«Чартер в 13-й век (СИ)»

Чартер в 13-й век (СИ) (fb2) - Чартер в 13-й век (СИ) (Билет в 1812 - 2) 1316K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Юрьевич Корьев

Сергей Корьев ЧАРТЕР В ТРИНАДЦАТЫЙ ВЕК

До назначенного срока, когда нам следовало посетить некий антикварный магазин, оставался целый месяц. От нетерпения можно и загнуться. Поэтому я решила выбраться в город своей мечты Париж. Женевьева отправилась со мной. Мы купили путёвки и вот она — столица девичьих грёз и завидных женихов. Экскурсии, магазины, снова экскурсии. В один из дней мы отправились в старинный замок. Это для нас он был старинным, а для истории так, пустяк. Здание было построено в двенадцатом веке, затем неоднократно перестраивалось и на протяжении своего существования принадлежало одной семье. От древних стен остался лишь донжон, а вот всё остальное было возведено в семнадцатом столетии, а затем благоустраивалось под нужды владельцев. Долгие годы никто, кроме хозяев, не переступал порога этого имения, но вот настал день, когда туристам, наконец-то, посчастливилось заглянуть вглубь истории. Почему владельцы решили сдаться и допустить любителей старины к созерцанию предметов искусства, хранившихся в замке, было неизвестно. Честно говоря, я обрадовалась, оказавшись в числе счастливчиков. Правда, по дороге умудрилась задремать: сказывалась напряжённая программа тура. Мне показалось или же это был сон? Я явно слышала перестук колёс и чувствовала, как на ухабах подпрыгивает, слегка пружиня на рессорах, карета. Карета?! Я еду в карете? Здрасте, до свидания! Тем временем экипаж въехал на мост, затем через арку во двор, замощённый булыжником, и остановился. Дверца распахнулась, в поклоне склонился слуга, протягивая руку. Осмотревшись, поняла, что нахожусь во дворе какого-то особняка, вернее замка, некогда перестроенного и приспособленного под нужды владельцев. К входу в дом вела полукруглая лестница. Высокие застеклённые двери распахнулись, и на пороге появилась до удивления знакомая женская фигура. Вслед за ней показались дети. Судя по нарядам, мальчик и девочка. Скорее всего, погодки.

— Мама, подожди, Эмили запуталась в платье, — мальчик схватил женщину за руку и потянул обратно.

— Боже, у вас всё время что-то случается, — мать подхватила девочку на руки, мальчик последовал за ними.

Когда женщина подошла ближе, я с удивлением узнала в ней Зинаиду. Как такое возможно? Между тем подруга отпустила девочку и подбежала ко мне.

— Машка, наконец-то, а мы и не чаяли, что приедешь. Кстати, а где твой супруг?

Ничего себе, какой супруг? Я вроде дама незамужняя. Видя недоумение в моих глазах, Зинаида, как всегда, не выслушав ответа, продолжила:

— Понимаю, понимаю, поругались. Мужики они все такие. Мой, когда я его достану, на охоту отправляется. Твой, значит, отбыл туда же. Ладно, чего стоим, пошли. Я прикажу кофе подать. Эмили, иди, поиграй с братом, а мы с тётей Мари посудачим.

Наконец-то, наша подруга Зинаида нашлась. Во время последнего путешествия по временам и странам мы оставили её во Франции начала 19 века с бой фрэндом Мишелем и с тех пор ни слуху, ни духу. Правда, на выставке в Москве она умудрилась через свою праправнучку передать весточку. С тех пор ничего: мы только узнали, что наша подруга вышла замуж, и у неё всё сложилось удачно, а сегодня, на тебе, странный сон, в котором я встречаюсь с Зинаидой и узнаю уже о своём замужестве. Странно как-то.

Проснулась я от голоса гида, который сообщил о том, что мы прибыли к месту предстоящей экскурсии. Жаль, что сон так быстро закончился и оставил слишком много загадок!

— Господа, прошу поторопиться. Время ограничено. Нам выделили лишь два часа. Ещё раз не боюсь повторить, как нам повезло, что владельцы имения решили открыть двери своего замка именно для нашей группы.

Оглядев окрестности, поняла, я здесь когда-то бывала. Именно этот пейзаж предстал передо мной во сне. Сейчас мы войдём в мощёный булыжником двор. Прямо перед нами появится полукруглая лестница, ведущая к застеклённым дверям. Мы поднимемся вверх и окажемся в холле с античными статуями. По всей видимости, сама того не замечая, я произнесла это вслух.

Гид в изумлении посмотрела на меня.

— Мадам, у вас великолепно развито воображение. До сего дня, кроме владельцев замка, никто из посторонних здесь не бывал.

Я прервала девушку и добавила:

— Из холла несколько дверей ведут в разные покои. Одна открывается в женский будуар со столом для десерта посредине, рядом два кресла, обитых красным штофом, у окна диван на гнутых ножках. Из окна виден въезд во двор. Далее двери с бронзовыми накладками в стиле ампир…

Договорить мне не дали, девушка-гид прервала меня:

— Извините, мадам, но сейчас не время для фантазий. Нам следует поторопиться.

Когда мы прошли во внутренний двор, уверенность гида в моих фантазиях несколько поколебалась, поскольку нам пришлось подняться по полукруглой лестнице в холл, украшенный античными статуями. Девушка в изумлении взглянула на меня, но ничего не сказала, но вот, когда мы оказались в будуаре, она смогла лишь воскликнуть:

— Но как?

— Что как? — уточнила я.

— Как вы обо всём догадались?

Тут я удивила всех ещё раз.

— Могу рассказать, что скрывается за той дверью, — и я указала на комнату, где когда-то пришлось скрываться от своего мужа, которого никогда не видела. Я с точностью до мелочей описала, что находилось за дверью в стиле ампир с бронзовыми накладками. На этот раз удивилась женщина, которую выделили нам хозяева замка для сопровождения экскурсии.

— Вы не можете этого знать. Дверь, как мне помнится, не открывалась с тысяча восемьсот двадцатого года или около того. Так что, мадам, это лишь ваши предположения. Извините. Сейчас мы войдём в комнату, куда не вступала нога человека около двухсот лет. Вы будете первыми, кто увидит то, что там находится. Вот тогда и проверим правдивость ваших слов.

— Подождите, — воскликнул один из туристов, — а почему именно мы и почему только туристам из России позволено приоткрыть завесу истории?

— Хороший вопрос, — отложив шаг в неизвестность, продолжила женщина, — хозяйка замка оставила некое завещание, в котором было сказано, что в такой-то день следует открыть двери замка для туристов из России при условии, если среди них будут две дамы по имени Мария и Женевьева. Я связалась с туристическим агентством и мне сказали, что группа, где находятся женщины с этими именами, прибыла в Париж, а я лишь выполняю волю владельцев поместья. Прошу вас, господа.

Поворот ключа в замке и мне что-то поплохело. Я вновь услышала голоса давно ушедшей эпохи. Вот мы с Зинаидой сидим в будуаре и распиваем уже вторую бутылочку красного, между прочим, очень приятного на вкус. В комнату входит служанка и сообщает, что прибыл её супруг с гостем. Подруга спешно покидает меня, торопясь к мужу. Я выглядываю в окно и вижу, как Мишель слезает с лошади и помогает своему спутнику спуститься на землю. Возвращается Зинаида и сообщает, что Мишель случайно встретил на охоте моего супруга, который подвернул ногу. Он решил привезти его в замок.

— Подожди здесь, — просит Зинаида, — я сейчас приведу твоего сюда.

Я в замешательстве, поскольку этого своего я ни разу не видела. Пришлось спрятаться в соседней комнате, чтобы, по крайней мере, вначале посмотреть на своего мужа, а то, вдруг, не понравится. Что тогда делать? Слышу шаги. К двери, за которой я нахожусь, кто-то приближается. Раздаётся голос:

— Мари, открой, нам надо поговорить…

Очнулась я от шума, царившего в комнате.

— Мадам, — услышала я голос домоправительницы, — прошу извинить меня ещё раз, но вам письмо.

Мне протянули конверт, перетянутый голубой лентой и запечатанный сургучом.

— От кого письмо?

— Не знаю, мадам. Это часть завещания. В нём было сказано, отдать письмо женщине, которая в точности поведает об интерьере будуара, в котором мы сейчас находимся. Честно говоря, я не верила, что кто-то может так точно описать обстановку. Можно вопрос?

— Да, конечно.

— Скажите, как вы смогли знать о том, что находится в комнате, запертой на ключ двести лет? Даже я, являясь домоправительницей, ни разу здесь не бывала, хотя знаю каждый закуток поместья. Вам кто-то из хозяев замка оставил письмо?

— Нет и ещё раз нет, но рассказать, откуда я узнала об этом, не могу, всё равно не поверите.

— Ещё раз прошу прощения. Продолжим экскурсию. Господа, пройдёмте за мной.

Далее всё пошло не по плану. Мои соотечественники постоянно косились на меня и не обращали внимания на экскурсовода.

— А сейчас, — откуда-то издалека послышался голос гида, — прошу вас подойти к этой витрине, где представлены семейные реликвии семьи де Бремон.

Я встряхнулась и вернулась в реальность. Все-таки задала мне подруга загадку: интересно, за кого я умудрилась выйти замуж, да так удачно, что прячусь от своего ненаглядного?

Ладно, посмотрим, что там за реликвии. В старинном шкафу были представлены семейные фотографии, не представлявшие для туристов никакого интереса, какие-то украшения и безделушки. Поэтому все поспешили дальше. Моё внимание зацепилось за пару фотографий. Ого, да это же Мишель. Помню, я уговорила его сходить в фотоателье и сделать снимок. С трудом, но он согласился. Подобный снимок хранится и у меня дома. Жаль, больше не увидимся. Хороший парень, хотя и французский аристократ. Помню, как он сразу же принял реалии нового для него времени, как познакомился с моим соседом Валентином за чашкой водки. Свой в доску парень! На меня накатила такая тоска, что я невольно пустила слезу. Вот ещё одно фото, мы все втроём, то есть я, Зинаида и Женевьева в моей квартире за праздничным столом. Стоп, а это что? Мой взгляд сначала скользнул, а потом остановился на дешёвой китайской безделушке. Такая и у меня есть. Мы купили ради прикола пластиковые брелоки совершенно одинаковые с сигналом поиска. Это на случай, если ключи потерять.

Всё, хватит воспоминаний. Выбежала из комнаты и отыскала группу, которая готовилась к осмотру парка. Окутанная грустными мыслями, я присоединилась к ним. Жэка подхватила меня под руку и отвела в сторону.

— Слушай, что там в письме? Ты уже прочитала?

Я отрицательно покачала головой.

— Что с тобой? На тебе лица нет.

— Да так, воспоминания нахлынули. Не бери в голову. Пошли, полюбуемся ландшафтом.

В это время туристы, ведомые домоправительницей, подошли к монументальному зданию.

— Перед вами семейная усыпальница семейства де Бремон. Надгробия выполнены знаменитыми скульпторами прошлого. Вы увидите работы Гудона и Родена.

Скрипнули двери, пахнуло холодом. Мы медленно втекли внутрь.

Гид продолжила экскурсию:

— Обратите внимания на эти надгробия. Памятники выполнены известным скульптором Франсуа Рюдом, чьё творчество составляет вершину французской романтической скульптуры, Якобинец, он был вынужден жить в изгнании в Брюсселе почти всё время реставрации монархии. Вернувшись во Францию в 1827 году, Рюд сразу выдвинулся на первое место среди других скульпторов, представив мраморную статую «Неаполитанский мальчик-рыбак», которая хранится в Лувре. Данное надгробие создано ещё при жизни хозяев замка. Вы видите скульптурные портреты Мишеля де Бремон и его супруги, на мраморной плите изображены их фигуры. Первой из жизни ушла Зинаида де Бремон. Её супруг, не выдержавший потери, через день покончил с собой. Вот такая история любви.

Пойдёмте, вас ждут произведения гениального Родена.

Группа прошла вперёд, а мы с Женевьевой задержались. Я посмотрела на дату смерти Зинаиды. Одна тысяча восемьсот шестьдесят первый год. У Мишеля дата смерти на день позже.

— Зина, Зина, — я протянула руки к надгробию, — нам так тебя не хватает.

За спиной послышалось подозрительное сопение. Оглянувшись, увидела, как Женевьева вытирает слёзы.

— Вот и всё, мы больше никогда не увидимся, — теперь подруга рыдала навзрыд.

Я присоединилась к ней. Внезапно тихий тёплый ветерок пролетел в сумраке склепа, и мы явно услышали голос нашей подруги:

— Не переживайте. Я была счастлива и ни о чём не жалею Я любила и была любима. Другой судьбы мне не надо. Вот о том, что мы никогда не увидимся, надо подумать. А вдруг?

— Жэка, ты это слышала? — вытирая слезы, спросила у подруги.

— И ты тоже? Я думала, мне почудилось. Значит, не всё потеряно и мы, возможно, увидим Зинаиду живой и здоровой.

— Пошли, нас, наверное, ищут.

Действительно, гид нервно высматривала, куда мы запропастились.

— Слава богу, — вздохнув, она пропустила нас в автобус, и мы отправились обратно. Оглянувшись, увидела, что домоправительница машет вслед платком, а за спиной у неё отчётливо виднелась женская фигура в старинном платье.

— Жэка, смотри, — я резко дёрнула подругу за руку, — смотри, там.

Женевьева оглянулась и вопросительно взглянула на меня, но тут же изменилась в лице.

— Это Зина? Ты её видишь?

— Да, — коротко ответила я.

В отель группа вернулась вечером. Экскурсии и ещё раз экскурсии заполнили весь день. Когда наступило время прочитать послание из прошлого, я достала конверт, сломала печать, разрезала ленточку, и на свет появился пожелтевший от времени листок бумаги, источавший лёгкий аромат старинных духов.

— Читай же, — не вытерпела Женевьева.

«Здравствуйте, мои дорогие подруги. Пишу вам в надежде, что вы получите это письмо. Как я догадалась о том, что вы приедете в Париж, и вам вручат моё послание? Объясняю. Как-то вечером, разбирая книги в библиотеке, наткнулась на странный фолиант в красном сафьяновом переплёте. Открыв первую страницу, ничего не нашла. Она была девственно чиста. Подумав, что тут вкралась какая-то ошибка, отложила книгу, но заметила, что на её страницах стали появляться буквы. Пришлось вновь взять её, и моему изумлению не было предела: я увидела на одном из листов изображение Красной площади. Откуда? К тому же это было изображение современной Красной площади двадцать первого века. Под картинкой была надпись, в которой говорилось, что некие Мария и Женевьева приедут в Париж, купив путёвку, весной 2017 года. Я поняла, что речь идёт о вас и тогда мне в голову пришла идея запечатать комнату, в которой была когда-то Машка и отдать приказ не открывать её до весны две тысячи семнадцатого года. Затем села и написала вам письмо и в своём завещании велела передать его той, кто сможет описать интерьер запертой комнаты. Да, да именно завещание. Все мы смертны. Когда-нибудь придёт и мой черёд. Из этой же книги я узнала, что Женевьева вышла замуж, и у неё первым родится сын».

— Но я даже не беременна. Значит…

Я перебила её:

— Значит, ты встретишься со своим Сержем, и у вас появится младенец мужского пола. Радуйся.

— Боже, я уже думала, что никогда не увижу Серёжу. Читай дальше.

«Не знаю, писать ли об этом, но муж Женевьевы однажды исчезнет. Долго, очень долго они будут блуждать в одиночестве, но судьба не отвернётся от них».

— Как исчезнет? Только не это. Серж не может исчезнуть и оставить меня одну. А как же наш сын? Нет, этого не может быть! Там есть ещё что-то о нас с Сергеем? — вскрикнула подруга.

— Нет, о тебе там больше ничего нет. Мне продолжать?

— Да, да, — рассеянно кивнула Жэка.

«Я была потрясена тем, что прочитала и решила отложить дальнейшее изучение книги на завтра, но на следующий день так и не смогла найти её. Тем не менее, написала письмо, вложила его в завещание и подумала, будь, что будет!

Хочется верить, что мы с вами ещё встретимся. Да, Машка, куда ты тогда пропала? Нам пришлось взломать дверь. Твой муж так хотел поговорить с тобой, но тебя в комнате не было. Не дрейфь, он тебя любит и никогда не изменял. Верь. Возвращайся и прости его. Он, как мне показалось, неплохой парень. Конечно, не без тараканов в голове, а у кого их нет?

Целую. Жду в гости.

Ваша Зинаида».

— Это всё? — поинтересовалась Женевьева.

— Вроде да, — я даже перевернула листок, — и тут пусто.

Дни, заполненные экскурсиями, пролетели незаметно. Попрощавшись с Парижем, вернулись в Москву и стали с нетерпением дожидаться похода в антикварный магазин.

На Арбате, как всегда, сновали многочисленные туристы, разместились уличные художники и торговцы сувенирами. Мы влились в общую толпу и, пройдя мимо «Праги» нашли нужную нам дверь. Над головой звякнул колокольчик, известив владельцев о приходе вероятных клиентов. Мы поднялись на второй этаж. За прилавком виднелся молодой человек, перебиравший что-то на витрине.

— Вас что-то интересует? — оторвавшись от дела, спросил он.

— Можно, мы сначала осмотримся?

— Конечно, проходите. Только зал справа не для посетителей. Извините, там находятся вещи, принесённые на комиссию или же оставшиеся невостребованными в течение длительного времени.

Тут мой взгляд выхватил книгу в красном сафьяновом переплёте в той самой комнате, куда вход был запрещён.

— Извините, — обратилась к продавцу, — я заметила книгу вон там, на столе, — и указала на случайную находку.

— Какая книга?

— В комнате напротив.

— Вы о книге в красном сафьяновом переплёте?

— О ней самой.

— Сейчас принесу. Она у нас уже второй год. Никто не обращал на неё внимания, хотя часто спрашивали показать. Текст, к сожалению, написан по-арабски, там всего три иллюстрации и уйма пустых страниц. Вы не передумали насчёт покупки?

— Нет, нет, принесите взглянуть.

Вскоре мы разглядывали свою находку. Действительно, содержимое книги было написано арабской вязью, и имелось, как и сказал продавец, всего три чёрно-белых иллюстрации, да и те не особо хорошего качества. Я незаметно толкнула подругу, привлекая её внимание.

— Та самая, — стараясь, чтобы меня не услышал молодой человек, шепнула я.

Женевьева понимающе кивнула. Мы продолжили рассматривать сей раритет, и тут я заметила, что на пустых страницах стали проявляться какие-то надписи. Пришлось поспешно захлопнуть книгу, чтобы продавец ничего не заметил и не вздумал поднять цену.

— Сколько? — задала вопрос изумлённому парню.

— Вы всё-таки решились на покупку? Напрасно, книга не такая уж и старая. Судя по переплёту, конец девятнадцатого века.

— Так сколько?

— Десять.

— Что десять?

— Тысяч рублей.

Расплатившись, вновь вышли на Арбат и спустились в метро. Дома, раскрыв фолиант, обнаружили надпись на французском языке. Текст повествовал о том, что во времена Великой французской революции, погибло множество ни в чём не повинных людей. Террор захлестнул всю страну.

— Интересно, зачем нам это знать? — спросила подруга.

— Смотри, Жэка, кажется, появляется какая-то картинка.

Мы обе уставились на рисунок.

— Боже, это же мы с тобой, а рядом какая-то женщина, — вскрикнула Женевьева.

— Смотри, смотри, тут вроде бы плаха и палач с топором, — я обратила внимание подруги на новые детали.

— Машка, а что мы делаем на плахе?

— А я знаю.

Внезапно Женевьева громко чихнула.

— Ты чего?

— Глянь, со страниц сыплется пыль. Вот я и чихаю.

Тут и на меня напал чих. Минут пять мы не могли остановиться. Захлопнув книгу, потопали в ванную, но были остановлены громким мужским голосом, вещавшим на языке Вольтера и Гюго:

— Мадам, разрешите поинтересоваться, куда это вы направились?

Чихнув последний раз, я обнаружила нас на помосте, рядом виднелась плаха, мужчина с топором в руках и какая-то старушка в старомодном платье с коротко остриженными волосами. Женевьева как раз подошла к ступенькам, ведущим вниз с помоста. Рядом бушевала разгорячённая толпа людей, одетых в костюмы, судя по всему, конца восемнадцатого века.

— Где мы? — невольно вырвалось меня.

— Как где? Вас, как врагов революции, приговорили к смертной казни, и сейчас я осуществлю правосудие, — пояснил мужчина с топором. — Сударыня, — это уже к Жэке, — а вас я бы попросил вернуться на место. Вы мешаете работать, и не торопитесь, пожалуйста, вы в очереди третья.

Подруга обернулась и невинно спросила:

— В очереди, это понятно, но вот зачем эта очередь выстроилась?

У палача от удивления отвисла челюсть. Жэка тем временем сняла с ноги туфлю на шпильке и запустила в мужчину. Туфля, описав замысловатую дугу, врезалась в лоб душегуба. Тот пошатнулся и, потирая ушибленное место, в недоумении оглядел улюлюкавшую толпу. Я, схватив за руку старушку, находившуюся, как я поняла, в очереди на усекновение головы, первой и потянула её за собой. Та не стала упираться и вскоре мы под одобрительные возгласы, окруживших помост людей, покинули негостеприимное место и пустились наутёк. Вслед раздалось:

— Подождите, а как же я?

Оглянувшись, увидела, что палач, так и не выпустив из рук орудия труда, устремился за нами.

Дама, всё ещё не веря в своё спасение, постоянно оглядывалась на эшафот, но, тем не менее, бодро устремилась за нами. Несмотря на пережитые волнения, незнакомка не снижала темпа бега. Вскоре толпа любопытных граждан, решивших проверить, чем дело закончится, осталась позади. Наконец-то можно перевести дух. Ухватив старушку за руку, остановили её. Разглядев незнакомку, поняла, что была не права, обозвав даму старушкой. Та находилась в таком помятом состоянии, что невольно её внешний вид ввёл меня в заблуждение. Присмотревшись внимательнее, поняла, что спасённой нами женщине было около сорока лет.

— Всё, больше не могу, — прислонившись к стене дома, с трудом выдавила из себя Женевьева. Я была полностью согласна с ней. Дыхания не хватало. Оглядевшись, не заметили никакой опасности. Можно слегка и передохнуть. Наша спутница, отдышавшись, решила представиться:

— Маркиза Адель Беатрис Валери де Молье.

— Ещё одна маркиза на нашу голову, — буркнула я.

— Извините, вы обмолвились, что среди нас есть ещё одна маркиза, — перебила меня Адель, — позвольте узнать, кто из вас?

Ответить я не успела, подоспел наш узник совести с топором в руках. Тяжело дыша, он остановился перед нами.

— Дамы, нельзя же так резво убегать от заслуженного наказания. Я всё-таки нахожусь на работе. Что скажет начальство, когда не обнаружит меня на рабочем месте. Прошу вас вернуться обратно и позволить завершить начатое.

Каков нахал, казнить просто так трёх безобидных женщин. Между тем подруга достала вторую туфлю и замахнулась на мужчину, намереваясь зарядить того каблуком по лбу. Палач инстинктивно закрылся руками.

— За что? Ничего личного, у меня работа такая.

— Нет, я сейчас врежу этому придурку, — вклинилась Женевьева и всё же двинула мужика по голове.

По всей видимости, у того произошло короткое замыкание мыслительной деятельности, ибо он сменил пластинку, заголосив:

— О, прекрасная незнакомка, позволь служить тебе верой и правдой. Клянусь защищать тебя до конца своих дней. Приказывайте, моя госпожа.

Женевьева с изумлением посмотрела сначала на меня, потом на мужчину и, недолго думая, приказала тому отправиться к чёрту на кулички.

Палач поинтересовался, где эти кулички находятся. Ему показали направление, палач приложился к ручке моей подруги и последовал по указанному маршруту, тем не менее, прихватив и свой топор.

Так, одной головной болью меньше. Теперь бы разобраться с остальным. Мои размышления прервала Адель:

— Вы упомянули, что одна из вас является маркизой. Мне хотелось бы узнать, кто.

Подруга, скромно потупившись, отстранила меня и представилась:

— Женевьева де Турмон, маркиза.

Старушка удивлённо взглянула на неё и спросила, не из тех ли самых Турмонов она происходит. Жэка утвердительно кивнула. Наша новая знакомая удивлённо потрясла головой.

— Знаю я это семейство, но вот о Женевьеве ничего не слышала. По всей видимости, вы принадлежите к дальней ветви де Турмон, столетие назад перебравшейся на Британские острова.

Зазнавшаяся маркиза лишь развела руками, соглашаясь с доводами.

— Подождём пока с выяснениями всех подробностей генеалогического древа моей подруги, — прервала я размышления Адель, — на данный момент перед нами стоит более серьёзная задача, куда идти.

— Как куда? — возмутилась мадам де Молье, — ко мне, конечно. У меня здесь неподалёку особняк. Там на время и укроемся. Идёмте же, — видя нашу нерешительность, поторопили нас.

Ничего не оставалась, как последовать за маркизой. Действительно, минут через десять мы остановились у подъезда внушительного особняка, по фасаду украшенному многочисленными завитушками, кариатидами и атлантами.

— Ну, вот мы и на месте, — Адель поспешила к парадной и повернула ручку звонка.

Двери моментально распахнулись, и в проёме показался мужчина с винтовкой наперевес.

— А вот и наша маркиза пожаловала, — с энтузиазмом воскликнул он. Затем крикнул в темноту прихожей, вызывая какого-то Пьера.

Вскоре показался второй мужчина и посмотрел на хозяйку дома.

— Что же вы стоите, словно не родная? — подхватив маркизу под руку, он затащил её в дом. Пока двери не захлопнулись перед нами, мы услышали, что наконец-то удалось схватить маркизу де Молье, организовавшую заговор против революционного правительства якобинцев. Мы так и стояли в удивлении, разглядывая закрытые створки. Впрочем, вскоре дверь распахнулась снова, и на пороге появился уже знакомый нам Пьер.

— Гражданочки, а вы что застыли? Маркиза приглашает вас в гости. Проходите, — мужчина жестом показал нам, что следует пройти внутрь.

Мне эта затея не понравилась, поэтому, дёрнув Жэку за руку, крикнула:

— Тикаем! — и рванула за угол особняка, по пути налетев на группу вооружённых мужчин. Те с удивлением посмотрели на меня, а неугомонный Пьер закричал:

— Ловите роялистку. Не дайте уйти предательнице, подрывающей устои революции. Хватайте и её товарку.

А вот это уже слишком. Какие такие предательницы революции? Мы-то здесь с какого перепуга? Познакомились с маркизой де Молье, вот и вся наша контрреволюционная деятельность. Мужчинам мои доводы не показались убедительными и они дружной толпой рванули за мной. Не на ту напали. Вспомнив школьные уроки физкультуры, я припустила из всех сил, и вскоре мне удалось оторваться от погони, при этом потеряв из вида Женевьеву. Хорошо, что я не прогуливала в школе нелюбимые уроки. Препод был старый и занудливый. Девчонкам он не нравился, и все дружно симулировали различные болезни. Мне же стало жаль учителя, и я решила выбиться в отличницы, посещая все уроки и даже дополнительные занятия. Советую, занимайтесь в школе физкультурой, пригодится! Может, как я сейчас, нормы ГТО сдадите.

Спрятавшись за очередным шедевром архитектуры эпохи рококо, я пропустила вперёд негодующих преследователей, потерявших из вида потенциально жертву. Теперь отдышаться и отыскать подругу. Зная её особенность вляпываться в различные неприятности, можно ожидать любого поворота дел. Протиснувшись между створками ажурной решётки, я проникла в небольшой дворик, засаженный шикарными кустами роз. Присев на скамейку, услышала шум, доносившийся с улицы.

— Одну упустили, — раздался грубый мужской голос, — далеко не уйдёт. Искать надо здесь, где-то рядом должна быть. Жиль, глянь во дворе, может там схоронилась, а я пока её сообщницу покараулю.

Становится жарковато, вроде бы собираются просканировать дворик, где я в это самое время пыталась притвориться слегка увядшей розой. Впрочем, без всякой надежды на успех. Оказалось, мимикрия не мой конёк. С отчаянием огляделась вокруг. Ничего и никого. Спрятаться негде. Придётся сдаваться на милость победителя. Жэку, как я поняла, уже поймали. Теперь настала и моя очередь. Я уже приготовилась выйти из своего укрытия, как сзади меня распахнулось окно, и раздался тихий голос:

— Мадам, — я оглянулась и увидела девушку, приложившую палец к губам, — идите сюда, я помогу вам.

Я вскочила со скамейки и подбежала к окну.

— Залезайте, — мне протянули руку.

Было высоковато, но мне удалось разглядеть поблизости пару кирпичей. Подложив их под окно, смогла забраться внутрь. Едва мы закрыли ставни, как появился мужчина, отправленный на мои поиски.

— Здесь никого нет, — крикнул он своему товарищу, не обратив внимания на кирпичи под окном.

Затем мы услышали какой-то шум и непередаваемые словосочетания, из которых мне удалось понять, что некая стерва, ударив мужика, оставленного приглядывать за ней, туфлей по голове, умудрилась сбежать. Думается, речь шла о Женевьеве. Уже легче. Буду знать, что подруге пока ничего не угрожает.

Я поблагодарила свою спасительницу со скромным именем Лиона и посетовала, что в город я только что прибыла, и у меня здесь нет никого из знакомых кроме маркизы де Молье, да и ту арестовали. Девушка вскрикнула и тут же зажала рот рукой.

— Вы видели, как арестовали мою тётушку?

Я кивнула.

— Странно, её должны были сегодня казнить, а вы говорите, что её арестовали. Признавайтесь, кто вы?

Горестно вздохнув, я рассказала о недавних событиях.

— Слава Всевышнему, — достав платок, Лиона смахнула набежавшие слёзы, — тетушку отправили в тюрьму неделю назад. Я пыталась выкупить её, но всё напрасно. Деньги взяли, обещали помочь, а вчера я узнала, что утром должна состояться казнь. Я молилась за тётушку и бог не оставил меня сиротой.

Я удивлённо взглянула на девушку, а та продолжила:

— Тётушка воспитала меня после смерти родителей. Тогда мне было три года. Матушку и отца казнили, обвинив в измене короне. Маркиза единственный родной мне человек. Вы спасли её. Теперь я ваша должница. Скажите, как я могу вас отблагодарить?

— Вы уже отдали свой долг, спасая незнакомого человека. Как я поняла, Адель вам дорога.

Лиона кивнула.

— Так вот, маркизу арестовали, и ей снова грозит плаха. Надо выручать вашу родственницу. Пока она находится в своём особняке, можно попытаться вытащить её оттуда, а затем, как можно скорее, покинуть Париж. Может, у тебя есть какой-то план, как спасти тётушку? — я решила перейти на ты.

Девушка рассказала, что можно проникнуть в особняк через тайный ход, если республиканцы не узнали о нём. До наступления темноты мы успели перекусить и немного вздремнуть. Ближе к назначенному времени переоделись в более подходящую для задуманной вылазки одежду и, проверив, нет ли кого во дворе, приступили к выполнению намеченного плана. Прошлись несколько раз мимо особняка, охраны в пределах видимости не наблюдалось. Возможно, все отдыхают и находятся внутри здания.

— Сейчас пройдём во внутренний дворик, — увлекая меня в переулок, уточнила Лиона, — и найдём калитку, которой пользуются слуги. Вроде никого, — заглянув во двор, констатировала девушка, — теперь сюда, — подхватив меня под руку, моя спутница поспешила к незаметной двери, наполовину скрытой разросшимся плющом.

Тихо скрипнули створки, и мы оказались в пыльном коридоре, которым давно не пользовались. Странно, в помещении не было видно ни одной двери кроме той, через которую мы проникли внутрь. В самом дальнем конце коридора валялись корзины, ящики и какая-то мягкая рухлядь.

— Помоги, — откидывая одну из корзин, попросила девушка.

Вскоре всё было отброшено в сторону, и я увидела небольшой рычаг, утопленный в стену. Лиона потянула его на себя, и часть стены отъехала в сторону, открыв тёмный проход. Едва мы вошли туда, как стена вновь стала на своё место.

— Не отставай, — поторопили меня, — следует подняться на второй этаж. По всей видимости, тётушку держат там в одной из комнат. Смотри под ноги, не запнись, а то нашумишь, охрана сбежится.

Вскоре появилась деревянная лестница, уходившая вверх. Осторожно, стараясь как можно тише двигаться, мы поднялись на нужный нам этаж. Лиона подошла к стене и прильнула к некому подобию окошка, зачем-то расположенному почти в самом низу стены. Затем поманила меня, приложив палец к губам. Я взглянула в отверстие и увидела пустынную комнату.

— Мы выйдем здесь, — прошептала девушка. Иди за мной.

Лиона сделала пару шагов в сторону, отодвинула заслонку, и мы оказались в камине. Хорошо, что тот находился в нерабочем состоянии.

Внезапно раздались шаги, и кто-то подошёл к двери. Мы едва успели укрыться в большом платяном шкафу. В комнате появился мужчина, подошёл к секретеру, открыл его, вытащил шкатулку, затем достал из кармана какую-то бумагу и положил внутрь, вернув затем всё на место. Оглянувшись, вышел. Мы подождали минут пять, и вылезли из своего укрытия. Я направилась к двери, но Лиона остановила меня.

— Подожди, посмотрим, что там спрятали.

Шкатулка вновь покинула насиженное место, и девушка вытащила бумаги. Развернув один из свитков, удовлетворённо цокнула языком, и засунула находку за корсет.

— Это подорожный лист, — пояснила она, — пригодится, когда будем выезжать из Парижа. Просто впишем наши имена, и нас никто не сможет задержать. Теперь давай на выход.

Я выглянула за дверь. Не обнаружив ни одной живой души, вышла из комнаты. За мной последовала Лиона.

— Кажется, я знаю, где тётушка, — направляясь к одной из дверей, она поманила меня за собой, — здесь кабинет и на окнах решётки. Я думаю, она там.

Открыв засов, осторожно распахнули дверь и оказались в комнате, заставленной массивными шкафами. За столом, откинувшись на спинку кресла, дремала маркиза. Вот это выдержка. Ей жить осталось меньше суток, а она спит.

— Тётушка, — Лиона потрясла женщину за плечо.

Та открыла глаза и в немом удивлении уставилась на племянницу.

— А ты как здесь оказалась? Тебя арестовали? — и, не дождавшись ответа, грустно произнесла, — а мне сказали, завтра на эшафот.

— Нет, нет, меня не арестовали, — поспешила успокоить родственницу Лиона, — я за тобой. Мы можем бежать. Тут со мной Мария.

Адель наконец-то заметила меня.

— Мы уже знакомы. Где ваша подруга? — поднимаясь с кресла, поинтересовалась она.

— Она, к сожалению, пропала.

— Очень, очень жаль. Тут до меня дошли слухи, что супругу Поля де Турмон арестовали и препроводили в Консьержери. Оттуда только один путь — на эшафот, — грустно вздохнула маркиза, а затем, сменив тему, продолжила, — что-то мы задержались. Пора и честь знать. Захватим деньги, драгоценности и отправимся на юг, куда перебрались мои хорошие знакомые. Там безопасно. Подождите, а я пока соберу всё необходимое.

Мы отправились на третий этаж, где находилась спальня маркизы. Та, скрывшись за дверьми, оставила нас на страже. Как мне показалось, напрасно. Особняк был погружен в тишину. Солдаты революции, решив, что арестованная бунтарка никуда не денется, решили вздремнуть. Вот и мы слегка расслабились. Оказалось, зря. Кто-то из охраны надумал проверить, как себя чувствует арестантка. Внизу раздались крики, послышался топот ног.

— Она сбежала. Перекрыть все выходы. Далеко маркиза уйти не могла.

Влипли, так влипли. Впрочем, на нашем этаже царило относительное спокойствие. Лиона распахнула двери спальни, чтобы поторопить тётушку, но в комнате было пусто.

— Мари, сюда, — позвали меня, — тётушка исчезла. Я заглянула в будуар и заметила странный беспорядок, будто бы здесь произошла схватка и человека силой заставили покинуть помещение.

— Мне кажется, твою тётушку похитили, — обрадовала я Лиону.

— Кто мог это сделать? Кроме нас двоих ни одна живая душа не знала, что Адель будет здесь в это время.

— Вероятно, некто решил поживиться драгоценностями твоей родственницы, а она оказалась свидетельницей преступления. Кстати, ты не знаешь, где тётушка хранила свои украшения?

— За картиной, — девушка указала на пейзаж, украшавший одну из стен, — находится сейф. Там всё и должно находиться.

— Давай проверим.

Мы сняли картину. Ключ от сейфа был закреплён на раме. Кажется, до ценностей никто не добрался. Открыв замок, увидели, что он заполнен коробочками, свёртками и маленькими мешочками.

— Всё на месте, — удивилась Лиона, — а где же тётушка?

— Давай, — прервала я её размышления, — забирай ценности. Кажется, вскоре здесь будет жарко. Обсудим всё чуть позже.

Высыпав содержимое мешочков, коробочек и свёртков на покрывало, завязали всё в узел. Теперь можно и в дорогу. Не успели подойти к дверям, как в коридоре раздался шум и мужской голос предложил проверить спальню. Мы заметались в надежде обнаружить безопасное место.

— Сюда, — Лиона распахнула дверцу объёмного резного шкафа, — возможно, здесь нас не найдут.

Забравшись внутрь, оказались в окружении платьев всевозможных фасонов и расцветок. Пахло пудрой и духами. Только бы не чихнуть! Дверь в комнату распахнулась, кто-то вошёл внутрь и стал методично обыскивать помещение. Шаги приблизились к нашему укрытию. Я попыталась вжаться в заднюю стенку, но спина не нашла опоры и я оказалась в соседней комнате. Интересное дело выходит: ещё один потайной ход? Дом полон загадок. Дёрнув Лиону за рукав, потащила ту за собой. Девушка выглядела потрясённой, оглядывая небольшую полукруглую комнату. Я задвинула заднюю стенку шкафа. Всё, теперь мы в безопасности. Я услышала, как в спальне распахнулись дверцы бывшего укрытия, сдвинулись платья и голос оповестил о полном отсутствии посторонних в помещении.

— Здесь никого нет.

— Интересно, куда эта чертовка могла деться? Идём, посмотрим внизу.

Шаги удалились. Теперь можно и выбираться.

— Подожди, — предупредила Лиона, — переждём немного. Пусть все успокоятся.

Вообще-то девушка права. Ещё долго в особняке будет царить суматоха, пока борцы за справедливость не поймут, что хрупкие на вид жертвы умудрились избежать сурового наказания. В комнате, где мы оказались, расположилась пара кресел и столик между ними.

— Отдохнём? — предложила я, присаживаясь в одно из произведений мебельного искусства, поскольку кресла были покрыты многочисленными позолоченными завитушками и бронзовыми вставками. Устроившись поудобнее, заметила на столе бутылку и пару бокалов. Ого, неплохо было бы пропустить стаканчик вина. Протянув руку, ухватила бутылку. Не тут-то было. Ёмкость напрочь прикипела к столу. Я удивилась и попросила Лиону помочь. Та попробовала, но безуспешно. Вероятно, на стол попало вино, и бутылка прилипла. Я попыталась повертеть сосуд и тут произошло невероятное: стол съехал с места, явив взору винтовую лестницу, спускавшуюся вниз. Ничего себе! Мы тут сидим, ждём у моря погоды, а ларчик просто открывался.

— Ну, что, идём?

Лиона кивнула и направилась к открывшемуся проходу. Едва мы спустились на несколько ступенек вниз, как стол начал возвращаться на своё место. Пришлось поспешить. Вскоре лестница закончилась, и перед нами предстал подвал. Кругом были разбросаны предметы, окончившие свой жизненный путь и отправленные на пенсию подальше от глаз людских. Отодвинув останки кушетки, мы обнаружили деревянную дверь. Отодвинув засов, оказались в захламлённом дворике.

— Куда мы попали? — поинтересовалась я у Лионы.

Та в недоумении пожала плечами.

— Поблизости от особняка, я думаю. Шли не долго. Значит, где-то рядом. Пойдём, посмотрим.

Обнаружив полуоткрытую калитку, выбрались на пустынную улицу. Оглядевшись, обнаружили, что находимся неподалёку от особняка маркизы де Молье.

— Теперь куда?

— Знаю я тут одно место, где можно укрыться. Там у меня подруга, — ответила на мой вопрос Лиона.

— Она, случайно, не аристократка?

— Виконтесса.

— Думаю, лучше к ней не соваться.

— Почему? Там вполне безопасно. Её дом совсем рядом. Жюли будет рада нас видеть.

— Мне кажется, что в последнее время на аристократов в Париже открыта охота. Нам лучше спрятаться там, где дворян поменьше.

Лиона задумалась.

— Я думаю, ты права. Может, навестим мою няньку?

— Далеко идти?

— Лучше ехать. Она живёт неподалёку от столицы. Когда-то тётушка купила ей небольшую ферму. Когда старушка переехала туда, я частенько навещала её.

Окрылённые, мы поспешили покинуть негостеприимные улицы города. Впрочем, мне придётся вновь вернуться сюда и разыскать Женевьеву. За размышлениями я едва не пропустила шум повозки, приближавшийся к нам.

— Скорее, за мной, — Лиона, ухватив меня за руку, потянула в ближайшую подворотню.

Вовремя. На мостовой показалась телега, запряжённая парой лошадей, которыми управлял мужчина, показавшийся мне знакомым. Внутри виднелась женская фигура, увидев которую, я онемела от изумления. Это была Женевьева.

— Жэка, Жэка, — изо всех сил закричала я, выскочив из подворотни.

Мужчина, услышав шум, придержал лошадей. Подруга заметила меня и с криком: «Машка, зараза!», соскочила с повозки.

— Ты куда пропала? Я уж думала, каюк тебе пришёл. Ладно, поговорим позже. Залезай!

— Жэк, я не одна.

— Это кто?

— Расскажу по дороге.

Мы разместились в телеге и вскоре покинули неуютные кварталы города.

— Рассказывай, — обратилась я к Женевьеве, — где ты была и кто этот мужик на козлах?

— Здравствуй, подруга! Неужели не узнала? Посмотри внимательнее.

Я ещё раз взглянула на возницу и едва не вскрикнула от удивления.

— Но как? Где ты его нашла?

— Узнала, значит?

— А то. Знакомство было слишком экстремальным, чтобы забыть о нём.

— Помнишь, куда мы его отправили? Правильно, к чёрту на кулички. Там-то я его и обнаружила. Когда меня арестовали, я подумала, наступила последняя минута моей свободы, а тут как раз один из конвоиров куда-то отлучился. Я решила использовать проверенный на первой жертве удар. Сама видела, какие шпильки у моих туфель! Так вот, я и вдарила мужика по его оловянному лбу каблуком. Охранник тут же потерял бдительность, чем я и воспользовалась. Бегу, значит, по улицам, сама не знаю куда. Вскоре очутилась где-то в сельской местности, а рядом болото. Так вот, там и сидел наш несостоявшийся палач. Увидев меня, заявил, что куличек не нашёл, присел и задумался, а тут и я собственной персоной. Мужик обрадовался и выказал желание оказать мне всяческую возможную и невозможную помощь. Вот я и попросила вывезти меня куда-нибудь в безопасное место. Жак согласился. Достал где-то телегу, лошадей и вот мы здесь. Слава богу, ты нашлась, а то ведь я собиралась вернуться в город и начать розыски. Маш, ты не представила свою спутницу.

— Совсем забыла. Знакомься, Лиона. Кстати, она племянница нашей маркизы.

— А где сама маркиза?

— Представь себе, пропала.

— Как это, пропала?

— Нам удалось незаметно проникнуть в особняк маркизы и освободить её из заточения, но дальше всё пошло не по плану. Адель отправилась забрать драгоценности и деньги, а потом испарилась, оставив все ценности на месте.

Комната, где она хранила «бижутерию», была в полнейшем беспорядке, как будто кто-то там искал тоже самое, что и маркиза, но так и не обнаружил и решил забрать вместо драгоценностей мадам, чтобы впоследствии потребовать выкуп.

— Да, дела!

— Жэка, а куда вы так спешите, несмотря на поздний час?

— Жак сказал, что знает тут одно местечко, где можно на время укрыться. Ехать недолго. Скоро должны быть на месте. Там какая-то ферма, как я поняла. Куры, коровы, лошадки и другая живность.

Вскоре повозка свернула в небольшую рощу и покатила по просёлочной дороге. Луна блеклым неуверенным светом освещала путь. Послышалось залихватское уханье филина. Лошади всхрапнули и понесли. Впереди показалось дерево, перегородившее путь. Вознице пришлось резко натянуть поводья, чтобы остановить лошадей. Телега накренилась, попав одним колесом в яму. На мгновенье я выпала из реальности, а когда вновь очнулась, не обнаружила рядом с собой ни Лионы, ни Женевьевы, ни Жака. Интересное дело получается, куда все пропали? Выбравшись на дорогу, по следам, оставшимся от повозки, решила нагнать своих спутников. Минут через двадцать увидела впереди огонёк. Вскоре показались и дома. Скорее всего, передо мной была небольшая деревушка. Повезло, возможно, напрошусь к кому-нибудь на постой.

Постучавшись в дверь ближайшей избушки, услышала ворчливый старушечий голос. Тем не менее, дверь распахнулась, и я увидела пожилую женщину в ночной рубашке.

— Чего тебе? — спросила та.

Я, как могла, объяснила, что со мной произошло.

— Ладно, проходи. Утром разберёмся, — сменила гнев на милость старушка.

Мне постелили на топчане, а утром, накормив завтраком, хозяйка завела разговор о вчерашнем.

— Расскажи, что произошло? — попросила она.

Я вкратце описала события предыдущего дня.

— Всё ясно, этой дорогой из города бегут аристократы. Переодевшись в простую одежду, они стараются запутать следы. Думают, их никто не узнает. Однако манеры под крестьянской одеждой не спрячешь: раз надели костюм ремесленника, значит, всё в порядке. Посмотрела бы ты на этих новоявленных крестьян и рабочих. Одёжка подходящая, а вот руки-то никогда никакой работы не видывали. А гонор, гонор так и прёт. Как уж тут не узнать. Ты, я вижу, не из этих бездельников. Руки хоть и чистые, но явно с работой знакомые. Из ремесленников что ли?

— Художница, — коротко бросила я, — посуду на мануфактуре расписываю.

— Вот видишь, не ошиблась я. Так говоришь, с кем ехала?

— С подругами. Случайно под раздачу попали. Арестовать нас хотели, не за тех приняли. Пришлось бежать. Жак сказал, что может спрятать на время.

— Какой такой Жак? Уж не из палачей ли? — с хитрецой поинтересовалась женщина.

Я не стала ничего скрывать и ответила, что он самый.

— Тогда ладно, — улыбнулась она, — помогу. Жака с детства знаю. Аристократов этих за версту чует. Раз уж вам помочь вызвался, значит, хорошие люди. У нас тут недавно одного барона с семьёй казнили. Уж больно спесивый был. На плаху отправили. Туда ему и дорога. Так вот в его замке обосновался отряд, который аристократов отлавливает, а потом уж революционной власти передаёт, а те решают, что с кем делать. Думаю, там они, друзья твои. Жак в обиду не даст. Сейчас соберёмся и в путь. Покажу тебе, где этот замок, но сама туда не пойду. Нельзя мне.

Я удивлённо взглянула на женщину. Та, смутившись, взглянула на меня и спросила:

— Не выдашь?

— Я кивнула.

— Вы помогать мне взялись и думаете, что за заботу отплачу чёрной неблагодарностью. Не из таких я.

— Тогда слушай. Только поклянись, что никто не узнает о том, что тебе скажу.

— Клянусь Пречистой девой Марией.

— Вижу, не обманешь. Я ужо сказала, что нашего барона с семьей казнили. Так вот нет. Слукавила чуток. Самого барона с женой на плаху отправили. Скверные люди, заносчивые, других ни во что не ставили. Было у них двое детишек. Парень взрослый, восемнадцать ему стукнуло, да его сестра семи лет. Хорошие ребята. Никогда грубого слова никому не сказали. Этьен всегда чего на охоте добудет, нам сюда в деревню привозил, раздавал, кому нужда в еде была. Однажды заболела у нас девчушка одна. Сказали, надо к доктору в город везти. Да только откуда на доктора денег взять. Так вот, молодой барон продал свой перстень, денег собрал и отвёз девчонку. Вовремя, спасли. Сестра его ребёнок ещё. Ничего в своей жизни не видела. Всё время с братом, словно нитка за иголкой. Доброй души оба, а их казнить вздумали. До утра всех в замковом подвале оставили. Утром должны были в Париж везти. Знала я место, где их держали. Служила когда-то у барона. Кухаркой была. В подвале, куда пленных поместили, раньше продукты хранили. Ведала я там все закутки. Так вот, тёмной ночью отправилась в замок. Решила спасти детишек. Охрана была на воротах, но знала я неприметный ход, которым пользовались слуги. Незаметно пробралась во двор, прошла на кухню, а оттуда уж и в подвал. Пленников закрыли в чуланах. Детишек в одном, а взрослых в другом. Ключи от этих кладовок у меня с прежних времён остались. Вот я и освободила детей. Вывела их потихоньку из замка, да к себе домой привела. Тут они у меня прячутся. Боюсь, чтобы никто не прознал.

— Вы храбрая женщина, — вытирая слезу, успокоила хозяйку, — я бы поступила так же. Не бойтесь, не выдам.

Тут произошло нечто, чего я не ожидала, не ожидала этого и моя новая знакомая: раскрылась дверь сарая, и к нам вышел молодой человек, одетый в крестьянскую одежду.

— Этьен! — воскликнула женщина.

Парень покраснел, смутился и произнёс:

— Извините, я услышал ваш разговор. Вот и решил помочь. Не всё Берта знает.

— О чём это я не знаю?

— В замке сменилась власть. Когда мы с сестрой были там, мне удалось подслушать разговор одного из охранников. Он сговорился с каким-то начальником в Париже, что всех пойманных аристократов, после того, как узнают, где те хранят деньги, казнить будут прямо здесь на месте. Ценности, изъятые у пленников, негодяи решили делить между собой. Спасать нужно тех, о ком вы говорили. Я покажу, куда идти. Мне помогли, теперь пришла пора отдать долг.

— Этьен, тебя же могут узнать, а ты сам знаешь, что потом случится.

— Не волнуйтесь, замок знаю лучше, чем кто-либо. Мальцом я был любопытным. Всё кругом облазил, все закоулки и тайные места. Польза от меня будет. Прошу только об одном, если со мной что случиться, позаботьтесь, пожалуйста, о сестре.

— Этьен! — вскрикнула Берта, — ты сам не понимаешь, о чём говоришь. Я постараюсь уладить все дела, а ты с сестрой дождёшься меня здесь.

— Нет и ещё раз нет. Как вас зовут? — это уже ко мне.

— Мари.

— Идёмте, пока пленных не увезли в Париж или того хуже, не успели бы казнить.

Юноша решительно зашагал по дороге, а я в недоумении посмотрела на Берту.

— Приглядите за мальчиком, — смахнув слезу, попросила она.

Я кивнула и поторопилась догнать своего проводника. Едва я поравнялась с ним, как он спросил меня, умею ли я хранить тайны. Я кивнула.

— Мы сейчас отправимся в рощу. Там есть тайный ход, который ведёт в подвалы замка.

Я в недоумении посмотрела на Этьена и спросила, не знает ли кто другой об этом месте. Возможно, там выставлена охрана.

— О нет, — юноша покачал головой, — не знает никто кроме меня. Будучи мальчишкой, я много времени проводил в библиотеке и однажды наткнулся на старинную книгу. Раскрыв фолиант, обнаружил в нём карту, на которой был план тайных ходов, некогда оборудованных моими предками. Вначале подумал, что это чья-то глупая шутка. Кто-то, зная о моих романтических настроениях и тяге к приключениям, решил разыграть меня. Целую неделю я ждал подвоха, но потом решил проверить, правда ли то, что было отображено на плане. Первым обнаружил тайный ход из своей спальни в кабинет отца. Дальше — больше, каждый день меня ждали новые открытия и сюрпризы, но самое большое приключение случилось со мной ровно через месяц после начала изысканий. Я увидел на плане, что имеется и подземный ход, но никак не мог обнаружить его. В один прекрасный день отправился на прогулку в близлежащую рощу. Вот там совершенно случайно и обнаружил вход в подземелье. Он оказался в гроте, который был некогда устроен для отдыха моим прапрадедом. Решив передохнуть, присел на полуразрушенную скамейку. Было жарко, я достал платок, вытер пот, при этом задев кольцо на пальце. Соскользнув с руки, оно упало на пол и закатилось под скамейку. Я встал на колени, чтобы достать его. Кольцо оказалось у самой стены. Не удержавшись, я задел одну из ножек. Внезапно почувствовал, что пол уходит из-под ног. Быстро вскочив, увидел, что часть пола отъехала в сторону, открыв ступеньки, уводившие вниз. Поколебавшись, спустился. Пол устилал толстый слой пыли. Было очевидно, что здесь очень давно никого не было. Вскоре я увидел свет. Оказалось, что в одной из стен было сделано небольшое отверстие, откуда свет и проникал в коридор. Я пошёл дальше и минут через пятнадцать оказался перед мощной деревянной дверью. Толкнул её. Ничего не произошло. По всей видимости, это была ловушка. Проклиная своё легкомыслие, я прислонился к стене и почувствовал, что спина уперлась в какой-то выступ. Разглядев его, понял, что это рычаг, с помощью которого можно открыть проход. Попробовал. Получилось. Дверь со скрипом распахнулась, и я очутился в ещё одном коридоре, который вывел меня в замковые подвалы. Оттуда уже и пробрался к себе в комнату.

За разговорами я и не заметила, как мы оказались на месте.

— Это здесь, — Этьен показал на полуразрушенный грот. Войдя внутрь, он опустился на колени и повернул одну из ножек скамейки.

— Нам сюда, — юноша скользнул в проход первым, — у меня припасён факел на всякий случай, — юный барон зашарил по карманам, — забыл кресало. Придётся идти в темноте.

— Подожди, давай свой факел, — я достала зажигалку, завалявшуюся у меня в кармане.

Неверный свет осветил каменные, покрытые мхом, стены.

— Как вам это удалось? — удивлённо спросил юноша.

— Не бери в голову, лучше веди в замок.

Не говоря ни слова, мой провожатый уверенно зашагал по коридору. Вскоре мы прибыли на место, оказавшись в обширном тёмном подвале.

— Теперь куда? — поинтересовалась я.

— Подождите меня здесь, посмотрю, где держат пленников.

— Я с тобой.

— Нет, я пойду один. Если меня увидят, бегите обратно. Слева от выхода рычаг. Нажмёте на него и сможете выйти наружу.

С этими словами Этьен исчез в темноте. Быть одной в незнакомом месте не самое приятное дело. В голову полезли разные мысли и все они были из разряда не особо оптимистичных. От размышлений меня оторвал какой-то шум. Отбросив факел, свернула в боковой проход и, спрятавшись за колонну, увидела, как моего провожатого схватили двое мужчин и куда-то повели. До меня долетел обрывок разговора.

— Попался гадёныш. Отца его прирезали. Орал как свинья. Этот же выродок с девчонкой как-то умудрился сбежать. Теперь угодила птичка в силки. Пошли, отведём его к остальным. Пусть пока посидит. Скоро наступит и его черёд.

— А что с остальными делать будем?

— Как что? Верёвку на шею и в расход.

— Там Жак. Он же из нашей деревни.

— Он видел нас. Может выдать. Вместе со всеми отправим к праотцам.

На этом разговор прервался, и мужчины прошли вперёд. Старясь не шуметь, проследовала за ними. Остановившись пред какой-то дверью, они открыли замок и затолкали пленника внутрь.

— Посиди пока, помолись напоследок. Вскоре встретишься со своей семейкой.

Звякнули ключи и мужчины исчезли из вида. Я огляделась. Никого. По всей видимости, была надежда на громадный замок, охранявший пленников. Я подошла к двери и постучала. Ничего, никакой реакции. Наверное, думают, что это охранники. Я позвала:

— Этьен, отзовись. Это я, Мари.

— Бегите, Мари, — услышала я голос юноши, — бегите. Хотя бы вы спасётесь. Передайте Берте, что мой план провалился. Спасите сестру.

— Хватить ныть и готовиться к смерти, — осадила я Этьена, — лучше скажи, кто с тобой в камере.

— Жак, наш деревенский, а с ним две женщины. Сейчас спрошу, как их зовут.

Через пару секунд он продолжил:

— Какая-то Женевьева и Лиона.

— Позови Женевьеву.

— Машка это ты? — раздалось из-за двери.

— Я, кому же ещё быть. Одна беда с тобой. Всюду ты умудряешься получить неприятности на свою голову. Выручай вот теперь. Покличь своего сокамерника.

— Это новенького что ли?

— Разве с вами есть ещё кто-то?

— Вроде нет.

— Тогда зови.

— Этьен, где могут быть ключи от двери?

— Скорее всего, в сторожке. Там всегда охрана отдыхает.

— Скажи, случайно нет запасных?

Юноша задумался, а затем обрадовано откликнулся:

— Совсем забыл. Есть, конечно. Должны быть на кухне.

— Говори, как туда попасть.

Мне рассказали, как пройти в нужное место.

— Ждите, — обнадёжила пленников, — я скоро. Только никуда без меня ни шагу. Жэка, ты всё поняла?

Поминутно оглядываясь, отправилась по выданному маршруту. Точно всё описал паренёк. Кухню я нашла достаточно быстро, и ключи были на месте. Теперь обратно. Только я подумала об этом, как услышала шаги. Оглядевшись, поняла, что спрятаться можно только в очаге. Забравшись внутрь, увидела, что вошли двое. Один из них стал что-то искать, затем спросил своего спутника, не знает ли он, где запасные ключи от темницы. Тот ответил, что должны быть где-то здесь.

— Нет их. Ты не ошибся?

— Если нет, значит, кто-то взял. Пошли, за пленниками. За ними приехали. Виктор велел доставить всех в Париж.

— Зачем? Кокнули бы мужиков здесь, с бабами позабавиться можно, а то собирай, вези. Одни хлопоты.

— Не знаю, сказали, чтобы выводили всех во двор. Карету и охрану за ними прислали.

Шаги удалились. Опоздала! Думаю, в подвал идти не стоит. Выглянула во двор. Там стояла карета с занавешенными окнами. Через минуту появились пленники. Их, особо не церемонясь, затолкали в экипаж, который в сопровождении семи охранников выехал за ворота и вскоре исчез за поворотом. Провал, полнейший провал.

Назад пришлось вернуться тем же путём. Я рассказала Берте обо всём, что случилось в замке.

— Придётся ехать в Париж. Твои друзья, скорее всего, там. Возможно, сможешь их отыскать.

— Одна я вряд ли что-либо сделаю. Совершенно не знаю город. Куда идти, к кому обратиться ума не приложу.

— Об этом не беспокойся. Есть у меня надёжный человек. Правда, из дворян. Жил некогда в городе, потом что-то там у него не заладилось. Вот он и подался к нам в деревню, да так тут и прижился. Поди уж пятый год. Пошли к нему. Познакомлю, а там, как сговоритесь. Сама не смогу с тобой поехать. Стара стала, да и за сестрой Этьена следует присматривать.

Мы вышли из дома и проследовали в самый конец деревни к дому, выделявшемуся из общей массы. Двухэтажный, со ставнями зелёного цвета, окружённый садом с плодовыми деревьями. Берта подошла к двери, постучала, и вскоре на пороге показался мужчин лет сорока, одетый в дорожный костюм.

— Знаю, зачем пришли, — без предисловий начал он. Видел, как карета пленников увозила. Ещё вчера заметил, что к тебе пришла дама, — кивок в мою сторону, — утром Этьен вместе с ней отправился в замок. Вернулась лишь она. Кстати, как вас величать, мадам?

— Мари.

— Ну что же, Мари, нам с вами придётся ехать в Париж. За Этьена я готов голову сложить. Хороший вырос парень. Помог как-то мне. Теперь моя очередь выручать его. Как я понимаю, у вас имеется свой интерес. Кого вы ищите?

— Там у меня подруга, знакомая Лиона и ещё Жак, житель деревни.

— Не тот ли, кто палачом подрабатывал.

— Он самый, но его кое-кто наставил на путь истинный. К своей профессии он уже не вернётся.

— Раз так, собирайтесь, выедем прямо сейчас. У меня повозка за углом. Думаю, верхом вы ехать не сможете.

Я кивнула.

— Береги сестру Этьена, — это уже к Берте, — постараюсь спасти её брата.

Мужчина скрылся в доме. Пришлось последовать за ним.

— Извините, а как к вам обращаться? — поинтересовалась я.

— Берта ничего не рассказала обо мне?

— На разговоры у нас не было времени.

— Зовите меня Кристоф. Знаете что, давайте перейдём на ты. Так легче общаться. Вы не против?

— Я только за.

— Ну вот, и отлично. Сейчас тебе следует переодеться. Будем изображать крестьян, прибывших в город по делам: в Париже неспокойно.

Вскоре Кристоф принёс простое платье, которое я примерила. Ничего так получилось: из зеркала на меня смотрела миловидная жительница сельской местности. Покрутившись, похвалила себя, от мужиков разве дождёшься. Через час мы уже покидали деревушку, направляясь навстречу новым неотложным делам, которые должны были, по моему твёрдому убеждению, закончиться не сегодня, так завтра ближе к вечеру. Затем нам с Женевьевой предстояло вернуться домой. Ву-а-ля! На этом хотелось бы поставить жирную точку. Выберемся — накрою Кристофу поляну, а затем с Жэкой прямиком в милую сердцу Москву. Задумавшись над вопросами бытия, я не заметила, как мы подъехали к городу. Вооружённые охранники, сморённые однообразной работой, с ленцой досматривали всех желающих попасть в столицу и нашу повозку надолго не задержали. Лошадка поцокала копытами по булыжной мостовой. Ближе к центру на площадях стали попадаться ужасные памятники происходящим событиям. Там, где можно было собрать достаточно любопытных, возвышались деревянные помосты, с воздвигнутыми на них гильотинами, ожидающими своих потенциальных клиентов. Кое-где виднелись листки, прикреплённые к стенам домов, с расписаниями предстоящих казней.

— Всё так серьёзно? — поинтересовалась я у Кристофа.

Ответить мой спутник не успел, из близлежащего переулка на нас выкатило множество возбуждённых людей. Дорога оказалась перекрытой. Нам ничего не оставалось делать, как проследовать за толпой. Один из мужчин, задержавшись рядом с повозкой, обратился ко мне:

— Из деревни приехали?

Я кивнула.

— Там такого не увидите. Давай с нами. Сегодня на Сен Жу будут казнить подлых аристократов. Нынче пятерых. Держитесь меня, помогу занять самые лучшие места. Я тут, считай, что старожил: ещё ни одной казни не пропустил.

Нас вынесло на площадь, в центре которой возвышалось орудие смерти. Рядом с эшафотом находилась охрана, на помосте скучал палач. Плетёные корзины ожидали свой урожай в виде отсечённых голов. К нам на телегу забралось несколько человек, чтобы можно было лучше рассмотреть предстоящие события.

— Везут, везут! — раздались крики.

Я заметила, как из переулка выехали всадники, за ними показалась телега, в которой находились растерянные и недоумевающие люди. Среди них были две женщины. В осуждённых полетели тухлые яйца и камни. Вот телега остановилась у помоста. Женщины беспомощно огляделись по сторонам, словно ища защиты. Толпа улюлюкала в предвкушении предстоящего развлечения. Людей из телеги согнали вниз на булыжную мостовую. Тут я заметила, что одна из женщин беременна. Она бережно поглаживала заметно выступавший живот. У меня непроизвольно вырвался крик. Кристоф гневно взглянул на меня.

— Молчи! Нельзя!

Я зажала рот рукой. В это время на помост ввели первых осуждённых. Беременная дама запнулась и едва не упала. Было видно, что ей трудно подниматься по ступеням. Она надеялась, что кто-то поможет ей. Наши взгляды встретились. Что-то неуловимо знакомое было в облике девушки. Один из стражников подтолкнул её к ступеням, и она с трудом поднялась наверх. Вслед за ней взошёл офицер, поднял руку, призывая толпу к молчанию, затем развернул бумагу и зачитал приговор, гласивший, что все осуждённые приговорены к смертной казни через отсечение головы. Мужчины, казалось, смирились с уготованной участью, а вот женщины обнялись и заплакали. Между тем одного из осуждённых подвели к гильотине. Рядом стоял священник, предложивший отпущение грехов. Приговорённый, понурив голову, отказался. Палач подтолкнул его к скамейке, заставил опуститься на неё и рукой направил голову в полукруглый выступ гильотины. Затем проверил, не мешают ли волосы, потянул за верёвку, поднимая остро отточенный нож вверх. Офицер махнул рукой, нож устремился вниз. Раздался хруст и голова мужчины, отделившись от туловища, полетела в заранее поставленную у помоста корзину. Палач подошёл к туловищу, стянул его за ноги и сбросил в люк, сделанный в помосте. Затем, вернувшись к корзине, подхватил отрубленную голову за волосы и высоко поднял, показывая толпе. Люди радостно закричали, размахивая красными фригийскими колпаками. Затем наступила очередь следующего. Действие повторялось снова и снова, пока не наступила очередь женщин. Девушки, захлёбываясь слезами, попрощались. Один миг и ещё одна жертва революции отправилась на свидание с апостолом Петром. Наступила очередь беременной дамы. Та, бережно поглаживая живот, с надеждой посмотрела на палача, словно тот чем-то ей мог помочь. От ужаса я закрыла глаза, стараясь не увидеть момента казни. Это не люди, а изверги какие-то! Пожалели хотя бы её. Прошла минута, вторая, но воплей возбужденной толпы я не услышала. Над площадью повисло напряжённое молчание. Открыв глаза, увидела странную картину. Девушка всё ещё была жива. Офицер нервно теребил в руках какую-то бумагу. Затем, взяв себя в руки, развернул листок и начал читать:

«Высший революционный суд свободной Франции приговорил маркизу Агнесс де Турмон к смертной казни за контрреволюционную деятельность как врага трудового народа. Однако, учитывая её положение, смертная казнь откладывается вплоть до рождения ребёнка. Родившееся дитя передать на воспитание в крестьянскую семью. Местом содержания осуждённой назначить тюрьму Консьержери».

Девушку, пребывавшую в полуобморочном состоянии, вновь усадили на повозку и под пристальными взглядами толпы, дружно вздохнувшей от разочарования, отправили к месту содержания.

Агнесс де Турмон! Боже, да это же мать Поля! Ничего себе, опять Жэкина жизнь под вопросом. Если Поля отдадут в другую семью, неизвестно, как сложится его судьба. Попадёт ли он с армией Наполеона в Россию? Встретится ли со своей будущей супругой? Выходит, зря мы старались, зря искали Александру. Ничего этого не будет. Следовательно, не родится и Женевьева. Этого допустить никак нельзя. Надо действовать. Пункт первый и он же последний — спасти Агнесс.

Увидев моё задумчивое состояние, Кристоф поинтересовался, всё ли у меня в порядке. Я рассеянно кивнула.

— Там, на помосте, была ваша знакомая? — поинтересовался он.

— Кажется, я её знаю. Только вот объяснить откуда, не смогу. Поедем отсюда. Здесь страшное место.

Кристоф прикрикнул на людей стоявших рядом с повозкой, и нам, наконец-то, удалось сдвинуться с места. Вскоре площадь скрылась из вида, а мы подъехали к большому угрюмому дому.

— Нам сюда, — загоняя повозку во двор, пояснил Кристоф, — здесь никто искать не будет. Дом не так давно расселили. Мы найдём комнату, где можно остановиться на время. Обстановку всю оставили на месте. Это место никто не любит, а многие боятся.

Слова Кристофа заинтриговали меня. Чуть позже я решила разузнать, что же это за страшное место, если люди боятся даже близко подходить к нему и почему мой спутник так спокойно говорит об этом?

Спустившись с телеги, отправилась следом за Кристофом. Тот вначале отвёл лошадь на конюшню, расседлал её, обтёр соломой, затем накинул на неё попону.

— Всё, теперь можно и нам отправиться на постой.

Открыв тяжёлую дверь, пропустил меня вперёд, предупредив, чтобы я дождалась, пока он зажжёт факел. Огонь вырвал из мрака холл с широкой лестницей, уводившей вверх. Кристоф прошёл вперёд, поднялся на ступеньку, затем пригласил следовать за собой.

— Лучше подняться на второй этаж, там есть две спальни, где можно отдохнуть. Да, если хочешь есть, посмотри чего-нибудь на кухне. Возможно, найдутся кой-какие припасы.

— А где эта самая кухня?

— Совсем забыл, ведь ты здесь впервые. Пойдём, — спускаясь с лестницы, Кристоф пригласил следовать за ним и вскоре мы оказались в большом помещении с очагом посредине.

Мой спутник вставил факел в специальный держатель, под которым стояло ведро с водой.

— Посмотри продукты в том шкафу, — указав рукой на резного монстра мебельной промышленности, Кристоф положил в топку несколько поленьев и разжёг плиту.

— Сейчас поставлю воду. Ты готовить умеешь?

Я неопределённо пожала плечами, доставая с полки какие-то кульки и свёртки.

— Попробую как-нибудь справиться. Что варить будем?

— Почисти картошку, — протягивая мне миску с корнеплодами, предложил Кристоф, — а я пока разберусь с мясом. В подвале на льду должен быть окорок. Без меня разберёшься?

Я кивнула и принялась за работу. Мужчина ушёл, прихватив и факел. Я задумалась над поведением своего знакомого. Мне показалось, что в этом доме он был частым гостем. Знает, что где находится, вот на ледник отправился. Незнакомец никогда бы так не поступил, а он ведёт себя так, словно находится у себя дома. Только вот слуг распустил. Надо будет поговорить по душам.

Вскоре вернулся Кристоф с куском мяса, и я приступила к варке супа. Мой спутник достал какие-то приправы и по кухне поплыли аппетитные запахи. Через полтора часа варево было готово, и мы сели трапезничать. Я попыталась вымыть посуду, но Кристоф махнул рукой, предупредив, что завтра придёт служанка и наведёт порядок.

Вот ведь как получается. Мой спутник предупредил меня, что в этот дом люди боятся заходить, а тут, на тебе, завтра придёт служанка. Значит, в особняке кто-то проживает, и этот кто-то не слишком хочет, чтобы об этом знали.

Покинув кухню, мы поднялись на второй этаж и мне показали спальню. В комнате было прохладно, и Кристоф предложил разжечь камин. Я лишь недоуменно пожала плечами, раньше растопкой каминов заниматься мне не приходилось Мужчина, поняв мои сомнения, принёс дров, и вскоре яркое пламя разорвало сумрак вечера.

— Мне кажется, — начал мой спутник, — что ты хочешь со мной о чём-то поговорить.

Я кивнула:

— Этот дом скрывает слишком много загадок, а загадки требует своего часа. Ты сказал мне, что особняк многие стараются обходить стороной, тем не менее, сам ведёшь в нём себя как хозяин. Не твой ли это дом, и какие тайны он скрывает?

— Кое в чём ты права. Да, это здание принадлежит нашей семье, но в нём давно никто не живёт. Лишь я иногда наведываюсь сюда, если у меня возникают какие-то дела в столице. Слишком много связано с этим местом и не всегда хорошее. Хочешь послушать историю этого владения?

Я утвердительно кивнула. Кристоф поднялся, вышел и через пару минут вернулся с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Рассказ будет долгим. Как-то я обнаружил старинную рукопись. Оказалось, её когда-то написал мой родственник, пропавший в середине восемнадцатого века. Все думали, что он погиб, но случайно найденные записи, оставленные им, показали, что мы ошибались. С моим прадедом произошло нечто, чему трудно найти объяснение.

Держи, — мне протянули бокал, наполнили его напитком бордового цвета с запахом летних трав, — отведай, довольно вкусно.

Я пригубила напиток, а Кристоф продолжил:

— Как я понимаю, в Париже раньше ты не бывала и многого не знаешь. Город хранит в себе уйму тайн и загадок. Одна из тайн скрыта в этом особняке. Построен он на фундаменте средневекового собора, разрушенного в семнадцатом веке. Долгое время участок земли пустовал. Многие не решались селиться там, где некогда находилось священное место. Однако мой прадед из древнего, но обедневшего дворянского рода де Лоруа предрассудкам не верил и договорился с магистратом о покупке участка. Вскоре завезли камень, и началось строительство. В один из дней, а это был церковный праздник, не помню, какой, рабочих на стройке не было. Мой предок решил посмотреть, как идут дела, и спустился вниз, где рабочие начали укреплять фундамент. В остатках старой кладки он заметил проём, заваленный строительным мусором. Расчистив проход, разглядел дубовую дверь. Любопытство взяло верх над благоразумием, и прадед решил проведать, что скрывается за ней. После непродолжительных усилий дверь поддалась напору. Показался тёмный и пыльный коридор, уводивший в неизвестность. Спустившись по ступеням, он понял, что без факела не обойтись и вернулся обратно. Найдя палку, обмотал её тряпками, опустил в чан с земляным маслом и зажёг. Свет нырнул в темноту и пропал в коридоре, которым, по всей видимости, никто не пользовался несколько десятилетий. Пройдя несколько шагов вперёд, Бернард, так звали моего предка, заметил под толстым слоем пыли белевшие кости. Наклонившись, понял, что перед ним останки человека, по всей видимости, монаха, неизвестно как попавшим в подземелье. Перешагнув через скелет, Бернард последовал дальше и вскоре заметил ещё несколько выбеленных временем костей. Тут послышался какой-то шорох. Оглянувшись, увидел, что из стены за спиной начинают выходить наконечники копий. Перепрыгнув через небольшую яму, он поспешил вперёд, а сзади послышался лязг древнего оружия. В коридоре, вероятнее всего, была устроена западня для таких вот горе исследователей и все те люди, останки которых он обнаружил, были жертвами подобных ловушек. По всей видимости, со временем очередная западня утратила своё предназначение и сработала слишком медленно, оставив моему прадеду шанс на жизнь. Бернард решил продолжить исследование подземелья и пошёл дальше по коридору, который стал постепенно спускаться вниз. Вскоре на стенах стали проступать капли воды, на полу появилась слизь. Пройдя несколько метров, дед свернул за угол. То, что он увидел, потрясло его, и вначале он не поверил своим глазам. Перед ним простирался высокий сумрачный зал со стрельчатыми окнами. Тусклые витражи взирали на него ликами давно ушедшей эпохи. Скорее всего, это была подземная церковь. На какой же глубине могла она находиться, если невозможно было разглядеть своды, поднимавшиеся ввысь. Бернард заметил, как распахнулись створки одной из дверей, выходивших в зал, и появилась группа монахов, нёсших тяжёлый ящик. Деду стало жутко. Интересно, куда он попал? Приглядевшись, понял, что монахи были одеты более чем странно. Так сейчас служители церкви не одевались. Скорее всего, подобную одежду могли носить люди, жившие давным-давно. Между тем монахи прошли в центр зала и поставили ящик на возвышение. Затем двое из них сняли крышку, под которой оказались книги и какие-то свитки, по всей видимости, очень древние.

Бернард услышал заунывное песнопение, продолжавшееся несколько минут. Закончив со своим странным ритуалом, монахи закрыли ящик. Затем, выстроившись друг за другом, покинули зал. Дед решил посмотреть, какие книги спрятали монахи и уже собирался подойти к постаменту, как услышал крадущиеся шаги. Пришлось укрыться за одной из колонн. В зале появился молоденький монашек. Постоянно оглядываясь, он подобрался к ящику и начал сдвигать крышку. Интересно, что он там думал обнаружить? Явно не книги. Внезапно ступени, ведущие к постаменту, начали сдвигаться и монах, пошатнувшись, ухватился руками за ящик, стараясь сохранить равновесие. Между тем лесенка сложилась и юноша, потеряв опору, стал оседать и полетел вниз. Книги выпали из своего убежища и отправились вслед за монахом. Минута и всё закончено. Постамент, на котором только что находился таинственный груз, оказался девственно чист, будто там ничего и не было. Ступени вновь заняли своё место. Бернард с удивлением взирал на происходящее. Опять ему повезло, но везение не может быть вечным. Следовало поскорее покинуть это странное место. Однако путь назад был перекрыт ловушками. Подойдя к двери, за которой скрылись монахи, он приоткрыл одну из створок и оказался в небольшом помещении. Оставалось только одно — идти вперёд, а впереди свобода и неизвестность. Идти обратно? Не выход. Бернард несмело подошёл к двери, видневшейся перед ним, потянул за ручку и слегка приоткрыл створку. Пахнуло морозным воздухом. Выглянув наружу, мужчина удивился. Когда он отправился в своё путешествие, на улице была ранняя осень. Теперь же мела снежная позёмка. Неужели погода могла так резко измениться за кокой-то час? Приняв окончательное решение, Бернард вышел из помещения и медленно побрёл по заснеженной дороге. Одет он был соответственно осенней погоде и студёный ветер начал пробирать его до самых костей. Самое странное заключалось в том, что нигде не было заметно и следов жилья. Лишь сзади возвышались стены недостроенного собора. Невольный странник окончательно промёрз и подумывал, не вернуться ли обратно. Однако судьба распорядилась по-своему: сквозь снежную пелену впереди замаячил тусклый свет. Дорога резко повернула налево, и мужчина оказался перед деревянным домом с соломенной крышей. Именно из окон этого строение и лился этот самый свет. Подойдя, Бернард постучал, и вскоре послышались неторопливые шаги.

— Кого там принесло? — раздался недовольный старушечий голос.

— Извините, я сбился с пути и заплутал. Пустите, ради бога, согреться.

— Ты один или есть ещё кто с тобой?

— Один.

— Раз так, заходи.

Дверь приоткрылась и в проёме показалась голова, закутанная в шаль.

— Проходи, чего встал, дует, — оглядев посетителя, простужено прохрипела старушка.

Бернард прошёл внутрь и очутился в комнате, несмотря на внешнюю убогость избушки, оказавшуюся уютной. У одной из стен располагался камин, перед которым в кресле сидела женщина, лица которой разглядеть не удалось. В центре приютился стол, покрытый бархатной скатертью. На столе возвышался канделябр на семь свечей, свет которых и заметил мой предок. Чуть дальше стоял резной шкаф, заполненный посудой.

— Проходи, садись, — Бернарду указали на скамейку около окна, — сейчас согрею воды.

Старушка достала котелок и повесила над огнём в камине.

— Рассказывай, кто таков и откуда взялся, — скомандовала старушка, — судя по одежде, прибыл ты издалёка. Только вот с зимой что-то напутал. Одет уж больно легко. Давай, начинай. Мы ждём.

Женщина, сидевшая в кресле у камина, так и не повернулась к гостю, словно тот её совершенно не интересовал. Дед вздохнул и начал свой рассказ, решив утаить то, что видел в соборе. Тем не менее, про сам собор и то, что он там был, не умолчал.

Во время рассказа стояла пугающая тишина. Наконец, повествование было завершено.

— Что же, — произнесла дама у камина, — интересно изложил. Однако, всё ли то, что ты рассказал, правда, или где-то слукавил?

Бернард передёрнул плечами, но промолчал.

— Чувствую, ты что-то не договорил. Хочешь замёрзнуть в лесу? Дверь не заперта, иди.

Старушка подошла к двери, приоткрыла её и жестом указала на выход.

Бернард решил, что будет лучше, если он скажет правду. Пришлось рассказать и о том, что он видел в зале собора.

— Теперь вижу, не врёшь. Ладно, — женщина, сидевшая у камина, встала, опёрлась на спинку кресла, — оставайся на ночь. Устал. Завтра поговорим.

Так и не повернувшись к гостю лицом, незнакомка, вышла из комнаты, бросив служанке, чтобы та накормила путника и показала комнату, где можно переночевать.

Старуха недовольно покосилась на Бернарда, но, тем не менее, пригласила к столу.

— Извиняй, не знали, что придёшь, разносолов нет. Угощайся тем, что имеется.

На столе появилась миска с похлёбкой, кусок хлеба. Старуха вынула откуда-то тарелку с нарезанными кусками отварного мяса.

— Садись, ешь! Меня, кстати, Августиной кличут. Тебя как величать? Бернард, значит, — констатировала старушка, — ну что же, Бернард, вот и познакомились. Подожди есть. Чай замёрз в дороге. На для согрева.

Женщина выставила лафитник с вином.

— Выпей, на душе станет легче.

Бернард удивился перемене, произошедшей со служанкой, но вино выпил и принялся за еду.

— Спасибо за угощенье, — отодвинув пустую посудину, поблагодарил он.

— Ладно, пошли, покажу, где спать будешь.

Августина взяла подсвечник и поманила за собой. Выйдя в коридор, открыла одну из дверей, жестом пригласив Бернарда войти. В комнате разместилась кровать, стул, рукомойник и шкаф. В углу догорали поленья в камине.

— Если будет холодно, подбрось дров, — закрывая дверь на ключ, попрощалась старушка.

Не раздеваясь, Бернард повалился на кровать и тут же заснул.

Утром его разбудил скрип половиц.

— Как спалось? — поинтересовалась Августина, — пора вставать. Завтрак на столе. Поторопись.

— Мне бы до ветра сходить.

— Прямо по коридору, там увидишь.

Бернард, сделав свои дела, поторопился на кухню, где его ждала яичница и стакан горячего на травах напитка. Насытившись, откинулся на спинку стула, огляделся. В комнате вновь появилась Августина.

Мужчина поднялся и обратился к ней:

— Благодарствую за приют. Теперь пора прощаться. Задержался я что-то у вас. Пойду, пожалуй.

— Подожди, подожди, — прервала его старушка, — зачем торопиться. Как я понимаю, идти тебе в холод не в чем. Замёрзнешь. Посиди пока, а там видно будет. Придёт хозяйка, может, и плащ какой-никакой дадим, шапку, да и рукавицы подкинем. Будь любезен, поговори с госпожой. Вчера нам ты не всё рассказал. Утаил ведь кое-что. Не так ли?

Смутившись, Бернард кивнул.

— Вижу, человек ты не совсем пропащий. Значит, можно с тобой дело иметь.

Не успела Августина договорить, как послышались шаги.

— А вот и госпожа, легка на помине. Сейчас выйдет. Ты уж не подведи, голубчик. Будь любезен, поговори.

Старушка вышла, Бернард вновь опустился на стул. Через пару минут распахнулась дверь и в комнате появилась женщина лет тридцати среднего роста. Серые глаза скользнули по прадеду. Дама прошла к камину, опустилась в кресло, позвала служанку и велела принести отвара, а для Бернарда настойки.

— Возьми кресло, присаживайся рядом, разговор будет, как мне кажется, долгим, — начала женщина, — мне хотелось бы кое-что узнать о том, о чём ты вчера умолчал. Умолчал ведь?

Бернард придвинул кресло, присел и кивнул:

— Утаил, госпожа, но не со зла.

— Вижу, не врёшь. Расскажи, откуда прибыл к нам. Судя по одёжке, из времени, где сейчас тепло. У нас же, как видишь, зима. Холодно, а тут вдруг появляется человек в лёгкой куртке. Так что, давай, рассказывай без утайки. Я пойму, не лукавишь ли.

Бернард поведал, что попал сюда из другого времени. Когда уходил, на дворе была ранняя осень, солнце достаточно пригревало, чтобы не заботиться о тёплой одежде. Пришлось рассказать и о книгах, спрятанных монахами.

— Говоришь, из Парижа? Как там?

— Грязно, сумрачно, осень на дворе.

Дама пожала плечами и продолжила:

— Когда я в последний раз прошлась по улицам столицы, там царила суматоха. Люди старались поскорее покинуть город, немецкие войска были на подходе. Дороги заполнили беженцы.

— О чём вы говорите, госпожа, — изумился Бернард, — какие немцы? Не помню такого, ни мой отец, ни дед, ни прадед даже и духом не слыхивали о том, чтобы басурманин немецкий в Париже побывал.

— Не бери в голову, голубчик. Я так и не смогла тогда выбраться из города, а утром немцы уже маршировали на Елисейских полях.

— Вы ничего не путаете, госпожа? Быть такого не может!

— Подожди, голубчик. Ты вот мне сказал, что прибыл к нам из года одна тысяча семьсот шестидесятого. Сейчас, как думаешь, какой год на дворе?

— Как какой, семьсот шестидесятый как был, так и остался.

— Выпей для начала вина, а потом я уж и правду скажу.

Бернард опрокинул в рот стопку наливки и в ожидании уставился на собеседницу.

— Ну же, говорите!

— Сначала ответь, кто на престоле?

— Как кто? Людовик пятнадцатый. Кто же ещё?

— Из династии Бурбонов?

— Из них самых.

— Тут у тебя вышла промашка. На престол двадцать лет назад взошёл Людовик девятый из династии Капетингов.

— Не может этого быть! — удивленно вскликнул Бернард, — это тот король, прозванный благочестивым?

— Оказывается, ты знаток истории, — удивилась хозяйка, — именно он с усердием борется с азартными играми и богохульством. Женат на Маргарите Прованской, имеет четырёх сыновей. В данное время собирается в крестовый поход. А на дворе сейчас зима одна тысяча двести сорок шестого года.

— Тринадцатый век? Нет, не может быть!

Бернард вскочил, в удивлении посмотрел на собеседницу, затем выпил остатки наливки и бухнулся в кресло.

— Вы меня не обманываете, мадам?

— Увы, нет! Мне бы самой хотелось услышать, что всё это чья-то злая шутка и я у себя дома в своей квартире в Москве, а на календаре июнь 2017 года.

Бернард ожидал услышать многое, но только не это.

— Так вы тоже, мадам?

— Что тоже?

— Попали сюда против своей воли? Но как?

— Я уже говорила, что выбраться из Парижа мне не удалось, немцы заняли столицу Франции.

— Извините, что прерываю, но вы только что упомянули о какой-то Москве и назвали совсем уж несусветную дату. Так откуда же вы попали сюда?

— Подожди немного и всё узнаешь, но чуть позже. Сюда я попала, как и сказала раньше из Парижа 1940 года. Так вот, продолжаю. Слушай. Ранее я упомянула о Москве. Да, там я и жила. Была у меня подруга Мария.

— Почему вы говорите, была. Она, что, умерла?

— Типун тебе на язык. Думаю, жива. Мы с ней, как это не покажется странным, попали в Париж конца восемнадцатого века. Меня арестовали и приговорили к казни, но произошло так, что уснув в камере, проснулась я уже в своей московской квартире. Посетив дом подруги, узнала, что там её давно никто не видел, молчал и телефон. Значит, она осталась где-то в глубине веков.

— Что такое телефон?

— Долго объяснять, всё равно не поймёшь. Если кратко, это такая штука, с помощью которой можно разговаривать на расстоянии. Продолжаю. Надо было как-то выручать Марию, но, как вернуться обратно, я не знала. Однажды решила посетить Александровский сад у Кремля. Есть у нас в столице такое место в самом центре. Как-нибудь расскажу. Время было позднее, туристы разбежались по своим гостиницам, здесь это называется постоялым двором. Проходя мимо грота, услышала какой-то шум, исходивший из него. (Грот был построен в 1820–1823 годах как мемориал, посвящённый разрушенной в 1812 году Москве). Любопытство взяло верх, и я прямиком направилась туда. Все знали, что грот имел чисто декоративное значение, и быть внутри, по идее, никого не должно. Подойдя ближе, поняла, как я заблуждалась насчёт декоративности. В стене виднелась небольшая приоткрытая дверца. Я решила заглянуть в неё, а та закрылась у меня прямо за спиной. Оглянувшись, увидела сзади лишь кирпичную кладку, никакой двери и в помине не было. Пришлось идти вперёд. Блуждала я недолго. Услышав шум, прошла к его источнику. Впереди показалась приоткрытая решётка. Толкнув её, попала на улицу, запруженную людьми и машинами. Подобным образом одевались лет восемьдесят назад. Поняла, что снова оказалась заброшенной в другое время.

Я не знала, куда идти и что делать. Перед собой увидела собор. Решила зайти. Меня поразила тишина, царившая внутри. В зале никого не было. Случайно слух уловил звук шагов, который удалялся от меня. Почему-то мне показалось, что следует увидеть того, кто хотел быть невидимым. Пройдя вперёд, заметила вход в тёмный коридор, а впереди раздавались гулкие шаги. Спустившись вниз, натолкнулась на массивную дверь, обитую металлическими полосами. Я толкнула створку. Та легко подалась, на меня пахнуло затхлостью. Поборов страх, прошла внутрь, и перед моим взором предстал сумеречный зал. Оглядевшись, заметила фигуру, проскользнувшую в какой-то проход. Тем временем человек скрылся за поворотом. Пришлось поспешить. Представь моё изумление, когда я вышла из собора и не увидела привычного для себя пейзажа. На месте величественных стен виднелись строительные леса, сновали мастеровые. На меня никто не обращал внимания. Я захотела вернуться обратно, но не нашла того места откуда только что вышла. На улице было тепло. Заметив группу крестьянок, направлявшихся на рынок, решила проследовать за ними. Минут через тридцать мы вышли к стенам города. На воротах стояла стража, пропустившая моих попутчиц, но почему-то решивших задержать меня. Оказалось, требуется заплатить пошлину за вход. Мой внешний вид говорил, что дама я состоятельная, а с таких положено было брать некую мзду за возможность попасть внутрь. Порывшись в кармане, нашла мелкую монетку и протянула стражнику. Повертев франк, охранник сунул тот в карман и пропустил меня, поинтересовавшись, почему благородная дама без лошади. Пришлось соврать, что на меня неподалёку от города напали разбойники и ограбили. Мои слова не удивили мужчину. Он посоветовал быть осторожней и посетовал, что в окрестностях Парижа в последнее время развелось много лихих людей, которые грабили одиноких путников. Мужчина удивился, как мне удалось остаться в живых, частенько путников находили раздетыми и с перерезанным горлом. На этом мне пожелали удачного дня, и я наконец-то прошла в ворота. Сознаюсь, ожидала большего, но то, что увидела, поразило до глубины души. Толпы крестьян, кто пешком, а кто с повозками, все тянулись в одну сторону — на рынок. Улица, по которой пришлось двигаться, была грязной и зловонной. Верхние этажи домов нависали над нижними, закрывая дневной свет. Всюду царил неприятный полумрак. Прямо передо мной шлёпнулись какие-то кости, капустные листья и, извините за грубость, фекалии. Взглянув вверх, увидела, как женщина деловито вываливает на улицу отходы со второго этажа. Завершив своё грязное дело, она деловито закрыла окно, даже не поинтересовавшись, не облила ли прохожих помоями. Теперь я старалась поглядывать по сторонам, дабы не попасть под очередной водопад из отбросов «пищевой промышленности». Слава богу, удалось без происшествий добраться до базарной площади. Тут было на что посмотреть. Многочисленные палатки и разноцветные шатры занимали всё пространство. Рядом с каждой из палаток стоял человек и зазывал покупателей приобрести товар. Я заметила, как оборванный мальчишка проскользнул мимо хорошо одетого мужчины и что-то выхватил у того из-под плаща. Мужчина это почувствовал и схватил воришку за руку.

— Держи вора! — закричал он.

Началась суматоха. Появилось ещё трое парнишек, которые, воспользовавшись неразберихой, начали обчищать карманы зевак. Тут и я почувствовала, что кто-то шарит по моему платью. Я перехватила руку. Это оказалась девчонка, совсем маленькая. Удивлённая тем, что её поймали, она захныкала, умоляя отпустить, и рассказала слёзную историю, что её мама больна и для неё нужен лекарь. Я решила поверить, но маленькую мошенницу не отпустила, а велела вести к ней домой. Понурив голову, девочка повела меня по маленькой и кривой улочке. Мы всё дальше удалялись от рынка, пока не оказались у крепостной стены, рядом с которой расположилась лачуга, неизвестно каким образом державшаяся на земле. Откинув тряпку, заменявшую дверь, девочка вошла внутрь.

— Вот, — она указала на кровать, на которой под грудой тряпья угадывались очертания человеческого тела. Подойдя ближе, заметила, что это была старуха. Впрочем, говорить о старухе было рано: в средние века люди жили недолго, и женщину в возрасте тридцати лет можно было принять за пожилого человека.

— Она умирает, — подойдя ближе, прошептала девочка, — если её не станет, я останусь совсем одна. Госпожа, не выдавайте меня страже. Без меня мама пропадёт.

Девочка упала на колени и обхватила мои ноги.

— Госпожа, умоляю.

— Встань, — приказала я, — лучше расскажи, что произошло с твоей мамой. Возможно, ей можно помочь.

В глазах девочки зажглась надежда и она затараторила. Оказалось, женщина, выйдя в дождь на улицу в поисках пропитания, простудилась и теперь вот лежит, дожидаясь своего смертного часа.

— Можешь вскипятить воды?

Девочка заплакала.

— У нас нет дров.

Порывшись в карманах, выудила ещё один франк и протянула девчушке.

— Иди, купи.

Малышка пулей вылетела из каморки и куда-то умчалась. Тем временем я откинула тряпки. Старуха, а старуха ли, открыла глаза и посмотрела на меня.

— Добрая госпожа, я умираю, — едва слышно прошептала она, — не оставь дочку, позаботься о ней. Она хорошая девчушка. Сделает всё, что пожелаете. Только позаботьтесь о ней.

— О смерти, пока забудь. Мы ещё поборемся.

Во время нашего последнего путешествия с Марией мы запаслись кое-какими лекарствами, которые, по счастливой случайности, оказались у меня с собой. Я спрятала их в потайной карман. Так, на всякий случай. Помнится, мы хотели в своё время отдать их Полю.

— Полю де Турмон! — воскликнул Бернард.

— Я же просила не прерывать меня.

— Подождите. Семье де Турмон мы обязаны по гробовую доску. В своё время господин Поль спас мою мать, обвинённую в колдовстве. Не знаю, как это ему удалось, но он сделал это.

— Бернард, ответь, всех ли старших мужчин в роду семейства Турмон называли именем Поль?

— Так оно и есть, госпожа. Позвольте узнать, вы также знакомы с ними?

Женщина кивнула и продолжила рассказ:

— Вскоре появилась маленькая добытчица с охапкой веток и деловито принялась разжигать огонь. В хижине потеплело. Я повесила котелок над огнём, чтобы согреть воды. Когда всё было готово, я приказала девочке обтереть матушку, поскольку от той дурно пахло. Малышка истово закрестилась и стала убеждать меня, что тем самым мы призовём дьявола. Пришлось напомнить, что на кону жизнь её родственницы. Нехотя, но девчушка сделала, что ей велели. Когда всё было выполнено, я попросила маленькую помощницу ненадолго выйти. Не надо ей видеть, что я буду делать. Не дай бог, проговорится. Могут и в колдовстве обвинить и тогда одна дорога — на костёр.

Тем временем я приступила к лечению, предварительно проверив, не подглядывает ли кто за мной. Достав шприц, сделала укол и вновь укрыла женщину. Затем позвала девочку. Та первым делом подошла к топчану проведать матушку. Заметив, что той стало легче, и она уснула, упала передо мной на колени и склонила голову.

— Теперь я ваша служанка до конца дней. Госпожа, позвольте узнать ваше имя.

— Зачем тебе?

— Я буду денно и нощно молиться за вас, но мне нужно знать ваше имя, чтобы бог знал, кому помочь.

Подумав немного, я решила открыться и сказала:

— Женевьева.

— Вот зараза! — прервав рассказ Кристофа, выкрикнула я, — понимаешь, мы тут её ищем, ищем, а она в тринадцатый век умудрилась сигануть. Найду, не знаю, что с ней сделаю.

— Мари, — поинтересовался Кристоф, — кого вы собираетесь предать лютой казни?

— Да так, одну мою хорошую подругу. Надо же, вот неугомонная. Мало было с ней хлопот в девятнадцатом веке, так она ещё умудрилась и в тринадцатом застрять. Только попадись мне!

На этом я разрыдалась.

— Жэка. Только найдись. Всё прощу. Только найдись!

Кристоф принялся меня успокаивать. Когда я пришла в себя, он задал мне сразу два вопроса: один о шприце, второй про века, которые, не подумав, упомянула в своих стенаниях. Только я собралась дать пояснения, как мы услышали звук открывшейся двери.

— Скорее, за мной, — скомандовал Кристоф, — нас не должны здесь видеть вместе.

Мы поспешили наверх, где, как я думала, можно было спрятаться в одной из многочисленных комнат. Однако, мой спутник, как только мы очутились на втором этаже, нажал на какой-то выступ и втолкнул меня в образовавшуюся щель и тут же захлопнул проход. Я оказалась одна в густой темноте. Становится всё интереснее и интереснее. Думается мне, Кристоф не тот, за кого себя выдаёт. Да и рассказ о его предке мне показался странным. Тут кроется тайна и эту тайну предстоит разгадать. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я заметила кушетку, на которую тут же и присела. Надо всё обдумать. Если Женевьева на самом деле оказалась в тринадцатом веке, то, как до неё добраться? Голова разрывалась от сплошных загадок. Я и не заметила, как провалилась в спасительный сон, но и тут мне не было покоя. Опять появилось видение, посетившее меня во время поездки в Париж. В тот раз я так и не узнала, кто же мой супруг. Повторился предыдущий сон. Мы с Зинаидой сидим в уютной комнате и попиваем красное очень вкусное вино, такого в Москве не достать.

— Слушай, — поставив недопитый бокал на стол, Зинаида обратилась ко мне, — ты же обещала, что приедешь вместе с мужем. Я понимаю, поругались, но не настолько же. Знаешь, подруга, кажется мне, что дела у вас идут как-то не так. Сознавайся, бегает по другим или завёл любовницу?

Я покачала головой. Не хотелось подводить совершенно незнакомого человека, которого называют моим мужем.

— Тогда в чём дело?

Ответить я не успела. В комнату ворвалась Эмили, дочь Зинаиды.

— Матушка, папа приехал. Идёмте скорее. Он там с Камилем. Ну, пойдёмте же!

Не дождавшись матери, девочка выбежала из комнаты и поспешила во двор, где супруг Зинаиды, соскочив с лошади, передал уздцы слуге, подхватил сына на руки и поспешил в дом. Выбежала Эмили. Мишель отпустил Камиля, поцеловал дочку и взглянул на окна, ища взглядом Зинаиду. Подруга сразу как-то подобралась и поспешила вниз. Я выглянула в окно и увидела, как Зинаида повисла на шее у мужа. Тот нежно обнял её и поцеловал. Вот это любовь! Я спустилась вниз, чтобы поздороваться с Мишелем.

Увидев меня, тот радостно вскрикнул, подбежал и поцеловал в щёку, затем обратился к Зинаиде:

— Почему ты раньше не сказала, что к нам приедет Мари?

Не дождавшись ответа, продолжил:

— Знаешь, неподалёку от имения я встретил твоего благоверного. Он спросил, не у нас ли ты. Я ответил, что не в курсе и поинтересовался, что у вас произошло. Он как-то странно отреагировал на мой вопрос и обречённо махнул рукой.

— Вы что, поругались?

Я не знала, что ответить. Весь вечер мне говорят о муже, которого я и в глаза не видела. Заметив мою растерянность, Мишель решил успокоить меня:

— Знаешь, я решил пригласить твоего супруга в гости. Он обещал вскоре подъехать. Так что жди. Мне кажется, он готов на любые условия ради примирения.

Мишель ушёл переодеться, а мы с Зинаидой вернулись обратно в будуар. Принесли кофе. Не успели опустеть чашки, как во дворе раздался какой-то шум. Зинаида подбежала к окну узнать, в чём дело.

— А вот и твой пожаловал, — воскликнула она, — что-то неважно он выглядит. Сознавайся, Машка, совсем достала его?

Я подошла к Зине, отодвинула портьеру, чтобы разглядеть своего дражайшего родственника. Мужчина слез с лошади и повернулся к нам спиной. Лица разглядеть не удалось.

— Слушай, Зин, проводи меня куда-нибудь, чтобы мы пока не встретились.

— Ох уж эти дворцовые тайны, — вздохнув, Зинаида пригласила меня следовать за собой.

Мы прошли в соседнюю комнату. Зина захлопнула двери, предупредив, что долго моего мужа обманывать не сможет, так что мне, хочешь, не хочешь, придётся выйти к нему. Вскоре раздался стук в дверь. Затем послышался приятный бархатный голос:

— Дорогая, ну извини, меня дурака. Разреши войти и вымолить у тебя прощение.

Я встала, чтобы открыть задвижку, но тут за дверью послышались шаги и раздались мужские голоса. Я поняла, что это был лишь сон, сон таинственный и интригующий, но, ни на шаг, не продвинувший к разгадке. На этот раз сновидение слегка изменилось, хотя финал остался прежним: я так и не узнала, за кого вышла замуж.

Темнота по-прежнему окружала комнату, куда меня затолкнул Кристоф, а голоса слышались из-за стены. Подойдя ближе, смогла уловить обрывки разговора. Говорили двое.

— Слава Всевышнему, схватили этого предателя. Прикидывался другом революции, а сам строил козни. Недаром в этом доме обосновался, — произнёс голос чуть с хрипотцой.

— Вот тут ты попал в точку, дружище. Давно мы охотились за Кристофом и только сейчас он попался. Надо сказать спасибо кухарке. Бланш оказалась преданной делу революции. Если бы не она, этот оборотень опять бы ускользнул, — согласился второй мужчина.

— Не нравится мне, — опять первый голос, — это место. Говорят, тут нечистый водится. Недаром, кто ни войдёт сюда, живым никогда не возвращается. Надо ноги уносить.

— Пустое, враки всё это, бабки с подачи Кристофа слухи разнесли, чтобы никто в дом не совался.

— Да, вовремя мы подсуетились. Завтра всё будет кончено. Утром революционный суд, а в обед попрощается наш «друг» с бренной жизнью.

— Думаешь, отправят на эшафот?

— А то! Непременно. Ладно, заболтались мы с тобой. Пошли, наши, наверное, заждались.

Голоса удалились, и вновь наступила пугающая тишина. Что же выходит, арестовали Кристофа? Так, если я всё правильно поняла, то завтра моему знакомому грозит смертельная опасность. Вот именно, смертельная! Ужасная мысль пронзила сознание: Кристофа завтра казнят, а он для меня единственная путеводная ниточка в этом времени. Надо выручать мужика, но только как? Я сама заперта и, по всей видимости, мне придётся окончить свои дни в этом каземате. Чёрт, что делать? Попробую разобраться. Если был вход, то должен быть и выход. Посмотрим. Я методично начала просматривать стены в надежде обнаружить нечто похожее на выход. Всё без толку! Ничего! Под ноги попался какой-то сверток, и я с досады пнула его. Ничего себе, они что, булыжник туда завернули? Нога от удара заныла. Я попыталась добраться до своего лежака, но в темноте запнулась об этот самый свёрток и с размаху плюхнулась на пол, уперевшись руками в топчан. Ничего себе, стена вместе с лежаком отъехала в сторону, образовав проход в соседнее помещение. Что же, результат не плох. Поднявшись, перелезла через кушетку и оказалась в небольшом совершенно пустом помещении. Вновь западня. Пока я размышляла, как отсюда выбраться, услышала, что за стеной прошелестело платье, и послышались приглушённые женские голоса.

— Арлет, ты не видела, куда подевался Огюст?

— Извинини, Синклар, но у меня свои заботы, а за твоим Огюстом разве уследишь, он такой юркий.

— Мне кажется, этот проходимец дожидается меня в тайной комнате. Принеси свечи, там темно.

Послышался шорох, и стена прямо передо мной стала продвигаться внутрь комнаты.

Не зная, кого ожидать, я юркнула обратно в свою темницу и потянула лежанку на себя, проход в соседнее помещение практически исчез. Я специально оставила небольшую щель, чтобы наблюдать за происходящим. В комнату, которую я поспешно покинула, прокралась дама в старинном платье, поразившем меня большим декольте и слишком пышными юбками, украшенными многочисленными рюшами. Голову незнакомки украшала затейливая причёска. Безумный парикмахер изобразил правдоподобную модель корабля. Интересно, кто это, Арлет или Синклар? Правда, мои сомнения быстро разрешились, когда дама, оглядев пустое помещение, пришла к неутешительному для себя выводу, что Огюст испарился.

— Синклар, зря мы старались, его и здесь нет. Ладно, пошли, поищем в другом месте.

Вновь шелест платьев. Подруги впопыхах забыли закрыть проход. Вновь приведя в действие механизм, я выбралась из заточения и, выглянув в коридор, тихой сапой просочилась в него. Слава богу, никого поблизости не наблюдалось. Осталось выбраться из дома, и неплохо было бы узнать, где находится Кристоф. Узнаю, помчусь спасать. За что мне такое везение, все с кем мне приходится встречаться, попадают в переделки, а потом выручай их! Хватит критики. Пора за дело. Наверняка в доме оставили охрану. Возможно, кто-то из охранников знает, куда увезли Кристофа. Поминутно оглядываясь, я попыталась обнаружить лестницу, ведущую вниз. Вскоре поиски увенчались успехом, и появился искомый объект. Не успела я к нему приблизиться, как услышала шаги. Оказались мои старые знакомые. Две дамы прошли мимо, не обратив на меня внимания.

— Нет, это невыносимо. Этот шалопай всерьёз разозлил меня. Спрятался и нигде не могу его найти.

— Успокойся, Арлет, ведь это не в первый раз.

— Ты права. Конечно, он негодяй, но, признайся, слишком красивый. Наверняка, кто-то прибрал его к рукам.

— Что ты имеешь в виду?

— На балу много смазливых девиц. Чувствую, он увлёкся одной из них.

— Если найду этого пройдоху, ему не поздоровится, — гневно выкрикнула Арлет.

Женщины прошли пару шагов вперёд, и тут произошло нечто, что не поддалось моему пониманию. Фигуры начали медленно растворяться, словно попали в туман, и, достигнув стены с громадным гобеленом на ней, исчезли.

Взглянув на тканую картину, узнала Арлет и Синклар. Нет, вы это видели? Неужели я вновь заснула? Пришлось ущипнуть себя за руку. Чёрт, больно! Это явно не сон. Выйдя из-за портьеры, разглядела гобелен. Действительно, там были изображены мои освободительницы. Точно они! Женщины находились в парке. Из-за беседки выглядывал симпатичный молодой человек и улыбался. Не это ли Огюст?

Ничего не понимаю, или же мне на помощь пришли представительницы прекрасной половины человечества, жившие в прошлом веке. Пока я разглядывала гобелен, в коридоре появился некто, кто очень деликатно покашлял, привлекая моё внимание. Оглянувшись, увидела молодого человека, похожего на того, кто был изображён на гобелене. Взглянув на картину, заметила, что ранее виденный там юноша исчез.

— Мадам, — обратился молодой человек ко мне, — вы не видели здесь двух девушек?

— Случайно не Арлет и Синклар?

— Как вы узнали? Именно этих дам я не могу обнаружить уже второй час. Вы не встречали их?

Я повернулась к гобелену и, протянув руку, указала на него.

— Не их ли вы ищите?

Огюст взглянул на вышитых девушек, в изумлении вскинул брови, потряс головой и смог произнести лишь два слова:

— Но как?

— Что как?

— Как это может быть? Я не так уж давно разговаривал с ними. Мы слегка поругались и я ушёл. С тех пор безуспешно разыскиваю их.

Подойдя к стене, дотронулся до гобелена и ничего! Девушки остались на картине, а юноша как стоял рядом со мной, так и остался стоять. Я взглянула на него. На лице молодого человека читалось полнейшее недоумение, затем показались слёзы. Пришлось успокаивать его.

— Как такое могло произойти? Ничего не понимаю. Арлет моя невеста. Вскоре наша свадьба. Что же теперь будет?

— Молодой человек, не стоит так переживать. Возможно, всё и образумится.

Огюст, оглядев меня, поинтересовался, почему на мне такой странный наряд. Я взглянула на себя и никаких отклонений не заметила. Да, я была одета по моде конца восемнадцатого века и ничего странного в своём костюме не видела, а вот одежда Огюста поразила меня. Камзол ярко-жёлтого цвета, украшенный многочисленными кружевами. Из-под камзола выглядывала белая рубашка, заправленная в короткие обтягивающие панталоны. На ногах красовались белые чулки и башмаки с красными каблуками. В руках юноша держал завитый в мелкие кудряшки парик.

— Извините, — решилась я задать вопрос, — не напомните мне, какой сейчас год?

— Мадам забыла? — удивился он, но ответил, — разве вам неизвестно, что недавно на престол вступил его величество король Людовик пятнадцатый, а сейчас одна тысяча семьсот шестнадцатый год.

Моему удивлению не было предела, и Огюст это заметил.

— Я что-то не то сказал?

— Да нет, всё так, но сейчас, как мне кажется, а мне не кажется, а точно известно, что ныне на дворе 1789 год и корона находится на голове Людовика шестнадцатого.

— Я думаю, вы шутите.

— Какие тут могут быть шутки, если действительность именно такова, как я сказала.

— Что же мне делать? Я здесь чужой и к тому же у меня все деньги остались там, в моём времени. Я нищий!

— Пока у нас проблемы не с деньгами, а с твоей одеждой. Тебе необходимо как-то соответствовать эпохе. Пойдём, поищем. Может, что и обнаружим.

Взяв растерянного парня за руку, отправилась проверять все комнаты, двери которых выходили в коридор, в надежде обнаружить детали мужского костюма. На этот раз удача была на нашей стороне, в одной из комнат удалось найти брюки, сапоги и куртку.

— Надевай, — пригласила Огюста.

Настроение юноши мне не понравилось. Из растерянного, но полного энергии человека, он превратился в нечто напоминающее овощ, приготовленной заботливой хозяйкой к ужину. Огюст без всяких эмоций прошёл в комнату, примерил костюм и даже не взглянул на себя в зеркало, затем безучастно поинтересовался, куда идти. Пришлось как-то растормошить его. Я отвесила парню звонкую оплеуху. Тот в изумлении посмотрел на меня:

— Ты чего, сума сошла?

Тем не менее, он оттаял и теперь с возмущением и негодованием смотрел на меня.

— Ну, вот и ожил, — увлекая юношу за собой, констатировала сей радостный факт, — пошли, осталось выяснить, куда отвезли Кристофа.

— Кто такой Кристоф?

— Человек, который сможет вернуть тебя домой.

— Тогда почему стоим? Давай отыщем его, и я отправлюсь к своей Арлет.

Теперь энергия из юноши била ключом, что было также не слишком хорошо: в таком состоянии можно наделать глупостей. Пришлось успокаивать.

— Подожди, не торопись. Кристофа арестовали и отправили в одну из парижских тюрем, но вот в какую, требуется узнать. Так что не спеши, следует найти носителя информации.

— Кого? — удивился Огюст.

— Человека, который знает, куда увезли Кристофа. Внизу должны быть охранники. Возможно, кто-то и скажет, где он находится.

Держась за руки, спустились вниз и направились на поиски пункта охраны. Вскоре в одной из комнат удалось услышать приглушённые мужские голоса. Огюст рванул туда. Пришлось удерживать юнца от необдуманных поступков. Вот сейчас ворвётся в комнату и начнёт выпытывать, где Кристоф. Дальше что? Возьмут моего спутника под белы рученьки и в каземат. Ага, ведь это мысль! Вероятнее всего, отвезут Огюста туда же, куда и Кристофа, а я уж, будьте уверены, прослежу, и дело в шляпе.

— Стой, — прошипела я, перехватив юношу, — давай всё обсудим.

— Чего обсуждать? Сейчас пойду и всё узнаю.

— Не спеши. Спешка хороша только в ловле блох.

Огюсту шутка пришлась по вкусу, и он улыбнулся.

— Пожалуй, ты права. Давай обсудим. Что ты предлагаешь?

Тут я и выложила все свои соображения.

— А ты точно успеешь за повозкой? Думается, пешком меня не поведут, а вызовут тюремную карету. Догнать сможешь?

— Да, на этот раз ты прав. Мне показалось, что план был не плох.

— Есть идея, — приложив палец к губам, Огюст потянул меня в какой-то закуток.

— Мне нужно, — начал он, — раздобыть парочку бутылок вина.

— А зачем они тебе? — поинтересовалась я.

— Мне они совершенно ни к чему, а вот охранники, изнывающие от безделья, будут рады пропустить по стаканчику, а там, глядишь, и языки у них развяжутся. Тогда наступит наша очередь выслушать их пьяную болтовню. Возможно, кто-то и проговорится, где содержится твой друг.

Действительно, план был хорош. Я сказала Огюсту, что знаю, где можно раздобыть не только парочку бутылок, но и гораздо больше. Когда я хозяйничала на кухне, заметила небольшую нишу, заглянув в которую, обнаружила с десяток бутылок вина. Мы отправились за спиртным и вскоре вернулись обратно. Осталось найти способ, как это самое вино подсунуть охране. Огюст, не мудрствуя лукаво, просто-напросто поставил бутылки в коридор и громко потопал, привлекая внимание стражников. Те не заставили себя ждать. Один из мужчин выглянул в коридор узнать, в чём дело. Не обнаружив никого рядом с комнатой, решил вернуться обратно, но тут его взор упёрся в бутылки с вином.

— Гастон, — крикнул он своему напарнику, — здесь дело не чисто.

— Что случилось? — из комнаты появился второй мужчина.

— Посмотри, — первый стражник указал на бутылки с вином, — их раньше не было.

— Чего не было?

— Бутылок с вином.

— Ого, — обрадовался Гастон, — раз они появились, тащи сюда. Нечего им скучать в одиночестве. Всё равно нам до утра здесь куковать. Веселее будет.

Не дожидаясь, пока напарник, проявит активность, Гастон подхватил бутылки и скрылся в комнате.

— Иди, давай. Попробуем, что внутри.

Послышался шелест разливаемого напитка, затем ещё и ещё, а вскоре полилась неторопливая речь, из которой мы узнали, что Кристофа увезли пока не в тюрьму, а в здание управы, поскольку никому не хотелось связываться с оформлением документов на пленника.

— Ну, вот видишь, план сработал, — прошептал Огюст. Теперь бы выяснить, где та управа находится. Может, тебе известно?

Я отрицательно покачала головой.

— Тогда будем искать.

— Подожди, — мне в голову пришла безумная идея, — стой здесь, а я пойду на разведку.

— Куду?

— Не бери в голову. Главное стой на месте. Вернее, стой у входа и жди меня.

Я проследила, чтобы Огюст прошёл именно туда, куда его направили. Всё, за дело или на дело! Кому как угодно. Подойдя к комнате, где охранники приканчивали вторую бутылку, невинно поинтересовалась, как пройти в управу.

— А тебе зачем? — ничуть не удивился один из охранников.

— Да вот велели придти, а я забыла, как туда добраться.

— Дык, это ты сейчас дойдёшь до двери, — мужчина пьяно икнул, — откроешь её и вдоль по улице, там и увидишь энту управу. Не ошибёшься, — опять икнул и завалился на стол, захрапев.

— Так в какую сторону? — поинтересовалась у более трезвого напарника.

— А чё, тебе так срочно туда надо?

— Не особо, но надо. Сказали, чтобы пришла.

— Ну, раз сказали, то иди, — мужчина махнул рукой, — вон туда. Как выйдешь, сразу налево и по прямой. Поняла?

Я кивнула, дав понять, что объяснение дошло до моего скудного ума.

— А может, останешься? — предложил мужчина, — во, смотри, винцо ещё осталось, — мне показали бутылку, на дне которой плескались остатки благородного напитка.

— Не, пей сам. Мне недосуг, — я направилась к двери, где меня поджидал Огюст.

Вслед донеслось:

— Как хочешь. Иди, а я допью. Смотри не пожалей.

Шли мы долго, очень долго, но дошли. Теперь узнать, туда ли. На улице тьма, народу никого, даже бродячие собаки исчезли. Тишина и покой, как на кладбище, только крестов и могилок не видно.

— Будем ждать или попробуем попасть внутрь? — поинтересовался Огюст.

— Думаю, следует всё же пробраться в тёплое место, а то что-то похолодало. Внутрь, так внутрь, а там всё выясним.

Огюст понимающе кивнул и направился к парадному входу.

— Стой, ты куда? — окликнула своего спутника.

— Мы вроде бы хотели войти, — парировал молодой человек.

— Ага, там нас так и ждут. Хотя, наверняка, и ждут, чтобы в каталажку определить. Нет уж, лучше пошли, поищем более подходящее место.

Огюст вернулся, и мы отправились осматривать здание по периметру. Дойдя до угла, услышали какой-то шум. Выглянув из укрытия, увидела, как распахнулось одно из окон, и тёмная фигура скользнула на тротуар. Затем, оглядевшись, человек, быстро перебежал на другую сторону и исчез под аркой, что-то пряча под плащом.

— Огюст, подсади, — подойдя к открытому окну, попросила юношу.

Тот без лишних расспросов помог, и я, оказавшись в тёмной комнате, протянула ему руку, и тот вскоре присоединился ко мне. Так, что мы имеем? А ничего! Темно, пусто, глухо.

— Ну что, идём? — потянув меня за руку, Огюст попытался найти выход. Наши попытки привели к тому, что я наткнулась на какой-то предмет мебели. Этот самый предмет с грохотом свалился и тут же в коридоре послышались торопливые шаги. По всей видимости, наши шатания привлекли внимание местной охраны. Мы едва успели спрятаться за шторой, как дверь распахнулась, и комнату осветил колеблющееся пламя свечи.

— Нет тут никого, — послышался мужской голос.

— А что же грохотало? — поинтересовался второй.

— Кошка, наверное, что-то свалила. Шут с ней, пошли, давай!

Шаги удалились. Мы покинули ненадёжное укрытие и, выглянув в коридор, никого там не обнаружили. Где-то впереди мерцал огонёк. Видимо, там находится пункт охраны. Мы не дошли до намеченной цели метров десять, как послышались торопливые шаги и появился мужчина в военной форме.

— Сидите! — раздался его голос, — где пленники?

— Дык в комнате в подвале заперты.

— А ну, давай их сюда. У меня приказ доставить всех в тюрьму. Главаря могут выкрасть, а место тут у вас ненадёжное. Поторопись.

— Один я не справлюсь, — парировал стражник, которого посылали привести пленников.

— Внизу с десяток солдат. Возьми сколько надо. Давай уж, иди.

Один из охранников вышел, за ним последовал и мужчина в форме.

Опять по-новой начинай. С солдатами нам не сдюжить. Интересно, куда отправят пленников? Вроде бы в тюрьму, но в какую? Только что дела шли на лад, и на тебе, вновь крутой поворот не туда.

— Пошли, — я потащила Огюста посмотреть, куда отправят узников.

С пяток молчаливых солдат отправились в подвал. Мы спрятались в одной из комнат, откуда могли видеть всё происходящее. Вскоре появились пленники. Среди них, понуря голову, шёл и Кристоф.

— Куда дальше? — спросил охранник.

— Не твоё дело, — ответил один из солдат.

— Намекни хоть, где состоится казнь?

— А тебе зачем?

— Как зачем? Посмотреть охота.

— Приходи к десяти на центральный рынок. Там их всех отправят на встречу с ангелами.

— Ага, спасибочки. Непременно буду, — охранник удалился в комнату, где его дожидался напарник, а солдаты вывели пленников из здания, посадили в повозку и отбыли в неизвестном направлении.

— Ну всё, плохи наши дела, — огорчился Огюст, — теперь пиши, пропало.

— Подожди паниковать. Дай подумать, — я через окно вылезла на улицу, за мной последовал и Огюст, — значит так, утром идём на площадь и спасаем Кристофа.

— Ты знаешь, как это сделать? — осадил мой пыл Огюст, там будет уйма народа. Ничего не выйдет.

— Однако попытаться стоит. Сейчас найдём место, где можно переночевать, а завтра всё и решим.

— Пожалуй, ты права. Утром, на свежую голову, дела пойдут на лад. Только вот куда сейчас податься?

— А как тебе мысль насчёт того, чтобы вернуться в управу и там скоротать время до утра.

— А что, мысль! Пошли!

Вот, спрашивается, зачем вылезали? Мы снова пробрались в здание и устроились на ночлег в той же комнате, в которую сначала и влезли. Я не заметила, как уснула. Утром меня разбуди Огюст.

— Пора, пошли. До рынка следует добраться пораньше, чтобы изучить все подходы к площади.

Утро только что вступило в свои права, стража мирно посапывала в каморке. Мы беспрепятственно покинули здание и отправились в центр, чтобы познакомиться с местом предстоящей казни. Народу на улицах не было, и вскоре мы увидели возвышавшуюся на рыночной площади гильотину. Сюда выходило пять улиц, застроенных трёх-четырёх этажными домами и никакой надежды на освобождение пленников.

— Ну, что, посмотрели? — поинтересовался Огюст.

— Посмотрели, — удручённо ответила я.

— Да, тут ты права. Дело гиблое. Давай сматываться, а то наши одинокие фигуры начинают привлекать внимание.

Пришлось согласиться. Мы нашли уютный дворик со скамейкой, где и расположились. Я задремала и не заметила, как пролетело время. Огюст потряс меня за плечо.

— Пора.

Улицы уже не выглядели такими безлюдными, какими они были часа три назад. Мужчины, женщины, дети, старики шли в одном направлении. Мы присоединились к ним и вскоре приблизились к месту предстоящей казни. Народ всё прибывал и прибывал. Как мы узнали из разговоров, Кристофа объявили прислужником дьявола, а народ падок до подобных слухов. Всем нетерпелось взглянуть, как будет вести себя этот самый прислужник. Вдруг ему на помощь придёт кто-нибудь из преисподней. Всё развлечение.

Одна лишь я знала, какой дьявол будет спасать Кристофа и этим дьяволом придётся побыть мне. Потеряв бдительность, совершенно забыла о своём спутнике, который куда-то пропал. Думаю, пошёл на разведку. Перед входом на площадь, где в центре возвышалась гильотина, столпились желающие взглянуть на казнь, но не всем удавалось пробраться поближе к помосту. Что же, толпа может нам помочь. В сутолоке, если дело выгорит, будет легче затеряться. Кто-то толкнул меня. Оглянувшись, заметила Огюста. Вот она пропажа. Юноша схватил меня за руку, и нам каким-то образом удалось протиснуться к самому эпицентру предстоящих событий. Теперь оставалось ждать, когда предстоящий «перфоманс» будет развиваться по заранее продуманному мной сценарию. Только, как мне кажется, народ, собравшийся на площади, даже и не подозревал об этом сценарии и был не готов к участию в нём. Тем временем на площадь въехала карета, окрашенная в чёрный цвет. Не знаю, с какого испуга я решила броситься к повозке, когда увидела в ней Кристофа. Запнувшись за ногу какого-то обывателя, умудрилась запутаться в своих же юбках и с криками «караул, спасите», свалила одного из стражников, придавив того всей своей массой. Тот с испуга заорал благим матом. Остальные, не совсем разобравшись во всём происходящем, закричали, что пособник дьявола призвал на помощь сатану и сейчас все провалятся в гиену огненную. Стоявшие в отдалении, решили, что могут пропустить интересное представление и поспешили прорваться вперёд. Кто-то из солдат выстрелил. Толпа отпрянула от помоста, но сзади напирали другие. Справившись со своими юбками, на четвереньках я попыталась уползти подальше от разворачивавшегося кошмара. Палач высматривал, куда подевалась его жертва, солдат, которого я придавила, ощупывал себя, пытаясь определить, какие повреждения он получил. Народ волновался, не понимая. Что же на самом деле происходит. Над площадью стоял такой шум, словно началось вавилонское столпотворение. Тут я почувствовала, что меня кто-то дёргает за подол платья. Оглядевшись, заметила руку Огюста, показавшуюся из-под помоста.

— Мари, давай скорее сюда, у меня здесь тихо и спокойно, никто, по крайней мере, по ногам не топчется. Залезай, а то мне одному скучно.

Ладно, сейчас воссоединимся, а потом решим, что делать. Долго нас Париж помнить будет!

— Смотри, что я обнаружил, — Огюст указал на отверстие, прикрытое досками.

Мы не успели рассмотреть, что под ними скрывается, как на площади воцарилась тишина. Затем раздался голос, возвестивший, что сейчас состоится казнь очередного аристократа, обвиняемого к тому же и в колдовстве. По ступеням прошлёпали ноги в красных чулках. Понятно, палач. Затем прошествовали сапоги. И тут ясно — охранник. Вслед за сапогами показались другие. Ого, а вот эту обувь я видела на ногах Кристофа.

— Дёргай, — крикнула я Огюсту, ухватив Кристофа за ноги. Огюст не растерялся, и нам удалось затащить под помост недоумевающего узника.

— Мари, а вы как здесь оказались? — только и смог выговорить Кристоф.

— Всё потом. Бежать надо.

Я попыталась выползти наружу, но мне не дали исполнить задуманное. Кристоф втащил меня обратно и поинтересовался, что скрывается под досками. Я ответила, что мы ещё не успели проверить.

— Давайте посмотрим, пока есть время, — он начал отодвигать в сторону строительный мусора, под которым обнаружился лаз. Первыми спуститься в неизвестность решили доблестные мужчины. Нащупав ногами лесенку, я последовала за ними. Подземный ход, или как там его, начал расширяться. Скорее всего, наш путь был близок к завершению. Моя голова упёрлась в какое-то препятствие, оказавшееся железной дверцей весом килограммов в сто. Однако сдвинуть эти килограммы удалось на удивление быстро. Слава богу, мы выбрались из жуткого заточения. Интересно, куда? Оглядевшись, поняла, что оказались мы, как это ни странно, в тюрьме. Ничего себе, попали! Одно утешало, наши головы остались при нас. Оглядев помещение, заметила несколько человек, которые в изумлении уставились на нашу расчудесную компанию.

— Вы кто? — с недоумением поинтересовался один из них, — либо ангелы, либо черти из преисподней. Просветите бедных узников.

— Мы сами не совсем уверены, кто мы. Одно могу сказать, что ни черти, и ни ангелы из преисподней.

Кажется, я что-то напутала в ответе, так как находившиеся в комнате люди почему-то начали волноваться. Положение спас Кристоф:

— Господа, чего вы так напрягаетесь. Позвольте представиться, недавно казнённый Кристоф де Лоруа. Вот, случайно, проезжая мимо, решил с друзьями навестить вас, уважаемые. Разрешите даме присесть?

Находившиеся в комнате мужчины, стали исступленно креститься, а потом бросились к решётчатым дверям с просьбами об их досрочном освобождении. Стражники, однако, не торопились с появлением. Минут через семь один всё-таки соизволил навестить узников и, не говоря ни слова, повесил на дверь камеры табличку с надписью: «Перерыв на обед, просьба по пустякам не беспокоить». Мило и со вкусом. Значит, у нас в распоряжении есть энное количество времени. Следует приступить к более решительным действиям.

— Уважаемые господа, — обратился Кристоф к заключённым — разрешите поинтересоваться, как можно выйти из этого помещения?

— Ну, ты даёшь! — ответил самый смелый, — есть лишь один выход и тот на гильотину. По мне лучше туда попасть, чем в одной камере с ведьмаком находиться.

— Что так?

— Всё равно конец один, а тут ещё и муки от пособника дьявола принять придётся, и кара небесная на том свете будет ждать. Кто как хочет, а меня пустите со своей головушкой побыстрее расстаться, не хочу грешником в ад попасть.

— Ты не переживай, особо мучить я вас не собираюсь. Самим едва от одной гильотины спастись удалось, а тут предлагают с другой побеседовать. Не нравится мне такой расклад. Господа, отойдите в сторонку, освободите путь и дайте даме посмотреть, какой здесь замочек.

Интересно, за кого он меня принимает? Может, что-то ему подсказало, что я могу и не с такой проблемой, как вскрытие замка, справиться.

— Ага, свою помощницу призываешь. Тоже из ведьмовского семейства? Отродясь женщины не якшались попусту с мужчинами. Их дело дома сидеть да детишек нянчить, а тут, на тебе, шляется с исчадьем ада. Ещё неизвестно, как она сюда попала.

— Вот вы сейчас и узнаете, кто она такая и откуда появилась.

Мужчин как ветром сдуло, все они забились в один из углов камеры и с ужасом уставились почему-то на меня сердечную, не переставая исступлённо креститься. Кристоф кивнул, показывая на решётку. Иди, мол, открывай. Пришлось встать и последовать по указанному маршруту. Ну их всех, покажу, на что способны женщины двадцать первого столетия.

— Не дрейфь, мужики, прорвёмся, не в первой раз, а думается, что и не в последний, — вспомнив кадры из фильмов про братву, успокоила я узников, подходя к решётке, чтобы осмотреть замок.

— Фи, ерунда какая! Кто хочет на волю, айда за мной!

С этими словами я вытащила из слегка помятой причёски заколку. Поковырявшись в замке, открыла его.

— Дверь открыта, на свободу! Вперёд, друзья!

На этой мажорной ноте мы покинули камеру. Остальные заключенные, вначале с опаской наблюдавшие за происходившими событиями, всё же рискнули присоединиться к нам. Путь пролегал по коридору, по обе стороны которого находились такие же камеры, какую мы только что оставили. Мне хотелось верить, что мы идём в нужном направлении. Вскоре на нашем пути возникло препятствие в виде комнаты с пятью мужчинами в ней. Всё, дальше не пройти. Пришлось спасать положение. Обратившись к стражникам, задала невинный вопрос:

— Ребята, не подскажите, как лучше пройти к выходу, а то мы тут слегка заблудились.

Один из них, не переставая жевать, махнул в нужном направлении. Мы тихонько, стараясь не привлекать к себе особого внимания, втиснулись в комнату с обедающими стражами и гуськом направились к долгожданной свободе. Один из бывших заключённых, заметив на шкафу бутылочку вина, не без видимого удовольствия приватизировал её в пользу своей особы. Сей подвиг не остался незамеченным.

— Гражданин, что вы себе позволяете?

— Как что? — изумился тот, — ничего особенного. Иду я мимо, вижу, бесхозная бутылочка стоит. Вот и решил, что она мне невероятно необходима.

— Поставь на место, кому говорят?

Просто так расстаться со своей добычей мужчина не желал и с криком «Живым в руки не дамся!» устремилась к выходу. По всей видимости, стражник вино терять не собирался, и поэтому устремился в погоню. Вскоре ему удалось схватить похитителя.

— Верни бутылку, кому говорю.

— Жди больше. Самому надо.

Приколист, блин, на нашу группу. Видно, мужик истосковался по выпивке, находясь в заточении, или же радость свободы так вскружила ему голову, что в мозгах произошёл сдвиг по одной из лунных фаз.

Возвращать бутылку законному хозяину мужчина никак не желал, а поэтому нашёл наипростейший выход.

— Слушай, а что, если мы уговорим её вместе? Ты как, не против?

— Кого уговаривать надо? — очумел охранник.

— Как кого? Бутылочку эту. Тебе хорошо и мне тоже неплохо. Так ты согласен?

— Ладно, пойдём. Стакан найду.

— Я был бы не против и перекусить.

— Чего уж там говорить, пошли. Свалился на мою голову обжора. На многое не рассчитывай. Кусок хлеба с колбасой, но не больше.

— Ладно, ладно, пошли, но два стакана мои.

Мы не стали досматривать, что будет дальше, и поспешили покинуть сиё гостеприимное заведение.

— Пойдёмте отсюда, — предложил Огюст, — мне как-то не по себе.

— Ты прав, здесь слишком неуютно, а куда идти?

— Думаю, в моём особняке нас искать не будут, — предложил Кристоф, и мы дружно зашагали в гости.

По дороге мои спутники поинтересовались, где я научилась вскрывать замки с ловкостью заядлого домушника и почему я так странно выражалась. Пришлось благоразумно промолчать: вам бы пообщаться с дамами двадцать первого столетия, не то бы ещё услышали. Я многозначительно фыркнула, чем, по всей видимости, удовлетворила любопытство своих спутников. Постепенно узники, покинувшие тюремные покои вместе с нами, как-то по одному, а то и небольшими группами стали растворяться в окрестных переулках. Я думала, что освобождение пленников заняло около полутора часов. Оказалось, гораздо больше. На улице начало смеркаться. Когда мы оказались перед входом в особняк, нас осталось только трое. Что же, тем лучше, хлопот меньше. Распахнув дверь, хозяин гостеприимно предложил войти внутрь и как бы, между прочим, поинтересовался:

— Мари, а вы успели почистить картофель?

Кому что, а мужикам лишь бы пузо набить. Я вспомнила, что на момент ареста Кристофа я как раз закинула последнюю картофелину в кастрюльку с водой. Начистила я в тот раз чересчур много и мы не всю картошку успели извести, о чём не преминула с гордостью сообщить.

— Тогда на кухню. Раз не состоялась казнь, поесть не помешало бы.

По дороге Кристоф раздобыл бутылочку красного.

— Сейчас плиту разожгу. Воду вскипятим, ужин приготовим. Пошли.

Мы спустились в знакомое помещение. На столе появились бокалы, была открыта бутылка и разлито вино.

— Ну, что же. За счастливое освобождение! Расскажите, кому пришла столь оригинальная идея прорыть подземный ход в тюремную камеру? Признаюсь, я уже попрощался с жизнью. Спасибо, друзья. Впервые в жизни меня кто-то спасает. За нашу свободу!

Мы чокнулись. Вино оказалось чуть терпким с запахом тёплого летнего дня. Вкусно! Вскоре в печи заиграл огонь. Процесс приготовление ужина стал набирать обороты. Через час нам удалось перекусить. Сразу потянуло в сон. Кристоф первым встал из-за стола и предложил подняться на второй этаж, где находились спальные комнаты.

— Покойной ночи, — пожелал хозяин дома и захлопнул дверь своей спальни. Затем вновь распахнул её.

— Выбирайте любые покои справа или слева. Везде не убрано. Всё, пока. Хороших снов.

Огюст открыл первую приглянувшуюся дверь, и я осталась одна. Хороши спутнички, оставили даму в тёмном коридоре, а вдруг призраки какие вздумают погреметь цепями. Времени на уныние и грустные размышления не было, и я стала искать место для отдыха души и тела путём тыка, то есть открыла первую попавшуюся дверь. Ничего так себе оказался будуарчик. Интересно, кто он этот Кристоф, если может позволить себе такой особняк, больше похожий на мини дворец. Сдёрнув пыльное покрывало, бухнулась на кушетку. Оказалось, что спать хотелось до одури. Пристроив голову на подушку, сразу же задремала. Хоть высплюсь, как следует. Не тут-то было! Дверь тихо скрипнула и в комнату кто-то вошёл. Я открыла глаза — никого, только лёгкий ветерок прокатился по обивке мебели, шевельнул шторы. Затем появился женской силуэт. Привидение что ли? Кристоф ничего о подобных постояльцах не говорил. Между тем женщина подошла к окну, приоткрыла штору, выглянула на улицу, затем испуганно вскрикнула. Впрочем, звука я не услышала. Было заметно, что призрак пытается что-то сказать. Фигура медленно подплыла к моему ложу и, вытянув руку, предложила подойти к окну и посмотреть на улицу. Приоткрыв штору, заметила какое-то движение перед домом. Вот одна мужская фигура перебежала через улицу, затем вторая, третья. Приглядевшись, поняла, что это были солдаты. Может, пришли пожелать спокойной ночи? Вот один из них стал вскрывать дверь. Ого, надо бы предупредить своих подельников, не вышло бы чего. Выглянула в коридор. По-прежнему никого. Тишина. Постучала в комнату Кристофа и услышала недовольный голос:

— Кого там черти принесли?

— Вставай, солдаты пытаются проникнуть в особняк.

Дверь распахнулась, показалась лохматая голова.

— Ты ничего не напутала?

— Погляди сам. Кристоф на минуту скрылся, накинул сюртук.

— Буди Огюста. Надо бежать.

Будить никого не пришлось, юноша уже одетый выглядывал из своей спальни.

— В чём дело? Опять тикать надо?

Вроде культурный человек, а выражается как житель двадцать первого века из уличной тусовки.

— Давайте за мной, — поторопил Кристоф, — спустимся в подвал, там можно укрыться.

Мы поспешили вслед за мужчиной. Вовремя. На первом этаже послышался топот ног.

— Скорее в подъёмник, — последовал приказ.

Мы едва успели захлопнуть за собой дверцу и забраться на платформу, предназначенную для подачи завтраков, обедов и тому подобных перекусов, как на втором этаже послышался топот множества ног. Опоздали, господа солдаты: мы уже спускались на кухню, откуда вела лестница в подвал.

Впрочем, и тут ждала засада. В дверь, ведущую, в пункт общепита, молотили чем-то тяжёлым. Влипли, не успев отлипнуть от предыдущего влипа. Я беспомощно взглянула на Кристофа.

— Ничего, прорвёмся, — и он ободряюще кивнул, открывая ранее не замеченную мной дверцу, в которую можно было попасть лишь из положения лёжа.

— Нам туда, — скомандовал хозяин.

Пришлось встать на колени и протиснуться в лаз, за мной последовал Огюст, Кристоф оказался замыкающим. Мы поползли по узкому проходу, едва не задевая головами свод. Правда, наше путешествие было не слишком продолжительным. Вскоре самая умная часть моего тела, не подумайте ничего дурного, так я обозвала свою голову, оказалась в просторном зале. Всё, спаслись!

— Теперь куда? — поинтересовалась я у Кристофа, стряхивавшего несуществующую пыль с куртки.

— Прямо и направо, — последовал лаконичный ответ.

Мы послушно направились по указанному маршруту, а за спиной послышались голоса.

— Именем революции, стоять!

Оглянувшись, заметили, что преследователи воспользовались тем же лазом и теперь один за другим стали появляться в зале. Раздался выстрел. На меня посыпалась каменная крошка, пуля задела одну из колонн, отколов от неё изрядный кусок мрамора. Нет у людей чувства прекрасного, стрелять в памятники архитектуры непонятного столетия.

— Нашла что-то интересное? — поинтересовался Огюст.

Схватив меня за руку, он потянул за собой в какую-то арку, где промелькнул силуэт Кристофа. Меня ослепил яркий свет, и оглушила прозвучавшая информация.

«Уважаемые пассажиры, переход на станцию метро „Маяковская“ в центре зала временно не работает. Просим прощения за причинённые неудобства».

Я с удивлением огляделась. Ничего себя, я вновь дома в родном метро. Сердце радостно запрыгало в груди. Я дома! Всё, конец приключениям и неприятностям. И тут же в голове появилась какая-то смутная тревога: а где Кристоф с Огюстом? Осмотрелась. Кругом сновали озабоченные люди, которым не было ровным счётом никакого дела до меня и моего более чем странного костюма. А вот насчёт странного костюма я поторопилась, поскольку мимо меня с чувством собственного достоинства продефилировала необычного вида девица в длинной юбке, которую украшала полупрозрачная балетная пачка. Остановился состав, девица, заметив моё недоумение, что-то сказала на прощанье, указав куда-то рукой. Проследив за её жестом, обнаружила трясущихся от страха своих спутников, пытавшихся вжаться в мраморную стену подземной станции. Слава богу, пропажа нашлась! Подойдя к мужчинам, взяла каждого из них за руку и попыталась успокоить. Не тут-то было. Не знаю, чтобы мы стали делать дальше, но тут на краю платформы появились наши преследователи с винтовками наперевес.

— Спасайся, кто может, — заглушив шум приближавшегося состава, изо всех сил закричала я, выводя из ступора товарищей.

Те, отлипнув от стены, прилипли к моей скромной персоне. Солдаты между тем, не обращая внимания на окружавший их пейзаж, устремились к нашей троице, пытаясь наконец-то завершить начатую погоню за врагами французской революции. Офицер что-то крикнул. Солдаты, вскинув ружья, произвели дружный залп. Предвидя такой поворот, мы успели спрятаться за мраморным изгибом вестибюля, а вот некоторым неосторожным гражданам не повезло. Закричали раненые, упали на пол наиболее догадливые. Состав, не останавливаясь, промчался мимо. Недоумевающие пассажиры в вагонах что-то кричали и пытались открыть двери. На платформе началась паника. Появился наряд полиции, попытавшийся навести порядок. Послышался повторный залп. Люди заметались, натыкаясь друг на друга в попытке покинуть опасное место. Внезапно в вестибюле погас свет, что никому не добавило оптимизма.

— Тикаем, — скомандовала я, увлекая своих товарищей к эскалатору.

— Чего делаем? — не понял Огюст.

— Бежим, пока не поздно, — пояснила я.

Внезапно Кристоф остановился и тем самым предотвратил наш побег на свободу.

— Смотрите, — он указал на яркое пятно, появившееся на одной из стен.

Постепенно это пятно стало разрастаться, пока не приняло очертание арки, через которую мы не так давно умудрились пройти.

— Скорее! — Кристоф увлёк нас туда, где совсем недавно возвышалась самая обычная стена московского метрополитена.

Бросившись к спасительному проходу, успели заметить, как по платформе заскользили фигуры в масках, а солдаты, преследовавшие нас, внезапно оказались на гранитном полу, стараясь разглядеть замысловатый узор камня.

Едва проскочив под арку, заметили, как она начала сворачиваться, пока совсем не исчезла. Мы вновь были в том же зале, из которого несколько минут назад попали в родную мне Москву, а свобода была так близко. Впрочем, реши я уйти и бросить своих спутников, то, несомненно, смогла бы это сделать, но вот как потом жить, осознавая, что кто-то, кому ты могла помочь, погибли. Ладно, и не в таких перипетиях бывала. Как-нибудь выкрутимся!

— Теперь куда? — наконец-то задала мучавший меня вопрос.

— Понятия не имею, — растерянно ответил Кристоф, беспомощно оглядываясь, словно боясь вновь встретиться с тем ужасом, который ему пришлось пережить несколько минут назад.

— Стойте, кажется, я вижу выход, — раздался голос Огюста, — вон там, — взмах рукой, — видится свет. Может, нам в ту сторону.

Кристоф наконец-то отмер и пошёл в указанном направлении, а мы за ним. Интересно, что впереди?

Впрочем, узнать этого не удалось. Кристоф, выглянув за дверь, попросил нас остаться внутри. Как он пояснил на улице мела пурга и нам там делать нечего, он же постарается разжиться тёплой одеждой. На этом мужчина исчез, оставив нас недоумевать по поводу погоды. В последний раз, когда я выходила с Огюстом на вечерний променад, была осень и довольно тёплая. Откуда метель взялась? Становится всё интереснее. Выходит, мы оказались вновь не в том месте и не в то время. Повезло. Мои размышления о бренности бытия прервал Кристоф, неожиданно появившийся у нас за спиной.

— Вот, держите, — нам протянули какие-то тряпки, оказавшиеся потрепанными плащами, — одевайте. Я кое-что разузнал. Мы с Огюстом отправимся на разведку, а вы, Мари, подождёте нас здесь. Только не предпринимайте никаких необдуманных шагов, а самое главное, никуда не уходите.

Мне протянули плащ, в который я с удовольствием закуталась. Мужчины, не попрощавшись, исчезли в белой позёмке. Вновь наступила пугающая тишина. Что же, сказали ждать, значит, это и буду делать и ни на шаг в сторону: знаю, сделаю хоть малейшую попытку сдвинуться с места, как куда-нибудь да вляпаюсь. Поискала глазами место, где можно было присесть. Заметила кусок базальта, на котором и устроилась и только потом поняла, что всё-таки сделала пару шагов в сторону. Будем ждать неприятностей. Окружающий пейзаж не радовал разнообразием, кругом строительный мусор и уходящие ввысь колонны. Я не заметила, как задремала. Проснулась от того, что кто-то потрепал меня по плечу.

— Сестра Агата, а мы вас ищем, ищем.

Оглянувшись, увидела за спиной двух монашек. Вот одна из них и тормошила меня. Ага, неприятности пожаловали!

— Вставай, нам пора, а то вечерню пропустим. Аббатиса будет недовольна. Вставай же!

Меня подняли с насиженного места и, не дав сказать ни слова, повели к выходу. Честно, я пыталась сообщить своим спутницам, что не имею никакого отношения к какой-то там сестре Агате, но меня и слушать не захотели. Что же, им же потом хуже будет.

— Послушница Агата, вы как всегда, задумались и что это вы там бормочете себе под нос, — заметила одна из монахинь, — у вас скоро постриг, а вы всё витаете в облаках. Запомните, вам не удастся переубедить нас в том, что вы раздумали поселиться в нашей обители. Пора бы и проявить благоразумие иначе мать настоятельница откажет в приюте. Идёмте, мы как раз успеем на вечернюю молитву.

Ничего не понимая, присоединилась к божьим сестрам, и мы направились по дороге к серым стенам, выплывавшим навстречу из снежного плена. Вскоре раздался церковный набат, призывавший к молитве. Сёстры прибавили шаг, и вскоре под нами проплыл навесной мост, отделявший монастырский двор от занесённого снегом тракта. Нигде не задерживаясь, завернули в церковь, вернее сказать собор, не отличавшийся особыми архитектурными излишествами. Вроде бы подобный тип построек называли романским, и был он популярен в раннем средневековье. Ничего себе, попала, пронзила меня мысль. Раннее средневековье! Куда на этот раз меня занесло и где мои попутчики? Искать ведь будут. Я сделала слабую попытку улизнуть с молитвы, но меня плотно зажали и не дали такой возможности. Что же, утро вечера мудрее. Буду пока плыть по течению, а там видно будет.

После молитвы все поспешили в трапезную. Сказать, что еда меня порадовала, я не могла. Кусок хлеба и кружка воды. Вот и все тридцать три удовольствия. Ужин, как говорится, прошёл в тёплой дружеской обстановке и вязком молчании. Лепота! После трапезы мои вновь обретённые сёстры отправились почивать, а мне было велено явиться под светлые очи аббатисы, что и пришлось сделать. Интересно, зачем некая Агата понадобилась главе сей чудной общины?

Оказавшись в небольшой, но хорошо протопленной комнате, я сразу же присела на стул. Ноги отказывались держать меня из-за всех переживаний сегодняшнего дня. Я задремала и не заметила, как в комнату кто-то вошёл. Из приятной дремоты меня выдернул резкий окрик:

— Какое непочтение. Встаньте сестра.

Я растерянно огляделась и увидела довольно упитанную даму средних лет. Сразу чувствовалось, что вкушала она пищу явно не с сёстрами во Христе, а где-то в обособленном месте, что и способствовало развитию её комплекции. Я бы конечно и встала, но такой приказной тон мне не понравился, и я осталась сидеть, заметив, что никаким образом не являюсь сестрой дородной дамы.

— Встать! — перешла на визг дама.

— С какой радости? — невинно поинтересовалась у женщины, от изумления потерявшей дар речи. Придя в себя, она с издёвкой произнесла:

— Ты думаешь, что благодаря своему недостойному поведению, постриг не состоится. Не выйдет! Можешь делать, что вздумается, мне на твои выверты наплевать.

Дама прошла к резному шкафчику, достала бокал, что-то налила туда и с удовольствием выпила. Щёки аббатисы сразу же порозовели.

— Сиди, сиди, недолго тебе осталось. Постриг будет завтра. Не надейся, что твой жених освободит тебя. После того, как ты станешь монахиней, всё твоё состояние перейдёт ко мне, а тебе придётся выполнять самую чёрную работу. Щеголять своим титулом осталось до завтрашнего утра. Твой женишок продал тебя с потрохами. Это с его подачи тебя доставили сюда. Как ни странно, но мне удалось с ним сговориться. Теперь мы в доле. Как удачно сложилось, что все твои богатства не достанутся никому из твоей семейки, а всё благодаря завещанию, умело подделанному моими людьми.

Я с удивлением посмотрела на аббатису, всё меньше понимая, о чём идёт речь. Видя моё замешательство, женщина усмехнулась, плеснула в бокал красной жидкости, повертела его в руке, а затем неожиданно предложила мне выпить.

— На, порадуйся напоследок. Когда ещё придётся?

Раз предлагают, надо брать. Я приняла бокал и с удовольствие выпила тягучую жидкость, оказавшуюся довольно крепким ликёром. Это придало мне храбрости.

— Раз уж пошла такая пьянка, нельзя ли повторить?

— А ты нахалка. Впрочем, о чём это я? Весь ваш род этим самым нахальством и отличается. Бери, — мне подвинули бутылку, — наливай сама, наслаждайся последними часами мирской жизни. Завтра уже скоро.

Покончив со второй порцией, поинтересовалась, могу ли я идти спать.

— Подожди, — остановили меня, — тебя проводят. Я велела приготовить особую келью, чтобы ты ничего не выкинула.

Действительно, за дверью меня уже поджидали. Угрюмая женщина необъятных габаритов, подхватила меня под руку и вскоре я оказалась в узкой комнате с тяжёлой дубовой дверью, которую заперли снаружи, оставив меня рассуждать на тему, что утро грядущее мне приготовит. О том, что это будет какая-то пакость, я и не сомневалась. Интересно, а куда делась настоящая девица, чьё место я по несчастливой случайности заняла? Может, у неё всё и сложится, и судьба повернётся к ней лицом. В моей камере, а как ещё называть эту узкую, не обременённую мебелью, комнату, обнаружился топчан, застеленный тонким одеялом. Не густо, надо сказать. Над потолком виднелось достаточно большое окно, чтобы в него, в случае чего, можно было пролезть, забранное решёткой. Впрочем, как я поняла, находилось оно высоко и спуститься вниз, даже, если удастся избавиться от решётки, будет затруднительно. Замерцавший шанс на побег тут же затух. На всякий случай я подёргала дверь, затем с удовольствием попинала её. Как и думала, результат был никаким. Может, прилечь, лёжа думается лучше. Нащупав нечто напоминавшее подушку, опустилась на топчан. Жёстко! Хорошо, что плащ не отобрали. Завернувшись в тёплую материю, решила хотя бы подремать, не тут-то было. Где-то зашуршало. Мыши! Этого мне не хватало, не люблю этих милых животных. Пришлось встать. Мимо прошелестели маленькими лапками пара серых комочков. Точно, мыши. Нет, повезёт, так повезёт. Внезапно я различила какое-то царапанье за стеной. Неужели крысы? Ещё этой напасти не хватало. Если с мышами можно было как-то мириться, а вот с их более крупными собратьями общий язык найти не удастся. Вновь забралась на топчан. Там безопаснее. Между тем шум за стеной не прекращался. Затем послышался слабый писк.

— Помогите!

Всё, глюки приехали! Значит, мне всё это снится. Утром проснусь в своей квартире. На этой мажорной ноте я попыталась поудобнее устроиться на своём ложе. Опять услышала тоже самое:

— Помогите!

Да что же это такое? Неужели в этой обители крысы научились от безысходности разговаривать? «Не верю», сказал бы Станиславский. Вот и я решила поинтересоваться, кому могла потребоваться «неотложка».

— Ты кто? — задала не самый худший с моей точки зрения вопрос.

За стеной задумались, и в ответ прилетело не менее оригинальное:

— А ты кто?

Решила проигнорировать этот вопрос и задала свой:

— Вроде бы кто-то просил о помощи. Так мне помогать или как?

Опять минутное замешательство. Затем послышался какой-то шум и прямо на меня из стены вывалился камень.

— Поосторожнее нельзя? — рассерженно прошипела я.

— Извини, я не хотела.

— Теперь говори, что делать? Я и сама не в лучших условиях нахожусь.

— Слезь с кровати, — послышалось в ответ, — сейчас расшатаю ещё один кирпич. Как бы ни задело.

Не успела я покинуть своё ложе, как на топчан упал второй булыжник, а за ним — третий и так далее по счёту. В образовавшееся отверстие просунулась женская головка, а вслед за ней и само тело, оказавшееся молоденькой девушкой.

— Ты кто? — в изумлении разглядывая нежданную гостью, поинтересовалась я.

— Баронесса Матильда де Бринье, — представилось тело.

— Очень приятно познакомиться, просто Мари, — я протянула руку помощи новой знакомой, — рассказывай, что с тобой произошло и как можно тебе помочь?

— Давай присядем, разговор получится длинным.

— Вроде бы торопиться некуда, — усаживаясь на топчан, приготовилась выслушать повествование молоденькой баронессы, — рассказывай.

Девушка тяжело вздохнула и начала своё повествование.

— Ты, наверное, поняла, что я происхожу из знатной семьи.

Я кивнула.

— Представляешь, — девушка едва не заплакала, — я старая дева.

— Сколько же тебе лет? — не вытерпела я.

— Недавно исполнилось семнадцать. Все мои подруги уже давно замужем и нянчат детей. Только я одна пока не нашла свою половинку. Вернее не так. Найти-нашла, но не того, кого отец хотел видеть моим мужем. Представляешь, он наш конюх. Не смотри на меня так. Я полюбила его, полюбила всем сердцем. Он такой красивый, но старый. Ему уже двадцать три. Я понимаю, он мне не пара, но я не могу без него. Отец приготовил для меня сюрприз в виде жениха, нашего соседа, но тот совсем старик. Он был дважды женат, но обе его супруги странным образом погибли. Так вот, отец сказал, что граф Гордон обратил на меня внимание и не против взять в жёны. Он-то не против, а вот меня никто не спросил, хочу ли я за него замуж. Набравшись храбрости, решилась всё рассказать о своём возлюбленном. Отец молча выслушал меня, так же молча встал и вышел из комнаты. Я подумала, что беда миновала и он примет Отиса, но ошиблась. Утром узнала, что моего возлюбленного ещё вечером схватили и бросили в темницу. Мне объявили, что через неделю состоится помолвка с графом. Я тут же бросилась к отцу, но тот был непреклонен и не захотел выслушать меня, заявив, что вечером моего вздыхателя высекут плетьми, а мне, если я уж так не хочу замуж, одна дорога в монахини. Тут же в комнате появились охранники отца и отправили в этот самый монастырь. Дважды я пыталась бежать, но не удачно. Месяц спустя приехал мой родитель и спросил, не передумала ли я с замужеством. Я ответила, что нет. Тогда меня заточили в темницу, лишив прогулок и общения с другими монахинями и послушницами. Я поняла, что никогда не встречусь со своим возлюбленным. До меня дошли слухи, что его засекли до смерти. Я решила бежать и стала постепенно разрушать кладку стен и вот сегодня услышала шум за стеной. Дальше ты всё знаешь.

Наш разговор прервал пронзительный свист, донёсшийся с улицы.

— Помоги подвинуть топчан к окну, — попросила девушку, — попробую разглядеть, кто там хулиганит.

Мне удалось выглянуть наружу, где я заметила одинокую мужскую фигуру.

— Ну, что там? — услышала я нетерпеливый вопрос.

— Какой-то мужчина.

— Дай посмотреть, — меня бесцеремонно оттолкнули от окна, и девушка заняла моё место.

— Боже мой, — Матильда вскрикнула и тут же закрыла рот рукой, — не может быть!

— Кого ты там разглядела? — не вытерпела я.

— Кажется, я видела Отиса.

Девушка медленно спустилась вниз и зарыдала. Опять начинается. Придётся всё брать в свои руки.

— Хватит реветь. Если этот тот, о ком ты говорила, надо узнать, что ему надо.

Впрочем, девушка пребывала не в том состоянии, чтобы предпринимать осмысленные действия. Пришлось самой заниматься прояснением вопроса. Вновь забравшись на топчан, крикнула Отису, если, конечно, это был он.

— Молодой человек, вы кто?

— А вы? — раздалось в ответ.

Познакомились! Ладно, попробуем иначе.

— Если вы Отис, то тут рядом со мной некая Матильда.

Внизу задумались.

— Пусть покажется.

Пришлось растормошить девушку.

— Вставай, там тебя требуют.

— Кто?

— Кажется, ты была права. Вроде бы твой ненаглядный.

— Так он погиб.

— По всей видимости, нет.

Вытерев слёзы, Матильда поднялась к окну.

— Отис, это ты?

— Матильда, наконец-то. Подожди, я спасу тебя.

— Но как? Нас тут заперли. Дверь закрыта со стороны коридора. Окно забрано решёткой.

— Слушай внимательно. Как я понял, с тобой находится ещё одна дама. Кто она?

— Такая же несчастная, как и я.

— Понятно. Теперь обе отойдите от окна, а лучше всего спрячьтесь. Я сейчас попробую пустить к вам в келью стрелу с привязанной к ней верёвкой. Привяжите верёвку к решётке, а я постараюсь выдернуть её. Затем вновь всё повторю. Верёвку вы привяжите к чему-нибудь крепкому и устойчивому, а затем спуститесь вниз. Поняли?

— Сейчас всё сделаем, — в глазах девушки засветилась надежда.

Оттащив топчан от окна, спрятались за ним. Вскоре в окно влетела стрела. С трудом, но нам удалось выполнить задание Отиса. Вначале ничего не происходила и я подумала, что последняя надежда на освобождение испарилась, но тут заметила, что прутья задрожали, и начали понемногу выгибаться. Через пару минут решётка, звякнув, вылетела наружу. Уже хорошо. Начало побегу положено. Я хотела выглянуть наружу, но тут к нам влетела новая стрела, вернее своеобразная «кошка» с привязанной к ней верёвкой. Закрепив железяку за каменный выступ, вновь придвинули топчан к окну, и я помогла Матильде вылезти в окно. Девушка в отчаянии уцепилась за канат и заскользила вниз. Следом за ней и я начала спускаться вниз, где застала умилительную картину. Девушка прильнула к парню, а тот с нежностью гладил её по голове. Что говорить — любовь! Рядом в задумчивости стояла лошадь, решая для себя вопрос, является ли верёвка съедобным предметом. Пожевав сей артефакт, коняга пришла к выводу, что есть всё же лучше овёс и подтолкнула хозяина мордой, намекая что неплохо было бы перекусить. Отис оторвался от своей возлюбленной. Наконец-то! Нам бежать надо, а тут телячьи нежности.

— Идёмте, у меня поблизости заводная лошадь. Я знаю одно место, где можно укрыться.

— Расскажи, — попросила Матильда, — как тебе удалось спастись?

— Всё потом. Сначала уедем отсюда.

Взяв коня под уздцы, молодой человек двинулся к едва заметному проходу, расположившемуся в полуразрушенной стене.

— Идите за мной, — скомандовал он, — там мой друг. Это он мне подсказал, как можно выбраться отсюда.

Мы беспрепятственно покинули монастырский двор и увидели мужчину, ожидавшего нас. Так, лошадь. Ужас! Придётся ехать верхом, а опыта в верховой езде кот наплакал. Видя моё замешательство, друг Отиса подсадил меня, сам сел сзади и мы двинулись в путь. Я заметила, что Матильда не испытала никаких неудобств при посадке на гужевой транспорт. Вот, что значит средневековое дворянское воспитание, и на лошади ездок, и гобеленов ткач, и куртуазность в поведении.

Вскоре мы отъехали от стен на достаточное расстояние. Небо посветлело, и тут раздался колокольный звон. Значит, обнаружился побег. Теперь только вперёд. Мой спутник пустил лошадь галопом. Да, те ещё ощущения. Однако, если надо, так надо. Едем! Впрочем, неплохо бы узнать, куда. Об этом я и поинтересовалась у парня с простым, но симпатичным именем Тибо. Тот, подумав, стоит ли мне доверять, ответил, что к нему домой, поскольку к Отису никак нельзя, там могут искать.

— Скажи, а как долго ехать? — скачка меня порядочно утомила, и я была не против передохнуть, да и перекусить не помешало бы.

— А тебе зачем? — не слишком любезно отозвался юноша.

— Да так, подустала что-то.

— Не дрейфь, немного осталось. Ещё до того, как Луна уйдёт с неба, мы будем на месте.

Я заинтересованно взглянула на Луну, пытаясь понять, сколько времени она ещё будет задумчиво освещать наш млечный путь. К сожалению, мои познания в астрономию глубиной не отличались и я грустно вздохнула.

— Не переживай ты так, — успокоил меня Тибо, — вон за тем леском, — взмах рукой куда-то в сторону, — мой дом. Совсем чуть-чуть осталось. Потерпи.

Действительно, вскоре показалась какая-то рощица, в которую мы дружно и въехали. Лучше бы этого не делать. Прямо перед нами упало, ловко кем-то подрубленное, дерево. Лошадь испугалась и встала на дыбы, умудрившись сбросить нас на землю, а сама, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пулей вылетела из леса. Опять куда-то попали. Хотя, почему попали? С самого начала было ясно, что с моей удачей, провести почти целую ночь в относительном спокойствии, было как-то нелогично. Отис спрыгнул на землю, помог Матильде, затем подал мне руку, помогая подняться. Я огляделась, ожидая увидеть зверские лица разбойников, но, увы, никого поблизости не наблюдалось. Интересное дело, дерево подпилили, оно упало перед нами на дорогу. Спрашивается, зачем? Не успела я озвучить свою мысль, как, наконец-то, появились фигуры, одетые в белые балахоны, и начали размахивать руками, жутко завывая. Ничего себе, приехали! Ко мне приблизились два таких субъекта. Не знаю, что они собирались сделать. Я же, напуганная всем происходящим, чисто интуитивно сорвала с одного из пришельцев маску, а затем и со второго. Под масками оказались лица парней лет семнадцати-восемнадцати. Не ожидая подобного от женщины, они в нерешительности замерли. В это время моих товарищей окружили остальные. Отис выхватил нож и начал размахивать им, стараясь не подпустить незнакомцев к Матильде. Внезапно один из нападавших, увидев Тибо, крикнул:

— Ребята, остановитесь. Кажется, не на тех напали. Посмотрите, здесь наш Тибо.

Все в заинтересованности затихли и остановились. Матильда прижалась к своему жениху. Я ошалело оглядывала всю честную компанию. Тибо же, увидев двух юношей без масок, подбежал к ним и хотел одному из них врезать по глупой части тела, то есть по репе.

— Жером, какого чёрта, — занеся руку для оплеухи, спросил он у одного из юношей.

Тот, ловко уклонившись, шутливо поклонился и ответил:

— Извини, брат, так получилось. Не вас хотели напугать. Ты сказал, что поедешь выручать невесту своего друга, а нас оставил посмотреть, что да как. Так вот, мы и посмотрели. Ближе к обеду в село прибыл отряд вооружённых людей и сразу же направился к нашему дому. Стали выпытывать, где ты и где твой друг. Пришлось сделать вид, что мы не знаем. Затем они обшарили все постройки поблизости, пообещав вернуться. Вот мы и решили устроить засаду, чтобы задержать погоню, если те вновь решат наведаться в деревню.

— Как я понял, — успокоившись, Тибо обнял брата, — нам домой никак нельзя.

— Правильно понял.

— Значит, ехать некуда. К Отису тем более. Наверняка там нас уже ждут.

— Подожди переживать. Помнишь, в детстве мы бегали в лес играть?

— Забудешь тут такое. Помню, конечно, как заблудились и вышли к избушке старой ведьмы. Вот страху-то натерпелись. А зачем ты мне об этом напомнил?

— Неужели не догадался?

— Мы поедем к ней?

— Попробовать стоит. Наверняка, туда никто не сунется.

— Ты уверен, что она жива? Последний раз мы видели её лет двенадцать назад, и тогда эта ведьма выглядела совсем дряхлой.

— Жива, брат. Не так давно приходила в деревню принимать роды у Рози. Думали, роженица богу душу отдаст. Старуха спасла её. Я видел ведьму и, мне показалось, с тех пор она даже помолодела.

— Ведьма и есть ведьма. Страшновато ехать. Не наведёт ли она на нас порчу?

— Думаю, рискнуть можно. Я провожу. Остальные пусть идут по домам. Да, мы поймали вашу беглянку.

На поляне показалась наша лошадь.

— Спасибо, братишка.

Слушая сей диалог, мне показалось, что Тибо происходит явно не из крестьянской семьи. Речь его брата никак не походила на разговор неграмотного, забитого работяги. Сам юноша держался уверенно, а у пояса я заметила кинжал, украшенный, по всей видимости, не стекляшками, да и сам парень не выглядел унылым и утомлённым повседневными сельскими заботами, а в седле держался, как человек с детства привыкший к конным прогулкам. Сплошные загадки. Кстати, Отис также не был похож на простого конюха. Не было в его поведении никакого подобострастия по отношению к девушке, носящий титул баронессы. Пока я размышляла над всеми неточностями в поведении моих спутников, друзья Жерома успели покинуть поле битвы. Отис с Матильдой гордо возвышались на крупе вороного, а Тибо протягивал мне руку, предлагая занять место на нашем скакуне.

— Всё готовы? Едем!

Мы дружно двинулись по едва заметной тропинке.

Ехать пришлось около получаса прежде, чем в лесной глуши показалась избушка. Впрочем, я лукавлю, назвав лачугой добротный деревянный дом достаточно просторный, судя по внешнему виду.

— Всё, приехали, — смахивая пот со лба, произнёс Жером.

Мне показалось, что он, как и его брат, не горит желанием остановиться на постой в лесном особняке. Тем не менее, мы спешились и замерли, боясь пройти дальше. Судя по разговорам братьев, здесь должна проживать ужасная ведьма, которая держит в страхе всю округу. Из задумчивости меня вывел женский голос:

— Чего застыли? Раз приехали, проходите в дом.

Все вздрогнули, а я разглядела женщину средних лет, стоявшую на ступеньках крыльца. Не такая уж она старая и страшная, какой представлялась мне, судя по описанию братьев. Отис, как старожил, пошёл первым, за ним его брат, а затем и мы с Матильдой. Как всегда, мне повезло. Все беспрепятственно прошли внутрь, а вот меня хозяйка задержала на улице, схватив за руку.

— Подожди, мне кажется, что ты не совсем из этой компании, — кивок в сторону зашедших в дом, — как я понимаю, встретились вы случайно.

Договорить женщина не успела. Внезапно она закатила глаза и по её телу прошла волной дрожь. Глаза остекленели, и я услышала голос, который мне показался знакомым. Где-то, когда-то я слышала его, но пока не могла понять, кому он мог принадлежать. Между тем голос начал вещать:

— Долгая дорога ждёт тебя. Встретишь на своём пути измену и предательство, а также хороших и преданных товарищей. Берегись неизвестного. Доверяй той через кого я сейчас с тобой говорю.

На этом сеанс связи закончился.

— Что со мной? — спросила женщина, отмирая от предыдущего состояния.

— Вы, — я замялась, придумывая как бы помягче сообщить ей обо всём, но меня перебили.

— Что, я опять вошла в транс?

Я лишь кивнула. Вот и не надо ничего выдумывать.

— У меня всегда так, когда сталкиваюсь с чем-то непонятным. Ладно, пойдём, поговорим попозже, а сейчас прошу к столу.

Мы прошли через сени в небольшую, но уютную по средневековым меркам комнату. Хозяйка явно знала толк в комфорте. Я всегда думала, что в средние века дома топились по-чёрному, то есть дым из очага попадал не на улицу, а прямо в комнату. Здесь же присутствовала вполне цивильная печь с вытяжкой. Вдоль стен стояли резные лавки, в центе разместился обеденный стол, накрытый скатертью, что было совсем не типично для раннего средневековья. Гобелены с галантными сценами украшали стены и вот, что меня больше всего поразило в этой комнате, так это резной буфет. Таких было много в домах зажиточных горожан России начала двадцатого века, но не в это мрачное время. Я с удивлением взглянула на хозяйку. Та покачала головой и чуть слышно прошептала:

— Всё потом.

Отис и компания сидели около печки и грели руки.

— Присаживайтесь к столу, гости дорогие, — накрывая на стол, пригласила к трапезе хозяйка.

Вот опять оборот речи характерный для другой эпохи. Неужели, мне повезло встретиться с попаданкой и, возможно, моей соотечественницей. Ладно, сначала поедим, а все расспросы отложим на потом.

— Извините, как к вам обращаться? — поинтересовался у хозяйки Тибо.

— Зовите меня Анной.

— Просто Анной? — удивился Отис.

— Просто Анной, — подтвердила женщина, — а вас как звать величать?

Прозвучал типично русский вариант вопроса. Правда на эту странность никто не обратил внимания и все поочерёдно представились.

Между тем на столе появилась похлёбка, хлеб и кувшин с вином. Наклонившись ко мне, Анна чуть слышно произнесла:

— Не пей, там снотворное. Нам нужно поговорить без свидетелей.

Что же, если сказали, пить не буду. Хотелось предупредить своих спутников, но подумала, ничего опасного не будет, если они слегка подремлют. Мужчины с удовольствием наполнили стаканы и с не меньшим удовольствием употребили их содержимое. Вскоре началось действие сонного зелья. Сидевшие за столом, начали зевать. Заботливая хозяйка предложила расположиться ко сну на скамейках, стоявших у стен. Через несколько минут всё было закончено. На ногах остались лишь мы с Анной.

— Теперь и поговорить можно, — начала женщина, — пойдём ко мне в комнату, кое-что тебе расскажу.

Мы прошли за дверь, скрывавшуюся за занавеской, и оказались в небольшом, но достаточно уютном помещении, представлявшем собой кабинет в миниатюре. Да, не ожидала я подобной обстановки в мрачном, по описанию историков, средневековье. Вдоль стен стояли шкафы, заполненные различными, не типичными для этого времени, вещами. Неподалёку от окна разместился письменный стол и два кресла.

— Присаживайся, — пригласили меня к беседе.

На столе появилась бутылка с вином. Я взглянула на хозяйку, но та успокоила, заявив, что на этот раз обойдемся без снотворного. Вино оказалось мягким с привкусом лесных ягод.

— Понравилось?

Я кивнула, Анна продолжила.

— Когда я увидела тебя, то поняла, что ты, как и я, вероятно, попала сюда издалека.

Я вновь утвердительно кивнула и ответила, что действительно прибыла издалека далёкого.

— Значит, я не ошиблась. Москва?

Трудно было услышать русскую речь на французской земле да ещё в тринадцатом веке.

— Но как вы догадались? — с изумлением спросила я.

— Догадаться было не трудно. Все москвичи имеют свой неповторимый налёт московскости, который очень трудно скрыть. Из какого ты года?

Я ответила. Затем последовал вопрос, ещё больше удивший меня.

— Война закончилась?

— Какая? — выдавила я из себя.

— Великая Отечественная.

— Давно закончилась.

— Кто победил?

— Мы и победили.

— Слава богу, я ведь попала сюда прямиком из сорок третьего. Пыталась вытащить раненого с поля боя, но рядом разорвался снаряд, и меня оглушило. Я потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила себя в лесу. Рядом виднелась избушка, в которой меня и приютили. Жила там местная знахарка, старушка лет восьмидесяти. Она обрадовалась моему появлению, поскольку учениц у неё не было, а она мечтала кому-то передать свои знания. Так я и осталась у неё, постепенно устраивая свой быт и занимаясь изучением целебных трав. Шли годы. Старушка тихо скончалась. Местные жители приняли меня не особо любезно. Прежняя хозяйка слыла ведьмой. Это звание получила и я в наследство. Слава богу, что переняла знания старой знахарки, да кое-какие рецепты современной мне медицины также пригодились. Решила заняться лечением местных жителей, но старалась жить обособленно, не часто показываясь в ближайшей деревне. Как-то мне удалось спасти сына местного феодала, а в награду за лечения попросила построить мне новый дом по моим же чертежам. Вот так и живу с тех пор. Да, недавно встретила ещё одну женщину, попавшую сюда из Москвы.

— Как её звали?

— Если не путаю, Женевьевой. Я ещё подумала, странное имя, не русское.

— Когда вы её видели?

— С месяц назад. С ней был мужчина, женщина лет тридцати и маленькая девочка.

— Не знаешь, — перешла я на ты, — куда они направлялись?

— Кажется, в Париж. Как я поняла, они искали собор святой Екатерины и очень торопились.

— Если ты права, то женщина по имени Женевева моя пропавшая подруга. Расскажешь, как добраться до Парижа?

— Не только расскажу, но и дам провожатого. Тибо парень сообразительный. Не смотри, что шебутной.

— Ещё одно, у меня пропали два друга. Мы расстались в районе стройки собора.

— Какого собора? — с удивлением спросила Анна, — поблизости, вроде бы, никаких новостроек не наблюдается.

— Скорее всего, не поблизости. Мне посчастливилось побывать в монастыре, познакомиться с Матильдой, потом нас спас Отис.

— Расскажи о монастыре подробнее.

— Честно говоря, не особо я его и разглядела. Помню только, что он как раз находился неподалёку от стройки. Меня приняли за какую-то графиню по имени Агата. Аббатиса ещё упомянула, что после пострига всё моё, то есть её, состояние перейдёт в собственность монастыря.

— Подожди, кажется, я знаю, где эта обитель. Далековато же ты забралась. Теперь мне понятно, где искать твоих друзей. Неподалёку от обители, где вас держали с Матильдой, находится мужской монастырь. Вот там-то и могут быть твои спутники. Настоятель всех сирых и страждущих привечает. Наверноё, и твоих приютил.

— Расскажешь, как туда добраться?

— Тибо проводит, а сейчас давай-ка спать. Поздно уже. Как говорится, утро вечера мудрее.

На этом наша беседа закончилась, и я вскоре погрузилась в объятия Морфея. Мне приснился странный сон. В кабинете, где я спала, увидела в шкафу книгу в красном сафьяновом переплёте. Конечно же, эта та самая книга, книга судеб. Вот я подхожу к шкафу, достаю фолиант, открываю его, перелистываю страницы. Ничего интересного. Вдруг мой взгляд выхватил странную картинку: люди в темноте со связанными руками. Почему-то рядом лошадь, виднеются какие-то бочки. Вроде, похоже на корабль. Внезапно картинка оживает. В трюм спускается мужчина, разрезает верёвки на руках людей. Я отчётливо услышала плеск воды. Вскоре появляется ещё один член команды с караваем хлеба в одной руке, а в другой узелок, в котором, по всей видимости, какая-то пища. Людей собирались кормить. Первый мужчина зажёг фонарь, и я едва не вскрикнула: в одной из пленниц, а то, что в трюме были именно пленники, сомневаться не приходилось, я узнала саму себя.

Интересно, что это за место? Рядом со мной находилась девушка, сжавшаяся в комочек и отвернувшаяся к стене. Я потрясла её за руку, чтобы поделиться едой. Женщина повернулась, это была Женевьева, и тут я проснулась. Становится всё чуднее и чуднее. На этой «мажорной» ноте сон ушёл в небытие.

За окном начало светать. Я поднялась и подошла к шкафу, в котором во сне видела книгу. Вот же она! Достала печатное издание, раскрыла. Ничего, никаких картинок. Странно, я же отчётливо видела трюм корабля, себя и Женевьеву. Послышались шаги.

— Уже проснулась, — спросила Анна, — твои спутники пришли в себя. Пошли, скоро завтракать.

— Извини, — решила я разузнать, — откуда у тебя эта книга.

— Покажи.

Я протянула фолиант.

— Нет, не помню такой. Не знаю, откуда она могла взяться. Подожди, недавно ко мне заезжал один человек. Может, он и привёз, я сунула в шкаф, даже не взглянув. А что, интересная?

— Для кого как. После завтрака посмотрим.

Нас уже ожидали за столом. Перекусив, Отис с братом и Матильдой уехали. Как объяснил Тибо, к ним домой, но не в ту деревню, из которой пришлось накануне бежать. Тибо остался, чтобы проводить меня до мужского монастыря, где, возможно, остановились Кристоф и Огюст. Как-никак, а я чувствую некую ответственность за них. Кристоф, тот ещё жук, выбраться сможет на раз, а вот с Огюстом дело обстоит гораздо сложнее: какой-то он весь из себя мечтательный. Такие могут попасть в любую передрягу и будут представлять, как их спасут. Всё же я неким образом причастна к его неприятностям.

Анна попросила немного подождать своего знакомца, он должен был привести с собой лошадей. Прежних забрали Отис с Матильдой, осталась лишь одна, принадлежавшая Тибо. Анна засуетилась, собирая в дорогу провиант. Как оказалось, ехать предстояло часов пять-шесть и то, если повезёт.

Вскоре раздался стук в дверь, на пороге появился мужчина средних лет. Увидев меня, не удивился, а спросил, куда подевалась Анна. Я позвала её. Та вернулась с котомкой в руках.

— Это вам. Здесь кое-что в дорогу. Путь не близкий, пригодится.

Я поблагодарила. Анна предложила своему знакомому присесть и налила бокал вина.

— Мари, дай книгу.

Она показала её гостю и спросила, не он ли в прошлый раз привёз сей фолиант. Незнакомец покачал головой, выпил вино и, поклонившись, отбыл в обратный путь, предупредив, что лошадей, которых он привёл, следует вернуть. Правда, с возвратом не торопил.

Анна отправила Тибо проверить наш транспорт, а мы присели к столу, чтобы полистать книгу. Я раскрыла её, но вчерашние рисунки исчезли. Возможно, это был лишь сон? Анна в задумчивости переворачивала лист за листом, когда, остановившись на одном изображении, вскрикнула.

— Что, что ты там увидела? — на повышенных тонах спросила я.

— Посмотри сама, — мне протянули книгу.

Я едва не выронила её: на картинке была изображена Красная площадь. Так же, как и в моём сне, картинка внезапно пришла в движение. Я позвала Анну взглянуть. Между тем действие продолжало развиваться: по брусчатке медленно, словно в замедленной съёмке, прошли стройные колонны военных. На камни полетели военные стяги, на которых можно было разглядеть изображения фашистских свастик. Затем кадр сместился. Мы увидели толпу ликующих людей. Вот промелькнула женская фигура и стала исчезать в туманной дымке. Тут женщина решила поправить платок. Тот съехал на плечи и упал на землю. Незнакомка обернулась. Я узнала Анну. Значит, она вернётся, вернётся в своё время. Взглянув на хозяйку, увидела, что та вытирает слёзы.

— Спасибо, — тихо произнесла она и обняла меня.

— За что? — удивилась я.

— За то, что дала мне надежду. Как ни хорошо здесь, а я всё время вспоминаю свою Москву, родителей, друзей и, — Анна замялась, — Васю.

— Кто такой Вася?

— Мой жених. В сорок втором на него пришла похоронка, а я всё надеялась встретить его. Может, он жив? Ты как думаешь?

— Я уверена, конечно, жив, — утвердительно ответила я, не желая расстраивать женщину.

Тут картинка в книге замерла, однако появился новый персонаж. Рядом с Анной оказался мужчина, протянувший ей упавший платок.

— Это он, — чуть слышно прошептала Анна, а затем зарыдала, — Вася, мой Васенька жив!

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Там на картинке был он, — указала Анна на исчезавшую иллюстрацию.

Анна поднялась, вытерев слёзы, протянула тёплую кофту.

— Возьми, пригодится, Ну вот, пришла пора прощаться. Может, ещё и свидимся.

Вернулся Тибо, сообщил, что всё готово. Вскоре мы покинули гостеприимный дом. Если кто думает, что езда на лошади может доставить наслаждение, то тот глубоко ошибается. Конечно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, но не в моём случае. Мой пятый элемент начал противиться поездке с первых же минут. Сказывалась конная прогулка предыдущего дня. Каждая кочка на дороге доставляла массу незабываемых чувств, а на языке вертелись выражения не литературного свойства. Впрочем, делать нечего, ехать надо. Всё же быстрее, чем пешком.

Часа через четыре пути мы решили сделать привал. Я с радостью сползла со своей лошади и сразу же бухнулась в сугроб. Боже, как хорошо! Тибо ушёл собирать хворост для костра. Нашёлся котелок, куда я насыпала снега. Вот что значит экология. Снег был чист до безобразия, а где спрашивается следы химических выбросов в виде серой плёнки на поверхности? Вскоре вернулся мой спутник, разжёг костёр, и мы подвесили котелок, чтобы растопить его содержимое и сварить похлёбку. Пообедав, поскакали дальше. Зря Анна говорила, что путь займёт часов шесть. Вышло гораздо больше. Лишь ближе к вечеру мы услышали колокольный звон. Значит, приближаемся к цели.

Я поторопила Тибо, но тот почему-то не спешил.

— Подожди, — начал он, — я бы не стал соваться в монастырь прямо сейчас.

— Почему? — удивилась я, предвкушая встречу с Кристофом и Огюстом.

— Как ты думаешь, что подумают о нас, явившихся к вечерне и требующих выдать им двух пришлых мужчин? Нас просто-напросто могут не понять. Мы можем вляпаться и вляпаться по-крупному.

— Я задумалась. Возможно, Тибо и прав.

— Что предлагаешь?

— Здесь, если не ошибаюсь, должна быть деревенька поблизости, а в ней корчма. Там постараемся переночевать.

— Откуда знаешь?

— А чего знать? Возле каждого монастыря есть одна, а то и две деревни, куда стекаются паломники. Для них в корчме сдают комнаты. Если повезёт, нам удастся встать на ночлег. Ну что, поехали?

— Поехали, — вздохнув, согласилась я.

Действительно, как и предполагал мой спутник, вскоре мы выехали на окраину населённого пункта, погруженного в темноту, а я ожидала увидеть море огней. Привычка, знаете ли. В своём времени я была уверена, что везде горят огни, а тут, на тебе, средневековье: на освещении экономят. Впрочем, везение было на нашей стороне, по дороге попался мужичок, у которого и выведали, где находится местный «отель». Вскоре нас встретил полутёмный почти пустой зал. Хозяин поинтересовался, что нам требуется. Тибо попросился на постой. Нас предупредили, что в связи с наплывом паломников, в наличии есть только комната с одной кроватью и, если это устраивает, то добро пожаловать. Я попыталась возмутиться, но тогда Тибо предупредил, что вновь придётся куда-то ехать и ещё неизвестно, что мы найдём нечто лучшее. Пришлось согласиться. У нас поинтересовались, будем ли мы ужинать. Я кивнула. После небольшого перекуса поднялись наверх, где служанка показала комнату, обставленную довольно скудно: кровать у стены, небольшой стол и скамейка напротив. Вот и всё. Да, чуть не забыла, под кроватью виднелся некий предмет, который принято называть ночной вазой. Естественно никакого освещения не было. Через окно, затянутое бычьим пузырём, едва проникал тусклый свет. Я подошла к кровати посмотреть, как на ней можно устроиться. Матрас был набит соломой, подушка тоже, простыня и наволочка, вернее её подобие, не вызвали у меня особого восторга, а вернее сказать, вообще не произвели на меня никакого впечатления. Одеяла не было и в помине. Взглянув на Тибо, устраивавшегося ко сну на скамейке, предложила разместиться вместе на кровати, предупредив того, чтобы не приставал.

Тибо с насмешкой посмотрел на меня и, улыбнувшись, ответил, что лучше уж устроится на скамейке. Вначале я обиделась, как же, для молодого мужчины я уже не интересна, а потом поинтересовалась, почему, и мне ответили, что ночью, наверняка, уснуть не удастся, поскольку клопам, определившимся на постой в матрасе, также есть хочется. Я в панике отскочила в сторону.

— Ладно, чего-нибудь придумаем, — успокоил меня парень, — жди здесь. Я скоро.

Тибо вышел, а мне подумалось, вдруг он решил улизнуть. Впрочем, мой спутник оказался лучше, чем я предполагала. Минут через десять он вернулся с двумя плащами в руках.

— Пошли, — начал он без предисловий.

— Куда? — заинтересовалась я.

— Сейчас узнаешь. Захвати вещи, а я покажу, куда идти.

Средневековый менталитет, видите ли. Нет, чтобы самому поклажу таскать, ан нет, возьми сама и неси. Мужчину всегда и во всём следовало слушаться, даже такого молодого. Пришлось подчиниться. Конечным пунктом оказался сеновал.

— Здесь нет клопов и блох, а выспаться можно и без кровати. Держи, — мне протянули плащ, — пойдём устраиваться ко сну.

Я последовала за Тибо, но внезапно на что-то наступила. Сонный голос недовольно произнёс:

— Смотреть надо.

Я вздрогнула и выронила плащ. Послышался другой голос.

— Фабрис, наконец-то одеяло принёс.

Мужская рука ухватила мой плащ и потянула к себе.

— Эй, это моё, — возмутилась я, — отдай.

— Так, это не ты, Фабрис? Ладно, забирай и смотри, ходи осторожнее. Тут люди спят.

Тибо пояснил, что многие постояльцы предпочитают ночевать на сеновале. Тут дешевле и спокойнее и к тому же отсутствовали кровососущие.

Нам удалось найти свободный закуток. Мой спутник расстелил плащи и, не дожидаясь меня, завернулся в один из них, тут же засопев. С сомнением взглянув на импровизированное ложе, подумала, что и мне пора отдохнуть. Подтянув под голову пук соломы, опустилась на плащ и закуталась в него. Оказалось не так уж и плохо. По крайней мере, тепло. Сама и не заметила, как провалилась в сон. Ночью нестерпимо захотелось посетить места общего пользования. Потихоньку встала и, пробираясь среди спящих и храпящих, потихоньку направилась к выходу. Спустившись по приставной лестнице, отправилась на поиски нужного места. Найти удалось не так уж и быстро. Сделав свои дела, зябко передёрнув плечами, позёвывая, направилась обратно. Тут мне показалось, что во дворе происходит нечто необычное. Укрывшись за углом, заметила, как скользят размытые тени. Одни исчезали в корчме, другие поднимались на сеновал, где я оставила Тибо. Может, прибыли новые постояльцы? Нет уж, пока подожду, посмотрю, что да как. Вот это я правильно сделала. Отойдя чуть дальше и, спрятавшись за стогом сена, стала наблюдать за развитием событий. Внезапно кто-то схватил меня за руку. Я едва не закричала, но тут же услышала шёпот.

— Тише, залезай ко мне, — рука втянула меня внутрь стога.

— Ты кто? — разглядев парня, поинтересовалась я.

— Сын хозяина. Понимаешь, пошёл ночью до ветра, а тут такое.

— Расскажи, в чём дело.

— Скорее всего, местные жуаны. Постояльцев грабить будут.

— И что, часто такое бывает?

— Раза три-четыре в год. Это, когда как.

— Что теперь делать?

— Ждать, смотреть, а когда всё кончится, выйдем. Да ты не волнуйся, всё в порядке будет. Не впервой.

Однако на этот раз всё пошло не по плану. Из корчмы стали выводить людей и связывать им руки. Люди не сопротивлялись, а тупо отдавали себя на волю случая.

— Эй, — позвала я своего соседа, — что, так и должно быть?

Парень не успел ответить, как из дверей выскочил хозяин корчмы и набросился на грабителей. Впрочем, силы были неравны. Мужчину сбили с ног и стали пинать.

— Отец! — крикнул юноша и попытался выбраться наружу.

Пришлось схватить парня и немного задержать. Хорошо, что за шумом грабители не услышали крика.

— Стой, ты ему не поможешь.

— Это мой отец! Я должен!

— Сиди и не рыпайся. Сейчас ты сделаешь только хуже. Посмотрим, что будет дальше, а там постараемся разобраться.

Юноша успокоился. Между тем с сеновала стали спускать остальных постояльцев. Тех, кто пытался сопротивляться, избивали и, связав руки, присоединяли к остальным. Я заметила Тибо, растерянно озиравшегося по сторонам. Лишь бы у него хватило ума не сказать, что с ним была попутчица. Между тем, не найдя меня, он успокоился и, как мне показалось, удовлетворённо вздохнул.

Чтобы как-то отвлечься от всего происходящего, я поинтересовалась у парня, как того зовут. Он, тяжело вздохнув, ответил, что Мартином.

— Слушай меня, Мартин, будем следить, куда поведут пленников, а там посмотрим, как можно помочь.

Парень кивнул, и мы продолжили наблюдение. Вскоре все собрались во дворе. Пленных набралось человек двадцать-двадцать пять. Самих же нападавших было не так уж и много. Скорее всего, свою роль сыграл фактор внезапности. К тому же, среди пленников было несколько женщин. Нам оставалось лишь одно — наблюдать и ещё раз наблюдать. Вот за этими наблюдениями мы и провели ближайшие полчаса. Всех взятых в полон, выстроили по двое в шеренгу и под конвоем отправили в неизвестность. Это для нас в неизвестность, а разбойный люд явно знал, куда двигаться. Подождав для верности несколько минут, мы покинули своё убежище. Только тут я заметила, что на Мартине, кроме рубахи и холщёвых штанов, ничего не было. Спрашивается, как в таком виде можно отправиться в погоню.

— Подожди тут, — попросил паренёк и убежал в дом, от порога крикнув, — я скоро.

Подождать, так подождать. Тут я и сама вспомнила, что оставила свой плащ на сеновале. Пришлось лезть наверх и искать пропажу. Плащ оказался на своём месте. Я уже собиралась возвращаться, как услышала какой-то шум внизу. Выглянув в маленькое окошко, увидела, что во дворе шуруют человек пять. Между тем мужчины стали собирать всё, что им попадалось под руку, а под руку попадался разнообразный сельхоз инструмент, деревянные грабли, лопата, топор, ещё что-то. По всей видимости, это были окрестные пейзане, которые, узнав, что постоялый двор остался без присмотра, решили прикарманить всё, что, по их мнению, плохо лежит. Тут я вспомнила про Мартина. Он ведь ненужный свидетель. А что с ними делают? Правильно, избавляются. Спасать парня надо. Я заметалась по сеновалу, но ничего придумать не могла. Вот тут моё внимание и привлекла небольшая дверца со стороны дома. Кажется, я нашла выход или же вход. Ладно, потом разберусь, а пока не поздно, буду действовать. Открыв дверцу, увидела небольшой коридорчик, который вёл в корчму. Склоняясь в три погибели, пробралась внутрь помещения. Теперь бы Мартина найти. Внизу уже хозяйничали окрестные любители чужого добра. Следует действовать с осторожностью. Будем включать логику. Второй этаж предназначен для гостей, внизу зал, кухня, подсобные помещения. Так, а где же располагались сами хозяева? Думаю, внизу, а вот комната Мартина, скорее всего, на втором этаже, чтобы можно было присматривать за особо шустрыми постояльцами. Так, действуй, Маша. Я стала открывать по очереди все двери, пока сам Мартин не выскочил в коридор.

— Ты чего здесь делаешь? — удивился он, увидев меня.

— Тебя ищу.

— Зачем? Я же сказал, что скоро вернусь.

— Тише, обстоятельства несколько изменились. Пошли, покажу, — я взяла парня за руку и подвела к лестнице, — смотри.

Мартин наклонился и увидел в обеденном зале расхитителей чужого добра.

— Они-то что здесь делают?

— А я знаю? Грабят, наверное.

— Подожди-ка, вроде бы, я видел вон того дылду, — Мартин указал на мужика устрашающих габаритов, — мы у него всегда мясо брали. Зачем он сейчас пришёл? Мы только вчера у него тушу кабана заказали.

— Думаю, поживиться решил, пока хозяева отсутствуют.

— Вот я ему и скажу, что хозяева дома и нечего здесь делать, — парень хотел броситься вниз, чтобы прояснить ситуацию.

Я едва успела удержать его. Пришлось действовать в спешке: парня я ухватила за рукав, но не думала, что средневековая ткань окажется такой ненадёжной. Рукав затрещал и оторвался. Мартин не удержался и кубарем скатился вниз. Грабители на миг застыли. Затем дылда, которого парень узнал, осознал, что нет никакой опасности, а просто-напросто с лестницы упал парнишка субтильной комплекции.

— Ага, вот и гости пожаловали, — заключил мужчина, — чего прикажете откушать, сударь?

Расхититель народного добра подхватил Мартина за шиворот и поднял на ноги.

— Ничего себе, хозяйский сыночек! Чего с ним делать будем?

— Как чего? — откликнулся один из подельников, — кончать надо. Он нас узнал и может выдать. Прирежь его, Симон, и концы в воду.

— Мальчонка вроде, — откликнулся ещё один участник грабежа.

— Мальчонка и есть, но опасный. Нельзя в живых оставлять.

— Ладно, подумаем пока. Эй, Гастон, привяжи парня к столбу. Пусть пока подумает о своей судьбе да помолится напоследок, нельзя на тот свет без молитвы.

Мартина тотчас спеленали и практически приковали к столбу. Ой-ой, выручать парня надо, а то беда случится. А вот как выручать, если передо мной с пяток крепких средневековых мужчин, а я одна и без оружия. Внезапно почему-то вспомнилось американское кино «Охотники на привидений». Когда-то фильм пользовался популярностью, и я умудрилась посмотреть его аж два раза. Идея! Пожалуй, изображу самое натуральное привидение. Так, с чего начнём? Во-первых, нужна простыня, чтобы всё получилось достаточно правдоподобно. Где-то я видела подобное. Конечно, в комнате, где должна была ночевать. Ничего, что простынка не совсем чистая. Сойдёт! Сказано-сделано. Как бы голос усилить. Есть идея. Где-то у меня завалялся листок бумаги. Сделаю рупор.

Внизу в зале горит лишь один факел и достаточно темно. Может, и прокатит. Накинула простынку на голову, проделав заранее отверстия для глаз и рта. Свернув бумагу в подобие воронки, начала спускаться вниз, устрашающе завывая и размахивая руками. Получилось вроде бы ничего: крепкие на вид мужики, побросав награбленное, с криками выскочили во двор и бросились наутёк. Вроде бы всё. Пойду, освобожу Мартина. Оглянувшись, увидела, что моё представление оказало неожиданное воздействие и на хозяйского сынка. Тот обмяк и сполз на пол. Нервишки, понимаешь! Сбросила простыню и направилась развязывать парубка. Недолго думая, нашла нож, правда, не особо острый и кое-как перепилила верёвки. Мартин всё ещё пребывал в бессознательном состоянии. Пойдём другим путём. Нашла кувшин с водой и окатила юношу. Тот открыл глаза, похлопал ресницами и спросил, куда исчез дьявол. Да, не тот менталитет у средневековых тинэйджеров. Наши бы крикнули: «Вау!» и отправились на поимку привидения, поймав, постарались бы отмутузить, а тут, на тебе, полнейшая отключка.

Пришлось успокоить, сказав, что дьявол, забрав грабителей, просто-напросто исчез. Мартин поднялся, отряхнул воду.

— Ну, что, пошли?

— Куда?

— Искать отца.

Конечно же, а я совсем запамятовала. Не трудно и забыть, когда на тебя все неприятности сплошной чередой накатываются, то одного спасти, то другого и про себя любимую не забыть.

— Ты-то сам как? Идти сможешь?

— Я ничего, смогу, — ответил парень и, пошатнувшись, опустился на пол.

— Что-то мне нехорошо.

— Ладно, борец за справедливость, отдохнём чуток, подкрепимся и в путь. Кстати, у вас тут ничего перекусить не осталось?

— Посмотри на кухне. Мясо холодное должно быть. С утра кухарка тесто замесила. Испеки чего, — Мартин вновь отключился.

Нервные пошли подростки. Ладно, пошукаем в поисках съестного. Прошла на кухню. Действительно, нашла кусок отварного мяса, а вот с солью была проблема. Вернее проблемы не было, поскольку соли тоже не было. Посмотрим, что там с тестом. Опара подошла, а вот, что с ней делать я не знала. Видите ли, раньше я как-то с выпечкой хлебобулочных изделий не заморачивалась. Ладно, что-нибудь придумаю. Печь растоплена, возьму сковороду, просто теста нажарю. Вроде ничего так получилось. Пахло вкусно. Вот на запах Мартин и появился.

— Что это? — увидев мои кулинарные изыски, спросил он.

— Попробуй, понравится, за уши не оттащишь.

— Слушай, а точно дьявол не явится по наши души? Что-то мне не по себе.

— Точно, точно. Садись, давай.

Мартин с опаской взял мой кулинарный шедевр, состоявший из жареного теста, и откусил. Прожевав, согласился, что съедобно.

По правде говоря, я ожидала большей похвалы, но и эта сойдёт. Покончив с завтраком, мы были готовы отправиться в путь, не ту-то было. Снаружи послышалось ржание лошадей. Выглянув во двор, увидела, что к таверне приближаются три всадника. Кого ещё нелёгкая принесла? Я юркнула обратно внутрь, притворив за собой дверь, которая тут же распахнулась, ударившись о стену. В зале появился мужчина средних лет в плаще, расшитом замысловатыми узорами. Правда, плащ этот был весь замурызган, но, если его слегка почистить, то будет ничего так себе. Едва ступив на порог, обладатель плаща потребовал хозяина. Пришлось выдвигать на линию огня Мартина.

— Что вам угодно, сударь? — поинтересовался он, склонившись в поклоне.

— Вели своей служанке, — это, по всей видимости, обо мне, — приготовить самую лучшую комнату. А сейчас тащи на стол всё, что есть. Да и вина не забудь, — на пол полетела золотая монета.

Ох, не прост мужик, не прост. Мартин, подхватив денежку, скрылся на кухне, а я осталась стоять, рассматривая нежданных гостей.

— Чего вылупилась? — ух, как грубо, — иди комнату готовь, а то получишь.

А это мы посмотрим, кто из нас и что получит. Не люблю я, когда со мной подобным образом разговаривают. Не вступая в пререкания, я поднялась наверх, нашла пакетик со снотворным, который, на всякий случай, дала Анна. Мартин как раз нёс мясо и моё жареное тесто.

— Милостивые господа я сейчас подам самого лучшего вина, — низко поклонившись, он попятился к подвалу, где, по всей видимости, хранились бочки с алкоголем.

Заметив меня, один из приезжих, приказал поторопиться. Что же, это даже лучше, чем я рассчитывала. Спустившись с Мартином вниз, налили пару кувшинов, а я тем временем подсыпала туда снотворного.

— Что ты делаешь? — изумился парень, — если узнают, нам не поздоровится.

— Не дрейфь, уснут, не узнают. Пока спят, мы далеко будем.

— Что ты предлагаешь?

— Я думаю, твой отец и все остальные уже далеко отсюда и пешком нам их не нагнать. Позаимствуем лошадей у этих господ, а ваших тяжеловозов оставим им. Вот как-то так.

— Нас убьют, — вынес вердикт Мартин.

— Не убьют. Когда они очнутся, мы успеем улизнуть.

Поставив на стол кувшины с вином, подождали, когда гости примут по паре стаканчиков, затем вышли во двор, расседлали господских лошадей. Мартин привёл трёх крестьянских лошадок до этого мирно жевавших прошлогоднее сено. Я решила всё обставить так, как будто без нечистой силы не обошлось. Народ в средние века был суеверный, должно прокатить. Ещё спасибо скажут, что живыми остались. Вместо коняг благородных кровей привязали крестьянских тяжеловозов, кое-как нацепив на них господские сёдла. Вроде бы всё готово. Пора и в путь, но в моей голове поселилась и прочно там обосновалась одна мысль: спереть тот самый плащ, что был на главном сеньоре. Он мне понравился. Конечно же, не мужик, а его плащ. Отстираю вот и буду щеголять. Вернувшись, выполнила задуманное, и мы с Мартином благополучно покинули постоялый двор. Хорошо-то как на свободе! Тишина, лишь мелкие и пакостные снежинки так и норовили попасть за шиворот, а так ничего, если не считать шальной стрелы, выпущенной по нам со стороны постоялого двора. Да, недооценила я крепость своего зелья или же мужики, вскормленные на натур продуктах, обладали иммунитетом к снотворному. Мой план ощутимо затрещал по швам. Интересно, о чём они жалели больше, о похищенных средствах передвижения или же о плаще, развивающемся у меня за спиной? И тут мне вспомнилась песня группы Тату «Нас не догонят» и я, как сумасшедшая, загорланила её, оглашая окрестности не слишком приятным тембром. Правда, пришлось кое-что переделать, но смысл остался.

Нас не догонят…. Нас только двое. В тиши дороги ночной Мы убежим от погони, Нас не догонят. Дальше от них, Дальше от дома. Ночь-проводник Спрячь наши тени За облака. За тёмные ели. Нас не найдут, Нас не догонят, Нас не догонят. Небо уронит Свет ночной На дорогу путь освещая. Нас не догонят, Нас не догонят. Мы убежим, Все будет просто. Ночь улетит, Мы всех спасём. Только б найти Только б добраться. Только б не мимо. Лучше никак, Но не обратно В корчму ночную В лапы к церберам. Нас не догонят…

Я думаю, что точно не догонят. Мой вокал наверняка отпугнёт любую погоню и праздно шатающуюся нечисть, если таковая водится поблизости. Мартин оглянулся и с тревогой спросил, всё со мной в порядке. Видно сильно его песенка впечатлила. Ладно, потом объясню, а сейчас лишь кивнула, поясняя, что всё хорошо. Да, а из меня бы вышел неплохой поэт. Надо над этим подумать на досуге. Вот домой вернусь, тогда и решать буду. Между тем, погоня приближалась. Да, нас, наверное, не догонят, а может, и догонят, это как посмотреть: кому-то убежать хочется, а кому-то догнать. Кажется, это те, кого я безуспешно пыталась усыпить. Интересно, откуда у них нормальные коняги взялись? Мы ведь забрали трёх скакунов благородных кровей, оставили тяжеловозов, а они, как известно, привыкли тяжести переправлять, а не гоняться за честными людьми. Мартин также заметил преследователей.

— Нам лучше остановиться, — бросил он на ходу.

— Почему? — спросила я, неумело покачиваясь в седле.

— Мы не так уж хорошо управляемся с лошадьми, а, если перейдём на галоп, то пиши, пропало.

— Пожалуй, ты прав, — я натянула поводья, укрощая своего скакуна, который от такого невежливого отношения к нему попытался тяпнуть меня за руку.

Мартин подъехал ко мне и остановился.

— Что с нами будет? — поинтересовалась я.

— Кто его знает. Может, плетями засекут. Может, на восток продадут, а, может, ещё чего придумают, — утешил меня парень.

Между тем преследователи подъехали ближе. Да, это были именно те, кого я пыталась усыпить в корчме. Чёрт меня дёрнул ещё и плащ стащить. Всё — хана пришла! Съёжившись от предстоящих неприятностей, стала поджидать всадников. Вскоре они были рядом. Откуда у них свежие и вполне пристойные кони? Любопытно. Подъехав к нам, мужчины, обратились ко мне, по всей видимости, приняв за старшую.

— Эй, ты, — это мне.

Уже хорошо, экзекуция откладывается.

— Прошу объяснить, зачем тебе потребовались наши кони?

Я пожала плечами. Что тут скажешь? Потребовались и всё тут.

— Ещё одно, прошу вернуть мой плащ. Надеюсь, ты его не порвала?

Жаль расставаться с такой красивой вещью, но придётся. Я сняла перчатку и тут на свет появились мои любимые кольца аж в количестве пяти штук. Ничего не поделаешь, люблю я колечки с камушками. Вот и собрала на руках неплохую коллекцию золотых украшений с натуральными «булыжниками» и старалась по возможности с ней не расставаться. Я подняла руку, чтобы развязать шнурки плаща и тут все заметили мои драгоценности. Секунду длилось замешательство, а дальше произошло нечто, что повергло меня в ступор. Мужчина, у которого я позаимствовала плащ, наклонил голову и произнёс вежливее некуда:

— Мадам, разрешите представиться. Маркиз Гвидо де Бремон. Позвольте, узнать ваше имя?

Ого, вот что значит вовремя подсуетиться. Не зря, видимо, коллекционировала всю эту «бижутерию». Пригодилась. Как я помню из просмотренных мельком книг, в средние века мало, кто мог позволить себе такое обилие драгоценностей, кои были у меня на руках. Следовательно, меня приняли за благородную даму. Ну, что же, будем соответствовать образу, и я представилась:

— Мари де Бурбон, — вспомнила я марку французского коньяка. А вот фамилия моего визави показалась мне знакомой. Ну, конечно же, Мишель де Бремон муж Зинаиды. Неужели мне удалось встретиться с его предком. Интересное дело выходит.

— Можно поинтересоваться, куда вы направлялись, мадам?

— О да. Мы остановились на ночь в корчме, а утром разбойники схватили всех постояльцев и увели в неизвестном направлении. Нам с пажом удалось избежать печальной участи быть захваченными в плен. И вот, когда мы увидели вас, то подумали, что вновь вернулись лихие люди, и решили подмешать снотворное в вино, чтобы иметь время на побег.

Сударь, прошу покорнейше простить меня за то, что позаимствовала ваш плащ и ваших лошадей.

— Ну что вы, не стоит извиняться. Возьмите плащ себе. Он вам пригодится. Так вы говорите, что разбойники напали на корчму и увели всех постояльцев?

— Да, истинная правда.

— Мой замок расположен неподалёку. Не соблаговолите ли с вашим пажом пожаловать ко мне в гости?

— Буду польщена принять ваше приглашение.

Ишь ты, как меня понесло. Веду куртуазные речи. Только бы не попасться на какой-нибудь мелочи, а так мне куртуазность даже понравилась. По приколу!

— Следуйте за мной, сударыня.

По дороге Гвидо успокоил меня, сказав, что о банде грабителей слышал и направит вооружённый отряд на её поиски. Действительно, замок маркиза располагался совсем близко и вскоре мы остановились перед высокими стенами и запертыми воротами. Узнав, кто стоит перед входом, тотчас опустили подъёмный мост и мы въехали во двор, не отвечавший моим представлениям о рыцарском замке. Кругом сновали люди, суматошные курицы бестолково перебегали с места на место. Пара поросят с визгом пронеслись мимо меня. Что и говорить — средневековье! Мне помогли слезть с лошади, которую тут же увели на конюшню, а меня проводили в замок. Пришлось вступать как можно аккуратнее, чтобы не вляпаться в свежие следы жизнедеятельности местных хрюшек. Внутри было как-то неуютно. Хотелось попасть в теплую, располагающую к отдыху, атмосферу, но не тут-то было. Пол, застеленный грязной соломой, полумрак и холод. Навстречу выбежала пара собачек и, обнюхав меня, вновь скрылись. Дела! Внутри было чуть теплее, чем снаружи. Конечно, никакого центрального отопления не наблюдалось, чадившие факелы отбрасывали мрачные тени на стены. Жуть! Гвидо, появившись на миг, приказал отвести меня в комнату для гостей. Подошла девушка, поклонилась, поинтересовалась, где мои вещи. Узнав, что таковых не наблюдается, попросила следовать за ней. Прихватив факел, пошла впереди, освещая путь. Что-то мне перестала нравиться ситуация, в которую мы попали. К тому же Мартин куда-то пропал. Все, кто встречался по пути, выглядели как-то испуганно, стараясь не смотреть на меня, и пробегали мимо. Очень и очень странно.

— А где мой паж? — поинтересовалась я у своей провожатой.

Та как-то сжалась, жалобно посмотрела на меня и прошептала нечто невразумительное.

— Я не поняла, где мой паж? — более жёстко повторила свой вопрос.

— Извините, госпожа, наверное, его провели на кухню покормить с другими слугами.

— Он не слуга, он мой паж, приведите Мартина немедленно ко мне.

Девушка поспешила вперёд и открыла одну из дверей, выходивших в коридор.

— Вам сюда. Это ваша комната.

Я заглянула внутрь. Да, можно было бы и получше. Я разглядела узкую кровать, нечто напоминавшее шкаф, колченогий стол, табурет и, слава богу, камин. Правда, тот источал всё тот же холод. Увидев, что я поёжилась, служанка сказала, что сейчас постарается разжечь огонь. Интересно как? Спичек в это время ещё не изобрели. Девушка достала огниво и стала высекать искру. Процесс растопки занял минут десять, но, наконец, всё получилось и в комнате стало светлее, а затем и теплее. Я поинтересовалась, где находился туалет. Вначале меня не поняли. По всей видимости, слова туалет ещё не существовало в природе. Наконец, мне удалось выяснить расположение нужного мне места. Лучше бы я туда не ходила. Это самое место находилось в одной из башен. Комнату от остального помещения отделяла какая-то шкура. Внутри было холодно. В единственное окно влетали снежинки, и ветер спокойно разгуливал по помещению. В полу была дыра. Такие вот удобства. Естественно, никакой бумаги не было и в помине. В углу валялся пук соломы, по всей видимости, предназначенный для сугубо важных мероприятий после завершения всех необходимых дел, для которых и было оборудовано сиё помещение.

Вернувшись обратно, застала служанку, застилающую постель.

— Ладно, я справлюсь сама. Лучше найди моего пажа и приведи сюда.

Вновь последовала непонятная реакция. Девушка сжалась, испуганно посмотрела на меня и постаралась поскорее выскользнуть из комнаты. Я едва успела перехватить её.

— В чём дело? Что тут происходит?

— Госпожа, я не могу, пустите.

— Что ты не можешь? А ну, говори! — я отвесила служанке пощёчину, чтобы как-то привести её в чувство, — рассказывай!

Девушка как-то скукожилась и вдруг зарыдала навзрыд.

— Извини, что ударила.

Мои слова подействовали совсем не так, как я ожидала: служанка зашлась в безудержном плаче. Пришлось успокаивать. Наконец истерика закончилась. Всхлипывая, девушка начала своё повествование.

— Извините, госпожа, мне не удастся привести вашего пажа.

— Почему?

— Он уже в темнице.

— Почему? Гвидо обещал защиту.

После моих слов служанка, приложив палец к губам, выглянула за дверь, затем вернулась, плотно закрыв вход в комнату.

— Слушайте. В замке творится ужасное.

— Неужели? В чём же дело?

— Гвидо-Анри де Бремон не хозяин замка, — девушка перешла на шепот, — он заточил своего брата, истинного владельца, в подземелье вместе с сыновьям и женой. Всех, кто попадает сюда, ожидает та же участь. Господин Гвидо грабит проезжающие по его владениям купеческие караваны. Накануне он и его люди совершили налёт на близлежащую корчму и захватили неплохой куш. Среди постояльцев, говорят, были состоятельные люди. С них он постарается получить выкуп.

— А как же я? Почему мне отвели отдельную комнату?

— А вот с вами, госпожа, особая история. Господин Гвидо приказал мне запереть вашу комнату на засов. Он увидел у вас на руке перстень, и ему показалось, что это подарок короля. Вот поэтому и решил кое-что прояснить, а пока приказал держать взаперти.

— Постой, постой, ты хочешь сказать, что сеньор Гвидо заточил семью своего брата в подземелье? Зачем?

— Как зачем? Господин Гвидо младший сын, замок достался его старшему брату, с которым у него не сложились отношения. Их отец был дважды женат. Первая жена умерла при родах, произведя на свет наследника. Наш господин женился второй раз. От второго брака и появился сеньор Гвидо. По закону он не имел никаких прав на наследство, Вот и вырос в зависти, а тут случилось так, что наш истинный господин отправил большую часть охраны в соседнюю деревню, пострадавшую от разбойников. Тогда сеньор Гвидо со своими людьми захватил замок и заточил брата с семьёй в подземелье. Думаю, вскоре он расправится с ними.

— Как это расправится?

— Отравит или убьёт.

— Этого допустить никак нельзя. Мы должны помочь. Ты со мной?

— Что надо делать?

Знаешь, где держат пленников?

— В подземелье.

— Сколько человек охраны?

— Много. Сверху при входе и внизу около камер.

— Как туда пройти?

— Очень просто, через двор, увидите дверь, у которой два охранника. За той дверью коридор. Там тоже охрана. Так вот, по этому коридору прямо, а потом вниз к камерам.

— Буду думать. Пока запри меня, как велели, а ночью приходи, решим, чем можно помочь.

Девушка ушла, и я услышала скрип запора снаружи. Надо срочно что-то делать, но вот, как назло, ничего путного в голову не приходило. Найти хотя бы тайный ход какой. Я присела на кровать и не заметила, как задремала. Сквозь сон мне почудилось, что открылась дверь. Не может быть, служанка обещалась быть только ночью. Может, кто-то решил навестить меня. Пока я думала, кто да что, по комнате прошелестел холодный ветер. Неужели камин погас? С трудом разлепив веки, убедилась, что огонь как горел, так и горит, но в комнате заметно похолодало, словно открыли окно. Окно! Вот то, что нужно. Может через него как-то выбраться наружу. Встала, подошла к источнику холода, забранному решёткой, постаралась выглянуть на улицу. Без особого успеха. Удалось разглядеть только противоположную стену. Не выход, решётку мне явно не перепилить, да и не чем. Придётся этот вариант побега оставить. Пока размышляла о том, что делать и как быть, в комнате явно кто-то появился, поскольку я отчётливо услышала шаги. Обернулась, но никого не увидела. Мистика, да и только. Вновь присела на кровать и тут мне на плечо опустилась рука, очень холодная рука.

— Ой, кто тут? — испуганно вскрикнув, я попыталась разглядеть туловище, которому принадлежала конечность.

Никого! В комнате вновь повеяло холодным ветром и вновь шаги. Мне стало как-то не по себе. Нечто встало перед камином и на противоположной стене появились контуры человеческой фигуры. Уже легче.

— Ты кто? — шёпотом спросила я у незнакомца.

Мне не ответили, а холодная рука взяла меня за ладонь и потянула за собой. Пришлось встать. Я отчётливо ощущала руку чужака, но самого человека не видела, как не видела и его руку. Меня подтолкнули к камину, и тут часть стены вместе с очагом медленно отъехала в сторону, открыв тёмный проход. От стены отделился факел и подлетел ко мне. Пришлось взять. Идти в неизвестность не очень-то хотелось, но делать нечего. От настойчивого приглашения не принято отказываться. Проход весь зарос паутиной. Брр, неприятно! Факел осветил узкий ход, ведущий под уклон. Медленно, раздвигая сгустки паучьего кружева, начала свой путь туда, не знаю куда. Вскоре появились ступеньки. Уж не в подземелье ли? Мои предположения подтвердились. Вскоре ступени упёрлись в дверь, обшитую железными пластинами. Ну, вот и приехала. На всякий случай толкнула эту самую дверь и та неожиданно легко отворилась, пропустив меня ещё в один коридор, заканчивавшийся небольшой комнатой с рядом чуть заметных окошек. Посмотрев в одно из них, сумела разглядеть кучу каких-то железяк. Склад, по всей видимости. Подошла ко второму и услышала какое-то гудение. Заглянула и тут же отпрянула назад. В помещении находилось три человека, и один из них был подвешен за руки к перекладине. Второй стоял рядом и сжимал в руке плётку, а третий просто сидел на скамейке и наблюдал за происходящим. Вероятно, здесь находилась пыточная. Так по очереди я исследовала все окошки. Оказалось, нахожусь в таком месте, откуда могу наблюдать за всеми камерами. Правду говорят, видит око, да зуб неймёт. Я видела всех пленников, но как помочь им, не имела ни малейшего понятия. Обидно до слёз. Сопровождавший меня призрак куда-то пропал. Вот только помощь потребовалась, тут же все помахали мне на прощанье. Не успела я подумать об этом, как вновь ледяная рука опустилась на плечо и подтолкнула к одному из окошек. Зачем спрашивается, я и так знаю, что за ним скрывается. Тут свет факела упал на небольшой выступ, пришлось нажать из любопытства. Ничего не произошло, а рука вновь подтолкнула меня к тому же месту. Может, попробовать другой метод? Я и попробовала, едва не получив по лбу камнем, вылетевшим из стены. Мне захотелось прекратить все изыскания, а то ещё что-нибудь прилетит. Тем не менее, любопытство заставило продолжить исследование. В результате я заметила рычаг и потянула. Каменная кладка разошлась, появилась небольшая щель, увеличивавшаяся с каждой минутой. Вскоре отверстие стало достаточно большим, чтобы в него можно было протиснуться. Вначале я просунула туда факел, который выхватил из темноты узкую каморку без признаков мебели и согбенную фигурку, в которой узнала Мартина. Я позвала его, и юноша с недоумением посмотрел на меня.

— Что и тебя схватили? — глаза подростка стали невероятно округлыми от удивления.

— Да вроде бы нет, — ответила я, — вставай, пошли.

— Куда? — парень не мог поверить, что его пришли освобождать.

— Хватит задавать глупые вопросы, Просто встань и следуй за мной.

Мартин неуверенно поднялся, подошёл ко мне, зачем-то пощупал, а затем вопросительно посмотрел.

— Что встал? Пошли, — я взяла его за руку, и мы покинули камеру.

Юноша ошарашено повертел головой и, увидев, как проход закрывается, с дури попытался вернуться назад.

— Ты чего, ошалел?

Бывший узник явно впал в ступор и сумел лишь промямлить, что его будут искать и, если не найдут на месте, накажут показательной поркой, а то и чем похуже. Вот что с ним будешь делать? Не верит народ в чудеса. Ладно, пусть постоит, подумает, оценит оказанную помощь, а я тем временем проверю, нет ли других способов вызволить пленников. Методом тыка удалось обнаружить ещё два выступа и тем самым открыть другие камеры. В одной оказалась женщина с незамысловатым именем Бригита, двое детишек, юноша лет семнадцати, девушка, по всей видимости, служанка и мужчина. Дама оказалась женой сеньора Клермона, а дети его сыновьями. Юноша приходился хозяину замка племянником и случайно попал под раздачу, а девушка, как я и предполагала, исполняла роль камеристки. Мужчина же попал в камеру просто за компанию и не имел никакого отношения к хозяевам замка.

В последней комнате, куда я проникла, обнаружился склад оружия. Мечи там всякие, алебарды, копья, щиты и всё тому подобное. Проще говоря, попала в мужской рай: мужики они, как дети, только дай в войнушку поиграть, а тут оружия всякого до дури, бери, не хочу. Пришлось и мне кое-что позаимствовать, так на всякий случай, а вдруг пригодится. Русскому человеку всегда всё может понадобиться, даже самая бесполезная вещь, а тут оружие. Уже неплохо. Часть боеприпасов отдала бывшим пленникам, затем поинтересовалась у Бригиты, где её супруг. Женщина ответила, что не так давно того забрали из камеры и куда-то увели. По всей видимости, это его я видела у палача. Надо как-то выручать хозяина замка и родственника Зинаиды. Тут мне в голову пришла мысль, повторить свой фокус с привидением. В корчме всё прошло на ура. Сбегаю к себе в комнату, возьму простынку, прикинусь праздношатающимся призраком и всё, дело — в шляпе. Едва успела подумать о призраке, как по комнате, где мы находились, пронёсся вихрь недовольства. Холодный ветер взъерошил волосы, а невидимая рука с силой сжала плечо. Неужели моё знакомое привидение рассердилось? Посмотрев на бывших пленников, заметила, что те пребывают в ступоре. По всей видимости, им также досталось от моего невидимого спутника. Ладно, буду налаживать контакт. Наверное, невидимка каким-то образом умудрился проникнуть в моё сознание и узнать о попытке примазаться к компании потусторонних жителей замка. Вот это ему, по всей видимости, и не понравилось.

— Извини, — обратилась я к невидимке, — не подумала, как следует.

Тотчас ветер стал мягким и покладистым. Значит, меня простили. Думаю, посторонним в загробном мире не место. Я объяснила Мартину, как добраться до моей комнаты и велела ему всех проводить туда. Когда последний пленник покинул помещение, в комнате как будто что-то изменилось: по стенам заметались испуганные тени. Затем я заметила, что моё привидение начинает обретать видимые очертания, вскоре превратившиеся в силуэт мужчины, одетого в костюм, даже по меркам тринадцатого века, старинный.

Ничего себе, приехали. Между тем передо мной предстал вполне симпатичный субъект в возрасте лет сорока. Приняв облик земного человека, он поклонился и, как мне показалось, произнёс: «Спасибо». Затем отошёл к стене и нажал, на ранее не замеченный мной выступ. Как и в предыдущих случаях, стена слегка отъехала в сторону, пропустив нас в комнату пыток. Я поспешила посмотреть на представление, развернувшееся передо мной. Между тем привидение стало обретать форму существа, состоящего из прозрачной белой субстанции. Не знай я, что здесь происходит, испугалась бы и испугалась сильно. Вот это самое и сделали мужчины, пытавшие месье Клермона. Хорошо, что тот был в отключке, а то потом пришлось бы и его откачивать, а так, ничего, висит себе на дыбе и висит. Палач пулей выскочил из пыточной и с громким криком о помощи исчез в неизвестном направлении. Я первым делом заперла комнату изнутри, чтобы никто не смог зайти. Затем встал вопрос, что делать с Клермоном. Одной мне его не дотащить, от призрака никакой пользы, попугать только кого-нибудь. Тут я заметила кувшин, в котором оказалась вода и к тому же холодная. Вот он выход. Я окатила мужчину содержимым из сосуда. Тот пришёл в себя и с испугом уставился на призрака. Как бы вновь не потерял сознание, но средневековая закалка сыграла свою роль. Хозяин замка прикрыл глаза и прошептал чуть слышно:

— Дед, а ты как здесь оказался?

Интересные дела складываются. Дальше пришлось всё делать самой. Я обрезала верёвки, державшие Клермона в вертикальном положении. Тот съехала на пол, и уже осмысленно посмотрел на меня.

— А ты кто?

— Давайте все вопросы оставим на потом, а сейчас я помогу вам подняться, и мы пройдём наверх.

— Нет, мне надо вернуться к жене и детям.

Похвальное самопожертвование. Мужика, как говорится, только что из петли вынули, а он уже радеет за спасение других. Пришлось его успокоить и заверить, что с его супругой, детьми и племянником всё в полнейшем порядке. Я помогла истинному владельцу поместья подняться и в сопровождении призрака мы тихо-мирно побрели наверх, где нас заждались остальные спасённые. Как говорится, воссоединение семьи прошло на высшем уровне. Однако встал насущный вопрос, куда девать такую ораву и как её прокормить? В комнате, отведённой мне, и так было не слишком много места, а с появлением новых жителей, его стало катастрофически не хватать. Пока я размышляла над вопросом расселения нежданных гостей, послышался стук в дверь и скрежет отодвигаемого запора. Вот ведь, совсем забыла, что должна заглянуть служанка. Войдя внутрь, она остолбенела, увидев, что в комнате заметно увеличилось количество прописанных граждан. Девушка сначала растерялась, а затем, заметив, что тут находится хозяин замка с женой и детьми, поклонилась, приветствуя того.

— Стойте, у меня, кажется, появился, план, — я достала из сумки остатки сонного зелья, — вот!

— Что это? — поинтересовался месье Клермон.

Пришлось объяснить.

— Думаю, должно сработать. Изабелл, — это уже к служанке, — кто сегодня готовит для стражи?

— Как кто? Симона, кто же ещё.

— Очень хорошо, отнеси ей порошок, пусть подсыплет в вино и отнесёт стражникам.

Странное имя для прислуги, подумала я, протягивая той снотворное. Изабелл взяла пакетик со снадобьем и улетела выполнять данное ей поручение, а мы стали думать, что будем делать дальше. Решили, когда все уснут, освободить остальных узников, связать Гвидо и его людей, а потом доставить их на суд короля. Всем хорош план, только, как мне кажется, юркий сеньор сможет и на этот раз улизнуть, а он представляет для нас опасность. Если уж сумел захватить замок брата и пленить его семью, то, сбежав из-под стражи, решит первым делом добраться до короля и наговорить там такого, о чём лучше и не думать. Я бы сразу его придушила, но эту идею отвергли. Сеньор Клермон оказался, несмотря на все деяния и каверзы своего братца, человеком сентиментальным и не чуждым бескорыстной любви. Что поделать, хозяин-барин. Ему виднее. Вскоре вернулась Изабелл и сообщила, что всё сделано в наилучшем виде. Остаётся только ждать. Судя по моему предыдущему опыту, снотворное должно подействовать приблизительно через полчаса. Минуты текли на удивление медленно. В атмосфере стала ощущаться нервозность.

— Всё, иду, — открывая дверь, известила о своих намерениях проверить, как подействовало «лекарство». Убедилась, что подействовало оно самым наилучшим образом. Стражники мирно похрапывали в самых живописных позах. Я попросила девушку позвать сеньора Клермона, чтобы тот помог разобраться с остальными пленниками. Вскоре мы спускались в подземелье, по дороге прихватив ключи от камер. К моему великому изумлению среди узников были и те, кого похитили в корчме. Вот тебе и Гвидо, а я-то вначале его за хорошего человека приняла. Интересно, а где он сам? Из раздумий меня вывел шум, донёсшийся со двора. Кто-то громко закричал, и послышалась дробь копыт, затем звуки стихли, и вновь воцарилась тишина. Я решила посмотреть, что случилось. У выхода из подземелья лежало тело, мёртвое тело одного из стражников, второй вытирал кровь с лица.

— Что произошло? — поинтересовалась я у раненого.

— Сеньор Гвидо сбежал.

Вот ведь зараза, так и знала, что мы ещё хлебнём с ним горя. Никто не знает, что у того на уме. Рванёт в столицу на приём к королю, вывернет всё шиворот-навыворот, а в результате мы окажемся виноватыми. Ладно, сначала разберёмся с насущными вопросами, а потом решим, где средневекового ренегата искать и что с ним делать. Впрочем, моего вмешательства в решение этих самых вопросов не потребовалось. Сеньор Клермон уже раздавал указания верным людям. Я нашла Мартина. Тот сидел на кухне с отцом. Увидев меня, поднялся, подбежал и низко поклонился.

— Спасибо, — произнёс он, если будешь в наших краях, заходи, а сейчас позволь попрощаться. Пожалуй, мы отправимся к себе.

Тибо также решил воспользоваться случаем и вернуться домой. Извинившись, что не сможет и дальше сопровождать меня, юноша отбыл вместе с Мартином и его отцом. Пожелав им доброго пути, поднялась к себе. Что-то я подустала, да и ночь на дворе. Подбросив дров в камин, устроилась на кровати, но подремать мне так и не дали. По комнате опять прокатилась волна холодного воздуха, и напротив окна материализовался уже знакомый мне призрак. На этот раз я не удивилась. Привычка, знаете ли. Интересно, что на этот раз ему надо? Между тем привидение поманило меня. Пришлось встать и подойти. Мужчина склонился к моей руке и поцеловал её. Ледяные губы оставили след измороси на ладони, а затем я увидела на столе перстень с большим камнем и, если я не ошибалась, это был рубин. Призрак прошелестел, сказав спасибо, и исчез.

Я подошла к столу, чтобы разглядеть украшение и обнаружила под перстнем записку, в которой было всего лишь несколько слов.

«Спасибо, что помогли моему потомку. Возьми этот перстень теперь он по праву твой, родовой перстень семьи де Бремон. Храни его, он принесёт удачу. Теперь ты член нашей семьи».

Интересный призрак, написал простенько так и со вкусом. Теперь вот пополнил мою коллекцию колечек. Только я надела перстень на палец, как в комнату заглянула Изабелл.

— А мы вас ищем, ищем, а вы вот где спрятались. Пойдемте, поедим. Хозяин приказал накрыть на стол. Достали старое вино, сарацинское. Будем праздновать победу.

— Да, да иду. Изабелл, ты не могла бы мне кое-что сказать?

— А что вас интересует?

— Нет ли в замке привидения?

— А вы откуда знаете?

— Да так, у каждого старого замка должно быть своё привидение. Как же без него?

— Вы правы. Говорили, что кто-то видел призрак прежнего хозяина замка, прадеда сеньора Клермона. Призрак абсолютно безвреден. Никого не пугает, цепями не гремит. Говорят, в трудную минуту приходит на помощь членам семьи де Бремон. Ой, а что это у вас за кольцо? — поинтересовалась девушка, увидев подарок призрака, — вроде бы такое же кольцо искал хозяин. Говорил, что оно когда-то принадлежало главе рода, а затем бесследно исчезло.

— Это подарок. Ну что, пошли?

Мы спустились вниз, нас уже ждали. Как я и думала, Изабелл оказалась не простой служанкой, а дочерью барона, гостившая в замке. Чтобы её не заперли с остальными пленниками, ей пришлось на время превратиться в прислугу. Что же, план удался. Неизвестно чем бы всё закончилось, узнай Гвидо, что она дочь барона.

Увидев у меня перстень, сеньор Клермон широко распахнул удивлённые глаза, но ничего не сказал. Я поняла, что после ужина нам предстоит разговор. Так оно и случилось. Когда праздничное застолье закончилось, меня пригласили в кабинет. Мы поднялись на второй этаж и оказались в небольшой комнате, которую обогревал небольшой камин.

— Присаживайтесь, Мари. Кажется, вас так зовут.

Я кивнула и устроилась на лавке, застеленной волчьей шкурой. Хозяин так называемого кабинета, чьё название оправдывало наличие пяти книг в кожаных переплётах, устроился на табурете напротив.

— Рассказывайте.

— Что рассказывать? Я притворилась, что не поняла о чём идёт речь.

— Откуда у вас родовой перстень нашей семьи? Он потерялся несколько лет назад и, если вы где-то нашли его, верните обратно.

— Это подарок, — удивила своим ответом хозяина замка.

— Подарок? — переспросил он, — позвольте поинтересоваться, кто же вам сделал такое ценное подношение?

— Ваш родственник.

Месье Клермон удивился ещё больше.

— Неужели Гвидо?

— Не угадали. Я не знаю имени того, кто подарил мне это украшение.

— Что значит, не знаете. Как такое может быть?

Пришлось рассказать, что со мной произошло.

— Странно, я слышал об этом призраке, но никогда не видел. Правда, могу рассказать легенду о его появлении, — мужчина криво улыбнулся. Может показаться странным, но это мой далёкий предок, живший около ста лет назад. Говорят, что его предали и заточили в подземелье замка. Место его заключения так и не нашли. Ходят слухи, что он может помочь членам семьи де Бремон, но только истинным де Бремон. Почему он выбрал вас? Может, вы одна из нас?

Я пожала плечами, что означало, а кто его знает. Между тем сеньор Клермон продолжил:

— А знаете, Мари, вспоминаю один случай, когда мой предок действительно помог спасти членов нашей фамилии. Сам я свидетелем этому не был, но сохранилось предание. Лет семьдесят назад замок осадил наш сосед. Его дочь сбежала с одним из моих предков. Молодые люди решили обвенчаться, но сосед был против. В то время наша семья не отличалась богатством. У нас во владении оставался лишь этот замок и несколько воинов, не покинувших прадеда. Так что, когда замок осадили, дать отпор, находившиеся там люди, не смогли. Сгоряча казнили всех мужчин. Правда мальчиков, а среди них был и мой дед, пожалели и решили поместить вместе с матерью и сёстрами в один из замковых казематов. Свою дочь сосед также наказал и заточил вместе с женихом. Как говорится в предании, молодых людей решили через пару дней сжечь на костре в назидание всем остальным. У соседа было ещё три дочери. Вот им-то он и решил показать, как следует себя вести и кого слушаться. Накануне казни в комнате, где содержались молодые люди, появился призрак и указал им на секретный проход, о котором никто из членов нашей семьи не знал. Таким образом, мой дед со своей девушкой сумели бежать и помочь остальным. Мать деда смогла добраться до короля и рассказала обо всём, что с ними произошло. Сосед был наказан, замок возвращён. История любви тронула жену короля и по её просьбе молодые люди были включены в его свиту. С тех пор началось возвышение нашей семьи. Таким образом, мой призрачный предок помог членам рода де Бремон.

Извините, Мари. Но вы точно не одна из наших?

— Не думаю. Я приехала издалека, где о вашей семье и не слышали. Значит, я не могу являться вашей родственницей. Правда, после получения кольца, уже трудно сказать об этом с уверенностью. В записке, оставленной призраком, было написано, что я могу считать себя с сегодняшнего дня членом вашей семьи.

— Он прав, Мари.

Я удивлённо взглянула на мужчину.

— У вас фамильный перстень, а тот, у кого он будет находиться, станет одним из нас. Теперь вы сможете рассчитывать на нашу поддержку, все неприятности нашей семьи станут вашими неприятностями, но и все радости также будут разделены с вами.

Я призадумалась, чего ожидать больше, радостей или горестей и мне показалось, что горестей. Время такое было. Тем не менее, я буду не одна в этом мире. У меня появятся, хоть и не кровные, но родственники. Значит, нужно соглашаться. Я приняла предложение сеньора Клермона и с облегчением вздохнула, влившись в семью де Бремон, а затем меня озарила мысль: теперь Зинаида становится моей родственницей. Ничего себе, у меня появились новые родственники!

Поразмышляю о родственных связях на досуге, а сейчас есть дела поважнее. За последними событиями я как-то забыла о Кристофе и Огюсте. Так, куём железо пока горячо. Если уж меня включили в состав средневекового семейного клана, значит, на его поддержку и надо рассчитывать. Я рассказала своему новому родственнику о своей проблеме. Клермон, подумав, сказал, что, пожалуй, сможет выделить мне пару толковых парней, но не больше: придётся охранять замок: вдруг Гвидо снова пожалует в гости.

Два помощника уже неплохо. Справимся. Теперь бы найти монастырь, где могут находиться мои товарищи. Поговорив с выделенными мне ребятами, убедилась, что те ни о каком монастыре и слыхом не слыхивали. Интересно, куда ехать? Тут удача решила повернуться ко мне лицом, причём женским. Наш разговор краем уха услышала Изабелл и пришла поинтересоваться, о чём мы с таким жаром рассуждаем. Пришлось всё заново повторить для неё. Может, она что-то знает. Оказалось, не напрасно. Девушка подумала, подумала и сообщила, что поняла, о чём идёт речь.

— Я могу показать это место, — предложила она свою помощь.

— Нет и ещё раз нет, — ответила я отказом, — тебе с нами никак нельзя. Там может быть опасно. Просто расскажи, как добраться до обители.

Изабелл была непреклонна.

— Вам без меня не справиться. Я там как-то раз была вместе с отцом. Настоятель его знакомый. Внутрь меня, правда, не пустили, но окрестности я хорошо изучила, так что знаю все подходы к обители и, если что, сумею помочь. Возьмите меня с собой. Пожалуйста!

— Ладно, а твой отец не будет возражать? Посмотри, — указала я на приближающийся к замку конный отряд, — не твой ли батюшка пожаловал.

— Ой, кажется, он, — пискнула девушка, спрятавшись за спину одного из приставленных ко мне охранников, — надо срочно выезжать, пока он меня не заметил.

— Может, всё же поздороваешься с родителем? — предложила я Изабелл.

— Лучше не стоит. Опять запрёт в башне крестиком вышивать. Не хочу. Подождите, я сейчас, — девушка убежала, и вскоре вернулась с конём, — теперь можно ехать. Я велела своей служанке передать отцу, что отправилась домой. Пусть теперь ищут, куда ускакала. Чего стоим? Поехали.

Вскоре мы покинули замковый двор и отправились на поиски моих товарищей. Изабелл предупредила, что ехать придётся долго. Лишь к вечеру завтрашнего дня, если по дороге ничего не случится, будем на месте. Одно радовало, погода была чудо как хороша, располагая к лирике. Часов через пять мы остановились на привал. Мужчины занялись сбором хвороста для костра, а мы решили приготовить что-то съестное. За разбором съестных припасов, взятых в дорогу, мы потеряли чувство времени, а зря.

— Что-то долго нет наших спутников, — удивилась Изабелл.

Действительно, куда они могли подеваться? Мы всё уже приготовили, осталось дело за костром. Рядом притулилось упавшее дерево. Взять бы его и вся недолга. Нет, надо куда-то идти. Мужчины, одним словом. Действительно, что-то их слишком долго нет. Может, случилось что? Средние века всё же. Опасностей тут вагон и маленькая тележка в придачу.

— Пойдём, посмотрим, куда пропала охрана, — предложила я Изабелл.

Та согласилась. Присыпав снегом заготовки, отправились на разведку. Вскоре мы наткнулись на следы, уходившие вглубь леса.

— Кажется, сюда, — указывая на протоптанную дорожку, предположила Изабелл.

— Подожди, — прервала я её, — вроде бы здесь следы не только наших спутников?

Присмотревшись внимательнее, поняла что права. Повернувшись к своей напарнице, предупредила, чтобы та была настороже. Вдруг, наших спутников взяли в плен. Пробираясь по лесу, услышали обрывки разговора.

— Подойдём ближе, — предложила я, — а там посмотрим, что к чему.

Через десяток метров показалась поляна, а на ней четверо мужчин и наши охранники, привязанные к дереву. Мне показалось, что они были без сознания. Тела обвисли на верёвках, головы опустились, а снег рядом окрасился в красный цвет. Явно, что их били.

— Ладно, — услышала я голос одного из мужчин на поляне, — пойдем, посмотри, где их девки. За них можно получить неплохой выкуп.

— А с этими что будем делать? — спросил его подельник, кивнув на пленных.

— А чего с ними делать? Пусть повисят, подумают, как геройствовать. Видите ли, не знают они, где обоз остановился. Как будто по следам нам его не найти. Ладно, хватит лясы точить. Пошли.

Мужчины, так и не заметив нас, отправились на поиски неразумных и дрожащих от страха девиц, готовых добровольно сдаться в плен. Что же, у нас есть немного времени. Дождавшись, пока разбойники скрылись из вида, мы вышли из укрытия. Наши товарищи стали приходить в себя. Один из них открыл глаза и, увидев нас, еле слышно прошептал, чтобы мы скорее уходили отсюда. Ну уж, нет! Не на тех напали. Выудив из кармана нож, перерезала верёвки. Мужчины обсели на снег. Видимо здорово им досталось. Вот как прикажите бессознательные тела транспортировать? Нам ещё раз предложили бежать. Я ответила, что своих не бросаем. Что-нибудь да придумаем. Может, у разбойников лошади где-нибудь поблизости припрятаны? Ржание подтвердило мою мысль.

— Посмотри, где лошадки, — попросила я Изабелл.

Та исчезла и через пару минут вернулась с четвероногим транспортом. Вот и чудненько. С трудом нам удалось усадить мужчин в сёдла. Что же, в путь-дороженьку. Я взглянула на бывших охранников и поняла, долго те не продержатся. Им бы вылежаться суток двое, трое. Что же, возможно, по дороге найдётся какая-нибудь деревенька. Там и оставим наших спутников, да и сами денёк передохнём. Заодно и выясним, где расположен приют монахов, как там у них дела обстоят, нет ли вновь прибывших. Проплутав часа полтора по лесу, наконец-то попали на дорогу. Прежде, чем продолжить путь, пришлось спешиться и привязать мужчин к лошадям, настолько плохо они держались в вертикальном положении. Через час пути я заметила, что дорога повернула влево, уходя вглубь леса.

— Подождите меня здесь, — попросила я Изабелл, — а я взгляну, куда ведёт эта тропинка. Пока меня не будет, вам лучше спрятаться в лесу.

Мы с Изабелл отвели лошадей в кустарник. Я отправилась на разведку. Вскоре заметила одинокий дымок, вившийся среди деревьев. На этот дымок и поехала. Тропинка привела к полуразвалившейся избушке, через крышу которой и проникал этот самый дымок. Надо бы выяснить, где находится ближайшая деревушка. Спрыгнув на землю, направилась к входу в жилище. Дверь отсутствовала, вход закрывала шкура, некогда принадлежавшая медведю. Сдвинув эту шкуру в сторону, вошла внутрь. В помещении было темно, душно и дымно.

— Ау, есть, кто живой? — поинтересовалась я у пустоты.

Никакого ответа. Пройдя чуть дальше, увидела нечто напоминавшее топчан, на котором виднелось тело старухи, укрытое тряпьём. Я решила посмотреть, что с ней. Подойдя ближе, подумала, что женщина мертва, но тут она высвободила руку из-под одеяла и цепко ухватилась за мою ладонь. Я попыталась вырваться, но без толку. С виду такая беспомощная старуха оказалась достаточно сильной.

— Присядь, дочка, — прошелестела она, — хочу кое-что сказать. Да не бойся ты, не съем.

Пришлось устроиться на краешке топчана. Мою руку так и не выпустили.

— Мне осталось недолго, — продолжила хозяйка лачуги, — хорошо, что ты наконец-то появилась. Я тебя ждала. Мне уже пора быть там, — старуха взглядом показала на потолок, — но я всё надеялась, что ты придёшь. Спасибо! — раздался кашель, и женщина на мгновение замолчала, — знаешь, мне говорили, что ты забыла обо мне, а я не верила. Права оказалась, пришла меня проведать на смертном одре.

Я никак не могла понять, о чём шла речь. Какая дочка? Меня что, за другую приняли? Я тяжело вздохнула, но решила дослушать собеседницу, которой, действительно, судя по её виду, осталось не так уж и долго пребывать на этом свете.

— Я всё время людей жалела, да лечила их, а за свою доброту получала чёрную неблагодарность, — по щеке женщины скатилась слеза, — но я ни о чём не жалею. Обидно, что та ссора развела нас, и я не смогла дать тебе материнского тепла. Я так скучала и надеялась увидеть тебя, хотя бы перед смертью. Видимо, не слишком много нагрешила, если бог даровал напоследок встречу с тобой. Там, — кивок в самый тёмный угол, — мешочек с деньгами. Это тебе. Возьми. Теперь слушай меня внимательно и не перебивай.

Чертовщина какая-то. Приняли меня за другого человека. Деньги отдают. Мне, конечно, жаль старуху, но, может, как-то помочь ей.

— Не о том думаешь, — вклинилась в мои мысли больная, — я же сказала, ни на что не отвлекайся, а слушай меня.

Взглянув на старуху, я едва узнала её. Она уже не напоминала умирающую: на щеках заиграл румянец, глаза заблестели, кожа на лице разгладилась и теперь передо мной была женщина лет сорока, не старше.

— Теперь сила моя станет твоей, знания мои будут твоими, сможешь людей лечить, спасать от смерти и ещё кое-что делать, но об этом узнаешь, когда жизнь сама подскажет. На, выпей, — мне протянули пузырёк с тёмной жидкостью.

Я заколебалась, но мне насильно всунули в свободную руку сосуд и волей-неволей, пришлось проглотить его содержимое. Жидкость оказалась терпкой и вязкой. Горло обожгло, будто бы мне налили неразбавленного спирта.

— Вот и всё. Да, помолись как-нибудь за грешницу Манон. Теперь прощай!

Женщина откинулась на подушку и замерла. Постепенно начал исчезать румянец, закрылись глаза, ранее гладкая кожа пошла морщинами. Старуха вытянулась, глубоко вздохнула и замерла. Наконец мне удалось высвободить ладонь. Я поднялась с топчана, и мне показалось, что мир как-то изменился. Я стала отчётливее видеть предметы, находившиеся в лачуге. Вспомнив о мешочке с деньгами, нашла его и положила в сумку. Затем собралась уходить. Делать здесь больше нечего. Дойдя до выхода, услышала голос:

— Возьму сумку с травами. Она рядом с очагом.

Пришлось вернуться. Действительно, рядом с очагом висела объёмная холщёвая сумка, от которой исходил запах летнего луга. Значит, это то, что следует взять. Теперь бы похоронить хозяйку лачуги, но как? Одной мне не справиться, мои спутники также не смогут помочь. Опять тот же голос прошелестел в моей голове:

— Ни о чём не беспокойся, иди. Спасибо, что не бросила меня в последнюю минуту жизни. Иди же, дочка.

Оглянувшись, заметила, что огонь из очага перебросился на пол, застланный соломой. Весёлые огоньки побежали к топчану, забрались на него и вскоре заполыхал настоящий погребальный костёр.

— Да пребудет с тобой бог, Манон! — тихо произнесла я, выходя наружу и прощаясь с той, которой как-то смогла помочь. Пусть это была ложь, но ложь, которая облегчила человеку последние минуты жизни. Вскоре хижина полыхала, а я стояла не в силах оторвать взгляда от огня.

— Иди, тебе надо спешить, — вновь тот же голос в голове, — твои друзья в опасности. Поторопись. Ещё можно успеть.

Очнувшись, словно после крепкого сна, вскочила на лошадь, и помчалась к Изабелл. Застала своих спутников на месте.

— Нашла деревню? — спросила девушка, — что-то тебя долго не было.

Я покачала головой. Знакомый голос вклинился в мои мысли, и я произнесла:

— Надо ехать. Кажется, здесь неподалёку должен быть постоялый двор.

Мы вновь вернулись на дорогу и я, повинуясь какому-то неясному ощущению, направила лошадь прямо через лес, хотя дорога разветвлялась и нам, по логике вещей, следовала ехать по наезженному тракту, но я предпочла почти незаметную тропинку. Едва наш небольшой караван скрылся под густыми ветвями деревьев, как по главному пути проскакал вооружённый до зубов отряд, от которого исходила опасность, и эта опасность была направлена на нас. Вовремя мы свернули. Теперь бы добраться до постоялого двора, а там можно передохнуть и пристроить наших провожатых. Жаль их, совсем молодые по меркам моего времени. Лет по двадцать пять, а вот в средние века они считались уже зрелыми мужами и были обременены семьями, детьми и хозяйством. Тем не менее, спасать их нужно. За размышлениями я не заметила, что тропинка, по которой мы ехали, стала постепенно расширяться.

— Мари, кажется, нам туда, — Изабелл указала на едва заметный на фоне серого неба дымок.

Вскоре показалось здание, окружённое деревянным частоколом. Въезд во двор закрывали массивные ворота, и они были закрыты. Приблизившись к входу, я огляделась. Никого и ничего.

— Что будем делать? — поинтересовалась я у Изабелл, — раненые могут не выдержать дальнейшего пути. Нам бы их здесь оставить, а сами сможем ехать дальше.

— Эй, есть, кто живой? — закричала моя спутница.

Странно, но её крик помог: в воротах открылось маленькое окошко, и показалась усато-бородатая голова.

— Чего орёшь? — спросила эта самая голова.

— У нас двое раненых, — ответила я.

— И что?

— Да так ничего. Плохо им, не видишь! Помощь нужна.

— А мне какое дело?

Ну не хам ли? Я спрыгнула на землю и, подойдя к воротам, отвесила по наглой голове звонкую оплеуху.

— Значит так, не хочешь лишиться своих усов, отворяй калитку, а если боишься двух женщин, прими хотя бы раненых.

— А не пойти бы тебе куда подальше! — ответил мужчина и попытался втянуть голову обратно, но она застряла в окошке.

— Ну, что теперь скажешь? — злорадно усмехнулась я, — мы помогаем тебе сохранить твою дурную башку, а ты помогаешь нам. Так что, по рукам?

— Сама видишь, у меня только голова наружу торчит, руку подать не могу. Ладно, договорились. Вытаскивай, давай.

А чего тут было вытаскивать, мужик на самом деле дурной попался: на голову он надел странную шапочку, напомнившую детский чепчик с завязками. Оставалось развязать эти самые завязочки и избавить страдальца от неудобного головного убора.

— Наша часть договора выполнена, теперь очередь за тобой.

Мужчина, недовольно ворча, смог, наконец, всунуть голову внутрь. Вскоре послышался шум отодвигаемого запора и ворота отворились.

— Входите, — довольно вежливо пригласили нас внутрь, — ворота закройте сами. Недосуг мне тут с вами возиться.

Въехав во двор, заметили лишь спину удаляющегося владельца спасённой головы.

— Эй, уважаемый, — крикнула я, — где можно отдохнуть?

Последовал неопределённый взмах руки, который можно было истолковать, как приглашение располагаться там, где понравится. Раз так, будем сами решать, где встать на постой. За забором имелось двухэтажное сооружение и ряд построек поменьше. В одной из них раздавалось нетерпеливое мычание, в другой — весёлое хрюканье и повизгивание. Нам явно не туда. Значит, остаётся одно, идти в двухэтажный «особняк». Распахнулась дверь этого самого «особняка» и на пороге показалась женщина неопределённого возраста, которая сразу же набросилась на нас.

— Опять он притащил своих дружков, да ещё девиц каких-то. А ну, проваливайте туда, откуда явились, а не то я вас…

Что с нами сделают, женщина сказать не успела. В бой вступила Изабелл:

— Заткнись и слушай. Если тот мужик, — рука указала в сторону свинарника, — твой муж, то он полный придурок.

Женщина в изумлении посмотрела на Изабелл.

— Как ты догадалась?

Изабелл в раздражении отмахнулась, а затем более дружелюбно продолжила:

— Нужна твоя помощь. С нами двое раненых. Помоги.

Женщина, сменив гнев на милость, засуетилась. Мы сняли мужчин с лошадей и с трудом занесли в дом, уложив на широкие лавки.

— Вам бы нашу знахарку, — предложила хозяйка, увидев, что парни не приходят в сознание, — она сможет помочь.

— Подожди, — прервала я её, — сначала вскипяти воды, а потом уж посылай за знахаркой.

— Я сейчас, — женщина убежала, а в комнате появился паренёк, внешне напоминавший чудаковатого мужа хозяйки.

— Мама сказала, — начал он с порога, — что надоть бежать к знахарке. Так надоть или как?

— Надоть, беги и поторопись.

Отрок скрылся. Будем надеяться, что со своим заданием он справится. Пока суд да дело, мы с Изабелл освободили раненых от верхней одежды. Затем голос в голове приказал снять с них рубахи. Раз сказали, сделаем. Боже, там же сплошные синяки. Ни на том, ни на другом живого места нет. Я не удивлюсь, если у них сломаны рёбра и имеются внутренние кровотечения. Спасать надо мужиков и как можно скорее.

В это время со мной стало происходить нечто странное.

— Несите горячей воды и побольше тряпок, — приказала я появившейся служанке.

Та заметила, что знахарка ещё не пришла. Вот придёт, тогда скажет, что надо делать, а пока лучше подождать. Пришлось повысить голос, добавив повелительных ноток. Служанка сорвалась с места выполнять моё распоряжение.

— Ты уверена, что всё делаешь правильно? — спросила Изабелл.

— Раз делаю, значит, знаю, — ответила я довольно грубо.

На глазах девушки появились слёзы. Видимо, не привыкла она к такому обращению.

— Извини, я просто переживаю за наших провожатых. Неизвестно, когда прибудет знахарка. Лучше помоги мне.

— Что делать?

— Возьми мою сумку, там есть несколько пузырьков с настойками. Дай их мне. Ещё принеси в холщёвом мешочке сухие травы.

Изабелл сделала всё, о чём я попросила.

— Теперь найди котелок, положи туда эти травы, залей кипятком, закрой крышкой. Пусть постоят немного. Поняла?

Изабелл кивнула и убежала на кухню. Славненько. Пока никто не вертится под ногами, попробую разобраться, что с ранеными. Подойдя к одному из них, принялась рассматривать. На губах у того появилась кровавая пена. Худо дело. По всей видимости, повреждены внутренние органы. Я вообще-то не врач. Могу оказать неотложную помощь и только. В школе у нас был неплохой преподаватель ОБЖ, и он много времени уделял вопросам оказания первой медицинской помощи. Да, я могу остановить кровотечение, могу стянуть края раны, перевязать конечность, наложить жгут на сломанную руку или ногу, но вот большего сделать не сумею. В нашем случае решался вопрос жизни человека, а такую ответственность я на себя взять не решалась. Тут в моей голове вновь появился женский голос, сообщивший, если не начну немедленно действовать, то парень скоро умрёт.

«Возьми пузырёк тёмно-зелёного цвета, отмерь пять капель в ёмкость с водой. Воды должно быть немного. Давай, поторопись, а то будет поздно».

Я нашла искомый пузырёк и сделала всё, как мне сказали.

«Теперь дай выпить больному».

— Но как? Он же без сознания. Одной мне не справиться.

«Сейчас вернётся твоя подруга, возьми нож, разожми парню зубы, а затем влей жидкость в рот».

Действительно, вскоре вернулась Изабелл с котелком в руках.

— Скоро принесут воду и тряпки, — сообщила она, пристраивая котелок на табурет.

— Помоги, — попросила я девушку и объяснила, что делать.

Мне с трудом удалось разжать зубы нашему пациенту, а Изабелл влила тому жидкость. Мужчина зафыркал, но содержимое кружки проглотил. Уже легче. Кровавые пузырьки постепенно исчезли. Отлично! Теперь посмотрю, что там с рёбрами. Оказалось, что справа сломано два. Надо бы промыть тело и наложить твёрдую повязку. Я хотела поторопить служанку, но та сама появилась с деревянным ведром, наполненным кипятком. Взяв тряпку, намочила её, дала чуть остыть и стала протирать торс мужчины. Да, плохо было у того с гигиеной. Грязи набралось многовато, но всё когда-то заканчивается. Закончилась и помывка. С помощью Изабелл смогла наложить тугую повязку и направилась ко второму больному. В это самое время дверь распахнулась и на пороге появилась женщина лет сорока с узелком в руках.

— Во, привёл, — радостно сообщил мальчонка, бегавший за лекаркой.

— Всё, спасибо, беги к отцу.

Малец убежал, а я внимательно присмотрелась к женщине.

— Так это вы знахарка?

— Вроде я, — ответила та, — зовите меня Полет. Что тут у вас?

Полет подошла к раненому, с которым я уже закончила.

— Что вы сделали? — взглянув на мою работу, спросила знахарка.

Пришлось рассказать. Женщина взяла пузырёк, понюхала содержимое, затем капнула на ладонь, лизнула.

— Странно, я только недавно узнала об этой настойке. Она действительно помогает при кровотечениях. У него были сломаны рёбра?

Я кивнула.

— Вы, что, владеете мастерством врачевания?

Я неопределённо пожала плечами.

— Давайте лучше посмотрим второго, — я подвела Полет к другому раненому.

Та деловито осмотрела его, поводила руками по телу, простукала грудную клетку, напомнив своими действиями осмотр современного врача.

— С этим вроде ничего страшного, — вынесла она вердикт, — ушибы, порезы, синяки, а так ничего серьёзного. Следует смазать мазью. Держи, — мне протянули коробочку с пахучим зельем.

Пришлось вновь протирать больного, пропахнувшего всевозможными запахами и не отличавшегося особой чистотой.

— Зачем ты его моешь? — удивилась Полет, — нельзя. Боги будут гневаться. Грех это.

Вот тебе на, грех, видите ли, а если какую заразу занести, не грех ли это угробить человека? Пришлось доходчиво объяснить начальные принципы гигиены. Знахарка удивилась, но ничего на мой ликбез не ответила. Когда с больным было закончено, Полет предложила подежурить, а я отправилась отдохнуть.

— Не беспокойся, я присмотрю за ними. А вы идите, поспите.

Нас с Изабелл проводили в маленькую комнатушку с двумя лавками вдоль стен, между лавками примостился стол. Удобства, как оказалось, были во дворе, но нам выделили на ночь горшок, который мы и задвинули под одну из лавок, а сами улеглись спать. Надеюсь, удастся отдохнуть, а то в последнее время полноценного сна у меня не было, если не считать ночи, проведённой у Анны. Поворочавшись, начала проваливаться в спасительный сон, но не ту-то было: пришёл он, то есть сон, странный и пугающий: в голове возник голос, который давал мне подсказки во время лечения. Голос утверждал, что нам грозит опасность и следует скорее покинуть то место, где мы сейчас находимся. Всё, сну после таких предсказаний, пришёл полнейший капец. Пришлось встать. Вроде бы всё в порядке, тишина полнейшая. Вдруг в этой тишине раздались крадущиеся шаги. Я растолкала мирно посапывающую Изабелл. Та, не понимая в чём дело, попыталась расспросить меня. Я, прижав палец к губам, призвала её к молчанию. Изабелл с непониманием посмотрела на меня, но промолчала. Шаги в коридоре на время затихли, затем приблизились к нашей двери, и послышался шёпот.

— Ты точно уверен, что это они?

— Конечно, сеньор Гвидо сказал, что их должно быть двое, да и по его описанию они как раз подходят.

— Что с ними будем делать?

— Да ничего особенного. Свяжем и отвезём, куда нам велели.

— А пошто нашему господину энти две бабы спонадобились?

— Шут его знает. Говорят, вроде одна из них провидица. Вот сеньору и захотелось судьбу свою разузнать. Вторая так сбоку-припёку. Пошли что ли, вязать девиц будем.

— Что, прямо сейчас и пойдём, а как же хозяева, знахарка?

— Хозяина с прислугой заперты в подвале. Знахарка спит. Ладно, давай подождём чуток, пока все не заснут. Шум нам ни к чему. Вдруг провидица ещё и чары какие нашлёт.

Шаги удалились. Изабелл выглядела ошарашенной.

— Что теперь?

— Как что, бежать — успокоила свою спутницу.

Мы по-быстрому оделись и выглянули в коридор. У лестницы кто-то сидел, привалившись к стене. Остаётся одно, выбраться через окно. С трудом отворив створки, я выглянула наружу. Высоковато выходит, но ничего не поделать. В лапы к Гвидо мне почему-то попадаться не хотелось.

Прямо под окном шёл выступ, на который мы и выбрались, захлопнув за собой окно. Пусть помучаются, размышляя, куда девицы умудрились пропасть из запертой комнаты. Продвигаясь по карнизу, спрыгнули на крышу сарая, затем пробрались через вентиляционное отверстие на сеновал, а оттуда спустились вниз. Теперь остаётся попасть на конюшню, но вначале проверим, не заперты ли ворота. Наконец-то повезло, ворота оказались распахнутыми настежь. Ура! Однако рядом находился мужчина нехилой комплекции, исполнявший роль охранника. Мимо такого не проскочить. Дела! Ладно, сначала проверим лошадок, а потом решим, что делать с охраной. Наши лошади мирно жевали овёс, засыпанный в ясли. Теперь бы сёдла пристроить. Честно говоря, я никогда не занималась подобным делом. На выручку пришла Изабелл и начала седлать лошадей, а я стала размышлять, как нейтрализовать охранника на воротах. Тут я вспомнила Женевьеву. Интересно, чтобы она предприняла в данной ситуации? Подруга отличалась лёгкостью нрава и принимала решение моментально. Подумаешь, охранник! Тюкнуть по голове и делу конец. Ну да, вот он выход. Приложить чем-то тяжёлым и все дела. Поискала подходящий предмет и наткнулась на полено. Берём, подкрадываемся к мужику и вдаряем по кумполу. Всё, я пошла. Прихватив полешко, вышла во двор. Мужчина у ворот стоял ко мне спиной. Я, стараясь ступать как можно тише, направилась к нему, чтобы выполнить своё чёрное дело. Подойдя совсем близко, занесла полено для удара и тут мужчина, что-то почувствовав, резко развернулся и с удивлением спросил:

— Ты чего?

Я же, не успев отреагировать, со всей дури ударила стражника по лбу. Тот только и сумел сказать:

— Больно! — и тут же кулём рухнул на землю. Пощупав пульс, убедилась, что мужчина жив и то, слава богу, не взяла грех на душу. В это время появилась Изабелл, ведя наших лошадок.

— Ты, что, его убила? — увидев распростёртое тело, с испугом спросила она.

— Успокойся, жив. Полежит, полежит, а потом встанет и пойдёт. Только голова болеть будет.

— Раз так, поехали, — мне передали каурую. Я вскочила в седло. Эко, вскочила, залезла с трудом, но всё же залезла и мы тронулись в путь. Было темно. Луна почему-то решила спрятаться за тёмными облаками. Устала, бедняжка. Мы постепенно удалялись от места ночлега. Меня беспокоила одна мысль, как там наши парни? Хочется надеяться, для Гуго они не представляют никакого интереса. Впереди показалась чёрная стена леса. Решено, едем туда. Там искать не будут. Мы пришпорили лошадей и над головами простёрлись замёрзшие ветви, надёжно скрывая от посторонних глаз. Вскоре дорога стала гораздо уже. Я пригнулась, чтобы, не дай бог, не задеть какую-нибудь шальную ветку. Я старалась не задеть, а ветке об этом известно не было, она задела меня.

— Ой, — крикнула я, падая с лошади.

Изабелл обернулась на крик, и с ней произошло тоже, что и со мной. Вот тебе и приехали. Это было последнее, о чём я успела подумать. Моя спина соприкоснулась с сугробом, а голова с коварной корягой, которая меня и приголубила. На этом я потеряла сознание. Сколько времени прошло, не знаю, но вдруг стало слишком жарко. Моментально захотелось пить. Не успела подумать о стакане холодной газировки, как на меня опрокинулся поток воды, и я громко вскрикнула, отплёвываясь от минералки, попавшей мне на лицо.

— С вами всё в порядке, девушка? — услышала я мужской голос.

Оглядевшись, поняла, что зимним лесом здесь и не пахнет. Я сидела на скамейке, рядом сновали люди в летних костюмах, женщины в мини, мужчины в шортах. В МИНИ! В ШОРТАХ! Куда на этот раз занесло?

— Вроде бы да, — ответила я на вопрос молодого человека, продолжавшего поливать меня водой. — Пожалуй, достаточно, — я отвела руку парня с пластиковой бутылкой.

— Чего достаточно? — поинтересовался он.

— Поливать меня.

— Извините, — смутился он.

— Вы, случайно, не видели поблизости моей подруги? — поинтересовалась я судьбой Изабелл.

— Если она одета так же, как и вы, то здесь поблизости. Вон, сидит под деревом, но молчит. Я уж её и так и сяк расспрашивал, а она не хочет общаться.

— Помогите встать, — попросила добровольного помощника.

Мне подали руку. Поднявшись, поинтересовалась именем спасителя.

— Иван, — представился он и последовал за мной к Изабелл.

— Вы знаете, — затараторил парень, я чуть вас не сбил. Еду тихо, между прочим, и вдруг на дороге появляетесь вы и ваша подруга. Я едва успел затормозить, но вот вас чуток задел, а ваша спутница бросилась наутёк и спряталась под деревом. Там и сидит с тех пор, и молчит. Что с ней?

— Подожди тарахтеть, — осадила своего спутника, — сейчас всё выясним.

Подойдя к Изабелл, присела рядом, но девушка смотрела мимо меня.

— Ау, проснись, — пришлось похлопать Изабелл по щекам.

— Что со мной? — с изумлением оглядывая окружающий пейзаж, поинтересовалась она, — мы в аду?

— Нет, расскажу чуть позже, а сейчас вставай, пойдём ко мне. Иван, вы не могли бы помочь? — я всё-таки поняла, что оказались мы в Москве лета 2017 года. Бегущая реклама на здании напротив позаботилась сообщить об этом.

— Что делать? — откликнулся юноша.

Увидев Ивана, Изабелл пошатнулась и обсела у меня на руках.

— Вроде у тебя машина была. Подбросишь?

— Конечно, — засуетился Иван, подхватив Изабелл, бережно понёс её к «Рено».

— Красивая, — констатировал он, усаживая девушку на заднее сиденье, — куда ехать?

Я назвала адрес. Добрались без происшествий. Взяла запасной ключ у консьержки. Поднялись ко мне в квартиру. Изабелл была в полнейшей прострации. Иван помог довести её до спальни, и мы уложили девушку на кровать, а сами прошли в гостиную.

— Вы уверены, что вашей подруге не требуется медицинская помощь? — озаботился Иван.

— Пожалуй, нет, — неуверенно ответила парню, — у тебя есть время?

— А что?

— Ещё раз придётся напрячь тебя, — парень встрепенулся.

Ему явно понравилась Изабелл, и теперь он был готов на всё, лишь бы та обратила на него внимание.

— Держи, — я протянула деньги, — сходи в магазин и купи чего-нибудь поесть.

Парень направился к двери.

— Постой, — остановила я его, — захвати бутылку водки, а лучше две. Магазин у нас неподалёку. Повернёшь направо, а там как раз за углом гастроном.

Иван ушёл, а я прошла проведать Изабелл. Едва я вошла в спальню, как та затараторила:

— Где мы? Что с нами? Как здесь очутился Ивон?

— Кто? — не поняла я, — какой Ивон?

— А ты что его не видела?

Я недоумённо пожала плечами.

— Кто такой Ивон?

— Наш сосед. Баронет. Хороший парень. Скромный, красивый и нечего, что не особо богатый.

— Где ты его встретила?

— Как где? Он же довёз нас сюда на безлошадной карете. Ты только что с ним разговаривала.

Ничего себе, хорошо приложило Изабелл, если Ивана приняла за какого-то Ивона. Хотя нет, имена похожи. Только я собралась рассказать девушке, куда она попала, как раздался звонок в дверь. Изабелл испуганно вздрогнула.

— Что это?

— Да так, ничего особенного. Не бойся. Я сейчас.

Оказалось, вернулся Иван с продуктами.

— Вот, — он протянул пакеты с заказом, — ну, я пойду, — неуверенно произнёс он, заглядывая в гостиную, надеясь увидеть там Изабелл.

— Подожди. Ты завтракал?

— Как-то не успел.

— Тогда пойдём, поможешь. Как всё приготовим, перекусим.

Юноша просиял и умчался на кухню выкладывать покупки. Неужели он, как говорится, влюбился с первого взгляда. Я в подобные вещи никогда не верила. Значит, есть что-то такое. Ладно, посмотрим, как дальше дело пойдёт. Пройдя на кухню, обнаружила Ивана колдующим над приготовлением чего-то вкусненького. На плите скворчала сковородка, молодой человек увлечённо отбивал мясо и бросал кусочки в кипящее мясо. При всём при этом он ещё умудрялся что-то напевать. Не ожидала я такой прыти от современной молодёжи. Вскоре по кухне поплыл изумительный аромат. К мясу Иван добавил картофель, травы и оставил тушиться на медленном огне. Затем принялся за салат.

— Тебе помочь? — поинтересовалась я у молодого человека.

— Неа, — он продолжил напевать и стал кромсать помидоры.

— Что за блюдо ты изобрёл? — решила разговорить Ивана.

— Да так, выудил тут в интернете рецепт. «Мушкетёром» называется. Вкусно!

— Слушай, расскажи, чем занимаешься?

— Да так, всем понемногу. Учусь на историческом, подрабатываю сисадмином в одной фирме. Снимаю с другом квартиру. Как-то так.

Молодой человек стушевался, а затем, покраснев, решился задать вопрос.

— Твоя подруга замужем?

— Понравилась?

Иван смущенно кивнул.

— Пока ещё нет.

— Значит, у меня есть шанс?

Ничего себе, прямо с порога Изабелл пытаются закадрить. Бог с ним, лишь бы толк был.

— Шанс есть всегда. Кстати, её Изабелл зовут.

— Красивое имя, — констатировал Иван.

Минут через сорок поздний завтрак был готов.

— Всё. Можно за стол, — молодой человек сделал приглашающий жест, — прошу садиться.

— Подожди, сейчас приглашу Изабелл, а ты пока водку открой. Ей надо выпить. Сегодня на её долю выпало слишком много испытаний. Так что попрошу особо не обращать внимания на её поведение. Жди. Я пошла.

Изабелл по-прежнему сидела в спальне, что-то бормоча себе под нос.

— Вставай, пошли, — я взяла её за руку, помогая подняться.

— Куда?

— Надо подкрепиться. К тому же тебя ждёт сюрприз.

Нехотя Изабелл поднялась, и мы отправились на кухню. Увидев Ивана, девушка с удивлением посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Присаживайся, — парень подвинул Изабелл стул и помог ей устроиться за столом, затем помог и мне. Обходительный!

— Сначала по стопочке, — я взяла бразды правления в свои руки. Изабелл следовало как-то прийти в себя и грамм сто водки ей не помешает.

— Ну, давайте, за знакомство! — предложила тост, и смело опрокинула содержимое рюмки.

Изабелл посмотрела на меня, выпила водку, закашлялась.

— Запей, — Иван протянул ей стакан сока.

Та благодарно кивнула. Вскоре щёки девушки порозовели, и она уже не выглядела такой испуганной. Иван разложил свой кулинарный шедевр по тарелкам, и мы приступили к трапезе. Действительно оказалось вкусно. После второй стопки я заметила, что Изабелл начала клевать носом. Пришлось увести её в спальню. Вернувшись, застала опечаленного Ивана.

— Я ей не понравился, — печально произнёс он.

— Почему так решил?

— Она даже не заговорила.

— Я же предупреждала, что сегодня у неё выдался трудный день. Ничего, придёт в себя, не остановишь.

— Правда?

— Правда и ничего кроме правды, — успокоила я парня. Мне бы ещё руку на Библию для достоверности положить, но, к сожалению, такового у меня не наблюдалось.

— А когда можно будет заглянуть к вам снова?

— Оставь свой номер, я тебе позвоню, тогда и подъедешь.

Иван записал на салфетке номер сотового и отправился домой. Вот опять кому-то повезло, а не мне. Мои подруги повыходили замуж, впрочем, и я как бы замужняя дама, только супруга своего в глаза не видела, и зовут, как не знаю. Хотя, если честно сказать, Кристоф произвёл на меня благоприятное впечатление, хотя он слегка старше меня, но это пустяки. Если отмыть от вековой пыли и принарядить, то будет выглядеть моложе. Хорошо бы, именно он моим супругом оказался, но не факт! Теперь проведать, как там Изабелл. Заглянув в спальню, убедилась, что с девушкой всё в порядке. Прошла в ванную, налила воды и залезла помедитировать. Всё как-то странно складывается, одно приключение следует за другим. Жизнь, как говорится, бьёт ключом. Закончив водные процедуры, решила подключиться к всемирной паутине. Взяв ноут, устроилась на диване и решила поискать информацию по средним векам. Нашла нужный сайт. Сведений по интересующему меня периоду было не так уж и много. Оказалось, что середина тринадцатого века была освещена светом многочисленных костров, на которых сжигали так называемых ведьм и ведьмаков. Правда, лиц мужского пола было гораздо меньше, но, тем не менее, их также с завидной регулярностью приговаривали к смертной казни. Тут мне на глаза попалась небольшая заметка, на которую я вначале не обратила внимания. В ней рассказывалось, что в монастыре Августинцев как-то появились двое мужчин в странной одежде. Их обвинили в ереси, поскольку те рассказывали такие вещи, в которые поверить было трудно. Один из них, например, рассказал о смене королевской династии через сто лет. На место Капетингов, по его словам, должны были придти Валуа, а затем Бурбоны, а ещё он поведал о страшном море, который принесёт много смертей во Францию через 15 лет после падения Капетингов. Мор этот назовут «чёрной смертью». Также этот мужчина просил передать королю, чтобы тот ни в коем случае не отправлялся в седьмой крестовый поход в 1270 году, поскольку от эпидемии сначала умрёт его сын Тристан, а затем и он сам. Настоятель монастыря понял, что мужчины одержимы дьяволом и приказал запереть их в подвал. Через неделю их приговорили к смертной казни, и те были сожжены на костре.

Думается, что речь шла о моих приятели! Кто, кроме Кристофа и Огюста, мог знать подобные факты. Необходимо срочно найти этих бедолаг и вытащить из костра. Тут до меня только начало доходить, что помочь им я никак не смогу. Они там, а я здесь. Самое главное, мужчины погибнут из-за меня. Нужно что-то придумать. Стоп, вроде есть идея. Кристоф рассказывал про своего прадеда. Тот попал в тринадцатый век через подвал собора святой Екатерины. Значит, придётся ехать в Париж искать этот архитектурный шедевр. Посмотрим, есть ли таковой в столице Франции. Набрала название. Ура! Имеется. Полдела сделано. План операции по спасению готов, теперь необходимо претворить его в жизнь. Проснётся Изабелл, расскажу. Вместе как-то легче думается. Можно будет привлечь Ивана. Сохнет современный Ромео по средневековой Джульетте. Как бы совсем не засох. На этом решила остановиться. Спать, спать, спать.

На следующий день начала потихоньку приобщать Изабелл к благам цивилизации. Та ни в какую не хотела мыться, утверждая, что через воду дьявол завладеет душой. Чистоплотностью, как я знала из исторической литературы, средневековые жители не отличались. Еле уговорила. Не думала, что ей так понравится. Зависла на два часа, в течение которых я успела подобрать Изабелл одежду, соответствующую моей эпохе. Платье выбрала длинное, чтобы не шокировать девушку. Изабелл вышла из ванной раскрасневшаяся, завернувшись в полотенце.

— Одевай, — я выложила перед ней наряды, включая и нижнее бельё.

— Как это носить? — удивилась она.

Пришлось долго и нудно объяснять, но, в конце концов, удалось уговорить. В новом наряде Изабелл выглядела изумительно. Недаром Иван запал на неё. Показала девушке, как пользоваться холодильником и отправилась готовить завтрак, включив для Изабелл исторический фильм про средние века. Думаю, понравится. После завтрака расскажу о чувствах Ивана и, возможно, приглашу его в гости. От приготовления пищи меня отвлёк телефонный звонок. Интересно, кому я понадобилась в такую рань, но, взглянув на часы, изменила своё мнение по поводу раннего времени: стрелки приближались к двенадцати. Взяла трубку. Оказалось, Ивану не терпится узнать, как там Изабелл. Сказала, что всё нормально и, поколебавшись, пригласила к себе. Обещал прибыть через полчаса. Надо за это время подготовить Изабелл к проявлению чувств молодого человека. Та сидела на диване, уставившись в экран телевизора. Едва удалось оторвать её от созерцания какого-то турнира, происходившего в историческом фильме.

— Пошли, поговорить надо, — позвала Изабелл с собой на кухню.

С явной неохотой девушка оторвалась от экрана и направилась за мной.

— Сейчас у нас будут гости, — начала я без предисловий.

— Интересно, кто?

— Ты его знаешь. Придёт Иван.

— Как же, помню. Только зовут его не Иван, а Ивон и он наш сосед. Наши замки располагаются всего в нескольких лье друг от друга. Знаешь, а он как-то посватался ко мне. Правда, отец ответил отказом и подыскал мне более подходящую, по его мнению, партию.

— А ты сама, как отнеслась к предложению Ивона?

— Парень он видный, да и мне нравился, но пойти против воли отца я не посмела.

— Так ты замужем? — удивилась я.

— Пока нет, но помолвлена. Правда, мой жених старше меня на тридцать два года. Честно говоря, я его ни разу не видела, но отец сказал, что породниться с ним большая честь для нашей семьи.

— Теперь слушай меня. Сейчас придёт твой Ивон. Бери быка за рога.

— Какого быка? Здесь нет быков.

Вот что делать со средневековой мадам, не знает простейших идиом моего столетия. Будет время — научу.

— Объясняю для непонятливых. Придёт Ивон, бери всё в свои руки. Он со вчерашнего дня, как увидел тебя, ходит сам не свой, только о тебе и грезит.

Изабелл покраснела и потупила глазки.

— А я вчера даже побоялась заговорить с ним. Я тоже не против, если он окажет мне знаки внимания.

Куртуазность, видите ли. Нет, чтобы сказать просто: выйду замуж за Ивона, а тут, буду не против, если он окажет мне знаки внимания.

В это самое время раздался звонок. Изабелл вздрогнула и спросила, не к обедне ли звенят колокола. Я ответила, что ещё рано и отправилась встречать гостя. На пороге мялся Иван с букетом пламенных роз.

— Где Изабелл? — даже не поздоровавшись, спросил он.

— На кухне. Между прочим, ждёт тебя, — обрадовала парня.

Тот сбросил ботинки и ужом проскользнул мимо меня. Я поспешила за ним и застала интересную картину: Иван, преклонив колени, пытался вручить букет Изабелл. Та, потупившись, неуверенно протянула руку, чтобы принять цветы. Интересное дело выходит. Всё так быстро и просто, а я тут стою, переживаю. Покраснев, Изабелл, наконец, взяла цветы, Иван поднялся и поцеловал девушке руку. Тут молодёжь заметила меня, и тотчас оба сделали вид, что ничего не произошло. Позднее я узнала, что в средние века букет алых роз, преподнесённый девушке, означал очень многое. Во-первых, признание в любви, во-вторых, говорил о страстности чувств, которые испытывает молодой человек к своей избраннице. Я этого не знала, а знал ли Иван? Историк как-никак.

После завтрака я предложила обсудить наши дальнейшие планы, и мы прошли в гостиную, где на самом видном месте разместилась старинная книга в красном сафьяновом переплёте. Опять та самая, с которой начались мои приключения. Что на этот раз?

Изабелл взяла фолиант и задумчиво произнесла, что когда-то видела её. Затем, раскрыв, показала мне пустые страницы. Я забрала у неё книгу и устроилась в кресле. Помню, что текст и картинки появлялись в ней спустя некоторое время. Действительно, вскоре начал проступать текст и появились иллюстрации. Я вновь увидела нас с Женевьевой на плахе, затем церковь, в которой венчалась моя подруга. Вот вновь Женевьева, но уже с ребёнком на руках, а вдали за плотными облаками тумана смутно угадывалась мужская фигура, в которой с трудом удалось распознать Сергея, мужа подруги.

Ко мне подошла Изабелл и поинтересовалась, почему я выпала из действительности.

— Да так, задумалась, — я передала ей книгу.

— Ой, — воскликнула девушка.

— В чём дело? — к ней подбежал Иван.

— Смотри, — она показала на смутное изображение, постепенно приобретавшее чёткие контуры, — кажется, здесь изображены мы с Ивоном. Она по-прежнему называла Ивана Ивоном.

Действительно, на иллюстрации я увидела три фигуры. Два рыцаря, в одном из них узнавались черты Ивана, стояли в напряжённых позах друг против друга. Казалось, ещё мгновение и будет настоящая битва на мечах. Чуть вдали, закрыв лицо руками, виднелась испуганная Изабелл.

— Это он, — указав рукой на второго рыцаря, прошептала девушка.

— Кто он?

— Как кто? Мой жених, выбранный отцом.

Внезапно изображение на картинке ожило, и рыцари, опустив забрала, двинулись друг на друга, размахивая мечами. Боже, Иван никогда не держал меча в руках! Сейчас его убьют! Я услышала лязг металла. Один из рыцарей отскочил в сторону, второй нанёс ему сокрушительный удар по шлему. Мужчина осел на землю. Из-под забрала вытекла лужица красного цвета. Победивший отсалютовал мечом, и направился к Изабелл, замершей в страхе. Кто победил, понять не удалось. Изображение подёрнулось дымкой, и разглядеть, кто есть кто, было невозможно.

Я перевернула страницу и увидела здание музея изобразительных искусств имени Пушкина на Волхонке. Трое медленно поднимаются по лестнице. Вот очередь у кассы. Эти же люди в Итальянском дворике. Справа виднеется средневековый портал, слепок с которого был сделан в соборе Либфрауенкирхе, построенном в первой трети 13 века в немецком городе Фрейбурге. Скульптуры входа в собор неизвестные средневековые мастера посвятили прославлению Богоматери. С именем Марии связано и название портала «Златые врата». Не исключено, что скульптуры некогда были позолочены.

Так вот, одна из фигур направляется к этому порталу и входит в него. Белесый туман расстилается по залу, раздаётся хоровое пение и человек исчезает. Получается, кто-то, а возможно даже один из нас, во время экскурсии попадёт в портал и исчезнет. Интересно, куда отправится этот «счастливчик»? Судя по тому, что собор датируется 12–13 веками, то, скорее всего, неизвестный прямиком угодит именно в один из этих веков. Листаем книгу дальше. Осталась последняя иллюстрация. На картинке двое, мужчина и женщина. В очертаниях женской фигуры угадывались мои черты, а вот лицо мужчины разглядеть было невозможно. Внизу иллюстрации надпись: «Ищи!». Вот, скажите на милость, кого искать?

Изабелл, разглядев портал «Златые врата», заявила, что бывала в соборе и подтвердила, что скульптуры в своё время были покрыты золотой краской.

— Мари, а где находятся сейчас эти врата? — поинтересовалась девушка.

— В одном музее.

— А что такое музей?

Пришлось объяснять. Кажется, удалось. Изабелл, переварив полученную информацию, поинтересовалась, а нельзя ли ей посмотреть на этот портал. Я пообещала исполнить её просьбу в ближайшее время, а пока пусть привыкает к реалиям современной жизни. Оставив Ивана в качестве учителя-просветителя, сама решила отправиться в отдел редких книг библиотеки имени Ленина, где работал мой хороший знакомый. С его помощью решила просмотреть ряд средневековых манускриптов с целью добычи информации о необычных явлениях, происходивших в середине тринадцатого века. Оставив молодёжь, направилась в библиотеку. Затея удалась и мне выдали три старинных фолианта. Я уселась поудобнее и приступила к их изучению. Оказалось, не зря. В одной из хроник обнаружила заметку о странном явлении, случившемся во время богослужения в соборе Либфрауенкирхе. Призрачная женщина в странном наряде возникла внезапно посредине зла во время проповеди, прошествовала к выходу, пройдя через него на улицу. Когда прихожане попытались проследить, куда делась женщина, обнаружили, что вход в собор заперт и заперт, как это ни странно, изнутри. Все решили, что это была Богоматерь и с усердием продолжили возносить молитвы в её честь.

В другой хронике говорилось о знахарке. Та излечила жену короля, готовившуюся к причастию. Слава о ней прогремела по всей Франции и звалась она Женевьевой. Затем лекарка куда-то исчезла. Не о моей ли подруге идёт речь?

Итак, что мы имеем? В книге, которую мы обнаружили в квартире, была информация о том, что во время экскурсии по музею Пушкина, в портале «Златые врата» исчезла некая фигура, а в средневековой летописи говорится, что в соборе с этим самым порталом появляется женщина, беспрепятственно покинувшая помещение через запертые двери. Наверняка речь идёт об одном и том же человеке.

Придётся проверить факты. На этой оптимистичной ноте сдала книги обратно, обещав знакомому хороший французский коньяк, и направилась восвояси проверить, как там молодёжь поживает. Проверила, называется! Молодёжи в квартире не было, зато была записка: «Мы ушли прогуляться». Будем надеяться на благоразумие Ивана. Ладно, подождём. Я отправилась на кухню, налила себе бокал сухого вина и задумалась. Интересное дело выходит, вот я знаю французский язык, но не на том уровне, чтобы с лёгкостью общаться, а вот, на тебе, в тринадцатом веке свободно говорила на старофранцузском. Взять, например, Изабелл и Ивана. Понимают ведь друг друга и не испытывают никаких затруднений. Не думаю, чтобы Иван был специалистом по старинным наречиям. По всей видимости, знания языка передавались каким-то образом человеку, попавшему в ту или иную эпоху или встретившего человека этой самой эпохи. На этом успокоилась. Правда, отдохнуть не удалось: раздался звонок в дверь. Пришлось открывать. В прихожую ввалился потрёпанный Иван.

— Что случилось? — увидев испуганно-растерянного юношу, поинтересовалась у него.

— Изабелл пропала, — выпалил парень.

— Как пропала? Ты, что не мог за ней уследить? Рассказывай, что случилось.

Мы прошли в гостиную, я принесла бутылку минералки. Иван осушил пол-литра и приступил к рассказу. Оказалось, Изабелл уговорила его посетить музей Пушкина, чтобы посмотреть на «Золотые врата». Иван позвонил своему другу. Тот приехал и втроём молодые люди отправились в музей. Вот там-то всё и случилось. Купив билеты, они прошли в «Итальянский дворик». Изабелл не обратила никакого внимания на экспонаты, выставленные там, а сразу же подбежала к порталу. Внезапно послышались звуки мужского хорового пения. Изабелл замерла, прислушалась, и сказала, что уже слышала этот напев. Затем она подошла к порталу и дотронулась, несмотря на протесты смотрительницы, до скульптур, обрамлявших врата. Как только она это сделала, в портале показалось внутреннее изображение собора и люди, находившиеся там. Посетители решили, что перед ними развёртывается некий перфоманс и столпились неподалёку, разглядывая происходящее. Изабелл прошла вперёд и скрылась в портале. Густой туман окутал её фигуру. Всё захлопали, приняв происшедшее за искусно проведённую постановку. Туман рассеялся. Экскурсанты разбрелись по музею. Молодые люди отправились в зал средневековой живописи, надеясь, что Изабелл там. Однако там её не нашли, не было девушки и в прилегающих помещениях. Исчезла, видите ли!

Ага, не обманула книга. Значит, верить ей можно. Вот и ответ на загадку. Три фигуры, это Иван, его друг и Изабелл.

Иван с надеждой посмотрел на меня и спросил, вернётся ли Изабелл. Я заверила, что да. Я же видела схватку двух рыцарей, одним из которых был Иван. Вот только исход поединка остался неизвестен. Значит, книга показала события будущего. Так, где же эта книжная предсказательница? Ага, вот на журнальном столике.

— Иван, бери книгу, сейчас будем искать твою Изабелл.

— Где будем искать?

— В книге, конечно.

Иван, недоумённо пожав плечами, передал мне фолиант, а я попыталась найти там новые сведения, но пока без толку. Страницы вновь были девственно чисты. Иван расстроился и заявил, что, пожалуй, поедет домой и попросил меня позвонить, если что-либо прояснится. Мы распрощались, а я решила вздремнуть, голова раскалывалась от всех этих событий. Едва я закрыла глаза, как провалилась в темноту, которую разорвали яркие огни иллюминации. Люди пели, играли гармошки, образовался широкий круг, в центре кто-то танцевал. Среди всей этой радостной суматохи я ощутила и себя. Пройдя на Москворецкий мост, остановилась у перилл и стала наблюдать, как разноцветные огни отражаются на воде. Мимо сновали возбуждённо-радостные люди. Я услышала за спиной:

— Девушка, почему грустим? Выпейте с нами за великую победу, — мне протянули стакан с белесой жидкостью.

Я выпила, оказалось, самогон. Голова закружилась, и я ощутила себя единым целым со всеми людьми вокруг меня. Решила пройти на Красную площадь и тут за спиной раздался неуверенно-испуганный голос:

— Мари?

Я оглянулась. Ко мне приближались двое, мужчина и женщина. Где-то я видела её.

— Вы не узнали меня, Мари? — подойдя ближе, спросила женщина.

Я не могла поверить глазам. Это была Анна, да та самая, с которой я встретилась в далёком 1245 году. Но как? Между тем она продолжила:

— Мы с вами встречались.

Я остановила её:

— Во время нашей встречи мы вроде перешли на ты.

Анна улыбнулась.

— Узнала! Знакомься, мой Васенька, — прижавшись к своему кавалеру, Анна представила своего спутника.

— Пойдёмте, отметим нашу победу, — Василий подхватил нас, и потянул за собой к выходу с Красной площади.

Везде царило веселье, люди обнимались, целовались, пили шампанское. Вскоре мы свернули на одну из улиц, выходивших к Третьяковскому проезду, и оказались напротив доходного дома, судя по архитектуре начала двадцатого века. Открыв парадное, прошли на третий этаж. Анна отперла высокую дверь с медной табличкой.

— Это квартира моего деда, — пояснила она, — нас не уплотнили после революции. Дед известный хирург и лечил самого Ленина. Проходите.

Мы оказались в длинном коридоре, куда выходило несколько дверей.

— Пойдёмте сразу на кухню. Там будет удобнее.

Кухня была огромной с газовой плитой, что было редким явлением для того времени. Василий чувствовал себя как дома и начал накрывать на стол, пока Анна доставала продукты. Конечно, особых изысков не было, появились селёдка, консервы, солёные огурцы, хлеб и бутылка водки.

— За победу! — предложил Василий, разливая водку по стаканам, — за нашу великую победу.

Мы поднялись и, не чокаясь, выпили содержимое. Василий вышел на балкон покурить, а мне не терпелось расспросить Анну, как она смогла преодолеть столетия и найти своего жениха. Та поняла, что меня терзает нетерпение и начала рассказ:

— Помнишь ту книгу в красном переплёте. В ней я увидела себя и Василия. С тех пор меня не оставляла надежда на возвращение. Вы уехали, а я осталась одна. Было грустно, встретила свою землячку, пусть из другого времени, и тут же рассталась. Я помнила твои слова, что всё будет хорошо, и я увижу своего Васечку. Дни шли за днями, но ничего особенного не происходило. Однажды ко мне привезли больную женщину, которая была на грани. Пришлось делать операцию. У неё оказался банальный аппендицит. Для того времени неизлечимая болезнь. Я же справилась. Опыт проведения подобных операций у меня был. Всё прошло успешно. Женщина увлекалась гаданием и предложила в благодарность посмотреть, как сложится моя судьба. Я согласилась. Пусть я не верила в разные предсказания, но всё же развлечение. Так вот, моя пациентка сразу же выдала, что я заблудилась и моя дорога домой, где меня ждёт мой суженый, будет долгой, если я сама не позабочусь о том, чтобы найти обратный путь. Прощаясь, она произнесла одну лишь фразу, суть которой заключалась в том, чтобы найти собор святой Екатерины. Я долго расспрашивала всех, не известно ли кому, где находится это строение. Оказалось, что есть нечто подобное и неподалёку, но собор ещё не достроен. Возвели часть стен, устроили вход, есть подвал. Вот и всё. Тем не менее, я решила наведаться туда и всё разузнать на месте. Меня встретили наполовину возведённые стены, резной портал и лестница, ведущая куда-то вниз. Разговорившись с одним из рабочих, узнала, что в подвале иногда исчезают и появляются люди. Тогда я поняла, вот она моя судьба. Подготовившись, через неделю вернулась обратно. Честно говоря, не верила, что смогу найти дорогу домой. Бродила долго, пока не увидела перед собой арку, в которой клубился туман. Набравшись смелости, решила пойти туда и, закрыв глаза, представила комнату в нашей квартире. Не поверишь, обнаружила себя именно там, где и хотела. Вот как-то так.

Вернулся Василий и мы выпили по-второй. Я попрощалась, сославшись на неотложные дела. Спустившись вниз, окунулась в темноту ночи и медленно побрела, куда глаза глядят. Вскоре услышала за спиной топот. Кто-то дёрнул меня за руку, я упала и ударилась головой о парапет.

Странный сон. Опять не выспалась. Открыла глаза. Конечно же, я у себя дома в своей кровати, а где же ещё? Почему-то болела голова. Это объяснимо, не выспалась. Подойдя к зеркалу, увидела ужасную картину: помятое от бессонницы лицо и синяк на лбу. Поспала, называется! Интересно, что было этой ночью? Неужели началось перемещение, но так до конца и не завершилось? Приложив к синяку кусочек льда, изъятый из холодильника, призадумалась: во сне была подсказка: «собор святой Екатерины в Париже». Значит, следует вновь посетить столицу Франции и прибыть в указанное место. Возможно, там находится разгадка происходящих событий. Кстати, а не взять ли с собой Ивана, сгинет ведь парень от грусти и печали, а так подарю ему надежду на встречу с Изабелл, если та к моменту нашего появления не выйдет замуж. Решено, едем!

На следующий день с утра пораньше решила испортить настроение Ивану и позвонить тому часов в пять утра. Впрочем, моя каверза не удалась, первым позвонил он.

— Маш, — раздалось в трубке, — я тут подумал, надо ехать.

— Куда? — задала провокационный вопрос.

— Как куда? Изабелл искать. Как я понял, она француженка. Значит, нам как раз в Париж. У меня в одном турагентстве друган работает. Путёвки сделает по сходной цене. Сегодня в агентство, а завтра заграницу. Ну, что, едем?

— Лучше летим. Так быстрее. Приезжай, обсудим.

— Сейчас буду, — раздался жизнерадостный голос.

— Подожди, не торопись, раньше девяти не откроют. Вот к восьми и приезжай.

Вот это быстрота и натиск! С одним делом проблема вроде бы решена. Завтра, всё завтра, а сегодня подумаем, что может понадобиться нам там, в далёком тринадцатом веке. Много взять не удастся, да и нужно ли? Техника работать не будет. Спрашивается, зачем брать с собой планшет? Самое большее, его хватит на несколько часов работы. Скачала из интернета любопытные заметки о тринадцатом веке. Ничего такого, что могло бы пригодиться, не обнаружила, но распечатала на принтере несколько статей. Впрочем, все почерпнутые мной сведения, были на грани вроде бы да, а вроде бы и нет. Верить данным можно было с большой долей натяжки.

Вскоре завился Иван и потребовал немедленного выезда в турагентство. Я заверила, что раньше положенного времени офис не откроют, и предложила позавтракать. После перекуса мы поспешили за путёвками. Выяснилось, что ждать не придётся, вылет уже завтра. Хорошо, что у меня была открытая виза. День прошёл в бешеной скачке. Успели. Ровно в шесть на следующий день выехали на такси в Шереметьево, прошли регистрацию и вот через четыре часа перед нами конечный пункт полёта. Из аэропорта имени Шарля де Голля отправились в гостиницу где-то на окраине Парижа. Конечно, отель был не айс, но вполне ничего себе. Мы ведь решили с Иваном брать, что дешевле с минимальным набором экскурсий и неограниченным объёмом свободного времени. Нам требовалось, как можно быстрее, обнаружить местонахождения собора святой Екатерины. У портье выяснили, что таковой имеется неподалеку от центра, но посетить его нам вряд ли удастся, поскольку здание закрыто на реставрацию. Выяснив, как добраться до нужного места, решили ближе к вечеру отправиться на поиски. Отдохнув, вызвали такси. Водитель попался сообразительный и доставил, как говорится, до порога. Как и сказал портье, на дверях собора висела скромная табличка, оповещавшая любопытных, что заведение временно не функционирует из-за плановой реставрации. Желающих посетить святое место приглашали приехать годика через два. Нам это было как раз на руку. Чем меньше народа, тем больше шансов, что нас не застанут на месте «преступления». Теперь бы проникнуть внутрь.

— Давай попробуем через вход, — предложил Иван.

— Не, выйдет, — парировала я, — не видишь, табличка висит. Значит, заперто.

— Всё-таки попробуем. У нас в России, когда что-нибудь ремонтируют, всегда двери оставляют нараспашку, а для особо любопытных вешают табличку: «Закрыто на реставрацию» или же «В связи с ремонтными работами посторонним вход воспрещён».

Иван подошёл к входу, подёргал за ручку и ничего.

— Ну, что я говорила. Заперто!

— Всем известно, если есть парадный вход, то должен быть и запасной. Пойдём, поищем.

Решили обойти здание по периметру. Вокруг собора был разбит небольшой сад, и мы заметили едва заметную тропинку, ведущую куда-то вглубь территории. Точно, вот она маленькая чуть приметная дверца. Ничего себе, не заперто.

— Ну что, идём? — спросил Иван.

Я неуверенно кивнула и первой проскользнула туда — не знаю куда. Оказалось, попала в каморку, заваленную строительным мусором, а вот дальше прохода не было. Пришли, называется! Тут Иван показал на доски, прислоненные к стене:

— Смотри, за ними, вроде бы, что-то виднеется. Помоги отодвинуть.

Действительно, откинув доски в сторону, обнаружили за ними проход внутрь. Ура, победа!

Оглядевшись, пошли искать лестницу в подвал. Побродили, побродили, а вот толку от брожения никакого. Внезапно раздался чуть слышный скрип, и я разглядела мужскую фигуру, скользнувшую за одну из колонн. Посмотрим, что там происходит. Подойдя к колонне, ничего и никого не обнаружили. Моё внимание привлекла одна из плиток пола чуть приподнимавшаяся над остальными.

— Кажется, — я подёргала Ивана за рукав, — здесь что-то не так. Смотри, одна плитка чуть выше других.

— Давай проверим, — озабоченно взглянув на пол, предложил Иван.

Молодой человек попытался сдвинуть плиту и та, словно почувствовав силу, начала медленно отъезжать в сторону, открыв ступени, ведущие вниз.

— Вроде бы то, что требовалось. Ну что, идём? — взглянув на меня, спросил Иван.

— Идём, — вздохнув, я вступила на первую ступеньку.

Вскоре мы очутились в тёмном коридоре, в котором не было видно ни зги. Иван выудил откуда-то фонарик и зажёг его. Свет выхватил тёмные низкие своды, затянутые паутиной. На полу виднелись чёткие отпечатки босых ног. Кто-то опередил нас.

— Давай, — поторопила Ивана, — посмотрим, что впереди.

Мы ускорили шаг и не заметили балку, нависшую над узким проходом. Бум, и первым врезается Иван. Затормозить я не успела и последовала следом за своим спутником.

Холодно, ой, как холодно. Открыв глаза, огляделась. Ничего не понимаю: вокруг деревья, склонившиеся над моей бедной тушкой. Невдалеке, нетерпеливо перебирая ногами, виднелись две лошади. Так, где это я? В лесу, где ещё? Вроде бы знакомое место. Конечно же, по этой дороге мы с Изабелл удирали от Гвидо. Вот тебе, Машка, и новый чартер в тринадцатый век, к тому же совершенно бесплатно. Поднявшись, подошла к лошадям и отвела их с дороги. Так, а где Иван? Что-то не видно. В это время на дороге показались двое всадников. Судя по одежде, женщины. Там, где я стояла, дорога сужалась и всадники, не заметив этого, не снизили скорость. Тут одна из женщин налетев на низко нависшую ветку, упала с лошади и ударилась головой о корягу. Вторая, оглянувшись, также свалилась на землю. Боже, так это же мы с Изабелл! Я попыталась подойти к упавшим женщинам, но те, подёрнувшись лёгкой рябью, исчезли. Остались лишь лошади, отбежавшие в сторону. Раздался голос:

— Мария, ты где?

Ага, вот и мой спутник отыскался.

— Здесь я, — крикнула в ответ.

Вскоре показалась тёмная фигура. Точно Иван. Я пошла ему навстречу.

— Где мы? — с удивлением спросил юноша.

— Кажется, у нас получилось.

— Что получилось?

— Мы в тринадцатом веке!

— Ты шутишь?

— Какие тут могут быть шутки. Помнишь, шли по коридору, ударились о балку. Значит что?

— Что?

— Мы должны были очнуться в подвале, а оказались в зимнем лесу.

— А ты уверена, что это тринадцатый век?

— Абсолютно. Видишь тех лошадей? — я указала на двух лошадок, невдалеке переминавшихся с ноги на ногу, — если мы действительно в тринадцатом веке, то в тюках имеется тёплая одежда. Мы с Изабелл при отъезде запаслись. Пошли, посмотрим.

Мы пошли и посмотрели. Всё оказалось на месте. Утеплились. Стало гораздо комфортнее. Можно ехать. Только куда? Найти бы какой-никакой населённый пункт. Ладно, отправимся прямо и вперёд, а там будь, что будет. Ехали мы ехали по тёмной лесной тропинке, которая постепенно сужалась, сужалась, пока, наконец, совсем не исчезла. Всё, приехали!

— Куда дальше? — с тревогой в голосе спросил Иван, постоянно оглядываясь.

— Давай обратно, — предложила я, поддавшись паническому настроению.

Не успела договорить, как Иван указал вглубь леса.

— Маш, видишь огонёк, — взмах рукой, — или мне кажется?

Приглядевшись, заметила светлое пятно. Возможно, кто-то костёр запалил.

— Ну что, на огонёк, — предложил Иван, — или в обратный путь?

— Давай обратно, — подумав, ответила я, — кто и что там неизвестно. Может, разбойники.

Мы попытались развернуть лошадок и что? Ничего, никакой дороги не увидели, как будто её и не было.

— Вань, а где дорога?

— А я знаю. Поехали тогда на огонёк.

— Страшно!

Тут я услышала сзади протяжный вой и явно не домашних питомцев. Это придало моим мыслям и действиям ускорение. Пришпорив лошадь, рванула через бурелом навстречу приветливому свету. Будь что будет. Явно лучше, чем стать поздним ужином для стаи голодных волков. За мной поспешил Иван. Вскоре мы увидели скособоченную избушку, из окон которой и был виден свет. Спешившись, подошли к двери, постучали. Послышались шаркающие шаги. Дверь слегка приоткрылась и показалась старушка, поинтересовавшаяся, чего нам потребовалась в такой поздний час. Нелюбезный приём. В другой ситуации я бы развернулась и отправилась восвояси, но не в этот раз.

— Мы заблудились, а лошади понесли. Сзади волки, — пояснил Иван, видя, что я готова сорваться на грубость.

— Раз так, проходите. Чего не помочь.

Нас пропустили внутрь. Избушка, как снаружи, так и внутри, оправдывала свое название. Самое видное место в единственной комнате занимал очаг. Вдоль стен примостились лавки, покрытые изъеденными молью шкурами неведомых животных. В углу расположился стол. Вот и вся меблировка.

— Что, не нравится? — увидев мою кислую физиономию, спросила хозяйка.

Я пожала плечами, протянув руки к огню. Иван воспринял окружающую обстановку с истинной невозмутимостью. Мужчина, как-никак!

— Не хотите ли перекусить? — поинтересовалась старуха, — я тут кое чего на ужин приготовила.

На столе, выдвинутом поближе к лавке, появились оловянные миски и ложки. Странно, обычно в крестьянских домах, я это знала из прочитанной статьи, найденной в интернете, была обычно одна тарелка, вернее сказать, плошка. Часто вместо тарелок использовался черствый хлеб, который медленно впитывал жидкость и не давал испачкать стол, ложек вообще быть не должно. Подобный предмет сервировки редко встречался даже в богатых домах. Обычно одним прибором пользовалось несколько человек. Особо нетерпеливые могли воспользоваться чёрствым хлебом, используя корки в качестве ложек. Между тем хозяйка достала горшок с похлёбкой, которая очень недурственно пахла. В животе заурчало.

— Вижу, проголодались, — раскладывая варево по тарелкам, констатировала старуха, — меня, кстати, Мириам кличут, а вы кто?

Пришлось представиться.

— Вот и ладно, ешьте, сейчас хлеба дам.

На столе появилась плошка с нарезанным крупными ломтями белым хлебом, что для того времени было роскошью. Обычно довольствовались ржаным или же ячменным с отрубями, белый хлеб можно было встретить только в домах зажиточных граждан, тем более странным было видеть такую роскошь в убогой хижине.

Когда-то я прочла про «огонь святого Антония». Этим названием обозначили болезнь, которая поражала в основном бедных людей и крестьян. «Огонь святого Антония» — это отравление спорыньей — паразитическим грибком, образующимся в колосках ржи. В средние века подобная напасть в неурожайные годы разрасталась до размеров эпидемии. Отравление этой заразой затрагивало нервную систему и в большинстве случаев приводило к летальному исходу. Неужели хозяйка лачуги знала об этой болезни и решила оградить себя от неё, выпекая белый хлеб. Странно. Кажется мне, что старушка не та, за кого хочет себя выдать. Надо быть осторожнее.

— Вкусно, — похвалил Иван похлёбку, — никогда такого не пробовал.

— Рада, что тебе понравилось, а ты, что не ешь? Бери, не стесняйся, — мне протянули миску, а хозяйка наложила из горшка и себе.

Значит, в похлёбке ничего опасного нет. Можно есть. Действительно вкусно. Вскоре миски опустели. Хозяйка засуетилась.

— Совсем забыла. Попробуйте отвара. Он на травах, летом в лесу собирала. Если простыли, поможет избежать простуды.

Стоп, слово простуда, как мне кажется, в средние века известно не было. Не успела я подумать над странной речью Мириам, как на столе появились кружки и кувшин с ароматным напитком. Действительно, запахло летним днём. Иван с удовольствием продегустировал предложенное питьё, а мне показалось странным, что хозяйка так настойчиво предлагала попробовать отвар. Я сделала вид, что пью, а когда Мириам отвернулась, вылила жидкость в кувшин.

— Теперь и почивать пора, показав на лавки, сказала старуха.

Что же, спать, так спать. Мне почему-то неудержимо захотелось прилечь и закрыть глаза, что я и сделала. Иван устроился на соседней скамейке. Мириам ушла за занавеску и устроилась ко сну в своём уголке. Скоро глаза закрылись, и я провалилась в спокойную атмосферу благоденствия. Не знаю, как долго продлилось моё забытьё. Внезапно я услышала лёгкие шаги. С трудом преодолев дрёму, заметила рядом с собой женскую фигура. Та приложила палец к губам, давая понять, что мне стоит молчать. Затем раздался тихий шёпот:

— Вставайте, старуха уже ушла.

— Куда? — также шёпотом спросила я.

— Расскажу потом, а сейчас следует поторопиться. Буди своего спутника.

Мне кое-как удалось растолкать Ивана, но тот непонимающе помотал головой и снова улёгся на лавку.

— Он выпил настойку? — кивнув на кувшин, всё ещё стоявший на столе, спросила незнакомка.

— Да, — ответила я, — в нём было снотворное?

— Что такое снотворное?

— То, от чего человек засыпает.

— Да там был отвар сонных трав. Придётся нам твоего спутника привязывать к лошади. Помоги.

Незнакомка подошла к Ивану, приподняла его. Я надела на него плащ, затем накинула свой и мы, поддерживая сонного парня, вытащили того из хижины. С трудом затолкав Ивана на лошадь, привязали его, а сами забрались вдвоём на мою. Теперь можно и в путь.

— Не успели, — с горечью в голосе произнесла наша спасительница, указав на въезжавших во двор всадников.

— Ещё не всё потеряно, — успокоила я её.

— В чём дело? — заплетающимся языком спросил Иван.

Я вкратце обрисовала ситуацию. В это время шум во дворе стих и люди, по всей видимости, прошли в дом.

— Теперь пора! — скомандовала я, — поехали. Пока они поймут, что пленники сбежали, мы сможем оторваться от погони.

Пришпорив лошадей, вылетели из конюшни. Неподалёку увидели пять стреноженных лошадей. Я остановилась, спрыгнула на землю.

— Машка, ты сума сошла? — зашипел Иван, — нам ехать надо, а ты чего затеяла?

Не отвечая на вопрос, отвязала всех лошадей и, хлестнув, направила их в свободное «плавание». Затем вернулась в седло, и мы покинули гостеприимную хозяйку с интригующим именем Мириам. Погони в скором времени можно не ожидать. Теперь бы решить, куда направить наших скакунов. Вот об этом я и спросила незнакомку.

— Пока вперёд, потом скажу, куда свернуть, — ответила та, так и не представившись. Вскоре мы выбрались из леса и оказались на наезженном тракте.

— Остановитесь, — попросила девушка.

Я натянула вожжи, притормаживая свой транспорт. Лошадка, укоризненно взглянув на меня, нехотя встала. Что же, её право. Я, по всей видимости, сделала что-то не так. Впрочем, какой из меня наездник.

— Что теперь? — поинтересовался Иван.

— Дайте подумать, — наша провожатая, на минуту замолкла, затем спросила:

— Вы куда собирались ехать?

— Во-первых, — начала я, — нам хотелось бы освободить товарищей, обвинённых в колдовстве и приговорённых к сожжению на костре.

Меня прервали:

— Кажется, я знаю, где они находятся. Если, конечно это те, кого вы ищите. На днях у стен монастыря объявились два путника и попросились на постой. Их приняли. Настоятель захотел побеседовать с ними, но после этой самой беседы объявил, что в обитель попали чернокнижники и колдуны. Уж очень странно оба были одеты и речи вели непонятные. Не знаю, что ваши друзья сказали или сделали, но их объявили еретиками. Вчера состоялся божий суд и мужчин приговорили к казни. Вам надо поторопиться, всё должно состояться сегодня в полдень.

— Думаю, это они. Говори, куда ехать.

— Монастырь находится неподалёку от деревушки, где живёт моя тётка. У неё и остановимся, а там решим, как помочь вашим друзьям. Действительно, дорога заняла совсем мало времени. Минут через двадцать мы подобрались к небольшой деревеньке, насчитывавшей пару дюжин различных строений. Девушка показала, куда ехать и мы направились к небольшому дому, окружённому забором.

— Вот мы и на месте, — соскакивая с лошади и направляясь к калитке, сказала провожатая, приглашая следовать за ней. Не успели мы вступить во двор, как дверь дома распахнулась и на пороге показалась женщина лет сорока-сорока пяти, одетая в простое платье.

— Кларисс, — обратилась она к девушке, — давненько тебя не было. Давай, заходи. Времени у меня мало, скоро в монастырь сено везти.

Тут женщина заметила, что племянница прибыла не одна. Девушка представила нас как знакомых, и мы вошли в дом.

— А где дядя? — поинтересовалась Кларисс, усаживаясь поближе к очагу.

— Как где? Запрягает коня. Я же сказала, что в монастырь сено нужно отвезти.

— Есть идея, — воскликнула Кларисс, — тётушка, присядьте.

Женщина опустилась на скамейку и вопросительно посмотрела на племянницу.

— Ты что-то хотела сказать?

— Тётя, вы, случайно, ничего не слышали о пришлых в монастыре?

— Как же, слышала и видела этих бедолаг. Недолго им осталось пребывать на этом свете. Только не верю я, что они колдуны. Одеты странно, вот и вся их вина. Не знаю уж, чем они не угодили аббату.

— Вот-вот, — поддакнула Кларисс, — и я о том же. Мои друзья, — девушка кивнула в нашу сторону, — приехали доказать невиновность этих несчастных.

— От меня что требуется?

— Помочь хорошим людям.

— Но как?

Мне пришлось вмешаться в разговор:

— Нам бы как попасть в монастырь.

— Сложновато будет. Женщин туда вход воспрещён, а вот вашему спутнику вполне возможно попасть внутрь. Пусть едет с моим мужем, скажет, помощник мол.

Идея хороша, но вся беда в том, что Иван никогда не видел ни Кристофа, ни Огюста. Они его тоже. Даже, если Ивану повезёт встретиться с моими приятелями, они могут не пойти на контакт с ним. Тут в голову пришла, как мне показалась, неплохая идея и я спросила, много ли сена повезут монахам. Оказалось, телегу с верхом.

— Можно будет спрятаться под сеном? — поинтересовалась я у хозяйки. Та, подумав, ответила, что да. Груз не проверяют. Только вот женщину в монастыре сразу же обнаружат и выставят за ворота.

— Ой, подожди, — что-то вспомнив, воскликнула тётушка, — намедни меня попросили постирать рясу. Наденешь её, волосы спрячешь под капюшоном. Дай бог, не узнают.

На том и порешили. Примерив униформу, поняла, что меня вычислят на раз: по словам Ивана, грудь слишком волнительно колыхалась под рясой.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — подавая мне несколько полосок ткани, предложила Кларисс, — перемотай грудь, будет не так заметно.

Пришлось снимать костюм и уменьшить размер груди. Всё получилось. Теперь я походила на инока, недавно принявшего послушание. Ивана представили дядюшке Жиго, мужу тётушки Кларисс. Тот, выслушав, что требуется, согласился помочь. Меня разместили на дне телеги, прикрыли плащом и закидали сеном. Иван разместился на облучке. Всё, поехали! Кларисс вызвалась проводить до монастыря. Ладно, ещё один помощник не помешает. Ехали не долго, по прикидкам минут пятнадцать или около того. Вот колёса телеги застучали по брусчатке. Вероятно, въехали во двор монастыря. Вскоре мы остановились, и послышались чьи-то голоса. Затем наступила тишина. Надо действовать, а то начнут разгружать сено, меня обнаружат, а дальше больше — пинок под мягкое место и добро пожаловать на костёр. Проделав дырочку в толще сено-соломы, увидела, что рядом никого нет и выбралась на волю. Вовремя. На дворе появилось два монаха, которые подошли к повозке, о чём-то посовещались, затем взяли лошадь под уздцы и повели в сторону пристройки с открытыми воротами. Увидев меня, позвали.

— Ты что, новенький? — спросил один из монахов, — что-то я тебя раньше не видел.

Пришлось соврать, сказав, что пришёл вчера вечером с паломниками. Монах кивнул и попросил помочь с разгрузкой сена. Мы прошли в сарай. Работа — лучший помощник в наведении контактов, решила я, и как бы, между прочим, задала вопрос о пленниках. Молоденький монашек оказался разговорчивым и поведал, что недавно в монастырские ворота постучали два путника. Их пустили, поскольку сгущались сумерки. Путников пожелал увидеть настоятель, только вот после разговора с ним мужчин отправили в темницу, а на утро было объявлено, что в обитель обманом проникли пособники дьявола.

— По мне, так простые люди, — продолжил монашек, — никакие они не приспешники сатаны. Просто заблудшие души. Им бы помолиться, да постриг принять, а их сразу на костёр.

— Ты чего разговорился? — оборвал монашка его товарищ, — не дай бог, кто услышит, одной епитимью не отделаешься. Брат, — это уже ко мне, — ведь ты нас не выдашь?

— Разумеется, нет, если вы мне покажите, где держат пленников.

— А тебе зачем?

— Хочется посмотреть, какие они из себя дьявольские отродья.

— Коли так, пошли, покажу. Тольку никому ни слова.

— Замётано, брат.

— Что такое замётано? Что-то раньше я такого не слышал.

— Это так у нас в обители говорят, — пришлось выкручиваться, — если ты будешь нем, как могила.

— А, тогда понятно, — мотнув головой, мой провожатый, показал на зарешеченное окно подвала, — они там. Иди, смотри. Только осторожней, чтобы никто не увидел.

На этом мой спутник поспешил скрыться. Я, огляделась и, не заметив ничего подозрительного, подошла к окну.

— Эй, есть кто живой? — наклонившись к окну, крикнула внутрь.

— А кому это интересно? — раздалось в ответ, — сейчас живы, а скоро будем беседовать с апостолом Петром.

Слава богу, шутят. Значит, не всё так и плохо. Отвечаю:

— Мне интересно.

— Кому это мне? — в окне показалось заросшее щетиной лицо Кристофа, — шёл бы ты своей дорогой, сынок. Не дай бог, кто прознает, что с еретиками якшаешься, беды потом не оберёшься.

Хорошо, выходит, замаскировалась, если за монашка приняли.

— Не узнал? — скинув капюшон, дала возможность Кристофу разглядеть меня.

— Ты что здесь делаешь? — рассердился мужчина, — беги, пока тебя не заметили. Беги, кому говорю!

— Подожди гнать. Не за тем пришла. Надо подумать, как вас вытащить отсюда.

— Да никак. Я уже весь подвал на наличие тайных ходов исследовал. Пусто! Сама хоть спасайся.

— Ну уж, нет, если решила спасать, то и буду этим заниматься. Да, кстати, а где костёр разводить будут? — поинтересовалась у Кристофа.

— На главном дворе. Там уж и дров натаскали, — ответил из глубины каземата Огюст.

— Ладно, ждите, а я пойду, разведаю обстановку.

Накинув капюшон, отправилась в десант. Интересно, куда подевался Иван?

Пройдя под покосившейся аркой, попала, по всей видимости, в парадный двор монастыря. Посредине высился столб, обложенный дровами. Молодой монах, подкладывал полешки, имевшихся ему показалось, по всей видимости, маловато. Приглядевшись к юноше, узнала в нём Ваню. Он умудрился где-то рясу позаимствовать. Тот ещё жук.

Подойдя ближе, поинтересовалась, чем он занят. Иван обрадовался и объяснил, что его припахали дрова таскать, вот и выполняет данное поручение.

— Маш, ты нашла своих друганов? — поинтересовался он.

— Нашла, нашла, — успокоила я его, — только как помочь, не знаю.

— Кажется, я знаю, — удивил меня Иван, — пошли, покажу кое-что.

Ухватив меня за руку, парень повёл за собой. Идти пришлось шагов десять.

— Вот, смотри, — передо мной оказался навес, покрытый соломой.

— Ничего не вижу.

— Там бочка.

— Бочка, что в ней такого? Бочка нам не помощница.

— Подойди поближе, приглядись.

В результате я выяснила, что бочка наполнена водой. Вот только, как это может помочь, понять не могла, о чём и заявила Ивану. Тот покрутил пальцем у виска, давая понять, что у ума у женщин так же много, как у куриц, и пояснил, что воду из бочки следует вылить на дрова, приготовленные к сожжению вместе с моими друзьями.

— Зачем? — не поняла я ход его рассуждений.

— Ты, мать, даёшь. Дрова намокнут, костёр не разгорится, казнь отложат, а там что-нибудь придумаем.

Действительно, как это я не догадалась. Прав Иван, прав. Иногда и мужчина может дельное посоветовать. Надо действовать пока нас никто не вычислил.

— Вань, а как мы бочку до костра дотянем?

— Ой, Маш, слепая что ли? Смотри, ёмкость с водой стоит на тележке. Я буду тянуть за верёвку, а ты сзади толкай. Усекла?

— Ага, пошли.

Мы и пошли. Ухватив тележку за верёвку, Иван потянул её на себя, а я постаралась придать бочке ускорение. Дело пошло. Довезя деревянное изделие до костра, мы дружненько опрокинули его на дрова, основательно намочив их. Затем тем же способом вернули ёмкость на место. Всё, дело сделано. Давно бы так. Не успели мы насладиться результатами своего труда, как послышался многоголосый шум, и во дворе показалась группа монахов, решивших проверить готовность костра к праздничному мероприятию. По всей видимости, увиденное удовлетворило их, и они удалились доложить о том, что всё в ажуре.

Двор постепенно стал наполняться монахами. Вероятнее всего, наступило время запланированных мероприятий. Действительно, вскоре привели наших «колдунов». Честно говоря, выглядели они удручённо. Как бы им подать весточку, чтобы не особо переживали? Между тем пленников привязали к столбу и стали ждать начальство, которое вскоре и появилось. Мужчина с внушительным животиком что-то зачитал, а затем махнул рукой, подавая знак к началу казни. Я взглянула на своих друзей и увидела такое отчаяние в их глазах, что самой стало жутко. К поленнице вытолкнули монаха с факелом в руках. Он попытался запалить костёр, а вмести с ним и пленников. Огонь лизнул близлежащее полено. Пламя рвануло вверх, но не тут-то было.

— Что за чёрт? — выругался средневековый Герострат, затем истово перекрестился.

Попытавшись ещё несколько раз поджечь дрова, он вконец разозлился и так удачно отбросил факел, что тот попал на крышу близлежащей постройки, покрытой соломой. Вот тут-то огонь и разгулялся: крыша моментально вспыхнула. Собравшиеся монахи во главе с настоятелем заметались по двору, натыкаясь друг на друга. Кто-то подбежал к бочке, решив набрать воды, но, естественно, ничего внутри не обнаружил. Хорошо мы с Иваном поработали!

На приговорённых никто не обращал внимания. Вот наш шанс! Пробравшись к столбу, перерезали верёвки, удерживавшие Кристофа и Огюста. Те покинули «тёплое местечко» явно без всякого сожаления. Мы по-быстрому влились в дружную толпу беспокойных монахов, старавшихся побороть разгоравшийся пожар. Забегаешь тут, если под угрозой выгорания оказались апартаменты, предоставленные до конца жизни и к тому же совершенно бесплатно. На нас никто не обращал внимания. Не до того было. Пользуясь суматохой, стали пробираться к выходу. Мимо пробегали послушники с вёдрами. Кто-то бестолково метался по двору, кто-то уводил подальше от опасности настоятеля, а кто-то решил немного отдохнуть, слиняв с места событий. Мы же подобрались к выходу, который никто не охранял, и свободно покинули пределы монастырского подворья. Перед нами остро встал вопрос, что делать и куда идти. Телега, с которой мы прибыли в монастырь, уже отбыла, а в деревню ехать не с руки. Нам следовало бежать и как можно скорее. Только вот в какую сторону? Меня же подмывало встретиться с Кларисс. Чувствую, непростая семейка собралась. Не успела я подумать о племяннице, как она показалась на горизонте. Помяни кой-кого, он и появится. Интересно, на этот раз, что ей от нас нужно? Между тем девушка приблизилась и с места в карьер задала вопрос:

— Ну, как всё прошло? Я вас жду, дядюшка уже приехал, а вестей никаких. Вот я и решила навстречу выехать. Ой, а это что? — заметив пожар, удивилась племянница.

— Да так, ничего особенного, — отрешённо ответила я, ещё раз взглянув на копошащихся монахов, — что-то там у них не заладилось. Посему субботник решили устроить.

— Я вот зачем вас искала, — продолжила девушка, не обратив внимания на незнакомое слово, — в деревню вам никак нельзя. Туда приехал конный отряд, и ищут даму с кавалером. По описанию на вас похожи. Надо поспешить. Не ровен час сюда догадаются сунуться.

— Я это уже поняла. Только вот куда?

— Думаю, лучше всего в Париж. Там легче затеряться. Я вам помогу. В городе у меня знакомые есть. Они приютят на время.

Что-то мне такая навязчивая помощь не особо понравилась. Наверняка, тут кроется какой-то корыстный интерес. Впрочем, делать нечего, никто другой на данный момент не горит желанием оказать нам хоть какое-нибудь содействие. Придётся довольствоваться тем, что есть.

— Конечно, — согласилась я, — в Париж, так в Париж. Только как туда пробраться? Ты же сказала, что ищут даму с кавалером.

— Действительно, ищут женщину с мужчиной, а не двух монахов. Будем пока играть выбранную роль. Так что в путь.

В это самое время обитатели монастыря, по всей видимости, озадачились вопросом, куда же делись приговорённые к сожжению еретики и решили организовать поиски пропавших жертв. Из ворот показалась группа воинственно настроенных монахов, почему-то направившихся в нашу сторону.

— Вот они! — раздался громогласный вопль одного из преследователей, — хватай богохульников!

Монахи ускорили погоню, перейдя на бег. Нам не оставалось ничего другого как перейти на аллюр. Подобрав полы рясы, я рванула изо всех сил вперёд, увлекая своим энтузиазмом и своих спутников. За нами неслась толпа негодующих монахов, призывая остановиться и обещая в случае неповиновения кары господни. Меня подобные доводы не вдохновили. Пусть она, эта самая кара, идет, куда подальше, а мы вместе с ней рванём куда подальше. Впопыхах я и не заметила, что перед нами появилась река, покрытая ещё не совсем окрепшим льдом. Стоп, ребята. Кажется, влипли! Отдышавшись, огляделась. Ага, вот оно, спасение! Я заметила тропинку, зигзагами уводившую едва заметного путника на другой берег.

— За мной! — крикнула своим товарищам, — только, чур, не все сразу. Через два метра друг за другом. Бегом, — и первой вступила на лёд, слегка прогнувшийся под моим весом. Следом за мной пошёл Кристоф, затем Иван, последней была Кларисс. Мы уже отошли от берега метров на тридцать, когда подоспели запыхавшиеся преследователи. Раздался радостный вопль, извещавший о том, что мы отбегались и скоро долгожданной свободе придёт полнейший капец. Хорошо, что в монастырях не преподавали курса ОБЖ. Монахи всем скопом выскочили на лёд. Мы же, поднатужившись, увеличили расстояние и рванули к берегу, видневшемуся невдалеке.

— Стой, не уйдёшь! — раздалось сзади.

Тут же послышался хруст ледяного покрова и негодующие крики провалившихся в воду мужчин. Пришлось поднажать, поскольку сзади, весело щебеча, из глубин реки вырывалась холодная вода. Едва мы успели вступить на сушу, как лёд окончательно развалился на мелкие осколки, и берег окатило небольшой волной. Ух, успели! Я с удовольствием наблюдала за барахтавшимися монахами, посылавшими вслед нам самые грозные проклятия, умоляя вернуться. Ну уж, фигушки вам. Не утопли и то ладно. Я помахала ребятам на прощанье, и мы побрели в Париж. Подумать только, в Париж! ПЕШКОМ! Неплохо было бы найти каких-никаких попутчиков, а лучше всего с наличием транспорта. По всей видимости, где-то там наверху меня услышали: послышался шум повозок и ржание лошадей. Оглянувшись, увидела, как приближается какой-то обоз. Вот она удача! Мы остановились, ожидая, когда повозки подъедут ближе. Поравнявшись с нами, караван остановился, и возница поинтересовался, что мы делаем в такой глуши. Действовать приходилось быстро: с противоположного берега доносились крики негодующих преследователей. Не дай бог, встреченные нами караванщики о чём-то догадаются. Неизвестно тогда, на чьей стороне они будут. Придумывать ответ стала по ходу.

— На нас напали, — жалобно начала я, заламывая руки, — лошадей забрали, едва удалось убежать. Мы даже не знаем, где находимся.

Возница с сомнением посмотрел на нас, покачал головой, но ничего не ответил, а откинув полог повозки, кого-то позвал. На козлах появился пожилой мужчина, с любопытством оглядевший нашу компанию.

Подумав, пояснил, что направляются они в Париж и, если нам по пути, то могут подвезти. Это была удача. Я ответила, что будем рады принять приглашение. Старик соскочил на землю и, по всей видимости, приняв меня за главную, поклонился.

— Госпожа, особых удобств предложить не могу, но до Парижа довезём. Женщинам придётся сесть в последнюю повозку. Там им будет удобнее, а ваши слуги поедут с нами. Мы актёры и едем в город, чтобы немного заработать. Проходите, устраивайтесь. Сейчас тронемся. Только скажите, почему вы так одеты? Как я понял, вы не из соседней обители.

Вот так влипли. Я впала в ступор, не зная, как вывернуться из создавшейся ситуации. Действительно, почему двое из нас оказались в монашеских рясах? Поди докажи, что так получилось. Выручила Кларисс, заявив, что одежду забрали грабители, а из милости кинули то, что было не особо им нужно. Кажется, пронесло.

Мы с Кларисс отправились в последний возок, мужчины уселись в первый. Обоз тронулся в путь. Нас разместили вместе с остальными женщинами странствующей труппы. В повозке я насчитала семь человек. Из них четверо взрослых, включая и древнюю старуху, а также три девочки в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Впрочем, в средние века девочек пятнадцати лет зачастую выдавали замуж. Мы устроились на небольшой скамейке, застеленной шкурой неведомого животного.

— Извините, угостить нечем, — начала одна из женщин, — привал ещё не скоро. Если успеем добраться до города, пока не закрыты ворота, найдём харчевню. Там и перекусим, а если нет, то встанем на ночь в поле, разведём костёр, что-нибудь приготовим.

Я успокоила её, сказав, что мы не голодны и закрыла глаза, обдумывая нашу судьбу. По всей видимости, события прошедшего дня оказали на меня действие наподобие снотворного: я задремала. Перед глазами промелькнула московская квартира. Я вновь увидела Женевьеву, затем появилась Зинаида. Я читаю дневник Поля. Перед глазами проносятся события прошлого. Вдруг вижу новую картинку: помост с водружённой на него гильотиной, очередь приговорённых к смертной казни. Среди осуждённых внимание привлекло лицо женщины, показавшееся знакомым. Боже, да это же мать Поля, прадеда моей подруги. Она поднимается на помост. Ясно вижу, как Агнесс поглаживает свой живот, словно успокаивая ещё не родившегося младенца. Женщина коротко подстрижена. Вот палач подводит её к плахе и та послушно присаживается на скамейку, затем ложится на неё, закрывая руками живот, словно так сможет спасти неродившегося ребёнка. Палачу нет никакого дела до переживаний молодой женщины. Он просто выполняет свою работу. Вот поднимается вверх острое лезвие, вижу слёзы на лице Агнесс. Нет, нельзя, чтобы её казнили. НЕТ!!! Если её казнят, не будет Поля, не будет Женевьевы, не будет ничего.

По всей видимости, всё это я произнесла вслух. Кто-то потряс меня за руку, стараясь разбудить.

— Что с тобой? Тебе приснился неприятный сон? — спросила Кларисс.

Я кивнула головой.

— Что-то страшное?

— Да, — прервала я расспросы, не желая вдаваться в подробности.

К нам подошла старуха и уселась рядом.

— Вижу, гложет что-то тебя, — начала она, обращаясь ко мне, — расскажи, может, полегчает.

Я отрицательно покачала головой.

— Вижу, боишься, что другие узнают.

Старуха махнула рукой, и разговоры мгновенно прекратились.

— Не бойся, все уснули, теперь рассказывай.

Не знаю почему, но я всё выложила как на духу и то, кто я и даже откуда. Рассказала, что ищу подругу по имени Женевьева. Рассказала о своём сне, не забыв упомянуть, что, если сон сбудется, исчезнет моя подруга, а вместе с ней много других людей.

Собеседница задумалась, а затем, схватив меня за руку, внимательно рассмотрела её и сказала, чтобы я ни о чём не беспокоилась. Поговорим, мол, чуть позже, когда приедем на место. Затем вновь махнула рукой, все отмерли и вновь завели неторопливую беседу.

Интересные мне попадаются попутчики. Кларисс, старуха с навыками гипнотизера и экстрасенса. Знать бы, о чём она хочет мне рассказать. Придется потерпеть. Кларисс, увидев, что я больше не пытаюсь заснуть, подвинулась ко мне и задала вопрос, который вертелся у меня на языке.

— Наверное, тебе хочется узнать, как я вас нашла и почему помогаю?

Я кивнула. Меня давно подмывало спросить у девушки, как она всё время умудряется оказываться в нужном месте и в нужное время.

— Тогда слушай. Не перебивай. Все вопросы потом. Договорились?

Пришлось согласиться, а Кларисс начала своё повествование:

— Я, как ты, наверное, заметила, не совсем похожа на племянницу крестьянки. Так вот, я ей и не являюсь. Отец мой местный барон, а я его единственный ребёнок. Он мечтал о наследнике, но на свет появилась девочка. Мать умерла через месяц после родов, отец так и не женился, а стал воспитывать меня так, будто бы у него родился сын. С детства я научилась владеть мечом, луком, управляться с лошадьми. Всё бы ничего, но тут мне нашли жениха. Им оказался наш дальний родственник, вся заслуга которого заключалась в том, что он находился в свите короля. Наше положение к этому времени пошатнулось, и моя женитьба была единственным способом поправить его. Я не могла противиться воле отца, но в первую брачную ночь мой супруг умер. Я догадалась, что его отравили. Однако во всём обвинили отца. Наш замок отобрали в пользу короны. Мне удалось бежать, переодевшись мужчиной. Пришлось отправиться к няньке в деревню. Та представила меня как свою племянницу. Неподалёку от деревни обитала некая Мириам, к которой частенько наведывались знатные гости. Впоследствии я узнала, что женщина промышляет продажей разнообразных снадобий, в том числе приворотных зелий и ядов. Именно к ней вы и попали. Гостей она всегда привечала, но, когда я стала следить за её хижиной, заметила, что путники, попавшие на постой, таинственным образом исчезают. Выяснилось, что она связана с торговцами людьми. Принимая путешественников, она опаивала их, а затем приезжал некто и увозил тех с собой. По всей видимости, мой муж каким-то образом узнал об этом и его отравили. Следующей должна быть я, но мне вовремя удалось бежать, а вот моему отцу нет. Его увезли в Париж и, мне кажется, держат в одной из темниц королевского замка.

Тем временем я продолжала следить за жилищем Мириам и увидела, как вы попали в её ловушку. Пришло время действовать. Я решила спасти вас в надежде, что вы поможете мне найти отца.

— А как же те, кто приехал на наши поиски в деревню? — я всё же перебила Кларисс.

— Думаю, отряд ехал за вами. Я предупредила нянюшку, чтобы та молчала о вашем приезде. Скорее всего, всадники побывали в святой обители и им всё известно о случившемся. Нам следует как можно быстрее попасть в Париже, там легче затеряться. Я хочу найти своего отца, а вы, как я поняла, свою подругу. Наши цели совпадают. Думаю, следует действовать вместе. Ты как, согласна?

Я кивнула. Действительно, Кларисс лучше меня знает реалии этого времени и будет легче иметь проводника, который сможет сориентироваться в сложившейся ситуации. Я поблагодарила девушку за доверие и помощь, согласившись, что вместе будет лучше.

Повозка медленно покачивалась и я вновь задремала. В мой сон вторглась всё та же картина казни. Я вновь увидела мать Поля и её согбенную фигуру на плахе. Офицер взмахнул рукой, и острый нож гильотины заскользил вниз. Ещё мгновение и голова Агнесс скатится в подставленную корзину. Внезапно на площадь опустился густой туман, закрыв всех любопытных, пришедших поглазеть на казнь врагов революции. Гильотина замедлила свой стремительный бег, а затем лезвие застыло всего в нескольких сантиметрах от головы невинной жертвы. Что происходит? Вглядевшись, поняла, что орудие смерти почему-то решило отказаться от своей жертвы и устремилось вверх, пока рука палача не закрепила верёвку на станине. Затем Агнесс поднялась с лавки, заплечных дел мастер отошёл в сторону, пропуская женщину к лестнице, ведущей на помост. Оглядываясь на охрану, мать Поля спускается вниз и тут же резко падает на колени, схватившись руками за живот. Из толпы подбегает женщина и подхватывает её под руку, помогая подняться.

— Среди вас есть повитуха? — крикнула невольная помощница в толпу.

К помосту пробирается опрятная старушка и вдвоём они уводят Агнесс. Туман постепенно рассеивается. Палач удивлённо оглядывается, недоумевая, куда могла подеваться потенциальная жертва. Внизу ожидают своей очереди другие осуждённые, среди которых есть и несколько женщин. Вот одного из них подталкивают к помосту. Тот, споткнувшись, медленно поднимается по ступенькам, подходит к плахе и покорно ложится на скамью. Палач дёргает за веревку, и остриё гильотины лишает мужчину жизни. Его голова, орошая доски помоста кровью, падает вниз на потеху толпе. Наступает очередь следующего. Одна из женщин поднимает голову, и тут я вижу, что это Женевьева. Только не это! Не может быть. Нет! Надо ей помочь, но вот как? Я пытаюсь прорваться к помосту, но мне это не удаётся. Внезапно раздаётся голос:

— Поторопись. Ты должна спасти Агнесс. Уже скоро. За попытку к бегству её приговорили к смерти, несмотря на то, что она ждёт ребёнка. Если погибнет Агнесс, погибнет и твоя подруга. Она здесь. Найди её. Ты сейчас видела возможную картину развития событий. Времени у тебя не слишком много.

— Кто ты? — попыталась крикнуть я, но у меня вырвался лишь приглушённый стон.

Всё, я проснулась. Странный сон, предвещающий странные события. Не раз меня посещали видения, но это было каким-то особенным. В прежних сновидениях всё было понятно, куда идти и что делать. На этот раз сплошные загадки. Голос дал понять, что Женевьева здесь, в тринадцатом веке и её необходимо отыскать. До меня дошёл смысл того, что я увидела в этом странном сне: если казнят мать Поля, не будет продолжения рода де Турмон. Не важно, где, когда и как погибнет моя подруга, но это обязательно произойдёт и я не смогу её спасти. История — дама капризная. Она не любит, когда кто-то вмешивается в её дела, а мы вот умудрились. Значит, я увидела один из возможных сценариев развития событий. Вероятно, есть и другой, но каким он будет? Необходимо найти Женевьву, вернуться в восемнадцатый век, спасти Агнесс и разобраться со всеми перипетиями нашей сумасшедшей жизни.

Легко сказать, вернуть прежний ход истории, а как же Зинаида, Мишель, их дети? Неужели всё должно исчезнуть. Вероятнее всего, Мишель умрёт в Росиии в 1812 году, Зинаида так и будет метаться в поисках очередного мужа. Женевьева никогда не встретит Сергея и не обретёт своего счастья. Поль, возможно, погибнет от болезни, а его друг Шарль не воссоединится с Анастасией. Дела!

Опять мне придётся решать все проблемы. Лучше бы Жека не получала той злосчастной бандероли с письмом своего предка. Тогда бы всё было понятно.

Впрочем, во всём можно найти и приятные моменты: как я убедилась, Зинаида обрела семейный покой со своим мужем, дав начало новой ветви французской семьи де Бремон. Женевьева души не чает в своём Серже. Только вот я одна неприкаянная осталась. Тогда и карты мне в руки. Первым делом найти Жэку, затем спасти Агнесс, а уж в последнюю очередь думать о том, как мне быть и как найти согласие с капризной дамой по имени История.

Успокоившись, вновь задремала. Картинка моих видений изменилась. Улочка какого-то города, прохожие одетые в старинные платья. Взгляд поднимается вверх. Вижу ступени, со стоящими на них людьми, лиц которых никак не могу разглядеть. Ступени ведут в собор. Двери распахнуты. Вероятно, кого-то ждут. Священник нетерпеливо выглядывает из дверей и спрашивает, долго ли ждать. Его заверяют, что осталось совсем чуть-чуть. Тут я слышу шум подъехавшего экипажа. У подножия лестницы останавливается карета. Открывается дверца и на мостовую спрыгивает мужчина, фигура которого кажется мне знакомой, но вот лица не вижу, шляпа скрывает его от меня. Незнакомец кому-то подаёт руку. На ступеньку опускается женская ножка в белой туфле с золочёной пряжкой, затем показывается подол белого платья и, наконец, появляется дама, в свадебном наряде. Лицо дамы закрыто фатой. Мужчина берёт невесту за руку, и они поднимаются по лестнице, заходят в церковь. Гости приветствуют будущую пару. Молодые проходят вперёд, приближаются к аналою и начинается венчание. Я никак не могу понять, кто же эти счастливчики. Мне кажутся, что я знакома с молодыми, но вот, кто они никак не могу понять. Венчание подходит к концу. Жених надевает кольцо на палец невесты, поднимает вуаль, чтобы поцеловать уже свою жену и я, наконец, вижу лицо незнакомки: у алтаря я собственной персоной. Муж, мой муж нежно целует меня и опускает вуаль. Мы разворачиваемся и выходим на улицу. Экипаж ожидает нас. Я вновь погружаюсь в карету. Мой, подумать только, муж садится рядом, но я никак не могу разглядеть его лица, подёрнутого туманной дымкой. Внезапно его фигура начинает мерцать и постепенно растворяться в полумраке кареты. Миг и мужчина исчезает, а я остаюсь одна. Пропадает фата, белые перчатки, букет цветов, подаренный мужем. Белое платье меняет цвет на чёрный. Экипаж трогается, я вижу улицы незнакомого города и никак не могу сообразить, что происходит. Тем временем карета останавливается. Я жду, когда откроется дверца. Жду долго, затем решаю сама выбраться из экипажа, спускаюсь вниз и вижу перед собой необъятные просторы сумрачного неухоженного кладбища. Солнечный луч, пробивший мрак, заставляет на миг прикрыть глаза. Карета исчезает. В воздухе разливается пугающая тишина и запах тлена. Я бреду мимо мраморных надгробий, читая надписи на них. Впереди появляется клубящаяся туманом женская фигура, медленно плывущая среди склепов и памятников. К ней присоединяется мужской контур. Вот они приближаются к одной из могил и растворяются в ней. Появляется ещё один женский силуэт, протягивает руки к мраморному ангелу, преклоняет перед ним колени и исчезает. Прозрачная мужская фигура что-то ищет. Наконец, удовлетворённо вздохнув, направляется к полуразрушенному склепу и исчезает в нём. Мне стало интересно, кто эти неуспокоенные души. Возможно, они ищут места своего упокоения. Я подошла к первой могиле, где пропал призрак женщины и читаю надпись на памятнике. «Серж и Женевьева Львовы». Ищу следующее захоронение. «Мишель, Зинаида де Бремон и их любимые дети». Направляюсь к склепу, прохожу внутрь и на табличке, прикреплённой к одной из стен, проявляется полустёртая надпись «Кристоф и М…».

Ничего не могу понять. Здесь обрели покой все те, кто когда-то разделял со мной все радости и горести. Выхожу наружу. Кладбище исчезло. Теперь передо мной возвышаются стены замка. Миную распахнутые ворота, поднимаюсь по лестнице и оказываюсь в запущенном зале, на стене которого расположился старинный гобелен с тремя фигурами, вытканными на нём. Узнаю в одной из них Огюста. Почему-то в руке у меня оказывается факел. Подношу его к гобелену, чтобы лучше разглядеть изображение. Нога подворачивается и я, чтобы не упасть, откидываю факел, который летит прямо на стену. Секунда — и старинная ткань вспыхивает. Огюст протягивает ко мне руки, словно умоляя спасти его. Я бросаюсь вперёд, стараясь стянуть гобелен со стены и затушить пламя, охватившее его. Однако на своём пути не встречаю никакого препятствия и прохожу сквозь стену, оказываясь на улице средневекового города. Мрачные дома нависли над мостовой. Темно. Вижу двоих, мужчину и женщину. Узнаю в них Ивана и Изабелл. Взявшись за руки, они медленно куда-то бредут в ночной тишине. Внезапно из-за угла появляется кавалькада всадников. Иван и Изабелл не успевают свернуть и всадники, выхватив мечи, набрасываются на беззащитных путников. Вот падает женщина, мужчина успевает увернуться и поворачивает голову в мою сторону. Увидев меня, что-то кричит, но я различаю лишь одно слово «Помоги!». Я не могу сдвинуться с места. Улицу заливает молочный кисель непроглядного тумана. Я вновь вижу себя среди могил. Призраки поднимаются из своих укрытий и направляются ко мне. Я узнаю Ивана, Изабелл, Женевьеву, Зинаиду, Мишеля и Сержа. Вижу всех тех, кто был близок и дорог мне. Вдали показывается ещё один силуэт, и он почему-то беспокоит меня больше всего. Вот женщина медленно приближается ко мне, и я узнаю в ней себя. Вновь слышу слова: «Помоги, помоги нам!» На этом видение заканчивается. Вернее, мне не дали досмотреть этот ужасный сон. Кто-то трясёт меня за плечо.

— Просыпайся, — слышу голос Кларис, — приехали.

Открываю глаза и с удивлением оглядываюсь. Всё ещё никак не могу отойти от страшных видений и поэтому задаю глупый вопрос:

— Куда приехали?

— В город, — слышу не менее глупый ответ.

Естественно, куда мы могли приехать, если направлялись в Париж. Откидываю полог кибитки. На улице темно.

Интересуюсь, почему мы остановились неподалёку от городских стен, а не проехали внутрь.

— Не успели, отвечает Кларисс, — ворота уже закрыли. Будем ночевать в поле. Ничего страшного. Смотри, мы не одни. Рядом расположился купеческий караван. У них есть охрана: будем в безопасности. Говорят, что поблизости видели разбойников. Думаю, нам нечего бояться. Охранники смогут дать отпор. Ладно, давай, спускайся. Наберём веток для костра.

Я перекинула ногу за борт кибитки и тут нащупала какой-то прямоугольный предмет, поскольку тот мешал опереться рукой о борт. Я отпихнула его, и тут мой взгляд выхватил цвет красной сафьяновой обложки. Кажется, я эту книгу не только видела, но и читала. Прихватив находку, спрыгнула на землю. Невдалеке виднелся подлесок, где можно было запастись топливом для костра. Наши мужчины отправились по своим делам в ближайшие кустики.

— Темно-то как, — посетовала я, — ни зги не видно.

— Иди за мной, — поманила Кларисс, — кажется, я вижу то, что нам нужно.

Мы нашли место, где набрали веток. Выбираясь из зарослей кустарника, услышали, как со стороны стоянки послышался какой-то шум и крики.

— Подожди, не торопись, — предупредила свою спутницу, — давай посмотрим, что происходит.

Мы осторожно выглянули из-за деревьев и увидели, что в лагере царит суматоха. Бегали люди, раздавались гортанные крики. Вот кто-то упал. Промчался всадник и тут же слетел с лошади, пронзённый стрелой. Кажется, на нас напали разбойники, о которых предупреждала Кларисс. Девушка рванула в сторону обоза, но я вовремя перехватила её.

— Ты что, отпусти, — зашипела она, — там наши. Мы должны помочь.

— И как ты это сделаешь? — остудила я её пыл, — мы не знаем, сколько напавших и какова их цель.

— Что ты предлагаешь?

— Предлагаю воспользоваться твоей же тактикой.

— Какой? — не совсем поняла Кларисс.

— Тактикой наблюдения. Нам следует сначала выяснить, что произошло, и кто напал на путешественников.

Мы продолжили своё наблюдение и заметили, как от городских стен отправился обоз в сопровождении нескольких вооружённых всадников. Подождав, пока те скроются из вида, поспешили к месту недавних событий. Увиденное не порадовало: на дороге виднелось несколько трупов. Кибитки, в которых мы приехали, были выпотрошены и перевёрнуты. Никого из тех, кто приютил нас, я не обнаружила. Не знаю, где во время налёта были Иван, Огюст и Кристоф, но, увидев нас, они появились откуда-то из-за опрокинутых повозок. Интересно, а почему городская стража не пришла на помощь?

Кларисс предложила, пока снег не замёл следы, проследить за разбойниками, но тут послышался слабый стон. Кажется, он исходил из той повозки, в которой мы ехали. Подойдя ближе, откинули полог и заглянули внутрь. Стон повторился.

— Эй, — крикнула я Кларисс, — посвети. Здесь кто-то живой.

Девушка принесла ветку, выхваченную из ближайшего костра, и передала мне. Из-за кучи тряпья вновь донёсся какой-то звук.

— Помоги, — обратилась к своей спутнице, постараюсь залезть и посмотреть, кто там.

Внутри увидела старуху, которая не так давно беседовала со мной, погрузив всех остальных в гипнотический транс.

Женщина открыла глаза и тихо произнесла:

— Я знала, что ты вернёшься.

Пришлось помочь ей выбраться наружу. Кларисс накинула старушке на плечи тёплую накидку.

— Что будем делать? — неуверенно спросила я.

— Искать тех, кто похитил людей, — встряла Кларисс.

— Подождите, — начала старушка, — давайте поставим на колёса фургон, а затем приступим к делу.

— Как же похитители? — удивилась Кларисс, — мы потеряем их. Смотрите, пурга надвигается. Скоро дорогу заметёт, и мы не сможем определить, куда все ушли.

— Не торопись, — прервала её старуха, — я смогу помочь, но сначала требуется найти кое-какую вещь.

Наши мужчины, перевернув фургон, вернули его в горизонтальное положение. Старушка забралась внутрь и начала поиски, не объяснив, что ей нужно.

— Ничего не понимаю, — послышалось из кибитки, — точно помню, что положила книгу именно сюда, неподалёку от входа. Может, она выпала, когда фургон перевернулся? Поищите книгу в красном сафьяновом переплёте.

Мы отправились на поиски, но тут я вспомнила, что у меня имеется нечто подобное.

— Не это ли вы ищите? — протягивая свёрток, поинтересовалась у старухи.

— Это, это. Книга поможет найти похищенных и, возможно, освободить их. Пойдёмте к костру, там посветлее будет.

Кристоф и Огюст поспешили доказать свою пользу, отправившись подложить дров. Впрочем, у меня было другое предложение: я видела в кибитке мини печь для обогрева повозки. На дворе ночь, мало ли что случится. Внутри как-то уютнее и безопаснее. Сядем в кибитку, закроемся, печь разожжём, всё теплее. Внутри зажгли масляный светильник. Стало светлее. Мужчины устроились на куче тряпья и вскоре засопели. Махнув на них рукой, приступили к чтению. Старушка раскрыла книгу, я подсела поближе и взглянула на страницы, заполненные рисунками, на которых узрела нас, сидящих в кибитке рядом с печкой.

— Этот фолиант я обнаружила совсем недавно и то случайно. Нам отдали его в качестве платы за выступление в одном из городков. Книги нынче дорогие, вот мы и решили взять её, чтобы потом продать. Однако, когда я показала её одному сеньору, внутри ничего не оказалось, только пустые страницы. Так и ушла, ничего за неё не получив. Обидно было. Вечером того же дня решила снова посмотреть и тут меня ожидал сюрприз: я увидела рисунок, на котором был изображён лежавший на земле мужчина, а неподалёку наши повозки. Странно, не успела я перевернуть страницу, как снаружи раздался голос.

— Стойте, здесь кто-то лежит на дороге.

Повозки стали замедлять движение, а я заметила, как под рисунком появляется надпись. Прочитав, что останавливаться никак нельзя, поскольку на нас нападут, отбросила книгу и, высунувшись наружу, крикнула, чтобы ехали быстрее. Направляющий не стал ничего спрашивать, а лишь ускорил ход. Мужчина, до этой минуты притворявшийся кулем с овсом, едва успел увернуться от колёс первой кибитки и, вскочив на ноги, скрылся в лесу. Мы, таким образом, избежали опасности. Затем были другие случаи, когда книга спасала нас.

Старуха перевернула страницу, и мы увидели надпись, гласившую, что нам ни в коем случае сегодняшней ночью нельзя покидать повозку, а вот завтра утром необходимо как можно раньше попасть в город, найти корчму с вывеской, на которой изображён рыжий петух. Далее следует снять комнату, а вечером к нам постучится человек, который и расскажет, где находятся похищенные люди. Не успели мы дочитать написанное, как услышали протяжный вой. Боже, волки! Выглянув наружу, увидела, что повозку окружила стая серых хищников. По всей видимости, волки учуяли запах крови и решили слегка подкрепиться, но попасть внутрь не могли. Пока мы были в безопасности. Печка грела, дрова были, до утра ждать оставалось не так уж и долго, а там и ворота откроют. Народ появится, а волки скроются в лесу.

— Мне кажется, что ты не удивилась, — обратилась ко мне старуха, — когда увидела эту книгу. Я поняла, что и прочитанное также не было для тебя откровением.

— Вы угадали, мне приходилось ранее видеть её, но это было так давно. Правда, когда я читала это издание, текст и картинки были другими. Книга в руках разных владельцев меняет своё содержание.

Старушка задумалась, а потом, посмотрев внимательно на нас с Кларис, спросила, можем ли мы хранить тайны.

Мы обе синхронно кивнули. Старушка развязала платок, отвернулась, достала тряпку, вытерла лицо, а затем предстала в новом обличье. То, что мы увидели, поразило нас: перед нами была миловидная женщина не старше тридцати лет.

— Не ожидали? — усмехнулась она, взглянув на наши растерянные лица.

— Да, действительно, сюрприз, — покачав головой, ответила я, намереваясь задать вопрос, что же с ней произошло, но меня опередили:

— В таком обличье мне пришлось скрываться от людей, погубивших мою семью. Вы единственные, кому я решилась открыть свою тайну. Зовут меня Жаннетт и происхожу я из довольно знатного рода де Бремон.

Тут я вздрогнула: опять напоминание о будущем прошлом. Как странно устроен мир, мне уже не в первый раз приходится встречать предков тех, с кем когда-то меня свела судьба. Вот на этот раз, по всей видимости, передо мной родственница Мишеля и в коей-то мере и моя. Посмотрим, что она расскажет.

— Знаете, время часто бывает жестоким. Иногда оно преподносит дары, а иногда забирает их. Говорят, что оно ещё и лечит. Не знаю, как насчёт второго, но со мной оно обошлось жестоко. Давным-давно, когда я была несмышлёным ребёнком, жили мы с матушкой в нашем родовом замке, пока не пришло время выходить замуж. Мужа мне подобрали ещё до моего рождения. Это был сын соседа, молодой человек всего на три года старше меня. В то время мне едва исполнилось шестнадцать, и матушка объявила, что скоро в замок пожалует мой суженый. Это было так неожиданно. Я никогда не задумывалась о замужестве и на тебе, приезжает человек, с которым ты даже ни разу не виделась. Впрочем, пришлось смириться, ибо наши дела в то время шли неважно. Моя свадьба помогла бы нам с матушкой выжить.

Вскоре состоялось венчание. Мне повезло, муж любил меня, а я полюбила его. Так в счастливом браке мы прожили двенадцать лет, пока на соседних землях не появился новый сосед, который положил глаз на наш замок. Вскоре погиб мой Бастиан, не вернувшись с охоты. Сосед, выждав положенное время, приехал к нам и попросил моей руки, но я ему отказала. Уходя, Гуго предупредил, что я пожалею о своём отказе. Тогда я не могла предположить, что его слова сбудутся. Через полтора месяца я отправилась к тётушке в монастырь. По дороге на нас напали и похитили моих мальчиков. Одному было десять, второму семь лет. С тех пор я их не видела. Моей жизни, как я поняла, угрожала опасность. Вскоре у меня отобрали замок, а саму поместили в темницу в имении Гуго, но мне удалось бежать. С тех пор живу надеждой найти детей, вернуть замок, земли и отомстить негодяю.

— Ты сказала Гуго?

— Да, а что это имя тебе знакомо?

— Приходилось иметь дело. Гад он порядочный. Именно от него мы и скрываемся.

— Тогда, наверняка, и вы хотели бы с ним поквитаться.

— Не отказались бы. Ведь ты не будешь против, Кларисс?

Девушка кивнула.

— Значит, наши цели совпадают, — заключила Жаннетт.

— Мы поможем тебе, но сначала посмотри, может, в книге ещё что-то появилось, за разговорами мы как-то забыли о ней.

Жаннетт вновь уткнулась в открытые страницы и воскликнула:

— Действительно тут есть ещё кое-что.

— Ну, читай же, — нетерпеливо воскликнула Кларисс.

— Слушайте, — Жаннетт продолжила прерванное ранее чтение.

Появилось сообщение, что буквально через час после открытия ворот появится отряд рыцарей во главе с Гуго.

Значит, следует поторопиться и быть в числе первых, попавших в город. Далее сообщалось, что ближе к вечеру в корчме должен появиться путник, с которым необходимо пообщаться, поскольку тот является носителем нужной нам информации.

— Вот и всё, — закончила Жаннетт, — дальше только чистые страницы.

На этом исследование книги закончилось. Выглянув наружу, заметила, что стало светать. Волки исчезли, появились первые повозки и одинокие крестьяне, решившие с утра пораньше занять места на рыночной площади. Рядом показалась голова Жаннетт.

— Скоро начнут пускать в город. Давайте выбираться.

Захватив книгу, завёрнутую в кусок рогожи, Жаннетт первой спрыгнула на землю, ну а мы за ней. Огюст и Кристоф решили не оставлять на произвол судьбы двух коняг, примкнувших к нашему сообществу. Лошадям каким-то чудом удалось во время набега где-то затихариться и теперь, увидев, что им ничего не угрожает, они подошли к нам, требуя еды и внимания. Мы приблизились к подъёмному мосту. Ждать пришлось совсем недолго. Вскоре послышался скрип несмазанных петель, ворота распахнулись и показались заспанные стражники. Люди, собравшиеся у стен, выстроились в некое подобие очереди, безропотно пропустив нетерпеливых всадников. Те, заплатив положенную мзду, скрылись за створками ворот. Крестьяне один за другим расплачивались с охранниками и проходили в город. Жаннетт достала несколько медных монет и нас беспрепятственно пропустили. Город встретил запахом навоза, дыма и свежей выпечки. Старательно обходя кучки жизнедеятельности животных, стали продвигаться к центру, где, по нашим прикидкам, и должна находиться корчма. Пару раз пришлось спросить, в том ли направлении движемся. Вот показалась рыночная площадь, пока ещё малолюдная, но постепенно наполняющаяся людским гомоном, повозками и палатками. Покупателей не было, и торговцы не обращали на нас внимания. Пройдя мимо суетящихся людей, углубились в хоровод кривых улочек. Впереди замаячила вывеска с изображением явно подвыпившего рыжего петуха. Мы ускорили шаг и вскоре стояли в пустом зале, заставленном дубовыми столами и лавками. Пахло пивом и ещё чем-то, явно съедобным. Сновали сонные служанки. Пробежал мальчонка, которого Жаннетт успела перехватить, поинтересовавшись, где хозяин. Малец попытался вырваться, но не тут-то было, поэтому, кивнув на дверь под лестницей, коротко бросил:

— Там, спит.

Решили не будить. Может боком выйти. Присели за один из столов и не успели вытянуть ноги, как дверь в каморку распахнулась, и перед нами предстал мужчина, обличьем напоминавший медведя после зимний спячки.

— Чего надо? — недовольно буркнул он, оглядев нашу компанию, и не увидел в нас людей, способных пополнить его карман.

— Нам бы комнатку, — несмело промолвила Кларисс.

— Нету комнат. Все заняты, — бросил он через плечо, собираясь выйти на улицу.

— А так? — бросив на стол монету, — поинтересовалась Жаннетт.

— Добавь ещё одну, тогда, может быть, что и найдётся.

Жаннетт не стала спорить и рядом с первой легла вторая.

— Другое дело, — запустив пятерню в волосы, мужчина поскрёб затылок, и направился к лестнице, — пошли что ли.

Мы последовали за ним и через пару минут расположились в отведённых «апартаментах». Мужчины предпочли расположиться на сеновале. Сказали, за лошадьми заодно присмотрят.

— А как насчёт поесть? — осмелела я.

— Спускайтесь вниз. От ужина осталось мясо. Сегодня ещё ничего не готовили, — буркнул нелюбезный хозяин. Внизу снова отловили неразговорчивого парнишку и выпытали у него, как пройти на кухню. Тот показал, и мы разжились блюдом холодного мяса и караваем чёрного хлеба. Позвали своих спутников. Те не замедлили явиться и, несмотря на непритязательную пищу, с удовольствием уселись за стол. Перекусив, отправились отдыхать. После ночного рандеву с волчьей стаей глаза самопроизвольно закрывались. В комнате было прохладно, Хорошо, что мы не поленились захватить с собой лишние плащи, так что устроились с относительным комфортом. Для справления естественных потребностей обнаружили у дверей деревянное ведро. Однако, сервис! Харчевня явно тянет на три звезды.

Проспали мы достаточно долго. За окном, затянутым бычьим пузырём, сгущались сумерки. Так, нам нужно спуститься вниз, чтобы встретить незнакомца, про которого прочитали в книге. Вот интересно, как мы его узнаем? Может в книге что-то изменилось?

Жаннетт извлекла фолиант и нашла новую картинку с изображением мужчины средних лет с бородой и густыми волосами. Может, это тот, кто нам нужен. Гадать не стали, а решили пройти в обеденный зал и там ждать книжного незнакомца. Пройти-то прошли, но вот то, что происходило в зале, оставляло желать лучшего. Мимо моего уха пролетел тяжёлый табурет, глухо ухнув о стену. Интересно, здесь так принято встречать гостей? Осторожно выглянув за угол, увидела грандиозное сражение, происходившее в обеденном зале. Разгорячённые спиртным, мужчины с удовольствием мутузили друг друга. Хозяин заведения с безразличным равнодушием наблюдал за происходящим. По всей видимости, подобное не было для него в новинку. Решила разузнать, в чём, собственно говоря, дело. Не успела я влиться в дружный коллектив дерущихся, как ко мне подлетел один из них, взглянул и заорал:

— Мужики, баба!

Как по мановению волшебной палочки установилась тишина, затем ещё один голос согласился с первым:

— И вправду! Вся беда от них.

Вот ведь влипла! Тикать надо. Как назло, свои мужики куда-то запропастились. Развернувшись, попыталась вернуться на второй этаж, не тут-то было. Кто-то дёрнул меня за плащ и я, оступившись, налетела на здоровенного детину, державшего в руке кувшин с пенным напитком. Тот покосился на меня и двинул соседа по голове этим самым кувшином. Пиво весело расплескалось на шевелюре оппонента. Тот в долгу не остался, врезав здоровяку под дых. Драка разгорелась снова. Я тем временем узрела незнакомца, попытавшегося протиснуться внутрь. Дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина, чей портрет мы видели в книге. Удивлённо оглядев побоище, он на мгновение замер, а затем, прокладывая дорогу среди всеобщего бедлама, направился ко мне.

— Это вы? — спросил он.

— Это я, — пришлось согласиться с его выводом.

— Пойдёмте, надо поговорить.

Я согласилась с ним и поманила за собой. На ступеньках устроились Кларисс и Жаннетт, с любопытством разглядывая развернувшееся перед ними побоище. Увидев, что я возвращаюсь и не одна, встали и удивлённо взглянули на меня.

— Кто это? — поинтересовалась Кларисс.

— Пока не знаю, но он заявил, что хочет поговорить с нами.

— Может, позовём наших?

— Да ну их. Всё равно от мужиков никакой пользы. Только под ногами путаться будут, да вопросы ненужные задавать. Потом им расскажем.

Мы прошли в комнату. Мужчина поморщился, уловив запах из ночного ведра. Кларисс подхватила ведро, распахнула окно и вылила содержимое на улицу. Надо же, как всё просто, а я думала, куда всё это деть. Средние века, чего с них спрашивать?

Проветрив помещение, приготовились выслушать незнакомца.

— Зовите меня Люсьен. Меня прислала госпожа Женевьева.

Меня словно током ударило и это не осталось незамеченным.

— Что с тобой? — испугалась Кларисс.

— Да так, не обращай внимания. Продолжайте, Люсьен, — обратилась к мужчине, — так, где вы, говорите, встретились с госпожой?

— Я ещё ничего не говорил, — среагировал на мою провокацию Люсьен, — но, если вам интересно, могу рассказать.

— Интересно, интересно. Рассказывай, — решила перейти на ты.

— Не так давно в Париже появилась женщина, к которой можно было обратиться в случае крайней нужды. Она даже королю оказала некую услугу.

— О каких услугах ты говоришь?

— Она могла предсказать будущее и обнаружить пропавшего человека, а также обладала даром излечить безнадёжно больного. В иных обстоятельствах её бы ждал костёр, но тут вмешался случай: заболела жена короля, и никто не мог понять, что с ней. Тогда объявили, что все, кто сможет определить недуг королевы и помочь ей, получат вознаграждение. Вот тут-то и появилась некая лекарка. Все, кто брался излечить королеву, так и не смогли ничего сделать, а вот госпожа Женевьева справилась. Король выделил ей жилище неподалёку от своего замка, и теперь она может свободно входить в его покои.

Не соврал мужик. Об этом эпизоде из жизни подруги я уже читала в одной из исторических хроник.

— Всё это хорошо, но как ты познакомился с ней? — прервала я рассказ.

— Всё вышло чисто случайно, — тут мужчина замялся, и я поняла, что он хотел соврать.

— Говори же, не бойся. Всё сказанное тобой останется здесь, не выйдя за стены этой комнаты.

— Как мне показалось, — продолжил он, — вы догадались, что я хотел обмануть вас.

Я кивнула.

— То, что скажу, действительно должно остаться между нами. Вы можете обещать, что о нашем разговоре больше никто не узнает?

— Клянусь мощами святой Екатерины.

— Этого достаточно. Три года назад случилось так, что на мой замок напали враги нашей семьи. Меня ранили, а когда я очнулся, моя жена с дочерью исчезли. Я пытался найти их, но всё было напрасно. Однажды я встретил девочку похожую на мою дочь. Проследив за ней, обнаружил, как она вошла в некий дом. Позднее я узнал, что там проживала королевская знахарка. Продолжив следить за домом, в один из дней увидел свою жену, выходившую из него. Подходить не спешил, боясь поверить в своё счастье. На десятый день всё же решился. Войдя в дом, хотел поговорить с хозяйкой. Как оказалось, госпожа Женевьева в своё время спасла мою супругу, вылечив ту, когда она находилась на грани. Вот так и состоялось моё знакомство. Я поклялся служить госпоже до самой смерти.

Однажды она позвала меня и сказала, чтобы я отправился в таверну под рыжим петухом и нашёл некую женщину по имени Мария. Как я понял, это вы.

— Ты правильно понял. Что теперь?

— Госпожа просила привести вас к ней. Пойдёмте?

— Конечно, конечно, но, как ты видишь, я не одна. Со мной друзья. Надеюсь, ты не против, если мы пойдём вместе.

Люсьен утвердительно кивнул и, поднявшись, вышел из комнаты. Мы решили задержаться. Почему-то мне этот человек не понравился. Об этом я и сказала своим подругам. Те, правда, особого значения моим словам не придали. Ничего, попытаюсь потом проверить свою гипотезу.

— Нам пора, — вздохнула я, направляясь к выходу, — кто видел наших доблестных рыцарей?

Ответа на свой вопрос я так и не получила. Наверняка спят.

— Вы пока идите, а я чуток задержусь, поищу Кристофа. Там, где он, должны быть и остальные.

Подтолкнув Кларисс и Жаннет к лестнице, решила заглянуть в корчму посмотреть, куда направился Люсьен. Вроде бы он привёл такие факты, о которых знали только я и моя подруга. Однако проверить стоит. На лестнице столкнулась со служанкой, вручившей мне какой-то свёрток.

— Вот, возьмите. Вы забыли в комнате, — сунув пропажу в руки, девушка убежала по своим делам.

По ощущениям это была книга. Ладно, потом разберусь. Я поспешила на выход, но тут увидела Люсьена, проскользнувшего в корчму. Ага, вот это уже интересно. Решила узнать, что он будет делать. Мужчина приблизился к хозяину заведения, что-то сказал ему и тут же поспешил обратно, Я хотела покинуть своё укрытие за столбом, поддерживавшим крышу, как корчмарь подошёл к живописной группе оборванцев. Переговорив с хозяином питейного заведения, мужчины спешно покинули зал, и вышли на улицу. Я поспешила за ними. Двор был абсолютно пуст, не считая бродяг, седлавших лошадей. Куда подевались Кларисс и Жаннет и где наши мужчины? Оглядевшись, никого не увидела и решила вернуться внутрь, но тут услышала, что кто-то позвал меня. Голос донёсся со стороны конюшни. Подойдя к стойлу, заметила руку, махнувшую мне. Мол, я здесь и ты иди сюда. Раз зовут, значит, кому-то потребовалась. Рискну. Оглянулась и, не заметив ничего подозрительного, вошла внутрь.

— Машка, — услышала знакомый голос, — давай к нам.

Пошла на звук и обнаружила двух субъектов: Огюста, а рядом с ним Ивана.

— Вы чего здесь делаете? — увидев парней, удивилась я.

— Как что? Прячемся, — затягивая меня за копнушку сена, констатировал Иван.

— Прячемся от кого и зачем?

— От твоего Люсьена, — просветил Огюст.

— А что с ним не так, если приходится прятаться?

— Всё не так, — начал Иван, — он вовсе не Люсьен.

— Тогда кто? — перебила я парня, — впрочем, чего греха таить, мне гонец от Женевьевы тоже показался подозрительным.

— А кто его знает, но точно не Люсьен. Огюсту удалось подслушать его разговор с незнакомцем. Так вот, тот называл его Понсом.

— А ты ничего не путаешь? Мне Люсьен, или же, как вы говорите, Понс привёл такие данные, о которых не мог знать посторонний человек.

— Значит, твоя подруга в опасности, — заключил Иван, — и кто-то из хороших знакомых предал её. Возможно, подлинный Люсьен, также как и Женевьева, попался на крючок мошенникам.

— Что же делать? Мы не знаем, куда Понс, или как там его, направился. К тому же пропали Кларисс, Жаннетт и Кристоф.

— Подожди паниковать. Кристофа я недавно видел. Он, вероятно, отправился взять кое-что из продуктов. Твои подруги уехали с этим самым Понсом. Может, и Кристоф с ними, — успокоил Огюст, — давайте всё обсудим, а потом и решим, как быть.

— Согласна, но следует найти место, где можно укрыться от посторонних глаз.

— Знаю я такое местечко неподалёку, — удивил Иван.

— И где оно?

— Прямо здесь. Следует надавить на хозяина корчмы. Возможно, ему кое-что известно. Пошли.

Иван направился к выходу. Пришлось положиться на него. Только, как вот он справится с хозяином корчмы, отличавшимся вовсе не субтильным телосложением? Внезапно Иван остановился, посмотрел на нас с Огюстом и задумался.

— Вань, ты чего замер? — поинтересовался Огюст.

— Думаю, как нам заставить говорить хозяина этого гостеприимного заведения. Мужик он крепкий и нам нужны весомые аргументы, чтобы выудить из него хоть полсловечка.

— Думаю, топор и серп как раз подходят под эти аргументы, — вытаскивая на свет божий инструменты, влезла я в разговор.

— Машка, ты гений, — просиял Иван, — топор мне, серп Огюсту и пошли пытать мужика.

— Почему серп именно мне? — возмутился Огюст, — у меня имеется оружие получше, — он извлёк из-за спины шпагу, — вот!

На этом мы решили, что готовы к грядущему подвигу и направились в корчму, обеденный зал которой оказался заполненным страждущими путниками. Хозяина не было видно. Мне удалось выяснить у одной из служанок, что тот недавно отправился в деревню по делам. Там-то его и следует искать.

— Всё, господа, — объявила я, — теперь наша задача перехватить дядьку по дороге.

Мы выяснили, в какой стороне находится деревенька и дружной толпой в три человека направились туда. Хорошо сказать направились, пошли медленно по тропинке, занесённой снегом. По всей видимости, кроме хозяина корчмы и нас бедолаг, никому не было дела до какой-то там деревни. С одной стороны в этом был свой плюс: вскоре мы заметили одинокую фигуру, приближавшуюся к лесу. Значит, мы на верном пути. Прибавив шаг, вскоре нагнали путника.

— Эй, подожди, — крикнул Иван, — да не беги ты, нам нужно задать тебе пару вопросов.

Путник припустил в сторону грустных серых деревьев, надеясь укрыться за ними. Не, брат, так дело не пойдёт, мы тебя нагоним, и я скомандовала:

— Вперёд, в атаку!

Впрочем, мужчина не замедлил темпа. Тут, некстати, вывалился предмет, вручённый мне служанкой. Ого, да это выход. Я схватила книгу и метнула её вслед удаляющемуся мужчине. Не думала, что попаду, но удача сопутствовала мне и печатное издание, сделав хитрый зигзаг, попала точно в голову хозяину корчмы, и тот кулем свалился в сугроб. Мы поспешили и успели как раз вовремя, чтобы не дать мужчине сделать ноги. Покряхтывая, тот попытался улизнуть от нас, но не на тех нарвался: Иван достал топор и, размахнувшись им, дал понять пленнику, что шутки плохи.

— Что вам надо? — устало спросил беглец-неудачник.

— Узнать, — выступив вперёд, решила я провести допрос, — куда увезли наших попутчиков?

— А я знаю.

— Это не ответ. Вань, стукни его чем-нибудь по голове для освежения памяти.

Иван вновь замахнулся топором, хозяин корчмы закрылся руками и как-то протяжно заскулил. Из леса раздался ответный вой.

— Да не знаю я. Честно!

Договорить он не успел, вой, донёсшийся из леса, усилился.

— Кажется, волки, — вставил своё веское слово Огюст, — тикать надо.

Это я уже поняла. Но вот куда? Огюст, как я посмотрю, уже совсем освоился с лексикой двадцать первого века.

— Давайте за мной, не ровен час стая выйдет из леса. Здесь неподалёку есть сторожка. Должны успеть, пришёл на выручку наш узник.

Сказав это, мужчина припустил по дороге, а мы за ним. Своя жизнь всё же ближе к телу или как там говорится?

Минут через десять мы увидели небольшую избушку, притулившуюся на опушке. Средневековый Сусанин распахнул дверь, придержал. Успели! Едва мы оказались в безопасности, как услышали разочарованный скулёж, доносившийся снаружи. В доме было темно и холодно. Долго здесь не выдержать.

— Жакоб, — услышали мы, — меня зовут Жакоб, — решил представиться наш спаситель, — помогите разжечь очаг.

— Что делать? — поинтересовался Иван.

— Достань дрова. Они за тобой у входа.

— Чёрт, ничего не видно, — выругался Иван, наткнувшись на скамейку.

— Подождите, — я достала зажигалку, и слабый огонёк осветил небольшую комнатку с очагом посредине.

Иван с Огюстом наконец-то обнаружили дрова. Я взяла на себя роль поджигателя, то есть запалила очаг. Вскоре стало теплее и светлее. Мы расселись вокруг огня и Жакоб начал:

— Вы хотели задать мне какие-то вопросы? Я перед вами, начинайте.

Вот как-то так без всяких предисловий. Пришлось взять инициативу в свои руки:

— Скажи, ты действительно не знаешь, куда делись наши спутники?

— Действительно не знаю, но могу предположить.

— Говори, не томи.

— Думаю, их доставят в Париж, а там продадут арабам.

— Почему арабам?

— Те покупают женщин для своих гаремов, а ваши спутницы выглядели привлекательно.

— А что ожидает мужчин?

— Думаю, их могут также продать одному из султанов.

— И ты так спокойно говоришь об этом?

— Как вы думаете, что мне оставалось делать, когда на кону оказалась жизнь моей дочери. Моя корчма построена на пересечении торговых путей. Посетителей хватает. Однажды приехала группа богато одетых путников. Я отправил свою дочь обслужить их. Гости остались довольны, но, когда они уехали, я не мог найти Беатрис. Ближе к вечеру прибыл человек с предложением оказать вчерашним посетителям некую помощь. Если я не соглашусь, то никогда не увижу свою девочку. Пришлось согласиться. Мне предложили сообщать о прибытие в корчму красивых женщин и крепких мужчин, путешествующих без охраны. Затем появлялись некие люди и похищали путешественников. Так произошло и в этот раз. Я, как и всегда, отправил слугу с донесением, что в корчме остановилась группа странников, среди которых три привлекательные дамы и трое мужчин. Охраны нет. На этот раз обещали вернуть Беатрис. Я выполнил свою часть договора и мне сказали, что дочь находится в деревне. Вот туда я и направился, вы как раз задержали меня по дороге.

— Да, задал ты нам загадку. Что прикажите делать? — удивлённо спросил Иван.

— Делайте, что вам угодно, но только после того, как я найду Беатрис.

— По крайней мере, сейчас никуда идти не стоит. Дождёмся утра, — предложила я, — кстати, у меня есть книга, которую следует посмотреть. Может, там мы найдём ответы на все вопросы.

— Ты про ту самую книгу, которую мы листали накануне? — поинтересовался Огюст.

— Про неё самую, — разворачивая фолиант, ответила я, — посмотрим, что там появилось.

Перелистнув несколько страниц, увидела нечто новенькое. Во-первых, это был небольшой текст, в котором как раз говорилось о Люсьене-Понсе. Так вот, настоящего Люсьена убили, а его место занял Понс, выведавший обманом у него все подробности знакомства с моей подругой. Этот негодяй к тому же оказался похож на слугу Женевьевы. Далее говорилось, что следует опасаться Понса, но, к сожалению, эта надпись появилась слишком поздно. Вчера этого текста в книге не было. Затем мы увидели картинку, на которой была изображена избушка, в которой мы и укрылись. Далее вновь текст.

«Путников в дороге настигнет стая голодных волков. Спасение путники найдут в небольшой избушке. С восходом солнца волки скроются в лесу. Жакобу не удастся встретиться с дочерью, ибо его обманули. Искать Беатрис следует там же, где и всех остальных. Время изменится вновь. Кто-то останется там, где быть не должен, а тот, кому уготована судьба найти свою половинку, будет удивлён, обретя её. Ищите и вы найдёте то, что ищите, но не все находки будут радовать вас. Вновь на пути встанет госпожа Ленорман. Выслушайте и последуйте её советам. Ваш путь лежит в Париж. Не отпускайте от себя Жакоба. Он поможет в трудную минуту».

На этом странная запись обрывалась. Впрочем, книга могла и лукавить или же чего-то не договаривать, как это произошло вчера. Информация выдалась порциями и не всегда вовремя. Кажется мне, что это было сделано неспроста. Значит, на то были свои причины. Остаётся дождаться рассвета.

— Как видите, теперь всё расставлено по своим местам: отпала необходимость идти в деревню, куда мы направлялись. Наш путь ведёт прямиком в столицу.

— Умоляю, — произнёс мужчина, — до деревни осталось совсем чуть-чуть. Мне хотелось бы убедиться, что там нет моей дочери. Много времени это не займёт.

— Хорошо, — согласилась я, — действительно, лучше проверить и убедиться в чём-то, чем потом думать, а вдруг…

Несмотря на грозное окружение и заунывный вой волков, ночь прошла без происшествий. Утро мы встретили с воодушевлением. Стая серых разбойников, как и говорилось в книге, с восходом солнца исчезла.

— Теперь куда? — спросила я Жакоба.

— Прямо по дороге. Идти недолго.

Вскоре показалась деревенька, в которой насчитывалось с десяток домов, и виднелась небольшая церквушка. Вот и всё. Единственная улица отличалась отсутствием представителей местного населения. Пришлось постучаться в первый близлежащий дом. Дверь открылась, и на пороге показался заспанный мужик.

— Чего надо? — неучтиво поинтересовался он целью раннего визита.

Жакоб объяснил. Мужчина задумался и ответил, что вчера кто-то проезжал через деревню. Люди купили продукты и надолго не задержались. Девушки с ними не было. Незнакомцев в деревне нет. Мужчина захлопнул дверь. Правду ли нам сказали? Следует проверить. Жакоб предложил найти священника. Мы прошли в церковь, но и там получили ту же информацию: в деревне посторонних нет. Да, вчера кто-то заезжал за продуктами и быстро уехал.

— Подождите, — раздалось нам вслед, — кажется, с ними были девушки, но они оставались в повозке.

— Куда все поехали? — спросил Жакоб.

— Сказать не могу, поскольку не знаю, но вот по той дороге, — священник махнул рукой, — через пару лье будет разветвление, потом ещё одно. Вам решать, в какую сторону ехать.

Поблагодарив за информацию, решили вернуться обратно. Там можно разжиться провизией и транспортом. Пешком до Парижа идти долго, нудно и совсем неинтересно. Верхом быстрее выйдет, хотя не факт, учитывая мои навыки верховой езды. До корчмы добрались достаточно быстро. Собрав всё необходимое, вывели из конюшни лошадей, запрягли в сани. Уже плюс. Не будет страдать пятая точка. Теперь в путь-дороженьку. Хорошо, что вечером выпал снег, и мы смогли по следам вычислить, куда направился отряд, побывавший в деревне. Как оказалось, все дороги вели в Париж. Не думала я, что добраться до столицы Франции будет не так уж и просто. Это в моём времени к услугам были все виды транспорта, начиная с велосипеда и заканчивая скоростными поездами. Вжик и ты на месте. Теперь же, как оказалось, ехать придётся дня два. Несмотря на средневековье, о путниках заботились: на нашем пути с регулярной частотой встречались заведения, предлагавшие ночлег и еду, хотя и не всегда достойного качества. Так мы и ехали, останавливаясь на кратковременный отдых, узнавая, что те, кого мы ищем, следуют в том же направлении, что и мы.

Поездка прошла без каких-либо происшествий. Мы добрались до городских стен, окружавших жилые кварталы и остров Сите с королевским замком. Самое интересное, в город пришлось ехать по мосту, пересекавшем Сену. Рядом с городскими стенами, судя по пейзажу, расположились крестьянские поля и виноградники. Такой картины в современном Париже наблюдать не приходилось: по крайней мере, виноградники в моём времени уже исчезли. Я знала из прочитанной литературы, что город и его окрестности были личными владениями короля. Короли в то время не отличались особым благочестием, например, Филипп I однажды ограбил итальянских купцов, проезжавших через его домен.

Париж окончательно стал столицей Франции в тринадцатом веке и быстро превратился в богатый торговый город и интеллектуальный центр Средневековья.

Местный «мегаполис» часто подвергался разрушительным наводнениям, после которых приходилось восстанавливать мосты и укреплять береговую линию.

Были вымощены главные парижские улицы и площади, находившиеся до этого в ужасном состоянии, построены крепость Лувр, новые крепостные стены и крупный продовольственный рынок Шампо. Я представляла Лувр таким, каким видела дворец в двадцать первом столетии, но вид средневекового замка удивил меня. Да, город тринадцатого века сильно отличался от города века двадцать первого. Если центральные улицы были более-менее чистыми, то запахи, доносившиеся из боковых переулков, убивали всё благоприятное впечатление от центра. Я искала глазами собор Парижской Богоматери и, представьте себе, обнаружила, но выглядел он каким-то недостроенным. Признаться в моём времени здание смотрелось несколько лучше. Как и при въезде в другие города, нам пришлось на воротах заплатить пошлину, и мы отправились на поиски места, где можно было бы остановиться на пару дней. Такое заведение нашлось невдалеке от ратушной площади. Наших лошадей определили в конюшню, задали им корм, а нас провели внутрь и сразу же предложили перекусить. Я, конечно, была худшего мнения о средневековой кухне, но то, что принесли, было совсем неплохо приготовлено. Мяса, к сожалению, не было, но подали запечённую рыбу, оказавшуюся неправдоподобно вкусной. Вилок не наблюдалось, пришлось есть руками. В углу примостился трубадур, исполнивший, по всей видимости, популярную среди местного населения песню неприятным тенором. Вероятно, лучшего никто предложить не мог.

Владельца замка дочь, она Была здесь без друзей, одна; Я, всё, чем радостна весна, Открыть прелестнице спеша, Хотел сказать ей, как нежна Листва и песня птиц звучна; Она ж переменилась вдруг. Пролились слезы, как родник, И бедный вымолвил язык: Мой друг, сколь ты велик! Тобой уязвлена душа: Ты оскорблен был, но привык Столь к поклонению, что вмиг Находишь для отмщенья слуг. Мой друг, чей благороден нрав, Чей вид изыскан, величав И смел, сейчас летит стремглав К тебе, тем сердце мне круша; Ах, знать, Людовик был не прав, Их проповедью в бой подняв, Коль мучит душу мне недуг.

Прослушав, сей шедевр, для себя решила, что это было в первый и последний раз. Подобного счастья больше испытывать не хотелось. Шли бы эти самые трубадуры с подобными песнями куда подальше и желательно больше не попадались на нашем пути.

После обеда, мы прошли в комнату, выделенную нам. Удобства были во дворе. День только начинался, и у нас образовалась куча свободного времени. По сему решили пройтись по городу и заодно разузнать, может, кто что и знает или же слышал о наших товарищах. Затея на первый взгляд казалась не такой уж и плохой, но вот её реализация могла быть и лучше. Мы разбились на две группы и разошлись в разные стороны. Я с Иваном и Огюст с Жакобом. Удалившись от харчевни, мы оказались в тесном переплетении улочек с домами, нависшими над нами. На нас едва не попали вылитые из окна помои. Иван вовремя заметил, как женщина открывает окно и вываливает на улицу содержимое ночного горшка. Следует быть внимательнее. Так мы бесцельно бродили по улицам Парижа, пока я не предложила найти ближайшую закусочную или как там это называлось в средние века. Увидев изображение пивной бочки над входом в один из домов, решили, что это то, что нам нужно. Войдя внутрь, окунулись в атмосферу стойких неприятных запахов, напрочь отбивавших аппетит. Однако искать другое место сил не было, и мы пристроились за столом, сколоченным из грубых неотёсанных досок. Хорошо, что народу практически не было, и к нам сразу же подошла пышнотелая девица, начавшая строить глазки Ивану.

— Нам бы чего поесть, — обратила я на себя внимание.

Девица нехотя оторвала взгляд от Ивана, подмигнула ему и, повиливая бёдрам, ушла. Появившись вновь, грохнула передо мной тарелку с кашей и кусок хлеба. Зато перед Иваном поставила миску с жареной рыбой и, ласково улыбнувшись, опустила на стол кружку с пивом. Затем отправилась обслуживать вновь прибывших посетителей.

— А ты пользуешься популярностью у средневековых девиц, — подначила я своего спутника, — представь, что этой девице чуть более восьмисот лет и кости её давно истлели в могиле. Дальше думай сам, стоит ли продолжать знакомство.

Иван возмутился, заявив, что я испортила ему аппетит, но, тем не менее, пиво выпил с удовольствием, крякнул и заказал вторую кружку, чем обрадовал служанку.

Между тем вновь прибывшая компания жаждущих еды и пива расположилась неподалёку от нас. Перед ними сразу же появились кружки с пенным напитком и мужчины завели непритязательный разговор, содержимое которого привлекло моё внимание. В разговоре промелькнули знакомые имена. Незаметно толкнув Ивана, постаралась привлечь его к прослушке заинтересовавшего меня разговора, но напрасно. Мой спутник был увлечён беседой с местной официанткой. Пришлось действовать самой. Подвинувшись поближе, прислушалась. Действительно, сведения, выданные мужчинами, оказались полезными. Из разговора я поняла, что мои друзья находятся в одном из домов предместья. В ближайшее время всех должны отправить на корабль, который пришвартовался у одного из берегов реки с приятным сельхоз названием Сена. Единственное, что было непонятно, почему пленников всё ещё держат на суше и судно находится на причале. Думаю, следует проследить за компанией мужчин, чтобы выяснить, где содержатся пленники, а потом действовать по обстоятельствам. Значит так, я пойду на разведку, а Ивана направлю в корчму предупредить остальных. Я повернулась к своему спутнику, но его на месте не оказалось. Не было в зале и девицы, которая обхаживала его. Нет, нельзя на мужиков положиться: всегда в ответственный момент у них возникают какие-то дела, которые могли бы подождать, но нет, раз приспичило, надо действовать. Теперь же действовать придётся мне. Компания незнакомцев, причастных к похищению моих друзей, расплачивалась за потреблённые напитки и собиралась покинуть кабак. Я проследовала за ними, стараясь не привлекать внимания. Интересный маршрут они выбрали. Мы с Иваном видели всякое, но вот обжираловка, которую я только что покинула, была настолько затрапезной, что казалось, хуже быть уже не может. Однако те, за кем я шла, решили, что предыдущее место выглядело слишком фешенебельно и посему направились в район, о котором и говорить не хотелось: часто встречались лачуги, где, казалось, и жить невозможно. Впрочем, из этих самых лачуг доносились голоса, люди в одеждах, напоминавших лохмотья, входили туда и, прихватив детей, спешили по своим делам. Мой внешний вид радикальным образом отличался от окружающих меня людей и стал привлекать ненужное внимание. Один из мужчин, которых я преследовала, обернулся, увидел меня и что-то сказал своим попутчиком. Хотелось думать, не обо мне. Я развернулась, чтобы дать дёру, но меня подхватили под руки и куда-то поволокли, а грязная, пахнущая чем-то кислым, рука закрыла мой рот. Приплыли. В довершение ко всему на голову мне надели вонючий мешок. Тут кричи, ни кричи, а помощи ждать не от кого. Я услышала, как сказали, что ещё одна птичка попала в сети и за эту птичку, то есть, за меня можно получить неплохой куш. На этом злоключения не закончились: меня бросили на какую-то телегу и повезли, судя по запахам, поближе к воде. Я даже расслышала крик чаек. Всё, хана пришла, когда её не ждали. Кажется, придётся совершить незапланированное плавание. Недаром я видела сон, в котором оказалась вместе с Женевьевой в трюме корабля. Наконец, движение прекратилось. Меня вновь поставили на ноги и, придав ускорение, потащили вниз по ступенькам.

— Эй, принимай ещё одну звезду востока, — раздался мужской голос.

— Опять кого-то притащили? — спросил второй мужчина, — давайте её сюда. Завтра всех сдадим и денежка наша.

Скрипнула дверь, пинок в мягкое место и я приземлилась на каменный пол. Меня тут же подхватили, подняли на ноги и наконец-то сняли мешок. Было темно, но вскоре глаза привыкли, и я смогла разглядеть группу людей, расположившихся в комнате без окон. Пахло хуже некуда. По всей видимости, нужду справляли здесь же. Интересно, куда меня занесло? Внезапно раздался знакомый голос:

— Машка, ты?!

Взглянув на источник шума, вскрикнула и сама:

— Жэка, а ты как здесь оказалась?

Ко мне подошла подруга и отвела в «свой» уголок, где на куче соломы расположились Жаннетт и Кларисс. Вот и пропажа нашлась. Устроившись поудобнее, если так можно сказать, вопросительно посмотрела на Женевьеву.

— Что? — спросила та.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Как ты сюда попала и что с вами случилось? Вопросов вообще-то гораздо больше, но ответь хотя бы на эти два.

Грустно вздохнув, Женевьева приступила к повествованию.

— Значит так, — и она начала изливать душу, — всё случилось как-то непредсказуемо. Помнишь, как мы въехали в лес и попали в «аварию»?

Я кивнула.

— Было очень темно, и к тому Жак очень торопился. Честно говоря, думала, что ты спишь в телеге. Впопыхах я и не заметила твоего отсутствия, а когда поняла, было поздно что-либо предпринимать. Мы уже приехали в деревню. Вот там-то и начались все неприятности. Нашу телегу окружили какие-то люди и приказали ехать за ними. Вскоре мы оказались в подвалах замка. Наверное, сама помнишь, как побывала с Этьеном в этих самых катакомбах. Ты пошла за ключами, а мы стали ждать твоего возвращении. Не ту-то было. За нами пришли и приказали выйти во двор, где всех погрузили в карету и отбыли мы в Париж. Там нас привезли в дом на окраине и разделили на группы. Я оказалась вместе с Жаком и Лионой. Ночью кто-то выпустил нас из камеры и выпроводил на улицу, где мы увидели трёх коней. Как потом оказалось, постарались друзья Лионы. Один из них и организовал побег. Вскоре мы покинули негостеприимный город и направились на юг, где, по словам бывшего палача, можно было укрыться у его родственников. По дороге нас нагнали аристократы, бежавшие из Парижа. Их было много, и ехали они в сопровождении охраны. Я представилась как маркиза де Турмон. На меня странно посмотрели. По всей видимости, на тот момент в семействе де Турмон никакой Женевьевой и не пахло, а тут на тебе! Я пояснила, что прихожусь дальней, даже слишком дальней родственницей маркизу Полю де Турмон. Как ни странно, мне поверили и дальше мы поехали вместе. Пришлось поторопиться. Оказалось, революционные гвардейцы наступают на пятки и, если мы попадём им в руки, то наша судьба будет незавидной. Отряд направлялся на юг, где собрались представители знатных семейств, объединившись на время в дружную компанию для борьбы с революцией. Ехали почти неделю, по дороге останавливаясь в загородных дворянских имениях, до которых не добрались солдаты революции. Будь она неладна! Наконец-то, добрались до места назначения. Вновь прибывших разместили в одном из замков, хозяин которого, страстный роялист, узнав, что среди приехавших находится маркиза де Турмон, тут же загорелся предоставить ей, то есть мне, всю возможную и невозможную помощь. Так я оказалась со своими спутниками в более-менее комфортных условиях. Жак не захотел оставаться с нами и уехал к родственникам куда-то на побережье. Правда, адрес этих самых родственников оставил, предложив, если что, обращаться. Лиона нашла своего жениха, и всё время проводила с ним, вполне счастливая, изредка гадая, куда могла пропасть её тётка. Доходили слухи, что эта самая тётушка решила сбежать со своим любовником. Кто-то упомянул, что тот не обладал ни титулом, ни деньгами, но был смазлив, молод и, как это ни странно, любил стареющую родственницу Кларисс. Вероятно, они попытались уехать куда подальше, где их не могли догнать слухи, досужие домыслы и сплетни. Если это так, понятно, почему Адель решила разыграть спектакль со своим исчезновением: иначе родственники не оставили бы её вместе с возлюбленным в покое и не дали своего благословления на порочащий благородный род брак. Конечно, нельзя исключать, что влюблённые попали под жернова революционного трибунала и их уже нет в живых. Время текло однообразно и медленно. Я не знала, где ты и моя деятельная натура искала выхода. Посему я решила исследовать окрестности, изобиловавшие замками, поместьями и другой недвижимостью. Часть этой недвижимости находилась в плачевном состоянии. От нечего делать я стала бродить по заброшенным владениям, в которых находила различные безделушки. В один из дней я забрела в полуразрушенный замок, от которого сохранилась часть стен и ряд хозяйственных построек. Пройдя во двор, огляделась. Мой взгляд привлекла небольшая лестница, ведущая в полуподвальное помещение. Мне показалось, что в окне рядом с лестницей мелькнула какая-то фигура. Вот это и подвигло на подвиг. Интересно, кто бы это мог быть? Толкнув прогнившую дверь, попала в небольшую комнатушку, засыпанную опавшими листьями. По всей видимости, когда-то это помещение являлось кухней. За кучей мусора притаилась небольшая дверца, распахнув которую я попала в узкий коридор, заканчивавшийся деревянными ступеньками. Вступив на эти ступени, стала спускаться вниз, но тут одна из них, не выдержав моего веса, подломилась, я не удержалась, полетела вниз, ударившись головой о стену. Вот так закончилась моя прогулка. Очнулась ближе к вечеру. Поднявшись на ноги, попыталась вернуться обратно, но не тут-то было: того места, где я прогуливалась утром просто-напросто не существовало. Вместо этого заметила какие-то скамейки, а оглядевшись, поняла, что передо мной внутренности католического собора. Обойдя зал, убедилась, что все двери заперты и поэтому решила провести ночь внутри. Будет день — разберусь, куда меня занесло. Утром, дождавшись, когда придёт священник, выбралась наружу. Каково же было моё удивление, когда я увидела на улице автомобили и были они несколько непривычной формы. Из брошенной газеты узнала, что на дворе 1940 год. Вернувшись в церковь, решила обдумать сложившуюся ситуацию, но не ту-то было. Примостившись на скамье, задремала, — тут Женевьева улыбнулась — а очнулась на куче соломы в камере. Мне объяснили, что скоро наступит моя очередь идти на плаху. Вместе со мной в помещении находилось много мужчин, женщин и полубезумных старух, цеплявшихся за медленно уходящую жизнь руками и ногами. От отчаяния я не знала, что делать. Мне пришлось пережить целый день в ожидание предстоящей казни. Ближе к вечеру заснула, очнулась же в московской квартире. Вот незадача! Я поняла, что теперь обнаружить тебя не удастся. Впрочем, судьба распорядилась по-своему.

Одним распрекрасным днём я отправилась прогуляться под стены древнего Кремля и оказалась в Александровском саду, где имелись какие-то зачатки грота. Так вот, проходя мимо, услышала странный шум. Любопытство взяло верх, и я прямиком направилась к источнику этого шума, исходившему из грота. Подойдя ближе, заметила небольшую приоткрытую дверь, заглянула в неё, а та взяла и закрылась у меня за спиной. Оглянувшись, увидела лишь кирпичную кладку, никакой двери и в помине не было. Пришлось идти вперёд. Блуждала я не долго. Впереди виднелась решётка. Толкнув её, попала на улицу, запруженную людьми и машинами. Люди были одеты так, как одевались лет восемьдесят назад. Я поняла, что снова оказалась там, где провела ночь. Передо мной была та же самая церковь. Вот так я и бродила кругами, либо кто-то или что-то руководило моими действиями. Линии притяжения сходились в соборе святой Екатерины. Зайдя внутрь, предалась размышлениям о превратностях судьбы. Меня поразила тишина, царившая внутри. Я была совершенно одна. Внезапно слух уловил звук осторожных шагов. Протиснувшись в какой-то закуток, увидела впереди тёмный длинный коридор. Вновь ступени. Пришлось спуститься вниз, и я встретилась с массивной дверью, обитой металлическими полосами. Толкнула створку. Та легко подалась. Представь моё изумление, когда я вышла из собора и не увидела привычного для себя пейзажа. На месте величественных стен виднелись строительные леса, сновали мастеровые. На меня никто не обращал внимания. Я захотела вернуться обратно, но не тут-то было: исчез проход, через который я только что вышла. По дороге двигалась группа крестьянок, направлявшихся на рынок. Решила проследовать за ними. Так я оказалась здесь. Вылечив одну высокопоставленную особу. Получила некие привилегии и неплохой особняк неподалёку от королевского замка. Мне были известны кой-какие факты из истории средних веков и меня записали в предсказательницы. К тому же однажды появилась книга в красном сафьяновом переплёте, да та самая, которую мы купили в Москве. Из неё я узнала о твоём прибытии в Париж и решила направить к тебе преданного мне человека. Во время пребывания в Париже судьба свела меня с людьми, которые помогли мне. Однако один из них по имени Люсьен, тот, который был должен был привести тебя ко мне, предал, несмотря на то, что я спасла его жену и дочь, а он поклялся служить мне верой и правдой до гробовой доски. Женевьева грустно улыбнулась:

— Жэка, Люсьен тебя не предавал.

Подруга понимающе кивнула, а я решила рассказать про курьера, которого подруга направила ко мне.

— Ты его знаешь? Откуда?

— Люсьена я, к сожалению, не видела, но встретила человека, выдавшего себя за него. Скорее всего, Люсьен мёртв. Понс, так зовут предателя, каким-то образом смог выведать все тайны у твоего друга и, судя по его словам, человеком Люсьен был хорошим и тебя не предавал. Кстати, рассказ о твоих приключениях, о которых ты мне только что поведала, я слышала от одного человека, с чьим дедом ты знакома.

— С кем же это?

— Помнишь мужчину по имени Бертран? Он однажды ночью постучал в дверь твоего дома?

— Как же, как же, помню. Он где-то здесь в Париже. Надеюсь, с ним всё в порядке. А что это я всё о себе и о себе? Ты-то как жила всё это время? Рассказывай.

Пришлось вкратце описать события, произошедшие со мной. Я упомянула, что со мной были мои новые друзья, но на данный момент, к сожалению, не знаю, где они находятся. Наши пути временно разошлись. Женевьева, прервав мой рассказ, поведала, что в соседнем помещении находится группа мужчин. Может, кто-то из моих знакомых находится там. Я поинтересовалась нашей дальнейшей судьбой и мне пояснили, что, по всей видимости, всех отправят на восток. Наша участь будет, как я поняла, печальной: всех женщин продадут в гаремы любителям европейской клубнички. Участь подобных рабынь ужасна, если не случится чуда, и кто-либо не возьмёт одну из них в жёны. Мужчин, в лучшем случае, определят в евнухи, проведя соответствующую операцию, а в худшем отправят на рудники или в каменоломни, где долго не живут. Я задумалась о грядущих событиях. Хорошо, что Иван не пошёл со мной. Может, ему повезло и он пока в безопасности. Будем надеяться на лучшее. Мне показалось, что я задремала и во сне услышала голос, голос старухи, которая некогда приняла меня за свою дочь.

— Дочка, не переживай, не грусти. Помнишь, что я передала тебе свою силу, но ты так ни разу ей не воспользовалась. Теперь подумай, что тебе хочется больше всего на свете. Думай!

Последнее слово раздалось у меня в голове раскатами грома. «Думай!» О чём думать? Больше всего я хочу оказаться на свободе. Я открыла глаза и ничего не могла понять. Всё вокруг меня как будто замерло вязком мареве. Окружающих меня людей я видела, но они как будто находились под действием гипноза. Дверь в камеру распахнулась, словно приглашая меня на выход. Я подошла к Женевьеве, пытаясь увлечь её за собой. Не тут-то было: та стояла не в силах пошевелиться. Нет, так дело не пойдёт. Без подруги никуда не пойду! Однако в голове прошелестел голос:

— Иди одна. На свободе ты кое-что сможешь сделать для своих друзей, а какая польза будет от тебя, если ты останешься с ними? Не медли, иди!

Очнувшись, я проскользнула в открытую дверь. Охранников не было. Так, никем незамеченная, я вышла на улицу и тут же налетела на мужчину, услышав знакомый голос:

— Машка, вот это сюрприз! Я тебя потерял. Мне пришлось отлучиться по своим делам, — глаза Ивана масляно блеснули, — а когда я вернулся, тебя не было на месте. Хозяин мне поведал, что ты вышла несколько минут назад. Я последовала за тобой, и только хотел подойти, как тебя повязали.

— Вань, откуда у тебя такой жаргон? Повязали, блин.

— Так это, по телику слышал. Слушай, ты зубы мне не заговаривай, а лучше скажи, что произошло.

Пришлось вкратце рассказать о своих приключениях.

— Так, что теперь? — Иван в задумчивости посмотрел на меня, — надо выручать твоих товарищей.

— Сама знаю, но сейчас ничего не выйдет: там, — взмах рукой в сторону здания, где держали пленников, — охранников до кучи. Думаю, ночью все заснут, тогда легче действовать будет.

— Согласен. Давай вернёмся обратно. Жакоб и Огюст должны уже вернуться, с ними всё и обсудим.

Пришлось согласиться, и мы направились к себе «домой». Вот именно так, домой в корчму. На данный момент другого жилья у нас не было. Обратный путь прошёл без всяких приключений, и мы благополучно добрались до пункта назначения. Действительно, наши товарищи ожидали нас. Жакоб выглядел огорчённым, найти дочь ему не удалось.

Я рассказала, что нашла тех, кого искала. Если их отправят на корабль, пиши — пропало. Тогда до них не добраться. Увезут на Восток, как пить дать, увезут, а там продадут.

— Что делать будем? — поинтересовалась я.

— Спасать! — раздалось единственное слово.

— Когда на дело? — поинтересовался Огюст.

Ого, не прошло даром общение с Иваном. Уже овладел парень лексикой двадцать первого века. Того и гляди, забирать с собой придётся, затем вживлять в атмосферу, трудоустраивать, если дело так дальше пойдёт. Молодец парень!

— Конечно, спасать, согласилась я, — дождёмся, когда стемнеет и на работу.

— Какую работу? — удивился Жакоб.

— Ну, вот, только что про спасательные работы говорили, а он не понял.

— Ну, уж звиняйте старого.

— Да ладно тебе. Сейчас всем отдыхать, — отдала я распоряжение.

Мужики спустились вниз. Как мне кажется, пиво пить. У них такая вот расслабуха. Ладно, немножко можно. Пусть посидят, стресс сбросят, а я в одиночестве всё обдумаю. Присев на кровать, стала передвигать мысли роившиеся в голове. В своём сне я видела Женевьеву в трюме корабля и себя вместе с ней. Однако появляется вопрос: раз мои сны частенько сбываются, то я, по логике вещей, должна быть сейчас в камере, а затем вместе со всеми оказаться на корабле, двигающемся в неизвестном направлении. Что-то здесь не сходится. Почему я смогла выбраться из заточения? Впрочем, почему? Всё ясно, я воспользовалась некой, ранее не известной мне, силой, переданной в момент смерти старухой. Знать бы только, что это за сила? В темнице мне помогли слова, прозвучавшие в голове, а дальше как быть? Вспоминаю. Значит, голос велел подумать, о том, чего мне хочется. Может, сейчас попробовать. А почему бы и нет? Попытка, как говорится, не пытка. Так, чего бы пожелать? Лучше всего вновь очутиться в том дне, когда Женевьева пришла со своим письмом в гости. Стоп, а на самом деле хочется ли мне этого? Ведь Зинка никогда не встретит своего Мишеля, а Жэка Сержа. Нет уж, пусть хоть подруги будут счастливы. Может, узнать, кто мой законный супруг? Да ну его, сам когда-нибудь проявится, тогда и узнаю. Чтобы придумать? Ага, вот! Хочу принять ванну, наполненную ароматизированной солью и к тому же в родной квартире.

Закрыла глаза и ничего. Что это за сила, если ничего не происходит? Только я успела подумать об этом, как плюхнулась в воду с апельсиновым запахом. Плюхнулась прямо в платье и сапогах. Ничего себе! Попыталась выбраться из ванной, оказалось, нахожусь в собственной квартире. Приехали! Вода с платья ручьями побежала вниз. Я пребывала в недоумении. Зачем я здесь? Мои друзья в беде. Им помощь требуется. Назад, обратно назад. Не тут-то было. Ничего не произошло. Заклинание не подействовало. Значит, пока есть время, обдумаю, как вернуться обратно, а пока займусь насущими делами. Скинув платье, засунула его в стиральную машинку. Та загудела, переваривая предложенную пищу. Я заменила воду в ванной, забралась в уютную ёмкость насладиться водными процедурами. Впрочем, мне не давала покоя всё та же мысль, как спасти друзей. Стоп, посмотреть в интернете. Может, что и найдётся. Вылезла, вытерлась, завернулась в халат и прошла к компьютеру. Включила, набрала в поисковике тему о продажи женщин в гаремы восточных правителей. Ого, кажется, то, что надо. Читаем. В 1245 году из порта Гавр отплыло судно, направляясь в Турцию. Это сейчас Турция, а тогда это было османское царство.

На борту находилась группа мужчин и женщин, предназначенных на продажу. Через некоторое время после отплытия на корабль напали пираты и освободили пленников. Информация, информацией, но нам-то какая от неё польза? Наши друзья в темнице в далёком тёмном средневековье и сегодня ночью я должна была отправиться их спасать. Задача, однако! В это время стиральная машинка выдала сигнал, что стирка закончена. Пойду, разберусь. Вынула платье и тут на пол упал предмет, отозвавшийся весёлым звоном. Подняв находку, узнала в ней кошель, взятый мной у старушки по завещанию. Посмотрим, что там. Ого, золотые монеты. Вероятно, редкие. Есть у меня знакомый антиквар. Зайду к нему на чаёк, проверю, что это за денежки и сколько они могут стоить. Оделась, повесила сушиться средневековый наряд и направилась в антикварную лавку.

Звякнул колокольчик на двери. Послышался знакомый голос:

— Мария это вы? Давненько меня не навещали. Что вас привело в эту скромную обитель. Неужели надумали купить вазу, на которую обратили внимание неделю назад?

— Нет, Лев Семёнович, нет.

— Вы меня разочаровали, но проходите, говорите, что хотели узнать.

— С вами трудно лукавить и как вы догадались, что я пришла к вам за помощью?

— Опыт старого антиквара. Чай, кофе?

— Кофе, я не пила его целую вечность, — тут я не соврала: в тринадцатом веке о существовании этого напитка даже не подозревали. Вот ведь заразы какие, не могли экспедицию за кофейными зёрнами в Америку организовать.

— Присаживайтесь. Я скоро.

Лев Семенович повесил на дверь табличку «Закрыто», и исчез в подсобке. Вскоре я почувствовала чудесный ни с чем несравнимый запах, и появился хозяин с кофе и моими любимыми пирожными. Знал антиквар о моих предпочтениях. Меня считали завидной клиенткой, я частенько заглядывала в магазин, и покупала различные безделушки. После того, как с угощением было покончено, достала несколько монет, захваченных с собой.

— Вот, — протянула их антиквару, — посмотрите, представляют ли они какую либо ценность?

Лев Семёнович принял монеты, в удивлении приподнял бровь, взглянув на меня.

— Я принесу лупу, вы позволите, Мари?

— Да, да конечно, — кивнула я.

— Откуда это у вас? — раздалось из подсобки. Затем появился донельзя удивлённый мужчина, — позвольте поинтересоваться, где вы их взяли?

— Пока не скажу, — ответила я, — мне хотелось узнать, что это за монеты и сколько они могут стоить?

— Если то, что вы принесли, не подделка, то можно выручить неплохие деньги. Среди монет есть две, которые потянут на очень и очень солидную сумму, поскольку, я повторюсь, если это не подделка, известно только о трёх подобных экземплярах. Два из них находятся в музеях, а один в частной коллекции. К тому же сохранность известных монет плачевная, а ваши в идеальном состоянии. Мне потребуется провести анализ. У вас есть время?

— Сколько вам нужно?

— Часа три.

— Пожалуй, я всё доверю вам, а потом загляну. Вы не против?

— Мария, вы излишне доверчивый человек. Оставлять такую ценность на хранение. Впрочем, воля ваша.

— Когда мне зайти?

— Давайте завтра к вечеру, а лучше, для большей надёжности, послезавтра. Я успею всё выяснить, посоветуюсь со знатоками. Вас устроит?

— Конечно. До встречи.

Я вышла на улицу и направилась домой, размышляя над тем, как вернуться обратно, но ничего путного в голову не приходило. Вернусь, вновь попробую обратиться к той непонятной силе. На обратном пути полакомилась мороженым и вот я дома. Платье просохло, благоухая кондиционером. Я переоделась и нашла более удобную обувь. Теперь загадываю желание.

«Хочу вернуться обратно». Ой, забыла кошелёк. Схватила деньги и тут на меня как будто обрушился удар молотком по голове. Передо мной были стены той же комнаты, из которой я когда-то перенеслась в свою квартиру. Голова кружилась, во рту появился солоноватый привкус. Переход на этот раз дался с трудом. Тем не менее, всё удалось! Работает! Значит, Иван с Огюстом где-то рядом. Наверняка волновались, не обнаружив меня на месте. Узнать бы, сколько времени прошло с момента моего отсутствия. Я как-то раньше об этом не задумывалась. Вдруг минул месяц, а то и два. Тогда не видать мне товарищей. Будем надеяться на лучшее. Может, загуляли ребята. В Иване я не сомневаюсь. Человеку современному к загулам не привыкать, но вот Огюст? Мальчик из галантного века. Пойду, разберусь! Я поспешила спуститься вниз. Зал был девственно пуст. Никого! Даже служанок и тех не видно. Приглядевшись, поняла, что с интерьером произошли некоторые изменения в лучшую сторону. Хозяин, вероятно, решил поменять клиентуру, а заодно и зал приукрасить. Действительно, вместо деревянных грубых столов и лавок по соседству, появились столы, покрытые скатертями. За каждым из столов застыли в ожидании посетителей стулья на гнутых ножках. Мой чуткий нос уловил запах свежесваренного кофе. Не может быть! В тринадцатом веке и кофе! Вернусь лучше обратно, а потом спущусь снова. Может, сплю, и мне всё это снится. Сказано — сделано. Поднявшись на второй этаж, попыталась открыть дверь. Не вышло. Раздался возмущённый голос, поинтересовавшийся, кого черти принесли в такую рань. Я стояла не в состоянии ничего сообразить. Затем подёргала за ручку ещё раз. Может, заклинило. Всё тот же результат. Однако с обратной стороны послышались шаги, и дверь распахнулась, явив взлохмаченную женскую голову.

— Чего надо? — поинтересовалась заспанная голова.

— Я вроде этот номер сняла, — неуверенно ответила я.

— Когда успела? У меня оплачено до двух дня, а потом заселяйся. Не мешай, дай доспать.

Дверь попытались захлопнуть, но я вставила ногу в проём.

— Извините, — начала я, — а можно я загляну на минутку?

— Зачем? Тебе сказали, что съеду к двум. Проваливай!

— К сожалению, не могу, — набралась я наглости, — эту комнату сняла ещё вчера.

Девица удивилась, затем приоткрыла дверь.

— Раз так, заходи. Смотри, ничего чужого здесь нет.

Войдя внутрь, заметила, что обстановка за несколько минут успела радикально измениться. Из старого остался только шкаф, да и тот подвергся заметной реставрации.

— Извини, — отодвинув девушку, я прошла к шифоньеру и открыла дверцу, — ну, вот, а ты говоришь, что чужих вещей здесь быть не может, а это что? — я потрясла перед носом удивлённой хозяйки своей сумкой и книгой в красном сафьяновом переплёте.

Девушка выглядела ошарашенной.

— Вчера вечером этого здесь не было. Честно, — незнакомка едва не плакала, — я ничего не брала.

— Успокойся, давай спокойно всё обсудим, — устраиваясь в кресле, предложила провести переговоры, — тебя, кстати, как зовут?

— Татьяна, — со всхлипом ответила девушка, присаживаясь на краешек кровати, — а тебя как?

— Мария.

— Машка, значит, как и мою подругу. Ты не думай, я не воровка. Вчера закладывала вещи в шкаф, там пусто было. Как туда попала твоя сумка, ума не приложу.

— У тебя ничего выпить не найдётся? — спросила я, увидев початую бутылку ликёра. За стопкой и разговор пойдёт легче.

Татьяна по-быстрому накрыла на стол и разлила по рюмкам напиток. Почему-то мне захотелось всё рассказать новой знакомой. На душе было муторно, несмотря на выпитый алкоголь.

— Тань, — обратилась я к девушке, — вот ты чем занимаешься?

— Работаю на круизном судне официанткой, а что?

— Да так. Давай ещё по граммулечке.

Мы выпили, а я начала свой рассказ.

— Ну, ты даёшь, подруга? Читала нечто подобное, но чтобы вот так встретиться с настоящим попаданцем! Слушай, а ты не врёшь?

— Честное пионерское, не вру!

— Мне бы так, — мечтательно закатив глаза, позавидовал Татьяна, — я нашла бы себе мужика стоящего, а то встречаются одни козлы. Маш, а ты что делать собираешься?

— Пока не знаю. Мне бы обратно вернуться.

— Что, чувака клёвого отхватила? К нему тянет?

— Да нет. Друзей выручать надо.

— Да, друзья это святое. Знаешь, моя напарница вчера позвонила, что не приедет. С Виталиком помирилась. Вот и решила зависнуть. Айда со мной.

— Я не против. Только как мне влиться в ваш рабочий коллектив?

— Придумаем что-нибудь.

Вот мы и придумали, а к вечеру я уже была на борту круизного судна, отправлявшегося в Средиземное море. Нам с Татьяной досталась одна каюта на двоих. Работа, как мне объяснили, была не трудной. Главное не зевать, не хамить и не тормозить, а там всё пойдёт, как по маслу. На этом инструктаж завершился. На следующий день намечался заезд туристов. Заезд, так заезд. Мне чего — справлюсь. Утро встретило не совсем приятной погодой. Солнце, до этого парившее в небе, решило исчезнуть, предоставив место кучевым облакам. Настроение после вчерашних посиделок было не на высоте. Татьяна предупредила, что сегодня предстоит первое испытание: будем обслуживать персонал лайнера. Новость я восприняла спокойно и с работой справилась, ловя на себе любопытные взгляды мужской части команды. В пять вечера начался приём путешественников. Нас оставили на время в покое, и мы отправились в каюту до следующих трудовых подвигов, которые наступили ближе к вечеру, когда пришлось накрывать к ужину. Туристы, не впечатлённые погодой, предпочли зависнуть в барах. Лайнер вышел из Тулона и сразу же прошёл в воды Средиземноморья. К ночи погода окончательно испортилась. Татьяна сходила на разведку узнать, когда закончится ненастье. Знакомый радист заявил, что по прогнозам должно быть солнечно и никакого дождя, а тем более грозы не намечалось. Ничего не узнав, моя попутчица вернулась обратно. Качка усилилась. За стёклами иллюминатора совсем стемнело, раздались раскаты грома.

— Непруха! — уныло сообщила Татьяна, — что делать будем?

— Сама не знаю. У вас тут, что обычно по вечерам предлагают?

— Для персонала ничего, а для туристов всё, что им понравится.

— Ладно, — предложила я, — давай спать что ли.

— Давай, — согласилась Татьяна.

Умудрившись задремать, не заметила, как провалилась в призрачный сон. Мне снова приснился трюм корабля, заполненный пленниками. Ужасная вонь, жёсткая подстилка из соломы. Поспать не удалось. На меня обрушился поток воды. В голове пронеслось «ТОНЕМ!», но нет, меня облила водой из стакана Татьяна.

— Эй, ты чего? — спросила она.

— Что случилось?

— Ты во сне кричала и звала какую-то Женевьеву, вот я и решила разбудить тебя, но всё напрасно. Пришлось прибегнуть к радикальному способу. Рассказывай, что и почём.

— Да так, ерунда всякая.

Сон прошёл.

— Пойдем на палубу посмотрим на шторм. Никогда ничего подобного не видела, — предложила я своей напарнице.

По всей видимости, Татьяне также надоело сидеть в каюте, и она согласилась с моим планом. Мы выбрались на свежий воздух, и нас тут же окатило водой.

— Ничего себе, разыгралась непогода! — изумилась Таня, — такого ещё ни разу не случалось, аж жуть берёт.

Не успела она закончить фразу, как особо крупная волна накрыла нас и потянула за собой. С криками «Спасите! Помогите!» мы полетели за борт. Посмотрели, называется. Впрочем, нет худа без добра: рядом как раз проплывала какая-то лодка, в которую нас и подобрали. Посмотрев в сторону корабля, не увидела его поблизости. Неужели так далеко закинуло? Опять влипла, да ещё человека с собой прихватила. Везёт! Ладно, до берега доберёмся, сообщим в ближайшее отделение полиции, а оттуда доставят куда следует. После кратких размышлений решила посмотреть на своих спасителей. Это были мужчины средних лет, одетые как-то не по-нашему. Впрочем, кто их знает местных рыбаков, а то, что это были рыбаки, я не сомневалась. Может, у них так принято. Лишь бы до берега дотянуть. Тут один из спасателей поинтересовался, не с разбившейся ли мы шхуны. Я решила не уточнять, что такое шхуна, поскольку наш лайнер под это определение никак не попадал. Поэтому я кивнула. Шхуной обозвали круизный лайнер, так шхуной. Местным жителям виднее. Тут меня словно током пронзило. Мужчина сказал, что шхуна разбилась. Стоп, так быстро лайнер затонуть никак не мог, да и мы бы заметили. Здесь что-то не так. Татьяна сидела нахохлившись и никак не реагировала на наш разговор, я же решила разобраться до конца:

— Вы, что здесь делаете? — поинтересовалась у рыбаков.

— Как что? — удивились мужчины, — пассажиров корабля спасаем. Купец знатный плыл. Значит, деньги есть. Выкуп возьмём, а если денег нет, продадим арабам. Сиди, не рыпайся.

Ничего не понимаю, какой выкуп? С кого возьмут? Почему арабам продадут? Чую, дело нечистое. Придвинувшись к Татьяне, стала нашептывать, что лучше всего, как только причалим к берегу, дать дёру, поскольку мужики, что на вёслах, доверия не внушают. Девушка кивком головы дала понять, что согласна со мной, а затем обратила моё внимание на то, что местные аборигены странно одеты и у них нет часов, а уж лодка вообще такая древняя, что вот-вот развалится. За разговором мы и не заметили, как причалили к берегу, где находилось несколько человек, с надеждой вглядывавшихся в море. Нам помогли выбраться. Один из спасателей заявил, что больше в море не выйдет, и мы были последние, кого удалось спасти. От группы людей отделился юноша и направился к нам. Увидев Татьяну, бросился к ней, обнял, прижав к себе.

— Слава богу, ты жива, — прошептал он, осыпая девушку поцелуями, — Тамис, я думал, тебя забрали волны и молил бога, чтобы ты оказалась вновь со мной. Моя молитва была услышана.

Татьяна ничего не понимала, но высвободиться из объятий молодого человека не спешила. Тут я обратила внимание, как этот молодой и, надо сказать, довольно симпатичный человек был одет. На плечах юноши разместился плащ, правда мокрый, из-под плаща выглядывали куртка и рубашка, а ноги затянуты штанами, напоминавшими трико. Материал, из которого была сшита одежда, производил впечатление дорогого. Да, здесь может быть только две вещи: либо мы с Татьяной попали на встречу реконструкторов, либо, а вот о втором либо думать почему-то не особо хотелось, хотя следовало бы. Между тем прозвучала команда двигаться. Я подошла к Татьяне, которую молодой человек никак не хотел выпускать из своих объятий.

— Тикать надо, — шепнула я так, чтобы нас никто не услышал.

Легко сказать, если какой-то тип ошивается рядом. Вот он-то и услышал.

— Что значит тикать? — так же шёпотом поинтересовался он.

— Бежать надо, вот что.

— Зачем бежать? — удивился юноша, на время отпустив Татьяну, — нас проводят сейчас в корчму. Мы там обсохнем, дождёмся утра и продолжим путь.

— Ты в этом уверен?

— Конечно, эти добрые люди обещали.

— А вот я слышала нечто другое.

Рассказать я не успела. Впереди показались какие-то огни. Всё, этот наш последний шаг к свободе. Если не сейчас, то никогда.

— Ты с нами? — прячась за каким-то сараем, спросила я парня.

Тот с недоумением посмотрел на меня и собирался продолжить путь, как Татьяна, ухватив его за руку, нырнула ко мне в укрытие.

— Всё, сидим, молчим, ждём.

— Чего ждём? — недоумённо взглянув на меня, спросил юноша.

— Тебя как звать? — вместо ответа поинтересовалась я у парня.

— Хуберт.

— Так вот, Хуберт, сидим здесь и ждём дальнейшего развития событий, если хочешь, чтобы твоя возлюбленная осталась с тобой.

При этих словах Татьяна вздрогнула, бросила на меня гневный взгляд, но, тем не менее, вновь прижалась к своему спутнику.

— Мне кажется, нам следует поговорить, — начала я наступление на Хуберта, — однако не здесь. Нас могут обнаружить. Давайте пошуруем по развалинам. Может, погреб найдётся.

На этот раз молодой человек не стал спрашивать, что означает слово «пошуруем», а стал хвостиком ходить за Татьяной, проскользнувшей вглубь развалин. Вскоре послышался её голос:

— Кажется, нашла. Помогите. Здесь крышку видно, а на ней лежит обгоревшее бревно. Мне его одной не сдвинуть.

— Сейчас, дорогая, помогу, — откликнулся Хуберт.

Ей богу, кажется, мечта Татьяны найти себе достойную пару, сбылась. Только как быть, когда этот самый Хуберт узнает, кто на самом деле скрывается под личиной его девушки. Ладно, потом решим.

— Что дальше? — послышался голос Хуберта.

— Как что? Спускаться вниз и делать вид, что нас здесь никогда не было.

Сказано — сделано. Вскоре мы оказались в подвале, закрыли крышку и стали ждать. Вовремя всё сделали: послышались голоса.

— Ты точно уверен, что этот пацан был среди спасённых?

— Разумеется. Ты бы видел этого расфуфыренного павлина. Он один такой.

— Точно Хуберта видел?

— Точнее не бывает.

— Тогда куда он задевался?

— Шут его знает. Давай искать. Может, здесь спрятался. Нам с тобой бошки отвинтят, если его не найдём. Не забывай, сколько за его голову обещали — целых десять золотых! За живого, правда, только пять. Ищи, давай. Найдёшь, не церемонься. Руби по шее. Нам голова нужна, а тело прикопаем.

Шаги послышались прямо над нами. Вот говорившие, по всей видимости, что-то откинули, раздался звук упавшего бревна.

— Пошли отсюда. Здесь никого нет.

— Ищи лучше. Далеко он уйти не мог. Видел, как он в свою бабу вцепился. Найдём её, а он уж точно выручать свою кралю бросится. Тут-то голубчика и схватим. Ладно, потопали в лагерь.

Шаги удалились, голоса стихли. Я взглянула на Хуберта. Даже в темноте было заметно, как тот побледнел.

— Что это было? — заикаясь, спросил он.

— А ты не понял? Тебя хотели убить по чьему-то приказу. Подумай, кто бы это мог быть? Может, кто из родственников?

— Не может быть. Брат отца воспитывал меня с детства. Он явно не отдавал такого приказа. Есть у меня и родной брат, но в нём я тоже уверен.

— Как видишь, кто-то из них мог. Иначе, зачем бы тебя искали? Давай, колись.

— Что такое колись? — не понял парень.

— То есть, давай, рассказывай, кто ты, из какой семьи?

Сжав для храбрости руку Татьяны, Хуберт начал повествование.

— Вы не смотрите, что меня все пацаном называют. Мне уже восемнадцать стукнуло. Мой отец погиб, когда я был совсем маленьким. Нас с братом забрал в свою семью дядя и воспитывал вместе со своими детьми. Мой отец с братом занимались торговлей и довольно успешно. У дяди есть дочь. Ей четырнадцать. Так вот дядюшка решил женить меня на ней. Она, конечно, хороша, но я люблю Тамис, — Хуберт нежно посмотрел на Татьяну и продолжил, — так вот, дядя почему-то был против наших встреч и настаивал на свадьбе с его дочерью. Вообще-то он прав, так сохранились бы наши семейные капиталы. Я сказал, что подумаю, но сначала отправлюсь с партией товара в Португалию, а после того, как всё распродам, решим со свадьбой. На самом деле мы с Тамис надумали бежать, а деньги от продажи товара пустить на обустройство новой жизни. К несчастью, мой корабль попал в бурю и затонул. Товар к этому времени был продан. Часть денег я переправил дяде через своего компаньона. Жаль, что немногим удалось спастись. Думаю, на небесах им будет хорошо. Так вот, когда я выбрался на берег, нигде не мог обнаружить Тамис, но, слава богам, она нашлась.

— Один вопрос, Хуберт.

— Да, пожалуйста.

— Кому принадлежит ваш торговый дом?

— Торговый что?

— Ну, кому принадлежит ваше дело?

— Как кому? Конечно, мне.

— Почему именно тебе?

— Так ведь мой отец был старшим, а наследство переходит по старшинству. Значит, наследник я, а дядюшка был моим опекуном. Он хорошо заботился обо мне. Порол редко. Вот корабль доверил. На дочери своей предлагал жениться, а я его подвёл.

— Ну и лопух ты, — начала я отчитывать парня, — какой же ты лопух.

— Почему? — удивился Хуберт.

— Слушай. Ты наследник. Так?

— Верно.

— Все деньги у тебя.

— Не совсем. До моего взросления деньгами распоряжался дядя. Когда мне исполнилось восемнадцать, деньги, естественно, перешли ко мне.

— Тогда ещё один вопрос. Если бы ты умер, кто смог бы воспользоваться твоим состоянием?

— Как кто? Моя жена, дети.

— А если их нет?

— Тогда, конечно, дядюшка и мой брат.

— Вот видишь!

— Что?

— Ну, ты и тупой? Разве до сих пор не понял? Дядя предлагал тебе жениться на его дочери. Так?

— Всё так, но я не захотел.

— Если бы ты женился на ней и случайно утонул в море, она бы стала твоей наследницей?

— Конечно, всё по закону.

— Заладил, всё по закону. Дядюшка твой недаром хотел оженить тебя на своей дочери, а потом он бы убрал тебя.

— Как убрал? Меня нельзя, как товар, куда-то убрать. Я живой человек.

Ой, беда с этими средневековыми жителями. Ничего-то они не понимают, ни русского языка, ни современной фразеологии. Вот как с ним, с этим Хубертом разговаривать? Вбил в свою башку, что брат его отца не может ничего дурного сделать. Придётся доказывать.

— Так, слушай снова. Ты отказался брать в жёны свою двоюродную сестру.

— Отказался. По закону нельзя жениться на близких родственниках.

— Дальше что произошло?

— Как что? Я сказал, что хочу жениться на Тамис.

— А дядя что?

— Очень рассердился. Не хотел меня в это плавание отпускать.

— Думаешь почему?

— Боялся, что я не справлюсь.

— Да нет же, дурья твоя башка. Боялся он не этого, а того, что денежки уплывут мимо его кармана. Избавившись от тебя, он завладел бы всем твоим имуществом. Вот тебе и первый возможный заказчик твоего убийства.

— А кто второй?

— Твой брат.

— Не правда! — воскликнул Хуберт.

— Всё, оставим разговор на потом. Сейчас давайте выбираться.

Откинув крышку, вылезли из подвала. Дождь несколько стих.

— Куда теперь? — поинтересовалась я сама у себя.

— Я знаю, куда идти, — отозвался Хуберт, — вроде бы здесь я когда-то бывал. Неподалёку есть небольшой городок. Проберёмся туда, а там решим, как нам быть.

— Послушай, Хуб, — начала я, — нам бы каким обходным путём в город пробраться. Через лагерь похитителей идти опасно.

— Разумеется, мы пойдём обходным путём. Идите за мной.

Татьяна слегка отстала от парня и поравнялась со мной.

— Маш, не говори ему, пожалуйста, что я не Тамис.

— Что так? Ведь когда-нибудь он всё равно узнает. Что тогда?

— Тогда и решу, а сейчас подожди.

— Понравился парень?

— Не то слово. Кажется, я знаю его тысячу лет. С ним так спокойно и совершенно не страшно. Не скажешь?

— Ладно, пока промолчу.

— Маш, а Маш, — опять заканючила Татьяна, — мы куда попали?

— Сама пока не разберусь, но точно, в средние века.

— Это то, о чём ты говорила?

Я кивнула.

— Ой, Машка, я ведь думала, ты врёшь. Теперь вижу, зря не поверила. Дальше-то что?

— Будем плыть по течению. Тебе следует решить вопрос с твоим Хубертом. Мне друзей найти. Вот как-то так.

Пока мы вели неторопливую беседу, небо посерело, занимался новый день. Хуберт вывел нас на дорогу. Показались первые пешеходы, направлявшиеся в город. Вскоре потянулись и крестьянские повозки, доставлявшие продукты жителям средневекового мегаполиса. Минут через сорок мы уже подходили к воротам, возле которых скопилась толпа жаждущих попасть внутрь. Вскоре ворота открылись, и начался пропуск в город. Настала наша очередь. Узнав, где можно перекусить, пошли в направлении ближайшего трактира. Ранним посетителям предлагали остатки вчерашнего ужина: местные повара только что приступили к своим обязанностям и с кухни доносились лишь тихие разговоры и деловито сновали заспанные служанки. Перекусив, поинтересовались, нельзя ли снять комнату. Не говоря ни слова, нас провели наверх и показали место, где можно передохнуть. Меня одолевали мысли, что делать с Татьяной. Хорошо, если у неё всё сложится с Хубертом. Тогда я была бы спокойна за судьбу девушки. Во-вторых, следует выяснить, где мы находимся, и как мне добраться да Парижа, чтобы найти своих друзей. Задач уйма, а вот способов решения кот наплакал. Отдохнув, собрались на совет.

— Нам нужно в Париж, — начал Хуберт.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Там у меня брат, он поможет.

— Когда выйдем?

— Думаю, завтра с утра. На ночь глядя, пожалуй, не стоит. К тому же следует прикупить лошадь и телегу. Не пешком же идти. У кого какие деньги имеются? — поинтересовался парень.

Я вспомнила о кошельке, позаимствованном мной по завещанию. Отвернувшись, нашарила его содержимое, достала серебряную монету и выложила её на стол.

— Этого хватит?

Мои спутники с удивлением посмотрели на меня, явно заподозрив в присвоение чужого имущества.

— Вполне, ещё и останется. Продуктов купим. Ехать долго, — подтвердил Хуберт, — пошли что ли?

— Если все за, то пошли, — пришлось согласиться со здравым предложением.

Попросив хозяина оставить комнату за нами до завтрашнего утра, поинтересовались, где можно сторговать лошадь и телегу. Мужчина рассказал, где всё это продаётся, и мы отправились искать нужный объект. Оказалось, что основная торговля уже закончилась, но нам повезло. Нужный товар нашелся, и удалось купить лошадь, телегу, а также продукты за смешную цену. На руках оказалась даже сдача, которую Хуберт передал мне, назначив казначеем. Впрочем, с деньгами пришлось расстаться, заплатив за постой в трактире. На следующий день мы выехали. Хозяин местного «отеля» снабдил нас охапкой сена, которое мы положили на дно телеги для мягкости. Туда же поместили и котомки с продуктами. Распахнулись ворота и мы, продуваемые ветрами, направились в столицу. Как пояснил средневековый «Сусанин», ехать придётся двое суток и это в том случае, если не нарвёмся на бродяг, которым понравится наша повозка и лошадь. Первый день прошёл без происшествий. На ночь остановились на постоялом дворе. На следующее утро выехали пораньше. Мы с Татьяной расположились в телеге, Хуберт управлял повозкой. Меня стали волновать отношения Татьяны и её вздыхателя. Девушка за время нашего путешествия не произнесла ни слова. Говорил лишь юноша. Мне показалось, что он начал догадываться о том, что девушка не та, за кого он её принимает. Вот поэтому-то я и решила поговорить с ним, объяснив, в чём дело. Едва я начала разговор, как Татьяна, вскрикнув, упала на дно телеги. Из плеча у неё торчала стрела.

— Помоги, — прошептала она, — больно!

Хуберт, взглянув на девушку, побледнел, но повозку не остановил. Из-за деревьев показались мужские фигуры. Лошадь мчалась во весь опор. Казалось, что удастся оторваться, но тут колесо нашего транспортного средства сделало финт конём, налетев на камень. Телега накренилась и опрокинулась. Татьяна ударилась раненой рукой и потеряла сознание. Не успели мы подняться на ноги, как оказались в окружении недружелюбно настроенных людей.

— От нас убежать ещё никому не удавалось, — начал один из разбойников, — вижу среди вас человека, за которого можно получить неплохие деньги. Вернее не за него самого, а за его голову. Вставайте, нечего отдыхать. Скоро у вас будет вечный отдых, не так ли месье Хуберт?

— Откуда вы меня знаете? — удивился юноша.

— Как же не знать, если кое-кто из твоих родственников пообещал награду за тебя, — тут мужчина засмеялся, — не всего, конечно. Нужна лишь только часть твоего тела, а вот какая, сам догадайся. Ладно, собирайтесь, пошли. У нас еще много дел: следует приготовиться к усекновению главы «святого» Хуберта.

— А как же она? — юноша указал на Татьяну.

— Она нам ни к чему. Пусть лежит здесь. Сама сдохнет, либо волки сожрут.

— Без неё не пойду, — возмутился юноша.

— Нам до того пойдёшь ты сам, либо нет, глубоко наплевать. Не пойдёшь — донесём, а там, в лагере всё и завершим. Ребята, ведите этого упрямого осла.

Хуберта, несмотря на сопротивление, спеленали как младенца и потащили в сторону леса.

— А ты чего застыла, — это уже ко мне, — особое приглашение требуется?

— Она моя подруга, — указав на неподвижное тело девушки, начала я, — ради бога, помогите.

— А нам какая польза от этого будет?

Я замялась, не зная, что ответить. Тут вклинился один из нападавших:

— Эй, погодите бабами раскидываться. Сколько ещё в лесу куковать неизвестно, а вот мужских развлечений у нас нет. Подлечим эту. Может, на что и сгодится. Помогите закинуть на плечо. Дотащу! Только, чур, первым оприходую, когда очнётся.

Мужики засмеялись, но, тем не менее, помогли с доставкой Татьяны в лагерь. Нас разместили в одной из землянок. Главарь банды решил отсрочить казнь Хуберта на день, а вечером устроить банкет по случаю поимки важного пленника. Нас же на время пънки-гулянки оставили одних, приставив охранять двух пареньков. В землянке было темно, но удалось разглядеть, что там уже кто-то находится. Ещё один пленник. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я увидела женскую фигуру, притулившуюся в углу. Та, по всей видимости, спала либо же пребывала в том состоянии, когда тебе всё равно, что происходит. Пододвинувшись поближе к ней, едва не вскрикнула от удивления. Передо мной была Исабелл собственной персоной, осунувшаяся до неузнаваемости, с грязными спутавшимися волосами, но, несомненно, Исабелл. Она-то как сюда попала? Я хотела привести девушку в чувство, но меня позвал Хуберт:

— Мари, кажется, Тамис умирает.

Подойдя ближе, убедилась, что молодой человек был не так уж далёк от истины. По всей видимости, стрелу чем-то смазали, и это вещество попало в кровь Татьяны, вызвав воспаление. Худо дело, без врачебной помощи не обойтись, а лучше всего сделать переливание крови. Впрочем, о чём это я, заикнуться о переливании крови. О подобном не услышат вплоть до начала двадцатого века. Думается мне, даже королевский лекарь в это время о таком и не задумывался. Тем временем Хуберт схватил меня и торопливо заговорил:

— Спаси Тамис. Умоляю всеми святыми, спаси!

— Но ты ещё не всё знаешь, — прервала я его, но Хуберт остановил меня.

— Думаешь, я настолько глуп, чтобы не понять, что передо мной не моя невеста. Я сам видел, морские воды забрали её к себе. Она погибла. Ничего изменить нельзя. Мне повезло, — Хуберт усмехнулся, — меня спасли. Всё же я надеялся на чудо, вдруг произошла ошибка и Тамис жива. Когда причалила лодка, а вас высадили на берег, я обрадовался, увидев твою подругу. Она была так похожа на мою любимую, что я вначале принял её за Тамис, но со временем понял, что ошибался. Девушки похожи как две капли воды, но Татьяна, да, я знаю, как её зовут, выдала себя поведением. За всё время нашего путешествия она не произнесла ни слова, её жесты, походка, всё другое. Однако в ней я вижу Тамис. Прошу, спаси её.

— Я не могу. Я не лекарь, — огорчила парня.

— Ты сама многого о себе не знаешь. Сегодня ночью во сне мне явилась старуха и сказала, чтобы я напомнил тебе о даре, но о каком, не сказала.

Тут я и сама вспомнила, что некогда мне был передан не только таинственный дар, с которым мне недавно пришлось столкнуться, но и способности лекаря.

— Отойди, — попросила Хуберта, — и не смотри, пожалуйста.

Парень отвернулся, я положила руку на рану Татьяны и начала тянуть стрелу, но та не поддавалась.

— Не так, не так надо, — раздался женский голос, — подожди, я помогу.

Из своего угла к нам подползла Исабелл.

— Посмотри, прошла ли стрела насквозь? — попросила она.

Нащупав железный наконечник, я утвердительно кивнула. Исабелл обломила часть стрелы с опереньем и попросила повернуть Татьяну на бок, затем вытащила остаток стержня.

— Вот так надо, — и отправилась на своё место.

Из раны брызнула кровь. Я совсем растерялась, и тут в голове прозвучал знакомый голос «Думай о том, что хочешь сделать». Ну, конечно, как же я забыла? Следуя наитию, я положила ладонь на кровоточащую рану, которую тут же окутало голубоватое сияния и кровь постепенно стала останавливаться. Хорошо бы антисептиком разжиться, но где его взять? Стоп, кажется, знаю: паутина, вроде бы, обладает подобным действием.

— Так, нужна паутина, произнесла я вслух, — где бы достать? К сожалению, здесь темно и ничего не видно.

— Подождите, — вновь прозвучал голос Исабелл, — в углу её много. Посмотрите.

Мне удалось набрать нужное количество паутины и приложить её к ране. Теперь бы чем перевязать. На помощь пришёл Хуберт, оторвав подол от своей рубашки. Теперь только ждать. Отправила парня следить за состоянием Татьяны, а сама решила прояснить ситуацию с Исабелл. Едва я добралась до неё, как девушка призналась, что сразу узнала меня, но побоялась заговорить в присутствии незнакомых ей людей.

— Как ты здесь оказалась? — задала я банальный вопрос.

— Сама не понимаю, — ответила Исабелл, — я там, у тебя в гостях, уговорила Ивона показать мне город. Кстати, как он?

— Кто? — догадываясь, о ком хочет спросить Исабелл, поинтересовалась я.

Засмущавшись, девушка ответила:

— Как кто? Ивон, конечно. Я ведь подвела его, не послушалась и вот, очутилась здесь в западне. Так, где он?

— Отправился на твои поиски. Пока не знаю, где твой разлюбезный Ивон, но где-то здесь неподалёку.

— Ты не обманываешь, он, действительно, отправился меня искать?

— Зачем говорить неправду? Он очень беспокоится о тебе. К тому же, запомни, его имя не Ивон, а Иван.

Изсабелл удовлетворённо кивнула и продолжила:

— Так вот, Ивон, извини, Иван привёл меня в здание, которое называлось странным словом «музей». Мы поднялись по красивой лестнице и вошли в зал, в котором я сразу узнала знакомое мне место. Это был портал собора Либфрауенкирхе. Внезапно зазвучала музыка, которую я уже слышала. Мне показалось, что за порталом скрывается и всё остальное и, пройдя через него, я снова окажусь дома и увижу всех тех, с кем пришлось расстаться. Иван, попытался остановить меня, но я вырвалась и поспешила вперёд. Каково же было моё удивление и разочарование, когда, пройдя под аркой, я попала в другой зал. Тем временем помещение постепенно стало заполняться странной туманной дымкой. Когда туман развеялся, я оказалась внутри собора во время службы. Прихожане с удивлением уставились на меня. Я поспешила покинуть помещение. Выйдя за створки дверей, оказалась почему-то на поле, рядом с которым расположился замок. Я обрадовалась: снова дома! Впрочем, радость длилась недолго. Из ворот показался конный отряд. Меня окружили и приказали следовать в замок, где поместили в темницу, в которой находились мужчины и девушка. Вскоре, мужчин увели, и они больше не вернулись. Затем наступила очередь девушки. Я поняла, что в ближайшее время уведут и меня. Бежать надо. Я толкнула дверь, закрывавшую вход в комнату, где нас держали. На моё счастье её, по всей видимости, забыли закрыть или же, не посчитав меня опасной, нарочно оставили открытой, намереваясь вскоре вернуться. Выглянув в коридор, никого там не заметила и покинула своё узилище. Затем спокойно дошла до выхода из донжона и оказалась во дворе. Ко мне подлетела какая-то женщина и с криками: «Лентяйка, я тебя повсюду ищу», увела на кухню. Там, помогая поварихе, я провела время до вечера, а когда началась вечерняя трапеза, взяла сала, хлеба и незаметно покинула замок, решив добраться до дома. Однажды, я остановилась в корчме переночевать, а утром отправилась в путь. По дороге мне посчастливилось встретить купеческий обоз, к которому я и присоединилась. На этом моё везение закончилось. На обоз напали, всех купцов перебили, а меня привезли сюда и поместили в эту землянку.

— С тобой всё ясно. Решила сделать как лучше, вышло как всегда.

— Не поняла, о чём ты?

— Да всё о том. Бежать надо. Думаю, что долго нас здесь держать не будут, а вот о том, что с нами могут сделать, думать не хочется.

— Как же нам бежать? С тобой подруга, а она пока передвигаться не может.

Я взглянула на Татьяну. Да, как-то я не подумала об этом. Одну её не оставишь, да и Хуберт вряд ли пойдёт с нами. Я задумалась о дальнейшей судьбе и тут вспомнила о том, что как-то Хуберт упомянул, что в Париже у него проживает брат. Вот, кто сможет помочь. Следует переговорить с парнем. Оставив Исабелл, направилась к молодому человеку изложить созревший у меня план.

— Слушай, — начала я без предисловий, — ты как-то сказал, что в Париже у тебя имеется брат.

— Да, говорил. Думаю, он как раз вернулся из Германии. Вернее, должен был, а что?

— Сначала ответь, как далеко до Парижа?

— Если я не ошибаюсь, то достаточно близко.

— Очень хорошо. Тебе следует отправиться туда за помощью.

— А как же Тамис?

— Мы не дадим её в обиду. Пойми, если ты не приведёшь помощь, то, возможно, больше никогда не увидишь свою Тамис.

— Что надо делать?

— Немедленно отправляйся в Париж, найди брата и постарайся убедить помочь тебе. Как думаешь, сможешь сделать всё быстро? Мы как-нибудь постараемся скрыть твоё отсутствие.

— Хорошо, я побробую, но мне потребуется лошадь.

— Лошадь позаимствуешь у наших хозяев. Как мне кажется, сейчас им не до нас: вкусив спиртного, они ничего не соображают или, по крайней мере, соображают, но туго.

Я выглянула из землянки. Приставленные к нам стражи, тихонько посапывали. Вдали слышался шум веселья. Всё, путь свободен! Я подтолкнула Хуберта к выходу, и тот ужом выскользнул наружу. Я последовала за ним, чтобы убедиться, что всё пройдёт тип-топ. Мы пробрались к загону, где находились лошади. Те, почуяв приближение человека, всхрапнули, но мой спутник сумел их успокоить и, получив последние наставления, отправился за подмогой. Я вернулась обратно, позавидовав Хуберту: на свободе как-то лучше, чем в грязной землянке.

Ночь прошла спокойно. Утром нам сунули миску с какой-то бурдой. На все вопросы о нашей дальнейшей судьбе внятных ответов получить не удалось. Мужики мучились с похмелья, и разговаривать, а тем более отвечать на вопросы почему-то не хотели. Нам же лучше. Не заметят отсутствия одного из пленников. Интересно, добрался ли Хуберт до места? Я прикинула, что ближе к вечеру, если всё выгорит, он должен вернуться. Мечты, мечты!

Ближе к обеду в лагере началась активная деятельность. К нам несколько раз заглядывали разные личности, но не произнесли ни слова, также не озаботились и питанием. Интересно, что происходит? Вскоре всё само собой прояснилось: к нам ввалился один из напавших на обоз и велел всем выйти, а вот зачем, узнали, покинув землянку. Слава богу, Татьяна пришла в себя и могла двигаться. Оказалось, пленников решили перевезти в другое место. Народу, кроме нас, набралось человек двадцать. Всех погрузили на телеги с закрытым верхом, и вскоре лагерь снялся с насиженного места. Хуберта в царящей суматохе так и не хватились. Плакала наша надежда на освобождение. Как я поняла из подслушанных разговоров, всех собирались отправить в Париж, а там уж, как дело пойдёт. Не так давно были направлены гонцы к родственникам похищенных людей с предложениями их выкупа. Тех, за кого откажутся платить, решено было сдать туркам на руки. Естественно, за некое вознаграждение, а там уж их дело, куда кого пристроить. Всё должно было произойти в Париже. Что-то мне эти перспективы не понравились. Однако нравится, не нравится, не мне сейчас рассуждать. Может, Хуберт встретится по дороге. Тоже не вариант. Откуда он узнает, что это нас в телегах везут? Да, в очередной раз влипли. Надо абстрагироваться от всего и подумать о хорошем. Вспомнилась Москва, моя квартира, сосед, укрывавшийся у меня от праведного гнева жены, Женевьева и все остальные. Может, им ещё хуже, чем мне. Тем временем, пока я медитировала, мы въехали в город. Закричали стражники на воротах, требуя платы за проезд. Кто-то начал спорить с ними, а мы в это время въехали за крепостные стены. Минут через двадцать телеги остановились и нам приказали вылезать. Оказались мы во дворе какого-то дома, окружённого высокой стеной. Нас, погоняя тумаками, загнали внутрь и, что самое удивительное, провели на кухню, где накормили. Уже неплохо. Часть прибывших провели на второй этаж, остальных отправили в каморку на первом. Дверь закрылась, и вновь мы оказались предоставленными самим себе. Конечно, что можно взять с людей, у которых нет богатых родственников, способных заплатить выкуп. Вероятнее всего, мы достанемся туркам. Ничего себе, всю жизнь мечтала попасть в гарем к султану! Не знаю, как долго мы находились взаперти, по мне так очень, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл мужчина, принёсший еду. Наверное, решили перед продажей на Восток подкормить, чтобы будущие рабы лучше выглядели. Тогда и цена за нас будет больше. Ещё бы и помыться, но это из области фантастики. Если нас купят турки, там, в туретчине и примем водные процедуры. Говорят, жители востока более чистоплотны. Хорошо, что поесть принесли. К моему удивлению, нам выдали по миске, куда положили нечто, напоминавшее кашу, но очень, очень густую. Принесли, что было удивительно, разбавленное вино. Каждому досталось по вместительной оловянной кружке. Когда с едой было покончено, настроение слегка повысилось и страшно захотелось спать. Я наблюдала, как несколько человек опустились на пол там, где и стояли. Татьяна, зевнув, присела у стены и закрыла глаза. Её примеру последовала Исабелл. Что происходит? Мне предложенный напиток не понравился, я его пить не стала. Остальные же с удовольствием залили в себя живительную влагу. Стоп, кажется, начинаю догадываться, в вино было добавлено снотворное. Значит, наши охранники затеяли какую-то каверзу. По всей видимости, снотворное было также и в каше, а поскольку я предпочитала трезвый образ жизни и не употребила предложенный алкоголь, то и снотворное подействовало на меня чуть позже, чем на других. На этой мажорной ноте я отключилась. Очнулась от качки. Какая качка? Открыв глаза, зажала нос. Пахло отвратно. Рядом виднелись какие-то люди, сломанными куклами лежавшие на полу. Я огляделась. По всей видимости, это был трюм корабля. Остальные также стали приходить в себя. Глаза постепенно привыкли к темноте, и вскоре я увидела Татьяну и Исабелл. Пробралась к ним и устроилась рядом. Внезапно уловила звук, исходивший их дальнего угла трюма:

— Маш, Машка! Ты!

Я посмотрела в сторону, откуда донеслись эти слова, и не поверила своим глазам. Там была Женевьева. Слава богу, нашлась пропажа!

— Иди к нам, — позвала я подругу.

Та пробралась в наш угол, прихватив с собой клок соломы.

— Машка, ты как здесь оказалась?

— По всей видимости, также как и ты, случайно.

— Что делать будем?

— А я знаю?

Поговорить нам не дали: в трюм спустился мужчина с ведром.

— Это вам под нужды, — сказал он, поставив ведро неподалёку от лестницы. Сверху ему подали второе.

— Вода, кружка, — коротко бросил он и поднялся наверх.

Не успели мы оценить всю щедрость принесённых даров, как сверху на палубе началось движение. Послышались звуки боя. Кто-то закричал. Внезапно всё стихло, и мы замерли в ожидании. Люк открылся, вниз свесилась чья-то кудрявая голова и произнесла:

— Здесь люди. Их много. Что делать?

— Давай всех наверх, — раздался другой чуть приглушённый голос.

— Эй, вставайте, — приказала курчавая голова, — и давай на палубу.

На палубу, так на палубу. Хуже, думаю, не будет. Мы дружно встали и выбрались наверх. В лицо полетели солёные брызги. Вздохнуть хоть свежего воздуха и то дело. Я заметила, что члены команды, пленившей нас, столпились на корме и выглядели озабоченно. Их что, в плен взяли? Тогда кто мы? Пленники в квадрате? Пока я размышляла, произошли изменения в окружающей обстановке: на палубу поднялось двое мужчин, одетых в длинные плащи. Лиц рассмотреть не удалось, но то, что это были важные персоны, поняла, увидев, как уважительно к ним обращались. Один из незнакомцев достал объёмистый кошель, перекочевавший к почтительно склонившемуся мужчине.

— Где они? — услышала я приглушённый голос.

— Все пленники наверху. Смотрите, может те, кого вы ищите, находятся среди них.

Мужчины в капюшонах стали осматривать пленных.

— Это все? — спросил один из них.

— Нет, вон там, — рука указала на нашу экзотическую группу, — ещё четверо.

К нам приблизились, внимательно осмотрели и вынесли вердикт:

— Это они. Мы их забираем.

— Воля ваша. Деньги получены. Можете идти.

Мне так и не удалось разглядеть, кто же наши спасители? Нас подтолкнули к борту, с которого свисала верёвочная лестница.

— Спускайтесь, — скомандовали нам.

Никогда не приходилось заниматься подобным делом, но когда-то следует начинать. Почему бы не сейчас? Первой на шаткую лестницу вступила я. Внизу меня подхватили сильные руки и усадили на скамью. Дальше дело пошло быстрее. Увидев, что всё в порядке, за мной последовали мои спутницы. Вскоре лодка отчалила от корабля, увозя нас в неизвестность. Примерно через час или чуть больше того, лодка причалила к берегу. Нам помогли покинуть утлое судёнышко, и мы ощутили под ногами земную твердь.

— Следуйте за нами, — приказал один из незнакомцев, так и не сняв капюшона.

Мы увидели крытую повозку, расположившуюся неподалёку. По всей видимости, на ней и поедем. Хорошо, что не верхом: как-то не привыкну к подобному виду передвижения.

— Залезайте! — всё тот же голос без капли эмоций.

Пришлось подчиниться. Внутри оказалось уютно: вдоль бортов расположились скамейки, покрытые какими-то шкурами, на которых мы и разместились.

— Куда нас везут? — поинтересовалась Татьяна.

— Я лишь пожала плечами, давая понять, что мне известно ничуть не больше. Телега тронулась. К нам присоединились всё те же незнакомцы. По всей видимости, это были наши охранники. Я попыталась разговорить их, но напрасно. Единственное, что мне удалось услышать, было два слова:

— Приедете, узнаете.

Далее было совершенно бесполезно вести какие-либо разговоры. Впрочем, ехать пришлось недолго. Вскоре повозка остановилась и нам помогли выбраться наружу.

— Пройдите в дом.

По ступеням мы поднялись к массивной двери, которая тут же распахнулась, словно кто-то знал точное время нашего прибытия. Мы очутились в полутёмном зале. На этом сопровождающие растворились в темноте.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила меня Исабелл.

Я отрицательно покачала головой.

Минут через пять томительного ожидания распахнулась одна их дверей, выходивших в зал, и показался мужчина.

— Поздравляю с благополучным прибытием, — начал он, — вы слегка задержались и я уже начал беспокоиться.

— Кто вы? — не выдержав, задала вопрос.

— Ваша подруга должна знать. Я очень благодарен ей за своё спасение. Теперь наступила моя очередь отплатить ей той же монетой.

— Жэка, кто это?

— Бернард, — коротко ответила она.

— Мне знакомо это имя, — отреагировала я, — а вы случайно не из семейства де Лоруа? — это уже Бернарду.

— Мужчина с удивлением взглянул на меня и, помедлив с ответом, признался, что принадлежит к этому дворянскому роду.

— Как вы узнали такие подробности обо мне? — поинтересовался он, — маркизе я об этом не рассказывал.

Я с удивлением посмотрела на подругу и тут вспомнила, что Женевьева действительно является маркизой, как же можно было забыть.

— Вы не ответили на мой вопрос, — прервал мои размышления Бернард, — откуда вы узнали моё настоящее имя?

Подумав, решила сказать правду и поведала, что о нём мне рассказал его праправнук Кристоф, а затем привела кое-какие детали из дневника мужчины.

— Не может быть, — воскликнул он, — я уж думал, что мой род прервался, поскольку нелёгкая закинула меня далеко от дома. Значит, вы сказали, что знаете моего праправнука, и его зовут Кристоф?

Я кивнула.

— Слава богу, меня помнят и не забыли память моего отца. Его также звали Кристоф, — мужчина перекрестился, а затем продолжил, — вы, наверное, проголодались? Пойдёмте, ужин уже готов.

Нас провели на кухню, где было тепло, и ждал накрытый стол. Подкрепившись, мы потребовали от Бернарда рассказа, как он нашёл Женевьеву, как узнал о нас.

— Всё завтра, всё завтра, а сейчас отдыхать.

Отдыхать, так отдыхать. Думаю, любопытство подождёт несколько часов. Нас проводили по комнатам, где мы смогли привести себя в порядок. Я попросила нагреть воды, чтобы вымыться. Мне принесли деревянную лохань, а через час подоспела и вода. Боже, приятно-то как! Вымывшись, прилегла на кровать и задремала. Мысли хороводом закружились в голове. Вроде бы всё устаканилось: я нашла Женевьеву, спасла Татьяну, встретившую, как мне показалось, свою любовь. Исабелл отдыхает в соседних покоях. Тяжело вздохнув, отрыла глаза. Сон улетел. Найдя одних, потеряла других. Пропали Иван, Кристоф, Огюст и Хуберт. Интересно, где они? Никак не пойму я этого Огюста. Вроде бы гламурный мальчик, любимец женщин, а увязался со мной. Ладно Кристоф, он ввязался в мои проблемы по доброй воле, Иван ищет Исабелл, Хуберт втюрился в Татьяну. Теперь выручать ребят надо. Только, где их искать? Сон не шел, и я решила поговорить с Бернардом. Оделась и спустилась вниз, намереваясь обнаружить там знакомого Женевьевы. В прихожей было темно и тихо. Наверное, все спят. Я уже собралась подняться к себе, как услышала тихие голоса, доносившиеся из-за приоткрытой, двери. Подойдя ближе, попыталась заглянуть внутрь. Потянула дверь на себя, та слегка приоткрылась, и я смогла разглядеть находившихся внутри людей. Мужчина, стоявший спиной, о чём-то говорил второму, сидевшему у камина.

— Наконец-то нам удалось найти её.

Интересно, о ком это он? Послушаем, о чём пойдёт речь.

— Нам нужна только прорицательница. Остальные ни к чему, — повернувшись к говорившему, отчеканил человек, сидевший у камина.

Я едва не вскрикнула: мне удалось рассмотреть лицо незнакомца. Это был Гуго. Я поняла, что прорицательницей он назвал именно меня. Почему он сделал такой вывод? Тут я вспомнила, что во время первой встречи кое-что поведала ему о будущем Франции. Так, ничего особенного, кое-какие мелочи, о которых кода-то прочитала в интернете. Значит, мои слова нашли благодатную почву. Слушаем дальше.

— А где этот простак Бернард? — продолжил Гуго.

— В подвале. Там он и останется. Что с остальными делать будем?

— Мне нужна только Мари. Остальных можно пустить в расход. Отдай приказ своим людям. Пусть займутся.

— Подождём немного, пока не заснут. Шум нам ни к чему.

Услышав последние слова, поняла, что надо делать ноги. Стараясь не шуметь, поднялась наверх будить своих подруг, чтобы решить, как нам выбраться из очередной западни. Разбудила вначале Женевьеву и постаралась довести до неё опасность сложившейся ситуации. Та прониклась и стала одеваться. Я прошла к Исабелл и Татьяне. Те встретили новость с пониманием и не стали задавать лишних вопросов.

— Бежать надо, — высказала мудрую мысль Женевьева.

Все согласились. Бежать, так бежать. Не в первый раз. Я выглянула в коридор и услышала, что внизу раздались шаги. Всё, кажется, за нами.

— Девчонки, — захлопнув дверь, — делаем баррикаду.

Я попыталась сдвинуть кровать с места. Не хватило сил.

— Давайте, помогайте, — крикнула своим товаркам.

Девушки ухватились за деревянного монстра, но вместо того, чтобы сдвинуть сиё творение с места, просто-напросто подняли вверх.

— Давай двигай к двери, — скомандовала я, — подопрем, как следует, а потом, пока ломиться будут, вылезем в окно.

— Маш, — прервала меня Женевьева, — ты так уверена насчёт окна?

— А что в нём не так? — удивилась я.

Взглянув, поняла, подруга права: в это окошко никто из нашей компании не пролез бы.

— Эй, — обратила на себя внимание Татьяна, — кажется, есть другой путь.

— Какой же?

— Смотрите сами, — бухнув кровать на пол, Татьяна указала на отверстие, появившееся в полу. Кажется, потайной ход. Давайте ещё немного приподнимем кроватку, может, что и проклюнется.

В это время шаги приблизились к нашему убежищу и за дверью послышались приглушённые голоса, обсуждавшие, что делать с пленниками.

Я тихонько, чтобы не было слышно в коридоре, скомандовала:

— На счёт три поднимаем кровать. Раз, два, три…

Кровать подняли, а вместе с ней и часть пола, приделанного к ножкам.

— Вот это да! — удивлённо воскликнула Татьяна, увидев, ведущую вниз винтовую лестницу.

Мы дружно опустили кровать, которая, упав, на удивление хорошо и прочно заклинила дверь. В коридоре услышали шум и попытались войти в комнату, но не тут-то было: молодцы мы, хорошо уронили деревянное творение неизвестного мастера.

— Давай за мной, — пригласила всех Женевьева, начав спуск по лестнице. Вскоре мы, пыхтя, попали в какой-то подвал, заваленный бочками и досками.

— А дальше что? — Изабелл с интересом осмотрелась, — мы что, снова попали в западню?

— Не дрейфь, прорвёмся, — отодвинув одну из бочек, Женевьева боком протиснулась в показавшийся проём.

Естественно, мы не стали задавать лишних вопросов типа: «А куда ведёт этот славный проём?», «Может, поищем другой путь» и пробрались следом за Жэкой. Оказались в коридоре куда выходило несколько решетчатых дверей. Приблизившись к одной из них, заметили людей, отпрянувших от решётки.

— Вы кто? — раздался из камеры донельзя оригинальный вопрос.

— Дед Пихто, — буркнула я, поняв, что мы снова влипли в новые неприятности.

— Машка, ты что ли? — послышался знакомый голос, и к решётке подбежал мужчина, показавшийся мне знакомым.

— Вань, ты? — неуверенно спросила я.

— Я, а кто же ещё. Может, откроете нас.

— Нас, это кого?

— Ну, меня и Огюста.

— Он тоже здесь?

К решётке протопал второй мужчина.

— Что, не узнала? — спросил он.

У меня от удивления глаза полезли на лоб. Действительно это были Иван и Огюст с бланшем на пол лица.

— Вы знаете, где ключ? — наивно поинтересовалась я.

— Неа, — ответил Иван, — но знаем, где топор, которым можно сбить замок.

— И где же?

— В каморке у стражников, — слегка улыбнулся Иван, — их всего-то двое. Думаю, справитесь.

Вот не шут ли гороховый? Тут дорога каждая минута, а он выделывается. Думаю, наши преследователи уже поняли, что дверь в комнату им не открыть и прямым ходом направились в подвал за нашими ослабевшими тушками.

— Где стража? — спросила я, показав Ивану кулак.

— Прямо и налево, тут недалеко, мадам.

— Кто пойдёт за топором? — поинтересовалась я у подруг так, на всякий случай, заранее примерив на себя роль добытчицы.

— Пожалуй, я, — удивила меня Исабелл, — думаю, у меня получится.

Девушка направилась по указанному маршруту. Обернулась и помахала на прощание рукой. Я застыла соляным столпом. Интересные дела выходят, и тут же поспешила за Исабелл. Как может хрупкая девушка совладать с двумя стражниками? Тут нужна хитрость и сноровка. Оказывается, ошиблась! За углом раздался приглушенный шум, послышался звук падающих тел и голос:

— Зараза, тяжёлый!

Интересно, кто этот зараза и почему тяжёлый? Поспешила на звуки и тут увидела Исабелл, тащившую нечто напоминавшее топор, но это орудие явно было не тем, что я привыкла видеть в своём времени.

— Помоги, — попросила меня Исабелл, — одной не дотащить.

— Что это? — поинтересовалась я, разглядывая странное изделие военно-промышленного комплекса.

— А я знаю? Взяла на всякий случай. Может, пригодится.

— Брось эту штуку. Пойду, поищу чего поменьше, а то мы всей толпой этот инструмент не поднимем.

Оставив Исабелл одну, завернула за угол и увидела странную картину: оба стражника в живописных позах возлежали в своей каморке. На полу валялась разбитая ёмкость из-под вина. Интересно, кто их так приголубил? Произвела ревизию, имевшихся в каморке подручных средств и обнаружила лом, но топора, честно говорю, нигде не было. Прихватила тяжеленную железяку и вернулась к пленникам.

— Это сойдёт? — спросила Ивана.

Тот критически взглянул на меня и весь его вид вопил о том, ну, что спрашивать с женщин. Просили же топор принести, а она, что притащила?

Пока Иван размышлял над тем, что ответить, мы с Татьяной просунули лом в дужку замка, налегли слегка и опля — путь на свободу открыт.

Заключённые с удовольствием покинули темницу, и тут я заметила, что в камере есть кто-то ещё. Взглядом показав на скукоженную фигуру, спросила, кого мы забыли.

— Да так, тип один попался, — угрюмо буркнул Иван, — из-за него мы тут и оказались.

— Давайте его к нам, не оставлять же человека в беде.

Иван нехотя вернулся назад и протянул руку незнакомцу.

— Пошли, вставай, — не очень любезно обратился он к мужчине.

Тот с испугом вжался в стену и отрицательно помотал головой.

— Давайте быстрей, — поторопила я своих спутников.

Иван, применив силу, поднял мужчину на ноги и вывел того в коридор. Каково же было моё изумление, когда я узнала в нём Бернарда, но лишних вопросов задавать не стала. Время неумолимо сокращалось, а преследователи были всё ближе.

— Где выход? — попыталась я узнать у бывших пленников.

— Там, — неопределенно махнул рукой Огюст.

— Чего стоим, кого ждём? Пошли что-ли? — я направилась в указанном направлении, проверив, следуют ли за мной остальные. Оказалось, следуют, о чём-то негромко переругиваясь.

Идти пришлось мимо камеры, где до недавнего времени обитали стражники. Увидев, что те до сих пор не пришли в себя, задалась вопросом, кто их так знатно приложил? Неужели Исабелл? Тогда Ивану я не позавидую. Тяжела рука оказалась у хрупкой, на первый взгляд, девицы. Интересно, как они там? Оглянулась. Ничего себе там. Голубки шли, обнявшись, и умильно глядя друг на друга. Может, всё обойдётся, поглядев на пару, подумала я о будущей семейной жизни Ивана и Исабелл. Вскоре мы подобрались к выходу. Приоткрыв дверь, увидели, что её, как это ни странно, охраняют. Хорошо, что я прихватила с собой лом, так, на всякий случай.

— На, — протянула его Ивану, — действуй!

Тот всё понял и не без сожаления выпустил руку Исабелл. Высунувшись наружу, опустил этот самый лом на голову охранника. Думаю, не убил, всё же шлем неплохая защита. Убедившись, что во дворе пока всё тихо, мы вышли из подвала.

Где-то наверху слышался шум, и раздавались гневные голоса. Пока наши похитители не догадались, что мы на свободе, следует выбраться со двора и проникнуть в город. Разглядев в стене неприметную калитку, направилась к ней. Открыто!

— Эй, давай, сюда, — позвала товарищей.

Все гуськом последовали за мной. Что мы имеем в наличии? Направо — улица, налево — улица. Прямо — церковь, сзади — засада. Спрашивается, куда двигаться?

— Маш, ты чего? — наткнувшись на меня, спросила Женевьева, — почему стоим? Идти надо.

— Интересно куда?

Бернард, до сих пор хранивший молчание, вышел вперёд и предложил следовать за ним.

— Я с ним не пойду, — заупрямился Иван, — этот ренегат опять предаст нас. Лучше сразу на гильотину, а то придётся страдать невинно.

— Вань, ты чего к человеку привязался? Он тут всё знает и выведет нас куда нужно. Не стой истуканом. Пошли.

И мы пошли под покровом ночного неба. Сзади послышались крики. По всей видимости, охрана, наконец-то, догадалась, что пленники сбежали. Бернард протянул мне руку и увлёк за собой в полуразрушенный дом. Остальные безликими тенями скользнули за нами.

— Тсс, — приложив руку к губам, нам показали, что следует сохранять молчание.

Впрочем, говорить сразу же расхотелось, когда мимо нашего укрытия пробежало человек десять, вооружённых до зубов. Наверное, нас ищут. Дождавшись, когда стихнут звуки погони, мы покинули временное убежище и последовали за Бернардом, который по сонным улочкам вывел нас к неприметному домику.

— Нам сюда.

Дверь распахнулась, и мы вошли внутрь, оказавшись в тёмном вестибюле. Нас пригласили пройти на кухню. По крайней мере, там было тепло. Все расположились за столом. Пожилая женщина расставила миски. Вынула из печи котелок с кашей и разложила угощение. К моему удивлению, появились даже ложки. Насытившись, поднялись на второй этаж. Нас пригласили в кабинет. Комната оказалась уютной. Большую часть помещения занимали сундуки. Около окна расположился стол, за которым сидел представительный мужчина средних лет. Жестом руки он указал на лавки, стоявшие вдоль стен, приглашая присесть. Вскоре появился Бернард. Увидев его, Иван хотел что-то сказать и явно неприятное. Я жестом руки остановила его.

— Вы хотели бы знать, где находитесь? — спросил хозяин кабинета.

Мы дружно кивнули, а он продолжил:

— Бернард мой дальний родственник и моя обязанность помочь ему и его друзьям.

— Как же, — вскинулся Иван, — из-за этого вашего родственника у нас и начались все неприятности.

— В чём дело? — спросил мужчина.

— Пусть сам рассказывает, — Бернард передал инициативу в руки Ивана и тот начал изливать, накопившийся в нём негатив.

— Этот гад, — гневный взгляд в сторону Бернарда, — стал источником нашего пленения.

— Поясни! — потребовала я.

— Не перебивай, а слушай. Всё началось с того, что ты пропала. Не смотри на меня удивлёнными глазами. Сама, наверное, помнишь, что вечером все собирались идти в порт на разведку. Ты отправилась отдыхать, ну а мы приняли по графинчику пива.

— Что, даже Огюст? — не вытерпев, переспросила Ивана, зная нелюбовь Огюста к пиву.

— Даже Огюст согласился составить мне компанию. Так вот, ближе к вечеру пошли мы тебя звать на выход, но найти так и не смогли. Думаю, куда-то опять учесала. Ведь тебе постоянно на месте не сидится.

Я возмущённо фыркнула. Кто бы говорил, сам-то за своей Исабелл чуть ли не на край света упрыгал. Иван кинул на меня возмущённый взгляд. Не мешай, мол, мужику рассказывать. Ну, я и не мешала.

— Мы решили идти в порт одни. Подумали, что ты уже там. Уходя, заметил на столе какую-то книгу в красном сафьяновом переплёте. На всякий случай прихватили её. У нас оставался чуток времени, и я решил скоротать его за чтением. Интересная книженция попалась. Что-то в ней было не то. На картинке я увидел нас с Огюстом, а потом, перевернув страницу, разглядел на рисунке трюм корабля с людьми, среди которых узнал тебя, Мария. Дальше, больше, прочитал, что ты и твои подруги окажутся на корабле, направляющемся в Турцию. Ничего себе, а мы с Огюстом где? Отложил книгу и, прихватив этого прохвоста, — кивок на Огюста, — отправился в порт, чтобы на месте во всём разобраться. Там и встретил его, — брошен взгляд на Бернарда, — решил расспросить, не знает ли он, может, какой корабль вскорости отправится к османцам. Он покивал, покивал и заявил, что знает о таком корабле и пригласил пройти с ним. Мы и прошли на своё несчастье. У, гад, — Иван погрозил кулаком Бернарду, — так и прибил бы. Так вот, пошли мы за ним, а на нас какие-то люди сзади напали, по башке тюкнули, руки связали и доставили в подвал, где вы нас и нашли, а через пару дней этот, укоризненный взгляд в сторону Бернарда, — к нам попал. Мы ему и разъяснили, что негоже с людьми, которые тебе доверились, по-свински обходиться. Настучали ему немного, он и проникся. Остальное вы знаете.

Иван затих.

— Это правда? — решил проверить достоверность слов Ивана хозяин кабинета.

— Относительная, — ответил Бернард, — всё так и было. Только вот приняли мы этих господ, — кивок в сторону Ивана и Огюста, — не за тех. Появилась у меня информация, что маркизу де Турмон, — Бернард указал на Женевьеву, — могут вывезти к османам, а с ней и её подруг. Прихожу в порт узнать, что да как, а там эти два типа ошиваются да расспросы ведут. Подозрительно. Вот и решил их на время устранить. Думаю, подержу пару дней в тайном месте, пока всё не разрешится, а там и на волю выпущу. Ан, вишь, как вышло, сам попался в свою же ловушку.

Мужчина за столом засмеялся.

— Рассмешил ты меня. Хорошо, что всё так закончилось. Ладно, идите отдыхать, а вас, Мари, прошу остаться. У меня имеется разговор.

Вот так всегда. Не успеешь расслабиться, как, на тебе, новые задания сваливаются. Думаю, меня попросили задержаться не просто так. Дождавшись, пока все выйдут, мужчина выглянул в коридор проверить, не задержался ли кто у двери.

— Вы удивлены, что я просил вас о разговоре, — заметив моё недоумение, констатировал мужчина, и без предисловий ошарашил вопросом, — вам знаком некий Хуберт?

— Знавала такого.

— Когда вы видели его в последний раз?

Пришлось рассказать, утаив кое-какие детали.

— Значит, вы не причём, — сделал вывод собеседник.

— Никак не могу понять, о чём вы хотели со мной поговорить, — опешила я от такого начала беседы.

— Всё очень просто. Хуберт мой давний друг. Нас связывают не только деловые взаимоотношения. Человек он честный и никогда не станет придумывать того, чего быть не может, но вот два дня назад удивил меня, попросив о помощи неким дамам, попавшим в беду. Я-то знал, что он однолюб, и поэтому не поверил его участию в судьбе других женщин. Посему пришлось выпроводить того домой к брату. Решил, пусть там разбирается. Думаю, проспится, а на следующий день навещу его и всё выясню. Представьте моё изумление, когда брат заявил, что Хуберт в его доме не появлялся. Мне подобное заявление не понравилась, и я заподозрил неладное, но уже ничего не мог предпринять. Благодаря вам выяснил, что друг не врал. Значит, с ним случилась беда.

Вы не знаете, где Тамис? Хуберт при упоминании её имени почему-то замялся и не захотел говорить.

— У меня по поводу Тамис не слишком приятные новости.

— С ней что-то случилось? Она бросила Хуберта? Правда, вначале я принял одну из ваших спутниц за невесту другу, но, присмотревшись, понял, что это не она.

— Тамис погибла.

— Не может быть! Как же Хуберт? Он не мог и дня провести без неё.

— Девушка утонула во время шторма. Корабль, на котором она находилась, затонул. Хуберт пытался спасти её, но выбраться на сушу удалось лишь ему одному.

— Теперь понимаю, почему он так сумбурно поведал о своих проблемах, а я-то подумал, что мой друг перебрал. Что же теперь делать?

— Давайте подумаем вместе. Вот вы сказали, что приняли одну из моих подруг за Тамис. Действительно, она внешне похожа на невесту Хуберта и зовут её Татьяной.

— Странное имя.

— Она после кораблекрушения смогла вернуть вашего друга к жизни. Как вы думаете, брат Хуберта знает о Тамис?

— Конечно, она не раз бывала у него в доме и, как мне показалось, тот начал оказывать ей знаки внимания.

— Вот это нам и поможет.

— Каким образом?

— Завтра утром мы направимся с Татьяной в дом, как там его зовут?

— Кого?

— Брата Хуберта.

— Доменик.

— В дом этого самого Доменика.

— Зачем?

— Узнать, всё, что возможно о Хуберте. Татьяна сделает вид, что влюблена в Доменика. Только мне потребуется ваша помощь.

Что нужно делать?

— Вы сказали, что Татьяна похожа на Тамис только внешне. В чём же отличие?

— Знаете, жесты, походка, мелкие, едва заметные детали выдают её.

— Как я поняла, вы хорошо знали Тамис и сможете подправить поведение Татьяны, чтобы она как можно больше походила на Тамис.

— Ведь вы правы. Завтра и начнём. У меня сохранилось платье Тамис. Как-то раз, будучи у меня в гостях, она пролила вино на свой наряд. Пришлось ей переодеться, а старое платье я забрал, велев очистить служанкам. Хуберт с невестой уехали, а костюм остался. После завтрака жду вас у себя в кабинете, начнём тренировку, а ближе к обеду отправитесь в дом Доменика.

— Теперь позвольте задать вопрос и вам, — решилась я прояснить ситуацию до конца.

Мужчина с удивлением взглянул на меня. Вроде бы всё обсуждено, что ещё надо, но всё-таки кивнул в знак согласия. Мол, давай, спрашивай.

— Я хотела бы узнать о дяде Хуберта.

— С какой целью?

— Понимаете, — тут я замялась, не зная, говорить ли всю правду, но всё же решилась, — я слышала разговор неких людей, которые утверждали, что он заказал убийство Хуберта.

— Этого не может быть, — устало опустившись на скамью, ответил хозяин кабинета.

— Почему же? Я сама слышала, как предлагалось за вознаграждение убить Хуберта и принести его голову в качестве доказательства выполненного заказа.

— Поясняю. Дядя Хуберта погиб неделю назад при весьма загадочных обстоятельствах и мне кажется, что к его смерти приложил руку Доменик. У Хуберта были прекрасные отношения с братом его отца. Тот воспитал его после смерти родителей. Месяц назад, когда Хуберт отправился в плавание, Доменик приходил просить денег, но ему отказали и к тому же, их дядя взял на время отсутствия своего племянника управление делами в свои руки, не давая возможности второму брату распоряжаться семейными средствами. Доменику, скорее всего, это не понравилось, вот он и решил устранить родственника, а затем и брата, чтобы прибрать все деньги к рукам. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, спасибо. Теперь мне многое стало понятным. Покойной ночи, — на этом я покинула кабинет.

Ночь прошла спокойно. Утром, полная вдохновения, отправилась к Татьяне объяснить, что предстоит сделать. Подруга загорелась идеей и сказала решительное «да» на моё предложение послужить приманкой в деле освобождения Хуберта.

— Пусть у нас с ним ничего не получится, — приняв предложение, заявила Татьяна, — но ему я обязана помочь.

После завтрака мы явились в назначенное время в указанное место. Нас уже ждали. Тут всё и началось: это не так и то не подходит. Татьяну мучали часов пять не меньше, но к концу занятия появились одобрительные возгласы и, наконец, хозяин особняка сказал, что сейчас предстоит небольшое испытание, которое покажет, насколько хорошо Татьяна вжилась в роль Тамис.

— Элиз, войди, — открыв дверь, мужчина позвал незнакомую нам женщину.

В кабинет бочком протиснулась дородная дама лет сорока.

— Ой, — воскликнула она, едва увидев Татьяну, — исхудала-то как. Совсем тебя не кормит твой Хуберт.

Татьяна взглянула на Элиз и ответила, что в последнее время пришлось перенести слишком многое и она, к несчастью, похудела.

— Я, тебя голубушка, быстро в норму приведу. Уж от души всем накормлю.

— Всё, можешь идти, — служанку отпустили.

Женщина ушла, а хозяин дома, улыбнувшись, сказал, что Татьяна проверку прошла.

— Это няня Тамис, — пояснил он, — если уж человек, знавший девушку с раннего детства, не узнал подмены, то Доменик явно ничего не заподозрит. Теперь приведём Татьяну в соответствие с её положением и в путь.

Вошли две служанки и увели подругу с собой. Татьяну расчесали, одели в дорогое платье. Когда всё было готово, явился наш таинственный благодетель и, убедившись, что внешний вид девушки соответствует заданному образу, дал отмашку на выезд. До места нас проводили, а вот дальше предстояло действовать на свой страх и риск. Ну, что же, не привыкать. Постучав в ворота, стали дожидаться хоть какой-никакой реакции на наш визит. Что-то не торопятся нас встречать. Потолкавшись несколько минут у въезда во двор, решили искать обходные пути, которые и нашлись в виде небольшой калитки для слуг. Вот в неё мы и просочились. Странно, до вечера ещё далеко, а во дворе пусто. Обычно слуги изображали в это время суток кипучую деятельность, а тут тишина. Пройдя к дому, постучали в массивную, с виду очень крепкую, дверь. Опять пусто. Мы что, не туда попали? Значит, надо придумывать что-то другое. План провалился. Мы развернулись, чтобы покинуть негостеприимное место, как за дверью послышались шаги.

— Кого там, на ночь глядя, носит, — послышался ворчливый старческий голос, — ан не видите, дома никого нет.

Какая-такая ночь? Дело ближе к вечеру. Видно дед совсем старый и спутал время суток. Когда дверь слегка приоткрылась, перед нами предстал скрюченный временем мужчина. Увидев нас, пробурчал:

— Ить, чего припёрлись? Сказано, никого не велено пускать. Хозяин отдыхает.

Нет, вы видели такое недоразумение, видно дедок совсем в маразм впал: сначала говорит, дома никого нет, и на тебе, пускать не велено. Тут Татьяна выступила вперёд и перехватила инициативу в свои руки:

— Слышь, дед, иди, доложи хозяину, что гости к нему прибыли. Он будет нам рад.

— Ась, чего?

— Говорю, доложи хозяину, что гости пришли.

Слуга развернулся и снова запер дверь.

— И что нам делать? — не успела Татьяна договорить, как дверь снова распахнулась, и на пороге показался мужчина в богатых одеждах, по описаниям напоминавший Доменика. Теперь пан или пропал.

— Месье Доменик, — вышла я вперёд, — не будите ли столь любезны и не предоставите ли кров двум одиноким путницам, — о, как загнула. Сама от себя такого не ожидала.

— Какого рожна вам надо? — начал мужчина, — я никого не жду, — но, увидев Татьяну, сразу же переменился в лице и удивлённо вскинул брови, — Тамис?

Татьяна поклонилась, и тут началось представление. Зарыдав, подруга припала к груди Доменика, орошая рубашку горючими слезами.

— Ты представляешь, этот подонок бросил меня в бурю в открытом море, даже не попытавшись спасти. Каков негодяй! Меня вытащила на берег моя подруга. Ты сейчас единственный человек, который может помочь мне. Узнаю, что Хуберт жив, никакой помолвки. Всё отменяется. Такой слизняк мне не нужен, — Татьяна вновь зашлась слезами.

Доменик, с трудом оторвав девушку от себя, приоткрыл дверь и пропустил нас внутрь.

— Конечно, Тамис, заходи. Мой дом, твой дом.

Уже лучше. Ура, наш план на первом этапе сработал! Теперь бы выяснить, где находится Хуберт. Мы прошли внутрь, и сразу же попали в полутёмный зал с едва теплящимся камином. Дверь захлопнулась, и нас пригласили присесть к огню.

— Рассказывайте, что произошло, — начал Доменик, усаживаясь рядом с нами.

Пришлось выложить ту историю, которую мы сочинили во время репетиции. Мужчина вроде бы поверил и предложил перекусить с дороги, а затем, после позднего обеда, отправил отдыхать на второй этаж. Покой нам только снится. Какой там отдых, на разведку бы сходить, но придётся подождать, что-то мне не понравилась покладистость Доменика. Надо держать ухо востро. Шаги прислуги удалились и я, прижав палец к губам, дала Татьяне понять, что говорить можно о чём угодно, только не о нашем деле. Вот мы и завели шарманку о том, какие мужики козлы, бросили двух беззащитных девушек в открытом море, а вот хозяин дома такой милашка, такой душка. Интересно, а в средние века понятие «козёл» уже применяли? Если нет, пусть погадают, о чём это я. Думаю, если есть прослушка, наша пламенная речь и похвалы Доменику сыграют положительную роль. Насчёт прослушки я оказалась права, уловив какое-то движение за гобеленом, украшавшем стену. Показав Татьяне молчать, внимательно осмотрела творение неизвестного ткача. Оказалась права: в одном месте была едва заметная прореха, через которую можно было разглядеть всё происходящее в комнате. Прислушавшись, поняла, что за стеной уже никого нет и можно без всяких опасений исследовать тканую живопись. Подозвав Татьяну, заглянула под гобелен. Пусто! Подошла с другой стороны и тут же поняла, что нахожусь на верном пути.

— Танюш, подержи, — приподняв край гобелена, попросила подругу.

Так и есть, за ним виднелась небольшая дверца, через которую можно было попасть в соседнюю комнату.

— Тань, а нам не особо доверяли, — показав на проход, предупредила девушку, — хорошо, что мы не поддались на мнимое гостеприимство. Давай за мной, посмотрим, что в соседнем помещении, — открывая дверь, пригласила Татьяну следовать за собой.

Мы оказались в крошечной комнатушке, скорее напоминавшей хозяйственный чулан, с табуретом у стены. В противоположной стене виднелся ещё один проход. Не стоять же в этой каморке. Посмотрим, что там снаружи. Осторожно выглянув, увидела небольшой коридор с парой дверей, выходивших в него. За одной из них слышались мужские голоса. Стоит послушать, о чём ведётся разговор. Прислушались, узнали голос Доменика, а вот второй говоривший был не знаком.

— Как там наши гостьи? — поинтересовался Доменик.

— Мужиков ругают, клянут на чём свет стоит Хуберта. Кстати, что с ним делать?

— Нет человека, нет проблем. Избавимся от него, но сначала пусть подпишет кое-что и вернёт торговую печать.

— Он по-прежнему в подвале?

— А куда ему деться? Пойду, поговорю с Тамис, а потом уж и Хубертом займёмся.

Голоса стихли. Мы поспешили покинуть небезопасное место и вернулись в свою комнату, предварительно проверив, всё ли так, как было. Успели. Едва уселись на кровать, как раздался стук в дверь.

— Да, войдите, — ответила я, приглашая стучавшего в комнату.

Появился Доменик.

— Как устроились? — поинтересовался он, усаживаясь на сундук, — я распорядился, чтобы вам принесли вина. Отдыхайте. Завтра будет трудный день. Мне нужно будет обсудить с Тамис кое-какие вопросы.

Покойной ночи, — мужчина попрощался с нами, и мы услышали, как снаружи задвинули засов.

Вот тебе и вся любовь, завяли помидоры. Впрочем, в это время о помидорах ещё не знали. Так что поговорка была не актуальна.

— Что теперь? — спросила Татьяна, бросив взгляд на гобелен.

— Как что? Искать твоего Хуберта.

— Мы не найдём его. Сама слышала, Доменик собирается спуститься к нему в подвал и заставить что-то подписать. К тому же мы не знаем, где находится этот подвал.

— Тань, ты чего? Подвал находится в подвале. Идём.

Мы пробрались в коридор тем же путём, что и несколькими минутами раньше. Нашли лестницу и спустились на первый этаж, где наткнулись на старика, встретившего нас.

— Чего надоть? — не удивился он нашему присутствию.

— В подвал надоть, — ответила я.

— Так это вам через двор в конюшню. Там вход.

Поблагодарив так ничего и не понявшего старика, мы вышли наружу. Конюшню нашли быстро, поскольку туда направились две фигуры. Нам за ними. Темно-то как! Хорошо, что Доменик захватил с собой факел. Нам же светлее будет. Мужчины начали спускаться вниз по лестнице. Один из них оглянулся. Пришлось срочно спрятаться за перегородкой. Там-то я и нащупала нечто напоминавшее грабли. Только это орудие было слишком тяжёлым.

— Ты чего? Зачем тебе это? — удивилась Татьяна.

— Как зачем? Вдруг пригодится. Ладно, пошли.

— Подожди, тогда и я что-нибудь прихвачу, — девушка выудила какую-то палку с шипами на одном конце, — теперь пошли.

Следуя за мельканием слабого огонька, спустились вниз. В подвале было сумрачно и пахло сыростью. Свет факела удалился и наконец-то остановился, осветив дверь, запертую на массивный запор. Посмотрим, сюда ли мы попали? Один из мужчин, отодвинув засов, вошёл внутрь, второй остался у двери.

— Давай, — схватив подругу за руку, поторопила Татьяну к намеченной цели.

Всё бы ничего, но плохое освещение подвала сыграло с нами злую шутку. Споткнувшись о какую-то деревяшку, валявшуюся неизвестно зачем на нашем пути, Татьяна не удержалась и с криком «Спасите», повалилась на пол, чем вызвала неподдельный интерес со стороны Доменика и его спутника.

— Ага, — выйдя из каморки, где содержали, по всей видимости, Хуберта, — ещё две голубки к голубку пожаловали, а мы вас заждались. Проходите, гостями будете.

Не учёл изверг менталитета русских девушек. Привык к покорному послушанию благовоспитанных средневековых девиц, которые на раз выполняли приказы мужчин. Не на тех напал! Поднявшись на ноги, Татьяна подхватила прихваченную с собой палку и с криком «За Родину, за Сталина» кинулась на Доменика. Интересно, причём здесь Сталин? Может, генетическая память сработала? Размышлять было некогда, и я последовала примеру подруги, бросившись на мужчин с неким подобием грабель. Между тем Татьяна, не переставая кричать, приблизилась к Доменику и со всей дури долбанула его спутника палкой по голове. Тот, не ожидая такой пакости, завалился на пол. Доменик, видя подобный поворот дела, захотел спрятаться в той же камере, где держал своего брата, но не успел. Я, запутавшись в складках платья, головой врезалась в мужчину и вбила его в открытую дверь. Раскинув руки, Доменик замер на полу. Из угла на меня удивлённо посмотрели.

— Что вам надо? — спросил пленник и это был не Хуберт.

— Тань, мы, кажется, ошиблись. Твоего здесь нет.

— Так, — уперев руки в бока, Татьяна вихрем влетела в комнату, — и где, спрашивается, мой жених?

Ого, видно далеко дело зашло, если Хуберт предложил подруге руку и сердце и, как мне кажется, немаленькое состояние. Только я вот почему-то об этом ничего не знала, думается, и жених о подобном даже не предполагал. Бедный узник с испугом посмотрел на девушку и постарался вжаться в стену.

— А кто твой жених?

— Хуберт!

— В соседней камере, — проблеял испуганный натиском пленник.

— Что в соседней камере? — зло спросила Татьяна.

— Тот, кого вы ищите.

— Ты-то сам кто?

— Мы с Хубертом друзья, можно сказать, с самого детства. Сейчас вместе торговлю ведём. Вернее, вели.

— Значит, говоришь, Хуберт в соседней камере? Проверим. Если соврал, держись! — Татьяна, развернувшись, вышла, а я помогла узнику освободиться от верёвок.

— Пошли уж, — взяв заробевшего мужчину за руку, вывела того из камеры.

Татьяна пыталась в это время вскрыть дверь второго каземата, где должен был находиться Хуберт. Правда, безуспешно.

— У месье Доменика должен быть ключ, — подсказал освобождённый нами мужчина.

Я пошарила в карманах, находившегося в отключке негодяя, и нашла нужную нам вещь.

— Держи, — протянула ключ подруге.

Несколько мгновений и запор поддался натиску. Татьяна прошмыгнула в открытую дверь, и тут же послышался её встревоженный голос.

— Маш, помоги.

Я поспешила на зов и то, что увидела, мне очень не понравилось: на полу, весь в крови, лежал бездыханный Хуберт.

— Надо вытащить его отсюда.

— А ты уверена, что он жив?

— Проверила, дышит, только вот без сознания.

— Эй, как тебя зовут? — спросила напарника Хуберта.

— Гийом, — ответил тот.

— Слышь, Гийом, помощь твоя нужна.

— Что делать?

— Во-первых, давай затащим этих уродов, — я показала на Доменика и его спутника в камеру и запрём их, а потом поможем твоему компаньону.

— Кто такой компаньон? — удивился новому слову Гийом.

— Не бери в голову, просто помоги.

Мы быстренько управились с первой поставленной задачей. Со второй было гораздо сложнее. Куда нести Хуберта? Здравниц, думается, рядом нет. Нести в дом Доменика? Вопрос спорный. Впрочем, выбора не велик. Подхватив безвольное тело, вынесли из подвала и через двор доставили к дверям дома. Дверь оказалась заперта. Постучали и услышали всё тот же старческий голос, поинтересовавшийся, кого принесло. Ответили, что пожаловали в гости к месье Доменику. Дверь распахнулась, пропуская нас внутрь.

— А кто это с вами? — заинтересовался старик, заметив тело Хуберта.

— Брат хозяина.

— Ой, что это с ним? — засуетился старик, — давайте его сюда, открыв дверь, нас впустили в некое подобие спальни, — кладите на топчан, я сейчас водички принесу.

Мы внесли Хуберта и уложили на матрац. Мужчина так и не пришёл в себя. Осмотрев больного, поняла, что его подвергали пыткам. На руках и лице виднелись синяки и гематомы. Расстегнув рубаху, увидела, что грудь представляет один сплошной синяк, кажется, и рёбра сломаны. Хуберт застонал, когда я попыталась снять с него рубаху. Да, досталось парню. Что делать? В это время появился старик с кувшином воды.

— Принесите чистую тряпку, — попросила я его.

— На, держи, — мне протянули кусок полотна.

Намочив ткань, начала протирать лицо Хуберта. Дела обстояли ещё хуже, чем я предполагала. Нос сломан, губы разбиты, глаза заплыли. Кто-то очень постарался, чтобы он поскорее отправился к праотцам.

— Тут нужен врач, — вынесла я свой вердикт, — кто может помочь? — обратилась к находившимся в комнате. Меня даже не удивило, что никто положительно не ответил на поставленный вопрос. Думаю, меня не поняли: слова врач ещё не существовало.

— Тогда попрошу всех выйти. Тань, а ты останься.

Старик никак не отреагировал на мою просьбу выйти.

— Я смогу помочь, — совершенно чётко и ясно произнёс он. И куда девалась вся его неуклюжесть и старческий маразм? Перед нами был вменяемый человек, отдающий отчёт своим поступкам.

— Господину Хуберту помогу, хороший он человек, не то, что его братец.

Я, не обладая достаточными познаниями в медицине, собралась запаниковать, как в голове прозвучал уже знакомый голос, продиктовавший необходимые ингредиенты растительного происхождения. Я всё повторила, чем изумила слугу.

— О, да вы травница и к тому же, как я погляжу, сведущая в своём ремесле. Бабушка моя знала толк в знахарстве. Она меня и научила разбираться в разных травах и настойках. Я думал, вы стушуетесь, госпожа, ан нет, всё по делу назвали. Сейчас принесу. Есть у меня кой-какие запасы. Только ведь травы сами по себе не помогут.

— Знаю. Сейчас нужно воды вскипятить. Тань, иди, займись. Найди пестик и ступку, а также пару плошек и кувшин с кипятком не забудь.

— Вижу, не ошибся в тебе, — развернувшись, старик увёл Татьяну.

Я тем временем решила вытереть следы крови и грязи у Хуберта. Тот, очнувшись, поинтересовался, где Тамис-Татьяна. Я успокоила его, сказав, что с ней всё в порядке.

Вскоре вернулись помощники. Я заставила подругу растолочь одни травы, а сама принялась заливать кипятком другие. Старик всё время внимательно наблюдал за мной.

— Вот смотрю я на тебя, и ты напоминаешь мне одного человека, с которым я был когда-то знаком. Те же жесты, те же слова, те же настойки. Помню, как однажды лечила она мне синяки да ссадины. Всё точно как ты делала. Не знаю, жива ли она сейчас?

— Умерла, — ответила я, даже не подумав, что речь может идти о ком-то другом, а не о старухе-знахарке, встретившейся мне на пути и передавшей свои знания.

Старик выглядел ошарашенным.

— Ты, что, знала Манон?

— Приходилось, — устало ответила я.

— Расскажи о ней, — умоляюще попросил дворецкий.

— Давайте чуть позже. Вот закончу с Хубертом, а потом и с вами поговорю.

Старик смахнул слезу и отошел в сторону. Когда всё было готово, напоили Хуберта настоем, который ему не слишком-то понравился. Даже сквозь забытьё он попытался выплюнуть его и начал ругаться. Ладно, с одним делом справились, осталось присыпать травами раны и перевязать их. С помощью Татьяны и с этим закончили. Теперь только ждать. Татьяна вызвалась быть сиделкой у постели больного, а я пошла искать старика, чтобы рассказать о своём знакомстве с Манон, если, конечно, мы подразумеваем под этим именем одного и того же человека. Нашла слугу перед камином, в задумчивости глядевшим на огонь.

— А, это ты, — устало произнёс он, откинувшись на спинку кресла, — рассказывай.

Устроившись рядом с ним на скамейке, поведала о встрече в лесной избушке. Рассказала всё, ничего не утаивая.

— Узнаю её. Она это была, она. Спасибо.

— За что спасибо? — удивилась я.

— За то, что проводила её в последний путь, за то, что та последние минуты провела с тобой, думая, что ты её дочь.

— Неужели дочь так никогда не решилась навестить свою мать?

— Её кровиночка, её дочка ушла в мир иной.

— Как? — воскликнула я, потрясённая сказанным.

— Всё очень просто — чума! Тогда болезнь забрала с собой больше половины жителей города. Я знал Манон. Впрочем, это было так давно. Я даже был в неё влюблён, но затем наши пути разошлись. Такова жизнь. Хорошо, что ты помогла моей знакомой уйти в загробный мир, не оставила одну.

— Вы позволите один вопрос?

— Спрашивай.

— Почему вы так себя вели, когда встретили нас? На первый взгляд, перед нами предстал старик и не совсем дружный с головой. Зачем это было? Ведь сейчас вы совсем другой человек.

— А ты как думаешь? Жить как-то нужно. Вот и придумал себе образ, послушного, отчасти расторопного человека, но недалёкого умом. Поверь, так легче было находиться в этом доме. Доменик не получил от отца наследства. Всё осталось Хуберту, как более умному и деловому. Доменик был торговец так себе. Ничего не мог решить без подсказки. Как-то он вложил без согласия Хуберта все средства в одно сомнительное дело и прогорел. К тому же занял денег, а ростовщики ждать не захотели. Обращался к брату отца, но тот отказал в помощи, ничего не дал. Вот он и придумал план, как завладеть всем имуществом, а тут подвернулся благоприятный случай. Хуберт сам попал в расставленную ловушку, заявившись к Доменику с просьбой о помощи. Сами видите, какую помощь он получил. Вот таковы дела. Судить вам. Сейчас извини, устал что-то. Пойду, прилягу. Утром встретимся.

Старик вышел, а я проведала Хуберта. Тому стало легче, дыхание выровнялось, щёки порозовели, но в целом он производил ужасное впечатление. Татьяна осталась с ним на ночь, а я пошла почивать. Едва голова коснулась подушки, как я провалилась в беспокойный сон. Перед глазами стали мелькать разрозненные образы. Мимо меня проходили все те, с кем удалось когда-то встретиться: Жаннетт, Кларисс, Иван, Огюст, Жан, Этьен и вдруг среди этих знакомых фигур всплыла та, которую я видела в Москве времён пожара восемьсот двенадцатого года. Мадам Ленорман. Видение было настолько ярким, что я проснулась. В комнате кто-то был.

— Не волнуйся, — послышался женский голос, — мы с тобой уже виделись, там, в Москве. Вспомнила?

— Мадам Ленорман?

— Она самая.

— Но как?

— Судьбы господни неисповедимы. Пришлось покинуть Париж, чтобы помочь вам, тебе и Женевьеве. Опять вы оказались не в том месте и не в то время.

Теперь слушай меня и запоминай, что скажу. Выполнишь всё в точности, вернёшься домой, если, конечно, сама захочешь.

— Что значит, если захочу? Ещё как захочу. Что мне в мрачном средневековье делать?

— Погоди, не кипятись. Мне кажется, что ты привыкаешь и довольно быстро к любой обстановке или я не пава?

Задумавшись, кивнула, что правда, то правда. Только вот во все времена заботиться о других приходится. Подруг вот замуж пристроила, а сама вековухой кукую. Неправильно как-то.

— Вижу, прониклась, — продолжила мадам Ленорман. Думаешь, играешь роль жилетки, в которую все плачутся и которую вскоре сушить придётся. Отчасти верно. Теперь запоминай. Попадёшь домой только тогда, когда вернёшь историю на круги своя.

— Что значит на круги своя? Я тут причём? История как шла, так и идти будет.

— Не совсем. Дел вы с подругой наворотили немало. Вспоминай: Зину замуж выдали? Выдали. Женевьеву обвенчали? Обвенчали. Татьяна в средневекового парня влюбилась? Влюбилась, а должна была замуж за своего школьного вздыхателя выйти. То-то же. Изменили вы ход событий, но ладно. Вроде бы ничего страшного не случилось. Правда, имеется один звоночек и очень уж мне он не нравится.

— В чём дело? — любопытство взяло верх над рассудительностью.

— Сергей исчез.

— Разве?

— А ты не знала?

— Думала, что неправда. Что делать?

— Искать. Знаю, где он находится. Только далековато будет. Поторопиться надо бы, а то вскоре богу душу отдаст.

— Как отдаст? — испугалась я, — не надо.

— Вернуться следует тебе, и завершить все свои дела.

— Куда вернуться? Домой?

— Не совсем. Ждёт Серж свою супругу в тюрьме Консьержери. Там с ним и мать Поля, прапрадеда твоей подруги. Смотри, что вы с Женевьевой натворить умудрились. Подписали смертный приговор одной из вас, а там, может, и ещё кому с жизнью придётся расстаться.

— Не может быть. Ведь мы всем помогали и ничего за это не требовали. Теперь вот с Сергеем, как вы сказали, беда приключилась. Как же он в восемнадцатом веке оказался?

— Очень просто. Женевьева ведь его жена, не так ли? Значит, Сергей и Агнесс родственники, а родственники должны помогать друг другу. Родственные связи, знаешь ли, притягивают. Вспоминай, семейство Турмон теперь и тебе очень близко. Кое-кому из них ты уже помогла. Вспомнила? Ну, вот и хорошо. Таким образом, и Серж на помощь своим родственникам отправился, да сам в ловушку времени попал. Такие вот дела.

Ладно, об одном тебе сказала. Теперь о втором действующем лице.

— О ком втором?

— О Кристофе. Знаком тебе такой?

— Конечно. Только вот пропал он. Ищу, но пока напрасно.

— Найдёшь его, поможешь Сергею. О Жаннетт и Кларисс не беспокойся. С ними всё в порядке будет. Жаннет мальчиков своих найдёт, вернёт замок и земли. Кларисс окажется с мужем в Париже времён Консульства. Маркиза де Молье жива и здорова. Сейчас она со своим любовником. Уедут они в Россию. Там и останутся. Этьен уже к сестре вернулся. Пройдёт время, вернут им их наследство. Вот только одно мне не понятно. Было видение, что вы с Этьеном должны встретиться, а вот где и когда, не ясно. Ладно, дело не в этом. Главное, что все живы и здоровы. Дальнейшее от тебя зависеть будет, не беспокойся пока ни о ком из них. Поверь, уж я-то знаю.

— А что с Кристофом? Как его найти? Где он?

— Слишком много вопросов, но постараюсь ответить. Здесь он, неподалёку. Но добраться до него нелегко. Заперт в темнице. Твоя задача найти это место.

— Как сделать это? Я здесь никого не знаю. Найти Кристофа, мне кажется, также легко, как и иголку в стоге сена.

— Не всё так плохо, как кажется. У вас ведь есть некая книга. Вот в ней ищите ответ.

Договорить мадам Ленорман не успела. Раздался стук в дверь.

— Маш, ты спишь? — услышала я голос Женвьевы.

— Да нет.

Зная темперамент подруги, я могла предположить, что, не услышав моего ответа, та начнёт ломать дверь.

— Открывай, давай. У меня потрясные новости.

Поискала глазами свою собеседницу, но комната была пуста. Мадам Ленорман исчезла. Вздохнув, отодвинула засов. Дверь распахнулась и на пороге появилась взбудораженная Женевьева.

— Что у тебя опять не так? — осадила я пыл подруги.

— Почему не так? — удивилась та, совсем наоборот. Смотри, — Жэка протянула мне злополучную книгу, читай!

— Чего читать? — мне почему-то, после разговора с мадам Ленорман, захотелось побыть одной.

— Ты помнишь, что именно из этой книги мы узнали, что нам делать и что должно случиться?

— Было дело, — нехотя пришлось согласиться.

— Так вот, — не отстала подруга, даже видя моё нежелание продолжить разговор, — там про нас снова написано.

— Ладно, давай, — я протянула руку, чтобы забрать книгу.

— Сначала лучше присядем, а потом я тебе вкратце перескажу, что успела узнать.

Мы устроились на кровати и Жэка начала:

— Значит, нашла я эту книженцию совершенно случайно. Ой, думаю, старая знакомая. Взяла я её и открыла, а там, — Женевьева от возбуждения даже взмахнула руками, — Серж.

— Какой Серж? — сонно спросила я.

— Как какой? Муж мой. Ты, что, забыла?

— Да нет, помню вроде. Дальше-то что?

— Вот я и говорю, а там Серж.

— Где там?

— Да в книге же.

— Не может быть твой законный супруг в книге. Он дома должен сидеть.

— В том-то и дело, что нет. Сидит он в тёмном подвале, а с ним ещё какие-то люди. Вот!

Тут я, наконец, проснулась. Стоп. Не об этом ли говорила мадам Ленорман? Ну конечно, а я сразу никак понять не могу. Сбила меня Жэка с толку. Я выхватила книгу из рук подруги и начала листать. Добралась до картинки с изображением Сержа, хотела перевернуть страницу, но Женевьева остановила меня.

— Дальше ничего нет.

— Совсем ничего?

— Совсем?

— Ты в этом уверена? — тем не менее, я перелистнула страницу. Действительно, пусто. Только хотела положить книгу, как заметила, что стали появляться надписи и рисунки.

— Жэка, смотри, — я сунула ей книгу, — кажется, ты была не права.

— Что, что там?

— Опять картинка. Чем-то напоминает камеру, в которой мы обнаружили твоего мужа.

— Ой, бедная я, несчастная, — заголосила Женевьева, — осталась совсем одна, даже не изведав счастья материнства. Ушёл от меня Серёженька, ой ушёл!

— Жэк, ты чего, сума сошла? Выть перестань.

— Я не вою, а скорблю, — парировала подруга.

— Ладно, горюй, но, пожалуйста, потише, а сейчас давай посмотрим, что там нарисовано.

Жэка тут же затихла и заинтересованно уткнулась в фолиант, в котором разворачивались новые действия. Иллюстрация стала четкой, и мы смогли рассмотреть мужчину, окутанного цепями. Чувствовалось, что ему крепко досталось. Глаза были закрыты, на теле виднелись слегка поджившие раны. Нет, это не Сергей, кто-то другой. Опять непонятная подсказка. Вглядевшись в лицо пленника, узнала в нём Кристофа. Одно хорошо, если его изображение мы обнаружили в книге, то он, скорее всего, жив. Только где находится? Думается, если мы в ближайшее время не найдём его, то пребывать ему на белом свете останется не так уж и долго.

— Смотри, смотри, — Женевьева схватила меня за руку, — там под картинкой проявляется какая-то надпись.

Действительно, вскоре я прочитала строку под иллюстрацией «Ищите в ратуше». Уже кое-что. Теперь найти бы эту самую ратушу. Может, она в Париже, а может, и ещё где. Опять загадка. Я хотела отложить книгу, как заметила ещё одно слово «Париж». Ну и что, что Париж. И тут до меня дошло: ратуша в Париже. Интересно, здесь она одна? Книга выскользнула у меня из рук и упала на пол. Страница перевернулась, и мы увидели изображение плошади с солидным зданием и надписью внизу: «Здесь». Значит, следует найти площадь и здание, изображённое на иллюстрации. Схватив книгу, отправилась на поиски старика-дворецкого. Он, наверняка, должен знать это место. Оказалось, знал, где расположена ратуша и рассказал, что в здании имеется подвал, в котором содержатся люди, обвинённые городскими властями в прегрешениях. Наказания для них были различными и варьировались от небольшого штрафа, поркой плетьми и до высылки за пределы королевства. Поскольку была поздняя ночь или же слишком раннее утро, решили дождаться рассвета и тогда отправиться на разведку. Наконец-то мне удалось вздремнуть. Казалось, что я только что прилегла, а меня уже призывают к завтраку. Спустилась вниз, где встретилась с заспанной подругой. Наскоро перекусив, выступили в путь. К моему удивлению нас ждали. Дворецкий дал в сопровождающие шустрого мальчонку. Тот, уверенно лавируя в узких улочках, вывел к нужному объекту, перед которым почему-то возвышалась поленница дров? Обойдя по периметру здание, обнаружили у входа двух дремлющих охранников. Все наши попытки разговорить их окончились полнейшим провалом. Постепенно площадь перед ратушей стала оживать. Появились торговцы со своими лотками, кое-кто привёз продукты из близлежащих сёл. Стали подтягиваться первые покупатели. Что же, это нам на руку: найдём разговорчивую кумушку и выведаем у неё всё, что нужно. Я выбрала толстушку с корзиной в руках и подошла к ней. Поздоровавшись, спросила, с какой целью появились дрова на площади. Всплеснув руками, женщина пояснила, что завтра на костре сожгут колдуна, который в данное время находится в подвалах ратуши. Я поинтересовалась, как узнали, что мужчина колдун. Мне пояснили, что тот вёл странные речи, предрёк скорую кончину короля, мор в Париже. Вот все и решили, что мужчина прислужник дьявола. Поблагодарив женщину за полученную информацию, призадумалась, а не Кристоф ли будет «играть» роль колдуна, приговорённого к сожжению. Если так, следует поторопиться. Второй раз ему светит костёр, не слишком ли часто? Крайний срок, когда мы сможем освободить Кристофа, сегодняшняя ночь. Днём слишком много народа и наши попытки проникнуть внутрь могут закончиться плачевно. Мы уже собирались возвращаться, но тут я заметила, как некая фигура, постоянно оглядываясь, шмыгнула за здание ратуши. Меня это заинтересовало, и я решила посмотреть, куда намылился мужчина. Завернув за угол, никого не обнаружила. Интересные дела выходят, неужели мужик сквозь землю провалился? Не может быть! Собираясь вернуться обратно, почувствовала, что мостовая подо мной шевелится. Взглянув под ноги, поняла, что стою на деревянной крышке, которую кто-то пытается приподнять. Раздался голос:

— Эй ты.

Я оглянулась в пытке найти того, к кому было обращение, но рядом никого не оказалось. Вновь раздался тот же голос, но на этот раз более сердитый:

— Тебе говорю, дылда бестолковая.

Это я-то дылда? У меня рост метр семьдесят пять. Не так уж и много. Хотя по средневековым меркам человека подобного роста можно было считать довольно высоким, но вот обозвать дылдой. Это слишком!

— Сойди с крышки.

Наконец до меня дошло, что следует отойти в сторону. Отступив на шаг, увидела, что показалась всклоченная голова, затем рука с мешком. Мужчина взглянул на меня, подумал, пригляделся, решил, что я для него не представляю никакой опасности и показался целиком.

— Чего застыла столпом египетским? Не видишь, люди работают.

Мужик собрался уходить. Я схватила его за руку, чем несказанно удивила.

— Чего надо? — спросили меня не слишком любезно.

— Ты откуда? — удивила незнакомца неожиданным вопросом.

— Оттуда, — мужик попытался вырваться, что ему почти удалось, но тут появилась Женевьева, отправившаяся на мои поиски.

Человек выронил ношу, Жэка подхватила мешок.

— Вы чего? Отдайте, — неудавшийся грабитель попытался вернуть своё имущество. Не на тех напал.

— Отпустим, если расскажешь, откуда выбрался.

— Оттуда, — взмах рукой в сторону лаза.

— Поняли, что оттуда, а что там внизу?

— Подвал.

Вот ведь незадача, попался какой-то чудак неразговорчивый.

— Жэк, врежь ему по кумполу, — попросила я подругу.

Недолго думая, она отвесила мужчине увесистую оплеуху.

— Говори, что там внизу.

— Я же сказал, подвал. Чего дерётесь-то?

Нет, этому недоумку всё же придется, как следует врезать. Я замахнулась, чтобы повторить Жэкину науку. Мужик взвыл.

— Чего вам от меня нужно? Отпустите!

— Или ты рассказываешь, что находится внизу, или мы прибьём тебя прямо здесь и сейчас.

— Так бы сразу и сказали. Внизу подвал.

— Какой подвал, чёрт тебя подери?

— Какой, какой? Ратуши подвал.

— Уже лучше. Пленников там видел?

— Неа, но слышал.

— Сейчас показываешь нам дорогу и отправляешься восвояси. Идёт?

Мужик кивнул, подошёл к деревянной крышке и коротко сказал:

— Сюда.

— Жэк, отдай ему мешок. Пускай идёт, куда шёл, иначе за себя не ручаюсь. Без него справимся.

Женевьева отдала котомку приободрившемуся дядьке, и тот умчался сломя голову.

— Нам туда, — я открыла крышку и начала спускаться вниз.

Вскоре мы оказались в узком коридоре, уводившем в сторону ратуши. Кажется, на этот раз судьба повернулась к нам лицом. Вскоре показалась дверца, которой мы воспользовались и очутились в мрачном помещении с тяжёлыми сводами, давившими на нас, словно собираясь размазать по полу. Стоять и думать, прижмут ли тебя эти своды или подождут, не имело смысла. Поэтому мы решительно двинулись вперёд. По бокам виднелись какие-то двери. Одна из них отворилась, и на нас налетел не совсем адекватный представитель мужской части средневекового населения с кувшином в руке. Увидев посторонних и явно незнакомых людей, остановился, внимательно посмотрел на нас, затем пренебрежительно махнул рукой и пренебрежительно произнёс:

— А, бабы, — и направился к выходу.

Женевьеве подобная формулировка не понравилась, посему она ухватила незнакомца за шиворот.

— Стой, сюда иди.

Мужик, с трудом удерживая ношу, посмотрел на внезапно возникшее препятствие и выдал:

— Пришибу! Отпусти!

Недолго думая, Женевьева изъяла сосуд у воришки и, понюхав его содержимое, заявила, что там вино. Отхлебнув, сказала, что неплохое.

— Сознавайся, воруешь? — гневно взглянув на струхнувшего мужика, спросила она.

— Не, просто выпиваю.

— Рассказывай, как дошёл до такой жизни?

— Через лаз в подвале, — последовал ответ.

— Эй, Жэк, — остановила я подругу от дальнейших бессмысленных вопросов, — лучше узнай, где тут пленников держат.

— Так вам дальше по коридору, — поняв, что ему ничего не угрожает, пояснил пленник.

— Держи, — Женевьева вернула кувшин воришке.

— Так это я, пойду? — спросил страдалец, поглядывая на свой драгоценный сосуд, — вы не сомневайтесь, там ещё много и вам достанется.

— Беги уж, — милостиво разрешила Женевьева.

Едва мужчина решил сделать ноги, как его догнал ещё один вопрос:

— Слушай, — воришка испуганно замер, — там охрана имеется?

— А как же трое стоят, но вы нацедите кувшинчик, — взмах в сторону одной из дверей, — отдайте им, вас и пропустят.

На этом наше знакомство закончилось. На всякий случай мы решили заглянуть в комнату, где можно было разжиться «живительной влагой». Там обнаружили ещё одного субъекта, пребывавшего в бессознательном состоянии близком к нирване. Видимо, народная тропа в этот винный рай была протоптана давно. Недолго думая, отобрали у пъянчуги кувшин, который он нежно прижимал к себе, и наполнили его вином из бочки, которая почему-то приглянулась больше других.

Прошли дальше по коридору и вскоре увидели камеру, в которой, по всей видимости, содержались осуждённые. Стражников поблизости не было. Значит — вперёд и только вперёд! Из-за решётки на нас с изумлением взглянули, находившиеся там люди, но ничего не сказали. Странно, даже освободить не попросили. Тогда решила действовать сама.

— Где колдун? — прямо в лоб задала провокационный вопрос.

Люди шарахнулись от меня как от прокажённой, но кто-то соизволил ответить:

— Дальше по коридору, но там стража.

— Спасибо, ребята, — поблагодарили мы заключённых, — может, на свободу?

— Не, всё равно завтра выпустят. Всыплют пару ударов розгами, и домой прогонят. Мы уж лучше тут переночуем, а то на улице холодно. К тому же, вечером обещали покормить.

— Как хотите. Было бы предложено.

На этом разговор закончился, а мы, завернув за угол, едва не налетели на одного из стражников, в задумчивости справлявшего малую нужду.

— Жэк, иди сюда. Дело есть, — поманила подругу.

Мы вновь вернулись назад.

— Надо как-то кувшин подсунуть охранникам. Пусть напьются, а мы уж потом ключи умыкнём и освободим Кристофа.

— Согласна. Кто вино понесёт?

— Как кто? Ты, конечно.

— Почему это я?

— У тебя опыта больше. Неси, — я вручила подруге кувшин и вытолкнула её к стражникам.

Тут же меня стали мучить сомнения, а правильно ли я поступила. Может, надо было самой всё сделать, памятуя о невезучести Женевьевы. Прошло минуты две и ничего. Подруга как сквозь землю провалилась. Я собиралась выйти из укрытия и пойти на разведку, как услышала у себя за спиной голос:

— Машка, помоги!

— Жэка, ты где?

По моим рассуждениям она должна находиться где-то впереди, а не у меня за спиной.

— Хватит истуканом стоять. Помоги выбраться.

— Откуда? — я оглядела близлежащие окрестности. Опять ничего.

— Я, кажется, провалилась.

Тут я заметила руку, держащую кувшин.

— Здесь я, за кувшином.

Вздохнув, отправилась спасать подругу. Вот ведь, как чувствовала, что самой надо было идти, так нет же. Отставив ёмкость с вином в сторону, помогла подруге выбраться из каменного колодца. Отряхнувшись, Женевьева вновь подхватила злополучный кувшин, сделала глоток и заявила, что пойдёт выполнять возложенную на неё миссию.

— Жэка, стой. Будет лучше, если я сама отнесу.

Подруга проигнорировала мой зов и исчезла за углом. Вскоре послышался шум и падение чего-то тяжёлого. Опять не пошло. Вылетев из укрытия спасать подругу, увидела странную картину. Два стражника лежали в коридоре, а третий с удивлением уставился на Женевьеву с грозным видом взиравшую на побоище.

— Что случилось? Ты что, их убила? — я, заметив тёмную жидкость, вытекавшую из-под головы одного из стражников, слегка струхнула.

— Если бы, — хмыкнула подруга, — а стоило. Эти жеребчики вначале захотели поиграть со мной в опасные игры, а не выпить. Пришлось наказать.

— Что ты с ними сделала?

— Ничего особенного. Просто разбила кувшин, а мужик средневековый слаб оказался. Не выдержали стражи правопорядка гибели благородного напитка. Вон он подтвердит, — Жэка кивнула на застывшего в оцепенении охранника.

— Эй, — помахала я у него перед лицом рукой, — ты меня слышишь? Если да — кивни.

Мужик кивнул.

— Гле колдун?

— Там, — взмах рукой в сторону камеры, забранной решёткой.

— Где ключи?

— У них, — кивок на лежащих сотоварищей.

— Жэк, посмотри.

Долго искать не пришлось, ключи оказались рядом в луже вина. Открыв камеру, втолкнули туда пребывающего в сознании и бодрости стражника, а сами, естественно, вошли следом. Кристоф обнаружился на куче соломы в весьма плачевном состоянии.

— Это не я, — увидев наши грозные лица, проблеял мужчина, — мы просто охраняли.

— Раз не ты, помогай, — я подошла к Кристофу и попыталась поднять его. Тяжёлый.

Нам с трудом удалось поставить мужчину на ноги. Стражник подхватил бесчувственное тело с одной стороны, я с другой.

— Где выход?

— Прямо по коридору, но там не пройти.

— Почему?

— Стража, — последовал короткий ответ.

— Нам твоего кавалера наверх через ход, которым мы воспользовались, не поднять, — сделала умозаключение Женевьева, — будем действовать нахрапом. Я отвлеку стражников, а вы вытаскивайте пленника наружу. Пошли, — вздохнув, подруга направилась в сторону пункта охраны.

Я хотела возмутиться по поводу кавалера, но тут мне в голову неожиданно пришла мысль. Пока Женевьева не пропала из вида, я окликнула её, заявив, что у меня созрел потрясный план. Опустив Кристофа на пол, объяснила суть дела. У нас имелось два охранника в отключке. У тех кое-какая униформа. Пока они не очнулись, мы на время реквизируем эту форму и в ней постараемся пройти мимо охраны у выхода. Оказалось, не всё так просто. Не учли мы одного, что жители средневековья такие малорослые. Пришлось довольствоваться какими-то железяками, призванными олицетворять шлемы, панцири и наручи. Всё это мы распределили на двоих, кое-как напялив на себя. Теперь за дело. Не думаю, что пронесёт. А вдруг? Пронесло! На нас даже внимания не обратили. Немногочисленные охранники в количестве четырёх человек умиротворённо давили на массу, а проще говоря, дремали на боевом посту. Теперь бы добраться до дома, вернее донести туда Кристофа. Конечно, можно было бы попросить нашего добровольного помощника, но мне показалось, что тот не кипит желанием и дальше оказывать посильную помощь. Пришлось его отпустить, напоследок запугав небесными карами и проклятиями, которые нашлёт очнувшийся чародей, то есть Кристоф. Мужчина впечатлился, и поспешно скрылся из вида. Найти бы транспорт какой-никакой. Тут, как говорится, на ловца и зверь прибежал. На нашу живописную группу наехала телега, запряжённая одинокой грустной лошадью неопределённых лет, судя по всему, пенсионных. Поскольку мы загородили проезд, то хозяину телеги не оставалось ничего другого, как согласиться подвезти нас до обозначенного места. Ехать пришлось недолго, вскоре повозка остановилась около дома, который мы не так давно покинули. С помощью слуг внесли Кристофа внутрь и уложили на кровать. Выпроводив всех любопытных и сочувствующих, позвала старика-дворецкого. Вместе осмотрели Кристофа и единодушно пришли к выводу, что тому нужен покой и ещё раз покой. Пришлось раздеть мужчину, поскольку его одежда превратилась в грязные и пахучие тряпки. Одна из служанок принесла воды. Мы привели Кристофа в более-менее пристойный вид. Всё это время он находился в отключке и даже не реагировал на наши действия. Хорошо же мужику досталось.

День плавно перетёк в вечер, подали ужин. Пора и отдохнуть. Дежурить у постели больного оставили одну из служанок, а сами с Женевьевой отправились отдыхать.

— Маш, а Маш, — стала зудеть подруга, — ты спишь?

— Сплю, — ответила я, не надеясь, что мне дадут уснуть.

— Ну, спи, спи, а я тут сижу и думаю, как Сержа спасать будем.

Вот, если бы вас такими стенаниями, будили, как вы поступили? Я сделала тоже самое, запустила в Женевьеву подушкой, затем подумала и ответила:

— Как-нибудь, но спасём. Это не обсуждается!

— Спасибо, подруга, успокоила. Он там бедненький, некормленый в каземате сидит, мёрзнет, наверное.

— Жэк, успокойся, там не холодно. Народу в тюрьме много, надышали. Это — во-первых. Во-вторых, он там, а мы здесь. Для его спасения нам нужно вернуться во времена французской революции. А ты не забыла, что мы находимся в раннем средневековье?

— Что делать?

— Пока ничего. Надо дождаться пока мужик, которого мы сегодня спасали, очнётся. Он знает дорогу обратно.

— Это твой Кристоф что ли?

— Почему мой?

— Чего же ты о нём так печёшься? Если не нравится, не побежала бы за ним.

— Спи, Жэка. Нужен он мне по другой причине. Кристоф единственный из нас, кто может вернуть всех домой.

— Тогда ладно, а я-то думала, что ты, наконец, влюбилась, был бы повод погулять на свадьбе, винца бесплатно попить вдоволь. Ладно, сплю, — увидев, что я вновь собираюсь метнуть подушку, успокоилась Женевьева и залезла под одеяло.

Я последовала её примеру, но поспать не удалось. Вроде бы заснула, но тут мне показалось, что кто-то меня позвал.

— Мари, помоги?

Интересно кому понадобилась моя помощь? Нет, это глюки. Я попыталась залезть под подушку, чтобы избавиться от навязчивого голоса. Не удалось.

— Что от меня требуется? — сквозь сон спросила я у неизвестного.

— Помоги, — ответ что ни наесть самый оригинальный.

— Кому помочь?

— Нам.

Перед глазами промелькнула улица, заполненная негодующим народом. Мужчины, женщины, дети бежали за телегой, на которой везли бледных измождённых людей с кандалами на руках. В них летели тухлые яйца, камни и, конечно же, проклятия.

— Аристократов на плаху! Изменникам не место среди живых! Да здравствует Конвент! Да здравствует революция!

Люди в телеге пытаются закрыться руками от летящих в них предметов, но это им не удаётся: мешают кандалы. Впереди по ходу движения толпы виднеется помост с возведенной на ней гильотиной. Рядом расположились солдаты. Среди них выделялся палач в красном колпаке. Скоро, совсем скоро состоится казнь. Пока ещё люди, находящиеся в телеге, живы, но это только пока. Всего несколько минут, и первая жертва взойдёт на эшафот. Один из приговорённых поворачивает лицо в мою сторону и шепчет:

— Помоги!

За ним тоже самое произносит, второй, третий. О боги, я узнаю среди приговорённых к смерти Сержа и Агнесс. Лишь одна из женщин сидит спиной ко мне, закрыв лицо руками. Мне кажется, я знаю её, но кто она, никак не могу понять. Повозка подъезжает к эшафоту, людям помогают спуститься на землю и вот первый из приговорённых по деревянным ступеням поднимается вверх. Офицер зачитывает приговор. Мужчина стоит, низко опустив голову, понимая, что жить осталось всего несколько минут. Осуждённого хватают под руки, палач подталкивает к горизонтальной скамейке. На эту скамейку помещают несчастного, затем закрепляют шею двумя досками с выемкой, нижняя из которых неподвижна, а верхняя перемещается вертикально в пазах. Мужчина устремляет на меня взгляд. Его губы шепчут «Помоги!». «Барашек» гильотины поднимается вверх на высоту около трёх метров и тут же опускается, отсекая голову несчастного. Вот второй осуждённый повторяет судьбу первого, за ним следующий. На эшафот поднимается супруг Женевьевы. Зачитывается приговор, и тут я вижу лицо женщины, которая дожидается своей очереди. Боже, это Женевьева!

— Помоги, — шепчет она, — помоги!

— Нет, — кричу я и просыпаюсь.

За окном пепельный рассвет. Неужели это всего лишь сон?

— Жэка. Просыпайся! — позвала подругу.

Никакого отклика. Спит. Умаялась, бедняжка. Ничего, сейчас разбужу. Взглянула на кровать. Бельё смято, одеяло валяется на полу, а вот Женевьевы не наблюдается. Неужели проснулась и куда-то умотала?

— Жэка, ты где? Ау.

Опять никакого ответа. Интересно, куда пропала подруга? Наверное, отправилась узнать, как там Кристоф. Пойду и я, там и встретимся.

Спустилась вниз. Мужчина спал. Служанка, дежурившая у его ложа, сказала, что ночью больной пришёл в себя, выпил отвар и снова заснул. Я спросила девушку, не видела ли она Женевьеву. Та отрицательно покачала головой. Интересно, куда улизнула неугомонная подруга? Ага, наверняка на кухне. Спустилась вниз, но и там никого не обнаружила. Странно. Я снова поднялась в спальню и тут вспомнила, что ранее отпирала дверь, закрытую изнутри на засов. Значит, Жэка должна была оставаться в комнате, но её там не было. Стоп, а сон, который я видела. В нём как раз была Женевьева, её супруг и их должны были казнить. Выходит… О боже, выходит, Жэка каким-то образом оказалась вместе с Сержем в конце восемнадцатого века. Значит, сон был вещим. Я заметалась по комнате, стараясь осмыслить случившееся. Скорее всего, времени у меня не слишком много. Как я помню из прочитанной литературы, революционные суды во Франции отличались скоростью в вынесении обвинительных приговоров и осуждённые долго в мире живых не задерживались. Как это ни кощунственно звучит, очередь жаждущих попасть на небеса, подпирала. Единственный человек, который сможет мне помочь, Кристоф, но в данный момент он пребывает не в лучшем виде. Надо ускорить процесс его выздоровления. Я опять забыла о дарованных мне способностях. Попробую испытать их на больном. Я вернулась в комнату, где спал мужчина, выпроводила служанку, попросив дворецкого заглянуть ко мне. Вскоре старик пришёл, и я объяснила, что хочу сделать. Он тут же принялся помогать, удалив всех любопытных, и запер дверь.

— Не следует никому знать, чем мы сейчас займёмся. Наша деятельность не слишком поощряется местным населением. Многие считает, что лучше умереть, нежели воспользоваться услугами знахаря.

Удостоверившись, что всё в порядке, я приступила к процессу исцеления, которое оказалось довольно простым. Как и прежде, в голове у меня замелькали образы, и я вновь услышала голос умершей старушки, приказавшей положить ладонь на лоб больного. Мягкий свет окутал голову Кристофа. Тот застонал, но глаз не открыл. Вскоре сияние окутало всё тело. Мне показалось, что я смогла прочитать мысли мужчины. Он радовался теплу, своему выздоровлению и тут я уловила отголосок волнения. Надо же, он за кого-то переживает. Тут я услышала тихий шёпот «Мари». Неужели это произнёс Кристоф? Нет, он по-прежнему спит и не мог ничего сказать. Вновь: «Мари, с тобой всё в порядке? Я волнуюсь за тебя». Опять голос Кристофа. Неужели у меня появились зачатки менталиста, и я могу читать чужие мысли? Хотя было приятно, что кто-то заботится о тебе, а то последнее время заботу о других приходилось проявлять мне.

Свет, исходивший от моих рук, угас, а Кристоф открыл глаза.

— Где я? Что со мной? — первым делом поинтересовался он, попытавшись встать, но тут же повалился обратно.

— Лежите. Вы у друзей. Нам удалось вызволить вас из заточения и, возможно, спасти от смерти. Сейчас необходим отдых. Я распоряжусь, чтобы принесли поесть.

— Мари, вы же обещали, что мы будем обращаться на ты, — удивил меня Кристоф, — что случилось, если ты забыла об этом. Я в чём-то провинился?

— Я так переживала за вас, за тебя, что обо всём забыла. Извини.

Кристоф поймал мою руку и сжал ладонь.

— Спасибо, спасибо за всё, Мари — и тепло улыбнулся.

В это время принесли бульон. Пришла служанка, а я успокоила Кристофа, сказав, что скоро вернусь. Вначале решила поговорить с Татьяной, ворковавшей с Хубертом в соседней комнате. Прервав их беседу, попросила Таню выйти со мной для разговора. Та поинтересовалась, может ли Хуберт присутствовать при нашей беседе. Я сказала, что лучше не надо.

— Тань, — начала я, — ты как себя чувствуешь в этом времени?

— Много необычно, не хватает простых удобств, телика нет, с питанием неважнецки, а так ничего. Зачем тебе это?

— Есть возможность вернуться обратно. Ты как, с нами?

— Пожалуй, нет, я останусь здесь.

— Ты хорошо всё взвесила? Если останешься, то никогда не встретишься со своими родственниками и друзьями, у тебя не будет привычных развлечений и благ цивилизации. К тому же медицина в средние века стоит на зачаточном уровне. Решай, сможешь ли к этому привыкнуть?

— Для себя я всё решила, — подумав, Татьяна выдала тайну, — Хуберт сделал мне предложение. Я согласилась.

— Поздравляю. Ты уверена, что вы сможете прожить вместе до конца своих дней? Подумай, у здешних мужиков свой средневековый менталитет. Забудь о посиделках с подругами и поездках на курорты. Как скажет муж, так оно и будет. Мужчина здесь глава семьи не на словах, а на деле и женщина должна подчиняться ему во всём.

— Я уже догадалась. Скажи, что мне делать там, в нашем времени? Опять прозябать на нелюбимой работе? Искать жениха, чтобы, как говорится, не пил, не курил, посторонних баб в дом не водил. Где теперь такого, как не в средних веках, найдёшь. К тому же, местные жители ещё не знают о табаке и водке. Всё решено, — остаюсь. Когда вы уходите?

— Думаю скоро. Возможно, завтра. Посмотрим, как Кристоф будет себя чувствовать.

— Кто такой Кристоф?

— Я тебе рассказывала о нём. Это тот человек, с которым меня свела судьба. Он как-то помог мне, теперь моя очередь помочь ему. К тому же он единственный, кто знает дорогу домой.

— Ой, Маш, что-то ты покраснела. Признавайся, влюбилась?

— Пока сама не пойму. Вернусь, решу, что с ним делать. Ладно, давай прощаться. Кстати, Исабелл где? Никуда не думала уходить?

— Вроде нет. С Иваном, наверное. Мы обнялись, заверили друг друга, что не забудем о нашей встрече. Татьяна сказала, что напишет. Я не стала ей говорить, что почту ещё не изобрели. Есть только голубиная, но птички, вряд ли преодолеют расстояние в несколько столетий. Хуберт уже начал беспокоиться затянувшимся отсутствием своей невесты. Едва мы вернулись, устремился к ней, обнял и заглянул в глаза, словно желая узнать, всё ли у той хорошо. Татьяна улыбнулась и чмокнула его в щёчку. Хуберт расцвёл. Думаю, у этой пары есть будущее. Жаль, не узнаю, как у них сложится судьба. Ушла не попрощавшись. Утром, думаю, они выйдут проводить нас. Тогда и скажем друг другу до свидания. Осталось ещё одно дельце. Придётся совершить небольшое путешествие: следует навестить Исабелл. Они с Иваном расположились в доме неподалёку. Между двумя особняками расстояние было небольшое и я, накинув тёплый плащ, отправилась в гости. Минут за пятнадцать добралась до нужного места. Иван грустный сидел у камина. Услышав, что кто-то вошёл в комнату, с надеждой посмотрел на меня и тут же сник. Увидев мою реакцию, извинился, сказав, что ждал, к сожалению, не меня.

— Садись, — пододвинув к камину скамейку, предложил он, — рассказывай, как всё прошло?

— У нас с Женевьевой всё в норме. Мы нашли тех, кого искали. Извини, но я здесь не затем, чтобы рассказывать о своих приключениях. Хочу предложить тебе вернуться в Москву.

— Зачем? — удивился Иван, — что я там буду делать, если Исабелл останется здесь?

— Возьми её с собой.

— Не выйдет. Мне гораздо легче привыкнуть к её времени, чем ей к нашему. Так что, остаюсь.

— Вань, вспомни, что мы видели в книге судеб. Тебе предстоит поединок с каким-то рыцарем. Ты, наверняка, и меч в руках не держал. Скорее всего, поединок закончится не в твою пользу. Тебя могут убить.

— Я уже думал над этим. К тому же я обязан помочь Исабелл вернуть земли, захваченные вероломными соседями. Единственное, что меня мучает, нравлюсь ли я ей?

— Ваня, Ваня, у тебя современный взгляд человека двадцать первого века на женщин. Исабелл воспитывалась совершенно в других условиях и не может первой проявить свои чувства. Понимаешь, не может! Могу точно сказать, ты ей понравился и даже больше, но будь мужиком и сделай первый шаг. Признайся в своих чувствах, но не так вот сразу, а поухаживай. Посмотри, как расцветёт твоя возлюбленная, получив знаки внимания.

— Ты думаешь?

— Конечно. Я в этом уверена. К тому же Исабелл в разговорах со мной волновалась за тебя. Это значит, что и ты ей симпатичен. Начинай действовать. Как я поняла, ты твёрдо решил остаться. Как же родители?

— Я сирота, воспитывался в детском доме. Так что некому грустить обо мне. Как я понял, ты пришла попрощаться?

— Да, наверняка, мы больше никогда не встретимся. Желаю вам с Исабелл счастья.

На этом наш разговор закончился, и я вышла из комнаты, оставив Ивана обдумывать всё то, что я ему сказала. На выходе столкнулась с Исабелл.

— Ты куда? — поинтересовалась она, — пойдём, Иван будет рад видеть тебя.

— Подожди, нам нужно посекретничать.

— В чём дело? С Иваном что-то случилось? — забеспокоилась девушка.

— Да нет, с ним как раз всё тип-топ.

Изабелл даже не удивилась моему ответу. Выражения «тип-топ» в те времена не знали. Значит, Иван успел просветить. Мы вернулись в дом, и присели неподалёку от входа.

— Знаешь, — начала я, — хочу кое-что рассказать об Иване.

— Он, что, женат? — испугалась Исабелл.

— Нет, успокойся. Здесь совсем другое. Не буду говорить тебе, что он из другого времени. Ты и сама знаешь. Так вот, у нас совершенно другие отношения между мужчинами и женщинами. Женщина первой может признаться в чувствах приглянувшемуся ей мужчине.

— Нет, так нельзя, — стушевалась моя собеседница, — это же неприлично. Что о такой женщине скажут?

— Так и я о том. Иван сохнет по тебе.

— Что такое сохнет? Он заболел?

— У нас говорят, сохнет, когда парень влюблён.

— В кого влюблён Иван?

— В кого, в кого? В тебя.

— Почему же он ничего не говорит? Почему не выйдет на турнир, чтобы показать свою любовь?

— Ещё раз объясняю. Он человек из друго мира и привык к другому поведению. Сделай первый шаг. Покажи ему, что он тебе далеко не безразличен. Намекни, но так, чтобы он понял, а то мужчинам всегда приходится всё разжёвывать. А вот насчёт турниров, здесь выйдет небольшая заковыка: Иван в своей жизни никогда не держал в руках даже самого паршивого меча. Подумай сама, на первом же турнире его могут убить. Усекла?

— Усекла, — повторила Исабелл, наверняка не совсем уяснив значение слова «усекла».

— Значит так, находишь ему учителя, который в короткие сроки сможет обучить его владению мечом. Ещё одно, думается мне, что и в ерховой езде он не совсем преуспел. Придётся и тут тренироваться. Сможешь ему в этом помочь?

— Смогу, — заверила меня Исабелл.

— Тогда я за вас спокойна. Иди к своему Ивану. Он ждёт тебя и страдает от твоего, как ему кажется, безразличия по отношению к нему.

— Говоришь, я нравлюсь ему?

— И не только. Пойми, он втюрился в тебя с первого взгляда. Сама подумай, какой мужик отправится за женщиной, которая ему не нравится, в опасный путь, и будет жертвовать собой, лишь бы его любимая была рядом.

— Спасибо, — Исабелл вскочила со скамейки, — я пойду, ладно?

— Не забудь, о чём я тебе говорила.

— Ещё раз спасибо!

Вот ещё с одним человеком попрощалась. Пора и возвращаться. Хотя нет, а как же Бернард? Может, он захочет вернуться к своей семье? Хотя, пусть Кристоф сам со своим прадедом разбирается. Меня он явно слушать не будет. Так, вроде со всеми попрощалась. Вернувшись, вспомнила, что совершенно забыла ещё об одном человеке. Огюст. Вот интересно, куда он делся? Когда не надо всё время под ногами крутился, создавая своим неуёмным любопытством массу проблем, а теперь пропал.

Кристоф уже встал с постели, выглядел здоровым и готовым к дальней дороге. Правда, об этой самой дороге он ещё не знает. Я поинтересовалась, так, на всякий случай, не появлялась ли Женевьева, но получила отрицательный ответ. Значит, я права и подруга оказалась вместе со своим мужем в одной из парижских тюрем. Надо спасать семейную пару, а для того, чтобы приступить к операции по спасению всех тех, кого я видела во сне, следует сначала поговорить с Кристофом. Может, он чего и предложит. К разговору мужчина оказался не готов и то, что я заявила, будто бы он один обладает информацией, как вернуться обратно, ввело его в ступор.

— Ни сном, ни духом не ведаю, как выбраться отсюда, — огорчил он.

— Постой, ты ведь как-то упоминал о том, что в подвале твоего дома есть некий проход, соединяющий времена.

— Так-то оно так, — вздохнул Кристоф, — но есть одна нестыковка: мы здесь, а мой дом с подвалом совсем в другом месте, до которого нам пока не добраться.

— Подожди, вспомни, как мы оказались в этом времени? Ну, что скажешь? Мы из подвала твоего дома прошли в недостроенный собор святой Екатерины, а вышли из него совершенно в другом времени. Значит, нам следует найти этот самый недострой. Теперь понятно?

— Вроде бы да.

— Тогда готовься. Завтра в путь.

— Что, так скоро?

— Времени до конца дня нам должно хватить, чтобы приготовить всё необходимое для путешествия.

— Кто пойдёт с нами? — поинтересовался Кристоф.

— Ты да я, да мы с тобой?

— А как же твоя подруга и твои друзья?

— Подруга уже там. Иван и Татьяна решили остаться в этом времени. Да, чуть не забыла, ты Огюста не видел? Вроде бы ему здесь, как и нам с тобой, делать нечего.

— Не беспокойся, здесь он. Дрыхнет. С утра заявился, тебя искал, но ты к тому времени уже ушла. Вот он и решил таким безмятежным способом тебя дождаться. Говорил, что разговор есть. Книгу какую-то с собой притащил.

— Пойдём будить соню, — я встала и направилась на второй этаж, где по моим прикидкам должен был находиться Огюст, но тот опередил меня.

— Ага, вот теперь все в сборе, — увидев нас с Кристофом, спустился к нам парень, — а я тут жду, жду, все глаза проглядел. Думаю, бросили меня горемычного. Вот, — юноша протянул мне книгу. Сегодня принесли, велели тебе отдать. Держи что-ли.

Я схватила фолиант и сразу же распахнула его в надежде обнаружить какую-никакую информацию о нашем путешествии. Напрасно, передо мной были девственно чистые листы с единственной надписью «Поторопитесь!». И это всё! Никакого посыла к действию. «Поторопитесь!». Сама знаю. Ещё раз взглянула на раскрытые страницы. Может, чего пропустила. Действительно, появилось ещё два слова: «Сегодня вечером». Интересно, что должно случиться сегодня вечером. Может, выезжать следует сегодня вечером. Не думаю, на дорогах шалят, и ночное путешествие может позволить себе лишь отчаянный придурок, либо везучий человек. Себя я к этим категориям никак не причисляла. Что же, будет вечер, будет пища, то есть узнаю, что случится. До вечера оставалась уйма времени, и я раздала всем задания. Кристофу найти повозку и лошадей, Огюста отправила заготавливать провизию, а сама решила приготовить тёплые вещи. Ой, совсем забыла: нам нужен проводник, который знает дорогу к храму святой Екатерины. Может, дворецкий поможет. Нашла его и попросила о помощи. Усмехнувшись, он разубедил меня в необходимости столь масштабной подготовки к путешествию. Оказалось, до нужного объекта добираться не так уж и далеко. Ехать часа два, не больше. Лучше всего выдвигаться с утра. Все лихие люди отправятся на покой, и мы сможем без приключений добраться до места. Пришлось приостановить бурную деятельность Огюста, чему он обрадовался и заявил, раз так, то пойдёт вздремнуть. Тем не менее, я всё же попросила приготовить провизию. Может, с собой в восемнадцатый век захватим. Как-никак экологически чистые продукты и, к тому же, не надо будет с готовкой заморачиваться. К слову сказать, в этом был и мой корыстный интерес: я не любительница просиживать время на кухне, занимаясь приготовлением разнообразных блюд. Убедившись, что все заняты делами, решила привести мысли в порядок и наметить план дальнейших действий. Пройдя к себе в комнату, захватила книгу, положила её на кровать, а сама начала собирать всё то, что может понадобиться в дальнейшем. Вещей было немного, и вскоре я освободилась. До наступления темноты решила полистать загадочное издание в сафьяновом переплёте: промелькнули уже знакомые надписи и иллюстрации. Только я собралась отложить книгу, как заметила, что на одной из страниц появляется новое изображение, на котором проглядывало здание объятое огнём. Только одна картинка и больше ничего. Хотя бы, какая-никакая надпись, поясняющая, что и где происходит. Ничего! Вздохнув, прилегла отдохнуть и незаметно задремала. Сколько прошло времени, не знаю, но проснулась я от криков и суматохи, царивших в доме. Вскочив, выглянула в коридор и едва не задохнулась от едкого дыма, хлынувшего в комнату. Подцепила сумку с вещами, решила спуститься вниз и тут же налетела на Огюста.

— Мари, кажется, горим!

Схватив парня за руку, поспешила к лестнице, но вырвавшийся из-под неё огонь, не дал нам шанса на спасение.

— Назад, — крикнула я, потянув Огюста за собой в комнату, откуда только что вышла. Помнится, там было окно, через которое можно выбраться на улицу. Закрыв за собой дверь, попыталась открыть раму, но не тут-то было: оказывается, окно вмонтировали в стену так, что его невозможно открыть. Выбить будет трудновато: медные переплёты, заполненные слюдой, казались слишком прочными. Мы очутились в западне. Огюст не растерялся, а схватил табурет и швырнул в окно. Переплёт погнулся, но остался на месте. Юноша начал методично долбить табуретом по раме. Медленно, очень медленно рама начала продавливаться наружу. В это время комнату заполнил удушливый дым, и мне показалось, что первые язычки пламени стали пробивать себе дорогу в наше убежище.

— Мари, скорее, — крикнул Огюст, добивая раму.

Я подбежала к окну и скинула вниз сумку, затем выглянула наружу и поняла, что мы снова попали. Окно располагалось на высоте, с которой падать было довольно неприятно, поскольку приземление грозило сломанными руками и ногами, а, может, чем и похуже. Я надеялась, что под окном будет карниз, но жестоко ошиблась. Прямая стена плавно уходила вниз, не имея ни одного выступа, которым можно было бы воспользоваться при спуске.

— Огюст, — позвала парня, — придётся прыгать. Ты как, сможешь?

Ответа не последовало. Оглянувшись, увидела, что юноша лежит на полу, не подавая признаков жизни. Пламя уже лизало дверь. Ещё чуть-чуть и всё, прощай свобода. Сгорим ведь, как пить дать, сгорим! Лихорадочно стала соображать, что делать. Наклонилась к Огюсту. Парень натужно дышал. По всей видимости, надышался дымом, вот и потерял сознание. С трудом подтащила его к окну. Вскоре Огюст очнулся. Высунувшись в проём, так же как и я, понял, что спуститься будет затруднительно.

— Мари, давай простыню.

Не думая, зачем она потребовалась, протянула требуемое. Огюст разорвал ткань на несколько частей и начал связывать их между собой. Вскоре появилось нечто напоминающее верёвку, один конец которой мы привязали к ножке кровати, а второй перекинули в окно.

— Ты первая, — подтолкнул меня к окну Огюст, — давай же, видя мою нерешительность, юноша помог мне влезть на подоконник и держал за руку, пока не убедился, что я могу самостоятельно спуститься.

Заскользив руками по самодельному канату, поняла, что до земли тот не достаёт. Пришлось разжать руки и положиться на волю божию. К счастью, упала на небольшой стог сена, каким-то чудом оказавшийся под окном.

— Огюст, — крикнула я, — давай, выбирайся.

Юноша, перевалившись через подоконник, заскользил вниз. Внезапно один из узлов развязался, и парень с высоты метра в три рухнул вниз, замерев неподвижной куклой. Я бросилась к нему. Тот застонал и с трудом перевернулся на бок, попытавшись сесть.

— Ты как? — по всей видимости, вопрос был глупым и я на него не получила ответа.

Огюст поднялся на ноги, ухватившись за стену. Его шатало. Продержавшись так несколько секунд, он рухнул обратно. Я заметалась по двору в надежде найти хоть кого, кто смог бы перенести раненого в безопасное место. Внезапно на плечо опустилась рука. Слава богу, вот и помощь подоспела! Оглянувшись, едва не потеряла сознание: сзади стоял Доменик, брат Хуберта.

— Что, не ожидала вновь встретиться со мной? — он занёс руку, чтобы ударить меня. Я невольно попятилась, запнулась за ноги Огюста и упала на землю. Доменик лишь зловеще рассмеялся, — теперь ты в моей власти и никто не в силах спасти тебя.

— Где Хуберт? — спросила я.

— Там, где ему и положено быть. Со своей Тамис в доме. Надеюсь, выбраться им не удастся. Иначе мне придётся убить обоих.

Пока мужчина рассуждал о превратностях судьбы, я нашарила на земле какой-то прут и тихонько, пока не заметил Доменик, притянула его к себе. Брат Хуберта, закончив говорить, направился ко мне и явно не с благими намерениями. Поскользнувшись, он начал падать и падать на меня. Чисто инстинктивно я выставила перед собой прут, один конец которого оказался заострённым. Злодей продолжил своё падение и, когда заметил, что летит прямо на острый прут, попытался как-то уйти в сторону, но неудачно. Прут проткнул его насквозь. Я едва успела увернуться, как на то место, где я лежала, упало бездыханное тело. Поднявшись, направилась к входу в дом. Дверь была зажата алебардой. Откинув в сторону эту самую алебарду, заскочила внутрь и закашлялась от хлынувшего на меня дыма. Пройдя немного вперёд, едва не упала, споткнувшись обо что-то мягкое. Оказалось, старик дворецкий. Ухватив того за ноги, выволокла наружу и вновь вернулась обратно. Хуберта и Татьяну обнаружила неподалёку от лестницы. Мужчина был без сознания, а Таня пыталась подтащить его к двери. Вдвоём мы справились и с этим.

— Где Кристоф? — спросила я у девушки.

Та лишь мотнула головой, показывая, что не знает. Придётся вновь идти внутрь. Помнится, Кристоф находился на втором этаже. Я выяснила, как добраться до комнаты, где мог находиться Кристоф и, намочив плащ в бочке с водой, отправилась внутрь. Мне повезло, что огонь ещё не полностью завладел первым этажом и лестницей. Поднявшись на второй, едва не повернула назад: пламя играло в коридоре, и пройти куда-либо было невозможно. Мне показалось, что за одной из дверей раздался непонятный стук. Будь, что будет. Наплевав на все принципы самосохранения, рванула вперёд. Огонь обрадовался новой игрушке, с которой решил позабавиться, и с радостью набросился на меня. На время мокрый плащ оказал защиту. Добравшись до двери, из-за которой слышались подозрительные звуки, попыталась её открыть, но та оказалась заблокирована чем-то изнутри. По всей видимости, меня услышали, что-то отодвинули, и на пороге показалась испуганная служанка.

— Госпожа, — только и успела сказать она, когда пламя рвануло к новому объекту, жадно пожирая деревянные панели. Я втолкнула девушку в комнату и захлопнула дверь.

— Мы все здесь погибнем, — служанка залилась слезами.

— Кто ещё с тобой?

Девушка указала на бесчувственное мужское тело, лежавшее неподалёку от окна.

— Мы попытались выбраться наружу, но он внезапно упал. Я стала звать на помощь и тут услышала, что кто-то пытается открыть дверь. Я специально закрыла вход комодом, чтобы огонь подольше не попал в комнату.

Я подивилась подобной глупости, но времени на размышления не было. Была дорога каждая минута. Слава богу, окно в этом помещении можно было открыть без особых проблем. Выглянув из него, увидела широкий карниз, проходивший как раз на уровне второго этажа. Оставалось лишь как-то вытащить на этот самый карниз Кристофа.

— Помоги, — я указала на бесчувственное тело.

В это время послышался хлопок, дверь в комнату распахнулась, и пламя ворвалось внутрь, едва не задев нас.

— Скорее, — подхватив мужчину под руки, попыталась поднять его. Тот закашлялся, мутным взором взглянул на меня.

— Что происходит?

Слава богу, очнулся. С помощью служанки подвели Кристофа к окну. Вдохнув свежего воздуха, он окончательно пришёл в себя и помог нам выбраться наружу. Едва он сам ступил на доску, гордо именовавшуюся карнизом, как огонь вырвался из окна и обиженно затрепетал, показывая своё недовольство нашим побегом.

Мы, держась за стену, стали удаляться от опасного места, высматривая, где можно спуститься вниз. Хуберт заметил наши маневры.

— Подождите, — мужчина, увлекая за собой Татьяну, бросился в сарай. Вскоре они выкатили из него телегу, доверху нагруженную соломой, и придвинули её к стене. — Прыгайте!

Первой в полёт отправилась служанка, за ней я, а затем и Кристоф. Пожалуй, ещё одно такое приключение и я смело смогу записаться в отряд МЧС.

Выяснилось, Доменику удалось каким-то образом бежать из заточения. Он решил отомстить брату, организовав поджог, в котором, по его мнению, все и должны были погибнуть. Последствия можно было списать на несчастный случай: каким-то образом возник пожар, а люди, находившиеся в доме, в это время спали и посему не смогли выбраться из огненного плена. Там и погибли. Доменик планировал завладеть всем семейным состоянием. Одного он не учёл, женщины двадцать первого века совсем не похожи на женщин средневековья. Мы привыкли всё делать сами, не ожидая ни от кого помощи. Даже Некрасов написал стих про горящую избу и героическую крестьянку. Правда, в данном случае была не изба, а целый особняк, но разница не велика. Я ведь вошла в горящий средневековый дом, спасла кое-кого. Жаль, Некрасов не видел. Теперь осталось лошадь на скаку остановить и всё, подвиг совершён!

Хорошо, что всё хорошо закончилось. Мы целы и относительно здоровы. Единственное, что напрягало — сгорело жилище, в котором мы нашли убежище. Теперь-то куда? Ладно, Огюст, Кристоф и я скоро отбудем по своим делам, и жильё в этом времени нам больше не потребуется, но куда податься Татьяне с Хубертом? Впрочем, переживала я зря. Оказалось, что это Доменик лишился своего имущества, а вот дом Хуберта находился неподалёку, и мы отправились туда. Что же, придётся задержаться в тринадцатом веке ещё на денёк. Нас разместили в гостевых покоях. Хуберт дал распоряжение приготовить провизию и повозку. Вот так пришлось задержаться с отъездом ещё на день. Не успели мы переодеться, как меня позвали поговорить с незнакомкой, постучавшейся в дверь дома. Пришлось спуститься вниз. Меня ожидала женщина с маленькой девочкой. Обе с надеждой посмотрели на меня, и тут же надежда исчезла, сменившись непониманием.

— Госпожа, — начала незнакомка, — помогите. Женевьева…

Договорить она не успела.

— Вы знаете, где Женевьева? Говорите же!

— К сожалению нет. Мы прождали госпожу в её доме, но она так и не появилась. Теперь я не знаю, что делать. Госпожа Женевьева сказала, если не появится в течение двух лун, то нам необходимо придти в этот дом и спросить некую Мари. Вы не подскажете, где она?

— Мари это я, а кто вы? Вроде бы с вами я раньше не встречалась.

— В своё время госпожа спасла мою дочь, не выдав стражникам, а затем помогла и мне. Я жена Люсьена. К сожалению, её милость исчезла, и я не знаю, как быть дальше и что мне делать: меня ведь оставили присматривать за домом, а там много ценных вещей.

— Теперь ясно. Женевьева рассказывала мне о вас. Думаю, она не будет против, если вы и дальше останетесь следить за её хозяйством.

Женщина, выслушав меня, порылась в одежде и достала кожаный мешочек.

— Возьмите.

— Что это? — удивилась я.

— Здесь деньги. Это принадлежало госпоже.

— Нет, нет, не возьму, — я вернула деньги обратно, — это ваше.

— Но это не моё, — женщина в растерянности посмотрела на меня.

Тут мне в голову пришла идея.

— Подождите, я скоро вернусь.

Выйдя из комнаты, отправилась на поиски Хуберта и рассказала ему о странной посетительнице, попросив принять участие в судьбе женщины и её дочки. Подумав, Хуберт согласился, сказав, что поселит их у себя в доме, а жилище Женевьевы будет сдавать внаём. Деньги от найма пойдут на содержание женщины и девочки, а вот средства, оставленные им Женевьевой, пустит в дело и вернёт всю сумму по первому требованию. Так решилась судьба ещё двух человек. Я вернулась обратно и всё объяснила посетительнице.

На следующий день, попрощавшись с Татьяной и её женихом, отправились в путь. Честно говоря, мне хотелось остаться, слишком много друзей я обрела в этом времени, но меня ждала своя эпоха, по которой я успела соскучиться. К тому же, необходимо вернуться в восемнадцатый век и спасти подругу, её супруга и всех тех, с кем меня свела судьба.

Рассвет занимал свои права. На дороге было пустынно, и вскоре мы добрались до намеченного объекта. Строители ещё не принялись за работу. Оставив повозку неподалёку от собора, прошли внутрь. Вот он, знакомый зал, из которого открылась дорога в тринадцатый век. Теперь осталось найти путь обратно. Кристоф зажёг три факела, которые вручил каждому из нас. Стало светлее. Впрочем, никто не знал, куда идти. Внезапно тишину разрезал некий звук. В глубине зала открылась дверь и в неё скользнула фигура в монашеском одеянии.

— Туда, — указав на дверь, скомандовал Кристоф.

Мы поспешили за исчезнувшим человеком. Пройдя за ним, очутились в другом зале с постаментом в центре. Не об этом ли зале некогда написал в своём дневнике Бернард? Арки, поддерживающие сводчатый потолок, тонули во мраке. Оглянувшись, я не заметила дверь, через которую мы только что вошли. Значит, находимся на верном пути. В тот раз дверь также исчезла из вида, отгородив нас от восемнадцатого столетия. Послышались звуки органа, а перед нами оказался ещё один проход, через который мы попали в помещение, где шла служба. Судя по одежде людей, находившихся в соборе, можно было судить, что нам посчастливилось оказаться в нужном месте и, вероятнее всего, в нужное время. Взявшись за руки, покинули здание собора и окунулись в атмосферу Парижа времён Великой революции. Мимо нас прошествовали люди в красных фригийских колпаках, выкрикивая революционные лозунги. Кристоф взял на себя роль проводника, и мы с Огюстом последовали за ним. Поскольку наш «гид» был снова в своём времени, то и чувствовал себя соответственно, уверенно прокладывая путь сквозь толпу. Идти, как оказалось, было недалеко. Вскоре показался знакомый особняк, из которого когда-то пришлось бежать.

— Ну, вот мы и дома, — открывая дверь, жестом руки Кристоф пригласил нас войти внутрь.

Наконец-то я приблизилась к завершению миссии по спасению подруги и её супруга, а также всего рода де Турмон.

Приведя себя в порядок, заглянула к Огюсту, застав того лежавшим на кровати и тупо взиравшим на потолок.

— Пошли, — отвлекла его от увлекательного занятия по разглядыванию лепных узоров, — почему грустишь?

— Вспомнил Арлет. Как-то она без меня поживает? У нас ведь должно было состояться венчание.

Молодой человек, грустно вздохнув, проследовал за мной. Мы нашли Кристофа на кухне, занимающегося приготовлением обеда.

— Присаживайтесь, угощайтесь, чем бог послал.

Мужчина, как кулинар, для общества не представлял никакой угрозы. Поданные к столу блюда пошли на ура. Оказалось вкусно. После перекуса перешли в гостиную для обсуждения дальнейших действий.

— Во-первых, — начал Кристоф, — следует выяснить, где держат твою подругу, а там уж действовать по обстоятельствам.

— Разыскивать её не потребуется. Консьержери довольно заметное место, чтобы можно было пройти мимо и не заметить. Женевъева и все остальные именно там. Мне приснился сон, в котором я видела, как подругу привезли к месту казни.

— Сон это великая вещь, — съязвил мой собеседник, — раз так, будем ждать следующего сновидения и действовать в соответствии с ним.

Кажется, на этот раз я перегнула палку. Лучше рассказать всё как есть.

— Кристоф, хочешь, верь, а хочешь, нет, но всё не так просто.

Мужчина с удивлением взглянул на меня и дал понять, что готов и дальше выслушать мой бред.

— Так вот, — продолжила я, усомнившись на секунду, а стоит ли говорить всю правду, — существует некая книга судеб, в которой описаны грядущие события. Именно там я и прочитала о том, где находится Женевьева. Извини, про сон это я так ляпнула, не подумав. А книгу я тебе покажу. Она у меня в комнате.

— Раз так, — Кристоф сделал вид, что поверил, — излагай свой план.

Я пожала плечами, давая понять, что плана как раз на данный момент и нет.

— Тогда слушайте меня. Каждый день ближе к вечеру перед входом в тюрьму собираются толпы людей, которые стремятся добровольно попасть в темницу. Стражникам не особо хочется утруждать себя заботой об узниках и поэтому родственникам разрешают навещать арестованных и приносить продукты питания. Можно воспользоваться этим и передать Женевъеве всё, что душе угодно. Я же приготовлю для неё бутылочку вина, которую она подарит одному из охранников, тот в свою очередь, на это хочется надеяться, угостит своих товарищей. Вскоре все уснут, а твоя подруга должна догадаться, как обрести долгожданную свободу и помочь в этом деле всем тем, кто ей близок и дорог.

— Ты хочешь сказать, что в бутылке с вином будет снотворное?

— Разумеется, я приготовлю сонное зелье сам, а ты пронесёшь его в тюрьму. Вроде бы всё ясно. Дальше придётся действовать самой. Можешь прихватить Огюста. Как я понял, он ещё тот прохвост. Сейчас отдохните, а я займусь неотложными делами.

Огюст делано возмутился, но перечить не стал, по всей видимости, согласившись со словами Кристофа.

Я вновь вернулась в свою комнату, и провалилась в исцеляющий душу и настроение сон. Не знаю, как долго спала, но проснулась со светлой головой и ясными мыслями. Пора действовать пока Женевъева не успела взбаламутить всё законопослушное население Консьержери и предложить восстановить монархию, как-никак она маркиза. Спустившись вниз, поискала Кристофа, но его нигде не было, а вот на кухонном столе обнаружилась весьма объёмная бутыль с какой-то жидкостью. Значит, приготовили зелье раньше намеченного срока. Что же, одним делом меньше. Пора бы приступать к освобождению узников произвола революции. Думаю, Огюст успел отдохнуть и вдохновился идеей посещения тюрьмы. Правда, сей юноша не оправдал моих надежд. Свернувшись калачиком, он тихонько сопел на широкой кровати.

— Эй, соня, подъём! — попыталась я стянуть с него одеяло.

Парень ухватился за него руками и натянул на голову. Каков наглец, пора в тюрьму, а он дрыхнет. Ну, сейчас я ему покажу. Схватив графин с водой, отобрала у Огюста одеяло и вылила содержимое тому на голову.

— Что, что случилось? — соскочив с кровати, «соня» заметался по комнате.

— Собирайся, пора на дело.

Тут юноша окончательно проснулся и с изумлением посмотрел на меня.

— Сума сошла?

— Одевайся, — не обращая внимания на негодование, поторопила его.

Бросив сердитый взгляд, Огюст буркнул, что через пару минут спустится вниз. Я присела на скамейку у окна и задумалась.

— Мари, — услышала возмущённый голос, — если тебе хочется куда-то бежать, то это не означает, что другие готовы следовать за тобой. К чему такая спешка? Помнится, что ты как-то упомянула, что спешка хороша только в ловле блох.

Хорош наглец: меня же моей поговоркой и приголубил. Я хотела возмутиться, но вместо этого показала Огюсту бутыль.

— Ого, вино прибыло, — воодушевился он.

— Не про твою честь, — отрезвила я его, — здесь снотворное.

— Это то, о чём говорил Кристоф?

— Догадался, наконец.

— Мари, ты забыла кое о чём.

— Неужели, — я скептически уставилась на своего визави, — и о чём это я забыла?

— Где закуска?

— Какая закуска?

— Как я понимаю, вино предназначается охране, а вот, что ты передашь своей подруге? С одной бутылкой будешь смотреться как-то не комильфо и, скорее всего, тебя определят в одну из камер.

На этот раз мне возразить было нечего. Что-то я не продумала до конца свой гениальный план. Что поделать, гениям свойственна забывчивость. Эко я про себя загнула.

— Что предлагаешь?

— Подождать Кристофа. Он обещал кое-что достать на закусь.

Пришлось согласиться. Вот не люблю ждать. Если решил действовать, то действуй, пока запал не пропал. Тут хлопнула дверь. Оказалось, вернулся наш хозяин.

— Чем вы тут занимаетесь? — удивился Кристоф, застав нас за размышлениями.

— Собрались идти на штурм Консьержери, - съязвил Огюст.

Я заработала косой взгляд, но сделала вид, что не заметила этого.

— Значит так, — начал Кристоф, — я всё разузнал, — Женевьева и её спутники, действительно, находятся в указанной Мари тюрьме. Твоя книга не соврала. Сегодня вечером как раз разрешено передавать продукты заключённым. А где бутыль с вином? Я оставил её на столе.

— Вот, — выдвинув ёмкость на видное место, показала свою непричастность к похищению напитка.

— Пробовали?

— Нет, но хотелось бы, — вклинился Огюст.

— Тогда почему сидим и грустим? — Кристоф достал бокалы, наполнил их и предложил тост за успех. Я с сомнением поглядела на эти действия.

— Пейте, снотворное ещё не успел засыпать.

Вино оказалось неплохим и достаточно крепким. В голове слегка зашумело, что в дальнейшем подвигло меня на подвиги.

Кристоф растворил в бутылке какой-то порошок.

— Теперь можно идти, — протягивая мне корзину с провизией, вынес он свой вердикт.

— Ты с нами? — поинтересовался Огюст.

— Я только провожу к месту, а дальше действуйте одни. Как вы помните, я в розыске. Ну, с богом!

Мы вышли на улицу, где нас ждала телега, запряжённая серой в яблоках лошадью.

— Присаживайтесь, граждане, — как можно громче произнёс Кристоф, играя на публику.

Мы забрались внутрь, устроились на скамейках, тянувшихся вдоль бортов. Кристоф передал нам корзинку и бутыль, а сам устроился на козлах исполнять роль кучера. Париж не был бы Парижем, если бы на улицах воцарились две солидные дамы по имени Тоска и Уныние. То тут, то там встречались разнообразные типы и личности, явно не обеспокоенные бренностью существования.

Чем ближе мы приближались к намеченному месту, тем тоскливее становилось у меня на душе. Стало казаться, что наша затея с побегом является авантюрой чистейшей воды. Может, пока не поздно, вернуться, а там, как выйдет. Всё-таки следует действовать более цивилизованными способами: подать, например, прошение о помилование или же просто взорвать часть стены и без всякого подкупа и шантажа освободить всех узников. Мой благородный порыв переиграть намеченное мероприятие остался незамеченным: повозка внезапно остановилась, лошадь задумчиво оглядела окрестности, а я больно ударилась о борт телеги.

— Слезайте, приехали, — поторопил Кристоф.

Огюст помог мне спуститься, затем передал поклажу, и мы влились в разношерстную толпу, тусовавшуюся у стен исправительного учреждения.

— Пошли, Огюст. Нас ждут великие дела.

— Эй, куда это вы намылились? — раздалось у нас за спиной.

Я оглянулась и увидела, что к нам решительной походной движется женщина, про которую можно сказать бой-баба.

— Я вас спрашиваю, куда это вы направились?

— Туда, — я неуверенно показала на вход в тюрьму.

— И зачем это спрашивается?

— Продукты передать.

— Думаешь, другие не за этим сюда заявились? — затем, сменив гнев на милость, поинтересовалась, — кто там у тебя?

— Подруга с мужем, дальше пришлось приврать, — она у меня шляпница, а муж служил в королевской гвардии, но перешёл на сторону революции. Только вот соседям понравилась их квартирка. Те написали донос. Подругу с мужем упекли в тюрягу, а комнаты передали доносчику.

— Подожди, ещё не вечер. Пока не пускают. Я Козетт, — представилась женщина, — вижу, ты в первый раз. Держись меня, прорвёмся. Сегодня, сказали, не всех пускать будут. Только человек двадцать. Пошли ближе к воротам. Да, тебя как звать-то?

— Мари, — представилась я, а это мой жених Огюст.

От моего заявления парень поперхнулся и натужно закашлялся.

— Чего это с ним? — поинтересовалась Козетт.

— Переживает.

— Тогда понятно. У тебя есть вино?

— Зачем спрашиваешь?

— Я вот тут припасла бутылёк. Говорят, если стражникам дать на входе, пропустят без очереди.

Я показала свою ёмкость.

— Ого, — удивилась женщина, — а ты запасливая. Не дрейфь, с твоей тарой точно прорвёмся. Пошли, давай?

Я решила больше не тратить времени на бесполезные разговоры и бодро зашагала навстречу очередной авантюре. Будь, что будет. Согласно поговорке, чем раньше сядешь, тем раньше откроют ворота, за которыми тебя будет ждать долгожданная свобода.

Нашему продвижению то и дело мешали женщины с корзинами, набитыми разнообразной провизией. Их всех отличала одна деталь: в глазах, несмотря на двигательную активность, застыла вселенская тоска. Я их понимала: не каждая из них могла рассчитывать на свидание со своими близкими. Некоторые особо торопливые и несознательные граждане уже покинули сей суетливый мир, и теперь пребывают где-то там далеко, куда для остальных, занятых земными заботами, путь пока заказан.

Кое-где виднелись небольшие группы парижан, с воодушевлением обсуждавших проблемы, как им казалось, наипервейшей важности. Не все из них знали, что жить им осталось совсем ничего и вскоре мадам Гильотина будет слишком утомлена своей работой, а улицы наполнятся безутешными стенаниями невинно осуждённых на свидание с «прекрасной дамой». Впрочем, всё это будет. На данный момент следует, как можно скорее, отыскать в застенках маркизу де Турмон, а проще говоря, Женевъеву, её мужа и, конечно же, остальных участников «спектакля», режиссёром которого на данный момент являлась я.

— Вперёд и пусть надежда не оставит нас, — перекрестившись, мы направились к воротам.

Стены тюрьмы выглядели мрачно и, если бы не подруга, я повернула назад. В первый и последний раз в жизни я переступлю порог исправительного учреждения подобного типа по собственному желанию. Возле стен местной каталажки столпились преимущественно женщины, пришедшие навестить своих родственников и друзей. Интересно, куда же исчезли доблестные мужчины? Хотя, наверняка, они уже там, за воротами, ожидают своей очереди на тот свет.

— Вперёд, Козетт, пусть нас запомнят молодыми, — удивила я свою спутницу.

С этими словами мы решительно направилась к воротам в надежде одними из первых проникнуть в места лишения свободы. Впрочем, такими решительными мы были не одни. С десяток женщин решили, что время не терпит, и поспешили оказаться в первых рядах. Стражам порядка захотелось показать свою значимость, и они образовали некое подобие очереди на пропускном пункте. Их затея практически удалось, если бы не стремительность и натиск отдельно взятых гражданок, задумавших прорваться внутрь, невзирая на ограничения. В результате вместо плавно текущего потока образовалась неуправляемая толпа. Результаты такой поспешности оказались неутешительными: доступ во внутренние апартаменты был прекращён, как сказали охранники, до лучших времён, а вот, что подразумевалось под лучшими временами, было не совсем понятно. Тут я заметила, что иногда из толпы, собравшейся у входа, выбирались женщины, подходили к воротам между двух башен, что-то говорили охранникам и тут же их пропускали внутрь. Однако большая часть ожидавших всё ещё оставалась на набережной. На помощь пришла Козетт.

— Бутыль давай, — скомандовала она.

Я протянула сосуд.

— Держись за мной, — скомандовала женщина, — главное, не отставай, а то твой жених квёлый какой-то, не ровен час потеряется. Лучше возьми его за руку.

Расправив плечи, Козетт, решительно, расталкивая внушительным бюстом всех, кто оказывался на её пути, двинулась к входу. У ворот мы притормозили и, посмотрев на местную охрану, выбрали того, кто по нашему мнению должен был незамедлительно препроводить нашу компанию в «номера» с решётками на окнах. За свой подвиг он получал внушительную бутыль с вином, приправленным порцией снотворного.

Всё шло по плану, но тут вмешался его величество случай. Приняв положенную мзду, подкреплённую парой золотых, охранник подмигнул и уже собирался открыть неприметную дверцу, чтобы запустить нас внутрь, как из этой самой дверцы появился офицер, заметивший несанкционированные манипуляции. Все застыли, и получилась великолепная сцена из книги «Ревизор» Гоголя. Как говорится, ура, приплыли! Офицер гневно взглянул на охранника, а тот со всей дури заорал:

— Граждане, презренная аристократка попыталась подкупить верных сынов Республики. Только аристо мог подумать, что честных стражников можно соблазнить бутылкой бордо. Не дадим подлым предателям уйти безнаказанными. Взять их под стражу!

Вот так, волею случая, мы оказались ярыми монархистами. Тем не менее, бутыль с вином стражники возвращать не собирались. Вот ведь паразиты какие!

Со всех сторон раздались возмущённые крики.

— В камеру их, в камеру, таким не место среди свободных граждан Республики.

Нас с Козетт, почему-то совершенно не обратив внимания на Огюста, подхватили под белы рученьки. Сбылась мечта идиота сходить на экскурсию в Консьержери. Вот так мы стали ближе к заветной цели. Решив не оказывать сопротивления, с покорностью проследовали во внутренний двор. Ворота захлопнулись, и тут меня охватила настоящая паника, я попыталась вырваться, что мне и удалось, поскольку стражники успокоились, увидев нашу покорность судьбе, и на время потеряли бдительность, чем и я не преминула воспользоваться. Впрочем, свобода была относительной: мы всё же находились в тюрьме. Оглядевшись в поисках путей побега, увидела приоткрытую дверь, рванула к ней, прихватив с собой и Козетт. Вбежав внутрь, задвинула засов. Теперь у нас свобода в квадрате: мы в тюрьме и к тому умудрились запереть сами себя в какой-то каморке. Снаружи стража, внутри стража, только в отдельно взятой комнате она временно отсутствует.

Убежали называется!

Не успели мы отдышаться, как раздался стук в дверь и возмущённые стражники потребовали немедленного возвращения под их бдительную охрану.

— Открывайте, всё равно от нас не сбежать. У вас лишь один выход и он хорошо известен. Чем раньше выйдите, тем быстрее состоится справедливый суд, и вы с чистой совестью взойдёте на эшафот. Подумайте сами, там, на небесах, когда ваши души покинут бренные тела, вы будете страдать оттого, что заставили таких замечательных мужчин, как мы, ломать дверь, а это как-никак казённое имущество. На том свете с вас спросят за испорченное достояние республики. Выходите, пока не поздно!

— Может, сдадимся, — предложила Козетт, — когда-нибудь нас отсюда всё же выкурят.

Однако подобные увещевания на меня почему-то не подействовали. Пока дверь не рухнет под напором охраны, возмущённой нашим поведением, следует найти нестандартное решение и как можно эффектнее покинуть западню, в которую мы попали.

Ответить я не успела, двери под натиском разбушевавшихся стражников, натужно заскрипели. Козетт пустила слезу и с немым вопросом в глазах посмотрела на меня.

— Перестань хныкать, безвыходных ситуаций не бывает. Вот сейчас прилетит к нам волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино.

В подтверждение моих слов откуда-то сверху прямо к моим ногам прилетел кончик верёвки, спускавшейся в комнату через люк в крыше. Ну вот, и кино. Пора принять участие в массовке.

— Вперёд, подруга!

Я подтолкнула Козетт и та начала неловко, покачиваясь из стороны в сторону, поднимать на крышу. Вслед за ней наступила и моя очередь. Едва я оказалась наверху, как Козетт сразу же захлопнула крышку люка и уселась на неё.

— Всё, больше не могу. Может, сдадимся, и нас помилуют? — предложила она.

— Нет и ещё раз нет, — возмутилась я, оглядываясь в поисках путей отступления, — нас могут только без очереди отправить на плаху.

Впрочем, эйфория от свободы не слишком долго переполняла мои чувства. Вот мы, две независимые и вполне очаровательные дамы, почти с комфортом разместились на высоте метров в двадцать. Впереди стена, внизу двор со стражей и полная независимость от всех и вся, но вот, что делать с этой независимостью, я пока не знала. Козет поднялась с насиженного места и подошла ко мне.

— Давай попрощаемся, подруга, — обняв меня, предложила женщина.

Внезапно мой взгляд привлекла мужская голова, показавшаяся из люка, через который мы с Козетт выбрались на крышу. Нечего сказать, сами поднялись и своим конвоирам предоставили такую же возможность и к тому же совершенно бесплатно.

— Всё, Козя, пошли сдаваться, — с горечью в голосе произнесла я, — недолго пели соловьи на утренней заре.

Козетт, до этого момента пребывавшая в трансе, подбежала к люку и со всей неженской силой опустила крышку на голову бедолаги, ретиво исполнявшему свой профессиональный долг.

— Получи, сатрап!

Крышка захлопнулась, рухнувший вниз, по меткому определению Козетт, сатрап взвыл и мы услышали нечто такое, что никак нельзя перевести ни на один из известных ныне языков. Думается мне, что и древние языки с этими меткими выражениями также не справились бы.

Всё хорошо, но что делать дальше? Перспектива просидеть до старости на крыше меня как-то не впечатляла. Необходимо найти способ спуститься вниз и продолжить выполнение плана по спасению маркизы, о которой в связи с неожиданными изменениями в собственной судьбе, я совершенно забыла.

— Козетт, думай, и ещё раз думай, как можно выбраться из той западни.

— И думать нечего. Всё очень просто. Посмотри, мне кажется, что вон к той трубе привязана верёвочная лестница. По ней мы и спустимся.

Я посмотрела в направлении, указанном Козетт, и заметила лестницу, являвшуюся на данный момент единственным шансом на спасение. Правда о том, куда эта лестница спускалась, и кто её прикрепил к трубе, я не стала задумываться.

— Была, не была, давай за мной! — крикнула я и мужественно ступила на первую перекладину, надеясь, что та выдержит мой вес. Выдержала.

Может быть, у кого и есть опыт использования верёвочной лестницы, то я искренне буду рада за этого человека. Вообще-то один раз мне пришлось воспользоваться верёвочным трапом, но тот опыт почему-то не отложился в памяти. Лично для себя я решила, что повторный эксперимент будет последним в моей короткой жизни. Впрочем, всё оказалось не так уж и плохо. Очутившись на земле, я тут же забыла о своих страхах и с любопытством наблюдала за Козетт, которая от ужаса закрыла глаза и наотрез отказывалась сделать даже малейшее усилие для того, чтобы оказаться на спасительной тверди земли.

— Давай, подруга, действуй, я тебя подстрахую, — решилась я на поддержку. Козетт истолковала мои призывы несколько превратно и, разжав руки, стремительно стала приближать к точке своего приземления. Этой точкой оказалась я.

— Мари, вставай, я уже спустилась, — послышался голос Козетт, — следует поторопиться: не ровен час, нас заметят и всё, прощай свобода. Нечего разлёживаться, бежать надо.

Хорошо ей говорить, ведь это именно она прижала меня всеми своими необъятными килограммами к земле, а не я её.

С трудом удалось подняться. Слава богу, жива.

— Ну вот, и ладненько, пошли. Хватит нежиться. Смотри, мужики какие-то на нас пялятся.

Действительно, сформировалась небольшая толпа любопытных. Как же, не каждый день через стены тюрьмы перебираются дамы. Заинтересованные нашим необычным поведением люди, несколько минут стояли в растерянности. Затем какой-то поборник порядка и социального равенства, крикнул:

— Граждане свободной Республики, вы только что видели, как две аристократки, вместо того, чтобы отдать свои никчёмные жизни на благо революции, сбежали от заслуженного возмездия. Не дадим врагам уйти от наказания. Вперёд, за мной, в погоню!

Почему-то никто не спешил откликаться на столь пламенный призыв. Толпа по-прежнему стояла, обсуждая только что увиденное. Справедливости ради, следует отметить, что побеги из стен Консьержери происходили не каждый день и особой массовости на данный момент не наблюдалось. Так что тема для разговора была самая, что ни есть актуальная. Честным и добропорядочным гражданам хватит обсуждений нашего побега недели на две, а то и больше. Приятно, когда твоя скромная персона становиться участником народных легенд и баллад, а затем спокойно переходит в разряд народного эпоса. Пока мы разглядывали толпу, а толпа нас, у меня за спиной раздался голос Огюста:

— Чего стоим, кого ждём?

Оглянувшись, увидела, как молодой человек ловко стягивает со стены верёвочную лестницу.

— Мари, помогите же, наконец, — обратился ко мне Огюст, — время поджимает. Сматываться пора, а лестницу я обещал вернуть.

Отмерев от шока, помогла Огюсту скатать лестницу, засунуть её в мешок и только после этого мы дали дёру.

Отбежав на безопасное расстояние, я решила перевести дух.

— Стоп, подруга, придержи коней, — остановила я разбежавшуюся Козетт, — пора и передохнуть. Не знаю, как ты, но я порядком устала.

Мы забежали в какую-то подворотню, чтобы перевести дух. Погони не наблюдалось. Огюст куда-то смылся, заявив, что пойдёт возвращать долги. Козетт, отдышавшись, предупредила, что с неё достаточно на сегодняшний день, и она, пожалуй, отправится домой, а своего ненаглядного, так уж и быть, если сегодня не казнят, навестит завтра ближе к вечеру. Вот так всегда, спасай всех, а они потом, неблагодарные, тебя одну оставят, и выкручивайся, как хочешь. Грустно вздохнув, выглянула из подворотни и едва не попала под ноги промчавшейся мимо толпе. Сзади всех понуро брела беременная женщина, бережно поглаживая живот. Мне показалось, что я её когда-то видела, но вот где и когда, никак не могла вспомнить. Между тем дама подошла к моему укрытию, и устало прислонилась к стене дома. Чуть слышно прошептав: «больше не могу», опустилась на тротуар и закрыла глаза. Тут я услышала крики:

— Держи их. Негодяи вырвались на свободу. Не дайте аристократам уйти от возмездия!

Услышав эти слова, женщина с трудом поднялась и попыталась продолжить путь, но, обессилено махнув рукой, остановилась. Вот кому необходима помощь. Подбежав к бедолаге, схватила её за руку и потянула за собой в подворотню, а оттуда в небольшой дворик, засаженный декоративным кустарником. Между тем звуки погони приблизились. Оглянувшись, заметила бочку с водой и затолкала за неё беременную женщину, а сама спряталась за кустами. Вовремя. Во двор заглянул мужчина. Окинул пространство быстрым взглядом и крикнул:

— Здесь никого.

Подождав в укрытии ещё пару минут, вылезла из кустов и решила проведать свою подопечную. Та лишь стонала. Мне показалось, что у неё уже отошли воды. Родит ведь сейчас, а я в подобных делах ни гу-гу. Почему-то полученный мной дар целительства молчал. Подбежав к одной из дверей, выходивших во двор, забарабанила в неё руками и ногами. Вскоре дверь приоткрылась и показалась всклоченная женская голова.

— Чего спать мешаешь? Чай недавно с работы пришла, а тут ты галашишся.

— Помогите, — не дослушав гневной тирады, — там женщина рожает.

— Где? — окинув двор взглядом, спросила голова.

— Там, у бочки.

— А ну, давай её ко мне. Помогу, чем смогу.

С трудом нам удалось довести роженицу до кровати. Упав на неё, женщина закричала.

— Тише, тише, родная, — попыталась успокоить её хозяйка и тут же велела мне нагреть воды, а заодно приготовить чистых тряпок.

Я заметалась по комнате.

— Простыни в комоде, вода на кухне. Иди через коридор и налево. Я только что чай пила, вода ещё не успела остыть.

Я убежала, а вслед раздались слова:

— Поторопись, головка уже показалась.

Схватив кастрюлю с кипятком, притащила её в комнату, вылила воду в таз, сбегала за холодной. Затем достала из комода простыни и тут услышала звонкий шлепок и крик младенца.

— Мальчик, — устало произнесла невольная «повитуха», — здоровенький. Как назовём?

Обессиленная женщина на кровати чуть слышно произнесла:

— Полем.

— Поль, так Поль. Пусть так и будет. На, держи, — новоявленной мамаше протянули кулёк с младенцем.

Тут до меня дошло, что это ни кто иная, как Агнесс, а ребёнок, названный Полем, будущий прапрадед Женевьвы. На этот раз повезло, с чужой помощью успела спасти род Турмонов, а также и свою подругу. Если бы погибла Агнесс, не появился Поль, и не родилась Женевьева. Так, оставаться здесь не с руки. Следует выяснить, где Женевьева и её муж. Сняв золотую цепочку, отдала её добровольной помощнице, попросив пару дней приглядеть за Агнесс. Спрятав украшение, хозяйка жилища клятвенно заверила, что будет заботиться о молодой мамаше как о собственном дитя. Успокоенная этим обещанием, поспешила в дом Кристофа сообщить о провале операции. Не успела я выйти из подворотни, как меня снова чуть не сбили. Толпа оборванных людей в одежде, которую, как мне показалось, можно было найти только на помойке, пронеслась мимо. Их преследовали солдаты революционной гвардии, призывая добропорядочных граждан оказать помощь в задержании беглецов. Большая часть толпы уже пронеслась мимо, и тут мне показалось, что одну из женщин я знаю. Чтобы подтвердить свою догадку, припустила за ней, обогнав солдат, не обративших на меня никакого внимания. Вероятно, они решили, что я вняла их призыву и решила оказать посильную помощь в поимке беглецов. Пусть так и думают. Скажу прямо, бегать в платье до пола не особо удобно. Тем не менее, вскоре я нагнала основную группу, разделившуюся к этому времени на две части, одна из которых свернула в ближайший переулок, а вторая побежала прямо. Наконец мне удалось догнать женщину, показавшуюся знакомой. Схватив ту за руку, слегка задержала её стремительный бег. Женщина обернулась, а я едва не вскрикнула. Это была Женевьева.

— Машка, ты откуда и куда? — не останавливаясь, поинтересовалась подруга.

— Тебя бегу спасть, — запыхавшись, ответила на её вопрос.

— Тогда спасай!

В это время мимо нас проехала карета и слегка притормозила, словно приглашая занять места внутри.

— Вперёд? — спросила я у Жэки.

— Вперёд, — поддержала меня подруга.

Мы дружно потопали в обозначенном направлении. Однако судьба решила проявить свой непредсказуемый нрав: едва мы приблизились к карете на расстояние вытянутой руки, как экипаж тронулся с места и буквально растворился в ближайшей подворотне. Праздные наблюдатели, до сего момента дружно обсуждавшие перипетии нашего забега, по всей видимости, решили проявить бдительность и направились в нашу сторону. Пришлось разочаровать этих любопытных граждан: живыми в руки не дадимся и, подхватив юбки, мы во всю прыть рванули вверх по улице.

Тут я поняла одну простую истину, бегать, не значит стоять на одном месте в относительном равновесии и спокойствии. Как прекрасен был миг свободы до того момента, как мы отправились в бега на неопределённые дистанции. Неопределённость сказывалась во всём: мы не знали направления нашего Броуновского движения, а тем более, его продолжительность. Бежать, не спорю, хорошо: ветерок обдувает со всех сторон, но почему-то стало казаться, что в тюрьме было гораздо лучше, а главное, спокойнее. Там режим какой-никакой и вся обстановка способствует усиленной умственной деятельности, направленной на поиски всевозможных вариантов побега в обществе престарелых маркиз, графинь и юных виконтов. Внезапно Женевьева резко изменила траекторию движения и потянула меня за собой.

— Слушай, Машка, кажется мне, что мы на верном пути ибо мои ноги заметили сию интересную вывеску, а при виде её отказались двигаться во всех направлениях подряд.

Подруга указала на соседнее здание, на фронтоне которого красовалась вывеска «Греко-Латинская Академия мадам Александер».

— Нам точно сюда. Сдаётся мне, что кроме духовной пищи нам предложат здесь и пищу другого рода, а также кров и ночлег. Пошли, не пожалеешь! Отдохнём заодно, а то я подустала.

— А как же Серж? — удивилась я беззаботности Женевьевы.

— А шут егознает. Утёк куда-то с мужиками. Не переживай, я договорилась с ним, в случае чего, встретиться у собора этой самой Богоматери.

— Парижской что ли?

— Её самой.

Этот довод сразил меня наповал. Впрочем, отдохнуть от бега по пересечённой местности не помешало бы.

— Ладно, давай заглянем, — согласилась я, — но только на минутку. Поедим, переночуем и в снова в путь, в светлое далёко.

Не успела я закончить мысль о пользе пребывания в Академии, как распахнулась дверь этой самой Академии и на пороге появилась дама весьма колоритной наружности.

— О, девы заблудшие, — произнесла она грудным сопрано, — вы, как вижу, стоите на перепутье и не знаете, куда направить свои заблудшие души и уставшие стопы.

Услышав столь патетическую речь, я поняла, что дело здесь не чисто и надо делать ноги пока не поздно. К нашему несчастью в это самое время появился авангард преследователей. Пришлось срочно пересмотреть точку зрения на происходящие события.

— О благороднейшая из благороднейших, — начала я свою речь — вы оказались на удивление догадливой, решив, что наши души потерялись во мраке современного прогресса. Наши стопы, сами того не подозревая, привели нас в ваше богоугодное заведение. Мы с подругой всю свою сознательную жизнь мечтали вступить в ряды поклонников Греко-Латинской Академии. Ведите же в храм науки, где в наших лицах вы найдёте прилежнейших из учениц, которых вы не встречали вплоть до сегодняшнего дня.

Мне самой стало противно от произнесённого монолога, но мадам Александер, я так думаю, что это была именно та дама, чьё имя красовалось на вывеске, моя пламенная речь явно понравилась и, улыбнувшись, она пригласила нас войди под своды учебного заведения.

— Проходите, проходите, гости дорогие. Сегодня вы отдохнёте, а завтра с новыми силами и энергией приступите к изучению древних языков, античной философии, а также всех тех наук, которые необходимы нам, просвещённым воительницам за равноправие с варварами мужчинами в этом жестоком мире. Идёмте же, идёмте. Вас ждут незабываемые встречи с наукой и светлым будущим.

С громким стуком захлопнулись тяжёлые створки дверей, отрезав нам путь к отступлению. Ладно, где наша не пропадала, а не пропадала она ещё в Греко-Латинской Академии. Сдаётся мне, что и тут мы выдюжим. Что это я всё о грустном и о грустном? В будущее следует вступать с улыбкой. Как жестоко я ошибалась в этом светлом будущем!

В тюрьме, по крайней мере, было всё понятно: сиди себе спокойно и жди, когда тебя выведут на свежий воздух, посадят в телегу и отвезут к месту предстоящей казни в компании таких же неприкаянных бедолаг, как и ты. По поводу Академии у нас никаких особых данных не было. Женевьева, решив эти данные получить, начала беспрестанно жаловаться на свое голодное детство, прозрачно намекая на то, что неплохо было бы перекусить и как можно скорее. Мадам Александер, проявив небывалое человеколюбие, после часовой лекции о правилах поведения в учебном заведении, препроводила нас в столовую, где мы надеялись отвести душу, отведав пищи и отнюдь не духовной.

Плотно перекусить не удалось, и это был первый гол в наши ворота. На столах воспитанниц ждали тарелки с кашей, умело размазанной по периметру для создания иллюзии объёма.

— И это всё? — с тоской в голосе произнесла Женевева.

— А вы, что думали? Наши пансионерки живут в строгости, посвящая себя молитвам и учёбе, — обрадовала мадам Александер.

— А вам, голубушка, — обратилась она к Женевьеве, — следует позаботиться о своей заблудшей душе, а не о своём порочном теле. Поэтому с завтрашнего дня вы на диете, а заодно и ваша подруга, чтобы вам было не так скучно. Как я вижу, с ужином вы расправились, пора и на вечернюю молитву. Идёмте за мной. Поторопитесь, мы можем опоздать.

ВЛИПЛИ! Назад в тюрьму! Мы переглянулись и с унылым видом последовали за мадам, решив этой же ночью покинуть столь гостеприимные стены.

Молитва продолжалась около часа, и я уже решила, что она никогда не закончится. Глаза слипались, а впереди ждала свобода. Скорей бы оказаться подальше от всевидящего ока мадам, а там — гуд бай, гуд бай.

Не тут-то было. Все надежды разбились о жестокую действительность. Комната встретила нас чугунными решётками на окнах; две кровати с одеялами, пропускавшими призрачный свет луны, стояли вдоль стен. Мы дружно развернулись, чтобы высказать всё, что думаем об Академии, но протесты были встречены звуком ключа, повернувшегося в замке. Поскольку уснуть нам не удалось, я попросила Женевьеву просветить меня о том, как ей и всем участникам её группировки удалось оказаться на свободе.

— Машк, ты не представляешь, как нам повезло. Мы уже приготовились к встрече с апостолом Петром. К подъезду подали телегу, палач достал свою маску и нас вывели во двор, чтобы отвезти к месту казни, но тут началась какая-то суматоха. Кто-то сказал, что в тюрьму проникли две ненормальные дамы и их тут же объявили в розыск, поскольку обе умудрились улизнуть на второй минуте пребывания в застенках. Большая часть охраны устремилась в погоню. Ворота в спешке забыли закрыть. Я решила воспользоваться случаем. За мной увязались остальные. Честно, я никого не принуждала и за собой не звала. По всей видимости, им также претила мысль о встрече с мадам Гильотиной. Вот скажи, как Сержа в тюрьму занесло?

— Думаю, тебя искать отправился, родственные души тянет друг к другу.

— Тогда ладно, а то я подумала, завёл себе какую-нибудь мадам. Давай спать. Что-то я устала.

— Эй, подожди, подруга, самую главную новость я забыла рассказать.

— Давай скорее, — вскинулась Женевьева, — выкладывай! Не усну, если не расскажешь, и тебе спать не дам.

— Встретила я твою родственницу, Жэка, и к тому же очень и очень близкую.

— Поподробнее, будь любезна.

— Агнесс де Турмон.

— А это кто такая? — скисла подруга. Наверняка, хотела узнать о ком-то другом.

— Догадайся с трёх раз.

— Ну, не знаю. Не томи, сказав «А», говори и «Б».

— Матушку твоего драгоценного прапрадеда.

— Поля что-ли?

— Его самого. Правда, самого Поля к моменту нашей встречи ещё и в помине не было.

— Интересно, куда он умудрился на этот раз пропасть?

— Не поверишь, спрятался в животе своей матери.

— Ничего себе, заявочки. Как же быть? — Жэка явно приуныла.

— Не переживай, роды прошли удачно и на свет появился очаровательный младенец, названный уже известным тебе именем.

— Вот бы хоть глазком взглянуть на него.

— На кого?

— На деда своего.

— Чего на него смотреть. Розовый орущий комочек живой плоти. А ты чего ждала?

— Фи, Машка, нет в тебе ни капли романтики. Всё, давай спать. Потом дорасскажешь и не забудь, ты обещала показать мне моего предка.

Интересно, когда я успела?

Рано утром нас разбудили, предложив совершить утренний променад во дворе Академии. Завтрака как такового нам разглядеть на тарелках не удалось, как не удалось этого сделать и другим несчастным воспитанницам сего заведения. Ибо то, что мы узрели, едва ли могло называться едой. Прошло несколько дней, заполненных учёбой. Мысли о побеге не оставляли нас. Каждое утро воспитанниц выводили на прогулку во внутренний двор с одиноким кактусом, который решив, что жизнь в окружении прекрасных курсисток не так уж и плоха, выпустил длинный стебель с цветком невиданной красоты, источавшим такой аромат, что все дружно заявили о прекращении всяческих прогулок в обществе игольчатого душегуба. Несмотря на всю вредность, мадам Александер пошла нам навстречу и временно прекратила общение с кактусом. Однажды, ближе к полудню хозяйка Академии с торжественным видом вплыла в столовую, по всей видимости, решив испортить нам аппетит, который и так отсутствовал у доброй половины, и с придыханием в голосе произнесла:

— Уважаемые воспитанницы, я имею честь объявить, что вас пригласили на премьеру оперы о равноправии женщин новой формации. Нам любезно предоставили ложу, и я надеюсь, что вы, прослушав оперу, сделаете определённые выводы для себя о том, какой должна быть независимая гражданка.

По рядам академисток прокатилась волна оживления. Каждый, наверняка, думал о своём. Меня с Женевьевой тотчас посетила мысль о своевременности побега. Впрочем, наши мечты были разбиты самым коварным образом. Мадам не дала даже помечтать.

— Если вы задумали во время премьеры покинуть стены сего заведения, то даже и не помышляйте об этом. Для вашей безопасности и сохранения контингента Академии я пригласила в качестве охраны взвод карабинеров. Так что думайте сами, ибо шаг вправо, шаг влево — и я приступаю к чтению курса по истории древнеримского права. Вопросы есть?

Как ни странно, вопросов не было. Все в ожидании худшего притихли. Вот влипли, так влипли! Але, кто меня слышит, просьба скорее забрать нас с подругой в Консьержери! Однако мой внутренний голос услышан не был. Теперь придётся ждать часа икс, когда представится возможность услышать оперный шедевр, автор которого в качестве поощрения за созданный опус был возведён на эшафот в порядке льготной очереди. Интересно, слышал ли создатель шедевра свою оперу или же нам первым предстоит встреча с прекрасным?

Прошло три дня, и была объявлена готовность номер один. Всех ждал сюрприз в виде шикарного завтрака, который мы умяли без всякого зазрения совести. Сама мадам решила сопровождать учениц в оперу. Выстроившись в колонну по трое, мы отправились вкушать зрелищ. Вскоре после выхода из Академии наметились первые симптомы грядущих неприятностей. Отвыкшие от вкусной и обильной пищи, наши желудки решили взбунтоваться. Одна за другой пансионерки стали охать и просить стражу отпустить их до ближайшей подворотни. Нам невероятно повезло, что театр располагался буквально в сотне метров от Академии. По прибытии на место, мы, ни мало не смущаясь, смели стражу и прямиком направились в дамскую комнату, где тут же заняли все имевшиеся в наличии кабинки. Поскольку мне места не досталось, я принялась изучать пути к бегству. Тут мой взор наткнулся на окно, которое было распахнуто. Первое, что я увидела, была Мадам Александер, коварно покачивавшая головой.

— Рада, вас видеть, голубушка, — произнесла она, — как вам мой завтрак? Не зря я всё утро простояла у плиты. Слабительное, мне кажется, пришлось к месту. Идите же, идите, кабинка уже освободилась. До встречи! — помахала мне ручкой мадам.

Вот это служба безопасности! Всё на высшем уровне. Точно, шаг вправо, шаг влево — и никакого результата. «Ладно, что-нибудь придумаем: мир не без добрых людей» — решила я и отправилась по своим неотложным делам.

Вскоре все воспитанницы Академии освободились от неожиданной напасти и заняли отведённые пансионеркам места. На сцене появилась живописная группа актёров, изображавших, по всей видимости, явление труппы народу. Заиграла музыка и одна из актрис решила удивить нас своим вокалом. По всей видимости, она изображала главную жертву эмансипации, что ей и удалось. Женевьеву возмутило подобное пение, и она громко выкрикнула:

— Уважаемые граждане, разве это пение? Так поёт петух, попавший в ощип. Нет, дальше слушать такое я не могу.

С формулировкой вопроса зрители согласилась безоговорочно. Женевьева, расталкивая поклонников примадонны, устремилась на сцену. Там, отодвинув несостоявшуюся приму, заняла её место и запела. Вот он миг славы и верный путь к побегу. Я незаметно отпочковалась от основной массы академисток и проложила путь к кулисам, из-за которых и попыталась достучаться до подруги, но та была в запале и уходить со сцены, пока не исполнит арию, не хотела. Зал замер в ожидании. Музыканты, подхватив мотив, заиграли. Над залом полетели изумительные звуки незнакомой мне песни. Женевьева была на высоте и зрители не замедлили оценить это: раздались бурные аплодисменты. Такого триумфа мне видеть не приходилось. Даже мадам Александер, грозной стеной ограждавшая нас от общения с остальной публикой, была поражена происходящим. Закончив петь, Женевьева поклонилась почтенным гражданам и, наконец, соизволила заглянуть ко мне за кулисы.

— Ну, что, бежим? — спросила я её, — или на бис?

— Бежим! — подумав, согласилась подруга, и мы через чёрный вход покинули театр.

Оказавшись на улице, застыли на месте. Интересно, в какую сторону бежать? Впрочем, а не всё ли равно. Чувствую, мадам Александер устроит за нами погоню. Лучше всего бежать, куда подальше от театра, а главное от Греко-Латинской Академии. Мы и побежали туда, где народу было не так много. Однако выдохлись достаточно скоро. Рацион питания не предполагал спринтерских забегов.

— Давай отдохнём, — предложила Женевьева, — и перекусить бы не помешало. Что-то завтрак как-то подозрительно быстро пролетел мимо моего ослабшего организма.

Пошарив по карманам, обнаружила у себя пару монет и предложила найти заведение общепита, которое, к нашей радости, оказалось неподалёку. Уже на подходе я заметила знакомую фигуру. Не может быть, если не ошиблась, это Огюст. Схватив подругу за руку, поспешила догнать молодого человека.

— Эй, Огюст, подожди.

Юноша обернулся и с удивлением уставился на меня.

— Мари, это ты? — Огюст бросился ко мне и крепко обнял, — а мы уже отчаялись найти тебя. Я встретил Козетт, но та сказала, что не знает, куда ты отправилась. Слава богу, жива. Пойдём домой, Кристоф волнуется.

— Интересно знать, кто такой Кристоф и почему он волнуется? — вклинилась Женевьева.

— Пошли, потом узнаешь.

Мы отправилась за Огюстом и минут через сорок сидели на кухне и уплетали вчерашнее рагу, запивая его сухим вином из запасов хозяина особняка, который должен был появиться ближе к вечеру. Наевшись, рассказали Огюсту, что с нами произошло. Тот, поохав, предложил передохнуть, дождаться Кристофа, а уж потом решать все вопросы. Согласившись с его доводами, мы отправились в мою комнату на втором этаже. Я чувствовала себя слишком уставшей, чтобы о чём-то, кроме отдыха, думать. Женевьева решила искать своего Сержа у стен собора Нотр Дам. Подруга попыталась и меня привлечь к этому процессу, но мне удалось отговориться, и обиженная Жэка, надувшись на меня, словно мышь на крупу, отправилась на свидание с дражайшим в гордом одиночестве. Только бы опять ни во что не вляпалась. Проводив подругу, прилегла на кровать, закрыла глаза, пытаясь заснуть, не тут-то было. Кто-то требовательно потряс меня за руку.

— Мари, проснись.

Пришлось повиноваться требовательному голосу. Открыв глаза, с удивлением увидела мадам Ленорман, стоявшую около окна.

— Как вы здесь очутились? — спросила я.

— Дела, дела, — ответила предсказательница, — я пришла к тебе, чтобы сказать, миссию свою ты всё же, несмотря на многочисленные трудности, выполнила.

— Какую миссию? — поинтересовалась я.

— Помнишь нашу последнюю встречу?

Я утвердительно кивнула, а мадам Ленорман продолжила:

— Я просила тебя поторопиться, чтобы ты смогла помочь тем людям, с которыми тебя свела судьба. Тебе это удалось. Подругу спасла. Этьена, не удивляйся, сей юноша был в числе бежавших из Консьержери, также освободила от свидания с мадам Гильотиной. Кристофа, а главное Агнесс вывела из-под удара революционного трибунала. Огюст вовсю воркует со своей Арлет. Теперь история вернётся на круги своя: всё пойдёт по предназначенному для каждого из её героев пути.

— Агнесс! — вскликнула я, — где она? Я оставила её на попечении одной гражданки. Правда, та обещала присмотреть за ней. Надо срочно ехать туда и забрать женщину с новорожденным, — я вскочила с кровати и стала спешно собираться.

— Не торопись, — остановила меня мадам Ленорман, — Агнесс уже отправили на юг в родовой замок Турмонов. С ребёнком всё в порядке. Здоров и счастлив, если так можно сказать о младенце.

— Кто забрал Агнесс?

— Мне удалось связаться с её супругом, и он направил людей, чтобы те перевезли мадам домой. Сам он находится в розыске и поэтому не смог покинуть южных границ, куда бежал с началом революции. Агнесс должна была вскоре последовать за ним, но не успела. Сразу предваряю ответ на вопрос, который ты хочешь задать. Почему Поль не забрал с собой беременную жену? Нельзя было. За Полем велась самая настоящая охота, и он уводил преследователей от своей супруги. Однако вмешался его величество случай: один из слуг выдал мадам де Турмон. Её арестовали, отложив казнь до рождения ребёнка, но потом решили привести приговор в исполнение. Оказывается, её муж был связан с группой роялистов, которые намеревались освободить короля и его супругу. В рядах заговорщиков оказался предатель. Схватив Агнесс, гвардейцы решили таким образом выманить маркиза, но их планам не суждено было сбыться и всё благодаря твоему вмешательству.

— Где сейчас Женевьева?

— Ищет своего Сергея. Хочу успокоить, они встретятся и вскоре вернуться к себе домой. Теперь о тебе. Осталось лишь одно дело, которое ты не смогла решить.

— Интересно, какое? Вроде бы все спасены и, кажется, счастливы. Что ещё я должна сделать?

— Помнишь свой сон, когда ты приехала в поместье Зинаиды.

— Помню, конечно, а в чём дело?

— Тебе никогда не хотелось узнать, кто так настойчиво добивался встречи с тобой, а ты спряталась от него в комнате. Неужели не интересно?

Конечно, я часто задумывалась над вопросом, а кто же тот «счастливец», за которого меня угораздило выйти замуж? Я часто видела его в своих снах, но ни разу не видела лица мужчины, ставшего моим супругом. Теперь же, на тебе, мне просто предлагают сказать его имя. Нет, так не интересно. Пусть сам проявит инициативу и к тому же период пламенных ухаживаний никто не отменял, а мне тоже хочется получать букеты цветов, коробки конфет, приглашения на свидания, поцелуи украдкой.

— Нет, не хочу, — поколебавшись, ответила я.

— Как знаешь, — подозрительно быстро согласилась та, — а теперь ложись, спи. Больше никто не потревожит тебя. Прощай!

Мадам Ленорман, кивнув на прощание, покинула комнату. Вроде бы сон уже ушёл, но голова сама опустилась на подушку, и я мгновенно провалилась в небытие.

Не знаю, как долго я спала, но разбудил меня тоскливый писк электронного будильника. Нащупав рукой коварный аппарат, отключила звук и вновь опустилась на подушку. Спать, спать! Тут меня как током ударило. Побудку осуществил электронный будильник. ЭЛЕКТРОННЫЙ!!!

Долой одеяло! Где тапки? Нашарив ногой, нацепила шлёпанцы и, наконец-то, открыла глаза. Лучше бы я делала это постепенно, сначала следовало открыть один глаз, потом второй. Было бы легче. Я оказалась у себя дома. ДОМА! Отдёрнула занавеску и выглянула в окно, за которым кипела типичная суматошная московская жизнь. Люди бежали по своим делам, торопились пронырливые авто. Стояла удушливая жара.

Раздался телефонный звонок. Я схватила трубку в надежде услышать Женевьеву.

— Мари, — послышался голос Льва Семёновича, которому я когда-то принесла монеты, между прочим, средневековые.

— Слушаю вас.

— Вы кое-что оставляли мне на оценку. Вы не забыли?

— Как же, помню. Что там нарисовалось?

— Нарисовались там, как вы выразились, неплохие дивиденды. У меня уже имеется и покупатель, если вы, конечно, не против.

— Я всецело полагаюсь на вас.

— Тогда зайдите ко мне в магазин. Там и рассчитаемся. Всего хорошего, Мари. Буду ждать.

День начался с сюрпризов. Странно, всё слишком странно. Последнее, что я помню, визит мадам Ленорман и разговор с ней, но было это несколько столетий назад. Интересно, как я оказалась дома и где Женевьева? Если уж мы отправились в путешествие вместе, то и вернуться, по идее, должны были также вместе. Не знаю, не знаю. Может, всё со временем разрешится, а мне, пожалуй, пора вновь внедряться в жизнь двадцать первого столетия. Заодно навещу Льва Семёновича и узнаю, о какой сумме идёт речь.

Наличность меня удивила и обрадовала одновременно. Уже хорошо, хватит на безбедное существование. К тому же, я не все монеты отдала на экспертизу. Есть у меня заначка! Выйдя из антикварного магазина, решила пройтись пешком. По пути встретился книжный магазин. Надо бы заглянуть. Моё внимание привлёк альбом «Западноевропейские шпалеры». Прихватив книгу, прошла на кассу. По дороге попалась книга по истории французской Буржуазной революции конца восемнадцатого века. Я никогда особо не увлекалась подобной литературой, но издание чем-то приглянулось мне, пришлось прихватить и его. Расплатившись, вышла из магазина, поймала такси и отправилась домой.

До вечера наводила порядок, кое-что приготовила пожевать, приняла ванну и, наконец, свободна. Вроде бы всё хорошо: я дома, деньги получила. Живи и радуйся. Ан нет, пусто в квартире, не слышно голосов подруг и, наконец, где приключения? Когда они были, хотелось, чтобы те поскорее закончились, а теперь их почему-то не хватает. Мои размышления прервал звук упавшего предмета. Оказалось, на пол свалилась книга, купленная сегодня днём. Альбом раскрылся на одной из страниц. Тяжело вздохнув, наклонилась, чтобы поднять его. Не успела протянуть руку, как несколько страниц перевернулись и замерли на иллюстрации, демонстрировавшей французский гобелен начала восемнадцатого века. На нём я разглядела изображение двух дам и кавалера в парке. Подняла книгу, хотела её закрыть, но почему мне не удалось совершить это простое действие. Что за ерунда? Внезапно послышался далёкий голос, звавший меня по имени. Этот голос был явно знаком. Я внимательно пригляделась к иллюстрации и узнала юношу изображённого на картинке. Это был Огюст, а рядом, как я полагаю, резвились его подружки, о которых он как-то рассказывал. На мгновение показалось, что фигуры переместились, а Огюст приблизился и прошептал «Со мной всё в порядке. Не беспокойся. Мы с Арлет счастливы. Жаль, что тебя не было на нашей свадьбе». Затем юноша и девушки вновь заняли свои места, а книга самопроизвольно захлопнулась. У меня на глазах выступили слёзы. Я поняла, как мне не хватает этого парня. Подумаешь, что он был сыном своего времени, гулякой и жуиром, но, тем не менее, верным и преданным другом. Как он там? Впрочем, если я увидела его на гобелене, значит, жив и здоров. Хотя бы узнала, что у одного моего друга жизнь удалась и то ладно.

Вспомнила про вторую книгу, приобретённую мной, и решила познакомиться с её содержимым. Может, и там что найдётся. Издание изобиловало историческими выкладками и научными терминами, а вот одна из иллюстраций и короткий пояснительный текст к ней привлекли моё внимание. На картинке были изображены две женщины, спускающиеся по верёвке с высокой стены. Под картинкой имелась надпись «Побег из Консьержери». Из текста, прилагавшегося к иллюстрации, я узнала, что во времена французской Буржуазной революции был совершён единственный побег из стен старинной тюрьмы. Попытки расследовать, как мог произойти побег, ни к чему не привели. Ого, по всей видимости, это про нас с Козетт. Дата, указанная в статье, как раз сходилась со временем нашего удивительного спасения. Вот и я попала в историю. Отложив научный труд, решила наконец-то вздремнуть. Может, завтра всё прояснится? Заснула сразу, но мне вновь привиделся сон, в котором некто дал совет посетить старинную усадьбу неподалёку от Москвы. «Агапово. Бронницкий район». Ого, да это же дом родителей Сергея, мужа Женевьевы. Помнится, когда мы там были в последний раз, оказалось, усадьба сгорела. Местная церковь была разрушена, а о священнике отце Арсентии, который венчал Женевьеву и Сержа, никто никогда не слышал. И вот мне вновь предлагают съездить туда, где были одни развалины. Утром проснулась с твёрдым намерением посетить старинное имение. Только вот зачем? Что можно найти на пепелище? Тем не менее, позавтракав, отправилась на Казанский вокзал, где заняла место в электричке, следовавшей до Голутвина. Выйду на платформе Бронницы, там пересяду на автобус и доберусь до нужного места. Сказано — сделано. К великому удивлению, усадебный дом оказался на месте. Ни о каком пожаре никто не слышал. В доме располагался местный краеведческий музей. Мимо меня проехал автобус с туристами, как раз направлявшимися на экскурсию. Купив билет, прошла с ними. Женщина экскурсовод начала неторопливый рассказ об истории поместья и её владельцах. Нас провели по залам музея. Когда-то я бывала здесь с Сержем и Женевьевой.

— А теперь обратите внимание на портрет кисти Мари-Элизабет-Луизы Виже-Лебрен, выполненный в 1814 году в Париже, — привлекла внимание посетителей экскурсовод, — художница редко писала парные портреты. Здесь же вы видите супружескую чету владельцев поместья.

Я взглянула на картину и едва не вскрикнула. Француженка изобразила мою подругу и её супруга. Значит, права была мадам Ленорман, Женевьева нашла своего Сержа, и они были, как хочется думать, счастливы. Интересно, как сложилась их жизнь? Я попыталась выяснить подробности у экскурсовода, но та, к сожалению, ничего не могла добавить к сказанному выше. Не солоно хлебавши, покинула музей и уже направилась на автостанцию, как вспомнив об отце Арсентии, решила навестить его. Если уж усадьба избежала пожара, то и местный служитель культа должен находиться в своём приходе. К моей радости, священник оказался на месте и узнал меня. Пригласив в дом, предложил чая и, узнав причину визита, выложил папку с бумагами, касавшимися бывших владельцев усадьбы. Оказалось, всё не так уж и плохо, но вот дети… У Сергея и Женевьевы родилось трое малышей погодков: две девочки и старший мальчик. Отец планировал для сына военную карьеру, а по выходу со службы ему должна была перейти в управление усадьба и прилагавшиеся к ней земли. Алексей же выбрал свой путь. С детства он увлёкался рисованием и, достигнув совершеннолетия, вопреки воле родителей поступил в Академию Художеств в Петербурге, которую с успехом закончил, получив в качестве награды поездку в Италию для совершенствования мастерства. Смирившись с выбором сына, Сергей и Женевьева с нетерпением ждали его возвращения с чужбины. Не тут-то было! Алексей встретил в Палермо девушку, дочь купца, и объявил, о своём желании жениться. Родители воспротивились. Тогда Алексей, не получив их благословения, остался за границей, женившись на своей избраннице. Художником он был не плохим и картины его пользовались успехом. Так что нужды молодые не испытывали и только с рождением второго внука шаткое перемирие с родителями восстановилось. Дочери также покинули имение родителей и укатили с мужьями. Одна в Петербург, а вторая в Германию. Женевьева и Сергей остались одни и решили усыновить мальчика, сына своих соседей, умерших в одночасье от неведомой болезни. Вот этот приёмыш и оказался настоящей отрадой для них. Он сразу же стал называть в силу своего малого возраста Женевьеву и Сергея матерью и отцом. Ему дали прекрасное домашнее образование. Женившись, юноша привёл свою избранницу в усадьбу, где и стал ухаживать за постаревшими родителями. Там же и похоронил их в семейной усыпальнице. Родные дети Женевьевы не претендовали на наследство. Имение перешло к семье приёмного сына. Как оказалось, потомки Женевьевы были живы и проживали в различных уголках мира. Может быть, когда-нибудь я встречусь с кем-либо из них, но явно не сейчас.

Поблагодарив священника, грустно вздохнув, откланялась и отправилась на вокзал, чтобы успеть на последний автобус. Вот ещё одна страница моей жизни перевёрнута. Грустно! Внезапно кто-то позвал меня:

— Мария, подождите, — меня нагонял отец Арсентий, — я кое-что забыл передать вам.

Мне вручили свёрток.

— Что это?

— Не знаю, — покачав головой, ответил священник, — вчера после службы ко мне подошла незнакомая женщина, кажется, француженка и просила отдать этот свёрток вам. Что в нём не знаю. Судя по объёму, какая-то книга.

Дома, развернув посылку, достала знакомый фолиант в красном сафьяновом переплёте. Значит, я получила ещё одно послание из прошлого. Что же посмотрим. Открыв первую страницу, увидела картинку, на которой были изображены двое: мужчина и женщина. В женщине я узнала себя, а вот у моего визави было размыто лицо. Незнакомец протягивал мне небольшую коробочку, в которой лежало кольцо с каким-то камнем, возможно, драгоценным. Опять загадка. Перелистнув страницу, ничего не обнаружила, ни текста, ни иллюстраций. Отложив книгу, решила, что утро вечера мудрее и отправилась спать, а вот утром её не обнаружила. Имелась такая особенность у этого артефакта внезапно появляться и также внезапно исчезать. Представив себе увиденную вчера иллюстрацию, поняла, что я и мужчина, изображённый рядом, находились в знакомом до боли месте. Точно, я там бывала и не раз, но вот, где находилось это самое место, никак не могла вспомнить. За спиной мужчины виднелись какие-то колонны с резьбой, заканчивавшиеся готической аркой вверху. Что-то мне напоминало средневековую пластику, но это никак не могли быть средние века, поскольку на мне был брючный костюм, а неизвестный мне человек одет в джинсы и футболку. Кроме коробочки с кольцом, он держал букет цветов. Всё выглядело как предложение руки и сердца. Но вот, кто решил сделать подобное, узнать не удалось. Пришлось на время оставить решение этой загадки.

Прошло почти два месяца. Я всё чаще стала вспоминать своих друзей, мне не хватало общения с ними. Хотелось вновь услышать голоса Зинаиды и Женевьевы. В своих снах я стала часто видеть Кристофа. Вроде и общались мы не так уж и много, но почему-то мужчина казался мне надёжным человеком, который смог бы защитить в опасной ситуации, хотя во время наших приключений именно мне приходилось выручать его. Тем не менее, Кристоф, ни разу не усомнившись в моих словах, отправился со мной на поиски моей подруги, ничего не требуя взамен.

Может, съездить в Париж и посетить собор святой Екатерины? Можно, конечно, а вот стоит ли?

В одну из последних ночей августа мне вновь приснился сон, который я уже видела там, в средних веках.

Улочка какого-то города, люди одетые в старинные платья. Взгляд поднимается вверх. Вижу ступени, со стоящими на них людьми, лиц которых никак не могу разглядеть. Стоп, это в своём первом сне я не могла разглядеть лиц тех, кто находился на ступенях собора. Теперь же я узнаю Зинаиду, Мишеля, Женевьеву и Сержа, Этьена, Огюста и многих, с кем меня когда-то свела судьба. Двери собора распахнуты. Я слышу шум подъехавшего экипажа. У подножия лестницы останавливается карета. Открывается дверца и на мостовую спрыгивает мужчина, фигура которого показалась мне знакомой, но его лица разглядеть не могу. Мужчина кому-то подаёт руку. На ступеньку опускается женская ножка в белой туфле с золотой пряжкой, затем показывается подол батистового с оборками платья и, наконец, появляется дама, одетая в свадебный наряд. В этой даме узнаю себя. Неужели именно я иду к венцу. Интересно, с кем? Вот жених надевает кольцо мне на палец. Муж, мой муж нежно целует меня в щёку и опускает вуаль. Мы разворачиваемся и выходим на улицу. Экипаж уже ожидает нас. Я поворачиваюсь спиной к гостям и бросаю букет невесты. Кто-то поймал его. Раздаются восторженные крики. Мы с супругом садимся в карету. За нашим экипажем выстраиваются и другие, и вот свадебный кортеж отправляется в путь. Внезапно фигура моего мужа подёргивается лёгкой дымкой, и мужчина исчезает, а я в недоумении выглядываю в окно в надежде обнаружить своего супруга. Однако вижу кладбищенские памятники. Выхожу из кареты и стараюсь прочитать надписи на захоронениях. Незнакомые имена и фамилии. В тот свой сон я видела призраков, которые старались отыскать места своего упокоения и занять принадлежащие им по праву. Помню, что видела тогда надписи: «Серж и Женевьева Львовы», «Мишель, Екатерина де Бремон и их любимые дети», «Кристоф и М…». Теперь не могу найти эти захоронения. Затем, как я помню, должны появиться стены замка. На этот раз никакого архитектурного монстра. Передо мной улица средневекового города. Мрачные дома нависли над мостовой. Останавливаюсь у высокой ограды, отделяющей чей-то дом от грязной улицы. Распахиваются ворота, и показывается кавалькада всадников. В одном из них узнаю Ивана, одетого в богатый костюм. За ним следует красивая дама в меховой накидке. Да это же Исабелл!

На этом сон обрывается. Опять ничего. Кто же тот таинственный мужчина, за которого я умудрилась выйти замуж? Ладно, стоит забыть про это видение. Есть более важные и интересные дела. Например, сегодня ночь музеев. Всё равно нечего делать, а не сходить ли прогуляться? День пролетел незаметно. С наступлением темноты, вызвала такси и направилась в музей изобразительных искусств на Волхонке. Почему не в другой? Выбор был велик, а я вот отправилась именно туда. Мне показалось, что сегодня я получу ответ на свой застаревший вопрос о муже. Отстояв положенную очередь, поднялась по лестнице в зал со статуей Давида. Осмотрелась. Народ потерянно ходил от экспоната к экспонату. Мелькнул мужской силуэт, показавшийся мне знакомым. Я последовала за ним, стараясь заглянуть мужчине в лицо. Вот человек прошёл к порталу «Золотые врата» и остановился там. В руках у него появился шикарный букет. Интересно, как его пропустили с цветами в музей? Мужчина стоял ко мне спиной, и мне показалось, что я уже встречалась с ним и была близко знакома. Решила подойти ближе, но тут дорогу мне преградила супружеская пара, искавшая вход в зал итальянской живописи семнадцатого века. Они выбрали именно меня в качестве ходячего справочника. Пришлось показать, куда идти. Пожилая чета, поблагодарив меня, степенно удалилась. Взглянув туда, где я видела таинственного мужчину, не увидела его. Ну, вот, потеряла. Внезапно кто-то нерешительно дотронулся до моей руки. Я оглянулась и замерла в изумлении. Пердо мной предстал Кристоф собственной персоной. Но как?

— Мари?! — неуверенно произнёс он, — я вас искал.

— Помнится, мы были на ты? — остановила я мужчину.

Он взял меня за руку, а я не сопротивлялась. Мы прошли под арку «Золотых ворот» и остановились там. Кристоф, смущённо улыбаясь, достал из кармана коробочку и протянул мне.

— Что это? — удивилась я.

— Посмотри.

Перед моим взором предстало старинное кольцо с большим рубином.

— Что это значит? — спросила у Кристофа.

— Выходи за меня замуж, — предложил мужчина, протягивая букет.

Вот так вот просто взять и предложить выйти замуж! Как же период ухаживания? Где конфеты, подарки, походы в кино на ряд для поцелуев? Меня такое бесцеремонное предложение возмутило. Я посмотрела на Кристофа. Тот стоял сам не свой. Интересно, куда делись его независимость и смелость. Он стоял передо мной словно нашкодивший мальчишка. Взглянув на меня, он произнёс:

— Мари, я полюбил тебя в тот день, когда увидел в первый раз. Я боялся признаться в этом. Извини, что так долго ждал. Выходи за меня!

Вот что прикажете делать?

— А свадьба когда? — поинтересовалась я.

— Значит, ты согласна?

— Конечно, я так долго ждала этого.

Внезапно свет в зале погас, а когда включился вновь, не могла поверить своим глазам: передо мной предстала широкая мраморная лестница, ведущую к собору. Открылась дверца кареты. Первым вышел мужчина, подал мне руку. Я последовала за ним, и мы поднялись к входу, где нас уже ждали друзья. Зинаида с Женевьевой заговорщически подмигнули мне. Смутившись, я проследовала внутрь. Священник провёл положенную церемонию венчания, в конце которой предложил жениху, теперь уже мужу, поцеловать свою жену. Я приподняла вуаль и утонула в счастливых и любящих глазах Кристофа.

Эпилог.

Елена зло бросила:

— Мне надоели твои придирки. Ещё раз повторяю, у меня нет ни с кем романа, а вчера я была в кафе со своей подругой. Всё, с меня хватит. Я уезжаю к маме. Надумаешь попросить прощения, звони. Номер телефона ты знаешь.

Женщина подхватила сумочку и, хлопнув дверью, спустила на стоянку, где её дожидалась любимая «Тойота», подаренная мужем на годовщину свадьбы Захар вообще-то был очень и очень неплохим мужем, но ревновал к каждому столбу, несмотря на то, что Елена никогда не давала ни малейшего повода. Перебесится, позвонит, извинится, сделает дорогой подарок и можно ждать следующего раза. Женщина завела авто и вывернула на проспект, ведущий из города. Скорее на дачу к маме. Там можно переждать «бурю». Машин было не так уж и много и вскоре удалось выбраться из города. Ехать где-то часа полтора. Дорогу с двух сторон окружали высокие и стройные сосны. Вплоть до дачного посёлка будут расстилаться обширные леса, в которых можно легко заблудиться. Внезапно раздался телефонный звонок.

— Не надолго же тебя хватило, дорогой, — подумала Елена и полезла в сумочку за сотовым.

В это время на дорогу опустился густой туман, скрывший все окружавшие предметы.

— Чёрт, — женщина, выругавшись, попыталась затормозить, но тут туман начал рассеиваться, а Елена едва не выпустила руль: прямо перед её автомобилем промелькнуло лицо молодого человека, испуганная лошадь, скинув всадника, скрылась в лесном массиве. Завизжали тормоза, машина, вздрогнув, вильнула в сторону и остановилась. Наверняка кино снимают, подумала Елена, вылезая из салона, и пытаясь отыскать того, кто помешал движению её автомобиля. Отойдя от машины на пару шагов, огляделась. Ничего и никого.

— Слава богу, пронесло! — женщина не успела сделать и шага, как кто-то схватил её за руку.

Вздрогнув, Елена обернулась. Перед ней предстал красивый юноша в странном костюме: белоснежная рубашка с кружевным воротником выбивалась из-под обтягивающих кожаных штанов, заправленных в сапоги с ботфортами, сбоку болталась шпага. Точно, кино снимают, вот и повезло налететь на одного из актёров.

— Ты кто? — спросила она у молодого человека.

Тот в недоумении пожал плечами, давая понять, что вопроса не понял. Тогда Елена решила повторить только что сказанное по-английски. Опять пусто. Немецкий также не был понят. Может, попробовать по-французски. Язык она изучала в школе и ещё кое-что помнила. Повторив вопрос, увидела понимание в глазах незнакомца. Тот поклонился и коротко ответил:

— Этьен, — затем взволнованно продолжил, — вы не знаете, где можно найти Мари де Лоруа?

— Что за Мари? — не поняла Елена.

— Мне срочно нужно разыскать её. С моей сестрой случилась беда. Она пропала. Только Мари может помочь. Ради бога, скажите, как мне добраться до её замка?

Оглавление

Эпилог. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg