно?

— Да. Только если ты то же будешь прыгать, — чувствую, как он замер, как напряглись руки, обнимающие меня. Что, Артем Сергеевич, не ожидал такого?

Он чуть растеряно переступил с ноги на ногу, а я внутренне торжествовала, наслаждаясь тем, что смогла сбить с него спесь.

— Прыгаем вместе. А там и увидим, кто испуганно вопить будет! — через плечо бросила на него самодовольный взгляд.

Артем выглядел чуть сконфужено, с минуту молчал, а потом напряженно выдал:

— По рукам. Кто не прыгнет, тот месяц моет посуду!

— Договорились, — высвобождаюсь из его объятий и протягиваю руку для закрепления нашей сделки.

Зорин бросает на меня мимолетный взгляд. Такой быстрый, что его оттенок я не успеваю разгадать, и крепко обхватывает ладонью мою узенькую ручку:

— Ну что ж, пошли за адреналиновым зарядом, — произносит вроде как ни в чем не бывало, но я чувствую тревожные перекаты в голосе, и улыбаюсь. Он направляется к воротам, а я иду за ним следом, очень сомневаясь в том, что поступаю правильно, и если честно еще до конца не верю, что сделаю это. Наоборот, в душе теплится надежда, что это все игра, из которой я легко смогу выйти, стоит только захотеть.

Перед нами раскинулось широкое поле, ограниченное вдалеке темной полоской леса. Несколько убогих, одноэтажных строений, которым явно бы не помешал ремонт.

Чуть поодаль стоят несколько небольших ЯК-ов, раскрашенных в яркие цвета и темно зеленый АН-2.

Как-то не внушают они мне доверия. Мне вообще здесь не нравится: все с старое, потрепанное. Только небо голубое-голубое…

Идем к одной из домушек. Зорин осматривается по сторонам, ищет взглядом какой-нибудь указатель, вывеску, которая бы помогла нам сориентироваться, определить куда идти.

— Может, внутрь зайдем, посмотрим, что да как? — с сомнением спрашивает Артем, — узнаем, где тут слет юных парашютистов.

— Давай, ты сам? Я лучше тут постою, на крылечке, воздухом подышу, чем лазить не понятно где.

— Ох, ты ж, ё-мое, какие мы нежные, — усмехается он и бодро заходит внутрь, а я остаюсь, с сомнениям посматривая по сторонам.

Люди какие-то ходят. Все довольные, веселые, а у меня сердечко бьется в груди как птичка в силках, и взгляд непроизвольно к самолету возвращается.

Темка появился через несколько минут, сжимая в руке какие-то бумажки:

— Чего у тебя там? — подозрительно интересуюсь, переминаясь с ноги на ногу.

Надеюсь письменный запрет на совершение глупостей?

Одну бумажку отдает мне, вторую не глядя, засовывает в задний карман джинсов. Я разворачиваю серый клочок, с весьма посредственной полиграфией и читаю ««прыжок с парашютом»» и чего-то там ещё мелкими буковками.

Ё-мое, не верю.

Он с сомнением смотрит на меня, и во взгляде нет привычной уверенности. Ага, запереживал, позитивный мой?

И от этого внутри наоборот азарт какой-то поднимается. Посмотрим ещё кто первый отступит.

— Может ну его? — произносит как-то неуверенно, смято.

— Неееее, — самодовольно улыбаюсь, — зря ехали что ли. Так, что дальше? Где выдают парашюты?

— Дальше, надо на тренажер идти.

— Что за тренажер?

— Иидем, сказали, где-то за домом, — берет меня за руку и спускается с крыльца, и с глупой улыбкой иду за ним, разглядывая широкие плечи.

Тренажер — это очень громко сказано. Я то ожидала что-то наподобие нормального тренажерного зала, а вместо этого, посреди плохо скошенной площадки стоял металлический каркас, как для качелей, на нем подвешен парашют. Вернее его нижняя часть. Купола не было, только все эти ремни, карабины.

Подходим ближе, с сомнением поглядывая на это чудо приспособление.

— Ты первая, — говорит Зорин, потирая подбородок.

— Да без проблем.

Меня встречает молоденький парнишка:

— Первый раз?

— Да.

— Подходите ближе.

Отдаю Артему сумочку и иду к волшебному тренажеру.

Парень ловко запаковывает меня в снаряжение, потом отходит чуть в сторону и нажимает на рычаг, который я изначально не заметила. Раздается гул моторчика, шелест лебедки, и вот я уже болтаюсь на высоте чуть больше метра, вцепившись в ремни.

Инструктор начинает объяснять, как и чего делать, как управлять парашютом в воздухе.

Слушаю, киваю, пытаюсь повторять, что он говорит. Это оказывается не так уж и просто. Тут сила физическая нужна. Чтоб управлять полетом, надо было тянуть то за одни веревочки, то за другие. Кстати веревочки стропами называются, инструктор раз двадцать мне это повторил, прежде чем запомнила. Он рассказывал, как менять направление полета, как правильно прыгать, что делать, когда парашют откроется, какая поза нужна для приземления. И ещё три миллиона полезных деталей. Я внимательно слушала, с каждой секундой убеждаясь, что зря все это затеяла.

Артем стоял рядом, сложив руки на груди, и мрачно смотрел на меня, всем своим видом показывая, что уже не рад своей опрометчивой идее.

Показала ему язык и дальше занялась подготовкой.

Час, не меньше, я висела на этом тренажере, выполняя команды инструктора. Вроде все ясно, ничего сложного.

Удостоверившись в том, что у меня в голове все отложилось, он спустил меня на землю.

Потирая чуть намятое бедро, обратилась к Зорину:

— Ну, что смотришь. Запаковывайся, твоя очередь.

— Обойдусь, — мазнул рукой, и пошел прочь.

— Нет, ты попробуй, — догоняю его, хватаю за руку, разворачиваю к себе, — это же тренажер, подготовка к прыжку.

— Тин, я стоял рядом и все слышал, все запомнил. И если уж ты своими ручонками справилась с управлением, то я и подавно, — чуть поиграл мышцами.

— Так, заканчивай красоваться, и вперед, дергать за веревочки! — уперла руку в бедро, демонстрируя серьезность своего настроя.

— Стропы, Кристин. Стропы!

— Да, какая разница.

— Действительно, никакой. В любом случае у меня нет времени барахтаться там. Скоро вылет, а ещё надо медосмотр какой-то пройти, документы заполнить, снаряжение подобрать.

— Так и скажи, что застеснялся пробовать! — буркнула ему вслед, за что схлопотала не ласковый взгляд через плечо.

Внутри злорадство какое-то. Вижу, что ему не нравится здесь, что жалеет о своем решении, но пока еще не готов признаться, отступить. Ну, ничего, еще не вечер.

Дальше формальный медосмотр, заполнение документов. Особенно понравилась бумажка, подписав которую, я заявляла, что в случае несчастного случая претензий иметь не буду. Конечно, какие могут быть претензии у лепешки, размазанной по полю?

Наконец, вся эта предварительная подготовка осталась позади, и мы с небольшой группой таких же горе — прыгунов идем к домишке, на котором вывеска» снаряжение».

Заходим в помещение, пахнущее мужской раздевалкой, при тренажерном зале. Я морщу нос и осматриваюсь. Какие-то рюкзаки, валенки, тулупы и еще гора не пойми какого барахла.

И это они называют снаряжением???

Подходим к пузатому мужчине, он проверяет наши билеты, после чего осматривает нашу обувь и выносит вердикт, что только у Артема она подходит для прыжка, а всем остальным надо переобуваться.

Зорин улыбается, а я недовольно нахмурилась. Интересно, чем это не угодили мои Нью Бэлансы из последней коллекции?

И во что, скажите на милость, я должна переобуться, если ничего с собой нет? Или на это и рассчитано? Прыжок оплатили, а потом раз, и можете проваливать, потому что тапки не те. До свидания, приходите еще.

И тут мужик широким жестом указывает…на гору валенок?

Серьезно? Валенки? Из общей кучи?

Я аж рот открыла, и чуть не зашипела, когда услыхала, как над ухом прыснул от смеха муженек ненаглядный.

— Я не буду это одевать! — шепчу ему.

— Правильно, поехали домой, — еле сдерживая смех, отвечает он.

Замирая, смотрю не его глумливую физиономию, потом резко поворачиваюсь и иду к куче. Нет, уж, не дождешься!

Все остальные уже облачились в новую обувку, осталась только я. Брезгливо сморщив нос, нашла пару нужного размера и переобулась, поставив свои кроссовочки в угол.

Обалдеть, лабутены! Ощущение, что оба валенка на одну ногу, причем на среднюю, потому что и левой, и правой одинаково некомфортно.

Гордо задрав голову, проковыляла мимо Зорина, отчаянно пытающегося не заржать.

Вот котяра самодовольная! Повезло ему, что с обувью угадал, а то чапал бы на пару со мной в валенках. А так стоит, веселый, довольный, застегивает на голове летный шлем.

Кстати, где он его взял? Осматриваюсь по сторонам и вижу, как остальные получают головные уборы у второго дядьки.

Иду туда, прикидывая, как это безобразие будет смотреться на моей голове.

Передо мной два человека, им выдают шлемы цвета хаки, а когда очередь доходит до меня, дядя протягивает ярко-красную каску, на которой спереди прилеплена наклейка с улыбающейся черепахой.

— Что это? — спрашиваю ошалело.

— Шлемы закончились. Тебе достается наша достопримечательность — черепашка До-до, — улыбаясь, отвечает он, и, не дожидаясь ответа, надевает мне на голову, — красота!

Выпучив глаза, поворачиваюсь к Зорину, чтобы высказать свое негодование. Он, закусив губу, смотрит на меня долю секунды, а потом начинает откровенно ржать:

— Ради этого стоило сюда ехать! — чуть ли не хрюкая, достает телефон и фотографирует меня. Поймав яростный взгляд, глумливо поясняет: — на звонок поставлю!

Капец, свинья!

— Давай меняться! — похожу к нему и сую каску ему в живот.

— Фигу тебе! Тебе черепашка До-до больше идет, — со смехом качает головой, разворачивается и уходит, оставляя меня кипеть от недовольства. Правда потом возвращается, старательно пряча глаза, забирает у меня сумочку, кладет в нее свой телефон, документы, ключи от машины и относит в камеру хранения.

Все уже вышли на улицу, в помещение остаюсь только я.

Безумно хочется послать все к чертовой матери и уйти! Но не могу, Артем тогда еще больше надо мной потешаться будет.

Шумно выдыхаю и, сжав кулаки, выхожу на свет божий. Может мне уже кажется, но на меня все косятся и хихикают. Артем вообще встречает белозубой широкой улыбкой:

— Я убью тебя! — шиплю чуть слышно.

В ответ обнимает за плечи, притягивает к себе и целует в нос:

— Как же мне с тобой повезло, просто праздник какой-то!

— Издеваешься? — пытаюсь его оттолкнуть, но он даже с места не сдвинулся, прижимает к себе так, что не вздохнуть.

— Нет, — говорит тихо, спокойно, положив подбородок мне на макушку.

И это звучит так проникновенно, что гасит мой пожар.

И тут нас зовут на поле. Там стоит ряд лавок, на котором сотрудники летного клуба уже разместили рюкзаки с парашютами. Мы с Артемом идем последними и пристраиваемся с самого края.

Надеваем снаряжение, инструктора проходят, проверяют все ли у нас в порядке, все ли правильно закреплено, застегнуто. В этот момент меня начинает ощутимо потряхивать от самого настоящего страха.

Еще вчера я даже и не думала о таком, а теперь стою посреди поля в валенках, красной каске с идиотской черепахой и парашютом номер тринадцать.

Да-да, для полноты ощущений мне достался рюкзак именно с таким номером. Ппц, я везучая.

В голову какие-то подозрения начинают врываться. Типа, а не послать ли мне всю эту затею на фиг, и не пойти ли домой? Дома хорошо, тепло, уютно, печеньки есть.

Оборачиваюсь к Артему и замираю. Он стоит в шаге от меня и смотрит так, что сердце ломить начинает. Потом делает порывистый шаг ко мне и подрагивающим голосом произносит:

— Кристин, давай сбежим отсюда? Ну, его на х*р этот прыжок.

— Испугался? — ехидно улыбаясь, спрашиваю у него.

— Да, — отвечает прямо, не пряча глаз.

— То есть… я победила?

— Победила, — кивает, недовольно поджав губы.

— То есть, ты моешь посуду целый месяц? — уточняю, насмешливо подняв бровь.

Он недовольно кивает, смотрит куда-то в сторону, после чего с тяжелым вздохом выдает:

— Да, мою.

Как маленькая подскакиваю на месте и радостно хлопаю в ладоши. Артем стоит рядом, смотрит на меня сверху вниз, и я вижу, как у него на скулах желваки ходят. Что, зеленоглазый, не нравится проигрывать?

— Теперь, когда ты вдоволь позлорадствовала, поехали отсюда, — ворчит себе под нос и протягивает руку.

— Угу. Сейчас, только прыгну, — отвечаю, с непередаваемым удовольствием наблюдая, как вытягивается его лицо, — ты можешь пока на лавочке посидеть, или в машине подождать, не скучай.

Улыбаясь от уха до уха, отворачиваюсь от него и иду следом за остальными, которые уже бредут к самолету нестройной вереницей.

За спиной слышу неразборчивый мат и грозное:

— Ну-ка стой, пиявка мелкая.

Оборачиваюсь и машу ему ручкой, наслаждаясь мрачным видом дорогого муженька. Посылаю воздушный поцелуй и иду дальше. Теперь к страху примешивается какой-то сумасшедший азарт. Не знаю кому и что я хочу доказать, но сам факт, что Зорин отступил, а я собираюсь прыгнуть не смотря ни на что, приводит в неописуемый восторг.

Спустя три секунды он меня нагоняет и пристраивается рядом со словами:

— Дома получишь!

— За что? — невинно хлопаю ресницами, — ты сам меня сюда привез!

Он недовольно хмурится, но молчит.

Что, думал, что я хвостик подожму и сбегу? Не ожидал, что все так повернется? Не думал, что по настоящему прыгать пойдем? Ха, ты ещё не знаешь, с кем связался, мальчик мой наивный.

Иду к самолету и, несмотря на внутреннюю дрожь, песенку напеваю (хр*новенько так, посредственно, дребезжащим голоском):

— Трусишка, зайка серенький…

Моментально прилетает шлепок по заднице:

— Приедем домой, тебе капец, — многообещающе шепчет он, сердито сверкая глазами, а я не могу сдержать глупой улыбки.

Заходим в самолет. Нас рассаживают в два ряда, друг напротив друга.

Мы с Тёмкой, две девахи, одна из которых нервно грызет ногти, три парня. Вот и весь наш отряд самоубийц.

Интересно у меня такое же перекошенное лицо, как и у остальных? Хотя один из парней напротив выглядит спокойным, в глазах даже предвкушение светится. Наверное, не первый раз прыгает. Мой спутник тоже относительно спокоен, контролирует себя, не трясется как я. Все остальные — полный атас. Кто дрожит, кто шумно и глубоко дышит, кто сидит и размышляет вслух «нахр*н все это сдалось» и «есть ли жизнь после смерти».

Самолет вибрирует, плавно сдвигается с места, разгоняется и взмывает в небо, потом начинает кружить над полем постепенно набирая высоту, пока наконец не выходит на желаемые 700метров.

— Кто первый? — спрашивает коренастый инструктор, распахивая дверь, и в салон бьет свежий поток воздуха.

Спокойный парень молча поднимается со своего места и идет к выходу. Миг и он скрывается в пустоте, а мы все, выпучив глаза, смотрим ему вслед.

Вот тут меня накрывает по полной. Зажимаю ладони коленями, чтобы не выдать себя дрожью, во рту горький привкус и сердце, кажется, увеличилось в объеме раз в пять, распирая грудную клетку.

— Следующий.

Секунда тишины и поднимается другой парень, решительно сжав кулаки. У него, как и у нас, прыжок с принудительным раскрытием.

Замирает на выходе, не в силах сделать роковой шаг в пустоту. И тут я понимаю, зачем нужен такой здоровенный инструктор на этом этапе: он просто выталкивает его наружу со словами:

— Пошел, — и тут же невозмутимо, — следующий.

Третий парень, тяжело вздыхая, идет к нему. Смотрит вниз квадратными глазами, и памятуя о том, как вытолкали товарища, упирается руками и ногами по обе стороны от люка.

Вытолкать его не удается:

— Передумал? — орет инструктор, стараясь перекричать рев двигателя.

— Нет, — кричит парень.

— Тогда не тупи!

Самолет заходит на следующий круг:

— Готов?

— Да!

Волшебный пендель и парень улетает за двумя предыдущими.

Потом настает очередь девах. Сначала одна вылетает как горошина, потом вторая. И вот в самолете остаемся только мы двое. Я и Артем. Не знаю как ему, а мне ну просто п***ц как страшно. Инструктор поворачивается к нам и, как мне показалось, с кровожадной улыбкой, спрашивает:

— Кто первый.

— Тин, вперед, — слышу голос Артема.

— Почему это я первая?

— Потому что остаться последним — страшнее всего, — просто отвечает он, и я понимаю что это правда, — или давай покончим с этим бредом, и просто приземлимся на самолете, без всяких прыжков?

Смотрит в глаза внимательно, встревожено. Я поднимаю руку, и кончиками пальцев провижу по колючей щеке:

— Мне страшно, но я хочу это сделать.

— Тогда иди, не тяни, — кивает в сторону раскрытого зева, — я сразу за тобой.

Сглотнув, поднимаюсь, и на ватных ногах трясущихся ногах иду к люку. Смотрю вниз и ничего кроме «вот ********** зачем ******** это ******* ******** мне ******* надо???» в голове нет.

Мне теперь этот вид до конца дней в кошмарах сниться будет! Эти крохотные машинки, лента дороги, квадраты участков. Господи, какое все кукольное, ненастоящее! Ветер порывами бьет в лицо, уши заложило от рева двигателя. Дышать не получается. Механически принимаю нужную позу, мечтаю хотя бы о нескольких секундах, чтобы настроиться и тут слышу грубый голос:

— Готова?

Хочу сказать, что нет, но ой ответ никого не интересует чувствительный точек в плечо и я уже вне салона.

Ничего не понимаю, полная дезориентация. Зорин был не прав. Я не орала, совсем. У меня горло свело так, что даже пикнуть не могла. Зажмурилась, падаю и вдруг рывок такой силы, что кажется будто весь позвоночник перетряхнуло, и надо мной раскрывается купол. Побелевшими пальцами вцепилась в стропы, нижние ремни врезаются в задницу, ощущение, что ещё миг и сойду с ума. С трудом вспоминаю, что надо расчековать запаску. Кое-как справляюсь, и снова намертво цепляюсь за стропы. Вниз смотреть боюсь, поэтому взгляд устремлен вдаль на горизонт. Попробовала посмотреть наверх, найти Зорина, но бесполезно, купол закрывает обзор.

Теперь понимаю, что такое адреналин! Это просто капец какой-то! Все кипит, бурлит, пылает. Только удовольствия нет, мне страшно, я до сих пор не верю, что барахтаюсь в воздухе на безумной высоте. Интересно, если я рухну вниз, что будет? Перед глазами яйцо, упавшее на твердый пол и с брызгами разлетевшееся во все стороны.

От своих фантазий становится ещё хуже. Еле дышу, на уши давит невообразимая тишина, и что бы хоть как-то успокоиться, начинаю петь в голос песню.

Только мы с конем по полю идем…

Почему именно ее? Понятию не имею. До этого момента я даже не в курсе была, что знаю ее, всю, целиком, полностью все куплеты.

У меня нет ощущения свободы, дикой эйфории. Ничего. Наверное я банальная трусиха, потому что вместо того, чтобы наслаждаться красотой, я мечтала только обо одном- почувствовать под ногами твердую землю.

Спустя некоторое время на груди что-то завибрировало, загудело, вызвав дикий вопль. Ну, все, думаю, ппц, допрыгалась, парашют отстегивается. Паника такая, словами не передать, а потом вспоминаю слова инструктора, что на определенной высоте автоматически срабатывает запаска, и если ее не отключить, то приземляться на двух парашютах. Я отключила, выдернула чеку, так что боятся нечего, отбой.

Спускаюсь все ниже и ниже. И вот предметы принимают уже более реальные очертания. Я вижу, как по полю ходят люди, вижу распластавшиеся по земле купола тех, кто прыгнул раньше, и понимаю, что полет подходит к концу.

Как-то внезапно увидела каждую травинку на поле, каждый лепесток у ромашки, каждого муравьишку, торопящегося по своим делам. Точно, у страха глаза велики.

С земли слышу голос, усиленный громкоговорителем:

— Сгруппироваться. Ноги согнуть в коленях, приподнять.

Это мне что ли? Как в тумане слушаю указания. Напрягаю пресс, поднимая ноги так, что получился тупой угол, ступни вместе, напряжены.

— Сгруппироваться! — снова грозный голос.

Да, сгруппировалась я! Что не так?

— Ноги согнуть!

Шипя себе под нос, поднимаю ноги чуть выше, мышцы пресса дрожат, ремень еще больше впивается в задницу.

Земля стремительно приближается, и вот я ощущаю сильный толчок, приземляюсь на ноги и заваливаюсь на бок. Хочется вопить от восторга, что не разбилась, целовать, обнимать землю, но вместо этого вскакиваю на четвереньки, изо всех сил тяну за стропы, гася купол, чтобы меня не начало таскать по полю.

Только после этого могу спокойно вздохнуть и без сил повалиться на траву. В голове шумит, сердце бьется на грани возможностей, но радость такая, что невозможно передать словами. В голове только одно: «я справилась, я сделала это».

С трудом перекатываюсь на спину и смотрю в бескрайнее голубое небо, не до конца осознавая, что несколько мгновений назад была там, на высоте.

Безумный день.

Лежу, с хрипом втягивая в легкие воздух, и вдруг откуда-то с боку выныривает Зорин. Как он умудрился так быстро приземлиться?

Стоит надо мной, сканирует тревожным взглядом:

— Цела?

Киваю и хрипло выдаю;

— Я тебя ненавижу!

— Врешь, — с этими словами склоняется надо мной, подхватывает и ставит на ноги.

Меня по-прежнему трясет так, что руки-ноги ходуном ходят, зуб на зуб не попадает. Хр*новый из меня адреналинщик, как ни крути.

Темка торопливо расстегивает карабины, извлекает меня из этих снастей, а потом крепко-прекрепко прижимает к себе, с видимым облегчением.

— Тебе было страшно? — шепотом спрашиваю у него, уткнувшись носом в широкую грудь.

— Да, ты даже не представляешь насколько, — тихо отвечает он, целуя в висок, — пойдем?

— Пойдем, — киваю, но пальцы разжать не могу, цепляюсь за него, как за опору, чтобы не упасть, потому что ноги не хотят слушаться.

Он без слов все понимает, крепко обхватывает за талию и ведет меня прочь с поля. Медленно идем мимо тех, кто прыгал с нами. Кого-то трясет, кто-то отлеживается на траве, кто-то ржет как сумасшедший. У каждого свой отходняк.

К тому времени как добрели до домиков, я уже пришла в себя, справилась с дрожью, успокоилась, насколько это было возможно, и шла самостоятельно, просто держа Тёмку за руку.

Мы сдали головные уборы, я переобулась, забрала сумку, после чего тихо переговариваясь на отстраненные темы, пошли прочь. Не знаю как у Артема, а у меня пока не хватало слов, чтобы обсуждать наш безумный поступок. По дороге зашли в очередной домик с убогой выцветшей, покосившейся вывеской «буфет».

Прелесть какая. Тёма взял себе кофе, а я отказалась от всего. Совершенно ничего не хотелось. Вернее с удовольствием бы хлопнула стопку коньяка, чтоб напряжение отпустило, но горячительных напитков на аэродроме не подавали. Зря, бешеная выручка была бы гарантирована.

Перед глазами опять стоит открытая дверь в салоне самолета и земля, далеко-далеко внизу. И просто крутит все внутри от этих воспоминаний, заставляет сердце сжиматься, замирать, а потом ускоряться до невозможности. Нет слов, одни эмоции. Я сделала это! Никогда в жизни не думала, что придется прыгать с парашютом, и вот я уже на земле, а внутри адреналин кипит. Сумасшедший день. Невольно сжимаю Темкину руку чуть сильнее. Во мне гремучий коктейль: прибить его хочется, за такой ужас, что пережила в момент прыжка, и зацеловать до потери пульса, за те ощущения, что без него никогда бы не испытала.

Мы уже проходили мимо последнего из неприглядных домиков, когда оттуда бодрым шагом выскочил здоровенный, перекаченный мужик, лет сорока. Заметив нас, он притормозил и расплылся в улыбке:

— О, какие люди! Темыч здорово!

Я чувствую, как напряглась рука, сжимающая мою ладонь. Чуть удивленно смотрю на него и вижу, как во взгляде, обращенном на мужчину, досада проскакивает, а еще бесконечная обреченность.

Та-а-ак, что это за хрен, и почему мой, обычно жизнерадостный муж, превратился в каменное изваяние?

Подозрительным взглядом наблюдаю за тем, как мужчина подходит ближе. Открытое, чуть грубоватое лицо. Загорелое, обветренное, как бывает у людей, проводящих много времени на открытом воздухе. Глаза ясные, светло-голубые. Смотрю на него и не чувствую какого-либо дискомфорта, недовольства. И от этого еще непонятнее становится, реакция Артема.

Подойдя ближе, протягивает Зорину руку для приветствия. Тот не раздумывая, отвечает, а потом дружеские мужские объятия и похлопывания по спине. Ничего не понимаю, пазл не сходится.

— Ну, что? Поздравить с полтинником можно?

Тёмка чуть смущенно улыбается и кивает.

Какой такой полтинник? Ему до полтинника ого-го сколько. Они о чем вообще? Удивленно перевожу взгляд то на одного, то на другого, чувствуя, что суть происходящего где-то рядом, но ускользает от моего понимания.

— Я смотрю, ты не один сегодня? — мужчина переключает на меня внимание, а я даже не замечаю этого, сосредоточенно пытаясь решить ребус.

— Да, — Зорин как-то нерешительно смотрит на меня, а потом произносит, — знакомься, это Кристина, моя жена.

— Да, ладно?! — у дядьки глаза как блюдца стали, — ты ж не говорил, даже не намекал.

Хм, а они что, так часто общаются?

— Кристин, это Евгений, мой друг.

Да, что ж у тебя такое с голосом? Напряжение в каждом звуке.

Эта горя мышц на удивление галантно берет меня за руку и целует тыльную часть ладони, про себя, наверное, подумав, что я умом не блещу. Стою, хмурюсь, помалкиваю.

— Изначально, — хмыкает Женя, видать, решив прояснить ситуацию, — я его инструктором был. Правда, недолго. Он после армии уже пристрелянный пришел, так что и учить ничему не надо было.

Пристрелянный? Инструктор? Поднимаю глаза на Артема. Он сконфужено смотрит на меня, чуть сморщив нос.

И тут до меня доходит.

Ах, ты…

Скинув оцепенение, с широко хищной улыбкой обращаюсь к новому знакомому:

— А с полтинником вы его поздравили, потому что… — замолкаю, ожидая, что он закончит фразу вместо меня. И он ее заканчивает:

— Потому что юбилейный прыжок. Он разве не похвастался?

— Да, вы, что, он такой скромняга! Слова лишнего не скажет! — поворачиваюсь к Зорину, взглядом показывая, что все, он — труп

— Кто? Артем? — Евгений смеется, — ни в жизнь бы не подумал. Ладно, я вас оставлю. Еще раз поздравляю с пятидесятым, ну и со свадьбой!

— Спасибо, — нестройным хором отвечаем мы.

Евгений уходит, а я разворачиваюсь к Зорину и смотрю на него, подняв брови, ожидая пояснений.

Тема стоит, потирая нос тыльной стороной ладони.

— Ты прыгал уже пятьдесят раз? — холодным, дрожащим голосом спрашиваю у него.

— Ну, да, — со вздохом разводит руками.

— Ты наврал мне, — делаю шаг в его сторону.

— Нет, просто немного скрыл информацию, — он отступает, чувствуя, что в его же интересах не попадаться мне сейчас в руки.

— Пятьдесят прыжков! — шиплю, по-прежнему наступая на него, — пятьдесят прыжков сделал, а сам мне тут лапшу на уши вешал? Если бы не Евгений, ты бы мне сказал об этом?

— Сегодня? — в зеленых глазах появилась усмешка, — да ни за что на свете!

Ну, все, негодяй небритый, капут тебе!

Зорин внимательно следит за каждым моим движением и срывается с места, за сотую долю секунды, до как я бросаюсь в его сторону.

И вот картина маслом. Эта свинья носится от меня вокруг этих проклятых домушек, и ржет как ненормальный, даже не думая сдерживаться. Я гоняюсь за ним, сыпля угрозами, обещаниями открутить у него все, что хоть немного выдается на фоне тела.

Другие посетители аэродрома подозрительно косятся на нашу ненормальную парочку, но нам плевать. Ему весело, я злая как тысячу чертей.

Пятидесятый! Мать твою! Прыжок!

Я там как дура злорадствовала, что ему, в отличие от меня пороху не хватило, а у него юбилей, бл*дь! Праздник! Полтинник!

Хотелось орать во все горло, визжать и кататься по земле.

Темка понял, что я в состоянии аффекта и пытался кое-как утихомирить, в перерывах между смехом.

Поймать его было просто нереально. Это как пытаться на своих двоих догнать орловского рысака. Длинноногий, сильный, резкий, быстрый до невозможности. Подпустит к себе поближе, специально дразня, а потом в два шага оказывается на недостижимом расстоянии.

Невыносимый тип! Надо же, как ловко развел меня! Глазки эти нерешительные, сомнение в каждом жесте. Артист, мать твою. Скотина!

— Зорин, ты свинья! — бегаю за ним, кругами не чувствуя усталости, ярость добавляет сил, да и адреналин масла в огонь подливает.

— Тин, уймись, — пятится от меня спиной, широко разведя руки.

— Вот доберусь до тебя, тогда и уймусь, — рычу в ответ.

— Удачи! — подпустил меня совсем близко, увернулся от моих когтистых лапок, и снова сбежал.

Мы выскочили из-за угла строения. Он впереди, и я следом метрах в пятнадцати.

Тут Зорин тормозит, и чуть не врезается в пожилого мужчину с висками, посеребрёнными сединой:

— Зрасте, — приветствует его Артем с широкой улыбкой.

Я останавливаюсь, потому что как-то неудобно нападать на мужа в присутствии этого степенного дяди. Замираю, прислушиваясь к их разговору.

По тёмкиному лицу понимаю, что он относится к мужчине с глубоким уважением. Стоит рядом с ним, разговаривает, кося в мою сторону лукавым взглядом.

Что думаешь в безопасности? Делаю шаг в его сторону, а потом замирают, потому что в голову приходит сумасшедшая идея. Сумка у меня, а в ней ключи от машины, а значит можно сбежать! И пусть как хочет до дома добирается. Хоть пешком, хоть на автобусе, а может, кто из его нескончаемых друзей-приятелей подвезёт!

А что, по-моему, достойная месть?

Тихонько начинаю пятиться, прикидывая, удастся ли мне улизнуть от него.

Артем тем временем заметил мой маневр, и, чуть склонив голову на бок, вопросительно посмотрел. Ему потребовалось всего пару секунд, чтобы сообразить, что к чему.

Исподтишка показал мне кулак, я в ответ показала язык.

Вижу, что просто взять и пойти за мной не может, вежливость не позволяет. Мужчина тем временем увлеченно расспрашивает, отцовским жестом положив руку ему на плечо.

Была, не была! Разворачиваюсь, и что есть сил бегу прочь, не слыша ничего кроме шума крови в ушах.

Подлетаю к воротам, сломя голову выскакиваю на дорожку, чуть не растянувшись на повороте, и мне уже начинает казаться, что мой нелепый побег закончится успешно.

Наивная.

Промните, я говорила об орловском рысаке? Так, вот сбегать от него так же бесполезно, как и догонять!

Уже вижу его белый форд, и в тот же момент чувствую, как сильные руки хватают поперек живота и отрывают от земли. По инерции Зорин протаскивает меня еще несколько метров вперед, после чего останавливается. Я пищу, визжу, пытаясь вырваться, но он крепко прижимает к своей груди, обхватив руками. Так, что не пошевелиться, не сдвинуться. Блин, да что ж он такой сильный? Бесит прямо!

Держит, уткнувшись носом в волосы, и я чувствую, что он улыбается.

Оба дышим тяжело, через силу. Марафон удался на славу.

— Ты сегодня спишь на диване! — выдаю коронную женскую угрозу, на что получаю спокойное:

— Обязательно!

Потихоньку успокаиваюсь, перестаю выворачиваться из захвата и замираю, прислушиваясь к тому, как гулко бьется мое сердце, или его. Не разобрать. Оба в унисон, в едином ритме. И это, как ни странно окончательно успокаивает.

— Все? — участливо интересуется он, — могу отпускать?

— Отпускай, — ворчу, недовольно глядя в сторону.

— Поехали, я после прыжка всегда жрать хочу, как волк, — Тёма, как ни в чем не бывало, берет меня за руку и ведет к машине.

Молча едем прочь от аэродрома, каждый погруженный в свои мысли.

— Давно ты начал прыгать? — наконец задаю животрепещущий вопрос.

— В армии. Там правда никто желания не спрашивал, в самолет загрузились и полетели. Пинок под зад и ты уже паришь.

— И тебе это понравилось? — спрашиваю в недоумении.

— Если тебе от этого полегчает, первый раз было просто капец, как страшно, но мне понравились те ощущения, что родились во время полета, — не отрываясь от дороги, рассказывал он, — ну, думаю все, теперь мне ничего не страшно. Хр*н бы там! Оказывается самый ужас — это второй прыжок. Ты уже знаешь, что тебя ждет, поэтому трясти начинает заранее. А дальше уже все, страх отпускает, и начинаешь получать удовольствие, жать встречи с небом. Из армии вернулся и понял, что хочу еще. Приехал сюда, прошел инструктаж, повисел как ты на тренажере и снова в небо. Так и пошло. Сейчас, правда, от десантных парашютов уже отошел, неповоротливые они. Мне больше нравятся спортивные прыжки. Там высота больше, ощущение свободного падения. Сегодня уж, с тобой, так сказать, за компанию решил вспомнить молодость.

— Почему не рассказал? — интересуюсь чуть обиженно.

— Да, блин, — рассеяно пожал плечами, — уверен был, что сама не станешь прыгать. Думал, испугаешься и отступишь сразу, как вывеску увидишь. Ну, или на крайний случай, взбрыкнешь и пошлешь все на хр*н, на стадии с валенками. Рассчитывал, что откажешься, я быстренько прыгну, и поедем домой. Кто ж знал, что ты такая упертая!

Фыркаю и отворачиваюсь к окну, проворчав себе под нос:

— Больше прыгать не стану! Ни за какие шиши!

— Однозначно! — серьезно, без тени улыбки согласился он, — я так не боялся, даже когда сам первый раз прыгал. Думал, что поседею, пока смотрел, как ты там в воздухе болтаешься!

— Я не болталась!

— Угу, грациозно парила, как белый лебедь! — хмыкнул он, — с земли было видно, как у тебя пальцы побелели, и глаза квадратными стали!

— Не правда! — буркнула, надув губы.

Тут до меня доходит, что Артем, специально отступал, признавался в проигрыше, потому что переживал за меня. Боялся, что со мной может что-то случиться, боялся потерять. Опять становится тепло где-то в груди, против воли улыбаюсь:

— Не забывай, посуду месяц моешь!

Артем, не отрывая взгляда от лобового стекла, показывает мне фигу:

— Все, поздно! Джентльменский порыв прошел, — потом улыбается и добавляет, — и на диване я тоже спать не собираюсь!

Свин! Самый натуральный, самоуверенный свин!

Едем дальше. Снова молчим.

Я искоса наблюдаю за ним. Мне нравится, как он водит машину. Знаете, вот бывают такие «грибники»: руль обхватят двумя руками, глазки бегают, передачи рывком переключают, чуть, что истерично сигналят. Вот, это совсем не его случай. Сидит, расслабленный, одна рука на руле, верхним хватом, взгляд спокойный, но предельно внимательный скользит по зеркалам. Даже прибалдела маленько.

Зорин смотрит на дорогу, я смотрю на него, гадая, сколько еще у него вот таких секретов? Чем еще он занимается, увлекается? Находясь рядом каждым миллиметром кожи, каждой клеточкой чувствуешь любовь к жизни, исходящую от него. Заряжаешься желанием идти вперед, дышать полной грудью, пробовать что-то новое. Это притягивает, дурманит. Я начинаю понимать, почему вокруг него всегда столько людей, почему он постоянно в центре внимания.

Наверное, именно тогда, я впервые осознала, что отношусь к нему не просто как к средству достижения своих целей, а иначе. Что-то непонятное, почти неуловимое проникало внутрь, пробиралось под жесткий панцирь, заставляя хмуриться, и в недоумении смотреть на сидящего рядом парня.

Наверное, это отголоски адреналина. Да, так и есть. Однозначно.

Глава 5

На выходные обещали жаркую погоду, и я пыталась придумать, чем бы интересным заняться. Ни одной стоящей мысли в голове не возникло, поэтому решила просто положиться на Артёма. Вот уж, у кого всегда куча идей как весело и с толком провести время. Каково же было мое удивление и недовольство, когда, вернувшись в пятницу с работы, он чуть ли не с порога заявил, что завтра рано утром уезжает на рыбалку с мужиками, с ночёвкой.

Блин, он еще и рыбак заядлый, оказывается! Я поворчала, попыхтела, попыталась напроситься с ним или отговорить его от поездки, но все безрезультатно. Зорин решил, что пойдет, значит Зорин пойдет, и хоть в лепешку расшибись — не передумает. До чего же упертый тип!

В результате я сдалась. А чего еще делать? Не закатывать же скандал из-за такой ерунды? Вечером он съездил к себе на квартиру за удочками, крючками, какими-то баночками, блестящими штучками. Разложил все это добро на балконе и начал готовиться, а я, забравшись с ногами в плетеное кресло, скептично наблюдала за его действиями, время от времени задавая вопросы. Артем терпеливо отвечал, объяснял, что к чему, хотя было видно, что мыслями он где-то в другом месте. На мой вопрос все ли в порядке, муж уверенно отвечал, что все отлично, и он просто настраивается на предстоящую ловлю рыбы. Мне этого не понять. Чего там настраиваться? Сел, удочку закинул и пялься на поплавок, пока не начнет метаться из стороны в сторону. В этот момент он на меня посмотрел так, будто я глупость какую-то выдала, и покачал головой.

В тот вечер я поняла, что рыбалка для мужиков — это нечто возвышенное. И если они туда собираются, то можно хоть костьми лечь, но остановить процесс невозможно.

Весь вечер я нет-нет, да и пыталась переманить Тёмку на свою сторону, соблазнить прогулкой или ещё чем-нибудь. Результата ноль. В десять вечера взял и ушел спать, со словами, что ему скоро вставать.

А я обиделась. Нет, ну надо же, какой!

Посидеть с удочками ему интереснее, чем провести время с драгоценной женой, то есть со мной. Почувствовала себя маленькой, несчастной и заброшенной. В результате за ним не пошла и до полуночи зависала у телевизора, перескакивая с канала на канал.

Утром проснулась около восьми одна, в пустой постели. Я вообще в последнее время раньше вставать стала благодаря стараньям некоторых. Стала думать, чем же все-таки заняться. Мужа не будет дома до завтрашнего дня, все домашние дела ещё вчера переделала, даже еды и то наготовила. И чем прикажете себя развлекать? Странно, но даже по магазинам не хотелось идти. Не хотелось ни туфелек, ни юбочек. Скучно.

Еще раз добрым словом прошлась по драгоценному муженьку. Ну надо же, взял и бросил меня на произвол судьбы! Пошел развлекаться, или как он там для себя это занятие позиционирует, а меня оставил изнывать от тоски.

Полежала ещё немного, поразмышляла на тему несправедливости бытия и с ворчанием поднялась с постели.

Чем дольше бродила по дому, думая о том, какой Артём поросенок, тем сильнее заводилась. В результате решила, что тоже отлично проведу это время, развлекусь по полной, и ещё неизвестно кто круче отдохнет. Вот только осталось придумать, чем именно заняться.

Не знаю, чем именно я руководствовалась, но спустя час таких метаний взяла в руки телефон и нашла номер Градова. С сомнением нажала кнопку вызова и стала ждать ответа. После первого гудка нахмурилась, внезапно осознав, что Макс мне на фиг не сдался, после второго нахмурилась еще сильнее, пытаясь понять, какого черта я творю, а после третьего сбросила звонок и растерянно отложила телефон в сторону.

Попробовала посмотреть телек — не интересно. Почитать — не интересно. Ничего не хочу, и ощущение такое, будто не хватает чего-то. В результате порывисто собралась на пробежку и отправилась в парк.

Свежий воздух с отголосками приближающейся осени взбодрил, привел мысли в порядок. Спрашивается, чего я так разошлась? Есть у Зорина свои увлечения, и это хорошо. И он вовсе не обязан отказываться от всего только из-за того, что мне нечем себя занять. Ну, любит человек рыбалку. Чего в этом такого? Вот отец у меня тоже раньше любил с удочкой на берегу посидеть, если верить его рассказам. Да и вообще, многие мужики этим делом грешат. Сомневаюсь, чтобы их женщины в эти моменты бились в истерике или метались в гневе по дому, как это делала я сегодня утром.

Ненароком вспомнились анекдоты на эту тему, и перед глазами появился образ Зорина, когда он вернется. Грязный, вонючий, с похмелья и со связкой рыбы, которую я буду полночи чистить. Красота! Невольно улыбнулась. Могла ли я даже думать о таком раньше? Нет, конечно, только нос бы скривила. А с ним о многом думаю, не о том, о чем надо.

Вернувшись домой, обнаружила несколько пропущенных звонков. От Градова, и от Семеновой. Не задумываясь, перезваниваю подруге:

— Тинка, привет! — ответила она практически сразу. Голос бодрый, веселый, полный энтузиазма.

— Привет!

— Что делаешь?

— Ничего, — пожимаю плечами, — чего хотела?

— Да тут такое дело, — немного нерешительно произнесла она, — родители уехали на неделю отдыхать, а я им обещала огурцы поливать, прополоть пару грядок, яблоки собрать.

Слушаю ее, удивленно хлопая глазами.

— В общем, надо на дачу ехать, а мне одной не хочется. Давай со мной? Позагораем, остатки солнышка поймаем. Поехали, а?

Задумалась на секунду, а потом ответила:

— Поехали!

Машка завизжала, запищала в трубку, так что пришлось прикрыть рукой динамик, чтобы не оглохнуть.

— Во сколько выдвигаемся? — интересуюсь у нее.

— Давай через пару часиков. Поедем на такси, там дорога плохая, ты своей Ауди все пузо свезешь. Я за тобой заеду.

— Договорились.

Хотела развлечение? Пожалуйста! Как по заказу. Едем с Машкой на дачу. Поболтаем, посмеемся, я позагораю, пока она с огурцами да грядками воюет.

Снова входящий вызов от Максима. Достал! Хотя грех жаловаться, сама виновата, раньше надо было думать, а не звонить на эмоциях. Закатив глаза, отвечаю:

— Да.

— Кристин, привет! — Градов был явно недоволен, — до тебя как до Кремля, хр*н дозвонишься.

— Чего случилось? — разбираться не хочется, поэтому просто включаю дуру, — чего звонишь?

— Вообще-то это ты первая меня набрала!

— Да?! Странно. Наверное, случайно нажалось, — напускаю в голос побольше растерянности и недоумения.

— Случайно нажалось, — как-то невесело усмехается он и замолкает на несколько секунд, после чего со вздохом интересуется, — раз уж счастье случилось, и мы разговариваем, то может и сходим куда-нибудь? Муженек твой дорогой не собирается никуда свалить на пару деньков?

Я как-то нервно сглотнула, а потом, как ни в чем не бывало, ответила:

— Не-а. Никуда не собирается.

Почему-то не захотелось говорить Градову, что Артём уехал. Я вообще не понимала, что за нелегкая дернула меня позвонить ему. У меня нет желания не то, что идти куда-то с ним, даже по телефону разговаривать. Дура я все-таки, сначала делаю, потом думаю.

— Как же ты сейчас со мной разговариваешь? — с едкой насмешкой спросил Максим, — не боишься, что вопросы начнет задавать?

— Нет, он за хлебом ушел, — этот нелепый разговор мне нравился все меньше и меньше. С какого перепуга я должна тут выкручиваться не пойми перед кем?

— Может, спровадишь его куда-нибудь на денек-другой? — не унимался Градов, а я начала злиться.

— Обязательно, — цежу сквозь зубы, а потом наигранно торопливо произношу, — все, возвращается! Пока!

— Кристин, — слышу в трубке голос, но отключаюсь, не желая ничего слышать.

Тотчас убираю номер в черный список, коря себя за глупость. Как маленькая себя повела. Артем поехал с друзьями на рыбалку, а у меня обида какая-то идиотская. Точно маленькая! Что ему теперь день и ночь у моей юбки сидеть? Развлекать меня всеми мыслимыми и немыслимыми способами? Чтобы принцессе, не дай Бог, скучно не стало? Да еще в отместку решила Градову позвонить. Фу! Самой за себя стыдно стало. Все, к черту Градова, повернулась и забыла, тем более скоро Манька приедет.

Быстренько собрала сумку: купальник, очки и бутылка Мартини из личных запасов. А что такого? Девочки едут на дачу.

Через два часа, проехав несколько километров по ухабистой дороге, где-то у черта на куличиках, с сомнением смотрю на неказистую страшненькую домишку, выкрашенную в неприветливый тёмно-зелёный цвет.

В моем понимании, дача — это уютный загородный дом с видом на реку или на лес, с красивыми дорожками и огромной беседкой, увитой виноградом.

Здесь оказалось все немножко иначе.

Итак, встречайте. СНТ Овощевод номер 5. Хм, видать, где-то затерялись еще четыре таких же дивных овощевода.

Сотня участков с маленькими домиками, между которыми нет заборов. Границами участков служат насаждения смородины, малины, крыжовника, ну или на крайний случай канавы наполненные темной водой.

Нас высадили у кривых ржавых ворот, потому что дальше машина просто не могла проехать, и путь по территории садового хозяйства мы проделали на своих двоих.

Здесь конечно зелено, тихо, спокойно, но как-то уж очень убого.

Машина домушка, вернее ее родителей, притаилась почти в самом конце, спрятавшись в зарослях винограда. О, ну хоть насчет винограда я не ошиблась! Здорово!

Подруга с трудом открыла дверь, минут пять провозившись с огромным старым замком, и мы, наконец, вошли внутрь.

Большая веранда с огромным столом встретила нас печальным жужжанием шмеля, бьющегося в окна.

Дальше маленькая комнатка, служившая, по-видимому, гостиной, из которой дверь еще в одну комнатушку — спальню, и лестница на чердак.

Куча старых вещей, старой мебели. Незаметно для Семеновой поморщилась, обводя взглядом убогую обстановку. М-да, красотища. Ладно, не будем обижать подругу, сделаем вид, что все нравится.

Машка, наоборот, была довольно до безобразия. Она быстро переоделась в какие-то жуткие шорты защитного цвета, растянутую майку и стоптанные старые балетки. Предложила мне во что-то переодеться, вытащив из шкафа страшную цветастую тряпку. Я торопливо отказалась, мотивируя тем, что сейчас в купальник влезу.

Подруга тем временем открыла пакет, который привезла с собой, и достала две бутылки шампанского. Вот за что я ее люблю, так это за предусмотрительность!

— Ну, за огурцы, — произнесла Семенова и шустро, с хлопком откупорила бутылку.

Пока болтали, пока я переодевалась, эту первую бутылочку мы и угомонили, после чего Машка, зажав вторую бутылку подмышкой, выходит на улицу, заявив, что нужно делать дела. Я, прихватив бокалы, следую за ней.

Не знаю почему, но она решила начать со сбора яблок. К огромному счастью у них оказалось всего две яблони, под которыми нападало не так уж и много фруктов. Манька ползала по земле, собирая яблоки, время от времени подходя ко мне, чтобы отпить из бокала. Я исподлобья наблюдала за ее работой, и мне казалось, что она делает все не так и вдобавок очень медленно. В результате терпения стоять в стороне не хватило, да ещё и шампанское в голову ударило, поэтому подхватила другое ведро и отправилась следом за ней.

Некоторое время мы ползали по кустам, по траве, мотаясь и смеясь над всякими глупостями. В результате с яблоками справились.

Дальше, мы уже все из себя такие деловые и решительные идем к грядке со свеклой. И тут беда… шампанское заканчивается. Пять минут грустим, после чего я с истошным воплем, хлопаю себя по лбу и бегу в домик, теряя тапки. Возвращаюсь с большой бутылкой Мартини, под радостные вопли Маши.

И вот сидим мы над этой свеклой, ведем борьбу с сорняками, периодически прикладываясь к бокалам. Мне все нравится, я довольна как слон, несмотря на то, что сижу на перевернутом ржавом ведре, и его бортик неприятно впивается в зад, я вся в земле, под ногтями залежи чернозема, и наглый комар настойчиво пытается пристроиться к моей ляжке.

Нам казалось, что работа идет очень бодро и активно, что мы просто жуть какие умницы. Однако на улице уже начало смеркаться, когда добрались до конца грядки.

Уже изрядно пьяненькие отправились поливать огурцы. Усталые плети, висели на специально натянутых веревках. С десяток некрасивых корявых огурчиков-последышей висели то там, то тут. По мне, так проще все это выдрать и купить килограмм нормальных огурцов, но Семенова категорично топнула ногой и сказала, что раз велено поливать, значит надо поливать.

С трудом разобрались со шлангом, едва не сорвав резьбу на кране. Выкрутив на всю, бешеным напором сбили несколько плетей, торопливо направили поток на землю, в результате получили разлетающийся во все стороны фонтан из грязи. Машка вцепилась в шланг мертвой хваткой, а я с визгом побежала к вентилю, спотыкаясь и норовя повалиться между грядок.

В результате окончательно изгваздавшись, закончили с дачными делами, чувствуя себя как минимум повелителями вселенной.

На часах уже было пол-одиннадцатого, у нас оставалась треть бутылки, и душа жаждала продолжения банкета.

— А давай с ночёвкой? — предложила Маха.

— А давай.

От любования результатами своей плодотворной работы отвлек мой телефон, упорно голосящий где-то в дому. С трудом добралась до своей сумки, там долго и упорно ковырялась, пытаясь найти мобильник. Мелодия тем временем затихла, но потом снова оглушительно заиграла.

— Да, — наконец отвечаю, с трудом переводя дух.

— Тин, ты глухая? — раздается недовольный голос Артёма.

— Нет, никак не могла телефон в сумке найти, — еле сдержалась, чтобы не икнуть.

— Ты опять тусишь где-то? — спрашивает прохладно, и я торопливо произношу:

— Нет.

— Ты где сейчас? — голос мужа мигом стал подозрительным.

— СНТ Овощевод, — с готовность отвечаю чистую правду.

Секундное молчание, а потом мрачное:

— Какой на хр*н овощевод?

— Пятый.

— Тин, ты издеваешься???

— Не-е-е-т, — протянула, упираясь рукой на стол и стараясь не мотаться.

— Что ты там делаешь?

По-моему, Зорин на меня злился, но я честно не понимала почему, поэтому примирительно ответила:

— Огурцы поливаю.

— Какие, мать твою, огурцы ты там поливаешь?!

Блин, ну и вопросы задает! Я что, агроном? Торопливо бегу к двери и кричу на весь огород:

— Маш, тут спрашивают, какие у тебя огурцы?

— Не знаю, — она пьяно развела руками, задумалась на миг, а потом предположила, — скажи, что Зозуля!

— Зозуля, — бодро произношу в трубку, гордая оттого, что решила такой важный вопрос.

— Бл******, - раздается протяжный голос Тёмки, — как все запущено! Вообще-то это был риторический вопрос. Ты там с Семеновой, что ли?

— Да, на даче у нее, с ночёвкой.

— Понятно. Напоролись?

— Не-е-е-е-е-е, — я сама собранность и невозмутимость, правда штормит из стороны в сторону, но держусь, не падаю.

— Все с вами ясно, — Зорин недоволен, и даже не пытается этого скрывать.

Откуда-то из трубки, на заднем фоне слышу мужской голос, рекомендующий пороть бестолковую жену. Это кто там такой умный? Я сама кого хочешь выпорю!

— Как там у тебя? Как рыба? — заискивающе спрашиваю, пытаясь перевести тему.

— Все отлично. В общем, слушай меня внимательно, — моя попытка осталась незамеченной, — сейчас заканчиваете со своими огурцами и прочими огородными работами, идете в дом, запираетесь на все замки и ложитесь спать. Поняла?

— Да ещё время детское! — попыталась возразить, но была безжалостно перебита:

— Ты меня поняла?

— Да, — бурчу недовольно под нос.

— Завтра часов в одиннадцать я за вами приеду.

— Хорошо, — проворчала, распрощалась с мужем и пошла к Машке, устало развалившейся на крыльце. В мыслях Темкины слова крутятся. Какой он все-таки вредный у меня, сил нет никаких.

Спать мы, естественно, сразу не отправились.

Учитывая повышенную чумазость, возникло непреодолимое желание помыться, что в сложившейся ситуации показалось неразрешимой проблемой, до тех пор, пока Семенова не вспомнила, что в пяти минутах ходьбы есть пруд.

Ночь, тишина, ни единой живой души не осталось на огородах, путь сквозь кусты и заросли крапивы по узкой тропке? Стоит ли решаться на такой марш-бросок?

Конечно же, да! Разве может быть иначе! О том, что можно нарваться в темноте на маньяка, змею или просто разбить лоб, споткнувшись в потемках, мы не думали. Мы же грязные, нам же помыться надо!

Правда, смелости надолго не хватило. Пруд мы, кстати, не нашли, зато нам показалось, что в кустах сидит кто-то большой и страшный, поэтому с писками-визгами побежали обратно, ворвались в домик, заперлись и, испуганно выпучив глаза, долго смотрели в окна, выглядывая неведомых врагов, пока не притомились, и направились спать на старый, скрипучий диван.

Утро было восхитительным, голова трещит и раскалывается, тело чешется, на зубах земля скрипит. Кое-как разворачиваюсь на спину и толкаю Машку в бок, пытаясь разбудить. Она ворчит, ругается, но все-таки просыпается.

Смотрим друг на друга и морщимся. Обе растрёпанные, заспанные, опухшие. Красотки. Машка вдобавок вся в мелкую красную точечку после нашего ночного забега по крапиве. Супер.

Раздается громкий, раздраженный стук в дверь, отдаваясь резкой болью в висках. Подруга от неожиданности скатывается с дивана, а я с кряхтением поднимаю голову с подушки и наблюдаю, как Семенова, чуть пошатываясь, бредёт беагвбд к двери, отчаянно зевая и потирая лицо.

Открывает, на секунду замирает, а потом с грохотом захлопывает дверь и, разворачиваясь ко мне, испуганно произносит:

— Тин, у меня галлюцинации! Мне лечится надо! И с выпивкой завязывать!

Сил хватает только на то, чтобы вопросительно поднять бровь. Одну. Правую.

— Мне приводилось, что на крыльце Зорин стоит, — шепотом произнесла она, опасливо косясь через плечо.

А, вон оно что. Поднимаюсь на ноги, иду к двери, и сама ее открываю. Меня встречает неприветливый взгляд зелёных глаз и руки, сложенные на груди. На нем камуфляжные штаны, темно-серая футболка. Ясно, домой не заезжал, сразу сюда пожаловал.

Машка выглядывает из-за моего плеча и шёпотом спрашивает:

— Ты тоже его видишь?

Артем переводит взгляд на нее и недовольно хмурится:

— Ну, что, дорвались?

— Тём, не ворчи, — примирительно произношу, за что получаю красноречивый взгляд, наполненный обещанием дома устроить разбор полетов. Сразу как-то взгрустнулось.

Как две смиренные монашки выползли из домика, сжавшись и опустив глазки в землю. Каждой клеточкой чувствовалось, что Зорин недоволен, и от этого становилось не по себе. Когда он сердился, я всегда терялась. Энергетика у него такая, что ядерный реактор позавидует. Когда веселый — заряжает настроением всех вокруг, когда спокоен — охватывает умиротворение, а когда злится — кожей ощущаешь, как воздух наэлектризовывается, и искры вдоль по спине пробегают.

Кое-как умылись, старательно глядя себе под ноги. Артём тем временем прошел дальше, к самому огороду. Взглядом пробежалась по широкоплечей фигуре. Стоит, руки в карманы заправлены, осматривается, а у меня внутри дрожь какая-то непонятная.

Переглянувшись с Машкой, идём к нему. Тёма, услыхав наши шаги, не оборачиваясь, произносит:

— Ну, что я могу сказать. Хр*новые из вас огородники.

Подойдя ближе, поняли, о чем он говорит.

На земле три ведра яблок. Судя по всему, в основном полугнилая паданка. Надо разбирать и выкидывать большую часть. Ладно, фиг с ними, с яблоками.

Грядка выглядит так, будто ее перекопало стадо кротов. Рытвины, кучки, ямки, и местами трава как стояла, так и стоит на месте. Странно, вчера казалось все идеальным.

Самое волшебное — это теплица. Все стекла заляпаны землёй и ошметками листьев. После нашего полива треть плетей сломалась у самого основания и была безжалостно размазана по всем поверхностям.

— Мать меня убьет, — сокрушенно простонала Машка, оценив масштабы наших вчерашних огородных работ, — она рассчитывала, что эти несчастные огурцы весь сентябрь простоят.

Не знаю почему, бросила беспомощный взгляд на Артема, в ответ он прохладно улыбнулся и, кивнув в сторону бедлама, устроенного нами, безапелляционно произнес:

— Чего стоим? Вперёд, приводить все в порядок.

С этими словами развернулся и пошел к садовым качелям, притаившимся в тени.

— А ты? — интересуюсь у него.

— А я пока посижу, отдохну, — сел на качели, провалился к спинке, и, закинув руки за голову, начал медленно покачиваться.

— Может поможешь? — спрашиваю у него недовольно, за что получаю чуть удивленный взгляд и едкое:

— Бегу и падаю. Сами разворотили, сами и исправляйте.

С тихим вздохом беру у Маши цапку и направляюсь к грядке, подруга, обречённо свесив голову, плетется к теплице, задумчиво почесываясь то тут, то там:

— Он злой, — тихо произносит она.

— Он вредный, — отвечаю, недовольно поджав губы.

— И у него отличный слух, — раздается прохладный голос со стороны качелей.

Вздрогнув от неожиданности, расходимся и начинаем устранять последствия вчерашней катастрофы.

Пока выравнивала грядку, прокляла все на свете. И как мне вчера эти огородные работы могли понравиться? Грязно, пыльно, неудобно, периодически кто-то пытается укусить. Не, с меня хватит! Первый и последний раз таким д*рьмом занимаюсь!

Время быстро бежало вперёд. Пока я разобралась с грядкой, пока Маша привела теплицу в божеский вид, пока мы яблоки перебрали, получив вместо трёх вёдер одно, уже полдень настал. Хотелось есть, пить и помыться.

Исподтишка посмотрела в сторону Зорина, удобно устроившегося на качелях. Одна рука расслаблено покоится на спинке, во второй телефон. Он задумчиво что-то читает с экрана, не обращая на нас никакого внимания, а мне становится обидно. Хоть бы обнял что ли, а то приехал, Бука сердитая, всех построил, а теперь даже не смотрит в мою сторону. И тут внезапно возникло какое-то нелепое желание подойти к нему, забраться на руки и уткнувшись носом в шею тихо сказать: «Не сердись». С трудом отмахнулась от этого наваждения, силой воли заставив себя снова переключиться на огород.

С делами покончили, опять умылись, смывая с себя основную грязь, переоделись. Машка ещё раз проверила все ли в порядке, бросила тоскливый взгляд в сторону значительно поредевшие огурцов и закрыла дверь на большой замок.

Артем, до сих пор сидевший на качелях, бодро поднялся на ноги, молча забрал у подруги несчастные яблоки и направился прочь, а мы, как две провинившиеся овечки, побрели следом, тихо переговариваясь о том, что огород — это не наше.

У ворот нас ждал Тёмкин Форд, чумазый, как танк после марша по болотистой местности. Это где он так изгваздал его?

Зорин закидывал ведро в багажник, а мы нерешительно топтались рядом, пока он, наконец, не поинтересовался:

— Вам особое приглашение нужно? Или ждете, что я двери перед вами распахивать начну?

Только после этого сели в машину. Машка назад, а я на переднее место, рядом с водителем.

Вскоре к нам присоединился Артем, и мы поехали домой. В машине тихо, все молчим. Тёма неотрывно следит за дорогой, я отчаянно пытаюсь не зевать, а Семенова возится на заднем сиденье, тяжело вздыхает, снова возится, снова вздыхает, а потом выдает:

— У меня аллергия, что ли, на крапиву эту проклятую?

Я оборачиваюсь к ней, и подруга, приподняв майку, показывает живот, весь в красных пипочках.

— Наверное, — изрекаю глубокомысленно, — супрастин дома выпей.

В ответ на мою реплику слышу усмешку со стороны Артема:

— Какой супрастин? Врача вызывай.

— Зачем? — Семенова настороженно смотрит в его сторону.

— Я — не медик, но больше всего это похоже на ветрянку.

— Ветрянку? — изумлённо восклицает Машка, — этого еще не хватало!

Я фыркаю, представив подругу в зелёную точечку, и не могу сдержать улыбки.

— Чего смеёшься? — ворчит Маша, и, сложив руки на груди, отворачивается к окну, — никакой от тебя поддержки в трудную минуту!

— Да, ладно тебе. Забавно ведь!

— Тин, а ты сама ветрянкой болела? — снисходительно интересуется Тёмка.

— Нет, — беспечно машу рукой, — мне, в отличие от некоторых, повезло.

— Ну-ну, — снисходительно выгибает одну бровь, — проверим твою везучесть через пару недель.

Я поворачиваюсь к нему, подозрительно прищурившись, но Артем по-прежнему на меня не смотрит, все внимание поглощено ухабистой дорогой.

Тут притихшая было Семенова снова оживает, подвигается ближе и, оперевшись локтями на спинки передних кресел, спрашивает:

— У меня тут вопрос назрел, — переводит взгляд то на меня, то на Артема, — а почему, собственно говоря, нас забираешь именно ты? Мне кто-нибудь объяснит сей интересный факт?

Зорин косит в мою сторону:

— Давай Кристин, объясни дорогой подруге, почему же именно мне пришлось ехать за вами в эту дыру.

Я надула щеки, открыла рот, но не смогла выдавить и звука, внезапно засмущавшись под пристальным взглядом Семеновой.

— Вы встречаетесь? — дотошно спросила она, игнорируя мое смущение.

— Ну, не совсем, — протянула, глядя на Зорина. Он лишь хмыкнул и покачал головой. Пару раз глубоко вздохнула и быстро произнесла: — мы женаты.

Глаза у Машуни стали большие-пребольшие, квадратные-преквадратные.

— Шутка, да? — переводит изумлённый взгляд то на меня, рассматривающую свои ладони, то на Тёмку, устало потирающего шею одной рукой. Минутная тишина, а потом громкая реплика, — охр*неть, ну вы и партизаны! И давно?

— Полтора месяца.

— Точно партизаны! — она откинулась на спинку сиденья и что-то там ворчала, о том, что подруги такие вещи друг от друга не скрывают.

А я задумалась. Надо же, действительно полтора месяца. Пролетели одним днём, а я и не заметила. И что теперь?

Изначально планировалось, что мое замужество продлится как раз пару месяцев. И вот они уже на исходе, а я в полной растерянности. Закусив губу, смотрю на Тёмкин профиль, и меня посещает безумная мысль. А ведь неплохо это время прошло! Не было ни одного дня, когда бы я категорично была убеждена, что пора разводиться, и причин для этого, кроме моих первоначальных планов, тоже не было.

Меня все устраивало в своей жизни. Мало того, мне все нравилось.

Нравилось, когда вечером ужинаем вместе, и он рассказывает, чего нового на работе, нравились наши совместные дни, наполненные каким-то безмятежным спокойствием. Мне нравилось засыпать с ним, и просыпаться. Мне нравилось, что он вот так приезжает за мной к черту на куличики. Пусть злой и раздраженный, но все равно нравилось.

Три миллиона нравилось, и ни одной важной причины, по которой бы действительно стоило разводиться. Может, позже все изменится, но сейчас я была довольна и не хотела никаких разводов.

Это открытие так сильно меня поразило, что остаток пути до города я молчала, задумчиво рассматривая белые тяжёлые облака.

Сначала отвезли Машку. Артем помог ей с яблоками, а она обещала написать, после того как врач придет. Затем отправились домой.

Я стояла у машины, пока муж все выгружал из багажника, потом он всучил мне в руки какой-то легкий пластиковый ящик, взял все остальное, и мы пошли к подъезду.

Все своё рыбацкое добро Артем вынес на балкон и свалил в углу. Похоже, пора для него специальный шкаф заказывать. Рыбу он отнес на кухню. Я тем временем нырнула в душ, с упоением смывая с себя все следы огородных работ. Чуть позже мое место занял Тёмка.

Прислушиваясь к звуку льющейся воды, бродила по квартире, а потом ноги сами понесли в ванну. Скинув с себя полотенце, едва высохнув, снова забралась под душ.

Зорин, опустив голову, стоял, уперевшись руками в стену, вода лилась на плечи, стекая по загорелому телу. Сделав шаг к нему, обвила руками за талию, сцепив их замком на плоском животе. Тёма даже не вздрогнул от моих прикосновений, лишь слегка склонил голову на бок, покосившись в мою сторону.

— Я накосячила, да? — спрашиваю у него грустно, прижимаясь щекой к широкой спине.

Он лишь пожимает плечами, а мне этого мало.

— Злишься на меня?

— Нет, — простой спокойный ответ, и мне хочется развернуть его к себе лицом, чтобы заглянуть в глаза.

— Врешь, — скорее не спрашиваю, а утверждаю.

— Может быть, — чуть повел плечами.

Что-то в его голосе заставило меня улыбнуться:

— А, если вот так, — легонько поцеловала спину, еще раз, прокладывая дорожку вдоль позвоночника, — все равно злишься?

Молчит.

Расцепив руки, провела ладонью по животу, с удовольствием ощущая, как от моих прикосновений напрягаются тугие мышцы.

— А так?

— Подлизываешься? — усмехается он.

— Да, — гибкой кошкой проскакиваю под его рукой и оказываюсь с ним лицом к лицу, — хочешь, сделаю глазки, как у кота из мультика?

Со вздохом покачал головой, и одной рукой прижал меня к себе.

Я тут же обвила его шею и уткнулась носом в грудь, не обращая внимания на то, что сверху настырными струями лилась вода.

— Почему ты завелся? Из-за того, что ушла с Машкой?

— Нет. Кристин, ты прекрасно знаешь, что я не из тех, кто сажает в клетку, не давая и шага ступить. Просто в следующий раз, если тебя понесет неизвестно куда очередные огурцы поливать, да еще и с ночевкой, ставь меня в известность заранее, а не ночью, когда я за 200 километров от города. Договорились?

— Договорились, — просто киваю, даже не думая спорить, в кой-то веки принимая его правоту.

— Точно? — настороженно спрашивает он.

— Точно, — прижимаюсь еще сильнее, запуская руку в коротко стриженые волосы, — обещаю.

Приподняв мой подбородок, заглянул в глаза, а потом поцеловал.

— Мне кажется, или кто-то рад меня видеть? — хитро улыбаюсь, чувствуя, как реагирует на меня его тело.

— Я всегда тебе рад, ты же знаешь.

— Знаю, — тянусь к нему, наслаждаясь каждым прикосновением.

Вечер выдался насыщенным. Я училась разделывать речную рыбу. Не скажу, что ученик из меня вышел прилежный, кухню я изгваздала напрочь. Чешуя была везде: на раковине, на стенках, на холодильнике, даже на шторах, но Артем уверенно сказал, что для первого раза неплохо.

Около семи вечера проснулся телефон, оповещая о новом сообщении.

Зорин покосился на экран и усмехнулся:

— Семёнова пишет. Похоже, у нее для тебя важная информация.

Нахмурилась, открываю письмо и нахожу там одну фразу.

«Артем был прав — это ветрянка».

Зашибись! Сообщаю мужу Машкин диагноз, на что он саркастично отвечает:

— Ну что ж, вот и проверим твою везучесть.

— А сам-то почему такой спокойный? Ты тоже с ней общался!

— Тин, если ты не в курсе — ветрянка явление одноразовое. А я ею еще в детстве переболел, так что мне бояться нечего.

Я лишь фыркаю и откидываю телефон в сторону в полной уверенности, что эта зараза пройдет мимо меня.

Ничего не произошло на седьмой день, и на десятый, и через две недели. Я показывала Зорину язык, а он снисходительно улыбался и говорил, что рано радуюсь — инкубационный период у ветрянки может быть до трёх недель. В ответ на эти слова я лишь беспечно отмахивалась. Глупости все это.

А на двадцать первый день с утра смотрю на себя в зеркало и замечаю первые красные точки на коже. От обиды на несправедливость бытия сижу в ванне, наверное, час, пока Артем не выковыривает меня оттуда.

Увидев мою пятнистую физиономию, самодовольно улыбается:

— Я ж говорил, что попадешься.

— И ты этому, похоже, рад! — ворчу себе под нос, с трудом удерживаясь, чтобы не начать чесаться, как шелудивая дворняжка.

— Да ладно тебе ворчать, это всего лишь ветрянка. Врача давай вызову.

— Не надо. Я сама, у нас семейный доктор.

Через час в квартире появляется ухоженная женщина лет сорока пяти. Римма Денисовна. Она проводит осмотр, подтверждает диагноз, рассказывает о лечении, потом уходит, предупредив, что придет через несколько дней.

Зорин приносил из аптеки два пузырька: один — изумрудный с зелёнкой, второй — розовый с фукорцином.

Не знаю, как дети умудряются легко переносить ветрянку, лично мне это заболевание далось очень тяжело. Во-первых, температура под сорок, во-вторых, нескончаемый зуд, когда хочется чесать каждый миллиметр кожи, но нельзя, поскольку могут рубцы остаться, ну а в-третьих, меня выводили из себя сами эти пупырышки. На лице и передней части тела их практически не было. Большая часть высыпала на спине и пятой точке, даже не поспишь нормально.

Да еще и мыться нельзя. Мерзко, гадко и противно! Я ворчала, причитала, а Тёма невозмутимо мазал меня зелёнкой, не обращая никакого внимания на мое дурное настроение. К зеркалу подходила только когда чистила зубы, при этом старательно отводя глаза, чтобы не лицезреть свой пупырчатый вид, который наводил на мысли о тех самых страшненьких огурчиках-последышах, что мы с Машкой на даче поливали.

Спустя десять дней снова пожаловала врач. Зорин принес ей с кухни стул, а сам устроился у окна, привалившись к подоконнику.

Римма Денисовна задала два десятка вопросов, сделала записи у себя в блокноте и попросила раздеться, показать состояние кожи. Я стянула с себя длинную широкую футболку, бросила ее на диван и с обречённым видом предстала перед ясными очами доктора. Она посмотрела мой живот, удовлетворённо кивнула, потом сказала поворачиваться спиной.

Ее голос оборвался, когда она увидела мою заднюю часть.

— Все плохо? — подозрительно спрашиваю, а у самой перед глазами уродливая, испещренная глубокими безобразными рытвинами кожа.

— Нет, — слегка прокашлявшись, ответила она, — все в норме. Просто тут неожиданно много высыпаний… было. Теперь все в порядке. Одевайся.

Я торопливо натянула футболку и села на диван. Римма Денисовна, чуть растеряно, потерла кончик носа, покосилась на невозмутимого Артема, потом хмыкнула и сделала очередную запись в блокноте.

— Поздравляю, ты здорова. Все ограничения можно снимать.

— Мыться могу? — это единственное, что меня интересовало в данный момент.

— Да, конечно.

Вскоре врач ушла, Зорин галантно проводил ее до входной двери, после чего вернулся по мне:

— Ну что? Какие планы, ветряночная моя?

— В душ, все остальное потом.

Вприпрыжку направилась в ванную, чувствуя, как Тёмка провожает меня насмешливым взглядом.

В ванной скинула с себя грязную одежду, затолкав ее в корзину для белья, и, наконец, набралась смелости посмотреть на себя в зеркало.

Φизиономия, в принципе, нормальная, три зелёные точки и все. Живот, грудь, да и вся передняя часть покрыта россыпью мелких где зелёных, где розовых точек. Зорин чередовал зелёнку с фукорцином, под настроение, так сказать. Терпимо.

Меня волновала спина. Римма Денисовна сказала, что высыпаний чрезвычайно много, поэтому я с опаской развернулась спиной к зеркалу и посмотрела через плечо.

Твою мать, что это?!

На всей спине ни одного чистого места. Измазано все! И не просто измазано, а покрыто незамысловатыми рисунками, на уровне детсадовских художеств! Здесь и солнышко, и уточки, и человечки. А уж про розочки на заднице вообще молчу!

Это я вот в таком идиотским виде сейчас перед врачом стояла? Неудивительно, что докторша так растерялась. Стыдоба, блин! Ну, все, сейчас кто-то получит!

Выскакивают из ванной с диким воплем:

— Зорин, я убью тебя!

В квартире тишина. Сверкая разукрашенной пятой точкой, пробегаю по всем комнатам. Его нигде нет. В туалете, что ли, спрятался? Тоже пусто.

Мое внимание привлекает лист на кухонном столе, подхожу ближе, беру его в руки и читаю послание, написанное ровным почерком:

«Я не сбежал, а тактично ретировался. Вернусь, когда успокоишься. Вечно ваш Леонардо да Винчи. Пы. Сы. Зелёный вам к… лицу».

Ыыыыы, свин! Как же, ретировался он! Сбежал! Позорно покинул поле боя. Знал, что малой кровью не отделается.

Комкаю лист и швыряю его в мусорное ведро, после чего возвращаюсь в ванную, чтобы лицезреть шедевр на своей коже. Это он целых десять дней на мне оттачивал свои таланты художника, а я ничего не заметила? Вот паразит!

И тут, словно со стороны вижу картину, как я стою у дивана, что-то бурчу, а Тёма увлеченно, высунув язык, рисует на моем заду цветочки. Это выглядит настолько нелепо, что меня накатывает неудержимый смех. Вот что за дурень?! И не лень же было!

Смеялась до слез, после чего взяла в руки телефон и отправила ему сообщение.

«Все. Можешь возвращаться. Меня отпустило. Казнь откладывается до следующего раза».

«Врешь?»

«Даже не думала, но с тебя цветы. В этот раз настоящие!»

«Без проблем».

Возвращается домой через полчаса с огромной охапкой роз, в тон цветов, которые рисовал. Хм, где только нашел такие?

— С выздоровлением, — произносит, улыбаясь от уха до уха, когда я распахиваю входную дверь, и у меня просто нет сил сдержать ответную улыбку.

Невыносимый. Прибила бы, но без него будет скучно.

Глава 6

Бросаю последний взгляд в зеркало, чтобы убедиться в том, что идеальна, подхватываю сумочку и покидаю гардеробную. В прихожей поверх короткого темно-лилового платья накидываю легкую кожаную курточку-косуху, обуваюсь, еще раз поправляю длинные, красиво уложенные волосы.

— Тём, я пошла, — громко кричу, пытаясь привлечь внимание Зорина. Он за компом и занят далеко не работой — скачал какую-то игру и уже третий день не может от нее отойти. Зависает, как маленький. Здоровенный мужик, а такими глупостями иногда страдает!

Слышу его шаги, и через пару секунд он собственной персоной появляется в коридоре.

— Ну как? — кручусь перед ним вокруг своей оси и в недоумении замираю, когда вместо одобрения вижу недовольство в зелёных глазах.

— Ты в таком виде собралась на концерт под открытым небом?

— Что не так?

— Кристин, ты на термометр сегодня смотрела? Чуть выше нуля, а у тебя разве что задница из-под юбки не выглядывает!

Он что, серьезно? Решил в няньки заделаться? Снисходительно улыбнувшись, потрепала его по плечу:

— Не переживай, папочка, не замёрзну.

Артем на лету перехватил мою руку и произнес:

— Тин, я серьезно. Какой может быть опен-эйр в таком виде?

Пытаюсь высвободиться, но он не обращая внимания, продолжает удерживать.

— Артем, заканчивай с нравоучениями! Роль курицы-наседки тебе не идёт.

— Переодевайся, — категорично заявил муж.

— Нет, — озвучиваю не менее категоричный отказ. Он глубоко заблуждается, если думает, что может говорить мне, что одевать, а что нет, — я иду именно так, в таком виде.

— Джинсы, нормальную куртку и шапку. Живо! — отпустив мою руку, резко разворачивается и направляется в гардеробную, по-видимому, реально вознамерившись меня переодеть.

Черт, надо было сваливать по-тихому! Пусть бы сидел и играл, а теперь спорить придется. Хотя…

Воспользовавшись тем, что Артем скрылся в комнате, тихо открываю дверь и выскальзываю на лестничную площадку. Подумаешь, около нуля! И что мне теперь в чучело огородное превращаться? Все девчонки будут при параде, и я такая нарядная, в шапке. Размечтался!

Лифт неторопливо прикрывает створки, когда дверь распахивается и на пороге появляется злой Зорин. Я с милой улыбкой машу ему ручкой и посылаю воздушный поцелуй. Все, пока, зеленоглазый мой.

Спускаясь вниз, чуть пританцовываю от нетерпения. Такси уже давно ждёт у подъезда, да и вся компания собралась на месте, только меня не хватает.

Лифт плавно тормозит, металлический бездушный голос сообщает, что прибыли нa первый этаж, и двери медленно расползаются в стороны. Делаю шаг вперёд, поднимаю глаза, и еле сдерживаю испуганный вопль. Прямо у выхода стоит Зорин, злой как демон. Дыхание тяжелое, отрывистое. И, по-моему, не столько от стремительного спуска по лестнице, сколько от еле сдерживаемых эмоций.

Черт!

В нерешительности выхожу на площадку и останавливаюсь перед ним.

— Или ты переодеваешься, или никуда не идёшь! — мрачно говорит он, и в голосе ни намека на возможность компромисса.

Это уже никуда не годится! Складываю руки на груди и раздражённо смотрю на него, нагло вскинув брови:

— Тёма, милый мой, свою позицию я уже озвучила. Я иду именно в таком виде, хочешь ты того или нет.

— Не идешь.

— Хм, и как ты, интересно, меня остановишь?

Он недобро усмехается:

— Легко. У нас разные весовые категории, — и прежде чем успеваю отреагировать, подхватывает за талию и заносит обратно в лифт.

— Тем, ты что творишь! — кричу, когда лифт приходит в движение.

Он невозмутимо нажимает стоп, и кабина замирает между этажами.

Артем делает шаг ко мне, опирается руками в стену по обе стороны от моего лица, прожигая горящим взглядом.

— Зорин, ты вконец обнаглел?! — с силой толкаю его в грудь, но он не реагирует, продолжая нависать надо мной мрачной скалой.

— Быстро, взяла и переоделась, — тихо, сквозь зубы цедит он, не разрывая зрительного контакта.

— Сейчас! Размечтался.

Не глядя, бьёт кулаком по кнопкам, и мы снова начинаем подниматься.

— У тебя есть время, пока этот грёбаный лифт ползет наверх!

— Ты что себе позволяешь? Я на этот концерт с мая месяца собиралась!

— Ничего не знаю. Время идёт. Когда поднимемся, я тебя просто затащу домой, и ты сегодня оттуда не выйдешь!

По глазам вижу, что не шутит. Да, ё-моё, что ж ты за упырь такой?!

Я не хочу сидеть дома, у меня планы на вечер, но понимаю, что мне его не переспорить, поэтому вырываю из рук одежду.

Зорин опять останавливает лифт. Где-то внизу слышатся недовольные голоса, но ему глубоко плевать. Гипнотизирует меня злым взглядом.

Бороться с ним бесполезно, поэтому смотрю на него со всем презрением, на которое только способна, и начинаю переодеваться, бесцеремонно закидывая ненужные тряпки ему на плече.

Артем даже бровью не ведёт, стоит как надзиратель, наблюдает за моими действиями, нервными рваными движениями.

— Доволен? — шиплю, застегивая ярко-голубую дутую курточку и желчно разводя руки в сторону.

— Шапку.

— Да, иди ты на фиг со своей шапкой!

Головные уборы я ношу только в феврале, в самый лютый мороз, а сейчас октябрь! Что скажут про меня, если явлюсь в таком идиотским виде?

Вместо ответа Артем берет и силой натягивает ее мне на голову. И не просто на макушку, а на лицо до самого подбородка. Ругаясь как пьяный сапожник, пытаюсь его оттолкнуть, стащить с себя это барахло, но Зорин перехватывает запястья и сжимает их так сильно, что непроизвольно охаю и замираю.

— Ты идёшь в шапке, и, не дай Бог, я узнаю, что сняла ее, — голос спокойный, почти ласковый, но в глазах такая буря, что становится не по себе.

Да он тиран! Самый настоящий! Его не сдвинуть, не переубедить. Он не будет спорить, сотрясая воздух, решив для себя что-то. Он просто идет напролом, отмахиваясь от чужого мнения и заставляя прогибаться под себя.

И как я этого раньше не замечала? Как он вообще умудряется сочетать в себе вечный позитив с таким несгибаемым упорством?

— Что ты привязался к этой шапке? — чуть не реву от злости.

— Кристин, мозги включи, — холодно произносит он, — ты же не сопливая малолетка, чтобы морозить себя ради возможности повыпендриваться перед остальными?

— Я хотела пойти красивой!

— Ты и так красивая!

— Там все девчонки будут нарядные!

— Мне наср*ть на остальных! Хотят задницы морозить — их проблемы!

— Так и я свою задницу уже в джинсы запакована! Шапка-то зачем?

— Кристина, у тебя сейчас все шансы остаться дома! — походу я его совсем разозлила, потому что Артем перешёл на рык, — выбирай сама, или затыкаешься и поступаешь как взрослая, или я затащу тебя домой, и весь вечер будем друг другу мозги тр*хать.

От его тона притихла, потому что внутренний голос услужливо подсказывал: «молчи, дура, молчи». Я ни капли не сомневалась, что он свою угрозу выполнит: никуда не отпустит, и вместо интересного мероприятия получу вечер полный скандалов.

— Ты — хам! — наконец, выдаю сердито.

— Правда? — иронично выгибает брови, — а ты кого ждала? Слюнявого лабрадора, с улыбкой наблюдающего за твоими глупостями? Я спокойно отношусь ко многим твоим закидонам, но откровенного идиотизма не потерплю.

Ой, мама дорогая! Первый раз вижу его таким злым. Похоже, я сделала невозможное: окончательно выбесила Зорина, являющегося просто эталоном мужского терпения, спокойствия и выдержки.

— Тём… — чувствую, что надо что-то сказать, пока не рвануло и не разнесло все к чертовой бабушке.

Лифт добрался до нашего этажа и услужливо распахнул двери. Ни один из нас не шелохнулся, так и стояли, прожигая друг друга яростными взглядами.

— Все, вали, пока я еще в силах тебя отпустить, — он покинул кабину и, бросив на прощание многообещающий взгляд, с угрозой произнес, — насчет шапки я серьезно. Снимешь — и тебе капец.

После чего, не оборачиваясь, ушел домой, громко хлопнув дверью, а я с трудом перевела дух и нажала первый этаж.

Ничего себе, он разошелся! Даже стрёмно стало. Злыдень! И далась ему эта шапка!

Выскочив из подъезда, со всех ног метнулась к давно ожидающему такси. Водитель бросил на меня недовольный взгляд, но ни слова не сказал.

Достала мобильник, чтобы посмотреть время, и обнаружила уйму пропущенных звонков и сообщений от друзей. Ничего, кроме раздражения, они не вызвали. Чего названивать? Сказала, что приеду, значит приеду. У меня дома огненный шторм разбушевался, а они со своими идиотским звонками.

Мысли опять переключились на Артема. Кто бы мог подумать, что он умеет быть таким? А так все хорошо начиналось! Такой дивный план — получить мужа, которым буду крутить, как захочу…

М-да, похоже, где-то что-то пошло наперекосяк, если он так и не начал прыгать вокруг меня с задранным хвостиком, а вот я еду на тусовку в идиотской вязаной шапке с огромным помпоном, и реально опасаюсь ее снимать.

Нахожу остальных у огромной сцены, оснащённой гигантскими прожекторами. Ещё издали ощупываю взглядом подруг и с досадой скриплю зубами, недобрым словом поминая мужа.

Прискорбно, но факт — я самая стрёмная.

Все в платьях, на шпильках, с красивыми прическами. И я, как последняя лохушка, в джинсиках, голубой курточке, вязаной шапочке — как десятиклассница. Ну, Зорин, ну, погоди. Аукнется тебе мой сегодняшний позор!

Градов тоже тут. Сканирует меня чуть удивлённым взглядом, и я отвечаю ему самой обворожительной улыбкой, впрочем, как и всем остальным.

Несмотря на то, что внутри все кипит, хочется рвать и метать, на лице у меня неизменная улыбка.

Каринка снисходительно на меня посматривает и произносит елейным голосом:

— Крис, детка, у тебя большая стирка?

У меня дома злобный бугай, который вынуждает меня делать так, как ему нужно! Вслух естественно не говорю этого, лишь пожимаю плечами, понимая, что опять придется делать хорошую мину при плохой игре. Черт, надоело-то как! Неужели нельзя общаться нормально, без вот этого д*рьма? Чтобы можно было просто, по-человечески, подойти и сказать, как есть на самом деле? Пожаловаться, потом вместе поржать и все, забыть. Так ведь нет, чувствую, весь вечер будут меня дергать с этим убогим прикидом… Внезапно понимаю, что нет сил и желания показывать ядовитые клыки и играть очередную роль. Пошли они все в задницу.

Просто махнула рукой и беспечно произнесла:

— Так и задумано.

Что и как именно задумано, уточнять не стала, пусть сами додумывают. В голове пока все мысли только об Артёме, и о нашей с ним ссоре. Градов что-то говорит, склонившись к уху, девчонки щебечут, а я мысленно все пережевываю свою стычку с мужем.

Вскоре на сцену выходят артисты, и начинается веселье.

Я продираюсь вперёд, оставив друзей за спиной. Если честно, просто не хочется видеть их самодовольные физиономии, и ловить на себе снисходительные взгляды.

Музыка течёт по венам, вытесняя все ненужные мысли, и я постепенно успокаиваюсь. Забываю и о ссоре с Тёмкой, и об усмехающихся подруженьках, и о Максе, стоящем позади и время от времени как бы случайно прикасающегося во мне.

Смотрю на сцену, пританцовываю, хлопаю.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что не слышу остальных, и даже Макса перестала ощущать рядом с собой. Становится интересно, что там происходит, поэтому поворачиваюсь к ним и удивленно останавливаюсь, прекратив притопывать ногой в такт музыке. Меня встречают откровенно злые, завистливые взгляды подруг.

Чего опять им не так?

Вопросительно, даже агрессивно поднимаю бровь и подхожу ближе, преисполненная намерений узнать, что сии пламенные взгляды в мою сторону означают.

И тут до меня доходит. Они замёрзли! Вместо стайки гламурных цыпочек меня окружает стадо синюшных куриц. У них красные трясущиеся обветренные ручки, нежно синие губки, аппетитно-лиловые носы. Им холодно! Перетаптываются с ноги на ногу, безуспешно пытаются не дрожать. Градов и ещё один парень, примкнувшие к нашей компании, выглядят немногим лучше.

И в этот момент на меня нападает смех, громкий, заливистый:

— Ну и морды у вас!

Они все похожи на отмороженных снеговиков, а мне хоть бы хны. Тепло и ютно. И уже шапка не кажется идиотской, и курка, и джинсы.

— Предлагаю свалить отсюда в какую-нибудь кофейню и погреться, — раздался голос Алексы, украдкой дышащей на свои посиневшие ручки.

Все дружно поддержали предложение. Кроме меня. Я бы с удовольствием дослушала концерт, но оставаться одной не хочется, да и не могу отказать себе в удовольствии позлить подруженек.

— Могла бы предупредить, что пойдешь вот так, в джинсах, — недовольно замечает Карина, когда мы направляемся прочь от сцены.

Я лишь улыбаюсь, и внезапно для самой себя цитирую Зорина:

— Надо головой думать, ведь уже не сопливые малолетки! — за что получаю очередной раздраженный взгляд.

Кофейня к счастью находилась недалеко от площади, где проводится концерт. Так что через пятнадцать минут, мы уже расположились за столом и сделали заказ.

— Крис, а почему ты сегодня не в платье? — с упреком спросил Максим, скользнув взглядом по моим ногам, единственным в нашей девчачьей компании затянутым в джинсы.

— Хм, чтобы пополнить ряды вашей команды, под названием «Синие носы»? — Вот еще, — пренебрежительно хмыкнула я, насмешливо взглянув на подруг.

Каринка метнула на меня ядовитый взгляд, остальные тоже начали бубнить что-то себе под нос, и только Макс добродушно усмехнулся, покачав головой. Плевать, хоть пусть целиком на недовольство изойдут, в этот раз я всем нос утерла.

Наверное, надо признать, что Артем был прав, и извиниться за свои сегодняшние выкрутасы.

Ведь если бы я настояла на своем, то сейчас ничем бы не отличалась от этих синюшных куриц. Сидела бы, нахохлившись, как индюшка, не попадая зуб на зуб, красными гусиными лапками судорожно вцепившись в кружку с кофе, неустанно шмыгая носом, пытаясь подтянуть сопли. А благодаря мужу, румяная, тепленькая, не испытывая никакого дискомфорта, трескаю шоколадное мороженое назло всем.

Позвонить ему что ли, поблагодарить?

Не знаю почему, но эта мысль меня захватила, мне действительно захотелось набрать его номер и сообщить, как все прошло. Извинившись, покинула компанию, и направилась в сторону дамской комнаты. Там потише, да и меньше шансов быть услышанной кем-то из своих. Почему-то мне не хотелось, чтобы они были в курсе моего разговора с Артемом. Пусть думают, что я сама додумалась до куртки и штанов, а не муж силой переодевал.

Нащупала в сумочке телефон, нашла среди контактов Зорина и нажала кнопку вызова. Десять гудков — ответа нет. Тишина. Еще одна попытка, снова тишина. И ещё раз, и снова результат тот же.

Та-а-ак, чем это он таким занят, что игнорирует мои звонки? Дрыхнет, что ли, уже?

В этот момент телефон в моих руках оживает, оглашая помещение веселым мотивом. Опустив глаза, вижу на экране фотографию улыбающейся физиономии Артема. Ага, очнулся, соизволил осчастливить меня своим царским вниманием.

Поднесла трубку к уху, нажав зеленую кнопочку ответа.

В тот же миг меня оглушила громкая музыка, и я, ойкнув, отодвинула телефон в сторону. Это ещё что за х*рня?

— Привет! — услышала бодрый, веселый голос. Артем говорил громко, пытаясь перекричать музыку. На заднем фоне чьи-то голоса, смех.

— Ты где? — подозрительно спросила вместо приветствия.

— Как где? В «Зеленом» забыла, что ли? Вчера ж говорили.

Блин, точно говорили. Забыла. Как всегда слушала вполуха, и в результате забыла. Вслух произнесла:

— Не забыла, просто уточняю, вдруг планы поменялись, и вы куда-то в другое место отправились.

— Не-е-е, нам и тут весело, — протянул он, и я услышала, как он кого-то отмахивается, со словами «Блин, дайте поговорить нормально!»

Это кому это там так весело? С раздражением поняла, что понятия не имею, что за компания у моего мужа, и с кем он весело проводит время пока я тут… Хм, провожу время со своей компанией. Черт, и не придерешься!

— Что звонишь? Случилось чего? — спросил Артем, и я, наконец, вспомнила о цели своего звонка.

— Нет, все хорошо. Просто звоню сказать, что ты был прав, заставив меня сегодня переодеться, — слова дались на удивление легко, хотя и не люблю признавать правоту других людей, — спасибо!

На другом конце трубки повисла тишина. Ну, как тишина… Шум, гам, музыка и только Зорин молчал, а потом подозрительно поинтересовался:

— У тебя точно все в порядке?

— В полном, — заверила его, чувствуя, как внутри что-то кольнуло. То есть он считает, что просто так я ему позвонить не могу? Только если вдруг какая-то ерунда со мной произойдет, или во что-то вляпаюсь? Нет, это уже ни в какие ворота не лезет!

— Хорошо, — наконец неуверенно отвечает, и интересуется, — долго ещё будешь там?

— Не знаю, — я действительно не знала. Пока еще в кофейне посидим, потом в клуб какой-нибудь заскочим, а потом уже и домой. Часа три-четыре, как пойдет, — а ты?

— Понятия не имею, — хмыкнул он, — у нас тут веселье в самом разгаре.

И именно в этот момент я услышала бабский голос:

— Тёмка, хватит не пойми с кем разговаривать, посылай всех к черту и иди к нам, без тебя никак.

Это, бл**ь, что за шалава там пищит??? Еле удержалась, чтобы спросить у Артема, какого хр*на у них там происходит.

— Сейчас приду, сказал же! — рыкнул Зорин, и как ни в чем не бывало, обратился ко мне, — ни минуты покоя. Ладно, давай, до встречи, все равно сейчас задергают, да и не слышно ничего, музыка орет.

— Тёмыч, ё-моё, ну сколько можно! — в этот раз мужской голос, — мы ждем!

— Да иду, блин! Все, пока, Злюка, целую.

— Целую, — механически ответила ему.

В какой-то оцепенелой задумчивости посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила макияж, прическу и покинула дамскую комнату, вернувшись в зал к остальным.

Бабенки начали отогреваться. Смотрю, горячие напитки помогли, носы уже не такие синие, руки не такие красные, взгляды не такие злые. Макс встретил меня легкой усмешкой, многообещающе подмигнув. А я… А мне было плевать.

Я сидела со своими друзьями, лишь краем уха слушая их разговоры, с каждой минутой все глубже погружаясь в свои мысли.

Вот вроде все, как я и задумывала. Я здесь, свободная как ветер, Зорин где-то там, со своими, не достает меня, не контролирует, не навязывает свои условия. Все, как и планировалось, тогда почему не чувствую никакого удовлетворения?

Хотела, чтобы отдыхали по отдельности, чтобы он не совал нос в мои дела? Получила! Знала, что он не из тех, кто будет дома сидеть, грустными глазами глядя в окно, в ожидании моего прихода, но ведь изначально готовилась к этому, и мне на это было глубоко плевать. Пусть идет куда хочет — хоть по барам, хоть по бабам, его дело. Тогда почему вместо вкуса победы ощущаю какую-то непонятную горечь? Ведь отличный вечер. Всех уделала, вышла победительницей из ситуации, которая казалась заведомо проигрышной, девчонкам опять нос утерла, напротив Градов улыбается, кидая на меня пламенные взгляды.

А, я сижу и думаю, чем там занимается Артем, и что это там за курица указывает, чтобы он завязывал разговаривать «не пойми с кем»!

Не пойми с кем?!

Это она не пойми кто, а меня с этим небритым типом связывает штамп в паспорте и проживание под одной крышей!

Сама не заметив как, завела себя до самых небес.

Через полчаса, когда все отогрелись, развеселились и собрались развлекаться дальше, я поняла, что мне с ними не по пути. Настроение ушло в ноль. Меня раздражала Карина, со своими манерными ужимками, раздражал Градов, посылающий двусмысленные взгляды. Раздражало все, поэтому я сделала то, что умела лучше всего — ушла по-английски, не прощаясь. Правда, уже отъехав от кофейни на такси, отправила Абаевой смс-ку: «Не ждите. Возникли важные дела». Ответные, как я понимаю не очень ласковые сообщения, даже не стала читать, сразу удалив.

Такси неторопливо ползло в сторону дома, а я сидела на заднем сиденье и задумчиво крутила в руках телефон. Зачем я это делала — не знаю. То ли звонка ждала, то ли сама хотела позвонить, но ни того, ни другого не произошло. Раздраженно вздохнув, откинулась на спинку и прикрыла глаза. Сейчас приду домой и лягу спать. Плевать на все.

Водитель не успел оттормозиться, и машина резко подскочила на лежачем полицейском. Толчок вывел меня из состояния рассеянной задумчивости. Недовольно покосилась на неаккуратного водителя, а потом перевела взгляд на то, что за окном.

Мы проезжали по одному из центральных проспектов. Мимо музея, мимо здания суда, мимо яркой вывески «Зеленый бар». По какой-то нелепой случайности таксист выбрал именно этот путь из всех остальных.

Подскочив на месте, как ужаленная, приникла к окну, провожая взглядом остающуюся позади вывеску. Любимое место Зорина и его компании. И сейчас они там. Веселятся, шумят.

Снова сажусь ровно, невольно сложив руки на груди. Сердце мечется как ненормальное, и в душе разлад. Пытаюсь взять себя в руки, успокоиться, перестать нервно дрожать. Вроде получается, но когда машина тормозит на светофоре, обреченно прикрываю глаза, чувствуя, что это выше меня:

— Разворачивайтесь. Я передумала. Мне надо в Зеленый, — говорю решительно, и удовлетворенно киваю самой себе. Все правильно, я должна увидеть, что там у них происходит.

Сдаю куртку в гардероб, жетончик засовываю в задний карман, и останавливаюсь перед большим зеркалом. Глаза блестят, на щеках нездоровый, неровный румянец. Красавица.

Внутри все ходит ходуном, и ощущение, будто я маленький непослушный ребенок, пытающийся тайком пробраться в комнату к родителям. Вытираю о бедра внезапно вспотевшие ладони и, собравшись духом, захожу в зал.

Все как всегда. Музыка, толпа людей, всеобщее веселье, но меня все это не интересует. Скольжу взглядом по толпе, высматривая Артема. Его не видно, но я уверена, что он здесь. Сердцем чую, что колотится в груди, не давая нормально вздохнуть.

Вряд ли они зажигают в самой гуще. Скорее где-нибудь сидят, общаются.

Иду туда, упрямо протискиваясь между разгоряченными телами. Пару раз кто-то хватает за руку, пытается пригласить на танец, я лишь рассеяно отмахиваюсь и продолжаю свой путь.

Наконец удается выбраться из толпы, достигнуть зоны, в которой расположены столики. Осматриваюсь, и почти сразу вижу Зорина и его компанию.

Они устроились практически в самом углу, дальше, чем все остальные. Их семеро. Три девушки и четверо парней. Кроме Артема я знаю только одного из них. Антон, наш общий одногруппник. Они о чем-то увлеченно разговаривают, смеются. На столе кальян, стаканы. Вечер в разгаре. В какой-то момент чувствую себя полной дурой, пытаюсь сообразить за каким я сюда вообще пожаловала, почему не поехала домой и не легла спать, как планировала. Мне стало как-то неудобно… стыдно что ли, будто притащилась без приглашения на праздник. И как я сейчас к ним подойду? Может сбежать, пока меня никто не заметил, притвориться, будто ничего не было?

Поздно. Голова сомневается, а ноги несут вперед.

Зорин сидит ко мне спиной и не видит моего приближения. Я напряженно всматриваюсь в широкую спину, пытаясь загнать внезапно проснувшуюся робость подальше, спрятать ее от посторонних глаз. Он что-то втирает остальным, облокотившись одной рукой на стол, а второй оживленно жестикулируя, потом потирает шею и, запрокинув голову кверху, громко смеется. А у меня коленки начинают дрожать, потому что оказываюсь совсем близко к ним.

Первым меня замечает Антон. Вижу, как у него вытягивается лицо, и глаза становятся квадратными. Не отрывая от меня взгляда, он склоняется к Артему и произносит:

— Идея фикс!

Это он про меня? Я уже достаточно близко, чтобы расслышать каждое слово. На лице как всегда ни одной эмоции, только уверенная улыбка.

Темка явно не понимает, что Антон имеет в виду, в недоумении разворачивается к нему:

— Какая идея-фикс?

— Твоя.

До Зорина по-прежнему не доходит, о чем говорит Беликов. Он вопросительно разводит руками, показывая, что не понимает о чем речь.

В ответ Антон просто показывает на меня пальцем. Вижу, как Артем замирает, а потом медленно оборачивается через плечо. Сначала его взгляд упирается мне в живот, потом поднимается выше. И вот мы уже смотрим глаза в глаза. Я — снисходительно изогнув бровь, а он — в немом изумлении.

— Идея фикс? — сложив руки на груди, уточняю у него.

Зорин смущенно морщится и поднимается со своего места, попутно отвешивая подзатыльник Антону.

Мы с ним отходим на пару шагов от столика, чтобы поговорить.

— Тин, все в порядке? — настороженно спрашивает он, вызывая очередной всплеск раздражения. Почему он так уверен, что я к нему обращаюсь, только если что-то не в порядке? Неужели не может быть других вариантов? Даже обидно стало.

— Все хорошо, — сдержано киваю, ловя на себе подозрительный взгляд.

— Точно? — не унимается он.

— Да.

— Как концерт?

— Нормально, — пожимаю плечами. На самом деле, я уже и не помню, что на этом концерте было. Просто цветное пятно где-то на задворках памяти. Мне все еще неудобно, потому что не понимаю, рад мне Зорин или нет.

— Я думал, что у вас там продолжение намечалось.

— Намечалось, — соглашаюсь с ним.

— И?

— И я передумала. Сначала хотела вернуться домой, но потом решила приехать к тебе, — смотрю по сторонам, делая вид, что меня интересует окружающая обстановка, на самом деле, просто пытаюсь скрыть свою неуверенность.

Артем с минуту молчит, рассматривая меня как диковинную зверюшку, потом усмехается и произносит:

— Ну, и хорошо, а то я уж думал идти тебя отлавливать где-нибудь.

В глазах смешинки пляшут, и я чувствую, как меня отпускает, как по венам тепло разливается. Только сейчас признаюсь себе, что боялась наткнуться на его недовольство, вызванное моим внезапным появлением.

— Пойдем, с ребятами познакомлю, а то они уже все шеи сломали, заглядывая в нашу сторону, — он делает шаг в мою сторону, и замирает, устремив досадливый взгляд мне за спину, — да, твою ж мать!

В недоумении пытаюсь обернуться, чтобы посмотреть на причины столь внезапной смены его настроения, но Зорин не дает, крепко схватив за плечи и чуть нагнувшись ко мне, быстро произносит, так чтобы кроме меня никто не услыхал:

— Кристин! Ты ведь в курсе, что я не святой, и никогда им не был? И со свечкой на дороге не стоял, ожидая твоего прихода?

— В курсе, — подозрительно хмурюсь и снова пытаюсь обернуться. Результата ноль, держит так, что не вдохнуть.

— А ты помнишь, что идея с тайным замужеством принадлежала именно тебе, — снова быстрый раздраженный взгляд поверх моей головы, — и что именно ты настояла на то, чтобы никому ничего не говорить?

— И-и-и-и? — чувствую, как изнутри волна горячая поднимается. Снова пытаюсь высвободиться. Не дает, сжимает крепко, в глаза смотрит и взгляд жесткий, напряженный. Ни намека на шутку или дурачество. Меня пробирает до самых костей.

— И ты знаешь, что я люблю тебя. И никого другого в моей жизни нет и быть не может? Знаешь?

— Если ты меня сейчас не отпустишь, я тебя пну, — обещаю, опуская выразительный взгляд на его пах.

— Ты главное помни, что я сказал, что бы сейчас не произошло.

— Да какого хр*на? — все-таки скинула с себя его руки и резко обернулась, желая увидеть, что же такое он пытается от меня скрыть.

В тот же миг откуда-то сбоку выскакивает миниатюрная юркая девица в длинными, черными как смоль волосами, и набрасывается на Зорина. В буквальном смысле, заскакивает на него с руками и ногами. Мне кажется, если бы он не был таким крепким, она бы в порыве страсти свалила его на пол. А так, Артем лишь слегка пошатнулся, но устоял.

Эта мартышка повисла на нем, обвив шею руками и пытаясь поцеловать.

Ну! Ни! Хрена! Себе!

У меня нет слов. Стою, смотрю на них с открытым ртом и нелепо расставленными руками. Артем как может уворачивается от жаждущих губ, виновато улыбаясь мне, пытаясь отодрать от себя эту… эту…

В общем, у меня шок. Нет, я в курсе, что бабы на него вешаются, всегда вешались, но чтоб вот так… с разбегу! Обалдеть!

Наконец ему удается расцепить ее руки и отодвинуть от себя:

— Оксан, прекрати! — произносит строго, внимательно следя за каждым моим движением, ловя мою реакцию, готовый в любой момент прервать мой побег, если такой вдруг случится.

— Тёмочка, — промурлыкала она, снова пытаясь обнять, но теперь Зорин был наготове и не дал этого сделать, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки, — Я соскучилась. Ты куда пропал? С начала лета ни одного звонка, ни письма.

Против воли молниеносно прикидываю в голове сроки. Так, женаты мы с начала июля, а закрутилось все где-то в середине июня. Чувствую, как черные когти непонятной злости, впившиеся в грудь, ослабляют свою хватку. Ладно, живи гад небритый!

— Ну, все Темыч, ты попал, — слышу насмешливый голос Антона, — сейчас госпожа Антина как всегда пошлет тебя на хрен и уйдет.

Я злая. На Артема, на эту приставучую девицу, на себя, за непонятный всплеск эмоций. Поэтому разворачиваюсь к Беликову и с привычной надменностью произношу:

— Госпожа Антина бы ушла не задумываясь, а вот Зорина, пожалуй, еще постоит, посмотрит.

Они переглядываются между собой в полном недоумении, не понимая, что означает эта фраза. Плевать на них. Разворачиваюсь к Артему, прожигая мрачным взглядом. В ответ он исподлобья смотрит на меня, не отрываясь. Вижу, как потемнели его глаза после моих слов. Чувства, отражающиеся в них, мне не понять. Моя проницательность дала сбой, уступив под натиском совсем других эмоций.

Это меня удачно занесло сюда!

Интересно, а не появись я на этом празднике жизни, Артем так же бы отбивался от этой потаскушки или милостиво позволил бы висеть на себе?

Как ни странно, суть происходящего первая улавливает именно Оксана:

— Ты, что… женился? — выдыхает она, и в голосе проскакивают истеричные нотки.

За столиком повисает гробовая тишина. Перевожу взгляд и вижу до крайности изумленные лица. А еще замечаю, как у брюнетки, сидящей с краю в глазах проскакивает неприкрытая ярость, смешанная со жгучей ревностью. Правда, она сразу прячет свои эмоции за маской обычного удивления.

Что ещё одна фанатка??? Или мне показалось?

— Да, — тем временем прозвучал спокойный ответ Зорина, — знакомься, это Кристина.

В тот же момент Оксана, яростно сверкнув глазами, бросилась в мою сторону, но Артем оказался быстрее. Сделав два стремительных шага, вклинился между нами, не дав ей до меня добраться:

— Тсссс, Ксюх, уймись! — схватив ее за плечи, чуть встряхнул.

Девушка подняла на него огромные, наполненные слез глаза:

— Ты — свинья! — скинув с себя его руки, зло толкнула в грудь, а потом развернувшись бросилась прочь, через секунду скрывшись в толпе.

Зорин проводил ее мрачным, полным досады взглядом, устало потер виски и, запрокинув голову, к потолку шумно выдохнул:

— Бл**, да что за день сегодня такой, — обреченно простонал, печально качая головой. Стоял так, наверное, минуту, после чего переключил свое внимание на меня, а я подняв брови, смотрела на него, ожидая объяснений, кого хр*на сейчас было.

Вижу, что такие разборки ему не по душе, чувствует себя неуютно. Смотрит на меня, неуверенно потирая переносицу, пытаясь справиться с волнением. Пробрало его видимо не по-детски.

— Дома поговорим, — наконец прохладно произносит парень.

— Не стоит, и так все ясно, — отмахиваюсь, отводя глаза в сторону.

— А нам никто ничего не хочет объяснить? — раздается женский голос, тот самый, что я слышала по телефону. Оборачиваюсь и вижу, что принадлежит он именно той брюнетке, что не смогла удержать маску на лице.

Артем ещё раз вздыхает, бесцеремонно подхватывает меня за талию, и чуть ли не силой тащит к столу:

— Знакомься, это Дима и его жена Марина, мы вместе работаем. Это Виталик с Аней — учились вместе до того, как я в армию ушел. Этого придурка ты уже знаешь, — он кивнул на Антона, последней в списке была брюнетка, — а это — наш кандидат психологических наук, Света, дружим с пятого класса.

Хм, подруга говоришь? Видела я, как эта подруга по тебе взглядом полоснула три минуты назад! Так на просто друзей не смотрят! Естественно молчу, оставив свои догадки при себе.

— А это, Кристина, моя жена, — продолжает Артем, и по голосу слышу, что злится, — предвосхищая все ваши дебильные комментарии поясняю. Нет, это не шутка. И да, мы женаты. Ее кольцо вот, — нагло поднимает мою руку, чтобы продемонстрировать всем полоску металла, окольцовывающую мой безымянный палец, — мое, вот!

Откуда-то из кармана достает кольцо сердито надевает на палец, водит из стороны в сторону, показывая присутствующим:

— Еще вопросы есть?

Все сидят, изумленно хлопая глазами, в оцепенении рассматривая нашу сумасшедшую парочку. Наконец раздается недовольный голос Дмитрия:

— Ты зажал свадьбу!

— Хр*н с ней со свадьбой, — встревает Антон, — он мальчишник зажал!

И тут за столом поднимается галдеж. Кто-то причитает, кто-то поздравляет, кто-то возмущается.

Артем молча наблюдает за этим базаром, потом склоняется и тихо предлагает:

— Кристин, если хочешь, можем уйти отсюда прямо сейчас.

По вибрирующему напряженному голосу понимаю, что переживает, что появление бывшей и ее бесцеремонное поведение в моем присутствии, выбили его из колеи и он не знает какой реакции ждать от меня.

У меня самой сердце бьется так, что, кажется, будто ещё пара ударов и грудная клетка рассыплется в прах. Меня крутит и чуть ли не выворачивает наизнанку, а стоит прикрыть глаза, возникает картина, как Оксана на нем висит. Гоню ее прочь, пытаюсь переключиться:

— Пожалуй, я хочу остаться. Еще ненадолго, — произношу отстраненно улыбаясь, всеми силами пытаясь сдержать охватившее волнение, раскаленной лавой текущее по венам.

Темка, поджав губы, смотрит на меня, и я понимаю, что он хочет уйти, и все обсудить в спокойной обстановке, без посторонних глаз. Я тоже хочу уйти, но не могу, пока не проясню один важный момент.

Присаживаемся за столик. Артем на свое место, а я рядом. Его рука по-хозяйски лежит на моем колене, и я чувствую, насколько она напряжена. Разговор получается скованным. Все присматриваются ко мне, принюхиваются, пытаются понять, что я за птица. Все еще находятся в состоянии шока, отголоски которого нет-нет, да и проскакивают в изумленных взглядах.

Дольше всех не унимался Антон, который никак не мог поверить в наше замужество. Он, наверно, раз сто спросил, а не прикалываемся ли мы, и заткнулся только после того, как Зорин его откровенно послал. Артем умеет быть грубым, сегодня я в этом убедилась.

Спустя некоторое время Светлана поднялась на ноги и, извинившись, направилась в дамскую комнату. Я проводила ее мрачным взглядом, а потом отправилась следом.

Глядя на себя в зеркало, жду, когда она выйдет из кабинки. Наконец дверца распахивается, и Света выходит наружу. Увидев меня, замирает. Наши взгляды пересекаются в зеркале, и ни одна не отворачивается.

Наконец она берет себя в руки и подходит ближе, начинает мыть руки в соседней раковине, время от времени косясь в мою сторону. Я поправляю макияж, волосы, чувствуя на себе ее взгляд.

— Значит, Артем все-таки женился, — произносит она с добродушной открытой улыбкой, а меня словно током пронзает. От нее несет фальшью за километр.

— Женился, — сдержано киваю.

— Он про тебя много говорил, но никто не думал, что все вот так закончится.

— Не думал, — снова соглашаюсь.

Интересно, она так и будет из себя мать Терезу строить? Не, так дело не пойдет.

— Я так рада за вас, — произносит она, старательно улыбаясь, но чуть подрагивающие уголки губ выдают ее состояние.

— П***шь, — грубо произношу, глядя ей прямо в глаза.

Света удивленно охает, и смотрит на меня как овечка на мясника.

— Ну, давай, расскажи, как давно ты сохнешь по моему мужу.

— Кристин, что ты такое говоришь? — она прижимает ладони к щекам и начинает метаться по туалету, сбивчиво тараторя, — мы с ним друзья… Уже столько лет… Я к нему как к брату отношусь.

Хлопаю в ладони и восхищенно произношу:

— Боже мой, какая речь! Какой накал страстей, я почти прониклась и даже немного всплакнула, — театрально промакиваю средним пальцем уголки глаз.

Светлана замирает, тяжело дыша, смотрит на меня. И я вижу, как с ее лица сползает маска кроткой, доброжелательной барышни, являя миру разъяренную стерву.

— Тебя вообще не касается, что у меня к Зорину!

Задумываюсь на мгновение, а потом киваю:

— В принципе да. Меня это не касается. Мне вообще по х*ру на тебя, и твои жалкие потуги, подруга. Впрочем… не только мне.

Она моментально вспыхивает, столько намекнуть, что Артем равнодушен к ней. Снова открывает воду и начинает мыть руки, будто не делала этого две минуты назад. Вижу, что пытается успокоиться, взять себя в руки. И у нее это выходит. Ну, ничего, сейчас мигом исправим.

— Можешь выпендриваться, сколько захочешь. Все равно долго не продержитесь, — снисходительно произносит она.

— Правда? Интересно, почему? — одну руку ставлю на пояс, а второй упираюсь в стену.

— Даже дураку понятно, что сейчас Артем просто дорвался, и не замечает ничего. Ты у него, как заветная галочка, недаром идеей фикс называл. Скоро пелена спадет, и он сможет трезво оценить ситуацию.

— Поясни-ка.

— Что тут пояснять? Где ты, и где он, — хмыкает эта с*чка, разглядывая свое отражение. — Не доросла ты до него, деточка.

— А ты, насколько я понимаю, доросла?

Вместо ответа лишь изгибает в пренебрежительной улыбке пухлые губы.

— Хм, — потираю подбородок, — может быть. Пойду-ка узнаю его мнение на этот счет. Как ты думаешь, ему понравится, что так называемая подруга детства, на самом деле течет при одном взгляде на него, и мечтает, чтобы он обратил на нее свое внимание?

— С*ка! — яростно разворачивается ко мне.

— Ты даже не догадываешься какая, — я не вру, не приукрашиваю. Во мне действительно просыпается она, с*ка, готовая раздавить все хорошее в поле зрения, вытаскивающая на поверхность все слабости и недостатки окружающих.

— Рано или поздно у Зорина откроются глаза, и он поймет какая ты на самом деле! И угадай, кто будет рядом в этот момент?

— Чего тут гадать. Если такое случится, рядом будет неудачница, которую он и за женщину не считает. Которая все время была под боком и обреченно наблюдала за тем, как он меняет бабу за бабой, слушала рассказы о том, как и кого он трахает, прикрываясь жалкой улыбкой. — От этих слов Светлана дернулась и побледнела, не сумев удержать на лице маску, — Эта овца подставит ему плечо, утрет платком скупые мужские слезы, а потом будет бережно хранить эту тряпку, нежно поглаживая ее ладошками в моменты печали, вдыхая аромат и тайно занимаясь самоудовлетворением. Потому что ни при каком раскладе большее ей не грозит. А он пойдет дальше, даже не оглядываясь. Как тебе такой сценарий?

Бью словами, наотмашь. Ломаю наглую девицу, которую сегодня увидела первый раз в жизни, нанося удар за ударом по слабому месту, тем самым стараясь унять пожар бушующий в крови. Сегодня я оказалась в странной ситуации, непростой, изнутри раздирают непонятные противоречия, не понимаю, что со мной творится, и от этого просто задыхаюсь. Мне срочно нужно сделать кому-нибудь еще хуже. Раздавить, размазать, выплеснуть весь гремучий коктейль, кипящий внутри. Поэтому безжалостно продолжаю:

— Если хотелось его заполучить, то надо было раньше прекращать игру в дружбу, пока еще не превратилась в его глазах в бесполое существо, пригодное только для дружеских разговоров. А сейчас все, помаши ручкой, сядь в уголке и не комплексуй. Поезд ушел. Такова жизнь, деточка. Кто-то создан, для того чтобы его любили, а кто-то просто так, для фона.

— С*ка, — еще раз повторяет она, сдавленным шепотом.

Склонившись к ней, скольжу взглядом по бледному лицу, подрагивающим губам, и участливо произношу:

— Знаю. И тебе советую. Может, хоть кому-то будешь нужна… Еще раз увижу, как ты пускаешь на него слюни, разговор будет другой. Я ему выдам все твои тайные помыслы, да еще и от себя добавлю. Поржем над тобой вместе с ним. Обещаю.

Она отшатывается от меня, прижимая ладонь к губам, и в глазах плещется ненависть, смешанная с отчаянием и болью, готовыми пролиться слезами. Я выбила ее из зоны комфорта, макнула носом в д*рьмо и подержала там, заставляя давиться им, захлебываться, теперь тысячу раз подумает, прежде чем рот разевать.

— И кстати, хр*новый из тебя психолог. Шла бы лучше в магазин, трусами торговать, может, больше толку бы вышло, — последний раз прохожусь по ней пренебрежительным взглядом, и, развернувшись, иду прочь.

Вот теперь можно покидать это заведение. Я узнала все, что хотела.

Домой едем молча. Артем сидит, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, а я стеклянным взглядом уставилась в окно, при этом ничего не вижу, не понимаю.

Такое чувство, будто меня разобрали, все перетряхнули и небрежно засыпали обратно. В животе гудит, словно шаровую молнию проглотила, по венам течет яд. Меня душат странные ощущения, и мне никак не удается от них избавиться. Чувствую присутствие Зорина в машине каждым миллиметром кожи, каждой клеточкой. Нервы как оголенные провода, хочется скандалить, устроить ему разнос. А под этой бушующей лавой теплится странное желание, чтобы он меня успокоил. Сказал что-нибудь, что потушит пожар, выжигающий изнутри.

На какой-то миг чувствую себя уязвимой, беззащитной. Мне не нравится это чувство. Силой воли отгоняю его, схлопывая защитную броню, трясу головой, отгоняю наваждение.

Дома раздеваемся, разуваемся и я сразу направляюсь в спальню. Сегодня выдался эмоционально сложный день, хотелось поскорее забраться в кровать, прикрыть глаза и забыться.

Уйти не удается.

Зорин перехватывает меня на полпути. Берет за руку и молча ведет в большую комнату. Я покорно бреду следом. На меня внезапно нападает такая слабость, что не могу даже пошевелиться. Он садится на диван, притягивает меня к себе, и усаживает сверху. Я не сопротивляюсь. Сажусь ему на колени, утыкаюсь носом в шею и прикрываю глаза, чувствуя, как сердечко бьется где-то в горле. Он обнимает, крепко прижимая к себе, уткнувшись носом в растрепанные волосы. Я не знаю, сколько времени мы так сидим, прежде чем он произносит:

— Тин, прости.

— За что? — шепчу чуть слышно.

— За сцену в клубе. Я не ожидал, что там появится Оксана. Да и вообще не думал, что она может вот так… — он вздохнул, тщательно подбирая слова, — мы с ней раньше… ну… это…

— Встречались?

— Да какое там. Просто… пфф…

— Тр*хались? — услужливо подсказала нужное слово, чувствуя, как внутри опять поднимается жгучая волна.

— Черт, Кристин! — раздраженно рявкает на меня, а потом обреченно машет рукой, — в любом случае все в прошлом. Мне жаль, что ты стала свидетелем ее появления.

Сижу, молчу, чуть дышу, чувствуя холодные липкие щупальца шевелящиеся в груди.

— Тин, — напряженно зовет он, — только, пожалуйста, не накручивай себя, и не выдумывай х*рню, которой нет.

— Даже не думала, — бессовестно вру, и от этого становится еще противнее. Надо просто пожать плечами и забыть, но не получается. Внезапно осознаю, что таких Оксан у него немереное количество, и что я могу еще не однократно стать свидетелем таких сцен. Что-то мне подсказывает, что моих нервов на такой марафон не хватит.

— Врешь, — констатирует очевидный факт.

— Вру.

Он лишь крепче прижимает к себе и шепчет на ухо:

— Тин, не важно, что было раньше. Сейчас есть только мы, и больше никого. А прошлое… оно есть у каждого, и от него не избавиться.

— Я знаю.

Он отстраняет меня от своей груди, вынуждая сесть ровно. Обхватывает ладонями лицо, и нежно поглаживая кожу большими пальцами, смотрит в глаза:

— Кристин, только ты и больше никого. Ты мне веришь? — взгляд собранный, тяжелый. Он ждет моего ответа. Я накрываю его руку своей ладонью и, прикрыв глаза, произношу:

— Верю.

И в этих словах нет ни капли лжи. Я действительно ему верю.

Снова прижимаюсь к нему, зарывшись руками в густые короткие волосы, и мы просто сидим, обнявшись, слушая дыхание.

— Как концерт? — наконец интересуется он.

— Неплохо. До конца, правда, не досмотрели.

— Почему? — поглаживает спину, и я готова мурлыкать, как сытая кошка.

— Все окоченели, — произношу, не скрывая усмешки, — кроме меня.

Чувствую, что он улыбается, от этого становится тепло и уютно.

— Но нервы ты мне с этой шапкой знатно помотал. Я даже не подозревала, что из-за такой ерунды ты можешь настолько разозлиться.

— Я злился не из-за этого, — тихо произносит Артем, — знаю, что ты как кошка, которая гуляет сама по себе, что у нас договор. Но меня просто ломает из-за этих раздельных походов. Сегодня не сдержался. Чуть крышу не снесло оттого, что опять уходишь одна. Меня это бесит настолько, что словами не передать. Я не против посиделок с подругами, но у нас как-то все не правильно. Словно мы не пара, а… не знаю что. Ладно, сегодня хоть насчет свадьбы сказали, и то плюс. Я вообще не понимаю, зачем нужны эти игры в партизанов…

Замолкает, а я с трудом сглатываю ком, стоящий в горле, а потом осипшим от волнения голосом произношу:

— Тём, в следующую пятницу я иду на выставку, — тотчас руки на моей талии напряглись:

— Кристин, ты опять…

— Пойдешь со мной? — перебиваю его недовольную фразу.

Артем замирает, потом усмехается и отвечает:

— В следующую пятницу у нас проверка на работе, не думаю, что удастся освободиться пораньше.

— Не важно. Как закончишь, приезжай. Я буду рада.

— Хорошо, — он чуть сжимает меня в объятиях, и предлагает, — пойдем спать?

— Давай еще посидим, — мне так хорошо, что не могу даже пошевелиться. Так и сижу, прижавшись щекой к крепкому плечу, пока не засыпаю у него на руках.

Глава 7

Я подхватила бокал с шампанским и с удовольствием отхлебнула глоточек. Вкусно. Настроение было на высоте, хотелось танцевать. Думаю, получится после окончания этого тухлого мероприятия затащить всю компанию в какой-нибудь бар.

С дальнего конца зала мне подмигнул Максим. В ответ лишь снисходительно, чуть загадочно улыбаюсь. Мне смешно видеть, как моментально темнеет его взгляд. Наивный, неужели не видишь, что я играю, что мне все равно? Не могу удержаться, чтобы не поддеть его. Чуть прикусываю губу, глядя поверх бокала с шампанским, и Градов тот час подбирается, по-своему истолковав этот безобидный жест. Это льстит моему самолюбию, но к несказанному удивлению внутри что-то нехорошо шевелится. Что это? Прислушалась к себе, пытаясь разобраться в эмоциях. Непонятный червячок сидел где-то глубоко и покусывал, несильно, но планомерно.

Может, забыла выключить телевизор дома? Дверь не закрыла? Нет, все не то.

Перед мысленным взором появился образ мужчины с зелеными глазами, который смотрел на меня грустно, но в то же время с любовью. Чувствую, как в области желудка сжимается холодный ком.

Играю на нервах у Макса, проверяя его выдержку, а у самой муж есть? Болезненный укол куда-то под ребра.

Я не поняла, это совесть моя, что ли, проснулась?

От неожиданности даже поперхнулась до такой степени, что слезы из глаз брызнули. Обмахиваясь ладошкой, поставила бокал на стол и поспешила в дамскую комнату, опасаясь, что тушь потечет.

Стоя у зеркала пытаюсь успокоиться, перевести дыхание. Чего, собственно говоря, я так отреагировала. Это была просто улыбка и не более того. Что там подумал Градов — его проблемы, и они меня не касаются.

Походкой от бедра вернулась в светлый зал, осмотрелась в поисках официанта, и заметила, что атмосфера в помещении как-то неуловимо изменилась.

Скользнув взглядом по присутствующим, обнаружила нового персонажа. Высокий, темно-русый мужчина в строгом темно-синем костюме, облегающем широкоплечую фигуру.

Поня-я-ятно, чего все барышни в зале подобрались.

Рядом с таинственным субъектом уже вовсю крутилась Карина. Строила глазки, кокетливо улыбалась, игривым жестом заправляя прядь шелковистых волос за ухо. И поза такая вся томная, попа назад, титьки вперед, ручка с маникюром ненавязчиво поглаживает кулон на груди.

Мне даже стало интересно, что это за кадр, на которого моя подруга запала, поэтому, все-таки отобрав у официанта последний бокал шампанского, бодро направилась к ним.

Тут я обратила внимание, что кроме Карины там крутились остальные, рыбки поменьше. Все как она такие румяные, с горящими глазками, игривыми полуулыбочками.

Надо же один мужик, а столько внимания к себе привлек! Талант!

Даже интересно стало.

С фирменной улыбкой на губах продвигалась в их направлении, лениво скользя взглядом по его фигуре. Хороший разворот плеч, узкая талия, высокий. Если ещё на лицо ничего, то за такой образец можно и побороться.

Снова укол под ребра.

Да, блин, шучу, я шучу! Просто посмотрю и все! Что в этом такого???

Подходила все ближе и ближе, с удивлением чувствуя внутреннюю дрожь. Опять ощущение неправильности, будто делаю что-то плохое. Что за глупости? Еще несколько шагов и я практически поравнялась с ними. Карина заметила меня первой и предупреждающе стрельнула карими глазами из-под густо накрашенных ресниц. Типа, не влезай, а то убью! Я лишь ухмыльнулась и показала ей язык. Сейчас, дорогая моя, размечталась. Вы тут все хвостами крутите, а я как дура в стороне стоять буду?! Как бы не так!

Мужчина тем временем понял, что собеседница отвлекается на кого-то за его спиной, и обернулся.

По голове словно огрели пыльным мешком. Серьезно? Я почувствовала, как все внутри перевернулось.

— Артем? — не знаю, каким чудом удалось удержать на лице невозмутимое выражение, и не уставиться на него с открытым ртом, — не думала, что придешь.

Серьезно, не думала. Позвала его неделю назад, но он был настолько занят работой и предстоящей проверкой, что ни разу даже не заикнулся про выставку. Думала, что забыл или забил, или и то, и другое.

Он улыбнулся и сделал шаг ко мне:

— Удалось освободиться пораньше.

Смотрю и глазам своим не верю, что это он. Охр*неть! Я его реально не узнала в таком виде! Сколько мы с ним вместе, а ни разу не видела его в костюме. Мы даже расписывались в «свободной форме». Неизменный небрежный спортивный стиль, джинсы, футболки, а тут на тебе. Совсем другой человек. На его фигуре костюм сидел просто идеально. Взгляд задержался на верхней небрежно расстегнутой пуговице сорочки, открывающей взгляду загорелую кожу, и у меня нет сил сдвинуться с места. С трудом сглотнув, пытаюсь скинуть оцепенение, очнуться, прийти в себя.

— Вы знакомы? — раздался сладкий, но вместе с тем недовольный голос подруги. Я кинула в ее сторону предупреждающий взгляд, но Карину это не остановило. Она смотрела на меня, подняв одну четко подведенную бровь, и ждала ответа. И в темных глазах вызов открытый светится. Наверное, именно это меня и вывело из себя окончательно, потому что, нагло усмехнувшись, взяла ничего не понимающего Зорина под руку и сказала:

— Бери выше, детка. Мы не просто знакомы, мы — женаты!

Каринкино лицо вытянулось до неузнаваемости, она переводила изумленный взгляд с меня на Артема и обратно, не думая о том, что со стороны это выглядит, по крайней мере, некрасиво.

— Мы оставим тебя, — мило хлопая глазами, промурлыкала я и потащила парня в другой конец зала. Он, ничего не сказав, без сопротивлений последовал за мной.

Внутри все клокотало, и было такое чувство, что ещё чуть-чуть и у меня изо всех щелей пламя повалит. Я злилась. Нет, не так! Я была в бешенстве, от которого перед глазами словно красная пелена клубилась и внутренности раздирало непреодолимое желание устроить громкий некрасивый скандал.

Вытолкала его в подсобное помещение.

— Сюда нельзя, — он кивнул на табличку.

— Плевать! — рявкнула, захлопывая за собой дверь.

Мы оказались друг напротив друга. Он молча ждал, исподлобья рассматривая меня, а я металась по крохотной комнатушке, пытаясь успокоиться.

— Ты злишься? — мрачно спросил муж.

Я кивнула, даже не посмотрев в его сторону.

— Из-за того, что я пришел?

Вот тут я остановилась, сжав кулаки и зло глядя на него. Хотела, было сказать, что «да, из-за этого» и не смогла.

Ведь я не на него злилась, а на себя. Из-за какой-то странной реакции на его появление, из-за непонятного желания вернуться в зал и возить Карину мордой по полу. Из-за того, что.… В общем, не знаю из-за чего еще, но точно не из-за его появления.

Это как в Зеленом, такой же кровожадный порыв еле сдержала, обнаружив, что у Артема есть «подруга детства», а потом безжалостно размазала ее, опустив ниже плинтуса, раздавив как надоедливую муху. Сейчас — то же самое.

О, Боже! Я что ревную? Зорина?

Глупости, не могу я ревновать! Чтобы ревновать, надо любить. А я не люблю его, мне вообще фиолетово! Вот!

Что тогда? Сработал инстинкт собственника? Кто-то посторонний позарился на принадлежащее мне добро? Вот это уже больше похоже на правду. Да, точно! Все именно так! Никакой глупой ревности! Не было тогда, нет и сейчас! Просто злость. Неудержимая, неконтролируемая, окутывающая сознание темной дымкой, заставляющая сердце судорожно сокращаться.

Если честно, сегодня я испытала самый натуральный культурный шок, впервые увидев его в таком виде. Он действительно выглядел так, что я могла понять всех этих дур в зале. Он был… просто… охр*нительным! И, если честно, меня это бесило больше всего. Не секрет, что Зорин пользовался популярностью у противоположного пола, но я всегда с легкостью и иронией относилась к этому, а в последнее время мир словно с ног на голову перевернулся. Будто чья-то невидимая рука раз за разом разворачивает меня, и тыкает носом в этот факт. Сегодня впервые поняла, каким он может быть, если захочет. Каким он станет, через несколько лет, заматерев и успокоившись. Новый спокойный холеный образ стал для меня настоящим сюрпризом, натолкнув на мысль, что я его очень плохо знаю. Стало обидно, что я увидела такого Артема не раньше, прожив с ним под одной крышей столько времени, а только сейчас вместе с Кариной, и всеми остальными.

В памяти всплывает, как Абаева активно строила глазки моему мужу, и у меня аж искры из глаз сыпятся. Это же надо, овца крашеная!

Тот факт, что она не знала, кто перед ней, моего гнева не сглаживал. Плевать, что мы с ним расписались тайком! Плевать, что я никуда с ним не выходила и не показывала ни одной подруге. Плевать на все. Это мое! И никто не смеет приближаться к моему!

Я металась по заваленной всяким барахлом подсобке, а Тёмка чуть склонив голову, наблюдал за мной, засунув руки в карманы.

— Тин, может, успокоишься? — наконец устало проговорил он, — знал бы, что ты так заведешься, не стал бы приходить. Я думал, что раз сама позвала…

— Позвала, — как попугай повторила за ним, на мгновение замедляя свой бег по кругу.

— Тогда я не понимаю, почему ты злишься.

— Я тоже, — честно призналась, раздраженно мотнув головой, — бред какой-то.

Парень внимательно всматривался в мое лицо, и я понятия не имела, что он там хотел найти. Меня все раздражало, все бесило. Выставка эта бездарная, Карина со своими силиконовыми сиськами и губами, муж этот, будь он не ладен. Еще полчаса назад я строила радужные планы, как продолжить веселье, а теперь все они пошли псу под хвост. Настроение упало ниже плинтуса.

Сама не заметила, как опять начала расхаживать из стороны в сторону, пытаясь успокоить раздражение, кипящее внутри. Сколько это продолжалось бы еще, не знаю, но во время очередного крутого разворота я с размаху впечаталась в широкую грудь Артема, незаметно подошедшего сзади.

Едва удержавшись на ногах, вскинула на него недовольный взгляд и замерла, не в силах оторваться от пронзительных зеленых глаз.

— Ты чего… — начала было сердито, но он не дал продолжить. Порывисто притянул к себе и поцеловал в губы. Я сначала растерялась, а потом ответила, зло, агрессивно, словно не целовала, а пыталась съесть его.

Не знаю чем объяснить то, что происходило дальше. В один прекрасный миг просто поцелуй превратился во что-то другое, горячее запретное. Его дыхание стало тяжелым, рваным, а у меня в голове шумело от нахлынувшего вожделения. Зарывшись руками в его волосы, прильнула всем телом к нему, чувствуя бедром его возбуждение.

Артем, не особо церемонясь, обхватил меня за ягодицы, прижимая ещё крепче, не давая отстранится. Сделал шаг ко мне, заставляя отступать, пятится назад, вцепившись в широкие плечи, до тех пор, пока спиной не наткнулась на старый, скособоченный стол, заваленный коробками, бумагами и прочим мусором.

Рывком сдвинув все в строну, он легко приподнял меня, усадил на столешницу, по-прежнему не отрываясь от моих губ. Грубо ласкал рот языком, с каждой секундой делая поцелуй глубже, настойчивее.

Словно электрический разряд по коже, когда почувствовала его руки на бедрах, нетерпеливо задирающие кверху подол, прикасающиеся к коже.

«Сумасшествие», — скользнула легкая мысль в голове, когда платье оказалось задранным до самой поясницы. С каким-то удивлением поняла, что он не играет, не шутит и не хочет отступать.

С трудом остановила его, уперевшись руками в грудь:

— Тём, что ты творишь? — выдавила сиплым дрожащим голосом, каждый вдох, словно раскаленный яд, врывается в легкие, — в любой момент могут зайти!

— Плевать, — прохрипел в ответ, и от этого голоса, этой интонации все внутри свернулось в тугой узел. Между ног стало горячо и влажно.

Не обращая внимания на мое нелепое сопротивление, он схватил меня за затылок, притягивая к себе и снова впиваясь в губы. Снова пытаюсь оттолкнуть, несмотря на клубок желания внутри. Он отстраняется на долю секунды, и серьезно глядя в глаза, чуть качая головой, говорит одно слово:

— Нет, — отключая здравый смысл, логику, инстинкт самосохранения и прочие несущественные глупости.

Словно зачарованная подаюсь навстречу, тону в бездонной зелени глаз, теряя последние силы к сопротивлению. Теплые ладони скользят по коже, поднимаясь по внутренней поверхности бедер. Не верю, что это происходит на самом деле. Какими-то остатками разума, не затуманенными бешеным желанием, понимаю, если попадемся, то скандал обеспечен такой, что и представить страшно. Отец за такую выходку от меня… от нас обоих и места сырого не оставит.

Надо останавливать это безумие. Снова пытаюсь отстраниться, но в этот момент чувствую, как его рука накрывает горячую промежность, легко поглаживая через кружево белья. Тело само выгибается навстречу, а с губ срывается стон, который он тут же ловит своими губами. Чувствую, как легко отодвинув в сторону тонкую полоску ткани, раздвигая влажные складочки, в меня проникают его пальцы. Из легких выбивает весь воздух, и я теряю разум, когда начинает совершать медленные движения внутри меня, поглаживая, слегка надавливая. Запрокинув голову назад, цепляюсь за его плечи, забывая о том, что миг назад жаждала остановить его.

— Какая ты горячая, — хриплый шепот у самого уха, от которого мурашки по коже, — с ума сойти.

Я уже схожу, начиная двигаться ему навстречу, насаживаться на его пальцы. Зорин не пытается меня сдерживать, наоборот затрагивает внутри какие-то точки, от чего все тело ломит от сладкого предвкушения.

Краем сознания понимаю, что он отстранился, слышу, как брякает пряжка расстегнутого ремня, звук молнии, шорох одежды. Я нетерпеливо выгибаюсь, мечтая почувствовать его в себе, полностью.

Мне уже плевать на все: на то, что кто-то может войти, на возможный скандал, на все. Кроме Артема никого не существует во всей Вселенной. Он рывком притягивает к себе, устраивается между моих ног, и несколько раз проводит головкой члена по разгоряченной изнывающей плоти. Не могу сдержать тихий стон. Хватит меня мучить! Подаюсь вперед, но он отодвигается, дразнит, заставляя ещё больше терять голову.

— Тём, — хныкаю жалобно, не в силах справиться с дыханием.

— Что? — в голосе бархатная усмешка. Смотрю на него, и в зеленых глазах дьяволята пляшут, — ты чего-то хотела?

— Черт, Зорин! Хватит издеваться! — пытаюсь придвинуться ближе, но бесполезно, он легко удерживает, фиксирует на месте, перехватывая руку, не дав к себе прикоснуться.

— Чего ты хочешь? — спрашивает, любуясь моей раскрасневшейся физиономией, — скажи.

— Тебя. Я хочу тебя, — сердце заходится в неудержимом ритме, когда он мучительно медленно начинает входить в меня. Мне хочется быстрее, глубже, но я даже не могу пошевелиться в его руках, настолько крепко он меня держит.

И когда он, наконец, входит на всю длину, я уже не могу сдержаться дрожь и всхлипы.

— Этого ты хотела?

— Да, — шепчу сквозь слезы. Артем обхватил мое лицо ладонями и снова поцеловал, начиная двигаться внутри. Медленно, погружаясь до самого конца, останавливаясь, заставляя дрожать от нетерпения. Неторопливые глубокие толчки становятся сладкой пыткой.

Зорин неотрывно наблюдает за моим лицом, любуется, впитывая каждый жест, каждое дыхание. Пытается сдерживаться, но уже через несколько минут его выдержка испаряется, и он начинает быстро и резко входить на всю длину, до упора, наполняя и растягивая. Как не пыталась сдержаться, но стоны рвались наружу.

— Тинка, тише! — цыкнул он, как безумный вколачиваясь в мое тело. Я что-то промычала в ответ, пытаясь подстроиться под его ритм, чувствуя, что еще немного и окончательно потеряю над собой контроль. Каждое прикосновение, каждое его движение — взрыв удовольствия. Сходила с ума от близости, от его запаха, от тяжелого прерывистого дыхания.

Артем попытался зажать мне рот рукой, но я его укусила, сильно, испытывая при этом звериный восторг, тогда он снова впился поцелуем в губы, ловя каждый стон. Его толчки становились все сильнее, глубже, до болезненного укола где-то внутри, окончательно сводя меня с ума.

Почувствовала, как немеют пальцы ног, как по венам бежит раскаленная лава, поднимая все выше и выше. Еще несколько безудержных движений и меня накрывает сумасшедший оргазм, сладкой судорогой заставляя изгибаться и скулить.

— Блин, Кристина! Замолчи, нас точно услышат! — рычит он мне на ухо, не останавливаясь ни на секунду. Мне уже все равно, я словно в вакууме, ничего не вижу и не слышу кроме его дыхания и грохочущего рокота сердца в груди.

Тёмка делает еще несколько резких, глубоких движений, с тихим рычанием утыкается мне в волосы, и я чувствую, как по его телу проходит волна дрожи.

Мы замерли в такой позе, тяжело дыша и не делая попыток отодвинуться друг от друга. Лоб ко лбу, глаза в глаза, смотрели друг на друга и не могли оторваться. Не знаю, о чем думал он, лично у меня в голове было пусто. Я просто дрейфовала в блаженном состоянии, мечтая свернуться в клубочек и заснуть.

Наконец он легонько коснулся губами моего лба, выскользнул из меня и начал поправлять одежду. Я слезла со стола, едва удержавшись на дрожащих ногах, и непослушными руками начала приводить себя в порядок.

Подумать только, я занималась сексом в неположенном месте и не с кем-нибудь, а с Зориным. Без розовых соплей и прочей ерунды, он просто жестко разложил меня на пыльном столе в захламленной подсобке, и мне это, черт побери, понравилось. Да что там понравилось, я в блаженной коме. Безумие, форменное, непередаваемое. Из-за чего так получилось, не знаю. Может, сказалась злость, кипящая внутри, или всплеск адреналина, или какое-то странное, не поддающееся определению, сосущее чувство в груди, или еще хр*н знает что, но результат оказался настолько непредсказуемым, что я до сих пор находилась в состоянии шока.

— Как я выгляжу? — спросила хриплым голосом, пытаясь пригладить непослушные растрепанные волосы.

Зорин окинул меня насмешливым оценивающим взглядом:

— Как человек, который только что занимался сексом.

Я сердито фыркнула, пытаясь скрыть улыбку. Парень уже стоял в полной боевой готовности. Одежда расправлена, на лице ленивое спокойное выражение, даже волосы лежат непринужденно, ничем не выдавая то, чем он тут занимался.

Я приложила руку к горящим щекам, пытаясь успокоиться. Блин, да у меня губы сейчас, наверное, малиновые, припухшие, так что любой идиот обо всем догадается.

Артем протянул мне руку:

— Ты прекрасно выглядишь, не переживай. Даже если кто-то что-то и подумает — какая разница? Ты же здесь со мной.

У него всегда все просто. Если что-то делает, то не жалеет, не сомневается.

— Спасибо, — почему-то засмущавшись, ответила я, вкладывая свою ладонь в его, и мы направились к выходу.

В коридоре никого не было, поэтому удается покинуть незамеченными. Я чувствовала, что состояние блаженной комы начало отступать, что потихоньку прихожу в себя.

Зорин так и вел меня за руку, а я послушно следовала за ним, отстав на полшага и задумчиво скользя взглядом по широкой спине, по-прежнему не оставляя попыток понять, что это сейчас с нами было. Ладно, он, никогда не скрывал свои чувства ко мне, а я-то с чего разошлась? Почему трясло от его прикосновений, почему жадно ловила каждый жест, каждый взгляд. Я опять начинала злиться и в этот раз исключительно на саму себя, на свои глупые мысли, пытаясь злостью прикрыть смущение и странное ощущение, будто вляпалась по самые уши. Во что? Понятия не имею, и от этого еще страшнее. Мне надо перевести дух. Остановившись, высвободила свою руку из его захвата.

— Ты чего? — спросил Артем, разворачиваясь ко мне вполоборота.

— Мне надо в дамскую комнату, — пробубнила, пряча взгляд. Да что со мной такое, почему не могу посмотреть на него. Что это за смущение идиотское??

Он улыбнулся и отпустил, и я поспешила действительно уединиться в дамском туалете. Ворвавшись внутрь, прислонилась спиной к двери, пытаясь справиться с внутренними противоречиями. Ни хр*на не выходило. Сердце бьется как бешенное, кровь раскаленной лавой пульсирует по венам.

Пошатываясь, подошла к раковине, открыла холодную воду и стала умываться, понимая, что тушь такого точно не выдержит. Но сейчас меня это не волновало, мысли, раз за разом возвращались к тому, что сейчас между нами было, вернее к тому, что ощущала в это время. Это был не просто секс, что-то другое, более откровенное, интимное, чувственное…

Все Антина угомонись, хватит нелепых фантазий и рассуждений! Тьфу, Зорина, я теперь Зорина! ЗО-РИ-НА! Пора бы уж запомнить. Ну, перепихнулась с собственным мужем на груде барахла, что тут такого? Подумаешь, с кем не бывает? И не надо искать никакого скрытого смысла, никакого подтекста. Все просто, пошло и откровенно.

Злость не отступала, не удержавшись швырнула на пол все, что стояла на раковинах, к сожалению не почувствовав никакого удовлетворения.

Рывками, чуть не сломав молнию, раскрыла сумочку, достала «походную» тушь и принялась поправлять макияж, уговаривая себя успокоиться и выкинуть все эти глупости из головы. Самое отвратительное в этой ситуации было то, что я толком не понимала, из-за чего все-таки злюсь.

Порывисто распахнула дверь, намереваясь покинуть уборную, и замерла на пороге. Прислонившись к стене, и сложив руки на груди, у выхода поджидал Максим. Увидев меня, он сделал шаг вперед, обхватил ладонями лицо и поцеловал.

А я стояла с раскрытыми от удивления глазами и даже не пыталась ответить, или наоборот оттолкнуть его. Просто стояла как дерево. Дуб, сосна, баобаб — кому как больше нравится.

Он, почувствовал, что отклика нет, отстранился и заглянул в глаза:

— Крис, ты чего?

— Я чего? — прошипела, еле сдерживаясь, — это ты чего творишь? Забыл, что я сегодня здесь не одна?

Скинула с себя его руки и отошла на шаг в сторону.

— Ах да, ты же сегодня с муженьком ненаглядным пришла, — криво усмехнулся парень, — по твоим рассказам, я представлял его совсем другим.

Мне плевать, что ты там представлял. С тревогой смотрю в сторону зала, опасаясь, что Артем станет свидетелем нашего с Максом приватного общения.

Градов снова сделал шаг в мою сторону, но я остановила его, выставив руку перед собой:

— Не смей, мне проблемы не нужны. Да и тебе тоже.

— Кристин, ты не представляешь, как я соскучился, — не взирая на мои попытки остановить его, Максим снова приблизился, сгреб в охапку и прижал к себе, прижавшись губами к виску.

А я, к своему катастрофическому недоумению, обнаружила, что мне неприятны его прикосновения. Только не теперь, когда тело, губы помнили другого.

— Отправь своего благоверного домой и поехали ко мне, — выдал он, шепча прямо в ухо, и меня просто передернуло от ощущения чужого дыхания на своей коже. Не хочу я с ним никуда ехать! Ни одна клеточка тела не дрогнула от его прикосновения. Ничего. Только глухое раздражение, оттого, что он меня трогает.

Резко вырвалась из его рук:

— Хватит, Макс! Я никуда его не отправлю! Будь добр, держи свои руки при себе.

И не дав ему опомниться, бросилась прочь, обратно в зал.

Заскочив внутрь, чуть не сбила с ног бедного официанта, но вместо того чтобы извиниться, лишь одарила его пренебрежительным шипением, а потом принялась взглядом искать мужа.

И он нашелся. Стоял чуть поодаль с бокалом, в котором я уверена была простая минералка, что-то рассказывал, держась настолько непринужденно, что можно было подумать, будто он является завсегдатаем этой тусовки. Вокруг него толпой скопились мои «подруженьки», и в первых рядах была Карина.

Опять закипая, наблюдаю за тем, как она улыбается во все тридцать два отбеленных зуба, стреляет кокетливыми взглядами, томно облизывает губы после каждого глотка сделанного из бокала.

Какого хр*на она к нему подкатывает? Знает, что Зорин мой и все равно напирает! В это момент она мне была настолько противна, что я еле сдержалась, чтобы не подскочить к ней и не выдрать половину тщательно уложенных волос.

Тут словно простреливает. Электрический разряд пробегает вдоль хребта, отдаваясь болью в кончиках пальцев.

Блин, да я же реально его ревную! С чего? Из-за классного секса в подсобке? Что за бред! Замираю, не в силах сделать и шага, все тело сводит от предчувствия какой-то адской х*рни, неотвратимо накрывающей меня с головой.

Хотелось закатить некрасивый скандал, чтобы выплеснуть весь яд, бурлящий внутри. Мечтаю вытолкать Абаеву в уединенное место и размазать ее, как это сделала со Светкой, но не могу. Мы же, бл*дь, подруги! Подруги друг друга поддерживают, берегут… а не строят глазки чужим мужикам!

С самоконтролем и внутренним тренингом ничего не выходит. Злюсь, внутри все кипит, пульсирует, демоны рвутся наружу.

Кое-как натягиваю на лицо маску спокойствия, иду в их сторону. Карина встречает фальшивой улыбкой, взглядом то и дело возвращаясь к Артему.

Прохожу по лезвию своей выдержки, балансируя на грани, беру Зорина под руку и тихо предлагаю:

— Поехали домой? Я устала.

Взгляд зеленых глаз потеплел. Он улыбнулся так спокойно, ласково, что я почувствовала какое-то странное желание улыбнуться в ответ, а ещё лучше забраться к нему на руки, как маленький ребенок. Да что за идиотизм на меня сегодня напал? Разрываюсь между гремучей злостью и щенячьей нежностью.

Устала. Все, домой. Спать.

Смерив подругу предупреждающим взглядом, я потянула мужа к выходу, он не сопротивляясь, последовал за мной.

Через десять минут уже ехали в машине домой. Я потеряно смотрела в окно, пытаясь разобраться, что же это сегодня со мной происходит, а Зорин вел автомобиль, спокойно наблюдая за дорогой.

Не удержавшись, села так, чтобы лучше видеть его. Подперев щеку рукой, рассматривала мужа, не скрываясь, не прячась.

Я понимаю остальных. Глаза зеленые, лучистые, сверкающие при одном только взгляде на меня. Благородный, породистый профиль: прямой нос, красиво очерченные губы, мужественный подбородок. Фигурой природа не обидела, да и ростом тоже. Ведь действительно красивый парень! Как я этого не замечала раньше? Вспомнила, сколько лет он ходил за мной в универе. Как только терпения хватило. Упорный.

— У меня выросли ослиные уши, или ты просто любуешься? — насмешливый голос выводит из задумчивости. Артем оказывается, уже некоторое время смотрит на меня, подловив на подглядывании.

— Ты сегодня шикарный, — произношу, скользнув взглядом по костюму.

— Я всегда шикарный, — самодовольно усмехается, за что получает тычок в бок.

— Нет. Ты всегда скромный, — цежу сквозь зубы, и, не пытаясь скрыть иронию, — а сегодня именно шикарный. Почему я никогда не видела тебя в таком виде?

— Терпеть не могу костюмы, рубашки, и прочую лажу, — в подтверждение своих слов вытаскивает из кармана скомканный галстук, и пренебрежительно кидает его через плечо, — чувствую себя словно в клетке. Никакой свободы.

— Зря, тебе очень идет. Ты как-то взрослей становишься, солиднее.

— Старее и неповоротливей, — услужливо продолжает он.

Дурень! Я ему тут комплименты делаю, а он как всегда глумится.

— Понравилась выставка? — интересуюсь, продолжая его рассматривать.

Он лишь неопределенно поводит плечами:

— Я не особо всматривался, были дела поважнее, — бессовестно намекает на приключение в подсобке, — но, по-моему, ерунда какая-то. Г*вно, в общем. Уж извини, говорю как есть.

Усмехаюсь, качая головой. Песня, а не мужик. Тактичность — точно не его конек.

А вообще хорошо, что он сегодня пришел. Несмотря на все странности, творящиеся у меня в душе, и с которыми мне ещё предстоит разобраться, я искренне была рада увидеть его насмешливую физиономию. И мне нравится ехать с ним вместе домой, вот так переговариваясь о всяких глупостях, думать о том, есть ли что-нибудь на ужин, и о том, что завтра суббота и можем валяться все утро в постели…

М-да-а-а-а, сама себя не узнаю.

— Как тебе подруги мои? — спрашиваю как можно равнодушнее.

— Х-м, если бы ты ещё представила хоть одну, — усмехнулся Зорин.

— Я этого не сделала? — прокручиваю вечер в памяти и с изумлением понимаю, что действительно не знакомила их. Сначала разозлилась, а потом не до этого было.

— Нет, — пожимает плечами.

— Черт, — упираюсь затылком в подголовник, — я гений.

— Что есть, то есть, — тихо смеётся он, — даже спорить не буду.

— Ну а в общем-то, как?

— Да никак, Кристин. Чудные вы все.

— Вы? — удивленно переспрашиваю у него.

— Да, вы. Ты тоже другой становишься в этой компании, — уже без намека на улыбку говорит Артем, — глядя на вас, возникает чувство, что вы не друзья, а стая насильно сведенных вместе людей.

— Даже так?

— Твоя Карина…

— Стоп. Я же не представляла тебе никого, — выразительно выгибаю брови.

— Она и без тебя с этой задачей прекрасно справилась, — он говорит это спокойно, а у меня опять внутри все закипает. Вот сука силиконовая! — Как бы потактичнее сказать… В общем, в универе мы таких пятиминутками звали.

— Что, больше пяти минут с ней не о чем говорить?

— Нет, пяти минут с начала знакомства хватит, чтобы раскрутить ее на что угодно. Если понимаешь, о чем я.

Смотрю на него изумленно:

— Грубо!

В ответ он лишь пожимает плечами:

— Говорю как есть. Ты поинтересовалась моим мнением начет подруг, я отвечаю.

— А у тебя, значит, все друзья идеальные?

— Нет, конечно, — фыркает он, — косяк на косяке.

— Да? Интересно. Вот допустим, в прошлый раз ты представил некую мадам по имени Светлана, — не хотела я заводить этот разговор, но вышло само о себе.

— И?

— Ты сейчас ничего не подумай, я не цепляюсь. У тебя с ней что-то было?

— С кем?! Со Светкой?! Я тебя умоляю!

Вижу, что не врет.

— А что с ней не так? — продолжаю свой допрос.

— Мы с ней с пятого класса дружим, и воспринимаем друг друга исключительно с этих позиций.

Ой, да что ж ты такой наивный-то?

— Правда? — смотрю на него с некоторой снисходительностью.

— Слышала бы она сейчас тебя — смеялась бы, — улыбаясь, качает головой.

Угу, слышал бы ты наш разговор в туалете, вообще рыдал бы от смеха! Вслух естественно ничего не говорю, таинственно улыбаюсь.

Глава 8

Сумерки вечернего города всегда завораживали. Пусть у нас и не мегаполис, как Москва или Питер, но улицы, освещенные разноцветными огнями вывесок, скверы, укрытые романтичным полумраком, все это заставляло сердце биться сильнее. Сегодня особенно. И я никак не могла понять, в чем дело. Мне не хватало воздуха, хотелось выскочить из такси и просто стоять, глядя на небо и дышать полной грудью.

Мы подъезжали к клубу, где меня уже заждались. Моя привычная компания: Каринка, девчонки, ребята, наверняка Градов… Артема сегодня со мной нет. Он отказался, решив остаться дома. Мне кажется, ему не понравились мои друзья, но он об этом деликатно умалчивает. Поэтому я собралась и отправилась одна. Вечер обещал быть насыщенным — у Карины один из братьев приехал, значит, будет интересно, весело.

Я смотрю на пустынные, припорошенные ноябрьским снегом улицы, и в голове ощущение неправильности, и грудь сдавило оттого, что я не там, где хочу быть, и не с теми людьми.

Такси притормаживает у входа в клуб. На крыльце толпа молодежи. Кто просто разговаривает, кто курит, чуть подальше в тени обжимается влюбленная парочка.

Смотрю на них растерянным взглядом, пока, наконец, из задумчивости не выдергивает нетерпеливый голос таксиста, повторяющего стоимость поездки.

— Да, конечно, — растерянно открываю сумочку, достаю деньги и протягиваю ему, после чего открываю дверь и начинаю выбираться наружу. Едва касаюсь ногой асфальта, как меня пробирает нервная дрожь, и понимание того, что я не хочу туда идти. Не хочу и все. Замираю, тяжело сглатываю и медленно сажусь обратно. Водитель вопросительно смотрит в мою сторону, но молчит.

Достаю тысячу рублей и протягиваю ему.

— Куда?

— Никуда, просто по городу.

Он никак не реагирует на мое заявление. Для таксистов, наверное, привычное дело, когда попадаются вот такие странные пассажиры, которые сами не знают, чего хотят.

Мы колесим по вечерним улицам почти час, после чего я признаюсь себе, что единственно место, где мне хочется сейчас быть — это дом, а единственный человек, которого хочу видеть — это Артем.

Прошу таксиста отвезти меня в то место, из которого забирал, и на душе становится спокойно. Все так, как и должно быть, все правильно.

Тихо захожу в квартиру, прислушиваюсь. Тишина полная, но в гостиной свет. Иду туда, и обнаруживаю Зорина, в наушниках, с ноутбуком на коленях.

Несколько минут просто смотрю на него, привалившись к косяку. В голове полный бедлам — мое привычное состояние в последние недели. Со мной что-то происходит, что-то непонятное, странное, заставляя кровь шуметь в висках, закусывать губы и испуганно замирать. Хотя вру, страха нет, есть только тягучее ощущение, заполняющее каждую клеточку, отдающееся гулкой тяжестью в груди. Внутри будто что-то ломается, рассыпается в пепел, и на освободившемся месте рождается нечто новое, чему я не могу дать определения.

Подойдя ближе к Зорину, присаживаюсь позади него на корточки и закрываю ему глаза руками. От неожиданности вздрагивает, замирает на миг, а потом хитро произносит:

— Лена? Или нет, больше похоже на Катю.

Усмехаясь, пихаю его в плечо, поднимаюсь на ноги и подхожу еще ближе. Артем стаскивает с головы наушники, оставив их болтаться на шее, слегка удивлённо смотрит на меня:

— Ты же в клуб ушла?

— Я передумала, — одной рукой прикрываю ноутбук, сдвигаю его в сторону и забираюсь к нему на колени.

Тёма молча наблюдает за моими действиями. Я устраивают поудобнее, кладу голову на грудь, слушая как гулко, размеренно бьётся сильное сердце, и от удовольствия закрываю глаза, понимая, что нахожусь именно там, где надо.

Зорин даже если и удивлен моим странным поведением, то не показывает этого. Одной рукой обнимает за талию, а второй зарывается в мои волосы, притягивая к себе еще ближе.

Так и сидим, прислушиваясь друг к другу, прижимаясь, и мне кажется, что никого больше нет на всем белом свете. Это странно, непонятно, это пугает, но вместе с тем наполняет душу каким-то светлым умиротворением. Мне хорошо. Я счастлива.

— Ну, и чем займёмся? — спросил Артем, спустя некоторое время.

— Я не знаю, — равнодушно пожимаю плечами. Мне все равно, лишь бы с ним, — как хочешь?

— Раз уж ты столько времени потратила на сборы, то пойдем, сходим куда-нибудь.

— Пойдем, — соглашаюсь с радостью. Хотя, если бы он предложил просто остаться дома и смотреть телевизор, моя реакция была бы такой же.

Пока Зорин собирался, я ждала его на диване, обхватив себя за плечи оттого, что дрожала. Мелко-мелко, как промокший под дождем мышонок, и в животе тугим узлом скручивались непонятное ощущение. Словно толпа мурашек, но не снаружи, а внутри. Знаю, звучит глупо, но по-другому не могу описать это чувство. Вспомнилась фраза про бабочек в животе. Может это они и есть?

Через пятнадцать минут уже едем на такси в клуб, о котором я раньше и не знала. Артем прочитал в сети, что там сегодня какая-то тематическая вечеринка, и мы решили посмотреть, что это такое.

Стоило оказаться внутри, и мы погрузились в атмосферу всеобщего веселья.

Зал и сцена были оформлены в североафриканском стиле. Восточный колорит, арабские замиксованные мелодии, толпа шумных людей.

Мне весело, про Артема вообще молчу, он в такой обстановке — как рыба в воде.

Мимо проходят двое парней, в одних джинсах. Спины и грудь расписаны замысловатыми узорами. Белая краска светится в ультрафиолете. Красиво, таинственно. Я провожаю их заинтересованным взглядом, а Тёмка бодро произносит:

— Хочу себе такое! — кивает на разукрашенных парней.

Кто бы сомневался!

Мы идём искать место, где можно обзавестись рисунком, и находим его в одном из небольших зальчиков.

Крошечная стойка с вывеской «боди-арт». Рядом с ней девушка, на вид самая настоящая художница — джинсовый, местами заляпанный краской комбинезон, хвост на макушке, запасная кисточка за ухом. Она увлеченно разрисовывала плечо у молодого человека. Вокруг толпа любопытных, наблюдающих за ее работой, комментирующих, фотографирующих.

Темка бесцеремонно протиснулся ближе, протащив меня за собой, и когда художница освободилась, сделал шаг вперёд.

Она пытливо пробежалась по нему оценивающим взглядом и спросила:

— Где рисуем?

— Везде.

Максималист, блин!

Подцепляет джемпер и со спины стягивает через голову, после чего обвязывает рукава вокруг пояса:

— Готов, — произносит с улыбкой.

Девушка обходит его, рассматривая со всех сторон, после чего удовлетворённо кивает и направляется к стойке за красками.

Рядом со мной стоят две ярко накрашенные и вызывающе одетые девицы. Сначала я не обращаю на них никакого внимания, но потом замечаю их жадные взгляды, направленные на моего Артема.

— Я бы на таком холсте тоже с удовольствием порисовала, — произносит одна из них, не отрывая горящего взгляда от Тёминой груди, постепенно скользя вниз.

Моментально подбираюсь, делаю шаг к ней и, склонившись к уху, многообещающе произношу:

— Ещё слово, и я тебе все твои кисточки переломаю, и засуну так глубоко, что не достанешь.

— Чего? — нахально начинает она, но натыкается на мой взгляд и замолкает. Не знаю, что она в нем увидела, но девица отступает, просто кивнув головой.

О, черт! Когда я успела превратиться в ревнивую мегеру, готовую порвать любую особь женского пола, покосившуюся в сторону Зорина???

Тот факт, что ревную его уже и не пытаюсь отрицать. Бесполезно!

Да что ж за бред со мной творится в последнее время? Я схожу с ума, да? Уже сошла?

Артем тем временем, не заметив моих агрессивных наездов на посторонних, позирует, как ни в чем не бывало, поставив руки на пояс, вокруг него порхает художница, умело накладывая разноцветные мазки. Девчонке надо отдать должное. Смотрит на него исключительно с профессиональным интересом, никаких томных вздохов или улыбок. Для нее Зорин — просто благодатный материал.

Наконец все закончено. Артем поворачивается вокруг своей оси, демонстрируя художества, и все вокруг одобрительно хлопают, а я смотрю на него и не могу глаз отвести, чувствуя, как внутри что-то перестраивается, меняется. А еще невольно вспоминаю его художества во время ветрянки, и рассеяно улыбаюсь.

Возвращаемся в зал, где играет громкая музыка. Темка предлагает что-нибудь выпить, но я лишь отрицательно качаю головой. Мне и так хорошо, весело, комфортно, да еще в груди чувство такое будто высоковольтные провода гудят. Он тоже ограничивается минералкой.

Отличная вечеринка, давно я не попадала на такое заводное мероприятие. Танцевали до упада, и вдвоем, и в каких-то безумных хороводах.

Я скромничала, а Зорин с упоением участвовал в безумных конкурсах, навыигрывав каких-то сертификатов, дипломов и прочей ерунды.

Тёмке все нравится, улыбка от уха до уха, в глазах огонь, а у меня щемит в груди.

Мне кажется, к концу вечера его уже знали все в зале, потому что Артем был везде, отрывался по полной. А я смотрела на него с каким-то щенячьим восторгом, молясь о том, чтобы он этого не заметил. Нечего! А то возгордиться ещё, нос к потолку задирать начнет!

Хотя, если уж быть честной самой с собой, гордиться было чем. Человек настолько открыто наслаждался жизнью, каждой ее секундой, что становилось по-доброму завидно, и, наверное, не только мне, потому что каждый раз как ведущий вытаскивал его на сцену, зал начинал гудеть. Я никогда еще не видела людей настолько уверенных в себе. Без позерства, без снисходительных взглядов в сторону окружающих. Таких, чтобы не боялись выглядеть смешно в глазах толпы, не смущались, и в любой ситуации были бы верны самим себе.

Зорин — исключение из правил, уникальный экземпляр, нонсенс. Если бы я его не знала, то ни за что не поверила бы, что такой парень существует в природе.

А он не просто существует, он живёт со мной, спит со мной, у нас с ним на двоих одна фамилия. Мой.

Господи, я, что, восхищаюсь им?

Похоже, мир все-таки сошёл с ума, и я вместе с ним.

Под конец играет красивая мелодия, собирается вся подтанцовка, ведущий приглашает желающих присоединиться. На сцену мало кому хватает пороху вылезти. Зорин не в счёт, он уже там. Откуда у него столько энергии?

Стою у самой сцены, заливисто смеюсь и хлопаю в ладоши, время от времени издавая одобрительные вопли. Пока в один прекрасный момент, Артем не оказывается совсем рядом, с краю и протягивает мне руку, явно предлагая следовать за собой. В растерянности замираю, глядя в зелёные глаза. Он улыбается, делает приглашающий жест, и я, как зачарованная, протягиваю ему руку.

Мгновение, и уже стою на сцене, даже не заметив, как он меня поднял, и поставил рядом:

— Просто расслабься и слушай музыку, — прокричал на ухо и увлек за собой.

И я доверилась ему. Отбросила в сторону все ограничения, все замашки Снежной Королевы, которая должна быть всегда и во всем идеальна, всегда лучше всех, и просто пошла за ним.

Он обалденно двигался, так будто только этим всю жизнь и занимался. В его руках стеснение ушло куда-то на задний план, потому что я знала наверняка, что бы не случилось, он удержит…

Домой приехали около двух. Усталые, но вместе с тем возбужденные и безумно довольные.

Пока разбирала кровать, Тёмка залез в душ, чтобы смыть с себя творчество народов мира, спустя несколько минут к нему присоединилась и я. Отличное продолжение отличного вечера, только вот в груди, будто штырь раскалённый и никак от него не избавиться. Если честно я уже и не пытаюсь, махнула рукой на это бесполезное занятие, мне бы хотя бы просто понять, что же так жжёт изнутри.

Не спится. Кажется, будто стены давят, лишая кислорода. Слышу размеренное дыхание спящего рядом Артема, непроизвольно пытаюсь подстроиться под него и начинаю задыхаться еще больше.

Сна ни в одном глазу и лежать просто так — нет сил, меня словно что-то подталкивает изнутри, вынуждая подняться на ноги.

Устав сопротивляться этому чувству, встаю и бреду на кухню. Налив стакан воды, подхожу к окну.

На часах глубоко за полночь, меня обволакивает тишина, настолько пронзительная, что слышу взмах собственных ресниц.

На улице снег. Несмотря на то, что еще ноябрь не закончился, метёт так, будто зима уже давно вступила в свои права. Беспорядочный танец крупных снежинок завораживает, и я стою у окна, потеряв счёт времени. Земли из-за снегопада не видно, соседних домов тоже, словно я совсем одна, и кроме меня больше никого не существует. Странное чувство, пугающее и одновременно умиротворяющее.

Я будто потерялась и не знаю куда идти. Не понимаю себя, не понимаю, что со мной творится. Просто стою и смотрю на снег, кружащий за окном.

— Кристин, — раздается сонный, хриплый голос, — ты чего здесь делаешь?

— Ничего, просто стою, — шепчу в ответ, — свет не включай, и так хорошо.

Зорин, потирая лицо руками и отчаянно зевая, идёт ко мне, останавливается рядом и тоже смотрит в окно.

Стоим бок о бок, молчим, а у меня ком в горле, и во рту пересохло.

— Почему не спишь? — тихо спрашивает он.

— Не хочу, — пожимаю плечами, — не идёт сон.

— Перегуляла? — интересуется, отступая на пару шагов, чтобы прислониться к краю стола.

— Наверное, — растеряно пожимаю плечами, понимая, что причина не в этом. Она в другом. На самом деле все гораздо проще.

Артем берет меня за запястье и притягивает к себе. Сопротивляться даже не думаю. С удовольствием прижимаюсь к нему спиной, чувствую, как он нежно обнимает. Прикрыв глаза, откидываюсь ему на грудь, не отрывая взгляда от окна. Тёма уперся подбородком мне в макушку, сцепив руки на моем животе. Накрываю их своими ладонями, чуть поглаживая большими пальцами.

Внутри все сводит. Все внутренности будто наливаются свинцом, сердце распирает грудную клетку, и начинает ломиться зубы. Судорожно втягиваю воздух в лёгкие, пытаясь сделать это как можно тише. Не выходит. Артем замечает мое состояние и спрашивает:

— Тин, ты чего?

Лишь отрицательно мотаю головой. Что отрицаю? Не понятно.

Чувствую влагу на щеках, подрагивающими пальцами провожу по гладкой коже, с удивлением понимая, что это слезы. Мои слезы. Я не плачу, даже не хочу плакать, но солёные капли упорно ползут по щекам.

— Кристин? — настороженно зовёт он меня, и от звука его голоса ощущение, будто на американских горках скрываюсь вниз по закрученной спирали.

— Все хорошо, — чуть слышно отвечаю, растворяясь в его руках.

— Тебя трясет. Заболела?

— Да, — закусив губу, вдыхаю полной грудью, вбирая в себя его тепло, его запах… И смиряясь с очевидным, — тобой.

Чувствую, как напряглись его руки на моем животе. Зорин замер, задержав дыхание, но не проронил ни слова. Я же наоборот дышала так, будто пробежала стометровку. Никогда не говорила такие вещи, и понятия не имею, как это делается, но чувствую, что сейчас самое время.

— Тём, — произношу тихо и даже как-то жалобно. Нервно сглатываю, облизываю внезапно пересохшие губы, — по-моему, я тебя люблю.

Под конец фразы голос совсем пропадает, но он все прекрасно слышит, судя по тому, как шумно втягивает воздух в лёгкие.

Внутри будто взрыв. И нет слов, чтобы описать жгучее ощущение, расползающееся по венам, проникающее в каждую клетку.

Чуть ли не до крови закусываю губу, не отводя взгляда от снега за окном. Тело будто парализовано, налито свинцовой тяжестью. Не скажу, что я в этот момент счастлива и готова скакать от радости. Мне страшно до жути, потому что впервые в жизни стою перед человеком, полностью обнажив свои чувства. Никаких масок игр, ничего. Просто душа нараспашку, будто держу в дрожащих руках своё сердце и протягиваю ему.

Обречённость.

Да, именно так.

Чувствую, как дрожит подбородок и сводит зубы от эмоций, раздирающих изнутри, все в груди замирает и разлетается на осколки, отдаваясь щемящей болью.

И перед глазами тот лихой парень с третьего курса, который не давал прохода, которого я была готова придушить, лишь бы иметь возможность спокойно вздохнуть.

А оно вон как повернулось…

Я его люблю.

Вот и все, конец играм.

Кристина Антина окончательно исчезает, растворяется в его крепких руках, остаётся только Кристина Зорина.

— И я тебя, — скорее чувствую кожей, чем слышу его ответ. Ощущаю дыхание на своей макушке, биение его сердца, и обречённость потихоньку притупляется, становится прозрачной, уступая место спокойствию.

Я принимаю свои чувства, они часть меня и уже никуда не спрятаться, не сбежать. Да, я и не хочу этого, мое место здесь рядом с ним.

Так и стоим, молча наблюдая за снегом, окутанные тишиной. Артем меня обнимает, а я прижимаюсь к его груди. И нам никого не надо, у нас свои мир, своя Вселенная, где только мы и больше никого.

Я кофе заварю… тебе покрепче?

Ты знаешь, мне недавно было грустно.

Ты улыбнешься, взяв меня за плечи.

Не уходи, мне без тебя невкусно…

Прижмусь к тебе, отчаянно, до дрожи.

Опять небритый и слегка колючий.

А ты хвастливо спросишь: «Я хороший?»

Да нет, ты не хороший — просто лучший! (c)

Глава 9

Плавно притормаживаю у Марининого дома, с некоторым сомнением глядя на ярко освещенные окна. Давно я у нее не была, все больше по телефону общались.

Каждый раз сестра начинала разговор с фразы: ну что заметная, уже развелась? На что я ей бодро рекомендовала отправляться в далёкое пешее путешествие.

Время шло. Постепенно вопрос о разводе трансформировался в вопрос: когда я соизволю появиться вместе со своим Сокровищем.

Марина, никак не ожидавшая, что я настолько долго задержусь в браке, теперь изнывала от любопытства, и мечтала посмотреть на того типа, который, выражаясь ее словами, «умудряется держать меня в узде». Все мои объяснения, что никто ни в чем меня не держит, пролетали мимо адресата. Она не верила, что я сама, добровольно «в узде», и безмерно счастлива от этого.

В результате, я у ее дома. С Артёмом.

Первая встреча с родственниками, поэтому охватывает волнение. Правда, только меня. Зорин как всегда невозмутим, его не беспокоит знакомство с новыми людьми. Он уверен, что все пройдет отлично. Оптимист. Маринка — еще та зараза, и если что не так, выскажет, не задумываясь, все свои мысли, предположения и пожелания. Не то чтобы меня это волновало, или я опасалась чего-то. Просто внезапно захотелось, что бы два важных для меня человека нашли общий язык.

Моя Ауди еле пробралась по засыпанной снегом дороге к дому Ковалевых, норовя засесть в колее или завязнуть пузом в сугробе.

Нам распахивает ворота Денис, Маринин муж, и машет рукой, чтобы заезжали внутрь, что, собственно говоря, и делаем.

— Ну, что пошли? — смотрю на Зорина с сомнением. Он лишь подмигивает и первый выбирается из машины. К тому времени как это делаю я, Артем уже пожимает руку Дену. Шустрый.

Идём в дом. Я впереди, а эти двое чуть поодаль. Прислушивалась к их разговору и удовлетворённо улыбаюсь. Две минуты знакомы, а уже общаются как давние приятели. Молодцы. Вот бы с Маринкой так же прокатило.

Все мои опасения оказались беспочвенными. Замечательный получился вечер. Сестра одобрила мой выбор, со словами «вот теперь я поняла». Мы отлично пообщались, пошумели. Правда, засиделись до самой ночи, да и с вином себя не ограничивали, поэтому остались с ночевкой.

Нам выделили одну из гостевых спален на втором этаже, и мы отправились спать.

Утром решили организовать зимние шашлыки. Мы с Мариной сидели в расчищенной от снега беседке, а мужики чуть поодаль колдовали у мангала, общались, громким смехом наполняя все вокруг. Против воли наблюдаю за ними, теряя суть нашего разговора с сестрой. Наконец ей это надоедает и она, задумавшись на миг, выдает:

— Хороший он у тебя, — смотрит пытливо на меня, ждёт ответа.

— Лучший, — киваю, снова глядя на Зорина.

Сестра внимательно смотрит на меня, поджав губы. Подбираюсь, потому что такой жест предшествует резкому замечанию с ее стороны.

— Тин, — наконец, начинает она, но замолкает. Потом, чуть прочистив горло, продолжает, — такие слова обычно мужикам говорят, но зная тебя…

Смотрю на нее, удивлённо подняв брови.

— В общем, Кристин, я это к чему… Мой тебе совет, постарайся не проср*ть все.

— Ничего себе! — изумлённо восклицаю, и саркастично кланяюсь, — Марин, спасибо за поддержку! Что думаешь, будто я…

— Ничего я не думаю, — Маринка перебирает, раздраженно махнув рукой, — просто предупреждаю, не упусти.

Лишь фыркаю и снова отворачиваюсь к мужчинам. Я ничего не собираюсь упускать. Впервые в жизни по-настоящему счастлива, рядом со мной человек, которого люблю, и все у нас хорошо.

Отец ждал меня в кабинете, на своем домашнем рабочем месте. Едва я переступила порог, как улыбка, сопровождавшая весь день, завяла на моих губах. Меня встретил задумчивый прохладный взгляд исподлобья, вызвавший непреодолимое желание развернуться и уйти. Когда он так смотрит, чувствуешь себя маленькой нашкодившей дворняжкой, ожидающей взбучки от строгого хозяина.

В голове пролетает вся моя жизнь в последнее время. Пытаюсь найти, где накосячила, что сделала не так, чем заслужила такой прием, но в недоумении хмурюсь. Ничего дурного не делала. Совсем.

— Что замерла? Проходи, — сдержано произнес он, кивком указывая на стул.

Сглотнув, сделала шаг вперед, искренне недоумевая, в чем дело, что случилось.

Присела на краешек, подрагивающие руки сложила поверх сумочки и, посмотрев на отца, попробовала улыбнуться, очень надеясь, увидеть ответный отблеск в его глазах. Бесполезно. Все тот же прямой безэмоциональный взгляд в упор:

— Привет, пап, — пролепетала, чтобы хоть как-то нарушить молчание.

— Ну, здравствуй, — спокойный ответ, от которого волосы дыбом стоят. Он на меня зол или нет? Не понимаю, но то, что недоволен, однозначно.

— Ты меня вызывал?

— Вызывал, — кивает и, облокачиваясь, наклоняется в мою сторону.

— Ругать собрался? — обреченно спрашиваю, поднимая на него несчастный взгляд.

— Нет, — односложный сдержанный ответ, от которого становится не по себе, — поговорить с тобой хочу, задать пару вопросов.

По спине холодок прошел. Чего опять не так? Чего он хочет узнать?

— О чем ты хочешь поговорить?

Ну, давай же, не томи! Не надо на мне отрабатывать свое мастерство запугивания собеседника.

Наклоняется в мою сторону ещё больше, давя, заставляя сжиматься, и не отрывая пронизывающего до мозга костей взгляда, произносит:

— Хочу обсудить твою семейную жизнь, — тоном, не терпящим отказа, сказал отец, — а точнее твоего мужа.

О, как! Мужа он моего захотел обсудить! Все это время ни слова, ни полслова о нем, а тут на тебе, обсуждение подавай! Против воли подбираюсь, и наружу вылезают мои иголки, пропитанные ядом. Что, решил вставить свое веское слово и сообщить, что Артем мне не подходит? Не ожидал, что мы с ним останемся вместе, а не разбежимся через месяц после свадьбы? Подумал, что пора заканчивать с этим фарсом и выдавать меня замуж за кого-то из нашего круга, чтобы приумножить состояние семьи?

Я откровенно терялась в догадках, чувствуя, как меня начинает заносить. Если хоть слово скажет неуважительное о Зорине, встану и уйду, и мне плевать, что это отец. Это моя жизнь, моя семья, и я никому не позволю совать в нее свой нос, даже ему.

Нерешительность, скованность исчезли, уступив место зарождающемуся гневу, готовности защищать свое, любой ценой:

— Боже мой, ты захотел поговорить про Артема! — театрально изумилась, приложив руку к груди и с вызовом глядя на него, — надо же! Я польщена царским вниманием по отношению к нашей маленькой ячейке общества.

— Клыки свои ядовитые убирай, — все так же спокойно, отрешенно проговорил он, и я почувствовала, что завожусь ещё сильнее.

— Нет, я серьезно, чем такую честь заслужили? Ни разу даже не спросил у меня как, чего, а тут не поленился, на серьезный разговор вызвал. Про мужа моего поговорить захотел. И что конкретно интересует? Как живем? Спешу заверить, что отлично. Спим вместе, посуду по очереди моем, через месяц у него отпуск, отдыхать поедем…

Отец молча смотрел на меня и с каждым словом его взгляд все больше мрачнел. Не привык он к тому, что я так открыто огрызаюсь. Боюсь, что терпеть не станет, но мне плевать. Во мне буквально проснулась волчица, защищающая свое логово, и кто бы туда не сунулся, ему не поздоровится.

— Что ты хочешь узнать про него? Не стесняйся, спрашивай, — остановиться не могу, нарываюсь дальше, несмотря на то, что инстинкт самосохранения настойчиво рекомендует заткнуться, — Что тебя интересует? Его работа? Семья?

Снисходительно ухмыльнувшись, отец произнес:

— Все это мне и так известно, — не глядя, протягивает руку, открывает верхний ящик стола, извлекает оттуда синюю тонкую папочку и кидает на стол передо мной.

Двумя пальцами приподнимаю обложку и заглядываю внутрь, сгорая от негодования, прекрасно зная, что найду там. Тёмкино досье, его личное дело, со всеми деталями и подробностями:

— Ну конечно! — чуть ли не шиплю, как змея, — кто бы сомневался, что ты натравишь на него своих цепных псов, чтобы раскопали всю его подноготную. Ну и как удовлетворен? Или нашел что-то такое из ряда вон, и теперь собираешься мне тыкать этим в нос? Вперед, даже интересно!

Отец молчит, следит за моей реакцией, и это меня бесит ещё сильнее. Еле сдерживаюсь от того, чтобы вскочить на ноги и уйти:

— Или может информация не полная, и хочешь узнать какие-нибудь детали? Может тебя в нашу личную жизнь посвятить? Жаждешь узнать о его увлечениях? — перед глазами красная пелена, меня уже несет так, что не остановиться.

При отце всегда держала себя в руках, не позволяя и слова лишнего пикнуть. Но сегодня не тот случай. Сегодня мои внутренние демоны рвутся наружу, и им плевать на все. Сегодня их гневный взор обращен на Антина-старшего.

— Я знаю про его увлечения.

— Здорово. Твои люди ходили за ним целыми днями, чтобы выяснить, что к чему? Так пригласил бы нас в гости, сам бы посмотрел, допрос провел!

Тяжело дыша, смотрю на него, не отводя взгляда. Как же меня все бесит!

— Кристин, скажи честно, — пальцами задумчиво крутит на столе синюю папку с данными Зорина, — ты серьезно думаешь, что за эти полгода, я с ним лично ни разу не общался?

Его слова — словно ушат ледяной воды, вылитый на голову. Дыхание перехватывает, и мурашки по плечам. Замираю, недоверчиво глядя на него, и душа наполняется тяжелыми предчувствиями.

— В смысле? — голос предательски дрогнул.

— В прямом. Мы с ним виделись, и не раз, — все та же невозмутимость древнего ледника.

— Что? Когда? Он мне ничего не говорил…

— Потому, что мы решили, что не зачем тебе об этом знать. У тебя свои игры в партизанов, у нас свои. Все справедливо.

Внутри полная каша, все смешалось, смялось, превратилось в непонятный калейдоскоп. Они общались? За моей спиной? Решили, ничего не говорить? Что вообще происходит?

— И когда же вы успели пообщаться? — переполненная тягучим подозрением, спрашиваю у человека, сидящего напротив.

— Первый раз, недели через две после того, как я узнал о вашем тайном бракосочетании. Помню, тогда разозлился на тебя, из-за того, что ерундой страдаешь, что решила не пойми с кем жизнь свою связать. Не ожидал такого.

— Ну, и? — гнев отступил, и теперь поднималась волна ледяного страха. Я даже предположить не могла, чего наговорил мой отец Зорину, при первой встрече. Как только после этого Артем не сбежал, сломя голову.

— Что ну и? — в холодных глазах насмешка появилась. Прекрасно знает, что «ну и» и продолжает молчать, рассматривая меня.

— Слушай, хватит твоих игр и недомолвок! Чего ты ему наговорил?

— Защищаешь? — сдержано поинтересовался он.

— Стоит? Или может, ты оставишь нас в покое и дашь жить свободно, без твоего всевидящего ока?

— Защищаешь, — уже убежденно, констатируя факт, кивает он.

— Ты мне расскажешь, о чем вы говорили, или мне не стоит терять время и лучше отправиться домой?

Отец прохладно улыбнулся, а потом лениво, словно делая мне одолжение, начал говорить:

— Я ему высказал все, что думаю по поводу твоего выбора супруга.

— А он? — во рту пересохло.

— Он? — отец чуть усмехнулся, — очень вежливо и тактично послал меня на х*р, и настоятельно рекомендовал не совать свой нос куда не следует.

— Ты это проглотил? — спрашиваю, а у самой дрожь по позвоночнику пробегает. Ой, Темка, нарвался ты по полной! Нашел кого посылать!

— Ну, как проглотил, — хмыкнул он, — чуть не зарыл твоего молокососа.

Сижу, словно лом проглотила, кулаки от напряжения сжала и дыхание через раз с трудом. Внутри все свело, окаменело.

— Да? Судя по тому, что он все ещё жив-здоров, ты сдержал свой порыв, — неумело, грубо, попыталась перевести все в шутку. Чувствую, что не выходит, к губам силиконовая улыбка прилипла, — и не закопал его ни в эту встречу, ни в следующую.

— Как видишь.

— Когда, если не секрет, вы общались в последний раз?

Кое-кто зеленоглазый получит дома по первое число, за то, что утаил стратегически важную информацию!

— Две недели назад, — невозмутимо ответил отец, — после нового года. На острова опять с ним ездили, рыбу ловить.

Смотрю на него, открыв рот, и не верю ни единому слову. Господин Антин ездит на зимнюю рыбалку? Сидит над лункой в обнимку с удочкой? Вот этот вот холеный мужик в дорогущем костюме? Это за гранью моего понимания.

Вспомнила, как Артем собирался на эту рыбалку, не моргнув глазом сообщив, что едет со старым приятелем, и вернулся довольный как слон. Это что получается, он три дня с папашей моим дебоширил? Да еще и не первый раз?! Ну, знаете ли…

Чувствую, что еще немного и начну ртом воздух хватать, как та рыба, что с этой проклятой рыбалки приехала.

— Теперь, когда ты в курсе, что твой муж и твой отец, спокойно общаются за твоей спиной, перейдем к тому разговору, ради которого я тебя вызвал, — снова тон стал жестким.

— Я не понимаю, — пролепетала, изумленно глядя на него, — как… вы… почему… Не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? — он поднял бровь, — как мы с ним нашли общий язык? На удивление просто. Несмотря на всю твою ветреность, у тебя есть поразительная способность выбирать в толпе нужных людей. Когда понял, что с Градовым-младшим у тебя ничего серьезного не будет и на роль мужа ты выбрала кого-то другого, был уверен, что ты найдешь какое-то недоразумение. Вместо этого ты сделала ход конем и женила на себе Артема. Мои аплодисменты. Из всех вариантов, это, пожалуй, лучший.

— То есть ты мой выбор одобряешь?

— Я с твоим выбором уже давным-давно общий язык нашел. Интересно, почему я должен был его не одобрить.

— Не знаю, — растеряно пожимаю плечами, — он из простой семьи.

— И что? Твоя мать тоже была из простой семьи, но годы, проведенные с ней, были лучшими в моей жизни. Он у тебя раздолбай, конечно, но это молодость в крови играет, со временем перерастет. С мозгами у него все в порядке, всего, чего надо сам достигнет, если захочет, а еще он безумно любит мою дочь.

Я в полной прострации. Мой отец, на которого я дулась все это время за то, чтобы он якобы не интересуется моей жизнью, рассказывает мне о плюсах моего мужа (с которого я по приезду домой, точно шкуру спушу, за такую вселенскую подставу).

— Тогда о чем ты хотел поговорить, если с Артемом уже знаком?

— Есть несколько вопросов, на которые хочу получить ответы, — чуть склонив голову на бок, смотрит на меня как удав на кролика.

— Какие вопросы? — голос осип от волнения. Не нравится мне сегодняшний разговор, не покидает ощущение неправильности, тревоги.

— Ты его любишь? — в лоб спросил папа, наблюдая за моей реакцией.

— Люблю, — просто ответила, и не думая что-то скрывать, отпираться, надевать маску царского безразличия, — больше жизни.

Отец удовлетворенно кивнул, по-прежнему не отрываясь глядя в глаза, и лениво постукивая пальцами по столу:

— Рад слышать.

— Пап, я не понимаю смысл нашего разговора, — признаюсь, разводя руками.

— Сейчас поймешь. По крайней мере, я очень на это надеюсь, — мрачно пообещал он, — теперь следующий вопрос. Он в курсе причин, по которым ты вышла за него замуж?

Смотрю на него как баран на новые ворота.

— В курсе? — повторяет свой вопрос.

Моргаю, молчу. Что за вопрос такой, нелепый? Конечно же нет! Я же не дура, чтобы такое говорить ему. И тут сердце сдавливают темные подозрения:

— Чего ты ему наговорил? — шепчу, чувствуя, как сердце морозной коркой покрывается.

— Я? Ничего. И насколько понял, ты тоже, — опять этот ледяной тон, — так?

— Так, — соглашаюсь, нервно закусив пересохшие губы. К чему он клонит?

— Молодец. А теперь напряги голову и вспомни, кому ты жаловалась на жестокого папашу, вынуждающего бедную дочурку идти на каторжные работы или выходить замуж за х*р знает кого?

Сердце ухнуло вниз с огромной высоты. Да кому я только ни жаловалась, пытаясь поддержать образ великой мученицы и сохранить свою гр*баную репутацию звезды! По привычке отпираюсь:

— Пап, что за глупости…

— Глупости? — перебил он, припечатывая суровым взглядом, так что нет сил даже рукой шевельнуть, — могу дословно процитировать некоторые из твоих высказываний, насчет деспота отца и его бредовых идей.

Ой, мамочки…

— Пап, — промямлила, разглядывая свои руки, — все не так…

— А как? Расскажи мне, с удовольствием послушаю твою версию. Вперед, дерзай! — он откинулся на спинку кожаного кресла, сложил руки на животе, переплетя пальцы, и уставился на меня выжидающим взглядом, — давай, порадуй старого тирана, интересной сказкой в своем исполнении. Ты же у нас мастер по этой части.

Чувствую себя в западне, из которой не выбраться. Отпираться бесполезно, это же отец. Он никогда бы не завел такой разговор, если бы не был уверен в такой информации. Кстати, откуда сведения? Какая сволочь меня заложила?

— Кто тебе это сказал? — сдавленно интересуюсь у него, периодически напоминая себе, что надо дышать, а не замирать каждую секунду, как испуганная синица.

— Какая разница?

— Как это какая разница? — у меня аж загудело внутри все от негодования.

Отец опять мрачно уставился на меня, наблюдая за тем, как я пытаюсь удержать злость под контролем. Вдох-выдох, вдох-выдох. Пусть молчит, все равно узнаю, какая тварь меня подставила! Узнаю и мордой по земле возить буду!

Раздувала свой гнев, как могла, потому что он позволял укрыться еще от одного чувства, упорно пробивающегося наружу. Чувства стыда.

Очень, знаете ли, неудобно, когда твои слова доходят до того, кому не предназначались. Чувствую как жаром щеки заливает. Ну все, покраснела, до кончиков волос, полностью себя выдавая! Неудобно-то как, блин. С тяжелым вздохом произношу:

— Пап, прости, сама не знаю, что тогда несла.

Он молчит, по-прежнему смотрит на меня, не отрывая взгляда, не моргая, и мне становится страшно.

— Ну, хочешь, я встану коленями на горох? Или выпори меня, так чтоб сидеть не могла, — шепчу, жалобно глядя на него.

Еще минута проходит в тишине, после чего он, наконец, жестко спрашивает:

— До тебя ведь, серьезно, не доходит, зачем я это говорю? Даже мысли не возникает, — циничные складки залегли около рта, — свои извинения можешь оставить при себе. Я в них не нуждаюсь, прекрасно знал, что примерно так все и будет.

— Тогда зачем все это? — непонимающе морщусь, после того как он бесцеремонно швырнул мои убогие попытки извиниться мне в лицо.

— Кристин, очнись! Глаза открой, мозг включи! Не разочаровывай меня своей тупостью!

Вспыхнув пуще прежнего, смотрю на него в полном недоумении. Отец раздраженно хлопает ладонью по столу, отчего вздрагиваю, и поднимается с кресла. Обходит стол и приближается вплотную ко мне. Он опирается на подлокотники, и я вижу его светлые холодные глаза совсем близко. Замираю, сжимаюсь, нестерпимо хочется убежать и спрятаться, но я словно парализованная сижу на месте, смотрю на возвышающегося надо мной мужчину.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня услышать, — чуть ли не стону, судорожно пытаясь сообразить в чем дело.

— Тин… не ругаться бы матом, — чуть ли не рычит на меня отец, — ты играешь в блаженную или серьезно такая?! Я пытаюсь до тебя донести, что если я узнал о твоих словах, то и Артем вполне может! Что вокруг столько сердобольных доброжелателей, что рано или поздно кто-нибудь ему все вывалит. И про условия нашей сделки, и про то, как ты стонала, что надо какого-нибудь лопуха искать на должность временного мужа, до тех пор пока не надоест, а потом выпроводить его на хрен, с чистой совестью!

С каждым его словом чувствовала, как уровень паники поднимается все выше и выше.

— А что ты говорила уже после свадьбы, помнишь?

Отчаянно трясу головой, потому что не хочу помнить.

— Забыла? Так я тебе сейчас напомню, — голос настолько жесткий, что режет по живому.

— Откуда… — чуть ли не всхлипывая, спрашиваю у него, не в силах полностью сформулировать вопрос.

— Откуда знаю? Все просто Кристин, все до банального просто! На будущее запомни такую вещь, что знает один — известно только ему, что знают двое — знает целый мир. Я ни у кого ничего не спрашивал насчет этих разговоров, вся информация сама притекла. Не знаю, чем ты руководствовалась, распуская свой бестолковый язык. Но результат на лицо. Рассказала одной подруге, второй, третьей пятой, двадцатой. Они между собой это перетирали, потом мимоходом поделились ещё с кем-то и еще. И уже в моем кругу ко мне подходит человек и спрашивает «говорят, твоя коварная дочь нашла-таки подходящую игрушку». Как тебе цепочка передачи сведений? Только после этого я вплотную занялся этим вопросом, и поверь мне, узнать детали не составило никакого труда!

Еле дышу, загнанно глядя на него.

— Что, дорогая коварная дочь, глаза выпучила? Наконец дошли масштабы катастрофы, созданной вот этими самыми рученьками, — грубо хватает за запястья и трясет мои руки, потом с чувством отшвыривает от себя, идет обратно за стол.

Уже сижу ни жива, ни мертва, чувствуя как каждую клеточку заполняет первобытный ужас.

— Твои слова, которые ты молола своим пустым языком, они как бомба с часовым механизмом! — лютовал отец, — Рано или поздно рванет так, что вы с Артёмом разлетитесь, словно щепки в разные стороны! Скажи, ты настолько доверяешь своему окружению, своим друзьям-подругам? Той же самой Карине?

В ответ молчу. Мне нечего сказать. О каком доверии он вообще говорит? Наша компания — это сборище гиен, готовых в любой момент вцепиться друг другу в глотку, сохраняя при этом сладкую улыбку на губах. Я сама такая… была.

— Никогда, ни при каких условиях нельзя давать другим рычаги воздействия на себя! Ни врагам, ни тем более друзьям, особенно таким, как у тебя! А ты им сейчас в руки такой рычаг вложила, что если найти правильную точку опоры, они перевернут весь твой гр*баный мирок, схоронив и тебя, и Артёма под его осколками. Вы, как волчья стая, если почувствуете слабость — разорвете в клочья. Тебе ли не знать! Так вот, милая моя, в этот раз слабость показала ты, причем не просто показала, а буквально потрясла ею перед всеми, выставила на всеобщее обозрение!

С каждой секундой ужас ситуации все больше доходит до меня, ощущение будто стоишь на самом краю пропасти, ноги скользят, из-под них выскакивают камни и с грохотом срываются вниз, и только вопрос времени, когда отправишься за ними следом.

— Ну и как будешь решать проблему? — жестко, в лоб спрашивает отец.

— Я… я не знаю, — шепчу, потому что голос от волнения пропал.

— Не знаю! — передразнил он, — как молоть языком, так мозга хватило, а как пришла время разгребать за собой д*рьмо — так она не знает.

— Пап!

— Что пап? Можно подумать у тебя так много вариантов! В общем, едешь домой, ждешь своего ненаглядного с работы и проводишь с ним серьезный разговор.

— О чем?

Быстрый ум — это мое все.

— Да обо всем! Рассказываешь ему и о нашем уговоре, и о своих коварных планах в отношении его, и как выпендривалась перед своими подруженциями. Обо всем, вообще, не утаивая!

— И как ты себе это представляешь??? — в ужасе смотрю на него, хватая ртом воздух, — он пошлет меня к чертовой бабушке!

— Пошлет? Да я бы на его месте вообще прибил тебя, размазал по стенке и дело с концом.

— Зорин даже не дослушает до конца весь этот кошмар! Уйдет и хлопнет дверью!

— Значит, тебе придется постараться сделать так, чтобы дослушал, а потом уж может хлопать дверями, если захочет!

— Ты хочешь, чтобы он меня бросил?

— Я хочу, чтобы ты с ним поговорила, рассказала все. Призналась в том, какой дурой была раньше, и попыталась донести до него, что сейчас все изменилось. Что вся ваша совместная жизнь, это уже давно не игра маленькой бестолковой девочки, мечтающей о новых шмотках!

— Он уйдет!

— Может быть. Но у тебя есть возможность все рассказать самой, все объяснить, преподнести правду так, как ты ее видишь. Объяснить свои мотивы, слова поступки, и попробовать доказать свою любовь. И даже если он и уйдет, то будет шанс, что когда успокоится, то простит. Будет сложно, но не безнадежно.

— Простит? Ты бы простил???

— Речь не обо мне! Все зависит от того, насколько он тебя любит, и насколько корректно ты сможешь донести до него суть произошедшего, доказать что все изменилось. Не жди, что махнет рукой и скажет «ну и ладно, дорогая, все хорошо». Ни хр*на хорошо не будет, даже не мечтай! Но если эту информацию он получит от тебя, то шанс все исправить будет. Если ты, конечно, не натворила чего-нибудь еще. Чего-нибудь, о чем я не знаю!

Сердце перестает биться, замирает и разлетается в клочья.

Ночь. Загородная трасса. Белый ягуар на обочине.

Чувствую, что умираю, иду ко дну.

— Скажи, ему есть за что ещё тебя прощать? — спрашивает отец, сканируя проницательным взглядом.

Замираю как птичка перед змеей.

Дорогое платье небрежно откинуто в сторону.

— Есть? — настойчиво повторяет свой вопрос.

Судорожно мотаю головой, призывая на помощь всю свою выдержку.

Жаркие поцелуи, руки Макса на моем теле. Хриплое дыхание. Одна ночь на двоих.

— Нет, — хриплым голосом, с трудом удерживая человеческое лицо, отвечаю отцу, стойко выдерживая тяжелый взгляд.

Он ещё несколько секунд рассматривает меня, а потом кивает:

— Это хорошо. Потому что уже того, что известно мне достаточно, чтобы он послал тебя и ушёл не оборачиваясь. И если все это д*рьмо ты как-то сумеешь разрулить, то это в любом случае ваш предел. Верхняя планка, выше которой вам уже не прыгнуть.

Киваю, соглашаясь с его словами, хотя на самом деле у меня просто нет сил открыть рот. Боюсь не сдержать стон, настолько больно в груди.

Глава 10

Перед глазами все поплыло, теряя резкость очертаний. С силой ударила по тормозам и рывком выкрутила руль в сторону обочины. Остановившись, машина резко дернулась, так что я чуть не воткнулась лицом в руль. Все равно. Даже не замечаю этого, сижу, вцепившись в кожаную оплетку, стеклянным взглядом уставившись на дорогу и чувствуя, как из глубины поднимается нечто ужасное, темное, чему не могу дать определения.

Сердце зашлось в сумасшедшем ритме, каждый раз сильно ударяясь о грудную клетку, от чего по всему телу разлилась свинцовая тяжесть. У меня затряслись руки, задрожали ноги. Да, я вся тряслась как осиновый лист, меня колотило, трусило так, что не могла остановиться, замереть. Воздух, словно состоял из тысяч раскаленных игл, с трудом проходил в легкие, выжигая их изнутри. И поверх этого гремучего коктейля пикантной вишенкой ложился страх. Ужас, выворачивающий наизнанку, ломающий изнутри.

Ужас от осознания содеянного, от понимания того, какой идиоткой была, и во что это может вылиться.

Дура!

Зажала одной ладонью рот, пытаясь удержать истошный крик, рвущийся наружу. Другой ладонью ударила по рулю, второй раз третий, десятый. Легче не становилось.

Откинулась на спинку сиденья, запустив обе руки в волосы, и зажмурилась.

В голове полыхало одно слово «прости», а в груди все рвалось в клочья от вины, сметающей все на своем пути.

Это же какой надо быть кретинкой, чтобы искренне верить, что если отвернуться от проблем, то они тебя не настигнут!

Просто погрузилась в наши отношения, растворилась в них, оставив за бортом прошлое, даже не думая, к чему все это может привести. И если бы не отец, так бы и пребывала в состоянии блаженной овцы.

— Да, как так-то? — вголос, чуть ли не крича, обращаюсь неизвестно к кому.

Рваное дыхание, как у рыбы, выброшенной на сушу, темные круги перед глазами. Я умираю, рассыпаюсь на миллионы осколков, мечтая только о том, чтобы это был сон. Чтобы какая-то другая Кристина творила все эти глупости, а не я.

«Бомба с часовым механизмом» — звучат в голове слова отца.

Бомба — это то, что известно тебе, дорогой папа, а то, что натворила на самом деле — это конец света.

Вспомнила любимые зеленые глаза и завизжала, закусив кулак.

Тёмка, мальчик мой любимый, прости.

Сидеть не могу, распахиваю дверцу и вываливаюсь, словно последняя пьяница, на проезжую часть, с трудом поднимаюсь на ноги и иду прочь от машины. Начинаю ходить кругами, пытаясь обхватить себя как можно крепче. Вдруг это поможет избавиться от боли? Вдруг это поможет сделать полноценный вдох.

Запрокинув голову наверх, отчаянно смотрю на серое зимнее небо с налетом начинающихся сумерек.

Одинокие крупные снежинки неторопливо кружатся, опускаются на лицо, на растрепанные всклокоченные волосы. Соприкасаясь с кожей, они тают, превращаясь в прохладные капли.

А я стою, не обращая внимания, сжавшись, скрючившись, пытаясь успокоиться. Бесполезно. Перед глазами одна картинка стремительно сменяет другую.

Мы с Тёмкой сидим на кухне, пьем воскресный ароматный кофе.

Градов целует, запуская руки под короткое платье.

Ругаемся с Зориным, но потом так сладко миримся, что забываем обо всем на свете.

Окна ягуара запотели. Градов ритмично двигается, грубо, резко, словно пытаясь что-то доказать мне, себе, окружающему миру.

«Я люблю тебя», — слышу слова Артёма в голове, и срываюсь камнем в пропасть, в бушующий океан моей лжи.

— Аааааааааа, — сжав виски кричу в небо, пугая притаившихся в заснеженном лесу птиц. Они стремительно взмывают в небо, черными тенями скользя надо мной.

Это ведь была просто игра для меня. Просто гр*баная игра, под названием «поймай Зорина». Я с наслаждением играла в нее, упиваясь своей властью над ним, в душе потешаясь, чувствуя себя роскошной женщиной вамп. Я лгала направо и налево, выставляла его в самом непригодном свете перед своей компанией. Эдаким дурачком, которого держу на коротком поводке, а потом, когда надоест, дам пинка под зад и прогоню.

Он и есть дурачок. Наивный, влюбленный в адову суку.

Прости…

Опять перед глазами появляется Максим с его вальяжной полуухмылочкой.

Бл****,ну на хр*на? На хр*на я с ним тогда… На хр*на? Ведь ни эмоции к нему нет. Ничего!

Просто нравилось водить за нос, чувствовать его ревность. Я упивалась как маньячка тем, что дома был муж, а за его пределами по мне сходил с ума Градов.

С*ка беспринципная.

На хр*на???

То, что знал отец — это цветочки. Почти уверена, что смогла бы убедить Зорина в том, что сейчас все по-другому, что люблю его. Убедить в искренности своих чувств. Я бы прогнулась в любую позу, но удержала его, сделала бы так, чтобы он простил. Я в этом уверена. Потому что он любит меня так, как никто и никогда не любил.

Он моя опора, моя крепость, мой ориентир в бушующем океане. За ним хоть на край света, хоть за край. Только с ним. Я люблю его до безумия, до судорог. Он мой воздух, моя кровь, мой дурман, без которого уже не вижу свой жизни.

В каждом моем биении сердца, в каждом вздохе только он. Давно. Прочно. Навсегда.

Все игры давно откинуты в сторону и забыты. Я не могу сказать, когда именно это произошло, но мы проросли друг в друга так, что не оторвать, не разделить. И все благодаря ему. Он смог это сделать. Смог вытащить на белый свет другую Кристину. Он был основой наших отношений, стальным каркасом. А я…

Черт, да что ж так плохо-то!

Меня выворачивает наизнанку от чувства вины, от воспоминаний о своих словах, делах. Мутит от мысли, что спала с Максом, а потом с улыбочкой встречала мужа из командировки, мысленно смеясь и хлопая в ладоши, оттого как я здорово всеми манипулирую.

Тём, пожалуйста, прости, — шепчу как заведенная, глядя в небо. Только он меня не слышит…

На лице уже влага не только растаявших снежинок, соленые дорожки слез.

Никогда не ревела из-за мужиков, а тут все, пали последние защитные барьеры. С души словно кожу содрали заживо, затопив мой мир страхом и болью.

Болью от осознания того, что сделанного уже не исправить, не стереть, не перечеркнуть, а еще от того, что в любой момент все может рассыпаться, сорваться, обратиться пеплом. Из-за меня. Никто другой не виноват. Только я. От меня словно куски отрывают, настолько больно в груди. Словно гвозди ржавые загоняют под кожу.

Как, оказывается, страшно, когда сам разрушаешь свое собственное счастье. Когда нет альтернативы: простить или прогнать. Когда ничего не можешь сделать, разве что подыхать от чувства вины и отвращения к самой себе.

Малодушно думаю, что лучше бы он изменял. Трахал кого не попадя направо и налево, а я бы страдала. Там хоть чувство гордости могло спасти, а сейчас…

Как бы мне хотелось, чтобы все слова оказались неправдой, чтобы в нужный момент у меня включился мозг, и я не порола всякий бред, чтоб проснулась гр*баная предательница-совесть, и не дала мне наделать ошибок с Градовым.

Мысленно словно увидела свое отражение в мутном, до омерзения грязном зеркале, и ужаснулась. Я ненавижу себя.

Я изменяла ему, холодно, цинично, думая только о своем непонятном самолюбии. Изменяла просто так, для галочки. И объяснить, оправдать это нечем. Не было ни любви, ни банальной влюбленности. Даже интереса и того не было к Максу. Ничего. Только расхлябанность, разнузданное влечение, нездоровая похоть, замешанная на адреналине, азарт от нарушения запретов.

Не рассчитывая на долгую и счастливую жизнь с Артемом, творила что хотела, а оно вон как повернулось. И когда завязла в Зорине, поняла, что падаю и подниматься не хочу, что я сделала? Ничего! Ничего! Отмахнулась, выкинула эти эпизоды из своей памяти, как я умею. Думала, что все нормально, все хорошо. Просто, бл*дь, забыла как о каком-то несущественно дерьме! Это мой талант, моя особенность. Все, что неудобно, не нужно — выкидываю из головы, отворачиваюсь, словно ничего и не было.

Вот только никуда мои слова, поступки не делись. Они со мной, они в крови, разъедая жгучим ядом вены. Полгода даже не вспоминала об этом, оставив в прошлом, как незначительную мелочь, а сегодня, будто пелена спала.

Как я ему в глаза посмотрю? Как я посмею подойти к нему?

Как я начну этот разговор?!

Что я ему скажу?

Темочка, знаешь, а я вот сначала хотела тебя просто поиспользовать месяцок, а потом выгнать, чтоб не мешал жить в свое удовольствие, но сейчас уже все нормально. Не буду выгонять, ибо влюбилась. Ну, как вариант?

А может так?

Милый, ну не дуйся, я же не думала, что у нас с тобой что-то получится, не рассчитывала на что-то продолжительное, поэтому шлялась за твоей спиной. Зато какие рога красивые получились. Просто загляденье!

Это я ему должна сказать?

Господи, лучше умереть, чем идти через это, словно босиком по битому стеклу. Как донести, что то, что было в начале, и то, что сейчас — это две разные вещи. Что сейчас я умру ради него, что готова пройти все круги ада, лишь бы быть с ним. А тогда… Тогда все было по-другому. Неужели я бы прыгнула в объятия Градова, если бы любила Артема? Нет, конечно! Я бы послала Макса на хр*н и забыла о нем без сожаления. В принципе так и сделала, вот только поздно, после того как совершила ошибку.

Ошибку, которая может мне стоить очень дорого.

С*ка! Как всегда самолюбование, жалость и снисхождение к самой себе. Все мысли только о том, как мне бедной тяжело, больно и страшно. Гоняю их раз за разом в своей дурной голове, чтобы не думать о другом.

О том, что будет с ним, когда все это дерьмо выплывет и затопит нас по самые уши. Он ведь всегда любил меня. Для него нет деления на то, что было в начале и то, что сейчас. Для него всегда все было серьезно.

Меня передернуло, от осознания того, что мы одной ногой уже встали на путь, ведущий к концу. Путь, который я с упоением выкладывала своими собственными руками. И надо как-то исправлять, а у меня все внутри сжимается от страха. Надо быть сильной, бороться за наши отношения, за нашу семью, а мне хочется спрятаться в угол и скулить, виновато прикрыв глаза.

Я столько ломала, и теперь настало время исправлять, а я боюсь, что не справлюсь, что уже слишком поздно и нет пути назад.

Трусливая. Подлая. Гадкая, недостойная.

Дрожащими пальцами вытираю слезы и разворачиваюсь в сторону машины. Мне надо домой, к мужу… пока он у меня еще есть. Я должна попробовать спасти нас.

Отец прав, мне нужно поговорить с ним, рассказать обо всем. Но что делать с Градовым? Я не смогу начать разговор и вывести его так, чтобы не раскрыть все карты. Зорин сразу почувствует, что не договариваю, и начнет задавать вопросы. Я обязательно растеряюсь, запутаюсь, начну мямлить и все испорчу.

Я не справлюсь.

Чувство вины, желание покаяться и получить прощение уступило страху потерять любимого.

Я не смогу ему рассказать все без утайки, про Макса. Это мой крест, мой камень, который попытаюсь схоронить глубоко внутри. Пусть это навсегда останется ножом под сердцем, колотой раной, причиняющей нестерпимую боль. Но это будет моя боль, не его. Он не заслужил такой правды.

Отпираю дверь и почему-то замираю на пороге, прислушиваясь. Не могу себя заставить войти внутрь, потому что чувство такое, будто я грязная, что несу в наш дом один мусор, гниль.

С трудом сглатываю и прохожу в прихожую. Словно зомби снимаю сапоги, шубу, механически вешаю ее на крючок и, пошатываясь, иду на кухню. Нестерпимо хочется пить, горло горит от жажды.

Залпом выпиваю целый стакан, потом еще один. Взгляд натыкается на Тёмину кружку, с остывшим утренним кофе, и внутри снова все начинает дрожать, вибрировать.

Я не смогу! Он не будет меня слушать! Он уйдет! Эти слова грохочут в мозгу, разбивая остатки самообладания. Еще чуть-чуть и снова начнется паническая атака. На часах уже шесть вечера, Зорин придет через полчаса, и я просто не имею права встречать его в соплях, в истерике. Сломя голову бегу к шкафчику, вытряхиваю из него всю нашу скудную аптечку, трясущимися руками перебираю коробочки с лекарствами, пузырьки, блистеры, уже тихонько всхлипывая и моргая, смахивая с ресниц редкие горькие капли.

Что же я наделала… Что теперь с нами будет…

Нахожу пузырек с успокоительным, купленным для борьбы с бессонницей, когда-то давно изводившей меня. Доза — две таблетки. Закидываю в рот четыре за раз, запиваю водой и замираю, прикрыв глаза.

Давай, Кристина, давай, успокаивайся.

Ради нас, ради него.

Давай.

Паника утихает. Может, так быстро подействовали пилюли, а, может, самовнушение. Не знаю, но я благодарна.

Переодеваюсь, умываюсь, разогреваю ужин, грустно глядя в окно. Жду Зорина, но когда раздается звук поворачиваемого в двери ключа, все равно вздрагиваю. На миг прижимаюсь лбом к холодному окну, делаю несколько глубоких вдохов, собирая себя из кусочков, а потом разворачиваюсь к нему со спокойной приветливой улыбкой.

Умирая изнутри, корчась в агонии, подхожу к Артему. Он усталый, но довольный, глаза светятся, когда он смотрит на меня, и от этого становится еще хуже, еще противнее.

Снова всплыл образ белого ягуара на темной обочине, и что там происходило. Я тону, захлебываюсь отчаянием, сердце рвется к нему, умоляет простить, но на лице не отражается ни одной эмоции. Все так же нежно улыбаюсь. Как паучиха, уже отравившая свою жертву и теперь наблюдающая результат своих действий.

Я готова прямо здесь в прихожей опуститься перед ним на колени и умолять о прощении, но в место этого забираю у него куртку и интересуюсь, как прошел день.

С*ка. Холодная, фальшивая с*ка.

Переговариваемся, как ни в чем не бывало. Он идет в гардеробную, переодевается, а я стою в дверях, прислонившись плечом к косяку, не зная, как унять бешеный стук сердца.

Прости меня, пожалуйста!

Крик оглушает меня изнутри, но вслух опять тишина. Я только могу стоять и наблюдать за мужчиной, которого люблю больше жизни, но которого предала. Я ловлю каждое его движение, каждый жест, стараясь запечатлеть их в памяти, потому что в один прекрасный момент могу потерять его. Я без него не смогу! Он мое сердце, моя судьба, мой единственный, родной, любимый.

На миг позволяю себе прикрыть глаза, чтобы он не увидел скопившихся слез.

Прости меня…

Я сделаю тебе больно. Я растопчу тебя, разорву, выпотрошу, стоит только рассказать правду. Но я должна, потому что отец прав. Такое д*рьмо ты должен узнать от меня, от первоисточника, а никак не от посторонних людей. Потому что узнай ты все от чужих — и будет еще хуже, еще больнее.

С горечью понимаю, что в основании каждой пары, каждой семьи должен лежать фундамент из взаимного уважения, доверия, любви, верности. Только тогда можно построить крепкие отношения, и быть долгие годы счастливыми друг с другом.

Но это не наш вариант. У наших отношений нет фундамента, под ними нет даже прочной холодной земли, только жидкое, зловонное болото, постепенно засасывающее нас, грозящее поглотить полностью. И это болото сотворила я, и никто другой. Артем строил, создавал, а я по своей тупости разрушала. Он ставил камень, я убирала два. Он возводил стену, я ломала другую. Он хотел сделать меня счастливой, а я ему втыкала нож в спину, проворачивая и равнодушно глядя на истекающие кровью раны.

Надо ему все сказать, прямо сейчас, но я молчу, упиваясь секундами ложного, зыбкого счастья, иллюзией того, что все у нас хорошо.

Надо сказать.

Вот только сил наберусь.

Сейчас. Еще минута.

Словно стою на утесе и смотрю на разбивающиеся об него соленые морские волны, и собираюсь духом перед фатальным прыжком вниз.

Еще мгновение. Горькое, отчаянное, удушающее.

Пожалуйста. Еще немного.

Ночью проснулась с криком, со слезами на глазах, с рвущимся из груди сердцем.

— Тише, Тин, тише, — чувствую сильные руки на своих плечах, это просто сон, — все, тс-с-сс.

Он обнимает меня, прижимает к себе, гладит по волосам. Я, задыхаясь от ужаса, обвиваю его руками и ногами, боясь, что стоит только ослабить хватку, и он исчезнет, уйдет, а я останусь одна, без него. Как в этом ночном кошмаре…

Я так и не смогла завести страшный разговор в тот вечер. Сидела рядом с ним, умирала, тысячу раз открывала рот, чтобы начать, но вместо этого произносила какую-нибудь глупость.

Не смогла сказать и на следующий день.

И через неделю…

И через месяц…

Все откладывала, откладывала, откладывала. Выпрашивая у судьбы еще немного беззаботного счастья, ещё немного чистого неба перед ураганом.

Молчала, с замиранием сердца глядя в любимые глаза, молила о прощении каждый миг, но молчала, упуская драгоценное время. Сознавала, что стремительно мчимся к точке невозврата, что каждый наш счастливый день мог стать последним, но молчала. Давилась словами, билась в истерике, когда он уходил на работу, но ничего не делала. Ничего, твою мать, не делала!

Каждый день превратился в ад, наполненный агонией, ожиданием неизбежного, страхом перед потерей, тоскливой удушающей необратимостью, обреченностью.

Мой мир катился к обрыву, а я малодушно пряталась, отступала, как маленькая, надеялась, что все исправиться само собой, что все наладится.

Я струсила…

В самом конце февраля, когда до весны оставалось всего несколько дней, раздался звонок.

Каринка.

Меня аж передернуло, когда увидела ее самодовольную физиономию на экране. Последний месяц я почти прекратила общение со своей компанией. Я задыхалась в их обществе, видела в каждом взгляде насмешку, угрозу, обещание раздавить, разорвать, разбить мою жизнь вдребезги. Было нестерпимо больно и страшно осознавать, что любой из этих золотых мальчиков или девочек может меня уничтожить. Достаточно всего нескольких слов Артему, и от моего мира ничего не останется. Я их действительно боялась. Мне казалось, что они кружат вокруг меня, как стая хохочущих гиен и только выжидают момент, чтобы напасть.

Боже, что со мной стало?! Я превратилась в параноика, подозревающего всех в тайных умыслах, в истеричку, готовую биться в припадках целый день напролет.

Во что я превратилась за этот месяц? Где самоуверенная, эгоистичная стерва, делающая все так, как нужно ей?

Смотрела на экран, терзаясь мыслями: ответить или нет.

Истеричка требовала откинуть телефон, сесть в углу и снова начать выть, обхватив за колени и раскачиваясь из стороны в сторону. Остатки здравого смысла и гордости, настоятельно рекомендовали ответить, показать, что все отлично, сделать хорошую мину при плохой игре. Потому что если показать слабость хищнику, то он нападет. Надо смотреть в глаза, показывая, что ты сильнее.

Все, решено. Отвечаю. Я не дам ей почувствовать свой страх и отчаяние:

— Привет, — мурлыкаю с наигранным восторгом.

— Крис, — с ходу начинает Карина, — ты совсем обнаглела?!

— С чего бы это? — мой голос — сама невозмутимость. Надо же, как привычно проскальзывают надменные нотки. Моя стерва никуда не делась. Она здесь, внутри, просто притихла в свете последних событий и откровений. Радуюсь ей, как старой знакомой. Невольно облегченно вздыхаю. С ней легче, с ней проще. С ней не хочется повеситься или выпрыгнуть из окна.

— Ты совсем пропала! Никуда не ходишь с нами, пропускаешь все вечеринки, как хроническая домоседка! Что муженек не отпускает?

— Почему? Сама не иду.

— Интересно почему?

— Потому что мне скучно, — выдаю, не скрывая усмешки.

Каринка аж поперхнулась и на миг не нашлась что ответить, а потом процедила сквозь зубы:

— Скучно?

— Ну да. Каждый раз одно и то же. Сидеть, говорить о какой-то ерунде. Никакого разнообразия. Не, такое развлечение надо дозировать, — продолжаю выкобениваться.

— Капец, Антина! Я тебя не узнаю.

— Ну, во-первых не Антина, а Зорина. А, во-вторых, что поделать, людям свойственно расти, развиваться.

В ответ опять недоумение. Таких слов она от меня точно не ждала.

— Завтра-то придешь?

— Завтра? — судорожно пытаюсь вспомнить, что у нас завтра. Так, какое там число? Двадцать шестое? И чего? Блин, не помню.

— Только не говори, что забыла о моем дне рождения! — подозрительно шипит она.

— Да, ты что! Просто задумалась, в чем идти, — вру, не моргнув взглядом. Так убедительно, что Абаева усмехается:

— Вот эту Кристину я узнаю. Ладно, давай да завтра. Ждем тебя, Пропащая.

— Я приеду.

Отключаю телефон и, задумчиво крутя его в руках, смотрю в окно.

На улице метель. Такая сильная, что не видно парка под моими окнами, только белая, живая мгла. Похоже, зима не собирается сдавать в ближайшее время свои позиции и навалит ещё полметра снега, чтобы жизнь сказкой не казалась.

Не хочу идти завтра ни на какой день рождения, но надо. Я должна показать всем, что у меня все супер, чтобы никто не заподозрил меня в слабости, не понял, что я прячусь, что мой непробиваемый панцирь давно рассыпался в прах, обнажив сердце, истекающее кровью.

Я пойду на это гр*баное мероприятие, и буду там королевой, как всегда танцующей на пьедестале, стоящей на ступень выше, чем все остальные. Чтобы ни один из этой стаи не смел тявкнуть в мою сторону.

Сама не заметив как, настроилась на боевой лад, подобралась, решив идти напролом и смело взглянуть в глаза своим проблемам.

К семи уже подъезжаю к клубу. Спиртное сегодня под запретом, с ним труднее себя контролировать, поэтому я на своих колесах. К тому же уверена, что терпения не хватит надолго. Уйду при первой же возможности, и плевать на все. Запарковала деточку на платной парковке и несколько минут просто сидела, уставившись в лобовое стекло, настраиваясь, успокаиваясь, вживаясь в роль самодовольной стервы.

Эх, как же было раньше легко! Ни сомнений, ни колебаний, ни угрызений совести. Совсем другая была. И той другой жилось намного легче в этой волчьей стае.

Новая я хочет совсем иного. Тепла, заботы, уверенности в завтрашнем дне, крепкого мужского плеча рядом, в которое можно уткнуться носом и забыть обо всех проблемах.

Переделал меня Артем, я даже не заметила как. Изменил, заставил смотреть на вещи другими глазами, вынудил переоценить свою жизнь.

Если так подумать, то я изначально была обречена на провал в своей нелепой игре. У меня была цель добраться до отцовских денег, наладить свою развеселую жизнь, а у Артема была цель построить семью, сделать меня счастливой. И он победил. Он сумел сделать так, что я забыла обо всем, кроме него. И да, я была безумно счастлива в нашем маленьком мирке, до тез пор пока отец не заставит меня открыть глаза.

Тяжело выдохнула. Самобичевание и запоздалое раскаяние мне сейчас не нужны, с ними я стану слабой, поэтому выталкиваю из головы эти мысли. Страдать буду дома, за закрытыми дверями, а сейчас боевой настрой нужен.

Что именно буду делать, говорить я не знала. Решила просто положиться на свою способность выкручиваться из сложных ситуаций. Здесь не будет действительно важных для меня людей, поэтому стеснятся некого, причин сдерживаться тоже нет. Я, как всегда королева, а на всех остальных плевать с высокой колокольни.

Сдаю шубу в гардероб, на миг задерживаюсь у зеркала, видя там собранную блондинку с жёсткой складочкой между бровей.

Чужая, холодная. Мой внешний вид не соответствует моему внутреннему миру. Полный диссонанс. Самоуверенная стерва снаружи и маленькая, зареванная, раздавленная девочка внутри.

Становится неприятно. Противно. Горько.

Помню, кто в этом виноват. Только я, и никого кроме меня, поэтому становится с каждым мигом все хуже. Тряхнув головой, отгоняю тяжелые мысли.

Надо показаться «друзьям», сыграть свой дешёвый спектакль и бежать отсюда. Бежать домой, в своё укрытие. Туда, где можно спрятаться, забиться в угол и продолжать зализывать свои раны. Снова погрузиться в беспросветную пучину сожаления и самобичевания.

Подхожу к входу в зал, и уже издали вижу всех остальных. Красивые, разодетые, сверкают как бриллианты в золотой оправе.

Ненавижу их.

Хотя вру.

Ненавижу себя, а их просто боюсь.

Сама того не желая, отступаю, и прячусь в дамской комнате. Как всегда. Мое любимое место. Королева уборной, блин.

Прижимаю ладони к пылающим щекам, собираю остатки выдержки, пытаюсь успокоиться.

Черт!

Не выходит. Как я сейчас буду играть роль самодовольной стервы, если у меня губы дрожат, и на глазах пелена слез? Как, скажите мне? Я не смогу их всех удержать «в кулаке». У меня нет сил, я истончилась, сдалась, рассыпалась.

Смотрю на свое испуганное отражение, и в голове словно щёлкает.

Какого хрена я творю? Один раз уже шла на встречу с подобным настроением. Когда жаждала поставить на место подружек, утереть им нос. Чем всё закончилось, лучше не вспоминать.

И сейчас тоже самое! Опять с разбегу на те же грабли!

С глаз спадает пелена. Теперь я знаю, что надо сделать.

Что надо было сделать давным-давно.

Во-первых, поговорить с Максимом. Поставить жирную точку в наших отношениях. Отпустить его, по возможности сглаживая острые углы.

Потом поздравить Карину. Посидеть с остальными, нормально, по-человечески, без лишних понтов. Плавно вывести тему в нужное русло. Сделать так, чтобы ни у кого не осталось и мысли о моих слабых местах. Просто перевести все гадкие слова в шутку, публично признаться в чувствах к своему мужу. Пусть все видят, что мне нечего боятся. Только сделать это не наскоком, не как асфальтоукладчик, подминая под себя всех окружающих, а мягко, не раздражая их, не задирая.

Это внезапное решение вселило в меня уверенность, что я справлюсь, сумею выплыть из болота, в которое загнала сама себя.

На ходу перестраиваюсь, меняю линию поведения. Для меня это не свойственно, но впервые в жизни, хочу решить проблему по-человечески, достойно, без масок, без игры.

Максима, словно по заказу, нахожу на подходе к залу. О чем-то разговаривает по телефону, задумчиво ковыряя плинтус носком ботинок.

Глубоко вдыхаю, так же выдыхаю. Натянув приветливую улыбку, подхожу к парню:

— Привет, — говорю спокойно, пытаясь избежать наигранной весёлости. Он вздрагивает и резко оборачивается в мою сторону.

Слышу, как собеседник продолжает говорить в трубку, но Макса, похоже, это не волнует. Он замирает, сканируя меня настороженным взглядом, потом и вовсе убирает телефон без извинений, прощаний.

— Крис, — удивленно разводит руками, — не верю своим глазам! Вот это встреча!

Делает шаг по мне, намереваясь обнять, но останавливается в нерешительности. Я не двигаюсь, смотрю ему в глаза. Градов не понимает, что делать, как со мной поступить. От меня не ускользает момент, когда аккуратная радость от встречи сменяется холодным подозрением.

— Максим, пойдем, поговорим, — прозвучало строго, будто я учитель, поймавшись провинившегося школьника. Напоминаю себе, но нам нужен спокойный, конструктивный диалог, никаких скандалов.

— Конечно, пойдем, — улыбка хоть и застыла на его губах, но в глазах нет на нее и намека.

Мы проходим в небольшую комнату, предназначенную для персонала. Молодой человек, работающий в клубе, пытается нас остановить, но Градов подходит ближе, что-то шепчет ему на ухо. По-дружески хлопает по плечу. Нас оставляют вдвоем.

Оба молчим, увлеченно рассматривая окружающую обстановку, будто важнее этого ничего нет и быть не может.

Я никак не начну говорить. Никак не подберу слова. Хочется просто подойти и в лоб сказать: все, Макс, свободен. Не звони, не пиши и вообще забудь о моем существовании.

Так нельзя. Он разозлится. Злой, ревнивый мужик, которого бросили — взрывоопасное сочетание. Надо как-то мягче, деликатнее.

Да вот беда, я не умею мягче, да и деликатность мне не свойственна! Начинаю злиться, но во время вспоминаю, что на кону наше с Артёмом счастье. Снова глубоко вдыхаю, и медленно через зубы выдыхаю:

— Максим, — начинаю тихо, не зная, куда деть смущение и неуверенность.

— Максим, — эхом повторяет он, невесело усмехнувшись, — всегда был просто Макс. А тут уже два раза за пять минут Максим.

Проходит вглубь комнаты, плюхается на кожаный диван, устало вытягивая ноги:

— Макс, — примирительно делаю шаг в его сторону.

— Крис, заканчивай юлить. Говори, что хотела, — смотрит на меня исподлобья мрачным взглядом. Ждет.

— Макс, у нас с тобой все кончено.

Парень громко смеётся, откидываясь на спинку дивана:

— Браво, Кристин, — сквозь смех ясно проглядывает ярость, — и года не прошло, как ты соизволила это сказать вслух.

Отрывисто поднимается на ноги и за долю секунды оказывается рядом со мной:

— Спасибо, дорогая Кристина, что глаза мне открыла! А то ведь я такой долб*еб, что ни хр*на не понял. Думал, что у нас бл*дь ещё все впереди. Особенно когда совсем пропала, перестала отвечать на звонки, врубила полный игнор. Сидел и ждал, когда ты соизволишь оторваться от своего ненаглядного муженька, и устремить на меня ясный взор прекрасных голубых глаз.

Его настроение меня пугает. Непроизвольно отступаю на шаг, призывая всю свою выдержку:

— Извини. Я была не права с тем, что откладывала неприятный разговор.

— Не права она была! — взорвался Градов, — ты не права была, когда, встречаясь со мной, решила выйти за какого-то м*дака! Не права, бл*дь! Надо же. Прямо сама корректность, мать ее!

— Прекрати! — сама того не желая, чуть повышаю голос.

— Что я должен прекратить? — рычит на меня, — Кристин, на х*ра ты вообще этот разговор затеяла? Думала, что осчастливишь меня очевидным дерьмом, вместе посмеемся и расстанемся друзьями???

— Я хотела по-хорошему…

— По-хорошему?! — изумлённо выгибает брови, — после того как связалась с другим мужиком? После того как полгода творила хрен пойми что? Или может после того, как за все это время не могла найти пяти минут и просто поговорить, а не воротить от меня нос, словно от прокаженного!

Выругавшись, начал менять комнату быстрыми размашистыми шагами.

Слежу за ним взглядом, а внутри плещется раздражение. Не такого разговора я желала, не так должна была перевернуться наша с ним последняя страница. Похоже, пора признать очевидное. Я действительно не умею разговаривать с людьми.

Все бесполезно. Надо заканчивать этот фарс.

— Извини ещё раз, — произнесла, отворачиваясь к двери.

Делаю всего пару шагов, и чувствую, как Макс разворачивает меня, крепко ухватив за плечо.

— Что, все? Наговорилась?

— Смысл продолжать? — в голосе звучат нотки металла, — ты явно желаешь сорвать на мне свою злость, а мне этого не надо. Все что хотела — уже сказала, извинилась. Так что Максим, ставим точку, и идём каждый своей дорогой.

— И куда пойдешь? — черный ядовитый сарказм в каждом слое, — домой поскачешь? Играть роль жены, чтоб канал денежный не иссяк?

Окачиваю его презрительным взглядом и снова пытаюсь уйти. Градов внезапно меняется в лице, с силой притягивает к себе, одной рукой удерживает за талию, а второй больно хватает за подбородок. Сжимает нежную кожу так, что слезы из глаз брызжут. Пытаюсь вырваться, но он держит, склоняясь к моему лицу, заглядывая в глаза.

Что он там ищет, я не знаю, отталкиваю его от себя, потому что эта ситуация уж очень напоминает наше столкновение тогда ночью, на трассе. Становится противно, а еще страшно, поэтому вырываюсь с удвоенной силой.

— Твою ма-а-ать, — ошарашено тянет он, — ты ведь ни хрена не играешь. Да, Крис? Ты влюбилась в него?

Наконец скидываю его руку со своего лица и пячусь к двери.

— Не твоё дело, — огрызаюсь, не отрывая от него настороженного взгляда.

Градов стоит, как каменный истукан, сжав кулаки, смотрит на меня. Мне кажется, если взглядом можно было бы убивать, он бы это сделал. Прямо сейчас размазал бы меня как надоедливую муху.

Выскакиваю из комнаты и несусь в главный зал, так будто за мной гонятся призраки. Надо держаться от Максима подальше. Я не из пугливых, но сейчас он опасен. По его полыхающему взгляду поняла, что отчаянно желает разорвать меня, растоптать, уничтожить.

Подлетаю к нашей компании. Девчонки пищат, визжат. Обнимают, целуют в щеку, а я с фирменной улыбочкой иду к Карине, с трудом удерживаясь, чтобы не оглянуться. С виду золотая, счастливая маска, а внутри все трясется, и волнами паника накатывает. Надо уходить отсюда, бежать без оглядки, пока еще есть возможность.

Вскоре рядом появляется Макс. Как всегда с вальяжной улыбочкой. Ненужные эмоции убраны, посажены на цепь. Снаружи только то, что он хочет показать.

— Макс, ты представляешь, кто сегодня соизволил появиться? — с наигранным изумлением обращается к нему Абаева.

— Мы уже здоровались, — Градов улыбается мне. На дне взгляда притаилась ярость, гнев, обещание стереть в порошок, а на поверхности лишь дружеская улыбка.

Механически отвечаю ему тем же.

Черт, как же мы с ним похожи! Идеальная пара, мать его!

Карина жадно наблюдает за нами, но видимо, не находит ничего интересного, недовольно поджимает губы, чуть хмурится. Все это лишь на долю секунды, затем опять улыбка на миллион.

Вечер идёт своим чередом. За нашим столом шумно, весело. Я активно делаю вид, что в восторге от встречи, на самом деле мечтая сбежать.

Каринка сидит через два человека от меня, Градов напротив.

То и дело чувствую на себе его изучающий мрачный взгляд. Но стоит мне только подловить его за этим занятием, как он тут же отворачивается. Злюсь. Сколько можно? Чего он хочет добиться?

Мне настойчиво предлагают выпить. Шампанское бежит рекой. Бармен только успевает подносить дорогие бутылки. Все навеселе, а у меня за весь вечер во рту ни капли спиртного. Полный бокал так и стоит на столе. Я беру его только чтобы звонко чокнуться с остальными за здоровье именинницы, поднести к губам, а потом поставить на место.

Тайком смотрю на часы. Мне кажется, я уже засиделась в этой удушающей обстановке, хотя прошло меньше часа. Хочу домой. Устала поддерживать фальшивую улыбку, нарочито заставляя глаза сиять восхищением. Устала смеяться над нелепыми шутками и слушать неинтересные сплетни. Вывести разговор на нужную тему не получается. Моя напористость сдала позиции.

Бесполезное времяпрепровождение. Бесполезный вечер. С таким же успехом можно было сидеть дома. Жалеть себя.

Меня хватает еще на полчаса. Когда вся компания собирается перебраться на танцпол, я извиняюсь, и сообщаю о своём уходе. Прощаюсь с девчонками, и напоследок подхожу к виновнице торжества.

Каринка откровенно пьяная. Расслабилась, растеклась. Ведёт себя словно царица. Невольно усмехаюсь, подловив себя на мысли, что в мое отсутствие подруга совсем зазвездилась, отхватив себе роль королевы бала. Все остальные вьются вокруг нее, но лишь для фона, чтоб оттенить ее превосходство. Отсутствие достойной конкуренции делает ее расхлябанной.

Увидев, что я к ней подхожу, Абаева расплывается в самодовольной снисходительной улыбке:

— Кристина, детка. Хорошо, что ты сегодня пришла!

Детка? Внутри шевельнулся протест, но я его мысленно подавила.

Никаких скандалов, никакой ругани. Хватит Градова. Сейчас прощаюсь и ухожу.

— Я тоже рада, — отвечаю сдержанной улыбкой, — Карин, еще раз с днём рождения. Счастья, любви… Ну и всего-всего.

— Банально, — хмыкает она.

Удерживаю себя в узде, глотая язвительную фразу, что такой дуре, как она, только такие банальности и подходят. Смолчала, мысленно поздравив себя с маленькой победой над внутренним демоном.

— Ты уже сбегаешь? — подозрительно щурится она, царским жестом складывая руки на груди, и постукивая по локтю наманикюренными ноготками.

— Дела, — спокойная улыбка даётся все сложнее, особенно когда в поле видимости нарисовался Максим, не скрывающий интереса к нашему разговору.

— Ох, ну конечно! Дела у нее! Поди, спешишь суп варить да пельмени лепить для своего муженька, — засмеялась она.

Смотрю на нее, не отрываясь, не моргая, кожей чувствуя, как огонь изнутри рвется, разъедая внутренности. Подруга ступила на опасную тропинку. Я не в том состоянии, чтобы снисходительно встречать нелестные реплики в адрес моей зыбкой семейной жизни. Я почти месяц в аду самобичевания провела, боясь потерять то, что имею. И теперь каждая фраза, каждый насмешливый взгляд для меня словно красная тряпка для быка.

Пытаюсь сдержаться, из последних сил убеждаю себя продержаться, промолчать ещё пару минут и уйти.

— Или может, твой убогий тебя заставляет пироги печь? — сама шутит и сама звонко смеется.

Прикрываю на миг глаза, ещё пытаясь перебороть себя, но уже поздно. Из глубины, из темных закоулков моей души поднимается огненное цунами, снося все на своем пути.

Занавес.

— Убогий? — губы сами растягиваются в хищной улыбке, — это ты про Артема?

— Ну, а про кого еще? — хмыкает она.

— Про того мужика, что появился на выставке и заставил тебя, чуть ли не кипятком брызгать?

— Ха-ха, смешно! — однако в карих глазах Абаевой нет веселья.

— Действительно, смешно! Мы долго ржали, вспоминая твою блаженную физиономию, — театрально выгибаясь, закусываю губу и с видом озабоченной идиотки стреляю глазками по сторонам.

От моей пантомимы Карина вспыхивает. Ее щеки становятся пунцовыми, несмотря на три килограмма тонального крема.

— Девочки! Вы чего?! — испуганно восклицает Алекса. Единственная, кому хватило смелости подать голос. Все остальные молчат в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания. Перевожу на нее взгляд ледяной кобры, и она замолкает, замирает и отступает в сторону.

— Кстати, — снова переключаюсь на счастливую именинницу, подхожу ближе, заглядывая в темные пустые глаза, — знаешь, как он называет таких как ты? Пятиминутка. Потому что пяти минут достаточно, чтобы нагнуть тебя, если приспичит. Здорово, да?

Кто-нибудь! Пожалуйста! Заткните меня!

Выплескиваю из себя всю ту горечь, боль, что неподъемным грузом лежала после разговора с отцом. Я так боялась, что кто-нибудь расскажет Артему страшную правду, что возвела всю свою компанию в ранг заклятых врагов. И на первом месте стояла Карина, потому что именно ее я боялась больше всего. Замирала от ужаса, представляя как эта гадина с томной улыбкой рассказывает Зорину о моих словах. Сейчас я была готова перегрызть ей горло, чтобы отомстить за бессонные ночи, наполненные страхом потерять самое главное в жизни.

Карина опешившая, после грязного выпада с моей стороны, подобралась:

— Антина, не забывайся!

— Какая я тебе Антина? Может плакат с гигантскими буквами сделать, чтобы ты запомнила мою фамилию? Или тебе лучше картинками, как в букваре?

Глаза Абаевой налились лютой злобой:

— Знаешь, что я тебе скажу…

— Мне плевать, — перебиваю ее пафосную речь.

— А ты послушай… — она ещё пытается продолжить.

— Рот закрыла! И чтоб я твоего бреда больше не слышала. Будь добра, избавь меня от этого, — разворачиваюсь к остальным, — я вообще не понимаю, какого хрена вы терпите эту королеву недоделанную. Бездарность полнейшая! Ни ума, ни фантазии.

Карина с визгом бросается на меня, но ее перехватывает Градов:

— Все, бл*дь уймитесь! Кристин, какая муха тебя укусила???

Я на него даже не смотрю, гипнотизируя немигающим взглядом Абаеву, извивающуюся в его захвате:

— Еще раз сунешься ко мне со своими идиотскими шутками, пеняй на себя, — предупреждаю жестко, холодно, с кровожадной улыбкой на губах.

— Проваливать отсюда! — завопила она, брыкаясь в руках у Макса.

— С превеликим удовольствием! — склоняю голову, обозначая поклон.

— На х*ра ты вообще приходила? — визжит мне в спину.

— Не знаю, — пожимаю плечами, — наверное, давно в зоопарке не была. Соскучилась.

Иду прочь, с высоко поднятой головой, чувствуя на себе чужие взгляды. Там и удивление, и ярость, и страх и ненависть. Гремучий коктейль. Однако, меня это не трогает. Больше не трогает. Ухожу от них, навсегда. Они мне не нужны. Пусть варятся в своем котле, перемалывают друг другу кости. Миллион раз обмусоливают сегодняшний вечер, благо материала для разговоров теперь предостаточно. Пусть трясут друг перед другом отцовскими запасами, новыми шмотками и прочей дребеденью. Мне больше это не интересно. Это все ерунда, пустое.

Выхожу из клуба не торопясь. Ровным шагом бреду к парковке, вдыхая студеный воздух. Он бодрит, заставляет ежиться и разгоняет кровавую пелену, застилающую мозг.

Пусть мне не хватило смелости поговорить с Зориным, и все ему рассказать, но я попробую обезопасить нас другим путем. Обрежу все хвосты, сожгу все мосты, выстрою защитные барьеры и никого не подпущу к нам.

Бравада. Бесполезная, бессмысленная.

Внутри черной змеей извивается страх, что я опять наделала дел. Что сегодня совершила очередную ошибку в их нескончаемой веренице.

С тяжелым вздохом отмахиваюсь. Как всегда, поздно жалеть о содеянном.

Мне бы только с шашкой наголо на танке мчаться, подминая всех под себя. Вот Артем бы смог такую ситуацию разрешить мирным путем, смог бы погасить конфликт. Спокойно переговорил со всеми, разложил все по полочкам, умудряясь сохранить дружеские отношения и хорошее настроение.

Жаль, что я так и не научилась этому у него.

Правильно Зорин однажды сказал: хреновый из меня дипломат. Он еще тогда обещал намордник мне купить, чтобы не кусалась. Зря не купил. Надо было брать металлический с шипами. А еще кляп! Чтоб я рта своего поганого раскрыть не могла! И вообще посадил бы на цепь, в клетку, чтобы не творила глупость, за глупостью!

Остается только надеяться, что после сегодняшнего взрыва, ни одна сволочь не посмеет сунуться ко мне. К нам.

Глава 11

В машине такая духота — словами не передать. Открываю все окна, чтобы хоть немного продувало. Нервно постукивая пальцами по рулю, смотрю то в зеркало заднего вида, то в боковое.

Черт! На хр*на мне это сдалось?! Может мне кто-нибудь объяснить? Поддался, пошел у нее на поводу, забыв о здравом смысле. Нет, я не против всего происходящего, но хочется, что было все по-нормальному, как у людей, не вот так, через одно место.

Не понимаю Кристину. Наверно никогда и не пойму. Зачем ей эта тайная свадьба? Кому и что хочет доказать?

Я спрашивал ее в глаза, задавал неудобный вопрос:

— Расскажешь, зачем тебе все это надо?

— Потому, что хочу этого.

Да уж, объяснила, разложила по полочкам!

Хочу. И все.

Ей действительно нужен был этот брак, она хотела его искренне, сверкая голубыми глазами и хлопая в ладоши. Я терялся в догадках. Зачем? Хочет что-то доказать отцу, утереть нос подругам? Что? В чем причины?

И следом второй вопрос? Почему именно я? Не тот тип, с которым видел ее в кино, не кто-то другой, не Хр*н Петрович, а именно я.

То, что Тинка собралась замуж за меня, понял сразу, едва только она вывела разговор на эту тему.

Будь это кто-то другой, не задумываясь, поставил бы на место, свёл все в шутку из разряда «мечтать не вредно». Но это была Кристина. Моя Кристина. Мое безумие. Я был готов на все, чтобы удержать ее рядом, чтобы быть с ней, поэтому, не задумываясь, шагнул в неизвестное, с лёгкостью соглашаясь на безумную авантюру.

Мне показалось это интересным, захватывающим. Мне нравилось видеть азарт в ее глазах. Да что там нравилось, кайф дикий ловил от всего происходящего, в глубине души, наверное, полагая, что остановимся на полпути. Не остановились. Дошли до конца. Сегодня рубеж, который разделит жизнь на до и после.

И вот я сижу в машине у ЗАГСа, жду Кристину, чувствуя себя последним кретином, сомневаюсь, что она вообще появится. Может, шутка идиотская?

Нет, уверен, что все серьезно, она хотела этого, ластилась как кошка, пытаясь добиться своего. И я повелся. Знал, что у нее скрытые мотивы и все равно повелся. Потому что хотел с ней быть, потому что был готов попробовать построить нечто большее, чем у нас есть. Верил, что у меня все получится, у нас получится.

Но сейчас снова в голове вопросы. Зачем и почему я?

Думает, что буду влюбленным щеглом прыгать вокруг нее? Зря. Если женимся, то женимся и живём нормально, игры в сторону. Строим полноценную семью. И, судя по всему, процесс будет сложным… Она ведь как вулкан, и совершенно не похожа на идеальную жену. С ней надо запасаться успокоительным, спиртным, а еще ремнем с тяжелой пряжкой.

Ещё месяц назад и думать не мог о том, что Кристина просто согласится сходить куда-нибудь со мной, и вдруг свадьба. Мир точно сошёл с ума. Может, ну его? Свалить, пока не поздно? Невольно усмехаюсь, а потом и вовсе смеюсь в голос. Ну, просто классика жанра! Видать у всех мужиков мандраж перед свадьбой, желание сохранить привычную свободу.

В заднее зеркало вижу, как с центрального проспекта к ЗАГСу выворачивает красная Ауди. Неожиданно для себя облегчённо выдыхаю. Всё-таки где-то глубоко внутри сомневался, не верил, что приедет. Неторопливо выбираюсь из машины и наблюдаю, как она лихо паркуется рядом, выскакивает и, звонко цокая каблучками, чуть ли не бежит ко мне.

Смотрю в любимые глаза и успокаиваюсь. Ради неё стоит попробовать, пусть это и безумие, но я рискну. Теперь она будет рядом, ей не спрятаться, не скрыться, не отмахнулся, а значит, у меня есть шанс. Я хочу больше, гораздо большего. Хочу, чтобы она не просто была рядом, а любила меня, так же как и я ее. Кто-то скажет, что я наглею, что должен быть благодарен судьбе за то, что имею. Я благодарен, но хочу еще больше. Я жадный, во всем, что касается ее. Хочу, чтобы была со мной вся, без остатка, чтобы каждая ее эмоция принадлежала мне. И я добьюсь этого, чего бы ни стоило. Весь мир к ногам положу, но добьюсь взаимности, влюблю в себя. Добьюсь того, что она сама скажет о своих чувствах, а пока запихну свои признания поглубже. Ребячество, но перебороть себя не в силах. Она знает о моих чувствах, но это не означает, что я буду ими постоянно трясти перед голубыми глазами. Только после тебя, девочка моя. Только после тебя.

— Ну что, идём? — выдает, чуть запыхавшись.

— Ты действительно хочешь этого? Вот так…

— Да, — ответила не задумываясь, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.

— Уверена? — интересуюсь сдержано, за что получаю насмешливый взгляд и колкое:

— Кто-то струсил?

Язва! Я очень сомневаюсь, что она вообще понимает серьезность того шага, который мы собираемся сделать. Эх, чувствую, ждёт меня адский геморрой в ее лице.

— С тобой не только струсишь, — усмехаюсь и беру ее за руку, — идем.

Дальше закрутилось. Роспись, дорога домой, сборы, поздно вечером садимся в такси, и нас везут в Столицу в аэропорт.

Я переехал к ней, не сказав дома про свадьбу. Неприятно, стыдно перед предками, они хотели для меня другого, но это моя жизнь, мои решения. Я скажу им чуть позже, когда Тинку приструню, когда жизнь семейная хоть немного наладится. И скажу, и покажу им свою Злюку, из-за которой столько глупостей творил, творю и, так подозреваю, еще буду творить.

Возвращаемся домой из путешествия в задумчивости. Оба. Похоже, до Тинито начала доходить вся серьезность положения.

Поздно. Дело сделано, теперь остаётся идти вперёд, строить светлое совместное будущее.

И мы начинаем. Разрабатываем свод правил, делим обязанности. Делам все, что и миллионы других молодых семей.

Ловлю на мысли, что все не так уж и плохо. Домашняя Кристинка разительно отличается от Снежной Королевы. В ней нет напускного холода, нет пресловутой надменности. Она другая. Такой я ее люблю еще больше.

Однако без трудностей жить не удается. Мне не нравится наше правило отдыхать по отдельности, а еще игра в партизанов, утаивание от всех, что женаты. Что за бред? Но она на этом настаивает, забираясь на руки и проникновенно заглядывая в глаза. Учитывая, что на ней полупрозрачная комбинация, под которой ничего нет, не сложно догадаться, что я уступаю, потеряв способность трезво думать.

Зараза хитрая!

Отыгрываюсь в другом, запрещая тратить папашины деньги. А чего она хотела? Такие вопросы дома решает мужчина. В семье моих родителей так было, и в моей будет. Если кому-то не нравится — ничем не могу помочь. Подозреваю, юлить начнет, прятаться, тихушничать, но с этим будем разбираться уже по факту. Я свою позицию озвучил, так что пусть пеняет на себя.

Весьма некстати накладывается командировка. И не просто на два-три дня, как обычно. Как назло почти две недели, чуть ли не на другой конец страны. Так что даже на выходные домой не попадешь. Чувствую себя конченным придурком из-за того, что не хочу ехать. Внутри колет от предстоящей разлуки. Теперь каждую поездку такой геморрой будет? Или только в первый раз так погано?

Вечером смотрим старую комедию. Лежим на диване, я, прислонившись к подушкам, а она у меня на груди, обвив рукой. Слышу, как размеренно бьётся ее сердце, чувствую лёгкий цветочный аромат, исходящий от мягких светлых волос. И мне больше ничего не надо. Непроизвольно сжимаю её чуть сильнее, и тут же оба вздрагиваем, от внезапного звонка.

Тинито недовольно косится на мой телефон, потом снова переключает своё внимание на телевизор, а я в недоумении смотрю на незнакомый номер, светящийся на экране.

— Да, — отвечаю без особого энтузиазма. Вечер, тишина, спокойствие, нет желания ни с кем общаться.

Секундная задержка, а потом слышу строгий мужской голос:

— Артем? — уточняет тоном, не терпящим возражения. Хмурюсь, пытаясь понять, что это за хр*н, лениво отвечаю:

— Да.

— Это Алексей Андреевич.

Круто! В душе не ведаю кто это!

— Кристинин отец, — как обухом по голове, — вы дома?

— Да, — я сегодня сама многословность. Прямо разболтался не по-детски.

— Поговорить надо. Я у подъезда. Выходи.

Начинается! Внутри неприятная тяжесть. А чего я ждал? Мирного существования? Ясно было, что ее папаня рано или поздно нарисуется на нашем горизонте. Просто не рассчитывал на такое скорое знакомство.

Не сказав Тинке об истинных причинах, собираюсь, прикрывшись внезапными делами, спускаюсь вниз.

У самого подъезда стоит черная машина. При моем появлении мигает фарами, привлекая к себе внимание.

Вздохнув, иду вперёд, гадая, чем эта внезапная встреча может закончиться.

Когда сажусь на заднее сиденье, меня встречает прямой изучающий взгляд. Что делают в таких ситуациях — не знаю. Ни разу не знакомился с родителями девушки. А тут не просто девушка, а законная жена. Поэтому рассматриваю его в ответ. Строгий мужик, собранный, деловой. У губ жёсткие складки, выдающие требовательного человека. Поза расслабленная, но вместе с тем, словно снисходительная.

Теперь понимаю почему Тинка то и дело ведёт себя как Королевишна. Как иначе, когда у тебя в отцах такой Король?

Вспоминаю, что надо бы проявить вежливость и поздороваться:

— Здравствуйте, — протягиваю руку, в тайне ожидая, что проигнорирует мой жест.

Однако он отвечает, все также не отводя холодного взгляда.

Лифт медленно ползет наверх, но я его и не тороплю, увязнув в своих мыслях. Странное вышло знакомство. Кристин отец, как асфальтоукладчик. Идёт к цели напрямую, не сворачивая, не сомневаясь. Конечно, приятного мало в том, чтобы выслушивать его мнение по поводу «непутёвого выбора дочери». Эти его уверенные прогнозы, что нас хватит от силы на месяц-полтора. Идиотские предположение, что я охотился за Кристиным благосостоянием, а она, дура такая, повелась. П***ц. На хр*н мне его благосостояние? Пусть засунет куда подальше, и без него прекрасно справимся.

Сначала опешил от таких речей, а потом пробрало не на шутку, поэтому тоже высказал все что думаю, вызвав у него немое удивление. Нет, а чего он ждал? Что забьюсь в угол, перевернуть на спину и буду покорно демонстрировать пузо? Если уж начистоту, этот человек мне никто. Да я женат на его дочери, да я люблю ее, живу с ней, сплю с ней. Но его самого вижу первый раз в жизни. И если он считает, что имеет право начинать знакомство вот на такой ноте, то пусть и от меня не ждёт что-то иного.

Хм, хотя… Может я и зря послал его в далёкие дали. Когда наезжал напрямую на меня — было все равно. Но не сдержался, когда услышал, как нелестно отзывается об умственных способностях собственной дочери. Это моя Кристина, и я никому не позволю так говорить о ней. Даже ее отцу. Пусть привыкает.

Он кстати откровенно опешил, после того как я осадил его, настоятельно порекомендовав держать язык за зубами и следить за выражениями.

Ничего, проглотит. Он сам начал разговор в таком тоне.

Правда, растерянность быстро исчезла, и он холодно приказал проваливать из его машины, напоследок пообещав, что это не последняя наша встреча.

Я демонстративно отсалютовал, и, не удержавшись, подъ*бал его:

— Как скажете… папа.

Мужик чуть пятнами красными не покрылся, услыхав такую дурь. Но я не стал дожидаться ответной реакции и, засунув руки в карманы толстовки, не оборачиваясь, направился к подъезду. М-да, познакомились, так познакомились.

Рабочий день подошел к концу. Выйдя на парковку, услышал звонок. Кого там нелегкая принесла?

Каково же было мое удивление, когда на экране высветилось «Царь, просто Царь». Опять пообщаться захотел? Нашел новые аргументы, в пользу никчемности нашего брака? Разговаривать с ним нет никакого желания, но все-таки отвечаю:

— Здравствуйте, Алексей Андреевич, — в этот раз спокойно, сдержано.

Я много думал о нашем первом разговоре и пришел к выводу, что все было не так. И как бы он не давил, я мог повести себя по-другому, по-взрослому, скажем так. А то получилось, что вспылил как прыщавый подросток. А уж за своё «как скажете… папа» совсем стыдно. А вообще, закрадывается мысль, что с поговорку «с кем поведешься, от того и наберешься» — не просто так придумали. Похоже, Тинкины манеры плавно переползают на меня. Пока я пытаюсь переделать ее, она с тем же успехом меняет меня. Блеск!

— Здравствуй, Артем, — его голос тоже спокоен.

Между нами на несколько секунд замирает тишина, потом он продолжает:

— Предлагаю ту встречу считать пробной и попробовать начать по-другому.

Похоже, ему тоже не понравилось наше знакомство. Хотя может и врёт, придумал какой-то коварный план, чтобы развести нас. В любом случае, пусть говорит, что хочет. Больше не поведусь, не дам себя вывести.

— Отличная идея. И с чего начнем?

— Для начала предлагаю встретиться и все спокойно обсудить в неформальной обстановке. Без Кристины! — ее имя особо выделяет голосом.

Понимаю, что хочет пообщаться, прощупать, проверить на вшивость.

— Согласен.

— Отлично. Я знаю приличное место, сейчас забронирую на завтра столик.

— Не стоит, — у меня есть другая идея. Я знаю какая обстановка подойдет. Неформальнее просто не придумаешь.

Сидим на крыльце, потягивая коньяк, разговариваем. Андреич оказался нормальным мужиком. Я честно ждал от него напыщенных речей, и снисходительных взглядов. Напрасно.

И порыбачили, и поговорили, и посмеялись. Я извинился за первую встречу. И он, кстати, тоже. Хотя, чувствую, что присматривается, вопросы каверзные задаёт то и дело. Ну, так и я в долгу не остаюсь.

Вспоминаю, что забыл Кристине позвонить. Узнать, все ли нормально, чем занимается. Да и голос ее просто хотелось услышать.

Уходить не стал, звоню прямо при ее отце. Мне скрывать нечего.

Привалившись к перилам, поставил рядом с собой стопку и набрал номер.

Тишина. Не отвечает. Папаня насмешливо поднимает бровь, отводя взгляд в сторону. Знает, Черт старый, что его дочь не подарок.

Стиснув зубы, снова набираю ее номер.

Наконец отвечает, и я не в силах сдержать внезапно нахлынувшее раздражение спрашиваю:

— Тин, ты глухая?

— Нет, никак не могла телефон в сумке найти, — извиняющимся тоном произносит моя Головная Боль, и я понимаю, что она не трезвая.

Опять куда-то упорола??? Черт, как же бесят эти ее «выходы в свет».

— Ты где сейчас? — спрашиваю грубее, чем хотел. Андреич усмехается и качает головой.

— СНТ Овощевод!

У меня ступор. Полный. Всеобъемлющий.

— Какой на хр*н овощевод? — резко отталкиваюсь от перилл, стопка улетает куда-то в кусты.

— Пятый! — придурковато-бодрый пьяный ответ. Вот, зараза!

— Тин, ты издеваешься??? — непроизвольно начал мерить крыльцо широкими шагами, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Жмурюсь, потирая переносицу.

— Не-е-ет, — тянет, явно пытаясь скрыть своё нетрезвое состояние.

— Что ты там делаешь?

— Огурцы поливаю, — серьезный, деловой ответ.

Абзац. Что она делает? Резко останавливаюсь, пытаясь понять, что за хр*нь твориться:

— Какие, мать твою, огурцы ты там поливаешь?!

Андреич еле сдерживается. Смешно ему. А меня рвет изнутри. Сам себе быка напоминаю, который, склонив голову вниз, копытом роет землю и думает на кого бы напасть.

Слышу, как дорогая супруга вопит, пытаясь узнать, про огурцы, а потом гордо выдает:

— Зозуля!

Папаша ее, прикрыв глаза ладонью, смеется в голос, попутно рекомендуя пороть бестолковую жену, а у меня пропал дар речи, и тик нервный начался.

Ладно, хоть Тинито с Семёновой оказалась, а то бы точно прибил. Прямо сейчас все бросил и поехал за ней, и закопал бы среди этих самых огурцов.

Кое-как отправляю ее спать. Хотя, наверное, хр*н послушалась. Упрямая как баран. Если бы не любил до одури, точно ж*пу напорол бы.

Сразу лезу в Интернет. Связь плохая, но мне все-таки удается прогрузить и найти на карте эти гр*баные коллективные сады. Раздражённо бросаю телефон на столик, окидываю взглядом поверхности, пытаясь найти свою стопку. Ах да, она же в кусты улетела! Злюсь еще больше, и отправляюсь на поиски, мысленно представляя, как сворачивают чью-то нежную шейку.

— Ну что, сынок? Во, деваха, да? — показывает большой палец, открыто насмехаясь и припоминая мою коронную фразу.

— Кто воспитывал, — огрызаюсь в ответ, еле сдерживая порыв, прямо сейчас рвануть в этот ср*ный Овощевод и выпороть ее. Зозуля, мать ее! Огурцы она поливает!

— Не нарывайся.

— Даже не думал.

Сижу на качелях, делаю вид, что смотрю в телефон, а сам наблюдаю за девками. Хороши! Что одна, что вторая.

Помятые, чумазые, притихшие. Машка в теплице засела, а моя над грядкой стоит поматываясь. Что, плохо? А нечего шампанское с мартини мешать, да ещё в таких количествах!

Тинка, похоже, уже все на свете прокляла, ковыряясь тяпкой в земле. С несчастным видом без энтузиазма рыхлит землю, бубнит себе под нос что-то, раздражённо отгоняя мошкару. Ничего! Трудотерапия для нее полезна. Сейчас поработает, поразмыслит, глядишь, в следующий раз головой думать станет.

То и дело ловлю ее разнесчастные взгляды. Она настолько нелепо смотрится посреди огорода, что еле сдерживаю улыбку, по-прежнему сурово хмурясь.

Вчерашняя злость из-за ее поступка улеглась, оставив после себя лишь иронию. До чего же она чудная. Вроде строит из себя царицу египетскую, а на деле ещё как ребенок. Вредный, упрямый, но безумно любимый ребенок.

Машка явно подцепила ветрянку, хотя надеется на аллергию. Наивная. Тинито смеётся, прикалывается над ней. Тоже наивная. Посмотрим, дорогая моя, что с тобой через пару недель будет.

Семенова всё-таки задаёт вопрос относительно моего приезда. Я молчу. Мне интересно, что скажет Кристина своей подруге. Какую версию моего появления выдаст. Чуть замявшись, она раскрывает правду. Впервые с момента нашей женитьбы она признается в этом открыто.

Сказать, что я удивлен — ничего не сказать. Бросаю в ее сторону быстрый взгляд. Она сидит, чуть смущённо улыбается. Сердце пропускает удар от выражения ее глаз. В них проскакивает что-то новое, тёплое. С трудом беру себя в руки, успокаиваюсь, боясь напридумывать того, чего нет.

Остаток дороги молчу, погрузившись в свои мысли. Как же хочется знать, что для неё наша семейная жизнь значит столько же, сколько и для меня.

Я не наивный дурак, верящий в сказки. Изначально знал, что Кристина выходит за меня замуж не по любви, а преследуя какие-то свои неведомые цели. Но каждый день мы становимся чуть ближе. Вижу, чувствую, как она оттаивает, смотрит на меня по-другому. Каждый день маленький шаг навстречу. Жду, ничего не требуя. Хотя чертовски хочется взаимности полной, безоговорочной. Не тороплю ее. Напором с ней не выйдет. Знаю, уже пробовал и не раз.

Терпения бы только хватило, а то все чаще хочется схватить ее, зажать в углу и… Не знаю что «и».

Отвозим Машу, и едем домой. Я молчу, она молчит. Многое бы отдал, чтобы узнать её мысли. Усталость внутри клубится, и безумно надоела эта неопределенность.

Нашкодившей кошкой пробирается в душ, отвлекая от тяжёлых дум. Обхватывает торс руками, прижимается всем телом, чувствую лёгкий поцелуй. Смятение, сомнения отравляющие душу исчезают. Наполняет ощущение правильности происходящего.

Невольно улыбаюсь, хоть и пытаюсь это скрыть. Меняется девочка, ещё не совсем моя, но уже и не чужая. В какие бы игры она не играла, мы двигаемся в нужном направлении. Она этого не понимает, отрицает. Пускай. Главное не спугнуть ее.

Виснет на шее, чувствует что налажала, поэтому подлизывается. В такие моменты забавная, и нет сил сдержаться. Притягиваю к себе, прижимаясь губами к белой макушке. Люблю ее.

Собираюсь провести серьезную беседу, но слышу ее грудное, игривое:

— Кто-то рад меня видеть?

Конечно, рад, о чем и свидетельствует член, упирающийся ей в бедро.

Тьфу, блин, предатель! Такой воспитательный момент, и псу под хвост!

Кристинка уже полчаса сидит в ванной. Сначала не обращал внимания, а потом понял, что не слышно льющейся воды. Чем она там занимается?

Бесцеремонно заглядываю внутрь и вижу чудесную картину. Тинка стоит, привалившись задом к стиральной машине. Нахохлилась, обхватив себя руками, и мрачно смотрит в зеркало.

— Ты чего?

Поворачивает по мне свою недовольную физиономию, и я ясно вижу, что поездка к Машке на дачу не прошла мимо.

Здравствуй, ветрянка!

Кристина недовольная, ворчит, ругается, а я лишь улыбаюсь. Как по мне, так ничего страшного не случилось, но она вся в расстройствах.

Пришла ее врачиха, провела осмотр, подтвердила диагноз.

Тинито в глубокой печали, а у меня в голове коварный план. В пол уха слушая ее ворчание, открываю зелёнку и, радуясь, что не видит моего лица, начинаю творить.

Узнает — убьет.

К счастью, Тинка старательно избегает столкновений с зеркалами, поэтому мои художества остаются незамеченными до самого конца.

А вот когда врачиха констатировала факт выздоровления, стрельнув в мою сторону быстрым пронзительным взглядом, и разрешила водные процедуры, я понял, что пора сваливать.

Дождался, когда скроется в ванной. Наскоро нацарапал записку, и пулей вылетел из квартиры, еле сдерживая дурацкую улыбку. Господи, с ней веду себя как малолетний придурок!

Отсиживаюсь в машине, ожидая ее реакции. Через пятнадцать минут приходит смс-ка.

«Все, можешь возвращаться. Меня отпустило. Казнь откладывается на следующий раз».

Само великодушие! Пожалуй, не стоит в ближайшее время ее просить принести чаю. Плюнет и, мило улыбаясь, ложечкой перемешает.

К зелёному подъехал, уже практически успокоившись, после ссоры с Кристиной. Как же она меня сегодня выбесила с этой шапкой, чуть крышу не сорвало. Ещё бы чуть-чуть, ещё бы слово с ее стороны и все, прибил бы на фиг.

Совсем мозгов нет. На улице уже первым морозом лужи сковало, а она вырядилась будто двадцать градусов жары. На хр*на, спрашивается? Как всегда повыпендриваться, ж*пой покрутить? Дурь. У них там все, что ли, такие блаженные, думающие в первую очередь о шмотках? Или только моя особым умом блещет?

Невесело усмехаясь, качаю головой. Кого я хочу обмануть? Ее? Себя?

Не из-за шапки я так завелся, и не из-за платья, чуть прикрывающего зад.

Меня бесит наше правило отдыхать по отдельности. Кровь в венах закипает оттого, что опять порознь. Она где-то там шляется, хр*н знает с кем, и я, как дурак, опять буду играть в партизана со своими. Может, ну на фиг? Махнуть на все рукой и раскрыть карты? Меня угнетает эта дурацкая ситуация, нелепая конспирация. Изнутри просто рвет, от нелепости происходящего. Я не хотел давить на Кристину, подводил ее к тому, чтобы сама сделала шаг навстречу. Но, похоже, пора брать быка за рога и в корне что-то менять. Я устал, меня все это бесит, и терпение истончилось настолько, что постоянно срываюсь.

Все хватит. Завтра будем решать с ней эту проблему. Хочет она того или нет.

На какое-то время завис у барной стойки, предаваясь невесёлым мыслям, пытаясь решить, как поступить в нашей ситуации. От тяжких дум отвлекает легкое касание к плечу. Повернувшись, вижу улыбающуюся Линку. Как всегда в вызывающем далеко не платонический интерес коротком платье с глубоким декольте.

— Привет, — воркует грудным голосом.

Лишь киваю в ответ, и отворачиваюсь. Нет никакого желания с ней общаться.

Не уверен, что с ней вообще можно о чем-то говорить. Да мы никогда особо и не разговаривали. Встречались несколько раз и не более того.

Лина, наоборот, была в боевом настроении, и нескончаемом поиске приключений на свою пятую точку. Делает шаг по мне, подходя практически вплотную. Ее ноги между мои колен. Одной рукой облокачивается на стойку, а вторая шаловливо проводит по плечу, стряхивая невидимые пылинки.

— Я соскучилась.

Молчу. Ее пышная грудь прямо у меня перед глазами. Шунина чуть выгибается, выставляя ее напоказ. Смотрю на глубокое декольте, на ложбинку между аппетитными полушариями и еле сдерживаюсь. Хочется поднять руку и… подтянуть край ткани повыше до самой шеи, потому что ощущение, будто еще чуть-чуть и все это хозяйство выкатится на всеобщее обозрение.

— А ты? — томный вопрос, и я ловлю себя на мысли, что вообще не слышу о чем она, даже не пытаюсь вникнуть, пропуская мимо ушей.

— Чего?

— Ты скучал?

— Ты об этом. Нет, не скучал, — категорично мотаю головой, — ни капли.

Грубо, но эффективно. Пожав губы, смерила меня сердитым взглядом, и резво развернувшись, так что копна огненно рыжих волос разметалась во все стороны, направилась прочь, буркнув себе под нос что-то из разряда «ну и дурак». Хм, и не поспоришь.

Радует, что смог быстро отделаться от нее. Линка приставучая, до невозможности. Сейчас, когда все мысли только про Тинито — это бесит. А с другой стороны, чего я хотел? Мы же в ср*ных партизанов играем. Никто же не знает, что я женат, вот и липнут по-прежнему. Репутация, мать ее. Годами нарабатывал, старался!

Не с первого раза доходит, что телефон в кармане вибрирует. Достаю его, вижу пропущенные от Кристины.

Отойдя на пару шагов от стола, перезваниваю ей, гадая, что случилось. Не в ее правилах звонить в середине вечера, а тут с таким упорством пытается достучаться.

Она извиняется, и говорит, что я был прав относительно одежды. Благодарит.

Стою как истукан, моргаю. Неожиданный поворот. Если кто еще не понял — Тинито не из тех, кто с лёгкостью признает свои ошибки, наоборот будет до последнего упираться, отстаивая своё, пусть и неправильное мнение. Этот звонок — что-то новенькое.

В растерянности, не знаю, как реагировать, да еще и друзья дёргают, не давая нормально поговорить, в результате быстро сворачиваю разговор, о чем практически сразу жалею.

У нее другая интонация, другой голос. И мне зубы сводит от желания увидеть ее, заглянуть в нереальные голубые глаза. Не знаю, что хочу в них увидеть. Вернее знаю, но боюсь нафантазировать того, чего нет.

Заставляю себя сесть обратно за стол и продолжить общение с друзьями, хотя внутри каждая клеточка рвется к ней. Еле сдерживаюсь, чтобы не отправиться за Кристиной. Я ненормальный. Больной на всю голову. Мне нужна только она.

Неимоверными усилиями переключаюсь с нее на то, что происходит вокруг. Всем весело, разговоры льются рекой. Отстраняюсь от мыслей о Кристине, отгоняю их прочь. Хороший вечер, хорошая компания, надо отвлечься от больной темы, пока не захотелось сесть где-нибудь в углу, в одиночку, и чтоб компанию только бутылка коньяка составляла.

Играет красивая музыка, и Светка вытаскивает меня танцевать, хватает за руку и тянет на танцпол. Нехотя следую за ней, лениво переставляя ноги.

Мы танцуем. Круглова болтает без умолку, рассказывая последние новости. Глаза сияют, и я невольно задумываюсь о том, что же у нее за радость такая, раз она вся светится. Парня что ли нашла? Влюбилась?

Если так, то рад за нее.

Мы с ней дружим с седьмого класса. Вернее это я был в седьмом, а она на год младше. В одной компании вращались, а потом жизнь сложилась так, что шли рука об руку.

Она симпатичная, фигуристая, но с мужиками у нее полная засада. Держит их на расстоянии, даже в отношениях соблюдая непонятную дистанцию. Будто ждёт кого-то другого. Манера у нее видать такая, своеобразная. А может действительно в вечных поисках прекрасного принца. Намекнуть что ли, чтоб завязывала фигнёй страдать или не соваться? Не мое вроде как дело, но по-дружески так и подмывает пару советов дать. Опустить на землю, объяснив, что принцев не бывает.

Возвращаемся за столик, и меня накрывает по новой.

Смотрю на Диму с Мариной и Виталика с Анкой, и хочется до тряски, чтоб у нас так же с Тинкой все было. Чтобы приходили вместе, сидели вот так же, держались за руки, якобы не заметно щипали друг друга под столом.

Сначала думал, что хватит того, что она просто рядом, а теперь понимаю, что ни черта не хватает. Хочу ее полностью, чтоб не только тело, но и сердце, душа мои были. Начинаю сомневаться в том, что хватит сил добиться своего. Да, она идёт навстречу, но медленно, сопротивляясь. Мне не хватает терпения, сдержанности. Это оказалось гораздо сложнее, чем я думал.

— Идея фикс, — изумлённо произносит Антон, толкая меня под руку.

В недоумении смотрю на него, не понимая о чем он.

— Какая?

— Твоя.

Взглядом показываю, что вообще не понимаю о чем он. В ответ Антоха кивает куда-то мне за спину.

Медленно оборачиваясь, утыкаюсь взглядом в светло-серый свитер, тот самый, что сегодня не глядя, в сердцах сорвал с вешалки. Сердце замирает. Поднимаю взгляд выше и сталкиваюсь с голубыми глазами.

Чувство, будто столкнули с обрыва. Пришла. Сама. Не может этого быть. Ущипните меня.

— Идея фикс? — уточняет, насмешливо выгнув бровь.

Антон — зараза, подставил. Я ее уже так давно не называю. Она теперь не Идея Фикс, а Головная Боль. Хроническая, неизлечимая. Отвешиваю ему леща, чтоб в следующий раз неповадно было и отхожу с Тинкой чуть в сторону.

— Тин, все в порядке? — спрашиваю, всматриваясь в ее лицо.

— Все хорошо, — сдержано кивает. Румяная, чуть растерянная. Ощущение такое, будто не понимает, какая нелёгкая ее сюда занесла.

— Точно? — допытываюсь, пытаясь поймать ее взгляд, который она сосредоточенно отводит. Смотрит по сторонам, будто ее интересует происходящее вокруг.

— Да.

— Как концерт?

— Нормально, — растеряно пожимает плечами. Не пойму ее реакции. Так рвалась на этот мероприятие, а в результате выдает скупое «нормально».

— Думал, что у вас там продолжение намечалось.

— Намечалось, — снова сдержанный ответ.

— И?

— И я передумала. Сначала хотела вернуться домой, но потом решила приехать к тебе, — на лице спокойная улыбка, но ее выдает быстрый взгляд в мою сторону. Тинито пытается понять мою реакцию. Определить, как я отношусь к ее внезапному появлению.

А как я отношусь?

Если честно, в шоке. Пока я тут мечтал, грезил отправиться за ней, Кристина взяла и сама приехала ко мне. Черт, да это лучшее, что она могла сделать! Еле сдержался, чтобы прямо здесь, прилюдно не сгрести ее в объятия.

С улыбкой произношу:

— Ну, и хорошо, а то я уже собирался идти и отлавливать тебя где-нибудь.

В груди все замирает, когда вскидывает на меня немного недоверчивый взгляд, а потом несмело улыбается. Небольшая, но победа. Привыкла, привязалась, несмотря на то, что усердно отмахивалась. Пусть сама еще не осознает этого, но я вижу.

— Пойдем, с ребятами познакомлю, а то они уже все шеи сломали, заглядывая в нашу сторону, — хочу познакомить ее со своими, протягиваю ей руку, и замираю, словно громом пораженный, — да твою ж мать!

Оксанка Шмелева. Моя, скажем так, одна из… Ещё одна из…

Увидев меня, расплывается в счастливой улыбке и чуть ли не бежит навстречу.

Б***ь, сейчас начнется! Сговорились что ли все?

Именно сегодня, именно в тот момент, когда Кристина ко мне пришла! Ни вчера, ни на прошлой неделе, ни пять минут назад. Именно здесь и сейчас? Что за вселенская подстава? Твою мать, может все соберутся?! А чего нет-то? Выстроятся в нескончаемую шеренгу и будут платочками махать!

Тинка, заметив выражение моего лица, в недоумении хмурится и пытается обернуться. Не совсем понимая, что делаю и зачем, хватаю за плечи, крепко с силой, не давая сместиться и на сантиметр. Ловлю растерянный взгляд:

— Кристин. Ты ведь в курсе, что я не святой, и никогда им не был? И со свечкой на дороге не стоял, ожидая твоего прихода? — говорю быстро, может чересчур жёстко. Так надо, прошлое — это прошлое, оно есть у каждого, и мне жизненно необходимо, чтобы она это помнила.

— В курсе, — хмурится, пытаясь вырваться. Сжимаю ещё крепче, ловлю ее сдавленный вздох.

— А ты помнишь, что идея с тайным замужеством принадлежала именно тебе? И что именно ты настояла на то, чтобы никому ничего не говорить? — Ксюха стремительно приближается, и у меня практически не остаётся времени, чтобы донести до Кристины свою мысль.

— И-и-и-и? — внутри все холодеет, когда вижу, как прямо на глазах растерянная смущенная Тинито исчезает, уступая место холодной настороженной заразе.

— И ты знаешь, что я люблю тебя. И никого другого в моей жизни нет и быть не может? Знаешь?

— Если ты меня сейчас не отпустишь, я тебя пну, — все, трансформация закончилась. Передо мной стоит та самая Кристина, что мотала нервы в универе.

— Ты главное помни, что я сказал, что бы сейчас не произошло.

— Да какого хр*на? — моя хватка ослабевает и она тот час скидывает с себя руки. Разворачивается.

Шмелева всегда как ураган. Полтора метра безудержных порывов. С ней всегда было нескучно, весело. Однако сейчас мне не до веселья. Думал, подойдёт, поулыбается, глупости начнет говорить.

Х*р бы там плавал. Она буквально заскакивает на меня, чуть не сбив с ног. Повисает на шее, словно мартышка на пальме, прижимаясь всем телом, ловя поцелуй.

От такого напора откровенно охр*нел, чуть ли не в ступоре завис. Мозгов хватило только на то, чтобы уклоняться от женских губ. Потом стал отрывать ее от себя. Мелкая присоска не сдавалась, не замечая ничего вокруг, продолжала виснуть.

Смотрю на Кристину, чувствуя себя последним кретином. В ее глазах шок. Изумлённо смотрит на нас. Мне не нравится выражение ее лица. Потому что помимо всего прочего там сквозит явное разочарование. И моя фраза о том, что никогда святым не был, в данный момент приобретает совсем другой смысл. Совсем не то, что хотел сказать. Уже готов вырвать себе язык за неосмотрительные слова.

Тинка делает чуть заметный шаг назад, отступает. Чувствую, уже пожалела, о том, что пришла. Сделала выводы, сейчас развернется и уйдет. И скатимся мы с ней на самое начало. Мутит от мысли, что опять окунется в своё равнодушие. Что сейчас улыбнется той самой непробиваемой улыбкой, которую ненавижу, и ни один нерв на безукоризненном лице не дрогнет.

— Оксан, прекрати! — отрываю от себя Шмелеву, ставлю на пол, удерживая ее от себя подальше.

— Тёмочка. Я соскучилась. Ты куда пропал? С начала лета ни одного звонка, ни письма, — она словно не замечает дистанции между нами. Хочется встряхнуть ее, чтоб перестала вести себя как идиотка.

— Ну, все Темыч, ты попал. Сейчас госпожа Антина как всегда пошлет тебя на хр*н и уйдет, — Антон подливает масла в огонь. Он думает, что мы как всегда играем. Как в универе, когда я ее изводил своими приставаниями, а она в отместку огрызалась. Пусть он и не со зла это делает, но мне хочется прибить его, чтобы заткнулся.

Кристина бросает в его сторону раздраженный, надменный взгляд и невозмутимо выдает:

— Госпожа Антина бы ушла, не задумываясь, а вот Зорина, пожалуй, ещё постоит, посмотрит.

Этой фразой выбивает весь воздух из лёгких. Она готова публично во всем признаться, но холод в голосе пробирает до костей. Хоть ничего и не сделал, отчаянно хочется оправдаться, потому что у нас проблемы. Не будет скандала или выяснения отношений. Не будет проявления ревности с ее стороны, да они мне и не нужны. Она просто пожмет плечами и закроется, перечёркивает все, чего достигли.

— Ты, что… женился? — Оксанка смотрит на меня, как на инопланетянина, да и все остальные тоже. От этого ярость изнутри поднимается, что все, как один, убеждены в том, что серьезные отношения и я — две несовместимые вещи. Хотя н*срать на них всех, лишь бы Тинка не пришла к таким же выводам.

— Да. Знакомься, это Кристина, — в этот момент смотрю только на нее, пытаясь понять, что твориться в ее блондинистой голове.

Краем глаза замечаю, как Шмелева бросается к Тинито, явно не с благими намерениями. В последний момент успеваю перехватить эту маленькую, полубезумную фурию:

— Тсссс, Ксюх, уймись! — рычу, отнюдь не ласково встряхивая ее.

Девушка вскидывает на меня взгляд, блестящий от непролитых слез. Оттолкнув, выдает фирменное женское:

— Ты — свинья! — и уносится прочь.

Пытаюсь успокоиться, замедлить бешеный стук сердца. Черт, как же все погано вышло. Надо было хватать Кристинку и уводить прочь сразу, как только появилась. Не думал, что прошлое может вот так бесцеремонно ворваться в нашу жизнь. Зря не думал. У меня этого прошлого до хр*на, полные чемоданы, и она в курсе. Никогда не скрывался и не прятался. Любил всегда ее, а вот отрывался направо и налево, не рассчитывая на взаимность с ее стороны. Однолюб, но много*б, как Антоха говорит. Когда между нами была пропасть — это не казалось проблемой, а теперь, когда вместе, все в ином свете предстает.

— Б***, да что за день сегодня такой, — обреченно простонал, разворачиваясь к Тинито.

Ой, не нравится, мне ее выражение лица. Нам надо поговорить, серьезно, обстоятельно. Обсудить все нюансы. Запоздало осознаю, что мы с ней вообще мало разговариваем на серьезные, действительно важные темы. У нас все будто пущено на самотёк. Как сложится, так и сложится. Надо исправлять.

— Дома поговорим, — наконец выдаю умную мысль. Сейчас мы под прицелом всеобщего внимания, не до разговоров.

— Не стоит, и так все ясно, — спокойно отмахивается, отводя глаза в сторону.

Чуть не взрываюсь, услыхав эту фразу. Что б***ь ей ясно? Что? Зверею, представляя, что она там в своей голове успела накрутить, какие выводы сделала.

Внутренности сводит оттого, что вижу, как она закрывается. Уже делаю шаг в ее сторону, с намерением закинуть на плечо и унести. Утащить в укромное место и вытрясти всю дурь, что успела напридумывать.

— А нам никто ничего не хочет объяснить? — раздается Светкин голос.

От досады скриплю зубами. Не до них сейчас. Тинка спокойно встречает любопытные взгляды. Твою мать, Снежная Королева во всей красе. Как всегда на публике держится без единой эмоции, снисходительно поглядывая по сторонам. Столько времени потребовалось, чтобы вытолкнуть ее из этого состояния, и все коту под хвост.

Еле сдерживаясь, излишне сильно хватаю ее за талию, прижимаю к себе и тащу к столу. Она и не думает сопротивляться, и от этого злюсь ещё сильнее. Лучше бы наорала, назвала бы свиньёй, как Шмелева, чем вот так, молча, будто ничего не произошло.

Представляю ей всю компанию, жёстко, раздражённо, не позволяя Кристине отодвинуться от меня ни на миллиметр. Они притихшие, шокированные новостью, смотрят то на меня, то на нее.

— Ты зажал свадьбу! — первый приходит в себя Димон.

— Хр*н с ней со свадьбой, — встревает Антон, — он мальчишник зажал!

И тут за столом поднимается галдеж. Кто-то причитает, кто-то поздравляет, кто-то возмущается.

Я стою, стиснув зубы и еле дыша. Какая свадьба, какой мальчишник? Меня сейчас эти глупости вообще не волнуют. Имеет значение только Тинка, стоящая рядом. Она не сопротивляется, не вырывается, но чувствую, что напряжена как струна, неподатливая, словно оцепеневшая.

Надо уходить, уводить ее отсюда.

— Кристин, если хочешь, можем уйти прямо сейчас.

— Пожалуй, я хочу остаться. Еще ненадолго, — сдержано улыбается, отчего лёгкие сжимаются, не давая сделать вдох.

Зачем ей это надо — не пойму. Похоже опять на публику играет. Усаживается за столик. Разговор то и дело спотыкается, замирает. Кристина немногословна, а остальные чувствуют себя явно не в своей тарелке.

Я злюсь с каждой секундой все больше, огрызаюсь, пока у всех окончательно не пропадает желание общаться. В довершение Антон достает, три тысячи пятый раз спросив, а не прикалывается ли мы. В результате импульсивно посылаю его на… До ломоты в зубах хочется свалить домой, остаться с ней наедине и все выяснить.

Кристина удаляется в дамскую комнату, отсутствует минут пятнадцать, не меньше. Я уже начинаю волноваться, подозревать, что сбежала и хочу отправляться на ее поиски. В этот момент она возвращается и сходу заявляет, что хочет домой.

Наконец-то! Порывисто вскакиваю на ноги, мы скомкано прощаемся с остальными и уходим.

Вся дорога до дома в полнейшей тишине. Я молчу, как маньяк, прислушиваясь к ее дыханию, пытаясь уловить ее настроение. Откинувшись на спинку, наблюдаю за ней из-под полуприкрытых век. Тинка рассеяно смотрит в окно. Огни города отражаются в ее глазах. Она чуть закусывает губы, хмурится, будто решает в уме серьезную математическую задачу. Многое бы отдал, чтобы узнать мысли, бродящие в ее голове.

Только не закрывайся, не возвращайся к началу. Я все равно не отпущу тебя.

Оказавшись дома, Кристина пытается скрыться в спальне, но я не даю ей этого сделать. Беру за руку, веду в комнату, усаживаются к себе на колени. Ожидаю от нее колючек, но вместо этого она просто утыкается носом в шею и замирает. Чувствую, как быстро неровно бьётся ее сердечко, и накатывает теплая волна нежности и облегчения. Ей не все равно! Как бы она не сопротивлялась, как бы не отрицала — ей не все равно. Прижимаю ее к себе, одной рукой зарываясь в густые волосы, губами легко касаясь виска.

Вроде понимаю, что ничего плохого не сделал. И в мыслях, и в сердце только она, на других даже не смотрю. Не интересно. Все равно хочется извиниться. За эту некрасивую сцену, за то, что не предусмотрел, что рано или поздно прошлый образ жизни аукнется.

В этот момент отчаянно жалею, что все мои гулянки проходили у нее на глазах, что она в курсе моих похождений. Тогда и не думал скрывать, не допуская даже мысли, что все-таки будем вместе. А сейчас… сейчас все сложно.

Ладно, сегодня хоть карты раскрыли. Руку на отсечение даю, что сарафанное радио уже заработало. В ближайшее время новости разлетятся. Чувствую, завтра начнут звонками одолевать, все кому не лень. Плевать! Давно надо было это сделать!

Нам пора обсудить все сложные моменты, во всем разобраться. Сгладить острые углы, которые могут в дальнейшем нам помешать. Чувствую неприятный осадок в груди, от осознания своей ошибки. Все это время я больше был занят тем, что пытался приручить ее, беспечно забыв обо всем остальном. А теперь это остальное может вылиться в серьезные проблемы.

По сути, мне не за что оправдываться. Никто не застрахован от появления бывших на горизонте. Да и с Оксанкой вел себя корректно, но с другой стороны и Кристину прекрасно понимаю. Как бы сам отреагировал, если бы появился какой-нибудь м*дак из ее прошлого и в моем присутствии начал бесцеремонно ее хватать? Ясное дело, взорвался бы, и его бы раскатал и Кристине бы досталось по полной. Даже разбираться бы не стал, что, как, и по какой причине. Нет, вру. Стал бы разбираться, еще как стал бы. Но позже, уже после того как буря утихнет, после того как снёс бы все на своём пути.

Надо отдать должное Кристине. Несмотря на неприятную пикантность ситуации, вопреки мои опасениям, она не стала погружаться в сомнения, подозрения. На мой вопрос «ты мне веришь?», она, не задумываясь, ответила «да». Это дорого стоит. Смог бы я вот так же просто и главное искренне сказать «верю»? Не знаю, не уверен. Люблю ее до такой степени, что внутри волна огненная поднимается, стоит только подумать, что рядом с ней может кто-то обтираться. Собственник хр*нов.

Вывожу разговор на наш совместный, вернее раздельный отдых, потому что сейчас самое время решить этот вопрос.

Высказываю все, что накопилось на сердце, ожидая взрыва. Девочка приятно удивляет. Вместо ответа и обсуждения просто приглашает меня на какую-то выставку, тем самым признавая необходимость перемен.

Мы так и сидим на диване. Она, обвив мою талию руками, прижимается щекой к плечу, а я неторопливо поглаживаю спину. Думаю о том, какой сегодня странный день. И поругались, и помирились, и подставился с бывшей, и всем рассказали о женитьбе. А самое главное, сегодня впервые ясно увидел, что от Кристининого равнодушия уже ничего не осталось. Ей не все равно где я, с кем я. Не уверен, что она сама от этого в восторге, но я рад, до идиотизма. Знаю, что до любви еще далеко, но направление выбрано верное и это вселяет надежду.

Странная у нее компания, неприятная. Все улыбаются, в тридцать два зуба, но улыбки фальшивые, словно боятся лишний раз эмоции показать. Синтетика.

С удивлением замечаю, что против воли сам веду себя так же. Охр*неть. Стадный инстинкт в чистом виде. Зато теперь понимаю, почему Кристинка всегда была Снежной Королевой, с холодной улыбкой и равнодушием, плещущимся на дне голубых глаз. Окружение, мать его!

Ко мне, словно ледокол плывет девица в красном, обтягивающем платье. Черные, как смоль волосы, собраны в высокую прическу. Вся в золоте-бриллиантах. Улыбка как у белой акулы. Красивая, самоуверенная, но мне не нравится. В ней что-то не так. Хотя о чем это я. У них у всех что-то не так.

— Привет, — мурлыкает бархатистым голосом, откровенно закусывая губу, красуется, выгибается в наиболее выгодную позу, выставляя вперед внушительное декольте.

— Привет, — пожимаю плечами, краем глаза замечая, как все остальные, крутившиеся вокруг меня, непроизвольно отступают. Хм, даже так. Боятся, что ли? Зубастая?

— Мы не знакомы, — с той же голодной улыбкой делает шаг ближе, протягивая ухоженную руку с тонкими длинными коготками, — Карина.

— Артем, — чуть касаюсь когтистой лапки, искренне недоумевая. Это та самая Карина? Тинкина подруга? Черт, знал бы раньше, никуда бы ее из дома не отпускал.

Девица хочет еще что-то сказать, но замирает, недовольно поджав губы. В ее темных, блестящих глазах явное предупреждение, смешанное с раздражением. И оно предназначается не мне, а кому-то за моей спиной.

Оборачиваясь, замираю на миг.

К нам идет Кристина.

И это не та, домашняя девочка с которой мы вчера телевизор вечером смотрели, и ржали как ненормальные, уплетая пиццу. Нет. Это другая Кристина. Та самая, которая с ледяной улыбкой опускала всех, включая меня в универе. В этот момент она такая же, как Карина. Она напоминает кобру взглядом гипнотизирующую свою жертву. Походка от бедра, хищное выражение лица, улыбка равнодушного маньяка. Те, кто был вокруг отступают еще больше.

П**ец! Полный! На фоне остальных, которые просто красуются перед друг другом, эти две как белые акулы. На Карину мне наср*ть, а вот то, что я вижу такую Тинито мне не нравится, и это мягко сказано.

Она же другая. Совсем. Да не подарок, да не ангел. Зараза жуткая. Но то, что я вижу сейчас — ни в какие ворота не лезет.

В недоумение смотрит на меня. Мне кажется, она сначала даже не поняла, что это я. В голубых глазищах проскакивает искреннее изумление.

— Вы знакомы? — брюнетка явно не собирается отступать.

— Бери выше детка, мы женаты, — медовым голосом нараспев произносит Тинка. Я буквально кожей почувствовал, как электрические разряды по залу пробежали. Ничего себе подруги! С такими друзьями и врагов не надо!

Она злится. Мечется по подсобке. Мне кажется, поднести к ней спичку, и рванет так, что мало не покажется.

Рано я, наверное, радовался. Не готова она еще отказаться от старых привычек.

— Ты злишься? Из-за того, что я пришел? — устало уточняю у нее. Сегодня вообще день тяжелый. Нервотрёпки на работе, нескончаемая беготня, три миллиона отчётов. А теперь вот это. Злая, раздраженная Кристина.

Она останавливается, замирает и как-то удивленно, растерянно смотрит на меня.

— Тин, может, успокоишься? Знал бы, что ты так заведешься, не стал бы приходить. Я думал, что раз сама позвала… — действительно жалею, что пришел.

— Позвала.

— Тогда, я не понимаю, почему ты злишься.

— Я тоже. Бред какой-то, — в глазах смятение плещется, а у меня чувство будто кто по сердцу полоснул. Внезапно понимаю в чём дело. В ней сейчас борются два человека: зубастая акула и моя Тинито. И от этого противоборства она не может отмахнуться, не знает что делать. Мое появление смутило ее. Вижу, что обрадовалась, но обстановка не позволяет проявить истинные чувства. Серпентарий, твою мать.

Снова мечется из стороны в сторону, пытаясь решить, кто она на самом деле. Одна из этой стаи или простая девочка. Моя девочка. Уже знаю это наверняка. Видел, как полоснула Карину ледяным взглядом, мгновенно оценив настрой «якобы подруги».

Кто-то скажет, ревность — это хорошо, но мне она не нужна. Я хочу другого.

Понимаю, что не могу допустить победы акульей натуры, поэтому делаю шаг к ней, останавливая сумасшедший бег по кругу.

Она вскидывает на меня пронзительный взгляд, и мир перестает существовать. Мне плевать, что мы в общественном месте, что кто-то может зайти. Я ничего не вижу, все мое восприятие сузилось до нее. Остальное потеряло смысл, растаяло.

Поцелуи с каждой секундой все жарче, неистовей. Кристина пытается сопротивляться, достучаться до моего здравого смысла. Бесполезно, его нет. Он испарился, как только под ладонями почувствовал гладкую кожу, и пальцы, сдвинув в сторону клочок ажурной ткани, коснулись самого сокровенного.

Дальше — ураган. Гремучий коктейль из прикосновений, движений, еле сдерживаемых стонов. Целую, ловя каждый рваный вздох, растворяясь в ней, забывая обо всем. Она открывается, на уровне инстинктов. Каждый стон как маленькое признание, ладонь, зарывшаяся в мои волосы — как высшая степень доверия.

Впервые чувствую, что между нами не просто секс, а что-то большее. Впервые она открытая, откинувшая в сторону всю шелуху, признающая, что игры остались в прошлом. Она здесь, со мной, и не только на уровне соприкасающихся тел.

Дурею от этого, теряя контроль, как сумасшедший, вколачиваясь в ее тело.

С хриплым, грудным стоном, дрожа как осиновый лист, выгибается в моих руках, а потом обмякает. Стройные ноги уже не так крепко обвивают мою талию, но я удерживаю их, не давая сползти. Ещё несколько почти грубых, резких движений и наступает развязка.

Придти в себя удается не сразу. Пару минут просто не двигаемся, пытаясь перевести дыхание. Я в ней, ее руки обвивают мою шею, ноги по-прежнему на талии. И только вероятность появления посторонних вынуждает меня отстраниться.

Покидаем подсобку, а спустя некоторое время и всю эту выставку целиком. Едем домой, болтая обо всем на свете, и внутри не покидает ощущение правильности происходящего.

Спрашивает мое мнение о своих друзьях. Морщусь, не зная, что сказать. Неудобно поливать их грязью. Может, я просто не рассмотрел, и они нормальные ребята? Кто знает, если честно, особо и не всматривался. Озвучиваю своё мнение только относительно Карины, потому что тут без вариантов, тут все ясно. Тинка в ответ пытается что-то выдать по поводу Светки, вызывая у меня смех. Уж кто-кто, а Круглова — свой парень.

Проснувшись, перевернулся на другой бок и, опустив руку на другую половину постели, попытался нащупать Кристину. Рука лишь утопает в пустоте. Нахмурились, приподнимаюсь на локте и в недоумении смотрю на ее подушку. Спросонья не понимаю, что к чему. Прислушиваюсь и улавливаю какие-то звуки с кухни.

Ложусь на спину, прикрыв глаза, однако сон не спешит. Подождав несколько минут бреду на кухню, мотаясь по коридору и отчаянно зевая.

Тинка стоит у окна и задумчиво смотрит на метель.

— Ты чего не спишь? — спрашиваю тихо. Любые звуки в такой спокойной тишине кажутся неуместными.

— Сон не идет, — не оборачиваясь, пожимает плечами.

— Перегуляла?

— Наверное.

Лично мне безумно хочется спать, глаза просто слипаются. Привалившись к столу, притягиваю Кристину к себе. Она уютно устраивается на груди, в кольце моих рук и замирает.

Проходит какое-то время, прежде чем замечаю, что она чуть дышит, зато сердце стучит так, будто марафон пробежала.

— Кристин, ты чего? — настороженно интересуюсь у нее, — заболела?

Вроде не горячая, но ее заметно трясет. Вся словно вибрирует, гудит в моих руках.

— Да, — сдавленный шепот, обволакивает, затрагивая что-то внутри. Внезапно понимаю, что ее дрожь потихоньку передается мне, — тобой.

Ощущение, будто кислород перекрыли. Замираю, ожидая продолжения, и больше всего на свете опасаясь ее спугнуть. Мы уже давно ушли от тех нелепых отношений, что были в начале. Увязли друг в друге, сплелись в единое целое. И хоть Тинито молчала, но ее голубые глаза были красноречивей всяких слов.

— Тём, — жалобно шепчет она, словно маленький испуганный ребенок, — по-моему, я люблю тебя.

Ощущения будто на американских горках срываешь вниз, уходя в самый крутой вираж. Сначала не верю, что она сказала это. Это бред моего мозга. Галлюцинации, вызванные безудержным желанием полной взаимности. Мне, наверное, показалось. Сплю и вижу любимый сон.

Постепенно суть происходящего просачивается в кровь, заполняет, окутывает тёплым светом, проникая в каждую клеточку.

Так давно ждал от нее этих слов, а когда услышал, почувствовал, будто из груди выдрали огромную занозу, сидевшую под сердцем и не дававшую расслабиться, спокойно вздохнуть.

— И я тебя, — шепчу, целуя в висок и накрепко прижимая к себе.

Меня охватывает прилив эйфории, нежности, а еще глубоко удовлетворения. И я готов стоять вот так вечно, лишь бы она была рядом, потому что никого важнее нее в моей жизни не было, нет, и не будет.

Ловлю себя мысли, что ради вот этого нее признания стоило ждать столько лет. И теперь я ее не отпущу никуда и никогда. Все. Моя. Полностью, безоговорочно. Люблю её больше жизни и теперь знаю, что это взаимно.

В последнее время Кристина сама не своя. Миллион раз пытался узнать, что случилось, но неизменно получал ответ «все хорошо». Оставалось только гадать, что же с ней происходит.

Все хорошо.

Если бы не знал, ее как облупленную, то поверил бы этой фразе, брошенной беспечным тоном. Она — мастер покер-фейса. Если захочет — ни одна эмоция на поверхность не выйдет, и никто ни о чем не догадается. Однако со мной такое не пройдет, я просто кожей ощущаю ее настроение.

Ее выдает рассеянный взгляд в одну точку, когда она думает, что никто не видит и полностью погружается в свои мысли. С ней что-то происходит, что-то ее тревожит, лишая покоя. И она явно не собирается об этом говорить.

Ее телефон взрывается громкой мелодией, отвлекая нас от ужина. Тинка недовольно смотрит на экран и закатывает глаза:

— Здравствуй, пап, — произносит скованно. Вижу, что вся подбирается, словно перед битвой.

Мне остаётся только гадать, о чем они говорят, наблюдая за тем, как меняется выражение ее лица. Там раздражение, гнев, растерянность, в какой-то момент проскакивает отчаяние и еле уловимый страх.

— Я не хочу идти на этот вечер… Ну и что!.. Сколько можно… — пытается отстоять своё мнение, но с ее папашей такой фокус не пройдет. Давит, как каток, — пап, я была и в том году, и в поза-том, и в поза-поза-том! Давай в этот раз обойдёмся без моего присутствия!.. Ну и что, что там будут все!.. Да показуха все это!.. Я не хочу!.. Ты меня вообще слышишь?

Алексей Андреевич, по-видимому, не слышал. Их разговор продолжался еще пару минут, после чего Тинка отключила телефон и, тяжело вздыхая, устало потерла ладонями лицо.

— Случилось чего? — непринужденно, как бы по ходу дела, интересуюсь у нее.

— Да нет, — пожимает плечами, потерянно ковыряясь в тарелке. — В субботу благотворительный вечер. Отец хочет, чтобы я там присутствовала.

— А ты?

— А я нет, — произносит чуть дыша.

— Так не ходи.

— Не могу. Я, вроде как, лицо нашего семейства.

— Он сам может быть лицом вашего семейства, на таком мероприятии, — внутри поднимается какая-то непонятная тревога.

— Не может. Это вечер для молодежи, — в голосе сквозит бесконечная тоска. У меня бегут мурашки вдоль позвоночника. Смотрю на ее осунувшиеся плечи, ловлю потерянный, словно потухший взгляд, и тревога перерастает в нечто большее.

Никогда не верил в предчувствия и прочую чушь, но тут, словно инстинкты взбесились. Чувство, будто на нас надвигается нечто хр*новое. Не знаю, что за бред, но изнутри просто вымораживает. Отложив приборы в сторону, произношу как можно спокойнее:

— Тин, не ходи. С таким настроением ничего хорошего не выйдет.

— Я бы с радостью, но отец с меня потом три шкуры спустит.

Кто бы ему еще дал это сделать!

— Да ничего он не сделает, — произношу убежденно.

— Ты его плохо знаешь, — улыбается одними уголками губ. Потом надевает синтетическую улыбку и наигранно бодро произносит, — вечер, как вечер. Схожу на пару часиков и сбегу. Главное показаться, отметиться, что бы потом никто не цеплялся с нравоучениями. Поверь, так будет проще и спокойнее, всем.

Переводит разговор на другую тему. Я подыгрываю, но дискомфорт внутри не отступает. Интуиция вопит, чтобы я не пускал ее туда, а здравый смысл искренне недоумевает такой странной реакции.

Устав гадать, что с ней творится, в один прекрасный день просто зажимаю ее в углу, закидываю на плечо и уношу в нашу комнату. Тинка вырывается, вопит, смеётся, но по глазам вижу, что ей ни черта не смешно. Что несмотря на всю внешнюю браваду, она на грани непонятного срыва. Постоянно на грани.

Сбежать ей не удается. Она лёгкая как пушинка, поэтому удерживаю на месте чуть ли не одной рукой.

— Кристин, или ты рассказываешь, в чем дело, или я просто привязываю тебя к кровати и держу здесь на правах заключённого.

— Артем! — силится отпихнуть от себя мою тушу. — У меня все хорошо!

— Как знаешь! — одной рукой выдергиваю ремень из брюк, и у Тинки глаза становятся квадратными. Пытается отползти на другой конец кровати, но хватаю ее за стройные лодыжки и легко притягиваю к себе. Она пищит, выкручивается как уж, но все бесполезно. Перехватываю оба ее запястья, прижимаю к своей груди:

— Будешь говорить?

— Ты тиран! — шипит она.

— Даже спорить не собираюсь! — накидываю ремень петлей на ее руки.

— Тём, у меня все хорошо! — чуть ли не по слогам выплёвывает Кристина, не оставляя попыток высвободиться.

— Здорово. У меня тоже, — пара минут, и она обездвижена. Запыхавшись от неравной борьбы, привалилась к изголовью кровати, раздражённо сдувает с лица прядь растрепавшихся волос.

— Зорин! Это не смешно!

— Я и не смеюсь, — рассматриваю ее раскрасневшееся лицо, — жду объяснений.

— Да каких объяснений ты от меня хочешь? — строит из себя оскорбленную даму, но я вижу в глубине глазах явное смятение.

— Кристин, хватит, — одной рукой обнимаю за шею, большим пальцем легонько касаясь щеки, — давай поговорим.

От этих простых слов замирает, будто льдом покрывается, и смятение превращается в самый настоящий ужас, который она с трудом прячет в себе.

— Поговорим? — повторяет как эхо, будто пробуя это слово на вкус. На миг прикрывает глаза, а потом, что-то для себя решив, надсадно вздыхает, — Артем, говорить не о чем.

— Кристина! — настойчиво удерживаю ее, не давая отвернуться, — хватит юлить! Колись, что у тебя происходит.

Она жалобно надувает губы и обречённо интересуется:

— Ты ведь не отстанешь, да?

Отрицательно качаю головой.

— Тём, у меня действительно все хорошо, — мямлит она. Отвернуться не даю, поэтому просто отводит взгляд, — просто… Я… В общем, я разругалась со своими. Со всеми, в хлам. Наговорила столько всего, что волосы на голове шевелятся, и сейчас, спустя время поняла, что это было зря.

— Со всеми? — переспрашивают, подозрительно прищурившись. Давно ли ее стали волновать такие мелочи?

— Угу, — смущённо кивает головой, — с девчонками, а больше всех с Кариной.

— Причина?

— Судя по всему полное отсутствие мозгов, — она грустно улыбается.

— У кого? — уточняю на всякий случай.

— У жены твоей, у кого же ещё.

Так, это что-то новенькое. Самокритичность у нее разве что в форме зародыша присутствует. Наверное, что-то из ряда вон случилось, если ее так сильно зацепило.

— Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что не особо следила за словами. Наговорила много плохого, неправильного, — тщательно подбирает слова, словно балансирует, на лезвии ножа, — и мне из-за этого…

— Стыдно? — подсказываю нужное слово.

— Нет, — морщится, — хуже. Чувствую, что аукнется мне все это.

Под конец фразы голос становится бесцветным. Никак не пойму, что меня тревожит. Вроде правду говорит, но в тоже время чувство, будто не до конца честна. Словно есть что-то ещё. А, может, просто кажется…

— Как планируешь мириться?

— Никак, — в голосе проскакивает арктический холод, — мне с ними не по пути.

Что ж вполне здравая мысль. Рад, что Кристинка это поняла, но чувствую, разойтись тихо-мирно у них не получилось, и теперь это ее гложет.

Услыхав ее признание, чувствую как кошки, последнее время скребущие на душе успокоились. Если дело действительно только в конфликте с подругами — то не страшно. Переживем.

Суббота подкрадывается незаметно. Кристина собирается на вечер, но не вижу ни искры радости или предвкушения. Словно на казнь идёт. Я так понял, что это из-за того, что там все ее друзья. Те самые, с которыми она разругалась. Зовёт меня с собой, в надежде заглядывая в глаза, но я не могу. Именно сегодня. Родители возвращаются из поездки, и я обещал их встретить на машине. Единственное, заверяю, что постараюсь закончить пораньше, приехать и забрать ее, увезти домой.

Тинито с тяжёлым вздохом принимает мой ответ и начинает собираться. Я наблюдаю за тем, как она запаковывается в коктейльное платье, укладывает волосы, красится, и меня снова накрывает ощущение какого-то адского д*рьма, притаившегося на пороге.

Она уже обувается в коридоре, когда, не выдерживая, произношу:

— Кристин, не ходи. Останься дома.

Она смотрит на меня удивлённо, потом подходит ближе и целует в нос:

— Я не долго, не переживай, — отстраняется, но я перехватываю ее и притягиваю обратно, жадно целуя в губы. Она тут же отвечает, прикрыв глаза. Проходит минута, Кристина отступает, лукаво улыбается и идет к двери.

Смотрю ей вслед, не в силах отделаться от ощущения, будто совершаю ошибку, отпуская ее на этот вечер.

Через пару часов раздается звонок. Я только успел забрать отца с матерью и довезти их до дома. Смотрю на экран — Тинито. Все, навеселилась? Собралась сбежать с дивного вечера? Вовремя, как раз освободился.

— Да, Кристин, — отвечаю на звонок.

Секундное затишье, а потом слышу чужой голос, напоминающий Багиру из нашего мультфильма Маугли:

— Привет.

Что за хр*нь?

— Это Карина. Помнишь, мы познакомились на выставке.

Как не помнить.

— Где Кристина? — холодно интересуюсь, чувствуя, как тревога ледяными когтями сжимает внутренности.

— Здесь, только ответить не может, — в бл*дском голосе звучит усмешка.

— Что у вас там происходит? — закипаю, силой воли отмахиваясь от нехороших предчувствий, вновь обрушившихся с удвоенной силой

— Приезжай, и сам все увидишь, — мурлыкает эта дрянь и отключается.

— Твою мать, — отшвыриваю телефон на соседнее сиденье и резко выкручиваю руль, разворачивая машину. Кровь закипает в венах, нервы как высоковольтные провода.

Сейчас как никогда уверен, что зря отпустил ее сегодня. Это действительно была ошибка. Страшная ошибка.

Оглавление

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

ЧАСТЬ 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg