«Невеста Темного принца»

Невеста Темного принца (fb2) - Невеста Темного принца (Сестры Шереметьевы - 1) 996K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Айя Субботина

Глава первая: Нана

— Я сожалею, но место уже занято.

То есть что значит – занято?

— Пожалуйста, - я изо всех сил старалась не поддаваться растущей панике. Или это была злость? Или растерянность? – Это, должно быть, какая-то досадная ошибка. Мое имя – Нана Шереметьева, и господин Лэрс уверил меня, что собеседование – только формальность. Я – его личный секретарь.

Девушка за стойкой посмотрела на меня, словно на близкую к истерике умалишенную, но все-таки сделала то, о чем ее просили. Надеюсь, это унижение того стоило: если старшая сестра узнает, что я вела себя недостойно и бросила тень на нашу благородную фамилию, будет тот еще «приятный разговор».

— Сожалею, но такого имени нет даже в списках соискательниц, - все тем же деревянным тоном проговорила она. – В любом случае конкурс отменили по просьбе самого господина Шад’Арэна. Потому что одна из претенденток прошла вне конкурса. Кажется, он был впечатлен ее выдающимися способностями.

Я перевела дух, мысленно смахнула со лба несуществующую испарину. Так бы сразу и сказала.

— Это я та самая претендентка.

Лэрс пообещал мне, а он не из тех, кто бросает слова на ветер, будто они ничего не стоят. Он же благородный галэд[1], королевской крови и наследник огромной финансовой империи. Ну, частично наследник, потому что – я невольно поморщилась – основной ее частью владеет его старший брат.

— Прошу прощения, госпожа Шереметьева, но, судя по моим документам, претендентку зовут Анжелика Лим, и ее кандидатуру господин Шад’Арэн утвердил лично.

Анжелика Лим?!

Мой живот скрутило от боли, как будто его проткнули насквозь. Боги, за что он так со мной? Взять эту… крашеную дрянь, зная о нашем соперничестве? Она разве что не из трусов выпрыгивала, так хотела меня обскакать.

— Могу я взглянуть… - ни на что особо не надеясь, попросила я, но девушка отрицательно покачала головой и пустилась в пространные объяснения о том, что вся служебная документация, в том числе и информация о правой руке Лэрса Шад’Арэна, является строго конфиденциальной. Я кивала, поддакивая ее словам, но как только она дошла до параграфа о том, что специалисту моего уровня положено разбираться в тонкостях организации элементарного рабочего процесса, я резко перебила ее словесный поток. Хватит с меня на сегодня унижений. – Я поняла, спасибо. Господин Лэрс – мне можно хотя бы поговорить с ним?

— В случае, если вы записаны, я доложу…

— Я не записана, - остановила ее попытки отыскать мое имя в списке визитеров. Еще утром мне и в голову не могло прийти, что придется становиться в очередь, чтобы встретиться с Лэрсом. Это просто какой-то дурной сон.

— В таком случае, госпожа Шереметьева, я больше ничем не могу вам помочь.

Она даже не пыталась скрыть, что рада от меня избавиться. А я не пыталась скрыть своего полностью подавленного состояния. Втянула голову в плечи и пошла по коридору, чувствуя себя дворнягой, которую погнали со двора.

Как это вообще могло произойти? Почему со мной?

Неделю назад я стала лучшей выпускницей, получила диплом с отличием и огромный букет от Лэйрса с его уверениями, что место его помощницы может принадлежать только мне и никому больше. Наши с ним отношения, конечно, тяжело назвать «романтическими», и все же он два года балует меня знаками внимания и не упускает случая напомнить о том, как хорошо я выгляжу и как он без ума от моих серебристых глаз. Несколько раз мы вместе ужинали и трижды ходили в театр. В общем, я была полностью покорена его умением красиво ухаживать и, честно говоря, собиралась использовать место личной помощницы, чтобы доказать – мне уже двадцать, и я достаточно взрослая, чтобы он воспринимал меня, как женщину, а не как девчонку, которую два года назад спас от неминуемого позора.

В общем, между нами определенно что-то было. И от этого случившееся казалось еще большим недоразумением. Лэрс просто не мог так со мной поступить, не мог так наплевательски отнестись к собственным обещаниям. Здесь определенно какое-то ужасное недоразумение и, кажется, пришла пора сделать то, на что я не решалась все два года: просто позвонить ему и разъяснить, что кто-то из его сотрудников крупно накосячил.

К тому времени, как я вышла в холл, настроение потихоньку выползло из-под плинтуса и поползло вверх, давая надежде новую пару крыльев.

Как оказалось – зря.

Анжелика, чтобы ей икалось!

В красивом бордовом костюме с юбкой, которая, между прочим, сантиметров на пять выше положенного, с безупречным макияжем и стопкой каких-то документов. Стоит прямо около зеленой зоны и о чем-то перешептывается с очкастой женщиной, похожей на помятую серую салфетку.

И есть только одна причина, почему Лим здесь. Та самая, которую я только что разбила в пух и прах собственными домыслами. Мне вдруг стало очень неуютно. От слова «совсем». Потому что мой костюм хоть и был новым, но стоил, кажется, меньше, чем ее чулки. Что поделать, если кроме благородного происхождения и баснословных долгов отец не оставил нам вообще ничего? Чудо просто, что Маргарите удалось сохранить наш особняк. Хотя счета за него съедали львиную долю наших скромных доходов.

Я сглотнула, вдруг осознав, чем еще грозит пролет с должностью помощницы Лэрса. Где еще я найду такую зарплату?

Жаль, что я не их галэдов – сейчас бы подтянула парочку вот тех теней из уголка и прошмыгнула мимо Анжелики, чтобы она и знать не знала о моем фиаско. Представить боюсь величину триумфа на ее лице, увидь она меня в эту минуту.

Стараясь держаться поближе к стене, бочком, за парочкой о чем-то оживленно беседующих сотрудников, я пробиралась к лифту. Оставалось сделать всего каких-то пару шагов, рывок – и сегодняшний провальный день хотя бы не «украсит» еще одно фиаско.

Дверь лифта открылась и я, не глядя, рванула вперед. Уже даже приготовилась перевести дух, но не тут-то было.

Я поняла, что падаю, уже в процессе. Потому что вместо благословенного убежища кабинки со всего размаху налетела на мужскую грудь. Ощущения от удара были такими, словно впечаталась носом в обитую тканью стену – только и утешения, что ничего не сломала. Ну, по крайней мере, так мне показалось. Ноги предательски подогнулись в коленях, я взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие, но меня еще больше повело назад. Я точно упаду. Растянусь на роскошном ковровом покрытие на радость Лим в ее дорогущем дизайнерском костюме и с моей должностью! Интересно, после такого моя жизнь когда-нибудь станет прежней?

И все же я не упала.

Чья-то рука схватила меня за запястье и грубо рванула обратно, возвращая в вертикальное положение. Я охнула от того, что хватка пальцев была весьма болезненной – наверняка останутся синяки. Впрочем, какая разница? Не упала – это самое важное!

Я даже рот открыла, чтобы произнести слова благодарности своему спасителю, когда взгляд наткнулся на стоящего позади Лэрса. Он уставился на меня своими потрясающими светло-карими глазами, рассеянно улыбнулся, почему-то больше пораженный не нашей встречей, а тем, что не он успел подать мне руку.

Кстати, о спасителе и его руке.

— Может отодвинешься в сторону? – совсем невежливо попросил он, с брезгливостью отбрасывая мою руку, словно держал в пальцах змею.

Я тут же попятилась и, собрав в кулак волю, подняла взгляд на своего «спасителя».

Боги, это же Р’ран! В жизни он куда выше и мощнее, чем по телевизору.

И куда опаснее.

Я была уверена, что он и не глянет в мою сторону. Куда там, я же существо второго сорта, обычный человек. Наверняка сейчас десять раз руку с мылом вымоет, чтобы и тени воспоминания на коже не осталось.

Но, уже поравнявшись со мной, старший брат Лэрса и владелец самой мощной финансовой империи страны все-таки повернул голову, безжалостно ударив меня надменным черным взглядом. Мне даже руками захотелось прикрыться, но вместо этого я просто стояла и смотрела, как он рассматривает мое лицо, опускается ниже, словно точно знает, на какой распродаже я купила этот костюм и что мои туфли на самом деле вовсе не мои, и если Аврора узнает, что я взяла их, то мне несдобровать. Этот мужчина словно видел меня насквозь и лишь забавы ради погружался глубже и глубже, вытаскивая на поверхность все больше моих секретов.

— Нана, что ты тут делаешь?!

Лэрс втиснулся между нами – и я с облегчением смахнула болезненное наваждение от мимолетной встречи с его братом. Сразу видно, что эти двое – не полнокровные братья. Во всяком случае, от теплой улыбки младшего Шад’Арэна мне точно не хотелось забиться в угол.

— Я пришла за местом твоей помощницы, которые ты мне пообещал, - с ходу выпалила я. – Ты как будто сказал, что…

— Прости, неудачница, но место уже занято.

Я мысленно пожелала себе терпения, на миг прикрыла глаза, сосчитала до трех – и, нацепив на лицо самую безупречную фальшивую улыбку, поприветствовала соперницу со всем возможным энтузиазмом, на который только была способна:

— Рада тебя видеть, Анж. Чудесный костюм и цвет тебе к лицу.

Приятно, черт побери, видеть, как соперница проглатывает заранее подготовленные гадости. Наверняка запаслась ими основательно - и вот, когда реализовать их не удалось, давится собственной желчью. Вежливость – великая сила и отменное противоядие в одном флаконе. Никогда не стоит пренебрегать ею в сложных жизненных ситуациях. Вот поэтому я и обскакала эту грудастую буренку: она перестала посещать лекции по Мастерству ведения диалога, как только молодого Зарянского сменила пожилая и ироничная Мария Сергеевна Пушкина. Кстати говоря, с тех пор этот предмет прочно обосновался в списке моих фаворитов до самого конца обучения.

— Прости, я… - Лэрс стушевался, явно не зная, куда спрятать взгляд.

— То есть, ошибки нет? – уточнила я.

Лим закатила глаза, отчего ее наращенные ресницы чуть ли не запутались в бровях, и выудила из-за пазухи ленту, на которой висел прямоугольный кусочек пластика с ее фамилией, инициалами и зашифрованной сложной комбинацией цифр и букв должностью. Боги, если вам не чужда справедливость, сделайте так, чтобы она проглотила эту штуку сегодня же за ужином.

— Нана, все случилось так… быстро… - Лэрс попытался поймать меня за локоть, когда я шагнула к лифту, но я угадала его намерение и вовремя убрала руку. – Я просто не знал, как сказать.

— Его невеста почитала твои рекомендации и пришла к выводу, что другая кандидатка подходит больше, - прибил меня холодный аргумент Р’рана. А я-то надеялась, что его и след простыл. Шутка ли – дышать одним воздухом с второсортной выскочкой.

— Невеста, - повторила я, переступая порог кабинки. Потянулась к кнопке, хотя скорее ткнула наугад. И, не поворачивая головы, когда дверь лифта почти закрылась, бросила: - Желаю счастья, господин Шад’Арэн-младший.

Сегодняшний день определенно стоит того, чтобы пометить его в календаре жирным черным маркером и надписью: «Полное Безоговорочное Фиаско».

Глава вторая: Нана

Вся следующая неделя прошла словно в тумане. Я не жила – я просто существовала. Делала какие-то механические вещи, словно кукла, у которой с каждым днем становилось все меньше завода. Никогда бы не подумала, что подобное может приключиться со мной, но, похоже, судьба решила больно щелкнуть меня по носу.

Поиски работы не увенчались успехом. Вернее, я благополучно устроилась в офис какой-то третьесортной конторки, владелец которой занимался унылыми бракоразводными процессами, и мои таланты использовал исключительно для варки кофе и рутинной бумажной работы. Платил гроши и не упускал случая поглазеть на мои ноги, поэтому, во избежание, пришлось перейти на брючные костюмы. Хотя, кажется, в качестве следующего объекта своего пристального внимания засранец выбрал мою задницу. В общем, все шло к тому, что я вряд ли продержусь еще одну неделею на своей первой работе. Не самое удачное начало блестящей карьеры, которую мне прочили все преподаватели наперегонки.

Домой я вернулась после семи вечера, уставшая, злая и раздраженная болезненным отсыханием иллюзий. Сегодня отвалилась та их часть, в которой Лэрс подвозил меня домой, желал сладких снов и нежно целовал в губы. Со стоном сбросив туфли, прошлепала в столовую. Мои сестры, средняя Аврора и старшая Маргарита, хором повернули головы в мою сторону и уставились так, будто впервые увидели.

— У меня что, рога выросли? – Я для вида пощупала себя по голове, сбросила пиджак и плюхнулась на кухонный диванчик. С наслаждением вытянула ноги, шевеля пальцами. Проклятая дешевая обувь – словно весь день проходила в колодках, ей-богу!

— Тебе принесли письмо, - сказала Аврора, наматывая на палец длинный каштановый волос.

Моя средняя сестра, единственная из нас, в ком есть капля Старшей крови. Красотка, перебирающая женихов, словно перчатки. И хоть нас с Маргаритой передергивает от одной мысли об этом - единственный человек, который способен зарабатывать большие деньги. Правда, тратит она их исключительно на то, чтобы сделать свою жизнь ярче. Даже думать не хочу, в какую сторону света Аврора полетит в следующий раз. Кажется, к двадцати трем годам она успела избороздить весь земной шар.

Маргарита сняла закипевший чайник с нагревательного диска, налила полчашки кофе и вместе с плотным запечатанным конвертом поставила передо мной на стол. Я поблагодарила ее взглядом и сказала «спасибо» одними губами. Никогда, чтобы ни случилось, я не перестану любить ее. И не забуду, чем она пожертвовала, чтобы поднять нас с сестрой на ноги.

Я повертела конверт в руках: штучная работа, явно не заводская штамповка.

— Хватит его греть, - потопила Аврора и попыталась отобрать мое, в ответ на что я шлепнула ее по ладони.

Я поддела «язычок» и аккуратно сорвала бумажную ленту, выуживая сложенный в трое бежевый лист с красивыми золотыми вензелями. Пробежала взглядом по строчкам аккуратного почерка, опустила взгляд ниже, почему-то не в состоянии взять в толк, почему ЭТО подписано коротким «Р.Шад’Арэн» и скреплено размашистой острой подписью. Нет никакого сомнения, что человек его характера подписывается именно так: чуть не на всю строку, быстро и размашисто.

— Ты что, уснула? – Аврора пощелкала пальцами у меня перед носом.

Я взвилась на ноги, перешла в другой конец столовой и еще раз перечла короткое официальное письмо. И чтобы понять, что не сплю наяву, снова.

— Меня приглашают на собеседование, - пробормотала неуверенно, до сих пор не осмеливаясь доверять собственным словам.

Маргарита осторожно вынула письмо из моих одеревеневших пальцев и вслух прочла:

— «Госпожа Нана Шереметьева, вы внесены в список претенденток на должность личного секретаря Р’раниса Шад’Арэна… Ваше собеседование назначено на семнадцатое сентября… С уважением, директор по персоналу концерна «СоларИнк»… Тут приписка ниже, - прокомментировала Маргарита, взглядом спрашивая разрешения прочесть вслух и ее.

Я кивнула. Необходимо, чтобы это прочли, иначе я подумаю, что просто сошла с ума от отчаяния. Прошедшие события и напряженная неделя крайне этому способствовали.

— «В том невзрачном костюме и с распущенными волосами. Минимум косметики. Дурацкое выражение лица оставь дома. Р. Шад’Арэн».

— Ничего себе… - Аврора пискнула, словно получила известие о джек-поте. – Могла бы и сказать, что подала резюме…

— Я не подавала резюме на должность личного секретаря этого монстра! – выпалила я. Пожалуй, слишком громко. – Не понимаю, что все это значит. Я… я никуда не пойду.

— Ты дура что ли? – Аврора никогда не стеснялась в выражениях и плевать хотела на укоризненный взгляд Маргариты. – Р’ран собственной рукой внес тебя в список претенденток, написал ЦУ[2], а ты собираешь плюнуть на этот шанс? Не ты ли ныла, что такую зарплату, как у Лэрса, тебе ни за что не найти? А Лэрс – на секундочку! – всего лишь входит в совет директоров, и то на правах младшего брата. Представь, что может предложить Р’ран!

Похоже, мою неспособность порадоваться с лихвой компенсировал ее энтузиазм.

— Ты действительно ничего не напутала? – осторожно переспросила Маргарита.

— Нет, исключено. Понимаю, ты думаешь, что я до сих пор не в состоянии одеть одинаковые носки, но, правда, я бы никогда не накосячила в таких вещах. – И нехотя признала: - Скорее всего Аврора права, и этот … Р’ранис сделал лично. Но, правда, Марго, видела бы ты его лицо, когда он смотрел на меня. Словно я голубиное дерьмо на его туфле.

— Какая разница, как на тебя смотрит Р’ран Шад’Арэн, если он будет платить тебе настоящие деньги?

— Не все в жизни измеряется финансовый выгодой, - попыталась урезонить ее Маргарита, но Аврора раздраженно отмахнулась от нравоучений.

— Все, абсолютно все в этой жизни продается и покупается, и тот, кто в состоянии купить больше, всегда в выигрыше. Чем раньше наша маленькая Нана это поймет, тем быстрее снимет свои розовые очки и перестанет мечтать о милашке-начальнике и роли его милой женушки.

Вот умеет же, стерва, укусить в самое больное место. Я ни разу, ни с одной живой душой не поделилась своими смелыми фантазиями, и была уверена, что они надежно спрятаны в моей душе, но Аврора каким-то образом меня раскусила.

— Очнись, Нана, жизнь дает тебе второй шанс! Ты будешь идиоткой, если не используешь его. И, кстати, я ни фига не шутила, когда сказала, что ты должна мне новые туфли от Марка Лу!

Я рассеянно качнула головой, соглашаясь, забрала письмо и поднялась на второй этаж. Только закрывшись в комнате, перевела дух, заново переваривая произошедшее.

Личный секретарь Р’рана - галэда, который известен своим нетерпимым отношением к второкровным почти так же, как и внушительным списком красоток, разбивших свои сердца о его каменное безразличие.

Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, я с ногами забралась на кровать, включила ноутбук и ввела в поисковике имя старшего Шад’Арэна.

На меня обрушился поток фотографий, статей и интервью. Со всех без исключения снимков, даже там, где этот монстр широко и как будто приветливо улыбался, на меня смотрел холодный, совершенно непроницаемый черный взгляд. Казалось, этот мужчина в совершенстве овладел техникой контроля над эмоциями. С таким лицом он мог бы запросто выиграть в любую карточную игру и обанкротить ни одно казино. На тех редких снимках, где братья были вместе, я с удивлением отметила, что Лэрс на голову ниже брата, а ведь я всегда считала его высоким. И разница во внешности так же была очень заметной. Мать Лэрса была смешанной крови, и это ярко проявилось в его нетипичных для галэдов светло-карих глазах и русых волосах, которые обрамляли лицо мягкими волнами. В отличие от брата, Р’рана, казалось, наспех высекли из гранита: острый хищный нос с небольшой горбинкой, чуть раскосый разрез глаз, тяжелый подбородок и острые скулы, о которые можно запросто порезаться. Его иссиня-черные волосы длинной чуть ниже плеч, всегда были либо собраны в петлю на затылке, либо, если позволяла форма одежды, были свободно распущенны. Странно, но они не придавали его лицу ни капли женственности, напротив, делали каким-то по-звериному опасным.

В общем, Р’ранис полностью оправдывал свою репутацию бессердечного ублюдка с кучей денег и практически безграничными возможностями. И у меня не было ни единого вразумительного объяснения, с чего бы ему понадобилась я – кажется, живое воплощение всего, что он презирал в людях.

С другой стороны…

Я честно пыталась отбиться от этой мысли, но она прочно застряла у меня в мозгу, отчаянно сопротивляясь любым попыткам заглушить ее голосом разума.

Хорошо, я просто… обдумаю перспективы.

Возможно, все не так уж плохо? В качестве его личной помощницы я всегда буду рядом и наверняка мы с Лэрсом будем видеться довольно часто. Достаточно часто, чтобы я не словом, а делом показала ему, как сильно он заблуждался. И вообще, откуда взялась эта невеста? Совершенно точно ее не было еще пару недель назад, когда он вручал мне букет душистых лилий после того, как я произнесла торжественную речь. Ни один мужчина в здравом уме, крепкой памяти и с живой невестой не станет демонстративно дарить цветы другой, если только она не пятилетняя девчонка. А уж тем более так мягко целовать в щеку.

Значит, эта «невеста» появилась буквально на днях. И, как следствие, вряд ли успела прочно обосноваться в его сердце.

Я поморщилась, откидываясь на подушки, нашла в поисковике фотографию Лэрса и как дурочка таращилась на него битых минут десять. Все-таки он просто идеален - весь, от медового оттенка волос до золотистых искорок в глазах. Думать о том, что желание обладать им заставляет меня идти на сделку с совестью, было до противного неприятно, но, в конце концов, в любви каждый сам за себя. И раз уж мне выпал второй шанс, я расшибусь, но не упущу его.

Пришла пора браться за дело и пустить в ход все свои навыки.

Я достала блокнот, цветные маркеры и, соорудив из подушек что-то вроде кресла, удобно устроилась с ноутбуком. Боги, благословите человека, который выдумал всемирную паутину! При наличии соответствующих навыков и должном терпении о человеке можно узнать много чего!

К тому времени, как в мою комнату постучали, я, кажется, перелопатила не одну тонну гигабайт информации и распечатала приличную пачку снимков и статей. Даже записи в социальной сети пригодились, хоть их явно делал не сам Р’ран, а его доверенное лицо.

— Ты все-таки пойдешь? – спросила Маргарита, перебирая стопку распечаток.

— Не трогай, пожалуйста, - попросила я, на всякий случай забрала всю пачку и сунула ее в ящик прикроватной тумбочки. – Не обижайся, я просто сложила все в хронологическом порядке, а мне еще нужно с этим поработать.

Сестра присела на край кровати, откашлялась – и я поняла, что нас ждет серьезный разговор. Ради богов, только пусть не начинает меня отговаривать. Не теперь, когда я решилась.

— Мы не настолько в плачевном положении, чтобы ты совала голову в пасть зверю. – Маргарита заправила за ухо выбившуюся рыжую прядь, рассеянно повертела на пальце тонкое кольцо с крошечным синим камнем. – Если тебе так не нравится теперешняя работа, ты можешь начать поиски новой. Время есть.

— Мы обе знаем, что нигде я не буду зарабатывать столько, - выставила аргумент в свою защиту я.

— Я бы поверила, если бы эту чушь несла Аврора, но ты… - Марго прищелкнула языком. – Ты не вернешь Лэрса таким образом.

Мне вдруг стало до зубных колик обидно. Неужели я настолько жалко выгляжу? Так катастрофически не умею владеть своими эмоциями, что все они горят большими красными буквами у меня на лбу, словно какое-то табло?

— Никто не знает, что будет, и ты тоже. – Это получилось довольно грубо, поэтому, безропотно приняв укор совести, я пробормотала: - Марго, слушай, это моя жизнь. И я хочу прожить ее так, как считаю нужным. Пусть это чревато огромными кровавыми шишками, но они будут моими, понимаешь? Ты не можешь вечность вытирать мне нос только потому, что старше.

— А ты не можешь делать глупости только потому, что нафантазировала то, чего нет.

— Знаешь, это удар ниже пояса.

— Поэтому и бью, - не стала отпираться сестра. – Этот человек… Тебе не кажется странным, что он решил внести тебя в список?

— Ну, продолжай, - поторопила я. – Почему первый радетель за чистоту крови «лунных» одарил вниманием второсортную? Хочешь правду? Меня тоже очень интересует этот вопрос и, если тебе станет легче, обещаю, что не соглашусь ни на какую авантюру, пока не выясню причину.

— Лучше просто не ввязываться.

— Нет, я уже все решила.

С Марго можно говорить только так – сразу расставив все точки над «i», иначе она костьми ляжет, а сделает все, чтобы отговорить. Я уже не единожды убеждалась в этом на собственной шкуре.

— Хорошо. Надеюсь, ты все же осознаешь, в какие игры и с кем собираешься играть.

— Осознаю, - не очень уверенно ответила я. И поморщилась, когда сестра бросила на меня последний тревожный взгляд. – Боги, да я же не душу Тусклому собираюсь продать!

А про себя добавила: «Ну, очень на это надеюсь»

Глава третья: Р’ран

Неделю назад

— Они обручились, Р’ран, и ты ничего не сможешь с этим сделать.

Вот же сука. Достать бы папашин прах из сраной урны и смешать с ослиным дерьмом. Чтоб ему на том свете не слишком вольготно жилось. Навалил кучу говна, а ты, Р’ран, теперь разгребай.

— Сколько стоит твое платье? – спросил я, лениво покачиваясь в мягком кресле. Нет, любимая мамочка, тебе меня не достать.

Адела «Сука» Шад’Арэн уставилась на меня так, словно я достал член и начал дрочить прямо у нее на глазах. Ручаюсь, она бы тут же заскулила от похоти. Она же чуть не в штаны мне лезла, тварь. Сразу видно – второсортная дешевка. Я уже давно не питаю иллюзий на их счет.

— Ты о чем? – все-таки спросила «мамочка».

— Что конкретно тебе не понятно в моем вопросе? – Поняв, что внятного ответа мне не видать, я расширил мысль: - Сколько денег ты потратила, чтобы купить эту безвкусную тряпку и заявиться с видом хозяйки жизни в мой кабинет?

— Чего ради я должна перед тобой отчитываться?

— Того, что это – мои деньги, и очень скоро я перекрою этот кран для тебя.

Сука страшно не любила, когда я напоминал о ее уязвимости, и, само собой, я без зазрения совести пользовался ее слабостью.

— Это то, что я получила по завещанию! – взвизгнула Адела. Злость пятнами проступила на ее лице, вскрывая возраст словно мясник – тушу. – Ты не смеешь упрекать меня…

— Смею, - лениво отмахнулся я. – Осталось совсем немного, прежде чем адвокаты уладят досадное недоразумение под названием «дурацкое завещание». Могу обещать, что с удовольствием вручу тебе его для подтирания задницы.

— Злись, сколько влезет, Р’ран, но Софи станет женой моего сына самое большее через месяц, и ни ты, ни твои адвокаты ничего с этим не поделают.

— Продолжай повторять это так часто, как можешь, мамочка, и, возможно, убедишь сама себя.

Она затряслась от негодования и, громко фыркнув, вылетела вон. Никакой выдержки, одни идиотские гипертрофированные реакции. И совершенный отрыв от реальности. Наверное, мне нужно поблагодарить Темную луну за то, что Адела продолжает думать, будто я такой же мягкотелый подкаблучник, как и мой отец. Будь она хоть капельку умнее и проницательнее, вероятно, кусалась бы поинтереснее. Хотя, вынужден признать, на этот раз она превзошла сама себя.

Лиза появилась сразу же, стоило мне вызвать ее по селектору. Впорхнула в кабинет, как всегда радуя глаз своим внешним видом: высокая, поджарая, крепкая. Породистая лошадка. Почти идеальная женщина. Не будь она любительницей себе подобных, моей сотрудницей и старой подругой, у нас, пожалуй, могло бы что-то получиться.

— Что хотела эта бабенка? – Лиза целиком разделяла мою нелюбовь к мачехе и никогда не стеснялась в выражениях. Терпеть не могу эти чинные и благородные «Она была так зла и не воздержана!» Хочешь сказать, что человек придурок – скажи, что он придурок, не развози сопли. Нет ничего противнее, чем напускная воспитанность.

— Пришла сказать, что Софи и Лэрс обручились.

— Боги, куда такая спешка? Они же всего неделю назад заявили о своих отношениях. Софи залетела?

— Полагаю и это событие не за горами. Адела сама их в койку уложит, лишь бы заполучить еще одну гарантию, что ее план не сорвется.

Лиза присела на краешек стола, радуя меня своими безупречно длинными ногами. Не удержался и погладил ее по щиколотке. Это даже не ласка, для нас это все равно, что рукопожатие. В этом особенность нашей дружбы: она никогда не врежет мне по морде за такую вольность.

— Ну и что будешь делать? – спросила она, включая экран планшета и выуживая из кармашка стилус, готовая получить указания и в точности их исполнить. Проклятье, я почти в панике из-за того, что вот-вот потеряю это сокровище.

— То, что давно пора сделать: вздрючу суку и ее сынка так, чтобы были рады возможности сбежать на другую сторону земного шара.

Она поддержала меня восторженно-щенячьим взглядом.

— Для начала, Лиза, я собираюсь воспользоваться тем, что твоя должность скоро освободится. И вот что мы сделаем…

[1] Галэд – люди, рожденные в день Темной луны.

[2] ЦУ (сленг) – ценные указания

Глава четвертая: Нана

— Господин Шад’Арэн ждет, - сказала длинноногая модель с обложки, одетая в дизайнерский темно-синий костюм. Почему-то на ее шее вместо какого-нибудь роскошного украшения висела лишь лента с точно таким же продолговатым кусочком пластика, который я недавно видела на Анжелике Лим. То есть она тут работает? Странно, потому что выглядит так, будто только что сошла с подиума и случайно заблудилась в хитросплетениях коридоров небоскреба «СоларИнк».

Я окинула взглядом совершенно пустой коридор, на всякий случай еще раз взглянула на часы: я не пришла раньше, я точно не спутала число. Но отсутствие других претенденток настораживало. Или тут для каждой назначено свое время?

Девушка встала передо мной, оценила меня придирчивым взглядом и, кажется, ее совершенно не устроил мой внешний вид. Я мысленно передернула плечами, потому что даже вопреки дикому желанию взбрыкнуть и начихать на приписку Р’рана, я все исполнила в точности. Тот же костюм, распущенные волосы, ноль косметики, только слой гигиенической помады, да и то исключительно в лечебных целях. Я очень волновалась перед этой встречей и, честно говоря, совсем уж по-детски искусала губы. К счастью, в наш век развитой фармакологии, волшебные средства придуманы и для таких вот случаев.

Я проследовала за «моделью» до красивой черной двери, набрала в легкие побольше воздуха и еще раз сказала себе, что ни один взгляд этого монстра, ни одно его слово или дурацкое предложение не смогут выбить почву у меня из-под ног. Место будет моим – и точка. Я основательно подготовилась к встрече и была во всеоружии, прекрасно зная, что захожу в клетку к хищнику. Благо, многие факты его биографии давали об этом более чем четкое представление.

Кабинет оказался огромным. И при этом довольно скудно меблированным, выдержанным в стиле hi-tech. Основную его часть занимал огромный стеклянный стол на стальных ножках, по другую сторону которого стояло роскошное черное кресло. Боги, в таком, наверное, и спать можно – даже издали выглядит супер-комфортным и удобным. Внешняя стена небоскреба была полностью стеклянной, открывая вид на раскинувшийся внизу город: темный, наполненный огнями иллюминации, реками огней автомобильных фар, вывесками… Никогда раньше я не видела этот город в таком свете и, наверное, только поэтому не заметила появления владельца клетки.

Р’ранис вышел откуда-то со стороны единственного массивного шкафа, прижимая к уху телефон и холодным голосом отдавая четкие указания. Меня даже не заметил.

Я оглянулась на девушку, но та как раз выскользнула прочь и мягко прикрыла за собой дверь.

Ну и как это понимать? Совершенно очевидно, что я не вовремя и этот человек не знает о моем присутствии.

Первым желанием было выйти следом, но я сдержалась. Вместо этого уверенно прошла весь путь до стола и опустилась на единственный стул. Твердый и неудобный, что тоже неслучайно – наверняка Р’рану нравится мучить своих посетителей, заставляя их испытывать дискомфорт и теряться.

— Ты сделаешь это и мне плевать, каким способом! – рявкнул мужчина, и неприятный звук царапнул мои барабанные перепонки. – Я вас всех на хрен поувольняю, если будет еще хотя бы один прокол. Это ясно?

Судя по тому, что он сразу после этого положил трубку, ответ был короткий и однозначный. А следующие несколько минут гробовой тишины убийственно длинными.

— Нана, - сказал он мое имя, лениво усаживаясь в свое кресло.

Сегодня на нем был темно-серый костюм, идеально подогнанный по фигуре, белоснежная рубашка, фривольно расстегнутая на пару верхних пуговиц. Волосы кое-как собраны на затылке, но несколько прядей выбились из общего беспорядка и теперь свисали вдоль лба.

Ок, Вселенная, я поняла, что и монстры могут быть красивыми, но давай уже проматывать эту часть и переходить к следующей.

Хотя, конечно, «красивый» - это мягко сказано. Убийственно сексуальный? Безжалостно горячий? Мужчина «не трогай – убьет!» - так, пожалуй, вернее всего. Хвала богам, обилие таких самцов в жизни моей средней сестры стали хорошей прививкой от подобного яда. Потому что за красивым фасадом, как правило, нет ни единой нормальной человеческой черты. А у этого красавца совершенно точно нет еще и сердца. Чур меня, в общем.

— Рад, что ты выполнила мои указания, - сказал Р’ран. Безразличное выражение никуда не испарилось с его лица.

— С чего мне было не выполнять их? – уточнила я.

— Потому что это было откровенное издевательство, - тут же парировал он.

Я прикусила язык, сдерживая ответную гадость. Прекрасно знаю, что это. Просто первая проверка, попытка выбить меня из колеи. Не сделай я так, как он приказал – услышала бы что-то о неисполнительности и неспособности понимать простые распоряжения.

— Я не привыкла к тому, что отданные руководством распоряжения следует трактовать двусмысленно, - сказала я, надеясь, что удалось сохранить внешне невозмутимый вид. – Если ваши распоряжения предусматривают двойной смысл, я обязательно пересмотрю свое отношение.

Р’ран прищурился и откинулся на спинку кресла. Что это? Попытка спрятать интерес?

— Я проверил список мест, где ты работала раньше и, должен признать, очень разочарован. Для девушки, претендующей на должность помощницы моего брата, это очень слабо.

— Потому что я была вынуждена совмещать учебу и работу, - не растерялась я. – Выбирая место, я ориентировалась на гибкий график и возможность совмещать. К сожалению, в более-менее серьезных организациях не очень стремятся брать на работу сотрудника, который половину дня будет проводить на занятиях.

— Твоим последним работодателем значится некто С.Л. Шереметьев. Кто это?

— Мой дядя, брат отца.

— И почему он так скудно платил своей племяннице за работу?

— Потому что в мои обязанности входили копирование и рассылка, ничего больше.

Я обратила внимание, что Р’ран не читает с листа. Значит, не одна я подготовилась к собеседованию. Вот только, кажется, ему пришлось назубок выучить сразу несколько биографий. Или, если моя догадка верна…

Дверь кабинета открылась, и та самая «модель» принесла две чашки кофе на подносе. Одну поставила передо мной, а другую, обогнув стол, собиралась поставить около Р’рана, но... Честно говоря, я не особо поняла, что произошло, но все содержимое чашки вдруг превратилось в уродливое пятно на белоснежной рубашке монстра. Девушка отступила, принялась извиняться.

Р’ран выдохнул, поднялся – и, сбросив пиджак, быстро расстегнул рубашку, сбросил ее прямо на пол.

— Лиза, я бы хотел…

Что именно он хотел, я не услышала. Потому что не слушала.

О да, над этим телом определенно очень много работают, лепят, словно глину, превращают в совершенство. Как это описать одним словом? Безупречно, пожалуй, слишком слабо и блекло. Широкие плечи, тугие от ярко-выпуклых мышц, переходили в мощную грудную клетку без единого волоска. Потом был живот, рельефный, плоский, с выраженными мышцами, сужающимися к талии. И из-за брюк с заниженной талией я в полной мере могла насладиться его животом.

— Нана? – голос монстра вывел меня из оцепенения, вернул в реальность. – Надеюсь, у тебя никаких проблем с этим?

— Абсолютно, я готова выйти и продолжить, когда вы приведете себя в порядок, - отозвалась я. Ладно, голос все же немного притих, но в целом я не выдала и половины тех эмоций, которые испытала, разглядывая торс бессердечного Шад’Арэна-старшего.

И чтобы подтвердить свои слова, как ни в чем не бывало, отпила кофе. Хм... теплый, слишком теплый.

Пока я мысленно разбирала в голове этот странный инцидент, девушка извинилась за рассеянность, забрала его рубашку и быстро вышла. А Р’ран, усевшись в кресло, дал понять, что готов продолжить собеседование топлес.

— Подойти, - приказал он.

Я послушно встала рядом.

— Ближе, - теряя терпение, поторопил он.

Еще два шага – и теперь он бы запросто мог похлопать меня по заднице.

— Сядь, - указал взглядом на край стола.

К этому я оказалась совсем не готова. Сглотнула, пытаясь угадать, что он проверяет на этот раз: мое терпение или мою исполнительность? Ладно, монстр, посмотрим, что будет дальше.

Я присела на край стола и, прежде чем сообразила, Р’ран подхвати меня под бедра, усаживая удобнее. Я сглотнула, сжала зубы, уговаривая себя не придавать значения этой вольности.

— Заложи ногу на ногу.

— Может, проще было бы дефиле? – все-таки не удержалась я, за что схлопотала раздраженный темный взгляд. Послушалась, стараясь не думать о том, что юбка задралась достаточно высоко, чтобы обнажить кружево чулок.

Р’ран отодвинулся в кресле, разглядывая мои ноги так, будто именно от их вида и формы зависело его окончательное решение. Вполне может быть, раз уж он и так покопался в моей биографии и небольшом списке заслуг.

— Все мои распоряжение будешь принимать так же, поняла? – сказал он.

— Сидя на столе? – на всякий случай уточнила я.

— Именно. Ты просто верх проницательности. – Эта ирония, как ни странно, немного разрядила напряженный разговор.

— Только когда ты без рубашки или вообще? – Я и сама не поняла, как перешла на «ты».

К счастью, Р’рана это не покоробило. Кажется, ему вообще было плевать на мое «выканье».

— Вообще, кроме случаев, когда в кабинете будут посторонние.

Он так откровенно поглаживал взглядом мои ноги, что по коже растекалось приятное тепло, против которого я, внезапно, оказалась почти бессильна. Почти, потому что сидела ровно, словно вколоченный гвоздь, и очень старательно контролировала каждый свой вздох.

— Это единственное требование? Если есть другие, я бы хотела услышать весь список.

— Не валяй дурака, Нана, тебе нужна эта работа и ты должна радоваться, что вид тебя, сидящей на моем столе, меня вполне устраивает. Другим не так повезло.

— Потому что других… не было?

Он заинтересованно поднял бровь.

Ладно, Нана, играем ва-банк.

— Тот кофе был теплым, - сказала я. – Твоя секретарша очень не хотела обжечь любимого босса, ведь так? Это представление – к чему оно? Хочешь увидеть, смогу ли сохранить дистанцию? Не сомневайся – смогу. Красивое тело – это всего лишь красивое тело. Музейный экспонат, на который приятно смотреть, а не повод пренебрегать служебной этикой и личными принципами.

Р’ран поднялся так плавно и неуловимо, что чуть было не вышиб меня за пределы нашего невидимого ринга. Поставив ладони по обе стороны моих бедер, навис надо мной, как грозная черная тень. Сейчас наши лица были так близко, что я могла видеть серебристые искорки в его глазах чистокровного лунорожденного.

— Ну-ка, расскажи мне о своих принципах, Нана, - мягко попросил он, но от такой «мягкости» мне резко захотелось отгородиться от него каменной стеной.

— Я пришла устраиваться на работу, а не искать неприятностей или затевать служебный роман. И, без обид, ты не в моем вкусе.

— Тебе по душе бесхребетные слизняки вроде моего брата?

— А тебе не по душе, что скоро, благодаря удачному браку с Софьей Шукшиной, он получит достаточно голосов в совете директоров, чтобы оспаривать твои решения?

Я очень рисковала, выдавая свои умозаключения. Потому что чтобы вычленить эту информацию, битых два дня убивалась, штудирая все возможные источники, ныряя так глубоко, что начала чувствовать себя чуть ли не шпионом. И я была совсем не уверенна насчет правильности своих выводов.

Но, глядя на лицо Шад’Арэна-старшего, поняла – попала в яблочко.

И позволила себе расслабленную улыбку.

— Вижу маленькая второсортная девчонка хорошо подготовилась.

Я вся мысленно сжалась, проглотила оскорбление.

«Ты знала, на что шла, Нана, держи удар, покажи этому поганцу, что тебе чихать на его заморочки».

— Решила выяснить, зачем человеку, ненавидящему простаков, понадобилась секретарша-простячка. Поискала связи, сделала выводы. Поэтому прежде чем согласиться на должность, хочу задать вопрос. Можно?

Было бы просто замечательно, если бы Р’ран отодвинулся. Подальше. Так далеко, чтобы я могла нормально выдохнуть. Но его наша близость ни капли не смущала, равно как и собственный полуголый вид.

— Задавай, но учти – только один вопрос.

Как будто я сама не догадалась, что с такими как Р’ранис Шад’Арэн о втором шансе можно забыть. Единственное, что имело значение сейчас – правильные слова и точная формулировка. Поэтому, призвав на помощь все свое мужество, я спросила прямо, без обиняков:

— Какого черта тебе от меня нужно, Р’ран?

Глава пятая: Р’ран

Просто, мать его, невероятно!

То, что сидит передо мной, не похоже ни на одну женщину, с которыми я привык иметь дело. Сто шестьдесят сантиметров чистого концентрированного ума, смекалки и охренительной прямолинейности. Добавьте сюда роскошные точеные ножки и убийственные серебристые глаза – и получите Нану Шереметьеву, первую в истории этого мира женщину, которая смогла меня удивить.

Мне до чертиков захотелось вскрыть ее хорошенькую головку и посмотреть, как устроен этот мозг, потому что, совершенно точно, он уникальный.

— Потерял дар речи? – спросила маленькая зараза, разглядывая меня с нескрываемой издевкой.

И это притом, что я четко ощущаю ее страх и неловкость из-за того, что стою перед ней без рубашки. Ощущаю, что нравлюсь ей, но… что-то не так. И меня разбирает любопытство, хоть обычно мне глубоко плевать на то, почему люди реагируют на меня так, а не иначе.

— Борюсь с желанием перекинуть тебя через колено и всыпать за неуместный тон, - признался я. И почему-то мысль о том, каким на ощупь будет ее симпатичный зад под моей ладонью, заставила напрячься. Ненужная и совершенно лишняя мысль.

— Если битье сотрудников включено в договор, я хочу оставить за собой право вычеркнуть эту ересь, - тут же отреагировала она.

Дразнится и не скрывает! Что за?..

— Брось, Нана, не битье, а воспитательно-профилактическая процедура для особо болтливых.

— Для способных дать тебе отпор - так ты хотел сказать?

Она всерьез думает, что дала мне отпор? Бедный наивный ребенок.

Я все-таки отступил и не без удовольствия заметил, что она, наконец, смогла выдохнуть. Собиралась было встать, но я не дал ей шанса.

— Сиди, где сидишь. А если тебе что-то не нравится, проваливай на все четыре стороны и думать забудь о моем брате.

— Я вполне в состоянии сидеть на твоем столе так долго, как потребуется. – И даже покачала ногой. – Надеюсь, остальные сотрудники предупреждены о твоих требованиях? Не хотелось бы быть застигнутой в таком виде и породить кучу идиотских слухов.

— Остальные сотрудники знают, что любое вторжение в мой кабинет без приглашения чревато немедленным увольнением. И это единственное, что тебе нужно знать, Нана.

Черт, мне нравится ее имя. Он идеально подходит этой острой на язык заразе.

— На меня это правило тоже распространяется?

— Безусловно.

Я вернулся в кресло, размышляя, с чего бы начать. У меня был совершенно четкий план, как заставить девчонку играть по моим правилам, но он не сработал. И теперь у меня появилось стойкое ощущение, что мы оба зашли на чужую территорию, где нет заранее установленных правил. Что ж, возможно, это даже хорошо – доля откровенности и доверия просто необходима, чтобы дело выгорело.

— Как далеко ты готова зайти, чтобы получить то бесхребетное существо, которое, к сожалению, зовется моим сводным братом?

— Смотря что ты имеешь в виду, под словом «получить».

— Что тут непонятного? Боги, Нана, не разочаровывай меня.

— Я не собираюсь становиться его любовницей, подстилкой и далее по списку.

— Метишь выше?

— На самый верх, - без заминки, не моргнув глазом, ответила она.

Что она в нем нашла? Очевидно, что зараза слишком умна, чтобы не обращать внимания на очевидную пропасть между ними. Неужели действительно влюблена? Похоже на то. Ну и ладно, мне это только на руку.

— Ты правда хочешь стать женой Лэрса?

— Я хочу дать шанс нашим отношениям, для начала. Пока не появилась Софи…

— Забудь о ней, - резко перебил я.

— Как забыл ты?

На этот раз я даже не удивился, что она раскопала и этот факт моей биографии. Не самый приятный, кстати.

— То, что было между нами, давно умерло и похоронено, и если ты сунешь в это дерьмо свой любопытный нос, то увидишь, каким злым и жестоким я могу быть.

Кажется, она пробормотала себе под нос «Как будто я не понимаю», но я оставил реплику без внимания. Пора переходить к главной сцене спектакля и посмотреть, сможет ли Нана удивить меня еще раз.

— У тебя есть месяц, чтобы убедить Лэрса, что ты – все, что ему нужно в жизни. Очевидно, что некоторую часть работы в этом направлении ты уже проделала, потому что он даже пытался ухаживать, насколько я в курсе.

— Он и ухаживал.

Мне очень захотелось громко заржать в голос. Эти потуги с цветочками и конфетками она считает ухаживаниями, достойными Шад’Арэна? Нет, определенно в этой наивности что-то есть. И это «что-то» добавляет одно очко в ее пользу.

— А у тебя есть месяц, чтобы не потерять право единолично распоряжаться «СоларИнк», - вдруг заявила Нана. – Я так понимаю, на этом и будет строиться наше взаимовыгодное сотрудничество.

— Именно. В качестве моей помощницы ты всегда будешь рядом, и я смогу гарантировать твое присутствие там, где бывает Лэрс. И, заметь, за все это я собираюсь еще и прилично платить.

— Королевская щедрость.

— Язык без костей.

Она улыбнулась – немного нервно, но все-таки очаровательно. Кажется, начинаю понимать, что Лэрс в ней нашел: милая, сообразительная, невинная, но определенно не из тех, кто будет валяться в ногах или отсасывать за дорогую побрякушку. Хвала богам, на данный момент в моем приоритете именно те женщины, что готовы брать в рот по первому требованию. И ее драгоценной «профессиональной этике» ничего не угрожает.

— Ты девственница?

Она тут же покраснела и до побелевших костяшек вцепилась ладонями в край стола. Так и вижу, как убивает желание залепить мне пощечину. Молодец, пытается владеть собой, хоть над этим еще работать и работать.

— Я должен знать, что ты не будешь динамить Лэрса… во всех его потребностях, - пожал я плечами. – Обычная предосторожность, потому что ставки в игре будут очень высоки.

— Я тебе не подстилка, Р’ран, - огрызнулась она.

— Конечно, не подстилка, Нана. Хотя, по правде, мне плевать, что ты и кто - до тех пор, пока ты будешь выполнять свою часть работы.

— В таком случае я не собираюсь отвечать на твой вопрос.

— Мне внести пункт об обязательном медицинском обследовании?

— Я не девственница.

— Уверена?

— По-твоему в таких вещах могут быть разночтения?

— Ну, вообще, если, скажем, секс был не очень интенсивным, а член размером с мизинец, то…

Конечно, я просто издевался. Не мог отказать себе в удовольствии увидеть границы ее стыда. Вот уже и уши покраснели и глаза на мокром месте. И губу закусила. Но все же держит, держит удар. Умница.

Я еще раз оценил ее внешность: не в моем вкусе, совершенно точно, но если брать в общем, то очень даже ничего. И фигура в полном порядке: ни убавить, ни прибавить. Но при этом всем у нее есть Один Огромный Недостаток: она простячка. И это второй аргумент, почему я выбрал именно ее: ни единого шанса, что между нами может что-то произойти. Это… ну, как-то противоестественно что ли. Я и Лизу брал в качестве помощницы только после того, как узнал, что она лесбиянка. И мне сразу стало легче, ведь среди прочих претенденток она была не только самой красивой, но еще и самой умной. В случае с Наной ее происхождение и влюбленность в Лэрса будут железобетонной гарантией нашим незамутненным рабоче-деловым отношениям.

— Когда помолвка будет разорвана, ты сможешь забрать Лэрса и укатить с ним очень далеко. Я дам ему место в каком-то из филиалов «СоларИнк», хорошую зарплату, чтобы вы ни в чем не нуждались, и приличную сумму денег на счет ваших будущих детей.

Бррр, даже мысль о спиногрызах вызывает острый приступ отвращения. Может быть когда мне перевалит за тридцать что-то в голове начнет работать иначе, но пока я думаю о детях лишь как о вечно орущих диких маленьких чудовищах. Почему, черт его дери, я должен умиляться, когда они пачкают подгузники и пускают слюни? Но Нана – женщина, а женщинам важно знать, что их потомство в безопасности.

— Я оставляю за собой право самой решать, когда и каким образом… налаживать отношения с Лэрсом, - выдвинула она встречные условия.

— До тех пор, пока я буду получать регулярные отчеты о том, как продвигается твое завоевание бесхребетника, и они будут меня устраивать – делай, что хочешь, - не стал возражать я. Девчонка хоть и выглядит наивной и несведущей в искусстве соблазна, весьма неглупа и достаточно обаятельна. Кроме того, она целиком во вкусе Лэрса: кроткая, миловидная, готовая довольствоваться малым в обмен на идиотскую романтику.

— Отчеты? – не поняла Нана.

Я с сожалением оторвал взгляд от того места на ее ногах, где кружево чулок ныряло под юбку, вздохнул.

— Как-то же я должен быть в курсе того, как обстоят дела. Или ты правда думала, что я пущу все на самотек, когда речь идет о моей финансовой империи?

Она поморщилась, как будто услышала что-то, что поколебало ее уверенность в правильности нашего соглашения. И все же не передумала.

— Эти отчеты – мне приносить их в письменном виде?

— Задним числом, - вырвалась у меня сальная шутка из старого анекдота. Судя по непонимающему выражению лица Наны, она, к счастью, его не знала. – Не говори глупостей, Нана. Все предельно просто: ты идешь на свидание, возвращаешься – и рассказываешь мне, как все прошло; вы сталкиваетесь в холле на конференции, мило болтаете – и я во всех подробностях узнаю о результате этой беседы. Чего уж проще. Меня совершенно не интересуют интимные стороны вашего общения, - я брезгливо поморщился, - если ты вдруг думаешь, что я какой-то больной извращенец.

Надо же, эта Шпилька вскинула бровь, и ее взгляд прямо-таки кричит о том, что - да, она, мать его, думает, что больной придурок.

Мне стоило больших усилий держать себя в руках и не поддаться искушению вытряхнуть из нее эту спесь. Пришлось в который раз за сегодня напомнить себе о деловой этике и о том, что мне, в принципе, глубочайше по фигу, что она из себя корчит. В конце концов, если она вытряхнет душу из Лэрса и станет его пожизненным наказанием, меня такой поворот дел более чем устроит.

— И еще одно условие, Нана. Как минимум половину рабочего времени ты будешь работать ночью. Надеюсь не нужно объяснять причину?

Она кивнула, давая понять, что никаких дополнительных объяснений не требуется. Что ж, Шпилька как минимум знает обо всех тонкостях чистокровных лунников, а это автоматически должно избавить меня от большей части глупых ошибок, которые на первых порах делали все мои помощницы. И даже безупречная Лиза пару раз «отличилась».

Кстати, о Лизе.

Я вызвал ее по селектору, а сам тем временем вернулся в гардеробную и натянул первую же подвернувшуюся под руку рубашку. С таким плотным рабочим графиком в пору переносить в свою Черную башню[1] половину квартиры.

Лиза появилась спустя пару минут и положила на стол заранее подготовленный договор. Стандартный, но я внес туда некоторые правки. С учетом особенностей нашего уговора, они были полностью оправданы. Пока я застегивал пуговицы и выбирал галстук, Шпилька вдумчиво и не торопясь изучала печатные страницы.

— «… не работать на прямых конкурентов «СоларИнк» в течение двух лет с момента расторжения данного договора…» - вслух прочла Нана - и я спиной почувствовал ее недовольный взгляд. – То есть ты можешь выгнать меня в любой момент, а я после этого лишусь возможности найти нормальную работу?

Лиза потянулась было, чтобы помочь мне с галстуком, но я отвел ее руки и поманил Шпильку на помощь. Если она будет около меня в ближайший месяц, то я должен быть уверен, что она способна справляться с такими вещами. Сам я, как ни пытался, так и не освоил эту науку. Очевидно, моему мозгу по душе развязывать сложные финансовые задачи, а не завязывать треклятые галстуки.

Нана встала рядом, уверенно взялась за галстук и справилась с ним за считанные секунды. Пока она уверенно орудовала проклятой полоской ткани, я без зазрения совести пытался заглянуть в целомудренный вырез ее блузки, прикрытый не менее целомудренным воротом пиджака. Зачем? Да просто так. Потому что не привык отказывать себя ни в чем, тем более – в ничего не значащей блажи.

— В таком случае я прошу добавить в договор пункт о выплате мне финансового вознаграждения в случае увольнения в одностороннем порядке и без моего согласия, - сказала она. Сделала шаг назад, придирчиво оценивая проделанную работу – и осталась довольна. – Хочу быть уверена, что ты не вышвырнешь меня, когда в вашей семейке случится тишь да благодать, и наш договор превратиться в пшик. Ты ничего не теряешь, а я остаюсь практически без работы!

— Список корпораций, куда ты не можешь пойти, включает чуть больше десятка наименований, Нана, ты явно преувеличиваешь.

Хотя мне понравилось, что она не сдается и пытается выторговать равноценные условия.

— Я – первоклассный специалист, и я не буду разменивать свои таланты на работу в третьесортной конторке.

— Тем не менее, ты успешно занималась этим всю прошлую неделю. – И в ответ на ее рассерженный взгляд хмыкнул: - Не ты одна умеешь рыть и выкапывать, Шпилька. Разница между нами лишь в том, что у меня есть целый штат людей, готовых бесконечно долго копаться в чужом грязном белье, а тебе, моя хорошая, пришлось угробить на это… сколько? День? Два?

— Два. И я настаиваю на добавлении пункта.

— Хорошо, Шпилька, - не стал сопротивляться я, потому что был почти уверен в способности Наны заставить мягкотелого Лэрса разорвать помолвку и сделать ей предложение. – Лиза, переделай договор и впиши туда… пятьсот тысяч.

Я не без удовольствия наблюдал, как рот Шпильки медленно и неумолимо приобретает форму буквы «О». Между прочим, то еще… гммм… пикантное зрелище.

Прежде чем понял, что делаю, я сжал пальцами подбородок Шпильки и медленно, наслаждаясь приятной мягкостью кожи, погладил большим пальцем ее нижнюю губу. Она даже выдохнула. Краем глаза заметил, как Лиза бесшумно выскользнула за дверь, прихватив с собой договор.

— Просто чтобы ты была уверена, что я готов довести сделку до конца, Шпилька.

— Я тебе не шпилька, - огрызнулась она и попыталась высвободиться, но я держал крепко. – Пожалуй, следует настоять на пункте о сексуальном домогательстве.

— О да, обязательно, - плотоядно улыбнулся я. – Чтобы у тебя не было искушения лезть ко мне в штаны.

— Не льсти себе, Р’ран. Я не настолько глупа, чтобы довольствоваться ролью простушки при хозяине жизни.

Я почувствовал ее ладони у себя на груди и отодвинулся, не без удовольствия наблюдая за тем, что мои действия все-таки пощекотали ей нервы. Даже если она очень старательно и почти безупречно корчит недотрогу, почти уверен, что Нана не откусила бы мне язык, засунь я его ей в рот. Кстати, почти уверен, что на вкус она как горький черный шоколад со жгучим перцем.

Ну на хрен, слишком все это сложно для меня. Но проверку девочка прошла на «отлично».

— Я люблю Лэрса, - глядя на меня жалящим взглядом, выдала Шпилька.

— Вымой рот с мылом, детка, и больше не пачкай его такой дрянью, - предложил я, присаживаясь на край стола и с ленивой улыбкой наблюдая, как она садиться обратно на стул и ерзает, пытаясь найти удобное положение. – Допускаю, что по какой-то нелепой досадной ошибке этот бесхребетник вызвал в тебе жалость, которую ты принимаешь за симпатию. Говорят, женщины часто путают одно с другим.

— Говорят, что кур доят, - не задержалась с ответом Нана. – Я не желаю обсуждать свои чувства.

— Первая же начала.

— Только чтобы обозначить границы наших деловых отношений. Ты больше никогда не будешь до меня дотрагиваться, это понятно? Иначе станешь беднее на пятьсот тысяч.

Я все-таки посмеялся над ее попытками кусаться, но на этот раз мое издевательство не вывело ее из себя. Она выглядела полностью собранной, сосредоточенной и готовой подписать договор о трудоустройстве. К счастью, Лиза вернулась через пару минут, и мы торжественно поставили свои подписи на бумаге.

— А теперь – раздевайся, - скомандовал я.

Проклятье, снова она смотрит на меня вот так: как на придурка, которого хочет убить, воскресить – и снова убить. А мне снова хочется заглянуть ей в голову и услышать злой шепот мыслишек. В конце концов, я имею полное право наслаждаться подтруниванием над ней.

— Шпилька, что конкретно тебе не ясно в моем требовании?

Глава шестая: Нана

Я очень надеялась, что ужас не отразился на моем лице.

Меня буквально разрывало от паники и от того, что рядом с этим монстром я становилась чертовски неуклюжей и мне приходилось все время быть настороже, пытаться предугадать, что он скажет, чтобы придумать достойный контраргумент. Но, увы, я ни разу не угадала, и Р’ранис Шад’Арэн превратился для меня в огромный знак вопроса.

— Тебе придется работать ночью, забыла? – подавив смех, напомнил он. – Ты не выдержишь такого темпа без моей помощи.

Он поднял руку, поигрывая облачком черного тумана.

Я с облегчением выдохнула. Ну да, конечно, как я могла забыть.

— Плечо подойдет, - решила я, сбрасывая пиджак и путаясь пальцами в пуговицах блузы. Я что, всерьез собираюсь показаться перед Р’раном в таком виде? Ох, кажется, у меня нет выхода.

«Держись, Нана, потому что этот поганец не должен ни на секунду заподозрить, что ты ему соврала».

Ага, я вот такое ископаемый экземпляр: дожила до двадцати лет и умудрилась остаться невинной. Потому что… ну, потому что я заучка и потому что последних два года думала лишь о том, что в жизни нет ничего слаще поцелуя Лэрса. Подозреваю, скажи я Р’рану правду, он бы не был так решительно настроен взять меня на работу. А я пообещала себе, что место будет моим. Место и перспектива получить Лэрса. И ради этого я готова терпеть его невыносимого брата.

— Помочь, Шпилька? – Р’ран чуть подался вперед.

Я не отступила, но повернулась к нему спиной и сдернула рукав блузки с плеча. Боги, пусть это случится быстро.

Р’ран встал позади, но не спешил до меня дотрагиваться. Я чувствовала его дыхание затылком и мне хотелось отскочить так далеко, чтобы между нами можно было проложить автомагистраль. Еще никогда в жизни мне не было так тяжело притворяться. Даже когда мы с Лэрсом выбрались на прогулку в ботанический сад и кормили друг друга засахаренными орешками. Тогда мне казалось, что я окончательно двинусь и все-таки сделаю первый шаг и поцелую. Но те душевные муки были просто блеклым пятном в сравнении с тем, что творилось сейчас.

— Это совсем не больно, Шпилька, - успокоил Р’ран.

— Терпеть не могу прозвища и прошу уважать мое нежелание носить одно из них, -попросила я и зашипела, когда почувствовала прикосновение пальцев к своей коже.

— На досуге, Шпилька, я обязательно подумаю над твоим предложением, а пока – не дергайся.

И на всякий случай обхватил меня за плечи второй рукой, надежно фиксируя у своей груди.

— Наклонись вперед.

Я послушалась, продолжая подрагивать от того, что туман истинно рожденного лунного оставляет метку на моей коже. А паршивец и не спешил, нарочно растягивал мучение. Не сказать, чтобы боль была нестерпимой, скорее похожей на затянувшуюся щекотку, от которой никак нельзя избавиться. Ну, и чтобы до конца быть честной самой с собой, мне было жутко неуютно от его близости.

— Вот, по-моему, идеально, - сказал Р’ран, подвигая меня чуть в сторону и резко поворачивая на сто градусов. – Посмотри сама.

В ростовом зеркале его гардеробной я увидела нас: меня, коротышку, прижатую грудью к груди крепкого хищника с обнаженными плечами и ярким, словно голубой неон, полумесяцем у меня на спине.

— Красиво. – Я завороженно потянулась к метке пальцами, но Р’ран не дал мне этого сделать.

— Пока не трогай. Будет больно еще пару дней, может подняться температура, но потом все пройдет, и ты будешь чувствовать себя… лучше. И сможешь наслаждаться ночами так же, как ими наслаждаюсь я.

— Сомневаюсь, что мне по душе общество топ-моделей, - поморщилась я. Да-да, монстр, я в курсе твоих похождений. Я – и большая часть этого города.

— Уж лучше топ-модель, чем слизняк, - не задержался с ответом мой новоиспеченный босс.

И как раз, когда я собиралась ответить, наш разговор прервал… Лэрс.

Он стоял на пороге кабинета и растерянно хмурясь переводил взгляд с меня на брата и обратно. Вид у него был такой, будто он застал нас за чем-то более провокационным, и я вопреки предупреждению Р’рана натянула блузку обратно на плечо, быстро справилась с пуговицами.

— Нана?

Лэрс сделал шаг к нам, но и только. Мы все еще были слишком далеки друг от друга. Чего нельзя было сказать о его брате, который вдруг приобнял меня за плечи и, словно ребенку, взъерошил волосы, доводя моего внутреннего демона почти до бешенства.

Спокойно, Нана, только спокойно. Не ведись на провокации, думай о Лэрсе, о его великолепных волосах, о том, как идеально он выглядит в этом синем костюме и кремовой рубашке.

— Лэрс… - начала я, но Р’ран жестко меня заткнул.

— Разреши представить тебе мою новую личную помощницу, Лэрс, - елейным тоном сказал он, обнимая меня за талию с видом человека, который сорвал банк. – Правда она великолепна? Настоящее сокровище!

Выражение лица Лэрса медленно менялось от растерянного до непонимающего и… злого? Боги, я впервые вижу на его лице что-то похожее на злость. Вот уже и кулаки сжимает, словно всерьез раздумывает прямо сейчас броситься на брата. И разглядывает его ладонь у меня на боку так, будто это верх непристойности.

Я попыталась отодвинуться, но тщетно: наверное, даже фонарный столб было бы проще подвинуть, чем моего босса-монстра. Вдобавок он почти болезненно вдавил в меня пальцы, из-за чего пришлось приклеивать к губам фальшивую улыбку, чтобы не выдать дискомфорт. Ладно-ладно, Р’ран, я поняла, что ты хочешь его позлить, но это ведь не повод меня калечить?

— Разве Лиза… - Начал было Лэрс, но перебил сам себя. – Она же увольняется, да.

Еще один факт, который привел его в замешательство.

— Вообще я очень на тебя зол, Лэрс, - не скрывая откровенной издевки, заявил Р’ран. – Ты выбрал себе новую помощницу, но если Нана чем-то не удовлетворила твоим требованиям, это не повод скрывать от меня такой экземпляр.

«Я тебе не экземпляр!» - мысленно прорычала я, но внешне продолжала улыбаться, надеясь, что не выгляжу, как приколоченный к столбу Пьеро.

— Нана не говорила, что ей нужна…

— … что ей нужна работа? – закончил за него Р’ран. – У тебя вообще мозгов что ли нет?

— Прости, что не обсудил с тобой подробности своей личной жизни! – очень даже агрессивно ответил Лэрс.

— С каких пор выбор сотрудницы является областью личной жизни?

— С тех самых, когда речь заходит о Нане.

— Ну, ты же отшил ее.

Я почувствовала, как Р’ран пожал плечами и наконец отпустил меня. Я потихоньку выдохнула, мимолетным жестом поправила пиджак и лучезарно улыбнулась Лэрсу. Именно так, как он – я знаю! – любит. Обычно эта уловка действовала безотказно: он сразу забывал обо всех тревогах и сосредотачивался на мне и нашем разговоре. Мог часами меня слушать.

— Рада, что мы будем видеться, Лэрс, - совершенно искренне сказала я. Его злой взгляд приятно грел душу. Неужели ревнует? И уже совершенно не искренне добавила: - Поздравляю с помолвкой. В газетах только об этом и пишут. Самая завидная невеста.

«Чтоб она сквозь землю провалилась со всем своим миллионным наследством и папашей, который владеет долей акций «СоларИнк».

— Спасибо, - скупо поблагодарил он.

Нам определенно было необходимо поговорить наедине, и Р’ран точно понимал это, но и глазом не повел. Какого черта? Разве он не должен помогать мне завоевать Лэрса?

— Лиза сказала, что ты хотел меня видеть, - глядя на брата поверх моего плеча, сказал Лэрс.

— Одну минуту.

Он без особого приглашения кивнул брату на кресло, а сам, взяв меня под локоть, повел мимо, вручив в руки своей секретарши.

— Шмотки и все остальное, ты в курсе, - «нарубил» коротких распоряжений Лизе. – Я присоединюсь к вам позже.

Теперь, когда мы оба стояли спиной к Лэрсу и пропала необходимость притворяться, Р’ран больше не выглядел котом, играющим с мышью. Наоборот – в его движениях появилась какая-то нервозность, взгляд стал холодным и совершенно непроницаемым. И я точно знала, что причина такой резкой смены настроения – присутствие Лэрса. Ненависть между ними была такой явной, что ее можно было нарезать ломтями, словно желе.

— Все оформляй на счет «Солар».

Лиза подтолкнула меня в спину, и мы вышли в коридор до того, как кто-то из мужчин открыл рот. Ох, надеюсь, они друг друга не поубивают? Очень не хочется терять одновременно и босса, и будущего мужа.

— Ну, Золушка, поехали одеваться на бал? – Невесть откуда Лиза выудила золотую пластиковую карту, помахала ею перед моим носом, как будто я была собакой, а дурацкий пластик – куском теплой вырезки.

— Мне есть во что одеваться, - попыталась отмахнуться я, но длинноногая богиня выставила на посмешище мои потуги.

— Послушай, милая, раз уж ты станешь моей заменой и, кажется, вызвала у Р’рана симпатию, я, так и быть, совершенно безвозмездно поделюсь с тобой парой советов. – Говоря это, она свернула в длинный коридор, а оттуда – к дверям лифта. Нажала кнопку и продолжила «лекцию», пока мы ждали кабинку. – Ты попала в мир, который существует по другим правилам. Можешь не понимать этого, осуждать и морщить нос, но ты либо примешь их – либо очень быстро остаешься без работы.

— Работа мне нужна, - не стала лукавить я.

Вот если совсем честно, то на данном этапе, кажется, даже больше, чем Лэрс. Нет, конечно, я очень хочу наладить с ним отношения и стать его девушкой с перспективой превратиться в жену. Но. Замуж сейчас? Не насладившись вкусом жизни? Это будет настоящим расточительством моих талантов. Поэтому, навострив уши и вооружившись невидимым блокнотом, я приготовилась внимательно записывать каждый совет.

— Так что за правила?

Мы вошли в кабинку лифта, и я с облегчением навалилась на стену, не без удовольствия вынув одну стопу из туфли. Проклятая дешевая обувь.

— В качество помощницы Р’рана ты автоматически становишься… ну, назовем это «ходячим свидетельством статуса». Он может носить запонки, которые стоят дороже, чем весь твой дом, или булавку для галстука с осколком Черной луны, но все это – детали, которых не видно. Другое дело – ты.

Лиза смерила меня взглядом, задержалась на босой ноге, и я тут же «нырнула» в туфель, выпрямилась и расправила плечи, в ответ на что получила одобрительную улыбку.

— Поэтому, милая, привыкай к мысли, что у тебя будет отдельная комната и гардеробная, размером с гараж на два авто.

— Вот уж сомневаюсь, что сестра пойдет на такие жертвы ради пары брендовых тряпок.

— Сестра? – Лиза непонимающе нахмурилась. – Причем тут сестра?

— Моя сестра, Маргарита, - пояснила я, гипнотизируя взглядом сползающий вниз по кнопкам огонек. – Фактическая и единственная документально заверенная владелица нашего дома. Она очень традиционна, и скорее солнце свалится на землю, чем Марго даст выбить хоть одну стену или перенести дверь. Одержима мыслью, что наше поместье – чуть ли не исторический памятник, и его необходимо сохранить в первозданном виде.

— Ты из хорошей семьи? – осторожно спросила Лиза.

Простой вопрос, но он загнал меня в тупик. Ну вот что сказать? Что я, если так уж копать, не просто Нана Шереметьева, а ее светлость княгиня Шереметьева. Голая и практически нищая светлость, чтоб ей пусто было. И что моя «хорошая» семья отметилась парочкой громких скандалов, о которых даже вспоминать не хочется.

— Это не имеет никакого значения, - ответила я давно заготовленную обезличенную фразу. В самом деле, какая разница? – Так что трещащая по швам гардеробная мне точно не светит.

Лиза продолжала хмуриться, и чем больше, тем сильнее у меня чесался копчик. Серьезно, это уже моя личная примета: если копчик аж до слез чешется – жди беды.

— Что? – переспросила я, когда мы вышли из лифта в подземный гараж.

— Я была уверена, что Р’ран сказал тебе…

— Он вообще много чего говорил.

— Но… Ох, Нана, ты ведь знаешь, что у него пунктик?

Тоже мне откровение. У монстра их наверняка не меньше десятка, и каждый отплясывает джигу на свой манер.

— Р’ран любит, чтобы помощница была под рукой двадцать пять часов в сутки. Так что… Ну, в общем, ты будешь жить с ним.

Что?! Я чуть было не споткнулась о… сама не знаю что. Пришлось остановиться и перевести дух. В голове не укладывалось: что значит «жить с ним?»

— У них дом в пригороде. Ты должна знать.

Да, конечно, я знаю, что у семейства Шад’Арэн куча гектаров земли в частной собственности, и домина, по которому, наверное, можно разъезжать на лимузине. И что все это богатство охраняется лучше, чем госбанк. Наверное, даже ворон отстреливают, когда те перелетают через забор.

— Я не собираюсь с ним жить, - процедила я сквозь зубы, точно зная, что, когда в следующий раз увижу монстра – первым делом от всей души выскажу все, что о нем думаю. О таких вещах нужно предупреждать заранее. Ох, даже думать не хочу, как на это известие отреагирует Марго. С ее моральными устоями это автоматически превратит меня в падшую женщину.

— Если не собираешься, тогда лучше даже не продолжай. Потому что у Р’ран Шад’Арэна целая куча прихотей, которые тебе придется выполнять по его требованию, даже несмотря на то, что ты нанята совсем с другой целью. И поверь, совместное проживание – это еще цветочки.

Лиза остановилась около представительского черного авто, начищенного до зеркального блеска. Шофер распахнул перед ней дверь, но она не спешила садиться. Вместо этого спокойно ждала моего ответа.

Как будто у меня есть выбор! Боги, ну почему путь к собственному счастью обязательно должен быть огорожен колючей проволокой и посыпан битым стеклом? Когда-нибудь, через много лет, когда мы с Лэрсом будем долго и счастливо женаты, я обязательно расскажу ему, через что мне пришлось пройти ради него. И обязательно сгущу краски.

И потом… Лэрс ведь тоже живет с ним? Все семейство королевских кровей под крышей одного дома размером с международный аэропорт. Наверняка у меня будет достаточно возможностей избегать лишних встреч с Р’раном и уединиться с его братом.

Радужные перспективы помогли мне воспрянуть духом. Во всем и всегда нужно искать позитив, иначе не стоит и жить.

— Дом так дом. – Я пожала плечами.

Лиза очень пыталась скрыть удивление, но оно ясно читалось в ее глазах. Думала, что я сдамся вот так сразу? Или это еще одна дурацкая проверка?

— «Люкс», - скомандовала водителю Лиза и нырнула в салон.

Не дожидаясь, пока водитель распахнет дверь передо мной, я последовала ее примеру.

«Люкс»? Тот самый «Люкс»?

Если моя догадка верна, что Лиза очень преуменьшила, говоря, что я буду олицетворять собой финансовый статус Р’рана. Потому что после визита в самый модный бутик столицы я превращусь в ходячее солидное капиталовложение.

[1] Черная башня – не официальное название небоскреба, где расположен главный офис «СоларИнк»

Глава седьмая: Нана

Конечно я не ошиблась и, положа руку на сердце, мне не хотелось ошибаться. Потому что неудобные туфли – это просто настоящий кошмар. И если статус помощницы Р’рана облегчит страдания моих несчастных ног парой хорошей брендовой обуви, я буду самым счастливым человеком на земле.

Мы вошли внутрь, и Лиза отточенным до автоматизма жестом выудила заветный волшебный «пластик». И почему я не удивилась, когда вслед за этим двери в бутик закрылись изнутри, а нам навстречу выпорхнул две девушки-консультанта, наперегонки расспрашивая, что именно мы хотим приобрести.

— Все, - коротко бросила Лиза. – От платьев и костюмов до носков и обуви. Господин Шад’Арэн не стеснен в средствах.

К ее словам прилагался еще и взгляд а-ля «Ну ка, сучки, несите сюда все самое дорогое, что только сможете найти».

Следующие несколько часов были… тяжелыми. Я не такая модница, как Аврора, но и не игнорирую модные тенденции, как Марго, но по истечении пары часов мне захотелось только одного: забрать покупки и убираться, куда глаза глядят. Потому что, как оказалась, и от «золотого» шоппинга можно устать. Особенно, когда ты практически лишен выбора и права сказать «нет, это слишком коротко». Правда, не могу не признать: выбор Лизы был почти безупречен, и все, к чему я могла придраться – пара брючных костюмов, которые Лиза сразу отмела как скучные и без изюминки.

— Ты уже в курсе, что придется сидеть у него на столе? – спросила она, когда я в очередной раз возмутилась из-за слишком провокационного разреза на юбке.

Вроде и деловой костюм, и безупречно элегантно, но в то же время – разврат почти чистой воды. Меня утешало лишь то, что я сама буду решать, что и когда одеть. Не станет же Р’ран силой засовывать меня в тряпки, в самом деле.

— Да, и даже прошла ускоренный курс подготовки.

— В таком случае вот тебе еще один совет: пусть пялится на твои ноги, благо, они ему понравились. Поверь, он это любит и оценит.

— Тоже мне, эстет, - себе под нос проворчала я.

И вдруг заметила, что владелица бутика, которая все это время с испариной на лбу раздавала указания консультантам, вдруг сделалась белой, как снег. Я проследила за ее взглядом – и остолбенела.

По ту сторону зеркальной витрины стояла… Софья Шукшина собственной персоной. И одного взгляда на ее перекошенною злостью лицо было достаточно чтобы понять – она так или иначе войдет внутрь.

— Я не могу… - залепетала хозяйка. – То есть, вы же понимаете, что ее семье принадлежит половина города и она…

— У меня нет комплексов, - отмахнулась я. В самом деле, что тут такого? Подумаешь, невеста Лэрса. Вот сейчас и поглядим, так ли она великолепна, как об этом кричат газетные заголовки. Бесенок во мне гаденько похихикал, потирая ладошки. – В конце концов, мы, кажется, и так скупили все самое лучшее.

Лиза одобрительно улыбнулась и кивнула хозяйке, чтобы та впустила клиентку. Кажется, у бедняжки был примерно такой же вид, как если бы она уже стояла на плахе и в последний момент услышала приказ о помиловании. Если честно, на ее месте я бы так не радовалась: судя по тому, что я успела прочесть о Соне, она не отличалась ни кротким нравом, ни терпением. И уж тем более ей не понравится, что пришлось ждать у двери, чуть ли не выпрашивая разрешения войти.

София была… красивой. Этакая белобрысая длинноногая вешалка с нужным количеством мяса на нужных местах. Подозреваю, что нужные косметические «распухлители» в нужных же количествах залили ей в губы и щеки, потому что выглядела она… слишком холеной. Хотя, конечно, мое к ней отношение тяжело назвать объективным.

Соня Шукшина осмотрела бутик с видом хозяйки жизни, недовольно покосилась на платья, которые консультантки торопливо убирали на вешалки, кивнула Лизе и только потом, явно нехотя, «заметила» меня. Можно считать это малодушием, но в эту минуту очень хотелось, чтобы на мне был и костюм подороже, и туфли получше.

— Лиза, рада тебя видеть, - с напускной любезностью бросила Соня.

Лиза просто кивнула.

— Это… кто? – Соня кивнула в мою сторону.

— Новая помощница Р’рана.

— Да неужели? – Вот теперь на лице белобрысой куклы появился совершенно неподдельный интерес. Интерес, который быстро перетек к такое же яркое презрение. Ну конечно, она ведь тоже «чистокровная луна», и она тоже видит во мне лишь кровь простячки, а только потом – живого человека. – Что произошло с душкой Р’раном, что он опустился до простячки в своем окружении?

Душка Р’ран? У меня даже зубы свело от приторности услышанной фразы. Но с оглядкой на отношения в прошлом, возможно, Соня знает о тех его сторонах характера, за которые надменного и чванливого лунника можно звать душкой, мне откуда знать?

— Р’ран был просто покорен моими выдающимися умственными данными, - с милой улыбкой ответила я. – Иногда мужчинам надоедают белобрысые болванчики с десятком заученных фраз.

Да, она меня раздражала. И очень сильно. И не только потому, что отобрала у меня Лэрса. Смешно, но в эту минуту я даже не видела в ней соперницу. Я смотрела на выхолощенную снобку, которая думает, что деньги и статус дают ей право судить других. Да, я простячка, но у меня есть чувство гордости и я не дам вытирать о себя ноги кому бы то ни было только потому, что ее предки родились в день Черной луны.

Лиза одними губами сказала мне «Лучше не начинай», но меня было уже не остановить. Тем более, что отвращение на лице Сони стало слишком явным. Не люблю, когда на меня смотрят, как на овощ, который не вписывается в шаблон и подлежит переработке. Как вообще возможно, что даже в общении с Р’раном я не чувствовала и половины такого пренебрежения, а уж он-то точно не относится к особо терпимым.

— Еще бы, - прошипела, зеленее, Шукшина, - если у женщины нет ничего, кроме самомнения, на что еще она будет цеплять мужчин?

— Я не цепляла мужчину, я нашла человека, по достоинству оценившего мои таланты, - парировала я. – Конечно, в качестве личной помощницы мои… ммм… физические данные не особо важны. Полагаю, если Р’рану требуется пустоголовое тело, он знает, где искать. В перечень моих служебных обязанностей это не входит.

Соня несколько долгих секунд искала подходящий ответ, но, в конце концов, фыркнула и направилась в сторону вешалок. Пока она нервно, явно не глядя, перебирала платья, Лиза придвинулась ко мне.

— Как ты разнюхала, что они с Р’раном… ну, встречались?

— Спали, ты хотела сказать?

— Спали, трахались, зажигали – не все ли равно? Как ты узнала? Р’ран просил меня замести следы, потому что не собирался выносить эту интрижку на люди, и я была уверена, что сделала все идеально!

Мне было почти жаль ее разочаровывать, но пришлось. Лизе потребовалась минута чтобы как-то переварить жестокую правду: нет, она оказалась не идеальна. Правда, не уверена, что на ее месте справилась бы лучше, тем более с учетом того, что у Лизы почти не было времени.

— Р’ран будет очень недоволен, что это всплыло наружу, - пробормотала Лиза.

Чтобы не расстраивать ее еще больше, я поспешила сказать, что все мои слвоа – лишь мимолетная догадка, ничего больше. К тому же она ведь все равно увольняется, наверняка эта правда уже никак не усложнит ей жизнь.

— Прошу прощения, госпожа Шукшина, но это платье было всего в двух размерах, - услышала я дрожащий голос хозяйки «Люкса», когда Соня сняла с вешалки длинное кремовое платье с оголенной спиной. – Вашего размера нет.

Я триумфально улыбнулась: точно такое же платье лежало в одном из множества пакетов, которые внушительной горкой стояли у двери.

Соня нетерпеливо передернула плечами, прошла глубже в зал – и в это время наше уединение разбавило появление моего нового босса. Надо же, а я уже решила, что он, вопреки обещанию, передумал к нам присоединяться. Но что было куда хуже, вслед за Р’раном в салоне появился Лэрс. Почему я не удивлена? Прибежал проведать любимую невесту? Боги, Лэрс, ты же никогда не был таким бестолковым? Или… был?

Я тряхнула головой, выколачивая ненужные мысли. Это просто тяжелый день и метка луны на плече: я уже начинала чувствовать неприятное жжение под кожей и сильную жажду, как будто целые сутки не проглотила ни капли воды.

— День перестает быть томным, - шепотом сказала Лиза.

Р’рану потребовалась секунда, чтобы оценить обстановку, а потом он придвинулся ко мне и вручил бутылочку с лимонным соком. Я пробормотала невнятное «спасибо» и в один присест опустошила ее почти наполовину. Боги, до чего же вкусно!

— Что он тут делает? – спросила я шепотом, пытаясь не думать о том, что Соня обвивается вокруг Лэрса, словно ядовитый плющ. Моего Лэрса, между прочим!

— Приехал к невесте, я так понимаю, - безразлично бросил Р’ран.

— И ты, конечно же, не знал об этом.

— Представь себе – нет. Даже я не всесилен, Шпилька.

— Не называй меня шпилькой! – громко шикнула я.

— Еще как буду называть, каждый день всего месяца, который ты будешь на меня работать. И чем больше ты злишься, тем это веселее. Правда, Шпилька, с таким выражением лица ты похожа на боевого хомячка – как я могу устоять?

Врезать бы ему как следует, так, чтобы перестал думать, будто вселенная вращается вокруг его персоны, но тогда это на корню уничтожит мой образ хладнокровной профессионалки. Поэтому пришлось улыбнуться и сделать вид, что я как-нибудь переживу это издевательство.

— Почему я не удивлен… - рассеянно пробормотал Лэрс, когда, наконец, высвободился из цепкой хватки своей невесты и заметил мое присутствие.

— Р’ран, рада тебя видеть.

И вот тут я увидела настоящее преображение. Из холодной стервы Соня вдруг превратилась в подтаявшее желе, которое разве что не ползло к ногам своего хозяина. Причем эта перемена была такой разительной, что мне захотелось треснуть Лэрса по затылку и прокричать ему в ухо: «Ты что, идиот?!»

Она потянулась к Р’рану, намереваясь «осчастливить» поцелуем в щеку, но он отодвинул ее руки и свел все к банальному кивку. На хищницу Соню было жалко смотреть: она вообще не умела владеть эмоциями и о том, что Первая красотка Шукшина без памяти влюблена в Р’рана из всех присутствующих не догадался, кажется, только ее жених. Мой бедный слепой наивный Лэрс.

Я печально вздохнула, гоня прочь мысли о том, что по странному стечению обстоятельств образ Лэрса сегодня уже дважды покрывается неприятным налетом плесени. Это просто… неудачный для всех нас день. Завтра, когда мы переварим случившееся, все встанет на свои места.

— Спасибо за цветы и поздравления, - не справившись с разочарованием, поблагодарила Соня.

— Обычная вежливость, - холодно ответил Р’ран. Повернулся – и, хмурясь, приложил ладонь к моему лбу. – У тебя температура, Шпилька.

— Фигня, - бросила я, и тут же прикусила язык.

— Как… современно, - хмыкнул он. – Лиза, вы все купили?

Лиза без заминки перечислила весь немалый список моего нового гардероба, а я тем временем наслаждалась вытянувшейся физиономией Сони. Бедняга, кажется, ее мир больше никогда не станет прежним. Интересно, что Р’ран дарил ей, когда они крутили интрижку целых две недели? Украшения? Звезды с неба? Чем вообще можно удивить такую, как она?

— Украшения оставим на потом, а сейчас Нане нужно в постель, - распорядился Р’ран.

— Я в порядке, - попыталась сопротивляться я и даже отодвинулась.

И чуть не шлепнулась, когда в глазах вдруг потемнело, а голова пошла кругом. Озноб неприятно хлестнул по спине, суставы заныли, словно меня сунули под пресс.

— Правило второе, Нана: если я говорю, что тебе нужно в постель, то ты идешь в постель, - проворчал Р’ран, поднимая меня на руки. И уже шепотом, едва касаясь губами моего виска, добавил: – И нечего так кривиться, Шпилька, потому что, поверь, я последний человек на всем белом свете, который вложил бы в эту фразу неприличный смысл. Деловые отношения, помнишь?

— Сдался ты мне, - бросила я, чувствуя, что катастрофически близка к обмороку. Пришлось обнять его за шею и положить голову на плечо. Тепло, уютно.

Мысли о волнении и дрожи, от которой подгибались кончики пальцев на ногах, я убила в зародыше. Это все метка. И нет никакой другой причины, почему в руках этого самодура мне вдруг так спокойно.

— Разве мы не должны провоцировать Лэрса? – пробормотала я, когда Р’ран пинком открыл дверь и мы вынырнули в приятную прохладу дождливого вечера.

— На сегодня достаточно, Шпилька. Вряд ли он проникнется к тебе любовью, если ты растечешься в лужу у его ног.

— Никогда бы так не сделала, - уже шепотом возразила я. – Я же не Соня, которая чуть не изнасиловала тебя взглядом. Что вообще мужчины находят в таких, как она? Длинные ноги? Красивые глаза? Пустую голову? Рядом с такими легко казаться умнее? Почему Лэрс выбрал ее, а не меня?

Уверена, что брошенная им фраза была лишь плодом моего воспаленного температурой воображения, но и она приятно согрела душу.

«Потому что идиот».

Глава восьмая: Р’ран

Ночь – мое время.

Особенно такая ночь, как сегодня: дождливая, прохладная. Предвестница полнолуния. В такие ночи я вообще не сплю, потому что для таких как я, мир начинает играть новыми красками. Такие ночи я смакую с бокалом коньяка и сигаретой на крыше небоскреба или на всю катушку отрываясь в клубе с какой-нибудь отвязной телкой. Ну, из тех, которые не колесуют, почему я не спросил ее имя прежде, чем непрозрачно намекнуть на намерение трахнуть ее как минимум пару-тройку раз до того, как нам помешает рассвет.

— Она спит, - отчиталась Лиза час назад. – Проспит сутки, не меньше. Ну, если только она не лунатик. – Р’ран, зачем тебе это?

Никогда не любил вот эти ее дурацкие попытки воззвать к моей совести. Что она хочет услышать? Что я тварь, которая использует людей для своей выгоды? В общем, так и есть. Жизнь, мать ее, редкостная сука, и либо я буду иметь ее, либо она поимеет меня, а в постели я предпочитаю быть ведущим. Без исключений.

Я оставил Лизу без ответа и предложил ей еще раз проверить, все ли вещи она собрала. Сегодняшняя ночь – последняя, которую она проведет в моем доме, и мне не хотелось омрачать ее дурацкими душещипательными историями. Пусть все останется, как есть – время Лизы прошло, наступило время Наны. Которую, между прочим, никто не принуждал. Сама согласилась, хоть мне до сих пор непонятно, чем ей так встал Лэрс. Очевидно, что этой малышке нужна твердая рука и ежовая рукавица. И порка. Да-да, та самая, от которой задница станет ярко-розовой, а характер – шелковым.

Вот же хрень собачья, у меня… стояк?

Я тряхнул головой, пытаясь выбить из головы образ Наны, лежащей у меня через колено с задранной кверху юбкой и спущенными трусиками. Почему-то уверен, что она носит что-то милое и провокационное. Я не любитель всех этих игр в Хозяина и Рабыню, точнее говоря – это вообще меня не заводит, но вот отшлепать Шпильку за ее острый язык и за то, что сунула нос не в свое дело было бы очень даже интересно. Интересно, как она все-таки разнюхала про меня и Соню? Я был железобетонно уверен, что Лиза подчистила все хвосты. Оказалось – ни хрена подобного.

Стрелки часов перевалили за полночь, когда я, переодевшись в повседневную одежду, вышел из комнаты. Мне определенно нужно встряхнуться, проветрить голову и вышвырнуть оттуда ненужные фантазии. С простячками, конечно, трахаться тоже интересно, но я стараюсь делать исключения только ради особенно выдающихся экземпляров, к которым, само собой, Нана не относится. Добавить сюда наши деловые отношения и ее идиотскую влюбленность в Лэрса – и получится гремучее противоядие от эрекции, которая, между прочим, в эту самую минуту очень даже мешает нормально переставлять ноги.

Я уже собирался уходить, когда вспомнил, что оставил телефон в гостиной: битый час трепался по телефону с сестрой Наны, доказывая, что не верблюд, и что по условиям контракта ее сестра обязана находиться со мной двадцать четыре часа в сутки. Еще одна дурацкая идея Лизы, между прочим: мне бы и в голову не пришло обзванивать родню секретарши, чтобы поставить их в известность, почему она не придет ночевать. В жизни не чувствовал себя таким идиотом. Уверен, что и Лиза это понимала, поэтому и попросила сделать это в качестве последней просьбы перед отъездом. В общем, мне даже пришлось пообещать сестре Наны – кажется, ее звали Маргарита, - что завтра она может в любое время навестить сестру и лично убедиться, что та не превратилась в обглоданный набор костей. Уверен, что еще не единожды пожалею об этом, но не переигрывать же?

В гостиной меня ждал сюрприз.

Нана, рассеянно поглаживающая спинку дивана. С взъерошенными медовыми волосами, в короткой шелковой комбинации она выглядела просто как фея из песни[1]. Я осторожно позвал ее по имени, но Нана никак не отреагировала. Все ее движения были плавными, смазанными, тягучими, словно… она спала?

Ну надо же, она лунатик? Этой девчонке уже дважды удалось меня удивить. Приятно удивить, а это дорогого стоит.

«Нет, Р’ран, стой, где стоишь», - приказал я себе, пытаясь быть хорошим парнем, чего за мной с роду не водилось. Ну какой из меня хороший парень? Я мудак и почти горжусь этим. Не был бы засранцем – был бы таким же, как папаша или слизняк Лэрс. А это, как говорится, сраная перспектива.

Стараясь не напугать ее, я подошел ближе, не без удовольствия наслаждаясь изгибами фигуры под тонкой тканью. И так, что мы тут имеем? Грудь небольшая, но высокая, талия тонкая, задница сочная, а ноги… Ноги идеальны. Так бы и забросил их себе на плечи, разложив это чудо тут же на столе.

Нужно отвести ее в постель, пока она не натворила дел. С моей меткой и лунатизмом эта девчонка может что угодно вытворить. Осторожно, не делая резких движений, я взял Нану за за руку, потянул на себя. Вот так, еще чуть-чуть.

Она подняла голову – и ее яркие серебряные глаза буквально вышибли из меня дух. Ну ничего же себе, вот это преображение! Нет, конечно, метка должна была преобразить ее, но я и представить не мог, что так сильно.

— Р’ран, - прошептала она, переплетая свои пальцы с моими.

Я и глазом моргнуть не успел, как ее вторая рука обвила мою шею, вцепилась в волосы.

— Эй, Шпилька, это просто сон, - попытался вразумить ее я, прекрасно зная, что в таком состоянии она не то что не в состоянии понять мои слова – она их попросту не слышит.

— Р’ран… - Кажется, ей нравилось пробовать на вкус мое имя. А мне нравилось, как она поглаживает его своим чудесным языком.

Шаг, еще шаг – и она толкнула меня к дивану. Я послушно дал себя усадить, а потом и оседлать, развел руки, цепляясь за обивку, давая себе зарок даже пальцем к ней не притрагиваться. Ну а что, я ведь просто случайно подвернулся под руку. Будем считать это бонусом за то, что не могу сделать ее задницу соблазнительно-розовой. Я скосил взгляд в сторону двери – если кто-то войдет, я просто на хрен испепелю засранца, будь это хоть чертов Лэрс.

«Нарушаешь все правила, мужик», - слабо воспротивился голос рассудка, но я пожелал ему сдохнуть и не воскресать.

Ничего не будет, я более чем уверен в своей способности все держать под контролем. Просто хочу посмотреть, что еще творит луна с этой девчонкой. Мало ли, вдруг у меня тут целое сокровище, а я его разбазариваю на бесхребетников?

— Ты ведь не сделаешь мне больно? – слабым, почти испуганным голосом, выдохнула Нана мне в шею, пальцами задирая футболку все выше и выше. В конце концов пришлось поднять руки и позволить Шпильке меня раздеть.

Больно? За каким дьяволом я должен делать ей больно?

Нана зашвырнула футболку куда-то в глубины пустой гостиной, рассеянно улыбнулась. Боги, до чего-же соблазнительный вид: сладкая, теплая, мягка, как свежая карамель. Я едва подавил желание провести пальцем по ее бедру и слизнуть вкус.

— Я соврала, - пробормотала она, мягко покусывая мой подбородок.

— Ну-ка, Шпилька, расскажи свой большой секрет, - пробормотал я. Ни единого укора совести за то, что пользуюсь ее «болезненным состоянием». Если девчонка скрыла что-то существенное – что ж, ближайшее утро будет не самым приятным в ее жизни. А я заодно узнаю, не вляпался ли в какое-то дерьмо. Может у нее трое детей? Проблемы с полицией?

Правда оказалась куда интереснее.

— Я – девственница, - странно улыбаясь во весь рот, призналась Нана.

Почти уверен, что крохотная часть ее сознания, которая в этот момент изо всех сил пыталась взять контроль над телом, гордо улыбалась. Еще бы, ведь я почти физически ощутил, как вытянулось мое лицо.

Что значит – девственница?!

Смысл этих простых слов не сразу проникает в мое сознание. Вернее, мне требуется несколько секунд на осознание. Она же сказала, что уже не… Я нарочно сделал акцент на этой стороне, прекрасно зная, что, когда дело доходит до такого животрепещущего вопроса, как экстренное соблазнение бестолкового слизняка, без… гмм… секса никак не обойтись. Получается, Шпилька нагло и бессовестно соврала мне. Теперь понятно, почему она так задергалась, когда я задал простой и вполне понятный вопрос.

Первым моим желанием было встряхнуть ее как следует, чтобы обманщица вынырнула из сна, и предъявить вскрывшийся обман. Но…

— Р’ран… - Ее пальцы пробежали по моей груди, опустились ниже, как-то совершенно охренительно медленно поглаживая живот.

— Маленькая лгунья заслуживает того, чтобы ее проучили, - пробормотал я, скосив взгляд вслед за движениями ее рук. – Ох, Шпилька, не тормози.

На миг мне показалось, что она проснулась: подняла голову, внимательно разглядывая мое лицо серебряными глазами, от которых внутри меня пробуждалось что-то… странное. Она же не лунная, и метка совершенно точно не могла повлиять на нее прямо так. Нет, конечно, всякое бывает, я точно знаю, как минимум о двух случаях, когда люди сходили с ума, не пережив влияние луны, но Нана точно не была такой слабой. Уверен, что почувствовал бы ее слабость: что-что, а бесполезная трата человеческих ресурсов и скандал в прессе мне точно не нужен. В случае со Шпилькой я точно ничем не рисковал.

— Девочка с сюрпризом, да? – Я жестко подавил желание прикоснуться к ней и на всякий случай закинул руки на спинку дивана.

А эта чертовка как будто нарочно поерзала на мне своей очаровательной задницей. Я сцепил зубы, подавляя хотя бы стон, потому что подавить эрекцию было просто не в моих силах. Да и к дьяволу это: я взрослый мужик двадцати восьми лет и мой организм самым правильным образом реагирует на предложенное угощение.

Нана взялась за пряжку моего ремня, снова вильнула бедрами, и на этот раз я не смог отказать себе в удовольствии двинуть бедрами ей навстречу. Прямо между этими ножками. Проклятье, я почти физически ощутил, как молния жалобно застонала из-за неслабого натяжения. И все честно – я ее даже пальцем не трогаю. Хотя хочу. Так хочу, что, если наши игры затянутся, я на хрен разломаю диван.

Отзывчивый стон Наны острыми вибрациями растекся по моему позвоночнику, рождая целую армию фантазий, каждая из которых была достойна отдельного порнофильма.

А, гори все синим пламенем!

Нана наклонилась ко мне, прикоснулась к моим губам несмелым поцелуем. Я охотно позволил себя целовать, хоть, если быть до конца откровенным, девчонке явно недоставало опыта. Да и откуда ему взяться у невинной обманщицы? Целовал ли ее Лэрс? Одна мысль об этом заставила меня сглотнуть приступ злости. Надеюсь, дорогой братец, ты не прикасался к этому сладкому рту своими слюнями, потому что я никогда не опущусь до того, чтобы подбирать после тебя.

— Нана, - прошептал я, чувствуя, что малышка готова продлить поцелуй, - разденься.

Конечно, это манипуляция. Бессовестная, грязная и совершенно корыстная, но мне все равно. Хочу увидеть ее голой. Если не могу трахнуть ее членом, то поимею хотя бы глазами.

Она послушно, без заминки, потянула бретели комбинации с плеч. Тонкий шелк скользнул по коже, словно золотой мед. Ткань лишь на миг задержалась на твердых сосках, но Нана повела плечами – и комбинация стекла по телу до самой талии. Шпилька тряхнула волосами и снова потянулась ко мне, но я остановил и эту попытку.

— Сиди ровно, Нана.

У нее удивительное тело. Нет, конечно, одежда давала непрозрачные намеки на то, что мне определенно может понравиться то, что под ней прятано, но действительность превзошла все ожидания. Такая грудь определенно предназначена для того, чтобы слизывать с нее молочный шоколад или клубничный сироп, а розовые соски так и просятся укусить. До, мать его, боли вонзить зубы в плоть и потянуть, пока малышка не захнычет от сладкой боли. Наверняка ей понравится. Почему я так думаю? Потому что у нее просто нет шансов против моей извращенной фантазии. А у меня, кажется, нет шансов забыть сегодняшнее представление. Точно не в ближайшее время.

Мне рвало крышу от желания и дальше ею командовать, отдавать грязные указания и наслаждаться результатом. Посмотреть, как она будет поглаживать себя между ног, как превратит собственные пальцы в источник наслаждения, как будет пощипывать соски, как до крови искусает губы. Дьявол! Да я просто само Вселенское терпение, если до сих пор держу рот на замке, а член – в штанах. Он мне точно спасибо не скажет. Еще пара таких выходок – и кончу в трусы, а это вообще позорище.

И все же заканчивать вот так не хотелось. А то, чего хотелось, с девственницами в приступе лунатизма не вытворяют даже такие беспринципные мудаки, как я. Дилемма.

— Р’ран?!

Громкий шепот Лэрса ощутимо ударил меня по яйцам. Могу поклясться, что мои шары сжались от того, что разрядки им сегодня не видеть. Ведь, блядь, кайф поломал, хренов слизняк. Вот талант у человека – появляться в самый неподходящий момент.

— Что ты… с ней делаешь?! – продолжал возмущенно шипеть этот бесполезный отросток на теле человечества, пока я, осторожно прижав к себе Нану, поднимался.

— Вали на хрен, - сказал первое из приличного, что пришло мне в голову.

— Ты больной ублюдок!

— Заткнись, ты ее разбудишь.

Лэрс встал у меня на пути и сделал еще одну ошибку помимо того, что угробил мне вечер: протянул свои «грабли», взглядом требуя отдать ему ношу.

— Ты больше и пальцем ее не тронешь, извращенец, - бормотал он, все еще наивно веря, что я вот так запросто его послушаюсь. – Мне нужно было догадаться, что ты решил просто превратить ее в одну из твоих потаскух.

Я бы точно послал его прямо на хуй, если бы не увидел нечто, притянувшее мое внимание. Этот бешеный взгляд и какая-то совсем идиотская попытка изобразить злость, и еще дрожащие руки. Ба! Либо мне мерещиться, либо сладка Шпилька конкретно влезла ему в мозги. Настолько сильно, что ради попытки отвоевать ее у меня, Лэрс готов начхать на инстинкт самосохранения и вступить в драку, даже зная, что обречен на поражение.

Твою мать, да слизняк в нее втрескался!

Очевидно, я слишком широко улыбнулся своему внезапному открытию, потому что рожа Лэрса начала стремительно багроветь, и он все же попытался силой отнять у меня Нану.

— Я же предлагал свалить на хер, - прорычал я в ответ.

Потребовалась секунда, чтобы потянуть из углов тени, превратить их в продолжение моих мыслей, в две руки, которые схватили этого храбрящегося суслика и швырнули в стену. Он и глазом моргнуть не успел, только удивленно охнул, стекая по стене в бесформенную лужу. Без единого угрызения совести я прошел мимо. Кажется, он вырубился и при всем желании не смог бы сбежать.

Я привык соображать быстро, привык к тому, что в бизнесе часто нет времени на раскачку, а обстоятельства могут круто поменяться за считанные секунды. Вот и сейчас у меня была всего пара минут, чтобы придумать новый план взамен того, что потерял актуальность. Во-первых, потому, что я не люблю жевать сопли, в особенности в том, что касается женщин. Хочу – беру, точка. Таким как я, не отказывают. А Нана с ее соблазнительной невинностью определенно могла бы стать вкусным десертом к моим вечерним блюдам. Ну хотя бы потому, что девственницы у меня еще никогда не было. И раз уж Шпилька меня одурачила, считаю эту плату вполне справедливой: я буду ее первым. Во-вторых, придурок Лэрс ее любит. Без дураков. Мне ни хрена не понять такой любви, потому что, случись мне оказаться на его месте (что исключено в принципе!), я бы показал средний палец и суке-мамаше со всем ее дерьмовыми планами, и пустышке Соне, но не отказался бы от любимой женщины. Однако, факт на лицо – Нана Шереметьева зацепила моего братца. И ему было больно видеть ее голую, гарцующую на моем члене. Ну нет, Лэрс, расстроить твою свадьбу и подарить Нану на блюдечке с золотой каемочкой – это слишком щедрый подарок. Ты у меня помучаешься. Пощупаешь своими кишками, что такое вылететь к херам собачьим из своего привычного уклада жизни. Узнаешь, что такое стать вторым.

Я занес Нану в свою комнату, бережно, чтобы не разбудить, уложил на кровать. Она сладко потянулась вслед за моими руками. Блядь, хочу ее – хоть умри!

Чтобы не наделать глупостей и не поддаться искушению, быстро вышел и еще пару минут стоял в коридоре, чтобы хоть немного успокоиться. И только потом, без предупреждения – всегда так делал – вошел в комнату Лизы. К счастью, она еще не спала: по привычке валялась в постели и читала. Мое появление ее не удивило, чего нельзя сказать о заметной выпуклости в штанах. Избавиться от стояка не помогли даже попытки думать о финансовых отчетах.

— Не спрашивай, потому что ответ тебе не понравится, - предвидя ее реплику, сказал я.

Лиза хихикнула в кулак.

— Слушай, даже я не могу быть настолько лесбиянкой, чтобы игнорить такой… выдающийся экземпляр.

— Просто молчи и слушай.

Она замолчала. И чем больше я говорил, тем больше хмурилась. Я не обращал внимания, просто наговаривал указания, точно зная, что ей не нужен блокнот, чтобы запомнить.

— Даже ты не можешь быть такой сволочью, Р’ран, - сказала она, когда я закончил.

— Я и есть такая сволочь. Странно, что ты этого не поняла за годы работы плечом к плечу.

— Ты же в курсе, что люди, даже если они не лунники, не пешки на шахматной доске? Им больно и плохо, когда их используют.

— Поверь, ей понравится, - отмахнулся я от «голоса совести».

— Сомневаюсь. Судя по тому, что я видела, твой брат ей не безразличен, и тот факт, что Нана еще девственница…

— Хватит! – рявкнул я. Проклятье, я ведь никогда не повышал на нее голос, я вообще крайне вежлив с женщинами, если только их не зовут Адэла «Сука» Шад’Арэн. – Лиза, я отдаю указания, ты – выполняешь.

— Я больше не твоя помощница.

Этот ответ входил в список возможных оговорок, о которых я тоже успел подумать.

— До двенадцати ноль ноль утра, Лиза, ты еще моя помощница. Поэтому вытаскивай свою хорошенькую задницу из постели и приступай к делу.

Она упрямо поджала губы и скрестила руки на груди.

— Что?

— Нана – она тебе нравится? Потому что если нет, то я и палец об палец не ударю, чтобы превратить ее в сахарную кость, которой ты будешь дразнить брата.

Ох, женщины, почему с ними всегда так сложно? Почему во всем и всегда должны быть симпатия, любовь? Почему простое человеческое желание потрахаться или потрахать кому-то мозги уже ничего не значат?

— Ну конечно она мне нравиться, - не моргнув глазом, соврал я. – Просто подыхаю без нее!

— Ну ты и мудак, - обреченно пробормотала Лиза и все-таки выбралась из-под одеяла.

[1] Тут автору пришла в голову песня «Фея моих снов» группы «Эпидемия»

Глава девятая: Нана

До чего же болит голова!

Я, прикрывая глаза рукой, приподнялась на локтях. Странно, но в окна не бил солнечный свет, напротив: казалось, что день за окном как раз клонится к вечеру. Но… как? Я никогда в жизни так много не спала, даже когда проводила без сна сутки подряд, а такое случалось частенько, в особенности перед выпускными экзаменами.

Должно быть все дело в температуре и метке Р’рана. Я даже не помню, как он привез меня домой. И, кстати, о доме: я же не позвонила Маргарите! Она, наверное, уже все морги обезволила или, что куда больше в ее стиле, подняла на уши весь офис «СоларИнк». Вот же! Нужно немедленно позвонить ей, успокоить, а то эта фурия перевернет вверх дном весь город!

Я села, помассировала виски, кое-как справляясь с приступом режущей боли в глазах. Как будто меня заставляли смотреть на светящую прямо в лицо лампу.

И услышала странный звук, напоминающий странную помесь рыка и мурчания. Как будто поблизости дремал сытый лев. Поблизости, то есть, вот тут, слева.

Я повернула голову – и залепила рот ладонью, проглатывая крик.

Р’ран Шад’Арэн?! Без рубашки и, судя по сбившемуся куда ниже пояса покрывалу, без штанов и даже без трусов! И, боги, я тоже голая. И мы в одной постели.

Первым делом я густо покраснела и что есть силы рванула на себя одеяло, заворачиваясь в него, словно монашка. Р’ран недовольно заворчал и перевернулся на живот, спиной ко мне. Вот это спина – всем спинам спина. Жесткая, мощная, широкая, плавно перетекающая в узкую талию и накаченную задницу. Забрать одеяло было плохой идеей, потому что теперь я точно знаю, что Р’ран лежит в моей постели совершенно голый. Хотя… а это вообще чья комната?

Ох, что же произошло?

Я инстинктивно, чтобы подтвердить – но лучше бы опровергнуть! – подозрения, приподнялась, одним глазом посмотрела на простыню. Если мы… если между нами что-то было, то должны остаться следы крови. Наверное. Хотя, неужели бы я не помнила свой первый раз? Ох, жизнь, за что ты так со мной?

Следов не было. И, ориентируясь только на собственные физические ощущения, у меня ничего не болело. Не знаю, стоит ли в таких вопросах ориентироваться на книги и фильмы, но после первого секса должен ощущаться какой-то дискомфорт. Аврора рассказывала, что она после своего первого раза еще несколько недель не могла даже подумать о том, чтобы подпустить к себе парня, из-за чего они и расстались.

Мое тело подсказывало, что либо у нас с Р’раном был какой-то исключительно безболезненный секс, либо ничего не было. Может быть он просто спал тут со мной?

Несмотря на всю напряженность ситуации, я не смогла сдержать смешок. Ну да, мы просто так валяемся в одной кровати совершенно голые. Самой-то от себя не смешно, Нана?

Я почти собралась с духом, чтобы растолкать Р’рана и потребовать объяснений, когда дверь в комнату без предупреждения распахнулась. Как же хорошо, что я все-таки забрала одеяло, иначе бы превратилась в горстку пепла от жгучего стыда. Кажется, у меня даже задница покраснела.

Но, как оказалось, обнаружить себя голой с голым же боссом-монстром было еще не самым ужасным, хотя минуту назад я бы поклялась своей головой, что так и есть. Но сейчас, когда из-за плеча взволнованной горничной появилась очень даже не взволнованная Маргарита, я поняла – ад существует. А моя старшая высоконравственная сестра – женская ипостась Люцифера.

Маргарита медленно, как будто смаковала подробности, ощупала меня взглядом, а потом зыркнула на голую задницу Р’рана. И секундный блеск в ее глазах почему-то поднял во мне необъяснимую волну негодования. Какое мне вообще дело до того, что моей сестре понравилась задница этого монстра?

— Итак, Нана, - Маргарита отодвинула перепуганную горничную в сторону, вошла в комнату и, рванув с кресла скомканное декоративное покрывало, швырнула им в Р’рана. Ей было все равно, что этот человек был слишком богат и влиятелен, чтобы оставить без наказания ее вторжение на свою территорию. В этом вся Марго. – Кто из вас объяснит мне, что произошло?

Я собиралась сказать, что требовать объяснений от спящего как-то странно, но меня остановил тяжелый вздох – Р’ран, наконец, проснулся.

Он лениво зевнул, прикрылся покрывалом, взъерошил волосы. Сейчас они беспорядочно свисали вдоль лица, и Р’ран не был похож на беспощадную акулу финансового мира. Скорее уж на сонную и очень недовольную акулу.

Мой живот совсем некстати заурчал, в ответ на что я получила вопросительный взгляд этого монстра. Боги, хоть бы он перестал так на меня смотреть, иначе я точно сгорю!

— Маргарита Шереметьева, я так понимаю, - пробормотал Р’ран, лениво свешивая ноги с постели и потирая затекшие плечи. Встал, ловко заворачивая покрывало вокруг талии, поравнялся с моей сестрой и прежде чем та успела что-то предпринять, галантно, словно был в смокинге на каком-то представительском вечере, поцеловал ей руку. – Рад видеть у себя в гостях. Ваш голос сразил меня наповал еще во вчерашней телефонной беседе, но он не идет ни в какое сравнение с вашей красотой.

Что?! Он говорил с Марго? И чего это он ей комплименты отвешивает, словно какой-то… принц!

«Потому что вроде как и правда, принц», - не без желчи подсказал внутренний голос.

На лицо Маргариты стоило посмотреть. Она очень пыталась быть злой и рассерженной старшей сестрой, но после такого обезоруживающего приветствия, да еще с фирменной улыбкой в придачу, даже ее несокрушимые бастионы дали трещину.

— Прошу простить меня за внешний вид, - продолжал заливаться соловьем Р’ран, - мы с Наной… немного увлеклись.

Тут он повернул голову в мою сторону и, готова поклясться, взглядом приказал держать рот на замке. Еще чего! Меня чуть не разрывало от возмущения, и держать это внутри было просто невыносимо. Впрочем, как и думать о предстоящем разборе полетов с Марго. Помнится, однажды она чуть не силой пыталась поволочь в ЗАГС одного из ухажеров Авроры, когда застала тех за интересным занятием в ванной. Идиоты так увлеклись, что забыли запереть дверь. По итогу парень сбежал от нас в чем мать родила, а Аврора и Марго не разговаривали почти месяц. Сейчас моя старшая сестра увидела почти аналогичную ситуацию, разве что без самого процесса. А учитывая все ее предупреждения и попытки отговорить меня от этой авантюры, и то, что я в первый же день не явилась домой ночевать… Да, мне двадцать лет и я взрослая самостоятельная девушка, а Марго мне не мать, потому что моя мать умерла через полчаса после того, как дала мне жизнь, и тем не менее – сестра имеет полное право устроить мне головомойку. И не упускает шанса это право использовать.

— Мария проводит вас в гостиную, а мы с Наной присоединимся через… десять минут. Полагаю, нам всем нужно кое-что обсудить.

Маргарита еще несколько секунд сверлила меня разочарованным взглядом, потом кивнула Р’рану и вышла. И едва дверь за ней закрылась, я громко зашипела:

— Что происходит?!

Вместо ответа монстр повернулся ко мне спиной и, ничуть не стесняясь, бросил покрывало. Я демонстративно отвернулась, в ответ на что получила порцию недоброго смеха и звук его удаляющихся шагов. Он что, правда наплевал на меня и пошел в душ? Шум льющейся воды подтвердил мою догадку.

Не в силах больше терпеть это, я сорвалась с кровати и поплелась следом. Пусть не думает, что на меня действуют эти игры в молчанку. Ванна, смежная со спальней, была поистине огромной. То есть буквально целая комната, и даже удобная деревянная софа есть, и куча зелени, хотя, казалось бы, здесь ей должно быть не очень уютно. Я подняла голову и не сразу поняла, почему мне не льет на голову: потолок был полностью стеклянным, и по ту его сторону шел ленивый дождь. Могу поклясться, что почувствовала сочный густой запах озона, мокрого асфальта, тумана и сырости.

— Пришла потереть мне спину? – спросил Р’ран из-за матовой перегородки, которая отделяла область душа от остального помещения. Надо же, тут и джакузи есть – никогда не купалась в джакузи.

— Пришла узнать, что произошло, - стараясь держать себя в руках, ответила я.

— Произошло то, что моя новая личная помощницы оказалась маленькой лгуньей, - бросил он.

Я прикусила язык и воспользовалась тем, что Р’ран как раз намылил волосы. Я – лгунья? Но я ни слова неправды не сказала, кроме… Черт, значит, у нас все-таки был секс.

Сокрушенная этой новостью, я обессилено прижалась к перегородке, уткнулась лбом в матовую поверхность. Я так хотела, чтобы мой первый раз был с человеком, которого я буду любить всем сердцем, и который будет точно так же любить меня. Чтобы мой первый раз был с кем-то, вроде Лэрса или с ним самим. Столько раз рисовала в воображении усыпанную лепестками роз постель, особенный вечер, шампанское. Даже зная, что все это дурацкая романтическая мишура. Но никогда, даже в страшном сне, мне не могло присниться, что все это произойдет даже без участия моего сознания!

— Я… как мы… - Язык отказывался произносить это вслух.

— Что ты там бормочешь, ни черта не слышу.

Я собиралась сказать, что самое время ему прочистить уши, когда Р’ран вдруг оказался прямо передо мной и, прежде, чем я поняла, что него на уме, втолкнул меня прямо под душ, на ходу сдернув одеяло. Пришлось прикрываться руками, но он и тут был на шаг впереди: сграбастал запястья и поднял их у меня над головой.

— Ты с ума сошел! – зашипела я. Обида и злость на то, что стою перед ним совершенно голой, хлестали, словно крапива. Хотелось закрыть глаза, вообразить, что просто смотрю идиотский сон – и проснуться в нормальном человеческом утре, где не будет всего этого безумия.

— Давай кое-что проясним, маленькая обманщица, - сказал Р’ран, наклоняясь к моему лицу так близко, что его теплое дыхание пощекотало губы и кончик носа. – Я тебя и пальцем не тронул – это первое. Перестань делать такое лицо, будто девственность – ценный музейный экспонат, который нужно держать под семью замками.

— Отпусти меня, - униженно взмолилась я. – Что я тебе сделала? Что вообще произошло, пока я была в отключке?

— Ты – лунатик, Нана. Странно, что ты этого не знаешь. Или знаешь?

Я прикусила губу. Вот же, и как я могла забыть. Но и не удивительно: столько времени прошло с того дня, как я в последний раз гуляла по крыше дома. Была уверена, что переросла эти глупости, и даже подумать не могла, что все это выльется в одно большое неприятное пробуждение.

— Я перестала ходить по ночам еще в младшей школе, - сказала я, стараясь игнорировать непонятные щекочущие кожу волны, которые растекались по моему телу всякий раз, когда я вдыхала запах Р’рана. Нужно срочно что-то делать, потому что, кажется, мое тело начинает реагировать на его близость слишком… странно.

Он, словно услышав мои мысли, придвинулся почти вплотную, не оставив между нами ни сантиметра пространства. Жестко прижал меня к стене и почти без труда развел ноги коленом. Что мы вообще делаем?

— Так вот, Шпилька, - вода капала с его волос и растекалась влагой по чувственной улыбке, - ты сама мне призналась. И еще чуть не трахнула меня, знаешь ли. Скажи спасибо, что я умею держать член в штанах, а то бы сегодняшнее пробуждение было для тебя несколько более… болезненным.

— То есть у нас ничего не было?

— Да успокойся ты уже, - немного раздраженно бросил он.

— Тогда как я оказалась в твоей постели? И почему мы были там голыми?

По тому, как он прищурился, и какой хищной стала его улыбка, мне сразу стало не по себе. И зачем я спросила? Может, неведение было бы лучше?

— Потому что где же еще быть помощнице, как ни в постели своего босса?

— Шутишь, да? Мне вот вообще не смешно. Твое счастье, что я не могу врезать тебе как следует!

— Ну а зачем, по-твоему, я тебя так распял? – Р’ран опустил взгляд ниже, даже не скрывая, что лапает меня взглядом.

И, боги, это было так… порочно: быть совершенно обнаженной перед едва знакомым мужчиной, чувствовать, что ему нравится вид моего тела, впитывать запах его кожи, наслаждаться видом прилипших ко лбу темных волос и думать о том, что эти губы наверняка знают сотню способов доставить женщине удовольствие.

— Ты возбудилась, Шпилька, - мурлыкнул Р’ран. – Такой роскошный вид. Хочу попробовать на вкус твои соски.

Я закрыла глаза, попыталась сосредоточиться на том, что он сказал про босса и подчиненную, но мысли то и дело съезжали в сторону его признания. И мне до сладкой боли между ног хотелось, чтобы он сказал еще что-то такое же развратное, горячее.

— Жаль, у нас совсем нет времени на игры, - чуть севшим голосом пробормотал Р’ран. – Но надеюсь, мы вернемся к этому разговору позже. Эй, Шпилька, - он наклонился к моему уху, прихватил зубами мочку и чуть-чуть потянул, покусывая. – Ночью ты чертовски сексуально объезжала меня сверху. И моему члену понравилось это даже через штаны. В следующий раз, когда ты будешь сверху, у нас будет просто феерический трах, я тебе обещаю.

— Р’ран… - Проклятье, я даже не смогла послать его куда подальше. Просто растаяла от его грязных слов, будто последняя дура. Позволила монстру поймать меня в ловушку и, кажется, была как никогда близка к тому, чтобы полностью подчиниться мужчине.

— Мне нравится, как твой язычок поглаживает мое имя, - нахально хмыкнул Р’ран, - уверен, с другими моими частями тела он тоже великолепно справится.

Собрав в кулак всю волю, я подарила монстру злой взгляд, полный обещания позаботиться о других частях его тела со всей «любовью». Но нахал только расхохотался и все же отпустил мои руки. Стараясь не смотреть вниз, я попятилась прочь, но Р’ран и тут оставил за собой последнее слово: поторопил меня звонким шлепком по заднице.

Я развернулась и все-таки достала его не менее звонкой пощечиной. Собиралась врезать и вторую, но на этот раз он успел перехватить мою руку. Игривость стремительно испарилась с его лица, уступив место раздражению и злости. Еще бы, ведь от силы удара ладонь до сих пор приятно пощипывала.

— Это был первый и последний раз, когда ты позволяешь себе подобное, поняла? – Р’ран жестко поймал меня за подбородок, вынуждая встать на носочки, чтобы смотреть ему в глаза. – А теперь ты оденешься, спустишься к сестре и будешь вести себя тихо, как мышь, иначе я перестану корчить милашку Р’рана.

— Это был милашка? Боюсь представить, какой тогда засранец.

— Он тебе не понравится, поверь на слово.

— Прости, мистер Большая задница, не привыкла доверять пустозвонам.

В общем, я конкретно перегнула палку и, наверное, это был чуть ли не единственный раз в жизни, когда стоило промолчать. Но, увы, уже не переиграть.

Р’ран запустил вторую руку мне в волосы, сжал их на затылке, оттягивая назад, из-за чего я почувствовала себя еще более беспомощной, чем недавно в душе. Это было грубо, но явно без намерения причинить боль. Поганцу просто хотелось показать, кто тут за главного. Пунктик у него на этом, что ли?

— Пока ты ночью сладко спала в моей постели, я позаботился о страховке.

— Страховке? Собираешься прыгать с парашютом?

— Собираюсь приручить дикую кошку.

Это он обо мне?

— Повторяю последний раз: сейчас ты оденешься, приведешь себя в порядок, спустишься к сестре и будешь очень убедительно строить из себя влюбленную в меня дурочку, поняла? Иначе весь ваш расчудесный особняк со всеми его потрохами превратиться в груду строительного мусора. А Маргариту посадят за подделку документов. Право собственности и все такое. Надеюсь, дальше развивать не нужно, и мы друг друга правильно поняли?

Я сглотнула, мотнула головой, давая понять, что больше нет необходимости держать меня в капкане. Р’ран почти брезгливо отодвинулся, рванул с сушилки пару полотенец и одно бросил мне. Не сразу, трясущимися от волнения руками завернулась в пушистую ткань. Почему-то подумала про то, что мои волосы тоже намокли и не помешал бы фен.

«Как он узнал? Мы все сделали идеально».

— Для чего тебе это? Зачем мне разыгрывать влюбленность в тебя, если я должна завоевать Лэрса?

— Потому что я в одностороннем порядке поменял правила, Шпилька. Потому что, - он посмотрел на меня в пол оборота, зло усмехаясь, - я не ванильный принц и использую людей, чтобы добиться цели. В данный момент буду использовать тебя. И чем меньше ты будешь сопротивляться, тем больше кайфа мы оба получим.

Глава десятая: Нана

Я даже не удивилась, когда поняла, что все мои вчерашние покупки заботливо разложены в гардеробной, которая тоже прилегала к комнате Р’рана, и соседствуют с его рубашками и костюмами. Такое чувство, что я, как Спящая красавица, провела во сне пару месяцев, и все вокруг успели как следует приготовиться к моему пробуждению. Просто невероятно, что и суток не прошло.

Откуда он узнал?

Эта мысль преследовала меня все время, пока я одевалась, собирала волосы и накладывала макияж. Справилась меньше чем за десять минут, по старой привычке: я люблю поспать и частенько валялась в кровати до последнего, чтобы потом на ходу и глаза красить, и пить кофе. В этом мы с Авророй совершенные противоположности: та всегда ложится с десять и встает в шесть, и уже к восьми сверкает безупречностью. Говорит, что внешность – ее ценник, и чем лучше она выглядит, тем дороже каждый следующий контракт. Мне, честно говоря, достаточно просто туши и блеска для губ.

— Надеюсь, Шпилька, ты понимаешь, что Маргарите лучше не знать о том, что я раскопал ваш маленький секрет? – уточнил Р’ран, возвращаясь из душа как раз в тот момент, когда я собиралась уходить. – Хотя, конечно, можешь рассказать ей, и тогда все будет совсем не радужно. А мне бы хотелось, чтобы розыгрыш был идеальным.

— Розыгрыш?

— Просто иди вниз и дождись меня.

Я была рада убраться подальше. В первую очередь потому, что вопреки жгучей злости в адрес этого самовлюбленного типа, меня как-то странно на уровне первобытных инстинктов тянуло к нему. Тянуло так сильно, что даже мысли о Лэрсе отступали на задний план.

«Это просто дурацкая метка, - уговаривала я себя, спускаясь по лестнице в холл. – Нет и не может быть никакой симпатии к человеку, который вызывает только злость и раздражение».

«Как. Он. Узнал?»

У лестницы меня уже поджидал мужчина средних лет и, почтенно поклонившись, отрекомендовался: назвал имя, должность и уверил, что я могу беспокоить его по любому вопросу в любое же время суток. Даже язык почесался спросить, где в этом доме клетка, в которой запирают Р’рана в пики приступов бешенства, но я смолчала.

Гостиная была просто великолепной: просторная, с ростовыми окнами, меблированная самым минимум необходимой мебели, и как-то гармонично сочетала в себе строгие линии и мягкие пастельные цвета. Не будь сегодняшний день таким ужасным, я бы с большим восторгом оценила и старинный камин, и «зеленую зону», но я лишь смазано скользнула по ним взглядом в поисках сестры.

И нашла ее сидящей на диване в компании Лэрса. Сегодня он был одет в простую полосатую рубашку и темные джинсы. Взлохмаченные волосы так и просились их пригладить, а улыбка была такой родной, что сердце защемило от тоски. Марго, надеюсь, ты не рассказала ему о том, что увидела наверху?

Я только представила реакцию Лэрса – и почувствовала противный холодок паники. Даже думать не хочу, кем стану в его глазах, если он узнает о нас с Р’раном. Даже если между мной и чудовищем ничего не было.

— Нана. – Лэрс поднялся, сделал шаг в мою сторону и привычным жестом потянулся для приветственного поцелуя в щеку. Но в последний момент передумал и ограничился пустым официальным холодным кивком.

— Привет, Лэрс, - сухо ответила я, хоть внутри растекалась горечь. Значит что-то он все-таки знает, иначе откуда такая резкая смена отношения?

— Лэрс провел мне экскурсию по дому, - сказала Маргарита, рассматривая меня прохладным янтарным взглядом. – Не представляю, как ты будешь тут ориентироваться без компаса: ты же в трех соснах запросто потеряешься.

— Я уже взрослая, не потеряюсь.

Пока мы с Марго пикировались взглядами, пытаясь изображать счастливую встречу двух сестер, Лэрс потихоньку встал рядом. Достаточно близко, чтобы я узнала знакомый запах его одеколона: морской бриз и цитрус.

— Я пообещал Маргарите присматривать за тобой, - зачем-то сказал он.

«И поэтому смотришь на меня, как на мусор?» - чуть не закричала я.

— В этом нет никакой необходимости, - вторгся в наш странный диалог голос Р’рана, а через секунду я почувствовала его ладонь у себя на талии. – Вообще, Лэрс, я бы хотел, чтобы сестра Наны узнала эту новость первой, но это даже к лучшему, что ты здесь. Вы же вроде друзья, да?

Лэрс сжал челюсти, а Р’ран – пальцы, когда я попыталась вырваться из его хватки.

— Маргарита, приношу свои извинения за то, что вы стали невольной свидетельницей нашего с Наной… гмм… секрета. Но все что ни делается – делается к лучшему, так, кажется, говорят? Честно говоря, мы не хотели торопиться, но с оглядкой на случившееся я поступлю как честный человек. Надеюсь, вы не откажете мне в желании взять ее в жены? Нана так старомодна – обязательно хотела, чтобы это случилось только с вашего благословения.

Мимолетный поцелуй в висок был сродни выстрелу из снайперской винтовки. Я даже пощупала кожу пальцами, проверяя, нет ли там дырки. И только потом заметила взгляд Лэрса.

Взгляд убитого наповал. Взгляд растерзанного на куски.

И до меня, наконец, дошло.

В жизни Р’рана ничего не случается просто так. И сегодняшние события – просто спектакль, хорошо спланированная и разыгранная сцена, в которой мы все были его марионетками. Появление моей сестры, конечно же, было не случайным – вряд ли горничные в его доме не знают, что врываться в хозяйскую спальню чревато позорным увольнением. И мы голые в постели. Все выглядело так, будто у нас и в самом деле роман. Конечно, Марго бы ничего не смогла ему противопоставить, откажись он жениться, но в свете случившегося его предложение выглядело таким… естественным, что ни у кого не закралось бы и тени сомнения в том, что все это – чистая правда. Идеальный фарс, разыгранный для зрителя, который тоже появился здесь не случайно.

— Нана… - пробормотал Лэрс, почему-то щурясь, как от яркого солнца и нервно сглатывая. – Скажи, что это шутка… Ради богов, скажи, что ты не с этим чудовищем.

— Знаешь, Лэрс, - вместо меня расписался Р’ран, - женщины часто испытывают болезненную симпатию к пушистым котятам, но в конечном итоге выбирают зубастых хищников. Не принимай на свой счет – это просто естественный отбор.

В эту минуту мое сердце разрывали две противоречивые эмоции. Жгучая ненависть за то, что меня использовали – и… бесконечный восторг от того, что – черт! – я стала жертвой этого беспринципного хищника. Потому что, увы, я не могла закрывать глаза на очевидную правду: такие, как Лэрс, идут по проторенной дороге, в то время как монстры, вроде Р’рана, прут напролом, сворачивая горы и превращая моря в пустыни. И Р’ран никогда бы не позволил собой манипулировать, чтобы угодить своей мамочке. Потому что вертел он весь мир… на том самом органе.

— Нана, вы правда... – Маргарите не хватило смелости продолжить фразу.

А мне не хватило смелости и совести на нее ответить. Поэтому я просто кивнула, делая вид, будто обомлела от счастья. Что еще оставалось?

— Прошу прощения, господин Шад’Арэн, но я бы хотела поговорить с сестрой наедине.

— Само собой, - легко и непринужденно согласился он. Конечно, зная, что я крепко сижу на коротком поводке, стоит ли переживать, что наговорю лишнего?

«Пожалуйста, не надо!» - взглядом попросила я своего без пяти минут жениха. Боги, это даже в мыслях звучит, как ода абсурду. Я – невеста Темного принца, чудовища по имени Р’ранис Шад’Арэн. Где я, а где он?

Но этот поганец лишь прижался к моей щеке с мимолетным смазанным поцелуем, прошептал «Будь умницей, Шпилька» - и подтолкнул к сестре. В пропасть шагать и то было бы не так страшно, ей-богу. Я ведь никогда не врала Маргарите. Потому что так заведено в нашей семье: мы не врем друг другу, что бы ни случилось. Но если я скажу Марго, что ее секрет вскрыт, и не кем-нибудь, а самим Шад’Арэном – она просто с ума сойдет. Марго любит переживать и накручивать себя даже по пустякам, что уж говорить о «не пустяке».

Чувствуя себя обреченной, которая поднимается на плаху и продолжает держать лицо, я пошла за ней к выходу и с наслаждением всей грудью втянула сырой воздух. До чего же сладкий, настоящий мед – так бы и сидела вон на той скамейке под красным кленом и впитывала погоду, как батарейка. Вот тебе и еще одна особенность метки: я становлюсь гиперчувствительной. Читала, что такое проявляется лишь у единиц, и представить не могла, что попаду в этот маленький процент. Наверное, эта особенность как-то связана с моим лунатизмом: не зря же я спустя столько лет снова начала ходить во сне.

Внезапно открытие принесло долгожданное облегчение. Ну вот она, причина, почему я так остро отреагировала на нашу близость в душе. Нет за этим никаких чувств, просто дурацкая чувствительность.

— Объясни мне, что происходит? – без вступления строго спросила Марго. Мы спустились с крыльца, шагнули в густой белесый туман, и даже стоя на расстоянии шага, я все равно видела лицо сестры слегка размытым, словно на старом фото. – Неделю назад ты умирала, что Лэрс тебя отшил, проплакала в подушку из-за известия о его помолвке. Два дня назад ты собиралась устроиться на работу к Р’рану, сунуть голову в пасть чудовища, лишь бы получить возможность и дальше видеться с Лэрсом и все переиграть в свою пользу. А сегодня я узнаю, что ты без ума влюблена в его старшего брата и он просит твоей руки, как какой-то старомодный принц.

— Он и так принц, - сказала я.

— Не уходи от ответа.

Что и говорить – Маргариту не провести. Наверное, только упрямство носорога помогло ей сохранить нашу семью и вырастить нас теми, кем мы есть: княгинями Шереметьевыми, которые даже с голыми задницами не забывали о гордости и происхождении. И все же сейчас у меня не было для нее ответа. Правдивого ответа.

— Все очень тяжело, Марго, - сказала я после короткого вздоха. Наверное, если говорить полуправду, это будет не так мерзко? – Я и Р’ран… Не знаю, как объяснить.

— Уж потрудись, - не уступала сестра. – Ты же говорила, что ждешь особенного мужчину, и что не будешь спешить?

— Он особенный, - пытаясь не сильно морщиться, ответила я. Еще какой «особенный». – Маргарита, я понимаю, как это выглядит со стороны, и мне очень жаль, что ты увидела... то, что не должна была видеть. Но иногда жизнь идет совсем не по плану. Ты же знаешь.

— Знаю, - коротко бросила она. – Но я была уверена, что твоя мечта – Лэрс.

— Он же никогда тебе не нравится, - напомнила я. Кстати, а ведь и правда не нравился. Даже не вспомню, сколько раз мы ругались из-за того, что Марго считала его собакой на сене. Всегда говорила, что если бы он меня действительно любил, то не заставлял бы все два года брать инициативу в свои руки. По ее мнению, такое поведение меня унижало.

— Он нравился тебе, и ты с пеной у рта доказывала, что вы созданы друг для друга.

— Это было до знакомства с Р’раном.

— Даже боюсь спросить, чем же он так тебя покорил! – Марго всплеснула руками и, взглянув на меня, грустно улыбнулась. – Скажи, что ты не повелась на его деньги.

— Конечно, нет! – пришла моя очередь возмущаться. Я смогу, я «придумаю», за что могла бы полюбить его. Главное сосредоточиться. – Р’ран – он просто не такой, как Лэрс. Теперь мне есть с чем сравнивать, и я понимаю, что ты была права.

Фразу «ты была права» можно было использовать в качестве заклинания для укрощения Марго. Все же мы сестры и всю жизнь прожили под одной крышей, и я прекрасно знала, что сказать, чтобы успокоить тигрицу.

— Р’ран – он решительный. Знаешь, берет, что хочет и не боится. И с ним мне не нужно постоянно брать инициативу в свои руки.

Мне казалось, что врала я из рук вон плохо, и Марго непременно меня раскусит, но все обошлось. Сестра «оттаяла», подошла и обняла меня за плечи, заглядывая в глаза. Как же мерзко я себя чувствовал в этот момент: она ведь искренне обо мне беспокоится, а я тут переживаю, как бы не вскрылась моя ложь.

— Нана, тебе нужен именно такой мужчина: тот, кто сможет о тебе позаботиться и не даст сесть ему на шею. Я не знаю, достоин ли Р’ран стать тем самым мужчиной, но если ты уверена, что это любовь, а не блажь, то я могу только порадоваться за тебя.

Я придушила слезы и снова кивнула, почти физически ощущая, как от натуги скрипнули шейные позвонки. Во что же я вляпалась?

— Я люблю тебя, Марго. – Я порывисто обняла ее, чтобы сестра не увидела моих слез, и пообещала себе, что эти слезы будут последними, которые я проливаю из-за Р’рана.

Глава одиннадцатая: Р’ран

— Что ты задумал?

Боги, этот слизняк еще и голос повышать умеет?

— Какая метаморфоза! – Я сделал вид, что удивлен. – Так, дорогой брат, эволюционируешь из амебы во что-то позвоночное?

Я не без удовольствия наблюдал, как его физиономия превращается в испорченный овощ. Боги, спасибо вам за то, что так вовремя подкинули мне эту девчонку! Предвкушаю, какой чудовищно огромный список глупостей он сделает, подыхая от ревности. Определенно, в роли моей невесты Нана будет куда более эффективным оружием. Не говоря уже о том, что я и сам собираюсь прекрасно провести с ней время. Когда Лэрс расторгнет помолвку и накличет на свою голову гнев Шукшина, я распечатаю эксклюзивную бутылку коньяка – единственную в своем роде. Идеальный вкус для идеальной победы.

— Это тоже какой-то твой план? – не унимался Лэрс. Мне даже показалось, что он сунулся ко мне со сжатыми кулаками. Но видимо я слишком поспешил благодарить богов за этот подарок, потому что Лэрс так и не поднял рук. В самом деле, на что я рассчитывал? Что он хотя бы раз поведет себя, как мужчина? – Почему именно Нана?

— Потому что она очаровательная? Потому что у нее сочная задница? Потому что я влюблен по уши? Можешь выбрать любую из причин или все сразу, если у тебя и с фантазией беда, - милостиво разрешил я.

— Ты никого не любишь, ты на это не способен.

— А ты способен?

— Я люблю Нану, - как-то невнятно промычал Лэрс.

Честно говоря, удивлен, что он вообще сказал это вслух и не обделался.

Я посмотрел на часы, потом на дверь, за которой скрылись Нана и ее сестра. Надеюсь, Шпилька не натворит глупостей и не обломает мне весь кайф.

— Ты вроде как теперь невеста на выданье, Лэрс, и скоро станешь женой Сони Шукшиной, - ерничал я. Вообще, не люблю такого откровенного издевательства, но он заслужил каждое слово. – Признания в любви Нане несколько не вовремя, не находишь?

Он поджал губы, промолчал.

Нана и ее сестра появились спустя пару минут. Судя по лицу Маргариты, они нашли какое-то взаимопонимание. А вот Нана… Краше в гроб кладут: бледная, взвинченная, еще и глаза на мокром месте. Похоже, она все-таки расплакалась. Я почти приготовился услышать, как меня посылают в задницу, когда Маргарита сказала:

— Я надеюсь, господин Шад’Арэн, вы будете примерным мужем и докажете, что я в вас не ошиблась, и вы достойны любви Наны. Потому что, если вы хоть полусловом ее обидите или я узнаю, что она несчастлива, клянусь – я ваши яйца приколочу гвоздями к центральной площади. И поверьте, меня не остановит даже вся Национальная гвардия.

Вот черт! От этой интонации и взгляда у меня в самом деле яйца сжались. Я терпеть не могу фальшивых угроз или попыток взять меня «на слабо» - у меня нюх на такие вещи. И я отдавал себе отчет в том, что эта фурия не блефует.

— Я буду беречь ее, как зеницу ока, - пообещал я. И ведь не соврал: пока дело не выгорит, буду стеречь лучше, чем чертов цербер!

Нана встала рядом и как-то неловко потянулась ко мне, чтобы обнять. Я охотно подыграл ей, обнял за плечи, практически сразу почувствовав мелкую дрожь, которая неприятными вибрациями стучала по моим нервам.

— Шпилька, хватит выглядеть, как овечка на заклании, - натянуто улыбаясь, прошептал ей в макушку.

Проклятье, ну вот что за херня? Я же ее не обижаю, не выкручиваю руки. И вообще.

— Я сказала Маргарите, что мы решили не устраивать торжества по случаю помолвки, - пробормотала Нана. – Чтобы не шокировать людей стремительным развитием наших отношений и не давать повода для сплетен.

Умница! Я и сам планировал как-то отделаться от этой дурацкой традиции, которую в моих кругах почему-то усердно поддерживали: роскошный прием, сопли, слезы, вручение камня в оправе. Вся эта ерунда вообще не по мне.

— Это ваше дело, - пожала плечами Маргарита.

Она не стала задерживаться, сославшись на какие-то дела, и быстро ушла. На прощанье крепко обняла Нану и, глядя поверх ее плеча, еще раз бросила на меня предупреждающий взгляд.

Поверить не могу, что провернул все без сучка без задоринки. Ну, почти, не считая заплаканных глаз Наны. Терпеть не могу женских слез. И еще больше не терплю, когда причастен ко всем этим соплям.

— Нана, я бы хотел поговорить с тобой, - пошел в наступление Лэрс, пользуясь тем, что я немного задумался.

Шпилька вскинула голову и даже как будто потянулась к нему навстречу, но ее порыв разбился об мой тяжелый взгляд.

— Мы будем сегодня в «Черной орхидее», Лэрс, - как бы между прочим бросил я. – Там поговорите.

Это входило в мой план: подразнить сопливого ублюдка этой карамелькой, поводить его, как медведя на поводке. На своей территории он, чего доброго, еще и руки может распустить, а вот в клубе, в окружении посторонних, ему просто не хватит смелости. Так и видел его бормочущим какую-то невразумительную хрень про чувства и разбитое сердце. В конце концов, чем больше он будет находиться в режиме «смотри, но не трогай», тем быстрее ему сорвет крышу. Такие как Лэрс никогда не нарушают правила, они предсказуемы, как ход солнца на небе, или снег зимой. Чтобы добиваться Наны он, конечно же, порвет с Шукшиной, думая, что его личная свобода автоматически переключит тумблеры в голове Шпильки. Чего я и добивался. В итоге я получу очень недовольного Шукшина, готового на все, чтобы вытравить Лэрса из «СоларИнк»; мачеху, которая будет чувствовать себя бесплатно поиметой шлюхой; раздавленного Лэрса – и великолепное настроение в паре с душевным спокойствием.

Некоторые вещи, дорогие родственнички, никогда не прощают и не забывают.

Некоторые вещи просто нужно правильно приготовить.

Я взял Нану под локоть и повел к лестнице, спиной чувствуя злость Лэрса. Боги, этот придурок правда думает, что меня можно достать такой дрянью?

— Что будет в «Черной орхидее»? – спросила Нана, пока мы поднимались на второй этаж.

— День рождения отца Сони.

— Мне непременно нужно там присутствовать? – Ее отчаяние колотило прямо в мою ладонь, и, как только мы поднялись, я с облегчением отпустил ее руку и отступил. Вот так, еще не хватало отравиться дрянным раскаянием.

— Конечно, тебе необходимо там присутствовать, что за дурацкие вопросы? Ты – моя невеста, и будет крайне странно, если на мероприятие такого уровня я явлюсь не с тобой, а с девушкой из эскорта.

— Разве? Наша «помолвка» побила рекорды скорости, никто и не увидит разницы, если ты заявишься с длинноногой жгучей брюнеткой. Брось, Р’ран, ты же все время это делаешь.

— Я собираюсь заявиться с коротышкой-блондинкой, у которой язык без костей и полный сбой в работе инстинкта самосохранения.

Она меня все-таки уела, поэтому, уже особо не церемонясь, я втолкнул Нану в комнату и закрыл за нами дверь. Шпилька и не собиралась отходить: так и стояла рядом, убивая меня бешеным серебристым взглядом.

Ладно, кажется, самое время обозначить правила игры.

Но она и тут меня опередила, ровно на одну фразу.

— Надеюсь, Р’ран Шад’Арэн, ты не раскатал губу на настоящую свадьбу?

Что?!

— Я лучше за локоть себя укушу, чем стану твоей женой на самом деле. Хочешь, чтобы я корчила твою влюбленную невесту? Хорошо, раз уж ты опустился до шантажа. Но. Я. Никогда. Не. Стану. Твоей. Женой.

— Кто-то научился делать грозные паузы между словами? – не сдержался я.

Она явно была близка к тому, чтобы снова попытаться врезать мне по роже, но мы оба знали – теперь я всегда буду настороже, и любая попытка вытворить что-то подобное вылезет ей боком.

Нана прикусила нижнюю губу, вытянула ладони вдоль тела и буквально шинковала меня взглядом. Почти… идеальное зрелище. Жаль, у нас в самом деле почти нет времени, а то бы я не отказал себе в удовольствии «раскрутить» ее за глупость, а потом как следует поучить покорности. Боги. Да Лэрс просто не справится с этим зверьком!

— Лиза записала тебя в салон, - я бросил взгляд на часы, - через час. Выбери что-то роскошное, строгое, но дерзкое. Я заберу тебя прямо оттуда. Все поняла, Шпилька?

— Да, хозяин, - съязвила она в ответ.

Проклятье, ну вот как тут устоять?

Хватило одного шага, чтобы приблизиться к ней и поймать за подбородок. Пришлось держать крепко, потому что Шпилька вздумала мотать головой.

— Я весь в предвкушении того времени, когда ты тем же тоном будешь уговаривать меня заняться с тобой сексом. Мне понравилась эта импровизация, но лучше потренируйся. Уверен, несмотря на идиотское упрямство, ты создана для того, чтобы в конечном итоге покориться сильному самцу.

— Но не тебе, Р’ран.

Я погладил ее подбородок, прежде чем отпустить.

— Мне, Нана, именно мне. Будь паинькой – поучись говорить «хозяин» чуть более ласково. И тогда у нас будет полная любовь и взаимопонимание.

Понимая, что начинаю испытывать какое-то извращенное удовольствие просто пикируясь с ней словами, я быстро вышел и от души рассмеялся, когда услышал, как в дверь с обратной стороны врезалось что-то тяжелое. Дьявол, секс с ней будет просто фантастическим!

Следующие несколько часов я проторчал в кабинете, занимаясь тем, что я называю «делать деньги из денег». И как никогда остро ощутил, что мне не хватает Лизы: она всегда была рядом, назубок знала все номера телефонов, имена и фамилии моих коллег, а также имена их жен, детей, любовниц и клички домашних животных. Лиза была не просто правой рукой – она была нервом, который вовремя подавал нужные импульсы. Уверен, что со временем Нана стала бы ее достойной заменой, но теперь это все равно не имело никакого значения. Когда все выгорит, у Шпильки будет столько денег, что ей не придется работать до конца своих дней. Разве не об этом мечтают все женщины?

Вопреки этикету, я не стал повязывать галстук. К черту этих снобов! А вот то, что придется воспользоваться услугами водителя, немного печалило. Люблю водить сам, люблю скорость и драйв. Но иногда – как сегодня – приходится наступать на горло своим желаниям.

Я был почти уверен, что Нана выйдет сразу же, как я подъеду, но успел выкурить две сигареты, прежде чем Шпилька соизволила появиться.

И пришпилить мое сердце тонкими, как иглы, «шпильками» своих туфель.

Твою мать! Уверен, что на пару секунд перестал дышать, наблюдая за тем, как эта зараза нарочно медленно идет ко мне, как ее черное платье в пол обнимает тело, словно перчатка, а в убийственный разрез до самого, мать его, бедра, то и дело развратно выставляет напоказ точеную ножку. У нее там… чулки? Проклятье, сколько бы я не напрягал зрение, это осталось загадкой. Загадкой, которая будет убивать меня весь вечер, или пока я не найду разгадку.

— Челюсть подбери, самец - невзначай проронила она, проскользнув в распахнутую дверь на заднее сиденье.

Я сел рядом, отдал указания водителю, про себя пытаясь думать о чем угодно, но только не о том, что на Нане до неприличия много одежды. Сорвать бы все это к черту, оставить только туфли и запах духов.

— Разве мы не должны ехать на день рождения? – переспросила Шпилька.

— Мы никуда не можем ехать, пока на твоем пальце нет кольца.

— У меня есть кольцо.

Она помахала у меня перед носом ладонью. Пришлось перехватить ее запястье и зафиксировать руку, чтобы рассмотреть, о каком кольце шла речь. Полоска филигранного серебра с парой стекляшек. Мда, Шпилька, меня на смех поднимут, если моя невеста заявится куда-то с таким … гммм… кольцом. Прежде, чем она поняла ход моих мыслей и попыталась остановить, я стащил побрякушку с ее пальца и, не раздумывая, швырнул в окно.

— Теперь у тебя нет кольца, Нана. Надеюсь, это не какая-то семейная реликвия?

Очевидно, нет, раз в ответ Шпилька только вздернула нос и повернулась к окну. Отлично, тишина – именно то, что мне сейчас нужно. Тишина и мысли о том, что секс с девственницей на заднем сиденье автомобиля – это долбаный хардкор.

Глава двенадцатая: Р’ран

Я не сомневался, что визит в ювелирный салон немного ее отвлечет и расслабит. Не из душевного порыва и точно не в порыве благородства: мною руководил трезвый расчет. Сегодняшний вечер станет в некоторый степени испытанием на крепость нашей аферы, и я не хотел, чтобы все пошло насмарку только потому, что моя невеста выглядит как маска Пьеро. А драгоценности… Ну какая женщина не любит блестящие дорогие камешки?

В салоне нас уже ждали. Я пропустил Нану вперед, а сам медленно шел позади, отставая ровно на пару шагов и внимательно изучая ее реакцию. Шпилька скользила взглядом по витринам, подсвеченным таким образом, чтобы выставить камни в самом выигрышном свете. Несколько раз мне показалось, что она заинтересовано замедлила шаг, но нет. Я не торопил – времени было достаточно. Владелец – мой старый знакомый – попытался было встать у нее на пути, но я сделал предупреждающий жест рукой и кивнул в сторону черной двери в самой глубине выставочного зала. Тот кивнул и послушно встал около нее, словно часовой.

Сделав круг почета, Нана повернулась ко мне.

— На всякий случай, если вдруг ты забыла, то мы приехали за кольцом. – Я просто само терпение!

— Я не забыла.

— Ничего не понравилось? – вкрадчиво поинтересовался я.

— Мне все равно. Какая разница, как будет выглядеть фальшивое помолвочное кольцо? Бери любое.

И почему я не удивлен?

Чувствуя, что начинаю закипать, я сграбастал Нану в охапку и чуть ли не силой затащил в дверь, которую владелец услужливо распахнул перед нами. Шпилька попыталась вырваться, но я несильно встряхнул ее.

— Разуй глаза, Нана. И не говори, что тебе и здесь ничего не понравится.

Она несколько раз моргнула, привыкая к мягкому голубоватому полумраку.

И замерла.

ВИП-витрина. Уверен, что здесь вряд ли побывало больше пары десятков человек. Ведь то, что хранится здесь, стоит куда дороже бриллиантов, изумрудов и сапфиров. Потому что ни один мертвый камень не сравниться с живой искрой внутри «лунных слез» - крохотных искорках, упавших с неба в День Черной луны. Ни один бриллиант не сверкает так ярко, как эти кристаллики, ведь им не нужен свет, чтобы сиять.

На витринах лежали колье, кольца и серьги, браслеты – и все это, бережно «завернутое» в полумрак, источало по истине волшебное свечение. Я, как и любой лунник, испытывал тягу к этим осколкам, потому что в моей крови была капля того же лунного света.

— Р’ран… - ошеломленно прошептала Нана.

О да, малышка, растай уже наконец!

Не знаю, с чего вдруг во мне укоренилась дурацкая затея непременно вытряхнуть из нее улыбку, но я не собирался останавливаться на полпути.

— Кольцо, Нана, - напомнил я. Развел руки в приглашающем жесте. – Выбери уже что-нибудь. Что угодно, без разницы.

— Это же те самые камни, - продолжала лепетать она.

— Те самые, и ты вполне можешь владеть одним из них. Когда все закончится – кольцо будет твоим. – И это куда больше, чем озвученные в контракте пятьсот тысяч. – Считай это платой за…

— …. за мои услуги? – закончила она за меня. – Я не твоя шлюха, Р’ранис Шад’Арэн! Мне не нужны побрякушки, чтобы заткнуть рот. Мы оба знаем, что это просто сделка, и пока ты держишь рот на замке – я буду выполнять ее условия.

И восторг выветрился из ее глаз.

Да ну ёб-же твою мать!

Мне хватило короткого взгляда в сторону хозяина, чтобы тот быстро испарился с арены, старательно прикрыв за собой дверь.

— Бесишь, - прошипел я сквозь стиснутые зубы, хватая фурию за бедра и очень жестко, осознавая, что могу причинять ей боль, вдавил в приземистую, покрытую бархатом, витрину. – Ты просто не умеешь вовремя закрывать рот.

— Я не твоя рабыня.

Толчок – и она уже на спине, пытается вырваться, пытается сопротивляться, но она слишком хрупкая и слабая.

Я дернул длинную нить нанизанных друг на друга кристаллов и без лишних нежностей, связал ею запястья Шпильки у нее над головой. Она пыталась размахивать связанными руками, но я легко уклонялся от ударов и использовал ее злость, чтобы развести эти чудесные ноги и обернуть их вокруг своей талии. Дернул вверх за задницу, наслаждаясь видом тонкой черной полоски стрингов. О да, малышка, ты в чулках.

— Отпусти меня, - приказала она.

— Для человека, который оказался в полностью проигрышной ситуации, Нана, ты слишком много командуешь. – Я подсунул одну руку ей под задницу, поднял выше, а пальцем второй погладил трусики в том месте, где они прикрывали ее совершенно невинную промежность.

Простое касание – и Нана выгнулась, словно струна. Боги, да эта малышка в самом деле гиперчувствительная. Чтобы проверить догадку, я надавил сильнее, подушечкой чувствуя крохотный тугой комок и влагу.

—Р’ран, отпусти меня. Я выберу кольцо!

— По херу кольцо, Шпилька. Скажи: «я буду послушной, хозяин».

— Иди ты к черту! – сверкнула глазами она.

Я поймал себя на мысли, что хочу попробовать ее. Хочу впиться в эти искусанные губы – и затрахать ее рот своим языком. Какая же ты, Нана Шереметьева? Шампанское? Нет, она точно не из тех, которые вкусны лишь в первые часы, пока внутри еще есть пузырьки, а потом превращаются в обычное сладкое приторное пойло. И не горький коньяк – слишком неопытна, не выдержана. И не вино. Просто потому, что я не люблю вино. Текила? Самбука?

Я отодвинул в сторону тонкую полоску трусиков, раздвинул пальцами ее влажные складки и погладил клитор костяшкой указательного пальца. И Нана выгнулась, мотнула головой, вскрикнула. А потом подарила мне сладкий дурман наполненного желанием взгляда.

Так вот ты кто, малышка.

Абсент: гремучая горько-полынная отрава, в которую я только что бросил горящий кубик сахара.

— Я буду твоим хозяином, Нана, - пообещал я, ухмыляясь как настоящий маньяк. – И я стану твоим первым.

Несколько секунд она просто молча смотрела на меня – глаза в глаза. И на миг мне показалось, что я сломил ее сопротивление. И даже успел погоревать о том, что победа досталась так легко, но…

— Что, Р’ран, не можешь получить меня добровольно, и поэтому бесишься? К чему эти игры в хозяина и рабыню? Со мной у тебя ничего не получится, так что лучше убери от меня руки и сними на ночь проститутку.

Ах ты маленькая зараза!

Я наклонился к самому ее носу, нарочно соблазнительно близко, чтобы она не попыталась воспользоваться возможностью. Нана подалась вперед, намереваясь укусить меня за губу, но я вовремя отодвинулся. Зубы этой бестии поймали пустоту. Я наклонился снова – и снова отодвинулся, оставив ее без «улова».

— Ты просто больной извращенец, - выдохнула она, когда я надавил чуть сильнее. Выгнулась, запрокинула голову. Кажется, она растеряла все желание сдерживаться где-то между попытками меня укусить и освободиться.

— Шпилька, но тебе же это нравится, - прошептал я, не без удовольствия наслаждаясь видом ее растущего возбуждения.

Это было рискованно, но я все-таки убрал руку с ее бедра: не мог отказать себе в удовольствии распустить волосы Наны. Она не сразу сообразила, что я почти мгновенно выудил шпильки из замысловатой прически, но когда очнулась, то снова попыталась меня укусить. И почти смогла, но я все равно был быстрее. Наверное, с моей стороны было слишком жестоко так с ней поступать: заставлять злиться, потому что именно с этой чертовой девчонкой мне хотелось чего-то… дикого. И чем больше Нана «велась» на мои провокации, тем больше в итоге заводился я сам. Хотя куда уж больше – скоро трусы на хрен лопнут, вместе со штанами. И только две вещи удерживали меня от того, чтобы не заняться с ней сексом прямо сейчас: ее девственность и необходимость переться на сраный примем. Хотя, конечно, если бы не существовало номера один, я бы болт забил на старика Шушкина и его именины. Потому что – даже не сомневаюсь! – ночь с Наной стоила куда больше, чем его недовольное ворчание в ответ на мой игнор круглой даты.

Лишать девушку невинности среди самых дорогих камней мира – это, конечно, неплохая идея. Если бы не одно «но» - мы все еще были в треклятом магазине, и витрина явно не то место, где бы Нана смогла нормально расслабиться.

— Скажи, что тебе не нравится то, что я делаю – и я перестану, - «великодушно» предложил я, продолжая поглаживать ее клитор. Какая же она стала охренительно влажная, просто до одури. Держись, мужик, если ты сейчас вставишь в нее хотя бы палец – никакого кайфа не будет. – Это ведь так просто. Проще разве что назвать меня хозяином и перестать корчить из себя зубастую фиалку.

Клянусь, что она скрипнула зубами! Посмотрела на меня так, будто я сказал что-то за гранью всех норм приличия – и вдруг рванула запястья в сторону. Нитка, на которую были нанизаны «лунные слезы», разорвалась, и искристые осколки рассыпались по бархату витрины, утонули в ее медовых волосах.

И это было… прекрасно.

Шпилька, румяная от злости, с припухшими искусанными губами, влажная и пахнущая медовым сексом, голубоватый тусклый свет – и искры кристаллов в ее волосах. Ярче них были разве что глаза Наны: серебристые, дикие, убивающие на хрен.

Уверен, что мое сердце на миг замерло.

А через секунду рвануло галопом, потому что Шпилька вдруг схватила меня за лацканы пиджака, потянула на себя и со злостью вцепилась зубами в мою шею. Так сильно, что я от души выругался и схватил ее за волосы, буквально отдирая от себя, словно какую-то вампиршу. Просто удивительно, что у нее нет клыков и ее губы не в моей крови.

— Ну и как на вкус Р’ран Шад’Арэн? – не сдержался я.

— Пошел ты!

— «Пошел ты, Хозяин», - дополнил я. И несильно, но ощутимо, шлепнул ее ладонью по промежности, прямо по напухшему от моих ласк клитору.

Нана взвизгнула, дернулась, но я крепко держал ее за волосы. И шлепнул еще раз, на этот раз сильнее. Она захныкала, но не стала просить пощады. Пришлось «угостить» упрямицу и третьим, хотя я сам давно ходил по острой, как бритва, грани, рискуя свалиться в это незапланированные безумие без страховки. Не то, чтобы я был помешан на полном планировании своей жизни, но то, что мне сейчас до боли в мошонке хотелось отыметь Нану, совершенно точно не входило ни в один чертов список.

— Р’ран, пожалуйста... – взмолилась Шпилька.

— «Пожалуйста, Хозяин», Нана. Одно слово – и все закончится. Или начну думать, что ты просто собираешься кончить. И я почти совсем не против с этим помочь.

На миг мне показалось, что Шпилька сдалась: она так сильно поджала губы, что мне стоило больших усилий не раздвинуть их поцелуем. Мне в принципе было тяжело не поцеловать ее, и любая провокация буквально выколачивала почву из-под ног. Понятия не имею, почему именно с Наной все так странно и взрывоопасно, хотя она совершенно точно не самая горячая штучка в моей жизни. Да и я всегда предпочитал девушек, которые знают, как правильно использовать рот, язык и задницу. Наверняка все дело в девственности: просто это что-то новое для меня, что-то непонятное, долбаная terraincognita[1]. И чем больше я пытаюсь ее понять, тем сильнее она сопротивляется. А ее сопротивление порождает желание усмирить, приручить. Да просто оттрахать до потери сознания, в конце концов!

Так, Р’ран, ты заигрался. Пора ставить точку, потому что сегодня Шпилька совершенно точно не назовет тебя Хозяином. Но ее отзывчивость – хороший знак.

Я вернул на место полоску стрингов, борясь с желанием порвать ее трусики и заставить гордячку ходить весь вечер без белья, и одним рывком поставил на ноги.

— Никакого сладкого оргазма для плохой девочки, - ухмыльнулся я, когда Нана уставилась на меня своими огромными серебряными глазищами. Шпилька до сих пор не понимала, почему я не пошел дальше. И почему она испытывает из-за этого жгучее разочарование. Все эмоции так явно читались на ее лице, что я ни на секунду нее сомневался в своей правоте. – Если захочешь повторить – ты знаешь волшебное слово.

Она отошла ровно на три шага, дрожащими руками расправила платье, взбила волосы, и «ленные слезы» посыпались из тугих локонов, словно пыльца фей.

— Я знаю кое-что получше, Р’ран Шад’Арэн, - справившись со злостью, ядовито съязвила она в ответ. – Заклинание против извращенцев, называется: «Иди в задницу, мудак!»

— Скажешь эту дрянь еще раз – и я тебя выпорю.

Что я несу?! Какой «выпорю»? Я же не из этой секты помешанных на порке и зажимах для сосков. До сегодняшнего дня я и ремень-то воспринимал исключительно как предмет одежды. Хотя, угрожая поркой, я имел в виду только ладонь и задницу Наны. И воспитательные цели, конечно же. Но девчонка, слава Богам, притихла.

— Кольцо, Нана. Любое. И вот тот гребень тоже.

Я не стал говорить, что он будет отлично смотреться в ее волосах. Как не стал говорить и о том, что пока она выбирала кольцо, я переговорил с хозяином магазина, извинился за то, что по неосторожности порвал ожерелье и в качестве извинения готов купить и его тоже. Но на этот раз на нервущейся нити. Да, я точно извращенец, но, когда я в следующий раз свяжу ей запястья этой миллионной безделушкой, Нана будет лежать в моей постели совершенно голая.

[1]terraincognita (лат.) – неизведанная земля.

Глава тринадцатая: Нана

Все шло из рук вон плохо.

Хуже некуда.

Моя размеренная тихая и со всех сторон гадкая, как галька, жизнь, вдруг превратилась в «русские горки». Меня так круто бросало то вверх, то вниз, шатало и болтало, что я разве что не вылетала за борт хлипкой вагонетки. И самым паршивом в этом всем было то, что я никак не могла повлиять на происходящее.

Хотя нет, куда паршивее было внезапное осознание того, что я безотрывно пялюсь на руки Р’рана, пока мы, сидя на заднем сиденье авто, едем на дурацкий День рождения олигарха. Пялюсь и восхищаюсь тем, какие они жилистые, сухие. Такие… мужские. А мыслей о том, что у Лэрса ладони выглядят куда более женственными - так много, что уже и сил нет от них отбиваться, остается лишь признать, как факт – битву рук Лэрс проиграл. Как и битву характеров. О том, что Р’ран выше и физически сильнее лучше даже не задумываться, потому что так от Лэрса не останется совсем ничего.

«Что происходит, Нана?»

Только я собиралась проанализировать происходящее и найти прокол, как монстр снова «пнул» меня с крутого спуска.

— Я не кусаюсь, Шпилька, в отличие от некоторых. – Он чуть отклонил голову, и я с ужасом увидела впечатляющего размера багровый кровоподтек. Не очень сложно догадаться от чего он.

Боги, и где была моя голова, когда я так глупо поддалась злости?

«Между ног, - услужливо подсказал едкий внутренний голос. – Голова, сердце и все трезвые мысли были между ног, Бестолковая Нана».

Чтоб ты горел синим пламенем, Р’ран Шад’Арэн! Потому что это должен был быть не ты. Эти эмоции, эти горячие вспышки, которые до сих пор время от времени воскресали в моем теле – я должна была испытать их с другим человеком. С тем, кто будет видеть во мне Женщину, а не сообщника на коротком поводке шантажа. И для кого я буду всего лишь девочкой, которую можно поиметь в магазине. Даже зная, что я… девственница. Ума не приложу, почему он остановился.

— Тебе нужно поднять воротник, - стараясь не лезть в бутылку и не провоцировать его снова распускать руки, сказала я. Получилось очень даже ничего: сдержано и холодно. Хвала моим преподавателям риторики.

— Чтобы выглядеть идиотом? И не подумаю. Пусть все видят на мне следы твоей страсти. – Р’ран и не скрывал, что издевается.

Я мысленно заныла. Только идиот не догадается, откуда этот след. А Лэрс точно не идиот. И все это кажется таким далеким от первоначального плана, что остается лишь колотиться лбом в воображаемую стену и сетовать на собственное упрямство. Нужно было послушаться Маргариту и не соваться к Шад’Арэну. Наверняка, если бы я думала головой, а не сердцем, то нашла бы другие способы вернуть Лэрса.

Хотя, кого я обманываю? Мне хотелось не просто получить Лэрса – мне хотелось доказать ему, что он оказался со всех сторон неправ.

Дом Шукшиных располагался в элитном квартале в другой части города, и дорога заняла примерно час. За это время Р’ран успел сделать кучу звонков, раздать указания и словесные оплеухи, иногда вообще не стесняясь в выражениях, а иногда проговаривая слова сухо и четко, словно робот. Я, воспользовавшись тем, что за окном уже стемнело, потихоньку рассматривала монстра в отражении оконного стекла. Сегодня он, даже несмотря на классический стиль одежды, не стал собирать волосы, и у меня ломило суставы пальцев от желания пощупать его шевелюру. Выглядит достаточно мягкой. И, пожалуй, это единственная мягкость в характере Р’рана. Не завидую его женщине: жить с таким – значит каждый день быть готовой к сражению и маневрам. А еще у него просто потрясающе красивое лицо. Совершенно лишенное мягкости, острое и даже угловатое, но даже брутальная горбинка на носу кажется чуть ли не верхом соблазна.

Я мысленно врезала себе парочку оплеух. Такими темпами я докачусь до того, что однажды ночью буду красться по коридору в его спальню с ошейником в зубах. Хватит!

Особняк Шукшина оказался куда меньше, чем дом Р’рана, и выполнен в более традиционном стиле. И к моменту нашего приезда буквально ломился по швам от количества гостей. Р’ран помог мне выйти и, когда я попыталась взять его под локоть, даже для этого пришлось наступит на горло своей униженной и требующей отмщения гордости, взял меня за руку, жестко переплетая свои пальцы с моими.

— Что за нежности? – спросила я, подавляя сарказм.

— Просто подумал, что сладкая парочка безумно влюбленных должна держаться за руки, как школьники, - тем же манером вернул он. И, глядя поверх моего плеча, широко улыбаясь, сказал: - Алексей, прости за опоздание: такие пробки, кажется, весь город стекается, чтобы тебя поздравить.

И настойчиво потянул меня на себя, заставляя повернуться.

Я видела Шукшина только на фото и в программах новостей, и всегда думала, что он выше и плотнее. На поверку же мужчина оказался сухопарым коротышкой чуть ли не с меня ростом, с заметными проплешинами в седых волосах и колючим взглядом кассира, привыкшего воспринимать вещи и людей исключительно как набор ценников. Я не стала исключением, но, когда взгляд Шукшина упал на кольцо у меня на пальце, его физиономия заметно вытянулась.

Я выбрала самый крупный камень, размером с ноготь большого пальца, оформленный брызгами сотни осколков поменьше, посыпанных «сахарной» лунной пыльцой. Все это великолепие, оформленное в виде цветка розы, теперь красовалось на моем безымянном пальце, непрозрачно намекая, что порция зависти от женской половины гостей мне сегодня обеспечена.

— Р’ран! – Шукшин ответил на его рукопожатие, растекся в приторной улыбке. – Лэрс уже здесь.

— Мы разминулись. Ты получил мой подарок?

Пока мужчины обменивались репликами, я повертела головой в поисках источника неприятного зуда, который сверлил мой затылок, словно ржавое сверло. Кажется, это еще одна особенность полученной метке: мало того, что с приходом темноты я почувствовала новый прилив сил и была немного на взводе», так еще и все мои чувства обострились, а интуиция грозила вот-вот переродиться в экстрасенсорные способности.

Кто-то здесь хотел моей смерти. И если бы мог убивать взглядом – я уже давно была бы трупом. Соня? Кажется, помолка с Лэрсом никак не повлияла на ее виды заполучить еще и Р’рана, пусть и в роли любовника. Или Лэрс привез с собой новую помощницу? Анжелика столько раз желала мне сдохнуть, что и не сосчитать.

Реальность оказалась куда неприятнее.

Потому что у «реальности» были ноги от зубов, фигура и рост модели, лицо ангела и волосы актрисы из рекламы элитного шампуня. «Реальность» стояла на крыльце и, когда наши взгляды скрестились, жестко улыбнулась. Через мгновение она уже шла к нам, мягко виляя бедрами, туго обтянутыми алым шелком короткого платья. Все в ней, даже то, как она изящно отбросила за спину гладкие каштановые волосы, выдавало повадки профессиональной модели.

И я ее вспомнила.

Виктория Та’Мин, номер один в списке самых красивых женщин этого года. Та, за ужин с которой какой-то сумасшедший шейх хотел отдать чуть-ли не половину своего состояния. Та, за чье лицо для рекламной компании до крови дрались самые известные косметические бренды.

Та, что дольше других была постоянной спутницей Р’рана. Фактически, они были вместе весь прошлый год. В прессе их даже заочно окрестили «женихом и невестой», «золотой парой». Разыскивая информацию о Р’ране, я даже наткнулась на сайт, где какие-то чокнутые фанатки с помощью программ и фотошопа пытались вывести внешний вид их будущих детей. На мой взгляд, полный трэш, но люди свято верили, что практически напрямую общаются с космосом.

Пока я пыталась собраться с мыслями и наметить стратегию поведения, Виктория Та’Мин обогнула меня и встала напротив Р’рана, ничуть не беспокоясь о том, что вторгается в разговор очень нетерпимых к такому поведению мужчин. Улыбка, которую она подарила Р’рану, стоила цену дорогого автомобиля. Такими улыбками просто так не разбрасываются.

— Вик? – Р’ран перестал улыбаться. – Что ты здесь делаешь? Разве не должна быть в теплых краях, на Неделе моды?

— Утром прилетела, - глубоким сочным голосом ответила она и потянулась для поцелуя.

Меня чуть не подвернуло от мысли, что эти идеальные губы, покрытые модной матовой помадой цвета спелой вишни, оставят на Р’ране след. Заклеймят его, словно меня и кольца на моем пальце вообще не существует.

Боги, я что… ревную?!

Я очень хотела закрыть глаза или отвернуться, но триумфальный блеск в глазах Виктории подстегнул мою злость. Да кем себя возомнила эта рыбья кость на ножках? Я тоже не уродина, а очень даже симпатичная девушка – не слепая, вижу, как на меня мужчины смотрят. И что бы там ни было в прошлом у этой парочки, здесь и сейчас, Р’ран держит за руку меня, и я, а не Виктория Та’Мин его невеста. А о том, что наша помолвка, в конце концов, просто фарс, она точно не знает.

Я уже мысленно собирала список острот, которыми буду держать оборону, но Р’ран к моему большому удивлению пресек попытку его поцеловать: как бы между прочим повел плечом и перехватил ее ладонь. На долю секунды сжал пальцы – и отступил, одновременно прижимая меня к себе.

— Виктория, это – Нана Шереметьева, моя невеста. Нана, это …

— … Виктория Та’Мин, ведущая Топ-модель и женщина, которую хотят все, - за него закончила я, лучезарно улыбаясь, очень надеясь, что мое очевидное «все, кроме моего Р’рана» отобьет у нее охоту лезть к чужим мужчинам.

Пока Виктория, ошарашенная известием, пыталась придумать ответ, Шукшин принялся поздравлять Р’рана со счастливым событием, хоть делал это крайне вяло. Еще бы: ведь они все лунники, а я – простячка. Наверняка Р’рану придется услышать еще немало слов о своем «некорректном выборе», но я почему-то не сомневалась, что он сумеет всем заткнуть рты. В конце концов, он это затеял – должен был заодно придумать и пару-тройку крепких отговорок.

Видя, что Виктория отчаянно пытается нащупать взглядом мое кольцо, я не удержалась и как бы между прочим положила вторую ладонь на наши с Р’раном скрещенные пальцы. Темные глаза лунной заметно округлились и быстро наполнились негодованием. Но мне уже было не до того, потому что Р’ран, удивленный этим приступом нежности, наклонился к моему уху и, лаская кожу теплым дыханием, шепнул:

— Ты просто первоклассная актриса, Шпилька. Сделай еще что-то подобное – и даже я поверю, что ты от меня без ума.

Мне хотелось снова отправить его к черту, но присутствие Виктории держало в тонусе. Поэтому пришлось повернуть к нему лицо и одними губами прошептать: «Все ради тебя, дорогой». Вот же, кажется, я начинаю привыкать к нашим с ним пикировкам.

— Я не знала, что ты решил… женится. – На лицо Виктории стоило посмотреть: подгнившие яблоки – и те выглядят лучше. – Да еще и на… простой девушке.

— У нее острый ум, - не растерялся Р’ран. – И потрясающее чувство юмор. А о других ее качествах я, как настоящий джентльмен, обязан промолчать. Прошу нас извинить, но я бы хотел успеть переговорить с братом до начала официальной части.

Честно говоря, я была рада избавиться от общества двух лунорожденных снобов, одному из которых просто претило мое рождение, а вторая еще и исходила ревностью. И даже не стала сопротивляться, когда Р’ран не позволил мне освободить руку. Напротив, еще крепче сжал мои пальцы.

— Ее не должно здесь быть, - зло пробормотал Р’ран, когда мы поднялись по ступенькам и окунулись в заполненный роскошно одетыми людьми зал. Мой «жених» схватил бокал с шампанским у первого же встречного официанта и, не глядя, вручил его мне. Он явно высматривал кого-то среди гостей.

— По-моему, она была бы рада снова возобновить отношения, - не сдержалась я. И сделала жадный глоток, радуясь, что приятная прохлада немного остудила мое негодование, а пузырьки пощекотали нос.

— Ревнуешь, Шпилька? – Он все-таки посмотрел в мою сторону.

— Боги, Р’ран, у нас деловое соглашение, и если я вынуждена притворяться твоей невестой, то делаю это профессионально и ответственно, как и все, за что получаю деньги. Кроме того, даже слепой бы увидел, что Виктория Та’Мин чуть не сожрала тебя взглядом.

— Что поделать, - он небрежно прошелся пятерней по волосам, и, в тот момент, когда я невольно засмотрелась, как темные пряди льнут к его жилистым рукам, поймал мой взгляд игривым подмигиванием. – Я имею дурную привычку производить на женщин неизгладимое впечатление.

— Интересно, какое впечатление ты будешь производить, когда я плесну тебе в лицо шампанским? – подхватывая его тон, предположила я.

— Вижу, малышка, без порки нам просто никак не достигнуть взаимопонимания. – И прежде, чем я сообразила, что он собирается сделать, придвинулся ко мне и смазанным движением погладил меня по заднице. – Ты во мне просто пещерного человека будешь, Нана, ей-богу.

Я громко фыркнула, потому что была слишком обескуражена этими вольностями и попросту не нашла слов для вразумительного ответа. К счастью, наше уединение вовремя разбавило появление Лэрса. Правда, с ним в комплекте шла и Соня Шукшина, но я была так рада избавиться от дурацкой неловкости в компании Р’рана, что мне было плевать и на сто Сонь вместе взятых.

— Вы почти не пропустили ничего интересного, - скупо бросила Соня, взглядом исследуя мое кольцо. И как-то слишком поспешно завела руку за спину, пряча свое собственное. Конечно, ведь оно не шло ни в какое сравнение с моим. Вот только ее было настоящим. Ну, хотя бы отчасти. А за моим не было ничего, кроме шантажа. – Лэрс сказал мне, что вас можно поздравить.

— Вроде того, - стараясь казаться беззаботной, бросила я, мысленно упрашивая Лэрса не смотреть на меня таким осуждающим взглядом. Совершенно точно, что от кого-то он в курсе, что мы с Р’раном утром были голыми в одной постели. Иначе откуда эта примесь брезгливости?

«Какого черта?! – взбеленился мой внутренний голос. – Он собирается жениться на другой – и не испытывает ни малейшего угрызения совести из-за того, что, фактически, был моим парнем последние два года. Он подвел меня по всем пунктам и не имеет никакого морального права осуждать и мерить своими рамками».

Я вовремя остановила поток негодования, прекрасно понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. Лэрс просто такой же заложник ситуации, как и я, и мы оба стали марионетками манипуляторов. Разница лишь в том, что у меня нет совершенно никаких рычагов давления на своего палача.

— Лэрс, на два слова.

Р’ран взял его за плечо и увел в сторону, а я подумала, что если Соня срочно не уберется с глаз долой, то обязательно нарвется на то, чтобы остатки шампанского в моем бокале превратились во влажное украшение ее платья. Хоть бы она рот не открыла, пока я не найду вразумительную причину избавиться от такой компании.

— Ты же в курсе, дорогая, что они были тайно обручены? – спросила Соня, разбив мою хромую надежду избежать неприятного разговора.

— Лэрс и Р’ран? – Я натурально изобразила удивление. – Ну и семейка! Никакого морали!

— Очень смешно, - скривилась Соня.

— Совершенно не смешно. Я думаю, ты должна была заявить об этом в общество Защиты морали, чтобы они взяли семейку на контроль. А то, знаешь, мало ли что…

— Они собирались пожениться, потому что Виктория забеременела.

— У тебя явная передозировка желтой прессы, и у меня нет никакого желания и дальше выслушивать твой желчный бред. Понимаю, что тебя в некоторой степени задевает то, что ты получила лишь второго Шад’Арэна, хотя имела все шансы получить первого, но уж смирись. Есть в жизни огорчения посильнее. Например… отклеившиеся накладные ресницы.

Она инстинктивно провела ладонью по лицу, побледнела – и лишь увидев мою ироничную улыбку, одернула руку.

— Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но по имеющейся у меня информации, Виктория не сделала аборт. И сегодня Р’ран узнает много интересного.

Я поняла, что во рту стало сухо, потому что язык пристал к нему, словно приклеился. Слава богам, двух глотков шампанского хватило, чтобы немного поправить дело, хотя я все равно чувствовала себя неспособной выдать какой-то вразумительный ответ. Потому что его попросту не было.

Обручение. Беременность? Что за бред?

Так, нужно срочно убираться подальше от этой склочной обиженной бабенки, пока она не заразила меня сволочизмом. И вообще: не хочу вникать в прошлое Р’рана, потому что не собираюсь становиться его будущим. Потому что до тех пор, пока у нас договор и моя сестра в безопасности, мне совершенно все равно, кто и сколько детишек успел ему родить.

В следующую минуту я обнаружила, что стою в туалете и пытаюсь унять дрожь в пальцах, сунув их под холодную воду. Да, со мной такое случается, если я слишком сильно во что-то погружаюсь, но обычно это касается только тех, кто мне действительно важен. Р’ран точно не может входить в этот список.

— Нана, да?

Виктория всплыла у меня за спиной в отражении зеркала. Я закрыла кран и на минутку прижала ладони к щекам, уговаривая себя не рваться с поводка. У богов какое-то странное чувство юмора сегодня, иначе зачем они суют мне одну за другой бывших подружек монстра? И пока он там занимается непонятно чем, я должна корчить из себя полководца Суворова и полководца Кутузова вместе взятых, отбиваясь от нападок этого серпентария[1].

Ладно, повоюем.

[1] Серпентарий: помещение или пространство для содержания змей с целью получения от них яда.

Глава четырнадцатая: Нана

— Ты же знаешь мое имя, - не стала подыгрывать ее попыткам сделать вид, что мы совершенно случайно столкнулись в туалете. – Хочешь о чем-то поговорить – давай, у меня есть минута.

— У меня ребенок от него, - выпалила Виктория.

Я покачала головой. Вот так, в лоб, без прелюдии? Ну это скучно же.

— Ребенок, о существовании которого не знает никто, равно как и об известии о том, что одна из лучших топ-моделей мира была «немножко беременна». Самой не смешно?

Она явно ждала какой-то другой реакции на свои слова, потому что просто открыла – и закрыла рот. Заготовленный ответ пришелся некстати, и эта выхолощенная голова со скрипом пыталась придумать новый. Ладно, дам ей пару секунд, а то просто избиение младенца какое-то получается.

На самом деле я не такая ядовитая зараза. Точнее говоря, совсем не такая. Но, как и всякая умная женщина, держу парочку чертей на привязи, чтобы в нужный момент спустить их с цепи. А бабенки Р’рана буквально сами напросились на показательную порку.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Знаешь, я, пожалуй, дам тебе еще минутку. Может быть тогда ты придумаешь более взрослый ответ. А то пока смахиваешь на того мальчишку из детской книжки, который выбросил в окно завтра, а когда заявился злобный дядька с ног до головы в каше, храбро заявил: «Я не люблю манку». Мне совсем не нужно тебя знать, чтобы насквозь видеть вранье.

Она скрестила руки на груди, облизала губы, постучала каблуком по полу. Мелочи, которые выдавали ее с головой.

— Я думаю, Виктория, что если бы ты в самом деле была беременна и родила, то уже давно бы приволокла Р’рану ребенка. Просто потому, что такие, как ты, даже детей рожают для личной выгоды. А еще я знаю Р’рана: он редкостный засранец и сукин сын, но не придурок, который к тридцати годам не научился пользоваться презервативом. Так что, извини, но твое вранье не выдерживает никакой критики.

— Я была на таблетках, а оральные контрацептивы…

— … не дают стопроцентной защиты, да-да, - вяло продолжила я.

И чтобы прекратить ее скучные попытки выкрутиться – никакой фантазии у человека! – подробно, дату за датой, называя города и показы, буквально по месяцам пересказала весь ее рабочий график. Просто потому, что, интересуясь Р’раном, выяснила все и о его женщинах. Я же собиралась стать личной помощницей и хотела блеснуть уровнем подготовки и осведомленности.

Я говорила и говорила, а лицо Виктории становилось все бледнее и бледнее. Пока не превратилось в заштукатуренную маску. Вот и цена обложечной красоты: нарисованные брови и искусственные губы.

— Таким образом, - подводя черту под своим коротким монологом, сказала я, - было бы крайне любопытно узнать, каким образом ты умудрилась дефилировать беременной, без живота. Советую подумать над ответом, если ты собираешься вешать эту же лапшу и Р’рану. Хотя на твоем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем пытаться выставить его дураком. У моего жениха очень хромое чувство юмора во всем, что касается покушения на его свободу.

Я собиралась выйти, но голос лунной догнал меня у самой двери:

— Ты думаешь, что умная, но это не так. Не знаю, почему Р’ран вдруг круто изменил своим принципам и связался с простячкой, но уверена, в этом нет ни капли любви. По крайней мере я была ему ровней, и нам было очень хорошо в постели, и за пределами постели тоже. Нам было хорошо много где.

— Знаешь, а ведь ты права. – Я подарила ей небрежный взгляд через плечо. – Тебе с ним было. А у меня – есть и будет. Сцеди яд, Виктория, а то ненароком укусишь себя за язык и превратишься в самый гламурный труп этого года.

Больше задерживаться не имело смысла, тем более что, невзирая на браваду, меня порядком потряхивало от злости. И от понимания, что так просто Виктория не отступится. Интересно, в чью светлую голову пришла мысль ее пригласить? Наверняка мелкая дрянь Шукшина подсуетилась. Сначала забрала Лэрса, а потом решила не мелочиться и расчистить дорогу к старшему брату.

Только снова окунувшись в суматоху зала, я вдруг поняла, что чужая на этом празднике жизни. Незнакомые люди, чужие лица и недоброжелательные взгляды. Пришлось связать нервы в узел и лавировать в «живом» море в поисках Р’рана. Нам с ним есть, о чем поговорить тет-а-тет.

Своего «жениха» я нашла в компании солидных мужчин: он лениво поигрывал бокалом с какой-то янтарной жидкостью и изредка что-то отвечал в ответ на реплики. Образ повисшей на нем Виктории оккупировал мой мозг: с ней он, наверное, не вел себя, как поганец, и не требовал называть себя Хозяином. И она была лунной, в конце концов, а значит, имела сто очков форы.

— Нана, на два слова.

Я даже не успела слова сказать, потому что Лэрс взял меня за локоть и довольно грубо потащил на балкон через весь зал. Даже думать не хочу, как на нас таращились гости, пока я пыталась сохранить равновесие. Лэрс что, с ума сошел?!

Уже на улице, окунувшись в скупой лунный свет, я освободила руку. Лэрс не растерялся и почти до боли сжал мои пальцы, рассматривая кольцо.

— Это же не правда, да? То, что между вами происходит – это не может быть правдой. Ты не можешь быть настолько глупой.

Соня и Виктория определенно истощили запасы моего терпения, потому что слова Лэрса буквально вывернули меня наизнанку.

— То есть обычно я не настолько глупая? У тебя есть линейка? Или какое-то другое мерило для уровня моей глупости?

В ответ Лэрс еще сильнее сжал мои пальцы.

— Ты делаешь мне больно, придурок!

— Скажи мне, что это все просто вранье. Притворство. Блажь, чтобы сделать мне назло! Боги, Нана, я с ума схожу!

Я не сразу поняла, что произошло, потому что Лэрс никогда не вел себя, как сумасшедший. Тот Лэрс, которого я знала, никогда бы не схватил девушку против ее воли и точно не попытался бы ее поцеловать. И тем более совать язык ей в рот!

Разве поцелуй с любимым мужчиной может быть таким? Просто мокро и скользко, как будто в рот положили кусок алоэ без кожуры.

Я попыталась оттолкнуть Лэрса, но мне и не пришлось этого делать.

Внезапная помощь в виде схватившего брата за шиворот Р’рана подоспела вовремя.

И пока я пыталась отдышаться, мой жених-монстр рвал брата на куски. Пока только черным, как грозовая туча взглядом, но весь его вид намекал, что на этом Р’ранис Шад’Арэн не остановится.

На всякий случай я попятилась, точно зная, что не хочу быть рядом, когда эти двое начнут выяснять отношения. Хотя, конечно, надеялась, что этого не случится прямо тут.

Лэрс рванулся из хватки, пытаясь вырваться, но Р’ран, удерживая его одной рукой, даже с места не сдвинулся. Все, что изменилось – выражение его лица. И взгляд, который на секунду переместился на меня, а потом снова уставился на брата.

— Мне кажется, или ты немного охренел? – спокойно и жестко спросил Р’ран.

— Это ты заигрался! – огрызнулся Лэрс.

Кстати, за пару лет нашего знакомства я впервые видела его таким: взвинченным, нервным и очень злым. Хоть раньше была уверена, что он в принципе не способен на грубость. Кем бы ни был этот новый Лэрс, я его определенно узнавала впервые. И не сказать, чтобы мне нравилась эта метаморфоза.

Р’ран еще разок встряхнул его, едва не оторвав от земли, а потом почти брезгливо отпустил. Я мысленно перевела дух и врезала себе воображаемый подзатыльник: ну в самом деле, не мальчишки же из детского сада, чтобы устроить мордобой на потеху журналистам и всем светским сплетникам, которых здесь пруд пруди.

Лэрс отошел в сторону, отряхиваясь и пытаясь привести в порядок одежду, хоть все-равно выглядел потрепанным. Р’ран скрестил руки на груди, черный туман вспенился вокруг его ладоней, угрожающе потрескивая. И я невольно залюбовалась этим зрелищем: проявлением природы истинного лунорожденного - того, кто может чувствовать тени, может командовать тьмой и впитывать силу луны, словно нектар.

— Нана, ты не можешь быть такой глупой, чтобы не замечать очевидного. – Тон Лэрса сменился на негодующий. Как будто я вдруг стала центом бед всей Вселенной. Или только его личного разочарования века?

— В чем глупость? В том, что она выбрала того, кто сильнее, умнее и в принципе способен на самостоятельный поступок? – Р’ран сделал неопределенный жест рукой. – Единственный дурак здесь ты, и на твоем месте я бы не…

Лэрс не дал ему закончить: он просто собрался – и рванул вперед, намереваясь схватить Р’рана за грудки.

Охо-хо… Ну нельзя же так безрассудно! И зачем? Со стороны эта попытка выглядела последним шансом перепуганного, но воинственного кролика испугать нетерпимого к глупостям льва. Р’ран не дал ему и пальцем себя тронуть – просто вытянул руку и одним точным движением поймал за горло, поднимая в воздух ровно настолько, чтобы ноги Лэрса оторвались от земли. Ни одна острозаточенная черта лица моего «жениха» не дрогнула, разве что улыбка из ироничной стала пугающе злой.

Ну и сколько он будет вот так его держать?

— Р’ран, - потихоньку позвала я, давая зарок больше никогда, ни единым словом не вмешиваться в мужские «разговоры по душам». Не женское это дело, в конце концов. Да я бы и сейчас рот не открыла, если бы не перекошенное от нехватки кислорода лицо Лэрса. И полное отсутствие сочувствия на лице моего монстра.

Хмм… Моего монстра? Я правда только что так его назвала? Без принуждения и в трезвой памяти?

— Я весь внимание, - продолжая удерживать Лэрса навесу, бросил Р’ран. Только слегка повернул голову ко мне, давая понять, что ждет моей реплики.

— Если ты его сейчас же не отпустишь, то вот та толстая тетка, которая уже достала телефон и пытается сделать вид, что снимает совсем не ваши мальчишечьи бодания, самое большее через пару минут выложит видео в интернет. Уверен, что хочешь такой огласки? Именно сегодня и именно здесь?

Слава богам, мои слова произвели нужный эффект: Р’ран отпустил брата и на этот раз Лэрс не стал рисковать и попятился к двери. Впрочем, прежде, чем уйти, подарил мне очень недобрый взгляд, намекающий на скорое продолжение разговора.

Р’ран еще пару секунд гипнотизировал взглядом закрывшуюся за поверженным противником дверь, а потом, небрежно поправив рукава пиджака, повернулся ко мне. И не сказать, чтобы бегство Лэрса сделало его хоть сколько-нибудь удовлетворенным.

— Что? – не выдержала я, когда пауза затянулась. – Разве не об этом мы договаривались?

— Не припоминаю пункта о том, что ты можешь позорить мое имя, позволяя бесхребетнику лапать тебя на людях.

— Он меня не лапал.

— Разве? А как это называется? Выражал телесную привязанность?

— Это называется «хотел поговорить наедине о том, что беспокоит». – Я мысленно похвалила себя за спокойный ответ, хоть, говоря начистоту, меня чуть не разрывало от негодования. Да кем он себя возомнил, этот хозяин жизни? Для меня он просто работодатель. Двинутый на всю голову, да еще и с пунктиком а-ля «я буду твоим хозяином, детка».

— Я буду твоим хозяином, детка, - сделав акцент на слове «буду», вдруг сказал Р’ран.

Да уж, иногда со мной случается и такой конфуз, который в народе называется «болтать вслух». А думала, что искоренила дурацкую привычку.

— Нет, дорогой женишок, ты будешь боссом, от которого я надеюсь избавиться в самое ближайшее время. Мне, знаешь ли, не хочется стать жертвой твоих бывших. С двумя я еще в состоянии справиться, но, насколько мне известно, список такой большой, что меня не спасет даже полная броня и бункер на стометровой глубине. Так что…

Конечно же он не дал мне закончить. И на этот раз я точно успела заметить раздражение в темном взгляде за секунду до того, как оказалась прижатой к противоположной стороне балкона. Р’ран легко перехватил мои запястья, укладывая из на перила и «приковывая» своими пальцами, словно наручниками. Я попыталась вырваться, но бросила бесперспективную затею, прекрасно зная, что мы в совершенно разных весовых категориях. И ему в принципе даже не нужно напрягаться, чтобы обездвижить меня. К счастью, Р’ран не собирался этого делать.

— Что сказала Вик? – спросил монстр, рассматривая мое лицо с высоты своего немалого роста.

Он буквально поглаживал взглядом губы, ничуть не скрывая намерения продолжить начато в ювелирном магазине. И присутствие посторонних Р’рана Шад’Арэна ни капли не смущало. Но, что было куда ужаснее – мне тоже было почти плевать.

Это все метка, уговаривала я себя. Просто отметина в форме полумесяца на моей коже, которая меняет меня изнутри, и от которой меня будет лихорадить еще как минимум пару дней. Завтра же нужно придумать железобетонную причину избегать с ним встреч в эти дни, потому что… В общем, даже думать не хочу, что в ближайшее утро снова окажусь в его постели и на этот раз со всеми вытекающими последствиями.

— Она пыталась заставить меня думать, будто родила от тебя. И, если вдруг тебе интересно, ее почти наверняка пригласила Шукшина. Интересно, зачем?

— Вик так сказала? В самом деле? – Р’ран нахмурился.

— Можешь переспросить у нее. Но мой тебе совет: сперва залей ширинку суперклеем, потому что эта бабенка всерьез намерена увести тебя прямо от алтаря.

— Да плевать я хотел на ее намерения.

Это прозвучало так по-мужски честно, что у меня и сомнений не осталось, что эта женщина, как и связанная с ней история, для него давно в прошлом. И губы непроизвольно растянулись в улыбку, которую Р’ран, само собой, не мог не заметить.

— Шпилька, ты себя со стороны не видишь: просто кошка после сливок. – Его голос и настроение так резко штормило из стороны в сторону, что я начинала получать от этой качки какое-то извращенное удовольствие. Р’рана просто невозможно было предсказать. А низкий теплый тембр голоса буквально укладывал на лопатки. – Признайся, что ревнуешь.

— Не имею привычки распаляться на деструктивные эмоции, - выпалила я. Еще бы про интегралы ему рассказала. Молодец, Нана, лучшего подтверждения его правоте и не придумаешь.

В ответ на мою дурацкую фразу Р’ран наклонился ближе к моим губам, посмеиваясь, как мальчишка, который безнаказанно стырил розы с клумбы сварливой старушки. Боги, надеюсь, он не собирается меня целовать?

Нет, он не собирался. По крайней мере, не сейчас, но альтернатива поцелую была еще более безумной.

Глава пятнадцатая: Р’ран

Я был зол. Ровно минуту назад я был готов удавить Лэрса собственными руками и меня бы ни на мгновение не замучили угрызения совести. Потому что его попытка спровоцировать Нану на идиотское признание была слишком нелепой и тупой, чтобы не проучить поганца.

Но я сдержался, хоть видят Боги, это было почти так же тяжело, как накануне ночью держать член в штанах, когда голая Нана буквально объезжала меня в приступе лунатизма.

И вот теперь – новая порция огня для моих нервов. Стоит передо мной и изо всех сил делает вид, что в ее светлой голове нет ни единой неприличной мысли, и что просто так, совершенно без причины, то и дело облизывает губы. И при все этом еще и виртуозно огрызается!

— Никаких поцелуев, Шпилька, - подразнил я, когда на ее щеках появился знакомый румянец. Наверняка малышка понятия не имеет, как выглядит со стороны, но ее желание так очевидно, что игнорить его почти выше моих сил.

Проклятье, я до сих пор помню, какая влажная и мягкая она между ног. И как приятно отзывалась на мои пальцы.

— А в чем дело, Р’ран Шад’Арэн? – Нана задрала лицо в последней отчаянной попытке доказать не мне – себе самой – что ее ничуть не волнует наша близость. – Что-то недостаточно хорошо для поцелуев с Прекрасным принцем?

— Ну, формально, пресса обозвала меня Темным принцем, - поправил я, думая о том, как чудесно будут ощущаться ее губы, обернутые вокруг моего члена. Не сомневаюсь, что на ближайшее время этот образ превратится в навязчивую сексуальную фантазию. – Но ты, Шпилька, можешь звать меня хоть чертом. Или хозяином, и тогда нам обоим будет не скучно.

Я опять это сказал – дурь про хозяина. Поверить не могу, что всерьез зациклился на идее покорить мелкую заразу. И чем больше она сопротивляется, тем сильнее меня «клинит».

— Пойди поцелуй отражение в зеркале, принц, - съязвила она и все-таки попыталась освободить руки.

Очень вовремя.

Я отпустил ее запястья и, пока Шпилька наслаждалась иллюзией свободы, подхватил под бедра, поднимая и усаживая на перила.

— Ты больной?! – громким шепотом бросила она.

— На всю голову, - охотно согласился я, буквально постанывая от удовольствия, когда она судорожно обняла меня за шею, боясь свалиться вниз. Тут и падать – всего ничего, но зато прямиком в бассейн.

— Отпусти меня, - потребовала Нана.

— Обязательно, как только перестанешь обнимать меня своими офигительными ногами.

Только после моих слов до Наны дошло, что буквально за секунду она обвилась вокруг меня, словно лиана, а я, бессовестно пользуясь ситуацией, поглаживаю ее по бедрам.

— Я же упаду, - отчаянно пробормотала она.

— Еще как упадешь, поэтому мой тебе совет: держись крепче.

— На нас же смотрят! – На этот раз моя острая на язык невеста стала красной от стыда.

Ну и вот как тут удержаться и не спровоцировать ее?

«Ты будешь гореть в аду, старина Р’ран», - посетовал внутренний голос. Я послал его в задницу и сделал то, что хотел сделать с тех пор, как мы со Шпилькой вышли из ювелирного салона: поднял ладонь и осторожно, чтобы не напугать окончательно, погладил большим пальцем напряженный сосок под тканью платья. Обожаю вот такие платья, потому что совершенно точно знаю: под ним нет ничего, кроме смехотворных трех ленточек, под названием «трусики».

Нана зажмурилась, сглотнула и даже попыталась что-то сказать, но я не разобрал ни слова. И чтобы разубедить ее нести всякую целомудренную чушь, ощутимо сжал сосок пальцами.

— Р’ран! – Она откинулась назад, запрокинула голову, из-за чего мне пришлось обнять ее за талию.

Ни одна женщина никогда в жизни не произносила мое имя вот так: с ненавистью, злостью, страстью и нежностью. И секретный ингредиент ее голоса превращал эту гремучую смесь в бомбу, которая взрывалась у меня в мозгу, на хрен выколачивая все трезвые мысли. И мысль о том, что Шпилька целиком и полностью в моей власти, доверчивая и почти послушная, снова делала член каменным. Я хотел ее – и это было так же очевидно, как и то, что она так же хотела меня. И лишь неприятная погрешность в виде девственности останавливала меня от более решительных действий.

— Прекрати, прошу… - взмолилась Нана, хоть ее тело требовало продолжения.

— Видела бы ты, какой у меня тут шикарный вид, Шпилька, поняла бы всю абсурдность своей просьбы.

— Я не хочу.

— К счастью, малышка, у одного из нас есть мозги и опыт, чтобы понять, что ты еще как хочешь.

Я прекрасно осознавал, что заигрался. И что черта, которую не следовало переступать, давным-давно осталась позади. И что в океане абсента по имени Нана Шереметьева я давно уже заплыл за буйки, но… плевать. Тонуть – так пьяным в доску.

О том, что мы больше не одни, я догадался по едва ощутимому потоку воздуха, который скользнул по затылку. Мне хватило одного движения, чтобы поставить Нану на ноги и самому нырнуть ей за спину, очень недвусмысленно прижимаясь к аппетитной заднице каменной эрекцией. Я так сдурею, точно. Нет, у меня так яйца лопнут к чертям собачьим.

Впрочем, лучшее, чем ледяной душ на меня действовала только Адела «Сука» Шад’Арэн. Да еще и пьяная. Вот надо же было сучной бабе притащиться в такой момент. Вот ее-то я точно швырну в бассейн без зазрения совести, как раз и освежится, пока не закатила один из своих прославленных скандалов. С отцом такие фокусы проходили, со мной – нет.

— Любимый сын… - Адела отсалютовала мне бокалом с прозрачной жидкостью и порядком потрепанным ломтиком лимона.

— Не слишком ли рано ты перешла к водке, Адела? Хотя, прости, я забыл, что ты у нас алкоголичка со стажем. Не поделишься тайной, какой по счету бокал приговариваешь? Просто чтобы я знал, когда тебя лучше придушить, чтобы не позорила мое имя.

Нана зябко поежилась, и я завернул ее плечи в свой пиджак. Как раз то, что нужно, потому что кровь от злости разве что не кипела.

— Я слышала, ты решил завести невесту, - спьяну растягивая слова, сказала Адела. И брезгливо покосившись на Шпильку, сморщила губы, отчего те стали похожи на куриную задницу. – Из простачек. Ты так низко пал. Завел бы уж собаку: там, по крайней мере, можно отследить родословную.

— У меня в доме уже есть одна сука, и я в глубокой задумчивости, почему она до сих пор не в наморднике.

Адела сжала пальцы на хрустале, а потом залпом опрокинула в себя все содержимое. И даже не покривилась. Боги, отец, где были твои мозги, когда ты подпускал эту суку к своим яйцам? Неудивительно, что она станцевала на них ламбаду.

— Ты же сама простячка, - вдруг нашлась Нана.

Ее голос был ровным и в меру ироничным, хотя я плечом чувствовал, как сильно Шпилька дрожит.

— Или правильнее будет сказать «переводнячка»? – Моя малышка сделал вид, что этот вопрос достоин внимания самых великим умов Вселенной. – Пятьдесят грамм спиртного на пять литров крови определенно делают тебя не такой как мы, простые смертные. Невооруженным же глазом видно, что эта драгоценная жидкость ускоренно влияет на выработку желчи, которая прет из всех щелей.

Блин, это нормально вообще, что я горжусь Наной? Действительно горжусь, как будто она на самом деле моя.

Аделе это не понравилось. Я чуть не расцеловал Шпильку, когда увидел, как ее острый язычок превратил лицо моей мачехи в сгнивший фрукт. Она даже к спиртному остыла, а с ее зависимостью это из разряда фантастики. И пока Адела соображала, чем бы плюнуть в ответ, Нана подняла на меня взгляд и, лучезарно улыбаясь, будто вовсе не на нее только что вылили ушат дерьма, сказала:

— Р’ран, может ты уже пригласишь меня потанцевать?

Я обнял ее за плечи и повел в зал, на ходу бросив:

— Наслаждайся жизнью, Адела, пока еще можешь. Но на всякий случай подыскивай новое жилье: мы с Наной собираемся выставить вас с Лэрсом за дверь, чтобы не отравляли жизнь нашим детям.

В ответ я услышал те самые слова, которые женщине ее положения не то что говорить – знать не положено. Что ж, можно сказать, вечер удался. Лэрс явно на нервах и сегодняшняя выходка – только первая ласточка. По-хорошему, мне вообще не стоило вмешиваться. Нужно было просто постоять в сторонке, дождаться момента, когда бесхребетник перестанет жевать сопли и начнет распускать руки, и «случайно» обратить на это внимание. Шукшин – редкостная гордая сволочь, он бы никогда не простил Лэрсу попыток подкатить к другой женщине, пока его дочь носит статус невесты младшего Шад’Арэна. То есть все могло бы закончиться уже сегодня. Но я решил повременить. И даже нашел для этого пару веских причин: во-первых, не хотел, чтобы Нана оказалась в эпицентре скандала прямо в логове Шукшиных, а во-вторых... Вторая причина заставляла мои яйца неуютно сжиматься, потому что лежала вне плоскости моего контроля. Я хотел эту девчонку и не собирался отпускать до тех пор, пока не получу. То есть, грубо говоря, у меня в запасе был почти месяц, чтобы получить малышку в свою постель и посмотреть, что из этого получится.

Хороший срок. Ровно столько мне нужно, чтобы наиграться с новой девочкой, пресытиться и со спокойной совестью отправить с глаз долой.

— Скажи мне, что мы не будем сталкиваться каждый день, - пробормотала Шпилька, когда я обнял ее, уводя в центр зала.

Кажется, она совсем выбилась из сил, а ведь вечер только начался, и я, пользуясь неформальной обстановкой, собирался переговорить с еще парочкой важных людей. Нам придется остаться здесь еще минимум на пару часов, хотя я бы с радостью плюнул на все и отвез Нану домой: она храбро сражалась и заслужила отдых. Я подозревал, что в этом маленьком теле есть не дюжая сила духа, иначе не стал бы с ней связываться, но сегодня Шпилька показала, что я очень приуменьшил ее границы. Подозреваю, что и сейчас это еще не весь ресурс.

— Адела живет в гостинице, хотя любит заявляться без приглашения и предупреждения. Я выставил ее вон после смерти отца и до тех пор, пока идет судебное разбирательство по завещанию.

— Она владеет частью дома, я так понимаю?

— Третью, - нехотя ответил я. Не самая лучшая тема для разговора, но не затыкать же Шпильке рот после того, как она бросилась грудью на амбразуру. – И еще треть получил Лэрс. И да, если мои адвокаты не докажут, что завещание поддельное, мне станет очень неуютно в собственном доме.

— И в компании, если Лэрс и Шукшин объединят свои акции, - продолжила она.

— Мой бесхребетный брат никогда бы не придумал такую авантюру – у него для этого, уж извини, не хватит мозгов. А вот Адела «Сука» Шад’Арэн может и не такое устроить. Подозреваю, она будет всю жизнь гадить мне на стол, пока я не заткну каждую дырку в ее вонючей туше.

Я скорее почувствовал, чем увидел, как Нана поморщилась. Наверное, со стороны мы смотрелись странно, потому что наше вялое топтание на месте вряд ли можно было назвать танцами, поэтому, чтобы не давать повода для разговоров, я прижал Шпильку сильнее. В этот раз она не сопротивлялась, но и в обморок от счастья не падала. Может поэтому меня так от нее рвет? Потому что, чтобы я ни делал, Нана все равно не готова упасть мне в руки. По крайней мере, пока. И хищник во мне буквально рычит от предвкушения интересной охоты.

Наверное, было бы большим преувеличением сказать, что весь остаток вечер я занимался исключительно работой. Потому что так или иначе, но все время оглядывался на Шпильку. И немного злился, что она все время в центре внимания: то о чем-то смеется с пожилыми матронами, то принимает комплименты от почтенного старика, который наверняка слеп, как крот. Несколько раз я замечал и взгляд Лэрса, которым тот пялился на нее, но Соня всегда была поблизости и в конце концов эта парочка, не откланявшись, свалила. Очень вовремя, потому что у голоса разума как раз кончились аргументы, почему я не могу свернуть Лэрсу шею.

Когда время перевалило за полночь, и мои личные внутренние часы «ожили», я поискал Нану взглядом: она сидела на софе в компании парочки девушек своего возраста и, кажется, выглядела вполне довольной. Должно быть, метка начала на нее влиять, иначе откуда этот озорной взгляд в ответ на мой жест подойти. Она отсалютовала мне бокалом шампанского, давая понять, что если мне нужно ее общество, то и задницей шевелить тоже мне.

— Прошу прощения, красотки, но я вынужден забрать свою кошечку, пока она не напилась вдрызг, - сказал я с самой дерзкой из своих улыбок.

И пока птички делано возмущенно чирикали, взял Нану за руку, недвусмысленно увлекая в сторону выхода. Хватит, я и так выжал из вечера максимум.

— Я тебе не кошечка, - услышал ее шипении в спину, - и ты был так занят, окучивая пухлощекую дочку банкира, что не заметил, что я не пила!

— Жаль, - бросил я разочарованно. – Наверняка алкоголь выпустил бы наружу развратную Нану. И для протокола: я никого не окучивал, а проявлял вежливость к дочери человека, с которым планирую вести дела. Но мне нравится твоя ревность: буду рад узнать, что из-за нее ты будешь очень страстной сегодня ночью.

— Помечтай.

Я, не особо церемонясь, толкнул ее на заднее сиденье и тут же плюхнулся рядом.

— Шпилька, я целый вечер только то и делаю, что мечтаю о себе у тебя между ног. Это достаточно откровенно или мне стоит углубиться в подробности? Ехать далеко, а у меня очень буйная и раскрепощенная фантазия.

Я был бы рад услышать ее «да запросто» или «удиви меня», потому что это развязало бы мне руки, но Нана словно язык проглотила. Даже отодвинулась подальше, чтобы мы никак не соприкасались. Я достал сигарету, включил вентиляцию в салоне и с удовольствием закурил. То, что нужно, чтобы привести мысли в порядок. В особенности те, где я делаю то, чего не делал со времен юношеского спермотоксикоза: трахаюсь на заднем сиденье.

— Почему ты думаешь, что завещание фальшивое? – после долго молчания вдруг спросила Нана.

— Потому что отец просто не мог так со мной поступить.

Идиотская ущербная логика, конечно, но это единственное, что я мог противопоставить в ответ на полную задницу, которая случилась в моей жизни после оглашения его последней воли. Ради того, чтобы создать хотя бы видимость защиты, я вляпался в такое говно, что и вспоминать не хочется, но это была вынужденная мера. Иначе драгоценная семейка давно бы выставила меня вон. Из дома, который, мать его, построен на мои деньги! Потому что пока Лэрс учился верховой езде и играл в поло, я пахал как проклятый, и даже научился трахаться в перерывах между совещаниями и советами директоров.

— Он производил впечатление хорошего человека, - осторожно сказала Шпилька, зябко кутаясь в мой пиджак.

— Потому что он был хорошим человеком. Но хороший и умный – очень полярные понятия, Шпилька.

— Возможно, он просто любил их.

— Конечно, он любил их: пиявку, которая сосала из него деньги, и засранца, который…

Я не стал заканчивать, радуясь, что вовремя остановился. Я никогда и никому не смогу настолько доверять, чтобы выдать свой последний козырь, который искренне надеюсь не пускать в ход.

—Который?.. – вопросительно продолжила Нана.

— Хватит, - довольно резко оборвал я. – Ты моя фальшивая невеста, а если я вдруг сойду с ума и захочу исповедаться, то обращусь к профи.

К счастью, она даже не пыталась спорить.

Проклятье, надо же так испортить настроение!

Глава шестнадцатая: Нана

Всю прошедшую неделю Р’ран был в разъездах, а я занималась тем, что, согласно нашего договора, создавала видимость подготовки к свадьбе: разбросала по дому журналы о свадьбе, периодически каталась по свадебным салонам и даже пару раз примеряла свадебные платья.

Мы не созванивались и не переписывались, хотя перед отъездом Р’ран оставил свой номер с предложением звонить ему в случае острой необходимости. Я даже представить не могла, что должно произойти, чтобы я по своей воле набрала его номер, но на всякий случай внесла его в список контактов с подписью «Монстр».

С Лэрсом мы виделись пару раз, и теперь он держался так же мило и сдержанно, как и раньше: улыбался и шутил, делая вид, что между нами ничего не произошло. Чем, честно говоря, начинал раздражать. Складывалось впечатление, что присутствие Р’рана вскрывало его чувства, но стоило брату исчезнуть с горизонта, как он тут же забывал, что я – женщина, а не девочка, которую достаточно потрепать по голове и угостить чупа-чупсом.

В общем, я сделала все от себя зависящее, чтобы свести наши встречи к минимуму, совсем не безосновательно опасаясь, что не сдержусь и наговорю лишнего. Я окончательно перестала понимать, что творится в его голове. И еще больше перестала понимать, почему столько времени не замечала очевидных вещей: он не был ни рыцарем на белом коне, ни светлым принцем. Он был мужчиной двадцати пяти лет, который в любой непонятной ситуации предпочитал прятать голову в песок. И все же… оптимистка во мне продолжала верить, что все это – временные трудности, которые неизбежны на пути к бесконечному счастью.

Гром грянул среди ясного неба в пятницу, когда Р’ран, наконец, дал о себе знать коротким сообщением о том, что прилетает в воскресенье утром, а в одиннадцать мы идем на матч по регби, поэтому я должна быть готова. Конечно, мы идем, ведь и Лэрс туда идет: он был страстным болельщиком «Черных огней» и точно ни за что бы не пропустил финал Чемпионата с их первыми соперниками – «Воронами». Сколько его знаю, Лэрс всегда твердил, что в его жизни есть три неизменных величины: любовь к своей семье, принципы и вера в то, что «Черные огни» когда-нибудь обязательно обойдут «Воронов» и возьмут чемпионский кубок. Я даже не сомневалась, что Р’ран будет болеть за них лишь бы досадить брату, потому что монстр не выглядел человеком, которого способна заинтересовать такая приземленная вещь, как спорт. Да и в его обширной биографии не встречалось ничего подобного. Кроме, конечно же, фанатичной тяги к доведению собственного тела до совершенства. Телу, которым он украсил пару обложек солидных изданий о спорте и здоровом образе жизни.

В субботу я встала очень рано: лунная ночь никак не давала уснуть, и сон сморил меня только к пяти утра, а уже в семь я была на ногах и битых полчаса уговаривала себя уснуть снова. Поняв, что ничего не получится, накинула халат и спустилась в кухню, давая себе обещание выпить чаю и предпринять еще одну попытку. При режиме двухчасового сна в сутки недолго и в зомби превратиться.

Я почти не удивилась, когда увидела там Лэрса. Который как раз колдовал над кофемашиной и изредка поглядывал в телевизор, где шла какая-то устроенная передача.

— Доброе утро, - как всегда приветливо поздоровался Лэрс. Даже в такую рань он успел нарядиться в рубашку и брюки, и выглядел так, будто собирался на неформальную деловую встречу.

— Привет, - сонно поздоровалась я и как сова взгромоздилась на барный табурет.

За считанные секунды передо мной возникла чашка, полная душистого ароматного напитка. Я поблагодарила Лэрса улыбкой и собиралась использовать ситуацию для попыток, наконец, нормально поговорить, но слова застыли на губах одновременно с появлением на экране снимков Р’рана в компании эффектной брюнетки. Пока ведущая с упоением вещала о том, что «пусть и обрученный, но все еще самый желанных холостяк Р’ранис Шад’Арэн, проводит время в обществе популярной соул-певицы Лаки», я с каменным лицом смотрели на сменяющие друг друга кадры: вот сладкую парочку застукали в ресторане в неприличное позднее время, а на следующее утро – на выходе из отеля.

— Нана, он всегда таким был и всегда таким будет, - донесся до меня сочувствующий голос Лэрса.

Я попыталась как-то справиться с чувствами, но, когда вернула чашку на блюдце, та предательски звякнула, выдавая мои дрожащие пальцы. Я спешно сунула руки под стол, вцепилась в полы халата на коленях. Вместо вразумительного ответа только и могла, что таращиться на проклятые снимки, на которых Р’ран выглядел довольным котом, который провел ночь, отнюдь не считая звезды на небе и точно не тиская подушку. Да и какой бы мужчина в здравом уме не воспользовался шансом с такой фарфоровой статуэткой. И не просто же так папарацци застукали их в восемь утра на пороге гостиницы.

— Я уверена, тому есть простое и логическое объяснение, но журналисты как всегда раздувают из мухи слона. Это же их хлеб. – Просто удивительно, что голос прозвучал ровно и безэмоциональное. Внутри меня секунда за секундой разрывало от микро-атомных взрывов. – Она популярная певица, и любой скандал ей на руку. В особенности скандал с только что обрученным холостяком-миллионером королевских кровей. Ее пиар-менеджер не просто так ест свой хлеб.

Лэрс прищурился, видимо пытаясь отыскать оттенки фальши, но быстро сдался. Я не дам повода себя жалеть и тем более пытаться присунуть вот это «Я же говорил, что он плохой парень».

— Рад, что ты настолько ему доверяешь, Нана, но на твоем месте я бы снял розовые очки.

— Те, что разбил ты? Спасибо, мне хватило одного раза.

— Нана, послушай… - Он намеревался взять меня за руку, но я одернула ладонь и поднялась. Лэрс выпрямился. – Я не понимаю, что между вами происходит, но слишком хорошо знаю тебя, чтобы поверить, будто ты могла влюбиться в такого, как Р’ран.

— Он – твой брат, и говорить гадости за его спиной по меньшей мере недостойно уважения, и уж точно не украшает тебя в моих глазах.

— Сомневаюсь, что Р’ран говорит обо мне лучше.

— Неважно, что говорит Р’ран. – Внезапно, даже его имя стало резать язык. Даже во рту появился металлический вкус крови. – Важно, что прошу не говорить я. Если, конечно, ты все еще заинтересован в нашем общении. Прости, у меня была бессонная ночь, и я собираюсь наверстать недополученный сон.

На самом деле я просто сбежала.

Потому что боялась, что выдержка мне изменит - и Лэрс увидит мою слабость. Марго всегда учила нас с Авророй быть сильными и не давать кому бы то ни было повод думать, что Шереметьевых можно сломить. И я была безгранично благодарна за эти уроки жизни.

В течение дня Р’ран прислал еще несколько сообщений, которые я удалила не читая. Да, из простой злости. От негодования. Пока я тут изображаю его невесту и четко следую плану, он без зазрения совести тащит в койку очередную модную красотку. И ладно бы хоть скрывался, но так нагло и на публику. Чего он добивается?

«А ничего. Просто это Р’ран Шад’Арэн – ты же знала, что он такой».

Конечно знала, но наивно надеялась, что он не станет мешать с грязью мое имя. Мы деловые партнеры, и он точно так же, как и я, обязан выполнять часть сделки, притворяясь влюбленным женихом.

Вечером в субботу он звонил дважды, но я успела так себя накрутить, что просто не рискнула взять трубку – боялась наговорить лишнего.

А на следующее утро затолкала себя в холодный душ и сидела там до тех пор, пока из головы не выветрились глупые мысли. В конце концов, я могу поставить его на место простыми словами, без лишних эмоций.

Я как раз закончила собирать волосы, когда Р’ран ввалился в комнату с дорожной сумкой через плечо и широченной улыбкой от уха до уха. Легкая небритость делала его таким… брутальным и притягательным, что я еще раз напомнила себе о нашем деловом партнерстве, в котором нет места для дурацких эмоций.

— Слушай, ты что, из этих, которые считают мобильные телефоны происками сатаны и принципиально не берут их в руки? – Р’ран бросил сумку на пол, пнул дверь ногой, и та захлопнулась у него за спиной. И я только теперь заметила небольшую коробочку у него в руке, перевязанную атласными лентами. – Я кучу СМСок прислал и звонил, даже не помню сколько раз.

— Привет, Р’ран.

От такого «привет» даже у меня иней на губах выступил, а улыбка монстра быстро потухла.

— Что случилось?

— А должно было что-то случиться?

Он нахмурился, явно соображая, что могло произойти за время его отсутствия.

— Слушай, если это из-за Лаки, то тут и говорить не о чем.

Конечно тут не о чем говорить, потому что мы друг другу не клялись в верности до гробовой доски, но кое-что нужно все-таки обозначить.

— Мне все равно, с кем ты проводишь время, Р’ран Шад’Арэн, - тем же холодным тоном продолжила я, стараясь игнорировать подарок в его руке – очевидно, он предназначался мне. – Мне все равно, с кем ты спишь, потому что наше деловое соглашение не включает пункт о целибате, но ты не имеешь права выставлять меня на посмешище. Вряд ли я и дальше так же успешно смогу корчить влюбленную дуру, пока ты развлекаешься в свое удовольствие. Впредь будь добр прилагать хотя бы минимум усилий, чтобы твоя… сексуальная жизнь не становилась достоянием общественности пока я ношу это дурацкое кольцо.

Ну вот, я все сказала. Без ненужных эмоций, спокойно и взвешенно. Без единого лишнего слова. Еще бы – у меня был целый день и вся ночь, чтобы потренироваться.

Вот только почему же мне так плохо? Где ожидаемое облегчение? И почему мне все больше кажется, что лучше бы я вообще держала рот на замке?

Р’ран медленно пошел на меня, вынуждая пятиться до тех пор, пока я спиной не почувствовала стену. Я не буду думать о том, что у него разве что не молнии из глаз сверкают, а челюсть сжата так сильно, что желваки на скулах натянулись, как канаты.

Не буду думать, что я… скучала.

И что все, чего мне хочется прямо сейчас – чтобы он снова стал тем улыбчивым Р’раном, которым был еще минуту назад. Но, кажется, теперь уже слишком поздно.

— Чтоб ты знала, Нана, я не собирался делать свою сексуальную жизнь достоянием общественности, - жестко, словно вколачивал словами гвозди, начал он. – И я точно не собирался выставлять тебя в дурном свете. Но раз ты такая предусмотрительная и все разложила по полочкам, то я обязательно приму к сведению твои претензии.

— У нас деловое соглашение, - напомнила я.

— Поверь, я не страдаю провалами в памяти, - пророкотал он.

— В таком случае мы оба только выиграли от этого разговора.

Его движение было таким молниеносным, что я даже не поняла, что произошло. Только почувствовала тяжелый удар в стену и услышала мелодичный печальный звон лопнувшего хрусталя.

— Да, выиграли. Через полчаса жду тебя в машине – мы едем на матч. И даже не смей говорить, что у тебя голова болит, - словно угадав мои мысли, предупредил он, брезгливо стряхивая что-то с руки. – Выполняй свою часть сделки, Нана, или вали на хер.

Он даже не дал мне возможности ответить, а грохот захлопнувшейся двери поставил в нашем странном разговоре жирную точку.

Ноги подкосились и потихоньку сползла по стене. Рядом валялись клочки дорогой обертки, а маленькая алмазная бабочка печально царапала пол серебряными лапками, безуспешно пытаясь взлететь на сломанных хрустальных крыльях.

Хотелось расплакаться. От всего сразу: от обиды, от безысходности, от злости. Да кем он себя возомнил, этот мужчина?! Думает, что имеет право брать все, что ему вздумается, а потом просто откупаться дорогими безделушками? И при этом заявляться с таким лицом, как будто… искренне рад меня видеть.

Я собрала бедную бабочку буквально по кусочкам, положила ее на прикроватную тумбочку, давая себе обещание обязательно ее склеить. Понятия не имею, что за механизм или чудеса заставляло ее двигаться, но уверена, что это – штучный товар. И Р’ран, видимо, решил, что красивой безделушки достаточно, чтобы загладить вину за неудавшийся романчик, который стал достоянием общественности. И все же его улыбка была такой искренней в тот момент, когда он ворвался в комнату, что мне пришлось начисто забить голову воспоминаниями о фотографиях с Лаки, чтобы избавиться от дурацкого чувства вины и еще более дурацкого желания спросить его в лоб, что на самом деле произошло. Это все – нерационально, потому что выходит за рамки нашего договора. И почти наверняка Р’ран еще раз пошлет меня. И если это случиться снова – я точно уйду.

Для похода на матч я выбрала простой свитер и джинсы, пару сапог до колена и теплую кофту с капюшоном. Сегодня мне меньше всего на свете хотелось выглядеть расфуфыренной куклой Р’рана Шад’Арэна, сегодня мне хотелось быть собой. Потому что, кажется, я стала слишком уязвима и зависима от этого мужчины.

Он ждал меня за рулем спортивного авто и бросил лишь один взгляд в мою сторону, как будто смотреть на меня было невыносимо противно.

— Пошлешь меня еще раз – и я уйду, - на всякий случай сказала я, занимая соседнее сиденье и пристегивая ремень безопасности. – А ты станешь беднее на пятьсот тысяч.

— Угрожаешь? – безэмоционально спросил Р’ран.

— Напоминаю условия нашего договора.

— Мне кажется, это у тебя проблемы с памятью, Нана, потому что чуть раньше я уже сказал, что не страдаю склерозом.

Я предпочла оставить его реплику без ответа. Ругаться с человеком, в руках которого находится будущее моей семьи – последнее дело. И потом: могли же мы нормально существовать друг возле друга все прошедшее время? Нет ни единой причины, почему это невозможно повторить… все двадцать дней до окончания нашего контракта. Двадцать дней. За которые я должна влезть занозой между Лэрсом и его невестой. Одна беда: теперь эта идея больше не кажется такой привлекательной. Точнее говоря – меня от нее мутит.

Всю дорогу до стадиона мы ехали молча. Пару раз я порывалась включить музыку, но постоянно одергивала себя на полпути. Нет ничего плохого в тишине, даже если параноик во мне уверен, что Р’ран слышит каждую мою мысль.

Наши места, ожидаемо, находились в ВИП-зоне, и там уже расположились Лэрс и Соня. А еще Виктория, будь она неладна. И рядом с ней я поняла, что явиться на игру в повседневном виде, возможно, было не такой уж хорошей идеей, потому что и Вик, и Шукшина выглядели настоящими моделями с обложки, в отличие от меня. Но какого черта?! Я пришла смотреть, как две кучи здоровых накачанных мужиков будут рвать друг друга на куски за право владеть мячом, а не изображать самку краснозадой обезьяны в брачный период, так что…

Как я и предполагала, Р’ран болел за «Воронов», хотя при этом выглядел не просто притворщиком, а настоящим фанатом. То есть очень даже искренне свистел, сунув пальцы в рот, и матерился, когда игроки теряли мяч или пропускали удачную подачу. Я потихоньку, пользуясь тем, что все увлечены игрой, рассматривала его со стороны, пытаясь уловить ту загадочную искру, которая – это очевидно, можно не врать себе самой – притягивала к нему, словно магнит. Да, конечно, он красив, особенно сейчас: в простой футболке, потертых джинсах и кедах, с растрепанными волосами и вечно лезущей в глаза челкой. Кстати. Размер ступни у него ого-го, точно не меньше сорок пятого. Не будь он под метр девяносто, наверняка бы это выглядело немного забавно. Я невольно улыбнулась, и тут же покраснела, вспоминая слова Авроры о том, что существует какая-то взаимосвязь между размером обуви и мужским достоинством. Эти мысли явно были ни к месту, и все же…

Р’ран поймал мой взгляд как раз в тот момент, когда я опускалась взглядом по его груди и животу, воскрешая в памяти то, что находилось ниже.

— Ты в порядке? – спросил он, забрасывая в рот хлопья попкорна.

— Абсолютно, - буркнула я, отворачиваясь.

И тут же наткнулась на Викторию, которая чуть не пожирала Р’рана взглядом. Наверное, если бы за моральное изнасилование давали срок, этой расфуфыренной извращенке грозила бы «вышка».

Когда пришло время перерыва, Р’ран наклонился ко мне и, делая вид, что ищет повод уединится, прошептал на ухо:

— Не сиди с таким мученическим видом, Нана. Выглядишь приговоренной к расстрелу.

— Чувствую себя так же. – Я вздохнула, отодвигаясь от него. Не могу, просто не могу сидеть рядом с ним, чувствовать его дыхание на своей коже. Про то, что он еще и потрясающе пахнет, лучше вообще не задумываться. – Мне лучше пойти, поискать Лэрса.

— Нет, не лучше. – Монстр поймал меня за руку, когда я как раз собиралась встать. – Он ушел с Соней, и где-то здесь ее папаша. Не стоит провоцировать Шукшина увидеть в тебе причину всех бед его любимой дочери.

— Тогда зачем мы здесь? Разве я не должна стать камнем преткновения, об который разобьется план твоей мачехи? Я тоже заинтересованное лицо.

— И в чем же ты заинтересована? – Он отстранился и взялся ладонями за скамейку, как будто не знал, куда деть руки.

— Я же собираюсь стать его женой в обозримом будущем, и чем меньше времени Лэрс будет в статусе чужого жениха, тем лучше.

Я знала, что говорю совершенно правильные вещи, давно обозначенные и принятые нами обоими, но чувство гадливости свалилось на грудь неподъемной плитой. Возможно, сегодня стоило вообще не упоминать о нашем договоре? Мы и так были на взводе, а я, сама того не понимая, подняла градус напряжения.

— Да, ты собираешься стать его... женой.

Мне показалось, что Р’рану понадобилось время, чтобы переварить это еще раз, хотя в день заключения нашего договора мы разложили все по полочкам.

Я ждала какой-то другой реакции, но вместо этого дождалась лишь настойчивого звонка. На экране телефона высветилось имя Авроры. Стоп, разве она не должна сейчас сидеть в самолете и лететь на показ, от которого, как она говорила, зависела ее дальнейшая карьера?

Ох, только бы она не вляпалась ни во что.

Глава семнадцатая: Р’ран

Я дико скучал всю неделю.

Меня буквально на куски рвало от желания бросить к чертям всю работу – и вернуться домой, где Нана была так соблазнительно доступна в моей постели.

Уже к концу второго дня я понял, что что-то в моей башке определенно работает не так, как раньше, потому что, на какую бы женщину я не посмотрел, всюду была она – Шпилька. И даже когда я вообще не смотрел на женщин, а пытался слушать занудный отчет с таблицами и бесконечными графиками, я все равно видел ее. Между цифрами и стрелками, соблазнительно выгнувшуюся на кривой роста финансовых показателей.

И это было ни фига не смешно.

К концу четвертого дня я отправился в ночной клуб, дав себе обещание снять красивую телку и трахнуть ее столько раз, сколько потребуется, чтобы вытряхнуть Нану из головы. Но в итоге свалил оттуда уже через час, совершенно трезвый, с каменным стояком и ясным пониманием того, что я не хочу иметь любую женщину. Что я, мать его, зациклен на совершенно определенной малышке, чей укус до сих пор прятал под пластырем.

Лаки свалилась на меня, как снег на голову: сперва в ресторане, чуть не в ширинку мне лезла, а потом и в гостинице. Кто же знал, что ее номер на том же этаже. Я сделал все, чтобы от нее отделаться- разве что не на хуй послал, но она продолжала липнуть ко мне, и в субботу утром я понял, почему. Не просто же так, с утра пораньше, около гостиницы, нас подкарауливала целая армия папарацци. Если бы у меня была личная помощница, я бы заставил ее разобраться с этим дерьмом до того, как оно попадет в эфир и на полосы желтой прессы, но сейчас ее не было, и мне оставалось лишь надеяться, что Нана не узнает об этом до моего возвращения. Тогда бы я, во избежание недоговорок, рассказал все сам, и свою же версию, которая, подозреваю, очень отличается от версии газетчиков.

Но не с моим счастьем, как говорится.

И вот теперь, после того, как я так разозлился, что чуть не послал ее, она сказала, что собирается стать женой Лэрса. Именно сегодня и именно здесь, когда я почти успокоился и переварил утреннее происшествие.

Я даже не знал, смеяться мне или злиться.

Потому что на кону стояла моя жизнь и финансовая империя, а с другой стороны – всего-то перспектива потерять женщину, которая въелась мне в мозг. Женщину, которую я вроде как нанял разрушить помолвку Лэрса и которой пообещал крупную сумму на содержание их будущих детей. То есть, в отличие от меня, она четко следовала контракту, в то время как я какого-то черта пытался сделать ее своей.

Телефонный звонок был очень вовремя, потому что мне срочно требовалась передышка, чтобы привести мысли в порядок.

«Ты заигрался, Р’ран. Этому есть разумное объяснение. Просто желание владеть девчонкой, которая еще никогда ни с кем не занималась сексом».

Кстати, чем я занимался вечером в гостинице, вместо того, чтобы кончать в какую-то милую раскрепощенную деваху? Правильно, я, блядь, читал идиотские форумы о том, как лишить девушку невинности и не сделать ее мужененавистницей. Потому что невинных у меня еще не было и мне было до усрачки не по себе.

— Аврора, не плачь, я не могу понять, что произошло.

Я отвлекся от своих мыслей, пытаясь уловить суть разговора, тем более, что голос Наны звучал взволнованно. Если я что и понял о ней на сто процентов, так это то, что ради своих сестер она пойдет на все. На том и сыграл, хоть до сих пор чувствую себя чуть ли не извергом, а все из-за Лизы, которая перед уходом разве что не обозвала меня моральным уродом.

— Ты уверена что… Пожалуйста, перестань издавать эти звуки, я ничего не могу разобрать… - Через пару секунд Нана приложила ладонь к губам, на миг зажмурилась. – Ты… уверена? То есть, это точно? Проверила? Я знаю, что тесты часто врут и…

Я взял ее под локоть, кивая в сторону выхода. Перерыв должен был вот-вот закончиться, и в ВИП-зону как раз вернулась София.

— Тут слишком много лишних ушей, - пояснил я, когда Шпилька непонимающей уставилась на мои руки.

К счастью, сопротивляться не стала, дала мне вывести себя на улицу. При этом все время говорила по телефону и пыталась успокоить сестру. Из обрывков ее фраз я понял, что случилось две неприятности: сестра обнаружила, что беременна и еще опоздала на самолет.

— Я обязательно что-то придумаю, - стараясь держаться как можно спокойнее, сказала Нана. – Нет, я не скажу Маргарите. Перезвоню через пару минут, мне нужно подумать.

Она нажала на клавишу отбой и, яростно, до крови кусая губу, принялась листать список контактов. Я отошел в сторону, закурил, пытаясь понять, что она собирается сделать. Вернуть рейсовый самолет? Нана сделала пару звонков, и мне даже не нужно было трудиться вникнуть в их суть, чтобы понять, что затея провалилась.

— Что произошло? – спросил я, напоминая о своем существовании. Было невыносимо смотреть, как ее чудесные губы превращаются в бесконечные кровоточащие ранки. У меня, между прочим, большие планы на этот рот.

Ок, старина Р’ран, у тебя были большие планы на этот рот, но с этим пора заканчивать.

— Аврора опоздала на самолет и очень важный для карьеры показ, - обреченно, как будто речь шла о ее собственном будущем, призналась Нана. Она так трепетно обхватила телефон, что я чуть не изошел на ревность к идиотскому куску пластика. – И еще она узнала, что беременна, и из-за тошноты не смогла…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шпилька сделала пространный жест рукой, печально вздохнула.

— И? – не понимал я. – В чем проблема?

— Ты издеваешься?

— Совсем нет. – Я действительно был серьезен, как никогда. – Нужно сделать аборт? Я могу устроить частную клинику, где все сделают быстро и анонимно. И мой самолет…

— У тебя есть самолет? – Серебристые глаза стали огромными, как будто среди бела дня случилось двойное полнолуние.

— Ага, есть. И еще яхта, и…

Нана снова не дала мне закончить, с диким визгом радости бросившись мне на шею. Клянусь, еще никогда и никто не обнимал меня так крепко, что я засомневался в сохранности своего кадыка. И все же, это было приятно.

— Ты правда поможешь? – уткнувшись мокрым носом мне в шею, неуверенно переспросила она.

— Нана, это вообще не проблема. Я думал, на нас метеорит падает, ей-богу. Нашли из-за чего разводить слезы.

— И что я буду должна взамен? – еще более осторожно, уточнила Шпилька.

— Обещание прекратить реветь.

— И все?

У меня язык чесался от предложения в ответ отсосать мне, но это была бы слишком грубая шутка даже для моего дурацкого чувства юмора. Поэтому я просто сказал: «И все», и потянулся за телефоном.

— Ты – лучший! – пискнула она, подрагивая от облегчения.

Я не мог сдержать довольную улыбку.

Через час мы уже были на частном аэродроме, и я забросил в салон самолета пару внушительных чемоданов Авроры. Всю дорогу в машине они с Наной о чем-то шушукались, но, клянусь, я пару раз услышал свое имя. И еще фразу: «Самое сексуальное, что мужчина может сделать для женщины, так это сказать: «Я решу твои проблемы, детка». Надо же, кто бы подумал.

— Спасибо, что устроил это, - сказала Нана чуть позже, когда самолет превратился в крохотную точку и нырнул за облака. – Ты не должен был, она же чужой человек.

— Ты не чужая, - пожал плечами я. – Ты – деловой партнер. Считай, что я сделал инвестицию в наше плодотворное сотрудничество.

— В самом деле, - пробормотала она, пряча ладони в рукава кофты.

Если бы не ее признание о том, что она собирается замуж за моего брата, я бы подумал, что Шпилька хотела услышать другую причину, поэтому списал ее грустный вздох на усталость и нервы.

— Прости, что сегодня все сорвалось, - извинилась она, позволяя мне побыть долбаным джентльменом и усадить ее в машину.

Девчонку порядком штормило, и я предпочел не рисковать. Правда, когда пристегивал ремень безопасности, слишком близко наклонился к ее губам и не смог удержаться от желания погладить нежную искусанную кожу. Нана слабо дернулась, и я быстро одернул руку, вколачивая в голову, словно заклинание: «Она станет женой Лэрса, для этого она тебе нужна – и точка».

— Сегодня был просто момент, которых будет еще предостаточно. Строго говоря, Нана, я почти уверен, что Лэрс уже и так на пределе, иначе он бы не линчевал меня взглядом, словно святой – сатану, всякий раз, когда я просто на тебя смотрел. Парочка поводов для ревности – и он у тебя в кармане.

— А ты получишь свою империю, - дополнила она, смешно сморщив нос. И громко чихнула.

— Скорее, избавлюсь от риска потерять над ней стопроцентный контроль, - поправил я. – Тебе нужно согреться.

Дома я вручи ее заботам слуг и до самого вечера проторчал в кабинете, собирая в кучу всю информацию, ради которой проторчал неделю в командировке. И сделал запрос о том. Что мне срочно требуется новый личный секретарь, потому что, совершенно очевидно, самому мне никак не справиться, а Нана, очевидно, уже не годилась для этих целей.

Во втором часу ночи я, наконец, выбрался из своей берлоги и, разминая затекшие плечи, пошел наверх. Спать не хотелось, поэтому я собирался принять душ и просто поваляться, наслаждаясь видом спящей Наны. Возможно, она пускает слюни во сне? Или храпит? Тогда бы у меня появился повод уцепиться за это несовершенство и выкорчевать из башки странную одержимость.

Я уже собирался войти, когда споткнулся об странный звук. Прислушался, очень надеясь, что ошибся. Увы, нет.

Она плакала.

Явно пыталась сдерживаться, поэтому изредка всхлипывания гасли, как будто из прятали в подушку, но потом слезы снова брали свое. Прошла минута, другая. А Шпилька продолжала рыдать. И я ничего не мог сделать. Потому что ясно, как никогда, отдавал себя отчет в том, что, если я сейчас войду и увижу ее заплаканное лицо – все рухнет. Я просто схвачу ее в охапку и буду успокаивать до тех пор, пока она снова не улыбнется. Откуда я это знал? Понятия не имею, просто знал – и все. Жопой чувствовал, что ли?

Я уселся на пол, облокотился спиной на стену, сжимая кулаки так сильно, что заныли костяшки. Воображаю, как это выглядит со стороны: Р’ран Шад’Арэн торчит на пороге собственной комнаты собственного же дома. Любого, кто появился бы сейчас в коридоре, я бы на хрен разорвал на куски.

Злость пожирала меня изнутри, порция за порцией отрывала клочки моего сердца и бросала в пожарище. Я все ждал, что мне станет лучше, или что Нана перестанет плакать, но шло время – и ничего не менялось. И с каждой минутой я все отчетливее понимал, что здесь, прямо через порог моей спальни, проходит долбаная черта, которую ни за что нельзя переступать, иначе я потеряю совершенно все. И в первую очередь – себя самого. А я пока совершенно не готов к тому, чтобы остепениться с какой-то определенной женщиной. Пусть даже с той, от которой прусь, словно кот от кошачьей мяты. Или еще сильнее.

Понятия не имею, сколько прошло времени, когда за дверью стало тихо. Кажется, прилично, потому что зад я точно отсидел. Но и тогда я не спешил заходить, а подождал еще немного, почти уверенный, что Нана уснула.

В самом дело: она, свернувшись калачиком, лежала на постели, и до сих пор нервно всхлипывала во сне. Я мысленно выматерился, когда увидел, что ее веки напухли от слез, а на подушке остались влажные разводы. Рядом, на носовом платке, лежали заботливо разложенные осколки сломанного крыла треклятой бабочки, и два использованных тюбика суперклея.

Шпилька правда пыталась склеить ее? Не вышвырнула в унитаз, не растоптала в пыль, а пыталась собрать по кусочкам? Хоть, судя по всему, совершенно не преуспела в этом.

Это все большая херня, Р’ран. И ты влип в нее по самые уши.

Осторожно, чтобы не разбудить, я укрыл Нану покрывалом, сгреб в кулак осколки и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Чертов ювелир не хотел отдавать мне и эту, но я нашел много, очень много денежных аргументов, чтобы его разубедить. И еще я знал, что у старика была еще одна, точно такая же, пусть и в личном музее, не для продажи и на другом континенте, и на все про все у меня лишь пара-тройка часов.

И вот это задачка посложнее, чем устроить перелет сестре моей фальшивой невесты.

Глава восемнадцатая: Нана

Я проснулась от назойливой щекотки. Попыталась было смахнуть ее с тыльной стороны руки, которую, как обычно, выставляла поверх одеяла, даже когда жутко мерзла. Пальцы наткнулись на что-то прохладное, что тут же вцепилось в меня лапками.

От неожиданности дремоту как рукой сняло. Я села, смазанным движением протерла глаза – и с удивлением уставилась на бабочку, которая, осторожно перебирая серебряными ножками, взбиралась вверх по моей коже, собираясь покорять локоть, словно Эверест.

Бабочка, целая и невредимая, и в лучах яркого солнца сверкающая, словно какое-то диковинное неземное существо. Я осторожно подставила палец, и странная живая драгоценность переползла на него, хвастливо разложив узорные крылья. Красота, что и сказать.

Вот только я не сошла с ума и точно знаю, что накануне у меня и близко не получилось склеить хоть бы два кусочка. А эта бабочка выглядит полностью безупречной, и совершенно точно не собранной по кусочкам. Не регенерировала же она, в самом деле.

Мой взгляд переместился на вторую половину кровати: выглядит совершенно нетронутой. Р’ран точно ночевал не здесь. Но если не здесь, то где?

Я буквально за шиворот выбросила себя из постели. В душе долго-долго стояла под теплой водой, соображая, что же произошло. Не то, чтобы мы с Р’раном помирились, но все же наше расставание произошло скорее на нейтральной ноте. Конечно, он не обязан спать со мной в одной постели, но создавать видимость того, что у нас все в порядке. Тем более после его недельного отсутствия. Если я это понимаю, то он и подавно не может не знать.

Неведение убивало. Неведение – и что-то еще. Колючее, противное и зудящее, как попавший в обувь камешек, который никак нельзя вытряхнуть. Кажется, пришла пора остудить голову и сделать то, что нужно было сделать с самого начала – узнать, что в той гостинице делала Лаки. И что это вообще за фрукт.

Мне хватило пары часов, чтобы понять, какой же я была дурочкой. Нет, форменной дурой! Потому что стоило чуть-чуть копнуть – и факты вылезали наружу. Лаки уже больше года состояла в отношениях с каким-то репером, и их роман был сверх бурным: постоянные скандалы на публике, громкие расставания, после которых ее парень уходил на недели в загул. В общем, каждое их расставание и воссоединение пресса ждала, словно сахарную косточку, чтобы потом обсасывать дней десять минимум. «Сладкая парочка» рассталась пару дней назад, и на этот раз лаки решила действовать первой. Скорее всего, их с Р’раном проживание в одной гостинице было чистым совпадением, но, конечно же, скандальная звезда не могла не попытаться использовать это с пользой.

Я перевернулась на спину, любуясь бабочкой, которая все это время медленно ползала по моим рукам. Изредка успокаиваясь, чтобы дать мне полюбоваться ее совершенством. Наверняка, Р’ран нашел способ заменить ею ту, другую.

Ох, Р’ран. Как бы я не пыталась избавится от мыслей о его поступке, они все равно лезли в голову. То, что он сделал для Авроры очень много для меня значило. И даже не то, что он сделала, а сам факт готовности помочь. Просто так, ничего не прося взамен. Хотя те слова про инвестицию в наши деловые отношения. Почему они так больно царапнули сердце, хотя были чистой правдой? Почему мне хотелось услышать что-то другое?

Я вытряхнула эти мысли из головы. Как бы там ни было, на этот раз я должна сделать шаг навстречу и извиниться, тем более, есть за что.

Сюрприз номер два обнаружился через десять минут, когда я не нашла Р’рана ни в кабинете, ни в столовой, ни в спортзале. Зато наткнулась на Лэрса, который как раз спускался по лестнице со корзиной для пикника. Увидев меня, он как-то виновато улыбнулся и остановился, чтобы поздороваться.

— Вы с Р’раном вчера так быстро ушли, даже не досмотрели матч, - сказал он после формального приветствия. – «Вороны» снова выиграли.

— Потому что они сильнее, - пожала плечами я. Не то, чтобы я разбиралась в спорте, но просто обязана была встать на сторону своего «жениха». – Собираешься хорошо провести время?

На миг мне показалось, что он собирается спрятать корзину за спину, но передумал, поняв, что это будет слишком глупо.

— Я обещал Софи повести ее на пикник, давно собирались, но из-за погоды все время откладывали. А сегодня хороший денек.

По идее, мне полагалось бы испытывать ревность или злость, но на самом деле все, что меня сейчас волновало – куда запропастился Р’ран.

— Умчался в главный офис, - ответила на мой вопрос Лэрс. – Там какая-то шумиха, все на ушах стоят. На твоем месте я бы не попадалась ему под руку в ближайшее время, Нана: Р’ран звереет, когда из нашей империи вываливается какая-то гайка.

— Его, - машинально поправила я, соображая, что делать дальше.

— Прости, что? – не понял мой собеседник.

— Его империи, Лэрс, - терпеливо пояснила я.

— У меня есть процент акций и…

Я перебила его – жестко и безапелляционно. Потому что раздражал.

— Возможно, у тебя и есть какие-то проценты, Лэрс, но какой же ты владелец империи, если вместо того, чтобы помогать брату решать проблему собираешься выгуливать свою куклу?

Он открыл рот, но так и не произнес ни звука. Несколько мгновений не мигая смотрел на меня.

— Нана, нам нужно поговорить, - наконец, нашелся он.

Очень оригинально.

— Знаешь, Лэрс, я бы с радостью, но у меня есть дела поважнее. Например, помочь своему жениху. А ты лучше поспеши, а то вино остынет, Соня нервничать будет.

На этот раз я не стала дожидаться его реакции. Тем более, что у меня появилась цель и ясное понимание того, что сейчас мое место возле Р’рана. Просто потому, что так должно быть. Не вышвырнет же он меня на глазах у всех сотрудников, в конце концов.

Для поездки в офис я выбрала темно-красный костюм с короткой юбкой и туфли на высоких каблуках. Распустила волосы – кажется, ему так больше нравится?

К счастью, такси приехало быстро, и на этот раз удача явно была на моей стороне, потому что по пути мы не попали ни в одну пробку, и были в Черной башне уже через час.

В офисе и правда царил переполох. Люди бегали, словно угорелые, носились с кипами бумаг, сортировали какие-то документы. На меня никто не обращал внимания, поэтому приходилось проявлять чудеса ловкости и навигации, чтобы не угодить кому-то под ноги. По пути в главный офис «СоларИнк» я выбралась в интернет и поискала свежие сводки новостей. Судя по тому, то я нашла. Речь шла о крупной сделке, которая сорвалась из-за проволочек посредника. Увы, ничего более конкретного выяснить не удалось: газетчики куда охотнее множили информацию о сексуальных скандалах, чем о жизни финансового мира. Хотя, конечно, с точки зрения поговорки о том, что деньги любят тишину, отсутствие резонанса в прессе играло Р’рану на руку.

Я как раз вышла из лифта, когда из кабинета Р’рана вылетела всклокоченная, красная и зареванная девица. Судя по всему, она только что получила конкретный нагоняй, и явно не первый за сегодня. Я оказалась рядом вовремя, потому что девица чуть не выронила чашку, которую отчаянно пихала на подставку кофемашины.

— Лучше сядь вон туда, - предложила я, и чуть не силой отобрала посуду из скрюченных судорогой пальцев девчонки.

— Вы кто такая? – Она уставилась на меня едва ли не с ужасом.

— Я невеста Р’рана Шад’Арэна, и я собираюсь сделать ему самый вкусный кофе, который он только пил в жизни, поэтому будь добра не лезть мне под руку, если не хочешь быть уволенной.

Девица молча взгромоздилась на стул, а я, мысленно засучив рукава, принялась за дело. Через пару минут у меня была готова чашка «лонг блэк» с пушистой пенкой. Я вооружилась блокнотом, ручкой и, взяв поднос, вошла в кабинет.

Р’ран сидел в кресле, спиной к дверям и о чем-то энергично говорил по телефону. На очень повышенных тонах. Настолько повышенных, что мне стало неуютно на таких высоких каблуках. Может быть, мой план вообще не так хорош, как я тут себе придумала, и лучшим решением было бы вообще не попадаться на глаза моему монстру? Но отступать теперь было бы малодушно и глупо. Поэтому, собрав нервы в кулак, я неторопливо подошла к столу, аккуратно поставила чашку, вооружилась блокнотом и, обойдя стол, осторожно села на край, заложив ногу за ногу, совершенно точно отдавая себе отчет в том, что короткая юбка до неприличия оголила бедра.

— Все, я жду эти документы в течение часа, иначе адвокаты «СоларИнк» разорвут вас в судах! – рявкнул Р’ран так громко, что чашка печально звякнула о блюдце, а мое сердце тревожно екнуло.

Он повернулся в кресле – и уставился на мои колени. Медленно, все еще хмурясь, поднял взгляд выше.

— Нана? – спросил совсем не ласково.

— Я услышала, что у тебя небольшие неприятности, - улыбнулась я. – Поэтому примчалась сразу же, как смогла, приготовила «лонг блэк» с пенкой и сижу здесь, готовая принимать указания. Знаешь ли, грех не воспользоваться моим блестящим умом и выдающимися аналитическими способностями.

— Разузнала даже про мой любимый кофе. – Он отчаянно пытался казаться серьезным, но улыбка в конце концов, смягчила черты его лица.

— Ты понятия не имеешь, что еще я о тебе знаю.

— Удиви меня, Шпилька. – Р’ран как бы невзначай погладил костяшками пальцев мою ногу чуть выше колена, посылая под кожу колючие разряды тепла.

— Ты наверняка ограбил одного очень изобретательного ювелира. И … сделал меня очень счастливой сегодня утром, - стараясь не выдать волнение, ответила я. Слова почему-то застревали в горле, и звучали тише, чем мне бы того хотелось. Еще и голос дрожал. И вообще мне вдруг очень захотелось расплакаться. – И еще я знаю, что у тебя очень бестолковая, скорая на выводы невеста, которой следовало бы спросить тебя, а не верить новостям. Обещаю, что проведу с ней строгую воспитательную работу, чтобы подобное больше не повторилось.

Ну и улыбка же у него была в этот момент! Как будто он выиграл номинацию «Лучший мужчина года»: широкая, довольная, разве что щеки не треснут. Наверное, я перегнула с самобичеванием, но, если честно, мне было все равно. Я просто хотела, чтобы он, наконец, перестал хмуриться.

— Спасибо, Р’ран. За все.

— Скажи это еще раз, - зажмурился он, подаваясь вперед, и чуть поворачивая голову.

— Обойдешься! – фыркнула я. – Между прочим, у тебя тут финансовый апокалипсис, если вдруг ты забыл.

— Шпилька, я же не железный. – Р’ран недвусмысленно погладил взглядом мои ноги, даже не пытаясь скрыть, что отчаянно пытается заглянуть под юбку.

Нет, Нана, вот это уже та самая черта, которую нельзя переступать.

— Я жду задание, Р’ран, - напомнила я.

Он с сожалением выдохнул. И мы взялись за дело.

Работать с Р’раном плечом к плечу оказалось совсем не так страшно, как могло показаться на первый взгляд. В основном потому, что он четко знал, чего хотел и всегда давал очень точное задание: какие документы нужны, какие сводки нужно сделать, какой конкретно нужен анализ и тому подобное. Да, он был строгим и совершенно нетерпимым к дуракам и лентяям, но зато щедро поощрял тех, кто его не подводил.

К концу этого сумасшедшего дня появилось по меньшей мере три кандидата на увольнение и парочка тех, кто в ближайшее время продвинется по карьерной лестнице. Зато в итоге все разрешилось. И когда Р’ран огласил о том, что бумаги подписаны в обход посредника и с большими выгодами, новость, ожидаемо, была встречена бурно и радостно.

Мы как раз собирались перекусить привезенной из ресторана едой, когда я заметила, что Р’ран возиться с запонкой, пытаясь справиться с ней одной рукой. Основная часть сотрудников уже разбрелась по домам, но он решил задержаться, и я составила ему компанию. Потому что просто не хотела оставлять моего монстра одного, ведь в такой же ситуации он бы наверняка меня не бросил.

— Давай помогу.

Я встала рядом, осторожно выуживая запонки из петель и закатывая рукава до самого локтя. Какие же у него все-таки красивые руки: смуглые, твердые, жилистые. Стоило больших усилий, чтобы хотя бы ненароком не притронуться к коже. Понятия не имею, откуда у меня этот страх, но уверена, что просто с ума сойду, если сейчас дотронусь до него. Хотя именно этого мне хотелось весь сегодняшний день.

— Ты просто находка, Шпилька, - похвалил Р’ран, поймав меня за локоть, когда я уже собиралась отодвинуться. – Понятия не имею, есть ли кто-то, кто может заменить тебя в качестве моего личного секретаря.

— Уверена, что Лиза тоже была незаменимой до моего появления.

— Ты – не Лиза. К счастью, не Лиза.

— Почему к счастью?

— Потому что не лесбиянка, и я все-еще не распрощался с идеей вытрясти з тебя признание меня своих хозяином.

Я скривилась и не стала подавлять смех. Р’ран Шад’Арэн в своем репертуаре – и почему я не удивлена?

— Ты будешь очень-очень долго этого ждать, но твой оптимизм заслуживает награды за мужество!

— А твоя задница заслуживает ремня, - посокрушался он.

— К счастью, это не входит в условия нашего контракта. Но, чтобы ты не чувствовал себя совсем обделенным и в качестве моей благодарности, я, пожалуй, поцелую тебя в лоб.

— Ты это серьезно? – Р’ран игриво прищурился, посыла мне совершенно четкие игривые импульсы.

— Совершенно серьезно! – задрала нос я. В конце концов, что плохого в том, что мы немного сбросим напряжение тяжелого дня? Тем более, что это все вполне в рамках дружеского общения. Ну, чуть больше, чем дружеского, но флирт почти невинный.

— Нет-нет, Шпилька, раз уж ты сама капитулировала, а я вообще вел себя как ангел, то никаких поцелуев в лоб. Я, знаешь ли, от таких пресных нежностей еще импотентом стану.

И вот тут у меня случилось затмение. Потому что я совершенно ясно понимала, что мне ни за что на свете нельзя целовать Р’рана. Но ничего не могла поделать с той частью себя, которая не видела ничего крамольного в простом чмоке в щеку. И инстинкт самосохранения халтурил по-черному, не давая никаких сигналов к отступлению.

Чтобы поцеловать его в щеку, мне пришлось встать на цыпочки, а на каблуках это было почти что самоубийством. Чтобы не упасть, схватилась за рубашку у него на груди. Я собиралась просто поцеловать его в щеку, но как-то так получилось, что поцелуй угодил в уголок его улыбающихся губ. И это было... невыносимо обжигающе. Простое прикосновение, за которым не было никакого неприличного подтекста, но меня словно окунули в горячий шоколад. Как будто его губы были самым роскошным и изысканным десертом, который я только могла вообразить.

И мне хотелось больше.

Даже если это означало фиаско всех моих моральных и профессиональных принципов.

Я хотела почувствовать вкус его губ и сделала бы это даже под угрозой расторжения договора.

Я погладила Р’рана по щеке, наслаждаясь легким покалыванием щетины к коже ладони, жадно, как голодная, впитывая его запах: жгучую смесь древесного мха, лосьона после бритья и щепотку дорого табака. Растворялась и плавилась под колючим взглядом моего монстра и, словно зачарованная, тянулась к его губам. Ближе и ближе, пока не прикоснулась к ним легким поцелуем.

Р’ран выдохнул, расплавляя мои нервные окончания теплым дыханием, приоткрыл рот, приглашая меня, искушая и подчиняя. Если бы в моей власти было остановить мир, чтобы растянуть этот момент – я бы обязательно это сделала.

Кажется, пришла пора признать, что мой монстр уже давно меня не пугает.

Что мой монстр превратился в самого красивого, умного и щедрого мужчину из всех, кого я знаю. И просто дьявольски соблазнительного.

Кто говорил, что сказки врут? Это превращение точно было куда эффектнее, чем в «Царевне-лягушке».

Глава девятнадцатая: Р’ран

Я знал, что поцелуй с ней будет крышесносным, но и представить не мог, что настолько.

Я даже дышать боялся, чтобы не спугнуть Шпильку в ее порыве. Потому что точно знал: если она отодвинется, мне придется послать в задницу принципы и сграбастать ее в охапку. Хватит и того, что утром я едва унес ноги из спальни, хотя моему телу хотелось совершенно иного. Например, забраться к ней под одеяло, раздеть – и показать, что у нашего сотрудничества может быть очень приятный бонус. Но я взял себя за шиворот и свалил на хрен. Потому что проклятая черта все еще маячила перед глазами.

Но то, что происходило сейчас, было выше моих сил. Я мог сколько угодно доказывать себе, что это Шпилькина инициатива, и я вообще ни при делах, но факт был на лицо – мне нужен этот поцелуй. И вкус ее губ: мягкий, нежный и беспокойный.

«Хватит от меня бегать!» - орало мое внутренне «Я», но я заткнул ему рот. Я ведь тоже от нее бегаю, если разобраться. Потому что когда мы рядом, мое чертово тело и голова перестают работать в привычном ритме.

Я все-таки позволил себе вольность: опустил руку ей на ягодицу и чуть притянул, потому что Нана и так еле стояла на ногах. Но когда она несмело провела языком по моим губам, я окончательно сдурел.

— Р’ран… - выдохнула она, когда я смахнул все со стола и одним рывком усадил ее на столешницу.

— Поцелуй уже меня, Шпилька, - жестко потребовал я. – Пока я не озверел.

И медленно раскрыл губами ее губы, сплетая наши языки. Она застонала, погружая мой член в настоящую муку, потому что одного этого было достаточно, чтобы стать твердым. Воздержание мне явно не на пользу, иначе откуда такие дикие неуправляемые реакции?

— Давай, Шпилька, иначе я устрою твоей заднице очень горячее знакомство с моей ладонью.

— Тиран, - пробормотала она.

И обхватила губами мой язык, посасывая с таким упоением, что мои мысли ускакали в самые неприличные сексуальные фантазии. Ох, блядь, я сейчас точно лопну!

Я с силой сжал ее бедра, зарычал, когда Нана обхватила ногами мою талию, потянула к себе, задыхаясь в нашем поцелуе. И то, как она недвусмысленно потиралась об меня, убивало на корню все попытки держать себя в руках. Не будь она девственницей – я бы трахнул ее прямо на этом столе, хоть это и идет вразрез с моими профессиональными принципами. Стол в моем офисе только для работы, а не для перепиха.

— Маленькая горячая малышка, - подразнил я, когда Нана разорвала поцелуй, жадно облизывая губы. – Хочу тебя, Шпилька. Давай займемся любовью?

С минуту она смотрела на меня своими невероятными серебряными глазами, но ответа я, увы, так и не услышал, потому что в кабинет, без долбаного стука, с дерьмовым «Я пришел помогать, брат!», ввалился порядком заправленный Лэрс.

Первым моим порывом было размазать бесхребетника по стенке. Буквально расплющить его о стену и посмотреть, как он превратится в грязное пятно, которое, наконец, перестанет портить мне жизнь.

Но, увы, мимолетное облегчение сулило большие проблемы с законом. А если засранец еще и инвалидом станет…

Нана торопливо спрыгнула со стола и чуть не упала, пытаясь сохранить равновесие на каблуках, поэтому я взял ее под локоть. Она выглядела совершенно растерянной, даже немного напуганной. Неужели из-за моего предложения?

Я мысленно послал себя куда подальше. Совсем с ума сошел, предлагать такое девственнице. Но минуту назад, когда она так крепко обнимала меня ногами, что я чувствовал членом ее горячие от желания трусики, и предложение, и признание казались такими естественными, что я был бы крайне удивлен, скажи Шпилька «нет». Я же не зеленый мальчика, чтобы не понимать, когда женщина меня хочет. А Нана определенно меня хотела, пусть и собиралась до последнего заниматься самообманом.

Проклятый Лэрс! Яйца ему оторвать, что ли?

— Нана… - У него заплетался язык, хотя на ногах Лэрс держался крепко и даже почти без приключений добрался до кресла, в которое тут же плюхнулся, словно кулек с песком. – Надеюсь, я не помешал?

Он пьяно хихикнул, как будто выдал какую-то выдающуюся остроту.

— Ты помешал, - пытаясь держать себя в руках, ответил я. – Не помню, чтобы нуждался в твоей помощи.

— Вот она сказала, что мое место рядом с братом, который, пока я развлекаюсь, самоотверженно спасает нашу финансовую империю от краха.

Лэрс ткнул пальцем в сторону Наны. Ну, в общем, не удивительно: это было вполне в ее духе. Но вряд ли Шпилька знала, что любые попытки указать Лэрсу на его место неизменно заканчиваются вот таким срывом: пьянками и загулами. Как будто этого избалованного пупса совершенно незаслуженно обвиняют в лени. Хотя, конечно, я бы был первым, кто пинками вытолкал его из Черной башни, заявись он путаться под ногами со своей «помощью».

— Я просто сказала, что думала, - негромко ответила Нана. Она явно чувствовала себя неуютно. – И я правда так считаю.

Мне хотелось погладить ее по голове, такой несчастной в этот момент она выглядела: разве что не плачет. Но что-то в том, как она выровнялась и вскинула подбородок, намекало на неуместность моей жалости. Поэтому я просто наклонился к ее уху, и шепнул:

— Спасибо большое за заботу, Шпилька, но я не просто так держу этого остолопа подальше от своих денег.

Она ничего не ответила, просто кивнула и легким жестом расправила пиджак.

— Он тебя просто использует, - поборов приступ икоты, сказал Лэрс. Он даже ногу на ногу закинул, наслаждаясь своей ролью самопровозглашенного Голоса правды. – Чтобы досадить мне.

Нана продолжала отмалчиваться.

— Лэрс, если ты хочешь, чтобы я переломал в твоем теле каждую кость, то ты на правильном пути, - предупредил я. – И, поверь, я сделаю это с огромной радостью и удовольствием.

Он пьяно хмыкнул, икнул еще раз и снова уставился на Нану. Я подтолкнул ее к выходу, но она нервно сбросила мою руку и осталась стоять на месте.

— По-твоему, я гожусь только на то, чтобы меня использовать в качестве мячика для собачонки? Чтобы приманивать отбившегося от рук щенка? – спросила она ледяным голосом.

И в этот момент я от всей души порадовался, что эта малышка на моей стороне. Потому что ее злость была такой раскаленной, что от нее можно было прикуривать.

— Ты всегда умела мастерски перекручивать, - ответил Лэрс, хотя желания смеяться у него явно поубавилось. – Я просто предупредил, чтобы ты не шла на поводу у этого человека.

— У меня своя голова на плечах, Лэрс. Жаль, что ты до сих пор этого не понял.

— Да ладно. – Он отмахнулся от ее слов, словно от назойливой мухи. – Думаешь то, что Р’ран таскает тебя в постель, что-то означает? Думаешь, имеешь право на что-то рассчитывать?

— Я думаю, что обойдусь без нравоучений.

Но проклятый Лэрс никак не желал закрывать рот.

— Нана-Нана, посмотри на себя. Как низко ты пала: стала одной из любовниц человека, который забудет твое имя на следующий день после того, как выставит вон. Или думаешь, Р’ран никого не трахал на этом столе так же, как собирался поиметь тебя?

Больше я не собирался этого терпеть. Ни единой, мать его, секунды!

Я даже не помню, как оказался рядом, как схватил засранца за глотку и вдавил в спинку кресла, с наслаждением впитывая его ужас. Чем крепче мои пальцы сжимались на его горле, тем сильнее глаза Лэрса выкатывались из орбит.

— Я тебя убью, - наклонившись к самому его лицу, прошептал я, чувствуя острый прилив бешенства.

Нет, блядь, просто задавить этого придурка мне будет очень мало, потому что я хочу подвесить его на крюк и кусок за куском срезать мясо с его туши самым тупым и ржавым ножом, какой только найду.

Лэрс пытался сбросить мою руку, но его попытки угасли, даже не причинив мне вреда.

— Р’ран!

Голос Шпильки врезался мне в уши, словно отрезвляющая оплеуха. Я рывком поставил Лэрса на ноги, пнул к двери.

— Лучше молчи, - предупредил его, когда бесхребетник попятился к стене, потирая горло и глухо кашляя. – Ни единого долбаного звука.

К моему глубокому сожалению он все-таки промолчал и оставил меня без «сладкого». Не сказав больше ни слова, вылетел в дверь. Я собирался перевести дух, но не тут-то было, потому что вслед за Лэрсом к двери пошла Нана. Я окликнул ее, и она задержалась уже в пороге.

— Я должна выполнить свою работу, не так ли? – Шпилька даже не повернула головы.

— Что ты собираешься делать? – Я непроизвольно сжал кулаки, все еще представляя, что сжимаю в них глотку любимого братца.

— Догоню его и дам надежду на то, что все ее можно изменить, если он раздумает жениться на Соне Шукшиной. – Нана повернула голову, и ее холодная деловая улыбка убила во мне все тепло. – Разве не это я должна сделать, чтобы ты получил свою империю, а я – безопасность для семьи? В конечном итоге, Р’ран Шад’Арэн, мы оба защищаем то, что любим и ценим больше всего. И я буду четко следовать нашему договору. В конце концов, осталось не так много времени.

Я понимал, что должен что-то сказать. Вероятно, что-то сопливое и романтичное, но я в жизни не произносил такой хрени и не собирался делать исключений. Даже для нее. Или просто не знал, что сказать и какими словами? Поэтому просто молча смотрел ей вслед, даже когда дверь давно закрылась - и звук ее удаляющихся шагов почти болезненно резонировал с ударами моего сердца.

Ну что за…

Умом я понимал, что Нана ведет себя как профессионал и очень вовремя тормозит как раз мое, далеко не профессиональное, отношение, за что ей самое время ставить памятник. И что, возможно, Лэрс вторгся как раз вовремя. Потому что, нужно быть честным с самим собой: мне нечего ей предложить, кроме роли моей подружки на какое-то время. Уверен, что она не была бы разочарована, но, кажется, Нана Шереметьева как раз из тех женщин, для которых роль временной любовницы богатого придурка всегда будет под запретом. Возможно, именно поэтому она так меня притягивает?

В ту ночь я не вернулся домой.

Я вообще смутно помнил, где ее провел. Точно знаю, что один, но наверняка сменил пару ночных клубов и выпил несколько стаканов чего-то крепкого, хоть обычно избегаю алкоголя без уважительной причины – не люблю терять контроль над своими мыслями и поступками.

Когда вернулся домой, туманный рассвет уже медленно выползал из-за горизонта. На всякий случай я снял рубашку еще в гостиной и почти не удивился, обнаружив на воротничке и груди пару следов от помад разных цветов. Те девицы были очень настойчивыми, когда потащили меня танцевать, хотя в конечном итоге я послал обеих.

Я собирался принять душ, дождаться, когда Шпилька проснется и поговорить с ней, хоть смутно представлял, о чем. Мысли вертелись вокруг извинений за свое свинское поведение и за то, что опустился до шантажа. У меня даже мелькнула крамольная мысль вручить ей доказательства о подделке документов, чтобы она была вольна сама принять решение, как поступить дальше, но я быстро избавился от этой слабости. Нет уж, простого извинения будет достаточно, а все остальное она получит, когда докажет, что действительно профессионал и вынудит Лэрса сделать глупость.

Прокручивая примерный сценарий разговора и всячески отгораживаясь от образов почти голой Наны в моей постели, я осторожно вошел в комнату.

И тупо уставился на аккуратно застеленную постель.

Что еще за новости?

Часы на стене показывала половину шестого утра. Где, мать его, Шпилька может быть в такое время?!

На всякий случай, чтобы исключить ее самую большую тупую выходку, я открыл шкаф – вещи, в том числе и ее личные, были на местах. И даже флакон с духами никуда не делся с туалетного столика. Хорошо, значит, как минимум эту глупость Шпилька не сделала, а то бы сразу очень конкретно упала в моих глазах. Но тогда куда она подевалась в такую рань?

Воспоминание о ее словах перед уходом из моего кабинета неприятной догадкой царапнули мои нервы. Хотя какой там на хрен царапнули – прошлись, как пенопласт по стеклу. Даже зубы свело.

Я быстро нашел комнату Лэрса, вошел – и с силой припечатал кулаком стену, так, что из вмятины полетели куски обивки и камня.

Его кровать тоже была пустой, без признаков того, что бесхребетник провел здесь хотя бы часть ночи.

Значит, где бы ни шаталась эта сладкая парочка всю ночь, они были вместе.

Зря я его не придушил все-таки.

Глава двадцатая: Нана

— Выглядишь паршиво, - сказала Маргарита, когда я ее вышла из комнаты, едва ли проспав за ночь больше пары часов.

— Иногда мне хочется придушить тебя за прямолинейность, - пробормотала я, с улыбкой принимая из ее рук чашку горячего кофе с корицей. Потянула носом душистый аромат и, отхлебнув, блаженно улыбнулась. – Но за этот кофе я готова простить даже обвинение в том, что ввалилась в кухню неумытая, непричесанная и с нечищеными зубами.

— Считай это исключением, но только сегодня, - без намека на шутку предупредила Маргарита.

На самом деле, мы обе знали, что она просто скучает. Аврора была в отъезде, а я так и вовсе перебралась в другой дом. Никогда еще мы не покидали Марго так надолго и сразу вместе. Учитывая то, что ради нашего воспитания она пожертвовала куда большим, чем возможностью завести собственную семью, нам с Авророй в пору было мучиться угрызениями совести. Правда, Маргарита скорее откусила бы себя язык, чем признала, что скучает без нас, даже если это было написано у нее на лбу.

Она дала мне время усесться на кухонный диванчик и завернуться в теплый плед, который мы держали здесь специально для таких случаев. Запах родного дома немного успокоил мои расшатавшиеся нервы, хотя вчерашний вечер и ночь почти полностью меня вымотали.

В первую очередь тем, что, куда бы я ни шла, даже под руку с Лэрсом, даже под звук его постоянных признаний в том, что он не должен был позволять мне уйти, я всегда думала о Р’ране. И о том, что сделала самую большую ошибку в своей жизни, позволив чувствам взять верх над разумом.

— Нана, что происходит в твоей жизни?

Маргарита села напротив меня за стол, пододвинула вазочку со своим фирменным ореховым печеньем, но так к нему и не притронулась. Вместо этого вопросительно и с тоской ждала ответ на вопрос, всем видом давая понять, что имеет право спрашивать и не заслуживает вранья.

— Я влюбилась в Р’рана Шад’Арэна, - ответила я, даже не пытаясь подавить слезы.

Здесь, у себя в доме, я имею право на слабость. Иначе она разъест меня изнутри и все кончится истерикой в самый неподходящий момент. Марго сама учила, что нужно реально и взвешенно оценивать свои силы, в особенности, когда дело касается эмоций, которые лучше держать при себе. Хочешь пореветь – пореви, когда тебя никто не видит, чтобы потом слезы не застали у всех на виду.

Когда же меня угораздило так вляпаться?

— Но разве… - Маргарита явно хотел спросить много о чем, но остановилась и вместо этого присела около меня, заботливо обнимая за плечи, подставляя плечо. – Все хорошо, поплачь.

И я поплакала, топя в слезах собственные глупость, непредусмотрительность и беспечность. Мне нужно было бежать от этого мужчины сразу же, как я поняла, что в его дурном характере есть что-то магнетическое, что манит меня, словно огонь, обещая призрачную надежду на тепло, но в действительности опаляя. Но я самонадеянно решила, что это лишь плод моего воображения и естественная реакция на красивого мужчину с доминирующей энергетикой.

— Я правда люблю его, Марго, - всхлипывала я, чувствуя себя самой последней дурой. – И это все неправильно. Но я не знаю, что мне делать.

— Для начала рассказать своей старшей сестре, во что ты влипла на этот раз, - предложила она. – Помнишь, две головы всегда лучше одной?

Я кивнула и все рассказала: о предложении Р’рана, о нашем договоре и о том, как он помог Авроре. Упустила только его шантаж с поддельными документами и беременность сестры. Мне стало легче, как камень с души свалился. Потому что Маргарита не стала читать мне мораль и не начала вспоминать ее предупреждения, которые – уж теперь-то я знаю – были полностью правильными. Если бы послушалась ее тогда и не стала мнить себя обиженной героиней любовного романа, которая обязана во что бы то ни стало доказать недостойному принцу, как он неправ, все бы было совсем иначе. И Р’ран Шад’Арэн так и остался бы для меня монстром из телевизионных новостей. Со временем я забыла бы и Лэрса, ведь то, что я так опрометчиво принимала за любовь, оказалось лишь моей фантазией, которая не выдержала элементарной проверки реальностью. Потому что все то, что я «придумала» Лэрсу, обнаружилось в его старшем брате. Сила, харизма, притягательность, поддержка. И, как бы странно это ни звучало, но рядом с Р’раном, который слыл тем еще непостоянным бабником, я чувствовала себя полностью защищенной. Как будто все это время существовала в вакууме его заботы.

— Я надеялась, что мне показалось, - печально вздохнула Маргарита.

— Прости, что не сказала правду, - всхлипнула я.

— Чего уж теперь.

Она всегда была очень строго и категоричной, но еще и великодушной. Идеальной старшей сестрой для нас с Авророй. Примером, на который хотелось равняться. Поэтому послевкусие вынужденного вранья наверняка еще долго будет меня мучить, но и это, как влюбленность в Р’рана, придется как-то принять и пережить.

— Могу я спросить, почему тогда ты привела домой пьяного Лэрса?

— Потому что я должна выполнить свою часть договора.

— Но разве ты не собираешься сказать Р’рану о своих чувствах?

Я вытерла слезы и отстранилась. Сказать монстру о том, что я втрескалась в него, как последняя дура? Чтобы получить взамен… что? Сочувствующую улыбку и фразу в духе: «Это не мои проблемы, Шпилька»? Нет, упасть так низко я не готова. И никогда не буду готова. Потому что любить Р’рана молча, не давая ему козырей против себя – это одно, а обнажить перед ним душу – это совершенно другое.

«Хочу тебя. Давай займемся любовью?»

Эти слова – вот начальная и конечная цель наших отношений. И меня это совершенно не устраивает. Даже если бы постель была единственным способом получить Р’рана в свое владение – я бы никогда не пошла на это. Я хочу, чтобы меня любили не за мою девственность, которая наверняка встала ему, как желанный трофей. Я хочу, чтобы меня любили просто так, без оговорок и бонусов. И наверняка в мире существует мужчина, который даст мне эти чувства, хоть мое сердце разрывается от мысли, что мой монстр никогда не станет этим мужчиной.

— Мне кажется, ты совершаешь ошибку, - неуверенно сказала Марго.

— Может быть, но я не хочу, чтобы он знал. Сделка будет выполнена – и мы больше никогда не увидимся.

— Не нужно убеждать в этом меня, Нана, - сестра поднялась, чтобы открыть дверь. В это время к нам обычно приходил молочник, потому что Маргарита не терпела молоко из супермаркета, считая его безвкусной подкрашенной водой. – Ты даже себя убедить не можешь.

Иногда, вот как сейчас, мне хотелось разорвать ее за занудный, насквозь правильный тон, хоть сестра и говорила совершенно правильные вещи. Те, в которых мне не хватило мужества признаться самой себе.

Ее не было пару минут, и я успела наполовину опустошить чашку с кофе, когда в дверях наметилась возня. А через минуту на пороге появился Р’ран. Хмурый и очень недовольный Р’ран, с суточной щетиной, о которую мне отчаянно, словно кошке, хотелось потереться щекой.

Я сглотнула, попыталась встать, но запуталась в пледе и рассеяно уселась обратно, чувствуя себя последней дурой.

— Что ты здесь делаешь? – только и смогла спросить я. Киношная фраза, глупее не придумаешь.

Он молча закрыл за собой дверь, давая понять, что Маргарита не станет вмешиваться в наш разговор. И судя по его лицу, ничего радужного вроде «я тут подумал, что влюбился в тебя, как мальчишка» мне тоже не светит. А вот выволочка очень вероятна. И я даже знаю за что.

— Я просил тебя помешать помолвке Лэрса и Шукшиной, а не проводить с ним ночь! – рявкнул он так громко, что чашка в моих руках подскочила и звякнула о блюдце.

Что? Он думает, что я… была с Лэрсом?!

— Ты врываешься в мой дом без приглашения в… - я бегло посмотрела на настенные часы, - … восьмом часу утра и предъявляешь какие-то глупые претензии!

— Это не глупые претензии! – Р’ран сделал шаг ко мне, но я нашла в себе силы не отстраниться. – Это объективная реальность, в которой ты делаешь не то, что должна!

Жгучая обида грозила вот-вот превратиться в новую порцию слез, и я мысленно похвалила себя за то, что все-таки поплакала, иначе сейчас не смогла бы держать себя в руках. Да кем он себя возомнил, этот… Принц!

— Позволь тебе напомнить день, когда мы подписали договор, - холодны голосом ответила я. – Ты тогда очень интересовался, не девственница ли я, потому что не хотел, чтобы Лэрс был продинамленным в случае, если ему захочется секса. Так вот: я четко следую твоим пожеланиям, Р’ран Шад’Арэн. В следующий раз конкретнее формулируй пожелания, иначе станешь беднее на пятьсот тысяч.

На миг мне показалось, что он меня придушит: таким злым был его взгляд. Несколько долгих мгновений мы молча пикировались взглядами, пока в наш поединок не вторгся третий участник. Лэрс, собственной персоной, в джинсах и с голым торсом, взъерошенный и порядком помятый, ведь спать ему пришлось на диване в гостиной. Но я скорее бы откусила себе язык, чем сказала об этом Р’рану. Раз он уже сделал обо мне выводы, то нет никакого смысла в том, чтобы убеждать его в обратном. В конце концов, так даже лучше: чем раньше прекратится этот фарс, тем быстрее я избавлюсь от необходимости видеться с монстром. И тем скорее начну склеивать свое разбитое сердце.

— Р’ран? – Лэрс кое-как причесал пятерней волосы, посмотрел сперва на брата, потом на меня. – Доброе утро, Нана.

— Надеюсь, ты хорошо спал? – Я выудила самую милую свою улыбку и встала рядом.

Честно говоря, наш вчерашний обмен репликами едва ли тянул на полноценный диалог. И в общих чертах сводился к попыткам Лэрса убедить меня, какой подлец и манипулятор его старший брат Р’ран. Сомневаюсь, что он вообще слушал, что я говорю в ответ. Хотя я не особо-то и говорила, поглощенная внезапным открытием в себе чувств к моему монстру.

Хотя, моим он никогда не был и никогда не будет. И даже фарс скоро подойдет к концу, так что пора выколачивать привычку добавлять к его прозвищу неуместное местоимение.

— Да, спасибо. – Лэрс улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить меня по голове. Он всегда делал так раньше, и, помнится, меня жутко бесила эта снисходительная ласка, словно он взрослый, а я – сопливый ребенок, которому жизненно необходимо одобрение. – Спасибо, что не прогнала.

— Совершенно не за что.

Я заставила себя улыбнуться и даже кое-как погладила его по плечу, надеясь, что Лэрс все еще в хмельном тумане и не заметит откровенной фальши. Почему притворяться невестой Р’рана было так легко, хоть мы знали друг друга всего пару недель, а с Лэрсом, которого я слепо любила два года, даже простая улыбка давалась нелегко?

Р’ран как будто сделал шаг в мою сторону, и его рука дернулась, словно он собирался ее поднять, но признание Лэрса обрубило его намерение на корню.

— Я разорвал помолвку, - сказал Лэрс, обнимая меня за плечи с видом собственника, как будто самого факта его свободы было достаточно, чтобы я автоматически упала в его объятия. Хотя, конечно, если бы не появление в моей жизни Р’рана, именно так и случилось бы.

— Ты сделал… что? – переспросил монстр, прищурившись. Он даже чуть поверну голову, словно сомневался, что верно расслышал.

— Я послал Шукшина и его дочку, - повторил Лэрс. Он даже не скрывал, что доволен.

Странно, что и для меня эта новость стала неожиданной. Я провела с ним весь вчерашний вечер и часть ночи, пытаясь заткнуть поток его душеных излияний и уложить спать, и совершенно точно уверена, что он не сделал ничего подобного. Когда успел?

— Вчера, когда повел Соню на пикник, - пояснил Лэрс. – Никак не мог выбросить тебя из головы, Нана. И понял, что был настоящим ослом, позволив матери меня использовать. Полагаю, теперь Шукшин даже имени моего слышать не захочет, так что, Р’ран, твоей драгоценной империи ничего не угрожает.

Признаться, для меня стало откровением, что все это время Лэрс прекрасно знал о планах своей матери. Знал – и подыгрывал им. И наверняка его все устраивало до тех пор, пока на горизонте не появилась я в качестве невесты его брата.

— Но почему ты ничего не сказал… - начала было я, но Р’ран не дал мне закончить.

— Правильно я понимаю, дорогой братец, что ты был в курсе плана своей мамаши?

— Я догадывался, - не стал юлить Лэрс. – Извини, но мы с тобой никогда не были семьей, и твое отношение тяжело назвать «теплым». Прости уж, что я не побежал к тебе с торжественным покаянием.

Честно говоря, в этот момент Лэрс сильно вырос в моих глазах: не стал врать, выкручиваться, а выдал правду в лоб. Почти так же, как это любил делать его старший брат. Р’ран наверняка почувствовал то же самое, потому что не стал выбивать из него дурь и даже отступил к двери, словно собирался до последнего держать на цепи своих демонов.

— Я почти сразу понял, что Нана была нужна тебе только, чтобы досадить мне, - продолжил свои признания Лэрс. Его пальцы с силой обхватили мое плечо, когда он притянул меня еще крепче. Я хотела отодвинуться, но продолжала стоять на месте, размазанная внезапным калейдоскопом событий, словно масло по пористой булке. – Это очень в твоем духе, Р’ран: взять то, что мне дорого, извратить, испортить и демонстративно сунуть под нос, чтобы делать мне больно. Ты всегда так делал: сначала ломал мои любимые игрушки, потом трахал в туалете моих девчонок. Помнишь машину, которую подарил мне отец? Ты напился, как свинья и разбил ее в груду металлолома еще до того, как я даже подумал о том, чтобы обкатать обновку.

— Нана не игрушка и не одна из твоих подружек, - огрызнулся Р’ран.

— Именно поэтому я не собираюсь отдавать ее тебе, - охотно согласился Лэрс. – Именно потому, что она не для такого куска дерьма, как ты, я собираюсь сделать то, что давно пора было сделать – сказать ей о своих чувствах и предложить стать моей невестой. Настоящей невестой.

На этом мои нервы взмолились о пощаде и я, грубо сбросив руку Лэрса, отошла в другой конец кухни. Какое-то время мы так и стояли в разных углах, не решаясь нарушить молчание или просто не имея подходящих слов. Набравшись смелости, я позволила себе взглянуть на Р’рана, но в этот момент он как раз уставился на брата и выглядел человеком, которому дела нет до моего существования. Еще бы, ведь теперь в моей помощи, моих дурацких услугах «сахарной косточки-приманки» больше нет необходимости.

— Я почти рад, что мы все прояснили, - жестко и холодно сказал он.

Без намека на хоть какое-то тепло или сожаление, что в нашем фарсе больше нет необходимости. Напротив, Р’ран выглядел как человек, который, наконец, избавился от непосильной ноши.

— Я тоже, - вернул ему Лэрс.

Понятия не имею, чего я ждала. Намека? Подсказки? Хотя бы взгляда, чтобы понять, что монстр не собирается отдавать меня. Даже зная, что с самого начала между нами не было ничего, кроме договоренности, я, как последняя дура, продолжала верить в то, что за эти треклятые четырнадцать дней что-то в нем прикипело ко мне так же сильно, как мое сердце – к нему.

Но ничего этого не было. Он даже не смотрел в мою сторону, как будто меня больше не существовало, как будто я превратилась в пустоту, в пятно на манжете, которое замечают за миг до того, как бросить рубашку в стирку.

— Раз мы все всё выяснили, - стараясь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее, сказала я, - то тебе, Р’ран, самое время уйти. Нам с Лэрсом нужно поговорить. Я бы хотела извиниться перед ним, но, извини, точно не в твоем присутствии.

— Без проблем. – Монстр вскинул руки, повернулся ко мне спиной – и уже откуда-то из коридора бросил: - Я прослежу, чтобы твои вещи привезли к вечеру. Не беспокойся.

По правде говоря, вещи были последним, о чем мне хотелось сейчас беспокоиться, но я благодарно улыбнулась, хоть знала, что Р’ран Шад’Арэн не увидит ни этой улыбки, ни моих слез.

Если бы я знала, что наше деловое сотрудничество испепелит мое сердце, то ни за что бы даже не приближалась в тот день к Черной башне «СоларИнк».

Конец первой части

Часть вторая. Глава двадцать первая: Нана

 Два месяца спустя

— Ты будешь сопровождать меня сегодня, - сказал Марк Романов, на которого я имела несчастье работать уже пять недель.

Я молча достала блокнот, вооружилась ручкой и приготовилась записать все инструкции. С этим мужчиной было очень нелегко. Вроде и не старик – всего-то сорок два года – но зануднее человека еще стоило поискать. Я люблю и уважаю педантов, но его придирки к мелочам граничили с психическим отклонением. Тем не менее я все-таки сумела приспособиться к его заморочкам и даже научилась действовать на опережение, делая то, что он мог потребовать уже в следующую секунду. Вот как сейчас: он только рот открыл, а я уже готова записать каждую деталь.

Марк довольно кивнул. Улыбался этот человек крайне редко.

— Благотворительный фонд «Белая лента» устраивает вечер по сбору средств для детей, больных раком. Пиар кампания этого мероприятия была такой, что туда наверняка сползутся все воротилы финансового мира. Я ни за что не упущу такой шанс.

— Я оставила список приглашенных гостей у вас на столе еще в четверг, - на всякий случай напомнила я.

Босс уставился на меня так, будто я призналась, что подложила ему свинью. Я мысленно вздохнула, раскрыла папку и достала еще один список, на этот раз вручив распечатку прямо Марку в руки. Педант педантом, но, когда он разговаривал по видеосвязи со своей невестой, отвлечь его не смогла бы и новость о том, что наша планета сошла с орбиты и вот-вот врежется в Марс. А в тот день они с Юленькой основательно поругались, и разговоров с криками и выяснением отношений было больше, чем в стосерийной мексиканской мелодраме.

— Где ты его раздобыла? – спросил он, приятно удивленный моей предусмотрительностью.

— Это неофициальная информация, - на всякий случай предупредила я. – Просто я знала, что вы не захотите пропустить такое мероприятие и кое-что собрала. Все из открытых источников, и вряд ли список можно назвать полным и верным на все сто процентов, но я уверена, что большая часть гостей там указана.

— Когда ты говоришь «я уверена» - это значит, что можно даже в лотерею играть, - пробормотал Марк, пытливо изучая длинный перечень фамилий. – Наверное, я так и сделаю. Никому не помешает кругленькая сумма для безбедной старости.

Я улыбнулась, помня, что и эту фразу он говорит с завидной регулярностью. Кстати, на безбедную старость у ушлого жука уже отложена пара миллионов в нескольких надежных банках, так что все эти разговоры – в пользу бедных.

— С какой целью мы идем? – рискнула спросить я, когда Марк так увлекся, что забыл о моем существовании. – Какую информацию мне подготовить?

Он вскинулся, помахал рукой, предлагая сесть в кресло. И следующие сорок минут я послушно и быстро записывала его указания. Да уж, чтобы собрать все с нуля, мне и недели не хватит. Так и хотелось сказать, как в той детской сказке про Золушку: «И не забудь посадить тридцать розовых кустов!» Хорошо, что я предусмотрительная и в последнее время так мало сплю, что по ночам развлекаюсь тем, что пополняю досье всех существующих и перспективных партнеров «Скай», чем порядком облегчаю свое существование.

— Мне следует позвонить Юлии Викторовне и напомнить ей… - начала было я, когда Марк, наконец, перестал надиктовать.

— Нет, сегодня меня будешь сопровождать только ты. Поэтому я буду признателен, если твой парадный вид будет не хуже делового.

В устах этого циника фраза прозвучала почти попыткой комплимента, пусть и хромого на три ноги из четырех. Я кивнула, давая понять, что его просьба будет исполнена, и, дождавшись разрешения, вышла.

Предстоял трудный день.

Прошло два месяца с тех пор, как Р’ран ушел из моего дома – и моей жизни. И больше наши пути не пересекались. Через пару дней после того, как вся пресса раструбила о том, что Шад’Арэн-младший бросил самую завидную невесту столицы, у нас состоялся откровенный разговор на повышенных тонах. Лэрс пытался убедить меня, что любит и хочет женится, а я его – что не люблю и не готова к серьезным отношениям в двадцать один год. В итоге и эти отношения были разорваны, хотя в отличие от предыдущего разрыва, не стоили мне ни единой пролитой слезинки.

Неделю я просидела в своей комнате, изображая сову: днем спала, ночью – плакала в подушку. И в конечном итоге мне стало легче. Самую малость, ровно на столько, чтобы понять, что жизнь не стоит на месте и мне пора двигаться дальше.

Еще через несколько дней мне пришло извещение о том, что на мой банковский счет зачисленная шестизначная сумма, и в тот же день на мое имя пришел пакет, в котором я обнаружила все те доказательства, которыми Р’ран собирался вскрыть подлог Маргариты. Я тут же сожгла их, убедившись, что не осталось ни единого клочка.

К деньгам так и не притронулась. Я до сих пор не знала, как с ними поступить, но отдавала себе отчет в том, что использовать их для личных нужд не буду. И Маргарита поддержала мое решение.

Жизнь не то, чтобы налаживалась. Она просто… продолжалась.

Я почти закончила формировать распечатки с интересующей Марка информацией, когда в ленте новостей одного из порталов, на который я была подписана, мелькнуло до боли знакомое имя. Я прикусила губу, напоминая себе о данном два месяца назад обещании: я избегаю всего, что так или иначе связано с моим монстром. Всего, кроме вольности называть его «моим» хотя бы в мыслях. И до сегодняшнего дня мне удавалось следовать этому обещанию. Я бы и сейчас сдержалась, если бы не громкий заголовок: «Деньги к деньгам или Золотой союз».

Дрожащими пальцами кликнула на ссылку, как губка, впитывая строки с открывшейся страницы.

«Р’ранис Шад’Арэн и Анна Орс’Мора… Титул самой красивой пары… Стремительный роман… Пока модельеры выстроились в очередь за право сшить свадебное платье, аналитики уже подсчитывают финансовые выгоды этого союза… Свадьба назначена на март и можно не сомневаться, что она станет самым громким событием этого года…»

Март? Но ведь это…

Я на всякий случай опустила взгляд на календарь, хоть туман в глазах практически превратил меня в слепую мышь. Так и есть – через две недели. Если бы я не была так ошарашена этим известием, то наверняка бы от души посмеялась над роковыми числами моей судьбы – снова эти злосчастные две недели.

— Нана, почему ты еще здесь? – вывел меня из ступора недовольный вопрос Марка.

Я сморгнула наваждение, быстро закрыла вкладку и поднялась на ватных ногах.

— Здесь то, что вы просили, - подвинула на край стола стопку распечаток.

— Да-да, но через два часа нам нужно быть в холле «Гренады», а на тебе все тот же костюм. Я скажу водителю, чтобы подбросил тебя до дома.

— Спасибо, - рассеянно поблагодарила я.

На автомате взяла сумку, добрела до лифта и буквально ввалилась в кабинку, чувствуя острую необходимость на что-то опереться.

Анна Орс’Мора, боги! Старшая дочь нефтяного магната, которая, если верить слухам, даже в туалет ходит золотыми леденцами. И да – ее лунное происхождение было безупречным, комар носа не подточит. О том, что она еще и хороша собой, я старалась просто не вспоминать, хотя память «услужливо» подбрасывала ее образы из журналов мод, которые стараниями Авроры валялись на каждом шагу. Как сестра умудрялась делать это, давно съехав и навещая нас только по выходным, мы с Маргаритой даже не пытались понять.

Два часа пролетели сквозь меня, словно скоростной экспресс. Я выбрала платье винного цвета, украшенное ручной вышивкой от лифа и до талии, плавно переходящее в длинную шифоновую юбку. Пикантности добавляла открытая почти до самой талии спина, и Марго настояла на том, чтобы уложить мне волосы в высокую прическу. И платье, и туфли я нашла среди вещей Авроры, которые она нехотя вывозила маленькими порциями. Все, что Р’ран прислал мне вместе с моими вещами, я сложила в чехлы и спрятала в пустующем шкафу. Носить все это я не собиралась, равно как и украшения, среди которых был роскошный гребень и обручальное кольцо. Я отправила его Р’рану, но он вернул его обратно с припиской: «Можешь выбросить, но мне больше не присылай». Выбросить такую красоту у меня просто не поднялась рука. Живая алмазная бабочка с хрустальными крыльями была единственной вещью, которую я не убрала с глаз долой. Но собиралась исправить эту оплошность после сегодняшнего вечера.

— Я бы сказала, что ты затмишь всех, но это будет большим преуменьшением, - сказала Маргарита, когда Марк заехал за мной в половине седьмого. – Только выглядишь так, будто тебя на заклание ведут.

— Просто неважно себя чувствую.

Марго покачала головой.

— Когда же ты разучишься врать и поймешь, что я вижу тебя насквозь?

— Видимо, вместе с первой сединой.

Я чмокнула ее в щеку и вышла, обещая себе выдержать весь вечер и не думать о том, что мой монстр вот-вот станет чужим мужем. Возможно, судьба сжалится надо мной и именно сегодня я встречу своего Прекрасного принца?

Холл пятизвездочного отеля был наполнен теплым светом, и в редкие моменты тишины, когда оркестр ненадолго умолкал, был слышен мелодичный перезвон идеальных хрустальных капель в многоярусных конструкциях огромных люстр. К моменту нашего приезда народу было – не протолкнуться. Марк галантно подставил мне локоть, на ухо отдав указание, на кого мне следует обратить его внимание, поэтому приходилось энергично вертеть головой.

За следующие несколько часов мы успели переговорить с десятком людей, и мой босс пребывал в самом радужном расположении духа. Мне даже стыдно стало, что я не могу разделить его радость, но все, о чем я мечтала – поскорее вернуться домой и залезть под одело. Впереди меня ждали целые выходные, чтобы собрать себя по кусочкам и жить дальше.

— Можешь выпить. – Марк настойчиво всучил мне бокал с розовым газированным вином. – И расслабься уже, наконец. Ты просто сокровище, Нана, но от твоей кислой физиономии даже мне не по себе.

Я повела плечами, собираясь сказать, что мне нездоровится и, возможно, он уже не нуждается в моем сопровождении, но слова застыли на губах, когда под звук мягкой мелодии пары вышли в центр зала, и среди танцующих я увидела знакомую крепкую спину Р’рана.

Откуда ему здесь взяться?! Еще вчера утром он был на другом конце мира. Кроме того, Р’ран всегда пренебрежительно относился к таким мероприятиям, предпочитая, как он сам говорил, просто молча отправить чек.

Я отчаянно надеялась, что глаза обманывают меня, и это просто нервы, и еще много чего, но, когда пара повернулась так, что мужчина оказался лицом ко мне, не осталось никакой надежды, что мне привиделось.

Это в самом деле был Р’ран в компании своей новоиспеченной невесты. И, судя по тому, как небрежно его взгляд скользнул над головами присутствующих, он меня даже не заметил. Или не узнал. Или, чтобы не тревожить невесту, предпочел сделать вид, что мы незнакомы.

Все время с нашего расставания я убеждала себя в том, что с каждым днем мне становится легче. Что даже если сердце до сих пор болит, это просто отголоски, эхо давно улегшейся бури.

Но стоило мне снова увидеть Р’рана, я поняла, что каждый день каждой недели каждого месяца занималась чудовищным самообманом. И моя любовь, словно нанятый убийца, просто сидела в засаде, выжидая удобный для удара в спину момент. И вот он наступил.

— Нана, - Марк взял меня под локоть, недвусмысленно увлекая в сторону танцевальной площадки, - ты в порядке? Побледнела, как смерть.

— Мне просто нездоровится, - соврала я.

Попыталась освободиться, лихорадочно выдумывая причину для отказа от танца. Не хочу, чтобы Р’ран заметил меня, не хочу, чтобы он увидел меня вот так. Ведь пока он наслаждался жизнью и обществом роскошной новой невесты, я топила себя в работе и единственным мужчиной, который появился в моей жизни, был мой сорокалетний, слегка обремененный животом босс. Я просто не выдержу, если монстр увидит меня вот такой – застрявшей в отношениях, которые закончились, даже не начавшись.

— Госпожа Волкова стоит уже второй танец, - нашлась я, приковывая внимание Марка к женщине в роскошном парике. – Полагаю, если вы пригласите ее на танец, то станете настоящим рыцарем в ее глазах. А у нее, между прочим, солидная доля акций…

Марк даже не стал меня дослушивать: со словами «Ты мой мега-мозг!» чмокнул в щеку и быстро шмыгнул в сторону старой вдовы. Надеюсь, ему хватит ума фильтровать слова, потому что Волкова была той еще мегерой.

С облегчением выдохнув, я, стараясь держаться за спинами других гостей, пробралась в зимний сад. Здесь пахло сладкими экзотическими цветами, а из-под стеклянного купола сочился рассеянный голубоватый свет. Мое появление спугнуло решившую уединиться парочку, и я с облегчением поняла, что кроме них в зимнем саду нет ни души.

Я заняла скамейку в глубине зарослей зеленых кустарников, вытянула ноги, борясь с искушением снять туфли. В офис я носила обувь на куда более комфортных каблуках.

Мне нужно придумать причину, чтобы сбежать отсюда. Кажется, Марк уже успел переговорить с основной частью людей из списка своих интересов и не будет против просто расслабиться. Для этого я ему совершенно не нужна. Наверное, если я скажу, что меня в любой момент может стошнить, он не станет возражать. Ну, я бы точно не стала.

Я помассировала лодыжку, мысленно уговаривая себя не думать о появлении Р’рана, как о чем-то выдающемся. Мы живем в одном городе, частично даже вертимся в одних и тех же кругах. Встреча была неизбежна. Я вдруг почувствовала неприятный прилив злости из-за того, что судьба так несправедлива. Почему это не могло случиться позже, когда, скажем, я встречу настоящего Принца своей мечты и буду целиком с ним счастлива?

Мне почти удалось убедить себя в том, что катастрофа всей моей жизни не случится сегодня, когда услышала шаги за спиной. Повернулась, вглядываясь в пока еще скрытую за пышными кустами фигуру. Я знала, что это Р’ран еще до того, как увидела его лицо. Просто знала, что это он – и все. Как будто внутри меня существовал датчик, чутко реагирующий на импульсы моего монстра, и никого больше.

«Держи себя в руках, Нана, - приказала я себе, - он не должен увидеть ничего. Ни одной эмоции».

Он встал передо мной, разглядывая меня с высоты своего роста, спрятав руки в карманы брюк. В черном, безупречно подогнанным по фигуре костюме, он выглядел, кажется, еще соблазнительнее, чем вообще без одежды. И снова без галстука, наплевав на этикет, с тремя расстегнутыми верхними пуговицами.

— Привет, Шпилька, - поздоровался он. Официально, почти сухо.

Я постаралась спрятать боль за вежливой улыбкой. Может быть со мной рядом нет достойного мужчины, но гордость и чувство собственного достоинства всегда при мне. Я не буду выглядеть размазней, которая чуть не вляпалась в Р’рана Шад’Арэна.

— Привет, Р’ран. Слышала, тебя можно поздравить?

Он вопросительно вскинул бровь, и мне пришлось вцепиться пальцами в скамейку, чтобы не поддаться импульсу провести пальцем вдоль лучиков морщинок вокруг глаз. Странно, но он выглядит таким… уставшим.

— С помолвкой, - пояснила я. И мысленно выдохнула: ну вот, я произнесла это вслух, и язык не отсох, и горы не полетели по ветру.

— А тебя с новой работой, - ответил он, пропустив мои слова мимо ушей. – Марк… очень специфический человек.

Я не припоминала, чтобы они как-то пересекались, и даже не представляла где и при каких обстоятельствах это могло бы быть, поэтому приняла слова Р’рана, как данность.

— Мы с ним нашли общий язык и сработались. И, ну… знаешь… Он, кажется, не против, что мне не приходиться сидеть у него на столе.

Боги, что я несу?! Я же не собиралась говорить ничего такого, я вообще собиралась сказать, что была рада с ним повидаться – и уносить ноги, пока окончательно не раскисла. Одно радует: злость за собственную слабость можно очень даже хорошо использовать вместо щита от убийственного обаяния моего монстра.

«Не твоего, Нана. Больше нет».

— Моя новая личная секретарша находит мою дурость забавной, - все тем же холодным тоном ответил Р’ран.

— Значит, вы на одной волне. Вижу у тебя все в полном порядке.

Я поднялась, расправила складки на ткани, даже удивившись, что руки не дрожат и не выдают волнение.

— Как дела с завещанием?

— Мои адвокаты все еще разбивают лбы об эту стену.

— Уверена, все разрешится в твою пользу.

Меня начинало подташнивать от бессмысленности нашего разговора. Кому нужна эта надуманная вежливость? Кого мы обманываем? Мы всегда были друг для друга просто партнерами в дурацком мероприятии, и наша встреча вполне могла ограничиться просто кивком и ничего не значащими: «Как дела? Удачи!»

Поэтому самое время поставить точку.

— Была рада тебя повидать, Р’ран. Передавай привет Лэрсу.

Я прошла мимо него, нарочно держась подальше, чтобы не возникло искушения прикоснуться к нему хотя бы кончиками пальцев. Слезы подступили к глазам, но я сдержалась. Это просто встреча, которая должна была произойти рано или поздно. Я справилась с потерей моего монстра, и это переживу. В конце концов, княгиня я или нет? Пусть и бедная.

Глава двадцать вторая: Р’ран

Кажется, сегодня я узнал, что такое настоящая боль. И понял, что она куда тяжелее, чем удар по яйцам. Потому что от удара можно оправиться, а холод, которым обжигала Шпилька, наверняка останется со мной надолго.

— Лэрс живет у черта на рогах, - бросил я ей в спину. – Мы не видимся и не общаемся. Странно, что ты этого не знаешь.

Она остановилась, словно я сказал какое-то заклинание. Проклятье, какая у нее спина! Я сжал ладони кулаки в карманах брюк, жестко подавляя желание разорвать платье и увидеть, что под ним Нана совершенно голая. Посмотреть, осталась ли на ней моя метка. Хотя, столько времени прошло, наверняка Шпилька больше не так активна по ночам. Даже если она проводит их с Лэрсом.

— Ты о чем? – Шпилька медленно повернулась, посмотрела на меня с совершенно искренним непониманием.

— О том, что кому, как ни тебе знать, что мы с Лэрсом больше не пересекаемся. Такая наша взаимная договоренность. Он сказал, что эта блестящая идея была твоей.

Нана нахмурилась, как будто изо всех сил пыталась, но все-равно не могла понять, о чем речь. Чем жутко раздражала. Если она еще раз вот так прикусит губу, я просто лопну, взорвусь на хрен от желания напомнить ей, какой мокрой она становилась от моих ласк.

— Р’ран, я не знаю, в каких отношениях вы с Лэрсом, и, честно говоря, я давно перевернула эту страницу своей жизни, но могу совершенно точно сказать, что не давала твоему брату никаких советов. Отношения Шад’Арэнов, знаешь ли, никогда не были в сфере моих интересов. Хорошего тебе вечера.

Ни единой, мать его, эмоции. Как будто я телеграфный столб и не заслуживаю даже чертовой улыбки.

Нана шагнула к двери и прежде, чем я успел открыть рот, скрылась за ней, оставив меня в долбаном одиночестве.

Эти два месяца были вонючими и паршивыми, как дешевый коньяк в пластиковом стаканчике. С того самого дня, как я вышел из дома Шпильки – и до сегодняшней нашей встречи, я просто барахтался в работе и прочем ничего не значащем дерьме, пытаясь нащупать дорогу обратно. В ту жизни, где все было просто и понятно: я сам устанавливаю правила, я сам решаю, когда все начнется и закончится, и я хозяин своим мыслям.

Но жизнь упрямо продолжала падать в пропасть.

Я не хотел зависать в клубах, не хотел трахать случайных девок. И я не хотел засыпать и просыпаться один в холодной постели. Я вообще почти не спал, наслаждаясь тем, что луна хоть немного меня расслабляет. Но этого все равно было мало, чтобы вышвырнуть Шпильку из головы, а ее запах – из кровати. Я даже приказал сменить матрас, а потом и вовсе купил новую кровать, но все равно, стоило закрыть глаза – и Нана была тут как тут, прямо у меня в голове, и я ничего, совсем ничего не мог с этим сделать. Впрочем, и это был не конец, потому что через пару недель я вдруг понял, что не хочу ничего с этим делать. Потому что, хотя бы так, но заноза была со мной.

Я пытался заполнить жизнь всякой мишурой, но каждый раз, когда я делал шаг вперед, это было три шага назад. Мне было необходимо вернуть контроль над своей головой и жизнью, поэтому, когда я увидел Анну, которая оказалась такой чертовски болтливой, что вышибала из меня все мысли, я понял, что она может стать моей точкой невозврата. Рано или поздно мне бы все равно пришлось жениться, так почему бы не на ней? С Анной все было просто: она дает – я беру, и нет никаких долбаных эмоций. Полный контроль, ноль сюрпризов.

Мне была нужна цепь, которая удержит меня на расстоянии от Шпильки. И до сегодняшнего дня я был уверен, что нашел то, что искал.

А теперь я стоял здесь, полудохлый, умирающий от того, что ее холод, словно азот, наполнил мои легкие, и любой вздох может стать для меня последним. Я не знал ничего о ее жизни с тех пор и не хотел знать, потому что был уверен, что они с Лэрсом…

Черт, да пошло оно все! С каким бы мужчиной ни была сейчас Шпилька, очевидно, что я ей совершенно неинтересен.

Я вернулся в зал с твердым намерением забрать Анну и уехать, пока я еще хоть немного контролировал свою злость, потому что идея отыскать Лэрса и затолкать его вранье ему же в глотку была слишком соблазнительно реализуемой. Подумаешь, вышибу ему пару зубов, заставлю говнюка умыться кровью. Это меньшее, чего он заслуживает.

Но я никуда не уехал.

Потому что вместо Анны увидел Нану: в центре зала, танцующую с каким-то хлыщем со сладкой улыбкой. И, блядь, его руки лежали у нее на спине. На голой коже. И мне точно не показалось, что он очень недвусмысленно поглаживает ее большими пальцами.

Никогда в жизни я не испытывал такого жгучего, раскаленного до бела желания убить. Вырвать руки из плеч и скормить пальцы бешеным псам. Но и это казалось слишком гуманным. Музыка вливалась мне в уши вместе с дьявольским шепотом: «Размажь придурка по стенке, Р’ран!», и я понял, что с каждой секундой становлюсь все более одержим этой идеей.

— Вот ты где! – На заднем фоне, словно приглушенное эхо, всплыл голос Анны. – Я тебе везде ищу.

Она взяла меня за руку, попыталась привлечь внимание, но я продолжал убивать придурка взглядом, предвкушая, как расквашу его рожу кулаком.

Да что со мной такое?!

Анна куда-то утянула меня, представила каким-то незнакомым людям, чьи лица и имена я даже не пытался сохранить в памяти. Все, о чем я мог думать: там, в зале, Нану лапает какой-то мудак, пока я здесь дурею от долбаной ревности.

— Р’ран? – Анна помахала рукой у меня перед глазами, но я едва ли обратил на это внимание, ошарашенный собственным открытием.

Я правда ревновал. Так сильно, что мое сердце могло вот-вот лопнуть. Одно дело просто принять как факт, что она начала новую жизнь без меня, и в этой жизни есть замена мне: Лэрс или любой другой мужик. И совсем другое – увидеть это собственными глазами.

Совершенно точно я не хочу больше такого зрелища. Потому что для образа полного засранца мне как раз не хватает устроить драку на благотворительном вечере. А если я прямо сейчас не свалю отсюда, именно этим все и кончится.

Следующие несколько часов я провел как в тумане. Отвез Анну домой, сказал, что не готов к серьезным отношениям и свадьба со мной ее погубит. Вероятно, она даже плакала, но мне было плевать. Да, я мудак и дерьмо, но я – это я. Не хороших ванильный парень, не милаха Р’ран, который делает вещи не потому, что хочет, а потому что пытается быть правильным. Кого я обманываю? Мне никогда не стать хорошим, потому что вся эта сопливая мишура – совершенно не мое. Каким-то образом Шпилька пробила мою защиту - и настоящий «Я» чуть не захлебнулся в дурацком сладком сиропе, которым она наполнила меня до краев.

Самое время сделать то, что у меня получается лучше всего и, наконец, позволить себе быть тем, кем я рожден. И в жопу сожаления.

Дождь лил, как из ведра, когда я остановил машину около особняка Шереметьевых. Я не спешил звонить в дверь, а какое-то время просто изучал окна. Проблеск света был только на первом этаже и, если память меня не подводит, именно там у них расположена была. Боги, надеюсь, ее старшая сестра уже спит, потому что мои планы на Нану вряд ли придутся ей по душе, а я так заведен, что не услышу ни единого слова против. Я пришел сюда, как голодный зверь – по следу крови, и, ей-богу, сейчас меня проще пристрелить, чем остановить.

Я бросил насквозь мокрый пиджак в машину, легко поднялся по лестнице и нажал на звонок.

Держись, мужик, главное, не сожри ее сразу.

Легкий торопливый звук шагов грохотал у меня в висках, словно победный марш.

Два щелчка проворачиваемого в замочной скважине ключа, лязг – и…

— Р’ран?

Ее запах заставил меня грязно выругаться.

— Что ты…

— Я голодный, Шпилька, - прорычал я, молниеносным движением хватая ее за запястье, а второй рукой срывая с плеча дурацкий плед.

— Убери от меня руки! – выкрикнула она.

— Или… что? – Я захлопнул за собой дверь, пошел на Шпильку, заставляя ее отступать к комоду.

Она слепо пошарила вокруг, схватила какую-то статуэтку, явно собираясь швырнуть ее мне в голову, но я легко выбил «оружие» из рук своей жертвы.

— Или я тебе глаза выцарапаю, - пообещала Нана, шипя, словно кошка.

Я рывком стащил с нее халат. Она в ответ залепила мне по морде. Я только рассмеялся Нане в лицо, даже не сомневаясь, что в эту минуту выгляжу, как полный псих. Плевать на все: на правила, на гребаную ваниль, на то, что я не должен снова вляпываться в эту девчонку. Единственное, что мне нужно – она, подо мной, на мне, передо мной. И если я не получу ее, то просто сойду с ума.

— Убирайся из моего дома, Р’ран Шад’Арэн, иначе я вызову полицию и заявлю о попытке изнасилования.

— Ты же не такая дура, - бросил я, растворяясь в открывшемся виде.

На ней было что-то совершенно воздушное, нежно-розовое, в кружевах и шелковых лентах. Что-то, что завязывалось впереди от промежности и до самой груди. И чертов бантик прямо кричал, что его нужно развязать. Я потянул за ленточку – и Шпилька наотмашь ударила меня по руке.

— Ты кого-то ждешь в таком наряде? – От злости я сгреб шнуровку в кулак и рванул к чертовой матери. – Того придурка с благотворительного вечера? Лэрса? Или есть кто-то третий?

Если она скажет «да» - я трахну ее прямо здесь. Подчиню и докажу, что она будет моей до тех пор, пока я не решу, что пришло время отпустить. Хоть сейчас кажется, что, чтобы насытится ею, не хватит и целой жизни.

— Ты больной озабоченный засранец, - сквозь зубы выдохнула она. – И я ничего не обязана тебе объяснять.

— Удивлен, что ты знаешь столько грязных слов, малышка. И ты мне все расскажешь. Просто, мать его, поверь на слово.

Еще рывок – и лоскутки пенных кружев полетели на пол.

Кажется, никогда мой член еще не был таким жестким. Я не сомневался, что, если в ближайшие минуты не сниму штаны, они лопнут к чертям.

Нана – само совершенство. Что-то неземное, нереальное, сладкое, как пыльца на кончике языка. Хрупкая, беззащитная, как бабочка, которую я ей подарил. Сливочная кожа выглядела так безупречно, что зверю во мне захотелось заклеймить ее следами укусов. Сосать и мучить эти крохотные розовые соски до тех пор, пока боль не превратится для Наны в изысканное наслаждение. Понятия не имею, что она творит со мной и как ей это удается, но с Наной все работает иначе. С ней у меня совсем нет контроля. Только инстинкты, от которых тело порядочно потряхивает. Боги, дай мне терпения, потому что яйца, кажется, уже посинели от ожидания.

Нана вскинула руки, чтобы прикрыться, но я ловко завел их себе за голову. Шпилька тут же вцепилась мне в волосы, скомкала в кулаках и дернула, пытаясь разорвать нашу близость.

— Малышка, я совсем не против боли, - прямо в ее искусанные припухшие губы ухмыльнулся я. – У меня уже и так жуткий стояк. Еще хотя бы одна такая выходка – и до спальни мы не дойдем.

— Я тебя ненавижу, ты… самодовольная свинья.

— Ты одна? – Я легко подхватил ее за бедра, поднял.

— Что?

Боги, она даже не понимает, что стягивает с меня рубашку и злится, потому что мокрая ткань прилипла к телу. Я чуть не расхохотался, с наслаждением впитывая недвусмысленные импульсы своей Шпильки.

— Твои сестры дома?

— Нет, нет… - Ее голос дрогнул, взгляд нащупал мой взгляд, и серебряное желание прошило позвоночник до самого затылка.

— Где твоя комната, Шпилька?

— Где твоя невеста, монстр?

— Плачет, потому что я раздумал жениться или, может, двинула в клуб на поиски подходящей замены, или напивается вдрызг. Выбирай любой вариант.

— Ты порвал с ней?

Я утвердительно кивнул, прекрасно понимая, что Нана никогда не согласится на интрижку с почти женатым мужиком.

— Да, порвал.

Мгновение Шпилька смотрела на меня огромными глазищами, в которых есть все, чтобы я окончательно слетел с катушек: радость, желанием, счастье, похоть. Мне почти хотелось потянуть время, насладиться ее перченой нежностью, но я вовремя заметил проблеск еще одной эмоции, на которую не был готов дать ответ. Поэтому жестко, как ненормальный, смял губы моей Шпильки поцелуем, заглушая нас обоих.

Хватит разговоров. Их и так уже слишком много.

Я взял ее на руки, прижал к себе так крепко, что заныло в груди. Проклятье, не собирался же быть с ней грубым, хотел сделать все так, чтобы Шпилька не испытывала ни страха, ни, по возможности, сильной боли. И все это было целиком в моих руках. И от осознания такой ответственности волосы на руках встали дыбом. Потому что одно дело хотеть стать ее первым в обозримом будущем, и совсем другое – понимать, что вот сейчас все и случится, потому что я несу ее вверх по лестнице, и потому что Нана так сильно обнимает меня руками, что кажется, будто отпечатки ее пальцев навеки заклеймят мою кожу.

Я, мать его, волнуюсь, как прыщавый школьник!

— Направо, - сказала Шпилька, когда мы оказались на втором этаже. Здесь темно, но я прекрасно вижу все полутона. – Третья дверь.

Я пнул дверь ногой, чувствуя себя почти варваром, который грубо вторгся в священный храм. В ее комнате пахнет теми самыми духами: миндаль, нежные цветы и еще что-то, острое, как опасная бритва. Вот он, тот проклятий запах, который до сих пор не дает мне нормально спать и из-за которого я почти перебрался из своей спальни на диван в кабинет.

— Что? – Нана поерзала у меня в руках, наверняка обеспокоенная тем, что я так и остался стоять в пороге, грубо втягивая через ноздри ее отраву.

— Ты застряла у меня в голове, Шпилька, и теперь я, кажется, понимаю, почему.

Она снова поджала губу, впилась в нее зубами, словно в какую-то адски твердую карамель. Я мысленно простонал, вытолкал из головы ненужные образы о том, что эти губы будут просто офигительно чувствоваться, обернутые вокруг моего члена. Может быть, когда-нибудь, наши отношения дойдут до этой степени откровенности, и эгоист во мне сделает все возможное, чтобы Шпилька свыклась с этой мыслью и полюбила ее, но сегодня я – весь для нее.

Ее комната была наполнена уютом: занавески с цветочек, игрушки на полках, уйма крохотных цветочный горшков с разными цветами. И много, безумно много книг. Целая гора даже на кровати. Я мысленно выругался, ногой закрыл за собой дверь и бережно, словно фарфоровую статуэтку, поставил Нану на ноги. Она зашаталась, так что пришлось схватить ее за руки и положить их на свою талию. Все-таки хорошо, что Шпилька пока не успела меня раздеть: уверен, что остатки моего терпения не выдержали бы контакта кожи с кожей. А выдержка мне сегодня понадобится, как никогда раньше. Хотя именно сегодня я совершенно не в состоянии с ней справиться. Что бы ни делала со мной эта маленькая заноза, она единственная, кто так глубоко просочился мне в мозги.

— Р’ран.

Нана настойчиво освободилась из моей хватки, сделала шаг назад, дернула покрывало с кровати и завернулась в него, словно готовая к превращению гусеница. Книги с грохотом посыпались на пол, и каждый удар болезненной вибрацией ударил мне по яйцам. Я чуть не кончил в штаны от одного ее вида. Ну вот как так: в дурацком покрывале, взъерошенная, с лихорадочно сверкающими серебряными глазами, она заводит еще сильнее, чем совершенно голая. Может, я просто слетел с катушек от своей одержимости во что бы то ни стало покорить эту девчонку, стать единственным мужчиной, который имеет право ею владеть?

«Слишком много мыслей, старина, хватит».

— Я не стану еще одной девушкой, которая согреет тебе постель в одну из твоих одиноких ночей, - с неожиданной серьезностью выпалила Шпилька.

— Конечно, ты не станешь, - ответил я. – Что вообще за дурацкие мысли, Шпилька?

— Ты ушел, завел себе невесту и до нашей сегодняшней встречи жил припеваючи. Одно то, что ты решил вдруг осчастливить меня своим вниманием, не означает, что я готова поступиться своими принципами и…

Я не выдержал и от всего сердца рассмеялся.

— Нана, боги, я только что видел тебя совершенно голую, и у меня реально уже член ломит от желания поскорее сделать нам обоим приятно и жарко, но я мужественно держусь, чтобы все не испортить. Спасибо, что помогаешь мне этой философской лекцией на тему того, какой же я мудак и не подхожу тебе.

— Я этого не говорила! – быстро выпалила она и тут же осеклась, понимая, что выдала сокровенные мысли.

Пришлось мягко толкнуть ее на кровать, заставить сесть. Мгновение я откровенно наслаждался тем, как она ошалело смотрит на меня снизу-вверх, больше похожая на экзотическую птичку. У меня еще точно не было женщины, которая в порыве страсти, голая, вздернув к верху курносый нос, рассуждала о том, что хрен мне, а не роскошный секс с ней этой ночью. Это веселило и расслабляло одновременно. Потому что только что я, сам того не желая, вдруг ясно понял, что и сам не хочу разового секса. Потому что богатый перечень всего, что мне хотелось с ней сделать, был слишком многообещающим.

Быстро, пока Нана окончательно не растерялась, я опустился перед ней на колени, уверенно развел ее ноги и забросил их на себя, поглаживая, словно драгоценный шелк.

— Я никогда не думал о тебе, как о девушке на одну ночь, Нана, - сказал чистую правду. – Потому что уверен – мы захотим повторить.

— Не притворяйся, что не понял, - нахмурилась она. – Я не хочу отношений в спальне.

— Чего же ты хочешь?

— Нормальных отношений, Р’ран Шад’Арэн.

— Конфетно-букетных? – уточнил я, снова подавляя смех.

— Именно. И если ты не готов к этому, то проваливай к чертовой матери! Я знаю себе цену и не собираюсь сидеть дома послушной мышью, дожидаясь, когда ты соизволишь меня навестить, чтобы удовлетворить свои… основополагающие потребности!

Основа… что?

На этот раз я хохотал так громко, что чуть не лопнули легкие.

— Малышка, где ты таких слов нахваталась? – Я кое-как взял себя в руки, придвинулся ближе, медленно накручивая на кулак ее длинные волосы. – Знаешь, у меня есть более приятное занятие для твоего рта.

— Ты хоть слышал, что я сказала?

Она предприняла попытку вырваться, но я уже целиком контролировал ситуацию.

Все, что она могла делать в это момент – подчиниться, и я сделал все, чтобы Нана поняла это и перестала дергаться. Не хотелось делать ей больно только потому, что она не в состоянии справиться со своими эмоциями и телом.

— Раз уж ты решила устроить мне присягу на крови, то я просто не могу игнорировать твое желание, - наклоняясь к ее рту, сказал я. Рваное возбужденное дыхание Шпильки растеклось по моим губам, одним махом выколачивая всю игривость. Я же, блядь, хочу ее. Действительно хочу, как только мужчина может желать женщину. И я готов подписаться под этим где угодно и, как угодно. – Я твой, Шпилька. Сегодня, завтра, послезавтра. В постели и за ее пределами, и даже за стенами дома, и, если хочешь, вообще на другом континенте. И все, что я прошу взамен – ты. На тех же условиях.

— Еще один договор? – недоверчиво спросила она.

— Ну, я деловой человек, это уже в крови.

Она все-таки расслабилась, даже хихикнула.

— Конфеты и цветы? И прогулки? И… все остальное?

Я торжественно поднял скрещенные пальцы.

— Обещаю.

— И никаких измен, - со злостью добавила она, теперь уже напоминая котенка, который беззлобно шипит на собственную тень, искренне веря, что выглядит боевым тигром.

— Какие измены, Шпилька, - ухмыльнулся я, прикусив ее подбородок, мечтая, наконец, поставить жирную точку в этой болтовне и перейти «к сладкому». – Я собираюсь заездить тебя до потери сознания и очень рассчитываю на взаимность.

Ее приоткрывшийся рот намекал на продолжение разговора, но мое терпение взмолилось о пощаде. Я и так сказал больше, чем собирался, и явно больше, чем следовало из начала нашего интимного знакомства, поэтому – все. Время слов прошло.

Глава двадцать третья: Р’ран

Я толкнул ее на спину, одновременно убирая в стороны концы дурацкого покрывала. Ее соски кажутся просто каменными, твердыми до остроты, кусками розового хрусталя. Нана совершенно голая передо мной, с обернутыми вокруг моей талии подрагивающими ногами. Зрелище, которое мне не забыть до конца жизни. Настоящее произведение искусства, которое я, как чертов пещерный человек, готов прятать ото всех в своем чулане. Наверное, со временем, эта тяга владеть свой маленькой занозой станет не такой болезненной, но сейчас я бы наверняка убил любого, кто хотя бы попытается раздеть ее взглядом.

— Ты скучала? – срывая рубашку и швыряя ее за голову, спросил я, давая себе еще пару секунд, чтобы насладиться видом.

— Конечно, нет, - обманула Шпилька.

Отшлепать бы ее за глупости, но явно не сегодня. Эту занозу еще воспитывать и воспитывать, и одним днем все явно не ограничится. Или я просто ищу хоть какое-то логическое объяснение своей жгучей потребности оставить на ее тугой заднице отпечаток своей ладони?

— Ты чертова мелкая лгунья, - рычу я, наклоняясь к ней, и жестко, на этот раз не сдерживаясь, обхватываю пальцами ее соски. Сразу оба. Тугие, горячие. Пришлось удавить в себе желание вонзить в них зубы.

— Р’ран! – охнула Нана в ответ на мою жесткость. Выгнулась, как тетива лука, выставляя напоказ свою идеально гладкую промежность.

— Не ври мне больше, Шпилька, потому что я тебя на хрен порву. Поняла?

Она что-то невнятно выдохнула в ответ, и мне пришлось снова сжать пальцы, выуживая из этого тела октавы новых звуков.

— Не услышал ответ, - напомнил я.

— Скучала! – на этот раз выкрикнула она, но отплатила мне тем, что от всей души стукнула пятками в бока.

Боги, дайте мне благоразумия хотя бы сегодня не делать ничего из того, что эта бестия определенно заслуживает.

— И ни один мужчина к тебе не прикасался? – Я не собирался спрашивать, потому что каким-то внутренним чутьем осознавал, что она до сих пор чудесно невинна.

Нана попыталась подняться на локтях, но я толкнул ее обратно.

— Нет, Р’ран Шад’Арэн, пока ты развлекался со своими промокашками на одну ночь, я работа и вела почти целомудренный образ жизни. Сделай так, чтобы мне не пришлось об этом жалеть!

Моя девочка! Та, что пришла ко мне в кабинет, без лишних вопросов уселась на стол и раздавила мое сердце своими охренительными ногами. Та, которая осмелилась обыграть меня в моей же интриге и при этом ни разу не отвела глаза.

— Ты совершенно точно не пожалеешь, - от всего сердца пообещал я.

Честно слово, мне хотелось долгой прелюдии, но умом я понимал, что чем дольше она растянется, тем меньше шансов в итоге контролировать себя.

— Ты должна доверять мне, Шпилька, и слушаться во всем. Поняла?

На этот раз она просто кивнула.

И я, пользуясь молчаливым одобрением, развел ее ноги до очень неприличной буквы «V», заставляя Шпильку упереться пятками в края кровати. Нана мелко дрожала, смущалась и явно пыталась убежать от раскаленной откровенности, но я ощутимо прикусил кожу на внутренней части ее бедра. Девчонка вскрикнула, и, кажется, даже пробормотала что-то неприличное. Ох, предвкушаю, что за непристойности она может говорить, собственнически объезжая мой член.

— Руки за голову, Шпилька.

— Я не… не могу.

— Можешь, потому что я хочу вылизать тебя перед тем, как заклеймить собой, и поверь, тебе понравится.

Она мотнула головой, но все-таки послушалась, вцепилась пальцами в простынь над головой.

Я подсунул ладони ей под ягодицы, приподнял, словно собирался продегустировать изысканное блюдо. Эта девчонка безупречна даже между ног: гладкая, мягкая кожа, влажные аккуратные складки, за которыми прячется крохотная кнопка ее наслаждения. Образы в моей голове унеслись в сторону того, как она, возможно, ласкала себя пальцами, мечтая обо мне. Совершенно точно, я хочу видеть это. Плюс один в копилку моих чокнутых желаний. Никогда не понимал, в чем вкус смотреть на мастурбирующую женщину, но одна мысль о Шпильке и ее несмелых поглаживаниях буквально разрывает мозг.

Она такая горячая между ног, что у меня начали покалывать подушечки пальцев, когда я аккуратно и очень осторожно развел ее складки указательным и средним пальцем.

— Пожалуйста, не нужно! – взмолилась Шпилька и, ослушавшись, вцепилась ладонями мне в волосы.

Я мысленно пожелал ей впредь быть послушнее и провел языком снизу-вверх, слизывая ее вкус, дотрагиваясь до клитора в первой смелой ласке. Нана рванула мои волосы так сильно, что я не смог сдержать ругательства и от всей души ущипнул ее за задницу. Девчонка пискнула – и я заглушил боль быстрыми движениями языка над ее клитором. Что со мной происходит? Я же не фанат куни, я отношусь к нему почти с брезгливостью и делал всего-то пару раз, да и то через силу. Но сейчас я чувствую себя Гензелем, который дорвался до шоколадного домика: хочу ее лизать, покусывать, пробовать языком изнутри. Хочу сделать так, чтобы все, о чем Шпилька могла думать – мой язык у нее между ног и, мать их, сраные бабочки в животе.

После первых поглаживаний я осторожно приставил палец к ее тугой влажной дырочке и одновременно с тем, как протолкнул его внутрь, полностью вобрал в рот ее клитор. Нана громко застонала, и ее бедра дернулись от меня. Пришлось покрепче сжать пальцы на ее заднице, одновременно поглаживая пальцами изнутри. Твою мать, если она такая тугая даже для одного пальца, я кончу почти сразу, как войду. Наверняка это будет… почти болезненно. И в некоторой степени сделает нас равными.

— Ты обещала доверять мне, - рыкнул я, отрываясь лишь на мгновение, чтобы тут наброситься на нее снова.

Шпилька всхлипнула, и каждый раз, когда я посасывал ее клитор, выкрикивала мое имя с оглушительной страстью. Воспользовавшись моментом, я прибавил второй палец, и на этот раз она яростно давила мою голову себе между ног, как будто неосознанно пыталась отомстить за этот стыд. Я отстранился, любуясь тем, какая она влажная и припухшая между ног. Подул, наслаждаясь тем, как Шпилька яростно застучала пятками по кровати. Наверняка малышка хочет кончить, но пока не знает, как об этом попросить. Предчувствие долгих часов обучения растеклось по моим венам адской смесью нежности и похоти. О да, в перерывах между ее конфетами и букетами будет моя сексуальная наука о том, что получить оргазм она может только после «Трахни меня, Р’ран».

Пока я снова и снова посасывал ее тугую горошину, тело Наны буквально вколачивалось в постель от жесткой дрожи. Я отодвинулся, дав ей минуту передышки – и снова пустил в дело язык. Раз за разом, подводя к той грани, где она не могла думать ни о чем, кроме разрядки и полета за облака. Держать член в штанах было той еще мукой, но я держался. Сегодня – ее день.

— Не могу больше, - сквозь стиснутые зубы прошипела Нана, мотая головой по кровати, словно безумная.

«Знаю, Шпилька», - мысленно усмехнулся я, понимая, что время пришло.

Заменив язык кончиком большого пальца, я почти мгновенно избавился от штанов и от трусов, от души застонав, когда, наконец, член оказался на свободе. Я хочу эту девчонку, как какое-то первобытное дикое животное, готов сожрать, но и это вряд ли помогло бы полностью ею насытиться. Все нервы напряжены, натянуты жилами. В это мгновение я чувствовал себя бомбой, которая готова рвануть от малейшего неосторожного движения. Наверное, это и к лучшему: не хотелось бы мучить Шпильку долгим забегом в ее первый раз.

Я с наслаждением вобрал ее громкий стон разочарования, когда убрал руки, чтобы достань из заднего кармана штанов презерватив и раскат латекс по всей длине. Даже собственные прикосновения раздражали. Хотелось одного: поскорее оказаться в раскаленной влаге моей Наны, иначе я точно кончу на кровать. Проклятье, рядом с этой девчонкой я будто какой-то сосунок, который ни хрена не знает о том, как превратить секс в феерический оргазм.

Я подтолкнул Нану выше, забрался на кровать, осматриваясь. Слава богам, у нее есть маленькие подушки. Одну, самую мягкую, я подложил Шпильке под бедра, одновременно устраиваясь между ногами своей малышки.

— Ничего себе… - выдохнула Шпилька, разглядывая меня сквозь полуприкрыты веки.

— Все будет хорошо, - пообещал я, очень надеясь, что не стану в итоге брехлом. Природа на мне не отдохнула, что есть – то есть, но сейчас, когда Шпилька так заведена, все должно пройти идеально. – Главное, не шевелись.

Она снова бурно отозвалась на прикосновения к ее клитору. Остро, жадно, как умирающая без воды. И наверняка даже не почувствовала, как я, придерживая член свободной рукой, приставил головку к ее входу. Надеюсь, я не туплю. Боги, очень надеюсь.

Я безупречно почувствовал тот момент, когда Шпилька подошла к самому пику. Она разве что не кричала от потребности получить оргазм. И я, постукивая пальцем по чувствительной плоти, дал ей его. Вспышка, в которой она растворилась без остатка, была самым лучшим сигналом.

Одним решительным толчком, я задвинул член внутрь нее. Весь сразу, до самого основания.

Нана закричала, растворяясь в сладком оргазме и первой острой боли. Все сразу, бешеный коктейль. Удивительно, что у меня не лопнули барабанные перепонки.

Блядь, какая же она тугая! Жадная, раскаленная. Моя! Теперь – моя!

Я дал ей секунду, чтобы привыкнуть к ощущению себя внутри, осторожно поглаживая ладонями пульсирующий живот. Нана сглотнула, потянулась ко мне в немом призыве. Я опустился на локти, собственнически впиваясь в ее губы, одновременно чуть выскальзывая наружу – и снова внутрь. Несколько коротких движений, успокаивая и расслабляя.

— Р’ран… - Ее взгляд вспыхнул, как адская ртуть.

— Все хорошо? – спросил я, наклоняя голову чуть ниже, агрессивно втягивая ртом сосок.

— Да, да, да…

А теперь она должна почувствовать всего меня, каждый сантиметр. Я почти вышел – и снова ударился в нее бедрами, глубоко, по самые яйца. И застонал. Я, на хрен, никогда не стону в кровати! Что за?.. Я подался назад и снова вперед, наращивая ритм одновременно с покусываниями ее чувствительного соска. Кажется, от этого она балдеет почти так же сильно, как и от моего языка у нее между ног. Толчок – и ее грудь подскакивает, второй сосок почти болезненно царапает мою кожу.

Нана начала задыхаться в собственных криках, и я вместе с ней.

Быстрее и сильнее, какими-то крохотными остатками сознания все еще хватаясь за мысль о том, что моей Шпильке не должно быть больно, а я уже и так сорвался с цепи.

Она кончила второй раз: бурно, брыкаясь подо мной, как дикая лошадка.

Слава, мать его, богам! Мои яйца в безопасности.

Оргазм накрыл меня, словно лава: растекся по коже, позвоночнику, по, блядь, костям! Наверное, никогда в жизни я не был таким беззащитным, как сейчас. Вряд ли смог бы сделать хотя бы пару связных движений. Кажется, я довольно громко рычал, пока каждая секунда превращалась в райское наслаждение, размером со взрыв Сверхновой.

Что бы ни сделала со мной моя Нана, я определенно хочу повторять это снова, и снова, и снова.

Глава двадцать четвертая: Нана

Я уснула только под утро, чувствуя себя… очень странно.

Все было хорошо. Даже не так – все было идеально, безупречно, сладко и греховно, но не пошло. И разительно отличалось от того, каким я представляла свой первый раз с мужчиной. То есть, в мечтах все было так киношно, что даже романтику во мне хотелось разбавить весь этот розовый флер.

Но Р’ран… Он был просто великолепен.

И после того, как мы отдышались, взял меня за руки и отнес в душ, правда, то и дело ругаясь, что наши удобства все родом из каменного века. Я объяснила, что Марго хочет отставить все, как есть, не меняя ничего, но когда их крана внезапно хлынула холодная вода, мой монстр зашипел и зафыркал, словно кот.

Потом мы снова забрались под одеяло, и прежде, чем я успела придумать, куда деть свои руки, он обнял меня, прижимая спиной к своей груди. И почти сразу уснул. А я лежала, боясь пошевелиться и разбить момент полного удовлетворения.

Разве так возможно, что ни крови, ни боли почти не было, зато было море обжигающего удовольствия. Я чувствовала себя самой важной, особенной женщиной в мире. Не просто трофеем, который Темный принц получил по щелчку пальцев, а той самой бабочкой с хрустальными крыльями.

Убедившись, что Р’ран крепко спит, я все-таки рискнула повернуться к нему лицом. В полумраке комнаты черты его лица казались еще боле острыми, и жесткие тени подчеркивали скулы и твердую линию подбородка. В тот момент мне казалось, что я никогда не видела его более красивым, но уже утром этот загадочный мужчина снова меня удивил.

Спящий расслабленный Р’ран, который, стоило мне пошевелиться, тут же притянул меня к себе, выглядел таким… милым, что у меня защемило сердце. Очевидно, он уже не спал, но не спешил выныривать из дремоты, и его ресницы изредка подрагивали, оставляя на щеках смешные тени. Край уха торчал из растрепанных волос, напрашиваясь его укусить. Я сдержалась, чувствуя себе почти ребенком, который стал свидетелем чуда и, чтобы убедиться, что оно настоящее, должен непременно попробовать его на зуб.

— Хорошо спалось, Шпилька? – не открывая глаз, спросил Р’ран. Сжал пальцы у меня на бедре и потянул к себе, прижимая так плотно, что я покраснела. – Ты громко дышишь во сне.

— Главное, что не храплю, - нашлась я.

— И еще много вертишься, - так и не открыв глаз, сонным голосом мурлыкал мой монстр. – В следующий раз, Нана, я не смогу быть белым и пушистым, и игнорить твою хорошенькую задницу так близко от моего члена.

Вот же поганец! От стыда меня бросило в жар, я быстро, как угорелая, вылетела из постели, на ходу заворачиваясь в покрывало. Р’ран сладко зевнул и растянулся на кровати с видимо собственника, который, наконец, отвоевал свое лежбище.

— Кофе хочу, - промычал куда-то в подушку.

— Можешь сварить, - предложила я.

— Не хочу вставать, - снова мурлыкнул он, запутался ногами в одеяле и сунул руки под подушку, ставя жирную точку на моих попытках выудить его из постели. – И еще хочу завтрак. Может быть, что-то из ресторана закажем?

— У себя в доме я в состоянии сама приготовить завтрак, - бросила я, шлепая босыми ступнями в сторону ванны, одновременно воображая, как разложу бекон на его идеальном прессе.

У этого монстра точно спрятан внутри магнит, и еще какая-то адская мурчательная машина, потому что ни один мужчина изо всех, кого я знаю, точно не может издавать такие сексуальные звуки, и при этом выглядеть мило и брутально одновременно. Это наверняка из-за длинных волос. Никогда не любила длинноволосых мужчин, потому что зачастую их… гммм... «роскошная шевелюра» выглядит либо нелепо, либо неопрятно. У этого паршивца волосы даже сейчас выглядят так, будто он только что вышел из парикмахерской. А еще… Я невольно сжала мочалку, выдавливая белые хлопья пены. Его волосы мягкие, гладкие. Блин, идеальные!

В комнату я вернулась одетая и со слегка подсушенными волосами. Очень надеюсь, что жужжание фена отбило у Р’рана желание и дальше валяться в постели.

Зря надеялась: мой монстр продолжал дрыхнуть, как ни в чем не бывало. Только одеяло сползло еще ниже по спине, каким-то чудом задержавшись на заднице. Ладно, завтрак, значит, завтрак. Но сначала отправить в стирку его рубашку и развесить брюки: должен же он во что-то одеться.

К счастью, наш холодильник всегда полон, а Марго научила готовить даже дрожащую над своим маникюром Аврору. Я жестко задавила идею приготовить Р’рану что-то особенное, решив, что и классического завтра с гренками, яичницей и беконом будет достаточно. Ну и еще блинчики с клубничным конфитюром домашнего приготовления. И можно сырную запеканку, благо, моя верная помощница, мультиварка, всегда со мной.

Опомнилась я лишь спустя час, когда на столе уже был готов царский завтра с рыбой, мясом и тремя видами десерта. Черт, нужно срочно убрать хотя бы половину, чтобы не выглядеть смешно! Но не с моим везением, потому что как только я, схватив тарелку с блинчиками, попыталась сунуть ее в холодильник, меня перехватила мужская рука.

— Эй, Шпилька, что за дела?

Р’ран прижался ко мне сзади, одной рукой крепко обхватив за талию, а другой удерживая за запястье руку с тарелкой.

— Я что, какая-то невоспитанная свинья? – Его голос звучал искренне огорченным. – Придурок, который не в состоянии оценить, что его женщина приготовила роскошный завтрак?

В общем, получалось, что именно так я и думала, но признаваться в этом не собиралась.

— Я думала, ты еще дрыхнешь.

— После того, как ты устроила настоящую пытку вкусными ароматами?

Он осторожно повернул меня к себе и ловко отобрал тарелку, убрал ее на стол, чтобы потом обнять меня двумя руками. Темный, с влажными волосами и лукавым взглядом, и в одних трусах, Р’ран Шад’Арэн выглядел в это чудесное утро самым красивым мужчиной на свете. По крайней мере, для меня.

— Доброе утро, Шпилька. Как ты себя чувствуешь?

Конечно, я понимала, что речь идет не о температуре или головной боли, поэтому тут же покраснела. Нам что, обязательно обсуждать это? Хотя, он кажется таким заботливым и искренним…

— Я в порядке, - стараясь не смотреть ему в глаза, ответила я. От волнения во рту стало сухо, язык прилипал к небу и хотелось отодвинуться хотя бы на полметра, потому что с каждым вздохом его запах все больше проникал мне в кровь и будоражил воспоминаниями о минувшей ночи.

— Точно? – недоверчиво уточнил он и, взял меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. – Может быть, все так скверно, что ты хочешь забрать свое условие про конфеты и букеты, и пошлешь меня куда подальше, а то я уже заказал билеты в кино и…

— В кино? – перебила я.

— Да, - кивнул Р’ран, всем видом давая понять, что хитрый план заинтересовать меня удался.

— Когда успел? – Я не спешила подаваться на уловку.

— Ну, знаешь, в наш век высоких технологий, крутых смартфонов и скоростного мобильного интернета…

— Ладно-ладно, поняла. На какой фильм? Когда?

— Сегодня, в семь вечера, на «Стену черепов». – Он чуть замешкался перед тем, как сказать название. – Надеюсь, ты не против, что это не «Оттенки любви»?

Я с визгом бросилась на шею своего монстра. Нет, все-таки он идеальный весь, а не только волосы. Да я бы умерла от скуки на мелодраме, а вот фантастический триллер с монстрами, космодесантниками и взрывом парочки галактический крейсеров – это просто мечта!

— Я так и знал, что просто не мог увлечься женщиной, которая любит мелодрамы про мужиков с плетками, - выдохнул мне в макушку Р’ран, при этом недвусмысленно дергая за кончики пояса моего халата.

Пришлось отодвинуться и наградить его строгим взглядом.

— Ты просил завтрак, а не вот это вот все, - пытаясь не выдать смущение, напомнила я.

— Вот это вот все, Шпилька, в любом случае придется отложить на пару дней, но это не означает, что мне нельзя даже прикасаться к тебе. Поверь, ты не будешь разочарована.

Я охотно верила, но нашла в себе мужество сдержаться и строго указала на стол. Монстр, изобразив вселенскую тоску, уселся на стул.

— Где твои сестры? – спросил он, разделав бекон на ломтики.

Да уж, мастерство владения ножом и вилкой у него, в самом деле, королевское – я и глазом моргнуть не успела. Впрочем, все-таки моргнула, потому что Р’ран пододвинул мою тарелку и точно так же мастерски расчленил бекон для меня.

— Нана, - посмеиваясь, привлек монстр мое внимание, - я вопрос задал. Не подумай ничего такого, но помня обещание Маргариты приколотить мои яйца к стене, я бы предпочел встречаться с ней одетым и подготовленным к обороне.

— Аврора не живет с нами, появляется только на выходных, да и то набегами. Марго уехала по делам, будет вечером. Так что тебе ничего не угрожает.

И хоть Р’ран совсем не выглядел испуганным, он все-таки довольно хмыкнул.

— Какие планы на день, Шпилька?

— Мне нужно собрать информацию для Марка и обзвонить рестораны: он собирается закатать небольшую вечеринку для коллег и хочет подыскать место.

— Дай угадаю: чтобы было круто, но за копейки?

— Вроде того.

— Слушай, Шпилька… - Р’ран прожевал еду, отложил вилку.

Так я поняла, что предстоит какой-то серьезный разговор и пожалела, что мой монстр сидит без рубашки, и мои шансы устоять перед его напором разбиваются о безупречную мощную грудь, скульптурный живот и, будь они неладны, пресловутые «кубики».

— Почему ты на него работаешь? Нет, я понимаю, что ты из принципа не пользуешься моими деньгами, но зачем ты работаешь на этого типа?

— Откуда знаешь, что не пользуюсь?

— Просто предположил и вижу, что не ошибся. Ты же гордая. Принципиальная.

Ох, красивый умный мужчина, который вдобавок еще и потрясающий любовник – это предел мечтаний, но что делать с его дьявольской проницательностью?

— Я не хочу сидеть дома и ничего не делать. Я так просто с ума сойду. Мне нужно общение, новые знания, новые знакомства. Кроме того, я хорошо училась, была лучшей. Не зарывать же талант в землю.

— Можно найти человека, который оценит все это по достоинству, а не будет заставлять пахать за гроши.

— Меня вполне устраивает моя зарплата.

— Волне? – Р’ран выгнул бровь.

— Могло быть и больше, - не стала спорить я, тем более что подобные мысли и раньше посещали мою голову, - но, если ты помнишь, по условиям нашего договора, я была жестко ограничена в выборе более солидных компаний. Я подала резюме нескольким потенциальным работодателям из «белого» списка, но в итоге выбрала Марка.

— Дай угадаю: он единственный не попросил рекомендации?

— Нам обязательно это обсуждать? Моя работа не имеет никакого отношения к тому, что мы теперь… встречаемся. И вообще не понимаю, почему нужно это обсуждать. Я свободный человек и имею право выбора.

Р’ран поднял руки ладонями вверх, изображая поверженного врага, миролюбиво улыбнулся и я тут же растаяла. Вот и как на него сердится? Да и за что? За то, что мои личные комплексы всполошились под натиском его любопытства?

Наш завтрак превратился в настоящее сражение. Мы разве что не бросались хлебными мякишами, когда обсуждение прочитанной книги свелось к защите и избиению ее главного героя. Оказалось, что Р’ран много читает. К моему большому облегчению, фэнтези и фантастику, и исторические романы – все то же, что люблю и я. В какой-то момент у меня появилось непреодолимое желание предложить ему устроить книжный вечер, но я не стала торопиться. Может быть, все сложится самым удачным образом, и в будущем у нас будет много вечеров?

— Я заеду за тобой в пять тридцать, - сказал он уже в пороге, когда мы, вместе перемыв посуду, наконец, смогли отлипнуть друг от друга. – Маргарита будет очень недовольна, если ты не придешь ночевать?

— Она будет в бешенстве. – Я не стала говорить, что если она узнает, с кем я провела ночь, от жестокой расправы его не спасут даже стены хорошо охраняемого особняка. Кроме того, я не готова снова появляться в доме Р’рана, даже если Лэрс там больше не живет.

— Хорошо, привезу тебя вечером и передам с рук на руки.

— И даже не будешь спорить? – спросила я.

— Только если ты поклянешься, что в вашем доме нет ни одного гвоздя и молотка, Шпилька, потому что на других условиях я твоей сестре и слова поперек не скажу.

Мы оба знали, что он шутит. Р’ран Шад’Арэн точно знал, как справиться с приступами злости Маргариты, и для этого ему не нужно изображать из себя послушного парня. Строго говоря, он вообще мог делать все, что захочет, но сдерживался. Из-за меня.

Возможно, эти два месяца что-то в нем изменили? Потому что раньше такого самопожертвования я у него не видела. Ни разу: ни до меня, ни после.

Глава двадцать пятая: Р’ран

Мне нужно было догадаться, что, когда в моей жизни все идет хорошо и гладко, это верный сигнал большой кучи дерьма впереди. И даже если его не обойти, не убрать и не прикрыть, чтобы переступить, какая-то моральная готовность не была бы лишней.

Новости начали сыпаться уже по дороге домой. Сначала позвонил глава адвокатской группы, которая занималась завещанием отца и «порадовал» меня, что утром пришло заключение графологической экспертизы, и он подтверждает, что с вероятностью в девяносто семь процентов почерк принадлежит моему отцу. Кажется, никогда в жизни я не ругался так громко и от всей души. Эта экспертиза была одним из основных аргументов, на которых базировалось требование признать завещание поддельным. От мысли о том, какой триумф будет на лице Адэлы в нашу следующую встречу, хотелось крушить все вокруг. Я бы, пожалуй, согласился профинансировать полет на луну в один конец, лишь бы избавиться от присутствия этой суки в пределах одной со мной планеты.

Если бы не минувшая ночь, я бы точно сорвался и наделал глупостей.

Но образ Наны странным образом расслаблял и заставлял… не знаю даже, быть сдержаннее что ли?

Когда я приехал домой, то узнал, что и без того испорченное настроение окончательно убило известие о том, что чертов Лэрс попал в автомобильную аварию, и полудохлый лежит в клинике на другом конце карты. Ему срочно требовалось переливание крови и я, оказывается, был в списке потенциальных доноров. Все верно: лунников не так много, и далеко не все из них готовы поделиться кровью с незнакомым малолетним придурком, которому, судя по отчету полиции, захотелось поучаствовать в гонках по ночному городу. Пусть радуется, что и так в отключке, потому что я не отказал бы себе в удовольствии лично отправить его на тот свет.

Ну, вот как, мать его, жизнь одним махом может повернуться жопой?

— Вашему брату, господин Шаад’Арэн, может понадобиться трансплантация почки, - бубнил по видеосвязи сухой доктор с безэмоциональным лицом. – Из вероятных доноров - его мать и вы.

— Обо мне на хрен забудьте, - отмахнулся я.

— Интересные у вас семейные отношения. – Эскулап скрестил пальцы и покачал головой. Что бы это означало? – Полчаса назад прилетела его мать, и она тоже не горит желанием поделиться почкой.

Кто бы сомневался, что для этой твари даже собственный сын – не более чем средство для достижения своих целей. Я был бы очень удивлен, соверши она такой акт жертвенности.

— Мы попробуем найти донора, но на это потребуется время, которого у вашего брата может не оказаться.

— Я не стану инвалидом, чтобы этот засранец и дальше гробил свою жизнь. – Меня чуть не разрывало от злости. От негодования. От тупизны происходящего. Придурок прожигал жизнь, творил, что хотел, а расплачиваться за это должен я? Хрена с два. – Сделайте мне одоление, док – не звоните больше и не пытайтесь внушить мне чувство стыда. Поверьте, вам это не удастся.

Я отрубил видеосвязь и одним залпом опрокинул в себя треть стакана коньяка. Все, что я почувствовал – прокатившуюся по горлу горечь. Но и она не стерла противное послевкусие беседы. Почему люди до сих пор не придумали гаджет, который позволят стереть воспоминания? Сейчас мне бы очень пригодился такой «ластик».

Через час, когда я только-только успокоился и почти вышвырнул историю с бесхребетником в мусорное ведро своей души, позвонила Нана. Честно, я был совсем не в настроении говорить с ней, опасаясь, и не безосновательно, что могу наговорить глупостей, сорваться из-за пустяка, но побоялся, что она может принять это на свой счет.

Проклятье, почему чертовым нахлебникам как никому другому удается вывести меня из себя?

— Ты поедешь к Лэрсу? – без приветствия выпалила Шпилька.

— Конечно, нет.

— Р’ран, Лэрс тебе не чужой. Он в коме! Ты ему нужен.

— Единственный, кто ему сейчас нужен – аппарат искусственной вентиляции легких, - довольно резко ответил я. Какого хрена и она заводит ту же пластинку?!

— Я могу поехать с тобой, - после тяжелого вздоха предложила Шпилька.

— Я уже сказал, что не поеду, Шпилька. Сделай мне одолжение – перестань вести себя, как святая Тереза, потому что тебе это точно не идет. Ты забыла, что у нас были планы на вечер? На всякий случай напоминаю, что пункта «рыдать у больничной койки придурка Лэрса» там нет.

На пару секунд в нашем разговоре повисла тяжелая пауза, во время которой я успел пожелать Лэрсу «здоровья и всех благ». Если хотя бы половина из этого прилетит к нему, братца ждут те еще кошмары.

— Ты серьезно собираешься наплевать на него? – спросила Нана холодным голосом.

— Никогда в жизни не был так серьезен.

— В таком случае сходи в кино в компании своего ослиного упрямства, Р’ран Шад’Арэн, а я потрачу это время, помогая распространить информацию о доноре крови.

И отключилась. Я с минуту тупо смотрел на телефон. Нана, в самом деле, только что послала меня из-за этого придурка? Забила на мое желание устроить ей долбаный ванильный вечер?

Я смял телефон, словно тот был не из стали, а из папиросной бумаги. Растер в пальцах, наслаждаясь ощущением крошащегося пластика, позволяя туману в ладони разъесть то немногое, что от него осталось.

Еще утром я бы вырвал язык тому, кто скажет, что Шпилька не встанет на мою сторону, но, похоже, я ни черта для нее не значу.

Наверное, я довольно долго пытался усмирить своих внутренних демонов, потому что, когда стук в дверь вывел меня из оцепенения, за окнами уже вечерело. Я стряхнул со стола мусор – все, что осталось от телефона, которому не повезло попасть мне под руку – и выкрикнул:

— Убирайтесь к чертям все!

Очень надеюсь, что мои работники успели выучить повадки своего босса и знают, что в таком состоянии меня лучше не беспокоить. Не хотелось бы сорваться еще и на горничную или дворецкого. Но стук повторился снова.

— Я сказал - проваливайте!

С минуту стояла благословенная тишина, а потом дверь осторожно открылась, впуская внутрь знакомую фигуру.

Ну, надо же. Нана, собственной персоной. Я бросил взгляд на часы – если мы поторопимся, то успеем в кино. Честно говоря, после нашего разговора я был очень зол, и если бы она появилась тогда, скорее всего, ничего хорошего из этой встречи не вынес бы ни один из нас. Но сейчас я немного остыл, и если Шпилька пришла с извинениями, буду рад простить ее за то, что сунула нос не в свое дело.

Я встал из-за стола и даже сделал пару шагов навстречу, но остановился, когда она поставила на пол дорожную спортивную сумку. Ох, блядь, что еще за новости?

— Куда-то собралась? – спокойно и холодно спросил я, возвращаясь, чтобы присесть на край стола. И на всякий случай, чтобы не наделать глупостей, взялся ладонями за столешницу, чувствуя, что запросто могу сломать и ее, если Шпилька снова заведет разговор о Лэрсе.

— Мы собрались, - так же спокойно ответила она, хотя то, как она одергивала свитер, с головой выдавало ее волнение.

— Ты из тех девушек, что предпочитают все свое носить с собой? – Я кивнул на сумку. – Даже в кино со всей косметичкой и комплектом сменной одежды?

— Мы летим к Лэрсу, Р’ран.

Просто, мать его, замечательно. Особенно это ее категоричное «мы», как будто у нее есть право решать за меня и как будто несколько часов назад я категорически не высказался на эту тему. Что за фокусы? Она же не такая дура, в самом деле. Или… такая?

— Ты глухая?

— Нет.

— Тебе на голову свалилось что-то тяжелое и у тебя приступы кратковременной потери памяти?

— Нет.

— Ты идиотка, которая не в состоянии понять с первого раза?

— Нет. Прекрати вести себя, как задница с ушами, Р’ран Шад’Арэн. Тебе не идет.

Спокойно, с теплой улыбкой, выверено каждое слово. Конечно, Шпилька нервничала, когда шла в мое логово с этим дерьмом, но к разговору она подготовилась. И я могу хоть треснуть от ярости – она не сойдет с пути. Потому что упрямая, и потому что именно за это упрямство я готов простить ей многое. Но только не воззвания к моей совести.

— Лети к нему, если хочешь, - я махнул в сторону двери. – Только учти, малышка, для меня и тебя это будет билет в один конец.

— Лэрсу нужна не я, а ты.

— Ему нужна кровь и почка, и осел Р’ран, который сделает это по щелчку пальцев. Но, знаешь, осел Р’ран кончился много лет назад, а циник во мне срать хотел на то, что в этот раз любимый братец влип по-крупному.

— Почка? – Нана несколько раз моргнула и прислонилась к стене.

Мне очень хотелось подойти к ней, обнять и тряхнуть, чтобы вышибить из хорошенькой головки всю эту благородную муть, но я не позволил себе такой слабости. Не сейчас, когда правда целиком на моей стороне.

— Ему нужна почка? – повторила вопрос Нана.

— Да, причем Адела уже отказалась принимать в этом участие. Остаюсь только я, и, как ты понимаешь, я тоже пас. На этот раз бесхребетнику придется рассчитывать только на себя. Ну и еще верить, что какой-то такой же, как он, больной на всю голову прожигатель жизни, не разминется с фонарным столбом и отправится на тот свет, подарив ему почку. Знаешь, говорят, шансы довольно невелики, но Лэрс всегда был счастливчиком, так что наверняка дело выгорит.

— Прекрати, пожалуйста, - пробормотала она.

Пошатываясь, стараясь придерживаться рукой за стену, добрела до дивана и тяжело опустилась. Кажется, если бы он стоял хоть на метр дальше, упала бы на полпути. Боги, за что мне все это?

— Почему мать отказалась быть донором?

— Потому что сука, Нана. – Я не собирался извиняться за грубости. Шпилька имела смелость сунуться в террариум Шад’Арэнов, значит, пусть барахтается в этой дряни вместе с нами. – Потому что она всегда жила ради своего удовольствия. Не помню, чтобы она была примерной матерью.

Я не стал говорить, что пока Лэрс был маленьким, его воспитанием, фактически, занимался я. И что всю свою жизнь жалел о том, что не возненавидел его сразу, после рождения. Наверное, так мне было бы проще игнорировать все его выходки. И принять тот факт, что с появлением Лэрса отец забыл о моем существовании.

— Как такое возможно… - Нана уставилась на свои дрожащие пальцы, как будто где-то между хитросплетениями линий ее ладоней находился правильный ответ. – Она же его мать. Она должна спасти его.

— Лечащий врач искренне считает, что спасать Лэрса должен я. Как ты понимаешь, жизнь с одной почкой меня не устраивает.

— Нет, конечно нет. – На этот раз Шпилька охотно согласилась.

У меня немного отлегло от сердца. Потому что, уж как мне не хочется это признавать, но терять Шпильку после минувшей ночи и чудесного утра мне не хотелось. Потому что заноза въелась в меня, словно отрава, и я хотел продолжить то, что казалось очень многообещающим. Во всяком случае, до момента пресыщения, которое – я в этом не сомневался – обязательно наступит. И тогда я отпущу ее на все четыре стороны.

— Ты должен быть рядом с ним.

— Нана, ради богов, прекрати городить эту пафосную чушь!

— Это не чушь, это – жизнь твоего брата. Единственного человека, с которым у тебя одна на двоих кровь. Хочешь ты того или нет, но Лэрс – твоя семья. Даже если он заслужил все это – ты не должен позволять детским обидам взять верх над тем, что действительно важно.

— И что же это?

— Семья, - простодушно и прямо ответила Нана. – У тебя ведь никого нет, кроме Лэрса. Хочешь ты того или нет, но он – твой брат. И если он… умрет, - она тяжело сглотнула, - ты никогда себе этого не простишь. Может быть не сразу, но раскаяние тебя настигнет, и до конца своих дней ты будешь сожалеть о том, что не нашел сил хотя бы попрощаться.

То, как она говорила все это, как дрожал ее голос, и как навернулись слезы на глаза, было явным свидетельством ее личной драмы. Похоже, моя непослушная малышка не понаслышке знает о муках совести. Интересно, о ком сожалеет она?

— Мать бросила меня, - шепотом сказала Шпилька. – В какой-то из дней просто собрала вещи и ушла. Прихватив драгоценности, все наличные деньги и даже норковую шубу Маргариты. Когда я услышала о ней в следующий раз, она доживала дни в хосписе, с последней стадией гепатита. Марго сказала, что я должна поехать и попрощаться с ней. Отпустить ненависть, боль и злость, иначе они останутся со мной на всю жизнь. Я не послушалась.

Нана замолчала, но ее взгляд был куда красноречивее слов.

— Я не хочу, чтобы ты совершил ту же ошибку, Р’ран.

— Ты ни черта не знаешь о моей семье, Шпилька, а если думаешь, что раскусила нас, то, поверь – ты ошибаешься. Может быть, у вас все друг за друга горой, а мы просто пауки в банке: всегда в ожидании слабости ближнего, чтобы перегрызть ему глотку.

— Они – может быть, но ты не такой.

Она порывисто встала, подошла ко мне и обхватила пальцами мой сжатый кулак. Ее ладонь была теплой, мягкой, уютной. И я все еще прекрасно помнил, как чувствовал ее касания сквозь дремоту почти всю ночь, хотя Шпилька наверняка думала, что я крепко сплю.

— Помнишь, утром ты сказал, что не мог увлечься женщиной, которая любит мелодрамы про мужиков с плетками? Так вот, Р’ран Шад’Арэн, я тоже не могла увлечься мужчиной без сердца. Я не позволю детским обидам отравить тебя и превратить в человека, который всю жизнь будет мучиться сожалениями о том, что пошел на поводу детских обид. Лэрс – твой брат. Как бы там ни было, я не сомневаюсь – он бы не оставил тебя одного за тридевять земель на больничной койке. Мать отказалась от него, у Лэрса остался только ты. И ты ему нужен.

Она не дала моим контраргументам вызреть – обняла, прижалась всем телом, положив голову мне на грудь. Я честно боролся с искушением выставить занозу вон, но понял, что не могу. Каким-то непостижимым для меня образом девчонка пролезла в мою душу и разметала все, словно ураган, оставив осколки боли плескаться в море смятения.

А, гори оно все синим пламенем. От меня не убудет, а если Лэрс в самом деле отправится на тот свет, и меня не будет рядом в этот момент, газетчики не упустят случая порвать мою репутацию на части. В бизнесе отчего-то заведено быть примерными семьянинами и порядочными родственниками. Каждый уважающий себя глава крупной корпорации меняет любовниц раз в месяц, но дела хочет вести с человеком кристально чистой репутации.

— Имей в виду, Шпилька, - я все-таки набрался сил и отодвинул ее от себя, чтобы заглянуть в глаза. – Это первый и последний раз, когда тебе сходят с рук бестолковые выходки.

— Готова раскаяться любым приятным для тебя способом.

Она моргнула, улыбаясь так, будто выиграла битву века. В принципе, наша перепалка этому почти равнозначна: никто и никогда не заставлял меня передумать, тем более насчет драгоценного любимого семейства.

И я до сих пор не мог понять, что обескуражило меня больше: ее настойчивость или осознание того, что мне действительно нужно быть рядом со своим придурком-братом. Хоть он последний человек на свете, кто этого заслуживает.

Глава двадцать шестая: Нана

Этот перелет нельзя было назвать приятным. Почти все время Р’ран отмалчивался, а рот открывал только, чтобы поговорить по телефону. Я старалась скрыть улыбку, когда по обрывкам фраз поняла, что мой упрямый монстр вовсю занят обустройством комфорта Лэрса. К тому времени, как мы приземлились в частном аэропорту, у Лэрса уже была кровь на первое время, куча новых лекарств. Р’ран так же позаботился о том, чтобы брата подвинули в очереди на донорскую почку, «выписал» самого известного трансплантолога и их семейного врача.

Я с облегчением выдохнула, радуясь, что не ошиблась в нем. Не хотелось думать, что человек, в которого меня угораздило влюбиться, одержим старыми обидами и не способен на поступок. Мой Р’ран был идеальным не только внешне: где-то внутри этого каменного тела и непроницаемого взгляда ровно и уверенно стучало самое громадное сердце во всей Вселенной. Битва еще не выиграна, но этот раунд я смело оставила за собой. Раунд – и понимание того, что в следующий раз нужно следить за языком и хорошенько думать, что и как говорить. Потому что в комплекте к сердцу и внешности прилагалось еще и ослиное упрямство.

Больницы всегда навевали на меня болезненную тоску. Белые стены, белые потолки, белые люди, запах медикаментов, который въедался в волосы так, что не помогало и мытье головы, надоедливые звуки работающих аппаратов, тревожные звонки, рыдающие родственники и уставшие врачи. Если бы я не была инициатором нашего с Р’раном здесь присутствия, то и порог бы не переступила.

Нас почти сразу встретила медсестра, провела в кабинет к врачу. Он быстро ввел Р’рана в курс дела: состояние Лэрса критическое, борьба за его жизнь будет тяжелой и, скорее всего, бесперспективной. Я краем глаза посмотрела на своего монстра: он упрямо сжал челюсть, подался вперед, нависая над сухопарым мужчиной, словно громадная черная тень.

— Я от вашей чертовой клиники камня на камне не оставлю, если с моим братом что-то случится, - пообещал он. – Превращу это место в общественный сортир, а лично ты до конца своих дней будешь готовить крысиные бургеры в самой дешевой забегаловке, какую только можно найти. Я ясно выражаюсь?

Доктор энергично закивал.

— Есть какой-то повод для этой довольной улыбки? – зло спросил Р’ран, когда мы вышли из кабинета и, не сговариваясь, направились в сторону кофейного автомата. – Потому что мне ни фига не весело, Шпилька.

— Уверена, что с таким умеющим находить правильные слова и веские аргументы братом, жизни Лэрса ничего не угрожает.

Он хмыкнул, протянул мой моккачино, второй рукой притягивая меня к себе, обнимая за плечи. Несколько минут мы просто молча стояли посреди огромного коридора на радость парочке медсестер, которые, думая, что никто не заметит, сделали несколько снимков.

— Завтра о нас узнают все газеты, - вздохнула я.

— Тебя это беспокоит?

— Шутишь? После триумфальной победы над монстром я уже ничего не боюсь.

— Монстром? Это я-то монстр? – Р’ран изловчится и ощутимо ущипнул меня за задницу. – Учти, Шпилька, когда вся эта история закончится, я тебе хорошенько всыплю.

Я поднялась на цыпочки, второй рукой подтягивая его за ворот пиджака: с его ростом мне никак не дотянуться, даже если я встану на носочки, как балерина.

— В общем, я не то, чтобы против, - прошептала ему в ухо, надеясь, что этим ставлю жирную точку в нашей первой ссоре.

К Лэрсу нас не пустили, но скоро медсестра увела Р’рана в процедурную, чтобы взять у него кровь для брата, а я осталась ждать его в коридоре. Странно, но Аделы нигде не было видно. Если она, в самом деле, решила бросить сына в такой момент, то, что она вообще за мать? Отказалась поделиться почкой – это, возможно, еще можно оправдать страхом, но быть где-то там, когда собственный сын одной ногой стоит в могиле… Мне было не понять, потому что мои сестры всегда были рядом, даже когда мне в семнадцать лет удаляли корень зуба.

Р’ран вернулся хмурый и задумчивый, и отмахнулся от медсестры, которая пыталась вернуть его на кушетку в палату. Видя, что мой зверь теряет терпение, пришлось вклиниться и пообещать не отходить от него ни на шаг. Вместе мы спустились в местный кафетерий и перекусили вполне приличными тостами, рыбным салатом и яблочным пирогом с орехами. А потом у Р’рана зазвонил телефон, и мы быстро вернулись к врачу.

— Да тут целый консилиум, - проворчал Р’ран, окинув тяжелым взглядом лечащего врача и тучного мужчину с проплешинами в седых волосах. – Привет, Берген.

Плешивый кивнул, а я поняла, что это и есть лечащий врач Шад’Арэнов.

— Могу я попросить оставить нас наедине? – Берг многозначительно посмотрел на хозяина кабинета, того самого, которому Р’ран пару часов назад обещал устроить сладкую жизнь. – У меня конфиденциальный разговор.

Доктор недовольно поморщился, но спорить не стал.

— Твоя кровь не подходит, Р’ран, - сказал Берг, как только дверь за мужчиной закрылась.

— Что значит «не подходит»?

— Это значит, что ты не можешь быть донором для брата. – Судя по тому, как он набрал в легкие воздух, на этом плохие новости не заканчивались. – И если тебя это интересует, ты так же не можешь быть для Лэрса донором внутренних органов.

Р’ран хмыкнул, нервно причесал пятерней волосы и посмотрел на меня с какой-то лихорадочной улыбкой.

— Я догадывался, что мы с ним не братья. Были предпосылки, но мне не хотелось ворошить это дерьмо, чтобы не марать память об отце. Хоть, конечно, после того, что он со мной сделать, следовало дать огласку. Понятия не имею, от кого Адела родила своего ублюдка, но я, мать его, счастлив, что мы с ним никогда не были одной крови. Хрен они у меня получат, а не завещание!

— Р’ран! – Бергу пришлось повысить голос, чтобы привлечь его внимание. – Не стоит делать поспешных выводов.

— Еще как, мать его, стоит! Я хочу анализ ДНК, немедленно. Прямо сейчас. Я знаю, что у отца взяли материал и…

— Да послушай же ты меня! – Мужчина изо всех сил ударил по столу. Подставка с канцелярскими принадлежностями перевернулась, карандаши и ручки полетели на пол. – Ох, боги, я надеялся, что до этого не дойдет.

— Что ты там бормочешь?

На всякий случай я придвинулась ближе и попыталась взять Р’рана за руку, но он отмахнулся от меня, словно от назойливого насекомого. Я не собиралась обижаться, лишь еще раз убедилась, что с этим мужчиной вряд ли будет просто даже через сто лет. Гипотетических сто лет, конечно же, ведь пока все говорило в пользу непродолжительности наших отношений. И осознание этого больно, до крови, прострелило мое сердце.

— Это не Лэрс неправильный сын, - потирая морщинистый, покрытый родимыми пятнами лоб, выдохнул мужчина. Он тяжело дышал и экономил воздух, как будто взбирался на неподъемную гору. – Ты… Тебя усыновили.

Я не знаю, кого эта новость поразила больше – меня или Р’рана. Несколько минут мы втроем молчали, в гробовой свистящей тишине, из которой, казалось, выкачали весь воздух. Р’ран тупо смотрел в одну точку, где-то между глаз доктора, как будто раздумывал, не сделать ли на ее месте дырку.

— Почему я должен поверить в это дерьмо? – сказал он, наконец. Глухо, жестко, без намека на эмоции, хотя исходящая от него злость ощущалась почти физически, и от нее хотелось прикрыться руками. – Я что, похож на безмозглого любителя сраных сериалов?

Доктор потер переносицу, наклонился за портфелем и выудил оттуда пухлую папку, а из нее – конверт. Протянул его Р’рану, молча предлагая взглянуть на содержимое. На миг мне показалось, что монстр просто разорвет ее на клочки, но он на удивление спокойно достал несколько листов и пробежался взглядом по печатным строчкам.

— Я знаю по меньшей мере пару человек, которые такие «результаты» экспертизы нарисуют за сутки, - насмешливо и как будто с облегчением бросил Р’ран. – Ты в сговоре с этой тварью, с Аделой? Такой у вас план? Заставить меня думать, будто слизняк – единственный наследник?

Я не стала влезать со своим замечанием о том, что усыновленные дети имеют точно такие же права на долю родительского наследства, тем более, если они упомянуты в завещании. Собственная беспомощность угнетала. Что мне делать? Как дать понять Р’рану, что я целиком на его стороне? Это невозможно, чтобы он был не родным сыном. Кому, как ни ему быть отпрыску одного из родов королевской крови? Боги, да у него на лице написано чистокровное лунное происхождение?

— Я ни с кем не сговаривался, Р’ран, - сказал доктор. – Понимаю, что тебе хочется видеть все в самом трагичном свете, но…

Монстр не стал его дослушивать: скомкал листы в кулаке, и туманная дымка между его пальцами быстро превратила документы в горстку пепла, которую Р’ран брезгливо стряхнул с ладони.

— Никакого трагичного света, Берг. Я просто не собираюсь верить в эту херню – вот и все.

— Твое право, - доктор пожал плечами, спрятал папку обратно в портфель. – Просто чтобы ты знал: твой отец догадывался о том, что рано или поздно правда вскроется. В столице, в «Больнице святого Луки», есть образцы его ДНК. Они официально заверены. Поверь, их невозможно подделать. Если захочешь убедиться во всем лично.

— Не захочу.

Р’ран шагнул прочь, взглядом чуть не вышибив дверь. Я поторопилась следом, уговаривая себя просто держать язык за зубами. У меня нет для него ни сочувствия, ни сожаления, потому что мой злой монстр последний мужчина на свете, которому нужны женское сюсюканье. И лучшее, что я могу сейчас сделать – просто быт рядом.

О, черт, Адела!

Эта женщина возникла перед нами, словно призрак из могилы – прямо выросла посреди коридора, перегородив путь. Я до сих пор с содроганием вспоминала нашу первую и последнюю – до этого момента – встречу на Дне рождения Шукшина. Тогда она выглядела ядовитой и желчной, но почти безвредной пьянью. Сейчас я увидела совсем другую женщину: циничную, злую, безжалостную. Да у Аделы на лбу написано, что она приготовилась к разговору.

— Р’ран, - елейным тоном, сказала она. – Признаться, была уверена, что ты здесь не появишься. Видимо, это она так на тебя влияет?

Холодный взгляд переместился на меня, сканируя с ног до головы, словно какой-то адский поглотитель эмоций. И сейчас я была рада, что стою за спиной Р’рана. Если и был в мире человек, который мог вырвать жало у этой ехидны, то только мой монстр.

— Я не понимаю, что ты здесь делаешь, - спокойно ответил Р’ран. – Пришла подождать, когда сдохнет твой сын? Это такой специфический вид любви у полукровок? Почку не дам, с удовольствием устрою истерику и обязательно показательный вой над холодным телом для прессы?

Адела прищурилась, поджала губы, отчего те стали похожи на тонкие морщинистые складки. Какой бы красивой ни была эта женщина, все ее внешние данные напрочь стирала злость. Неужели отец Р’рана мог в самом деле ее любить? За что? Только за красоту?

— Ты тоже не спешишь спасать брата, правда, ведь? Или… погоди? – Адела сделала вид, что задумалась, а потом щелкнула пальцами, словно ее осенила гениальная идея. – Ты ведь тоже не можешь быть донором, да?

— Не хочу – это разные вещи.

— Брось, Р’ранис, ни к чему играть на публику, нас никто не видит, кроме твоей ручной собачонки. Кстати, надеюсь, у нее есть жилье, потому очень скоро оно тебе понадобится.

Я была уверена, что Р’ран не спустит ей этой мерзости, но он не сказал ни слова. Просто обошел, сохраняя каменное спокойствие, как будто был Титаником, который на легком маневре ушел от айсберга.

На улице шел ливень. Такой сильный, что шум лупящих об асфальт дождевых капель сводил на нет мои попытки сказать хоть слово. По-прежнему не говоря мне ни слова, Р’ран открыл дверь машины, взглядом приглашая сесть на заднее сиденье. Дождавшись, пока я нырну в салон, монстр прикрыл за мной дверь, но так и остался стоять снаружи.

Возможно ли, что он, в самом деле, не сын своих родителей?

Я вдруг поняла, что ничего не слышала о его матери. В доме Р’рана было полно фотографий его отца и в одной из галерей третьего этажа я видела большой, почти от потолка до пола портрет. Еще были снимки Р’рана и Лэрса, но ни одного – Аделы или матери Р’рана. И если отсутствие Аделы легко объяснялось, то почему под такой игнор попала первая жена и мать наследника, настораживало. Кроме того, монстр крайне неохотно говорил о своей семье. Таил обиду на отца – это понятно, но чем такое отношение заслужила мать?

Я сидела в тишине пахнущего кожей, взятого на прокат «Мерседеса», снова и снова воскрешая в памяти все разговоры сегодняшнего дня. Адела с ее этим «не можешь быть донором» - что это, как не явный намек на то, что она знает о словах доктора? Может быть, Р’ран прав - и они заодно? Но… зачем? Даже если Р’ран в самом деле не кровный сын, он все равно вписан в завещание и по праву владеет третьей частью всего имущества Шад’Арэнов. Или это такая изощренная попытка ужалить со всей силы в самое больное место? Кто-кто, а Р’ран всегда кичился своим чистокровным происхождением. Впрочем, в том, что он лунник, не было никаких сомнений: даже Лэрс, на треть лунник, не владел и половиной тех способностей, которые без видимых усилий использовал Р’ран. А раз так, то… Боги, кто в наше время откажется от чистокровного лунорожденного?! Они и так рождаются куда реже, чем простокровные. Бросить чистокровку все равно, что откопать клад и вынести его на помойку.

Я помассировала виски, вытравливая тупое хаотичное покалывание, перемешанное с острыми толчками – первые предвестники будущей головной боли.

Когда Р’ран сел в машину, на нем и нитки сухой не было. В полной тишине мы приехали в гостиницу, и мой монстр сразу заперся в спальне.

Я приняла душ, переоделась, а потом достала планшет, надеясь, что поисковик ответит хотя бы на часть моих вопросов.

Глава двадцать седьмая: Нана

С редких снимков матери Р’рана – Кори Шад’Арэн – на меня смотрела уставшая молодая женщина. Бледная, худощавая, хрупкая, как пересохшая соломинка. Казалось, она могла переломиться от малейшего сквозняка. И у них с Р’раном не было ничего общего во внешности. Даже я, пожалуй, скорее бы могла сойти за ее дочь, чем мой монстр.

Новости писали, что Кора ведет затворнический образ жизни, не дает интервью и игнорирует все светские мероприятия, на которых ее мужа – отца Р’рана – сопровождала его личная помощница. Я нашла лишь один снимок Шад’Арэна старшего, где он был в обществе своей правой руки, да и там женщина была видна со спины. И все же фотограф поймал момент, когда она в пол-оборота повернулась к камере – и то, как она держала голову, форма ее подбородка, изгиб бровей, показались смутно знакомыми.

Это была Адела. Еще молодая, сочная и очень яркая, как вспышка кометы. Даже на черно-белом снимке она выглядела жгуче привлекательной. Неудивительно, что отец Р’рана увлекся ею. Плохо, что это произошло еще в период, когда он был официально женат.

Увы, мне не удалось раскопать много, хотя я старалась изо всех сил. Конечно, за полноценным компьютером, с моим любимым рабочим блокнотом, дело пошло бы шустрее, но в любой момент мог выйти Р’ран, а я не хотела, чтобы он знал, что пока он пытается переварить неприятные новости, я копаюсь в грязном белье Шад’Арэнов. И все же кое-какие выводы я сделала. Во-первых, судя по жалким крупицам информации, Адела, как личный секретарь отца Р’рана, сделала все, чтобы избавиться от доказательств из порочной связи. Во-вторых, судя по датам, Лэрс родился незадолго до того, как умерла мать Р’рана. Буквально накануне ее смерти. Вряд ли четырехлетний Р’ран понимал, что произошло, но с одного из снимков, который я обнаружила среди множества траурных фотографий, на меня смотрел уже хорошо знакомый холодный и злой взгляд.

Дверь открылась так внезапно, что я чуть не подскочила на месте. Смазанным движением выключила планшет, поднялась.

— Ты летишь домой, Нана, - сказал он, глядя сквозь меня, будто я какой-то призрак.

— И не подумаю, - отказалась я.

— Это мое личное, Шпилька, и лучшее, что ты можешь сделать – исчезнуть. Ты мне не нужна. Поняла?

Я упрямо мотнула головой. В ответ Р’ран крепко сжал челюсти и медленно, сдерживая злость, выдохнул через ноздри. Еще бы облачко пара – и будет настоящий дракон. Хорошая тактика, чтобы запугать кого угодно, но со мной этот номер не пройдет. Я тоже могу быть упрямой, особенно, если речь идет о сердце и душе моего любимого мужчины.

— Вы все сговорились вывести меня, да? – пророкотал он, делая шаг мне навстречу.

— Я не оставлю тебя одного, Р’ран Шад’Арэн. Можешь думать, что угодно, но тебе от меня не избавиться. Даже если будешь ругаться, кричать и крушить все вокруг – я и с места не сдвинусь. Поверь, повернуть земную ось будет проще, чем заставить меня передумать. Лучше, конечно, не портить мебель, - я ласково улыбнулась, - потому что мне здесь нравится. Уютно.

Мой монстр выглядел обескураженным. То есть, наверняка он знал, что вытолкать меня с первого пинка вряд ли получится, но к такой обороне явно не был готов. Поэтому, пока его блестящий ум не придумал новую стратегию, я пошла ва-банк: одним рывком сократила расстояние между нами, крепко обняла Р’рана за талию, прижимаясь к нему всем телом. Холодный и мокрый, так и не сменил одежду. Нужно поскорее заканчивать болтовню и затолкать его в душ.

— Я буду с тобой, - повторила я четко и ясно, потираясь щекой о его твердую грудь. Сердце моего монстра билось часто и громко, выдавая его волнение. Вот и хорошо: злой и бешенный Р’ран куда привычнее, чем тот, на лице которого нет ни единой эмоции. – Ты забыл, что обещал мне конфетно-букетный период, и мы вроде как встречаемся?

— Это вряд ли можно назвать конфетно-букетным периодом, - тихо ответил он.

— Зато не банально.

— У тебя абсолютно на все есть ответ, Шпилька?

Он обнял меня в ответ, уткнулся носом в макушку, и теплое дыхание приятно, одуряюще сладко растеклось по моей коже.

— К сожалению, у меня нет ответа на вопрос, чем мы будем ужинать.

Кажется, мой монстр хмыкнул – и отказался от идеи выставить меня вон.

Пока он принимал душ, я пересмотрела меню ресторана и заказала еду в номер. К тому времени, как Р’ран вышел, наш ужин был уже накрыт.

— Я сделаю тест ДНК, - сказал Р’ран после того, как мы разделались с супом из морепродуктов и перешли к мясу и овощному салату. – Иначе просто сдурею от неизвестности.

— Это хорошее решение.

— Ну, раз ты меня благословила…

Я в шутку «боднула» его вилкой, мысленно ликуя, получив взамен уставшую, но все же улыбку. Пока он здесь, со мной, я и горы сверну, и реки поверну вспять. Наверное, это и значит – любить.

— Что это за загадочная улыбка, Шпилька?

— Наслаждаюсь вкусной едой, а ты что подумал?

— Твоя дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос порой просто выбешивает.

— Это не привычка, а хитрая стратегия, чтобы вывести противника из равновесия. – Я задрала нос, изображая чуть ли не Александра Македонского после победы над персидским царем Дарием. – Будешь хорошо себя вести – и тебя научу. На случай важных деловых переговоров.

— Даже думать не хочу, чего будет стоить такая наука.

— Ммм… Дай-ка подумать…

Я не планировала ничего такого, но близость этого мужчины и напряжение последних дней в одну секунду превратились в пьянящий коктейль желания, которое я не могла контролировать. Да и не хотела. Нам обоим нужно расслабиться.

Кажется, он угадал мои мысли, потому что за миг до того, как я забралась ему на колени, убрал тарелку на стол. Ладони Р’рана сразу легли мне на бедра, крепко вдавливая мое тело, словно от этого зависела его жизнь.

— Просто чтобы ты знала, Шпилька, - выдохнул он, удерживая мои волосы в кулаке, не давая себя целовать, - сейчас у меня вряд ли найдется хоть капля лишнего терпения. Поэтому спрошу только раз – ты уверена, что… готова повторить?

Я так хотела поцеловать его великолепные губы, так хотела раствориться в нем, что, не задумываясь, согласилась бы и на более безумные вещи. После нашей первой ночи прошло двое суток и что-то подсказывало, что разумнее было бы подождать еще немного, но здесь и сейчас я не хотела ничего анализировать. Я хотела снова принадлежать своему мужчине и подарить ему тепло, в котором он нуждался.

— Я более, чем готова повторить, мой монстр, - выдохнула я, и, когда Р’ран ослабил хватку в моих волосах, жадно, как перед смертью, набросилась на его губы.

Целоваться с ним было просто за гранью всего, что я когда-либо могла себе вообразить. Все равно, что притрагиваться губами к греху, боясь пораниться и не имея силы воли остановиться. И сейчас, сидя верхом на своем мужчине, я горела от одной мысли, что он целиком и полностью в моих руках. В моей власти.

— Значит, монстр, да? – Р’ран поднял ладонь вверх по моей спине, обхватил сзади шею, другой рукой твердо удерживая бедро. Он практически лишил меня способности двигаться. – С какого черта я стал монстром, Шпилька?

— Боюсь, что не готова дать ответ просто так. – Мне нравилось быть в его власти, быть пришпиленной к этому мужчине, словно бабочка. – Но готова обсудить условия обмена.

То, как нехорошо сверкнули его глаза, наталкивало на мысли, что играть долго и нежно он точно не намерен. И каким-то непостижимым образом мысль о том, что сейчас я увижу другую, звериную сторону своего мужчины, превращала меня в суфле. Я хотела быть покоренной, подчиненной, взятой в плен.

— Раздевайся, - покусывая мои губы, потребовал он. – Хочу видеть тебя голую, без единого, мать его, клочка одежды. И… можешь не спешить.

Дрожащими руками я расстегнула молнию на спортивной кофте, стряхнула ее с плеч. Когда пришел черед майки - от моей смелости не осталось и следа. В прошлый раз мы занимались любовью в темноте моей спальни, и я чувствовала себя куда смелее. А сейчас, в мягком свете ночника, я буду вся как на ладони. Что если я… недостаточно хороша?

— Не так медленно, Шпилька, - поторопил Р’ран, явно теряя терпение.

Я подцепила пальцами края майки, вдохнула сквозь сжатые зубы – и стянула ее через голову.

— Замри, Нана.

Под его горячим взглядом мои и без того болезненно твердые соски заныли от напряжения. Мне хотелось его рук, его теплого языка и губ, и пока Р’ран поглаживал их лишь взглядом, меня штормило и бросало то в жар, то в холод.

— Ты просто совершенство, Шпилька, - пробормотал он, лениво, как кот, лизнув сперва один, потом другой тугой комок, выуживая из моего тела судорожный вздох. Я хотела большего – и мой монстр это прекрасно знал. – Теперь остальное.

Он не делал ни единой попытки помочь, разве что чуть приподнял мои бедра, когда я, встав на колени, стаскивала штаны. Кажется, на несколько мгновений нам пришлось оторваться друг от друга, и когда Р’ран от души выругался, я поняла, что и он тоже на взводе.

Я наклонилась, помогая ему расстегнуть ремень и молнию на брюках. Р’ран приподнял бедра, одним махом стаскивая штаны вместе с трусами. Я охнула, сглотнула, пытаясь подавить совершенно дикие желания сделать с ним то, о чем читала в паре женских романов, но отсутствие опыта и страх все испортить остановили меня в шаге от задуманного. Вряд ли Р’ран сейчас оценит мои неумелые потуги. Возможно, если посмотреть видео для взрослых…

— Я с удовольствием бы познакомил твой рот с моим членом, малышка, но давай оставим это для другого раза? Ни хрена нет терпения, не хочу сделать тебе больно.

Он рывком усадил меня обратно на колени, и я застонала, когда почувствовала всю его твердую длину у меня между ног.

— Как ты… - вопрос замер на губах. Что у него спросить? Как ты догадался, что я хотела сделать тебе минет?

— Ты чуть взглядом меня не сожрала, Шпилька, - пробормотал он, набрасываясь на мои губы.

Наш поцелуй становился все более яростным, жадным. Я обняла ладонями его лицо, посасывая его язык и дрожа от нетерпения. Бедра непроизвольно двинулись вперед, а стыд растекся по венам, когда я поняла, какой влажной стала. Р’ран взял меня за бедра, медленно потянул назад и снова вперед, заставляя скользить на нем, растирать мое желание по его твердой плоти.

— Ты просто отрава для моего самообладания, - прорычал он, жестко, совсем не нежно впиваясь ртом в мой сосок, пальцами ущипнув второй, покатав его между пальцами, словно ягоду.

Я точно сумасшедшая. Ненормальная. Испорченная. Как иначе объяснить, что вид его языка, поглаживающего мои соски, желание, с которым он остервенело втягивал их в рот, буквально выбивали из меня дух?

— Р’ран, — выдохнула я, прижимая его к своей груди. Дыхание сбилось, когда он зажал твердый кончик зубами, покусывая.

— Руки мне на плечи, Шпилька, - приказал мой монстр, и я тут же это исполнила.

Р’ран застонал, положил обе ладони мне на бедра, толкаясь навстречу моим беспорядочным движениям, пока его рот не покидал мою грудь. Я так безумно хотела его, что все мысли в голове сосредоточились лишь на острой пустоте внизу живота, которую необходимо было заполнить. Слишком долгая прелюдия.

Боги, я правда только что об этом подумала?

Он снова перехватил мою шею сзади, жестко фиксируя голову так, чтобы мы ни на миг не теряли зрительный контакт. Другой рукой заставил меня приподняться, взялся за основание члена – и одним глубоким, жадным толчком насадил меня на себя.

Я закричала: от неожиданности, от того, что все еще чувствовала дискомфорт от нашего первого раза, но в большей степени от удовольствия обладания. Он был моим в эту минуту, смотрел только на меня, упивался мной. И если бы мир вдруг вспыхнул и сгорел, словно пергаментный шарик, мы бы все равно не смогли оторваться друг от друга.

— Нана… - простонал Р’ран, все сильнее и сильнее толкаясь в меня, как будто хотел разделить надвое. – Нана…

Клянусь, никогда еще мое имя не звучало, словно драгоценное лакомство.

Ощущения того, как он растягивал и наполнял меня, сантиметр за сантиметром, ошеломляли, разбивали вдребезги и воскрешали.

— Хочу трахнуть тебя сильно, — сказал он хрипло, когда я начала двигаться ему навстречу. — Сможешь пережить отсутствие нежностей в наш второй ванильный секс?

Я подалась бедрами назад – и опустилась, заставляя своего монстра рычать и хрипло ругаться.

— Я хочу тебя, мой монстр, и мне все равно, каким образом это случиться.

— Проклятье, ты идеальная.

Он сам установил жесткий ритм толчков, с каждым ударом наполняя меня, заряжая сладкой болью, от которой хотелось кричать и плакать одновременно. Р’ран был так глубоко, что мне казалось, мы, в самом деле, сольемся в одно целое, поглотим друг друга, словно безумцы.

Я больше не хотела и не была способна говорить или думать, каждая мышца в моем теле натянулась сверх пределов возможного. Р’ран грубо ударился бедрами, разрывая тишину комнаты моим криком и развратным влажным шлепком. Основание его члена потирало мой клитор, и то, как это ощущалось, заставляя меня балансировать на самой грани, взлетать на пределе последних сил.

В этом мире не осталось ничего, кроме нас: остервенело наслаждающихся друг другом, стонущих, разрывающих легкие криками и горячими стонами.

— Пожалуйста, пожалуйста, Р’ран…

— Ты, мать его, даже кончаешь безупречно, - хрипло выдохнул он, раскаленным толчком вколачивая в меня последнюю искру удовольствия.

Кажется, я все-таки взлетела. Оторвалась от реальности, чтобы утонуть в безупречном наслаждении, чистом и жгучем, словно горячий нектар. И мне было плевать, что мои крики наверняка могли быть слышны во всех соседних номерах. Мне было плевать на все, кроме того, что я снова принадлежу своему мужчине.

Без предупреждения Р’ран перевернул меня на спину, бросил на диван. Я инстинктивно обернула ноги вокруг него. Он стащил рубашку, обхватил мои запястья и зажал их у меня над головой. Я выдохнула от того, что в его грозовом взгляде было лишь яростное желание обладать и наслаждаться.

— Мне тебя так мало, Шпилька. Блядь, я умираю от жажды без тебя.

Р’ран снова и снова входил в меня, врезаясь с такой силой, что мое тело, не успевшее расслабиться после оргазма, снова отозвалось на его зов. Его челюсть была напряжена, голос звенел от желания и злости. Он входил в меня все глубже и жестче, принося наслаждение, остро смешанное с болью. Я не чувствовала ничего, кроме горячей кожи моего монстра, его твердого члена внутри меня и нашего бурного, кажется, одновременного оргазма.

Боги, разве такое бывает в реальности?

Глава двадцать восьмая: Р’ран

Шпилька так вымоталась, что вырубилась прямо у меня на руках. А я так и сидел, прижимая к себе ее маленькое тело, благодаря богов, что у нее хватило смелости сказать мне «нет» и остаться рядом. Оглядываясь назад, я ясно понимал, что мой мир рухнул бы вместе со стуком закрывшейся за ней двери. Непостижимым, необъяснимым для меня образом, эта заноза пробралась до самой моей сердцевины, заполнила внезапно образовавшуюся пустоту.

Я отнес ее в кровать, укрыл, с минуту любуясь тем, какой безмятежной и невинной она выглядит. Настоящий солнечный луч на моей подушке, даже притрагиваться страшно, чтобы не разрушить волшебство момента.

Я причесал пятерней волосы. С каких пор ты стал таким романтиком, Р’ран? Так доживешь до того, что эта малышка будет из тебя веревки вить. Странно, я был почти уверен, что эта мысль вызовет у меня отвращение, но вместо нее возникла улыбка, когда я попытался представить, где и каким образом согласен уступить ей главную роль.

Спать не хотелось совсем. Секс разбавил мое дурное настроении, но прошло время – и паршивые мысли снова оккупировали голову.

Я не могу быть усыновленным. Это… просто какая-то лажа, дрянь, которая точно не могла случиться со мной. Я лунник: моя внешность, мои способности – лучшее подтверждение моей высокой крови. Сколько себя помню, даже с самого раннего детства, я всегда легко контролировал тень. Лэрс не мог ничего. Совсем. Хотя, как сын моего оцта, должен был использовать хотя бы минимум врожденных талантов лунников.

Сын моего отца… Твою мать.

Я быстро переоделся, написал Нане записку и оставил ее на прикроватной тумбочке, хотя надеялся, что вернусь до того, как она проснется.

В больнице было тихо, и отдаленные приторные звуки работающих аппаратов, которые отсчитывали чьи-то жизни, неприятно ударялись по болезненно напряженным нервам. Я мысленно попросил богов не искушать меня и не подсовывать еще одну встречу с Аделой. Днем я сдержался, потому что не хотел пугать Шпильку своей злостью. Она, конечно, думает, что видела меня в ярости, но правда в том, что все это было цветочками. Злой я могу натворить много дел. В том числе – превратить Аделу «Суку» Шад’Арэн в обугленную головню.

— Господин Шад’Арэн!

Я обернулся на свое имя и наткнулся взглядом на доктора, с которым накануне разговаривал по видеосвязи. Еще не зная, что он собирается сказать, я не сомневался, что мне это не понравится.

— Хорошо, что вы здесь, я как раз собирался с вами связаться. Лэрс пришел в себя и говорит, что должен сказать что-то важное.

— Это… возможно? – Я прищурился, пытаясь представить, о чем таком важном хочет поговорить этот прожигатель жизни. Покается в миллионных долгах? Будет просить поделиться с ним почкой? Просто расплачется? Вполне возможно, все вместе и под соусом из патоки. – Я имею в виду, можно ли ему… ну, не знаю, волноваться?

— Я дам вам минуту, потому что, боюсь, господин Шад’Арэн-младший совсем плох.

— То же самое вы говорили в прошлый раз, - напомнил я.

— Я хотел бы ошибаться, но, боюсь, он не дотянет до утра. Только поэтому я настаиваю, чтобы вы не ждали и поговорили с братом сейчас, пока он в сознании.

Мне не хотелось говорить с Лэрсом. Мне вообще не хотелось его видеть. Но я согласился, хоть каждый шаг в сторону палаты, где лежал Лэрс, давался мне так тяжело, словно к ногам прицепили неподъемный груз.

Еще недавно я думал, что увидеть поломанного, похожего на мумию Лэрса будет настоящим подарком судьбы. Стоя около его кровати, я понял, что нет в этом ничего приятного. Что это больно: видеть мелкого засранца вот таким – беспомощным, бледным, утыканным трубками, как какой-то инопланетный подопытный экземпляр. Один глаз Лэрса заплыл и больше напоминал сливу, вторым он с трудом сфокусировал на мне внимание. Я подошел ближе, чувствуя себя идиотом, потому что не знал, куда деть руки.

— Хреново выглядишь, - сказал первое, что пришло в голову.

Лэрс изобразил что-то отдаленно похожее на улыбку.

— Р’ран, послушай… - Он сглотнул.

— Это ты послушай. Не надо трагических прощаний, хорошо? Ты будешь жить.

— Мать хотела, чтобы я… Завещание. – Лэрс выдохнул, прикрыл глаз и какое-то время лежал молча, словно набирался сил для следующего рывка. – Завещание в ее пользу. Мое завещание.

Я сосредоточился на его словах. То есть он хочет сказать, что Адела пыталась заставить его написать завещание в ее пользу? Очень на нее похоже. Трудно представить, чтобы молодому и здоровому прожигателю жизни пришла в голову блестящая идея озаботиться будущим своего движимого и недвижимого имущества. Мои адвокаты давно преследуют меня с предложениями составить завещание, но пока мне успешно удавалось отбиваться от их нападок. Глупо, конечно, и непрофессионально.

— Мать хотела, чтобы я написал завещание в ее пользу, - пробормотал Лэрс.

— Уверен, что об этом нужно говорить сейчас?

Лэрс утвердительно моргнул единственным здоровым глазом.

— Я написал завещание, - он еще раз сглотнул, и я заметил, что судорога пробила его тело. Доктор сделал мне знак, что пора заканчивать, и я даже попытался отойти, но ладонь Лэрса поверх одеяла дрогнула, и он попытался поднять слабые пальцы, чтобы удержать меня. – Р’ран… Я… все оставил тебе. Если суд решится не в твою пользу, ты все равно…

— Хватит, - довольно резко перебил я. – Ты не умрешь, понял? Кто-то же должен доставлять мне неприятности.

Почему мне так противно от самого себя? Пока я размышлял, о какой чуши Лэрс хочет поговорить со мной на смертном одре, он вдруг признался, что подумал о моем будущем. О том, что если его не станет и суд докажет, что завещание отца подлинное, то мне все равно достанется две трети против одной, которой завладеет Адела. Две трети всего: дома, бизнеса.

Проклятье!

— Вам лучше уйти, господин Шад’Арэн, - бросил доктор, проскальзывая мимо меня, когда какие-то приборы в изголовье кровати Лэрса начали издавать совершенно адские звуки.

Медсестра настойчиво оттеснила меня к выходу, и последнее, что я увидел, прежде чем она задернела пластиковые шторки, было мертвенно белое лицо Лэрса.

Я добрел до лестничного пролета, уселся прямо на ступени и, послав в задницу все правила и порядки, закурил. Горький табачный дым обжег легкие, разбавляя противную ноющую пустоту от того, что вся моя жизнь на очередном повороте сделала слишком резкое пике. Все, во что я верил, все, что казалось правдой, вдруг превратилось в одну грандиозную ложь, а то, что казалось выдумкой, вдруг стало реальностью. И я барахтался во всем этом водовороте, как беспомощный ребенок, не имея даже соломинки, чтобы ухватиться и не утонуть.

Что, если я, в самом деле, не сын своего оцта, а просто безродная дворняга? Может поэтому у Лэрса хватило великодушия поступить правильно, пока я упивался его поломанными костями?

Вернувшись в коридор, я чуть не попал под ноги прущего прямо на меня трансплантолога. Выглядел мужик помятым, но взволнованным. И тут же огорошил меня новостью о том, что для Лэрса нашелся донор.

— Берите самолет. Деньги. Все, что нужно, но привезите уже эту чертову почку, - сказал я, чувствуя странное тепло облегчения. Хоть какой-то просвет в конце тоннеля.

Я не дам этому поганцу умереть – и точка. Куплю ему десять почек, иначе для чего тогда деньги? Радости от их обладания я уже давно не испытываю. А когда жизни брата ничего не будет угрожать, сделаю дурацкий тест. И буду надеяться, что моя жизнь не рухнет, как карточный домик.

Глава двадцать девятая: Нана

Три недели спустя.

Две полоски.

Два красных штриха на белой полоске теста.

Я медленно опустилась на пол, чувствуя, что просто не могу стоять на ногах.

Все началось с того, что дней десять назад я вдруг поняла, что месячные задерживаются уже на несколько дней, а в этом отношении мой организм всегда работал как часы. Аврора всегда удивлялась, как это я точно знаю, когда и что ждать, и могу планировать свое расписание. Конечно, я сразу вспомнила, что в тот день, когда Р’ран узнал не очень приятную новость о своем происхождении, мы не предохранялись. К сожалению, об этом, кажется, помнила только я, потому что с тех пор мой монстр больше никогда не забывал о презервативе.

Я списала задержку на нервы: слишком много всего произошло в последнее время. Лэрс чуть не умер, но Р’ран сделал все, чтобы брат получил почку. Операция по пересадке прошла успешно, и доктора ставили самые оптимистичные прогнозы. И я еще никогда не видела Р’рана таким довольным, хоть он сделал все, чтобы скрыть это от окружающих. Даже от меня. Наверное, должно пройти больше времени, прежде чем этот упрямец перестанет прятаться в свою скорлупу хотя бы со мной.

Последние несколько дней меня буквально преследовала тошнота. Утром, стоило подняться с постели, и на протяжении всего дня. И, конечно, я сразу вспомнила о том единственном разе. И снова отогнала мысли о беременности. Не может быть, чтобы это случилось с первого же раза, да еще и в наш второй секс.

Но вчера, когда даже Р’ран заметил, что я выгляжу нездоровой и мне пришлось отделаться невнятным объяснением про то, что я просто не очень хорошо переношу местную воду, стало ясно – больше тянуть нельзя. Я дождалась, пока Р’ран отправится на пробежку, и сделал тест.

Как бы я ни храбрилась, что ничего страшного не произошло, и я - не моя сестра Аврора, и со мной этого точно не случится, принять реальность все равно не удалось. Я - беременна. И это ребенок моего монстра. Который уже несколько раз обмолвился о том, что заводить семью в ближайшее время не входит в его планы. Конечно, он говорил это между прочим, не опускаясь до намеков. Хотел бы сказать прямо – сказал бы. Если уж я что и знаю о своем монстре, так это то, что его прямолинейностью можно асфальт укатывать.

Я все-таки нашла силы подняться и сполоснула лицо прохладной головой. Тошнота ударила в горло, но получилось сдержаться.

Что делать? Что мне делать?

Я вернулась в гостиную нашего номера, посмотрела на собранные к отъезду сумки. Теперь, когда жизни Лэрса ничто не угрожало, пришло время вернуться домой. Для меня это было еще и возвращением в жизнь, где мы с Р’раном больше не будем жить под одной крышей, не будем просыпаться в одной постели и не будем просто молча смотреть дурацкие фильмы по кабельному. Скоро я вернусь в ту жизнь, где стану девушкой, которая носит ребенка от мужчины, не готового к семейным отношениям. И мне придется как-то сказать ему об этом.

— Ты правда в порядке? – спросил Р’ран, уже когда самолет поднялся в воздух.

— Нервы, - отмахнулась я, пытаясь изобразить самый беззаботный вид. – Вернемся домой, я перестану дергаться из-за того, что сплю в чужой постели – и все наладится.

— Я надеялся, что мое присутствие в этой постели несколько скрасит этот дискомфорт, - с характерными дразнящими нотками в голосе сказал Р’ран.

— Это была единственная причина, по которой я не спала на диване в гостиной.

Мой монстр держался и ни разу не подал виду, что нервничает из-за теста ДНК. Он сдал его на следующий день после того, как Лэрсу успешно пересадили почку и выпала возможность ненадолго отлучиться. Я была с ним все время, хоть Р’ран и пытался – в который уже раз – от меня избавиться. В конце концов, он официально признал меня самой упрямой женщиной на свете и сдался.

— Я не хочу, чтобы ты возвращалась на работу к Марку, - вдруг заявил он, разглядывая меня так, будто собирал данные для детектора лжи.

— Не вижу ни единой причины бросать эту работу. Меня устраивает зарплата и график, и я делаю то, что люблю.

Я не стала говорить, что Марк очень не радужно отзывался о перспективах моей дальнейшей карьеры после того, как узнал, что мне нужен отпуск за свой счет. Честно говоря, была уверена, что он меня уволит, но видимо предыдущие заслуги и торжественное обещание продолжать выполнять хотя бы часть работы дистанционно несколько поумерили его пыл.

— Мне, Шпилька, хватило того, что ты и так все время висела на телефоне. Я просто стал ассом терпения, потому что не хотел вмешиваться, и потому что ты была рядом. Но я не собираюсь сидеть один по вечерам, потому что ты будешь устраивать своему придурку-боссу очередную деловую встречу или переманивать к нему клиентов из других контр. Ты вообще в курсе, что это противоречит профессиональной этике?

— Ты вообще в курсе, что так поступают абсолютно все? – вернула я.

Р’ран прищелкнул языком и, стрельнув в меня взглядом, недвусмысленно постучал ладонями по коленям. Я быстро перебралась к нему на руки, наслаждаясь, вероятно, последними днями наших отношений. Вряд ли такой человек как Р’ран изменит своим принципам и вдруг воспылает желанием стать папочкой. А я совершенно точно не стану делать аборт. Понятия не имею, когда решила это, но сейчас, в эту секунду, я точно знала, что ничто в пределах этой Вселенной не заставит меня избавиться от ребенка от любимого мужчины. Даже если в итоге ради сохранения его жизни я потеряю свое сердце.

— Послушай, я просто пытаюсь сказать, что ты вполне можешь найти другую работу, где тебя не будут эксплуатировать за гроши двадцать пять часов в сутки. Я бы хотел сказать, что буду рад видеть тебя в роли моей помощницы… снова, но это будет перечить моим принципам не иметь своих секретарш на рабочем месте. Хотя, знаешь… - Р’ран погладил большим пальцем мою нижнюю губу, заставляя мое сердце пропустить пару ударов. – Я буду очень рад, если ты как-то навестишь меня в обеденный перерыв или заедешь в конце рабочего дня, и мы нарушим те пункты моих принципов, в которых я не занимаюсь сексом на рабочем столе, диване и в лифте.

— Кстати, твоя новая помощница правда сидит на столе? – На самом деле этот вопрос беспокоил меня куда больше, чем я пыталась показать. – Сколько ей лет?

— Это имеет значение?

— Имеет, если ты собираешься и дальше созерцать ее голые бедра!

— Ты ревнуешь? – Он даже не скрывал, что доволен.

— Ни капли не ревную, - фыркнула я, мысленно разрывая девчонку на крохотные кусочки, наслаждаясь тем, как ее обезличенная голова сдувается, словно воздушный шар. Надо же, оказывается, я та еще собственница. Вот совсем-совсем собственница, до жгучего желания спрятать моего монстра ото всех женских взглядов на свете. Но я скорее откушу себе язык, чем признаюсь ему в этом. – Просто ты должен понимать, что раз ты имеешь право на длинноногую помощницу, то и я имею право работать на… Марка.

«Невысокого, лысеющего, обремененного животом Марка».

Я мысленно нервно хихикнула.

— Ты ревнуешь, - растягивая слова, словно лакомство, повторил Р’ран, одновременно ощутимо ущипнув меня за задницу. – Моя жадная Шпилька.

— Не уходи от ответа. – Мне удалось вывернуться так, чтобы шлепнуть его по руке – и меня почти сразу скрутил приступ тошноты.

Оставшуюся часть полета я просидела в туалете, уговаривая себя не плакать и через дверь убеждая Р’рана, что со мной все в порядке.

А когда мы приземлились, нас уже ждала помощница Р’рана: женщина немного за сорок, в строгом брючном костюме, с пучком на затылке и почти полным отсутствием макияжа на лице. Мой триумф на лице Р’ран разбавил ощутимым шлепком по заднице и хитрой улыбкой, в которой читалось: «Ну как, Шпилька, одобряешь?»

А потом женщина протянула ему конверт - и лицо Р’рана снова превратилось в непроницаемую маску. Он быстро сорвал защитную пленку, вынул лист, пробежал по нему взглядом – и не произнес ни звука. Только молча протянул мне бумагу. Я знала, что там – догадалась.

Результат теста подтвердил слова доктора – мой монстр, в самом деле, не был сыном своего отца.

— Р’ран, мне… жаль, - пробормотала я, чувствуя себя безмозглой дурой, которая в такой тяжелый момент не может найти правильных слов.

— Садись в машину Нана, - проигнорировав мои слова, приказал Р’ран. – Я отвезу тебя домой. И сделай одолжение – просто молчи.

Мы не произнесли ни слова, не обменялись даже взглядом, а на прощанье Р’ран даже не вышел из машины. Он вообще будто забыл о моем существовании. И мне оставалось лишь верить, что эта встреча не станет последней.

Маргарита сразу поняла, что что-то случилось, да я и не старалась скрыть свое беспокойство. Впрочем, вопросов у сестры прибавилось, особенно после того, как меня, едва я сняла обувь, снова затошнило - и пришлось срочно бежать в туалет. Я провела там достаточно много времени, то рыдая в голос, то опустошая, кажется, совершенно пустой желудок, не в силах справиться с рвотными спазмами. Можно даже не сомневаться, каким будет первый вопрос Марго, когда я выйду из своего темного убежища. Но мне было все равно. Я сидела на холодном полу, поставив босые ступни на крохотный пушистый коврик, пытаясь придумать, что делать дальше. Если мой токсикоз – боги, поверить не могу, что это происходит со мной! – продолжится в том же духе, то ни о каком выходе на работу не может быть и речи. Висеть на шее Марго я тоже не буду – это исключено. И ребенок остается в любом случае, даже если я больше никогда не увижу Р’рана.

Я прижала ладони к животу, уговаривая крохотную жизнь внутри себя быть хоть чуточку терпеливее и дать мне перевести дух. Наверное, все дело в том, что кровь моего монстра – чистая, лунная, не желает приживаться в моем совершенно простокровном теле. А что если…

Нет, ни за что. Я мысленно мотнула головой, отгоняя тревожные мысли. Ребенок будет со мной, я выношу его так или иначе, даже если придется все девять месяцев ходить в обнимку с бумажными пакетиками.

Марго ждала меня на кухне. Молча поставила передо мной чашку с липовым чаем и терпеливо ждала, пока я выпью хотя бы половину. Потом посмотрела сосредоточенным, почти всезнающим взглядом, и задала только один вопрос:

— Сколько уже?

— Три недели.

— Так уверенно ответила, - немного удивилась сестра.

— Мы всего раз не предохранялись.

На миг лицо сестры осветила слабая надежда и я, догадавшись, о чем она думает, поспешила ее разочаровать.

— Я сделала два теста, Марго. Я жду ребенка. От Р’рана Шад’Арэна.

— И поэтому он привез тебя домой, а сам испарился в неизвестном направлении?

— Он не знает.

Взгляд, которым меня наградила Марго, был полон разочарования. Ну да, я сама от себя не в восторге. Как в дешевой мелодраме получается: она беременна, но не говорит ему, потому что думает, что ребенок все испортит. Правда в том, что я была уверена в том, что действительно все испортит. Не наши отношения, у которых с самого начала были очень туманные перспективы развиться во что-то настоящее. Он разрушит моего монстра. То хорошее в нем, что он так старательно прячет от людей. Мне проще отпустить его, не искать встречи и ни на что не надеяться, храня в сердце мечту об Идеальном мужчине, чем увидеть, как он превратиться в холодного расчетливого Р’раниса, которому не нужны дети, подгузники и прочие «утяжелители» личной свободы. Тем более, все это не нужно ему теперь, на сломе жизни, на грани крушения всего, во что он верил.

— Ты должна ему сказать, Нана. Это глупо. Ты же любишь этого мужчину.

— Но он не любит меня. – Я сказала это вслух – и ничего не произошло. Разве что стало чуточку легче на душе. Все верно, Р’ран никогда не говорил, что любит меня. Даже в постели, даже просто, чтобы сделать мне приятно. Хотя, конечно, он делал приятно всеми другими доступными способами. – Мы не расстались, Марго. У Р’рана тяжелый период в жизни. Ему не до меня, поверь. Возможно, когда пройдет время…

— Глупости! – Сестра встала и с резким, до звона в ушах оглушительным хлопком, ударила ладонью по столу. Я чудом удержала чашку от падения. – Ты не можешь решать за двоих. Ты должна быть ответственной, если уж так получилось. А ведешь себя, как эгоистка.

— Я стараюсь быть разумной и не использовать розовые очки.

— Ты обязана обо всем сказать Р’рану. Он… он производит впечатление мужчины, который понимает значение слова «ответственность».

О да, я уверена, что он понимает. И именно поэтому я не скажу ему ни слова.

Потому что мне мало стать матерью его ребенка. Мне мало быть обузой, которую он будет обеспечивать из чувства долга. Потому что я жадная маленькая дурочка, которая хочет его сердце – целиком и полностью. И не по принуждению, не под прессом чувства вины и необходимости совершить правильный поступок, а потому что он любит меня. Все остальное лишь полумеры, получувства. И полужизни, в которых ни один из нас не будет по-настоящему счастлив.

— Я люблю тебя, Маргарита, но пожалуйста, в этот раз позволь мне самой принять решение. В конце концов, Р’ран может вернуться.

Она поморщилась от откровенной фальши, с которой прозвучали эти слова, но мне было все равно. Я поднялась к себе в комнату, дрожащими от слабости руками переоделась в пижаму, крем глаза поглядывая на себя в зеркало. И только теперь заметила, что метка на моем плече исчезла совсем. А это значит, я снова буду спать без сновидений, и ночь больше не будет наполнена сладкими запахами и звуками. Это было очень символично. Все рано или поздно кончается.

Глава тридцатая: Нана

Утро выходного дня началось тяжело. Накануне я снова промучилась с тошнотой. Мне было так плохо, что Марго дважды порывалась вызвать «скорую», но в конечном итоге мой желудок успокоился и я, затолкав в ноздри вату, забралась под одело, чувствуя себе злой и обессиленной. Я спала и во сне проваливалась в бесконечную черную пропасть, где не было ничего, кроме пустоты, которая, словно водоворот, засасывала меня глубже и глубже, туда, где огромными алыми буквами горело число «семь». Именно столько дней Р’ран не давал о себе знать: ни сообщений, ни звонков, никаких признаков того, что он вообще помнит о моем существовании.

Я подготавливала себя к этому сценарию развития наших отношений каждый день и каждый час, но все равно проигрывала в поединке с болью. Иногда мне казалось, что еще немного, капелька отчаяния – и мое сердце просто взорвется, как надутый пакет из-под чипсов. Но каким-то чудом оно продолжало биться: час за часом, день за днем.

Марго с самого утра ушла в аптеку, сказав, что моя тошнота за пределами всего разумного, и она обязана что-то сделать, прежде чем связать меня и отправить в больницу. Я даже не сомневалась, что она всерьез рассматривает такой вариант, а не говорит ради красного словца.

Когда в дверь позвонили, стрелки часов перевалили за одиннадцать утра, и я даже не представляла, кто бы мог появиться в такую рань. На всякий случай накинула халат в пол, пряча под ним фланелевую пижаму в радугах и единорогах. Как ни странно, ее подарила Аврора, и, несмотря на явно детский вид, пижама была произведением какого-то модного дизайнера. Меня вполне устраивало то, что она мягкая, теплая и из натуральной ткани.

На пороге стоял Р’ран.

В безупречном, дорогом черном костюме, темно-синей рубашке, и с подстриженными волосами. Первую минуту я пыталась сосредоточиться хоть на чем-то, чтобы удержаться в этой реальности. Ему идет эта новая прическа, хотя, сомневаюсь, что в мире существует хоть что-то, способное испортить моего монстра.

— Собирайся, - коротко и резко скомандовал он, вторгаясь в дом с видом человека, который очень торопится.

— Куда? – машинально спросила я, и тут же мотнула головой. – Как у тебя…

— Я сказал, собирайся. Что именно тебе не понятно?

Зачем же так грубо. Не появляться целую неделю, не давать о себе знать и появиться только для того, чтобы отдавать приказы, словно салдафон.

— Мне непонятно, что ты делаешь в моем доме, - сохраняя терпение, сказала я, удерживая между нами дистанцию. Его запах и так обжег меня, сделал такой слабой и мягкой, что стало стыдно перед самой собой. Я никогда не валялась в ногах, и нет ни единой причины изменять этому жизненному принципу. Даже если все во мне, каждая клеточка и частичка, тянуться к нему, грозя разорвать кожу. – Потрудись объяснить, о чем речь. У меня другие планы и я не собираюсь менять их только потому, что ты вдруг вспомнил о моем существовании, Р’ран Шад’Арэн.

— Другие планы? – резким, как стеклянный клин, голосом, спросил он, щурясь, словно хищник. – Надеюсь, они не включают в себя посещение больницы и аборт?

— Как ты… - начала я и тут же замолчала.

Марго. Будь она неладна со своими принципами и правильностью, и материнской опекой, от которой меня, кажется, сейчас стошнит.

Я залепила рот ладонями, пулей вылетела прочь и заперлась в туалете, вместе с рвотой освобождая горькую обиду. Зачем она так со мной? Благими намерениями дорога в известное горячее место вымощена. Надо бы при случае напомнить Марго эту поговорку. И еще ткнуть в лицо паспортом, где ясно видно, что я достаточно взрослая для принятия самостоятельных решений о своем будущем.

Когда рвота, наконец, отступила, я осторожно вышла из туалета, молясь богам, чтобы Р’рана уже не было. Я не готова к нашей встрече. Не сейчас. Не когда я серо-зеленая, мокрая от того, что меня бросает то в жар, то в холод, и точно не в пижаме в идиотских единорогах. Даже если на бирке имя известного дизайнера.

Чуда не случилось: Р’ран стоял посреди гостиной, скрестив на груди руки, отчего его плечи казались еще более широкими, чем я помнила. В глазах моего монстра горел все тот же нехороший огонек. Я прикрыла рот тыльной стороной ладони, мысленно давая себе установку не приближаться к нему ни за что на свете, особенно если в приступе болезненной тоски захочу его поцеловать, потому что зубы я так и не почистила.

— Мы теряем время, Нана, - сказал он таким тоном, будто даже фиалки Маргариты давно поняли, о чем речь.

— Я ничего не теряю, потому что не понимаю, что ты от меня хочешь. И буду очень благодарна, если сейчас ты уйдешь. Мне нездоровиться, как ты видишь.

— Вижу, что тебя тошнит, потому что ты носишь моего ребенка, - холодно сказал он.

— Маргарите нужно научиться держать язык за зубами, - пробормотала я себе под нос. – Я не собиралась делать аборт, - ответила, вспоминая его обвинение.

— Еще бы ты собралась, - рыкнул он и в два шага оказался рядом. Хлоп – и я уже в его крепкой хватке: руки у меня на плечах сжались так сильно, что, кажется, Р’ран собрался раздавить мою грудную клетку. – Ты должна была сказать мне, Нана. Ты, дьявол все задери, обязана была сказать мне о том, что ждешь ребенка. Что, блядь, у тебя в башке?!

Я была слишком истощена, чтобы сопротивляться. Лучше поберечь силы для разговора. Он точно не будет приятным.

— Ты вышвырнул меня, как котенка! Даже не дал мне слова сказать, словно я использованная… влажная салфетка!

— Влажная салфетка? – Монстр моргнул, пытаясь переварить метафору.

— Неважно. Я пытаюсь сказать, что ты не дал ни единого повода думать, что в твоей жизни осталось место для меня и наших отношений. Извини, Р’ран Шад’Арэн, но я не из тех женщин, которые бегают хвостиком в надежде на подачку. У тебя тяжелый период и я искренне надеюсь, что все разрешилось или разрешится в ближайшее время самым лучшим способом, но это не повод вести себя, как эгоистичный мудак.

То, как поменялся цвет его глаз, было сродни приставленному к уху мегафону, из которого доносилось: «Беги, Нана, беги!» И убежала бы, если бы была уверена, что мои руки не останутся у него в кулаках.

Вот теперь я ясно видела, какой в гневе Р’ран Шад’Арэн. И это никакая не гроза, и не шторм, и не лавина. Это чистый Апокалипсис, и если я срочно что-то не придумаю, он погребет меня так глубоко, что мои кости не найдут и через тысячи лет.

— Это я эгоистичный мудак?! – пророкотал он голосом, похожим на камнепад. Потянул вверх, вынуждая встать на цыпочки, заглядывая в мое лицо бешенными, звериными глазами. Мог бы – разорвал на клочки, наверняка. – А как насчет тебя, Нана? Как насчет того, что ты корчишь из себя благородную сраную невинность и распоряжаешься судьбой моего сына?

— Сына? – Пришла моя очередь глупых повторов.

Р’ран проигнорировал мои слова, опустив ладонь мне на живот. Этот жест был жестом собственника, жестом самца, заявляющего права на свое потомство.

И я почувствовала облегчение. Тошнота исчезла, голова перестала кружиться, взгляд прояснился. Мне снова было тепло и комфортно, и – о, боги! – впервые за много дней мысль о еде не вызвала во мне потребность снова «покричать в унитаз».

Наверное, все это так явно читалось на лице, что Р’ран без труда угадал мои мысли. Хмыкнул, явно довольный этой реакцией, и, скомкав пижаму в кулаке, задрал ее чуть ли не до груди. Миг – и его ладонь уже на моей коже. Я дернулась, словно распятая на высоковольтных проводах.

— Это мой ребенок, Нана. Не знаю, чем ты думала, полагая, что я откажусь от него.

— Я думала о том, что ребенку нужна семья.

— И именно поэтому я узнаю, что стану отцом от твоей сестры. – Теплые нотки снова испарились из его голоса. – Хрена с два ты будешь воспитывать его одна. Вышвырни из головы эту чушь, Шпилька, иначе, клянусь, я тебя выпорю долбаным ремнем. И поверь, я никогда не был так чертовски серьезен.

Зачем я кивнула?

— Хорошо, рад, что этот вопрос мы решили.

Он убрал руку с моего живота – и клянусь, я почувствовала, как что-то внутри, под кожей, потянулось вслед за ним. Когда рука моего монстра появилась снова, он держал в ней паспорта – мой и свой.

Так вот куда, по его мнению, я должна собираться.

В ЗАГС.

— Сегодня мы просто распишемся, Шпилька, потому что я слишком зол, чтобы корчить из себя счастливого мужа. Но потом, если будешь прилежной сладкой девочкой, организуем свадьбу с платьями, гостями, деликатесами и прочей сахарной херней.

Да, Р’ран любил употреблять крепкие словечки, но сегодня его просто разрывало, и каждый раз, когда он выдавал что-то эдакое, я невольно прикрывала глаза. Кончилось тем, что он схватил меня за подбородок, задирая лицо так сильно, что у меня заныл шейные позвонки.

— Посмотри на меня, Нана, - приказал он.

Я послушалась – и утонула в его злости, растворилась, как сахар в горьком крепком кофе, и почила на самом дне. Ох, боги, вероятно, я совсем больная, потому что такого Р’рана я, кажется, люблю ровно так же сильно, как и другого, издающего фантастические мурлыкающе звуки после секса.

— Ты станешь моей женой. Сегодня. Лучше пойди своими ногами, и не провоцируй меня.

Хочу-хочу его спровоцировать. Хочу этого Р’рана: пусть чертовски злого, сорвавшегося с цепи, бешеного и, вероятно, лишенного сочувствия, но – живого. Не ту пустую оболочку, лишенную чувств, которую я видела в аэропорту.

— Не пойду, - делая осторожную попытку отступить, отказалась я.

Черный, как остывший ад, взгляд метнулся ко мне, выколачивая воздух из легких.

— Честно говоря, я сомневался, что тебе хватит ума вести себя взвешенно, - рыкнул он и прежде, чем я успела испугаться, взвалил на плечо.

Я пискнула, закрыла рот ладонями, почти уверенная, что меня стошнит прямо на его накрахмаленную рубашку и сшитый на заказ костюм. Но эти двое, отец и сын – почему бы нет, пусть будет сын? – явно каким-то непостижимым образом сговорились у меня за спиной. Я чувствовала себя почти… идеально.

И Р’ран, конечно, не мог простить мне это. Потому что в следующую секунду сдернул с меня штаны вместе с трусиками и очень крепко влепил по заднице. Это было больно! Так больно, что я впервые употребила матерное слово.

— Ты будешь меня слушаться, Шпилька, или не будешь – и твоя задница станет красной.

— Да пошел ты!..

Надо признать, следующий шлепок выбил из меня все желание пререкаться. Я пискнула, цепляясь в пиджак своего злющего монстра, пытаясь поднять голову, но в конечном итоге оставила эту затею, наслаждаясь видом его упругой задницы и узких бедер под тонкой тканью брюк.

А вот третьего шлепка я не ждала, поэтому от всей души закричала, посыпая голову Р’рана проклятиями.

— За что?! – выдавила, глотая обиду, пытаясь отдышаться от растекающейся по коже горячей «науки» от моего монстра.

— Это наперед, чтобы ты не забыла сказать: «да, согласна».

Уже в дверях мы – Р’ран и я у него на плече – столкнулись с Маргаритой. В эту минуту мне хотелось и обнять ее, и расцеловать, и попросить прощения за то, что всю свою жизнь мы с Авророй только то и делаем, что испытываем ее терпение и заставляем с нами нянчиться. Наверное, меня никогда не перестанет бесить ее привычка во все вмешиваться и решать за меня, как будет лучше. Но если подумать – разве она в и тоге не оказывается права?

— Учти: гвозди и молоток лежат на видном месте, - холодно и без намека на шутку сказала Марго, прежде, чем отойти от двери и освободить Р’рану дорогу. – Сделаешь ей больно еще хоть раз…

Сестра многозначительно выгнула бровь и, клянусь, в этот момент Р’рана несильно тряхнуло. Сомневаюсь, что он всерьез воспринимает ее угрозы, но наверняка он не настолько беспечен, чтобы совсем сбрасывать ее со счетов.

— Не сделаю, Маргарита, клянусь, - серьезно и сдержанно пообещал мой монстр. Прозвучало так, будто он клялся не Марго, а себе самому. – Спасибо, что ты мудрее Наны.

— Вас обоих, если уж на то пошло, - бросила она, все еще не размениваясь даже на скупую улыбку.

Мне выть хотелось от того, что вот так, вниз головой, я пропускаю самое интересное, но я предпочитала помалкивать. Три шлепка Р’рана превратились в волшебство, которое отбило у меня охоту спорить, хотя, видят боги, мне до чертиков хотелось вывернуться и высказать моему монстру все, что во мне накопилось за эти дни. Выплеснуть на него всю обиду, все пролитые слезы, все часы, которые я провела, взглядом гипнотизируя телефон и срываясь на каждый звонок в дверь. Но… я молчала, догадываясь, что эта не очень свойственная мне импульсивность может быть еще одним проявлением беременности. Я читала о том, что в первом триместре случаются частые вспышки неконтролируемых эмоций.

Уже на улице, когда Р’ран, как мешок, сбросил меня на заднее сиденье машины, я вдруг сообразила, что он всерьез собирается ехать в ЗАГС прямо сейчас. И если монстр, как всегда, выглядел так, будто только что сошел с подиума, где рекламировал дизайнерский костюм, то я, судя по всему, буду первой в мире девушкой, которая выходит замуж в пижаме. В проклятой пижаме с единорожками!

— Мне нужно переодеться, - сказала я.

— Черта лысого, - огрызнулся Р’ран, заводя мотор.

Я метнулась к двери, собираясь выскочить из машины, но защелки безопасности громко клацнули у меня перед носом.

— Р’ран, прекрати! – снова закипела я. Что он себе думает? Пещерный человек!

— Сядь спокойно, Шпилька, и наслаждайся последними часами, пока еще можешь делать это безболезненно.

В зеркало заднего вида его черный взгляд пообещал мне, что даже если раздумаю брыкаться, стану шелковой и послушной, он все равно не откажется от своего обещания поучить меня смирению.

Я больная. Сумасшедшая. Съехавшая с катушек. Но… пусть уже это случиться поскорее.

Понятия не имею, как Р’рану это удалось, но возле ЗАГСа нас не караулили газетчики. Хотя, когда он на руках нес меня по лестнице, и я немного осмотрелась, то без труда заметила парочку очень недвусмысленно одетых во все черное ребят, взявших улицу в невидимое оцепление. Слава богам, потому что понятия не имею, что бы делала, попади в газеты фотографии нашей свадьбы: роскошного Темного принца и меня, мучающейся токсикозом всклокоченной девчонки в дурацкой пижаме.

— Помнишь, за что получила по заднице третий раз? – елейным тоном спросил Р’ран, наклонившись к моему уху и очень убедительно изображая романтический поцелуй, пока ведущая прочищала горло кашлем, чтобы начать.

— Боюсь, ты этого не узнаешь до «момента Икс», - из чистой вредности съязвила я.

Он медленно, явно зверея, втянул воздух через ноздри, взглядом подвергая мое несчастное тело всем мыслимым и немыслимым пыткам.

— Коротко и быстро, - рыкнул он на несчастную женщину, когда она с сияющей улыбкой завела «В этот радостный день два любящих сердца…» - Мы согласны.

Женщина моргнула, потихоньку закрыла папку с гербом и протянула нам бумаги для подписей.

— Не вздумай, - предупредил Р’ран, когда я стрельнула в него насмешливым взглядом. – Не смей, Нана, потому что, обещаю, привяжу тебя к кровати и затрахаю до состояния «Моя молодая женушка не может выйти из комнаты своими ногами».

Краем глаза я заметила округлившиеся глаза несчастной работницы ЗАГСа. Наверняка ей не каждый день попадаются вот такие невоздержанные на язык «властный мужчины». Видимо так же часто, как и невесты в пижамах. От комичности ситуации я не смогла сдержать смешок.

— Я выйду замуж за это чудовище, - сказала я с улыбкой, взяла протянутое женщиной пером с наконечником из лунного металла и поставила росчерк в документах о браке.

Р’ран повторил то же самое, а я подумала, что даже наши подписи рядом смотрятся очень символично: его, размашистая, острая и резкая, и моя – мягкая, аккуратная, всегда одинаковая вне зависимости от моего настроения. Аврора, например, все время жаловалась, что когда злится, то обязательно «накрутит» лишних завитушек.

Монстр схватил меня за руку, выволок из зала, даже не дожидаясь обязательного «Объявляю вас мужем и женой». Я собиралась спросить про кольца, но вовремя прикусила язык. Когда бы он успел, если только сегодня вспомнил о моем существовании, и то благодаря Маргарите. Женитьба на мне явно не входила в его планы.

Мысль об этом скрутила живот болезненными спазмами.

Можно притвориться, что мы женаты, но стать мужем и женой понарошку нельзя.

Глава тридцать первая: Р’ран

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким раздавленным. Как будто меня погребли под многотонной плитой грязи, которая каким-то чудом меня не задушила, но отравляла своими зловонными испарениями.

Я не был сыном своего отца – доктор оказался прав.

От момента, когда я впервые услышал эту версию и принял ее за чушь и до полученных результатов анализов, мое отношение к ситуации все время менялось от «да ну на хрен, это не может быть правдой» до «я же всегда был не таким, как они с Лэрсом, я не могу быть одной с ними крови». Присутствие рядом Шпильки как-то незаметно для меня стерло минусовые мысли, заменив их оптимистическим прогнозом. Рядом с ней я был уверен, что в конечном итоге тест покажет, что Р’ран Шад’Арэн - породистая гончая, а не подзаборная псина.

Эта женщина сделала меня слабым. Отравила мою душу ненужной верой.

Поэтому я предпочел держать ее на расстоянии хотя бы какое-то время, пока занимался тем, что вытаскивал из-под обломков свою сраную жизнь, в которой фальшивым было почти все. В особенности моя гордыня.

Я сделал много гнусностей за ту неделю, что держался на расстоянии от Шпильки. Например, сделал чертов тест ДНК для Лэрса, естественно, без его ведома, естественно, незаконно и за большие деньги. Оказалось, что человек, которого я привык считать паршивой веткой нашей королевской крови, был единственным наследником этой самой крови: законным, чистым Шад’Арэном, хоть при этом был же и самым немощным лунником из всех, кого я знал. Потом я собрал в кучу все альбомы с семейными фотографиями, отобрал те, где я был в кругу семьи – таких, кстати, оказалось немного – вынес их на задний двор, сунул в бочку, щедро полили керосином – и смотрел, как превращается в пепел свидетельство вранья. Легче все равно не стало. На самом деле мне хотелось откопать чертов гроб, вынуть оттуда кости отца и скормить их бездомным животным. Мне хотелось, чтобы в том месте, где бы сейчас ни пребывала его душа, ему было хоть на четверть так же погано, как мне, живому.

Я нанял двух ушлых детективов, предварительно убедившись, что оба умеют держать язык за зубами. Я должен был знать, кто мои настоящие родители, потому что я мог не быть Шад’Арэном, но я был лунником. Лунники не вышвыривают своих детей на помойку. Лунники рвут глотки всем, кто протянет руки к их потомству, потому что выносить лунного младенца - та еще «русская рулетка». Я ждал, что натасканные псы возьмут след, но пока их доклады больше напоминали игру «расскажи мне то, что я и так сам о себе знаю».

Отчаяние душило.

Злость обнажала самые черные, самые неприятные стороны моей проклятой души.

Я больше не хотел быть терпимым, правильным, добрым Р’раном. Таким я стал рядом с Наной, и чем больше я анализировал случившееся, тем отчетливее понимал – она сделала меня слабым. Ссильный Р’ран Шад’Арэн никогда бы не сделал все те вещи, которые я уже сделал и которые еще только собирался сделать.

Но я ужасно, черт его дери, тосковал без нее. Ночами бродил по пустому дому, где даже обслуга боялась высунуть нос и попасться мне под горячую руку, убивая себе воспоминаниями о голосе Шпильке, о ее улыбке, запахе волос.

Она была идеальной женщиной для добрячка Р’рана, но от сволочного Р’рана ей следовало держаться подальше.

Я не хотел других женщин – ни одну из множества в этом мире. Я хотел Шпильку, но по злой иронии судьбы не мог ее получить.

Так я думал до тех пор, пока в одно прекрасное утро на пороге моего дома не появилась Маргарита Шереметьева и не огорошила меня известием о том, что Нана носит моего ребенка. «Ты станешь отцом, Р’ранис Шад’Арэн, - сказала она так, будто слова ранили ей язык. – И я здесь не из-за тебя, и не из-за чувства справедливости, а только из-за Наны. Твой ребенок убивает ее, Шад’Арэн. Сделай что-то с этим, или я вколочу ржавый гвоздь в каждый сантиметр твоего тела. И боги мне свидетели – я не преувеличиваю».

Она могла. Кто бы сомневался, что старшая Шереметьева может и сделает, и от ее гнева меня не спасут ни бетонные стены, ни хорошо защищенный бункер.

Но на меня подействовала не угроза.

Три слова «Ты станешь отцом» разделили мою жизнь на то, что было до них, и то, что может быть после. И я знал лишь один способ сделать так, чтобы мой ребенок никогда не почувствовал того, что чувствовал я все эти дни с тех пор, как узнал, что я – никто.

Я собирался привязать к себе Шпильку. Даже если это отравит нас обоих – я сделаю ее своей женой. И пусть боги сжалятся над нами.

— Отвези меня домой, - потребовала Шпилька, когда я затолкал ее на заднее сиденье своего автомобиля. – Я - твоя жена, хорошо. На этом фарс можно закончить.

— Дура, - бросил я, игнорируя ее слова.

— Самовлюбленный баран, - прошипела она в ответ.

Пришлось сжать зубы и покрепче схватиться за руль. Клянусь, еще одна такая реплика, и я вырву его «с мясом».

— Ты не выносишь лунника без меня, - сказал я, не отводя взгляда от полотна дороги. В субботнее утро она была почти пустой. – И не говори, что не знаешь об этом, потому что всезнайка Нана не могла упустить эту маленькую особенность лунников.

Кажется, она фыркнула, но промолчала.

Я проигнорировал традицию, по которой жених должен пронести невесту двадцать пять шагов до порога их дома. Я был слишком зол, убит на хрен тем, что все происходит совсем не так, как бы хотелось хорошему Р’рану. Честно говоря, подонок Р’ран тоже не испытывал облегчения от честно выполненного долга.

Нана стояла посреди гостиной в своей совершенно чумовой пижаме и всем видом давала понять, что быть в моем доме и жить в моем доме – это принципиально разные вещи.

Я снял пиджак, бросил его на спинку дивана и очень медленно стащил галстук. Нет, заноза, ты попала на мою территорию, ты, черт возьми, носишь моего ребенка, и ты будешь послушной. И готов поспорить – тебе это понравится.

— Что означает твоя идиотская поза? – спросил я, взглядом оценивая ее скрещенные на груди руки.

— Она означает «Я тебе не вещь, Р’ран Шад’Арэн», - не запнувшись ни на минуту, ответила она, как будто предвидела этот вопрос.

Вот, значит, чем была занята ее хорошенькая головка всю дорогу, пока мы ехали от ЗАГСа. А я все гадал, почему моя строптивая молодая женушка как в рот воды набрала. Интересно, как много вещей она успела продумать наперед?

— Конечно, ты не вещь, Шпилька Шад’Арэн, - передразнивая ее тон, согласился я. – Ты просто моя жена и просто мать моего сына. И ты будешь шелковой кошечкой, потому что я так хочу. Что из этого тебе не понятно, Шпилька? Знаешь, похоже, беременность пагубно влияет на твою способность быстро соображать, потому что раньше ты не совершала сразу столько очевидных глупостей.

Ее серебристые глаза вспыхнули такой злостью, что я невольно подвинулся ближе, собираясь в полной мере насладиться этой новой для меня Наной. Похоже, сегодня я открыл в своей женушке новую интересную грань.

— Потешайся сколько хочешь, монстр, но ты не можешь меня принудить.

— Еще как могу. Знаешь, Шпилька, уже предвкушаю весь процесс.

Я сделал еще шаг вперед, бросил на пол галстук и выразительно потянулся к бляхе ремня.

— Что такое, дорогая? – поинтересовался, заметив панику в ее взгляде, нарочито медленно выуживая ремень из брюк. Сложил его петлей вчетверо, взвесил на ладони. – Раздумала быть плохой девочкой? Правда?

Конечно, я не конченый придурок и не садист, чтобы пускать ремень в ход обещанным способом. Я бы первый поломал руки тому, кто хотя бы подумает о чем-то подобном с участием моей жены, но ведь у ремня есть масса других применений. В особенности, если речь касается одной непослушной упрямой ослицы.

— Я буду кричать, - предупредила Нана.

— Конечно будешь, Шпилька. Что-то вроде «Да, Р’ран!», «Еще, Р’ран» и мое любимое «Трахай меня всю ночь, муж».

Черт, а ведь мне понравилось, как это звучит!

Надеюсь, Шпилька будет сопротивляться в полную силу, потому что нитка с лунными камнями сегодня, наконец, выполнит свое предназначение.

— Ты бы пришел ко мне, если бы Марго не сказала о ребенке? – в лоб спросила Шпилька.

— Что? – не сразу сообразил я, уже достаточно сильно нырнув в ту часть своих фантазий, где заставлял свою маленькую женушку кричать и извиваться подо мной.

— Не делай вид, что не услышал.

— У меня аллергия на тупости, Шпилька, поэтому иногда я намеренно пропускаю их мимо ушей. Будь добра повтори, что ты имеешь ввиду, если, конечно, это того стоит. Мое терпение не безгранично, а твоя выходка и так его исчерпала. Просто чтобы ты знала, - я сжал ремень сильнее, всем видом давая понять, что наказания ей не избежать и никакие попытки отвлечь меня на разговоры этому не помешают, - молчать о том, что ты носишь моего ребенка, было самой большой глупостью, какую ты только могла совершить. Что ты о себе возомнила? Мученица Нана?

— Я ничего не возомнила, я сделал выводы.

— Из чего, позволь узнать?

Она сжала кулаки, становясь злой. Насколько это вообще возможно с ее несчастным перепуганным видом. Ну что за хрень? Она до сих пор думает, что я чертов придурок и могу сделать ей больно? Нет, конечно, свое она получит, но ровно столько, сколько заслужила и не больше, чем она в состоянии вынести. Все эти кривляния в духе «Ах, мне страшно!» - чушь собачья. Я вижу, что ее все это заводит точно так же, как и меня.

— Из того, что ты второй раз просто берешь – и исчезаешь из моей жизни.

— Если ты забыла, женушка, я был занят тем, что выбивал дерьмо из своей жизни.

— Если ты забыл, муженек, мне не плевать на то, что происходит в твоей жизни!

Надо было видеть, как сверкнули ее глаза. Хлестко, почти болезненно хлестнули меня по лицу расплавленным серебром. Я невольно сделал паузу в нашей перепалке, наслаждаясь видом. Черт, у меня самая красивая жена, какую только можно пожелать в этом долбаном мире! А еще самая упрямая. И как бы мне ни хотелось поскорее затащить ее в нашу спальню, судя по всему, без вдалбливания в ее хорошенькую головку некоторых очевидных вещей дело у нас с мертвой точки не сдвинется.

— Я никогда от тебя не бегал, Шпилька. Потому что я никогда не был твоим до того момента, как пришел к тебе в ту ночь.

Конечно, ей это откровение не понравилось. Ну извини, заноза, сама напросилась.

— Я не милый славный парень, Шпилька, - я угрожающе двинулся в ее сторону, надеясь, что к тому времени, как закончу свой монолог, Нана будет соблазнительно загнана в угол, беспомощна и готова оказать достойное сопротивление для нашего взаимного удовольствия. – Я злая, жестокая тварь, эгоистичная, самовлюбленная и привыкшая быть на вершине мира. Меня не тяготит одиночество, муки совести и прочая шелуха, от которой млеют романтические девочки, вроде тебя. Я редко думаю о том, что могу причинить кому-то боль, потому что я не склонен заниматься бесконечным самокопанием и считаю его бесполезной тратой времени. Можешь сколько угодно морщить свой маленький лоб, Шпилька, но признай уже, что именно в такого меня ты втрескалась.

То, как она поджала губы, выдохнула, пытаясь контролировать сбившееся дыхание, говорила само за себя. Что, женушка, думаешь, я не в курсе, что ты от меня без ума? Да ладно.

— Ты свинья, Р’ранис Шад’Арэн.

— Продолжай дальше по списку, это я уже слышал.

Еще шаг к ней – и Нана попятилась за диван. Я легко перемахнул через него, на ходу растягивая пуговицы на рубашке, продолжая поигрывать ремнем. Судя по тому, как она на него смотрела, ее все это не так, чтобы уж и пугало. Моя девочка. Мать его все, идеальная!

— Я тебя не люблю, - вздернув свой хорошенький нос, сказала она.

— Любишь, Шпилька.

— Продолжай убеждать себя в этом и может быть когда-то сам поверишь.

— Малышка. Это мои словечки, так что ты не оригинальна. Но мне по душе, что ты так хорошо слушаешь и слышишь то, что я говорю. Еще бы глаза протерла, чтобы видеть то, что происходит под самым носом – цены бы тебе не было.

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего.

— Врешь. Спорим, ты мокрая уже сейчас?

— Что?!

Алые щеки были такими соблазнительными, что я наплевал на пуговицы, рывком содрал рубашку, швырнул ее черт знает куда. Шпилька скользнула взглядом по моему телу: ее ресницы задрожали, губы приоткрылись, а кончик языка пробежался по алой коже, делая ее соблазнительно влажной.

— Ты знаешь, что я прав.

— Думаешь, все проблемы можно решить… постелью?

— Думаю, в постели я тебя быстро успокою и отобью желание брыкаться. Очевидно, в таком состоянии и учитывая твое положение, ты совершенно неспособна адекватно воспринимать информацию. Я не против поговорить, Шпилька, но сейчас ты меня все равно не услышишь.

Ох, ее лицо в этот момент… Так и вижу, как она перебирает в голове варианты развития событий, пытаясь найти хоть какие-то плюсы в своем упрямстве против моего многообещающего напора. Пытается – и не может. Потому что знает - нам, блядь, хорошо вместе вне зависимости от того, обижены мы друг на друга или у нас идиллия. Мне понадобилась пара часов после нашего первого секса, чтобы осознать это и принять тот факт, что в моей жизни сейчас существует только одна женщина, которая заводит настолько сильно, что я даже боюсь о ней думать, иначе ходил бы каменным стояком двадцать четыре часа в сутки. Она же упорно продолжает копаться, рыскать, искать причину своего желания и убегает от него, словно это что-то постыдное. И чем раньше я вколочу в ее хорошенькую голову тот факт, что ничего грязного в сексе без взаимного сахарного признания и прочих соплей нет, тем быстрее мы оба начнем наслаждаться друг другом.

Пока она пыталась собраться с мыслями и придумать контраргумент, я все-таки затолкал ее в угол. Хвала богам, проклятая пижама идеально быстро снимается. Рывок вниз: и ткань поддалась, с соблазнительным треском разошлась надвое. Нана охнула, попыталась прикрыться руками, но я был готов к такому повороту событий. Быстро, пока она снова не открыла рот, прижал ее к стене. Шпилька взвизгнула и на меня обрушился град кулаков. Удары барабанили по груди, доставляя ровно столько дискомфорта, сколько требовалось, чтобы я оставался «трезвым»: боюсь, что на взводе я вполне мог бы невольно причинить ей боль. Ту, которая не входит в мои сегодняшние планы.

— Ненавижу тебя, ты, эгоистичная задница!

— Повторяешь, Шпилька.

— Придурок!

— А ты – капризный ребенок, - беззлобно ответил я, легко хватая ее за руку со сжатым кулаком. Быстро, пока она заносила для удара вторую руку, впился в ее запястье, языком поглаживая сплетение вен под тонкой кожей. Удары ее бешено колотящегося сердца завибрировали у меня на языке, пробирая до самого нутра. – Маленькая капризная девочка, которая захотела послушную игрушку по имени «Плюшевый Р’ран». Жаль тебя разочаровывать, Нана, но эта игрушка существует лишь в твоем воображении.

Она всхлипнула: не от огорчения, от сладкого возбуждения, когда я осторожно прикусил ее кожу. Вот и хорошо, то что нужно, чтобы сделать то, о чем я мечтал до неприличия долго – заняться с ней любовью в нашей постели, в нашем доме.

Глава тридцать вторая: Р’ран

Ее глаза мерцают, горят и заставляют меня думать о том, что переставлять ноги по лестнице стало чуть ли не настоящим испытанием на прочность. Вроде тех, что бывают в фильмах про подготовку морских котиков, когда их заставляют сделать какую-то совершенную хрень, лишь бы вымотать и заставить сломаться. Я бы с удовольствием сломался на лестнице. И еще в коридоре, и потом в спальне. Потому что, кажется, мой мозг хочет заниматься любовью с этой женщиной так долго, как только возможно. Я мысленно хмыкнул, вспоминая свои же слова про игрушку. Правда в том, что это я тот капризный ребенок, который с самого начала хотел Сладкую Куколку до состояния «Дрочи в ванной, мужик, потому что сорвет крышу».

Шпилька повисла на мне, словно панда: обвила ногами и руками, крепко, мертвой хваткой. Еще бы, ведь я все еще держал ремень, а второй рукой схватил ее за волосы на затылке, удерживая голову на безопасном расстоянии от моего плеча. Эта маленькая зараза явно намеревалась закусать меня, словно гребаное яблоко. Ничего не имею против, но не раньше, чем брошу в постель.

— Я не скучала по тебе, - зло, собираясь причинить мне хотя бы моральную боль, прошипела Нана, убивая мое терпение диким взглядом. – Ни капельки не скучала.

— Скучала, женушка. Я знаю. И ради бога – заткнись уже.

Я бросил Шпильку на постель, возвышаясь над ней всем ростом. Наслаждаясь открывшимся видом. Она похудела: немного, но все же. Дура! Если бы не корчила из себя героиню бестолкового женского романа и сказала все сразу, не было бы этой недели мучений. Когда все это закончится, я обязательно еще разок поблагодарю Марго за то, что у нее есть Мозг и Яйца. Как бы ни странно это звучало по отношению к женщине.

Шпилька лежала передо мной: в разорванной до пупка пижамке, с возбужденными сосками цвета карамели, с белой безупречной кожей и чуть подрагивающим животом. В котором теперь жил мой ребенок. Мой сын. Я знал, что это сын, потому что видел больше, чем она могла знать. Потому что чувствовал свою кровь в ней.

Мне понадобилась секунда, чтобы смириться с мыслью, что меня странным образом еще больше заводит мысль о том, что моя жена беременна моим ребенком. Зачем анализировать всякую фигню? Нана – моя. Всеми возможными способами. С сегодняшнего дня – и до могилы. Потому что я никогда не оставлю ни своего ребенка, ни его мать. Жаль, она этого до сих пор так и не поняла.

— Я тобой одержим, малышка, - пробормотал я, медленно растягивая молнию на брюках. — Я знаю, - фыркнула она, жадно следя за моими руками.

Что, хочешь, чтобы я разделся? Тебе же это нравится. Нет, дорогая, придется заслужить.

Я так часто фантазировал об этом, что воплотить фантазию в реальность не составило труда. Шпилька даже не успела подготовиться к обороне и только шипела, сучила ногами, не прекращая попыток вонзить в меня зубы. Я схватил ее за запястья, дернул их над головой, второй рукой наощупь достал из ящика тумбочки нитку лунных камней.

— Ты не сделаешь это…

Я бы не стал этого делать, если бы увидел страх или что-то подобное. Но к моему огромному облегчению ничего этого не было.

— Сделаю, потому что ты этого хочешь. Но на всякий случай дам тебе шанс. Кто твой хозяин, Нана Шад’Арэн?

Она прищурилась и метнулась мне навстречу, все-таки вцепившись в мое плечо зубами, помечая укусом. Больно, но, чеееееерт… Приятно. Я дал ей мгновение насладиться триумфом, а потом легко связал запястья ожерельем и вздернул вверх к спинке кровати. Нана попыталась вырваться, но я лишь посмеялся над ее тщетными потугами.

— На этот раз тебе его не порвать, Шпилька, - упивался я ее беспомощностью.

— Ты… ты… извращенец, - задыхаясь, пробормотала она.

— Что, предпочитаешь, чтобы я удовлетворял свои сексуальные фантазии с другими женщинами? – Я погладил ее возбужденный сосок, чувствуя, как от моих прикосновений девчонка дрожит, словно в лихорадке. – Я жду ответ, Нана. Причина, почему я не могу делать все это с тобой?

Она слабо брыкнула ногами, промолчала.

Я рывком перевернул ее на живот, стащил штаны и разорванную кофту.

— Не смей! – словно прочитав мои мысли, взмолилась Нана.

— Поздно просить пощады, женушка.

На ее заднице еще остались следы от моей ладони. Конечно, я не полный урод, чтобы делать ей больно. Ничего такого, что она не готова принять добровольно. Кроме того, прошедшая неделя явно была не самой лучшей в ее жизни, и это еще ода причина, по которой я не смогу сделать сегодня все, что хочу. Слава богам, теперь она моя - и этот день, и следующая ночь, и все прочие ночи будут моими.

— Кто твой хозяин, Нана?

Благословенное упрямое молчание. Я мысленно поблагодарил ее за это – нарочное или естественное – упрямство.

То, как звонко отзывается ее задница в ответ на мой шлепок, сводит с ума. Впивается сотней мелких иголочек в мой член, делает его каменным. Это… почти больно.

— Это за то, что ты упрямая ослица, - пояснил я. Пусть знает, за что терпит наказание.

Второй шлепок заставил ее соблазнительно выгнуть спину, зашипеть в подушку.

— Это за то, что вздумала решать за меня. – За это ее следовало шлепнуть еще разок.

После третьего на мою голову посыпались проклятия.

— Это за то, что у тебя такая великолепная попка.

И, пожалуй, хватит. Алые следы на белоснежной коже были настоящим испытанием для моей силы воли. Я осторожно погладил их всей ладонью, медленно раздвигая ее ноги и опуская пальцы ниже. Ох, какая же она все-таки восхитительно мокрая.

В ответ на мои поглаживания ее мокрых припухших складок, Нана тихо застонала. Слишком тихо. Всю долбаную неделю, пока я пытался держать себя на расстоянии, чтобы не разрушить ее своей злостью, я постоянно вспоминал звуки, которые она издает во время секса, и сейчас собирался умножить их как минимум вдвое.

Я лег на нее сверху, стараясь опираться на руки и колени, чтобы не задавить своим весом. Шпилька повернула голову, пытаясь меня укусить, но я, играючи, увернулся от ее атак. Раз, второй, третий, выжидая момент, когда моя молодая женушка увлечется настолько, что потеряет бдительность. Раз – и я легко схватил ее ладонью сзади за шею, несильно сжал пальцы, почему-то думая, что будь я диким зверем – сделал бы это зубами.

Нана издала разочарованный вздох, поняв, что и это раунд будет за мной.

— Хватит сопротивляться, Шпилька, - наклоняясь к ее уху, хмыкнул я, одновременно несильно, но ощутимо прикусив мочку.

Здесь у нее была дико чувствительная точка, лаская которую даже просто пальцем я моментально заводил свою любимую и единственную игрушку. Сейчас я намеренно жестче сжимал в зубах тонкую кожу, слушая, как живая струна натягивается подо мной, отчаянно и из последних сил борясь с искушением поддаться удовольствию.

— Р’ран! – на низком выдохе простонала она, растягивая буквы моего имени, словно лакомство. – Прошу тебя…

— Кто твой хозяин, Шпилька? – Черт тебя дери, да подчинись ты уже! Прекрати сопротивляться тому, чего хочешь так же сильно, как и я.

Она упрямо мотнула головой.

Ладно, малышка, играем по-взрослому.

Я распрямился, взял ее за бедра и вздернул вверх, наслаждаясь открывшимся видом ее высоко задранной задницы и глубоко прогнутой спины. Нитка лунных камней сверкала в рассеянном солнечном свете и была натянута до предела. Я нарочно выбрал именно такое положение на кровати, зная, что в этой позе моя строптивая жена будет полностью беспомощна.

— Можешь и дальше корчить из себя недотрогу, малышка, но в конечном итоге ты мне подчинишься.

Одной рукой продолжая поглаживать ее алую от моей ладони задницу, другой стащил штаны вместе с трусами. Проклятье, я должен быть в ней прямо сейчас. Я очень соскучился по ней. По тому, как она улыбается, когда хочет меня завести, по тому, как соблазнительно покусывает кончик большого пальца, пытаясь казаться первоклассной соблазнительницей, хоть при этом похожа на неопытную школьницу, решившую соблазнить учителя. Но больше всего я соскучился по ее голосу, по тому, что во сне неосознанно тянусь к ней, обнимаю. Всю эту паршивую неделю я дурел от того, что не мог найти малышку Нану в своей постели.

— Ты в курсе, что твое тело уже сказало, что хочет меня? – Я медленно ввел в нее два пальца, наслаждаясь видом побежавших по ее коже мурашек. Такая чертовски узкая и горячая. Член болезненно напрягся, подскочил. – Твое притворство, малышка, идиотский самообман и упрямство.

— Р’ран, пожалуйста! – взмолилась она.

— Пожалуйста… что? – Я медленно согнул пальцы, направил их в сторону живота, нащупывая крохотный комок нервов. Одно касание – и Шпилька вскрикнула, ошеломленная. О да, моя заноза, этот сюрприз я берег на самый крайний случай. – Я не слышу, малышка…

— Я хочу тебя, - выдохнула Нана, и я «похвалил» ее легким потиранием волшебной точки. – Хочу, Р’ран, хочу…

Если бы я не был и так окончательно сведен с ума ее видом, то теперь было самое время стать безумцем.

— Раздвинь ноги, - потребовал я резко, не в силах отвести взгляд от ее влажных складок, плотно, жадно сжимающих мои пальцы. Пусть перестанет уже себя контролировать, пусть выплеснет злость и страсть, потому что ей это нужно даже больше, чем мне. – Нана, я не буду повторять дважды и очень даже могу отправить тебя спать без сладкого.

Она колебалась всего мгновение, а потом послушно развела ножки, раскрываясь передо мной, словно раковина. Я помешан на ней, определенно, потому что сейчас едва могу держаться, чтобы не кончить от одного вида этой безупречной промежности, гладкой кожи, алых отпечатков моих ладоней. Я невольно наклонился вперед, целуя самые яркие следы. Кожа под моими губами оказалась горячей, пульсирующей.

— Прости, что сделал больно, - шепотом, в тайне надеясь, что Нана не услышит, пробормотал я.

Она услышала, потому что тут же расслабилась, немного поплыла подо мной, и – о, боги! – подарила мне самый соблазнительный, полный страсти и похоти стон. Я почти чувствовал, как кровь в венах превращается в адреналин, с каждым ударом вколачивает в мое сердце порцию безумия. То, что со мной делает эта женщина, не случалось испытать ни одному мужчине ни на том свете, ни на этом, и плевать я хотел на то, что это звучит как полный бред.

— Я твоя, мой Хозяин, - мурлыкнула моя кошка, наслаждаясь тем, что мы оба знали: не я покорил ее, а она позволила себя подчинить.

— Я собираюсь сделать так, что ты вся будешь переполнена мной, малышка, - наслаждаясь самыми грешными своими фантазиями, пообещал я.

Мои пальцы были охренительно мокрыми, и я сделал то, что давно хотел сделать: сжал ладонь в кулак и несколько раз прошелся ею по своему стояку. Горячо, влажно. Твою мать, я успел умереть и воскреснуть, пока ждал этого момента, и точно знал, что мне еще не раз придется почувствовать что-то подобное. Живот скрутило от желания, яйца стали тяжелыми, чуть не ныли от того, что все это время я, как долбаный девственник, засыпал с каменным членом.

— Нана! - рявкнул я, когда она чуть подалась назад, слишком соблазнительно и многозначительно вильнув бедрами. – Я соскучился, малышка. Вряд ли это будет нежно…

— И я соскучилась, мой монстр.

Готов поклясться, что в этих нескольких словах был скрыт немой призыв дать ей всего себя – и получить взамен ее без остатка. Я раскрыл ее складки двумя пальцами, медленно, до последнего растягивая удовольствие, поводил головкой члена по набухшему комку клитора. Нана дернулась, закипела, отзываясь звериным шипением: злая и довольная одновременно. Я знал, что она хотела меня всего, но дразнить ее было слишком приятно, чтобы не сделать этого еще пару раз. В конце концов, я просто взял себя за основание, и скомандовал:

— Давай, Шпилька, трахни меня.

Она точно поняла, чего я хотел, резко подалась назад, буквально насаживаясь на меня до самого конца. Могу поспорить, что в этот момент у меня из глаз брызнули искры, таким ошеломительным был этот акт желания.

— Я хочу, чтобы ты кричала, малышка, - потребовал я. – Чтобы не сдерживалась и взяла меня всего до капли. Поняла?

Нана бесконтрольно мотнула головой – и мягко скользнула назад. Она такая узка, что сейчас, когда я чуть не лопаюсь от желания поскорее кончить, каждое движение почти причиняет боль. Я словно трахаю расплавленный шоколад: горячий, обволакивающий, наполняющий меня гребаными эндорфинами. Еще и еще, через боль, через терпкое наслаждение тем, что я покорил свою женщину – и, мать его, кажется, покорился сам. И кайфую, как прыщавый подросток, которому с ничего дала черлидерша.

Шпилька почти выпустила меня, но я точно знаю, что это всего лишь попытка развести меня на большее. Поэтому дам ей то, что она хочет: яростно, с грубым стоном, по самые яйца, впитывая порочный звук влажного шлепка от наших соединившихся тел.

— Р’ран! – выкрикнула она, запрокинув голову, отчаянно пытаясь высвободить связанные запястья. – Еще, еще…

— Я дам тебе всего себя, малышка, - охотно пообещал я.

Вышел – и снова в нее, весь без остатка, до растекающейся по коже вязкой страсти, которая оголила мои нервы, сделав чувствительным даже к едва ощутимым потокам ветра. Я толкнулся еще раз, и теперь моя покоренная жена запела от ощущений наполненности и глубины, моего напора и доминирования.

— Ты в порядке, малышка? – спросил едва слышно, боясь нарушить весь кайф момента. Я должен спросить, чтобы знать, что моя Шпилька выдержит это в своем положении.

— Да-да, пожалуйста, не останавливайся…

Против этого открытого желания я совершенно беспомощен. Потому что хочу отыметь ее так сильно и жадно, как никогда раньше. Потому что, знает она это или нет, но здесь и сейчас мы как никогда полностью обнажены друг перед другом, и именно сейчас рождается что-то новое. Оно пугает меня и манит. Не уверен, что готов анализировать происходящее в ближайшее время, но и отрицать очевидное нельзя.

Я переложил одну руку ей на плечо, другой крепко сжал бедро, полностью контролируя каждое движение. Нана расслабилась, охнула, потираясь грудью о простыни. Я натянул Шпильку: глубоко, до конца, до самого последнего миллиметра, одновременно вращая бедрами, выуживая из маленького тела совершенно новые звуки. Крики, мольбы, стоны… Бесконечность сладкого яда для моих ушей.

Ох, да, твою мать!

Толчок, еще и еще, я набирал темп, наслаждаясь каждым звуком наш тел, каждой каплей влаги, которая затягивала меня, словно воронка. Проклятье, моя малышка трахала меня так горячо, что я едва сдерживался, чтобы не прийти к финишу первым, но продолжал вбиваться в нее. Под моей рукой ее тело начало мелко дрожать, неудержимо порывисто толкаться навстречу, против всякого ритма. Нетерпеливая Шпилька. Ну и хрен с ним! Пусть берет меня!

Мы полностью раскрылись друг перед другом. Мы кричим, рычим, растворяемся в удовольствии, которое нашли друг в друге.

Оргазм накрывает сразу, одновременно. Лишает возможности дышать, раскалывает реальность и останавливает время. Нас засасывает в черную дыру, где нет ничего, кроме ее бесконтрольного шепота:

— Я люблю тебя…

Мой персональный билет в рай.

Глава тридцать третья: Нана

Наверное, если бы я была героиней сериала, то в ответ на мое признание в любви зрители по ту сторону экране разочарованно выдохнули и забросали нерадивую слабохарактерную девицу презрением и громкими «фу, что за размазня!» К счастью, я не была героиней сериала, и моя собственная жизнь далека от того, чтобы стать достойной экранизации. И если бы даже я каким-то чудом могла вернуться в прошлое и переиграть тот момент, я бы все равно ничего не изменила. Потому что мне хотелось, наконец, снять этот груз с души. Сказать своему строптивому упрямому мужчине, что он для меня значит. Даже если мои слова ничего не значили для него.

Но они значили. Я это чувствовала. Возможно, не так много, как бы мне того хотелось, но мое «люблю» не ударилось о неприступную стену безразличия.

Наверное, я ненадолго задремала, потому что проснулась от осторожного, но настойчивого поглаживания по щеке. Нехотя приоткрыла глаза, готовая убить за то, что меня вытаскивают из сладкой неги. Последняя неделя была просто ужасной, из-за токсикоза я даже спала с трудом, и приступы тошноты донимали меня даже во сне. Сейчас же я чувствовала себя полностью расслабленной, готовой проспать, кажется, пару суток подряд.

— Шпилька, подъем. – Голос монстра проник в мое сознание, выуживая из расслабленной дремоты. – Тебе нужно поесть, а потом у нас дела.

— Дела? – спросила я, подтягивая одеяло к самому носу. Живот громко и требовательно заурчал. Да уж, что за чудеса делает папа маленького лунника: уже и тошноту как рукой сняло, и есть хочется, и вообще… Я бы не отказалась повторить то, чем мы только что занимались. С условием, что теперь я привяжу его руки и покажу, кто тут чей хозяин. Но сначала лучше все-таки поесть.

— Что у тебя на уме, Шпилька? – протягивая мне халат, спросил Р’ран.

Вот же блин! Наука тебе, Нана: никогда нельзя думать о таких вещах, глядя ему в глаза.

— На уме сказать тебе, что ты самовлюбленный монстр, - проворчала я, не особо стараясь спрятать улыбку.

Р’ран присел на край кровати, наклонился ко мне, и я не удержалась от импульсивного желая запустить пальцы ему в волосы. Сжала их достаточно крепко, чтобы он поморщился от неприятных ощущений, перехватил мою руку и вернул обратно на подушку.

— Зачем ты их подстриг? – Я прямо физически ощущала всю идиотскую подоплеку этих капризов, но ничего не могла с собой поделать. Я любила его длинные волосы, любила смотреть, как они разбросаны по подушке, любила вдыхать их запах, когда прижималась к Р’рану ночью. Не то, чтобы сейчас его шевелюра стала сильно короче, но все же. – Я на это разрешения не давала.

— Что? – Монстр от души посмеялся над моими собственническими замашками. – Мне нужно спрашивать твое величайшее дозволение каждый раз, когда я соберусь к парикмахеру?

— Именно! – щелкнула пальцами я.

Все стало таким… простым, хоть еще утром собственная жизнь казалась разорванной в клочья, рухнувшей в пропасть птицей со сломанными крыльями. Не хотелось признавать это, но после нашего… гммм… сексуального марафона я была слишком вымотана, чтобы злиться. И это удивительным образом успокаивало. Это – и тот факт, что теперь мы муж и жена. И даже если наше воссоединение не было ни романтичным, ни достойным первых мест в рейтинге «самая шикарная свадьба года», я бы ни за что не променяла свою пижаму на невестошный наряд с рюшами. Ну, во всяком случае, не сегодня.

— Хватит пожирать меня глазами, женушка, - самодовольно хмыкнул Р’ран. – Я понимаю, что у тебя на уме и, поверь, собираюсь часто и основательно вытряхивать из тебя дурь такими способами, но сейчас тебе лучше вытащить из постели свою хорошенькую задницу.

— Между прочим, Р’ранис Шад’Арэн, моя хорошенька задница болит, - проворчала я.

Не то, чтобы она болела сильно, и не то, чтобы я не заслужила по меньшей мере половину тех шлепков, но я очень надеялась, что моя намеренная провокация принесет плоды. Я даже нарочно растянулась на животе.

Хвала богам, он сделал именно то, что я хотела: откинул одеяло в сторону и, едва касаясь пальцами, погладил горевшую кожу. А потом оставил на местах своей «науки» пару поцелуев. Я уже успела расслабиться и даже почти зажмурилась от удовольствия, когда в следующую минуту Р’ран ощутимо вонзил в нее зубы.

— Это за то, что пытаешься мной манипулировать, Шпилька, - предупредил он, удерживая меня в постели ладонью на талии. – Иногда, может быть, в качестве твоей сексуальной фантазии, я буду давать тебе немножко власти, но не рассчитывай, что это будет происходить за пределами нашей спальни.

— Иногда? – осторожно спросила я.

Вопрос, от которого я старательно пряталась под воображаемую подушку, все-таки меня догнал. Сколько все это продлится? Пока я не рожу ребенка? Пока моему монстру не станет скучно? Где та граница, за которой начинается моя личная пропасть под названием «жизнь без Р’рана».

— Жду тебя в столовой, Нана, - проигнорировав мой вопрос, скомандовал он. – И у нас мало времени.

Когда Р’ран вышел, я быстро накинула халат и первым делом открыла шкаф. При виде всех моих вещей, которые остались на своих местах еще с момента моего ухода, не смогла сдержать счастливую улыбку. Возможно, он водил сюда других женщин, возможно даже они проводили ночь в его постели, но все же – здесь всегда была только я.

Через двадцать минут, одетая в теплый свитер и джинсы, после душа и со зверским аппетитом, я спустилась в столовую. Р’ран уже был там, кивнул мне на стул напротив себя и пододвинул большую, размером с целый стадион, тарелку, до краев наполненную великолепно пахнущими вкусностями. Р’ран ограничился чашкой кофе.

— Так что у нас за дела? – спросила я, когда разделалась с половиной содержимого тарелки и все еще не чувствовала насыщения.

— Хочу показать тебе твой свадебный подарок, - сообщил мой монстр с обыденным видом. Тем же тоном он мог сказать, что мы будем целый день валяться на диване и смотреть игру «Воронов».

— Свадебный… что?

— У тебя сейчас такое лицо, Шпилька, как будто я предложил сунуть голову под гильотину и спеть гимн, - поддернул он. – Да, твой свадебный подарок. Что тебя удивляет?

— Временной промежуток между тем, когда Марго рассказала тебе о ребенке и покупкой подарка к свадьбе.

— Ну, технически, это должен был быть просто подарок. Но раз уж есть повод, то я решил два раза не тратиться. Я тот еще жмот, ты не знала разве? – посылая в меня искры откровенного издевательства, спросил он.

Я замерла с вилкой у рта, медленно переваривая информацию. То есть, несмотря на то, что он на целую неделю вышвырнул меня из своей жизни, Р’ран все-таки приготовил мне подарок? Означает ли это, что он не собирался меня бросать?

— Задай свой вопрос уже, наконец, - лениво листая что-то в телефоне, предложил он.

— Почему ты исчез?

— Не хотел, чтобы ты была рядом в тот период моей жизни. Был уверен, что мы еще не переступили черту, за которой ты уже достаточно сильно ко мне привязана и не сбежишь на край света, увидев, каким чудовищем я могу быть.

Вот так: он сам решил, сам сделал, и сам же передумал. И самое удивительное, что, оглядываясь назад, я должна была предугадать такое развитие событий. Это же Р’ран: эгоист, центр собственной Вселенной и просто «Я_всегда_знаю_как_лучше» парень.

— И долго ты собирался быть чудовищем?

— А кто сказал, что я превратился в прекрасного принца?

— В самом деле, как я могла даже предположить такую ересь, - съязвила я.

Р’ран тяжело вздохнул, оценил взглядом содержимое моей тарелки и решительно отодвинул ее в сторону.

— Просто, чтобы ты понимала: я не собирался никуда деваться, Шпилька. Я поступил так, как считал правильным. Привыкай к тому, что да – я такой, и да – в нашей семье я буду принимать решения. Но в некоторых вопросах согласен… - Р’ран поморщился, словно еще непроизнесенные слова уже жалили ему рот. – В некоторых вопросах я согласен на двухстороннее обсуждение.

— Например, что ты хочешь на ужин по четным и на завтрак по нечетным дням?

— Ты просто невыносима.

— Я не буду твоим придатком, Р’ран. Я тебе не какой-нибудь нарост на коже, у меня есть мозги - и ты, между прочим, сам оценил их высочайшее качество. И, пожалуй, это все, что тебе следует знать о своей жене, прежде чем свысока предлагать ей двухстороннее обсуждение ничего не значащей ерунды.

Я усмехнулась, подтянула тарелку обратно и с удовольствием отправила в рот кусок мяса, посыпанного совершенно потрясающими душистыми травами.

Монстру понадобилось около минуты, чтобы оценить мои слова.

— У меня ладонь чешется снова хорошенько тебе всыпать, - без намека на игривость сообщил он. – Ты самая упрямая женщина из всех, что я знаю.

Мне хотелось сказать, что я собираюсь сделать все, чтобы стать последней женщиной, которую он знает, но благоразумие вовремя взяло верх над импульсами. Похоже, моему монстру нужно время, чтобы осознать: я давным-давно люблю не только его хорошую сторону, но и сидящее внутри него непокорное чудовище.

Примерно час спустя мы подъехали к старинному двухэтажному зданию в нескольких кварталах от центра города. В обе стороны от него расползались современные «пики» небоскребов, и этот приземистый «старичок» из темно-красного кирпича казался архаичным, жутко несовременным и… просто потрясающим.

Р’ран дал мне пару минут молча поугадывать, что это может быть, и когда я, сдавшись, уставилась на него умоляющим взглядом, протянул мне перевязанный шелковыми ленточками конверт. Внутри лежал всего один лист: документ, подтверждающий мое право собственности.

— Ты купил это здание… мне?

— Не смог пройти мимо, - с видом, как будто не произошло ничего особенного, сказал Р’ран. – Подумал, что оно подойдет твоим жутко древним принципам. Вообще его готовили под снос, но я нанял экспертов, и те подтвердили, что несущие конструкции достаточно крепки - и все, что требуется этому старью – хороший ремонт и человек, который найдет дому достойное применение.

Я вытряхнула из конверта ключ и, чувствуя себя Алисой из сказки, медленно открыла входную дверь. Внутри было пыльно и намусорено: похоже, бывшие владельцы не слишком-то о нем заботились. Но огромные витражные окна и старинная деревянная лестница сразу же покорили мое сердце.

— Я подумал, ты будешь рада избавиться от необходимости искать новую работу, - осторожно обнимая меня сзади и прикусывая мочку уха, сказал монстр. – Ты так отлично все планируешь, что наверняка могла бы развиваться и дальше в этом направлении. Устраивать чьи-то Дни рождения или вечеринки.

Дышать вдруг стало очень больно. В груди стремительно растекалась такая дикая, щемящая радость, что мне всерьез стало казаться, что и я сама раздаюсь вширь, превращаюсь в огромный, наполненный счастьем воздушный шар. И если мой монстр сожмет меня чуточку крепче – меня разорвет на сотню безумно хохочущих от радости бабочек.

— Хорошая идея, мое чудовище. Потренируюсь на планировании нашей свадьбы, - прошептала я, поглаживая ладони Р’рана на своих плечах.

Судя по довольному «Кто бы сомневался!», мой ответ его устроил.

Глава тридцать четвертая: Нана

Всю следующую неделю я официально предавалась безделью: Р’ран жестко пресекал любые попытки выбраться за пределы дома без его сопровождения, а так как он почти весь день пропадал на работе, мне оставалось лишь валяться в постели, отъедаться и потихоньку планировать оформление моего нового рабочего офиса. Мысль о том, что впервые в жизни я буду сама себе хозяйкой и буду делать то, что люблю без оглядки на чьи-то приказы и распоряжения, оказалась неожиданно приятной. Настолько, что я даже практически перестала фыркать в сторону мужа, хоть моя пятая точка до сих пор болела от его попыток выбить из меня признание. С тех пор и дня не проходило, чтобы он не напоминал мне о брошенных в минуту слабости словах: он мой Хозяин. К счастью, мы оба понимали, что это была лишь крохотная часть наших отношений, та самая щепотка непонятных специй, секретный ингредиент, который отличал наш брак от сотен других.

Конечно, я очень поспешила, берясь планировать нашу свадьбу. Хотя бы потому, что сейчас все эти торжества казались слишком неуместными. В большей степени из-за неопределенности с происхождением Р’рана, но еще и потому, что со дня на день мы ждали возвращения Лэрса, который, хоть и достаточно окреп для выписки, все еще передвигался в инвалидном кресле. Вряд ли ему понравилась бы перспектива быть прикованным к коляске шафером. Кстати говоря, эта идея пришла в голову Р’рану и я лишь потихоньку радовалась их перемирию. Хотелось верить, что общее горе в некоторой степени сблизило братьев и положило начало более крепким отношениям.

Я как раз коротала вечер пятницы за чашкой чая и с блокнотом, пытаясь в общих чертах нарисовать вид своего офиса, когда приехал Лэрс. Р’ран был на каком-то жутко важном совещании и распорядился отправить за братом машину. Я попыталась втиснуться, но муж категорически запретил мне это, ссылаясь на мою слабость, от которой, кстати говоря, в последнее время и следа не осталось. Но в честь нашего примирения я не стала спорить: в конце концов, с Лэрсом ничего не случиться по дороге от аэропорта до дома.

Я мысленно готовила себя к тому, что за это время он успел значительно измениться, но все равно не смогла сдержать огорченный вздох, когда увидела его посреди нашей гостиной. Правильнее было бы сказать, что от прежнего Лэрса осталась лишь тень, хотя его синие глаза были все такими же яркими и живыми.

— Ты выглядишь просто сногсшибательно, - сказал он сиплым голосом, изредка покашливая.

— Прости, что не могу сказать того же в ответ, - улыбнулась я, подходя ближе и целуя его в щеку.

— Ты всегда умела бить в самое больное место, - делано огорчился он, натянуто улыбаясь. Потом поморщился, чуть повел плечом. – Считаю дни, чтобы поскорее избавиться от этого личного транспорта.

Я уже собиралась сказать, что лучше медленно, но уверенно и без рецидивов, когда в нашей гостиной появился еще один человек. Тот, которого я хотела видеть меньше всего.

— Добрый день, госпожа Шад’Арэн, - с заметной ехидцей проговорила Адела, медленно приближаясь к инвалидному креслу, укладывая ладони на ручки с видом собственницы.

— Не припоминаю, чтобы звала тебя в гости, - ответила я.

То, как она поступила с собственным сыном, до сих пор с трудом укладывалось в моей голове. Как и то, почему Лэрс продолжает молча сносить ее присутствие. Но я не рисковала лезть со своими замечаниями в отношения их маленькой «семьи», радуясь уже тому, что Адела до сих пор безуспешно пыталась выиграть суд по завещанию. Р’ран не любил разговаривать на эту тему – любое упоминание еще одного камня преткновения делало его раздражительным, взвинченным. Приходилось следить за языком и поддерживать своего мужчину так, как могла только я: молчаливым одобрением всего, что он делал или только собирался сделать. Если я не буду стоять рядом с ним и «подавать патроны», то тогда кто?

— Я приехала с сыном, - не обращая внимание на мое неприкрытое предложение убираться к черту, сказала Адела. – Всегда знала, что ты рано или поздно проберешься в этот дом. Не хочу тебя расстраивать, милая, но это совсем ненадолго. На твоем месте я бы уже паковала чемоданы.

— Прекрати, - попытался осадить эту гадину Лэрс, но его возмущение прошло сквозь нее, даже не задев.

— Ты же в курсе, что через два дня последнее слушанье по завещанию?

— Я в курсе, что Р’ран легко и просто вырвет тебе жабры, - отозвалась я. – И жало.

— Смотрите, какая грозная, - наконец, теряя терпение, прошипела Адела.

— Тебе лучше уйти!

Лэрс въехал между нами, чертыхаясь и бранясь на чем свет стоит, развернул кресло так, чтобы быть лицом к матери. Я не видела его лица, но видела она и наверняка увиденное поумерило ее желание развязать новый скандал. Другой причины объяснить ее спешный уход я не нашла.

Лэрс выдохнул, медленно причесал пятерней волосы. Когда я увидела выпирающие под его кожей кости, от моей злости не осталось и следа. Какое значение имеют деньги, власть, завещания и прочие материальные ценности, если на пороге смерти ничего из этого не могло увеличить шансы Лэрса выкарабкаться? Чудо за деньги не купишь. Равно как и не оживишь каменное сердце в груди одной корыстной суки.

— Я просил ее не приезжать, - пробормотал Лэрс.

— Ерунда. Предлагаю отпраздновать твое возвращение чашкой душистого чая. Расскажешь мне про свет в конце тоннеля?

— Смешно, - поморщился он в наигранной обиде.

Я не стала предлагать ему помощь, прекрасно понимая, что молодому мужчине вроде Лэрса нужно хотя бы создавать видимость самостоятельности. Даже если она касается простого управления креслом. Кстати говоря, на аккумуляторе, механическом и максимально комфортном. По просьбе Р’рана его анатомически подогнали под Лэрса. Кажется, в то же время я окончательно убедилась, что внутри моего чудища в сотне стальных сундуков все-таки храниться огромное любящее сердце.

— Я знаю про то, что Р’ран… не мой брат, - сказал Лэрс, задумчиво помешивая чай ложкой. Он слопал уже добру половину профитролей с ванильной начинкой, но выражение его лица так и осталось хмурым, как будто просто разучился улыбаться. – Мать сказала, что я – единственный законный наследник.

— Ты же понимаешь, что она ошибается. Р’ран есть в завещании, и будь он сто раз не кровным Шад’Арэном, это не отменяет того, что ваш отец разделил наследство поровну.

Я не стала озвучивать, что было бы идеально, если бы Адела в этом завещании не присутствовала. Но как бы там ни было - она мать Лэрса.

— Я знаю, что она ни перед чем не остановиться, чтобы получить свое, Нана. И мне не по себе от того, как далеко она может зайти. И я ни черта не могу сделать, потому что сижу в этом долбаном кресле.

— Сможешь, если вы с Р’раном будете одной командой, - предложила я.

Вывод витал в воздухе: в планах Аделы было захапать долю сына, чтобы получить две доли против одной. Братья Шад’Арэны могли сделать то же самое, но Р’ран скорее бы откусил себе язык, чем предложил брату подобный вариант. И меня, естественно, за вмешательство точно по головке не погладит, но я, как и Лэрс, не могла сидеть сложа руки.

Лэрс долгое время молча и сосредоточенно что-то разглядывал на дне чашки, а когда заговорил снова, то в его голосе появилось то, чего там сроду не было: жесткость и уверенность в собственной правоте. Эх, наверняка бы Р’ран сказал, что вместе с донорской почкой, брату пришили и давно отсутствующий орган – яйца.

— Я собирался, в случае, если суд окажется не на стороне Р’рана, передать ему свою часть дома и акции «СоларИнк». По-моему, он как никто другой заслуживает того, чтобы и дальше оставаться хозяином всему этому. Ни я, ни тем более мать не справимся с финансовой империей. Это очевидно. Кроме того, если бы Р’ран не поднял на уши всех специалистов и не купил место в очереди на донорство, я бы давно лежал в могиле. Вернуть то, что принадлежит ему по праву – лучшая благодарность.

— Лэрс…

Он поднял голову, вопросительно дожидаясь продолжения.

А я сидела и могла лишь глупо улыбаться, вдруг осознав, что и у него в груди то самое сердце, что и у моего монстра. Такое же великодушное и такое же спрятанное за слоями всякой шелухи, которую им обоим самое время начинать сбрасывать.

Я бы даже бросилась ему на шею и расцеловала, но болезненный бледный вид Лэрса словно кричал: не подходи, а то переломишь ненароком.

И когда он поджал губы, поворачивая голову в сторону окна, я друг ясно увидела в его лице знакомые черты. Та же бледность и тот же потерянный взгляд, та же морщинка между бровями и те же складки в уголках рта, где пряталась досада. Все это я совершенно точно видела. Именно вот так, в профиль. Но где?

Догадка сверкнула как молния. Быстро, едва не уронив телефон в чашку с чаем, я бросилась к ноутбуку, вошла в свое «облако», где скалдировала важные вещи, которые всегда должны быть под рукой. В тот день, когда выяснилось про происхождение Р’рана, я нашла снимки его матери. Всего несколько, потому что их было чудовищно мало, и я даже догадывалась, чьей заботливой рукой вся информация о Кори Шад’Арэн исчезла, словно туман на солнце.

На том самом снимке была она – Кори. Такая же болезненно худощавая, с землист-серой кожей и поджатыми губами. На снимке ее поймали с наполовину занесенной к лицу ладонью: наверняка бедняжка пыталась скрыться от досужих камер папарацци. И все же какому-то счастливчику повезло ее запечатлеть.

Я развернула снимок на весь экран, потом подняла взгляд на Лэрса – и снова посмотрела на Кори. Либо у меня очень богатое воображение, либо эти двое были похожи как две капли воды. Или как мать и сын?

— Что у тебя там? – спросил Лэрс, когда увидел мой ошарашенный взгляд.

Я быстро погасила экран, пока еще не зная, как распорядиться полученной информацией. Велика вероятность того, что я ошибаюсь, но все же. Кажется, перед тем, как их отец женился на Аделе, Кори уже довольно длительный период вела полностью затворнический образ жизни. Последний выход в свет был почти за год до появления Лэрса. Что если…

— Нана, да что с тобой? – не на шутку разволновался Лэрс.

Я вскочила, спрятала телефон в карман и для надежности прикрыла сверху ладонью.

— Мне просто немного нездоровиться, - через силу улыбнулась в ответ. Про то, что наша новоиспеченная семья ожидает пополнение, мы с Р’раном сообща решили до поры до времен не афишировать. – Не против, если я оставлю тебя одного? Если не прилягу, то просто позорно шлепнусь тебе на колени.

Лэрс сделал жест, мол, без проблем – и я пулей вылетела из кухни.

Кажется, на третьем этаже я натыкалась на запертую комнату, где хранились вещи Кори Шад’Арэн. Р’ран как-то обмолвился, что в приступе злости сжег все свои семейные фотографии и, будь он поблизости в эту минуту, я бы от всей души врезала ему подзатыльник. Оставалось надеяться, что среди вещей несчастной болезненной Кори я найду свидетельства, которые либо подтвердят, либо опровергнут мою догадку. Благо, буквально сегодня утром мой монстр вручил мне ключи от всех закрытых комнат.

Глава тридцать пятая: Р’ран

Я приехал домой уставший и злой, как собака, потому что имел неосторожность согласится на ужин с адвокатом, который представлял собой группу юристов, занимающихся вопросами завещания моего отца. Мягко, насколько это вообще возможно, меня пытались убедить в том, что в текущем положении дел вряд ли что-то принципиально изменится в положительную для меня сторону. Грубо говоря, предлагали снять штаны и подставить задницу прямо под пинок Аделы «Суки» Шад’Арэн. И при этом еще и улыбаться, чтобы не попасть в ситуацию, где я окажусь стороной с наименьшими правами.

Конечно, мне это ни хрена не понравилось. Настолько, что придурку крупно повезло, что мы встретились в людном месте, иначе я бы расквасил его сытую физиономию до кровавых соплей. Эти ребята явно даром ели свой хлеб. И если бы не чертов суд, я бы точно нашел новую кантору. Возможно, куда более беспринципную и готовую променять адвокатскую этику на «душевную» сумму денег. Если уж я сумел купить Лэрсу почку, то и душеньки парочки адвокатов были мне по карману. Тем более терять мне, судя по всему, все равно уже нечего.

Я специально попросил водителя подольше колесить по городу, надеясь немного остыть, но чуда не случилось. Поэтому, вернувшись домой, я был, мягко говоря, не очень доволен, что Наны в нашей спальне не оказалось. И я не нашел ее на кухне, в гостиной, в библиотеке и в зимнем саду. Мысль о том, что эта упрямица снова ослушалась моего запрета и вышла из дому одна, уже начала неумолимо вкручиваться в висок, когда у меня над головой раздался шум. Я быстро поднялся на третий этаж, окинул взглядом пустующие коридоры – и сразу увидел выбивающийся из-под двери материнской комнаты свет. Я даже остолбенел от такой неожиданности. Как Нана там оказалась? Черт, я же сам отдал ей ключи.

Но какого дьявола она там делает?!

Полный решимости добиться от Шпильки ясного и четкого ответа я распахнул дверь.

Нана лежала там, странно согнувшись вдвое, словно у нее нестерпимо болел живот. И то, что я сперва принял за красное покрывало, оказалось стремительно растущей лужей крови.

— Р’ран… - пробормотала моя Шпилька мертвецки бледными губами, - ты… ты… Шад’Арэн. Не твой… отец.

И в ее гаснущем взгляде мое сердце превратилось в пепел.

— Нана…

Я сорвался с места, даже не помню, как оказался рядом, трясущимися руками приподнял ее голову, похлопал по щеке. Шпилька с трудом разлепила веки, посмотрела на меня мутным взглядом.

— Р’ран… - Ее голос был тише шороха, я разбирал слова лишь по движению губ. – Ты – Шад’Арэн.

— Молчи, Нана. Береги силы.

Она едва заметно, но упрямо мотнула головой, выдохнула, но вместо нового вздоха закашлялась. На синеющих губах распустилась розовая пена.

— Лэрс – твой брат.

Я медленно, стараясь не делать резких движений, перевернул ее на спину. Огромное кровавое пятно на боку расплылось у меня перед глазами. Я моргнул, моля богов, чтобы это было лишь каким-то идиотским видением. Шпилька – в моем доме, в моей крепости. Никто не мог достать ее здесь. Но пятно никуда не делось.

— Ребенок… - выдохнула Нана, - пожалуйста… спаси его. Ты… можешь.

Спасти ребенка?

Словно сквозь туман я услышал собственный крик о помощи. Нужно что-то срочно сделать, пока Нана не истекла кровью, но она так стремительно угасала, что больше не реагировала на мои попытки привести ее в чувства. Я ударил сильнее, завыл, когда отпечаток моих пальцев на миг расцвел на ее бледной коже алым румянцем.

Шаги на лестнице, грохот открывшейся двери. Кто-то попытался оттащить меня от Наны, но я вцепился в нее, как клещ. Почти ничего не соображая, не тратя время на то, чтобы понять, что вообще происходит, я вынес ее из комнаты. Голос за спиной сердито продиктовал адрес, дважды сказал:«Жена господина Шад’Арэна-старшего, вы понимаете?!»

Жена? Она не жена, она – мое сердце, моя душа, моя жизнь.

Я несу на руках все, ради чего дышу. И ноги становятся ватными с каждым шагом, в голове ревет отчаяние. Нана, моя Нана – в крови. И она почти не дышит. Я остановился внизу лестницы, трясущимися руками пощупал ее пульс на шее: едва дрожит.

— Пожалуйста, пожалуйста, я приказываю тебя… Не смей…

Я почти не помнил, что произошло дальше. Моя реальность кровоточила обрывочными фрагментами: врачи забирают мою Шпильку, и я рычу, как зверь, у которого отобрали его единственную пару на всю жизнь. Больница, наполненная приторно-химозными запахами медикаментов, какой-то щуплый придурок, пытающийся вытолкать меня из палаты, больше похожей на белый склеп. Голоса, суматоха, техничка, вытирающая капли крови на полу.

Я очнулся от настойчивого голоса, который вторгался мне в мозг, словно уховертка. Поднял голову, разглядывая человека-болванку: я не хочу запоминать его лицо, мне плевать, как его зовут, все, что имеет значение – моя Нана.

— У госпожи Шад’Арэн глубокая колотая рана, - сказал этот человек. – От тонкого длинного предмета. Я бы предположил стилет или что-то подобное. Удар глубокий, но не смертельный, мы сделали все возможное, чтобы свести к минимуму его последствия.

Я хочу выдохнуть и вдохнуть, хочу дать своему сердцу хоть каплю кислорода, пока оно не сморщилось до размеров чернослива. Но… что-то во взгляде врача не дает мне расслабиться.

— Что с ней?

— Место раны и пострадавшие ткани поражены каким-то сильными токсином, - пробормотал мужчина. Должно быть, мой взгляд слишком дикий, раз он начал пятиться и бледнеть, словно пойманный с поличным преступник. – Мне жаль…

Ему жаль? Почему этот придурок говорит так, будто Нана…

— Мы бы могли попытаться спасти ребенка, но плод слишком мал.

Я вскинул руку, моля богов, чтобы он понял мой молчаливый приказ заткнуться, иначе я просто на хрен разорву его поганый рот. Мне нужна минута, чтобы собраться с мыслями. Кто-то в моем доме покушался на мою жену. Покушался ножом и ядом, как сраный средневековый ассасин. Очевидно, что у Наны просто не может быть таких врагов, значит, достать хотели меня. Тот, кто это сделал, знал, что ему не подобраться к луннику, поэтому сделал то, что убило меня прямой наводкой в сердце – ранил то, что дороже всего. Я невольно прижал руку к груди, посмотрел на пальцы, почти уверенный, что увижу там кровь. Больно, словно в меня разрядила обойму из револьвера.

— Они должны жить. – Я не узнал собственный голос в сухом мертвом рокоте. – Никаких других вариантов быть не может. Делайте все, что необходимо, деньги не имеют значения. Врачи, медикаменты, оборудование – все, что потребуется. У меня есть самолет, я могу в считанные часы доставить жену в любую точку вселенной.

— Боюсь, госпожа Шад’Арэн слишком слаба, чтобы выдержать подобную транспортировку. Кроме того, ее состояние нестабильно. Я бы не рекомендовал тревожить ее. – Доктор потер переносицу, сделал еще один шаг от меня. Чего он боится? Какую еще хрень собирается сказать, избегая смотреть мне в глаза. – Послушайте, господин Шад’Арэн, я всего лишь пытаюсь сказать, что вам лучше не покидать больницу… надолго.

Я хотел его убить. Просто схватить за глотку и сжимать в кулаке до тех пор, пока кожа не обуглится до костей, и тонкий позвоночник не треснет, как соломинка. Я даже руку поднял, чтобы совершить задуманное, не видя за плечами ни единой причины сдерживаться. К чему это, если ублюдок только что сказал, что мое сердце вот-вот превратиться в мертвый кусок плоти.

— Р’ран, не надо.

Я медленно, с трудом разбирая голос, повернулся на каблуках.

— Что ты здесь делаешь? – спросил Лэрса, разглядывая его инвалидную коляску.

— Приехал вслед за «неотложкой».

— Ты здесь не нужен. Убирайся.

Брат мотнул головой, жестко ухватился за подлокотники своего «автомобиля». Если бы он стоял на своих ногах, я бы вышиб ему мозги, сделал так, чтобы в его теле не осталось ни единой целой кости. Я просто его ненавидел. Хотя, нет – я ненавидел весь мир, а Лэрс был лишь частью этого мира.

— Пришли полицейские, Р’ран. Они хотят задать пару вопросов.

— Пусть идут в жопу, - бросил я.

Мне не нужны полицейские, мне не нужен закон и справедливость. Мне нужны моя жена и мой сын, живые и здоровые, а потом, когда их жизням ничто не будет угрожать, я узнаю, кто это сделал и совершу месть. В таком виде, чтобы после ее завершения моя черная душа испытала пресыщение от причиненных боли и страданий.

Я растолкал медсестер, которые пытались помешать мне войти в палату к Нане. Я их расшвырял, как тряпичных кукол, и предупредил, что в следующий раз, когда кому-то в голову придет «блестящая идея» встать между мной и моим сокровищем, я не буду таким лояльным. Нана была всем хорошим, что жило во мне, и до те пор, пока она не придет в себя, я буду упиваться злостью, ненавистью и вседозволенностью.

Она лежала на кровати, белая, как мел. Хрупкая, тонкая и совершенно неподвижная в окружении огромных мигающих аппаратов, утыканная трубками, под аппаратом искусственного дыхания. Ноги словно приросли к полу: я хотел подойти к ней, хотел сделать хоть что-то, чтобы моя Шпилька знала, что я рядом и никуда не уйду. Но я стоял, как истукан, чувствуя себя нарушителем спокойствия огромного живого механизма, в чей плен попала моя малышка. И одно неверное движение активизирует его желание отобрать ее у меня навсегда.

И я как никогда ясно понимал, что вся моя жизнь – мишура. Обертки от несуществующих конфет, ценники на бесполезных вещах. И единственное настоящее, что в ней есть – Шпилька. Моя жена. Моя женщина. И наш сын, который – я это чувствовал – отчаянно борется за жизнь.

— Шпилька? – позвал я, чувствуя себя полным болваном, потому что впервые в жизни мне хотелось верить в чудеса. Хотелось, чтобы одно случилось со мной, чтобы Нана открыла глаза, выплюнула изо рта трубку с кислородом, улыбнулась и сказала, что мы будем вместе всю жизнь. – Нана, открой глаза. Слышишь? Я тебе приказываю. Ты моя, ты должна подчиняться.

Она даже не пошевелилась, и отчаяние накрыло меня с головой. Шатаясь, словно пьяный, я подошел к кровати, снял пиджак и кое-как пристроился рядом с ней. Обнял, обнимая, словно раненое животное. И просто завыл, потому что не умел плакать.

Никто не мог оторвать меня от нее: после нескольких безуспешных попыток медсестры сдались. Они приходили и уходили, меняли капельницы, проверяли показания аппаратов. Потом приходил врач, что-то бубнил себе под нос, боясь даже посмотреть в мою сторону. Я надеялся, что все они и дальше продолжат меня игнорировать, потому что моя пропащая душа жаждала крови.

Несколько раз появлялся Лэрс: пока я стерег свою девочку, он, неожиданно, взял империю в свои руки. Мне было все равно, даже если бы брат довел ее до банкротства своим неумелым руководством, но, кажется, он неплохо справлялся.

На третий день доктор набрался храбрости сказать, что пришло время прощаться.

— У нее есть несколько часов, господин Шад’Арэн. Я сожалею… Мы сделали все, что могли.

Я знал, что умру вместе с ней. Нет, не буду пафосно вешаться или как сраный подросток резать вены. Я просто перестану дышать вслед за тем, как остановится ее сердце.

Когда появился Лэрс, я попросил его позаботиться о том, чтобы могила была достаточно большой для нас обоих: я буду с женой и с сыном даже в земле.

Она угасала и забирала с собой все тепло, которым так щедро делилась. Забирала нашего ребенка. А я не мог сделать совсем ничего, чтобы спасти их, хоть видят боги – пытался.

— Слышишь, Нана? Я знаю, что ты меня слышишь. Я люблю тебя. – Ее щеки под моими пальцами были мертвецки холодными, обжигали убийственным предзнаменованием скорого прощания. – Я люблю тебя больше, чем свою чертову жизнь. И я пойду за тобой даже на тот свет. И никакие ангелы в воротах Рая не остановят грешника, иначе я перегрызу им глотки.

Я прижал ее к своей груди, баюкая, как ребенка. Ее волосы до сих пор пахли теми цветочными духами, которые стоят на тумбочке в нашей спальне. Я знал, что мне не хватит оставшихся минут, чтобы надышаться своей Шпилькой, но я верил, что так или иначе мы скоро будем вместе.

— Ты меня задушишь… - пробормотала она едва слышно.

Я улыбнулся, испытывал невероятное облегчение от того, что в смерти мы соединились и здесь я могу наслаждаться ее голосом.

— Р’ран… Задушишь…

Прикосновение ее пальцев было почти невесомым, но все же я его почувствовал. Отодвинулся, чтобы убедиться, что не сошел с ума. Или подох, что меня вполне устроило бы в качестве платы за возможность быть с ней… где угодно.

— Шпилька? – Впервые мой голос дрогнул под напором рвущегося наружу счастья.

— Пить… хочу.

Если бы она попросила звезду с неба, я бы спросил какую.

Глава тридцать шестая: Р’ран

Она быстро шла на поправку. Настолько быстро, что врач словно заведенный по десять раз на дню приходил к нам в палату, чтобы сказать: все произошедшее – уникальный случай в медицине. «Уверен, что это все из-за вашего постоянного присутствия», 0 бормотал он, пытаясь подвести под это теорию о биоритмах и какой-то подобной фигне. Когда его болтовня стала слишком навязчивой, я вывел умника за дверь и спокойно объяснил, что не позволю превратить своих жену и не рожденного сына в научную статью, которая его прославит. Я был достаточно убедителен, потому что бедолага даже не пытался спорить.

А еще через день в больнице появилась полиция с новостью о том, что Адела «Сука» Шад’Арэн пыталась покинуть страну, но была задержана в аэропорту, потому что находилась в списке подозреваемых. И мне не нужно было подтверждение Шпильки, чтобы знать, что это Адела пыталась ее убить.

Когда стало ясно, что жизни Наны и ребенка ничего не угрожает, я согласился на визит детектива, который, как выяснилось, не просто так ел свой хлеб, в отличие от людей, которым я доверил охрану своего дома. Он предоставил снимки с камеры слежения, на которых было видно, как Адела, которая сперва якобы покинула мой дом, вернулась через черный ход. В комнате на третьем этаже камер не было, и детектив надеялся, что Нана сможет заполнить пробелы, потому что вскоре Адела покинула дом через тот же черный ход: быстро, украдкой, словно воровка. Через сутки, когда новость о том, что Нана пришла в себя разнеслась по заголовкам всех бумажных и электронных изданий, сука попыталась сбежать – и была задержана, и взята под стражу, потому что нарушила подписанное согласие не покидать пределы страны до окончания следствия.

Единственное, что полиция так и не смогла найти – орудие убийства.

Но рассказ Нана все расставил по своим местам.

Я стоял у окна и ловил каждое слово ее рассказа: как она поднялась наверх, чтобы найти кое-какие семейные ценности Шад’Арэнов, которые собиралась использовать для оформления нашей официальной свадебной церемонии, как услышала шорох, испугалась, но не смогла сбежать, потому что Адела встала у нее на пути. Моя маленькая Шпилька держалась настоящим героем, и я знал, что скорее небо свалится на землю, чем она покажет страх, даже если внутри дрожит, как осиновый лист.

Детектив записал все покаания, поблагодарил за сотрудничество и вышел. Когда я направился следом, Нана остановила меня просьбой не делать глупостей.

— Я никогда не был так серьезен, Шпилька, - не поворачивая головы, ответил я. Не хотел смотреть ей в глаза, чтобы не чувствовать себя лжецом, хоть и знал, что это будет последняя ложь в нашей совместной жизни.

— Я знаю, ты сделаешь то, что считаешь нужным, - сказала она все еще слабым, но твердым голосом. – Я лишь прошу не совершать ошибок.

— Тебе не о чем волноваться, малышка. Отдыхай.

Я подробно, не особо скрываясь, расспросил детектива, что ждет Аделу после суда. И вариант «длительное тюремное заключение» меня совершенно не устроил. Потому что я собирался стать ее судьей и палачом. Но конечно, я не собирался говорить об этом. Нана просила быть острожным, и черт меня дери, если я подведу свою жену еще хоть раз в жизни.

— Ты соврала детективу, - сказал я чуть позже, когда вернулся в палату к Нане и, сидя в ногах ее кровати, наблюдал, как она ужинает. То еще зрелище: нос сморщен, на лице бесконечное страдание и на губах невысказанная просьба принести ей хорошо прожаренный кусок мяса. – Про семейную ценность.

— Согласись, прозвучало убедительно. – Моя Шпилька определенно была горда собой, а я гордился ею, ведь она ревностно хранила тайну моего происхождения, моего позора. – Нам нужно поговорить об этом, Р’ран. И на этот раз ты не отмахнешься от меня отговорками о моем недомогании. Поверь, после того, как я затолкала в себя и твоего сына больничную еду, я более чем в состоянии разделаться с десятком предложений.

Я послушно кивнул, хоть все во мне противилось этому разговору. Ума не приложу, откуда у нее появилась навязчивая идея, будто я Шад’Арэн, если даже нанятые детективы пока не нарыли никакой конкретной информации о моем происхождении, но Нана уже столько раз удивляла меня своими аналитическими способностями, что я ожидал услышать что-то интересное. Вряд ли приятное, но мало ли.

— Тесты были правильными, Р’ран, ты действительно не сын человека, которого считал своим отцом. Но ты все еще сын своей матери. Точно так же, как и Лэрс. У меня нет никаких медицинских свидетельств, но я уверена, когда вы сделаете необходимые тесты, все встанет на свои места.

Я хотел сказать, что она слишком увлеклась игрой в детектива, но вдруг осознал, что все это время даже не думал о том, что у нас с Лэрсом могут быть разные отцы, но общая мать. Потому что он всегда был для меня сыном моего отца и женщины, которая появилась в нашем доме еще до того, как закончился траур по моей умершей матери.

— Если честно, малышка, я ничего не понимаю.

— Поэтому, - она триумфально улыбнулась, - я расскажу все по порядку. Пожалуй, начну с той части, где наследницу королевской крови выдали замуж за человека, который согласился сохранить в тайне ее интересное положение. Я думаю, твой отец… - Нана потеребила край одеяла, подбирая нужные слова.

— Говори, Шпилька, вряд ли я услышу то, что шокирует меня больше событий последних дней, - подбодрил я.

И все равно оказался не готов услышать, что мой отец, мой настоящий отец… был еще и моим дядей.

— Я не помню, чтобы у нас в доме когда-то говорили о материных родственниках, - сказал я, отчаянно напрягая память, пытаясь вспомнить человека, который, как утверждала Шпилька, был братом моей матери. И моим отцом. И меня это известие, мягко говоря, на хрен убило. Если бы не радость от того, что мои жена и ребенок остались живы, я бы, наверное, снова расколошматил что-нибудь в труху, даже если бы не почувствовал ни капли облегчения.

— Вероятно, поэтому и не говорили, - сказала Шпилька.

Я видел, как она пытается подобрать нужные слова и уже рот открыл, чтобы предложить не испытывать мое терпение правильными эпитетами, но промолчал. Видимо, ближайшие годы жизни придется посвятить дрессировке собственного терпения, раз уж меня угораздило влюбиться в самую упрямую женщину в мире. Только, кажется, я уже так крепко в нее вляпался, что чувствую зависимость от наших ежедневных обменов «колкостями». Не представляю, что должно случиться, чтобы мне перестал нравиться ее острый язык.

— Просвети меня, откуда в твоей голове родилась эта идея, - предложил я, присаживаясь на край кровати. – Признаюсь сразу, что сделаю все, чтобы разбить твою теорию в пух и прах, потому что, Шпилька, не уверен, что быть ребенком связи кровных брата и сестры Шад’Арэнов лучше, чем не быть Шад’Арэном вовсе.

К счастью, она совершенно спокойно отреагировала на мое откровенное признание, что я наперед не согласен с ее выводами. Возможно, не только я начал учиться терпению? Черт, может, пока не поздно, заткнуть ей рот поцелуем и сделать то, без чего я уже который день схожу с ума – подергать за усы эту кошечку, чтобы сполна насладиться ее сладким шипением.

— Тебя никогда не удивляло, почему Адела так яростно убирала все, что так или иначе связано с Кори?

— Разве это не объясняется ее желанием стереть всякое упоминание о сопернице? – Я пожал плечами, потому что до сегодняшнего дня никогда не задумывался об этом. Меня волновало лишь то, что c появлением Аделы в нашем доме появился еще и Лэрс.

— Обычно женщины не так остро реагируют на то, что где-то в интернете остались фотографии бывших жен их мужей, Р’ран. И уж тем более не посвящают этому приличный кусок своего времени. Если честно, сначала я думала, что она делала это по желанию твоего отца… То есть человека, который считался твоим отцом. Но если бы он так ненавидел воспоминания о прошлой жизни, разве стал бы хранить в доме ее вещи? Согласись, это немного странно: беречь украшения и даже одежду, но избавляться от фотографий.

Я кивнул, соглашаясь. Сколько себя помнил, после смерти матери отец всегда избегал разговоров о ней, но никогда не бесился, если ее имя так или иначе всплывало в беседе.

— Дело в том, что Лэрс, в отличие от тебя, похож на Кори как две капли воды. Сам посмотри.

Шпилька протянула мне телефон. С минуту или даже больше я смотрел на черно-белый, немного размытый снимок моей матери: бледная, со впалыми щеками, изможденная болезнью, о которой никто никогда не говорил вслух. Я вдруг осознал, что никогда не видел ее такой, потому что в моей памяти ее образ сохранился ярким, наполненным красками: с живым взглядом, золотистыми волосами и безупречной чистоты фарфоровой кожей. В призраке, который смотрел на меня со старой фотографии, та женщина угадывалась с трудом, но все же это была она. И в теперешнем своем состоянии Лэрс в самом деле был слишком сильно на нее похож, чтобы ставить под сомнение их родство. То есть – один в один, словно их создали по одному лекалу: те же волосы, те же тени в запавших от долгой болезни глазницах, тот же нос с небольшой горбинкой. Я невольно погладил свой, улыбнулся, нащупав тот же дефект и у себя.

— Я думаю, у Кори не было никакого недомогания, - продолжила Шпилька. – Скорее всего, она просто была беременна Лэрсом. И роман твоего ненастоящего отца с Аделой подкосил ее в этот тяжелый период. Поэтому Лэрс… Поэтому он не такой лунник, как ты: Кора была слишком слаба, чтобы выносить полноценного ребенка. Но все-таки она его выносила.

— Я помню… - вдруг осенило меня. От неожиданности я даже встал, пощелкал пальцами, пытаясь сконцентрироваться на только что воскресшем воспоминании. – Я помню, она говорила, что подхватила «лунную порчу». Всю жизнь пытался понять, что же это за болезнь такая, которой так и не нашлось ни в одном справочнике.

— Я бы тоже не выносила полноценного лунника, если бы не ты, - мягко напомнила о своем существовании Нана. – Та неделя… Знаешь, мне казалось, что природа против нас двоих, и пытается доказать, что пустокровка не в состоянии справиться со слишком сильной королевской кровью Темного принца.

— Не хочу тебя расстраивать, Шпилька, но будь ты совсем пустокровкой, ты бы и правда с ним не справилась так долго. – Я сжал челюсти, отгоняя неприятные мысли. Из-за своего упрямства Шпилька чуть было не подвергла их с ребенком жизни опасности, хоть я тоже был хорошо. Но мы это пережили. Переступили – и пошли дальше, и я точно не собирался становиться человеком, который будет ворошить эту часть нашего прошлого. – Думаю, твой лунатизм в ту ночь и то, какой чувственной ты стала после моей метки…

Я плотоядно улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свое наслаждение внезапно воскресшими образами.

— Боги, Р’ран! – Шпилька всплеснула руками, покрываясь соблазнительным румянцем.

И я словно магнит потянулся к ней, присаживаясь рядом достаточно близко, чтобы иметь возможность погладить ее плечо и выступающую из ворота пижамы ключицу.

— Между прочим, женушка, я собираюсь наверстывать каждый день, что ты лежишь здесь, - шепотом пообещал я. – И делать с тобой столько развратных вещей, что даже стенам в нашем доме станет стыдно.

Честно говоря, я был готов приступать хоть сейчас, но незаконченный разговор и ее слабость были лучшим намордником против моей распоясавшейся фантазии. Я жестом предложил Нане продолжить, хотя – клянусь! – ее взгляд был точно таким же жадным, как и мой.

— Я уверена, что Адела выдала ребенка за своего. Тогда они с твоим не-отцом уже почти открыто состояли в отношениях, и появление ребенка никого бы не удивило. Кроме того, она была его личной помощницей, могла часто бывать в доме. И то, что Адела нигде не появлялась беременной, легко объяснить обычным для таких связей нежеланием афишировать незаконнорожденного младенца.

— Лэрс появился в нашем доме вместе с Аделой, через пару недель после смерти мамы, - ответил я, снова напрягая память, чтобы выудить еще хоть что-то из своих скудных детских воспоминаний. – До того, как закончился траур.

Я не стал говорить, что был жутко зол тогда. Настолько, что бросился на Аделу с кулаками и грозил размозжить младенцу голову. Меня посадили под замок на три дня, и в конце каждого из них приходил отец, чтобы спросить, осознал ли я свои грубые слова. Я не осознал и все три дня просидел на хлебе и воде. А когда вышел из заточения, оказалось, что я стал чужим в собственном доме.

Оглядываясь на «раскопки» Шпилькой моей биографии, это легко объяснялось тем, что я никогда не был родным сыном тому человеку, но служил ярким напоминанием, что он продался за право стать Шад’Арэном. Но маленький Р’ран не мог этого знать, и каждый час каждого дня, пытался стать лучше, чтобы вернуть себе хоть каплю родительской любви.

— Он притворялся, что любит меня, пока была жива мать, - пробормотал я, мысленно листая обрывки воспоминаний. Всегда и везде, до последних месяцев этот человек находился рядом со мной лишь под присмотром матери. Как будто она опасалась, что муж может разболтать то, что все Шад’Арэны считали несмываемым позором. – А я даже не понимал.

— Ты же был еще ребенком, - мягко улыбнулась Шпилька.

— Сейчас это звучит, как слабое оправдание.

— Согласись, что пятилетний мальчик просто не мог понимать игры взрослых. Тем более мальчик, который был убит горем после смерти матери. Если бы Аделу можно было как следует поколотить, я бы с удовольствием это сделала, - уже более воинственно добавила моя маленькая фурия.

Я бы хотел пообещать ей встречу, чтобы воплотить мечту в реальность, но промолчал. На Аделу у меня были совершенно другие планы, а врать Нане – последнее, что могло прийти мне в голову.

— Ну, хватит уже ходить вокруг да около, - подстегнул я Шпильку переходить к самой неприятной части разговора. – Не уверен, что буду рад узнать, что родился от такого странного союза, но обещаю держать себя в руках и ничего не ломать.

Она с сомнением выгнула бровь, так что пришлось скрестить пальцы, изображая какого-то долбаного святошу перед идолом.

— Я просто предположила, - призналась Нана. – То есть… ну сам посуди. Твоему не-отцу позволили взять фамилию Шад’Арэнов – за какие-такие заслуги? Кроме того, ты родился значительно раньше, чем если бы тебя зачали уже после брака. Месяца на три. Ничего не хочу сказать, но, знаешь, твой не-отец не слишком-то походил на мужчину, от которого потеряет голову наследница королевской крови. Я думаю, что и Лэрс появился не потому, что Кори… вдруг влюбилась в этого человека.

Я понял, куда она клонит, и был благодарен за то, что Шпилька не стала окончательно ломать и без того потрепанный образ «отца». Они с матерью жили под одной крышей, виделись каждый день, и почти наверняка он пытался сделать ее своей. Возможно, в тот раз он не слишком церемонился…

Наверное, я редкостная тварь, раз даже в такой момент подумал о том, что общее грязное происхождение уравновешивает наши с Лэрсом взаимные обиды. Мы оба были по уши перепачканы дерьмом прошлого, и осознание этого скинуло груз с моей души.

— Я просто прошлась по семейной ветке Кори, - продолжила Шпилька, видимо удовлетворенная тем, что я веду себя тише воды ниже травы. – Ни разу в жизни я не видела настолько одаренного лунника, как ты. Такое просто невозможно, если оба родителя не чистокровки. Добавь сюда скоропалительный брак и то, что ты не похож ни на мать, ни на человека, которого считал отцом…

— Скажем прямо, ты ткнула пальцем в небо, - подсказал я.

— Меня этому учили, монстр: делать смелые выводы, чтобы потом опровергать их или доказывать. Хотя, признаюсь, вариант с заморским женихом и сюжетом в духе «Ромео и Джульетты» нравился мне больше.

— Нет уж, уволь меня от этой романтической чепухи. Раз уж я «урод», то не стоит и пытаться подсластить пилюлю.

— Ты не урод, - нахмурилась она, воинственно сжимая кулачки. – Ты появился в любви – это самое главное. В последнее время я все больше убеждаюсь в том, что осуждать чьи-либо ошибки – удел слабаков и завистников. Ты знал, что не первый Р’ранис Шад’Арэн?

— Теперь знаю? – предположил я.

— Когда-нибудь я отучу тебя отвечать вопросом на вопрос, - фыркнула Нана, кивая на свой телефон в моих руках. – Две последних сохраненных фотографии.

Ох, черт. Я словно в зеркало посмотрел. Даже до боли зажмурился, почему-то уверенный, что брежу. Ничего подобного: с фотографии на меня смотрела мужчина, который мог быть моим отцом. Потому что сходство было слишком сильным, чтобы попытаться оправдать его просто близким родством.

— Он разбился на машине в тот день, когда Кори вышла замуж, - потихоньку сказала Шпилька. – Думаю, он очень ее любил.

А я думал, что в этой теории, которую мы вряд ли теперь докажем, странным фактом было еще и то, почему от меня всю жизнь скрывали существование человека, в чью честь я был назван. Даже не знаю, что на меня нашло, но видимо после событий последних дней эта капля стала решающей, после которой моя гордыня лопнула, словно переполненный шар. Я всю жизнь мнил себя чистокровным Темным принцем, всю жизнь смотрел свысока на пустокровок, тешась своим «особенным» происхождением, а оказалось, что мое собственное происхождение было куда «грязнее» многих из них.

— Адела знала, если ее анализы проверят на совместимость, правда вскроется, поэтому отказалась быть донором для Лэрса. – Голос Шпильки вернул меня в реальность. – И думаю, это была ее идея с тем, чтобы твой не-отец оставил образцы для анализа ДНК. Никому бы и в голову не пришло проверять вас с Лэрсом по матери, ведь все привыкли считать вас детьми от разных женщин. Наверняка, если бы решение суда оказалось не в ее пользу, она бы использовала твое якобы приемное происхождение в качестве повода опротестовать законность владения наследством Шад’Арэнов.

Некоторое время мы молчали.

— Р’ран, если ты не против… - Шпилька замялась, подбирая правильные слова. – Думаю, нам нужно съездить на могилу твоего дяди – я бы хотела сказать ему спасибо за то, что у меня есть ты.

Кажется, вслед за ее широкой улыбкой мое сердце стало биться быстрее. Возможно ли влюбиться дважды в одну и ту же женщину, пусть она и самая несносная упрямица в мире? Определенно, да.

Глава тридцать седьмая: Нана

— Марго, боги, кто он?

Сестра отмахнулась от попытки Авроры вытрясти из нее имя мужчины, который привез ее в свадебный салон, где должна была состояться генеральная примерка моего свадебного платья.

— Слушай, я вообще впервые вижу, чтобы за тобой ухлестывали, а ты жмотишься сказать, - надулась Аврора. Она все время поглядывала на часы и всем видом давала понять, если модистки не поторопятся, то рискуют нарваться на скандал.

Полчаса назад она вернулась с очень важной деловой встречи и с сияющим взглядом сообщила, что через два часа улетает для участия в каком-то жутко модном показе. Это могло означать только одно: на свадьбе ее не будет. И конечно же Маргарита не могла промолчать по этому поводу. Если бы я не встала между ними и не напомнила, что Р’ран очень не любит, когда в моем присутствии накаляются страсти, мои любимые сестры наверняка бы устроили феерическое представление на радость всем работникам салона.

Слава богу, вслед за Марго вошел какой-то двухметровый беловолосый Мистер Вселенная, одаривая всех девушек ослепительной улыбкой, и это оказалось слишком хорошим поводом повернуть разговор в безопасное русло, чтобы я им не воспользовалась. Конечно же, Марго меня осудила самым неласковым взглядом.

— Давно вы встречаетесь? – не унималась Аврора.

— Мы не встречаемся, - бросила сестра, поворачиваясь ко мне и нарочно игнорируя попытки Мистера Вселенная привлечь ее внимание.

Бедняга, мне вдруг стало его почти жаль: даже не представляю, что нужно сделать, чтобы растормошить Маргариту хоть на полкапли романтики.

— Вы не встречаетесь, но он привез тебя на роскошном байке, - подметила Аврора.

— Ты правда села на мотоцикл? – подхватила я.

Марго беззвучно застонала – и тут же с облегчением кивнула мне за спину.

— Платье, Нана.

С замиранием сердца я пробежала пальцами по элегантной вышивке серебром и крошкой из лунных кристаллов. Когда три недели назад меня выписали из больницы, и мы с Р’раном не поехали домой, а отправились к самому модному дизайнеру свадебных платьев, я подумала, что мой монстр сумасшедший. Шутка ли: разодеть меня в наряд стоимостью в целое состояние. А сейчас, глядя на готовый результат, я сделала еще одну мысленную зарубку: иногда, но все же не спорить со своим мужчиной. Потому что частенько он бывает прав. То есть, почти всегда. Но не говорить же ему об этом?

— Я никуда не уеду, пока не увижу тебя в этом, - решительно заявила Аврора.

Платье хоть и казалось громоздким, практически не ощущалось в руках. Тонкий шелк, безупречный атлас, мягкие волны юбки со шлейфом и – хвала богам! – никаких бесконечно пышных юбок, похожих на многослойные зефир.

— Даже гадать не буду, сколько это стоит, - закатила глаза Аврора, отступая на шаг и рассматривая меня с видом строгого модного критика.

— Не все измеряют внимание ценниками, - бросила в ответ Марго.

И улыбнулась. Моя строгая старшая сестра, которая всегда скупилась на ласковые слова, вдруг широко улыбнулась и в уголках ее глаз появились слезы. Я потянулась было к ней, но она запротестовала, замахала руками, держась на расстоянии.

— Еще испорчу, - сказала Марго с таким видом, будто пара пятен потекшей туши могли поставить крест на нашей с Р’раном свадьбе.

— Ты выглядишь настоящей принцессой, - продолжая умиляться, пробормотала Маргарита. – Я всегда пыталась представить ваши с Авророй свадебные платья, но человек, сотворивший этот шедевр, уложил на лопатки мое воображение.

Я повернулась к ростовому зеркалу, осторожно, едва притрагиваясь, погладила выпуклую вышивку на животе. На сегодня был назначен визит к врачу для первого УЗИ, и я, честно говоря, боялась, как никогда в жизни. Мне сделали все анализы и даже не по одному разу, чтобы исключить все риски. К счастью, плод развивался нормально, и подлость Аделы не причинила ему вреда.

— Уверена, что не сможешь остаться? – спросила я Аврору, когда мы вышли на улицу. – Понимаю, ты очень занята, но это всего на день и ты могла бы найти окно. Я хочу, чтобы вы обе были со мной в это день.

Сестра огорченно пожала плечами и в который раз напомнила, что отправила свой свадебный подарок прямо к нам домой, но открывать его можно только после церемонии и не раньше. Зная ее любовь к разным выходкам, я бы не удивилась, окажись там какая-то игрушка для взрослых. Боги, надеюсь хотя бы на этот раз Авроре хватит ума подарить что-то такое, что можно поставить на полку для сувениров.

Р’ран приехал через несколько минут: немного взъерошенный и явно на взводе, потому что, чмокнув меня при встрече, первым делом сдернул галстук. На сегодня была назначена какая-то очень важная для «СоларИнк» сделка, и Р’ран который день был на нервах. Кроме того, сегодня же они с Лэрсом впервые работали в паре и от того, пройдет ли все гладко, зависело, будет ли у этого сотрудничества будущее.

— Как прошло? – спросила я, целуя своего монстра в щеку.

— Чувствую себя человеком, чьи нервы намотали на подключенную к трансформатору колючую проволоку, - выдохнул Р’ран, приобнимая меня так, чтобы одной рукой обязательно поглаживать живот. – Слушай, это нормально, что ты до сих пор такая плоская?

Я не стала напоминать, что он спрашивал об этом пару дней назад. Похоже, в его голове я должна была превратиться в колобка со дня на день.

— Поверь, Р’ран Шад’Арэн, ты еще взвоешь от желания поскорее увидеть меня без арбуза в животе.

— Звучит угрожающе.

— Ты снова ушел от ответа, - напомнила я.

— На самом деле тебя волнует, справился ли Лэрс. Да, справился.

Я улыбнулась, радуясь, что эти двое, кажется, поймали общую волну. До полного взаимопонимания еще очень далеко, но я не без радости отметила, что Р’ран перестал обзывать брата «бесхребетником».

— Что-то случилось? – спросила я, когда Р’ран задумчиво потеребил кончик моего «хвостика».

— Аделу сегодня переводят, - сказал он после заминки. – Я собирался повидаться с ней и рассчитывал, что ты составишь мне компанию. Но пойму, если откажешься.

Честно говоря, я больше никогда в жизни не хотела видеть эту женщину, но взгляд Р’рана красноречиво говорил, что ему нужен кто-то, кто в критический момент скажет «стоп». И мысленно ликовала, что он доверился мне.

— Наша правильная свадьба только через несколько дней, но я не страдаю провалами в памяти, Р’ран, и помню дословно клятву, которую давала в день нашей неправильной свадьбы. Тебе напомнить третью строку, ту, где о «в тяжбе и в празднике»?

— Ох, Шпилька, ты же просто могла сказать «да», - уже расслабленно хмыкнул он, подталкивая меня к машине и лично застегивая ремни безопасности. Уже в салоне он еще раз проверил, надежно ли я пристегнута и добавил: - Я никогда не считал нашу свадьбу неправильной, Нана Шад’Арэн, и всю жизнь буду помнить, какой хорошенькой заразой ты была в идиотской пижаме с единорогами.

В комнате для переговоров было тихо. Понятия не имею, что Р’ран пообещал детективу, но нам разрешили встречу без стеклянной перегородки и когда конвоиры привели Аделу - я была рада, что вижу ее вот так. Потому что от прежней красивой, пусть и спившейся женщины, осталось ровно то, чем она являлась в душе: сожранная собственной злостью бесцветная оболочка.

Адела с минуту не сводила с меня глаз, как будто пыталась понять причину, увидеть свою промашку, благодаря которой я выжила, а она оказалась в тюрьме. Я выдержала ее взгляд, хоть он саднил неприятным покалыванием в боку. Шрам останется на всю жизнь, но я категорически отказалась от пластики, хоть Аврора сказала, что о бикини мне теперь можно забыть. Мне хватало того, что пыл Р’рана в постели это нисколько не отсудило, а остальное… В наш медовый месяц мы собирались слетать на теплые южные острова, и я купила гору открытых купальников, собираясь наплевать на всех и вся, и показать своему монстру, что шрамы красят не только мужчин, но и дерзких сумасшедших женщин.

— Пришел посмотреть на мое падение? – сухо спросила Адела, разминая запястья, как будто ее только что вытащили из колодок, хоть это и было не так. – Наслаждаешься?

— Совсем нет, - холодно ответила Р’ран. – Ничто не доставило бы мне большей радости, чем собственными руками превратить тебя в пепел. Посмотреть, как под моими пальцами твоя кожа обуглиться, почернеет плоть и прогорят кости. Поверь, я столько раз думал об этом над своей умирающей женой, что если бы Нана… - Он сглотнул, сжал кулак, по которому расползалась черная теневая дымка. – Я хотел, чтобы ты посмотрела ей в глаза и поблагодарила за то, что до сих пор дышишь.

Я слишком хорошо знала Р’рана, чтобы хоть на секунду усомниться в его искренности. Он бы в самом деле расправился с ней по законам своей собственной справедливости. И то, что здесь и сейчас мы вдвоем – это его попытка сказать, что рядом со мной он меняется точно так же, как меняюсь и я рядом с ним.

— Я ненавижу тебя, - прошипела Адела, крайне неумело пряча страх и пятясь в сторону двери. Ее взгляд был прикован к кулаку моего монстра и ужас растекался по коже синюшной бледностью и мерзко дрожащими губами.

— Наслаждайся этой ненавистью, сука, - зло усмехнулся Р’ран, - потому что это единственная радость, которую ты сможешь себе позволить до конца своих дней. И думай о том, что пока ты гниешь в камере, лишенная права выходить на улицу, писать письма и читать книги, мы счастливы вопреки твоим сраным козням. И кстати, на твоем месте я бы не рассчитывал на апелляцию, потому что сегодня судья ее отклонил без права повторного рассмотрения. Знаешь, семейные люди очень не любят тварей, которые пытаться убивать беременных жен своих пасынков.

— Нет… Ты не можешь… Ты не посмеешь!

Паника сломила ее голос, поставила на колени, но глядя на ее унижение я не испытывала ни капли сострадания, потому что эта женщина заслужила каждую минуту отведенных ей мук. И я радовалась, что мой монстр не натворил глупостей, в итоге наказав ее куда больше. Для той, кто всю свою жизнь мечтала оказаться на вершине мира, узнать, что отныне вся ее жизнь будет заперта в четырех стенах вонючей камеры и перечеркнута статусом «пожизненное заключение», вряд ли можно придумать наказание страшнее.

— Извини, что тебе пришлось пройти через это, - уже на улице пробормотал Р’ран. Его порядком потряхивало из-за подавляемой злости, и я сделала то, что всегда действовало безотказно: прижалась к нему всем телом, крепко обнимая за талию, и бодаясь макушкой для поцелуя.

— Р’ран?

— Да?

— Я знала, что ты все время был рядом. Там, в больнице – я просто тебя чувствовала. Помню даже, как ты пугал медсестер, что разнесешь все по кирпичу, если они еще раз попытаются отогнать тебя от меня.

Он сжал меня в объятиях так крепко, что я чуть не пискнула, хотя уверена – кости точно затрещали достаточно громко. Р’ран чертыхнулся, но хватку ослабил ровно настолько, чтобы я могла дышать.

— Знала – и валяла дурака, - притворяясь ворчуном, ответил он.

— Ждала, пока ты признаешься в любви.

— Учти, я сделал это исключительно по принуждению. Больше не дождешься.

Я дождалась быстрее, чем ожидала: через час на приеме у врача, когда моему злющему непокорному монстру показали крохотное бьющееся сердце нашего ребенка. Кажется, Р’ран и сам не понял, что повторил «я люблю тебя, Шпилька» по меньшей мере раз сто подряд.

КОНЕЦ

Оглавление

Глава первая: Нана

Глава вторая: Нана

Глава третья: Р’ран

Глава четвертая: Нана

Глава пятая: Р’ран

Глава шестая: Нана

Глава седьмая: Нана

Глава восьмая: Р’ран

Глава девятая: Нана

Глава десятая: Нана

Глава одиннадцатая: Р’ран

Глава двенадцатая: Р’ран

Глава тринадцатая: Нана

Глава четырнадцатая: Нана

Глава пятнадцатая: Р’ран

Глава шестнадцатая: Нана

Глава семнадцатая: Р’ран

Глава восемнадцатая: Нана

Глава девятнадцатая: Р’ран

Глава двадцатая: Нана

Часть вторая. Глава двадцать первая: Нана

Глава двадцать вторая: Р’ран

Глава двадцать третья: Р’ран

Глава двадцать четвертая: Нана

Глава двадцать пятая: Р’ран

Глава двадцать шестая: Нана

Глава двадцать седьмая: Нана

Глава двадцать восьмая: Р’ран

Глава двадцать девятая: Нана

Глава тридцатая: Нана

Глава тридцать первая: Р’ран

Глава тридцать вторая: Р’ран

Глава тридцать третья: Нана

Глава тридцать четвертая: Нана

Глава тридцать пятая: Р’ран

Глава тридцать шестая: Р’ран

Глава тридцать седьмая: Нана Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg